Терминатор послан в прошлое, чтобы уничтожить Фредди Крюгера. Такова завязка фантастического боевика Джека Кента, уже знакомого нашему читателю по роману «Шерлок Холмс и все-все-все». Терминатор против Фредди Крюгера… Смертельная схватка с непредсказуемым финалом. Вселенная ужаса, бездна приключений и море смеха. Всем тем, кто смеется во сне.
Фредди Крюгер и железная леди МиК Москва 1997 5-88548-005-2

Джек Кент

Фредди Крюгер и Железная Леди

Пролог

Фредди Крюгер знал, что всё уже предопределено. Он слышал приближающиеся шаги. Девочка шла по коридору заброшенного завода, повинуясь призывному скрежету лезвий его перчатки.

Сейчас она предстанет перед ним, и он назовет ее по имени. Потом громко засмеется и, схватив за плечо, взмахнет правой рукой с когтями-лезвиями. И будет кровь. Много крови.

Но что-то было не так.

В воздухе стоял знакомый грохот от падающих ящиков и труб, по полу стелился горячий пар, где-то вдали жалобно блеяло стадо агнцев.

И все-таки что-то было не так.

Крюгер посмотрел на себя.

Вместо красно-зеленого свитера в полоску он был одет в розовую ночную рубашку до самых пят, а ноги его были босы.

Девочка вошла в цех.

— Тина! — крикнул Крюгер.

Но звать ее не было никакой нужды. Она шла прямо на него. Ее обнаженное тело отливало мягким голубым светом.

Приближаясь, девочка словно увеличивалась в размерах и, остановившись рядом, оказалась выше его на целую голову.

Фредди Крюгер хрипло засмеялся.

— Не двигайся, — сказал он и ударил ее лезвиями по плоской груди.

На мгновение его ослепил сноп искр. Лезвия перчатки погнулись.

На детском теле появились четыре ровные царапины. Но крови не было.

Крюгер изумленно заглянул девочке в глаза. Они были ярко-красного цвета. И у них не было зрачков.

— Твою голову давай сюда, — размеренно произнесла девочка. — Быстро!

— Тина… — растерянно прошептал Крюгер.

— Ошибаешься, — спокойно возразила она и вдруг защекотала его под мышками.

Крюгера затрясло. Его голова свалилась с плеч, запрыгав по каменному полу.

Девочка поймала голову Крюгера за нос и надела себе на левую руку, словно балаганную куклу.

Крюгер чувствовал, как шевелятся в его мозгах цепкие детские пальчики.

— Что же ты больше не смеешься, Фредди? — холодно проговорила девочка. — Разве тебе не смешно?

И Крюгер дико захохотал.

Он наконец понял, что тут было не так.

Это всё был только сон.

ЕГО сон.

Книга 1: Как поживаешь, дядюшка Крюгер?

Глава 1

Жажда мести

Денди Брасс, президент компьютерной корпорации «Счастливое будущее уже сегодня», долго крепился, но потом все-таки разрыдался. Источая из себя слезы, он неистово дергал плечами и мотал головой.

Наконец, силы его иссякли. Отложив в сторону толстую тетрадь, он вытащил из кармана платок. Вытирая слезы и нос, вдавил до упора кнопку на подлокотнике кресла.

Спустя мгновение в кабинет стремительной походкой вошел высокий светловолосый мужчина.

— Опять плакали, господин президент? — печально произнес советник, вслушиваясь в трели, издаваемые лысым коротышкой, по самую макушку утонувшим в кресле.

— Да, Монти, да, — простонал Денди Брасс. — Моя прабабушка… она меня доконает. Ее дневник — это ужас, кошмар! Зияющая рана, посыпанная солью.

— Советую вам оставить это занятие, господин президент.

— Увы! Я обречен это читать. Она завещала вскрыть ее личный сейф спустя ровно 50 лет после своей кончины. Я думал найти фамильные драгоценности, а там лежал этот дневник и записка с требованием прочесть его от корки до корки. У меня не было выбора. Вы же знаете, как я чту традиции — корпоративные в целом и семейные в частности.

— Но что именно вас так расстроило, господин президент?

— Мою прабабку в юности угораздило влюбиться.

— Первая любовь, по-моему, это прекрасно.

— Да, но любовь зла. Вы только послушайте, как она описывает предмет своего обожания: «Стройный юноша с таинственной улыбкой на губах». Откуда ей было знать, что он представляет из себя на самом деле? Она бегала за ним, как собачонка, посвящала ему стихи, сдувала с него пылинки, дарила зажигалки, ножечки.

— А он?

— Мерзавец долго водил несчастную за нос и требовал всё больше подарков. И вот на одной вечеринке моей прабабке удалось-таки зажать его в темном уголке. Она ждала от него романтических объяснений. Но этот кретин, вместо того, чтобы заговорить с ней о любви, взял и самым натуральным образом ее изнасиловал. Вы слышите? Из-на-си-ло-вал! «С таинственной улыбкой на губах». После чего скрылся. — Президент задрал голову к потолку, откинув вниз челюсть, словно опять собирался разрыдаться, но, сглотнув противную слюну, взял себя в руки: — А потом она — несчастное создание! — узнала, что ее так называемый возлюбленный — садист, живодер, мучитель детей и животных. Она приводит такие подробности… — Глаза президента вновь увлажнились. — Монти, скажите, Монти, — прошептал он, доверчиво коснувшись колена советника.

— Что такое, господин президент?

— У вас есть свежий носовой платок?

— Могу предложить салфетки для протирки монитора.

— Еще лучше.

Президент принялся протирать вспотевшую макушку.

— А как звали этого негодяя? — спросил советник.

— Э-э… дайте-ка вспомнить… Фредди… Фредди Крюгер!

Упомянув злодейское имя, президент вскочил и забегал по комнате.

— Я жажду мести, Монти. Ко мне взывает дух моей прабабки. Этот Крюгер, это чудовище, не должно уйти от возмездия.

— Прекрасно вас понимаю, господин президент.

— А! — Денди вдруг резко замер, схватившись за виски. — Меня озарила блестящая мысль. Как там у нас обстоят дела с 865-й моделью Терминатора?

— Если Гений Кибернетики не врет, то она вполне готова.

Президент уставился на своего советника с некоторым изумлением во взгляде.

— Вы бросьте этот фривольный тон, Монти, бросьте, я вам говорю. Я чрезвычайно уважаю Чарльза Бродинберга и не позволю, чтобы хоть кто-нибудь… — он погрозил побледневшему советнику пальцем. — Я не позволю его туда-сюда… Вы меня поняли? Он никогда не врет.

— Так точно, господин президент. Простите, если это возможно…

— В мире нет ничего невозможного, мой дорогой друг. По крайней мере для меня… Итак, вы утверждаете, что 865-я модель готова?

— Да.

— Отлично. В таком случае, ее нужно послать.

— То есть?! Как это «послать»?

Президент всплеснул руками.

— Что вы на меня уставились? Вы меня не понимаете? А кто вообще способен меня понять в этом мире?! В прошлое ее надо послать, Монти. В про-шло-е-э-э!

— Ах в про-о-ошлое… Великолепная мысль, господин президент!

— Я знаю, — скупо улыбнулся коротышка. — И это надо обсудить. Через полчаса жду вас у меня в кабинете вместе с Гением Кибернетики.

Глава 2

Мишень для Терминатора

Чарльз Бродинберг, по прозвищу Гений Кибернетики, воспринял идею президента с энтузиазмом.

— Целевая хронопортация стало бы неплохим испытанием для нашей последней модели, — сказал он. — Таким образом, мы проверим Терминатора по всем параметрам, что, несомненно, поможет нашим дальнейшим разработкам в области искусственного интеллекта.

— Если не ошибаюсь, Терминатор теперь может возвращаться из прошлого? — спросил Денди Брасс.

— Совершенно верно, господин президент. Именно в этом заключается основное преимущество данной модели.

— Превосходно. Но давайте все-таки прикинем, какие здесь могут возникнуть проблемы.

— Никаких проблем, — развел руками Бродинберг. — Цель известна — Фред Крюгер, местожительство — улица Вязов, время хронопортации — 80-е годы прошлого века. Приметы: худощавое телосложение, лицо — в шрамах от термических ожогов, нос крючком, цвет глаз — рыбий… Я ничего не напутал?

— Нет, все правильно.

— Этого вполне достаточно Терминатору для выполнения задания. — Лоб Гения Кибернетики прорезала глубокая морщина. — Будем ли мы специально оговаривать способ уничтожения объекта?

— Думаю, подойдет любое огнестрельное оружие, — заметил советник.

Гений Кибернетики посмотрел на президента. Тот согласно кивнул.

— Хорошо, так и запишем, — кибернетик сделал пометки в своей электронной записной книжке.

— Впрочем, годятся и всевозможные подручные средства, — немного подумав, сказал президент. — По правде сказать, этот Крюгер заслужил мученическую смерть.

— Правильно ли я вас понял, господин президент, что объект может быть уничтожен при помощи любых сподручных средств, как то: холодное и огнестрельное оружие, ядовитые и отравляющие вещества, а также с использованием бензопилы, нунчаков, шампуров, досок с гвоздями, «розочек»…

— «Розочек»? — переспросил президент.

— «Розочка» — бутылка с отколотым донышком, — пояснил советник.

— …и прочих предметов обихода, — закончил Бродинберг. — Не так ли, господин президент?

— Так, именно так, дорогой друг, — пробормотал Денди, откусывая заусенец на большом пальце. — Только я хотел бы учесть еще один момент. Нельзя ли устроить, чтобы Терминатор, когда он найдет Крюгера, сказал ему несколько фраз?

— Безусловно, господин президент…

Денди ненадолго задумался.

— «Как поживаешь, дядюшка Крюгер?» Раз. «Привет тебе от Симоны». Два. «Умри же, несчастный!» Три. По-моему неплохо, господа?

— Превосходно, господин президент, — легко согласился Бродинберг. — Но кто такая Симона?

Президент разочарованно закатил глаза.

— Его прабабушка, его прабабушка, — зло зашептал на ухо гению советник. — Симона ее звали. Си-мо-на. Извольте запомнить, Чарли.

— Я обязан знать всех его прабабок? — тихо огрызнулся Бродинберг и как ни в чем ни бывало обратился к президенту: — А стоит ли Терминатору вообще что-либо говорить? Ведь и так, кажется, все ясно.

Президент принял напыщенный вид.

— Поймите, Чарли, я по натуре эстет. Вы мыслите формулами, а я — фразами. Вот только не сбежит ли Крюгер после второй фразы? «Привет тебе от Симоны» — звучит весьма зловеще.

— От Терминатора не убежишь, — сказал Бродинберг. — Не он сам, так пуля догонит.

— Кстати, это правда, что теперь в глаз Терминатора вмонтирована записывающая видеокамера?

— Да.

— И в ухе — микрофон?

— Стереомикрофон с эффектом абсолютного присутствия.

— Таким образом, после его возвращения мы получим превосходные кадры свершившегося возмездия, — президент возбужденно потер руки. — Мне безумно хочется увидеть, что отразиться на лице у этого Крюгера, когда он услышит имя моей прабабки. Я хочу видеть, как расширятся от ужаса его мерзкие глазенки, прежде чем Терминатора закроет их ему навсегда.

— Этот фильм ждет всемирный успех. В Голливуде умрут от зависти…

— Я не собираюсь делать деньги на трагедии своих родственников! — оборвал Денди. — Мною движет благородное чувство мести. Монти, будьте любезны…

Советник понял президента с полуслова. Он тут же достал из буфета рюмки, наполнив их коллекционным коньяком.

— Смерть Крюгеру, господа! — провозгласил президент корпорации, высоко подымая свою рюмку.

— Смерть! Смерть! — эхом откликнулись Гений Кибернетики и советник.

Глава 3

Хронопортация вниз головой

Толстушка Бэмби нетерпеливо переминалась с ноги на ногу. Мимо нее по набережной, весело щебеча и звонко целуясь, прогуливались влюбленные парочки, а она стояла, прислонившись к фонарному столбу — такая одинокая, никому не нужная девушка в искусственной шубе на голое тело. Ну, не совсем, правда, голое: под шубой еще оставалось кое-что из нижнего белья, но эти кружевные шелка вряд ли стоило брать в расчет. Что касается девушки… тут тоже было не все гладко.

Бэмби раздраженно покусывала губы. Ей-богу, до слез обидно, сделавшись настоящим ассом в своей профессии, с каждым днем испытывать все больший недостаток в клиентах.

Стряхнув с кончика сигареты ногтем мизинца пепел, она глубоко затянулась дымом.

Да, конечно, девушкой ее можно было назвать теперь с большим трудом. Просыпаясь по утрам, она встречала в зеркале женщину, выглядевшую на хороший полтинник без какой-то мелочи; к полудню эта женщина при помощи холодного душа и косметики со скрипом превращалась в красотку за сорок с хвостиком; но к вечеру происходило маленькое чудо — искусственный свет и игра теней делали из Бэмби особу, которая, запретив себе разменивать четвертый десяток, лихо тормознула у тройки с ноликом.

И вот в который раз пришел он, этот желанный вечер, когда она в оптимальной форме. Так где же эти чертовы клиенты?! Можно подумать, что в городе перевелись одинокие мужчины. А затюканные женами мужья — они-то куда подевались? Как говорил один писатель, лет десять назад частенько заглядывавший к ней на красный огонек: «Поверь, крошка, ничто не стоит так дешево и не обходится так дорого, как бесплатная супружеская любовь. Именно поэтому женатых мужчин так неумолимо тянет на улицу.»

Теперь приходится усомниться в старых истинах. Проклятые мужчины! Чтоб вас…

Толстушка Бэмби совсем истомилась. Она просто таяла под своей шубой и чувствовала, как постепенно окружающий воздух наполняется каким-то напряжением — электрическим ли, эротическим — не важно. Просто с ней что-то происходило. Нечто похожее она испытала однажды в детстве, когда ее пятилетний кузен заглянул ей под платье. И гнусно так захихикал. Но она тут же огрела его по голове своим плюшевым медвежонком, и кузен разрыдался. А следом за ним и она всплакнула. Пожалела подлеца. А было ей тогда всего-то три годика.

Бэмби провела по шубе рукой, и под ладонью с треском рассыпались искры. Она рассеянно потрогала парик и чуть не вскрикнула: волосы на нем стояли дыбом.

Вокруг нарастал какой-то возбуждающий шум, словно сотканный из жужжания тысячи пчел.

Почувствовав неладное, влюбленные парочки поспешили убраться восвояси. Оглядевшись, Бэмби обнаружила, что осталась на набережной совсем одна.

В голове у нее шумело. Тело, повинуясь какой-то внешней силе дрожало мелкой дрожью. И тут она поняла, что происходит: из нее вырвалась на волю вся эротическая энергия, которая накапилась в ней за эти томительные часы ожидания.

И теперь эта энергия в виде огромного серебристого сгустка зависла почти над самой ее головой, испуская во все стороны молнии, подобные маленьким извилистым гадам красотки Колетты, чей номер «стриптиз со змеями» всегда пользовался оглушительным успехом у подвыпившей публики бара «Пьяная газель».

Волнуясь, Бэмби вытащила пачку сигарет и зажигалку. Попыталась прикурить, но зажигалка вдруг вырвалась у нее из пальцев, и, словно притянутая неведомой силой, пулей метнулась в сторону шарообразного сгустка.

Бэмби смотрела на искрящийся огнедышащий шар, и глаза ее застилали слезы. Она не подозревала, что в этот самый момент во всем квартале из электрических щитов и бутылок шампанского с шумом вылетают пробки, что в окнах домов и витринах магазинов с треском лопаются стекла, слетают с петель двери, а красотки на неоновых вывесках секс-шопов раздеваются в два раза быстрее обычного.

Она даже не догадывалась, что вся Япония до последнего японца высыпала из своих небоскребов на борьбу с гигантским карнозавром — Годзиллой, а в далеком Гатлине Дети Кукурузы принесли своему кукурузному богу очередную кукурузную жертву.

Бэмби не знала обо всем этом, но, если бы и знала, ей было бы на все на это наплевать. Сейчас ей хотелось только одного — чтобы этот шар присосал ее к себе, как он только что проделал это с ее зажигалкой, и чтобы он закружил ее в своих объятиях и унес прочь из этого дурацкого города, отнявшего у нее молодость и счастье, не оставив ей взамен ничего, кроме преждевременных морщин, парика цвета соломы, вставной челюсти и груди, набитой сексиконом.

Вдруг — Бэмби даже вскрикнула от неожиданности — в самом центре шарового облака она явственно различила темный силуэт, который с каждой секундой вырисовывался все четче.

Бэмби прижала руки к груди. Последние сомнения исчезли — это был мужчина. Он прилетел за ней! Неважно откуда. Она не даже будет его об этом спрашивать.

Рука Бэмби сама собой взметнулась вверх:

— Эй! Эй, я здесь! — закричала она во всю силу своего меццо.

И только раздался этот истошный крик, как из растворяющегося в воздухе облака беззвучно вывалился голый человек и, пробив головой крышку люка коллекторного колодца, с грохотом скрылся под землей.

Провернувшись несколько раз, крышка опять заняла свое место. Серебрянное облако окончательно растаяло, и наступила странная тишина.

Глава 4

Голый мужчина

Бэмби онемела от ужаса. Ей хотелось закричать, завыть, заплакать, чтобы воскресить это видение, эту мечту, этого таинственного мужчину. Но она стояла, прислонившись к фонарному столбу, словно гипсовая статуя, и лишь бессильно трясла нижней челюстью.

Между тем, крышка люка вдруг резко подпрыгнула вверх, отлетев далеко в сторону, как будто по ней залепили снизу из гранатомета, и наружу показалась голова. Мужская голова с коротко подстриженными волосами и каким-то блестящим предметом во рту.

Голова деловито огляделась, сделав полный оборот вокруг своей оси.

Терминатор прощупывал взглядом окружающую местность. Заодно он прощупал и Бэмби. Датчики считывали визуальную информацию: форма, цвет, материал, пол, возраст. Память выдала исчерпывающую информацию: упитанная блондинка европеидной расы в шубе на голое тело, во рту вставная челюсть, грудь на сексиконе, туфли на каблуках, 37 лет, но выглядит моложе, нимфоманка, косметика от Лурье, духи от Клима (подделка), чулки ажурные, полусинтетика. Опасности не представляет.

Терминатор проанализировал свое собственное состояние. На голове после приземления вскочила крупная шишка, но для мозгового функционирования это опасности не представляло. Все остальное было в полной норме, не считая мелких царапин и ссадин на теле.

Окажись сейчас рядом с киборгом Гений Кибернетики и протестируй он свое детище на адекватность мыслительных процессов, он непременно пришел бы в ужас, определив у Терминатора внушительный сдвиг по фазе. Но Бродинберг остался в далеком будущем и ничего уже не мог исправить в прошлом.

Терминатор вновь обратил свой взор к живому существу, притаившемуся у фонарного столба. Кого-то ждет. Терминатор настроился на женщину. Стало ясно: ждет его.

Мозг и тело Терминатора перешло на активный режим работы. Он выбрался из колодца и направился к женщине.

Бэмби обмерла. И было отчего. Мужчина был наг до потери пульса. Ни тебе бикини, ни фигового листка. Абсолютно голый мужчина!

Не вполне соображая, что делает, Бэмби принялась расстегивать пуговицы на шубе. Обычно она проворачивала эту операцию за полсекунды, но теперь пальцы ее не слушались. Ну и что ж. Может, так даже лучше. Как гласит один из фундаментальных законов эротики, маленькая затяжка во времени только обостряет чувства.

Терминатор остановился в двух шагах от женщины и лишенным всякого выражения голосом произнес:

— Хонопотация поша успешо.

Бэмби, внезапно осмелев, протянула руку к его губам и ласково попросила:

— Отдай, пупсик. Дай сюда, пожалуйста.

Разжав зубы, он сплюнул ей на ладонь зажигалку и повторил все также бесстрастно:

— Хронопортация прошла успешно.

— О, милый, я так рада! Так рада! — воскликнула Бэмби, всплеснув руками.

Еще бы ей не радоваться. Парень был писанным красавцем. Шесть футов с лишним рост, скульптурное совершенство торса, мощная округлость бицепсов. Живот, бедра, ноги и… ой-ёй-ёй какой красавчик!

— О, милый, я так рада, так рада, — повторил Терминатор слова женщины, в точности воспроизводя интонации и тембр ее голоса.

— Как забавно ты меня передразниваешь! — захихикала Бэмби.

— Твою одежду, — размеренно произнес Терминатор. — Давай сюда.

И сказано это было опять же ее голосом. Это было так трогательно.

— Быстро! — скомандовал он.

— Меня зовут Бэмби, милый.

Глупо улыбаясь, она передала ему свою шубу. Повесив шубу на локте, Терминатор повторил:

— Твою одежду давай сюда.

— Что, и чулки снять? — удивилась она.

Если у Терминатора был сдвиг по фазе, то у Бэмби был сдвиг в квадрате. В эти минуты она соображала почти как сомнамбула.

Чудной какой-то клиент ей попался. Не иначе иностранец. Среди них часто встречаются такие вот тихие извращенцы. Чего задумал! Решил раздеть девушку прямо на улице. Должно быть, богатый. Только бумажника с собой не носит. Такие обычно пользуются кредитными карточками. Интересно знать, куда он ее запрятал? На нем ведь совсем нет карманов.

Бэмби продолжала раздеваться. Она чувствовала себя немного смущенно, ведь, пока она снимала с себя последнее, этот парень следил за ее действиями во все глаза, словно запоминая всю последовательность операций.

Едва она передала ему свое нижнее белье, он ни слова ни говоря, надел трусики, прицепил к животу пояс, натянул чулки и стал их старательно пристегивать. Со стороны можно было подумать, что он только этим всю жизнь и занимался. Так ловко у него все выходило.

Но Бэмби уже ничему не удивлялась: парень был явный дока по части сексуальных изысков. У них, у этих чудиков, все идет по особому сценарию. Начиная с прогулки голышем по набережной. Каждый мнит себя режиссером.

Когда-то и она снималась. В фильмах с грифом «ХХХ».

Бэмби с заботливой улыбкой помогла парню разобраться с бюстгальтером. Зацепив крючок за петельку, она ласково провела ладонью по этой могучей спине, загораясь нежной страстью.

Терминатор надел шубу и, застегнув ее на на все пуговицы, обронил:

— Я так рада, так рада, — потом отвернулся от оголенной им женщины и зашагал прочь.

— Эй, мистер, синьор, товарищ! — в отчаянии закричала Бэмби. — А как же я?!

Терминатор резко обернулся, оглядев ее с головы до ног своими свинцово-серыми глазами. Анализ телодвижений, даже самых малозаметных, позволял ему прогнозировать уровень опасности, исходящей от объекта. Уровень потенциальной угрозы данного лица был оценен Терминатором как предельно низкий. Но свидетелей оставлять не стоило. Тем более вокруг не было ни души.

Видя его заминку, Бэмби решила, что парень продолжает играть с ней в какую-то одному ему известную игру. Издав радостный вопль, она в три прыжка догнала его и, с визгом бросившись ему на шею, прижалась своим жарким ртом к его холодным губам.

Отражая внезапное нападение, Терминатор шумно вдохнул в себя воздух, высасывая из женщины кислород.

В глазах у Бэмби замельтешили желто-синие мошки, и она лишилась чувств.

На губах Терминатора остался жирный след от ее помады.

Он уложил женщину на газон. Затем поднял свалившийся с головы Бэмби парик. Задумался. Память сразу выдала подсказку: головной убор, синтетика.

Терминатор надел парик. Потом снял с женщины туфли. Примерил. Они пришлись почти впору.

— Я так рада, так рада, — сказал Терминатор голосом Толстушки Бэмби и, застучав каблучками по тротуару, быстро растворился в вечерней мгле.

Глава 5

Хунвейбинка

Терминатор остановился у небольшого магазинчика на окраине города. В красиво оформленной витрине вооруженные до зубов герои диснеевских мультфильмов устроили между собой забавную перестрелку. Но Терминатор понимал все буквально. Рожицы мышей, кроликов и котов не казались ему смешными. Ему было нужно оружие, и теперь он знал, где его взять.

Едва над дверью прозвенел колокольчик, владелец лавки, Чжань Ту-фань, поспешил выйти навстречу посетителю.

Из-за неугомонных пацифистов, с утра до вечера выступавших по телевизору, милитаризированные игрушки с каждым днем пользовались все меньшим спросом. Ту-фань начинал уже подумывать о смене профиля своего магазина. А что прикажете делать, если за последнюю неделю колокольчик над дверью звенел не больше десяти раз за день? Приходится каждого покупателя встречать как дорогого гостя.

Глазам Ту-фаня предстала крупная женщина с суровым скуластым лицом. Мамаша, решил он. Нет, скорее, няня. Когда мать заходит в магазин игрушек, она думает о своем ребенке, и ее лицо светлеет. А эта явилась, как на службу. Вон какие мрачные глазищи. С такой хорошо играть в хунвейбинов. Бедный ребенок!

Чжань Ту-фань, церемонно сложив на груди ладони, изогнулся в позвоночнике.

— Чем могу быть полезен, мадама?

Его главный недостаток заключался в том, что он испытывал немощную слабость по отношению к сильным женщинам. Это все из-за тяжелого детства. Все берется оттуда. Его мать была строгой и импульсивной особой. Она часто его била. И, как правило, чем придется. Может быть, именно поэтому он так и не научился сносно говорить по-английски.

Вот и сейчас, поймав ледяной взгляд этого монстра в шубе, Ту-фань почувствовал знакомую робость забитого китайского мальчика. С расстояния двух шагов власть женщины над ним обрела магическую силу. Повинуясь мгновенному побуждению, он подхватил правую руку посетительницы и приложился к ней сухими губами. После этого на него что-то нашло, и он поцеловал ей левую руку, а потом впал в экстаз и стал целовать обе руки попеременно.

Изысканность манер объекта не произвела на Терминатора сколько-нибудь значительного впечатления. Память выдала следующую информацию: мужская особь монголоидной расы, женат, восемь детей, отец — китаец, мать — немка, на обед ел рисовые лепешки с бифштексом из собаки, запивал рисовой водкой (дацю). Опасности не представляет.

Так и не дождавшись, пока закончатся лобызания его кожного покрова, Терминатор небрежным жестом отодвинул путающегося под ногами китайца в сторону и прошел к стойке, за которой были вывешены образцы оружия.

— Чем могу слузить, мадама? — вытирая с губ слюни, Туфань подскочил к покупательнице сбоку и заискивающе заглянул в гипнотезирующие его глаза.

— Это, это и это, — Терминатор ткнул пальцем в приглянувшееся ему оружие. — Хочу иметь. Быстро!

— Холоцо, холоцо, мадама, — засуетился китаец-полукровка. Забежав за стойку, он снял с петель наборы, покрытые прозрачным пластиком. — Сейчас, мадама. Вот, позалуйца, — и он выложил их на прилавок.

Сняв с первого набора футляр, киборг взял в руки пистолет. Он был маленьким и удобно располагался на ладони. Пистолет был из пластмассы, но Терминатор принял его за настоящий.

Ту-фань широко улыбался и кивал головой, прикидывая в уме, сколько заработает, если удастся всучить покупательнице все три набора.

— Эти стучки для полиции, — радостно пояснял китаец. — Наручники, свисток, рация и пистолета. Очень холоцо.

— Как стреляет? — спросил Терминатор, вертя в руках пистолет и пять коротких штырьков с присосками на конце. Этот образец оружия отсутствовал в его памяти.

— О! — сказал Ту-фань. — Очень проста. Эта присоцка вставляца в дуло. Прузина сзимаца. Назать курок — прузина распрямляца. Пуля лететь, человек падать.

— Очень холоцо, — сказал Терминатор, засунув пистолет в один из отсеков бюстгальтера.

Наручники со свистком и запасными штырьками он положил в наружный карман шубы. А рацию не взял: все равно по ней нельзя было связаться с Гением Кибернетики.

Два доллара, двадцать пять центов, прикинул в уме Туфань.

Терминатор распаковал следующий набор, который состоял из револьвера, солнцезащитных очков, ножа и звезды шерифа. Ему не было нужды спрашивать, как стрелять из револьвера и резать ножом. Терминатор быстро зарядил барабан красными продолговатыми пульками и убрал револьвер во внутренний карман. Нацепил очки, а звезду шерифа спрятал за отворот рукава. Потом он приподнял край шубы и засунул нож сбоку, за чулочный пояс.

Китаец смущенно отвел глаза. Итого, пять семьдесят, подумал он. Плюс бесплатный стриптиз.

Терминатор сорвал футляр с третьего набора и взял в руки карабин. Это было то, что нужно. Терминатор спрятал в карман запасные патроны, а последний вогнал в ствол.

Ту-фань не очень удивился, когда торчавшая из дула карабина присоска уставилась ему прямо в лоб. От этой женщины-громилы можно было ожидать всего, что угодно.

— Деньги, — коротко обронил Терминатор. — Быстро!

Так и есть, сдвинутая, подумал китаец, печально вздохнув. Настоящая хунвейбинка. Он знал, что в год Свиньи ему предстоит встреча с Бешенной Крысой. И вот — поцалуйца! Она заявилась. Не соврал ему древний Гороскоп. Не соврал. А все-таки жаль…

Что, если эта сумасшедшая мадама выстрелит? Не убьет, конечно, но будет больно… А если в глаз попадет?

— Холоцо, холоцо, мадама, — забормотал Ту-фань, прищурив свои и без того узкие глаза, отчего стал еще больше похож на китайца. — Вот сюда, позалуйца. Берите, мадама, все берите… Очень холоцо, позалуйца. Я не задный.

Он подвел налетчицу к кассе и передал ей всю свою прибыль, с таким трудом накопленную за день. Все девяносто три доллара и сорок центов. Про себе он уже решил, что ни в коем случае не будет заявлять об этом происшествии в полицию. А то, не ровен час, он снова встретится с этой дамочкой в своем магазине: когда-нибудь ее ведь выпустят из психушки. И кто даст гарантию, что в очередной раз она не наведается к нему с самым настоящим карабином?

Неуловимым движением пальцев Терминатор сложил купюры пополам и запихнул их в бюстгальтер на место правой груди. Мелочь он брать не стал.

Киборг уставился на владельца магазина долгим немигающим взглядом. Терминатор не любил оставлять свидетелей. В этом была его слабость.

И его сила.

Терминатор плавно опустил карабин на уровень головы объекта, то есть на высоту своего живота. Его скулы равнодушно напряглись. Палец спокойно лег на курок.

— Что с вами, мадама?! — вскричал Ту-фань.

— Я так рада, так рада, — сказал Терминатор воркующим женским меццо и спустил пружину.

Присоска впилась китайцу точно между бровей. В первый момент он вздрогнул от неожиданности и машинально свел зрачки, испуганно уставившись на торчащий над переносицей штырек. В следующее мгновение Ту-фань понял, что притвориться убитым гораздо лучше, чем стать таковым на самым деле, и, издав жалобный стон, грохнулся под прилавок.

— Очень холоцо, — сказал Терминатор, подхватив с пола отвалившийся ото лба китайца штырек.

Терминатор был неглупый малый. Он сразу понял, что стал обладателем какого-то нового сверхсекретного оружия с патронами многоразового использования.

Переступив торчавшие из-под прилавка ноги, он быстро покинул помещение и углубился в ночь.

Глава 6

Окурок в стакане виски

Покончив с вынужденным нудизмом и раздобыв необходимое оружие, Терминатор должен был теперь найти себе временное пристанище.

Гостиница, которую он приглядел для своих целей, издали смахивала на заброшенную ночлежку для бездомных собак. Неказистый трехэтажный дом, вокруг — вонь, мухи; прямо на тротуаре — огрызки от яблок, апельсиновые корки вперемешку с почерневшей банановой кожурой; под окнами — залежи использованных презервативов и упаковки из-под противозачаточных пилюль.

Ветер таскал туда-сюда обрывки газет и фантики от шоколадок и жвачек.

Терминатор искал именно такую дыру, и он ее нашел. По соображениям безопасности это смрадное местечко подходило как нельзя лучше.

Он толкнул дверь ногой, оказавшись в прокуренном, пропахшем лошадиным потом и винными парами холле.

Портье Боб Конрад — грузный небритый тип в помятой шляпе и дырявых носках — сразу усек, кто к ним пожаловал. «Под бабу косит, — усмехнулся он про себя. — Глаза забыл подвести, дурила».

Отставив в сторону стакан с недопитым виски, он сунул в широкую расщелину, где еще недавно торчало два зуба, сигарету и прикурил.

«А парик ему идет, ничего не скажешь», — подумал портье, выпуская из ушей дым. Это был его любимый фокус. Для особо впечатлительных дам.

Терминатор уверенно пересек на каблуках заплеванный холл, остановившись у стойки. Бросил в опухшее лицо портье несколько купюр.

— Номер на одного. Быстро!

Что Боб Конрад умел делать быстро, так это раздевать продажных женщин и пересчитывать деньги.

— Здесь на двое суток, — сказал он, пробежавшись пальцами по зеленым бумажкам.

— Половину отдай, — сказал Терминатор: он был настроен покончить с разыскиваемым объектом за сутки. — Быстро!

Боб пожал плечами, протянув назад несколько купюр.

— Обождите, сейчас я вас запишу, так-так, та-а-ак…

Он раскрыл регистрационную книгу. Тараканы давно превратили ее желтые страницы в свое отхожее место, разбросав кое-где впопыхах свои конечности.

Тараканий сортир были густо расписан человеческими именами и фамилиями.

Стряхнув засаленным рукавом с книги пыль и останки насекомых, портье поскреб в незаполненной графе сломанным ногтем большого пальца, пытаясь по возможности отодрать от бумаги тараканью какашку. Ему удалось это ровно наполовину, но он успокоился и на этом.

Потом он поднял голову на стоявшего перед ним переодетого мужчину и, делая над собой усилие, чтобы не прыснуть со смеху, спросил:

— Ваше имя, мадам?

Терминатор понял, что в этом мире его принимают за женщину. Причину этого он установить не мог, но как самообучающаяся система высокого порядка решил принять навязываемые ему правила игры. Протянув через стойку руку, он выдернул у портье изо рта сигарету и капризным голосом женщины с набережной заявил:

— Меня зовут Бэмби, милый. И я не выношу табачного дыма. — Он разжал пальцы, и окурок плюхнулся в стакан с виски.

Портье исподлобья бросил на него свирепый взгляд: какой-то педик будет им командовать! У Боба моментально испортилось настроение.

Он уже собирался встать, чтобы двинуть наглецу по челюсти, но тут их глаза встретились, и портье похолодел. Никто и никогда раньше не смотрел на него с таким жутким выражением, в котором недвусмысленно угадывалось желание изнасиловать его в самой извращенной форме. Явись сейчас за ним сама Смерть — и та глядела бы ласковей.

«Привет вам с кисточкой, — подумал портье, — да ведь он активный. К тому же не иначе как с садистским уклоном!»

У Боба Конрада пересохло в горле. Он поспешно опустил глаза. Взялся было за стакан с виски, но его отпугнул плавающий там окурок.

— П-простите, мэм, — дрожащим голосом промямлил Боб. — Я и сам-то не очень люблю, знаете ли… это самое…э-э… курить, вообщем. Давно собирался бросить. Сегодня же брошу. Клянусь коренным з-зубом. Нет, двумя зубами. Вот, убедитесь.

Он зацепил указательным пальцем за щеку и, завернув десну, показал на крайний зуб слева. А потом на тот, который справа.

— Сеодняжебошу, — промычал он.

— Я рада, — сказал Терминатор, кокетливо поправляя прическу.

В действиях переодетого мужчины было что-то от робота. Несмотря на фривольный тон, каким была произнесена фраза, Боб не смог заметить у него на губах даже намека на улыбку.

Портье трясущейся рукой протянул ему ключ от комнаты, пожелав спокойной ночи.

Когда новый постоялец прошел наверх, Боб тут же свернул из куска газеты самокрутку, сыпанул из спичечного коробка на ладонь щепотку белого порошка и, приставив бумажную трубочку к ноздре, медленно и с наслаждением втянул в себя кокаин.

— Ей-богу, брошу курить. Зачем мне это нужно? — пробормотал он, с надрывом захихикав.

Не прошло и получаса, как Боб вновь увидел в холле этого странного мужчину в шубе. Теперь он был в темных очках, что в еще большей степени делало его похожим на женщину.

Человек, назвавший себя Бэмби, виртуозно вышагивал в дамских туфлях, в меру покачивая бедрами.

Портье едва не разобрал смех. Он хотел похвастать, что окончательно завязал с курением, и заодно поинтересоваться, куда это направляется мадам на ночь глядя. Но тут Терминатор обратил к нему свой анфас и приспустил очки.

Язык у Боба онемел. Хоть он и был сейчас под кокаином, но его бравада мигом улетучилась от одного взгляда этого громилы с холодным, словно вырубленным из куска айсберга лицом.

Запечатлев физиономию портье на видеопленку для всемирной истории, Терминатор ни слова ни говоря поправил очки, бросил на стойку ключ и вышел на улицу.

С облегчением вздохнув, Боб заворчал себе под нос, раскачиваясь на стуле:

— Подумаешь, куклу Барби из себя строит. Придурок! Напялил на себя бабье тряпье и рад до смерти. Тоже мне красотка! Видали мы таких. Они тут косяками ходят. Такой, главное, мордоворот — и никакой косметики. Тьфу! А глянет — хоть под стол лезь…

— Чего бубнишь, Боб? — раздался рядом тоненький голосок.

Портье в испуге поднял глаза.

— А-а, это ты Тони, — протянул он, с облегчением вздохнув. При виде этого низкорослого паренька с бледным женственным лицом и длинными волосами, завязанными за спиной в косичку, в прококаиненной голове Боба родилась ехидная мыслишка. — А у меня для тебя подарочек припасен, малыш.

— В самом деле?

— Представь, в нашей конюшне новая лошадка объявилась. Закачаешься.

— Да ну? — недоверчиво сощурил глаза парень. — Надеюсь, двухметрового роста и с волосатыми ногами?

— Вот именно, с волосатыми. И двухметрового роста. Не упусти свой шанс, малыш.

— Разыгрываешь?

— Да зачем мне в самом деле?

Поняв, что Боб не шутит, Тони вдруг заволновался.

— И где она, твоя красотка?

— Пошла прогуляться. Не переживай, думаю, скоро вернется. На таких каблуках далеко не уйдешь.

— Она сняла здесь номер?

— Угу.

— Опиши мне ее по-подробнее, — взмолился Тони.

Когда он ушел, Боб прыснул в кулак. То-то будет представление! Вряд ли этот хмурый постоялец в шубе придется Тони по вкусу. Ну, ничего, в темноте они как-нибудь да найдут общий язык.

Представив себе эту пикантную картину, портье захохотал в голос. Потом не глядя глотнул из стакана виски и чуть было не подавился окурком.

Глава 7

Вещий сон Фредди Крюгера

В заброшенном парке на краю пустынной аллеи по холодным каменным плитам ползает девочка лет пяти. У нее ангельское личико и глаза цвета крем-брюле. Эти глаза очень идут к ослепительно белому платью, что свисает с хрупкого детского тела.

В руках у девочки разноцветные мелки. Она рисует дом. Двухэтажный дом с покосившимися стенами и перекошенной крышей. Его окна наглухо забиты досками.

Девочка так увлечена своим рисунком, что не замечает ничего вокруг. Ни каркающих в вышине ворон, ни пробегающих по плитам пауков.

И кажется, ей нет никакого дела до человека, что притаился в соседних кустах. Он сидит на корточках, украдкой поглядывая на девочку. На нем красно-зеленый свитер и черная шляпа. Правую руку украшает перчатка с ногтями-лезвиями. Человек задумчиво шевелит пальцами, машинально срезая с веток кустарника головки увядших цветов. Его душат воспоминания.

Он узнал этот дом. Когда-то в этом доме злая девочка по имени Нэнси Томпсон разбила об его голову кофейник. И если бы все этим ограничилось! Так нет же, она переломала ему ребра тяжелым молотом, подвешенным за дверью; взорвала под потолком лампочку, усыпав его картечью; и, вдобавок ко всему прочему, облила с головы до ног бензином. Он тогда хотел было ей сказать, что детям лучше не шалить со спичками, но не успел. И вспыхнул как рождественская елка.

Трудно забыть такое. Простить, конечно, можно. Но забыть… Едва ли.

Между тем девочка с глазами цвета крем-брюле продолжает рисовать и выводит над домом кривой диск солнца. Закрашивая его в кроваво-красный цвет, она тоненьким голоском напевает:

Раз, два, Фредди Крюгер идет,
Три, четыре, ножи достает,
Пять, шесть, в оба гляди,
Семь, восемь, с ним не шути,
Девять, десять, распятье возьми…

— Распятий не нужно, черт побери, — невольно бормочет человек в кустах, залязгав зубами.

Заслышав странный звук, девочка проворно вскакивает с колен и озирается по сторонам.

— Фредди, Фредди, — ласково зовет она. — Иди сюда, Крюгер. Я нарисовала тебе домик. Тебе там будет хорошо.

Ее глаза пронзают насквозь редкий кустарник, ловят взгляд человека в шляпе и смотрят на него в упор.

Поняв, что он обнаружен, Фредди Крюгер с диким воплем выпрыгивает из своего укрытия на дорожку и бросается бежать вверх по аллее. Скорее прочь от дома с поехавшей крышей и девочки с глазами цвета крем-брюле.

— Фредди, лапочка! — слышит он за спиной звонкий детский голосок. — Куда же ты, Крюгер?!

Бежать трудно. Тяжелые ботинки глухо стучат по каменным плитам. Скинуть бы их — и босяком. Но эти ботинки давно с ним сроднились, стали частью его имиджа, подобно черной изломанной шляпе, грязному полосатому свитеру и перчатке с лезвиями. Без всего этого он был бы уже не Фредди Крюгер — повелитель снов с улицы Вязов, а просто какой-то жалкий погорелец из приюта для нищих оборванцев.

Девочка нагоняет. Она швыряет в него мелками. Они бьют Крюгера по спине, попадают в шею, голову, руки, ноги. Он повизгивает от боли и бежит из последних сил.

— Поиграй со мной, Фредди! — жалостливо кричит девочка.

Но Крюгера не обманешь. Он знает, чем обычно заканчиваются такие игры с маленькими девочками. Голос преследующего ребенка только прибавляет ему прыти.

Внезапно деревья расступаются и за ними словно из-под земли вырастает дом. Входная дверь приветливо открыта. Крюгер задыхается. Только бы успеть!

Дом выглядит слишком знакомым, чтобы принять его за бесхитростный подарок судьбы, но Крюгер так запыхался, что даже не думает об этом.

— Стой, Фредди! Стой! — кричит девочка.

Он оборачивается и видит, как прямо на бегу она начинает задирать свое белоснежное платьице.

— О, дьявол, только не это! — ужасается Крюгер, выделывая коленца.

Дом совсем рядом, остается только взбежать вверх по лестнице, но девочка уже достала из трусиков скакалку и швыряет ее вслед Крюгеру.

Гремучей змеей обвивается скакалка вокруг его колен, и он со всего размаху падает, ударяясь лбом о нижнюю ступеньку лестницы.

Крюгер пытается встать, но ноги не слушаются.

И тогда он ползет. Он ползет на животе, еле перебирая ногами, царапая перчаткой по деревянному настилу. Пот льет с него градом. Глаза подергивает мутно-зеленая пелена.

Крюгер почти дома. Остается сделать последнее усилие, но ступеньки под ним вдруг начинают плавиться, превращаясь в шипящее желе.

— Ты попался, Фредди! — ликует девочка.

Крюгер делает отчаянный рывок. Он выпрыгивает из увязших в ступеньках ботинок и наконец оказывается по ту сторону порога.

Едва он успевает захлопнуть за собой дверь и задвинуть засов, как сзади раздается оглушительный грохот.

— Открой, Фредди! — кричит девочка, сотрясая дверь. — Дай мне!… Дай мне посмотреть тебе в глаза!

В доме дрожат стены, с потолка сыплется штукатурка. С пола поднимается пыль, забивая Крюгеру уши, глаза, ноздри.

И он чихает. Чихает так, что стены раскачиваются, словно они сделаны из картона.

Продолжая чихать и кашлять, Крюгер наощупь пробирается вперед, выставив перед собой руки. Он похож на слепого щенка.

— Крюгер! Крюгер! — зовет девочка, ломая дверь. — Я знаю, что ты здесь. Открой, лапочка!

Дверь вот-вот сорвется с петель. И тогда все. Конец!

Крюгер натыкается на окно, дергает за ручку. Рама не поддается. Он бросается к другому. Бесполезно: все окна заколочены досками.

Шатаясь, Крюгер поворачивает в противоположную сторону. Он уже без шляпы. Она затерялась где-то среди мусора и пыли.

Только теперь до Крюгера доходит: это дом Нэнси Томпсон. А значит, спасения нет!

Он спотыкается. Падает. Лезвия перчатки вонзаются в деревянный пол. Пытаясь ее выдернуть, он напрягается так, что кожа на голове лопается и сползает лохмотьями к подбородку.

В этот момент входная дверь срывается с петель и по дому разносится веселый детский смех.

Крюгер в панике. Он вертится на месте, как юла. Он не знает, куда бежать.

Дом сотрясается от хохота девочки с глазами цвета крем-брюле. Смех звучит со всех сторон.

Крюгер зажимает ладонями уши. Вдыхая пыль, с надрывом в очередной раз чихает, и тут ему на голову падает люстра.

Звон хрусталя смешивается с детским смехом. Стены рушатся, потолок обваливается. На полу образуются огромные трещины.

Обреченно взмахнув руками, Крюгер низвергается в преисподнюю.

Глава 8

Первое свидание

Крюгер проснулся от собственного крика. Но кошмар продолжался и наяву. Откуда-то сверху на него сыпались ящики, обломки труб, какой-то мусор. Должно быть, во сне он размахался руками, пытаясь отбиться от смешливой девочки с глазами цвета крем-брюле. Ножи его перчатки проткнули в нескольких местах трубу с горячей водой, и теперь кипящие струи, сбив с Крюгера шляпу, заливали его раскрытый в ужасном крике рот.

Наглотавшись кипятка, Крюгер несколько протрезвел. Подобрав с пола грязную ветошь, он заткнул ею дыры, и пахнущая плесенью вода наконец перестала затапливать его убогую обитель.

Потом Крюгер поймал свою шляпу, плавающую в луже подобно подбитому эсминцу, и нацепил ее на ошпаренный, продолжающий дымить череп. Только после этого он немного перевел дух.

Все в порядке. Он у себя дома. В бойлерной. Среди труб и паровых котлов. Детский смех остался где-то далеко. Интересно, как ему все-таки удалось удрать от этой девчонки? Конец казался неминуем.

И вдруг до Крюгера дошло. Ему же все это приснилось! Ничего этого на самом деле не было.

Но как такое с ним могло случиться?

Крюгер снял шляпу и почесал в затылке. Все свою загробную жизнь он только и занимался тем, что проникал в чужие сны. Однако сам их никогда не видел. Что же произошло? Может, он заболел? Придется обратиться к доктору Фаустофелю. Уж он-то вылечит его от этой напасти. Видеть сны — какой кошмар!

Внезапно до него донесся протяжный металлический срежет. Он успел еще о чем-то подумать, прежде чем сверху свалилась ржавая балка и, треснув его по обнаженной голове, ткнула носом в лужу. Подняв веер брызг, Крюгер лишился чувств.

Кто-то засмеялся у него над ухом. Крюгер резко вскинул голову. Никого! Пригрезилось. Он поднапрягся и сбросил со спины придавившую его балку. Глотнул из лужи воды. Встал. Его качало. В глазах двоилось.

Крюгер зарычал от злости на самого себя. Возьми себя в руки, Фредди. Ну же! Сволочь! Подонок! Дерьмо!

Грязно выругавшись, он взмахнул ножами и отрезал себе на левой руке два пальца. Этого показалось мало. Задрав до самого горла свитер, Крюгер, как заправский самурай, сделал себе харакири. Из распоротого живота на брюки хлынула зеленая кровь вперемешку с зелеными кишками.

Крюгер не знал, что, по последним данным науки, зеленый цвет действует успокаивающе, но как бы то ни было он и в самом деле быстро угомонился.

Он запихнул все вывалившиеся кишки обратно и провел несколько раз ладонью по животу. Страшная рана затянулась, как будто ее и не было. Нашарив в луже свои отрезанные пальцы, он поплевал на них, обсосал и приставил на место. Они тут же приросли.

Крюгер размечтался. Эх, если б он сейчас кому-нибудь приснился! Он тогда свое возьмет. Отыграется на чужих страхах. Отведет душу на какой-нибудь соплячке. Вот, как это будет. Сначала он поскребет ножами над изголовьем ее кровати и разрежет на куски ее ночную рубашку. Потом вспорет подушку и усеет всю спальню пухом и перьями. И, наконец, окропит постель теплой детской кровью, сам измажется в ней и вываляется в перьях.

Крюгеру так захотелось немедленно перенестись в страну чужих грез, что он заскрежетал зубами и принялся царапать ножами по трубам.

Но что это?

Крюгер замер, прислушиваясь. Чьи-то шаги. Кто-то спускается сюда по ржавой железной лестнице… Достиг нижней перекладины, ступил на бетонный пол. Идет медленно, осторожно…

На каблуках! Крюгер едва не подпрыгнул от охватившей его бешенной радости. В его сторону движется девочка! Нет, пожалуй что, девушка: шаги не такие легкие, как у девочек.

На обожженном лице Крюгера расплылась свирепая ухмылка. Он считал себе истинным знатоком этих лунатичек. Он прекрасно разбирался в их боязливой, изнеженной походке. Крюгер даже мог предсказать, где, в зависимости от возраста, он может им привидеться — дома в ванне или за партой в школе.

Крюгер возликовал. Наконец-то свершилось! Он кому-то снится. Правда, он по-прежнему в бойлерной, а хотелось бы перенести эту встречу в более романтическое место, к примеру, на кладбище. Но это уже не в его власти. Здесь, кстати, тоже неплохо. Можно, оттягивая развязку, поскрести лезвиями по арматуре; приоткрыв вентили котлов, напустить горячего пара; наконец, вырубить свет, повергая жертву в ужас и делая ее беззащитной перед своим могуществом.

Странно, что шаги на этот раз как будто очень уверенные. Но это же не парень? Ведь явно слышатся каблучки. Да ладно, ждать осталось не долго.

Крюгер не собирался ломать себе голову по пустякам. Он был счастлив. Он раскрутил пару вентилей и по-обыкновению стал призывно царапать ножами по железу. Еще один поворот, — и девушка окажется с ним с глазу на глаз.

Терминатор шел на звук, глядя перед собой как всегда холодным, цепким взглядом. Здесь было жарко и влажно, но в допустимых пределах. Тускло горели редкие лампочки. Но если бы они и были погашены, Терминатор все равно бы видел все, что только может видеть киборг, наделенный способностью воспринимать инфракрасное, ультрафиолетовое и еще бог знает какое излучение.

Механическое сердце билось ровно. Терминатор был готов выполнить свою миссию. Найти цель и уничтожить. Чтобы не портить качество предстоящей видеозаписи, Терминатор предусмотрительно снял с носа темные очки. Он был готов к встрече.

Металлический скрип раздавался все ближе. Терминатор завернул за угол и в клубящемся пару увидел цель. Она была в красно-зеленом свитере и черной шляпе. Лицо в шрамах, нос крючком. Такой он и ожидал ее увидеть. Теперь следовало произнести три запрограммированные фразы и разрядить оружие.

Терминатора и Крюгера разделяло несколько шагов. Терминатору не было нужды сокращать это расстояние: за него это должна было проделать пуля. Он невозмутимо сунул руку за пазуху и обхватил пальцами карабин.

Крюгер был разочарован, но старался не подать виду, хотя настроение упало так, что в пору было завыть. Вместо желанной девушки в ночной сорочке перед ним стояла лохматая женщина в белой шубе!

Ему вдруг захотелось завинтить обратно вентили и тихо на цыпочках растаять среди проржавевших труб и мокрых стен.

Он не хотел эту скуластую женщину. Не хотел жутко. До тошноты.

— Как поживаешь, дядюшка Крюгер? — бесцветным голосом произнесла женщина в шубе. — Привет тебе от Симоны.

Настала заложенная в программу Терминатора пятисекундная пауза. Объекту, прежде чем в лоб ему полетит пуля, предоставлялась возможность произнести последнее слово.

Вмонтированная в глаз Терминатора видеокамера работала на полную катушку, снимая исторический момент возмездия.

Фредди Крюгер растерялся. Кто такая Симона? Так зовут эту женщину в шубе? Постойте-ка… А не та ли это Симона, что в свое время не давала ему проходу и буквально заставила в конце концов ее изнасиловать?

Точно — она! Ничего удивительного, что он ей приснился. Кажется, она и в самом деле его любила. Но как же она изменилась! Располнела и даже как будто подросла.

— Присаживайтесь, — упавшим голосом проговорил Крюгер, указывая ночной гостье на полуразвалившийся ящик.

Если бы Крюгер сказал что-то вроде: «Не помню никакой Симоны» или «А на кой она мне сдалась?», то Терминатор неминуемо перешел бы на завершающую стадию операции и, заявив: «Умри же, несчастный», выхватил бы карабин и нажал на курок.

Но злополучная хронопортация головой о крышку люка не прошла бесследно для терминаторских мозгов. К тому же фраза, произнесенная объектом, носила побуждающий характер.

Напрашивалась ответная реплика.

Блок, отвечавший за принятие решений, подсунул Терминатору сразу несколько вариантов фраз:

СПАСИБО.

СПАСИБО, ВЫ ОЧЕНЬ ЛЮБЕЗНЫ.

СПАСИБО, Я ПОСТОЮ.

ЗАТКНИСЬ!

ЗАТКНИСЬ, ЗАДНИЦА!

УМРИ ЖЕ, НЕСЧАСТНЫЙ!

Поскольку Терминатор не чувствовал себя уставшим и садиться не было никакой нужды, он предпочел третью фразу.

— Спасибо, я постою, — сухо произнес он, глядя Крюгеру прямо в глаза.

Крюгер вздрогнул. Десять против одного, что эта дамочка собирается его изнасиловать. Что называется, вернуть должок. Наяву она вряд ли бы на это решилась, но во сне — совсем другое дело. Воистину, сон разума рождает чудовищные желания.

Фредди решил немедленно исчезнуть из ее сна. Он изо всех сил поднатужился, издавая не слишком приличные звуки.

Но ничего не получалось. Женщины продолжала стоять перед ним, все также бесстыдно уставившись ему в лицо.

И Крюгер в ужасе осознал, что увяз в ее сне по уши. Надо заговорить ей зубы, решил он, и попытаться скрыться из виду. Тогда она сама собой о нем забудет и проснется, отпустив тем самым и его.

В отличие от Крюгера, Терминатор не думал, что все происходящее ему только снится. Маркер на его дисплее снова замер против фразы «Умри же, несчастный!» Еще какая-то доля секунды, — и Терминатор выдал бы эту фразу вслух, но за мгновение до того, как киборг открыл рот, Крюгер, удивляясь собственной вежливости, спросил:

— Вам туфли не жмут, мэм?

Зачем он вдруг заговорил о туфлях, он и сам толком не знал. Скорее всего это была интуитивная попытка заставить женщину опустить глаза, чтобы за это время проскользнуть в соседнее помещение.

Как бы то ни было, своим идиотским вопросом Крюгер сбил Терминатора с толку. Тем более, что туфли Бэмби действительно были киборгу маловаты, о чем головной компьютер периодически получал настойчивые сигналы от своих нижних конечностей.

Логический контур выдал на дисплей заключение: «ТУФЛИ ЖМУТ — ИСТИНА.»

— Туфли жмут, — подтвердил Терминатор, но глаз так и не опустил.

Однако Крюгер не собирался сдаваться.

— Так вы снимите, если жмут, — предложил он, надеясь, что на этот раз дамочка все-таки займется своей обувью.

Терминатор постоянно держал в уме, что его здесь принимают за женщину. Именно поэтому он говорил с Крюгером исключительно голосом Бэмби. И сейчас, в ответ на призыв объекта снять обувь, он решил немного пококетничать.

Вариантов для высказывания как всегда было несколько:

ВАС ЭТО НЕ СМУТИТ?

А ПОЛ НЕ СЛИШКОМ ГРЯЗНЫЙ?

КАК ВЫ ЛЮБЕЗНЫ.

УМРИ ЖЕ, НЕСЧАСТНЫЙ!

Запустив датчик случайных чисел, Терминатор выбрал фразу наугад.

— Вас это не смутит? — спросил он.

— Нет, нет, — радостно забормотал Крюгер, отступая в темноту — туда, где за его спиной находилась еще одна дверь.

И в этом была его ошибка.

В Терминаторе проснулся охотник. Память вновь подсказала ему суть его миссии. Перед ним была цель, и она пыталась скрыться. Ее следовало немедленно уничтожить!

Терминатор уже выхватывал из-под шубы карабин, собираясь потрясти стены громогласным возгласом: «Умри же, несчастный!», как вдруг в воздухе произошло какое-то движение, и объект прямо не сходя с места исчез.

Глава 9

Бесплодные поиски

Присоска со зловещим причмокиванием впилась во влажную стену. Если бы за мгновение до этого Крюгер не растаял в воздухе, она угодила бы ему точно в лоб.

Когда объект внезапно пропал с дисплея, Терминатор даже не повел бровью. Он не верил в сверхъестественное. Терминатор решил, что в его зрительной системе произошел какой-то сбой, нарушивший видимость, и за этот короткий период временной слепоты объект успел скрыться.

Киборг бросился вперед.

В течение двух часов он носился по закоулкам бойлерной среди журчащей воды и клубящегося пара, с грохотом распахивая двери и сотрясая лестницы.

Затратив столько усилий, он совершенно не чувствовал никакой усталости, хотя вспотел, как загнанная лошадь — его создатели предусмотрели для него такую возможность, щедро наделив его потовыми железами. Что касается всех прочих органов выделительной системы Терминатора, то они являли собой сплошную бутафорию. Но, с учетом специфики его назначения, это давало ему определенные преимущества. Терминатору не было нужды есть, пить, а также совершать обратные процессы, в том числе — икать, рыгать, кашлять, пускать сопли и исходить слюной. Ко всему прочему у него никогда не урчало в животе и не мучила изжога.

К сожалению, все эти изобретательские изыски Гения Кибернетика не позволили его любимчику обнаружить Крюгера.

После бесплодных поисков в подвале Терминатор сделал вывод, что объекту удалось каким-то образом выбраться на поверхность.

Покинув бойлерную, Терминатор обшарил помойку, широкой полосой окружавшую жилище Крюгера. Распугивая ворон и крыс, переворошил там весь мусор. Потом обыскал все гаражи, располагавшиеся по соседству, взломав их, как спичечные коробки.

Крюгера нигде не было.

Терминатор вернулся в гостиницу. Проходя мимо стойки портье, он даже не покосился в сторону Боба Конрада, словно там было пустое место. А тот же, напротив, уставился на него, словно собирался о чем-то спросить, но никак не мог подобрать нужных слов. Собственно, он хотел предложить постояльцу взять ключ. Он не знал, что Терминатор не любил пользоваться ключами, хотя бы потому, что не существовало замков, которые он не смог бы открыть.

Почувствовав за спиной чей-то пристальный взгляд, Терминатор резко повернул голову на 180 градусов. При этом его тело продолжало как ни в чем ни бывало следовать дальше.

Завораживающий взгляд киборга был холоден и страшен.

Портье свалился со стула и заплакал от ужаса. Провалявшись целый час под стойкой, он поклялся памятью своего дедушки-алкоголика, что впредь никогда не задержит взгляд на этом чумном парне в шубе, которой вертит головой, как будто она у него на шарнирах.

— От кокаина тоже придется отказаться, — рыдал Боб, одной рукой вытирая сопли, а другой — снимая с жилетки чьи-то длинные волосы. — Жизнь того стоит. Черт бы побрал этих переодетых баб!

Глава 10

Невинная жертва

Тони был парень не из робких. Иногда он даже мог заставить себя заговорить с незнакомым мужчиной. Особенно, если было туго с наличными. Правда, в таких случаях Тони всегда немного заикался, но в этом, как ему казалось, был свой шарм застенчивой козочки.

Едва нога Терминатора ступила на вылинявшую ковровую дорожку этажа, Тони украдкой выглянул из-за угла. Массивная фигура, уверенной походкой гладиатора вышагивающая по коридору, заставила затрепетать его хрупкое сердце.

Оказавшись у дверей своего номера, Терминатор, прежде чем зайти, внимательно огляделся.

Коридор был пуст. Спертый воздух окутывал его словно туманом.

Терминатор собирался двинуть по двери ногой, но тут вдруг почувствовал поблизости чье-то присутствие. Он обернулся, одновременно запуская руку себе за пазуху, где за чулочным поясом прикладом вверх торчал карабин.

Набравшись смелости, Тони вышел из-за своего укрытия и сказал:

— Не мою ли з-задницу ищете, папочка?

Он призывно вильнул бедрами и, высунув до предела язык, коснулся им кончика своего носа — трюк, достойный шоу Бенни Хилла. Обычно подобный прием срабатывал безотказно.

Терминатор машинально оценил степень опасности находящегося перед ним объекта. Эта величина оказалась столь ничтожно мала, что список возможных ответов, предложенных Терминатору компьютером, состоял всего из одной фразы, каковую он и произнес:

— Пошел к черту, задница!

Тони не обиделся. Клиент шутит. Ломается для приличия. Знаем мы такие штучки-дрючки. Для такого случая у Тони тоже было чем поддержать разговор.

Спрятав язык, он повернулся к Терминатору задом, показав ему свои голые ягодицы. Они бесстыдно торчали из двух огромных дыр, специально проделанных в джинсах. Наблюдая краем глаза за реакцией клиента, Тони сладким голосом проворковал:

— А этого не хотите? — и похлопал себя по ляжкам.

Терминатор зарылся в ячейки своего мозга. Тщательно просмотрев словарь жестов и мимики, он не смог установить точного смысла всего этого представления. Он понял только, что его грязно оскорбили, короче говоря, послали в задницу. Тем самым степень угрозы, исходившей от объекта, стремительно подскочила вверх. Это было чревато. У Терминатора оставался единственный выход.

Он выхватил карабин, направив дуло в голову объекта.

Как и все пассивные педерасты, Тони был крайне впечатлителен. Едва заметив в руке у незнакомца нечто, напоминающее огнестрельное оружие, он впал в состояние, близкое к коме.

По-бабьи коротко ойкнув, Тони стал медленно оседать.

Терминатор легко просчитал траекторию перемещения цели; поэтому, не успел Тони коснулся своей похотливой задницей холодного пола, как штырек с присоской воткнулся ему точно посередине лба.

Тони понял, что ему пришел конец. Лишившись чувств, он грохнулся к ногам Терминатора.

— Очень холоцо, — сказал Терминатор.

Он отодрал от его лба присоску и снова зарядил карабин. Потом ударил в дверь ногой и вошел в свой номер. Из-за этого незапланированного инцидента необходимо было смываться отсюда как можно скорее.

Подняв оконную раму, Терминатор перелез через подоконник и по пожарной лестнице спустился вниз.

Все его мысли были теперь вновь направлены на поиски Фредди Крюгера. Можно было вернуться на улицу Вязов, чтобы устроить засаду. Но вероятность возвращения объекта в бойлерную в ближайшие часы была слишком мала. А Терминатор должен был при любых обстоятельствах оптимизировать время поиска.

Пройдясь по притихшим улицам к центру города, Терминатор выбрал подходящий небоскреб и прямо по отвесной стене взобрался на крышу. Обратив лицо к звездному небу, он сунул два пальца в рот и включил сверхмощный приемо-передатчик, антенна которого была спрятана в его носу.

Вставив кончики больших пальцев себе в ноздри, он раздвинул сложенные полусферой ладони вверх и стал вертеть головой, подобно радиолокатору, сканируя небесное пространство.

Наконец, ему удалось запеленговать один из околоземных спутников. Терминатор заставил его произвести картографическую съемку земной поверхности.

Принимая от спутника ответные сигналы, он быстро их процеживал, вычленяя и декодируя отдельные кадры съемки. Затем он увеличивал изображение на своем дисплее в несколько миллионов раз, разыскивая среди разноцветных пятен сутулую фигуру Фредди Крюгера.

Первая съемка успеха не принесла. Терминатор послал спутнику запрос на повторную съемку, но уже другой части земной поверхности. Он был настроен выполнять эту работу до самого утра.

Крюгера могло спасти только чудо.

Книга 2

На ладони у Кинг-Конга

Глава 1

Кое-что об острове Кака-Кука

Остров Кака-Кука утопал в кокосах и бананах. Среди пышной кроны тропических деревьев резвились счастливые обезьяны. Распугивая болтливых попугаев, они стремительно перескакивали с ветки на ветку, таская друг друга за хвосты, строя рожи и отчаянно вопя.

Говорят, когда мимо этого острова проплывали каравеллы Фернана Магеллана, то величайший из мореплавателей, обозрев побережье посредством подзорной трубы, неожиданно выбросил вперед левую руку с оттопыренным средним пальцем и, ухватив другой за рукав оказавшегося поблизости матроса, громогласно объявил: «Вот обезьяны, коим не суждено стать человеком!» — «Но почему, Ваша светлость?» — спросил матрос, простодушно чеша в затылке. «А потому, матросик, — отвечал Магеллан, нахмурившись, — что обилие бананов никогда не идет впрок развитию разума».

И после этих слов, придя в расстроенное состояние чувств, Магеллан взмахнул подзорной трубой, словно прощаясь со злополучным островом, но не удержал ее и выронил за борт, угодив прямо по носу проплывавшей мимо акуле.

Однако, допустив столь пессимистические высказывания, великий мореплаватель попросту сел в лужу, ибо снующие по берегу и неистово размахивающие руками голые существа, коих он принял за обезьян, на самом деле являлись местными туземцами — пусть не очень развитыми, но вполне человекообразными. У них даже не было хвостов.

Они высыпали из своих убогих хижин к океану, чтобы поприветствовать эскадру Его Величества испанского короля. Но Магеллан, чрезвычайно удрученный потерей любимой подзорной трубы, и слушать не хотел о том, чтобы причалить к берегу; а осунувшийся за время плавания кок, который заикнулся было о пополнении запасов бананов на камбузе, был щедро награжден им пинками и затрещинами.

Кстати, ученые до сих пор все еще спорят о подлинном названии острова. Есть мнения, что остров на самом деле должен называться Кака-Кока, а вовсе не Кака-Кука. Сторонники этой гипотезы особенно упирают на то, что известный мореплаватель Джеймс Кук жил спустя целых два столетия после Магеллана, а, значит, они не были знакомы друг с другом, и последний никак не мог назвать остров в честь еще ненародившегося Кука.

Эту версию косвенно подтверждают путанные записки личного слуги Магеллана, в которых утверждается, что после памятного избиения кока, расчувствовавшийся Магеллан, якобы, здорово набрался на камбузе, после чего отправился к себе в каюту и, поставив на карте в нужном месте обозначение вышеупомянутого острова, приписал сверху: «о. Кака-Кока». Потом он попросил слугу доставить ему в номер бутыль с ромом и корзину с закуской, после чего уже не просыхал до самого утра.

Противники такого наименования и, соответственно, сторонники Кука, в ответ на это заявляют, что, во-первых, при решении столь важной научной проблемы нельзя полагаться на записки какого-то полуграмотного юнги, который к тому же и сам, по слухам, был не дурак выпить; а, во-вторых, на подлинной карте Магеллана так много клякс, в том числе и на месте пресловутого острова, что с полной уверенностью можно разобрать только часть полного названия, а именно слово «Кака».

Поклонники Кука особенно упирают на то, что коков в истории было немало, а Кук, как известно, один. Спрашивается, кто более достоин быть увековеченным? Конечно, иные зажравшиеся гурманы, способные с завязанными глазами отличить гавайских креветок от гонконгских устриц, пожалуй, предпочли бы абстрактного кока вполне конкретному Куку. Но, слава Богу, на этом свете гурманы пока еще в численном меньшинстве, и потому остров по сей день носит вполне приемлемое наименование — Кака-Кука.

В этой связи интересно отметить, что никого никогда не волновало коренное название острова. А звучит оно в переводе с туземного примерно как «Бабатумба». К сожалению, это колоритное название прижилось пока только среди самих аборигенов.

Глава 2

Предание племени Айа-Гайа

Остров Кака-Кука мирно покачивался на волнах Тихого океана. В джунглях царила ночь. В черном небе дремали звезды.

Бануне, дочери вождя племени островитян, не спалось. Легкий ветерок ласково раскачивал гамак из веток, в котором покоилось ее гибкое тело; но ни колеблющееся ложе, ни стрекотание цикад, ни шуршание змей — не могли убаюкать девушку.

На черном небосклоне ослепительно сияла Луна, и Бануне вдруг вспомнилось древнее предсказание, что много веков передавалось из уст в уста среди ее сородичей.

И гласило оно, что настанет час, когда брюхатая Луна посмотрит с небес на Землю жутким взглядом, и приснится тогда самой красивой девушке из племени Айа-Гайа ЧЕЛОВЕК С ОБОЖЖЕННЫМ ЛИЦОМ. И будет он в полосатой шкуре и с надетой на голову черной пирогой. И спустится тогда чужеземец на священную землю Бабатумбы и станет он знамением несчастий и лишений для племени Айа-Гайа.

А что там будет конкретно — в предании тактично умалчивалось: не хотели, видно, гуманные предки запугивать своих потомков до смерти. Но и без того уже лет триста туземцы тряслись в ожидании прихода страшного человека с Луны. И так велик был их страх, что как-то при одном шамане повадились они убивать всех своих мало-мальски смазливых девушек; но, перебив половину, одумались (больно детишки стали получаться страшненькие) и на том смирились, зажарив самого шамана на жертвенном вертеле, чтобы не советовал впредь, что взбредет в голову.

Бануна смотрела на Луну с боязливым предчувствием чего-то нехорошего. Что-то должно было случиться. И именно в эту ночь. У Луны было очень большое брюхо, самое большое, какое только может быть. Более крутое брюхо Бануна видела разве что у Сварливой Нгугены, когда та собиралась принести сразу шестерых детенышей.

И девушка вдруг подумала, что в этом лунном брюхе вполне мог бы сейчас разместиться загадочный человек с обожженным лицом.

Луна светила так ярко, что у дочери вождя начали слезиться глаза. Бануна смежила веки, потом открыла вновь — и в ужасе затрепетала.

За эти мимолетные мгновения с обликом Луны произошла удивительная перемена. Казалось, она вдруг стала насквозь прозрачной, и в ней, свернувшись клубком, затаился плод какого-то странного существа.

Призрачный младенец медленно вращался во внутренностях Луны, как в материнском чреве. Но вот он обратил к Земле свое лицо.

Это было ОБОЖЖЕННОЕ ЛИЦО С КРЮЧКОВАТЫМ НОСОМ!

Страх сковал мышцы Бануны. Она не могла заставить себя ни закричать, ни шевельнуться. Мелкая дрожь ее тела передалась гамаку, и он стал раскачиваться под ней, грозя скинуть девушку на холодный песок, кишащий ядовитыми насекомыми.

Бануна лежала, вжавшись в прутья своего ложа, вцепившись скрюченными пальцами в его шершавые борта и не могла отвести глаз от страшного лица, взирающего на нее с небес. Это лицо было вдоль и поперек испещрено глубокими рубцами и отливало восковой бледностью незахороненного трупа.

Бануна заметила, как на этом лице вдруг четко обозначилась кривая, безобразная улыбка, и ей показалось, что она слышит таинственный шепот, называющий ее имя.

Внезапно голова наверху стала стремительно увеличиваться, вырастая за пределы Луны, заполняя собой все большее пространство неба, заслоняя звезды.

И девушка из племени Айа-Гайа вдруг поняла своим крошечным мозгом, что страшный человек приближается и совсем скоро окажется подле нее (а может быть, и на ней).

Но как бы то ни было она ничего не могла с собой поделать и продолжала все также безмолвно раскачиваться в своем гамаке, ожидая неминуемой смерти.

И вот на голове призрака уже стала различима черная пирога, и постепенно вырисовывалась туловище, укутанное в красно-зеленое одеяние.

На его лицо легла зловещая полосатая тень. Это была рука с огромными когтями! Человек неторопливо почесал ими свою щеку, и в следующее мгновение его уродливые пальцы потянулись к девушке, как будто готовясь разодрать ей грудь и вынуть из нее трепещущее сердце.

Человек с обожженным лицом был рядом.

ОН БЫЛ ЗДЕСЬ!

Глава 3

Забавы туземцев

Фредди Крюгер со свистом врезался в крону дерева. Ломая ветки, он пролетел еще немного вниз, пока наконец не застрял, запутавшись в лианах на высоте нескольких метров от земли.

Его страшные вопли вывели Бануну из оцепенения. Завизжав во всю силу своих легких, она выпрыгнула из гамака и стала носиться между хижинами, отчаянно крича.

Вскоре все племя стояло на ушах.

По команде вождя туземцы мгновенно утыкали весь пятачок земли под Крюгером своими копьями, направив их острием вверх.

Но Фредди не обращал на суетившихся под ним дикарей никакого внимания. Он болтался среди лиан, срезая их лезвиями, пытаясь во что бы то ни стало освободиться. И только почувствовав, что охватывающие его путы значительно поредели и он сейчас сорвется вниз, Крюгер соизволил скосить глаза на землю и в лунном свете увидел, какое «мягкое приземление» ему там уготовано.

В последний момент, схватившись за конец самой длинной лианы, он все же умудрился раскачаться подобно маятнику, и, выпустив лиану из рук, свалился на песок возле частокола из копий. При этом он не заработав себе ни единой царапины.

Но дикари уже держали наготове луки. И их стрелы метко ложились в цель.

Не успел Крюгер и глазом моргнуть, как стал похож на дикобраза. Тощего красно-зеленого дикобраза.

— Обезьяны черномазые! Да что я вам такого сделал?! — возопил он, обратив лицо к равнодушному небу.

И недоумевал он совершенно искренне, так как все, что привиделось Бануне в поднебесье, было не более, чем ее детской фантазией. Крюгер вовсе не собирался ее потрошить. А зверское выражение на его лице объяснялось тем, что в течение всей трансконтинентальной снопортации у него перед глазами стояла женщина в шубе.

Благодаря девушке-туземке, ему удалось смыться из бойлерной в тропики, и за это он был готов обнять ее и расцеловать. Но на острове Кака-Кука его ждали явно не с распростертыми объятиями.

Громко причитая, Фредди Крюгер принялся выдергивать из себя отравленные стрелы и ломать их через колено.

Туземцы, видя, что их ночной гость не собирается отбрасывать копыта, дружно разинули рты и попятились к лесу. Но тогда вперед выступил шаман, который все это время размахивал трещоткой и бил себя по затылку огромным бубном, не переставая при этом распевать диковинные блюзы.

Он подскочил к Крюгеру и, врезав ему трещоткой под дых, — отчего тот согнулся в три погибели, — нанес сокрушающий удар бубном по голове.

Шляпа Крюгера сложилась в гармошку, а сам он, закатив глаза, тяжело рухнул лицом в песок. Шаман стащил у Крюгера с руки его бесценную перчатку и, нацепив ее себе на руку, показал соплеменникам. Дикари ответили ему радостным воем.

Вождь племени, ободренный успехом шамана, приказал своим воинам поднять незваного гостя и привязать его к жертвенному столбу.

Дикари схватились за веревки и поволокли пленника к своему священному месту. Это была песчаная площадка, вытоптанная ногами не одного поколения туземцев. В ее центре возвышался деревянный столб, увенчанный головой Идола-покровителя племени Айа-Гайа.

От горящих факелов стало светло, как днем. От грохочущих тамтамов с деревьев осыпались бананы. Почти все племя вышло посмотреть на человека из легенды. В хижинах остались только немощные старики да младенцы.

Туземцы плясали и прыгали вокруг Крюгера, веселясь, как дети.

Шаман поднес к лицу пленника его же перчатку с ножами и кончиками лезвий пощекотал ему под подбородком.

— Тумба тамба туру бамба, — сказал он, плюя в лицо пленнику вонючей слюной первобытного человека. — Ом ба камба!

И Фредди его прекрасно понял: как и всякое нечестивое создание, Крюгер был полиглотом.

«Я буду убивать тебя медленно, — говорил шаман на своем экзотическом диалекте. — Слышь, ты, задница!»

Крюгер вымученно улыбнулся. Он не боялся этой самодовольной обезьяны с бубном. Он верил в свои потусторонние силы. Стоило ему сейчас только как следует поднапрячься, и он разорвал бы свои путы в клочья.

Он явственно представил, как отберет у дикаря свою любимую перчатку и снимет с него кожу живьем. А потом, разрезав эту кожу на равные полоски, свяжет ими этих плясунов, что прыгают сейчас возле него в экстазе и дерут свои горластые глотки. И тогда он вспорет им животы и вырежет каждому аппендикс и все остальное, что, как говорится, плохо висит. Причем без всякого наркоза.

Между тем, разошедшийся не на шутку шаман исполнял танец гориллы, только что придушившей бегемота.

«Я накормлю тебя твоим собственным дерьмом, — орал он на Крюгера, нещадно стуча себя бубном по затылку и задирая ноги выше головы. — Я набью тебе задницу кактусами и отправлю обратно на Луну.»

По призыву шамана пляшущие туземцы стали один за другим выскакивать на центр перед пленником. В руках у каждого было по банану. Пожевав немного сочную мякоть, очередной солист подбегал к Крюгеру и заплевывал ему глаза бледно-желтой кашицей, а потом банановой кожурой размазывал все это по его лицу. Слева направо и сверху вниз.

Скрипя зубами, Крюгер терпел. И сам не знал, почему. Наверное, его попросту занимала вся эта экзотика. Впитывая в себя ужимки и ухищрения дикарей, Крюгер набирался опыта для своих собственных жестоких игр, которые предстояли ему в будущем.

Но когда дошла очередь до вождя племени, который, прожевав весь банан целиком, изверг из себя столь обильный плевок, что Крюгер света белого не взвидел, терпение Фредди лопнуло.

Призвав на помощь свою дьявольскую силу, он изо всех сил напряг мышцы. Но веревки, удерживавшие его у деревянного Идола, не собирались рваться. Наоборот, от нечеловеческого напряжения у него самого на макушке треснула кожа, и из-под смятой в лепешку шляпы по вискам потекла вязкая зеленая слизь.

Были ли это крюгеровы мозги или просто мистификация, но потуги пленника не произвели на дикарей ровным счетом ни малейшего впечатления. А шаман, в довершение ко всем прочим издевательствам, сорвал у него с головы шляпу и напялил ее себе по самые брови.

Глава 4

Бабочки с мертвыми головами

Неожиданно со стороны хижин донеслись отчаянные крики стариков и плач детей.

— Чамба каба! Чамба кабу рума! — орали беззубые старцы, что в переводе означало: «Мертвые головы! Бабочки с мертвыми головами!»

Тамтамы разом смолкли. Размалеванные дикари перестали плясать и растерянно уставились на своего вождя. Его проткнутые пестрым пером ноздри воинственно раздулись. Издав оглушительный вопль, он высоко задрал над головой копье и щит. Шаман подхватил его горластый призыв, — и вот уже все мужчины племени, выкрикивая угрозы и потрясая оружием, бросились к хижинам.

О Крюгере все забыли. Он же, вытянув, насколько это было возможно, шею и, свесив голову набок, стал пережевывать зубами веревку.

Вдруг он услышал в вышине какой-то шум. Вскинув голову, он увидел тучу, наполовину закрывшую небосклон. Но это была вовсе не грозовая туча, готовая пролиться на землю затяжным тропическим дождем. Она целиком состояла из крылатых живых существ, которые быстро приближались к селению.

Вскоре стали хорошо различимы отдельные особи. Это были ГИГАНТСКИЕ БАБОЧКИ! Их головы напоминали туго обтянутые кожей ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ ЧЕРЕПА, только раза в два меньше. В их темных глазницах сверкали желтые белки глаз, безобразные челюсти тряслись и щелкали ЗУБАМИ. В остальном же эти твари не отличались от настоящих бабочек.

Зависнув на мгновение над землей, туча обрушилась на селение.

И началось побоище.

Бабочки носились над несчастными туземцами, исторгая на них потоки зеленой жижи, которая лилась у этих тварей отовсюду, в том числе, изо рта, носа и ушей. Будь у бабочек пупки, она лилась бы и из ПУПКОВ.

Попадая на жертву, эта вязкая жидкость производила удивительный эффект. Головы дикарей в один момент изменяли свои очертания, принимая совершенно невероятные формы, вытягиваясь в одном месте и сужаясь в другом. Все тело, руки и ноги у них искажались, как в кривом зеркале.

С каждой минутой незагаженных туземцев становилось все меньше и меньше.

Глядя друг на друга, мужчины покатывались со смеху, а женщины, старики и дети рыдали навзрыд. Столь сильные эмоции стимулировались особым веществом, которое вырабатывались у бабочек особыми железами и содержалось в выплескиваемой ими наружу жиже. В зависимости от возраста и пола дикарей, оно вызывало у них разную реакцию.

Звуки смеха и плача жертв действовали на бабочек возбуждающе, усиливая отток из них зеленого вещества.

Те из воинов, которые еще не получили свою порцию удовольствия, отчаянно сражались. Они тыкали в бабочек копьями, порой насаживая на острие по несколько штук за раз. Но этих тварей налетело сюда так много, что воины не успевали закрываться от них щитами и один за другим превращались в карикатурное подобие самих себя. Отбросив в сторону оружие, они присоединялись к хохочущим и ревущим во все горло соплеменникам.

Вождь дикарей, который в скором времени чуть ли не единственный оставался серьезным в этом буйном помешательстве, завопил на весь остров, призывая всех укрыться в джунглях.

Заслышав звучный голос вождя, туземцы, словно материализовавшиеся в комнате смеха уродцы, держась за животы, покорно заковыляли к лесу.

Бабочки с мертвыми головами продолжали их преследовать, подливая, что называется, масла в огонь.

Напоследок, уже возле стены спасительных деревьев, вождь племени и сам угодил под обстрел, от которого ему не удалось закрыться щитом. И в лес он вбегал уже в виде горбатого карлика, громко хохоча и выкрикивая непристойности.

Что касается шамана, то при появлении бабочек он сразу рванул к своей хижине, чтобы спрятаться под ее крышей. Но хищные насекомые достали его и там. Он пытался отмахиваться от них с помощью лезвий перчатки, отобранной у Крюгера, но, получив в лицо увесистую порцию жижи, зашелся в хохоте. Его голова быстро уменьшилась до размеров детского кулачка, и с нее свалилась шляпа.

Шаман выбежал из хижины, подбросил вверх перчатку и, приплясывая, исчез в лесу.

Тем временем всеми покинутый Крюгер не прекращал попыток перегрызть опутывающие его веревки. Сломав себе два зуба, он наконец смог освободить плечи. Он затряс ими, чтобы веревки сползли вниз, потом вытащил руки и докончил дело, сбросив их с туловища и ног.

Празднуя победу, он распрямил плечи и сделал несколько шагов вперед. Но тут за его спиной раздался какой-то странный скрип. Крюгер не придал этому значения.

А зря.

Ведь это падал подточенный термитами столб, к которому Фредди был привязан. Получив мощнейший удар сзади по черепу, Крюгер уткнулся носом в колючий тропический цветок.

Чтобы выбраться из-под придавившего его деревянного Идола, ему пришлось немало повозиться. Он зарылся в песок, как крот, и, прокопав себе подземный ход, выполз на поверхность.

Отплевываясь, стряхивая со свитера пыль, выдирая из носа колючки и поминутно чихая, он двинулся по опустевшему селению в слепой надежде отыскать свою шляпу и перчатку.

Ему повезло. И то и другое он нашел возле полуразвалившейся хижины шамана.

Любовно стряхнув со шляпы грязь, он водрузил ее себе на голову, словно это была и не шляпа вовсе, а императорская корона. Натянув на правую руку перчатку, он вновь почувствовал себя знаменитым Фредди Крюгером — повелителем снов.

На глаза ему попался бубен шамана. При виде этого незамысловатого инструмента Крюгер пришел в бешенство.

Он неуклюже прыгнул на него сразу двумя ногами, желая пробить его каблуками насквозь. Но упругая кожа не поддалась. Она лишь прогнулась и, вслед за тем, резко выпрямилась, сработав, как батут.

Перекувырнувшись в воздухе, Крюгер приземлился за несколько метров от хижины. Зарычав от злости, он подбежал к бубну и, схватив его обеими руками за обод, ударил себя по голове сверху вниз, словно пытаясь надеть его на шею вместо ожерелья.

Бубен не пострадал, а у Крюгера от этого удара треснул череп и из ушей вылетели барабанные перепонки. На глаза навернулись слезы.

И только тогда он догадался проткнуть бубен ножами и насадил его себе на правое запястье. А потом, ликуя, изрезал в клочья.

Покончив с ненавистным предметом культа, Крюгер немного успокоился и, отыскав свои барабанные перепонки, засунул их обратно в уши.

Глава 5

Закон джунглей

Фредди Крюгер плелся по тихому селению, не забывая заглянуть в каждую встречную хижину: не затаилась ли там в уголке какая-нибудь молоденькая дикарка? После пережитых от туземных воинов издевательств ему так хотелось пообщаться с прекрасным полом. Надо же хоть кого-нибудь напугать до смерти!

Но хижины были пусты.

И вдруг… опять эти бабочки! Обозленные внезапным бегством дикарей, они снова вернулись к хижинам и, налетев со всех сторон на Крюгера, подвергли его усиленной бомбардировке.

Он не успевал щелкать лезвиями, чтобы срезать головы пикирующим на него хищницам.

Но его не могли уберечь ни ножи, ни даже шляпа. Вскоре он был уже весь заляпан зеленой жижей. Она затекла ему за шиворот и хлюпала в ботинках. Ко всему прочему, голова его раздулась, будто в нее поднакачали воздух, а тело, напротив, съежилось и стало, как у дистрофика.

Вытянувшийся до немыслимых размеров нос болтался где-то ниже подбородка; чтобы он не отвлекал от борьбы, Крюгер захватил его языком и втянул в рот ВМЕСТЕ С НОЗДРЯМИ. Щеки Фредди, которые теперь можно было видеть и со спины, тряслись и подскакивали на плечах, как баскетбольные мячи.

Но этот лилипут — с арбузом вместо головы, лопухами вместо ушей и длинным хоботом вместо носа — все еще не собирался сдаваться. Фредди Крюгер на собственной шкуре впитывал суровый ЗАКОН ДЖУНГЛЕЙ: или ты сражаешься до последнего, или тебя самого съедят с потрохами. Он пищал, размахивал руками, не уставая потрошить гнусных крылатых тварей. Поскольку теперь перчатка стала ему мала, он держал ее за манжету, отвешивая этим глазастым черепам звучные пощечины.

Хуже всего было то, что Крюгера стал разбирать смех. Облепленный плотным слоем зеленой жижи, он корчился и стонал, будто клоун.

Наконец, он понял, что, если тотчас же не избавиться от наседающих на него бабочек, то от натуги развалиться на части.

Собрав в кулачок всю свою волю, Фредди бросился в сторону джунглей. Ботинки вязли в песке. Ноги заплетались. Он спотыкался и падал. И тут же снова вставал. И снова падал…

Ему казалось, что бежит он быстро, но на самом деле он передвигался со скоростью облитой помоями черепахи.

Он бежал и смеялся, как заводная игрушка-хохотун. Из-за размазанной по лицу жижи он почти ничего не видел.

Бабочки не отставали ни на йоту, они как будто хотели, чтобы он окончательно позеленел.

Крюгер то и дело получал сверху очередную дозу веселящей жижи. Он уже не беспокоился о своем носе-хоботе, и тот болтался у него от уха до уха.

Он смеялся, смеялся, смеялся. Смеялся не переставая. Смеялся до тех пор, пока наконец не углубился в заросли, где огромный летающий ТАРАКАН залепил ему рот своим хрустящим телом. Крюгер машинально разжевал его и проглотил, едва не подавившись застрявшими поперек горла ТАРАКАНЬИМИ УСАМИ.

Таракан оказался лечебным. Фредди внезапно охватила странная дрожь, и он едва не обделался. Зато спустя считанные мгновенье к нему возвратился его обычный облик, тоже по-своему кошмарный, но все-таки не настолько. С ужасными шрамами, но без излишеств вроде хоботовидного носа.

Теперь неплохо было бы почиститься и умыться, но для этого нужно было по крайней мере добраться до воды. И только он об этом подумал, как на него обрушились полчища мошек и москитов, привлеченных исходившим от него ароматом.

Насекомые лезли в глаза, ноздри, уши, увязали в липкой зеленой жиже, захлебывались в ней, подыхали; но на этом КЛАДБИЩЕ ПОГИБШИХ НАСЕКОМЫХ приземлялись все новые и новые голодные особи; их постигала та же участь, но к ним на спины тут же садились следующие, и праздник жизни продолжался.

Как ни размахивал Крюгер своей перчаткой, срезая назойливым козявкам крылья, как ни хлопал себя руками по телу, словно зашедшийся в танце цыган, — все было бесполезно. За каких-то три минуты Фредди превратился в натуральное пугало, вся поверхность которого, включая шляпу, была густо залеплена копошащимися насекомыми.

— Воды! Воды! — заорал он в отчаянии, но джунгли остались равнодушны к его мольбе, чего нельзя было сказать о мошках, которые сразу же забили ему рот по самую глотку, надолго заставив заткнуться.

Крюгер, как пьяный заяц, петлял между тропических деревьев, ежесекундно натыкаясь лбом на их упругие, негнущиеся стволы.

Проплутав по джунглям без толку около часа, он наконец набрел на небольшое озеро и прямо как был в одежде нырнул в воду.

Он проболтался некоторое время у самого дна, чтобы обмануть назойливых насекомых. И это ему удалось: когда он поднялся над поверхностью, их поблизости уже почти не было.

Крюгер принялся смывать с себя грязь. Помыл шляпу, выстирал свитер, прополоскал брюки.

После стирки настроение поднялось.

Фредди не спешил покинуть приветливое озеро, а замер по пояс в воде, обмахиваясь шляпой. Светило полуденное солнце, пели птички, вдоль берега плыло такое живописное бревно… бревно… бревно…

Бревно?! Но разве у бревна могут быть глаза? И почему оно плывет так быстро, если на озере нет ни малейшего течения?

Пока Крюгер пытался напрячь свои немногочисленные извилины, бревно стремительно приближалось. И только когда его передняя часть вдруг разделилась на две половины, и в образовавшейся расщелине показались крепкие отростки, подозрительно напоминающие зубы, до Крюгера наконец дошло.

— Крокодил! Мама, это же крокодил!

Разметав вокруг себя веер брызг, он кинулся к берегу. Ботинки увязали в иле. Водоросли цепляли за ноги. До берега, казалось, — как до горизонта.

Крюгер помогал себе шляпой. Держа ее в левой руке, он греб ею, рассекая перед собой мутную воду.

Он всегда отдавал должное водным процедурам, но все же предпочитал принимать ванну с пугливыми девочками, а не с зубастыми крокодилами. Купание в такой компании обещало МАЛО УДОВОЛЬСТВИЯ.

Крюгеру удалось выбраться на берег, прежде чем крокодил смог ухватить его за пятки. Но Фредди тут же пришлось поддать газу: животное вылезало на сушу вслед за ним.

Крюгер упал на колени. Ноги его уже не держали.

— Крокодилы-ы-ы! — орал он на все джунгли, ползая по берегу на четвереньках от преследующей его по пятам ЗУБАСТОЙ МОРДЫ. — Не хочу-у-у!

Не оборачиваясь, он швырял в крокодила песком, бросал в него камни, ветки, — все, что ни попадало под руку. Но прожорливая рептилия продолжала его преследовать, громко щелкая своими огромными ЗУБАМИ.

На счастье Крюгера, вскоре он ткнулся лбом в дерево. В голову вместе со звоном пришла спасительная мысль.

Из последних сил он ухватился за нижние ветви и, подтянувшись на руках, оказался на дереве.

Разочарованный крокодил давно вернулся к себе в болото, а Фредди все еще карабкался наверх, пыхтя и старательно перебирая ногами и руками.

Взобравшись на самую вершину дерева, он долго вглядывался сквозь листву, не ползет ли за ним крокодил. И вправду, кто мог дать гарантию, что в этих сумасшедших джунглях крокодилы не лазают по деревьям?

Поняв, наконец, что зубастое бревно ему больше не угрожает, Крюгер немного расслабился. Не спеша, смастерил себе гнездо из веток и затих среди кроны.

Глава 6

Кинг-Конг

По тенистым джунглям острова Кака-Кука с оглушительным треском прохаживался Кинг-Конг — исполинская обезьяна из семейства узконосых человекообразных. Впрочем, сказать, что обезьяна была исполинской, все равно, что стыдливо промолчать. Рядом с Кинг-Конгом любой человек выглядел просто заурядным муравьем, лошадь — подкованной блохой, а автомобиль — не более, чем вонючим клопом!!

По всем своим параметрам Кинг-Конг мог считаться живым приложением к Книге рекордов Гиннеса. Один только мозг весил около полутонны! Оставалось загадкой, почему, когда Кинг-Конг думал, у него напрягалось не более 100-150 граммов серого вещества…

Кинг-Конг продвигался по лесу, небрежно разводя руками деревья в стороны. Для него в джунглях вообще не существовало преград: деревья были, что кусты; кусты, что трава; трава, что мох; озера, что лужи; лужи, что капли росы; капли росы, что молекулы; молекулы, что атомы; атомы, что протоны и т.д. и т. п. (по последним данным науки микромир неисчерпаем как Вселенная).

От тяжелой поступи супергориллы земля содрогалась и жалобно ухала. За мохнатой спиной Кинг-Конга оставались глубокие вмятины и горы растоптанных сусликов.

В то время, как Кинг-Конг обхаживал свои владенья, Фредди Крюгер безмятежно дрых в своем гнезде на вершине дерева.

Но вот мимо него пронеслась стая встревоженных макак. Попугаи брызнули во все стороны. Пальмы покорно согнулись в раболепном поклоне.

Кинг-Конг приближался.

Крюгер в недоумении огляделся и тут же заметил плывущую над лесом огромную черную голову. Никогда раньше он не видел ничего подобного. Самое неприятное было то, что приютившее его дерево стояло как раз на пути у этого монстра.

Бежать было поздно. Крюгер обхватил руками и ногами ветви, надеясь, что пронесет.

Не пронесло.

Заинтересовавшись каким-то цветком, одиноко растущим среди густой травы, Кинг-Конг наклонился, чтобы его понюхать, а когда выпрямился, то нечаянно задел локтем дерево, на котором прятался Крюгер. От удара тот не удержался и плюхнулся обезьяне прямо на макушку.

Кинг-Конг зажмурился от умиления: ему часто садились на голову шустрые птички, которые вылавливали на нем всевозможных паразитов. Свалившегося на него Крюгера он тоже принял за птичку и решил не мешать ей копошиться в своих волосах.

Крюгер же, попав в заросли обезьяньей шерсти, совсем обезумел от страха и в панике принялся косить окружающую его растительность направо и налево. Вскоре его стараниями на макушке Кинг-Конга образовалась внушительная проплешина.

Почувствовав, что эта суетливая птичка вместе с паразитами собирается лишить его и части шевелюры, Кинг-Конг не на шутку встревожился. Очень бережно, чтобы не причинить птичке вреда, он снял ее с головы и стал пристально разглядывать.

Птичка была страшненькая. Самый настоящий гадкий утенок. И почему-то совсем без перьев.

Птенец, догадался Кинг-Конг.

Птичка металась по его ладоням, жалобно крича и размахивая облезлыми крылышками. Должно быть, была голодна.

Растроганный Кинг-Конг не придумал ничего лучшего, как накормить птичку бананами — своим любимым блюдом.

Сорвав связку бананов, Кинг-Конг очистил зубами один из плодов и сунул его птичке под клюв.

После недавнего обряда туземцев, когда те заплевывали и замазывали его бананами, Крюгер уже смотреть не мог на этот фрукт. Но Кинг-Конг настаивал, тыча ему бананом в рот, и Фредди пришлось проглотить.

Кинг-Конг был щедр, а связка была такая большая…

После третьего банана Крюгер стал нервничать, после пятого впал в бешенство.

Кинг-Конг же продолжал аккуратно очищать плоды и запихивал их птичке прямо в клюв.

— Проклятая обезьяна! Я не хочу! — давясь, орал Крюгер. — Сама жри свои бананы, чтоб ты сдохла!

По этому истошному щебетанию Кинг-Конг делал вывод, что птичка все еще никак не насытится и продолжал кормежку.

Крюгер не мог ничего поделать: горилла крепко держала его в своем кулаке, опасаясь, как бы птенец ненароком не свалился на землю. Наружу торчала лишь голова в шляпе.

Скормив птенцу две приличные связки бананов, Кинг-Конг подивился ее звериному аппетиту. А птичка пищала как и прежде.

— Оставь меня в покое, ублюдок! — вопил Крюгер, тщетно пытаясь избежать очередного банана. Он плевался и вертел головой, чуть не плача от ярости, и старался укусить обезьяну за палец. Но ничего не помогало.

От неосторожного движения гориллы с головы Крюгера свалилась шляпа. Кинг-Конг разинул рот: куда это у птички подевался ее роскошный черный хохолок?

— Ага, сволочь! — обрадовался Фредди, заметив на морде обезьяны растерянность. — Так смотри же!

Он решил применить свой излюбленный прием, который мог довести до истерики любого. И не только каких-нибудь сопливых малолеток.

Фредди Крюгер раздул щеки и стал напрягать мышцы головы. Не прошло и двух секунд, как кожа на его макушке лопнула. На висках, обнажив голый череп, зашелестели лоскутья кожи. Все лицо Крюгера покрылось струпьями. Из дыры в черепе стала вытекать неопределенного цвета жидкость. Из носа повалил пар.

Но Кинг-Конг не испугался. Он подумал, что птичке стало плохо от жары, и с нее стекает помет, в котором она была раньше измазана.

Сложив губы трубочкой, Кинг-Конг стал нежно дуть Крюгеру в лицо. От этого смрадного дыхания Фредди стало по-настоящему дурно. Глаза закатились, язык свесился набок, голова откинулась назад.

Ворот его свитера оттянулся от шеи, и до Кинг-Конга вдруг дошло, что его маленький друг замотан в какие-то цветастые тряпки, которые мешают птичке летать.

Кинг-Конга разобрало любопытство. Первым делом он решил стащить с птенчика эту красно-зеленую шелуху.

Несчастная птичка надрывалась до хрипоты, отчаянно царапаясь длинными когтями, которые были у нее почему-то только на одной лапке. Но Кинг-Конг был сегодня снисходителен и, не обращая внимания на капризы птенца, продолжал делать свое доброе дело.

Когда он снимал с Крюгера свитер, у Фредди сползла с руки его перчатка. Оставшись без своего излюбленного оружия, Крюгер смирился. Он даже сам расстегнул ремень на брюках и помог их с себя снять. Когда же обезьяна взялась за его старомодные трусы в горошек, Крюгер окончательно отупел, отдавшись во власть гиганта.

Стащив с птички все, что только было можно, Кинг-Конг брезгливо поморщился. Эта и без того уродливая птичка, напоминала ему теперь большого таракана. Судя по белой окраске, таракан был альбиносом.

Обезьяну передернуло. Она наконец поняла свою ошибку.

Издав протяжный вопль, Кинг-Конг бросил противное насекомое на землю и наступил ногой. Потом целомудренно прикрыл образовавшуюся вмятину листом папоротника, сплюнул и пошел дальше бродить по джунглям, от досады стуча себя кулаками в грудь.

А Фредди Крюгер, у которого из черепа вытекли последние мозги, а из задницы — почти все скормленные ему бананы, шатаясь, кое-как выбрался из ямы и пополз искать свою одежду, разбросанную в радиусе трех миль.

Во время поисков Крюгер отчаянно рыгал бананом, всякий раз поминая недобрым словом матушку Кинг-Конга.

Брюк ему найти так и не удалось.

Глава 7

Парашютистка в шубе

На похищенным у техасского миллиардера частном самолете, стрелой пронзая облака и распугивая кондоров, к острову Кака-Кука стремительно приближался Терминатор. Хладнокровно сжимая в руках штурвал, он зорко вглядывался в раскинувшийся под ним тропический ландшафт.

Обнаружить цель не составило ему никаких трудов. Терминатор засек ее с первого же захода: она понуро брела по песчаной дорожке в сторону океана.

Посадить самолет точно на голову объекта для Терминатора тоже было плевым делом — если бы не обилие пальм, заслоняющих цель и мешающих просчитать траекторию ее перемещения.

И Терминатор, немного поразмыслив, решил, направив самолет в пике по ходу цели, выпрыгнуть затем с парашютом. При этом получалось одно из двух: либо самолет попадет в цель, и тогда от нее мало чего останется; либо он сам на парашюте ее догонит и прикончит. В любом случае его миссия была бы успешно выполнена.

Фредди Крюгер, у которого после всего пережитого беспрерывно шумело в ушах, уловил странный сверлящий звук над своей головой всего за несколько секунд до падения самолета. Глянув на небо, он увидел крылатую махину, которая пикировала прямо на него.

Кляня свои тяжелые ботинки, Крюгер бросился наутек.

Самолет врезался в землю у него за спиной. Последовал оглушительный взрыв и ударная волна, подхватив Крюгера за трусы, швырнула его на огромный придорожный муравейник, где его тут же облепили муравьи.

Крюгер с воплем вскочил и, сбрасывая с себя обозленных насекомых, побежал по тропинке, не чуя под собой ног.

И тут за поворотом его накрыло парашютом.

Крюгер отчаянно замахал перчаткой, раздирая тонкую материю в клочья. Он был вне себя. Он не соображал, что происходит.

Выбравшись наружу, он увидел перед собой уже знакомую ему женщину в шубе. Спокойно глядя ему в глаза, она отстегнула от своих квадратных плеч парашютные лямки, и, сбросив их на землю, ровным голосом произнесла:

— Как поживаешь, дядюшка Крюгер?

— Как я поживаю?! — взревел Фредди, машинально одергивая резинку трусов. — Ты хочешь знать, как я поживаю?! — возопил он, тараща глаза и оглядываясь по сторонам в поисках увесистого камня или какой-нибудь палки. — Ах ты соплячка! Мерзавка! Дрянь! Лунатичка долбанная! Какого хрена я тебе приснился?! — Не найдя вокруг ничего подходящего, он швырнул ей в глаза горстью песка.

В мозгах Терминатора закоротило. Он вытащил глаз из глазницы и принялся тщательно облизывать его языком. Прочистив до последней песчинки, заправил обратно. Потом проделал то же самое и со вторым глазом.

В течение всей этой процедуры Крюгер был занят тем, что увлеченно выковыривал из песка подходящий по размерам камень, и его психика не пострадала.

Добившись стопроцентной видимости на своем дисплее, Терминатор вновь заморозил свой взгляд на бледно-желтом лице подлежащего уничтожению объекта.

— Как поживаешь, дядюшка Крюгер?

— Спрашивала уже! — рявкнул Крюгер и запустил в него камнем.

Терминатор пригнулся, и пробегавший мимо носорог свалился замертво.

— Привет тебе от Симоны, — сказал Терминатор, наступая на Крюгера, одновременно расстегивая верхнюю пуговицу на шубе.

Фредди попятился.

— Не делай этого, сучка, — зло прошипел он, наткнувшись задницей на колючий кустарник. — Не делай, в последний раз тебе говорю. — Он выставил перед собой перчатку и стал перебирать пальцами-ножами. — А не то я разрежу тебя на кусочки так, что никто обратно не заштопает.

Постепенно Крюгер входил в раж, балдея от собственной храбрости. Он отрыгнул бананом и продолжал шипеть:

— Если снимешь шубу, то ты умрешь. Слышишь, сучка? Ты не знаешь, кто я такой. А я тебе скажу. Я — Фредди Крюгер, мучитель детей. Я проживаю на улице Вязов. И мама у меня монашка, чтоб ты знала…

Но все пуговицы на шубе киборга уже были расстегнуты.

— У-у-у… — протянул Терминатор, не в состоянии из-за сбоя в мозговом компьютере выговорить коронное: «Умри же, несчастный».

Крюгер опять отрыгнул бананом. И неспроста: полы шубы разошлись до неприличного, и Фредди увидел, что, кроме нижнего белья, на женщине ничего больше нет.

— Мне не нравится твой эротический сон, детка, — прохрипел Крюгер. — Совсем не нравится.

— У-у-у… — тянул Терминатор. — У-у-у…

Чтобы выйти из цикла, он решил повторить слова объекта.

— Мне не нравится твой эротический сон, детка.

— Нет, это мне не нравится! — заорал Крюгер, в бешенстве от того, что его передразнивают. — И я тебе не детка!

— И я тебе не детка! — возразил Терминатор. — Привет тебе от Симоны.

— Иди ты со своей Симоной!

Взмахнув перчаткой, Крюгер бросился вперед, но споткнулся о кактус и повалился к ногам Терминатора ничком.

Тот с невозмутимым видом вытащил карабин и прицелился ему в затылок.

— Умри же… — начал киборг, но завершал он фразу уже перед пустым местом. Изображение объекта на его дисплее внезапно погасло.

Терминатор на всякий случай все же выстрелил. Штырек с присоской попал во вмятину на песке, где только что находилась голова Крюгера, но это уже не могло причинить тому ровным счетом никакого вреда.

Книга 3

В краю непуганных пингвинов

Глава 1

Пингвины тоже видят сны

В то время, как Крюгер выяснял отношения со свалившейся на него с неба парашютисткой, в Стране Вечных Снегов, на берегу ледяного панциря, окруженный своими братьями и сестрами, спал ничем не примечательный пингвин. Ему снился океан, битком набитый кальмарами и каракатицами; они резвились у самой поверхности воды, словно предлагая ими отобедать.

Пингвин заворочался во сне, сладко причмокивая клювом.

Но так уж устроена природа сновидений, что всегда лучше проснуться на середине хорошего сна, чем дождаться, пока он сменится каким-нибудь кошмаром.

Пингвин не спешил просыпаться, поедая воображаемых креветок одну за другой. И в этом была его ошибка.

Вкусная картинка вскоре растворилась в глубинах его сознания, как будто ее и не было. Ему приснился морской леопард — истребитель пингвинов. Хищник широко разинул пасть, обнажив плотные ряды острых зубов, и угрожающе заревел. По всему было видно, что он был жутко голоден.

От этого зрелища бедный пингвин заелозил по льду плавниками, но так и не проснулся.

Внезапно морской леопард поднялся на задние ласты и принял облик полярника в большой меховой шапке, тулупе и унтах.

Это было уже не так страшно. Люди, изредка попадавшиеся здесь, на пингвинов еще ни разу не охотились. Правда, они иногда их ловили, но только лишь затем, чтобы подарить на память блестящее колечко.

Человек, открыв рот, кашлянул в кулак. Изо рта у него повалил густой пар. Он разжал руку. Вместо рукавицы на ней красовалась перчатка, которая заканчивалась огромными когтями. Шапка полярника вдруг превратилась в черную шляпу, тулуп — в красно-зеленый свитер и пятнистые трусы, а унты — в громоздкие ботинки.

И это уже был не сон.

— Собачий холод, — поежился Фредди Крюгер, затравленно озираясь. — Проклятье! Куда меня занесло?

Было холодно. Очень холодно. Значительно ниже нуля. Где-то минус 50 градусов по Фаренгейту.

— Эй, послушайте, — обратился он к развалившимся на снегу джентльменам в черных смокингах. — Мы где, а?

Джентльмены ответили ему невнятным бормотанием и стали один за другим подыматься, заинтересованные внезапным появлением среди них долговязого чужака.

Крюгер пригляделся повнимательнее.

— Пингвины?! Значит, я на Полюсе?… Мама, я же тут замерзну!

Чтобы хоть как-то согреться, он принялся бегать вокруг какой-то самки, сжимавшей между лап яйцо.

Крюгер махал руками, не переставая, и, если останавливался, то только лишь затем, чтобы сделать пару-тройку приседаний.

Пингвины как зачарованные следили за его действиями. Они образовали вокруг него живое кольцо и стояли, смешно склонив набок головы, переговариваясь между собой. По их растопыренным ластам-крыльям казалось, что они разводят в недоумении руками.

Крюгер чувствовал, что превращается во всеобщее посмешище, но зверский мороз не давал ему перевести дух.

— А-а, суки, — ругался он на пингвинов. — Понадевали шубы, сволочи. Где тот гад, которому я приснился? Он от меня еще побегает.

В этот момент самке с яйцом, возле которой крутился Крюгер, надоела его аэробика. Она издала пронзительный капризный возглас. Тут же сквозь толпу на открытый пятачок продрался ее встревоженный супруг. По иронии судьбы это был тот самый пингвин, которому во сне явился Крюгер. В чужаке, извивавшемся всем телом перед его подругой, пингвин мгновенно учуял соперника, пристающего в брачном танце к его законной половине. Движения новоявленного ловеласа были дерзки и непристойны.

Рассвирепевший пингвин подскочил к обращенному к нему спиной Крюгеру и вдарил ему по заду клювом.

Фредди Крюгер, — который в эту секунду, расставив ноги на ширину плеч, увлеченно выполнял наклоны туловища — стукнулся головой об лед и растянулся на животе, широко раскинув руки, словно стремясь заключить в свои объятия весь материк.

Но пингвин-ревнивец на этом не успокоился. Он подбежал к поверженному сопернику и принялся кусать его за голые ноги. Стоявшая поодаль супруга подбадривала его восторженными криками.

Крюгер кое-как перевалился на четвереньки. Он вдруг отчетливо осознал, как давно он никому не пускал кровь. За всеми своими злоключениями он совсем забыл о своем дьявольском призвании — пугать, догонять, убивать.

— Ты умрешь, гаденышь! — заорал он на пингвина, пытавшегося ущипнуть его за щеку. — Дай мне только подняться…

Скользя на ботинках, как на коньках, Крюгер с трудом встал и занес для удара руку в перчатке. Лезвия ножей кровожадно блеснули в хрустально чистом воздухе.

— Вот тебе, гад пернатый! — воскликнул он, но не удержав равновесия, снова шмякнулся всем телом об лед.

Глава 2

Монахиня в белом

Ножи глубоко вонзились в ледяную толщу. Весь багровый от ярости, Крюгер попытался отодрать перчатку, но она не поддавалась.

Фредди взял спортивный азарт. Вновь обрести свою любимицу стало для него куда важнее, чем отмахиваться от наседающего пингвина, который мало-помалу умудрился приспустить с него трусы и занялся обработкой оголившегося зада.

Безуспешно испробовав несколько способов, Крюгер уперся ногами возле перчатки, крепко схватил ее руками за манжету и со всей силы дернул на себя.

Раздался жуткий треск. Перчатка вырвалась из ледяного плена и отлетела далеко в сторону. А Крюгер с размаху повалился на спину, ударившись затылком об лед. Подпрыгнувшая при падении шляпа приземлилась ему точно на лицо.

Оставалось только сложить на груди руки и умереть. Но не таков был Фредди Крюгер, чтобы покориться злой судьбе. Тяжело перевернувшись набок, он вгляделся в заснеженную даль: не сверкнут ли где ножи его перчатки?

И тут его запорошенные снегом глаза увидели нечто поразительное. По холмам, освещая себе путь горящей свечой, медленно ползла женская фигура в белом монашеском одеянии. Валуны, которые она огибала, казались мраморными надгробьями, хлопья снега, падающие ей на плечи — траурными бумажными цветами. Монахиню нещадно теребил ветер, но она упорно продвигалась вперед, и свеча в руке ее не гасла, полыхая вечным огнем.

По щекам Крюгера заструились слезы. Не успев добраться до подбородка, они застывали на морозе подобно каплям воска.

— Мамочка… — простонал Крюгер, опускаясь на колени, позволяя неугомонному пингвину кусать себя за локти.

Пингвин изощрялся, как только мог.

— Да уйди ты, уйди ты, — шипел на него Фредди сквозь зубы, но тот, не осознавая всю трогательность момента, продолжал тянуть его за трусы.

Тем временем, монахиня перестала ползти. Она медленно выпрямилась, застыв в трагической позе. Ее сутана развивалась на ветру. Капюшон откинулся назад, обнажив седую голову. Длинные волосы растрепались, обрушившись пенистыми волнами на скорбно опущенные плечи.

— Мамочка, забери меня отсюда! — взвизгнул Крюгер, протянув к ней руки.

Но свеча в руке женщины вдруг превратилось в сверкающее распятье. Высоко подняв его над головой, монахиня по-медвежьи прорычала:

— Заткнись, ублюдок! Ибо сказал Господь: я не мать тебе, и ты мне не сын!

— Но как же так, мамочка… — разрыдался Крюгер, зарывшись лицом в ладони, а когда вновь поднял глаза, то так и сел: оглашая окрестности громоподобным ревом, над равниной возвышался белый медведь!

Пингвины стали потихоньку разбегаться. Крюгер тоже вскочил и, отведя руки за спину, как заправский пингвин, пристроился к ближайшей колонне.

Медведю не понравился этот неуклюжий пингвин в черной шляпе и пятнистых трусах. И он двинулся за ним следом.

Пингвины, колонну которых замыкал Крюгер, быстро добрались до спасительного океана. К краю льдины вел крутой склон. Он был так крут, что птицы, бросившись на брюхо, в одно мгновение скатывались по ложбинке вниз и оказывались в воде.

В последний момент Крюгер засомневался, пойдет ли ему на пользу купание в ледяной воде, но было поздно: ботинки его разъехались вкривь и вкось; правда, он еще пытался, балансируя на месте, устоять на ногах, но потом обреченно грохнулся на спину и покатился на встречу с Океаном.

— Ненавижу русские горки! — вопил он, придерживая рукой шляпу и задирая ботинки кверху, чтобы не мешать своему заду набирать скорость.

Он легко соскочил с кромки льдины и полетел над гладью воды, подпрыгивая, как галька. Метров через двадцать его скорость резко упала. Подняв напоследок красивый каскад брызг, Крюгер стал тонуть. Увесистые ботинки потянули его в бездонные глубины океана.

Крюгер обреченно пускал пузыри, но тут ему вдруг пришла счастливая мысль, что сожженный заживо утонуть вот так запросто не может. Несмотря на всю спорность этого предположения, Крюгер воспрял духом, ботинки как-то сразу полегчали, и он начал всплывать обратно.

Оказавшись на поверхности, он поймал плававшую неподалеку шляпу и надел ее на голову, забыв предварительно выжать. Из шляпы хлынул ледяной поток, ошпарив колючим холодом ему мозги. И Крюгер, нахлебавшийся к тому же соленой воды, которая сейчас омерзительно булькала у него в животе, — стал постепенно замерзать.

Осыпая проклятиями беззаботно резвящихся вокруг пингвинов, Фредди подгреб к кромке льдины, но тут же получил удар в лицо от пингвина, скатившегося в этот момент с горки.

Крюгер горько пожалел, что при нем не было его перчатки и он не мог сделать из этой жизнерадостной птицы пиццу. Он поправил сбившуюся набок шляпу и, чтобы уберечь свое лицо от новых неприятностей, держась за край льдины, переместился по воде в более спокойное место.

Наконец, он выбрался на берег. Лютый мороз как профессиональный палач стал быстро заковывать его в свои ледяные кандалы.

Крюгер чувствовал, как примерзают ко льду подошвы его ботинок. Он хотел пробежаться трусцой, чтобы согреться, но ноги уже по самые колени обулись в серебристые «испанские сапоги».

Где-то у горизонта среди айсбергов промелькнул силуэт ледокола. Крюгер вскинул руки:

— Пингвины!… Тьфу! Люди! Люди! Эй, помогите! Спасите! Замерзаю-у-у-о-о… — Он так и застыл с открытым ртом, поднятыми вверх руками и лицом, обращенным в голубую даль.

Превратившись в своеобразный памятник снежному человеку, Фредди Крюгер сделался настоящей местной достопримечательностью. Вокруг него постоянно крутились любопытные пингвины. Взирая на него снизу вверх, они разводили крыльями и о чем-то громко переговаривались, будто спорили.

Вскоре среди пингвинов стало традицией сразу же после утреннего пробуждения навещать Крюгера, чтобы почесаться клювом о его ледяные колени. Но они приходили сюда и в течение дня: кто поодиночке, кто парами, а чаще целыми экскурсиями. Приходили и подолгу смотрели в его незамерзающие, и оттого вечно подвижные, бешено вращающиеся глаза.

Неоднократно к подножию Крюгера наведывалась семья белых медведей — медведь с медведицей и двумя медвежатами. Отец семейства благоговейно обнюхивал его, но всякий раз почему-то признавал несъедобным.

А медвежата пользовались Крюгером, как удобным столбиком. Лед на его ботинках тогда подтаивал, но не настолько, чтобы он мог сдвинуться с места.

«Проклятые медведи, — бесился про себя Крюгер. — Чтоб вы обоссс…», — но мысли стыли на лету, не давая додумать себя до конца.

Что касается медведицы, то ей очень нравилось, вставая на задние лапы, облизывать Крюгеру заиндевелый нос. Должно быть, она находила это забавным. Но Фредди не отвечал ей взаимностью, хотя бы потому, что не видел в ней женщину; да и он вообще предпочитал малолеток. Но медведица на него ничуть не обижалась, особенно старательно и долго вылизывая ему самый кончик носа.

Заканчивалось это лизоблюдство обычно тем, что медведь раздраженно дергал супругу за куций хвост и, глухо ворча, уводил все семейство в пургу.

Фредди Крюгер мог бы простоять как истукан еще целую вечность. Но через полторы недели на побережье обрушился ураган, часть льдины с Крюгером откололась от материка, и он пустился дрейфовать по просторам Атлантического океана.

Глава 3

Статуя в океане

— Ого, смотрите-ка, Оззи! — воскликнул Бабс, опуская бинокль. — Что это там плывет?

Капитан Оззи подавил зевок.

— Кусок дерьма.

— Я серьезно. Ей-богу что-то непонятное.

— Ну, хорошо. Дайте сюда! — капитан вырвал у него из рук бинокль и приложил к глазам. — Где чего плывет? Ничего не вижу.

— Да вон там, — Бабс забежал Оззи за спину и, схватив за уши, повернул ему голову на юго-запад.

— Похоже на оторвавшийся буек, — флегматично заметил капитан.

Заслышав их разговор, в рубку вошел боцман Кики.

— Может, это айсберг? — предположил он.

— Может, и айсберг, — пробормотал Оззи, крутя колесико бинокля. — Да нет же! — вдруг воскликнул он. — Это статуя.

— Да ну?! — поразился Кики. — Можно глянуть?

Оззи протянул ему бинокль.

— Точно, статуя, — подтвердил Кики. — А как на солнце блестит… Красота-то какая!

Оззи с иронией посмотрел на облизывающегося боцмана.

— Женская, что ли? — спросил он.

— Что?

— Статуя.

— Трудно сказать, — ответил Кики без тени улыбки. — Надо подплыть поближе.

— Камрады, стойте, а вдруг — ловушка? — засомневался Бабс, который, хотя и был выше их на целую голову и весил добрую сотню кило, особой храбростью не отличался. — Ей-богу, это ловушка.

— Потише, Бабс. Не паникуйте, — предостерег Оззи.

— При чем здесь «не паникуйте»? А если в статую вмонтирована бомба?

— Никогда не слыхал ничего подобного, — заявил Кики.

— Вот и не услышишь. Взрывом уши оторвет, — и не услышишь!

Кики пожал плечами. Но тут взорвался капитан Оззи. Выпучив глаза и выпятив грудь, он заорал во всю силу своих легких:

— Матрос Бабс! Вашу мать! Смирно!

Бабс сразу же вытянулся в струнку, вернее сказать, в басовую струну, и сделал «руки по швам».

— Отставить разговоры! Отставить паникеж! Первый же, кто наложит в штаны, полетит за борт. В океан, буль-буль к китам-касаткам. И будет ими съеден и обглодан. Понятно?

— Так точно, мой капитан! — в один голос выпалили Бабс и Кики. Последний тоже на всякий случай встал по стойке «смирно».

— Ну вот и отлично, — продолжал Оззи, меряя узкое пространство рубки своими кривыми ногами. — Мы приблизимся к этой статуе и выясним, что она из себя представляет. И что хотел сказать художник. И много еще чего. Вот так. Считайте, что это приказ!

— Слушаюсь, мой капитан! — опять в две глотки проревели Кики и Бабс.

— Вы вот что, боцман, — Оззи ткнул пальцем в худой живот Кики, едва не коснувшись изнутри его позвоночника. — Чего ждете? Особого приглашения? Заводите мотор!

— Есть, мой капитан!

Кики взялся за ключ зажигания, резко провернув его по часовой стрелке.

Стало слышно, как в машинном отделении взревел двигатель. Яхта задрожала всем своим металлическим телом, готовая в любую минуту тронуться с места.

— А мне что делать? — спросил великан Бабс, непринужденно отковыривая носком ботинка от капитанского мостика резиновый коврик.

— Взять оружие и занять позицию на баке. Возможно, придется стрелять. На поражение. Но предупреждаю: только по моему приказу.

— Есть, мой капитан.

Бабс раскланялся и оставил рубку.

Глава 4

Лом для Фредди Крюгера

Боцман Кики взялся за штурвал, и, развернув яхту, направил ее навстречу таинственному объекту.

По мере того, как расстояние между ними сокращалось, капитан Оззи то и дело прикладывался к окулярам бинокля и вдруг удивленно присвистнул:

— Ого! Да это вовсе никакая не статуя.

— А что же? — спросил Кики.

— Обледенелый человек.

— Да ну?! Мертвец, значит?

— Как сказать. У этого «мертвеца» почему-то глаза бегают и пар изо рта идет.

— О, Господи… — Кики побледнел. — Может, «полный назад», капитан?

— Полный вперед, боцман! Нас трое, а он один. Чего нам бояться?

— Он шпион. Он специально подослан. Он нас продаст.

— Молчать! Отставить разговоры! Теперь я отчетливо вижу, что у него подняты вверх обе руки. Что это, по-вашему, означает?

— Он сдается?

— Точно. Это будет наш первый военнопленный.

— Вот здорово! Кажется, пора тормозить, а не то мы в него врежемся.

— Стоп машина! — скомандовал Оззи.

— Есть, стоп машина.

Катер плавно сбавил ход и остановился у края льдины, которая представляла собой неровную площадку размером с небольшой плот. Основная ее часть находилась под водой, уходя в глубину метра на два, что придавало льдине определенную устойчивость. Именно поэтому Крюгер на всем протяжении своего дрейфа неизменно возвышался над поверхностью океана, а не бултыхался вниз головой.

Крюгер стоял, задрав кверху руки и отчаянно вращал зрачками. Он был закован в лед, совсем как средневековый рыцарь в латы, разве что лицу его не доставало благородства облика рыцарей Круглого стола.

— Сбегайте за ломом, Кики. Надо будет отколоть это чучело, — сказал Оззи.

Кики бросился на корму за инструментом.

Капитан вышел из рубки на палубу. Сидевший на баке Бабс привстал, держа автомат на изготовку и красивым жестом навел дуло на Крюгера:

— Что, капитан, замочим Санта-Клауса?

— Ни в коем случае. Мы его допросим, а там решим, что делать: к касаткам отправить или ухой накормить.

Оззи зацепил за край льдины багром, чтобы та не отплыла от яхты. Прибежал Кики, вооруженный ломом.

— Вот, — он протянул инструмент капитану.

— Что «вот»?

— Лом.

— Я вижу, что не швабра. Лезьте теперь и откалывайте.

Кики покосился на Бабса.

— Может, лучше не мне? Бабс все-таки поздоровее.

— Он слишком тяжелый, — возразил Оззи. — Вы хотите, чтобы льдина перевернулась?

— А я плавать не умею, — жалостливо пробасил Бабс, поглаживая автомат, как любимую кошку.

Кики вздохнул, перебрался через бортик и подошел к Крюгеру.

— Ну, чего глаза-то вылупил?! — крикнул он. — Шпрехаешь, гад, куда попал? Как вмажу сейчас ломом, узнаешь…

— Кончайте трепаться, Кики, — оборвал его Оззи. — Давайте работать.

Кики принялся скалывать лед с ботинок Крюгера.

— А-а, бюргер проклятый, примерз, вонючка, — зло приговаривал он, орудуя ломом, как заведенный. — Я тебя сейчас так отделаю, свои не узнают.

— Послушайте, Оззи, — сказал Бабс. — А вдруг этот тип наш?

Капитан покачал головой. Заботливо оправил воротник своей дубленки.

— Все «наши» остались за горизонтом, Бабс, — сказал он. — А вы, вместо того, чтобы рассуждать здесь попусту и смотреть, как Кики надрывается, сходили бы приготовили галлонов пять горячей воды. Надо будет окатить его кипятком.

— Кого, Кики?

— Кого, кого. Да вот этого, — Оззи показал рукавицей на Крюгера. — Не тратить же на него последние запасы спирта.

— Еще не хватало! — всплеснул руками Бабс. — Как-нибудь обойдется. Мы ему не Армия Спасения.

— Вот именно. Хотя есть еще один способ согреть замерзшего.

— Какой?

— Раздеть его до гола, потом раздеться самому и крепко к нему прижаться. Он тогда согреется от тепла вашего тела.

Бабс скривился.

— На такое не с каждой женщиной пойдешь, а тут такое рыло…

— А вас никто и не заставляет, — усмехнулся Оззи. — Это я так — к слову вспомнилось.

Бабс, покачав головой, пошел греть воду.

— А-а, питекантроп вымерший, холодец протухший, — подбадривал себя Кики, стуча ломом о подножие Крюгера.

Он уже весь взмок. На мгновение прервавшись, скинул с себя меховую куртку. Потом снова взялся за лом и в запале занес его над шляпой Крюгера.

Фредди зажмурился.

— Стойте!! — едва успел крикнуть Оззи, иначе Кики размозжил бы тому череп. — По ногам ему бейте. По ногам. Голову мы ему и так кипятком ошпарим.

Кики опомнился и продолжил колоть лед у ботинок Крюгера. Под монотонные звуки ударов сидящий на бортике Оззи уткнулся подбородком в шарф и сам не заметил, как задремал.

Минут через пять Кики окончательно выдохся.

— Фу, больше не могу, — проговорил он, вытирая лоб.

Тяжело отдуваясь, он прислонился к Крюгеру. Потом, забывшись, оперся на него всем телом.

Раздался треск.

Оззи мигом проснулся и, ничего не соображая, вскочил.

Крюгер падал прямо в его сторону. Протянув руки, Оззи поймал его за голову и прижал ее к груди.

— Черт возьми, боцман Кики! — рявкнул он на распластавшегося поперек льдины Кики. — Встать! Я приказываю!

Тот немного поворочался, скользя ногами об лед, потом встал на четвереньки. Высунув язык, часто задышал, как лайка, пробежавшая в упряжке добрую сотню километров.

— Хватайте его за ноги! — приказал Оззи, крепко держа Крюгера за голову.

Кики взял Крюгера за ботинки, и они перебросили обледенелое тело на судно.

По Крюгеру пошли глубокие трещины. Его рот был по-прежнему приоткрыт в причудливой гримасе.

— А-а-а, — выдавил он из себя. — Э-э-э… о-о-о… у-у-у… ы-ы-ы…

— Заткнись, — буркнул Кики, склонившись над ним. — Капитан тебя еще допросит.

Они подхватили Крюгера: один — за левую ногу, другой — за правую, — и поволокли по палубе, как подстреленного моржа.

Глава 5

Допрос

Бабс вышел на палубу с двумя полными ведрами горячей воды и окатил Крюгера с головы до ног. Лед на нем сразу подтаял. Кики взял кирку и стал скалывать отдельные куски.

Капитан Оззи влил Крюгеру в рот пинту виски.

Крюгер отрыгнул заспиртованным бананом и сел.

— Где моя шляпа? — спросил он, тупо озираясь.

— У тебя на голове, — ответил Кики.

Крюгер приподнял шляпу и представился:

— Крюгер.

— Я же говорил, что он бюргер! — воскликнул Кики.

Фредди перевел недоуменный взгляд на Оззи.

— Что я такое?

— У тебя немецкая фамилия, геноссе Крюгер, — сказал капитан. — И не строй из себя космополита. Как говорится, гутен морген, фрау Дизель.

— Кто? Какая фрау?

Оззи, присев возле Крюгера на корточки, ткнул его пальцем в грудь.

— Дурачком-то не прикидывайся. Не даром ведь с поднятыми руками плыл. Гутен абент, как говорится. Приплыли, майне либе… зер гут. — Оззи зло прищурился, а потом вдруг заорал: — А ну признавайся, дойче швайне! Ты есть немецкий шпион? Нет? А где же ты так обгорел? В каких-таких сражениях? Может быть, ты танкист? Или подводник? Летчик? Камикадзе?

— Если бы он был камикадзе, мы бы тут с ним не разговаривали, — осторожно заметил Кики. — К тому же он совсем не похож на самурая.

— Боцман Кики, я приказываю вам молчайтен, когда я есть вести допрос! — взревел Оззи и вновь ткнул в Крюгера пальцем: — Ты есть немецкий шпион. Нихт отпирайтен! А не то — айн, цвай, драй, — пиф-паф! — и капут навеки. Ауф видерзеен!

— Я американский летчик, — неуверенно пробормотал Крюгер. Он снял шляпу и показал на бирку: — Вот, «сделано в США».

— Это есть ничего не означайтен, — Оззи небрежным жестом оттолкнул от себя его головной убор. — У меня такими бирками набиты все карманы.

Бабс и Кики в изумлении уставились на своего капитана. Он зло подмигнул им: дескать, не мешайте, не мешайте мне, сукины дети, вести допрос!

— Отвечай, Крюгер, если ты в самом деле летчик, где ты потерял свои казенные голифе?

— Взрывной волной унесло, — сообразил Фредди. — Когда катапультировался.

Не рассказывать же в самом деле этим странным типам про свою злополучную встречу с Кинг-Конгом!

Но ему и так не особенно верили.

— Врет, ей-ей, врет, — пробурчал Бабс. — Вроде моей тетки. Как заведет волынку — не остановишь. И все, главное, так складно у нее получается… В расход его надо, капитан. И дело в шляпе.

Оззи выпрямился. Он заметил, что их пленник вновь стал покрываться ледяной коркой.

— Увести в каюту, — приказал он Бабсу. — Глаз с него не спускать. Скоро я с ним продолжу.

Бабс потащил Крюгера с палубы, Оззи повернулся к Кики:

— Что вы есть думайтен… а-а черт! Прицепился ко мне этот дойче шпрахе. Как вы думаете, боцман, он врет?

Кики, почесав за ухом, развел руками:

— А вдруг он, действительно, штатовский летчик? И акцент у него чистейший, американский.

— Это я уже понял, на счет акцента. Он у него почище нашего будет.

— Накормить бы, пока не помер, — осторожно предложил Кики. — Как он вообще выдержал такой холод?

— Закаленный, видно… Ладно, пусть Бабс ему ухи нальет.

Глава 6

Камрад Крюгер

Отобедав ухой из камбалы и съев на второе тарелку морской капусты, Крюгер отдыхал, развалившись на диване в кают-компании. Бабс сидел у противоположной стены на стуле, держа между колен автомат. Он не сводил с Крюгера настороженных глаз.

За дверью раздались шаги. Бабс вскинул автомат и, взяв дверь под прицел, положил дрожащий палец на курок.

В кают-компании появился капитан Оззи.

— Вольно! — сказал он. — Вам что-то привиделось, Бабс?

Тот пожал плечами, смущенно заморгав.

— Мало ли что, капитан. Война все-таки.

Оззи прошел мимо него, присев на край дивана возле Крюгера. Тот отрешенно смотрел в потолок.

— Как тебя звать-то? — спросил Оззи почти дружелюбно. — Что мы все — Крюгер да Крюгер…

— Фред. Фредди.

— Фредди Крюгер? — пробормотал в углу Бабс. — Что-то знакомое.

Оззи живо обернулся.

— По какому поводу?

— Не помню. — Здоровяк раздул щеки, потом шумно выдохнул воздух, сокрушенно закачав головой. — Что-то смутное. С ним связана какая-то грустная история. Или он кого-то там зарезал, или его били не добили.

— Это принципиальная разница, Бабс. Вспоминайте… А не вспомните — будете у меня сегодня на ужин рыбу чистить. Вне очереди.

Бабс поморщился. По его застывшему взгляду было ясно, что он крепко задумался.

Крюгер понял, что дело пахнет тухлой рыбой и, застучав себя кулаком по ключице, торопливо зашепелявил:

— Меня били, меня… Уж так били, так били. Чуть насмерть не убили.

— Да? — недоверчиво переспросил Оззи. — И кто же?

— Ну, эти… — Крюгер скорчил мину, стараясь изобразить ужимки дикарей с острова Кака-Кука.

— Немцы, что ли? — спросил Оззи, невольно отводя глаза, чтобы не видеть перед собой эти страшные гримасы. — Или японцы?

— Они, они. И немцы, и японцы…

— Можете подтвердить, Бабс? Это, действительно, они его чуть не убили?

Бабсу так не хотелось возиться с рыбьей чешуей, да к тому же вне очереди, что, сложив в кармане пальцы в фигу, он без запинки отчеканил:

— Так точно, мой капитан, чуть не убили!

Оззи заулыбался, потрепав Крюгера по щеке:

— Камрад, дружище, извини, что не признали. Бабс, где у нас бутылочка виски? Зачисляю вас в свою команду, Фредди. — Капитан Оззи понизил голос до стратегического шепота. — Тут такое дело, камрад Крюгер. Идет война…

— Какая война? — удивился Фредди.

Оззи с Бабсом перекинулись взглядами и поняли друг друга без слов: контузило парня. Крепко контузило.

— Мировая война, Фредди, — сказал Оззи.

— Так она давно закончилась.

— Это первая давно закончилась, а я говорю о второй. Слыхали про такую?

— Да. А она все еще продолжается?

— А то как же, — подтвердил капитан, глазами приказав Бабсу закрыть пасть. — Ищите виски, Бабс. Виски ищите, я вас прошу. И три кружки в придачу.

— А Кики? Как же без него?

— Значит, четыре кружки. Вы сами, что ли, считать не умеете?! И оставьте меня в покое! Мало вам того, что ночью храпите как бульдозер?! — Оззи неожиданно завелся. — Что умрет ваш Кики без кружки виски?

Заслышав сквозь неплотно прикрытую дверь магическое слово «виски», проходивший по палубе Кики мигом скатился по трапу в кают-компанию.

— Заткнитесь! — рявкнул Оззи, едва взглянув на его раскрасневшееся лицо.

— Молчу, мой капитан.

— Заткнитесь все!! — проревел Оззи, потом посмотрел на Крюгера и взгляд его смягчился. — Так о чем мы, Фредди?

— О войне, кажется?

— Вот! Так слушайте. Сами мы из Аргентины, но, несмотря на это, мы не желаем оставаться в стороне от главных мировых событий. Пока Россия один на один сражается с фашистской Германией, их союзники не спешат ввязаться в драку. Под союзниками я имею в виду своего папу Эйзенхауэра, а также дядю Кики — Черчилля и тетю Бабса — Голду Меир. И мне и моим друзьям стало невтерпеж. Поэтому хочу вас обрадовать…

— И как? — обронил Крюгер, вскинув редкие брови.

— Мы открыли второй фронт! — торжественно выпалил капитан Оззи, с размаху вдарив собеседника по плечу и захохотал на всю кают-компанию.

Фредди Крюгер откинулся на подушку. У него отвисла челюсть.

— Проникся, — заметил Кики.

— Еще бы, — сказал Бабс. — Дошло, что не на прогулочную яхту попал.

На самом деле Крюгеру было начхать на политику, тем более на второй фронт. Просто удар по плечу оказался неожиданным и слишком сильным для его измученного лишениями организма.

Оззи схватил его за грудки и возбужденно затряс. Голова Крюгера моталась из стороны в сторону.

— Слушайте, Фредди. Первое боевое крещение мы получили, когда похитили эту яхту. Было непросто, но мы справились. Отчалили от берегов Аргентины, и вот мы здесь.

— Где? — спросил Крюгер ради интереса.

— Что? — Оззи отпустил его свитер, и Фредди опять отвалился на подушку.

— Мы где? — слабым голосом повторил Крюгер. — В Арктике или в Антарктике?

— А разве это не одно и тоже? — встрял Кики.

— По-моему, Арктика — наверху, а Антарктика — внизу, — сказал Бабс.

— В каком смысле «наверху»?! — заорал Оззи, потеряв нить разговора.

— На глобусе.

— А мы разве на глобусе?!

— Мы на яхте… в Атлантическом океане… — робко промямлил Кики

— Короче, камрады, — тяжело вздохнув, подытожил Оззи. — Мы на пути к Антарктиде.

— А зачем? — спросил Крюгер.

— Бить немцев.

— А они там есть?

Капитан Оззи всплеснул руками.

— А как же! Да ими все берега кишат. Куда ни глянь — везде люди в черной форме. Рядами строятся, колоннами ходят.

— Так ведь это пингвины.

Оззи рассмеялся. Его компаньоны сдержанно заулыбались.

— Сами вы пингвин, Фредди. Эти пингвины на самом деле только снаружи пингвины. А внутри они самые настоящие солдаты вермахта. Маскировка у них такая. Для таких, как вы, наивных птенчиков. Все ясно?

— Да.

— В таком случае назначаю вас юнгой. Капитан у нас есть, это я; Кики — боцман, Бабс — матрос. А вы будете юнгой, Фредди. Еще вопросы имеются?

— Да.

— Выкладывайте.

— А штаны мне положены?

Оззи повернулся к боцману.

— Кики, у нас есть запасные штаны?

— Никак нет, мой капитан.

— Жаль. А что, Фредди, разве вам без штанов холодно? Я думал это у вас такой стиль.

— Да ладно, я и так похожу. Я закаленный.

— Отлично. Я вижу, Фредди, вы — бравый вояка! Так вот, как мы первого немца подстрелим — считайте, что его штаны — ваши. И знайте, когда я стану адмиралом, Кики — капитаном, а Бабс — боцманом, — быть вам матросом!

Глава 7

Секретное совещание в гальюне

Капитан Оззи сидел, запершись в гальюне, и поносил морской капустой, когда раздался настойчивый стук в дверь.

— Занято! — буркнул он.

— Кто там? — поинтересовались за дверью.

— А там кто?

— Я первым спросил.

— А я старший по званию! — взорвался капитан, дернув за ручку сливного бочка. Он страшно не любил, когда ему дерзили.

«Это не Бабс», — подумал стоявший по ту сторону гальюна Кики, прислушиваясь к реву низвергающейся в унитаз воды.

— Прошу прощения, мой капитан, — сказал он через дверь.

— Не признал по голосу.

— За пререкания с командованием будете драить гальюн…

— Оззи прикинул в уме. — Помазком для бритья.

— Но у меня нет помазка.

— Нет? А как же вы до сих пор брились?

— Одалживал у Бабса. Он хоть и толстый, но не жадный.

— Значит, вот у него и одолжите.

— Слушаюсь, мой капитан.

— Так вы сюда по какому делу?

— По срочному.

— Ага, — подобрел капитан. — Тоже морская капуста?

— Никак нет. У меня важное сообщение. Можно войти?

— Сейчас. — Оззи застегнул штаны, потом снова сел на сидение унитаза и, протянув руку, открыл защелку. — Заходите, боцман.

Кики прошел в гальюн, крепко притворив за собой дверь.

— Ну? — нетерпеливо бросил Оззи, надеясь выпроводить Кики до того, как его охватит новый приступ поноса. — Только покороче.

— Докладываю. Крюгер сломал все чайные ложки.

— Что??

— Так точно, чайные ложки.

Оззи схватился за голову.

— Черт возьми! Серебряные ложки, которые теща подарила мне на свадьбу?!

— Не имел чести быть на вашей свадьбе, мой капитан…

— Извольте заткнуться, боцман. Вы ничего не понимаете. Это те самые ложки, других здесь не было. Я захватил их как раз перед самым побегом. — Оззи раскачивался на унитазе, чувствуя, как к горлу подступает тошнота. — Боже мой, жена меня убьет, теща повесит… Как это случилось?

— Я заметил, как Фредди, крадучись, пробирался на камбуз и решил за ним проследить. Сперва я подумал, что он проголодался, а он перерыл весь ящик со столовыми приборами, потом достал ваши ложки, капитан, отломал у них ручки и сделал из этих ручек что-то вроде заточек.

— Идиот, скотина, уголовник! — зашелся Оззи. — Да я из него томатную пасту сделаю, в капусту порублю, да я его… — Капитан вдруг осекся, лицо его скривилось в страдальческой гримасе и раскраснелось, как у заигравшейся кокетки. — Кики, скорее выйдите и обождите за дверью.

— А что такое? — встревожился боцман.

— Морская капуста, — выдавил из себя несчастный и, видя, что Кики, как болван, продолжает стоять на месте, заорал: — Выйди вон отсюда! Вон!!

Кики торпедой вылетел за дверь. Оззи быстро сдернул штаны и облегчился. Затем снова его позвал.

Боцман вошел, робко озираясь по сторонам. Увидев, что с капитаном все в порядке, он закрыл дверь и задвинул защелку.

— Ну? — измученным голосом сказал Оззи.

— Так я говорю, этот Фредди сломал все ваши ложки, капитан, то есть ложки вашей тещи, которые она вам подарила…

— Замолчите, ради Бога, замолчите, — простонал капитан, у которого внезапно разболелся зуб мудрости. — Что этот придурок делал дальше?

— Он взял старую перчатку и присобачил ваши… э-э… эти самые…

— Ложки?

— Ну, уже не ложки, а получившиеся ножи… к перчатке. Все четыре штуки.

— Вот придурок!

— А потом он долго смотрел на них, шевелил пальцами и плакал. Или смеялся — я точно не понял.

— Ну, правильно. Мозгами он шевелить не может — ему только пальцами и шевелить, — пробормотал Оззи. — Хорошо, что я вовремя приказал спрятать на камбузе все ножи и вилки. Что бы он тогда из них изобрел?

— Не знаю, — сказал Кики.

— А я вас и не спрашиваю. Ничего, я слез лить не буду. Я предъявлю ему иск за порчу частного имущества. Тогда он у меня узнает… — Капитан глубокомысленно вздохнул и печально посмотрел снизу вверх на собеседника: — Чего стоите, боцман, присаживайтесь.

— Так некуда же, мой капитан, — развел руками тот. — Вы весь толчок заняли.

— Мда… тут вы правы, — все также печально согласился Оззи, прислушиваясь к урчанию в своем животе.

Неожиданно в дверь гальюна постучали.

— Занято! — хором крикнули Оззи с Кики и переглянулись: «Фредди Крюгер?»

Глава 8

Крейзи Флюгер

— Кто там? — спросил Кики.

— Матрос Бабс.

— Что, тоже морская капуста? — проникновенно поинтересовался Оззи.

— Никак нет. Важная новость.

— Заходи.

— Ого, да вас тут двое? — удивился Бабс, протискиваясь бочком в и без того тесное помещение.

— Не задавайте глупых вопросов, Бабс, — раздраженно оборвал Оззи. — Что у вас?

— Вообще-то я не прочь немного помочиться, — смутился здоровяк.

«Раньше я думал, что его голова напоминает мне тыкву, — подумал Оззи, — но теперь вижу, что она больше смахивает на ночной горшок.»

Он нехотя встал, уступая Бабсу место. Едва не размазав Кики по стенке, Бабс переместился к унитазу.

Когда Бабс уладил свои дела и спустил воду, Оззи нетерпеливо спросил:

— Ну, что у тебя еще?

— У меня? — растерянно произнес тот, застегивая штаны. — У меня все, мой капитан.

Оззи начал злиться. Грубо отстранив Бабса от унитаза, он сел на сиденье.

— Ты, кажется, хотел нам о чем-то сообщить?

— Ох, да! — спохватился Бабс. — Так точно. Я только что слушал выпуск последних новостей. Там сказали, что полиция разыскивает двух психов, сбежавших из клиники вместе со своим лечащим врачом.

На секунду Оззи опешил, но быстро взял себя в руки.

— Ну и что? Я спрашиваю, что из этого?

Бабс рассеянно почесал нос и пожал плечами.

— Ничего… просто я подумал… они ведь описали приметы… и я подумал… подумал…

— Ну что, что, что ты подумал? — не выдержал Оззи, разоравшись на весь гальюн.

— Может, это о нас?

— И в самом деле? — поддакнул Кики. — Не нас ли ищут?

Оззи скептически оглядел своих подопечных. Они стояли перед ним такие потерянные, несчастные, бледные.

— Могу вас успокоить, камрады. Люди всегда принимали за психов лучших сынов человечества. — Оззи с умным видом откинулся на сидении. — Тем самым они хотят оправдать собственную трусость, ничтожество и нежелание видеть мир таким, каков он есть. И то, что вас обзывают психами, это еще не повод впадать в меланхолию. Когда мы усеем все побережье Антарктиды трупами наших врагов, весь обслуживающий персонал нашей клиники наконец поймет, с какими героями они имели дело в вашем лице.

— Значит, я не псих? — с робкой надеждой спросил Бабс.

— Послушайте, дружище, а вам пришло бы в голову, к примеру, сломать чайные ложки, заточить их и приделать к перчатке?

— Нет. С какой стати? Совсем дураком надо быть, чтобы приделывать сломанные ложки к перчатке. Если уж ложка сломалась, то ей место в помойном ведре. А если вы имеете в виду ваши серебряные ложки, мой капитан, то я бы их просто за борт выкинул.

— Все! Все! Все! Хватит! — замахал на него руками Оззи.

— Ни слова больше о тещиных ложках, а не то я сейчас сам кого-нибудь сломаю и за борт выкину.

— Буль-буль к китам-касаткам, — поддакнул Кики.

— Кстати, о Крюгере, — сказал Бабс. — Я кое-что вспомнил.

Оззи нахмурил брови.

— Выкладывай!

— Если это тот Крюгер, что с улицы Вязов, то с ним связана одна жуткая история.

— Ну, допустим, что он тот самый. Что дальше?

— Я точно не помню, но, кажется, он убивал детей. Перчаткой, у которой на концах были ножи.

— Перчатка с заточенными ложками! — вырвалось у Кики. Оззи перехватил его взгляд и с задумчивым видом кивнул.

Совпадение и в самом деле было очень странным.

— Потом его поймали родители этих детей, — продолжал рассказывать Бабс. — Они облили его бензином и сожгли.

— Совсем? — спросил Оззи.

— Вроде бы.

— Хм, интересно.

— Только потом он вроде как воскрес из мертвых.

— Чушь! — отмахнулся Оззи. — Это уж сплетни… А откуда вы про него знаете? Вы раньше с ним встречались?

Бабс погрузился в себя. Ритмично постучав три раза кулаком по лбу, изо всех сил зажмурился, затем широко распахнул веки. Это нехитрый прием как-будто придал полет его спекшимся мыслям.

Лицо Бабса просветлело. Он вспомнил.

— По видео я его видел. Точно, по видео!

Капитан Оззи расслабился. И даже заулыбался.

— Мне все ясно. Если тот Крюгер сгорел, то этот быть Крюгером уже никак не может. Значит, мы имеем дело с обычной манией. У нашего нового друга маленький сдвиг на почве фильмов-ужасов. Вот вам, камрады, и диагноз.

— И вообще, он не Фредди Крюгер, а какой-нибудь Крейзи Флюгер, — захихикал Кики.

До Бабса не дошел смысл шутки, и он захохотал просто так, за компанию.

Капитан Оззи подавил невольную улыбку. Чужое остроумие его всегда раздражало, особенно если оно было не слишком тупым. Но еще больше его бесило то, что сейчас вытворяла у него в животе морская капуста. Казалось, все кишки там окончательно перепутались и вдобавок сами собой завязались в хитроумные морские узлы.

— Ладно, выметайтесь отсюда! — торопливо сказал он. — А то заперлись втроем в сортире на целую вечность — черт знает что можно подумать. Какая-то двусмысленная ситуация.

— Трехсмысленная, — уточнил Кики, как дитя радуясь своим собственным шуткам.

Но тут капитан не выдержал и издал столь характерный протяжной звук, что Бабс с Кики в момент перестали скалить зубы, пулей выскочив на свежий воздух.

Через пять минут Оззи вышел из кабинки, застегивая на ходу ремень.

— Кажется, все, — пробормотал он. — Чтоб я еще раз притронулся к морской капусте… уж лучше заняться каннибализмом.

Глава 9

Скандал на палубе

После секретного совещания в гальюне капитан Оззи строго наказал Кики и Бабсу, чтобы они глаз не спускали с Крюгера и немедленно докладывали ему о всем необычном в его поведении.

На ночь Оззи выставил вахту. С полуночи до трех часов дежурил Кики, а после, до шести утра — Бабс. Но, в отличие от предыдущей ночи, по приказу капитана они наблюдали не столько за обстановкой вокруг яхты, сколько за каютой, где расположился Крюгер. (Сам Оззи и тот, кто не был на вахте, в интересах безопасности спали в кают-компании на одном диване.)

Вопреки всем опасениям, Фредди вел себя примерно и тихо. Изготовив себе ритуальную перчатку, он тем самым отвел душу и теперь терпеливо дожидался блаженного часа, когда ему придется наконец покинуть приютившую его компанию, ворвавшись в сон какой-нибудь впечатлительной малолетки.

Спрятав перчатку у себя под подушкой, он лежал на койке в отведенной ему одноместной каюте и всю ночь мечтал о том, куда его занесет в следующий раз. Хотелось бы отправиться в Париж. Говорят, там такие шоколадные нимфетки — кокетливые, взбалмошные, пугливые, способные в один момент своим визгом и криками залечить все раны и обиды, так внезапно обрушившиеся на него за последнее время. Впрочем, можно заявиться в сон к кому угодно — хоть к чопорным англичанкам или холодным немкам, но только не к этой сумасшедшей женщине в шубе. Нет, только не это…

Крюгер вздрогнул. Нельзя думать о ней. Нельзя! Иначе он опять может ей присниться.

Но кто она такая? Вроде не Симона. Тогда кто? Подруга? Мать? Сестра?

Не думать о ней! Не думать!!

Крюгер открыл глаза.

Светало. Яхта легко покачивалась на волнах. Фредди поднялся с постели и вышел из каюты.

Оззи и Кики лежали в кают-компании, собираясь вставать, когда через стекло в двери заметили, как мимо по коридору проследовал юнга Крюгер.

— Куда-то он отправился, наш Крейзи Флюгер, — зевая, пробормотал Кики.

— Не иначе, как в сортир. — Оззи откинул одеяло, свесив ноги с дивана. — Хотя, черт его знает. Откровенно говоря, никогда не видел, чтобы Крюгер пользовался туалетом.

— И я тоже, капитан, — неожиданно заволновался боцман. — Вы не находите, что это очень странно?

— Для нашего своеобразного рациона? Конечно, странно… Пойду, что ли, прослежу на всякий случай.

Оззи быстро оделся и вышел на палубу.

Бабс и Фредди стояли на носу яхты и о чем-то спорили. Капитан направился к ним. В этот момент их перебранка подходила к своему пику.

— Ты никакой не Фредди Крюгер, — возбужденно твердил Бабс, грозя собеседнику кулаком. — Кончай придуриваться! Здесь тебе не цирк, а боевое судно. Я тебя насквозь вижу. Заладил: Фредди Крюгер, Фредди Крюгер. Если ты Фредди Крюгер, то я тогда — Роберт Инглунд, а может, и сам Арнольд Шварценеггер. Насмотрелся видео, кретин шизонутый! Ты самый обыкновенный псих, вот что я тебе скажу.

Фредди Крюгер, красный, как спелый томат, и злой, как ошпаренный пес, быстро задрал свитер, вытащил из трусов перчатку и нацепил ее на руку.

— А это видел? — свирепо спросил он, показав Бабсу замысловатый кукиш.

Бабс отскочил назад и, передернув затвор автомата, взял Крюгера на мушку.

— Молись, ублюдок! Я покажу тебе, как портить чужие чайные ложки!

И он бы выстрелил, непременно разрядил бы в Крюгера весь магазин, но тут вмешалось провидение в лице капитана Оззи.

— Отставить, матрос Бабс! — рявкнул он. — Что за самосуд без трибунала?!

Бабс с заметным сожалением снял палец со спускового крючка.

— Я хотел как лучше, мой капитан, — пробурчал он. — Хороший индеец — мертвый индеец.

Капитан Оззи смерил его строгим взглядом.

— Все надо делать вовремя, — он поднял глаза к небу, процитировав по памяти: — Время жить и время убивать. А кто думает иначе, пусть пеняет на себя. Все ясно?

— Так точно, мой капитан. Только когда придет время убивать, вы уж мне скажите, не забудьте, пожалуйста.

Крюгер их не слушал. Он возился с ножами, пытаясь расцепить сложенный из них кукиш.

— Стыдитесь, Бабс, связались с таким придурком, — шепнул Оззи, глядя, как Крюгер мучается с перчаткой, и укоризненно покачал головой.

На палубе появился заспанный Кики. Он протер глаза, зевнул, потянулся и вдруг громко воскликнул:

— Полундра, камрады! Справа по борту неизвестное судно.

Бабс открыл рот.

— Кто это может быть?

— Подкрепление в белых халатах, — съязвил Оззи. — Сдадим им нашего Крейзи Флюгера, может, нам послабление выйдет… — Он пригляделся вдаль. — Не пойму, что такое. Неужели еще одна статуя?

— А не кит? — предположил Бабс.

Оззи не ответил и бросился в рубку. Вскочив на капитанский мостик, приставил к глазам бинокль и стал вращать колесико, наводя на резкость. То, что он увидел, заставило его невольно вздрогнуть.

— Что такое? Женщина?! Вот это да! Не хватало мне здесь еще одной чокнутой.

В рубку вбежал Кики.

— Ну что, капитан?

— Какая-то женщина в каноэ.

— Одна?!

— Как будто. Если только у нее под шубой не спрятан труп, — с иронией добавил капитан.

Но в данную минуту Кики был начисто лишен чувства юмора. Его затрясло.

— Это провокация, капитан! — стал выкрикивать он, брызжа слюной. — Она специально подослана! Она нас прикончит! Продаст за два песо! Нет, за полтора песо!

Лицо капитана внезапно покрылось смертельной бледностью. Кики заразил его своим неподдельным испугом закоренелого неврастеника.

— Я понял, — со странной улыбкой забормотал Оззи. — Это моя теща. Это она нас преследует. Она же бывшая чемпионка по гребле. Господи, как это все не вовремя! Что я ей скажу про ложки?! Как объясню?

У него задрожали руки. Он хотел поднести бинокль к глазам, но неловко выронил его из рук, да так неудачно, что оба окуляра покрыла густая паутина трещин.

И когда он снова посмотрел в бинокль, то не смог ни опровергнуть, ни подтвердить свои предположения.

— Заводите мотор, боцман. Надо давать деру.

Кики схватился за ключ зажигания.

Глава 10

Откровения капитана Оззи

Капитан Оззи выбежал на палубу.

Бабс и Крюгер стояли у бортика яхты, вглядываясь вдаль. Заслышав знакомые шаги, Бабс повернулся на каблуках.

— Так что это такое, мой капитан?

— Каноэ с женщиной.

— Вот здорово! Вы видели ее в бинокль? А как она — ничего, хорошенькая? Позвольте взглянуть? — он протянул руку к болтавшемуся на шее у капитана биноклю.

— Уберите руки! — одернул его Оззи. — Не время думать о женщинах.

— Убивать — не время, о женщинах думать — не время, — расстроился здоровяк. — А что тогда делать?!

— Не задавать глупых вопросов.

Крюгер стоял, крепко вцепившись руками в поручень. Его томили ужасные предчувствия. Но пока они были слишком смутными, чтобы разобраться, что его на самом деле так тревожит.

Стало слышно, как в машинном отделении с перебоями затарахтел двигатель. Он рычал, как раненный зверь, упорно не желая набирать обороты.

Капитан смачно выругался.

— Не заводится. Вот так всегда! — Он приложил к глазам бинокль. — А эта гребет, как заведенная. Чемпионка по гребле… чтоб ты потонула! Чтоб тебя акулы съели… Чтоб тебя… Нет, мне сейчас будет плохо…

— Нам ли бояться одиноких женщин, мой капитан? — сказал Бабс и, неожиданно покраснев, заулыбался. — Почему бы не принять ее в нашу команду? Она нам уют создаст, питание наладит…

— Я тебе сейчас создам уют! — вдруг заорал Оззи и замахал руками. — Я тебе питание налажу! Как скину за борт — будешь у меня планктон жрать до скончания века!

Бабс разом побледнел. Черты лица исказилось. Он стал похож на ребенка, у которого практичные взрослые убили веру в сказку.

— Сам заткнись! — взвизгнул он не слишком характерным для себя тоненьким голоском и навел автомат на своего капитана. — Или сейчас вся морская капуста из пуза вывалится!

— Ах так? — Оззи рванул на груди дубленку вместе с рубашкой, обнажив майку с изображенным на ней ликующим Микки Маусом. — Стреляй, придурок. Все равно мне тебя не вылечить. Я специально устроил вам эту прогулку к Антарктиде, думал, мозги у вас промерзнут — вся дурь выветрится. Черта с два!

— О чем это ты, сморчок криволапый? Ну-ка выкладывай все, как есть!

Но капитан Оззи и без того орал во все горло, перекрывая натужные всхлипы барахлящего двигателя.

— Ты думал в Антарктиде кто — немцы? Дурак! Они — в Германии. А в Антарктиде — пингвины, мать их так. Война давно кончилась. Кончилась! И первая, и вторая. И мировая, и какая хочешь. — Оззи стал в остервенении лупить себя рукавицей по шапке. — Заставь свою тыкву хоть раз поднапрячься. Ты думаешь, мы эту яхту похитили? Да она моя. Моя, личная! Я все подстроил — и этот побег и все… все… Все!

Оззи, тяжело дыша, застыл на месте. Нашарил в накладном кармане пузырек с таблетками и заглотнул целую горсть.

С Бабса сошел воинственный угар.

— И этого тоже вы подослали, доктор? — удрученно спросил он, кивнув на Крюгера, который, не обращая на них никакого внимания, неотрывно следил за приближавшейся пирогой.

— Этого? — переспросил Оззи, держась за сердце. — Нет. Это — подарок судьбы. Это, если хотите, — ка-ка-катализатор. Он заставил меня взорваться. Вы-выплеснуться наружу. Вы меня с Кики до-до-до-доконали. Думаете, если у вас есть пара-тройка миллионов, вам можно издеваться над бедным пси-хи-хи-атором? С меня довольно! Вы меня не слушаетесь — поступайте, как знаете. Я вам не н-нянька и не средство от н-насморка. Я тоже человек и прошу… у-у-у-важать! Мне еще придется от вас лечиться.

Бабс обессилено сел прямо на палубу, уставившись в одну точку. Пухлые губы мелко задрожали, рот приоткрылся в страдальческой гримасе.

— Как же так, мой капитан, — всхлипнул он, — война кончилась, негры — в Африке, то есть, тьфу, немцы — в Германии, в Антарктиде — пингвины… А я? Что мне теперь делать? А Кики? Если он узнает…

— Придется опять перевести вас на медикаментозное лечение, только и всего, — сказал Оззи. Пассивность пациента действовала на него успокаивающе. — Жаль, такой грандиозный эксперимент провалился! — печально вздохнул он, но в этом вздохе, помимо сожаления, прозвучало и заметное облегчение.

Тут сдали нервы у Крюгера.

— Эй, послушайте. Эта женщина… она приближается. Нельзя ее сюда пускать.

Оззи окинул его профессиональным взглядом.

— Вы из какой клиники сбежали, Фредди? Признавайтесь, чего уж там стесняться.

— Я не из клиники, я из бойлерной с улицы Вязов, — простодушно ответил Крюгер.

— Очень хорошо, просто замечательно, — проговорил доктор Оззи, подходя к нему вплотную, и пытливо заглянул в глаза. — Воспитывались в детском приюте? Росли в неполной семье?

Крюгер мог бы многое рассказать доктору о своей несчастной матушке и о том, как много лет назад ее, молоденькую медсестру, работавшую в психушке, изнасиловали под присмотром главврача почти все пациенты клиники — из тех, которые еще помнили, как это делается, — после чего через положенный срок на свет появилось ублюдочное дитя сотен миллионов, проще говоря, Фредди Крюгер. Он мог бы поведать, как на исповеди, каким он был нехорошим мальчиком, как таскал за хвосты кошек и подрезал голубям крылья, в то же время подкармливая на помойке мышей и крыс отборным швейцарским сыром. Он мог бы многое рассказать такого, от чего у доктора Оззи волосы бы стали дыбом. И не только на голове, а по всему телу.

Но Крюгер промолчал. Он был не в состоянии сейчас думать ни о чем, кроме как о женщине в светлой шубе, которой оставалось грести до яхты чуть больше пятидесяти метров.

— У нас с ней будут неприятности, — произнес Фредди дрогнувшим голосом.

— Вы с ней знакомы?

— Она плывет за мной.

— Да??

«Что может быть общего у моей тещи с этим придурком?» — подумал Оззи.

Он приложился к биноклю и теперь, несмотря на трещины в окулярах, ему наконец удалось разглядеть наружность неизвестной дамы. Определенно, если это и была теща, но только не его. «И слава Богу!» — мысленно воскликнул Оззи, наливаясь ощущением неземного счастья.

— Надо же, вот женщина, Бабс! — с восхищением сказал он.

— Не побоялась выйти в открытый океан на таком утлом суденышке. Какая сила любви!

— Я не хочу с ней встречаться, — упрямо проговорил Крюгер.

— Все равно придется, Фредди, — с сочувственной улыбкой возразил доктор, в душе гнусно ухмыльнувшись.

— Почему?

— Видите ли, Фредди… вы только не волнуйтесь…

— А что такое?

— У нас не заводится мотор.

Глава 11

Женщина в очках и с веслом в пироге

Терминатор греб со скоростью в десять узлов, чему могла бы позавидовать и иная идущая под всеми парусами шхуна. Можно было бы грести еще быстрее, но похищенная у дикарей с острова Кака-Кука пирога — длинная и острая, как одноразовый шприц, — была для этого слишком неустойчива. Она не была приспособлена для длительных странствий и могла перевернуться от малейшего неверного движения.

Удачно балансируя телом, ритмично орудуя веслом, Терминатор строго выдерживал оптимальную скорость, не давая пироге чрезмерно раскачаться и зачерпнуть воды. На его удачу океан вел себя, как прилежный семинарист, обходящийся в миру без излишних треволнений и, тем более, всплесков гнева. Но, с другой стороны, океан был столь же необъятен, как зажравшийся архиепископ, и потому путешествие Терминатора растянулось на долгие недели.

Сверяя курс при помощи околоземных спутников, киборг неутомимо продвигался все дальше и дальше на юг.

Наконец, случилось то, что было предопределено ювелирными расчетами — в пределах видимости Терминатора показалась яхта с долгожданной целью.

Терминатор увеличил мощность своего внутреннего источника атомной энергии, и скорость пироги играючи достигла пятнадцати узлов. (Однако эту скорость уже нельзя было назвать оптимальной: риск перевернуться значительно возрос.)

Терминатор греб, не отрывая взгляда от яхты. Наращивая скорость, привстал на одно колено. Весло вертелось в его руках, как пропеллер.

Вскоре пирога вышла на финишную прямую.

Имей яхта доктора Оззи паруса — она могла бы сейчас призвать на помощь ветер, а без них — ей оставалось только торчать на одном месте, покачиваясь, подобно кувшинке на болоте.

Сенсорные датчики Терминатора уловили шум двигателя яхты. Звуки были какими-то странными. Проанализировав их, он понял, что они кажутся таковыми из-за какой-то неисправности в двигательной установке. Если бы Терминатор умел улыбаться, он бы сейчас улыбнулся. Злорадной кривой улыбкой.

На борту яхты стали хорошо различимы люди. Их было трое. И одним из них был искомый объект — Фредди Крюгер.

Терминатор греб, как одержимый. Скорость пироги возросла до двадцати пяти узлов.

Ровно за двадцать метров до яхты Терминатор отложил весло и расстегнул шубу. Вытащив карабин, положил его возле своей правой ноги. Снял темные очки и убрал их в карман.

Терминатор мог бы взять судно на абордаж, но, поскольку объект продолжал маячить на палубе, его можно было без излишних энергозатрат снять одним выстрелом.

Пирога по инерции приближалась к левому борту яхты.

— Как поживаешь, дядюшка Крюгер? — громко произнес Терминатор, и звуки его бесстрастного голоса, эхом отразившись от яхты, придали вопросу зловещие нотки.

— Так она ваша племянница? — ехидно растянув губы в усмешке, обратился к Крюгеру доктор Оззи. — Вот, значит, в чем дело, дядюшка Крюгер. Любовь между родственниками. В медицине это называется инцест.

— Ого, — вырвалось у Бабса. Толи от негодования, толи от зависти, что у него нет такой распутной племянницы.

— Я ее ненавижу! — зашелся в крике Крюгер, схватив валявшуюся под ногами кирку… — Ненавижу!

— Привет тебе от Симоны, — между тем спокойно произнес Терминатор.

В компьютере киборга включился таймер. Терминатор перешел в режим пятисекундного ожидания ответа. Его правая рука предусмотрительно легла на карабин.

— Оставь меня в покое, дура! — хрипло взвизгнул Крюгер, запустив в женщину киркой.

Долей секунды хватило Терминатору, чтобы просчитать траекторию полета кирки. По самым скромным подсчетам выходило, что она должна была снести ему как минимум полчерепа.

Терминатор резко отклонил корпус влево.

Кирка пролетела мимо, шлепнувшись за кормой, но от сильного толчка пирога накренилась. Вестибулярный аппарат подвел киборга, и, не удержав равновесия, он плюхнулся в воду. Однако он все-таки успел выдать: «Умри же, несчастный!» — и выстрелил в падении из карабина.

Присоска больно шлепнула Крюгера по губам. Фредди в испуге упал на колени и пополз по палубе.

Бабс, вскинув автомат, принялся строчить по плавающей на поверхности лохматой голове. Шум очередей сливался в причудливом демоническом хоре с ревом пробуксовывающего двигателя.

— Ну и семейка, — пробормотал доктор Оззи, поднимая с палубы штырек с присоской. — Совсем заигрались… — Потом повернулся к своему вошедшему в раж пациенту и сказал с усталой усмешкой: — Угомонитесь, Бабс, патроны холостые.

— То-то я смотрю — фонтанчиков на воде нет, — удрученно промямлил Бабс, снимая палец с курка.

Из окна рубки высунулась голова Кики.

— Мотор не заводится, капитан!

— Без вас знаю. Продолжайте попытки, боцман.

— А что у вас там происходит? Что за шум?

— У Фредди проблемы с родственниками.

Удовлетворившись этим ответом, Кики опять принялся дергать за рычаги. Ему нравилось стоять на капитанском мостике до помрачения рассудка.

Вдруг — он не поверил собственным глазам — впереди словно из ничего возник силуэт старинного корабля. Это был парусник. Раньше Кики видел подобные корабли только в кино или на картинах.

Корабль покоился на воде на расстоянии мили от яхты. На покосившихся черных мачтах трепетали кроваво-красные паруса.

Корабль медленно развернулся, обратившись к яхте носом и стал быстро приближаться. Казалось, он парит над волнами — столь легок и плавен был его ход.

У Кики затряслись поджилки: корабль стремительно надвигался, неотвратимый, как проклятие Посейдона. Кики даже показалось, что на носу парусника стоит некто с трезубцем в руке и с сияющей золотой короной на голове.

Кики протер кулаками глаза, едва не сделав из глазных яблок фруктовое пюре, но видение не исчезло. Он хотел высунуться из рубки, чтобы предупредить остальных об неожиданной опасности, но увидел, что Оззи с Бабсом уже бегут в рубку.

Терминатор засек парусник, когда тот был от яхты в какой-нибудь сотне метров. Сам он в этот момент как раз подплывал к ее левому борту.

Киборг молниеносно прикинул степень опасности, исходившей от приближающегося корабля. Она оказалось максимальной. По всем законам военной науки следовало расстрелять корабль из гранатомета, но как назло у киборга под рукой не было ничего, кроме мелкокалиберного оружия, да наручников со свистком и бляхой шерифа.

На дисплее появился прогноз:

ВЕРОЯТНОСТЬ СТОЛКНОВЕНИЯ = 99,999999.

Чтобы очутиться на борту яхты, Терминатору оставалось сделать всего несколько гребков, но теперь он решил отказаться от этой затеи. Он лег на спину и стал быстро отплывать от судна.

Глава 12

Столкновение

Оззи и Бабс вбежали в рубку, где их встретило перекошенное от страха лицо Кики.

— Это крейсер, капитан! — заорал боцман. — Он сейчас жахнет, и нам конец. Мы взорвемся! Мы погибнем! Мы утонем!

— Придумайте что-нибудь, доктор, — жалостливо пробасил Бабс.

— По-моему, нас хотят протаранить, — кусая губы, проговорил Оззи и добавил, словно разговаривая сам с собой: — Невероятно! Идти на парусах с такой бешенной скоростью? Или у меня галлюцинации? Так и есть. Меня свели с ума. Но ничего, я пропишу себе пилюли.

Он продолжал бубнить себе под нос, безучастно глядя на приближающийся парусник.

Видя, что их лечащий врач оказался в прострации, Бабс и Кики впали в трясучку. Зубы у них отчаянно стучали, словно выбивая азбукой Морзе «SOS».

До столкновения оставалось менее пяти секунд.

— Но что же делать, доктор?! — возопили они и обнялись в едином порыве: — Прощай Кики! Прощай Бабс!

Доктор Оззи растянул губы в улыбке.

— Если бы я был священником, дети мои, я бы посоветовал вам пасть на колени и молиться. Но я всего лишь корабельный врач и потому… Ложись!! — вдруг во всю глотку проревел Оззи и, натянув на голову дубленку, бросился на пол.

Но Бабс и Кики не послушались. Они замерли с раскрытыми ртами. Потому что представшее их глазам зрелище того стоило: старинный корабль вошел в яхту, как нож в масло, но притом совершенно бесшумно и не производя ни малейших разрушений.

Перед лицом Бабса и Кики возникли выпуклые формы деревянной женщины, украшавшей нос парусника, потом со всех сторон замелькали обряженные в матросскую форму скелеты, которые неподвижно сидели, прислонившись к мачтам или попросту валялись на палубе.

Миновала мачта, одна, другая, стремительно налетела корма. Бабс невольно отстранил голову, что бы его не задел болтавшийся на рее фонарь. Однако он мог бы этого и не делать: корабль и все, что на нем находилось, было словно соткано из воздуха.

Напоследок они увидели высокого мужчину в широкополой шляпе и длинном плаще, сжимавшего в руках штурвал. По-видимому, это был капитан. Лицо его было бледно, но спокойно, и лишь глаза горели лихорадочным синим огнем.

Мужчина молча проследовал прямо сквозь Кики, но тот почувствовал лишь легкое дуновение ветерка, соленый привкус на губах и жуткий страх от того, что эти выразительные глаза на какое-то мгновение словно растворились в его слезящихся глазах.

Видение исчезло.

Кики и Бабс посмотрели друг на друга, не в силах вымолвить ни слова. У них в ногах зашевелился доктор Оззи.

— Что, миновало? — спросил он. — Разминулись?

— Да, доктор, — ответил Кики. — Но, кажется, он прошел сквозь нас.

Оззи живо вскочил на ноги.

— Вот как? А вы что скажете? — обратился он к Бабсу.

У того в эту минуту было лицо идиота. Полуоткрытый рот, быстро моргающие глаза, отвисшая челюсть, слюна на губах.

Оззи щелкнул перед его носом костяшками пальцев, как гипнотизер, выводящий подопытного мальчика из транса, и Бабс тут же послушно прибрал челюсть.

— Кики верно говорит, капитан. Я тоже видел. Эти мертвецы… они были повсюду… — забормотал он.

— Да, да, — возбужденно подхватил Кики. — Ими была усеяна вся палуба. А еще там был их капитан. В шляпе. Он такой, такой…

— Да, он такой высокий. И… и шляпа у него… — в свою очередь заговорил Бабс, показывая руками, какая была у капитана шляпа. — И лицо у него…

— Да, лицо. Такое… какое-то…

— Серьезное и…

— Вдумчивое. Нет, не вдумчивое, а…

— Умное.

— Да, умное!

Они говорили наперебой, захлебываясь от желания поведать доктору сразу обо всем, что видели и пережили за эти короткие секунды.

Доктор Оззи внимательно слушал, наклонив к плечу голову, и жевал губами, попутно проверяя языком коронки на зубах. Потом он поднял вверх руку, призывая своих подопечных умолкнуть, и размеренно произнес:

— А знаете что, камрады, я вас все-таки вылечу. Не волнуйтесь. — Он покачался на мысках и вдруг зашелся в крике: — Я вас все равно вылечу, что бы вы мне тут не говорили! Я верну вас в лоно цивилизации. Я еще пройду сквозь ваши прозрачные мозги! Я оплодотворю их своим разумом. Я насыщу их мыслями. Не думайте, что вы на всю жизнь останетесь в дураках. Не позволю! Не допущу!

Кики и Бабс попятились к выходу. Оззи наступал на них, свирепо вращая глазами. Его голос срывался на визг.

— Так говорите, он сквозь нас прошел, да? А может быть, это был корабль-призрак, а? А может быть, мы сами призраки, а? Чего глаза на меня вылупили? Может вы оба прозрачные? — Он истерично захохотал. — Посмотрите, через вас стены проглядывают!

Бабс бросил на Кики боязливый взгляд, но тот, хотя и был бледен, как мертвец, все же мало смахивал на бестелесное привидение.

Кики толкнул задом дверь и выскочил из рубки вон. Бабс молча развел руками, как бы извиняясь перед доктором, что не может выслушать его тираду до конца, и последовал за приятелем.

Оставшись в одиночестве, Оззи сразу перестал визжать, поправил сбившуюся на затылок шапку и пошел на палубу.

Взглянув в сторону кормы, он увидел удаляющийся от яхты корабль, который в следующую секунду прямо на его глазах исчез.

Оззи пожал плечами.

— Обман зрения. Поллюции в атмосфере.

Поставив окончательный диагноз случившемуся, он моментально успокоился и двинулся на нос яхты к своим пациентам.

Они тихо переговаривались между собой. Кики показывал Бабсу на небо, словно пытаясь его в чем-то убедить. Бабс неуверенно чесал подбородок.

— Ну, что еще стряслось? — дружелюбно промолвил Оззи, подходя к ним и обнимая обоих за плечи.

— Мне кажется, там что-то летит, — робко обронил Кики.

— Где?

Кики вскинул руку. Оззи взглянул в указанном направлении и вдруг, сорвав с себя шапку, подбросил ее высоко в воздух.

— Это вертолет, камрады! Мы спасены! Спасены! Ой-ля-ля! И, радостно размахивая руками, все трое забегали по палубе.

Глава 13

Спасатель

Хосе Родригес узнал об исчезновении Оззи с его двумя пациентами из вечерних газет. После того, как доктор Оззи всего за три недели излечил его от простатита головного мозга, Хосе почитал его за своего лучшего друга.

Из краткой заметки в газете он понял гораздо больше, чем там было написано. Несомненно, эти два придурка — Кики и Бабс — похитили дорогого доктора, прихватив к тому же его яхту.

На взгляд Родригеса, ошибка полиции заключалась в том, что беглецов искали вдоль побережья Аргентины, как если бы конечной целью их путешествия предполагались Фолклендские (Мальвинские) острова. Но Родригес прекрасно помнил, как Кики все уши ему прожужжал о необходимости немедленно высадить десант в Антарктиде, где, по его словам, находятся засекреченные военные базы вермахта.

Кики и Бабс давно сбрендили на 2-й мировой. Обслуживающий персонал клиники — все доктора, нянечки и медсестры, вплоть до последней уборщицы — устали твердить им, что никакой войны больше нет.

В конце концов доктор Оззи разработал гениальную методику, в соответствии с которой, обоим чудикам стали подыгрывать. По ночам для их палаты персонально объявлялась воздушная тревога, и Кики с Бабсом препровождались в душевую, заменявшую собой бомбоубежище. Их держали там часа по два-три, при этом из-под подоконника ревел замаскированный магнитофон, воспроизводивший рев пикирующих бомбардировщиков и треск разрывающихся снарядов.

В дальнейшем доктор Оззи усовершенствовал свою методику, подпуская в душевую через окно дыма и бросая на кафельный пол пикарды и хлопушки.

Потом доктор Оззи резко оборвал все эти мероприятия, заявив, что Германия капитулировала.

Кики и Бабс несказанно обрадовались этому известию, и устроили на всю клинику грандиозный банкет.

Казалось, дела у них пойдут на поправку. И воодушевленный своей победой доктор Оззи уже готовился выступить с соответствующим докладом на всемирной конференции психиатров, как вдруг разразился фолклендский кризис. Великобритания затеяла спор с Аргентиной, как называть Фолклендские острова — Мальвинскими или все-таки Фолклендскими. И доктору Оззи стало очень непросто доказать своим вновь возбудившимся пациентам, что мировая война закончилась. Но он не терял оптимизма, собираясь вернуться к уже опробованным средствам.

И вот расплата! Хосе Родригес в сердцах смял газету. Эти горе-вояки умыкнули бедного доктора и потащили с собой в Антарктиду бить немцев.

На следующий день Хосе встал пораньше и, подняв в воздух свой личный вертолет, взял курс на Ледяной материк.

Ближе к полудню, пролетая над проливом Дрейка, Хосе Родригес заметил на поверхности воды белое пятнышко, одиноко поблескивающее на солнце, и сразу же направил вертолет в эту сторону.

У Хосе почти не оставалось сомнений, что это яхта доктора Оззи. На глаза навернулись слезы радости. От волнения он сразу вспотел, как не потел уже давно. Ладони повлажнели так, что штурвал вырывался из рук.

Хосе Родригес жал на газ. Лопасти вертолета вращались, как бешенные.

Вскоре он завис над яхтой.

Она покачивалась на волнах. По палубе взад-вперед носились три человека. Оззи, Кики и Бабс, решил Хосе. Он пошел на снижение и вдруг заметил четвертого человека, который подплывал к левому борту яхты.

— Не лучшее время он выбрал для купания, — пробормотал Хосе. — Кто же это может быть?

Тем временем Оззи стал делать вертолетчику знаки, чтобы тот сбросил им лестницу. Для пущей убедительности он стал перебирать в воздухе руками и ногами, словно цепляясь за невидимые перекладины, и при этом орал: «Лестницу! Лестницу!!»

Но перекричать тарахтящий вертолет было не так-то просто. Тогда доктор Оззи, построив Кики и Бабса в шеренгу, принялся ими дирижировать.

— Лест-ни-цу! Лест-ни-цу! — хором вопили они.

Наконец, из вертолета вывалилась веревочная лестница. Оззи, Кики и Бабс со всех ног бросилась к ней.

Кики опередил всех, вспрыгнув на нижнюю перекладину лестницы с проворностью макаки.

— Первым полезет капитан! — возмутился Бабс, хватая Кики за пояс и не давая ему вскарабкаться наверх.

— Капитан покидает корабль последним, — огрызнулся Кики, но тут Бабс защекотал ему под мышками, и, глупо захихикав, Кики свалился обратно на палубу.

— Прошу вас, доктор, — сказал Бабс, придерживая лестницу.

— Это вам зачтется, Бабс, — взволнованно произнес Оззи и полез наверх.

— А теперь я, — воскликнул Кики. — Я все-таки боцман.

Бабс скорчил мину, но пропустил его вперед.

В этот момент Терминатор перебрался через бортик, спрыгнув на палубу. С промокшей насквозь шубы ручьями стекала вода.

Киборг огляделся. Цель отсутствовала. Терминатор повернулся на шум. Трое мужчин взбирались по лестнице на вертолет. Их не мешало уничтожить.

Терминатор, вскинув карабин, выстрелил в последнего, отличавшегося внушительным задом. Хотя киборг метил ему точно под лопатку, штырек, описав плавную кривую, быстро потерял начальную скорость и упал, даже не коснувшись пяток цели.

У Терминатора впервые возникли сомнения в надежности его оружия. Он выхватил пистолет и снова прицелился. Результат был еще хуже: штырек не долетел даже до нижней перекладины лестницы; к тому же его снес в сторону ветер.

Терминатор рванулся на нос яхты.

Оззи и Кики помогли Бабсу забраться в вертолет. И тут Оззи увидел поднимающуюся следом за ними женщину. Пока она была далеко, но лезла довольно шустро.

— Дайте нож, Хосе! — завопил доктор. — А то я ни за что не ручаюсь.

— Что вы собираетесь делать? — удивленно спросил Хосе Родригес, протягивая ему складной нож.

Но Оззи был слишком занят, чтобы отвечать. Он перерезал крепление веревочной лестницы.

Родригес взглянул вниз.

— Вы хотите бросить эту несчастную женщину посреди океана?!

— Не уверен, что она несчастная, а непредсказуемая — это точно, — пробурчал в ответ Оззи. — А во-вторых, у нее на яхте остался родной дядя. Мы вызовем полицию, пусть они с ними и разбираются.

Будь Родригес сейчас один, он конечно бы не бросил женщину на произвол судьбы. Но авторитет доктора был непререкаем. Единственное, что Хосе мог сейчас сделать для бедняжки, которая уже преодолела по лестнице половину пути, — это спустить вертолет пониже, чтобы ей было не так высоко падать.

Наконец, доктор Оззи перерезал все, что только мог, и Терминатор вместе с лестницей рухнул в океан.

— Она не утонет? — спросил Кики, любуясь поднятым фонтаном брызг.

— Не думаю, — ответил Оззи.

Сделав насколько прощальных кругов и убедившись, что женщина благополучно вынырнула на поверхность и как ни в чем не бывало поплыла к яхте, Хосе Родригес развернул вертолет и полетел домой.

Книга 4

Летучий Голландец

Глава 1

Крюгер на корабле мертвецов

Фредди Крюгер сидел, прислонившись к лафету старинной пушки, и бессильно мотал головой. С закрытыми глазами нашарил валявшуюся рядом шляпу и, с трудом определив расположение макушки, надел. После страшнейшего удара мачтой по лицу он никак не мог прийти в себя. Потом из последних сил приоткрыл веки. В образовавшиеся щелки осмотрелся.

Он находился на палубе парусного корабля. Вокруг в разных позах застыли матросы. Казалось, они были мертвецки пьяны. Будто вдрызг упились ромом и, не дойдя до кубрика, завалились спать, где придется. Только почему-то у этих матросов не было лиц, словно ими отобедали корабельные крысы. Не было кожи, не было мяса. И скалили зубы их голые черепа, словно потешаясь над обряженными скелетами друг друга.

Легкий ветерок теребил пряди выцветших волос, трепал истлевшие сорочки. Но недвижно лежали скелеты, предаваясь покойному сну.

Поскрипывали черные мачты и реи, трепетали рваные, цвета крови паруса. Корабль продолжал свое странствие, хоть команда его была мертва.

Опираясь на дуло пушки, Крюгер поднялся. Немного постояв, медленно побрел по палубе, обходя скелеты матросов, стараясь не наступить им на костлявые запястья.

Он не боялся этих мертвецов. Нет. Он и сам был пожизненный мертвец. Но эта обстановка его угнетала. Он любил наслаждаться всеми проявлениями жизни — звонким смехом мальчиков, надрывистым плачем девочек, их истошными криками о помощи, мольбой о пощаде.

Эти мертвецы нагоняли на него тоску. Их уже ничем нельзя было напугать.

Предаваясь невеселым размышлениям, Крюгер не замечал, как в некотором отдалении за ним неотступно следует высокая темная фигура в дырявом плаще. И потому, когда услышал за спиной грозный оклик, вздрогнул всем телом.

— Остановитесь, сэр! Ни шагу дальше!

Крюгер обернулся.

Голос принадлежал мужчине с обветренным, выразительным лицом. Закутанный до подбородка в плащ, правая пола которого была заброшена за левое плечо, незнакомец стоял в пяти шагах от Крюгера, опираясь на костыль, протянув к Фредди руку, словно пытаясь удержать его за невидимую нить. Его голову покрывала черная шляпа с высокой тульей, украшенная некогда пушистым пером; ее широкие поля были загнуты книзу, что придавало ей особый романтический шик. Изо рта торчала дымящаяся трубка. Стильная бородка охватывала волевой подбородок мягким ореолом каштановых волос.

— Ни шагу дальше, — повторил мужчина в плаще. — Там трещина: прогнили доски.

Крюгер взглянул себе под ноги и убедился, что его не разыгрывают. Если бы не своевременное предупреждение, своим следующим шагом он непременно провалился бы в зияющую дыру.

Теперь все доски, которыми была выложена палуба, казались ему ненадежными. Фредди нерешительно затоптался на месте.

Видя его растерянность, мужчина, не выпуская изо рта трубку, подсказал:

— Обойдите слева. Нет, не здесь, чуть дальше.

Крюгер стал продвигаться к борту корабля, стараясь ступать на цыпочках, что, учитывая конструкцию его ботинок, было весьма непросто. В конце концов он зацепился одним ботинком за другой и грохнулся к ногам своего спасителя. Одна из ног мужчины была деревянной. Другая была обута в расшитый золотом башмак.

Неизвестный продолжал с невозмутимым видом посасывать свою трубку и, судя по всему, не собирался поднимать Крюгера с палубы.

— Не ушиблись? — поинтересовался он, больше из вежливости, нежели из сочувствия.

— Нет, — буркнул Крюгер, сев по-турецки, чтобы немного отдышаться.

— Я капитан этого корабля, — промолвил неизвестный. — Его прозвали Летучим Голландцем, а мое имя вам все равно ни о чем не скажет, так что я лучше промолчу. С кем имею честь?

— Фредди Крюгер, мучи… — Крюгер хотел сказать, что он мучитель детей, но в последний момент передумал. — Мученик я. Святой великомученик. Канонизированный, — и спрятал руку в перчатке за спину.

— Вот оно что, — уважительно протянул голландец. — Теперь мне понятно, почему вы оказались на моем корабле.

— Меня ударило мачтой, — пожаловался Фредди, засовывая сзади перчатку в трусы.

Капитан, хитро улыбнувшись, покачал головой.

— Не в этом суть. Никто из простых смертных не может оказаться на Летучем Голландце помимо моей воли. И мачты для них прозрачны, как хрусталь и невесомы, как воздух. И я был немало удивлен, обнаружив вас у себя на судне. Но теперь вы раскрыли мне свою тайну. Вы не столь просты, как кажетесь. Что ж, добро пожаловать в мои скромные владения, великомученик Крюгер.

Глава 2

Поиск цели

Терминатор взобрался на опустевшую яхту и тут же принялся обследовать все ее помещения в поисках цели. Вопреки мнению скрывшихся за облаками людей, он не испытывал к Фредди Крюгеру каких бы то ни было родственных чувств. Попросту говоря, он должен был найти его и прикончить. И он знал, что когда-нибудь он это с ним сделает.

Но Крюгер словно испарился.

Эти его постоянные исчезновения все больше становились похожими на какой-то скверный анекдот. Но Терминатор не обладал чувством юмора, и потому смеяться на яхте сейчас было некому.

Хотя поиски и не увенчались успехом, время было потрачено не зря. Терминатор обнаружил брошенный впопыхах Бабсом автомат «УЗИ», а под матрасом, на котором спал Оззи, нашелся магазин, под завязку забитый патронами, причем не холостыми, а самыми что ни на есть настоящими.

Взобравшись на крышу надпалубной надстройки, Терминатор просканировал окружающее пространство. Но цели не обнаружил.

Логический анализатор подсказал Терминатору, что Фредди Крюгер мог утонуть. Сам по себе этот вариант киборга устраивал, но оставалась возможность, которой нельзя было пренебречь. А именно, Крюгер мог каким-то образом оказаться на парусном корабле, недавно прошедшем сквозь яхту.

Киборг сменил спектр зрительного восприятия и повторил обзор окрестностей в инфракрасном диапазоне. Это тоже не принесло никакого результата. Зато в ультрафиолетовом диапазоне на поверхности океана сразу стала заметна удаляющаяся к горизонту точка.

Многократно увеличив изображение, Терминатор различил четкие контуры задней части парусника. Это был тот самый корабль. Над его кормой развивался красно-бело-синий стяг. Государственный флаг Нидерландов, определил киборг.

Терминатор перешел на капитанский мостик и внимательно осмотрел все приборы. Отыскав в своей памяти данные о подобных моделях яхт, попытался завести двигатель, но это ему не удалось.

Киборг, не мешкая, спустился в машинное отделение и в считанные минуты нашел и устранил неисправность: в карбюраторе плавала дохлая мышь. Грызун полетел за борт, а Терминатор вновь вернулся к штурвалу.

На этот раз двигатель заработал, как новенький. Яхта рванула с места, набирая ход.

Изображение корабля на дисплее киборга стремительно увеличивалось.

Вскоре, исходя из близости преследуемого объекта, Терминатор решил перейти на нормальное зрение, но цель тут же пропала. Он вернулся к ультрафиолетовому диапазону — цель появилась.

— Задница, — беззлобно произнес Терминатор, наращивая скорость яхты до максимума.

Он не знал, что имеет дело с кораблем-призраком.

Глава 3

Погоня

Беседуя с голландцем, Крюгер бросил случайный взгляд за корму и ужаснулся: их парусник настигала яхта доктора Оззи. И хотя Крюгер не знал, что Оззи с его подопечными покинули яхту, для него было очевидно, что им не было особой нужды гнаться за Летучим Голландцем, да к тому же с такой бешенной скоростью. Фредди кожей чувствовал, что яхтой сейчас управляет никто иной, как все та же сумасшедшая женщина в шубе.

Крюгер вцепился в плащ голландца.

— Капитан, надо спасаться!

— Что такое?

— Нас преследуют, — он показал рукой за корму.

— Тысяча чертей! — крякнул голландец. — Я их не потопил, так они сели мне на хвост. Ах, бутылконосы клюворылые, свиньи морские…

— Надо скорее удирать, — взмолился Крюгер.

Капитан Летучего Голландца вытащил трубку изо рта, неспеша постучал чашечкой об локоть, выбивая пепел.

— Взгляните на паруса, — сказал он, хитро прищурившись.

Крюгер вскинул голову и посмотрел. Паруса болтались, как тряпки. Фредди обратил к капитану недоуменный взгляд.

— Полный штиль, — пояснил голландец.

— Что же делать?!

В ответ тот вдруг громко расхохотался. И повинуясь его демоническому хохоту, паруса в мгновение ока вдруг распрямились и налились, как груди молодой креолки, которую поцеловал прожженный моряк.

Корабль ускорил ход.

— Никому не дано настичь Летучего Голландца! — с горящими глазами возвестил капитан. — Ибо нельзя загнать в сети заколдованную крачку.

Крюгер пожал плечами: дескать, хорошо, если вы это все серьезно, буду только рад.

— Но я проучу этих наглецов вместе с их ржавым тазом, — продолжал бушевать капитан. — Да разверзнется океан и да примет он их в свое соленое чрево. Аминь!

Голландец небрежно перекрестился и сплюнул. До черноты пропитанная табаком слюна угодила Крюгеру на ботинок. Но он, обычно такой вспыльчивый и ранимый, даже не повел бровью.

— Спуститесь в кубрик, Крюгер, — сказал голландец, — если не хотите, чтобы вас смыло за борт волной. И смотрите под ноги! — крикнул он, но было поздно: Крюгер уже ступил не на ту доску и с треском провалился вниз.

Капитан покачал головой.

— Так, конечно, быстрее, но, спрашивается, зачем тогда нужен трап?

Корабль летел на всех парусах. Неистовый ветер раздувал их на полную мощь. И как бы ни менял Летучий Голландец свой курс, ветер всегда оставался попутным для корабля-призрака.

Но Терминатор сидел у Летучего Голландца на хвосте и не собирался отставать, автоматически прикидывая, сколько времени займет у него погоня. По его расчетам выходило, что не так уж и много. Терминатор достал свои любимые дымчатые очки и нацепил их на нос.

Капитан Летучего Голландца раскурил новую трубку. Выпуская дым колечками, вгляделся вдаль. Его глаза наткнулись на небольшой пологий айсберг. Капитан резко повернул штурвал и направил свой корабль прямо на него.

Терминатор повторил маневр Летучего Голландца. Его цепкий взгляд был прикован к корме парусника. Цель должна была быть настигнута ровно через минуту и тридцать две секунды. Киборг предполагал взять корабль на абордаж. Он не подозревал, какой сюрприз ему уготован капитаном корабля мертвецов.

На подходе к ледяной глыбе голландец сбавил ход, позволив преследующей его яхте сократить расстояние между судами до минимума.

Взглянув через плечо, он различил в рубке яхты лохматую женщину в темных очках. Ее нордические скулы заставили екнуть суровое сердце морского волка. Но голландец не любил отступать от задуманного. Он выпустил изо рта дым и отвернулся.

— Прощай русалочка! — бросил он сквозь зубы.

Глава 4

Авария

Летучий Голландец медленно проходил сквозь айсберг. Фредди Крюгер сидел на полу в кубрике, когда вдруг увидел огромный кусок льда, который словно вырастал из стены. Ледяная глыба надвигалась прямо на него, возвышаясь над полом на уровень его колен и заполняя собой всю ширь помещения.

Крюгер вскочил. Времени на раздумья у него не оставалось. Он подпрыгнул вверх, вцепившись руками в болтавшийся под потолком фонарь.

В следующую секунду глыба льда оказалась у Фредди под ботинками. Он мог бы спокойно пройтись по верхушке айсберга, дождавшись, когда тот минует кубрик, но вместо этого в испуге поджал ноги.

Крюк, к которому крепился фонарь, не выдержав напряжения, вырвался из потолка, и Крюгер упал на лед. Вскинув глаза, он увидел, как на него надвигается стена кубрика; он обхватил голову руками, защищаясь от неизбежного удара, но каким-то чудом стена просочилась сквозь него. Потом Крюгера миновали призрачные гальюн и камбуз. Промелькнула корма, задев его полотнищем флага, и Крюгер вдруг обнаружил себя сидящим на плоском выступе айсберга, вне корабля.

Крюгер огляделся и увидел удаляющийся от него Летучий Голландец.

Шум ревущего мотора вывел его из оцепенения. Он посмотрел себе за спину и заорал от ужаса.

На всех парах к айсбергу приближалась яхта. В ее рубке темнел зловещий силуэт, который Крюгер узнал бы из тысячи.

За кормой Летучего Голландца Терминатор не мог видеть лежавший у него на пути айсберг. И только когда парусник прошел дальше, киборг наконец заметил неожиданное препятствие.

Но тормозить или сворачивать в сторону было поздно.

Яхта врезалась в лед. От сильнейшего удара Терминатор пробил головой окно рубки, пролетел над носом судна и рухнул на льдину, прямо в объятия обезумевшего от страха Крюгера, который, в отличие от киборга, не умел просчитывать траектории полета целей и потому не успел вовремя отползти.

Фредди спасло только то, что киборг от сильного сотрясения всех своих микросхем лишился сознания.

Крюгер, кряхтя, выбрался из-под неподвижного тела женщины, взгромоздился на самый высокий выступ айсберга и завопил что было мочи вслед Летучему Голландцу.

— Караул! Спасите! Убивают!!

Этот истошный крик был способен разбудить и мертвого. У лежащего на спине Терминатора задрожали кончики пальцев. Но пока на его дисплее мельтешили сплошные помехи, и сознание к нему не возвращалось.

Заметив, что женщина как-то странно задергалась, Крюгер заорал уже на пределе возможностей. И был, наконец, услышан.

— Я же говорил ему сидеть в кубрике и не высовываться, — проворчал капитан Летучего Голландца. Развернув корабль, он поспешил на выручку.

Постепенно приходя в себя, Терминатор проверял состояние отдельных систем своего уникального организма. Раскорячив ноги и сверкая голыми коленками, он сжимал и расслаблял механические мышцы, сгибал и разгибал в суставах конечности. Потом, все также лежа, заелозил по льду бедрами, зашевелил руками. Пальцы стали сжиматься в кулаки.

Крюгер был настолько обескуражен этими действиями, что даже не подумал вытащить из трусов свою перчатку. Перед буйным темпераментом этой гоняющей его по всему свету женщиной он вдруг почувствовал себя полным ничтожеством. И сейчас, сознавая свою убогость, он ни за что бы не посмел поднять на нее руку.

Летучий Голландец приближался к айсбергу.

Терминатор встал на ноги и снял с переносицы разбившиеся очки. Из левого глаза торчал осколок. Терминатор извлек стеклышко и пальцами смежил веки над раненным глазом.

Здоровый глаз холодно остановился на бледно-желтом лице Крюгера. На дисплее киборга появились колонки цифр. Объект находился от него в пяти метрах, сорока шести сантиметрах, трех миллиметрах.

У киборга не было при себе автомата. Долей секунды хватило ему, чтобы установить отсутствие поблизости вспомогательных орудий убийства, вроде доски, «розочки», отбойного молотка или бензопилы. Бежать на яхту за автоматом было поздно: за это время объект мог успеть перебраться на парусник.

И Терминатор принял решение задушить Крюгера голыми руками. Он бросился вперед.

В этот момент голландец с кормы корабля протянул Крюгеру свой костыль, который неожиданно разросся на несколько метров в длину.

— Держите, Крюгер!

Фредди вцепился в палку с такой силой, что на пальцах потрескалась кожа и с левой руки осыпались ногти.

Летучий Голландец тронулся с места, увлекая его за собой.

Терминатор прыгнул в воду, но ботинки Крюгера ушли у него из-под самого носа.

Прикинув скорость корабля и сравнив ее со своими физическими возможностями, Терминатор понял, что вплавь ему парусник не догнать. Он выбрался из воды на айсберг и направился к застрявшей в расщелине яхте.

Глава 5

Проклятие небес

Голландец разжег трубку и в третий раз разлил по кружкам крепчайший ром.

— За ваше чудесное спасение, Крюгер, — провозгласил он, одним залпом осушил свою кружку и добавил: — Кем она вам приходится, если не секрет?

— Кто?

— Женщина с яхты.

— Никем, — буркнул Крюгер, отпив глоток, и поставил кружку на прибитый к полу дубовый стол. — Не знаю, откуда она взялась.

— Не желаете рассказать мне всю правду?

— Всю?

— Всю.

Крюгер допил ром и почувствовал, как спиртное обжигает у него все внутри.

— Вы ведь не святой и не великомученик, — усмехнулся капитан. — Или я ошибаюсь?

— Ну, не святой, — угрюмо согласился Крюгер. — Я — Фредди Крюгер с улицы Вязов.

— Мне это ни о чем не говорит.

— Меня знают все! — с пьяным бахвальством выкрикнул Крюгер, стукнув кулаком по столу.

— Кроме меня, — заметил голландец, поглядывая на раскрасневшееся лицо гостя со спокойным благодушием. — И не ломайте мне мебель, она и так скоро развалится. Все обветшало и прогнило. — Он вытащил изо рта трубку и сплюнул на пол.

Крюгер успел вовремя спрятать ботинки под табурет.

— А мы не утонем? — спросил он, зачем-то заглянув на дно своей пустой кружки.

Капитан странно улыбнулся и подлил ему рома.

— Из всех судов, бороздящих морские просторы, только мой корабль никогда не может пойти ко дну!

— Почему? — обронил Крюгер, пытаясь прочесть надпись на этикетке опустевшей бутылки.

Откровенно говоря, в данную минуту его больше всего интересовало, сколько в роме градусов. Этот зверский напиток ошпарил ему все внутренности, но тем не менее неумолимо влек к себе. Крюгер вдруг с удивлением отметил, что не в состоянии не только прочитать изображенные на этикетке буквы, но и понять, что означают цифры.

— Неплохой ром, — заметив его интерес к бутылке, сказал голландец. — Я приобрел его шесть лет назад в Амстердаме. Целую дюжину ящиков.

— Где это — Амстердам?

Капитан печально вздохнул. Глаза налились тоской.

— В Нидерландах.

— А это где? — сыпал вопросами Крюгер, продолжая тупо созерцать этикетку.

— В Европе, — снова вздохнул капитан, вырвал у него бутылку из рук и поставил ее под стол.

— В Европе? Знаю, знаю… Париж, красные фонари, девочки… — закивал Крюгер. Он вдруг о чем-то вспомнил и встрепенулся, отгоняя хмель. — Так почему мы не можем пойти ко дну?

— Надо мною довлеет заклятие. Рассказать?

— Валяйте!

— Однажды, триста лет назад, я плыл на это самом корабле из Амстердама в Новый Свет. Мы одолели добрую половину пути, когда начался страшный шторм. Океан бушевал, как будто хотел дотянуться до небес. Вокруг полыхали молнии, ветер сбивал с ног, а из-за раскатов грома не было слышно собственного голоса. Я вышел на палубу — а надо признаться, я был семь футов под килькой…

— Под чем?

— Пьяный вдрызг, — пояснил капитан, выбивая трубку о консервную банку. Он поставил на стол новую бутылку. — Я решил сменить рулевого, чтобы выровнять палубу, которая ходила ходуном. Пока я добирался до штурвала, несколько раз падал, отбил себе все, что только мог. Вывихнул мизинец, сломал копчик. Ветер плевал мне в лицо своей едкой горько-соленой слюной. Разбивавшиеся о борта корабля волны окатывали с головы до ног.

Боцмана прямо у меня на глазах снесло за борт!

Ну, вы представляете мое состояние? От этого неистовства погоды я вскоре был просто вне себя.

Когда я все-таки встал за штурвал, — причем у него в то момент уже никого не было, — навалившись на штурвал, я почувствовал жесткий приступ доселе неведомой мне морской болезни. Представьте, Крюгер, меня стошнило прямо на нактоуз!

— На что? — дурным голосом переспросил Крюгер, которого после четвертой кружки совсем развезло и тянуло уже не к бутылке, а под стол. — На что, а?

— На штуковину, к которой крепится компас, — терпеливо объяснил капитан. — После этого события, сами понимаете, я уже не мог различить, где юг, где север. И тогда я задрал голову и сказал такое… О, это была речь! Я обратил свой взор к почерневшим небесам и высказал им все, что во мне накипело.

И небеса прокляли меня. Океан вдруг стих, небо просветлело и на рею возле меня опустился ангел — маленький такой, с крылышками и кучерявой головкой. И пропел он мне сладкий голосом, что небеса на меня прогневались и что в наказание за свое богохульство я обречен отныне вечно скитаться по морским просторам, не имея возможности сойти на берег. Как говорится, ни в сапогах, ни босяком.

Хмель из меня тогда еще не выветрился. Обозлившись, я запустил в дерзкого ангелочка бутылкой. Он свалился ко мне на руки, и я пригрозил ему, что, если он не возьмет свои слова обратно, то я утоплю его в бочонке с ромом. Он страшно перепугался и пошел на попятную. Мы с ним выпили, разговорились по душам, и он заявил, что хотя и не в силах отменить божественное предписание, но все же постарается что-нибудь для меня сделать.

И он действительно замолвил за меня словечко перед Всевышним. Мне было позволено раз в семь лет заходить в одну из гаваней голландский колоний и высаживаться там вместе со всей командой. Но не больше, чем на одни сутки.

Только для моих матросов это счастье продолжалось недолго. Поняв, что они навеки прокляты и им не суждено вернуться к своим семьям, мои матросы распоясались и стали после каждой высадки кутить напропалую. Пьянствовали, дрались, насиловали туземок, а то и своих соотечественниц. В ту пору у Нидерландов было очень много колоний, не то, что сейчас. Моим головорезам было, где развернуться.

— Так вы бы им… — Крюгер не смог выговорить слова и ударил себя кулаком по скуле, показав, что бы он сделал с непослушными.

— Зачем? — возразил капитан Летучего Голландца. — Я и сам не дурак покутить и от души повеселиться. — Он подлил Крюгеру в кружку рома и продолжал: — И вот после того, как в одной из колоний мои матросы до полусмерти напоили рыбьим жиром местного губернатора, а его жену вместе с дочерью, загнав обеих голышом на пальму, заставили до ночи распевать национальный гимн метрополии, — там, наверху, у кого-то лопнуло терпение. Опять ко мне явился мой ангел (а его тогда уже произвели в архангелы), мы с ним хорошо так посидели — ну, вот как с вами, Крюгер, — выпили, конечно, рыбкой закусили, и он мне поведал, что отныне ни один из моих матросов не сможет ступить своей нечестивой ногой на берег, будь то аттол, остров, полуостров или материк. И вообще, с этого корабля — ни шагу. Но что еще хуже, все они подвергнутся старости и тлену. Ну, вы видели, в каком они сейчас состоянии. Черепа да кости!

— Угу, — промычал Крюгер, сползая со стула.

Капитан поднял его с пола и усадил обратно. Потом сел напротив и стал набивать трубку, уминая большим пальцем табак.

— Вы хотите спросить, почему я не предал их останки океану?

— Угу, — покорно мотнул головой Крюгер, роняя шляпу на стол.

— Подождите до заката солнца — увидите, — загадочно ответил голландец, возвращая шляпу на место. — Но я отвлекся. Ангел сказал мне, что, учитывая мое более смиренное поведение и вполне умеренное пьянство (а я всегда предпочитал пить у себя в каюте, а не прилюдно), мне по-прежнему позволено сходить на берег раз в семь лет, причем уже в любой точке земного шара. Я спросил, будет ли с меня когда-либо снято это заклятое проклятие… то есть проклятое заклятие? Да, будет, ответил он, при условии, что меня полюбит невинная девушка. Вы, конечно, понимаете, Крюгер, что он имел в виду?

— Угу. — При упоминании о невинных девушках Фредди несколько оживился. — Девушка… она как поросеночек, — забормотал он, раскачиваясь на стуле, — такой розовенький, гладенький, вку-усный…

— Крюгер, вы сейчас не о том. Я рассказываю дальше. После той памятной встречи с моим ангелом я был одержим лишь одной мечтой — снять с себя заклятие. Где я только ни высаживался, по каким только кабакам ни шлялся — все в пустую! Девственницы, они на дороге не валяются. — Крюгер кивнул, скорчив губы в пьяной усмешке. Капитан заботливо поправил у него на голове шляпу и продолжал: — Одних суток оказалось для меня мало, чтобы влюбить в себя кого-нибудь из попадавшихся мне недотрог. Одна, правда, бросилась с утеса на прибрежные камни, когда я покидал гавань. Но я так думаю, она просто запуталась в своих юбках и сорвалась, споткнувшись о кочку. Кто, скажите, мешал ей догнать мой корабль вплавь? Если ей в самом деле чего-либо хотелось.

— Она не умела плавать, — расчувствовался Крюгер и вдруг заплакал. На его безобразном, испещренном уродливыми шрамами лице слезы казались не более уместны, чем золотые коронки в пасти у Кинг-Конга.

Капитан корабля-призрака раскупорил новую бутылку и наполнил кружки до краев.

— Помянем, — сказал он, снимая шляпу с себя и с Крюгера. Фредди хотел что-то сказать, но в горле стоял ком. Он смахнул слезу.

Выдержав паузу, капитан качнул кружкой: «Прошу выпить до дна», — и поднес ее к губам.

Они выпили.

Пьяному Крюгеру вдруг вспомнилось все, что он пережил за последнее время, и ему стало так за себя обидно, так себя жалко, что хоть лезь под стол.

И он полез.

Но голландец был более крепок. Все выпитое за вечер для него было не более, чем прогулка по набережной в сравнении с кругосветным плаванием. Он вытащил своего гостя из-под стола и уложил его на обитый железом сундук.

— Что-то колет, — пожаловался Крюгер, схватившись за поясницу.

— Ревматизм? — голландец перевернул его на живот и вытащил у него из трусов перчатку с длинными ногтями-лезвиями. — Святой, великомученик… — с усмешкой протянул капитан, накидывая на Крюгера потрепанное одеяло. — Можете открыться мне, как на духу. За три века я загубил столько кораблей, что тоже вряд ли могу сойти за апостола Павла.

При этих словах где-то высоко в небе прогрохотал гром.

Капитан усмехнулся, взглянув на потолок.

— Услышали! Следят за мной, как за… — наверху опять что-то затрещало, и он, смиренно сложив ладони лодочкой, сказал в потолок: — Молчу, молчу. И извиняюсь за уже сказанное.

— Я вас прощаю, — промямлил Крюгер сквозь дрему.

— А я это не вам. Я говорю с небесами.

— А-а…

— Теперь я жду от вас рассказа о ваших похождениях. Кто вы такой, Фредди Крюгер, которого знают все, кроме капитана Летучего Голландца?

Крюгер лежал на сундуке, закрыв глаза, и не издавал ни звука. Но голландец не отставал.

— Не валяйте дурака, Крюгер, — сказал он, тормоша его за плечо. — Вы не нуждаетесь в сне. Вы же не человек.

Фредди испуганно откинул одеяло и сел.

— А кто же я тогда?

— Да ладно вам, — усмехнулся голландец. — Мы оба — слуги Дьявола. К чему же прикидываться агнцами божьими?… Так будете рассказывать или нет?

Фредди широко зевнул, тупо уставившись на свои голые колени. Поправил одеяло.

— Я — Фредди Крюгер с улицы Вязов, мучитель детей, повелитель снов, меня все боятся, — монотонно заговорил он, раскачиваясь всем телом вперед-назад, словно помогая себе выталкивать из глотки слова.

— А это что? — капитан показал ему на перчатку.

Лицо Фредди просветлело. Протянув руку, он взял у него перчатку и натянул на запястье. Мечтательно улыбаясь, зашевелил пальцами.

— Этой перчаткой я всех режу, — и, чтобы не оставалось сомнений, добавил: — Насмерть.

— Так я и думал. И что, многих зарезали?

— Многих. Всю улицу Вязов под нож пустил.

Капитан Летучего Голландца умел расположить к себе. С детства немногословный Крюгер неожиданно разговорился. И болтал, не переставая часа два. До тех пор, пока капитан не стал откровенно позевывать.

— Ладно, Крюгер, спасибо, потешили, — сказал голландец, высыпая пепел из трубки себе под ноги. — Путь нам предстоит неблизкий, еще наговоримся.

— А куда мы плывем? — спохватился Фредди.

— К моим родным берегам. Хочу напомнить о себе. Проплыву вдоль побережья Нидерландов, попугаю рыбаков.

Глаза голландца заблестели от охватившей его ностальгии.

— Топить будете? — понимающе обронил Фредди.

Капитан возмущенно крякнул.

— Вы что?! Как можно! Я дорожу своими земляками. Не то что вы — всех своих соседей перерезали.

— А что я, — вздохнул Крюгер. — В Америке все так перемешано: белые, черные, красные, желтые, — не разберешь, кому кровь пускать, а кого просто попугать.

Голландец промолчал. Поднялся, расправил плечи.

— Пробил час, Крюгер. Солнце идет ко дну. Пойдемте на палубу, подышим воздухом. Он необычно свеж в часы заката.

— Только одна просьба, капитан.

— Все, что могу.

— Мне бы штаны…

Капитан порылся в сундуке и подобрал своему гостю подходящие брюки. Некогда они были белее снегов Антарктиды, а теперь имели неопределенно грязно-серый цвет.

— Мои старые парусиновые друзья, — сказал голландец, любуясь брюками и отряхивая с них пыль. — Я приобрел их ровно сто лет назад на Мадагаскаре. Носите на память.

— Спасибо, — растрогался Крюгер.

Он натянул брюки. Они пришлись ему впору.

— А вот вам плащ. — Капитан протянул ему скомканную тряпку, которая, когда Фредди ее развернул, и в самом деле оказалась плащом, вроде того, что был на самом голландце. — При случае укроетесь от непогоды.

Глава 6

Ночь

Темнело. Половина красного диска солнца уже спряталась за горизонтом.

Капитан Летучего Голландца обходил палубу своего корабля, зажигая на реях фонари. Крюгер шел рядом, внимательно глядя себе под ноги.

— Кстати, забыл спросить, — сказал капитан, видя, что солнце через минуту-другую исчезнет за линией океана. — У вас крепкие нервы?

Фредди криво усмехнулся.

— Думаю, да.

— Отлично. В таком случае, вы спокойно отнесетесь к тому, что сейчас произойдет.

— А что такое?

Голландец загадочно улыбнулся, бросив взгляд в сторону только что скрывшегося за горизонтом светила. Последний прощальный луч скользнул сквозь темнеющие облака по небосклону. И наступила ночь.

Воздух постепенно наполнялся какими-то странными звуками. Отовсюду стали раздаваться непонятные постукивания, шорохи, бульканья.

— Что это? — спросил Фредди, в недоумении оглядываясь. Капитан приложил палец к губам, а потом показал на матроса, который сидел, привалившись спиной к мачте.

Прямо у них на глазах в тусклом свете раскачивающихся на ветру фонарей череп скелета вдруг стал обрастать мясом. Одежда на нем зашевелилась, наполняясь плотью. На какой-то миг лицо матроса оставалось обнажено, являя собой страшную кровавую маску, но затем на ней проступила смуглая кожа.

Ото лба до шеи лицо матроса было покрыто сетью глубоких морщин. Кожа казалось обветренной и сухой. Таковы же были и запястья покоившихся на поясе рук.

По телу старика пробежала легкая дрожь, и в следующее мгновение он стал молодеть, словно годы его пошли вспять. Когда матрос, наконец, сделал первый вздох и открыл глаза, — это был уже молодой человек приятной внешности, светловолосый, крепкий.

Он поймал взгляд голландца и оскалил зубы в усмешке:

— Доброй ночи, капитан.

— Доброй ночи, Хэнк, — ответил тот.

Крюгер огляделся и увидел, что точно такое же превращение происходит со всеми находящимися на палубе скелетами. Кости обретали свою плоть. Наступившая ночь, овевая Летучий Голландец своими черными крылами, возвращала к жизни бренные останки матросов.

— Воскрешение из мертвых, — с мрачной торжественностью произнес голландец, следя за тем, как его команда пробуждается от могильного сна.

Через пару минут уже ничто не напоминало о тишине, что еще недавно царила здесь, окутывая, словно саваном, это плавучее кладбище.

Корабль-призрак ожил.

Стали слышны голоса, ругань, смех.

Матросы выкатили на палубы несколько винных бочек, наполнили кружки. Захмелев, стали горланить песни.

Голландец с Крюгером неспеша переходил от одной группы матросов к другой, перекидываясь с ними фразами. Раскрасневшиеся матросы поднимали кружки во славу своего капитана, и посмеивались за его спиной над его неуклюжим спутником, который неловко передвигался по качавшейся палубе в своих тяжелых ботинках. В адрес Крюгера сыпались язвительные шутки.

Один из матросов запустил ему в спину бутылкой и, когда Фредди обернулся, сказал:

— Эй, приятель! Позволь приделать к твоей шляпе остов от селедки. Ты бы стал похож на знатного вельможу, — и бросил ему в лицо рыбью голову.

Его приятели дружно загоготали.

Лицо Крюгера перекосилось от гнева. Пальцы-ножи перчатки угрожающе зашевелились. Он направился к матросам, чтобы проучить наглецов, посмевших над ним надсмехаться.

Капитан в этот момент был увлечен беседой с коком, которому доказывал преимущество копченой рыбы над вяленной, и потому не обратил внимания на возникшую ссору.

И лишь когда хохот за его спиной усилился до громового, он с удивлением оглянулся. Растолкав толпу матросов, сгрудившихся вокруг бочки с ромом, он увидел торчащие из нее ноги. По бросившимся в глаза аляповатым ботинкам голландец сразу опознал их владельца.

— Вытащите его! — сказал он. — Мой гость и без того пил сегодня весь вечер.

Слова капитана вызвали новый всплеск смеха. Двое матросов хотели было схватить Крюгера за ноги, чтобы извлечь его из бочки, но оттуда вдруг повалил густой и едкий пар.

Матросы отпрянули.

На поверхность неожиданно выскочило змееподобное чудовище с человеческой головой и в шляпе. Его глаза были налиты кровью и горели жаждой мести. Огромный змей с лицом Фредди Крюгера вглядывалось в окружающих его матросов, подбирая себе жертву.

— Все-таки он слишком много выпил, — заметил голландец, невозмутимо посасывая трубку.

Матросы ответили взрывом хохота. Первоначальный испуг мигом улетучился. Теперь они откровенно потешались над Крюгером.

У Фредди от охватившей его досады с головы свалилась шляпа и упала в ром. Он, естественно, захотел ее поднять, но внезапно обнаружил, что не в состоянии это сделать по причине отсутствия рук. Шляпа описывала вокруг него медленные круги, дразня его своей близостью и недоступностью.

Без шляпы на голове Фредди Крюгер всегда чувствовал себя чуждым самому себе, просто каким-то брошенным сиротой.

Он уже не реагировал на одутловатые физиономии беснующихся перед ним матросов. С головой окунувшись вглубь бочки, он выскочил затем в том месте, где, по его предположению должна была проплывать его шляпа. Но промахнулся.

Разгадав его намерения, матросы совсем уже покатились со смеху. А один из них заорал:

— Ставлю два гульдена против одного, что он попадет головой в шляпу не раньше, чем с седьмого раза!

Матросы азартно заспорили. Ставки росли. Все хором считали количество выныриваний змея. А Крюгер как назло раз за разом промахивался.

— Ставлю на чертову дюжину! — громко объявил капитан Летучего Голландца и, когда Крюгер появился на поверхности в тринадцатый раз, поймал его шляпу и надел ему на голову.

Вновь обретя свой любимый головной убор, Крюгер успокоился. На его измученном лице даже промелькнуло некое подобие улыбки. Пар над бочкой на какое-то мгновение потемнел, змееобразное чудовище исчезло в этой густой пелене, а когда муть развеялась, то все увидели Крюгера стоящим по пояс в бочке в своем обычном обличии.

— Помогите ему выбраться, — приказал голландец.

Два дюжих матроса подхватили Фредди под руки и перенесли на палубу.

Под Крюгером стала растекаться ароматная лужица. Брюки и свитер были мокрыми насквозь.

— А ромом от него разит… — ехидно произнес кто-то, втянув носом воздух.

Все засмеялись. Крюгеру надоело корчить из себя оскорбленную невинность, и он тоже криво улыбнулся.

— А я ваш плащ утопил, — сказал он к капитану.

— Пустяки — высушим, — добродушно отозвался тот, нежно поглаживая свою бородку.

Всю ночь на борту корабля продолжалась пьянка. С песнями, плясками и повальными драками. После полуночи буйство матросов усилилось. К утру кто-то был зарезан в поножовщине, кому-то свернули шею, кого-то удавили канатом. Но никто не оплакивал трупы погибших. И капитан смотрел на это сквозь пальцы. Потому что с восходом солнца все члены его команды должны были в одно мгновение обратиться в оскалившиеся скелеты; чтобы на следующую ночь все повторилось заново.

Всю ночь Фредди Крюгер бродил с капитаном по палубе. Взгляд его жадно скользил по изуродованным трупам и кровоточащим телам. Ему вдруг захотелось поучаствовать в этих кровавых драках и тоже кого-нибудь зарезать, проверив в деле свою новую перчатку. Но он был здесь все-таки в гостях и чувствовал из-за этого некоторую скованность. Тем более потрошить пышущих здоровьем подвыпивших мужчин было совсем не так упоительно, нежели бледных юношей и изнеженных девушек. Эта мысль несколько остудила охватившее Крюгера волнение.

— А у вас тут весело, — скорчив гримасу, сказал Фредди голландцу.

Капитан ничего не ответил. Он стоял, сложив на груди руки, и задумчиво смотрел на рассыпанные по небу звезды.

Глава 7

Зализывая раны

Терминатор перебрался со льдины на яхту. Ему предстояло со всей тщательностью определить характер и степень полученных за последние часы повреждений. Он знал, что искомая цель все равно от него никуда не денется, и поэтому мог позволить себе короткую передышку.

Когда при столкновении яхты с айсбергом, он вылетел из рубки и приземлился на лед, шуба в значительной мере смягчила удар; тем не менее, чтобы оценить состояние своего опорно-двигательного аппарата, Терминатор в течение двух часов ходил быстрым шагом вокруг надпалубной надстройки, позволяя всем системам своего организма работать на полную мощь.

Тело и конечности были в норме. Хуже обстояло дело с левым глазом. Он был разодран в клочья стеклянными осколками. Однако Терминатор не испытывал от этого сколько-нибудь значительной боли (как, впрочем, и особой радости.)

Стоя в ванной над раковиной, киборг тщательно обследовал поврежденный глаз. Начал извлекать осколки, но их оказалось так много, что он упростил себе задачу, выскоблив всю глазницу первым попавшимся предметом. Им оказался пластмассовый нож из магазина Ту-фаня.

Раковину захлестнуло розовой кровью. Но Терминатор был спокоен и равнодушен, как никогда: ведь эта кровь была синтезирована Гением Кибернетики на основе вытяжек из морских свинок, объевшихся тертой морковкой. Да и сам глаз тоже был ненастоящий и служил только для имитации.

Теперь на месте левой глазницы зияла вместительная дыра, которую при желании можно было заполнить целой стопкой четвертьдолларовых монет. В глубине глазницы горел ярко-красный свет и поблескивали линзы, через которые киборг видел сейчас не хуже, чем раньше.

Терминатор понимал, что отсутствие глаза может вызывать ненужное любопытство. Поэтому, смастерив себе из куска черной кожи довольно приличного вида наглазник, он пристроил его на лице а-ля адмирал Нельсон.

Терминатор разделся до чулок и вплотную занялся своей одеждой.

Прежде всего он очистил от осколков и грязи парик, прополоскал его и, высушив, надел на голову.

Осмотрев шубу, он убедился, что она в целом не пострадала: маленькая дырка под мышкой не в счет. Он заделал дыру и почистил шубу.

С нижним бельем проблем было больше. На чулках несколько петель спустились вдоль обоих ног, под правым коленом зияла большая овальная дыра. После купания бюстгальтер сжался и потускнел, а трусики порвались на самом неприличном месте.

Терминатор извлек из бюстгальтера мокрые денежные купюры и просушил их до такой степени, что они захрустели, как новенькие.

Потом он пунктуально устранил все выявленные неполадки, за исключением бюстгальтера, малоэстетичный внешний вид которого его мало волновал. Поскольку Гений Кибернетики в свое время не удосужился научить киборга подымать у чулок петли, то Терминатор не стал ломать над ними голову, а заштопал только дыру под коленом.

Затем Терминатор занялся туфлями. Несмотря на все передряги, они не потерялись и по-прежнему крепко держались на ногах. Только у одной из них наполовину оторвался каблук, а у другой отошла от мыска подошва. С этими пустяковыми неисправностями киборг справился за две минуты.

Покончив с капитальным ремонтом одежды, Терминатор занялся яхтой. Она застряла своим носом в вертикальной расщелине айсберга, и дрейфовала сейчас вместе с ним. Терминатор перешел на льдину и, поднапрягшись, столкнул судно на воду.

Передняя часть яхты выглядела несколько помятой, но, в целом, она была пригодна для дальнейшего преследования. При помощи молотка и сварочного аппарата, обнаруженного Терминатором в тумбе с инструментами, он заделал незначительные трещины на корпусе.

Потом киборг спустился в машинное отделение и, покопавшись в двигательной установке, усовершенствовал ее настолько, что двигатель теперь мог работать не только на обычном топливе, но и на атомной энергии. Эта возможность достигалась прямым подключением обмоток генератора к внутренностям Терминатора — посредством длинного провода, который киборг протянул от машинного отделения до капитанского мостика.

Терминатор взялся за штурвал. Двигатель взревел, и яхта вновь пустилась в погоню за исчезнувшим за горизонтом Летучим Голландцем.

Глава 8

Потерянный в прошлом

Денди Брасс с самого утра был в плохом настроении. Накануне вечером его супруга-президентша, сославшись на мигрень и ломоту в костях, отказала ему в выполнении супружеского долга, после чего он битых три часа проворочался в постели, страдая от бессонницы, а когда все-таки заснул, то всю оставшуюся ночь бегал по какому-то кладбищу, спасаясь от воскресших мертвецов.

Появление в президентском кабинете Гения Кибернетики не прибавило Брассу оптимизма.

— Я задам вам вопрос всего из двух слов, Чарли, — сказал президент, едва Бродинберг успел переступить порог. — Где Терминатор?

— В прошлом, — не моргнув глазом, ответил тот.

Брасс быстро глянул на него исподлобья. Чтобы успокоить нервы, провел пару раз по вспотевшей лысине.

— Издеваетесь, да? Я и без вас знаю, что он там. Почему он не здесь? Какого черта он там застрял?

— Эта проблема требует… — начал Бродинберг.

— Оставьте этот глубокомысленный тон, Чарли, — перебил президент. — Вы не на симпозиуме, вы у меня в кабинете. Кстати, можете присесть.

— Благодарю, господин президент.

— Раньше я не собирался вникать в подробности, — продолжал Брасс, — но теперь вижу, что настала пора кое-что прояснить. Отвечайте по-существу: когда Терминатор вернется?

— Для обратной хронопортации необходимо выполнение одного из трех условий.

— Первое условие?

— Истечение определенного срока, заранее введенного в таймер киборга.

— Что-то вроде срабатывания будильника?

— Совершенно верно.

— Если не ошибаюсь, этот срок давно истек? — язвительно заметил Брасс.

Гений Кибернетики замялся.

— Отвечайте, Чарли, — настаивал коротышка. — Здесь все свои; как говорится, вы да я, не считая стен.

— Блок пи-пи-пи-5265-ку в хронопортаторе вышел из строя,

— с неохотой признался Бродинберг, со скучным видом изучая шнурки на своих ботинках.

— Повторите тоже самое, только по-американски. Бродинберг резко вскинул голову.

— Мы не можем вызвать Терминатора из пошлого, господин президент.

От этого сообщения на Денди Брасса словно напал паралич. Целую минуту он был не в силах вымолвить ни слова. Потом спросил:

— Это фатально?

— Мм…

— Только не надо темнить!

Вскочив с места, Денди Брасс стремительно обогнул стол и подошел к Бродинбергу. Положив руку на спинку его кресла, пытливо заглянул ему в глаза.

— Отвечайте, как есть, Чарли. Лишняя горькая пилюля мне не повредит.

— Это фатально, — печально произнес кибернетик.

— Спасибо за откровенность, Чарли. — Коротышка поставил ногу на подлокотник его кресла. — Вы, кажется, говорили, что существует три условия возвращения Терминатора?

— Да.

— Каково второе?

— Агония.

— То есть?

— Выход из строя жизненно важных элементов, необратимые процессы разрушения в цепях питания и так далее.

— Мне трудно представить подобное, — сказал Брасс. — У киборга, по-моему, должен быть очень прочный остов. Разве нет? Он ведь сделан из металла.

— Вообще-то, вы правы, господин президент. Но, к примеру, вдруг Терминатор попадет под гидравлический пресс…

— Куда?! — изумился президент. — Под пресс? А на кой черт он туда полезет?

Чарльз Бродинберг почесал бровь.

— Не буду настаивать. Это я так, абстрактно рассуждая…

— Хорошо, допустим, и такое может случится. Что произойдет дальше?

— При наступлении агонии активизируется блок автономной хронопортации. Терминатор возвратится в исходную временную точку, где и наступит конец.

Президент затряс ногой.

— Но вы его почините?

— Конечно починим, — уверенно ответил кибернетик, трясясь всем телом вместе с ногой президента. — Впрочем, это зависит от характера неисправности. Если он вдруг попадет там под гидравлический пресс…

— Да оставьте вы в покое этот ваш идиотский пресс! — не выдержал Брасс. — Пошлите его к чертовой прабабушке. Вы что, надо мной издеваетесь?

— Ни в коей мере, господин президент. Извините.

Президент снял ногу с подлокотника кресла и, заложив руки за спину, прошелся по комнате.

— А каково третье условие? — спросил он, остановившись посреди комнаты.

— Полное истощение энергетических ресурсов.

— И на сколько их хватит Терминатору?

— Года на три.

Брасс присвистнул. Потом долго молчал, задрав глаза к потолку. Переварив, наконец, эту новость, он спросил:

— Как вы полагаете, Чарли, Терминатор уже расправился с Фредди Крюгером?

— Не сомневаюсь, господин президент.

— И что он сейчас делает в прошлом?

— Ждет, когда его вернут обратно.

— А он не натворит там бед?

Гений Кибернетики пожал плечами: он привык жить настоящим и будущим, но никак не прошлым. Однако он все-таки счел нужным успокоить президента.

— После реализации своей основной функции, то есть после уничтожения искомого объекта, Терминатор и мухи не обидит. Это я вам, господин президент, гарантирую, как гений киб…

— Бродинберг смутился. — то есть я хотел сказать, как специалист.

— Будем надеяться, — пробормотал Брасс. — Скажите откровенно, Чарли. Что нам остается делать в сложившейся ситуации?

— Можно ответить коротко, господин президент?

— Ну?

— Ждать! — весомо произнес кибернетик.

— Ждать… — задумчиво повторил президент.

Он приблизился к портрету своей прабабки — Симоны Куин. Пристально вгляделся в родные черты. Глубоко вздохнув, провел указательным пальцем по нижней части подрамника, стирая накопившуюся пыль.

— Хорошо, Чарли, — сказал он, обернувшись к Бродинбергу.

— Мы подождем.

Глава 9

Смерч

Терминатор вел судно в направлении, в котором удалился парусник, сканируя горизонт в ультрафиолетовом спектре. Для определения местоположения цели он мог бы воспользоваться информацией с околоземных спутников, но киборг не хотел попусту терять время. С атомным двигателем яхта парила над волнами не хуже Летучего Голландца, и Терминатор был уверен, что скоро настигнет исчезнувший корабль.

Но, рассчитав, исходя из скорости и направления ветра, вероятную скорость движения преследуемого судна, Терминатор не учел того, что формулы высшей математики, равно как и законы ньютоновской физики на корабль-призрак не распространялись. Против Летучего Голландца была бессильна даже всемирная теория относительности Эйнштейна. И потому Терминатор увидел на своем дисплее долгожданную мерцающую точку только на следующее утро.

Когда капитан Летучего Голландца заметил, что его опять преследуют, яхта Терминатора находилась от него на расстоянии около двух километров. Но на этот раз голландец совсем не разозлился. Он только усмехнулся, восхитившись упорством и настойчивостью женщины, решившей преследовать по всему океану то, чего в реальности не существует.

Капитан корабля-призрака отдал дань ее мужеству и решил не подстраивать ей больше ловушек. Просто, когда до цели было уже, как говорится, рукой подать, Терминатор вдруг обнаружил, что расстояние между судами внезапно перестало сокращаться, оставаясь равным одной и той же величине, а именно 666-ти метрам.

И как ни пытался Терминатор манипулировать скоростью своей яхты, как ни вертел штурвалом, корректируя до оптимального траекторию сближения судов, это трехзначное число, подобно комбинации из трех пальцев, неизменно мигало на его дисплее во главе всех прочих параметров.

Не смотря ни на что Терминатор продолжал гонку, но вскоре двигатель яхты начал захлебываться от сумасшедших оборотов. Двигательная установка могла в любой момент воспламениться. Киборгу пришлось несколько снизить скорость. И будто в насмешку, парусный корабль тоже замедлил свой ход, с точностью до миллиметра выдерживая прежнюю дистанцию между судами.

— Задница, — сказал Терминатор, и в его устах это, в сущности безобидное ругательство прозвучало страшной клятвой неотвратимости возмездия.

Тем временем капитан Летучего Голландца, посмеиваясь, курил свою трубку и беззаботно беседовал с Фредди Крюгером.

Убедившись, что мелькающая за кормой яхта не в состоянии их догнать, Фредди пришел в самое прекрасное расположение духа.

— Я хочу, чтобы вы высадили меня во Франции, — сказал он. — Пора завоевывать Европу.

— А вы честолюбивы, — заметил голландец. — Куда собираетесь направиться прежде всего?

— В Париж! — не раздумывая, ответил Крюгер.

— Понимаю. С вашими талантами там есть, где развернуться.

— Да. Поброжу по знаменитым кладбищам, загляну в Парижскую Оперу…

Крюгер не подозревал, что их разговор с голландцем до последнего слова улавливается Терминатором, который терпеливо накапливал и анализировал все звуки, раздававшиеся на корабле. Они поступали к нему в компьютер через сверхмощную приемную антенну, направленную в сторону преследуемого корабля.

Прошло много дней.

Летучий Голландец в сопровождении яхты Терминатора миновал Экватор, обогнул африканский материк и Пиренейский полуостров и вошел в Бискайский залив.

Приближались берега Франции.

Вечерело.

Фредди Крюгер стоял, облокотившись о борт корабля, и вглядывался вдаль, где приветливо мигали огни материка. Капитан Летучего Голландца был за штурвалом.

Вдруг Крюгер изменился в лице и коротко вскрикнул.

— Что с вами? — спросил голландец.

Фредди держался за виски, силясь понять, что происходит.

— Кажется, кто-то вызывает меня в свой сон… — пробормотал он сквозь зубы.

Его начало трясти. Он завертелся на месте. С каждым мгновением скорость вращения нарастала. И вот уже там, где он только что стоял, закружил столб черной пыли.

Капитан Летучего Голландца с интересом наблюдал, как образовавшийся на палубе смерч перекинулся за борт корабля и огромным веретеном стремительно полетел в сторону побережья.

Книга 5

Торжествующий Дон Жуан

Глава 1

Крюгер в Парижской Опере

В Парижской Опере был аншлаг. Давали «Фауста» Шарля Гуно.

В партии Маргариты выступала восхитительная и неотразимая Кристина Доэ. Злые языки утверждали, что в ее любовниках числится сам Призрак Оперы. Однако никто не мог привести тому доказательств, да и существование самого призрака оставалось еще под большим вопросом; музыкальные критики склонялось к мысли, что слухи о пресловутом призраке распространяются исключительно с целью рекламы и не без ведома директора Оперы.

Второе действие было в самом разгаре. Затаив дыхание, взволнованная публика следила за мучениями Зибеля — приятеля Маргариты, который был в нее тайно влюблен. Он рвал в саду цветы, чтобы преподнести их любимой девушке, но по воле Мефистофеля они увядали в его руках. Зибель, партию которого по весьма странной прихоти композитора неизменно исполняла женщина — меццо-сопрано — плакал, ругался, понося всех святых, и вскоре в саду на сцене не осталось ни одного несорванного цветка. Увидев, что рвать больше нечего, Зибель наконец угомонился, вытер слезы и скрылся за занавесом.

Виконт де Шампиньон пожалуй был единственным из зрителей, кого совершенно не трогали терзания несчастного влюбленного, впрочем, как и все остальное, происходившее на сцене. Уже с середины первого действия он недвусмысленно клевал носом, а к началу второго его прямо-таки тянуло положить голову на плечо своему соседу справа.

Де Шампиньон забрел на оперу не столько потому, что был большим поклонником шедевра Гуно, — просто ему хотелось поглазеть на великолепную Кристину Доэ, а при случае — чем черт не шутит! — и прошмыгнуть к ней в уборную. Но после вчерашнего банкета в замке маркиза де Помпидура у виконта так шумело в голове и слепило в глазах, что вскоре он совершенно забыл о пикантной цели своего появления в Опере.

Все эти двоящиеся в глазах мефистофели, фаусты, зибели, валентины, маргариты кружились перед ним назойливой орущей толпой, сливаясь в неразличимую пеструю массу, и порождали у виконта только одно желание — зарыться с головою в подушку.

После сцены с Зибелем виконт де Шампиньон решительно поднялся со своего места и стал пробираться к выходу. При этом он ежесекундно падал на колени дамам своего ряда, выбивая у них из рук бинокли, и, когда его с негодованием отталкивали, наваливался на противоположный ряд и портил прически впереди сидящим. За виконтом тянулся шлейф возмущенного шепота и скрип кресел.

Позорное бегство де Шампиньона очень обрадовало сидевшую позади него представительную, увешанную бриллиантами даму. Теперь она могла следить за сценой спокойно, без того, чтобы постоянно елозить в кресле, стараясь хоть что-нибудь разглядеть за качавшейся из стороны в сторону спиной виконта.

Но знатную даму ждало новое разочарование. Стоило ей на секунду прикрыть глаза, чтобы промокнуть их надушенным узорным платочком, как, раскрыв их вновь, она с изумлением увидела перед собой спину человека в шляпе и плаще, который неизвестно каким образом успел очутится на пустующем месте. От человека исходил невыносимый запах свежевыпотрошенной рыбы.

Из плоской груди потомственной театралки вырвался вздох негодования. Кто посмел пропустить в этот божественный храм искусства какого-то немытого рыбака, который будто только что вернулся с промысла, не соизволив даже переодеться!

Скорчив недовольную мину, она постучала сложенным веером по плечу неизвестного и, наклонившись вперед, зло прошептала:

— Снимите шляпу, мсье.

— Но, мадам, разве мы на похоронах? — рассеянно произнес Фредди Крюгер, оборачиваясь к ней всем телом и проводя кончиками лезвий по виску. — Или здесь устроили поминки?

Бросив взгляд на его изуродованное лицо, дама завизжала от ужаса и омерзения, да так громко, что с нее градом посыпались бриллианты. Ее долговязые дочери, сидевшие по обе стороны возле своей мамаши, забились в истерике.

В партере поднялась паника. Все повскакивали со своих мест.

На сцене в недоумении замерли Мефистофель и Фауст.

Со всех сторон по залу понеслись возгласы, достойные лучших пьес театра абсурда.

— Что случилось?

— Какой-то дамочке привиделась мышь?

— Перестаньте острить, Жан! Не бывает дыма без огня…

— Огонь?! Господа, вы чувствуете какой-то странный запах?

— Неужели, пожар?

— Где? Я ничего не вижу…

— Пожар! Мы горим! Луи, скорее к выходу!

— Пожар! Пожар!!

— Скорее на воздух!

— Ай, мадам, вы отдавили мне ногу!

— Не загораживайте проход!

— Да не толкайте же меня своими потными руками!

— Перестаньте кокетничать, мадемуазель, сейчас не время…

— Скорее же! Скорее!

Служащие Оперы высыпали в боковые проходы, убеждая зрителей, что для паники нет никаких причин. Подобно волнорезам, они изо всех сил старались погасить накатывавшие на них волны встревоженных людей.

В возникшей суматохе Крюгер быстро покинул партер и перебрался в одну из лож первого яруса.

Это была ложа номер 5. Ложа Призрака Оперы. Но Фредди Крюгер об этом не знал.

Фредди пристроился за портьерой возле, как ему казалось, пустого кресла, и украдкой стал наблюдать за разворачивающимися в партере событиями. Страх людей притягивал его внимание. Ему было интересно, что произойдет дальше.

Директор Оперы в отчаянии подскочил к оркестровой яме и горячо зашептал что-то на ухо дирижеру. Тот вежливо кивнул. Повернувшись к музыкантам, дирижер постучал своей палочкой по лысой голове «первой скрипки», призывая всех приготовиться, после чего с воодушевлением взмахнул руками.

На сцену выпорхнула Кристина Доэ. И запела.

О, как она пела!

Как никогда в жизни. Забыв о словах, о нотах, единственно повинуясь клокочущему в глубине ее души океану музыки. Ее тембр завораживал, вызывая даже у закаленных театральных критиков столбняк и ком в горле.

Снующие по партеру зрители тотчас как по команде замерли, повернувшись в сторону сцены, и уставились на певицу. Несколько секунд они стояли, разинув рты, а потом, устыдившись своего малодушия, крадущейся походкой стали возвращаться на свои места.

Какой-то мужчина в смокинге шепотом заметил:

— Это все клакеры Карлотты. Они хотели сорвать премьеру.

— Садитесь, садитесь же, — зашипел в ответ женский голос. — Видите, как бедняжка из-за нас надрывается.

Вскоре все места в партере снова были заняты.

Глава 2

Летающая жаба

Кристина Доэ исполняла знаменитую сцену Маргариты, нашедшей ларец, который ей подбросил Мефистофель. Поддавшись искушению, Маргарита примеряла находившиеся в нем драгоценности. Она восхищалась их красотой и кокетничала с собственным отражением в зеркале.

Крюгер стоял в ложе номер 5, прикрывшись краем портьеры и, не отрываясь, смотрел на сцену. Чарующие звуки музыки и голос певицы действовали на него опьяняюще. Его тронула простодушная доверчивость девушки, восторженно перебирающей дешевые безделушки. Своим дьявольским чутьем Фредди сразу понял, что она извлекает из ларца вовсе никакие не бриллианты, а обыкновенные стекляшки.

А бедная девушка так радовалась. Так заливалась!

И хотя у Крюгера вместо сердца в груди бился бесформенный комок темно-зеленой плоти, его гутапперчивое сердце дрогнуло. Ему захотелось крикнуть на весь зал: «Гусыня! Тебя надули. Это не драгоценности, а дешевый хлам!» Но он побоялся себя обнаружить. И подавил готовый уже сорваться с губ вопль негодования.

Увлеченный зрелищем, Фредди Крюгер не замечал легкого ветерка, овевавшего его могильной прохладой. Некто невидимый стоял рядом с ним и, дыша ему в затылок, удивлялся дерзости безумца, посмевшего находиться в ложе Призрака Оперы, когда под сводами Оперы разливается чудный голос Кристины Доэ.

Фредди жадно впитывал, все, что происходило на сцене.

Когда Фауст принялся объясняться Маргарите в любви, Крюгер внезапно ощутил прилив странной ревности. Он вперился в тенора ненавидящим взглядом и, как только тот собрался отпустить девушке очередной комплимент, по воле Крюгера случилось нечто ужасное. Изо рта певца вместо прекрасного звука вырвалось громкое кваканье, и затем ему на подбородок стала вылезать огромная зеленая жаба.

Но тенор был настоящий профессионал, способный найти выход из любой сценической накладки. Он быстро сплюнул жабу себе под ноги и, не дожидаясь, пока она достигнет пола, поддал ее сапогом. Просвистев над ухом Маргариты, жаба благополучно скрылась за занавесом.

Фредди Крюгер с досады прищелкнул языком. Находчив этот парень, ничего не скажешь!

Сцена продолжалось в прежнем ключе, только у певицы был сейчас такой вид, как будто она была готова вот-вот рухнуть в обморок. К счастью, это никоим образом не отразилось на качестве ее волшебного голоса. А высокие ноты стали даваться Кристине Доэ даже с еще большей легкостью.

Что касается тенора, то он теперь старался держаться к залу спиной, чем еще больше раздражал Крюгера.

Фредди не собирался отступать от задуманного. И вот на середине музыкальной фразы у тенора из ушей вдруг стали выпрыгивать маленькие зеленые кузнечики.

Но певец и тут не растерялся. Продолжая петь и не обращая внимания на перекошенное лицо партнерши, взиравшей на него в ужасе, он расхаживал по сцене, изображая всю неуемность своей страсти и как бы между прочим давил каблуками стрекочущих насекомых.

Только в один момент вышел маленький конфуз, когда, увлекшись, он нечаянно наступил своей партнерше на край ее длинного платья, и та чуть было не снесла головой картонное дерево. Но певец быстро подхватил девушку на руки, что придало сцене еще большую выразительность.

Вскоре поток кузнечиков из ушей тенора иссяк. Их трупами была усеяны почти все подмостки. А он все ходил кругами, методично добивая оставшихся в живых. И при том как ни в чем не бывало продолжал исполнять свою партию, объясняясь в любви Маргарите.

Все было проделано так ловко, что в зале опять никто ничего не понял. Музыка Гуно заглушила стрекотание насекомых, а надетый на тенора парик прекрасно маскировал источник их появления.

Лишь бедная Маргарита едва держалась на ногах, робко отвечая на неистовые ухаживания Фауста.

Неизвестно, что еще придумал бы Крюгер, чтобы утолить свою ревность и все-таки доконать партнера Кристины Доэ, но, согласно либретто, тот успел вовремя упорхнуть со сцены.

Маргарита обратилась к звездам, поверяя им свою тайну. Взывания девушки проняли Крюгера до слез. Он решил обязательно по окончании действия подстеречь ее в темном уголке, чтобы вспороть ей грудь и извлечь на свет ее горячее сердце. У такой красивой девушки непременно должно было быть восхитительное сердце.

Фредди криво улыбнулся сквозь слезы своим мыслям. Как приятно, как сладостно убивать того, кем восторгаешься! Какое упоительное наслаждение он испытает, ловя в ее расширенных зрачках животный ужас. Ужас, который, будет постепенно растворятся в ледяном покое и исчезнет навсегда уже из мертвых остекленевших глаз.

Маргарита умолкла.

Бушующие волны аплодисментов понеслись к ногам певицы.

Заложив перчатку под мышку, Фредди тоже пару раз хлопнул в ладоши.

Он не видел, как в это самое мгновение у него за спиной материализуется зловещая, мрачная тень.

Глава 3

Призрак Оперы

На плечо Крюгеру опустилась тяжелая ладонь. Фредди вздрогнул от неожиданности и вжал голову в плечи.

— Зачем вы оказались в моей ложе? — тихо произнес голос за его спиной. — Я убью вас, как крысу.

Крюгер медленно оглянулся. Перед ним стоял мужчина в темном пальто-рединготе и наглухо застегнутом фраке. Голову незнакомца покрывала широкополая шляпа. Кожа бледного лица была натянута, как на барабане. Глубоко посаженные глаза выглядели подобно темным отверстиям в черепе скелета. Нос был почти прозрачен.

Крюгер впал в оцепенение, не зная, что сказать. В уголках его глаз еще не успели высохнуть слезы умиления. Это его и спасло.

— Вы плачете, мсье? — произнес неизвестный, смиряя свой гнев. — Вас тронуло блистательное искусство Кристины?

— Я потрясен, — ответил Крюгер, на всякий случай пару раз притворно всхлипнув, и стал вытирать глаза краешком портьеры.

Глаза незнакомца зажглись пламенем неистовой страсти.

— О да, Кристина сегодня просто великолепна, — вдохновенно произнес он. — Она в полной мере усвоила мои уроки.

— Так вы учитель пения?

— Я Призрак Оперы, — ответил неизвестный с таинственной улыбкой, от которой Крюгера пробрало до дрожи. — Я давно наблюдаю за вами. Кто вы, мсье? Назовите мне ваше имя.

Фредди приподнял шляпу.

— Фредди Крюгер с улицы Вязов.

— Эрик Деслер. — Призрак Оперы тоже коснулся своей шляпы и беззлобно, а просто констатируя факт, показал пальцем на портьеру: — Смотрите, мсье Крюгер, что вы сделали с интерьером моей ложи.

Крюгер стушевался. Расшитая золотом бардовая материя была изрезана в клочья.

— Это я сделал?!

— А кто же? Вы слушали ангельское пение Кристины и теребили портьеру. Я видел это, но был не в силах вам помешать: когда я слышу ее неземной голос, я цепенею, становлюсь просто каким-то оловянным солдатиком.

— Я тоже, — поддакнул Крюгер.

Взгляд призрака остановился на его правой руке.

— Эта ваша перчатка… она имеет отвратительный вид. Зачем вы ее носите?

— Она дорога мне как память.

— Понимаю… Мсье Крюгер, вы меня заинтриговали. Позвольте пригласить вас к себе в гости.

— А как же опера?

Эрик Деслер сделал небрежный жест рукой.

— Перед началом выступления Кристина призналась мне, что ей сегодня нездоровится. У бедняжки высокая температура. Должно быть, ангина. Вы знаете, что такое ангина, мсье?

— Нет, — честно признался Фредди. — Не знаю.

— Вы определенно весьма интересный тип, — покачал головой призрак. — Как бы то ни было, я не хочу, чтобы Кристина сегодня переутомилась. Бедняжка может сорвать себе голос. Она пела великолепно, и публика это отметила. А чтобы нынешняя премьера уж наверняка попала в завтрашние газеты… смотрите, что я сейчас сделаю.

С этими словами Призрак Оперы трижды хлопнул в ладоши, и громадная хрустальная люстра под потолком, слетев со своих креплений, с грохотом обрушилась в самый центр партера. Раздались истошные вопли, стоны, проклятия. Любители оперы бросились в рассыпную.

Фредди Крюгер с уважением уставился на своего нового знакомого. А Призрак Оперы, невозмутимый, как мраморный бюст Шопена, нажал замаскированную кнопку, открыв потайной лаз в колонне, отделявшей пятую ложу от соседней, и увлек Крюгера за собой, в свое таинственное подземелье.

Глава 4

Крысолов

— Вы способны видеть в темноте, мсье Крюгер?

— Да.

— Отлично. В таком случае, вам нет нужды держать меня под руку. Да отпустите же, наконец, мой фрак! Вы оторвете мне рукав.

— Извините.

— Ничего, пустяки. Следуйте за мной.

— Иду, иду.

— Только совсем необязательно наступать мне на пятки!

— Извините… простите…

«Какого черта я перед ним распинаюсь?!» — подумал Крюгер, ступая за Призраком Оперы во мраке подземных лабиринтов.

— И держите ваши мысли при себе, — не оборачиваясь, сказал Эрик.

— Но я молчу, — растерянно произнес Крюгер.

— А я читаю ваши мысли.

— Да-а?

— Кажется, я только что позволил вам в том удостовериться. Я читаю мысли, как с нотного листа. Особенно хорошо у меня это получается, если мне смотрят в затылок.

«Придется смотреть ему в задницу», — решил Крюгер и вздрогнул, наткнувшись на внезапно остановившегося спутника.

Эрик Деслер с достоинством повернул к нему свою благородную голову:

— Вы не отличаетесь изысканностью манер, мсье. — (Крюгер развел руками.) — Но я вас прощаю. Сегодня замечательный во всех отношениях день, и ничто не может вывести меня из себя.

«Подумаешь, напугал!» — мелькнуло у Крюгера, но он поспешно исправился:

— Я постараюсь больше не думать.

— Сделайте одолжение.

Выполнить свое обещание для Крюгера оказалось проще, чем для обезьяны разделаться с бананом: от мыслей в своей голове он за пять минут уставал порой также, как иная балерина за все представление.

Некоторое время призрак и Крюгер шли молча. На протяжении своего пути они миновали бесчисленные коридоры, лестницы, подвалы, спускаясь по потайным ходам все ниже под землю. Где-то там, наверху, санитары вытаскивали из-под рухнувшей люстры пострадавших, сновали озабоченные полицейские… А здесь, в этом мраке, среди холодных влажных стен двух путников окружала могильная тишина, нарушаемая лишь звуком их собственных шагов.

Они следовали по узкому коридору, когда внезапно впереди послышались странные звуки, будто миллионы маленьких фредди крюгеров зацарапали перочинными ножиками по шершавым каменным плитам.

Не успел Крюгер поинтересоваться, что может означать этот непонятный шум, как в отдалении возникло страшное светящееся лицо. Оно стремительно приближалось к ним на высоте человеческого роста, совершенно не тяготясь отсутствием под собой каких бы то ни было намеков на тело. Казалось, эта дьявольская голова только что вылетела из-под ножа гильотины.

У Фредди подкосились ноги.

— Что это? — прошептал он сиплым голосом, схватив своего спутника за локоть.

Отрешившись от глубокой задумчивости, Призрак Оперы издал жуткий вопль и, сбив Крюгера с ног, бросился в обратном направлении.

— Они меня сожрут! Они меня сожрут! — в панике кричал он.

— Кто сожрет? — Крюгер бежал за призраком, изо всех сил стараясь не отставать.

— Кы-кы-кы… Крысы! Крысы! — в исступлении вопил призрак. — Крысы! Кы-кы-кы…

Фредди взглянул назад. Горящее лицо несколько поотстало, но сопутствовавшие ему звуки усилились. Совсем близко раздавался нарастающий скрежет, шуршание и писк.

Наконец, Крюгер с призраком забежали в какой-то тупик, откуда у них уже не было времени выбраться, потому что в следующий момент к их ногам прихлынули волны бесчисленных маленьких существ, которые стали карабкаться по ним вверх. Они пытались забраться за шиворот, за пазуху, пролезть в штаны. Нашествие сопровождалось укусами острых зубов и царапанием кривых коготков.

— Кы-кы-кы… — хрипел Призрак Оперы, стряхивая с себя беснующихся грызунов. — Крысы, кры-ы-ысы…

Крюгер ругался, не выбирая выражений. Вот когда пригодилась его перчатка! Он рубал крыс лезвиями как заправский мясник. От него во все стороны летели серые головы с вытаращенными глазками-бусинками.

В азарте борьбы Призрак Оперы и Крюгер не заметили, как преследовавшее их огненное лицо оказалось рядом и неожиданно обрело тело. Эффект «отрубленной головы» создавался тем, что неизвестный держал в руке фонарь, который постоянно был обращен к его лицу. Теперь его голова уже не казалось головой «Медузы Горгоны». Это был худой остроносый старик, все лицо которого, как кора дуба, было покрыто глубокими морщинами. Из-под засаленной шляпы торчали длинные седые космы.

— Не двигайтесь! Не двигайтесь! — заорал он на Эрика с Крюгером, которые продолжали отчаянно отбиваться от облепивших их крыс. — Дайте мне их прикончить!

Повинуясь его призыву, оба замерли на месте, и старик принялся лупить дубинкой по карабкавшимся по ним крысам.

— Терпение, терпение, господа, — приговаривал он, мастерски превращая полчища грызунов в мохнатые лепешки с хвостиком.

С Крюгера и призрака градом сыпались изуродованные тушки. Смирившись с судьбой, оба стояли неподвижно, чтобы не мешать разошедшемуся старику, и только громко вскрикивали всякий раз, когда им на плечи опускалась его окровавленная дубинка.

Вскоре умные крысы поняли, что ползать по Эрику с Кроюгером куда опаснее, чем есть отравленный сыр. Живая волна вдруг разом схлынула, повернув в другую сторону.

Старик на всякий случай еще пару раз вдарил по господам своей дубинкой и засеменил вслед за убегавшими крысами, приговаривая себе под нос:

— Все равно ведь догоню, мои хорошие. Все равно ведь убью…

Фредди Крюгер оторвал тело от стены и поправил шляпу.

— Кто-то-то это был?

— Мой личный кы-кы-крысолов, — измученным, но вместе с тем счастливым голосом ответил Призрак Оперы, пряча в карман отвалившийся нос. — Если бы не этот малый, крысы давно бы меня съели.

Он был весь в липком, холодном поту. Измотанный, избитый, но не побежденный.

— А с носом вам лучше, — заметил Фредди без всякой задней мысли, просто не смог промолчать.

— Не беспокойтесь, — сухо отозвался призрак. — Я скоро его приклею.

— А чего мне беспокоится? — простодушно возразил Крюгер.

— Я и не такое видел.

Призрак Оперы заиграл было желваками, но спохватился, как бы не отвалился кусок щеки.

— Вы бы на себя взглянули в зеркало, мсье, — с достоинством парировал он. — Пусть у меня и накладной нос, но зато он куда лучше вашего настоящего.

Крюгер хотел вспылить, но не нашел в себе сил: дубинка крысолова все еще давала о себе знать. Фредди чувствовал себя самой натуральной отбивной котлетой.

— Мне, действительно, нельзя смотреться в зеркало, — хмуро пробормотал он, и в гробовом молчании они продолжали свой путь.

Глава 5

Дьявольская музыка

Призрак Оперы привел Крюгера в просторный зал, похожий на заколдованный каменный грот. Повсюду горели свечи. Колыхалось пламя, плавился воск. Сотни маленьких огоньков придавали обители Эрика Деслера неуловимое очарование. Казалось, в воздухе, прячась среди причудливых теней, витает какая-та роковая тайна.

Первым делом Призрак Оперы подсел к зеркалу и приклеил себе фальшивый нос. Затем увлажнил лицо кремом и старательно напудрился.

Крюгер скептически наблюдал за его манипуляциями, однако вскоре, не удержавшись, попросил разрешения воспользоваться одеколоном. Призрак с видимой неохотой протянул ему флакон с грушей, и Фредди попшыкал себе под мышками. У призрака вытянулось лицо, но он предпочел вежливо промолчать.

Усадив своего гостя в старинное, изысканно отделанное в стиле барокко кресло, Призрак Оперы пристроился за органом. Длинные костлявые пальцы опустились на пожелтевшие от времени клавиши, и зал наполнился проникновенными, густыми звуками.

В одно мгновение словно невидимая паутина заволокла Крюгера вместе с креслом, подавляя его сознание своим чарующим совершенством.

В его памяти помимо воли стали всплывать образы загубленных им детей. Они стучались ему в мозги своими маленькими головками и копошились своими тонкими ручонками в его немногочисленных извилинах, как будто хотели их совсем распрямить.

Крюгер снял шляпу, словно раскаиваясь в содеянном и моля о пощаде. Но натиск призрачных детей с каждой минутой усиливался. Сквозь океан бушующей музыки ему казалось, что он слышит их жалобные крики и стоны. У него звенело в ушах. Голова распухла, готовая в любой момент с треском лопнуть.

А Призрак Оперы, целиком отдавшись во власть своей музыки, продолжал вдохновенно нажимать на клавиши, извлекая под занавес все более низкие звуки, которые громоподобными аккордами пригвождали Крюгера к креслу.

Фредди в экстазе крепко сжал пальцы. От нечеловеческого напряжения из ушей, как из кипящего чайника, вырывались струи дыма. Потом точно такие же струи цвета морской волны исторглись из раздувшихся ноздрей. Макушка по шляпой дымилась. Череп трещал по швам.

Из груди Крюгера вырвался протяжный стон. Он чувствовал, что сейчас его плоть развалится на сотни дымящихся бифштексов. Эта дьявольская музыка поджаривала его, словно на адском огне.

Фредди вжался в спинку кресла и зажмурился, готовясь в очередной раз принять мучительную смерть.

Но тут, когда он уже физически ощущал, как от костей его скелета отделяется мясо, музыка смолкла.

Руки призрака как две порывистые чайки в последний раз оторвались от клавиш и спокойно опустились на колени. Какое-то мгновение Эрик Деслер сидел неподвижно, вслушиваясь в умирающее эхо, которое, затихая, билось о стены и колыхало огоньки свечей. Затем обернулся к своему единственному слушателю.

Фредди Крюгер являл собой жалкое зрелище. Перекошенное лицо, полубезумные глаза, ищущие на потолке неизвестно что; пена у рта, трясущийся подбородок, дрожащие руки, рассеянно водящие по груди смятой шляпой.

— Вам понравилось? — тихо спросил Призрак Оперы. Его голос дрогнул от волнения.

— Что это было? — пробормотал Фредди, едва ворочая распухшим языком.

— Вы потрясены?

— А? Что?

— Я спрашиваю, вы потрясены?

— Чем? — тупо проговорил Крюгер, машинально расправляя шляпу.

Призрак Оперы был готов разрыдаться в самоупоении.

— Это был «Торжествующий Дон Жуан», — сказал он.

— Где? — спросил Фредди.

— Что? — не понял Эрик.

— Этот Дон Жуан, о котором вы говорите.

Призрак хрипло рассмеялся.

— Он в моей музыке. Я вложил в нее всю мою потерянную душу. Мою любовь, мою страсть, мои страдания. О Кристина! — вдруг воскликнул Эрик, сложив пальцы в замок, и прижал руки к груди. Глядя поверх головы Крюгера, он зашептал скорбным и нежным голосом: — О Кристина, меня душат слезы отчаяния. Вы должны любить меня. Забудьте об этих продажных импресарио, об этих режиссерах, съедаемых похотью, об этих поклонниках, не стоящих даже пылинки с кончика вашей туфельки…

Увещевания призрака были столь убедительны, что Фредди оглянулся, решив, что таинственная Кристина успела незаметно войти в зал.

Но они по-прежнему были здесь одни.

Призрак Оперы продолжал говорить, переведя взгляд на ботинки Крюгера.

— О Кристина! Я хочу, чтобы вы стали моей женой. Я буду вашей преданной собачонкой, я буду тявкать, я буду целовать ваши ноги. — Он неожиданно рухнул на колени и пополз к Крюгеру на четвереньках. — Позвольте мне прикоснуться губами к кончикам ваших туфель, — взмолился призрак, содрогаясь от рыданий.

Наверное, впервые со времени своего рождения Фредди Крюгер почувствовал себя по-настоящему неловко. Из ушей опять повалил дым. Он не представлял, что ему делать с этим плачущим навзрыд призраком, который, не дожидаясь разрешения, принялся со страстью лобызать его давно нечищеные ботинки.

Но когда тот, осмелев, попытался закатать ему штанину, Крюгер не выдержал. Он резко вскочил, оттолкнув от себя призрака, и спрятался за спинкой кресла.

Призрак Оперы остался лежать на полу. Он приподнял голову, протянув к Крюгеру в немой мольбе руку с растопыренными пальцами.

— Протрите глаза, здесь нет никакой Кристины! — крикнул Фредди.

— Кристина… ты отвергаешь меня? — всхлипывал призрак.

— Кристина, моя любовь… моя музыка…

— Я не Кристина!! — заорал Крюгер — так, что половина свечей вокруг погасла. — Я — Фредди Крюгер! И живу я на улице Вязов! И всех соседей своих я перерезал! А мама у меня монашка!

В слезящихся глазах Эрика появились проблески рассудка. Он шумно втянул носом воздух. Потом с интересом посмотрел на беснующегося Крюгера, который продолжал что-то выкрикивать по поводу своей несчастной матери.

— Паленым пахнет, — пробормотал Эрик. — Что случилось? Я бредил?

— Бредили, — сердито подтвердил Крюгер, перестав кричать.

— О Кристине?

— Да.

Призрак Оперы тяжело поднялся и присел на выступ в скале.

— Простите, мсье. Я весь во власти своих безудержных страстей. Только они управляют всеми моими помыслами и поступками. — Он немного помолчал. — Знаете, мсье Крюгер, я долго за вами наблюдал, когда вы были в моей ложе. Если бы вы не разрыдались, слушая восхитительное пение Кристины, клянусь, я бы вспорол вам живот и выпустил наружу кишки. Не из вредности, нет, а хотя бы за то, что вы изрезали мне всю портьеру… И потом, эти ваши нелепые попытки сорвать премьеру — жаба изо рта Фауста, кузнечики из ушей… Я тоже порой не прочь пошутить подобным образом, но только если это не может повредить выступлению Кристины. Признаюсь, следя за вами, я вынашивал план мести. Но ваши слезы… они вас спасли.

— Призрак осторожно тронул себя за кончик носа и, убедившись, что тот на месте, продолжал: — Однако, помните, вы должны забыть о ней.

— О ком? — удивился Крюгер.

— О Кристине. Вы никогда больше не подымите на нее своих бесстыдных глаз. — Эрик погрозил ему своим тонким, музыкальным пальцем. — Я видел, когда этот нескладный тенор (которому я еще до наступления ночи обрежу уши) наступил Кристине на край ее платья и бедняжка упала, вы, мсье, смотрели отнюдь не на ее вдохновенное лицо, изображавшее душевные страдания Маргариты. Как бы не так! Вы постыдно лицезрели ее обнажившиеся до щиколоток ноги!

Крюгер смущенно молчал. Крыть было нечем.

Глава 6

Терминатор в Париже

На отнятом у панков мотоцикле по залитому вечерними огнями Парижу с бешенной скоростью мчался Терминатор. Он впервые был в этом городе, но его не занимали местные достопримечательности. И гид ему тоже был не нужен. На его дисплее высвечивалась туристическая карта города. Маркер упрямо мерцал на квадратике, обозначавшем здание Парижской Оперы.

Терминатор обладал уникальным слухом, но он ехал в оперу вовсе не за тем, чтобы приобщиться к высокому искусству и, заняв место в ложе, без конца листать программку, сосать карамель, время от времени хлопая в ладоши. Он ехал, чтобы УБИВАТЬ. Это была его главная функция, для выполнения которой, собственно, он и появился на свет.

Терминатор ехал убивать объект под кодовым названием Фредди Крюгер.

За полквартала до Парижской Оперы киборг отметил повышенное скопление транспорта. Улица была запружена каретами «скорой помощи» и полицейскими автомобилями. Гудели сирены, разноцветными огнями переливались мигалки, освещая в витринах магазинов тупые лица манекенов и не менее тупые физиономии зевак, скопившихся на тротуаре.

Терминатору пришлось снизить скорость. Он думал перебраться с мотоциклом на тротуар, но там уже было не пробиться. Он бросил машину и пошел пешком.

Внимание Терминатора привлекла суета у парадного входа в Оперу. Сквозь узкий коридор в толпе санитары выносили на носилках зрителей, пострадавших от падения люстры. Сверкали блицы многочисленных представителей прессы. Их теснили жандармы. Комиссар полиции орал на всю улицу в мегафон.

Премьера, как и мечтал Призрак Оперы, удалась. Терминатор остановил мотоцикл у левого крыла здания,

чтобы еще раз оценить обстановку. Вдруг кто-то тронул его за рукав шубы.

— У вас не будет лишнего билетика, мадам?

Не изменяя положения туловища, Терминатор круто повернул голову назад. На его дисплее отразился силуэт ветхого старичка с трясущимся от немощи подбородком. Маразматические, выцветшие от времени глаза моляще уставились на киборга.

— У меня нет лишнего билетика, — четко, почти по-военному ответил Терминатор. Женским голосом и на чистейшем французском языке.

По морщинистой щеке старика побежала мутная слеза.

— А что у тебя с глазом, дочка? — по-домашнему просто спросил он.

Терминатор молча оттянул черную повязку, предоставив старику возможность полюбоваться своей изуродованной глазницей. На ее дне сквозь блок противоударных линз ровным красным светом горела видеосистема.

Старик сочувственно зацокал языком.

— Ай-яй-яй, дочка. Как же тебя угораздило? Помню, был тут один случай. Как раз в этой самой Опере. Знакомый мой, барон де Шампур, любил смотреть на сцену через подзорную трубу. Выглядывал там смазливеньких артисток. Ну, вроде тебя, солнышко. И вот однажды его сзади окликнули, он оглянулся, а трубу от лица не отнял. Так и разбил супруге своей монокль! А она как вдарит ему веером по щеке, а он ее, ты не поверишь, на руки взял и понес… И нес до самого выхода, пока у дверей уронил…

Голова Терминатора уже давно заняла прежнее положение, и киборг прошел, не оглядываясь, дальше, а старичок продолжал как ни в чем не бывало бормотать в удалявшуюся от него спину:

— Баронесса с ним после этого случая, конечно, развелась, но на следующий сезон — как раз под премьеру «Фигаро»

— они снова сошлись, и сидели, помню, бок о бок, как два голубка. А любовница его, балерина, вскоре после этого прямо во время выступлений сломала себе ногу, а другая его любовница застрелила своего любовника. Вот такая история, дочка…

Терминатор приближался к толпе у парадного входа. Царившая вокруг суматоха позволила ему протиснуться к самым дверям. Когда под блики фотовспышек стали выносить очередную жертву искусства, киборг миновал двери и оказался в вестибюле.

Ему преградил путь рослый жандарм.

— Куда вы направляетесь, мадам? — строго спросил он, с важным видом оправляя на себе портупею.

Терминатор не любил, чтобы с ним разговаривали в подобном тоне. В другой бы раз он непременно двинул бы полицейскому по челюсти, но в данной ситуации он решил не усложнять ситуацию. Ради выполнения своей главной задачи, он был готов снести и не такое хамство.

Достав пластмассовый жетон шерифа, он сунул его жандарму под нос. Пока тот соображал что к чему, Терминатор пересек вестибюль и спустился в гардероб.

За перегородкой сидела высохшая старушка, потягивая из чашки холодный кофе.

— Мадам, сдайте, пожалуйста, вашу шубу! — пискнула она, завидев Терминатора.

Не говоря ни слова, он быстро нацепил на нее пластмассовые наручники и, пристегнув ее за руку к вешалке, скрылся за служебной дверью.

Глава 7

Любовный треугольник

— И вот я здесь, — закончил свой душераздирающий рассказ Фредди Крюгер. Он только что поведал Призраку Оперы о своих приключениях, ничего не утаивая и не приукрашивая.

— Да-а, и мне случалось убивать, — задумчиво проговорил призрак, разглядывая свое отражение в зеркале. — Но, надо заметить, в этой области искусства вы достигли подлинного совершенства. А эта ваша перчатка… мне никогда бы не пришло в голову использовать свои аксессуары подобным образом. А теперь я даже засомневался. Почему бы не приделать к моей шляпе вилки? Я мог бы сажать на рога фальшивящих теноров.

— Вместо вилок гораздо лучше два штопора, — со знанием дела заметил Фредди. — Крови будет больше. И ужаса.

— Я поразмыслю над этим… А что касается этой преследующей вас женщины, я думаю, она в вас влюблена. Я понимаю ваши чувства: все-таки разница в возрасте, что влечет за собой различие во взглядах и настроении. Но поверьте, мужчина не должен отказывать влюбленной в него женщине. Это куда больший грех, чем тот, который мы совершили, став тем, кем мы сейчас есть. — Призрак внимательно изучал в зеркале свое правое ухо, продолжая рассуждать: — Да, у нас с вами много общего, мсье Крюгер: и вы, и я — мы оба питаем склонность к прекрасному полу; только вы предпочитаете нимфеток, а я — исключительно певичек. Но, признаюсь, никого я так не обожаю, как Кристину Доэ. Ее неземной голос, эта белоснежная шея, эти гибкие руки… Она пробудила во мне любовь, разожгла пламя чудовищной страсти. Да, я люблю ее… — Призрак перевел взгляд на собеседника. В глазах и голосе Эрика Деслера опять появилось то странное выражение, после которого еще недавно ботинки Крюгера были вылизаны до блеска. — Люблю…

Крюгер на всякий случай встал и отошел от призрака подальше, сделав вид, что заинтересовался резьбой на одном из бронзовых подсвечников.

Но было поздно.

— Кристина… Любовь моя, Кристина, — глухо застонал Призрак Оперы. Он бухнулся на колени и пополз к Крюгеру. — Только один поцелуй. Один-единственный. Во имя любви, во имя музыки. Кристина!

На четвереньках он ползал быстрее, чем Крюгер передвигался на своих громоздких ботинках. Как ни старался Фредди увернуться, призрак в два счета настиг его и стал цеплять скрюченными пальцами за ноги, умоляя о поцелуе.

— О Кристина-а-а… — ныл он. — Не отвергай меня, иначе я умру-у-у…

— Ха! Он умрет! — огрызался Крюгер, с трудом выдергивая ботинки из рук призрака и обращаясь неизвестно к кому. — Посмотрите на него! Можно подумать, что он жив.

— А-а-а! А-а-а! — вдруг заорал Эрик, резво вскочив на ноги. — Кы-кы-кы… Крыса! Крыса!!

Он в ужасе показал рукой на серого зверька, который внезапно выбрался из-под заваленного нотами стола и направлялся теперь в их сторону.

Призрак Оперы выхватил из-за пояса кинжал, Крюгер зашевелил лезвиями перчатки. Они были готовы принять бой.

В этот момент дверь в зал сорвалась с петель, с грохотом рухнув на каменный пол. В темном проеме на фоне клубящейся пыли возникла мощная фигура.

— Как поживаешь, дядюшка Крюгер? — сказал Терминатор, расстегивая шубу и вытаскивая автомат. — Привет тебе от Симоны.

— Спасибо, — упавшим голосом пролепетал Крюгер, отступая к стене. — И ей от меня… тоже…

Между тем Призрак Оперы совсем обезумел от страха, видя, что нахальный грызун готов уже обнюхать его сапоги. Заметив в руках у незнакомки оружие, он вскричал, указывая на крысу:

— Убейте же эту гадость! Умоляю вас!

— Умри же, несчастный! — сказал Терминатор, нажимая на курок. Спустя секунду на полу кверху лапами застыла окровавленная тушка.

— Кристина! — обрадовался призрак. — Ты явилась, чтобы спасти меня… О, я на вершине блаженства! Я знал, что ты любишь меня, я знал…

— Умри же, несчастный! — повторил Терминатор, беря его на мушку.

Не успел Призрак Оперы и ахнуть, как выпущенной из автомата очередью был отброшен к органу. Он завалился спиной на клавиши и стал медленно сползать вниз, извлекая из инструмента мощные, трагические звуки.

— Кристина-а-а… — печально прошептал он и завалился на пол ничком.

— Умри же, несчастный! — сказал Терминатор, поворачиваясь к Фредди Крюгеру.

Но у того словно открылось второе дыхание. Он с разбега бросился всем телом на стену и скрылся в образовавшейся огромной дыре.

Глава 8

Под журчание воды

Это было похоже на какой-то фильм ужасов. Крюгеру казалось, что он когда-то все это уже видел. Только на этот раз он выступал в роли жертвы. Жертвы, не понимающей, за что ее хотят убить и кто ее преследует, и оттого испытывающей все возрастающий, парализующий волю страх.

С упорством механического кролика, который только и знает, что отбивать барабанную дробь, Терминатор гнал Крюгера по подземным коммуникациям Парижа, неутомимо стуча каблучками своих туфель. Он отставал от него на каких-нибудь полсотни метров.

Терминатор берег патроны, стреляя одиночными. Если бы у киборга не барахлила система наведения, Крюгер уже давно был бы нашпигован пулями, как сдобная булочка изюмом. Они постоянно свистели у него над головой. Но только один раз пуля угодила ему в плечо.

Гулкое эхо шагов преследователя настигало Крюгера, толкало его в спину, било по затылку. В темноте под шум журчащей по трубам воды ему мерещились стада агнцев, которые путались у него под ногами, громко блея, словно их вели на бойню. То со всех сторон раздавались детские крики и плач, а в хлюпавших под ботинками лужах резвились призрачные девушки в золотистых купальниках.

Дорогу Фредди постоянно перебегали хохочущие коты и мяукающие крысы. Откуда-то сверху на плечи падали змеи и жабы. Один раз он едва смог увернуться от обжаренного и присыпанного гарниром поросенка, с визгом пролетевшего мимо него на блюде.

Крюгер прекрасно понимал, что все это, за исключением котов, крыс и жаб, — только плод его воспаленного воображения, но все равно был не в состоянии избавиться от осаждавших его навязчивых образов.

В отличие от Крюгера, Терминатор не видел перед собой ничего лишнего. В этих пропахших тленом и плесенью лабиринтах спина Фредди Крюгера служила ему сверхмощным магнитом.

Перейдя на бег, Терминатор легко догнал бы шатающегося от стены к стене Крюгера, но, вопреки всякой логике, киборг предпочитал передвигаться уверенным, чеканным шагом.

— Как поживаешь, дядюшка Крюгер? — каждые десять секунд повторял Терминатор, тщательно целясь объекту в затылок.

Но Крюгер не спешил поддержать разговор. И только вздрагивал от каждого выстрела, неминуемо следующего за вопросом.

Через несколько часов безостановочных скитаний по подземным коридорам, подвалам и галереям Крюгер наконец сообразил оставлять за собой мелкие ловушки, вроде сдвинутого с места камня, поваленной поперек дороги трубы и прочего мусора. Иногда это срабатывало, и тогда Фредди слышал за спиной шум падающего тела и почти беззлобное:

— Задница!

К этому времени у Терминатора уже кончились патроны. Но киборг знал, что для уничтожения цели он может использовать любое подручное средство.

Терминатор бросил вслед Крюгеру ставший бесполезным автомат. Тут же раздался жуткий вопль: приклад задел Крюгера по раненному плечу. После этого в микросхемах киборга родилась счастливая мысль метать в преследуемую цель всем, что ни попадет под руку.

Терминатор немедленно приступил к исполнению задуманного, и в спину Крюгеру полетели камни, жабы и куски арматуры, которых здесь попадалось в избытке.

По убойности действия все эти предметы для Крюгера на порядок превосходили обычные пули. Удары камней и металлических болванок сбивали Фредди с ног, швыряли об стены, доводя к тому же своим грохотом до помрачения рассудка.

К исходу третьего часа погони Крюгер все-таки добрался до тоннеля, который вел на поверхность. Перед Фредди неожиданно возникла вертикальная лестница. Он, не раздумывая, вцепился трясущимися руками в ее ржавые перекладины и полез наверх.

Вскоре он уперся головой в крышку люка. Он попытался приподнять ее рукой, но, как обычно бывает в кошмарных снах, та не поддалась. Рискуя сорваться вниз, Крюгер повторил натиск уже двумя руками. Чуть приподнявшись, металлический блин опять встал на место, придавив вдобавок Крюгеру пальцы на левой руке.

У нижней перекладины лестницы появилась голова Терминатора.

— Как поживаешь, дядюшка Крюгер? — невозмутимо проговорил он, пихнув Крюгера в зад какой-то длинной железкой. — Привет тебе от Симоны.

Крюгера словно окатили ледяным душем. Гулкое эхо разнесло по всем закоулкам подземелья его отчаянный нечеловеческий вопль. Чтобы хоть как-то выиграть время, он сбросил вниз свой замызганный плащ и снова стал напирать на крышку.

Киборг разорвал свалившуюся на него материю в клочья. Взявшись руками за перекладины, он поставил на нижнюю свою правую ногу и, не торопясь, с чувством собственного достоинства полез наверх.

Крюгер оперся о крышку люка всем телом и рванул из последних сил.

Глава 9

На дискотеке

Ночной Париж купался в неоновых огнях. До рассвета оставалось немногим более часа. Большинство парижан мирно покоились в своих теплых постелях, обнимая во сне кто жену, кто любовницу, кто подушку, кто кошку. Но любители ночных развлечений как всегда не дремали, предаваясь всевозможным утехам в бесчисленных увеселительных заведениях, густо рассыпанных по всему городу.

В дискоклубе «Ножки и крылышки», что располагался на берегу Сены, звучала музыка, слышался смех и бойкая французская речь.

Выбравшись из колодца, Крюгер бросился к стеклянным дверям клуба. Он надеялся сбить с толку своего преследователя, затерявшись в пестрой толпе танцующих, а кроме того, Фредди всегда питал слабость к молодежным вечеринкам.

Даже не взглянув в сторону смазливенькой кассирши, Крюгер пробежал через холл и оказался в зале.

Рассерженная девица кликнула вышибалу.

— Этьен, тут один чудик прошел, не заплатив!

— Сейчас уладим, крошка, — пробасил, заиграв мускулами, накаченный верзила в майке. Он и сам заметил этого придурковатого мужчину в черной шляпе и красно-зеленом свитере, который, неуклюже пританцовывая, прибирался теперь через танцплощадку в противоположный конец помещения.

Этьен уже собирался двинуться следом, предвкушая немалое удовольствие намять бродяге бока и вышвырнуть его за двери заведения, как вдруг в холле появился новый посетитель.

Это была растрепанная женщина в грязной шубе и с черной повязкой на левом глазу. Шуба была бесстыдно распахнута, выставляя напоказ не первой свежести интимное белье.

— Пошла вон, шлюха, — процедил сквозь зубы Этьен, загораживая женщине проход. — В таком виде тебе место под мостом.

— Пошел вон, милый, — в тон ему ответил Терминатор, одним ударом посылая вышибалу в глубокий нокаут. Парень перелетел через стойку и упал в объятия кассирши.

Курившие в холле свидетели этой сцены прыснули со смеху: давно они не видели, чтобы какая-то отставная куртизанка смогла так приложить их самодовольного дружка.

Терминатор шел по пульсирующему разноцветными огнями залу, расталкивая извивающиеся в бешенном танце тела. За его спиной оставались штабеля перевернутых столов и стульев, на которых, как полураздавленые скорпионы, корячились размалеванные кокотки и их подвыпившие кавалеры.

Терминатор невозмутимо продолжал свой путь, высматривая цель.

Вскоре остальная часть публики — из тех, кто еще держался на ногах, — почуяла неладное. И хотя музыка гремела вовсю, большинство танцующих перестали дергаться в сумасшедшем ритме, спеша отскочить подальше от высокой крупной женщины, сметающей все и вся на своем пути.

Паника нарастала. Люди стали метаться по залу, стремясь прорваться к выходу. Диск-жокей наконец вырубил музыку, и помещение сразу наполнилось криками, визгом и грохотом переворачиваемой мебели.

Терминатор стоял в центре танцевальной площадки, сканируя окружающее пространство. Цифровая сетка на его дисплее была сверху донизу забита мельтешащими цифрами. Длинноногая девица, потерявшая в суматохе свою юбку; дебильного вида парень, с отрешенным видом ковыряющий в носу; хиппи, зацепившийся волосами за спинку стула и волочащий его за собой — все они изображались на экране Терминатора электронными схемами и проходили мгновенную идентификацию с образом Фредди Крюгера. И за то, что они еще оставались в живых, им следовало сейчас благодарить своих родителей, сделавших их непохожими на цель, разыскиваемую киборгом.

Пока Терминатор пожинал плоды посеянной им паники, Крюгер, сбитый с ног взбесившейся толпой, валялся под двумя перевернутыми стульями и постепенно приходил в себя.

Но время на раскачку неумолимо таяло.

Терминатор заметил цель. Ключевая схема, заложенная в компьютер, до микрона совпала со схемой объекта, распростертого на полу, который в данный момент тупо озирался по сторонам.

Направившись к Крюгеру, Терминатор на полпути завернул к бару. Не останавливаясь ни на секунду, взял со стойки бутылку и отбил у нее донышко.

У Крюгера отвисла челюсть. Он кое-как выбрался из-под стульев и тяжело разогнулся. Бежать было поздно. Ему оставалось надеяться только на свою перчатку.

Защищаясь, Фредди выставил лезвия вперед и вдруг под испуганные крики разбегавшихся людей почувствовал нарастание в себе таинственной силы, не раз помогавшей ему измываться над своими жертвами. Подобно губке, Фредди стал жадно впитывать витавший в воздухе страх, ощущая, как быстро улетучивается его собственный ужас перед загадочной женщиной в шубе.

Терминатор уловил странные изменения в энергетическом поле объекта, но не придал этому особого значения. Он надвигался на цель, как каток для утрамбовки асфальта. Их с Крюгером разделяло всего несколько шагов, когда внезапно «розочка» в руке киборга взорвалась, разлетевшись на кучу мельчайших осколков.

— Как поживаешь, дядюшка Крюгер? — спросил Терминатор, подхватывая ближайший стул.

— Неплохо, детка. Совсем неплохо.

Фредди Крюгер хрипло засмеялся, угрожающе зашевелив своими когтями-лезвиями. В зале стоял оглушительный треск от лопающихся бутылок и лампочек. Это происходило по воле Крюгера. А значит, он был сейчас в отличной форме.

— Привет тебе от Симоны.

Терминатор замахнулся на Крюгера стулом. Но вместо того, чтобы обрушиться на голову цели, стул жидкой массой просочился у киборга между пальцев.

Крюгер зашелся в каркающем хохоте.

— Я сильнее, детка!

— Ошибаешься, — сказал Терминатор и врезал ему кулаком по шее.

Фредди отлетел на несколько метров, рухнув спиной на стол. Под тяжестью его тела стол переломился на две части, и Крюгер распластался на полу. Он был похож на тряпичную куклу, из которой вынули солому.

Терминатор подошел к нему и, наклонившись, вгляделся в поверженное тело. По всем параметрам, высветившимся на дисплее киборга, объект был мертв.

Глава 10

Избиение

Первое, что увидел Крюгер, было лицо склонившейся над ним маленькой девочки с глазами цвета крем-брюле. Ласковым жестом поправив у него на голове шляпу, она вкрадчивым замогильным голосом произнесла:

— Очнись, Фредди. Этот сон закончится в огне.

— Не могу, — захныкал Крюгер. — Оставь меня. Я хочу умереть.

— Ты должен, Фредди. Ты можешь…

Миниатюрные пальчики забрались к нему в ноздри и потянули кверху, как рыбу, попавшуюся на крючок. Они пахли шоколадом и взбитыми сливками. Ему стало щекотно, и он чихнул.

Детское личико растаяло. Вместо него на Крюгера холодно уставился единственный глаз женщины с золотыми волосами. Он был так близко, что казался огромным, как блюдце.

Крюгер издал жуткий вопль, одновременно пихнув женщину ногами в живот.

Чтобы устоять на ногах, Терминатору пришлось отступить на два шага. Внезапное воскрешение трупа не произвело на него особого впечатления. Объект должен был быть мертв, но объект был жив. Отсюда вытекала четкая формула — объект следовало уничтожить!

Фредди устал бояться. Злобно зарычав, он бросился на киборга, чтобы распороть ему ножами грудь.

Терминатор легко перехватил его руку за запястье и играючи сломал ее об колено. Наступив Крюгеру на ботинок, чтобы тот смог в полной мере прочувствовать всю силу будущего удара, Терминатор врезал ему кулаком в живот.

От этого мощнейшего удара у Фредди глаза полезли на лоб и кишки подступили к горлу.

Но для Терминатора это была только разминка.

Схватив Крюгера сверху левой рукой за шею, он заставил его согнуть спину в раболепном поклоне и с размаху обрушил ему на хребет свой правый кулак.

Крюгер шмякнулся лицом об пол. Терминатор легко поднял его одной рукой за шиворот и со всей силы впечатал в стойку бара. Потом выдернул из образовавшейся дыры и, взяв за ботинки, ударил с размаху головою об пол.

Никогда раньше Фредди Крюгер не испытывал ничего подобного. От былой бравады не осталось и следа. Тело его не слушалось. Все внутренности вибрировали, как холодец на разделочной лопатке. Лежа под навалившейся на него женщиной, он чувствовал, что не в состоянии даже плюнуть ей в лицо.

«Отпусти меня, сучка!» — хотел он крикнуть, но из сдавленной гортани вырывался только натужный хрип.

Под натиском этих крепких пальцев шея Крюгера сжалась, как будто была сделана из пластина, и стала тонкой, как соломинка для коктейля. Глаза вылезли из своих орбит. Синюшный язык вывалился изо рта и болтался теперь у левого уха.

Сквозь мутную красно-зеленую пелену Крюгер увидел под потолком серебристый шар, который вращался вокруг своей оси, рассыпая по танцплощадке яркие блики.

Казалось, что метет пушистый снег. Как в Антарктиде.

Уже не надеясь ни на что, Фредди вперил в шар угасающий взгляд.

Видя, что задушить объект не удается, Терминатор схватил Крюгера обеими руками за грудки и стал колотить затылком об пол.

Мозги у Крюгера задымились. Но благодаря этой встряске в них накопилась столь необходимая ему сейчас энергия.

Повинуясь взгляду Крюгера, шар под потолком вращался все быстрее и быстрее — и, наконец, сорвавшись со своей оси, упал вниз, угодив прямо на голову киборгу.

Терминатор выпустил из рук свитер Крюгера и завалился набок.

Фредди с трудом поднялся и заковылял к высокому витражному окну. Сломанная рука понемногу срасталась, синяки и ушибы рассасывались. И только уродливые рубцы от старых ожегов по-прежнему оставались неизменными, горя дьявольской татуировкой на его воспаленном лице.

Крюгер разбил носком ботинка цветное стекло. Напоследок оглянулся, чтобы посмотреть, что стало с женщиной. Он не испытывал к ней жалости, просто ему хотелось убедиться, что он ее действительно прикончил.

Терминатор приоткрыл правый глаз и стал медленно приподниматься.

Не дожидаясь продолжения, Крюгер выбросился в разбитое окно.

Глава 11

Взгляд со стороны

— Застукала с любовницей, — усмехнулся Филипп Грильяж, наблюдая, как из витражного окна дискоклуба, расположенного напротив его дома, вслед за мужчиной в черной шляпе и серых штанах выскочила взлохмаченная женщина в шубе и бросилась в погоню.

Филипп стоял у себя на кухне и с высоты четвертого этажа с интересом следил за разворачивающимися внизу событиями.

Шатаясь, как пьяный, мужчина в шляпе бежал вдоль парапета, огораживавшего Сену. Казалось, еще вот-вот — и он свалится в изнеможении на отсыревшую за ночь мостовую. Преследующая его женщина шла за ним быстрым шагом, не дававшим беглецу никакой надежды на спасение.

Филипп Грильяж видел, как мужчина свернул на узкий мост и, тяжело перевалившись через его перила, спрыгнул вниз.

У чувствительного француза екнуло сердце. Он подумал, что бедняга решил покончить собой. Но тут из-под моста вынырнул катер, и Грильяж заметил на его крыше беглеца, живого и невредимого.

— Повезло… — пробормотал Филипп и стал следить за женщиной.

Дойдя до того места, откуда спрыгнул мужчина, она остановилась и проводила взглядом удалявшийся от моста катер.

Минуты через две к мосту в том же направлении стала приближаться небольшая самоходная баржа. Женщина перелезла через ограждение и, когда судно появилось с противоположной стороны моста, спрыгнула на брезент, прикрывавший какой-то груз.

Вскоре и баржа, и катер скрылась за излучиной реки. Пожалев, что не сможет досмотреть до конца эту увлекательную мыльную оперу, Филипп Грильяж вернулся в спальню. Подойдя к двухместной кровати, нежно чмокнул в щеку разметавшуюся на постели жену.

— О Пьер, — прошептала Жужу. — Пье-э-эр…

«Измена», — мелькнуло в голове у Филиппа. Но пока еще невнятно. Как лунатик, он зачем-то дважды поцеловал жену в шею.

— О Пьер… да, да, да, — тихонько застонала она во сне.

Последние сомнения отпали. Измена! Грильяж покачнулся и, чтобы не упасть, оперся задом на ночной столик.

Женщина, — которую он так любил, раздевал, купал и одевал — эта женщина наставила ему рога с этим плюгавым курьером, с этим мальчишкой, которого он сам же устроил к себе в контору.

Что же делать?

Придушить Жужу подушкой! Да! Сейчас же! Немедленно! Или он не настоящий француз?!

Еще немного поразмыслив, Филипп отправился на кухню и выдул с горя целую бутылку кьянти.

Жажда крови как-то сама собой испарилась. Он уронил голову на руки и заснул прямо за обеденным столом.

Глава 12

Путь на Ла-Манш

Фредди Крюгер ввалился в рубку катера и, взмахнув отточенными лезвиями, сказал стоявшему у руля человеку только одно слово:

— Гони!

Владелец судна, Луи Лякомб, не стал спорить.

Старому моряку хватило одного взгляда, чтобы понять, кто находится перед ним: типичный люмпен и конечно же алкоголик, а то и вовсе наркоман. С такими надо быть поосторожнее. Глаза у парня, как у быка на родео. А лицо изуродовано, будто его поджаривали на сковородке. Наверное, диван под собой поджег с перепоя. Алкоголик чертов!

Не отрывая одной руки от штурвала, Лякомб поднес к сигарете огонек зажигалки и, прикурив, невозмутимо спросил:

— Куда плывем, приятель?

— До океана далеко? — отрывисто бросил Фредди, вглядываясь через заднее окно рубки, что происходит за кормой.

— До Ла-Манша? Часа три.

— А побыстрее?

— Катер старенький… — начал было Лякомб, но Крюгер грубо его оборвал:

— Я не буду тебя уговаривать, старик! — и погрозил ему лезвиями своей перчатки.

Старый моряк пожал плечами. Не иначе у малого приступ белой горячки. Или ломка. И неизвестно еще, что лучше.

— Я сделаю все, что смогу, — сказал Лякомб. — Но меньше, чем на два с половиной часа не рассчитывай.

— Проклятие! — вырвалось у Фредди. — А эта штука нас не догонит? — он показал на баржу, плывущую за ними на некотором отдалении.

Лякомб усмехнулся.

— Нет, парень. Не догонит. Скорость у ней не та.

Терминатор тоже быстро понял, что на барже ему за Крюгером не угнаться.

Он стоял на капитанском мостике, где еще минуту назад был капитан судна, но киборг без лишних церемоний подхватил его двумя пальцами за ворот пиджака и выкинул из рубки за борт.

Теперь Терминатор выжидал момент, чтобы перебраться на другое, более быстроходное судно. Имея перед глазами карту Франции, он знал, что Сена простирается вдаль на несколько десятков километров. Времени, чтобы настичь цель, у него было больше, чем достаточно. Но киборг не считал нужным растягивать это удовольствие.

Как назло, за полчаса погони мимо баржи не проплыло ни одного сколько-нибудь подходящего по скоростным параметрам судна. А между тем катер с Крюгером давно скрылся из виду.

Логический блок подсказывал киборгу вариант, в соответствии с которым он должен был, бросив баржу, отобрать у кого-нибудь автомобиль или мотоцикл и попытаться догнать катер по суше. Но, судя по карте, вдоль Сены нельзя было проехать на машине без того, чтобы время от времени не терять реку из виду. Преследуемый объект мог незаметно сойти на берег. И Терминатор решил отказаться от этой затеи.

Наконец впереди показалась моторная яхта. Она быстро плыла барже навстречу.

Терминатор четко просчитал траекторию сближения и, выждав подходящий момент, стал разворачивать свое судно носом влево, перекрывая яхте путь.

Владелец яхты, не ожидавший от баржи такого маневра, поздно спохватился. Правда, у него еще оставалась возможность, резко заложив штурвал вправо, обойти ее со стороны кормы и проскочить между ней и правым берегом реки. Но боксер-тяжеловес Анри Дюваль не любил вилять хвостом.

Решив, что баржей управляет пьяный, он подрулил к ее борту и, выбежав из рубки на нос своего судна, в ярости заорал:

— Ты что делаешь, мерзавец?! Ослеп что ли! Да я тебя сейчас…

И тут он в растерянности умолк, потому что в следующую секунду понял, что на капитанском мостике баржи никого нет.

Анри еще немного потоптался на месте, потом махнул рукой и отправился назад, в рубку, решив сообщить о происшедшем в полицию. И хотя он был по-прежнему взбешен, он сразу отбросил мысль перелезать на чужое судно, чтобы разобраться с владельцем баржи.

— Пусть полиция возится с этими придурками, — пробурчал он. — Или даром мы им налоги платим?

Терминатор, дождавшись, когда рассерженный громила повернется к нему спиной, перебрался с баржи на яхту и двинулся за ним следом.

Из-за шума тарахтящей баржи Анри не расслышал за спиной каблуков киборга. Войдя в рубку, он встал за руль, собираясь дать задний ход, и тут в дверях возникла тень.

Анри повернул голову и обомлел. Перед ним стояла крупная женщина в шубе, с черной повязкой на левом глазу.

— Вылезай! — коротко приказала она, переступая порог.

— Это моя яхта, — неуверенно заметил Анри, невольно покосившись на мощные ноги незнакомки. Драться с такой представительной женщиной было как-то не с руки. Тем более, они с ней были, несомненно, в одной весовой категории. С другой стороны, Анри Дюваль вдруг вспомнил, что вот уже два дня, как он не общался с лучшей половиной человечества. А тут такой лакомый кусочек сам плывет к нему в зубы…

— Вылезай! — повторила женщина, подходя вплотную.

— Шампанского хочешь? — спросил Анри, обнажив в улыбке верхний ряд искусственных зубов.

«А она в моем вкусе, — подумал он. — Ничего, что одноглазая и на голове парик. Не страшно. Если она темпераментная, то мы могли бы неплохо…»

Додумывал он уже в полете. Как оказалось, странная женщина, в отличие от него, не искала себе любовных приключений. Ухватив его за отвороты куртки, как пушинку, она вышвырнула его в окно.

Стекло рубки разлетелось вдребезги.

«Вот дура!» — подумал Анри, плюхнувшись в воду.

Терминатор взялся за штурвал. Взревел двигатель, и яхта сорвалась с места.

— Дура! Ду-у-ура! Дура-а-а! — орал ему вдогонку Анри Дюваль, покачиваясь на волнах, но Терминатор даже не пытался прислушаться к раздававшимся за кормой воплям.

Глава 13

Такая странная любовь

Катер с Фредди Крюгером миновал порт Руан. Луи Лякомб стоял за рулем и, временами покашливая, напевал старинный шансон.

— Сколько до Ла-Манша? — спросил Крюгер, заерзав на табурете.

— Около часа, — ответил старик. — Ты уж потерпи, парень… А та баржа, она нас не догонит. Не бойся.

— Надеюсь, — буркнул Фредди.

Но Крюгер зря надеялся. Катер, на котором он плыл, двумя минутами раньше уже появился на дисплее Терминатора. И расстояние между судами неумолимо сокращалось.

Крюгер почесал за ухом. Достигнув Ла-Манша, он намеревался позвать с берега капитана Летучего Голландца, что бы тот взял его к себе на борт, а если голландец вдруг не отзовется, — найти какой-нибудь другой способ перебраться на Бермудские острова, в клинику доктора Фаустофеля.

Фредди заскрипел зубами. Так дальше продолжаться не может! Он явно болен. За последние месяцы не приснился ни одной девчонке, не считая сумасшедшей островитянки с острова гигантской обезьяны.

К тому же он растерял почти все свои загробные качества. И вынужден теперь спасаться бегством от какой-то идиотки в шубе. Кстати, где-то она сейчас?

И только он об этом подумал, как снаружи судна раздался громкий тупой звук. Словно что-то тяжелое стукнуло катер по корпусу.

От толчка Крюгер свалился с табурета.

— Айсберг?! — воскликнул он.

Старый моряк, который устоял на ногах только благодаря тому, что как всегда крепко держался за штурвал, мысленно покрутил пальцем у виска. Но он тоже не знал, что стряслось. Оглянувшись, он увидел, что слева их судно обходит яхта, которая пытается прижать катер к правому берегу реки.

Старик смачно выругался и дал «полный назад». Но яхта не собиралась от них отцепляться. На ней включили задний ход, и она стала толкать корму катера своей кормой, выпихивая его на мель.

— Это она! — завопил Крюгер.

— Кто? — спросил старик.

— Женщина в шубе!

— Любовница твоя, что ли?

— Я не знаю, кто она мне. Не знаю!

— Э-хэ-хэ, — прищелкнул языком старый моряк. — Молодежь… Переспать-то всегда готовы, а имени у девки даже не спросят.

Как он ни старался оторваться от наседавшего на катер судна, у него ничего не получалось.

Яхта с каждой минутой усиливала натиск, и катер Лякомба в конце концов все-таки сел на мель.

— Какое-нибудь оружие есть? — не узнавая собственного голоса, выкрикнул Крюгер.

— Ну-у, парень, — закачал седой головой моряк. — Разве можно так с женщинами? С ними надо, я тебе скажу…

Крюгер не стал слушать, что скажет ему старик. Он вспомнил о своей перчатке. Может быть, хоть на этот раз она его выручит?

Терминатор выбежал из рубки и легко перепрыгнул на борт накренившегося катера. В правой руке он крепко сжимал пластмассовый нож.

Крюгер стоял на носу катера и расширенными от бешенства глазами смотрел на приближающуюся к нему женщину.

Терминатор замедлил шаг. Их разделяло всего несколько метров. Компьютер киборга тщательно высчитывал, в какое место на теле объекта следует нанести первый удар, чтобы он оказался последним.

— Как поживаешь, дядюшка Крюгер? — сказал Терминатор.

— Бессонница замучила, — прошипел Крюгер, криво изогнув губы.

— Привет тебе от Симоны.

— Тебя нет! Ты всего лишь мой сон, — вдруг быстро, словно произнося заклинание, заговорил Фредди. — Ты питаешься моим страхом, сучка. Но я тебя больше не боюсь!

— Умри же, несчастный! — сказал Терминатор, занося нож для удара.

Крюгер повернулся к нему спиной.

— Я не верю в тебя! — в истерике выкрикнул он. — Ты ничего мне не сделаешь!

— Ошибаешься.

Терминатор ударил его ножом под левую лопатку. Пластмассовое лезвие погнулось.

— Ага! — радостно воскликнул Крюгер, обернувшись. — Я же говорил! И нож у тебя ненастоящий.

Терминатор не стал спорить. Удар его правой ноги пришелся Крюгеру в живот. Фредди присел на корточки, ловя ртом воздух.

— Сво-о-лочь, — простонал Крюгер. Лицо его пошло сине-зелеными пятнами. — Сволочь, скотина, уродина!

— Я тоже тебя люблю, — произнес Терминатор.

И вмазал ему кончиком туфли в висок.

Крюгер отлетел на несколько метров, стукнувшись головой о бортик катера. Съежившись, закрыл лицо руками.

— Все, что хочешь, только не бей. Вот, возьми шляпу, свитер, брюки… — невнятно залепетал он, корчась от боли.

Терминатор принял из его дрожащих рук шляпу и надел себе на голову.

— Тебе идет, — заискивающе пробормотал Фредди; он знал: чтобы завоевать расположение женщины, ей следует время от времени делать подарки и говорить комплименты.

Терминатор холодно посмотрел Крюгеру в глаза и процедил сквозь неплотно сжатые губы:

— Я рада.

Он схватил его левой рукой за горло, подняв вверх, как большого плюшевого медвежонка.

— Мам-ма, — выдавилось из Крюгера. — Мам-ма…

— Как поживаешь, дядюшка Крюгер? — сказал Терминатор, пристально глядя своей жертве в глаза.

— Отпусти меня, ты делаешь мне больно, — просипел Крюгер, беспомощно болтая в воздухе ногами.

Терминатор молча покачал головой. Справа налево и слева направо. Коротко ответил:

— Нет.

И Крюгер заплакал. По его щекам обильным потоком потекли зеленые слезы. Лицо сморщилось и потемнело, как чернослив.

Внутренний компьютер помог киборгу выбрать орудие убийства. Терминатор отобрал у Крюгера его перчатку и, надев ее себе на руку, широко замахнулся. В лучах утреннего солнца ослепительно сверкнули длинные лезвия. Острые, как бритва.

— Умри же, несчастный!

Крюгер зажмурился.

Глава 14

К Бермудским островам

— Ну-ну, хватит плакать, — говорила девочка с глазами цвета крем-брюле, дружески похлопывая Фредди Крюгера по плечу. — Опять что-то приснилось?

— Опять, — шмыгнул носом Фредди.

— А ты не спи. — Детский голосок звучал назидательно и строго. — Тебе спать вредно.

— Да я и сам не хочу.

— А все равно ведь сейчас спишь! — сказала девочка и, ехидно захихикав, ущипнула его за мочку уха.

Мочка осталась у нее в руке.

Крюгер с воплем вскочил. Никакой девочки рядом с ним не было. Он потрогал ухо — мочка была на месте.

— Как спалось? — лукаво улыбаясь, спросил капитан Летучего Голландца.

Крюгер осмотрелся. Он сидел на сундуке в капитанской каюте. Под потолком, чуть поскрипывая, покачивался пыльный фонарь. Сидевший за столом голландец невозмутимо набивал свою трубку табаком.

— Вы мне снитесь, капитан? — осторожно спросил Крюгер.

— Не думаю. Скорее наоборот.

— Что, я вам снюсь?!

— Да перестаньте наконец кричать. Всю команду мне разбудите. — Капитан усмехнулся и стал раскуривать трубку. — Успокойтесь, Крюгер, вы мне уже приснились. Потому-то вы и оказались на моем корабле.

— Но вы говорили, что не нуждаетесь в сне.

— Откровенно говоря, Крюгер, в вас я тоже не нуждаюсь, — добродушно пропыхтел капитан. — Впрочем, вы правы. Я действительно никогда не сплю. Но кто запретит мне немного вздремнуть?

Крюгер с подозрением приглядывался к голландцу. Что-то неуловимо изменилось в облике капитана с тех пор, как они расстались. Он запомнил его немного другим.

Ну конечно! Вместо былой деревяшки у капитана теперь была целая и невредимая нога. И более того, сидевший на ней башмак был совершенно непохож на тот, в который была обута другая нога голландца.

— Что это? — прошептал Фредди.

Капитан проследил за его полубезумным взглядом.

— Ах это… Это призрак моей левой ноги. Иногда она навещает меня, особенно, когда мне взгрустнется. — Голландец печально улыбнулся. — Я потерял ее в схватке с испанскими корсарами… — Он затянулся трубкой и медленно выдохнул дым. — А-а, чего уж там врать. Мне откусила ее акула, когда я купался у Канарских островов. Она осталась незахороненной, вот и мыкается, бедняга. — Капитан пристально вгляделся в Крюгера. — Но, я смотрю, вы тоже, не такой, как всегда. Где ваша знаменитая перчатка?

— У меня ее украли, — понурил голову Крюгер.

— Опять женщина в шубе?

— Опять, — кивнул Фредди, едва сдерживая подступившие к горлу рыдания.

— А ваша шляпа?

Крюгер молча махнул рукой, закусив большой палец, чтобы не завыть.

— Ну, ничего, — сказал голландец. — Подберу я вам какую-нибудь шляпу. А перчатку сами себе сделаете. Скажите лучше, куда вас отбуксировать на этот раз?

Крюгер почесал в затылке.

— На Бермудские острова.

— Понимаю. Хотите отдохнуть, прожарить косточки? Пальмы, туземки, все такое…

— Плевал я на туземок, — проворчал Крюгер. — Там живет доктор Фаустофель.

— Доктор? — переспросил капитан, задумчиво покусывая зубами кончик трубки. — А знаете, вам и в самом деле не мешало бы подлечиться.

— Я так плохо выгляжу?

— Скажу вам прямо, Крюгер, на вас просто лица нет!

Книга 6

Хищники

Глава 1

Мозги Фредди Крюгера

Доктор Фаустофель самым тщательным образом вымыл руки и вытер их бумажным полотенцем. Он был в безупречно белом халате. Над седеющей головой возвышалась черная шапочка с кисточкой, похожая на перевернутую чашку с отбитой ручкой. На груди у доктора висел стетоскоп, а из левого кармана халата высовывалась ручка молотка.

— Ну-с, Фредди, — сказал доктор, присаживаясь в кресло за своим столом. — В чем ваши проблемы?

— Мне плохо, очень плохо, — забормотал Крюгер, вертя в руках шляпу, подаренную ему капитаном Летучего Голландца. — Мне снятся сны, меня преследуют, избивают…

— Не торопитесь, голубчик. Рассказывайте все по порядку. Сперва давайте о снах.

— Как-то раз мне приснилась девочка. Я ударил ее, а она стала меня щекотать, и у меня отлетела голова. Она одела ее себе на руку и заставила меня смеяться. Я засмеялся и проснулся. А в другой раз она погналась за мной. Я забежал в какой-то дом. Она стучала. Хотела войти. Но я ее не пустил. Тогда она стала раскачивать стены. И дом развалился. Но я проснулся…

Доктор Фаустофель терпеливо слушал сбивчивый рассказ Крюгера, нежно поглаживая свою темную с проседью бородку, торчавшую из подбородка изысканным клинышком. За тонкими стеклами пенсне светились пронзительные черные глаза. Несмотря на седину и бороду, доктора с трудом можно было назвать стариком. На вид ему было не больше пятидесяти.

— А почему вы не открыли девочке дверь? — полюбопытствовал он, улучив паузу в рассказе Крюгера.

— Я боялся.

— Чего? Что может быть страшного в маленькой кокетливой нимфетке?

— Не знаю. Со мной раньше такого не было. Я сам люблю всех пугать. Я появляюсь в чужих снах. От меня всегда все бегали.

— Ваш образ жизни, точнее выразиться, потусторонней жизни, мне хорошо известен, — сказал Фаустофель, кивнув в сторону книжного шкафа, забитого толстыми томами. Книги, все как один в черных переплетах, были украшены золотым тиснением, обозначавшим всемирно известные имена — «Дракула», «Франкенштейн», «Джейсон»… Был здесь и том, помеченный «Фредди Крюгер». — То, что вы за всеми бегали, это нормально, — продолжал доктор. — Меня же интересуют отклонения от нормы. Что с вами происходит в настоящее время?

— Я в бегах, — скривился Крюгер. — Если кого и режу, так только крыс.

От воспоминаний о подземелье Призрака Оперы Фредди передернуло. Этот нервный тик не укрылся от внимательных глаз доктора.

— И от кого вы спасаетесь, голубчик? От девочек?

— Нет. Меня преследует какая-то женщина.

— Хм, хм, занятный случай… Она вам только снится? Или существует на самом деле?

Крюгер задумчиво почесал в ноздре.

— Не знаю. Я уже не могу разобрать, где явь, а где — сон.

Доктор прищурил глаза. Его взгляд стал еще более пронзительным.

— Эта женщина похожа на вашу мать? — неожиданно выпалил он.

— Нет! — вздрогнул Крюгер. — С чего бы?

— А на отца?

— На отца?

Крюгер попытался представить, как выглядел его отец, и вдруг вспомнил, что был зачат толпою безумцев — пациентов психушки, в которой его мать работала медсестрой.

Фредди скорбно поджал губы.

— Меня зачали идиоты, доктор.

— Знаю, голубчик, знаю, — кивнул Фаустофель, блеснув стеклами пенсне. — Я имею в виду некий обобщенный образ, который мог бы закрепиться в ваших бессознательных представлениях.

От умных речей доктора Крюгера почувствовал в мозгах неприятное бурление, вроде того, какое бывает, когда пучит в животе.

— Вы бы со мной попроще, док, — попросил он. — Я вообще-то — темный, необразованный.

— Что ж, голубчик, каждому свое, — рассудительно заметил Фаустофель. — Я хорошо знаю породу людей, вроде вас. Такие, как вы, предпочитают изъясняться междометиями.

— Я предпочитаю резать, — не понял его Крюгер.

— А это как раз взаимосвязано… Но мы отвлеклись. Как выглядит преследующая вас женщина?

— Э-э-э… — Крюгер задрал глаза к потолку. — Ну-у, волосы такие… с синевой, шуба, чулки, туфли. — Он вдруг вспомнил интересную подробность. — Да, доктор! А под шубой у нее ничего нет.

— Как?! Совсем?

— Только нижнее белье.

— О-о, это уже любопытно. — Фаустофель откинулся в кресле и, сложив руки в замок, подпер ими подбородок. Потом расцепил пальцы и принялся в глубокой задумчивости выщипывать из своей бороды волоски, складывая их на столе в причудливый узор. — Женщина в шубе на голое тело… Да-с. Впечатляющая мотивация для гипертрофированного либидо. Тут есть над чем поразмыслить. Хотел бы я на нее взглянуть. Хоть одним глазком.

— Я сыт ею по горло, — хрипло пробурчал Крюгер. — Она меня загоняла.

— Она вам что-то говорит? Предъявляет какие-нибудь претензии?

— Она постоянно спрашивает, как я поживаю, потом передает мне привет от какой-то Симоны…

— Вы точно не знаете никакой Симоны? — обронил доктор, продолжая теребить бородку. — Поднапрягите память. Покопайтесь в детстве, отрочестве. Может быть, грехи молодости?

Крюгер решил не юлить и выложил доктору все как есть про свои взаимоотношения с девушкой по имени Симона, которая приставала к нему со своей странной любовью много лет назад, еще задолго до того, как он был сожжен заживо в заброшенной шахте на краю улицы Вязов.

— Я не знал, что был у нее первым парнем, — сказал Фредди. — Может, тогда бы я ее и не тронул.

— Ну-с, что-то уже начинает вырисовываться, — сказал Фаустофель, положив на стол последний волосок и завершив тем самым композицию. Волоски из его бороды образовали на поверхности стола фигуру обнаженной женщины. — Только не надо оправдываться. В вашей прошлой жизни все было закономерно… Получается, что за вами бегает Симона?

— Это не она. Это какая-то другая женщина. Я ее не знаю.

Доктор пристально посмотрел Крюгеру в глаза.

— У вас выраженная мания преследования, голубчик. Женщина вам угрожает, не так ли? Она собирается вас убить?

— Да. Она постоянно твердит: «Умри же, несчастный».

— Она называет вас по имени?

— Да. Дядюшкой Крюгером.

— Все сходится. — Доктор смахнул со стола волоски, разрушив женский силуэт. — У вас зрительные и слуховые галлюцинации. Голубчик, вы переутомились. Слишком частые убийства не пошли вам на пользу. Запомните, нельзя постоянно черпать воду из одного и того же источника: он неизбежно загрязнится. Вы пренебрегли этой заповедью, и ваше сознание помутилось. Представляю, что у вас сейчас творится в голове. Кстати, давайте посмотрим.

Он подвел Крюгера к кушетке и включил мощную лампу под потолком.

— Ну-с, сядьте и не сутультесь. И снимите шляпу. Ее здесь у вас никто не отымет.

Крюгер безропотно снял шляпу, обнажив лысую голову, покрытую чем-то, напоминавшим спекшийся вишневый джем.

— Что у вас с головой? — спросил Фаустофель. — Это кровь?

— Нет, пот.

— Не остроумно, голубчик!

— А я не шучу, — угрюмо возразил Крюгер. — Я так потею. А кровь у меня зеленая.

— Понятно, что не голубая, — усмехнулся доктор. Он взял кусок ваты и, смочив ее в спирте, стал протирать Фредди лысину. — О? А что у вас под кожей?

— Как что? Мозги.

— У меня смутные подозрения, что у вас отсутствует череп.

Доктор засучил рукава халата и достал из нагрудного кармана скальпель. Сделав три аккуратных надреза, он стащил с затылка Крюгера кожу, перевернув ее, как книжную страницу в сторону его носа.

Почувствовав у себя на макушке свежую прохладу, Фредди издал громкий вопль.

— Что вы разорались, как будто я снял с вас скальп! — прикрикнул на него доктор Фаустофель. — Вам ведь не больно?

— Не больно.

— Вот и нечего мне тут изображать из себя новобрачную.

— Простите, док. Больше не буду.

Фаустофель зацокал языком.

— Так я и думал, — сказал он. — Теменная кость начисто отсутствует. Одно зеленое вещество. Но его характерная извилистая форма еще не говорит о том, что это мозги.

— А что же это такое?

— Это может быть муляж, имитация, суррогат — все что угодно.

— Но чем же я тогда думаю? — заволновался Крюгер.

— Хотя бы и задним местом, — ответил доктор Фаустофель, копаясь у него в голове. — А что? Левое и правое полушарие там имеется — это ягодицы. Вы можете их и напрячь и расслабить — совсем, как настоящие мозги.

— Обижаете, док. Не такой уж я дурак, каким выгляжу.

— В Мире Потусторонних, голубчик, все возможно. Я знал одного эльфа, так у него мозги размещались под коленными чашечками! И он ими думал. Не хуже нас с вами. Когда я, еще не зная подоплеки дела, стукнул его молоточком по колену, он так взвыл, бедняга. Я, конечно, предложил ему сделать трепанацию черепа с последующим переносом мозгов на их обычное место. Но он не согласился. «Лучше, — говорит, — ревматизм, чем головная боль».

— Мозги у меня — в голове, — упрямо проговорил Крюгер.

— Сидите смирно, не дергайтесь. — Фаустофель взял мягкую кисточку и стал прочищать Крюгеру содержимое его головы. — Вы бы видели, что тут у вас твориться. Серое, то есть зеленое вещество болтается, как студень, повсюду какие-то разводы, накипь.

— А я часто кипячусь, — заметил Фредди. Но ему не давала покоя другая мысль; глаза его забегали. — Скажите, доктор, но если вдруг мои мозги в заднице, то что тогда у меня в голове?

— Это риторический вопрос, Крюгер.

— Почему?

— Потому что вы знаете на него ответ.

— У меня там дерьмо?! — выкрикнул Крюгер, пугаясь собственных слов.

— Не шумите. Сейчас мы это выясним наверняка. Где-то тут у меня была лакмусовая бумажка…

Доктор Фаустофель порылся в шкафу и вытащил запечатанный рулон. Оторвав от него небольшой кусок, он приложил полоску бумаги к зеленой массе в голове Крюгера.

Бумага тотчас стала окрашиваться. Сперва она изменила свой изначальный белый цвет на красный, потом стала оранжевой, желтой. Последовательно отразив все цвета радуги, полоска приняла окончательный черный цвет.

— Это действительно ваши мозги, голубчик, — подытожил доктор Фаустофель. — И хотя они зеленые на вид, думаю, внутри они черны, как уголь.

— Это от черных мыслей, док, — ухмыльнулся Фредди. — Но иначе я не был бы Фредди Крюгером.

Глава 2

Теменная кость

— Ну-с, голубчик, мозги я вам прочистил, — сказал доктор Фаустофель, разгибая спину. Любуясь своей работой, он поиграл в воздухе пальцами, снимая усталость в суставах. — Поменьше думайте и попусту не кипятитесь. Вот вам мой совет. И все будет в порядке.

— Спасибо, доктор. — Крюгер попытался встать, но Фаустофель удержал его за плечо.

— Куда вы с раскроенной головой? Погодите, я вам сейчас ее зашью.

— Не надо, я сам. Мне это раз плюнуть.

— Мда? Ну как знаете.

Крюгер поплевал себе на ладони и проутюжил ими верх головы. Разрез на коже моментально сросся, не оставив после себя даже рубца.

Доктор уважительно выпятил губы.

— Неплохо проделано, голубчик. Совсем неплохо. А почему бы вам, при ваших талантах, не избавиться от этих жутких шрамов на лице?

— Кто ж тогда меня будет бояться? — осклабился Фредди.

— И то верно, — кивнул Фаустофель. — Но вот, что касается отсутствующей у вас теменной кости, может все-таки попробуете ее нарастить?

— Сейчас.

Крюгер сосредоточился, мысленно приказав своей черепной коробке заделать дыру на темени, закрыв мозг костяным образованием. Держа руку у него на пульсе, доктор Фаустофель внимательно следил за его действиями и сочувственно приговаривал:

— Что, не получается? Попробуйте еще разок. Это в ваших силах.

После нескольких безуспешных попыток Фредди с досадой махнул рукой.

— Не могу! Черт побери, я растерял почти все свои способности. Раньше я мог запросто перемещаться в пространстве, принимать любой облик, передвигать взглядом предметы. А сейчас? От случая к случаю! И то с каждым разом все хуже.

Крюгер обхватил голову руками и, свесив ее между колен, застонал.

— Ну, полно, полно, голубчик, — похлопал его по плечу доктор. — Хотите, я вставлю вам теменную кость?

— Хочу, — оживился Фредди.

— Специальных заготовок у меня, к сожалению, нет. Но, думаю, вот эта вещица вполне подойдет.

Доктор взял со стола пепельницу, и, высыпав в мусорную корзину окурки, промыл ее под раковиной. Снова сделав у Крюгера на затылке разрез, он пристроил пепельницу над его зелеными мозгами.

— Ну-с, не давит?

— А? — Крюгер свел глаза на переносице.

— На мозги не давит?

— Нет.

— Великолепно! Можете заклеивать вашу кожу обратно. Крюгер плюнул себе на ладонь и стал водить рукой по темени. Но кожа не срасталась.

— Не выходит, — удрученно произнес он.

— М-да, голубчик. Плохи ваши дела. Слабеете на глазах. Фаустофель взял нитку с иголкой и заштопал ему голову.

— А все-таки она настоящая, — проговорил Фредди, надевая шляпу.

— Вы это о чем?

— О женщине в шубе.

— Вы полагаете? — нахмурился Фаустофель.

— Я уверен.

— Ну-ка, Фредди, сядьте на стул.

Крюгер покорно сел.

— Нога на ногу! — скомандовал доктор и, когда Крюгер принял необходимую позу, стукнул ему молотком по колену.

У Фредди отвалилось полноги. Из штанины с глухим стуком вывалилась обезображенная конечность.

— Нервы у вас — ни к черту, — сказал Фаустофель.

— Я знаю, — всхлипнул Крюгер.

Целых два часа ушло на то, чтобы пришить ампутированную ногу обратно.

— Из чего вы только сделаны, голубчик, — ворчал доктор, пока Фредди натягивал штаны. — Из какого теста?

— Я старая рухлядь, — вздохнул Крюгер, путаясь в штанинах. — Мне место на помойке.

— Надо бороться со своими слабостями, а не заниматься самоедством.

— Да. Мне нужно бороться.

Взгляд Крюгера застыл, в нем появилось что-то хищное, что-то от свирепого упрямства акулы. Доктор Фаустофель это заметил. И ему это понравилось: значит, есть еще надежда на выздоровление.

— Я убью ее! Я не боюсь ее! — вскричал Фредди, забегав по кабинету.

— Кого убьете?

— Эту женщину. Я убью ее! Убью!

— Ну, хорошо. Хорошо. Конечно убьете, — стал успокаивать его доктор. — Никуда она от вас не денется.

Крюгер внезапно остановился посреди комнаты, схватившись за виски.

— Что случилось? — спросил доктор.

— Чувствую, что закипаю. В голове гудит и какой-то странный звон. Так у меня никогда не было.

— Это от пепельницы, голубчик. Она амортизирует ваши мечущиеся мысли. Ничего, со временем привыкните. А пока старайтесь поменьше нервничать.

Доктор помог Крюгеру добраться до кушетки и прилечь.

— Силы не те, — со злости заскрипев зубами, простонал Фредди.

— У вас невроз навязчивых состояний, голубчик. Но это пройдет. Все вернется. Вы снова будете убивать. Вот увидите.

— Избавьте меня от этой женщины, — взмолился Фредди. — Все, что хотите для вас сделаю. Хотите, прям сейчас полы здесь у вас помою?

— Я работаю бескорыстно, — строго заметил доктор. Он приблизил к нему свое лицо, едва не коснувшись своей бородкой его носа. — Но знайте, Крюгер, если вы окончательно расклеитесь, то станете изгоем. Мир Потусторонних вышвырнет вас из своей Черной касты. На вас поставят крест. Надеюсь, вы знаете, что это означает?

— Смерть, — прошептал Фредди.

— Вот именно. И полное забвение. Но не думайте, что я вас запугиваю.

Доктор порылся в карманах и протянул ему визитку.

— Я не брошу вас один на один с вашим недугом, голубчик. Возьмите, здесь адрес моего брата Шелти Догги. Он остановился в отеле «Эдем». Я попрошу его временно стать вашим телохранителем. У Шелти сложный характер, и вам придется приложить все усилия, чтобы ему понравится. Потому что, если вы ему не понравитесь, он может вас отделать. Это не страшно, я вас, конечно, починю. Но предупреждаю сразу, если дело дойдет до перебранки, не вздумайте обозвать его сукиным сыном. Запомнили? Сукиным сыном.

— А что тогда будет?

— Мне придется лечить вас вдвое дольше.

Глава 3

Сукин сын

Шелти Догги своей внешностью походил на породистую собаку — что-то среднее между колли и шелти, но все-таки был ближе к последней. У него было узкое лицо, длинный прямой нос и черные круглые глаза. Светло-каштановые волосы с рыжеватыми вкраплениями свешивались до самых плеч. На голове уютно расположился «стэтсан» — серая шляпа с загнутыми кверху полями.

С тонких губ Шелти не сходила ироничная улыбка. Она была словно намертво приклеена к его влажному рту.

Шелти Догги был прирожденный гангстер. Но об этом знали немногие. И число тех, кто об этом знал, неумолимо сокращалось. Может быть, именно поэтому в Мире Потусторонних за ним закрепилось прозвище — Бешенный Пес. Недаром матерью Шелти была собака, а отцом — сам Дьявол.

Он сидел, развалившись в кресле, в своем номере-люкс на седьмом этаже отеля «Эдем» и, задрав ноги на журнальный столик, лениво внимал исповеди Фредди Крюгера. Желтые подошвы его ботинок, сшитых из натуральной крокодиловой кожи, цинично смотрели Крюгеру в лицо.

— Печальная история, — без тени сочувствия проговорил Шелти, когда Фредди замолчал. Он извлек из украшенного бриллиантами портсигара толстую сигару и, откусив у нее кончик, вставил между зубов. — Как только ты выжил, Фред! Эти женщины кого угодно могут свести в могилу. — Изящно щелкнув позолоченной зажигалкой, Шелти прикурил.

— Мне нужен телохранитель, — в пятый раз сказал Крюгер, воротя нос от слишком ароматного для его прожженных ноздрей дыма.

— Да, конечно нужен, — кивнул Шелти. — Фау говорил мне. С этой женщиной надо разобраться.

Крюгер суетливо заерзал в кресле.

— Ее нужно убить. Я столько из-за нее натерпелся. Надо мной издевались дикари, меня клевали пингвины, облизывали белые медведи…

— Постой-ка, Фред, — выпуская из ноздрей дым, сказал Шелти. — Какие медведи?

— Белые медведи. В Антарктиде. Когда я примерз ко льду и не мог пошевелиться, ко мне подходили медведи. Они меня обнюхивали и облизывали, а те, что поменьше, вообще…

Лающий смех собеседника заставил Крюгера обиженно умолкнуть.

— Что тут смешного?

— Ничего, — ответил Шелти, весело щуря глаза. — Ничего особенного, если не считать, что в Антарктиде не бывает белых медведей.

— То есть, как это «не бывает»?

— Они там не водятся. Раскрой любую энциклопедию и убедись. Родина белых медведей — Арктика.

— А-а-а… — Крюгер беспомощно разинул рот; он был потрясен. — Так что же тогда это было?

— Привидения, снежные миражи… Но с этим — уже не ко мне, а к моему брату. Фау большой дока по части подобных глюков.

— И монашки в Антарктиде тоже не водятся? — уныло спросил Фредди.

— А что им там делать? — оскалив в усмешке зубы, сказал Шелти. — В Антарктиде монастырей нет.

Крюгер опустил голову, тупо уставившись на свою новую перчатку, которую смастерил себе, еще находясь на борту Летучего Голландца. Чтобы хоть как-то взбодриться, пошевелил лезвиями. Знакомый металлический звук согрел душу.

— Мне нужен телохранитель, — в шестой раз напомнил он собеседнику о цели своего визита.

Шелти Догги стряхнул с сигары пепел.

— Банан не хочешь? — предложил он, протянув руку к вазе с фруктами.

Крюгер громко рыгнул. В животе неприятно заурчало. Девятым валом нахлынули воспоминания. Живо представилась гигантская обезьяна, держащая его в кулаке и скармливающая ему целую связку бананов. Один за другим.

— Спасибо, я не голоден, — сказал Крюгер. — Мне нужен телохранитель.

— Тебе нужен пистолет с одним патроном, — усмехнулся Шелти, очищая банан.

Фредди не понял шутки.

— Мне нужен докт… то есть телохранитель, — настойчиво повторил он, уставившись на подошвы Шелти, чтобы не видеть, с каким аппетитом тот уплетает столь ненавистный ему тропический плод.

— Я бы охотно заслонил тебя своей грудью, Фред, — проговорил Шелти с набитым ртом. — Моя беда в том, что я слишком привязан к своим ушам. — Он взялся руками за кончики ушей и развел их в стороны, как топ-модель, демонстрирующая вечернее платье. — Если с ними что-то случиться (ну там царапина, дырка или еще какая неприятность), я этого просто не вынесу. Повешусь, утоплюсь, живьем зарою себя в землю, суну два пальца в розетку… Короче, мне будет плохо.

Крюгер начал злиться.

— Значит, ты не хочешь мне помочь?

— Что может помочь покойнику, кроме своевременных похорон? — с сарказмом произнес Шелти.

Его издевательский тон вывел Крюгера из себя.

— Щенок! — взревел он, вскочив на ноги. — Ты просто трусливый лопоухий щенок!

Медленно убрав ноги со столика, Шелти встал. Затянулся сигарой и положил ее на край пепельницы.

Оттянув книзу нижнюю губу, чтобы стали видны крепкие, похожие на клыки зубы, он спокойно сказал:

— Ты забыл, Фред, что у меня есть и другая кличка. Угадай какая? Бешенный Пес!

Он врезал Крюгеру кулаком по челюсти. Перелетев через всю комнату, Фредди приземлился на кожаный диван. Со стены на него упала картина, изображавшая закат в горах Тибета.

Шелти подходил к Крюгеру уверенной пружинистой походкой. Его четко обозначенные скулы ритмично подергивались в такт шагам.

Крюгер перевел измученный взгляд на свою перчатку, которая, пока он летел до дивана, свалилась у него с руки, и лежала теперь между ним и приближавшимся Шелти. Под взглядом Фредди пальцы перчатки послушно зашевелились.

Крюгер зло улыбнулся Шелти.

— Смотри, сынок, что сейчас будет.

Бешенный Пес остановился и заложил руки в карманы брюк.

— Ну?

Повинуясь желанию Крюгера, перчатка подпрыгнула в воздух и метнулась к Шелти. Но вместо того, чтобы пронзить ему грудь, она вдруг спланировала к его лицу и, дружелюбно похлопав по щеке, упала к ногам.

— Ты слишком фамильярен, Фред, — осклабился Шелти.

— Сукин сын! — в истерике заорал Крюгер. — Что ты сделал с моей перчаткой? Она должна слушаться только меня. Меня! Проклятый сукин сын!

По телу Шелти пробежали судороги.

— Как ты меня назвал? Как? — прошептал он. Его лицо быстро теряло человеческий облик, обретая собачьи черты.

Шелти опустился на четвереньки. Его элегантный блестящий костюм покрылся пеной.

Прошло какое-то мгновение, и перед Крюгером, приняв боевую стойку, стоял огромный доберман-пинчер с черный окладистой шерстью и мощными клыками. Из раскрытой пасти на ковер капала слюна. Тонкий хвост угрожающе напрягся и отрывисто вилял из стороны в сторону.

Лежавший на диване Крюгер подобрал ноги.

— Не надо меня кусать, я и так бешенный, — попытался он неловко пошутить, надеясь успокоить пса, но услышал в ответ лишь злобное рычание.

Пес бросился к Крюгеру и, подхватив его за шкирку, как щенка, понес в сторону балкона.

— Отпусти! — завопил Крюгер. — Я больше не буду!

— Конечно, не будешь, — прорычал Бешенный Пес.

Распахнув передней лапой дверь на балкон, он дал другой Крюгеру сильного пинка. Перелетев через перила балкона, Фредди повис на высоковольтных проводах.

Вопли Крюгера были слышны за два квартала. Он болтался на проводах, получая мощнейшие удары током. Его обсыпали искры. Одежда задымилась. Пробегавшие по телу электроны расшатывали Крюгеру все внутренности, щекоча его до умопомрачения.

Наконец, Фредди удалось отцепиться от проводов, он полетел вниз и угодил головой в урну.

Положив передние лапы на перила балкона, Бешенный Пес вилял хвостом и повизгивал от удовольствия. Из смеющейся пасти свешивался розовый язык.

Фредди Крюгер сидел на тротуаре, прислонившись спиной к фонарному столбу, и терпеливо дожидался, пока срастутся переломанные кости. Рядом валялась шляпа.

— Дяденька, а почему вы плачете? — вежливо спросила маленькая девочка, проезжавшая мимо на трехколесном велосипеде.

— Катись, деточка. Катись, ммм… милая… — пробормотал Фредди.

В глазах стояла сизая пелена. Ему вдруг показалось, что и девочка, и ее велосипед вдруг стали огромными, почти со слона. Он замахнулся на них шляпой, и видение исчезло в сиянии вечерних огней.

Вокруг стали собираться любопытные, но Крюгер не обращал на них внимания.

Он задрал голову и увидел наверху черную морду пса.

— Верни перчатку! — крикнул он, размазывая по лицу слезы.

Бешенный Пес сходил в комнату за перчаткой.

— Забирай! — гавкнул он, швыряя ее вниз.

«Ну и пусть!» — равнодушно подумал Фредди, глядя, как перчатка летит ему прямо в лоб. Но инстинкт самосохранения все же пересилил, и в последний момент он наклонил голову.

Толпа зевак ахнула.

Ударившись лезвиями о затылок Крюгера, перчатка отскочила на землю.

Тупой металлический звук успокоил Фредди. Он вспомнил о блокирующей его мозги пепельнице. Смочив слюной раны на затылке, он надел шляпу и нацепил перчатку. Потом поднялся с бордюрного камня, и растолкав людей, поплелся к доктору Фаустофелю жаловаться на его беспутного брата.

— Кино снимают, — сказал кто-то у него за спиной. — Очередной фильм ужасов…

Глава 4

Анекдоты

— Дышите, не дышите, — говорил доктор Фаустофель, прослушивая через стетоскоп грудную клетку Крюгера. — Падать с седьмого этажа, голубчик, это вам не сахар. Но я же вас предупреждал не называть Шелти сукиным сыном!

— Предупреждали, — ворчал Фредди. — Но он меня довел. Обозвал покойником, хвастался своими ушами, угощал бананами…

— Вы просто не знаете моего брата. Он несколько экстравагантен, и у него своеобразный юмор. Ну, ничего, голубчик. Пусть дыхание и пульс у вас сейчас, как у старухи на смертном одре, но кости целы и голова на месте. На вас все заживает, как на кошке. Это хорошо. Вот у меня, например, однажды зуб разболелся. И ничего не мог поделать! Пришлось вырвать. Так и ходил два дня без зуба, пока новый не вырос.

— У вас еще растут зубы?!

— Естественно. А что вы на меня так уставились? Вы можете без особого ущерба для здоровья прыгать с балконов, а я не имею права отрастить себе новый зуб?

— Имеете право, — сказал Крюгер.

— Вот. Да не обладай мы с вами такой уникальной способностью к регенерации, Фредди, — давно бы рассыпались в прах.

— Это точно.

Доктор вернулся за стол, предложив своему пациенту место напротив.

— У меня родилась неплохая мысль, — сказал он, забарабанив пальцами по крышке стола. — Послезавтра под Лондоном состоится заседание Клуба Потусторонних. Там будут Дракула, Черный Монах, Мумия Бухнатона и другие выдающиеся личности. Надо вас туда отправить. Вы поведаете им свою печальную историю, и они вне всякого сомнения вам помогут.

— Я согласен.

— Вот и хорошо. Вылет — завтра утром на моем личном самолете. Только меня с вами не будет. Мне предстоят серьезные операции: австралийскому зомби надо срочно поменять сердечный клапан, шведской русалке пришить хвост, заплести Чернокнижнику косу; и много чего еще сделать.

— А кто полетит со мной?

— Шелти.

Крюгер изменился в лице и чуть не свалился со стула.

— Он же сбросит меня в океан!

Фаустофель заботливо поправил кисточку на своей докторской шапочке.

— А вы его не злите, — сказал он. — И вообще рекомендую вам во время полета не раскрывать рта. Будьте снисходительны к причудам моего брата. Об остальном я позабочусь.

Фредди тяжело вздохнул. В его положении друзей выбирать не приходилось.

На следующее утро с частного аэродрома доктора Фаустофеля в воздух взмыл комфортабельный двухмоторный самолет с Крюгером и Шелти Догги на борту. Покачав на прощание крыльями Бермудским островам, самолет взял курс на Лондон.

Фредди сидел в кресле второго пилота. Он был хмур и молчалив. Его спутник, напротив, был болтлив и весел. Играючи управляя штурвалом, он беспрерывно травил анекдоты. Они выскакивали из него, как чертики из табакерки.

— Приезжает муж домой раньше срока, — давился от смеха Шелти, сочиняя на ходу. — Видит: жена в шоке. Он сразу к шкафу. Открыл, а там Фредди Крюгер. Муж спрашивает, дорогая, в чем дело? А она: ничего не знаю, он мне приснился!

— Не смешно, — буркнул Крюгер.

— Хорошо. Тогда такая история. Приезжает Фредди Крюгер домой раньше срока. А дверь открывает незнакомый мужчина. В одних трусах и взмыленный, как конь. Крюгер в бешенстве: где жена?! Убью! А мужчина в ответ: не переживай, она в шкафу; я ее уже убил.

Плечи Шелти Догги затряслись.

— Я холост, — угрюмо заметил Крюгер.

— Кому-то повезло, — хмыкнул Шелти, убирая со лба прядь длинных волос. — Слушай другой анекдот. Приезжает жена домой раньше срока. А муж в постели. С Фредди Крюгером. Жена в истерике: вы что там делаете?! А муж: ты что, сама не видишь, дура? Спим!

Сотрясаясь от хохота, Шелти рухнул грудью на штурвал. Самолет стал заваливаться на одно крыло.

— Я не сплю с мужчинами, — побелев от гнева, прохрипел Крюгер.

— Сейчас упадем в океан — будешь спать с акулами, — весело огрызнулся Шелти.

Он выровнял самолет. Вернув его на прежнюю высоту, увеличил скорость. Потом сунул в зубы сигару. По кабине стал расползаться ароматный сизый дымок.

— Фред, ты куришь?

— Нет.

— Тогда не дыши!

Шелти опять засмеялся.

Крюгер отвернулся от своего спутника и стал смотреть вниз, на сине-зеленую гладь океана.

Глава 5

Воздушная дуэль

Терминатор не слишком расстроился, когда Фредди Крюгер в очередной раз исчез прямо у него из-под носа. Киборг не умел испытывать чувство сожаления. И пусть он затратил немало усилий, чтобы настичь Крюгера на берегу Сены, запасов атомной энергии у него оставалось в избытке.

К вечеру того же дня Терминатор уже знал, что Крюгер плывет на парусном корабле под норвежским флагом в направлении Бермудских островов.

Но конечный пункт перемещения объекта определить было невозможно. Миновав острова, Крюгер мог проплыть дальше, к берегам Северной Америки. Исходя из этого, Терминатор принял решение повременить с преследованием цели, пока та не окажется на суше, и с помощью спутников продолжал следить за путешествием Крюгера.

Когда Терминатор удостоверился, что Крюгер все-таки высадился на Бермудских островах, перед киборгом встала задача раздобыть себе подходящее средство передвижения, способное перенести его через Атлантику.

Отбив у французской полиции патрульный вертолет, Терминатор взял курс на Бермуды.

Пересекая Ла-Манш, Терминатор не подозревал, что его вертолет и самолет с Крюгером летят навстречу друг другу.

Киборг как всегда тщательно просматривал окружающее пространство. Никто и ничто не могло укрыться от его пристального взора — будь то даже птица или дельтаплан.

При выходе из пролива прямо по курсу на расстоянии десяти километров он обнаружил легкий двухмоторный самолет, который, судя по всему, направлялся в сторону Великобритании.

Терминатор автоматически перешел в инфракрасный спектр изображения и прошил самолет своим взглядом насквозь. Слабый тепловой след очертил знакомый силуэт Фредди Крюгера.

Терминатор не удивился, не закричал от радости, не захлопал в ладоши. Ни один мускул не дрогнул на его лице. Он снова видел перед собой цель, и он должен был ее уничтожить.

Киборг всего лишь выполнял свою работу. Работу профессионального убийцы.

— Не нравится мне эта птичка, — произнес Шелти, поглядывая за борт самолета. — Совсем не нравится.

— А что? — равнодушно буркнул Крюгер, тупо наблюдая за показаниями датчика скорости.

— Скажи-ка, Фред, а твоя любимая женщина умеет управлять вертолетом?

— Не знаю.

— Похоже, что умеет.

— Ну и что? — Крюгер перевел взгляд на рябую поверхность пролива.

— Ничего. Взгляни, — Шелти показал на мелькавший сквозь редкие облака вертолет. — Где ты, говоришь, в последний раз расстался со своей возлюбленной? Во Франции?

— Ну.

— Все сходится. Это вертолет французской полиции. Но зачем французам нас преследовать? Мы же находимся в нейтральных водах… — Шелти вынул изо рта недокуренную сигару и, загасив ее, положил в пепельницу.

До Крюгера постепенно начало доходить.

— Она там?!

— Почему бы и нет? — Шелти резко изменил курс, внимательно следя за действиями вертолета. — Судя по твоим словам, она женщина с фантазией. Наверное, соблазнила какого-то летчика, одолжила у него машину, якобы, покататься. А сама рванула за тобой. За любимым.

— Что же делать? — вскричал Крюгер, пожелтев от страха, как китаец.

— А в полицейском вертолете полно всякого оружия, — словно разговаривая сам с собой, спокойно заметил Шелти. Он потянулся к одному из отсеков, расположенных под приборной доской, и достал оттуда пистолет-пулемет «Ингрэм» 38-го калибра.

В это же самое время в кабине вертолета Терминатор передернул затвор штурмовой винтовки «Клерон». Ее магазин был под завязку набит патронами 45-го калибра. По левую руку от киборга на соседнем сидении лежала горка запасных магазинов.

Скорости летательных аппаратов сравнялись.

Терминатор вел вертолет параллельно преследуемому самолету. Расстояние до цели составляло ровно один километр.

Продолжая выдерживать дистанцию, он зашел слева. С этой стороны ему было удобнее всего вести огонь.

Киборг снял с левого глаза наглазник. Маскировка была ему больше не нужна.

Шелти сдвинул шляпу на затылок и передернул затвор «Ингрэма».

Терминатор поднял вертолет, переместив его в одну горизонтальную плоскость с самолетом. Приготовившись к атаке, заложил штурвал вправо, подсекая угол, и пошел на сближение.

— Советую отползти в хвост, Фред, — сказал Шелти. — Сейчас здесь будет очень жарко.

Крюгер не заставил себя упрашивать и тут же перебрался в дальний конец салона.

Удерживая левой рукой штурвал, Шелти направил «Ингрэм» в окно. Указательный палец привычно лег на спусковой крючок.

За стеклянным колпаком догонявшего их слева вертолета стал хорошо различим его пилот. Это была женщина в серой шубе и черной шляпе.

— Воевать с женщиной глупо, — пробормотал Бешенный Пес,

— потому что все равно победителей не будет…

И он открыл огонь. Боковое стекло брызнуло осколками. На пол кабины градом посыпались гильзы. В кабину ворвался холодный ветер и взъерошил Шелти волосы.

Он стрелял метко. Колпак вертолета спереди лопнул. Шелти видел, как от шубы их преследовательницы клочьями отлетает мех. Пули вонзались женщине в грудь, вздымая фонтанчики крови. Но вместо того, чтобы замертво завалиться на штурвал, она просунула в дыру в стекле ствол своего автомата и стала тщательно прицеливаться.

— Железная ты, что ли?! — прорычал Шелти, продолжая щедро поливать ее огнем.

Терминатор действовал как всегда без эмоций. Не обращая внимания на звенящие по его металлическому остову пули, он терпеливо дождался, пока расстояние между летательными аппаратами не сократится до нескольких десятков метров, и только потом нажал на курок.

Если бы Шелти вовремя не ушел из плоскости сближения, дав резкий крен вправо и вниз, он наверняка бы лишился своих замечательных ушей.

Пули Терминатора чиркнули самолет по носу и задели левое крыло.

— Пронесло, — коротко бросил Шелти.

— Все кончено? — обрадовался Фредди.

— Нет, эта стерва у нас на хвосте.

— Убей ее! Она не отстанет.

— Я это уже понял.

На лице Шелти заиграли желваки. Он отложил «Ингрэм» и достал автомат «Коммандо» фирмы «Кольт», 45-го калибра.

— Держись крепче, Фред!

Задирая нос самолета, он стал делать «мертвую петлю». Он рассчитывал, пропустив вертолет вперед, кувыркнуться через голову и зайти ему в хвост.

Терминатор разгадал намерения противника и стал набирать высоту, одновременно разворачивая вертолет по спирали вслед за самолетом. И когда тот, завершая петлю, оказался своим носом перпендикулярно к земле, Терминатор уже подлетал к нему со стороны крыши.

Киборг выпустил длинную очередь.

Корпус самолета прошили пули. Но в следующую секунду Шелти нырнул под вертолет и, вскинув автомат, ответил короткой, но меткой очередью. Его пули вспороли вертолету брюхо и хвост, попутно покорежив лопасти.

Вертолет потерял былую маневренность. И Шелти удалось зайти ему в хвост. Нагоняя вертолет, он продолжал строчить из автомата, разрушая ему заднюю часть.

Терминатор не мог развернуться: из-за увеличения площади обстрела его машина стала бы еще более уязвима.

Преследуя вертолет, Шелти ликовал. Но он недооценил своего соперника, у которого в данной ситуации оставался единственный выход.

Увлекшись атакой, Шелти подошел к вертолету слишком близко. Он уже собирался опять залететь ему под брюхо, чтобы атаковать снизу, но в этот момент вертолет неожиданно сбросил скорость, зависнув в воздухе огромной стрекозой.

Шелти едва успел отреагировать и, избегая столкновения, направил самолет вверх, но все-таки задел хвост вертолета своим правым крылом.

Мотор, расположенный на этом крыле задымился. За самолетом потянулся черный шлейф. Он стал заваливаться набок.

— Мы падаем! — на весь салон заорал Крюгер.

— Без паники, Фред, — сказал Шелти, отцепляя ремни и выбираясь из кресла пилота. — Для такого случая у нас есть парашют… Правда, он только один.

Вертолету Терминатора тоже пришлось несладко. После столкновения у него была начисто обрублена треть хвоста. И теперь он кружил вокруг собственной оси, постепенно теряя высоту.

Терминатор, несмотря на всю сложность собственного положения, продолжал следить за целью. Он видел, что горящий самолет падает в море. Но вот от машины отделилась темная точка и через считанные секунды внизу вспыхнул большой разноцветный зонт. Терминатор понял, что это раскрылся парашют. А значит, объект снова уходил от возмездия.

Терминатор быстро произвел в уме необходимые расчеты и накренил падающий вертолет в нужную сторону.

Глава 6

Падение

Шелти и Крюгер летели в обнимку. Лямки парашюта были прикреплены к ранцу, одетому на спину Шелти, Крюгер же висел на своем спутнике, обхватив его руками за пояс.

Они плавно снижались, увлекаемые воздушным потоком в сторону побережья Англии.

Шелти прикинул расстояние до берега и решил, что они вполне могут дотянуть до земли.

— Порядок, Фред! Сядем на травку, — сказал он.

Крюгер в ответ прижался к нему еще сильнее.

И тут внимание Шелти привлек нарастающий сверху шум. Задрав голову, он увидел падающий вертолет, который был явно направлен таким образом, чтобы перемолоть своими лопастями их с Крюгером в муку.

Фредди тоже заметил летящую на них махину и заорал от ужаса.

Шелти сразу понял, что их спасение только в том, чтобы как можно скорее избавиться от парашюта и упасть в море. У него на животе сходились ремни, при помощи которых к спине крепился ранец парашюта. Но из-за своего впавшего в маразм компаньона, который держался за него, как детеныш за самку коалы, Шелти никак не мог подобраться к замку.

— Ослабь хватку, Фред! — стараясь переорать вопящего во все горло Крюгера, крикнул Шелти.

Но тот никак не реагировал. И только прижимался к нему все крепче и крепче.

Шелти принял другое решение.

— Надо обрезать веревки, Фред! Плавать умеешь?

— Да.

— Режь!

Это слово будто вернуло Крюгера к реальности. Чего он больше всего любил на свете делать, так это — резать. Подняв вверх руку в перчатке, он принялся лихорадочно перерезать стропы парашюта.

— Уши мне не отрежь! — вскричал Шелти.

И он не шутил. Войдя в раж, Крюгер кромсал веревки возле самого его лица, словно это были щупальца спрута.

Но веревок было слишком много. Вскоре Крюгер запутался. И в них и в собственных лезвиях.

— Давай же, придурок! Режь! — не выдержал Шелти.

Он был не в силах оторвать взгляда от надвигающегося на них сверху вертолета. Он опять попытался дотянуться пальцами до ремней на животе, чтобы расцепить замок, но висевший рядом Крюгер по-прежнему мешал ему это сделать.

Терминатору не удавалось полностью подчинить себе подбитую машину. Вертолет мотало из стороны в сторону. Штурвал приходилось держать обеими руками. От тряски киборг выпустил из рук автомат, и тот завалился куда-то за спинку кресла. Терминатор не мог его достать, потому что нельзя было бросить штурвал ни на секунду.

Но в руках киборга оставалось еще одно оружие и куда более грозное — сам вертолет.

Терминатор сделал прогноз развития ситуации. Через семь секунд машина должна была врезаться в слившихся в тесном объятии парашютистов. Материя парашюта намотается на лопасти. Вращаясь, они подтянут парашютистов за стропы кверху и перерубят на части.

Терминатор отдавал себе отчет в том, что после всего этого лопасти вертолета скорее всего выйдут из строя и посадить машину станет почти невозможно. Но Терминатор абсолютно не беспокоился о собственной жизни.

Цель должна была быть уничтожена любой ценой!

Киборг делал все, чтобы вертолет пришел в расчетную точку вовремя, но разбитая машина выходила из-под контроля.

Вместо того, чтобы врезаться в Шелти и Крюгера нижней частью своего носа, вертолет пролетел чуть выше. Зацепив стропы парашюта своими посадочными полозьями, он поволок парашютистов за собой.

У Крюгера с перепугу распутались лезвия перчатки, и он опять принялся перерезать веревки.

— Не режь, поздно! — крикнул Шелти. — Под нами земля.

— Что же делать?

— Сейчас что-нибудь придумаем.

Шелти стал высматривать, куда их тащит вертолет. Впереди петляла ветка железной дороги. По ней двигался товарный состав, похожий сверху на цепочку из спичечных коробков.

Падающий вертолет быстро нагонял поезд.

«Последний шанс!» — подумал Шелти.

Они уже летели вдоль железной дороги. Поезд был совсем близко.

Шелти наконец удалось расцепить замок на поясе. Крепко держась за ремни ранца, он выжидал подходящий момент, чтобы выпустить их из рук.

Терминатор быстро сообразил, что парашютисты болтаются у него под днищем. Он огляделся в поисках «Клерона». Автомат лежал возле его ног. Киборг подхватил его одной рукой. Распахнув дверцу кабины, высунулся на полкорпуса наружу и посмотрел вниз. Нашел глазами Фредди Крюгера и направил на него дуло оружия.

В этот момент тень от вертолета упала на последний вагон с песком. Шелти разжал кулаки, и они вместе с Крюгером камнем полетели вниз.

Мимо их голов со свистом пронеслись выпущенные Терминатором пули. Но вертолет стремительно промчался дальше, а они благополучно приземлились на желтый песок в последнем вагоне поезда.

Отплевываясь от песка, Шелти приподнялся и кинулся к борту вагона, чтобы посмотреть, что станет с вертолетом.

И в этот миг впереди раздался взрыв. В воздух взлетели искореженные обломки. На том месте, где упал вертолет, взметнулось пламя и повалил черный дым.

Крюгер сидел по колено в песке, тараща на Шелти свои испуганные глаза. Он хотел о чем-то спросить. Промычал что-то невнятное. Потом выплюнул изо рта грязь и повторил:

— Что это там грохнуло?

Но Шелти не ответил. Его взгляд был прикован к горящим останкам вертолета. Он видел, как из разбитой кабины выскочила объятая пламенем фигура. Она упала на спину и стала кататься по земле, стараясь сбить с себя огонь.

— Финита ля… — прошептал Шелти.

Поезд въехал в туннель, и их вагон окутала мгла. А когда поезд вынырнул из темноты, Шелти с Крюгером уже не могли видеть места катастрофы. Полыхающий вертолет скрылся от них за высоким холмом.

Глава 7

Хищник

Хищник давно ждал, когда наступит этот день. День его первой охоты на Земле. Ради этого знаменательного события он проспал в глубоком анабиозе несколько долгих световых лет.

За время вынужденной спячки его шкура свалялась, мышцы затекли, кровь загустела. Правда, после пробуждения усиленное питание помогло ему в какой-то мере восстановить бодрость и силы, но Хищнику надоело обходиться одними консервами. Он жаждал свежей крови и теплого мяса.

Ранним утром он расположился в пустующем доме, пришвартовав на его чердаке свою космическую шлюпку.

Весь день он провел за изучением физического состояния окружающей среды, снимая показания со специальных датчиков и производя необходимые расчеты. На основе полученных данных Хищник сделал вывод, что данная местность вполне подходит для длительной охоты.

К вечеру дом неожиданно стал наполняться дичью.

Сперва появилось странное, все замотанное в полоски какой-то материи существо с едва различимым бледно-желтым контуром. Хищник даже удивился: по форме это был человек, а по сути дела — труп. Поскольку все живые существа имели устойчивую температуру, Хищник видел их в четких красно-желто-белых тонах. Но этот землянин излучал слишком мало тепла. Хищник не знал, что такова аура тех, кто продал свою душу дьяволу.

Вскоре в дом заявился еще один гость — тот совсем не излучал тепла, только где-то в голове у него пульсировало белое расплывчатое пятно. Хищник тогда правильно предугадал, что эти двое — не последние люди, которые придут сегодня в дом. Он решил не мешать собираться их стае, и выпрыгнул в сад. Проследив, куда ведет тропинка от дома, он затаился в небольшом пролеске.

Хищник сидел на дереве, размышляя об убогости земной цивилизации и ее неизбежной полной деградации. Он был одет в особые доспехи, делавшие его почти невидимым. Только легкое, едва заметное сияние проглядывало сквозь листву на том месте, где расположился Хищник.

Вдруг он заметил путника, бодро шагавшего по тропинке. В глазах Хищника он представился в виде сине-зеленого сгустка, заключенного в слабый оранжевый контур. Его «теплые» тона были едва обозначены, и он то и дело исчезал, сливаясь с окружающим пейзажем.

Хищник опасался ловушки, но ему не хотелось упускать дичь.

Чтобы было лучше нанести удар, Хищник переменил положение, опершись спиной о ствол дерева. Потом извлек из доспехов метательный диск и стал сжимать его края. Когда диск раскалился до предела, Хищник прицелился и пустил его в направлении ничего не подозревавшей дичи.

Увидев, что дичь благополучно обезглавлена, Хищник издал радостный боевой клич. Спрыгнув с дерева, он подхватил покатившуюся по тропинке голову за волосы. При помощи специальных инструментов он принялся тут же ее обрабатывать, избавляя от всего лишнего. И вот уже на его большой когтистой руке лежал совершенно гладкий череп.

Обнюхав тушу убитой дичи, Хищник понял, что, в отличие от черепа, с мясом ему не повезло: вредных элементов в нем было в избытке. Разочарованный Хищник содрал с трупа кожу и повесил его за ноги на самое высокое дерево.

Внезапно начался дождь и Хищник, чтобы не намочить свои доспехи, опять перебрался в дом, засев на чердаке.

Глава 8

Клуб Потусторонних

— Кажется, здесь. — Шелти остановил автомобиль напротив ветхого двухэтажного особняка. — Веселенькое местечко, ничего не скажешь.

Фредди Крюгер вышел из машины, угодил ногой в лужу и растянулся поперек дороги.

— Да ты совсем ослаб, Фред, — усмехнулся Шелти, хлопнув дверцей машины. — Греби руками, а то утонешь.

Крюгер молча поднялся и заковылял вслед за ним.

Моросил мелкий дождь. Он то усиливался, то вновь затихал, повинуясь прихоти переменчивого ветра.

Был поздний вечер. Заброшенный сад перед домом был мрачен и тих. Над входом в дом тускло горел разбитый фонарь.

Путники шли по извилистой дорожке через сад. Пока они добрались до входной двери, Крюгер успел еще дважды свалиться лицом в грязь. Но идущий впереди Шелти не оборачивался и уже не пытался пошутить по этому поводу.

Он взошел по низкой лестнице на крыльцо дома и постучал в дверь ровно семь раз. Подошедший сзади Крюгер споткнулся о ступеньку и грохнулся об крыльцо головой.

— Чтоб тебя архангелы съели, — беззлобно бросил через плечо Шелти, прислушиваясь к тому, что происходит за дверью.

— Это дом Нэнси Томпсон? — промямлил Фредди, потирая лоб.

— Не думаю. Т-с-с…

С той стороны раздались чьи-то шаркающие шаги. Чуть погодя сиплый голос спросил:

— Кто там?

— Вам привет из Преисподней, — сказал Шелти.

— Да будет вечен ее огонь во веки веков! — откликнулись за дверью. — Ваше имя?

— Шелти Догги.

Громко лязгнули железные запоры, заскрипели ржавые петли. Дверь стала отворяться. Но, не распахнувшись и на четверть, она неожиданно сорвалась с петель, придавив своей тяжестью открывавшего.

«Не только мне сегодня не везет», — злорадно ухмыльнулся про себя Крюгер.

Шелти переступил порог и щелкнул зажигалкой. В расступившейся тьме они увидели торчащие из-под двери чьи-то забинтованные ноги.

— Помогите… — еле слышно прошептал их обладатель.

Шелти поднял дверь и прислонил ее к стене.

Крюгер остановился на пороге, с интересом вглядываясь в забинтованное с головы до ног существо, которое силилось встать с пола. Свободными от бинтов у него оставались лишь глаза, кончик носа и рот. И эти четыре узкие щели зияли на его замотанной ровными полосами голове подобно Черным дырам Вселенной.

Шелти протянул лежащему руку. Тот с готовностью схватился за нее своими забинтованными пальцами.

— Спасибо. Вы Шелти Догги?

— Он самый.

— А меня зовут — фараон Трах… Трах… Трах… — страдалец тщетно пытался вспомнить собственное имя. — Я египетская мумия. Фараон Трах… Трах…

— Может, Трахнатон? — подсказал Шелти.

— Нет, вспомнил! — радостно прошепелявил тот. — Бухнатон. Фараон Бухнатон!

— Очень рад.

— Добро пожаловать в Клуб Потусторонних. Кто это с вами?

— Египетская мумия перевела взгляд на Крюгера.

— Фредди Крюгер с улицы Вязов, — представил своего спутника Шелти. — Сними шляпу, Фред, не забывай об этикете.

Крюгер послушно обнажил голову и, кивнув мумии, скромно добавил:

— Повелитель снов.

— Да? Счастлив познакомиться, — тотчас откликнулся Бухнатон. — Кстати, что вы думаете по поводу «Толкования сновидений» Зигмунда Фрейда?

— Ничего не думаю, — честно признался Крюгер и шепнул на ухо Шелти: — Чего он от меня хочет?

— Забалтывается старик, — тихо ответил тот. — Он ведь разменял уже третью тысячу.

— Долларов?

Шелти взглянул на Крюгера, как Крестный отец на своего непутевого сына.

— Фунтов стерлингов! — передразнил он.

Крюгер ничего не понял. Шелти окончательно сбил его с толку.

— Кто здесь заговорил о деньгах? — вдруг раздался выразительный с придыханием голос. — О, деньги! Назовите мне более презренный металл.

С верхнего этажа в холл спускался статный мужчина в шляпе и сапогах. В одной руке у него был подсвечник, другая крепко сжимала черный хлыст, которым он похлопывал себя по голенищу сапога.

— Да, господа, — нараспев продолжал он. — На земле весь род людской чтит один кумир священный, он царит по всей вселенной. Тот кумир — телец златой… Но златой телец может только мычать! А? Вдумайтесь, господа. Из-за коварного перезвона монет никто уже не слышит вдохновенной музыки, что нас окружает… Люди гибнут за металл.

— Просто какие-то куплеты Мефистофеля, — хмыкнул Шелти.

— Только не помню из какой оперы.

— «Гуно» Фауста, — снисходительно ответил неизвестный.

— А я думал «Фауст» Гуно.

— Мда?… Вы правы, мсье. Я оговорился.

— Позвольте представить, — сказала египетская мумия, — Эрик Деслер, Призрак Парижской Оперы.

— Да, это я, — с гордостью выпятил грудь призрак.

— Эрик! — радостно воскликнул Крюгер. Подойдя к нему, он коснулся его фрака рукой, словно желая убедиться, что это не сон. — Ты здесь? Разве тебя не пристрелили?

В руке призрака дрогнул подсвечник. Лицо болезненно вытянулось. Глаза забегали.

— Кристина?! Не верю собственным глазам! Какими судьбами, любовь моя? Молчи! Не говори ни слова. Ты здесь. О, как я счастлив. — Эрик опустился на одно колено и попытался поцеловать Крюгеру перчатку. — Позволь мне…

— Не позволю! — заорал Фредди, отскочив от него, как от прокаженного. — Не позволю! Опять ты за свое.

— Кристина, ты больше не любишь меня? — с горечью произнес Эрик. Он медленно выпрямился. — Вспомни, дитя мое. Я научил тебя петь. Я подарил тебе голос, от которого можно сойти с ума. И вот расплата за мою благосклонность! Ты хочешь растоптать мою любовь. Хочешь выбросить ее на помойку, на съедение крысам…

— Да я никогда тебя не любил! — взревел Крюгер. — И чего тебе вообще от меня надо?!

Черты Призрака Оперы исказились от гнева. Он шел на отступавшего к стене Крюгера, высоко подняв над головой подсвечник. С наклонившихся свечей на шляпу призрака капал горячий воск. Но он этого не замечал.

— Вы только взгляните, господа, на это неблагодарное дитя! — восклицал он, показывая на Фредди своим дрожащим пальцем. — О, тщедушное дитя порока, я не вижу в твоих глазах даже намека на сострадание. Но ничего, я тебя проучу… — Он выхватил из голенища сапога хлыст и замахнулся. — Я превращу тебя в синкопу!

Крюгер закрыл лицо руками.

Шелти перехватил руку Эрика за запястье и вырвал у него хлыст.

— Остынь, приятель, никаких Кристин здесь нет и не предвидится. Она ведь еще не успела продать душу Дьяволу?

— Продать! Опять вы о деньгах, — печально вздохнул Призрак Оперы, опускаясь в кресло. Он посмотрел на Крюгера. — Здравствуйте, мсье. Простите, не помню вашего имени?…

— Фредди Крюгер, — буркнул тот, приподняв шляпу.

— Кажется, мы с вами встречались? Ну конечно! У меня в Опере. — Эрик вдруг все вспомнил. — Это было ужасно. Эта ваша мадемуазель в шубе… Из-за нее я забрызгал кровью все клавиши органа.

— Как же вы уцелели?

— Музыка — вот мое единственное лекарство и спасение. Стоило одной молоденькой скрипачке наиграть мотив из «Торжествующего Дон Жуана», — и мои страшные раны затянулись сами собой и кровь опять зажурчала по жилам.

— Господа, — сказала египетская мумия, — как говорили древние фараоны, солнце уже закатилось. Предлагаю починить дверь и пройти в гостиную.

Глава 9

Черный Монах

По кругу гостиной горели свечи, освещая сгорбленную фигуру в черном монашеском балахоне, которая сидела у погасшего камина. Костлявые пальцы, высовывавшиеся наружу из широких рукавов, не спеша перебирали четки.

В поднятом капюшоне нельзя было заметить ни головы, ни черепа, а на руках монаха не было ни кожи, ни мяса. И тот, кто, взглянув на него, решил бы, что перед ним находится скелет, был бы не так уж далек от истины. Но в капюшоне, в этой зияющей мрачной пустоте, как угли, тлели подвижные, цвета заката глаза.

— Добро пожаловать, братья, — низким грудным голосом произнес монах, завидев процессию, возглавляемую Бухнатоном.

— Да благословит вас Сатана!

— Аминь, — с вежливым поклоном ответил Шелти, спрятав в глазах циничную усмешку.

— Это Черный Монах, господа, — возвестила египетская мумия. — А это Шелти Догги по прозвищу Бешенный Пес и Фредди Крюгер с улицы Вязов, повелитель снов.

Все расселись по комнате.

— Повелитель снов? — переспросил Черный Монах, обратив к Фредди свой капюшон. — Позвольте узнать, как вам «Толкование сновидений» Фрейда, сын мой?

— Я Фред, а не Фрейд, — раздраженно передернул плечами Крюгер. — И если вы не один из тех психов, что изнасиловали мою мать, то я вам и не сын.

В капюшоне монаха засверкали глаза и залязгали невидимые зубы. Но было непонятно, смеется Черный Монах или трясет от возмущения челюстью.

Чтобы разрядить двусмысленную ситуацию, фараон Бухнатон изобразил громкий сухой кашель, который перекрыл все прочие звуки в комнате. В том числе и откровенный смех Шелти.

Призрак Оперы безучастно сидел в своем кресле, отбивая на подлокотниках музыкальный ритм. Его «Торжествующий Дон Жуан» все еще не был завершен. И где бы Эрик не находился, эта мысль не давала ему покоя.

— Все вы мои дети, братья и сестры, — весомо проговорил Черный Монах, когда мумии надоело притворно кашлять. — Ибо такова моя Черная вера.

— Я согласен быть вашим братом, — сказал Шелти. — Но только, извините, не сестрой.

— По возрасту ты годишься мне в сыновья! — повысил голос монах. — И ныне и во веки веков я буду обращаться к тебе «сын мой». И никак иначе.

— Ну, хорошо, падре. Вы меня уговорили. — Шелти повернулся к Бухнатону. — Послушай, Бух, а где же граф Дракула?

— Опаздывает. Но должен быть.

— Трам, тара-ра-рам, пам-пам; пум, пам-пам! — вдруг на всю гостиную пропел Призрак Оперы, но, спохватившись, смущенно приложил ко рту ладонь.

— Неплохо, совсем неплохо, — похвалил Шелти. — Но я бы еще добавил в конце: трам, пам-пам!

— На этом месте будет стоять пауза, — сухо заметил Эрик.

— Как вам будет угодно. Я ни в коей мере не претендую на ваши лавры бессмертного композитора.

Кто-то постучал во входную дверь. Фараон Бухнатон пошел открывать.

Через минуту он вернулся под руку с очаровательной блондинкой. На ней была красная блузка, жакет из козлиного меха и кожаная мини-юбка. На роскошной груди, которой могла бы позавидовать и красотка из «Плейбоя», висело множество золотых цепочек. Стройные, обтянутые черными колготами ноги завершались внизу бардовыми сапожками. На плече висела дамская сумочка с замком в виде сердечка.

Призрак Оперы оторвался от своих мыслей и с интересом уставился на незнакомку. Другие тоже как-то сразу приободрились, приосанились.

— Привет, мальчики! — звонко произнесла она, тряхнув своими длинными, простиравшимися до самой талии волосами. — Заждались?

— Что касается меня, куколка, — сказал Шелти, направляясь к ней походкой мартовского кота, — то я ждал этой встречи еще с колыбели.

— Как это мило, — усмехнулась она, поведя плечом.

— Меня зовут Шелти. А вас?

— Зовите меня Блонди.

— Ведьма с Лысой горы, — уточнил Бухнатон, развернув свиток с именами приглашенных. — Дунайская ведьма.

Оттеснив от молодой женщины египетскую мумию, Шелти помог новой гостье устроиться в кресле. Присев рядом, попытался взять ее руку в свою горячую ладонь.

— Какие у нас тонкие пальчики… — прошептал он.

Блонди отдернула руку, неуловимым движением царапнув его по щеке своими длинными, покрытыми черным лаком ногтями. В полумраке хищно блеснули ее зеленые глаза.

— Не так быстро, песик, — по-змеиному прошипела она.

— Будет исполнено, кошечка… — понизив голос, улыбнулся Шелти.

Черным Монахом внезапно овладело чувство раздражения.

— Дунайская ведьма? — с неприязнью переспросил он. — Насколько мне известно, ведьмы не бывают блондинками.

— Зато каждая вторая блондинка — ведьма, — парировал Шелти, лукаво подмигнув девушке и поймал ее ответный взгляд.

— Она может оказаться подсадной уткой, — гнул свое монах. — Где гарантии, что это не переодетый агент 007?

Блонди вскочила с места, в ярости сжав кулаки и уперев их в бока.

— Ах так! Вы не верите, что я ведьма?! Так я докажу вам! Хотите, я нашлю на вас порчу?

— Не хочу, дочь моя. Единственное, что на мне еще можно испортить, так это мое монашеское одеяние. А оно мне досталось в поте лица моего. — Черный Монах заботливо поправил капюшон. — Ответьте, дитя мое, если вы ведьма, летаете ли вы по воздуху?

— Разумеется. Только мне нужна метла.

— Бух, — обратился к мумии Шелти, — в доме есть метла?

— Нет. Но, может, веник подойдет? Вон он в углу валяется.

— Он какой-то обшарпанный.

— Ничего, сгодится! — в азарте воскликнула Блонди. Оседлав веник, она произнесла себе под нос заклинание и

тут же взмыла к потолку.

Мужчины, словно по команде, задрали головы. Один лишь Призрак Оперы не решился поднять глаз и сидел, вжавшись в кресло, смущенно теребя кончик своего фальшивого носа.

Глава 10

Ведьма с Лысой горы

Блонди кружила по гостиной, описывая в воздухе изящные пируэты. То снижаясь к самому полу, то снова взмывая вверх, она намеренно проносилась перед самым носом у Черного Монаха, едва не задевая его по балахону веником. По гостиной разносился ее звонкий смех.

— Признайтесь, падре, вы нарочно ввели ее во искушение?

— с усмешкой спросил Шелти, наклонившись к монаху.

Но тот лишь сверкнул своими сальными глазками, не в силах оторвать взгляда от этой феерической женщины.

Фредди Крюгер с грустью следил за полетом ведьмы. Он бы тоже не отказался сейчас вот так, подобно птице, взмыть в воздух. Но тяжелые ботинки висели на ногах, как гири, убивая мечту на корню.

Вдруг разыгравшаяся Блонди пролетела так низко над головой Крюгера, что сбила с него шляпу.

— О Господи! — вырвалось у Фредди. Он бросился за покатившейся шляпой.

В гостиной наступила гробовая тишина. Призрак Оперы изменился в лице. Шелти поправил узел галстука. Ведьма зависла под потолком, как будто в ее венике кончился бензин. Черный Монах выронил из рук четки, и они рассыпались по полу десятками драгоценных камней.

— Что? Что вы сказали? — прошамкала египетская мумия.

— «Черт побери». Я сказал: «Черт побери», — неуверенно ответил Крюгер, надевая шляпу.

— Не лги, сын мой! — грозно заговорил Черный Монах. — Мы здесь не глухие. Имеющий уши да услышит. Ты произнес не «черт побери», а нечто противоположное. Да как ты посмел?! Ты осквернил стены этого дома.

Фредди совсем стушевался.

— Я не хотел, я оговорился…

Из глаз монаха вырывались искры.

— Молчи, дьяволохульник! — вещал он, заходясь в гневе. — Молчи, ибо виновен есть. И если ты еще хоть раз посмеешь допустить чернотатство в стенах этого дома…

— Нет, никогда, — торопливо забормотал Крюгер. — Я больше не буду.

Монах хотел еще что-то сказать, но в этот момент под потолком раздалось истеричное:

— О, Дьявол!

Все посмотрели наверх. Ведьма висела под потолком вниз головой, тщетно пытаясь перевернуться или хотя бы сдвинуться с места. Ее длинные волосы ниспадали вниз золотым дождем.

— Что случилась, дочь моя? — заботливо поинтересовался монах.

— Веник больше не слушается, — простонала Блонди.

— Вот видите, что вы наделали, — пожурил Крюгера Призрак Оперы.

— А что?

— Вы испортили ей колдовство. Бедняжка утратила власть над веником.

— Выдирайте из веника прутья, — посоветовал ведьме Шелти. — И кидайте их по одному на пол. Так постепенно и спуститесь.

— Можно сделать проще, — промолвил Черный Монах.

Он выпростал из-под балахона свои костлявые руки. Они стали стремительно нарастать из его рукавов подобно выдвижной пожарной лестнице, причем сам монах продолжал оставаться на месте.

— Я сниму вас, дочь моя. Не бойтесь.

Вскоре его руки достигли немыслимых размеров, протянувшись через всю комнату под потолок.

— Уберите руки! — завизжала Блонди, отталкивая уже готовые схватить ее за грудь пальцы. — Наглец!

Монах одернул руки, и в одно мгновение они исчезли в рукавах его балахона.

— Простите, промахнулся, — буркнул он, заскрипев костями. — Поступайте, как знаете. А я пока соберу свои четки, — и он пополз по полу.

Воспользовавшись советом Шелти, ведьма принялась выламывать из непокорного веника прутья. Когда тот похудел ровно наполовину, ей удалось, наконец, перевернуться вверх головой. Она выдернула еще один прутик, и тут веник повело назад.

От визга Блонди у присутствующих заложило в ушах. Ведьма лихо кружила по комнате, только теперь уже задом

наперед. Мужчинам приходилось то и дело пригибаться, чтобы не получить от нее сапогами по голове.

И только Черный Монах продолжал безучастно собирать свои камешки и нанизывать их на шелковую нить.

Кончилось все тем, что Блонди приземлилась ему на спину. Под монашеским одеянием оглушительно затрещали старые кости, из рукавов повалил дым.

Блонди в испуге отскочила в сторону.

На полу возле ее ног бесформенной грудой лежал пустой балахон.

— Черт возьми, что я наделала! — схватилась она за голову.

Шелти молча подцепил продолжающее дымить одеяние и для верности тряхнул им в воздухе. Все ждали, что оттуда вывалится если не череп, то хотя бы берцовая кость. Но, кроме четок, ничего больше не выпало.

— Ну и для кого он их собирал? — с сарказмом проговорил Шелти, взвешивая на ладони переливающуюся горстку драгоценных камней.

— Для себя, сын мой, — ответил бестелесный голос из капюшона. — Для себя. Не думайте, что от меня можно так просто отделаться.

И в тот же миг балахон наполнился своим прежним содержимым.

Глава 11

Граф Дракула

— Откройте кто-нибудь окно, — сказал Черный Монах. — Пусть выветрится дым.

Египетская мумия отправилась выполнять его смиренную просьбу.

Шелти, не говоря ни слова, протянул монаху четки.

— Благодарю, сын мой, — тот повернулся к Блонди и просвечивая ее своими глазами-углями насквозь, мягко заметил: — Дочь, моя, вы действительно самая настоящая ведьма. Простите мне мои нелепые подозрения. Ибо не та женщина есть ведьма, что умеет летать, но та, которая способна оседлать мужчину.

Блонди лукаво улыбнулась, оправляя на себе блузку.

— Я не зашибла вас, падре?

— Позвоночник слегка ноет, — честно признался монах. Бухнатон запустил руку под бинты и, вытащив на свет из

глубины своего живота фигурную бутылку, протянул ее Черному Монаху:

— Отхлебните немного, и все пройдет.

— Что это?

— Египетский бальзам. Лучшее средство от любого недуга. Черный Монах приложился к бутылке.

— Мне тоже что-то нездоровится, — сказал Шелти, подходя поближе.

Но Бухнатон уже спрятал бутылку обратно под бинты.

— Без этого бальзама я давно бы превратился в пыль, — просипела мумия.

По гостиной, задевая огоньки свечей, бродил свежий ночной ветер. Дождь за окнами давно кончился. Было слышно, как в саду шелестят листвой влажные деревья.

Вдруг в раскрытое окно впорхнула большая летучая мышь.

— Крыса! — в ужасе воскликнул Призрак Оперы.

— Убейте же ее! Убейте! — завизжала Блонди.

От порыва ветра окно в гостиную захлопнулось, отрезая летучей мыши путь к отступлению.

Фредди Крюгер запустил в нее перчаткой. Отточенные, как бритва, лезвия чуть было не проткнули ей крыло, но в последний момент мышь увернулась, и ножи вонзились в оконную раму.

— Маргарита, нет прощенья! Погибла ты! — вскричал Призрак Оперы.

Он выхватил из сапога хлыст и стал хлестать им по стенам, надеясь сбить мечущееся по комнате существо. Он ловко обращался со своим оружием, но летучая тварь была проворнее. Только один раз Эрику удалось ее задеть самым кончиком хлыста, и тогда мышь пронзительно вскрикнула от боли.

Призрак Оперы разбушевался не на шутку. Гостям приходилось проявлять незаурядную ловкость, чтобы уворачиваться от его дьявольской плетки. Больше всех досталось египетской мумии. Но ее спасали бинты.

— Остановитесь, сын мой! — сказал Черный Монах. — Ибо настал мой черед.

Призрак с заметной неохотой перестал размахивать хлыстом.

Из рукавов монаха к летучей мыши потянулись удлиняющиеся руки с растопыренным пальцами. Он попытался схватить ее прямо за голову, но мышь цапнула его за палец. Монах с воплем одернул руки. Однако он не собирался так просто отступать. Развязав у себя на груди шнурок и распахнув ворот балахона, он стал выламывать из своего скелета ребра и швырять ими в крылатую тварь. Из его фосфорицирующих костей в сумраке гостиной возник настоящий фейерверк.

Под впечатлением его находчивости фараон Бухнатон потянулся было к своему животу, чтобы запустить в летучую мышь бутылкой, но, когда бальзам оказался у него под носом, передумал и, отхлебнув глоток, спрятал бутылку обратно.

Стараясь отодрать свою перчатку от оконной рамы, Крюгер свалился с подоконника и затих на полу.

С каждой секундой летучей мыши становилось все труднее увертываться от летящих в нее ребер монаха.

— Оттесняйте ее в угол, — вредным голосом просипела мумия. — Мы ей сейчас устроим пирамиду Хеопса.

— Смотри, кошечка, как я ее прикончу, — сказал Шелти ведьме, выхватывая 5-ти зарядный револьвер 38-го калибра. — Эту пушку прозвали «Бульдог». Такая смешная кличка…

Но когда Шелти открыл прицельный огонь, летучей мыши стало не до смеха. Видимо поняв, что пули на открытом пространстве не избежать, она стрелой метнулась к камину и исчезла в его темной дыре.

Шелти бросился к камину, но был вынужден отпрянуть, осыпанный снопом вырвавшихся оттуда искр. Прошло какое-то неуловимое мгновение, и из камина, держась за плечо, наружу выбрался высокий старик, одетый во все черное.

— Что здесь делает этот трубочист?! — брезгливо воскликнул Призрак Оперы.

Старик медленно разогнул спину, и все ахнули.

— Граф! — Шелти подбежал к нему, виновато разводя руками. — Это вы? Простите, ради Дьявола. Я и сам не знаю, как…

— Какого черта, господа! — стряхивая с себя грязь и пыль, грубо перебил его Дракула. — Разве вы меня не ждали?

— Ждали, — заискивающе пролепетал Бухнатон. — Совсем заждались, граф.

Дракула поднял руку, повелевая ему умолкнуть.

— А ты, Черный Монах, — обратился он к ползавшему по полу монаху, который собирал свои ребра, разбросанные по всей комнате. — Где были твои глаза? Как ты мог меня не признать?

— Но, брат мой… — забормотал тот, запихивая кости себе в балахон. — Все случилось так внезапно.

— Это ведьма виновата, — прошепелявила египетская мумия, теребя бинты. — Она закричала, что бы мы вас… — Бухнатон запнулся.

— О граф, я не хотела! — воскликнула Блонди. Прижимая руки к груди, она кинулась к старику и упала на колени.

Граф Дракула обнажил десны, сверкнув острыми белыми зубами.

— Встаньте, миледи, я вас не виню, — и он поцеловал ей руку. — Забудем об этом недоразумении, господа. Скажите, Бухнатон, все в сборе?

— Доктор Франкенштейн задерживается, — ответила мумия.

Вампир скривил губы в усмешке.

— Выкапывает очередного мертвеца?

— Не знаю, граф.

— Начнем без него. Присаживайтесь, господа.

Дракула сделал повелительный жест рукой, но все продолжали стоять до тех пор, пока он сам не пристроился в кресле у камина.

Глава 12

Охотник и дичь

Хищник вертел в руках свой первый боевой трофей. Великолепный экземпляр. Череп с широкой лобной костью, хорошо развитыми челюстями и большими глазницами.

Это был череп Франкенштейна. Впрочем, Хищник не знал имени своей жертвы. Расу суперохотников никогда не интересовали подробности из жизни дичи, а уж их имена и подавно.

Хищник заботливо поправил черепу нижнюю челюсть. Он не мог на него налюбоваться. Этот череп был достоин занять одно из самых престижных мест в его будущей коллекции.

Вспоминая о прошедшей охоте, Хищник не удержался и тихо замурлыкал, бережно поглаживая череп Франкенштейна по голому темени.

Скоро у него будет много таких трофеев. Еще семь жертв он наметил себе на сегодняшнюю ночь. Удачно, что ему даже не пришлось их выслеживать. Они сами заявились в дом, который он выбрал для временной стоянки своей космической шлюпки.

Хищник осторожно уложил череп в колбу с консервирующим веществом, позволявшим сохранить охотничий трофей в самом наилучшим виде. Оставив колбу в шлюпке, он спустился этажом ниже и прижался мордой к небольшой трещине в полу.

Земляне сидели сейчас в просторной комнате на первом этаже. Хищник располагался этажом выше, прямо над ними. Он готовился к охоте. К охоте, которая должна была принести ему еще семь трофеев. Семь пустых колб с питательным желе дожидались, когда он заполнит их черепами своих новых жертв.

Хищник был уверен в своих силах. Но кое-что его все-таки тревожило. Он до сих пор не мог понять, почему все эти существа излучают так мало тепла и почему у них постоянно скачет температура, изменяясь от температуры воздуха чуть ли до температуры кипения воды. Ни одно из известных Хищнику живых существ, как на его планете, так и на Земле, не обладало такой странной системой терморегуляции.

Кроме того, Хищник терялся в догадках, каким образом единственной тут женской особи удалось летать по комнате. Предмет, который при этом размещался у нее между ног и которым она виртуозно управляла, был совершенно непохож на двигательное устройство, и более того, судя по его температуре, не содержал внутри никакого источника энергии.

Хищник недоумевал, откуда вдруг в комнате взялся старый самец, который вылез из прямоугольного выступа в стене. Если он свалился вниз через трубу на крыше, то почему его падение не сопровождалось шумом, который Хищник непременно бы распознал? И почему залетевшее перед тем в эту дыру маленькое уродливое существо неожиданно стало искриться и исчезло без следа?

Вопросов было много. Но в конце концов Хищник прибыл на эту планету не за тем, чтобы решать подобные головоломки. Он прилетел, чтобы поохотится в свое удовольствие. И он не сомневался в том, что предстоящая охота окажется для него удачной.

Поглядывая сверху на свои жертвы, Хищник раздумывал над тем, каким оружием ему будет лучше воспользоваться.

Глава 13

Гадание на картах

Призрак Оперы затылком чувствовал, что на него кто-то смотрит. И в тоже время он прекрасно знал, что у него за спиной находится совершенно голая стена, на которой даже не висело самого заурядного портрета, через глаза которого неизвестный злоумышленник мог бы наблюдать сейчас за гостиной из соседней комнаты. Поскольку мысль взглянуть на потолок ему не приходила, странный зуд в своем затылке Эрик относил исключительно на счет расшатанных нервов и не пытался осмотреться; хотя порой ощущение, будто чьи-то несвязные мысли проникают в его мозги, становилось просто невыносимым.

Между тем Шелти закончил рассказывать о похождениях Фредди Крюгера. Сам Крюгер, после того, как свалился с подоконника, был более обыкновенного молчалив и не собирался ни жаловаться на судьбу, ни просить о помощи. Шелти пришлось излагать суть дела за него.

— Какая нелепая история, — промолвил Дракула. — А вы уверены, мистер Догги, что эта женщина сгорела?

— Не знаю. По всем законам природы она должна была превратиться в груду пепла. Но я не могу понять, почему она не погибла еще в момент падения вертолета? Он со всей силы врезался в землю, а она не только не потеряла сознания, но и нашла в себе силы, чтобы выбраться наружу. Причем, я не заметил, чтобы она сильно пострадала. Она лишь слегка прихрамывала на одну ногу.

Граф Дракула задумчиво пригладил свои длинные седые усы.

— Что ж, господа, надо признать, случай весьма занятный. И мы не можем позволить себе остаться в стороне от проблем мистера Крюгера. Если кто-либо или что-либо покушается на одного из представителей Мира Потусторонних, мы должны сделать все, чтобы помочь ему с честью выйти из навязанного поединка.

— Истину говоришь, брат мой, — кивнул Черный Монах, теребя четки. — Мы ему поможем.

— Надо вернуться на место катастрофы и посмотреть, что стало с женщиной, — сказал Призрак Оперы.

— И надругаться над останками, — захихикала египетская мумия.

— Как вам не стыдно, Бухнатон! — шикнула на него ведьма.

— А что? Над мумиями фараонов издеваться можно, выставляя их на всеобщее обозрение, а над трупом нашего врага и поплясать нельзя?

— Но она все-таки женщина.

Дракула поднял руку, и все мгновенно умолкли.

— Призрак Оперы прав, — сказал вампир. — Необходимо удостовериться в том, что женщина действительно мертва. Полагаю, этим следует заняться мистеру Догги.

— Хорошо, граф, — сказал Шелти. — Отправиться прямо сейчас?

— Не стоит. Подождите до утра. Нам еще найдется, о чем поговорить. Жива ли эта женщина или нет, мы все равно должны разобраться, что кроется за всей этой странной историей. Что, если завтра такая же безумная женщина заявится ко мне в склеп, чтобы спросить, как я поживаю, и вобьет мне в сердце осиновый кол?! — Глаза Дракулы налились кровью, густые брови сошлись на переносице. Граф не повышал голоса, он почти шептал, но этот шепот, казалось, разрывал тишину в гостиной. — Кто помешает безумице проникнуть в Британский музей и искромсать рыцарским мячом саркофаг с нашим уважаемым Бухнатоном?! (Египетская мумия дрожащей рукой достала бутылку бальзама и сделала большой глоток). Кто встанет у нее на пути, — продолжал граф, — если ей вздумается окатить Черного Монаха святой водой?! (Монах выронил из рук четки). Кто остановит ее руку, рвущую на части ноты Эрика Деслера?! (У Призрака Оперы отвалился кусок щеки). Кто?!

— Простите, граф, но это все риторика, — спокойно произнес Шелти, не обращая внимания на молнии, посыпавшиеся из глаз Дракулы. — Что вы предлагаете конкретно, кроме эксгумации тела вертолетчицы?

— Я хотел бы прежде выслушать вас, сэр, — поджав губы, ответил вампир. — Судя по вашему самоуверенному тону, вам есть, что сказать.

— Если позволите, граф… Я согласен с вами, что нам прежде всего следует вскрыть подоплеку этого дела. Поведение женщины, несмотря на все ее причуды, подозрительно напоминает стиль профессионального убийцы. Если верить Крюгеру, она все время находилась в великолепной спортивной форме; превосходно обращалась с огнестрельным и холодным оружием; с легкостью управляла самолетом и моторной яхтой. А как здорово она водит вертолет и стреляет, я убедился на собственной шкуре. — Шелти поправил шляпу. — Попытки убить Крюгера могут возобновиться. Женщина всего лишь выполняла чей-то заказ. И нам следует как можно скорее выйти на этого таинственного заказчика…

Фредди Крюгер даже не пытался прислушаться к их разговору, равнодушно наблюдая за Призраком Оперы, который, подобрав с пола кусок своей щеки, в эту минуту сдувал с него пыль.

— Господа, чтобы прояснить прошлое и развеять мрак над будущим, я могла бы погадать на картах, — предложила Блонди.

— Если это не займет слишком много времени, — сказал Дракула. — До наступления рассвета мы должны успеть обсудить и многие другие вопросы. Кстати, Бухнатон, вы приготовили мне гроб со свежей землей, как я просил?

— Ваш гроб стоит в подвале, граф, — ответила мумия.

— Благодарю. — Вампир повернулся к ведьме. — Прошу вас, миледи. Где ваши карты? Можете приступать.

Блонди села за небольшой столик и, распечатав свежую колоду, принялась метать карты.

— Я гадаю на Фредди Крюгера, — тихо приговаривала она, выкладывая карты в замысловатую комбинацию. — На прошлое, настоящее, будущее… Фредди Крюгер, трефовый валет, что с тобой было, что тебя ждет…

Призрак Оперы вытащил кривую иглу и, пришлепнув неровный кусок кожи себе чуть пониже левого глаза, вонзил иглу под щеку. Он не смог удержаться от вопля.

Все сразу повернулись к нему.

Блонди тоже вскинула голову. Увидев, чем занимается призрак, она едва не рассыпала колоду. Эрик перехватил ее взгляд.

— Я вас отвлекаю, мадемуазель? — печально осведомился он, протягивая через щеку нить с иглой.

— Нет, но… вообще-то…

— Извольте, я отвернусь к стене.

Призрак Оперы изменил положение кресла и продолжил свое прежнее занятие. При этом он вопил уже не переставая.

Блонди бросила карты на стол.

— Я так не могу! — капризно заявила она. — Мне нужна полная тишина.

Дракула обратился к зашедшемуся в крике призраку:

— Послушайте, любезный, вы не могли бы на время перейти в другую комнату?

Но призрак орал так, что не слышал собственного крика.

— Подождем, — сказал Шелти. — Кажется, он скоро кончит.

Разволновавшийся фараон Бухнатон тайком приложился к бутылке. Черный Монах лихорадочно перебирал четки.

Наконец, Эрик заштопал себе щеку. Сразу умолкнув, он принялся смазывать лицо кремом. Было заметно, что это доставляет ему гораздо больше удовольствия, чем предыдущая процедура.

В наступившей тишине прозвучал проникновенный голос Дракулы:

— Продолжайте, миледи.

— Я буду гадать на скорую руку, — косясь в сторону Призрака Оперы, сказала Блонди. Она стала разглядывать разложенные перед ней карты. — Вот Фредди Крюгер — крестовый валет. На него смотрит бубновый король. Он возвышается над ним и над всеми прочими картами. Он огромен, он выше всех. И как странно, господа, он похож на обезьяну! В его руках я угадываю три банана.

— Проклятая обезьяна, — пробормотал Крюгер, сразу вспомнив о Кинг-Конге.

— Было такое? — спросила ведьма.

— Было.

— Так. А под Крюгером лежат две пики — шестерка и семерка. Я угадываю в них птиц. У них черно-белое оперение, они ходят на двух лапах и хотя не летают, но прекрасно плавают. Они как бы клюют трефового валета снизу.

— Пингвины, — с отвращением буркнул Крюгер.

— Было такое?

— Было, было.

Пока в гостиной шло гадание, этажом выше оно уже закончилось. Хищник наконец решил, что первый удар он нанесет метательным диском, а затем пустит в ход боевые ножи. Если понадобится, воспользуется и копьем. А тех, кто попытается трусливо скрыться с поля битвы, он прикончит при помощи своей лазерной пушки.

Предвкушая немалое удовольствие от предстоящей охоты, Хищник тихо заурчал.

— Бух, это не у тебя там урчит в животе? — усмехнулся Шелти, воспользовавшись паузой в бормотании ведьмы.

— У меня, — охотно соврал Бухнатон. Ему было неловко признаться, что у него внутри просто нечему урчать, поскольку он по самое горло набит трухой.

— Угостил бы бальзамом, а?

— Тише, господа, — строго перебил их Дракула. — Вы мешаете. Скажите, миледи, — он перевел взгляд на Блонди, — что говорят карты по поводу женщины, которая преследовала Крюгера?

— Я вижу ее. Это дама пик, дурная женщина. Она сейчас там, где будущее сходится с прошлым.

— Она мертва?

— Нет!

Все замерли, пораженные твердым ответом Блонди. Крюгер похолодел. У Призрака Оперы отвалилось правое ухо. Чтобы не отвлекать присутствующих, он украдкой поднял его и спрятал в карман, а опустевшее место прикрыл локоном своего парика.

— Вы уверены, дочь моя? — переспросил ведьму Черный Монах.

— Да, падре. Карты не могут врать. Она жива.

— Так кто же она, эта женщина? — нахмурился Дракула.

— Мне кажется, она словно сделана из металла.

— «Железная леди»! — хмыкнул Шелти.

Блонди пропустила его шутку мимо ушей.

— У меня такое чувство, что это не женщина, — медленно произнесла она, водя подушечками пальцев по изображению пиковой дамы. — Похоже, это мужчина… но и как бы не совсем мужчина.

— Евнух, что ли? — осклабился Шелти.

— Перестаньте паясничать, сэр, — мрачно обронил граф Дракула. — Здесь все-таки заседание Клуба Потусторонних, а не пикник на обочине.

Тем временем наверху Хищник сосредоточенно выбирал жертву, с которой начнется его охота. На открытом пространстве — по правилам охоты на стаю — первой следовало убивать ту дичь, которая ближе других находится к зарослям, то есть, в данной ситуации, того, кто сидит возле самой двери.

Хищник посмотрел на Фредди Крюгера, который идеально подходил под условия этого правила. Хищник заметил у дичи на правой руке острые когти, которые были даже длинней, чем у него. Этот землянин был бы опасен в ближнем бою. Но Хищник не будет мудрить, он запустит в него бумеранг, и тот сразу лишится своей головы…

Блонди продолжала изучать расположение карт. Внезапно она вскрикнула, прижав ко рту ладонь.

— Что случилась, дочь моя? — обеспокоился Черный Монах.

— Вот этот червовый валет… он предвещает большие неприятности, а вместе с лежащей рядом пиковой дамой — ссору, драку. Он даже опаснее дамы пик.

— Не понимаю, о чем идет речь, — заплетающимся языком промямлил Бухнатон. — И вообще, скажу я вам, господа, все на свете — вода, кроме египетского бальзама!

— Вы пьяны, брат мой, — мягко проговорил монах. — Помолчите немного. Воистину, так будет лучше для всех.

Египетская мумия безропотно умолкла и стала подтягивать на ногах бинты.

— А плевать я хотел на этого червового валета, — вдруг заявил Фредди. — Это не та карта. Будь это хотя бы туз… А с валетом я как-нибудь справлюсь.

— Какой он странный, — бормотала Блонди, рассматривая валета червей. — Косматый, зубастый… Я не могу избавиться от ощущения, что он угрожает не только Фредди…

— Что вы хотите этим сказать? — насторожился Дракула.

Блонди подняла на него глаза. В них читался нескрываемый испуг.

— Этот валет угрожает всем нам!

И только она произнесла эти слова, как за дверью гостиной раздался грохот, будто на пол уронили что-то очень тяжелое и солидное, вроде «Молота ведьм».

Все разом вздрогнули.

— Что за странные звуки? — встревожился Призрак Оперы.

— Всего лишь упала входная дверь, — сказала египетская мумия. — Наверное, петли отвалились.

— Удивляюсь на вас, Бухнатон, — заворчал Дракула. — Я надеялся, что вы подберете для нас какой-нибудь старинный замок в духе Ренессанса, а вы сняли дом, похожий на огромный заброшенный склеп.

— Т-с-с… — прошипел Шелти. — Слышите, господа?

— Ой, сюда кто-то идет, — затряслась от страха Блонди. За дверью стали явственно различимы чьи-то шаги и какое-то странное лязганье и скрип, словно по коридору волокли сломанный велосипед.

Крюгер попытался определить по звукам, кто это может быть — мальчик или девочка, но вдруг понял, что это и ни то, и ни другое, а нечто среднее.

Шелти с озабоченным лицом извлек револьвер и стал лихорадочно набивать его барабан патронами.

С каждой секундой шаги за дверью раздавались все четче.

— Это Франкенштейн, — предположил Черный Монах.

— Разве он хромой? — скептически заметил Шелти.

— Вроде нет, — сказал Бухнатон. — Но может, дверь на него упала?

— Хотелось бы в это верить, — пробормотал Дракула. — Но меня снедают дурные предчувствия.

— Меня тоже, — прошептала ведьма. Ее глаза на мгновение остановились на рассыпанных по столу картах, и ей вдруг показалось, что на губах пиковой дамы мелькнула ехидная улыбка.

— Трам, па-па-па-пам, пам-па! — забывшись, громко пропел Призрак Оперы.

— Чего это вы вдруг? — уставился на него Дракула.

— Я сочиняю реквием.

— «Поминки по Дон Жуану»? — сострил Шелти, но сам даже не улыбнулся.

Кто-то замер по ту сторону двери.

Щелти поднял револьвер.

В следующую секунду дверь распахнулась.

Глава 14

Дама пик и червовый валет

В дверном проеме стоял скелет. Высокий, стройный скелет с отливающими голубым сиянием костями. Однако это существо вовсе не было похоже на восставшего из могилы мертвеца, готового в любой момент рассыпаться в прах. Его блестящие, покрытые хромом кости были прочны, как только может быть прочна закаленная сталь. Но что поражало более всего — в глазницах скелета горели глаза. Их алый цвет был подобен отблеску адского пламени.

Сидящие в гостиной были потрясены. Они молча смотрели на скелет и не двигались, словно их приковали к креслам освященными в церкви цепями. Фараон Бухнатон полез было за бутылкой, но его пальцы запутались в бинтах.

В своих руках скелет сжимал какое-то массивное орудие. "Штурмовая винтовка М16, — сходу определил Шелти. — С

гранатометом".

Горящие глаза скелета быстро отыскали среди присутствующих Фредди Крюгера, который сидел, вжавшись всем телом в кресло. Остановившись на его лице, глаза скелета на какой-то миг сузились, потом вновь расширились до предела.

Под этим ничего не выражающим взглядом Фредди был не в силах даже шмыгнуть носом. Ему казалось, что он узнает этот взгляд. Но он никак не мог вспомнить…

— Как поживаешь, дядюшка Крюгер? — спокойно произнес Терминатор, наставляя на него гранатомет. — Привет тебе от Симоны.

— Дама пик! — вырвалось у Фредди.

— Ошибаешься, — сказал киборг. Его крюкообразный, лишенный плоти палец стал медленно давить на курок, оттягивая его назад.

Хищник взревел от ярости. Появившееся в комнате существо, расовую принадлежность которого он не мог определить, вторглось на территорию его охоты и претендовало теперь на его дичь!

Хищник издал боевой рык, от которого закачались стены. Проломив ногами потолок, он спрыгнул вниз, на лету запуская в неприятеля своим бумерангом.

Терминатор успел вовремя среагировать на шум и пригнулся. Просвистев у него над головой, раскаленный до бела диск пробил насквозь притолку двери и скрылся в недрах дома.

Из автомата Терминатора вырвался фонтан огня. Сперва киборг видел в глубине комнаты какое-то неясное свечение и стрелял почти наугад. Но на доспехах Хищника быстро оседала сыплющаяся сверху пыль, и через секунду его огромная фигура стала прекрасной мишенью.

Как ни метался Хищник из угла в угол, пытаясь увернуться от пуль, Терминатор с легкостью корректировал огонь.

Большинство из потусторонних свидетелей этой дуэли бросилось в рассыпную. Блонди превратилась в черную кошку и вместе с обернувшимся миниатюрным той-терьером Шелти прошмыгнула за дверь. Из кресла, в котором сидел Дракула, на пол сползла черная змея и быстро исчезла в мышиной норе.

Фредди Крюгер остался на месте. Он был в неописуемом восторге от того, что у него нашелся неожиданный заступник.

— Варфоломеевская ночь… — восторженно шептал Призрак Оперы, наблюдая из своего кресла, словно из оперной ложи, за поединком двух монстров. — Какое потрясающее зрелище…

Хищник рычал от боли. На нем выступила зеленая фосфорицирующая кровь. Он никогда не жаловался на свои доспехи, но теперь оказалось, что они могли предохранить его только от первой пули 45-го калибра, но если в то же место попадала следующая, — она уже вонзалась в живое тело.

В пылу поединка Хищник забыл о том, что запущенному бумерангу свойственно возвращаться к своему хозяину. Пронзив добрую половину всех стен в доме, сверкающий диск описал большую дугу и, замыкая круг, вновь ворвался в гостиную. В этот момент Хищник, потрясенный полученным от Терминатора отпором, решил, перебравшись через дыру в потолке наверх, взять короткую передышку. Вонзая когти в стену, он быстро полез под потолок. И тут подлетевший сзади диск начисто срезал ему левую руку по локоть.

Хищник взревел, как саблезубый тигр, у которого во время трапезы сломался клык. Он свалился вниз, угодив прямо на спину Черному Монаху, который хотел, воспользовавшись моментом, проползти к окну.

Злобно рыча, Хищник подхватил гремящий костями балахон и, скомкав его, швырнул в Терминатора. Киборг ответил выстрелом из гранатомета. Хищник лишился остатков своей левой руки. Весь левый бок его окрасился в ярко-зеленый цвет.

От жуткой боли Хищник не знал, куда себя девать. И он огромными скачками бросился через всю комнату к Терминатору. Из его правой перчатки выскочили два длинных ножа.

У Терминатора в этот момент уже кончились патроны. Ни запасного магазина, ни гранаты у него не было. Схватив подвернувшегося под руку Крюгера за ворот свитера, киборг прикрылся его телом, как щитом.

Подскочивший Хищник с размаху вспорол Крюгеру живот. Фредди в долгу не остался и нанес ответный удар, пронзив своими когтями-лезвиями Хищнику грудь.

Хищник ошалел. Он забыл о Терминаторе и стал кромсать Крюгера ножами вдоль и поперек, как последний лондонский маньяк. Терминатор не пытался ему в этом помешать. Напротив, держа Крюгера перед собой на вытянутой руке, он услужливо подставлял его под удары Хищника то одним, то другим боком.

Окончательно войдя в раж, Хищник стал вырывать зубами из тела Крюгера куски темно-зеленого мяса.

Вопли Крюгера перекрывали ликующее чавканье Хищника. Фредди кое-как пытался отмахиваться от наседавшего животного, но его силы быстро таяли.

Наконец, Хищник вспомнил о своей лазерной пушке, расположенной у него на плече. Чтобы было удобнее ею воспользоваться, он отпрыгнул назад и выстрелил. Огненная вспышка ослепила Крюгера. Он вспыхнул, как факел. Терминатор, отбросив автомат, взял Крюгера наперевес и принялся тыкать им в морду Хищника.

Крюгер и Хищник вопили в один голос.

"Настоящий кошачий концерт, — думал прятавшийся за занавесками Призрак Оперы, прислушиваясь к разносящимся по гостиной воплям. — Неплохо бы вставить этот мотив в «Торжествующего Дон Жуана».

От дымящегося Крюгера у Хищника запершило в горле. Преодолевая отвращение к острому запаху горелого мяса, он схватил Крюгера за голову и попытался вырвать его из рук соперника.

Терминатор терпеливо дождался, пока Хищник усилит воздействие, и в тот момент, когда у Крюгера уже вовсю трещали шейные позвонки, неожиданно выпустил его из своих цепких пальцев.

Хищник вместе со своей добычей рухнул на пол. Горящий затылок Крюгера обжег ему морду. Взревев, Хищник отшвырнул Фредди в сторону и хотел уже вскочить, но тут же получил железной ногой киборга сильнейший удар по своему плоскому лбу.

Хищника отбросило к окну. Ударившись затылком о подоконник, он машинально схватил за бинты пытавшегося удрать через окно Бухнатона, вознамерившись мимоходом содрать с него кожу. Но тут оказалось, что у дичи в животе болтается нечто округлое с тонким горлышком. Хищник решил, что это плод, а значит, он связался с беременной. По Вселенскому кодексу охотников за убийство беременной самки охотнику полагалась смерть.

Хищник брезгливо отбросил от себя египетскую мумию и, опираясь рукой о подоконник, выпрямился. Его противник шел на него, припадая на изувеченную металлическую ногу.

Хищник выстрелил из пушки. Огненный шар рассыпался о грудь Терминатора снопом искр, оттолкнув его на два шага назад, но не причинил ему никакого вреда. Всего на одну секунду это замедлило его продвижение вперед.

Хищник мог бы ужаснуться. Но его расе суперохотников не был ведом страх. Это чувство заменяла ненависть. Свирепая, все поглощающая ненависть. И, истекая кровью, он сейчас не испытывал никакой боли — так глубока и сильна была его злоба к этому похожему на скелет охотнику, который посмел охотиться на предназначавшуюся для него, Хищника, дичь.

Хищник выхватил из-за спины короткое копье, сделанное из прочнейшего металлического сплава, и нажал на кнопку. Копье мгновенно увеличилось в два раза, нарастившись сзади и спереди. Грозно блеснул его массивный острый наконечник.

Хищник размахнулся и запустил копьем в приближающегося киборга.

Терминатор хотел пригнуться, но его подвела раненная нога. Киборг замешкался, и копье пронзило насквозь его железную грудь. Основной источник энергии киборга вышел из строя.

Терминатор упал. Наконечник копья, торчавший из его спины, вонзился в деревянный пол.

Хищник задрал голову кверху, издав торжествующий клич. Вокруг его головы заплясали извилистые нити электрических разрядов.

Но животное радовалось совершенно напрасно. Не прошло и полсекунды, как киборг включил резервный источник питания. Лежа на боку, он одним рывком выдернул из себя копье и встал на ноги.

Хищник обернулся на скрежет. Впервые ему стало по-настоящему страшно. Его ненависть и злоба утонула в вязком болоте непонимания. Остался один только страх. Его поверженный соперник, несмотря на развороченную грудь, был жив и держал в руках копье, собираясь пустить его в ход!

Завизжав, как обваренный кипятком кот, Хищник кинулся к стене и, задыхаясь, стал карабкаться наверх.

Глаза Терминатора сузились. Он поднял копье над головой. Опираясь на когти уцелевшей руки и обеих ног, Хищник

быстро подбирался к дыре в потолке, откуда он еще недавно так опрометчиво вывалился.

Терминатор замахнулся. Хищник отчаянно рванулся всем телом вверх и исчез из поля зрения киборга.

Глава 15

Последний полет Хищника

Терминатор склонился над дымящимися на полу останками. Казалось, в этом обугленном скелете признать Фредди Крюгера было невозможно. Но киборг легко его идентифицировал по зубному прикусу.

Наступив своей железной ногой на обуглившийся череп, Терминатор вдавил его в пол. От рассыпавшейся головы Крюгера отвалилась пепельница доктора Фаустофеля и с жалобным звоном откатилась в сторону. Проводив пепельницу взглядом, киборг принялся методично топтать ногами скелет, словно винодел, выдавливающий из винограда темный терпкий сок, — и топтал, пока останки Фредди Крюгера не обратились в пыль.

Цель миссии была выполнена.

Терминатор мог бы расслабиться. Но что-то человеческое шевельнулось в микросхемах киборга. Это было очень простое чувство. И острое, как меч Немезиды.

Это была жажда мести.

Терминатор поставил себе новую задачу: убить животное, которое вывело из строя его основной источник питания.

Крепко сжимая копье, Терминатор вышел из гостиной, прошел по коридору и стал подниматься на верхний этаж. Из-за обрывов и повреждений в его проводах энергия запасного источника питания расходовалась в десятки раз быстрее, чем это было предусмотрено Гением Кибернетики. На то, чтобы поднять ногу, Терминатору теперь требовалось затратить столько же усилий, сколько у него ушло на путешествие от пролива Дрейка до побережья Франции.

Терминатор слышал дикие стоны раненного Хищника, доносящиеся с чердака, и шел на звук.

Киборг передвигался медленно, но верно. Он не знал закона, гласящего, что загнанное животное пристреливают; но как бы то ни было он собирался поступить в полном соответствии с его суровой буквой.

В это время, Хищник, сидя на чердаке в своей космической шлюпке, при помощи всевозможных хитроумных приспособлений заделывал раны на теле и смазывал их лечебной мазью, которую доставал из чашеобразного сосуда. Он мотал головой от боли и ревел на весь дом.

Из стоявшей рядом продолговатой колбы на него скалил зубы череп Франкенштейна.

Зареванный Хищник ощутил присутствие на чердаке Терминатора, когда тот уже преодолел половину пути до космической шлюпки.

В этот момент Хищник как раз зачерпнул большой ложкой кашицу голубой мази, собираясь смазать обрубок своей левой руки. Повинуясь мгновенному побуждению, он швырнул в голову Терминатора этой вязкой массой.

Киборгу залепило глаза. Если бы они были у него настоящими, то от жуткой рези он бы сейчас не смог больше думать ни о каком хищнике, — а так он ничего даже не почувствовал. Смахнув с глаз шипящую слизь, киборг двинулся дальше.

Хищник запустил в него колбой с черепом Франкенштейна. Ударившись о грудь киборга, колба покатилась по полу. Она была очень прочной и не разбилась.

От полученного сотрясения в цепи динамического блока Терминатора нарушился контакт. Все двигательные функции киборга разом оборвались.

Терминатор застыл в непринужденной позе Аполлона из Касселя, сжимая в правой руке копье.

Позабыв о черепе Франкенштейна, Хищник быстро задраил над собой прозрачный колпак и пристегнул ремни. Космическая шлюпка задрожала, готовясь взять старт.

На чердаке взметнулась пыль. По помещению закружили щепки, обрывки бумаги, какие-то куклы, тряпки. Давление нарастало, и вскоре уже весь дом раскачивался, как будто началось землетрясение.

Терминатор при помощи системного анализатора мгновенно определил, в чем заключается неисправность его двигательных функций. Он вызвал на дисплей электрическую схему питания своих приводов. Отдав мысленную команду, изменил цепь прохождения тока, и его механические мышцы стали вновь наливаться силой.

Увидев, что космическая капсула трогается с места, Терминатор метнул копье, целя Хищнику в спину. Но пригвоздить объект к приборному щитку ему не удалось. Колпак космической шлюпки затормозил копье, и оно проникло внутрь только на длину своего острия, слегка кольнув Хищника наконечником между лопаток.

Хищник выжал педаль запуска до предела.

Собрав все силы в пучок кинетического импульса, Терминатор бросился вперед. Космическая шлюпка взмыла вверх, но он успел схватиться руками за торчавшее из ее колпака копье.

Проломив деревянную крышу, шлюпка вылетела на свежий воздух. От поднятой ею ураганного ветра особняк развалился до самого основания, как карточный домик, и утонул в собственной пыли. На развалинах начался пожар.

Терминатор парил над дымящимися останками дома, крепко держась за конец копья. Воздушные потоки мотали киборга из стороны в сторону.

Рваная рана в груди давала о себе знать. Механическое тело повиновалось с трудом.

Внезапно ноги киборга оказались прямо напротив сопла основного двигателя шлюпки, попав под мощный столп огня. В одно мгновение металлические ноги Терминатора по самые бедра расплавились в этой бушующей плазме, пролившись на землю стальным дождем.

Ниже пояса Терминатора больше не существовало. Неисправная нога больше не беспокоила киборга. Он проиграл в весе, но зато выиграл в мобильности.

Борясь с порывистым ветром, он стал пробираться по копью к прозрачному колпаку, за которым маячила широкая спина Хищника.

Заметив болтающегося за бортом шлюпки киборга, Хищник достал из бардачка инструмент, чем-то напоминавший молоток, и стал долбить им по острию копья, стараясь вытолкнуть его из кабины наружу.

Терминатор понял, что сейчас вместе с копьем полетит вниз. Он скользнул взглядом по обшивке машины в поисках хоть какого-нибудь выступа или крюка. Ему на глаза попалось небольшое овальное отверстие в задней части корпуса шлюпки.

Терминатор сделал последнее усилие и просунул туда руку по локоть.

Это оказался вывод вентиляционной трубы. Пальцы киборга проникли глубоко вовнутрь, и их в конце концов засосало в вентиляционную установку. Вращающийся маховик стал ломать киборгу фаланги пальцев. Посыпались искры. Вскоре вспыхнул огонь. Быстро пробежав по обмоткам и проводам, он перекинулся на блок управления.

Площадь возгорания стремительно разрасталась. Системы и модули шлюпки выходили из строя один за другим.

Не прошло и минуты, как Хищник окончательно утратил всякий контроль над своей машиной, и космическая шлюпка под прямым углом понеслась к земле.

За секунду до катастрофы Терминатору удалось выдернуть застрявшую в трубе руку, и он спрыгнул в сторону.

Раздался взрыв. Хищника вместе с его шлюпкой разметало в клочья. Куски зеленого мяса в вперемешку с обломками внеземных деталей и приборов повисли рождественской мишурой на возвышавшейся неподалеку старой ели.

Безногое тело Терминатора раскачивалось на самой верхушке этого же дерева, дополняя картину, достойную пера Сальвадора Дали.

У Терминатора уже не было сил, чтобы стащить свое туловище с подпиравшего его снизу ствола.

Запас энергии из резервного источника иссякал. На экране перед глазами киборга появилась рябь, косые полосы.

Начиналась агония.

Над киборгом взвились голубые молнии. Вокруг его блестящего скелета нарастало мощное электромагнитное поле.

Терминатор возвращался в будущее.

Глава 16

Возвращение блудного сына

Президент Денди Брасс сидел у себя в кабинете и от нечего делать перелистывал «Пентхауз».

Скрипнули створки дверей.

— Можно, господин президент? — спросила появившаяся в узкой щели голова.

— Ну, — флегматично буркнул коротышка, прикрыв журнал экономической газетой. Затем молча указал вошедшему на кресло. — Чем порадуете, Монти?

Тот развел руками.

— К сожалению, порадовать вас нечем, господин президент.

— Зачем тогда пришли? — зевнул Брасс, прикрывая ладонью рот.

— Разве вы меня не вызывали?

Президент приоткрыл слипающиеся глаза и задумчиво уставился на своего советника.

— Вызывал, — сказал он через минуту. Потом еще немного подумал и махнул рукой: — Можете идти.

— Хорошо, господин президент.

— Постойте. У вас есть… э-э…

— Носовой платок? — услужливо подсказал Монти.

— Нет, клубничная жвачка?

— Нет, но…

— Вы свободны, — разочарованно бросил президент.

Советник направился к выходу.

В кабинете тихо загудел телефон.

— Снимите трубку, Монти! — окликнул советника Брасс. — Если это жена, скажите, что я вышел и буду не скоро.

Советник вернулся к его столу и приложил трубку к уху.

— Это Чарли, — дрогнувшим голосом сообщил Монти. — Господин президент, он возвращается…

— А почему вы так побледнели? А откуда он звонит? Он же сейчас должен быть у себя в лаборатории.

— Я не о Чарли. Терминатор возвращается!

Сонливость Брасса сняло как рукой.

— Ну наконец-то! — Он выхватил у Монти трубку. — Чарли, это я. Как — «кто я»? Президент! Не узнали?… У вас тоже голос какой-то странный. Ладно, это все неважно. Давайте выкладывайте, что там у вас?… Замечательно. Мы давно его ждем.

— Президент внезапно изменился в лице. — Что вы сказали?! Вы вообще отдаете себе отчет… Нет, вы меня не перебивайте. Зачем вы его сюда направили? Ах, вы тут не при чем… Какой сбой? Какое смещение в пространстве? Меня это не интересует. Срочно примите меры. — Брасс посмотрел на советника. — Представьте, Монти, Терминатор сейчас будут здесь. В моем кабинете!

— Чарли мне об этом уже сказал.

Президент опять обратился к трубке.

— Алло? Чарли! Я запрещаю вам… я не хочу… Куда вы… Ах, черт! В моих апартаментах такая бездарная телефонная связь. Ничего не слышу.

В трубке раздавался треск. Президент с досадой бросил ее на рычаг.

— По-моему, нам следует срочно покинуть помещение, — сказал советник. Он перехватил застывший взгляд Брасса. — А почему вы на меня так странно смотрите, господин президент?

— У-вас-волосы-на-голове-стоят-дыбом, — скороговоркой ответил тот.

— Что?!

— У вас волосы стоят! — крикнул коротышка, хлопнув себя ладонью по лысому черепу. — На голове! Дыбом!

В следующее мгновение по комнате закружил сильный ветер.

— Закройте окно, Монти, — машинально приказал Брасс.

— Оно закрыто! — в ужасе воскликнул советник.

— Вы как хотите, а я отсюда у-хо-жу, — пробормотал президент, неуверенно оглядываясь по сторонам, словно не узнавая собственного кабинета.

Он направился к дверям. Советник поспешил следом. Но не сделав пяти шагов, они были вынуждены замереть на месте. Перед ними внезапно засверкали молнии. Воздух наполнился треском электрических разрядов. Взбесившийся ветер, словно накурившийся марихуаны тинэйджер, лихорадочно перелистывал глянцевые страницы «Пентхауза», попутно разбрасывая по комнате важные деловые бумаги.

Вскоре под потолком образовалось плотное вращающееся облако, прошел какой-то миг — и из него вывалился металлический обрубок, похожий на безногий скелет. Облако тут же растаяло, и все стихло.

— Как поживаешь, дядюшка Крюгер? — спросил скелет, приподымая на локтях свое изувеченное тело. Его огненные глаза остановились на лице Брасса.

Президент в недоумении взглянул на советника.

— Кто это, Монти?

— Т-терминатор.

— А к кому он обращается?

— Кажется к вам, г-господин президент.

Терминатор выпрямил туловище и, опираясь на руки, стал придвигаться к людям.

Они попятились. Таким Терминатора они еще никогда не видели. Эта говорящая груда металла производила сильное впечатление.

— Как поживаешь, дядюшка Крюгер? — повторил Терминатор и попытался ухватить президента за ногу.

— Я не Крюгер! — взвизгнул коротышка, едва успев отскочить в сторону.

— Привет тебе от Симоны.

— Кто такая Симона? — растерянно воскликнул Брасс.

— Ваша п-прабабушка, господин п-президент, — заикаясь, ответил Монти.

Сделав неожиданный рывок, Терминатор схватил Брасса за край правой штанины. Это отняло у киборга слишком много сил, но тем не менее он крепко держал свою добычу.

— Что делать, Монти? — возопил президент, прыгая на одной ноге и волоча за собой киборга по полу.

— Отдайте ему брюки, господин президент, — взмолился советник. — У вас нет иного выхода.

— Вы с ума сошли! — возмутился Брасс. И упал.

Монти подбежал к Терминатору сзади и, вцепившись в торчащие из его туловища оплавленные провода, потянул киборга на себя. Но Терминатор не обращал на него внимания. Его правая рука подбиралась к колену Брасса. Если бы не сломанные пальцы на левой руке, киборг уже подмял бы президента под себя.

На затухающем дисплее Терминатора мелькал калейдоскоп образов. Неожиданно сквозь густую рябь проглянуло приветливое женское лицо. Это была Бэмби, женщина с набережной. Терминатор не понял ее загадочной, многообещающей улыбки и захотел вглядеться в ускользающие черты, но на экране уже возникла радостная физиономия китайца, которого он пристрелил в свое время в оружейном магазине. Прищурив глаза, китаец быстро растворился в сине-зеленых мошках, и угасающий взор Терминатора поймал вдохновенный профиль Призрака Оперы. А за ним, на фоне уродливых косых полос, проступило улыбающееся лицо Фредди Крюгера. Он помахал Терминатору рукой в перчатке…

Они все улыбались.

Все.

Они улыбались ЕМУ.

Терминатору.

Словно атомная бомба взорвалась в микросхемах киборга. И Терминатор вдруг осознал смысл своего бытия. Не главную функцию, а именно СМЫСЛ. И он захотел поведать об этом окружающему миру.

— Куак пожуваешшш, дядьюшка Кьюгеррр? — выдавил из себя Терминатор, налезая на Брасса. — Пьювет тебе от Симо-оны…

— А-а-а! — вопил президент, чувствуя, как руки киборга обнимают его за плечи.

У Терминатора иссякали последние запасы энергии. Рябь на его дисплее стала сплошной.

— Привет… — сказал он, прижавшись металлическим лбом к груди президента. Его речевой синтезатор вышел из строя.

Красные глаза Терминатора медленно гасли.

Не в силах выразить своих чувств, киборг молча похлопал человека по плечу.

И тут до Брасса наконец дошло.

Страх исчез.

— Здравствуй, здравствуй, сынок, — прошептал он, обняв Терминатора, и поцеловал его в остывающий лоб.