Когда Мейзи Уоллис разыскала, наконец, Рафа Сандерсона, с которым у нее случился роман на курорте, оказалось, что это вовсе не тот человек. Выходит, ее возлюбленный скрывал свое настоящее имя и выдавал себя за другого?

Армстронг Линдсей

Под музыку моря

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Мейзи Уоллис редко признавала свое поражение, но в один из зимних дней, незадолго до дня рождения, в который ей должно было исполниться двадцать два года, почти что признала его.

Эта миниатюрная, рыжеволосая, зеленоглазая девушка была известна как два совершенно разных человека. Ее настоящее имя было Мейрид, хотя, сколько она себя помнила, все называли ее Мейзи.

Мейзи Уоллис преподавала музыку в одной консервативной частной школе. Она обожала музыку и любила детей, хотя была еще не слишком опытным педагогом.

Мейрид Уоллис, с облаком непокорных рыжих кудрей, в театральном гриме и блестящем платье, по уикендам работала аккомпанирующей пианисткой в джазе, выступающем на дорогостоящих вечеринках перед шикарной публикой.

Единственный ребенок у родителей, которые души в ней не чаяли, Мейзи была немного пуританкой, немного не от мира сего. Впрочем, в образе Мейрид Уоллис она вовсе такой не казалась.

Полгода назад случилась трагедия — в результате нелепого несчастного случая, Мейзи потеряла своих любящих родителей и теперь осталась одна. Почти одна, думала она, когда ловила такси. Накануне вечером Мейзи отдала свою машину в ремонт.

Видимо, таксист заметил подавленное настроение пассажирки и, высаживая ее у дома, сказал:

— Не унывайте, дорогая! Не может быть, чтобы все было настолько уж плохо.

Она протянула ему деньги и собиралась сказать, что хуже не бывает. Но тут заметила слепого, который шел по тротуару с белой тростью и собакой-поводырем. Конечно, бывает и хуже…

Возможно, время для слез, взаимных обвинений и отчаяния прошло. В конце концов, не зря же она была рыжей, а рыжие — люди с характером.

Этот Рафаэль Сандерсон, возможно, и всесилен, но она не потерпит такого отношения к себе!

Мейзи жила в старом деревянном доме на берегу залива в Мэнли — пригороде Брисбена. Дом этот стал ее домом совсем недавно. Отец был военным, поэтому большая часть жизни Мейзи прошла на разных военных базах, в том числе и за рубежом.

Свой диплом музыканта она получила в Мельбурне — именно тогда ее отец служил там. Потом он вышел в отставку, и родители осуществили свою давнишнюю мечту — переехали в Квинсленд, солнечный штат, где купили дом и яхту.

Мейзи с радостью тоже перебралась туда. Их дом был удобным, хотя отец планировал подновить его. Из дома открывался прекрасный вид на береговую полосу и бухту Мортон-Бей. А еще дом был окружен садом, в котором Мейзи так любила возиться.

Взяв бутерброды и чашку чая, она вышла на веранду, собираясь обдумать новое решение, но несколько минут не могла оторвать взгляда от леса мачт, одна из которых принадлежала яхте ее родителей, «Эмили», стоявшей в бухте на якоре.

Заходящее солнце окрашивало спокойные воды в розовый цвет самых разных оттенков с неясными темно-лиловыми тенями, и это было так прекрасно, что на глаза у нее навернулись слезы.

Она нетерпеливо смахнула их и вспомнила о своем решении, принятом в такси: прекратить лить слезы и, каким-то образом, разыскать Рафаэля Сандерсона.

Сев за компьютер, Мейзи вспомнила, как удивилась, когда, впервые занявшись поисками, обнаружила, что Рафаэль Сандерсон — один из богатейших людей Австралии, президент корпорации «Сандерсон минералс» и наследник овцеводческой империи «Диксон».

Сначала она не могла поверить, что это тот самый человек, которого она искала. Да, было сразу понятно, что ее знакомый — человек состоятельный и непростого происхождения. Допустить, что ему принадлежала овцеводческая империя «Диксон», еще можно было, но «Сандерсон минералс»! Это такая гигантская корпорация… Тут Мейзи дошла до даты его рождения и обнаружила, что возраст Сандерсона примерно такой же, как у человека, которого она разыскивала. Информация о том, где он учился, окончательно убедила Мейзи в том, что это тот самый мужчина…

Не удивительно, что Мейзи раньше ничего не слышала о нем, поскольку, как она обнаружила, он вел на редкость затворническую жизнь. Ей попадались доклады и статьи о «Сандерсон минерале» и овцеводческой компании «Диксон», но информация о частной жизни их владельца была очень скудной.

Мейзи покачала головой и решила, что существует лишь один путь все выяснить. Просмотрев списки избирателей, она нашла его домашний адрес. В телефонной книге этот адрес не значился.

Головной офис «Сандерсон минералс» находился в Брисбене, но когда она туда позвонила, а потом зашла, то поняла, что если не скажет, по какому делу он ей нужен, то о встрече с мистером Сандерсоном можно забыть. К тому же, его все равно не оказалось на месте.

Наконец, она явилась по адресу, который отыскала в списке избирателей, в роскошный многоквартирный дом на набережной реки Брисбен, но получила по домофону тот же неутешительный ответ.

Тут ей пришло в голову, попробовать использовать родство Сандерсона с Диксонами. Рафаэль был Диксоном по матери, а Диксоны, как известно, старый состоятельный род. Мейзи стерла за день все ноги, пока обошла все адреса в дорогих предместьях, которые нашла в телефонной книге. Именно здесь могли проживать члены привилегированного семейства Диксонов. Один из его представителей там точно проживал, но, когда она попросила помочь ей встретиться с Рафом Сандерсоном, дверь захлопнули прямо перед ее носом.

Мейзи стиснула зубы при этом воспоминании и выпрямилась. Она будет продолжать поиски, пока не добьется своего.

К счастью, школьные каникулы только-только начались, так что время у нее еще было. Порывшись в интернете, Мейзи обнаружила, что едва не пропустила статью в местном журнале, где упоминалось о том, что принадлежащая Рафу Сандерсону яхта «Мэри-Лу» примет участие в океанских гонках.

Строчки на экране запрыгали перед ее глазами. Несмотря на то, что статья была почти полугодовой давности, Мейзи возликовала.

Она знала эту «Мэри-Лу». Яхта стояла на якоре у того же причала, что и яхта ее родителей. Мейзи вспомнила, как однажды остановилась около, восхищаясь красотой ее гладкого зеленого корпуса. Но находилась ли яхта все еще там и была ли той самой «Мэри-Лу»?

Предпринимать что-то в этот вечер было уже поздно, но на следующий день, взяв свою машину из ремонта, Мейзи первым делом отправилась на побережье, якобы для того, чтобы проверить, как там «Эмили».

Как всегда, у нее заныло сердце при воспоминаниях о тех счастливых днях, которые она и ее родители проводили на своей яхте, плавая по заливу. Мейзи знала, что не за горами то время, когда ей придется принимать решение: оставить «Эмили» или продать. Как принимать и множество других решений…

Проверив яхту, она неспешно пошла по причалу.

«Мэри-Лу» все еще стояла здесь во всем своем великолепии. Мало того, на причале рядом с ней стояла бутыль с бензином, на которой была бумажная наклейка.

Мейзи наклонилась и прочла: «Доставить Р. Сандерсону, „Мэри-Лу“, КЯКК С29». КЯКК означало Королевский яхтенный клуб Квинсленда, С 29 — номер якорной стоянки.

Тут ей снова повезло. Молодой паренек, подрабатывающий во время каникул на причале, спустился с «Мэри-Лу» и радостно приветствовал ее:

— Привет, Мейзи. Собираешься поплавать на своей яхте?

— Да нет, Тревис, просто проверяла ее, как обычно, — ответила она. — Решила прогуляться по причалу и посмотреть, что тут новенького.

— Ну, вот эта красавица отправится в плаванье. — Он похлопал по корпусу «Мэри-Лу». — Завтра утром, как только рассветет. Это здорово, потому что хозяин несколько месяцев не выводил ее, все не было времени. Так жалко!

Тревис, как прекрасно знала Мейзи, был просто помешан на яхтах.

Когда он поставил бутыль с бензином себе на плечо и стал подниматься по трапу на борт, Мейзи окликнула его:

— А ты не хочешь как-нибудь поплавать со мной на моей яхте?

— Только назови день, — отозвался Трэвис. — Пока.

Мейзи вернулась к своей машине с каким-то странным чувством.

Теперь, когда это почти всецело зависело от нее — а она не отступит! — интересно, что она почувствует при встрече с Рафом Сандерсоном?

Было четыре утра, когда Мейзи снова появилась на якорной стоянке С29. Она была в теплом синем тренировочном костюме, парусиновых туфлях и маленькой круглой шапочке. Небо было покрыто облаками, не было видно ни луны, ни звезд, и оказалось холоднее, чем она предполагала. До восхода солнца оставалось еще два часа.

Девушка с облегчением вздохнула, увидев, что «Мэри-Лу» все еще находится на месте, хотя и без всяких признаков жизни.

Тут она задумалась. Чем же занять себя, пока не появится владелец?

Вокруг не было ни души, и у нее появилось искушение забраться на борт «Мэри-Лу» и удобно устроиться в кубрике до прихода хозяина яхты.

Правда, это не совсем этично. С другой стороны, разве этично вел себя владелец «Мэри-Лу»?

Вздернув подбородок, Мейзи быстро забралась на борт.

В каюте были удобные мягкие сиденья с непромокаемыми чехлами, но и здесь было очень холодно. Мейзи попыталась открыть дверь, ведущую в главную каюту, почти уверенная в том, что она заперта.

Но дверь оказалась незапертой. Мейзи заколебалась. Она явно нарушила бы закон, но разве не было еще большим правонарушением то, что она нарушила границы частного владения? К тому же она могла бы все объяснить…

Шум дождя помог ей с решением. Она открыла дверь, спустилась по трапу и оказалась в тускло освещенной, но, насколько она могла разглядеть, роскошной каюте. К тому же здесь было тепло.

Она села на диван и мысленно повторила то, что собиралась сказать Рафу Сандерсону.

Возбуждение от собственной авантюры, охватившие ее страх и неуверенность, не должны, были, дать ей уснуть, но ее глаза слипались. Мейзи зевнула. Она даже не заметила, как прилегла, подложила одну из диванных подушек под щеку и уснула.

Мейзи и подумать не могла, что Раф Сандерсон забросит на палубу свою сумку, отсоединит все коммуникации и сам заберется на борт. Что он запустит мотор, ловко отвяжет последний трос, удерживающий яхту у пирса, и отведет ее с места стоянки, не заходя в свою каюту.

Она проснулась только тогда, когда «Мэри-Лу» была уже в проливе, а что именно разбудило ее, девушка потом так и не вспомнила.

Мейзи резко села с заколотившимся сердцем и пересохшими губами, увидела вливающийся сквозь иллюминаторы солнечный свет, ощутила мерный ход яхты и услышала ровное гудение мотора.

Она в ужасе закрыла глаза. Потом вскочила, взбежала по трапу и стремительно выскочила за дверь, которую плотно закрыла, чтобы не проникал холодный воздух.

Следующие несколько минут прошли в полном хаосе. Раф Сандерсон отпустил штурвал, доверил рулевое управление автопилоту и, выйдя из рулевой рубки, поднялся наверх. Неожиданное появление Мейзи застигло его врасплох. Порыв ветра наклонил не закрепленный еще гик, тот ударил его в живот. Вскрикнув, Раф качнулся и… упал за борт.

Мейзи, взиравшая на все круглыми от ужаса глазами, тут же пришла в себя. Она забралась наверх и закрепила гик, потом спустилась в рулевую рубку, секунду присматривалась к рычагам управления, а затем перевела мотор в нейтральное положение.

Испуганно осмотревшись, она увидела оранжевый спасательный круг, отвязала его и изо всех сил бросила Рафу Сандерсону, который плыл к яхте.

Круг, который, к счастью, был мягким, попал ему в голову, но, хотя он схватился за него, похоже, что настроение от такой помощи у Сандресона не улучшилось. Промокший мужчина, наконец влезший на борт, был, без сомнения, ужасно разъярен.

Приблизившись к Мейзи, он схватил ее за плечи, готовый вытрясти из нее душу. Возможно, он так бы и сделал, если бы оба не застыли, увидев в опасной близости маяк.

Выругавшись, Раф отпустил Мейзи и схватился за штурвал, одновременно отключая автопилот.

— Что вы, черт возьми, тут делаете? — в ярости заорал он, направляя яхту на середину залива. — Кто вы такая и как попали на борт?

— Я… я, — пролепетала она, — мне надо было поговорить с вами, но было страшно холодно, и я спустилась в каюту, чтобы подождать вас. Вот и все. Видимо, я уснула…

— Итак, вы взломали дверь в каюту! — зарычал он на нее.

— Нет! Она не была заперта, поэтому…

— Нет, была заперта!

— Нет, не была, — настаивала она. — Неужели я похожа на вора-домушника?

— Вы похожи на… — он сделал паузу и оглядел ее, — бог знает на кого! Откуда мне… — Он замолчал и нахмурился. — На вид вам не больше шестнадцати, но я подозреваю, что за спиной у вас криминальное прошлое!

— Я повторяю, — судорожно сглотнула она, — дверь не была заперта. Может быть, вам доставляли что-то на борт и забыли запереть?..

Она резко замолчала, с опозданием вспомнив о Тревисе, которого меньше всего хотела впутывать в эту историю.

— Я… — Мужчина помолчал. — Мне действительно доставляли пакет и бутыль с бензином, — проговорил он. — Но это все равно не дает вам права находиться на моей яхте. Вставайте за этот проклятый штурвал! — резко добавил он. — Вы едва не утопили меня, но вам не удастся вывести меня из строя пневмонией. Красный — направо, зеленый — налево, — сказал он, показывая на маяки в проливе.

— Я з-знаю это, — пролепетала Мейзи слегка дрожащим голосом, делая шаг к штурвалу, — но разве мы не поворачиваем обратно?

— Какого хр… Черта с два! — поправился он, с раздражением стаскивая с себя мокрый свитер.

— Можете ругаться в моем присутствии, если вам от этого станет легче, — нервно сказала Мейзи, берясь за штурвал. — Думаю, все это я уже слышала раньше.

— Сомневаюсь. Но на случай, если вы всего этого не видели раньше, вам лучше смотреть вперед.

Естественно, она обернулась, вопросительно взглянула на него и увидела, что он, уже нагой, вытаскивает из своей сумки полотенце.

— О! — воскликнула Мейзи и почувствовала, как запылали ее щеки, когда она отвела взгляд. Потому что, кем бы ни был этот человек, он был великолепен. Стройный, мускулистый, с узкими бедрами, плоским животом и длинными ногами — он мог бы стать прекрасной моделью для художника, не говоря уже о том, что был воплощенной мечтой многих девушек.

От ее внимания не ускользнуло и то, что его обнаженное тело вызвало трепетное чувство в недрах ее собственного тела, что привело ее в ужас…

— О? — переспросил он.

— Я не поняла, что вы имели в виду, вот и все. Извините.

Он пробормотал что-то невнятное и, представ перед ее взором уже переодетый в сухую одежду, взял из ее рук штурвал.

— А теперь, мэм, мисс, взломщик яхт или кто вы там, нам требуется горячий кофе.

Мейзи заколебалась.

— Я считаю, что нам надо повернуть…

— Тогда нечего было соваться сюда! — резко сказал он. — Этим утром я планировал отплыть в Хорсшу-Бей, к острову Пил-Айленд. Я пригласил на ланч на борту своей яхты еще две пары с других яхт и не собираюсь отказываться от своего намерения. Идите, приготовьте кофе!

Мейзи подчинилась. Другого выхода в этот моменту нее не было.

При обычных обстоятельствах выпить кофе на борту «Мэри-Лу» было бы удовольствием.

Камбуз, оснащенный новейшим оборудованием, сверкал чистотой. Никаких пластмассовых стаканов и кружек — хрустальные бокалы и изящный фарфоровый кофейный сервиз.

Тем не менее, Мейзи удалось отыскать только растворимый кофе, но, когда она открыла холодильник, чтобы взять молоко, оказалось, что он забит всевозможными яствами и шампанским. Мейзи поставила чашки на поднос и осторожно поднялась по ступенькам.

Мужчина, стоявший за штурвалом, наклонившись, забрал у нее поднос. Его короткие волосы начали высыхать, так что она смогла разглядеть, что они были темно-русыми. Совпадает, подумала Мейзи. Рост? Примерно метр девяносто. Совпадает, опять подумала она. И глаза серые. Но это, определенно, не тот человек, у этого была совершенно другая аура.

Небо еще не полностью прояснилось, хотя пробивалось солнце. И все еще было прохладно.

Пил-Айленд, возникший по левому борту, был плоским и зеленым. В это прохладное субботнее утро, в данной части бухты оказалось не слишком оживленно.

— Садитесь, — потребовал он.

Поговорим. Мейзи изо всех сил старалась быть спокойной. Глубоко вздохнув, она вдруг вспомнила, что все еще не сняла свою круглую шапочку. Она стянула ее, взъерошила пальцами кудри, а ветерок растрепал их, заставив ее собеседника прищуриться и внимательно взглянуть на нее.

Мейзи сжала чашку ладонями.

— Н-не будете ли вы добры, сказать мне сначала, кто вы? Мне… правда… надо это знать, — проговорила она.

— Раф Сандерсон, — коротко ответил он. — А кто вы?

— Нет, вы совсем не Раф Сандерсон! — вырвалось у нее.

Он бросил на Мейзи ироничный взгляд.

— Уверяю вас.

— Но, я же знаю, что это не так!

— Откуда? Могу поручиться, что мы не знакомы.

— Вот именно! — воскликнула она, забыв об осторожности. — Я. У меня был роман с Рафом Сандерсоном, если так можно это назвать. Видите ли… У меня будет ребенок от него, но он… он не хочет больше иметь со мной никакого дела.

На несколько минут мужчина, словно, лишился дара речи. Потом выключил двигатель и, когда яхта остановилась, нажал кнопку на консоли и освободил якорную цепь.

А Мейзи взволнованно продолжала:

— Да, сначала я действительно приняла вас за него, а теперь вижу, что ошиблась, но вас зовут так же… Я совершенно сбита с толку.

— Некоторых девушек очень легко сбить с толку, — произнес он, и его серые глаза вспыхнули. — Продолжайте.

— Вы мне не верите, — сказала Мейзи. — Честно говоря, я и сама не могу поверить. Не могу поверить, что могла допустить…

— Вас принудили? — резко спросил он.

— Нет. — Неожиданно ее прорвало. — Я была одинокой и осиротевшей. Я потеряла родителей … мы были очень близки… за пару месяцев до этого. И тут однажды, когда я выступала под именем Мейрид Уоллис…

— Как это понимать, черт побери?!

Она рассказала ему о своем двойном имени и джазе.

— И когда мы закончили играть — это было на одной свадьбе, днем, — этот человек подошел ко мне, представился Рафом Сандерсоном и спросил, не может ли угостить меня коктейлем. От коктейля я отказалась, поблагодарив, но сказала, что чашечку кофе с удовольствием бы выпила. С этого все и началось.

— Вы прыгнули к нему в постель той ночью?

— Нет, — отрезала Мейзи и почувствовала, как вскипает.

Она помолчала, чтобы успокоиться. К тому же она не стала бы отрицать, что была невероятно наивной…

— Но мне действительно было приятно общаться с ним. Он был обаятельным, остроумным и… роскошным. И жизнь уже не казалась мне такой мрачной. — Она замолчала и вздохнула. — Мы несколько раз встречались… А потом он сказал мне, что влюбился в меня с первого взгляда и хочет на мне жениться. — Она закрыла глаза. — Я поверила ему. И тогда это случилось… Не пойму, было ли это от выпитого вина — обычно я не пью, но, — она опустила глаза, — я поверила ему, когда он сказал, что обо всем позаботится.

— О контрацептивах? — Она кивнула.

— Но не позаботился, — глухо продолжил мужчина, — и если всему этому можно верить, он улизнул. Стало быть, это случилось лишь однажды? Хотя, как я понимаю, вам это польстило? То, что вы переспали с Рафом Сандерсоном?

— Нет, на самом деле. — Мейзи смутилась. — Я хочу сказать, что это было прекрасно, но…

— И вы не забеспокоились?

— Нет, но я была девственницей и думала, что надо просто подождать. А он был — ну он был мил со мной, ободрял, и я чувствовала себя желанной, я чувствовала себя любимой…

Она замолчала и махнула рукой. Мерзавец, подумал Раф. Если всему этому можно верить.

— Значит… только один раз? — переспросил он скептически.

Она снова кивнула.

— И теперь, когда вы обнаружили, что беременны, вы начали поиски Рафаэля Сандерсона?

— Дело в том… До меня вдруг дошло, что с ним нет никакой связи. Инициатива всегда исходила от Рафа. Я вдруг забеспокоилась, и не только за себя. Я подумала, не случилось ли с ним чего-нибудь… — Она пожала плечами. — Но единственный Рафаэль Сандерсон в Австралии, которого я обнаружила, оказался президентом «Сандерсон минералс» и наследником состояния Диксонов! А уже потом я узнала, что беременна…

Он пристально оглядел ее.

— Не скажешь. Послушайте, все это очень трогательно…

Мейзи ударила кулаками по столу и вскочила.

— Не думайте, — закричала она ему, — что я не размышляла над своей глупостью. По иронии судьбы я считала, что со мной такое никогда не может случиться, и была потрясена до глубины души, когда обнаружилось… Ну, когда все обнаружилось… И не считайте, что я собираюсь это так оставить!

Он скептически поднял бровь.

— Можете смотреть на меня как угодно цинично, кем бы вы ни были, но я собираюсь найти этого человека и все ему высказать!

— Сядьте, Мейрид…

— Мейзи, — поправила она.

— Мне казалось, вы сказали…

— Сказала. Но меня чаще зовут Мейзи, и, если хотите знать, у меня аллергия на имя Мейрид, потому что, подозреваю, именно из-за него я показалась Рафу слишком уж искушенной…

— Это не он Раф, а я, — поправил он с неожиданным изумлением. — Вы запутались в ваших мужчинах, и я не уверен, что это не преднамеренно, Мейр… извините, Мейзи, так что…

— Боюсь, я не смогу больше выносить вашего высокомерного язвительного общества, — перебила его Мейзи решительно.

Она вскочила на борт и прыгнула в воду.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Все было не так уж неожиданно и безумно, как могло показаться на первый взгляд.

За секунду до того, как Мейзи это сделала, в ее голове мелькнула мысль, что начался отлив, и плыть ей придется не так уж долго до мелководья и рифов вокруг острова Пил-Айленд, а плавала она прекрасно. Добравшись же до этого острова, она могла дойти до Лазаретс-Гаттер, где стояли на якоре суда, и там уже получить помощь.

Два обстоятельства оказались неучтенными. Слишком холодная вода и скорость волн, катящихся гораздо быстрее, чем она предполагала.

Мейзи также не представляла скорости, с которой Раф Сандерсон спустит на воду надувную лодку. Поэтому, борясь с волнами, она почувствовала благодарность, когда увидела мчащуюся к ней надувную лодку.

И снова, это был жутко рассерженный человек, который втащил ее в надувную лодку и потом на «Мэри-Лу».

— Не вздумайте выкинуть такое снова, идиотка! — обрушился он на нее, схватив за отвороты воротника спортивного костюма и почти оторвав от пола, когда они оказались в каюте.

Естественно, Мейзи поумерила свой пыл. Промокшая и продрогшая, она чувствовала себя довольно глупо. Однако нашла в себе силы ответить, хотя и сквозь зубы.

— Я бы это сделала, если бы не волны! — Помолчав, она выкрикнула. — А вы оскорбили меня!

Взглянув гневными серыми глазами в не менее гневные зеленые глаза, Раф Сандерсон неожиданно успокоился.

— Так. Настоящая бунтарка? Приношу свои извинения, Мейзи. — Он выпустил из рук воротник ее костюма, и она снова встала на пол. — Постараюсь исправиться.

И тут же обнял ее.

Почему это так резко повлияло на нее, Мейзи, которая была в страшном гневе на Рафа Сандерсона, так и не поняла. Но у нее появилось странное чувство, что в этот момент между ними могло случиться все что угодно.

Ее смущение, напряжение и злость медленно испарялись. Возникло ощущение безопасности.

Тут он наклонил голову…

Его губы были теплыми и сухими, и новое чувство захлестнуло ее. Чувство, которое потрясло ее до основания. Как она могла получать удовольствие от прикосновения мужских рук и губ, когда попала в такую ужасную ловушку всего несколько месяцев назад?

Он поднял голову, пристально посмотрел в широко открытые, испуганные зеленые глаза и начал поспешно раздевать ее.

Мейзи тут же опустилась с неба на землю.

— Нет! — выдохнула она и попыталась остановить его.

— Послушайте, — заявил он, — я делаю это по одной-единственной причине — чтобы вы не промочили ковер в каюте… У меня нет никаких планов относительно вас!

— Но вы только что п-поцеловали меня, — возразила она.

— Это совсем другое.

— Как это? То есть… я хочу сказать, откуда мне знать, что все не закончится тем, что я снова окажусь брошенной и беременной?

Он остановился и взглянул в ее глаза, ярко-зеленые, но очень смущенные и настороженные. Легкая улыбка тронула его губы.

— Не думаю, что можно дважды забеременеть в одно и то же время.

Мейзи сердито закусила губу.

— Вы знаете, что я имею в виду.

Он пожал плечами.

— Это было знаком искупления моей вины — за то, что я оскорбил вас и вел себя так высокомерно и цинично. И знаком восхищения тем, что меня послали к черту в довольно храброй и решительной манере, которой я не могу не восхищаться. Вот и все.

Мейзи от удивления лишилась дара речи, а он воспользовался этим, чтобы снять с нее куртку, стянуть брюки и усадить, чтобы она могла снять туфли.

— Кроме того, — добавил мужчина, внимательно оглядев ее хрупкую фигурку в изумрудно-зеленом лифчике в розовый цветочек и таких же трусиках, — все очень привлекательно, Мейзи, но поверьте, вы — не мой тип, поэтому вам ничего не грозит. Вставайте!

Он схватил покрасневшую Мейзи на руки, чтобы отнести вниз.

— Идите под душ. Горячей воды у нас много, так что стойте, пока хорошенько не прогреетесь, — заявил он, опустил ее на пол и открыл дверь ванной комнаты.

— Но мне не во что переодеться!

— Я подберу вам что-нибудь. А вы делайте, что вам сказали.

Мейзи с наслаждением понежилась под горячим душем. Потом, выйдя, закуталась в большое полотенце, а другим, поменьше, обмотала голову. Тут она поняла, что яхта снова на ходу. Интересно бы понять, в каком направлении она движется — к порту Мэнли или к острову Пил-Айленд?

В дверь постучали.

— Да? — отозвалась она.

— Откройте другую дверь, — проинструктировал ее Раф Сандерсон. — Она выходит в каюту на корме. Там, на кровати, вы найдете одежду. Не слишком долго возитесь, потому что, когда брошу якорь, я приготовлю вам теплое питье.

— Есть, сэр, — пробормотала Мейзи, но подчинилась.

В каюте на корме стояла двуспальная кровать, накрытая стеганым шелковым покрывалом. Ее ноги утопали в пушистом ковре.

Мейзи взглянула на ворох одежды на кровати. Вещи были слишком велики для нее, но выбирать не приходилось.

Она вытянула из вороха зеленые спортивные брюки и невероятно уютный кремовый свитер крупной вязки. Он явно был не новым, но безукоризненно чистым, однако хранил едва уловимый запах духов.

Интересно, чьи же это вещи? — подумала Мейзи.

Никакой обуви не было, но нашлась пара носков.

Наконец, Мейзи взглянула на свое отражение в зеркале туалетного столика. Свои непокорные кудри она просто расчесала пальцами. Не понравилось ей лишь выражение глаз — они выдавали ее нервозность.

Раздался лязг якорной цепи. Выглянув в иллюминатор, она немедленно узнала извилистую белую песчаную береговую полосу бухты Хорсшу на острове Пил-Айленд и закусила губу. Значит, он не вернулся в Брисбен.

Пока она соображала, что же ей делать дальше, Раф крикнул, что кофе готов.

— Как вы себя чувствуете? — поинтересовался он, когда они сели напротив друг друга в кубрике.

На этот раз кофе, налитый из кофейника, был таким, как положено, — настоящим, горячим. Мейзи уловила привкус бренди.

— Я… отлично, — ответила она. — Мне стало намного теплее. Да, спасибо за одежду.

— Это вещи моей сестры Сони, которая иногда плавает со мной… если вам это интересно, — сказал он сдержанно.

Мейзи решила промолчать.

— Гм… Ваши щеки снова немного порозовели. Это точно, что вы беременны?

— А что?

— Видите ли, если это так, вам бы следовало воздерживаться от таких, видимо, естественных для вас, рискованных поступков, вроде ныряния с яхт и борьбы с волнами.

— Мой доктор сказал, что мне нет необходимости баловать себя.

Он поднял бровь.

— Видимо, ваш доктор и вы вкладываете разный смысл в это понятие. Тем не менее, вы, похоже, ответили этим на оба моих вопроса.

— Оба?

— Да. Вы не только беременны, но к тому же, вы и мысли не допускаете потерять ребенка, — сказал он, посмотрев ей в глаза.

— Да, не допускаю.

Мейзи отпила кофе и попыталась найти нужные слова для объяснения.

Совершенно неожиданно, несмотря на шок и растущий ужас оттого, что она оказалась беременной и брошенной, ей пришла в голову радостная и в какой-то степени спасительная мысль, что теперь она будет не одна в этом мире.

— Я… у меня будет кто-то, вы понимаете? — тихо сказала она, наконец.

Он ничего не ответил, но Мейзи почувствовала, что его спокойные серые глаза заглянули ей прямо в душу.

— Сколько вам лет?

— Двадцать два.

Он скорчил гримасу.

— Рассчитываете на какую-то поддержку от этого… этого человека?

— Нет. — Мейзи вздернула подбородок. — Раз он больше не желает иметь ничего общего со мной, я не хочу от него никакой благотворительности. К тому же он… скотина и прохвост! — Неожиданные слезы навернулись ей на глаза. — Я просто хотела бы сказать ему, что он, он…

— Настоящий негодяй? — подсказал Раф.

Она кивнула.

— Но не только… Даже если он не захочет иметь с нами никакого дела… Он должен согласиться, чтобы в метрике ребенка стояла его фамилия. Я обязана… Чтобы мой ребенок хотя бы знал, кто его отец. А вы так не считаете?

Раф уклонился от прямого ответа. Вместо этого он сказал.

— Очевидно, вы это хорошо продумали.

— У меня было несколько ужасных месяцев на то, чтобы не думать ни о чем, кроме этого. — Она раздраженно вытерла глаза, пробормотав себе под нос: — Больше никаких слез, Мейзи! — Тут ее внезапно сразила новая мысль: — Но теперь я даже не знаю фамилии… если только не существует другого человека с такой же фамилией!

Раф Сандерсон смотрел на нее и думал о своем: не была ли эта девушка превосходной актрисой?

Он мрачно улыбнулся. Мейзи пристально посмотрела на него.

— Вы опять мне не верите, — сказала она, севшим голосом.

— Как бы я ни сочувствовал вам, это дело меня не касается.

— Вы никогда не жили в местечке, которое называется Кару-Даунс? — спросила она. — Где-то к западу от него есть овечье пастбище.

Он нахмурился.

— Откуда вы знаете это?

— К вашему сведению, это есть в Интернете. Вероятно, в давние времена семья Диксонов была как-то связана с Южной Африкой, и слово «Кару» происходит от Грейт-Кару в Южной Африке. Это тоже овцеводческий район.

— Вы провели хорошую исследовательскую работу, — усмехнулся Раф.

— О, я знала о Кару-Даунс еще до того, как занялась этим исследованием, — грустно произнесла она. — Ра… Он рассказывал мне и о двух своих любимых собаках, Граафе и Рейнете. — (Раф Сандерсон неожиданно забарабанил пальцами по столу.) — Он говорил, что назвал их так в честь города Граф-Рейнет.

На этот раз Раф Сандерсон выругался.

— С кем, черт побери, вы разговаривали, Мейзи?

— Ни с кем больше. А-а, да, с каким-то Диксоном, который захлопнул дверь перед моим носом два дня назад.

— Наверняка разговаривали! С кем-то из семьи. — Прищурившись, он посмотрел на нее. — Послушайте, Мейзи. Я хочу услышать правду. И прямо сейчас, — процедил он сквозь зубы.

— Правду? — Она пристально посмотрела на него широко открытыми глазами. — Где-то ходит человек, выдающий себя за вас…

Он стукнул кулаком по столу, отчего кофейные чашки подпрыгнули.

— Теперь я ее услышал.

— Однако несколько минут я принимала вас за него, — возразила Мейзи. — Я хочу сказать, что теперь совершенно уверена, что ошибалась, и если бы вы не были таким мокрым и сердитым, я, возможно, поняла бы это скорее…

Она смущенно замолчала.

Раф открыл рот, чтобы ответить, но ему помешало ожившее в этот момент высокочастотное радио.

— «Мэри-Лу, Мэри-Лу — Лотос, шесть семь», — произнес низкий бестелесный голос.

Раф встал, чтобы ответить.

— «Лотос — Мэри-Лу, шесть девять».

И Раф переключил каналы.

— Раф, это Дан. Мы будем минут через двадцать. Мелисса интересуется, не надо ли тебе чего-нибудь… И мы захватим по пути Эдди и Марту.

Раф мрачно взглянул на Мейзи. Потом произнес в микрофон.

— Ничего не нужно, спасибо, дружище. До скорой встречи.

Он повесил микрофон и вернулся к столу. Мейзи проглотила комок в горле. Она казалась сейчас усталой и измученной.

— Как вы собираетесь объяснить мое присутствие своим друзьям?

Он заметил ее болезненную бледность.

— Никак не собираюсь. А вы уверены, что чувствуете себя нормально?

— Все в порядке, я просто устала. Вот и все. Я… не спала прошлой ночью и уснула здесь до вашего появления на борту. Мне просто нужно немного отдохнуть. Знаете, как котенок — свернется клубочком и спит.

— Тогда идите спать, малышка, — сказал он приветливо. — Ложитесь в постель в каюте на корме. Если повезет, никто даже не узнает, что вы здесь. Мы сможем снова вернуться к сути дела позже.

— О, спасибо, — искренне поблагодарила его Мейзи.

— Только вот что…

Она вопросительно взглянула на него.

— Пообещайте не пытаться утопить себя, не пытаться утопить меня или сделать что-то столь же вопиющее.

Мейзи засмеялась.

— Обещаю, — сказала она, — если только ваше поведение не будет вопиющим, мистер Сандерсон.

Он посмотрел на нее, слегка нахмурившись и словно не решив еще, что с ней делать. Потом пожал плечами и встал.

* * *

Мейзи уснула сразу же.

Она пыталась не спать. Говорила себе, что надо было многое обдумать, многое попытаться понять, но усталость сломила ее. Она не слышала, как на яхте собрались гости, как прошел обед. Мейзи проспала несколько часов.

А когда проснулась, то зевнула и осмотрелась, в первую секунду не понимая, где находится, пока не узнала изысканный интерьер каюты.

Она резко села, и тут с верхней палубы до нее донесся женский голос:

— Раф, так у тебя женщина в каюте!

Мейзи застыла, сообразив, что, видимо, открывшаяся или, скорее, закрывшаяся дверь каюты и разбудила ее.

— Мелисса, — раздраженно прозвучал голос Рафа, — разве тебе не говорили, что нельзя никуда совать свой нос без разрешения?

Раздался смешок, потом Мейзи услышала:

— Дорогой, жизнь слишком коротка, чтобы ждать приглашения. И если я не ошибаюсь, она рыжая.

Мейзи затаила дыхание.

— К тому же еще и безбилетный пассажир. Я и понятия о ней не имел, пока она не заявила о себе и чуть меня не утопила, — спокойно ответил Раф. — Больше того, она появилась так внезапно, что я еще ничего не успел о ней узнать и только собираюсь это сделать. А потом, скорее всего, выброшу ее за борт.

— Что ж, дорогой, что бы ты ни сказал, нас это устроит. И спасибо за прекрасный обед. Мы должны покинуть тебя и провести ночь на якорной стоянке в Блексли. Да, а мы увидимся на вечеринке у Триши в среду?

Раф Сандерсон ответил отрицательно.

Мейзи подождала, пока не стихнет шум мотора за бортом, затем встала и направилась в главный салон.

Спускаясь в этот самый момент вниз, Раф увидел ее и спросил, не голодна ли она.

— Я… умираю от голода! Не завтракала, не обедала, — призналась Мейзи.

— Я так и подумал, поэтому оставил вам кое-что из еды.

Он достал из холодильника завернутые в фольгу тарелки и поставил на стол.

— Огромное спасибо, — пробормотала Мейзи, жадно глядя на яства. — А я думала, что вы собираетесь выбросить меня за борт.

— Вы все слышали?

— Слышала. Видимо, ваша знакомая разбудила меня, когда закрывала дверь каюты.

— Временами Мелисса бывает невыносимой, но Дан — прекрасный друг, — сказал Раф. — Я передумал. Я не буду выбрасывать вас за борт, а накормлю и даже приготовлю чашку чая, поскольку бессердечное обращение с беременными женщинами не относится к числу моих пороков. Тем не менее, — сказал он, наливая воду в чайник, — как только вы перекусите, мы сразу отправимся назад, в Мэнли.

Мэйси с аппетитом уплетала лососину с дыней.

— Где вы собираетесь отделаться от меня?

Раф спокойно взглянул на нее через плечо, зажег газ и поставил чайник на конфорку.

— Представьте себе, я ни перед чем не остановлюсь, пока не докопаюсь до сути этого дела.

Мейзи уже расправилась с омаром, потом схватила куриную ножку и вонзила в нее зубы. Справившись и с ней, она вытерла руки бумажной салфеткой.

— А вы изрядно проголодались, — заметил Раф.

Она грустно улыбнулась.

— Меня так долго мучила тошнота, что я и смотреть не могла на еду. А теперь почти все время голодна, как волк. Значит, вы уже верите мне?

Раф налил две чашки чая и сел.

— Нет. Пока воздерживаюсь. Но если какой-то мерзавец ходит вокруг, выдавая себя за меня, я собираюсь разоблачить его.

Мейзи невольно вздрогнула, и он заметил ее реакцию.

— Однако если это не так, то пора все выложить начистоту, Мейзи Уоллис, иначе у вас будут неприятности, — спокойно добавил он, не оставив сомнений в том, что не шутит.

— Именно так все и было. — Она пожала плечами. — Для чего бы я стала придумывать такую историю?

— Объясню. Женщины давно бросаются к моим ногам, — сказал он. — Не думайте, что мне это нравится или что я льщу себе тем, что мои деньги тут ни при чем. Они как раз и могли стать истинной причиной. Нет, — остановил он ее, — сейчас не время для гневных отповедей, разговор начистоту — вот, что нам теперь нужно, Мейзи. Например, вы заявили, что единственным Рафаэлем Сандерсоном, которого вы могли разыскать, был я. Не означает ли это, что имя Сандерсон ни о чем вам не говорило, когда тот мужчина так представился?

Глаза Мейзи округлились.

— Совершенно ни о чем, — прошептала она.

— Но вы, тем не менее, утверждаете, что он производил впечатление состоятельного человека?

— Честно говоря, я не особенно задумывалась над этим, но думаю, что так. У него была прекрасная речь, он путешествовал больше, чем кто-либо из моих знакомых.

Раф ухмыльнулся.

— Вот до этого я и постараюсь докопаться, а заодно выясню, кто вы и откуда.

Она говорила правду, напомнила себе Мейзи. И разве ей есть что терять?

— Можете наводить справки, мистер Сандерсон, — спокойно сказала она. — Мне нечего скрывать.

— Я вижу. — Он произнес это достаточно спокойно, но его взгляд словно полоснул ее ножом. — Вопрос исчерпан, пойдемте.

Он встал и взял ее тарелку.

— Хотите, чтобы я помогла вам наверху?

— Спасибо, как-нибудь сам справлюсь.

Раф повернулся и, перешагивая через две ступеньки, поднялся на палубу.

Мейзи посмотрела ему вслед и неожиданно испуганно вздохнула, осознав, что лично для нее вопрос далеко не исчерпан. Она представила его без свитера и джинсов — и дала волю фантазии, вообразив себя в верхней каюте с ним, смеющимся над какой-то интимной шуткой, понятной только им двоим…

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Они не отплыли в Мэнли, так как не смогли покинуть Хорсшу-Бей.

Мейзи, убиравшая посуду после своего позднего завтрака, услышала шум запущенного двигателя, но через несколько минут мотор заглох, и яхта не сдвинулась с места.

Она, вопросительно, взглянула на Рафа, спустившегося вниз, и увидела, что он раздражен.

— Проблемы? — отважилась она спросить.

— Да, мотор перегрелся. — Раф начал скатывать ковер в салоне, и она поняла, что он собирается спуститься в машинное отделение через люк в полу. — Я очень давно не выходил на яхте, а это всегда чревато последствиями.

— Я знаю. Неполадки в системе охлаждения? — снова отважилась она на вопрос.

— Скорее всего. Вы — кладезь неожиданной информации, Мейзи. Откуда вы знаете о судах?

Она сказала ему.

— Так вот почему вы оказались на причале! — Раф поднял крышку люка. — Не могли бы вы включить свет в машинном отделении? Вон там, — он показал на распределительный щит. — И не принесете ли мне фонарик? Он в шкафчике под лестницей.

— Есть, капитан!

Она выполнила его просьбу и села на ковер, наблюдая за его работой.

Услышав через какое-то время приглушенное восклицание, спросила:

— Нашли причину?

— Да. Порвалась лента вентилятора. Послушайте, Мейзи, ремонт займет некоторое время, но у меня оно пока есть. А ленту надо обязательно починить, потому что и без того легкий ветерок окончательно стих и у нас нет никакого шанса воспользоваться парусом.

— Эти ленты ужасно трудно чинить, — сказала она грустно. — Даже добраться до них в таком тесном пространстве — кошмарно тяжело.

— Вы не ошиблись. Так что мы или потратим много времени, или вообще не сможем починить сами.

— О!..

Он бросил на нее взгляд.

— С другой стороны, со мной вы будете в безопасности. В случае, если мне не удастся самому устранить повреждение, я смогу вызвать помощь из Мэнли завтра утром. — Он взглянул на часы. — Наверное, поздновато вызывать кого-то сейчас.

Мейзи посмотрела на собственные часы. Было около пяти часов.

— Наверное, — сказала она осторожно, подумав при этом, что ни один здравомыслящий человек, мало-мальски знакомый с яхтами, не станет специально создавать ситуацию с разорванной лентой вентилятора по каким-то тайным причинам.

— Хорошо, — Раф вылез из машинного отделения. — Мне нужны инструменты, и надо переодеться во что-то старое.

— Может, я смогу помочь? Я часто помогала своему отцу — подавала ему инструменты, а иногда мне удавалось добираться до таких мест, куда он не мог попасть.

— Отлично, мисс Уоллис, — пробормотал Раф и пошел в носовую каюту. Вскоре он вернулся, одетый в защитного цвета рубашку и чистые, но со следами так и не отстиранных до конца пятен джинсы. В руках — сумка с инструментами.

Ремонт занял у них несколько часов.

Мейзи подавала инструменты, светила фонариком, а один раз ей даже удалось повернуть гаечный ключ там, куда Раф так и не смог дотянуться. Наконец, он попросил ее запустить двигатель и зорко следить за температурной шкалой.

— Температура нормальная, — крикнула она вниз после того, как двигатель проработал около десяти минут.

— Отлично. Выключайте, — крикнул Раф ей в ответ и выбрался наружу. Он устало потянулся. — Что мне нужно теперь, так это что-нибудь выпить. Спасибо, Мейзи, — добавил он. — Из вас получился прекрасный помощник механика.

— А я бы сказала, что вы оказались прекрасным механиком, — ответила она. — А вы случайно не механик?

— Нет, во всяком случае, не профессиональный, но мне всегда нравилось возиться с двигателями. Послушайте, не знаю, как вы, а я бы принял душ, выпил пива, что-нибудь съел, а потом хорошенько выспался. — Он взглянул на нее. — А вы можете запереться в каюте на корме, если хотите. Я мог бы предложить вам каюту на носу, но она не запирается.

Мейзи подумала, что за последние сутки спала всего часа три. Она подавила зевок.

— Хорошо, — согласилась девушка. — Идите и примите душ… а я пока приготовлю что-нибудь перекусить.

Его губы дрогнули.

— Есть, мэм.

Они дружно перекусывали в салоне. Волны мирно бились о корпус яхты, горела лампа. Улучив подходящий момент, Мейзи поинтересовалась, чем он занимается.

— По профессии я геолог и горный инженер и немного разбираюсь в овцеводстве.

Она задумчиво взглянула на него. Он снова переоделся в джинсы и теплую клетчатую рубашку. После душа его волосы все еще были влажными.

— Не думаю, чтобы вы много занимались и тем и другим в последнее время.

Он потер подбородок.

— Вы правы. С тех пор как умер мой отец, я провожу большую часть времени в путешествиях.

— Вы это так любите?

Он пожал плечами.

— Так сложились обстоятельства. Этого бы не было, — он помолчал, — если бы у меня была своя семья.

— А почему так получилось? Я хочу сказать, вы же не молодеете… — Мейзи резко замолчала и закусила губу.

Он рассмеялся.

— Возможно, я и кажусь вам очень древним, Мейзи, но мне только тридцать четыре.

— Я не это хотела сказать, — успокоила она его, но с иронией подумала, что он совсем не древний, а достаточно привлекательный… — Я… — у нее неожиданно сел голос, — имела в виду, что было бы неплохо уже остепениться, правда? И возможно, вам нужно…

Он насмешливо взглянул на нее своими серыми глазами.

— Дело в том, что мой отец начал серьезную программу развития корпорации «Сандерсон минерале» за несколько месяцев до своей смерти, и мне придется потратить, по меньшей мере, пару лет, чтобы осуществить ее. А как насчет вас? Какие планы были у вас перед крутым поворотом судьбы?

Она пожала плечами.

— Обычные, мне кажется. Мне нравилась моя работа. — Она вздохнула. — Все было хорошо. Я люблю путешествовать, в прошлом году посетила Мехико и…

Она махнула рукой.

— Расскажите.

— Я начала откладывать деньги, чтобы поехать в путешествие в этом году, но пришлось передумать.

— А по жизни — никакого грандиозного замысла?

— Есть один. Я бы хотела получить степень магистра музыки. Возрастного ограничения нет, к счастью, так что я, возможно, еще смогу сделать это.

— Вы собираетесь жить на пособие матери-одиночки? — не без ехидства поинтересовался он.

Мейзи состроила гримасу.

— У меня есть некоторые средства. Я унаследовала дом моих родителей и яхту, но их родовое гнездо и сбережения моего отца уйдут на выплату ипотечного кредита, который они взяли, чтобы реконструировать этот дом. — Помолчав, Мейзи с усилием добавила: — У меня кое-что останется после продажи обоих домов.

— Скажите мне вот еще что… Вы считали, что влюблены в того парня?

Мейзи сложила салфетку, потом расправила ее и, наконец, кивнула.

— Я то опускалась на землю, то взлетала. Это было так удивительно…

— А как вы относитесь к нему сейчас? Очевидно, теперь вы должны бы злиться и чувствовать себя преданной. А что, если я, скажем, вернул бы его вам?

Мейзи затаила дыхание.

— Я-я не знаю. Теперь это немного напоминает сон, и трудно отделаться от мысли о том… какой легковерной я была. Но думаю, что уже слишком поздно, чтобы возродить… волшебство. И потом… Его можно было бы вернуть только насильно.

— А может быть, и нет. — Раф помолчал. — Что, если он, скажем, вернется по собственной воле, поняв, что не может вас забыть и жить без вас?

— Сейчас я не поверила бы ни единому его слову, — сказала Мейзи, едва слышно.

— Значит, даже ради ребенка вы не приняли бы его обратно?

Она заколебалась.

— Это не привело бы ни к чему хорошему, так ведь? — Мейзи подперла подбородок кулаками. — Если и есть что-то положительное в суровой школе жизни, так это то, что быстро взрослеешь.

Его серые глаза надолго, задумчиво, остановились на ней.

Совершенно естественная, без косметики, с облаком рыжих кудрей, она была, невероятно, привлекательной. Ее кожа была бело-розовой и безупречной, розовые губы — нежными, зеленые глаза — потрясающими.

К тому же, как он теперь знал, под несколько великоватой для нее одеждой скрывалась точеная фигурка с высокой грудью, тонкой талией и прекрасными бедрами…

Раф нахмурился. Почему ему так хотелось поцеловать ее, оставалось для него загадкой. Он относил это на счет акта безумной храбрости Мейзи. Не случайно он почувствовал восхищение, когда, едва не утонув, она еще нашла силы накричать на него. Раф даже пожалел, что оскорбил ее, но…

Не было ли это проявлением защитного инстинкта? А если это так, не попадет ли он в, расставленную Мейзи вокруг него, ловушку?

Пожалуй, решил он, сделав последний глоток пива, не стоит забывать об этом. Он все еще не был уверен в том, что перед ним не талантливая маленькая актриса.

— Я иду спать, — сказал он. — А вы?

— Да. — Она прикрыла рот обеими руками, в который уже раз зевая.

Бухта Хорсшу-Бей была необыкновенно красива подзвездным небом.

Мейзи спала в каюте на носу, где стояли две удобные койки. Она спала и видела сны. Причудливые фантазии, которые заставляли ее делать то, из чего, как ей казалось, она давно уже выросла — бродить, как лунатик.

Вот она встала с койки, вышла из каюты и поднялась в салон. Пройдя вперед, начала медленно и задумчиво подниматься по трапу. Добравшись до верха, легко отперла дверь, ведущую в рулевую рубку, и уже готова была шагнуть на палубу, но ей помешал Раф.

Он не мог бы сказать, что разбудило его, но он вошел в салон, как раз, в тот момент, когда Мейзи, как призрачная тень, начала подниматься по трапу. Он окликнул ее, но девушка не ответила. Тогда он начал подниматься вслед за ней и снова окликнул ее. Она даже не обернулась.

— В чем дело, Мейзи?

Она по-прежнему не отвечала, и он понял, что она идет во сне.

Тихо выругавшись, он осторожно повернул ее и свел с лестницы. Мейзи не сопротивлялась, а, сойдя вниз, прислонилась к нему.

Он прикинул свои возможности. О том, чтобы запереть ее, не могло быть и речи, какая-то часть ее мозга была способна помочь ей справиться с замками. Как же ему помешать ей выйти на палубу, где она могла упасть за борт?

— Есть только один способ, мисс Уоллис. Мне остается только молить Бога, чтобы вы не истолковали это неправильно.

Он взял ее на руки и понес вниз, в каюту на корме, где Мейзи тут же свернулась калачиком на большой кровати с легким мечтательным вздохом, не открывая глаз.

Он долго смотрел на нее, потом лег рядом и накрыл их обоих одеялом. Она безмятежно спала.

— Раф! Раф! Это Мелисса и Дан. Можно нам подняться на борт? Да мы уже и так поднимаемся. Мы увидели тебя в бинокль и подумали, не возникли ли какие-то проблемы. Дан думает, что сможет помочь тебе. Он, наверное, еще спит, Дан. Я посмотрю в каюте на корме… ой!

Раф Сандерсон резко сел в постели, а Мейзи заворочалась, когда дверь распахнулась и Мелисса заглянула в каюту.

— О, прошу прощения, Раф, — залопотала Мелисса, широко раскрыв глаза при виде женской фигурки в постели рядом с ним. — Извини… но… тем не менее, мы на палубе.

Она поспешно попятилась и захлопнула дверь. Мейзи села, испуганная и смущенная. Она посмотрела вокруг, потом на Рафа.

— Что… почему… что случилось?

Она попыталась подняться.

Раф схватил ее за плечи.

— Ничего не сучилось, Мейзи. Послушайте меня. Ничего не случилось, но… вы ходите во сне?

Она замерла.

— Да. То есть это бывало раньше. Мне казалось, что я уже выросла из этого возраста. А вы хотите сказать…

Он рассказал ей, что она сделала, и почему он решил, что единственное место, где она была бы в безопасности, — это его постель.

— Мне говорили, что в детстве меня мучили ночные кошмары.

— Были причины для этого?

— Не сказала бы, но моя мама считала, что это из-за переутомления.

— А вы, наверняка, были переутомлены прошлой ночью, — кивнул он.

— Да, наверное. Ой!

Ее глаза округлились при взгляде на его взъерошенные волосы, зеленую футболку, пижамные штаны и поросший щетиной подбородок. Потом она опустила взгляд на себя.

— Господи, это должно выглядеть…

Он поправил воротничок ее пижамы, позаимствованной из гардероба его сестры Сони.

— В высшей степени подозрительно? — Раф неожиданно вздохнул. — Боюсь, что Мелисса, — он тихо выругался, — прирожденная шпионка и сплетница. Она ничего не может с этим поделать.

— Как же нам быть? — спросила Мейзи. — Мы можем только сказать правду.

— К сожалению, правда будет выглядеть еще хуже, чем вымысел.

В глазах Мейзи появилось упрямое выражение.

— Мне все равно. Нужно сказать правду.

Подумав немного, он пожал плечами.

— Но не удивляйтесь, если это будет воспринято как ложь.

Спустя час они подняли якорь, и ушли в Мэнли.

Раф сам все объяснил, спокойно и обыденно, Дану и Мелиссе. Как он и ожидал, друзья восприняли его объяснения весьма шутливо. Мейзи удалось сохранить самообладание, но по алчному блеску в глазах Мелиссы девушка поняла, что им не поверили.

Днем, в воскресенье, Джек Гастон, терпеливый личный секретарь Рафа Сандерсона, был призван в апартаменты своего босса на набережной реки Брисбен. И там ему была вкратце изложена история Мейзи.

— Но… кто же этот парень? — ошеломленно спросил он.

Раф пожал плечами.

— У меня были некоторые соображения, но я не уверен, что все это правда. Вот почему вам нужно навести о ней справки. Эта девушка получила какую-то приватную информацию от членов семьи или сотрудников. Возможно, она имеет дело с каким-нибудь обиженным бывшим работником.

— Что она из себя представляет? — спросил Джек.

Раф, насмешливо, взглянул на своего секретаря.

— Типичная бродяжка. С характером. Тем не менее, если кто-то действительно пользуется моим именем, чтобы произвести впечатление на девушек, я хочу знать, кто это.

— Естественно!

— Но сначала я хочу узнать всю подноготную Мейрид Уоллис, известную всем как Мейзи. Вот ее адрес, — Раф протянул Джеку листок бумаги, — а еще я хотел бы знать, беременна ли она.

— Но как я могу это выяснить? — резонно спросил Джек. — Я имею в виду, выяснить официально, беременна ли она?

— Предоставляю это тебе, дружище. А теперь, прости, у меня другая встреча. Но Джек, надо делать все крайне осмотрительно.

— Конечно, — заверил секретарь своего босса, но долго хлопал глазами, прежде чем вышел.

Следующая встреча Рафа Сандерсона была с его любовницей.

Он лежал, опершись на подушки, на огромной кровати с атласными простынями в роскошно обставленной спальне и, нахмурясь, смотрел на девушку. Красиво приподняв густые волосы, она надевала шелковый халат. Неожиданно Раф понял, что ни разу и не вспомнил о ней за прошедшие дни.

— Алисия, — вдруг сказал он, — как бы ты ответила на мое предложение уехать на год в Африку и поработать с беженцами?

Алисия Хиндмарш медленно повернулась со щеткой в руке и впервые привела Рафаэля Сандерсона в замешательство.

— Если ты женишься на мне, Раф, я отвечу согласием.

Она медленно провела щеткой по белокурым волосам.

— Ты хочешь сказать, что действительно с удовольствием бы это сделала?

— Нет, скорее, мне это ненавистно. Есть люди, которым такое занятие интересно. Не думаю, что я отношусь к их числу. Но я бы хотела выйти за тебя, Раф.

Он отвел взгляд, проклиная себя, потому что совсем не хотел причинять ей боль отказом.

— Я просто пошутил, — сказал он.

— И насчет женитьбы на мне тоже?

— Так это ты сама… — Он замолчал. — Алисия, тебе бы не понравилось быть моей женой. Из меня выйдет ужасный муж. Прежде всего, я постоянно отсутствую.

— Я бы ничего не имела против этого. И была бы счастлива встречать тебя, когда ты приезжаешь.

— Нет, — сказал он твердо. — Послушай меня, Алисия, не слушай, когда мужчины говорят тебе всякий вздор. — Он помолчал и понял, что отвечает за каждое слово. — Не выходи замуж ни за кого, кто не может жить без тебя. — Он встал и оделся. — Ты заслуживаешь этого. Не продавай себя дешево.

— А ты когда-нибудь свяжешь себя узами, Раф?

— Я? — Он махнул рукой. — Когда-нибудь…

— Знаешь, чего я бы тебе пожелала?

— Чего?

— Встретить женщину, которую не сможешь заполучить, — горько сказала Алисия.

Раф шел домой с неприятным осадком в душе.

Он был бы самым ужасным мужем для Алисии Хиндмарш, сделал бы ее жизнь невыносимой. Тогда почему он чувствовал сожаление?

Он нахмурился, шагая в холодных сумерках по пустынным вечерним улицам.

Почему, черт возьми, его интересовало то, как провела свой вечер Мейзи Уоллис? Почему с таким неожиданным удовольствием он вспоминал их ужин прошлой ночью на «Мэри-Лу»?

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Мейзи в этот воскресный вечер составляла список предстоящих дел.

Выставить дом на продажу. И яхту тоже.

Это потребует значительной разборки и уборки, чего ей хватит не на одну неделю.

Найти себе какое-то жилье. Вот если бы ей удалось каким-то образом оставить за собой дом! — с тоской подумала она. Но нет, ей понадобятся деньги. Потому что, помимо всего прочего, ей в скором времени придется оставить работу. Матерей-одиночек не слишком жаловали в той частной школе, в которой она преподавала.

Но это не означало, что Мейзи не могла давать частные уроки игры на фортепиано, чем она и собиралась заняться. Правда, на то, чтобы набрать учеников и завоевать репутацию, требовалось какое-то время.

Ей также придется, вскоре, отказаться от периодической работы с джазовым ансамблем. Кстати, она должна играть на каком-то балу на этой неделе…

Вздохнув, Мейзи отодвинула список и вышла на веранду. Облокотившись на перила и глядя на огни порта внизу, она вспомнила последние сорок восемь часов и невероятные события на «Мэри-Лу».

Интересно, услышит ли она когда-нибудь еще о Рафе Сандерсоне?

Они расстались на автомобильной стоянке в порту, после того как она дала ему свой адрес и номер телефона и получила взамен номер мобильного телефона Джека Гастона.

Раф сел в свой серебристый «феррари» и с улыбкой произнес:

— Берегите вас обоих, Мейзи Уоллис.

Мейзи всхлипнула. Лишь одна мысль не даст ей сойти с ума — мысль о том, что в недалеком будущем она возьмет на руки своего ребенка…

Это был ее якорь спасения.

Через пять дней Джек Гастон отчитался перед Рафом Сандерсоном о ситуации с Мейрид Уоллис.

Они находились в офисе Рафа. Величиной с футбольное поле, этот офис, больше напоминающий вестибюль какого-то роскошного отеля, был нервным центром корпорации «Сандерсон минералс» и овцеводческой компании «Диксон».

Босс Джека в рубашке с короткими рукавами и в галстуке с ослабленным узлом сидел, откинувшись в кресле, и слушал.

— Она действительно беременна. Только не спрашивайте, как я получил эту информацию! Мне стыдно.

— Говори, — произнес Раф.

Джек пожал плечами.

— За ней установили слежку. Она пришла к своему доктору. Когда она вышла от него, регистраторша велела ей прийти на ультразвук через две недели. Мне сказали, что срок ее беременности примерно четыре месяца.

Раф слегка улыбнулся.

— Продолжай.

— Совершенно ничего в ее биографии не указывает на то, что она мошенница. Мейрид Уоллис жила со своими родителями, пока те не погибли шесть месяцев назад в аварии. У нее диплом бакалавра музыки. Она преподает в школе, известной строгими моральными устоями, и играет как аккомпаниатор в джазе.

— Она так и говорила. А что это за джаз и не связывают ли ее какие-то особые отношения с кем-то из музыкантов?

— Нет, они все женаты, это уважаемая и очень популярная группа. Мисс Уоллис также играет раз в неделю в церкви дома для престарелых, просто по доброте душевной, а также на танцах в полицейском молодежном клубе.

Раф удивленно поднял брови.

— Довольно добродетельна.

Джек Гастон помолчал.

— По отзывам людей, которые ее знают, это девушка, которая жила под крылышком заботливых родителей. Она строгих моральных устоев, но, в то же время, умеет радоваться жизни. Собрав все мнения, я пришел к выводу, что она немного наивна и очень уязвима. И нельзя сказать, что находится в слишком затруднительном материальном положении, если мы рассматриваем это как мотив того, чтобы войти в контакт с вами…

Раф выронил карандаш, который вертел в руках.

— Продолжай.

— Если она продаст родительский дом, который унаследовала, то получит кругленькую сумму. Дом старый и нуждается в обновлении, но находится в великолепном месте.

Раф на мгновенье задумался.

— Итак, ты считаешь, что, кто-то, пользующийся моим именем, просто обманул ее?

— Да. Она не потворствовала этому, и неразборчивой ее нельзя назвать. А удар от потери родителей, — добавил Джек, — был для нее сокрушительным, особенно потому, что они живут в Квинсленде сравнительно недавно и у нее, похоже, нет других родственников.

— Хорошо, спасибо, Джек. Дальнейшее предоставь мне.

У Джека же в голове уже созрел собственный план дальнейших действий.

С отцовской стороны у Рафа Сандерсона не было многочисленной родни, но со стороны Диксонов, все обстояло иначе. Мать Рафа, Сесилия, унаследовала большую часть империи Диксонов и завещала ее своему сыну. И это еще не все. Раф унаследовал также статус главы клана в большой, шумной семье. Он относился к этому довольно равнодушно, но, как хорошо знал Джек, в минуты невзгод горой вставал за своих, как это делают только очень ответственные люди.

Так как, по словам Мейрид Уоллис, отец ее ребенка был похож на Рафа Сандерсона, Джек понял, что именно может сейчас случиться. Он даже почувствовал жалость к девушке, которую никогда не видел…

Конечно, его босс в определенных пределах был человеком честным и справедливым, так что если ее совратитель принадлежал к этой семье, Раф, несомненно, что-то предложит Мейрид Уоллис. Но в том, что ее примут в клан Диксонов — Сандерсонов с распростертыми объятиями, Джек очень сомневался.

— Да, кстати, — сказал Джек, — этот джаз завтра, вечером, играет на одном танцевальном ужине, и я думаю, что мисс Уоллис подменит постоянного пианиста, который сейчас в отпуске. Вы не хотели бы, чтобы я…

— А что это за танцевальный ужин?

— Фактически, это роскошный благотворительный бал в вечерних костюмах, которые часто устраивают в отеле «Камберленд». Думаю, они берут, по меньшей мере, по двести долларов с человека.

— Что у меня в графике на завтра? — спросил Раф, немного подумав.

Джек просмотрел свои записи.

— Ужин с «Макферсон-Риджес», тоже, кстати, в вечерних костюмах.

— Хорошо, купи мне билет на эту оргию в «Камберленде». Я заеду туда потом.

— Только один билет? — спросил Джек и тут же пожалел об этом, увидев, направленный на него, язвительный взгляд босса.

На следующий день Мейзи тщательно готовилась к предстоящему вечернему выступлению.

Она сходила к парикмахеру. Вернувшись домой, просмотрела программу выступления оркестра Джима Уилсона. Хотя Мейзи предпочитала классику, она легко справлялась с любым репертуаром этого оркестра.

Переодевшись, девушка взглянула в зеркало и, как часто случалось, подумала, что мало кто признал бы в этой Мейрид Уоллис обычную Мейзи.

Ее роскошные кудри выглядели очень естественно. Сценический грим подчеркивал ее индивидуальность. Серебряные веки, изумрудная подводка для глаз, румяна, ярко-красные губы и, аккуратно, накрашенные ресницы.

Что касается платья, оно было вызывающего розового цвета, длинное, обтягивающее, без рукавов, с разрезом на боку, блестками на корсаже и круглым вырезом. Это платье делало ее мальчишескую фигурку более женственной, изящной, тонкой и гибкой.

— Все на месте, — пробормотала она, и взяла черную бархатную накидку, подаренную родителями. Проверив ноты, Мейзи услышала гудок микроавтобуса, принадлежавшего оркестру.

— Иду!

* * *

Бальный зал напоминал волшебную долину.

Столы, в центре которых стояли букеты живых розовых и кремовых роз, были накрыты темно-розовыми скатертями с кремовыми салфетками. Цветочные гирлянды образовывали над залом навес. Шелковые панели на стенах были разрисованы деревьями, птицами и бабочками. Довершали картину свечи в серебряных подсвечниках.

Элегантная толпа устремилась в бальный зал под тихую музыку оркестра.

— Кто все эти люди? — спросил новый гитарист.

— Сливки общества, — ответил музыкант, игравший на ударных. — Так что устроим для них незабываемую ночь!

Было уже около полуночи, когда Мейзи показалось, что она заметила Рафа Сандерсона.

— Мейзи? — шепотом окликнул ее ударник.

— Ой! — воскликнула она. — Извини… где мы остановились?

— Вот здесь, — ткнул он в нотный лист. — Переведи дух, у тебя такой вид, словно ты увидела привидение.

Мейзи проглотила ком.

— Нет, все в порядке!

И она взяла аккорд. Оркестр заиграл классическую мелодию — к радости публики.

Они закончили в два ночи, на час позже, чем планировали. Выходя из бального зала, Мейзи почувствовала, как кто-то тронул ее за плечо. На нее смотрели глаза Рафаэля Сандерсона, президента корпорации «Сандерсон минералс».

— Могу я угостить вас напитком? — спросил он.

У Мейзи перехватило дыхание, и она на секунду прикрыла глаза.

— Это не смешно.

— Что вы хотите сказать? — нахмурился он.

— Так это… вы? Я не была уверена… а, нет, спасибо.

— Наверное, мне следовало уточнить, что я имел в виду апельсиновый сок. Пойдемте.

— Подождите, я должна уехать вместе с оркестром, иначе мне придется брать такси. К тому же уже поздно.

— Я отвезу вас домой.

— Какие-то новости? — спросила она с округлившимися глазами.

— Нет, но я должен задать вам еще пару вопросов. Это недолго.

— Мейзи! — позвал ее Джим, ударник.

— Все в порядке. Я встретила… друга, и он отвезет меня домой.

Но ударник вернулся, чтобы удостовериться лично, и Раф представился ему.

— Я должен проследить за ней в такое позднее время. Но раз ты уверена, Мейзи?

— Уверена, Джим, — спокойно ответила Мейзи. — Я не могла бы быть в большей безопасности, чем с… Рафом.

Они нашли тихий уголок в холле «Камберленда», где все еще подавали напитки. Раф заказал себе кофе, Мейзи — горячий шоколад.

— Вы были здесь весь вечер? — спросила она.

— Нет, я приехал поздно.

— Это ведь совпадение, правда?

— Нет, я знал, что вы играете тут сегодня вечером… Вы замечательно играете!

— Спасибо. Я начала учиться музыке с шести лет. Похоже, вы наводили обо мне какие-то справки?

Он заметил легкие тени усталости под ее глазами.

— Признаюсь. Какая большая разница между Мейрид и Мейзи Уоллис! Но ведь вам все это, должно быть, тяжело?

— Все в порядке. Что вы хотите узнать?

— Я хочу услышать все, что он говорил вам.

— Я не могу вспомнить всего, — возразила она.

— Давайте начнем с того, что имеет отношение к семейству Диксонов и овечьему пастбищу Кару.

— Он никогда не упоминал о Диксонах. Я… не уверена, что он рос в Кару-Даунс, но, как я поняла, проводил там много времени, в каникулы и так далее. А вы? Вы выросли там?

— Нет, но бывал подолгу. А он не мог работать там?

— Мне так не показалось, но сейчас, когда я думаю об этом, я вспоминаю, что был какой-то странный нюанс… — Она запнулась и покачала головой. — Так вы предполагаете, что это мог быть кто-то из ваших работников? — спросила Мейзи, широко раскрыв глаза. — Но… как объяснить внешнее сходство?

Раф отвел взгляд.

— Возможно, это совпадение. А… та свадьба, на которой вы играли, когда впервые встретили его… вы не могли бы рассказать мне поподробнее? Она назвала ему дату и место и вдруг воскликнула:

— Как это я раньше не подумала об этом! Он ведь мог быть кем угодно, правда?

— Правда, но теперь предоставьте это мне, Мейзи, — пробормотал он. — Когда допьете свой шоколад, я отвезу вас домой.

Мейзи допила шоколад и оглянулась по сторонам.

— Вы здесь один?

— Совершенно.

Он встал.

— Вы всегда ходите на балы один? — спросила она с удивлением.

— Нет, обычно не один. — С видимым раздражением Раф пожал плечами. — Но тут другое дело. Это был деловой визит, можно сказать.

Он протянул ей руку. Мейзи встала, не приняв его помощь и явно раздосадованная, судя по вздернутому подбородку и блеску в ее глазах.

— Не буду вас больше задерживать, мистер Сандерсон, — сказала она ровным голосом. — Я прекрасно доеду до дома на такси.

Она накинула на себя бархатную накидку и взяла нотную папку.

— Не говорите глупости, Мейзи, — сказал Раф. — Сейчас почти три часа ночи.

— Это не глупости. Я попрошу швейцара вызвать мне машину и выйду из отеля только тогда, когда она подъедет. И буду в полной безопасности.

— На что конкретно, — спросил он с подчеркнутым спокойствием, хотя более чем раздраженно засунул руки в карманы, — вы злитесь сейчас?

— Скажу. Вы заставляете меня чувствовать себя неодушевленным предметом, а я живой человек. Так что можете относиться ко мне как к раздражающей, скучной части вашего «делового визита», это ваше дело, но не ждите, что я соглашусь с этим.

— А кто сказал о…

— У вас скучающий и раздраженный вид, — заявила она.

— Меня усадили за стол, что вызвало и то, и другое чувство, а я уже выдержал перед этим один официальный ужин, — объяснил он. — Вероятно, мне следовало послать Джека Гастона к Мейрид Уоллис… но я этого не сделал по некоторым соображениям. А теперь пойдемте!

«Феррари» уже ждал их.

Они почти не разговаривали по дороге. У дома Мейзи Раф вышел из машины и проводил ее до дверей.

— Берегите себя. А я буду держать с вами связь.

Она ничего не ответила, лишь смотрела, как он шагал по дорожке, такой высокий и неотразимый в своем вечернем костюме.

Потом вошла в дом, закрыла дверь и прислонилась к ней с бьющимся сердцем.

Что он имел в виду? Возможно, ничего. Возможно, лишь то, что она неплохой музыкант. Если не…

Нет, Мейзи! — упрекнула она себя. Ты уже ходила по этой дорожке раньше, нет!

Раф позвонил ей утром в воскресенье, назначив встречу в своей квартире.

— У меня новость, — сказал он. — Вы сможете подойти к десяти часам?

Она хотела ответить согласием, но потом передумала и сказала, что каждое воскресенье играет утром на фортепиано в доме престарелых. А вот в половине первого они могли бы встретиться.

Раф согласился.

Без четверти час Мейзи позвонила в его квартиру на набережной.

Как обычно, довольные старики из дома для престарелых преподнесли ей уйму небольших подарков. Она оставила их в своей машине, а выстиранные вещи его сестры Сони забрала с собой.

На этот раз Раф сам ответил на звонок домофона и пригласил ее подняться в его квартиру в пентхаусе. Никакой злости в его тоне Мейзи не заметила.

Попав из лифта прямо в его квартиру, она невольно затаила дыхание: бескрайнее синее небо, город как на ладони и извилистая река Брисбен. Роскошный, кораллового цвета мебельный гарнитур, коралловые же, но потемнее, стены, кремовый ковер.

— Мейзи, — приветствовал ее Раф, поднявшийся из кресла.

И немного нахмурился, потому что вместо Мейзи Уоллис, которую он ожидал увидеть, передним была Мейрид.

На ней была замшевая, янтарного цвета юбка в форме тюльпана и свободная светло-коричневая вязаная кофточка с длинными рукавами. В ушах блестели золотые обручи сережек. Косметика, ненавязчиво, подчеркивала ее глаза, овал лица и рот.

Отметил он и ее ноги в светлых колготках и кремовых туфлях — стройные и изящные.

Раф поймал себя на том, что старается представить белье, которое было сегодня на ней…

— Я заказал нам ланч, — произнес он, наконец, и показал на балкон, где стоял стол, сервированный на две персоны.

— Спасибо, — спокойно поблагодарила Мейзи, хотя, снова оказавшись рядом с ним, ощутила что-то вроде удара в грудь.

На Рафе были светло-серые брюки и черная рубашка с воротником поло. Его ремень и туфли были из черной кожи. Он был гладко выбрит и тщательно подстрижен. Она уловила легкий лимонный аромат его одеколона. Он выглядел как настоящий всесильный мультимиллионер, и Мейзи ощутила холодок в сердце.

Неожиданно она подумала, что хранила в памяти воспоминания о другом Рафе Сандерсоне. Нет, не о самозванце, а о том мокром, небритом, грязном человеке, при взгляде на фигуру которого, можно было просто умереть.

С трудом отбросив эти мысли, Мейзи протянула ему сверток с вещами.

— Вот вещи вашей сестры. Я выстирала их.

— Спасибо.

Раф жестом пригласил ее на балкон. Мейзи вышла, села за стол и положила на колени бежевую салфетку.

Он снял крышку с фарфорового блюда, открыв спагетти с приправами, креветками и веточками аспарагуса.

Мейзи вдохнула аромат. Раф улыбнулся.

— Пахнет чудесно.

Но как только он положил кушанье на тарелки и сел, его лицо приняло непроницаемое выражение, и она снова ощутила, возникший между ними, холодок.

Мейзи взяла вилку, а Раф произнес:

— Того человека, который мог выдавать себя за меня, можно найти на островах Тонга. Так что я все подготовил, чтобы вылететь туда завтра утром.

Мейзи уронила вилку на стол.

— Так вы мне теперь верите! Но… Тонга?

— Гордое королевство Тонга, да. Южная часть Тихого океана.

Мейзи взяла вилку.

— Что он там делает?

Раф продолжал есть какое-то время, потом выпрямился.

— Вот это и предстоит выяснить.

— Ну, а кто он? И как вы узнали о нем?

Раф замялся.

— Это пока секрет…

Мейзи смотрела на него, раскрыв рот.

— Постойте, это же может быть отец моего ребенка? Вы не можете держать это в секрете от меня!

Он сухо улыбнулся.

— На самом деле могу, пока все не проверю. Но, обещаю, удостоверившись в том, что это тот самый человек, я приму соответствующие решения в ваших интересах. Другими словами, Мейзи, вы можете теперь положиться на меня.

— Это успокаивает, — сказала она. — А как добираться до Тонги?

— На самолете корпорации.

Она скорчила гримасу.

— А как все… обычные люди добираются туда?

— Из Брисбена надо лететь через Фиджи или Сидней. Но эти рейсы нерегулярны, поэтому уходит много времени.

— Должно быть, это чудесно! Вы просто счастливчик! Хотя удивительно, что у вас есть время на такие поездки. — Мейзи произнесла это довольно задумчиво, но при этом мысль ее лихорадочно работала.

— Мне удалось сочетать поездку с бизнесом. Я бывал там до этого несколько раз. Ходил на тамошние острова на «Мэри-Лу». Там есть прекрасная естественная гавань.

— Как замечательно, — воскликнула Мейзи. — Расскажите мне об этом.

Пока они заканчивали свой ланч, он рассказал ей о прекрасных вулканических и коралловых островах Вавау, о главном острове Тонги — Тонгатапу и столице Неиафе. О свободно разгуливающих там свиньях и о людях, которые носят поверх одежды традиционные одеяния из пальмовых листьев. А также о хоровых песнопениях в местных храмах. Но прежде всего о сердечности местного населения.

— Я завидую вам бесконечно, — сказала Мейзи. — Насколько я понимаю, я вам больше не нужна в настоящий момент, но вы ведь дадите знать о себе, когда вернетесь, правда?

— Конечно.

Она положила салфетку на стол. Похоже, какая-то мысль внезапно пришла ей в голову.

— А как я могла бы связаться с вами в случае, если мне это понадобится?

— Вам это не понадобится, пока я буду в Тонге, — твердо сказал Раф.

— Думаю, что нет. А когда вы вернетесь?

— Можете позвонить Джеку Гастону по номеру, который я вам дал, но обещаю, что буду поддерживать с вами связь.

В этот момент позвонил его мобильный телефон. Раф вытащил его из кармана, извинился и вышел на балкон.

— Да, Джек, — сказал он в трубку. — Ты получил расписание рейсов? Хорошо. Забронируй мне номер в тонганской приморской гостинице на две ночи — вторник и среду. Я обо всем договорюсь на месте. Пока. — Он выключил телефон и снова обратился к ней: — Я сожалею, Мейзи, что приходится несколько неожиданно заканчивать наш ланч, но мне вскоре предстоит еще одна встреча…

Мейзи блестяще контролировала свои эмоции. Она встала и сказала спокойно:

— Ну что ж, спасибо за ланч. И приятного пребывания вам на Тонге!

Он ответил не сразу.

Раф знал, что должен был выбросить из головы воспоминание о Мейзи — милой и красивой, с такой доверчивостью прильнувшей к нему. Забыть ее в образе невероятно привлекательной Мейрид. Забыть о том, что с ней никогда не было скучно…

Потому что он мог только еще больше усложнить ее и без того непростую жизнь.

Она сразу поехала домой и села за свой компьютер, кипя от злости.

Ей было абсолютно ясно, что Раф Сандерсон знал того человека, который так обманул ее, и, возможно, собирался предупредить его.

Видимо, ему удалось раздобыть список гостей на той свадьбе, где она играла. Если пойти дальше и вспомнить о сходстве между этими двумя людьми, то такое могло означать только одно: они родственники…

Другой причины соблюдать тайну информации быть не могло. По какой еще причине занятой человек мог выделить три дня из своего плотного графика на то, чтобы выслеживать кого-то в диких местах в южной части Тихого океана?

Ее глаза загорелись, когда она вспомнила тонганский прибрежный курорт на Вавау. Но как попасть на эту замечательную группу островов без того, чтобы не ограбить банк? Мейзи вздохнула, вспомнив о дороговизне пребывания там. Но она уже отложила немного денег на отпуск, а остальное могла бы оплачивать в рассрочку по своей кредитной карте. Правда, она совсем не собиралась на Тонгу, но, чем больше думала об этом, тем больше воодушевлялась.

Мейзи заказала билет на рейс в Вавау на следующий вечер. Потом просмотрела варианты отелей и остановилась на гостинице «Бэкпэкер» в Неиафу — столице Вавау. Забронировать там номер немедленно было невозможно, но она, по крайней мере, знала о существовании недорогого жилья.

Самое главное — поставить себе цель, и если ты твердо веришь, что ребенок имеет право знать, кто его отец, то и идти к этой цели.

Мейзи тщательно упаковала вещи.

Она была опытным путешественником и обычно путешествовала налегке. Потом достала золотое кольцо-печатку своей матери. Оно служило для нее талисманом, и она всегда надевала его, когда бывала в отъезде. Иногда она поворачивала кольцо, и тогда оно смотрелось как обручальное. Несколько раз это защитило ее от мужской назойливости.

По каким-то причинам, собираясь в Тонгу, она сразу надела его на безымянный палец…

ГЛАВА ПЯТАЯ

Мейзи заметила сверкающий реактивный самолет на асфальтированной дорожке, как только приземлилась в аэропорту острова Вавау.

Надпись на борту самолета ей ни о чем не говорила. И она не ожидала встретить Рафа Сандерсона раньше следующего дня.

Поэтому она едва не умерла от страха, когда чья-то рука опустилась на ее плечо, а знакомый голос недоверчиво произнес ее имя и чертыхнулся.

Она обернулась и увидела его, высокого и, как всегда, неотразимого.

— Что вы тут делаете, черт возьми? — прорычал он.

Мейзи побледнела, увидев, какой яростью засверкали его серые глаза.

— Я- я… — заикаясь, произнесла она. — Я имею такое же право быть здесь, как и вы.

— Я же сказал вам, что сам займусь этим, — выдавил он.

Она застыла.

— Но то, как вы собираетесь заняться этим, меня и беспокоит.

Очередь впереди нее продвинулась вперед.

— Что вы хотите этим сказать?

— У меня возникло впечатление, что вы знаете человека, который стал отцом моего ребенка, и, может быть, даже пытаетесь как-то защитить его!

Раф не стал отрицать этого. Прищурившись, он спросил:

— Откуда взялась такая идея?

— Я не вчера родилась! — Она гордо вскинула голову. Ее глаза сердито сверкнули. — Больше того, я не могу оставаться в стороне, пока вы… сплачиваете ряды.

— Закончили? — спокойно спросил он.

— Вообще-то я бы могла сказать гораздо больше, но тут не время и не место.

Он слегка улыбнулся.

— В данный момент ваша очередь подошла, — показал он рукой.

Мейзи увидела, что дошла до таможенника, который ждал ее.

Она поставила свою сумку на стойку и протянула декларацию, в которой написала, что ей нечего декларировать.

Таможенник вежливо поинтересовался, может ли он проверить ее багаж. Мейзи дала согласие, и на всеобщее обозрение были выставлены все ее личные вещи, включая белье.

Она старалась не смотреть на Рафа Сандерсона, стоявшего за ее спиной, но краска выступила на ее щеках.

Раф миновал собственную стойку без всякого досмотра. Его даже поприветствовали как долгожданного гостя. Мейзи раздраженно буркнула что-то себе под нос по этому поводу, а он лишь тихо засмеялся.

— Если бы вы только могли видеть сейчас свое лицо, Мейзи. Сюда, идите за мной.

Ее сумка была на колесиках, и она могла прекрасно справиться с ней сама, но не стала отказываться от его помощи.

— Я буду жить в Гостинице «Бэкпэкер», — сказала она твердо, — и доберусь туда сама.

— Вы уже забронировали номер?

— Нет, но…

— Можете останавливаться, где хотите, — заявил он, — но у меня машина с водителем, и, поскольку мы будем проезжать мимо, можете поехать со мной.

В этот момент какой-то лучезарно улыбающийся тонганец подошел к ним. Это оказался водитель Рафа.

— С возвращением! — воскликнул он и перевел взгляд на Мейзи, уставившись на кольцо-печатку ее матери, которое повернулось так, что был виден лишь золотой ободок.

Раф проследил за его взглядом. Он не замечал этого кольца раньше и удивленно поднял брови. Но водитель пошел еще дальше. Он пришел к совершенно неправильному выводу.

— Уж не миссис ли это Сандерсон? — спросил он приветливо. — Добро пожаловать, мэм… о, это большое удовольствие. Я — Джеймс.

Он протянул руку.

— Для тонганцев важны только имена, — произнес Раф тихо на ухо Мейзи.

— А я… — она замялась, пожав протянутую руку, — я — Мейзи, Джеймс. Очень приятно познакомиться с вами, но…

— Поедемте, — перебил ее Джеймс. — Моя машина ждет вас. Сюда!

И он повернулся, забрав сумку Мейзи у Рафа.

— Кстати, Джеймс, какова ситуация сейчас с гостиничными номерами на Вавау? — поинтересовался Раф.

Джеймс обернулся.

— Благодаря новой авиалинии, связывающей с Фиджи, и удачному китобойному сезону, я уверен, что все распродано. Я знаю, что гостиница «Бэкпэкер» забита, как и все гостиницы в Неиафу. То же самое и на других островах! Но вам зарезервировано, Раф и Мейзи!

Поездка в Неиафу была непростой — для Мейзи.

Она забралась на заднее сиденье машины Джеймса в ожидании того, что Раф последует за ней, но он вежливо закрыл дверцу, сел вперед и завел с Джеймсом разговор.

Пока они ехали по темной, почти безлюдной местности, Мейзи лихорадочно думала о том, как ей выйти из этой ситуации. Может быть, сказать Джеймсу, что он ошибся? Но что-то ее сдерживало. А что, если свободных мест в гостинице не окажется? Перспектива остаться на пляже или на скамейке в совершенно чужой стране была малопривлекательной.

Они въехали в Неиафу. По всему городку были развешены объявления «Свободных мест нет». И первое из них она увидела на гостинице «Бэкпэкер».

Мейзи закусила губу и прислушалась к разговору Рафа с Джеймсом. Джеймс объяснял, что у тонганского морского курорта недавно появилась новая администрация, но штат по-прежнему отличный, и Раф встретит многих знакомых.

— А уж такая новость, — добавил он и повернулся на миг к Мейзи, — доставит всем много радости!

Мейзи была совершенно сражена.

— По крайней мере, тут отдельные кровати. Мейзи стояла в центре отведенного им номера.

Это был домик типа бунгало, с блоком из четырех комнат с верандой. Она бросила сумку на одну из кроватей.

Мейзи кое-как перенесла шквал приветствий, которыми встретили ее и Рафа. Похоже, никто не обратил внимания на то, что номер был забронирован на одно имя. Никаких форм заполнять не потребовалось, никто не попросил их паспорта.

Она уже смирилась с мыслью, что все гостиницы курорта переполнены, но едва справилась с волнением, когда служащие искренне испугались, осознав, что в последней комнате, остававшейся свободной, стоят две кровати, и предложили заменить их на одну, двуспальную. Раф отказался.

Мейзи огляделась. Здесь было уютно и комфортно. Стены, окрашенные в нежный абрикосовый цвет, были отделаны панелями с традиционными тонганскими рисунками и символами. На выложенном плитками полу стояли два плетеных кресла и стекляный столик, на кроватях с яркими покрывалами лежали пушистые белые полотенца.

— Да, по крайней мере, — согласилась Мейзи.

Он подошел к ней.

— Больше ничего нельзя было сделать, Мейзи.

Она шевельнула рукой, и тут его взгляд упал на кольцо ее матери.

— Кстати, почему вы носите обручальное кольцо?

— Не ношу. — Она объяснила ему все. — Я совершенно забыла, что надела его на эту руку.

Раф порылся в карманах.

— В сложившихся обстоятельствах… чтобы пощадить местную щепетильность, не говоря уж о моей репутации… это может быть неплохой идеей.

— Нет, послушайте, нам следует каким-то образом прекратить этот фарс…

— Мейзи, — его взгляд стал твердым, — это еще один прекрасный пример того, что надо хорошенько подумать, прежде чем что-то делать. Тогда вы бы никогда не попали в затруднительное положение на «Мэри-Лу». А вы снова не подумали…

— Но…

— Никаких «но», — заявил он. — Не моя вина в том, что здесь все места зарезервированы. Что я должен был, по-вашему, делать? Бросить вас?

Мейзи закусила губу.

— Нет… и за это спасибо, конечно, но выдавать себя за вашу жену…

Она беспомощно замолчала.

— Это уже сделано, — сказал он коротко. — И мы уедем из Тонги сразу, как только… как только я во всем разберусь. Кроме того, — добавил он с убийственной ухмылкой, — мы уже провели ночь вместе, после которой, помимо того, что вы прижимались ко мне, что весьма естественно, вы вышли совершенно невредимой.

К своему ужасу, Мейзи покраснела как рак.

— Я… извините меня, я и понятия не имела. Не понимаю, что заставило меня…

— А я понимаю. У вас был долгий тяжелый день, вы были переутомлены… И вы беременны.

Ей нечего было возразить. Раф сухо улыбнулся.

— Хорошо. Вот что я предлагаю. Примите душ, а я тем временем пойду, закажу обед. Существует что-то такое, чего вы не едите?

Приняв горячий душ, Мейзи почувствовала себя значительно лучше. Она надела чистые джинсы и шелковый черный трикотажный топ с серебряными кнопками, сунула ноги в босоножки и, просушив волосы, взбила их пальцами.

Немного поколебавшись, слегка подкрасила губы, нанесла легкие серебристо-зеленые тени на веки и немного туши на ресницы. Именно в момент этого действа она осознала, что умирает от голода.

Выйдя из комнаты, она замерла в нескольких шагах от веранды.

До этого она почти не смотрела вокруг, но теперь, при свете полной луны, была потрясена волшебным зрелищем.

Грациозные пальмы, пляж почти у самого порога, белые лилии, окаймляющие песчаные дорожки. Распахнутые ставни ресторана, крытого пальмовыми листьями, открывали вид на горящие свечи и сверкающие бокалы. До нее донесся потрясающий аромат снеди…

* * *

Раф ждал ее, сидя за столиком для двоих. Он заказал бокал красного вина для себя и лимонный напиток для нее.

Он встал, пододвинул ей стул, и когда Мейзи села, сообщил, что заказал отбивную с грибным соусом.

— Подойдет? — спросил он.

Запнувшись, Мейзи виновато улыбнулась.

— Мне кажется, я могла бы сейчас съесть целую корову.

Он засмеялся, а она оглянулась вокруг. Только три пары продолжали еще ужинать.

— Здесь очень мило, — пробормотала Мейзи и сделала глоток.

— Да, — согласился Раф.

Она вспомнила о своем недавнем решении не позволять относиться к себе как к проказливой школьнице. Но как воплотить это в жизнь? Затеять разговор, во время которого он поймет, что она гораздо взрослее, чем он полагает?

Она сказала первое, что пришло в голову:

— Вы любите музыку?

Раф задумался на миг.

— Люблю. У меня есть слух, я умею танцевать, но не играю ни на одном инструменте. Тут у вас преимущество передо мной, Мейзи.

Похоже, это ее позабавило.

— Не слишком большое, но, — она улыбнулась, — приятно знать, что оно есть.

Он почесал подбородок.

— Вам действительно хочется иметь преимущество передо мной?

— Да.

— Зачем?

— Я хочу сказать… Я хотела доказать вам, что ко мне не надо относиться как к безответственному ребенку. Хотела напомнить вам, что я имею полное право находиться здесь.

Он поморщился.

— Вы хотели поставить меня на место?

Она закусила губу.

— Хотела. Должна сказать, я разозлена и расстроена с тех пор, как вы дали мне от ворот поворот в Брисбене.

Он потер переносицу.

— Мне следовало это понять, — грустно пробормотал он. — Приношу свои извинения, Мейзи. Я был не прав.

Она вытаращила глаза.

— Вы и в самом деле так считаете?

— А вы хотите, чтобы я поклялся? Считайте, что я это сделал.

Принесли отбивные. Мейзи закрыла глаза, вдыхая дивный запах, который шел от блюда.

— Наверное, все дело в еде! — сказала она, и ее ресницы взметнулись.

Он взглянул в ее зеленые глаза.

— В еде?

— Я не в состоянии продолжать злиться, когда появляется еда, особенно такая великолепная и вкусная, как сейчас.

Он засмеялся.

— Я запомню это. А вы лучше приступайте.

С этого момента их разговор принял непринужденную форму. Он спросил ее о родителях, и она рассказала ему о своей прежней жизни в семье военного. Тень грусти промелькнула лишь единственный раз, когда она сказала о том, что потеряла их.

За десертом Мейзи вдруг начала зевать.

— О-о! — протянул Раф с кривой усмешкой.

— О-о? Что это значит? — спросила она.

— Это значит… что, засыпая, вы должны свернуться клубочком, как котенок.

Она пожала плечами.

— Это был долгий день, но я всегда крепко сплю. То есть, когда не разгуливаю во сне. Я пошутила, — добавила она, когда он нахмурился. — Такое случается очень редко. Я совершенно уверена, что сегодня мне это не грозит. Вернее, вам это сегодня не грозит.

Веселые искорки вспыхнули в ее глазах. Раф рассеянно улыбнулся.

Этот черный топ невероятно шел ей, а от непокорных рыжих кудрей невозможно было оторвать глаз. Легкий макияж добавил Мейзи, расцветшей во время беременности, еще больше прелести…

Она не осознавала, что Рафа Сандерсона одолевают довольно мрачные мысли. Ему было все труднее отделить Мейрид Уоллис от той разъяренной, наивной девчонки, которую он вытащил из воды. Становилось все очевиднее, что он испытывал к ней нечто большее, чем просто покровительственные чувства…

А самое главное, как он мог провести еще одну целомудренную ночь с ней, пусть и в разных постелях, понимая, что испытывает непреодолимое влечение?

Раф беспокойно заерзал.

— Знаете, что я предлагаю? Я мог бы посидеть за рюмкой в баре, пока вы будете укладываться.

Мейзи ощутила себя так, словно ей, в каком-то смысле, дали пощечину. Но потом закрыла глаза и отругала себя за глупость. Это был очевидный выход для двоих людей, оказавшихся в одной комнате в силу сложившихся обстоятельств. Тогда почему она почувствовала себя отвергнутой?

Она сложила свою салфетку и уронила ее на стол.

— Прекрасная идея. Кстати, когда вы собираетесь рассказать мне о том, что знаете? Я хочу сказать, что, поскольку я здесь, вы могли бы уже это сделать.

Повисло тягостное молчание, потом он резко сказал:

— Завтра, Мейзи. Спокойной ночи. Хорошего сна.

Он встал.

Ей ничего не оставалось, как, пробормотав «спокойной ночи», вернуться в их комнату.

На полпути Мейзи остановилась и взглянула на луну. Ее охватило такое сильное чувство одиночества, что у нее едва не перехватило дыхание…

Проснувшись на следующее утро, Мейзи осознала, что не слышала, когда Раф пришел. Его постель была смята, но никаких признаков его самого не было.

Вместо этого на подушке лежала записка.

Она потянулась к ней нетвердой рукой.

«Кое-что возникло. Меня не будет до завтрашнего утра. Я записал вас на экскурсию — посмотреть на китов. Желаю развлечься. Думаю, что завтра мы уедем домой. Раф».

Мейзи откинулась на спину и закрыла глаза.

У него своя жизнь. Разве в этой записке не ясно сказано? Он больше не хочет иметь с ней ничего общего.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

В пять часов дня Мейзи вернулась с экскурсии в гораздо более приподнятом настроении.

С расстояния нескольких метров она наблюдала за семейством горбатых китов с маленьким детенышем. Дивное зрелище!

Она пожалела только об одном. Опытные пловцы из группы поплавали в хрустально-чистых водах Тихого океана вместе с морскими гигантами. Мейзи тоже собиралась, но в последнюю минуту передумала и не стала рисковать, хотя и прекрасно плавала.

— Я беременна, — объяснила она девушке-экскурсоводу, — так что, пожалуй, воздержусь.

— Я бы тоже воздержалась, — согласилась девушка. — Но вы сможете поплавать позже, в Своллоу-Кейвсе.

Когда все пловцы вернулись на борт катера, киты устроили завораживающее представление: выскакивали из воды, описывая дуги, и били по воде хвостами.

Вокруг щелкали камеры, поскольку все фотографировали животных, и Мейзи не сразу заметила, что одна из камер снимала ее не меньше, чем китов.

Ей было невдомек, что один из постояльцев гостиницы, мужчина лет тридцати, который был в столовой накануне вечером, но ушел раньше, чем они с Рафом, с любопытством, посматривал на нее в течение всего дня. Она понятия не имела о том, что он слышал, как она сказала экскурсоводу, что беременна.

Потом они обогнули острова, высадились на великолепном белоснежном пляже, чтобы пообедать, и, наконец, поплавали с дыхательными трубками под водой в легендарном Своллоу-Кейвсе.

Наконец катер высадил их на пристани в Тонге, и Мейзи, все еще в приподнятом настроении, направилась в свою комнату. Она остановилась, чтобы полюбоваться хижиной на высоких сваях над пляжем, в которой устраивали ужины, и причудливыми очертаниями ее пальмовой крыши.

И тут вдруг до нее дошло, что на экскурсии только она была одна, все остальные — парами. Ей даже некому было рассказать о том, каким чудесным был этот день.

Мейзи грустно вошла в комнату, смахнув пару непрошеных слезинок, и обнаружила, что Раф лежит, вытянувшись на своей кровати и скрестив руки под головой, но не спит.

К ее удивлению, он сел, когда она выронила свою сумку.

— Вы! — выдохнула она.

Он нахмурился.

— Да, я. А что случилось?

— Н-ничего, — пролепетала она. — Я хочу сказать, я вся в песке и соли, видимо, что-то попало мне в глаза, и мне необходимо принять душ… вот все.

Он встал и подошел к ней.

— Похоже, вы плакали. Как прошел день?

Мейзи просияла.

— Просто великолепно. Я не стала плавать с китами, но…

— Почему? О! — воскликнул он, когда Мейзи опустила взгляд на свой живот. — Ну, конечно. Но, по крайней мере, получили удовольствие?

— Да, и большое спасибо за то, что организовали все это. Но… я не ждала вас до завтра.

— Планы изменились, — сказал он. — Может быть, вам быстро принять душ? Вы голодны?

— Нет, у нас был обильный обед, так что я могу дотянуть до ужина, но…

— Я подожду снаружи, — перебил Раф.

Приняв душ, Мейзи переоделась в шорты цвета хаки и бледно-желтую блузку. Она завязала волосы сзади и сунула ноги в босоножки.

Раф встал, когда она вышла на веранду.

— Пойдемте, погуляем, — пробормотал он.

Она удивленно взглянула на него, пожала плечами и пошла рядом.

Они направились в сторону главного входа. Вдали виднелась маленькая соломенная хижина с деревянными скамейками. Когда они подошли к воротам главного входа, из машины, стоявшей за оградой, вышел мужчина, распахнул ворота… и Мейзи остановилась как вкопанная.

Раф тоже остановился и внимательно посмотрел на ее, внезапно побледневшее, лицо. Она на мгновенье прикрыла глаза, потом ее ресницы взметнулись вверх, и она произнесла дрожащим голосом:

— Раф?..

— Это мой двоюродный брат Тим Диксон, — хрипло произнес он. — Мейзи, у меня предложение. Обсудите все с Тимом в той хижине. Я оставлю вас одних. Но я заказал ужин в хижине на сваях, где я и вы сможем… поговорить.

Он круто повернулся и ушел.

Через какое-то время Мейзи стояла на пляже и невидящим взором смотрела на море.

Тим Диксон, который был действительно похож на своего двоюродного брата, сознался в том, что выдавал себя за Рафа..

— Но для чего? — спросила она.

Тим пожал плечами и ответил, что Раф незаслуженно пользовался многим из того, что по праву принадлежало ему, Тому Диксону. К тому же, добавил он с очаровательной улыбкой, по иронии судьбы, она была единственной понравившейся ему девушкой, которая никогда не слышала о Рафе Сандерсоне.

Мейзи онемела.

Потом он рассказал ей о своем прошлом. О том, что не может ничего ей предложить, потому что по уши в долгах. По этой причине он и оказался в Тонге, где работает инструктором по дайвингу. И главное: он допускает, что она забеременела от него.

Мейзи почти ничего не отвечала. Не сказала ему, что думает, не стала называть его так, как он того заслуживал.

Она лишь согласилась, что нет причины обращаться в суд, чтобы доказать его отцовство, и тут Тим, буквально, ошеломил ее, сказав, что Раф сможет все как-то урегулировать.

— Но ты же ненавидишь его! — закричала Мейзи.

Тим холодно согласился.

Тогда она вскочила и ушла. А у него еще хватило наглости крикнуть ей вслед:

— Значит, договорились, Мейзи?

— Да. Только убирайтесь!

Вот почему она так долго стояла на пляже, держа в руках босоножки, и новыми глазами смотрела на все то, что произошло с ней.

Мейзи решила вернуться в комнату, но, когда она проходила мимо ресторана, одна из официанток, окликнув ее, сообщила, что Раф ждет ее в хижине на сваях.

Стояла тихая прекрасная ночь. Пламя свечей почти не трепетало, а волны тихо бились внизу.

Раф, переодевшийся в голубые джинсы и голубую рубашку, поднялся при ее приближении. Увидев выражение ее лица, он тут же налил ей бокал вина.

— Нет-нет, — пробормотала она.

— Да. — Он протянул ей бокал. — Один бокал не причинит вам никакого вреда. Сожалею, что поступил так, но я хотел, чтобы вы знали — я ничего не прикрываю.

— Что бы вы ни сделали, ничего уже не изменится. — Она всхлипнула и слизнула соленые слезы. Потом храбро взглянула на него. — Как вам удалось все выяснить?

Раф отвел взгляд.

— С самого начала я подозревал, что это Тим. Нас время от времени путали. И он мне завидовал.

— Но вы не говорили мне…

— Мейзи, — перебил он, — я не знал точно, что это Тим, и не был уверен в том, что вы не были сообщниками.

Ее глаза округлились, но она вынуждена была признаться себе, что у Рафа были на то основания.

— Как вам удалось заставить его признать отцовство?

— Он сказал… — Она замолчала, услышав, как официантка поднимается по лестнице. Принесли суп из спаржи.

— Он сказал… — напомнил Раф, когда официантка оставила их одних.

— Он сказал, что у него есть все основания вам завидовать. Что вы унаследовали то, что по праву должно было принадлежать ему, и что ему пришлось расти в вашей тени и терпеть это.

Раф взял ложку.

— Я тут совершенно ни при чем. Отец Тима был братом моей матери. При нормальном раскладе он бы унаследовал империю Диксонов, но он здорово провинился перед своим отцом, моим дедом, и был лишен наследства, большая часть которого перешла к моей матери. Съешьте что-нибудь, Мейзи.

Все было очень вкусно, но есть ей не хотелось, хотя она заставила себя проглотить пару ложек супа.

— Потом, — продолжал Раф, — когда Тиму было шесть лет, его отец — мой дядя — трагически погиб, прыгая с парашютом. Моя мама пожалела Тима и его мать и взяла их в нашу семью. Бабушка к тому времени умерла. Моя мама оплатила учебу Тима в школе и университете, и открыла им с его матерью счет в банке. В детстве мы с ним проводили много времени в Кару.

— Вы понимали, как он зол на вас? — спросила Мейзи.

Раф долго смотрел на темную воду.

— Он держал это в себе до тех пор, пока не умерла моя мама. Нам было тогда лет по двадцать с лишним. А потом разорвалась бомба. Тим заявил, что собирается судиться со мной из-за наследства, которое, как он считал, по праву принадлежало ему.

Мейзи положила ложку, отодвинула тарелку с супом и отпила глоток вина.

— Обошлось без суда, — продолжал Раф. — В частности, благодаря тому, что, в большой степени, деньги Сандерсонов помогли спасти империю Диксонов от разорения в связи с засухой и падением цен на шерсть… чего Тим не знал. — Раф доел суп и потянулся за вином. — Но мы решили сделать Тиму одно предложение, при условии, что он не будет больше предъявлять никаких претензий. Он согласился. К сожалению, — Раф помолчал, — похоже, он все истратил, включая то, что лежало на счету в банке.

Наполненные слезами, зеленые глаза Мейзи сверкали при свете свечей.

— Наверное… ему было нелегко.

Раф задумчиво посмотрел на нее. Не была ли она все еще немного влюблена в его двоюродного брата?

— Не значит ли это, что вы хотите его вернуть? — резко спросил он.

Она вздохнула.

— Нет. Все кончено.

— Тим Диксон, — медленно произнес Раф, — может показаться неотразимым, пока не узнаешь его как следует.

Они приступили к следующему блюду — рыбе, когда Мейзи почувствовала, что, наконец, способна думать о чем-то другом.

— Я думаю, что это — конец пути для нас, — пробормотала она.

— Мейзи. — Он помолчал. — Где вы будете жить? Вы говорили что-то о том, что собираетесь продавать родительский дом?

— Да, я бы хотела остаться в этом доме. Я чувствую там себя не такой одинокой, и он навевает приятные воспоминания. Но это невозможно, придется продать его. — Она пожала плечами. — Сниму квартиру там, где смогу давать уроки игры на фортепиано.

Он осторожно отделил кусочек рыбы и вынул кости.

— Вы сможете остаться в своем доме. Я позабочусь об этом.

Мейзи отложила в сторону нож и вилку, уловив подтекст, и вспомнила слова Тима Диксона, которые привели ее в такое негодование.

— Нет, я не желаю ничьей благотворительности, и уж, тем более, вашей, — сказала она.

Он удивленно поднял брови.

— Почему, тем более, моей, Мейзи? — настойчиво спросил он.

— П-потому что… мне надо выбраться из всего этого. Я хочу оставить все позади и начать все снова. Я…

— А кто говорит о другом?

— Это трудно объяснить, но я бы предпочла… сделать это самостоятельно. Я благодарна за вашу заботу…

— Мейзи, ваш ребенок — Диксон, нравится вам это или нет, — нетерпеливо перебил он.

— И что… из этого следует?

— Мы все… кроме Тима, — сухо сказал он, — не бросаем наше потомство на произвол судьбы.

Она неожиданно вспыхнула.

— Совсем не на произвол судьбы!

Он взмахнул рукой.

— Я не очень удачно выразился. Но разве для девушки в вашем положении не важно иметь какую-то поддержку?

— Наверное, мне лучше вернуться завтра домой… отдохнуть и дать всему улечься, — ушла она от ответа.

Он слегка улыбнулся.

— Хорошая мысль. Вы могли бы вернуться со мной.

— У меня билет с открытой датой…

— Мейзи Уоллис, — угрожающе сказал он, — не спорьте со мной.

— Что ж, спасибо. В таком случае мне не придется менять самолеты и торчать в аэропорту… и я что-то устала.

— У вас и вид усталый. Идите спать, — посоветовал он. — Я откажусь от десерта.

Но Мейзи вдруг вспомнила о том, что ей придется находиться с ним в одной комнате. Заметив смущение в ее глазах, он сказал:

— Соседняя комната пустовала сегодня весь день, и я забронировал ее.

— Но… как это будет выглядеть? Или вы сказали им, что мы не женаты?

Раф поморщился.

— Я сказал, что мне надо поработать вечером и я не хочу беспокоить вас. Они прекрасно поняли.

Раф посидел какое-то время один в хижине на сваях, обдумывая события сегодняшнего дня.

Тим Диксон спокойно признал, что, поскольку его иногда путали с его всесильным братцем, он пользовался этим для обольщения женщин.

Особое отвращение Раф почувствовал, когда Тим Диксон принялся объяснять, что не собирался так скоро умывать руки — хотя никогда и не планировал жениться на Мейзи, — но из-за нескольких кредиторов был вынужден улететь на Тонгу, чтобы не попасть в тюрьму.

Тут Раф подумал о Мейзи. Судя по ее реакции, она едва ли не сочувствовала Тиму Диксону. Или это означало, что она все еще была влюблена в Тима? Не потому ли и отправилась следом за ним в Тонгу? Могла она продолжать любить Тима? А что тут удивительного? — подумал он. Многие женщины влюбляются в обаятельных мошенников.

Но может быть, он сам чего-то не понимал?

На следующее утро, очень рано, Джеймс повез их в аэропорт.

Раф взял на себя обязанности гида, показав Мейзи плантации хлебного дерева, бананов и кокосовых пальм. Она увидела резиденцию короля и великолепную гавань с множеством яхт, стоящих на якоре.

Они миновали несколько церквей, в одной из которых колокол созывал прихожан, и Мейзи с грустью подумала о том, что ей так и не удалось услышать тонганский хор.

Она вдруг обратилась к Джеймсу:

— А что означают слова «офа ату»? Я несколько раз их слышала. До свидания?

Джеймс покачал головой.

— На тонганском это значит «я тебя люблю». А «до свидания» будет «алу а».

Вот так, подумала Мейзи. Я тебя люблю, и до свидания…

Она поняла, что была очарована Тимом Диксоном в не самый легкий момент своей жизни. Но по-настоящему она влюбилась в его брата, который, помимо одного поцелуя, не делал никаких попыток обольстить ее.

Да и невозможно сравнивать Тима Диксона с Рафом Сандерсоном…

В самолете она уснула и проспала до того момента, когда они приземлились.

Рафа встречали трое его сотрудников, в том числе Джек Гастон.

Она коротко попрощалась с Рафом, который пообещал поддерживать с ней связь. После чего Джек Гастон посадил Мейзи в поджидавшее такси.

Честно говоря, она была настолько измучена морально и физически, что боялась расплакаться при расставании с ним, а поэтому уехала с облегчением. Девушка убедила себя, что сможет лучше владеть собой, когда встретится с ним снова, в последний раз.

А до этого она обязательно придумает, как исключить Рафа Сандерсона из своей жизни.

Он приехал к ней через неделю.

Она была готова к его визиту, сварила кофе и собиралась сервировать его на веранде, но перед этим, по просьбе Рафа, устроила короткую экскурсию по дому.

Когда они вышли на веранду, он был очарован открывающимся видом и сказал, что прекрасно понимает, почему ей не хочется уезжать из этого дома. Мейзи согласилась, что вид был великолепным, но добавила, разливая кофе, что уже смирилась со своим отъездом.

Раф внимательно взглянул на нее, на ее просторную блузу, на широкие брюки, туго стянутые волосы и тени под глазами, и неожиданно нахмурился.

— Боюсь, что вам придется уезжать, но совсем не обязательно терять этот дом, Мейзи.

Она села напротив него.

— Нет, Раф, боюсь, что я не смогу принять…

— Скоро, — перебил он, — все бульварные газеты запестрят сообщениями о вас как о моей беременной любовнице, которая выдавала себя за мою жену в Тонге.

Мейзи ахнула и с глазами, полными ужаса, откинулась на спинку стула.

— Нет, — прошептала она. — Но… как?

— Кто-то на Вавау узнал меня. Им известно, когда мистер и миссис Сандерсон останавливались там. У них есть снимки, которые неопровержимо доказывают это. И даже свидетельство одного из сотрудников гостиницы, который сказал, что они с величайшей радостью принимали мистера и миссис Сандерсон.

— Я знала, что нам следовало…

— Да, — сказал он мрачно, — думать задним числом можно, но это не поможет нам — а особенно вам — сейчас.

— Как вы узнали об этом?

— Сказал один знакомый журналист. Мне удалось договориться, чтобы немного притормозили публикацию, но это ненадолго. И это еще не все.

— Куда уж больше? — закричала она.

Он скривил губы.

— У вас короткая память, Мейзи. Газетчики добрались до истории о том, что мы были на борту «Мэри — Лу» вдвоем в… интимной обстановке.

— Мелисса! — воскликнула она. — Это ваша ужасная подруга Мелисса!

— Вообще-то мы родственники, она дальняя родственница со стороны Диксонов. Поэтому я и принимаю ее.

— Еще одна! Какие же у вас отвратительные родственнички, Раф Сандерсон!

— Некоторые, — согласился он коротко. — Но есть один способ противодействовать этому.

— Какой? — изумленно спросила Мейзи.

— Вам надо выйти за меня замуж.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Она замерла с открытым ртом.

— Замуж за вас… о, нет! — выдавила она. — Я бы никогда…

— Мейзи, — произнес он запальчиво, но сдержался. — Ладно, давайте разберемся со всем по порядку. Ваша работа — для начала.

— Я уже смирилась с тем, что брошу ее!

— А вы подумали о том, что можете не найти другой, если ваше имя будут трепать в прессе? Даже с частными уроками могут возникнуть проблемы.

Данная перспектива ужаснула ее.

— Вы имеете представление о том, что это такое, когда вас атакует пресса? — продолжал он безжалостно. — Когда копаются в вашей жизни?

— Все равно должен быть какой-то другой выход… я просто не могу ясно думать.

Он посмотрел на нее.

— Очевидно, у них имеются фотографии, сделанные с помощью специального объектива через жалюзи столовой, когда мы обедали вместе. Там вы — такая сияющая и…

Он на секунду прикрыл глаза.

— Не продолжайте, — прошептала Мейзи, прижав ладони к пылающим щекам.

— Существуют также свидетели, видевшие обручальное кольцо на вашем пальце и слышавшие, как вы сказали экскурсоводу, что не будете плавать с китами, потому что беременны.

— Это ужасно, — сказала она севшим голосом. — Но я бы могла просто исчезнуть на время, не так ли? Да!

— Нет, — сказал он довольно мягко.

— Почему же нет? — возразила она.

— Потому что грязь прилипает, Мейзи. Потому что, — он беспокойно повел плечами, — я втравил вас в это, хотя должен был бы соображать лучше. — Он сердито замолчал. — И я, безусловно, не могу отдать вас на растерзание волкам.

— Но, наверняка, этот интерес может быть недолгим или вообще пропасть?

Взгляд его серых глаз стал циничным.

— Если бы вы только представляли, каких усилий мне стоит охранять свою частную жизнь, особенно в том, что касается моей потенциальной избранницы… — Он взмахнул руками. — Но это еще не все.

Мейзи замерла с ужасом.

— Существует еще и Тим Диксон. Когда эта новость просочится к нему, сомневаюсь, что он упустит возможность мутить воду. Он станет утверждать, что это его ребенок.

Мейзи побелела.

— Но… но он может утверждать это, если бы мы и поженились.

— Нет. — Раф покачал головой, и его серые глаза неожиданно стали холодными, как сталь. — У Тима хватило бы ума не усложнять отношения со мной из-за моей жены. Другое дело — справиться с незамужней, беззащитной Мейзи Уоллис.

Мейзи задрожала. Она была близка к обмороку.

— Но мы не хотим брака друг с другом!

Он потер подбородок, долго смотрел на залив, потом снова посмотрел ей в глаза.

— Это действительно так, Мейзи?

Ее лицо снова порозовело.

— Что вы имеете в виду? — спросила она с замиранием сердца.

Он, молча, смотрел на нее.

— Не знаю, почему, но с вами я чувствую себя надежно, — призналась она. — Вы единственный в мире человек, которому важны мои интересы. Вы, — она помолчала и улыбнулась, — каким-то образом знаете и понимаете, когда я голодна и когда могу заснуть на ходу. Это… это тронуло меня. — Она отвела выбившуюся прядь за ухо. — Но это еще не причина любить вас. У меня есть веские основания… остерегаться таких вещей. Я знаю, что должна теперь надеяться только на себя, — и так и сделаю. Кроме того, я не верю, чтобы была нужна в таком состоянии какому-то мужчине, особенно такому, который может завоевать любую понравившуюся ему женщину. Не верю.

Ее глаза потемнели.

— А почему вы решили, что я могу завоевать любую, какую захочу?

Она удивленно подняла брови.

— При вашем-то богатстве, вашем обаянии… вы сами говорили, что женщины всегда бросались к вашим ногам.

Он сухо улыбнулся.

— Еще ни одна женщина не приводила мне веской причины, чтобы не выходить за меня замуж. — Он с иронией посмотрел на нее. — Вы первая, Мейзи.

Она недоверчиво посмотрела на него.

— Вы хотите сказать… что вы хотите этим сказать?

— Только то, что вы не хотите выходить за меня замуж, — он снова посмотрел на залив, прищурившись от солнца.

— Но, безусловно, все другие женщины… безусловно, некоторые из них, должно быть, были хороши и… — она смущенно замолчала.

Раф Сандерсон поморщился при слове «хороши», хотя поймал себя на том, что подумал об Алисии Хиндмарш.

— Да, очень хороши, — сказал он спокойно, — но с этим самым единственным стремлением. У вас нет выбора, Мейзи. Не хотите же вы, чтобы у вас была репутация девушки, переспавшей со всеми на Тихом океане?

Она вздрогнула.

— Но… какого рода брак это будет?

Он откинулся на спинку стула.

— Брак только по названию до рождения ребенка. Преимущества этого должны быть очевидны. У меня есть возможность заботиться о вас и оберегать вас в течение всего этого периода, важного для любой женщины. Потом, — он внимательно посмотрел на нее, — время покажет. Может быть, нас это устроит, а если нет, мы спустя какое-то время тихо аннулировали бы этот брак.

— Устроит нас? — повторила она.

— Как вы однажды справедливо заметили, мне как раз самое время остепениться, поскольку вы явно считаете, что я уже одной ногой в могиле.

— Я не говорила такого! И даже не думала!

— Нет, но сказали, что я не молодею. Послушайте. — Он наклонился вперед. — Мы, каждый по своим причинам, не смотрим на любовь сквозь розовые очки. Но это не значит, что мы не можем сделать так, чтобы наш брак был удачным. Естественно, это покажет только время.

Она почувствовала замешательство, шок, смущение, потом странное трепещущее ощущение внутри, и ее губы раскрылись, глаза округлились, и она приложила руки к животу.

— Что? — нахмурившись, спросил он.

— Он шевельнулся, — выдохнула она. — Он шевельнулся! Малыш.

— Первый раз? — спросил Раф.

Она кивнула.

— А вы знаете, кто будет?

— Девочка. — Ее глаза потеплели. — Я только что делала УЗИ. Я хочу назвать ее Сюзанной, в честь моей мамы. Уже называю ее Сюзи. Я иногда разговариваю с ней. Спрашиваю, будет ли она рыженькой.

Ее зеленые глаза замерцали и наполнились невероятной нежностью, но тут она неожиданно всхлипнула.

— Мейзи, вот о чем вы должны думать, прежде всего — о своей малышке.

Мейзи вдруг ясно все увидела. Какое будущее она может предложить ребенку?

— Я… Наверное, вы правы. Похоже, у меня нет выбора. Но при других обстоятельствах я бы никогда этого не сделала!

Он не сказал ничего.

— Я знаю, это звучит ужасно…

— Звучит типично для Мейзи Уоллис, — сказал он.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Через две недели Мейзи прочла в газете: Рафаэль Сандерсон, который в настоящее время слывет одним из самых завидных холостяков в стране, являясь президентом корпорации «Сандерсон минералс», а также главой овцеводческой компании «Диксон», сделал неожиданное заявление о том, что женился. Церемония бракосочетания прошла строго конфиденциально в кругу семьи. О его жене, Мейрид Сандерсон, урожденной Уоллис, почти ничего неизвестно, и ни о каких деталях церемонии не сообщалось.

Сверху над статьей были размещены два фотоснимка. На одном — Раф в вечернем костюме, на другом — Мейзи. Это была фотография, сделанная в фотоателье и переданная Рафом в газету. На этом снимке Мейзи выглядела очень респектабельно, в эксклюзивном наряде и с изысканным обручальным кольцом — крупный изумруд в окружении бриллиантов.

Мейзи переехала в роскошную квартиру через два дня после визита Рафа. Квартира была снята на имя Джека Гастона. Она с облегчением согласилась на это после того, как в ее доме несколько раз звонил телефон, но звонивший, послушав ее голос, клал трубку.

У нее возникло ужасное чувство, что за ней следили, даже преследовали. Она поймала себя на том, что часто поглядывает через плечо. Тут она и начала по-настоящему чувствовать себя страшно одинокой и напуганной…

Именно в это время Рафу пришлось срочно улететь на несколько дней в Мельбурн по неожиданному делу. Его сестра Соня приехала, чтобы побыть с Мейзи.

— Не знаю, как вы отнесетесь к этому, — с такими словами женщина вошла в квартиру, — но я Соня Сандерсон. Раф сказал мне, что женится на вас и просит присмотреть за вами несколько дней. — Она резко остановилась и, подбоченившись, хмуро взглянула на Мейзи.

Соня была темноволосой, со сверкающими глазами и властными манерами. Она оглядела Мейзи, в ее клетчатых обтягивающих брюках и свободной зеленой блузе, с локонами, собранными в пучок, и в туфлях без каблуков.

— Я не совсем такой вас представляла, — добавила она.

— Вам совершенно не нужно оставаться и заботиться обо мне, — спокойно сказала Мейзи. — Я в состоянии сама о себе позаботиться.

— Моя дорогая, — язвительно проговорила Соня, — несмотря на то, что я его старшая сестра, как и все остальные родственники, я прыгаю, если Раф велит прыгать.

— Я уже это и сама поняла, — ответила Мейзи с явной горечью.

В глазах Сони появилось неоднозначное выражение.

— Давайте начнем сначала. Будем друзьями? У меня такое чувство, что вы нуждаетесь в друге, а я люблю Рафа, несмотря на его нетерпимое поведение. Как я понимаю, вы беременны, и мерзавец Тим Диксон ответственен за это?

Мейзи неожиданно села и расплакалась. Соня протянула ей платок и потрепала по плечу, а потом налила чашку чая. Немного успокоившись и с благодарностью сделав глоток чая, Мейзи сказала:

— Я, вообще-то, совершенно не плаксива, но… — она беспомощно махнула рукой.

— Сама по себе беременность может стать причиной частых слез, я три раза сама побывала в этом состоянии, а уж непредвиденные осложнения… — Соня пожала плечами. — Но вы согласились выйти за Рафа, так ведь?

— Только потому, что не хочу, чтобы за мной тянулся шлейф подпорченной репутации, если я так не сделаю. А никакой ребенок не заслуживает этого.

Соня долго смотрела на нее.

— Существует кто-то в вашей жизни, кто мог бы яростно возражать против того, чтобы вы вышли замуж за Рафа?

— Нет.

— А есть в вашей жизни что-то такое, от чего вам будет трудно отказаться?

Мейзи помолчала.

— Я любила свою работу, но теперь потеряла, и винить в этом могу только себя. С другой стороны, мне двадцать два, так что не все еще кончено.

Соня проницательно спросила:

— Вы боитесь влюбиться в Рафа? Вы знаете, не исключено, что вы оба поймете, что подходите друг другу. Во всяком случае, он очень надеется на то, что вы это поймете.

— Я думаю, — осторожно сказала Мейзи, — что влюбиться в него было бы большой глупостью в моем положении. Вы можете представить, чтобы ваш брат мечтал о женщине, беременной от другого?

— Нет, — вздохнула Соня: — Особенно от Тима Диксона. Простите, — немедленно добавила она, — иногда я бываю ужасно бестактной.

Соня оказалась неоценимой собеседницей и помощницей.

Как выяснилось, она разошлась со своим мужем, хотя они и поддерживали хорошие отношения. За детьми присматривал ее отец.

Соня настояла на том, чтобы Мейзи сменила гардероб, и не только по причине округляющейся талии.

— Она еще не настолько округлилась, к тому же я собираюсь жить уединенно, — возразила Мейзи.

— Округлится! А уединение — еще не одиночное заключение, — сказала Соня и широко улыбнулась.

Так что Мейзи приобрела новый гардероб.

— А теперь насчет свадебного наряда. Белый? — спросила Соня.

— Нет. Я не имею права надевать белое.

— Глупости, кто придерживается сейчас старых традиций?

— Да я не стала бы надевать белое, даже если бы могла! Я выгляжу ужасно в белом.

Соня засмеялась.

— Сдаюсь! Поищем что-то еще.

В итоге остановились на красивом шелковом костюме бледного серо-зеленого цвета, так искусно скроенном, что беременности совершенно не было заметно.

Все это время Джек Гастон, несколько раз, заезжал к Мейзи.

Он нравился ей. Спокойный, высокий и неуклюжий, он не показывал ей своего истинного отношения к нагрянувшей, как гром среди ясного неба, женитьбе своего босса, хотя Мейзи не могла не знать, что он остолбенел, услышав эту новость.

Джек еще раз удивил ее, когда завел разговор о продаже ее дома.

— Да, я обдумываю это, — сказала Мейзи. — Я…

— Раф не хочет, чтобы вы его продавали, — перебил Джек.

— Раф… — Мейзи запнулась. — Я не буду прямо сейчас продавать дом. Его нужно сдать — до тех пор, пока не решу продавать. Тогда все расходы по ремонту и на налоги не станут бременем для Рафа.

Бремя? Для Рафа? — недоверчиво подумал Джек Гастон.

— Вы не смогли бы организовать это, Джек? — озабоченно спросила она.

— Да, конечно. Гм… кажется, речь шла еще и о яхте?

Мейзи выдержала легкую битву сама с собой.

— Я- я бы хотела продать ее.

Джек сказал, что мог бы заняться и этим, потом протянул ей какие-то бумаги.

— Если бы вы дали мне свой паспорт и поставили свою подпись вот здесь, я бы мог помочь, поменять вашу фамилию на фамилию мужа. То же самое — в отношении вашего банковского счета и так далее.

Мейзи согласилась. Но отказ от сотрудничества с джазовой группой и от своей работы решила взять на себя.

Было около пяти часов дня. Почти весь этот день Мейзи занималась тем, что примеряла одежду, шляпы, обувь.

Когда Соня собралась домой, чтобы проведать своих детей, Мейзи решила принять душ. Выйдя из ванной, она завязала волосы на макушке зеленой лентой и надела новую кофточку и широкие в поясе брюки.

— Ну как, Мейзи? — сказал Раф, который вошел в квартиру, открыв дверь своим ключом, о существовании которого она и не догадывалась. — Соня заботилась о тебе?

Мейзи подскочила и выронила кучу роскошного нижнего белья, которое рассматривала.

— Я не слышала… Как ты вошел?.. Не делай так больше, Раф! Я пока что не твоя собственность.

Она не собиралась это говорить. Слова как-то сами собой вырвались у нее. Он удивленно поднял брови.

— Разве кто-то что-то говорил об этом? И почему такой испуг?

— Видимо, у тебя короткая память! Благодаря тебе, я от всех скрываюсь и не испытываю радости от этого.

— Насчет того, что это благодаря мне, — вопрос спорный, — парировал он. — Это ты проникла на борт «Мэри-Лу» и едва не утопила меня. — Мейзи открыла рот, чтобы разразиться гневной тирадой, но он холодно добавил: — Это ты последовала за мной на Тонгу, не удосужившись даже позаботиться о жилье.

Она побледнела, а ее глаза потемнели.

— Почему же ты решил жениться на такой идиотке?

— Прекрати, — потребовал он, схватив ее за руку. — Я знаю и ты знаешь, что это единственный выход.

— Но это еще не значит, что я должна радоваться этому. Отпусти меня!

Она попыталась вырвать свою руку, но он крепко держал ее.

— Нет. — На его лице пролегли резкие складки, губы были сжаты. — Нет, пока мы все не проясним. Да, мы оба наделали ошибок. Но я не считаю тебя идиоткой… если ты, конечно, не намеренно все усложняешь.

Она пристально взглянула ему в глаза.

— А ты что полагаешь? Что я пойду на поводу у своих инстинктов и займусь с тобой любовью?

Конечно, она выпалила это от злости. Но как только эти слова сорвались у нее с языка, она немедленно вспомнила обо всем, что Раф Сандерсон сделал для нее.

— О, прости! Прости! — воскликнула Мейзи с пылающими щеками и с бешено бьющимся сердцем. — Это… было ужасно, то, что я сказала, и я бы никогда этого не сделала, если бы ты не разозлил и не напугал меня. — Она замолчала и закусила губу. — Господи, что за глупости я несу!..

Он резко отпустил ее, внимательно оглядел ее округлившуюся фигуру, скрытую свободной одеждой, а потом посмотрел в тревожные глаза.

— Нет, не глупости. Правда часто прорывается в моменты накала, и мне следовало подумать о том, что я… могу напугать тебя.

Мейзи сцепила пальцы.

— Я продолжаю с опаской оглядываться. Ничего не могу с собой поделать. — Она всхлипнула. — Что касается того, что я твоя собственность… Я все время чувствую себя в долгу перед тобой.

— Может быть, выход в том, чтобы сделать этот брак настоящим? Мы же два взрослых человека, правда?

— Раф. — Она снова всхлипнула, потом вздохнула. — Спасибо, но для меня всегда главной будет любовь, а не страсть, если такое со мной вообще произойдет…

— Иногда первое вырастает из второго.

Мейзи пожала плечами.

— Возможно, теперь я часто бываю несдержанной. Но пусть тебя это не беспокоит, у меня все будет в порядке. Просто излишняя опека действует мне на нервы, хотя твоя сестра — чудесная женщина.

Раф мрачно посмотрел на нее.

— Моя сестра дала мне понять, что своими собственными руками задушит меня, если я причиню тебе, хоть какой-то, вред. Мы должны найти способ, чтобы наш брак заработал, Мейзи.

Мейзи захлопала глазами.

— Соня так сказала?

— Примерно. А если Соня в гневе, с ней лучше не шутить.

Мейзи, не сдержавшись, засмеялась, и обстановка сразу, разрядилась.

Взяв бокал с напитком, Раф сказал, что планирует после свадьбы провести неделю за городом.

— Не… не в Кару? — осторожно спросила Мейзи.

— Нет, это другое место. Такое, где нет ни одного Диксона. Там будет лишь обслуживающий персонал, но у них свое жилье… Я когда-то любил бывать там и хотел бы бывать там почаще.

— Как мы доберемся туда?

— На вертолете.

Мейзи вдруг посмотрела на него другими глазами. Словно увидела новую привлекательную грань его характера.

— После чего, — продолжил он, — мы вернемся обратно в Брисбен и обоснуемся там, где тебе захочется.

В этот момент вернулась Соня. Взяв бокал с напитком, она сообщила Рафу о своих хлопотах по организации их свадьбы.

— Священник прибудет в твою квартиру в одиннадцать. К этому времени мы все будем там, включая Джека. Возражения есть?

Раф чокнулся с ней своим бокалом.

— Дорогая, не знаю, что делал бы без тебя.

Вскоре он ушел, перекинувшись в передней парой слов с Соней. Мейзи не спрашивала, о чем они говорили.

На следующее утро прояснилась тема разговора Сони и Рафа. Речь шла о том, чтобы провести день на побережье, в обществе Сониных детей.

Мейзи уже встречалась с двенадцатилетним Маркусом и девятилетней Сесилией, которые ей очень понравились. Она с некоторой грустью подумала, что это единственные в мире люди, которые с радостью ждали предстоящей свадьбы.

Провести день на побережье в такую замечательную погоду было прекрасной идеей. Все было организовано так, как это могут себе позволить только очень богатые люди. Соня забронировала на весь день две смежные комнаты в уютном отеле на самом берегу и, прямо, напротив элитного торгового центра. Оказалось, что это очень удобно. Утром все они поплавали, а потом пообедали возле бассейна. Затем вернулись в свои прохладные комнаты, приняли душ, переоделись и даже немного отдохнули перед походом за покупками.

Мейзи, предусмотрительно, захватила шляпу с большими полями и солнцезащитные очки. Соня сделала то же самое. Поход за покупками прошел без неприятных сюрпризов.

Потом состоялось эксклюзивное чаепитие в «Палаццо Версаччи», и все поехали домой, чувствуя приятную усталость.

— Это была идея Рафа? — поинтересовалась Мейзи, когда они отвезли детей.

Соня кивнула.

— Он волновался за вас. Посчитал, что вам нужно развеяться.

У Сони был заготовлен еще один сюрприз. Каким-то образом, ей удалось превратить свадьбу двух людей, вынужденно вступающих в брак, в праздничное событие.

После короткой церемонии, проведенной священником, Маркус, Хилари и Сесилия, нарядно одетые, забросали Мейзи и Рафа лепестками роз и конфетти. Все вокруг утопало в цветах. Всех ждало шампанское, свадебный обед и свадебный торт.

Джек оказался на удивление общительным. Он произнес короткий, но теплый и забавный тост в честь жениха и невесты. Потом Соня забрала своих отпрысков, и ушла вместе с Джеком.

Она сердечно поцеловала Мейзи, потом поцеловала своего брата, но, входя в лифт, сказала ему строгим сестринским тоном:

— Теперь все зависит от тебя. Не подведи меня!

Раф и Мейзи печально улыбнулись, когда двери лифта бесшумно закрылись.

— Она у меня с характером, — пробормотал Раф.

— Да, но очень добра ко мне. А есть надежда, что они с мужем когда-нибудь снова будут вместе?

Раф вздохнул и, пожав плечами, стал снимать галстук.

— Я пытаюсь помочь этому, но все зависит только от Сони. Она… Скажем так, Лаэм, ее муж, чувствует, что никогда не сможет вернуться к ней.

Мейзи захлопала глазами.

— Несмотря на троих детей?

— Несмотря на троих детей, — повторил он. — Есть тому причины с ее стороны, но не будем об этом сейчас. У нас есть полчаса на то, чтобы переодеться и уехать в аэропорт. Успеешь?

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Мейзи следовало догадаться, но она не догадалась, что Раф пилотировал свой вертолет сам.

Ей никогда раньше не доводилось летать на вертолете, и она нашла этот полет потрясающим, но была еще больше потрясена, когда узнала, что Раф облетел на вертолете всю Австралию.

— На этом самом?

— Ага! Я его несколько модернизировал для этого путешествия.

Вертолет находился над засушливой малонаселенной местностью и летел в сторону заката.

В этот момент они перехватили высокочастотный радиосигнал.

Оказалось, что в одном из скотоводческих лагерей произошел несчастный случай. Пострадавшему мужчине требовалась срочная медицинская помощь или транспортировка в ближайший госпиталь.

На радиосигнал немедленно откликнулся самолет с базы санитарной авиации. Мейзи смотрела вниз на безлюдную землю, над которой они пролетали, и с ужасом слушала, как человек из лагеря описывает состояние раненого.

— Бедняга, — пробормотал Раф. — Похоже, у него поврежден позвоночник, а это значит, что его можно транспортировать только в присутствии врача.

В этот момент человек, сообщивший о несчастном случае, произнес: «…не сможем принять самолет, местность слишком неровная, нам нужен вертолет…»

Тогда Раф передал в эфир, что находится неподалеку, и назвал свои позывные.

— «Зулу-459», — ответили ему с базы санитарной авиации, — мы не считаем, что пациента можно перевозить без врачебного присмотра, а вы не смогли бы оказать ему какую-то экстренную помощь?

— От «Зулу-459» — базе санитарной авиации, — ответил Раф. — Имею на борту аптечку и умею оказывать первую помощь. Лагерь, Лагерь! Это «Зулу459», вы можете поточней назвать место вашего расположения?

— От Лагеря — «Зулу-459», — донесся решительный голос. — Сейчас сообщу координаты, подожди, друг.

— Слава богу, — пробормотал Раф, отстранив микрофон ото рта. — Извини, Мейзи. Может быть, это не очень приятно, но…

— О, не беспокойся обо мне, — ответила она.

Он похлопал ее по колену.

— Отлично, Лагерь, — произнес он в микрофон. — Мы будем минут через двадцать. Скажите, что вы хотите, чтобы мы сделали.

— Оставайтесь на связи, «Зулу-459», — ответил Лагерь. — Сейчас с вами поговорит доктор.

Обсуждение ситуации с доктором показало Рафу, что он хорошо подготовлен и имеет на борту нужные медикаменты, которые помогут стабилизировать состояние пациента до тех пор, пока не прибудет большой вертолет «скорой помощи» с доктором на борту. Доктор будет руководить транспортировкой пациента, что произойдет самое большое через пару часов.

— Вон они! — выдохнула Мейзи и показала на столб пыли, поднимающийся над скалистой неровной землей далеко внизу. — Я вижу скот в небольшом загоне, нескольких лошадей и что-то вроде временного лагеря.

— Это они. Похоже, они расстелили брезент на самом ровном месте. Лагерю от «Зулу-459». Проверьте, чтобы скот не смог вырваться из загона, дружище. Животные могут испугаться.

Раф сказал это ровным голосом, но Мейзи в испуге закрыла глаза.

— «Зулу-459», это надежный загон, они никуда не смогут выскочить. Вы видите брезент, который мы расстелили?

— Отчетливо. Сажусь.

— Можешь уже открыть глаза, Мейзи. Мы в целости и сохранности, на земле. И никакой скот не пустился в паническое бегство.

Взмахнув ресницами, Мейзи с облегчением вздохнула и увидела ироничный взгляд Рафа.

— Прости, это не потому, что я не доверяю тебе.

— Все в порядке. А ты просто молодец. Многие из моих знакомых девушек устроили бы визг. Ладно. Давай посмотрим, что я смогу сделать.

Спустя три часа Раф все еще возился с пострадавшим, поскольку у вертолета «скорой помощи» возникли проблемы с двигателем, и ему пришлось вернуться на базу.

Мейзи расположилась у костра, а скотоводы из кожи вон лезли, чтобы она чувствовала себя, как можно более, комфортно. Ей приготовили на костре обед и сварили крепкий кофе.

Но было как-то тревожно. Даже скот в загоне был неспокойным под только что народившейся луной и ярко горевшими звездами. И пыль покрывала все вокруг.

Произошедший несчастный случай был нелепым. Пострадавшего сбросила лошадь, когда змея выползла перед ней на дорогу прямо рядом с лагерем. Больного поместили под навес, защищающий от солнца.

По его землистому лицу и струившемуся по нему поту было заметно, что он страдал от боли, несмотря на все усилия Рафа и шину, которую тот наложил ему на сломанную руку. К тому же было очевидно, что мужчина не мог шевелить ногами, что очень пугало Рафа.

— Эл, — решительно сказал Раф, обращаясь к начальнику лагеря, когда им сообщили о том, что вертолет «скорой помощи» вынужден будет вернуться назад, — ты не мог бы соорудить какое-нибудь укрытие для моей жены и, может быть, дать ей что-то подстелить?

— Конечно, Раф.

— Да я в порядке, — возразила Мейзи. — Вам не надо беспокоиться обо мне.

— Дамочка, делайте то, что вам советует ваш муж, — вмешался Эл. — Нам всем будет лучше, если вы будете избавлены от новых невзгод.

Ей пришлось подчиниться.

Они соорудили временное укрытие для Мейзи и развели перед ним костер, чтобы ей было теплее. Потом вытащили два узла с пожитками и дали ей два одеяла.

— А как же вы? — спросила она.

— Всем нам сейчас не до сна, — ответил Эл, — к тому же мы люди выносливые. А вы немного отдохните, — добавил он и, по-отечески, похлопал ее по плечу.

Раф принес Мейзи из вертолета ее сумку и мохеровый плед.

— Я бы посоветовал тебе одеться потеплее, — сказал он. — Становится холодно. А если тебе понадобится в туалет, то у меня есть дробовик.

— О, спасибо, — поблагодарила она его искренне.

Мейзи обнаружила, что ложе, которое ей соорудили на земле, вполне сносное, и ей даже удалось подремать пару часов.

Потом она услышала над головой шум большого вертолета и увидела резкий голубой свет его прожекторов. Раздались голоса, призывавшие обозначить керосиновыми лампами посадочную площадку, потом земля задрожала, вертолет сел, а мимо ее укрытия пронеслась туча пыли.

Она плохо расслышала то, что говорили, потому что скот снова заволновался, но через некоторое время вертолет опять взлетел, быки снова пришли в смятение, поднялось еще больше пыли… и к ней пришел Раф.

Он подбросил полено в костер и опустился возле ее временного ложа.

— Подвиньтесь, миссис Сандерсон, я ложусь, и я страшно замерз!

Мейзи невольно отодвинулась, и он прилег рядом.

— Ммм, — пробормотал он, обняв ее. — Теплая, как печка.

— Как он?

— Док думает, что у него, вероятно, защемило нерв в позвоночнике. Если это так, то это хорошая новость. Тебе удобно?

— Да. А тебе?

— Тоже. Спи.

Он погладил ее по голове.

Мейзи ничего не могла поделать с собой. Ее глаза слипались, и она прижалась к нему и уснула, положив голову ему на плечо.

Когда Мейзи проснулась, занимался рассвет. Раф крепко спал рядом. Она осторожно села, но он даже не шевельнулся.

Костер потух, и слышались какие-то звуки.

Эл сказал ей прошлой ночью, что они должны перегнать скот к следующему месту водопоя как можно раньше. Значит, сейчас будут свертывать лагерь.

Она, неохотно, разбудила Рафа.

Ее щеки вспыхнули при воспоминании о том, как она прижималась к нему, и как ей было хорошо… Но то, что она увидела в его глазах, потрясло ее. Словно какая-то завеса опустилась на его глаза: они были непроницаемыми и серо-стальными.

— Чай готов! — раздался голос. — Чай готов! — Появился Эл с двумя алюминиевыми кружками в руках. — Сожалею, что приходится вас будить, ребята, но…

— Все в порядке. — Раф сел, потом встал и потянулся. — Спасибо, дружище. Сейчас соберемся.

А Мейзи, которой после ухода Эла было совершенно необходимо сказать хоть что-то, чтобы избавиться от своего смущения, проворчала:

— Не понимаю, почему, но каждый раз, когда между нами абсолютно ничего не происходит, нас застают в постели!

Раф слегка улыбнулся, и оба развеселились.

— Ты похож на североамериканского индейца, — разглядев Рафа, произнесла Мейзи.

— Видела бы ты себя! — Раф протянул руку, помогая ей встать. Его глаза искрились от смеха, он провел языком по зубам. — Я даже чувствую вкус этой проклятой пыли. — Он замолчал, увидев, что Мейзи дотронулась рукой до своей спины. — Что случилось?

— Ничего. Просто какой-то приступ боли. Видимо, даже к двум мешкам, положенным на землю, требуется привыкнуть.

— Гм… Выпей чаю он, по крайней мере, горячий, — и мы отправимся в путь.

Только после того, как они попрощались с лагерем, и вертолет птицей взмыл в небо, Раф рассказал ей об изменившихся планах. Они летят домой.

Мейзи утверждала, что она в порядке. А он сказал, что все равно надо это проверить. Все ее возражения были бесполезны.

Но она не переставала думать о его отрешенном взгляде…

* * *

— Мейзи, как бы ты хотела жить?

Они были одни в квартире на набережной. Это было вечером того же дня. Доктор, тщательно, осмотрел Мейзи и объявил, что с ребенком все в порядке, а она, вероятно, просто устала оттого, что спала фактически на земле.

— По крайней мере, мы теперь знаем, в чем дело, — сказал Раф и задал ей свой вопрос.

— Как бы я хотела жить? — повторила она. — Я не совсем понимаю, что ты хочешь сказать.

Они сидели за обедом, который им прислали из ресторана, находящегося на нижнем этаже, и слушали классическую фортепьянную музыку, кассету с которой она попросила поставить.

— У нас есть выбор: либо эта квартира, либо мой дом на заливе, в Рэби-Бэй.

— Выбирай сам, где тебе больше хочется! Я… не возражаю.

Он сел на угловой диван напротив нее.

— Нет, — сказал он. — Мне будет хорошо где угодно, в разумных пределах. Ты — другое дело. Ты должна чувствовать себя как дома и комфортно. — Это, — он показал на панораму за окном, — может быть, и сказочное место, но не знаю, как ты будешь чувствовать себя здесь? Может, хочешь взглянуть на Рэби-Бэй? Дом с садом, прямо у воды. Там есть пристань, и мы могли бы пользоваться «Мэри-Лу» в свободное время. Другим преимуществом служит то, что Соня живет в паре кварталов оттуда.

— Да, с удовольствием. Это к тому же близко от того места, где я часто бываю. Так что там мне будет легче чувствовать себя как дома, я думаю.

— Хорошо, тогда поедем завтра же. Скажи мне еще кое-что. Ты действительно хотела бы получить диплом магистра музыки?

Мейзи нетерпеливо подалась вперед.

— Да!

— Каким образом?

— Экстерном. Мне придется взять репетитора и заниматься день и ночь. И на это уйдут годы.

— Насколько я понимаю, тебе понадобится к тому же и фортепиано?

— Нет, мой инструмент в полном порядке. Придется просто настроить его после перевозки. Мне все это снится или такое, и правда, возможно?

— Все возможно. А теперь, мисс Моцарт, день был долгим, вам надо ложиться. Кстати, я навел справки в санитарной авиации. Пострадавшему сделали операцию, и у него восстановилась подвижность ног.

— Это отлично! — Мейзи просияла. — Хорошо. Спокойной ночи! И спасибо! — бросила она через плечо.

— Спокойной ночи, — пробормотал он и проводил ее взглядом.

Мейзи буквально влюбилась в двухэтажный дом на заливе Рэби-Бэй в тот момент, как увидела каменные стены и голубые ставни. Закрытый со стороны улицы высокой каменной стеной, дом был окружен деревьями, только-только начинающими покрываться весенней листвой.

Сквозь высокие, от пола до потолка, арочные окна с деревянными рамами открывался так любимый ею вид на воду.

Внутренний дворик, в который выходила главная гостиная, был вымощен серыми плитами, а одна его сторона была увита виноградной лозой, защищающей от солнца.

С кухни можно было попасть в маленький огороженный дворик, который Раф называл «оранжереей», потому что там стояли лимонные и апельсиновые деревья в кадках и самые разнообразные растения в причудливых контейнерах.

Мейзи спустилась по резной лестнице и остановилась в центре главной гостиной.

— Ну как?

Она повернулась к Рафу и высокомерно вздернула подбородок.

— Одобряю, — важно сказала она и расхохоталась. — О, Раф, это просто чудесно! А почему ты не живешь здесь?

Он поморщился.

— Да как-то… здесь не очень уютно жить одному.

— Но кто-то все-таки здесь живет, судя по всему. Чистота безукоризненная, и сад прекрасно ухожен.

— Уборщица приходит раз в неделю, и садовник тоже.

— А кому принадлежала идея купить этот дом?

— Моей матери. Это был ее любимый дом. Ну, ладно. Как скоро вы хотели бы поселиться здесь, мэм?

— Как можно скорее, мистер Сандерсон. Как можно скорее.

Это произошло через неделю. Но перед тем, как они переселились в Рэби-Бэй, Мейзи пришлось пережить довольно напряженное событие — вечеринку с членами семьи, организованную Соней, но стратегически продуманную также и Рафом. Скривив губы, он сказал:

— Естественно, их всех разбирает страшное любопытство. Я не смогу вечно скрывать тебя от них, так что лучше покончить с этим.

— И сколько их будет? — робко спросила Мейзи. — А они знают, что я беременна?

Раф усмехнулся.

— Да не съедят они тебя! Не смущайся, просто будь сама собой. А поскольку твоя беременность все еще не очень заметна, мы можем позволить этой новости просочиться в процессе вечера.

Мейзи, немного, покраснела. Если он и заметил это, то знака не подал.

— Соня гениально устраивает вечеринки, так что они проходят без сучка, без задоринки.

— А ты действительно считаешь, что это необходимо? — спросила Мейзи, слегка нахмурившись. — Ведь мы не…

Она смущенно замолчала.

— Не познали друг друга в библейском смысле? — подсказал он. — Я считаю, — он помолчал, — что все, что нам нужно, — это показать, что мы друзья.

— Знаешь, — сказала Соня незадолго до начала вечеринки, — ты выглядишь просто отлично.

Они находились в спальне Сони в Рэби-Бэй. Мейзи взглянула на свое отражение и пришла к заключению, что сама довольна тем, как выглядит, а вот что она чувствует — другой вопрос.

Наряд, который они с Соней выбрали, был из черного муслина на подкладке из тафты. Шелковый муслин был прозрачным на шее и плечах, а черный цвет оттенял ее сияющую гладкую кожу. Черные лакированные босоножки на тонких каблуках были усеяны искусственными бриллиантами.

Мейзи и Соня провели пару часов в салоне красоты, где им соорудили красивые прически. Рыжие кудри Мейзи блестели, тушь делала выразительными ее глаза, на губах блестела темная рыжевато-коричневая помада.

— Пожалуй, и не скажешь, — сказала она, покрутившись перед зеркалом, чтобы взглянуть на себя сбоку, — что я беременная.

— Нет, не скажешь, — сказал Раф, входя в комнату. — Ты выглядишь… вы обе выглядите замечательно.

Соня засмеялась.

— Насколько я могу судить, твоя жена всех затмит, Раф. Ну, хорошо, — она взглянула на свои часы. — Господи, уже без четверти четыре, осталось всего пятнадцать минут! Вы уж извините меня.

И она поспешно ушла.

Мейзи нерешительно произнесла:

— Ты и сам неплохо выглядишь.

Про себя она подумала, что он выглядит просто потрясающе в светло-сером костюме и синей рубашке с галстуком.

Раф пожал плечами.

— Спасибо. Я хочу кое-что добавить к твоему наряду.

Он вынул из кармана кожаную коробочку и открыл ее. В коробочке оказалось серебряное ожерелье с бриллиантовой подвеской.

Мейзи ахнула, когда он положил подвеску себе на ладонь, и та засверкала всеми гранями.

— Чье… это? — заикаясь, спросила она.

— Это принадлежало моей матери, но…

— Я не могу надеть такое… если ты собирался предложить это.

— Ожерелье станет реальным свидетельством нашего брака, — сказал он немного иронично.

— Но оно должно стоить целое состояние и… нет, нет, я не могу принять драгоценность твоей матери!

— А это не совсем подарок, — сказал он. — Украшение действительно стоит целое состояние. Ты права. Поэтому после показа, оно отправится обратно в банк.

— Слава богу! — выдохнула Мейзи.

— Повернись, — сказал он.

Она медленно повернулась. Раф надел ожерелье ей на шею и защелкнул замочек. Почувствовав тепло его пальцев, Мейзи на миг закрыла глаза, а открыв, посмотрела в зеркало, в котором отражались они оба. Она вдруг подумала, что они… — как бы подобрать правильное слово? — подходят друг другу, она, в своем красивом наряде и с прекрасной прической и он, такой высокий и сильный!

Мейзи на миг затаила дыхание, когда Раф, взглянув на нее, сделал какое-то движение руками. Ей показалось, что он хотел ее обнять…

Но этого не произошло, а когда он взглянул в ее глаза, его собственные были такими же непроницаемыми, как тогда, в лагере овцеводов.

Она тяжело вздохнула, и он отвернулся.

У Сони была оранжерея с видом на залив. Человек двадцать гостей собрались там, среди тропических цветов в кадках и плетеной мебели. Это был элегантный и очаровательный уголок, в котором оказалось и фортепиано.

Официант в белом костюме обносил всех шампанским, а миловидная девушка предлагала бутерброды.

Соня развлекала гостей, и вскоре оранжерея ожила, наполнившись веселыми голосами и смехом. Мейзи разлучили с Рафом, но она справилась с этим, став похожей на… — ну, конечно же, подумал Раф… — на Мейрид Уоллис.

— А что объединило вас двоих? — услышал он голос одной из своих тетушек, которую молодое поколение их клана считало очень строгой.

— Думаю, можно сказать, что мореходство, — ответила Мейзи и очаровательно улыбнулась. — Это немного напоминает историю датского кронпринца Фредерика и его возлюбленной, только нашей морской гостиницей была «Мэри-Лу».

Строгая тетушка Нэнси, похоже, была удовлетворена, а Раф, мысленно, дал Мейзи десять очков из десяти за находчивый ответ.

— А чем вы занимаетесь? — поинтересовалась его кузина Амелия, до мозга костей Диксон, сероглазая, ухоженная. — У вас есть какая-то специальность?

— Да, — услышал Раф ответ Мейзи. — Музыка. Я преподавала ее, а теперь готовлюсь получить диплом магистра.

— Вы выступаете?

— Да, играю.

— В камерном оркестре, в квартете?

— Нет, все гораздо приятнее. — Мейзи взглянула сверкающими зелеными глазами на Амелию. — Это джаз, блюз, диско — музыка такого рода.

Амелия подняла брови, и Раф бросился вперед, чтобы предотвратить то, что должно было неминуемо произойти, но было уже поздно.

— Тогда, может быть, вы нам сыграете? — предложила Амелия, несколько скептически.

Раф увидел, как Соня поспешно направилась к ним из другого конца оранжереи. Но Мейзи снова очаровательно улыбнулась его кузине и сказала:

— С удовольствием! Но недолго.

— Это совсем не обязательно, — пробормотал Раф, подойдя к Мейзи.

— О, я не возражаю. Это моя единственная визитная карточка, — добавила она так, чтобы слышал только он, и взяла его под руку. — Проводи меня к инструменту.

Через десять минут, Мейзи привела в восторг всех присутствующих, и утерла нос его кузине Амелии, исполнив попурри из хорошо знакомых мелодий, начиная с неподражаемой «Голубой рапсодии» Гершвина, и кончая самыми модными эстрадными песенками. Все умоляли ее не останавливаться.

— Нет, нет, хватит! — Мейзи встала и закрыла крышку фортепиано. — Спасибо за то, что вы были такими милыми слушателями, — тепло добавила она.

И когда она снова встала рядом с ним, Раф понял, что Мейзи Уоллис завоевала расположение его семьи.

— Все было не так уж плохо, правда? — сказал Раф.

Мейзи сидела на диване и, сбросив туфли, растирала ноги.

— Кажется, — спокойно ответила она.

— Ты сказала это так, словно чего-то недоговариваешь.

Она взглянула на него.

— Это было нечестно, — она вздохнула. — Я не слишком довольна собой.

— Ты блестяще выступила.

Мейзи поморщилась.

— Все это — только вершина айсберга.

Она расстегнула бриллиантовое ожерелье.

— Спасибо. — Мейзи протянула Рафу украшение. И вдруг неожиданно взглянула ему прямо в глаза. — Ты сам сказал это так, словно чего-то недоговариваешь…

Он пожал плечами.

— Возможно, имел в виду, что сегодня ты была Мейрид, а не Мейзи.

— А Мейрид тебе не нравится, правда?

— Я так не говорил, — возразил он, — не знаю… возможно, это как-то связано с тем, что первой я встретил именно Мейзи.

Или с тем, что Мейрид напоминает о Тиме Диксоне? — невольно подумала она и вздрогнула.

— Что случилось?

— Ничего, — пробормотала она. — В действительности, я один и тот же человек. Люди должны либо принимать меня такой, какая я есть, либо забыть обо мне.

— И я? — резко спросил он.

Она встала и подняла свои туфли.

— Нет, Раф, не ты. Ты сделал очень много, буквально собрал все по кусочкам…

— Мейзи, — сказал он севшим голосом и остановился, зная, что единственный способ снять напряжение между ними — обнять ее, поцеловать, прижать к себе и сказать… что?

Что Мейрид привлекала его и волновала? Потому что была более загадочной, чем Мейзи? Но что было у нее на уме? Не был ли он, до сих пор, опутан шелковыми сетями?

Не продолжает ли она все еще любить Тима?

Он стиснул зубы.

— Мейзи, давай подождем до окончания срока твоей беременности. Пусть будет все по порядку. Мы сделали то, что должны были сделать, и оба нуждаемся в передышке.

Она посмотрела на туфли, которые держала в руке.

— Конечно. Спокойной ночи, Раф.

Он смотрел ей вслед, и ему нестерпимо хотелось остановить ее, отбросив все условности. Но вместо этого Раф пересек комнату, плеснул бренди в бокал и уставился в его янтарную глубину.

Спустя два месяца они уже жили в доме, где, только что, закончился ремонт.

Мейзи, сидевшая за фортепиано, вдруг закрыла лицо руками, и слезы хлынули из ее глаз. Пес, свернувшийся на полу рядом с ней, поднялся и положил морду ей на колени. Это был шестимесячный щенок колли, которого она назвала Весли, а коротко Вес.

Это был живой пример того, что сделал ее муж, чтобы доставить ей удовольствие. Было и многое другое.

Раф поселил в доме помощницу по хозяйству, чтобы Мейзи никогда не была одна. У сорокалетней, незамужней Грейс Харди был опыт по уходу за детьми. Мейзи вскоре подружилась с ней, обнаружив, что у них два общих увлечения: Грейс обожала готовить и любила музыку, пела в хоре.

Мейзи подружилась и с садовником и часто работала под его руководством в саду.

«Мэри-Лу» стояла теперь у пристани возле дома, и они иногда устраивали роскошные выходы в море, всегда в обществе Сони и ее детей.

Соня — и Мейзи верила, что это было не только в угоду брату, а из искренней привязанности, — стала ее близкой подругой. Они вместе ходили по магазинам, в кино и на концерты, вместе обедали в уличных кафе. Иногда приглашали друг друга в гости. Мейзи давала Сесилии уроки фортепианной игры и часто оставалась с детьми.

Она познакомилась с Лаэмом, мужем Сони, который ей тоже очень понравился. Мейзи лишь недоумевала по поводу того, что заставило Соню расстаться с ним.

Мейзи не сомневалась, что новость о ее беременности была встречена хорошо. Ей только очень хотелось спросить Рафа, знают ли его родственники о том, кто отец ее будущего ребенка. Но поскольку никто и никогда не упоминал при ней имя Тима Диксона, Мейзи подумала, что Раф закрыл для себя эту тему, и решила сделать то же самое.

История с островом Тонга никогда не всплывала. Как и предсказывал Раф, как только было объявлено об их женитьбе, эта история сразу стала малоинтересной для газетчиков.

Мейзи не оставляла и занятий музыкой. Она наняла преподавателя и с энтузиазмом принялась готовиться к диплому магистра.

Вроде все было в порядке. Но сейчас, на восьмом месяце беременности, она сидела за фортепиано, и ничто ее не радовало.

Причина была одна — Раф.

Да, он был добр, интересовался ее жизнью, но Мейзи чувствовала, что между ними — каменная стена, и это доставляло ей почти нестерпимую боль.

Он редко бывал дома, но, даже находясь в Брисбене, не всегда ночевал в доме, а пользовался своей квартирой, доставляя Мейзи новое мучение. Может быть, у него была любовница, а если и так, разве она могла осуждать его?

Конечно, она не нужна ему вот такая — грузная, расплывшаяся и неповоротливая. Да и кому бы она была нужна?

Ни детская комната, которую они с Соней декорировали, ни покупка детских вещей, даже мысли о малышке — ничто не помогало ей. И Мейзи начала задумываться о том, годится ли она, вообще, для роли матери.

Она все больше осознавала, что как мать-одиночка испытывает страшное духовное одиночество, даже при той беззаботной жизни, которой жила. Никто не мог восполнить отсутствующее звено — необходимую духовную связь с отцом ее малыша, — и это делало ее такой одинокой.

— Эй, кто-нибудь есть дома?

Мейзи поспешно вытерла лицо, а Вес встал, тявкнул и завилял хвостом.

В кабинет, превращенный в музыкальный салон, вошла Соня, которая, несмотря на бодрый голос, выглядела осунувшейся.

— Что случилось? — спросила Мейзи.

— Ничего. Я в полном порядке. — Соня потрепала Веса и добавила: — Что мне сейчас нужно, так это выпить чего-то крепкого.

— Садись. Сейчас налью. — Мейзи встала, взяла хрустальный стакан, плеснула в него бренди и протянула Соне. — Что произошло?

Соня отпила глоток и хмыкнула.

— Лаэм попросил дать ему развод, — сказала она, и слезы потекли по ее щекам. — Я сама во всем виновата!

— Почему? — мягко спросила Мейзи.

— Потому что я дура, — сказала Соня с надрывом. — Только теперь я поняла, что оттолкнула его тем, что никого, даже его, не подпускала к себе слишком близко. Я считала, что могу быть с ним, но держать его на расстоянии. Была убеждена, что он вернется после того, как решил пожить отдельно, надо только немного подождать.

Она судорожно вздохнула.

Мейзи опустилась на скамеечку перед Соней.

— О, Соня, я так сочувствую. Но… почему? Отчего ты стала такой?

Соня грустно сказала:

— Когда растешь в зоне боевых действий, то невольно пытаешься не принимать все близко к сердцу.

Глаза Мейзи округлились.

— Как это? Я не понимаю.

— У моих родителей были бурные отношения, это травмирует, а иногда и страшно пугает ребенка. По-видимому, я, инстинктивно, принимала сторону матери и, подсознательно, решила никогда не попадать в такое положение, как она. — Она пожала плечами. — Став взрослой, думаешь, что все уже осталось позади, но однажды, проснувшись, понимаешь, что ты окружила себя высокой стеной, через которую невозможно пробиться. — Она заплакала. — А теперь все слишком поздно…

Мейзи обняла ее и начала утешать, а когда Соня ушла, села и глубоко задумалась.

Может быть, дочери более чувствительны к такой ситуации в семье? Как взрывные отношения родителей повлияли на Рафа? Не стал ли он таким, как Соня? И не потому ли он, способный так много предложить людям, не находит времени для жены и семьи?

Ведь сказал же он ей однажды, что они с ней, каждый по своей причине, не смотрят на любовь сквозь розовые очки…

— А это значит, — пробормотала она, — что он никогда не полюбит тебя, Мейзи, если ты втайне надеешься на это! Но почему так тяжело?

На этот вопрос у Мейзи не было ответа.

Этому дню суждено было стать днем плохих новостей.

Раф вернулся домой раньше, чем обычно, и застал Мейзи на кухне за приготовлением ужина.

— Что ты делаешь? — спросил он, снимая галстук и резко расстегивая верхнюю пуговицу рубашки.

— Готовлю, — как всегда бодро ответила она. — Делаю куриную запеканку с грибами, пряностями, соусами и с беконом.

— А где Грейс?

— Ушла на репетицию хора. А я с удовольствием занимаюсь ужином.

Раф налил себе пива, а ей яблочный сок.

— Пойдем во дворик, мне надо поговорить с тобой.

— А нельзя поговорить здесь, ведь я готовлю?

Раф покачал головой, и Мейзи, сняв передник, отставила в сторону сковородку и вышла следом за ним.

Он повернулся к ней.

— Тим… умер, Мейзи.

Он зорко следил за ее реакцией.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Мейзи побелела и села.

— Умер? — севшим голосом повторила она. — Как?

— Несчастный случай во время подводного плавания на Вавау. Он спас чью-то жизнь ценой своей. Я… привезу его тело домой. Уеду сегодня, через час, и вернусь домой завтра утром.

Она в шоке уставилась на него. Потом прижала руки к животу, словно пытаясь защитить своего малыша от этой новости, а Раф Сандерсон сделал собственные выводы.

— Сожалею, — сказал он очень спокойно.

— Я- я не знаю, что и сказать…

— А тебе и не надо ничего говорить. Я сам сожалею о Тиме. Ты была права: ему было нелегко расти в моей тени, да еще с озлобленной матерью. Мне следовало понять это гораздо раньше. Поэтому я и не хочу, чтобы он был один во время своего последнего пути домой.

Мейзи не заметила, что по ее щекам текут слезы. И снова Вес, который неотступно следовал за ней, положил морду ей на колени.

— А когда, — продолжал Раф, — Грейс вернется домой? Я не хочу оставлять тебя одну… А, знаю. Я попрошу Соню…

— Не надо, — с трудом произнесла Мейзи. — У нее свои проблемы. А Грейс скоро вернется.

— Какие проблемы? — Раф нахмурился.

— Лаэм попросил развода.

Он тихо выругался.

— Я позвоню ей. Мейзи… а ты справишься?

— Разумеется! У меня все хорошо, так что обо мне не беспокойся. — Она отвела взгляд. — Это был… просто шок.

— Понимаю. — Он помолчал. — Пойдем, поможешь мне собраться.

— Я… Ты не возражаешь, если я побуду здесь немного одна, Раф?

Он почему-то нахмурился, а потом пожал плечами.

— Нет, конечно. Но помни, Мейзи, что он умер героем, и это было его сутью. Временами он бывал ужасным, но было в нем и хорошее.

Раф отвернулся и ушел.

— Не делай никаких глупостей, — сказал Раф.

Его сумка стояла в центре гостиной. На нем были защитного цвета брюки, клетчатая рубашка и вельветовый пиджак.

— Не буду, — обещала Мейзи.

— Тебе получше? — спросил он. — Да, кстати, Соня придет после ужина.

— Ой, ну зачем же? Между прочим, — Мейзи помолчала, услышав, что подъехала машина, — Грейс уже вернулась.

— Соня сама захотела. Тим был и ее кузеном.

— Спасибо, — поблагодарила Мейзи севшим голосом. — Послушай, все будет в порядке, не волнуйся за меня. И я думаю, что ты делаешь все правильно.

Раф поднял руку, заколебавшись, опустил ее и попрощался.

Интересно, что он собирался сделать? — подумала Мейзи, глядя ему вслед. Может быть, Раф думает, что она не замечает, как он старается избегать любых физических контактов с ней?

Она коротко кивнула вошедшей Грейс, поскольку больше всего ей хотелось сейчас остаться одной. Но Грейс обратилась к Мейзи с просьбой. Поскольку ее мама плохо себя чувствовала, Грейс попросила разрешения съездить к ней на пару часов.

Мейзи согласилась и приняла еще одно решение.

Она позвонила Соне и сказала, что ей необходимо лечь пораньше, поэтому попросила ее не беспокоиться и не приезжать. А потом настойчиво посоветовала:

— Пойди к Лаэму и поговори с ним.

Соня вздохнула.

— Нет, слишком поздно. Теперь уже ничего не изменится…

— Изменится. Может быть, не для него, но теперь, когда ты поняла, что отгородилась от всех стеной, нельзя продолжать прятаться за ней. Наверное, это трудно, но тебе надо, наконец, сделать это хотя бы для того, чтобы быть честной с ним.

— Но тогда он может почувствовать жалость ко мне!

— А ты ее не принимай. В жизни не всегда все легко, но ты должна быть честной с Лаэмом, и это поможет тебе.

На другом конце провода воцарилась мертвая тишина, потом Соня сказала:

— Мейзи? А у тебя самой все хорошо? По твоему тону… Причина в Тиме?

— Нет. Конечно, все это печально, но нет. А какой у меня тон? — спросила Мейзи грустно.

Соня запнулась.

— Пожалуй, мудрый. Скорее… — она опять запнулась, — решительный. И я понимаю, что с тобой Грейс, но… может, мне все-таки приехать к тебе?

Мейзи не стала говорить Соне насчет Грейс.

— Соня, можно я тебе кое-что скажу? — сказала она. — Я тебя обожаю. Ты прекрасный друг, и я благодарна тебе за это. Доверься мне. Поговори с Лаэмом. Я знаю, что ты сможешь сделать это. И не откладывай разговор.

— Вот я и сделала, — удрученно сказала Соня своему брату на следующий день, — с самым удивительным результатом, но я и представить не могла, что она на самом деле прощалась со мной! И потом… потом Грейс уехала навестить свою мать, а, вернувшись довольно поздно, подумала, что Мейзи спит, пока до нее не дошло, что Вес почему-то не находит себе места. Ты же знаешь, что с ним бывает, когда Мейзи нет рядом. Тогда Грейс пошла проверить, и обнаружила, что Мейзи исчезла. Вместе с частью своих вещей и вещей для ребенка.

Раф выругался. Они ехали домой из аэропорта, где Соня встретила его. Оба постояли, склонив головы, пока гроб с телом Тима Диксона выгружали из самолета и передавали похоронной службе.

— Она оставила какую-нибудь записку?

— Нет, ничего. Господи, Раф, что же нам делать?

— Вернуть ее, — коротко ответил он.

— Как?

— Ей скоро рожать, она далеко не уйдет.

Желваки заходили на его скулах.

Они подъехали к дому. Навстречу им выбежала Грейс.

— Мейзи в больнице! Она попала в незначительную дорожную аварию, но, поскольку она беременна, ее отвезли в клинику и настояли на том, чтобы она осталась там на ночь. А сегодня утром у нее начались роды, поэтому, несмотря на ее протесты, обо всем сообщили домой. О, я чувствую себя так ужасно!

— Если бы я только не была так поглощена своими проблемами… — заплакала Соня.

— Хватит! — прикрикнул Раф. — Какая больница, Грейс?

Грейс сказала.

— Поедешь?

Он посмотрел на Соню.

— Разумеется!

Сюзанна на удивление быстро и уверенно вошла в этот мир, хотя и на шесть недель раньше срока. Девочку сразу поместили в кувез.

Мейзи больше всего удручало то, что она сама была виновата в случившемся. Если бы она не вела машину расстроенная и плачущая, то могла бы избежать аварии.

Раф и Соня Сандерсон прибыли через час.

Им сказали, что у Мейзи все хорошо, но она находится под воздействием снотворного. Сообщили также, что малышка должна без осложнений перенести то, что родилась преждевременно.

— Роды были спровоцированы аварией? — спросил Раф.

Доктор почесал затылок.

— Трудно сказать. У пациентки наблюдались симптомы сотрясения мозга, поэтому мы и поместили ее сюда, но никаких других травм не было. Иногда преждевременные роды случаются без всякой видимой причины.

— А стресс не мог послужить причиной?

Соня затаила дыхание, когда Раф задал этот вопрос.

— Мог. Поэтому, перед каждой новой беременностью, миссис Сандерсон необходимо будет обследоваться, на всякий случай.

— Раф, — сказала Соня, когда они сидели и ждали, пока Мейзи проснется, — не кори себя. Ты сделал для нее все, что мог.

— Кроме того, что не вернул ее Тиму, — пробормотал он.

Сонины глаза округлились.

— Неужели, она поэтому и убежала? Но принял бы ее Тим обратно? Судя по тому, что ты говорил мне, она не была ему нужна.

— Разве из-за этого перестаешь любить кого-то? Ведь что-то побудило ее уйти. Видимо, это была новость о Тиме.

Раф взглянул на спящую Мейзи, бледную, со свежей ссадиной на щеке, казавшуюся, невероятно, хрупкой на госпитальной койке, и тяжело вздохнул.

Днем сознание Мейзи окончательно прояснилось.

— Мейзи, — сказал Раф, взяв ее за руку, — врачи считают, что с малышкой все будет в порядке, хотя еще какое-то время придется подержать ее в кувезе.

Обрадованная, она сжала его пальцы. Потом нахмурилась.

— Ты уверен? Это не просто слова?

Он покачал головой.

— И у нее твои волосы. То есть, — улыбнулся он, — то, что там проглядывает, определенно рыженькое.

— Раф, — сказала Мейзи и облизнула губы, — ты, наверное, злишься… мне надо было оставить записку тебе…

Она не смогла продолжать.

— Мейзи, я был очень озабочен. Но сейчас не время для объяснений или принятия решений… кроме одного. Тебе надо, — продолжал он, — восстановить силы, а Сюзи потребуется твое неусыпное внимание в следующие несколько месяцев. Ты вернешься в Рэби-Бэй, хотя бы, на это время?

Она глубоко вздохнула и кивнула.

— Спасибо, — прошептала она.

— Ты…

Он замолчал, потому что в комнату на цыпочках вошла Соня с двумя бумажными стаканчиками кофе.

Увидев, что Мейзи пришла в себя, Соня едва не задушила свою невестку в объятиях.

— Ты оказалась права. Я была у Лаэма и рассказала ему все о себе и о том, что его предложение развестись помогло мне все понять. И что он не должен чувствовать себя виноватым или жалеть меня. И знаешь, что он ответил?

Мейзи покачала головой.

— Что он попросил о разводе только потому, что жить врозь для него было невыносимо, но гордость мешала ему признаться в этом!

В эту ночь Мейзи дали снотворное. Ей не терпелось увидеть малышку, и врачи пообещали, что она сможет сделать это завтра.

Мейзи тяжело переживала нелепость ситуации, в которую попала. Ее «мудрость» помогла Соне, но не ей самой. Она собиралась оставить Рафу записку, в которой хотела честно объяснить, почему приняла такое решение. Записку она написала, но в последнюю минуту забрала с собой, решив отправить по почте, чтобы никто другой ее не прочитал, и она по-прежнему лежала в ее сумке.

А теперь ей придется вернуться к нему в дом на какое-то время. Но знал ли он, сколько продлится это «какое-то время»?

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Прошло три месяца. Во дворике дома Мейзи укачивала Сюзанну на руках и тихо пела ей. Пес лежал, свернувшись, у ее ног.

Наконец, Сюзи опустила ресницы и уснула. Мейзи еще немного покачала дочку, нежно поцеловала, положила в коляску и опустила сетку. Сюзи не пошевелилась.

Мейзи встала, подошла к ограде дворика и устремила взгляд на далекий горизонт…

Тут Раф, незаметно наблюдавший за ней из дома, принял решение.

— Я немного повольничал с твоим домом, — сказал ей Раф в тот вечер.

Прошло немного более семи месяцев с момента их первой встречи. Приближалась осень.

— Да?

Он кивнул.

— Помнишь, ты говорила, что твой отец планировал реконструировать его? Так вот, я это сделал.

Мейзи захлопала глазами.

— А я считала, что он сдан в аренду и поэтому не очень обременителен для тебя. Значит, все было совсем наоборот?

Он пожал плечами.

— Это капля в море.

Она неожиданно нахмурилась.

— А что стало с «Эмили»? Я только что вспомнила, что Джек не приходил ко мне, значит, она все еще не продана?

Она вопросительно взглянула на него. Он покачал головой.

— «Эмили» и не выставляли на продажу, но она находится в хорошем состоянии.

Мейзи с трудом проговорила:

— Почему?

— Как я понял, яхта много для тебя значит. Да, кстати, через несколько дней я уезжаю в командировку примерно на месяц.

— Это только командировка? — спросила она. — Что-то очень уж надолго.

— Только командировка.

Ни малейших признаков сожаления или просто повышенного интереса, подумал Раф, но тем проще.

— Когда вернусь, — продолжал он, — я перееду в свою квартиру.

Мейзи застыла, неожиданно усмотрев в этом связь с ее домом и яхтой.

— Это… это означает, что ты выставляешь меня отсюда?

— Нет. Я думаю, что мы продолжим жить в браке, по меньшей мере, еще год, и не только ради Сюзи, но и из-за толков, которые могли бы возникнуть в противном случае. Если тебе здесь хорошо, это прекрасно, и ты можешь оставаться столько, сколько хочешь. Я только хотел, чтобы ты знала: дом, который ты любишь, готов, и в него можно въезжать.

Мейзи отчаянно пыталась взять себя в руки.

— А разве не вызовет толков… то, что я живу здесь, а ты где-то еще?

— Еще хуже — развод после нескольких месяцев брака.

— Наверное, ты хотел бы пожить собственной жизнью? Это совершенно естественно, — уверила она его, но, как только до нее дошел весь смысл сказанного, резко отодвинула от себя тарелку.

Конечно, должна была существовать особая сторона его жизни — женщины. А она, в последнее время, была так занята с Сюзи, что даже не задумывалась над этим.

— То же самое, — он замолчал и долго смотрел на нее, — можно адресовать и тебе, без сомнения.

Мейзи захлопала глазами.

— Я… — Она откашлялась. — Ты знаешь, я так занята с Сюзи, что мне никогда не приходило в голову…

Она хотела еще добавить: «Время показало, что брак со мной не устраивает тебя, Раф?», но передумала.

— Я… О, Сюзи заплакала. Я пытаюсь приучить ее к новому режиму, все надеюсь, что она будет спать по ночам.

Вид у Мейзи был грустный. Раф коротко улыбнулся.

— Только одна просьба. Пожалуйста, не убегай от меня.

— Не буду. Обещаю, — сказала она. — Ты меня извинишь?

Плач уже стал просто отчаянным.

Следующие два дня были ужасными для Мейзи.

Она была вынуждена признать, что в последние три месяца снова окружила себя стеклянным колпаком, отгородившись от своих чувств к Рафу и боли, которые они причиняли ей.

Но стеклянный колпак разлетелся вдребезги от его слов, и она снова начала терзаться. Даже Сюзи почувствовала ее состояние и стала капризной. А к прежним терзаниям прибавилось новое — мысль о том, что у Рафа есть любовница…

Я должна как-то показать ему, что так дальше продолжаться не может, думала в отчаянии Мейзи после бессонной ночи. Я должна уйти сейчас. Не может быть и речи ни о каком длительном сосуществовании в несостоявшемся браке. Я не выдержу этого. И мне наплевать на то, что подумает весь остальной мир.

Хуже всего было то, что у нее не оставалось времени. Раф должен был улетать через день, так что, в ее распоряжении для разговора, оставалась только одна ночь.

Но и этого не получилось. На следующий день рано утром Мейзи отправилась к врачу, так как уже был назначен прием, а когда вернулась домой, нашла на автоответчике запись от Рафа. В связи с непредвиденными обстоятельствами он должен был улететь раньше, а потому не увидит ее перед своим отъездом. Он добавил, что, если у нее возникнут какие-то проблемы, она может связаться с Джеком. Последними его словами были: «Береги вас обеих, Мейзи Уоллис».

Она пришла в ярость, когда автоответчик смолк. Что-то постоянно ей мешало, и Раф никогда не сможет стать настоящим мужем или отцом, потому что это не человек, а какая-то машина!

Но тут же ее захлестнула волна паники. Она не могла прожить предстоящий месяц в агонии неопределенности, которую испытывала, но и уйти не могла, потому что дала слово!

А вдруг он еще не уехал? — подумала она неожиданно.

Мейзи бросилась на кухню и стала умолять Грейс присмотреть за Сюзи пару часов.

Грейс, обожавшая малышку, с радостью согласилась.

— Я дам ей бутылочку в случае чего. Идите!

Мейзи помчалась, одновременно звоня по своему мобильному телефону. Но телефон Рафа был, как обычно, на автоответчике. Она не стала оставлять послание и позвонила Джеку Гастону.

— Джек… он еще не уехал? Извините, это Мейзи.

— Нет. Я думаю, что он все еще в своей квартире, Мейзи. Что-то случилось?

— Ничего! Я просто кое-что забыла ему сказать, Джек. Пыталась позвонить на мобильный, но он не ответил. Ничего особенно важного.

Она надеялась, что говорила убедительно.

— Попробуйте позвонить на квартирный телефон, — посоветовал Джек.

— Спасибо, хорошо.

Она так и сделала. Черт, линия занята! Мейзи сердито стиснула зубы. Постой! Но ведь это означает, что он пока еще дома! Она вскочила в свою машину и на огромной скорости поехала в город.

Остановившись на светофоре, Мейзи снова набрала номер, но телефон был по-прежнему занят. Тогда она помчалась к его дому.

Когда она с развевающимися рыжими кудрями выскочила из машины, вышедший ей навстречу управляющий домом сказал ей, что она только что разминулась с Рафом.

— Он поехал в аэропорт, — добавил он, — и, судя по всему, очень торопился. Можно было бы догнать его, миссис Сандерсон, если бы, — тут управляющий поднял бровь, — он не был на своем «феррари»!

Мейзи почувствовала себя шариком, из которого выпустили воздух.

— О! — прошептала она и закрыла глаза. Она знала, что ей его не догнать. — Что ж, — открыв глаза, она увидела, что управляющий смотрит на нее с каким-то странным выражением, — тогда я поднимусь ненадолго.

— Хорошо. Я поставлю вашу машину в гараж. А все ли в порядке?

Нечеловеческим усилием Мейзи заставила себя ослепительно улыбнуться.

— Да. Конечно.

Поднявшись в пентхаус, она села на плетеный диванчик и изумленно осмотрелась.

Потом достала свой мобильный телефон из сумки и положила на кофейный столик, вдруг сообразив, что с этой же сумкой уехала из Рэби-Бэя накануне рождения Сюзи. И та записка, которую она написала Рафу, все еще лежала, забытая в кармашке сумки.

Мейзи вынула записку, прочла и вдруг разразилась слезами.

Наплакавшись, она снова положила ее в сумку и пошла умыться. Когда она проходила мимо кабинета Рафа, что-то заставило ее заглянуть туда. На его рабочем столе царил порядок, и во всем ощущался дух талантливого бизнесмена, возглавлявшего две империи и влиявшего на судьбы многих людей.

Дух человека, который очень серьезно относился ко всему.

Человека, который взвалил на себя ответственность не только за нее, но и за ребенка своего кузена.

Мейзи взяла с журнального столика какой-то коммерческий журнал, потому что на его обложке был портрет Рафа, и покачала головой.

Она внимательно всмотрелась в лицо человека, так много значащего для нее. Словно какая-то стрела пронзила ее сердце, и слезы готовы были снова выступить на ее глазах, когда она на мгновенье прижала журнал к груди. Мейзи хотела положить его снова на столик, но ее внимание привлекла лежавшая под ним папка, потому что на ней значилось ее имя.

«Дом Мейзи», — прочитала она.

В папке обнаружилось подробное описание произведенной реконструкции ее дома, а также счет за стоянку «Эмили» на пристани и ключи от яхты и от дома. Мейзи, как завороженная, посмотрела на них и глубоко вздохнула. Больше всего на свете ей хотелось бы оказаться на борту своей яхты, никуда не отплывать, конечно, а просто посидеть и подумать…

Она взяла ключи и положила себе в карман, потом закрыла папку и положила сверху журнал.

* * *

В этот ветреный день на пристани было безлюдно.

Кружились чайки в соленом воздухе. Мейзи сидела на корме «Эмили», дрожа от холода, и ветер трепал ее волосы, но она этого не замечала, погрузившись в тяжелые размышления.

Этот выход для нее — возвращение к прежней жизни — Раф сам предложил, и ей оставалось только принять его.

«Эмили» находилась в превосходном состоянии. Мейзи все осмотрела. Несомненно, и дом окажется таким же, однако ей было страшно тяжело.

Она резко встала.

Ей ничего не оставалось, как провести, по крайней мере, весь следующий месяц в Рэби-Бэй до возвращения Рафа домой. Тут она вспомнила о Сюзи, сунула руку в сумку, чтобы достать телефон и позвонить Грейс, но телефона там не оказалось. Она застыла, ясно вспомнив, что забыла его на кофейном столике в квартире Рафа.

— Черт, — прошептала Мейзи, резко повернулась и… столкнулась с Рафом. Не удержавшись, она сделала несколько шагов назад и свалилась в воду.

Ему пришлось прыгнуть следом за ней.

— Я… умею… плавать, — попыталась сказать она, когда он возник рядом.

Он схватил ее опытной рукой спасателя.

— Тут можно ободрать кожу до костей, так что молчи и делай то, что я говорю.

Через несколько минут они стояли на корме «Эмили», на которую забрались, воспользовавшись веревочной лестницей. И все повторилось вновь, когда Мейзи попыталась обрести дыхание и убрать с глаз мокрые волосы.

— Идиотка! — набросился он на нее, не обращая внимания на то, что сам весь вымок. — Ты же обещала не делать этого!

— Ч-чего? Это же случайно! Правда, я не смотрела, куда иду, но…

К ее изумлению, он обхватил ее руками и прижал к себе так крепко, что ей было слышно, как тяжело бьется его сердце.

— Не в этом дело! Я собирался улететь. Никто не знает, где ты находишься, но знают, что ты расстроена. Помнишь, как это случилось в последний раз, и какие были последствия?

— Но это же было совсем другое. Я убегала. Я не…

— Я знаю, — перебил он. — Знаю, что ты перенесла ужасный шок, потому что никогда не забудешь Тима Диксона, а то, какой смертью он умер, вероятно, напомнило тебе обо всем лучшем в нем. Я знаю, что мне не следовало оставлять тебя.

Мейзи уставилась на него. С прилипшими мокрыми волосами, с каплями воды на ресницах, он мрачно смотрел на нее.

— Ты… ты так думаешь? — в шоке спросила она, широко раскрыв глаза.

— Конечно. Что же еще я могу думать? Я знаю, что должен тебя отпустить, но собираюсь сделать это на своих условиях, чтобы больше не пугаться.

Она спросила голосом, который ей самой показался странным.

— А ты испугался?

— Да. Грейс заметила, что ты ведешь себя немного странно. Джек был убежден, что ты чем-то расстроена… Он буквально вытащил меня из самолета. Твой мобильный не отвечал.

Она закрыла глаза.

— Как ты меня нашел? — шепотом спросила она.

— Прежде всего, я подумал о твоем доме и яхте, поскольку мы говорили о них всего пару дней назад, и начал с них. Что заставило тебя убежать на этот раз?

— Раф… что ты имел в виду, сказав, что должен меня отпустить?

— Мейзи…

Впервые она видела перед собой не жесткого и злого, а усталого человека.

— Кому, как не тебе, знать, что значит мечтать о человеке, который никогда не сможет быть твоим?

Она застыла.

— Однажды я наблюдал за тобой, когда ты гуляла во дворике с Сюзи. И вдруг подумал, что, если бы кто-то сказал мне, что какая-то девушка и ее ребенок будут для меня дороже всего в жизни, я бы не поверил. Но это так.

Мейзи покачнулась.

— Но ты все еще считал, что я люблю Тима?

— А кто бы так не считал? — устало сказал он. — От шокирующей новости о его смерти у тебя начались преждевременные роды.

— Нет. — Она тряхнула головой. — Причиной мог стать несчастный случай или что-то еще.

— Стресс…

— Возможно, — перебила она. — Но я одна знаю подлинную причину своего стресса.

Нахмурившись, он посмотрел ей в глаза.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Только я одна знаю, что простилась с Тимом Диксоном в маленькой хижине в Тонге, потому что больше не любила его, потому что никогда не любила. Да, его смерть стала для меня шоком, и это было печально. Печально для Сюзи, печально потому, что это была смерть молодого человека, но была ли она опустошающей для меня? Нет.

— Так что?..

Его слова повисли в воздухе.

— Это из-за тебя я испытывала стресс! Я поняла в тот день, что не смогу больше жить с тобой, зная, что у меня нет никакой надежды.

— Но, — он помолчал, — в тот вечер, в ресторане на берегу, мне показалось, что ты ищешь оправдание для Тима. Я никогда не забывал об этом.

— Да, это так, но только потому, что, нравится мне это или нет, он всегда будет частью Сюзи, поэтому мне хотелось найти какие-то смягчающие обстоятельства для него. Ради нее. Вот и все.

Выражение его лица не изменилось.

— Когда?

— Что когда? — не поняла она.

— Ты полюбила меня?

Мейзи закрыла глаза.

— Почти… почти с самого начала.

— О, Мейзи, — выдохнул он.

Но она продолжала:

— А в тот день, когда умер Тим, Соня рассказала мне о том, почему она стала такой, какой стала. Что виной этому был сложный брак ваших родителей. Может, поэтому и ты так цинично относился к любви. И это только добавило мне страданий.

Слезы сверкнули на ее ресницах.

— Мейзи. — Он взял ее за руку. — Да, я был циничен. Поэтому и считал, что для меня годится только брак по расчету. Мои родители прошли через ад, а мы с Соней последовали их примеру. — Он вздохнул. — Но ты не проявляла никаких признаков страдания, пока я не сказал тебе о Тиме. Ты была легкой и веселой.

Она с усилием улыбнулась.

— Если бы ты только знал, какое это мучение — стараться быть легкой и веселой…

— Мейзи…

— Нет, пожалуйста, дай мне договорить. Не знаю, как тебе объяснить, но, будучи Мейрид, я с головой уходила в свою музыку. Это та область, где я могла отгородиться от всего остального… Потом, например, на вечеринке у Сони, единственным моим спасением было отгородиться от всех стеклянным колпаком. Не знаю, толково ли я объясняю, но…

— Толково, — сказал он очень спокойно. — Можно я скажу тебе, как это произошло со мной?

— Да, пожалуйста, — прошептала она.

— Все, что меня когда-то волновало, исчезло, когда я увидел тебя на больничной койке. Тогда я понял, что ты — главное для меня и моя жизнь без тебя будет сущим адом. В конечном итоге Мейзи и Мейрид слились воедино и стали, — он помолчал, — единственной девушкой в мире, созданной для меня. Но тут-то и началось настоящее мучение.

— Раф? — Она приблизила к нему лицо, недоверчиво смотря ясными зелеными глазами. Ее губы дрожали, и сама она дрожала как осиновый лист. — Скажи, а мне это не снится?

Он улыбнулся и прикоснулся пальцами к ее лицу.

— Когда я нахожусь вдалеке от тебя, ты не выходишь у меня из головы. Единственное, что мне нужно, — это знать, что ты принадлежишь мне, а я тебе. И это правда.

— Извините меня.

Они оба резко повернулись и увидели человека, который смущенно смотрел на них.

— Я услышал всплески и прибежал, но вы сами выбрались. Вы были… поглощены разговором, поэтому я не подходил, но… Это не ваша ли сумочка, мисс? Я нашел ее на пристани.

— О, спасибо! — выдохнула Мейзи, а Раф протянул руку и взял сумочку.

— Спасибо, дружище, — поблагодарил и он.

— У вас все хорошо?

— Лучше быть не может, — заверил его Раф. — Вообще-то, нам не привыкать нырять.

Незнакомец взглянул на них и пожал плечами.

— На вашем месте я бы обсушился и обогрелся, чтобы не схватить воспаление легких.

— Неплохая идея, — мрачно сказал Раф и повернулся к Мейзи, которая изо всех сил старалась не рассмеяться.

— У тебя нет случайно ключей от яхты в этой сумочке, любовь моя?

— Есть, — сказала она и достала ключи.

Они дружно хохотали, стоя, мокрые, в салоне «Эмили» и обнимая друг друга.

— Он, вероятно, считает нас сумасшедшими, — прыснула Мейзи.

— И он прав. Я действительно схожу с ума по тебе. Однажды я уже раздевал тебя без разрешения и думаю, что это надо сделать снова.

И он начал раздевать ее.

Мейзи положила ладонь на его руку.

— Сюзи… — Она рассказала, что случилось с ее мобильным телефоном. — Мне надо позвонить.

— Она в полном порядке. Я разговаривал с Грейс всего за несколько минут до того, как наскочил на тебя. Хотел узнать, не звонила ли ты. Сюзи накормлена и теперь, похоже, проснется не скоро.

Мейзи вздохнула с облегчением. Она помогла ему освободиться от промокшей куртки.

— Нам надо принять душ, и не только чтобы продолжить традицию, но и чтобы согреться и смыть грязь.

Он прищурился.

— Ты, правда, хочешь, чтобы мы приняли душ?

— Правда. Однажды мне даже пригрезилось что-то о душе… на яхте…

Он приложил палец к ее губам.

— Больше ни слова.

Он снял с себя оставшуюся одежду, подхватил Мейзи на руки и понес в душ «Эмили».

Мейзи взглянула в его глаза и увидела в них вопрос. Она обвила его руками и прижалась к нему.

Их поцелуй был таким, о каком она только могла мечтать.

Он поднял голову затем, чтобы спросить ее, думает ли она все еще, что это ей снится.

— Нет, — выдохнула она. — О, нет! Но, может быть, не будем останавливаться? Это же чистое волшебство.

Он тихо засмеялся.

— Теперь меня ничто не остановит. Пойдем в спальню.

Мейзи первой прервала восторженное молчание.

— Раф, — прошептала она с закрытыми глазами. — Ты был великолепен.

Он поцеловал ее веки.

— Мы были, Мейзи, — сказал он и снова крепко прижал ее к себе. — Мне следовало понять с самого начала, что так и должно было случиться. Твое место — рядом со мной.

— А я никогда и не хотела быть где-то еще, — пробормотала она.

— У меня возникла идея. — Он пригладил ее кудри. — Давай поженимся снова. Мы можем назвать это подтверждением. — Он заглянул ей в глаза. — Неплохая идея, а?

Она тревожно улыбнулась.

— А разве ты не собирался на месяц в командировку?

— Да мне не очень-то, была, нужна эта командировка. Это был всего лишь предлог, потому что я мог сойти с ума, пытаясь держаться от тебя на расстоянии.

Она вздохнула с облегчением.

— Прекрасная идея.

Улыбаясь, они снова прильнули друг к другу, словно не могли насытиться…

Две недели спустя на Вавау, в обществе Сони, Лаэма и их детей и, конечно, Сюзи, а также Грейс и Джека Гастона, Мейзи и Раф снова произнесли свои клятвы.

Накануне они взяли напрокат яхту и отправились в то место на солнечном море, где Тим Диксон умер геройской смертью, и развеяли там его пепел.

Это была простая свадебная церемония на берегу. Мейзи была в длинном платье цвета морской волны, которое так шло к ее глазам, а Раф — в черной рубашке и кремовых джинсах.

Жители Тонги, участники церковного хора, исполнили радостный гимн, и их голоса поднимались к небу.

Взявшись за руки, Раф и Мейзи взглянули в глаза друг другу, и каждый произнес: «Я люблю тебя».

И никто не смог сдержать слез, когда они обнялись.

КОНЕЦ

Внимание! Внимание! Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения. После ознакомления с содержанием данной книги, Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст, Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий. Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.