Филипс Джадсон Пентикост (Пентекост Хью)

Королевство смерти

Хью Пентикост

(Джадсон Пентикост Филипс)

Королевство смерти

Роман

Перевод с английского Е.И.Полоцка.

В чрезвычайной ситуации, когда власти бессильны помочь, остается уповать на помощь верного друга, и не важно, полицейский он или просто любитель. Журналист Мейсон Трасковер берется выяснить причины трагедии, виновником которой считают его брата-копа ("Королевство смерти"), следователь Дэвид Геррик спешит помочь бывшей возлюбленной ("Запятнанный ангел"), гениальный менеджер Джулиан Куист пытается спасти от убийцы известного певца ("Убийца на вечеринке с шампанским").

Глава 1

1

Отдел новостей радиокомпании "Юниверсал" был расположен на двадцать четвертом этаже небоскреба, стоящего на Мэдисон-авеню. Он занимал весь этаж здания. В три часа ночи в нем, как правило, было относительно немноголюдно. "Юниверсал" круглосуточно "каждый час по часам" давал пятиминутную сводку новостей и трижды в день - в восемь, двенадцать и восемнадцать полномасштабный выпуск. В перерывах между пятиминутными новостями с полуночи до семи утра в дело вступал диск-жокей, пока репортер просматривал телетайпные ленты и готовил тексты для диктора.

В эту жаркую августовскую ночь дежурным репортером был молодой человек примерно шести футов роста, очень худой, с высокими скулами и орлиным носом. Очки в толстой роговой оправе, которыми он пользовался, читая доставляемые посыльным телетайпные ленты и печатая тексты, придавали ему сходство с умной совой. Обычно репортер сохранял серьезный и задумчивый вид, и поэтому его редкие улыбки поражали своей неподдельной теплотой и открытостью. Как и в другие жаркие ночи, он был единственным обитателем офиса, облаченным в пиджак. На него пошла одна из быстросохнущих дакроновых тканей, украшенная рисунком в тонкую полоску. Любой, кто разбирался в мужской моде, без труда распознал бы в нем изделие от "Братьев Брукс". Массивные очки репортера постоянно давали работу рукам. Он без необходимости постоянно протирал их белым льняным платком. Затем засовывал в нагрудный карман и снова вынимал их, крутя в длинных худых пальцах. Когда, водрузив очки на переносицу, он снова снимал их, то плотно жмурил глаза, а затем широко открывал, словно у него болели глазные мышцы.

В это утро репортер ломал себе голову над тем, как в третий раз переписать информацию, которая успела появиться во всех утренних таблоидах, - а те уже были выброшены на улицы в половине восьмого вечера. История сама по себе не представляла ничего особенного, но таблоиды, по крайней мере, имели возможность придать ей пикантность. Пикантность, недоступная для радио, заключалась в фотографиях обаятельной мисс Эприл Шанд, голливудской звезды, позировавшей на верхней палубе "Принцессы Генриетты", которая днем пришвартовалась к причалу. Мисс Шанд охотно демонстрировала перед фотографами свои соблазнительные длинные ноги и дарила всем желающим улыбки - "как я рада вернуться в добрую старую Америку".

Текст, сопровождавший эти волнующие снимки, не воспринимался слишком серьезно ни журналистами, ни читателями, ни, уж конечно, вдумчивым молодым репортером "Юниверсала", который продолжал ломать голову над проблемой - как в одном из утренних выпусков придать хоть минимальное своеобразие этой информации. Нечто подобное постоянно случалось с кинозвездами, чьи снимки красовались в мюзик-холле Радио-Сити. Но история с мисс Шанд оказалась куда серьезнее - если она в самом деле имела место. Выяснилось, что в ее багаже было драгоценностей на сорок шесть тысяч долларов. Кинозвезда их совершенно законным образом задекларировала на таможне. После прибытия "Принцессы Генриетты" таможенники проверили наличие драгоценностей и сложили их обратно в чемодан. И сама мисс Шанд, и ее пресс-атташе, именующийся "представитель студии", - некий Тони Грингласс - засвидетельствовали данный факт. Из таможни три носильщика доставили багаж кинозвезды из двенадцати мест прямо к поджидавшему ее "кадиллаку". Тем не менее когда мисс Шанд расположилась в своем номере в "Уолдорфе" и стала разбирать вещи, то обнаружила, что ее драгоценности исчезли. Пропали они в отрезок времени, исчислявшийся с минуты, когда таможенник закрыл чемодан Эприл Шанд, и до ее появления в отеле.

Все драгоценности оказались предусмотрительно застрахованы на солидную сумму. Но связанная с ними "ценность чувств", как Эприл Шанд сообщила репортерам, не может быть исчислена в долларах. Репортеры, чьи сердца отнюдь не обливались кровью из-за бед мисс Шанд, попытались выяснить у нее имя голливудской кинозвезды или иностранного принца (а возможно, и монарха), с которым была связана "ценность чувств" пропавших драгоценностей.

Но мисс Шанд, как сообщили таблоиды, отказалась отвечать на их вопросы.

Сказала она лишь следующее: "Почему бы вам не убраться отсюда и не оставить меня в покое?"

Но, приведя откровенное высказывание звезды, газеты не сообщили тот факт, что и полиция, и страховая компания восприняли кражу весьма серьезно и студия мисс Шанд с помощью постоянно улыбающегося мистера Грингласса наняла частного детектива, чтобы тот оказал содействие в розыске пропавших безделушек.

В половине третьего утра, когда молодой репортер "Юниверсал", протирая очки, прикидывал, как бы подать эту банальную историю повеселее и под свежим углом зрения, появился посыльный с телетайпными лентами в руках.

- Мейсон, можешь не переписывать к четырем часам эту историю с кражей, - сказал он, вываливая на стол ворох лент. - На станции подземки "Таймс-сквер" состоялась большая перестрелка гангстеров. - И посыльный одарил его ослепительной улыбкой. - Благословляю тебя, сын мой.

Очки вынырнули из нагрудного кармана, и репортер стал просматривать ленты. Стоило ему прочесть первые строчки, как он оцепенел. Репортер вернулся к началу и углубился в текст. Читал он медленно. Щека подергивалась нервным тиком.

Из первых утренних выпусков газет исчезло даже упоминание о форме и длине ног мисс Шанд. Место пикантных снимков в таблоидах заняли куда более зловещие изображения: фотографии полицейских, рассматривавших четыре окровавленных и изрешеченных пулями трупа. У них был изумленный вид людей, которым вдруг отказали в праве проводить пикник на лужайке. Заголовки гласили: "ПЯТЕРО ПОГИБШИХ В ПОДЗЕМНОЙ ПЕРЕСТРЕЛКЕ!"

Мало кому известно, что по ночам и в ранние утренние часы на пустынных станциях нью-йоркской подземки широко практикуются жульнические азартные игры. Как и в любом другом городском криминальном бизнесе, игрой в кости занимается мелкая рыбешка, которая на самом деле представляет Синдикат. В общем и целом американская публика не верит в существование Синдиката. Американцы считают, что его выдумали репортеры, чтобы объяснять необъяснимое, а также бойкие писатели, чтобы повышать цены на свои книги.

Но, учитывая вскрывшиеся факты, не так уж важно, верят или нет читатели в Синдикат.

Итак, в два часа ночи некий Джек Пиларсик затеял игру в кости на самых задах платформы нижнего уровня станции подземки "Таймс-сквер". К этому времени у него на крючке уже оказались три простака. Одним из них был Дойл Гантри, актер на выходах в бродвейских мюзиклах. Другим - Билл Хоукинс, продавец из круглосуточной закусочной на Бродвее. К пяти часам ему надо было заступать на смену. Третьим являлся некий Джозеф Игрок Фланнери, имевший, как говорят, связи с преступным миром. Игрок Фланнери в полной мере оправдывал свою кличку, ибо он все еще числился трубачом в профсоюзе музыкантов мистера Джеймса Ц. Петрилло. Этим и завершалось его сходство с настоящим мистером Игроком.

Теперь можно только догадываться, что же произошло на самом деле, пока господа Пиларсик, Гантри, Хоукинс и Фланнери возбужденно кидали кубики из слоновой кости, ибо живых свидетелей не осталось. Завершив свою смену, полицейский, некий Джерри Трасковер, по совершенно непонятной причине появился на месте действия и открыл огонь по игрокам из своего "полис-спешиал". Стрелял он беспрерывно, и ему пришлось остановиться и перезарядить пистолет.

Выстрелы привлекли внимание полицейского в штатском, который стоял на другой платформе, отделенной путями от места бойни. Он попытался криком остановить Трасковера, который уже бежал к лестнице на выход. Трасковер бросил дикий взгляд на своего коллегу в штатском и кинулся по лестнице. Преследователь, пустив в ход свисток и стреляя в воздух, чтобы привлечь внимание дежурных полицейских, каким-то чудом точно попал на параллельный лестничный марш, так что и он, и Трасковер появились на следующем уровне одновременно. Здесь полицейский в штатском оказался в сложном положении, ибо вокруг было много людей. Он не рискнул пустить в ход свой револьвер, но продолжал кричать и преследовать убегающего Трасковера. Тот, не выпуская оружия и, как описали свидетели этой сцены, "с жутким выражением лица", воспользовался тем, что пассажиры подземки широко расступились перед ним.

Трасковер пробивался к выходу, от которого путь шел наверх, в здание "Таймс". Полицейский в штатском лихорадочно озирался в поисках подмоги. Он знал, что теперь-то Трасковеру никуда не деться. Следуя этим путем, можно оказаться на уровне улицы, но не на самой улице, ибо лестничный марш заканчивался в холле здания. И в этот час двери на выход должны быть закрыты. Убийцу ждал тупик.

Подмога не появилась, и полицейский продолжил преследование в одиночку. Град пуль заставил его искать укрытие за поворотом лестницы. Затем он услышал звон бьющегося стекла.

Оказывается, наверху Трасковер проломился сквозь стеклянную дверь в соседнюю закусочную. Через мгновение он снес еще одну стеклянную дверь и вылетел на относительно пустынную Таймс-сквер около пересечения с Сорок второй улицей.

Трасковер побежал в западную сторону, минуя ряд второразрядных кинотеатров. Из порезов, нанесенных осколками стекла, у него струилась кровь, его шатало, как потом рассказали свидетели. Преследователь увлек за собой на подмогу двоих патрульных. Они открыли огонь в сторону убийцы, крича ему, чтобы он остановился. У них на глазах Трасковер споткнулся и, повернувшись, выстрелил в ответ. Один из патрульных получил тяжелое ранение и на четвереньках заполз в фойе пустующего кинотеатра. Полицейский в штатском и другой патрульный продолжили погоню.

Несколько прохожих, оказавшихся на улице, кинулись искать укрытие. Когда Трасковер более чем наполовину миновал квартал, из-за угла с Восьмой авеню появились еще двое патрульных, преградивших ему путь.

Среди прохожих, нашедших укрытие, был и Макси Розен. Он являлся лицензированным частным детективом и имел при себе оружие. Розен заскочил в ближайший подъезд, но не стал подниматься по лестнице, ибо решил, что, когда Трасковер пробежит мимо подъезда, он стремительным броском сшибет его с ног. Розен не знал, что стряслось, но он видел, как раненый патрульный полз в поисках спасения.

План Макси Розена сработал не так, как предполагалось. Когда его невысокая фигура уже собралась в комок, чтобы броситься на Трасковера, убийца увидел полицейских, вынырнувших с Восьмой авеню. Он выстрелил в них, а затем очертя голову кинулся к ближайшему зданию в поисках путей бегства. В его дверях стоял Макси Розен. Трасковер, все с тем же "жутким выражением лица", взял Розена на прицел.

Пусть Макси Розен и не был атлетом, но его инстинктивные рефлексы срабатывали в долю мгновения. Молниеносным движением он выхватил револьвер из наплечной кобуры и, прежде чем убийца успел спустить курок, всадил ему в грудь три пули.

Подробный отчет о происшедшем, который сейчас выполз из телетайпа "Юниверсал", появился во всех газетах.

Макси Розен был охарактеризован как "частный детектив, который, случайно оказавшись на месте действия, своими четкими и решительными действиями, возможно, спас еще несколько жизней". Трасковера назвали "рехнувшимся копом". Выяснилось, что в его истории болезни было отмечено, что год назад он на полицейской машине попал в аварию на перекрестке. Девять месяцев Трасковер лечился и вернулся к несению службы лишь несколько недель назад. "ОТЕЦ ДВОИХ ДЕТЕЙ ЖАЛУЕТСЯ НА ГОЛОВНЫЕ БОЛИ". "У НЕГО КРЫША ПОЕХАЛА, ПРЕДПОЛАГАЕТ НАЧАЛЬНИК УЧАСТКА". "НЕИЗВЕСТНО, БЫЛИ ЛИ У НЕГО СВЯЗИ С ЖЕРТВАМИ".

Один из конгрессменов потребовал немедленного расследования случаев, когда из городских больниц преждевременно выписывают душевнобольных пациентов.

Так уж случилось, что в этот день Макси Розен был упомянут в двух первополосных материалах. Его как частного детектива нанял Тони Грингласс для поисков драгоценностей, пропавших у мисс Шанд. В это утро Розен направлялся переговорить с человеком, который, как он считал, мог вывести его на след. Тем человеком был специалист по приготовлению гамбургеров в бродвейской закусочной - тот самый Билл Хоукинс, который сейчас лежал мертвым на нижней платформе станции "Таймс-сквер", жертва кровавой бойни Трасковера.

2

Ночной репортер компании "Юниверсал" швырнул на стол скомканные телетайпные ленты. Очень медленно и неторопливо он снял очки и спрятал их в нагрудный карман. Молодой человек долго сидел, глядя прямо перед собой. Затем, поднявшись, он, неловко ступая, двинулся по коридору к открытой двери другого кабинета. Человек в рубашке с короткими рукавами поднял на него взгляд из-за стола, заваленного бумагами.

- Привет, Мейсон, - сказал он.

- Появилась срочная необходимость, - тихим ровным голосом произнес репортер. - Мой брат... он убит в перестрелке. Это... это только что пришло по телетайпу. И теперь мне надо что-то предпринять.

- Ты сам смотрел телетайп?

Молодой человек кивнул.

- Силы небесные, Мейсон, представляю, как тебе было тяжело узнать эту новость. Конечно, я с удовольствием подменю тебя. Если я могу еще чем-то тебе помочь...

- Спасибо... больше ничего не надо. - Повернувшись, Мейсон остановился, глядя из-за плеча. - Стрельба была и на Таймс-сквер. Это новая информация. Пришла в четыре часа, как мне кажется.

Покинув здание "Юниверсал", Мейсон двинулся к западу и прошел два квартала. Шел он медленно, опустив голову и погрузившись в размышления. На полупустой стоянке репортер подошел к маленькому "фольксвагену" с откинутым верхом. Смотритель выразил удивление, что Мейсон уезжает раньше, чем обычно. Тот пробормотал, что не очень хорошо себя чувствует. Смотритель посетовал на чрезмерную духоту.

- Я лично беру соляные таблетки, - сказал он.

Мейсон подтянул длинные ноги, чтобы разместиться за рулем маленькой иностранной машины. На сиденье рядом с ним лежало вечернее издание одного из таблоидов, которое он ранее купил, но так и оставил непрочитанным. Мисс Эприл Шанд, о существовании которой молодой репортер и не подозревал, обладательница пары потрясающих ног, весело смотрела на него.

Мейсон ехал медленно, словно опасаясь, что после работы собранность покинула его. Казалось, пустынные улицы, опаленные жаром дня, еще испускали зной. Он проехал три квартала к западу и повернул на север по Восьмой авеню. Свернув в боковую улицу, Мэйсон остановился перед зданием полицейского участка. Какое-то время он продолжал сидеть в машине, тупо глядя на зеленые огоньки, которые слабо мерцали у дверей участка. Затем молодой человек высвободил ноги и направился в полицию.

Дежурный сержант с типичной ирландской физиономией вопросительно посмотрел на него.

- Я хотел бы видеть капитана... или того, кто сегодня дежурит, - сказал Мейсон.

- Кэп Силвермен занят, - ответил сержант. - А в чем дело?

Из нагрудного кармана пиджака от "Братьев Брукс" появились очки, хозяин которых стал крутить их в длинных пальцах.

- Я - брат Джерри Трасковера, - тихо сказал Мейсон.

Сержант удивленно уставился на него. Этот худой насупленный молодой человек не имел ничего общего с "рехнувшимся копом". Сержант подтянул к себе телефон и нажал кнопку внутренней связи.

- Кэп, вас хочет видеть брат Джерри Трасковера. Да, конечно. - Он положил трубку. - В эту дверь, - показал сержант. И добавил: - Мне очень жаль Джерри. Я знал его лет десять... или двенадцать.

Мейсон направился к дверям кабинета капитана. Если даже он и слышал сочувственные слова сержанта, то не подал и виду. Открыв дверь, репортер предстал перед капитаном Силверменом.

Тот был грузным крупнокостным человеком с бритым блестящим черепом. Сидя за столом, он поднял на гостя усталые глаза с тяжелыми припухшими веками. По всему было видно, что чрезвычайная ситуация заставила его подняться с постели. Темная щетина покрывала скулы и подбородок. Он даже не успел побриться.

- Рад, что вы пришли, мистер Трасковер. У нас плохи дела.

Очки вернулись в нагрудный карман пиджака от "Братьев Брукс". Мейсон продолжал смотреть на капитана Силвермена широко открытыми глазами, которые, казалось, не видели его.

- Поскольку мой визит, скорее всего, станет частью дела, - тихим, спокойным голосом произнес молодой человек, - я хочу сразу же внести ясность. Некоторое время назад я совершенно законным образом сменил фамилию. Я... я литератор и в данный момент работаю на радиостанции "Юниверсал". Я опустил два последних слога фамилии, чтобы она звучала попроще и ее легче было запомнить. Теперь меня зовут Мейсон Траск.

Силвермен как-то странно взглянул на него.

- Я знал и вашего брата Эда, - сказал он. Капитан посмотрел мимо Мейсона на доску на стене. Там были выгравированы имена полицейских, убитых при исполнении обязанностей. Примерно в середине перечня находилось имя Эдварда Трасковера.

- Полицейский, в которого стрелял Джерри... как он себя чувствует? спросил Мейсон.

- Пятьдесят на пятьдесят. Пуля пробила ему левое легкое. Он был приятелем Джерри. Конечно, Джерри не знал, что на мушке у него оказался Кэссиди.

- Не знал?

- Должно быть, он полностью слетел с катушек. С тех пор как Джерри вернулся к активной службе, выглядел он не лучшим образом. Но нам и в голову не могло прийти, что психика у него была в таком состоянии.

- Вы считаете, он не отдавал отчет в своих действиях?

- А вы? Черт побери, он пристрелил четырех человек на станции подземки!

- Что вам о них известно?

- Мы, естественно, собрали об этих людях сведения, но я могу подробно рассказать лишь о двоих из них. Пиларсика мы знали. Как его ни ловили, он продолжал заниматься азартными играми. Арестов у него не меньше дюжины, а то и больше. Его ничего не могло остановить. Свидетели отказываются говорить. Вы знаете, как это бывает. Пара изнасилований несовершеннолетних. Провел год в Элмире. Обвинен в скупке краденого. Дело закрыто из-за недостатка улик. Джерри мог столкнуться с ним во время опознания. Никаких связей с ним не отмечалось. Знаем мы и Игрока Фланнери - и более чем хорошо! - Силвермен поджал губы. - Этот тип околачивался в порту. До того, как начала действовать Портовая комиссия, - то есть до пятьдесят третьего года, - он практически открыто занимался ростовщичеством. Старые номера - "шесть за пять". Понимаете? Арестовать его было просто невозможно. Никаких свидетелей. После появления комиссии ушел в подполье. Но я лично не сомневаюсь, что он продолжал давать деньги в рост. Его звали Игрок потому, что он играл на трубе или делал вид, что играл. Вы помните фильм "Мистер Игрок едет в Вашингтон" с Гарри Купером? В порту в ходу клички. - Похоже, капитан мог сказать еще многое, но предпочел остановиться.

- А другие?

- Дойл Гантри - актер. Был на выходах и дублером ведущих актеров в "Серебряной туфельке". Хоукинс работал поваром на полставки, делал гамбургеры в закусочной на Бродвее в районе пятидесятых. Джерри должен был знать кулинара. Это заведение находилось на его участке. Джерри был явно не в себе, когда подверстал всех под одну гребенку. Тяжелый случай. Вы ведь понимаете - когда коп начинает стрелять в других копов, это уже хуже некуда.

- Семья Джерри в курсе?

Силвермен прищурился:

- Вы пришли сюда еще до встречи с женой Джерри? Конечно, ей сообщили. Она была здесь для опознания.

Мейсон вынул очки из нагрудного кармана и стал крутить их в руках.

- Даже если человек сходит с ума, вы должны знать, как он дошел до такого состояния. Вероятно, что-то вывело Джерри из равновесия, капитан. У вас есть какая-то идея, что это могло быть?

- У Джерри первоклассный послужной список. Его ждало повышение по службе. К нему относились не хуже... или почти так же, как к вашему брату Эду. - Капитан бросил взгляд на памятную доску. - Прекрасная жена... двое детей. К сожалению, он серьезно пострадал в той автомобильной аварии. Но хорошо справлялся со своими обязанностями. У него было отличное будущее. Но он страдал головными болями. - Силвермен постучал по бритому черепу. Что-то у него тут давило... после аварии. Вы понимаете? Так мне кажется.

Очки вернулись в нагрудный карман.

- Спасибо, что встретились со мной, капитан. Могу ли я зайти попозже днем и посмотреть, какие данные у вас появятся на Гантри и Хоукинса?

Силвермен нахмурился:

- Конечно, но они оба мертвы, мистер Трасковер... э-э-э... то есть Траск. Джерри в состоянии душевного расстройства убил их. Понимаете? Вот так обстоят дела.

- Тем не менее я буду вам признателен, если с вашей помощью смогу посмотреть их данные.

- Конечно, конечно. - Силвермен расплылся в улыбке. - Вы хотите оказать помощь их семьям или что-то в этом роде. Так?

Мейсон в упор посмотрел на капитана. У него был какой-то отстраненный, рассеянный взгляд.

- Нет, - сказал он.

3

Через двадцать минут маленький "фольксваген" остановился перед обветшавшим зданием из коричневого камня в районе Западных восьмидесятых. Уличные фонари еще горели, хотя уже занималось красноватое зарево восхода, обещающее еще один жаркий, палящий день.

Выкарабкавшись из машины, Мейсон Траск постоял у здания, разглядывая его, словно опасался подойти к нему. Вынув из кармана брюк платок, он вытер шею под воротником рубашки. Из-под корней волос у него стекали струйки пота. Наконец Мейсон неохотно поднялся по ступенькам и, оказавшись в вестибюле, нажал кнопку звонка под табличкой с фамилией "Трасковер". Замок щелкнул, и он очутился в темной прихожей.

Траск прошел в дальний конец ее, и, когда оказался у задних дверей, они открылись. На пороге возникла женщина, одетая в темное платье, цвет которого в сумраке прихожей Мейсон не различил. Оно могло быть черным, или темно-синим, или угольно-серым. Мертвенно-бледное лицо женщины покрывал слой аккуратной косметики, темные волосы были затянуты в узел на затылке.

- Здравствуй, Лаура, - сказал Мейсон.

На меловом лице накрашенные губы выделялись ярким пятном.

- Никак это дядя Мейсон! - Голос у женщины был хриплым и резким.

- Могу я войти, Лаура?

- Почему бы и нет?

Она отступила в сторону, пропуская его. Когда он оказался в маленьком холле перед гостиной, до него донесся аромат свежезаваренного кофе. Комната выглядела именно так, как и следовало предполагать. Обставлена просто, но со вкусом. Цвета яркие и веселые. Мебель должна была служить своему назначению, но обивка стульев расцвечена броскими летними красками. В этом мрачном коричневом здании квартира казалась настоящим оазисом.

В большом мягком кресле, в котором, вероятно, сиживал Джерри, неуклюже расположился какой-то мужчина. Он был невысок ростом, с коротко стриженными темными волосами и усталыми карими глазами. Поставив на боковой столик чашку кофе, которую держал в руках, мужчина встал. Вслед за Мейсоном в комнате появилась и Лаура.

- Это Мейсон, брат Джерри, - сказала она шатену. - Мейсон, это мистер Розен. Мне пришлось зайти в полицейский участок для... для официального опознания Джерри, - сухим хрипловатым голосом произнесла Лаура. - Мистер Розен оказался так любезен, что довез меня домой. Нам обоим было нужно выпить кофе.

У Мейсона блеснули глаза.

- Это вы убили его, - сказал он.

- Видите ли, мистер Трасковер, я...

- Прошу прощения, - резко бросила Лаура. Чувствовалось, что она каждую минуту была готова вмешаться в разговор. - Я забыла сказать вам, мистер Розен, что Мейсон сократил свою фамилию до Траска. Думаю, в силу профессиональных причин. Так, дядя Мейсон?

Его щеку снова дернуло нервным тиком.

- Дети? - спросил он.

- Слава богу, эти две недели они у моих родителей в Поулинге, ответила Лаура. - Я им еще ничего не рассказывала. Я подумала, что они... что им надо спокойно выспаться.

- На моем месте мог оказаться кто угодно, - сказал Розен. - Так уж получилось, что на улице я увидел, как этот парень и полицейские ведут перестрелку...

- Я читал о происшедшем, - прервал его Мейсон. - У меня нет к вам претензий. Но все же это потрясение: оказаться лицом к лицу с человеком, который послал пулю в твоего брата.

- Так уж получилось, что я там оказался, - повторил Розен. - На моем месте мог...

- Конечно.

Но похоже, Розен не мог прервать своих взволнованных объяснений.

- Как ни дико, но я шел на встречу с одним из тех, кого ваш брат застрелил на станции подземки.

- Да? - Мейсон бесстрастно посмотрел на него.

- Парня звали Хоукинс... Билл Хоукинс. Понимаете, я занимаюсь одним делом. Может, вы читали о нем в утренних выпусках или слышали по радио.

- Если по радио, то как раз Мейсон и писал о нем, - сказала Лаура. По ее голосу без труда можно было понять, что все, имеющее отношение к Мейсону, все, что он говорил и делал, - словом, все раздражало ее.

- Кража драгоценностей, - пояснил Розен. - У Эприл Шанд, киноактрисы. Из ее багажа украли драгоценности, оцененные в сорок шесть тысяч долларов. Произошло это где-то на пути от пирса, к которому днем пришвартовалась "Принцесса Генриетта", до отеля "Уолдорф". Я прикидываю, что кто-то указал на ее багаж, чтобы грузчик мог схватить нужную сумку, затащить ее в туалет или куда-то еще, где и похитил вещи. Логически рассуждая, им, скорее всего, мог быть стюард, обслуживавший каюту мисс Шанд на судне. А им был некий Нед Хоукинс, брат Билла Хоукинса, которого... который оказался убит в подземке. Неда я не мог найти, но выяснил, что его брат работает в закусочной на Бродвее. И я шел встретиться с Биллом и узнать у него, как найти Неда, когда все это случилось.

- Совпадение, - сказал Мейсон. Это могло быть вопросом, но он произнес слово без всякого выражения.

- Что же еще? - Розен испытывал легкое смущение. - Теперь вы не одна, миссис Трасковер, и, думаю, я пойду. Ей не стоило возвращаться в одиночку, объяснил он Мейсону. - Я был в участке, писал объяснение, когда она пришла опознать... посмотреть на своего мужа. Я хотел объяснить ей, что в той ситуации ничего не мог поделать. Или он, или я, а он оказался в таком состоянии... словом, времени урезонивать его не было.

- Уверен, что Лаура все понимает, - сказал Мейсон. - Спасибо, что проводили ее домой.

- Я сама могу выразить мистеру Розену свою признательность.

Вместе с детективом Лаура вышла в прихожую. Мейсон остался недвижимо стоять на месте. Наконец он услышал, как закрылась входная дверь, и Лаура вернулась. Молодой человек уставился на нее своими широко расставленными, задумчивыми глазами. Она стояла в дверях, одной рукой придерживаясь за косяк.

- Итак, дядя Мейсон, не рановата ли для тебя такая прогулка в наши трущобы? - И тут Лаура дала волю своим чувствам.

Захлебнувшись судорожным всхлипом, она, минуя Мейсона, по узкому коридору кинулась в спальню. Он услышал, как захлопнулась дверь, но даже из-за нее отчетливо доносились рыдания.

Мейсон не сдвинулся с места. Рука его нырнула в карман пиджака, откуда извлекла сигарету. Он прикурил ее от зажигалки и, сделав затяжку, нахмурился, словно вкус табака был ему незнаком. Прихватив с собой кофейное блюдце Розена, Траск отправился на кухню, где потрогал кофейник. Тот был лишь чуть теплым. Он разжег под ним огонь и налил себе чашку кофе, но пить его не стал. Прислушиваясь к звукам из спальни Лауры, репортер о чем-то размышлял.

Наконец Мейсон сделал глубокий вдох, отчего по телу прошла легкая дрожь. Затем подошел к комнате Лауры, бесшумно приоткрыл двери и вошел. В сером рассветном сумраке он видел лишь очертания женщины, плачущей на кровати. У окна стоял стул с прямой спинкой. Простая аккуратная комната, которую делили муж и жена. Мейсон подошел к стулу, развернул его и уселся верхом, положив локти на спинку и уткнувшись подбородком в чашу ладоней. Легкое движение на постели дало понять, что Лаура знает о его присутствии. Он ждал, когда рыдания стихнут.

- В какой мере он был сумасшедшим? - тихо спросил Мейсон.

- Прошу тебя, уходи!

- В какой мере он был сумасшедшим? - повторил он.

- Мейсон, в последние пять лет мы получали от тебя лишь открытки к Рождеству. Это все. Мальчики даже не знают, как выглядит их дядя! Зачем ты сейчас лезешь в нашу жизнь?

- Я несколько раз навещал Джерри, когда он был в больнице.

Лаура повернулась, стараясь разглядеть его в сером утреннем свете:

- Он никогда не упоминал об этом. Зачем ты пришел?

- Я подумал, что тебе нужна помощь.

- Ты предлагал ему деньги?

- Да. Почему бы и нет? Он был моим братом. И он был в беде.

Присев, Лаура застыла на месте:

- И он их взял?

- Нет.

Она с силой перевела дыхание:

- Да, он не мог.

- Что у тебя с деньгами?

- Будут остатки страховки.

- Сколько от нее осталось?

- Когда он лежал в больнице, ему пришлось снять с нее для нас некоторую сумму.

Закрыв глаза, Мейсон прижал к векам кончики пальцев. Затем упрямо помотал головой:

- В какой мере он был сумасшедшим, Лаура?

- Не более чем ты, - с горьким смешком ответила она.

- Вчерашний день... Было ли вчера что-то особенное?

- Нет. Когда он вернулся на службу, ему устроили, как говорится, тепленькое местечко. В его ведение передали пирсы, к которым швартуются шикарные круизные лайнеры. И вчера он тоже был на пристани, наблюдая за "Принцессой Генриеттой".

- Покончив со своими обязанностями, он пришел прямо домой?

- Да.

- Вел он себя нормально?

- Для его состояния - нормально. Мейсон, это было ужасно - девять месяцев в больнице. Ты понимаешь, почему он не взял у тебя деньги, но с ними было очень туго. Он постоянно волновался, как вытащить нас из ямы, в которой мы оказались. Но когда вчера он пришел домой, им владела обыкновенная усталость. Стояла жара. Невыносимая жара. После травмы он плохо спал. Около полуночи он встал, оделся и сказал, что пойдет пройтись. Для него в этом не было ничего странного. На прощанье он поцеловал меня. И в голову не могло прийти...

- Доктор не говорил тебе, что его состояние внушает беспокойство, Лаура? Тебя предупреждали, что порой он может быть не в себе?

- Нет.

- Ты согласна с Силверменом - что он сошел с ума?

В комнате посветлело, и теперь он видел, как у нее задрожали губы.

- Эти слова я должна буду сказать детям. Какое иное объяснение я могу им дать? Он убил четырех человек, Мейсон. Он стрелял в людей из своей обожаемой полиции. Какое иное объяснение тут может быть?

- Что-то его заставило. Какой-то человек, какое-то безвыходное положение, которые вынудили его. Начав стрелять, он мог превратиться в "одержимого" - это слово Силвермен употребил, разговаривая с прессой. Но что-то его вынудило, Лаура.

Сидя на кровати, она выпрямилась:

- Оставь это, Мейсон. Разве для ребят не будет лучше знать, что их отец из-за травмы сошел с ума, чем считать его хладнокровным убийцей?

Мейсон вытащил из кармана очки и аккуратно водрузил их на переносицу. Он встал:

- Я примерно знаю, во что обходится такое лечение. Ни ты, ни дети не голодали. Откуда у Джерри взялось столько денег? Не от меня. От твоих родственников? Они помогали?

- Нет.

Траск повернулся к окну, разглядывая унылые задворки старого коричневого здания.

- У меня есть привычка внимательно разбираться в совпадениях, - наконец произнес он. - Одним из тех, кого убил Джерри, был Игрок Фланнери, известный ростовщик, акула, который давал деньги под жуткие проценты. Вчера Джерри работал на пирсе. Другим убитым был брат стюарда на "Принцессе Генриетте" того стюарда, который обслуживал Эприл Шанд, жертву грабежа. Еще один из убитых - человек по фамилии Пиларсик. На его счету самое малое один арест как скупщика краденого. Единственным из жертв этой бойни, Лаура, который не имел никакого отношения к вчерашним событиям на пирсе, был Дойл Гантри, актер. Вероятно, он случайно попал под пулю. Тем не менее тут слишком много совпадений.

Лаура смотрела на него широко открытыми глазами. Не проронив ни слова, она встала с постели и вышла из комнаты. Он слышал, как цокали ее каблучки, когда Лаура по коридору направлялась к гостиной. Через минуту она вернулась, держа в руках полосу таблоида.

- Рано утром я вышла за мороженым. Подумала, что Джерри это обрадует. И купила первый выпуск "Ньюс".

Та же газета лежала на сиденье "фольксвагена" Мейсона.

- Здесь рассказывается о краже на том причале, за который отвечал Джерри. Он очень тяжело переживал. Сказал: "Прямо у нас под носом". Он утверждал, что ни полиция, ни таможня, ни комиссия не в силах предотвратить кражи среди грузчиков. Ты знаешь, что их на день-другой набирают среди поденщиков. Посмотри, Мейсон.

Она протянула ему газету, развернутую на той странице, где красовались пикантные снимки мисс Эприл Шанд. Вокруг нее на заднем плане стояла группа людей. Лаура показала на одного из них - лысого улыбающегося мужчину.

- Кто это? - спросил Мейсон.

- Дойл Гантри.

- Откуда ты знаешь?

- Он мелькал в телевизионных постановках и голливудских фильмах. Хорошо известен как актер второго плана, на маленьких ролях. Я заметила его на снимке и решила, что, как приятель Эприл Шанд, он пришел поздравить ее с возвращением. Мейсон?..

Траск снял очки, аккуратно протер их и вернул в нагрудный карман.

- Может, мистер Гантри и не случайно нарвался на пулю, - сказал он, негнущимися пальцами вытягивая очередную сигарету из кармана.

Подойдя вплотную к нему, Лаура уставилась в его бледное невозмутимое лицо:

- Мейсон, оставь это дело в покое!

Траск, не обращая на нее внимания, смотрел широко открытыми, немигающими глазами на кресло, которое когда-то принадлежало Джерри.

- Я расстался с семьей, когда погиб Эд, - сказал он. - Я не хочу иметь никаких дел с философией, прославляющей мертвых героев. Я слишком много видел их в армии. Эд и Джерри защищали то, во что они верили до мозга костей, пуская в ход и свое оружие, и свое невероятное мужество. С их точки зрения, я избрал существование слюнтяя. Я предпочел бороться с помощью слов и идей. Я помню, как-то Джерри в твоем присутствии сказал: "Вот уж не думал, что в семье Трасковеров вырастет такой цветочек". Тогда я расстался с вами, Лаура, ибо все вы думали, что я слаб и ни к чему не пригоден, а Джерри силен и мужествен - у него имелось все, чего я был лишен.

- Мейсон, прошу тебя! Ты уже ничего не можешь сделать. Пять человек мертвы - и это конец всему!

Он медленно покачал головой:

- Лишь одно могло свести Джерри с ума. Если бы он предал то, во что верил; если бы он перестал быть настоящим копом. Вот от этого он и мог слететь с катушек.

- Но он был настоящим копом! Спроси капитана Силвермена! Спроси...

- Он должен был брать деньги, - сказал Траск.

Рванувшись, она вцепилась ему в руки:

- Послушай меня, Мейсон. Я была женой копа. Я знаю и верю в то, о чем многие и не подозревают. Я знаю, что набережная и порт - золотая жила для убийц и рэкетиров. И если человек, специально подготовленный для этой работы, не мог остановить их, что, о боже, сможешь сделать ты?

Мейсон посмотрел на пальцы, сжимающие рукав его пиджака от "Братьев Брукс".

- Может, я и примитивен, как Эд и Джерри, - сухо сказал он. - Может, когда я вечером увидел, как эта история выползает с телетайпа, я и решил, что лучше быть мертвым героем, чем философом, который делится своей мудростью по вопросам морали и политики в коктейль-холлах Мэдисон-авеню.

- Ты будешь глупым мертвым героем, - со сдержанной силой произнесла она. - Тебе не хватает Эда и Джерри? Ты не подготовлен для игры в этой лиге, Мейсон.

- Значит, я обзаведусь соответствующей техникой, - тихо сказал он и коснулся ледяных пальцев, лежащих на его рукаве. - Спасибо, что дала мне понять - ты не так уж ненавидишь меня.

Она отпрянула от него:

- Нас еще ждут хлопоты. Похороны. - У Лауры дрогнул голос. Единственный оставшийся от семьи мужчина мог бы...

- Я обо всем позабочусь.

4

Когда Мейсон покидал дом, человек, поливавший из шланга ступеньки и тротуар перед зданием, с интересом посмотрел на него.

- Вы работаете тут дворником? - спросил его Траск.

- В этом квартале на моем попечении четыре дома. Может, в шикарной части города и используют контейнеры, но тут валяются кучи мусора. - Он показал на ручеек, подгоняемый его шлангом, который нес с собой россыпь сигаретных окурков и конфетных оберток.

- Я - брат Джерри Трасковера.

Морщины на лице собеседника изобразили искреннюю симпатию.

- Да, тяжелая история. Я хотел было зайти и поговорить с леди, но подумал, что сейчас, наверно, не время. Хорошо, что ребята в отъезде.

- Относительно арендной платы...

- О, теперь все в полном порядке, - заверил его собеседник.

- Теперь?

- Джерри немного задолжал во время болезни, но теперь они расплачиваются еще до конца месяца.

- Сколько он задолжал?

- Месяца за четыре-пять. Но когда Джерри вышел из больницы, он тут же все оплатил. Хозяин - очень порядочный человек. Зная все обстоятельства, он не беспокоил жильцов. Шестьдесят пять долларов в месяц не подкосили его.

- Он выплатил все скопом?

- Ага. Мы еще подумали, что, может быть, копы в участке пустили шапку по кругу...

Мейсон полез в карман за сигаретой. Он зажал ее губами, но не стал прикуривать.

- Вы знаете, куда Джерри и Лаура ходили за покупками? За продуктами и всем прочим? Я подумал, может, что-то нужно...

- К Ферручио. В квартале отсюда.

- Благодарю. Если миссис Трасковер будет нуждаться в помощи...

- Можете на меня рассчитывать.

- Я предполагаю, что хоронить будут отсюда?

- Еще не знаю, как все будет организовано.

Через полчаса Мейсон, держа под мышкой утреннее издание "Ньюс", снова очутился в кабинете капитана Силвермена.

- Вы отвели нам не так много времени, мистер Траск, - сказал Силвермен. - У меня кое-что нашлось на Хоукинса... но, скорее, пустяки. О Гантри пришлось собирать сведения на побережье.

- Так что относительно Хоукинса?

- Билл Хоукинс был зарегистрирован как докер.

- А я думал, что он был подменным поваром.

- Он был и тем и другим. Когда пять лет назад Портовая комиссия взялась за дело, всем докерам пришлось зарегистрироваться. Чтобы оставаться в списках, они должны были работать или хотя бы показываться на работе не менее восьми дней в месяц. Что Хоукинс и делал, в то же время подрабатывая на стороне поваром. В ночные смены. Криминала у него не так уж и много. Пара взломов и попыток совращения несовершеннолетних. Драка на одном из молов. Ни разу не сидел.

- Мог ли он работать носильщиком... скажем, вчера... на "Принцессе Генриетте"?

Силвермен прищурился:

- Мог бы. - Капитан снял трубку и попросил соединить его с информационным отделом Центра занятости на Четырнадцатой улице. На другом конце трубку снял кто-то, кого он знал. - Можешь ли проверить, работал ли парень по имени Вильям Хоукинс вчера на пирсе Р? Да, тот самый. Спасибо. Положив трубку, полисмен посмотрел на Мейсона: - Они в курсе истории со стрельбой и все знали без всякой проверки.

- То есть он был на пирсе Р?

Силвермен кивнул.

- Фланнери работал в том же районе?

- В общем-то да. Но...

Мейсон разложил на столе Силвермена газету и показал на изображение Дойла Гантри.

- То есть вчера трое из них были на пирсе или рядом с ним. Пиларсик явился скупщиком краденого.

- Похоже, что все совпадает, - пробормотал Силвермен.

- Ну и?..

- Ну и что же теперь делать? - пожал плечами капитан. - Все они мертвы.

Мейсон извлек из кармана очки и стал протирать их.

- Вы назвали ростовщичество старым рэкетом "шесть за пять", капитан. Что вы имели в виду?

Силвермен снова пожал плечами:

- Вы одалживаете пять, а в конце недели платите шесть. Кредит из двадцати процентов.

- А если не успеваете заплатить?

- Значит, на следующей неделе платите двадцать процентов уже от шести.

Мейсон уставился на него:

- Вы хотите сказать, что если одолжили пятьсот, то к концу недели платите шестьсот? И семьсот двадцать через неделю?

- Математика простая, - подтвердил капитан.

Траск промокнул платком бисеринки пота на лбу.

- Когда Джерри вышел из больницы, то задолжал квартирную плату за пять месяцев, - задумчиво сказал он, словно припоминая факты, а не разговаривая с Силверменом. - То есть триста двадцать пять долларов. Ферручио, бакалейщику, он задолжал еще две сотни. Я проверил у него. Но Джерри расплатился со всеми разом. - Мейсон не сводил с Силвермена широко расставленных глаз. - Все думают, будто ваши люди пустили шапку по кругу. Это было?

Силвермен потянулся за окурком сигары в пепельнице на столе.

- Нет, - помолчав, сказал он.

- Значит, если Джерри одолжил пять сотен у такого, как Фланнери, в конечном итоге он оказался должен ему две или три тысячи. Как вы противостоите такому рэкету, Силвермен? Ведь это противозаконно, не так ли?

- Конечно это незаконно. Противоречит банковскому законодательству Штатов. Чрезмерные проценты. Но что вы можете сделать? Кто даст показания? Человек, который одалживает, нуждается в деньгах. Если он начнет выступать, окажется на мели. Обосновать обвинение не удастся. И так длится уже сотню лет, мистер Траск.

- А если коп попадается на крючок, как он отдает долг, Силвермен? Явно не из своей зарплаты.

- Коп не попадается на крючок. Он знает, к чему это ведет.

- Конечно, знает, - согласился Мейсон. Лицо его блестело от пота. Рубашка прилипла к телу, словно он окунулся в воду. - Но у него жена и двое детей, которые могут оказаться на улице, а он не может прийти к брату за помощью, потому что слишком горд. Он придумывает разные способы, которые, как ему кажется, помогут расплатиться с Фланнери, но они не срабатывают. Вот мы и пришли ко вчерашнему дню.

- Минутку, мистер Траск. Вы все это просто выдумали.

- Да? Что ж, проверьте эту выдумку, капитан. Нед Хоукинс, стюард, знал, в каком из чемоданов хранятся драгоценности. Камни мисс Шанд. Он дал знать своему брату Биллу, носильщику. Мистер Дойл Гантри прибыл к причалу поздравить мисс Шанд с возвращением и отвлек ее. Когда таможня проверила багаж, братец Билл подхватил чемодан, в котором лежали драгоценности. На улицу он вышел не через общий проход. Он двинулся по пути, который контролировал полицейский в штатском, в данном случае Джерри, - тот должен был направлять пассажиров и носильщиков к другому выходу. Но братец Билл прошел через этот выход, и, когда он изымал драгоценности из чемодана, полицейский смотрел в другую сторону. Далее братец Билл доставил драгоценности Пиларсику, который ждал его на станции подземки "Таймс-сквер". Пиларсик передал их кому-то еще, кто исчез до появления Джерри. Пиларсик расплатился с Гантри и братцем Биллом, передав им их долю. Здесь же был и Фланнери, который взял сумму, причитавшуюся Джерри! Джерри не собирался брать эти деньги, Фланнери получил его долг. И вот тут у Джерри что-то сдвинулось, и он открыл огонь по подельникам. Может, Джерри в самом деле сошел с ума, но он не мог этого вынести. Может, он и покончил бы с собой, но опоздал, и драгоценности уплыли. Я думаю, он хотел забрать их, чтобы выйти чистым из этого дела - то есть вернуть драгоценности. - Мейсон с трудом перевел дыхание. - Что вы об этом думаете, Силвермен?

Капитан растер щетинистый подбородок.

- Смахивает на правду, - неохотно признал он. - Но что вы от меня хотите? Все мертвы. Все ваши слова - только теория. И если даже не теория, все равно никто не проронил бы ни слова.

Мейсон был весь в поту, струйки которого текли под рубашкой. У него дрогнул голос.

- Те пятеро, что погибли сегодня утром, - сущая мелочь, Силвермен, и вы это знаете. Что вы собираетесь делать с настоящими вымогателями, ворами и убийцами, которые прячутся за сценой?

В глазах Силвермена вспыхнули гневные огоньки, но он сдержался.

- Послушайте, мистер Траск, я скажу вам то, что не говорил никому из своих коллег - в форме ли, в штатском, - которые служат в моем отделе. Как вы сказали, убитые - это мелкая сошка. У нас лучший окружной прокурор. В нашем округе - лучший полицейский комиссар города. Портовая комиссия проделала огромную работу, вычерпывая бездонные колодцы грязи в нью-йоркском порту. Но вы знаете, в чем проблема порта? Любовь к грязным деньгам. Я привожу вам слова отца Корридана, известного местного священника. Любовь к грязным деньгам, говорит он. К доллару, или к тысяче, или к десяти тысячам. К миллиону! Забывая о существовании Бога, деньги стараются получить любым возможным способом, говорит священнослужитель. А мы пытаемся противостоять этому нечестивому союзу, который гребет под себя баксы, - союзу бизнеса, политики, коррумпированных профсоюзов и уголовного мира. В регистре портовиков тридцать тысяч человек, и все они, задавленные страхом, хранят молчание - есть или нет комиссия, есть или нет окружной прокурор и полиция. Ваш брат попал в эту машину убийств, вымогательств, взяток и краж - и у него поехала крыша. Но я ничего не могу здесь поделать, мистер Траск, ибо и я мелкая сошка. И вы тоже ничего не можете поделать, так как и вы - мелкая сошка. - Он грохнул по столу могучим кулаком. - Вы знаете, кто управляет этим районом порта? Я знаю. Знает и комиссар полиции, и окружной прокурор, и Портовая комиссия. Рокки Маджента - вот кто. Вам знаком его послужной список, мистер Траск? Тайная торговля алкоголем в двадцатых, затем наркотики, предоставление "крыши", букмекерство, торговля проститутками. Когда в начале тридцатых годах к власти пришли крикливые либералы и стал действовать акт Вагнера, по которому рабочие получили право на организацию, дела вроде пошли на лад. У рабочего люда появилась возможность бороться за свои права. Но кто вдруг встал во главе местного продажного профсоюза? Рокки Маджента и его люди. Рабочий человек вдруг узнал, что за право на работу надо платить. Эта плата исчислялась миллионами. Кому принадлежали ссудные и букмекерские конторы? Мадженте и компании. Наконец дела пошли настолько плохо, что законодательные собрания Нью-Йорка и штата Нью-Джерси обратились в комиссию по уголовным делам, созданную губернатором Дьюи, а он организовал Портовую комиссию, дав ей право на поголовную чистку. Та проделала чертову уйму работы, мистер Траск, но вы не можете за пять лет вычистить то, что копилось полвека. И знаете что, мистер Траск? Я сижу в своем кабинете, читаю газеты и узнаю, что Рокки Маджента отправляется в свое загородное поместье в Нью-Джерси, собираясь провести там несколько дней. Вы понимаете, что мне становится известно? Тут, в порту, кому-то предстоит умереть. Может, даже на моем участке. Потому что Рокки организует для себя алиби. Я смотрю во все глаза, и комиссия смотрит во все глаза - комиссия, где всего-навсего пятьдесят следователей, которым необходимо обслуживать семьсот пятьдесят портовых миль Нью-Йорка и Нью-Джерси! Может, нам повезет и мы что-то ухватим. Но большей частью нам не везет. А если все же выпадает удача и мы прихватываем болтуна, он отказывается говорить. Он знает, что в таком случае его жена и дети будут живы и сыты. А кого-то убивают, и никто не несет ответственности за это. Пелена молчания все плотнее, и все труднее проникать сквозь нее. - Силвермен устало откинулся на спинку кресла. - Мне очень жаль Джерри, мистер Траск. Он был хорошим копом, пока у него не начались неприятности. Видите, я готов взять на вооружение вашу теорию, если вам угодно. Но никто из нас - ни вы, ни я - не сможет пустить ее в ход. Так что идите домой и обдумайте урок, который вы получили от старой перечницы, - а он нелегким путем обрел эти знания.

Казалось, в маленьком кабинете не хватало воздуха и невозможно было вздохнуть. Мейсон, по окаменевшим скулам которого стекал пот, несколько секунд молча смотрел на Силвермена.

- Кто был близок к Игроку Фланнери? - спросил он тихим, еле слышным голосом.

- Идите домой! - рявкнул капитан.

- Кто был близок с Фланнери?

Силвермен тяжело поднялся из-за стола:

- Послушайте меня, Траск. Вы потеряли двух братьев. Один из них погиб в честном бою с бандитами этого города. Другой, возможно, сошел с ума от отчаяния, ибо сам впутался в уголовщину. Я не имел возможности что-либо сделать ни для одного из них. И если портовая землечерпалка вытащит из-под одного из причалов ваш труп с ногами в бочке с бетоном - да, такой способ все еще в ходу, - то и в этом случае я буду бессилен.

- Кто был близок с Фланнери?

- Ну что ты сделаешь с этим психом? - вопросил небеса Силвермен. Хорошо. В регистре портовиков числится его брат. Я думаю, вы его найдете в том же информационном центре службы занятости, что и Хоукинса. Четырнадцатая улица. Он парень крутой: занимает немалый пост в банде Мадженты. Микки Фланнери.

- Спасибо. - Мейсон направился к дверям.

- Может, все это долбаное семейство Трасковер сошло с ума! - взорвался Силвермен. - Предупреждаю, что помочь вам я не смогу!

Мейсон повернулся, и на лице его блеснула скупая улыбка.

- Вы сможете рассказать мне, когда Рокки Маджента соберется покинуть город, - сказал он. - И теперь я знаю достаточно, чтобы работать под прикрытием. Не так ли?

С лица его сползла улыбка.

За спиной Мейсона тихо закрылась дверь.

Силвермен с такой силой врезал кулаком по столу, что все предметы на нем подпрыгнули.

Глава 2

1

Этим же утром, в четверть девятого, Мейсон Траск по узкой лестнице поднялся в информационный центр № 2 службы занятости Портовой комиссии. Центр был расположен на Четырнадцатой улице, в полутора кварталах от реки. Он занимал просторное чердачное помещение на втором этаже ветхого кирпичного здания. Строение было бы совершенно пустым, если бы в одном крыле его за стеклянной перегородкой не располагался офис, состоящий из ряда окошечек, как в банке, за которыми находились пожилые женщины.

На стенах висели таблички: "Помощники стропальщиков", "Палубные матросы", "Бондари", "Плотники", "Перегрузка зерна", "Носильщики". Их рассматривали несколько сот человек: высокие и маленькие, молодые и старые безликая серо-коричневая масса; все стояли почти в полном молчании, ожидая, когда начнут звонить телефоны.

Мейсон, переступив порог, вошел в помещение и тут же услышал свист, тонкий и длинный, который быстро сошел на нет. Ровный гул разговоров не изменил своей тональности, но тем не менее Мейсон заметил, что почти каждый из присутствующих бросил на него беглый взгляд. Человек, стоящий в нескольких футах от него, чиркнул пальцем по горлу.

В зале стояла жуткая духота, воздух, пропитанный влагой, тяжело висел над головами. Мейсон сунул очки в нагрудный карман и направился к одной из женщин за окошком.

До создания Портовой комиссии в 1953 году одним из самых больших пороков нью-йоркского порта был метод найма на работу. Около половины восьмого утра на том пирсе, где предполагалась работа, собиралось четыреста - пятьсот человек. К восьми появлялся бригадир, который взбирался на ящик. Его обступали безработные. У некоторых из них под ленты шляп были заткнуты спички или же в лацканах пиджаков торчали булавки - словом, какие-то опознавательные знаки. Бригадир знал, что эти соискатели дали согласие отдать часть дневного заработка за право получить работу. Знал он и других, которые по поручению гангстерских боссов контролировали состояние дел на его участке. Из этих соглядатаев и соглашателей бригадир набирал сто - двести человек, хотя на дневной подряд надо было куда больше народу. Остальным приходилось лишь ждать у моря погоды, поскольку они уже опаздывали на другой пирс, где тоже шел набор. Неудачники проводили время в размышлениях, как прокормить семью и уплатить за квартиру, или же погружались в мрачное пьянство; случалось, они обращались к криминальным ростовщикам, которые всегда были под руками; раздобыв пару долларов, безработные спускали их букмекерам в призрачной надежде на финансовое чудо. Даже при согласии отдавать часть заработка шанс получить работу оставался весьма сомнительным, поскольку на двадцать тысяч рабочих мест в данном районе претендовало больше пятидесяти тысяч человек.

Комиссия положила конец такому положению дел. Теперь докеры должны были регистрироваться. Исчезла возможность наниматься на работу на стороне. Докеры знали, что не получат права на нее. Информационные центры службы занятости стали функционировать в Нью-Йорке, Бруклине, Статен-Айленде и Нью-Джерси - всего их было тринадцать. Весь наем шел только через эти центры. Появились стабильные бригады, в которые входило от двадцати одного до двадцати трех человек, - они неотлучно работали на одном пирсе и по утрам, не заходя в центр занятости, сразу же приступали к своим обязанностям. Работа стала носить упорядоченный характер. Всегда можно было получить информацию о приходе или отплытии кораблей.

Кроме женщин, за стеклянной перегородкой, к которой подошел Мейсон, размещался управляющий центром и его помощник, которые вместе с прорабами ждали восьми часов, когда начнут звонить телефоны. Эти звонки поступали с пирсов и сообщали объем и вид работ - пустующие места в постоянных командах заполнялись претендентами: носильщиками, бондарями, плотниками и прочими. Когда начинали поступать звонки, прорабы выходили в зал и, прохаживаясь по нему, подзывали к себе того или другого работника. Отобранные подходили к женщине за окошечком, показывали свои портовые регистрационные карточки и получали отрывной талон подтверждения, после чего сразу же отправлялись на пирс. Тем же, кому в этот раз не повезло, ставили в карточку штамп и его номер в регистре.

Мейсон обратился к одной из женщин-клерков:

- Я хотел бы поговорить с управляющим.

Женщин повернулась:

- Мистер Матсон!

Из-за ее спины появился симпатичный светловолосый молодой человек в легком летнем деловом костюме:

- Чем могу помочь?

- Мне посоветовал зайти к вам капитан Силвермен из пятьдесят первого участка, - объяснил Мейсон.

- Понятно. Будьте любезны, в эту дверь.

Прорабы, ждущие своих звонков, с интересом посмотрели им вслед. Блондин протянул руку:

- Я - Дик Матсон, управляющий.

- Меня зовут Мейсон Траск.

Несколько сот пар глаз из-за стеклянной перегородки неотрывно и внимательно наблюдали за ними.

- Я пытаюсь найти человека по имени Микки Фланнери. Силвермен считает, что он может быть тут.

Матсон оживился:

- Микки мы знаем. Заметная личность. - Он окинул взглядом зал. Работает большей частью как носильщик. Он должен быть здесь, где-то в северо-восточном углу. Но я его не вижу. А вы?

- Я не знаю, как он выглядит. Поэтому и пришел к вам.

- Понимаю. - Матсон задумчиво потер подбородок. - Прошлым вечером брат Микки был убит в перестрелке. Вероятно, вы читали об этом в утренних газетах.

- Да.

- Так что он может и не появиться. Микки из глубоко верующей семьи католиков. С другой стороны, он - большая шишка на пристанях и может решить, что ему там обязательно надо быть.

- Если он все же появится, вы мне его покажете?

- Конечно. Но если он все же придет, то - вот-вот. Телефонные звонки начнутся с минуты на минуту.

Мейсон облизал пересохшие губы.

- Почему, когда я вошел, какой-то человек, увидев меня, провел рукой по горлу?

Матсон засмеялся:

- Не принимайте всерьез. Это старый знак мафии. Он означает "чужой или коп - заткнуться, не болтать". Я обратил на вас внимание, едва только вы вошли. По свистку.

- По свистку?

- Тихому, но заметному. Он означал "тут чужой - аккуратнее". Стоит вам подойти к месту разгрузки судов, и вы услышите, как за несколько секунд такой пересвист покроет тысячи футов пирса. Да вы не пройдете и тридцати ярдов по пирсу, как все докеры на нем будут знать: чужак тут что-то вынюхивает.

Затрезвонили телефоны. Снимая трубки, прорабы бросали короткие реплики и торопились в зал. Люди один за другим подходили к окошечкам, получали талоны и покидали центр.

Матсон наблюдал за прорабом, который набирал группу носильщиков. Закончив набор, он уже двинулся к выходу, когда в зал торопливо вошел высокий рыжий молодой человек.

Управляющий коснулся руки Мейсона:

- Вот и ваш парень.

Прораб, который, казалось, покончил со своими обязанностями, увидев Микки Фланнери, повернулся и хлопнул его по плечу.

Микки подошел к окошку, в нескольких футах от которого стояли Мейсон с управляющим, и показал свою регистрационную карточку. Под синей пропотевшей рубашкой бугрились мускулы. На курносой физиономии выделялась воинственно выпяченная челюсть. Блеклые серо-зеленые глаза окинули Мейсона быстрым враждебным и подозрительным взглядом. Когда регистраторша вернула Микки Фланнери его карточку, он развернулся и пошел к выходу из зала.

- Спасибо, - сказал Мейсон управляющему и последовал за Фланнери.

Толпа, сгрудившаяся у окошек, преграждала Мейсону путь. Докеры были на редкость неуступчивы, когда он, бормоча извинения, старался протолкнуться между ними.

Микки Фланнери уже миновал полквартала, когда Мейсон, запыхавшись, нагнал его.

- Фланнери!

Микки обернулся. Под рубашкой с закатанными рукавами напряглись мышцы.

- Да? - Он прищурился, припоминая. - Я видел вас наверху. Кто вы такой - инспектор или что-то в этом роде?

Мейсон, не мигая, уставился на него.

- Прошлой ночью убили вашего брата, - сказал он.

У Микки глаза вспыхнули яростью.

- Этот сумасшедший коп, сукин сын!

- Этот сумасшедший коп, сукин сын, был моим братом, - тихо произнес Мейсон.

Микки Фланнери сделал легкое движение, напоминающее балетное па, - так боксер выбирает позицию. Он сжал кулаки.

- Мой брат тоже погиб, - сказал Мейсон.

- К чему ты клонишь? - спросил Микки хриплым от гнева голосом.

Из кармана Траска вынырнули очки, которые он стал полировать влажным, пропотевшим платком. Но все это время Мейсон не сводил с Микки широко открытых глаз.

- Насколько мне известно, - сказал он, - мой брат задолжал вашему брату некую сумму денег. И я думаю, что в данных обстоятельствах они пригодились бы его семье.

Микки Фланнери перестал приплясывать на месте и остановился как вкопанный.

- Что-то я не усекаю. - Серо-зеленые глаза смерили Мейсона с головы до ног. - Не усекаю. Твоя фамилия Трасковер?

- Из деловых соображений я сократил ее. Меня зовут Мейсон Траск. Я литератор. Я могу уплатить долг брата, и я чувствую себя просто обязанным... - Не найдя слов, он пожал плечами.

Прищуренные серо-зеленые глаза с откровенным подозрением уставились на него.

- Хочешь расплатиться за брата?

Мейсон скупо усмехнулся:

- Думаю, что да. Но я не имею представления, о какой сумме идет речь.

Микки с силой перевел дыхание.

- Такие сведения должны быть в бумагах Игрока, - сообщил он. - Я должен проверить.

- Конечно, я хотел бы расплачиваться с другим человеком.

- Что ты сказал?

- Я предполагаю, что ваш брат одалживал не свои деньги, - вежливо сказал Мейсон. - Насколько я понимаю, он должен был получить комиссионные со всей суммы. И я хотел бы вернуть ее боссу вашего брата. А он, уж конечно, позаботится, чтобы семья вашего брата получила свою долю.

Тонкая, еле заметная улыбка скользнула по губам Микки.

- А ты неглупый парень, - произнес он.

- Можете ли вы выяснить размер этой суммы? - спросил Мейсон, не обращая внимания на подколку.

- Выяснить я могу, - мягко сказал Микки. - А как я с тобой свяжусь?

- Я могу встретить вас в любом месте... и в любое время. Как скажете.

Широкая улыбка Микки стала еще шире, если это вообще возможно.

- В квартале отсюда "Бар и гриль" Гаррити. Видел его?

- Да.

- К вечеру выясню, что смогу. Встретимся там завтра после работы. В половине шестого. О'кей?

- Я приду. Вы понимаете, что я расплачусь только с вашим боссом? Не хочу, чтобы к семье брата были какие-то претензии.

- Понимаю, - сказал Микки. И расхохотался.

2

Владельцу похоронного бюро приходится нелегко. Если он будет деловит и энергичен, то произведет самое неприятное впечатление. Тот же результат его ждет, если он станет излишне скорбеть. Джон Д. Харрис выражал сочувствие, не теряя деловитости. Ему понравилась идея похоронного обряда в двухкомнатной квартире. Он осудил и присутствие при этом двух мальчиков, семи и восьми лет, которым доведется увидеть, как их отца в гробу выносят из квартиры. Кроме того, придет немало друзей Джерри из полицейского участка, которые захотят отдать ему дань уважения. Часовня в заведении мистера Харриса как нельзя лучше подойдет для этих целей. Она будет свободна через два дня, в четверть первого.

- Придут те, кто откажутся от полуденного ленча, - сказал мистер Харрис, выковыривая спичкой из коренных зубов остатки сытного завтрака.

И теперь торжественная церемония трагического ухода из жизни Джерри Трасковера была в руках этой обезьяны в человеческом облике по фамилии Харрис.

Мейсон с трудом пробился на своем "фольксвагене" сквозь столпотворение утреннего движения - на восток и направо, на восток и направо, - пока наконец не поставил машину в гараж на Ирвинг-Плейс рядом с Восемнадцатой улицей. Завернув за угол, он вышел на Девятнадцатую улицу, откуда за железной оградой были видны деревья и цветы парка Граммерси. Его квартира находилась в полуквартале от Ирвинг-Плейс.

Чтобы попасть в нее, надо было спуститься на две ступеньки ниже уровня земли. Передняя дверь открывалась в маленькую прихожую, откуда вел узкий коридор. Справа располагались кухня и ванная. Слева была спальня. За этой маленькой и неудобной частью квартиры простиралась очень большая гостиная, выходившая на зады дома с аккуратным огороженным садиком.

В гостиной было прохладно. В ней царил безукоризненный порядок, если не считать длинного узкого стола, на котором находилась портативная пишущая машинка и валялась хаотичная масса желтоватых листов и копирок. На полу лежал восточный ковер. Стены от пола до потолка были заставлены книжными полками, оставляя свободным только то место, откуда открывался выход в сад. В гостиной висели также две картины суперсовременных художников. Кроме того, тут находился дорогой проигрыватель, и одна секция книжного шкафа была отведена под большую коллекцию пластинок.

Здесь жил брат двоих погибших полицейских, человек, который глубокими ночами писал пятиминутные новостные заметки для аудитории слушателей, само существование которой представлялось ему сомнительным.

Через открытую дверь из сада в гостиную влетела небольшая собачка. Происхождение ее установить было невозможно, разве что среди предков псины имелись спаниель и терьер. Повизгивая от счастья, она запрыгала вокруг Мейсона.

- Как дела, старина? - Траск подхватил пса на руки и подержал несколько секунд, пока тот восторженно облизывал ему лицо жестким языком.

Муггси дал понять, что все прекрасно. Мейсон опустил его на землю и легонько шлепнул по хвостику.

Траск устало опустился в мягкое кресло у окна и развалился в нем. На боковом столике стоял телефон. Тут же лежала стопка из пяти одинаковых книг. Обложка сообщала, что это новый роман Мейсона Траска "Фортуната". Маленькая открытка на глянцевой бумаге информировала, что в августе книжные клубы страны признали "Фортунату" лучшей книгой месяца.

Мейсон надел очки, подтянул к себе адресную книгу, нашел номер телефона и набрал его.

- Лаура?

- Да. - Голос у нее был мрачным.

- Довольно противная личность по имени Джон Д. Харрис возьмет на себя заботы о мероприятии, как ты его называешь. Сегодня вечером Джерри доставят в часовню на Семьдесят девятой улице. Панихида начнется в четверть первого в пятницу. Пришлось согласиться с доводами Харриса - пусть лучше будет там, чем в квартире.

- Не спорю.

- Хорошо. Как ребята?

- Им придется рассказать. Завтра днем отец с матерью привезут их из Поулинга.

- Я могу сам поехать и привезти их.

- В этом нет необходимости.

- Если... если тебе будет легче, то можем пойти вечером пообедать или...

- Спасибо, не надо.

Мейсон вздохнул:

- Звони мне, если что. Я буду на телефоне.

Он положил трубку и вернул телефон на столик. Снял очки и засунул их в нагрудный карман. Затем откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. До этого тихого уголка не доносился шум улицы.

Вскоре Мейсон встал, подошел к проигрывателю и, не раздумывая, поставил Четвертую симфонию Брамса. Направившись в спальню, он разделся и лег на кровать.

Муггси запрыгнул туда же и расположился у него в ногах. Мейсон лежал, глядя в потолок и слушая тихую музыку, которая доносилась из-за открытой двери. Наконец он прикрыл глаза. Чуть погодя пластинка автоматически легла на другую сторону.

Мейсон уснул.

Проснулся он примерно в три часа дня от звонка в дверь. Открыв глаза, Траск продолжал голым лежать на постели, стараясь прийти в себя. Кто-то настойчиво жал кнопку звонка. Муггси зарычал.

Мейсон встал, накинул махровый халат и пошел к дверям. На пороге стоял симпатичный седой человек; отчаянно потея, он обмахивался дневным выпуском газеты.

- Боже милостивый, Мейсон, ты никак спал! Ведь в это время ты всегда на ногах! Прости. Когда ты долго не отвечал на звонок, я решил, что ты в саду.

Мейсон проморгался:

- Заходи. Прошлой ночью на меня свалились дополнительные хлопоты. Обычно после ночной смены в "Юниверсал" он спал с восьми до часу.

- Я тогда лучше пойду, - сказал гость.

- Нет, заходи, Макс. Все равно я собирался, проснувшись, звонить тебе. Для меня рановато, но ведь ты не откажешься от джина с тоником, не так ли?

- Материнское молоко, - сказал Макс и знакомым путем прошел в гостиную. - Уф, ну и жара. У тебя тут чистая фантастика. Ты знаешь, что друзья к тебе ходят лишь потому, что здесь так прохладно?

- Я часто думаю об этом, - отозвался Мейсон из кухни.

Муггси вылез из спальни, с подозрением посмотрел на гостя, но затем признал в нем друга. Подойдя, он поздоровался, вывалив язык из пасти.

Седоволосый человек дружески погладил Муггси.

- Какие у тебя последние сексуальные успехи, старина? Ты же никуда не выползаешь из этого садика!

Через мгновение появился Мейсон с высоким запотевшим стаканом с ломтиком лимона в нем для гостя и чашкой с холодным кофе - для себя. Приняв предложение устроиться в удобном кресле, гость снял пиджак и бросил его на диван. Он был шестидесяти с небольшим лет, чуть полноват, с румяным лицом. Его круглую, лунообразную физиономию не покидало сардоническое выражение, словно он смотрел на мир с иронической точки зрения, к которой примешивалась толика горечи. Голубые глаза с покрасневшими белками - то ли от солнца, то ли от непреходящей простуды - остановились на стопке книг.

- Как идет "Фортуната"?

- До ужаса хорошо, - сказал Мейсон, стоя у окна, через которое он разглядывал сад.

- Я и сам как-то испытал такой ужас! "Мои тридцать лет в роли портового репортера", сочинение Макса Уолтера. Продавалось по двенадцать сотен экземпляров. Понятия не имею, какого черта ты пишешь разные дурацкие заметки для "Юниверсал".

- Может, из-за неверия, что все это на самом деле. Но теперь, когда проданы права на кинопостановку... - Мейсон отошел от окна. - Я в самом деле собирался звонить тебе, Макс.

- Вот я и здесь, братец. И не собираюсь уходить, пока джин не кончится.

Мейсон, полный беспокойства, снова повернулся к окну.

- Со мной что-то произошло, Макс. Я отчаянно хочу ввязаться в драку. И я это сделаю.

- С кем ты собираешься драться?

- Может, ты мне подскажешь?

Макс не сводил с Мейсона голубых глаз с красноватыми ободками белков.

- Что ты имеешь в виду?

Повернувшись, Траск подтянул стул к креслу Макса Уолтера и сел, скрестив на груди руки. Коротко и точно, не отклоняясь от фактов, он изложил свою теорию - коп отчаянно нуждается в деньгах, появляется замысел ограбить Эприл Шанд, в котором участвуют братья Хоукинс, Гантри, Пиларсик и ростовщик Фланнери; он, Мейсон, убежден, что Джерри был не в силах пережить эту ситуацию, у него поехала крыша, и он перестрелял заговорщиков, но опоздал: вернуть драгоценности брат уже не смог.

- И ради него, - с силой сказал Мейсон, - я каким-то образом должен разобраться в ситуации. Пусть понесут ответственность те, кто на самом деле стоит за случившимся. И пусть они об этом знают.

- Да? И кто же они?

Мейсон передал свой разговор с Силверменом.

Уолтер кивнул:

- Силвермен - порядочный, честный, хотя и не очень одаренный коп. Я его знаю. Во всяком случае, старается быть честным. Но возможностей у него немного.

- Макс, ты, как репортер, обслуживал порт тридцать пять лет. Ты должен знать в нем всех, кого стоит знать, - официально и неофициально. И ты можешь подсказать мне, с чего начинать.

Уолтер уставился в быстро опустевший стакан.

- И что ты уже успел выяснить?

- Думаю, что мне удалось сыграть простака. Нашел брата Игрока Фланнери - некоего Микки Фланнери.

Уолтер присвистнул:

- Значит, засек его. Он один из самых крутых типов. Ты с ним виделся?

- И сказал ему, что хочу вернуть долг Джерри - но лишь тому парню, кому он на самом деле должен.

- И Микки назвал его?

- Он выяснит сумму долга и кто его должен получить. Завтра днем мы с ним встречаемся в "Баре и гриле" Гаррити.

- Не ходи туда.

- Конечно, пойду. Пусть даже он меня высмеет.

- Прежде чем мы поговорим на эту тему... может, твоя теория гроша ломаного не стоит. - Уолтер потянулся за газетой, которую бросил на стул. Чувствуется, ты еще не видел дневной выпуск. Глянь-ка на него, пока я налью себе еще порцию.

Уолтер кинул Мейсону газету и со стаканом в руке направился на кухню. Траск поискал очки, вспомнил, что они в спальне, и, держа газету в вытянутой руке, прищурился.

Заголовок гласил:

"ДРАГОЦЕННОСТИ ЭПРИЛ

ТАИНСТВЕННЫМ ОБРАЗОМ ВЕРНУЛИСЬ".

На месте событий побывала репортер Луэлла Парсонс. Короче говоря, во время милой беседы между светской хроникершей и юной восходящей звездой специальный посыльный принес мисс Шанд какой-то пакет. Та открыла его на глазах у интервьюерши и, к своему неподдельному изумлению, увидела все похищенные у нее игрушки, ровно на сорок шесть тысяч долларов. Мисс Шанд не могла скрыть удивления. Интервьюерша же преисполнилась неподдельного скептицизма. "Кража" была организована с предельным цинизмом - чтобы, главным образом, привлечь внимание прессы, то внимание, которое скажется и на первом фильме Эприл. Мисс Шанд, прижимая драгоценности к своему выдающемуся бюсту, горячо отрицала подобное предположение. Но это странно, до смешного странно, пришла к выводу журналистка, что, по стечению обстоятельств, посылка была доставлена как раз во время ее присутствия. Поскольку она продолжала поддевать мисс Шанд по данному поводу, та позволила себе разразиться градом слов, совершенно невозможных в газете, предназначенной для семейного чтения. Что не сделаешь ради известности, предположила журналистка. Да все, что угодно, мои дорогие!

Когда Мейсон опустил газету, Уолтер уже стоял на пороге с полным стаканом в руке.

- Так что, может быть, Силвермен был прав, - сказал он. - Может, ты просто все это выдумал - теорию относительно своего брата. Может, тебе придется признать тот неприятный факт, что он просто рехнулся.

Мейсон продолжал глядеть на сплетенные пальцы рук.

- Нет, - наконец сказал он.

Возвращаясь к своему креслу, Уолтер пожал плечами:

- Поскольку я не в силах убедить тебя, может, это удастся блистательной мисс Шанд.

- Мисс Шанд?

- Она пытается как-то выкрутиться. В половине шестого устраивает в своем номере пресс-конференцию. - Уолтер глянул на наручные часы. - Я иду, поскольку эта история имеет отношение к порту. И кроме того, не могу пропустить зрелище - как мисс Бюст будет выпутываться из ситуации. Пойдем со мной - ты же аккредитованный репортер из радиокомпании "Юниверсал".

- Я пойду. У тебя есть еще час, который ты потратишь на рассказ, с чего мне начинать свою войну.

- Мейсон, Мейсон, Мейсон, - качая головой, сказал Уолтер. - Не знаю я, с чего начинать. Это как в поговорке - с чего начинается круг.

- Так с чего же он начинается? - упрямо спросил Мейсон.

3

Уолтер сделал глоток и вздохнул:

- Не знаю я, где он начинается, Мейсон, но знаю, где кончается. Там, где объяснил тебе Силвермен. В бочке цемента на грязном дне реки.

- Да брось ты, Макс!

- О'кей, о'кей. Поступай, как считаешь нужным, сэр Галахад. Значит, ты, братец, хочешь найти входную дверь в дом, который построил Джек. То есть к деньгам. - Уолтер погонял джин с тоником по стенкам стакана. - Что, по-твоему, было самой большой опасностью для мореплавания сто лет назад... или пятьсот?

- Погода, - подумав, сказал Мейсон. - Ураганы, хрупкие корабли.

- Чушь! Ответ, мой неискушенный юный друг, таков: пираты! Конструкции кораблей вполне отвечали своему времени. Они могли противостоять погоде. Но были не в состоянии противостоять пиратским налетам. Из ста кораблей, которые не приходили с грузом в порты, может, два-три погибали в штормах, а другие захватывали и грабили пираты. И сегодня, мой мальчик, основную опасность для грузового судоходства представляют пираты, но только они не шляются по далеким морям, неся на мачтах флаги с черепом и костями. Скорее всего, они сидят в "Баре и гриле" у Гаррити, или в шикарных кабинетах больших судоходных компаний, или же в конторах стивидоров. Есть они и в профсоюзах, фешенебельных клубах, политических партиях; их можно встретить в сияющих апартаментах президентов банков и, да поможет нам Бог, даже в судах.

- В судах?

- Именно. Так что давай начнем с пиратов мелкого пошиба, идет? Ты сам на это напросился, Мейсон.

- Давай.

- Испокон веков докеры в портах всего мира, занятые на погрузке или разгрузке, что-то прихватывали себе, занимаясь мелким пиратством. Сегодня это может быть бутылка выпивки, рулон шелка, мешок кофе, немецкая фотокамера, швейцарские часы, флакон духов. Докеры прихватывают что плохо лежит и вместе с добычей спускаются на пирс. Охранникам все это известно. Они смотрят воришкам прямо в глаза и предупреждают: "Не вздумай прикуривать эту сигарету, пока не выйдешь за ворота порта". Никого такие мелочи особо не беспокоят. Подобные обычаи существовали из поколения в поколение. Стоимость страховки включает такого рода утраты как одну из жизненных неизбежностей. Когда хищения растут и обретают организованный характер, закон начинает ворчать. Общество в курсе дела, но оно лишь посмеивается и тут же все забывает. Даже когда пассажирам приходится платить выкуп за возвращение багажа, который был "потерян" или "по ошибке" в предотъездной суматохе погружен не на то судно. Конец первой части.

- Продолжай.

- Где предел дохода, который может получить владелец судна? Я скажу тебе, братец. Он зависит от времени. От времени, которое требуется, чтобы разгрузить судно, снова загрузить его и сняться с якоря. Это время оборота. Каждый день, пока корабль без дела стоит в порту, обходится в сумму от пяти до пятнадцати тысяч долларов. Если же корабль успевают быстро и качественно разгрузить и без задержек взять на борт новый груз, то капитан получает солидный доход. Каким образом? А вот каким, мой юный друг. Контракты на погрузку и разгрузку получают фирмы стивидоров. Они являются к капитану и заводят деловой разговор. Во сколько обойдется тонна поставляемого груза. Капитан начинает запинаться и мямлить, пока кто-то не сунет ему под столом пачку зеленых бумажек. Этот кто-то - стивидор, который таким образом получает заказ. Капитан сует в карман полученную им скромную взятку и по пути на ленч в шикарном клубе на Уолл-стрит, кладет часть ее на депозит специального счета. Это тоже вид пиратства, Мейсон. Итак, стивидор обзавелся контрактом. Тот может принести доход только в том случае, если работа будет проведена как можно быстрее. С высокой оборачиваемостью. У него же почасовая оплата, вне зависимости от тонн груза. Как ему увериться, что работа не будет идти через пень-колоду или что он не станет жертвой забастовки? Он еще раз сует под столом очередную пачку зелененьких - на этот раз продажному чиновнику из профсоюза. И тут пиратство - согласен? Стивидор будет рассказывать тебе, сколько теряет денег, но, если спросить его, почему же он продолжает оставаться в этом бизнесе, стивидор объяснит, что должен "зарабатывать на жизнь"! Так сверху донизу - вплоть до грузчиков и шоферов идет сплошное надувательство. Но кто же настоящая жертва этого всеобщего пиратства, Мейсон? - Уолтер ткнул пухлым пальцем в грудь Траску. - Это ты, мой мальчик! Давай предположим, что ткань твоего халата - импортная. В цену, которую ты за него заплатил, входят высокие надбавки, чтобы компенсировать мелкие кражи, высокая оплата труда стивидоров, покрывающая их двойные расходы, дополнительные приписки водителей и кладовщиков. Им надо думать о себе. Ты знаешь, что в радиусе двадцати пяти миль от статуи Свободы живет приблизительно четырнадцать миллионов человек? И десятая часть их занимается в порту Нью-Йорка самыми разными делами, и каждый четвертый зависит от процветания порта.

Бледное лицо Мейсона напоминало гипсовую маску.

- Ты говорил о судах.

- Я упомянул лишь половину выплат, Мейсон. - Уолтер грустно посмотрел в пустой стакан. - Силвермен был честен, когда рассказывал, как Рокки Маджента управляет участком порта - тем самым, который тебя интересует. Видишь ли, приятель, тут имеется профсоюз, возглавляемый королем, - но он является таковым только по имени. Под ним - группка мелкой знати, в Манхэттене, Бруклине, Статен-Айленде и Нью-Джерси. Этими мелкими графьями и герцогами командуют по-настоящему крутые ребята, и вот они-то и указывают профсоюзному боссу, куда рулить. Ни у одного из этих графьев ты не получишь ни цента без одобрения сверху; ты не можешь ни выпустить книгу, ни заняться политикой, ни пустить шапку по кругу для больного друга, если они не скажут "о'кей". Да ты без их разрешения и вздохнуть не сможешь! И есть только один путь получить от них разрешение. Платить! Эти ребята не прячутся в горах, как корсиканские бандиты. Они свободно и открыто гуляют по улицам современных городов. Как они избегают неприятностей? Платят политикам. Кто назначает судей? Политики. Вот мы и дошли до судов.

- Господи! - тихо произнес Мейсон.

Уолтер прищурил покрасневшие глаза:

- Какой-нибудь наивный бедолага, который решается пойти на риск насильственной смерти, а не подыхать с голоду, набирается смелости выдвинуть в суде обвинение против одного из этих благополучных ребят. Он является на судебное заседание. Высокооплачиваемые адвокаты мажут его грязью с головы до ног, его слова выворачиваются наизнанку и искажаются, и наконец пират в черной судейской мантии, состроив торжественную физиономию, закрывает дело "за отсутствием доказательств". Как-нибудь загляни в архивы Портовой комиссии, приятель. В регистре есть тысячи докеров, уголовные биографии которых включают в себя все обвинения от А до Зет. Возьми наудачу любую карточку - десятки арестов и ни одного обвинения. А этот судья, провалив очередное дело, в раздевалке своего гольф-клуба рассуждает, что будь он президентом, то бросил бы бомбу на русских, потому что они угрожают "нашему образу жизни". - Уолтер посмотрел на часы. - У меня осталось время пропустить еще порцию, пока ты одеваешься, - если ты собираешься на прием к мисс Бюст. - Он встал и показал Траску пустой стакан. - Силвермен все растолковал тебе, Мейсон. Как и я. Бочка с цементом в самом деле ждет любого, кто попробует покуситься на эту конструкцию, вторгнуться в систему организованного пиратства. А ты, так сказать, мелкая сошка и думаешь, что на тебя никто не обратит внимания. Ты знаешь, что произошло с другими мелкими сошками, которые пытались плыть против течения? За прошлые десять лет случилось более сотни так и не раскрытых убийств - установлено лишь, что они имели отношение к делам порта. Раскрыты были всего лишь два. Оба их довел до ума один и тот же коп. Его тут больше нет. Может, сейчас он разбирает завалы где-то на задворках Статен-Айленда. Или пошел на повышение, где его таланты никому не нужны. Несколько лет назад был один социолог, писавший о трудовых взаимоотношениях, который подобрался к истине. Так ему плеснули в лицо кислотой, и он ослеп. Конечно, сенатский комитет по делам организованной преступности выразил свое возмущение таким варварством, но парень-то так и остался слепым, и никто за это не ответил! И последнее, Мейсон. Не так давно стали расчищать пустое место в Куинсе, чтобы возвести новую рампу к хайвею. Прежде чем успели оповестить Рокки Мадженту, за дело взялись бульдозеры, и они выкопали восемнадцать трупов! Выяснилось, что этот пятачок был кладбищем жертв организованной преступности. Одна из причин, по которым преступность продолжает сохранять свои неуязвимые позиции, заключается в том, что эти ребята не ждут, пока какой-нибудь маленький человек убедит другого маленького человека помогать ему. Затем к ним присоединится еще один - и, глядишь, их уже триста. Тебе уже светят неприятности. Ты намекнул о своих намерениях Микки Фланнери. Я думаю, ты выяснишь, что так называемое похищение побрякушек мисс Бюст - чистая инсценировка и не имеет никакого отношения к твоему брату. И тогда я бы тебе посоветовал сразу же кончить это дело. И не лезть очертя голову в мясорубку военных действий.

Мейсон не сводил с репортера широко расставленных глаз.

- Ты все это знаешь, Макс. Почему ты не борешься?

Уолтер пожал плечами:

- В силу двух причин. Во-первых, я ничего не могу доказать. Для предъявления в нью-йоркском суде обвинения надо, чтобы его подтвердили два независимых свидетеля. Даже одного редко удается найти. Другой исчезает, или вдруг ему начисто отказывает память. Моя попытка, скорее всего, закончится оглушительной плюхой и потерей всех источников информации, которые мне нужны для работы. И второе. Я не похож на тебя, Мейсон.

- Не похож?

- Я не могу представить себя в роли героя вестерна - затыкаю за пояс револьверы и отправляюсь в порт разбираться с ребятами, которые сильнее и умнее меня. Не в пример тебе, братец, я не испытываю желания совершить самоубийство.

- У меня нет револьверов за поясом. У меня другие способы борьбы, Макс. Как довольно неплохой репортер, я умею собирать факты; я стану использовать свой литературный дар, чтобы вызвать возмущение общества; я буду разоблачать, разоблачать и разоблачать, пока любой, кто хочет видеть, не разглядит Мадженту и компанию во всей их неприглядной наготе.

- Весьма похвально. Более чем достойное намерение. Но совершенно нереальное. Не вдаваясь в объяснения, готов держать на это пари. Мисс Шанд совершенно четко растолкует тебе, что твой брат зря устроил переполох в курятнике. - Уолтер направился в кухню. - Одевайся, братец. Тебе же нужны факты. Вот мисс Бюст, думаю, и снабдит тебя ими.

4

Мисс Эприл Шанд являлась не только символом бюста, хотя, видя ее перед собой во плоти, забываешь о других достоинствах актрисы. У нее были волосы цвета чистого светлого меда, широко расставленные голубые глаза оттенка горечавки, прямой нос безукоризненной формы и веселая добродушная улыбка. На экране формы Эприл, подчеркиваемые искусством голливудских костюмеров, подавались скромно, но со вкусом. На протяжении своей короткой карьеры она получила две награды за роли второго плана: одну - за прекрасное драматическое исполнение в эпической саге Джона Хьюстона, а другую - за подлинно комедийное мастерство в работе Эдди Уайлдинга. Это привело мисс Шанд к ее первой главной роли в мюзикле. Мисс Бюст являлась настоящей актрисой. Ее репутация как любительницы соленых словечек была сильно преувеличена - Эприл Шанд чуждалась вульгарности. Но она пользовалась заслуженной известностью как чрезмерно прямая и откровенная личность, что было несвойственно голливудской элите. С ее характером она могла вспыхнуть по любому поводу, но тут же успокаивалась, и от нее снова начинало исходить солнечное сияние.

В половине шестого маленькая гостиная ее номера в "Уолдорфе" уже была забита мужчинами и женщинами, так называемыми представителями прессы. Они тесно обступили мисс Бюст, которая устроилась на диванчике, вольно раскинув красивые руки на его резную спинку. Ее представитель Тони Грингласс, высокий симпатичный молодой человек, о котором нельзя было сказать, к какому полу он принадлежит, призвал к тишине, готовясь прочесть заготовленное заявление. У него имелись свои сложности. Среди собравшихся царило откровенное веселье. Все предвкушали после интервью визит к бару и буфету, развернутым в соседней комнате.

Мистер Грингласс наконец добился относительной тишины, провел рукой по волнистым темным волосам, откашлялся и обратился к собранию:

- Данный текст, леди и джентльмены ("Слушайте! Слушайте!" отреагировала аудитория) является официальным заявлением. Обвинение, будто похищение драгоценностей мисс Шанд не что иное, как сфабрикованный трюк, с целью привлечь к ней внимание, не имеет под собой ровно никаких оснований ("Браво!"). Всем должно быть совершенно ясно, что ни студии, ни мисс Шанд нет никакой необходимости прибегать к таким рекламным фокусам, которые вышли из моды уже пятьдесят лет назад. Во время наших прошлых встреч с прессой мы убедительно...

- Нам нужна Эприл! - заорали в унисон из задних рядов два голоса. Их поддержали большинство присутствующих: - Мы хотим Эприл!

- Разрешите напрямую задать вам несколько вопросов, - обратился к ней кто-то очень серьезным голосом.

Мисс Шанд слегка сменила позу.

- Хорошо. Грингласс, - сказала она приятным хрипловатым сопрано, - я беру игру на себя.

Аплодисменты.

- Но, мисс Шанд, - вскинулся ее представитель, - я получил указания...

- Заткнись, Грингласс, - произнесла мисс Шанд.

Буря оваций.

Она легко улыбнулась, обведя взглядом гостиную. Гул стих. Наступила полная тишина.

- Я хотела бы лично сделать краткое и совершенно неподготовленное заявление. У моего отца была гостиница в Элкхарте, в Индиане. Я - младшая из семи детей, четверо мальчиков и три девочки. Пока у меня не появились свои баксы, я донашивала то, что доставалось от старших, включая синие джинсы моего брата. Мы были небедными, но практичными. Папа, чтобы прокормить девять ртов, занялся гостиничным бизнесом. То есть в его распоряжении всегда было достаточно постелей и шеф-повар для кормежки. Если мы воображали, что лучше других, то тут же получали от папы по заднице. Будучи самой младшей, я, наверно, решила стать актрисой с единственной целью - чтобы моя аудитория молчала, когда я произношу хоть три слова! Я училась на артистку не разгибая спины. Я работала с Санди Меснером, Альфредом Диксоном и уж не помню с кем еще из знаменитостей. Я пробилась на телевидение, а потом и в Голливуд. Мне повезло, но, кроме того, я знала свое дело. И сама всего добилась! Хочу, чтобы вы это четко поняли. И мне не нужно было спать с каждым продюсером!

Ее слова могли стать поводом для смеха, но что-то в ее голосе заставило присутствующих отнестись к ним серьезно.

- Когда я впервые попала в Голливуд, у меня была возможность встречаться с многообещающим молодым актером. Я отказалась. Я отказывалась от дешевых романчиков. И оповестила о том всех и вся - отказываюсь. Это могло положить конец моей карьере - ведь я ссорилась с боссами студий, - но съемки картины были как раз на середине. Меня не могли выставить до их окончания. И так уж получилось, что я за свою роль была номинирована на награду Академии. После этого со мной и заключили контракт. В нем говорилось, что не будет никаких дурацких публичных акций, никаких романов на публику, никаких дешевых штучек. Все упоминалось в контракте. Это ясно? Вчера после прибытия сюда выяснилось, что мои драгоценности исчезли. Я видела, как таможенник укладывал их в чемодан и запирал его. Но когда я в номере открыла чемодан, их там не оказалось. Мне вернули их в то время, когда я терпеливо отвечала на вопросы одной вашей сопливой коллеги - вы ее знаете. Я открыла пакет в ее присутствии. Результат вам известен. - Она стиснула пальцами спинку дивана. - Я считаю, что драгоценности были украдены. Я не имею представления, почему их вернули. Но могу предположить. Если такая мистификация организована моей студией, то это нарушение моего контракта, и я порву его так быстро, что вы и опомниться не успеете. - Она незаметно перевела дыхание. - Надеюсь, это ясно?

Все разразились смехом, сопровождаемым аплодисментами. Тем не менее атмосфера была наполнена откровенным недоверием.

- Эприл, могу ли я задать вопрос? - В первом ряду поднялась девушка-репортер.

- Да.

- Собираетесь ли вы выходить замуж за виконта де Баллинкорта, которого видели вместе с вами на Каннском кинофестивале?

- Боюсь, что этот молодой человек питает любовь только к моим доходам, - с иронией ответила Эприл.

- Грубо! - сказал кто-то.

С задних рядов донесся свист.

Лицо Эприл чуть отвердело, но она продолжала улыбаться.

- Как говаривал мой отец: "Когда тебя освистывают, можешь быть уверена, что к твоему интеллекту это не имеет отношения". Боюсь, что восприняла вас слишком серьезно, леди и джентльмены. В игру вступает Грингласс. Я же возвращаюсь к светским обязанностям. Взятка - скотч, бурбон, виски и водка ждет вас в соседней комнате. - Она вежливо улыбнулась. - Не думала, что встреча с вами доставит мне большое удовольствие, леди и джентльмены, - и она в самом деле не доставила!

Довольные, что пресс-конференция подошла к концу, толпа репортеров с той поспешностью, которую требовала вежливость, направилась к столу со "взятками". Лишь один мужчина, который стоял в дверях, не снялся с места. Это был высокий, худой молодой человек в светло-сером летнем костюме - он стоял, протирая очки в толстой роговой оправе.

- Вам что-то было непонятно? - ехидно спросила Эприл.

- Я хотел сказать вам, что вы меня полностью убедили, - ответил Мейсон.

- По крайней мере, хоть до одного дошло! Приятно слышать. А я уж думала, что проиграла вчистую.

По лицу Траска скользнула легкая улыбка.

- Им хочется верить, что вокруг царит сплошное жульничество. Им хочется думать, что вы пытались обвести их вокруг пальца.

- Да черт с ними, с вашего разрешения, - буркнула Эприл.

- Мисс Шанд, меня зовут Мейсон Траск. У меня есть и другие причины, кроме вашего красноречия, считать, что кража была настоящей. Должен признаться, что пришел сюда, чтобы окончательно убедиться в этом. И мне бы хотелось объяснить вам, в чем дело. Может, вы мне поможете свести все воедино.

- Мейсон Траск! - воскликнула она. - Не вы ли автор романа "Фортуната"?

- Вполне возможно. - И снова беглая улыбка. - Думаю, что на этом наш разговор не завершится.

- Завершится? Да в последнее время, мой дорогой Траск, я только о вас и думаю. Я прочитала книгу, когда была в Европе. Протелеграфировала на студию, что хотела бы заняться ею, а мне ответили, что вы уже продали ее врагам. В моем контракте оговорено право на одну самостоятельную работу. И я хочу заняться "Фортунатой". С вашей помощью я могла бы этого добиться.

Мейсон был совершенно серьезен:

- Я помогу вам, если и вы мне поможете.

В дверях показался Грингласс.

- Выпивка вон там, сэр, - сообщил он.

- Закрой за собой дверь, Грингласс, - бросила Эприл. Мы с Траском старые друзья.

5

Напряжение, владевшее Мейсоном, и то, что он не скрывал беспокойства и сжигавшего его гнева, не могло не привлечь к нему внимания.

Траск сидел вполоборота рядом с Эприл на диване, сцепив перед собой руки и не отрывая немигающего взгляда от узора ковра в нескольких футах от себя. Поскольку Мейсон не смотрел на Эприл, то не видел, какой интерес и сочувствие вызывает он у нее. Не заметил Траск, что актриса страдальчески сморщилась, когда он описывал ужасный конец Джерри Трасковера. Она даже коснулась его руки, но он не обратил внимания на этот ее жест.

- Силвермен старался убедить меня, что мне ничего не удастся сделать, в завершение сказал Мейсон. - Мой друг Макс Уолтер, который уже забыл о портовых делах то, что остальные даже не успели узнать, тоже пытался внушить мне, что в моих намерениях нет никакого смысла. Тем более, что, с его точки зрения, рассказанная мной история - чистый вымысел. Мол, нет никакой связи между кражей и взрывом эмоций, который погубил Джерри.

- Вы все еще верите в свою теорию?

Мейсон вытянул из кармана очки и начал протирать их.

- В ней есть одна зацепка, мисс Шанд, относительно которой вы сможете мне помочь. Речь идет о Дойле Гантри, актере.

- Ах, об этом тупице! - спокойно сказала Эприл. В ее интонации была лишь равнодушная констатация факта.

- Вы знали его?

- Случайно. Чисто случайно. Могу рассказать вам, Траск, о Дойле Гантри. В молодости он был неплохим характерным актером. Довольно часто снимался. Мы вместе работали в двух фильмах. По сути, общих сцен у нас с ним не было, и знала я его на уровне "доброе утро" и "добрый вечер". Неприятности у него начались на побережье - вроде прихватили с наркотиками, - и он попал в черный список. Вот поэтому Гантри и приехал на запад поискать себе работу на Бродвее.

- Тем не менее он знал вас достаточно хорошо, чтобы прийти встречать судно?

Эприл грустно хмыкнула:

- Мне пришлось основательно порыться в памяти, чтобы вспомнить, кто он такой! Но конечно же Гантри явился встречать меня. Бурные восторги, крики "Привет, дорогая!" и все такое. Я должна была догадаться. Мне стоило понять, что таким образом он старался привлечь к себе внимание: как же, его изображение появилось рядом с моим. С такой откровенной наглостью я еще не сталкивалась.

- Он оказался рядом с вами, как только вы сошли с судна?

- И проводил прямо до "кадиллака", - припомнила Эприл.

В глазах Мейсона блеснула искорка.

- Так и должно было быть. Он явился, чтобы отвлечь ваше внимание от багажа.

- А если еще ему посулили гонорар, он не мог устоять перед деньгами. Людям с его проблемами всегда нужны средства. - Эприл нахмурилась. - Тем не менее, Траск, тут просматривается еще один вариант, и мы не должны упускать его из виду. Этим очаровательным ребятишкам в соседней комнате я сказала, что кража была подлинной, в чем я лично не сомневаюсь. Но ее могла организовать студия, чтобы таким способом привлечь интерес публики. Тогда... Да, самым логичным было бы нанять Гантри, чтобы он занял мое внимание. За что с ним и расплатились. Он знал меня. Если все так и было... в таком случае история с вашим братом оказалась чудовищным совпадением. Так в жизни бывает, Траск. И довольно часто.

Мейсон отвернулся:

- И вы тоже пытаетесь отговорить меня.

- Может быть. Но думаю, я смогу вам помочь.

- Как?

- В руководстве студии в Голливуде есть человек, которому я доверяю. Постараюсь как можно скорее связаться с ним по телефону. И если кража - дело рук студии, если Гантри наняли именно они, я это буду знать.

- Вы узнаете ради меня?

У Эприл блеснули глаза.

- Ради "Фортунаты". Не забыли?

Но сразу же найти своего приятеля на другом конце Америки мисс Шанд не удалось. Он оказался где-то на съемках. Предполагалось, что будет дома к обеду. То есть, учитывая разницу во времени, часам к трем-четырем.

Стоя рядом с телефонным столиком, Мейсон сказал:

- Спасибо, что выслушали меня с таким сочувствием.

- Вы прекрасный, хоть и чокнутый парень, Траск. Вас ждут неприятности, и вам нужно содействие. Я тоже бывала в беде, но мне не всегда приходили на помощь. - Она улыбнулась. - Во всяком случае, я попыталась подольститься к известному писателю. Судя по вашему внешнему виду, вам стоит отправиться домой и передохнуть. Дайте мне ваш номер телефона. Обещаю, что, как только найду своего приятеля, тут же перезвоню вам.

Мейсон вынул из внутреннего кармана авторучку и, склонившись над столом, набросал номер своего телефона и домашний адрес.

- Значит, если это студия, то все ясно, - сказала Эприл. На переносице между ее большими голубыми глазами появилась легкая морщинка. - Если же нет... Можете мне кое-что пообещать, Траск?

- Если это в моих силах.

- Если придется вернуться к вашей теории, то, прежде чем приметесь за дело, основательно проверьте ее, чтобы риск был оправдан.

Было еще светло, когда в половине девятого такси с Мейсоном остановилось у его многоквартирного дома на Девятнадцатой улице. Расплачиваясь с водителем, он заметил неподалеку полицейскую машину, но ему ничего не пришло в голову по этому поводу.

Перейдя улицу, он миновал две ступеньки вниз, что вели к его обиталищу, и тут же рядом с ним выросли двое полицейских в форме. Он удивленно посмотрел на них и увидел, что они настроены отнюдь не дружелюбно.

- Мейсон Траск? - спросил один из них.

- Да.

- Вас хочет видеть капитан Силвермен. Пройдемте.

- Минутку. Я...

- В квартиру вы не зайдете. Вы отправитесь с нами.

Щека Мейсона дернулась нервным тиком, глаза потемнели.

- В чем, собственно, дело? Я арестован?

- Зависит от вашего поведения.

- Вы можете осложнить свое положение или облегчить его, - сказал второй коп. Их холодное отношение не изменилось ни на йоту. Они были настроены злобно и решительно.

- Похоже, у меня нет выбора, - сказал Мейсон.

- Нет.

- Все же я хотел бы на мгновение заглянуть в квартиру. Я оставил там собаку и хотел бы проверить, что с ней. Вы можете зайти со мной.

- Нет.

Они расселись в полицейской машине и направились на запад верхней части города. Никто не обмолвился ни словом. Мейсон попытался еще раз выяснить, что происходит. Он ровно ничего не сделал, чтобы его задерживали.

И тут Траск забеспокоился, заметив, что машина миновала тот поворот, что вел к полицейскому участку. Они продолжали движение. Мейсон почувствовал, что у него стали влажными ладони, когда автомобиль остановился перед коричневым кирпичным домом, в котором жила Лаура.

Его вывели из машины и доставили в холл. Один из полицейских нажал кнопку звонка, и дверной запор щелкнул. Его втолкнули в полутемную прихожую, куда выходила дверь Лауры. Она была открыта. Мейсон без особых церемоний получил еще один пинок сзади и, споткнувшись, оказался в гостиной.

Тут стоял Силвермен, лысый череп которого был покрыт бисеринками пота, а припухшие глаза горели гневными угольками. Здесь же находилась и Лаура, куда более бледная, чем предыдущим вечером. Мейсон оказался всего в футе от нее, но она продолжала молчать.

Раздался громовой рык Силвермена:

- Я говорил тебе! Я говорил тебе держаться подальше от всего этого - но нет! Ты в своем лице решил подменить собой всю полицию. О, я все про тебя знаю, Траск! Знаю, как ты пудрил мозги Микки Фланнери. Проще было бы повесить на грудь вывеску, чтобы весь порт знал, к чему ты клонишь!

- Хоть кто-нибудь может мне объяснить, что тут происходит? - спросил Мейсон.

- Я тебе объясню, - сказала Лаура голосом, которого он никогда у нее не слышал. Тыльной стороной ладони она изо всей силы ударила его по губам.

Мейсон отлетел на руки одного из полицейских и изумленно уставился на нее. Подняв руку ко рту, он почувствовал, что пальцы стали горячими и липкими от крови, хлынувшей из рассеченной губы.

- Сегодня днем, - сказал Силвермен, - дети миссис Трасковер, Дэвид и Майкл, были похищены из дома ее родителей. Они играли во дворе, и какой-то тип забрал их!

Мейсон потряс головой, все еще не в силах прийти в себя после удара Лауры.

- Вам что-нибудь известно о них?

- Мы не ждем от них никаких известий! - рявкнул капитан. - Услышишь их именно ты, а я растолкую тебе, что говорить и что делать. Усек?

Глава 3

1

Царящее в комнате молчание нарушало лишь тяжелое дыхание Силвермена. Он, двое его патрульных и Лаура с Мейсоном заполняли все небольшое пространство гостиной, выдержанной в веселых ярких тонах.

В глазах Лауры стоял такой мучительный страх, что Траск не мог смотреть на нее. Вынув из кармана платок, он поднес его ко рту, в котором стоял солоноватый запах крови.

- Когда это случилось? - спросил Мейсон голосом, напоминавшим кваканье.

- Сегодня днем, - гневно ответил Силвермен. - Нам рассказали, что дети играли во дворе. Дедушка поехал в город за покупками.

- Двор обнесен забором, - сказала Лаура, как бы объясняя всем присутствующим, почему Майкл и Дэвид могли в одиночку играть во дворе.

- Бабушка была в доме на кухне, - продолжил Силвермен. - Из окна присматривала за ребятами. Она зашла в кладовку заглянуть в холодильник. Провела там минуты две-три. Когда она вышла, ребят уже не было.

- В таком случае откуда вы знаете...

- Потому что сосед видел, как подъехал какой-то парень в машине. Он вылез, окликнул ребят, и они с ним уехали - вроде он был их приятелем. Только таких друзей у них нет. Мы предполагаем, он сказал, что его послала их мать и попросила привезти. Обыкновенный парень - спортивная рубашка, слаксы, соломенная шляпа. Никаких особых примет. В жаркий летний день по стране бродят тысячи таких, как он.

- Но почему? - спросил Мейсон. Его прищуренные глаза были полны боли. В этом нет никакого смысла. Никакого...

- Есть смысл! - рявкнул Силвермен. - Ты думал, что в порту никто и слова не проронит, потому что там полно секретов? Да там вообще нету никаких тайн - только никто и рта не раскроет в суде и не будет говорить даже под присягой. Я знаю о тебе и о Микки Фланнери. Я даже знаю, что ты ему говорил, - мол, хочешь расплатиться с настоящим боссом. Ты думаешь, что это детский садик, Траск? Да пятилетний ребенок мог бы догадаться, к чему ты клонишь, а Микки Фланнери - далеко не пятилетний малыш! Смысл в том, чтобы заткнуть тебе рот! Остановить тебя, чтобы ты не лез в эти дела!

Мейсон медленно помотал головой из стороны в сторону.

- Ты сам не знаешь, во что ты залез по самые уши! - взорвался Силвермен, потный от гнева. - С миссис Трасковер похитители говорить не будут. Только с тобой! Они будут договариваться только с тобой, и ни с кем иным! И тебе придется иметь с ними дело, Траск! Придется!

- Что вы хотите, чтобы я сделал? - мрачным ровным голосом спросил Мейсон. Он не смотрел на Лауру. У него не было сил поднять на нее глаза.

- Первым делом держать язык за зубами. Никому ни слова. Если хоть пикнешь на радио, где ты работаешь, я вобью тебе зубы в глотку.

Мейсон отвел платок ото рта и в упор посмотрел на полисмена.

- Я бы хотел, чтобы вы перестали орать на меня, капитан Силвермен, тихо сказал он. - Если надо что-то делать, то давайте обсудим все спокойно и вежливо. Вы думаете, меня это не волнует? Вы думаете, что я не отдал бы правую руку... - У него дрогнул голос, и он замолчал.

Силвермен вытащил из кармана большой носовой платок в красную клетку и вытер блестящий лысый череп.

- О'кей, - помолчав, произнес он. - О'кей. Вам лучше присесть, миссис Трасковер. Вы не в себе.

Отрицательно покачав головой, Лаура осталась стоять на месте, со жгучей ненавистью глядя на Мейсона.

- В данной ситуации есть только две версии, Траск, из которых мы можем исходить, - взяв себя в руки, сказал Силвермен. Он посмотрел на Лауру. Под глазами у него висели мешки. - На станции подземки Джерри Трасковер убил четверых человек. То есть может идти речь о мести. Банда Фланнери на это способна. Может, семья Хоукинса. Или родственники Пиларсика. Гантри я списываю. Чем бы этот парень тут ни занимался, он был одиноким волком. Да, тут может быть месть. В таком случае да поможет нам Бог.

Из ярко-красных губ Лауры вырвался сдавленный стон. Она вцепилась в спинку стула, чтобы устоять на ногах.

Силвермен быстро вскочил.

- Но я так не думаю! - воскликнул он, словно стараясь разуверить Лауру. - Ты стал совать свой нос не в свое дело, Траск. А эти ребята обычно не ждут, пока из цветочков появятся ягодки. Они общипывают почки. В ту минуту, когда ты сделал Микки Фланнери свое идиотское предложение, они уже поняли, к чему ты клонишь. Я думаю, они сделали ход, чтобы притормозить тебя, пока не договорятся с тобой. Поэтому я и считаю, что они будут звонить тебе. Поэтому я и не позволил тебе зайти в квартиру, пока не поговорю с тобой. Там уже могла быть записка; ты мог услышать телефонный звонок и наговорить, чего не надо.

- А что надо?

- Делай все, что тебе скажут. Если тебе прикажут уехать из города, уезжай. Судя по словам миссис Трасковер, зеленые у тебя есть. Если они попросят денег - в чем я сомневаюсь, - плати. Что бы они ни потребовали, соглашайся. Лишь когда дети будут в безопасности, мы сможем прикинуть наш очередной ход.

- Вы сообщили в ФБР? - спросил Мейсон.

Силвермен снова не смог сдержать гневной вспышки:

- Таков закон. Но этим делом занимаюсь я! Миссис Трасковер позвонила мне, и я сразу же послал за тобой двоих ребят. Я знаю банду, которая тут орудует. Чтобы сыграть свою партию, придется их подождать.

- Думаете, что за всем этим стоит Рокки Маджента?

- Кто упоминал Рокки?

- Насколько я понял, тут ничего не делается без одобрения сверху, то есть его одобрения.

- Если ты это усвоил, то должен понимать, почему миссис Трасковер в таком состоянии и почему я позволил себе орать на тебя.

У Мейсона дрогнул голос:

- Значит, мы играем с ним в классики по его правилам и нам останется лишь поблагодарить Мадженту, если он вернет ребят живыми и здоровыми?

- Да, сэр! Именно это мы и будем делать!

Мейсон набрал в грудь воздуха и снова приложил к губам запятнанный кровью платок.

- Вы собирались дать мне инструкции, - сказал он.

Силвермен кивнул:

- Иди домой и жди, пока с тобой не свяжутся. Соглашайся на все, что бы они ни потребовали. Мы и пальцем не можем пошевелить, пока не вернем детей миссис Трасковер.

- А если я так ничего и не услышу?

- Завтра ты встречаешься с Микки Фланнери, - напомнил Силвермен.

- Вы и это знаете?

- Конечно знаю. Если так ничего и не услышишь ко времени встречи - иди на нее! Микки, может быть, сыграет роль посыльного. Ты все поймешь. Но никому ни слова. Даже самому близкому другу. Никому.

- Понятно. - Мейсон перевел взгляд на Лауру: - Ты, конечно, понимаешь, что мне и в голову не могло прийти...

- Мейсон, прошу тебя, уходи, - простонала она.

- Возвращайся домой на такси - и сиди в квартире, пока тебе не позвонят, - напутствовал Траска Силвермен. - Это ясно?

- Сделаю все, как мне сказано, - мрачно согласился Мейсон, по-прежнему не отводя глаз от Лауры.

Она отвернулась, словно больше не могла выносить его присутствия.

2

Стояла темнота - душная и непроглядная, - когда Мейсон вылез из машины в полуквартале от своего дома и зашел в аптеку за аспирином. У него раскалывалась голова от боли. Никуда нельзя было деться от влажной духоты, которая вот уже несколько дней окутывала город. Даже с приходом ночи ничего не менялось, слышалось только урчание вентиляторов и кондиционеров в окнах кирпичных и каменных домов в районе Ирвинг-Плейс.

Опустив голову и уставившись взглядом в растрескавшиеся плиты тротуара, Мейсон шел по противоположной стороне улицы. Что-то заставило его посмотреть в сторону своей двери. Он увидел, как в густой тени, разгораясь и снова тускнея, тлеет красноватый кончик сигареты.

У Мейсона напряглись все мышцы. Там его кто-то ждал. Никто, кроме него, не пользовался этой дверью, к которой с улицы вели две ступеньки вниз. Он слегка замедлил шаги, но продолжал идти, минуя здание на противоположной стороне. Траск ничего не видел, кроме красного кончика сигареты.

На углу квартала он пересек улицу и теперь уже по своей стороне двинулся обратно к дому. Теперь Мейсон мог подойти незаметно, скрытый ступенями, которые поднимались к парадным дверям. Двигался он очень быстро и, приостановившись на секунду у лестницы, резким движением обогнул ее, протянув руки к тому, кто ждал его у входа.

- Траск! - раздался тихий тревожный вскрик.

Он держал чьи-то обнаженные прохладные запястья. Сигарета упала на изразцовый пол у входа. До него донесся тонкий запах духов.

- Траск!

Отступив на шаг, он щелкнул зажигалкой. На него с легким испугом смотрели темно-голубые глаза Эприл Шанд.

- Мой бедный Траск, - сказала она.

- Ради бога, каким образом...

- Я ждала вас. Пыталась связаться с вами по телефону, но вы не отвечали. Затем по радио услышала новости. И подумала, что, наверно, должна рассказать вам...

- Новости?

- О ваших маленьких племянниках, - объяснила она. - Похоже, что за вас взялись всерьез.

Огонек зажигалки потух. Темнота скрыла тот нервный тик, который стал дергать щеку Мейсона. Он нашел ключи в кармане брюк.

- Не зайдете ли на минуту?

- Конечно.

Прикрыв дверь, Траск щелкнул выключателем. Муггси радостно заскулил при виде хозяина. И в узком холле, и в гостиной в дальнем конце его стало светло. Он отступил в сторону, чтобы пропустить Эприл. Оказавшись в гостиной, она повернулась лицом к нему:

- Есть что-то еще кроме того, что сообщили по радио, Траск?

Он беспомощно потянулся к нагрудному карману за очками.

- Вы сказали, что слышали о Дэвиде и Майкле по радио? Когда?

- Примерно полчаса назад. Я поговорила с побережьем. И подумала, что вам это может пригодиться. Я...

- Какая станция? Что они сказали?

В глазах Эприл стояла боль. Боль за него.

- Я не знаю, что это была за станция, Траск. Я... я просто крутила настройку, искала какую-нибудь музыку. Программа прервалась выпуском сводки новостей. Сообщили, что дети полицейского, который прошлым вечером стал жертвой душевного расстройства, - вашего брата - были похищены. И еще сказали, что тут можно подозревать месть уголовного мира.

На маленьком столике в дальнем конце комнаты зазвонил телефон.

- Простите, - сдавленно сказал Мейсон и заторопился к телефону.

Это был Силвермен.

- Все стало известно, - сказал он.

- Я уже слышал. Каким образом?

- Стараниями несчастного дешевого сельского репортеришки из Поулинга. Дедушка и бабушка держали рот на замке, но, я предполагаю, сосед рассказал приятелю, тот - кузену, а тот... Черт побери!

- Это может иметь значение? Разве теперь они не станут связываться с нами?

- Откуда я знаю? - проворчал Силвермен. - Что бы там ни было, оставайся на месте и жди.

- Да.

- И делай все, что они скажут! Понятно? Все, что они потребуют.

- Да.

- Запиши номер моего служебного телефона. Если меня нет на месте, там будут знать, где меня найти. - Капитан медленно продиктовал номер телефона, и Мейсон записал его на листке блокнота.

- Вы все же думаете, что они будут связываться со мной?

- Надежда только на Бога. Не занимай телефон. Если позвонит приятель, скажи, что ждешь междугородного звонка и не можешь занимать линию.

- Да.

- И молись, мистер Траск.

- Да, - голосом, упавшим до шепота, согласился Мейсон.

Эприл продолжала стоять у дверей, где он оставил ее. Она ждала возможности поговорить с ним. Пока еще звезда не вымолвила ни единой глупости, типа как она ему сочувствует или до чего очаровательная комната.

- Прошу прощения, что я так невежливо с вами обошелся.

Эприл отмахнулась:

- Думаю, у нас нет времени обращать на это внимание. Мне кажется, две вещи связаны между собой. Студия не имеет ровно никакого отношения к той краже, Траск. Можете быть в этом уверены. Не было никакой инсценировки. Я думала, вы не отвечаете по телефону в силу известной причины - из-за детей. Но когда вы не отозвались на звонок в дверь, я решила подождать несколько минут и, если не придете, оставить вам записку. Но если вы хотите остаться один...

- Прошу вас, не уходите, - взмолился Мейсон.

На ней было легкое летнее платье в черно-белую полоску. Тонкую талию перехватывала серебряная цепочка, а конец ярко-красного шарфа, лежавшего на плечах, свисал к левому бедру. Она держала в руках красную сумочку, и такого же цвета были ее туфельки. Войдя в комнату, она положила сумочку на центральный стол. Глаза у нее оставались слегка прищуренными, и в них светилось сочувствие.

- Вы не обязаны оставаться, - сказал Мейсон. - Но при мысли, что я окажусь один... я просто схватился за вас...

- Конечно, я останусь, - улыбнулась она ему. - Вы помните, что когда-то я работала официанткой в гостинице? Хотите, я сварю вам кофе или что-то в этом роде?

- Думаю, я не отказался бы выпить. А вы?

- Нет, спасибо. Я сделаю себе чашечку кофе.

Они вместе направились на кухню, где стоял стеклянный кофейник с ситечком. Она решила охладить кофе. Мейсон наколол льда и налил себе солидную порцию бурбона. Свой кофе со льдом Эприл принесла обратно в гостиную. Он предложил ей располагаться в большом кресле у окна, выходившего в садик. Все было очень вежливо. Очень корректно. Мейсон сделал небольшой глоток напитка, на мгновение приковался взглядом к его янтарному содержимому, а затем разом покончил с ним. Он с силой поставил стакан на стол.

- Почему? - тихо спросила Эприл.

- В полиции считают, что из-за меня. Во всяком случае, надеются, что из-за меня. Я хотел разобраться с Джерри. Я вам рассказывал. Полицейские думают, дело в том, что я встретился с братом Фланнери, одного из тех, кого убил Джерри, и я должен все уладить с этими ребятами.

- Но конечно же преступники не считают, что вы представляете для них опасность, Траск?

- Будем надеяться, что именно так они и считают. В противном случае...

- То есть это может быть месть, как сказали по радио?

Он кивнул:

- Так что нам остается только ждать и надеяться, что они мне позвонят. И я сделаю все, что они мне скажут.

Глаза ее гневно вспыхнули.

- Использовать двоих невинных ребятишек, чтобы справиться с вами! Сколько им лет, Траск?

- Семь и восемь. Хорошие ребята. Лаура прекрасно воспитывает их. - Он осторожно коснулся припухшей губы.

- Что это с вашей физиономией?

Повернувшись, он в упор посмотрел на нее:

- Это мне врезала Лаура. Добрую старую плюху по зубам.

- Траск!

- Она считает меня виновным, - объяснил Мейсон. Он взял свой стакан, с удивлением обнаружил, что тот пуст, и снова поставил его на стол.

- Виновным?

Он повернулся к ней спиной и уставился в темноту сада.

- Я вам рассказывал. Я попытался разобраться в том механизме, который сделал из Джерри убийцу и погубил его. Она меня предупреждала. Как и остальные меня останавливали. Она предупреждала. Я сделал всего лишь два никчемных осторожных шажка - поговорил с Микки Фланнери и с вами. И вот что случилось. Она думает...

- Должно быть, она впала в истерику из-за своих страхов, - предположила Эприл. - В такой ситуации ничего не соображаешь. Она должна была кого-то ударить. Вот увидите. Когда она придет в себя...

- Как они будут обходиться с двумя малышами семи и восьми лет? вскричал Мейсон. - Будут ли о них заботиться? Кормить? Они ни для кого не представляют опасности, Эприл! Они не...

- Спокойнее, Траск!

У ног Мейсона жалобно скулил Муггси.

- Я помню себя примерно в этом возрасте. - Траск погладил собаку по голове. - На каникулах мы всей семьей поехали куда-то в горы. Мы с Джерри получили разрешение разбить бивуак и остаться в нем на ночь. От гостиницы мы отошли не дальше чем на милю. С собой у нас была еда, спальные мешки и все остальное. Затем рядом с нами появился какой-то мужчина. У него пробивалась борода, потому что он не брился несколько дней. Одежда была в лохмотьях. От него плохо пахло. Просто воняло!

Мейсон рассеянно подошел к дальнему окну.

- Он забрал все наши припасы и заставил нас готовить ему есть. Он нес какую-то кровожадную чепуху - что он с нами сделает, если мы позовем на помощь или кому-нибудь расскажем. Скорее всего, он был просто голоден. Но когда он сидел рядом, ел наши запасы, скалил свои черные щербатые зубы, я... я умирал от страха. Он так и остался в памяти. Вплоть до сегодняшнего дня, если я чего-то пугаюсь, всплывает эта бородатая ухмыляющаяся физиономия. И сейчас Майкла и Дэвида, может, окружают такие же рожи. Черт бы их побрал, кем бы они ни были!

- Если Лаура - такая женщина, как вы описали ее, то у ребят должно хватить смелости.

- Мой дорогая Эприл, только этим утром они услышали, что их отец мертв! Откуда у двух малышей спустя несколько часов после такого известия может взяться смелость? Внезапно исчезла половина их мира - и к тому же их грубо лишили и второй половины!

- Вот тогда-то и появляется мужество, Траск... когда в нем возникает необходимость. Лаура должна была научить их.

- Когда-то мы с ней едва не поженились, - каким-то далеким голосом сказал Мейсон. Он помотал головой, словно ему было трудно собраться с мыслями. - Единственный раз, когда я был по-настоящему влюблен. Я служил в армии, и нас собирались отправлять в Корею. До отправки мы должны были пожениться, Лаура и я. Она так этого хотела. Она хотела принадлежать мне до того... - Мейсон засмеялся, но в голосе его была горечь. Он повернулся и взглянул на Эприл. - Почему я вам все это рассказываю?

- Может, потому, что я рядом... а вам необходимо выговориться.

Мейсон снова безрадостно засмеялся:

- Я был исключением. Мой отец был копом. Мой старший брат Эд был копом. Копом был Джерри. Только не я. Можете себе представить, каким дешевым ничтожеством я выглядел в их глазах? Я любил читать. Любил музыку. Мне не нравилось командовать окружающими и приказывать им, как себя вести. Я не любил оружие и ночные вахты. Я лелеял бредовые идеи, что есть какие-то другие способы защищать закон и порядок - то есть пригодные для меня. Понимаете? Я ни в коем случае не презирал копов. Я испытывал к ним глубокое уважение. Я понимал, с каким напряжением им приходится работать. Но я думал, что у меня есть данные для работы в другой сфере. В семье же считали, что у меня просто не хватает мозгов, чтобы делать работу копа. Может, я бы и не справился с ней. А может, я обманывался на свой счет. Я... я любил их, пусть даже они относились ко мне с легким презрением. Джерри называл меня "пыхтелка". Но они были моей семьей. Матери я не помню. Она умерла, когда мне было два года. Я привел Лауру познакомиться с ними еще до того, как мы... как мы решили пожениться. Она... она, я думаю, была какой-то особой девушкой. Мы любили одни и те же вещи. Мы... просто нам было хорошо вместе. Мы подходили друг другу. - Он сделал глубокий вдох. - А они были такие мощные и уверенные - папа и ребята. Они так и искрились юмором, немного грубоватым, но живым и веселым, они очаровывали своей силой и бесстрашием. Вечер был бурным и шумным... тот вечер, когда мы пришли. Я с Лаурой. Большой радости он мне не доставил, поскольку в основном братья прохаживались по моему адресу - я еще ребенок, я не такой, как они. Скорее всего, они не хотели меня обидеть. Может, у них была такая манера общения. Но они веселили Лауру, и потом мы смеялись, вспоминая этот вечер. Она сказала, что, как ей кажется, она прекрасно уживется с моей семьей. В ту же ночь красные китайцы хлынули через границу Северной Кореи. Порядок отправки изменили. Моя часть должна была отплывать на следующий день. У меня не нашлось времени даже увидеться с Лаурой... успел только поговорить с ней по телефону. "Если тебе что-то понадобится, - сказал я ей, - обращайся к папе и к ребятам". Я предполагал, ей что-нибудь будет нужно. Ей потребуется узнать обо мне, поговорить обо мне. Она была одинока. А через два месяца я получил от нее письмо "Дорогой Джон"*. Она вышла замуж за Джерри.

______________

* "Дорогой Джон" - письмо от невесты с сообщением, что она больше не любит жениха и выходит замуж за другого. (Здесь и далее примеч. перев.)

- Бедный Траск!

- Да, это было тяжело. Я долгое время испытывал к ним ненависть... когда мне выпадала возможность подумать о них. Нас окружала смерть и хаос. Но наконец... наконец, когда через два года я демобилизовался и плыл домой, то осознал, что ненависть исчезла. Мой брат Эд писал мне и убеждал, что, может, все оно и к лучшему. Лаура и Джерри счастливы, рассказывал он. Родился Майкл, и скоро на свет должен появиться Дэвид. Если она счастлива с Джерри, то вряд ли была бы счастлива со мной. Эд старался, чтобы я это увидел, и, похоже, он своего добился. Только Эда уже не было, когда я оказался дома. Он погиб в перестрелке с грабителями. Мертвый герой. Папа умер от инфаркта - в тот день, когда я сошел на берег в Сан-Франциско. Еще один мертвый герой. И я не был уверен, что смогу ужиться с той единственной семьей, в дом которой я должен войти. Конечно, я зашел повидаться с ними. Все было, как тому и полагалось быть. Джерри, Лаура, двое малышей... Но что-то тут было не то. Я не понимал, что именно. Они оба сделали свой выбор. Они обрели свою семью. Джерри никогда не интересовался другими женщинами. По-своему он любил Лауру и был предан ей. Она заботилась о доме и ребятах. Джерри обеспечивал ее, и дом не оставлял желать лучшего. Но мне казалось, оба они испытывали какое-то чувство вины передо мной. И к тому же вели себя так, словно на мне лежала некая ответственность. Особенно Лаура. Словно она ненавидела мою свободу, мой уход в тот мир, где я всегда и собирался быть. Они с презрением отнеслись к тому, что я из деловых соображений сократил фамилию. Это, конечно, идиотство, но мне стало казаться, я несу ответственность за все то, чего у них не было. Лаура... ну, как будто я мог остановить ее в том, что она сделала. Словно я отвечал за это. Я перестал видеться с ними, пока Джерри не получил травму и не оказался в больнице. Тогда я навестил его. У него была полицейская страховка, но ее не хватало. Какие-то деньги у меня имелись. Я хотел помочь. Он и слышать об этом не желал. Словно я оскорбил его предложением помощи. Мне казалось, Джерри страдал от мысли, что, приняв от меня помощь, он тем самым даст понять Лауре, какую она сделала ошибку. То есть я и пошевелиться не мог без того, чтобы кого-то из них не обидеть. И когда я пришел тем утром - после того, как услышал о Джерри, - она вела себя точно так же. Полна ненависти ко мне, словно я был во всем виноват. И сегодня вечером... Ну да, полиция выдала ей идею, что причиной похищения детей была моя попытка разобраться в этой истории. - Когда он повернулся, Эприл увидела, что его глаза наполнены болью. - У меня никогда ничего не было, кроме любви к ней. Это она ушла от меня, а не я от нее!

Эприл чуть заметно улыбнулась:

- Сдается мне, Траск, что она до сих пор очень любит вас. И очень сильно.

- Вы с ума сошли!

- Я - вроде тоже женщина. Все мы немножко сумасшедшие. И несколько чрезмерно гордимся своими достоинствами.

Зазвонил телефон.

И Эприл, и Мейсон оцепенели. Затем он, как робот, сделал три или четыре шага к столику и поднял трубку:

- Да?

Он услышал знакомый голос, хрипловатый от алкоголя:

- Мейсон? Это Макс Уолтер.

- Сейчас я не могу разговаривать, Макс. Я...

- Я слышал новость по радио. Боже мой, Мейсон! Я не могу помочь тебе... но послушай меня. Делай все, что они тебе скажут. Понял?

- Да.

- Я тебя предупреждал. Я говорил тебе... о той бочке с цементом!

- Повесь трубку, Макс. Я не могу занимать линию.

- Ага. Если я могу тебе как-то помочь... если ты хочешь с кем-то поговорить... даже с Маджентой... может, я смогу это организовать.

- Спасибо, Макс. Пока.

Он положил трубку и вдруг с силой грохнул кулаком по столу.

- "Делай все, что тебе скажут!" Это все талдычат. Преступники могут довести человека до смертоубийства! Они могут похитить детей, а нам остается лишь молчать и ничего не делать - кроме того, что они нам скажут! Да что это за мир, черт возьми?

Повернувшись, он пошел в темную комнату, снова повернулся и остановился, глядя на Эприл.

- Маленький мирок, состоящий не больше чем из двадцати кварталов к северу и к югу и из трех - к западу и к востоку. Мир, где правит Рокки. Говорят, ты и вздохнуть не можешь без его одобрения. И убить не можешь без его одобрения. И не можешь похитить детей без его одобрения. Что мне делать, Эприл? Просто сидеть и говорить "Да, сэр" и "Нет, сэр"?

- Думаю, что да, - тихо сказала Эприл. - Думаю, именно так вы и должны себя вести, пока дети не вернутся к Лауре.

У него вырвался сдавленный выдох, как из спущенного баллона.

- Конечно, вы правы. - Он прижал пальцы к векам закрытых глаз. Затем медленно опустил руки. - Я глубоко благодарен за ваш визит. Я не имел никакого права просить вас оставаться и слушать мои бредни. - Мейсон сделал шаг к столу и взял ее сумочку. - Спасибо. Большое спасибо.

- Вы хотите, чтобы я ушла? - Она продолжала сидеть в кресле.

- Нет, конечно же я не хочу, чтобы вы уходили! - заорал он. - Я себя чувствую беспомощным ребенком! Я хочу, чтобы меня кто-то держал за руку. Но вы сейчас рискуете приобрести сомнительную известность. Вы не можете так рисковать. Вы не можете...

Она прервала его:

- Знаете что, Траск? Пять лет я не имела отношения хоть к слабому подобию реальной жизни. В кино я не могла взять мужчину за руку без того, чтобы об этом тут же не было упомянуто в колонке светских сплетен. Я не могла иметь тех друзей, которые не нравились студии. Я не могла носить ту одежду, которая не нравилась студии. Я даже не могла высказывать мысли, предварительно не одобренные студией. И внезапно выяснилось, что во всем этом благословенном мире нет никого, кто хоть что-то по-настоящему значил для меня. И что я за это получила? - Она засмеялась. - Какие-то паршивые баксы! И вот в "Уолдорфе" вы мне на золотом блюде выложили вашу историю. Это настоящая беда, настоящая необходимость в помощи, Траск! И я подумала про себя: пять лет я стояла спиной к настоящей жизни - и все для того, чтобы стать величиной. И я сказала себе - к чертям собачьим! Вы хотите, чтобы я держала вас за руку, - и я тоже хочу держать вас за руку. Я хочу снова чувствовать себя женщиной, а не манекеном в витрине.

- Эприл!..

- Похоже, я слишком хорошо сжилась со своими ролями. - Она снова засмеялась. - Не верю даже своим собственным словам. Но все же думаю, Траск, что теперь все по-настоящему.

Встав, актриса пересекла комнату, подошла к Мейсону и взяла его за руку:

- Ты хотел держать меня за руку - так держи. Ты хотел поплакать плачь. Если хочешь рассказывать пошлые анекдоты, или болтать о своей любовной жизни, или выплакать свои беды - валяй!

Какое-то мгновение он смотрел на нее и отвернулся, чтобы скрыть нежданные слезы.

- Да благословит тебя Бог, - пробормотал он.

- Чтобы стало легче, надо чем-то заняться, - небрежно сказала Эприл. Тебе надо поесть. Бог знает сколько нам придется ждать их звонка. Тебе надо отдохнуть. А то ты прямо не в себе, друг мой. Так что ложись на диван. А я что-нибудь сооружу на кухне. Если можешь уснуть, поспи - и помни, что я здесь, и, если телефон зазвонит, я тебя тут же подниму. Когда придет время действовать, ты должен быть в форме, Траск. А теперь слушайся маму!

3

Открыв глаза на диване в гостиной, Мейсон резко, как от толчка, сел. Муггси, свернувшийся у него в ногах, выразил недовольство этим неожиданным движением. Он собирался спать еще долго и сладко, поскольку сквозь окно пробивались жаркие душные лучи утреннего солнца. Мейсон повернул голову. О наступившем утре свидетельствовали остатки яичницы и кофе на столе.

Свесив с дивана ноги, он сел, моргая. Затем увидел, как она возвращается из сада. Эприл выглядела живой и свежей, словно поспала несколько часов. Из кухни до него донесся запах свежезаваренного кофе.

Улыбаясь ему, она влетела в комнату:

- Я не хотела убирать отсюда тарелки. Боялась разбудить тебя. - Эприл стала собирать посуду.

- Телефон? - спросил он.

- Ничего. Ни звука.

Когда Муггси выбрался в сад встречать день, Мейсон посмотрел на часы. Двадцать минут восьмого. Через пять минут Си-би-эс запустит в эфир местные новости. Подойдя к приемнику, он включил его. Подходил к концу первый длинный кусок шоу Джека Стерлинга. Звучали последние ноты соло на тромбоне Тайри Гленна и мягкого урчания басовых нот пианино.

И вот пошел текст - о конференции мэров по вопросам бюджета, о задержке движения на железной дороге в Нью-Хейвене, об угрозе забастовки транспортных рабочих, если сорвутся переговоры о новом контракте. Профсоюзный лидер, как обычно, громыхал воинственными намеками. И наконец...

- Пока не поступало новостей о похищении двух маленьких детей покойного полицейского Джерри Трасковера. Два мальчика, Майкл и Дэвид, вчера днем были увезены из дома своих дедушки и бабушки в Поулинге, Нью-Йорк. Трасковер был тем самым полицейским, который ранним утром в среду потерял самообладание на станции подземки "Таймс-сквер", застрелил четырех человек и сам был застрелен при попытке к бегству. До сих пор миссис Трасковер ничего не слышала о похитителях ее двух маленьких сыновей. Полиция и окружная прокуратура действуют очень осторожно в надежде, что будут выдвинуты какие-то требования, а ФБР, собирающее свидетельства по этому делу, не исключает, что дети переправлены за границу штата. Те, кто в среду утром пали жертвой кровавой бойни Трасковера, известны своими связями с уголовным миром. Существуют опасения, что это похищение - месть, к которой прибегли друзья кого-то из убитых.

Мейсон выключил радио. Набрав номер оператора, он объяснил, что ждет важный звонок, который все никак не поступает. Нельзя ли набрать номер его телефона и проверить, в порядке ли он? Мейсон повесил трубку. Через несколько секунд телефон зазвонил. Все чисто.

Из кухни с кофейником и чистыми чашками вернулась Эприл.

- Чего они ждут? - спросил Мейсон.

Она расставила на столе чашки. Переносицу пересекла легкая морщинка.

- Я вот думаю...

- Да?

- А не наблюдают ли они за квартирой, Траск? Они могли засечь, что я у тебя, и не хотят говорить, пока не уверятся, что ты остался один.

- Почему? Это же ничего не меняет. Я сделаю все, что они потребуют, не так ли?

- И тем не менее. - Прохладными кончиками пальцев она коснулась его щеки. - Стоит тебе попросить, и я тут же вернусь.

- Не знаю, что бы я делал, не будь тебя здесь. Господи, я же уснул! Даже не верил, что это возможно. Должно быть, я заговорил тебя до смерти.

- Может, это звучит глупо, но давно уже я не чувствовала себя в такой мере человеком. Держись, Траск. Если я тебе понадоблюсь, то буду на другом конце провода. Представится возможность, и я к тебе приеду. Мы не знаем, что от них ждать. - Положив ему руки на плечи, Эприл привстала на цыпочки и легко поцеловала его в губы. - Держи хвост пистолетом, Траск.

Телефон дал о себе знать в десять утра. Это звонил Макс Уолтер. Есть какие-то новости? Новостей нет. Если появятся, Мейсон сообщит ему? Нет, если ему не дадут разрешения.

В час дня телефон зазвонил снова. Голос был незнакомым. Мейсон стиснул трубку с такой силой, что у него побелели костяшки пальцев.

- Мистер Траск, это Джордж Хаггинс из окружной прокуратуры, - сказал голос. - Мне известно, что пока вы ничего не знаете. Я был на связи с капитаном Силверменом. Если вы ничего не услышите до пяти часов, то направитесь в "Бар и гриль" Гаррити?

- Да.

- Если обстоятельства сложатся таким образом, мистер Траск, пусть Фланнери выложит карты. Не давите на него. Ничего не требуйте. За вами не будут следить, вас не будут прикрывать. Никоим образом. Мы не можем рисковать. Он не должен ничего заподозрить. Но не теряйте головы. Не обвиняйте его. Пусть он ведет свою игру. И слушайте! Может, он будет как-то увиливать. Потом мы с вами попробуем во всем разобраться. Если выяснится, что он что-то знает, не теряйте хладнокровия! Вам никто не сможет прийти на помощь. Просто запомните его сообщение.

- Вы думаете, что таковое будет?

- Во всяком случае мы должны их переиграть, мистер Траск. Удачи!

- Спасибо.

В 1.15 Мейсон позвонил Эприл Шанд в "Уолдорф". После первого же звонка она сразу схватила трубку:

- Траск! Есть новости?

- Никаких.

- Ох, Траск!

- Похоже, они собираются передать послание через Фланнери, когда я в половине шестого встречусь с ним. Окружная прокуратура свяжется со мной.

- Хочешь, чтобы я приехала и побыла с тобой, пока ты не отправишься на встречу?

- Больше всего на свете... Но не надо.

- Как скажешь.

- Эприл!

- Да?

- Можешь ли ты приехать потом? Ключ от дверей я оставлю под ковриком. Если ты будешь на месте, когда я вернусь... что бы ни случилось...

- Я буду.

Время тянулось невыносимо медленно. В обычно прохладной квартире Мейсона стояла невыносимая жара. Казалось, даже Муггси испытывал странное напряжение. Поскуливая, он жался к Мейсону. В три часа Траск принял душ и надел новый летний костюм. Десять раз проверил содержимое карманов - чековая книжка, ручка. Он ходил по комнате, пока его рубашка снова не взмокла от пота. Зайдя в ванную, он сменил ее - теперь на нем была темно-синяя спортивная рубашка, на которой не видны следы пота.

Телефон зазвонил в 3.30. Это был Силвермен.

- Хаггинс звонил тебе?

- Да.

- Я тут подумал. Может, ты и не получишь никакого послания... то есть прямым образом, понимаешь? Но он может попросить у тебя большую сумму чтобы оплатить долг Джерри. Понимаешь? Если она будет больше чем пара тысяч баксов, ты поймешь, что он должен расплатиться с кем-то еще, не говоря тебе, с кем именно. Сколько ты сейчас можешь выложить?

- Я только что получил за права на мою книгу. Деньги лежат в банке. Я их еще никуда не вкладывал. Если потребуется, смогу распоряжаться семьюдесятью пятью тысячами.

- Неплохо. Сколько ты готов отдать за возвращение детей?

На щеке Мейсона дернулась мышца.

- Ты - сукин сын. Сколько же, по-твоему, я готов за это отдать?

- Успокойся, - посоветовал Силвермен.

- Это ты успокойся!

- Позвонишь после разговора с Фланнери?

- Позвоню.

В 4.45 Мейсон, покинув свою квартиру, направился в "Бар и гриль" Гаррити.

В 5.20 Мейсон уже стоял на другой стороне улицы, прямо под черно-золотой вывеской похоронной конторы Доннелли. Толпа докеров в рабочих комбинезонах, покинув пирсы, двигалась в восточном направлении, ибо в пять часов смена кончалась. Многие из них заворачивали к Гаррити. К половине шестого в заведении было шумно и многолюдно. Мейсон рассматривал толпу в надежде заметить Фланнери до того, как тот зайдет внутрь.

Рядом с баром Гаррити стоял дом из коричневого камня с вывеской над дверью: "Общественный клуб Томаса А. Макналти". Небольшая струйка людей поднималась по его ступенькам, исчезая за дверью.

В 5.28 Мейсон пересек улицу и зашел к Гаррити. Заведение представляло собой старомодный салун, с опилками на полу, с тяжелыми медными плевательницами, продуманно расставленными вдоль стойки бара красного дерева. Три бармена работали не покладая рук, чтобы обслужить громогласную, гогочущую толпу грязных после работы клиентов. На длинном столе были выставлены бесплатные закуски - салями, печеночный паштет, копченая селедка, маринованные помидоры с чесноком, острый перец, крекеры, ломти итальянского хлеба. Темные панели стен украшали художественные календари, со страниц которых полуголые молодые дамы зазывно смотрели на клиентов бара. Надрывался музыкальный ящик. В дальнем конце помещения мигал телевизионный экран. На него никто не смотрел.

Мейсона встретили заинтересованные, но недружелюбные взгляды. Он тут же перестал привлекать к себе внимание. Траск протолкался к стойке бара. Один из барменов в белом переднике спросил, что ему угодно.

- Я кое-кого жду.

- Жди хоть до посинения, сынок, - без улыбки сказал бармен, - но дай людям выпить.

Мейсон отошел от стойки. У него снова стала дергаться мышца на щеке. Он машинально вынул очки из нагрудного кармана и протер их. Слегка прищурившись, Траск присматривался к лицам в переполненном зале. Микки Фланнери не было видно.

Минуло 5.40.

Кто-то потянул Мейсона за рукав. Он повернулся.

- Прошу прощения, - сказал невысокий человечек, стоявший рядом. Траск посторонился, чтобы тот прошел к стойке. - Это вы Траск? - спросил малыш.

Роста в нем было не больше пяти футов двух дюймов. Одет в обычный для докеров рабочий комбинезон. У него была круглая клоунская физиономия, то ли веселая, то ли мрачная.

Мейсон засунул очки обратно в карман.

- Да.

- Микки не смог прийти, - сказал человечек. - Он попросил меня переговорить с вами. Меня зовут Мидж Магуир.

- Где он хочет встретиться со мной?

- Он не хочет. Все бумаги у меня с собой. - Магуир порылся в кармане рубашки. - Вы собирались выплатить долг за своего брата. Вот у меня записка.

Он извлек из кармана мятый лист бумаги и протянул его Мейсону. Это был стандартный банковский бланк, заполненный в пользу Джозефа Фланнери на пятьсот долларов и подписанный Джерри Трасковером. В левом углу с надписью "Сумма получена" стояло слово "Процент". Расписка была выдана четыре месяца назад. Мейсон надел очки и изучил документ. Затем засунул очки обратно в карман.

- Какой процент? - спросил он.

Магуир сморщил личико в насмешливой гримасе:

- Сколько полагается, мистер Траск, не так ли? Все по закону. Значит, за четыре месяца... это будет десять баксов.

- На чье имя выписывать чек? - сдавленно спросил Мейсон.

Улыбка Магуира стала еще шире.

- На контору Джозефа Игрока Фланнери. Игрок всегда использовал свое прозвище в подписи. Значит, передается в пользование Джозефа Игрока Фланнери сумма в пятьсот десять баксов. Конечно, вы не обязаны платить, мистер Траск. Мик просил передать вам, что вы не несете за долг брата ответственности. Но вы сделали предложение. Насколько я понимаю, он вас об этом не просил.

Помедлив, Мейсон нашел свободное место на стойке, вынул чековую книжку и выписал чек на пятьсот десять долларов - и ни центом больше. Вырвав бланк, он помахал им в воздухе, чтобы просохли чернила. Затем повернулся к улыбающемуся Миджу Магуиру.

- Просто потрясно, - сказал тот. - Семье Игрока эта наличка пригодится. - Он потянулся за чеком. Но Мейсон по-прежнему держал его на отдалении. У него дрогнул голос, когда он заговорил:

- Где остальное сообщение?

- Чего?

- Ведь Микки просил передать не только это. Так?

- Он просто дал мне эту бумажку. Если вы хотите платить - хорошо, если не хотите - тоже неплохо. Или так, или иначе.

Мейсон облизал пересохшие губы.

- Если у него есть еще кое-что, он знает, как найти меня. Мой номер есть в телефонной книге. Мейсон Траск. Восточная Девятнадцатая улица.

Магуир, который, казалось, был готов лопнуть от сдерживаемого смеха, собрался что-то ответить. Но его прервали звуки, которые ни с чем не спутаешь, - пистолетные выстрелы.

- Черт! - воскликнул он. - Кто-то палит в Общественном клубе! - Мидж вылетел из бара на улицу. Мейсон и остальные, толпясь, последовали за ним.

Из-за дверей Общественного клуба Томаса Макналти доносились выстрелы и возбужденные крики. По ступенькам скатился какой-то человек.

- Что там за стрельба, Фуззи? - крикнул кто-то.

- Какая-то трахнутая куколка устроила там бардак с пальбой! - заорал в ответ Фуззи. - Копов, конечно, нет на месте!

Но копы были. С необычной быстротой к клубу подлетели две патрульные машины. Четверо полицейских, выхватив оружие, взбежали по ступенькам. На человека, названного Фуззи, посыпался град вопросов.

- Влетела эта психованная баба, размахивая пушкой. И сразу же кинулась в заднюю комнату, где сидел Рокки с ребятами. Курок Макнаб увидел ее и кинулся перехватить. Она всадила ему пулю в плечо - боль, я думаю, была жуткая, но он повис на ней. Она стала палить прямо в дверь, пока мы не навалились на нее и не отняли пушку.

- Кто она такая, черт побери? - спросил кто-то.

- Это ты у меня спрашиваешь? Копы сейчас вытащат ее. Она прямо не в себе.

Мейсон, прижатый к стеклянной витрине Гаррити, ждал вместе с толпой, не в силах выбраться из нее. Внезапно его затрясло в головы до ног. До собравшихся донесся голос женщины, которая истерически хохотала.

Она появилась в дверях, с лицом, измазанным кровью, в грязном изодранном платье, - но она хохотала. Покатывалась со смеху. Копы тащили ее к одной из патрульных машин, но женщина отчаянно сопротивлялась.

Это была Лаура!

Сразу же вслед за ней из дверей клуба вышли четверо или пятеро мужчин. Впереди шел коренастый, крепко сбитый смуглый человек. На нем был дорогой костюм и не менее дорогая мягкая соломенная шляпа с яркой ленточкой вокруг тульи. Тронутые сединой виски и маленькие черные усики придавали ему удивительное сходство с киноактером Лео Каррильо.

- Эй, Рокки, как поживаешь после того, как побывал мишенью в тире? крикнул ему кто-то.

Рокки Маджента поднял пухлую руку, и в лучах полуденного солнца блеснуло алмазное кольцо. У него был мягкий голос с сильным итальянским акцентом.

- Не стоит смеяться, ребята. Бедная женщина. От горя потеряла рассудок. Понятия не имею, почему она явилась в клуб. Но как печально видеть ее страдания.

- Кто она, Рокки?

- Да жена того рехнувшегося копа... Трасковера, что ли? Вы небось слышали по радио, что кто-то украл ее детей? Ужасно, просто ужасно. Дети вернулись домой... только что. Их доставили в сундуке. Мертвых. И мать чудных детишек... Она сошла с ума. Ее нельзя осуждать.

Странная тишина повисла над толпой. Рокки грустно покачал головой.

- Убийца! - раздался голос из задних рядов. - Грязный итальяшка, убийца! - Голос принадлежал Мейсону. Он стал пробиваться вперед, протискиваясь к Мадженте. Он был от него не ближе чем в десяти футах, когда Мейсона схватил десяток человек. Его лицо заливала зеленоватая бледность. Убийца! - снова крикнул он.

- Кто этот человек? - спросил Маджента.

- Да брат того копа, - сообщил Мидж Магуир. - Он был у Гаррити, когда стрельба началась.

Мягкий взгляд карих глаз Мадженты на мгновение остановился на Мейсоне.

- Плохи, до чего же плохи дела у этой семьи. У человека, который смог убить двух невинных детишек, надо вырезать сердце. Но у тебя все перепуталось, как и у твоей невестки, Трасковер. Ты найди тех, кто убил этих детишек, и я сам помогу тебе вырвать ему сердце. Такие дела нельзя прощать.

Пока Мейсон с искаженным до неузнаваемости лицом сопротивлялся, пытаясь высвободиться, раздался звук полицейской сирены. Патрульная машина со скрежетом тормозов остановилась перед толпой. Из нее вылез мрачный капитан Силвермен. Он то ли не видел Мейсона, то ли не обратил внимания на него. Капитан направился прямо к Рокки Мадженте.

- Ты задержан, Рокки! - сказал он хриплым, сорванным голосом. - Давай шевелись.

Маджента улыбнулся:

- Задержан? За что, кэп?

- Как свидетель.

- Свидетель чего? - Маджента продолжал улыбаться.

- Это женщина стреляла в Курка Макнаба, не так ли? В твоей штаб-квартире. Попытка убийства. И ты свидетель происшедшего.

- Да тут есть десяток свидетелей. Бедная женщина. Я-то вам не нужен. Приглядите, чтобы о ней позаботились, кэп. Если ей потребуются деньги...

- Если мне придется забрать тебя силой, Рокки, я получу большое удовольствие.

- Значит, решили поиграть в крутизну, кэп? - не переставая улыбаться, спросил Маджента.

- Тебе еще не доводилось знать, каким я бываю крутым! - рявкнул Силвермен. - Это были дети полицейского!

Глава 4

1

Мейсон сидел в маленькой приемной психиатрического отделения больницы в Бельвью.

Он накинулся на Силвермена, который волочил за собой Рокки Мадженту, требуя ответить, куда дели Лауру. Ему объяснили, и в этот момент ситуация обрела, похоже, предельно гротескный характер. Рокки Маджента предложил Мейсону воспользоваться его машиной, чтобы добраться до больницы. Он продолжал играть роль глубоко сочувствующего человека. Полицейский оттащил Мейсона в сторону прежде, чем тот успел, совершенно по-детски, снова накинуться на Мадженту.

Вторая полицейская машина доставила Траска в Бельвью. Еще один коп, который по-настоящему помогал ему, привел его в приемную, и вскоре появился врач.

Он был очень усталым и молодым, немногим старше Мейсона.

- Вы - брат миссис Трасковер? - спросил доктор.

- Я - ее деверь.

Медик вытащил из кармана брюк платок и вытер взмокшее лицо.

- Ситуация действительно ужасная, мистер Траск... я правильно говорю?

- Да.

- Вы понимаете, что она в силу вполне понятных причин находится в истерическом состоянии, осложненном шоком?

- Давайте к делу, доктор. Насколько серьезно она пострадала?

Врач вскинул брови, как будто не поняв его. Затем кивнул:

- Вы имеете в виду физически? По сути, травм у нее нет. Пара царапин и синяков. Насколько тяжело она пострадала в другом смысле, станет ясно со временем. Да поможет ей Бог, мистер Траск, чтобы она справилась с этим, но не исключено, ей придется лечиться всю жизнь, чего сделать мы не сможем. У нее есть семья - братья, сестры, родители?

- В данный момент ее родители, пожилые люди, скорее всего, сами нуждаются в помощи. Почему она оказалась здесь, доктор?

Врач снова вскинул брови:

- Она здесь, мистер Траск, потому, что ее пришлось привязать к кровати, дабы она не причинила себе вред.

Мейсон вздрогнул:

- Я не это имел в виду. Почему я не могу забрать ее в какую-нибудь частную клинику?

- Формально она под арестом, - объяснил доктор. - По обвинению в покушении на убийство.

- Боже мой!

- Не сомневаюсь, что власти позволят перевезти ее, когда это будет возможно с медицинской точки зрения. Теперь ей ввели сильные успокоительные. И вряд ли имеет смысл сейчас ее беспокоить, пусть даже сегодня вечером вы и сможете получить разрешение.

- Она без сознания?

Врач покачал головой:

- Скорее всего, она словно плавает в водном пространстве, мистер Траск.

Мейсон поднял голову:

- Могу ли я увидеть ее? Разве ей не поможет, если она будет знать, что кто-то есть рядом... член семьи... тот, кто позаботится о ней?

Врач замялся:

- Я не хотел бы отказывать вам, мистер Траск. - Он окинул Мейсона оценивающим взглядом. - Вопрос в том, сможете ли вы это вынести. Вы сами на грани нервного срыва.

- Смогу, - сжав зубы, сказал Мейсон.

Глядя прямо перед собой, он проследовал за доктором, приковавшись взглядом к его коротко стриженному затылку. Они шли между койками - между стонущими, хохочущими и болтающими людьми, которые смотрели на них, но которых Мейсон не видел.

Внезапно врач остановился, и Траск едва не налетел на него. Они находились около кровати. Мейсон опустил взгляд.

Лаура лежала на спине, не в силах пошевелиться, потому что ремни перехватывали ее руки и ноги. На ней был какой-то бесформенный больничный халат. Лицо покрывала болезненная бледность, а бескровные губы слегка обтянулись, обнажая зубы. Она промокла от пота, который увлажнил волосы и струйками стекал по лицу. Зрачки, метавшиеся из стороны в сторону, остановились на Траске.

- Мейсон! - прошептала Лаура.

Задохнувшись, он опустился на колени рядом с койкой. Притронулся к холодной влажной руке, но она так дернулась, что Траск тут же убрал свои пальцы.

- Ты пришел!

- Конечно. Лаура, я не знаю, что говорить. Я...

- Ты хочешь помочь, Мейсон?

- Ты же знаешь, что хочу. Все, что угодно. Все, что надо!

Ее взгляд переместился в сторону врача.

- Наклонись ко мне, Мейсон, чтобы нас никто не слышал.

Он склонил голову, почувствовав щекой влажность подушки.

- Тебе позволят снова навестить меня? - напряженным шепотом спросила она.

- Конечно. И мы скоро заберем тебя отсюда... очень скоро.

- Когда ты придешь, Мейсон, принеси мне кое-что, - сказала Лаура, пропустив мимо ушей его последние слова.

- Конечно, - заверил он. - Твои вещи. Только скажи мне, что надо, и я захвачу.

- Тебе не позволят принести мне яд, - прошептала она, продолжая смотреть мимо него на врача. - Но может, тебе удастся пронести бритвенное лезвие! - Голос у нее вдруг окреп. - Все, что угодно, - лишь бы положить этому конец, Мейсон. Ради бога, прошу тебя! Пожалуйста, Мейсон! Пожалуйста!

Мейсон вскочил на ноги и, покачнувшись, ухватился за доктора.

- Вы слышали?

Медик кивнул:

- Не думаю, что встречи с вами или с кем-то еще помогут ей. Я хотел, чтобы вы это поняли, мистер Траск. Вот почему я и пустил вас. Когда лекарства окажут свое действие и она уснет, к ней придет спасительный покой.

Мейсон ничего не видел перед собой, и врач, держа за руку, вывел его из палаты. Пронзительный крик Лауры догнал Траска:

- Пожалуйста, Мейсон! Прошу тебя!

Они вышли в коридор, где их встретил полицейский в форме.

- Вас ждут в штаб-квартире, мистер Траск.

- Да, конечно, все, что угодно. - Мейсон с силой закусил нижнюю губу, чтобы справиться с диким желанием рассмеяться.

Они пошли по коридору, Мейсон и коп. Казалось, что коридор тянется на милю. С дальнего конца к ним шло некое крохотное существо. По мере того как оно становилось все больше, в нем появлялись знакомые черточки. И вдруг перед ним оказалась настоящая Эприл Шанд. У нее было каменное от ужаса лицо.

- Траск! - тихо сказала она.

- Посещала приятеля? - спросил он и снова закусил нижнюю губу.

- Я находилась у тебя дома, Траск, когда услышала по радио эту ужасную новость. Я поняла, что ты должен быть здесь. Ты ее видел?

Мейсон потянулся за очками, словно они были маской, которая может скрыть глаза. Он неловко вытащил их.

- Точнее, то, что от нее осталось. Сейчас у меня встреча с властями. У нас плохи дела, Эприл. Мы вступили в схватку с людьми, которые уничтожили всю нашу семью.

Она крепко взяла его за руки.

- Ее можно перевезти отсюда?

- Кто знает? Ты же понимаешь - она под арестом.

- Перестань притворяться, Траск! - резко бросила Эприл. - Слушай меня. Я останусь с ней, пока тебя не будет. Если ты представишь меня как своего доверенного друга, я заберу ее отсюда, пусть даже мне придется вытащить ее из постели и доставить в Верховный суд. Обо всем, что ей нужно, я договорюсь с врачами. Ты позволишь мне этим заняться?

Глазами полными слез он смотрел на нее.

- Черт возьми, да нет тут ничего особенного! - с той же резкостью сказала она. - Ты позволил мне быть твоим другом. Я могу помочь тебе только одним способом и предупреждаю тебя, что, когда я берусь за дело, чертям становится жарко, Траск.

- Если ты можешь хоть что-то сделать для нее... - начал Мейсон, но у него прервался голос.

Эприл сжала ему руку:

- Положись на меня.

2

Кондиционеры в окнах кабинета были не в состоянии справиться с густой пеленой дыма, висящей в помещении. Оно располагалось за серым фасадом здания на Сентрал-стрит - в штаб-квартире полиции. Золотые буквы на стеклянной панели двери сообщали, что за ней находится кабинет заместителя комиссара полиции Франклина Аллера. Комиссар Аллер был темноволосым мужчиной сорока с небольшим лет, невысоким и мускулистым, с агрессивной манерой поведения. Известие дошло до него, когда он присутствовал на обеде, организованном нижней Торговой палатой. Он должен был быть главным оратором встречи. Тема: "Эффективность операций сил полиции". И теперь, сидя за своим столом, он оттягивал воротничок легкой летней рубашки, пока наконец не распустил галстук и не расстегнул пуговицы.

В кабинете Аллера толпилась группа мужчин в расстегнутых пиджаках; кто-то сидел, а другие бесцельно бродили по комнате. Все были полны гнева, который проявлялся и в хриплых голосах, и в мрачном молчании. В дальнем углу сидел Мейсон с пепельным лицом; он привалился к стене, словно не мог обойтись без ее поддержки.

Высокий мужчина с коротко стриженными седоватыми волосами и с типичной ирландской физиономией, с которой в обычное время не сходила улыбка, склонился над столом Аллера, тихо, чтобы не слышали остальные, разговаривая с ним. Наконец он выпрямился. Аллер хлопнул по столу ладонью.

- О'кей, ребята, - сказал он. - Все вы знаете Джима Фаллона из убойного отдела. Он готов дать вам исчерпывающий отчет.

Все взгляды, в которых, несмотря на усталость, выразившуюся в мешках под глазами, тлели гнев и ярость, обратились к Фаллону. Мейсона, сидевшего в углу, никто не замечал. Он продолжал смотреть на пятно на противоположной стене, словно в нем были ответы на все проблемы бытия.

Фаллон, которого и друзья и враги знали под именем Большого Джима, небрежно присел на стол Аллера.

- Я рад, что комиссар созвал всех вас, - сказал он. - Нам потребуется вся ваша помощь - особенно от тебя, Дан. - Фаллон кивнул в сторону блондина, который сидел на краю кожаного дивана напротив. Это был Даниэль Гебхардт, директор отдела расследований Портовой комиссии. - Вся эта история завязана в узелок, который именуется "Порт".

- Имеет ли она отношение к порту лишь потому, что женщина избрала своей целью Рокки Мадженту? - спросил молодой человек в темно-синем камвольном костюме. У него был вид преуспевающего коммивояжера. Он являлся специальным помощником мэра. - А может, тут всего лишь сведение личных счетов?

- Разрешите изложить все, как мне это представляется, - вежливо сказал Большой Джим. - Вопросы потом, идет? Итак, все началось ранним утром в среду, когда полицейский Трасковер расстрелял четырех человек на станции подземки "Таймс-сквер" и сам был убит при попытке задержания его. История болезни Трасковера, которая у нас на руках, сообщает, что у него могла быть временная потеря рассудка. Похоже, что начатое дело можно закрывать. Трасковер убил четырех человек, но и сам он мертв. Вы понимаете, что тут не приходится спрашивать, кто убил кого. Хватает и свидетелей. Капитан Силвермен из пятьдесят первого участка с готовностью списал это дело, и оно попало в убойный отдел. Но брат Трасковера, который называет себя Мейсон Траск, - и Большой Джим кивнул в угол, - не был удовлетворен. О причинах потом можете спросить его. Я тут не буду вдаваться во все подробности, но Траск впутался в непростую ситуацию. После долгой болезни его брат оказался в трудном положении. Ему пришлось обратиться за помощью к торговцу свининой. Он...

- К торговцу свининой? - переспросил помощник мэра.

- К ростовщику, - объяснил Большой Джим. - К хорошо известному типу Игроку Фланнери. Дан Гебхардт познакомит вас с его послужным списком. Примерно четыре месяца назад Трасковер одолжил у него пятьсот баксов. Вы знаете, как растет такая сумма из расчета шесть за пять. Патрульный Трасковер оказался в предельно тяжелом положении. Расплатиться он не мог. Но ему дали понять, что с ним могут быть в расчете, - для этого Трасковер должен был всего лишь в соответствующее время отвести взгляд в сторону. И таким образом рассчитаться. Был разработан план похищения драгоценностей примерно на пятьдесят кусков у кинозвезды, которая прибывала на "Принцессе Генриетте". Стюард на борту показал на соответствующий чемодан своему брату. Тот как раз был носильщиком на пирсе Р. Некий актер Гантри, которого в свое время поймали на героине, постарался отвлечь внимание мисс Шанд, актрисы. После того как ее багаж прошел таможню, носильщик подхватил нужный чемодан и пронес его через закрытый выход, который охранял Трасковер. Но он позволил носильщику воспользоваться им, а тому потребовалось лишь несколько секунд, чтобы изъять драгоценности. Тем же вечером в ходе встрече на станции подземки "Таймс-сквер" носильщик передал драгоценности кому-то еще. Он, как и актер, должен был тут же на месте получить свою долю - и Трасковер тоже. Но доля Трасковера пошла торговцу свининой Фланнери. И вот Трасковер не выдержал. Да, он слетел с катушек, но мы знаем причину, почему это случилось. Спустившись вниз, он разрушил их планы - или почти все планы. Он опоздал и не успел перехватить типа, который взял у Хоукинса драгоценности и расплатился с ними.

- Но ведь все драгоценности вернулись к мисс Шанд! - сказал помощник мэра. - И газеты говорят, что вся эта история была подстроена.

- Шли бы они к черту, эти газеты, - бросил Джим Фаллон.

- Но почему же драгоценности вернули?

Блондин, сидевший в углу дивана, Дан Гебхардт, поднял усталые карие глаза:

- Все совершенно понятно. С пятью трупами дело стало пахнуть жареным. Как только будет установлена связь между убитыми и драгоценностями, эти камешки начнут жечь руки. Могли ли преступники их сбыть? Стоило нам напасть на их след, мы прямиком вышли бы на самый центр. Поэтому они и вернули их, а пресса купилась на идею, что все это было лишь рекламным трюком.

- Не могу представить себе, что они так легко отказались от добычи стоимостью в пятьдесят тысяч долларов, - продолжал упорствовать молодой помощник мэра.

- Когда рэкет приносит им миллионы долларов в год? - безрадостно хмыкнул Гебхардт.

- И вот тут, да поможет нам Бог, мы и оказались в тупике, - сказал Большой Джим. - У мистера Траска появились идеи - броские, великолепные, в высшей степени похвальные идеи. Со слов Силвермена и других мистер Траск знал, что все это произошло во владениях Рокки Мадженты. Он знал так же, что кража драгоценностей не могла иметь место без одобрения на самом верху. И посему мистер Траск, будучи социальным философом, а не копом, сделал логический вывод, что Рокки лично повинен в этих пяти убийствах.

Рыжеватый человек, в очках с блестящей оправой белого золота, хмыкнул. Это был Джордж Хаггинс, заместитель окружного прокурора.

- Как было бы просто, работай закон таким образом.

- Кто бы сомневался? - сказал Большой Джим. - Словом, мистер Траск направился прямиком к Микки Фланнери - еще один тип, о котором вам сможет поведать Дан, - брату убитого торговца свининой. Мистер Траск попытался выяснить, сколько и кому был должен его брат. Исходя из своей теории, он решил, что настоящий ростовщик - это Рокки Маджента, и надеялся, что Микки Фланнери все ему выложит.

Большой Джим Фаллон вытащил из кармана черную курительную трубку и стал набивать ее табаком из желтого пластикового кисета.

- Трасковер оставил жену и двоих маленьких сынишек, - жестким, внезапно охрипшим голосом сказал он. - Дети гостили у родителей матери в Поулинге. Им рассказали о гибели отца. Сегодня бабушка и дедушка должны были доставить их в Нью-Йорк, потому что похороны намечены на завтрашний день. Вчера неизвестный человек подъехал ко двору, где играли ребята, и как-то уговорил их сесть к нему в машину. Соседи видели все это.

Большой Джим поднес спичку к чашечке трубки, и было заметно, как у него подрагивают массивные кисти рук.

- Миссис Трасковер узнала о происшедшем от своих родителей. Она позвонила капитану Силвермену, который был начальником и другом ее покойного мужа. Оба они сразу пришли к одному и тому же выводу. Ребят похитили, чтобы Мейсон Траск повсюду не совал свой нос. Они не сомневались, что Траск получит от похитителей приказы и указания. Он их не получил. Примерно в половине пятого дня экспресс-почта доставила миссис Трасковер сундук. Такого сундука у нее не было. Она его не ждала. Почтовая компания получила и ключи от него для передачи миссис Трасковер. Дальше. Почтовая компания всего лишь исполнила свои обязанности. Водитель работает в ней семнадцать лет. Мы, конечно, все проверили, и я уверен, компания тут ни при чем. Когда миссис Трасковер сказала все полагающиеся слова, что это не ее сундук и что она понятия о нем не имеет, водитель убедил женщину открыть сундук и заглянуть в него. Содержимое, решил он, все объяснит!

Кто-то со свистом втянул воздух сквозь сжатые зубы. Этот звук издал светловолосый мужчина на краю дивана - Дан Гебхардт.

Большой Джим Фаллон посмотрел на Мейсона. Тот продолжал рассматривать пятно на стене; лицо его все так же было покрыто сероватой бледностью.

Теперь Большой Джим говорил тихо и размеренно, с трудом перебарывая гневные спазмы:

- Она открыла сундук - и все объяснилось! Под грязным рваным одеялом лежали тела двух ее сыновей, семи и восьми лет.

- Сволочи! - Это единственное слово, как пистолетный выстрел, вырвалось у высокого смуглого горбоносого человека, который, пока говорил Большой Джим, мерил кабинет неслышными шагами. Это был Джейкоб Сассун, начальник отдела правовой защиты Портовой комиссии.

- Дети погибли от удушья, - тихо сказал Большой Джим. - Но из данных медиков вытекает, что они, кроме того, были сильно одурманены - обойдемся без медицинских терминов. Предполагается, что их положили в сундук живыми, но в бессознательном состоянии. И когда ребятишек плотно закутали в одеяло, они задохнулись - по пути домой! Их ма... - У Большого Джима прервался голос, и ему пришлось начать фразу снова. - Их матери досталось то, что человек вынести не в состоянии. Водителя, привезшего сундук, она послала за полицией, но сама ждать не стала. Трасковер держал дома еще один "полис-спешиал". Она взяла его и направилась прямиком в клуб Томаса Макналти. Понимаете ли, в самый ужасный момент своей жизни она приняла теорию брата своего мужа - за всем этим стоит Маджента. Она не хотела ничего, кроме одного: убить его и умереть самой! Ей это не удалось. Курок Макнаб, один из телохранителей Мадженты, увидел, как она, размахивая револьвером, ворвалась в клуб. Она не скрывала своих намерений. Ее не волновало, что с ней будет, после того как она доберется до Мадженты. Макнаб кинулся к ней, и она прострелила ему плечо. Но он повис на женщине, свалил на пол и вырвал у нее револьвер после того, как она три или четыре раза выпалила в стену. Он выкрутил ей запястье, но больше никто не пострадал.

Помощник мэра издал смешок.

- Невозможно поверить, что все это досталось на долю одной семьи, сказал он. - Помню, читал что-то такое в "Нью-Йорк таймс". О семье... в Италии. Отец заметил, как кто-то залез на дерево в его саду, и выстрелил в него. Парень мертвым свалился с дерева. И тут отец увидел, что это его сын. Он пошел рассказать матери. Она положила на ступеньки лестницы грудного младенца, которого держала на руках, и кинулась помогать нести сына. Когда они вернулись с телом, то увидели, что свинья сожрала младенца. Они взяли длинную веревку...

- Заткнись! - У Сассуна вспыхнули его темные глаза. Он гневно кивнул в сторону Мейсона.

Из-под серой маски, которая была лицом Траска, послышался безжизненный голос:

- Обо мне можете не беспокоиться, джентльмены. Я ничего не чувствую. Вообще ничего. - Он повысил тон: - Ничего!

Даниэль Гебхардт, на лице которого отражалось глубокое сочувствие, встал и сделал шаг к Мейсону. Затем передумал.

- И вот завершение истории, - сказал Большой Джим. - На внешней поверхности сундука была масса отпечатков, некоторые размазанные, другие нет. Внутри сундука - ни одного. Никаких следов ни на стенках сундука, ни на одеяле, ни на одежде, ни на телах. Ровным счетом ничего. Можно смело предположить, что отпечатки снаружи сундука будут принадлежать служащим компании... Миссис Трасковер... ничего не может помочь.

Комиссар Аллер промокнул взмокшее лицо платком с монограммой.

- Что можно извлечь из истории самого сундука, Джим? Как он попал в руки почтовой компании?

- Его доставило такси. На верхний уровень Главного Центрального вокзала, комиссар. Вы знаете это место. Машина, скорее всего, ехала с Вандербильдт-авеню. За рулем... то ли высокий, то ли маленький, толстый или худой... Нет ничего, даже возраста. В этом заказе на доставку не было ничего странного, чтобы водителя могли запомнить. Может, служащие компании и опознают клиента, если снова его увидят, а может, и нет. Но предъявить им мы никого не можем, комиссар.

- Есть точка, с которой стоит начинать, Джим, - тихо сказал Даниэль Гебхардт. - Совершенно ясно, что похищение и убийство двух мальчиков не имело целью удержать мистера Траска от его намерений, не так ли? Похоже, что тут чистая месть. Со стороны Микки Фланнери или кого-то из его младших братьев. Кто-то из семьи стюарда. Пиларсика. Гантри. Можно начать с предъявления всей этой публики служащим компании.

- Хорошая мысль, - сказал комиссар. - Ты согласен, Джим?

- Да, черт возьми. Для начала.

Бросив взгляд на Сассуна, Гебхардт продолжил:

- По пути сюда, комиссар, мы с Джейком поговорили на эту тему. Мы пришли к определенным выводам, которые могут вам не понравиться. Мы не думаем, что Рокки Маджента имеет какое-то отношение к этой истории. Мы знаем, что Силвермен задержал его как свидетеля и что Эйб Эбрамс, адвокат Мадженты, через полчаса вытащил его. Но я ставлю на кон свою годовую зарплату, что Рокки ничего не знает и вообще не прикладывал к этому рук.

Внезапно Мейсон, встав, пересек комнату и остановился перед Гебхардтом. Его трясло, как лист на ветру.

- Вы готовы тут же на месте выложить свою зарплату, Гебхардт?

Тот отшатнулся, будто от удара. Затем очень тихо ответил:

- Нет, мистер Траск, не готов.

- Вы - ребята, которые все знают, - сказал Мейсон, окинув взглядом Гебхардта и Сассуна. - Вы знаете, что в маленьком королевстве Мадженты ничего не делается без его одобрения. Какой смысл в том, чтобы обсуждать действия его пехоты? Лаура была права. Она рванулась прямо к сердцу всего этого, а вы тут стоите и объясняете мне, что Маджента ни при чем. Вы все знаете... и вы знаете, что это не так.

От лица Гебхардта отхлынула кровь, но в голосе его не было гнева.

- Да, я знаю, мистер Траск, - о Мадженте я знаю все. Такая у меня работа - одержать над ним верх и выкинуть из бизнеса. Я работаю над этим, я с этим сплю и ем. Никто в этом порту не занимает мысли мои и мистера Сассуна больше, чем Маджента. Но именно потому, что мы работаем над этим двадцать четыре часа в сутки, я говорю, что Маджента не имеет отношения к гибели детей. Я говорю не о краже драгоценностей. Это, мистер Траск, при всем трагизме последствий, случайная, мелкая операция. Небольшой навар для ребят; ну, отстегнут они долю Мадженте. Но убийство - убийство этих двух ребят? Детей полицейского? С точки зрения Мадженты, это крупная и опасная операция. Это взрыв с непредсказуемыми последствиями. Кто-то, не поставив Мадженту в известность, не получив его одобрения, позволил себе самовольные действия. Повернувшись, он в упор посмотрел на Большого Джима Фаллона. - Это не секрет, Джим. Ты видел наше досье на Мадженту. Ты знаешь, что мы не спускаем с него глаз. Тебе это известно. И если бы с разрешения Мадженты совершилось убийство, ты бы не нашел его в задней комнате клуба Макналти за кружкой пива. Рокки там не было бы. Он бы сидел в своем доме на побережье Нью-Джерси, и дюжина уважаемых свидетелей обеспечила бы ему железное алиби. Поскольку его там не было, поскольку его захватили врасплох, поскольку он чуть не попал под пулю, я ставлю сто против одного, что он понятия ни о чем не имел. Рокки не убивает из-за мести. Он - бизнесмен, который получает миллионные откаты. О, если его власти или его долларам что-то угрожает, он может послать киллера. Но только не из-за мести - слишком рискованно. И уж во всяком случае, это делается при наличии железного алиби.

- Значит, вы отпустили его! - прошептал Мейсон.

- Лишь в данный момент, - мягко сказал Гебхардт. - Фаллон постарается найти чудовище, похитившее и убившее детей, тела которых он отослал их матери. Этим же будем заниматься и мы. Может случиться, что им окажется кто-то из окружения Мадженты. Но я хочу предложить тебе другое небольшое пари, Джим. Ручаюсь, что мы не найдем похитителя - живым. Рокки не простит человека, который действует, исходя лишь из своих эмоций, не думая о грядущем дне. Ему не нужны те, с кем связано слишком много беспокойств. Они за это платят.

- Надеюсь, что ты ошибаешься, - сказал Фаллон. - Этого типа я хотел бы заполучить к себе в руки живым - хоть на пять минут!

- Пока все, что вы делаете, - это болтаете, - полным отчаяния голосом произнес Мейсон. - Да кто не хотел бы наложить руки на человека, который убил Майкла и Дэвида? Все это смахивает на телевизионный диалог, Фаллон! "А теперь смотрите рекламу зубной пасты!" - Он обвел взглядом усталые и напряженные лица присутствующих. - У вас убийство - а вы знаете, кто оказался в тюрьме? Лаура Трасковер, мать, сошедшая с ума от горя! Ее единственную вы арестовали. За покушение на убийство! Против нее единственной выдвинули обвинение. Проклятие - и это называется справедливостью?

Хаггинс, представитель окружной прокуратуры, повернулся к Мейсону, и линзы его очков блеснули.

- Спокойнее, мистер Траск. Таков обычный порядок. Но можете быть уверены, что даже китайский адвокат, который не говорит по-английски, в два счета добьется ее освобождения, заявив, что у клиентки была временная потеря рассудка. Я понимаю, что вы хотите поскорее забрать ее из городской больницы. Это может быть сделано, как только медицина даст добро. Никто никто! - не собирается преследовать миссис Трасковер. Это я вам обещаю.

- Просто протрясающе! - сказал Мейсон. - Можете передать доброму старому окружному прокурору, как глубоко я благодарен за этот пустячок! - Он выпалил последние слова, и они взорвались, как шутиха.

Комиссар с силой перевел дыхание:

- Послушайте, мистер Траск. Мы знаем, как вам досталось и что вы сейчас испытываете. Мы не осуждаем вас за то, что вы сетуете на нашу якобы медлительность. Но...

- Благодарю вас, сэр! - яростно взвился Мейсон. - И поскольку вы решили не осуждать меня, что же вы собираетесь делать? Представить несколько свидетелей испуганным сотрудникам почтовой компании? Получить прекрасные отпечатки пальцев совершенно чужих людей? Биться об заклад, кто не виновен и кому предстоит умереть? Почему бы нам всем не устроить тотализатор? Что-то вроде игры в счастливый номер - каждый ставит на кон по квотеру. А? Рокки тут совершенно ни при чем - он же не пьет послеобеденное шампанское на побережье Джерси. И об убийце мы можем не беспокоиться. О нем позаботится Рокки, поскольку дико зол на него. Так почему бы вам, ребята, не разойтись по домам? Рокки возьмет на себя все заботы. Вам не придется беспокоиться о законах, джентльмены. Это мир Рокки. И он для вас все сделает.

Добродушная ирландская физиономия Большого Джима Фаллона побагровела от гнева, но он сдержался.

- Думаю, мы сделаем все, о чем тут шла речь, - тихо сказал он. - Я буду ждать, что ты накопаешь, Дан.

- Конечно, - ответил Гебхардт.

- И ты, Джордж.

Заместитель прокурора кивнул.

Meйсон в упор посмотрел на комиссара:

- Как мне получить разрешение на оружие?

Чьи-то сильные пальцы взяли Мейсона за руку. Он дернулся в сторону, и его расширенные глаза удивленно уставились на Дана Гебхардта.

- Вам нужно основательно выпить, мистер Траск, - сказал тот. - Я вам поставлю. А когда вы выпьете, может быть, мы с мистером Сассуном познакомим вас с некоторыми фактами бытия.

- Опять пустые разговоры! - с горечью сказал Мейсон.

3

Сассун и Гебхардт, прихватив Мейсона, не стали заглядывать в бар, чтобы выпить. В такси они преодолели несколько кварталов до офиса Портовой комиссии, которая располагалась по другую сторону парка от Сити-Холла. Высокое старое здание конторы было почти пусто. Ночной лифтер впустил их и поднял на двадцать первый этаж. В приемной за конторкой сидел дежурный полицейский. По пути к кабинету Даниэля Гебхардта они миновали ряд пустых помещений. Светловолосый хозяин кабинета включил свет. Окна были открыты, и сквозь них тянуло прохладой реки.

Гебхардт открыл нижний ящик стола и вытащил оттуда бутылку бурбона с тремя стаканчиками старомодной формы. В каждый из них он плеснул по основательной порции.

- Если хотите воды, в углу стоит холодильник.

- У меня не так много времени для разговоров, - мрачно сказал Мейсон. Сам не понимаю, почему я пошел с вами. Может, хотел выяснить, сколько еще вы будете сидеть сложа руки.

Гебхардт посмотрел на ястребиный профиль Сассуна, словно прикидывая, кто из них начнет. Тот, так и не присев, подошел к большой карте гавани Нью-Йорка на стене. Вынув из кармана золотой карандашик, Сассун показал на некую точку на карте.

- Для начала урок географии, мистер Траск. Вы живете в Манхэттене, не так ли?

- Послушайте, мистер Сассун, я...

- Вы когда-нибудь задумывались над тем фактом, что живете на острове, мистер Траск? Большинству это не приходит в голову. Остров в центре величайшего порта мира. Семьсот пятьдесят миль пирсов в Бруклине, - показал он карандашиком, - на Ист-Ривер, Гудзоне и здесь, в Статен-Айленде; на стороне Джерси - Порт-Ньюарк, Хобокен, Джерси-Сити. Посмотрите сюда - от Сорок второй улицы на север. Там причаливают главным образом роскошные круизные лайнеры. Вот здесь - круг забот Рокки Мадженты. К югу тянутся пирсы района Челси. Ими управляет другой король. За мысом Баттери - еще один король. Следующий король командует причалами на Ист-Ривер, где разгружаются фрукты. Вот тут, по сути, самая большая часть порта - Бруклин. Владения короля Статен-Айленда. Еще парочка их в стороне Джерси. Представьте себе географию, мистер Траск, этих маленьких королевств.

- Ну и что?

- А теперь кое-какие факты, мистер Траск. В дни, предшествующие появлению Портовой комиссии, по утрам на пирсах собирались люди, чтобы получить работу. Подъезжала машина. Из нее вылезал человек - типа, как вы догадываетесь, Рокки Мадженты. Он заходил в толпу, вынимал револьвер, хладнокровно пристреливал какого-нибудь человека, возвращался к своей машине и уезжал. Все это видели двести или триста человек. Думаете, копы могли найти хоть одного свидетеля, который опознал бы убийцу? Им этого не удавалось. В таких маленьких королевствах существовали свои законы и свои правила. Конечно, у нас имелись и полиция, и окружная прокуратура, и комиссар полиции. Но они были бессильны. Чтобы представить в суд обвинение, нужны свидетели. Из докеров выжимали деньги до последнего цента - их подрядчики, ростовщики, букмекеры и держатели лотерей. До появления комиссии, если какой-нибудь капитан или стивидор хотел арендовать у города пирс, ему объясняли, что надо обращаться к трем величинам - прорабу, ростовщику и букмекеру. Противозаконно? Конечно. Но вам приходилось платить им - или ваше судно оставалось неразгруженным; содержимое его трюмов нельзя было выгрузить на пирс. Так что приходилось соглашаться. И вы закрывали глаза на определенный урон от мелких краж; поскольку ваш груз перемещался на берег, все это вас не касалось. Кое-что мы тут почистили, мистер Траск, но способы, которые мы при этом применяли, вас не устроили бы. Часть бандитов, убийц, вымогателей и взяточников ушли отсюда подобру-поздорову, потому что мы здорово осложнили им жизнь. Мы стали регистрировать докеров. Мы ввели ежеквартальный аудит бухгалтерских отчетов - профсоюзных, стивидорских. Вы думаете о копах, об окружном прокуроре, о тех борцах с криминалом, которых напридумывали писатели. Самые крупные борцы с преступностью в этом порту бухгалтеры-аудиторы. Кое-кто издевательски хохочет, когда видит фильмы об Аль Капоне, - он-то знает, что этот кровавый убийца так никогда и не был осужден за насильственные преступления. Прихватили его бухгалтеры. За уклонение от уплаты налогов. Стараниями таких бухгалтеров из этих микрокоролевств, - Сассун показал карандашиком на карту, - стало трудно извлекать крупные прибыли. Рокки Маджента куда больше боится маленького человечка, который каждые три месяца роется в бухгалтерских книгах, после чего ему может прийти судебная повестка, чем Большого Джима Фаллона и убойного отдела. Не прижмете его с этой стороны, можно подобраться с другой. У Дана на весь порт всего лишь чуть больше пятидесяти следователей. Но он ухитряется ежедневно выжимать из них все соки, мистер Траск. Половина его людей работают под прикрытием. Другая половина ежедневно патрулирует порт. Но комиссия - не убойный отдел. На такие дела есть Фаллон и есть окружная прокуратура. Но если вы думаете, что они найдут свидетелей убийства ваших маленьких племянников, забудьте об этом. Сто против одного, что они не обнаружат доказательств, которые можно предложить обвинению, - разве что Рокки захочет кого-нибудь кинуть волкам на съедение. Но мы с Даном ведем долгую битву, мистер Траск, и я обещаю вам, что рано или поздно Рокки будет в наших руках. Да, вы не испытываете удовлетворения. В этот мрачный для вас день вы хотите возмездия - око за око. Вас не устроит, если Рокки пойдет в тюрьму за махинации с налогами, за неуважение к суду, за вымогательство, за нарушение банковского законодательства и тому подобное. Вы хотите, чтобы его поджарили за убийство. Но рано или поздно его власти придет конец, и он исчезнет со сцены. Больше ничего не спрашивайте, мистер Траск, ибо ответы вас не устроят.

Сассун подошел к столу Гебхардта и налил себе еще выпить, разбавив порцию ледяной водой.

- Таковы жизненные факты, мистер Траск, - тихо сказал Гебхардт. - Они не очень приятны. Я знаю, они вас не устраивают. Но с портовыми королями можно бороться только так - день за днем, шаг за шагом.

- Не может быть, чтобы они обладали такой властью, - усомнился Мейсон.

- Нет? - На симпатичном лице Гебхардта лежала печать откровенной усталости. - Вы когда-нибудь слышали историю Косого Данна? Он был одним из тех немногих негодяев, кому удалось предъявить обвинение в убийстве. Поступило сообщение, что его и еще одного киллера наняли, чтобы убить какого-то подрядчика. Но тот, умирая, нарушил неписаный закон порта и назвал Косого Данна. Окружной прокурор предъявил обвинение и потребовал смертного приговора. И тут Данн сказал, что готов пойти на сделку. Он заговорит. Он назовет имена - кто настоящий король порта и кто из политиков помог ему стать королем, - если смертный приговор будет заменен пожизненным заключением. Тут были технические сложности. Окружной прокурор настаивал, чтобы Данн дал свои показания еще до помилования. Дело было в том, что если губернатор Дьюи отменит приговор, а Данн откажется от своего обещания, то по закону губернатор уже не сможет дать помилованию обратный ход. Данн продолжал сидеть в камере смертников, бесконечно торгуясь с честным окружным прокурором, а порт и его духи зла трепетали. Косой Данн в самом деле многое знал. Может, это было совпадением, мистер Траск, но, пока Данн колебался, говорить ему или нет, крупный городской политик объявил, что не будет баллотироваться на очередной срок. И может, это в самом деле было совпадением: когда Данн, наконец отказавшись откровенничать, умер на электрическом стуле, тот же политик сразу переменил свои намерения и объявил, что таки будет баллотироваться на следующий срок. - Гебхардт вздохнул. - Мы ведем борьбу, мистер Траск, медленно и неторопливо, мелочь за мелочью. Мы боремся с помощью бухгалтеров. Мы боремся, неуклонно и жестко отслеживая все мелкие нарушения, пока в сумме они не обретут ценность и Мадженте придется нелегко. Рано или поздно мы сорвем с него маску. Но не завтра, мистер Траск, - как бы нам ни хотелось отомстить за жену вашего брата.

Мейсон помотал головой. Казалось, он так измотан, что не в силах воспринимать сказанное.

- Вы, наверно, удивляетесь, - сказал Гебхардт, - почему, получая миллионы долларов от "комиссионных", взяток, хищений, вымогательств, Маджента на своем месте продолжает заниматься ростовщичеством, которое приносит лишь тысячи от докеров... и от таких, как ваш брат. Потому что на него давят, мистер Траск. Да, у него есть миллионы наличности, но что он может с ними сделать? Положить их в банк? Наши бухгалтеры тут же засекут его. Во что-то инвестировать? Служба внутренних доходов тут как тут. Им остается лишь покупать "кадиллаки" и дорогие дома за наличные, но им могут задать неприятные вопросы. Объясните происхождение ваших денег, мистер Икс! Так что они пускают их в ход, чтобы получать доход, сдирая кожу с маленьких людей. Но все время, каждый день они чувствуют, как у них горит земля под ногами. И я обещаю вам, что мы уничтожим их, одного за другим.

Джейк Сассун отошел от холодильника.

- Таковы факты бытия, мистер Траск. Я хочу сделать вам предложение, которое, не сомневаюсь, поддержит и Дан. Приходите сюда в любое время завтра, каждый день, если хотите. Мы будем вам рассказывать, что делается в мире Мадженты. Будем показывать ежедневные отчеты. Досье и справки.

- Зачем?

- Чтобы вы обрели терпение, мистер Траск. Чтобы удержать вас от намерений, которые, в чем мы не сомневаемся, лелеете в душе - выйти с пращой против гиганта.

Гебхардт сдержанно улыбнулся:

- И только не напоминайте нам, что в Библии она однажды сработала.

Дверь кабинета приоткрылась, и молодой человек в рубашке с короткими рукавами, смахивающий на игрока в футбол университетской команды, просунул голову.

- Подумал, что тебе стоило бы это увидеть, Дан, - сказал он. - Только что звонили.

Гебхардт кивнул, и молодой человек, войдя в кабинет, протянул ему лист бумаги с машинописными строчками.

- Фрэнк Уотерс. На пирсах известен как Хрипун Уотерс. Один из моих следователей, - представил его Гебхардт. - Мейсон Траск.

- Привет, - кивнул Уотерс Мейсону. - Даже не знаю, как выразить вам свое сочувствие, мистер Траск.

- Спасибо.

Гебхардт, нахмурившись, протянул листик Сассуну. Прочитав его, тот вопросительно вскинул бровь и передал бумагу Мейсону. Тот вытащил из нагрудного кармана очки и нацепил их на переносицу. Отодвинув текст на удобное расстояние, прочел его.

"Сообщение поступило по телефону от Джоя Д. В 11 утра Рокки Маджента, Фуззи Кейн, Курок Макнаб и Эйб Эбрамс сели в машину Мадженты и направились на побережье Джерси".

Мейсон отложил текст и посмотрел на трех сотрудников комиссии. Для всех них краткий текст донесения означал одно и то же.

Началась подготовка алиби.

4

Гебхардт и Хрипун Уотерс, молодой следователь, не проронив ни слова, вышли из кабинета. Джейкоб Сассун закурил сигарету. Сощурившись от дыма, он посмотрел на Мейсона:

- Похоже, вы понимаете, что это означает, мистер Мейсон.

Тот кивнул:

- Силвермен мне объяснил. Когда Маджента покидает город...

- Так и мы думаем, - сказал Сассун. - Вы живете один, мистер Траск?

- Да.

- Я скажу, чтобы Уотерс отвез вас домой в своей машине, и попрошу комиссара Аллера, чтобы рядом с вами дежурили двое полицейских, пока мы не поймем, что все это значит.

Мейсон вытаращил глаза:

- Вы думаете, что мне угрожает опасность?

- Не знаю, - откровенно ответил Сассун. - Но вы оказались в самом центре этой истории.

- Я и Маджента? - потряс головой Мейсон. - Почему? Ведь совершенно ясно, что я до него и мизинцем не дотянусь. - Уголок его рта дрогнул в горькой усмешке. - Он же король... не забывайте это, Сассун.

Джейк потер длинный нос указательным пальцем правой руки.

- Могу предложить только свои догадки, которые ничуть не лучше, чем ваши или Дана. Человек, который убил детей, - психопат. Психопат, одержимый жаждой мести. Вы член семьи Трасковера. И он может преследовать вас.

- Вы слышали, что говорил Гебхардт в кабинете Аллера, - напомнил ему Мейсон. - Он сказал, что Маджента тут ни при чем.

- Я с ним согласен.

- В таком случае...

- Я хочу оберечь вас, мистер Траск, на тот случай, если этот сумасшедший убийца доберется до вас раньше, чем до него доберется Маджента. А Рокки решил до него добраться. Поэтому, как я думаю, он и отправился в Джерси. - Сассун с силой затянулся сигаретой. - В соответствии с донесением, с ним отправились Фуззи Кейн, он вроде мальчика на посылках при Рокки; Курок Макнаб, которого ранила миссис Трасковер; Эбрамс - адвокат Рокки, на редкость продувная бестия. Телохранитель номер один исчез. Насколько я припоминаю, это первый раз, когда он не присутствует во время такой заварушки. А первым телохранителем считается Микки Фланнери.

- Вы думаете, его оставили, чтобы он разобрался с убийцей?

Сассун выпустил через нос клуб дыма.

- Видите ли, мистер Траск, это всего лишь предположение. Но я считаю, что убийца - сам Микки Фланнери.

- Какой ему был резон убивать? - возразил Мейсон. - Если Фланнери знал, что Маджента снесет ему башку, зачем ему идти на такой бессмысленный риск месть за мертвеца?

Сассун пожал плечами:

- Микки Фланнери - головорез. Он живет, чтобы убивать. Психиатр, скорее всего, назвал бы его параноиком. Предполагаю, он действует очертя голову и не думая о последствиях. Микки не относится к цивилизованным человеческим существам, которые могут контролировать свои действия.

- Тогда почему мы сидим здесь? - вскинулся Мейсон. - Почему не ищем его? Почему бы его не предъявить работникам почтовой службы и соседям в Поулинге, которые видели похитителя?

- Мы с Даном Гебхардтом так хорошо сработались потому, что одинаково понимаем одни и те же намеки. Не менее дюжины розыскников Дана с половины седьмого вечера ищут Микки. Большой Джим Фаллон плотно закрыл все хозяйство Мадженты - тоже присматривает за ним. Но пока нам не везет.

Вернулись в кабинет Гебхардт и Уотерс.

- Мы дали знать Фаллону, - сообщил Гебхардт. - Но у Хрипуна мелькнула идея, которую, думаю, стоит проверить. На пирсе С идет сверхурочная работа. Там стоит "Принцесса Клара", сухогруз. Ее стараются отправить сегодня же вечером, потому что на рейде уже дожидаются испанские лимоны скоропортящийся груз, который уже запаздывает. Швартоваться фруктовоз должен к пирсу С.

- Это хозяйство Микки Фланнери, - задорно блеснул глазами Уотерс.

- Хрипун считает, что Микки постарается удрать на "Кларе", - сказал Гебхардт. - Он не дурак. Он должен понимать, что если Маджента отбыл без него, то тем самым подписал ему смертный приговор. Большая часть команды, которая сейчас работает сверхурочно, - ребята Микки. Они ему помогут.

- И к тому же поможет "капитанская шляпа", - добавил Уотерс.

Мейсон непонимающе посмотрел на него, но объяснений не последовало.

Сассун свел брови:

- Что-нибудь еще, Дан? Я собирался попросить Уотерса доставить мистера Траска домой, а комиссара Аллера - поставить там пост. Как-то я за него беспокоюсь.

У Уотерса окаменело лицо.

- Я остался один, мистер Сассун. Конечно, если вы так считаете...

- Пирс С входит в участок постоянного наблюдения Уотерса, - сказал Гебхардт. - Он знает его сверху донизу - какие шайки тут орудуют, кто смотрит, кто проверяет, - словом, всю работу. Если его предположение верно и Микки скрывается где-то там, без него нам не обойтись.

Мейсон старался говорить спокойно, но с трудом мог скрыть гнев.

- Если вы хоть на минуту подумали, что я отправлюсь домой и лягу спать, когда вашим ребятам представился шанс поймать того, кто убил детей Лауры...

Утомленные глаза Гебхардта внезапно блеснули, и он принял решение:

- Хрипун, звони Фаллону. Пусть он гонит на пирс С как можно больше людей из портового отделения. Вы можете отправляться с нами, Мейсон. Может, вы и пригодитесь. Но четко уясните себе вот что. На пирсе в дело вступаем мы с Уотерсом. Вы остаетесь с мистером Сассуном. И не отходите от него ни на шаг. Вы - всего лишь зритель. Понятно?

- Да.

Хрипун Уотерс улыбнулся Сассуну:

- Ну вы меня и напугали, босс. Такую операцию я бы не хотел пропустить!

Глава 5

1

Машина Уотерса стояла неподалеку от здания на Парк-роу, 15. Близилась полночь, и парк Сити-Холла был безлюден. В административном здании, высокий силуэт которого вырисовывался на фоне звездного неба, лишь кое-где горели окна.

Уотерс и Гебхардт расположились на переднем сиденье, а Мейсон с Джейкобом Сассуном - на заднем. Уотерс тихо и тревожно переговаривался с Гебхардтом, и их голосов Мейсон практически не слышал. Протирая очки, он сидел, уставясь в затылок Хрипуна.

- Уотерс говорил, что пирс С принадлежит Микки Фланнери, - сказал Траск, не глядя на Сассуна. - Я думал, что тут все - хозяйство Мадженты.

- Рокки контролирует больше двадцати пирсов. Но вы понимаете, что он бизнесмен? Пирсы переданы в управление его доверенным лейтенантам. Они делают всю грязную работу, организуют "комиссионные". У Микки четыре причала, включая Р и С. Еще четыре - у Макнаба. Так все и идет.

- А что такое "капитанская шляпа"? - спросил Мейсон. - Я как-то не понял.

Сассун усмехнулся:

- Давний портовый жаргон. Время, потраченное на погрузку и разгрузку судна, - вот что главное для доходов порта. А капитан судна может очень активно вмешиваться в ход работ. У него есть право указывать, как должен быть размещен груз в трюме судна или в каком порядке его извлекать из трюмов. Он может настоять, чтобы груз был переставлен и по-другому закреплен, чтобы располагаться в определенном порядке. Он может основательно затормозить работу. В старые времена, чтобы обойти эти сложности, капитану покупали шляпу. Короче, давали взятку. Уотерс имел в виду - пусть даже команда на причале помогает Микки, но, если он хочет уйти на "Кларе", ему придется купить капитану настоящую классную шляпу!

Уотерс умело гнал машину, рассчитанно подлетая к светофорам, так что путь в западную часть города они проделали без остановок. Слабый запах речной воды становился все сильнее. Впереди показались очертания складских помещений. В огнях фар мелькнул словно парящий в воздухе хайвей Вест-Сайда.

Уотерс загнал машину под эстакаду хайвея и выключил двигатель. В двух кварталах отсюда тянулся пирс С, единственный, на котором в пустынном порту шла бурная деятельность. Вход на причал был залит потоками света; огромные грузовые фургоны медленно въезжали на пирс и покидали его.

Мужчины двинулись в сторону пирса. Уотерс расплылся в счастливой улыбке. Он кивнул в сторону двух человек, стоящих у входа на причал.

- Портовая команда. Фаллон не теряет времени. Они готовы слушаться и вас, мистер Гебхардт. - Хрипун подал какой-то знак полицейским в штатском, но они никак не отреагировали.

У входа на пирс их остановил сторож в синей форме. Мейсон видел перед собой залитое светом пространство, которое не менее чем на тысячу футов вдавалось в гладь реки. Там стоял сплошной гул от работающих двигателей грузовиков, от гидравлических подъемников на колесах, от скрежета лебедок.

И тут Мейсон услышал знакомый звук. Свист - сначала высокая нота, а потом низкая. Он слышал его вчера, в информационном центре службы занятости. "Коп или чужой - всем заткнуться!"

- Обычное приветствие, - ухмыльнулся Уотерс. Он показал сторожу пропуск: - Портовая комиссия.

- А расписаться? - спросил сторож.

- Комиссия не расписывается, - резко бросил Хрипун. - И ты это должен знать. Если нет, пошевели мозгами и перечитай портовый договор. Ты тут новичок. Где Лоуэри?

- Болен. Я вместо него.

- Как тебя зовут?

- Райан.

- Я тобой займусь, Райан, и проверю, выучил ли ты правила обращения с персоналом комиссии. О'кей, мистер Гебхардт, пошли.

Они неторопливо двинулись по пирсу. По обеим сторонам его громоздились штабеля груза, оставляя свободный проезд для машин и автопогрузчиков. Тут лежали мешки с кофе в зеленую полоску, ящики с грейпфрутами, бочки машинного масла, клети с деталями машин, картонные коробки с искусственными цветами из Японии - все с ярлыками, все со специальными отметками мелом для водителей, покупателей, инспекторов и таможенников.

Спускаясь по пирсу, слева от себя они заметили в проемах штабелей мерцающие огни "Принцессы Клары". Связки груза поднимали с причала на длинных талях и опускали в трюм судна. Докеры снимали ящики и коробки с вил подъемников и туго крепили их жесткими канатами. Палубный матрос сигналил тому, кто работал на кране, и, подчиняясь движениям его руки, тали натягивались и опускали груз в трюм, где в соответствии с указаниями капитана трюмные растаскивали его по соответствующим местам. Скрыться тут поистине предельно легко, тем более если сотни грузчиков, кишащих на судне и вне его, были готовы помочь.

Уотерс с неизменной улыбкой на лице обращался к тем, кто проходил мимо, и получил от них ответное приветствие, но в воздухе чувствовалось какое-то странное напряжение. Люди с подозрением поглядывали на Гебхардта, Сассуна и Мейсона.

Не убирая улыбки с лица, Уотерс коснулся руки Гебхардта:

- Десять человек ничего не делают. Не смотрите на них. А вон там, на палубе "Клары", стоит Мик. Он слышал свист. И не смог справиться с искушением посмотреть, в чем дело.

- Ты уверен?

- Я узнаю этого сукиного сына даже с затылка. Он уже нырнул вниз, но это Мик. Точно.

- Нам лучше позвать ребят из портового отдела и перекрыть все трапы, сказал Гебхардт.

- А почему бы мне просто не подняться наверх и не взять его? расплылся в широчайшей улыбке Уотерс, словно рассказывая друзьям анекдот. Если мы пойдем за подкреплением, Фланнери исчезнет прежде, чем мы вернемся. Он-то не знает, что я его увидел. Так что я поднимусь и задержу его.

Гебхардт помедлил с ответом.

- Слишком рискованно. Вот что я тебе посоветую. Поднимись на борт, но не пытайся искать его. Просто стой себе и небрежно посматривай по сторонам. Он будет прятаться, пока ты его не накроешь. Но с этой точки в твоем поле зрения - все четыре трапа. Если он попытается выскользнуть с судна, ты его увидишь и дашь мне знак. Джейк позовет копов. Я не хочу, чтобы ты брал его в одиночку.

- О'кей... если это приказ.

- Да, приказ.

Сассун коснулся руки Мейсона:

- Оставайтесь на месте, Траск. - Повернувшись, он быстро пошел к выходу с пирса.

Уотерс, улыбнувшись Гебхардту с таким видом, словно только что отпустил заключительную остроту, пошел к трапу. Поскольку палубный просигналил крану поднимать сетку с тяжелыми ящиками, Хрипун приостановился. Когда та взмыла высоко в воздух, Уотерс начал подниматься по трапу. Мейсон снял очки и посмотрел на палубу. Если Микки Фланнери и находился на судне, его не было видно.

- Хрипун! - изо всех сил заорал Гебхардт.

Мейсон не успел заметить, как все началось, - но он увидел завершение и отпрянул в сторону, споткнувшись о груду мешков с кофе.

Тали скользнули вниз, обрушив тонны груза на голову молодого следователя комиссии. Трап треснул, и Уотерс, раздавленный ящиком с запчастями от тракторов, оказался зажатым между бортом судна и стенкой пирса.

Мейсон привалился к груде кофейных мешков. Его отчаянно рвало.

Сотни голосов закричали в унисон. На месте катастрофы уже мелькала светловолосая голова Гебхардта. Туда уже спешил мощный маленький погрузчик, который, подсовывая свои стальные вилы под расколовшийся ящик, пытался приподнять груз, раздавивший Уотерса.

Все старания оказались бесполезны. Хрипун был мертв.

2

Привычная рабочая суматоха на пирсе мгновенно усилилась. Он заполнился полицейскими и в штатском, и в форме, прибежавшими с улицы. В силу странной особенности, по которой новости в несколько секунд разносились по всему причалу, известие о судьбе молодого Уотерса достигло слуха Сассуна еще до того, как он кончил разговор с дежурным сержантом, ждавшим приказаний своей команде. Завывая сиреной, на причал влетела полицейская машина с оборудованием для оказания скорой помощи. Но ничто уже не могло вернуть жизнь изуродованному телу молодого Уотерса.

Гебхардт, чья светловолосая голова и серый костюм мелькали повсюду, отдавал указания полицейским и нескольким людям в штатском, которые, по всей видимости, были следователями комиссии, работавшими под прикрытием. Все четыре трапа заблокировали вооруженные полицейские и детективы, получившие приказ без разрешения Гебхардта никого не выпускать с судна.

Сам Гебхардт уже находился на "Кларе", куда поднялся в сопровождении полудюжины копов и трех своих людей - у всех оружие было на изготовку. От капитана судна, попытавшегося возразить против "несанкционированного обыска", отмахнулись, как от надоедливого насекомого.

Через полчаса Гебхардт и его вооруженная команда снова появились на палубе. И лицо, и светлый костюм Дана были вымазаны грязью. Сассуну, стоявшему на пирсе, он гневно махнул рукой. Не повезло.

Четверых человек из рабочей команды заставили спуститься на причал. Они исполняли обязанности палубных; один из них, стоя у трапа, подавал сигналы на кран, а другие управляли лебедками. Их отвели в контору суперинтендента, куда надо было подниматься по лестнице.

Мейсон, как бы впав в транс, бессмысленно двинулся к выходу с пирса. Кто-то, схватив его за руку, резко развернул, и он поймал себя на том, что, моргая, смотрит в худое разъяренное лицо Сассуна.

- Куда, черт возьми, вы направляетесь? - потребовал ответа Джейкоб. Вам было сказано держаться при мне, пока мы не найдем кого-нибудь, кто позаботится о вас. Микки так и болтается где-то тут, черт бы его побрал.

Контора управляющего причалом находилась на верхнем этаже складского помещения, размерами не уступающего самому причалу, но сама конторка располагалась в углу, отгороженном тремя стеклянными перегородками; окна ее смотрели на ворота причала. Здесь находилось несколько жестких стульев, обшарпанный кленовый стол, металлические стеллажи для папок и забавное в данном месте собрание снимков обнаженных женщин - вырезки из календарей за последние десять лет были пришпилены к стенам. Управляющий оказался толстым пузатым ирландцем по фамилии Каллахэн. Вид у него был такой, словно он любого посетителя может разорвать надвое. Но его желтые от табака зубы стучали от страха.

- Он был хорошим парнем, - продолжал повторять управляющий. - Хорошим парнем. Никто тут не покусился бы на него. Хороший парень.

- Заткни свою грязную ирландскую пасть! - Гебхардт гаркнул на него с такой яростью, что толстяк, испуганно моргая, отпрянул к одной из стеклянных перегородок.

На глазах Гебхардта кипели горячие слезы ярости, и он даже не пытался скрыть их. Теперь Дан стоял лицом к той четверке, которую доставили с палубы "Клары". У одного из них кровоточила ссадина на макушке; просачиваясь сквозь слипшиеся пряди волос, струйка крови стекала по бледной щеке.

- Номер команды? - дрогнувшим голосом спросил Гебхардт.

- Тридцать вторая, - ответил смуглый мужчина, вытиравший нос рукавом рабочей рубашки.

- Ты старший?

- Да, сэр.

- Твое имя?

- Чак Мэхони.

- Постоянно в этой команде?

- Да. С пятьдесят пятого года.

- Остальные постоянно работают с тобой на кране?

- Да, сэр. Сегодня вечером подмен не было.

Человек с окровавленным лицом поднял руку, чтобы обратить на себя внимание.

- Что у тебя с головой? - спросил Гебхардт.

- Кто-то напал на меня, - сказал раненый. - Я подумал, на меня что-то свалилось. Пару минут я был без сознания, а потом услышал крики. Я...

- Твое имя?

- Бак Шоу.

- Что случилось с краном?

- Это не я, мистер Гебхардт. Говорю вам, я не меньше минуты был без сознания. Когда пришел в себя, кто-то кричал...

- Груз не мог свалиться просто так, без твоей помощи, - ты перевел рычаг...

Сзади подал голос один из копов:

- Механизм управления краном расколочен вдребезги - словно кто-то колотил по нему ломом, мистер Гебхардт.

Дан повернулся к тому, кто стоял у трапа:

- Это ты, Мэхони, дал сигнал подавать груз на палубу?

- Конечно. Он был готов к подъему. Никто не давал мне других указаний.

- Ты видел, что Уотерс начал подниматься по трапу?

- Черт возьми, мистер Гебхардт, тали уже натянулись и находились в воздухе. Я уже был готов дать сигнал завести груз на судно и опускать, как он сорвался. Хрипун мог спокойно подниматься. Люди знают, как себя вести, и все время бегают по трапу взад и вперед. Хрипун знал все правила. Он еще, улыбаясь, смотрел на меня, когда эта штука свалилась на него.

Гебхардт зашел с другого бока:

- Кто из вас, ребята, члены Общественного клуба Томаса Макналти?

Мэхони оглянулся.

- Да вроде все мы, - сказал он. - Это хозяйство Рокки Мадженты. Если ты тут работаешь, то и к клубу принадлежишь. Нормальное дело.

- Конечно, - согласился Гебхардт. - И пьете вы у Гаррити - в его салуне. Так?

На ирландскую физиономию Мэхони легла кривая улыбка.

- Я беру там пару-другую пива.

- Значит, ты знаешь, как выглядит Микки Фланнери. Можешь опознать его так же безошибочно, как своего брата.

- Черт побери, мистер Гебхардт, так это же его пирс. О чем вы знаете не хуже меня.

- Где он?

- Вот этого я не знаю.

- Значит, не знаешь. Так, Мэхони? Ты не знаешь, что за две минуты до того, как Уотерс стал подниматься по трапу, он стоял на палубе в десяти футах от тебя и смотрел вниз на нас?

- Микки был на судне? - Мэхони старательно изобразил недоверие.

- Да, был! И стоял от тебя так же близко, как сейчас мистер Сассун. Я лично видел его - так что это не слухи.

- Так я, ясное дело, смотрел на тали, мистер Гебхардт.

Дан повернулся к окровавленному Баку Шоу:

- Предполагаю, что и ты его не видел, потому что он трахнул тебя по башке - чтобы все выглядело как полагается. Так?

Шоу вытаращил глаза:

- Вы говорите, что Микки врезал мне?

Гебхардт взорвался яростью:

- Вы - грязные косноязычные подонки! Да вы не хуже меня знаете, что Микки был на борту. Скорее всего, вы знаете, где он сейчас. - Гебхардт повернулся к сержанту: - Возьми этих недоносков и запри их. По обвинению в убийстве. И пусть они попробуют выйти под залог!

- Убийство! - Теперь уже Мэхони вытаращил глаза.

- И соучастие, - дополнил Гебхардт. - До и после. Уведи их, пока я не вырвал кому-нибудь язык. - Когда палубную команду выставили за дверь, он повернулся к грузному Каллахэну: - Я не собираюсь спрашивать тебя, видел ли ты Микки этим вечером. Ты будешь врать, как и они. Но с этого причала он не уйдет, Каллахэн. А теперь вместе с нами - на экскурсию! По всем чуланам, каютам, гальюнам и кладовкам и рундукам. Если понадобится, мы взломаем любой ящик и вспорем любой мешок на пирсе. Но без Микки мы не уйдем.

Тем не менее через два часа Даниэлю Гебхардту, Сассуну, Мейсону и Большому Джиму Фаллону, который появился вскоре после разговора в кабинете Каллахэна, пришлось покинуть пирс С без Микки Фланнери. Он не оставил никаких следов, и никто, кто должен был видеть его, не проронил ни слова.

На улице Гебхардт, все еще пылая гневом, повернулся к Сассуну:

- Сегодня вечером я изменил свое решение, и это стоило жизни юноше, которого я был бы рад назвать своим сыном. Я должен был запретить ему в одиночку подниматься на судно.

- Ты правильно поступил, Дан, - тихим усталым голосом сказал Сассун. Будь у Микки те десять минут, пока я ходил за полицейскими, он бы ускользнул. Уотерс это понимал. Ты не мог предвидеть того, что случилось.

- Мог! - с горечью произнес Гебхардт. - И должен был! - Он повернулся к Большому Джиму Фаллону: - Пошли кого-нибудь домой с мистером Траском, Джим. Микки избрал его мишенью... Пока мы не поймаем этого убийцу-психопата... Я не хочу, чтобы у меня на совести было второе убийство.

3

Патрульный Донован и детектив в штатском Уард в полицейской машине довезли Мейсона до Девятнадцатой улицы. Уже миновало два часа утра, когда они спустились по узким ступенькам квартиры Мейсона.

- Мы осмотримся, прежде чем запускать вас, - сказал Уард. Он был приятным молодым человеком с песочными волосами и массой веснушек на загорелом лице.

Мейсон поискал ключ и вспомнил, что оставил его под ковриком казалось, это было сто лет назад - для Эприл Шанд. Она должна дожидаться его. Ключ оказался там, где он его оставлял. Траск распахнул дверь.

Вынув револьвер, Донован прошел первым. Мейсон включил свет. Донован миновал гостиную. Уард проверил кухню, спальню и ванную. Из садика, ворча на гостей, появился Муггси. Нагнувшись, Мейсон почесал его за ухом.

- Похоже, в доме все чисто. Осмотрю сад, - сказал Донован.

Уард с интересом окинул взглядом гостиную:

- Отлично вы тут устроились.

Мейсон посмотрел на него так, словно тот был родом с Марса.

- Сигарету? - протянул он мятую пачку.

- Спасибо.

Траск чиркнул зажигалкой, но высечь огонь оказалось для него слишком сложной задачей. Уард вынул свою, и оба они прикурили. Вот тогда Мейсон и увидел конверт, прижатый лампой на столе. Это был один из его конвертов, но крупный четкий почерк оказался ему незнаком.

- Прошу прощения, - сказал Мейсон. Он подошел к столу и вскрыл конверт. На одном из его собственных бланков была записка.

"Мой дорогой Траск!

Я воспользовалась ключом, чтобы оставить эту записку. Мне удалось перевезти Лауру в первоклассную частную клинику на Двенадцатой Восточной улице. Успокаивающие лекарства наконец оказали воздействие, и она стала транспортабельной. Заместитель комиссара полиции Аллер дал свое согласие после того, как друг моего друга сказал ему несколько слов. Я сама сняла тут палату на Двенадцатой Восточной улице и буду здесь, пока у тебя не появятся другие планы. Я позволила себе связаться с родителями Лауры и заверила их, что она получает самый лучший медицинский уход.

Береги себя, Траск. Ты еще очень, очень нужен, мой друг.

Эприл Шанд".

Мейсон положил записку в конверт и спрятал его во внутренний карман пиджака.

Из садика появился Донован.

- Все чисто, - сказал он. - Но перемахнуть через задний забор - детский номер. Может, кто-то из нас останется, пока не сменят.

- Выпьем? - каким-то далеким голосом предложил Мейсон.

- Мы на службе, - не очень убедительно возразил Уард.

- А мне надо, - произнес Траск. - И чтобы кто-то разделил со мной компанию.

Уард подмигнул Доновану:

- Думаю, в данном случае мы можем сделать исключение.

Мейсон рассеянно, словно в трансе, прошел на кухню и наколол кубики льда. Из маленького шкафчика он взял бутылку бурбона и бутылку джина. Из холодильника вытащил корм для Муггси.

- Угощайтесь, - столь же рассеянно кивнул он двум гостям.

Траск посмотрел, как двое полицейских скромно плеснули себе бурбона. Сам он решил не скромничать. Мейсон посмотрел на Муггси, с наслаждением уплетающего свою порцию.

- Салют! - сказал Уард.

- Салют! - повторил Мейсон и, опрокинув в рот свой стакан, тут же налил вторую порцию. - Уотерс больше смахивал на студента колледжа, чем на копа.

- А он и был из колледжа. - Уард, нахмурившись, уставился в свой стакан. - Как и все следователи комиссии. Колледж - а потом от двух до пяти лет стажировки в роли следователя разных правительственных агентств: города, штата, федерального правительства. Когда шесть лет назад создали комиссию, у нее не было возможности самой готовить себе штаты. Она утаскивала к себе лучших, кого могла найти в ФБР, в окружных прокуратурах, в комитетах сената. До того как Уотерс перешел работать к Гебхардту, он, кажется, был в министерстве юстиции.

Мейсон покачал головой:

- Он один стоил всего королевства Мадженты, вместе взятого.

- Хорошо сказано! - пробормотал Донован. - Не против, если я возьму один из ваших стульев и устроюсь во дворе, мистер Траск?

- Милости просим. Возьмете с собой выпить?

- Не возражаю, - сказал Донован, уходя.

Уард поставил пустой стакан.

- Если вы собираетесь спать, я устроюсь в гостиной.

Вынув из нагрудного кармана очки, Мейсон стал бесцельно полировать их, посматривая на Уарда.

- Надеюсь, вы на самом деле не думаете, что я собираюсь идти в постель?

- Делайте, как вам удобнее. Пока мы здесь, вас никто не побеспокоит.

- Вы не так сообразительны, как я думал. - Мейсон налил себе третью порцию. - Вы полагаете, я боюсь появления Микки Фланнери? Да если бы это могло хоть что-то изменить, я бы молил о его появлении. Вы когда-нибудь были в часовне на похоронах, Уард?

- Конечно.

- В ней с утра лежат Дэвид и Майкл. Двое малышей, семи и восьми лет. У вас есть дети, Уард?

Тот кивнул, сжав зубы:

- Девочке пять, мальчику шесть.

- Что бы вы сделали, если бы кто-то прислал их вам домой в сундуке?

Детектив прищурился:

- Я бы выследил этого сукиного сына и убил бы его.

- Но предполагаете, что я могу пойти спать? Выпейте еще, мистер Уард.

Тот налил себе.

- Мы найдем его, мистер Траск. Можете не сомневаться.

- Давайте расположимся в гостиной, - предложил Мейсон. Он вышел из кухни, оставив Уарда, который с полным стаканом в руке смотрел ему вслед. Детектив в штатском снял шляпу и бросил ее на кухонный столик. На лбу у него были бисеринки пота. Он последовал за Мейсоном.

Тот стоял у окна, глядя в сад, где бодрствовал Донован. Услышав в холле шаги Уарда, Мейсон повернулся к нему:

- Почему бы вам не поговорить со мной как нормальный человек, а не как коп?

Уголки глаз веснушчатого лица Уарда пошли морщинками.

- Черт возьми, мистер Траск, вы хотите от меня услышать, что я понимаю, как вы себе чувствуете? Я могу только представить себе такое. Если бы нечто подобное случилось с моими детьми...

- Похоже, закон не очень эффективен, не так ли? Я только что видел, как на глазах нескольких сотен свидетелей убили человека. И никто ничего не заметил. А ведь докеры - не чудовища, правда, Уард? Они - нормальные люди, у которых есть и семьи, и те же проблемы, что у других?

- Девяносто процентов из них - порядочные люди. И процент этот, возможно, выше, чем в других слоях населения. Хотя у них не те же самые проблемы, мистер Траск.

- Они живут под удушающим покровом страха, который делает из них соглашателей и преступников. А покров этот соткал Маджента.

- В общем-то да.

Мейсон присел на угол дивана и снял очки. Кончиками пальцев он с силой помассировал веки. И наконец посмотрел на веснушчатого Уарда:

- Если я сообщу вам, что Микки Фланнери не так уж меня интересует, что вы на это скажете, мистер Уард?

- Я бы этого не понял. Только о Микки я и думаю - как о нем с самого утра думают большинство копов города.

- И при первой же встрече они его пристрелят, не так ли, мистер Уард? А что потом?

- Я вас не понимаю, - нахмурился детектив.

- Ведь ничего не изменится. - Мейсон отвел взгляд от Уарда. - Микки сумасшедший пес, которому позволили бегать без привязи в мире, что находится под контролем Рокки Мадженты. Так что, если его убьют, с привязи спустят другого бешеного пса, такого же опасного. Разрушить надо королевство смерти Рокки Мадженты, мистер Уард. Если бы его не существовало, мой брат не застрелил бы четырех человек и не погиб бы сам. У Майкла и Дэвида, как и у других детей, была бы нормальная счастливая жизнь. Лаура бы не лежала, привязанная к постели, в психиатрической палате. Вы знаете, о чем она попросила меня, когда мы увиделись?

Уард покачал головой.

- Она попросила меня принести яда... или бритвенное лезвие, чтобы она могла перерезать себе горло! Вот что бешеный пес Мадженты сделал с семьей Трасковер. Я предполагаю, что и у Уотерса была семья!

- В общем-то да.

- Перестаньте это повторять! - внезапно гаркнул на него Мейсон. Перестаньте говорить, что "в общем-то да". Этими словами не описать того, что произошло!

- Прошу прощения.

- Я тоже, - уже спокойнее сказал Траск. - Я слегка не в себе, Уард. Мне довелось выслушать, как работает закон. Рано или поздно он доберется до короля преступного мирка, до Рокки Первого, - и сделают это бухгалтеры! Я не могу ждать, пока наступит то самое "рано или поздно", Уард. Я не имею ни малейшего представления, что мне делать, но не могу сидеть и ждать, пока комиссия квартал за кварталом проверяет финансовые отчеты Мадженты!

- В общем-то да, - сказал Уард и, увидев, как Мейсон гневно посмотрел на него, заторопился: - У нас в городе лучший за многие годы комиссар полиции. У нас в Манхэттене лучший в истории окружной прокурор. Гебхардт и Сассун из комиссии - птицы высокого полета. Они разделяют ваши чувства и мысли, мистер Траск. Вы можете рассчитывать на них. Но они по опыту знают, что есть только один путь одолеть Мадженту: на чем-то прихватить его - не важно на чем. С вашей точки зрения, бухгалтеры работают слишком медленно, как капли точат камень, но рано или поздно, как вы сказали, этот камень рассыпется.

Мейсон заколотил кулаками по коленям:

- Я не могу ждать!

- Я ненавижу коммунизм, - продолжал Уард. - Я ненавижу этого мясника Хрущева. Моя семья и я, как и половина мира, живет в холодном поту в ожидании, что как-нибудь ночью он сорвется с поводка и бросит на нас бомбу. Но что я могу сделать? Приехать в Москву и дать ему по зубам? Да ничего я, черт возьми, не могу сделать - кроме того, чтобы каждый год или два правильно нажимать на рычаг в машине для голосования. Что это мне дает? Это дает мне таких людей, как окружной прокурор, как Гебхардт и Сассун, которые знают, как бороться, и ежедневно, ежечасно ведут борьбу, как умеют только они.

- Но кроме того, нажимая на рычаг, вы получаете жуликоватых судей и продажных политиков.

Уард упрямо замотал головой:

- Сейчас у вас, мистер Траск, нет никакой надежды подступиться к миру порта. Так же как и мне не подобраться к Хрущеву. Пусть с ним разбираются профессионалы. Может, для вас они и неторопливы, но это единственный путь.

- Я много что узнал за последние двадцать четыре часа, - сказал Мейсон голосом, который внезапно обрел ледяные нотки. - О непрекращающемся пиратстве, о взяткодателях и получателях. Что бы там ни было, идет постоянная борьба за власть и контроль. Маджента управляет своим маленьким королевством, но в его пределах должны быть люди, которые ненавидят его, капитаны, стивидоры, те, кто верит в честные профсоюзы, девяносто процентов докеров, держащих язык за зубами, ибо им надо кормить свои семьи, обеспечивать их и давать детям какое-то образование. Мадженту ненавидят везде и всюду, Уард. Так должно быть! Его ненавидят и честные, порядочные люди и другие пираты, у которых он прихватывает львиную долю добычи. Те, кто и без того живут в страхе, сейчас вдвойне перепуганы - из-за моего брата Джерри, из-за Майкла и Дэвида и из-за Уотерса. Но по тем же причинам они вдвойне ненавидят Мадженту. Наверно, у них есть личные основания не откровенничать с копами, с прокурорами, со следователями комиссии. Но где-то есть кто-то, который многое знает, который полон ненависти, и, если к нему правильно подойти, он поможет накинуть петлю на шею Мадженты.

- Вы несете чушь, мистер Траск. Предоставьте это профи.

Щека Мейсона дернулась нервным тиком.

- Пусть это чушь, Уард. Если бы я знал, как заставить Мадженту застрелить меня на глазах у свидетелей, которые дадут показания, то я бы сразу - сегодня же вечером - пошел бы на встречу с ним. Уард, Маджента не имеет права жить в том мире, в котором живу я.

- В вашем плане нет никакого смысла, и вы сами это знаете. Пусть даже и появятся такие свидетели. Ну, поджарят Рокки за то, что он убил вас. Но его королевство будет и дальше жить по тем же законам. Каким образом? "Король умер, да здравствует король!" Если вы считаете, что, устранив Мадженту, уничтожите его машину, тогда прогуляйтесь рядом с Общественным клубом Томаса Макналти и, как только Рокки покажется, всадите в него пулю - если вас не волнует своя судьба.

- А я говорю, что есть все же те, кто не хочет иметь дело с профи, как вы их называете, но настолько полны ненависти, что готовы помочь! - с силой сказал Мейсон. - Несколько раньше вы посоветовали мне идти спать. Чтобы я мог думать о Лауре, привязанной к койке? О Джерри, о Майкле и Дэвиде? И о молодом Уотерсе? Вы, Уард, один из тех профи, которых упоминали. Кончайте разговаривать со мной как профессионал, поговорим как человек с человеком! Вы знаете порт. Где-то в нем есть человек, полный ненависти к Мадженте, который готов помочь, если увидит, как это сделать. Кто он, Уард? Как мне найти его?

Несколько мгновений детектив в упор смотрел на Мейсона, после чего очень медленно снял форменный китель и бросил его на диван. Отстегнул наплечную кобуру с револьвером и положил ее рядом с мундиром. Из кармана брюк вынул маленький кожаный бумажник. Открыв его, показал Мейсону полицейскую бляху и бросил бумажник рядом с остальными вещами.

- Будь на месте ваших племянников мои дети, - странным, сдавленным голосом произнес он, - то, сдав комиссару все эти вещи, я бы постарался увидеться с Подлодкой Келлерманом.

- Кто это - Подлодка Келлерман? - со вспыхнувшими глазами спросил Мейсон. - И как я могу его найти?

4

В частной клинике на Двенадцатой Восточной улице было тихо и прохладно. Утром, едва только минуло девять, Мейсона провели в приемную дежурного врача Шнейдера.

- Я только что осматривал миссис Трасковер, - сообщил он Мейсону. - Она проснулась. Хоть и не хотела, но все же выпила немного фруктового сока и кофе. Она в очень нестабильном состоянии из-за эмоционального перевозбуждения, но самая опасная стадия его уже миновала.

- Ремней больше не требуется?

- Не требуется, но мы все время смотрим за ней. Она то и дело погружается в черное отчаяние; оно ее захлестывает, как океанские волны. Когда я был у нее, она спрашивала о вас.

- Да?

- Она - необычная женщина, мистер Траск. Играть с ней бесполезно. Она прекрасно понимает, что произошло, и не хочет, чтобы ее пытались отвлечь от этих мыслей. Вы можете посетить ее, но не пытайтесь уклоняться от разговоров о том, о чем она желает говорить. Приехали родители миссис Трасковер, но пока они ее не видели. Я объяснил им, что еще день-другой с ней не стоит встречаться. Родители и сами раздавлены случившимся, мистер Траск, и я думаю, что, если они увидятся с дочерью, начнется вакханалия взаимной жалости.

- Что мисс Шанд?

Доктор Шнейдер сдержанно улыбнулся:

- Совершенно необычная юная особа. Не знаю, в курсе ли вы, как она поставила всех на уши, чтобы прошлой ночью перевезти сюда миссис Трасковер.

- Нет.

Шнейдер продолжал улыбаться:

- Не уверен, звонила ли она в Белый дом, но мисс Шанд подняла на ноги всех соответствующих чиновников в городе, требуя от них проявить милосердие, а также двух из наших крупнейших спонсоров. Она действовала с такой обаятельной напористостью, что устоять перед ней не смог никто. Мисс Шанд и сама устроилась тут, в клинике, и, насколько я в курсе дела, продолжает спать - но, видит бог, она это заслужила!

Бесшумный лифт поднял Траска, и дежурная медсестра проводила его к отдельной палате в самом конце коридора. Она была приоткрыта, и Мейсон увидел на туалетном столике большой букет цветов. Без сомнения, цветочник бурно протестовал, но Эприл в середине ночи вытащила его из постели.

Кровать Лауры была отгорожена ширмой. Молодая медсестра поднялась со стула в углу комнаты и подошла к дверям.

- Если я вам понадоблюсь, то буду рядом в холле, - сказала она.

Лаура лежала на спине, глядя в потолок. На ней была светло-розовая ночная рубашка с вышивкой - скорее всего, Эприл. Она опустила взгляд, когда Мейсон остановился в ногах ее кровати. Он сел на стул рядом, и они молча уставились друг на друга. Траск осторожно протянул руку и оставил ее лежать на покрывале.

Помедлив, Лаура положила на его пальцы свою ладонь:

- Мейсон, это твоими стараниями меня перевезли в другое место?

- На самом деле все устроил мой друг.

- Благодарю. Но впрочем, мне все равно, где я нахожусь.

- Я понимаю, - только и смог сказать он, не в силах найти слов.

- Им удалось?.. Они знают кто?.. Мне тут никто не расскажет.

- Они думают, что знают. Но его еще не поймали.

Она чуть приподнялась на локте:

- Знаешь, ты был прав, Мейсон. Не важно, кто это сделал. Важно, что существует такой мир, где... где такие исчадия ада могут уничтожить свободного человека. Ты назвал его мирком Мадженты.

- С ним покончат, - сказал Траск, стараясь утешить ее. - Мне рассказывали, какая с ним ведется борьба.

- Знаешь, Мейсон, я собираюсь поправиться. Я собираюсь выйти отсюда на своих ногах - и такая же здоровая, как и остальные. А затем я доберусь до него!

- Теперь ты не должна даже думать об этом.

- Ради бога, о чем же еще ты хочешь, чтобы я думала, Мейсон? - Она снова откинулась на подушки, яростно мотая головой из стороны в сторону. Ты не видел тот сундук, Мейсон. Ты не видел их... как они, скорчившись, лежали в нем.

- Лаура, прекрати!

Она снова приподнялась на локте, но теперь смотрела на Траска проницательным взглядом заговорщика:

- Обещай, Мейсон! Обещай, что у тебя не сдадут нервы! Обещай, что мы продолжим войну, ты и я, пока Майкл и Дэвид... пока они... - Но тут Лаура сломалась и зашлась в жестоких сдавленных рыданиях.

Из холла прибежала медсестра:

- Думаю, вам лучше уйти, мистер Траск.

- Да, - растерянно сказал он. - Да.

Покинув палату, Мейсон по коридору пошел к лифту. Из-за спины его окликнул чей-то голос:

- Траск!

Моргнув, он повернулся. Дверь палаты рядом с Лаурой была открыта, и на пороге сонной девочкой стояла Эприл Шанд. Она ждала его, и он вернулся. Копна ее светлых волос находилась в беспорядке. Пусть и одетая в дорогой халат винного цвета, это была не та Эприл Шанд, которую все знали как кинозвезду. Перед Мейсоном стояла просто очаровательная, только что проснувшаяся женщина.

- Я услышала твой голос, - сказала она. - И тут ты двинулся к выходу прежде, чем я успела привести себя в порядок. - Эприл посмотрела на дверь палаты Лауры и снова перевела взгляд на Траска. Ни в вопросах, ни в ответах не было необходимости. Она коснулась его рукой. - Зайди на минуту. В холле такое эхо...

Он последовал за ней в стерильно чистую палату.

- Если я закажу кофе, у тебя будет время выпить его?

Мейсон отрицательно покачал головой:

- У меня вряд ли даже есть время как следует поблагодарить тебя за все, что ты сделала. Понятно, каких усилий это потребовало. Стоит представить Лауру в той городской больнице...

- Не думай об этом. Она здесь. За ней будет самый лучший уход. Это оказалось нетрудно, Траск. Кое-кто был передо мной в долгу. Я и собрала все эти обязательства. Как ты?

- Мне рассказали о человеке, который может помочь мне. Вот к нему я и направляюсь.

- Помочь в чем?

- Никто не собирается вступать в борьбу, Эприл! - с болью сказал он.

Она стояла почти вплотную к нему, и от ее теплого душистого запаха у него кружилась голова. Эприл положила ему руки на плечи.

- Послушай меня, Траск. Ты собираешься ввязаться в борьбу. Я это знаю. А сейчас и ты узнаешь кое-что. И я должна драться - после того, как провела несколько часов с этой молодой женщиной в соседней комнате. Но мы должны четко знать, что собираемся делать, Траск. Мы не можем вслепую ходить вокруг да около, крутя хвост ослу. Я боюсь за тебя, Траск, - ты полон гнева, ярости, раздражения. Если эти чувства ослепят тебя, ты, скорее всего, станешь тем, кем не хочешь быть, - мертвым героем. Тот, с кем ты собираешься встретиться, - он сможет тебе помочь? Знает ли он суть дела? Знает ли он те правила, по которым придется играть?

- Он ненавидит Мадженту.

- Но знает ли он, как вести с ним войну, Траск?

- Скорее всего, знает. Всю жизнь он провел в порту. Он - стивидор. Его называют Подлодка. Подлодка Келлерман.

- Мой дорогой Траск. Не теряй умение оценивать ситуацию спокойно и вдумчиво - иначе все впустую. Вот это - результат тупой, дикой мести. - Она кивнула в сторону палаты Лауры.

Не сводя с киноактрисы глаз, он пригнулся и нежно поцеловал ее в губы:

- Ты - удивительная девушка. Как хорошо было бы знать тебя в другое время... и в каком-то другом мире.

- Почему же в другом? - Улыбаясь, она отпрянула от него, у нее были на удивление блестящие глаза. - Я стану звездой дешевых киношек, а ты автором, который будет жаловаться: что же я сделала с его лучшей книгой. Ты - просто невероятная личность, Траск. Будем на связи?

- Конечно.

- Если я смогу что-то еще для тебя сделать, кроме того, чтобы ухаживать за Лаурой, - обещаешь, что позвонишь мне?

- Обещаю.

- Траск!

Он остановился у дверей.

У нее дрогнул голос:

- Да пребудет с тобой Господь, мой дорогой Траск.

5

Помещения "ККК" - Компании Карла Келлермана - располагались на Баттери-Плейс. Они занимали весь тринадцатый этаж здания, окна которого с запада и с юга смотрели на гавань. Зеленовато-серая статуя Свободы, высясь над проливом, в это утро провожала прощальным взглядом "Куин Элизабет", которая, тая в горячей дымке, направлялась к родным берегам. В утренней жаре звучали колокола на паромном причале Статен-Айленда, напоминая бесконечный церковный перезвон. Слева лежал Губернаторский остров с его старым каменным фортом, красными кирпичными казармами и светло-зеленым административным зданием. В гавани прямо под окнами "ККК" сновали лихтеры с грузовыми машинами на борту; их упорно толкали или тащили буксиры, причальные брусья которых были обложены резиновыми шинами. К югу просматривались очертания массивного здания терминала Буша в Бруклине, сухие доки, строения нового причала. Под этими окнами ежегодно проходили сто пятьдесят миллионов тонн груза, доставляемого по воде, тридцать шесть миллионов тонн иностранных товаров, что приходили на борту двенадцати тысяч судов, плававших под флагами более чем ста шестидесяти тысяч судоходных компаний. Половина кофе, потребляемого в Соединенных Штатах, проходила под этими окнами, направляясь к одному из полутора тысяч пирсов, молов и причалов гавани; четверть всего сахара, чтобы подслащивать этот кофе; шестьдесят шесть процентов всей резины и девяносто шесть процентов медной руды. На расстоянии дальности свистка от этих окон раскинулись многие из могучих промышленных комплексов, выпускавших станки, химикаты, лекарства, бензин, рельсы и подъемное оборудование, смазочные масла, жиры и другие товары. На том же расстоянии от "ККК" тянулись ввысь здания грузоэкспедиторов и таможенных брокеров, морских терминалов и пристаней, складов, ангаров и других стивидорских фирм, подобных "ККК", хранилища тяжелого подъемного оборудования; в затоне стояли баржи, буксиры и плавучие краны для разгрузки лихтеров; здесь же располагались портовые службы обеспечения и ремонта судов, а также оптовые рыбные и овощные рынки.

Перед глазами Мейсона простиралось "маленькое королевство" Рокки Мадженты. Через часть порта-колосса, которую контролировал Маджента, проходили миллионы и миллионы долларов. Участок Рокки был одним из самых богатых кусков этого сказочного пирога.

- И вы серьезно считаете, мистер Траск, - сказал длиннолицый человек, сидящий за широким столом, - что Рокки Маджента или любой, кто по локоть запустил руки в мешок с золотом, позволит, чтобы его беспокоило жужжание такой мошки, как вы?

Мейсон, который располагался лицом к столу в кресле с высокой спинкой, не мигая смотрел на Карла Келлермана. Президент "ККК" был человеком без возраста, хотя Уард намекнул Мейсону, что тому уже за семьдесят. Он источал несокрушимое жизненное здоровье. Его волосы, или, точнее, остатки их, были коротко подстрижены. Взгляд светло-голубых глаз, хотя в них постоянно плескалось веселье, отдавал ледяным холодом. Когда он улыбался, были видны его белые крепкие зубы, из которых он почти не выпускал черенок трубки. На столе перед ним находилась длинная подставка, хранившая пару дюжин других трубок. Штук десять из них лежали перед хозяином, который ершиком прочищал их черенки. Еще столько же стояли в ряд перед Келлерманом, уже набитые табаком. Две трубки, наполненные пеплом, лежали в большой медной пепельнице. На стене за блестящей головой хозяина тянулся ряд фотографий. На одной из них запечатлена немецкая субмарина, команда которой выстроилась на палубе. Ее командиром являлся Келлерман, который тогда был на сорок лет моложе, пройдя две мировые войны, он сохранил свою улыбку. Так объяснялось прозвище, под которым его знали друзья и враги в гавани, - Подлодка. Здесь же находился фотопортрет с автографом покойного адмирала фон Тирпица, а также изображения других фигур, хорошо известных в политической жизни страны, бывшего мэра Нью-Йорка, вице-президента Соединенных Штатов, бывшего министра юстиции, в свое время вовлеченного в известный скандал с военно-морским флотом. Подлодка Келлерман был допущен в высокие сферы и вращался в них.

Он поднес зажигалку к третьей за утро трубке.

- Я пытался изложить вам некоторые факты из жизни порта, мистер Траск, ибо меня не покидает ощущение, что из-за непомерной глубины вашей личной трагедии, которая обрушилась на вас в последние сутки, вы потеряли представление о размерах капиталов, что стоят тут на кону. - У него был уверенный молодой голос, с легким немецким акцентом. - Я принял вас и выразил готовность поговорить с вами, поскольку об этом попросил ваш друг Уолтер, но вы должны перестать витать в облаках, мистер Траск. За все сорок лет, что я провел в порту, никто еще не приходил ко мне с такими фантазиями. Это детские штучки, мистер Траск. Нет-нет. Сидите. Я вам все объясню. Я даже готов слушать вас и дальше. Но прежде, чем двинемся хоть на шаг вперед, я хочу, чтобы вы расстались со своими иллюзиями. Так будет легче для нас обоих.

Уард, рассказывая Мейсону о Подлодке Келлермане, не имел представления, как с ним встретиться. Встречу удалось организовать Максу Уолтеру, который провел репортером в порту почти столько же лет, сколько и Келлерман.

- Посмотрим, что я о вас знаю, мистер Траск, - блеснув ослепительной улыбкой, сказал Подлодка. - Внезапно к вам подвалил успех как к писателю. Вы были репортером в радиокомпании "Юниверсал". Вы - сын и брат полицейского. Холостяк. За последние два дня вы стали жертвой тяжелых трагедий. Вы полны ненависти и считаете, что я также полон ею. Так. А что вы знаете обо мне, мистер Траск?

Мейсон облизал губы.

- Во время Первой мировой войны вы были командиром подводной лодки. И вы возглавляете одну из самых больших стивидорских компаний в гавани.

- Вы хоть понимаете, что это значит?

- Вы заключаете контракты на выполнение работ с капитанами, суда которых надо погрузить или разгрузить.

- Как просто! А? - расплылся в улыбке Подлодка. Он выбил трубку о пробковый шарик в центре медной пепельницы и взял свежую трубку. - Значит, мне надо договариваться о работе и нанимать на нее людей - водителей, чтобы доставлять груз на пирс или увозить с него, с железной дорогой, с фирмами, у которых баржи и буксиры, даже порой с аэропортами. Я имею дело более чем с двадцатью причалами. И все должно идти гладко и четко - в противном случае меня ждут большие убытки. Постоянное круговращение. Вы понимаете, о чем я говорю?

- Да.

- Это собачья грызня, мистер Траск. Она идет день и ночь. Я должен обольщать, подкупать и уговаривать капитанов, чтобы они швартовались у моих пирсов и пользовались моими услугами. Тем же самым мне приходится заниматься, чтобы люди исправно выполняли мои контракты. Это мир конвертов, мистер Траск.

- Конвертов? - рассеянно переспросил Траск. Его мысли витали где-то далеко.

Подлодка хмыкнул:

- Конвертов с листьями салата латука, мистер Траск. С такими длинными, продолговатыми зелеными листьями. Мы вручаем их по поводу Рождества, и Дня матери, и Дня отца, и вообще без всякого повода. И вот что они обеспечивают мне - время! Вы будете удивлены, узнав, кто получает их. Капитаны? Да. Профсоюзные лидеры? Да. Но кроме того, дешевая шпана, головорезы, ростовщики и полиция - для того, чтобы они не мешали мне крутиться. А самый большой конверт - с целой головкой латука, мистер Траск, - поступает Мадженте, который контролирует район с моими пирсами, и Иксу, в ведении которого другой район с моими пирсами, и Игреку, и так далее. Но вы видели этот офис - он занимает целый этаж. Я плачу за него, чтобы иметь право получать доход. И точно так же поступают и все остальные в порту, большие и малые величины. Но если бы я просто платил, мистер Траск, рано или поздно цены стали бы расти, пока я не разорился бы. Сколько раз вы можете отжаться, мистер Траск?

- Отжаться?

- Прямо на полу - отжаться на руках. Сколько раз?

- Я... я...

- Вам надо заняться физической подготовкой, мистер Траск. А вот я могу отжаться семьдесят один раз и не сбить дыхания. Почему именно семьдесят один? Потому что мне столько лет. Я не хочу ни хвастаться, ни запугивать вас, мистер Траск, но берусь утверждать, что мог бы выкинуть вас из кабинета одной рукой. - Он с удовольствием хмыкнул при этой мысли. - Я убежден, что не салат в конвертах держит нас на плаву. А когти и зубы, готовые вступить в бой. Каждый день. Вырвать здесь, ухватить там. Найти нужного человека на ключевом посту - посту, облеченном властью. Не имеет смысла покупать его, мистер Траск, ибо кто-то может дать больше. Его надо чем-то увлечь, мистер Траск. Подвесить приманку у него над головой. Вы бы удивились, узнав, какие суммы из моего платежного списка уходят, чтобы узнать факты из жизни людей, которых я могу использовать. Да, это и шантаж, и выкручивание рук, и давление, и удары по яйцам, мистер Траск! Вот так я живу и выживаю. Вот так живет и выживает Маджента. Я уже сто раз мог заказать его смерть, мистер Траск, а он - мою. Но что хорошего из этого получится? Если я прикончу Мадженту, мне придется иметь дело с его наследником. В порту ничего не изменится. А если изменится, то к худшему. Мы с Маджентой держим друг друга за глотку, но мы знаем особые правила выживания в этом порту. Я покупаю доносчиков, и он покупает доносчиков. Я ищу пути, чтобы моя бухгалтерия выдержала проверки Портовой комиссии - черт бы ее побрал! - и он находит пути для того же самого. Он берет комиссионные со всего этого, - Подлодка махнул рукой в сторону открытых окон, - и я кручусь, чтобы подрезать его комиссионные и тем самым увеличить свои. Он подкупает судью, и тот спасает человека, с которым я хотел покончить. Я подкупаю политика, и он проталкивает какие-то решения, законы об изменении грузопотоков, поправки, уточнения и запреты, которые мне выгодны. Разомните ноги, мистер Траск. Посмотрите на эту картину в углу.

Мейсон встал из кресла и подошел к стене. Там висела фотография банкета, участники которого - все мужчины - были в смокингах.

- Вы без труда всех узнаете. Бывший мэр; окружной прокурор Бруклина; пара продажных шишек из магистрата; судья Верховного суда штата; человек, который был губернатором штата. И - Рокки Маджента; член Корпорации убийц; Косой Данн, убийца, которого поджарили за его преступления на электрическом стуле в Синг-Синге; мистер Игрок Фланнери, который лежит в морге с пулей вашего брата в башке; мистер Микки Фланнери, который, возможно, убил ваших племянников; мистер Эйб Эбрамс, который продолжает вытаскивать их всех из-за решетки. Я могу продолжать - но, может, вы и сами опознаете остальных. Как, например, старого капитана подлодки! Все улыбаются. Мы только что кончили петь "Забыть ли старую любовь". За присутствие на этом обеде надо было выложить на блюдечке сто долларов, мистер Траск. Деньги пошли на борьбу с коммунизмом в порту Нью-Йорка. Шла война. Порт был жизненно важен для победы. И вы знаете, как мы одолели коммунизм с помощью этих денег? Купили два "кадиллака" для профсоюзных боссов и летний домик в Джерси, где в данный момент Маджента наслаждается глубоководной рыбалкой - его отдых оплачен.

Подлодка нетерпеливо выбил четвертую трубку и взял пятую.

- И этим утром вы приходите ко мне, мистер Траск, с каким-то абсурдным предложением. Вы явились в сопровождении двоих полицейских. Как видите, мне все известно. Услышав все, что тут было сказано, вы снова хотите мне сделать то же предложение? Чтобы мы с вами объединились и уничтожили Рокки Мадженту. Откуда вы свалились, мистер Траск? Сенат Соединенных Штатов четыре года боролся, чтобы сменить главу профсоюза водителей-дальнобойщиков. Он проиграл. И знаете почему? Потому что стоило ему проронить хоть слово, и ни одно колесо во всей стране не сдвинулось бы с места, и тем же мальчикам из сената пришлось бы на коленях ползти к нему, чтобы он изменил свое решение. И тут борьба ведется по правилам той же лиги, мистер Траск. И вы считаете, что я, напрягши мускулы, присоединюсь к вам, у которого нет никаких сил, чтобы устранить Мадженту. Если даже у меня и хватит смелости ввязаться в драку, мне не нужна будет ваша помощь, мистер Траск. Вам нечего мне предложить в этой схватке, даже если я в приступе идиотизма подумаю о ней.

- Кое-что я могу предложить. - Траск взглянул прямо в холодные голубые глаза Подлодки. - Свою жизнь.

- О, мой бедный юный герой Хорейшо Элджера!* Да это самый дешевый товар в мире! Уходите, мистер Траск, пока я не разразился слезами. Конечно же я ненавижу Мадженту. Если вы предложите мне магическую формулу, как избавиться от Мадженты и таких, как он, в порту, я в ту же минуту куплю ее у вас. - Его улыбающееся лицо помрачнело. - А затем ко мне явятся все отбросы общества, и кто-то пустит в ход эту магическую формулу против меня. Идите, мистер Траск. Мне искренне жаль вас. Но у меня нет времени слушать вас, и я вынужден отказаться от вашего предложения: пустое место - ваша жизнь! - мне не нужна.

______________

* Хорейшо Элджер (1834 - 1899) - автор многочисленных книг, в которых бедные мальчики становятся богатыми, благодаря усердию и трудолюбию.

Траск медленно направился к дверям. Открыв их, он вышел, не оборачиваясь к остроголовому старому человеку за письменным столом, чей смех эхом отдавался в коридоре.

Мейсон двинулся по узкому проходу, куда с обеих сторон выходили двери кабинетов, - тут управляли другим королевством, королевством "ККК". Он почти достиг двери, которая вела в приемную, где ждала его охрана - Уард и Донован, как вдруг остановился на полушаге и прислушался. Из-за закрытой двери справа от него доносились голоса, один из которых был ему знаком. Послушав несколько секунд, Мейсон смертельно побледнел, от лица его отхлынула вся кровь. Нашаривая в кармане очки, он неверными шагами вошел в приемную. По выражению его лица Уард сразу же понял, что визит не принес результатов.

- Не получилось? - спросил он.

Мейсон покачал головой:

- Выйдем-ка на минуту в холл.

Уард, прищурившись, проследовал за Мейсоном к лифту. Мейсон был близок к потере сознания.

Едва они очутились за дверью офиса "ККК", Мейсон повернулся и схватил Уарда за отвороты пиджака.

- Здесь Микки Фланнери! Я слышал его - он с кем-то разговаривал в одном из кабинетов.

Глава 6

1

Уард уставился на Мейсона так, словно тот сошел с ума. Траск, не выпуская пиджак детектива, стал трясти его.

- Говорю вам, он здесь. Я узнал его голос. Я опознаю его где угодно.

Уард высвободился от хватки Мейсона.

- Вы находитесь под влиянием сильного напряжения, мистер Траск.

Мейсон развернулся:

- Если вы не задержите его, я это сделаю сам!

- Подождите! - резко остановил его Уард. Он посмотрел на Донована, который пожал плечами: можно попробовать, хотя не имеет смысла.

Все же Уард решился:

- О'кей, Донован. Охраняй форт. Если он здесь, то выбраться может только к лифтам или к аварийным лестницам по обе стороны холла. Ты его знаешь в лицо?

Донован кивнул. Он уже вынул револьвер из кобуры и приготовился.

- Если он выскочит, стреляй в него! - сказал Уард. - Он может быть вооружен и начнет стрелять прямо из кармана. Оставайтесь тут с Донованом, мистер Траск, - и держитесь в стороне!

Услышав эти слова, Мейсон засмеялся:

- Если вы думаете, что я не пойду искать его, то вы с ума сошли, Уард. - Он не стал ждать возражений. Рванув на себя покрытую разводами стеклянную дверь "ККК", Траск вернулся в приемную.

Подлодка Келлерман - или кто-то другой в фирме - умело подобрал блондинку-секретаршу. Она автоматически улыбалась при виде посетителя. Даже слыша "нет" от девушки с такой улыбкой и при такой фигуре, вы уходили счастливым.

Узнав в Мейсоне человека, которого несколько минут назад принимал босс, блондинка встретила его хорошо отрепетированным приветствием, которое застыло на ее лице, когда Траск, не обращая на нее внимания, в сопровождении Уарда с оружием на изготовку рванулся к дверям, что вели во внутренние помещения офиса. Блондинка начала нажимать кнопки на интеркоме.

Мейсон оказался около дверей, за которыми слышал голоса. На секунду замерев и ничего больше не услышав, он настежь распахнул двери и вошел, не обращая внимания на предостерегающий окрик Уарда.

В кабинете за офисным столом сидел крупный мужчина в рубашке с короткими рукавами. Медная табличка на столе указывала, что он был или должен был быть Джедом Нортоном. Привычный для него раздраженный взгляд сменился откровенным изумлением. Он увидел револьвер в руке Уарда.

- Что за чертовщина? - вскрикнул Нортон.

- Где он? - спросил Мейсон и, не дожидаясь ответа, сделал шаг к дверям в дальнем конце небольшого кабинета.

- Мистер Траск! - предостерег его Уард.

Мейсон рванул на себя дверь и, моргнув, застыл перед пустым гардеробом. Когда он медленно повернулся, лицо у него было удивленным и растерянным.

- Простите, что таким образом ворвались к вам, мистер Нортон, - сказал Уард. - Но мистер Траск был уверен, что слышал...

- Ваша фамилия Уард, - произнес Нортон. - Из отделения порта...

Он потянулся к телефону, и морщины в углах рта углубились, словно прорезанные резцом.

В дверях за спиной Уарда теперь толпилось еще несколько человек в рубашках с короткими рукавами. Блондинка в приемной перестала паниковать.

Когда укрепилось впечатление, что спасательная команда готова наброситься на него, Уард выхватил свою бляху.

- Полиция.

- Дайте мне заместителя комиссара полиции Аллера с Сентрал-стрит, произнес Нортон, затем положил трубку. - Может, теперь объясните мне, какого черта вы сюда вваливаетесь, размахивая своей артиллерией, Уард? А кто этот псих? - ткнул он толстым большим пальцем в Мейсона.

Тот подошел к хозяину кабинета и остановился, не сводя с него взгляда.

- Не более пяти минут назад, мистер Нортон, вы в этом кабинете разговаривали с Микки Фланнери. Я узнал его голос и теперь узнаю ваш. Где он?

Нортон прикрыл густыми ресницами блестящие черные глаза:

- Спаси господи! Этому ненормальному нужна смирительная рубашка. Вы кто?

- Меня зовут Мейсон Траск. Я только что беседовал с мистером Келлерманом. И шел по коридору, когда услышал ваш разговор с Фланнери.

- Микки Фланнери разыскивается за убийство следователя комиссии, мистер Нортон, - объяснил Уард. - Услышав такую информацию, я должен был действовать без промедления.

- Разговаривать не имеет смысла, - сказал Мейсон. - Мы должны разыскать его! Он где-то в этой конторе.

- Без ордера на обыск вы тут никого и ничего не будете искать, - бросил Нортон. - И вы это знаете, Уард. Этому парню послышалась какая-то мистика, и вы сломя голову влетаете сюда. Что такому отморозку, как Фланнери, делать в моем кабинете?

- Нет смысла разговаривать! - резко повторил Мейсон. - Чем дольше мы будем тут болтать, тем больше у Фланнери будет возможностей удрать.

Похоже, Нортон стал закипать гневом:

- Послушайте, мистер, как вас там...

- Он не мог миновать Донована в холле, мистер Траск, - сказал Уард. Заметно было, что он уже полностью разочаровался в словах Мейсона.

В это мгновение знакомый голос вопросил из холла:

- Что здесь происходит? - Ясный, четкий голос с немецким акцентом Подлодки Келлермана.

Спасательная команда с засученными рукавами почтительно освободила ему проход, и Келлерман, стиснув черенок трубки крепкими белыми зубами, вошел в помещение. Его глаза искрились неподдельным юмором.

- Ну-ну, мистер Траск, а я уж думал, что вы давно ушли. - Он равнодушно посмотрел на Уарда. - Джед, что тут за шум?

- Шум, - дрожащим от гнева голосом сказал Мейсон, - из-за того, что, выйдя от вас, я услышал, как этот человек, Нортон, в своем кабинете беседовал с Микки Фланнери.

Подлодка расплылся в улыбке:

- Ты в самом деле говорил с Микки Фланнери, Джед?

- Ради бога, Подлодка...

Келлерман явно веселился:

- Джед говорит, что вы ошибаетесь, мистер Траск.

- Я не ошибаюсь. Я в любое время узнаю голос Микки Фланнери - никогда в жизни не забуду его!

- О чем они разговаривали? - спросил Подлодка.

Мейсон облизал пересохшие губы.

- О бейсболе. Фланнери говорил, как здорово Уитти Форд подает крученые мячи, а мистер Нортон утверждал, что Эрл Вайан знает куда больше приемов.

- Те-те-те, - сказал Келлерман. - В рабочее время!

Телефон на столе Нортона ожил, и он взял трубку:

- Алло? Комиссар Аллер? Это Джед Нортон из "ККК". Да. Прекрасно, а вы?

- Дай-ка мне. - Подлодка взял трубку у Нортона. - Фрэнк? Это Подлодка... На миллион долларов, спасибо... Фрэнк, у нас тут не очень приятная ситуация. Недавно меня посетил некий молодой человек Мейсон Траск... Да, тот самый. Я принял его потому, что за него попросил Макс Уолтер, портовый репортер, перед которым я в небольшом долгу. - Келлерман хмыкнул. - Мистер Траск хотел от меня, чтобы мы объединили с ним силы для уничтожения Рокки Мадженты. Интересное предложение, которое я, естественно, не мог принять... Да, это было бы смешно, если не учитывать, что мистер Траск стал страдать галлюцинациями. Покинув мой кабинет, он пришел к выводу, что Джед Нортон, глава нашего отдела подъемных работ, обсуждает искусство броска у Уитти Форда и Эрла Вайана - и не с кем иным, как с Микки Фланнери, тем бандитом, которого, я не сомневаюсь, ты хочешь найти... Да... Да, я лично отдаю предпочтение Уитти Форду. - Подлодка издал веселый смешок. - Тем не менее тут все осложнилось. Ведь ты - очень предусмотрительно, насколько я могу судить, - приставил к мистеру Траску охрану из двоих полицейских. Мистер Траск убедил их, что в самом деле слышал дискуссию о великой американской игре, и один из них вломился сюда с револьвером, намереваясь провести обыск... Да... - Холодные голубые глаза, прижмуренные от удовольствия, уставились на Мейсона. - Да, я знаю эту трагическую историю, но боюсь, она может иметь еще более трагические последствия. Совершенно ясно, что мистер Траск не в себе... Конечно... Договорились... - Он повернулся к Уарду, протягивая ему трубку. Тот взял ее:

- Да, сэр... Да, я все это знаю, но не счел возможным пройти мимо. За последние восемь часов я пришел к выводу, что мистер Траск... Чувствовалось, что его резко оборвали, и у Уарда побагровели скулы. - Да, сэр. Только... Есть, сэр.

- Дайте мне! - сказал Мейсон и едва ли не вырвал трубку из рук Уарда. Комиссар Аллер? Это Мейсон Траск.

- Да, мистер Траск. - У Аллера был усталый голос.

- Не подлежит никакому сомнению, что я действительно это слышал. Голос Фланнери я узнаю везде и всюду. Пока мы тут чешем языками, Фланнери может удрать. Дайте указание Доновану и Уарду найти его.

- Я понимаю то состояние, в котором вы должны находиться, мистер Траск. Но конечно, вы не можете не понимать, насколько абсурдно предположение, что Микки Фланнери мог находиться в офисе "ККК", спокойно обсуждая проблемы бейсбола. Вы сделали ошибку, мистер Траск, - и при вашем умственном состоянии ошибка эта вполне понятна.

- Я его слышал! - заорал Мейсон.

- Не сомневаюсь, что вы в этом уверены, - сказал Аллер. - Вы находитесь недалеко от Парк-роу. Пусть Уард доставит вас в офис Дана Гебхардта. Полагаю, Дан сможет вас разубедить, что этого просто не могло быть. Я приказал Уарду больше не беспокоить мистера Келлермана. И я настоятельно требую от вас делать то, что вам предложено. Дайте мне еще раз Уарда, хорошо?

Мейсон протянул трубку детективу и, не проронив больше ни слова, вышел из кабинета. Его шатало. Через приемную он прошел к лифтам, где его ждал Донован.

2

Мейсон стоял у окна в кабинете Дана Гебхардта в Портовой комиссии, глядя на парк Сити-Холла. Когда он вошел в кабинет, Даниэль разбирал кучу сообщений, громоздящихся у него на столе. Он попросил Мейсона обождать несколько минут. Тон у него был деловитым и отрывистым, как у человека, на которого в середине рабочего дня свалилась неприятная обязанность.

- Поставь это около дивана, - услышал Мейсон голос Гебхардта и, повернувшись, увидел молодого чернокожего клерка, который аккуратно пристроил диктофон на маленьком столике рядом с диваном. Подключив его к сети, клерк вышел. Мейсон заметил, что он уже работает.

- Итак, мистер Траск, - произнес Гебхардт. - Если вы мне досконально изложите все, что случилось, я запишу ваш рассказ на диктофон, чтобы вам не надо было повторять его для протокола.

- Я... я не думаю, что мой рассказ представит для вас интерес, - устало отозвался Мейсон. - Фланнери был в конторе Келлермана. Я его слышал. Официальная точка зрения, изложенная комиссаром Аллером, гласит, что у меня был нервный срыв. Если даже кто-то и поверил бы мне, уже слишком поздно. Фланнери благополучно улизнул.

Гебхардт запустил пальцы в копну светлых волос.

- Я считаю, вы в самом деле слышали то, что, по вашим словам, слышали. Как считает и комиссар Аллер.

- Но он отозвал Уарда, а это была единственная возможность захватить Фланнери, загнанного в угол! Вы мне верите, мистер Гебхардт? - с запозданием отреагировал Мейсон.

- Полностью, - заверил его Дан. - Но разрешите кое-что разъяснить вам, Траск. Аллер говорил по телефону Келлермана - через его подстанцию. И пока заместитель комиссара вел разговоры с Нортоном, Келлерманом, Уардом, с вами и снова с Уардом, он отдал письменное распоряжение своему секретарю, чтобы контору "ККК" взяли под наблюдение. Когда вы вместе с Уардом и Донованом покинули здание, оно уже было окружено. Я не могу убедить вас на сто процентов, что Фланнери не имел возможности проскользнуть сквозь эту сеть, Траск, но тут у него было куда меньше шансов, чем при игре в кошки-мышки с вами и Уардом в конторе Келлермана.

- Вы не против, если я присяду? А то я, кажется, на пределе сил.

- Конечно садитесь. Но я бы хотел, чтобы вы четко и исчерпывающе изложили все факты.

Устроившись на диване, Мейсон протер очки и стал говорить в стоящий перед ним маленький микрофон. Он рассказал о своем визите к Келлерману, с которым встретился по совету Уарда и с помощью Макса Уолтера. Он сказал, что начинает понимать, насколько глупо было предполагать, что Келлерман захочет и сможет помочь ему в реализации этого дикого замысла. Он описал, как расстался с ним, как, идя по коридору, услышал дискуссию о бейсболе между Нортоном и Микки Фланнери и как кинулся к Уарду. О своем возвращении с Уардом и о полном их разочаровании.

- Вот и все. Ко мне отнеслись как к пациенту психбольницы, и вдруг я понял, что у меня больше нет сил бороться. Я не пришел бы и сюда, если бы Уард не получил указание доставить меня, а у меня уже не было энергии сопротивляться.

Гебхардт вышел из-за стола и выключил диктофон. В дверях появился секретарь.

- Бен, тут же передай эту запись мистеру Сассуну. Понял? Когда он ее прослушает, напечатай текст.

- Есть, сэр.

После того как диктофон был отключен и вынесен, Гебхардт подошел к раскрытым окнам и набрал полные легкие воздуха. Затем он вернулся к Мейсону:

- Прошлой ночью мистер Сассун предложил, чтобы вы зашли сюда и просмотрели записи - то есть донесения. Да, именно это он и имел в виду. Дабы удержать вас от крестового похода в одиночку, мистер Траск. Дело не в том, что вас нельзя понять. Но у нас есть определенные трудности, мистер Траск. Вот о них я и хочу вам рассказать. Первое. У нас нет достаточных доказательств, чтобы привязать Микки Фланнери к убийству этих двух детей. Мы ничем не можем обосновать его арест, не говоря уж о том, что нам нечего предъявить Большому жюри в поддержку обвинения. Ровно ничего. И Сассун, и я - мы оба верим, что это дело его рук. И вы верите. Но это не доказательства. Второе... - У Гебхардта отвердел взгляд. - У нас нет доказательств, что именно он опустил тали с грузом на голову Уотерса. Вы слышали этих людей. Я знаю, что никто не будет говорить, никто не проронит ни слова. Вы должны помнить, что Уотерс показал мне Микки, стоящего на палубе "Клары". Потом уже, когда я допрашивал палубных из этой команды, я сказал, что сам видел Фланнери. Я его не видел, Траск. О, я знаю, что он там был. В таких делах Хрипун не мог ошибиться - так же, как утром в конторе Келлермана и вы не могли ошибиться. Но мы не можем доказать ни того ни другого - пока еще. Если нам повезет и мы задержим Фланнери, мы не сможем арестовать его. Разве что... - Гебхардт издал сухой смешок, - разве что он в чем-то признается, дабы у нас были основания держать его за решеткой. Ему будет куда спокойнее сидеть в камере, чем удирать от головорезов Мадженты. Но сейчас он обрел защиту - Келлермана.

- Не понимаю. Чего ради Келлерману прятать его?

Гебхардт прикурил сигарету.

- Ваш друг детектив Уард был прав в одном: если и есть в городе человек, который ненавидит Рокки Мадженту больше, чем вы, Траск, то этот человек - Подлодка Келлерман.

- Подлодка старался меня убедить, что они с Маджентой - эдакие враги-приятели.

Гебхардт сухо посмеялся:

- До того как Рокки Маджента взял верх, Подлодка Келлерман был одним из самых влиятельных людей в порту. Он назначал и снимал подрядчиков и профсоюзных боссов. Он был тем, кто давал добро ростовщикам, букмекерам и полицейским взяточникам, - все крутилось под ним. Но теперь ему каждый день приходится получать горькую пилюлю. Эта горькая пилюля - право Рокки накладывать вето. Подлодка окончательно потерял возможность бороться с Рокки, потому что его партнеры и союзники не смогли противостоять той власти, что есть у Рокки, - власти автоматной очереди! Так что Подлодке пришлось отступить в задние ряды, и он полон ненависти, которая не покидает его ни утром, ни днем, ни ночью. Он знает, что любое его указание будет отменено Рокки. Он не может с этим смириться. Он знает, что дешевым подонкам, типа покойного Игрока Фланнери, Микки Фланнери, Курка Макнаба, Фуззи Кейна и продувного сутяги по темным делам Эйба Эбрамса, - всем им известно, что в стычке с Рокки его стеклянная челюсть не выдержит. И каждый день Келлерман ищет способ, как поквитаться с ним.

- Вот почему он и выслушал меня? - догадался Мейсон.

- Он выслушивает любого, кто приходит с идеей, как уничтожить Рокки. Но он не стал углубленно вникать в ваши замыслы потому, что у него уже есть план, - и первое представление о нем мы получили благодаря вам.

- Благодаря мне?

- Еще неделю назад если бы с Рокки Маджентой что-то случилось, то по логике вещей его наследником стал бы кронпринц Микки Фланнери. Почему? Потому что он самый крутой среди этих головорезов. Потому что он ирландец. Весь порт поделен на этакие этнические анклавы, мистер Траск. К северу от Сорок второй улицы - ирландцы; Гринвич-Виллидж и ниже - ирландцы и итальянцы; овощные и фруктовые причалы на Ист-Ривер - это итальянцы, пуэрториканцы и негры. На стороне Джерси господствуют главным образом итальянцы и ирландцы, не считая Порт-Ньюарка, где полно высоких светлых испанцев из Бильбао. Рокки начинал в Виллидж и распространил свою власть к северу среди ирландцев. Когда его не станет, ирландцы начнут давить, требуя, чтобы на престол воссел ирландец. Каковой и есть Микки Фланнери. - Гебхардт растер подбородок. - В любом обществе, мистер Траск, борьба за власть увлекательное зрелище. Рокки знает, что Микки ждет, ждет и ждет. Втайне он, может, и рад, что у Микки поехала крыша - и тот пошел на убийство ваших маленьких племянников. Теперь он может с полным правом отдать приказ убрать Микки, и никто не будет с ним спорить. Действовал он без промедления, и Микки пришлось ради спасения жизни уносить ноги. Вот почему Фланнери и попытался прошлой ночью скрыться на "Кларе". И теперь мы подходим к интересному совпадению, мистер Траск. Вы, конечно, догадываетесь, кто заключает контракты на работу на пирсе С?

- Келлерман?

Гебхардт кивнул:

- Келлерман, который жаждет крови Рокки. Будь вы на месте Келлермана, приветствовали бы вы появление Микки?

Мейсон отрицательно покачал головой:

- Он же человек Рокки. В чем его ценность?

- В том, что он может стать человеком Келлермана. Старый капитан-подводник может спасти шкуру Микки. Он в силах обеспечить ему такое алиби, что мы притронуться к нему не сможем, не имея на руках очень серьезных доказательств, которых, скажем прямо, у нас, скорее всего, не будет. Келлерман станет прятать Микки, пока тот или кто-то из его близких дружков не подложит мину под Мадженту. Тогда Мадженте устроят шикарные похороны, где Микки окажется в числе основных плакальщиков, и успешно придет к власти.

- Чем это поможет Келлерману?

- На руках у него будет нечто вроде письменного признания Микки допустим, в убийстве Уотерса, - и Фланнери станет плясать под дудку Келлермана.

- Разве у Мадженты не хватит мозгов предвидеть все это?

- Конечно, мозги у него на месте. И шарики крутятся. По сути, наступила решительная схватка между Рокки и Подлодкой. И я позволю себе посоветовать, мистер Траск, - вам не стоит попадать под перекрестный огонь.

- Каким образом Келлерман оказался столь беспечен, что позволил мне услышать у себя в конторе голос Фланнери?

- Могу объяснить только тем, что он допустил редкую для себя оплошность. Келлерман увиделся с вами, лишь чтобы убедиться, можете ли вы предложить ему что-то реальное. Может, вы знаете что-то о Микки, из-за чего весь замысел Подлодки пойдет под откос. Он должен был убедиться. А Микки в это время увлекся и разговорился. Наверно, он пришел в такое возбуждение, говоря о крученых мячах Уитти Форда, что повысил голос, и вы его услышали.

Дверь в кабинет Гебхардта распахнулась, и вошел молодой человек, напоминающий улыбчивого студента колледжа Уотерса. Его представили Мейсону как Эдди Робинсона, одного из сотрудников юридического отдела комиссии. Войдя, он протянул Гебхардту бумаги.

- Это ваши показания, которые вы должны заверить своей подписью, мистер Траск, - сказал Дан. - О том, что вы слышали, как Микки Фланнери говорил с Джедом Нортоном в офисе Келлермана. Эдди проведет вас через парк в здание суда и предъявит вместе с вашими показаниями судье Свенсону. Мы хотим получить ордер для обыска офиса "ККК". Он ничего не даст, но мы не можем выглядеть совершенно беспомощными в глазах этого старого отродья тевтонов. Не так ли?

3

Встреча с судьей Свенсоном носила рутинный характер. Судья спросил Робинсона, для чего им нужен Микки. Вопрос был задан походя.

- Мы подозреваем его в убийстве двух детей миссис Трасковер плюс в убийстве Уотерса, нашего следователя, - столь же небрежно ответил Робинсон, словно сообщал о розыске мелкого воришки, стащившего банку бобов в соусе. Свидетельств еще нет, но он нам нужен для допроса. И мы хотим заполучить его живым, судья. Рокки уехал рыбачить у побережья Джерси.

Судья мрачно усмехнулся:

- Принеси мне клок волос Микки, когда вы его поймаете. Если его будут судить за убийство детей, я хочу сидеть на судейском месте. Примите мои соболезнования, мистер Траск.

Когда они снова оказались в парке Сити-Холла, там сидели на скамейках неопределенные личности, изучавшие объявления в утренних газетах или кормившие голубей крошками из мятых бумажных пакетов. Кругом был обыкновенный мир, который каждый день представал перед глазами тысяч и тысяч людей, - мир, где не существовало убийц детей, где никто не вцеплялся друг другу в глотку и где человеческие жизни не являлись простыми пешками.

Мейсон вместе с Робинсоном, взяв такси, поехали к зданию на Баттери-Плейс, в котором размещалась империя Подлодки Келлермана.

- Он - хитрый старый жулик, этот Подлодка, - сказал Робинсон. - Похоже, он решил играть до конца, чтобы раз и навсегда прекратить эти игры. Если он выиграет, то, значит, покончит с Рокки. Если проиграет, конец придет Подлодке. Он должен хладнокровно рассчитать все свои ходы.

Мейсон покачал головой:

- Половина времени у портовых преступников отдана простому и откровенному насилию. Его жертвой мы и стали - моя семья, имею я в виду. Весь ужас в том, что их человек может совершить убийство и остаться неприкосновенным. И тут же, в следующую секунду, замыслы преступников становятся так сложны, что я не могу уследить за ними. А вы видите их, но говорите о них словно зритель шахматного матча! И в следующем месяце бухгалтеры поймают кого-нибудь, кто сорвал куш на двухдолларовой лошадке, но не заплатил с выигрыша подоходный налог!

Робинсон бросил на него быстрый сочувственный взгляд:

- Если мы позволим себе каждый день сгорать на работе - а нам каждый день приходится сталкиваться с такой возможностью, мистер Траск, - то у нас не останется сил для настоящего боя, когда наступит его время.

- Для следующей бухгалтерской проверки! - с горечью сказал Мейсон.

Такси остановилась перед светофором одной из узких поперечных улочек даунтауна Нью-Йорка.

- Комиссия - всего лишь часть полицейских сил города, мистер Траск. Сомневаюсь, чтобы вам было все известно о нас.

- До вчерашнего дня я вообще ничего не слышал о комиссии!

Робинсон кивнул:

- Нам от роду всего шесть лет, мистер Траск. Организована комиссия законодательными собраниями Нью-Йорка и Нью-Джерси в пятьдесят третьем году. Да, наша задача - чистить порт. С помощью полиции, окружной прокуратуры, береговой охраны, Казначейства, руководства порта, Ассоциации капитанов Нью-Йорка, Морской комиссии. Но чистка порта не имеет ничего общего с метлой! Профсоюз контролируется такими уголовниками, как Маджента. Капитаны давно сдались на милость профсоюза. Сдалась и вся масса рядовых докеров. Мы держим порт под полицейским контролем, но, прежде чем требовать от полиции эффективной работы, мы должны обучить ее. Фонды нашей заработной платы пополняются за счет капитанов - чуть больше двух процентов от их доходов и достигают двух миллионов долларов в год. Но хотя они платят, капитаны не желают наведения порядка. Они открыто дают взятки профсоюзу, но время от времени все же стучатся к нам в заднюю дверь и просят о помощи. В сущности, борьба идет за контроль над рабочей силой. Капитаны сдались профсоюзу, среди руководства которого - сплошные гангстеры. Рядовая масса молчит в тряпочку, чтобы не потерять работу. И часть наших обязанностей заключается в том, чтобы обучить их и внушить им - мы здесь для того, чтобы защищать их права. Вы ввязались в самую гущу силовой борьбы, мистер Траск. Два колоса порта сошлись лоб в лоб. Я не могу не думать о том, во что это уже вам обошлось, мистер Траск, и у меня возникают мучительные спазмы в желудке. Но в то же время я испытываю что-то вроде радости, ибо знаю, что преступники слабеют в междоусобной борьбе и у нас появляется хороший шанс уверенно ступить ногой хоть на этот участок их владений.

Такси остановилось перед зданием на Баттери-Плейс. Робинсон направился к холлу, выходящему на улицу. Невдалеке у газетного киоска Мейсон увидел Джейка Сассуна, окруженного группой незнакомых людей. Траск не знал среди них никого, кроме одного - с красным потным лицом там стоял Макс Уолтер, приятель Мейсона.

- Репортеры, - нахмурился Робинсон. - И принес же их черт!

Увидев своего юного помощника, Сассун криво усмехнулся:

- Подлодка в самом деле не теряет времени даром. Он уже созвал этих джентльменов, представителей прессы, и дал им интервью, описав трагические душевные отклонения бедного мистера Траска. - Джейк кисло посмотрел на Мейсона. - Тут мы с ним частично совпадаем во мнениях. Понять не могу, чего вы хотели добиться, дергая Подлодку за бороду в его собственной берлоге. Но по крайней мере, о вас упомянут в заголовках! Хотите сделать личное заявление этим энергичным собирателям новостей?

- Без комментариев, - сказал Мейсон.

- О, у нас нет никаких секретов от этих достойных слуг общества, - с той же саркастической интонацией произнес Сассун. - Вы слышали или нет, как Микки Фланнери беседовал с вице-президентом "ККК" по вопросам судоподъема?

- Слышал, - почти не разжимая губ, бросил Мейсон.

- Обсуждал они или нет искусство подавать крученые мячи Уитти Форда?

- Обсуждали!

- Как они его оценивали? - засмеялся кто-то.

Мейсон обвел взглядом группу репортеров.

- Послушайте, вы, сукины дети, - очень тихо сказал он. - Вчера днем Микки Фланнери убил двух детишек, семи и восьми лет. Вам угодно шутить по этому поводу?

- Простите, если что не так, - сказал кто-то. - Но почему вы уверены, что слышали именно Микки Фланнери? Насколько я понимаю, вы только один раз разговаривали с ним.

- Мог ли я его забыть?

- А как насчет ордера? - услышал Мейсон вопрос, обращенный к Робинсону.

- К чему такие формальности? - ответил Сассун. - Почетный караул, как видите, отсутствует. Просто Дану и его ребятам мистер Келлерман устраивает экскурсию в своем офисе. Если бы он решил, что мы серьезно воспринимаем подозрения мистера Траска, то сразу позволил бы детективу Уарду осмотреть все помещение.

Кто-то дернул Мейсона за рукав. Повернувшись, он увидел Макса Уолтера, налитые кровью глаза которого были полны неописуемого страха.

- Я должен поговорить с тобой с глазу на глаз, Мейсон. И побыстрее.

Траск уставился на него:

- Ты уже с самого утра надрался?

- Мейсон, тут не до шуток!

- Прости, если я доставил тебе неприятности из-за Келлермана.

Уолтер продолжал держаться за рукав Мейсона.

- Это не имеет никакого отношения к Келлерману. Твоя подруга... Из-за меня она попала в большую беду.

- Подруга?

- Мисс Бюст! Эприл Шанд.

- О чем ты говоришь? В какую беду?

Покрасневшие глаза Уолтера метнулись в сторону репортеров, окружавших Сассуна.

- Ее захватил Маджента!

4

Выкинув правую руку, Мейсон схватил Уолтера за грудки и подтянул к себе. На нем был пропотевший холщовый пиджачок.

- Маджента!

- Закрой рот, Мейсон! - Уолтер бросил взгляд в сторону Сассуна. - Я должен был тебе сказать об этом до того, как ты снова умчишься. За углом есть закусочная. Мы там можем выпить по чашке кофе.

- По чашке кофе! - затряс Мейсон толстячка. - В чем дело, Макс?

- Можешь ли ты пройти со мной, чтобы я смог тебе все рассказать - без передачи Сассуну? Если ты ему обрисуешь ситуацию, то погубишь мисс Шанд!

Мейсон отшвырнул его:

- Говори - здесь и сейчас!

- Нет, Мейсон. Нет!

Он явно не играл. Уолтер выпил, но не напился. Его мутило от страха.

Обернувшись, Мейсон посмотрел на газетный киоск. Сассун и Робинсон на пару отражали натиск репортеров. Мейсон схватил Уолтера за руку и быстро завернул за угол.

В мрачной закусочной по соседству никого не оказалось, кроме бармена он лишь готовился к наплыву посетителей, который должен был состояться через час. Мейсон устроился за пластиковым столом в дальнем конце заведения. Уолтер, проходя мимо бармена, пробормотал: "Два кофе" - и присоединился к Траску.

Мейсон сидел, привалясь спиной к стене и глядя на улицу сквозь засиженное мухами стекло. Едва только Уолтер пристроился рядом, как бармен объявил: "Два готово", и Уолтеру пришлось возвращаться за кофе. Когда он вернулся к столику, половина кофе уже выплеснулась на блюдца.

- Ну! - сказал Мейсон. - Ну же, Макс!

Уолтер, скрючившись, навалился на сложенные руки, словно его мучили желудочные колики. На раскрасневшемся лице выступили капли пота.

- Сегодня утром, примерно в половине десятого, у меня раздался телефонный звонок.

Мейсон хлопнул по столу ладонью.

- Рассказывай об Эприл! - потребовал он.

- Прошу тебя, Мейсон. Дай мне рассказать все по порядку - я буду быстро. Понимаешь, я снял трубку. Это был Маджента. Он...

- Ты его знаешь?

- Конечно знаю. Все портовые репортеры знают его. Помнишь, я говорил, что, если захочешь, могу устроить тебе встречу с ним. Он поддерживает хорошие отношения с прессой. Ему это важно.

- Об Эприл!

- Вот поэтому он мне и звонил, - с отчаянием произнес Уолтер. - Он сказал, что я твой друг. Он...

- Он упоминал меня? И то, что ты со мной дружишь?

- Пожалуйста, Мейсон, дай мне рассказать.

- Продолжай.

Рукавом пиджака Уолтер вытер взмокший лоб.

- Он сказал, что я должен позвонить ей - мисс Шанд. Сообщил, что она находится на Двенадцатой Восточной улице, в частной клинике, куда она поместила твою невестку. Я должен сказать ей, что звоню по твоей просьбе и что ты хотел бы встретиться с ней в холле отеля "Беркшир", куда она должна приехать как можно скорее. Я должен сказать, что это спешно и что ты сам не можешь ей позвонить, поскольку ты в дороге.

- Ты понимаешь, что все это не имеет ни малейшего смысла, Макс? Клянусь, если это какой-то розыгрыш, я тебе с корнем вырву уши!

- Розыгрыш! - едва не заорал Уолтер. - Маджента не шутит... тем более с такими вещами.

- Значит, ты покорно позвонил ей?

- Да.

- Ты, разжиревший подонок! Зачем?

- Потому что я трус, Мейсон. Ты не можешь сказать Мадженте "нет" и после этого сохранить здоровье. Я вот уже двадцать лет наблюдаю, как он действует.

- Значит, ты подчинился - даже не спрашивая, в чем дело?

- Он мне сам рассказал. Он сообщил, что в данный момент ты находишься в кабинете Подлодки Келлермана и пытаешься как-то прихватить его, Мадженту. Он сказал, ему известно, что это я вывел тебя на Подлодку.

- Откуда он мог это знать?

- Он все знает.

Мейсон откинулся на спинку стула. Из кармана появились очки, и он стал полировать их платком, как загипнотизированный разглядывая линзы.

- Итак, ты позвонил Эприл... - глухо, словно бы издалека сказал он.

- Да. Она сказала, что будет в "Беркшире" через пятнадцать минут.

- Предполагаю, ты имел представление, чего он хочет от Эприл?

- Он хотел, чтобы ты прибыл в Джерси - в его поместье. Он объяснил, как тебе туда ехать.

- Чтобы я туда явился и все с ним обговорил? - дрожащим от ярости голосом произнес Мейсон. - Что это за двойная игра, Макс?

- Ты поедешь в Джерси, - очень убедительно сказал Уолтер. - Поедешь, никому не говоря. Если его устроит то, что по приезде ты ему должен будешь сказать, тогда он отпустит тебя и девушку.

Отполированные блестящие стекла очков вернулись в карман Мейсона.

- Макс, ты предложил мне какой-то кошмар, не так ли? Ты знаешь, что все это совершенно бессмысленно. Чего ради Мадженте похищать такую знаменитость, как Эприл Шанд? От этого ему не отвертеться. Он даже не сможет отпустить ее. Если это все правда, то, значит, он крепко влип, ибо ты знаешь все факты и рассказал мне о них.

Уолтер кивнул:

- Я просто передал тебе, Мейсон, то, что мне было сказано. Я согласен с тобой. Рокки попал в переплет, и сейчас он в такой ситуации, из которой не может сам выпутаться. Ты поедешь туда и все увидишь. Эта вертихвостка для тебя ничего не значит. Черт, да ты только что познакомился с ней - когда это было, вчера? Ты...

Перегнувшись через стол, Мейсон врезал Уолтеру оплеуху.

- Не называй ее вертихвосткой!

- Мейсон!

- Мне еще надо манерничать с тобой - ты, прыщ на ровном месте?!

- Мейсон, но что мне было делать?

- Ты мог сказать ему "нет", а затем зайти в туалет и утопиться в сортире, если уж ты так перепугался!

- Мейсон, я...

- Заткнись, пока я думаю! Понял?

- А тут не о чем думать, Мейсон. Эта девчонка для тебя ничего не значит. Забудь о ней. Иди к Гебхардту, и пусть он обеспечит тебе защиту. Вот что бы я сделал!

- Не сомневаюсь. - Мейсон помедлил. - А что будет, если я именно так и поступлю?

- Они выедут на место и постараются вытащить ее. Но они не смогут найти ее, Мейсон. Так же как не смогли найти Микки Фланнери в том здании - если он вообще там был!

- Он был там.

- Они никогда ее не найдут, потому что и шагу ступить не могут без того, чтобы Рокки тут же не узнал об этом. Ведь он был в курсе твоей встречи с Келлерманом, не так ли?

- Какие шансы есть у нее - или у меня, - если я все же окажусь в Джерси?

Уолтер сделал глоток кофе.

- Я бы не дал и одного на миллион. Конечно...

- Что "конечно"?

- Конечно, ты можешь поехать туда, потому что тебя ждут. А оказавшись на месте, может, ты что-то придумаешь - вырвешься оттуда или что-то в этом роде.

Мейсон продолжал смотреть на него:

- То есть я... значит, силой проложу себе путь из укрытия Рокки, раскидав маленькую компанию его гостей?

Уолтер начал судорожно рыться в карманах, словно его кусали муравьи.

- У меня есть револьвер, Мейсон. Я... я прихватил его. Это единственное, что я мог для тебя придумать. Он заряжен. Он...

- Спрячь эту чертову штуку под стол! - воскликнул Мейсон. Затем рассмеялся. - То есть я должен пристрелить Рокки Мадженту?

- Ты знаешь, как пользоваться оружием, Мейсон. Ты был в армии. У тебя появится возможность... и у нее тоже. Если тебя беспокоит ее судьба. Я бы не хотел оказаться на твоем месте. Черт с ней. Она...

- Заткнись, Макс. Она попала в этот переплет потому, что рискнула стать моим другом. Но скажи мне вот что. Допустим, мы идем к Гебхардту и выкладываем ему всю эту историю. Он сообщает в полицию Джерси. Они проникают в поместье Мадженты. Они...

Уолтер решительно замотал головой:

- Говорю тебе, они еще и подойти не успеют, а он уже все будет знать. Прежде чем они окажутся на месте, девушку спустят в океан с камнем, привязанным к ногам. Я скажу тебе и кое-что еще, Мейсон. Скорее всего, он знает, что мы с тобой разговариваем. Он будет знать, куда ты отправишься отсюда. Он будет знать, поедешь ты к нему или нет.

Мейсон сузил глаза:

- А после того, как меня там прикончат и убьют Эприл, ты и дальше будешь держать язык за зубами, не так ли, Макс? Ведь ты не захочешь, чтобы кто-нибудь узнал о делах рук твоих.

- Послушай, Мейсон, ты должен меня понять. Я...

- Я понимаю тебя, Макс, от А до Зет! - Мейсон с силой перевел дыхание. - Передай мне под столом свой револьвер. А теперь - маршрут!

5

Маршрут был указан совершенно точно. Миновало четыре часа пополудни палящего душного дня, когда Мейсон достиг точки, от которой, как он прикинул, до дома Мадженты в Саут-Джерси оставалось не больше мили. Прежде чем пуститься в путь в своем "фольксвагене", он тщательно проверил весь маршрут.

Связался он и с клиникой на Двенадцатой Восточной улице. Мисс Шанд покинула ее вскоре после его посещения Лауры. Она попросила передать Мейсону, что направляется в "Беркшир", - на тот случай, если он позвонит.

В "Беркшире" его постигла неудача. Присутствие в маленьком холле отеля Эприл Шанд, конечно, не осталось бы без внимания. Но никто ее тут не видел. Ответ был ясен: до того, как она вошла в отель, ее перехватили люди Мадженты.

Последней возможностью оставался "Уолдорф". Но там ему сообщили лишь, что мисс Шанд нет в номере и что она не разрешила сообщать ни где находится, ни когда вернется. От ее имени может говорить мистер Грингласс, но и его нет на месте.

Из своей квартиры Мейсон позвонил в гараж, попросил заправить машину и выгнать ее на улицу. Затем сел за длинный узкий стол с пишущей машинкой и набросал письмо с инструкциями своему адвокату - на тот случай, если он бесследно исчезнет, станет жертвой автокатастрофы или его постигнет неожиданная смерть, - позаботиться о Лауре Трасковер. Услышав тихое поскуливание, он посмотрел на обеспокоенного Муггси, сидящего у его ног.

- Твое будущее тоже надо обеспечить, старина, - сказал он и приложил деньги на Муггси.

После чего Траск написал письмо Даниэлю Дж. Гебхардту, начальнику следственного отдела Портовой комиссии. Текст он начал с краткого изложения своего разговора с Максом Уолтером, в который трудно было поверить. И продолжил:

"Я пытался разрешить эту ситуацию с помощью своего интеллекта, мистер Гебхардт, - хотя знаю, вы считали, что его решительно не хватает. Я не могу понять и принять мир насилия и жестокости, в котором очутился два дня назад. Я знаю только факты - что моего брата довели до состояния, в котором он убил четырех человек и, в свою очередь, погиб сам. Страшная смерть постигла двоих невинных детей - из-за мести. Я видел, как под многотонным грузом металла погиб ваш обаятельный молодой сотрудник. Мне объяснили, что в нашем распоряжении есть лучшее из того, чем располагают силы охраны закона. Мой интеллект подвел меня, мистер Гебхардт. Он должен был заставить прийти к вам, отказавшись от поездки в Джерси, - или, по крайней мере, до нее. Но может, именно он и послал меня в дорогу - без предварительной встречи с вами. Коль скоро ты в Риме, то и веди себя как житель Рима. Если Рокки Маджента и не относится к числу благороднейших римлян, это он - самый могущественный.

Меня не пугает возможность смерти. В армии я уже привык цепенеть от страха. Вся эта история настолько нереальна, что я вообще ничего не чувствую. Сдается мне, я должен пойти на риск ради Эприл Шанд - и еще ради бухгалтеров! Желаю вам удачи, мистер Гебхардт. Я понимаю, мои слова звучат легкомысленно. Я надеюсь, что удача позволит вам прихватить Микки Фланнери и Рокки Мадженту - пусть даже по сфабрикованному обвинению по неуплате налогов с доходов сомнительного заведения на Сорок второй улице. Кроме того, надеюсь, справедливое возмездие настигнет и настоящего негодяя - моего приятеля Макса Уолтера.

Итак, я отправляюсь в путь за Рокки Маджентой!

Всего вам хорошего, мистер Гебхардт.

Мейсон Траск".

Мейсон задумался, как ему незаметно отправить письма. Если Уолтер был прав, с него не спускают глаз. Пока он обдумывал ситуацию, до него из-за двери донесся звон мусорных контейнеров, которые собирал управляющий.

Мейсон открыл дверь, и мистер Расмуссен уставился на него:

- О, мистер Траск, как я вам сочувствую. Я читал в газетах...

- Сделайте мне одолжение, - прервал его Мейсон. - Я должен уезжать. Совершенно неожиданно. Не могли бы отвезти Муггси к ветеринару? К доктору Кардинеру?

- Конечно, мистер Траск. Как только скажете.

- Когда закончите работу. И не могли бы по пути бросить эти письма?

- Все, что угодно, мистер Траск. Поводок...

- Я оставлю его на стуле за дверью.

Снова оставшись один, Мейсон нагнулся, взял Муггси на руки и уткнулся лицом в холодную собачью мордочку.

- Спасибо за все, Муггси. Скрести за меня лапы на счастье. Ладно?

Вот так. Гебхардт получит письмо завтра. Когда на все вопросы жизни и смерти будут получены ответы.

В своем "фольксвагене" Мейсон преодолел последнюю милю и, повернув, миновал массивные каменные ворота усадьбы, которую мог позволить себе в эти нелегкие времена только Маджента.

Мейсон заехал на овальную стоянку справа от парадных дверей дома из серого камня, стены которого были оплетены плющом. До него донесся ровный гул, и он понял, что недалеко шумит океанский прибой.

Разогнув ноги, Траск выбрался из машины. Правую руку он держал в кармане пиджака, сжимая рукоятку револьвера Уолтера. Мейсон уже был почти у входных дверей, когда краем глаза уловил легкое движение за густой, аккуратно подстриженной живой изгородью, окаймлявшей дорожку. За ней, скорчившись, находился человек, который явно хотел укрыться от взглядов. Мейсон ощутил или ему показалось, что у него встали дыбом волосы на затылке.

Он неторопливо прошел к парадным дверям и позвонил. Никакой реакции. Траск слегка повернулся, стараясь не показывать, куда он смотрит. Человек, пригнувшись, продолжал сидеть за живой изгородью. Мейсон снова позвонил, но опять ничего не произошло. Ладонь, сжимавшая револьвер в кармане, была влажной от пота.

Вокруг дома тянулась дорожка, и он двинулся по ней. Шел Траск медленно, чувствуя за спиной какое-то движение. За ним следили, но преследователь прятался за кустарником.

На другой стороне дома была обширная, вымощенная плитами терраса, от которой к широкому белому пляжу полого спускался красивый, ухоженный газон. На террасе стояло несколько шезлонгов, на ручках которых висели два или три купальных халата и пляжных полотенец. Мейсон вышел к центру террасы. И тут услышал голос с сильным итальянским акцентом, который он никогда не смог бы забыть:

- Стоять там, где вы есть, мистер Траск. Теперь - повернуться. Медленно.

Мейсон повернулся. Лицом к нему стоял Рокки Маджента, совершенно голый, если не считать пляжных трусиков и пистолета в правой руке, напоминавшего небольшую пушку.

- Я поймал его, Рокки! - заорал другой голос, и кто-то вылетел из-за угла дома, с той стороны, где прятался неизвестный Мейсону человек.

- Стой смирно, Курок! - загрохотал Маджента. - Вынь руку из кармана, если не хочешь получить дырку в брюхе! Быстро!

Человек, с левой рукой на перевязи, ошеломленно уставился на Рокки:

- Ты с ума сошел? Я увидел, как этот парень крадется вокруг дома и...

- Я тебя сейчас прикончу, Курок, если ты не вынешь руку из кармана! Даю тебе одну секунду!

Курок должен был быть Курком Макнабом, который вырвал оружие у Лауры в клубе Томаса Макналти. Его рука, скрюченная, как птичья лапа, вынырнула из кармана. Лицо залила смертельная бледность.

Маджента гаркнул на пределе сил:

- Фузз! Эйб!

Еще двое в пляжном одеянии, с животиками, как у Мадженты, вышли из дома. Мейсон вспомнил Фуззи Кейна. Человек поменьше, скорее всего, был адвокатом Рокки.

- У мистера Траска револьвер в левом кармане, Эйб. Возьми его, приказал Рокки. - Вынь и у Курка пушку из кармана, Фузз. Вот так.

- Рокки, ты рехнулся? - возмутился Курок.

- Шевелись, Фузз! - заорал Рокки. - Или я начну палить!

На свет появились два револьвера. Их положили на плетеный столик рядом с Маджентой, и с минуту все молчали.

- Итак, мистер Траск, какого черта вы тут делаете? - спросил Рокки.

Мейсон облизал пересохшие губы.

- Вы посылали за мной. Я приехал.

Одна из мохнатых бровей Рокки полезла на лоб.

- Посылал за тобой?

- Макс Уолтер передал мне ваше послание. Я приехал.

- Уолтер? Ах да - парень из газеты. Он передал тебе послание от меня?

Мейсон заранее прикинул, что скажет, и он это произнес, пропустив мимо ушей вопрос:

- Я приехал, чтобы заключить любой допустимый для меня договор ради мисс Шанд.

- Пока вместо договора я видел у тебя револьвер, - заметил Рокки. - А кто такая мисс Шанд?

- Эприл Шанд, - устало объяснил Мейсон.

- Кинозвезда? - У Рокки блеснули глаза. Он подмигнул Эбрамсу: - Я готов договариваться ради мисс Шанд. - Он было засмеялся, но тут же лицо его окаменело. - Что у меня за дела с мисс Шанд?

- Послушайте, Маджента, я все знаю, - сказал Мейсон. - Я знаю, что вы с помощью Уолтера организовали похищение мисс Шанд и доставили ее сюда. Я получил ваше послание и приехал.

Рокки, Фуззи и Эбрамс смотрели на него как на лунатика.

- Давай-ка все выясним, - произнес Маджента. - Значит, Уолтер сказал тебе, что я зацапал мисс Шанд и что ты должен ехать сюда и договариваться?

- Да.

- И ты явился, даже не заходя к копам. - Рокки улыбнулся. - Я бы знал, если бы ты связался с копами. Может быть, ты хотел пристрелить меня из этой хлопушки?

- Может быть.

Пушка в руке Мадженты по-прежнему была нацелена прямо на Курка Макнаба.

- О'кей, - резко сказал Рокки. - Давай уточним еще парочку вещей, мистер Траск. Я не имею ровно ничего общего с убийством тех двух детей. Я сочувствую матери... и тебе. Как я тебе говорил, человек, сделавший это, заслуживает смерти! Продолжим. Идет? Я уже пять лет не разговаривал с Максом Уолтером - потому что он лживый сукин сын. Он человек Подлодки Келлермана. Ты знаешь Подлодку?

- Вам же известно, что я знаю его. Знаете, что сегодня утром я был у него в офисе.

У Рокки дрогнуло веко.

- Откуда мне это знать?

- Понятия не имею. Но, как сказал Уолтер, вы это знаете.

- Однако я не знаю. Но кое-что я знаю, мистер Траск. Именно сейчас Подлодка прячет Микки Фланнери - того, кто убил детей твоего брата! Уолтер отослал тебя с этой идиотской историей о мисс Шанд, и...

- Ее здесь нет? - спросил Мейсон.

- Я никогда в жизни не видел ее, кроме как в кино. А ты явился сюда, мистер Траск. Ну и нервы у тебя, клянусь господом! У меня есть телохранитель. Надежный и преданный. - Он показал стволом в сторону Курка Макнаба. - Вот сижу я здесь, греюсь на солнышке. Но у меня кончились сигареты. И я пошел в дом поискать их. Случайно глянул в окно. И что увидел? Подъезжает какой-то парень в маленькой машине. Вылезает из нее. Держит руку в кармане. Слепому ясно, что у него там оружие. А где мой отважный телохранитель? Прячется за кустами! Он...

- Рокки, дай мне объяснить. Я хотел...

- Заткнись, Курок. - Маджента злобно улыбнулся остальным слушателям. Что должен был сделать мой отважный телохранитель? Он должен был окликнуть этого парня. Кто ты такой? Что тебе здесь надо? Он должен был обыскать его и найти оружие. А он что сделал? Спрятался за кустами. Так что этот парень прошел прямехонько ко мне. Если бы я лежал в шезлонге, прикрыв глаза от солнца, я уже был бы трупом. Ясно?

- Рокки! - заорал Макнаб. - Я хотел посмотреть, чего ему тут надо. Я...

- Закрой пасть, Курок. Говорю тебе - заткнись! Так что видишь, как все выглядит, мистер Траск? Вовсе я не такой хитрый, просто я сообразил. И вроде как раз вовремя, точно? Ты себе представляешь, мистер Траск? Ты попался на эту дешевую наживку с мисс Шанд. И приехал сюда. Не пойди я за сигаретами и не увидь я тебя и моего бравого телохранителя, вот что случилось бы. Ты обходишь дом. Мой смелый телохранитель стреляет в тебя, а потом в меня - из твоего револьвера, мистер Траск! А потом взывает к небесам и бьется в рыданиях, что не успел спасти меня. - Маджента пожал плечами. - Все знают, что ты сошел с ума от горя, мистер Траск. Так что ты пристрелил старину Рокки, а его бравый телохранитель чуть запоздал. Бедный старина Рокки погиб от пули психа. И, мистер Траск, кто займет мое место? Наш общий друг Микки Фланнери. А кто будет его покорным слугой номер один? Мой отважный телохранитель. А кто по-настоящему будет всем заправлять? Подлодка Келлерман. И кто получит новую машину, может, полдюжины новых костюмов и новый счет в банке? Твой друг Макс Уолтер.

Мейсон не мог отвести от него глаз:

- То есть он сознательно подстроил мне ловушку?

Рокки кивнул:

- И хуже того, мистер Траск. Он подстроил ловушку мне! Итак - мы возвращаемся в Нью-Йорк и там выясним, кто кому должен.

- Рокки, ты все понял неправильно! - заорал Макнаб.

- Кончай пыхтеть, Курок, - сказал Маджента. - Ты знаешь, я никогда никого не убивал в Нью-Джерси. Так что в вечерней прохладе мы совершим приятное долгое путешествие обратно в город. - У него блеснули глаза. - И там выясним, кому жить, а кому умирать!

Глава 7

1

Фуззи Кейн относился к тем личностям, которых Мейсон встречал повсеместно: толстый, веселый светский балагур. Он был лысоват, складки животика нависали над резинкой пляжных трусов. Его комическая внешность сама по себе являлась оправданием в любых ситуациях. "Кто? Я?" - говорил он с непередаваемым выражением. Этакий мальчик на посылках у обожаемого большого босса.

Но теперь в руке у Фуззи Кейна был револьвер и с лица сползло юмористическое выражение. Рокки Маджента передал ему свою пушку, и он держал под прицелом Курка Макнаба. Сам Рокки оповестил, что идет одеться. Фуззи и Эйб Эбрамс, юрист, получили указание - до его прихода все должно быть "тихо и спокойно".

Мейсон сидел в плетеном кресле напротив Эбрамса. Тот держал пистолет, изъятый у Макнаба. У обливающегося потом адвоката в купальных трусах был несколько абсурдный вид.

- Прошу вас... не устраивайте никаких неприятностей, мистер Траск, сказал он. Голос у юриста был такой, словно он молил о снисхождении.

Мейсон не собирался устраивать неприятности. Он продолжал неподвижно сидеть, глядя прямо перед собой. Траск не мог прийти в себя от изумления, после того как Маджента развернул перед ним тщательно разработанный замысел Келлермана, который тот попытался провести в жизнь с помощью Фланнери, Макнаба и гнусного Макса Уолтера. Каким-то образом Эприл Шанд оказалась в руках Подлодки Келлермана, для которого люди на его шахматной доске были всего лишь пешками - их жизни ровно ничего не значили. Деловой человек в прекрасном офисе, из которого открывается такой вид на порт! Должно быть, он испытывал несказанное удовольствие, этим утром слушая Мейсона. Перед ним предстал сумасшедший тип, полный ненависти к Мадженте, готовый отдать свою ничтожную жизнь. Фактически Келлерман принял его предложение, не сказав об этом. Мейсон, будучи не в силах вынести трагедию своей семьи, оказался первоклассным орудием для убийства Мадженты. Проблема была в том, чтобы заставить его оказаться в Джерси, не вводя в курс дела. Безмозглый романтик Мейсон пойдет на любой риск для спасения близкой ему дамы! Единственной такой дамой, о которой они знали, являлась Эприл Шанд. Похитить Лауру из клиники на Двенадцатой Восточной улице было невозможно. Так что маленькому сэру Галахаду предстояло отправиться в Джерси, а Рокки - умереть. Смерть ждала и сэра Галахада - его убийца, которым, без сомнения, был бы Макнаб, стал бы утверждать, что действовал лишь в пределах самообороны.

И мир для Подлодки Келлермана превратился бы в покорную устрицу.

Такая мелочь, как потребность Мадженты в сигаретах, спасла жизни его и Мейсона.

Траск не собирался доставлять неприятности обильно потеющему маленькому адвокату, поскольку единственная возможность вернуть Эприл живой и здоровой зависела от Рокки Мадженты.

От Курка Макнаба, высокого и тощего, с тонкими черными усиками на верхней губе, с левой рукой на перевязи, исходил такой неподдельный ужас, что запах страха чувствовался по всей террасе. Всю оставшуюся у него энергию он сконцентрировал на Фуззи Кейне.

- Слушай, Фузз, - сказал Курок хриплым от напряжения голосом, - нет смысла отрицать факты. Рокки все вычислил совершенно точно.

- Ты - сукин сын, - спокойно отреагировал Кейн.

- Все меняется. И всегда меняется, Фуззи. Ты это знаешь. Ты всю жизнь провел в порту.

Сухой, с немецким акцентом голос Подлодки Келлермана всплыл у Мейсона в памяти: "В порту ничего не меняется".

- Ты впустую тратишь время, Курок, - сказал Фуззи. - Да, точно, я всю жизнь провел в порту. Но провел ее вместе с Рокки. Все, что у меня есть в мире, я получил от Рокки. И когда я делал ставку, то поставил на Рокки, понимаешь?

- Ну и что ты получил? - взмолился Макнаб, отчаянно пытаясь пустить в ход логику. - Ты хотел быть боссом на двух-трех пирсах и кормиться с них? Ты их имеешь. Ты хотел особый навар для своих друзей? Только попроси. Но все постоянно меняется. Почему бы тебе со мной и еще кое с кем не прибрать все к своим рукам? Зачем отдавать добро тем, кто его не заработал и кто ничего делает, чтобы его получить?

- Я получил приказ вышибить тебе мозги, если ты будешь дергаться. И я прикидываю: может, твои предательские разговоры того и стоят?

Светский балагур превратился в каменную стену, и молить его не осталось времени. Из дома вышел Рокки Маджента в шелковом костюме, шелковой рубашке с кричащим летним галстуком и в широкополой белой стетсоновской шляпе. Он взял пушку из рук Фуззи Кейна.

- Ты и Эйб, марш одеваться. Когда будешь готов, Фузз, загони в гараж маленькую машинку мистера Траска. В город он поедет вместе с нами.

Фуззи и Эбрамс заторопились в дом.

Маджента разместился на овальном плетеном столике. Со своего насеста он без труда держал под прицелом и Макнаба, и Мейсона.

- От вас двоих, ребята, у меня только головная боль. Вот думаю, чего с вами делать.

- Послушай, Рокки, - забулькал Макнаб. - Я просто потерял голову. Стал жадным. Стал слушать сладкие речи. Но клянусь, я получил хороший урок. И теперь - все, что хочешь. Все, что ты мне скажешь.

- Тебе было нужно больше денег... еще чего-то... Надо было прийти ко мне, Курок. Но наверно, ты решил, что сам можешь быть боссом. Занять тепленькое местечко Микки. Но Келлермана это не устроило бы - настоящим боссом был бы он. - Рокки задумчиво смотрел на Макнаба. - Ты уже все продумал, что делать после моей смерти... когда покончишь и с мистером Траском. Так что ж ты собирался делать, Курок?

Макнаб вытер рукавом мокрое от пота лицо.

- Я должен был позвонить им и сказать, что работа сделана. Затем позвонить копам и признаться в убийстве Траска.

Рокки неторопливо кивнул:

- И расследованием они бы тут не занимались. Они знают, что человек Подлодки не подошел бы сюда и на тысячу миль. Убийца - мистер Траск, и к делам порта это не имеет отношения. - Он вздохнул. - Так что тебе бы лучше позвонить, Курок. Похоже, это единственный шанс, который у тебя остался, мой друг.

- И что мне сказать им?

- Скажешь, что мистер Траск еще не появился. Может, заблудился. Может, у него что-то случилось по дороге. Но его пока нет. Ты знаешь, что у копов он не был, потому что, появись тут копы, я бы сразу узнал. Ясно?

- Конечно, Рокки. Как скажешь.

- Это точно - как скажу, так и будет. Когда Фузз вернется присмотреть за мистером Траском, мы и займемся нашими звонками. Ясно?

Через десять минут, пока Фуззи и Эйб, нервничая, ждали на террасе вместе с Мейсоном, с телефонными звонками было покончено. Наконец улыбающийся Маджента вывел Макнаба из дома; ствол был нацелен ему прямо в спину.

- Готовы? - спросил Рокки.

- Все о'кей, босс, - ответил Фуззи.

"Фольксваген" уже исчез с подъездной дорожки. На его месте стоял длинный черный лимузин, огромный, как спальный вагон. Фуззи сел за руль, а Макнабу было приказано устроиться рядом с ним. Мейсон и Эбрамс по указанию Рокки расселись на удобном заднем сиденье. Рокки откинул одно из боковых сидений и расположился так, чтобы держать в поле зрения всех пассажиров - и впереди, и сзади. Лимузин выкатился за ворота - и вот они очутились на скоростной четырехрядной трассе, что вела обратно в Нью-Йорк.

На выразительной физиономии Рокки, когда он повернулся к Мейсону, было нескрываемое любопытство.

- Ну знаете, и доставили вы мне хлопот, мистер Траск. Но вы мне нравитесь. У вас хватило смелости явиться прямо ко мне. Отчего вы меня так ненавидите?

Мейсон прикрыл глаза и снова широко открыл их, словно ему было трудно выносить тяжесть век.

- Послушайте, Маджента, я приехал к вам потому, что думал, будто мисс Шанд у вас. Я был готов пойти на что угодно, заключить с вами любой договор, лишь бы освободить ее. Я и сейчас готов.

Рокки кивнул:

- Но я ничего не могу вам обещать. Начать с того, что я не имею к этому отношения. Если Подлодка все хитро продумал, то затем, когда от актрисы уже не будет толку, он может ее отпустить. Если же Подлодка где-то облажался и она поймет, что он как-то связан с этой историей... может, и не отпустит. И все-таки - отчего вы меня так ненавидите, мистер Траск?

- Стоит ли об этом говорить? Мы из разных миров, Маджента.

- Нет, - яростно замотал головой Рокки. - Не из разных. Вот вы ненавидите президента большой автомобильной компании?

- Нет.

- А президента большой сталелитейной компании?

- Нет.

Рокки ухмыльнулся:

- Тогда почему же вы ненавидите президента части нью-йоркского порта?

Мейсон смотрел в затылок Макнабу.

- Нет смысла говорить на эту тему, - сказал он.

- Да нам еще пару часов ехать, - напомнил Рокки. - Времени для разговоров достаточно.

- О'кей. - Траск почувствовал, как в нем вспыхнул гнев. - Вы признаете, что являетесь президентом части порта. Той, Маджента, в которой моего брата вынудили стать вором, довели до гибели и уничтожили двух его невинных детей. Я своими собственными глазами видел, как человека раздавило грузом - лишь за то, что он выполнял свои обязанности. Вы - президент мира, в котором нет законов, Маджента. За это я ненавижу вас с рациональной точки зрения, и я ненавижу вас лично, ибо за время вашего президентства, - он с горькой иронией произнес это слово, - погибли люди, которых я знал и любил.

- Как я говорил, смелости у вас хватает, - улыбнулся Рокки. - Вы не боитесь говорить со мной в таком тоне, мистер Траск. Вы говорите, что у меня нет законов. Вы убедитесь, что я соблюдаю законы.

- Законы взяток и убийств.

- А ведь отважный парень, не так ли, Эйб?

Эбрамс кивнул. У него был несчастный вид.

- Эйб все знает о законах, мистер Траск. Это его бизнес. Мы все время пользуемся законами, а, Эйб?

- Еще бы, - сказал Эбрамс.

- Вы думаете, что президент автомобильной компании не нарушает закон? спросил Рокки. - Да вокруг него крутятся пятьсот таких юристов, как Эйб, и придумывают, как бы обжулить государство на налогах. Верно? На него работает лобби в Вашингтоне, он подкармливает конгрессменов. Так?

Мейсон промолчал.

- Вы когда-нибудь были в угольной шахте, мистер Траск? Люди там долго не выдерживают. Недавно в "Лайф" был большой разворот - очередь за хлебом. Голодать не противозаконно, и, значит, глава угольных шахт - хороший парень, потому что он не нарушает законов, так? Это не противозаконно, когда шахтеры выхаркивают свои легкие с угольной пылью и умирают, - и президент угольной компании хороший парень, да? Ведь вы не испытываете к нему ненависти, мистер Траск. А ведь вы понимаете, что он делает деньги, при каждом удобном случае недоплачивая людям. Верно? И когда человек уже нигде не может найти себе работу, он приходит в порт, мистер Траск. Может, он где-то был классным механиком или работал в какой-то лаборатории, но слишком много шумел или возмущался, что не получает свою долю от прибылей, которые его изобретение дало компании. Так он оказался в черном списке. И его выкинуло сюда. Здесь нет законов черного списка.

- Убийство - это совершенно иное, - сказал Мейсон.

- Убийство? Попытаюсь объяснить вам, мистер Траск, что есть самые разные пути раздавить человека. Кого беспокоит, если он попадает под пресс закона? А вот если он гибнет вне его пределов, тут-то все и начинают орать! Послушайте, мистер Траск. Если президент большой автомобильной компании найдет на пороге своего кабинета пятидолларовую купюру, вы думаете, он ее не поднимет? Может, оставит кому-то другому? А предположите, он видит пять миллионов - лежат себе просто на полу. Вы думаете, он их оставит кому-то другому? Да тут же пятьсот юристов объяснят ему, что он имеет полное право прибрать их к рукам. И он приберет! Не забывайте этого, мистер Траск. Вернемся ко мне. Лежит себе кусок нью-йоркской гавани. У меня на глазах. И я не собираюсь терять его. Знаете почему? Потому что его тут же приберет какой-то другой парень, у которого прав на него не больше, чем у меня. И он наймет пятьсот юристов, которые докажут, что этот парень был в своем праве. А я говорю - да плевать мне на них. Я нашел, и я подобрал. Если кто-то встает у меня на пути, я его убираю. И таким образом экономлю жалованье четыремстам девяноста девяти юристам. Мне нужен только Эйб. Верно, Эйб?

- Верно, - согласился Эбрамс.

Рокки засмеялся:

- Закон - великая вещь, мистер Траск. Нас тут, в машине, пять человек. И вы не будете отрицать, что сегодня нарушил закон только один из нас. Вы, мистер Траск. - Рокки снова засмеялся. - Объясни ему, Эйб.

Эбрамс смущенно улыбнулся Мейсону:

- Нарушение границ частного владения. Скрытное ношение оружия, на которое нет разрешения. Вы имели при себе "вальтер", на который нет разрешения, каковые имеются и у Рокки, и у всех нас.

- Мы - плохие люди, мистер Траск, - продолжал Маджента. - Но разрешение на оружие у нас есть. Услуга здесь, одолжение там - и они возвращаются к тебе сторицей. Смешно, да? Но это факт. - С лица его сползла улыбка. - Ваш брат. Он стал вором потому, что нуждался в деньгах. Вы любили его. И я стал вором потому, что понадобились деньги, - давно это было. Меня вы ненавидите. Ваш брат убил четверых человек. Но вы его любите. Вы уверены, что я убил многих. И ненавидите меня. Ваш брат хладнокровно перестрелял свои жертвы. Вы его любите. Черт побери, да сегодня меня чуть не пристрелили с тем же хладнокровием - но вы меня ненавидите. Это нелогично, мистер Траск! - Из кармана шелкового пиджака он вынул сигару. Эбрамс тут же поднес ему зажигалку. Сквозь пелену дыма Рокки, прищурившись, посмотрел на Мейсона. - Я сейчас думаю о вас, мистер Траск. Ваше пребывание здесь может обернуться для меня большими неприятностями. Что я могу сделать? Может, предложить вам пятьдесят кусков, чтобы вы не открывали рта? А потом какой-нибудь зануда из окружной прокуратуры или Портовой комиссии спросит вас - а откуда у вас пятьдесят грандов, мистер Траск? Почему вы не заплатили с них подоходный налог? И вы заговорите, ибо, может быть, мисс Шанд уже в безопасности, а может, вы захотите предстать большим героем. Вот я и думаю, и думаю. И наконец придумал. Как, Эйб?

- Все правильно, - сказал Эбрамс.

Рокки хмыкнул:

- Вы будете моим полисом страхования жизни, мистер Траск. Запомнили все, что я говорил? А теперь вы запомните все, что я буду делать в ближайшие два часа, идет? Вам придется стать моим свидетелем, мистер Траск. Свидетелем в пользу Рокки. И свидетельствовать вы будете точно и правильно - строго по закону, который вы так любите!

2

Когда большой черный лимузин оказался у въезда в туннель Линкольна со стороны Джерси, солнечный полуденный небосвод потемнел, затянутый низкими грозовыми тучами. Над зазубренным силуэтом небоскребов Нью-Йорка заполыхали зигзаги молний, раскалывавших небо. Похоже, изнемогающий от духоты город с облегчением перевел дыхание после трех дней невыносимой жары.

Мейсон почувствовал, как у него напряглись нервы, когда они подъехали к кассам у въезда в туннель. Макнаб, неподвижно, как статуя, замерший на переднем сиденье, должно быть, обливался потом с головы до ног. На будущее надежд у него практически не было, и сейчас ему предоставлялась единственная возможность прибегнуть к чьей-то помощи.

Машина подрулила к будочке со стороны Фуззи. Нагнувшись к окну, Рокки окликнул дежурного в форме:

- Привет, Любански!

- О, здравствуйте, мистер Маджента. Едете прямо в шторм.

Рокки усмехнулся:

- Смахивает на то. Как детишки, Любански?

- Просто отлично, спасибо.

- Рад был встрече. Привет семье.

Лимузин въехал в туннель. Макнаб сидел, опустив голову на грудь. Мейсон удивленно смотрел, как у него по затылку текли ручейки пота. Рокки откинулся назад на своем маленьком боковом сиденье; тяжелые веки полуприкрывали глаза, а на губах плавала все та же ухмылка.

В висках у Мейсона пульсировал грохот машин, летящих по туннелю в противоположном направлении. Он сжал голову ладонями. Машину слегка занесло, когда она вписывалась в длинный пологий поворот. Грузные фигуры Рокки и Эбрамса качнулись вперед и назад.

Они вылетели из туннеля в сплошную стену дождя, которую несло ветром; во всю мощь грохотали раскаты грома, сопровождаемые блеском молний. Фуззи поднял стекла. Он повернул тяжелую машину на Десятую авеню. Рокки смахнул несколько капель дождя, попавших на рукав его шелкового костюма.

Внезапно Макнаб повернулся с переднего сиденья, и от выражения его лица желудок у Мейсона свело мучительной спазмой. Курок был смертельно бледен, и пересохшие губы не могли скрыть выступающих зубов. Испускаемый им запах страха вызывал тошноту.

- Ради бога, Рокки, дай мне шанс! - взмолился он.

- Я дам тебе тот же самый шанс, который ты собирался дать мне и мистеру Траску, Курок. Точно такой же самый.

Они снова повернули на запад по Сорок третьей улице, а затем на север по хайвею Вест-Сайда. На причалах, что тянулись слева от них, было относительно тихо. Время подходило к семи часам, и докеры, у которых работа кончалась к пяти, разошлись по домам. Дождь хлестал по булыжной мостовой, заливая открытые въезды на причалы. На палубах пришвартованных судов никого не было видно.

Вероятно, Фуззи получил точные указания. Повернув налево, он подъехал к одному из пирсов, у входа на который была натянута цепь. Когда Фуззи требовательно подал сигнал, из-под навеса у входа выглянул сторож. Он безошибочно узнал машину, потому что ослабил цепь и позволил ей упасть на землю. Фуззи пересек цепь, направляясь под навес причала, его провожали мощные раскаты грома.

- Вроде приехали, ребята, - сказал Рокки. - О'кей, мистер Траск. Здесь вам выгружаться.

Мейсон неловко выкарабкался из машины. Прямо перед ним стоял Рокки. Он захлопнул дверцу, оставив Фуззи, Макнаба и Эбрамса в салоне. Фуззи опустил окно. Повернувшись, Мейсон не увидел у Мадженты револьвера, но его правая рука была глубоко засунута в карман пиджака.

- А вы, ребята, немного подышите свежим воздухом, - произнес Рокки. На рампе прохладно и просто великолепно дышится.

Фуззи, плотно сжав губы, кивнул. На пустынном пирсе было так темно, что ему пришлось включить фары. Машина медленно снялась с места.

- Рокки! - издал вопль Макнаб. Вопль раздался снова, но был заглушен громовым раскатом, когда автомобиль въезжал в длинный темный туннель пирса, в дальнем конце которого был спуск вниз. Мейсон, словно в трансе, смотрел, как красные хвостовые огни становятся все меньше и меньше.

К ним подошел сторож. У него был несчастный вид.

- Им не стоило бы съезжать по рампе, мистер Маджента. Вы же знаете правила.

- Конечно, Лу, конечно. - Рокки дружески потрепал сторожа по плечу. - Я должен сделать пару телефонных звонков. Дождь такой сильный, что я не хотел останавливаться около аптеки или где-то еще. Промокну до нитки. Ты не против, если я воспользуюсь твоим телефоном?

- Конечно, мистер Маджента, - сказал сторож. Он обеспокоенно вглядывался в даль пирса. Хвостовых огоньков машины уже не было видно. Она, видимо, повернула и скрылась в темноте. - Там, на пирсе, складировано много товара. Вы же знаете, как комиссия блюдет правила. Моя лицензия...

- Спокойней, Лу. Ты же знаешь, когда я рядом, ничего не пропадает. Мы долго ехали по жаре. Ребята просто хотят подышать свежим воздухом у спуска. Ты лучше подними цепь, чтобы никто больше не заехал.

- Ага. Ну да, конечно, мистер Маджента.

Сторож заторопился к воротам. Внезапно Рокки повернулся к Мейсону, и последние следы фальшивого добродушия и юмора сползли с его лица, изрезанного глубокими морщинами. На Мейсона смотрели припухшие мертвые глаза.

- Есть два пути, как нам дальше кувыркаться, мистер Траск. Я зайду в эту стеклянную будочку и сделаю пару звонков. Вы будете стоять на месте, поскольку я не хочу, чтобы вы слышали мои разговоры. Но буду видеть вас. Едва вы сниметесь с места - я открываю огонь. - Он хлопнул себя по карману. - Понимаете? Вы ничего не должны делать, мистер Траск, если еще питаете надежды относительно вашей подруги. Если же вы заставите меня выйти наружу, я и гроша ломаного не дам за то, что случится. Понимаете?

Мейсон кивнул.

- Хороший мальчик, - без улыбки сказал Рокки. Он зашел в конторку сторожа, где уселся под голой электрической лампочкой, освещавшей стеклянное пространство. Он набирал номер и говорил - набирал номер и говорил. Но ни на секунду не спускал глаз с Мейсона.

Натянув цепь, сторож вернулся. У него был удрученный вид.

- Не стоит отказывать мистеру Мадженте в одолжении, - с болезненным смешком сказал он. - Но я бы не хотел, чтобы ребята прогуливались по пирсу. Там лежит много товара ДНП...

- ДНП?

- "Держать на пирсе". Товары, за которые еще не уплачено капитаном или получателем. Большая часть - ценные грузы. Если что-то пропадет, мне придется сообщить, кто заходил на пирс, и у этих ребят могут быть неприятности. А я этого не хочу.

- Они просто желают подышать свежим воздухом, - сказал Мейсон, борясь с желанием истерически расхохотаться. Вопль Курка все еще отдавался эхом в темном зеве туннеля.

Рокки продолжал говорить по телефону. Внезапно в дальнем конце пирса мелькнул свет автомобильных фар. Машина неторопливо подкатила к ним. Замедлив ход, она остановилась рядом с Мейсоном. На переднем сиденье находились двое - Фуззи Кейн за рулем и рядом с ним Эйб Эбрамс. На заднем сиденье никого не было.

Минут через пять Рокки вышел из стеклянной будочки. Подойдя к сторожу, он протянул ему купюру:

- Спасибо, Лу. Все звонки местные.

Сторож, посмотрев на машину, собрался было что-то сказать, но передумал. Рокки с насмешливым удивлением вскинул брови.

- Где Курок? - спросил он.

- Решил прогуляться, - сказал Фуззи.

Рокки закудахтал, как старая наседка:

- Да он же себе ножки промочит.

Фуззи в упор посмотрел на него:

- Пусть вас это не беспокоит, босс.

Рокки вздохнул:

- Что ж... думаю, придется уезжать без него. - Он махнул Траску: - На заднее сиденье, друг мой.

Мейсон влез в машину. Рокки сел рядом. Взволнованный сторож кинулся снова опускать цепь.

- Куда, босс? - напряженным голосом спросил Фуззи.

- Надо нанести один светский визит, - сказал Рокки. - В высшее общество. На Парк-авеню. - Фуззи кивнул и включил двигатель. Рокки посмотрел на ошеломленного и потрясенного Мейсона и подмигнул ему: - Мы собираемся нанести светский визит доброму старому капитану Подлодке.

3

Подлодка Келлерман и его среброголовая жена в спокойном молчании сидели рядом в элегантной гостиной их апартаментов на Парк-авеню. Помещение сделало бы честь самому изысканному вкусу. Его оформили не единым махом; из года в год Подлодка собирал сокровища искусства, ковры, драпировки и мебель со всех уголков земного шара. Гостиная обрела уникальное достоинство, став одновременно и музеем, отражавшим разносторонние интересы его хозяина, и жилым помещением.

Единственной уступкой современности был стереофонический проигрыватель. И в данный момент под сводами комнаты звучала могучая хоральная музыка из "Мейстерзингеров". Подлодка в смокинге, под которым была плиссированная летняя рубашка, сидел в кресле флорентийской работы с высокой спинкой, время от времени отвлекаясь от музыки, чтобы уделить внимание трубке из корня эрики. Миссис Келлерман устроилась в углу дивана, облаченная в платье цвета светлой лаванды, и что-то вышивала шелком на пяльцах. Она была примерно в возрасте Келлермана, но по сравнению со своим жизнелюбивым мужем выглядела куда старше.

Миссис Келлерман подняла голову, потревоженная отдаленным звуком дверного колокольчика, но ее супруг, погруженный в музыку, казалось, не услышал его.

Внезапно эта мирная картина решительно изменилась, когда под аркой дверного проема появились четверо человек. Первым шел Рокки Маджента в своем спрыснутом дождем шелковом костюме; в зубах у него торчала сигара, а белый стетсон был лихо сдвинут набок. По бокам стояли Фуззи Кейн и невысокий Эйб Эбрамс. Мейсон, словно нуждаясь в поддержке, прислонился к одной из колонн арочного входа. Хоровой апофеоз достиг предела.

Подлодка, увидев, что лицо его жены застыло от ужаса, повернул голову. У него, вероятно, были стальные нервы. Он всего лишь расплылся в широкой белозубой улыбке и весело блеснул глазами. Черенком трубки он показал в сторону проигрывателя. Четверо гостей в дверях дождались, пока не кончится музыка.

Рокки с карикатурной вежливостью снял шляпу и склонил голову перед миссис Келлерман.

- Никак немецкая, а? - спросил он у Подлодки.

- Да. "Мейстерзингеры", - сказал Келлерман, спокойно вставая с кресла.

- А у тебя есть Верди? Я прямо с ума схожу по Верди.

- Может, послушаем его несколько позже? - предложил Подлодка.

- Ага, может быть, - согласился Рокки.

Подлодка блеснул в сторону Мейсона какой-то странной улыбкой и подошел к жене:

- Думаю, ты знакома с мистером Маджентой, дорогая. Предполагаю, он со своими спутниками хочет обсудить со мной одно небольшое дельце. И если ты простишь нас...

- Карл! - прошептала она. В глазах у нее стоял страх.

- Все в порядке, моя дорогая. Заверяю тебя.

Подлодка предложил ей руку и проводил до двери в дальнем конце гостиной. Там она повернулась, едва ли не умоляюще глядя на Рокки. У нее не было необходимости произносить слова, смысл которых читался в ее испуганных глазах.

- Спокойной ночи, мистер Маджента, - сказала она.

- Спокойной ночи, мэм, - отозвался Рокки.

Подлодка щелкнул каблуками и склонился к руке жены. Она ушла. Келлерман, стоя в дверях, поднес к чашечке трубки зажигалку.

- Ну, Рокки...

- Наверно, ты не ожидал меня увидеть, Подлодка? Может, ты не ожидал встречи и с мистером Траском.

- Присутствие мистера Траска в самом деле удивляет. Ведь он так неистово ненавидит тебя.

- Ладно. Давай кончим ходить вокруг да около. Тебя не устраивает то, что ты имеешь, Подлодка. Хотя у тебя лично лежит в банке, наверно, миллион баксов. А твой бизнес тянет в десять раз больше. Тебя это не устраивало. А теперь ты будешь играть по моим правилам или вообще ничего не получишь.

- Будущее всегда непредсказуемо. - В неярком свете комнаты блеснула улыбка Келлермана.

- Я хочу, чтобы ты сделал три вещи - и сделал быстро, - сказал Рокки. Я хочу, чтобы ты снял трубку и дал три указания. Во-первых, я хочу, чтобы ты отпустил мисс Шанд, живой и здоровой, как ты понимаешь. Завтра весь этот долбаный порт будет думать, что это я спер ее. Второе - мне нужен Микки. И третье - мне нужен Уолтер.

- Крупный заказ. И ты хочешь, чтобы я выполнил его прямо отсюда, по телефону?

- И немедля!

Подлодка сделал несколько шагов к маленькому столику и выбил трубку в стоящую на нем пепельницу.

- Невозможно, - сказал он. - Этот телефон прослушивается, Рокки. Портовой комиссией. Несколько недель назад они получили санкцию от суда. Я узнал об этом. - Келлерман пожал плечами. - Я мог бы подать жалобу, но потом решил: если им охота двадцать четыре часа в сутки прослушивать мой телефон, это их проблемы. Но понятное дело, что я не могу отдавать по телефону такие указания, которые ты от меня требуешь. С тем же успехом, Рокки, ты можешь пристрелить меня на месте. Я предпочитаю такой исход, чем провести оставшуюся мне небольшую часть жизни в тюрьме.

У Мадженты дернулся уголок рта.

- О'кей, пойдем в другое место. Может, так будет и лучше. Знаешь, Подлодка, о чем я думаю? Куда лучше всего спрятать человека, который тебе позарез необходим? - Он ткнул Эйба в бок, словно приглашая его разделить шутку. - Человека, который тебе позарез необходим, никогда не будут искать в том месте, которое уже обыскано! Я думал об этом всю дорогу из Джерси. "Где лучше всего спрятать Микки?" - спрашивал я себя. И решил - на пирсе С. Прошлой ночью Портовая комиссия обшарила его сверху донизу, с одного конца до другого. Нет Микки. Так что никто не будет его там искать. Он удрал. Поэтому, как я думаю, там он и прячется.

Если Рокки своими рассуждениями и попал в точку, это никак не отразилось на лице Подлодки. Оно напоминало безволосую, расплывшуюся в ухмылке маску Хэллоуина.

- Так что, - сказал Маджента, - мы едем на пирс С. Там из будки сторожа и позвонишь по телефону. И пока будешь звонить, мы поищем Микки. Не будем терять времени.

Подлодка пожал плечами:

- Ты - босс. В данный момент!

В холле он вынул из шкафа плащ и черную фетровую шляпу. Фуззи быстро обыскал дождевик в поисках возможного оружия. Подлодка, надев шляпу, аккуратно выровнял поля. Сейчас у него был вид импресарио иностранной балетной труппы.

На лифте они спустились вниз и вышли на мокрую блестящую мостовую. Дождь кончился, но вода еще бурлила по сточным канавкам и хлестала из водопроводных труб. Мейсон оглянулся по сторонам, питая бредовую надежду, что кто-то придет на помощь. Помощь и появилась - для Рокки. Притеревшись к обочине, стоял большой лимузин. По обе стороны от навеса над входом, перекрывавшим тротуар, были видны люди - безликие и неприметные. Они без промедления организовали живой коридор, по которому Рокки, Подлодка, Фуззи, Эбрамс и Мейсон проследовали к лимузину.

Их появление было результатом телефонного звонка Рокки.

Он снова сел на узкое боковое сиденье. Эбрамс устроился впереди с Фуззи. Мейсон и Подлодка оказались на заднем сиденье.

- Пушки слева, пушки справа, - улыбаясь, произнес Подлодка. - Ты никогда ничего не упускаешь, да, Рокки?

- Поэтому до сих пор живой, - отозвался Маджента.

Кавалькада из четырех машин снова направилась на запад, в сторону порта.

- А где Курок? - небрежно спросил Подлодка.

- Пошел прогуляться, - сообщил Маджента.

- Далеко и в одиночку, - кивнул Подлодка. - Рокки?

- Чего?

- Должен быть способ как-то договориться.

- А способ есть. И я договариваюсь.

- На твоем месте я бы, без сомнения, поступил точно так же.

Вереница из четырех машин остановилась в квартале от пирса С. Мейсону и другим было приказано выйти. Траск прикинул, что из других машин высыпало не менее пятнадцати человек. Они окружили Рокки и его пленников. В такой конфигурации группа и двинулась в сторону входа на пирс. Его пространство было погружено в темноту, если не считать освещенной конторки сторожа. Несколько тусклых лампочек тлели где-то в дали пирса, но их присутствие лишь усугубляло стоящую вокруг темноту.

Сторож, тот самый Райан, который прошлым вечером заспорил с Уотерсом, появился рядом с цепью. Он был бледен от страха. Глаза его скользнули по молчаливой группе, пока не остановились на Подлодке.

- Все в порядке, Райан, - сказал тот. - Я бы хотел на пару минут воспользоваться твоим телефоном. А эти джентльмены пока тут погуляют.

- Как скажете, мистер Келлерман.

Где-то в темноте хмыкнул Рокки:

- Как он скажет!

Маленькая армия Мадженты двинулась по пирсу. Приказы Рокки были краткими и точными:

- Разыщите парня, который прячется под лестницей в два пролета, что ведет на чердак. Всем остальным - рассыпаться. Обыскать каждый дюйм пирса от ворот до съезда. Мистер Траск и Подлодка остаются со мной. Как увидите его брать на месте! Никто больше не должен погибнуть.

Мейсон, наблюдая за происходящим, привалился к груде ящиков. Скрытая темнотой армия Рокки двинулась по пирсу.

И тут все остановились.

Внезапно отовсюду возникли какие-то другие люди - перед ними, за ними. Они выглядели такими же безликими, как и солдаты Рокки. Это были докеры, вооруженные железными ломами и заостренными железными крюками ужасающего вида, которые из поколения в поколение являлись отличительной приметой профессии докера.

Их появление произошло быстро, внезапно и безмолвно. И теперь все застыли на месте. Мейсон смотрел, не веря своим глазам. Раздался смех Подлодки.

- Сегодня ты вроде сорвался с крючка, Рокки, - сказал он. - Тебе повезло. Крепко повезло. Я сразу понял, что произошла осечка, когда Курок звонил из Джерси. И я задал себе вопрос: каков будет следующий ход Рокки? Он явится в город самолично, никому больше не доверяя. Сам возьмется за дело, прикинул я. И что это будет за дело? Он захочет получить Микки Фланнери. Ему будет нужен Уолтер - который, между прочим, сегодня вечером покончил с собой, выпрыгнув из окна своего номера. Он захочет получить живой и здоровой мисс Шанд, чтобы на него не возлагали ответственность за нее. Затем он захочет добраться до меня. Я подумал, что смогу поводить тебя за нос, Рокки. Я спросил себя - как у тебя работают мозги? Рокки умница. Он догадается, сказал я себе, что Микки прячется на пирсе С - на моем пирсе, - который уже был обыскан. И если бы ты не оказался настолько умен, чтобы самому прийти к этому выводу, я бы тебя навел на него.

Пятьдесят человек с оружием на изготовку стояли как статуи, ожидая сигнала или приказа. Мейсон впился ногтями в мягкую сырую древесину ящиков, у которых он стоял. Повернув голову, Траск заметил, что один из лестничных маршей ведет на темный чердак и находится всего в нескольких шагах.

Пятьдесят статуй застыли в напряженном ожидании. И среди них Рокки Маджента с темным, как грозовые тучи, лицом, с опущенными плечами.

- Ты - тупой сукин сын, Подлодка, - сказал он.

И дважды выстрелил Подлодке Келлерману в живот. И еще одну пулю всадил прямо в его сверкающую улыбку.

В то мгновение, когда Келлерман, превратившийся в безголовый манекен, рухнул на промасленное покрытие пирса, отовсюду хлынули потоки света.

- Взять их! - гаркнул громовой голос.

Это было словно грохот прибоя. Загрохотали револьверные выстрелы, бойцы кидались друга на друга, кто-то, захлебываясь кровавым кашлем, спотыкался и падал. Рокки Маджента неторопливо повернулся к оцепеневшему Мейсону.

- Вы слишком много видели, мистер Траск, - сказал он таким тоном, словно находился в пустой комнате наедине с Мейсоном, и вскинул еще дымящийся ствол.

Траск стремглав кинулся к лестнице. Он не видел, как Рокки задергался, словно марионетка на ниточках. Он не видел, как Рокки рухнул, когда дюжина пуль продырявила его прекрасный шелковый костюм. Он не видел, как на Рокки свалился Фуззи Кейн, словно пытаясь в последний момент перед смертью закрыть его.

Где-то бессмысленно взвыла тревожная сирена.

Мейсон преодолел последние ступеньки, ведущие на чердак, и, задыхаясь, остался стоять на четвереньках.

Чердачное помещение оказалось не освещено, но полной темноты тут не было, потому что кое-какие проблески пробивались сквозь окна на скате крыши.

Мейсон повернул голову в ту сторону, где, как он помнил, находился офис суперинтендента Каллахэна. Он помнил, что там был потертый стол из кленового дерева. Он помнил, что на нем стоял телефон.

Он с трудом встал на ноги и кинулся к стеклянной перегородке. Телефон позволит связаться с другим миром - миром здравого смысла и порядка.

Мейсон рванул на себя дверь офиса и, задыхаясь, ввалился внутрь.

Он сделал три или четыре шага к столу.

И тут из-за него неторопливо поднялась какая-то фигура и застыла на месте. В правой руке у нее был пистолет. А в левой - заостренный металлический крюк.

- Ну, ну, ну, - мягко сказал Микки Фланнери. - Братец копа!

4

Внизу стоял такой сумасшедший грохот, что голоса Фланнери почти не было слышно.

Мейсон, человек, живущий идеалами и преданностью законам, человек, исповедовавший принципы разумной справедливости, прищурившись, в сумраке уставился на убийцу детей, на кровожадное чудовище, у которого, как ни странно, было лицо проказливого ирландского постреленка.

Случилось нечто странное - насколько Мейсон осознал, у него автоматически отключились все мыслительные процессы. Он потянулся за своими очками.

Для Фланнери же данный жест означал, что сейчас на свет появится оружие. Он в упор выстрелил в Мейсона и промахнулся - может, потому, что в это мгновение нырнул под стол.

Траск, которому пороховой выброс обжег щеку, вскинул ногу и со всей силы ударил по шаткому столу. Тот рухнул на голову Фланнери.

Мейсон сорвался с места.

Он кинулся в глубину чердака и, вглядываясь в темноту, искал укрытие или хоть какое-то оружие. Он слышал, как Фланнери, отчаянно ругаясь, вылезал из-под стола.

Чердачные помещения над пирсом имели особое предназначение. Когда тут швартовались океанские лайнеры, их команда и пассажиры, не спускаясь с борта, прямиком проходили через верхний этаж строения к таможне. Миновав ее, они спускались по двум лестницам, которые становились эскалаторами.

Справа от Мейсона вдоль стены тянулся ряд багажных тележек. Инстинктивно он нырнул за одну из них и толчком послал ее в сторону офиса. Она вдребезги разнесла стеклянную дверь, из которой только что показался Микки Фланнери.

Мейсон выиграл еще немного времени.

Оглушительно загрохотал пистолет Микки. Затем он смолк. Раздалось какое-то щелканье. Мейсон послал еще одну тележку в направлении Фланнери.

Еще одна пауза. Возможно, у Микки кончились патроны.

Наконец Мейсон увидел то, что ему было нужно. На двух гвоздях, вбитых в стенку, висел крюк.

Он снял этот тяжелый металлический стержень. Пальцы коснулись зловещего заостренного кончика. Мейсон представил, как Майкл и Дэвид играли во дворе дедушки и бабушки.

Забыв о себе, он решительно направился к тому месту, где из-под второй тележки, ругаясь, выползал Микки.

Он уже успел подняться на ноги. В правой руке Фланнери держал свой крюк, а в левой, как дубинку, сжимал ствол пистолета.

Мейсон шел прямо на него, вскинув над головой крюк - движение это было неожиданным и неловким. Он понятия не имел, как пользоваться крюком в роли оружия. Он не задумывался, выживет или погибнет. Он видел перед собой Майкла и Дэвида.

Фланнери кинулся на него. Мейсон заметил, что тот крюком целится ему в лицо. Острое жало разорвет плоть - он может остаться без глаз. Инстинктивно Траск пригнулся и сделал встречное движение головой вперед. Крюк Фланнери пролетел мимо, но рукояткой пистолета он нанес удар Мейсону по затылку. Траск обхватил противника руками и повис на нем; удары рукояткой сыпались на шею и затылок, и у него подогнулись колени.

Фланнери отчаянно сопротивлялся, пытаясь освободиться от этих странных объятий слабеющего человека. Правая рука Микки, в которой он держал крюк, оказалась заблокирована Мейсоном, но левая с пистолетом была свободна, и он продолжал колотить Траска по шее и затылку. Мейсон упирался головой в плечо Фланнери, и в таком положении они качались вперед и назад.

Выворачивая левую руку, Микки уперся ею в грудь Траска. Ирландец с силой оттолкнул его и в то же самое время сам отлетел назад. Мейсон почувствовал, как тело, покрытое стальными мускулами, выскользнуло из его слабеющих объятий.

Фланнери вскрикнул.

Он издал пронзительный вопль, который закончился глухим булькающим звуком.

Мейсон, пошатнувшись, сделал шаг назад, и крюк вывернулся у него из руки. Фланнери стоял на коленях, и его синюю рабочую рубашку заливал поток крови.

Наконец Мейсон понял, что произошло, и попытался перевести дыхание. Когда Фланнери резко откачнулся, жало крюка Мейсона вошло ему в затылок и пропороло горло. Микки Фланнери умирал, как свинья на бойне.

Чердак наполнился шумом бегущих ног. Раздались голоса. Кто-то схватил Мейсона за плечи, стараясь поддержать его. Тот невидяще уставился на нового врага.

- Траск, с вами все в порядке?

Сквозь туман наплывающего забытья Мейсон увидел встревоженное лицо Даниэля Гебхардта в ореоле светлых волос.

5

Завершилась лишь часть борьбы за власть над величайшим портом мира.

Два человека, которые дрались за право быть королем, оказались мертвы.

Погибли и дюжина других, включая параноика Микки Фланнери.

Мейсон Траск, который, против своего желания и не имея к тому никаких способностей, стал одним из ведущих актеров этой драмы, сидел на зеленом кожаном диване в кабинете Даниэля Гебхардта на Парк-роу. Секретарь снова поставил перед ним маленький диктофон. Гебхардт, бледный и мрачный, но время от времени даривший улыбки тем, кто заглядывал к нему в кабинет, поставил перед Мейсоном свою бутылку бурбона.

Но Мейсон не видел ни Даниэля Гебхардта, ни его секретаря, ни сотрудников Гебхардта, ни Джейкоба Сассуна, стоявшего у окна, ни заместителя комиссара полиции Аллера, который отдавал какие-то указания по телефону.

Не веря своим глазам, он смотрел на фигуру, которая возникла в дверях.

- Мой бедный Траск! - сказала Эприл Шанд и, кинувшись к нему, уселась рядом на диване, взяв его руки в свои.

- Ты спасена! - Он не узнавал собственного голоса, он не понимал, откуда тот доносится. - Я мог думать только о... потом уже... не осталось никого, кто... кто мог бы сказать, где ты. Только об этом я и думал...

- А я думала только о том, - своим хрипловатым голосом сказала она, что ты отправился к Мадженте с голыми руками... готовый на смерть, чтобы спасти меня... но этого не надо было делать, потому что...

- Ты знала? - изумился он. - Но как...

К ним подошел Гебхардт и протянул Мейсону письмо на листке с грифом дешевого отеля в Вест-Сайде.

- Может, оно ответит на часть ваших вопросов, Траск.

Письмо было адресовано Гебхардту, а почти неразборчивая подпись, нацарапанная в конце текста, давала понять, что его автором был Макс Уолтер.

"Дорогой Дан!

Я отсылаю это послание с курьером, поскольку ситуация не терпит отлагательств, а также потому, что, когда ты его получишь, я совершу один из самых высоких прыжков в мире - из окна своего гостиничного номера. Из-за меня могут погибнуть двое хороших невиновных людей, и выдержать такое я не в силах.

Началась большая драка, Дан, - Келлермана и Мадженты. Этим утром я продал свою душу за чечевичную похлебку, которую мне так и не удастся попробовать. Келлерман пообещал мне вина, женщин и песен, и в минуту слабости я не смог противостоять искушению. Меня использовали, чтобы заманить в ловушку мисс Бюст, кинозвезду. Ее удерживают люди Келлермана. Затем меня вынудили сказать своему другу - хорошему другу - Мейсону Траску, что она у Мадженты и что ее единственная надежда на спасение зависит от Мейсона, который должен приехать в поместье Мадженты в Джерси. И он поехал, да спасет меня Господь. Он поехал, вооруженный револьвером, который я ему дал. План был прост. Курок Макнаб, которого тоже соблазнили сирены Подлодки, убьет и Мадженту, и Мейсона. Потом будет установлено, что Мейсон, полный правомерной ярости, убил Рокки, а Курок лишь чуть запоздал спасти своего босса. Затем Келлерман взойдет на трон, и ни одна живая душа не заподозрит в нем настоящего убийцу.

Теперь я могу сказать, что этот замысел не сработал. Не знаю, что там случилось. Но Рокки возвращается в город, и драка не заставит себя ждать. Не знаю, что случилось с Мейсоном. Да поможет ему Бог - и мне. Могу сказать, что мисс Шанд удерживают в этом же отеле, который станет моей вышкой для прыжков. Как ее освободить, придумаешь сам. Но если сделаешь это слишком рано, то потеряешь шанс поймать двух настоящих пиратов здешнего мира.

Рокки думает, что победа будет за ним. Но Келлерман уже подготовился к встрече и поставил на сцене все декорации. На кону самые большие ставки, что у них есть, Дан, - их жизни. Рокки сообщат, что Микки Фланнери прячется на пирсе С. Так и есть, Дан! Рокки отправится туда, чтобы взять его, и встретит комиссию по приему из Келлермана и его банды. Может, и ты успеешь к этому величественному моменту, Дан.

Если каким-то чудом Мейсон уцелеет, передай ему... Но что, черт побери, ты ему сможешь сказать? Отец Корридан когда-то произнес: беда нашего порта в любви к грязным деньгам. Скажи Мейсону: я доказал, что святой отец был прав. Может, ты сумеешь хоть что-то втолковать Мейсону. Он не в состоянии в одиночку выступать против этого мира.

Удачи тебе, Дан. Я надеюсь, моя судьба пойдет кому-то на пользу.

Макс Уолтер".

Мейсон продолжал молча смотреть в письмо.

- Откровенно говоря, оно спасло тебе жизнь, - сказал Гебхардт. События не застали бы нас врасплох. Последние несколько часов наш тайный агент постоянно сообщал нам, что кланы, по всей видимости, готовятся сойтись лицом к лицу. Но мы не могли определить, где это произойдет, а у нас не было права на ошибку. И как только все стало ясно, мы тут же принялись за дело. Мы засекли Рокки в туннеле Линкольна, когда он возвращался в город. Мы взяли под наблюдение номер, в котором держали мисс Шанд. Мы не знали, где ты, с Рокки или нет, - пока все вы не появились в апартаментах Келлермана. Как только вы из них вышли, была освобождена мисс Шанд - слава богу, без ущерба для операции. Но события на пирсе стали развиваться с такой быстротой, что опередили нас буквально на несколько секунд, и жертв не удалось избежать.

Мейсон поднял на него глаза.

- Тебе их жалко? - спокойно осведомился он.

Секунду Гебхардт помедлил с ответом.

- Лишь с официальной точки зрения. Как ни странно, Божьи мельницы мелют медленно, но верно. Они позволили тебе заплатить по твоему личному счету.

Мейсон поежился:

- И что дальше?

- Ты запишешь на наш диктофон свое развернутое изложение событий, после чего вы с мисс Шанд будете совершенно свободны.

Траск покачал головой:

- Я имел в виду, какая судьба ждет королевство, оставшееся без короля?

- Новое существование, - сказал Гебхардт. - С нашей помощью достойное новое существование. Пираты понемногу исчезнут с горизонта. В профсоюзы придут порядочные люди. Появится возможность перемены к лучшему, мистер Траск. А теперь... - Он показал на диктофон.

Мейсон посмотрел на Эприл Шанд.

- Подождешь меня?

- Сколько угодно. - Она тепло улыбнулась.

Мейсон откинулся на спинку дивана. Порылся в карманах в поисках очков. На лице его появилось странное выражение.

Они были сломаны.

Послесловие

Джадсон Пентикост Филипс, писавший также под псевдонимом Хью Пентикост, - автор множества романов и рассказов, нескольких пьес и эссе, признанный мастер триллера и детектива.

"Когда ты - автор более сотни детективных романов и рассказов, чаще всего тебя спрашивают, откуда берутся новые сюжеты? На самом же деле давно уже известно, что существует лишь 36 драматических ситуаций, из которых только половина заслуживает того, чтобы о них писать. Зато писать можно каждый раз по-новому, ведь люди - такие разные, а их на земном шаре четыре миллиарда... И главная игра - не в сюжете, а в людях..."

Так говорил Дж. Пентикост Филипс, писатель, более шестидесяти лет удивлявший читателей своими новыми произведениями. Писать он начал в конце 20-х годов, еще во времена учебы в Колумбийском университете.

В ранних детективах Хью Пентикоста следователи нарочито бледно прописаны и даже носят специфические "молчащие" имена вроде "Джон Смит", что аналогично русскому "Петр Иванович Сидоров". В дальнейшем из-под пера Пентикоста-Филипса начинают выходить более полнокровные, жизнерадостные, сильные герои - "напоминающие то северных викингов, то персонажей древнегреческих мифов...". Прибавляется и глубокое понимание жизни. Так, психологически очень тонко передана история перерождения прокурора, случайно узнавшего, что он послал на электрический стул невинного человека...

Во многих романах Пентикоста-Филипса нашел свое место и личный опыт писателя - увлечение коллекционированием марок ("Выделенное красным" / "Cancelled in Red"), скачками ("Двадцать четвертая лошадь" / "The 24th Horse") и, наконец, служба на военно-морской базе США в годы Второй мировой войны ("Служба закаляет" / "The Brass Chills").

Видимо, в годы войны у писателя рождается образ самого, пожалуй, популярного из его героев - сыщика Пьера Шамбрэна, который во время войны был во французском Сопротивлении, а потом волей судьбы оказался в Нью-Йорке и работал управляющим престижного отеля, где и начал, совершенно случайно, свое первое расследование...

Новые времена - новые нравы. В наше время герои Пентикоста-Филипса часто оказываются перед выбором - смириться перед всесильными преступными синдикатами или же самим пойти на нарушение закона... Все чаще появляются в романах Пентикоста мотивы вымогательства и захвата заложников, как в романе "В центре Нигде" ("In the Middle of Nowhere") или в опубликованной посмертно книге "Показательный террор" ("Pattern for Terror"). В романе "Не забудь меня застрелить" ("Remember to Kill Me") террористы захватывают в плен государственного деятеля, требуя отпустить политзаключенных в одной латиноамериканской стране; в романе "Время кошмаров" ("Nightmare Time") Пьеру Шамбрэну приходится вызволять из рук террористов-вымогателей бывшего армейского офицера, когда-то на войне спасшего ему жизнь...

Тонкая психологическая подоплека взаимоотношений детей и взрослых вскрывается в таких захватывающих детективах-триллерах, как "Одинокий мальчик" ("Lonely Boy"), "Ужин у провалившегося кандидата" ("The Lame Duck House Party") или "Вид убийства" ("A Kind of Murder").

Часто героям Хью Пентикоста приходится спасать попавших в беду заложников, вовсе не прибегая к переговорам с террористами. При этом они используют весьма оригинальные, остроумные методы.

Следует отметить, что иногда Хью Пентикост использовал в качестве материала для своих сюжетов реальные происшествия, особенно начиная с 50-х годов. Тогда он написал роман "Королевство смерти" ("The Kingdom of Death"), посвященный преступлениям на нью-йоркских причалах, и роман "Джерико и немые свидетели" ("Jericho and Silent Witnesses"), который перекликался с историей Китти Дженовес из Бруклина, убитой на глазах 38 свидетелей, безразлично наблюдавших за преступлением...

А с другой стороны, однажды преступление было совершено как бы "по мотивам" романа Хью Пентикоста. В Калифорнии был захвачен автобус со школьниками, и в ФБР позвонил читатель Хью Пентикоста, который и сообщил им всю "точную механику" захвата автобуса с детьми, двигающегося по шоссе между двумя поселками. Когда благодаря некоторым сведениям, почерпнутым из романа писателя, дети были спасены, оказалось, что никто из похитителей не читал этого романа. Таким образом, литература помогла жизни...

Чтение произведений Джадсона Пентикоста Филипса доставляет не только удовольствие от смакования интриги и стиля, но и может оказаться исключительно полезным в наше неспокойное время...