Главного героя романа Ивара и его боевых друзей викингов ждут битвы и подвиги, столкновения с чудовищами и колдунами, знакомство и противоборство с королем Артуром и его рыцарями. Дороги заводят смельчаков в мир эльфов-фэйри и на вершины гор, в леса, где властвуют древние кровожадные боги. Во всех этих передрягах Ивар проходит путь от неумелого юноши, не знающего, с какого конца браться за меч, до настоящего мужчины, умеющего отвечать за собственные поступки. Официальная страница Дмитрия Казакова: http://www.svenlib.sandy.ru/loky. Здесь можно найти его тексты, критику, иллюстрации и многое другое.
ru Black Jack FB Tools 2004-07-21 http://www.svenlib.sandy.ru/loky 5DB5DA3E-BB5B-4135-BECA-1F3310A881C9 1.0 Дмитрий Казаков. Солнце цвета крови Альфа-книга, Армада М. 2004 5-93556-363-0

Дмитрий КАЗАКОВ

СОЛНЦЕ ЦВЕТА КРОВИ

Официальная страница Дмитрия Казакова:

http://www.svenlib.sandy.ru/loky

Здесь можно найти его тексты, критику, иллюстрации и многое другое.

Глава 1

НЕУДАВШАЯСЯ ЖЕРТВА

Дверь заскрипела противно, точно скупая старуха, у которой пытаешься выпросить корку хлеба. Ивар в ужасе вздрогнул и, вскочив, принялся поспешно натягивать штаны. Увлеченно стонавшая до сего момента Рагнхильд открыла глаза и скорчила изумленную гримаску.

Вслед за скрипом двери сарай сотряс рык, и удивление в испуге удрало с точеного личика девушки. На смену ему явился страх.

– Совратитель! – В голосе кричавшего звучала дикая ярость. – Убью!

Ивар, руки которого дрожали, совладал наконец со штанами и заметался в поисках спасения. Бонд Аки Золотая Борода, так некстати проснувшийся до рассвета в это утро, бросился на него с диким ревом. Рагнхильд, точно испуганный дикий зверек, прижалась к стене.

Ивар легко уклонился от огромных ручищ бонда, несколько неповоротливого из-за нежной любви к пиву, бросился к двери, вылетел во двор и упал, поскользнувшись в луже, которая осталась после вчерашнего дождя. Во все стороны радостно плеснула грязь, липкие брызги осели на лице.

Ивар успел подняться, но страшный удар обрушился ему на затылок. В голове загудело, перед глазами замелькали разноцветные круги, но все быстро исчезло в накатившем непонятно откуда шуме прибоя…

Очнулся Ивар оттого, что вокруг почему-то оказалось сыро. Холодная вода текла сверху, и ее было много. Одна из струек попала в нос, и он чихнул.

– Шевелится, гад, – с неподдельным сожалением проговорил чей-то смутно знакомый голос. – Жив! Надо было сильнее бить…

Ивар ощутил, что лежит на земле, что ужасно болит затылок и еще – что он очень сильно боится.

Подняв веки, он понял почему.

Три пары одинаковых светлых глаз, две из которых принадлежали сыновьям бонда, смотрели на него с откровенной, удушающей ненавистью. Если бы взглядом можно было убить, то Ивар скончался бы уже раз восемь…

– Отец! – раздался сбоку дрожащий от страха голосок Рагнхильд.

– Иди в дом, шлюха! – грубо прорычал Аки Золотая Борода. – С тобой мы потом поговорим… Послышался звук шагов, затем все стихло. Ивар чувствовал, что замерз, под ледяными взглядами его начало трясти.

– Я, – выдавил он. – Может…

– Лежать, тварь! – сказал один из сыновей Аки и для убедительности пнул Ивара ногой в бок. Там что-то хрустнуло, по телу стегнула сильная боль. – Что с этим будем делать? Сразу убьем или сначала помучаем?

– Тихо, сын! – Аки Золотая Борода нагнулся ниже. Лицо его выражало странную смесь скорби и гнева. – Ты, скотина неблагодарная! Когда ты нищим голодранцем пришел сюда из Уппленда, я приютил тебя, хотя хромой козел кузнеца тебе более близкий родственник, чем я! Я дал тебе жилье и работу! А ты, чем отплатил ты?

В рыке бонда звучало настоящее горе.

– Я, – забормотал Ивар, – не виноват… я не хотел… не знаю, как так получилось… Это не я!

– Не ты?! – взревел Аки Золотая Борода. – А кто? Может быть, тролль с Туманной Горы или сам Херьян?

Тащите его в клеть! Запрем пока там, а потом разберемся…

Братья грубо схватили Ивара за плечи и, не давая опомниться, поволокли за собой. Клеть, находящаяся рядом с жилыми комнатами под одной крышей, предназначалась для хозяйственных орудий. Но места в ней хватило бы и для человека.

Ивара грубо швырнули на холодный пол. Проскрежетал задвигаемый засов, и все стихло. Он остался один в темноте. Саднил ушибленный бок, трещала голова, и ужасно хотелось есть.

Пришли за ним только после полудня. За это время Ивар успел не менее ста раз проклясть себя за то, что посмел даже поднять глаза на дочь бонда.

Понадеялся на то, что никто ничего не узнает! Тупица!

Когда в коридорчике, ведущем к клети, послышались шаги, он сидел, прижавшись спиной к стене и обхватив колени. Ушибы болели не так сильно, как утром, но голод терзал внутренности, а горячая тяжесть внизу живота давала знать, что пора бы сходить до ветру…

Дверь с треском распахнулась.

– Вылезай, – мрачно бросил младший из сыновей Аки.

Дрожа точно осиновый лист, Ивар выбрался из клети. Страх бродил по его внутренностям, превращая их в нечто студенистое, ноги юноши едва не подгибались. Во дворе ярко светило солнце, откуда-то тянуло вкусным запахом свежего хлеба. От этого аромата у Ивара забурчало в животе.

Но бурчание прекратилось, как только он увидел того, кто стоял у двери и беседовал с хозяином. Старейший из бондов селения Хальтдален, Соти Согбенный, исполнявший в общине обязанности жреца, был мрачен. Нож на его богатом, расшитом золотом поясе предназначался как раз для жертв.

В душе Ивара зашевелились нехорошие предчувствия.

За спинами хозяина хутора виднелись перепуганные домочадцы Аки. Рагнхильд стояла, кусая губы, ее чудные голубые глаза были полны слез. Сам Аки Золотая Борода расположился у порога, волосы его, сохранившие цвет, несмотря на возраст бонда, блестели на солнце драгоценным металлом.

– Так убил бы его, и все! Зачем меня звать, клянусь вратами Асгарда? – сварливо спросил Соти, согнутый, точно рыболовный крючок.

– Просто убить – этого мало! – зло ответил Аки Золотая Борода. – Я хочу, чтобы он и после смерти мучился!

– Как ты его ни убьешь, он все равно отправится в Хель, – пожал плечами Соти.

– Ты забыл об одном случае, о мудрейший! – широко улыбнулся Аки. – Принесенные в жертву люди попадают в вечно кипящий поток, где души их гложет дракон Нидхегг!

Ивар ощутил, как челюсти его задвигались сами по себе, а зубы пустились в пляс, выстукивая дробь. Купание в кипящем потоке вовсе не привлекало его, не говоря уж о глодании драконом…

– Давненько мы не приносили человеческих жертв, – с одобрением проговорил Согбенный. – Пожалуй, пора… Боги будут довольны! Пойдем!

И, кряхтя, он развернулся, явно намереваясь покинуть двор.

Но сначала Аки махнул сыновьям, и, прежде чем Ивар успел выразить несогласие с происходящим, ему заломили руки и повели к воротам. Перед глазами юноши проплывала бурая, глинистая земля, покрытая лужицами.

Ему осталось жить ровно столько, сколько понадобится бондам, чтобы добраться до святилища, расположенного за пределами селения, на высоком холме у самого берега реки Гауль. Зубы перестали стучать, а весь страх сжался в нечто вроде ледяного кома в глубинах живота…

Бежать – не выйдет, да и некуда, кричать – бесполезно…

Остается только умирать.

Его провели через все селение, где за бондами увязалось немалое число любопытных. Человеческое жертвоприношение – зрелище редкостное, так отчего бы не поглазеть?

Дорога начала подниматься, как бы напоминая о том, что святилище близко, когда ноздрей Ивара коснулся резкий запах лошадиного пота. Почти сразу сыновья Аки остановились и несколько ослабили хватку. Ивар смог поднять голову.

На дороге, перегораживая путь, расположились трое всадников. Передний из них был очень широкоплеч, белые волосы волной падали на плечи, а у пояса висел меч. Разглядеть других Ивар не успел.

– Куда ты ведешь этого человека, Аки? – проговорил блондин голосом холодным, точно северный ветер.

– Не твое дело, Хаук! – В голосе бонда слышался страх, а Ивар неожиданно ощутил, как напряглись держащие его сыновья Золотой Бороды.

И неудивительно – связываться с морским конунгом, известным в Трандхейме и сопредельных землях как Хаук Лед, отважился бы только безумный. Все, кто ссорился с ним, очень быстро понимали свою ошибку, обнаружив лезвие меча у себя в животе или в голове.

– Ты прав, – без тени улыбки сказал Хаук. – Мне просто интересно.

– Это мой работник, – с облегчением вздохнув, ответил Аки Золотая Борода. – Мы собираемся принести его в жертву Тору… или Одину. Еще не решили, в общем.

– И за что ему такая честь? – спросил один из спутников Хаука, лысый щуплый старик с неожиданно острым взглядом.

Третий всадник – невысокий юноша едва ли старше Ивара ухмылялся и поглаживал подвешенный к седлу небольшой топор. Улыбка его была очень нехорошей. От нее хотелось спрятаться.

– Он поднял… хм, руку на мою дочь! – заявил Аки Золотая Борода, глядя на всадников с вызовом. – И я имею право покарать его, как хочу!

– Вот как? – На застывшем, точно каменном лице Хаука появилось нечто вроде удивления. – Он поднял… хм… руку на красавицу Рагнхильд, о которой идет молва от острова Ньярдей до Раумсдаля? И как, успешно?

– Да! – гордо ответила Рагнхильд, которая, вопреки запрету, последовала за отцом.

– Замолчи! – яростно рявкнул Аки Золотая Борода, оборачиваясь к дочери. – Марш домой!

– Это интересно, – проговорил Хаук Лед, не обратив внимания на вспышку бонда, и впервые посмотрел прямо на Ивара. Глаза его оказались очень светлыми, точно и вправду сделанными изо льда, и под их взглядом по спине Ивара побежал холодок. – А отдай его мне!

– Что? – В первый момент Аки, похоже, не сообразил, чего хочет вожак викингов. – Его? Зачем?

– Не у всякого человека хватит удачи, чтобы соблазнить такую красивую девушку, как твоя дочь, – голосом ровным, точно ствол сосны, проговорил Хаук. – Его удача не помешает в походе.

Ивар вздрогнул. Он не знал, что лучше – умереть под жертвенным ножом или попасть в руки беспощадного конунга. Вожак викингов внушал ему страх. Такой, наверное, испытывает лягушка перед ужом.

– Ты, должно быть, выжил из ума, Хаук? – проревел Аки Золотая Борода голосом, рычащим от гнева. —Ты что, думаешь, я откажусь от мести?

– Думай, что говоришь, бонд. – Беловолосый воин положил ладонь на рукоять меча. – Последний человек, который так оскорбил меня, кормит рыб на дне Согнефьорда. Еще одно резкое слово – и ты умрешь.

Невысокий юноша, не переставая улыбаться, молниеносным движением взял топор в руку. Спустя мгновение стало ясно, что с другой стороны седла висел еще один топор.

– С такого расстояния я не промахнусь, – сказал юноша скрипучим голосом и шмыгнул носом.

Жители селения, которые сопровождали бонда, недовольно загудели. Многие были вооружены, и Ивар судорожно сглотнул, нутром ощущая, что сейчас случится кровавая схватка. Тогда, может быть, на время забудут о нем и появится шанс сбежать…

– Ты тоже погибнешь! – прокричал Аки. – Пусть паду я, но мое убийство не пройдет тебе даром! Даже если ты скроешься сегодня, то найдется кому за меня отомстить! Многие хевдинги выступят против убийцы!

– Верю, – спокойно кивнул Хаук. – Но тебе это уже не поможет, а мне не привыкать сражаться. Но давай не будем ссориться. Продай мне своего работника. Я дам тебе за него две марки серебра…

Аки Золотая Борода задумался. На лице его отразилось понимание того важного момента, что месть, даже успешная, доставляет мало радости тому, за кого мстят.

– Ладно, – буркнул он, метнув на Ивара взгляд, полный ненависти. – Пусть твой дружинник опустит оружие. Деньги у тебя с собой?

– Конечно. Арнвид, заплати ему.

Лысый старикан, недовольно бормоча, полез в седельную сумку.

Деньги поменяли хозяев, а Аки подошел к Ивару вплотную.

– Отпустите его, – дыша пивным перегаром, велел он сыновьям. – Надеюсь, что ты сдохнешь в первом же бою, парень, или утонешь в море! Искренне тебе этого желаю!

Получив прощальный пинок в задницу, Ивар пробежал несколько шагов и свалился почти под ноги коню. Не решаясь встать, он слышал, как возбужденно гомонят, удаляясь, обитатели селения Хальтдален. За три года, прожитых здесь, он так и не завел среди них друзей.

– Вставай, парень, – проговорил Хаук, – и скажи, как тебя зовут.

– Ивар, – ответил юноша, поднимаясь.

В голове у него царил полный сумбур. Грядущая смерть отступила, но страх не ушел, обретя новую причину – полную неизвестность. Как поступит со своим новым приобретением жестокий конунг?

– Не стоит пялиться на нас, точно на волков, – усмехнулся лысый дед, которого, кажется, звали Арнвид. – Не съедим!

– А что будет со мной?

– Не для того я спас тебе жизнь, чтобы причинять вред, – равнодушно ответил Хаук. – Поедешь с нами. И если боги пошлют попутный ветер, то выйдешь в море на моем корабле дня через три. А что будет дальше – сам Видрир не скажет. Тебе и так сильно повезло, что у меня появились дела в Эйстридалире. Обычно я зимую севернее, в Ирьяре, и в этих местах не появляюсь. На лошади ездить умеешь?

– Нет, – честно признался Ивар. Впрочем, подобным искусством в Северных Землях владели немногие.

– Тогда пойдешь пешком.

Лошади двигались шагом, и поспевать за ними оказалось нетрудно. От голода сводило живот, болели заработанные утром синяки, но все же Ивар чувствовал себя великолепно. Он жадно вдыхал прохладный воздух и все никак не мог поверить в то, что остался жив.

Когда солнце почти сползло к горизонту, от дневной радости Ивара не осталось и следа. Он чувствовал себя так скверно, что подумывал о том, что лучше бы его принесли в жертву. Немилосердно болели натруженные ноги, на которых непонятно откуда появились мозоли. Есть хотелось так, что впору было грызть камни. Проглоченный на ходу кусок сыра голода почти не уменьшил.

Дорога, тянувшаяся вдоль реки Гауль, вместе с ней свернула на запад. Впереди открылось большое селение. Видны были работающие на полях люди, доносилось мычание коров, ветер нес запах дыма от разожженных очагов.

– Здесь живет мой родич, – сказал Хаук. – У него и заночуем.

Ивар вздохнул с изрядным облегчением.

Родич конунга оказался богатым бондом, и усадьба его была ничуть не меньше, чем хутор того же Аки Золотая Борода. Когда путешественники оказались во дворе, навстречу им выбежал сам хозяин.

– Хаук! – воскликнул он радостно. – Вот так встреча! Не пожалею, сегодня пива!

Вскоре конунг и его спутники сидели в низкой, пропахшей дымом зале, стены которой были украшены оружием и охотничьими трофеями. В камине сверкал огонь, в кружках плескалось мутное, но зато крепкое пиво, и источало одуряющий аромат жареное мясо.

Прислуживающие рабыни бросали на заезжих мужчин призывные взгляды. Трещали в зубах крепкие кости, а вместо опустевших блюд тут же приносили новые. Гостеприимный хозяин явно вознамерился накормить викингов до отвала.

– Ты сам откуда? – спросил у Ивара лысый дед, когда первый голод был утолен. Ел старикан немного, зато пиво поглощал так, словно сам был бочкой. – Ведь видно, что ты не местный.

– Из Уппленда я, – ответил Ивар, сосредоточенно разглядывая одну из рабынь, судя по черным волосам, привезенную с юга. Платье ее самым привлекательным образом обтягивало грудь. Отвести глаза от этого зрелища было непросто. – С озера Мьерс.

– Я так и подумал, – кивнул старик и опрокинул в себя очередную кружку. Пиво с бульканьем исчезло в его глотке. – Только там у вас так говорят.

– Откуда ты знаешь? Ты что, эриль?

– Конечно! – усмехнулся старик, показав крепкие, хотя и желтые зубы. – А ты думал, что меня в дружине за лысину держат? Я и вису могу сложить, и руны знаю, и лечить могу… Арнвида Лысого многие знают! Странно, что ты обо мне не слышал!

– Одину слава! – неожиданно завопил изрядно захмелевший хозяин. – Восславим Отца Ратей, чтобы он даровал морским удальцам победу!

И он щедро плеснул из кружки на земляной пол. Хаук, который пил не меньше, но выглядел совершенно трезвым, разве что чуть порозовел, повторил его жест.

– А он кто? – спросил Ивар, покосившись на второго спутника Хаука, который даже за столом не расстался с топорами. При ближайшем рассмотрении его лицо оказалось щедро покрыто прыщами, а взгляд – совершенно безумным.

– Это Торир Топор в Глазу, – охотно ответил Арн-вид. – Он сумасшедший.

– Как?

– А очень просто, – пожал плечами эриль, вновь наполняя кружку. Ивар вдруг подумал, что при случае старикан перепил бы самого Тора… – Для него человека убить проще, чем тебе высморкаться. Хаук его года два назад подобрал. Ты от Торира держись подальше, он у нас не особенно дружелюбный…

Топор в Глазу, подтверждая слова Арнвида, зыркал по сторонам злым взглядом. Можно было подумать, что он находится среди врагов. Даже пиво не смягчило его нрав.

– А где корабль, на котором нам предстоит плыть? – поинтересовался Ивар.

– Он вытащен на берег у Бюнеса, – ответил эриль. – И вся дружина там. Завтра доберемся туда, все увидишь…

Речь Арнвида неожиданно оборвалась. Глаза его закрылись, а голова с деревянным стуком упала на стол. Из приоткрывшегося рта донесся тонкий свистящий храп.

Пиво все же взяло свое.

– Вижу, мои товарищи несколько устали, – проговорил Хаук слегка невнятно. Только это выдавало, насколько много он выпил. – Пора бы и…

Торир неожиданно дернулся, рука его метнулась в смазанном движении. Что-то свистнуло около уха Ивара, и потом послышалось глухое «чмок», с которым сталь врезается в дерево.

Ивар сглотнул и повернул голову – в стене, на ладонь левее его уха торчал метательный топор.

– Муха. – Торир улыбался, хищно растягивая губы. – Это была муха. Теперь ее нет.

Смерть насекомого, казалось, сильно потрясла хозяина дома. Бормоча что-то, он удалился, а путники принялись устраиваться спать. Прямо в зале, на широких лавках. Огонь в камине почти потух, и вскоре в полумраке слышалось только тихое дыхание спящих.

Утром с реки наполз Туман, его белые пушистые пряди заполонили двор, а самые смелые проникли внутрь дома. Сквозь дырку у окна туман вливался, словно невесомое густое молоко. Хотелось подойти и напиться прямо из воздуха.

Зевая и потягиваясь, путешественники стали собираться. Арнвид, к удивлению Ивара, не выказывал признаков похмелья.

– Утомился вчера чуток, – сказал он, осматривая оставшиеся на столе жбаны в поисках сохранившегося там пива, – вот и уснул внезапно!

Во дворе Ивара ожидало новое потрясение. Работники гостеприимного хозяина усадьбы, который после вчерашнего выглядел несколько помятым, седлали не трех, а четырех лошадей. Четырех!

– Я же не умею ездить верхом! – сказал Ивар Хауку, с ужасом глядя на огромное животное.

– Ты еще скажи, что мечом владеть не умеешь! – спокойно ответил вожак викингов. – Научишься. Или умрешь.

Кони были оседланы. Ивар вздохнул и нерешительно направился к тому, который предназначался ему. Мышиной масти жеребец недоуменно покосился на предполагаемого наездника – он никогда не видел, чтобы к нему приближались опасливыми шажками.

– Прыгай в седло, – раздался из-за спины голос Ха-ука. – Или Топор в Глазу поторопит тебя…

– Нет, я сам! – взвизгнул в испуге Ивар, и, не дожидаясь, когда острое лезвие воткнется между лопаток, попытался забраться на спину коня.

Это ему почти удалось, но затем что-то пошло не так, раздалось смачное «плюх!», и Ивар обнаружил, что лежит спиной на размякшей земле, а со всех сторон раздается дружный хохот.

– Ничего, – послышался откуда-то сверху ледяной голос Хаука, который один остался спокоен. – Пробуй еще. Мужчина ты или нет?

Ивар ощутил, как в душе закипел опаляющий гнев. Нет, не на тех, кто смеялся над ним, – за последние годы он изведал немало насмешек. Нет, это был гнев на себя, слабого и неумелого…

Именно гнев поднял его с земли, заставил выпрямиться и забросил в седло. Когда приступ ярости прошел, Ивар неожиданно обнаружил, что сидит на спине жеребца, пусть чуть криво, не очень ловко, но довольно уверенно.

– Неплохо, – кивнул Хаук, и в светлых глазах его мелькнуло одобрение. – Спасибо хозяину, да будут благосклонны к нему и его семье боги! Поехали!

И неспешной рысью путники выехали со двора.

Спустя некоторое время Ивар понял, что умение забраться на коня – вовсе не самое главное в верховой езде. Его мотало в седле, и он вынужден был держаться за узду, чтобы не свалиться. К счастью, серый жеребец оказался животным умным и спокойным, он просто бежал вслед за другими лошадьми, не обращая особого внимания на человека у себя на спине…

Дорога петляла вдоль реки, проходя сквозь негустые сосняки. В воздухе висел запах хвои, солнце разогнало туман, и через ветви прорывались золотистые полотнища, сотканные из лучей светила. Шумела стремящаяся к морю река Гауль, да стучали копыта.

К вечеру дорога пошла вниз, а далеко впереди, за поросшими лесом холмами, открылась синяя ширь Тран-дхейм-фьорда. К этому моменту задница Ивара представляла собой один огромный синяк, а руки, сжимавшие уздечку, почти закаменели. Каждый раз, когда его ударяло о седло, он шипел от боли. Шипение получалось почти беспрерывным.

– Там, внизу, Бюнес, – сказал Хаук, чуть придерживая коня, – а за ним, на берегу – наш корабль.

Последний участок дороги Ивар запомнил плохо. Проносились мимо стволы деревьев, о чем-то переговаривались спутники. В селении залаяли собаки, провожая всадников, а затем впереди вдруг открылся морской берег. Копыта лошадей с мягким шорохом погружались в серый песок, а волны грохотали, в бешенстве обрушиваясь на берег.

Корабль лежал, наполовину вытащенный на сушу, точно выброшенное штормом морское чудовище. Гордо высилась искусно выточенная драконья голова, смоленые доски обшивки блестели, как звенья кольчуги.

Неподалеку от драккара дымился костерок. Дым разрывал в клочья и уносил свежий морской ветер, огонь горел плохо, но расположившихся вокруг людей это, похоже, не смущало.

– Конунг! – крикнул кто-то радостно, и развалившиеся у костра викинги стали подниматься.

Хаук остановил коня и спрыгнул на землю.

– Хей! – сказал он. – Вы тут не спились без меня?

Ивар принялся слезать с седла. К его удивлению, это оказалось даже сложнее, чем забраться в него. Ноги совершенно не слушались, словно за время путешествия кто-то набил их мокрыми опилками.

Спрыгнув на землю, он едва не упал. Острая боль пронзила бедра и колени, заныл копчик.

– Что за удальца привез ты нам, конунг? – спросил у него за спиной язвительный голос. – Он, как я погляжу, еле на ногах стоит…

Повернувшись, Ивар увидел перед собой высокого викинга. Рыжие волосы его курчавились, точно ягнячий мех, а в необычно темных глазах тлела искра насмешки.

– Это Ивар, – ответил Лед бесстрастно. – Он поплывет с нами.

– Гм… – Курчавый скривился, точно ему дали понюхать нечто неприятное. – Надеюсь, что он умеет обращаться с мечом лучше, чем моя бабушка! Иначе придется его оставить!

Грянул дружный хохот.

Ивар посмотрел на насмешника с неприязнью.

– Не обращай внимания, – сказал подошедший Арн-вид. – Это Нерейд Болтун. Для него насмехаться – что для других дышать. Иначе он не может.

– Именно так, парень. – Рыжий Нерейд дружелюбно подмигнул. – Пойдем к костру, замерзнешь!

Только тут Ивар заметил, что холодный, насыщенный влагой ветер пробирает до костей. Дрожа, он отправился к костру, где с удивлением обнаружил, что не все из викингов вскочили, чтобы приветствовать конунга.

У самого огня, завернувшись в плащ, спал очень толстый человек. Мощный храп его порой перекрывал шум прибоя. Рядом с толстяком лежала боевая секира такого размера, что ей впору было рубить скалы.

– Так, – сказал Хаук, – Вемунд Боров, похоже, не рад меня видеть.

И что есть силы пнул спящего в задницу. Тот недовольно всхрапнул, но прошло некоторое время, прежде чем он зашевелился и, повернувшись на спину, открыл глаза.

– О, конунг, – пробурчал он, смешно причмокивая губами. – Хорошо…

И, повернувшись на другой бок, толстяк вновь захрапел.

– Этот конь дубравы Рагнарёк проспит! – заметил чей-то веселый голое.

Викинги захохотали, необычный кеннинг[1] пришелся им по вкусу.

– Ладно, чего стоять, несите пиво, – распорядился Хаук, окинув дружину взглядом. – И еще, дайте нашему новому соратнику плащ. А то он одет явно не по погоде…

К тому моменту когда совсем стемнело, Ивар получил теплый плащ на плечи, кружку, полную пива, – в руку и был усажен на бревнышко недалеко от костра. В огонь подкинули дров, и пламя взметнулось в ночь ревущим зверем. Толстяк Вемунд, не желая добавлять к прозвищу Жареный, отодвинулся от костра. Вскоре из темноты донеслось его равномерное похрапывание.

Викинги, смеясь и переговариваясь, рассаживались на бревнах. По рукам шли бочонки с пенистой брагой, от костра тянуло дымом и горелым жиром. Шумело невидимое море, из сумрака мордой исполинского чудовища выступал нос драккара.

– Ну и как вы тут жили без меня? – спросил Хаук, осушив кружку.

– Хорошо, – ответил, улыбаясь, Нерейд. Волосы его в свете костра обрели медный оттенок, а зубы блестели точно снег. – Я едва не попал в сагу!

– Не может быть! – восхитился Арнвид, сидящий рядом с Иваром. – И как ее назовут? Сага о Нерейде, Заболтавшем Дракона до Смерти? Сигурд Убийца Фафнира умрет от зависти!

Когда смолк хохот, рыжий шутник сказал с наигранной обидой:

– Да нет же! Никакого дракона не было! Мы тут ходили… гм… – последовал быстрый взгляд в сторону конунга, – в гости в одно селение…

– Ясно, опять за девками шлялись, – понимающе изрек Хаук.

– Ну, не совсем, – не стал отпираться Нерейд. – В общем, возвращался я домой, ночь уже была… тишина. Был я сильно уставши, ноги слегка заплетались и занесли меня в скалы. А там у самого большого утеса…

– Что там? – не выдержал кто-то. – Сам Один на Слейпнире с Гунгниром в руке?

– Или бочка пива? – спросил еще один викинг, не отличающийся, судя по всему, особым воображением.

– Не мешайте рассказывать, а то замолчу! – Болтун весьма неубедительно сделал вид, что обиделся, но угрозы своей не выполнил. – А там прямо на траве сидят два цверга. Черные, точно земля, страшные, как сама Хель! Одежда на них богатая, пояса камнями драгоценными украшены…

Рассказчик сделал паузу, и Ивар внезапно вспомнил, что держит в руке кружку с пивом. Отпил глоток и тут же прислушался вновь, страшась упустить хоть что-то из рассказа. Нерейд свое прозвище носил явно не зря.

– И говорит мне один из цвергов человеческим голосом: тебя-то мы, человек, и поджидаем… Я испугался, хотел было бежать, да ноги меня не послушались. Не иначе злым колдовством опутали меня исчадия подземелий!

– Пить надо меньше, – хмыкнул тихо Арнвид. – И ноги бы тебя слушались!

Нерейд не обратил на реплику никакого внимания.

– Сижу я на заднице, – продолжил он рассказ. – Хлопаю глазами, а цверги и говорят: суждено тебе, человек, стать великим героем! А для того, чтобы им стать, тебе нужен меч! Хочешь, мы выкуем тебе настоящий клинок– не тупую железяку, какие делают у вас, на поверхности земли, а такой, которого не устыдился бы сам Велунд! Не бойся, платить не придется. Мы подарим его тебе…

– А ты? – выдохнул кто-то из слушателей.

– А чего я? – Нерейд гордо оглядел соратников. – Вспомнил, что от подарков цвергов никакой пользы, кроме вреда, не бывает, и завопил что есть мочи: оставьте меня в покое, коротышки! Не хочу быть героем… И как только крикнул, пропали цверги. Сижу я один, как дурак, среди скал, штаны сырые. Не от страха, просто задом в лужу угодил… Так и пошел к кораблю! Может, надо было меч взять?

– И была бы сага «Нерейд Трепло и зловредные карлики», – мечтательно произнес Арнвид. – За такую сагу сказителя побили бы камнями…

– Ведь сознайся, что придумал все? – спросил Хаук. – Или с пьяных глаз примерещилось?

– Я тоже тогда ходил с ним, – проговорил кто-то неторопливо, и все глаза обратились на могучего, огромного роста викинга. Ладони его были, как весла, а на широкой груди поместилась бы наковальня. – Только ушел еще позже. И когда зашагал назад, то в темноте ударился лбом о скалу… В голове у меня что-то вспыхнуло, и я увидел, что вокруг – инеистые великаны! Потом я упал и заснул, а проснулся только утром… Но ведь если были великаны, то могли быть и карлики?

– Кто это? – спросил Ивар у Арнвида, в то время как остальные викинги дружно хохотали.

– Это Кари Ленивый, – охотно ответил эриль. – Он берсерк. Ты не смотри, что он такой болван. Когда ярость Одина нисходит на него, то врагам несладко…

– А это? – Ивар показал на седовласого воина, чье лицо было иссечено морщинами. Он сидел рядом с конунгом, и Хаук оживленно с ним беседовал.

– Это Эйрик Две Марки, – уважительно сказал Арнвид. – Самый старший здесь, кроме меня. Когда конунг в отъезде, то Эйрик заменяет его.

– Ясно. – Ивар кивнул и неожиданно почувствовал, что ему очень хочется спать. Темнота сгущалась, и с моря все сильнее веяло холодом.

Проснулся Ивар оттого, что его довольно грубо потрясли за плечо. Открыв глаза, он обнаружил мрачного Нерейда, который зевал и почесывался, точно медведь, только что выбравшийся из берлоги.

– Чего разлегся? – бросил вчерашний рассказчик, на волосах которого блестящими каплями осел утренний туман. – Нам с тобой за дровами идти, вставай…

Пришлось подниматься. Зевая так, что их беззвучным завываниям позавидовали бы волки, оба отправились в ближайший сосняк. Стук топоров перебудил дружину, и когда Нерейд с Иваром, нагруженные дровами, вернулись к кораблю, то почти все были на ногах.

Кроме Вемунда. Тот равнодушно продолжал храпеть, не обращая внимания на творящуюся вокруг суматоху.

– Все со мной в селение, – сказал после завтрака Хаук. – Нужно отвести коней и купить кое-чего. Остаются Эйрик, Сигфред, Кари… ты, Ивар, ну и Вемунд, этого проще убить, чем разбудить! Следите за окрестностями – мало ли что!

Стоянка опустела. Ивар вздумал было еще вздремнуть, но к нему подошел Эйрик Две Марки и сказал:

– Пойдем.

– Куда? – искренне изумился Ивар.

– Подберем тебе оружие, – спокойно ответил Две Марки. – А потом посмотрим, как ты им владеешь.

На корабле оказался целый оружейный склад. Топоры, мечи, копья были свалены неопрятной грудой. Точно панцири огромных круглых жуков, валялись щиты.

– Все взято в бою, – сказал Эйрик, перехватив недоуменный взгляд Ивара. – С прошлого года осталось.

С помощью короткой палочки он измерил рост Ивара, определил длину его рук и размах плеч. Нагнувшись, седовласый викинг с грохотом залез в груду оружия, а когда выпрямился, то в правой руке держал недлинный прямой клинок с рукоятью, навершие которой было снабжено тяжелым шаром, а в левой – деревянный щит с массивным железным выступом посередине.

– Вот, – сказал Эйрик Две Марки. – Это тебе как раз. Шлем сам подбери, чтобы на макушке не торчал, но и на нос не сползал. Кольчуг нет, добудешь в бою, если не прирежут…

Ивар судорожно сглотнул. Вскоре он в нелепом коническом шлеме, который неприятной тяжестью охватывал голову, очутился на берегу. Меч в руке казался лишним, словно рог на голове у собаки.

– Что ты держишь его, как крестьянин лопату? – недовольно пробурчал Эйрик, который также вооружился. – Возьми крепко за рукоять и подними перед собой!

Оставшиеся в лагере викинги подтягивались поближе, желая развлечься зрелищем. Лишь Вемунд безмятежно спал. Сна в него, похоже, влезало больше, чем в кота.

– А теперь ударь меня! – Две Марки вскинул клинок, и Ивар испытал приступ страха, поняв, насколько тот острый. В животе заворочались кишки, сердце сжала холодная лапа.

– Как? – спросил он.

– Мечом, дурень! – прорычал Эйрик. Зрители захохотали.

Размахнувшись что есть силы, Ивар бросился вперед. Клинок его со свистом разрезал воздух и, пролетев через то место, где только что был Эйрик, потянул хозяина за собой. Ивар пробежал несколько шагов вперед, неловко отставив руки в стороны, и, не удержавшись, бряк-нулся лицом в землю.

Было больно и обидно.

– Я мог тебя убить раза три, – проговорил Две Марки, глядя, как неуклюжий, точно месячный теленок, новичок поднимается на ноги. – А теперь попробуй отразить мой удар…

Он бил нарочито медленно и несильно. На лице Ивара отразился ужас, и он вздернул щит вверх, подставляя его под меч, но и закрывая себе обзор. Эйрик остановил удар и атаковал вторично – снизу, тычком в горло.

Острие меча замерло в двух пальцах от шеи Ивара. Тот, не успевший даже дернуться, побелел точно полотно.

– Как так, – забормотал он растерянно. – Я же думал… Ведь надо было…

– Вот уж не знаю, что надо было! – Эйрик Две Марки с досадой сплюнул в траву. – Но такого селезня у нас еще не было! С тобой еще возиться и возиться!

Ивар опустил щит и меч. Лицо его побагровело от обиды.

Глава 2

ВЕТРЫ МОРЯ

– Эй, кто хочет сразиться с нашим новым другом? – спросил Две Марки, повернувшись к зрителям. – Только не калечить!

– Пожалуй, я, – ответил тощий невысокий парень, которого звали, насколько Ивар запомнил, Сигфредом.

Взяв меч, он принял боевую стойку. Ивар глухо застонал. В этот момент он хотел оказаться где угодно, за тысячи миль отсюда, даже в самом Хель, лишь бы избавиться от необходимости сражаться…

– Чего ты ждешь? – спросил Сигфред, поводя лезвием в воздухе. —Нападай!

На это раз Ивар, наученный прошлым опытом, атаковал осторожно. Сделал шаг вперед и после этого ударил, целясь в шею противника. Тот играючи отразил удар и тут же прыгнул вбок.

Ивар крутанулся, пытаясь защититься, тяжелый щит потянул его в сторону. Чтобы не упасть, он выбросил руку с мечом и, к собственному удивлению, попал точно в Сигфреда, который, видя, что сопернику не до него, свой удар остановил на полпути.

Лезвие пропороло рубаху и прорезало бок. На белой ткани выступило и начало быстро разрастаться алое пятно.

Ивар совершенно непроизвольно вытащил меч и отступил на шаг, с ужасом глядя на раненого. Руки у него тряслись, а губы двигались, рождая слова:

– Я не хотел… Это случайно… Я не хотел!

Сигфред, как казалось, вовсе его не слышал. На его лице отразилось удивление, он недоуменно посмотрел на бок, и меч с обиженным лязгом вывалился из руки.

– Ивар, беги! – неожиданно скомандовал Эйрик. – Быстро!

Но оказалось уже поздно. Лицо Сигфреда неожиданно преобразилось – темные глаза заблестели, точно слюда, а в чертах проступила неукротимая, бешеная ярость.

Зарычав, он двинулся прямо на Ивара. С подбородка безумца капала пена, на шее страшно напряглись жилы, лицо сделалось багровым.

– Беги! – еще раз крикнул Эйрик, и в голосе его послышалось отчаяние. – Он ведь убьет тебя!

Ивар отступил еще, с ужасом ощущая, что ноги не слушаются. Мелькнула мысль о том, что можно бы защититься – ведь в руках у него оружие, а Сигфред идет на него с голыми руками.

Но привести ее в исполнение Ивар не успел. Огромная ладонь отстранила его с такой легкостью, с какой обычный человек отодвигает кувшин, и могучая фигура Кари вклинилась между безумцем и его предполагаемой жертвой.

– Спокойно, – голосом мощным, как морские валы, прогудел Кари Ленивый. – Утихомирься, Сигфред…

Тот в ответ зашипел, точно кошка, и бросился на Кари. Легким толчком могучий викинг отшвырнул нападавшего. Перекатившись по земле, Сигфред стремительно поднялся на ноги, одним прыжком подскочил к сосне толщиной в руку, ухватился за ствол, и Ивар не поверил своим ушам – дерево затрещало.

На стволе обозначилась трещина. С яростным ревом Сигфред пригнул его к земле и одним рывком сломал. В мгновение отломил верхушку с ветвями и с импровизированной палицей напал на Ленивого.

Замах его был стремителен, словно Сигфред бил не толстым стволом, а легкой палкой. Свистнул воздух, а Кари все так же стоял, не сходя с места. Обманчиво ленивым движением он поднял руку.

Раздался глухой хряск, словно ударили по деревянной колоде. В руках у Сигфреда остался короткий обломок, а остальная часть дубины, медленно вращаясь, отправилась в полет.

Пролетев с десяток шагов, она с отчетливым «чпок!» приземлилась на голову мирно спавшему до сих пор Вемунду. Храп прервался, и, по-старчески закряхтев, Боров сел.

– Вот так всегда, – сказал он недружелюбно, распахивая рот в звучном зевке. – Только ляжешь вздремнуть, тебя тут же будят! Что, передрались опять, что ли?

Первым засмеялся Эйрик, за ним глухо захохотал – точно ударялись друг о друга валуны, Кари. Несмело захихикал Ивар. На безумном лице Сигфреда проступило странное выражение – такое может быть у человека, который изо всех сил старается проснуться, чтобы вырваться из кошмарного сна.

Прижав ладони к лицу, он со стоном рухнул на землю.

– Он бы просто убил тебя, – отсмеявшись, сказал подошедший к Ивару Эйрик. – Он же берсерк. Его даже прозвали Весло за то, что один раз, впав в боевую ярость, он расшвырял пятерых противников корабельным веслом. Тогда ему было всего тринадцать.

Сигфред заворочался, приходя в себя. С трудом встал на ноги, его шатало. На лице было дикое, испуганное выражение. Кари, бережно придерживая соратника, повел его к морю – умыться.

В берег с глухим гулом бились неутомимые волны.

Викинги, отправившиеся в селение, вернулись к вечеру. Со стороны дороги разнесся противный скрип, и показались медленно катящиеся телеги, нагруженные бочками и мешками. Викинги брели рядом с ними, непринужденно смеясь и болтая.

– Вставайте, лежебоки! – крикнул Хаук, подходя к лагерю. – Все на разгрузку! Мы купили все, что нужно для долгого пути…

– И пиво! – глубокомысленно изрек спящий Ве-мунд, не переставая храпеть.

– И ты вставай, – приказал ему конунг. – Сам знаешь, у нас работают все.

Ивар, у которого после целого дня махания мечом нестерпимо ныли плечи и руки, без особого воодушевления направился к телегам. Но работа спорилась, мешки один за другим шлепались на землю, в бочонках что-то призывно булькало, и вскоре весь груз был свален на замшелые камни, где лежал теперь беспорядочной кучей.

Возчики щелкнули кнутами, и телеги, заскрипев еще противнее, отправились в обратный путь.

– Арнвид! – Во взгляде, обращенном на Лысого, был приказ. – Вопроси руны. Все готово, и мы можем выйти в море хоть завтра. Что нам готовит судьба?

– Сейчас посмотрим. – И эриль, бормоча что-то под нос, отвязал от пояса небольшой мешочек из кожи, бока которого украшали таинственные знаки.

Закрыв глаза, он сунул в мешочек руку и вытащил оттуда небольшую пластинку, выточенную, судя по цвету, из моржового клыка. На ее поверхности был выжжен угловатый значок.

Ивар с суеверным страхом наблюдал за Арнвидом. Лысый старик в этот момент выглядел величественно, словно сам Один, а глаза его едва заметно светились. Недовольно пробурчав что-то себе под нос, он вытащил еще одну руну и воззрился на нее с видом человека, силящегося разгадать трудную загадку.

– Молот Тора и День, – сказал эриль после паузы, во время которой никто из викингов не решался нарушить тишину. Обычно буйные и шумные, сейчас морские воины, сбились в тесную кучку, словно нашкодившие дети. – Борьба, а потом слава. Путешествие наше будет непростым, но в нем обретем мы немало побед! Можно плыть, конунг!

Хаук, на лице которого на мгновение появилось и тут же исчезло выражение жадного любопытства, обвел, взглядом дружину.

– Вы слышали? – спросил он звенящим голосом. – Завтра мы отправляемся в поход, и пусть Владыка Ратей будет с нами! Одину слава!

– Одину слава! – Трижды повторенный тремя десятками луженых глоток клич прокатился по берегу, заставив море на мгновение утихнуть, а чаек – с истошными воплями взвиться в воздух.

А вечером, когда огонь костра жадно облизывал поленья, а над ним шкварчали, исходя жиром, отборные куски мяса, конунг совершенно неожиданно обратился к Ивару.

– Каждый новый дружинник, – сказал Хаук, и глаза его были холодны, точно зимний рассвет, – попадающий на наш корабль, должен рассказать о себе. Мы должны знать, с кем нам придется сражаться бок о бок.

Собравшиеся вокруг костра викинги радостно загудели. Ивар сглотнул. Рассказывать не хотелось, хотелось спрятаться от устремленных на него любопытных взглядов.

– Ну, я… мне, – начал он, чуть не заикаясь.

– Не мямли! – прервал его конунг. – Ты не косноязычен, так что говори нормально.

– Я родом из Скауна, что близ озера Мьерс, – сказал Ивар, собравшись с духом. – Мой отец был бондом, не самым богатым. Три года назад во время набега шведов дом наш сгорел, все родичи мои погибли. Пешком я добрался до деревни Хальтдален, где Аки Золотая Борода, двоюродный брат мужа сестры моей матери, приютил меня.

– Немалый путь ты проделал! – удивился кто-то.

– Ну а как я попал сюда, вы наверняка знаете, – неуверенно улыбнувшись, добавил Ивар. – Почтенный Хаук спас меня от смерти…

– Слушай, – перебил его Нерейд, в глазах которого плясали искры веселья. – А как ты смог соблазнить дочку Аки? Ведь она красивая девица, наверняка за ней бегали парни и побогаче и покрасивей тебя! Ведь ты был простым батраком!

– Я не знаю, – совершенно искренне ответил Ивар и порадовался, что в полумраке никто не видит, как покраснели его щеки. – Как-то само получилось… Я не особо и хотел… Она сама как-то подошла… ну и… вот!

– Странно. – Арнвид усмехнулся. – Иные столько сил прикладывают и не добиваются ничего, а ты ничего не хотел – и все получил! Ловкач!

– Вот и прозвище! Вот и прозвище! – весело воскликнул неуемный Нерейд. – Что за человек, у которого даже нет прозвища? Ивар Ловкач – звучит?

Викинги захохотали так, что Ивару показалось, будто земля слегка вздрогнула. Сам он почувствовал, что краснеет еще сильнее. Щеки заполыхали так, что от них можно было разжигать огонь, и Ивар сердито посмотрел на шутника.

Тот в ответ показал язык, длинный и острый, подозрительно похожий на змеиный.

– Одного не пойму. – От слов Хаука среди теплого вечера ощутимо повеяло холодом. – Ты хоть что-нибудь в жизни делал сам? Хоть раз отвечал за свои поступки?

– Да, наверно… – неуверенно начал Ивар.

– А я думаю – нет, – прервал его конунг. – За все события в твоей жизни ответственность несет кто-то другой. А тот, кто не может отвечать за свои поступки, не может зваться мужчиной.

Повисла напряженная тишина. Только потрескивали угли в костре да шумело море. Под пристальным взглядом Хаука Ивару стало очень неуютно.

– Ладно, – проговорил тот, отводя глаза. – Поедим – и спать, завтра выходим в море.

Пахнущее дымом мясо рвали зубами с яростью оголодавших хищников. Жир тек по пальцам, слышалось чавканье, перемежаемое треском из-за шевелящихся ушей едоков.

Ивару кусок не лез в горло. Слова предводителя викингов почему-то запали в душу, показались особенно обидными, хотя до сегодняшнего дня юноша был уверен, что живет вполне правильно и все решает в жизни сам…

Покончив со своей порцией, он встал и отправился к воде. Море тянулось на запад слегка всхолмленной темной равниной. По небу бежали рваные тучи, жуткие чудовища, пожирающие звезды. Изредка выглядывающая из-за них луна сыпала на воду горсть серебристых бликов и тут же пряталась снова.

Ивар уселся на небольшой бугорок и принялся смотреть на бескрайнюю водную гладь. В голове вспыхивали и гасли судорожные, тревожные мысли. Еще несколько дней назад он не представлял иной жизни, чем в усадьбе Золотой Бороды, и был вполне доволен тем, что проведет батраком всю жизнь. Теперь его будущее лежит там, за морем, за его бездонными пучинами…

Знать бы, какие еще сюрпризы приготовила судьба?

– Навались! – крикнул Хаук. – Давай! Раз-два!

Рядом сипел и потел Нерейд, под сапогами противно скрипел песок, а драккар, точно уснувший на берегу кит, не желал сдвигаться с места. Лежбище на берегу Трандхейм-фьорда казалось ему уютнее, чем переменчивое лоно моря.

– Еще разок! Он поддается! – В крике конунга звучало несгибаемое упорство. – Давай!

Ивар налег, смачно выругался Кари, и днище корабля с противным шуршанием сдвинулось с места. Медленно, а затем все быстрее драккар заскользил к морю. Через несколько мгновений его нос с плеском погрузился в серые точно сталь волны. Языки белой пены облизали смоленые борта.

– Клянусь медом богов, наш конь бурунов изрядно располнел! – сказал Арнвид, пыхтя, как прохудившиеся мехи. Эриль толкал корабль вместе со всеми, несмотря на возраст.

– Ничего, – без тени улыбки ответил Хаук. – Побегает – похудеет. Грузимся!

Последовала суета, во время которой на борт были погружены доставленные вчера припасы – пиво, сухари, копченое мясо. С грохотом вставали в пазы длинные весла.

Ивару, как самому неумелому, досталось место на последней скамье. Сидящий ближе к носу Вемунд посмотрел на нового викинга без воодушевления и сказал:

– Жилы не рви. Старайся попадать в ритм. Если устанешь – весло подними и отдыхай. Все равно толку от тебя пока немного.

– Ну что, отваливаем? – спросил Эйрик Две Марки, вставший к рулю, у конунга.

– Отваливаем! – сказал тот. – Да поможет нам Один!

Весла с плеском погрузились в воду, и корабль медленно, словно огромная рыбина, принялся выбираться с мелководья. Отплыв от берега, он развернулся на северо-запад, к выходу из фьорда.

– Гребем! – приказал Хаук. – Как выйдем на открытую воду, поставим парус.

Веслом, которое на первый взгляд выглядело неподъемным, оказалось орудовать довольно легко. Ивар вскоре приноровился к неторопливому ритму гребли. Корабль резво бежал вперед, с шумом зарываясь в волны. По правому борту медленно уплывал назад лесистый берег фьорда. Свежий ветер трепал волосы, время от времени гребцов обдавало брызгами.

На носу драккара статуей замер Хаук. Синий плащ вился за его плечами, точно диковинные крылья, и впервые за многие месяцы морской конунг дышал полной грудью, вдыхая наполненный влагой ветер.

К полудню Ивар ощутил, что весло начало тяжелеть. Им становилось все сложнее и сложнее ворочать. На ладонях набухли и уже побаливали мозоли. Ветер перестал казаться свежим, превратившись в просто холодный. Не согревала даже гребля. Прочие викинги всe так же неутомимо гребли, не обращая внимания на неудобства.

– Хватит! – приказал Хаук, когда берег неожиданно оборвался острым мысом и свернул на юго-запад. – Суши весла. Разворачиваемся и ставим парус! Ветер, хвала богам, попутный!

Викинги забегали, устанавливая мачту, которая до сих пор лежала между скамьями на днище корабля. Ивар, который мало чего понимал в происходящем, помогал по мере сил.

Поползла к небесам рея, и с треском развернулся на ней парус – белый, с ярко-алым диском солнца в середине.

– Конунг называет его Кровавым Глазом, – сообщил Ивару Арнвид, лысина которого гордо блестела под лучами нежаркого солнца.

– Хей! – крикнул тем временем Хаук, и в голосе его, обычно спокойном, звучала самая настоящая радость. – Доставай пиво! С почином!

Морская гладь огласилась восторженными воплями.

Ветер надувал пузырем парус с Кровавым Глазом, и драккар с шумом резал морскую плоть. На открытой воде качка усилилась, и Ивар неожиданно ощутил, что его начинает подташнивать. После обеда, состоявшего из пива и сухарей, неприятные ощущения усилились.

– Это у тебя с непривычки. Полежи, авось полегчает, – сказал Вемунд, глядя на позеленевшего соратника, и сам, должно быть для того, чтобы бороться с морской болезнью, улегся на лавку и захрапел.

Но попутный ветер держался недолго. Он все слабел и слабел, пока не пропал совсем. Парус бессильно обвис, и движение корабля замедлилось.

– Арнвид, где ты там?! – крикнул Хаук. – Отрабатывай харчи!

Лысый эриль с сомнением во взоре обозрел небо и поскреб макушку.

– Сложно будет, – проговорил он. – Может, на веслах?

– Успеем еще нагрестись, – ответил конунг. – Пока не вработались, все после зимы жирком обросли. Зачем зря силы тратить?

Покачав головой, Арнвид взошел на нос корабля, к самой драконьей голове, поднял лицо к небу и запел! Голос его, поначалу хриплый, постепенно становился все более сильным и звонким. Слов Ивар, к немалому удивлению, разобрать не мог.

Неожиданно эриль прервал пение, но отголоски песни все еще продолжали звучать над поверхностью моря, словно странное, почти не гаснущее эхо. Арнвид резко вскинул руку и стремительными движениями нарисовал в воздухе несколько рун. Ладонь Лысого оставила серебристый огненный след, и угловатые знаки повисли в воздухе, светясь и потрескивая.

Арнвид выкрикнул нечто повелительное и сделал жест от себя, словно отталкивая что-то невидимое. Руны скачком увеличились, вспыхнули ярко и тут же исчезли в ослепительной вспышке.

Ветер налетел могучим порывом. Парус выгнулся, заскрипели крепящие его веревки, мачта ощутимо прогнулась. Море швырнуло в лицо Ивару пригоршню брызг, он машинально сглотнул, ощутив на языке солоноватую горечь.

– Вот теперь порядок, – мрачно пробормотал эриль, отходя к своей скамье.

Вызванный им ветер держался до самого вечера. Желтый шарик солнца неудержимо катился по голубому куполу неба, а когда он навис почти над самым западным горизонтом, впереди вырос, словно поднявшись из моря, скалистый неуютный берег.

– Остров Хитра, – сказал Ивару проснувшийся Вемунд. – Там, чуть дальше, есть удобная бухта. В ней, скорее всего, и заночуем.

Скалы, тянувшиеся вдоль берега отвесной серой стеной, расступились, обнажив полукруг песчаного пляжа. Видна была небольшая речка, впадающая в море, и роща странных деревьев с толстыми стволами.

– К берегу! – скомандовал Хаук.

Драккар начал поворачивать. Парус заполоскался и повис, пришлось викингам браться за весла. Задним ходом корабль медленно вошел в бухту. Тут царило почти полное безветрие.

Заскрипел под днищем песок. Ивар вслед за остальными выскочил за борт. Сапоги промокли сразу, но разве станет мужчина обращать внимание на такие мелочи? По команде дружно взялись, и драккар одним движением наполовину вылетел на берег. Только зашумели возмущенно, раздаваясь в стороны, волны.

Стоять на твердой суше после целого дня, проведенного на качающейся палубе, было странно, и Ивар, отправившийся вместе с остальными за дровами, некоторое время ковылял, как хромой.

Среди огромных деревьев царила полная тишина, под ногами шуршали странные узорчатые листья, в воздухе плавал приятный сладковатый аромат.

– Дубы? – Узнавание было внезапным, точно удар молнии. – Я думал, они так далеко к северу не растут! Ведь даже в Уппленде они редки.

– Да, не растут, – ответил оказавшийся рядом Арнвид, который уже успел набрать охапку веток. – Им слишком холодно. Но это место, – тут эриль понизил голос, словно их кто-то мог подслушать, – пропитано древним волшебством. Когда-то тут было святилище тех, кого мы называем светлыми альвами. Потом с юга пришли наши предки, и альвы ушли, не желая терпеть соседства. А чары остались…

Ивар огляделся. Дубы возвышались, точно исполинские коричневые колонны. Несмотря на весну, они были покрыты листьями, и сплошной их полог скрывал небо. Казалось, что стоишь в огромном зале с высоким зеленым потолком, сотканным из слегка колеблющейся ткани. Странное ощущение, похожее на светлую, тихую тоску, пронизало Ивара. Он невольно вздрогнул…

Наваждение исчезло мгновенно. Он вновь стоял посреди дубовой рощи, а вокруг возились, собирая хворост, соратники. Опасаясь быть обвиненным в лености, он бросился помогать.

К кораблю, около которого был уже разожжен костер, Ивар принес такую охапку веток, что едва не задохнулся под ее тяжестью. Вывалил ее на землю, вытер со лба пот и собрался отдохнуть до ужина, когда чья-то рука тронула его за плечо.

Повернувшись, он увидел Эйрика Две Марки.

– Пойдем, – сказал тот, протягивая Ивару меч.

– Куда? – спросил тот, холодея от нехорошего предчувствия.

– Ты должен научиться пользоваться оружием, – пожал плечами седой викинг. – Или погибнешь в первом же бою. Нам на корабле не нужен бесполезный человек.

– Но я устал! Мы почти целый день гребли!

– Ничего. – Две Марки понимающе ухмыльнулся. – Привыкай. Это пока тяжело. Дальше будет еще тяжелее! Пойдем!

Ивар вздохнул и, взяв меч, потащился за Эйриком.

Второй день плавания почти ничем не отличался от первого. Ветер держался попутный, но очень слабый, и Хаук несколько раз усаживал дружину на весла. Море было спокойным, равномерно бежали пологие серые волны, метались над водяной поверхностью чайки, оглашая мир пронзительными криками.

Корабль двигался на юго-запад, не теряя из виду землю. Они проплывали мимо островов, больших и маленьких, огибали узкие устья фьордов, иные из которых могут тянуться в глубь земли на многие дни пути. Жители селений, расположенных на берегах, провожали корабль внимательными взглядами, а рыбацкие суденышки при виде паруса с алым солнечным диском стремились отойти подальше. Драккар Хаука Льда в этих местах, судя по всему, хорошо знали.

Первый большой корабль они увидели только к вечеру. Длинный драккар вывернул из-за скалистого острова, похожего на огромный окорок, и ходко пошел на сближение.

Викинги заволновались.

– Парус с желтыми и белыми полосами! – крикнул, вглядевшись в приближающееся судно, зоркий Нерейд. – На носу – медвежья голова. Это Берси Драный Плащ!

– Славную встречу послал нам Один. – В голосе Хаука звенела кровожадная радость. – Будет с кем сегодня переведаться в буре копий. Вооружайтесь!

Ивар ощутил, как сердце его сжалось, точно испуганный заяц, а затем зачастило, как у птицы. Остановившимся взглядом он смотрел на то, как соратники извлекают из-под лавок кольчуги и облачаются в них, как размахивают для пробы мечами и топорами, как блестит солнце на шлемах.

– А ты чего замер, точно пугало? – хлопнул Ивара по плечу Вемунд. – Бери оружие, готовься биться! Берси – кровный враг нашего конунга, так что сегодня без драки спать не ляжем…

Ивар вздрогнул и в отчаянии осмотрелся. Во рту образовался противный гнилостный привкус, руки тряслись, а во всем теле ощущалась какая-то легкая слабость. Очень хотелось выпрыгнуть за борт, лишь бы оказаться подальше от корабля, на котором сейчас зазвенят мечи…

С некоторым трудом пересилив себя, он надел шлем, взял меч, который научился держать правильно только вчера, а на левую руку навесил щит. Все вокруг уже были в боевом облачении, Торир и еще двое викингов накладывали стрелы на тетиву. Прочие воины собирались на носу корабля, который был развернут в сторону вражеского драккара. У самой драконьей головы замер Хаук, светлые волосы его торчали из-под шлема, а лицо было спокойным, словно не битва предстояла впереди, а пирушка в кругу друзей.

Корабли медленно сближались.

– Помните, – предупредил конунг, повернувшись к воинам, – никто не избегнет смерти! Но тот, кто со славой падет в бою, попадет в чертоги Отца Ратей! Одину слава!

– Одину слава! – слитным ревом отозвалась дружина.

И словно эхо долетел от вражеского драккара слабый крик.

– Чего они там? – спросил Нерейд, напряженно прислушиваясь. – Никак оскорбления выкрикивают?

– Точно, – кивнул Арнвид. – Говорят, что мы все – сыновья рабов, годные, только чтобы жрать свиной помет. Сейчас я им отвечу!

Эриль на несколько мгновений задумался, а затем открыл рот:

Мы напоим славно
Вороновой брагой —
даятеля злата
гром мечей прославит —
птиц потехи Скегуль.
Пасть заткнем бахвалам.

Чеканные строки висы одна за другой падали на притихшую водную гладь. В ответ на нее с корабля Берси Драного Плаща послышались яростные вопли, лишенные какого-либо склада. Похоже, что на том драккаре не нашлось никого, обученного искусству скальда.

Дружинники Хаука оскорбительно захохотали.

– Вот так-то, – сказал Арнвид, гордый, точно петух, прогнавший от своих кур соперника. – Будут знать, как со мной связываться!

– Прикройте эриля щитом, – бросил конунг, – похоже, они сейчас начнут стрелять.

– Ивар! – рявкнул, оглянувшись, Эйрик Две Марки. – Иди сюда! Толку от тебя мало! Головой отвечаешь за Арнвида! Вдруг ему понадобится бросить руны? В этот момент он даже щит не может держать!

Ослушаться не было никакой возможности.

Когда Ивар шагнул вперед, ноги его, казалось, весили каждая больше, чем весь драккар. Подойдя, он встал перед эрилем, оказавшись в последнем ряду бойцов, которые выстроились клином.

В тот же момент свистнули первые стрелы. Одна вонзилась в мачту, пролетев над самой головой Ивара, и тот вздрогнул, живо представив, как она впивается ему в лицо, пробивает кости, вонзается в мозг…

От страха на спине выступила испарина.

– Берси! – крикнул Хаук, который стоял в открытую, ничуть не таясь нацеленных в него стрел. – Ты сам пришел ко мне, совратитель! Сегодня я убью тебя!

– Я поджидал тебя здесь, трус! – ответил низкий, рычащий голос. – Твой труп я отдам псам!

Вемунд обидчиво заворчал.

– Давай! – махнул рукой конунг и тут же отступил под защиту щитов. Торир спустил тетиву. Тотчас на корабле противника раздался вопль и тяжелое тело с плеском упало за борт.

Воины Хаука дружно заулюлюкали.

Перестрелка длилась недолго. Поняв, что лучники у противника лучше, чем у него, Драный Плащ повел корабль вперед. Драккары с треском столкнулись, Ивар едва не упал. Через состыковавшиеся борта с истошным ревом хлынула лавина воинов. Навстречу им двинулась крепко сбитая стена щитов.

Лязг железа мгновенно стал оглушающим. Ивар видел, как свалился разрубленный секирой Вемунда воин с чужого драккара, как Торир один за другим швырнул свои топоры и взялся за меч, как огромный Кари, еще не впавший в боевую ярость, возвышается среди схватки, словно утес среди бурных волн.

Сам Ивар остался за спинами сражающихся. Мокрыми от пота руками он сжимал меч и щит, моля всех богов о том, чтобы ему не пришлось вступить в сражение. Рядом подпрыгивал и азартно выкрикивал что-то Арнвид.

Вылетевшее из схватки копье пролетело совсем рядом и вонзилось в борт, раздраженно задрожав длинным телом. Ивар испытал новый приступ страха. Преодолеть его помогла мысль о том, что он должен прикрывать другого, а значит, ему нельзя трусить.

Сместившись вправо, он заслонил собой увлекшегося Арнвида, который, похоже, вообще забыл про свой щит.

Битва тем временем продолжалась. Хаук, хладнокровно отражая нацеленные на него удары, сражался с предводителем нападавших – высоким воином, облаченным в шлем с личиной. Из-под нее торчала густая рыжая борода. Верх пока не мог взять никто.

Могучий рев перекрыл лязг оружия и вопли воинов. Так мог бы кричать инеистый великан, который прищемил ладонь дверью. Обнаженный по пояс воин, ростом и волосатостью могущий поспорить с медведем, вломился в ряды дружины Хаука, расшвыривая людей, точно поленья. В сторону отлетел Эйрик, с трудом увернулся от занесенного сверху топора Торир. Ивар с ужасом увидел, как меч отскочил от груди волосатого, точно она у него была из камня.

Но тут на пути у берсерка вырос Кари Ленивый. Он не кричал, но при взгляде на него даже одержимый одиновым безумием воин замешкался, зарычал, нагнетая ярость, изо рта его потекла пена.

Битва на мгновение остановилась. Все замерли, глядя на схватку гигантов.

Взлетела рука с топором. Кари шагнул вперед так, что корабль вздрогнул, и схватил противника за запястье. Лицо того от напряжения перекосилось и налилось кровью.

Они стояли неподвижно, застыв, точно тролли, которых застал рассвет. Затем послышался слабый треск, и Ивар, ощущая тошноту, увидел, как рука волосатого переламывается под могучей дланью Кари, точно сухая ветка.

Взблеск меча, фонтан крови, брызнувший из разрубленного горла, – и бешеный рев, который не смолкал все это время, затих, сменившись хриплым бульканьем. Поверженный берсерк рухнул, а Кари ликующе закричал, вскинув над головой отливающий багровым клинок.

Следующим ударом он разрубил еще одного дружинника Берси надвое.

Все тут же пришло в движение. Битва возобновилась, но воины Хаука словно обрели второе дыхание, а дружинники Берси, ошеломленные гибелью сильнейшего из своих, потеряли боевой дух.

Сами конунги продолжали сражаться. Мечи лязгали, щиты покрылись трещинами, но ни один не мог одолеть другого…

– Отходим! – крикнул Драный Плащ. – Все на корабль!

– Стой, трус! – яростно зарычал Хаук, но Берси, изловчившись, оттолкнул его щитом, а сам отпрыгнул назад, на свой драккар.

За конунгом последовали воины. Один за другим они обращались в бегство. Иные брались за весла и отталкивали свой корабль от корабля Хаука, лучники вновь взялись за свое оружие. Самые отчаянные и сильные прикрывали отход.

Ивар, который весь бой простоял на месте, неожиданно понял, что победа близка и что сегодня вражеский меч не проделает прорехи в его шкуре, не поковыряется во внутренностях…

Осознание того, что он жив, наполнило сердце безумным восторгом. Родившись в груди, тот теплой волной поднялся до горла, откуда и вырвался истошным воплем радости. Не видя ничего вокруг, Ивар ликующе вскинул руки…

Свистнула стрела. Рядом кто-то застонал.

Восторг мгновенно исчез, по спине пополз холодок страха. Вернувшись от переживаний к реальности, Ивар обернулся: Арнвид медленно оседал на палубу. Из его плеча, горделиво белея оперением, торчала стрела. На суконной рубахе эриля расползалось кровавое пятно.

– Ой, – только и мог сказать Ивар.

– Вытащи стрелу, – прохрипел Арнвид, привалившись спиной к основанию мачты.

– Но как? Я не умею!

– Я научу. – Голос эриля от боли исказился до неузнаваемости. – Она пробила меня насквозь. Обломи вот тут…

Ивар, повинуясь подсказкам, разорвал рубаху на плече Лысого. Обломил заднюю часть стрелы и, ухватившись за торчащий из плеча окровавленный наконечник, принялся тянуть. Руки его дрожали, в горле бился гадостный ком тошноты.

Арнвид Лысый глухо стонал.

Стрела с протяжным чмоканьем выдернулась из раны. Ивар облегченно вздохнул и поспешно выпустил из рук окровавленный наконечник, который с глухим стуком упал ему под ноги. Только в этот момент Ивар понял, что вокруг тихо, как в погребе.

Повернувшись, он обнаружил, что дружина в полном составе стоит у него за спиной. Хаук снял шлем, мокрые от пота волосы потемнели и прядями прилипли ко лбу. Лицо Нерейда украшал здоровенный синяк, а из пореза на ноге Сигфреда, который был хорошо виден через порванную штанину, медленно струилась кровь.

– Ты должен был его прикрывать! – сказал конунг жестко, и глаза его заледенели, став двумя кружками холодного синего пламени. – Ты этого не сделал!

– Я не виноват, оно само получилось, – по своей обычной привычке забормотал Ивар.

– Мужчина отвечает за свои поступки, – очень медленно и четко проговорил Хаук. – В том числе и за те, которые не делают ему чести. Ты допустил ошибку, так хотя бы прими наказание достойно.

Ивар затравленно огляделся. Во взглядах, обращенных на него, не было сочувствия. Конунг шагнул вперед, правая рука его резко дернулась, и тут же в челюсть Ивара точно ударило бревном.

Он неожиданно ощутил, что лежит на палубе, а челюсть ужасно ноет. Конунг взирал на него сверху без всякой злобы, со спокойным видом человека, исполнившего свой долг.

– Эриль нужен нам живым и целым! – сказал он наставительно. – Всякая рана его – удар по всей дружине. Вдруг он теперь не сможет вовремя бросить руны?

– Я понял, – проговорил Ивар, кривясь от мучительной боли.

– Вот и хорошо, – кивнул Хаук. – Поднимайся. Нам пора на весла.

Тяжело развернувшись, словно огромный обожравшийся зверь, корабль заспешил к берегу. Несмотря на продолжительность, бой вышел не очень кровавым. В дружине Хаука погибли только двое, и еще двое не могли пока грести. Арнвид что-то делал с ними, время от времени морщась от боли в простреленном плече.

Ивару при каждом взгляде на эриля становилось стыдно.

Причалили в небольшой, не очень удобной бухточке. Сюда задувал ветер, поэтому костер нещадно дымил, не желая разгораться. За водой и дровами приходилось ходить далеко, но никто не жаловался – грести дальше в поисках более удобной стоянки не было сил.

Трупы убитых врагов, которых оказалось семь штук, ободрали и побросали в море. Эйрик со знанием дела осмотрел снятую с одного из мертвецов кольчугу, после чего передал ее Ивару.

– На, – сказал он. – Отчистишь, и будет твоя. Как раз по росту.

Отскребать кольчугу пришлось песком. Кровь прежнего хозяина отмывалась плохо. Ивар провозился почти до самого заката, заморозил до судорог руки в холодной воде, но зато тем же вечером облачился в кольчужную рубаху.

Впервые в жизни.

Ощущение было непривычным! Надежная тяжесть облекла плечи, холодила грудь сквозь холщовую рубаху, просторные рукава скрыли руки почти до запястий, а внизу кольчуга доходила до самых колен.

– Неплохо, – сказал Эйрик, осмотрев Ивара. – Только подпоясать надо. Бери меч и пошли, с сегодняшнего дня будешь учиться в кольчуге.

– Но я же не поужинал! – возразил Ивар. – И сторожить мне сегодня! Когда я отдохну?

– В чертогах у Одина! – последовал ответ. – Так что сделай все, чтобы тебя туда пустили!

Утро принесло дождь. Косматые седые облака, похожие на нечесаные пряди, прилетели с запада и со злым остервенением принялись заливать мир водой. Крупные капли с шипением бились о скалы, шлепали по траве, падали в костер, заливая его.

Только к полудню распогодилось, и Хаук велел копать могилы для погибших. Один из двух воинов, тяжело раненных вчера, умер ночью, несмотря на все старания Арнвида, так что в широкую яму, вырытую среди сосен, уложили три тела. С мечами, вложенными в руки, щитами в ногах, в шлемах и кольчугах воины выглядели словно живые. Смертельных ран не было видно.

Кряхтя от натуги, приволокли найденный неподалеку валун, который установили на вершине насыпанного поверх тел небольшого кургана. Арнвид, ругаясь и зло поглядывая на Ивара, вооружился зубилом и принялся высекать посмертную надпись. Закончив работу, он поднялся и глухо сказал:

– Пусть примет их в Вальхалле Один! Доблестные воины покинули сегодня наш мир, и единственное, что достойно их памяти, – поминальная виса.

И покуда крепок
Свод кости Имйра —
Сталь звенела сталью —
Не забудут люди
Вязов бури копий —
Славно бились вой.

Когда корабль вышел в море и высокий берег начал удаляться, то удивительно долго видно было серое пятнышко на вершине косогора – установленный на могиле камень со слегка криво выбитыми рунами.

Глава 3

ЧУЖИЕ БЕРЕГА

Море было серым точно так же, как и небо. Вдали клубящиеся тучи и бурлящие волны смыкались, создавая полное впечатление того, что там, на западе, нет ничего – только бескрайняя туманная бездна вроде той, что существовала до рождения мира.

Но именно туда, в сторону, где заходит солнце, а за окоемом Мидгарда лежит Ванахейм, Мир Крыльев, чуждый и непонятный не только людям, но даже богам-асам, предстояло совершить путь Ивару. Стоя на плоском камне, скользком из-за долетавших сюда брызг прибоя, он смотрел на запад и никак не мог поверить в это.

С момента схватки с людьми Берси Драного Плаща прошло два дня. Все это время драккар безостановочно плыл на юго-запад, один за другим минуя острова и фьорды Раумсдаля и Южного Мёра.

Сегодня им предстояло пуститься в открытое море.

За спиной Ивара послышались шаги. Он невольно напрягся, ожидая, что это окажется Нерейд, который не упустит случая и скажет очередную шутку. Но пришелец заговорил густым и спокойным голосом Эйрика:

– Что, смотришь?

– Смотрю, – ответил Ивар, не поворачивая головы. В зрелище на самом деле было что-то завораживающее. Отвести взгляд было трудно. – А что там, за морем, куда мы плывем?

– Там? – удивился Эйрик. – Страна Скотланд, где люди слабы, а женщины мягки, точно гагачий пух! Еще южнее – Бретланд, где есть города, которые можно вдосталь грабить! Воины Северных Земель плавают туда давно, и до сих пор никто из южан не смог дать отпор!

– И когда мы вернемся?

– К осени. – Эйрик вздохнул. – До штормов. Пойдем, Хаук собирает всех для жертвоприношения. Боги получат в жертву коня, глядишь, и ветер будет попутным…

На острове Сэла, с которого уходят от родных берегов морские разбойники, издавна располагалось святилище. Кто установил здесь огромный жертвенный камень, покрытый таинственными рунами, кто врыл в землю столбы с ликами богов – неведомо. Ясно лишь одно – случилось это давно. Камень врос в землю, древесина столбов потемнела, сами они покосились, но упорно стояли, сопротивляясь времени, словно в них вселились небожители.

Любой морской конунг, проплывающий мимо, обязательно остановится и принесет жертву. Благодарственную, если возвращается с добычей, или путевую – если только отправляется в поход.

Хаук Лед не пожалел денег и купил в селении, расположенном на острове, коня. Животное, крепко удерживаемое за уздечку, дрожало, точно предчувствуя свою участь, пока Арнвид, воздев руки к небесам (рана в плече зажила на эриле, как на собаке), речитативом призывал богов.

За его спиной стоял Хаук, спокойный и сосредоточенный. В руке его блестел обнаженный меч. Позади конунга толпились прочие викинги, молча внимающие словам молитвы.

Арнвид замолчал.

Конунг сделал шаг, и остро отточенное лезвие слегка, почти ласково, коснулось шеи животного. Конь дернулся, но тут же затих – из зияющей раны густо полилась багровая кровь. Потоками она стекала по камню, и казалось, что высеченные на его поверхности древние руны, поглощая жидкость, загораются темным пламенем.

Лица богов задвигались, ожили, глаза обратились на людей, а в скрипе старых столбов послышались пронзительные голоса, полные злобного, сытого удовлетворения…

Ивар содрогнулся, и наваждение исчезло.

– Боги приняли подношение! – воскликнул Арнвид. Поверхность камня, только что покрытая кровью, была девственно чиста. Словно жертвенный валун вымыли и вытерли насухо. А Ивар еще удивлялся, впервые увидев его: куда делась кровь от предыдущих приношений?

Вот и ответ.

– Все на корабль! – приказал Хаук, обтирая меч пучком травы. – Мы отплываем!

Море встретило викингов, вопреки всем ожиданиям, недружелюбно. Стоило драккару отойти от берега, как могучие валы, катящиеся с северо-востока, принялись швырять корабль, словно щепку. Доски обшивки скрипели и стонали, Ивар с трудом удерживался на ногах, недавно съеденный завтрак с боем норовил прорваться обратно.

Легче стало, когда поставили парус. Белоснежное полотнище с алым диском солнца гордо взметнулось над волнами, и, точно привлеченное им, из-за туч выглянуло настоящее светило. Ветер чуть ослаб, из сильного став просто ровным, и корабль понесло в нужном направлении.

Оставшийся за кормой высокий скалистый берег сначала уменьшился, затем превратился в темную полоску, а потом совсем пропал в висящей над морем дымке.

Сердце Ивара прорезала тоска, острая, как спица. На мгновение нахлынуло болезненное предчувствие, что он не вернется сюда, никогда не увидит фьордов с их высокими, словно стены, построенные руками исполинов, склонами, прозрачных рек и зеленых лесов родной страны…

Но последовала команда «На весла!», и дурное чувство исчезло, сменившись хорошо знакомым, но от этого не менее неприятным ощущением боли в намозоленных ладонях и натруженных плечах…

– Будет шторм! – В голосе Арнвида звучала тревога. Встав на свою лавку, эриль смотрел на юг. Удерживать равновесие ему не мешали ни ветер, зло свистящий в вышине, ни качка, из-за которой драккар то подкидывало вверх, то словно швыряло в яму.

– Откуда ты знаешь? – поинтересовался Ивар.

За проведенные в море дни он научился многому – спать на узкой лавке, завернувшись в овчину, питаться исключительно холодной пищей и справлять нужду за борт. Не сказать что учеба была слишком уж интересна или приятна, но отказаться от нее возможности не было, разве что прыгнуть в море.

Кроме всего прочего, укрыться от холодного сырого ветра на драккаре было негде, и Ивар ухитрился простудиться. От его оглушительного чихания просыпался даже Вемунд, которого не смог бы разбудить и Тор при помощи своего молота…

– Посмотри сам, – покачал головой Арнвид. – Вон туда.

То, на что указывал грязный палец эриля, выглядело как высунувшаяся из-за южного горизонта иссиня-черная гора. Только приглядевшись, можно было заметить, что края этой горы, белые словно снег, клубятся и меняют очертания.

Исполинская туча, похожая на клык самого Фенрира, тянулась вверх, должно быть надеясь наколоть на себя солнце, пока еще весело купающееся в чистой лазури.

– Ну и что? – Ивар пожал плечами. – Ведь даже ветер не оттуда?

– Это-то меня и пугает, – покачал головой Арнвид и отправился к конунгу. Результатом их беседы стало то, что дружину усадили за весла.

– Плыли и плыли, и ничего себе, – ворчал недовольный Вемунд. – Пусть шторм, ну и что? В первый раз, что ли…

Ивар, не говоря ни слова, ухватился за весло. Тревога эриля была искренней и отчасти передалась окружающим, но прикосновение к холодной тяжелой рукояти подействовало успокаивающе. За прошедшие дни Ивар свыкся с греблей, а мускулы его, поначалу тяжко жаловавшиеся на судьбу, стали потихоньку привыкать. Медленные размеренные движения, когда откидываешься назад, а затем тащишь весло на себя всей спиной, руками, плечами…

Но на этот раз все было не так. Конунг словно обезумел. Понукаемые им опытные гребцы, задающие темп, зачастили. Весла трещали, плескала за бортом потревоженная вода, драккар мчался точно на запад, стремясь уйти из-под сени гигантской тучи, которая, подобно громадному черному чудищу, выползала из-за горизонта. Из ее недр доносилось глухое гневное рычание, в синеве взблескивали далекие пока молнии.

Солнце было пожрано в одно мгновение. Вот оно сияло, щедро рассыпая по зеленоватой поверхности воды золотые блики, и вот его уже нет, а море вокруг стало серым, как вытертая волчья шкура.

– Раз! Раз! Раз! – выкрикивал Хаук, задавая темп. Ивар ощущал, как горячий воздух со свистом рвется из его груди, а мускулы готовы лопнуть. Хотелось бросить все и без сил упасть на лавку. Но он заставлял себя сделать еще один гребок, и еще один, и еще, и…

Северо-восточный ветер, будто напуганный чудовищем в небесах, затих, а на смену ему с юга примчался ревущий порыв. Он вздыбил поверхность моря, покрыв ее белыми бурунами, заставил людей на корабле ослепнуть от брызг. Парус хлопнул, мачта угрожающе затрещала.

– Снимать парус! – рявкнул конунг.

Пока возились с мачтой, туча заняла уже полнеба. Могучее темное тело ее вспучивалось клубами, на юге была видна быстро приближающаяся серая пелена дождя. Надвигающиеся облака выглядели тяжелыми, словно состояли не из мозгов убитого богами великана Ими-ра, а из камней. Казалось, что вот-вот, и они рухнут вниз, погребя мир под чудовищной массой…

– Не успевааааееем! – простонал кто-то из викингов.

– Нас зацепит краем, и это уже хорошо, – ответил Арнвид, сосредоточенно чертящий в воздухе руны. Знаки вспыхивали темным золотом, особенно ярким в сгущающейся мгле, и тут же растворялись, не давая видимого эффекта.

– Уд Бергельмира! – выругался эриль, когда очередная руна, вспыхнув, окончила существование. – Эта гроза, клянусь шляпой Тунда, не в моей власти! Придется накладывать заклятие на корабль!

Теперь колдовство продвигалось успешнее. Руны, наносимые прямо на борт драккара, загорались синим огнем и угасали медленно, словно впитываясь в дерево. Слов, которые бормотал себе под нос эриль, в гуле волн и реве ветра разобрать было нельзя.

Едва Арнвид закончил последний знак, хлынул дождь. Ледяные потоки ударили вниз с силой стрел, выпущенных из тугого лука. Ивар мгновенно промок, а тяжелые струи все секли и секли, как кнуты беспощадного надсмотрщика.

– Весла убирать!

Крик Хаука на мгновение перебил рев бури, и в тот же момент в борт корабля словно ударило огромным кулаком. Драккар подбросило, и Ивар, клацнув зубами, подлетел в воздух.

К его удивлению, он шмякнулся на собственную лавку. Викинги спешно убирали весла, одно, попавшее-таки под волну, сломалось, как тонкая веточка.

– Все, – пробормотал Вемунд, ловко привязывая себя к скамье. – Теперь от нас мало чего зависит. Только от силы рун Лысого да от воли богов… Ты тоже, кстати, привяжись!

Ивар поспешил последовать совету. Трясущиеся от страха руки не слушались, сердце трепетало, и пальцам было не под силу сплести самый простой узел. Веревка спутывалась, точно недовольная жизнью змея, решившая задушить себя.

От отчаяния он едва не стонал.

Выглянув за борт, Ивар оцепенел. Прямо на корабль шла волна высотой с доброе дерево. Ее верхушка, загнутая, словно гребень петуха, грозно клокотала, а подножие надвигалось с пугающей быстротой. Она наверняка перехлестнет через корабль и смоет все, что не закреплено.

Издав сдавленный писк, Ивар вновь ухватился за веревку. Ломая ногти, он затянул узел и брякнулся плашмя на скамью, крепко ухватившись за нее руками.

Поток воды, рухнувший на него сверху, можно было бы сравнить с небольшим водопадом. Могучие водяные руки подхватили Ивара и попробовали оторвать от корабля, чтобы бросить в алчную пасть моря. Но он вцепился изо всех сил в лавку, он боролся, а легкие горели от недостатка воздуха…

А потом вдруг оказалось, что волна схлынула, что он сам все еще жив, а корабль цел, и что зубы, словно пустившись в пляс от радости, принялись постукивать друг об друга.

Воздух, напоенный влагой, показался удивительно вкусным.

– Ты чего трясешься? – спросил кто-то знакомым голосом.

Отлепив лицо от скамьи, Ивар рискнул открыть глаза. Рядом с его лавкой стоял Хаук. Конунг был насквозь мокрым, словно купался в одежде, но в синих глазах горел неукротимый холодный огонек.

– Так ведь страшно… – прохрипел Ивар. – Утонуть можем запросто…

– Чего же бояться? – Хаук иронично поднял бровь и слегка улыбнулся. Блеснули белые ровные зубы. – Смерть настигнет тебя рано или поздно. Она неизбежна, и страшиться ее так же глупо, как наступления рассвета! А момент, когда это случится, известен только Норнам. От Судьбы никто, даже величайший из богов, не уйдет!

Конунг пошел дальше, подбадривая мокрых и замерзших людей, а Ивар остался лежать, размышляя над его словами. Затем вдруг сел, и странное спокойствие снизошло на его измученную тревогами и переживаниями душу. Скорее всего, бывший работник бонда Аки Золотая Борода просто испытал такой страх, когда бояться уже не остается сил…

Он равнодушно смотрел, как приближается очередная волна, слушал, как стонут от напряжения доски обшивки. И даже разверзшийся по борту провал, в который драк-кар почти рухнул, не заставил сердце дрогнуть.

Чуть ли не впервые в жизни Ивар чувствовал себя совершенно спокойно.

Корабль двигался в тумане, густом, точно топленое молоко. Нависшая над морем серая хмарь, плотная, как дерюга, не давала даже понять, как высоко взошло солнце. Стоящий на носу дозорный время от времени кричал:

– Ооодииин!

Доносящееся чуть справа по курсу слабое эхо говорило, что там, за пеленой клубящейся мглы, находится берег. Закончившаяся вчера вечером буря отступила, зашвырнув корабль к северу от первоначального курса, но туман, поднявшийся от волн с первыми лучами рассвета, как бы подсказывал, что земля рядом.

В полном безветрии тихонько хлюпали волны, тыкающиеся в борта корабля, как слепые котята в бок матери, да едва слышно плескали осторожно погружаемые в воду весла. Драккар двигался едва-едва, боясь напороться на подводные камни.

– Ооодииин! – вновь закричал дозорный. Отклик на этот раз вернулся чуть быстрее, и Нерейд, которого поставили на нос за острые глаза и голосистость, обернулся и посмотрел на Хаука.

– Берег близок, мой конунг, – сказал он. – Пусть не гребут вообще.

Весла извлекли из воды, и они застыли, роняя в воду тяжелые капли. Только этот звук да чуть слышное шуршание, доносящееся из-под киля, нарушали тишину.

– Слышу, – прошептал один из викингов. – Волны бьют о берег. Вон там!

И он поднял руку, показывая в густой туман.

Вскоре ровный, однотонный плеск слышали уже все. Драккар продолжал двигаться, скользя по ровной, словно стол, поверхности моря. Впереди, в тумане, обозначилось нечто темное.

Струи тумана раздвинулись в стороны, и глазам викингов предстал низкий холмистый берег, поросший кустарником. Бледно-зеленые листья висели неподвижно, блестя от осевшей на них влаги.

– Берег! – радостно выкрикнул кто-то из молодых викингов, а Ивар услышал быстрый обмен репликами между конунгом и эрилем.

– Это не Фареры, – проговорил Хаук. – До них нас не смогло бы донести. И не Хьяльтланд, больно уж берег ровный.

– Тем более это не Оркнейские острова, – задумчиво огладив лысину, кивнул Арнвид. – Пахнет большой землей. Это Скотланд, конунг.

– Идем на юг, – после короткого раздумья отдал приказ Хаук. – Нам нужна пресная вода для стоянки.

Викинги с невиданным воодушевлением уселись на лавки и взялись за весла. Деревянные лопасти вспенили спокойные прибрежные воды. Берег уплывал на север, на нем ничего не менялось, один ряд холмов уступал место другому, а за ними угадывались довольно высокие горы. Разглядеть их получше мешал туман.

Устье небольшой речки подвернулось очень кстати. Небо, по-прежнему скрытое серой хмарью, начало темнеть, а плыть во мраке вдоль незнакомого побережья не рискнет даже самый безумный викинг.

Мягко разошелся прибрежный ил, когда корпус драк-кара проделал в нем изрядную прореху. Со скрежетом корабль уткнулся в довольно крутой берег и встал. Ивар спрыгнул на зеленую высокую траву одним из первых и едва не упал – настолько непривычным оказалось по ней ступать.

Вцепившись в судно, точно муравьи в пойманного жука, викинги потащили его наверх. С треском ломались кусты, слышалось сопение и кряхтенье, время от времени раздавались проклятия, когда у кого-то скользил сапог.

– За дровами! – скомандовал Хаук. – Возьмите оружие и держитесь по трое! Неизвестно, где мы, – рядом может быть враг! Пятеро со мной – у корабля!

Ивар попал в одну команду с Кари и Ториром. Торир Топор в Глазу все время беспокойно озирался и то и дело хватался за рукоять оружия. Кари Ленивый, который взял с собой только меч и не надел кольчугу, наоборот, выглядел каменно-спокойным и ломился сквозь заросли, точно лось во время гона.

Но опасности вокруг не чувствовалось. Кустарник перемежался лесом, таким же сырым и пустынным. По траве, по земле в обилии рассыпаны следы животных, людских же – кострищ, засечек от топора на деревьях– видно не было.

– Где мы, как думаешь? – спросил Ивар у берсерка, когда тот могучим ударом топора свалил здоровенную сушнину и стал укладывать ее себе на плечо.

– Судя по тому, как тут сыро, в Бретланде. Хотя там поселения на каждом шагу…

– А что за народ тут живет? – Ивар насобирал веток и двинулся вслед за Кари, который, проламываясь сквозь подлесок, оставлял за собой настоящую просеку. Торир прикрывал им спины.

– Народ как народ, – медленно ответил берсерк. – У женщин все, как и у наших, а мужики мелковаты. Схватишь такого покрепче – и раздавишь, как букашку…

И Кари тяжко вздохнул, явно опечаленный хлипкостью местного населения.

Туман к утру загустел так, что видимость сократилась до нескольких шагов, а затем неожиданно расползся, словно разодранный плащ. Последние лоскутки серой хмари попрятались по оврагам, укрылись под сенью деревьев, не решаясь показываться на открытом месте. Из-за туч выглянуло неяркое робкое солнце, бросило желтые лучи на зелень холмов. Хмурое море под лаской светила заиграло бликами, и только речные воды остались темны и непрозрачны.

Весла с плеском погружались в них, толкая корабль против течения. Драккар двигался вверх по реке, а по сторонам проплывали безлюдные дикие места. Сердито захрюкал с берега, завидев людей, кабан. Стадо – самки и детеныши – с писком и топотом кинулось в чащу.

Лес постепенно редел, уступая место кустарнику. Вскоре встретилась первая вырубка. При ее виде викинги оживились, лишь конунг, неподвижно застывший на носу, остался бесстрастен.

– Надеть кольчуги, – приказал он после того, как в прибрежных кустах была замечена развалившаяся старая лодка.

Река сделала поворот, и стала видна деревушка. Десятка полтора убогих домиков кучей сгрудились на пологом, поднимающемся к югу берегу. Ветер принес запахи дыма и навоза, а также овечье блеяние.

При виде корабля викингов в деревне раздались истошные крики. Забегали люди, суматошно вопя и размахивая руками.

– Чего это они? – спросил Ивар недоуменно.

– Рады нас видеть, – хмыкнув, ответил ему Вемунд, который уже держал в руках свою огромную секиру. Ему явно не терпелось пустить ее в ход. – Сейчас пивом нас встретят!

Но вопреки обещанию толстого викинга пива никто нести не собирался, да и в криках звучала не радость, а скорее страх. Жители деревни, хватая детей и пожитки, удирали к лесу.

Но успели не все.

Драккар ткнулся в берег, и драконья голова на штевне угрожающе закачалась. Викинги с воплями начали прыгать на сушу. Позади всех шел конунг.

– Эйрик, кого-нибудь взять живым! – рявкнул он.

Две Марки понимающе кивнул.

Ивар бежал вместе со всеми, не очень понимая, зачем он это делает. Вокруг мелькали могучие фигуры соратников, видны были их перекошенные кровожадной радостью лица. Вемунд с грохотом вломился в хлев, принялся пинками выгоняй оттуда суматошно блеющих овец. Торир запалил факел и начал поджигать дома. Из-за лачуг, за которыми скрылись самые шустрые викинги, доносились женский визг и довольные вопли.

Из-за дома, похожего больше на груду досок, выскочили двое невысоких мужчин со спутанными темными волосами. Лица их были размалеваны белой краской, а на щеках виднелись симметрично расположенные шрамы – по три вертикальные полоски. В руках у одного был топор, у другого – рогатина.

Испуская дикие вопли, они бросились на Ивара. Пугаться времени не было, бежать тоже, и поэтому он попросту выставил перед собой меч и укрылся щитом. К его удивлению, враги отступили.

Приободрившись, Ивар сам пошел в атаку. С криком бросился на того, кто казался послабее, с топором. Лезвие рассекло воздух и ударило в пустоту, а Ивар ощутил болезненный толчок в бок. Второй противник, что с рогатиной, не зевал, правда, острие его оружия, скорее охотничьего, чем боевого, пробить кольчугу не смогло.

Боль от удара заставила Ивара разозлиться. С неожиданной прытью он скакнул вперед, оказавшись между врагами, и широко махнул вправо. Меч ткнулся во что-то мягкое, на мгновение задержался и тут же продолжил движение. В лицо Ивару брызнуло теплым. На губах он ощутил соленый вкус.

Не поворачиваясь, Ивар поднял щит. Почувствовал сильный удар и тут же атаковал в ответ. Однако его противник оказался проворнее. Высоко задирая ноги, он мчался к лесу.

Гнаться за ним желания не было.

Обезглавленное тело того, что был с рогатиной, лежало на земле, а из перерубленной шеи толчками выплескивалась кровь. Только в этот момент Ивар понял, что казалось ему странным во время боя – оба противника "были много ниже него, хотя среди своих Ивар не считался великаном.

От вида обезглавленного трупа ему стало дурно, и он пошел дальше. Под ногами чавкала сырая земля, нос сводило от кислого запаха нечистот. Где-то за спиной весело ревело порожденное Ториром пламя, пожирая хлипкие строения. Овцы, судя по истошному блеянью, готовились к смерти.

За крайним к лесу домом слышались равномерные хекающие звуки. Свернув туда, Ивар наткнулся на лежащую женщину. Платье ее было задрано, льняные волосы выпачканы в грязи, а сверху возился, взбрыкивая задом, Нерейд. Рыжие волосы его слиплись от крови. Женщина надрывно, страшно стонала. Чуть дальше валялась еще одна, постарше, с распоротым животом. От вида вывалившихся внутренностей, по которым ползали мухи, Ивару вновь стало дурно.

– Хочешь? – спросил Нерейд, поднимаясь с женщины и натягивая штаны.

Жительница деревни, попавшаяся в лапы Нерейду Болтуну, была молода и красива. Ее сочное тело напоминало аппетитный кусок мяса. Но Ивара в этот момент не привлекла бы и сама Фрейя, вздумай она спуститься в Мидгард.

– Нет, – ответил он, судорожно сглотнув.

– Как хочешь. – Нерейд пожал плечами и стремительным движением вонзил меч прямо в высокую белую грудь, на которой еще виднелись отпечатки окровавленных пальцев.

Женщина дернулась и затихла. Ивар вздрогнул.

– Пойдем, – проговорил Болтун, вытирая клинок о траву. – Все равно уже все разбежались…

У берега, к которому пристал драккар, собралась вся дружина. Насколько можно было видеть, никто не был ранен, лишь на лице Сигфреда краснели царапины, оставленные явно женскими ногтями, да Кари потирал бок, ушибленный рухнувшим домиком. Перед конунгом, упав на колени, застыл лохматый старик. Седые космы его вились на ветру, а руки были крепко связаны за спиной.

– Если ты ответишь на все мои вопросы, – в голосе Хаука было столько же тепла, сколько в сугробе, – то я отпущу тебя живым. И, самое главное, мы уйдем сразу. Ты понял?

Эйрик Две Марки, стоящий рядом, сделал шаг вперед и приподнял пальцем подбородок пленника.

– Ты понял? – спросил он, глядя в мутные стариковские глаза, в которых плескался страх.

– Да, господин, – поспешно отозвался тот, показав бледные десны, из которых торчали жалкие остатки зубов. – Спрашивайте! Я отвечу!

– Как называется ваше племя?

– Враги именуют нас пиктами. – В голосе деда вдруг прорезалась гордость.

– Хорошо, – кивнул Хаук и обменялся понимающими взглядами с Арнвидом. – Какой ближайший город?

– Апардьон. – Пленник почти выплюнул это слово. – В трех днях пути на юг.

– Отпустите его, – приказал конунг. – И все на корабль! Вемунд, куда ты загнал столько баранов на борт? Нам места не останется!

– Так свежего мяса охота, – простодушно ответил толстый викинг, который в грабеже был столь же проворен, как ленив во всех других делах. – Не все же на сухарях сидеть.

К огорчению Вемунда, большую часть животных пришлось оставить. На не таком уж большом корабле для них просто не было места.

Вновь сели на лавки и взялись за весла, но на этот раз шли вниз по течению, и грести было гораздо легче. Не успели сгуститься вечерние тени, а солнце – нырнуть за пики высящихся на западе гор, как впереди открылось море, темно-синее, словно огромный драгоценный камень.

Апардьон стоял на высоком холме, возвышавшемся у самого устья неширокой речушки. Вокруг него на валу высился не обыкновенный частокол, а настоящие деревянные стены, сложенные из больших толстых стволов, которые и захочешь – не подожжешь. По углам виднелись мощные башни. Точно огромные мрачные чудовища они недружелюбно смотрели на море узкими глазками бойниц. На башнях, на стенах и у ворот, ведущих в город, была стража – воины в кольчугах и с длинными мечами.

– И что, мы будем штурмовать этот город? – спросил Ивар у Нерейда.

Они расположились среди густого кустарника, росшего у самого моря. Среди пышных зарослей лазутчиков не разглядел бы даже орел, зато им все было прекрасно видно.

– Зачем? – удивился Нерейд. – Мы будем его грабить! Не зря конунг пока спрятал драккар и направил разведку!

Кроме них подходы к Апардьону с других сторон изучали еще две пары лазутчиков. Корабль же викингов был под охраной укрыт в небольшой бухте гораздо севернее.

– А как можно грабить город, не взяв его штурмом? – не понял Ивар.

– Скоро поймешь, – загадочно ответил Нерейд и вновь уставился в сторону Апардьона.

Судя по тому, что стражи настороженно вертели головами, вглядываясь в окрестности, а в ворота одна за другой въезжали телеги, заваленные крестьянским добром и усаженные людьми, кто-то предупредил обитателей города о том, что в окрестностях появились страшные северяне.

Ивар на разведку идти не хотел. Но Эйрик Две Марки, который принял что-то вроде покровительства над молодым викингом, добился своего. Идя след в след за Нерейдом, Ивар всю дорогу отчаянно трусил. Ему казалось, что вот-вот из-за кустов вылетит стрела и воткнется в не защищенное кольчугой горло или выскочат крестьяне с топорами…

Но обошлось. Теперь приходилось лежать на холодной сырой земле, сдерживать зевоту и изо всех сил вслушиваться в то, что происходит вокруг. Один наблюдает, другой охраняет – очень простое правило, которого следует придерживаться, если хочешь выжить.

Хотелось пить, а от голода неприятно бурчало в животе.

– Ладно, пойдем, – сказал, отползая назад, Нерейд.

– Что, определил слабые места? – спросил Ивар. Тут же он задел коленкой узловатое корневище и зашипел от боли, точно большая и очень сердитая змея.

– Нет, – покачал головой рыжий викинг, за заслоном из высоких кустов выпрямляясь в полный рост. – Стена тут хороша. Подойти тяжело. Кроме того, нас ждут именно с моря. Поэтому, я думаю, нам отсюда атаковать не стоит.

Он потянулся так, что в спине захрустели позвонки, и широким, размашистым шагом двинулся на север. Ивару ничего не оставалось, как последовать за соратником.

Веревка больно врезалась в плечи, а за спиной слышалось мощное дыхание. Ивара обдавало запахом пива и гнилых зубов, который, однако, не мог перебить вонь гниющих водорослей, через склизкие заросли которых они протискивались почти с самого заката.

Драккар, ведомый бечевой, неслышно скользил вдоль берега. С суши его прикрывали несколько вооруженных воинов, прочие, сипя и хрипя, месили сапогами морское дно. Вода чуть не шипела, прикасаясь к раскаленным от усилия телам.

– Все, хватит! – шепотом окликнули с берега. Голос Хаука можно было узнать с некоторым трудом.

Ивар поднял голову. Тихо струился слабый свет с почти полностью затянутого тучами неба. Ивар постепенно узнал окрестности. Еще полсотни шагов, и из-за мыса, точно кинжал вонзающегося в море, станет виден город.

– Эйрик, высунешься из-за мыса не раньше, чем мы вышибем ворота! – проговорил Хаук, пока викинги, тяжело дыша, выбирались на берег. Вода стекала с них потоками, с тихим журчанием исчезая в траве.

Шестеро уходящих выстроились цепочкой и в полном молчании исчезли в лесу. Впереди – лучший следопыт дружины – Даг Бесшумный. Кроме него конунг, Торир и Сигфред Весло – все легкие и ловкие, как рыси. Арнвид, которому отведена главная роль, и еще Ивар. Он сам не мог понять почему. За спинами – щиты, мечи оттягивают пояса; кольчуги, чтобы не звенели, оставили на корабле.

Во время пути через ночной лес Ивар чувствовал себя непривычно и тревожно. Деревья, раскачиваемые ветром, казались исполинскими чудовищами, в темноте что-то шуршало, ухало и трещало. Присмотревшись повнимательнее, можно было разглядеть крошечные источники света за стволами – то ли гнилушки, то ли горящие глаза неведомых зверей, то ли факелы лесных духов…

Мягко шелестела под ногами трава, шумело за спиной море. Из глубин леса тянуло запахом листвы и сырой травы. Мрак вокруг казался таким густым, что его можно было черпать ведрами. За направлением движения Ивар не следил и поэтому очень удивился, когда деревья впереди разбежались, открыв обширную, в полсотни шагов, вырубку. Высящаяся за ней темная масса, должно быть, была городской стеной.

– Ползком!

Шепотом отданный приказ был передан по цепочке, и викинги один за другим принялись ложиться. Слышались приглушенные проклятия.

Ивар тоже бухнулся на живот и пополз, стараясь не терять из виду сапоги ползущего впереди Сигфреда. Это оказалось на удивление нелегко. Руки он тут же ободрал обо что-то, в живот постоянно впивались какие-то острые сучки, а вдобавок, разворошив локтем муравейник, Ивар едва не задохнулся от резкого кислого запаха.

Стена медленно приближалась. На ней не было видно ни единого огонька, все стражи с факелами, должно быть, столпились у ворот, ожидая, когда же к городу подплывет корабль с драконьей головой на носу.

Сопя, точно обожравшийся медведь, Ивар полз вперед. Пот заливал глаза, мешая видеть. И, лишь упершись лицом в сапог Сигфреда, молодой викинг остановился. Его соратник спереди замер и явно чего-то ждал.

На счастье, в дружине были люди с куда более острым зрением, чем у Ивара.

Тренькнула тетива лука Торира, и со стены с мягким шлепком упало что-то большое.

– Веревки! – Хаук теперь не боялся командовать вполголоса. На этом участке стены, судя по всему, был выставлен только один часовой.

Прочные веревки с закрепленными на концах крюками одна за другой полетели вверх. С сухим треском впивались крючья в дерево, чтобы тут же начать разгибаться под тяжестью взбирающихся по веревкам воинов.

– Порядок, – пробурчал Сигфред и, ловко перебирая руками, полез вверх. Вскоре он исчез, из тьмы доносилось только равномерное сопение. Потом оно стихло, и сверху прошептали:

– Порядок. Лезь!

Ивар неуверенно взялся уже ободранными ладонями за шершавую веревку и с неожиданным страхом оглянулся вокруг. Но поддержать его было некому, равно как и пожурить за трусость, и, крепко стиснув зубы, Ивар подтянулся. Обхватил вырывающуюся веревку ногами, до боли прижав друг к другу лодыжки, и передвинул руки.

Потом еще. И еще.

Меч на поясе мешался, щит на спине, казалось, весил больше лося. Саднили превратившиеся в одну сплошную рану ладони. Но он полз и полз вперед, пока не обнаружил, что веревка кончилась и нужно хвататься за деревянный настил, венчающий стену.

Так он и сделал, засадив в пальцы пару заноз. Перекинул тяжелое, словно каменное тело, ощущая, как дрожат мускулы, и с облегченным всхлипом рухнул на доски. Сердце ходило ходуном, руки тряслись.

– Вставай! – Арнвид, пробегая мимо, слегка пнул его ногой. – Нашел время дрыхнуть!

Со стоном Ивар поднялся на ноги и попытался понять, что происходит. Судя по скрипу досок, его соратники переместились левее, туда, где из полумрака выступал величественный силуэт башни. Ивару ничего не оставалось, как последовать за остальными.

Со стены во внутренности башни вела дверь, хорошо видимая из-за сочащегося в темноту контура желтого света. Дождавшись, когда подойдут все, Хаук легко распахнул тяжеленную и снабженную толстым (по счастью, не запертым) засовом дверь и метнулся внутрь.

Послышалось мягкое чавканье.

Конунг не останавливаясь бежал дальше, вниз по лестнице. Один за другим за ним следовали воины. Пробегая через комнату караула, Ивар заметил на столе большой кувшин, ноздри уловили кислый запах пива. Труп стражника распластался на лавке, смерть настигла воина во сне. Лицо его находилось в тени, но не заметить страшную рану, рассекающую череп почти до рта, было, невозможно.

Ивар сглотнул.

Пронеслись мимо толстенные, с торчащим из щелей мхом стены. Нижние этажи башни оказались безлюдны. Грудами высились какие-то мешки, громоздились бочки, в одном из углов стоял большой чан. Зачем он здесь, Ивар понять не успел, так как викинги проскочили башню и выбежали в город.

Апардьон спал. Над ним светили, проглядывая через прорехи в облаках, равнодушные звезды, а по улицам метался холодный северный ветер, разнося запахи нечистот и конского навоза.

– Быстрее! К воротам! – коротко приказал Хаук. Меч его льдисто сверкнул во мраке.

Они бежали по улицам, и эриль не отставал, несмотря на возраст. Во дворах, чуя чужаков, сердито взлаивали собаки. Пара наиболее злобных зверей перемахнула заборы и бросились на незнакомцев. Свирепое рычание смолкло, сменившись истошными взвизгами, а затем тишиной, и оружие викингов обагрилось кровью. Сапоги из мягкой кожи позволяли бежать бесшумно, и мало кто из обитателей города услышал морских удальцов.

Обширная площадь перед воротами оказалась заполнена. Горели костры, освещая телеги, распряженных лошадей и спящих вповалку прямо на земле людей. Должно быть, тут были все, кто устремился под защиту городских стен, прослышав о набеге викингов.

У самых ворот пылали, разбрасывая искры, факелы, вырывая из тьмы толстенный, в туловище человека засов и мощные, окованные железом створки. Чтобы выбить их тараном, пришлось бы приложить немало усилий.

У ворот замерли двое воинов, а окна караулки – длинного низкого сарая слева от ворот – пропускали свет, как бы говоря о том, что там не спят.

– Ну что?! – Хаук взмахнул мечом так, что лезвие со свистом рассекло воздух. – Вперед! И да поможет нам Один!

Глава 4

ПЛАМЯ СРАЖЕНИЙ

Быстрым шагом, стараясь держаться подальше от костров, они торопливо двинулись через площадь. От стоящей в воздухе кислой вони, складывающейся из запахов недоеденной пищи, домашних животных и множества немытых тел, с трудом можно было дышать. Слышны были храп и сопение. Под одной из телег, судя по лихорадочным стонам, происходил процесс продолжения рода.

Привязанные к телегам лошади провожали викингов недоуменными взглядами.

Стоящие у ворот стражи так ничего и не поняли. Оба они дремали, привалившись к стене, и даже не думали о возможном нападении. Викинги бросились на них молча и стремительно, точно атакующие волки.

Ночная тьма, только что бывшая такой спокойной, наполнилась взблесками острой стали. Меч Хаука вонзился в горло врага легко, словно в воду. Хлынула кровь, сраженный воин, хрипя, рухнул. Второй отразил щитом неловкий удар Ивара и, прежде чем его пронзил мечом Сигфред, ухитрился крикнуть:

– Враги!

Истошный вопль, полный боли и страха, прокатился над площадью, которая отозвалась слитным шорохом, словно тысячи маленьких зверьков вылезли из нор. В караулке послышалась возня и лязг оружия, затопали ноги сверху, на стене.

– Арнвид, быстрее! – приказал Хаук, разворачиваясь затылком к воротам и пропуская эриля за спину. – А вы – полукругом, щиты поднять!

Укрытые под навесом ворот, они были недосягаемы для стрел, пущенных сверху. Враги могли атаковать только в лоб.

Из здания караулки с воплями и топотом высыпало десятка полтора воинов. Блестели лезвия длинных мечей, маслянистые отблески играли на низких округлых шлемах.

– Они расстреляют нас из луков, – сказал Ивар.

– Не успеют! – уверенно ответил Хаук. – Пока соберутся, мы ворота выломаем! Арнвид, не спи!

Эриль ножом вырезал на одной из створок сложную составную руну. Прочное дерево скрипело и поддавалось плохо.

– Сейчас! – прохрипел Арнвид, с усилием налегая на нож. – Еще чуть-чуть!

– Вперед! – рявкнул самый высокий из городских воинов, должно быть, командир, и его подопечные ровной шеренгой двинулись на маленький отряд викингов, сжавшийся, точно загнанный в угол хищный зверь. За их спинами бурлила разбуженная криками и лязгом оружия площадь. Слышалось бормотание, похожее на гудение пчел в улье, через которое время от времени прорывались отдельные панические вопли. Ржали лошади.

– Строй не нарушать! – скомандовал Хаук и первым подал пример, отразив удар особенно ретивого воина и тут же шагнув назад. От повторной атаки конунг ловко закрылся щитом. Сталь звякнула о сталь.

Ивар покрепче сжал рукоять меча, ощущая, как она выскальзывает из потной ладони. Ряд надвигавшихся воинов выглядел единым чешуйчатым существом с множеством лап, с которым невозможно сражаться, которое никак не победить…

Два меча ударили почти одновременно. Ивар подставил щит, но ловко направленное оружие с треском прошибло его и вонзилось воину в бок. Но не успел он испугаться, как сзади послышался хлесткий крик Арнвида:

– Все на землю!

Не успев осознать, что делает, Ивар брякнулся на живот. Остальные викинги последовали его примеру. Ошарашенные таким маневром городские воины замерли, глаза их выпучились.

И в тот же момент руна, нанесенная таки упорным эрилем на ворота, вспыхнула нестерпимо ярким фиолетовым светом. Он резанул глаза, с потрясающей четкостью вырвав из тьмы площадь, заполненную испуганными людьми.

Затем раздалось громкое «Бумм!», Ивар ощутил горячее дуновение, лизнувшее затылок. Выстроившихся цепью стражников разметало, словно листья порывом ветра, а к небу, жадно пожирая дерево, взвилось рыжее пламя.

Волна жара накатила сзади, заставив Ивара взвыть раненой волчицей и броситься вперед. Отбежав на безопасное расстояние, он оглянулся. Ворот не было, между створами осталась только куча пылающих обломков. Горели также обе башни. Сквозь образовавшуюся прореху было видно устье реки и спешащий к городу драккар.

Вокруг бегали обезумевшие от ужаса люди. Лошади, испуганные огнем, рвали привязи и с громким ржанием мчались во тьму, топча все попадавшееся на пути. Кто-то пытался спасти свое добро, кто-то – присвоить чужое, но большинство – просто метались, поддавшись панике…

– Встать! – нерастерявшийся Хаук уже командовал. – Добить их! Арнвид, осмотри рану Ивара!

Сигфред и Торир бросились резать ошеломленных стражников. Только тут Ивар вспомнил, что его пырнули мечом. Рубаха на боку стала липкой от крови, волнами расходилась от раны тупая боль.

Ощутив внезапный прилив слабости, он покачнулся.

– Спокойно, – сказал эриль, ловко придерживая раненого. – Это всего лишь порез! После боя подойдешь, я посмотрю!

Он отпустил подол рубахи, которую ловко задрал, высматривая повреждение, а Ивар со странным трепетом понял, что отметина от этого первого в жизни ранения останется на его теле навсегда.

– Одину слава! – Дружный боевой клич грянул от ворот, вернее от того места, где они когда-то были. Через проход, пинками отшвыривая в сторону пылающие доски, входили викинги во главе с Эйриком.

В башнях, да и по всему городу еще уцелело немало воинов, но участь Апардьона была предрешена.

Ивара мягко потрясли за плечо. С трудом выныривая из объятий дремы, он услышал:

– Вставай, быстрее! Твоя стража!

Разлепив тяжелые, словно намазанные глиной веки, он увидел склонившегося над ним Нерейда. Рыжий насмешник зевнул во весь рот и показал Ивару кулак.

– Давай-давай! – приободрил он соратника. – Эйрик уже встал! Вам с ним до завтрака сидеть!

При воспоминании о том, что сегодня ему выпала самая неприятная, предутренняя стража, Ивар содрогнулся. Второй раз дрожь пробрала его, когда он выбрался из-под одеяла, – утренний холодок не упустил случая ущипнуть разгоряченное тело.

Дрожа и потирая ладони, Ивар направился к еле тлеющему костерку, у которого расположился, подкидывая в пламя сучья, Эйрик Две Марки.

– Что, проснулся? – спросил он.

– Ага, – ответил Ивар, оглядываясь.

Ночь еще царила над миром, лишь далеко на востоке, над самым морем, показалась белая полоса – предвестник рассвета. Луна зашла, на черном пологе неба виднелись только жемчужины звезд.

На ночевку викинги расположились на длинном песчаном мысу, подобно языку выдающемся в море. Слегка шелестели, набегая на песок, волны, дующий с востока ветер нес запах сырости.

С момента разграбления Апардьона прошло семь дней. Тогда досыта нахватали всего – и радости от кровавой потехи битвы, когда погружаешь меч в тело очередного врага, не чувствуя усталости; и острого наслаждения от ужаса и боли терзаемых пленниц; и сладкой радости грабежа.

Добра в захваченном городе хватило всем. Даже Ивар заполучил новые сапоги взамен старых, которые давно пора было выкинуть, и роскошный плащ, сшитый из лисьих шкур.

– Отличная вещь! – тоном знатока изрек Вемунд, поглядывая на добычу Ивара. – Зимой она тебе пригодится, а пока спрячь!

Плащ оказался первой вещью, не считая оружия, которую Ивар положил в свой сундук, едва поместившийся под лавкой.

Оставив на месте города дымящееся окровавленное пепелище, драккар двинулся на юг. Туда, где солнце горячее, море теплее и края – богаче. Рана в боку оказалась пустяковым порезом. Она уже почти затянулась и не причиняла беспокойства. Руки привыкли к ежедневной гребле, мозоли на них сошли, потом появились вновь и начали потихоньку твердеть.

Пододвинув к себе чурбан, Ивар уселся на него, расположившись боком к костру. Не к лицу тому, кто на страже, смотреть в огонь. В темноте после этого ничего не увидишь и под собственным носом.

– Послушай, Эйрик, – спросил он вдруг. – А зачем это все?

– Что все? – недоуменно спросил Две Марки, сосредоточенно раздувая огонь.

– Походы, грабежи. Неужели нельзя жить дома и просто трудиться?

– Знаешь, никогда не думал об этом. – Эйрйк оторвался от своего занятия и уставился на Ивара с таким изумлением, словно обнаружил на его месте восьми-ногого коня Слейпнира. – Наверное, просто потому, что нам это нравится! Куда веселее сражаться под началом вождя, не обделенного удачей, чем гнуть спину, выкорчевывая пни или вспахивая землю!

– Но ведь тебе приходится убивать!

– И что? Судьбы своей не изменит никто. – Эйрик Две Марки улыбнулся. – Кому суждено пасть от оружия, тот так и умрет. Так судили боги жителям этой страны – быть скотом для наших мечей.

– Но ведь и они могут убить тебя! – Ивар сам не очень понимал, зачем затеял этот разговор. Просто то, что он увидел и узнал за последнее время, настолько отличалось от привычной мирной жизни в усадьбе бонда, что душа молодого викинга томилась, требуя объяснений.

– Могут! Но умрут все, и большая часть умерших отправится в Хель, в царство ужаса и холода. Туда мне не хочется. – Эйрик замотал головой, показывая, насколько ему неприятен Сумрачный Мир. – И лишь тот, кто погибнет с оружием в руках, может попасть в Вальхаллу, на вечный пир героев! Так что сложить голову в бою – участь, достойная любого мужчины!

– Но ведь можно сражаться и дома, – покачал головой Ивар. – Бонды враждуют между собой, не говоря о ярлах и конунгах…

– Там придется лить кровь родичей, – неохотно ответил Эйрик. – За убийство тебя могут изгнать или объявить вне закона. Кроме того, что взять с обитателей какого-нибудь Халогаланда или Теламерка? Воевать из-за коров и земель – разве это дело?

– Ты совершенно прав. – Хаук, лежащий недалеко от костра, неожиданно приподнялся и оперся на локоть. – Ваш разговор был до того любопытен, что мне пришлось проснуться. Дело в том, что наша земля очень бедна, на ней не вырастишь много зерна, не выпасешь стад. Большому числу людей прокормиться там трудно. И что делать тем, кто оказался лишним, кому не нашлось места в давно поделенных между бондами Северных Землях? Дальше на север – пустоши и льды. Зато на юге для того, кто способен одолеть, море, кто отважен и силен, лежит огромный мир, в котором люди слабы и не умеют сражаться, а богатства неистощимы!

– Да, я понял, – покачал головой Ивар. – Раз боги создали слабых, то лишь только для того, чтобы их грабили сильные? Но почему так сложно?! Не проще ли поселить наш народ сразу в плодородных и богатых землях?!

– Когда-то наши предки жили на юге. – Тихий серьезный голос принадлежал Арнвиду, который тоже, как выяснилось, не спал. – В краях таких далеких, что даже название их стерлось из памяти. Но в ту пору они были слабы, и враги теснили их со всех сторон. И тогда вождь – земное воплощение Одина – увел предков на север, туда, куда врагам было не добраться. В тех землях мы стали сильными…

– Но почему?

– Ты слышал поговорку: «Северный ветер создал викингов»? – Арнвид привстал. На лице его заинтересованно блестели глаза. – Там, где зима длится полгода, где морозы страшны, а земля скудна, могут выжить только сильные и выносливые! Только там могли появиться викинги! Ты понял?

– Да… э-э-э… – Мысли теснились в голове, точно форели в реке во время нереста. Разобраться в них сумел бы разве только великий мудрец.

Но эриль, похоже, хорошо понял состояние Ивара.

– Не пыхти, как медведь, дорвавшийся до меда, – сказал он. – Думать потом будешь. Сейчас твое дело – стражу нести! А от слишком умного на посту толку немного!

Конунг, отвернувшись, улегся, затих Арнвид, а Эйрик принялся вновь разводить костер, выискивая среди золы, непрогоревшие алые угли. Над морем медленно занималось утро.

Крупное селение возникло на берегу в самый нужный момент. От скуки викинги были готовы сражаться хоть с рыбами, а Вемунд извел всех разговорами о том, что от солонины у него сводит живот и пора бы попробовать свежего мяса. Но берег был пустынен, точно торба нищего, а мелкие рыбацкие деревушки драккар проходил не останавливаясь. Лодки рыболовов шарахались от него, точно мальки от хищной рыбы, и корабль с драконьей головой плыл дальше, тщась опередить слухи о собственном приближении.

И это, судя по всему, удалось.

В этой деревне, похоже, никто не ожидал прибытия викингов. Над зубчатым частоколом и островерхими крышами поднимались струйки дыма, из-за ограды доносился собачий лай, перемежаемый многоголосым мычанием. На берегу женщины стирали белье.

Завидев двигающийся прямо к ним корабль, они истошно завизжали и, сверкая голыми пятками, понеслись вверх по косогору к селению. Брошенное на произвол судьбы белье, осмелев, отправилось в плавание.

– Кто там жаловался, что у него рубаха грязная? – спросил весело Хаук, когда одно из весел зацепило целый пук белой ткани. – Берите! Тут все чистое!

Ответом конунгу был дружный хохот.

Мирное течение жизни в селении явно нарушилось. Собаки стихли, а потом все дружно взвыли, точно предчувствуя чью-то смерть, но их вой заглушили испуганные вопли.

– Стадо большое, – сладострастно облизываясь, сказал Вемунд Бород. – Все угнать не успеют!

И, спрыгнув на берег, он взмахнул секирой, носящей вполне заслуженное прозвище Великанша Битвы. Воздух в испуге загудел, расступаясь перед острым лезвием.

За Вемундом последовали остальные. Тесной группой взобрались по склону, надеясь быстро перемахнуть через частокол и начать резню. Но у селения их подкарауливала весьма неприятная неожиданность.

Ивар второй раз за время знакомства с Хауком увидел на его лице легкое удивление. Зрелище было странное. Словно ледяная глыба внезапно треснула, и сквозь нее пророс цветок.

Из-за частокола, выстраиваясь ровными рядами, выходили воины в одинаковых кольчугах и шлемах. Щиты их были покрашены синей краской, и даже копья оказались одной длины.

Впереди воинов вышагивал забавный коротышка с обнаженным мечом в руке. Такой меч на севере сгодился бы разве что для того, чтобы резать хлеб, а шлем низкорослого вояки, если содрать с него нелепые перья, смог бы с честью исполнять роль ведра.

– Что это? – недоуменно спросил Нерейд.

– Враги, – спокойно ответил Хаук, уже оправившийся от удивления. – Похоже, они нас ждали. Сегодня нам предстоит добрая битва!

Одинаковые воины, которых было довольно много – почти пять десятков, тем временем выстроили стену щитов. Позади копьеносцев виднелись немногочисленные лучники.

Коротышка забрался на поросший травой бугор и открыл рот.

– Слушайте, отморозки! Грабежами и зверствами вы вызвали гнев у меня, правителя этих земель Коиннеаха Могучего! Стоны народа достигли моего сердца, и наполнилось оно кровью…

Дальнейшую речь, полную самовосхвалений, слушать никто не стал.

– Могучего? – удивился Нерейд. – Да он такой же могучий, как я – невинная девушка!

– Как он нас назвал? – поинтересовался Хаук. – Отморозками? Что это значит?

– Должно быть, – с умным видом ответил Арнвид, – он именует нас теми, кто пришел от мороза. То есть с той стороны, которая насылает холода. Людьми с севера, нордманнами!

– Ага. – Конунг кивнул и принялся слушать дальше. Коротышка, наделивший сам себя прозвищем Могучий, перешел к более приземленным делам:

– … и ждал я вас тут со своей верной дружиной пять дней, – выкрикивал он, отчаянно пыхтя и размахивая руками. – Зная, что не пройдете вы мимо беззащитного селения! Соблазнитесь грабежом!

– Так они тут уже всех девок перепортили, – покачал головой Нерейд.

– И свиней самых жирных слопали, – печально вздохнул Вемунд.

– Тихо, – цыкнул на них конунг. – Дайте дослушать!

–… и сегодня мы уничтожим вас, растопчем и порубим! Во славу великой Матери Богов! – Коротышка пухлой ручонкой утер пот со лба. – Впрочем, вы можете сдаться! Сильные рабы стоят недешево…

– Руби! – рявкнул Хаук. – Одину слава!

– Одину слава! – с дружным ревом викинги бросились вперед.

Глаза коротышки выпучились, а челюсть недоуменно отвисла. Как же так? Коиннеах Могучий привык, что его речи всегда дослушивают до конца. В этот раз все вышло не так. Неотесанные северяне – что с них возьмешь?

Он поспешно бросился за спины своих воинов, рявкнув:

– Вперед, идиоты!

Два строя столкнулись со страшным грохотом. С дерева, испуганно вопя, сорвались три вороны. Лучники бриттов выстрелить так и не успели.

На стороне воинов правителя были длинные копья и численное превосходство, на стороне викингов – сила и напор.

Торир Топор в Глазу один за другим метнул свои топоры, двое копейщиков рухнули, и в стене щитов образовалась прореха. Она, не успела затянуться, как в разрыв, разя мечом опешивших врагов, ворвался Хаук. На другом фланге неосторожный воин ткнул копьем в лицо Кари Ленивого. Ощутив боль в ране, огромный викинг на мгновение замер, а затем от крика его содрогнулся берег.

Глаза Кари стали багровыми, отброшенный в сторону щит сбил с ног копьеносца, собравшегося вонзить меч в бок Нерейду. Ленивый врубился в строй врага, точно кабан в камыши. Копья ломались об него, мечи отскакивали. С треском и грохотом он шагал вперед, ломая ребра, сворачивая головы, круша челюсти. От ударов его не было ни защиты, ни спасения.

Ошеломленные чудовищным напором, воины с синими щитами начали отступать. Они еще держали строй, но вид человека, перед которым бессильно оружие, сломил их дух.

Они пятились шаг за шагом, а за их спинами бесновался и орал коротышка, размахивая смешным мечом. Лицо его побагровело, глаза выпучились. Все это сделало Коиннеаха Могучего похожим на огромного рака.

Ивар сражался спокойно и расчетливо, прикрывая бок конунгу. Он не лез вперед, зная, что для этого есть другие, более умелые и опытные воины. Желание удрать и спрятаться, которое у него возникало ранее при виде обнаженного оружия и льющейся крови, на этот раз вело себя тише воды, ниже травы. Правда, в глубине души ворочался страх получить рану или быть убитым, но вырваться ему наружу Ивар не позволял. Да и не до того было.

Он двигался вперед, нанося удары и отбивая их, принимая копья на щит и пытаясь отрубить копейные наконечники. Вряд ли Ивар кого-либо сразил в этот раз, но к славе великого воина, убивающего врагов десятками, он и не стремился.

Битва затягивалась. Воины Коиннеаха упорно не желали бежать. Они гибли один за другим, но все же их было много, почти в два раза больше, чем викингов, и чтобы истребить или вывести из боя их всех, требовалось время. Ивар ощущал, как меч становится все тяжелее, как щит оттягивает левую руку все увеличивающимся грузом, и даже кольчуга, привычная, как собственная кожа, начинала тяготить плечи. По спине тек пот, а волосы под шлемом были мокры насквозь.

Кари продолжал ломиться сквозь строй противника. К нему присоединился Сигфред, в боевом безумии он отшвырнул прочь щит, кинулся на ближайшего врага и задушил его голыми руками. Труп с посиневшим лицом остался лежать на земле, и глаза его застыли в последнем удивлении…

Этого дружинники Коиннеаха не выдержали. Одновременно, точно так же, как и наступали, они развернулись и побежали. Ивар не успел остановить удар, и меч его со свистом рассек пустоту, отчего молодой викинг едва не упал.

Коиннеах Могучий вознамерился удрать вслед за войском. Он даже отбросил в сторону меч, мешающий быстрому бегу. Но короткие ноги подвели его. Нерейд в два счета настиг правителя окрестных земель и повалил на землю.

– Кх… пусти! – шипел тот, отчаянно размахивая руками. – Я прикажу… кхх… кинуть тебя диким зверям! Посадить на кол!

Рыжеволосый викинг, не обращая на болтовню пленника внимания, ухватил его за шиворот и волоком потащил к конунгу. Ворот сдавил Коиннеаху горло, и тот прекратил ругаться.

– Ну что скажешь теперь? – спросил Хаук, когда Могучий оказался перед ним, распростертый на земле, точно заячья шкура. В руке конунга был меч, окровавленный по самую рукоять, и при взгляде на него глаза пленника увлажнились от страха.

– Я… – пискнул он. – Не думал… Мы…

– Что ты не думал? – спросил подоспевший Арнвид. Обычно эриля берегли, не пуская в бой, но на этот раз и он обагрил меч. – Что мы не разнесем твое вшивое войско?

– Я… ы… э, – Коиннеаха трясло, по его щекам стекали крупные капли пота, похожие на росинки. – П-п-поща-дите…

– Ты называешь себя конунгом? – с брезгливой миной на лице спросил Хаук. – Какой же ты конунг, если не сражаешься впереди своих воинов? Какой ты конунг, если, подобно червю, извиваешься около моих ног, моля о пощаде? Конунг принимает судьбу с достоинством, не скуля, как побитая собака!

Могучий сжался, будто улитка, лишившаяся панциря, глаза его зло заблестели, а голос неожиданно обрел силу:

– Да, вы гнусные отморозки! Долго вы грабили земли Британии! Но теперь этому придет конец!

– Это еще почему? – удивился Арнвид.

– Могучий король появился на юге! – горделиво выкрикнул Коиннеах Могучий. – Имя ему – Артур. Его рыцари непобедимы в бою, а его замок, Камелот, самый большой во всем мире!

– Что такое замок? – заинтересовался Вемунд, оторвавшись на мгновение от заточки секиры.

– Это такая груда камней, в которой можно жить, – охотно пояснил Арнвид.

– Ага. – Вемунд глубокомысленно кивнул и вернулся к прерванному занятию.

Коиннеах тем временем продолжал вещать.

– Его рыцари придут с юга! – вопил он. – И сокрушат вас, и уничтожат! Да так, что заречетесь вы вступать на нашу землю!

– Не ори, – бросил Хаук негромко, но пленник тотчас замолк, подавившись криком. – Где этот твой Артус и его рыкари обитают?

– Артур и его рыцари! – прохрипел Коиннеах и принялся объяснять.

Из его рассказа выходило, что доблестные и непобедимые воины под началом могучего и справедливого короля, владеющего волшебным мечом, обитают далеко на юге, у полуденного побережья Бретланда.

– Да, это десяток дней пути, – покачал головой Хаук, выслушав рассказ. – Прощай, Коиннеах! Ты был плохим правителем, но в благодарность за твой рассказ я дарую тебе легкую смерть!

Меч конунга метнулся вперед со скоростью пикирующего коршуна. Коиннеах дернулся и в изумлении уставился на клинок, вонзившийся ему под подбородок. Затем глаза его закатились, и тело рухнуло на землю.

– Чего застыли? – Хаук повернулся к дружинникам, которые все как один столпились вокруг, слушая разговор. – Мы что, зря сражались? Вперед – грабить и убивать!

Викинги с восторженным ревом кинулись к окруженному частоколом селению, а конунг про себя пробормотал:

– Ну что за болваны! Пока мы тут болтали, даже хромые и безногие успели удрать в лес!

Бриттов Грим кольчуги
Метил углем рети,
Мяса рвал досыта
Лебедь сока раны.

Строки висы, посвященной недавней битве, падали одна за другой, заставляя пламя костра то в испуге прижиматься к земле, то с ревом взвиваться к низкому вечернему небу. Недаром говорят, что слова в устах эриля способны изменить мир.

В речах Хильд
низверглись – кто под небосводом
Хауку подобен? —
В пищу коням ведьмы.

Викинги сидели неподвижно, и ни один не проронил ни звука. Слышно было только, как трещат дрова да грохочет неподалеку разошедшееся под ударами северного ветра море.

– Ты почтил меня великой честью, Арнвид Лысый, – проговорил Хаук, вставая. Судя по голосу, он был доволен, хотя на неподвижном лице прочитать этого было нельзя. – Прими от меня дар, достойный тебя!

В пламени костра блеснуло массивное золотое запястье, которое конунг до сего дня носил не снимая.

– Благодарю! – Эриль принял дар. – Думаю, что ко мне с этим запястьем перейдет и часть твоей удачи, о конунг!

– Несомненно! – Хаук сел. – Удача конунга всегда с теми, кто поддерживает его, и отворачивается от тех, кто предает своего вождя! Но сейчас нам нужно решить, что делать дальше, плыть далеко на юг, чтобы сразиться с великими воинами, там обитающими, или брать добычу там, где мы всегда ее брали! Прежде чем решать, я должен знать мнение дружины! Говорите!

– Я скажу. – Эйрик Две Марки распрямился. Пламя костра время от времени вырывало из полутьмы его лицо, покрытое многочисленными морщинами. Волосы опытного воина блестели серебром. – Путь так далеко на юг опасен. Туда плавали считанные единицы викингов, и все они грабили Валланд, к южному же побережью Бретланда не ходил никто. Ты сам сказал, конунг, что хорошую добычу можно взять, не уходя далеко на юг. Стоит помнить о том, что подвиги сгинувших не воспоет никто!

– Хорошо. – На каменном лице Хаука не дрогнул ни единый мускул, точно речь Эйрика была ему безразлична. – Кто еще хочет сказать?

– Позволь мне, конунг. – Нерейд Болтун хищно ухмыльнулся, обнажив два ряда острых белых зубов, которым позавидовал бы волк. – Что более достойно мужчины – резать беззащитных овец, которые даже не в силах сопротивляться, или снискать себе славу, сражаясь с такими же мужами? Нужно идти на юг, проверить крепость мечей тамошних обитателей! Еще никому не удавалось победить викингов. Не смогут и они!

– Я понял тебя. – Конунг вновь остался безучастен, по его виду нельзя было догадаться, какое из решений ему больше по душе. – Кто еще хочет высказаться?

Дружинники говорили один за другим, даже немногословный Кари пробурчал несколько слов, и большинство склонялось к тому, что неплохо бы сплавать на юг, посмотреть, кто такие рыцари и что за король Артур правит ими…

Неожиданно обнаружилось, что не высказался один Ивар.

– Что ты скажешь? – спросил конунг, обращаясь прямо к нему. – Что тебе больше по сердцу?

– А что я? – смутился Ивар. – Я – как все…

– Да, – покачал головой Хаук. – Для битвы ты уже набрался смелости, для речей – нет. Запомни – в нашей дружине нет рабов и каждый имеет право слова, особенно когда конунг просит совета. В следующий раз начнем с тебя! А теперь…

Он обвел свое воинство взглядом. Убитых после боя с отрядом Коиннеаха Могучего не было, ранены оказались только трое. Все сыты и здоровы, чуть не лопаются от наполняющей их силы, во взглядах – готовность сражаться с кем угодно, пусть даже с великанами или чудовищами.

С несколькими сотнями таких воинов можно завоевать мир.

Но у него их всего три десятка.

– Идем на юг! – объявил Хаук громко. – Там на корабле осталось три бочки пива! Тащите их сюда, попируем перед дальним походом!

Словно приветствуя решение конунга, костер затрещал, выбросив вверх целый сноп ярких оранжевых искр. Викинги встретили слова вожака дружным одобрительным ревом.

– Эй, смерд, не в этих ли местах правит конунг Артур?

Спрашиваемый крестьянин, которого Даг с Нерейдом отловили в разоренной только что деревне, похоже, совсем ничего не понимал. Он бешено вращал глазами и бился в руках викингов, словно пойманная рыба. Вопрос Хаука остался без ответа.

– Прирезать его, да и дело с концом, – прошипел разозленный Арнвид, которому во время разграбления бревном ушибло бедро.

– Не надо! Не надо! – взвыл крестьянин, вдруг обретя дар голоса. – Пощадите! Все скажу!

– Что скажешь? – подозрительно поинтересовался конунг.

– Все, что спросите!

– И то, как попасть в Асгард? – Арнвид был сама язвительность.

– Ладно тебе, – одернул эриля Хаук и вновь повернулся к крестьянину. – Не ответишь сейчас – убьем. Не знаешь ли, где правит конунг именем Артур?..

С момента, когда отплыли на юг, прошло семь дней.

В море тогда смогли выйти только к полудню. Лица у всех были перекошены, словно у больных. Ветра не было, и пришлось грести. Но на веслах драккар двигался чуть не вдвое медленнее, чем обычно. Тучи разошлись, и солнце пекло викингам головы. Многие разделись до пояса, и над кораблем поплыл терпкий запах крепкого мужского пота, забивающий даже аромат пивного перегара.

Гребли весь день до вечера, когда удалось немного пройти под парусом.

Последующие дни ничем не отличались от первого. По левую руку простиралось море, иногда хмурое, иногда весело нежащееся под яркими лучами светила, по правую – лесистый, изрезанный заливами берег. Стоящие на нем деревушки мгновенно пустели, стоило их жителям заметить корабль с драконьей головой на носу. Несколько раз попадались пепелища с торчащими столбами и остатками стен. Тут когда-то тоже были селения, но пришедшие с севера беспощадные воины уничтожили их. Уцелевшие обитатели решили не восстанавливать дома, а уйти в глубь страны, подальше от моря.

При виде одного из таких пепелищ, на котором, судя по всему, стоял крупный, не меньше Апардьона, город, викинги оживились. Они тыкали на берег пальцами и радовались, оживленно переговариваясь.

– Смотри, – сказал Ивару проснувшийся по такому случаю Вемунд. – Тут, судя по всему, славно накормил воронье конунг Хреки Весельчак! Три или четыре, уж не помню, года назад!

Ивар смотрел во все глаза.

А еще через два дня после этого случая берег резко свернул на запад. На юг продолжало тянуться море, серое, покрытое белой вышивкой волн. Конунг велел править к земле.

– Узнаем, куда плыть! Может, мы уже на месте! – сказал он.

Жители оказавшейся поблизости деревушки были не столь расторопны, как их северные родичи, куда более привычные к набегам. Крестьяне сообразили, что творится что-то неладное, лишь когда запылал один из домов. Женщины принялись визжать и метаться, мужчины– суетиться и вопить, и лишь самые осторожные вовсю удирали к лесу.

Соскучившиеся по грабежу викинги разоряли деревню долго и со вкусом. Убили, тем не менее, только тех, кто сопротивлялся, дав остальным сбежать, натешились с женщинами, которых тоже отпустили. Лишь одного мужика, нужного для допроса, скрутили и привели к конунгу…

– Король Артур? Вы о нем спрашиваете? – закивал наконец тот на повторный вопрос. – Эти земли принадлежат ему, как и вся Британия!

– Так уж и вся? – усомнился Арнвид, поглаживая все еще болевшее бедро.

Не обращая на эриля внимания, конунг продолжал спрашивать:

– А где расположена его усадьба? Этот, как его…

– Замок, – подсказал Ивар.

– Да, он самый! – Хаук грозно глянул на пленника. – Отвечай или умрешь!

– Всем известно, – трясясь от страха, выпалил крестьянин, – что замок Камелот высится на холме неподалеку от Гластонбери и там пирует король со своими славными рыцарями за круглым столом!

– Ты пальцем покажи, куда плыть, – прервал выспренные речения, достойные включения в сагу, конунг. – Или туда по суше надо добираться?

– Три дня на запад вдоль берега, – поспешно сообщил пленник, при этом на его лице, как заметил Ивар, мелькнуло злорадство. Прочие, похоже, не обратили на это внимания. – А там только по суше.

– Ладно, отпустите его, – махнул рукой конунг. – Но если ты, червь, обманул меня, то знай, что мы вернемся и вырежем вас всех! Ты умрешь последним, в приятных моему глазу мучениях!

Крестьянин, поспешно и низко кланяясь, пятился…

– На корабль! – скомандовал Хаук, и викинги принялись спускаться к покачивающемуся на волнах драк-кару. Кари тащил пару реквизированных в деревне бочек пива, которое было признано сносным; влекомые Ве-мундом, жалобно блеяли плененные барашки, которым суждено было сегодня пасть смертью храбрых под острым ножом.

Время и силы в деревне были потрачены не зря.

Драккар стремительно продвигался на запад, не останавливаясь, хотя селений и городов на берегу попадалось много. Места эти воистину были богатые, но конунг упорно гнал дружину вперед. «Потом, все потом! – твердил он. – На обратном пути!» Викинги скрипели зубами и налегали на весла.

Почти полдня плыли недалеко от отвесных скал чисто-белого, не оскверненного грязью цвета. Обрыв высотой в десятки человеческих ростов падал вниз отвесной стеной, словно меч гневного бога ударил здесь, положив предел суше. Волны грозно клокотали у подножия белых утесов, тщась разбить их и повергнуть в прах.

На третий день пути деревни и города с берега куда-то исчезли. Тянулись пустынные холмы, заросшие редким лесом. Время от времени попадались развалины, но на них не было следов огня. Похоже было, что жители просто бежали отсюда, аккуратно вывезя все ценное.

– Что у них тут такое было? – недоуменно спросил Арнвид, втягивая воздух носом, как собака, старающаяся взять след. – Мор? Так ведь не похоже!

Вопрос эриля остался без ответа.

Громадное черное строение, гордо вознесшееся на скале, высившейся у самого берега, появилось из-за мыса неожиданно для всех. Ошеломленные викинги побросали весла и уставились на него во все глаза.

Поначалу Ивар не мог поверить, что это не просто причудливой формы скала, порожденная волей богов, а сложенное из камней жилище. Но ровные зубцы на стенах, высокие башни и узкие окна, похожие на щели, свидетельствовали о том, что все это создано руками людей.

– Что это, замок? – удивленно спросил кто-то из ви-кингов.

– Похоже, что он, – процедил Арнвид сквозь зубы.

– Камелот? – спросил Хаук и тут же ответил: – Скорее нет. Ведь тот селянин говорил, что к замку надо идти по суше…

– В любом случае нужно причалить и разузнать! – влез в разговор Эйрик.

– Хорошо, – кивнул конунг. – Правь вон к той бухточке. Там можно высадиться.

Глава 5

ЧЕРНЫЙ ЗАМОК

Прямого пути к замку от моря не было. Довольно крутой склон сплошь зарос колючим кустарником с узкими и блестящими листьями. Гибкие ветви переплетались, образуя темно-зеленую стену. Пробиться через нее смог бы разве что тролль, чья шкура тверже камня.

Викингам пришлось искать обходной путь.

Большую часть дружины Хаук оставил сторожить драккар, и по узкой тропочке, змеей вьющейся среди укоренившихся на откосе деревьев, поднимались шестеро: сам конунг, любопытный эриль, удержать которого на корабле не смогли бы даже боги, оба берсерка, Торир со своими топорами и Ивар. Конунг после того ночного разговора благоволил к нему, выделяя даже среди более опытных и умелых воинов.

Косогор резко оборвался, сменившись пологой, уходящей на север равниной, поросшей негустым сосняком.

Среди стволов хвойных великанов нашли приют деревья поменьше, густо разрослись кусты малины и ежевики. Но что было удивительно – слух не мог уловить даже отдаленных звуков птичьего пения, словно все крылатые обитатели покинули эти места. Роскошно зеленеющий лес выглядел вымершим.

– Странно это, – проворчал Арнвид, принюхиваясь с озабоченным выражением лица. – Не обошлось без колдовства!

– Если кто и испугается колдовства, то только не мы! – Хаук надменно выпятил подбородок и решительно зашагал к замку.

Вокруг огромного каменного сооружения лес был вырублен, на вырубке густо колосилась трава. Со стороны суши замок прикрывал ров, за которым высились исси-ня-черные, словно сотканные из ночной тьмы стены и башни. Замок казался мертвым, ни единого стража не было видно на укреплениях.

На самом краю рва невесть как уцелел огромный дуб, похожий на превратившегося в дерево великана. Искаженным в муке ртом выглядело дупло, руками – раскинутые в стороны ветви толщиной с хорошую бочку. На них висели вытянутые предметы, мало похожие на листья и еще меньше – на желуди.

Викинги остановились на опушке, почему-то не решаясь выйти на открытое пространство.

– Щиты! – вдруг выкрикнул Арнвид, звучно хлопнув себя по лбу. Шлепок получился смачный, словно по донышку пустого котелка. – Это щиты!

– Там, на дереве? – недоуменно спросил Кари, морща лоб. От него донесся явственный скрип не привыкшей двигаться кожи.

– Точно, – подтвердил Хаук, – я слышал о таком. На этих щитах воины южных стран рисуют знаки, чтобы узнавать друг друга в битве.

Ивар присмотрелся повнимательнее. Развешенные на дереве щиты были непривычной каплевидной формы, а поверхность их действительно была покрыта рисунками. Деталей разглядеть было нельзя из-за расстояния, но бросались в глаза яркие краски: алый цвет заката, желтый – золота, серебро лунного сияния, синева моря, зелень трав, голубизна летнего неба…

Словно радуга спустилась на землю.

Но один щит, самый большой, отличался от прочих. Он расположился ниже всех, и поверхность его зияла чернотой под стать стенам замка. Рядом с ним на цепочке висел громадный молот.

С севера донесся частый перестук копыт. По дороге, тянущейся через поле, мчался всадник. Лошадь под ним. была белой масти, а доспехи, совсем не похожие на привычную для воинов севера кольчугу, сверкали серебром. Он словно светился, заставляя глядящих на него жмуриться. В руке всадник держал длинное, в два человеческих роста копье, уперши его в стремя.

– Сколько же на нем железа? – изумился Сигфред. – И шлем с личиной, и даже на ногах башмаки из стали, и на коне что-то болтается…

– Это рыцарь! – тоном знатока заявил Арнвид. – Их всегда можно узнать – они доспехи только в бане и снимают!

Серебряный всадник тем временем приблизился к дубу, извлек из седельной сумы рог, окованный железом. Поднес его ко рту, и над вырубкой прокатился чистый, красивый звук.

– На бой хозяина вызывает! – понял догадливый эриль.

Но черный замок по-прежнему хранил безмолвие. Никто не появился на его стенах, чтобы взглянуть на храбреца, ворота оставались закрытыми.

Рыцарь протрубил еще раз, а затем повел себя довольно странно. Он спрыгнул с коня и, подойдя к дубу, ухватился за подвешенный на цепочке молот. С видимым усилием поднял его и ударил в черный щит.

Тот едва колыхнулся, издав мощный гудящий звук, от которого у викингов засвербело в ушах, а земля, как почудилось им, качнулась.

На такой призыв было трудно не ответить.

Белый рыцарь не успел вернуться в седло, как подъемный мост замка с грохотом упал, перекрыв ров. Ворота распахнулись, и, топоча копытами, на мост выехал всадник.

Вороной конь его был больше самого крупного лося, а наездник посрамил бы статью йотуна. Плечи его были так широки, что между ними можно было уложить меч, а голова превышала размерами пивной котел. Его копье было выстругано из цельного ствола, а щит больше походил на дверь. Доспехи хозяина замка были точно вымазаны смолой, казалось, что конь и всадник вылеплены из единого куска мрака.

– Ты вызывал меня? – пророкотал черный всадник низким голосом.

– Да! – звонко ответил его противник. Он уже был в седле, белый конь гарцевал, готовый к атаке.

– Твой щит я повешу рядом с прочими! – равнодушно ответил черный рыцарь, съезжая с моста на землю. Пространство вдоль рва было истоптано так, словно тут резвился табун диких лошадей.

– Я, рыцарь Зеленой Раковины, никогда не отступал! – пылко воскликнул белый всадник. – Я отомщу тебе за моих товарищей, которых ты сразил подлым обманом!

– Я убил их лицом к лицу, – равнодушно пророкотал хозяин замка. – Как убью и тебя.

Он развернул коня мордой к противнику, опустил копье, и в тот же момент рыцарь Зеленой Раковины сорвался с места. Словно серебристый вихрь, пронесся он по полю, и копье его с грохотом ударило в щит черного всадника. Тот пошатнулся, но устоял.

– Кто еще говорит о подлости! – прорычал он, пока его противник разворачивал коня для новой атаки.

Во второй раз сшибка произошла на полном скаку. Громогласный лязг пронесся над полем, земля вздрогнула, когда серебряный вихрь со всего размаха ударился о черную гору. Во все стороны полетели щепки, из-под конских ног облаком взвилась пыль.

Когда она рассеялась, обнаружилось, что оба противника остались в седлах, вот только вместо копий у них в руках – жалкие обломки.

– Продолжим! – рыкнул черный рыцарь, отцепляя от седла огромную секиру из вороненой стали. Его противник вооружился мечом, похожим на застывший луч лунного света.

– У темного руки длиннее, – уверенно оценил Хаук. – Он и победит.

Но поначалу предсказание конунга не сбывалось. Поединщики съехались близко, и белый рыцарь атаковал. Меч его сверкал, поражая противника со всех сторон. Тот прикрывался щитом, отмахивался секирой и глухо рычал, точно обиженный медведь.

Однако доспехи черного оказались крепки, щелей в них не нашлось, а первый же удар секирой, попавший в цель, заставил рыцаря Зеленой Раковины пошатнуться. Черный всадник торжествующе взревел и сам перешел в наступление. Легко отбросив щитом меч соперника, он обрушил свое оружие ему на шлем. Послышался треск, и рыцарь в сверкающих серебром доспехах кулем свалился с коня, вольно раскинув руки. Жеребец его с истошным ржанием помчался прочь от замка, белый хвост его и грива стелились по ветру.

– Ну что? – Черный рыцарь тяжело спрыгнул с коня, заскрежетали сочленения его доспехов. Видно было, что победа далась ему нелегко. – И ты будешь говорить, что я убил тебя подло?

Сброшенный с седла воин пытался приподняться на локтях, но руки подламывались, а голова в разрубленном шлеме бессильно моталась. Отвечать он, судя по всему, не мог.

Победитель припал на колено. В его руках возник кинжал с острым и длинным лезвием.

– Твой щит займет достойное место среди прочих трофеев, – проговорил черный рыцарь и стремительным ударом вбил кинжал под мышку сопернику. Тот дернулся и затих.

– Надо было мне с кем-то поспорить, что он победит! – сказал Хаук, покачивая головой.

– Кто бы стал с тобой спорить! – тихо ответил ему Арнвид.

Черный рыцарь тем временем отложил в сторону щит поверженного воина, ухватил труп за шею и без видимых усилий потащил к замку.

– Что он собирается делать? – с изумлением спросил Ивар.

– Тихо ты! – цыкнул на него конунг. – Все сам увидишь!

Тело белого рыцаря было сброшено в ров. Раздался плеск, а потом какой-то неприятный скрежет, словно острые когти скребли по металлу. Хозяин же замка, прихватив щит побежденного, направился к исполинскому дубу. Там он замер и принялся что-то бормотать, раскачиваясь всем телом. Вокруг головы его постепенно сгустилось темное облако, точно из ушей черного рыцаря валил дым.

– Чую чары! – изрек авторитетно Арнвид.

– Их только дурак не почует! – ответил ему язвительно Торир Топор в Глазу. – Понятно, что тот здоровила там не сагу сам себе рассказывает!

Белый щит с изображенной на нем зеленой ракушкой медленно поднялся с земли и, как пушинка одуванчика, несомая ветром, поплыл по воздуху. Взлетев на три человеческих роста, он ловко повис на одной из ветвей.

– Здорово! – похвалил Арнвид. – И не надо по стволу ползать, обдирая пузо!

Черный рыцарь, облако вокруг головы которого рассеялось, медленно побрел к замку. На свист его прибежал вороной конь, и они вместе, хозяин и животное, вступили на подъемный мост. Тьма под аркой ворот поглотила их, и в тот же момент мост с грохотом поднялся, отрезая замок от внешнего мира.

Вырубка вновь была пустынна, о случившейся схватке напоминала только примятая трава да несколько кровавых пятен на том месте, где лежало тело белого рыцаря.

– Ну и что будем делать? – спросил Арнвид, задумчиво оглаживая лысину.

– Надо узнать, где живет король Артур, – резонно заметил Хаук. – А проще всего спросить это у здоровяка в черном, что живет в этой каменной усадьбе…

– В замке, – подсказал эриль.

– Хоть в бочке! – Сказав так, конунг решительно двинулся на открытое пространство. Стебли травы хрустели, ломаясь под его сапогами.

Викингам ничего не оставалось, как последовать за ним.

Вблизи дуб оказался еще больше. Чтобы увидеть его вершину, приходилось задирать голову, а коричневый морщинистый ствол не обхватили бы, взявшись за руки, и десять человек. Яростно взирал он на пришельцев, и тысячи листьев на его ветвях тревожно шелестели.

Щитов на дубу висело великое множество. Все они были ярко раскрашены. Ивар увидел изображения драконов, змеев, кабанов, еще каких-то диковинных незнакомых зверей. Иные картинки были вовсе непонятны.

– Да, много народу положил этот дядька! – уважительно пробормотал Арнвид. – Может, не стоит с ним связываться?

– Ты что, трусишь? – презрительно искривил губы в улыбке Торир.

– Нет, проявляю разумную осторожность!

– Иди лучше сюда, – позвал его конунг, стоявший у черного щита, самого большого из всех. – Тут написано чего-то!

– Так, – наморщил лоб эриль приблизившись. – Это не руны, это южные знаки… Так… Ага… Кто по щиту моему постучит, тот потеряет свой собственный щит, – прочитал он нараспев.

– Хорошо. – Конунг кивнул, и пальцы его сомкнулись на рукояти висящего рядом молота, который размерами поспорил бы, наверное, с самим Мьёлльниром.

Ивар увидел, как лицо Хаука побагровело от напряжения, как надулись жилы на его запястье.

Молот тяжело ударил в край щита, и раздался мощный, вибрирующий звон. Конунг с громким «уфф!» выпустил рукоять, и молот вновь повис на своей цепочке. Ветка, к которой он был прикреплен, чуть скрипнула.

Ворота замка не открывались долго. Видимо, хозяин его не рассчитывал на столь скорый повторный визит в свои владения.

– Ну и где он там? – нетерпеливо спросил Торир, подбрасывая и ловя на лету один из своих метательных топоров.

В тот же момент ворота с гулом открылись. Лязгнул, опускаясь, подъемный мост. Загрохотали по нему копыта черного скакуна, каждое из которых по размеру превосходило немаленькое блюдо. Новое копье, не меньше первого, сломанного в схватке с белым рыцарем, возносилось к небу, и тускло светился металл наконечника.

Завидев викингов, черный рыцарь остановился. В сочленениях его доспехов что-то заскрежетало, исполинский конь недоуменно всхрапнул и замотал головой.

– Вы кто такие? – Низкий рык из-под глухого шлема был полон изумления и гнева. – Как посмели вы потревожить мой щит?

– Я желаю сразиться с тобой! – гордо ответил Хаук.

– Ты? Со мной? – Черный рыцарь расхохотался – словно терлись друг о друга две шершавые железные пластины. – Я – Черный Рыцарь, ужас Британии, сразивший лучших ее воинов! А ты, кто ты такой?

– Я конунг, и имя мое Хаук Лед. Оно весьма известно в Северных Землях. – Лицо предводителя викингов не дрогнуло, но в светло-голубых глазах засветился гнев. – Никто не посчитает себя обесчещенным, выйдя со мной на поединок!

– Северянин? Конунг? – Огромный всадник чуть наклонил голову, словно желая получше рассмотреть Хаука. В голосе его скользнули нотки неуверенности. – Но я бьюсь только с рыцарями! Зачем мне твой щит, если на нем даже нет герба?

– Если надо, то мы нарисуем на нем чего-нибудь, – пожал плечами Хаук. – Мышку там… или лягушку!

– Можно червяка! – неожиданно оживился Арнвид. – Земляного! Тоже красиво!

– Вы что, издеваетесь надо мной? – Черный Рыцарь гневно захрипел, ловким движением удил поднял коня на дыбы. Тот замолотил копытами по воздуху, с них полетели комья земли. – Как мы будем биться, если у тебя даже лошади нет?

– Пешими! – ответил невозмутимый конунг. – Как вы заканчивали бой недавно. Или ты просто боишься?

– Я, боюсь? – Гигант взревел и ударил себя кулаком в грудь. От раздавшегося лязга Ивар чуть не оглох. – Бери меч, заморыш, и посмотрим, кто лучше!

Черный рыцарь принялся спешиваться, а Хаук повернулся к Арнвиду и озабоченно спросил:

– Что он имел в виду, назвав меня заморышем?

– Хмм… – Эриль задумчиво огладил лысину. – Он назвал тебя человеком из-за моря, заморышем.

– Ага. – Успокоенный конунг повернулся к противнику.

Тот уже избавился от копья и снял с седельного крюка секиру. По ее черному лезвию гуляли маслянистые блики.

– Начнем? – спросил он.

– Начнем! – ответил конунг и трижды ударил рукоятью меча в щит, приветствуя соперника.

Они сошлись: неправдоподобно огромный рыцарь в черной броне без щелей, и Хаук, чьи белые волосы серебрились на солнце, а кольчуга, опускающаяся почти до колен, мягко звенела при каждом движении.

Хозяин замка рявкнул, как рассерженный медведь, секира его устремилась вперед. Казалось, что Черный Рыцарь вот-вот разрубит конунга пополам, но тот мягким, кошачьим движением вывернулся из-под падающего на него лезвия и ударил сам. Меч его бессильно проскрежетал по металлу доспехов.

Зрители дружно вздохнули. Ивар нервно сглотнул.

Черный великан пригнулся и вновь ударил, на этот раз параллельно земле. Секира хищно свистнула, точно настигавший добычу коршун. Хаук подпрыгнул, ловко ускользая от направленной на него атаки.

Он уклонялся, уходил, уворачивался, не давая более сильному противнику задеть себя. Не стремился отразить удары клинком, пару раз подставил щит, скорее отводя в сторону, а не отбивая секиру. Несколько раз атаковал сам, но все время на пути стремительных выпадов вставала прочная сталь черных доспехов.

Хозяин замка больше не ревел. Он лишь сопел, словно простуженный бык, и со все большим и большим остервенением стремился поразить верткого северянина. Силы его казались неисчерпаемыми.

– Человек не может держаться так долго! – прошептал потрясенный Сигфред, глядя, как огромное вороненое лезвие летает, словно перышко.

Но вскоре, и даже неопытный Ивар это заметил, великан начал уставать. Удары его стали не столь стремительны, в движениях появилась замедленность, а в сопении слышались растерянные нотки. Хаук тоже выглядел усталым, лицо его покраснело, а волосы слиплись от пота.

Но вооружение конунга было гораздо легче, и свежести вождь викингов сохранил больше. Он кружил вокруг противника, выискивая слабые места в его защите, и бил, бил, бил…

Меч Хаука сверкал, будто молния.

Черный Рыцарь отбивался лениво, еле ворочая огромными ручищами. Большую часть ударов он пропускал, но меч не мог причинить ему вреда, разочарованно скрежеща по пластинам доспехов.

А затем вдруг случилось то, чего никто не ожидал.

Увлеченный атакой, Хаук близко подошел к противнику, и тот, с криком отшвырнув в сторону секиру и щит, бросился на соперника. Гигантские руки сомкнулись вокруг конунга, стремясь сдавить северянина в смертельном захвате. Лишь случайность спасла Хаука – в последний миг Черный Рыцарь обо что-то запнулся, и стальные перчатки бессильно царапнули воздух.

Хозяин замка с грохотом и лязгом навалился на землю. Та ощутимо вздрогнула.

– И что, – Хаук приставил лезвие меча к горлу успевшего перевернуться на спину соперника, – ты все еще собираешься отобрать у меня щит? Не время ли подумать о том, чтобы сберечь свой?

Черный Рыцарь яростно зарычал, и рык его отдался дрожью по всему телу Ивара. Казалось, что каждая косточка, каждый мускул, каждая частичка спешит поскорее убежать, покинуть то место, где звучат столь страшные звуки. Не в силах сдержать нестерпимой боли, молодой викинг рухнул на четвереньки. Рядом с ним падали соратники, опустился на одно колено Хаук. Лицо его побелело, а меч в руке ходил ходуном.

И только Арнвид, выставивший перед лицом руки, точно защищая глаза от ветра, удержался на ногах.

– И вы, жалкие черви, осмелились тягаться со мной?

В голосе, который грохотом сползающего с гор ледника рушился откуда-то сверху, не было ничего человеческого. Голос причинял боль, заставлял содрогаться от осознания собственного бессилия. Так мог бы говорить кто-либо из древних великанов, что мощью превосходили богов.

– Смеем. – Голосок Арнвида казался тонким и слабым, точно гудение комара рядом с ревом быка, но эриль не собирался сдаваться. Руки его двигались в воздухе с трудом, словно тот стал тягучим, как смола, на лице было видно напряженное усилие.

За ладонью Арнвида оставался хорошо видимый алый след, и когда руна, простая, известная всем руна Огня была закончена, она вспыхнула нестерпимо, точно меч Сурта в день Рагнарёка. Пламя хлестнуло по глазам, и тут же боль в теле исчезла. Ивар ощутил, что стоит на коленях весь мокрый от пота, а руки его подламываются от непонятной слабости.

И еще он был зол, очень зол на того, кто причинил ему такие муки.

С проклятиями поднимались на ноги викинги.

Черный Рыцарь на мгновение застыл, будто в растерянности, а затем по вырубке пронесся мощный мелодичный свист. Исполинский конь, весь бой простоявший неподвижно, словно скала, сорвался с места. Сигфред едва успел отскочить в сторону, чуть не затоптанный огромными копытами.

Хозяин замка поднялся и ловким движением вскочил в седло. Свистнул один из топоров Торира и, бессильно звякнув, отлетел от черных доспехов, прочных, как будто их ковали цверги. Рыцарь пришпорил скакуна и с грохотом помчался к воротам замка.

– Трус! – крикнул ему вслед Хаук, но побежденный гигант не обратил на него внимания. Копыта прогрохотали по доскам подъемного моста, с лязгом захлопнулись ворота, и заскрипели цепи, окончательно замуровывая вход.

Огромная секира из вороненого металла и щит, который можно было использовать вместо стола, мирно лежавшие на траве, вдруг вспыхнули бездымным темным пламенем и в одно мгновение сгорели, оставив две кучки серого пепла.

– Разрази меня Тор! – выругался Торир, а Кари гневно заворчал.

Хаук, лицо которого перекосила гримаса раздражения, отшвырнул щит в сторону. Тот с глухим треском ударился о землю и развалился – оставшиеся после боя трещины оказались слишком глубоки.

– Кто он такой? – спросил конунг, поворачиваясь к Арнвиду.

– Колдун, – поморщившись, ответил эриль. – Сила его велика, да только он должен платить за нее трупами! Иначе его хозяйка, Хель, возьмется за него самого! Вот почему в окрестностях замка нет ни животных, ни птиц, да и людей тоже…

– Он удрал с поля боя, как последний трус! – Лицо Хаука опять стало неподвижным, речь – ровной, но, учитывая его всегдашнюю ледяную невозмутимость, он просто кипел от ярости. – Мы должны его наказать! Сигфред – беги на корабль за помощью. Бери всех, кого можно, – будем штурмовать замок!

Услышав такое, Ивар недоуменно выпучился на предводителя. Недавняя злость исчезла, а при спокойном разглядывании черная твердыня, огражденная к тому же рвом, казалась неприступной. Высоки были ее башни, гладки и отвесны стены. Но, судя по тому, как вел себя конунг, у него не было и тени сомнения в собственных силах.

Сигфред убежал, а Хаук во главе маленького отряда отправился ко рву. Тот оказался залит темной маслянистой жидкостью, похожей на воду в торфяном болоте, вот только не бывает вода такой густой.

Внутри рва гуляли небольшие волны, хотя ветра не ощущалось, в глубине чувствовалось какое-то движение.

– Не стал бы я тут купаться! – глубокомысленно изрек Арнвид.

– Не сомневаюсь! – ответил ему конунг. – Ты высушить это сможешь? Боюсь, что иначе нам через ров не перебраться!

– Попробую! – Эриль вздохнул и закрыл глаза.

Лицо его отвердело, точно покрывшись каменной коркой, резко обозначились все до единой морщинки. Руки Арнвида замерли, а затем медленно принялись чертить в воздухе какой-то рисунок. На свет рождалась очередная сложная, составная руна, творить которые под силу только истинным мастерам, в совершенстве постигшим тайный дар Одина.

Из пальцев эриля струился серый дым и повисал в воздухе, не рассеиваясь. По мере того как добавлялись новые и новые линии, струи дыма темнели, пока не стали черными, как стены замка.

– Все! – Арнвид шумно выдохнул и открыл глаза. Висящая в воздухе руна с мелодичным звоном рухнула вниз и разбилась о землю.

В недрах родился тяжелый, мощный рокот. Казалось, там просыпается великан, который сейчас вырвется на поверхность и покарает тех, кто осмелился его разбудить. Ивар видел, как сотрясались башни несокрушимой твердыни, и сам с трудом удерживался на ногах.

Внутри рва что-то чавкало, ухало и клокотало. Там и сям обнаруживались водовороты, небольшие, но очень сильные. Уровень жидкости медленно, но неотвратимо понижался.

Обнажилось дно, усеянное рытвинами и трещинами. Там и сям виднелись круглые отверстия, в которые с хлюпаньем утекали остатки черной жидкости. Сотни жадных земляных ртов, открытых Арнвидом, втягивали ее, точно жаждущие путники – пиво.

– Ну и дрянь, – проговорил с отвращением Торир.

И только тут Ивар обратил внимание на тварей, с утробным ворчанием вылезавших из глубоких ям на дне рва. Они походили на тощих, лишенных волос людей. Вот только руки у них были непропорционально длинными, на пальцах поблескивали острые когти, которым позавидовал бы медведь, а короткие ножки уверенно ступали по грязи. Глухо завывая, твари ползли к людям. То, что из рва ушла черная жидкость, им явно не понравилось.

– Вот кому он скармливал трупы! – Лицо Арнвида исказила гримаса отвращения. – Твари темных миров, не живые и не мертвые…

– К бою! – коротко скомандовал Хаук.

Черные отверстия на дне рва, сделав свое дело, закрылись. Порожденные злым колдовством создания перемещались с обманчивой медлительностью, переползая через груды водорослей, небрежно отшвыривая прочь ржавые пластины металла, некогда бывшие доспехами благородных рыцарей.

Конечно, можно было отступить. Но мысли об этом не мелькнуло даже у Ивара. Викинги выстроились в круг на берегу рва, готовясь отразить нападение.

– Срубайте им головы! – Эриль был серьезен, точно на похоронах.

Над краем рва появилась голова самой нетерпеливой твари. Курлыча, она выбралась на ровную поверхность, замерла на мгновение, вонзив острые когти в покрытую зеленой травой землю, и бросилась вперед.

Рывок ее был стремителен, но ответ Торира – еще быстрее. Что-то глухо чавкнуло, обезглавленное тело рухнуло на траву, скребя конечностями, точно огромный паук, а голова с оскаленной пастью, неожиданно большой, покатилась в сторону.

– Одна! – мрачно изрек Торир Топор в Глазу, взвешивая в руке второй метательный снаряд.

Над краем рва появилось еще несколько тварей. Завидев погибшего собрата, они застыли, а потом, мяуча, как оголодавшие коты, бросились на людей. Послышались глухие удары и треск разрываемого дерева. Ивар, не успев испугаться, махнул мечом, стремясь попасть в существо, атаковавшее Кари. Клинок скользнул мимо, но тварь дернулась и пропустила от могучего викинга удар, располосовавший ее почти надвое.

Но даже это не убило ее! Горели злобой глаза на морде, заменявшей у существа лицо, из медленно затягивающейся раны сочилась темная вязкая жидкость, похожая на смолу, а длинные конечности, в два раза превышающие человеческие, продолжали атаковать. Костлявые пальцы впились в щит Ивара, последовал рывок – и молодой викинг лишился щита.

Леденящей волной накатил страх. Выставив перед собой меч, Ивар застыл, а внутри зрело осознание неотвратимости собственной смерти. Он был беззащитен. Оставалось только умереть.

Раздавшийся прямо над ухом яростный рев вывел его из оцепенения. Глаза Кари, на щеке которого алело пять параллельных порезов, побагровели. Щитом он сшиб на землю одно из порождений черного замка, отбросил меч и с голыми руками бросился на других.

Испуганный визг ударился о стены замка и отразился эхом, когда берсерк одним движением ухватил тварь за ноги и разорвал пополам. Следующей он раздавил ребра, еще одной сломал обе руки. Прочим воинам оставалось только перерубать костлявые шеи обитателей рва.

Ярость оставила Кари, и он в изнеможении сел, бессмысленным взглядом шаря по траве, на которой громоздилось не менее десяти обезглавленных уродливых тел. С мягким шипением они оседали, превращаясь в черную слизь, которую медленно впитывала земля.

К тому моменту когда от драккара подоспела подмога во главе с Эйриком, от страшилищ не осталось даже следов.

– Чем это вы тут занимались? – полюбопытствовал Нерейд, глядя на соратников, которые рядком сидели прямо на земле, на их изодранную одежду и порезы, украшающие руки и лица. – С кошками дрались?

– Тебе бы таких кошек! – огрызнулся Торир. – Ты бы как раз за мышку сошел…

Эйрик был спокоен и деловит.

– Что происходит, конунг? – спросил он. – Мы штурмуем этот замок?

– Да, – кивнул Хаук, поднимаясь с земли. – Его хозяин отказался угостить нас пивом!

Викинги недовольно заревели. А Ивар все никак не мог взять в толк – как же они собираются взобраться на высокие стены. Лестниц на корабле отродясь не водилось, а сколачивать их на месте – дело долгое, не для нетерпеливых морских удальцов, которые не привыкли к длительным осадам. Можно, конечно, забросить верёвки, но где взять настолько длинные и прочные? Стена тут каменная, и чуть ли не в полтора раза выше, чем в Апардьоне…

Сомнения его развеял конунг, который подошел к Ториру и спросил:

– Ты готов?

– Да, клянусь рукой Тюра! – кивнул тот, вскакивая, и схватил в руки топор. Не свой, а один из обычных боевых топоров, которых на драккаре было много. Только сейчас Ивар обратил внимание, что изрядное их количество было принесено воинами, пришедшими с Эйриком. – Надеюсь, нас никто не попотчует стрелой с этих стен?

– Вряд ли, – покачал головой Арнвид. – Людей там нет!

– Не важно. Все будем делать по правилам.

По знаку Хаука двое викингов с тяжелыми большими щитами встали перед Ториром. Так, втроем, они и двинулись к черным стенам, возвышавшимся по другую сторону разоренного рва.

Замок никак не реагировал на подготовку к штурму. Никто не показывался на стенах, безлюдны и тихи были башни. Хозяин укрепления тоже ничем не проявлял себя, как будто удаль северных храбрецов вселяла в него страх.

Щитоносцы остановились на самом краю рва, одновременно опустились на одно колено. Оставшийся неприкрытым Торир сделал резкое движение рукой, и тут же присел. Раздался жужжащий звук, точно по воздуху летел шмель размером с собаку, затем глухой удар. В нижней части подъемного моста, вонзившись в дерево на половину лезвия, торчал брошенный топор.

Торир метал их с такой силой, что глаз успевал уловить только смазанное движение. Взблескивало на солнце лезвие, и сталь со стуком впивалась в доски. Вскоре два ряда топоров создали нечто вроде лестницы, поднимающейся до самого верха ворот. Еще выше был камень арки, почти в человеческий рост, и вогнать туда железо смог бы разве только сам Тор.

Но это препятствие конунга, похоже, не смущало.

– Вперед! – приказал он. – Даг, за мной!

Вдвоем, без щитов, они преодолели ров и принялись ловко, хватаясь за топорища, подниматься по воткнутым в подъемный мост топорам. Быстрее, чем кошки на дерево, они взобрались до места, где созданная трудами Торира лестница кончалась.

– А как они выше полезут? – спросил Ивар у Нерейда, который вооружился луком и напряженно вглядывался в бойницы надвратных башен.

– Увидишь, – ответил тот непривычно серьезно, не отводя глаз от замка.

Хаук некоторое время стоял неподвижно, утвердившись на последних двух топорах и припав к стене, а затем резко взмахнул рукой, и вверх полетела веревочная петля. Вот она обвилась вокруг одного из зубцов, свесив вниз длинный хвост.

– Стреляйте! – завопил Арнвид, но Торир с Нерейдом уже и так вскинули луки. В бойнице правой от ворот башни возникла мощная, закованная в черное фигура. Стрелы свистнули и бессильно отскочили от брони хозяина замка.

– Задница Фенрира! – выругался кто-то из викингов.

Черный Рыцарь высунулся в бойницу, занося для броска короткое копье. Хаук был перед ним как на ладони, тут не промахнулся бы даже ребенок.

Гигант издал торжествующий рев. Ивар вздрогнул, остро, болезненно ощущая, что сделать ничего нельзя, что конунг обречен. Даже если рана от копья будет неопасной, никто не выживет, сорвавшись с такой высоты…

Вскинув руки, что-то нечленораздельное выкрикнул Арнвид. В его крике звучала истовая надежда, а сорвавшаяся с ладони эриля руна пылала огненно-алым. Точно пламенный мотылек, летела она к замку, но медленно, слишком медленно…

Черный Рыцарь метнул копье, которое неумолимо должно было вонзиться в бок замершему в неустойчивом равновесии конунгу.

Дружный вопль вырвался из глоток викингов. В то самое мгновение, когда смертельный снаряд покинул руку хозяина замка, но еще не поразил цель, Хаук что есть силы оттолкнулся от стены, повиснув только на веревке. Разочарованно проскрежетав о дерево, копье полетело вниз.

И в этот момент достигла цели руна Арнвида.

Черного Рыцаря опутало паутиной алых молний. Внутри нее заворочалось нечто темное, бесформенное. В зазвучавшем крике вновь не было ничего человеческого, но на этот раз в нем отчетливо слышались страх и отчаяние…

Зажимая уши ладонями, чтобы хоть как-то спастись от разрывающего голову звука, Ивар рухнул на колени. Пылающая огнем фигура хозяина замка отшатнулась от бойницы, его силуэт исчез. Крик ослаб, и Хаук, которого воплем мотало, как листок на ветру, ловко и быстро полез вверх.

За ним последовал Даг.

Ивар ощутил, как его трясут за плечо. Поднял глаза и наткнулся взглядом на белое от бешенства лицо Эйрика. Тот что-то орал, указывая в сторону огромных ворот, но оглохшему Ивару казалось, что губы Две Марки едва шевелятся.

– Что? – спросил он, не слыша собственного голоса.

– За ними! Быстрее! – Звук обрушился с неожиданной силой, Ивар застонал от боли в голове и, чтобы избавиться от нее, поспешно вскочил и помчался к воротам.

Вогнанные в доски топоры были холодны на ощупь. Они поскрипывали под весом молодого воина, но держали прочно. И только взобравшись до половины высоты, Ивар вдруг осознал, что именно он делает. Руки мгновенно стали ватными, ноги затряслись, и неудержимо захотелось посмотреть вниз, туда, где так далеко разверзлась пасть рва…

– Чего заснул, как ворона на ветке? – зло рявкнул снизу Нерейд. – Будешь стоять – стрелой в задницу подгоню!

Уже ощущая впивающееся в мягкое место острие, Ивар заспешил вверх. Когда топоры закончились, он едва не сорвался и, только ухватившись за веревку, испытал небольшое облегчение.

Перевалившись на гребень стены, он некоторое время лежал, будучи не в силах отдышаться. И лишь потом двинулся к зияющему входу в одну из надвратных башен, в котором, судя по всему, и скрылись Хаук со спутником.

Внутри башни было ужасающе, неправдоподобно холодно. Черные стены, похоже, отражали солнечное тепло. Чувствуя, как растекается по коже предательская дрожь, а пот на лице схватывается морозной корочкой, Ивар поспешно выбежал во двор замка.

Конунг был здесь. С поднятым мечом он замер посредине широкого, замощенного черными плитами пространства, лежащего между воротами и зданием, которое стояло в центре укрепления. Оно походило на огромную башню, под чудовищной тяжестью вросшую в землю почти полностью. Виднелась только ее вершина высотой в два человеческих роста, увенчанная кольцом иссиня-черных каменных зубцов, напоминавших уродливый венец. Над ним клубилось облако лилового тумана, до отвращения жирного и живого. Оно корчилось, становясь похожим то на череп размером с сарай, то на переплетение множества щупальцев, то на огромный бездонный глаз…

Смотреть на него было неприятно.

А напротив конунга, тяжело, с присвистом дыша, застыл хозяин замка, доспехи его были так же черны, но пятна гари были заметны даже на вороненой стали. В руке исполин держал короткую массивную булаву – шипастый шар устрашающих размеров.

– Хорошшоо, сами пришли, – просипел Черный Рыцарь и тут же атаковал. Взметнулась булава, и ударила туда, где только что был Хаук.

С грохотом треснула каменная плита, в стороны посыпались осколки. В недрах земли что-то глухо заворочалось, замок содрогнулся, точно смертельно раненное животное.

Хаук ловко зашел в бок противнику и вонзил меч в одно из горелых пятен. И несокрушимая до сих пор броня треснула, как яичная скорлупа. Клинок вошел в тело исполина почти на локоть.

– Ты смог… – пророкотал Черный Рыцарь со странным облегчением и повалился навзничь.

Глава 6

ПЬЯНСТВО И БОЙ

Черная булава истаивала, исходя уже знакомым Ивару дымом. За спиной удивленно сопел перебравшийся через стену Нерейд, конунг склонился над поверженным противником, а тело того стремительно менялось.

Черный доспех вспучился, словно изнутри его разрывало нечто мощное, рвущееся наружу, затем со скрежетом лопнул и принялся расползаться, как гнилая кожа.

Обнажившаяся плоть была лишена одежды и предстала взглядам викингов во всей отвратительной наготе.

Когда-то Черный Рыцарь был человеком. Теперь же его тело состояло из двух разных половин: правая лучилась неестественной, снежной белизной. Кожа была чистой, без единого пятнышка, черты лица поражали совершенством. Левую же покрывало месиво черных шевелящихся волосков, а звериная, дикая харя внушала страх.

Широченная грудь в последний раз поднялась и опустилась, и то, что скрывалось под черными доспехами, умерло…

Замок содрогнулся. Лиловое облако с истошным визгом втянулось в землю, а стены и башни постепенно стали принимать свой прежний облик. Выпучив глаза, Ивар смотрел, как сползает с них чернота, как обнажается под ней обычный серый камень. Стены стали вроде чуть ниже, в них обнаружились выбоины и проломы, оставленные безжалостным войском времени, перед которым не устоит ни одно укрепление.

Центральная же башня медленно, со скрипом и скрежетом начала выдавливаться из-под земли, будто исполинский, стремительно растущий после дождя гриб. Каменные плиты под ногами ходили ходуном, и молодому викингу понадобилось приложить немало сил, чтобы не упасть.

Когда пляска стихий закончилась, Ивар с удивлением обнаружил, что жив. Рядом были соратники, целые и невредимые, а укрепление вокруг было мощным и очень древним, но лишенным любых признаков злого колдовства.

Тело того, кто правил здесь многие годы, наводя ужас на окрестности, исчезло с каменных плит двора, которые потеряли гладкость и черный цвет…

– Откройте ворота! – приказал конунг, пришедший в себя быстрее всех.

Заскрипели ржавые вороты, с лязгом стали разматываться толстенные цепи. Подъемный мост опустился, лег поперек рва, словно высунутый язык великана. Медленно, точно нехотя, разошлись тяжелые, окованные стальными полосами створки.

Первым на потемневшие от времени, источенные жучками доски моста вступил Арнвид. Он шел медленно, и мост скрипел и стонал под ногами эриля.

– Сколько же лет этому строению? – вступив на выложенный камнем двор, сказал он. – Если бы не колдовство, то все тут давно бы развалилось!

– Он был силен, этот Черный Рыцарь, – кивнул ко-нунг. – Но нам все же удалось его сразить!

Вслед за эрилем толпой, галдя и переговариваясь, повалили викинги. Несколько человек во главе с Вемундом отправились обыскивать замок.

– Осторожнее! – крикнул им вслед Арнвид. – Тут еще могут остаться колдовские сюрпризы!

Но его, похоже, никто не услышал. Воинов охватила страсть к грабежу.

Ивар неожиданно ощутил, что ноги дрожат от усталости и напрочь отказываются держать тело – не каждый день приходится сражаться с волшебством и взбираться на высокие стены замков. Едва хватило сил добрести до подножия ближайшей из башен и присесть в тени. Камень приятно холодил сквозь кольчугу, мягко, исподволь наваливалась дремота…

– Там! Там! – Истошный вопль выскочившего во двор Вемунда заставил Ивара чуть ли не подпрыгнуть. Еще до того, как он осознал, что делает, пальцы сомкнулись на рукояти меча.

– Что? – спросил мгновенно подобравшийся Хаук, а Арнвид тревожно нахмурился.

– Подвал! – выпалил тяжело дышавший Боров, который, похоже, совершил немалую пробежку. Брюхо его тяжело колыхалось, глаза безумно блуждали. – Огромный! В нем бочки – рядами! С пивом! И копченого мяса – навалом!

– Надо проверить, можно ли его есть, – глубокомысленно заметил эриль, оглаживая блестящую под солнцем лысину.

– Наверняка можно, – ухмельнулся Хаук. – Не стал бы Черный Рыцарь морить себя голодом. Сегодня – пируем!

– Конунгу – слава! – восторженным криком ответили дружинники.

Ивар тяжело вздохнул.

Костры разожгли прямо во дворе замка, на потрескавшихся каменных плитах. Не для тепла или готовки, а для света – что за веселье пировать в темноте? Дрова пришлось таскать издалека, через всю вырубку, но никто не жаловался. Пир – так пир, чтобы на всю ночь…

В бочонках, спрятанных в подвалах Черного Рыцаря, оказалось отличное пиво, причем в огромном количестве. На поверхность выволокли два десятка немаленьких бочек, а сколько их еще таилось во тьме подземелий – не сосчитал бы за весь день и целый выводок эрилей.

Пиво пенилось в деревянных кружках, и многие облизывались, глядя на хмельной напиток, но конунг медлил начать пир, а выпить ранее предводителя дружины – нанести ему смертельное оскорбление.

– Воины! – Хаук поднялся. Блики от пламени костра бегали по его блестящим волосам, делали розовым всегда бледное лицо. – Сегодня мы свершили невозможное! Наша удача оказалась больше, чем удача мерзкого колдуна!

– Слава конунгу! – услышал он в ответ. Хаук нахмурился и покачал головой.

– Нет, не мне вы должны возгласить славу! А богам, которые наполнили наши сердца храбростью, а тела – силой! Восславим Одина – Водителя Ратей!

– Восславим! – с такой мощью грянули мужские голоса, что камни старого замка тряхнуло.

– Восславим Тюра – Покровителя Воинов! – И Хаук щедро плеснул из кружки в огонь. Поленья обиженно затрещали.

– Восславим! – Викинги с таким энтузиазмом последовали примеру предводителя, что едва не затушили костры. Пламя померкло, пространство между стенами погрузилось в полутьму.

Конунг поднес кружку к губам. Пенная струя полилась ему в горло. Ивар сделал первый глоток. Пиво было непривычно чистым и крепким, без привкусов и примесей. От него на языке оставался приятный горьковатый вкус, а выпив кружку, хотелось тут же взяться за вторую.

Как оказалось, подобное желание овладело не только им. С треском вышибались донышки у бочонков. Когда кружки были вновь полны, встал эриль. Уже первые такты произносимой им висы заставили галдящих викингов примолкнуть:

В крае стран полдневных —

Свержен без изъяна

Хель слуга могучий —

Конунг славу принял.

Щуплый и лысый, Арнвид в этот момент казался неожиданно величественным. За плечами его словно соткался плащ из тьмы, прошитый шнурами из огня, а голос обрел мощь и звучность.

Дщери Ран не смоют

Лона Ерд оковы

Волка друга песни

Досель не утихнут.

Хвалебную вису запили пивом, и после второй кружки Ивар ощутил вдруг жуткий голод. Руки сами потянулись к лежащему на блюде копченому мясу. Покрытое жиром, коричневое, оно казалось в этот момент особенно аппетитным.

Чуть не захлебываясь слюной, Ивар вонзил зубы в окорок. Рядом отчаянно чавкали соратники. Самые ретивые вновь наполняли кружки. Пир обещал быть веселым.

Пиво лилось рекой, в полутьме блестели веселые ухмылки, слышались взрывы хохота и выкрики, все более и более несвязные. Многие говорили одновременно, совершенно не слыша собеседников, а наполняли кружки и опрокидывали их в себя и вовсе поодиночке.

После четвертой кружки пива Ивар почувствовал, что в голове зашумело, а в глазах начинает слегка двоиться. Он попробовал подняться, но обнаружил, что сделать это почему-то очень сложно. Встав-таки на ноги, Ивар не без труда побрел во тьму, туда, где должна была находиться стена замка.

Стену он обнаружил, только врезавшись в нее лбом. Из глаз посыпались веселые искры, вокруг стало светло. Ивар увидел в трех шагах Торира, который отошел от костров по той же надобности. Топор в Глазу стоял, широко расставив ноги и покачиваясь, и от него доносилось мощное равномерное журчание.

Сделав свое дело, Ивар вернулся к костру и, попытавшись налить еще пива, обнаружил, что стоящий рядом бочонок пуст. Попытки вытрясти из него хотя бы каплю ни к чему не привели.

– К-кошмар, – икнув, возвестил сидящий неподалеку Вемунд, наблюдавший за Иваром с сочувствием на округлом лице. – У меня т-тоже ничего не осталось… Надо идти в подвал! Я мигом!

Он одним мощным движением вскочил с земли и канул во мраке. От главной башни замка раздался грохот открывшейся двери, затем все стихло.

Вемунд не возвращался подозрительно долго, а когда он все же вступил в круг алого света, очерченный костром, то багровые блики забегали по округлым бокам двух бочонков, которые Боров тащил под мышками.

– Вот! – сообщил он, брякнувшись на землю и ловким тычком вышибая донышко. – Я там сначала ошибся – не в тот погреб залез. То-то я удивился, когда замок на двери увидел, здоровенный такой, прочный. Только когда взломал его, понял, что не туда попал. Пустой подвал оказался…

Он принялся разливать пиво по кружкам, и сквозь приятный плеск неожиданно прорезался скрип вновь открываемой двери в центральную башню. Ивар невольно удивился – что, еще кто-то за пивом полез?

Из тьмы за спинами Вемунда и вольно расположившегося рядом с ним Нерейда выплыла высокая фигура, отдаленно напоминавшая человеческую. Несмотря на то что в глазах все плыло, Ивар сумел разглядеть ее до малейших деталей: тонкое тело, неправдоподобно длинные руки с когтистыми пальцами, пылающие на узком лице алые глаза и клыки, острые и длинные, торчащие из-под верхней губы и отблескивающие белизной…

Судя по всему, Ивар должен был испугаться. Но он не мог. Мешало выпитое пиво. Оно заставило чуть ли не засмеяться над худобой ночного пришельца. Странные хрюкающие звуки вырвались из живота, а Ивар, не в силах сдержать их, поднял руку, указывая пальцем на выплывшее из тьмы существо.

– Это что еще за чучело? – слегка заплетающимся языком спросил обернувшийся Нерейд.

– А Хель его зн-нает, – отозвался Вемунд. – Похоже, он в том подвале сидел, который я случайно вскрыл… Пшел отсюда! Кыш! Кыш!

И он сделал жест рукой, словно отгоняя приставучую собаку. Зубастый пришелец обиженно оскалился и зашипел, глаза его вспыхнули, точно угли, на которые повеяло ветерком, а длинные руки потянулись вперед, к горлу Вемунда.

Похоже, странное создание было крепко обижено.

– Не уходит! – озадаченно протянул Нерейд, скребя в затылке. – Должно быть, чего-то хочет!

– Сейчас п-получит! – Вемунд схватил лежащую рядом секиру и поднялся. Он был так пьян, что с трудом удерживал оружие, и Ивар вновь ощутил прилив веселья.. Приступ смеха заставил его схватиться за живот, который скрутило посильнее, чем от поноса.

– И н-ничего смешного! – Вемунд сделал молодецкий замах, едва не свалившись при этом в костер, и, не удержавшись, громко рыгнул. Во все стороны разнеслась мощная волна пивного перегара.

Зубастая тварь, почти вцепившаяся ему в горло, внезапно остановилась. На ее белом лице промелькнуло отвращение, и, издав истошный визг, обладатель багровых глаз скрылся в ночи.

– Вот так! – Вемунд Боров гордо приосанился. – Я п-прогнал его!

– Давай выпьем! – кивнул головой Нерейд, так что рыжие космы его упали на лицо. – За тебя, победителя зубастиков!

Они выпили. Потом еще и еще. У соседнего костра Арнвид развлекался, пуская в небо пламенеющие руны, кто-то уже храпел так, что подрагивала земля, из мрака слышались звуки потасовки. Ивар неожиданно обнаружил, что лежит на аккуратно расстеленном одеяле, неподалеку тлеют обуглившиеся поленья, а по другую сторону костра его собутыльники горячо препираются.

– И что ты имеешь против моей секиры? – говорил Вемунд, сопя, как обиженный кабан.

– А на что она годна? – отвечал Нерейд, пренебрежительно кривя губы.

– Да я!.. Да ей!.. – Вемунд был готов лопнуть от возмущения. – Вот помнишь дуб, который у входа в замок произрастает… то бишь растет!

– А то!

– Я его срублю за десять… нет, за пять ударов!

– Врешь! – Нерейд подозрительно прищурился.

– А п-пойдем и проверим! – Вемунд поднялся, правда, с некоторым трудом. В животе у него булькнуло. – Пойдем!

Шаги их затихли во мраке, а Ивар ощутил, как медленно опускаются, тяжелея, его веки. Все вокруг закружилось со странным стремительным гулом, и молодой викинг погрузился в пахнущий пивом сон.

Сэр Гавейн, один из рыцарей Круглого стола, любимец самого короля Артура, проснулся с первыми лучами солнца. Ночевал он в лесу, на таком расстоянии от замка Черного Рыцаря, чтобы прибыть туда ближе к полудню, когда силы Добра властвуют над миром, а Зло слабо, как ни в какое другое время.

Разожженный с вечера костер давно прогорел, и утренний холодок немедленно забрался рыцарю под одежду. Ежась, Гавейн облачился в латы и, наскоро перекусив, сел в седло. Его ждал подвиг. Давно пора было взяться за засевшего в замке злобного негодяя, который перебил так много рыцарей, да все руки не доходили…

И вот наконец дошли.

Лес, через который ехал рыцарь, был закутан в плащ утреннего тумана, и солнечные лучи, пробивавшиеся сквозь ветви, повисали в воздухе золотистыми дымными полосами. Шелестела под ветром листва, мягко чавкали по влажной почве копыта, и только птичьего пения, столь привычного для перелесков веселой Британии, слышно не было. Все живое давно бежало из окрестностей Черного замка.

Когда деревья разошлись в стороны и впереди открылась обширная вырубка, за которой расположилось обиталище Черного Рыцаря, Гавейн сразу понял: что-то не так. Некоторое время.он оглядывал пейзаж, пытаясь сообразить, чего же не хватает.

Догадка пронзила сердце подобно острому кинжалу – колдовской дуб, на котором хозяин замка развешивал щиты побежденных! Его не было! На краю рва торчал лишь толстенный пень, рядом с которым виднелся поваленный ствол. Да и стены укрепления не выглядели черными, какими должны были быть.

Они были обычными, да еще и сильно разрушенными.

Подъемный мост был гостеприимно опущен. Не иначе ловушка! Но зачем? На кого? Не было ни человека, ни иного существа в Британии, с кем Черный Рыцарь побоялся бы сразиться лицом к лицу…

Изумленно покачав головой, Гавейн ткнул коня пятками, и тот послушно пошел вперед. Под ногами его зашелестела густая высокая трава. Шлем рыцарь на всякий случай надел, но забрала не опускал, да и щит, болтающийся у седла, на руку не повесил.

Мощный хрипящий звук достиг ушей Гавейна, когда до останков некогда величественного дерева было не более трех десятков шагов. От этого звука мороз подирал по коже, а в ушах возникала тупая боль.

Словно злобное чудовище, укрывшееся где-то рядом, прочищало глотку.

Рыцарь остановился и вытащил меч, ожидая, что за рычанием последует атака. Но хрип продолжался, равномерный и мощный, словно шум прибоя, и нигде не было видно ни малейшего движения.

Поколебавшись, Гавейн двинул коня дальше.

Дуб, судя по всему, срубили совсем недавно. Листья его оставались зелеными и даже не успели завянуть, верхушка пня белела свежей древесиной, ноздри рыцаря щекотал ее аромат. Под копытами хрустели щепки, а там и сям, точно огромные разноцветные листья, валялись упавшие с ветвей щиты.

Изумление рыцаря Круглого стола достигло предела: кто мог сотворить такое? Неужто сам хозяин Черного замка сошел с ума?

Более правдоподобного объяснения не находилось.

Что-то невидимое продолжало хрипеть, заставляя приученного ко всему рыцарского коня беспокойно прядать ушами. Источник странного звука скрывался за толстым, точно драконье туловище, стволом.

Гавейн, не выпуская меча из рук, слез с седла на шершавую коричневую кору.

По другую сторону сгубленного дерева, вольготно раскинув руки и ноги, прямо на траве лежал тучный человек в старой чиненой кольчуге. Стальные колечки тускло лоснились, светло-рыжие волосы толстяка были спутаны, а грудь поднималась в такт храпу, который сделал бы честь любому великану.

Рядом со спящим валялась исполинская секира, не оставляющая сомнений в том, кто именно срубил злосчастный дуб…

Мысли взвихрились в голове Гавейна: кто этот воин? Откуда он взялся? Как он осмелился поднять руку на дерево Черного Рыцаря?

Помедлив, паладин Круглого стола спрыгнул на другую сторону ствола и едва не упал, сраженный пивным перегаром. Этот запах казался настолько густым, что им вполне можно было похмеляться.

Продышавшись, рыцарь спрятал меч в ножны – с кем сражаться? не с этим же пьяницей – и, подойдя к толстяку, пнул его в бок носком сапога. Храп на мгновение затих, затем опять возобновился. Спящий не пошевелился.

Выругавшись, Гавейн нагнулся и сильно потряс толстяка за плечо. Тот никак не отреагировал.

– Эй! – рявкнул рыцарь в самое ухо продолжавшему спать воину.

Храп прервался. Медленно открылись мутные, в красных прожилках глаза, разума в которых было примерно столько же, сколько у свиньи, нежащейся в луже. Толстяк повернулся на бок, веки его сомкнулись, и он снова захрапел, на этот раз – с тоненьким присвистом.

Гавейн опять выругался, размышляя, не воткнуть ли ему меч в оттопыренную задницу, сала на которой было больше, чем на добром окороке. Подобный способ действий гарантировал, что спящий проснется, но, подумав, рыцарь решил к нему не прибегать. Вряд ли в этом случае получится доброжелательная беседа…

Обойдя пень, он оставил коня пастись на травке, а сам направился к замку. Вступив на прогнившие доски подъемного моста, он обнаружил внизу, во рву, второго гуляку. Этот, судя по всему, сорвался с моста и, будучи трезв, точно свернул бы себе шею. А так он удобно устроился на совершенно сухом дне и сладко посапывал. Длинные волосы цвета ржавчины разметались по грязи, но это их хозяина ничуть не смущало…

Паладин Круглого стола покачал головой: ватага пьяниц захватила замок Черного Рыцаря? Такой байке в Камелоте не поверит никто! Чем они одолели его? Закидали пивными кружками? А куда подевалась вода из рва? Последний лазутчик, побывавший здесь, доносил о том, что ров полон и в нем обитают гнусные твари. И где они? Сбежали, завывая от страха? Или все дружно утопились?

Начавшийся так буднично день сулил быть богатым на сюрпризы!

Ворота оказались распахнуты. Створки висели криво, судя по всему, проржавевшие петли недолго смогут удерживать их тяжесть. В темной арке противно пахло мочой, прямо посредине прохода виднелось пятно полузасохшей блевотины.

– Гм! – Гавейн судорожно сглотнул.

Картина была привычной – обычное дело после доброй рыцарской пьянки где-нибудь подальше от Камелота, в котором рыцарские традиции не велят паладинам надираться до поросячьего писка. Но увидеть такое здесь, в оплоте Зла на землях Британии?

Двор, вымощенный серыми растрескавшимися плитами, пятнали тела. Только отсутствие оружия в руках и кровавых пятен говорило о том, что здесь не было жестокого сражения. Многоголосый храп, не такой мощный, правда, как у толстяка около дуба, задумчиво перекатывался между замковыми стенами.

Выделялись черные пятна вчерашних кострищ, от которых тянуло горьким запахом гари, виднелось также множество бочонков, которые еще недавно содержали в себе пиво. Некоторые из них были безжалостно размолочены в щепы, другие оставались целыми.

Осторожно лавируя между павшими в неравном бою с хмелем, Гавейн направился к центральной башне замка. Лежащие на земле все как один были рослыми просто на зависть, несколько – настоящими великанами. Большинство были в кольчугах, и почти у каждого под рукой лежало оружие. Куда хуже кованное, чем у рыцарей Британии, и без любимых ими украшений. Но клинки были длинными и тяжелыми, и Гавейн поймал себя на мысли, что не особенно хочет сойтись с их обладателями в бою.

Кто эти воины? Откуда они здесь взялись? Вопросы толкались в голове, порождая в ушах неприятный гул. Не привыкшему особенно думать рыцарю казалось, что череп его сейчас лопнет. Он никак не мог сообразить: что же ему делать дальше? Черного Рыцаря, с которым он намеревался сразиться, видно не было – странные пришельцы то ли изгнали его, то ли упоили до смерти, а как поступить с самими чужаками, Гавейн не знал. Не привыкшие думать мозги скрипели, а сам паладин чувствовал себя так, словно его ударили по шлему мешком, под завязку набитым сырым песком.

Он поймал себя на том, что для прояснения мысли не прочь выпить, но все бочонки были пусты. От пива остался только запах…

За спиной кто-то негромко застонал, послышался шорох, а за ним – невнятное ругательство. Рыцарь мгновенно повернулся, ладонь сама собой опустилась на рукоять меча.

Открывать глаза было так больно, словно в них насыпали песка. Голова трещала, будто десятки крошечных цвергов лупили молоточками по сводам черепа, а в горле ощущалась противная сухость.

С неимоверным усилием Ивар все же поднял веки и заморгал, почти ослепленный ярким солнечным светом. Слезы полились сами. Проморгавшись, он сел и тут же замер, не веря увиденному.

В нескольких шагах, небрежно держа ладонь на рукояти меча, застыл в напряженной позе рыцарь. Броня его была серой, без всяких украшений, и неприятно сверкала на солнце, которое, судя по всему, поднялось уже довольно высоко. Из-под поднятого забрала на Ивара смотрели внимательные светлые глаза.

В первое мгновение Ивар растерялся. Похмельные мысли ворочались тяжело, точно каменные глыбы, и он никак не мог решить, что же делать: искать меч, который неизвестно где оставил вчера, или же кричать в полный голос, надеясь, что крик разбудит соратников…

Впрочем, рыцарь не выглядел агрессивным и нападать, похоже, не собирался.

– А… – глубокомысленно изрек Ивар, разомкнув сросшиеся, как казалось, губы. Звуки с трудом выдавливались через пересохшее горло. – Ты… кто?

От звуков его голоса заворочался спавший неподалеку Эйрик.

– Имя мне – сэр Гавейн, – ответил рыцарь глубоким, звучным голосом. – Прибыл я к сему замку, надеясь сразиться с его хозяином, Черным Рыцарем, но…

– Что?.. – Ивар попытался сообразить, на что намекает собеседник, но мысли ускользали, как мальки в отверстия рыбацкой сети.

– Разбуди еще кого-нибудь, – вздохнул рыцарь. – И не хватайся за оружие. Я не враг вам. По крайней мере пока…

Ивар попытался встать. Руки и ноги его дрожали, а в животе что-то неприятно шевелилось, так что принятие вертикального положения потребовало значительных усилий. Когда он поднялся, выяснилось, что рыцарь, с земли казавшийся таким грозным, на самом деле ниже Ивара и уступает ему в ширине плеч.

– Сейчас, – пробормотал Ивар, судорожно икнув, после чего отправился будить Эйрика.

Конунга среди спящих видно не было, но сойдет и его помощник. Две Марки открыл глаза от первого же толчка в плечо. Взгляд его был чист, словно он вчера не пил наравне со всеми, а спокойно спал всю ночь.

– Чего тебе? – спросил он.

– Вот, – ответил Ивар, отступая в сторону. – Пришел… сэр…

– Гавейн, – вторично представился рыцарь, вежливо наклоняя голову. Руку с оружия он убрал, хотя по-прежнему держался настороженно.

Эйрик поднялся на ноги одним стремительным гибким движением. Ивар завистливо вздохнул, морщась от головной боли, которая, похоже, решила, что пришла пора пробить в его затылке пару дырок.

– Я говорю с предводителем всех этих воинов? – осведомился тем временем рыцарь, снимая шлем. Обнажилось узкое лицо с вытянутым длинным носом, стриженные коротко русые волосы.

– Нет, конунг отдыхает, – спокойно ответил Эйрик, не выказывая удивления по поводу странного гостя. – А вы кто?

– То, что вам ни о чем не говорит мое имя, свидетельствует, что вы – не из Британии. – Гавейн покачал головой. – Я – паладин короля Артура, владельца Камелота. И прибыл сюда, чтобы сразиться с хозяином сего замка, известным как Черный Рыцарь.

– Это такой здоровенный, в вороненой броне? – влез в разговор Ивар. Голова у него слегка прояснилась.

– Да, – недоуменно кивнул Гавейн.

Ивар хотел было брякнуть «Не знаем такого!», но Эйрик остановил его властным движением руки.

– Мы, как ты догадываешься, рыцарь, сразили его и захватили замок, – сказал он.

– А кто вы? Какому королю вы служите?

– Мы называем себя викингами. – Эйрик пожал плечами, глаза его гордо блеснули. – И мы не служим никому! Наш конунг – Хаук Лед, но он лишь старший в дружине! Если удача оставит его, то другой займет место на носу драккара!

– Ты все сказал правильно. – Холодный голос донесся от дверей центральной башни, в которой конунг, похоже, и ночевал. – Но пока, клянусь бородой Одина, моя удача при мне.

Хаук подошел легкой пружинистой походкой. Его светло-голубые глаза смотрели остро и пронзительно, в них читалось подозрение.

– Что тебе нужно, рыцарь?

– Именем своего короля, – голос Гавейна звучал надменно, а на лице появилось презрительное выражение, – владыки всей Британии, приказываю вам покинуть ее земли, освободив этот замок.

Ивар недоуменно заморгал, на лице Эйрика промелькнуло что-то вроде удивления, и лишь конунг остался невозмутимым:

– Этот замок захватили мы, и это было не так легко. Так что мы не уйдем отсюда, даже если сама Фригг спустится из Асгарда и попросит нас. Нам это укрепление не нужно, но мы будем находиться тут сколько захотим. Вы поняли меня, сэр… э-э-э… Гавнейн?

Рыцарь побагровел так, что стал похожим на свеклу.

– Мое имя Гавейн! – почти прошипел он, тряся длинным носом. – И я заставлю вас выучить его! Я вызываю вас на поединок!

Перчатка из кольчужных колец с легким звоном ударилась о грудь конунга. Тот даже не пошевелился.

– Насколько я понимаю, – проговорил он равнодушно, – наш конунг у вас соответствует королю, а посему не к лицу правителю биться с простым рыцарем!

– Я не простой рыцарь! – в гневе вскинулся Гавейн. – Я – один из двенадцати паладинов Круглого стола! Мой отец – король Лотиана!

– А, значит, это твои земли мы грабили в прошлом году, – выходя из дверей башни, благодушно заявил Арнвид. Лицо эриля было измятым, точно на нем молотили горох, нос краснел, как куст спелой клюквы, а в глазах плескалась муть. Но голос Арнвида был, как обычно, звучен.

– Тихо! – властным жестом остановил Хаук эриля. – Рыцарь, меня не интересует твое происхождение! Ты будешь драться с тем бойцом, которого я назову, или можешь убираться отсюда, пока мы не выставили тебя взашей!

– Хорошо, я буду сражаться, как надлежит рыцарю Круглого стола! – заявил Гавейн и, отойдя в сторону, принялся надевать шлем.

– Что это за Круглый стол, про который он все время толкует? – спросил у подошедшего Арнвида Ивар.

– Это стол, – глубокомысленно зевая, отозвался эриль, – сделанный в виде круга. А вообще, я не знаю…

– Ну что, мне придется взяться за меч? – Эйрик приблизился к конунгу почти вплотную.

– Нет, – покачал головой Хаук. – Этот тип повел себя нахально, его следует унизить. Разбуди-ка Сигфреда.

Пока Эйрик выполнял поручение, рыцарь бродил около ворот замка и размахивал мечом, а со всех сторон во двор стягивались проснувшиеся викинги. Из рва выбрался ночевавший там Нерейд Болтун. Весь в налипшей грязи, он походил на перепившегося цверга-переростка, но выражение его лица было довольное.

– Славно попировали, – сказал он, подойдя к Ивару, – Вот только похмелиться бы…

– Никуда я не пойду! – Слова Болтуна перебил возмущенный крик, принадлежавший Сигфреду. – Чего вам надо?

Послышалось бормотание Эйрика, и Сигфред сдался. Что-то невнятно бурча, он поднялся с земли и, слегка пошатываясь, отправился к конунгу. Русые волосы берсерка торчали, как одуванчик, а на лице застыло недоуменное выражение.

– Сигфред! – обратился к нему Хаук. – Ты должен уделать вон того парня в железе!

– И тогда я смогу поспать еще? – посмотрев на Гавейна, сосредоточенно разминающегося у ворот, поинтересовался Сигфред.

– Конечно! – ответил конунг.

– Где мой меч? – И Сигфред сделал попытку пошевелить руками, после чего сморщился и грязно выругался.

– А это кто такой? – поинтересовался Нерейд, только теперь обративший внимание на рыцаря. – Я-то думал, он мне с перепою примерещился…

– Это сэр Гавейн, – ответил Ивар. – Он воин конунга этих земель Артура и этот, как его, палатин…

– Паладин, – поправил его Арнвид.

– Я так и говорю! – обиделся Ивар.

Тощее тело Сигфреда тем временем ухитрились затянуть в кольчугу, на голову ему нацепили шлем, украшенный рогами, а в руку, в которой сил оставалось, только чтобы поднять опохмелительную кружку с пивом, вложили меч.

– Эй, рыцарь! – крикнул конунг. – Наш боец готов!

– Хорошо. – Сэр Гавейн подошел, отсалютовал Сиг-фреду мечом. – Как мы будем биться?

– Кто первым коснется лопатками земли, тот и проиграл, – жестко сказал Хаук.

– Тогда начнем! – Рыцарь Круглого стола взмахнул мечом.

Викинги отхлынули в стороны, освобождая место для поединка.

Сигфред Весло продолжал стоять, опустив руки. Легким ветерком его слегка пошатывало, как тонкое деревце.

– Вы уверены, что ваш воин способен биться? – В голосе рыцаря прозвучало изумление.

– Уверены! – ответил Хаук. – Можешь атаковать!

Сэр Гавейн оказался очень проворен, несмотря на тяжелые даже на вид латы. Черный Рыцарь рядом с ним выглядел бы неуклюжим увальнем. Ивар уловил только смазанное движение, сверкнули блики на поднятом лезвии. Свистнул воздух, расступаясь перед ударом, который должен был разрубить Сигфреду череп.

Но тот как-то неловко пошатнулся и за мгновение до неизбежной гибели отступил в сторону. Судя по недоуменно-блаженному лицу, вышло у него это случайно.

Гавейн, не прерывая атаки, ударил еще раз – тычком в живот. Удар получился не сильным, но ни увернуться, ни отразить его Сигфред не успел. Острие с характерным скрежещущим звуком вдавилось в кольчужные кольца.

– Ой! – вырвалось у кого-то из викингов.

Но кольчуга выдержала. С лица Сигфреда слетело сонное выражение, сменившееся гримасой острой боли, а движения обрели стремительность. Кулак берсерка с легким звоном ударил в висок рыцарю. Тот даже не пошатнулся, а Весло с воплем отскочил, дуя на ушибленные костяшки.

– У-у, железная башка! – прорычал он.

Глаза Сигфреда стремительно алели, из движений исчезала похмельная вялость. Из щуплого и не очень сильного юноши он превращался в свирепого воина, способного сражаться, не замечая ран, не чувствуя боли и страха, биться до того момента, пока он не свалится от усталости или мертвым…

Нападение его было стремительным, словно порыв северного ветра. Но рыцарь ждал его. Лязгнули, столкнувшись, клинки, и дальше начался почти непрерывный звон, точно в кузнице, когда работают несколько молотобойцев. Сигфред кружил вокруг Гавейна, рыча, как охотничий пес на медведя, а тот вертелся волчком, отражая сильные удары.

Как можно так двигаться в тяжелых металлических доспехах, Ивар понять не мог.

Верх пока не брал никто. Боевое неистовство берсерка разбивалось о мастерство рыцаря.

Клинки лязгнули еще раз, и поединщики отскочили друг от друга. Сигфред скалился, как разъяренный волк, на лице его пламенела свежая царапина. Выражения лица Гавейна нельзя было рассмотреть за забралом, но на грудной пластине его панциря виднелась глубокая вмятина. Вторая красовалась на плече.

– Кари сюда, быстро! – скомандовал конунг. – Не хочу, чтобы Сигфред убил рыцаря!

В то же мгновение Сигфред вновь бросился вперед. Поднырнул под меч противника и тут же едва не покатился по земле, сбитый ловкой подножкой. Ивару показалось, что он слышит скрип связок, удерживающих тело в невероятном положении.

Гавейн, должно быть, рассчитывал, что это ошеломит воина с севера. Но он просчитался. Не обращая внимания на нацеленный в грудь удар, Сигфред одним скачком преодолел разделяющее поединщиков расстояние и, врезавшись в рыцаря, сбил того с ног.

Раздался грохот, точно опрокинулась повозка с железом. Остервенело рыча, усевшийся на противника бер-серк лупил кулаками прямо по шлему рыцаря, а тот бессильно скреб пальцами по земле, пытаясь подняться.

– Кари! – рявкнул Хаук.

Огромный викинг неспешно двинулся вперед. Здоровенной лапищей он ухватился за плечо Сигфреда и легким движением оторвал его от поверженного Гавейна. Сигфред колотил руками во все стороны и шипел, будто рассерженная кошка, но поделать ничего не мог. Кари Ленивый встряхнул его пару раз, и боевое безумие начало потихоньку спадать с молодого викинга.

– Снимите с него шлем! – Повинуясь приказу, Ивар бросился к рыцарю. На шлеме от кулаков остались изрядные вмятины, забрало было погнуто так, что не поднималось.

Некоторое время возились, разбираясь с застежками, хозяин же доспехов, похоже, был не в состоянии ничего подсказать. Когда наконец сняли шлем, то увидели, что на лице Гавейна застыло выражение, которое бывает у упавших с большой высоты. В светлых глазах плавал туман.

– Да, крепко ему досталось, прямо по железному горшку, – проворчал Хаук, подходя, и тут же хлопнул рыцаря по щеке, резко и сильно. – Очнись, сэр Гавейн!

Паладин вздрогнул, и туман безмыслия в его глазах начал таять.

– Так нельзя… – пробормотал он несколько растерянно. – Он уронил меня не мечом…

– Ну и что? – пожал плечами конунг. – Это мы не обговаривали. Ты потерпел поражение. Мы остаемся в замке, а ты можешь ехать к своему королю. Передавай ему пламенный привет и пожелания удачи!

Не пришедшего в себя до конца рыцаря поставили на ноги и повели к воротам, бережно придерживая под руки. Ивар нес меч, выпавший из руки Гавейна, Нерейд тащил помятый, точно побывавший под обвалом шлем. За спиной ругался, посасывая окровавленные кулаки, Сигфред.

Рыцарский конь с висящим у седла щитом с изображением сокола обнаружился около останков гигантского дуба. Срубивший дерево Вемунд продолжал все так же мирно спать. Рядом с ним валялась секира.

Гавейна в четыре руки посадили на лошадиную спину. Шлем привесили на крюк у седла, а меч Ивар ухитрился впихнуть в ножны. Нерейд хлопнул коня по крупу, и тот, неуверенно перебирая копытами, двинулся к лесу.

Вновь впавший в прострацию рыцарь сидел неподвижно, слегка покачиваясь. Вскоре он скрылся за деревьями.

– Клянусь языком Локи, – проговорил Нерейд, глядя на сгубленный дуб. – Этот свинтус вчера переспорил меня! Вот только если он сам об этом не вспомнит, я ему не скажу!

Глава 7

ВОИНЫ СЕВЕРА

Голова гудела, точно колокол, в который так любят колотить поклонники распятого бога, пришедшие в Британию с юга. Внутри черепа плавал туман, и Гавейн ощущал лишь, что сидит на спине лошади. Но вот куда он едет и зачем – это оставалось загадкой…

Где-то невдалеке рыцарь услышал тихое журчание. «Нужно умыться, – мелькнула мысль, – тогда мне полегчает…»

Журчание стало громче, под копытами заплескала вода, и Гавейн натянул поводья. Выученный боевой конь послушно остановился. Рыцарь спрыгнул с седла, оказавшись по колено в холодном и очень прозрачном ручье.

Нагнувшись к воде, он обнаружил в ней чье-то лицо – волосы на голове встопорщены, светлые глаза вытаращены, словно у рака. Не сразу Гавейн догадался, что это его собственное отражение.

«Что со мной? – подумал он, зачерпывая горстью воду и плеща себе в лицо. – Неужели меня заколдовали? Но кто? Черный Рыцарь? Но зачем ему это?»

От холодной воды кожу стянуло, по шее забегали мурашки, а зубы заныли. Словно разбуженные неприятными ощущениями, стали возвращаться воспоминания. И они оказались на редкость болезненными…

Сжав кулаки и не обращая внимания на то, что вода заливается в сапоги, сэр Гавейн застонал. И как он мог такое забыть? Не иначе удары по шлему были очень сильны…

Он вспомнил все – и захваченный замок, и странных воинов с севера, победивших прежнего хозяина замка, могущественного и беспощадного колдуна. В памяти всплыл поединок, закончившийся столь странным образом, и вновь заболела голова, напоминая о доставшихся ей ударах.

Меч свой рыцарь обнаружил у седла. Тут же висел и шлем, с такими вмятинами, точно по нему молотили здоровенной дубиной.

«Надо известить короля!» – подсказало ему чувство долга, когда он вновь начал впадать в беспамятство. Спорить с этим чувством рыцарь не стал. Пересилив себя, Гавейн медленно, без обычной ловкости забрался в седло и пришпорил скакуна.

Способность связно соображать возвращалась к нему медленно.

Солнце висело довольно высоко, но ощутимо склонялось к западу. Судя по его положению, в беспамятстве рыцарь проехал немалое расстояние, но, к его счастью, конь шел той дорогой, которой они следовали вчера, – только в обратном направлении.

Но до Камелота было еще далеко.

Не обращая внимания на гул в голове и предательскую слабость, Гавейн все подгонял и подгонял коня, пока не помчался на север скорой рысью, которой боевой жеребец способен был скакать очень долго, не выказывая признаков усталости.

До Камелота он добрался в сумерках. Солнце почти наполовину погрузилось за западный горизонт, стремясь проскользнуть в разверстые врата бездны Аннуна, по ложбинам и оврагам растеклись густые, пахнущие сыростью тени. Но дорога здесь, около замка, шла прямая, как стрела, и заблудиться было невозможно.

Гавейн преодолел небольшой подъем, и конь вынес его на опушку. Впереди, на величавом холме, виднелся Камелот – островок света посреди сгущающейся тьмы. Ярко пылали факелы на его стенах, светились окна башен, а внизу, у ворот, был разожжен большой костер. Слышался смех. Доносились и звуки пения.

Там не ждали войны, нападения, там пировали.

Король Артур не имел могущественных врагов. По крайней мере живых.

У ворот тем не менее дежурила стража. Стоило Гавейну въехать в круг света, отбрасываемый пламенем костра, как из полутьмы выступили несколько закованных в доспехи воинов. Багровые отблески ползали по наконечникам длинных копий.

– Почтенный рыцарь! – согнулся в поклоне десятник, разглядев лицо всадника, и воины тотчас опустили оружие. – Рады видеть вас в добром здравии. Надеюсь, ваша поездка была успешной?

– Вполне, – коротко ответил Гавейн, спешиваясь.

Ведя коня на поводу, он прошел в гостеприимно распахнутые ворота Камелота. Они не закрывались почти год, с того самого дня, как Артур разгромил последнего из племенных вождей Британии, не признававшего его власти.

Внутри замковых стен было еще светлее, чем снаружи. Яркий свет пробивался через узкие окна королевского дворца. Ноздри почуяли аромат жаренного на углях мяса. Желудок рыцаря, целый день проведшего в седле, беспокойно задергался.

Из полутьмы соткался конюх, и запах навоза перебил аппетитный аромат.

– Позаботься о нем, – приказал Гавейн, бросая слуге поводья.

Конюх поклонился и увел жеребца за собой. Копыта звонко цокали по вымощенному камнем двору. Не вслушиваясь в прочие звуки, рыцарь легко взбежал по ступеням, ведущим во дворец. Стражники, застывшие у высоких, сделанных из толстенных дубовых брусьев дверей – замок строился не только для красоты, – при виде одного из воинов Круглого стола вытянулись.

Гавейн, не обратив на них внимания, прошел внутрь.

В пиршественном зале было чадно и жарко. Ревело пламя в огромном камине, слуги поворачивали висящие на вертелах оленьи и кабаньи туши. Жир шипел на раскаленных углях. За длинными, вытянутыми вдоль стен столами пировали рыцари. Стучали кружки, слышались тосты.

На возвышении в дальнем конце зала за небольшим столом восседал сам Артур. За его спиной со стены свисало гигантское, покрытое копотью, но все еще белое полотнище. На нем свивал кольца громадный алый дракон. Герб короля.

Не оглядываясь на пирующих и не отзываясь на приветствия знакомых, Гавейн направился к Артуру через центр зала, остававшийся свободным. Слишком важна весть, которую он привез, чтобы откладывать ее сообщение. А одна из привилегий паладина Круглого стола – беспокоить короля в любое время дня и ночи…

Шум постепенно смолкал, и все большее число глаз с недоумением обращалось на рыцаря в запыленных доспехах, который выделялся среди общего веселья, как ворона в стае голубей.

За королевским столом Гавейна тоже заметили. Впрочем, сам Артур, в темных, с проседью волосах которого блестел серебряный обруч короны, не прервал разговора с Гвиневрой, – с золота ее волос пламя факелов сползало алыми потеками. Но темные, пристальные глаза сидящего справа от короля старика влепились в лицо идущему рыцарю. И под этим взглядом бесстрашный воин вздрогнул…

Мерлин, самый могущественный из друидов Британии, который, как болтают, и сделал Артура королем. Даже дряхлые деды помнили его стариком, а он все не желал меняться, и тем более – умирать. Ходили слухи, что он даже и не человек, а один из сидхе – Старшего Народа, неведомо зачем поселившийся среди людей…

Борода его белоснежными волнами падала на грудь; уши, могущие открыть правду, прятались под густыми седыми волосами. Лицо друида было морщинистым, но в глазах пылал темный пламень.

Не дойдя до стола нескольких шагов, Гавейн остановился и, опустившись на одно колено, склонил голову. В пиршественном зале стало так тихо, что он слышал, как шипит смола на факелах и как бурчит в животе у кого-то за дальним столом.

– Сэр Гавейн. – Голос Артура звучал мягко и любезно, в нем не было и тени тревоги. Словно не происходило ничего необычного – простой дружеский разговор. – Какие вести ты привез нам?

– Дуб Черного Рыцаря срублен, а сам он погиб! – Гавейн поднял голову, вглядываясь прямо в серые, цвета облачного неба, глаза короля. Радостных воплей, огласивших зал, он не услышал.

Король не сказал ничего, лишь настороженно вскинул брови.

– Но погиб не от моей руки! – проговорил Гавейн, не дождавшись реплики сюзерена. – Его замок взяли штурмом, а хозяина убили могучие воины, приплывшие с севера!

– Плохо, что злодей пал не от меча паладина Круглого стола, – медленно сказал Артур, взгляд которого чуть потеплел. – Но хорошо, что он исчез с земли Британии, отправившись к черным богам! Хвалу доброму вестнику!

– Хвалу! Хвалу! Хвалу! – В реве, вырвавшемся из многих глоток, Гавейн различил голоса братьев. Загремели поднимаемые кубки.

– Но воины эти вовсе не собираются подчиняться вам, государь. – Рыцарь говорил негромко, но по напряженному вниманию сидящих за королевским столом видел, что его слышат. Восторженные вопли потихоньку начали стихать. – Они живут грабежом и разбоем! Пытаясь изгнать их, я вступил в схватку с одним из них и… потерпел поражение!

Закончил он свою речь в полном молчании. Большого труда стоило произнести последнюю фразу, но Гавейн пересилил себя и замер, катая на скулах желваки. Ехидный хохоток сенешаля Кэя жалил его больнее осиных укусов, но более к насмешке никто не присоединился.

Если уж Гавейн признает себя побежденным – это дорогого стоит…

Лицо Артура перекосилось, глаза сверкнули, как молния в грозовой туче, а ноздри раздулись. Руки хозяина Камелота, лежавшие на скатерти, начали подергиваться. Приближался один из тех припадков ярости, которые были страшны не только для недругов короля, но и для тех, кто просто оказывался рядом.

Мерлин бесшумно, точно он был не из плоти и крови, встал и, зайдя к королю за спину, положил узкую белую ладонь ему на плечо. Но даже под силой друида бешенство отступало медленно, неохотно, словно зверь, устрашенный, но непобежденный…

Артур вздохнул, с усилием расправил плечи.

– Как? – В голосе его слышались рыкающие нотки. – Они осмелились не подчиниться мне? Единственное, чего они достойны, – смерть!

– Позвольте мне, государь! – вскочил с места белокурый красавчик Ланселот, любимец Артура. – Я один отправлюсь туда и сражу их всех!

– Нет… – Слово было произнесено таким тоном, что у Ланселота мгновенно пропало всякое желание возражать. Король повел головой, будто отыскивая среди рыцарей достойнейшего. Иные под его взглядом расправляли плечи, стараясь принять смелый и решительный вид, другие, наоборот, прятались за соседей. – Пришельцев, как я понял, несколько десятков, и все – сильные воины. Одного рыцаря тут будет мало. Поедет отряд воинов под командованием… Тристана из Лионессе!

Могучий черноволосый рыцарь, один из немногих, кто никак не прореагировал на испытующий взгляд Артура, поднял голову.

– Мой государь. – В голосе его прозвучало недовольство. – Я недостоин вести войска. Позволь отправиться иному, более умелому и доблестному…

– Я сказал! – Король чуть повысил голос, и Тристан умолк. – Я знаю, что ты предпочел бы вновь отправиться в Корнуолл, к нашему кузену Марку, точнее, к его прекрасной жене! Но есть еще и служба! Ты должен выступить завтра же утром!

– Да, государь. – Рыцарь из Лионессе склонил голову.

– Продолжайте пировать. – Артур встал, высокий, мощный, как медведь. Вслед за ним поднялась и жена. – Мы же с доблестными воинами Круглого стола обсудим, как нам быть дальше…

И король зашагал к выходу из пиршественной залы. Мерлин семенил за ним неслышной тенью. Подол его накидки стелился по полу, мешая разглядеть, есть у друида нога или нет. Один за другим поднимались со скамей и уходили рыцари, принадлежащие к братству Круглого стола. Последним покинул зал Гавейн, принесший дурные вести.

Каменное укрепление, вознесшееся на берегу моря, точно притягивало к себе туманы. Почти каждое утро с моря наползала белая пелена, густая, будто сметана, и окутывала замок, его башни и стены. Стоящему на страже около ворот только и оставалось, что вглядываться в колышущуюся над рвом хмарь да проклинать забирающуюся под одежду сырость.

Стражу начали выставлять после первого же пира. «К трупу всегда слетаются падальщики, – сказал тогда конунг. – А весть о том, что Черный Рыцарь повержен, скоро разнесется по окрестным землям. И многие, очень многие пожелают присвоить сокровища, лежащие в подвалах замка…»

На сегодня была очередь Ивара стоять на страже. Хмурый и злой, он мялся у распахнутых ворот замка, из последних сил борясь со сном. Внутри кольца каменных стен, прямо во дворе, спали соратники, утомленные обильным возлиянием. Пиво и мясо в подвалах замка не переводились, и пиры устраивались каждый вечер. Трезвыми оставались только те, кто стоял на страже, да и то не всегда…

Сверху, с одной из надвратных башен, где должен был стоять второй страж, доносился могучий равномерный храп. Там расположился бдительный и внимательный Вемунд…

Туман плыл клубами, свиваясь в пряди, раскидываясь полотнищами и оседая на всем, чего касался, капельками влаги. Сквозь полупрозрачную завесу удавалось разглядеть только пень, оставшийся от исполинского дуба. Ствол викинги давно пустили на дрова. Дальше луговина пропадала вовсе. Ивару оставалось надеяться в основном на слух.

А тот сегодня подводил. На рассвете, когда небо еще было темным, из-за вырубки вдруг донеслось лошадиное ржание. Ивар насторожился, но ржание затихло и более не повторилось. Вдруг послышался какой-то металлический лязг, тихий, но равномерный. Молодой викинг уже собирался подать сигнал тревоги, когда безмолвие вновь вступило в свои права.

Солнце поднималось выше, туман под его жарким напором постепенно редел, а когда рассеялся совсем, Ивару осталось только удивленно разинуть рот. На зеленой траве вырубки, рядом с лесом, оказались раскинуты несколько больших шатров из белой ткани. Видно было, как она колеблется под ветром, как натягиваются привязанные к колышкам веревки.

Между шатрами расхаживали люди, и солнце играло на их блестящих доспехах. Паслись ухоженные кони, вились расчесанные хвосты, лоснилась шерсть, под которой перекатывались твердые мускулы.

На высоченном шесте развевалось знамя – алый, цвета свежей крови дракон на «нежно-белом фоне.

Ивар застыл, точно пораженный громом. Сказать, что он оторопел, – значило не сказать ничего. В сердце заворочались дурные предчувствия – тому, кто проморгал появление врага, трудно ожидать, что конунг наградит его золотым запястьем…

Судорожно икнув, Ивар ухватился за веревку, свисающую со стены, и что есть силы дернул. Сверху поплыли мощные звуки большого колокола, заглушившие даже храп Вемунда. Люди около шатров подняли головы, встрепенулись мирно пасшиеся до этого кони.

Исполнив долг часового, Ивар отпустил веревку. Могучий, сотрясающий уши звон стих. Сверху донесся раздраженный голос Вемунда:

– Язви тебя Хель! Какого йотуна ты зазвонил?

– Посмотри на вырубку, – отозвался Ивар, почувствовав, как его охватывает мелкая дрожь.

Судя по изумленному всхлипу, Вемунд последовал совету, и увиденное его вовсе не обрадовало.

За спиной Ивара послышались шаги. Судя по всему, шли несколько человек. Молодой викинг непроизвольно напрягся, ожидая неприятностей.

– Так. – Шаги затихли. Краем глаза Ивар видел точеный профиль конунга. – Колокол прозвенел только что, а лагерь на вырубке, судя по всему, разбили давно. Кто проворонил?

Ивар сжался, как мышь перед кошкой, застигнувшей ее вдали от спасительной норки. Послышалось тяжелое сопение, и Вемунд прохрипел:

– Моя вина, конунг. Я заснул. А малец – чего с него взять…

– Я… – попытался что-то вставить Ивар.

– Тихо! – спокойно сказал Хаук, и незадачливые часовые тотчас умолкли. – Вы виноваты оба и будете наказаны. Ваше счастье, что на нас не напали.

Ивар виновато опустил голову. В сопении Вемунда слышалось тщательно скрываемое раскаяние.

– Ладно. – Конунг поправил висящие на поясе ножны с мечом. – С вами разберемся потом. Сейчас нужно выяснить, чего хотят наши гости.

– Что-то дракон этот мне не очень нравится, – заметил Арнвид, как всегда тенью следовавший за Хауком.

Словно в ответ на его слова от шатров донесся чистый и звонкий звук трубы, а через зеленое поле к замку двинулись трое всадников. Один из них держал такой же штандарт, как тот, что развевался над лагерем, только поменьше, другой вез щит темно-синего цвета с неразличимым пока рисунком, а третий, на могучем коне вороной масти, ехал налегке.

– Переговоров хотят, – прокомментировал Арнвид:

– Вемунд, иди поднимай всех! – скомандовал конунг. – Пусть готовятся к бою. А ты, Ивар, останься.

Ивар шмыгнул носом, заложенным после ночи на посту, и принял по возможности горделивую позу. Мол, пусть у нас и сапоги грязные, и кольчуга дырявая, и на рукояти меча алмазов нет, все же мы не хуже всяких там переговорщиков, в шелка и бархат выряженных…

Трое всадников тем временем приближались. Стало видно, что на щите изображен какой-то струнный инструмент, разбитый на части молнией. Знай викинги о Британии больше, они бы поняли, кто перед ними.

Перед самым мостом кони встали, воин со знаменем и оруженосец остались в седлах, могучий же рыцарь, волосы которого отливали иссиня-черным, точно вороньи крылья, спрыгнул с седла. Не колеблясь, шагнул на доски. Те заскрипели под изрядной тяжестью. Могуч был рыцарь, куда здоровее сэра Гавейна.

– Приветствую вас от имени короля Британии и сопредельных земель Артура, – сказал он спокойно.

– Мы тоже приветствуем тебя, – вежливо отозвался Хаук. – От имени… себя.

Рыцарь склонил голову и продолжил. Голос его звучал холодно и безразлично:

– Именем короля, которому принадлежит все в Британии, повелеваю вам покинуть этот замок. Если вы откажетесь, то мы будем иметь честь атаковать вас и уничтожить. Пленные нам не нужны… как и ненужные потери. Вы можете уйти невозбранно.

– Нет, – покачал головой конунг, не обращая внимания на восклицание Арнвида «Еще один!». – Сэр Гавейн просил нас о том же, я отказал, как откажу и сейчас. Мы взяли этот замок силой оружия и будем находиться здесь, сколько захотим!

– Хорошо. – Рыцарь не выглядел разочарованным, он словно ждал именно такого ответа. – Тогда в полдень мы атакуем. Можете встретить нас в поле, можете запереться в замке – как вам будет угодно.

Он уже повернулся, собираясь уходить, когда Хаук спросил:

– Постойте, почтенный. Мне хотелось бы знать, кто сражается сегодня против меня. Как ваше имя?

Рыцарь недоуменно нахмурился, бросил быстрый взгляд на оруженосца, словно проверяя, на месте ли щит, и только затем ответил:

– Меня называют Тристаном из Лионессе.

После ухода послов замок вскипел, точно забытый на огне котелок с похлебкой. Опухшие после многодневного пьянства викинги забегали, повинуясь командам конунга. Спешно вооружались и натачивали клинки. С неимоверными усилиями удалось закрыть ворота. О том, чтобы поднять мост, нечего было и думать. Старые цепи лопнули при первой же попытке.

– Может, подрубим его? – предложил Арнвид. – Пусть свалится в ров…

– Нет, – ровно ответил Хаук. – Не получится. Он только сверху деревянный, основа-то железная. Ее не перерубишь.

На стены и башни сносились луки и запасы стрел, которые оказались исключительно скудными. Не удовлетворившись ими, конунг велел натаскать камней. Не обратив внимания на возмущенные вопли Вемунда и ворчание прочих викингов, приказал извлечь из подвалов часть бочек с пивом.

– Если нас убьют, то оно нам все равно не достанется, – пожав плечами, ответил Хаук смутьянам.

Ивар работал вместе со всеми. Таскал камни, выкладывал их кучками так, чтобы удобно было бросать. Руки после такой работы ныли, ночь на посту напоминала о себе вялостью и мощными, раздирающими рот зевками. Он двигался, словно сонная муха, и Эйрик, распоряжавшийся работами, время от времени на него покрикивал.

К полудню все было готово. Викинги, спрятав шевелюры под шлемы, усеяли стены и башни. Рядом с Ива-ром, напевая себе под нос, Нерейд пробовал тетиву. Судя по кислой физиономии, она его чем-то не устраивала.

– Что, не боишься больше драки? – спросил он неожиданно, взглянув на Ивара пронзительными темными глазами.

– Боюсь, – вздрогнув, честно признался Ивар. – Но меньше, чем раньше.

Действительно, страх приходил, но уже не превращал мышцы в липкий студень, не обессиливал и не заставлял паниковать. Ивар все так же боялся боли и смерти, но научился жить вместе с этим страхом и сражаться вместе с ним.

– Скоро совсем привыкнешь, – кивнул Нерейд и вернулся к своему луку.

У шатров, над которыми извивался на знамени алый дракон, тоже готовились к бою. Строились пешие воины, одинаковые в своей броне, точно муравьи из одной кучи, отдельно от них вооружались всадники. Сверкали на солнце мечи и наконечники копий.

– Что же они, прямо на конях на стену полезут? – сам себя спросил Ивар.

– Не такие они дураки, – ответил Нерейд. – Вон, видишь, дерево свалили? Это таран, им ворота вышибать будут!

Только теперь Ивар обратил внимание на толстенный дубовый ствол, очищенный от веток. Он лежал, подставляя солнцу коричневые бока, будто огромный сытый червь, и вокруг него собирались воины. Повинуясь неслышной со стен команде, они облепили бревно со всех сторон, и оно медленно поднялось и двинулось к замку, точно обретя способность летать. Вокруг тех, кто волок таран, мгновенно выросла стена щитов.

– Будь ворота покрепче, а мост похлипче, – прошипел Нерейд, – мы бы тут до Рагнарёка держались. А так – вышибут все…

И вскинул лук.

Прикрывшийся щитами отряд полз через вырубку, как исполинское насекомое, покрытое панцирем и таящее в глубине тела смертоносное жало. Летящие со стен стрелы вонзались в щиты или соскальзывали с них. Редко какая находила дорожку внутрь. Не обращая на обстрел внимания, отряд двигался, оставляя на зеленой траве неподвижные тела.

Под тяжестью многих десятков людей подъемный мост опасно затрещал, но, к ужасному разочарованию викингов, выдержал. Здесь осажденные пустили в ход камни. Как град забарабанили они по щитам.

Вступил в бой и Ивар. С натугой швырнул через стену огромный валун, и с некоторым удивлением наблюдал, как тот пронесся мимо цели и с мягким хлюпаньем вонзился в дно рва…

Бросок расположившегося с другой стороны ворот Кари оказался более удачным. Камень, который не поднять и трем обычным людям, медленно перевалил через стену и обманчиво плавно, будто пушинка, полетел вниз. С глухим «бумм!» он врезался в бок панциря из щитов, и там тут же образовалась проплешина, словно из бока огромного жука вырвали кусок. Ивар видел, как в ров одно за другим падают тела…

Но штурмующих это не остановило. Они сделали еще несколько шагов, и таран с чудовищным треском ударил в ворота. Стена покачнулась. Ивар ухватился за один из зубцов, который, к его удивлению, начал крошиться прямо под пальцами.

– Вниз! – долетел до ушей приказ конунга. – Встретим их в проходе!

Таран ударил еще раз. Камни под ногами Ивара поехали, и он самым позорным образом шлепнулся на задницу. С ужасом молодой викинг вслушивался в лихорадочный стук сердца, которое прямо вопило, что вся стена сейчас обрушится и погребет находящихся на ней викингов под грудами камня…

Но чудовищный, сводящий с ума треск каменных глыб стих, и на смену ему пришел звон железа. Ивар никогда не думал, что услышать его будет таким счастьем. Подхватив оружие, он стремглав скатился по лестнице.

В проходе между башнями завязался бой. На узком, едва ли в десяток шагов пространстве сошлись две стены щитов. И если ранее, при обороне стен, не особенно умелые в этом деле викинги проиграли, то сейчас, при обычной схватке, они брали верх. За счет большего умения, более длинных рук и тяжелого оружия. Ворвавшихся под арку воинов теснили туда, где челюстями положенного набок чудовища торчали остатки ворот.

В помощи Ивара тут не нуждались. Десяток лучших бойцов дружины во главе с конунгом справлялись без него. Звенели, сталкиваясь, мечи, трещали разрубаемые щиты, слышалось тяжелое дыхание сражающихся и хруст щепок, отлетавших от ворот, под их ногами.

– Отходим! – скомандовал кто-то невидимый за спинами штурмующих, и те довольно быстро, но не разрывая строя, попятились.

– Стоять! – рявкнул Хаук, сдерживая рвущегося вперед Сигфреда. – Там нас задавят числом! Все, кто во втором ряду, – на стены!

Бежать вверх по лестнице было тяжелее, чем вниз. Каменные ступеньки казались слишком высокими, щит – тяжелым, а меч, бьющий по бедру, хотелось и вовсе выкинуть. На стену Ивар взобрался весь мокрый от пота.

Но швырнуть вслед отступающим хотя бы камень он не успел. Те уже были за мостом и поспешно рассыпались, уходили в стороны. А к замку, выставив неправдоподобно длинные копья, приближался отряд всадников. Построенные клином, они все набирали и набирали ход, нацеливаясь на подъемный мост, с которого была предусмотрительно сброшена туша тарана.

Били в землю копыта, вились на ветру плюмажи из перьев, укрепленные на шлемах, под конскими попонами угадывались защищающие скакунов доспехи, и казалось, что закованная в сталь лавина сейчас сметет и замок, и его защитников.

– Назад! – Приказ конунга едва не запоздал. Викинги, защищавшие проход, кинулись во двор, точно мальки от щуки.

Всадники устремились в проход между башнями, загрохотали по камню копыта, и Ивар увидел, как невезучий воин, не успевший отскочить, был подброшен ударом копья и его тело отлетело в сторону и осталось лежать, пятная алой кровью серые камни.

Ворвавшись во двор, рыцари как один натянули поводья, сдерживая скакунов.

– Рази! – рявкнул Хаук так, что слышно было, наверное, и за морем, в Северных Землях.

Его воины ринулись на противника, как стая волков на загнанного оленя. Лишенные скорости рыцари потеряли преимущество над пешими. Отбросив бесполезные тут длинные копья, они взялись за мечи.

– Артур и Дракон! – заметался среди покосившихся стен, так долго бывших укрытием зла, боевой клич.

Но помог он рыцарям мало. Поднялась секира Вемунда, встретивший ее меч отлетел в сторону, и огромное лезвие с хрустом врубилось в украшенный гербом щит, сбрасывая всадника с лошади. Ревущий, как шторм, Кари ударом кулака свалил коня, меч конунга разил с беспощадностью гадюки, и только доспехи спасали его противников.

Торир, стоявший на стене по другую сторону ворот, резко взмахнул рукой. Что-то сверкнуло в воздухе, раздалось громкое «блямс!», и могучий рыцарь на вороном жеребце, сражавшийся во главе вражеского строя, бессильно откинулся на круп лошади.

– Печенка Нидхегга! – выругался Топор в Глазу. – Позор! Обухом попал!

– Тристана сразили, Тристана! – перекрыли его жалобы крики рыцарей. Движения их стали замедленными. Лишившись вожака, закованные в броню воины вдруг потеряли всю уверенность.

– Отходим! – завопил кто-то из них, самый трусоватый (или сообразительный?).

Попытавшийся сдернуть с седла оглушенного предводителя рыцарей Кари получил такой удар копытом в бок, что с белым лицом и вытаращенными глазами осел на землю. Ринувшийся туда же Эйрик отлетел, отхватив булавой по шлему. Хоть и решившие отступить, за Тристана рыцари сражались отчаянно.

Топча копытами тех, кто имел неосторожность оказаться на их пути, рыцари разворачивали коней. Викинги, понимая, что враг хоть и побит, но все еще опасен, отхлынули в стороны. Один за другим конные воины промчались под аркой замковых ворот.

И когда последний из рыцарей оказался по ту сторону рва, мост, столь много вынесший сегодня, с треском закачался и рухнул, развалившись по пути до дна на несколько кусков.

– Вот и все, – проговорил конунг, снимая шлем. Лоб его блестел от пота, волосы свисали неопрятными слипшимися прядями. – Отбились. Каковы потери?

– Трое убито, – сообщил осматривающий поверженных викингов Арнвид. В голосе его звучала печаль. – И пятеро ранено.

– Вы хотите сказать, сэр Алидук, что вы потерпели поражение? – Голос Артура был грозен, и рыцарь, привезший дурные вести, невольно вздрогнул.

– Мы потеряли почти три десятка простых воинов, пятерых рыцарей, сэр Тристан тяжело контужен и до сих пор не очнулся. Сэр Бедивер, принявший командование, прислал меня к вам, испрашивая приказаний…

– Какая-то горсточка северных варваров бьет моих лучших рыцарей, точно коршун куропаток? – Король поднялся во весь немалый рост, серые глаза его грозно сверкнули.

– Это не просто северные варвары, – было сказано тихим, почти бесплотным голосом, но все мгновенно смолкли, глядя на его обладателя. Мерлин выдержал паузу, затем шагнул вперед, колыхнув подолом длинной церемониальной одежды, сшитой из зеленой ткани. – Они называют себя викингами и приплыли из стран, где люди сильнее медведей. Чтобы одолеть их, тебе, государь, придется потерять многих доблестных бойцов!

– Что же ты предлагаешь? – Король огладил лицо ладонями, точно стирая с него следы гнева. – Использовать чары?

– Это не поможет. – На лице друида появилась улыбка, от которой сэру Алидуку почему-то стало очень страшно. – Их сердца сделаны из железа, и викинги не испугаются колдовства. Кроме того, у них наверняка есть свой чародей, без него они не одолели бы Черного Рыцаря, который был одним из вернейших слуг Темных Богов…

– Что же делать? – голосом, звучащим как любовная песня соловья, спросила королева.

Кроме нее и друида в тронном зале присутствовали трое самых доверенных паладинов: сенешаль Кэй, Ланселот Озерный и сэр Гавейн, уже имевший встречу с северянами (о ней доблестному уроженцу королевства Лотиан напоминали головные боли и шум в ушах, донимавшие его время от времени).

– Можно вызвать их всех одного за другим на поединок и убить, – предложил Ланселот, блеснув алебастром зубов.

Мерлин вздохнул, Артур покачал головой, Кэй и Гавейн переглянулись. Всякий знал, что бесстрашный рубака, непобедимый поединщик и непременный защитник справедливости Ланселот вовсе не блещет умом.

– Надо атаковать их корабль, – несмело сказал Гавейн. – Тогда они наверняка покинут крепость!

– Возможно, – согласился Мерлин. – Но в бою, который вслед за этим разразится, опять же погибнут очень многие. Победа придет, особенно если из ножен будет извлечен Эскалибур, но какой ценой? Как быть с будущим, когда Британии понадобится каждый ее рыцарь?

– Что же ты предлагаешь? – Артур вновь сел, нахмурился. Лоб его перечеркнули морщины.

– Что можно сделать с врагом, который силен? – вопросил Друид, и в черных глазах его зазмеилась насмешка. – С ним можно сражаться, но лучший вариант – превратить его в друга. Отправим к ним посольство. Кто знает, может быть, доблестные северяне станут верными вассалами повелителя Британии, а не злобными разбойниками на ее землях?

– Интересно. – Артур покачал головой. – Кто поедет во главе посольства? Ты сам?

– Нет, – усмехнулся, не разжимая губ, друид. – Пусть едет тот, кого ты с детства называешь братом.

Все взгляды обратились на Кэя.

– А что? – сказал тот, самоуверенно улыбаясь. – Чем я не посол? Только скажите точно, что я должен им говорить!

Мощный и чистый, словно песня ветра над поверхностью моря, звук ворвался в сон Ивара и безжалостно разрушил его. Открыв глаза, молодой викинг не сразу понял, что происходит, лишь через несколько мгновений догадался, что за стенами замка поют трубы.

– Чего это они? – проворчал также разбуженный Нерейд, лицо которого было мрачнее тучи. – Опять воевать приперлись?

Быстрым шагом прошел конунг, за которым поспешно семенил Арнвид.

– Поднимайтесь, и на стены! – безжалостно подгонял он воинов. – Похоже, опять намечается драка!

Стряхивая с себя паутину сна, викинги ворчали и медленно вооружались. Кольчуги, словно тоже были спросонья, не желали налезать на рубахи, а мечи и топоры казались тяжелыми и неудобными…

Взобравшись по ступенькам на стену, Ивар изумленно вытаращил глаза. На той стороне рва, на самом его краю, перед намозолившим глаза лагерем, в два ряда стояли всадники. Сколько их было, он сразу не смог сосчитать, но украшенные золотыми и серебряными насечками латы сверкали так, словно намеревались затмить солнце.

– Ого! – сказал объявившийся на стене Торир Топор в Глазу, зевая, как проснувшийся от зимней спячки медведь.

Всадники второго ряда поднесли к губам горящие огнем тела труб, и на замок вновь обрушился их слитный голос.

– На переговоры зовут, – почесывая седую голову, со знанием дела заявил Эйрик Две Марки.

И точно, оружия у вновь прибывших, кроме щитов с гербами, видно не было, да и блестящие доспехи были скорее парадными, чем боевыми. Шлем каждый из трех рыцарей в первом ряду держал на сгибе локтя.

– Чего вы хотите? – Голос конунга после мощного пения труб показался жалким, но все же в нем чувствовалась сила.

– Мой брат и повелитель, король Британии и сопредельных земель Артур, – заговорил средний из рыцарей, с курчавыми седеющими волосами и открытым лицом, – убедился в вашей силе и доблести. Он шлет набольшим из вас приглашение посетить его замок Камелот, так как хочет увидеть удальцов, одолевших его собственных воинов, лично.

– А не ловушка ли это, рыцарь, не знаю твоего имени? – холодно ответил Хаук. – Не ждет ли нас там отравленное питье или нападение из-за угла? Вдруг король, отчаявшись победить нас в открытом бою, решил прибегнуть к хитрости?

Курчавый рыцарь побагровел, казалось, что голова его сейчас лопнет от прилива крови.

– Мое имя – Кэй, и еще ни разу я не осквернил свои уста ложью! А благородство короля Артура известно всякому, все враги его были повержены в открытом бою! Впрочем, – добавил он, – у вас же есть колдун! Пусть проверит, лгу ли я…

– Он говорит правду, – тихо сказал Арнвид. – Или сам не подозревает о коварных замыслах своего короля.

– Хорошо! – крикнул конунг. – Мы дадим ответ вечером. А пока, доблестные рыцари, вы можете присоединиться к вашим друзьям, которые, – тут Хаук усмехнулся, – уже испытали на себе наше гостеприимство…

Кто-то из рыцарей от злости заскрипел зубами, да так, что слышно было на этой стороне рва.

Глава 8

ЛОГОВО ДРАКОНА

Костяные плашки со стуком высыпались на землю. Арнвид воззрился на них с некоторым подозрением, а затем, нагнувшись и бормоча что-то, принялся выбирать те, которые легли лицевой стороной вверх.

– Ну что говорят твои руны? – спросил конунг, чьи глаза мрачно блестели, подобно поверхности старого ледника.

– Разное говорят, – проворчал эриль, за действиями которого с изрядным любопытством наблюдали столпившиеся вокруг дружинники. – Король тот коварных замыслов за спиной не таит – то правда. – И Арнвид поднял плашку, на которой чернела руна, похожая на ветку тростника. – Но опасность нас там ждет, и немалая. Не сразу она проявит себя, но много сил потом придется приложить, чтобы с ней справиться. Решай, конунг, как нам поступить.

– Разве опасность остановит воина? – пожал плечами Хаук, а лицо его даже не дрогнуло. – Никто не избегнет своей судьбы, вопрос лишь в том – как встретить ее, мужественно или трусливо! Мы примем приглашение. Со мной поедут… – конунг огляделся, – ты, Арнвид, Кари, Торир, Нерейд, Вемунд и… Ивар.

Ивар недоуменно захлопал ресницами, ощущая на себе завистливые взгляды. Конунг предпочел его другим, более опытным и умелым, – почему? Надеется, что удача молодого воина поможет преодолеть опасности?

Кто-то выругался, печально вздохнул Эйрик – ему предстоит в отсутствие Хаука управляться с буйной ватагой морских удальцов, которые от скучного сидения в замке скоро начнут дуреть.

– Не печалься, Две Марки. – Конунг улыбнулся, едва заметно, краешками губ, но Ивар все равно чуть не упал от удивления. – Мне больше не на кого оставить дружину!

– Вот так всегда, – проворчал Эйрик. – Самое интересное достается не мне!

– Ничего, ты уже повидал столько, сколько этим мальчишкам не снилось. – И тут же голос конунга сменился, став резким. – Те, кто едут со мной – смените одежду, почистите кольчуги и шлемы. Не хочу, чтобы мы выглядели грязными варварами!

К счастью Ивара, лошадь, на которую ему пришлось забраться, вела себя мирно, не взбрыкивала и вообще относилась к всаднику как к терпимому злу. Она равномерно трусила вместе с прочими лошадьми, лишь иногда, во время прыжков через колдобины или бревна, заставляя наездника судорожно вцепляться в поводья.

А вокруг простирался густой, непролазный лес. Сумрачные ельники перемежались зарослями орешника, меж которыми высились огромные дубы. Их сменяли светлые березняки, где весело шелестела над головами листва, а потом тропа ныряла в поросшие осинами темные ложбины. Часто встречались бодро журчащие ручьи, пели птицы, по деревьям, поглядывая на людей, сновали белки. К запаху хвои примешивался сладкий аромат желудей, который, в свою очередь, перебивали цветущие на лесных полянах цветы, яркие, точно драгоценные камни.

Но это пиршество жизни вовсе не радовало Арнвида. Даже Ивар, полностью сосредоточившийся на том, чтобы усидеть на конской спине, заметил, что эриль, постоянно оглядывающийся по сторонам, становится все мрачнее и мрачнее.

Около полудня Арнвид не выдержал. Послав лошадь вперед, он оказался вровень с Хауком, едущим во главе отряда викингов. Ивар, державшийся прямо за спиной конунга, слышал весь их разговор.

– Нас водят кругами, – сообщил эриль трагическим шепотом. – Запутывают! Хотят скрыть, где точно находится замок их короля!

– А ты чего ожидал? – равнодушно отозвался Хаук. – Что тебя проведут прямой дорогой, да еще и все тайные входы в крепость покажут? Они же не полные дураки. – И конунг небрежно кивнул в сторону скакавшего впереди рыцаря Кэя и державшихся рядом с ним всадников.

Арнвид замолк, но дальше ехал с видом мыши, которую подталкивают в ловушку.

Тропа выбралась из леса, чтобы превратиться в широкую торную дорогу. По обеим сторонам от нее простирались поля, на которых колосились обильные всходы, на заросших изумрудной травой склонах холмов паслись овцы, похожие на упавшие с неба облачка.

– Богато живут, – с чувством прокряхтел Вемунд, почесывая живот. Во взгляде викинга появилось сладострастно-мечтательное выражение. – Жаль, что сюда нельзя доплыть на корабле… Ух бы пограбили!

– Тихо ты, – одернул дружинника конунг. – Мы пока гости. Что будет потом – не знаю, но сейчас – молчи!

Боров смолк, но круглое лицо его так и застыло в маске кровожадной мечтательности. Солнце, опережая скачущих на закат всадников, стремительно падало к горизонту, все больше наливаясь пурпуром. Когда толстый бок раздувшегося светила коснулся земли, дорога сделала поворот и впереди возник замок.

– Камелот! – сказал сэр Кэй, и в голосе его слышалось благоговение.

Замок высился на склонах холма точно на западе, и заходящее солнце, показавшееся в этот момент непомерно огромным, висело прямо за ним клубком алого, словно окровавленного пламени. Багровое сияние слепило глаза, и чудилось, будто черный массивный силуэт Камелота жадно пожирает дневное светило.

– Обиталище короля Артура, – добавил кто-то из рыцарей свиты, и видение тут же пропало. Осталось только приближающееся каменное строение на вершине холма и заходящее за холм солнце.

Камелот был велик, куда больше замка Черного Рыцаря, – Ивар раньше даже не мог представить, что люди могут построить нечто настолько огромное. Изумление колотилось внутри, стремясь вырваться на свободу удивленным возгласом, но конунг и прочие викинги ехали спокойно, точно каждый день созерцали подобные чудеса, и Ивар постеснялся дать волю чувствам.

Башни замка, несмотря на массивность, оставляли впечатление изящества, а камни, из которых были сложены стены, оказались подогнаны друг к другу так плотно, что между ними не вошло бы острие ножа.

– Без колдовства тут не обошлось, – с непонятной завистью пробурчал Арнвид.

Ворота замка были широко распахнуты, около створок выстроились воины в сверкающих кольчугах. На щитах их свивал кольца алый дракон, а на вознесенных в небеса копьях реяли треугольники белой ткани.

– Добро пожаловать в Камелот, – объявил Кэй, спешиваясь у самых ворот. – В пределах замка невместно ездить верхом.

Ивар с облегчением покинул седло. Отдал узду набежавшему слуге и едва не свалился. Ноги после целого дня езды верхом были словно деревянные. Судя по тяжкому кряхтению, спутники чувствовали себя не лучше. Только конунг был невозмутим, словно всю жизнь провел в седле.

– Следуйте за мной. – И рыцарь Кэй первым двинулся внутрь замка.

Сапоги стучали по камням, которыми был вымощен обширный двор. В центре его высилось величественное строение, похожее на раздавшуюся вверх и вширь усадьбу бонда, снабженную башнями. Ивар невольно отметил толщину каменных стен и мощную дверь из дубовых досок.

На ступенях, ведущих к ней, стояли рыцари в отделанных золотом и серебром доспехах. На шлемах, которые они держали в руках, колыхались плюмажи из алых и белых перьев. С надменных лиц на викингов смотрели подозрительные глаза.

– Помните, – тихо предупредил Хаук, так, чтобы слышали только свои, – что они нас боятся, и вся эта роскошь – только попытка запугать нас в ответ…

Ивар расправил плечи, изобразил на лице сильнейшее презрение к происходящему вокруг и двинулся вслед за конунгом, подчеркнуто не глядя по сторонам.

Король Британии, глава Круглого стола, беспокоился. Подобное чувство, как он думал; покинуло его душу много лет назад, да и до того момента навещало ее не часто. Но, ожидая появления в зале необычных гостей, Артур с удивлением отмечал, что сердце его колотится чаще обычного, судорожно сбиваясь с ритма.

Не улучшал настроения и Мерлин. Верховный друид был сейчас похож на ворону, у которой из-под носа стащили лакомый кусок падали. Недовольно посверкивающие глазки почти скрылись под кустистыми бровями, и мрачная ухмылка не сходила с губ.

Паладины Круглого стола, выстроившиеся за спиной короля, были один серьезнее другого, и даже обычные рыцари, рядами вставшие у стен, были спокойны. Не слышалось разговоров, сальных шуточек и взрывов хохота.

Взревели трубы, приветствуя входящих в зал чужаков, и Артур вздрогнул, с ужасом заметив, как дернулся сидящий рядом Мерлин. На руку короля легла прохладная ладонь королевы, но он даже не заметил этого, пристально вглядываясь в идущих к нему людей.

Все высоки и могучи, на заросших щетиной лицах – свирепая презрительность. По сторонам не смотрят, взгляды устремлены вперед и вверх, за спину Артуру, туда, где всю стену занимает гобелен с королевским гербом.

Шагавший впереди широкоплечий северянин со светлыми как лен волосами взглянул королю прямо в лицо, и повелитель Британии вздрогнул, почувствовав в голубых глазах варвара холодную силу, которую не купить, не сломать, а только уничтожить…

Словно зачарованный, смотрел Артур в ледяные глаза и не сразу сообразил, что предводитель чужаков вопреки всем правилам и обычаям заговорил первым:

– Приветствую тебя, конунг Бретланда, – сказал он, не сделав даже попытки поклониться.

Среди рыцарей в зале пронесся гневный ропот.

– Привет и тебе, конунг Хаук, – Ответил Артур спокойно. – Будь гостем Камелота! Легок ли был твой путь?

– Благодарю, не тяжел, – учтиво ответил предводитель северян, но лицо его осталось каменным, а глаза – холодными, словно сердце убийцы.

– Как тебе мой замок?

– Красив, – конунг равнодушно пожал плечами, – но усадьба моего деда все же чуть больше. Да и дует тут что-то…

Король встрепенулся, словно ему залепили пощечину. Большого труда стоило сохранить на лице улыбку. Мелькнула мысль: «Он что, не понимает, этот хозяин утлого суденышка, что стоит мне шевельнуть пальцем – и он умрет?»

Но дураком Хаук не был. Это Артур понял сразу.

И поэтому оскорбление решил пока не замечать.

– Хорошо, – проговорил он медленно. – Мы побеседуем позже. Сенешаль Кэй покажет вам гостевые покои, а затем мы ждем вас здесь на пир.

– Как будет угодно хозяину. – На лице конунга, больше похожем на гипсовую маску, ничего не изменилось, но в глазах мелькнуло новое выражение. Отвесив короткий поклон, он повернулся и вслед за горделиво шагающим Кэем направился к боковой двери. За предводителем потянулись прочие викинги.

Едва последний из них, великан такой ширины плеч, что ему пришлось повернуться боком, чтобы пройти в дверь, покинул зал, как Мерлин, до сих пор пребывавший в неподвижности, обратился к королю. Седые брови взлетели, открыв пылающий темным огнем взгляд.

– Прикажи напасть на них! – Голос старого друида был подобен шипению змеи, и рыцарей Круглого стола пробрала дрожь. – Пусть их убьют, всех… Сегодня же!

– И это говорит мой советник? – Изумление Артура сразу же сменилось гневом. – Ведь это ты, наследник мудрости богов, и знаток священных триад, посоветовал пригласить их в Камелот!

– Я ошибался! – Покрасневшее лицо друида дергалось, и был похож он в этот момент вовсе не на прославленного мудреца, а на обычного старика, одолеваемого приступом сварливости. – Их нужно уничтожить всех, вместе с кораблем! Не останавливаясь перед потерями! Если оставить их сейчас в живых, то на смену каждому из них придет сотня, а потом тысяча! Корабли с драконами на носу поплывут вдоль берега, будут гореть города, села и замки, плач избиваемых поднимется до чертогов неба! Я вижу, что вся Британия будет стонать под их жестоким ярмом, и потомки проклянут тот день, когда нога первого северянина ступила на земли нашего острова!

– Я надеюсь, что у потомков хватит сил победить врага. – Лицо короля закаменело, став похожим на лик древней статуи, одной из тех, что остались от прежних хозяев Британии. – А если они окажутся настолько слабы, что позволят себя завоевать, то им не место под солнцем! Но ни за что, пусть даже в результате сгину я сам и моя страна, я не отдам приказ убить людей, которым только что оказал гостеприимство! И любого, кто осмелится покуситься на их жизнь в этих стенах, ждет мой гнев!

Он обвел тяжелым взглядом паладинов. Те смущенно прятали глаза.

– Когда ты поймешь свою ошибку, будет поздно, – печально вздохнул Мерлин, плотнее закутываясь в одеяние. – И даже все боги не сумеют помочь нам!

– Ничего, мы справимся и без их помощи! – резко ответил Артур. – Как справлялись до сих пор!

Гостевые покои оказались обширным сводчатым залом в одном из крыльев замка. Из окна открывался вид на близкую стену, по которой ходили стражники. Оранжевые отблески их факелов падали на пыльные ковры, устилающие пол, на широкие лавки, расставленные вдоль стен. Пахло мышами, от стен тянуло сыростью, в углах висела паутина, на которой сидели довольные жизнью пауки.

– Судя по всему, тут не жили довольно давно, – заключил Вемунд после краткого осмотра.

Расторопные слуги уже развели огонь в камине, и пламя с треском пожирало поленья, но тепла в помещении, отгороженном от мира толстенными каменными стенами, пока не было.

– Зато обороняться легко, – ответил Нерейд. – Всего одна дверь, а через окна, – он выглянул, – забраться будет высоковато…

– Так что это может быть просто ловушкой, – заключил Хаук. – Что скажешь, эриль?

– Я ощущаю враждебность, – ответил Арнвид, принюхиваясь, как собака, почуявшая дичь. – Но она пока не готова прорваться. С местными колдунами я управился бы играючи, если бы не тот дед, что сидел рядом с конунгом. Он слишком силен для человека!

– Кто же он? – поинтересовался Ивар.

– Если бы я знал! – вздохнул эриль. – Если бы…

Что хотел сказать Арнвид Лысый, так и осталось загадкой, его слова потонули в скрипе распахнувшейся двери. В гостевых покоях появился рыцарь Кэй, успевший сменить боевые латы на парадные. Грудные пластины его панциря были так начищены, что от сияния стало больно глазам.

– Прошу следовать за мной, – неприязненно глядя на викингов, объявил брат короля. – Вас ожидают на пиру!

Пока они шли по длинным сводчатым коридорам, Ивар неожиданно поймал себя на мысли, что ему неприятно находиться в этих стенах, в рукотворном каменном мешке, среди неистребимого шороха стеблей тростника под ногами и вездесущего запаха холодного камня.

Ивар предпочел бы палубу драккара, некогда казавшуюся такой неуютной.

В зале, где их принимал конунг Бретланда, расставили столы и лавки. Белоснежные скатерти, свисавшие почти до самого пола, были полностью скрыты блюдами и кувшинами. Чего тут только не было: кабаньи туши, зажаренные так искусно, что громадные звери казались живыми, соседствовали с печеной форелью, вываренная в меду зайчатина – с копченой олениной. Мясо и только мясо – пища мужчин…

Едва густой резкий запах коснулся носа Ивара, как в желудке молодого викинга оглушительно квакнуло, а слюна потоком хлынула в рот, вынудив судорожно сглотнуть.

Вопреки ожиданиям, северян не посадили за отдельный стол, а просто втиснули среди прочих гостей по правую руку от Артура. Хорошо был виден сам конунг Бретланда в роскошных черных, шитых золотом, одеждах, его ближние рыцари и прекрасная золотоволосая женщина, живо напомнившая Ивару Рангхильд.

При воспоминании о бывшей возлюбленной ему вдруг стало плохо, очень плохо. Сердце пронзила неожиданная боль – как она там? Может быть, отец уже выдал ее замуж…

– Поднимем кубки! – Могучий голос прокатился по залу, отвлекая Ивара от грустных мыслей. Вскинув глаза, он обнаружил, что конунг Бретланда поднял золоченую посудину на тонкой ножке и что его примеру последовали все остальные. Молодой викинг поспешно схватил стоявший рядом кубок из простого олова. Из него пахло крепким пивом. – И выпьем за наших гостей, доблестных воинов, прибывших с далекого севера!

При этом глаза Артура как-то странно сверкнули, на миг наполнившись смущением, но волна приветственных криков прокатилась по залу, и Ивар отвлекся. Все еще испытывая в сердце тупую боль, он погрузил губы в горький, пахнущий хмелем напиток. Когда же зубы его вонзились в пряное, истекающее соком мясо, то последние остатки тоски в панике бежали.

Преимущество молодости – невозможность долго печалиться, если вокруг все хорошо.

Трещали кости в молодых зубах, с плеском лилось в кубки пиво из кувшинов, а Ивар потихоньку осматривался. В зале присутствовали в основном мужчины, хотя попадались и женщины. Свет десятков факелов, которые были развешены на стенах, дымили и потрескивали, мягко стекал по золоту и серебру украшений, заставляя сверкать драгоценные камни.

– Не потешат ли гости хозяина? – Голос Артура легко перекрыл звуки пира. – Я знаю, что с вами есть мудрый бард, знающий сказания. Пусть он споет что-либо…

– Как он меня назвал? – тихо пробормотал Арнвид, вставая. Вслух же эриль, вежливо поклонившись, сказал: – Отчего же не спеть? Поведаю я вам про величайшего из героев Северных Земель, Сигурда Убийцу Дракона Фафнира…

Он прокашлялся, и голос его из скрипучего и противного, стал звонким:

Давно это было, —
Сигурд-воитель,
юный Вёльсунг,
у Гьюки гостил;
клятвы он принял
от братьев обоих,
верности клятвы
от воинов смелых.
Сигурду дали
казну и невесту —
юную Гудрун…

Знакомые с детства слова «Песни о Сигурде» лились мимо, не задевая слуха, а Ивар продолжал внимательно вглядываться в людей, сидящих за королевским столом. Годы жизни в качестве батрака приучили его к мысли: по выражению лиц тех, кто считает себя выше других, можно многое понять и, если получится, вовремя скрыться с глаз, избегая наказания, или попросить о милости, которой в иной момент не дождешься.

– Позвольте помочь вам. – Тихий голос прозвучал неожиданно, и Ивар едва не вздрогнул. Повернул голову и столкнулся с безмятежным взглядом ярко-синих, словно васильки, глаз.

Как самому младшему, Ивару досталось место с краю, и по правую руку от него разместился один из рыцарей. До сего момента молодой викинг не обращал на него внимания, и, как выяснилось, зря.

– В чем же? – спросил Ивар, изо всех сил стараясь, чтобы голос не выдал его смущения.

– При столь внимательном разглядывании, – рыцарь, довольно молодой, с вычеканенным на панцире гербом в виде когтей, понимающе улыбнулся, – вам будет интересным знать, кто есть кто в Камелоте. Мое имя – Увейн сын Уриенса, или же Увейн Рыцарь Льва.

– Ивар, сын Ивара, – слегка смущенно отозвался молодой викинг. – И мне на самом деле интересно, кто есть кто.

– Рядом с королем его супруга – прекрасная Гви-невра, – сердце Ивара чуть кольнуло, – и его советник – друид Мерлин. Прочие – двенадцать рыцарей, сидящих за Круглым столом.

– А кто вон тот белобрысый, что поглядывает на королеву, как мышь на сыр?

– Ланселот Озерный, – одними губами прошептал Увейн. – Первый боец королевства, но который, как предсказал Мерлин, нас всех погубит…

– А там кто? – И Ивар кивнул в сторону стола напротив, за которым в окружении воинов восседали две женщины с одинаково пронзительными серыми глазами и смоляными волосами без следов седины. Они не были молоды, но от статных, налитых фигур веяло сладострастием.

– Это, – губы Рыцаря Льва тронула тонкая усмешка, – Моргана и Моргауза, единоутробные сестры короля Артура. Обеим ведомо злое колдовство, и, кроме того, Моргана – моя мачеха.

– А… – начал было растерявшийся Ивар, но тут Арнвид закончил петь и был награжден дружным одобрительным гулом.

– Благодарю тебя, бард, – проговорил Артур. – Песня твоя согревает сердца и дарует веселье. Но в чем еще искусны мужчины северных стран, кроме пения?

– Во всем, – ответил Хаук, который, судя по порозовевшим щекам, был изрядно пьян.

– Отлично. – Хозяин Камелота улыбнулся, сверкнув белыми, как мрамор, зубами. – Не потешиться ли нам тогда воинскими состязаниями?

– Почему нет? – Конунг поднялся, стройный, широкоплечий, и тряхнул волосами. – С чего начнем?

– С поединка! – Ивар увидел, как чуть шевельнулся бывший до сих пор неподвижным старый Мерлин, как непонятная ярость исказила его почти мертвое доселе лицо. – Между лучшим нашим бойцом и лучшим вашим! Ланселот, ты готов?

– Как всегда по приказу моего государя. – Гибкий красавец склонил голову, и меч его, обнажившись, сверкнул отражением кровожадной ухмылки. – Ну что, выходи, кто не боится!

Вемунд заворчал, рука его потянулась к секире, покраснел от ярости Нерейд, даже на лице Кари обозначилось недоуменное выражение – как, нас обидели? Даже Ивар ощутил, как сердце застучало чаще, и сам испугался собственного желания выйти на бой…

– Тихо всем! – Окрик конунга хлестнул больнее плети. – Я сам!

Ослушаться приказа не посмел никто.

Викинг и рыцарь сошлись на пустом пространстве между столами, в чем-то очень похожие – светловолосые и стройные. Только Хаук был ощутимо шире в плечах, а Ланселот – моложе. Глаза рыцаря туманило предвкушение потехи, а конунг смотрел на мир двумя кружками светло-голубого льда, за которыми нельзя было прочесть ничего.

– До первой крови! – торжественно объявил Артур и опустил воздетую руку.

Зал наполнился звоном и лязгом. Лезвия превратились в размазанные полосы света, а сами бойцы – в стремительно пляшущие тени. Мгновение – и они вновь стоят друг напротив друга, тяжело дыша, а по лицам, покрасневшим от напряжения, стекают густые, точно свечное сало, капельки пота…

Еще миг – и они схлестнулись вновь. Замелькали клинки, словно хищные рыбы, мчащиеся в толще вод. Атака следовала за атакой без перерыва, никто не мог взять верх, и Ивар ощутил, как от напряжения закусил губу, ожидая развязки…

– Прекратить! – Голос короля подобно колоколу прокатился по залу, заставив поединщиков замереть. – Мы видим, что искусство ваше одинаково, а жизнь любого из вас равно дорога нашему сердцу… Объявляем ничью!

Хаук поклонился противнику с тем же непроницаемым выражением лица, с каким он и начал бой, а вот лицо Ланселота пылало. Алые пятна досады расплылись по его щекам, губы рыцаря тряслись, а поклон вышел неловким. Не привык первый боец Камелота завершать поединок без победы…

Артур тем временем объявил состязание в кулачном бое. На свободное место выбрался чудовищно толстый, невесть каким образом втиснутый в доспехи рыцарь с окладистой черной бородой. Рожа его шириной превосходила котел, а в пузо можно было поместить бочку. В поклоне, который он отвесил королю, было мало смирения.

– Балин Свирепый, – почти выплюнул Увейн Ивару в ухо. – Ударом кулака сшибает медведя. Нелегко придется тому, кто выйдет с вашей стороны.

Но даже Рыцарь Льва примолк, когда напротив Балина встал Кари Ленивый. Он был на голову выше противника и не уступал тому в ширине плеч. Обитатели Камелота разразились бурей приветственных восклицаний, послышались восхищенные ахи женщин, одна из двух сестер короля плотоядно облизала губы широким красным языком.

– Бить по очереди, закрываться и уходить от ударов нельзя! – объявил Артур правила поединка. – Тот, кто первым не устоит на ногах, – проиграет!

– Первый удар я отдаю гостю! – пробурчал Балин презрительно.

Кари пожал плечами и тут же ударил. Кулак его, похожий на бугристый булыжник, с треском саданул Свирепого в лоб. Того подбросило над полом, точно пушинку. Еще мгновение – и Балин Свирепый рухнул под ноги пирующим. Загрохотали доспехи.

Чернобородый рыцарь попытался подняться, но руки его подламывались, и со слабым стоном он растянулся на полу.

– Наша победа! – взревел Вемунд, потрясая кулаками. За ним завопили прочие викинги. Ивар с облегчением вздохнул и опустошил полный кубок пива. В голове слегка загудело.

– А не посостязаться ли нам в благородном искусстве питья? – Предложение Арнвида змейкой проскользнуло сквозь вал криков и восклицаний, бушующих в пиршественном зале, и услышал его почти каждый.

– Отчего же нет, – согласился Артур, чье лицо после поражения королевского поединщика было белым, как птичий помет. – Кэй!

Арнвид и его курчавый противник были усажены за специально принесенный стол. Двое дюжих слуг, пыхтя и отдуваясь, взгромоздили на него полную бочку пива. Состязающиеся по очереди наполняли почти ведерные чаши и, произнося здравицу, опрокидывали их в себя. Поначалу все шло гладко.

– За здоровье короля! – И рыцарь Кэй лихо утирает с губ белую пену, похожую на морскую.

– Во славу конунга! – И лысина Арнвида вдруг покрывается мелкими бисеринками пота.

Бочка пустела, завороженные зрители старались угнаться за эрилем и сенешалем, и здравицы постепенно начали утрачивать связность.

– 3-за Бр-рррит… ик… анию, мать вашу… иии… нашу! – Доблестного рыцаря слегка заносит вбок, и ему стоит немалых усилий усидеть на стуле.

– О… о… о… – Кажется, что Арнвида заклинило на одной букве и более ничего он выговорить не может. Но эриль корчится, словно пойманный тунец, и с губ его срывается неведомый доселе в Камелоте боевой клич: – Одину слава!

Нетвердой рукой Кэй зачерпывает из бочки. Лицо его краснее, чем созревшая земляника. Ковш с пивом дрожит, точно драккар в бурю, и липкая темная жидкость заливает стол…

С деревянным стуком черпак соприкасается с полом и с точно таким же стуком голова рыцаря падает на столешницу. Доски трещат, но с честью выдерживают удар.

– Я… победил!.. – слегка запинаясь, но гордо изрек Арнвид. – Во славу Тора!

Когда эриль подошел к своим, то стало видно, что глаза его круглые, как у совы, и совершенно белые. Разговаривать знаток рун и сказаний более не мог, лишь шептал что-то невнятное.

Ивар, возгласив здоровье Увейна, Рыцаря Льва, проглотил еще кубок пива, и с этого момента его воспоминания стали отрывочными. Помнился только резкий запах блевотины из-под стола, трепещущие багровые блики от факелов вокруг и громкий голос конунга, хвастливо возвещающий:

– Конечно! Что не под силу твоим воинам, о король, мы выполним с легкостью!

После этого все померкло.

Очнулся Ивар оттого, что в глаз уперся солнечный луч. Прямой и острый, как копье, он жалил горячим наконечником, и, подняв веко, молодой викинг едва не вскрикнул от боли. Повернувшись на бок, он осознал, что болит все тело, и попытался воссоздать в памяти завершение вчерашнего пира.

Более чем безуспешно.

С некоторым усилием оглядевшись, он обнаружил, что лежит, заботливо укрытый шерстяным одеялом, в гостевых покоях, что вокруг стоит перегарный смрад, а уши терзает хорошо знакомый храп Вемунда. Толстяк спал прямо на полу, широко раскинув руки, и казалось, что стены Камелота в испуге сотрясаются, внимая ужасным звукам, вырывающимся из его чрева.

За столом сидел Арнвид и потягивал пиво. Лицо его выглядело свежим, точно спелое яблоко, и никто бы не подумал, что этот почтенный старец вчера надрался до полного умопомрачения.

Обнаружившийся рядом с эрилем конунг, наоборот, выглядел мрачным и утомленным. Под глазами его залегли тени, а широкие плечи, казалось, обвисли под незримой тяжестью.

Развлекал компанию Нерейд, слегка помятый, но тем не менее веселый, точно бонд, сбывший втридорога хромую козу.

– Ага, вот и Ловкач проснулся! – возгласил рыжий шутник, заметив движение Ивара. – Помнишь, как ты вчера мамой-папой клялся этот замок по камушку раскатать? К королеве в постель забраться?

– Что, было такое? – робко спросил Ивар и покраснел.

– Было! – радостно подтвердил Нерейд. – Еще ты собирался набить мне морду, но тут упал, и доблестному ленивцу, – последовал кивок в сторону Кари, который с видом поверженного в бою воина возлежал на лавке у самой двери, – пришлось тащить тебя сюда. На собственном плече. А поскольку его от усталости слегка шатало, то он твоей головой все притолоки посшибал! Ох, припомнит нам хозяин вчерашний пир!

– Что, и вправду такое было? – Взгляд Ивара, полный ужаса, переходил с одного из соратников на другого.

– Не знаю, – с великолепной небрежностью ответил Арнвид. – На другом плече Кари болтался я.

– Было, – кивнул Хаук, – и еще много всякого другого, о чем бы вспоминать не хотелось. Вот Нерейд, например, не захочет вспоминать состязание по стрельбе из лука… Глаза рыжего викинга забегали, точно тараканы, застигнутые врасплох на месте преступления, а на лисьей морде образовалась смущенная ухмылка.

– Ну что вы, прямо… – забормотал он. – Нечего и вспоминать такую мелочь…

– А что там было? – с искренним любопытством спросил Ивар, испытывая облегчение оттого, что не он один вчера начудил.

– Да выставили мишень, – хмыкнул конунг, – а эти оба молодца, что Нерейд, что его противник, так зенки залили, что ничего, кроме пива, уже не видели. Луки гнутся, тетивы скрипят, стрелы свистят, только летят Хель знает куда. Так в мишень никто и не попал…

– Ну бывает! – обидчиво сказал Нерейд. – Даже на такого великолепного стрелка, как я, могут повлиять всяческие посторонние вещи. Вот ты уверен, что тот старый хрыч за королевским столом не колдовал? Уж больно он на меня зыркал…

– Нечего на сапоги пенять, коли ноги кривые! – назидательно поднял палец Арнвид. – Колдовство я бы почуял!

– Ты-то? – Рыжий викинг хмыкнул. – Если бы тебя им только по темечку саданули! Ты бы кузнечика от медведя вчера не отличил!

– Тихо! – Хаук властным жестом прервал начавшуюся перебранку. – Вчерашний день умер, и нет смысла ворошить его труп! Надо готовиться к завтрашнему…

– А что ждет нас завтра? – грустно вопросил Арнвид, заглядывая в опустевший кувшин. – Еще один пир?

– Нет! – ответил конунг жестко, и глаза его сверкнули. – Завтра мы выступаем на запад, чтобы убить свирепого великана, обитающего в горах Поуиса!

– С чего это вдруг? – Арнвид поднял голову от кувшина, и на лице его отразилось изумление.

– Я обещал! – Кулак Хаука с грохотом опустился на столешницу. Храп Вемунда на мгновение затих, а затем зазвучал вдвое громче.

– Постой, конунг, даже я такого не помню! – Нерейд вскинул руки. – Какой великан?

– Свирепый, или я нечетко выразился? – Конунг вздохнул и заговорил уже без напора: – Проклятое пиво сделало меня легкомысленным сверх меры, а победы в состязаниях – горделивым! Вы все свалились под стол, а король начал рассказывать про этого самого великана, которого ни один рыцарь до сих пор убить не смог…

– А что, многие пытались? – с сомнением поинтересовался Арнвид. – Может, он потому непобедимый, что его никто одолеть не пробовал?

– Пытались! – покачал головой Хаук. – Славнейшие воины на мощных конях, с острыми копьями и длинными мечами. Въезжали они в то ущелье, где великан обитает…

– И чего? – спросил Нерейд, явно раздосадованный тем, что посох рассказчика сегодня перешел к другому.

– И ничего, – пожал плечами конунг. – Из ущелья доносился дикий крик «Опять консервы!», после чего смельчаков никто не видел…

– М-да, грустная история, – покачал головой эриль и вновь заглянул в кувшин, словно ожидая, что там само собой появится пиво. Судя по недовольному выражению, которое промелькнуло на его лице, Арнвида Лысого ждало разочарование.

– А что значит слово «консервы»? – спросил проснувшийся Кари, и от напряженного размышления его обширный лоб избороздили морщины.

– Спросишь у великана, – хихикнул Нерейд. – Когда мы до него доберемся…

Раздался стук, дверь в покои с протяжным скрипом отворилась. В образовавшуюся щель просунулась краснощекая физиономия, украшенная сверху шапкой вьющихся русых волос.

– Изволят ли благородные господа похмелиться? – вопросила физиономия.

– Еще как изволят! – завопил Арнвид, Нерейд облизнулся, Ивар судорожно сглотнул, но все перекрыл утробный рев Вемунда, который тот издал, не приходя в сознание:

– Наливай!..

Розовощекий слуга вздрогнул, но мужества не потерял. Вместе с собратом, столь же круглолицым, но рыжим, точно утреннее солнышко, он втащил в зал здоровенную бочку, заманчиво лоснящуюся смолеными боками.

Ее содержимому оставалось жить совсем недолго.

Ветер, рвущий белые флаги над Камелотом, был издевательски холодным. Он напоминал Ивару о ледяных вихрях родины, заставляя забыть о том, что он в чужой земле, за сотни миль от родных берегов.

И флаги, пляшущие в вышине, тоже чужие.

Белые, со скалящим пасть алым драконом.

Провожать смельчаков, вызвавшихся отправиться на битву с великаном, вышло, наверное, все население замка. На лицах слуг застыло недоверие, смешанное с надеждой, – неужто чужаки смогут укокошить чудище, уничтожившее не одну деревню?

Женщины взирали на уезжавших с тоской. Кое-где в глазах блестели слезы: как же так, таких мужиков, с которыми даже познакомиться не успели, – и на верную смерть?

Рыцари все смотрели как одно лицо – с яростью, скрывая за ней, как за занавеской, вполне понятную радость: пожрет проклятых северян чудовище и тут же все забудут о том, кто кого победил у замка Черного Рыцаря, да и в самом Камелоте. Сотрется позор с рыцарских гербов…

Непроницаемым было лицо королевы, каменно-холодным.

Мерлин, равно как и прочие друиды, на проводах замечен не был.

Со спокойной доброжелательностью смотрел на викингов лишь один человек – король Артур. Но это не искупало той чудовищно длинной речи, которой он решил проводить будущих героев. Тем приходилось сидеть в седлах и мерзнуть под ветром, ожидая момента, когда можно будет двинуться с места.

–… и да пребудет с вами благословение Великой Богини. В добрый путь! – завершил наконец болтовню хозяин Камелота.

Ивар с облегчением расправил плечи, радостно всхрапнул застоявшийся жеребец.

– Спасибо за доброе слово! – Хаук поднял руку в прощальном жесте. – Ждите нас с победой!

Маленький отряд сорвался с места. Мимо пролетели башни, застывшие словно исполинские часовые, за спиной остались толстые серые стены. Стихали, отставая, приветственные крики.

Арнвид, скакавший последним, обернулся в седле и долго-долго смотрел на медленно уменьшающийся в размерах замок. А когда губы его разлепились, то произнесенных слов не услышал никто:

– Дракон никогда не унизится до того, чтобы убивать сам. Все грязные дела он отдаст в чужие руки. О Бретланд, это станет твоим проклятием и останется им даже тогда, когда алый змий будет убит на твоих знаменах…

Глава 9

РАЗМЕР ИМЕЕТ ЗНАЧЕНИЕ

Вокруг, горделиво воздев к небу вершины, высились горы. Словно земля некогда вздыбилась, сотрясаемая штормом исполинской силы, а затем волны так и застыли, забыв расплескаться каменными брызгами. Под ногами коней шуршала высокая трава, а из зарослей кустарника с криком спасались, ощутив сотрясение почвы под копытами, толстые суматошные птицы.

Боль в седалищах путешественников, измученных верховой ездой, превращала дорогу в тяжелое испытание. Проводник, приставленный к викингам еще в Камелоте, вел отряд едва приметными тропами, которые петляли не хуже пьяного лесоруба. Сворачивали в ущелья, вдруг начинали взбираться на почти отвесные склоны.

– Как думаешь, есть у нас шансы одолеть великана? – поинтересовался Ивар у Арнвида, когда дорога несколько расширилась и было можно скакать бок о бок.

– Непобедимых существ нет, – мудро изрек в ответ эриль, который без пива откровенно скучал. – И нет бессмертных. Каждому суждена гибель, даже сильнейшему из сильных. И…

Что хотел дальше сказать Арнвид, осталось невыясненным. Конь его споткнулся, эриля подбросило, а при приземлении в седло он прикусил язык. Все заготовленные слова захлебнулись в сдавленном сипе.

– Ууу, мать богоффф…

Дорогу пересек довольно широкий ручей с такой прозрачной водой, что было видно, как у каменистого дна неторопливо перемещаются большие, степенного вида серые рыбины с черными и желтыми пятнышками на округлых боках.

Кони с плеском вошли в поток, течение замутилось, и обитатели ручья брызнули в стороны.

– Вон там, за леском – деревня, – весело заявил проводник. – Там передохнем, а к вечеру вы будете у логова чудовища…

– Будете, вот как, – пробормотал Нерейд, внимательно разглядывая спину проводника. – А ты, значит, с нами не отправишься?

И пальцы рыжего викинга почти нежно огладили рукоять меча.

Лесок промчались в один миг. Сомкнулись над головой, чтобы тут же разойтись, кроны невысоких елей. Все вокруг было пропитано горьким ароматом хвои. Глухо простучали по каменистой почве копыта.

Ивар не сразу понял, почему резко остановился проводник, почему замедлили бег скакунов прочие викинги. Но затем широкая спина ехавшего впереди Кари уплыла куда-то в сторону, и он увидел…

Деревни не было.

Там, где должны были стоять дома, высились груды развалин. Между обломками бревен, кусками досок и пучками пакли валялись искореженные тела.

Мужчины, женщины, дети.

Нечто чудовищно сильное позабавилось с ними так же, как злой ребенок – со своими куклами. У некоторых были оторваны руки или ноги, у многих не хватало голов, некоторые были перекручены, как выжимаемые тряпки. На нескольких трупах виднелись следы зубов.

Здоровенных зубов.

По распластанным телам с деловитым карканьем расхаживали огромные черные вороны. Трясли крыльями, стараясь вырвать кусок повкуснее, и плыл над землей сладковатый запах мертвечины…

Ивар ощутил, как к горлу подкатывает тошнота. Пошатнувшись, он поспешно спрыгнул с коня и прислонился лбом к его боку – лишь бы не видеть ужасной картины…

– Как же так? – В бормотании проводника слышался ужас. – Это же… Не может быть… Отсюда до его логова полдня пути… Он же никогда так далеко не заходил!

– Значит – зашел, – жестко отрезал Хаук и, судя по стуку копыт, направил коня вперед. – Надо все осмотреть. Вдруг остался кто живой…

– Он живых не оставляет, – сказал проводник и зарыдал, тонко поскуливая, словно обиженная собака.

Сделав усилие, Ивар оторвался от теплого конского бока. Возвращаться в седло не стал, зашагал так, ведя скакуна в поводу. Рвотные позывы продолжали сотрясать нутро. Сжатые челюсти натужно хрустели, собственные зубы грозили искрошиться.

Завидев приближающихся людей, вороны с недовольными карканьем взмыли в воздух. Хлопанье крыльев на мгновение оглушило Ивара, прямо перед ним на землю упало одинокое черное перо.

Острое, точно копейное жало.

Из того, что он видел в деревне, Ивар запомнил немногое, но то, что запомнил, врезалось в память навсегда: изумление, застывшее на неповрежденном лице совсем молодой девушки, с немым укором глядящие в небо прекрасные синие глаза, и тело, расплющенное в лепешку. Разорванный почти пополам могучий мужик с топором в руке, лезвие искорежено так, словно хозяин бил им по валуну; труп мальчика с аккуратно обгрызенными боками…

Живых не было.

Лицо Ивара закаменело от напряжения. Когда страшное зрелище осталось позади, он с некоторым трудом смог разжать намертво склеившиеся челюсти и поднять взгляд на соратников.

Хаук был спокоен, как обычно. Арнвид ожесточенно дергал себя за бороденку, и в светлых стариковских глазах плясал неожиданно молодой гнев. Вемунд не переставая ругался. Кари выглядел мрачнее грозовой тучи. И даже Нерейд, вечный насмешник, был серьезнее, чем при жертвоприношении.

Это пугало даже больше, чем изуродованные останки.

– Когда я вижу такое, – проговорил Арнвид, – я не прикидываю, есть у нас шансы победить или нет. Я иду и сражаюсь до последнего, Потому что тому, кто делает подобное, нельзя позволить жить!

– Нельзя! – истово прохрипел Вемунд.

– Нельзя, – кивнул Кари.

– Никак нельзя. – Подброшенный в воздух топор Торира с чмоканьем вернулся в его ладонь.

– Тогда чего мы ждем? – Конунг пожал плечами и повернулся к проводнику. – Эй ты, скудоумный, хватит ныть, как баба. Отдохнуть тут нам не судьба, так что показывай дорогу…

– Я… не поеду с вами, – проводник давился рыданиями, будто обжора кусками мяса. – Нет, ни за что!

– Тогда скажи, куда идти?! – Арнвид презрительно скривился. – Без тебя, думаю, легко обойдемся…

– Вон в то ущелье, – вскинул руку проводник, – до черной скалы, от нее на запад, а там увидите…

– Дальше пойдем пешком. – В голосе Хаука звенела сталь, он уже не просто говорил, он приказывал. – Еще ни одному из рыцарей конь не помог уцелеть, так что обойдемся без лошадей. Оставим их здесь с нашим плаксивым другом.

– Рядом с этими? – взвился проводник, указывая на трупы. – Ни за что!

– Тогда айда с нами?.. – предложил конунг. Проводник, смешавшись, замолк. – Ладно, не обязательно же тебе здесь ночевать. Схоронишься хотя бы у того ручья, что мы проезжали…

Идти пешком после многодневного путешествия верхом поначалу было почти приятно. Но камни, норовящие подвернуться под ногу, и тяжелый груз, который пришлось волочить на собственной спине, заставили Ивара вскоре вспомнить о таком удобном седле…

Вот уж не думал он, что будет мечтать о поездке верхом.

К черной, словно душа злодея, скале, добрались в сумерках. Ночевали в небольшой пещере, не разводя огня, а с первыми лучами солнца, по утреннему холодку двинулись дальше.

Под ногами хрустели мелкие камушки. Из трещин, в обилии рассекающих серые безжизненные скалы, струйками поднимался дым. Он становился все гуще, пока не затянул все вокруг сплошной пеленой. Видно было лишь на расстоянии нескольких шагов.

Оставалось полагаться в основном на слух.

Но слышалось только сиротливое завывание ветра меж голых вершин. Дым ел глаза, лез в ноздри, горло словно драли когтями. То один, то другой из викингов разражался сухим лающим кашлем.

– Нет уж, – повернув к Ивару красное от напряжения лицо, проговорил Арнвид, – в море гораздо лучше. Там хоть воздух чистый…

Земля слегка вздрогнула, и тут же спереди донесся далекий рев. Так мог бы реветь медведь, будь его глотка размером с драккар.

Ивар вздрогнул и судорожно вздохнул.

– Значит, правильно идем, – спокойно кивнул Хаук. – Ради бороды Отца Ратей, не топайте так, если не хотите заночевать в чужом брюхе!

Дальше шли в напряженном молчании. Затянутое дымом ущелье казалось бесконечным, время от времени доносились взревывания, которые с каждым разом становились все сильнее и сильнее. С одним из них докатилась волна вони, такой нестерпимой, что Нерейд не выдержал:

– Спаси меня боги! – прогнусавил он, зажимая нос. – Этот великан, похоже, вчера поужинал чем-то несвежим!

– Тихо! – цыкнул Арнвид. – А то сегодня на обед у него будет свежачок!

Ущелье кончилось внезапно. Только что по сторонам тянулись серые стены, изрытые трещинами, точно лицо старика – морщинами, и в одно мгновение они резко разошлись в стороны. Вонь ударила в нос посильнее иного кулака.

Впереди раскинулась огромная котловина. Ветру было где над ней разгуляться, и серый дым, порождение проклятой земли, здесь не господствовал безраздельно. Видны были каменистые откосы, кое-где обрывающиеся отвесными склонами. Дно котловины украшали исполинские каменные глыбы.

Когда одна из них зашевелилась, Ивар решил, что сошел с ума. Гигантский обломок скалы неожиданно покачнулся, причудливо разложился на части, и вот уже на ноги поднялось громадное, куда выше мачты драккара, подобие человека.

Портила впечатление только серая, совершенно лишенная растительности кожа.

На чреслах великана болталось нечто похожее на юбку из множества сшитых между собой шкур. Руки чудовища, в ладони которого поместился бы человек, свисали ниже колен, а голова, размерами превосходящая пивную бочку, росла прямо из плеч, уродливо нависая над широкой грудью.

Затаившихся у входа в котловину викингов великан, похоже, не замечал. Он бесцельно бродил между скал, точно человек, забывший, куда он идет и зачем, и при каждом его шаге дрожала земля.

– Да, такого секирой не разрубишь, – грустным голосом сообщил Вемунд, который, похоже, впервые в жизни усомнился в возможностях Великанши Битвы.

– Йотун, клянусь грудью Фрейи! – забывшись, бормотал Арнвид. – Настоящий! Интереснейшая форма жизни! Рассмотреть бы его поближе! Узнать, что у него внутри…

– Понятно что! – мрачно сказал Нерейд совсем непохожим на себя тоном. – Кишки, а в них – дерьмо из сожранных людей!

Эриль не выдержал, покраснел.

– Давай-ка чуть в сторону, – добавил Хаук, – а то как бы эта форма жизни нас самих не увидела!

Наблюдать за чудовищем оставили глазастого Торира. Другие викинги отошли подальше от входа в котловину и расселись на камнях.

– Как эту тварь прикончить – вот в чем вопрос. – Хаук подпер кулаком подбородок. – Арнвид, скажи-ка нам, чем можно убить йотуна?

– Мьёлльниром, – без тени сомнения отозвался эриль. – По башке… Р-р-раз, и все!

– Ага, а к Тору за ним ты сам отправишься, – усмехнулся Нерейд. – В Асгард пешочком. А как дойдешь, попросишь – дай, отец Магни, молот, нам тут одного великана пришибить надо…

– Хватит зубоскалить, – оборвал шутника конунг. – Ты в силах одолеть его рунами?

– Нет, – покачал головой Арнвид. – Они на йотунов не действуют. А убить его можно, как и человека, – оружием. Вот только шкура его тверже камня. Остается лишь ее пробить…

– Что никому до сих пор сделать не удавалось, – вздохнул Вемунд, почесывая затылок.

– У всех есть уязвимые места! – уверенно заявил Ивар.

– Ага, только у некоторых они очень хорошо спрятаны! – ухмыльнулся Нерейд.

Дрогнула земля, из котловины донесся раздраженный рев, от которого, как показалось, зашатались скалы. Ивар почувствовал, как его череп трясется, словно пустой бочонок, в котором катышком грязи болтается мозг.

– Ничего себе, – пробормотал эриль, – и чего он так орет? Занозу посадил?

– Сюда направляется, – сообщил со своего поста Торир. – Не спеша, но уверенно!

– Нас увидел? – вскинулся Нерейд. Ивар ощутил, как сердце болезненно дернулось в груди.

– Нет, зрение у них отвратительное, как и слух, – покачал головой Арнвид.

– Но спрятаться все равно надо. – Рука Хаука поднялась, указывая на груду камней у стены ущелья. – Все туда. Быстро!

Ивар вскочил, суетливо дернулся, едва не забыв заплечный мешок. Земля тряслась, предвещая приближение чудовища, а внутри просыпался страх, боязнь быть растоптанным, уничтоженным неодолимой силой, перед которой ты слабее, чем заяц перед волком…

Сапоги предательски скользили по камням.

– Быстрее, сявки коротконогие! – сипел за спиной Арнвид. – Он близко!

Ивар юркнул за каменную груду и упал, прижавшись к холодным камням теснее, чем в младенчестве – к материнской груди. Сердце колотилось, точно рыба в сачке, а над головой непрерывно гремел рев великана.

Голос ожившего ужаса.

Они замерли, застыли, словно каждый стремился стать меньше букашки. Скалы вокруг шатались, затем нечто огромное прошло в нескольких шагах, распространяя вокруг запах застарелого пота. Свет солнечных лучей, проникавших в ущелье откуда-то сверху, на мгновение затмился, скрытый исполинской фигурой, затем засиял вновь, и тяжелые шаги стали удаляться…

– Пронесло! – истово вздохнул Вёмунд, поднимая голову.

– То-то я думаю, почему так воняет! – скорчив брезгливую физиономию, заявил Нерейд.

Вёмунд зло сверкнул глазами, открыл было рот…

– Тихо, горячие северные парни! – властно поднял руку конунг, и перебранка умерла, еще не родившись. – Потом подеретесь! Сейчас дело! Куда, по-твоему, – тут Хаук в упор взглянул на Арнвида, – отправился этот красавец?

– За едой, должно быть, – не очень уверенно ответил тот, – зачем ему еще уходить?

– Как бы лошадей наших не схарчил, – пробормотал Нерейд.

– Пойдем посмотрим на его логовище. – Конунг решительно поднялся на ноги. – Вдруг это поможет?..

В котловине дыма было, меньше, но холодный и сырой ветер залезал под одежду, вызывая невольную дрожь. Вонь стояла такая, что впору было зажимать нос. Некоторое время Ивар думал, что не выдержит и позорно брякнется в обморок, на потеху соратникам.

Но обошлось. Принюхался.

Пейзаж дополняли груды самых разнообразных предметов, среди которых выделялись тщательно обглоданные конские костяки и рыцарские доспехи, разорванные и покореженные, точно были сделаны из тонкой жести.

– Вот они все, доблестные рыцари, которые пытались убить великана, – покачав головой, грустно сказал Арнвид.

– Как бы нам не оказаться тут же, – опасливо пробурчал Вёмунд, крепче сжимая секиру. Ему очень не нравилось здесь, в этом сыром и вонючем месте.

– Не окажемся, – уверенно ответил эриль. – Эти бедолаги шли на дело поодиночке, в крайнем случае, вдвоем. А нас – целая дружина!

– Страшись, вражина! – срифмовал Нерейд, но даже сам не засмеялся, понимая, что для шуток сейчас не время.

Логовище великана обнаружилось в том месте, где стены котловины из пологих становились отвесными, вздыбливаясь застывшим водопадом черного камня высотой в десяток человеческих ростов. У подножия скалы были грудой навалены шкуры, содранные, судя по всему, с медведей. Здесь же возвышалось нечто вроде стола, сооруженного из трех валунов, каждый из которых не сдвинула бы с места и пара быков. Серую плиту столешницы пятнали уродливые черные потеки.

Судя по запаху, естественные потребности великан справлял тут же.

– И как он только дышит в такой вони? – возмущенно вопросил Арнвид, морща нос.

– Свое дерьмо не пахнет! – с видом знатока ответил Нерейд.

Во время этой познавательной беседы Ивар, очарованный исполинской мощью утеса, задрал голову, пытаясь разглядеть, что таится на его вершине. Какая-то мысль, еще не до конца оформленная, вертелась у него в голове, настойчиво пробивая выход наружу.

– А что, если, – сказал Ивар неожиданно даже для самого себя, не заметив, как замолчали и повернулись к нему спутники, – свалить на голову нашему огромному приятелю вон тот камешек. Он висит над пропастью как раз над его изголовьем…

И Ивар ткнул пальцем на каменную глыбу, по форме похожую на огромную шапку, небрежно брошенную кем-то из богов на самом краю отвесной скалы. Она выглядела достаточно большой и тяжелой, чтобы разбить даже великанскую голову.

– Идея неплохая, – сказал Хаук. – И даже если ничего не выйдет, то великан не сможет достать нас сразу… На этот склон ему не влезть.

– Надо побывать там, наверху, – назидательно заметил Арнвид. – А что, если эта глыба намертво приросла к земле? И присмотрим заодно пути отхода…

– Вперед! – скомандовал конунг, и они отправились искать место для подъема.

Оно нашлось в сотне шагов к северу, где отвесные скалы прорезал длинный шершавый язык осыпи.

Камни под ногами скрипели и издевательски шатались, ежеминутно грозя падением, надоевший за день груз давил на плечи, а мышцы ног отзывались болью на каждый шаг. В груди что-то хрипело, грозя разорвать ребра, и Ивар карабкался, держась на чистом упрямстве, заставляя себя не отставать от размеренно шагающего впереди Торира, который, как казалось, вообще не знает усталости.

Когда закончился подъем, он просто не заметил. Вдруг выяснилось, что дальше идти не надо. Все стояли, дыша, словно собаки в жаркий полдень, а котловина, служившая пристанищем для великана, лежала внизу, видимая как на ладони. Здесь, на высоте, Ивар с наслаждением вдохнул свежий ветерок, лишенный запаха гнилых шкур, мертвечины и великанских испражнений.

– Ты и Арнвид со мной, осматривать камень. – Острый взгляд конунга уперся в Ивара подобно копью, а голос подстегнул лучше кнута. – Остальные – выше. Поищите там местечко, где можно спрятаться в случае чего.

За каменной «шапкой» обнаружилась ровная площадка, словно специально предназначенная для укрытия. Сама глыба держалась на первый взгляд прочно.

– Давай-ка толкнем, – не тратя времени на разговоры, предложил Хаук, и мешки с грузом полетели на землю.

С облегчением расправив затекшие плечи, Ивар уперся в холодную поверхность камня.

– Р-раз! – Толчок не произвел на глыбу никакого впечатления.

– Р-раз! – Громадный камень чуть дрогнул, точно пробуждаясь от векового сна.

– Хватит! – И Хаук отошел в сторону, вытирая пот со лба. – Всемером должны справиться. А если еще и подпорки удастся воткнуть…

Вскоре вернулись посланные на разведку викинги. Торир был невозмутим, как обычно, Кари тащился с привычной ленивой гримасой, но зато лицо Нерейда прямо лучилось сознанием до конца выполненного долга.

– Что там? – не утерпев, спросил Арнвид.

– Вон за той грядой, – рыжий викинг поднял руку, указывая на гребень, опоясывающий котловину, – заросшая сосняком долина, в центре которой озеро.

– Там разобьем лагерь! – решил конунг. – А сосняк очень даже пригодится…

В этот момент Ивар наивно подумал, что разбивка лагеря означает отдых. Он с наслаждением ступил на шуршащую под ногами хвою, напился воды из круглого, как солнце, озера…

– Все за топоры! – Возглас Хаука ткнул в сердце острее копья. – Пока великана нет, нужно подвести под камень жерди. Вон те сосны как раз сгодятся… А ты, Торир, иди к нашему камушку, в дозор!

Торир поспешно удалился, а прочие викинги, мрачно ругаясь, принялись рубить гибкие стволы толщиной в мужскую руку. От того, что конунг трудится вместе с остальными, становилось легче, но ненамного. Топор норовил вывернуться из пальцев, смола липла на ладони, застывая черными потеками, а щепки летели в стороны, намереваясь впиться в мокрое от пота лицо.

Первая мозоль на ладони Ивара успела лопнуть, когда работа была закончена. Молодой викинг с облегчением опустил руки…

– Теперь берем все на плечи, и понесли! – Хаук был безжалостен, казалось, сердце его на самом деле состояло изо льда, вырубленного у истока самого холодного из ледников.

Торир замер на краю обрыва, настороженный, словно воробей у своего гнезда.

– Все чисто, – доложил он, когда принесенные жерди были с грохотом свалены на землю.

В этот самый момент ветер донес далекое взревывание, а земля чуть заметно содрогнулась.

– Вот и хозяин пожаловал, – проговорил Хаук. – Быстрее! Нам нужно успеть до того, как он появится тут…

Жерди не желали лезть в узкие щели под камнем. Их приходилось обтесывать. Под лезвия словно нарочно лезли сучки, а за спиной разъяренным ужом шипел конунг:

– Быстрее! Быстрее!

Последняя жердь скользнула на свое место в тот момент, когда исполинская фигура воздвиглась в разломе, ведущем из котловины во внешний мир. В руках великан держал нечто неразличимое на таком расстоянии, но явно имевшее четко определенную судьбу – стать обедом для недобитого йотуна.

– Все за камень! – скомандовал конунг, будто сомневаясь в здравом уме собственных дружинников.

Они тесно сгрудились за каменной «шапкой». Вемунд шумно дышал Ивару в ухо, резким и неприятным казался запах чужого пота, а тяжелые шаги, от которых подпрыгивали скалы, становились все громче и громче…

Сердце трепетало перед приближающейся мощью.

Потом что-то огромное заворочалось совсем рядом, затем раздалось звучное хлюпанье, которое бывает, когда тонет корабль, и могучий голос, от которого неприятно вибрировало в голове, проревел:

– Ух, человеческим духом пахнет…

Ивар замер, стараясь не дышать. И не важно, что вершина скалы гораздо выше макушки великана и тот, даже если бы над обрывом не было камня, не мог их видеть. Все это мгновенно забылось, сметенное леденящим вихрем ужаса. Вот сейчас огромная лапища опустится сверху, ухватит в горсть…

Чувствуя, что от испуга темнеет в глазах, Ивар изо всех сил укусил себя за запястье. Боль стегнула по руке, отвлекая от страха, заставляя тело вновь слушаться, а голову соображать. Ивар ощущал, как колотится, постепенно замедляя ход, его сердце.

– Человеческим духом пахнет, – повторил недоуменно великан и, судя по равномерным хлюпающим звукам, принюхался.

Викинги сидели тише мышей, около норки которых рыскает голодная кошка.

Но великан оказался слишком ленив. Сопливое сопение его вскоре стихло, а на смену ему пришли чавкающие звуки, от которых Ивара замутило. Перед глазами сама возникла картинка, как йотун окровавленными руками рвет куски из человеческих тел…

Справиться с собственным воображением оказалось не легче, чем со страхом.

Закончив трапезу, йотун удовлетворенно рыгнул. Викингов обдало «ароматом» сырого мяса. После этого обитатель котловины долго кряхтел и бурчал что-то себе под нос, затем затих. Но тишина длилась недолго, откуда-то снизу, как показалось, из недр скалы, раздался глухой ритмичный рев. Ивар от неожиданности едва не подпрыгнул.

Рев то нарастал, то слабел, напоминая гул прибоя в каменистых фьордах далекой родины.

– Глянь, чего там, – прошептал Хаук Ториру.

Топор в Глазу, верткий, как змея, ловко обогнул валун и скрылся из виду. Вернулся разведчик довольно скоро, и удовлетворение было написано на его прыщавой роже.

– Дрыхнет, – сообщил Торир. – Без задних ног. Храпит так, что меня чуть с обрыва не скинуло…

– Ну, другого шанса у нас не будет! – Хаук распрямился в полный рост, глаза его решительно сверкнули. – Упремся во славу всех богов!

– Даруй Тор силу нашим мышцам! – очень вовремя брякнул Арнвид.

Ивар навалился на камень всем весом. Рядом кряхтел, налегая на шест, Нерейд. Слышалось сопение Вемунда и приглушенные ругательства, доносящиеся оттуда, где стоял Арнвид.

Каменная глыба качнулась раз, другой, чуть сдвинулась, а потом, будто издеваясь над потугами людей, замерла на месте.

– Навались! – скомандовал конунг сиплым от напряжения голосом.

Ивар нажимал что есть силы, чувствуя, как дрожат жилы, как кожа рвется в кровь о щербатые поверхности валуна. Ноги месили землю, грозя вырыть в ней ямы, и скрипели, жалуясь на жизнь, сапоги. Вздувшиеся, словно обожравшиеся змеи, мышцы готовы были лопнуть.

Но проклятый камень не желал двигаться.

Треск сломанного дерева заполнил уши, что-то стукнуло Ивара по спине, а когда он повернулся, то увидел Кари с обломком шеста в руках. Прямо в скуле огромного викинга, войдя в плоть не хуже стрелы, торчала длинная щепка, а глаза Ленивого заливал багрянец боевого бешенства…

– В стороны! – только и успел бросить Хаук, а викинги уже и сами шарахнулись от ставшего опасным соратника:

Но тот не обратил на них никакого внимания. Отшвырнул обломок жерди, которой только что пытался поддеть камень, и с гортанным ревом бросился на глыбу. Человеческая плоть, ставшая вдруг крепче стали, соприкоснулась с обломком скалы…

Раздался грохот, как от удара камнем по камню. Пыль взвилась столбом.

Не выдержав напора, валун, похожий на шапку, покачнулся и медленно, будто во сне, стал заваливаться за край обрыва. Под его тяжестью каменный выступ обломился, и осколки скалы устремилась вниз, к мирно спящему великану…

«Вот тебе и конец!» – злорадно успел подумать Ивар, после чего раздалось громогласное «бумм!». Скалы содрогнулись, и викинги все как один брякнулись на собственные задницы. Даже Кари Ленивый, начавший приходить в себя, не удержался на ногах.

Все замерли, вслушиваясь в сгустившуюся над горами тишину.

– Где стучат?

Голос великана, сонный и спокойный, словно не ему только что на макушку упал солидный кусок скалы, заставил Ивара вздрогнуть. Йотун уцелел? Но как? Неужели голова его крепче камня?

– Где стучат? Ничего не слышу, – повторил великан недоуменно, и последняя надежда рухнула. Сброшенный камень, способный разрушить крепостную башню, ничем не навредил громадному чудовищу.

И когда громогласный храп возобновился, только конунг нашел в себе силы подняться на ноги.

– Идем отсюда, – сказал он голосом, в котором осталось слишком мало холодной невозмутимости и появилось слишком много разочарования. – Мы должны попытаться еще раз, уже по-другому!

Маленький костерок, разведенный на крошечной поляне, со всех сторон окруженной густыми зарослями, сердито шипел и плевался искрами. Пламя отражалось в глазах сидящих вокруг него мужчин какими-то блеклыми и чахлыми огоньками.

Только таким оно и может быть в глазах тех, кто полон отчаяния.

– Ты что-то говорил про уязвимые места, Арнвид, – разлепил губы конунг. – Голова, как я понял, у йотунов – сильное место. А какие слабые?

– Глаза, скорее всего, – пожал плечами эриль. Он сидел сгорбившись, и во всей его маленькой фигуре видна была усталость, груз прожитых лет, который был незаметен до сего дня. – Только как до них добраться?

– Но убить его можно? – Даже Нерейд выглядел подавленным и таким измученным, словно пытался пересечь море вплавь,

– Можно, – кивнул Арнвид. – В принципе.

– А если он брякнется с большой высоты, то руки-ноги себе поломает, как человек? – В голове Хаука, похоже, созрел какой-то план.

– Надеюсь, – вновь пожал плечами эриль, но во взгляде его, доселе тусклом, проснулся интерес.

– Про то, что твои руны на него не подействуют, ты говорил. – В светло-голубых глазах Хаука замелькали ледяные искорки. – Но обмануть его, создать морок, который великан примет за чистую монету, ты сможешь?

– Смотря что надо будет ему показать.

– Горы на месте пропасти.

– Это я сумею, – кивнул Арнвид. – Ты хочешь заманить чудовище в ловушку? Но как?

– Да, – ответил конунг. – С ловушкой ты угадал. Но, чтобы наш твердолобый приятель пошел в нее, нам понадобится живец. Тот, кто разозлит великана и заставит идти за собой. Ты не годишься – твое дело морок, Кари и Вемунд слишком медленно бегают…

– Это могу быть я, – сказал Ивар, ощущая, как внутри него подозрительно знакомый голос взвыл зимней метелью: «Зачем? Ты же погибнешь! Великан тебя раздавит…»

Шесть пар изумленных глаз повернулись к Ивару, и никак не менее пяти глоток одновременно извергли один вопрос:

– Ты?

– Да. – Молодой викинг смешался и говорил все тише и тише. – Я бегаю быстрее вас всех, а более ничего особенного не умею… В случае неудачи я не стану большой потерей…

– Не тебе судить, каково другим будет лишиться тебя! – довольно резко прервал его Арнвид.

– Но предложил он сам себя верно. – Голос Хаука звучал спокойно, словно не о смертельно опасном деле велась речь, а о банальной партии в мерилз, – Нерейд и Торир пригодятся, как лучники, из меня бегун плохой, так что отправить больше некого…

«Как некого? – взревел внутри Ивара страх. – Кого угодно, лишь бы не меня! Не меня!» Но крики эти были слышны ему одному, хотя плотно сжатые челюсти молодого викинга слегка подрагивали, выдавая смятение чувств.

– Значит, так тому и быть, – подвел итог конунг. – Тушим костер, а завтра с утра начнем готовиться…

Начертанная прямо на земле руническая надпись поражала размерами. Каждый из. восьми использованных знаков высотой превосходил человеческий рост, а канавки, составляющие руны, были глубиной больше ладони.

– Красота? – спросил составлявший надпись Арнвид, закончив работу и отступив на несколько шагов.

– Красота! – совершенно искренне согласился Ивар, которого с самого утра колотило от страха.

Он изо всех сил старался этого не показывать, но то и дело натыкался на сочувственные взгляды соратников. Поэтому молодой викинг и ушел к эрилю, который был слишком занят, чтобы обращать внимание на чувства окружающих.

Подготовка заняла два дня. Подходящая пропасть, бесстыдно выпятившая клыки скал на дне, обнаружилась к северо-востоку от котловины. Целый день эриль потратил на то, чтобы составить соответствующее рунное заклинание, а Хаук с остальными – на уточнение плана. Ивару дали отдохнуть, и ему было до дрожи в коленках страшно думать почему.

Перед смертью не надышишься.

– Ну что, – скрипучий голос Арнвида прервал размышления, – пожалуй, пора привести все это в действие…

И эриль забормотал, заводил руками над громадной надписью. Затем руны словно поплыли, смазались, от них поднялась легкая дымка, которая полезла в глаза…

Ивар сморгнул, и все исчезло.

– Что, не действует? – спросил он.

– Все действует, – отозвался конунг, наблюдавший за происходящим с высоты обрыва. – Поднимись сюда и все увидишь…

Оставив Арнвида в одиночестве, Ивар послушно взобрался наверх. Повернулся и замер, точно громом пораженный. За его спиной, там, откуда он только что поднялся, не было пропасти. Все – и камни, и бегущий по дну ручеек, скрылось, спрятавшись под мороком, показывающим каменистое взгорье, тянущееся до самого горизонта.

Ивар зажмурился и вновь открыл глаза. Видение не исчезло.

– Все готовы? – спросил Хаук, обращаясь к викингам, оставшимся внизу.

– Готовы, – ответил Торир, и словно басистое эхо отозвался Вемунд:

– Готовы!

– Ступай, Ивар! – Лицо конунга было спокойным и серьезным. – Я верю, что ты справишься. Помни, что ты должен не просто выманить его из котловины, а еще и разозлить. Иди и не бойся. Твоя удача сохранит тебя.

Ивар вздохнул, силясь сказать, что он вовсе и не боится, но лживые слова мокрым комом застряли в горле. Развернувшись и чувствуя, как дрожат колени, он зашагал к великанской котловине. С каждым шагом становилось все труднее идти, будто к ногам прилипали все камни, встреченные по дороге.

В какой-то момент он даже остановился, со стыдом осознавая, что от страха не в силах двигаться дальше.

Понадобилось время, чтобы заставить себя сделать еще шаг.

Потом стало легче.

Котловина открылась перед ним огромной миской, заполненной дурно пахнущим супом из редкого дыма. Кусками гнилого мяса высились скалы. Великан был на месте. Сидел, привалившись к стене котловины, и что-то бубнил себе под нос.

Глубоко вздохнув, Ивар сделал еще шаг и оказался на самом краю.

– Эй, ты… – Вместо крика вышел писк, и йотун его не услышал.

– Эй, ты, отпрыск шелудивой собаки, сблудившей с бешеным волком! – На этот раз получилось лучше, и Ивар даже нашел силы удивиться мощи своего голоса.

Великан поднял голову и огляделся.

– Да, я с тобой разговариваю, вонючая отрыжка Бергельмира! – И молодой викинг запрыгал на месте, размахивая руками. Наживку должно быть видно. – Ты настолько туп, что не понимаешь, что я тебе говорю?

– Человек… – прогрохотало между скал. – Сам пришел…

– Я-то человек! – Ивар гордо подбоченился, стараясь не сорваться с места прежде времени. – А ты – гнусное отребье, прячущее свое уродство в горах! Мерзкий рукоблудник, позор племени йотунов!

Нет, великан был туп, но не настолько, чтобы не понимать оскорблений. Да, с места он поднялся неспешно, но затем шаги его ускорились.

– Раздавлю! – исторгла его глотка. – Крикливый карлик!

На бегу великан сшиб одну из скал, но даже не заметил этого.

– Беги-беги, тупая голова, – посоветовал Ивар, ощущая, как трясутся от страха поджилки. Громадная туша приближалась слишком быстро. – Правда, что у йотунов мозги из камня, а считать они умеют только до одного?

– Убью! – великан совершил исполинский прыжок, в одно мгновение оказавшись совсем рядом. Пальцы, каждый из которых был толще ствола сосны, вцепились в край котловины.

Не дожидаясь, пока йотун подтянется, Ивар сорвался с места и побежал. Легконогий, лишенный груза и оружия, он мчался так, что ветер свистел в ушах, а скалы мелькали по сторонам серыми тенями. Но на двадцать его шагов приходился один великанский, и все ближе грохотала тяжелая поступь.

Струйки пота стекали по лбу, чтобы тут же высохнуть под встречным ветром, все больше усилий приходилось прикладывать, взбегая на пригорки, и молодой викинг с ужасом осознал, что слабеет.

– Стой, не уйдешь! – проревело в вышине самозваным громом.

Чувствуя, что легкие сейчас лопнут, Ивар прибавил шагу. Вихрем взлетел по пологому склону, чтобы выскочить на самый край обманного всхолмья. На мгновение обернулся, успел увидеть лишь тянущиеся к нему громадные ладони. И ноги сами сорвали его с опасного места.

Что-то хлопнуло позади, раздался раздраженный крик, а Ивар уже погружался, спускался сквозь несуществующий валун. В последний момент он понял, что проскочил слишком далеко и уже валится во вполне реальную пропасть…

Сердце болезненно екнуло.

Чья-то твердая рука ухватила за плечо, и Ивар завис, самыми кончиками пальцев зацепившись за спасительный уступ.

– Тебе не туда, – сказал Хаук и вытащил молодого викинга на скалу.

Нечто огромное закрыло свет над ними, загрохотали камни, и великан, подобно гигантской птице, воспарил над пропастью. На лице его застыло выражение крайнего изумления.

Затем огромная туша низринулась вниз.

Глава 10

СОБЛАЗНЫ БРИТАНИИ

Мир вокруг вздрогнул, земля сделала попытку пуститься в танец, рванувшись из-под ног людей обезумевшим драккаром. В воздух поднялась туча пыли, огромная, точно замок.

Раздавшийся из пропасти крик был страшен.

Небо в ужасе зажмурилось и поспешно прикрылось серой пеленой облаков. Ивар с трудом удержался от того, чтобы не зажать уши…

Хаук молча и стремительно бросился вниз, к едва видимому среди клубов пыли гигантскому телу. Великан лежал, раскинувшись меж скал, из-под груди его обильно текла кровь, но он еще был жив и даже пытался шевелиться.

– Стреляйте! – изо всех сил гаркнул конунг, преодолевая очередной уступ.

Почти оглохшему Ивару этот крик показался шепотом. Не совсем понимая, зачем он это делает, молодой викинг побежал за предводителем. Спереди, оттуда, где расположилась великанская голова, доносились частые хлопки – Нерейд и Торир опустошали колчаны, стремясь поразить глаза чудовища.

Сбоку вылетел Вемунд с перекошенным лицом и выпученными глазами. Лезвие его секиры кровожадно блестело. Воя, точно голодный волк зимней ночью, он одним прыжком достиг великанской ноги и с могучим хеканьем опустил оружие на сухожилие повыше пятки.

Лезвие отскочило с разочарованным лязгом, а на серой коже йотуна осталась едва заметная зарубка.

– Бей еще! – рявкнул Хаук. – Пока эта тварь не очухалась!

У другой ноги остервенело махал мечом Кари. Лязг и грохот стояли почище, чем в кузнице. Великан ворочался, но удар после падения оказался слишком силен даже для йотуна, и чудовище все никак не могло прийти в себя.

– Есть! – Восторженный крик донесся со стороны головы, и ответом ему стал раздраженный рев.

– Быстрее! Быстрее! – торопил дружинников Хаук, и ладони его, сжатые на рукояти меча, нервно подрагивали.

Гигантская лапища, обрушившаяся откуда-то сбоку, едва не сшибла Вемунда с ног. В последний момент толстяк пригнулся, а распрямившись, с отчаянным воплем ударил еще раз. В ноге великана с сухим хрустом что-то лопнуло, и Боров отпрыгнул в сторону, будто его стегнули, кнутом.

Почти сразу надорвалось сухожилие и на другой ноге.

– Кари! – В крике конунга звучало отчаяние, но Ленивый уже катился по камням, сбитый с ног исполинской дланью. Он вскочил, как кот после падения, и огромными скачками бросился в сторону спасительного склона.

Рев, полный боли и ненависти, теперь звучал не переставая. Исполинское тело ворочалось, били во все стороны огромные кулачищи, дробя в пыль скалы.

– Все наверх! – скомандовал конунг, и в этот же миг великан сумел-таки встать на четвереньки.

Йотун стремительно развернулся, и Ивар увидел его лицо, исчерченное кровавыми потеками. Из глазниц, как сосновые иглы изо мха, торчали стрелы.

Это было настолько страшно, что Ивар на мгновение замер.

Кулак размером с дом со страшным грохотом врезался в скалу чуть в стороне. Камни зашатались под ногами, разбудив в молодом викинге страх…

– Беги! – донесся сверху крик, Ивар не разобрал чей, – он уже мчался прочь от чудовища, не хуже горного козла прыгая по уступам…

Они ждали на краю обрыва до самого вечера, затем ночь, потом еще день. Горел костер, жадно пожирая дрова, сменяли друг друга дозорные, рассказывал истории Арнвид и травил байки Нерейд, а великан все не желал умирать. С выколотыми глазами, переломанными ребрами и разорванным животом, неспособный ходить, он все равно упрямо цеплялся за жизнь, ожившим камнепадом ворочаясь на дне пропасти.

Затих он лишь к вечеру второго дня. Но Хаук и тогда не пустил к телу любопытного эриля.

– Вдруг это ловушка? – предположил он. – Хватит одного пальца этой твари, чтобы убить тебя. Подожди лучше.

Лишь на следующее утро, когда грифы со сварливым криком слетелись на громадное тело, ставшее просто падалью, конунг разрешил спуститься.

– Теперь я сам пойду с вами, – сказал он. – Нам нужно доказательство.

Смотреть оказалось особенно не на что. После смерти йотун смердел еще сильнее, чем при жизни. Морщась от вони, Вемунд и Кари влезли на то, что недавно было лицом исполина, и топоры ударили по огромной челюсти. Кость хрустела и стонала, не желая выпускать из плена желтые, похожие на широкие доски зубы. Два клыка удалось выломать лишь после длительных усилий.

Сборы были недолгими.

– Вот и все, – проговорил Хаук, последний раз оглядываясь с края обрыва на громадный труп, – и любому, кто не назовет то, что мы сделали, подвигом, я плюну в лицо…

Никто не стал возражать.

В Камелот въехали под дождем. Крупные капли штурмовали стены замка, отважно барабанили по крышам, непрошеными слезами стекали по начищенным доспехам стражников. В глазах стражей читалось удивление пополам со злорадством – северяне вернулись живые, и это жалко, но великана-то, похоже, не завалили, а значит, опозорились…

Клыков длиной в человеческую руку, тщательно завернутых в кожу, стражники не заметили.

Прохлюпав сапогами по огромной луже, вольготно разлегшейся во дворе замка, викинги вступили в пределы дворца. Тут было тепло, и обоняние ласкал запах сжигаемых в жаровнях дорогих благовоний.

Их ждали. Король застыл в своем кресле, на благородном лице – ожидание. Супруге не до него – ей что-то шепчет на ухо красавчик Ланселот, и отблески огня гуляют по золотистым кудрям. Сенешаль Кэй хмур, судя по опухшему лицу – вечер прошел для него весело. В напряженном ожидании замер Гавейн, рядом с ним – трое похожих на него рыцарей помоложе. Братья?

Драгоценными камнями и вышивкой блистали платья женщин, кичливо золотились доспехи рыцарей, и Ивар неожиданно ощутил стыд за грязные сапоги, за промокший насквозь плащ, за колтун на голове…

– Приветствую тебя, конунг Бретланда! – Только человек, хорошо знающий Хаука по прозвищу Лед, мог заметить, что голос его звучит холоднее обычного.

– Привет и тебе! – Взгляд Артура с недоумением обратился на кожаный сверток, который предводитель викингов держал в руках. – Успешен ли был ваш поход?

– Мужчина либо возвращается с победой, либо вообще не возвращается, – гордо ответил Хаук. – Великан больше не будет беспокоить твоих подданных.

Одним плавным движением конунг развернул сверток, и на каменный пол с сухим стуком упали два остроконечных куска желтой кости.

– Что это? – Брови Артура сошлись вместе.

– Зубы, – просипел простудившийся на обратном пути Арнвид. – Или не видно?

– Вы что, заделались странствующими цирюльниками? – с насмешкой в голосе поинтересовался Ланселот. – Что значит зубы? Кто знает, чьи они? А если даже они и великанские, может, они сами выпали?

– К сожалению, у нас не было под рукой телеги, чтобы привезти голову, – спокойно ответил Хаук. – Да и там, где погиб великан, не проедет телега. Впрочем, любой, кто не верит в его гибель, может лично отправиться в горы и найти труп. Это куда сложнее, чем жрать, пить и тискать женщин под защитой замковых стен.

Ланселот побагровел, рот его раскрылся.

– Спокойно! – Величавым жестом Артур поднял руку. – Не стоит оскорблять наших гостей!

Озерный рыцарь сдержался и ничего не сказал, но взгляд его был отнюдь не миролюбив.

– Благодарим вас за помощь в истреблении чудовища, – продолжал тем временем король. – Сейчас вас проводят в покои, чтобы вы могли переодеться и отдохнуть, а завтра состоится турнир в вашу честь.

– Турнир? – Рыжие брови Нерейда недоуменно поднялись. – Что это такое?

– Та же драка, только красивая, – махнул рукой Арнвид, изо всех сил стараясь говорить нормально. Но из больного горла вырывалось только едва слышное шипение. – В общем, увидишь…

Рука, выдернувшая Ивара из объятий сна, была отнюдь не ласковой. В первый момент молодой викинг решил, что она ему снится, и вздумал было повернуться на другой бок.

– Не дури, – сказал кто-то суровым голосом. – Просыпайся. Нам пора.

Едва не застонав от разочарования, Ивар потянулся. Тело, измученное длительным верховым путешествием, требовало отдыха, а мышцы дружно отказывались шевелиться. Даже внутри живота что-то свербело, словно выпитое вечером пиво успело за ночь превратиться в кипящую смолу.

Открыв глаза, Ивар обнаружил, что будил его не кто иной, как конунг, и что все прочие викинги уже встали и с угрюмыми лицами бродят по гостевой палате.

– У, лежебока, – буркнул Вемунд и тяжко вздохнул.

– Вставай, нас ждут на турнире, – кивнул Хаук.

– А может – ну его? – предложил Ивар. – Отоспаться бы, и назад, на корабль…

Он вдруг ощутил, насколько хочет вернуться туда, на узкую палубу, которая еще недавно казалась чужой, выйти в море, некогда такое страшное. Понял, что соскучился по тем, кто сражался вместе с ним.

– Нельзя, – отрезал конунг хмуро. – С воронами живешь – учись мертвечину клевать. Нам оказали честь, устроив турнир, а ты тут выкобениваешься! А ну быстро встал!

Ивар сам не заметил, как оказался на ногах.

Ночной дождь, как по заказу, прекратился. Облака стыдливо разбежались, явив миру пронзительную голубизну небосвода. Нежась под теплым солнцем, промокшая за сырые дни земля исходила легким, едва заметным паром.

Богато разодетые слуги, поминутно кланяясь, повели викингов, словно почетных гостей, за пределы Камелота. Как оказалось, на широком поле к северу от замка забором из жердей огородили огромный прямоугольник, и в коротких сторонах его сделали ворота, достаточно большие, чтобы в них проехал всадник. С боков огороженного пространства выросли деревянные трибуны, заботливо укрытые сверху пологом из синей парчи, обшитой с краев золотыми кистями.

Трибуны и все пространство около них было заполнено народом. Разодетые дамы, в разноцветных платьях похожие на полевые цветы, размахивали платочками.

Внизу, между трибунами и оградой, гомонили возбужденные селяне, собравшиеся сюда, похоже, со всех окрестных деревень. От них аппетитно пахло пивом и луком.

К удивлению Ивара, их провели к центральной трибуне, которая была выше остальных. Ее редкой цепью окружали солдаты в сверкающих на солнце доспехах. Лавки покрывали ковры, до того мягкие на вид, что молодой викинг не удержался, пощупал.

Король уже ждал их. Обыденную одежду из простой ткани он сменил на роскошную белую мантию, обшитую мехом горностая, а в руке держал массивную булаву, на украшение которой пошло больше золота и драгоценных камней, чем Ивар видел в жизни. Блеск отраженных солнечных лучей резал глаза. Кроме хозяина Камелота здесь была только королева в сопровождении нескольких служанок, которые встретили викингов такими жадными взорами, что даже Нерейд смущенно хмыкнул и отвел глаза.

– Прошу вас, садитесь, – Артур гостеприимно развел руками, – и насладимся зрелищем.

Викинги расселись. Приятно, хоть и непривычно, было ощущать под седалищем мягкий ковер, а не жесткое седло или еще более жесткую корабельную лавку. Некоторые усилия приходилось прилагать для того, чтобы не уснуть.

Широко раскрыв глаза, Ивар приготовился смотреть.

Король повелительно бросил что-то человеку в вычурном бело-красном одеянии, тот важно поклонился и неожиданно вышел в самый центр пустого пространства, оставшегося между трибунами.

Зрители затихли. Красно-белый человек поднял к небесам причудливо изогнутый жезл, и переливчато-звонкие голоса труб воспарили над ристалищем. В их пении потонул скрежет, с которым распахнулись ворота в противоположных концах площади.

С грохотом и лязгом на открытое место выехали два рыцаря. Горделиво ступали украшенные попонами кони, и осанка всадников была полна спеси. Лиц не было видно за опущенными забралами, и ветер шевелил пышные султаны из белых перьев. Один воин нес на щите изображение двух крепостных башен, другой – белоснежного лебедя.

– Титурель, сам Титурель, – пронесся шепот по трибунам.

Красно-белый человек, должно быть – распорядитель соревнований, резко опустил свой жезл. Толпа затаила дыхание.

Рыцари пришпорили коней. Те, присев на мгновение, сорвались с места со скоростью зайцев, уходящих от охотника, – только взлетели вырванные копытами комья земли.

Не успели они упасть, как поединщики столкнулись. Наконечники копий с грохотом ударили в щиты. Сами копья не выдержали и с треском переломились, во все стороны полетели щепки. Рыцарь с лебедем удержался в седле, а вот его противник, нелепо взмахнув руками, бухнулся с коня, точно мешок с зерном.

Хрустнули сочленения его доспехов.

Зрители взревели, завизжали и захлопали в ладоши. Наполовину оглушенный Ивар с удивлением наблюдал, как с трибун полетели цветы, платочки и еще какая-то ерунда, а победивший рыцарь шагом объехал зрителей, принимая поздравления. Его неудачливого соперника утащили на руках слуги.

Когда на ристалище выехали еще двое всадников, одного из которых толпа приветствовала дружным ревом «Ланселот! Ланселот!», Хаук, сидевший рядом с королем, спросил:

– И зачем все это?

– Как зачем? – В мягком голосе Артура прозвучало недоумение. – Чтобы доблестные показали доблесть, сильные – силу, а достойнейший занял бы подобающее ему место! Неужели вы никогда не сражаетесь для развлечения?

– Мир достаточно жесток к нашему народу, – после паузы проговорил конунг. – Нам приходится сражаться, чтобы выжить. С другими людьми, с нелюдями, с погодой, с собой… Схватки ради развлечения – слишком большая роскошь, когда ты в любой момент можешь стать кормом для рыб или воронья.

Король не нашел что ответить.

Поединки продолжались. Зрителям являлись все новые рыцари, они то сшибались, если оба оставались в седлах, то брались за мечи. От звона железа закладывало уши, за спиной откровенно храпел Вемунд, а Ивар скучал и ловил себя на мысли, что неплохо бы пойти прогуляться. Внизу живота образовалась неприятная тяжесть, от которой все больше хотелось избавиться.

Надежд на то, что турнир скоро закончится, становилось все меньше.

Когда мука стала нестерпимой, молодой викинг, оглянувшись, наклонился к ближайшему солдату из оцепления и тихо спросил:

– Где у вас тут можно отлить?

Стражник вздрогнул и, не изменяя позы, ответил:

– Меж трибунами есть проход, а за ними – лесок. Зрители, в том числе и на королевской трибуне, были заняты очередной схваткой, и Ивар, ужом скользнувший через ограждение, не вызвал ничьего интереса. Оставив за спиной рев толпы, пробрался в березовую рощицу, где под пение птиц смог наконец облегчить душу.

На ристалище он возвращался в уже более лучшем расположении духа.

– Господин спешит? – Голос, остановивший его, был полон игривости.

Повернув голову, Ивар обнаружил улыбающуюся ему девушку в роскошном алом платье. Глубокий вырез открывал белые полушария грудей, игривые смешинки бегали в карих, чуть раскосых глазах. Волосы падали на обнаженные плечи водопадом темного атласа. «Рыцарская жена, – решил молодой викинг, – или дочь». Вопрос о том, что она делает здесь, за трибунами, в одиночестве, ему в голову не пришел…

– Нет, – ответил он совершенно искренне. Возвращаться к созерцанию турнира не хотелось.

– Тогда, может быть, он желает оставить ристалище? – Девушка чуть улыбнулась и подошла ближе. От нее исходил сильный запах ландышей. – Желает посмотреть гобелены, вытканные лично королевой?

– Почему бы и нет? – Ивар искренне обрадовался возможности избежать опостылевшего зрелища. К тому же отыскался благовидный предлог. Правда, молодой викинг не знал, что такое гобелены, но это особого значения не имело.

Он и глазом моргнуть не успел, как темноглазая красавица ухватила его под руку и почти силой повлекла к замку. Они прошли ворота под взглядами стражников, на рожах которых, как по команде, расцвели похабные ухмылки, и вскоре оказались в совершенно незнакомом Ивару до сих пор зале. Пахло тут пылью, а стены были завешаны полотнищами ткани. Солнечный свет, врывающийся сквозь узкие окна, выхватывал из полутьмы искусно вытканные картинки.

– Это и есть гобелены? – спросил он недоуменно.

– Они самые, – ответила красотка и мурлыкнула, почти как кошка, при этом недвусмысленно потершись о плечо Ивара грудью.

Он решил пока не обращать на это внимания.

На первом гобелене был изображен город на берегу реки. У самых волн, темно-синих, точно фиалки, возлежала сиротливая наковальня, из которой худосочный юноша в простой белой рубахе тянул нечто похожее на меч. Рядом вскидывал к небу руки бородатый тип, подозрительно похожий на Мерлина, а чуть в стороне в состоянии крайнего изумления пребывала толпа рыцарей человек в шесть.

– Король Артур вытащил меч из наковальни, – медовым голоском пропела девушка, – показывая тем, что он есть истинный король Британии!

– У нас конунга выбирают бонды, – в изумлении отозвался Ивар, – и претендент должен доказать им, что он сможет защищать тех, кто будет кормить его. Никакая наковальня не поможет…

Но его уже влекли дальше.

Следующий гобелен изображал грандиозное побоище. Всадник на белоснежном коне, в котором можно легко было узнать короля, поражал громадным копьем толпы трусливо бегущих врагов, а где-то за его спиной топтались рыцари, явно раздосадованные тем, что им не довелось обагрить клинки.

– Битва у горы Бадон, – сообщила девица, – там наш король сразил девятьсот врагов!

– Да ну?

Не успел Ивар ахнуть от удивления, как его потащили дальше. Между гобеленом с битвой и следующим оказалась неприметная дверь, которая подозрительно легко распахнулась. Несколько шагов – и молодой викинг обнаружил себя в небольшой комнатушке, большую часть которой занимало широкое ложе, покрытое целой грудой одеял.

– Что… – Начатая фраза была безжалостно прервана, рот Ивара оказался надежно запечатан нежными женскими губами. Викинг хотел было отстраниться, но девица вцепилась в него, словно клещ, а когда алое платье в одно мгновение свалилось на пол, обнажив стройную фигуру, желание уйти совершенно пропало, сменившись другим…

От «рассматривания гобеленов» он оторвался не скоро. Выбрался в коридоры дворца изрядно помятый и, поправляя на ходу одежду, направился к гостевым покоям. Но не успел добраться до нужной лестницы, как дорогу ему преградила одна из тех служанок, что днем сопровождали королеву на турнир.

– Прекрасный господин торопится? – поинтересовалась она, так стрельнув глазками, что Ивар пошатнулся.

– Нет… то есть да! – прохрипел он.

– Неужели ради этой спешки он пройдет мимо девушки, которой нужна помощь? – Девичьи глаза увлажнились, ресницы затрепетали, и Ивар ощутил, что еще мгновение, и он пропадет.

Оставалось одно – спасаться бегством.

– Приказ конунга! – рявкнул молодой викинг и опрометью бросился прочь, оставив за спиной изумленную до бешенства служанку.

Вихрем промчался он по лестницам и коридорам, и впереди уже замаячила спасительная дверь гостевых покоев, когда из неприметной ниши, загородив проход, выступила одна из сестер короля, то ли Моргана, то ли Моргауза – Ивар не так хорошо запомнил их, чтобы различать.

– Вот так встреча, – проговорила она, медленно проводя блестящим красным языком по полным губам. – И куда же это юный рыцарь так спешит?

– Не пойду я смотреть ваши гобелены! – заорал Ивар в полном помрачении рассудка и, стремительно прошмыгнув мимо Морганы (или Моргаузы), распахнул дверь.

– Ты вовремя, – сказал Хаук, спокойный, как всегда. – Нам пора на пир. И чего ты какой красный?

– Гобелены разглядывал, – ответил Ивар, отворачиваясь.

– Да, – усмехнулся Нерейд. – А Кари вон на арфе учился играть, меня звали коллекцию оружия смотреть, и даже Вемунду обещали показать винный погреб. На что он позорно согласился.

Боров сконфуженно крякнул и уставился в угол.

– В этом замке все бабы с ума от безделья посходили, – пробормотал Арнвид, к которому частично вернулся голос. – Хотя ко мне никто не приставал. А жаль… – И эриль печально вздохнул.

– Хватит болтать, – прервал конунг обсуждение. – У нас впереди еще пир. В нашу честь и в честь победителя сегодняшнего турнира Ланселота Озерного. Что бы он ни болтал сегодня – молчать. Кто сорвется – тому я лично язык отрежу. Ясно?

Дав столь веселое обещание, Хаук распахнул дверь и вышел в коридор. Морганы-Моргаузы, к большому облегчению Ивара, там не было. Похоже, что женщины Камелота отлавливали викингов исключительно по одному.

Пир начался чинно. Тренькал на арфе благообразный пожилой бард – по виду младший брат Мерлина, напевая собравшимся печальную историю о любви Арианрод по прозвищу Серебряное Кольцо и Гвидиона, занимающего место друида богов.

Ивара дела божественные занимали мало, и он отдал должное жаренным в меду куропаткам и зайчатине, приготовленной на вертеле. Но даже нежное ароматное мясо застряло в горле, когда за столом напротив обнаружилась та самая девица в алом платье, что водила молодого викинга «смотреть гобелены». Она как ни в чем не бывало смеялась и любезничала с высоким рыцарем, обладателем водянистых светлых глаз и выдающегося носа.

Ивар заперхал, закашлялся, ощущая, что сейчас задохнется, но сильная рука ловко ударила по спине, и застрявший кусок вылетел из горла и смачно шлепнулся на столешницу.

– Спасибо! – прохрипел Ивар, дыша, словно рыба, вернувшаяся в родную стихию.

– Не за что! – ответил с вежливой улыбкой Увейн, Рыцарь Льва. На шее его красовалась длинная царапина, а при резких движениях сын короля Уриенса морщился, точно в седалище ему втыкали шило.

– Что с тобой? – поинтересовался Ивар, жадно прихлебывая из кубка.

– Последствия турнира, – тихо ответил Увейн. – Пара сломанных ребер. Остается утешаться тем, что из седла меня выбил сам Ламорак Уэльский…

– И чем он знаменит?

– Один из лучших бойцов королевства. – Рыцарь вздохнул. – Уступает разве что Ланселоту и Тристану.

Тут взгляд Ивара вновь упал на сладострастную красотку, и он чуть не подавился опять, хотя рот его в этот момент был пуст.

– Кто вон та девица в красном? – поинтересовался он, склонившись к самому уху Увейна.

– Линета, – без удивления ответил Рыцарь Льва. – Сидит рядом с мужем, Гахерисом, третьим сыном короля Лотиана.

Руки Ивара позорно дрогнули. Если его связь с развратной Линетой откроется, то вся свора бешеных братьев во главе с Гавейном не пожалеет сил и времени, чтобы расправиться с гнусным северянином, посягнувшим на честь семьи…

– Она и тебя домогалась? – спокойно поинтересовался Увейн. – Можешь не отвечать! О ее привычке ночевать в чужих постелях все знают. Даже муж плюнул!

Ивар издал вздох облегчения такой силы, что им можно было наполнить парус небольшого суденышка. Молодой викинг хлебнул пива и пододвинул к себе поросенка, под коричневой шкварчащей корочкой которого наверняка скрывалось сочное мягкое мясо. Запах от свиненка шел такой, что хотелось проглотить собственный язык…

Сквозь здравицы и застольную болтовню до Ивара долетел заданный королевой вопрос:

– И что, после победы над великаном в Британии не осталось дела, достойного рыцаря?

– Истинный рыцарь всегда найдет себе дело, – галантно ответил ей Ланселот, блеснув мрамором зубов.

– Ага, под женским платьем! – фыркнул Нерейд, но под грозным взглядом конунга осекся. К счастью, за королевским столом шутка не была услышана.

– А ведь и вправду, – задумчиво проговорил Артур, – вскоре храбрецам за подвигами придется ехать в дальние земли или отправляться в Фэйрилэнд.

– Куда? – довольно громко поинтересовался Хаук.

– В Страну Чар, – пояснил король с улыбкой. – Там обитают фэйри, волшебные создания, прекраснее которых нет на свете. Но чары их смертельно опасны для смертного!

– Светлые альвы, должно быть, – предположил Арнвид. – Хотя у них, в этом Бретланде, все такое странное, и альвы, должно быть, сумасшедшие…

– Страна Чар велика и обширна, – продолжал рассказывать король, – а красота дворца ее хозяев, Оберона и Титании, такова, что может свести с ума любого смертного. Много в том дворце чудес, но самое большое чудо – это котел Ундри, в котором каждый гость может найти еду, соответствующую его достоинству. Никогда не скудеет тот котел, а бока его чудесно украшены изумрудами, которые даруют созерцающим их долголетие и здоровье.

– Ему бы сказителем быть, – со знанием дела шепнул Арнвид. – Хорошо бы жил! Не то что сейчас. Доля конунга – собачья доля, жестокая… – И эриль покачал головой.

– Я доставлю тебе, государь, этот котел! – вскричал изрядно захмелевший Ланселот. – Клянусь в этом Великой Богиней! Завтра же отправлюсь в путь и вернусь не позже чем через год!

– Нет, я привезу Ундри в Камелот! – Еще один рыцарь, в вороненой кольчуге, вращая осоловевшими глазами, с трудом опустился на колено. – Клянусь в этом честью своей, честью Бедивера!

И кулак рыцаря с грохотом стукнулся в грудь.

– И я даю обет отправиться в Фэйрилэнд! – Очередной жаждущий подвигов рыцарь, едва не падая, воздел себя во весь рост и гордо поставил ходящую ходуном голову на длинной шее. – Во славу…

– Ну что, покажем эти выскочкам, что такое настоящие мужчины? – тихо спросил Хаук.

Ивар вздохнул, с ужасом ощущая, что возвращение на драккар откладывается на неопределенный срок. Опять придется мотаться по лесам, ломать ноги по завалам или стирать задницу в седле. Рисковать собственной жизнью. И ради чего? Ради того лишь, чтобы доказать себе и другим, что ты чего-то стоишь…

– Покажем, – уверенно сказал он, а вслед за ним согласились и остальные.

– Я, конунг Хаук по прозвищу Лед, – сильный голос предводителя викингов легко перекрыл гомон в пиршественном зале, – обещаю доставить котел Ундри сюда, в замок Камелот, не позже чем через месяц.

Наступила такая тишина, что жужжание мухи, кружащейся над лужей пива у самого пола, показалось оглушительно громким. Глаза смотрящих на викингов людей были вытаращены, в них читалось дикое изумление. Ланселот Озерный медленно багровел.

Ивару показалось, что сзади, за толстой стеной, кто-то издевательски хихикнул.

– Хорошо, – проговорил Артур и обернулся туда, где пустовало место Мерлина. Видно было, что королю очень хочется посоветоваться с друидом. – Я принимаю обеты всех, кто их принес. Исполнение обета кем-то из собравшихся снимает обязательство со всех остальных, если же…

Дальше Ивар уже не слушал. Он спешно догрызал поросенка, с горечью осознавая, что поесть так же хорошо ему удастся не скоро.

– Узнать бы теперь еще, в какую сторону ехать? – спросил Хаук, когда Камелот скрылся за деревьями.

Викинги покинули замок ранним утром, когда рыцари, сраженные выпитым вчера пивом, крепко спали. Проснутся и схватятся за головы, вспомнив данные сгоряча обещания. Но честь дороже всего, и выедут, болезные, под открытое небо, страдая тяжким похмельем…

У Ивара и самого слегка гудела голова.

– Да не знаю, – честно отозвался Арнвид, пожав плечами. – Я вчера с одним друидом толковал: где, мол, эта ваша Страна Чар? А он мне в ответ: вход в нее везде, где найдете. Так и не сказал, паскуда, куда ехать! Может, руны вопросить?

– Спрашивай, – кивнул конунг.

Со своими плашками эриль возился недолго. Вытащил одну и сморщился, точно от зубной боли.

– Ну что? – спросил нетерпеливый Нерейд.

– Все плохо, – мрачным голосом отозвался Арнвид. – Выпала нам руна, означающая лед. Ждут нас впереди тяжкие испытания, холод и прочие безобразия. А также…

– А ехать-то куда? – прервал пророческие излияния практичный Торир.

– На север, – обреченно вздохнул эриль, потирая лысину.

– Клянусь бородой Одина, не самое плохое направление. – Хаук пришпорил коня. – Вперед.

До самого вечера пробирались глухими, безлюдными лесами. Над головой шумели кроны деревьев, пели в листве невидимые птицы, хрустел под копытами валежник. Несколько раз встречались празднично-зеленые пятна болот, от которых тянуло горьким запахом багульника.

Когда невидимое за деревьями солнце спустилось к горизонту и меж стволами начал сгущаться сумрак, заросли орешника, казавшиеся бесконечными, вдруг раздвинулись и впереди обнаружилась торная дорога, идущая с запада на восток.

– Ничего себе! – обрадовался Нерейд и тут же замер, прислушиваясь.

– Один всадник, – сказал он через мгновение, – либо тяжело нагружен, либо сам очень велик,

– Все назад, – приказал Хаук. – Приготовить оружие.

Викинги укрылись в кустах. Лошадей отвели подальше, а сами, спешившись, затаились. Заскрипела натягиваемая на лук Нерейда тетива, мрачно сверкнули в полумраке топоры Торира. Ивар обнажил меч, чувствуя в ладони надежную твердость рукояти.

Теперь топот копыт слышали уже все. Он медленно приближался с запада.

Колыхнулись ветви, что-то мелькнуло среди стволов. Ивар затаил дыхание.

По лесной дороге на могучем черном жеребце ехал рыцарь Тристан, тот из паладинов короля Артура, которого в последние дни не было в Камелоте. Щит висел на седельном крюке, равно как и длинный меч, а перед воином, почти утонув в его могучих руках, сидела крохотная женщина в длинном белом платье. На худеньком личике сияли большие зеленые глаза, похожие на изумруды, а светлые как лен волосы почти светились, разгоняя лесной полумрак.

– Тристан из Лионессе и Изольда Ирландская, жена короля Марка, – прошептал Арнвид, когда парочка проехала мимо. – Любовь, о которой поют барды по всему Бретланду…

Торир виновато хмыкнул и покосился на свои топоры. Ивар поспешно сунул меч в ножны.

– Ладно, поехали, – буркнул, конунг. – У них своя дорога, у нас – своя. Пора искать место для ночлега.

Но не успели викинги перебраться через дорогу, как с запада вновь донесся стук копыт. На этот раз тех, кто ехал, было много, и они гнали, не жалея коней.

– Вновь спрячемся? – предположил Арнвид.

– Подождем, – спокойно ответил Хаук, и ладонь его упала на рукоять меча.

Дорога озарилась светом факелов, раздалось звонкое лошадиное ржание, и прямо на викингов, перегородивших путь, выскочил отряд человек в десять. Все они были вооружены, и у всех на щитах был герб – одинокая башня.

– Кто вы такие? – закричал предводитель, рыжие длинные усы которого делали его похожим на таракана. – Немедленно скажите, не проезжал ли здесь рыцарь, везущий в седле женщину?

– А вам на что? – невозмутимо поинтересовался Хаук.

– Мы – воины правителя Корнвалии Марка! – подбоченился рыжеусый. – Преследуем злокозненного рыцаря, бесчестным образом похитившего жену короля, прекрасную Изольду! Все живущие на землях короля Артура должны оказывать нам всяческое содействие…

– Мы не живем на землях короля Артура! – резким голосом сказал вдруг Торир и взмахнул рукой.

Что-то стремительное сверкнуло в свете факелов, раздался металлический звон, и усатый предводитель воинов короля Марка свалился с коня. Он был жив – посланный с убийственной меткостью топор лишь оглушил его, ударив обухом.

– Удар за удар, – проговорил Торир с улыбкой и бросил второй топор. Еще один всадник с башней на щите брякнулся с коня, потеряв создание. Прочие обнажили оружие.

– Что ты делаешь, ради Херьяна? – поинтересовался конунг, извлекая меч из ножен.

– Потом объясню. – Топор в Глазу махнул рукой. – Постарайтесь только их не убивать, а обезоружить!

– Скажи об этом Кари! – крикнул Хаук, и два отряда столкнулись.

Викингам было в новинку сражаться верхом, и Ивар едва не слетел с седла после первого же удара. Отмахнулся как попало, с удивлением ощутил, что куда-то попал. Услышал раздраженное ржание и полузадушенный вопль. Когда Ивар восстановил равновесие, то выяснилось, что конь его противника куда-то делся, а сам воин лежит на спине, потешно дрыгая ногами.

Один за другим гасли факелы, лязг стали заставлял в испуге умолкать лесных птиц, разъяренным вепрем ревел Вемунд, Кари каждым ударом сшибал на землю по человеку, а затем вдруг все кончилось.

– Зажгите кто-нибудь свет, – приказал Хаук.

Стукнуло кресало, и в ладонях Арнвида зажил новой жизнью только что потухший факел. Багровый мечущийся свет вырвал из тьмы воинов короля Марка. Все они лежали на земле – кто раненый, кто оглушенный, но на их лицах застыло выражение крайнего изумления.

– Ивар, Нерейд, свяжите их, не очень сильно, чтобы к утру развязались, – приказал конунг и повернулся к Ториру, – а теперь объясни, что ты здесь устроил.

Ивар переворачивал податливые тела, ловко обматывал веревкой запястья и лодыжки, вязал узлы, которых за время плавания на драккаре узнал множество, а краем глаза наблюдал за происходящим около единственного факела.

Топор в Глазу набычился, прыщи на его лице побагровели, видно было, что каждое слово дается тощему викингу со значительным напряжением сил.

– Ты знаешь, конунг, я очень редко промахиваюсь, – проговорил он.

– Да, – кивнул Хаук.! – За те годы, что ты плаваешь со мной, такое было два раза.

– Но мой топор, брошенный в рыцаря по имени Тристан, не смог оборвать его жизнь. – Торир скривился. – Похоже, что сама судьба уберегла его от гибели.

– Было такое, – подтвердил Вемунд, зевая во всю глотку. – Во время штурма. Там, в замке Черного Рыцаря.

– И вот судьба опять сводит меня с Тристаном, и в тот момент, когда рыцарю нужна помощь. – Молчаливый обычно Топор в Глазу в этот раз превзошел самого себя. – Раз уж Норны судили, что Тристан должен жить, то почему бы мне не помочь судьбе? Не отвести от рыцаря смерть?

– Я понял тебя. – В свете факела лицо конунга казалось очень-очень старым. – Ты решил сыграть с судьбой. Смотри, как бы она тебя не перехитрила. А теперь едем. Нам еще нужно подыскать место для ночлега.

Глава 11

ПРОКАЗЫ ФЭЙРИ

Замок возник посреди леса стремительно, точно гриб после теплого летнего дождя. Только что вокруг тянулась непролазная чащоба, и вот на тебе – высокие стены четырехугольником вознеслись на берегу прозрачной речки, торчит мрачная громада центральной башни, вокруг – вырубка, сделанная по всем правилам военного искусства.

Видны также распахнутые ворота, около которых замер всего один стражник.

Викинги разглядывали укрепление, благоразумно не покидая убежища в густом сосняке.

– Не нравится мне это место, – пробормотал Арнвид, поводя носом не хуже пса, выискивающего кость. – Что-то тут не так…

Время меж тем клонилось к вечеру. Викинги пробирались на север уже пятый день, и соблазн переночевать под крышей был слишком велик. Да и кони устали, а запасы продовольствия иссякали. Охота помогала мало,

– Заедем, узнаем, что там и как, – решил Хаук и дернул поводья.

Ветви недовольно зашелестели, выпуская всадника на открытое пространство.

Стражник у ворот при виде вооруженных всадников дернулся, поднес что-то к губам, и над лесом, заглушая шелест ветвей и журчание речной воды, прокатился звонкий голос охотничьего рога. Вопреки ожиданиям, паники в его пении не было.

Во дворе замка поднялась суета, и к тому моменту, когда викинги достигли массивных створок, вросших в землю под собственной тяжестью, их уже встречали.

И вовсе не стрелами и копьями.

Высокая статная женщина, с волосами цвета темной меди, которые блестящими волнами падали ей на плечи, вышла навстречу гостям в сопровождении служанок. Только за их спинами виднелись несколько воинов. Нескладные, бородатые, в шлемах не по размеру, они держали копья и щиты так, что сразу становилось понятно: вчерашние крестьяне, взявшие в руки оружие.

– О благородные рыцари! – произнесла женщина высоким мелодичным голосом, и глаза ее просияли надеждой. – Вас послала сама Великая Богиня!

– Ну мы вообще-то не рыцари… – начал было Хаук, но его, похоже, никто не слушал.

– Сойдите с коней! – развела руки женщина. – И будьте моими гостями. Замок Эбраук давно не видел чужаков в своих стенах.

Вблизи замок производил удручающее впечатление. Ворота, похоже, не закрывались совсем, а мощные некогда стены были покрыты трещинами, глубокими, точно морщины старика.

Не удержавшись, Вемунд разочарованно крякнул.

– Пока был жив мой муж, Эбраук содержался в порядке, – горько пожаловалась хозяйка. – Но три года назад он погиб, и проклятие поразило наш замок. Лучшие воины пытались с ним бороться, но погибли…

– А в чем заключается проклятие, прекрасная госпожа? – подозрительно поинтересовался Арнвид.

– Мое имя – Эттарда. – Женщина церемонно поклонилась. Следуя примеру конунга, викинги поклонились в ответ. – Не стоит о столь серьезных вещах говорить во дворе. Пойдемте, вас накормят, я все расскажу, и только после этого вы решите, стоит вам оставаться в моем замке на ночь или нет.

Расторопные конюхи увели лошадей, а путников, к удивлению Ивара, повели вовсе не к центральной башне, где положено обитать хозяйке замка, а к одной из угловых, что угрюмо нависала прямо над рекой.

Высокая дверь проглотила викингов, словно пасть ненасытного чудовища, и они оказались в просторной круглой зале, где пахло дымом, а под ногами шелестел сушеный тростник.

Прямоугольный стол, прикрытый белоснежной скатертью, был уставлен блюдами.

– Садитесь, прошу вас. – И Эттарда заняла место хозяйки во главе стола.

Ивар послушно сел, а нос уже дергался, ловя запах пряной подливы и ухи из речной рыбы. Желудок издал голодное бульканье, а руки сами потянулись к ложке.

Некоторое время слышалось только равномерное чавканье. Хозяйка, прихлебывая из золотого кубка, с едва заметной улыбкой наблюдала, как одна задругой пустеют тарелки, как исчезает из объемистых кувшинов пиво.

Лишь когда гости насытились, Эттарда позволила себе заговорить:

– Всем ли довольны благородные рыцари?

– Вполне, – ответил Хаук, – но спешу напомнить, что мы вовсе не рыцари!

– Всякий мужчина, взявший в руки оружие, обязан быть рыцарем, – убежденно сказала хозяйка. – Иначе он становится просто разбойником. Ведь вы не разбойники, правда?

Вемунд поперхнулся пивом, Нерейд выпучил глаза, недоумение отразилось на простецком лице Кари, даже Арнвид, который за словом в сумку никогда не лез, не нашелся что ответить. Только конунг невозмутимо, как ни в чем не бывало проговорил:

– Если бы мы были разбойниками, то мы бы уже разграбили замок, а вас, госпожа, изнасиловали бы, а потом зарезали.

– О да, я знала, что вы не разбойники! – Эттарда улыбнулась, после чего ее красивое, хоть и несколько тронутое временем лицо опять погрустнело. – Мой муж был доблестным рыцарем, – проговорила она, и глаза ее затуманились воспоминаниями. – Он служил королю Артуру. Но излишняя гордость вовлекла его в ссору с друидами, хозяевами священных рощ. Сам Кинидр, один из могущественнейших филидов Британии, проклял его. Мой муж погиб, утонув в реке. Тела его так и не нашли.

Эттарда на мгновение остановилась, глаза ее наполнились слезами. Но замешательство длилось недолго. Когда хозяйка замка вновь заговорила, голос ее звучал ровно:

– А на следующую ночь проклятие пало на сам замок. Все, кто ночевали в центральной его башне, погибли. Их задушили. Утром нашли двадцать трупов с посиневшими лицами и высунутыми языками. Я, к счастью, была за пределами замка. – Эттарда судорожно вздохнула, переживая заново те страшные дни. – И с тех пор любой, кто отважится лечь спать в главной башне, не доживает до утра.

– А вы пытались говорить с тем друидом, что наложил проклятие? – очень серьезно спросил Арнвид.

– Да, – кивнула женщина, – и он сказал, что единственный способ снять проклятие, – провести в башне ночь.

– И многие пытались? – поинтересовался Хаук.

– Кое-кто, – пожала плечами Эттарда. – Но все сгинули… И уже два года все забыли дорогу к моему замку. Но вы ведь не оставите меня без помощи? Ведь благородные рыцари не могут отказать, когда их просит дама?

Она переводила взгляд с одного на другого, и викинги краснели и опускали глаза, явно не чувствуя желания выступить в роли «благородных рыцарей». Ивар смущенно сглотнул, ощущая себя донельзя глупо, как червяк, возомнивший себя змеей и решивший проглотить жабу…

– Мы принимаем приглашение госпожи, – спокойно, точно извещая о желании выпить пива, сообщил Хаук. – Если судьба привела нас в этот замок, то позором будет уехать отсюда просто так.

На лице хозяйки замка первым весенним цветком, робко выглянувшим из-под сугробов, расцвела радость.

– О, как я благодарна вам! – всплеснула она руками, переводя сияющий взгляд с одного викинга на другого. – Вы поступили как настоящие паладины доблестного короля Артура!

– Мы не… – начал было Хаук, но махнул рукой.

– Чем лясы точить, покажите лучше, где нам придется ночевать, – зевнул Вемунд, потягиваясь, словно огромный сытый котище.

– Сейчас, сейчас, – заторопилась хозяйка.

Как из пустоты соткались двое слуг, которые, поминутно кланяясь, пригласили «сильномогучих воинов» следовать за собой.

Вечер успел сгуститься, и на небо, пока что еще не ночное, темно-лиловое, дружной стайкой высыпали звезды. Далеко за равнодушно шумящей рекой ухал филин, извещая мир о том, что наступило время его охоты.

Тусклый свет факелов вырвал из тьмы поросшую зеленым мхом стену центральной башни. Исполинские глыбы, будто сложенные руками великанов, составляли ее, и ни единой трещинки не было на гладкой, словно кожа девушки, поверхности.

У двери, крест-накрест заколоченной досками, пришлось повозиться. Доски скрипели и стонали, не желая покидать насиженное место, вполголоса ругались слуги, поминая обитателей нижнего мира, их общую бабушку и рогатого владыку.

Сопротивление непокорного дерева было сломано не сразу.

Внутри оказалось затхло и промозгло. Пахло застарелой пылью, по углам сиротливо висели занавеси паутины. При появлении людей что-то зашуршало под лавками, но тут же затихло.

Пламя в огромном камине долго не желало разгораться, точно его заливали водой. Огонь чадил, стремясь спрятаться среди дров, его робкие язычки словно страшились подняться выше. Торир, возившийся с розжигом, весь извелся и пропах дымом.

Потом пламя все же заревело, в трубе загудело, и по обширному залу, который некогда служил парадным для хозяев замка, начало распространяться тепло. Оранжевые блики метались по голым стенам, с которых давно содраны висевшие здесь когда-то ковры.

– Ну, я оставляю вас. – Эттарда поклонилась гостям. – Надеюсь, что утром найду вас живыми и здоровыми!

И хозяйка замка, шурша юбками, спешно покинула зал. Вслед за ней испарились и слуги, мчавшиеся так, словно за ними по пятам гнался обиженный на жизнь медведь.

Нерейд проводил беглецов задумчивым взглядом.

– Что-то здесь нечисто, – сказал он, недоверчиво осматривая лежащую на полу волчью шкуру, истертую так, словно по ней елозили шершавыми ступнями много лет подряд. – Вон как рванули!

– Ладно тебе ныть! – Хаук, внимательно оглядев забранные решетками окна, повернулся к дружинникам. – Наша задача – дожить до утра. Так что спать не ложимся. Оружие держать под рукой. Ясно?

Яснее ничего придумать было нельзя.

Ивар, мрачно осознавая, что отдохнуть сегодня не удастся, уселся на лавку у стены, завернувшись в одеяло. Обнаженный меч положил рядом. В случае чего успеет, схватить одним движением.

От стены веяло холодом, и так приятно было ощущать на лице жар, который распространял вокруг себя разгоревшийся камин. Дрова мягко потрескивали, равномерно колыхались струи пламени, которые вдруг поплыли перед глазами…

Веки набрякли непомерной тяжестью…

Ивар с испугом почувствовал, что засыпает. Из последних сил вцепился в себя, точно утопающий – в подвернувшееся под руку бревно, и принялся выбираться из пучины сна. Тело не слушалось, будто превратилось в тяжеленный мешок с овсом, мысли путались. Открыть глаза казалось сложнее, чем в одиночку сдвинуть с места драккар.

Запредельным усилием он поднял к лицу руку и вонзил в собственную плоть зубы. Боль ощутил слабо, но сон, напуганный человеческой решимостью, на время отступил.

Тяжело дыша, словно после дня гребли, Ивар раскрыл глаза. Все так же гудело пламя в камине, потоки теплого воздуха колыхали сети паутины под потолком. Равномерно похрапывал Вемунд.

Похрапывал?! Паника кольнула Ивара в сердце, и он поспешно огляделся.

Могучий викинг спал сидя, обеими руками ухватившись за древко секиры. Лицом вниз рухнул на лавку Нерейд. Бессильно откинулся на спину, как сраженный в битве воин, Торир. Арнвид скорчился и походил на выпавшего из материнской утробы младенца. Хаук с перекошенным лицом стоял перед самым камином, покачиваясь, точно пьяный. Конунг, похоже, изо всех сил боролся со сном. И только Кари замер на своем месте, простодушно моргая большими телячьими глазами.

Ивар хотел крикнуть, разбудить соратников, но язык не слушался, а губы не шевелились, словно окаменели. С глухим гулом накатила слабость, заволокла разум серой пеленой. Веки сомкнулись сами. Последнее, что он успел ощутить, – как затылком соприкоснулся с холодной стеной…

Пробуждение было страшным. Громкий голос что-то орал Ивару в уши, но он не мог разобрать ни слова. Тело болело так, словно его всю ночь колотили шишковатыми дубинками.

По лицу, груди, рукам и ногам потекло что-то холодное, залилось в рот. Ивар закашлял, заперхал и только в этот момент нашел силы открыть глаза. Над ним, рас-плываясь в ослепительно ярком свете, плавало нечто большое и розовое.

Щеку обожгло ударом. Ивар моргнул и тут же осознал, что способен соображать. Над ним склонилось озабоченное лицо Кари, в светлых глазах берсерка таилось нечто похожее на тревогу.

– Ну что, очнулся? – спросил Кари густым голосом.

– Да, – ответил Ивар, ощущая, что горло ему не повинуется, а шея от неудобного положения, в котором пришлось спать, затекла.

– Тогда помогай будить остальных, а то валяются как мертвые.

– Так, может, они и есть – мертвые? – Мысль о том, что все его соратники (все!) заснули вчера, колошматила сознание, будто увесистая дубина.

– Живые, – ответил Кари, почесывая затылок. – Дышат. И с чего им помирать, я же не спал ночь!

Запредельным усилием Ивар поднялся на ноги. Остатки воды, которую находчивый берсерк вылил на него, тут же пролились под одежду, заскользили по телу щекочущими змейками. Судя по луже на полу, Кари не пожалел целого ведра.

Викинги спали в тех позах, в каких их видел вчера Ивар. Только конунг, боровшийся с дремой до последнего, лежал, вытянувшись на боку, прямо перед прогоревшим камином, из которого вился сизый дымок. В окна робко заглядывало белесое сияние раннего утра. В лесу, за стенами замка, пели птицы.

– Что было ночью? – спросил Ивар, переворачивая на спину Арнвида.

Во сне эриль вздрагивал и морщился, должно быть, видел неприятный сон.

– Потом расскажу! – буркнул Кари, сосредоточенно сотрясая тощее тело Торира.

Топор в Глазу просыпаться отказывался.

Мощные удары по его впалым щекам возымели действие. Голова Торира моталась из стороны в сторону, точно верхушка дерева во время урагана, а тонкая шея грозила сломаться. Тем не менее Ленивый не прекращал издевательства до тех пор, пока изо рта прыщавого викинга не донесся сдавленный хрип:

– Хва… хватит… Уже все…

С Арнвидом было проще. После первого же толчка эриль открыл глаза, разума в которых было не больше, чем у месячного ребенка. Но муть постепенно отступала, сменяясь хорошо знакомым пристальным взором.

– Колдовской сон, – сказал Арнвид, придя в себя, и голос его слегка подрагивал. – Кто-то вчера нас ловко зачаровал. Счастье, что остались живы…

Несколько начерченных в воздухе рун, произнесенная нараспев фраза – и Ивар ощутил, как с лица словно смахнули опутывавшие его до сих пор нити невидимой паутины. Липкой, теплой и обессиливающей. Свободно вздохнул вялый до сих пор Торир, зашевелились спавшие викинги. Даже храп Вемунда, до сего момента размеренный и тихий, точно неживой, стал другим, привычным…

Повинуясь знаку эриля, Кари распахнул дверь, и в зал хлынул напитанный утренней свежестью воздух, прочищая разум, выдувая из него последние остатки сонной дури.

– Как тебе удалось не заснуть? – придя в себя, требовательно спросил конунг.

Совместными усилиями разбудили Вемунда, и викинги дружно уставились на Кари.

– Не знаю, – пожал широченными плечами тот, – сижу, смотрю, вы все валиться начали. Самому тоже спать хочется, а думаю: усну и кто на страже останется? В общем, озлился я малость и спать-то тут же расхотел…

– Одиново безумие сильнее любых чар, – прошептал Арнвид, скребя лысину.

– Сижу как ни в чем не бывало, а ты-то, конунг, свалился. – Хаук смущенно хмыкнул, лицо его слегка порозовело. – И тут в углу как загрохочет, как сверкнет, я едва не ослеп! Смотрю, прямо из стены выходит… – тут могучий викинг замялся, лицо его мучительно перекосилось, – ну как бы человек… Росту небольшого, но широкий, как задница Вемунда!

И берсерк расплылся в довольной улыбке. Боров побагровел, но смолчал. Сегодня Кари, спасшему от гибели всех остальных, дозволено многое.

– На голове – зеленая шапка, из которой торчит перо цапли. Лицом страшен, нос – точно кривой сучок, а глаза – огромные, как у филина, и черные. Одет обычно, а вот сапог только на одной ноге. А вторая – не нога вовсе, а птичья лапа!

– Альв? – удивился Арнвид. – Черный альв? Но откуда лапа?

– На поясе у него висела баклажка из бересты, – тут Кари на мгновение задумался, – а в руке – веревка.

– И что? Что дальше? – Нерейд едва не подскакивал на месте, явно досадуя, что не он сегодня рассказчик. Уж он бы эту историю так приукрасил!

– А ничего, – вновь пожал плечами Кари. – Он на меня как зыркнет, как бросится! Хотел, должно быть, запугать! Ну я его по башке огрел слегка кулаком, – и берсерк с удовольствием посмотрел на свой кулак, больше похожий на средних размеров валун, – он и скуксился… Хотел было удрать, но я его за ногу поймал и слегка покуражился. Повыбивал его об стенку! После пятого удара он орать начал!

– Чего орать? – непонимающе переспросил Торир.

– Как чего? – Кари улыбнулся. – Отпусти, мол, все что угодно сделаю!

– И ты поверил? – ахнул Арнвид.

– Ну сначала я его еще пару раз об стену шмякнул, там еще вон ямка осталась. – Рука, толщиной могущая поспорить с веткой дуба, поднялась, указывая на выемку в сером камне, которой вчера еще не было. – И только после того как он Мировым Ясенем мне поклялся не обманывать, поверил. Отпустил я его…

– И что? Что ты с него стребовал? – не выдержал Нерейд. – Надо было золотом брать!

– Зачем золото? – удивился Ленивый. – Его я мечом добуду, если надо. Я у этого носатого спросил, где вход в Фэйрилэнд находится.

В зале повисла напряженная тишина.

– И он тебе ответил? – осторожно поинтересовался Хаук.

– А куда ему было деваться?! – Кари был весьма доволен собой. – Я истории Арнвида всегда внимательно слушал. Даже я знаю, что поклявшийся Иггдрасилем альв скорее пойдет на смерть, чем соврет.

– Ну и где вход?

– Вдоль этой реки ехать на север целый день, там будет ручеек, по которому подняться до сросшихся дубов. Между ними вход.

– Так просто? – В голосе Нерейда радость смешалась с разочарованием. – Не надо преодолевать высокие горы, дикие леса, сражаться с чудовищами?

– Надо всего лишь не дать колдовскому сну овладеть тобой и накостылять по шее альву, – пробурчал Арнвид. – На самом деле вход в Страну Чар можно отыскать везде, за любым поворотом, за каждой скалой, только человеку слишком сложно в это поверить…

– Пора собираться… – начал было Хаук, но его прервали.

– У вас получилось! – Женский голос, прозвучавший откуда-то сбоку от распахнутой двери, заставил всех повернуть головы. У входа в зал стояла Эттарда, и слезы струились по ее лицу. – Вы живы, а значит, проклятие снято!

– Воистину так, – наклонил голову конунг, – и теперь мы должны продолжить путь!

– Не совсем. – Странная улыбка появилась на губах хозяйки замка. – Сначала один из вас должен на мне жениться!

Ивару почудилось, будто его глаза вылезают на лоб. Вемунд выругался, помянув срамные места Отца Богов, а Нерейд едва не свалился с лавки.

– Это еще почему? – Судя по сдавленному голосу Арнвида, ему перехватило горло.

– Вы разве не знали? Рыцарь, спасший прекрасную даму, обязан на ней жениться! – Эттарда проговорила эти слова с искреней убежденностью, переводя глаза с одного викинга на другого.

– Я должен повторить то, что сказал вчера. – Голос Хаука обрел металлическое звучание, а глаза его налились мертвенным холодом. – Мы не рыцари. А если вы будете настаивать, то мы можем вспомнить, что не так давно были разбойниками…

Послышался шорох извлекаемого из ножен оружия. Обнаженное лезвие угрожающе сверкнуло, отразив солнечный свет. Чуть качнулся вперед Нерейд, взявшийся за рукоять своего оружия, Вемунд демонстративно поднял секиру повыше, на его руках набухли комья мышц.

Эттарда в испуге отшатнулась, румянец схлынул с ее лица, уступив место снежной бледности.

– Что же мне делать? – забормотала она растерянно. – Ведь я буду обесчещена… тот, кто спас, должен жениться…

– Собираемся, – коротко бросил конунг, не обращая более внимания на хозяйку замка, и сунул меч в ножны. – Времени мало.

– Не печальтесь, – проговорил Арнвид, проходя мимо Эттарды, – никто за пределами замка не знает, что проклятие снято! Отловите какого-нибудь странствующего рыцаря – даю голову на отсечение, их скоро будет много в этих местах – и попросите его переночевать в башне! Рыцарю ничего не грозит, а утром вы заполучите свежего жениха!

И, подмигнув опешившей хозяйке замка, эриль поспешил во двор, где прочие викинги, перебрасываясь шутками, седлали коней.

Дубы были не просто дубы, а настоящие патриархи древесного царства. Двумя темно-коричневыми колоннами они возносились к небу, мощно раскидывая толстенные ветви, увенчанные оторочкой из ярко-зеленой листвы. На высоте нескольких человеческих ростов стволы срастались, образуя нечто вроде гигантской арки.

– И вот туда нам надлежит проехать? – спросил Хаук, а конь его недовольно фыркнул, возмущаясь тем, что приходится стоять по колено в холодной, как снег, воде неширокого ручья, с негромким журчанием бегущего в сторону от лесных исполинов.

– Дубы, да еще и сросшиеся, – уверенно кивнул Кари. – Тот носатый именно так и сказал.

Сквозь просвет между гигантскими стволами видны были заросли рябины, громоздящиеся на земле валежины, на одной из которых невозмутимо сидела, кося на людей черным глазом, сорока. И все же что-то удерживало викингов от того, чтобы направить коней вперед.

– Ладно, чему быть, того не миновать, – зябко поежившись, бросил конунг и толкнул коня пятками. Но не успел он проехать и нескольких шагов, как рябинник, валежины и сорока исчезли, сменившись гладкой, играющей бликами всех цветов радуги пленкой.

Хаук придержал коня. Ивар взялся за меч, краем глаза заметив, как поднял топор Торир. Уха достиг скрип натягиваемой тетивы – Нерейд тоже готовился к встрече с неведомым.

Из радужной поверхности навстречу викингам шагнул человек. То есть сначала показалось, что человек, а уже в следующее мгновение Ивар сглотнул и судорожно стиснул рукоять меча. Шепотом выругался Вемунд, рука Торира дрогнула, захрапели, суча ногами, лошади.

У появившегося из ниоткуда существа была голова, две руки и две ноги, вот только предназначались эти части тела для разных тварей. На широкоплечем торсе, затянутом в одеяние цвета майской листвы, красовалась оскаленная песья голова с вываленным красным языком. Руки были вполне человеческими, а вот ноги словно оторвали у старого деревенского козла. Серая шерсть свисала колтунами, вываливаясь из коротких штанов, а копыта были щегольски позолочены. На голове создание имело широкополую шляпу, а в руке держало странного вида топор с двумя лезвиями, торчащими в противоположные стороны.

– Чего уставились? – сварливо поинтересовался козлоногий, окидывая людей недружелюбным взглядом. – Вы по мою душу пришли или просто грибы собираете?

– Н-нет, – неожиданно вырвалось у Ивара.

– Ага! – обрадовался козлоногий и шагнул вперед. От него воняло свалявшейся шерстью и еще почему-то розами. – Значит, желаете в Страну Чар попасть? Так без меня, то есть привратника, это сделать не получится!

– Это еще почему? – Арнвид, похоже, оправился от изумления.

– А потому, – привратник вредно захихикал и вывалил язык из пасти едва не до пояса, – что только я решаю, кого пускать, а кого нет!

– Ну это мы сейчас посмотрим, – улыбнулся эриль и резко вскинул руку.

Стремительно начерченная в воздухе руна вспыхнула ослепительным голубым сиянием. Привратник захрипел, его песьи глаза выпучились, в них полыхнула ненависть.

– Ну что, решил? – спросил Арнвид сильным и звучным голосом, в котором звенела властность.

– Да-а. – Козлиные ноги дрожали, грозя подвернуться, а хрип перешел в умоляющее шипение. – И-иддите…

Эриль махнул рукой. Руна окуталась дымом и исчезла. Привратник, тяжело дыша, рухнул на четвереньки. Роскошный зеленый наряд был забрызган грязью.

– Поехали. – Конунг первым двинул коня с места.

Тот заупрямился, не желая идти в переливающуюся стену, уперся в землю ногами. Хаук легко спешился, ухватил норовистое животное за узду и просто потащил за собой. Радужная пленка поглотила человека без звука. Некоторое время виден был брыкающийся лошадиный зад, затем скрылся и он.

За предводителем последовали остальные. Проезжая мимо привратника, Ивар расслышал приглушенное бормотание:

– Вот так всегда… жизнь собачья… захочешь покуражиться, а тебя чарами… Чтоб им пусто было, этим друидам! Куда ни плюнь, везде они….

Дальше Ивар слушать не стал. Глубоко вдохнул, словно перед тем как нырнуть, и смело шагнул в переливающуюся всеми цветами радуги пленку. Ощутил легкое касание, точно накрыла его лицо невидимая паутина, а затем вокруг стало темно. По инерции он сделал несколько шагов вперед и налетел на кого-то.

– Осторожнее! – прошипела тьма голосом Торира. Ивар поспешно отпрянул.

– Там должны быть факелы! – Хаук, как всегда, был уверен в себе.

Вспыхнула во тьме алая точка, и вскоре разгорелась, превратившись в кусок пламени, бьющийся на факеле в руках Кари.

Огонь вырвал из тьмы низко расположенные стены и своды пещеры, бугрящиеся алыми и коричневыми выступами. За спиной, там, откуда пришли викинги, не было ничего. Только черная, спекшаяся в сплошную корку скала. Впереди виднелся проход, достаточно широкий, чтобы в него прошли двое всадников.

– Похоже, нам туда. – И конунг ловко вскочил в седло.

Цокот копыт причудливо отдавался в подземелье, порождая множественное эхо, и вскоре все вокруг наполнилось равномерными щелкающими звуками. Если верить слуху, то впереди и по сторонам от Ивара ехало не меньше сотни всадников.

Пещера тянулась, подобно кишке великана, потом резво свернула, выведя путешественников на берег неширокой реки. Медленные волны лениво наползали на каменистый берег, оставляя алые потеки, а свет факелов родил на поверхности реки багровые маслянистые блики.

– Кровь, – сказал Хаук, заехавший в реку так, что «вода» достигла конского брюха. Жеребец конунга дрожал мелкой дрожью, нервно дергал ногами.

Ивар потянул ноздрями, ощущая до боли знакомый сладковатый запах. Его затошнило.

– Вся кровь, что пролита на земле Бретланда, – сказал Арнвид. – Я запомнил рассказ друида о Стране Чар. Каждый попавший, в нее должен преодолеть три потока…

Он долго рисовал руны над головами лошадей, шептал что-то. Животные успокоились и послушно вошли в страшный поток, но потеряли гибкость движений. Точно деревянные, кони едва переставляли копыта, а кровь омывала ноги всадников, доходя порой до колен. Ивар с ужасом ощущал, что штаны становятся липкими от густой жидкости.

Приходилось изо всех сил бороться с тошнотой.

Следующий поток оказался так прозрачен, что было видно дно, с мелкими желтыми и черными камушками.

– Слезы, пролитые на землях Бретланда, – торжественно проговорил Арнвид. – Не иссякает их поток, хотя в правление короля Артура, как поют барды, он изрядно обмелел…

Над третьим потоком, мутным, как прокисшее пиво, витал мощный соленый аромат. Кони в испуге дергали ноздрями, не желали ступать в густую жидкость.

– Воняет потом, – брезгливо морща нос, заметил Нерейд.

– Пот и есть, – усмехнулся Арнвид. – Самый глубокий поток из трех.

– Ох, будет от нас пахнуть, точно после целого дня гребли, – заметил Хаук, твердой рукой направляя коня в мутный поток.

Когда переправились, дно пещеры ощутимо пошло вверх. Вскоре на стены легли белые отсветы, лошади почуяли вольный воздух, зашагали быстрее, оживленно махая хвостами. Не успели факелы прогореть, как над головами путников раскинулось небо со странным зеленоватым оттенком, по которому ползло крупное неяркое солнце, похожее на желтый блин. Шелестели на деревьях листья с серебристым оттенком, и будоражили нос странные запахи.

– Фэйрилэнд, Страна Чар, – первым нарушил молчание Арнвид. – Знать бы еще, в какую сторону ехать!

Заливистый смех, похожий на звон колокольчиков, прозвенел из зарослей. Зашуршали раздвигаемые ветви.

Нерейд поднял было готовый к стрельбе лук, но тут же опустил. Из сплошной стены кустарника на хмурых викингов смотрело девичье личико, обрамленное волосами цвета воронова крыла. Раскосые глаза, похожие на два изумруда, смеялись.

– Твои дружинники должны разучиться хвататься за оружие, если хотят узнать дорогу, – сказала фэйри, обольстительно улыбнувшись конунгу. Меж розовых губок блеснули острые, словно иглы, белые зубы.

Ивар невольно сглотнул.

– А ты знаешь дорогу? – невозмутимо спросил Хаук, рассматривая жительницу Страны Чар.

– Смотря куда. – Фэйри вновь улыбнулась и выступила из кустов.

Ивар ощутил, как во рту у него пересохло, а в груди возникло и начало нарастать странное томление. Краем уха услышал, как ахнул Вемунд.

Обнаженное тело лесной красавицы было совершенным. Белая с розовым отливом кожа, гладкая, как у спелого яблока, тугие бутоны грудей, талия, которую Кари смог бы обхватить пальцами одной руки, стройные длинные ноги…

Голос Хаука, который единственный остался невозмутимым, доносился до Ивара сквозь все усиливающийся гул в ушах.

– Зачем ты это делаешь? – спросил конунг, очень медленно вытаскивая из ножен меч. Лезвие холодно сверкнуло, и улыбка фэйри увяла, словно ромашка к осени.

– Тут так скучно. Не каждый день удается попробовать свою силу на людях! – бросила красавица, и одним движением, точно в черный плащ, завернулась в волосы, которые доходили ей до пяток.

Словно невидимые руки отпустили Ивара. Он судорожно моргнул и скорчился, чувствуя, что весь мокрый от пота, что промокло даже седло, на котором он ерзал. Конь недовольно фыркал, явно не одобряя подобной подлости со стороны хозяина. С кряхтением и оханьем приходили в себя прочие викинги.

– Дорогу скажешь? – скучным голосом поинтересовался Хаук, убирая меч в ножны.

– Отчего же не сказать. – Зеленоглазая фэйри улыбнулась, но на этот раз ее улыбка напоминала откровенно хищный оскал. – Ведь вам нужно во дворец правителя? Оберон будет рад вас видеть, он героев любит…

– Так куда ехать? – не дал сбить себя с толку конунг.

– Куда смотрят морды ваших коней, – махнула рукой красавица. – Наткнетесь на дорогу, и по ней – на запад. Не заблудитесь.

И, не поворачиваясь спиной, фэйри скрылась в зарослях. Прошуршали сдвигаемые ветви, вновь прозвенел смех, и все стихло.

– Как тебе удалось не поддаться ее чарам? – смущенно спросил Арнвид. – Даже я, старый дурак, не устоял!

– Я был дважды женат, – без улыбки ответил Хаук. – А в каждой женщине есть что-то от фэйри. Научившись противостоять чарам обычных женщин, ты легко одолеешь схожее колдовство…

Эриль только головой покачал.

Лес вокруг вроде был самым обычным, цокали на деревьях белки, пели в листве птицы. Но в кустах что-то шуршало, чувствовалось, как за продвижением людей наблюдают десятки любопытных глаз. Время от времени Ивар замечал плывущие по воздуху облачка серебристого тумана, издалека доносились звуки пения, от которого мурашки шли по коже, и легкий, почти невесомый смех.

Дорога, обсыпанная желтым, точно масло, песком, обнаружилась примерно через милю. На ней виднелись отпечатки копыт, могущих принадлежать лошади, если бывают лошади размером с быка.

Дорога прихотливо виляла среди поросших лесом холмов, и солнце, странно холодное, медленно двигалось по небосводу, отмечая время. Неторопливо плыли темно-лиловые, страшно тяжелые на вид облака, в недрах их что-то глухо рокотало, блистали яркие зарницы, заставляя лошадей приседать, а людей вздрагивать.

Замок вынырнул из-за горизонта внезапно, словно только что выскочил из-под земли. Очарованные зрелищем, викинги невольно придержали коней…

Гордо вознеслись к небу ажурные башни, отлитые из сверкающего лунным светом металла. Зеленью темнела крепостная стена, будто сросшаяся из ряда гигантских листьев, и плыли по воздуху похожие на золотистые паутинки флаги, норовя сорваться со шпилей, которые, казалось, готовы были пропороть брюхо тучам…

Издалека замок выглядел как чудесная игрушка, оброненная на землю кем-то из богов. Он светился, затмевая даже сияние солнца, и казалось, что от стен его исходит едва слышимая музыка.

– Нам нужно туда. – Грубый голос Хаука разрушил очарование.

От обрушившейся боли Ивар едва не застонал, потряс головой. На конунга покосился почти с ненавистью. Похожие взгляды бросали на предводителя и прочие викинги.

– Вы хотите стоять тут и любоваться до тех пор, пока не окаменеете? – спросил Арнвид. – Вперед, или, клянусь кулаками Тора, я потащу вас на веревке!

Мрачные, как после похорон, всадники потрусили за Хауком, не отрывая глаз от прекрасного замка. Тот рос, приближался – стало ясно, насколько огромны тонкие на вид башни. Чтобы рассмотреть их верхушки, приходилось задирать голову.

Исполинские ворота – два выросших до невероятных размеров дубовых листа – оказались распахнуты, стражи не было видно, а неподалеку, на зеленой лужайке пасся табун необычно крупных лошадей. То есть в первый момент Ивар решил, что это лошади, и только когда белоснежный жеребец вышел на дорогу, перегораживая путь к замку, молодой викинг заметил витой рог, растущий из выпуклого лба. От рога исходило мягкое сияние.

Сердце дернулось в груди, заставляя замереть. На людей смотрел, слегка скосив умные серые глаза, единорог. В его позе не было угрозы, но на ногах с тяжелыми копытами переливались могучие мышцы, и чувствовалось, что схватка с таким противником даже для опытных воинов будет страшной.

К вожаку присоединились еще два жеребца. Один был серый, точно утренний туман, а второй – чудной лиловой масти, как сошедшая с неба туча. Все трое изучающе смотрели на людей.

– Вот почему нет охраны, – облизав пересохшие губы, предположил Нерейд. – Эти зверюги сами решат, кого пустить, а кого – нет…

Глава 12

ВЛАДЫКИ ФЭЙРИЛЭНДА

Единороги смотрели серьезно, нападать не спешили, но и дорогу не освобождали.

– Нам нужно к вашему правителю, – сказал Хаук осторожно. – Если вы не пустите нас, то мы будем драться…

В груди белоснежного жеребца родилось ржание, похожее на лошадиное, только куда более мелодичное. Он взвился на дыбы, замолотил по воздуху огромными копытами. Открылся белый живот, пук волос ближе к хвосту.

Ивар вздрогнул, невольно ухватился за меч. Недавно подметил за собой новую привычку – при любой неожиданности, которая раньше заставила бы забиться в угол, тянуться к оружию.

Вожаку ответили сразу несколько голосов, и могучие звери, переглянувшись, отошли в сторону. Движения их были мягкими и плавными, они словно плыли над землей, перетекая из позы в позу. Ивар сглотнул, с трудом отвел взгляд.

– Пустили, – с облегчением выдохнул Нерейд. – Жалко было бы сражаться с такими красавцами!

– Спешиться, – приказал конунг.

Викинги послушно покинули седла, повели лошадей в поводу. Огромные зеленые стены надвинулись, подавляя людей нечеловеческой мощью. За ними открылся обширный двор и широкая, выложенная плитками разноцветного камня дорожка, ведущая к дверям самого замка.

По сторонам от нее мирно колыхалась под ветром высокая трава, в которой легко спрятался бы лежащий волк. В зелени видны были мелкие белые и желтые цветки с таким приятным сладким ароматом, что от него слегка закружилась голова.

– Не сходите с дороги! – прошипел Арнвид, ставший вдруг очень серьезным. – Там – смерть!

В молчании, под неумолчный шелест трав и пение ветра в вышине, пересекли двор. Цокот копыт отражался от стен, порождая многоголосое эхо.

У входа во дворец гостей ждали. По обе стороны от высокой, украшенной искусной резьбой двери застыли могучие, богатырского сложения стражи, обликом более всего похожие на выросших в высоту и лишившихся шерсти медведей. С плоских лиц смотрели внимательные маленькие глазки, на мощных руках бугрились мускулы, напоминая обкатанные водой валуны. Кольчуги каждого из стражей хватило бы на то, чтобы замотать в нее пятерых людей нормального сложения, а выгнутые щиты с гербом в виде зеленой ладони можно было использовать вместо лодок.

Между могучими стражами, словно старый гриб меж толстых пней, замер согбенный старичок. Макушку его венчала широкополая шляпа, из-под которой торчала седая борода, похожая на веник, и свешивался длинный нос. Наряжён старик был в роскошную золотистую мантию, расшитую изображениями листьев и веток.

– Чего изволите? – проскрипело из-под шляпы, когда Хаук одной ногой ступил на первую из ступеней, ведущих к двери.

– У нас дело к правителю этой страны, – вежливо ответил конунг.

– Дело у них, – забормотал старикан в шляпе, суетливо дергая руками. – Шастают тут всякие, дома им не сидится, занятых фэйри от дел отрывают…

Из-под мантии с шуршанием был извлечен длиннющий свиток, который дед принялся тщательно рассматривать.

– Итак, двадцать пятый день восьмого месяца. – Свиток замер, перестав извиваться расплющенной змеей. – Записаны на прием: Синий Грифон с Белой Горы, семейство Дятлоногих из Синюшного Леса и Трижды Почетный Хобгоблин Джим Кэррисон с супругой.

Шляпа была сдвинута на затылок, а викинги подверглись тщательному изучению парой свирепых глаз.

– На Грифона никто из вас не похож, – сварливо промолвил старик, – Джима Кэррисона я знаю в лицо. Вы что, хотите сказать, что являетесь семейством Дятлоногих из Синюшного Леса?

– Нет, но… – начал было Хаук, но его грубо оборвали.

– Никаких «но»! – Дед в ярости сорвал с головы шляпу, явив миру похожую на яйцо лысину, обрамленную редкими клочьями белого пуха. – Вы не записаны на прием, а очередь тянется до середины осени. Можете записаться у королевского секретаря!

– У кого? – недоуменно спросил конунг.

– У меня! – гордо ответствовал старикан, водружая шляпу обратно на голову. – И как лицо официальное, ответственно заявляю, что вы должны подать заявку в письменном виде с указанием цели посещения и предполагаемого времени беседы. Да, заявку в трех экземплярах…

– Что-то я не понял, чего он там болтает, – голосом тяжелым, точно гора, сказал Кари.

– А он нас внутрь пускать не хочет, – охотно объяснил Арнвид. – Да еще издевается! В трех экземплярах…

– А может, ему голову оторвать? – И Ленивый, чьи глаза стремительно наливались кровью, неожиданно быстро шагнул вперед.

Сдвинулись с места, грозно зарычав, стражи, их мечи, длинные, как весла, медленно поднялись. Старик-секретарь в испуге отпрянул, сотрясаясь мелкой дрожью.

Кари резко дернул плечом, раздался звон, словно деревянной колотушкой ударили в большой колокол. Левый страж с удивленным выражением на лице начал падать, шлем на его лбу украсила свежая вмятина, а пудовый кулак берсерка уже обрушился на лицо правого, круша плоть и ломая кости. Что-то хрустнуло, на стену дворца брызнуло красным.

Два тяжелых тела рухнули почти одновременно. Земля содрогнулась.

– Ну что? – спросил Хаук ровным голосом. – Может быть, теперь ты найдешь наши имена в списках?

– Д-да, я п-посмотрю. – Глаза секретаря, выпученные так, точно он увидел говорящую рыбу, не отрывались от грозного викинга. Старикан торопливо вытаскивал из-за пояса свой свиток. – К-конунг Хаук Лед с дружинниками… как я мог не заметить?

Он посторонился, вихляясь всем телом, как нашкодившая собачонка, а резная дверь начала медленно открываться. Створки расходились бесшумно, будто не висели на петлях, а покоились на одном воздухе. Изнутри донесся мягкий цветочный аромат, повеяло теплом.

– Позаботься о наших лошадях, – бросил Хаук секретарю и первым вошел внутрь.

– Если хоть одна заболеет – убью! – Вемунд показал полумертвому от страха деду кулак и последовал за конунгом.

Внутри оказалось темно, на уходящих в высоту стенах тускло чадили редкие факелы. Пол, выложенный черными и белыми плитками, блестел, точно лед. Шаги звонко разносились по его поверхности.

Но стоило Ивару, идущему последним, войти внутрь, как двери с грохотом захлопнулись за его спиной. Факелы погасли, погрузив все в полную темноту, и тут же яркий свет резанул по глазам. Боль была такой, что молодой викинг с трудом удержался от ругани. Ивар услышал, как рядом вскрикнул кто-то из товарищей.

Под веками плавали желтые и оранжевые пятна, а рука уже тащила из ножен клинок – отомстить, наказать того, кто посмел так жестоко подшутить над воинами конунга Хаука…

Ивар сам испугался собственного кровожадного желания, поспешно отпустил рукоять меча. Ушей коснулась приятная далекая музыка, негромкий смех, и он осторожно открыл глаза.

Огромный зал, в котором уместился бы весь Камелот, был ярко освещен. Сотни светильников озаряли трон, выточенный, по-видимому, из комля гигантского дерева. Во все стороны расползались похожие на серебристые щупальца корни, а толщины ствола хватило, чтобы вырезать на спиле два удобных сиденья.

Оба были заняты.

Голос, прозвучавший под сводами исполинского зала подобно грому, заставил викингов вздрогнуть:

– Склонитесь перед Обероном и Титанией, владыками Страны Чар! – прогремело в вышине, и тяжкий удар сотряс пол.

Хаук медленно согнул шею, вслед за ним почтительно, но без подобострастия поклонились другие викинги.

– Подойдите ближе, воины из мира людей, сумевшие добраться так далеко, – проговорил некто привыкший повелевать. В каждом слове его звучала Сила, мощь вольного вихря, способного с корнем выдирать столетние дубы, с легкостью рушить людские поселения, топить на море корабли.

Сам не осознавая того, что делает, Ивар шагнул вперед. Взгляд его не отрывался от застывшего на троне мужчины с резкими чертами лица. В роскошных одеждах под цвет небесного свода он казался статуей, выточенной из красного дерева. Черные, как ночное небо, волосы непокорно торчали, создавая на голове правителя нечто вроде короны.

– Мы приветствуем смельчаков, не побоявшихся дальнего пути. – Во втором голосе, женском, тоже звучала Сила, но иная. Мягкая, журчащая, как вода, которая дарит жизнь всему, но которая способна эту жизнь и отнять.

Этот голос заставил Ивара прийти в себя. Он обнаружил, что шагает к трону словно зачарованный, и в испуге скосил глаза на соратников. Те также недоуменно оглядывались, на лице Арнвида застыл стыд.

– Не стоит переживать, почтенный друид, – усмехнулась сидящая на троне женщина – словно ручеек запрыгал по камням. Глаза ее светились зеленью глубокого моря, а волосы струились до земли тяжелыми темными волнами. – Нашей силе не сможет противостоять ни один человек…

– Это мы еще посмотрим, – жестко бросил Хаук.

– Ты смел, человек с севера, – вновь улыбнулся Оберон. – Подойдите ближе. Не кричать же нам с вами через весь зал?

Пока они шли, Ивар разглядывал толпу, клубящуюся вокруг трона. Кого тут только не было: создания настолько прекрасные, что от одного вида их захватывало дух, соседствовали с существами, способными привидеться лишь в ночном кошмаре. Были похожие на людей, но отличающиеся от них маленькой деталью – хвостом, заостренными ушами или заросшим шерстью лицом. Стремительными молниями носились крошечные человечки, снабженные крыльями, похожими на стрекозиные.

Все это сборище гудело, шуршало и переговаривалось, откровенно глазея на чужаков.

А справа от Оберона, на месте советника, стоял, невозмутимо щуря темные глаза, не кто иной, как Мерлин. Лицо его было непроницаемым, но руки, сошедшиеся на толстом дубовом посохе, чуть заметно подрагивали.

– И этот здесь, – пробормотал Арнвид едва слышно, – значит, легкой жизни не жди.

– А ты ее ждал? – поинтересовался Нерейд с улыбкой. – Тогда надо было дома оставаться, возле теплой печки!

– Достаточно, доблестные воины. – Могучий голос Оберона легко перекрыл весь шум, и викинги послушно остановились. – Поведайте, зачем проделали вы столь опасный путь, с какой целью прибыли к моему двору?

– Конунг Фэйрилэнда! – Слова Хаука звучали чужеродно и слабо в этом огромном зале, где все было сделано не людьми и не для людей. – Мы прибыли к тебе, связанные обетом доставить в Камелот волшебный котел Ундри, украшенный изумрудами и еще какой-то ерундой. Впрочем, украшения нам не нужны. Только сам котел.

На прекрасном лице Титании появилась изумленная улыбка. Оберон молчал, но в глазах его, которые поминутно меняли цвет, становясь то белыми, то серыми, то синими, словно море, блистало грозное веселье.

– Ундри? – сказал он наконец и махнул рукой. Под сводами грохнуло, и точно упала невидимая завеса: в воздухе повис, рассыпая искры, большой, шириной с добрую бочку, котел. На боках его золотилась гравировка, и зелеными глазами подмигивали изумруды, самый крупный из которых был величиной с кулак. – Вы хотите забрать его?

– Да, конунг, – подтвердил Хаук. – С твоего позволения…

– Вы знаете, что люди лишались здесь жизни за меньшее? – спросила Титания.

– Нет, – честно ответил Хаук. – Но если вы вздумаете лишить жизни нас, то это вам дорого обойдется. – Он паскуднейшим образом ухмыльнулся и демонстративно взялся за меч.

– Я вижу. – Оберон покачал головой. – Но вы просите очень многого. Мы должны посоветоваться.

И владыка Страны Чар склонил голову к стоящему неподвижно Мерлину. Тот сразу ожил, принялся что-то шептать, размахивая длинными, похожими на сучья руками.

Кари неожиданно вздохнул, повернулся к Хауку:

– Конунг, вон видишь того, в шляпе? – И огромная ручища поднялась, указывая на невысокого толстого фэйри, чье лицо украшал огромный синяк, а глаза злобно блестели. – Это тот самый, которого я в замке Эбраук об стены поколотил.

– Судя по довольной роже, успел наябедничать, – хмыкнул Нерейд.

Оберон продолжал совещаться с Мерлином, а Ивар от нечего делать все разглядывал королевскую свиту. Вьющийся вокруг трона маленький летун показался ему неожиданно знакомым, а ехидный смешок, вырвавшийся из маленького рта, заставил молодого викинга вздрогнуть.

Точно такой же он слышал в Камелоте, на пиру у короля Артура. Из глухой стены.

Соглядатай! Глаза и уши Оберона в мире людей.

И тут же Ивар вздрогнул вторично, столкнувшись с открытым, чистым, полным искренней ненависти взглядом. Высокая, статная женщина, чем-то похожая на Эттарду, смотрела на викингов так, словно они изнасиловали ее малолетнюю дочь, а единственного сына убили, после чего поджарили на костре и съели…

Стоять под прицелом темных, точно озерные глубины, глаз было неуютно. По коже бежала дрожь, похожая на ту, что бывает, когда входишь в очень холодную воду. А на поясе женщины, чужеродный, словно снежный сугроб посреди цветущего луга, висел длинный меч в простых кожаных ножнах. На рукояти матово блестел выпуклый прозрачный камень, похожий на застывшую слезу.

– Конунг Хаук, слушай меня! – Оберон смотрел прямо на викингов, веселье исчезло из его глаз, в этот момент алых, точно пламя заката. Голос повелителя фэйри звучал грозно, в нем чувствовался свист приближающегося урагана. – Все без исключения говорят о том, что я должен просто убить тебя.

Лицо конунга не изменилось, лишь глаза посветлели, налились мертвенным, белым холодом.

– И друид Мерлин, чья мудрость превыше неба, и лучший из наших лазутчиков Ваниэль, – мелкий летун сделал в воздухе круг, – и Четырежды Почетный Хобгоблин Калибан, – носатый толстяк, не так давно познакомившийся с кулаками Кари, злобно осклабился, – и даже фея Вивиан, Владычица Озера.

Ненависть в глубине темных глаз женщины не исчезла, лишь едва заметно колыхнулся меч на ее поясе.

Оберон замолчал, впившись взглядом в каменное лицо Хаука.

– Этой-то чего от нас надо? – изумленно прошептал Вемунд. – Чем мы ее обидели?

– Ее саму – ничем, – тихо ответил Арнвид, – а вот ее воспитаннику, белобрысому Ланселоту, не раз дорожку перебегали. Вот она и злится…

– Я счастлив, – бескровные губы конунга разлепились, рождая слова, которые свободно разносились по огромному залу, где вдруг стало очень тихо, – что нажил себе врагов не только в мире людей, но и здесь! Такое удается далеко не каждому! Поступай как хочешь, правитель, но помни: мы будем сражаться, даже если против нас выступят все фэйри!

– Не сомневаюсь! – Монолит лица правителя Страны Чар рассекла трещина усмешки. – Но если бы меня попросил о твоей смерти кто-либо один или двое, даже это не удержало бы меня. Но сразу четверо! Ты слишком необычный человек, чтобы вот так просто убить тебя…

Мерлин скривился, как от сильной боли, крылатый Ваниэль от обиды чуть не врезался в стену. Четырежды Почетный Хобгоблин выглядел так, словно его заставили вылизывать пол, а лицо Владычицы Озера на мгновение исказила дикая ярость.

Викинги стояли неподвижно, но чувствовалось, что напряжение неизбежного боя, смертельного и безнадежного, только что охватившее их, теперь отступает, рассеивается, точно темный дым под сильным ветром. В притихшей было королевской свите вновь начались разговоры, зазвучали смешки.

– Но отдать котел просто так я тоже не могу. – Обе-рон пожал плечами. – Сам понимаешь, это было бы неразумно, а подданные перестанут уважать правителя, совершающего глупые поступки. И поэтому в обмен на Ундри я бы попросил тебя о некоторых услугах…

– Что за услуги?

– Ну, во-первых, – повелитель фэйри изобразил смущенную улыбку, – повадился кто-то в моем саду ночами яблоки грызть. Не съедает, а надкусывает. Лучшие стражники пытались поймать, да все без толку… Потом, поселился на севере моей страны, в горах, ужасный дракон. Ревет, воняет, огнем пышет, одной фэйри прическу спалил. В общем, житья от него нет. Надо бы утихомирить.

– Мало нам было великана, – пробормотал Торир, уныло почесывая грудь, – теперь еще и дракон…

– И в-третьих, – Оберон на мгновение замолк, глаза его, цвета волчьей шкуры, затуманились, – чтобы замок мой не обеднел после потери Ундри, достаньте мне волшебную иглу Луйн, скованную некогда кузнецами племен Богини Дану, владевшими этой землей до бриттов. Воткнешь эту иглу в человека или фэйри, и после этого он не сможет скрыть правды, сколь бы страшной для него она ни была.

– И где спрятана эта игла? – осторожно поинтересовался Хаук.

– В мире людей, на высочайшей горе Каледонии, – ответила вместо мужа Титания. – Ее охраняют мощные заклинания, наложенные жрецами Богини. Они не пускают фэйри на гору.

– Это же сколько туда тащиться? – с недовольным выражением на лице пробурчал Нерейд. – Полгода туда, полгода назад…

– Мои слуги доставят вас туда и обратно в мгновение ока, – укоризненно покачал головой Оберон, – но после того, как вы выполните первые два задания. Все, что нужно, будет вам предоставлено!

– Сегодня же мы ночуем в вашем саду, – холодно сказал Хаук. – Пусть нас проводят туда.

Усыпанное крупными звездами, похожими на огромные снежинки, черное небо нависало так низко, что казалось – оно вот-вот рухнет на головы, если бы не деревья, раскинувшие мощные ветви. Неумолчно шелестели ласкаемые ветром листья, а между стволами носились свежие и чистые ароматы, совсем не похожие на тот дурманящий запах, что встретил викингов у входа в замок.

Сад владыки фэйри располагался внутри замковой стены, занимая нависший над бездонной пропастью уступ. Пока было светло, конунг заставил дружинников обойти его весь, запомнить каждый корень и куст, чтобы потом, ночью, легко ориентироваться без света.

Солнце зашло, и они залегли вокруг небольшой поляны, в центре которой стояло яблоневое дерево, все усыпанное розовыми, как девичьи щеки, плодами. Многие из них были обгрызены, нежную мякоть безжалостно и торопливо рвали, непонятно, правда, с какой целью.

Лежать было холодно, и Ивар все время ежился, с завистью поглядывая в сторону замка, откуда доносились далекие звуки музыки и отзвуки смеха. Из окон вырывался неяркий золотистый свет.

Звезды неторопливо перемещались по небосклону, пение и музыка потихоньку затихали, и к полуночи замок Титании и Оберона погрузился во мрак. Не светились факелы на стенах, не перекликались неизбежные в людском укреплении стражники. Замок фэйри защищали могучие чары. Которые, тем не менее, ничем не помешали таинственному вору.

Спать хотелось все сильнее и сильнее, рот раздирала зевота, тело наливалось свинцовой тяжестью. Ивар тер слипавшиеся глаза, прикладывал ко лбу холодные листья, но сонливость одолевала.

На мгновение он задремал, стукнулся головой о землю, а когда очнулся, то понял, что вокруг что-то изменилось. В тихой ночи появился новый звук, доносящийся откуда-то снизу, из пропасти, – словно множество крыльев одновременно било по воздуху. Ивар замер, стараясь даже не дышать, весь обратился в слух.

Негромко ахнул на своем посту Арнвид, забормотал, вовсе не опасаясь быть услышанным.

Тело охватило странное оцепенение. Ивар слышал и видел все, понимал, где находится, но пошевелить не мог даже веком. Неведомая сила сковала мышцы, заморозила кровь в жилах.

Краем глаза заметил, как эриль вскочил на ноги, как запылали зеленым цветом рисуемые прямо в воздухе руны. Что-то негромко зарокотало, тело тряхнуло, и тут же Ивар с облегчением почувствовал, что вновь может двигаться. Судя по приглушенным ругательствам, схожие ощущения пережили и прочие викинги.

Арнвид присел, с шуршанием укрылся в кустарнике.

– Тихо! – приглушенно цыкнул конунг.

Вокруг яблони воцарилась полная тишина. Где-то в глубине пропасти возникло и стало приближаться слабое оранжевое свечение. Словно кто-то разжег там костер и неведомым образом поднимал его все выше, норовя зашвырнуть пылающие поленья наверх.

С удивлением Ивар почувствовал, что ему становится теплее.

Сияние все усиливалось, по стволам и листьям забегали оранжевые и желтые отблески. Казалось, что разлом в земле весь наполнился пламенем, словно рот исполина – слюной.

Чуть слышно заскрипела натягиваемая тетива.

Сияние моргнуло. Из-за края пропасти взметнулось стремительное птичье тело. Широкие крылья с шумом били по воздуху, по ним бегали сполохи самого настоящего, живого огня. Птица была раза в два больше гуся, и каждое ее перышко горело пламенем – желтым, золотистым или алым. Нестерпимым багрянцем пылали глаза, а когда птаха распахнула клюв, блеснули мелкие острые зубы.

Ивар ощутил, как отвисает челюсть, а ладонь, сжимавшаяся рукоять меча, слабеет. Разве можно поднять руку на такое чудо?

Рассеивая мрак и затмевая звезды, птица с хриплым клекотом поднялась выше, а затем спикировала прямо на яблоню. Зашумели потревоженные листья, птичьи когти с хрустом вцепились в толстую ветку.

Сияющее создание источало во все стороны тепло, точно от костра, а мерцающие перья притягивали взгляд. За переливами цвета можно было наблюдать бесконечно: кроваво-красный сменялся рыжим пламенем костра, мелькало фиолетовое, чтобы тут же уступить место желтизне солнечного света…

Птица громко хрумкала, обгрызая очередное яблоко.

– Сети готовь! – Голос Хаука показался неприятнее вороньего карканья.

Ивар послушно вскочил, пальцы ухватили заготовленную загодя ловчую сеть.

Со всех сторон на поляну ступили могучие фигуры. Птица затрепетала, но в воздухе уже неслись сети. Едва коснувшись огненных перьев, они начинали тлеть, словно брошенные в костер, но все равно обволакивали сияющее создание одна за другой. Викинги дернули сети на себя, и птица с протестующим клекотом свалилась с ветки. Закружились сорванные листья.

– Вяжи ее, а то улетит! – раздавшийся рядом отчаянный крик оглушил.

Ивар бросил сеть, увидел, как она накрыла клювастую голову. Но не успел порадоваться, как птица встопорщила перья, и во все стороны от нее прянул жар. Ивар ослеп, ощутил, как обугливается кожа, как белым пеплом опадают мышцы…

– Бей ее! Глуши! – Вопль Торира прорвался сквозь треск пламени, как олень через цепь загонщиков. Взревел что-то Кари, раздался глухой удар, и жар исчез, сменившись прохладой глубокой ночи.

Викинги хрипло дышали, утирали пот. Вемунд ощупывал собственное лицо, словно не веря, что оно осталось цело. Топор толстого викинга лежал на траве, и его лезвие, кованное из лучшей стали, горело синеватым пламенем, точно изъеденная жучками гнилушка.

Оглушенная птица распласталась на земле, широко раскинув крылья. Из-под перьев выстреливали язычки пламени, заставляя свежую, сочную траву обугливаться в одно мгновение.

– Ты не перестарался? – спросил Нерейд. – Может, ты ее убил?

Вемунд, дующий на обожженные ладони, протестующе замычал.

– Если хочешь проверить, пощупай ей шейку, – жестко сказал Хаук. – Торир, быстро в замок. Пусть принесут цепи, а то веревками ее не удержишь. Если она еще очнется, конечно…

Топор в Глазу исчез среди деревьев. Зашуршали раздвигаемые ветви, мягкий стук подошв стих вдали.

– Ну и птаха, – пробормотал Нерейд, опасливо подходя поближе. – Откуда только взялась? И почему яблоки обгрызала, а не съедала?

– Из вредности, – предположил Вемунд. Лезвие секиры перестало гореть, и Боров осматривал его, придирчиво пробуя пальцем заточку.

– И чего фэйри ее поймать не могли? – Нерейд подошел еще ближе. Когтистая лапа неожиданно дернулась, и рыжий воин поспешно отскочил назад.

– Вон какой вырос, а ума не нажил, – наставительно заметил Арнвид. – Только и можешь что языком молоть! Птица-то волшебная, вокруг себя сильные чары рассеивает, ну как цветок – запах. Если бы не защитные руны, что я начертил, вы бы тут все бревнами валялись и ничего бы не увидели!

– А почему фэйри не могут составить защитные руны? – поинтересовался Ивар.

– Потому что, во-первых, они никаких рун не знают! – Эриль наставительно воздел к небесам палец. – Ну а главное, что фэйри сами существа волшебные, свои чары они нашлют на кого хочешь, а против чужих бессильны… Они ими дышат! Вдохнули бы они колдовство этой птахи и заснули бы крепче, чем рыбак после попойки! А в нас, людей, подобная отрава проникает медленнее, и пока она всех не свалила, я успел поставить защиту…

Среди деревьев замелькали, постепенно приближаясь, огоньки факелов. Стали слышны возбужденные, радостные голоса, сквозь которые донеслось странное позвя-кивание.

– Вот и подмога, – с заметным облегчением сказал Вемунд. – Сейчас сдадим эту птичку с рук на руки королевским прихвостням, и можно будет спокойно спать…

– Тебе бы только спать! – хмыкнул Нерейд, и тут же застыл, с изумлением вглядываясь в полутьму сада.

Там двигалось нечто огромное. Ветви с шелестом раздвинулись, и на поляну, влекомая пыхтящими носильшиками-фэйри, выдвинулась здоровенная клетка из толстых металлических прутьев, в которой при желании поместилось бы целое семейство медведей. Прутья были толщиной с руку.

– Где вор? – пропищал гордо шествующий сбоку крохотный фэйри с длинной седой бородой, и клетка с лязгом и грохотом опустилась на землю.

– Вот. – И конунг указал на птицу, что лежала на земле неопрятной грудой. – Грузите быстрее, пока не очнулась, а то вам придется нелегко…

– За работу, бездельники! – Крошечный бородач обладал, как выяснилось, исключительно сильным голосом.

Ивар вздрогнул, не без труда подавив в себе желание броситься помогать.

Даже вороватая птаха слегка дернулась, а кончики ее крыльев тревожно вспыхнули лиловым.

– Майна! Вира! – орал седобородый командир таинственные заклинания, пока его подчиненные, сипя и надрываясь, затаскивали тяжелое тело в клетку. Металлическая дверца с лязгом захлопнулась, клацнул челюстями, на мгновение окутавшись синеватой дымкой, массивный навесной замок. Викинги дружно утерли со лба честный трудовой пот.

– Она точно жива? – поинтересовался бородач у конунга. – А то валяется, словно труп.

– Не знаю, – покачал головой Хаук, – но когда очнется, то учтите, что жар от нее посильнее, чем от камина. Может обжечь!

– Надо же, – задумчиво пробормотал малорослый фэйри, оглаживая роскошную бороду. – Жар-птица… Кто ж знал, что такие бывают!

И, со значением вздохнув, махнул рукой подчиненным.

Клетка перла через сад, точно исполинское чудовище, с которого сорвали шкуру. Гордо отблескивали обнаженные ребра, семенили, дыша, как кузнечные мехи, носильщики. В испуге отводили ветви деревья, чуть ли не шарахались в стороны кусты.

Позади всех тащились, зевая, как выброшенные на берег сомы, викинги.

От равномерного потряхивания в седле немилосердно хотелось спать. Ивар начинал клевать носом и просыпался, чуть ли не уткнувшись в густую гриву собственного скакуна.

Скажи ему кто полгода назад, что сможет спать в седле, – не поверил бы!

Очнувшись, поспешно вскидывался, оглядывался мутным взором. Но вокруг ничего не менялось. Все так же маячил впереди толстый зад жеребца Вемунда, снабженный длинным хвостом, все так же тянулся по сторонам бесконечный лес, лишенный каких-либо признаков жизни. Деревья стояли, замерев, точно стражники на посту, и только кусты тревожно шевелили ветвями, похожими на длинные руки с множеством ладошек.

Все же обитатели леса, разумные и неразумные, обладающие телами и нет, спешили убраться с дороги викингов. Обещание короля Оберона, что никто не посмеет помешать в пути, выполнялось безукоризненно.

– Даже скучно, – бормотал Нерейд, вертясь в седле, точно его в задницу тяпнула оса. – Ни подраться не с кем, ни поболтать…

– Подерись со мной! – предлагал Вемунд, приглашающе сжимая огромные кулаки.

– Лучше поговорим! – Рыжий задира тотчас умолкал и поспешно нахлестывал лошадь, уезжая вперед.

На стоянках сухостой словно сам прыгал в руки, костер загорался после первого же удара кремня по огниву, и даже дождь предпочитал проливаться где-то в стороне, не смущая путешественников своим присутствием. Все ужины заканчивались одинаково – обращением к небольшому бочонку, который днем был скромно пристроен позади седла Хаука.

С негромким хлопком открывался краник, и в подставленные кружки почти без плеска, играя бликами в свете костра, струилось темное и крепкое пиво, исходящее горьким ароматом хмеля. И сколько бы ни выпили за вечер, бочонок всегда оставался полон.

Выклянчил его Вемунд. Когда на следующий день после поимки чудной жар-птицы викингов пригласили к королю, то пойманная птаха, злобно оскалив зубастый клюв, переливалась багрянцем и золотом в установленной около трона клетке, а сам Оберон пребывал в превосходнейшем расположении духа.

– Первую мою просьбу вы выполнили с такой легкостью, словно я поручил вам срубить дерево, – сказал он, рассмеявшись так, что покачнулся весь замок. – Сегодня, как я слышал, отправляетесь на дракона… Просите все, что может понадобиться!

Хаук задумался, а из-за спины его вылез Вемунд, брызжа горячим шепотом:

– Пива, конунг, проси пива, а то с сухой глоткой как подвиги совершать?

К ужасу Арнвида, владыка фэйри просьбу услышал.

– Пива? – изумился он, и глаза его, розовые, как поросячий бок, вспыхнули весельем. – Будет вам пиво!

И вот вместо волшебного меча, способного одним ударом снести дракону голову, или, на худой конец, плащей, что делают хозяев невидимыми, позволяя подобраться к чудовищу незаметно, викинги получили зачарованный бочонок, в котором никогда не кончается пиво…

Ивар в очередной раз задремал, а когда встрепенулся и распахнул глаза, обнаружил, что лес вокруг исчез. По обеим сторонам от дороги тянулось гладкое, точно лысина Арнвида, поле, лишенное даже травы, а спереди ощутимо веяло сухим жаром.

– Что там такое? – спросил Ивар, вглядываясь в горизонт, над которым далеко-далеко поднимались мрачные силуэты гор, увенчанных белыми шапками.

– А кто его знает, – сладко зевнув, ответил равнодушно Арнвид, – Доедем – увидим, а заранее чего беспокоиться?

Жар становился все сильнее, а затем мир вдруг оборвался, рухнул в бездонную пропасть, из которой горячий воздух поднимался мощным потоком, шевелил волосы и гривы коней. Провал, возникший на пути, был шириной в пару полетов стрелы, а продолжением дороги над ним нависал неправдоподобно тонкий, изогнутый, как радуга, мост.

– И нам по этому ехать? – с ужасом возопил Нерейд. – Там даже букашка с трудом проползет! А если свалишься, то далеко падать! Пока до дна долетишь, обуглишься!

– Предлагаешь повернуть назад? – холодно спросил Хаук, разглядывая сооружение, словно сотканное из паутины и лунного света. – Фэйри, я думаю, с легкостью пользуются этим мостом.

– Так у них волшебство… – с завистью вздохнул Торир.

– Человеческое сердце, если оно полно отваги, сильнее любого волшебства! – отрезал конунг, твердой рукой направляя коня к мосту.

– Не стоит бояться, – жизнерадостно заметил Арнвид. – Смелый умирает один раз, трус же – тысячи!

– Легко смелому, – тихо вздохнул Ивар. – А если в сердце царит страх?

Он не рассчитывал, что кто-то его услышит, но эриль неожиданно придержал коня и взглянул на молодого викинга с нескрываемой симпатией.

– Перестань думать о будущем, – посоветовал он, – и не возвращайся к прошлому. Тогда страх оставит тебя.

– Почему?

– Вспоминая о прошлом, ты думаешь о том, что многие, наверное, падали, с этого моста. – Арнвид усмехнулся, показав на мгновение желтые зубы. – Затем переносишься мыслями в будущее и предполагаешь, что сам можешь свалиться точно так же. Только такие мысли и рождают страх, который сбросит тебя в пропасть вернее любого врага. А сосредоточившись на настоящем, ты будешь думать только о том, как преодолеть преграду, и ничто не отвлечет тебя…

И эриль вслед за прочими викингами въехал на мост, похожий скорее на выгнувшуюся над пропастью тоненькую дощечку. Ивар на мгновение задержался, а затем, понукаемый больше страхом остаться одному, нежели смелостью, двинул коня пятками в бока.

Копыта со звонким цоканьем ударили по серебрящейся поверхности. Под тяжестью семерых всадников мост даже не прогнулся. Он не скрипел, не шатался, но все же был слишком узким, а под ним зияла пропасть, до дна которой долететь живым шансов меньше, чем в одиночку вытащить на берег кита.

Ивар бросил вниз один лишь взгляд, и волосы зашевелились на его голове, а во рту мгновенно пересохло. Там, на неизмеримой глубине, медленно шевелились оранжевые полотнища пламени. Поток воздуха, несущий запах гари, был так плотен, что, казалось, вот-вот поднимет наездника вместе с конем.

Ивар поспешно поднял глаза и уставился вперед, изо всех сил стараясь ни о чем не думать. Следовать мудрому совету Арнвида оказалось не так легко. По лицу стекали крупные капли пота, руки, держащие поводья, сделались влажными, и мучительно хотелось еще раз посмотреть вниз, в бездонную, такую притягательную пустоту-Конь шел медленно, осторожно постукивая копытами. Мост сначала поднимался, и вцереди было только зеленоватое небо Страны Чар, испятнанное лишаями облаков. Но когда миновали горб, то путь пошел вниз, и глаза Ивара скользнули по коричневой полосе выжженной пустоши, точно такой же, как с другой стороны огненного провала, задержались на зелени далекого леса и остановились на горах, которые стали как будто больше.

Как только пропасть внизу сменилась темной потрескавшейся землей, а звонкое цоканье превратилось в мягкий Стук, Ивар не выдержал, скатился с коня. Его вырвало, и, вытирая с губ кислую липкую жижу, молодой викинг думал, что куда легче сражаться с противником видимым, пусть даже более сильным, чем противостоять страху высоты или темноты, который можно победи-тьтолько внутри себя.

– Чего это он? – спросил брезгливо Нерейд, глядя на стоящего на коленях Ивара. – Не то съел?

– Ты что, себя забыл, – одернул насмешника Арнвид. – Сам таким же был, и пяти лет не прошло!

Нерейд – невиданное дело – смутился и отвернулся.

Ивар забрался в седло, и маленький отряд двинулся дальше, туда, где темнели, возносясь к небу исполинскими клыками, горы.

Глава 13

ЛЮДИ И ЧУДОВИЩА

Горы теснились со всех сторон, нависали огромными телами. Даже костер, разожженный у подножия одного из седоголовых великанов, прижимался к земле, точно испуганный зверь. Огрызался треском горящих сучьев, плевался в ярости искрами, но подняться ввысь, распрямиться не смел. Знал – с горами ему вышиной все равно не сравниться.

– Ну и что? – пробурчал Вемунд, с вожделением поглядывая на висящий над костром котел, от которого расходился сытный мясной запах. – Добрались мы до гор, и где этого дракона искать?

– Ничего, он сам нас найдет, – пробурчал в ответ Ар-нвид, занятый починкой сапога, у которого отвалилась подошва. Многомудрому эрилю невместно ходить в драной обуви, и знаток рун, прилежно сопя, орудовал толстой иголкой.

– Как бы мы об этом не пожалели, – бросил из темноты Торир, стоящий на страже. – Как там, похлебка готова?

– Погоди маленько. – Нерейд, исполняющий обязанности кашевара, зачерпнул булькающего варева, подул, после чего отважился попробовать. Рожу скорчил такую, что впору было свалиться.

– Ну что? – шумно облизнулся Вемунд.

– Не, не готова, – ответил Нерейд, откладывая ложку. – Может, нам пока пива выпить, чтобы с голоду не помереть?

– В любой момент может появиться дракон! – ледяным голосом отрезал Хаук.

– Да ладно! – Вемунд просительно улыбнулся, глаза были честные и преданные. – Мы что, пьяные хуже деремся, чем трезвые?

– Да, и, может, дракон побрезгует пивным запахом? – добавил Нерейд, потирая руки. Глаза его хищно сверкали. – Не станет нас сразу жрать! Тут мы его и…

– Уговорили, тролли красноречивые! – И под дружные одобрительные возгласы конунг извлек из поклажи заветный бочонок.

Словно по волшебству в руках викингов появились кружки. Кари шумно сглотнул набежавшую слюну.

Кружки были наполнены в одно мгновение. Ивар глотнул жадно, словно не пил неделю. По горлу прокатилась свежая волна, в животе потяжелело, а окружающий мир стал чуточку лучше. Холодная ночь – теплее, шишковатый камень под задницей – мягче, а лица соратников, небритые и злые, – добрее.

– Эй, а мне кружечку? – возопил из тьмы забытый Торир Топор в Глазу. Он нарочно уселся подальше от костра, чтобы яркий свет не мешал наблюдать за тем, что происходит вокруг.

– Налейте ему, – приказал конунг. – Ты, Ивар, отнесешь. А нам всем, я думаю, можно еще по одной…

До притаившегося за здоровенным валуном Торира Ивар дошел нормально, а вот на обратном пути неожиданно споткнулся, пробежал несколько шагов и едва не ляпнулся лицом в костер. Спас Кари, вовремя ухвативший за рукав. Затрещала прочная ткань, и Ивар повис, удерживаемый над пламенем.

– Спасибо, – выдавил он.

– Ну и напугал ты нас! – рассердился Нерейд, застывший у костра на корточках с поднесенной ко рту ложкой. – Может, еще по одной?

Возражений не последовало. Бездонный бочонок не пустел, пиво грело тело и душу, и вскоре у костра затянули старинную походную песню, что пели еще первые викинги, отправляясь грабить чужие земли! Хриплые надтреснутые голоса отражались от скал, порождая причудливое эхо, и казалось, что древние горы поют вместе с людьми.

– Торир, давай сюда! – крикнул Вемунд, держа в руках кружку, по блестящим бокам которой сползала пивная пена, белая и густая, как сметана. – Выпьем за наших богов, да и за местных тоже!

– А стража? – ответил Топор в Глазу из темноты. – Вдруг враги нападут!

– Какие враги? – Толстый викинг пошатнулся, едва не брякнувшись на камни. – Тут же нет никого… А если кто и появится, то мы дыхнем на него и он рухнет наземь, сраженный могучей силой духа северных воинов!

Подобный аргумент возымел действие. Некоторое время в душе Торира, судя по кряхтению и сопению, продолжалась борьба, но затем порок победил чувство долга. Топор в Глазу появился около костра, облизываясь, точно волк при виде жирного барашка, забредшего в лесные дебри.

– Дайте мне, дайте быстрее! – завопил он, багровея лицом. – А не то всех поубиваю!

Получив в руки булькающую кружку, он припал к ней, словно там было не обычное пиво (пусть даже очень хорошее), а напиток из самого Асгарда, принесенный лично Отцом Ратей.

Начался было дождь, но почти сразу затих, поняв, наверное, что даже ему не под силу затушить огненное стремление викингов к доброй гулянке. Шипели в костре дрова, каждый говорил о своем, не слушая соседей, а вокруг стоянки что-то яростно грохотало.

Потом во тьме зажглись два лиловых глаза, огромных, как щиты. Заметивший их первым Нерейд сначала не сообразил, что видит перед собой, и очумело затряс головой. Но видение не пропадало, гигантские кругляши продолжали висеть в воздухе, излучая мертвенный неяркий свет.

– Там кто-то есть! – прорезал общий гам вопль рыжего викинга.

Недовольно всхрапнул уже наладившийся спать Вемунд, встрепенулся Арнвид, сердце Ивара сжалось в неприятном ожидании беды. Хаук, сидевший к глазищам спиной, встал и медленно повернулся.

Некоторое время он вглядывался во мрак, а остальные викинги спешно вооружались. Оружие словно попряталось, мечи и топоры забились под камни, а стрелы не желали вылезать из колчанов, будто досматривали десятый сон.

– Кто бы ты ни был, – проговорил конунг медленно, разом остужая боевой пыл дружинников, – подходи, садись к нашему костру…

Тьма, словно сойдя с ума, зашевелилась. Сотни бликов забегали по исполинскому чешуйчатому телу, вдвинувшемуся в круг света. Ивар с ужасом осознал, что камень, на который он пять минут назад помочился, не что иное, как палец гигантского дракона. К людям приблизилась морда, огромная, как скала. В пасти блестели зубы, каждый длиной с человеческую руку, чешуйки были зеленоватые, с чуть стершимися краями.

Дракон с шумом втянул воздух, точно собака, обнюхивающая чужаков. Ивар выпустил меч из разом ослабевшей руки, понимая, что все их оружие бессильно против такой громадины.

– Отведай нашего пива! – еще раз предложил Хаук, поднимая наполненную до краев кружку.

Дракон понюхал еще раз, и в глазах его что-то сверкнуло. Пасть, в которой поместилась бы телега, распахнулась, явив красный зев и таящуюся за ним тьму.

И тьма эта взревела. Из пасти пахнуло жутким смрадом гниющего мяса, а в реве слышались слова. Ясно было, что дракон говорит, но что именно – понять не удалось никому.

– Что он сказал? – переспросил Нерейд, ковыряя в оглохшем ухе пальцем.

– Явно тара для него маловата! – высказал предположение мудрый Арнвид, в данный момент, правда, нетвердо держащийся на ногах. – Твоя кружка для него все равно что ложка для Кари! Давай ему прямо из бочонка!

Дракон кивнул с такой силой, что нижняя челюсть со скрежетом проехалась по камням, а затем закрыл глаза и распахнул пасть, всем драконьим видом показывая, что готов, наливайте!

Хаук ухватил бочонок, тот недовольно булькнул, и пиво, журча, плеснуло прямо на широкий драконий язык. Ручьем потекло в глотку, с хлюпаньем втягиваясь в темный провал у основания языка.

Пиво все лилось и лилось, не желая заканчиваться. Дракон не шевелился.

Викинги смотрели как завороженные.

– А нам потом хватит? – рискнул нарушить тишину Кари.

Судорожно сглотнул, поддерживая соратника, Торир.

– Надеюсь, что да, – ответил Хаук, переворачивая бочонок и встряхивая его. Внутри радостно чавкнуло, сигнализируя, что посудина опять полна.

Дракон неторопливо прикрыл пасть, а когда распахнул глаза, то свет их был уже не так ярок, в лиловой глубине вспыхивали и гасли золотистые искорки довольства.

– Присаживайся, д-дружище, к к-костру, – с трудом ворочая языком, пригласил Нерейд. – Мы сейчас… час п-по кружечке оппрокинем, з-за зззнакомство, а потом тебе еще нальем!

Дракон проревел что-то с такой мощью, что костер едва не сдуло. Викинги внимательно слушали, но смысла сказанного вновь никто не уловил.

– Тут без бочонка не разобраться! – вынес заключение Арнвид. – Наливай! И чур только – дракона поим по очереди!

Исполинский ящер слегка подтянулся, в круг света влезло самое начало огромного тела, когтистые лапы заскребли по камням, дробя крепчайшие валуны в пыль.

– Ишь как братишка выпить-то хочет! – опрокинув кружечку, заметил добрый Торир. – Должно быть, скверно ему! Тебя хоть как зовут, зеленый?

Ивар пил, уже без изумления наблюдая, как Кари поит дракона. На этот раз тот сам захлопнул пасть. На невыразительной морде рептилии застыло выражение величайшего довольства.

– Верриторриякроималлонакс – имя мне! – проревел ящер вполне членораздельно. То ли пиво придало его глотке необходимую гибкость, то ли лишняя кружечка прочистила викингам уши, позволив слышать то, чего они ранее не могли понять.

– Очень длинно! – сморщился Арнвид, наставительно подняв палец. – Мы будем звать тебя… – эриль на мгновение задумался, – Верлон. Согласен?

Дракон кивнул, дав таким образом тему для нового тоста – за имя. Пиво почти выплескивалось из ушей, но викинги пили охотно, называя новому собутыльнику собственные имена. Тот слушал со вниманием, хотя в огромных глазах разума было теперь не больше, чем у таракана. К хмельному дракон оказался куда менее устойчив, чем его новые приятели.

– А кстати, – в порыве искренности сообщил ящеру Арнвид, – ведь мы на эту гору прибыли тебя убивать!

– Чего? – заревел тот, пытаясь подняться на лапы. Попытка успешно провалилась, и дракон с грохотом и хрустом рухнул на камни.

– Да, убивать! – подтвердил Нерейд, кивая так, что казалось, голова его вот-вот оторвется и покатится в костер. – Сам этот, как его… Оберон нас нанял! А то, говорят, ты тут вреда всякого много творишь, народ обижаешь…

– Вранье! – Поток воздуха, вырвавшийся из пасти дракона, чуть не смел со склона все пожитки викингов. От голоса ящера дрожали скалы, а воздух в ужасе вибрировал.

– Спокойствие, только спокойствие! – поднял руку Торир. – Давайте жить дружно!

Откуда-то сверху доносился дикий грохот – должно быть, разъяренный дракон крушил хвостом скалы. Глаза его, только что тусклые, теперь светились, точно в каждом зажгли по костру, а из пасти рвалось громогласное рычание.

– Плесни ему пива! – Ивар едва услышал голос Ар-нвида. – Твоя очередь!

Ивар хотел было отказаться, но в душе неожиданно вспыхнул гнев. На самого себя. «Сколько можно трусить?» – мысленно упрекнул себя молодой викинг и, решительно подхватив бочонок, который за всю пьянку не стал легче, шагнул к оскаленной морде ящера.

Тот на мгновение примолк, набирая воздуха для дальнейшего рева, и поток хмельной жидкости, попавший прямо в горло, заставил дракона поперхнуться. Некоторое время он сипел, точно старые мехи, а потом принялся поспешно глотать. Пылающие глаза медленно затухали, гнев уходил из них, словно его смывало. Из драконьей глотки воняло уже не столько тухлым мясом, сколько пивом.

– А теперь сознавайся, Верлонушка, – с пьяной рассудительностью сказал Арнвид, когда Ивар отступил в сторону, – кто нам наврал про тебя?

– Никому я не вредил! – прорычал дракон. – А что пугаются – так кто же виноват, что они все такие трусы? Я, может, с ними побеседовать хотел, а они от меня врассыпную. Что ни говори – не всегда хорошо быть большим и страшным!

– А с той фэйри, которой ты чуть голову не сжег, что было? – вступил в разговор давно молчавший Хаук.

– Кто ж ее, дуру, просил рядом вертеться, когда меня отрыжка замучила? – Верриторриякроималлонакс нервно икнул. – Я пламя случайно извергнул, и оно на нее попало…

Дракон тяжко вздохнул и подпер огромной лапой голову. Из гигантского глаза вытекла мутная, как болотная вода, слеза размером с ведро и поползла вниз, оставляя на зеленой чешуе мокрый след.

– А вообще, плохо тут у вас, – проговорил ящер жалостным голосом без всякого рева. – Вот вы первые, кто меня не испугался…

– А откуда ты взялся такой? – вопросил Арнвид, припадая к очередной кружке. Кадык на дряблой шее эриля дергался, словно лягушка, запутавшаяся лапкой в водорослях.

Кружка опустела, после чего выпала из ослабевших пальцев и с деревянным стуком брякнулась о камни. Арнвид некоторое время сидел с закрытыми глазами, покачиваясь, точно куст на ветру, а затем медленно и плавно брякнулся на спину. Вскоре его тонкое посвистывание присоединилось к храпу Вемунда, который уже давно спал.

– Да, откуда ты взялся? – повторил вопрос Хаук, который, судя по всему, падать не собирался. Глаза конунга остро блестели, а поза была напряженной, как у рыси перед прыжком.

– Оттуда, где живут только драконы… – В голосе Вер-риторриякроималлонакса зазвучала надежда. – Ведь вы поможете мне туда вернуться? Правда?

– Посмотрим, – покачал головой конунг и принялся устраиваться на ночлег. Зашуршало разворачиваемое одеяло.

Дракона вновь поили пивом, затем викинги запели. Ящер подпевал голосом гулким, точно из пещеры. Последнее, что запомнил Ивар, засыпая: Нерейд, усевшийся прямо перед драконьей мордой и спрашивающий:

– Ты меня уважаешь, а? Ответь, ты, чешуйчатый! Уважаешь?

Что сказал дракон, Ивар уже не услышал.

Внутри головы гудело, череп, похоже, собрался лопнуть, точно созревшее яйцо. Открыв глаза, Ивар обнаружил, что спит почти в кострище и что в нос ему прет горьким запахом прогоревших головешек.

Дракона нигде не было видно. «Чего только спьяну не примерещится!» – подумал молодой викинг, поднимаясь на ноги. И тут же дыхание застряло у него в горле: огромный ящер дрыхнул чуть ниже по склону, развалившись на спине, словно кошка. Светло-зеленые чешуйки на пузе бесстыдно отражали свет восходящего солнца, хвост вился среди камней исполинской змеей.

Ивар сглотнул и поспешно оглянулся: вдруг дракон вчера под шумок слопал кого-нибудь? Но все были на месте. Разводили огонь чуть дальше, за камнями, чтобы не мешать спать ящеру…

– Чего дремлешь, как карась в тине? – сдавленным голосом прикрикнул Арнвид. – Живей сюда, давай помогай!

Ивар вздохнул и, стараясь не обращать внимания на боль в голове, отправился за хворостом.

Костер затрещал, задымил, затем в его недрах родилось пламя. Сытно забулькала в котелке вчерашняя похлебка, только чудом не опрокинутая во время гулянки, а викинги расселись вокруг костра, мрачные, как вороны на старом дереве. Лица у всех были серьезные, на некоторых застыло мучительное выражение – явно пытались что-то вспомнить, но не могли, никак не могли…

– И что мы будем делать с этой ящерицей? – нарушил тишину конунг. Он выглядел лучше остальных, но глаза были красные, как у кролика.

– С какой? – встрепенулся Арнвид. – Ах, с драконом… Надо помочь парню вернуться домой!

– А почему мы должны ему помогать? – спросил Ивар. – Он ведь даже не человек!

– Человек не только тот, кто ходит на двух ногах и носит одежду, – назидательно заметил эриль. – А звери встречаются и в добротно построенных домах, и даже на палубах драккаров!

– Если не помогать дракону, – холодно заметил Хаук, – то мы должны его убить. Вряд ли мы с этим справимся так просто.

Викинги загалдели, конунг властно поднял руку.

– Тихо! – бросил он. – Но даже если убьем дракона, то в этом будет мало чести! Он сидел у нашего костра, пил наше пиво. Пока он не нападет сам, мой меч не покинет ножны!

– И что делать? – растерянно поинтересовался То-рир.

– Попробуем отправить его домой, – ответил Хаук не очень уверенно. – Если он как-то прошел в эту сторону, то должна быть возможность отправить его на ту?

– Откуда он вообще взялся? – вступил в разговор Нерейд, чьи волосы взлохматились, отчего казалось, что голова охвачена огнем.

– Из какого-то другого мира, – почесывая блестящую, словно смазанную салом лысину, отозвался Арнвид. – Раньше мы думали, что их только девять, нанизанных на ветви Мирового Ясеня, но теперь…

Эриль вздохнул и с тоской поглядел на небо, где среди лиловых облаков, плотных на вид, точно дерюга, неторопливо поднималось к зениту солнце раза в два крупнее привычного.

– В общем, тут не обошлось без чародейства, – проговорил он. – Я попробую его разгадать и отправить нашего чешуйчатого приятеля назад. А теперь давайте есть…

Нерейд вскочил, суетливо бросился снимать с пламени кипящий котел. Кровожадно блеснули на солнце обнаженные ложки.

Викинги сидели, спрятавшись в зелени и боясь даже вздохнуть. Рядом с ними затаился дракон, изо всех сил старающийся стать незаметным и слиться с камнями. Попадаться на глаза разъяренному Арнвиду не хотел никто.

Сразу после завтрака похмельный ящер был безжалостно разбужен и, подгоняемый обещаниями «вернуть его, куда надо», повел новых приятелей на то место, на котором впервые очутился в этом мире.

Оказавшись там, эриль сварливыми окриками прогнал всех прочь, а сам принялся бегать кругами по горному склону, сплошь усеянному камнями разного размера. Изо рта его при этом вырывались столь страшные ругательства, что даже привычные ко всему викинги уважительно хмыкали и прятались еще тщательнее, страшась попасть под сгоряча брошенное проклятие.

Медленно ползло по небу светило, свистел ветер, но-. ровя сыграть на каменных щелях замысловатую мелодию, а Ивару ничего не оставалось, как разглядывать окрестности. Впереди маячила гора, острая, точно наконечник копья, со склонами неприятного бурого оттенка. В левую сторону тянулись другие горы, куда более высокие, с белыми шапками снегов. По правую руку мир обрывался пропастью, в которую смотреть было просто страшно. На другой стороне виднелась отвесная стена, серая, как холщовая ткань. Серебряной нитью казался водопад. Время от времени доносился его приглушенный рокот.

– Чтоб меня Слейпнир изнасиловал! Клянусь нечистой кровью Фрейи, как тут все запущено! – Сварливые выкрики в очередной раз пробегающего мимо Арнвида заставили Ивара вздрогнуть.

– Долго ему еще там? – уныло пробурчал Вемунд, которому лежать среди камней мешало толстое брюхо.

– Терпи, – назидательно заметил Нерейд, скорчив серьезную рожу. – Один вон девять дней на дереве висел, пригвожденный копьем, а ты денек лежа провести не можешь…

Не успел Вемунд ответить, как до ушей викингов донесся полный радости вопль. Эриль уже не носился бесцельно из стороны в сторону, а прыгал на одном месте, точно сумасшедший. Борода тряслась, как конский хвост на скаку, в глазах было безумие.

– Нашел! Нашел! – Крики падали в пропасть, порождая глухое эхо.

– Может, он это, того? – с недоверием спросил То-рир.

– Не похоже, – ответил Нерейд. – Смотри!

Арнвид застыл на одном месте, а руки его танцевали в воздухе сумасшедшую пляску, одну за другой вырисовывая сложнейшие составные руны. Вспыхивали и гасли алые и желтые линии, над эрилем заклубился потревоженный воздух.

Заскрипели, сдвигаясь с места, валуны, которые, казалось, не в силах шевельнуть даже йотун, с шорохом поползли в стороны мелкие камушки. Ветер затих, а потом разом взвыл, словно сотня голодных волков, набросился на обнажившуюся в земле площадку со всех сторон. Заклубилась пыль.

Но Арнвид не обратил на нее никакого внимания. Он рисовал, на этот раз на земле, и та чернела и обугливалась под человеческими пальцами. Линии рун превращались в трещины, похожие на раны, в недрах горы что-то тряслось и рокотало.

Дракон с непроизносимым именем взирал на пляску стихий с несомненным интересом, в глубине лиловых глаз зрело понимание. Викинги сбились в кучу, изо всех сил вцепившись в землю. Быть сброшенным в пропасть – не самая почетная участь…

Арнвид чертил, не останавливаясь. По сторонам от него, у самого края пропасти, земля в двух местах вспучилась, будто из нее рвались вверх чудовищно огромные грибы. Нарывы росли вширь, а затем с треском лопнули. Из каждого поднялся вверх столб серебристого свечения.

Столбы эти чуть покачивались под ветром и едва слышно гудели, постепенно наливаясь свечением, становясь все плотнее и плотнее. Росли они и в толщину, расталкивая боками землю, которая встала вокруг них вздыбленными округлыми валами.

Когда серебряные колонны достигли в окружности толщины хорошего дуба, Арнвид на мгновение замер, а затем резко распрямился, подняв лицо вверх и раскинув руки. Рвущиеся с губ слова легко перекрывали гул урагана и треск потревоженных скал. Мощь слышалась в его голосе…

Небосвод начал послушно темнеть. Солнце словно окутывалось серым туманом. Среди облаков, превратившихся в какие-то темные дыры, проглянули яркие точки звезд. А сверху на серебристые колонны медленно и бесшумно, точно перышко, опустилась поперечная балка, словно сотканная из самого средоточия мрака.

Когда ее концы коснулись серебра столбов, образовав гигантские ворота, гора содрогнулась. Вздыбились, будто ощерившиеся кошки, спавшие сотни лет скалы. Людей швырнуло вверх. Ивар с ужасом ощутил, что летит, земля вдруг оказалась внизу, в стороне мелькнуло изумленное лицо Кари. Что-то очень тяжелое ударило по голове, перед глазами вспыхнула цветастая вспышка…

Очнулся оттого, что на голову ему лили воду. Встряхнул мокрыми волосами.

– Вставай, нечего разлеживаться, – бросил ему хмурый Нерейд, на лбу которого виднелась свежая ссадина.

Ивар поднялся, ощупывая лоб, темя и виски. Судя по дикой боли, хряснулся затылком. Но тут же он забыл о ноющей голове, очарованный чудным зрелищем. Солнце светило вновь, как обычно, гора не стремилась больше прыгать, но созданные Арнвидом ворота, ставшие теперь, правда, темно-синими, так и высились на краю пропасти. А в их проеме, там, где должен был быть виден противоположный склон с ниткой водопада, тянулась плоская, точно стол, равнина, затянутая редким дымом. Блестели красноватые лужи какой-то густой жидкости, от которой поднимался пар, далеко на горизонте виднелась зубчатая линия гор.

Сам эриль сидел перед воротами, очумело разглядывая то, что сотворил.

– Ух ты! – сказал кто-то за спиной Ивара.

Громогласный рев шарахнул по ушам, заставив викингов оглохнуть. Ивар ощутил, что голова его сейчас лопнет, а кожа сползет с тела, оставив только мясо.

– Доооом! – кричал дракон.

Ему тоже здорово досталось во время катаклизма. Наконец ящер вскочил и, прихрамывая на три из четырех лап, ринулся к воротам. Огромный хвост с грохотом волочился по камням.

Тяжелое тело проскользнуло в ворота, и Ивар в испуге замер, ожидая, что картинка окажется мороком и дракон свалится в пропасть. Однако когтистые лапы уверенно вступили на красноватую выжженную поверхность, и дракон побежал дальше, к далекому горизонту.

– Неужто так и уйдет не попрощавшись? – Что-то вроде обиды звучало в голосе Вемунда.

Словно услышав его; дракон остановился, развернулся к людям. Вскинул к низкому, затянутому дымом небу голову. Из распахнутой пасти с ревом вырвался поток ослепительно-синего пламени.

– Прощай! – завопил в ответ Ивар, с удивлением обнаружив, что его соратники тоже прыгают и машут руками, как малые дети.

Дракон пошлепал дальше, а ворота и спрятанный за ними пейзаж начали медленно таять. Исчез цвет, потеряли плотность исполинские колонны, в дым превратилось то, что недавно казалось несокрушимым. Дунул ветер, и только две дыры в земле остались напоминанием о том, что здесь недавно был проход в другой мир.

– Вот и все, – вздохнул Нерейд. – Нет больше дракона! А это значит, что и второе задание того разноглазого типа выполнено!

– Можно возвращаться, – кивнул Хаук, вытирая со лба неожиданно выступивший на холодном ветру пот. – Эй, поднимите кто-нибудь Арнвида. Наш эриль, похоже, брякнулся в обморок…

Зал, в котором викингов некогда встретили так негостеприимно, был ярко освещен. Крошечными солнцами пылали плавающие по воздуху хрустальные сферы, наполненные светящимся туманом. Привычный чад факелов и вонь горелого масла исчезли – цветы, распустившиеся на укрывшем стены плюще, источали тонкий, едва ощутимый аромат. Откуда-то из-за стен доносилась мелодичная негромкая музыка, будто сплетенная из журчания водяных струй, шелеста листьев и прочих звуков природы.

На сегодня во дворце Оберона, повелителя фэйри, был назначен пир. В честь людей, смогших свершить невероятное – сразить огромного дракона, свирепого и беспощадного.

До начала пира оставалось не так много времени. Зал был полон обитателей Страны Чар, на стоящих тесной группкой людей поглядывали со сдержанным любопытством. Совсем не так на них смотрели два дня назад, когда вернувшийся отряд проехал через ворота замка.

Секретарь тогда выпучил глаза, заявив, что не справившиеся с заданием могут идти на все четыре стороны, а кто шибко хитрый – сразу на пять…

Его пришлось вылавливать из ближайшего пруда, а водой из того же пруда – обливать впавшего в бешенство Кари. И все равно мало кто верил, что дракон повержен, до прибытия с докладом одного из королевских дозорных…

Мягкий звон раскатился по залу, отрывая Ивара от воспоминаний. Сотни лиц, морд, рыл и всего прочего обратились в сторону исполинского трона, раскинувшего лапы-корни на половину помещения. Вспышка – и на троне, где только что было пусто, появились двое: мужчина с резкими чертами лица, чьи одежды были в этот раз черны как ночь, и женщина, темные блестящие волосы которой оттенялись снежно-белым платьем.

– Склонитесь перед Обероном и Титанией, владыками Страны Чар! – громыхнуло в вышине, и могучий удар сотряс пол.

Шорох прощелестел по залу, и сотни спин, обнаженных или спрятанных в одежду, гладких или шерстистых, предстали глазам правителей Фэйрилэнда. Не склонились лишь люди.

Губы Оберона тронула слабая улыбка.

– Приступим, – сказал он и махнул рукой.

С грохотом и треском, ловко протиснувшись среди фэйри, возникли столы, уставленные тарелками, мисками, судками, горшочками и бутылками. Запылали длинные зеленые свечи, точно диковинные звери, выпали из пустоты длинные лавки и засучили ножками, подбираясь поближе.

– А вы идите к нам, доблестные воины. – Голос Титании журчал, словно первый весенний ручей среди сугробов, звал, обещая тепло после долгой стужи. – Герои должны сидеть вместе с правителями!

Ивар смущенно одернул пояс и двинулся вслед за конунгом. В этом роскошном зале, среди чудесных нарядов и странных существ он чувствовал себя куском грязи, попавшим в золотую чашу, – и скользко, и непривычно, и сразу заметно, насколько ты мерзок…

Это не радовало. А вот почет, который оказывали гостям, провожая их за стол, предназначенный для королевской четы, был откровенно приятен. Стол возвышался над остальными, давая возможность есть с высокого трона, и викингам пришлось подняться на деревянный помост, на котором уже выстроились предназначенные для них лавки. Скрипели под ногами доски, ниже, за обычными столами вовсю стучали ложки и стаканы, слышалось чавканье, чуть дальше кто-то утробно рычал, пожирая мясо.

– Садитесь. – Улыбка на лице Оберона была искренней, но глаза, серые, как утренний туман, смотрели жестко. Как на врага. Или на того, кто вскоре им станет. – И отведайте нашего пива!

Большинство блюд, украшавших стол, были незнакомы викингам. Из какого-то зеленого желе торчало нечто похожее на лягушачьи лапки, в прозрачной жидкости плавали вырванные с мясом глазные яблоки.

Ивар судорожно сглотнул, ощущая, как желудок набухающим комком поднимается к горлу. Но отказаться – смертельно оскорбить хозяев. На пределе сил заставил себя сесть, не глядя на яства, потянулся к небольшому кувшину. Там, к счастью, оказалось обычное пиво.

– Пробуйте все. – В голосе Оберона зайцем в норе таилась насмешка. – Не все блюда за этим столом для вас привычны, но, я думаю, их вкус вам понравится.

Ивар мельком глянул на стол, подгреб к себе миску, на которой растопырил крылья необычайно худой гусь. Мясо оказалось сочным, мягким, и, только обгладывая крылышко, молодой викинг обнаружил на нем чешуйки и с ужасом понял, что существо, лежащее на тарелке, никогда не было гусем…

Мгновенно подавился, кусок встал поперек горла, не давая вдохнуть и выдохнуть, перед глазами потемнело…

Могучая ладонь хлопнула по спине, мясо тут же провалилось в желудок, а дыхание с хрипом выровнялось.

– Попробуй вон тех глазков в маринаде, – совершенно невозмутимо проговорил Вемунд, довольно блестя зелеными глазами, – это на самом деле грибы такие… А что у них тут курицы с чешуей на крыльях – кто ж виноват? Мясо-то нормальное…

Ивар поспешно ухватил кувшин с пивом, сделал добрый глоток. Горький напиток побежал по горлу, смывая мерзостный привкус. Когда допил, нашел в себе силы оглянуться. Прочие викинги лопали так, что за ушами трещало: Кари руками рвал на части дымящегося поросенка, голову которого украшали самые настоящие рога, иные столь же дико выглядящие блюда исчезали со стола с такой скоростью, точно их поглощал пожар.

Возникала опасность остаться голодным.

Махнув рукой на привычки, Ивар подтащил к себе миску с «глазами» и запустил туда руку. Ухватил целую горсть скользких и холодных кругляшей, сунул в рот. Сочная мякоть напомнила по вкусу маринованные опята. В мгновение ока миска опустела, а молодой викинг потянулся за следующей, на которой горкой высилась запеченная целиком мелкая рыбешка. Вывалянная в муке, соленая, она хрустела на зубах и мгновенно таяла во рту…

Чуть отвлекали от еды интересные разговоры.

– Все ли вам по нраву, дорогие гости? – спросил Оберон, внимательно глядя на викингов глазами цвета болотной жижи.

– Все хорошо, – вежливо ответил Хаук. – Скажи мне, владыка фэйри, почему вы, такие могучие, умелые, нуждаетесь в людях? Хоть иногда… А мы, по большому счету, можем прожить и без вас?

– Да, – после небольшой паузы ответил король, и глаза его потемнели, став бурыми, – мы живем почти вечно, не болеем, наша жизнь полна волшебства. Это все верно. Вы, люди, живете мало, подвержены всем напастям и страстям, вы хуже владеете чарами – это тоже правда. Но на самом деле вы сильнее.

– Это почему же? – влез в разговор Арнвид, чья лысина побагровела от выпитого, но взгляд не потерял остроты.

– Ваша сила в том, что вы способны меняться, – очень тихо и печально ответил Оберон. В этот момент, несмотря на гладкую кожу и черные, без седины, волосы, он выглядел чудовищно старым, уставшим от бессчетных веков жизни. – Любой из нас, волшебного народа, всегда остается таким, каким родился, будет уметь только то, что умел изначально, и никогда не возжелает большего. Исчезник будет дурачить людей в лесу, пустая фея – пить силу из очарованных мужчин, но они всегда будут теми же самыми, что и сотни лет назад. А вы, люди, способны учиться, копить знания, меняться внутренне. Тот, кто был слабым, может за какие-то годы стать сильным, трус – смелым, дурак – набраться мудрости…

Он замолчал, притихли и викинги. Перестал жевать Вемунд, работа мысли обозначилась даже на лице Кари.

– В отдельности каждый из нас сильнее любого из вас, – продолжил владыка фэйри, – но вместе вы нам уже не уступите. Я с ужасом думаю о тех временах, когда вас станет больше, вы станете умнее… Все больше смельчаков будет находить сюда дорогу, вмешиваться в дела моего мира, менять его, а любые перемены противны самой сути Страны Чар.

– Это время точно наступит? – спросил Хаук.

– Наступит рано или поздно, – кивнул Оберон. – И тогда нам придется либо воевать с вами, жестоко и кроваво, чтобы избежать участи рабов, либо отгородиться от мира людей прочнейшей завесой, стереть из самой памяти смертных упоминание о фэйри… – Он улыбнулся, смягчив впечатление от страшного пророчества. – Но что грустить? Никто из вас не доживет до этого времени. Поэтому сейчас веселитесь!

В зале грянула музыка. До сих пор тихая, она неистовствовала, точно осенняя буря на море. От могучих ее ударов по коже прокатывалась дрожь, а в сердце рождалось веселое буйство.

Фэйри закружились в танце, звериные и человеческие тела смешались в безумном хороводе. Прыжки, перевороты, выбрасывания ног следовали друг за другом в таком темпе, что, будь среди танцоров человек, он бы быстро рухнул от усталости. Мелькали поросшие шерстью и перьями лица, сверкали глаза, развевались яркие алые и желтые одежды.

Ивар ощутил, что от дикой пляски у него закружилась голова. И тут прямо в ухо шепнули, окутав лицо тонким ароматом лесной поляны:

– Герой из мира людей скучает?

Он поспешно обернулся. За его спиной, грациозно изогнувшись и обольстительно улыбаясь, стояла невысокая фэйри. Полупрозрачная одежда, сотканная, похоже, из стрекозиных крылышек, плохо скрывала изящную фигуру, а если честно – то вовсе не скрывала, выставляя на обозрение наиболее выдающиеся места.

В горле пересохло, на мгновение Ивар потерял дар речи.

– Тебе скучно, красавец? – повторила фэйри, обнажая в улыбке острые зубы и шевеля похожими на кошачьи ушками, которые кокетливо торчали из-под гривы черных с прозеленью волос.

– А ты куда меня позовешь? – поинтересовался, чуть придя в себя, Ивар, которому фэйри очень напомнила благородную Линету, свившую гнездышко в Камелоте. – Смотреть гобелены?

Личико черноволосой красавицы вытянулось, похоже, что именно этот вариант времяпрепровождения она и намеревалась предложить молодому викингу.

– Нет уж, – покачал головой Ивар, воспользовавшись паузой. – Спасибо! Но я лучше посижу тут!

– Я превращу твою жизнь в ад! – разгневанной кошкой зашипела фэйри. – Нашлю на тебя проклятие! Твои чресла иссякнут, и ты больше не сможешь любить женщин!

– Попробуй, – ответил он с неожиданной твердостью. – Надеюсь, что моей удачи хватит, чтобы не поддаться колдовству.

И Ивар, не глядя на чуть ли не плюющуюся от ярости красавицу, отвернулся. На душе было неспокойно, но он знал, что свой выбор сделал сам и теперь не пожалеет о нем. Никогда.

Глава 14

СОКРОВИЩЕ ПЛЕМЕН ДАНУ

Черный вихрь перед глазами распался с сухим треском, и Ивар с облегчением ощутил под ногами землю. Холодный ветер теребил одежду, вокруг высились негостеприимные горы, но над головой было привычное, бледно-голубое небо с кружком солнца, которое после долгого пребывания в Стране Чар казалось крошечным.

Мидгард. Мир людей.

– Куда занесли, альвы безголовые? – раздался за спиной сварливый голос Арнвида. – И где эта высочайшая гора?

– Ты что, ослеп, свои руны рисуя? – тактично заметил Нерейд. – Вон она, глянь на север!

Заслоняя горизонт, поднимался к небесам исполинский и гладкий, точно выточенный из серого дерева, конус. В боках чернели отверстия пещер. Острый рог вершины, обсыпанный мукой снегов, гордо рвался к облакам.

– И сколько туда топать? – уныло вопросил Ве-мунд. – Не могли ближе донести?

– Не могли. – Из воздуха с легким хлопком возник Ваниэль, лучший из лазутчиков Оберона. – Дальше нам ходу нет! И так летуны наши все крылья стерли, пока сюда таких кабанов тащили!

– Это мы-то кабаны? – оскорбился Торир, выхватывая топор. – У самого щеки до плеч свисают!

Сверкнуло на солнце лезвие – Ваниэль с гнусным смешком исчез, а топор разочарованно звякнул о камни.

– Хватит баловаться! – сурово приказал Хаук. – Чем быстрее найдем иглу, тем скорее вернемся!

– Только вот где ее найти? – пробурчал про себя Нерейд, вскидывая на спину мешок с припасами.

Под ногами скрипели камни, холодом веяло от скал, которые, как казалось, недружелюбно смотрят на проходящих мимо людей. С шумом извергались водопады с прозрачной до невидимости водой, нелюдимо выл горный ветер.

Вокруг было безжизненно, пусто и мертво.

Путники спустились в ложбину, всю заполненную ссохшимся ломким кустарником, на ветвях которого жалобно трепетали зеленые обрывки листвы. Миновали заполненное обломками черных и серых скал плато, после чего вступили на пологий подъем, ведущий уже к самой горе.

– И когда же начнется колдовство? – спросил беззаботно Нерейд, нежно поглаживая рукоять меча. – Я что-то заждался…

– Поговори еще! – мрачно ответил Арнвид и тут же пошатнулся. Глаза его выпучились, лицо побагровело, а в груди родился хриплый крик, что больше подошел бы вороне, дерущейся за падаль, чем человеку.

Ветер ударил по ушам гигантскими ладонями, мир вокруг странно исказился, поплыл. Перед глазами, скрывая фигуры соратников, запрыгали разноцветные искры. Ноги ослабели, что-то холодное ткнулось в руки, Ивар вдруг услышал далекие голоса, зовущие его по имени…

Мгновение – и все исчезло. Он стоял на четвереньках, упершись ладонями и локтями в угловатые камни, и жадно хватал ртом воздух. Рядом в похожих позах застыли прочие викинги. На ногах удержался один лишь Хаук, но лицо его было белее муки, а в глазах застыло ошеломление.

– Что это было? – поинтересовался конунг, с трудом шевеля непослушными губами.

– Граница, – поднимаясь на ноги, ответил Арнвид. – Здесь чародеи племен Богини поставили заслон против фэйри. Любого уроженца Страны Чар здесь бы просто убило. Мы же можем идти дальше…

Лицо эриля было перекошено, в горле хрипело, сам он шатался, как пьяный. На щеках его зажигались и гасли багровые пятна.

– Точно можем? – спросил Хаук быстро. – Ну-ка, Кари, помоги эрилю, а то он тащится, точно конь с отрезанными копытами…

Судя по гневному выражению его лица, Арнвид хотел было возмутиться, но сил у него не осталось даже на это, и он безропотно отдал свой мешок огромному бер-серку.

Двинулись вверх.

К закату солнца даже не достигли самой горы, все еще поднимались по ее исполинской подошве. Ноги Ивар волочил с трудом, в голове стоял туман, а в мешок, как ему уже чудилось, кто-то засунул несколько не самых мелких скал.

– Привал! – Резкий голос Хаука показался приятнее пения скальда.

Костер, разведенный из предусмотрительно захваченных викингами поленьев, получился маленьким, но от него исходил свет, струилось тепло. Солнце стремительно нырнуло за вершины гор, и среди скал сгустилась пронизанная холодом тьма. Мир съежился до небольшого пятачка между валунами, по округлым бокам которых несмело бродили багровые блики.

– А правду сказал Оберон? – подсев к конунгу, спросил Ивар.

– О чем? – Хаук повернул голову.

– Про то, что когда-нибудь мы будем воевать с фэйри. – Молодой викинг дернул плечами от внезапно набежавшего холода. Показалось, что из тьмы на него глянул некто огромный, враждебный.

– Скорее всего, да, – кивнул конунг. – Их мир спокоен и тих, они не сражаются друг с другом. А у нас? Сильный убивает слабого, чтобы пасть от руки еще более сильного. Кровь льется потоками, герои уносятся в Вальхаллу, трупы трусов варятся в вечно кипящем потоке… И все же нас, людей, все больше. Сто лет назад на Северных Землях места хватало всем, теперь же там тесно, точно в речном устье во время нереста! Скоро мы начнем расселяться – а это новые войны…

– Рано или поздно нам покажется мало своего мира, – кивнул Арнвид. Он уже оправился от дневного потрясения, лишь в глубине глаз залегла боль. – Но это будет нескоро!

– Да. – Хаук поднялся, мощный и гибкий, хрустнули суставы. —А сейчас нужно оставить дозоры! Дежурить будем по трое…

Ивару досталась вторая стража. Он только лег, завернувшись в одеяло и чувствуя под боком нагревшиеся от костра камни, как сильная рука потрясла за плечо.

– А, что случилось? – вскинулся молодой викинг.

– Твоя очередь, – ответил темный силуэт голосом Кари. – Вставай!

– От костра остались только робко моргающие угли, небо заволокли плотные, как мешковина, тучи. К камню, у которого надлежало бдеть до утра, Ивар пробирался почти на ощупь.

– Слушай внимательнее, – донесся из мрака голос Ве-мунда, расположившегося за валуном ниже по склону. – Чуть что – кричи!

Забыв, что его все равно не видно, Ивар кивнул и скорчился за округлым валуном, стремясь хоть как-то укрыться от ветра. Холод мешал заснуть, но усталость постепенно брала свое – наливались тяжестью веки, голова клонилась на грудь…

Невдалеке хрустнул, слегка перекатившись, камушек.

Ивар мгновенно проснулся, от испуга и злости на себя покрылся потом. Ладонь нащупала рифленую рукоять меча – сразу стало немного спокойнее.

Камни хрустели и щелкали, точно во тьме кто-то пробирался, обходя лагерь по широкой дуге. Ничего не было видно, но Ивару почудилось, что он различает высокую могучую фигуру. Сердце колотилось так, что казалось, сейчас выскочит через уши.

– Слышишь? – Шепот Вемунда заставил его вздрогнуть.

– Слышу! – ответил Ивар сердито.

– Ходит, гад! Не прячется! – Судя по сопению, толстый викинг подобрался чуть ближе. – Пусть только подойдет!

Они затаились. Шаги продолжали звучать, спокойные, уверенные. Невидимый человек (если это был человек!) поднялся выше, после чего наступила тишина. Викинги вслушивались в нее до боли в ушах.

– Показалось, – шепнул Вемунд, и в тот же миг негромкий треск заставил его выругаться. – Чрево Фригг! Опять!

Камни громыхали и скрипели под тяжелыми шагами, и на этот раз звук приближался. Некто невидимый решительно шел к лагерю викингов.

– Сейчас мы его! – прошипел Вемунд, и во тьме слегка звякнуло – огромная секира чуть зацепилась за камень.

– Может, остальных разбудить? – прошептал Ивар, вытаскивая собственный меч.

– Сами справимся! – огрызнулся толстый викинг.

Шаги приближались, Ивар до рези в глазах всматривался во тьму перед собой, но уловить даже малейшего движения не мог.

Резкий порыв ветра промчался над горами, ероша волосы, и в тот же миг тучи чуть разошлись. На землю пал слабый отблеск звездного света.

Там, откуда явственно звучали шаги, никого не было! Краем глаза Ивар углядел затаившегося наготове Ве-мунда, выплыла из мрака громада горы, но уходящий во тьму склон был пуст…

– Колдовство! – воскликнул Боров, и тут же звук исчез так внезапно, что Ивар сначала решил – показалось.

Но все было тихо. Лишь завозился кто-то из спящих.

До самого рассвета вздрагивали от каждого, шороха. Сна больше не было ни в одном глазу. Ивар постоянно оглядывался, обливаясь холодным потом при мысли о том, что невидимый обладатель тяжелых шагов может внезапно появиться у него за спиной…

Когда небо на востоке порозовело, а по камням заструился блеклый свет горного утра, молодой викинг чувствовал себя так, точно не спал несколько суток. Б глазах кололо, а тело болело все целиком, будто он скатился по длинному склону, ударившись по пути обо все камни.

Солнце медленно, словно нехотя, раздвинуло одеяло из туч и выбралось на небосклон. Ивар был готов рухнуть без сил и спать до полудня.

– Надо идти, – после холодного завтрака сказал конунг

Ивар едва не застонал, но послушно взвалил на себя груз и зашагал вслед за остальными. На ходу стало вроде бы легче, из тела исчез пропитавший его за ночь холод, слегка рассеялся окутавший голову туман, а на боль в мышцах молодой викинг попросту не обращал внимания. Он лишь равномерно переставлял ноги, стараясь не отстать от идущего впереди Нерейда.

И едва не уткнулся Болтуну в спину, когда тот резко остановился.

– Не нравится мне этот склон, конунг. – Голос Арнвида звучал надтреснуто, в нем явственно чувствовалось напряжение.

– И что, ты предлагаешь свернуть? – спросил Хаук спокойно. – Здесь мы кратчайшим путем выйдем к первой из пещер. Может быть, именно в ней спрятана игла?

– С чего ты взял, что она именно в этой пещере? – поинтересовался Нерейд.

– Ни с чего, – спокойно отозвался конунг. – Но нам придется осмотреть их все!

Нерейд картинно застонал, на лице Вемунда появилось озадаченное выражение. Ивар ощутил, как сердцем его овладевает уныние – в огромной горе наверняка сотни пещер и, чтобы обойти их все, понадобится не один месяц…

– Неужто Оберон не сказал, где лежит игла? – поинтересовался Торир.

– Он сам этого не знает, – просто ответил конунг. – Ну что, идем?

– Идем, – безо всякой охоты откликнулся Арнвид. – Но я предупредил – тут опасно. Будьте готовы!

Каменистый склон косо тянулся вверх, точно небрежно брошенная шкура, где вместо волосков были разных размеров и форм валуны. Маленькие, с голову ребенка, и большие, что легко расплющили бы целого быка. Когда воины ступили на них, то камни неожиданно зарокотали, словно проснулся разгневанный великан. Под подошвами шаталось и трещало. Удержаться на ногах стоило значительных усилий.

– Быстрее, косорукие! – закричал вдруг Хаук изменившимся голосом. – Быстрее, пока не засыпало!

И он рванул с места с такой скоростью, что из-под сапог вылетело несколько камней. Пыхтя и отдуваясь, викинги кинулись следом. Груз безжалостно колотил по спине, грозя переломить позвоночник. Делая шаг, Ивар чувствовал, что умрет на следующем, но, к собственному удивлению, кое-как продолжал бежать. Перед глазами прыгала спина Нерейда, откуда-то издалека доносился все усиливающийся рокот.

Каменная лавина потекла вниз, когда до ее края оставалось не больше десятка шагов. Под ногами поползло, и Ивар шлепнулся, больно ударившись задницей. На склоне все плясало и подпрыгивало, точно на танцах у правителя фэйри.

– Быстрее! – Бешеный голос конунга заставил подпрыгнуть. Ивар вскочил, тотчас снова упал, едва не подвернув ногу. Пополз на четвереньках, не умом, а чувствами животного ощущая, что оставаться на месте – гибель.

В бок ударило что-то холодное, валуны уходили из-под ног, заставляя терять равновесие. Ивар почувствовал, что его поднимают за шкирку, точно котенка. Сильный рывок едва не оставил без языка – зубы лязгнули с чудовищной силой. Брякнулся на твердую скалу, ударившись локтями и коленями. Зашипел от боли, а Кари уже волок из мешанины камней следующего.

Над спокойным доселе склоном зависла пелена серой каменной пыли, глыбы, лежавшие на месте неизвестно сколько времени, спеша и толкаясь, как хозяйки в торговый день, ползли вниз, с грохотом сталкиваясь округлыми боками. Весь склон сползал, чтобы через пару сотен шагов замереть в неглубокой ложбине.

Ивар потрясенно взирал на смертоносное и величественное зрелище.

Выдернутый из каменных челюстей, Торир бухнулся рядом. Лицо его было серым от налипшей пыли, на скуле наливался лиловым свежий синяк. Превозмогая боль, викинг скрежетал зубами.

– Ну что, все живые? – Конунг вопросительно смотрел на соратников. – Тогда пошли! Вон там первая пещера темнеет…

До провала в теле горы —было всего несколько сотен шагов, но пока преодолели их, с потемневшего от туч неба упали первые снежинки. Они посыпались тысячами, мокрой изморосью умирая на камнях, на лицах, на одежде, но сизые, как голубиные перья, облака опускались все ниже, и все злее становился ветер.

Пещера оказалась невелика. В ней пахло мшистой сыростью, а из глубины бежал едва заметный ручеек, почти сразу же терявшийся среди камней.

– Ничего тут нет, – бросив быстрый взгляд, уверенно заявил Арнвид. – Пошли дальше.

– С чего ты взял? – возразил Нерейд. – А вдруг она в какой-нибудь валун воткнута? Может, поискать…

– Я бы не смог ее не ощутить, – терпеливо ответил эриль, – как ты днем всегда чувствуешь, где солнце. Если не спрячешься в той же пещере или не зайдешь в темный лес… А тут мы вплотную подобрались!

Он быстро начертал в воздухе знак, который мгновение повисел, точно составленный из полосок желтого песка, а потом растаял. Плеснула вода в ручейке, в недрах пещеры что-то заворочалось, чтобы тут же стихнуть.

– Это еще зачем? – спросил конунг.

– Если я погибну, – отозвался Арнвид с твердостью, – то даже без меня, зайдя в эту пещеру, вы поймете, что тут уже были. Не надо будет искать по второму разу!

– Первый бы пройти, – уныло бросил кто-то из викингов.

На склонах горы бушевала уже настоящая метель. Гневно свистящий ветер швырял в лицо целые пригоршни твердых как сталь снежинок, рядом – протяни руку и уткнешься, неслись темно-лиловые, бешено меняющие очертания тучи.

– А теперь куда?! – перекрывая рев урагана, крикнул Хаук.

– Вверх по склону! – отозвался Арнвид. – Там еще пещера!

Снег уже не таял, ложился на остывшие камни горками белой крупы. Ноги скользили, а опустившаяся мгла напрочь скрыла гору, оставив для обозрения только небольшой участок склона. Викинги упорно карабкались вверх, точно муравьи по старому пню.

– Метель – посреди лета? – спросил Ивар, задыхаясь, когда догнал Арнвида.

– Тут не обошлось без колдовства, – ответил эриль очень серьезно, – и мне бороться с ним не по силам!

Обыскали еще несколько пещер. В одной, наиболее глубокой, пришлось запалить факелы, чтобы добраться до самого конца. Но везде было тихо и мертво, никаких следов чародейской иглы.

Снегопад все усиливался. Снежинки падали крупные, как березовые листья. Все вокруг намокло, противной сыростью напиталась одежда, слиплись волосы. Ветер превратился в настоящий ураган, цеплялся за людей изо всех сил, стремился сбросить со склона, в мчащихся сплошной пеленой облаках мелькали оскаленные клыкастые хари, но исчезали так быстро, что Ивар всякий раз думал – примерещилось.

– Может, заночуем тут? – предложил Вемунд, когда в очередной раз выбрались из относительно теплой пещеры на сплошь продуваемый склон. – Переждем непогоду!

– Думаю, пережидать ее придется до Рагнарёка! – сурово ответил Хаук. – Вперед!

Потащились дальше. Миновали группу тесно прижавшихся друг к другу скал, среди которых ветер был не так силен, затем слева открылся голодный зев пропасти, на дне которой опасно белели далекие камни. Справа – отвесная стена, по которой взберется разве что муха, да и то не всякая.

Конунг бестрепетно шагнул на узкий карниз, камни на котором блестели от сырости, и пошел по нему уверенно, точно по палубе родного драккара. Казалось, что даже стихии теряются, столкнувшись с несгибаемой волей, живущей в широкой груди Хаука по прозвищу Лед:

Ивар осторожно поставил ногу на камень, нависший над самой бездной, и пошел, чувствуя, как от страха горячий пот стекает по спине, прямо-таки струится по позвоночнику. Ноги подрагивали, больших сил стоило не смотреть в пропасть.

За спиной раздался приглушенный вскрик. Страшась потерять равновесие и упасть, Ивар все же обернулся, да так и замер, выпучив в горестном изумлении глаза.

Изогнувшись в последнем тщетном усилии уцепиться, Торир падал в пропасть. Раскинув руки в стороны– точно викинг надеялся полететь…

Ивар успел еще разглядеть жуткую усмешку, исказившую черты Торира. Его тело, ускоряясь, понеслось вниз, с мокрым хряском, перекрывшим даже рев урагана, ударилось о камни.

– Назад и вниз! – Голос Хаука был страшным. – Может, он еще жив!

– Вряд ли, – расслышал Ивар шепот Арнвида, – после таких падений не выживают.

Спешно вернулись по тропе, долго носились между скал, выискивая спуск. Закрепили веревку и по ней, качаясь на ветру, один за другим спустились на дно пропасти.

Торир лежал искореженный, будто его долго мяли чудовищные ладони, и камни под ним были багровыми. Сильно и резко пахло кровью, а на оставшемся целым лице викинга сохранилось выражение невероятного-умиротворения. Беспокойный и жестокий в жизни, сейчас он впервые выглядел мирно.

– Мы должны похоронить его, – проговорил Хаук, в глазах которого точно намерз лед. – А потом найти эту проклятую иглу!

Ураган выл и ревел, в его грохоте слышался довольный хохот горных духов, заполучивших кровавую жертву. Снег не переставал, сгущались сумерки, а викинги, на лицах которых застыли горестные маски, таскали мокрые и холодные камни, освобождая место для тела. Ободранные пальцы кровоточили, но никто не обращал на это внимания.

Тело, облаченное в кольчугу и шлем, с величайшей осторожностью уложили в яму. В руки Ториру вложили метательные топоры, лук нашел последнее убежище рядом с хозяином. Земли не было, и могилу засыпали камнями. Кряхтя и надрываясь, установили в головах прямоугольную плиту.

В руках Арнвида блеснули молоток и зубило. Эриль работал остервенело, даже вечерняя мгла не была ему помехой. Звон стоял такой, что закладывало уши, камень крошился под острой сталью. Руны выстраивались одна за другой, точно причудливые насекомые, решившие навеки поселиться на негостеприимном валуне: «Здесь лежит Торир, сын Гейрмуда. Арнвид высек это».

– Бочонок! – коротко приказал Хаук, когда надпись была закончена. В подставленные кружки полилось, вспениваясь белой оторочкой, крепкое пиво.

– Он был моим дружинником! – мрачно сказал конунг. – Видит Один, он был добрым воином! Пусть ему славно пьется в Вальхалле! – И Хаук поспешно припал к кружке, словно стремясь залить пожар горя, пылающий во внутренностях.

– Он был моим соратником! – медленно проговорил Кари. – И я надеюсь, что сейчас он жует мясо Сехримнира!

Ивар ощутил, что все глаза обращены на него. Во рту пересохло.

– Торир был доблестным воином, – не сразу нашелся он, – пусть смерть его не будет напрасной!

– Да! – Глаза Нерейда ожесточенно блеснули, он вскинул лицо, точно грозя бушующим небесам. – Мы найдем эту иглу, пусть для этого придется заглянуть под каждый камушек на этой проклятой горе! Клянусь молотом Тора!

– Найдем! – кивнул решительно Арнвид, – Но сперва почтим память погибшего висой.

Викинги замолчали, и, словно желая насладиться поэзией, стих ветер. Сыпались снежинки, похожие на крошечные колесики, в полной тишине расплываясь на коже людей нежданными слезами.

Смерть – трещина камня

Пасть раскрыла дико —

Достойно принял

Вяз жезлов кольчуги.

– А теперь ищем место для ночлега! – проговорил Хаук после паузы. – Для поисков иглы уже слишком темно!

Ураган взвыл с новой силой, чуть в стороне загрохотал, заставляя викингов оглядываться, камнепад. Гора не желала иметь на своих склонах людей. Живых. Но ничего не имела против мертвых.

К утру снегопад прекратился, тучи разошлись обнажив прозрачную до боли синеву. Все вокруг покрылось толстыми искрящимися наносами, точно путники провели на одном месте полгода и из лета перенеслись в разгар зимы. Ветер носил запах свежести.

– Вперед, – приказал Хаук, чье лицо еще больше осунулось, а в светлых волосах блеснули серебряные нити седины.

Промерзшее за ночь тело слушалось с трудом. Ивар едва брел, стараясь не смотреть по сторонам. Глаза болели– от царящей вокруг белизны. Под обманчиво мягкими сугробами таились скользкие твердые камни. Он падал, проваливался в мягкое рыхлое крошево. Одежда промокла насквозь, в сапогах было так же сухо, как на дне болота, и даже внутри, под кожей, как казалось, поселилась хлюпающая сырость.

Помня вчерашнее, обвязались веревками. Если один упадет, то другие удержат, вытащат. Но пропастей и даже трещин не попадалось, тащились по заснеженному склону, который казался бесконечным. Ноги одеревенели, пальцы на них вовсе не чувствовались, словно уже отвалились…

Ивар шел, ощущая, что от усталости и холода проваливается в темную бездну, из которой нет возврата. Когда надо было, останавливался, пережидал, пока Арнвид осмотрит очередную пещеру. Затем ему сунули в руки что-то скользкое, пахнущее дымом.

Ивар жевал копченое мясо, не чувствуя вкуса. Челюсти двигались словно сами по себе, независимо от желания хозяина, а затем он вновь побрел, стараясь лишь не упасть. Перед глазами вместо отвратительного горного пейзажа мелькали яркие картинки – дивный лес из золота, чудесные цветастые птицы, красивые смуглые женщины. Слух улавливал далекие зовущие голоса…

– Смотрите! – Вскрик Нерейда, полный искреннего изумления, заставил вырваться из полусна-полубреда.

Ивар поднял голову, повернул ее туда же, куда и все остальные. В первые мгновения ничего не мог рассмотреть – перед глазами плавал белесый туман, – но затем зрение прояснилось, и он едва не вздрогнул. Волосы на затылке вздыбились, точно шерсть у собаки, учуявшей зверя, а по телу прокатилась волна бодрящей дрожи.

На уступе, торчащем из снега, точно валун из морских волн, высилась небольшая фигура, высеченная из черного, как воронье перо, камня. Она имела одну руку и одну ногу, а на голове, вытянутой желудем, злобно блестел один глаз. Причем видно было, что не природа уничтожила половину статуи, оторвав ее, а неведомый творец изначально создал такого урода…

– Кто это? – прохрипел Вемунд. Лицо у него было костистое, как у коня, которого не кормили месяц, а одежда свободно болталась на изрядно похудевшем теле.

– Хозяин здешних мест, – без улыбки ответил Арнвид, – Судя по преданиям Бретланда, именно так выглядели люди из племен Богини Дану!

– Люди? – ядовито ухмыльнулся Нерейд и сплюнул на снег комок мокроты, – Да наш знакомый дракон, с которым вместе пиво распивали, и то больше на человека похож, чем этот!

– Люди, – уверенно кивнул эриль. – Все мы, кто смертен и разумен, – люди, не важно при этом, сколько у нас лап или рук, есть на теле волосы или чешуя… А то, что мы нашли статую, говорит, что мы на верном пути! Дайте-ка я вопрошу руны…

Ивар без сил прислонился к камню, ощущая, что не способен пройти дальше и шагу. Арнвид долго возился с мешочком, в котором хранил волшебные костяшки, рассматривал то, что вытянул.

– Ну что там? – спросил потерявший терпение Нерейд.

– Руны говорят, что жертва принята и дорога открыта, – очень тихо проговорил Арнвид.

– Какая жертва? – Конунг смотрел на эриля пристально и жестко, должно быть, так коршун глядит на зайца, прежде чем ухватить острыми когтями.

– Человеческая, – одними губами шепнул Арнвид. – Торир погиб, и его кровь напитала древнюю силу, что живет в этих камнях… Старые боги, таящиеся в таких вот уголках, жестоки и кровожадны…

Словно в ответ на егохлова сверху донесся гул. Гора вздрогнула, и по снежному склону, тянущемуся чуть севернее, медленно и величаво пошла вниз лавина. Тысячи снежинок взвились в воздух, солнце засверкало в них, рождая сотни крошечных, тотчас гибнущих радуг.

Лавина промчалась стороной, обдав людей волной холодного воздуха. Гул прокатился и затих.

– Нам остается лишь дойти, – закончил речь Арнвид, – и мне кажется, я знаю куда! За мной!

Ивар застонал и заставил себя отклеиться от ставшего таким родным и приятным камня, около которого отдыхал. Опять тащиться, переставлять стертые до самых коленей ноги, когда груз тянет к земле, а сам замерз так, что согреться удастся только в Муспелльхейме…

Но веревка спереди требовательно дергала, и он зашагал, торопясь за Нерейдом. Идти почему-то стало легче, сил словно прибавилось. Ивар уже не ковылял, как пьяный кузнец из корчмы, а шел спокойно, не чувствуя, что умрет через шаг. То ли короткий отдых дал себя знать, то ли на самом деле дурное колдовство, что ранее мешало двигаться, исчезло…

Черные статуи, с безмолвной яростью глядящие в пространство, начали попадаться через каждую сотню шагов. Они стояли группами по две, по три, развернутые лицами вниз по склону. В руке каждой было оружие.

– Стража, – проговорил Вемунд уважительно, – со старых времен. Только вот почему спят, нас пропускают?

Со стороны одной из статуй донесся жуткий скрежет. Ивар с холодком в груди увидел, как повернулась одноглазая голова, как в немой угрозе поднялась нелепо вывернутая в локте рука. Викинги поспешно ухватились за оружие, но статуя вновь замерла.

– Ты говори да не заговаривайся! – поспешно сказал Нерейд. – Все они видят, да только, похоже, знают, зачем мы идем. А игла эта им до цверговой бабушки, что-то другое они сторожат, куда более ценное…

– И что же? – поинтерееовался Ивар.

– А на это тебе сам Вафтруднир не ответит! – Нерейд глухо рассмеялся. – Разве что один из этих черных. Попробуешь разговорить?

От подобной идеи Ивар отказался.

Шли до самого вечера, а когда на гору пал мрак, то две статуи, что высились впереди, вспыхнули неярким желтоватым светом. Полосы огоньков опоясали всю гору насколько хватало глаз.

– А ты болтал – спят! – уверенно бросил Нерейд. – Бдят! Вон их сколько, даже мышь не проскочит с враждебными намерениями!

Вемунд в ответ лишь угрюмо засопел. Ночевали на открытой всем ветрам площадке, расположенной между двумя статуями-стражами. Поначалу на них косились, а затем привыкли. Стоят неподвижно, вреда никакого, а что место вокруг себя освещают – даже польза.

С первыми лучами солнца свечение потухло, и вскоре проснувшиеся от мороза викинги принялись завтракать холодным мясом. Дров не осталось, так что развести костер было не из чего. Ивар чувствовал ломоту в костях, точно дряхли дед, вышедший на улицу в сырой день.

Светило поднималось все выше, и горы выступали из мрака, как всплывающие из-под воды исполины. Заснеженные вершины горели нестерпимым огнем, а по каменистым склонам, как казалось, бежали оранжевые, пышущие искрами струи. Зеленеющие долины, где властвует лето, лежат далеко внизу, до них свет доберется в последнюю очередь.

На мгновение Ивар ощутил себя орлом, забравшимся в недоступную прочим высь. Захотелось распахнуть крылья и нырнуть в ласковый воздушный океан, отдаться его струям…

– Все, выступаем! Хватит спать! – Грубый окрик заставил вернуться из мечтаний к реальности. Надоевший мешок вновь занял место за спиной, а под ногами захрустел снег, успевший за ночь обрасти настом.

– Еще недолго! Недолго! Я чую! – бормотал Арнвид, исступленным взором окидывая окрестности. Эриля чуть не шатало от слабости, но он упорно шел во главе маленького отряда. Солнце отражалось от вспотевшей лысины.

Пещера открылась внезапно. Только что казалось, что ровный, хоть и достаточно крутой склон будет тянуться не одну сотню шагов, как вдруг впереди распахнулся зев пещеры, похожий на пасть исполинского чудовища. Изнутри пахнуло теплом, взгляд невольно остановился на свисающих с карниза сосульках, длинных, точно мечи.

– Нам сюда? – спросил Хаук подозрительно.

– Сюда! – прохрипел Арнвид и сделал шаг вперед. Снег по сторонам от входа в пещеру зашевелился.

Целые комья его отваливались, обнажая таящуюся в глубине черноту. Из недр горы донесся могучий вздох, и дорогу людям преградили два стража, как две капли воды похожие на тех, что стояли на склонах, только ростом куда выше человека.

В единственной руке каждый из них держал топор с хищно загнутым клювастым лезвием, на уродливых лицах застыла безмолвная ярость.

– Опять драться? – протянул Вемунд, с надеждой глядя на Арнвида. – Может, ты их рунами свалишь?

– Он сейчас разве что мышку одолеет, – ответил вместо эриля конунг, – да и то маленькую. Придется нам потрудиться мечами! Кари, мы с тобой берем левого, остальные – правого…

Ивар скинул с плеч мешок, зарычал, нагнетая ярость. В освободившиеся мышцы хлынула сила, меч показался неожиданно легким. Легкость эта обманчива, надолго ее не хватит, и молодой викинг это прекрасно знал.

Подняв оружие, он кинулся прямо в сугроб, обходя противника слева.

Тренькнула тетива лука, стрела бессильно сломалась о выпученный глаз страшилища. До слуха Ивара долетело страшное ругательство, затем все перекрыл звон – топор стража столкнулся с секирой Вемунда. Ивар еще успел увидеть, как могучего викинга отшвырнуло, точно котенка, и ударил сам. В приседе, под коленку.

Меч чуть не вывернуло из руки, запястье заныло.

Над головой что-то свистнуло, он поспешно упал, спасаясь от удара. Успел боком ощутить мокрое, и тут же длинное черное лезвие впилось в снег рядом с лицом. Взлетело облако снежинок. Топор стража медленно поднялся в сияющую голубизной высь.

Вывернув все тело так, что сухожилия застонали от натуги, Ивар перекатился, ускользая от второго удара. Но его не последовало. Под телом медленно таял, превращаясь в холодную воду, снег, а в ушах сквозь гулкие толчки крови пробивались победные крики.

Ивар приподнялся, медленно сел.

Тело однорукого исполина стояло там же, где и ранее, а вот голова валялась в добром десятке шагов, равнодушно уставившись в небо. Шея статуи была просто сколота, и Вемунд сердито оглядывал выщербившееся лезвие собственной секиры.

Второго каменного воина Кари с Хауком, судя по разбросанным по снегу обломкам, просто разбили на куски.

– Почему эти на нас напали, а те, что внизу, – нет? – спросил Ивар, конкретно ни к кому не обращаясь. При падении он ушиб руку, и теперь локоть дергала сильная боль.

– В тех создатели заложили больше ума, – отозвался Арнвид, который всю схватку просидел, бессильно прислонившись к тюкам. – Эти обучены лишь преграждать путь всему, что идет в глубь пещеры, – будь то человек или горный козел.

– Слабоваты у них воины, – прошипел Нерейд, вытирая текущую из разбитой брови кровь..

– Это не они слабоваты! – сердито оборвал его Хаук, вкладывая меч в ножны. – Мы сильны. Поднимите кто-нибудь эриля на ноги, а то он что-то задремал, и пойдем!

Чуть не взвыв от унижения, Арнвид вскочил на ноги сам и, как заяц к своей норе, метнулся к входу в пещеру. Затрещали, распространяя горький запах, тщательно сберегаемые в последние дни факелы.

Внутри оказалось тепло. Пол был ровный, точно во дворе замка владыки фэйри, а стены возвышались такие гладкие, будто их обтесывали специально. Багровые блики бегали по черному с алыми прожилками камню, и чудилось, что все вокруг залито живой, пузырящейся кровью.

Арнвид шел, выставив перед собой ладони, словно слепой. Мягкими движениями он осторожно гладил воздух. Викинги шагали за эрилем настороженные, на их хмурых лицах застыло ожидание. Шаги мягко отдавались в сумраке.

– Пришли, – проговорил Арнвид неожиданно.

И тут же стены раздвинулись в стороны. Потолок исчез, и люди оказались на пятачке света посреди тянущегося во все стороны мрака.

Эриль повел рукой, в воздухе повисла, шипя и плюясь искрами, руна, похожая на сломанный меч. Запахло паленым. Повинуясь велению создателя, она поднялась выше, свет ее стал ярче.

Отблески заиграли в высящихся со всех сторон огромных кристаллах, похожих на деревья с чудовищно толстыми ветками. Викинги стояли у входа в самый настоящий лес, в котором вместо древесины был прозрачный, как родниковая вода, камень, а вместо листьев – сотни толстых игл…

– Это же сколько их? – прошептал растерянно Кари. – Как выбрать?

– Будем все по очереди втыкать тебе в седалище! – немедленно отозвался Нерейд. – Как скажешь всю правду о сожительстве с троллихой, то все – нашли…

– Тихо! – резко бросил конунг, не давая разгореться перепалке. – Кто будет болтать, язык отрежу! Теперь твоя очередь, Ивар!

– Почему? – В первое мгновение он решил, что ослышался.

Но Хаук смотрел на него с ожиданием, остальные – с надеждой, и даже в глазах эриля теплилось нечто похожее на одобрение.

– В поисках иглы нам не поможет ни колдовство, ни мудрость, даже сила и хитрость окажутся тут бессильны, – покачал головой конунг. – Только удача! А более удачливого человека, чем ты, я не встречал…

– Хорошо, я попробую! – без особой уверенности сказал Ивар и медленно зашагал среди каменных деревьев.

Все иглы были разные – одни длинные и тонкие, другие короткие и толстые, некоторые блестели благородным золотом, иные были вовсе из кости. Но их были сотни и сотни. В душе потихоньку нарастала паника: как выбрать? Как не ошибиться?

Чувствуя, что еще мгновение и он позорно сдастся, Ивар не глядя ухыватился за ближайшую иглу, с треском вырвал ее из ветки и поплелся к выходу. Внутри ощущал горечь – так подвести товарищей, которые на него надеялись…

Свою находку разглядел, лишь когда отдал конунгу, – толстая медная игла, позеленевшая от старости. Ничего чудесного, обычная грубая поделка.

– А ну, Нерейд, иди сюда, – приказал Хаук.

– Зачем? – опасливо спросил рыжий викинг, но ослушаться не решился, лишь нервно всхлипнул, когда игла вонзилась ему в ладонь.

– Скажи-ка нам, спал ли ты с женой Толстого Грима? – поинтересовался конунг.

Викинги захихикали.

Глаза Нерейда выпучились, как у поющей жабы, видно было, что он силится закрыть рот, но тот распахнулся сам:

– Да!

– Не будь я эриль, мы нашли то, что нужно! – потрясенно проговорил Арнвид.

Ивар стоял точно громом пораженный. Во взглядах, обращенных на него, было обожание и почти суеверный восторг.

Глава 15

ИНТРИГИ КАМЕЛОТА

– Вот игла. – Хаук сделал шаг вперед, на его широкой ладони свободно перекатывалась неказистая иголка.

На первый взгляд – обычное изделие, изготовленное человеческими руками. Но Оберон так и впился в нее глазами, в этот момент желтыми, как речной песок. С шелестом колыхнулись одежды Титании. Толпа придворных, все время клубящаяся вокруг трона, возбужденно загомонила. Из задних рядов послышались выкрики: «Обман! Подделка!»

– Это Луйн, – после паузы сказал правитель Страны Чар, и все сразу стихло. В громадном зале повисла тишина, плотная, словно кисель. – Вы все же принесли его!

На лице Оберона застыло величайшее изумление, черные волосы на голове топорщились, точно иглы громадного ежа.

– Но как? Как? – поспешно спросила Титания. – Вы совершили то, чего не смогли выполнить сильнейшие воины Британии! Поймали чудесную птицу, которая украсила наш дворец, – изящная рука поднялась, указывая на клетку, в которой нестерпимым золотом сияла птаха, – избавили горы от дракона, а теперь еще и принесли иглу, что была сокрыта многие тысячи лет! Это выше человеческих сил!

Хаук посмотрел на могущественных фэйри почти с жалостью.

– Не всего можно добиться силой, – сказал он спокойно. – У человека есть еще ум, храбрость, честность… все это оружие куда лучшее, чем просто сила! Но мы выполнили все ваши задания, вы должны отдать котел!

– Да, должны. – На лице Оберона нарисовалась хищная ухмылка, в открывшемся рту сверкнули острые зубы. – Но не опробовать ли нам иглу на ком-либо из приближенных к нам…

Он окинул взглядом толпу у трона. Среди придворных началось движение: одни протискивались назад, стремясь укрыться за чужими спинами, вторые, натянув на лица и морды честное выражение, рвались вперед – вдруг да получится выслужиться, третьи стояли на месте. В глазах фэйри мелькал страх…

– Король, – слова конунга падали тяжело, как каменные глыбы, и с треском эха разбивались о пол, – ты можешь развлекаться как угодно, но сначала отдай котел. Нас ждет еще долгий путь домой, в свой мир!

– Ах, котел? – Оберон вновь улыбнулся. – Вот этот?

Он щелкнул пальцами, и Ундри повис прямо в воздухе, огромный, точно бочка, лоснящийся золотистыми боками. Блики, белые, алые и зеленые, бегали по драгоценным камням.

– Да, именно этот! – Хаук сделал шаг вперед.

– Подожди, конунг. – Голос правителя Фэйрилэнда. сделался вкрадчивым, как мурлыканье ленивой кошки. – Может быть, тебе не так уж и нужен этот котел? Может быть, тебе достаточно будет простых драгоценностей?

– Мне Ундри не нужен, – бесстрастно ответил Хаук. – Но я обещал доставить его королю Артуру, а слово мое крепче стали. И я вижу, что со словом короля Страны Чар все обстоит по-другому?

Оберон дернулся, как от пощечины, багровое лицо побелело.

– Мы смогли бы проводить вас до самого драккара и помочь безвозбранно покинуть Британию! – проговорил он. – Что вам, воинам севера, король Артур?

– Я дал слово, – просто ответил Хаук. – И не могу от него отступиться. Или вы отдаете нам котел так, либо мы заберем его силой. По крайней мере, попробуем забрать…

Ноздри Оберона раздувались, глаза сверкали, как молнии, голос гремел, точно гром, но силы, той самой, которую дает только уверенность в своей правоте, в нем не было:

– Хорошо, забирайте!

– Но сначала мы проверим, тот ли это котел или подделка! – бесстрастно ответил Хаук. – Если попытались обмануть один раз, то попробуете и второй!

– Твоя наглость, доблестный вождь, может соперничать лишь с твоей же смелостью! – в изумлении выдохнула Титания, глядя, как конунг бестрепетно погружает руку в кипящие недра котла.

Когда Хаук извлек ладонь из воды и выставил ее на свет, то в ней был зажат кусок вареного мяса.

– Медвежье сердце! – одобрительно заметил Арнвид. – Пища вождя! Дай-ка я там поймаю чего-нибудь…

Эрилю досталась сочная, чуть поджаренная печень.

– Съев печень, ты получишь знания человека, которому она принадлежала, – проговорил Оберон холодно. – Кто, кроме друида, рискнет есть такое? Теперь вы верите, что котел тот самый?

– Верим, – невнятно, с набитым ртом пробурчал Хаук. – Но мои воины тоже хотят поесть…

Вемунд, уже все поняв, сделал шаг к котлу. За ним заторопился Нерейд, оскалившийся, точно голодный волк, который обнаружил на лесной поляне заблудившегося теленка.

Ивар подошел осторожно, с опаской смотрел, как соратники извлекают из кипящей воды дымящиеся куски. Нос ощутил запах, от которого заворочались кишки: жареная вепрятина – пища воинов, от нее прибавляется сил, а мышцы пухнут на глазах.

– Ты чего стоишь?! – прикрикнул на него Арнвид. – Не задерживай хозяев!

Ивар послушно погрузил руку в кипящую жидкость. Ничего не ощутил, кроме легкой щекотки. По предплечью побежало едва заметное тепло. Пошевелил пальцами, но Ундри был пуст, как кабак, в котором погуляли викинги.

– Ты чего? – спросил Арнвид недоуменно.

Ивар пожал плечами, и в этот момент его пальцы коснулись чего-то скользкого и теплого. Он поспешно вытащил и тут же удивился: в ладони, крепко зажатое, истекало жирным соком медвежье сердце, точно такое же, какое досталось Хауку.

– Это как? – спросил Ивар сам себя. – Это мне? Почему?

– Выходит, что и Ундри иногда промахивается, – сказал конунг задумчиво, но глаза его остро блестели. – Этот воин не то что в вожди, он даже в настоящие бойцы не годится…

– Котел не может ошибиться, его создали боги! – В голосе Оберона прозвучала обида. – Он видит достоинство не только явное, но и сокрытое! Забирайте его. Но вы еще пожалеете, что отказались от моего предложения и не взяли золота.

Конунг с достоинством поклонился, лицо его было равнодушным, словно не он только что услышал зловещее пророчество, произнесенное не абы кем, а самым могучим из фэйри. Кари и Вемунд, ухнув, ухватились за ручки и поволокли Ундри к выходу. За спинами викингов возбужденно гомонили придворные.

– Тяжелый! – пропыхтел Вемунд, спускаясь по ступенькам.

– Ничего! – ответил напряженным голосом Кари. – Зато теперь на привалах готовить не надо. Сунул руку в котел – и раз! А бочонок ты отдал?

– Отдал, – с сожалением вздохнул толстый викинг. Неиссякаемый бочонок с пивом у него вскоре после возвращения отобрал («экспроприировал» – по его собственному выражению) королевский секретарь.

За воротами ждали оседланные и нагруженные лошади. Котел взгромоздили на ту, которой придется возвращаться с пустым седлом. При взгляде на нее лица викингов помрачнели…

– Хорошо, – проговорил неунывающий Нерейд, когда дворец короля фэйри скрылся за холмом.

– Почему? – спросил недоуменно Арнвид.

– Возвращаемся в родной мир. – Рыжий викинг с наслаждением почесал грудь. – Тут хоть и красиво, и чудеса, а там все равно лучше!

Спорить с Нерейдом никто не стал.

– Господа, я собрал вас, чтобы сообщить пренеприятное известие. – Голос Ланселота звучал настолько мрачно, что сэр Лукан подавился пивом, и даже Гавейн, которого на эту встречу пришлось тащить чуть ли не силой, оторвался от разглядывания гобеленов, украшающих стены.

– И какое же? – сверкая чистыми голубыми глазами, спросил рыцарь Боре, известный как воинским умением, так и безграничной, временами доходящей до глупости наивностью.

– Они возвращаются! – воздев в красивом жесте руку, значительно проговорил Рыцарь Озера.

В помещении стало тихо. Слышно было только, как сопит королевский сенешаль Кэй да трещат факелы. На лицах собравшихся рыцарей было написано напряженное размышление. Но смысл сказанной Ланселотом фразы, к его вящей досаде, ни один из них не уловил.

– Кто? – недоуменно, выразив общее изумление, спросил Гавейн.

– Гнусные северяне, в последнее время столь угодные нашему королю! – В голосе Ланселота звучала злоба.

– Неужели они добрались до Фэйрилэнда и достали котел? – В черных глазах Мордреда, королевского племянника, застыло удивление. – Это невероятно!

– Увы, это так, – горько ответил Ланселот. – Владычица Озера, та, что воспитала меня, сообщила об этом…

– Да, новость неприятная, – зло усмехнулся Гавейн, и вслед за ним схожие усмешки украсили лица его младших братьев: Агравейна, Гахериса и Гарета.

– Почему же? – Рыцарь Борс озадаченно разинул рот.

Ланселот покачал головой: этот рыцарь, хоть и силен, как бык, в душе еще ребенок, не понимает самых простых вещей, без которых не выжить в королевском замке.

– А потому, что они вновь сделали то, что не смог выполнить кто-то другой! Я бы привез этот котел, но чуть позже, через месяц… Они просто опередили, но ведь опередили же!

– Уничтожили Черного Рыцаря, убили великана, – Кэй говорил размеренно, точно читал заранее заготовленный список, и губы его сжимались в тонкую линию, – а теперь еще и котел? Они выставили нас посмешищем, слабаками перед лицом короля!

– Вот-вот, – мрачно бросил Герайнт, правитель Девона. – Скоро эти лохматые здоровяки сядут за стол двенадцати паладинов, а нас отправят нести стражу у ворот или вовсе – чистить конюшни…

– Я рад, что вы поняли меня! – Ланселот оперся о стол локтями. – И я надеюсь, что вы поймете, что в борьбе с этими чужаками мы должны забыть собственные дрязги!

– Должны, – нехотя согласился Гавейн, покосившись в сторону. – Но только до тех пор, пока не уничтожим выскочек!

– Прекрасно! – Ланселот с удовольствием оглядел собравшихся: самого непримиримого врага уломал, а уж остальные пойдут за ним, как бараны за мясником на бойню. – Теперь осталось договориться о совместном нападении! Они выходят в наш мир завтра, в месте, откуда до Камелота три дня пути. Перехватить их удобнее всего…

Озерный рыцарь говорил, отчаянно жестикулируя. Рыцари слушали затаив дыхание, в глазах было жадное внимание, смешанное со злорадной кровожадностью. Скоро эти мерзкие северяне погибнут, и жизнь станет такой же, как всегда, понятной и спокойной…

– Это почему без гербов? – вопросил сэр Борс оскорбленно. – Как же так? Что мы за рыцари, если нападем на кого-то с чистыми щитами?

Ланселот едва не застонал от досады: ну как же объяснить дураку, что, пронюхай об их затее хоть кто еще, завтра же вчерашние паладины Круглого стола будут мерзнуть и мокнуть в подземельях Камелота. Бесчестие рыцарей пятнает и самого короля, так что Артур не простит, не простит…

– Сэр Лионель, объясните хоть вы вашему брату, что такое воинская хитрость! – воззвал Ланселот. – У меня на это сил не хватит, клянусь Тремя Ликами Богини!

Лионель, такой же крупный, как и Борс, только чуть выше и тоньше в кости, зашептал тому что-то на ухо, тот растерянно слушал, время от времени кивая.

– Хорошо, – проговорил он, наконец поднимая на Ланселота взгляд, достойный взгляда трехлетнего карапуза. – Но почему все сразу, да еще с простыми воинами? Почему бы не вызвать по очереди на поединок?

Озерный рыцарь был уже готов пожалеть о том, что пригласил этого дурака.

– Чтобы наверняка! – сквозь зубы прошипел он. – Чтобы убить их всех, чтобы даже костей, даже клочка мяса от них не осталось! А чудесный котел мы доставим в Камелот сами!

– И кто же это сделает? – подозрительно осведомился Гавейн, а братья его сердито нахмурились. – Кто получит всю славу?

– Все вместе, – сказал Ланселот, чувствуя, что душит себя собственными руками. Но ради уничтожения ненавистных северян он был готов наступить на горло даже собственной гордыне.

Лес тянулся вокруг угрюмый и недружелюбный. Над головой, мешая видеть солнце, смыкались толстые ветви, но все же Ивар ощущал себя так, точно вырвался из затхлой пещеры на свежий воздух. Краски родного мира были живыми, настоящими, а красоты Страны Чар потихоньку тускнели, начиная казаться не более чем сном. Копыта мягко стучали по земле, в кронах деревьев перекликались птицы, и даже запах гнили, что тянулся из сырых ложбин, казался приятнее аромата роскошного луга перед дворцом Оберона.

– Ну что, котел отдадим – и на драккар? – спросил Нерейд.

– Надеюсь, – ответил равнодушно Хаук.

– Парни там от скуки с ума сходят! – В глазах рыжего викинга появилось мечтательное выражение. – Эх, приедем, надеремся…

– Клянусь бородой Тора, Эйрик не даст им тосковать! – покачал головой Вемунд. Поход в горы все еще сказывался на его фигуре, но крепкий сон и обильная еда на привалах делали свое дело. – Будет гонять, точно Один Слейпнира! Может запросто отправить в пеший набег куда подальше, чтобы жиром не заплыли…

– Да, у него заплывешь, – буркнул Ивар, вспоминая тяжкие дни, когда Эйрик Две Марки нещадно наставлял его, заставляя упражняться с мечом.

Деревья впереди чуть разошлись, и взглядам викингов предстал ручей, с негромким журчанием струившийся по дну неглубокого оврага. Склоны его густо заросли ивняком, и в нос шибал мощный аромат свежей зелени.

– Что-то мне тут не нравится, – неожиданно остановив коня, проговорил едущий первым Арнвид.

– Что именно? – Глаза Хаука сразу стали настороженными, точно у матерого волка, почуявшего рядом людей.

– А не знаю, – ответил эриль, уши которого шевелились тоже совсем как у волка. – Но лучше бы надеть шлемы и быть наготове.

– Все слышали? – спросил конунг.

– Опять на себе тягу таскать, – проворчал Нерейд.

Но подчинились воины безропотно. Тот, кто не слушает совета человека, якшающегося с самой Судьбой, обычно дорого за это платит.

Холодная тяжесть шлема легла на голову, и Ивар задергал шеей, привыкая к новой нагрузке. Проверил, легко ли вытаскивается из ножен меч. За спиной ругался, натягивая на лук тетиву, Нерейд.

– Все готовы? – Конунг еще раз оглядел дружинников и первым пустил коня вниз, в овраг. Прорвавшийся через листву луч солнца упал ему на голову, в мгновение осыпав волосы искрящимся золотом.

Ветви кустарника трещали, точно ломаемые кости, затем под копытами заплескалась вода, и в тот же самый момент из зарослей на верхней кромке оврага поднялись люди. Несколько десятков воинов в снаряжении простых ратников, с короткими одинаковыми мечами и круглыми щитами без эмблем.

– Это что еще за… – недоуменно вопросил Вемунд, обрушивая на одного из набежавших секиру. Шлем у нападавшего смялся, словно яичная скорлупа, из-под него брызнула кровь. – Засранцы?

Ивар поспешно обнажил меч, вскинул на локоть висевший на седельном крюке щит. Впереди конунг, не слезая с коня, рубился сразу с тремя, под его прикрытием Арнвид рисовал в воздухе какие-то знаки.

Выругался Нерейд, один из бегущих по склону воинов упал, с шумом покатился по зарослям. Из глаза его торчала стрела. Пользуясь мгновением, Ивар соскочил с седла и принял на щит первый удар, будучи уже пешим. Рука занемела, но он заученно отвел меч противника в сторону, ударил сам. К его удивлению, лезвие легко пропороло кольчугу на боку нападавшего, тот захрипел и рухнул на колени, выплескивая изо рта багровую жидкость.

Тут на Ивара насели двое. Он скакал по траве, точно белка по ветвям, стремясь отразить все удары и не пропустить врага за спину, туда, где раз за разом тренькала тетива Нерейда.

Рев, похожий на медвежий, заставил оглохнуть. Кари, весь багровый от залившей его крови, бросился вверх по склону, сметая все на пути. Один из сражавшихся с Иваром ратников отвлекся и тут же получил удар в лицо. Затрещали ломаемые кости, уже мертвое тело, дергаясь в агонии, упало под ноги сражающимся.

Последний оставшийся перед Иваром воин испуганно попятился, в глазах его мелькнул страх. Начал было разворачиваться, готовясь бежать, но откуда-то сбоку налетел Вемунд с перекошенным лицом, ударил, молодецки хакнув. На землю упала отрубленная у плеча рука, а изуродованный бритт с криком поскользнулся и свалился в ручей. Равнодушно плеснула вода.

– Давно я так не дрался! – Глаза Борова горели двумя зелеными светляками, на лице был дикий оскал.

Над лесом звонко и чисто пропел рог. Воины, уцелевшие после столкновения с викингами, поспешно отбегали. Они были похожи на муравьев – такие же одинаковые и быстрые, вот только осталось их очень мало.

– Ну что, кто следующий? – прохрипел Нерейд. Стрелы у него кончились, лезвие длинного меча было обагрено, слипшиеся от пота волосы выбивались из-под шлема рыжими сосульками.

По оврагу, с топотом сминая остатки ивняка, красиво и грозно несся отряд рыцарей. Блестели наконечники длинных копий, лиц не было видно за опущенными забралами.

– В стороны! – гаркнул Хаук. – Иначе сомнут! Ивар, ощущая, как от усталости ноги подгибаются, а пот течет по спине горячими ручьями, бросился вверх по склону. Едва не упал, тут же что-то свистнуло над ухом, а разочарованный голос проорал что-то в вышине. И тут наконец сработали чары Арнвида. Земля вздрогнула, точно стол, по которому изо всех сил саданули кулаком, в ней разверзлись трещины, похожие на жадные черные рты. Испуганно заржали потерявшие равновесие лошади. Они проваливались в ямы, сбрасывали наездников, бешено молотили по воздуху копытами. Только самые ловкие из рыцарей успевали спрыгнуть сами.

Ивар ошеломленно моргнул, будучи не в силах понять, что ему кажется странным в напавших на них всадниках, и только потом догадка уколола почище раскаленного шила: ни на одном из рыцарских щитов не было герба!

Но обдумать эту мысль до конца он не успел. Здоровенный рыцарь, похожий на закованного в доспехи быка, налетел с поднятым мечом. Ивар уклонился от удара и в свою очередь с разворота ткнул атаковавшего мечом в затылок. Раздался металлический звон, рыцарь пробежал несколько шагов, после чего запнулся и упал, разворошив носом муравьиную кучу. Некоторое время полежал, приходя в себя, а потом с ревом кинулся в лес. Судя по тому, как он бился о стволы, укусы муравьев, оборонявших свое жилище, были весьма болезненны…

По всему оврагу стоял треск и звон. Кари, ухватив одного из противников поперек туловища, швырнул его в ряды наступающих рыцарей. Там все смешалось, воины покатились по земле, теряя щиты и мечи.

Поняв, что соратникам без него приходится туго, Ивар бросился в гущу схватки. Он яростно рубил, отшибая чужие мечи, разбивая щиты, непривычно серые, безо всяких эмблем. Боевая ярость туманила голову, и когда чужое лезвие, ядовитой змеей скользнув вдоль руки, коснулось лица, он не ощутил боли. Только что-то горячее потекло по щеке.

Не задумываясь, попытался слизнуть – и ощутил соленое.

Бой тем временем заканчивался. Неожиданно лишенные главного преимущества – обученных коней, рыцари пятились, отступали, пока не обратились в бегство, оставив на поле боя с десяток тел. Большинство из поверженных были лишь ранены, но изо всех сил старались лежать тихо, притворяясь мертвыми.

Может быть, победители поленятся добивать.

Ивар опустил руки, внезапно ощущая, что от слабости не в силах стоять на ногах. Только что яростно махавший мечом, он был готов упасть.

Появившийся в поле зрения Арнвид с тревогой взглянул на него.

– Ну-ка, сними шлем, – сказал он строго, – посмотрю, чего у тебя с лицом…

Защищающий голову стальной колпак показался в этот момент таким тяжелым, словно его высекли из куска скалы. Ивар с тяжким кряхтением стащил его и замер, ощущая, как холодные пальцы эриля ощупывают лоб и щеки.

– Ничего, – пробормотал тот. – Чистая рана. Шрам останется – будешь к старости хвастаться! Если доживешь!

И, оставив Ивара размышлять над странными словами, Арнвид перешел к следующему раненому. А повреждения в неожиданно разгоревшейся схватке получили почти все: Нерейд баюкал ушибленную руку, Вемунд зажимал рану на ноге, мелкие уколы покрывали грудь Кари, как всегда сражавшегося без доспехов. И только конунга вражеское оружие не посмело коснуться.

– Ну что, отправляемся? – проговорил он нетерпеливо, когда Арнвид обошел всех.

– Может, добьем? – предложил Нерейд, кровожадно облизываясь. Лицо его было забрызгано кровью, и он выглядел страшным, точно вырвавшееся из мира Хель чудовище.

– Не стоит, – ответил конунг, равнодушно обозревая живописно разбросанные тела. – Пусть те, кто уцелел, помнят об этом дне…

Ивар ощутил, что Хаук сказал эту фразу со смыслом, причем явно– не для своих дружинников, а для кого-то еще. Но для кого – все еще гудящая после удара (пришедшегося, к счастью, вскользь!) голова соображать отказывалась.

Конь пугливо обнюхал залитого кровью хозяина, в испуге попятился.

– Куда? – прошипел Ивар, твердой рукой хватаясь за узду. Одним махом вскочил в седло.

Маленький отряд сдвинулся с места. За спинами викингов остался истоптанный, заваленный обломками оружия и трупами овраг, на дне которого испуганно журчал ручеек, ощущающий, что в его чистых волнах появились струи тягучей багровой жидкости.

Камелот они увидели на закате, когда весь западный горизонт пылал пурпуром, а рассеянные по небу облака казались воспламенившимися. Сам замок гордо высился на вершине холма, за время отсутствия викингов в нем ничего не изменилось.

– Любопытно, как нас там встретят? – вопросил Нерейд мечтательно.

– С распростертыми объятиями! – мрачно буркнул Арнвид. – Смотри не захлебнись только от всеобщей радости по поводу твоего прибытия…

– Грубый ты, – вздохнул Нерейд. – Хоть и скальд! А еще висы сочиняешь!

Замок медленно приближался. По сравнению с твердыней властителей эльфов он казался массивным и неизящным, башни нависали, как древние скалы, в них чувствовалась мощь, а стены подавляли толщиной. Мрачно светились багровым щели бойниц.

Стоящая у ворот стража проводила викингов мрачными взглядами, в которых заметно было злорадство: всякому видно, что все в шрамах, явно обломали все рога на шлемах, по лесам мотаясь…

Без торопливости спешились. Появившиеся неслышно, точно призраки, конюхи увели коней. Вместе с облаком оранжевого света, исходящего от факелов, которые держали в руках громыхающие панцирями стражи, явился сенешаль Кэй. Лошадиное лицо его было мрачным, под глазом лиловел здоровый синяк, а левая рука висела на перевязи.

– Приветствую вас, доблестные воины, – сказал он, без особой приязни склонив курчавую голову.

– Кто ж его так отделал? – шепнул Нерейд Ивару. Темные глаза вечного шутника смеялись. – Вот бы я поглядел, как этого барана колошматили…

– Привет и тебе, сенешаль, – ответил спокойно Хаук. – Здоров ли король?

– Государь готов вас принять, – процедил Кэй сквозь зубы. – Надеюсь, вы привезли котел?

– Он здесь. – Рука конунга поднялась, указывая на здоровенный сверток, который держали Кари с Вемундом.

– Прошу за мной. – И сенешаль развернулся, направляясь к входу во дворец.

Поднялись по ступеням, о высоте которых Ивар уже успел забыть. В огромном зале было жарко, в камине полыхали дрова. В нос ударил запах множества вспотевших тел, слегка разбавленный «ароматом» гари. Рыцари выстроились вдоль стен, блики гуляли по парадным доспехам, блестели золотые украшения, драгоценные камни.

Артур восседал на троне, величественный, точно орел на горной вершине. Взгляд его был спокоен, обруч короны серебрился в черных волосах. Глаза застывшего рядом Мерлина метали настоящие молнии.

– Рад приветствовать вас, – проговорил король Британии, когда викинги остановились, не дойдя до тронного возвышения нескольких шагов. – Я вижу, что ваш отряд уменьшился?

– Доблестный Торир перебрался на пир к Одину в Вальхаллу! – резко ответил Хаук, и лицо его потемнело.

Ивар видел, как чуть заметно скривился Мерлин. «Как же, – можно было прочесть на лице у друида, – в Вальхаллу! Грызет ледяные глыбы в самой нижней из преисподних…»

И со внезапным холодком молодой воин ощутил, что столь мирный на вид старик в смешной и неудобной, спадающей до пола мантии вполне мог устроить погибшему викингу печальную посмертную судьбу…

– Но не время печалиться! – Голос конунга неожиданно усилился, и удивленно смолкли шушукавшиеся до сих пор рыцари. – Время радоваться! Ибо мы привезли то, о чем просил нас ты, король!

Хаук дал знак, зашелестела разворачиваемая ткань.

На стены зала легли золотые отблески, раздалось дружное «Ах!». Глаза Артура расширились, в них плескалось удивление.

– Вот он, Ундри! – проговорил король медленно. – Чудесный котел, созданный в те времена, когда еще боги ходили по земле Британии, а фэйри жили бок о бок с людьми…

– Это он, – с кислой миной подтвердил Мерлин.

– Благодарю тебя, конунг Хаук по прозвищу Лед! – Взгляд Артура прямо лучился радостью, сияя сильнее, чем котел фэйри. – Проси любую награду, какую возжелаешь!

– Не ради награды отправились мы в Фэйрилэнд. – Конунг гордо поднял подбородок, – а ради чести. Но за то время, что не было нас, в стране твоей объявились разбойники. Не далее как позавчера множество их напало на нас в лесу к северу от Камелота.

Ивар готов был поклясться, что в голосе Хаука, обычно лишенном всякого выражения, звучала не особенно скрываемая насмешка.

– Если бы не наша доблесть, – продолжил конунг, и интонация его напомнила Ивару манеру выражаться Нерейда, – то Ундри мог бы и не попасть в твой замок…

– Как? Разбойники? – Брови Артура сошлись над переносицей. – Не может быть! Последних повесили два года назад! Но мои рыцари займутся этим. Паладины– ко мне!

Громыхнули доспехи. Рыцари дружно шагнули к королю, выйдя из тени у стены, в которой до сих пор стояли. К собственному изумлению, Ивар увидел, что на лице красавца Ланселота имеется свежая царапина, сэр Гавейн, некогда пострадавший от Сигфреда в замке Черного Рыцаря, держится за бок, а лицо могучего сэра Борса было опухшим точно его покусали пчелы.

– Что я вижу? – вопросил король изумленно. – Где вы все пострадали? Почему на твоем лице, Кэй, синячище размером с тарелку? А ты, Мордред, держишься за плечо, точно оно вывихнуто?

Рыцари беспомощно переглянулись.

– Мы… это, ну… – заговорил Ланселот, щеки которого медленно наливались багрянцем, – как бы… турнир… между собой, подготовка к войнам!

– Турнир? – Артур наклонил голову к плечу, как удивленная птица. – Между собой? Не понимаю, почему я об этом ничего не знаю? Гавейн, а где твой брат Гарет?

– Ему нездоровится, – скосив глаза в сторону, ответил носатый рыцарь. – Он… э-э-э… чего-то не то съел…

– Клянусь утробой Фригг, он съел не один удар добрым викингским мечом! – прошептал, давясь от смеха, Нерейд, и тут Ивар понял и над кем насмехался конунг, и кому предназначались его слова, сказанные на месте боя в лесном овраге…

– Очень странно. – Лицо короля покраснело, в голосе прозвучали первые раскаты нарождающегося гнева. – Почему я не вижу тут Эктора Окраинного и где Герайнт из Девона?

Ланселот выглядел настолько растерянным, что Ивар был готов пожалеть его, лицо Кэя выражало полнейшую покорность судьбе. Выручил всех племянник короля, Мордред.

– Они погибли, государь, – сказал он спокойно. – Мы не хотели доносить эту печальную новость до вашего слуха, но теперь вынуждены.

– Как они умерли?

– Они, – черные глаза Мордреда метнули ненавидящий взгляд в сторону викингов, – утонули, перевернувшись вместе с лодкой на реке Эйвон…

– Вместе с лодкой! – Нерейд корчился от смеха, скрываясь от взгляда короля за широкой спиной Кари. – Утонули… От многочисленных проникающих ранений! Ха-ха-ха!

Ивару стоило больших сил не улыбнуться.

– Да, печальная история, – проговорил Артур. Гнев его слегка поутих. – Мы обязаны почтить покинувших нас братьев должным образом! Сегодня же будет пир – в их честь, а завтра – в честь тех, кто доставил в Камелот величайшее сокровище Британии!

По залу пробежал гул, лица многих просветлели в предвкушении дармовой выпивки. Вемунд с гулким звуком похлопал себя по животу и с удовлетворением вздохнул.

Мерлин возник в помещении беззвучно. Не прошумели в коридоре шаги, слуга, стоящий на страже, заснул, похоже, мертвым сном, и даже рассохшаяся дверь, висящая на старых ржавых петлях, не скрипнула, пропуская в комнату верховного друида королевства. Просто Ланселот вдруг ощутил, как колыхнулся воздух, и, обернувшись, напоролся на острый, точно клинок, взгляд темных, глубоко посаженных глаз.

– Вы повели себя как полные дураки, решив напасть на викингов вот так, – проговорил Мерлин негромко, но все разговоры среди неудачливых рыцарей тотчас стихли.

– Почему? – упрямо спросил Агравейн, младший из братьев Гавейна. – Ведь нас было много больше! Мы должны были уничтожить их…

– Не так, – прошелестел Мерлин, усаживаясь на предложенный стул. – Они пришли из страны, где сильнейший из вас был бы слабее ребенка! У вас появился бы шанс, соберись вы перестрелять их из луков, да и то – небольшой! Ведь вы знали, что с ними друид…

– Тот лысый старикан? – сморщился Гавейн, которому в схватке сломали пару ребер. Дышать было больно, и в душе Рыцаря Сокола царил гнев. – Мы думали, он ни на что не способен!

– Старикан!.. Думали!.. – Лицо Мерлина исказила презрительная усмешка. – Разве вы это умеете? А он не думал, а просто ссадил вас с коней! А уж с пешими они разобрались легко…

Лица рыцарей осветились одинаковым изумлением – откуда друид может знать обстоятельства битвы, о которой все молчат крепче, чем о неудаче в постельных делах?

Мерлин тяжело вздохнул.

– Тут нужно действовать хитростью, – проговорил он, про себя кляня воинскую тупость. – Чарам противопоставить чары, а грубой силе – изощренный обман…

– И что ты предлагаешь? – поинтересовался кто-то из задних рядов.

Здесь, в небольшой комнатке одной из башен замка, собрались все, недовольные северянами, и в комнате стоял густой запах мужского пота.

– Что ценит король больше всего на свете? – чуть поморщившись, вопросом ответил Мерлин.

– Собственную честь! – выпучил глаза, став похожим на огромного рака, сенешаль Кэй.

– Это так, – согласился Мерлин. – Но честь короля – это еще и честь его жены, верно?

Рыцари закивали. На лице Ланселота появилось выражение, какое бывает у собаки, которая стащила со стола кость, но пока не знает, накажут ее за это или нет.

– Любое покушение на честь жены короля – это посягательство на его собственную честь, – продолжал гнуть свою линию друид, с удовольствием отмечая, что наиболее догадливые из рыцарей уже поняли его план.

– Осталось лишь подстроить все так, словно предводитель чужаков покусился на честь Гвиневры, – проговорил задумчиво Гавейн, как никогда похожий на хищную птицу. – И так, чтобы король об этом узнал. Что ж, это может сработать! Но, укуси меня волк, я-не понимаю, как мы это устроим!

– Да, – Мерлин улыбнулся, – в этом деле вам без моих чар не обойтись…

Пир получился не таким веселым, как хотелось бы королю. Песни бардов звучали тоскливо, как похоронный плач баньши, отличное пиво горчило, а лица рыцарей казались противнее, чем рожи грязных, пахнущих навозом крестьян, что обитают в мерзких халупах.

Артур медленно накачивался хмельным и откровенно скучал.

Его супруга, сославшись на нездоровье, отказалась присутствовать на пиру. Мерлин, который только делал вид, что служит королю, а на самом деле преследовал свои, непонятные даже владыке Британии цели, тоже куда-то запропастился. Артур сидел за столом в окружении паладинов, которые веселились как-то натужно, а во взглядах их, бросаемых на короля, сквозила непонятная опаска.

Зато викинги гуляли напропалую. Кувшины на их столе пустели с такой скоростью, что слуги не успевали приносить новые, обглоданные кости усеивали столешницу, а дикий блеск в глазах северных воинов говорил о том, что без драки сегодня не обойдется.

Рыцари, такие храбрые на словах, поглядывали на северян с опаской и старались держаться от них подальше.

Предводитель викингов осушил очередную кружку, лицо его, всегда неподвижное, неожиданно дернулось. Конунг встал и, держась за живот, направился к выходу из зала.

«Перепил, – с вялым удивлением подумал король. – А ведь всегда был крепок на питье. Ничего, проблюется, и все будет нормально…» Но время шло, а Хаук по прозвищу Лед все не возвращался.

Легкое дуновение коснулось затылка Артура, тихий голос Ланселота, который весь пир прошлялся неизвестно где, прозвучал прямо над ухом:

– Государь, прошу простить меня, что отрываю от веселья, но новость слишком страшна…

Король в удивлении повернул голову. Лицо белокурого рыцаря было странным, голубые, точно летнее небо, глаза смотрели в сторону.

– Что такое?

– Вы должны это видеть, государь. Прошу следовать за мной.

Изумленный Артур послушно поднялся, раздраженно махнул рукой двум рыцарям, что собрались было пойти вслед за ним, охраняя короля даже здесь, в замке, в котором мышь не осмелится покуситься на корку, оставшуюся от хозяина. Ланселот вывел его из зала и повел по лестнице наверх. Сапоги глухо стучали по камню, факелы на стенах едва рассеивали сгустившийся мрак.

– Да в чем дело? – не вытерпел Артур.

– Тише, государь. – Рыцарь Озера повернулся, приложил палец к губам. – Смотрите, только не пророните ни слова!

Глава 16

ЗВЕРЬ РЫКАЮЩИЙ

Дверь распахнулась без звука, и король с рыцарем шагнули в пропахшую пылью полутьму. Впереди было довольно высокое ограждение, а в стороны уходили стены. Из-за ограждения поднималось слабое рассеянное свечение, совсем рядом нависал покрытый слоем копоти потолок.

Они оказались, как понял Артур, на галерее, идущей по периметру зала гобеленов. Устроена она была так, что снизу ее существование не обнаружил бы и самый внимательный наблюдатель.

– Тише! – еще раз прошептал Ланселот.

Артур сделал шаг вперед. Внизу простирался обширный зал, скупо освещенный торчащими из стен факелами. По серым плитам пола навстречу друг другу, отбрасывая на стены гигантские тени, шли мужчина и женщина. Волосы ее, как показалось королю в первый миг, были черными, но в следующий момент блеснули золотом. Статная фигура была удивительно знакомой.

Артура больно кольнуло в сердце.

Мужчина был широкоплеч, волосы его падали на плечи, а когда багровый свет коснулся лица, стало ясно – вот он, ушедший с пира конунг Хаук.

Не дойдя пары шагов, он раскинул руки. Женщина метнулась к нему в объятия, прижалась к широкой груди.

– Как долго я тебя ждала! – донесся снизу страстный шепот, услышав который, король покачнулся. – Он опять отослал тебя далеко, и мне было так одиноко… Ведь ты знаешь, как я тебя люблю!

Он узнал бы этот голос из тысячи, различил бы его в грохоте урагана, не спутал бы ни с чем. Это был голос его первой и единственной настоящей любви. Голос Гви-невры.

Артур чувствовал, что задыхается, что мир вокруг колышется тяжелыми складками, точно темная толстая ткань. Он вцепился в ограждение с такой силой, что ощутил, как проминается под пальцами крепкий камень. Голоса снизу, один из которых принадлежал вождю северян, доносились, словно сквозь шум водопада.

Король изо всех сил желал, чтобы это оказалось страшным сном. Он даже не подумал, почему любовники выбрали для встречи настолько неудобное и доступное любопытным глазам место…

Чуть сбоку за сюзереном наблюдал Ланселот. В первый момент, когда лицо короля побелело, точно его обсыпали мукой, он даже испугался. Но потом пришел в себя, с радостью ощущая, что хитрый план, родившийся в седой голове старого друида, воплощается в жизнь.

Внизу, на плитах зала, один из рыцарей, даже не знающий, для чего он тут, разыгрывал с собственной любовницей сцену встречи, а в темном углу, куда не проникали лучи факелов, замер, удерживая колдовские личины, Мерлин.

Мужчина вскинул женщину на руки, та весело рассмеялась.

«Бабу сегодня же ночью утопим, – хладнокровно подумал Ланселот, глядя, как лицо короля становится серым, будто старые камни, – а то они все болтливы…»

Любовники покинули зал, затихли последние отголоски их смеха. Артур, сгорбившись, точно ему на спину легла каменная плита, медленно побрел к двери. В этот момент он впервые ощутил, что он уже не тот молодой рыцарь, как двадцать лет назад, и что возраст что-то значит даже для того, кто правит всей Британией.

Ланселот с ужасом смотрел, как черные волосы на висках короля теряют цвет, превращаясь в седые. Впервые затея с обманом не показалась молодому рыцарю столь уж хорошей…

Когда они вернулись в пиршественный зал, то Хаук был на месте. Артур мазнул по нему отсутствующим взглядом и уставился в стол. Ланселот тихо выругался про себя – ожидаемой вспышки ярости, во время которой правитель Британии просто приказал бы убить конунга и всех его воинов, не произошло.

С легким шелестом колыхнулся воздух. Мерлин почти бесшумно опустился на свое место за столом, его вопрошающий взгляд уперся в лицо короля. За этот вечер друид тоже будто бы постарел на несколько десятилетий: морщины в похожей на пергамент коже казались пугающе глубокими, набрякли тяжестью мешки под глазами.

Артур сидел, неподвижный и безгласный, точно статуя.

Пир потихоньку затихал. Барды, повинуясь мановению руки Мерлина, покинули зал со скоростью молнии, по одному удалились рыцари, не желая попадаться на глаза разгневанному повелителю. Даже викинги, громко рассуждая о том, где бы продолжить пьянку, канули в неизвестном направлении. Слуги, словно тараканы, попрятались по углам.

В помещении, среди кислых запахов завершенной трапезы, остались лишь сам Артур, Мерлин и одиннадцать из двенадцати паладинов Круглого стола. Не было только Тристана.

– Государь, – осмелился нарушить тишину Гавейн, – что вас тревожит?

Раздавшийся в ответ рык сделал бы честь разъяренному дракону. От него колыхнулось пламя факелов, а служанка, заглянувшая зачем-то в зал, едва не лишилась чувств.

– Я не верю! – вскричал Артур. – Не верю! Такого не может быть!

– Но вы же видели… – попытался возразить Ланселот, но король не слушал его.

– Почему? Почему? – вопрошал он, уставившись в пространство глазами, полными ярости. – Почему это случилось именно со мной?

Рыцари смотрели на короля с глубоким сочувствием, а во взглядах тех, кто был посвящен в интригу, крылось напряженное ожидание: ну когда, когда король отдаст приказ уничтожить ненавистных чужаков? Те сейчас одурманены пивом, отяжелели после обильного пира, их легко будет перерезать сонными…

Артур провел ладонью по щекам, словно снимая налипшую паутину, и тут же малейшие следы горя исчезли с его лица. Черты затвердели, губы сжались, и только в серых глазах можно было прочитать боль.

– Недостойно правителя поддаваться чувствам, – проговорил он спокойно, обведя взглядом удивленных паладинов, – конечно, мне хотелось бы лично вырвать сердце негодяю, покусившемуся на мою честь, – Ланселот встрепенулся, точно охотничья собака в предвкушении приказа хозяина, – но я не уверен в том, что видел. Глаза слишком часто обманывают меня в последнее время…

– Государь, вы оставите все так, как есть? – недоуменно спросил Мерлин.

– Я должен поговорить с королевой! – жестко ответил Артур. – И не сейчас, когда мой разум затуманен гневом и ревностью, а позже. Может быть, тут какое-то недоразумение…

– Но… – начал было Гавейн, но король резко оборвал его:

– Никаких «но»! А сейчас, да, прямо сейчас, мы отправляемся на охоту. – Артур оглядел замерших в изумлении рыцарей. – Что застыли? Распорядитесь насчет слуг, собак и всего прочего. Переночуем в лесу. Нет ничего более успокаивающего, чем травля дикого зверя…

– Какая охота, государь? – вскинулся сенешаль Кзй. – Завтра же опять пир!

– К пиру мы вернемся, – кивнул Артур. – Обязательно.

Он стремительно поднялся, высокий, могучий. Твердо ступая, вышел из зала. Рыцари смотрели ему вслед. Мерлин выглядел слегка обескураженным, а на красивом лице Ланселота застыло такое выражение, словно белокурый рыцарь проглотил пиявку. Ему ужасно хотелось ругаться…

Когда Ивар проснулся, то яркий солнечный луч, словно поток золотых стрел, врывался в узкое окно, говоря о том, что уже далеко не утро. В полосе света перемещались в медленном танце пылинки. Смотреть на них было завораживающе приятно…

Вчерашний вечер терялся в тумане. Пир закончился грандиозной попойкой прямо в замковом погребе, куда всех провел Вемунд, неизвестно когда успевший сдружиться с управителем. Пенилось пиво, наливаемое из огромных, в рост человека, бочек, сырой аромат подземелья щекотал ноздри, визжали сбежавшиеся на шум веселья, как пчелы на запах цветка, служанки.

Как Ивар добрел до гостевого покоя и приземлился на лавку, он не помнил. Вспоминалось лишь, что глубокой ночью его разбудило лошадиное ржание, донесшееся со двора замка. В окно проникал свет факелов, стучали по камню копыта, слышались раздраженные голоса. Затем все стихло, и молодой викинг вновь уснул.

Голова болела, хоть и не сильно. Мысли сменяли друг друга с одуряющей неспешностью. Радость переполняла от осознания того, что завтра можно будет покинуть Камелот, дрожью в желудке напоминала о себе необходимость посетить еще один пир сегодня же вечером.

В углу комнаты кто-то протяжно застонал. Ощущая себя так, будто тело выложено из множества плохо состыкованных друг с другом кусков, Ивар перевернулся на бок и обнаружил, что мучительные звуки издает пытающийся встать Нерейд. Выглядел соратник неважно: лицо помято, точно на нем танцевали тролли, глаза налиты кровью, волосы всклокочены, торчат рыжими колючками.

– Ты чего? – поинтересовался Ивар.

– А… – Язык, похоже, Нерейда совсем не слушался. – Вот…

Дрожащая рука ухватила стоявший на столе кувшин. Тот опасно накренился, внутри что-то булькнуло, Ивар на мгновение испугался, что посудина сейчас грохнется об пол и разобьется, но Нерейд непостижимым образом удержал ее. Он жадно припал к горлышку, под загорелой кожей заходил туда-сюда выпирающий кадык.

Опустошив кувшин наполовину, Нерейд оторвался от него. На лице его разлилось блаженное выражение.

– Тебе хорошо, – проговорил он, с грохотом водружая сосуд на стол, – ты вчера как заснул в углу, так и не проснулся даже по пути сюда, который ты проделал в обнимку с Кари… А мы с Вемундом погуляли, ох погуляли. – И рыжий викинг скривился, вспоминая, должно быть, самые занимательные моменты вчерашнего веселья.

– А конунг? Он тоже с вами пил?

– Нет. – Нерейд махнул рукой и шлепнулся задницей на лавку, отчего та протестующе заскрипела. – Они с Арнвидом спать ушли, так вроде было. Да и сейчас их нет, – добавил он, обведя взглядом помещение.

Грохнула дверь. Конунг был бодр и свеж, точно и не было вчера никакого пира, зато на лице Арнвида мрачности хватало на двоих.

– Что случилось? – невольно вырвалось у Ивара, когда он бросил взгляд на встревоженного эриля.

– Тучи сгущаются, – проговорил тот почти сердито. – Руны просто кричат, что опасность близка. Слуги, которые всегда знают больше всех, шепчутся о гневе короля. Лучше бы нам ходить все время в кольчугах, всем вместе и не пить много…

Он бросил многозначительный взгляд на Нерейда. Тот беззаботно улыбался, глядя в сторону, а карие глаза Болтуна были полны лукавства.

– Всех остальных это тоже касается, – жестко заключил конунг. – А ну, просыпайтесь, хватит дрыхнуть, точно обожравшиеся коты! Полдень давно миновал, скоро опять пировать…

Нерейд застонал и схватился за голову.

Умывались в большой бадье, в которую слуги, судя по всему, натаскали с утра свежей воды. Охлажденная голова стала болеть чуть меньше, и Ивар воспрянул, чувствуя, что вновь готов радоваться жизни. Под суровым взглядом конунга надел кольчугу, проверил, легко ли вытаскивается из ножен клинок. На здешних пирах, куда все приходят, навешав на себя кучу железа, никто не обратит внимания, что викинги явились при оружии…

– Шлем сними, – сказал конунг Нерейду, который от излишнего усердия натянул на голову железную шапку. – Это уж слишком.

Едва закончили одеваться, в дверь постучали. Заскрипели петли, и взорам викингов предстал сенешаль Кэй. Лицо его все еще украшал синяк, хоть и несколько поблекший, а рука покоилась на перевязи.

– Король ждет вас, – возгласил сенешаль, глядя на конунга и его дружинников без особого дружелюбия.

В пиршественном зале все было как всегда. Гомонящие рыцари за столами, чад факелов, грызущиеся из-за кости собаки, плывущие по воздуху запахи жареной дичины и острых приправ.

Только с королем сегодня было что-то не так. Рядом с ним сидела жена, прекрасная Гвиневра, но Артур даже не глядел на нее. Его мрачный, вспыхивающий искорками взгляд бродил по залу.

– Какая муха его укусила? – пробормотал вполголоса Вемунд, когда викинги заняли места за столом. – Неужто мы во время нашей вчерашней пирушки так пошумели? Мы ведь даже ничего не испортили!

– Как же! – Нерейд злорадно ухмыльнулся. – А кто наблевал прямо на ковер? А вон Кари, когда равновесие на лестнице потерял, то в стену грохнулся! Там вмятина осталась с лошадиную голову, не меньше!

Вемунд смущенно закряхтел.

Подтягивая к себе блюдо с запеченной зайчатиной, Ивар обратил внимание, что король не отрывает тяжелого взгляда от лица Хаука. Конунг, увлеченный беседой с эрилем, не обращал на Артура никакого внимания, и король перевел горящие глаза на жену.

Лицо его болезненно дернулось, словно паскудное насекомое укусило Артура за ляжку, а затем застыло, напоминая плохо вырезанную из темного дерева маску. Веселья в облике владыки Камелота было столько же, сколько в медведе-шатуне, набредшем на селение посреди зимы.

– Доблестные рыцари! – Голос короля, пронесшийся по залу, точно зимний ветер по лесу, заставил Ивара вздрогнуть – столько в нем было сдерживаемой ярости. – Случилось мне сегодня быть на охоте, и произошел со мной странный случай…

Рыцари все как один обратились в слух. Замолкли даже неугомонные дамы, а Вемунд прекратил жевать.

– Истомленный погоней за зверем, отдыхал я в сопровождении паладинов у источника. – Артур говорил медленно, словно нехотя, но только взгляд, напряженный и острый, похожий на прищур лучника во время выстрела, как бы намекал, что рассказ этот затеян неспроста. – И тут донесся из леса дикий звук, будто огромная свора свирепых псов гонит хищника! – Король замолчал, выдерживая паузу. – Наши собаки, сначала лаявшие в ответ, затихли и принялись испуганно скулить. Рыцари, изготовившиеся приветствовать неведомого охотника, в ужасе отпрянули, поскольку из чащи к воде выбрался огромный зверь!

– Зверь? – не смог сдержать удивления один из рыцарей, смуглый, точно обмазанный сажей. – А собаки?!

– Собачий лай вырывался у бестии из брюха! – ответил король. – И был столь силен, что мы все на время оглохли. Сам же зверь был в два раза больше матерого лося, голова его была змеиной, тело как у леопарда…

– Что такое леопард? – недоуменно спросил Кари, почесывая лоб.

– Это как рысь, только больше, – поспешно ответил Арнвид. – Тише, не мешай слушать!

– … ноги же его были подобны оленьим! – закончил описание Артур.

– Экая уродина! – сморщился Нерейд. – Да еще и гавкает!

– И пока пил зверь, стих звук во чреве его, а когда пошел прочь от источника, вновь оглушил нас громогласный лай! И были мы поражены ужасом, что подобное создание есть на землях Британии!

Рыцари возбужденно загомонили. Каждый, как уже догадался Ивар, сейчас начнет кричать, что видел чудовище раз двадцать, а то и тридцать, а если и не сообщал королю, так только из нежелания беспокоить его подобной мелочью.

– Если король желает, – красивый мужественный голос Ланселота прозвучал подобно звуку боевого рога, – то я поймаю рыкающее страшилище и доставлю его в Камелот!

– Король желает, – Артур зло усмехнулся, – чтобы чудесного зверя добыли наши гости с севера, доказавшие ловкость и отвагу в исполнении всякого рода поручений.

Рыцари возбужденно и зло загалдели. Понятно, что всех задело то, кому именно правитель Британии поручил почетную задачу.

– Что, опять куда-то ехать? – Лицо Нерейда обиженно вытянулось, словно у ребенка, у которого отобрали любимую игрушку. – Когда же мы вернемся на драккар?

– Нескоро, – тяжко вздохнул Вемунд и с такой жадностью впился в олений бок, словно в ближайшие дни викингам предстояла голодовка.

Конунг поднялся, широкоплечий и могучий. На нем скрестилось множество неприязненных взглядов, но Хаук не удостоил их вниманием.

– Благодарю за доверие, король, – проговорил конунг. – Оно льстит мне. Но не лучше ли поручить охоту на зверя твоим рыцарям?

– Этим недотепам, которые даже разбойников вокруг Камелота не могут вывести? – Артур кивнул в сторону Ланселота, который почему-то смотрел в стол. Лицо Га-вейна было алым от ярости. – Они три года будут собираться, потом пять – ловить, да так и не поймают, скорее зверюга от старости сдохнет…

– Хорошо. – На лице конунга не дрогнул ни единый мускул. – Мы отправимся завтра же.

– Ну вот, опять, – пробурчал Нерейд, опрокидывая в себя очередную кружку пива. – И почему нельзя было отказаться от этого поручения? Что, неужели он мог нас заставить?

– Нет, не заставил бы. – Рыжий викинг вздрогнул. К его удивлению, Хаук услышал вопрос и решил на него ответить. – И мы могли отказаться, даже не запятнав собственной чести!

– Так в чем же дело? – влез в разговор Ивар.

– Король бросил нам вызов. – Конунг некоторое время помолчал, собираясь с мыслями. – Не принять его – значило отступить. А жизнь человека только тогда имеет смысл, когда он постоянно идет вперед, сражаясь с теми вызовами, которые предложит ему судьба. Выйти в море на утлом драккаре, навстречу волнам и ветру – вызов. Приплыть в чужие земли, вступить в сражение, где ты можешь погибнуть от брошенного рукой труса копья, – тоже вызов, как и зверь, которого нам надлежит поймать…

– А если избегать вызовов? – спросил Ивар.

– Боюсь, что сотворить подобное невозможно. – Хаук покачал головой. – Даже бонд, озабоченный только своей землей и богатствами, сталкивается с вызовами – неурожаем, нападением разбойников. Можно выбирать те вызовы, которые легче, но разве это будет жизнь? Скорее прозябание…

Слова звучали красиво и страшно, а сам конунг в этот момент был похож на бога – такая могучая убежденность звучала в каждом слове, такой силой горели глаза. Ему хотелось верить, за ним хотелось следовать. На мгновение Ивар загрустил, остро жалея, что никогда не станет таким…

А с тронного возвышения за беседующими викингами следил король. Ревнивые мысли ворочались в его сердце, колючие, точно стебли шиповника. Грудь сжималась от боли. «Ничего, – думал Артур, изо всех сил стараясь выглядеть спокойным, – уедете, и завтра же я поговорю с королевой. Женщина сама по себе слаба, и она не сможет соврать, зная, что любовник далеко… Она все расскажет, все!»

И он яростно сжимал кулаки, не замечая, что сминает в одном из них золотой кубок.

– Ну вот, опять мы за пределами этого змеиного гнез-да, именуемого замком, – с наслаждением вдыхая лесной воздух, напоенный ароматом листвы, проговорил Арнвид.

– Жаль только, что едем не к морю, – пробурчал Нерейд.

– Хватит ворчать, точно старая карга! – оборвал его конунг. – Сейчас уже будет источник, у которого видели зверя. Осторожнее, следы не затопчите…

Кусты лещины, обсыпанные зелеными пока орехами, разошлись в стороны, и взглядам викингов предстала большая поляна, в центре которой, из углубления, красиво обложенного серыми округлыми валунами, бил крохотный ключик. Прозрачная вода собиралась как в чаше, а затем ручейком скрывалась в траве.

– Да, тут явно побывали благородные рыцари, – брезгливо промолвил Вемунд, глядя на кусты, земля под которыми была украшена обрывками ткани, осколками кувшинов и прочим мусором.

Не обращая на него внимания, Хаук соскочил с седла и обошел поляну кругом. Ноздри его заметно шевелились. Вслед за конунгом направился Арнвид.

Не пройдя и десятка шагов, Хаук замер как вкопанный, нагнулся к самой земле.

– Ничего себе! – вырвался возглас у. подбежавшего к нему эриля. – Вот это след!

Вмятина в траве походила на обычный отпечаток оленьего копыта, если бы не размеры. Оленя такой величины трудно было даже представить, а след глубоко вдавился в дерн, свидетельствуя о немалом весе твари.

– Так, не толкайтесь тут! – Конунг движением руки отстранил дружинников, суетившихся вокруг с желанием помочь. – Ждите у лошадей!

Ожидание тянулось долго. Вемунд воспользовался передышкой, чтобы вздремнуть. Из кустов вскоре раздался его храп, заставивший в испуге смолкнуть птиц' на окрестных деревьях. Кари, из которого следопыт был такой же, как из топора – пловец, сидел, привалившись к толстому стволу. Ивар с Нерейдом, чуть не грызущим ногти от нетерпения, наблюдали за тем, как Хаук с Ар-нвидом почти ползают по поляне, шаг за шагом изучая покрытую травой поверхность.

Наконец конунг распрямился, на лице его была решимость.

– Рыцари короля натоптали тут, словно простые дровосеки, – проговорил он с легким недовольством в голосе, – но все же ясно, что животное ушло туда.

При этом Хаук показал на северо-восточную оконечность поляны, где между двумя толстыми, как крепостные башни, дубами, орешник был нещадно поломан.

– В путь! – бодро воскликнул Арнвид, вспрыгивая в седло.

Идти по следу– страшилища оказалось делом несложным. Отпечатки копыт были видны издалека, и конунг, ведущий отряд, почти не задерживался, выбирая направление. Рыкающий зверь, не сворачивая и не делая остановок, двигался на северо-восток.

– Куда его несет? – в удивлении вопрошал Нерейд. – Обычные животные так не поступают!

– У обычных животных из брюха не раздается собачий лай! – скептически заметил Ивар.

Викинги пробирались через завалы, где десятки гигантских деревьев лежали вповалку, словно в этом месте плясали йотуны, продирались сквозь заросли малины и ежевики. Ехали светлыми березняками, где от почти светящихся стволов болели глаза. В темных ельниках, где солнечные лучи были не в силах дотянуться до земли, нос щекотал сладкий аромат грибов.

Облегчало путь лишь то, что зверь оставлял после себя настоящую просеку, ломая кусты и деревья помоложе.

Раздувшееся багровое солнце потихоньку валилось к горизонту, когда Хаук неожиданно остановил коня и замер, предостерегающе подняв руку.

– Слушайте! – прошептал он.

Ветер, особенно приятный в духоте леса, овеял лица и принес странный звук: словно впереди исходили лаем, злобно рыча друг на друга, не меньше чем три десятка свирепых псов.

– Попалась, зверюга! – радостно заметил Арнвид.

– Снасти готовь! – приказал конунг. – И помните, нам нужно постараться не убить тварь, а поймать!

Зашуршали разворачиваемые сети, сплетенные из веревок, что удержали бы и волка Фенрира. Нерейд натянул на лук тетиву, коней двинули вперед осторожно, стараясь, чтобы те ступали как можно тише.

Собачий лай приближался. Он все время был одинаково громок, и от постоянства этого дикого шума становилось не по себе. Ивар ощутил, как в желудке его нарос ледяной ком, а пальцы, сжимающие ловчую сеть, увлажнились.

Он судорожно сглотнул, стремясь вновь обрести уверенность в собственных силах, и тут же едва не поперхнулся. В двух десятках шагов, слегка скрытый листвой, возлежал Зверь. Тот самый, которого видел у источника король Артур. Голова его была как у гадюки, если они бывают размером с бревно. Немигающие глаза злобно уставились на людей, и под этим взглядом Ивар ощутил себя птенчиком…

– Расходимся! – Сквозь лай донесся приказ конунга. – Окружаем тварь! Без моего сигнала в дело не вступать…

Ивар спрыгнул на землю, ощущая, как после долгой скачки гудят ноги, медленно двинулся в сторону. Под ногами трещали сучья, ветви норовили ткнуться в лицо, а зверь все так же неподвижно лежал в центре небольшой поляны горой равнодушной плоти, и только бешеный лай рвался из его чрева.

Чуть в стороне споткнулся Кари, хрястнулся о ствол с такой силой, что полетели искры. Запахло паленым.

Дунул ветер, принеся с собой резкий, тревожащий запах крупного животного. В нем чувствовалось нечто неприятное, чужеродное – как если бы цветок пах выгребной ямой…

Викинги разошлись кругом, у всех в руках были сети. Ивар видел по правую руку Кари, замершего в напряженном ожидании, слева застыл Нерейд, глаза которого решительно светились в полумраке.

– Вперед! – Крик взрезал уши, точно в них вцепился когтями коршун.

Зверь вскочил, став пугающе огромным, и тут же ему на спину упала первая сеть. Змеиная голова разразилась шипением, и вторая сеть опутала ее.

– Поддается! – донесся чей-то радостный крик. Ивар бросился вперед, швырнул собственную сеть.

Но чудовище стремительно встало на дыбы, и ловчая снасть бессильно скользнула по пятнистому боку. Огромные копыта молотили воздух, лай стал оглушающим.

– Вали его! Вали! – орал Арнвид.

Сети трещали и рвались, но падали новые, рыкающий зверь стал напоминать пятнистую исполинскую пчелу, угодившую в паутину.

С диким ревом набежал Вемунд, размахивая секирой, Должно быть, он собирался ударить обухом, но тяжелое, как валун, копыто шарахнуло его в грудь, и викинг улетел в кусты. Затрещали ломаемые сучья.

Нерейд, оскалившийся, точно волк, всадил стрелу в бедро зверю. Тот дернулся, по светлой шерсти поползла багровая струйка.

– Сейчас я его рунами! – Арнвид успел вскинуть поднять руки, когда чудовище, яростно зашипев, метнулось к кустам, сбило наземь зазевавшегося Хаука и исчезло в лесу. Некоторое время слышен был треск и удаляющийся топот, потом стих даже громогласный собачий лай.

– Ничего себе поохотились, клянусь бородой Отца Ратей! – проговорил конунг, поднимаясь с земли и потирая ушибленный бок. – Как там Вемунд, живой?

– Так жив, что впору завидовать. – И из кустов, куда улетел Боров, донеслось заковыристое ругательство, от которого покраснел бы и сам Локи. – Только вот встать не очень получается…

Арнвид тяжелой рысью поскакал к кустам, оттуда послышался его бодрый до отвращения голос:

– Итак, что тут у нас? Вемунд охнул:

– Синячок, а под ним – сломанное ребро! Великолепно!

– Чего же великолепного, лысая твоя башка? – без всякого почтения к эрилю проговорил Боров. – Больно!

– А просто я давно никого не лечил! – кровожадно усмехнулся Арнвид. – Лежи и не дергайся!

Толстый викинг испуганно затих.

– Пожалуй, пора останавливаться на ночлег, – задумчиво проговорил Хаук, оглядывая поляну. – Охоту продолжим завтра с рассветом. Ивар, Нерейд – за дровами…

Утро неожиданно напомнило о том, что лето неумолимо стремится к завершению и что совсем скоро наступит осень. Прошедший дождик промочил одеяла, а морозец забрался под одежду, изрядно покусав тела викингов. Все проснулись с первыми лучами светила и, лязгая зубами, собрались вокруг успевшего превратиться в угли костра.

Когда выехали, то над травой стлалась промозглая дымка, и казалось, что земля горит, источая белесый полупрозрачный дым. Приветствуя восходящее солнце, чирикали птахи, а кони, разогреваясь на ходу, недовольно храпели.

Бестия, вырвавшись из сетей охотников, понеслась громадными скачками, и Хаук только качал головой, глядя на вывороченные с корнем деревья, на валяющиеся на земле сломанные сучья, на висящие среди ветвей клочки желтой шерсти.

– Крепко мы его напугали! – заметил Арнвид, почесывая лысину.

Пострадавший вчера Вемунд в седле сидел уверенно, но при каждом толчке шипел сквозь зубы и нехорошими словами ругал зверюгу, осмелившуюся пнуть его, великого воина, славного многими геройскими деяниями…

Лес оборвался внезапно, словно море, наткнувшееся на высокий берег. Стволы испуганно остались позади, а дальше лежали покрытые редким кустарником каменистые холмы, уходящие вдаль, сколько доступно глазу.

Едва кони вынесли всадников на открытое место, солнечные лучи горячим потоком рухнули на спину, обожгли плечи. Дышащий прохладой лес остался позади, и викинги ехали, окутанные запахом собственного пота. Вокруг раздраженно машущих хвостами коней с сердитым жужжанием вились слепни, среди кустарника с испуганными воплями носились маленькие черно-белые птицы. Из зелени торчали похожие на огромные яйца серые валуны.

След находить стало труднее, отпечатки на каменистой почве оставались не такие глубокие. Хаук помрачнел, все чаще свешивался с седла, чтобы разглядеть крошечные отметинки, чуть ли не обнюхивал каждый камешек.

Ехали без остановок до самого вечера. Ближе к закату холмы расступились, блеснула серебром лента реки. Освещенная садящимся солнцем, она казалась залитой пламенем, а на берегу, рядом с заметным издалека бродом, высилось странное здание. Построенное из добротного камня, как лучшие замки, оно было окружено оградой такой высоты, что через нее перебралась бы страдающая одышкой корова. Толстые стены долго сопротивлялись бы любому тарану, но широкая двустворчатая дверь была распахнута. С высокой башни, которую венчал крест, доносился равномерный звон.

– Это еще что такое? – выпучил глаза Вемунд.

– Должно быть, святилище, – предположил всезнайка Арнвид, вслушиваясь в гнусавое пение, доносящееся из здания, – нового бога, который пришел с юга… Его еще зовут… э-э-э… Крестом!

– В любом случае, тут живут люди… и они могли видеть зверя, – заключил Хаук и решительно направил коня к воротам, чьи створки задержали бы разве что увечного.

Тем не менее конунг не стал врываться без спросу, а вежливо постучал.

Некоторое время ничего не происходило, затем за воротами зашлепали босые ноги, одна из створок со скрипом подвинулась, и перед викингами предстал наряженный в нечто похожее на серый холщовый мешок старец. Был он тощ, точно голодал полгода, нечесаная борода свалялась и в ней копошились мелкие насекомые. На впалой груди болтался здоровенный крест, и глаза старца пылали, как два маленьких, но очень ярких факела.

– Кто вы, идущие во грехе? – возопил он неожиданно тонким голосом, решительно наступая на викингов. – И как смеете вы нарушать покой святого монастыря?

– А откуда ты знаешь, что мы во грехе? – спросил Арнвид, заставляя лошадь пятиться.

Конь Хаука, испугавшись идущей от старца вони, захрапел и попытался взбрыкнуть, только железная рука всадника удержала его.

– Все, кто не носит на себе креста – знака веры в Господа нашего Иисуса Христа, погряз во грехе! – убежденным тоном проговорил старикан, широкими махами крестя перед собой воздух. – Страна же сия есть вельми языческая…

– Стоит сказать, что мы не местные, – холодно заметил Хаук, – и не собираемся вторгаться в пределы вашего… монастыря. Мы лишь хотели знать, не пробегал ли мимо зверь обликом страшный и шумный, как целая свора дворняг…

– Демон сие был! Демон! – опять возопил старец, глаза которого стали как у испуганного филина. – Явленный нам Господом как знак грехов наших тяжких!

– А когда он здесь пробежал? – спросил конунг с невероятным терпением, хотя видно было, что у Нерейда, да и у прочих викингов руки чешутся просто зарубить нудного старикана.

– Утром сегодня было явление демонское, после службы первого часа! – уже спокойно ответил дед. – Братия до сих пор молится. Примчался, ликом страшен, переплыл реку и исчез, распространяя вокруг серное зловоние. А вы что, решили демона изловить?

– Решили, – процедил сквозь зубы Вемунд, болезненно морщась и держась за бок. – Да только не особенно пока получается!

Старик посмотрел с любопытством.

– Ясно ведь, что вы все язычники, демонам поклоняетесь и младенцев на их алтарях режете! – проговорил он с удивлением. – А за этим-то зачем гонитесь?

– Мы приносим жертвы своим богам! – довольно резко ответил Арнвид. – И не хулим чужих. А это зверь, просто зверь.

– Велики чудеса твои, Господи! – Дед вновь замахал руками, рисуя в воздухе кресты. – Возьмите хоть святой воды, настоянной на мощах Святого Аксельбанта, основателя нашей обители. Брызнете ею на демона, и станет он кроток и тих, связанный силой Бога и Матери Его!

– Нет уж, обойдемся тем, что есть, – ответил конунг и вдруг попросил с внезапным любопытством: – Расскажи лучше о своем боге! Какого он рода, чем знаменит?

Глаза старика просияли радостью палача, получившего в руки новую жертву.

– Велика милость Господня! – сказал он, чуть не подпрыгивая на месте. – Даровал он мне, скромному ключарю Петру, встречу с готовыми обратиться язычниками! Бог наш триедин, он суть Бог Отец, Бог Сын и Бог Дух Святой. Тайна Троицы есть…

– Ты не мудрствуй, батя, – прервал разошедшегося ключаря ехидно ухмыляющийся Нерейд, – у нас нет времени байки слушать. Четко и ясно расскажи про этого вашего, как его, Христа!

Дед на несколько мгновений потерял дар речи, а когда заговорил вновь, то уже без прежнего напора:

– Господь наш Иисус Христос есть прибежище всякого сирого и убогого, он утешение наше и защита. Воплотившись в земле израильской сыном плотника, мученическую смерть он принял на кресте, чем грехи всего мира взял на себя!

– Судя по всему, хороший бог, – неожиданно печально сказал Хаук, – только вот жалко что безродный – сын плотника. Но зато покровительствует слабым. А наши боги любят только сильных, которых всегда меньшинство. Так что я думаю, что когда-нибудь твой бог потеснит наших, ведь куда проще молиться тому, кто придет, утешит и все сделает за тебя, а не тому, кто сунет в руку меч и велит: сражайся!

Голос конунга упал почти до шепота. Викинги слушали затаив дыхание. Редко, очень редко видели они своего вождя таким, без обычной ледяной маски.

– Но я не хочу поражения своих богов, – ладонь Хаука медленно, очень медленно поползла к рукояти меча, – и сделаю все, чтобы Христос пришел в Северные Земли как можно позже!

Отточенное лезвие впилось в стариковскую грудь, и ключарь, протяжно всхлипнув, осел на землю. По серой мешковине его хламиды расплывалось багровое пятно.

– Монастырь сжечь! Всех убить! – проговорил Хаук обычным спокойным голосом, наклоняясь, чтобы обтереть меч. – Вперед!

Радостно взвизгнул Нерейд. Треснули под напором хилые ворота, и викинги ворвались на широкий двор, заставленный телегами и какими-то бочками. Метнулись из-под копыт похожие на серых птиц служители бога Христа, жалобно зазвучали их голоса. Тревожно, точно призывая на помощь, гудел колокол на башне.

Вскоре все перекрыл рев торжествующего пламени.

Глава 17

ХОЛМ СИДХЕ

Река, спокойная и неглубокая, осталась позади. На другом берегу, отражаясь в светлой воде, огромным костром догорал монастырь. Крики спаленных заживо людей давно стихли, и слышался только треск перекаленного камня и гул огня. Главная башня все еще держалась, возвышаясь среди пламени черной закопченной колонной.

– Зачем ты это сделал? – спросил Арнвид у Хаука тихо, когда кони вышли из воды на берег.

– Повергая чужих богов, утверждаешь своих, – ответил конунг бесстрастно. Глаза его внимательно шарили по земле, отыскивая следы прошедшего зверя.

– Нет! – Эриль был просто взбешен. Таким Ивар его не видел не разу. – Повергая чужих богов, ты губишь то, что от богов, в себе, становясь просто злобным животным!

– Неужели ты не видишь, что этот бог не такой, как другие? – Хаук не отреагировал на вспышку собеседника. – Он только себя объявил богом, а всех других назвал демонами, и те, кто им поклоняются, – уже не люди. Нашим жрецам и здешним друидам и в голову такое не придет!

– Не знаю, может, ты и прав, – запальчиво возразил Арнвид. – Но сдается мне, удачи сегодняшнее деяние тебе не прибавит!

– Поздно сожалеть, – пожал широкими плечами конунг, – Что сделано, то сделано. А что будет дальше – разве что Норнам ведомо.

До самого ночлега ехали молча. Даже слепому видна была холодная тень внезапно возникшей отчужденности, пролегшая между конунгом и эрилем.

Утро, розовое и чистое, точно щечки девушки, застало викингов в седлах. Зевая и почесываясь, они клевали носами, но отряд упорно двигался на северо-восток. След рыкающего зверя тянулся, не прерываясь, и его не потерял бы даже самый неопытный охотник.

Холмы постепенно сошли на нет, дальше потянулась ровная, как палуба драккара, равнина, кое-где перемежающаяся негустыми рощами. Слева виднелась темная полоса леса, но раненый зверь вовсе не стремился укрыться среди деревьев. Он упорно двигался в известном ему одному направлении.

В самый полдень, когда от жарких солнечных лучей дрожал воздух, а кони брели тяжело, спотыкаясь на каждом шагу, Нерейд неожиданно привстал в стременах, темные глаза его расширились.

– Что это там? – вопросил он недоуменно, тыча пальцем прямо на север.

Крохотные пятнышки на горизонте постепенно вырастали, превращаясь в исполинские каменные глыбы. Некто чудовищно сильный поставил их кругом, а на некоторые положил еще и что-то вроде крыши – плиты поменьше, но все равно такие, что их не сдвинули бы с места и пять пар быков.

– Кто это сделал? – Даже на невозмутимом лице Хаука появилось удивление.

Прочие глазели, откровенно разинув рты.

– Может быть, йотуны? – шепотом предположил Нерейд. Он, должно быть, опасался, что каменные исполины от громкого голоса оживут и сотрут в прах дерзких пришельцев.

– Не может быть, – довольно уверенно ответил Арнвид, – они лишь огромные тупые звери с разумом как у пятилетнего ребенка. Им бы просто в голову не пришло что-либо сооружать, вот ломать – это да. А если постарались боги?

– В любом случае это построили очень давно, – заключил Хаук, и только тут Ивар, ранее оглушенный величием каменных монолитов, увидел, что многие плиты потрескались. Иные вовсе лежали вдавившись в землю или расколовшись на куски. – Непонятно только зачем.

Он тронул коня, тот сделал шаг и испуганно захрапел – настолько внезапно на пустом только что месте возник человек. Длиннобородый, с неопрятными патлами на голове, в которых седина мешалась с рыжиной. На нем красовалось белое одеяние, перевязанное расшитым поясом. В руке была зажата ветка омелы.

Очередной друид, каких уже много видели на землях Бретланда.

– Ни шагу дальше, – спокойным мужественным голосом проговорил он. – Гнев богов падет на того, кто осмелится коснуться Каменных Врат.

– Это вот этих каменюк, что ли? – не очень почтительно спросил Нерейд. – Да нам, собственно говоря, совсем в другую сторону… Так, заглянули посмотреть!

– Именно этих, – не обращая внимания на дурацкие шутки рыжего викинга, кивнул друид. Было в его облике нечто странное, но что именно – Ивар никак не мог догадаться. Однако беспокойство грызло спину, а внутри рождалась дрожь – верный предвестник будущих неприятностей. – И для вас будет лучше, если поедете своей дорогой.

– Ох, надоели что-то эти друиды, – с ленцой пробормотал Вемунд, как бы невзначай оглаживая древко любимой секиры, – проходу от них нет! В Камелоте этот главный вечно глядит, точно ворон на падаль, и тут еще всякие будут нам указывать, чего делать, а чего нет…

– Я понял тебя, бритт, – сказал конунг после паузы. – Разворачиваем коней. Все равно след ведет в сторону.

Только отъехав на добрый десяток шагов, Ивар догадался, почему его так встревожил облик друида. В глазах седобородого служителя богов не было зрачков! Под веками виднелась сплошная дымчатая пленка, словно старик был слеп.

Но ведь он явственно видел, что происходило вокруг!

Ивар поспешно оглянулся, но позади было пусто, лишь ветер гонял между исполинскими плитами облачка серой пыли.

Холм вырос впереди внезапно, точно громадный прыщ, вспучившийся на толстой коже земли. Он был совершенно круглый, а зелень на склонах ярко сверкала, словно намазанная маслом. Пышно цвели, несмотря на конец лета, цветы, в воздухе плыли тяжелые сладкие ароматы. Всюду носились одуревшие пчелы, с трудом волочившие набитые пыльцой животы.

След обрывался у самой границы холма, где обычная, чуть пожухлая трава резко сменилась бодро торчащей, как ежовые иглы. Отпечатки задних копыт, вдавленные в серую почву, присутствовали, а вот дальше ничего не было. Дерн на холме оставался нетронутым.

– Что такое? – удивленно воскликнул Хаук и собрался уже сделать шаг вперед, когда Арнвид неожиданно придержал его за плечо.

– Не стоит туда ходить, – проговорил эриль очень серьезно, – я не понимаю, что это такое, но то, что это не просто холм, я знаю точно!

– А куда делся зверь? – поинтересовался конунг. – Думаешь, он перескочил через это «не-знаю-что»?

– Вполне вероятно. – Арнвид задумчиво почесал лысину. – Хотя однозначно ответить на этот вопрос я не могу!

Но с другой стороны холма, как и где-либо в окрестностях, никаких следов не оказалось. Как будто бы зверь, по весу превосходящий нескольких медведей, воспарил в небеса, подобно легкокрылой бабочке, и улетел с попутным ветром или, что еще невероятней, провалился сквозь землю.

– Ничего себе! – На лице Вемунда, который вместе с остальными изображал стаю гончих, рыща по зарослям, было написано безграничное изумление. – Куда же он подевался?

– А я знаю? – огрызнулся Нерейд, переворачивая небольшой валун. Но, кроме нескольких мокриц и крупного жука, который стремительно бросился наутек, под ним никого не оказалось.

Солнце медленно садилось за край земли. Наколовшись на острые вершины деревьев ближнего леса, оно будто истекало сияющей кровью. Свет резал глаза. От холма протянулась неправдоподобно темная и густая тень.

– Все, хватит! – крикнул Хаук с того места, где викинги оставили лошадей. – Встанем на ночлег, а утро вечера мудренее…

– Ни в коем случае не ступайте на этот холм! – наставлял Арнвид дружинников, которые ночью должны были стоять в дозоре. Те кивали, а сами косились в сторону костра, где подрумянивалась, распространяя одуряющий запах жареного мяса, сбитая Нерейдом птица. – Что бы ни случилось! Даже если сам хозяин Вальхаллы явится вам и прикажет идти туда…

– То разбудите сначала меня! – добавил Хаук совершенно серьезным тоном. – И я уже с ним сам потолкую.

– Вот интересно было бы посмотреть, кто кому рога обломает, – мечтательно вздохнув, сказал Нерейд.

– Не дождешься! – сурово ответил конунг под дружный хохот викингов.

– А?.. Что?.. – Ивар встрепенулся, спросонья не сразу сообразив, где он и что с ним. Кто-то тряс его за плечо, грубый голос что-то кричал прямо в ухо, а голова очень медленно очищалась от сонного дурмана.

– Ну ты и горазд дрыхнуть! – Вемунд в очередной раз встряхнул соратника. – Хлеще меня!

Ошеломленный подобной похвалой, Ивар потряс головой и наконец проснулся. Чуть заметно светились угли в костре, невысокими холмиками лежали викинги, свежий ночной ветер овевал лицо.

– Давай, сторожи! – Вемунд напутственно хлопнул Ивара по плечу и поспешно брякнулся на его место.

Спустя несколько мгновений к ровному сопению Арнвида прибавился равномерный и могучий храп, который теперь не стихнет до утра.

Едва заметно поморщившись, Ивар привесил к поясу меч. Поминутно зевая, обошел маленький лагерь, вглядываясь и вслушиваясь в окружающий мир. Едва слышно всхрапывали лошади, где-то далеко противным голосом орала какая-то птица.

Ночь была безлунной, облака все куда-то исчезли, и над землей раскинулся огромный купол из черной ткани, дырочками в котором выглядели звезды. Одни из них были зелеными, как трава, иные отливали желтизной, синевой моря или алым пурпуром крови, но больше всего было белых. Небесный свод поворачивался медленно и величественно, и казалось, что с высот доносится тихая музыка.

Раздавшийся откуда-то из-под земли трубный звук заставил Ивара подпрыгнуть. Несколько мгновений молодой викинг прислушивался, не убирая руки с оружия, а затем покачал головой – померещилось!

Успокоившись, отправился проведать лошадей. И тут же дернулся, едва не упав на ровном месте, – звук повторился, на этот раз громче и чище. Уже было ясно, что где-то рядом трубят в рог.

Ивар огляделся, с трудом успокаивая заколотившееся в панике сердце.

Вокруг было тихо. Все так же светили звезды, шуршал в траве ветер.

Холм! От холма, который до сего момента был темен, исходило едва заметное серебристое сияние. Им, словно туманом, была окутана каждая веточка, каждый листок. Оно росло, усиливалось, сливаясь со струящимся сверху призрачным свечением ночного неба.

Звук рога прозвучал еще ближе, еще сильнее, вместе с ним явственно слышались конский топот и лязг оружия.

Ивар, испытывая мучительные сомнения, оглянулся на соратников – будить или не будить? Но прямой опасности не наблюдалось, да и Гримнир, с которым так мечтал побеседовать Хаук, не появлялся, и молодой викинг решил подождать.

Он лег и затаился тихой тенью среди других теней.

Холм вспыхнул, точно в него ударила белая молния, и тут же погас, а в одном из склонов, где только что была густая трава, распахнулся темный провал, достаточно большой, чтобы в него прошел драккар. Он был затоплен тьмой, но изнутри, судя по всему, поднималось нечто светящееся. Слабый серебристый отблеск лег на гладкие, точно в камне вырубленные, стенки.

Гигантская фигура всадника, сотканная словно из лунного света и алмазной пыли, выметнулась из провала с такой стремительностью, что Ивар не успел даже ахнуть. Копыта били, прямо по воздуху, и всадник плыл, медленно и величаво поднимаясь к небесам. На голове его зимним инеем светилась корона, глаза пылали двумя холодными огнями, а у седла был приторочен меч, годный, чтобы разрубать скалы. С кончика лезвия стекал, растворяясь в воздухе, поток светящейся пыльцы…

Прогудел рог, и вслед за первым в небо вылетел второй всадник. Короны на его голове не было, длинные светящиеся волосы вились по ветру, а лицо было искажено гримасой дикого веселья. Именно он держал в руке длинный рог, некогда принадлежавший исполинскому быку.

Еще один чистый и сильный звук разорвал ночь. Всадники один за другим появлялись из-под земли, и вскоре целая их вереница плыла в зенит, поднимаясь выше и выше. Стелились по воздуху длинные хвосты коней, таких изящных, что при взгляде на них щемило сердце, мягко стучали непонятно по чему копыта.

Ивару казалось, что великолепное зрелище никогда не кончится. Но вслед за последним призраком, костлявым стариком, обряженным в переливающуюся, будто рыбья чешуя, кольчугу, из холма не поднялся никто. Провал чернел, точно яма, залитая смолой.

В вышине, где едва заметно перемещалась цепочка светящихся огоньков, слабо, едва слышно прозвучал рог, и все стихло. Вновь засвистел ветер, который до сего момента прятался где-то в кустах, несмело вякнула птица, ей ответила другая.

Ивар кое-как встал, отряхнул с одежды налипшие травинки. Чувствовал себя таким потрясенным, словно ему на голову упало дерево. Внутри черепа гудело, перед глазами мелькали ослепительные видения: светящиеся кони, призрачные лица, исполненные отваги и благородства…

Он оглянулся – прочие викинги спали мертвым сном, даже храп Вемунда звучал глухо и не так раздражающе, как обычно. Звуки, издаваемые призрачной кавалькадой, не нарушили даже чуткий сон конунга.

Черный провал в теле холма притягивал Ивара, точно запах тухлятины – муху. До смерти хотелось заглянуть туда, увидеть, что скрывается под землей, куда не мог проникнуть даже взор Арнвида. Будучи не в силах противиться этому желанию, Ивар вытащил меч и направился к холму.

Под ногами мягко хрустели травинки, ночь пахла мятой.

На мгновение он задержался перед самым склоном, помня о предупреждении эриля. Возникло желание вернуться, тут же отброшенное прочь залихватской мыслью: «Была не была!»

Ивар решительно направился вперед и заглянул в провал.

Сначала он увидел только тьму, затем вроде бы различил далеко внизу, в глубине, багровые огоньки, что медленно перемещались, будто светляки, танцующие брачный танец. Стремясь разглядеть их получше, Ивар сделал шаг вперед.

На холм.

Нога зацепилась за кочку, и он, нелепо взмахнув руками, головой вперед ухнул в темный провал.

Воздух злорадно засвистел в ушах.

«Вот проклятие!» —успел подумать Ивар, прежде чем удариться головой обо что-то твердое. В затылке хрустнуло, перед глазами расцвели алые и желтые огненные цветы. В ушах зашумело, точно ухитрился угодить в самое сердце водопада.

Когда он вновь обрел способность соображать, то ощутил, что лежит на чем-то холодном, а вокруг темно, как в погребе, лишь далеко вверху, в квадратном отверстии, подмигивали звезды. Его ладонь все еще сжимала рукоять меча. Внезапно тишину нарушили скрипучие, словно старые деревья на ветру, голоса.

– Что здесь за шум? – спросил один, и во тьме загорелся слабый огонек.

– И где? И ничего я не слышал, – ответил другой.

– Пойдем посмотрим! – решительно заявил первый, и огонек начал приближаться.

Ошеломленный ударом, Ивар попытался вскочить, но тело слушалось плохо. Он смог лишь приподняться, когда свет от необычайно толстой свечи, которую держала перевитая синими жилами старческая рука, упал на лицо.

– Человек! – пораженно воскликнул первый голос.

– И точно! – поддержал второй. – Клянусь короной Правителя!

– Чего с ним делать? – задумчиво проговорил первый, и Ивар ощутил на себе два изучающих взгляда.

Шатаясь, точно пьяный, он наконец встал на ноги. В голове все еще шумело, а мысли путались.

– Что тебе здесь нужно? – обратился к нему один из голосов, Ивар не понял, какой именно.

– Я должен видеть тех, с кем разговариваю! – прохрипел он, сам удивляясь собственной отваге.

– И он смел! – дребезжа, заметил второй голос. – Покажемся?

Раздался щелчок, словно деревом стукнули о дерево, и неяркое свечение озарило пространство на несколько шагов в стороны, обнажив ровный земляной пол. Стены, если они тут были, равно как и потолок, терялись во мраке. Прямо перед Иваром замерли два старика в белых, похожих на друидские одеждах. Они были на две головы выше любого из людей, даже Кари показался бы рядом с ними недорослем. Глаза цвета расплавленного серебра смотрели спокойно, а торчащие из густых волос уши заставили молодого викинга охнуть – они были остроконечными и поросли шерстью, точно у зверей. В руках старики держали посохи, которыми можно было глушить быков.

– Он ошеломлен, – сообщил тот старец, что был повыше. Он держал свечу, от которой исходил неправдоподобно яркий свет.

– И явно не знает, с кем имеет дело! – заметил второй, тот, что был шире в плечах.

– Кто вы? – спросил Ивар, подтверждая догадку.

– Любой рожденный в Британии когда-нибудь да слышал о Старшем Народе, о тех, кто живет под холмами. – Первый старик улыбнулся, показав зубы, острые и длинные, как у волка. – Так что ты, судя по всему, чужак. Своего бы мы, может, и отпустили, а вот тебя – вряд ли!

– Лучше выпустите меня! – Ивар, стараясь погасить предательскую дрожь в мышцах, вскинул меч.

Старики улыбнулись, точно при виде ребенка, грозящего им ложкой.

– Твою судьбу решит Правитель, – проговорил первый, – так что опусти оружие и следуй за нами!

– А вот этого не хотите? – Ивар свернул из пальцев левой руки кукиш и изящно помахал им в воздухе. – Чтоб вас всех Нидхегг поцеловал!

– И ничего себе? Какой нахал! – И второй старик поднял посох чуть выше. От него заструился яркий, режущий глаза свет.

Поняв, что на него сейчас нападут, Ивар сам бросился в наступление. Свистнул меч, рассекая воздух, метнулось перед глазами что-то белое, клинок неожиданно провалился в пустоту. Ивар кувырнулся, больно приложившись боком о землю, а когда вскочил, то старики оказались за его спиной.

На лицах их были улыбки.

– Быстр, – сказал один.

– Да! – согласился второй.

Решив, что над ним издеваются, Ивар озлился и ударил вторично. Если в первый раз он хотел лишь перерубить колдовской посох, то сейчас целил прямо в сердце.

И вновь промахнулся. Инерция удара развернула его, но удивиться собственной неудаче Ивар уже не успел. Мускулы свело дикой судорогой, из глаз брызнули слезы боли. Едва хватило сил, чтобы удержаться от позорного вскрика. Голоса доносились точно из-за стены.

– Вот так будет спокойно, – сказал один.

– Поднимай его и пошли, – буднично проговорил второй.

Свет вокруг погас, стало темно, а затем тело Ивара, скрюченное, будто прихваченный морозом куст, само по себе оторвалось от пола и куда-то поплыло. Это показалось бы приятным, если бы не сведенные мышцы.

Сколько это продолжалось и куда его притащили, он не мог сказать. Просто боль вдруг прекратилась, он брякнулся на землю, жадно хватая воздух ртом, как большая рыбина. Некоторое время лежал, ощущая, что весь мокрый от пота и прибоем колотится в висках кровь.

Придя в себя, попытался осмотреться. Но глаза в царящей вокруг кромешной тьме оказались бессильны. На ощупь выяснил, что находится в достаточно просторном помещении, стены были сплошь каменными, без щелей и каких-либо признаков двери. Как пленника закинули внутрь, оставалось лишь гадать. Воздух, тем не менее, был свежий, в нем чувствовался запах сырой земли.

И что больше всего пугало – Ивару оставили меч.

Что значило – вооруженного человека тут боятся не больше чем муравья. Ивар сидел, со стыдом вспоминая то, что попал сюда из-за собственного любопытства. С ужасом думал о том, что там, наверху, соратники остались без дозорного и любая мразь, подкравшаяся из тьмы, может перерезать их сонными…

Собственная судьба его мало интересовала. Страшнее смерти ничего не будет, а уж ее избежать не удалось ни единому человеку во всем мире. В этот момент Ивар впервые ощутил то, о чем не раз говорил Хаук, – спокойную, невозмутимую уверенность в том, что жребий судьбы уже выбран и что изменить его невозможно…

Он сидел, привалившись к стене, и сам не заметил, как уснул.

Разбудил его громкий голос, возгласивший:

– Вставай, человече!

Подняв веки, Ивар обнаружил, что в стене напротив открылся широкий проход, а посреди подземелья, вперив в пленника яростный взгляд желтых, точно мед, глаз, застыл тот самый лохматый гигант, который ночью мчался в небо, трубя в исполинский рог.

От былой прозрачности в нем не осталось и следа, высокая стройная фигура была облачена в одеяния цвета спелой ржи. На поясе великана висел меч без ножен, и клинок его светился мягким золотом, тут же был и рог, длинный, как человеческая рука, окованный драгоценным металлом.

– Вставай, человече, и проследуй на суд, – напыщенно повторил лохматый, чьи волосы оказались рыжими, цвета пламени.

– Кто же будет судить меня? – спросил Ивар, нащупывая рукоять меча.

– Правитель! – ответил его собеседник, поворачиваясь спиной и тем самым демонстрируя полное презрение по отношению к пленнику.

Ивар поднялся, решив пока не обращать внимания на оскорбления. Гордо задрал подбородок, натянул на лицо выражение полного равнодушия, подражая тем самым конунгу, и двинулся за провожатым.

Они шли широкими, ярко освещенными коридорами. Желтоватый, похожий на солнечный свет лился непонятно откуда, и сотни бликов бегали по украшающим стены панелям из чистого золота. Вычеканенные на них фигурки животных и птиц, казалось, двигались, а деревья – шевелили ветвями, точно по ним пробегал ветер. Несмотря на то что находились они явно под землей, потолки были высоки, а воздух – свеж.

Навстречу попадались обитатели подземного селения, все они были слишком высоки для человека. Острые звериные уши шевелились, ловя шорохи, а от взгляда глаз золотого или серебряного Цвета Ивара бросало в дрожь, которую он изо всех сил скрывал.

Они миновали лестницу, уступами спускающуюся более чем на два человеческих роста, прошли арку из белого, как только что выпавший снег, камня, и очутились… в саду!

Незнакомые деревья с широкими темными листьями стояли, раскинув толстые ветви, стволы их серели в полумраке. Пятнами радуги в зеленой траве смотрелись цветы: алые, желтые, синие – всех форм и оттенков. Оглашая воздух громогласным пением, сновали ярко окрашенные птицы. Одна из них бестрепетно села на плечо рыжеволосому гиганту, чирикнула нечто приветственное и тут же улетела, отчаянно трепеща крылышками.

А вот неба наверху не было. Ивар нарочно закатил глаза, чтобы посмотреть. В вышине, скрытой колышущейся белесой дымкой, угадывался потолок, да только был ли он на самом деле или привиделся – об этом у молодого викинга размышлять времени не было.

Прямо среди зелени, под сенью могучего бука, стояли простые деревянные лавки. И сидящие на них очень внимательно разглядывали Ивара. Были тут те самые два старца, которые не очень дружелюбно встретили провалившегося в холм викинга, и еще один, с куда более длинной бородой и злыми, точно две осы, глазами. В нем Ивар признал последнего из ночных всадников.

А между стариками, как орел среди воронов, высился могучий воин в короне, не так давно ведший кавалькаду в зенит. Глаза его пылали, точно в черепе горел костер белого пламени, а меч, притороченный к поясу, оказался прозрачным, будто его выточили из горного хрусталя. Сквозь него были видны травинки, просвечивал коричневый бок скамьи.

– Вот, значит, как! – густым басом проговорил хозяин странного меча, не давая пленнику возможности удивиться. – Уже и в чужих землях прослышали про богатства сидхе? Что ты скажешь на это, грабитель?

Взгляд пылающих глаз ощутимо давил, казалось, .что он обжигает лицо. Перед его владельцем хотелось упасть на колени, с трепетом ожидая решения собственной судьбы.

Ивар с трудом преодолел это желание.

– Я не грабитель! – ответил он, едва ворочая языком, словно тот вдруг стал железным. – Ничего я не знаю ни про какие богатства! Я попал сюда случайно…

– Случайно? – вскинул бровь тот, кого, судя по всему, называли Правителем, и глаза его вспыхнули еще ярче, а по короне, что тоже была прозрачной, прокатилась волна бликов. – А ну скажи, Эоху!

Один из стариков, встретивших Ивара в подземелье, встрепенулся.

– И злокозненно брякнулся нам чуть не на головы, – проговорил он скрипучим, как колодезный ворот, голосом. – А потом яростно бросился на нас с мечом, точно волк рыкающий!

– Отвечай, воин, было такое или нет? – Правитель вновь обратил взор на лицо Ивара, и тот почувствовал, что покрывается потом.

– Да, я свалился в отверстие, оставшееся в склоне холма, – сказал он, стараясь, чтобы голос звучал спокойно. – А меч поднял только тогда, когда меня отказались выпустить наружу!

– Ага, выжидал момента, чтобы проникнуть в Холм и завладеть сокровищами! – выкрикнул третий старец, сердито сверкая глазищами. – Смерть ему!

– Не спеши, Неде, – осадил Правитель излишне ретивого советника. – Пусть справедливость будет знаменем сидхе, а не жестокость! Отвечай, человече, как ты оказался возле Холма?

– Преследуя зверя, заночевал я рядом, – ответил Ивар, решив ничего не говорить о спутниках – может, до них кровожадные обитатели подземелья не доберутся. – Был разбужен звуком рога, а потом, споткнувшись, упал в дыру…

– И тише надо дудеть! – наставительно заметил тот старец, которого назвали Эоху, глядя на рыжеволосого великана. – А то будишь всех подряд!

Хозяин рога обиженно выпрямился, глаза его сверкнули.

– С каких это пор мы оглядываемся на жалких людишек? – грозно вопросил он. – Может, нам вообще не покидать Холм даже для Ночной Охоты?

– Будет вам ссориться! – поднял руку Правитель, и спорщики замолкли, лишь бросали друг на друга свирепые взгляды, в которых было мало любви. – Отвечай, человече, – и учти: я читаю в твоем сердце, – с какими помыслами стремился ты в наш Холм? Хотел похитить тайны колдовства или просто золото?

– Да не хотел я лезть в ваш холм! – потеряв терпение и забыв об осторожности, заорал Ивар. – Идите вы в Хель со своими сокровищами! До вчерашнего дня я вообще не знал, что в этом клятом Бретланде кто-то живет в земле!

– Врет? – предположил тот старик, который до сих пор молчал, и сам же себе ответил: – Не похоже!

– Он говорит правду, Адна, – тихо, совсем не так, как до сих пор, проговорил Правитель. – Сердце его свободно от корысти…

– И чего же с ним делать? – вопросил Адна. – Убивать теперь как-то неловко, отпускать не хочется… Сделать его одним из нас?

– Без его согласия это невозможно, – очень строго проговорил рыжеволосый обладатель золотого меча, бросив на Ивара странный взгляд.

– А мы спросим, – сказал Правитель. – Выбирай, человече. Мы можем убить тебя, а можем оставить жить внутри Холма.

– Ты не будешь знать жажды, голода и усталости! – нараспев заговорил Эоху. – Болезни в испуге уйдут от тебя прочь. Ты овладеешь чарами и всегда будешь жить среди красоты. Пороки и грязь тварного мира не коснутся тебя сотни лет!

«Соглашайся! – назойливо подсказывал благожелательный вид того из сидхе, кого называли Адна. – И вся мудрость мира будет твоей!»

«Соглашайся! – кричал яростный взгляд рыжеволосого воина. – И мы вместе поскачем к звездам, обгоняя ветер!»

«Соглашайся! – шелестели листья в чудесном саду, подобного которому нет, наверное, даже в Асгарде. – И ты каждый день сможешь приходить сюда!»

– Нет, – тяжело, словно выдирая из себя пук волос, ответил Ивар. – Без боли и страданий жизнь уже не жизнь, не увидев уродства, никогда не оценишь красоты! Я отказываюсь!

– Ну что же, – покачал головой Правитель, – ты сам сделал выбор! Убивать тебя не за что, отпустить – не можем, значит, ты все равно останешься здесь навсегда. Но уже не гостем, а пленником!

Ивар ощутил, как почва качается под ногами, словно, он вновь оказался на палубе, а дыхание застревает в груди, точно отъевшийся хомяк – в норке.

– Фиахра, проводи его туда же, где он был. – Правитель сидхе кивнул рыжеволосому воителю.

– Идем, – сказал тот, подходя вплотную.

Ивар кивнул, изо всех сил стараясь выглядеть раздавленным, и медленно потащился вслед за владельцем чудесного рога. Остался позади сад с его ароматами, вместо травы под ногами вновь оказался камень. Проплыла над головой арка, взгляд Правителя перестал жечь спину.

Они поднялись по лестнице и свернули в коридор, широкий, словно торная дорога, но пустынный, как могильник в полночь. Фиахра важно вышагивал впереди пленника, не глядя по сторонам.

Как только они миновали перекресток, Ивар одним скачком настиг своего провожатого. Обеими руками вцепился в перевязь, на которой висел меч цвета осенних листьев, и что есть силы рванул на себя.

Раздался треск рвущейся кожи, а за ним – изумленный вскрик.

Ивар отлетел назад, едва сохранив равновесие, и тут же выпрямился, подняв сверкающее оружие. Руки жгло, точно ухватил за раскаленный слиток металла, но он не выпускал меч, направив острие прямо в грудь рыжеволосого великана.

– Что ты задумал, человече? – прогремел под сводами разъяренный рык Фиахры. Глаза его нестерпимо пылали, но в голосе слышалась растерянность. – Тебе все равно отсюда не выбраться!

– А это мы посмотрим! – Ивар сделал выпад, заставив могучего сидхе отшатнуться, и что есть сил бросился бежать назад по коридору. В своих способностях одолеть Фиахру, пусть даже безоружного, он сильно сомневался.

На повороте сшиб кого-то высокого, возмущенно вскрикнувшего. Не оборачиваясь, устремился дальше. За спиной что-то орали, а он мчался, словно заяц, уходящий от хищника, нырнул в низкий коридор, освещенный по-человечески – факелами. Обливаясь потом, взбежал по лестнице и заметался на круглой площадке, не зная, какую из четырех дверей выбрать.

Где-то внизу слышался шум погони.

Решившись, толкнул плечом крайнюю слева дверь. Протиснулся в образовавшуюся щель и плотно прикрыл дверь за собой. В коридоре, где он очутился, было темно, а когда Ивар разобрался, что за странный свет падает через окна, то едва не вскрикнул от радости!

Светлые прямоугольники, лежащие на противоположной от окон стене, могла породить только луна!

Он метнулся к окну и замер, ошеломленный. Луна действительно была: огромная, похожая на изъеденный коростой лик древнего божества, висела она в угольно-черном небе, а в ее призрачном свете катил волны мрачный серый океан. От окна к волнам, лижущим подножие скал далеко внизу, вела отвесная стена.

Выругавшись, Ивар побежал дальше. Тащить огромный меч, хотя и легкий, оказалось неудобно. Молодой викинг пристроил его на плече, где тот и подпрыгивал, норовя съехать в сторону и впиться в затылок. Ладони жгло, но уже не так сильно.

Окна мелькали по левую руку, открывая одну и ту же картину, а коридор казался бесконечным. Бежать становилось все труднее, дыхание стало тяжелым, словно после дня гребли, а спина взмокла.

Одно было хорошо – погоня во главе с яростным Фиахрой где-то отстала.

Дверь поперек коридора выскочила из тьмы совершенно неожиданно, точно разбойник из засады. Ивар ударился об нее всем телом, та неожиданно легко поддалась, и он кубарем вкатился в помещение, освещенное уже знакомым рассеянным светом.

Только падение и спасло его от неминуемой гибели. Над головой свистнул клинок, раздался раздраженный вскрик.

Сидхе, не желая гоняться за пленником, попросту устроили ему засаду. Уж они-то наверняка хорошо знали, куда ведет неправдоподобно длинный коридор, который никак не мог уместиться даже под таким большим холмом.

Ивар вскочил, слепо ткнул в сторону клинком. К собственному удивлению, попал. Раздался крик боли и ярости. Викинг отпрыгнул к стене, на него насели сразу трое, орудующие стальными, необычно изогнутыми клинками. Золотой меч порхал в руках, словно бабочка, легко отражая удары.

Ивар ранил одного, обезоружил другого и, не желая испытывать судьбу дальше, бросился в первую же попавшуюся дверь. Вдогонку ему метнули нож, который просвистел мимо и с лязгом отлетел от каменной стены.

На пути беглеца выросла массивная металлическая решетка. Не задумываясь, зачем она может быть нужна, Ивар протиснулся между толстенными, в руку, прутьями и, тяжело хрипя, точно загнанная лошадь, побежал дальше.

Впереди открылась огромная, полная резких запахов пещера. Влетев в нее, Ивар поскользнулся на рассыпанном по полу песке и, только восстановив равновесие, понял, что видит вокруг.

Клетки. В вышину больше мачты драккара, а размерами такие, что в них можно было засадить даже кита. Но китов тут не было, зато хватало других, куда более странных созданий.

В ближайшей клетке вил тугие петли, блестя алой чешуей, дракон, словно сошедший со знамен короля Артура. При виде человека он зашипел и разинул пасть. Блеснули длинные, как кинжалы, клыки.

Ивар невольно отпрянул, обогнул злобного гада по широкой дуге и направился дальше. Миновал клетку, в которой лежало нечто похожее на сугроб белоснежного меха, прошел мимо единорога цвета сирени, который посмотрел на викинга с такой разумной тоской, что сердце того подпрыгнуло.

А у следующей клетки замер, будучи не в силах двигаться дальше. За толстыми, матово-блестящими прутьями стоял, изогнув змеиную шею, тот самый зверь, за которым викинги гнались сюда от самого Камелота! На ляжке виднелся след от стрелы Нерейда, вот только из утробы чудовища не доносилось никаких звуков.

– Печенка Фенрира! – выругался Ивар. – Вот он куда спрятался?!

Он услышал за спиной шаги и стремительно развернулся. Но было уже поздно. С обеих сторон, грозно блестя круглыми щитами из светлого металла, приближались воины в полном вооружении. На головах их были шлемы, на первый взгляд ажурные и легкие, но Ивар мгновенно понял, что даже чудесный золотой меч пробьет их не сразу. Блестели наконечники копий.

На этот раз за беглеца взялись всерьез.

Глава 18

ЦЕНА СЛОВА

– Зря ты сбежал, человек, – в тоне Фиахры таилась кровожадная радость, – и напрасно напал на наших воинов! У тебя был шанс остаться в живых! Теперь заплатишь смертью!

Красноволосый сидхе расположился за спинами копейщиков, в руках его не было оружия. Зачем идти в бой предводителю, если его дружинники легко сомнут одинокого викинга?

Не отвечая, Ивар развернулся и что есть силы рубанул по прутьям клетки. Лезвие прошло легко, как через воду. Ударил еще и проскользнул в образовавшееся отверстие, не обращая внимания на гневное шипение зверя. Копья сидхе опоздали на долю мгновения.

– Что ты задумал, человек? – изумленно вопросил Фиахра, глядя, как викинг берется за лезвие чудесного меча обеими руками.

– Я знаю, что это оружие может дробить камни и резать сталь. – Догадка, пришедшая неведомо откуда, сверкнула как зарница над морем. – Но что оно против человеческих рук? Если хоть один из твоих воинов сделает лишь шаг, я сломаю меч! Думаю, что второй такой ты получишь не скоро!

Клинок слегка подрагивал в руках, словно трепеща перед собственной участью. По лезвию пробегали волны золотистого свечения, руки слегка покалывало.

– Стоять! – Скрывать чувства рыжеволосый сидхе не умел, в голосе его явственно слышался страх. Воины послушно замерли, глаза их грозно блестели в прорезях шлемов. – Человек, если ты сломаешь этот меч, то мы не просто убьем тебя, а сделаем это медленно и мучительно…

– Мне все равно! – ответил Ивар, ощущая, что мужество вытекает из него, как вода из дырявого кувшина. – Зато урон, нанесенный вам, будет невосполним!

– Ладно. – Фиахра заскрежетал зубами так громко, что слышно было, наверное, по всей громадной пещере. – Чего же ты хочешь?

– Выпустите наверх этого зверя. – Ивар мотнул головой себе за спину. – И меня вместе с ним!

Среди сидхе послышался раздраженный ропот.

– Зачем тебе это животное? – изумленно вопросил предводитель подземных воинов. – Наши колдуны создали его ради забавы…

– Именно преследуя его, я оказался у вашего холма! – твердо ответил викинг. Поджилки его ощутимо подрагивали, но маска мужества на лице держалась крепко.

– Вот как? – Фиахра выглядел ошеломленным, из желтых глаз пропало выражение яростной решимости. – Но ты хочешь слишком многого. Не знаю, стоит ли это нашего меча! Я должен посоветоваться со старшими!

Отправленный гонец исчез в проходе, и все замерло. Воины окружили клетку со всех сторон. Ивар стоял, обливаясь потом и молясь всем богам сразу, чтобы дрожащие от усталости ноги не подвели.

Когда в пещеру неспешной походкой вступил сам Правитель, то молодой викинг вздохнул с облегчением. Вслед за властелином сидхе бесшумно, точно белые облака, плыли старцы-советники.

– Ты потерял оружие, Фиахра, и будешь наказан, – бросил Правитель небрежно, и великан склонился, даже не пытаясь оправдываться.

Пылающие белым глаза, казалось, готовы были прожечь в Иваре две дыры. Старцы смотрели мрачно, но в их взглядах молодой викинг чувствовал удивление.

– Ты оказался куда ловчее, чем я думал, человек, – проговорил Правитель после паузы. – И если бы не меч, некогда изготовленный самим Гоибниу, то был бы ты уже мертвее, чем Балор!

Ивар не знал, кто такие Гоибниу и Балор, но на всякий случай ухватился за светящееся лезвие крепче.

– Нам передали твою безумную просьбу. – По прозрачной короне пробежала вереница слепящих вспышек. – И даже меня, видавшего все в подлунном мире, она удивила… Я отдам тебе зверя и выпущу из Холма! Но только на один день! Ведь ты явно охотился не один. Отдашь зверя соратникам, а следующей ночью вернешься сюда для казни!

Сказано это было таким тоном, что Ивар понял: все, торговаться бесполезно, грози он сломать хоть все мечи во владениях сидхе. В сердце разлился мертвенный холод, сквозь который с трудом удалось ощутить слабое торжество – все же он настиг неуловимую добычу, пусть даже и ценой своей жизни…

– Хорошо, – услышал он собственный голос, который почти не дрожал, – поклянись мне, Правитель, что не причинишь мне вреда и выпустишь наверх!

– Клянусь честью своей и всего народа моего. – Властелин улыбнулся, и от этой улыбки мороз прошел по спине Ивара. – С тебя я клятв брать не собираюсь. Просто пообещай, что к завтрашнему закату будешь у нашего Холма, а на протяжении дня никому не расскажешь, что видел здесь, под землей!

– Обещаю, – кивнул Ивар.

– Вот и хорошо. – Правитель протянул огромную, как лопата, ладонь. —А теперь отдай меч!

Ивар сделал шаг и подал дрожащий, точно от радости, клинок рукоятью вперед. Правитель принял его осторожно, словно младенца, со странной улыбкой взвесил в руке, а затем попросту швырнул себе за спину.

Фиахра с радостным ревом поймал оружие, и оно победно засияло в его мускулистой, толстой, как бревно, руке.

– Вылезай из клетки, – сурово проговорил один из стариков в белом, – ведь ты не думаешь, что мы выведем тебя на поверхность вместе с ней?

Он стоял на склоне холма, ошеломленно моргая, и никак не мог поверить в то, что вернулся из подземелий живым. Рядом высилась темная туша стреноженного зверя. Свежий ветер, невыразимо вкусный после воздуха подземелья, овевал лицо, далеко в вышине светились звезды. Ночь, судя по занимающемуся на востоке зареву, близилась к завершению.

– Кто тут? – раздался из темноты злой вскрик.

Затрещали кусты, и на открытое место выбрался воин с натянутым луком в руках.

– Это я, Нерейд, – отозвался Ивар, чувствуя, что безумно рад видеть рыжеволосого насмешника. – Это я!

– Ивар? – воскликнул тот потрясение. – Не может быть! Или ты морок?

Поднялся шум, притащился разбуженный Арнвид. Он долго таращил сонные глаза и наконец изрек:

– Не морок это, он самый и есть!

– Это радует, – спокойно сказал Хаук, такой бодрый, словно и не спал только что. – Осталось лишь выяснить, откуда он взялся и где добыл зверя?

Лицо конунга в предрассветном сумраке казалось бледным, точно у мертвеца, глаза смотрели вопрошающе.

– Я не могу этого сказать, – произнес Ивар, запинаясь. – Те, кто живут под холмом, отдали зверя, но с условием, что на закате я вернусь к ним…

– Я же говорил, что там кто-то живет! – обрадовался Арнвид. – Вот только чары их оказались не по зубам даже мне! А как ты попал внутрь? Тебя утащили?

– Ты что, не понял, – Хаук жестом остановил поток словоизвержения эриля, – что вечером Ивар уйдет от нас и больше не вернется?

Арнвид застыл, разинув рот. Нерейд стоял с вытянувшимся лицом, в глазах было горестное недоумение.

– А может, ну их? – проговорил он нерешительно. – Ускачем по-быстрому. Что они, за одним тобой гоняться будут?

– Я обещал! – ответил Ивар, стискивая зубы. Горько было видеть соратников, зная, что вскоре расстанешься с ними навсегда.

– Он дал слово, – тихо проговорил конунг, – и никто не должен мешать его исполнить. Впрочем, у нас есть время до вечера. Нужно решить, что делать со зверем. Кстати, почему он молчит?

– Думаю, если увести его с холма, то он опять начнет лаять, – пожал плечами Ивар. – Хотя без этого спокойнее…

– Живой мы эту тварюку до Камелота не дотащим, – задумчиво сказал Хаук. – Остается одно – доставить по кускам!

– А Артур не будет против? – спросил Арнвид, озабоченно почесывая лысину.

– Даже если и будет, то что? – презрительно скривил губы Нерейд. – И кроме того, он про то, что зверя надо привезти живым, ничего не говорил!

– Шкуру сдерем, а голову отрежем и закоптим, – принял решение конунг. – Ивар, чего стоишь как на празднике? Давай помогай!

В горле першило, точно наглотался пепла, в глазах стоял туман. Ивар чувствовал себя так, словно провел у костра, над которым коптилась отрубленная секирой Вемунда огромная змеиная голова, как минимум год. Запах дыма впитался в одежду, кожу покрыл слой копоти.

Рядом, подтаскивая свежие ветви, суетился такой же измученный Нерейд. Лицо его почернело от сажи, рыжие волосы потемнели, и на этом фоне дико сверкали белки глаз.

– Хватит вам! – Голос Арнвида, донесшийся откуда-то из-за спины, показался приятнее, чем пение валькирий. – Пойдемте ужинать…

Ивар повернулся, ощущая, как гудит голова и болят от недосыпа глаза, двинулся к другому костру, где на углях с шипением жарились огромные куски мяса. Неподалеку, растянутая на колышках, сушилась пятнистая шкура, которой можно было бы покрыть дом.

Светило медленно катилось к закату. Кончался день, последний день Ивара на земле, среди людей. О том, что с заходом солнца придется вернуться к холму, который темнел неподалеку могильным курганом, он старался не думать, но сердце время от времени подпрыгивало, давая сбои, а горло горестно сжималось.

– Пахнет, как оленина! – проговорил Вемунд, облизывая губы широким, точно лопасть весла, языком. – Сейчас попробуем, как на вкус!

Он ухватил здоровенный, истекающий соком ломоть, вонзил острые зубы. Из недожаренного мяса брызнула кровь. Прочие викинги, более осторожные, ждали затаив дыхание.

По горлу Вемунда прошло вздутие, затем что-то булькнуло.

– Великолепно! – возгласил Боров и собрался откусить еще, когда в животе его оглушительно гавкнуло. Толстый викинг замер, выпучив глаза и раскрыв рот.

Из его объемистого пуза разнесся заливистый лай, словно Вемунд ненароком проглотил нескольких собак.

– Ничего себе! – Арнвид задумчиво хмыкнул. Нерейд согнулся пополам от хохота.

Вемунд поспешно отшвырнул от себя мясо, лицо его кривилось в ужасе, но тявканье не смолкало, оно продолжало звучать, будто где-то рядом затеяли свару несколько горластых псов.

– Можно было такого ожидать! – проговорил Хаук задумчиво. – Был рыкающий зверь, из него получилось гавкающее мясо! Осталось проверить, как долго это будет продолжаться!

Вемунд сидел с выпученными глазами, напоминая жабу, которая проглотила слишком большого червяка и теперь не знает, что дальше делать – отрыгнуть или мужественно терпеть. Тявканье в его животе постепенно становилось тише, пока не исчезло совсем.

– Ага, – удовлетворенно заметил Арнвид, – эффект звуковой дивергенции носит временный характер, а частота проявления признака затухает…

– Чего? – вытаращился Вемунд, с облегчением оглаживающий живот. – Хватит тут умничать! Ты лучше скажи, еще чего-нибудь от этого мяса будет?

– Не знаю, – смутился эриль, – некоторые яды действуют не сразу. Надо подождать до утра. Другим я бы это мясо есть не советовал. Все же зверь не простой, а волшебный…

К счастью, нашлось мясо обычное, не испорченное чарами.

Солнце стремительно падало за лес. От деревьев протянулись тени, длинные и холодные, в вышине пылали оранжевым пламенем облака, на востоке горизонт потемнел, выглянули первые звезды. В зените робкой полоской светился молодой, только что родившийся месяц, похожий на изогнутый кинжал.

– Ну что, мне пора. – Ивар вскочил, ощущая, что внутри весь дрожит. – Меня будут ждать, как только совсем стемнеет…

– Я пойду с тобой. – Хаук решительно поднялся. – Что я буду за конунг, если позволю себе вот так терять собственных дружинников?

– И я! – Арнвид засуетился, собираясь. – Эриль обязан учиться всегда, а тут такой случай…

– Мы все пойдем, – тяжело проговорил Кари.

– Зачем? Не надо! – возразил Ивар, но все же было приятно, что навстречу верной смерти его проводят соратники. – Вы же не будете с ними из-за меня биться?

– Это уж как получится, – зло усмехнулся Нерейд, пробуя заточку меча.

– С тебя никто не брал слова, что ты придешь один? – Вид у Хаука был решительный.

– Нет, – заморгал Ивар, – я дал слово, что просто приду…

– И ты его не нарушишь! – кивнул конунг и повернулся к дружинникам. – Нерейд, ты, Вемунд и Кари – в резерве. Неразумно будет являться всем сразу!

– Вот так всегда, Нерейд – в резерве, – заворчал рыжий викинг, но тут же осекся под холодным взглядом предводителя.

– Вот и отлично! – проговорил Хаук. – Без приказа не высовываться, только в том случае, если меня убьют… Ну что, пошли?

Ивар оторопело кивнул, все еще будучи не в силах понять, на что рассчитывает конунг. Скорее реки потекут вспять, а у женщин вновь начнут расти бороды, как до пленения Фенрира, чем смягчатся сердца сидхе, которые больше всего на свете ценят безопасность своего подземного обиталища…

Холм торчал из земли, точно макушка закопавшегося великана, трава блестела зеленью в последних лучах умирающего дня.

Ивар ступил на холм, и тут же солнце окончательно скрылось за горизонтом. Подобно огромной секире из черного железа, на мир рухнула ночь. Краски исчезли, все стало серым.

Ивар стоял неподвижно, и только сердце бухало в груди кузнечным молотом. Он слышал за спиной едва заметное дыхание конунга и сопение Арнвида, знал, что в кустах затаились еще трое викингов, готовых броситься на выручку, и это придавало уверенности.

И все же юноша вздрогнул, когда прямо под ногами, заставив землю колыхнуться, прогудел рог. Засветилась трава, белое сияние медленно поднималось из нее, словно утренний туман…

Темный провал открылся беззвучно, как во сне. Никакой вспышки, как в прошлый раз, не было. Почти сразу громадный конь вылетел из-под земли и недовольно всхрапнул, когда всадник твердой рукой направил его вниз. Никакой призрачности в фигуре Правителя не было, корона его переливалась, отражая свет звезд, а пламень в глазницах казался ослепительно ярким.

Фиахра явился вторым. Рог в его руке запел, приветствуя ночь, и золотистой зарницей полыхнул притороченный у пояса меч. Вспоминая о прикосновении к чудесному оружию, Ивар ощутил, как зачесались ладони.

На этот раз сидхе покинули холм только вдвоем.

Кони, громадные, точно лоси, застыли, недовольно кося на людей налитыми кровью глазами.

– Ты пришел не один, – проговорил Правитель голосом густым, точно застоявшийся мед.

– Это не имеет значения! – твердо ответил Ивар, делая шаг вперед. – Я сдержал данное слово!

– Да, я вижу, – кивнул Правитель. – И даже ничего не рассказал о нас!

– Зачем он вам? – Рядом с молодым викингом возник Хаук. – Это мой воин, и мне не хотелось бы возвращаться на родину без него!

– Он нарушил наше уединение, – покачал головой Лравитель, – и заслуживает наказания. Не тебе, вождь людей, решать, как поступить с ним!

– А может, мне? – вступил в разговор Арнвид. – Ты, называющий себя мудрым, должен понимать, что у меня хватит сил разнести ваш холм по кусочкам, если вы заберете туда Ивара! Пусть на это понадобится год, но, клянусь залогом Одина, я не отступлюсь!

– Ты очень самонадеян, друид, – ответил Правитель, – хотя, может быть, твоих сил и достанет… Но вы зря тратите слова. Мы слишком долго – вы даже представить себе не можете, насколько долго, – жили в добровольном заточении.

Ивар слушал затаив дыхание. Старший из сидхе говорил без привычной властности, и в голосе его зазвучали почти человеческие, тоскливые нотки.

– Кровь наша стала холодной, точно болотная вода, – продолжил Правитель, вперив пылающий взор в звездное небо, – мы оставили себе лишь покой и силу, забыв, что такое отвага, безрассудство и стремление к непознанному… Человек, попавший внутрь Холма впервые за последние семь сотен, лет, напомнил нам об этом, и поэтому мы решили простить ему вину вторжения в наше убежище!

Арнвид вздохнул так, что трава на холме слегка колыхнулась, даже невозмутимый Хаук шевельнулся.

– И что, я свободен? – пролепетал Ивар, изо всех сил стараясь поверить, что происходящее – не сон.

– Да, ты можешь идти, – кивнул Правитель, – но продолжай молчать о том, что ты видел под Холмом! Это избавит тебя от многих неприятностей. Прощай!

Он дернул удила. Конь заржал, вскинул передние ноги и скакнул вверх, в воздух.

– Прощай! – кивнул Фиахра. – Ты напомнил мне о том, что непобедимых нет, а руки твои всегда теперь будут помнить мой меч! Вот тебе, чтобы было не так горестно вспоминать!

Он швырнул нечто вытянутое, и, только поймав, Ивар понял, что ему досталось. Ножны были простые из кожи, но через них чувствовался жар, вложенный в металл кузнецами сидхе. Взявшись за шершавую удобную рукоять, викинг вытащил лезвие на длину ладони, и оно заиграло оранжевыми бликами.

– Будь достоин этого клинка! – крикнул рыжеволосый сидхе и поднял коня на дыбы.

– Стойте! – разочарованно завопил Арнвид. – Куда вы? Я столько хотел спросить у вас!

– В другой раз, человек! – ответил с высоты Фиахра. – Если он будет!

Он поднес к губам рог, и мощный, похожий на гул обвала звук прокатился над миром. Вспышка куда ярче молнии ослепила людей, а когда они вновь смогли видеть, то небо было пустым, как сума нищего, а склон холма сплошь покрывала трава.

– Они ушли, – проговорил Хаук, кладя руку на плечо эрилю. – Не стоит пытаться добыть знание силой, в первую очередь пострадаешь сам.

С треском раздвигая ветви кустарника, на открытое место выбрался Нерейд. Он был явно ошеломлен, на лице его застыла кривая усмешка.

– Ну чудеса, – проговорил он, размахивая руками, в которых все еще были зажаты лук и стрела. – Я так надеялся, что эти альвы утащат тебя, Ивар, под землю, а они жестоко обманули мои ожидания!

Арнвид захохотал, раздалось басовитое хмыканье Ве-мунда, и даже конунг позволил себе улыбнуться. Ивар глубоко вздохнул и только тут по-настоящему понял, что на этот раз избегнул смерти.

Трон, на котором он сидел уже долгие годы, жег седалище Артура. Чудилось, что гладкие подлокотники проросли шипами, которые так и норовили впиться в предплечья. Корона казалась тяжелой обузой, а тронный зал выглядел грязным и нищим сараем.

Все стало плохо с того дня, как он узнал об измене Гвиневры.

– Конунг Хаук по прозвищу Лед и его дружинники, – громогласно объявил глашатай у входа в зал, и король едва удержался от желания грязно выругаться. Взгляды рыцарей, которые все, как ему казалось, знают о его позоре, жгли сильнее углей…

Широкоплечий викинг вступил в зал уверенно, словно в собственный дом. Воины тащили за ним какие-то тюки. «Зверя не поймали», – вяло подумал король и перевел взгляд на жену. Та сидела с обычным спокойным видом, на лице ее была вежливая улыбка, предназначенная для гостей.

Предполагаемого разговора, на который так надеялся Артур, не получилось. Гвиневра сделала вид, что не понимает, о чем идет речь, и все время твердила, что верна супругу. Артур ушел из покоев королевы взбешенным, и с тех пор уже три дня не появлялся там.

Увлеченный мыслями, он не сразу понял, что конунг что-то говорит.

– Привет тебе, правитель Бретланда! – сказал Хаук, с недоумением взирая на короля, который за те дни, что викинги отсутствовали, сгорбился и словно стал меньше ростом.

Артур отозвался не сразу, будто человек, одурманенный мухоморами.

– Привет и тебе. – Губы его двигались медленно, точно два дождевых червяка, выползших из земли в первый теплый день весны. – Что, громогласная зверюга оказалась тебе не по зубам?

– Почему? – Конунг дал знак одному из дружинников.

Тот сделал шаг вперед, развернул тюк из шкуры, и в лицо королю оскалилась змеиная голова размером с волчью.

Среди рыцарей, стоящих у стен, прокатился сдержанный ропот.

– Ведь это тот зверь? – спросил Хаук. – Если головы недостаточно, то есть и иные доказательства…

Еще двое северян вышли из-за спины конунга и с шорохом расстелили на полу огромную шкуру. Пятнистый мех слегка блестел в свете факелов, казалось, что по нему бегают крохотные искорки.

– Этого мало? – Хаук смотрел прямо в лицо правителя Британии.

– Вполне достаточно, – ответил Артур безо всякого выражения. Убитый викингами зверь интересовал его мало. Короля терзало единственное желание – избавиться от яда ревности, разъедающего душу. – Вы совершили очередной подвиг, и наши барды не преминут отметить это в песнях…

– У нас есть еще один подарок для тебя, о король, – заговорил самый старший из чужаков, чья лысина маслянисто блестела, а лицо украшала борода, словно оторванная у козла. – Мы скакали со всевозможной скоростью и завернули его в ароматические листья. Надеюсь, нам удалось сохранить его…

И он развернул сверток, который держал в руках. На пол с шорохом посыпались сухие листочки. Артур с недоумением воззрился на толстые коричневые ломти:

– Что это?

– Это мясо рыкающего зверя, – пояснил Хаук, – оно не ядовитое. Вон Вемунд ел, и здоров. Я думаю, твои воины не откажутся попробовать подобное блюдо…

На лицах викингов заиграли подозрительные ухмылки.

– Благодарим вас за этот дар. – Король сделал жест рукой, и подбежавший слуга забрал мясо. Чтобы говорить спокойно, Артуру приходилось прилагать значительные усилия. – Вы много сделали для нас, и чем же мы можем отблагодарить вас?

– Позволением покинуть Камелот, – спокойно ответил Хаук. – Сегодня же вечером. Мои воины на корабле заждались, скоро осень, время штормов. Нам пора на родину, в Северные Земли.

– Вы можете ехать. – Артур кивнул.

Конунг поклонился в ответ, его люди сделали то же самое. Смеясь и переговариваясь, они покинули зал. Король остался сидеть на троне, не двигаясь, словно неживой, и глядя в пол.

Удивленно посмотрев на него, ушла королева, покинули зал понятливые рыцари из тех, что помельче. Около разгневанного властителя остались только паладины Круглого стола и Мерлин. Друид с тревогой поглядывал на короля – слишком уж тот был похож на помешанного.

– Что мне делать, советник? – проговорил Артур с тяжким взором. – Я знаю, как побеждать врага, как править страной… Но как справиться с ревностью, я не знаю!

– Только уничтожив того, кто ее вызвал, – твердо ответил друид, отметив краем глаза, как дернулся Ланселот. – Позор смывается только кровью!

– Но они мои гости!

– Ты сам дал им позволение уехать, – отпарировал Мерлин.

Взгляд короля просиял жестокой радостью.

– Дайте им выехать из замка, а потом убейте! – сказал он, сжимая кулаки.

Гавейн кровожадно ухмыльнулся и, кивнув братьям, вместе с ними вышел из зала. За ним последовали прочие рыцари.

– Поезжай и ты с ними, – твердо глядя в лицо друиду, проговорил Артур, – среди викингов есть колдун. Кому-то нужно одолеть его чары…

– Приказ короля будет исполнен. – И Мерлин поклонился, пряча в бороде радостную усмешку.

– Сегодня мы покинем этот проклятый замок! – орал Нерейд, колотя кулаками по столу.

Кари мычал что-то одобрительное, на лице Вемунда легко можно было прочитать радость, и только Арнвид был хмур, словно осенний вечер. Он бродил по гостевым покоям, точно пойманный зверь по клетке.

– Что с тобой такое? – спросил наконец конунг.

– Не по себе мне, – ответил эриль, останавливаясь, – что-то на сердце тяжело. Дай-ка кинем руны…

Викинги притихли, веселое возбуждение улетучилось, будто его и не было.

Застучали в мешочке костяшки, когда Арнвид сунул туда руку. Возился долго, словно в чужом кошеле, но потом худая рука вынырнула наружу, зажав в длинных пальцах желтый знак судьбы.

Увидев, что ему досталось, эриль помрачнел еще больше.

– Предательство, – буркнул он, ни на кого не глядя. – Удар в спину, неожиданное нападение.

– Так. – Хаук кивнул, точно ожидал такого исхода. – Всем быть начеку! Никуда не отлучаться! Мне кажется, я знаю, кто нас настолько не любит, что готов рискнуть всем ради нашей гибели! Ивар – к двери, следи за коридором!

Молодой викинг поспешно выполнил приказ. Но за дверью было тихо. Когда он выглянул наружу, убедился, что там безлюдно, точно на дне моря.

– Дайте сюда оружие, – сказал Арнвид, – кольчуги и щиты тоже. Руны победы нам сегодня понадобятся как никогда…

С грохотом и лязгом на столе выросла гора воинского снаряжения. Эриль вооружился резцом, и вскоре помещение огласил протяжный мерзкий скрип, от которого свербило в ушах. Викинги морщились, но терпели.

Щиты, кольчуги и шлемы украсились тройным изображением руны Туре, означающей молот сильнейшего из богов – Тора, а на оружие Арнвид наносил состоящее из трех рун имя бога победы – Тюра.

– Почему такая разница? – поинтересовался любопытный Нерейд, с жадным вниманием наблюдавший за работой эриля.

– Много будешь знать – быстро облысеешь! – сердито огрызнулся Арнвид, однако объяснил: – Защитному снаряжению нужна лишь дополнительная крепость, но только им схватку не выиграешь. Кто победит, решают в конечном итоге мечи! А украшенный такими рунами клинок не вильнет в руке, и удар его будет куда сильнее и точнее… Такого эффекта можно достичь только лишь тремя разными рунами! Ты понял?

– Нет, – честно признался Нерейд. – И не очень-то пытался. Зато с этими закорючками мой меч выглядит красивее!

Эриль плюнул и вновь взялся за дело.

Когда он извлек из ножен новый клинок Ивара, по гостевым покоям пронесся восхищенный вздох. Узкое, идеально прямое лезвие из серого металла хищно блестело, по нему бегали оранжевые блики, точно меч только-только покинул кузницу.

– Великолепно! – почти с тоской сказал Арнвид. – Когда мы, люди, научимся создавать нечто подобное? Такое оружие рунами только портить!

И, спрятав меч в ножны, отдал его Ивару.

– Все, вооружайтесь. – Лицо эриля было усталым, под глазами набрякли мешки. – Я свое дело сделал!

Викинги с шумом и толкотней разобрали снаряжение. Ивар привычным уже движением скользнул в кольчугу, ощущая на теле ее спокойную тяжесть, туго затянул пояс.

– Ну что, все готовы? – спросил Хаук, оглядывая дружинников. – Если так, то лучше нам убраться отсюда поскорее!

Вышли в коридор, с писком порскнула в сторону напуганная суровыми лицами служанка. Двигались осторожно, каждое мгновение ожидая нападения. Но лестницы и переходы Камелота были пусты, точно людей из них вымели волшебной метлой.

С грохотом распахнулась тяжелая дверь, и в лицо повеяло теплым воздухом летнего вечера, щедро сдобренным запахом конского навоза. Слышались звонкие удары – в замковой кузнице кипела работа.

При виде викингов засуетились, забегали слуги, из конюшни донеслось звонкое ржание. Привели коней, Хаук лично осмотрел каждого, чуть не в рот залез. Проверил стремена и подпруги, только после этого отпустил конюхов.

Стражи у ворот наблюдали за конунгом с недоумением.

– Чего это он? – спросил один. – Боится, что его коня подменили?

– Нет, – ответил второй. – Опасается, что животину отравили. Ты же знаешь, что нас кормят гнилым мясом? Так, может, и коням гнилая солома достается?

Стражи заржали.

Викинги прошли мимо, ведя в поводу коней. Стучали копыта, взгляды северян были свирепы, блестели начищенные кольчуги, на воинов Камелота пахнуло крепким запахом пота.

– И все же хорошо, что они уезжают, – шепнул один страж другому.

– Это почему? – изумился тот.

– А не знаю, – пожал плечами первый. – Все же рядом с ними чувствуешь себя хилым коротышкой. И ростом они выше, и сильны, будто медведи… А их не будет, так и мы за силачей сойдем!..

Замок, хмурый, точно невыспавшийся великан, медленно удалялся, растворяясь в алом мареве заката. Викинги скакали на юго-восток, туда, где у моря их ждал драккар, ждали соратники. Впереди темнел, пугая сумраком между стволов, лес.

– Надеть шлемы! – приказал Хаук после того, как по сторонам оказались деревья. – Они могли устроить засаду!

Вечер сгущался, но путники не сбавляли хода. Ехали молчаливые и настороженные, каждый вслушивался в лесную тишь – вдруг хрустнет веточка под неосторожной ногой, затрясется куст, а то и птица выдаст криком затаившегося человека.

Ивар сначала не поверил своим ушам, когда сзади донесся приглушенный собачий лай. Но ветер дунул сильнее, и странный звук услышали почти все.

– Это что, за нами гонятся с собаками? – спросил Кари.

– Нет, – Арнвид хитро улыбнулся, – похоже, что благородные рыцари таки откушали того мяса, что мы им подарили! А судя по шуму, они ели его все вместе!

Викинги пришпорили коней, но лай приближался.

– Кони у них лучше, – бросил конунг. – Да и тьма, похоже, не помеха… Придется встретить их тут!

Небольшая полянка, окруженная густой стеной деревьев, попалась очень кстати. Во мраке викинги спешились, привязали коней, Нерейд со своим луком затаился за толстенной сосной.

– Не атаковать сразу! – предупредил Хаук. – Только когда они остановятся и смешаются!

Ивар вытащил меч. От шершавой рукояти исходило приятное тепло, лезвие словно чуть светилось во мраке и слегка вибрировало, предвкушая сечу. Собачий лай становился все громче.

Черный как ночь конь первым вылетел на поляну, сидящий на нем Мерлин держал посох, с вершины которого лился яркий белый свет. Вслед за друидом скакали рыцари, блики бегали по их золоченым доспехам, лиц не было видно под шлемами, зато гордо сверкали гербы на щитах.

Хлопнула тетива. Мерлин дернул посохом, и пущенная в него стрела, переломившись, упала на траву.

– Кровь Имира! – выругался Нерейд Болтун.

Он выстрелил еще раз, один из рыцарей вскинул руки, выпуская поводья. Конь рванулся в сторону, а тело с застрявшей в забрале стрелой с лязгом рухнуло наземь, под копыта наезжающих всадников.

С натужным ревом Кари Ленивый швырнул в рыцарей целое бревно. Троих словно смело с седел, грохот стоял такой, будто десяток человек лупили по пустым ведрам. Всадники смешались, в их рядах возник хаос.

– В бой! – крикнул Хаук, высоко поднимая хищно блистающий клинок. – Одину слава!

– Одину слава! – Боевой клич северян прокатился по лесу, заставив дрогнуть деревья и в испуге замереть зверей в норах.

Ивар выскочил на поляну, ощущая, как в боевой ярости горит лицо. Ткнул клинком, добивая поднимавшегося с земли рыцаря, лезвие с хрустом вошло в сочленение панциря, оттуда хлынула кровь. Из-под шлема раздался хрип, а Ивар уже мчался дальше, нацелившись на бородатого старика, что изо всех сил пытался удержаться на спине взбесившегося коня.

И дураку понятно, что друид – самый опасный враг.

По дороге сшиб щитом еще кого-то, отразил несколько опасных ударов. Ивару оставалось пробежать всего пару шагов, когда Мерлин смирил коня. Он громким голосом выкрикнул что-то, и молодого викинга отбросило, точно налетел на невидимую стену.

Ивар упал, ощущая боль в ушибленной груди. Перекатился, уклонившись от удара мечом, и тут же рыцарь, что уже замахивался, чтобы добить лежачего, неожиданно лишился головы. Шлем полетел в сторону, на лицо викингу брызнуло теплым и соленым, а сбоку возник Вемунд, вся секира которого была залита кровью. Забыв о сломанных ребрах, он крушил налево и направо.

Ивар поспешно вскочил, прикрыл Борову спину. Удар копья принял на щит, там затрещало, тут же сам ударил в ответ. Меч, подаренный сидхе, вспорол сталь, точно тонкую ткань. Крик боли потонул в лязге оружия и воплях сражающихся.

Хаук рубился спокойно и расчетливо, заставляя бившихся с ним противников пятиться, отступать с поляны, туда, где среди деревьев сражаться на коне не так удобно.

Недвижимой скалой замер посреди сражения Мерлин. Стрела отскочила от воздвигнутой вокруг него незримой стены. Яростно взревел Кари. Одним движением ухватил труп могучего рыцаря за ноги и, размахнувшись, что есть силы швырнул в сторону друида.

Сочащееся кровью тело врезалось в преграду, с громким треском проломило ее. Раздался лязг, черный конь пошатнулся, а друид кувырнулся с седла. Сверкнули подошвы красных сапог.

– Наша берет! – донесся радостный вопль Нерейда. У него, судя по всему, кончились стрелы, и он с мечом бросился в битву.

– Вот уж нет! – прохрипел Мерлин, поднимаясь. По лицу его текла кровь, и вид друида был страшен.

Он выкрикнул что-то, и от скрюченных, нечеловечески длинных пальцев заструился ядовито-зеленый свет, который слепил, сковывал движения, словно вязкая тина. Ивар прикрылся щитом, стало легче, увидел, что стоящий ближе всех к Мерлину Нерейд медленно валится, как подрубленная сосна.

– Бей чужаков! Артур и Дракон! – Оправившиеся рыцари решили воспользоваться замешательством противника.

Зеленый свет давил, ноги слабели, Ивар чувствовал, что еще немного, и упадет сам.

Арнвид, до сих пор державшийся в тени деревьев, выскочил на середину поляны. Зеленый свет ему, как казалось, совершенно не вредил. Резко двинул зажатым в руке мечом, в воздухе повисла яркая, искристо-синяя полоса. Вслед за ней вторая. Эриль словно прорубал непонятно в чем отверстие, придавая ему форму руны.

Грохнуло так, что заложило уши. Зеленый свет исчез, точно его и не было, а Арнвид, пошатываясь, остался стоять. Из его рта сочилась кровь, а лицо было желтым, как старая кость.

Глава 19

ЛОВУШКА

– Бей! – страшным голосом крикнул Хаук. Вскочил с земли оправившийся Нерейд.

Ивар легко поднырнул под удар длинного копья, его меч, столкнувшись с клинком противника, лишь вздрогнул, а лезвие рыцаря разлетелось на куски. Воспротивиться смертельному удару он уже не сумел.

Мерлин, шатаясь точно пьяный, неожиданно ловким движением вспрыгнул в седло и дал шпоры. Оскорбленный конь заржал и стрелой сорвался с места. Ивар едва успел отпрянуть в сторону, увидел вытаращенные глаза жеребца, стекающую по бороде друида кровь.

Затрещали ломаемые ветви, и Мерлин исчез, унеся с собой исходящий из посоха свет. Сражение продолжилось в полутьме, взошедший месяц с испугом смотрел на него сквозь листву.

– Колдун сбежал! – очень вовремя крикнул конунг.

Рыцарь в черной броне, теснивший Вемунда, поспешно попятился. Его примеру последовали другие.

Никто не стал их преследовать. Сил едва хватало на то, чтобы просто держать оружие.

Ивар замер, пытаясь отдышаться. Он еще был разгорячен, но тело чувствовало холодок, царящий в ночном лесу. Неподалеку кто-то хрипел, дальше, среди деревьев, стонал раненый.

– Зажгите факел! – скомандовал конунг, и тут же во тьме разгорелся багровый огонь. На траву легли черные тени, серебристый свет луны исчез.

Кари, державший факел, поднял его повыше, так, чтобы осветить всю поляну. Искры летели вверх, с треском исчезая в листве. Все викинги были на ногах, только Арнвид, скорчившись точно младенец, лежал в самом центре поляны.

– Он жив? – с испугом спросил Нерейд.

– Жив, – уверенно ответил Хаук, склонившись к лицу эриля. – Дышит. Только надорвался, сражаясь с тем бородатым.

– Что будем делать? – спросил Вемунд, ощупывая бок и шипя, как змея, которой наступили на хвост. Забытые на время ребра все же дали о себе знать.

– Поедем дальше. – Конунг распрямился, глаза его холодно сверкнули. – Ловите лошадей, всех, каких сможете. Арнвида привяжем к седлу! Останавливаться нельзя – это верная смерть!

Утро застало их в сосновом бору. Первые лучи солнца с трудом пробивали вьющийся среди стройных золотистых стволов туман, а Ивар с ужасом ощущал, что еще немного – и веки его сомкнутся, а сам он свалится с коня. Усталость поселилась в теле, точно змея в старой колоде, и ворочалась там, заставляя мышцы судорожно вздрагивать.

– Может, привал? – спросил Вемунд. Лицо его было бледным, бескровные губы плотно сжаты.

– Надо бы, – согласился Хаук, оглянувшись на Арнвида, который так и не очнулся и точно куль с репой болтался привязанным на спине лошади. – Заодно и эриля попробуем в себя привести!

Ушей Ивара коснулось тихое журчание. Лошади приободрились, пошли бойчее. Ноздри их задвигались, ловя запах воды. Впереди, в небольшой ложбинке, края которой густо поросли папоротником, блеснула полоса ручья.

– Вот здесь, – проговорил Хаук. – Только осторожней с лошадьми – а то запалятся.

И он первым спрыгнул на землю.

Ивар слез с седла с немалым трудом. Суставы отказывались гнуться, а чувствовал себя так, будто ему уже исполнилось лет девяносто, не меньше. Пить не хотелось, но приятно было окунуть лицо в прохладные струи, намочить шею.

– Снимайте его! – приказал конунг.

Кари бережно, как ребенка, снял Арнвида с седла. Лицо эриля было застывшим, точно вылепленным из воска, а дыхания вовсе не было слышно.

– Сюда клади, – ворчал Вемунд. – Да осторожнее, здоровяк, не бей его головой о землю! Это ж не твоя башка, что литая, как валун!

Арнвида уложили на землю, Хаук брызнул ему в лицо принесенной в ладонях водой. Капли стекали по морщинистой коже, терялись в бороде, и губы эриля зашевелились.

– Ага, очухивается! – обрадовался Нерейд. – Давай-ка еще!

И уже сам принес воды. После повторного обливания Арнвид закашлялся, возмущенно задрыгал руками и открыл глаза. В выцветших зрачках плавал туман, который быстро рассеивался.

Викинги ждали, замерев.

– Что ж вы воду на меня льете, отродья Фенрира? – вопросил эриль, пытаясь оторвать затылок от травы. – Я же весь мокрый, как после купания!

– Ага, ругается – значит, жив! – мудро определил Вемунд.

– Я живее всех живых! – Арнвид приподнялся, слабо охнул, но все же сумел сесть. – Чем бой-то закончился?

– После того как ты того друида отразил, сбежали рыцари, – сказал Хаук, испытующе глядя на эриля. – Ты как, ехать-то сам сможешь? У нас лошадей теперь много…

– Смогу, – кивнул Арнвид. – Только вот…

Договорить он не успел. Просвистевшая из глубины леса стрела тюкнула конунга между лопаток и с разочарованным звяканьем отлетела, наткнувшись на звенья кольчуги.

Лес наполнился криками и лошадиным ржанием.

– К бою! – Хаук выхватил меч.

На счастье, викинги не сняли кольчуги и шлемы.

Сдернув с седельного крюка щит, Ивар брякнулся на землю и укрылся за толстенным выворотнем, оставшимся от некогда упавшей сосны. Рядом, умащивая пузо, возился Вемунд. Стрелы продолжали лететь, с треском впиваясь в стволы, с жужжанием уносясь в глубь леса.

– Что же они не нападают? – спросил Нерейд, укрывшийся в неглубокой ложбинке. – Боятся?

– Еще как! – ответил Арнвид. – Коннице в лесу не развернуться, так что, похоже, пешим строем на нас пойдут…

Предсказание эриля сбылось тут же. Стрелы перестали сыпаться, и после нескольких мгновений тишины лес огласил равномерный лязг. Среди деревьев замелькали белые с алым щиты.

– Опять драться, – вздохнул, поднимаясь с земли, Кари. Синие глаза викинга, особенно яркие по контрасту с темными бровями, быстро краснели, наливались кровью. Меч в огромных руках казался ножичком.

Воины, вооруженные проще, чем рыцари, но также закованные в панцири, наступали молча, построив сплошную стену щитов.

– Артур и Дракон! – крикнул кто-то, и мечи скрестились.

Ивар рубился отчаянно, понимая, что на длительную схватку сил не хватит, он думал лишь об одном – чтобы положить как можно больше врагов до того, как сам свалится на истоптанную ногами сражающихся землю. Меч, подаренный сидхе, с мягким звоном крушил лезвия атаковавших, разрубал их щиты. Клинок грозно сверкал, отражая солнечный свет.

Но на этот раз все было не так, как ночью. Мечники бились слаженно, ни один не покидал строя. Даже яростный натиск Кари не помог остановить наступавших. Викинги пятились, отступая по склону, ведущему к ручью, туда, где оставили коней. Под ногами осыпалась земля, хрустели сминаемые кусты папоротника.

– Что делать, конунг? – крикнул Вемунд, с трудом отводя удар.

– Кари, подставь руки. – Хаук стремительно, как куница, бросился к огромному берсерку.

Ивар выпучил глаза и от изумления едва не упал – подобного боевого приема еще не видел. А Кари чуть присел, скрестил ладони, конунг прыгнул на них и, подброшенный мощными руками, кувырнулся за спину наступающим.

Ловко приземлился на ноги. Меч его ударил с такой скоростью, что виден был только смазанный росчерк. Двое воинов упали, в стене щитов образовалась брешь. В нее тут же вклинился бешено ревущий Кари, чей-то шлем треснул от его удара, в стороны брызнуло красным. Воин перед Иваром дернулся, не зная, то ли продолжать биться, то ли повернуться и защищать спину, и тут же лезвие меча, пробив кольчугу, вошло ему в грудь. Изо рта бритта хлынула кровь, глаза погасли.

Ивар выдернул меч, воин упал. Его соседи, поняв, что уязвимы, поспешно отступали. Не бежали, а медленно пятились, сбившись в тесные группы по несколько человек.

– Стоять! – прохрипел конунг, хватая за рукав рвущегося в погоню Нерейда. Он тяжело, надрывно дышал, по белому лицу катились крупные капли пота. – Нам не до преследования, самим бы уйти! Быстро к лошадям!

Ивар подтащил себя к коню, ощущая, что качается от усталости. Вставил ногу в стремя и едва не упал. Взобравшись в седло, заставил себя взять поводья. Они показались тяжелыми, точно выкованными из металла.

Удивленный поведением наездника, конь всхрапнул и повернул голову. В больших темных глазах застыл немой вопрос.

Ивар похлопал коня по упругой шее и слегка толкнул каблуками. Лес медленно поплыл, отодвигаясь назад, под копытами плеснул ручей. Привязанная к седлу, позади послушно бежала заводная лошадь.

– Быстрее! Быстрее! – орал Хаук. – Надо уйти как можно дальше!

Остановились, когда солнце стояло высоко в зените. От лошадей валил пар, викинги сидели в седлах согнутые, будто древние старики. Ивар ощущал, что ему под веки точно насыпали песка, глаза у скакавшего рядом Нерейда были красные, словно у бешеного быка.

– Привал, иначе умрем. – И конунг, кожа которого обвисла, как одежда на пугале, первым покинул седло. Под его ногами захрустели раздавленные шишки. – Кто возьмется сторожить?

– Я посторожу, – вызвался Арнвид. Силы вернулись к нему удивительно быстро, румянец заиграл на щеках, глаза засветились. – Всю ночь продрых на конячьей спине!

– Всем бы так спать, – пробурчал Нерейд, – синяков на пузе не оберешься!

Привязали коней. Ивар еще успел подумать, что хорошо бы было поесть, но довести мысль до конца не хватило сил. Сон ударил по голове, словно обмотанная тряпьем дубина, и молодой викинг уснул за мгновение до того, как свалился на землю…

Проснулся почти на закате. Неподалеку Арнвид, прислонившись спиной к сосне, мычал что-то себе под нос. Должно быть, сочинял новую вису. Сосредоточенный Хаук точил меч, прочие викинги, похоже, еще спали. Сочный храп Вемунда подтверждал догадку.

– Что, не спится? – Конунг на мгновение оторвался от своего занятия.

– Добрый нос кулак за версту чует, – ответил Ивар, – а если мы тут разнежимся, то кулаков вскоре будет что пчел в улье!

– Это верно! – глубокомысленно кивнул эриль. – Надо бы ехать, да только что-то лес мне совсем не нравится…

Ивар с недоумением огляделся. Сосны высились вокруг самые обычные, зеленые кроны с шумом раскачивались в вечерней синеве неба. Пахло свежей смолой.

– Что же тут не так? – Вопрос вырвался сам собой.

– Тебе не ощутить, – с хитрой улыбкой ответил Арнвид, – к счастью или уж к несчастью, не знаю, но ты лишен любых способностей к рунному искусству!

Ивар равнодушно пожал плечами. Участь эриля никогда его особенно не привлекала.

– Ладно, пора будить всех, – конунг отложил меч и потянулся, гибкий, точно кошка, – а то проспят до завтрашнего вечера!

Вскоре лес наполнился недовольным бурчанием, жуткими завываниями и тяжким кряхтением. Викинги расставались со сном неохотно, словно с корчмой, где пиво дешево. Когда собрались вокруг костра, то рожи были хмурые.

– Отправляемся, – приказал конунг, когда с ужином было покончено.

– Опять ехать ночью? – удивился Нерейд. – Забредем неизвестно куда!

– Можешь оставаться и ждать собутыльников из Камелота, – невозмутимо отозвался Хаук, забираясь в седло, – они устроят тебе попойку, ох устроят…

Рыжий викинг мгновенно замолк.

Зашипел затушенный Арнвидом костер, в воздух рванулись клубы пара, и в этот же самый момент неподалеку кто-то рассмеялся, негромко, но звонко. Эриль мгновенно обернулся, глаза были встревоженные.

– Что там? – поинтересовался конунг, который в мгновение успел обнажить меч.

– То, чего я опасался, – ответил эриль мрачно. – Мерлин натравил на нас фэйри, и теперь выбраться из леса будет совсем непросто… Поехали!

Он взобрался на коня, ткнул того пятками в бока. Копыта мягко застучали по усыпанной сухими иголками земле.

Вечер потихоньку вступал в свои права, смазывая краски, сгущая тени среди деревьев, но видно пока еще было хорошо. Во все стороны тянулись бесконечные ряды стволов, точно викинги попали в огромный зал, чей потолок подпирали тысячи одинаковых колонн, а пол устилали желто-зеленые ковры. Миновали завал, где десятки деревьев лежали вповалку, переплетясь мертвыми страшными сучьями. В темноте между ними что-то возилось.

Завал остался позади, впереди замаячили густые заросли малинника, когда Арнвид, ведущий отряд, неожиданно придержал коня. Оглянулся, зачем-то втянул носом воздух.

– Сдается мне, что нас ведут, – проговорил он сердито.

– Кто? – удивленно спросил Вемунд. – Что-то я ничего не чувствую!

– Скорее медведи по небу полетят, чем ты что-то почувствуешь, – без улыбки ответил эриль и добавил: – А с дороги нас сбивают фэйри, морочат, ведут куда-то…

– И куда? – поинтересовался конунг.

– В лучшем случае – в засаду, где нас поджидают рыцари Артура, – пожал Арнвид плечами. – А в худшем… еще в какую-нибудь ловушку…

Ивару почудилась в речи эриля крохотная заминка, словно тот сказал не совсем все, что знал.

– Что же ты не одолеешь чужие чары? – На лице Кари, будто руна, была начертана безграничная вера в силу Арнвида.

– Как? – ответил тот с грустной улыбкой. – Чтобы отвести колдовство, надо его хотя бы видеть! А тут я лишь ощущаю, что нас волокут, точно козу на веревке, чувствую, что чародейство щекочет мне кожу, но поймать его не могу… Можно, конечно, наложить охранные руны на всех нас, но для этого я слишком устал!

– Тогда и не стоит пробовать, а то еще, чего доброго, откинешь копыта, – не изменившись в лице, проговорил конунг. – Нам остается лишь двигаться вперед и достойно встретить то, что приготовит судьба!

– И надеяться на удачу! – вполголоса добавил Нерейд, надев шлем.

Эриль глянул на небо, но солнце уже село, а звезды, по которым можно определить направление, еще не появились. Арнвид сморщился и, витиевато выругавшись, сдвинул коня с места.

– Чему быть, того не миновать, – бросил он через плечо, ускоряя ход животного. – Хоть повеселимся напоследок…

Лес становился все мрачнее и мрачнее. Деревья вокруг стояли неизвестной породы, толстые, руками не обхватить, с ветвей свисали широкие пласты мха, черная кора кое-где отслоилась, обнажив розовую, подозрительно похожую на плоть древесину. Листья угрюмо висели в полной неподвижности, воздух был сырой и затхлый, как вода в болоте. Под ногами лошадей противно чавкало, из-под копыт брызгала мутная жидкость.

– Куда это мы забрели? – шепотом спросил Вемунд, сжимая древко секиры так, что побелели костяшки. – Похоже, что этому лесу тысяча лет!

– А может, и две! – тоже шепотом ответил Ивар. Казалось, что стоит заговорить в полный голос, и сумрачная чаща оживет, наводнится страшными чудовищами. Но пока все было тихо.

Туман плыл между стволами, то скрывая, то вновь открывая их уродство, с тихим шлепаньем капала с веток вода. Ночь уже почти наступила, но небо скрылось за тесно сплетшимися кронами, и Ивару казалось, что они едут по бесконечной сырой пещере, из которой нет выхода.

Свет впереди замаячил неожиданно. Только что было темно, а потом возникло неяркое синеватое сияние, похожее на те огни, что появляются на мачте во время сильной бури.

– Может, объедем? – предложил Арнвид. – Чего-то мне этот свет не нравится…

Но, едва он двинул коня в сторону, тот дернулся и встал на дыбы, неистово молотя по воздуху передними копытами. Лес огласился истошным ржанием, в крике лошади звучал такой страх, словно ее жгли раскаленным металлом. Эриль, изо всех сил вцепившись в удила, с трудом удерживался в седле.

Бешенство оставило жеребца так же стремительно, как и началось. Он замер, испуганно дрожа, с морды его капала пена.

– Все ясно. – Арнвид обтер, блестящий от пота лоб. – Нам не оставляют выбора.

– Почему? – Конунг пожал плечами. – Мы можем уйти пешком.

– Уже нет. – Эриль выглядел обреченным. – Посмотри вокруг.

Ивар поспешно закрутил головой. Деревья, только что стоявшие в обычном лесном беспорядке, теперь сгрудились по сторонам так плотно, что в зазор между стволами пролез бы разве только хорек, да и то – не особенно толстый. Ветви угрожающе поскрипывали, черные провалы дупел казались разинутыми ртами.

– Они что, двигаются? – в недоумении вопросил Вемунд.

– А ты тоже заметил? – прокомментировал вопрос Нерейд, но за его насмешкой чувствовался страх.

– Поедем туда, куда нас так настойчиво приглашают. – И конунг, обогнав замешкавшегося эриля, возглавил отряд.

Деревья остались позади, викинги выбрались на небольшую, совершенно круглую поляну. Копыта топтали мягкую и шелковистую траву, доходящую лошадям чуть ли не до колен, лес стоял вокруг темной зубчатой стеной, а мертвенный синеватый свет исходил от расставленных кругом каменных глыб, выраставших прямо из земли. В небе, будто вздыбившийся корабль, повис месяц.

Ивар оглянулся и на этот раз успел увидеть, как черные стволы медленно, точно откормленные коровы, сдвинулись, закрывая проход.

– Что это за камушки? – поинтересовался Нерейд, с любопытством осматриваясь. – А вон еще один!

Последний камень, плоский и невысокий, лежал в самом центре поляны. Света он не источал и поэтому был заметен меньше прочих.

– Сдается мне, что это святилище какого-то очень древнего бога, – спокойно, даже как-то равнодушно сообщил Арнвид. – Забытого везде, кроме этого глухого леса. Вон там – жертвенник, по которому должна стекать свежая людская кровь! Иных жертв старые боги не признают…

– Так что, нас тут убьют? – спросил Ивар, чувствуя со стыдом, что голос от страха срывается, становясь писклявым, как у комара.

– А ты думаешь, нас загоняли сюда, чтобы угостить пивом? – язвительно осведомился Нерейд. – Те, кто это сделал, явно рассчитывали, что мы здесь и останемся!

Словно подтверждая его слова, из глубин леса докатился громкий зловещий хохот. Верхушки деревьев дружно зашумели, хотя ветра не чувствовалось, центральный камень святилища вспыхнул кроваво-красным светом. Всю его поверхность покрывали грубо высеченные изображения, настолько отвратительные, что Ивар ощутил, как комок подступает к горлу.

– Жаль, что этого бога не забыли совсем, – булькающим голосом проговорил Вемунд. Глаза его задержались на центральном изображении жертвенника – громадной лохматой голове, на злобном лице которой щурился один огромный глаз.

Земля вздрогнула, а затем затряслась непрерывно, словно по ней шагал кто-то тяжелый, как скала.

– Бог проснулся, – Хаук деловито осмотрелся, – но мы не дадим ему легкой победы! Встаем в круг!

Ивар спешился, с недовольством ощущая, что колени подрагивают. Теперь он не испугался бы любого, сколь угодно сильного противника из рода людского, но разве под силу смертному тягаться с богами? Пусть даже забытыми и очень старыми…

Он обнажил клинок, и тот неожиданно засиял, по лезвию побежали золотистые сполохи. Ладони обожгло, и на мгновение молодому викингу показалось, что он держит тот самый меч, огромный и прекрасный, сорванный с пояса Фиахры…

– Чего это с ним? – Глаза Вемунда расширились до размеров донышек от пивных кружек.

– Не знаю… – Ивар замолчал, напряженно прислушиваясь.

Порыв свежего, пахнущего цветущими лугами ветра принес далекий звук рога.

Тяжелые вздрагивания земли на мгновение прекратились, чтобы тут же возобновиться с новой силой. Из леса донесся протяжный яростный рев. Викинги встали в круг и дружно подняли мечи.

– И у богов есть уязвимые места! – обнадеживающе подбодрил соратников Хаук.

В вышине, среди слабо моргающих звезд, показалась вереница приближающихся с севера серебристых огоньков. Рог прогудел снова, и на этот раз его услышали все. Сердце Ивара застучало, во рту пересохло от внезапно пробудившейся надежды.

Тьма среди деревьев сгустилась и медленно поползла вперед, вдвигаясь в освещенное, пространство. За ней чувствовалось что-то живое, огромное. Ивар ощущал пристальный, полный ненависти и голода взгляд. Земля тряслась от могучей поступи так, что трудно было устоять на ногах.

Победная песнь рога обрушилась сверху, заставив тьму замереть. На поляну стремительно опускались огромные призрачные фигуры. Трава едва гнулась под копытами, струились конские гривы, точно заплетенные из лунного света, холодное пламя текло по длинным клинкам всадников, их лица под вычурными шлемами были сосредоточенны и суровы.

Полыхнули белым зубцы короны, что нес на голове первый из всадников, второй, длинные волосы которого стлались по ветру не хуже конских хвостов, протрубил в рог, и призрачные воины стремительно и беззвучно бросились в атаку на замершую в нерешительности тьму.

Та в ответ выгнулась, словно готовый к броску зверь.

Мечи, блестевшие звездным светом, падали стремительно, а в облаке мглы, которую кромсали клинки сидхе, Ивару чудились чудовищные фигуры, наполовину звериные, наполовину человеческие. Рев раздался вновь, но в нем было больше страха, чем ярости.

Правитель Старшего Народа и следовавший за ним Фиахра подъехали к застывшим в неподвижности викингам. Фигуры всадников с каждым шагом уплотнялись, из призрачных превращаясь в обычные, плотные.

Глаза Правителя сидхе горели яростным белым пламенем, меч на поясе его спутника полыхнул знакомым золотым заревом.

– Приветствую тебя, человек по имени Ивар. – Взгляд Правителя остановился на молодом викинге.

– Спасибо, что спасли нас, – только и смог тот сказать в ответ.

– Пустое. – Фиахра тряхнул красной гривой. – Твой меч позвал нас, столкнувшись с врагом, для борьбы с которым он и был некогда создан…

– Это с кем? – влез любопытный Арнвид.

– Когда мы пришли на эту землю многие тысячи лет назад, – нараспев проговорил Правитель, – то ее населяли люди, поклонявшиеся тем, кого называют фоморами. Война была долгой и кровавой, и мы победили. Пролетели века, мы ушли под землю от тревог и забот, а некоторые из наших тогдашних противников сумели выжить, отгородившись от времени и врагов лесами и страхом последователей…

– Вы убьете его? – спросил Хаук.

– Нельзя убить фомора, – ответил Фиахра, – можно лишить его силы и формы, навеки изгнав в мир, которому нет имени… Но мне пора, наступает время моего меча!

Сидхе, сражавшиеся с тьмой, загнали ее под сень деревьев, но сами вглубь не полезли. Выстроившись в ряд, они словно чего-то ждали. Мечи их мерцали тревожным голубоватым сиянием.

Фиахра взял клинок в руку и медленно, шагом, подъехал к ближайшему камню, что продолжал источать мертвенный синий свет. Пылающее желтизной лезвие опустилось, раздался грохот, к звездному небу рванули струи черного чадного дыма. На месте камня осталась безобразная выжженная воронка.

Деревья в лесу заскрипели, тяжко и жалобно, то, что скрывалось под пологом мрака, попробовало сунуться на поляну, спасая святилище, но его встретили воины-сидхе. Вновь ударили их мечи, отражая то, чему человеческий глаз не мог дать облика, а разум – названия.

Камни лопались один за другим, от грохота уши Ивара заложило, а глаза заболели от ярких вспышек, но он продолжал смотреть, как высокий всадник с волосами цвета крови объезжает поляну по кругу. Последним он подъехал к жертвеннику, который погас, словно стараясь спрятаться.

Но это его не спасло.

– Прощай, враг, – сказал Фиахра, и меч его вонзился в темный уродливый камень. Грохнуло еще раз, над лесом взвился истошный, полный боли и гнева визг. Люди попадали на колени, выронив оружие, лошади испуганно заржали и рванулись было в стороны.

Правитель поднял могучую руку, и животные замерли, скованные чем-то более сильным, чем страх.

Визг стих медленно, постепенно, словно его источник погрузился под землю. Ивар оторвал ладони от ушей и смог оглядеться. Жертвенник исчез, тьма впиталась в землю, над лесом царила спокойная летняя ночь. Даже деревья вокруг поляны выглядели обычными, без черноты и мрачности.

– Прощайте, воины, – проговорил подъехавший Фиахра, с каждым словом делаясь все прозрачнее. Сквозь лицо его просачивался лунный свет, а меч потерял окраску, сделавшись матовым и белесым. – И пусть путь ваш будет достойным!

– Те, кто завел вас сюда, не посмеют больше чинить препятствий, – добавил Правитель, и Ивар ощутил на лице его пылающий взгляд. – Прощайте!

Он властной рукой дернул удила, и конь в невероятном прыжке взвился в воздух. Копыта замолотили пустоту, и всадник стал быстро удаляться, набирая вы– соту. Фиахра неожиданно подмигнул Ивару и последовал за Правителем.

Сидхе удалялись, все уменьшаясь, пока не превратились в гроздь светлячков на черной шкуре неба. Слабо, прощально прогудел рог, и все – более ничего нельзя было разглядеть в вышине.

– Ну что, поехали, – буднично сказал Хаук, разрушив хрупкое очарование момента. – Помимо того чудища, что завалили друзья Ивара, у нас осталось еще немалое количество врагов, так что я буду чувствовать себя увереннее на борту драккара!

Поляна, изрытая ямами, точно на ней бесчинствовал гигантский крот, осталась позади. Запах гари преследовал викингов еще долгое время, но потом исчез и он, уступив место ночной свежести. Вокруг тянулся обычный лес, темный и тихий.

Около полудня дорогу преградила река. Прозрачные волны с ленивым плеском набегали на желтый прибрежный песок, чуть дальше, перевернутые вверх ногами, отражались деревья противоположного берега.

– Куда это нас занесло? – Конунг хмуро почесал щеку. – Клянусь копьем Тунда, я не помню никакой реки!

– Можно переправиться, – предложил Арнвид. – Но не лучше ли просто поехать вниз по течению? Рано или поздно доберемся до моря, а там уж я точно скажу, в какую сторону нам двигаться! .

– Может, остановимся, позавтракаем? – с надеждой в голосе предложил Нерейд.

– Лучше поголодать сейчас, чем потом ужинать со стрелой в кишках! – отрезал Хаук, и отряд двинулся дальше.

Погода постепенно портилась, ясное с утра небо затянули плотные серые облака. Зашлепали по воде первые дождевые капли. Вскоре над речной гладью встала сплошная пелена дождя. Вода стекала по шлемам, пропитывала плащи, забиралась под кольчуги. Все вокруг мгновенно сделалось сырым, каждый куст норовил намочить проезжающего мимо всадника, с веток капало.

Кони брели медленно, понуро. Викинги ехали нахохлившись, точно старые вороны. И поэтому нападение едва не прозевали.

– Артур и Дракон!

Прибрежные заросли раздались, выпуская отряд пеших воинов. За то, что викингов просто не перестреляли из засады, стоило благодарить только сырость.

– Одину слава! – завопил Вемунд, обрушивая секиру на голову ближайшему противнику.

Тот упал, но другие окружили лошадь толстого викинга, меч вонзился ей в брюхо. С истошным ржанием животина дернулась и повалилась на землю.

Ивар выхватил меч, отразил направленный на него удар. Тут же кто-то запрыгнул в седло сзади, попытался вонзить кинжал в шею. Лезвие бессильно проскрежетало по кольчужной сетке.

Ивар ударил затылком, услышал сзади хруст и понял, что попал в лицо. Но порадоваться своей победе не успел – кто-то дернул за ногу, и он, нелепо выгнувшись, брякнулся на землю. В шее что-то противно хрустнуло, в глазах вспыхнули звезды, на диво многочисленные и яркие.

А затем стало просто темно.

Очнулся Ивар от холода. Его знобило, он лицом лежал в чем-то мокром и донельзя противном. Затылок ломило, в голове угнездилась тупая боль. Думать и двигаться было так же сложно, как черпать воду вилами.

Открыв глаза, он обнаружил, что вокруг темно. Повернул голову, обдирая кожу о сырой, слежавшийся песок, – так стало чуть светлее, зато головная боль усилилась, заставляя мир перед глазами мутиться, покрываться пленкой несуществующего тумана…

В двух шагах несла воду река, по течению плыли первые опавшие в этом году листья, похожие на крошечные лодки. Дождь покрапывал, устилая водную гладь редкими плевками, над миром сгущался тихий сырой вечер.

Опираясь на подламывающиеся руки и с отвращением ощущая, что промок насквозь, Ивар сумел подняться. Замутненным взором обвел прибрежный склон и увидел тело лошади Вемунда, а также несколько человеческих, все в снаряжении воинов короля. Это могло значить только одно – викинги отбились и проигравшим бриттам было не до павших соратников.

Собственной лошади Ивара не было, как и заводной, испуганные животные могли убежать в лес, а могли попасть в чужие руки. Впрочем, особой разницы не было. Все, с чем он остался, меч в руке. На поясе отыскалась фляга с родниковой водой.

Ощупав затылок, Ивар понял, почему его не добили после того, как он свалился с коня. Весь шлем сзади был липким, а волосы свалялись в колтун, склеенные чужой кровью. Той самой, что потекла из сломанного носа воина, который запрыгнул в седло сзади. Ее набралось достаточно, чтобы все выглядело так, словно кровища хлестала из разрезанной шеи викинга.

В горячке боя никто не стал разбираться. Лежит весь в крови и не шевелится – значит, мертвый. А потом схватка переместилась дальше, и воинам Артура стало не до оглушенного викинга. Но и свои сочли его погибшим.

Если уцелели сами.

Такая мысль обдала спину холодом. Ивар поспешно отогнал ее, сунул меч в ножны и принялся думать, что делать дальше. В любом случае, выжил кто еще или нет, нужно пробираться к драккару. В одиночку это сделать будет даже легче.

Изо всех сил борясь с тошнотой и головной болью, Ивар обшарил тела. Полезного ничего не нашел, зато снял все мешки с седла Вемунда. Там обнаружилось кое-что, могущее пригодиться в дороге. Закинув груз за спину, он поспешно двинулся вдоль реки. Оставаться на месте сражения было опасно.

От встречи с врагами его спасло только то, что бритты шагали не скрываясь. Ивар услышал впереди голоса и тут же упал, откатываясь к откосу у берега. Нырнул за его спасительный выступ и застыл, стараясь хоть что-нибудь услышать сквозь бешеный стук сердца.

До затаившегося викинга доносились шорох шагов и чей-то разговор.

– …не люди, а чудовища! – говорил кто-то испуганным голосом. – Люди так не могут сражаться!

– Как видишь, могут! – ответил другой, судя по всему, куда старше и опытнее. – Хотя зарубили восьмерых, еще трое могут не дожить до завтра. И все это – ценой одного трупа.

– Ничего, их все равно убьют! – фальшиво радостным голосом сообщил третий. – Сотни воинов прочесывают лес. Им не уйти, если только…

Голоса удалились, стихли, растворились в неназойливом шепоте дождя.

«Прочесывают лес». – Эта фраза гвоздем засела в башке, усиливая боль. – И наверняка на этом берегу. На том никто нас не ждет…»

Он сумрачно поглядел на не такую уж широкую полосу воды. Ивара бил озноб, а река даже на вид казалась холодной. «Ничего, в Вальхалле согреюсь!» – решил он и торопливо начал раздеваться.

Когда привязывал мешки и оружие к спине, зубы стучали, а кожа покрылась мелкими противными пупырышками.

Но вода, к большому удивлению Ивара, оказалась теплой. Пальцы ног погружались в упругую поверхность илистого дна, водоросли с затаенной лаской касались предплечий. Зайдя поглубже, викинг без плеска погрузился в серые волны и поплыл.

Над рекой стемнело, и другой берег возвышался монолитным темным утесом. Доносилось глухое уханье филина, где-то ниже по течению плескала, играя, рыба. Силы подозрительно быстро утекали из измученного тела.

В тот момент, когда Ивар ощутил, что сейчас утонет, нога его цапнула дно. Пошатываясь, он выбрел на берег, и вот тут холод вцепился в тело с новой силой. Заныли лязгающие зубы, заломило поясницу, по коже табунами забегали мурашки.

Ивар поспешно натянул на себя одежду и, хватаясь за сырые стволы, двинулся прочь от реки. Перед глазами все плыло, голову просто разрывало от боли, хотелось только одного – лечь и умереть.

Добравшись до крошечной, с большой стол, полянки, он бросил мешки и едва не упал рядом с ними.

– Врете, твари! – процедил сквозь сжатые зубы, не очень понимая, кого именно имеет в виду. – Я вам не дамся!

Шатаясь, точно пьяный, насобирал хвороста, трясущимися пальцами долго пытался разжечь огонь. Пропитанные водой ветки отказывались гореть, наконец одна затлела. С замиранием сердца Ивар смотрел, как разгорается крошечное пламя.

Вскоре костер пылал, от него исходило успокаивающее тепло. Даже запах дыма казался уютным. Ивар жевал кусок сыра, чувствуя, как наливается тяжестью тело и с неодолимой силой тянет спать.

Он так и уснул, сидя возле костра.

Пробудился Ивар от торжествующего птичьего пения. Над лесом занимался сырой и тусклый рассвет, в мышцы вгрызался лютый холод, а неподалеку, в зарослях, невидимый пернатый певец чирикал, словно в первый день весны.

Голова гудела, будто с похмелья.

– Надо идти, – сказал он сам себе, словно уговаривая. Подняться удалось только со второй попытки, а мешок показался таким тяжелым, точно в него положили наковальню. Жуя на ходу, Ивар вышел к реке и двинулся вдоль нее на юг, время от времени останавливаясь и прислушиваясь. В этот момент он не сумел бы отбиться и от воробья.

На ходу стало теплее, от так и не высохшей со вчера одежды повалил пар. Ноги переставлял с некоторым трудом, но все же заставлял себя двигаться дальше. Голова болела по-прежнему, а вот тошнота пропала. Ивара начал мучить голод, но, к счастью, в мешке Вемунда провизии оказалось достаточно.

Река вскоре свернула на запад. Ивар, немного поколебавшись, пошел прямо. Что-то настойчиво подсказывало ему, что именно там лежит замок, некогда принадлежавший Черному Рыцарю.

Он миновал густые заросли осины и вступил в царство сосен. Среди желтых стволов хвойных великанов нашли приют деревья поменьше, густо разрослись кусты малины и ежевики. Под ногами шуршал толстый слой опавшей хвои.

Стволы начали редеть, пока не закончились совсем. Впереди, за вырубкой, высилось хорошо знакомое Ивару укрепление. На стене около ворот виднелись крохотные фигурки стражей.

А на вырубке перед замком не было видно травы. Она вся скрылась под многочисленными шатрами рыцарского воинства, над которыми лениво трепыхался, зацепившись за толстый шест, белый флаг с алым драконом.

Стяг короля Артура.

Глава 20

ПОСЛЕДНЯЯ БИТВА

Заметив невозмутимо вышагивающих вокруг шатров дозорных, Ивар поспешно отступил в глубь зарослей. В голове лихорадочно крутились мысли: выжил ли кто еще из отряда Хаука? Если да, то почему викинги просто не оставили замок? И что случилось с драккаром?

Зацепившись за последнюю мысль, точно падающий с обрыва – за хилый кустик, Ивар принял решение. Сориентировавшись, направился туда, откуда едва слышно доносился могучий гул прибоя. Звук этот ласкал слух, заставляя сердце радостно подпрыгивать.

А когда вышел на высокий косогор берега, в груди все просто замерло. Ветер нес знакомый солоноватый аромат, а до самого горизонта простерлась отливающая синевой гладь моря. Барашки плясали на гребнях волн, и неподалеку от берега, гордо задрав к небу мачту, покачивался знакомый драккар. Хищно скалилась вырезанная на носу драконья голова, лениво двигались по палубе неразличимые из-за дальности фигурки.

Ивар плюхнулся на пожелтевшую траву, ощущая, что ноги его не держат, облегчение было таким, что он был готов разреветься. Корабль цел, а значит, есть все шансы вернуться на родину…

Вот только почему драккар не стоит у берега, а болтается на волнах, точно утка?

Разгадка отыскалась сразу. Внизу, среди густого кустарника, мелькали блистающие на солнце шлемы. До Ивара доносились обрывки разговоров, смех. Берег воины Артура охраняли еще лучше, чем собственный лагерь.

Оставалось только прорваться через посты и добраться до корабля.

Придя к такому решению, Ивар укрылся в кустарнике и стал ждать ночи. Солнце медленно двигалось за тучами, время от времени накрапывал дождь. На драккаре иногда лениво ворочали веслами, удерживая корабль на месте, напротив высящегося над берегом замка.

Ночь наступила неторопливо. Мир постепенно потускнел, оставив лишь две краски – серую и черную. Затихли дневные птицы, лишь море продолжало неутомимо рокотать внизу, в ярости бросаясь на неподатливый берег.

Когда стволы деревьев в нескольких шагах сделались неразличимы, Ивар выбрался из собственного убежища. Только начал спускаться, как из-под ноги с треском вывернулся камень, шумно покатился вниз, задевая кустарник.

– Ты слышал? – спросил голос из темноты. Ивар сжался, стараясь стать бесшумным, как гусеница. – Тут кто-то есть!

– Откуда? – ответил второй. – Викинги внизу, а не вверху, баранья твоя башка! Просто камень упал… Бывает!

Ивар перевел дух и двинулся вниз, обходя место, откуда доносились голоса, по широкой дуге. Ноги скользили по сырым камням, гибкие ветви кустарника норовили ударить в лицо. Временами приходилось продираться через сплошное сплетение ветвей, снабженных острыми шипами. Локти и ладони покрылись порезами, рукава рубахи повисли безобразными лохмотьями.

Потом кустарник неожиданно кончился. Ивар вывалился на открытое пространство, хрипя и сплевывая мокроту. Ноги подламывались, руки тряслись, головная боль вернулась и вольготно расположилась внутри черепа, точно хозяин в собственном доме.

Шипя сквозь стиснутые зубы, Ивар разделся, сунул одежду в мешок. Зашел в воду, из последних сил пытаясь вспомнить, в каком направлении видел драккар.

Небо было тусклым, точно прогоревший костер, сквозь толстое одеяло туч лунный свет даже не просачивался, и плыл молодой викинг больше наугад. Волны играючи подбрасывали человеческое тело, а вокруг простирался непроглядный мрак.

Ивар двигался, едва шевеля руками, вода казалась густой, как деготь, соленые брызги плевками стекали по лицу. Мешок на спине тяжелел с каждым гребком, холод все глубже пробирался во внутренности.

Когда из тьмы выплыло нечто еще более черное и плотное, юноша сначала не поверил собственному счастью. Зажмурил глаза, думая, что привидевшийся от усталости призрак исчезнет, но он оставался на месте. Волны негромко стучали в деревянные борта.

Сделав еще несколько гребков, уткнулся лицом во что-то твердое. Волна отхлынула, и брус рулевого весла оказался высоко над водой, но Ивар уже висел на нем, вцепившись, словно клещ.

Сил двигаться дальше не было. Ивар подтянулся, передвигая непослушное тело, точно мешок со сгнившими овощами. Стон невольно вырвался из груди, когда перед глазами заплясали огненные круги, а мышцы превратились в кисель.

– Глянь, что там? – проревел за близким и таким недостижимым бортом чей-то знакомый голос. – Или мне почудилось?

– Сейчас, – ответил другой. – Не думаю, что это бритты. Эти сухопутные крысы боятся моря, словно великаны – Мьёлльнира! Ба, да тут человек? Что с ним делать?

Ивар смутно видел белеющее в темноте лицо, силился что-то сказать, но сведенные от холода губы не двигались, язык точно примерз к гортани.

– Спихни его в море, – посоветовал первый голос, принадлежавший, несомненно, Вемунду.

– Это я! – проговорил Ивар, собрав все силы. – Не убивай!

Человек у борта, уже вскинувший копье для удара, наклонил голову, прислушиваясь. Даже в темноте было видно, как расширились его глаза.

– Ивар? – В голосе Сигфреда по прозвищу Весло звучало безграничное удивление. – Боров, иди помогай!

– Не может быть! – Над бортом возникла еще одна голова, забытое копье брякнулось на палубу, а Ивара уже тащили вверх.

Перевалив через борт, он шлепнулся на доски, словно параличная лягушка. Озноб вольно топтался по телу остренькими копытцами, холодная вода текла с волос и привязанного к спине мешка.

– Ну ты молодец! – Дружеский шлепок по спине едва не вдавил Ивара в палубу. Голос Вемунда звучал радостно. – В одиночку добрался, а мы уж решили, что все, пируешь ты в Вальхалле с эйнхериями… Сейчас конунга разбудим!

Драккар слегка качало, и Ивару казалось, что он катится по бесконечному склону, раз за разом ударяясь боками. Едва нашел силы подняться.

Из тьмы выступила широкоплечая фигура, вспыхнул, затрещав, факел. Искры полетели в стороны, отвоевывая у ночной тьмы место, и неровный, колеблющийся свет упал на суровое лицо Хаука.

– Большая удача, что ты добрался до нас, – сказал он, и Ивару на мгновение показалось, что в глубине голубых глаз вождя блеснула радость. – Знак богов, что не по зубам мы обитателям Бретланда!

Ивар стоял, ухватившись за борт, и никакой гордости за свой поступок не чувствовал. Была только усталость, а глубоко под ней, точно змея под бревнами, спряталось довольство от того, что удалось добраться до своих.

– Что вы ему зубы заговариваете? – вклинился в круг света Арнвид. Лицо его было встревоженное, глаза зло блестели. – Не видите, что он едва на ногах держится? Сигфред, быстро до сундука Ивара, там был плащ из лисьих шкур…

Факел погас, затушенный порывом ветра, и палуба вновь погрузилась во тьму. Ивара уложили на лавку, поили горьким, чём-то, отчего озноб ушел из тела, потом завернули во что-то тяжелое, пахнущее пылью. По телу стало расходиться приятное тепло, глаза молодого викинга закрылись, и он рухнул в пропасть сна…

– Ну что, выживет? – спросил конунг, не мигая поглядев на эриля.

– Он истощен, получил сильный удар по голове и вдобавок застудил грудь, – ответил Арнвид. – Менее молодого или более слабого человека это наверняка убило бы, но Ивар может выжить. Я сделал все что мог – дал отвар, вырезал руны. Нам остается только ждать.

– Будем ждать, – ответил Хаук, темнея лицом.

Когда Ивар проснулся, то над головой было бездонное синее небо, украшенное гроздьями толстых белых облаков. Стремительными росчерками носились в вышине чайки, слышны были их пронзительные вскрики. Мир вокруг покачивался, как бы подсказывая молодому викингу, что он теперь на борту драккара.

Ивар чувствовал слабость, но из тела ушел озноб, и даже голова почти не болела. Ребра грыз лютый, здоровый голод, словно он обходился без пищи целый месяц, а горло слегка саднило.

Сбоку послышались мягкие шаги, в поле зрения вплыло лицо Арнвида. Оно было спокойным, но в глубине светлых глаз пряталась тревога.

– Ну как? —спросил эриль, глядя на Ивара, будто на родного сына.

– Хорошо, – ответил тот. – Только есть хочется…

– Раз хочется, то на самом деле хорошо. – Арнвид исчез, потом вернулся, притащив с собой несколько сухарей и кувшин с пивом.

Ивар сел и с такой яростью вгрызся в сухарь, что крошки полетели во все стороны. Пиво оказалось разбавленным и невкусным, но в этот момент молодому викингу на это было наплевать.

– Как вы спаслись? – спросил он с набитым ртом.

– Просто, – пожал плечами эриль. – Мне вновь пришлось прибегнуть к рунам. Враг отступил, Вемунд сел на твоего коня. На тебя уже не обратили внимания, ты валялся недвижим, а затылок был весь в крови. Отбивались до вечера, а потом оторвались от них… Вчера утром были уже тут! Замок был окружен, а перекрыть берег еще не успели, и драккар взял нас на борт. А ты как?

Запихнув в себя остатки снеди, Ивар обстоятельно поведал о своих злоключениях, а в завершение спросил:

– Кто же остался в замке?

– Эйрик и еще десять наших, – помрачнев, проговорил Арнвид. – Они даже не знают, что конунг вернулся, и поэтому не уходят.

– Что же делать?

– Завтра ночью Хаук отправится их выручать, – сообщил эриль.

– Я с ним! – тут же вскинулся Ивар.

– Куда тебе? – усмехнулся эриль. – Ты сейчас слабее мыши!

– Но кто знает, что будет завтра? – добавил неслышно подошедший конунг. Ветер трепал его льняные кудри, темно-синий плащ красиво вился за спиной. – Ты же сам видишь, насколько он удачлив! Уж я бы не отказался иметь его в своем отряде!

Ивар ощутил, как сердце переполняет радость. Захотелось тут же соскочить с лавки и доказать, что он здоров.

– Посмотрим, – почти сердито ответил Арнвид, остудив пыл молодого викинга. – И если он будет плох, то я никуда его не пущу, клянусь Мировой Бездной!

Ночь, на которую была намечена вылазка, выдалась ясной. Редкие облачка зависли около горизонта, будучи не в силах скрыть ни звезд, ни сияющего, точно начищенный таз, диска луны.

– Твое дело, эриль, – проговорил Хаук, когда отобранные для вылазки воины сгрудились на носу драккара, а прочие сели зна весла.

Ивар, включенный в отряд в последний момент, еще раз проверил, не бренчит ли оружие, и принялся с замиранием сердца следить за Арнвидом. Тот стремительными росчерками рисовал руны. Знаки, сотканные из бледно-голубого пламени, на мгновение повисали в воздухе, а потом с шипением таяли.

Порыв ветра ударил викингам в лицо, швырнул на палубу брызги. От волн, которые неожиданно успокоились и лишь чуть слышно плескались о днище драккара, начала подниматься дымка. Она все густела, превратившись в непроницаемый туман, в котором ничего не было видно даже на несколько шагов, а звуки глохли.

– Вот так, – промолвил Арнвид, на висках которого выступили крупные, похожие на росинки капли пота. – Он продержится до рассвета, если чуждое колдовство не развеет его…

– Вперед, очень тихо, – приказал конунг, и весла почти без плеска погрузились в воду. Драккар шевельнулся, как проснувшийся кит, и медленно двинулся к берегу.

Корабль словно скользил по гладкой, будто лист металла, воде. Слышно было, как тяжело дышат гребцы, как перекликаются на берегу встревоженные неожиданным появлением тумана дозорные.

– Придурки, – процедил сквозь зубы Дат. – Так они только выдают, где засели сами…

– Весла суши! – раздалась команда Хаука, и все застыло.

Драккар плыл беззвучно, точно огромная хищная тварь, подкрадывающаяся к добыче.

Туман впереди потемнел, из него выплыл утес. Под днищем противно заскрипело.

– Быстро за борт! – И конунг первым соскочил на скользкие прибрежные камни. Ивар не раздумывая последовал за ним.

Спрыгнувший последним Кари что есть силы толкнул драккар в обратном направлении. Тот нехотя пополз назад, пока не растворился в тумане целиком. Чуть слышно плеснули весла, потом все стихло.

– Пошли, – буднично сказал Даг, пристраиваясь во главе маленького отряда. – До замка я вас доведу.

Они шли цепочкой, пробираясь через густые заросли. Ивар видел впереди широкую спину Кари, а затылком ощущал горячее дыхание Сигфреда. Даг скользил по камням, точно змея. Он, казалось, просачивался сквозь сплетения ветвей, не задевая ни одну из них. Остальным приходилось хуже.

Склон сменился ровной поверхностью, вместо кустов по сторонам маячили уходящие в туманную тьму стволы деревьев. Во мраке что-то поскрипывало, нос щекотал запах сырой древесины.

К удивлению Ивара, Даг повел их вовсе не к самому замку, а куда-то на север. Потом они свернули, затем еще раз, и только когда по правую руку тускло засветились костры рыцарского лагеря, Ивар сообразил, что они вышли к укреплению с противоположной, восточной стороны.

– Придется ползком, – задумчиво проговорил конунг и первым бухнулся в жидкую грязь.

Ивар полз, стараясь не .задирать голову, а меч нещадно колотил его по бедру. Рукава испачкал мгновенно, а в сапоги набилось столько грязи, что из нее можно было сложить небольшой холм.

Замок выплыл из мглы, словно темное облако. Он был грозен и тих, перед ним гостеприимно чернел провал рва.

Слева раздался негромкий лязг – судя по всему, приближался дозор. Викинги один за другим скрывались за гребнем рва. Ивар заспешил, заелозил руками и свалился бы вниз головой, не подхвати его вовремя Кари.

Он прижался лицом к сырой и холодной земле и замер, стараясь не дышать.

Шаги прошуршали совсем рядом. Слышно было, как чавкают подошвы, проваливаясь в размокшую от вчерашнего дождя почву. Несколько раз звякнул металл. Затем все стихло.

– Вперед! – Хаук отклеился от глинистого склона рва и сноровисто заскользил вниз. Викинги последовали за ним. Глина липла к сапогам, удержать равновесие стоило большого труда. На самом дне под ногами плеснула лужа, и Ивар с неожиданной ясностью вспомнил страшилищ, что обитали здесь не так давно. Спину обдало холодом, показалось, что из тьмы тянутся длинные когтистые лапы…

А викинги уже ловко подбирались к тянущейся вверх замковой стене. Сгрудились у ее основания, Даг тихонько засвистел, подражая песне дрозда. Сверху никто не откликнулся.

– Где их там тролли носят? – зло поинтересовался Хаук. – Или они с этой стороны вовсе охраны не выставили?

Даг просвистел еще раз, и тут же сверху донесся ответный свист.

– Кто здесь? – шепот показался громким, точно вопль кота, которому наступили на хвост.

– Свои, дурья башка, кто же еще? – гневно ответил Нерейд. – И конунг с нами. Спускай веревку!

Наверху удивленно крякнули, словно подавилась большая утка, затем послышался удаляющийся топот.

– Так они до утра будут ходить! – предположил Даг грустно.

Но его ожидания не оправдались. Викинг вскоре вернулся, долго пыхтел, увязывая петлю, а затем вдоль стены скользнуло что-то длинное, извивающееся. Нерейд едва не получил по носу, лишь в последний момент отпрянув в сторону.

– Вот спасибо! – ядовито прошипел рыжий викинг, глядя на неподвижно повисшую веревку. – И кто полезет по этой ниточке первым?

Хаук молча отстранил его. Глядя, как он ловко перебирает руками и тянется вверх, Ивар впервые пожалел, что ввязался в это дело. В руках и ногах после болезни не было привычной силы, больше всего на свете хотелось полежать.

Но отступать было поздно.

– Давай ты, – шепнул ему Даг, когда Кари, похожий на чудовищно огромного паука, взобрался наверх, – я последним…

Ивар подскочил, ухватился за шершавое тело веревки, и тут же сильный рывок сбросил его на землю. Заныли ободранные ладони.

– Тихо! – прошипел Даг Бесшумный в самое ухо. – Дозор! Пока будешь болтаться на стене, они могут тебя разглядеть. Туман тут не такой густой, как у берега…

И они замерли. Шаги на той стороне рва приближались. Ивару показалось, что он видит, как тускло поблескивает в ночном мраке металл шлемов.

– Что тут за следы? – В голосе, который услышали викинги, проскальзывало раздражение от необходимости не спать ночью. – Словно бревно проволокли…

– Да ладно тебе! – Второй дозорный обладал куда меньшей наблюдательностью, но большим благоразумием. – Даже если и прополз кто, то уже поздно… Пойдем, на ходу согреемся!

– Согреемся! – передразнил первый. – Вот бы пива, да к огоньку – тогда бы согрелись…

Голоса постепенно затихали. Ивар только тут почувствовал, что все это время задерживал дыхание, и воздух с шумом вырвался из его груди.

– Давай лезь, – шепнул ему Даг.

Веревка вертелась в ладонях, точно живая, мышцы ног сводили судороги усталости, а собственная задница, по ощущениям Ивара, весила не меньше, чем бочка с пивом. Он полз вверх на одном упрямстве, а когда перевалил через край стены и брякнулся на холодные камни, то готов был умереть.

– Все тут? – спросил конунг.

– Все, – ответил Даг, взобравшийся молниеносно, как белка на дерево.

– Где Эйрик? – спросил Хаук у встретившего их воина, который деловито сматывал веревку.

– В центральной башне. Ранили его вчера.

– Оставайся на посту. – По голосу конунга нельзя было сказать, что новость его опечалила.

Они прошли стену, спустились по лестнице. На площадке с внутренней стороны ворот ярко пылали укрепленные на стенах факелы, вырывая из тьмы небрежно сложенную баррикаду, перегораживающую вход в замок, и хмурые лица викингов, сидящих около нее с оружием в руках.

– Конунг? – воскликнул один из них, завидев вышедших на свет людей.

– Одноруким богом клянусь, конунг! – подтвердил второй, и в глазах его просияла свирепая радость. – Вот теперь мы им зададим!

– Тише! – Хаук приложил палец к губам. – Не орите, а то всполошите противника!

Викинги умолкли, но по лицам их гуляли довольные усмешки.

Дверь башни открылась без скрипа. Внутри было душно и пахло гарью. Слышалось ровное сопение спящих людей, горел только один факел, у самой двери, освещая сложенные у стены щиты и шлемы.

– Просыпайтесь! – Голос конунга звучал твердо. – Не время спать!

– Кто тут? – Из полутьмы вышел Эйрик. Морщины на его лице казались глубже, чем обычно, под глазами залегли тени. Предплечье правой руки скрывала повязка, покрытая бурыми пятнами.

– Ты что, не узнал меня, Две Марки? – с изумлением спросил Хаук. – Крепко же ты дрыхнул!

– Не может быть, – прошептал пожилой викинг одними губами. – Я уже устал ждать. Мало кто верил, что ты остался жив… Подъем, негодяи! Пора убираться из этой каменной ловушки!

– Вот таким ты мне нравишься гораздо больше, – одобрительно кивнул конунг. – Собери всех людей с постов, будем прорываться к кораблю… Насколько тяжела твоя рана?

– Сражаться могу, – лицо Эйрика потемнело, – но только левой рукой!

От крика лежащие на полу викинги зашевелились. Почти все были ранены, но на лицах при виде конунга появлялось одинаковое выражение – искренней надежды. Они все верили в то, что их вождь найдет выход из любой, самой сложной ситуации.

Ивар в этот момент ощутил нечто вроде зависти.

Эйрик канул в ночь, со двора донеслись его резкие команды. Со смехом и шутками, уверенно потрясая оружием, собирались в небольшом помещении викинги.

– Сегодня вы навсегда покинете этот замок, – сказал конунг, когда явились все, – вы долго здесь ждали меня, и я пришел за вами. Верьте, Бретланд надолго запомнит храбрецов, напоивших его землю кровью!

– Слава конунгу! – крикнул чей-то задорный голос, и воины дружно поддержали, колотя рукоятями мечей в щиты:

– Слава! Слава!

– Рано еще, – ответил Хаук, когда шум стих. – Вот вернемся домой с победой, тогда и восславите! А сейчас все за мной! Факелы погасить…

Они вышли в ночь. Во дворе замка было темно, клочьями плыл насланный Арнвидом колдовской туман. Неба не было видно, и даже море молчало, словно вместе с викингами участвовало в побеге.

С высоты стены видна была черная пасть рва, а за ней – силящиеся пробиться сквозь туман огненные цветки костров в рыцарском лагере. Оттуда доносились разговоры, изредка звякало оружие, время от времени темные фигуры закрывали огонь..

Веревки упали с легким шорохом. Викинги один за другим соскальзывали по ним, исчезая во мраке. Ивар до того момента, пока земля не ткнулась ему в подошвы, успел ободрать ладони еще раз, но ему было уже все равно.

Он поспешно отошел в сторону, освобождая место для следующего.

Раненых, кто не мог спускаться сам, в том числе и Эйрика, по одному спустили в петле. Седовласый воин не переставая ругался шепотом, кляня собственное бессилие.

Из разверстого рва остро и сильно пахло могилой.

На ту сторону перебрались быстро, и в этот момент в окружающем мире что-то изменилось. Зло и пронзительно свистнул в вышине ветер, и туман, что доселе был неподвижен, как парное молоко, задвигался, пошел клубами.

– Быстрее! – прошипел Хаук, подавая руку выбирающемуся из рва Кари. – Похоже, что руны Арнвида перестают действовать…

Меч в руке Ивара полыхал тревожными оранжевыми бликами.

Туман стремительно редел, рассеивался, бессильным паром уходил в небеса. Все вокруг становилось ясным и неправдоподобно четким. Со стороны лагеря донеслись встревоженные выкрики, оттуда приближалась цепочка факелов. Похоже, что там заметили движение.

– Задница Тунда! – почти прорычал конунг. – Нам придется драться!

– Покажем грязным бриттам, чего стоит меч в руках викинга! – кровожадно сверкая глазами, проговорил Нерейд.

Ивар поднял щит, с холодком ощущая, что сегодняшняя битва может стать последней. Слишком уж велико преимущество рыцарей в численности. Под стены замка собрались, должно быть, многие сотни воинов со всей Британии, а викингов всего семнадцать. Нет, он не боялся – слишком много битв довелось пережить, но в лицо словно пахнуло холодком из врат самой Хель…

Они двигались тесной группой, молча и стремительно, норовя пробиться к лесу.

– Вот они! Уходят! – завопил выскочивший точно из-под земли дозорный. – Оста…

Крик его захлебнулся, сменившись сдавленным клокотанием, но со всех сторон уже слышался топот ног, раздавались короткие злые команды.

– Похоже, что вернуться домой нам не удастся, – спокойно заметил Эйрик. Он держал меч в левой руке, но Ивар не сомневался, что даже так оружие опытного воина смертельно опасно.

– Остается утешаться тем, что нас ждет Вальхалла, – усмехнулся в ответ Хаук. – И слава в песнях скальдов. Я велел Арнвиду уплывать, если мы не вернемся к утру, так что будет кому поведать о нашей судьбе на родине.

– Гибнут стада, родня умирает, и смертен ты сам. – В устах вечно насмешливого Нерейда слова «Речей Высокого» звучали странно, но сейчас рыжий викинг был серьезен, будто зимняя буря. – Но смерти не ведает громкая слава деяний достойных!

– Гибнут стада, родня умирает, и смертен ты сам! – подхватили викинги, и голоса их звучали единым хором, грозно и величественно. Даже наступающие строем бритты на миг остановились, вслушиваясь в полные гордого презрения к собственной гибели слова:

– Но знаю одно, что вечно бессмертно: умершего слава!

Ивар ощущал, как крепнет в груди решимость, как руки налились от неожиданно нахлынувшей силы. В этот момент он был готов умереть, лишь бы сразить побольше врагов, прославившись в песнях скальдов…

Когда мечи столкнулись, то викинги не думали о том, чтобы выжить. Они даже не мечтали о том, чтобы победить, они хотели только одного – сражаться, зная, что в чертог Одина, где лавки устланы кольчугами, а на стенах развешаны мечи, примут лишь павших смертью героев в кровавой сече…

Далеко над морем полыхнула зарница, и в ее призрачном свете воинам Артура меж рядов северян померещилась фигура высокого старика. На голове его была широкополая шляпа, в руке – копье, а единственный глаз горел нестерпимым сиянием.

Но тьма вновь окутала поле боя, и видение исчезло.

Ивар отвел щитом удар налетевшего на него воина, и лезвие его меча скользнуло вперед быстрее ветра. Со скрежетом пробило забрало и вошло в череп противника, как в тину.

Едва не застонав от свирепой радости, Ивар выдернул оружие и бросился на следующего врага.

Битва гремела со всех сторон. Вздулись мышцы на могучем теле Кари, с треском лопнула его рубаха. Огромный викинг ревел, точно медведь, клинки, бившие его в грудь, сгибались, а шлемы трещали от ударов, как гнилые орехи.

Сигфред, лицо которого перекосилось, а изо рта текла пена, размахивал отобранным у кого-то из противников огромным топором. Тяжелое лезвие крушило щиты, ломало мечи, легко пробивало доспехи, нанося страшные раны и отрубая конечности. За берсерком тянулся кровавый шлейф.

Рычание викингов, крики боли и ярости, звон мечей – все это сливалось для Ивара в единую чудовищную песню. Он сам бил, ощущая, что после каждого удара в голове вспыхивает огненными буквами неизвестно кем и когда написанная виса:

Серп жатвы сеч
Сек вежи с плеч,
И ран рогач
Лил красный плач.

Очередной противник валится на землю, воя и пытаясь зажать рану на шее, откуда фонтаном хлещет кровь, искристо-черная в свете взошедшей луны. Ивар равнодушно переступает через тело и обрушивает меч на затылок воина, который теснит Нерейда.

И стали рдяны
От стали льдяной
Доспехи в пьяной
Потехе бранной.

Чье-то копье со скрежетом вонзается в бок. Боли нет, только слабое тепло растекается по ребрам, сползая вниз, к промежности. Ивар в ответ дико воет и срубает древко.

И тут все кончилось. Не в силах выдержать дикий напор поголовно впавших в боевое неистовство викингов, бритты поспешно отступили. Слышались только испуганные вопли и топот убегающих.

Ивар остался один, ощущая, что весь дрожит как в лихорадке.

Земля вокруг была залита кровью и завалена трупами. Они лежали так тесно, что кое-где мертвец возлежал на мертвеце, и тускло блестели серебром пробитые и поломанные доспехи. В глазницах погибших стыла тьма.

От леса донеслось хриплое карканье. Вороны слетались, чуя добычу.

– Мы победили? – спросил кто-то голосом настолько хриплым, что Ивар не сразу узнал Эйрика. Даже с одной действующей рукой он оказался бриттам не по зубам.

– Нет, мы отразили лишь первый натиск, самый слабый, – ответил конунг. – Сдается мне, что сейчас сам Артур выйдет на нас во главе лучших рыцарей!

– Ох, какая честь, – насмешливо бросил Нерейд. – Может быть, не будем ее дожидаться? Рванем к драк-кару?

– Не успеем. – Голос Хаука звучал бесстрастно, словно не среди бранного поля стоял он, а во дворе родной усадьбы. – Они на лошадях, так что быстро отрежут нас от леса…

От гула копыт задрожала земля.

– Встали плотно! – скомандовал конунг. – Шиты поднять! И да поможет нам Один!

Рыцари налетели плотной массой, под копытами захрустели тела. Кони, одурманенные запахом крови, не повиновались всадникам, и поэтому копейный удар не получился таким страшным.

Ивар видел, как отлетел в сторону викинг, как Кари ухватился за длинное древко, сдернул всадника с коня. Тот кувырнулся и попал прямо под меч Эйрика. Брошенный Сигфредом топор сшиб с седла еще одного.

Рыцари с проклятиями спешивались, брались за мечи. Среди них, точно дуб меж тополей, выделялся король. Доспехи его слегка светились во мраке, а щит с алым драконом был виден издалека. Когда же Артур извлек из ножен необычайно длинный, сверкнувший багрянцем клинок, по рядам рыцарского воинства пронесся слитный клич:

– Эскалибур!

Имя меча звенело, как сталь. Ивар видел, как король бриттов с необычной легкостью отразил могучий удар Кари и тут же обрушил клинок на непокрытую голову берсерка. Череп должен был лопнуть, но отточенное лезвие отскочило, как от камня.

Кари покачнулся, но устоял. Артур, явно не веря своим глазам, отступил на шаг.

– Один защищает верящих в него! – очень вовремя выкрикнул Хаук, и битва закипела с новой силой.

Ивар отбивал удары, бил сам, руки его ныли от усталости, взор затягивала багровая пелена, а в ушах звенело. Где-то рядом дрались соратники, но каждый был сам по себе, и рыцари потихоньку теснили викингов, сжимая вокруг них стальное кольцо.

В один момент противником Ивара оказался воин, на щите которого сверкнул золотом знакомый герб: львиные когти. Мечи скрестились с противным звяканьем и тут же замерли.

– Увейн?

– Ивар? – Оба возгласа прозвучали одновременно.

– Жаль, что мы встретились не за пиршественным столом, а на пиршестве стали, – прохрипел молодой викинг, изъясняясь, точно герой саги. Мысли его путались, блестящий наглухо забранный шлем Увейна начинал плыть, превращаясь в хорошо знакомое лицо. – Может быть, увидимся после смерти…

– Только если наши боги договорятся между собой! – грустно ответил Рыцарь Льва и тут же нанес удар.

Ивар не стал парировать, он шагнул в сторону и опустил меч на голову противника, в последний момент развернув клинок плашмя. Глухо блямкнуло, и Увейн с шумом упал.

– Вот так-то лучше, – прохрипел Ивар и только тут заметил, что странный багровый отсвет лег на лица сражающихся. Воины останавливались, в испуге глядели вверх.

Там, где только что было звездное небо, клубились бешено несущиеся багровые тучи. Среди них мелькали, приближаясь, крылатые силуэты. Промчавшись над полем боя, они метнулись вниз, и Ивар едва не задохнулся от восхищения: стлались по воздуху белоснежные гривы крылатых коней, свиваясь с золотом волос облаченных в кольчуги и шлемы наездниц. На точеных лицах валькирий яростно блестели кроваво-красные глаза, а щиты в их руках были черные, как ночь.

– Это за нами! – потрясенно сказал Сигфред.

– Сражайтесь! – невыносимо громко взвизгнула одна из небесных дев, проносясь так близко, что Ивар разглядел родинку на округлой щеке.

Меч валькирии раскрошил на куски голову одного из рыцарей, и Ивар вдруг вспомнил, что битва еще не окончена, что тот клинок, который отправит его в Асгард, еще не вонзился в тело.

А в небесах гремела, перебивая свист начинающейся бури, грозная песнь:

Страшно теперь
оглянуться: смотри!
По небу мчатся
багровые тучи;
воинов кровь
окрасила воздух, —
только валькириям
это воспеть!

Полыхнула еще одна зарница, на этот раз куда более сильная, чем та, что возвестила начало битвы. Земля вздрогнула, на мгновение алые тучи стали прозрачными, и Ивару почудились за ними огромные фигуры, вознесшиеся от земли до неба. Одни стояли в море, воздев оружие, иные – на суше, и среди них выделялась женская, словно составленная из трех вложенных друг в друга силуэтов.

Земля вздрогнула еще раз, сердито зарокотал в ее недрах непонятно как попавший туда гром, и тут же все исчезло – валькирии, светящиеся облака. Воины оказались в кромешной тьме.

– Землетрясение! – испуганно выкрикнул кто-то.

Твердь тряслась беспрерывно. Уже было не до того, чтобы сражаться. Ивар старался только удержаться на ногах, рыцари поспешно отступали к своему лагерю, надеясь, должно быть, что там будет безопасно.

– Быстрее вниз! – прорычал конунг, перекрывая голоса стихий.

Ивар оглянулся. Прихоть боя швырнула их почти к самому краю обрыва. Далеко на востоке робко теплился рассвет, и в его лучах виден был драккар, скорлупкой пляшущий на волнах. Весла пенили воду, судно упорно пробивалось к берегу через непонятно откуда накативший шторм.

Немногочисленные уцелевшие викинги прыгали с обрыва. Кари тащил на руках потерявшего сознание Эйри-ка. Ивар двигался следом, чувствуя, как скользят мокрые от крови, по которой приходилось ступать, сапоги. Скатился по склону, едва не брякнувшись на последнем шаге.

Земля вздрогнула еще раз и замерла.

– Скорее сюда! – крикнул с палубы Арнвид, когда днище драккара заскрипело по камням. – Они уже близко…

Ивар из последних сил прыгнул, вцепился в борт, ощущая, как вывихиваются из плеч руки. Его вытянули наверх, и он, хрипя и кашляя, свалился под прикрытие бортовых щитов.

– Табань, табань! – ворвался в уши злой крик. – Живее, сухорукие!

Что-то свистнуло – в палубу с глухим щелчком впилась стрела. Пятясь, точно огромный рак, корабль викингов отходил от негостеприимного британского берега.

– Вас развели боги! – еще раз проговорил Арнвид, задумчиво качая головой. – Вы ведь едва не довели их до схватки между собой…

– Может, оно и так, – согласился Хаук, осторожно трогая забинтованную шею. К счастью, копье ударило вскользь, лишь разорвав кожу. Но рана получилась болезненная. – Не знаю. Но мы едва ушли…

– Положив при этом такую тьму народа, что в Хель сейчас икают! – вмешался в разговор Нерейд. Он единственный из выживших остался невредим после ночной битвы. – Долго будет помнить о нас король Артур!

– Ладно тебе зубы скалить! – оборвал шутника эриль. – Послушайте лучше вису, что я сложил о битве!

Все замолчали. Арнвид выпрямился, лицо его стало важным, а голос – звонким и чистым, точно соловьиная песня.

Бил хозяин вепря
Вод врагов без счета,
Опустели земли,
Бельверку в угоду —
Знатно пировали
В поле сойки крови —
Нарушитель мира
Тем себя прославил.

Викинги одобрительно зашумели.

Ивар лежал на скамье, уставившись в медленно наливающееся голубизной небо. Свежий ветер надувал парус, украшенный алым диском светила, а навстречу идущему на восток драккару из-за горизонта поднималось красное, цвета крови, солнце.

В романе использованы фрагменты произведений Старшей Эдды в переводе А. Корсуна («Краткая песнь о Сигурде», «Речи Высокого», «Песнь валькирий») и Эгиля Скаллагримсона в переводе С. Петрова («Выкуп головы»). – Автор.

body
Кеннинг (букв.: «обозначение»), – поэтический перифраз, заменяющий одно существительное обычной речи двумя или несколькими словами. Кеннинги применялись в скандинавской и древнеанглийской героической поэзии для обозначения наиболее существенных понятий. Так, вместо того чтобы сказать «князь», употребляли выражение «даритель колец», распространенным кеннингом воина был «ясень сражения» и т.д. – Примеч. ред.