За формулой принципиально новой взрывчатки, разработанной молодым талантливым химиком Энтони Каллахэном, охотятся преступники. На его лабораторию совершено нападение. Один охранник убит, двое ранены. Энтони же удается скрыться. Но ФБР подозревает, что все это подстроено самим ученым с целью выгодно продать формулу, и объявляет его в розыск. Обнаружить Каллахэна сумела секретный агент Линда Митчелл, которая, едва взглянув на него, забывает обо всем на свете. Любовь и долг – есть ли выход из этого тупика?…

Лина Тейлор

Секретная формула

ББК 84. 4 Вл

Т30

Тейлор Л.

Т30 Секретная формула: Роман/Пер. с англ. Е.Л. Лозовской. – М.: Голден Пресс, 2002. -320 с.

Роман (02-002)

ISBN 5-94893-016-5

© Taylor Lina, 2000

© Лозовская Е.Л. Перевод на русский язык, 2002

© Оформление. Подготовка текста. Голден Пресс, 2002

OCR: Fedundra; SpellCheck: Annika

Аннотация:

За формулой принципиально новой взрывчатки, разработанной молодым талантливым химиком Энтони Каллахэном, охотятся преступники. На его лабораторию совершено нападение. Один охранник убит, двое ранены. Энтони же удается скрыться. Но ФБР подозревает, что все это подстроено самим ученым с целью выгодно продать формулу, и объявляет его в розыск. Обнаружить Каллахэна сумела секретный агент Линда Митчелл, которая, едва взглянув на него, забывает обо всем на свете. Любовь и долг - есть ли выход из этого тупика?…

Пролог

Все началось вечером в понедельник. Тони Каллахэн приподнял голову от прибора и настороженно прислушался. Ему вдруг показалось, что равномерный шум самописца, перо которого вырисовывало на движущейся бумажной ленте очередную кривую, нарушил какой-то посторонний шорох. Что бы это могло быть? Тони был уверен, что он один в лаборатории. Оба его помощника, которые занимались главным образом мытьем лабораторной посуды и прочей малоквалифицированной работой, давно ушли. Тони обвел взглядом большую длинную комнату без окон, заставленную приборами и шкафами с химическими реактивами. Все было на своих местах. По крайней мере, на первый взгляд. Наверное, он просто переутомился, вот и почудилось что-то. Тони вынул из кармана часы и посмотрел на циферблат. Время близилось к полуночи. Нельзя так долго работать. Пожалуй, на сегодня экспериментов хватит. Надо только записать в журнал последние результаты и можно идти спать.

Тони подошел к раковине, открыл кран и плеснул на лицо несколько пригоршней холодной воды, чтобы сбросить усталость. Потом направился к письменному столу, стоящему в противоположном конце комнаты. Сегодняшние эксперименты не принесли неожиданностей и открытий, поэтому обработка результатов заняла меньше десяти минут. Оставалось только положить рабочий журнал в нижний ящик стола, на всякий случай всегда запертый на ключ.

Тони полез в карман за ключом и в этот момент заметил, что ящик не только не заперт, но и слегка приоткрыт. Этого не могло быть! Он всегда закрывал ящик, где хранились отчеты о результатах экспериментов. Последний раз он открывал ящик примерно три часа назад, чтобы сверить кое-какие данные, и был совершенно уверен, что после этого запер его ключом.

Холодок неприятного предчувствия заставил его поежиться. Неужели кто-то пытался выкрасть результаты его работы? Хорошо, что все формулы зашифрованы и шифр известен только ему одному. Иначе… Тони непроизвольно вздрогнул. Страшно представить, что может случиться, если его открытие попадет в руки преступников.

Он достал папку с отчетами и открыл ее. Так и есть – листы были перепутаны. Очевидно, тот, кто хотел найти формулу, очень спешил. Или его что-то спугнуло. Кто мог сделать это? Ассистенты? Но перед их уходом Тони работал за письменным столом и ящик был закрыт. Кто еще мог войти сюда? Кто вообще мог проникнуть в эту специальную, хорошо охраняемую лабораторию на военной базе?

Широким шагом Тони подошел к тяжелой металлической двери и рывком открыл ее. Два вооруженных охранника, один широкоплечий и рослый, другой невысокий, мгновенно встрепенулись и встали навытяжку. Тони повернул голову и окинул взглядом длинный коридор. Как и следовало ожидать, коридор был пуст.

Тони приблизился вплотную к рослому охраннику и сказал:

– Кто-то недавно входил в лабораторию. И рылся в моих бумагах.

Молодой парень побледнел, но промолчал. Лицо его напарника тоже было непроницаемым.

– Кто-нибудь проходил мимо? Кто-нибудь заходил в эту дверь? – требовательно спросил Тони.

– Нет, сэр.

В начале своей работы в секретной лаборатории Тони попытался объяснить этим парням, что его совсем не обязательно называть «сэр». Но они предпочитали следовать привычке или указанию свыше.

– Позвони своему начальнику. Скажи ему, что кто-то пытался выкрасть мои бумаги.

Инцидент не остался незамеченным. Несколько дней спустя его перевезли с военной базы в другую лабораторию, находящуюся на испытательном полигоне. Это было огороженное забором двухэтажное здание из бетона, стоящее на окраине города. Первый день на новом месте прошел спокойно. Была суббота, оборудование, необходимое для его экспериментов, еще не завезли, лаборантов пока тоже не было. Все, что мог сейчас делать Тони, – это заниматься расчетами.

Когда глаза устали от цифр, он прошел в комнату, выделенную ему для жилья. В холодильнике нашлось несколько банок консервов и две бутылки пива. Не густо, но, видимо, продукты вместе с оборудованием завезут в понедельник, решил Тони.

После ужина он снова вернулся в лабораторию и продолжил работу над формулами. Прошло часа полтора, прежде чем он скорее почувствовал, чем услышал чье-то присутствие. Он знал, что в здании не было никого, кроме него и специальной охраны. Тогда кто же это?

Тони закрыл тетрадь с расчетами и, вместо того чтобы убрать ее в ящик, положил в потертый кожаный портфель. С того дня, когда он обнаружил, что кто-то рылся в его бумагах, он держал этот портфель наготове: там лежали деньги, смена белья, зубная щетка. Медлить нельзя. Охрана стоит только у наружной двери. Возможно, он сумеет выбраться незамеченным. Ведь сумел же проникнуть сюда этот кто-то, кто сейчас прячется где-то среди шкафов и столов с приборами и чье затаенное дыхание Тони чувствует кожей…

Черт. Как же все-таки этот человек прошел мимо охраны?

Тони вытащил из кармана небольшой пузырек и, задержав дыхание, вылил содержимое на стол. Если незваный гость ищет формулу, он прежде всего бросится к столу. Несколько глубоких вдохов паров этой жидкости – и он на полчаса потеряет сознание.

Стараясь не вызвать у преступника подозрений, Тони спокойным шагом вышел за дверь и замер в ожидании, прикрывая нос и рот платком. В комнате послышался шорох шагов и звук падающего тела. Искушение заглянуть за угол и посмотреть, кто лежит без сознания в лаборатории, было очень велико, но тогда он сам стал бы жертвой своего же оружия.

Тони торопливо побежал по слабо освещенному коридору. Наружная дверь была открыта. Рядом с дверью на полу лежал истекающий кровью охранник. Тони наклонился и взял его за запястье. Пульса не было. Пару секунд он в молчании постоял над телом. Первая жертва, в которой косвенно виновато его изобретение. А сколько их будет, если формула попадет в грязные руки?

Он больше никому не может доверять. Он остается один со своим открытием.

Поздно вечером Линда Митчелл вошла в двери солидного четырехэтажного кирпичного здания на одной из тихих улиц Бриджтауна.

Пройдя через все посты охраны, она оказалась лицом к лицу с немолодым джентльменом обманчиво мягкой наружности. Он приподнял фуражку, приветствуя ее, и нажал несколько кнопок на кодовом замке стальной двери.

– Как ваша рука, мисс? – вежливо поинтересовался он.

После трех месяцев усиленного лечения рана на плече уже почти не беспокоила Линду.

– Спасибо, Чарли, уже лучше, – коротко ответила она. – Что случилось?

– Не имею понятия, мисс.

Получив срочный вызов к начальству, Линда сразу включила радио и, одеваясь, успела прослушать последние новости. Ничего особенного в мире не произошло. Ни громких убийств, ни скандальных похищений, ни политических переворотов. Ничего такого, что могло бы объяснить вызов в офис среди ночи.

Войдя в просторную комнату, Линда увидела, что все агенты отдела уже в сборе. Она коротко кивнула своему шефу, Марку Шелтону, и заняла свое место. Шелтон молча встал, выключил верхний свет и щелкнул кнопкой слайдового проектора. На экране появилось изображение красивого молодого мужчины с мальчишеской улыбкой на лице. У него были карие глаза и коротко стриженные русые волосы. На руках он держал белокурую девочку лет трех-четырех, которая смотрела на него с нескрываемым обожанием.

Похищение ребенка? – мысленно спросила себя Линда, вглядываясь в экран. Значит, им предстоит спасать эту малышку? Неужели не нашлось фотографии, где девочка одна? Она более внимательно вгляделась в изображение, и ее внимание снова привлекло лицо мужчины. Линда, безусловно, видела его раньше. Она начала методично убирать ненужные детали – белокурую девочку, яркое солнце, открытый взгляд и мальчишескую улыбку.

Это был он.

Линда ни разу не встречалась с ним лично, но видела на фотографии. То была другая фотография, небольшая, черно-белая, какие обычно вклеивают в удостоверения и прочие документы. На той фотографии он не улыбался – мужчина, которого три месяца назад ФБР объявило в розыск.

Да, все это случилось три месяца назад. Тогда Линду и двух ее напарников, Тома и Генри, неожиданно направили охранять один из секретных объектов, кажется научную лабораторию, скорее напоминавшую крепость. Обычно такой работой занималось другое подразделение, но, похоже, что-то произошло, охранники допустили какую-то оплошность, и их временно решили заменить опытными агентами.

Увы, опытность им не помогла. Том был убит, она сама и Генри – ранены, а обитатель лаборатории-крепости бежал. И на том оружии, из которого был застрелен Том, остались отпечатки его пальцев.

Линда тяжело переживала гибель напарника и винила в этом мужчину, чье улыбающееся лицо сейчас смотрело на нее с экрана. Линда не знала, были ли у него сообщники, не знала, кто стрелял в нее и в Генри. Впрочем, в своем ранении она была склонна винить саму себя.

Несмотря на допуск к секретным материалам, Линда мало что знала об этом человеке. Само его существование было окутано такой таинственностью, которую Линде не часто приходилось наблюдать за годы работы в агентстве и предшествующей службы в военной разведке. Она знала, что сейчас его разыскивает ФБР, официально – за убийство агента, но чувствовала, что это лишь вершина айсберга, единственное преступление, о котором власти были готовы публично рассказать. Судя по тому переполоху, который вызвал его побег, дело приняло очень серьезный оборот. Линда, подлечив руку, вызвалась принять участие в розыске, но ей объяснили, что их агентство отстранено от этого дела – в наказание за оплошность.

Но сейчас все выглядело так, как будто они снова вступают в игру. Линда улыбнулась. Впервые за несколько месяцев.

– Я думаю, вы все узнали доктора Энтони Каллахэна, – сказал Шелтон. – Мне не нужно объяснять вам, насколько важно для нашего агентства найти его.

Он взял со стола пару листков бумаги и прочитал краткую биографию Каллахэна. Энтони еще в школе поражал учителей и сверстников своим интеллектом. Он получил инженерное и химическое образование, защитил диссертацию по химии. Маленькая девочка – одна из его племянниц.

Линда снова посмотрела на экран. Смеется, будь он проклят! Улыбается. Счастлив. А Том мертв. Генри прикован к инвалидной коляске. И она сама лишь по случайности отделалась относительно легким ранением. А все из-за этого человека – Энтони Каллахэна.

– Доктор Каллахэн работал по контракту с правительством, разрабатывая технологию обнаружения взрывчатых веществ. Он планировал создать детектор для взрывчатки, но случайно наткнулся на интересное явление. Обнаружил химическое соединение, с помощью которого можно сделать особую взрывчатку – такую, что ее невозможно обнаружить ни одним из существующих сейчас методов. – Шелтон многозначительно помолчал. – Легко представить, кого может заинтересовать формула Каллахэна и какие деньги эти люди готовы предложить за нее.

О да. Линда хорошо это понимала.

– Этот человек изменник, который готов предать свою страну ради денег, – продолжил Шелтон. – Мы полагаем, что он сбежал из-под защиты правительства, чтобы продать свою формулу на черном рынке. Он несет ответственность за гибель одного из наших агентов и потерю трудоспособности другим. ФБР три месяца занималось его поисками, но теперь он наш.

Наш? – спросила себя Линда. Ну нет, он мой.

Глава 1

Неожиданно все смолкло – полупьяная болтовня ковбоев у стойки бара, звяканье стаканов, скрип расшатанных табуретов. Было слышно лишь, как гудит под потолком почти бесполезный в такую жару вентилятор да жужжит надоедливая муха. Мужчина, сидящий за столиком у окна, оторвал взгляд от газеты, наполовину скрывавшей его лицо, и осторожно повернул голову к двери.

В поле его зрения сначала попали невероятно высокие каблуки, изящные лодыжки и длинные ноги, которые тянулись куда-то вверх и скрывались под неким подобием короткой кожаной юбки ярко-красного цвета. Верхний край юбки едва доходил до пупка, дальше шла полоса обнаженной кожи и затем – красная маечка-топ, более или менее прикрывавшая грудь. Под нежно-золотистой от загара кожей, должно быть шелковистой и мягкой на ощупь, угадывались тренированные мускулы. Возможно, эта девушка спортсменка. Или тайный агент?

Мужчина, который называл себя Тони Харрисом, едва не застонал вслух. Да, если они решили поймать его на крючок, более привлекательной наживки, чем женщина, придумать нельзя. Кто бы она ни была, лучше держаться от нее подальше. Если в таком захолустье появляется молодая хорошенькая женщина, да еще в таком откровенном наряде и без сопровождающих, надо ждать неприятностей.

Девушка сделала три шага по направлению к стойке. Красная кожаная юбка натягивалась и поскрипывала от каждого ее движения. Пожалуй, если он не умрет на месте от одного ее вида, этот звук еще долго будет преследовать его по ночам, подумал Тони. Красную кожаную юбку он не мог бы представить даже в самых безудержных фантазиях, но действительность иногда идет дальше. Впрочем, в том, что касается женщин, Тони человек широких взглядов. Ему нравятся всякие – блондинки и брюнетки, с рассыпающимися по плечам волосами и короткими мальчишескими стрижками, в мини-юбках и облегающих длинных платьях. Женщины – его слабость. И сейчас он отчетливо понял, что эта слабость может его подвести.

Не доходя до стойки, девушка остановилась и с легкой полуулыбкой обвела глазами помещение. Как будто она находится не в непритязательном баре захолустного городка, а на подиуме конкурса на звание Мисс Америка, освещенная прожекторами и вспышками фотокамер. Либо у нее куриные мозги, подумал Тони, либо она приехала сюда с определенной целью. И не исключено, что эта цель – он.

По нахмуренному виду бармена Тони догадался, что тот тоже не ждет от появления незнакомки ничего хорошего. Что касается остальных шестерых посетителей, уже не вполне трезвых, то они, преодолев остолбенение первого момента, столпились вокруг, расталкивая друг друга, как нетерпеливые молодые псы, которых в первый раз вывели на охоту. Они были готовы броситься на нее в любой момент.

Словно не замечая опасности, девушка подошла к стойке бара и села на один из высоких табуретов. Юбка вздернулась еще выше, открыв лишних пару сантиметров загорелой кожи. Откуда-то сбоку послышался звук падающего тела – один из изрядно выпивших посетителей не смог удержаться на ногах и мешком повалился на пол. От этого звука напряженная тишина мгновенно взорвалась, сменившись громкими возгласами и восхищенным свистом.

– Что-нибудь возьмете? – лениво поинтересовался бармен, по-прежнему хмуря брови.

– Рюмку текилы и стакан воды со льдом. – Девушка взяла салфетку и неторопливыми движениями промокнула пот на лбу, щеках, шее.

Тони почувствовал, что его тоже бросило в жар. Когда рука с салфеткой сместилась ниже, к глубокой ложбинке между грудями, дряхлый мужичонка, сидящий на табурете справа от девушки, смачно выругался. Впрочем, его произношение настолько сильно отличалось от стандартного, что девушка вполне могла сделать вид, будто не поняла. В баре на мгновение снова воцарилась тишина. Затем к незнакомке подсел ковбой по имени Барт, уже успевший принять свою обычную дозу спиртного, и участливо спросил:

– Заблудилась, детка?

– Машина сломалась, – промурлыкала она. – На шоссе, примерно в миле отсюда. Мне надо найти кого-нибудь, кто сможет ее починить. – Она снова промокнула салфеткой грудь. – Там так жарко.

– Гараж Джона Сандерса закрыт, – сказал бармен, качая головой. – Откроется только в понедельник. Он уехал на выходные к отцу, на ранчо.

Девушка капризно надула губки.

– Неужели никто другой, кроме этого Сандерса, не сможет починить мою машину?

Тони усмехнулся про себя ее наивности. Никто другой здесь ее машину не починит. В этом забытом Богом городишке не было почти ничего. Именно поэтому он выбрал это место, чтобы спрятаться. Правда, сейчас он уже не очень-то уверен в правильности своего выбора.

Снова укрывшись за развернутой газетой, Тони попытался понять, кто его нашел, как они это сделали и сколько их сейчас ожидает его на улице или в том домишке, который стал его временным пристанищем. Услышав еще одно ругательство, он снова посмотрел в сторону стойки.

Девушка взяла покрытый холодной испариной стакан, который только что поставил перед ней бармен, прижала его ко лбу и вздохнула. Тони наблюдал, как поднимается и опускается ее грудь, каждый раз натягивая эластичную ткань до смешного куцей маечки. Незнакомка прижала стакан к щеке и почти замурлыкала от удовольствия.

Черт, еще немного, и он подойдет к ней и сам попросит надеть на него наручники. При условии, что по пути в тюрьму она будет сидеть рядом с ним на заднем сиденье машины.

Когда она выловила из стакана кусочек льда и провела им по губам, а потом медленно облизнула, словно целуя, Тони показалось, что у него в мозгах сейчас произойдет короткое замыкание. Он закрыл глаза и принялся вспоминать периодическую систему элементов. Да, пожалуй, если бы она сейчас приложила кубик льда к его коже, лед не просто бы растаял, он мгновенно превратился бы в пар. То же самое относится к любому из находящихся в баре мужчин.

Еще чуть-чуть – и пара ковбоев затеют драку из-за этой красотки. Тони разрывался между противоречивыми чувствами. С одной стороны, его не покидало ощущение, что девица приехала сюда из-за него и намеренно устраивает весь этот спектакль, а потому заслуживает всех тех неприятностей, которые сама же провоцирует. Но, с другой стороны, проклятое чувство благородства подталкивало его к тому, чтобы вмешаться и предотвратить заваруху, пока не поздно.

Тони был умен и знал это, но, когда дело касалось женщин, принимал невероятно глупые решения. У него была какая-то внутренняя потребность вытаскивать их из затруднительных и рискованных ситуаций, и это качество уже не раз становилось для него причиной серьезных неприятностей. Интересно, знал ли об этой его слабости тот, кто послал сюда эту девушку?

Разозлившись на себя, Тони сердито уткнулся в газету. Пусть еще немного помучается, решил он. Он придет ей на помощь в самый последний момент. Может быть, испуг заставит ее проговориться о цели своего приезда. Если, конечно, у него будет возможность с ней поговорить. Если его не схватят сразу же, как только он выйдет за дверь.

Он снова осторожно поднял голову. Ситуация у стойки явно осложнялась. Впрочем, если эта девушка тайный агент, она без труда справится с двумя пьяными мужиками, один из которых, Барт, как раз схватил ее за руку.

– Отпусти меня, – требовательно проговорила незнакомка.

Но Барт и не подумал подчиниться. Тогда девушка согнула ногу, приподнимая правое колено, и с силой прижала ступню к голени пьяного ковбоя, вдавливая внутрь острый каблук-шпильку.

Не бросающийся в глаза, не требующий особой тренировки, но очень эффективный прием, отметил Тони. Он поморщился, представив, что почувствовал Барт, и попытался в очередной раз убедить себя в том, что самое благоразумное в его положении – не вмешиваться. Но в следующую секунду ноги уже несли его к стойке бара.

В это время раздался звон разбитого стекла. Девушка и Барт каким-то образом оказались на полу. Рядом с ними стоял второй пьяный ковбой, Дженкинс, и размахивал бутылкой с зазубренными краями.

– Отойди, – прорычал он Тони.

Тони на мгновение остановился в нерешительности. Зазубренный конец бутылки раскачивался в нескольких сантиметрах от головы девушки. В такой ситуации слишком рискованно предпринимать что-то. Тем временем Барт сумел подняться и, не обращая внимания на разбитую бутылку, бросился на Дженкинса с кулаками. Дженкинс не удержался на ногах и повалился на пол, опрокидывая стулья и по инерции продолжая махать бутылкой.

Девушка слабо охнула. Тони растолкал остальных трех полупьяных ковбоев и приблизился к ней. По ее почти голой груди текла струйка крови. Проклятье! Он слишком долго ждал, прежде чем вмешаться.

Угловым зрением Тони увидел, что Дженкинс снова поднимается на ноги, а с противоположной стороны надвигается Барт. Надо действовать быстро. Тони пнул Дженкинса ногой в пухлый живот и выставил в сторону кулак, так что Барт налетел на него носом. Из-за стойки прогремел выстрел.

– Хватит! – рявкнул бармен, сжимая в руке пистолет.

– Ты мне нос разбил! – злобно огрызнулся Барт, обращаясь к Тони.

– Держись подальше, а не то разобью еще что-нибудь, – спокойно сказал тот.

– Хватит, – снова повторил бармен. – Идите по местам, парни.

Девушка все еще лежала на полу. Тонкий длинный порез на ее груди кровоточил, но не сильно. Больно, но, слава Богу, ничего серьезного, решил Тони.

– Сделай одолжение, Харрис, – обратился к нему бармен, – уведи ее отсюда.

– Вставай, идем, – сказал Тони девушке.

Она оперлась рукой об пол, чтобы помочь себе подняться, и снова охнула.

– В чем дело? – спросил Тони.

– Стекло, – морщась от боли, пробормотала она и поспешно перевернула руку ладонью вверх.

– Не шевелись, – скомандовал Тони.

Подхватив девушку под мышки, он поднял ее на ноги. Она стояла, слегка покачиваясь на этих своих нелепых каблуках-шпильках. Вид у нее был испуганный. По-видимому, она напрочь потеряла доверие к мужчинам.

– Можешь мне поверить, детка, с этим парнем ты будешь в большей безопасности, чем с любым из присутствующих здесь, – решил успокоить ее бармен. – Одна ты не пройдешь и полмили, кто-нибудь из этих ковбоев обязательно бросится в погоню.

Девушка окинула Тони пристальным взглядом из-под умопомрачительно густых ресниц. Потом взяла со стойки свою сумочку и заковыляла следом за ним к выходу.

– И сделай милость, детка, – крикнул ей вдогонку бармен, – не возвращайся сюда в ближайшее время!

Она сердито сверкнула на бармена глазами и вышла на улицу – под ослепляющее солнце жаркого дня. Тони с удивлением и облегчением отметил, что никто не набросился на него, чтобы немедленно арестовать. Он посмотрел налево, направо и не заметил ничего подозрительного.

Неужели он ошибся насчет нее? Или ее сообщники просто затаились? Может быть, они хотят, чтобы он показал им путь к своему дому? Или они уже там и сейчас роются в его вещах? Впрочем, без него они все равно ничего не найдут. Но ему хотелось бы знать, кто послал эту девушку. От этого зависит многое.

– Идем, – сказал он ей, направляясь за угол дома, туда, где он оставил свой мотоцикл. – Твоя машина в той стороне?

Она кивнула.

– Да, примерно в миле отсюда.

– Может, я смогу починить ее, – сказал Тони.

Интересно, действительно ли ее машина сломана? А если он ее починит, что будет тогда? Уедет эта девица или нет?

И как это им удалось додуматься до такого простого способа поймать его? Сыграть на благородстве. Или соблазнить. Как бы то ни было, это сработало. Девушка привлекала его внимание.

Тони протянул ей свой шлем, затем вспомнил о ее пораненных ладонях и сам надел ей шлем на голову. Она молча смотрела на него широко распахнутыми глазами. Глазами, в которых можно было утонуть.

Застегивая ремешок, он слегка задел пальцами ее подбородок. Черт, какая у нее нежная кожа.

На ее лице было чересчур много косметики, а волосы были слишком пышно взбиты на затылке. Тони не любил этих модных причесок с начесом. Но темные прядки, падающие на щеки, такие мягкие… А в ее глазах и губах притаилось что-то очень нежное. Как она умудряется не выглядеть вульгарно, несмотря на всю эту косметику, прическу, кожаную мини-юбку? Этого Тони понять не мог.

Он задумался о том, как много он потерял, посвятив последние полтора года исключительно работе. До сегодняшнего дня он толком не понимал, насколько страдает без женского общества. Как было бы чудесно, если бы эта незнакомка оказалась обыкновенной женщиной. Хорошенькой женщиной, чья машина сломалась в миле от захолустного городка. Вероятность этого очень мала, но все же не равнялась нулю.

Тони осторожно взял девушку за руку и осмотрел ладонь, потом проделал то же самое со второй рукой. Он старался не думать о том, какая мягкая у нее кожа, и о том, как, должно быть, болят все эти ссадины. Что ему точно не следует делать, так это смотреть ей в глаза. Эти большие серые глаза придают ей такой беззащитный вид…

– Другие раны есть? – спросил он, закончив осмотр ладоней.

– Кажется, стекло попало в спину.

Только этого не хватает. Тони стиснул зубы и молча подошел к ней со спины. Юбка обтягивала ее сзади еще плотнее, чем он мог представить, а майка почти полностью открывала спину. Правое плечо пересекали две глубокие царапины. Тони провел по ним рукой, проверяя, нет ли кусочков стекла, и девушка сжалась. Опустив взгляд, он заметил рваные порезы на кожаной юбке, на самых выступающих местах.

Тони застонал, спрашивая себя, за какие грехи Небо посылает ему такую пытку.

– Что, так плохо? – спросила девушка.

Если бы она могла знать, насколько ему плохо.

– Не шевелись, – буркнул он.

Едва он прикоснулся к разрезу на юбке, как девушка вздрогнула и покачнулась на своих высоченных каблуках.

– Я же сказал, не шевелись!

Чтобы не дать ей упасть, он инстинктивным движением обхватил ее рукой за талию, слишком поздно сообразив, что эта часть тела совершенно не прикрыта одеждой. Девушка затаила дыхание, ее кожа затрепетала от его прикосновения.

Решив как можно быстрее пройти через эту изощренную пытку, он принялся сосредоточенно осматривать порезы. И что прикажете делать дальше? – спросил он себя. Если он отвезет ее к себе домой, ему придется исполнять роль врача. Она не сможет обработать сама большую часть этих царапин, ей потребуется его помощь. Тони представил, как она лежит обнаженная на его кровати, а он медленно ощупывает руками ее тело, чтобы убедиться, что на нем не осталось мелких осколков стекла. Никакая периодическая таблица элементов не поможет справиться с таким искушением.

Конечно, можно просто оставить ее здесь. Не исключено, что в этом случае она пустит ему пулю в спину – ну что ж, значит, он умрет. Он сделал все возможное, чтобы его открытие не попало в чужие руки.

Но стоило ему опять увидеть ее лицо, как мысли снова спутались. Он успел заметить проблеск слез в прекрасных серых глазах, прежде чем она опустила ресницы, и дрожащую нижнюю губу, которую она тут же с силой прикусила зубами. Куда подевался надменно-самоуверенный вид, с которым она несколько минут назад ступила на порог бара? Сейчас перед ним стояла испуганная и растерянная молодая женщина, готовая вот-вот разрыдаться.

Если она будет продолжать так сжимать губу, то, пожалуй, прокусит ее. Хватит на сегодня крови, подумал Тони. Сделав шаг вперед, он провел кончиками пальцев вдоль линии ее рта.

– Перестань, тебе же больно, – сказал он.

Она подняла ресницы и, затаив дыхание, устремила на него пристальный изучающий взгляд. Его прикосновение, очевидно, заставило ее занервничать. Тони продолжал стоять, не отнимая руки от ее щеки. Он снова провел большим пальцем вдоль ее губ. Ему стоило больших усилий не замечать – или почти не замечать – ее нежного запаха, ее хрупкости и женственности. У нее были узкие плечи и бедра, рост примерно метр шестьдесят без каблуков, стройная фигура – тренированная, как у спортсменки, и в то же время очень женственная.

Некоторое время она стояла не шевелясь. Может, прошло несколько минут, а может, несколько секунд – Тони почти потерял ощущение времени. А затем она молча сделала шаг назад, продолжая смотреть на него. Его рука повисла в воздухе и упала вниз. Как странно, подумал Тони. У нее сейчас более встревоженный вид, чем в те минуты, когда она лежала на полу перед стойкой бара.

Что это за женщина, если легкое прикосновение его пальцев к ее губам испугало ее больше, чем угроза того, что полдюжины пьяных ковбоев уволокут ее в заднюю комнату и начнут срывать с нее одежду? Тони почувствовал себя заинтригованным, но желание разгадать эту загадку не менее опасно, чем тот порыв благородства, который заставил его броситься ей на помощь в баре.

– Вот что, леди, – проговорил он, вытаскивая край своей футболки из-за пояса джинсов. – Если это спектакль, то у тебя неплохо получается. – Он шагнул к ней, она отступила назад и побледнела: то ли от его слов, то ли решила, что он сейчас начнет срывать с нее одежду. Это удвоило его любопытство. – Порез, – объяснил он, делая еще шаг к ней.

– Что?

Тони показал на глубокую царапину на ее плече.

– У тебя здесь кровь.

Девушка наконец остановилась. Тони пришлось подойти к ней еще ближе, чтобы дотянуться краем футболки до раны и вытереть кровь. Царапина тянулась от плеча вниз, к мягкой округлости, выступающей над глубокой линией выреза ее эластичной майки. Сквозь тонкую ткань своей футболки он чувствовал нежное тепло упругой груди, которая вздымалась и опускалась при каждом ее вздохе. Не требовалось много воображения, чтобы представить эти груди обнаженными в его ладонях… К тому времени, как Тони закончил обрабатывать рану, он едва мог дышать.

– Спасибо, – сказала девушка. Ее голос звучал натянуто, и благодарности в нем не слышалось.

– Нам лучше уехать отсюда, – отвернувшись в сторону, заметил Тони.

Он уселся на мотоцикл и завел мотор. Не глядя на девушку, он велел ей сесть сзади. Она осторожно забралась на сиденье и, отодвинувшись как можно дальше назад, всячески избегала соприкосновения с его телом. Разумеется, он оценил это, но, судя по всему, ей никогда не приходилось ездить на мотоцикле.

– Как тебя зовут? – спросил он, повернувшись к ней вполоборота.

Она немного помедлила с ответом, потом с каким-то вызовом проговорила:

– Линда.

Интересно, настоящее это имя или нет? – подумал Тони. Впрочем, какая разница.

– А меня зовут Тони.

Он уже давно понял, что, даже скрываясь, гораздо проще оставить себе свое собственное, ничем не примечательное имя, чем выдумать другое. У чужого имени есть один крупный недостаток – на него все время забываешь откликаться.

– Так вот, Линда, тебе придется придвинуться ко мне как можно ближе и покрепче за меня ухватиться, а иначе ты через десять метров свалишься с мотоцикла.

Она молча подвинулась, прижавшись голыми ногами к его бедрам, и положила руки ему на плечи. Тони усмехнулся про себя.

– Не так, – сказал он. – Держи меня за талию.

Линда робко прикоснулась к его бокам, но он решительно подтянул ее ладони вперед и крепко прижал их к своему животу. Упругие груди уперлись ему в спину. Всего лишь одна миля, успокоил он себя. Ее машина стоит в миле отсюда. Если в этом мире существует снисхождение, машина заведется и девушка уедет.

Считанные мгновения спустя они уже стояли у новенького красного «шевроле» с откидным верхом. Линда заявила, что мотор ни с того ни с сего начал чихать, потом двигатель заглох, и ей ничего не оставалось, как бросить машину и идти в городок пешком.

Тони попробовал завести мотор, но ничего не получилось. Он открыл капот и осмотрел наиболее уязвимые места. Никаких видимых дефектов не было. Очевидно, придется буксировать машину в гараж. А гараж закрыт до понедельника.

Между тем стоящая на обочине дороги Линда начала с тревогой поглядывать в сторону городка.

– Эти пьяные ковбои… Они не погонятся за нами?

– Не исключено. – Едва не обругав чертов автомобиль самыми грязными словами, Тони пояснил: – Здесь только один бар на сорок миль вокруг. Бармену не нужны неприятности, и все это понимают. Если он разозлится на Барта и Дженкинса, то может отказаться их обслуживать и тогда им придется ехать за выпивкой в соседний город. Так что они еще подумают, прежде чем броситься следом за тобой.

– А-а.

Тони в последний раз попробовал завести машину. Безуспешно. Если Линда нарочно вывела ее из строя, она сделала это очень профессионально. Несколько секунд он молча сидел, обдумывая дальнейшие шаги. Вариантов было немного. Бросить ее здесь одну он не может. Это он отверг сразу. Он никогда не простит себе, если она окажется обыкновенной девушкой и попадет в беду из-за его излишней подозрительности. Можно отвезти ее в какой-нибудь более крупный город, где есть гостиница, гараж и прочее. Это довольно далеко отсюда, но, если ее устроит такой путь, он готов помочь. И, наконец, можно оставить ее у себя. До понедельника. Если она тайный агент, то те, кто ее послал, уже узнали о нем достаточно и, отослав ее прочь, он ничего не изменит. Наверняка она приехала не одна. Наверняка кто-то следит за ними. Проклятье! Он так и не смог убежать от них. Может, ему удастся их перехитрить? Для начала неплохо бы выяснить, кто его нашел. Надо узнать, кто эта девушка и на кого работает, а для этого лучше, чтобы она находилась рядом.

Он вышел из машины и, глядя прямо в лицо девушки, которая, возможно, послана ему на погибель, спросил, не хочет ли она забрать какие-нибудь вещи из багажника. Она кивнула и достала большую кожаную сумку.

– Куда мы поедем? – с озабоченным видом поинтересовалась она.

– Ко мне.

Линда начала что-то возражать, но он резко перебил ее:

– Если хочешь, можешь оставаться здесь. Но, имей в виду, в этом городке нет ни одной гостиницы. И, как ты могла заметить, машины по этой дороге проезжают тоже очень редко.

– Я это заметила, – кивнула она.

Просто поразительно, как при таком вызывающе откровенном наряде ей удается производить впечатление встревоженной и беззащитной овечки, подумал Тони. Конечно, почти любая женщина на ее месте была бы обеспокоена подобным предложением. В конце концов, она ничего не знает о нем, если не считать рекомендации бармена, который сказал, что с Тони она будет в большей безопасности, чем с кем-либо из присутствующих.

– Могу предложить такой вариант, – сказал он, закрепляя ее сумку на багажнике мотоцикла. – Сейчас мы поедем ко мне, обработаем твои порезы, перекусим, а потом обсудим, что делать дальше. Хорошо?

Она согласилась. Слишком легко согласилась, отметил Тони.

– В Таунсенде есть мотель, это примерно в часе езды отсюда. Если хочешь, вечером я отвезу тебя туда, – добавил он.

Если она согласится, то он избавится от нее. Если откажется… Тогда это кое-что значит.

Но Линда ничего не сказала, только кивнула. Тони запрыгнул на мотоцикл и собрал в кулак всю волю, чтобы не вздрогнуть в тот момент, когда ее руки крепко обхватят его за талию. Потом резко отпустил сцепление, и мотоцикл рванул с места.

Глава 2

Я смогу убить его в любой подходящий момент, решила Линда.

Вообще-то, она испытывала искушение сделать это в самом начале. Еще до того, как она получила задание от агентства разыскать его, Линда собиралась взять отпуск и выследить его самостоятельно. А затем убить.

Конечно, навязчивый внутренний голос напоминал ей, что она не так воспитана, чтобы взять на себя функции судьи, жюри присяжных и палача одновременно. Она солдат – во-первых, во-вторых и в-последних. Начальство отдало ей приказ, который она обязана выполнить. Никто не говорил ей, что она должна убить этого мужчину, ей поручили найти его. Но он заслуживает смерти, а она знает полдюжины способов убить человека, не оставив следов.

Другой сердитый внутренний голос спросил: а что, если он не Энтони Каллахэн? Если она хладнокровно убьет человека, подчиняясь не чьему-либо приказу, а своему собственному решению, а потом окажется, что это не тот человек, разве она сможет спокойно жить? Она и так чуть не сошла с ума, виня себя в тех тяжелых травмах, которые получил Генри. А если она убьет невиновного, то никогда не простит себе этого.

Линда вздохнула, пытаясь сосредоточиться на поставленной перед ней задаче. Ее задача – найти Энтони Каллахэна. Выполнила ли она ее? Она узнала его с первого взгляда, хотя он выглядит совсем не так, как она предполагала. Она представляла его хитрым, эгоистичным, жадным и злобным человеком, который ради своих низменных целей не остановился перед убийством. Ей было бы легче, если бы его дьявольская сущность проявлялась в его внешности, была чем-то ощутимым. Линда всегда чувствовала зло, интуитивно распознавала его по едва заметным признакам. Но сейчас явно не тот случай.

И что это означает? Только то, что он просто лучше умеет скрывать свою внутреннюю сущность, чем большинство тех, с кем она встречалась раньше.

Для начала надо разложить по полочкам все, что ей известно. Итак, он назвал себя Тони. В научном мире его полное имя звучит как доктор Энтони Каллахэн, но для друзей и родственников он просто Тони. Что еще совпадает? Высокий рост. Правда, на фотографиях Энтони Каллахэн выглядел худощавым, а этот мужчина довольно крепкого телосложения. Его широкие плечи и сильные загорелые руки у нее прямо перед глазами. На фото у Каллахэна была стрижка ежиком, а у ее нового знакомого волосы спускаются до плеч. Встречный ветерок развевает их, и мягкие пряди время от времени щекочут ей лицо. Но больше всего Линду смущает выражение его лица – оно совсем другое, не такое, как на снимках. Пожалуй, более суровое и строгое.

Те немногочисленные фотографии доктора Каллахэна, которые удалось раздобыть агентству, были любительскими семейными снимками. Энтони Каллахэн был запечатлен со своими племянниками и племянницами и выглядел молодым, счастливым и беззаботным. Линду передергивало, когда она смотрела на те фотографии, где он улыбался детям. Трудно было поверить, что этот человек убийца. Но тем не менее это было так.

Войдя в бар, она сразу заметила его. Он сидел за столиком, уткнувшись в газету, но все же она узнала его. Но, когда он поднял голову и посмотрел на нее, Линду вдруг охватили сомнения. Что-то в его лице делало его не похожим на те снимки, которые она видела. То ли нос, то ли подбородок были другими. Может быть, он сделал пластическую операцию, чтобы изменить внешность? Но тогда почему он ограничился столь легкими изменениями?

И потом, его возраст. Человек, называющий себя Тони Харрисом, выглядит очень молодо. Линде он показался совсем мальчишкой. Между тем, согласно документам, Энтони Каллахэн ее ровесник. Ему должно быть двадцать девять. Впрочем, в оценке возраста Линда может ошибиться. Она всегда чувствовала себя старше своих лет. Может быть, потому, что, с тех пор как ей исполнился двадцать один год, она только тем и занималась, что стреляла, взрывала, выслеживала, а такая деятельность быстро делает молодого человека взрослым.

Остается только одна проблема – этот Тони Харрис совсем не выглядит злодеем. Там, в баре, он не раздумывая стал на ее защиту. И, что еще хуже, в какой-то момент она почувствовала влечение к нему. Всего лишь на секунду…

От отвращения к себе Линда вздрогнула и слегка отстранилась.

– Как ты там? – полуобернувшись, прокричал Тони.

– Нормально, – солгала она, мечтая лишь о том, чтобы эта поездка побыстрее закончилась и ей больше не надо было бы прижиматься к нему всем телом.

Она вспомнила, как он ощупывал ее всю с ног до головы в поисках осколков стекла. Странный жар обжигал ее кожу при прикосновении его рук, и она ничего не могла с этим поделать. А когда она поймала на себе его пожирающий взгляд, то испугалась до полусмерти, потому что этот взгляд ослепил ее, заставив на одно безумное мгновение забыть обо всем. Единственное желание, которое оставалось у нее в ту секунду, – это позволить ему делать с ней все то, что она прочла в его взгляде.

– Господи, только этого мне не хватает, – пробормотала Линда.

Надо забыть об этом. Полностью. Она приехала сюда, чтобы убить этого человека. Убить и насладиться местью. Но сейчас она мчится вместе с ним на мотоцикле, задрав юбку выше некуда, прижавшись к нему всем телом, вибрирующим в унисон с мотором. Шум и ветер блокируют все, что есть вокруг, и кажется, что во всем мире существуют только они двое.

К своему ужасу, Линда вдруг поняла, что человек, которого она задумала убить, – это живое, дышащее существо, к которому ее влечет с непреодолимой силой.

Это безумие. Просто безумие.

Ей вдруг захотелось стать кем угодно, но только не тем, кем она является на самом деле. Только не агентом, выслеживающим убийцу. Да, его жизнь в ее руках. И ее собственная жизнь тоже. Она вдруг поняла, что если сейчас хладнокровно убьет его, то всю жизнь будет испытывать чувство вины. Как она сможет жить с этим грузом на душе?

Такого с ней еще не было. Ей уже не раз приходилось убивать, и до сих пор она выполняла приказы не раздумывая. Она знала, что это ее работа и она отвечает лишь за то, чтобы хорошо эту работу выполнить. Те, кто давал ей задание, должны были позаботиться о том, чтобы ее не грызла совесть.

Но сейчас все было совсем по-другому. Во-первых, ей никто не отдавал приказа убивать. Она приняла решение сама. А во-вторых, ей еще никогда не приходилось быть в таком тесном контакте со своей жертвой. Ее пугала эта близость и мучили сомнения, которых она не знала раньше.

Какие-то мелочи, странные ассоциации, посторонние мысли громоздились в ее мозгу. Наверное, она просто устала. Руки и грудь все еще ныли от порезов, голова кружилась.

Всю жизнь она мечтала о профессии, полной риска и опасностей, ей нравилось ходить по лезвию ножа. Но сейчас ей хотелось совсем другого. Ей хотелось забыть, зачем она здесь, забыть о том, что она должна убить этого улыбчивого, неотразимо обаятельного мужчину, который везет ее куда-то на своем мотоцикле.

Мотоцикл ревел, пожирая мили. Не было никаких других звуков, никаких других ощущений – только соблазнительное тепло сильного мужского тела и свист ветра. Она должна ненавидеть его, напомнила себе Линда. Он ее враг.

Но она слишком устала от всего этого. Монотонный шум и вибрация мотора действовали гипнотически. В полудреме Линда прижалась щекой к его плечу, впитывая успокаивающее тепло его тела. Пусть себе едет, засыпая подумала она. Пусть эта дорога никогда не кончится.

Она проснулась от неожиданной тишины. Не было ни шума мотора, ни свиста ветра. Не было движения. Моргнув, она попыталась понять, где находится, но в эту секунду рядом раздался мужской голос:

– Ну как, жива?

Чьи-то сильные руки подняли ее и помогли слезть с мотоцикла. Ее тело провисло и изогнулось у мускулистой груди, голова прислонилась к широкому плечу. Не было ни сил, ни желания сопротивляться.

– Где мы? – спросила Линда, когда окружающее перестало расплываться перед глазами.

– У меня дома.

Линда прикусила губу. Не может быть, что она отключилась так надолго – она бы просто упала с мотоцикла. Неужели она действительно заснула? В последние месяцы она почти не могла спать, с того самого дня, когда ее ранили выстрелом в плечо. С того дня, когда из секретной лаборатории сбежал Энтони Каллахэн.

Значит, после всех этих бессонных ночей к ней вернулась способность крепко спать? Сейчас, в самый неподходящий момент! Боже, он мог запросто убить ее и бросить тело в кювет.

Еще хуже то, что она не имеет понятия, как они попали сюда. Она проспала самую важную часть пути. Как она выберется отсюда, если не знает дороги?

Пошевелившись в его объятиях, Линда сказала:

– Я могу идти сама.

– Разумеется, – пробормотал он. Распахнув дверь ударом ноги, он внес ее внутрь.

– Ты не закрываешь дверь на замок? – спросила Линда.

– А зачем? Эта лачуга вот-вот развалится. Ни один нормальный вор сюда просто не полезет. И потом, у меня здесь нет ничего ценного. Ничего такого, что было бы жалко потерять.

Тони поставил ее на ноги, и она слегка покачнулась. Чтобы не дать ей упасть, он взял ее за руки ниже локтя. Линда опустила взгляд и застыла в легком замешательстве. Он сжимал ее руки нежно, но крепко. Она должна была бы испугаться – ведь перед ней стоит убийца ее напарника, – но не испугалась. Напротив, на каком-то подсознательном уровне ей было даже приятно его прикосновение.

Проклятье!

Подняв глаза, Линда увидела, что он внимательно изучает ее лицо, словно пытаясь отыскать в нем что-то. Наконец он медленно выпустил ее руки и сказал:

– Посиди немного. Я принесу твою сумку и поставлю на место мотоцикл.

– Хорошо.

Линда села, бросив вокруг лишь беглый взгляд. Она все еще была потрясена тем фактом, что заснула во время поездки. Если бы он воспользовался этим, возможно, ее уже не было бы в живых. Она изумленно тряхнула головой. Такого больше не повторится. Она жива, хоть и не заслуживает этого, и у нее есть задача, которую надо выполнить.

И еще эта дверь, которую он не запирает. Он сказал, что у него здесь нет ничего ценного. Что это – просто небрежное замечание? Или он сказал это намеренно, зная, кто она такая и что ищет? Можно ли считать его слова заявлением, что она не найдет здесь того, что хочет найти? И если да, то можно ли ему верить?

Оглядев комнату, Линда была вынуждена признать, что ничего ценного здесь и в самом деле нет. Во всяком случае, на первый взгляд. Строение, которое он пренебрежительно назвал лачугой, представляет собой сборный щитовой домик, какие используют пастухи на летних пастбищах и сезонные рабочие. С точки зрения любого здравомыслящего человека, глупо держать здесь что-нибудь ценное. Обстановка более чем скромная. Стол, кровать, шкаф, пара стульев. Вся мебель дешевая и старая. Конечно, все это может быть маскировкой. Ведь он хотел скрыться и решил не привлекать к себе внимания.

Дверь распахнулась, и вошел Тони, неся в руке большую кожаную сумку Линды. Интересно, осмотрел ли он ее содержимое? Он спокойно мог сделать это, пока она сидела здесь. Впрочем, там нет почти ничего, что может ее выдать. Линда не взяла с собой ни официального удостоверения личности, ни оружия. Правда, в сумке имеется электронный радиомаяк, устройство, вмонтированное в пластмассовый браслет. Специалисты в агентстве постарались: его невозможно отличить от модного украшения.

Тони поставил сумку на пол у ее ног.

– К сожалению, я поздно сообразил, что тебе может понадобиться телефон. Как ты понимаешь, телефона здесь нет. Но если тебе надо позвонить кому-нибудь, на шоссе, в нескольких милях отсюда, есть телефон-автомат. Может быть, кто-то беспокоится о тебе и ждет звонка?

– Нет. Никто.

– А как насчет мотеля в Таунсенде?

– Это на границе штата? – перебила она его.

– Да.

– По дороге на Холбрук?

Он кивнул.

– Я не могу туда поехать.

К ее удивлению, он даже не спросил почему. Вместо этого он произнес:

– Нам надо обработать твои порезы и убедиться, что нигде не осталось стекла.

– Я знаю.

Она не хотела даже думать о том, чем чревата эта процедура. Она будет лежать почти голая, а он станет ощупывать ее. Линда вздрогнула. От страха, сказала она себе. Ее пугают прикосновения его рук.

– Может, хочешь принять душ? – спросил Тони.

Линда кивнула. Душ – это то, о чем можно только мечтать. Чудесная возможность смыть с себя грязь, пот и усталость, постоять под освежающими струями прохладной воды. Может быть, несколько минут одиночества помогут ей собраться с мыслями, взять себя в руки, пока она не наделала глупых ошибок.

Ванная была маленькой, но чистой. Хорошо бы обыскать ее, подумала Линда. Она усмехнулась, представив, как они все время проверяют друг друга. Он тайно роется в ее сумке, она осматривает его ванную. Что следующее на очереди? Она знает ответ – ее тело.

Нет, с обыском нужно подождать. Конечно, шум льющейся воды – хорошее прикрытие, но она не будет спешить. Она дождется более удобного момента – например, когда он заснет сегодня ночью – и как следует обыщет весь дом.

Повернувшись, она посмотрела на свое отражение в зеркале. Ее новый облик продолжал удивлять ее. Она ожидала, что будет выглядеть смешно в этой красной кожаной мини-юбке и коротком обтягивающем топе. Но до того, как началась эта драка в баре, она выглядела совсем неплохо. Она не привыкла так обнажать свое тело. Это смущало и в то же время странным образом возбуждало ее. Мужчины обратили на нее внимание. Не только на короткую красную юбку, но и на нее саму. На ее ноги, бедра и грудь. Это захватывало, давало ей незнакомое ощущение власти над ними. Она почувствовала себя другой женщиной, не такой, какой всегда была.

Когда два дня назад она поняла, чего хочет от нее Шелтон, который принес ей эту суперкороткую юбку и едва прикрывавший грудь топ, ее первой импульсивной реакцией было желание расхохотаться. Затем она решила, что попробует настоять на том, чтобы вместо нее послали кого-нибудь другого. И, наконец, просто изумилась про себя, как это Шелтон не понял, что она совершенно не подходит для этой роли.

В ней нет ничего женственного, за исключением того, что она небольшого роста. Невысокая, неприметная молодая женщина. Серая мышка. Мужчины никогда не флиртовали с ней. Они вообще редко ее замечали, и Линду это вполне устраивало. Это даже помогало ей работать, тем более что она работала в той области, где господствуют представители сильного пола. Окружавшим ее мужчинам было легко воспринимать ее как коллегу, товарища, без того сексуального интереса, который многим ее подругам по агентству мешал делать дело и в итоге приводил к испорченным отношениям. Ее скромный сексуальный опыт не оставил в памяти никаких ярких впечатлений, о нем спокойно можно было забыть, и это Линду тоже устраивало. Вот почему это задание и этот вызывающий наряд так шокировали ее.

Линда никогда не следила за модой. В ее гардеробе преобладали неприметные цвета – хаки и черный. Она одевалась так, чтобы в нужный момент раствориться в зелени джунглей или во мраке ночи, не привлекая к себе внимания. Она никогда не носила красного. В том возрасте, когда другие девочки напяливают на себя пеньюары своих матерей, примеряют туфли на высоких каблуках, вешают на шею нитки бус и красят губы, Линда шагала следом за отцом по лесным тропам, где он учил ее выслеживать зверя, стрелять без промаха и защищаться от нападения тех, кто больше и сильнее ее.

Сейчас ее отец, имея выдающийся послужной список и большое число наград, занимает высокую должность в генеральном штабе. Линда выбирала профессию с оглядкой на отца, но до сих пор так и не поняла, доволен ли он ее выбором.

За эти годы она выполнила множество сложных и опасных заданий. Она шла на них добровольно, не протестуя и не жалуясь. Ну почему Энтони Каллахэн не спрятался где-нибудь в джунглях? Тогда ей выдали бы большой нож, взрывчатку, полуавтоматический пистолет и боезапас, достаточный для того, чтобы уничтожить небольшую армию. Она справилась бы с любыми трудностями, которые могли бы встретиться на пути, – змеями, пауками, дикими животными, вооруженными бандитами. Никаких проблем. Но сейчас… Линда вздохнула. Она представить себе не могла, что в агентстве ей дадут мини-юбку и предложат использовать свое тело в качестве приманки для убийцы и изменника.

Все, что от нее требовалось, – это привлечь его внимание, выяснить, где он живет, обыскать дом, установить жучок и уйти. Вначале она заупрямилась, не желая появляться в виде, который призван был обеспечить повышенное внимание к ней. Но Шелтон объяснил ей: городок настолько мал, что любой новый человек будет там заметен. Если Каллахэн в городе, то конечно же он с подозрением относится ко всем незнакомцам, но вряд ли ожидает, что тайный агент появится в вызывающе ярком наряде, привлекая к себе внимание, как мигающий неоновый фонарь. В агентстве установили, что у Каллахэна в характере склонность к рыцарству по отношению к женщинам, он просто не может оставить женщину в беде. К тому же он наверняка соскучился по женскому обществу.

– Можешь мне поверить, Линда, когда он увидит тебя в этом наряде, он обо всем забудет, – сказал Шелтон.

И сейчас, стоя перед зеркалом в маленькой ванной, Линда не могла не удивляться тому влечению, которое вспыхнуло между ними. Она попыталась проанализировать это с чисто профессиональной точки зрения. Они оба взрослые люди, оба долгое время провели в одиночестве. Обстоятельства сложились таким образом, что физический контакт был неизбежен. Ему пришлось ощупывать руками ее едва прикрытое одеждой тело. Если забыть о том, что она должна испытывать к нему ненависть, то все вполне объяснимо. Это всего лишь биологическое влечение к противоположному полу, спровоцированное физическим контактом.

Линда чувствовала, что Тони обеспокоен этим не меньше, чем она. Достаточно одного взгляда, чтобы понять: он не хочет хотеть ее, но ничего не может с собой поделать. Отлично. Уж она-то справится со своим влечением. Надо смотреть на это как на неприятное осложнение, и все.

Противный внутренний голос ехидно сказал, что это будет не так просто. Да, она с легкостью взяла бы свои чувства под контроль, если бы речь шла о докторе Энтони Каллахэне, убийце и предателе. Но когда рядом с ней Тони Харрис, неотразимо обаятельный парень, твердая почва ускользает у нее из-под ног. Линда устало оперлась о стену. Какой беспощадный и грустный комментарий к ее жизни: она чувствует себя лучше в компании с убийцей, чем с красивым улыбающимся мужчиной.

Морщась от отвращения к себе, она стянула юбку, которая прилипла к ней как вторая кожа. Включив душ, Линда обнаружила, что вода холодная. Когда первые струйки ударили по телу, она сжалась и затаила дыхание. Поврежденную кожу саднило от воды.

Впрочем, в ее работе случались ранения гораздо хуже. У нее все еще не прошли синяки, которые она получила неделю назад. Тогда они пытались отыскать Каллахэна совсем в другом месте и допустили грубую ошибку. Во время выполнения того задания она сильно устала и начала сомневаться в себе, начала бояться очередной ошибки. Опасения были не напрасными.

Выполнение этого задания тоже началось весьма неудачно. Во-первых, в баре она выпустила ситуацию из-под контроля и получила неприятные ранения. Во-вторых, она заснула по дороге сюда. И в-третьих, и это было самое ужасное, каждый раз, когда он прикасался к ней, у нее внутри что-то начинало таять и плавиться.

Она повернулась так, чтобы струи воды попадали на раны на плече и бедре, потом подставила под воду длинную царапину на груди. Линда сделала это нарочно, чтобы усилить боль, которая, как она надеялась, отрезвит ее и заставит вспомнить, каков расклад в этой игре.

Он – убийца, а она – агент на задании. Все остальное не имеет значения, сказала она себе. Ни ее чувства. Ни ее желания. Она должна похоронить все это. Долг – вот о чем она обязана думать.

– Линда? Как ты там?

Она сжалась. Его голос был отчетливым и звучал где-то рядом. Наверное, он приоткрыл дверь, которая не запирается, или даже вошел в ванную. Линда сделала глубокий вдох, чтобы успокоить дыхание.

– Нормально. Я выйду через минуту, – ответила она, недовольно отметив, что ее голос все-таки дрогнул.

– Я принес тебе полотенце и свою старую рубашку. Можешь пока надеть ее, а потом займемся твоими ранами.

При мысли о том, что сейчас ей придется снова позволить ему прикоснуться к ее телу, Линду бросило сначала в жар, потом в холод. Она тряхнула головой, чтобы отогнать навязчивые образы, затем выключила воду, неторопливо вытерлась и оделась.

Это всего лишь спектакль, напомнила она себе. Ничто из того, что она сейчас говорит, делает, чувствует, не имеет отношения к реальности. У Линды был дар подражания, который очень помогал ей в ее профессии. Она наблюдала за людьми, изучая их жесты, походку, выражение лица, интонации голоса, и сохраняла все это в своей памяти, извлекая по мере надобности. Манера поведения, которую она продемонстрировала сегодня в баре, была скопирована у девушки по вызову высшего разряда. Эту девушку она видела несколько лет назад в Монте-Карло. Тогда Линда наблюдала за ней из чистого любопытства, не думая о том, что когда-нибудь ей пригодится этот образ.

Она могла бы исполнить сотни ролей, даже тысячи. В ее памяти хранилось так много образов, что иногда она уже не могла понять, что чужое, а что свое. Девушка в мини-юбке из красной кожи, трепещущая от прикосновений мужских рук, не имеет ничего общего с настоящей Линдой, твердо сказала она себе. Это лишь роль, которую исполняет тайный агент на ответственном задании. Успокоив себя, Линда снова надела маску своей героини и, готовая продолжать смертельную игру, вышла из ванной. Едва она появилась в комнате, как Тони повернулся к ней и остановился, глядя на нее слегка прищуренными глазами.

Линда представила, что он увидел, и ей стало немного не по себе. Голые бедра, свободно колыхающаяся вокруг них мужская рубашка, мокрые прядки волос на щеках. Заметил ли он, что на ней нет бюстгальтера? Линда полагала, что девушке в юбке из красной кожи не нужен этот предмет одежды, но, когда взгляд Тони задержался на ее груди, она поняла, что, пожалуй, не стоит стоять перед ним в таком виде.

Видимо, Тони тоже это понял. Он отвернулся и вышел из комнаты. Линда облегченно вздохнула. Но через минуту Тони вернулся, держа в руках стакан и бутылку текилы. Плеснув в стакан щедрую порцию спиртного, он протянул его ей.

– Выпей, будет не так больно.

Текила обожгла горло, но Линда проглотила ее, даже не поморщившись.

– А теперь давай разберемся с твоими царапинами. Садись на кровать.

Глава 3

Линда осторожно присела на край кровати. Тони пододвинул поближе стул и тоже сел. На тумбочке рядом с кроватью Линда увидела приготовленные марлевые салфетки, бинты, антисептическую жидкость, какую-то мазь и пинцет.

Очевидно, Тони серьезно подошел к выполнению своего долга по оказанию первой помощи. Как странно, подумала Линда, скривив губы. Он изобрел нечто, что способно уничтожить тысячи людей, но полон решимости не дать ей умереть из-за нагноения царапин, полученных от осколков разбитой бутылки в пьяной драке.

Тони включил стоящую на тумбочке настольную лампу и направил ее свет прямо на Линду. Она закрыла глаза и отвернула голову, стараясь не думать о том, что на ней нет ничего, кроме старой мужской рубашки и трусиков.

– Будет больно, – предупредил он.

– Я знаю, – сказала Линда.

Она хорошо знала, что болят даже самые ничтожные царапины, но боялась совсем не этого. Пожалуй, напрасно она закрыла глаза. Все остальные чувства тут же обострились, чтобы скомпенсировать отсутствие зрительной информации. Слух донес до нее красивый голос – низкий, успокаивающий, обволакивающий. Кожа на расстоянии чувствовала, что он рядом, и ждала прикосновения. От него пахло пылью, ветром и жарой, и Линде был приятен этот запах. И почему-то она никак не могла отделаться от желания попробовать, какова на вкус эта загорелая кожа…

– Пожалуйста, – выдохнула она…

– Пожалуйста – что?

Линда моргнула, яркий свет на секунду ослепил ее, и затем она увидела его лицо, увидела ироническую улыбку и выражение глаз – что-то между удивлением и любопытством. Видимо, она нечаянно произнесла вслух слова, которых произносить не хотела. И вызвала его насмешку. В ее словах была просьба, даже мольба. Интересно, догадался ли Тони, о чем она думала в этот момент?

– Ничего, – сказала Линда.

Слишком поспешно, слишком нервно и нетерпеливо. Но прежде чем она успела добавить какие-то объяснения или пояснения, Тони смочил марлевую салфетку антисептиком и прикоснулся к ее ключице. Линда прикусила губу, чтобы сдержать в себе эмоции, но, как она ни старалась, глаза наполнились слезами.

Просто я устала, сказала себе Линда. Разочарована. Сердита. Смущена. И к тому же испугана. Вот почему она никак не может обрести спокойствие и уверенность, необходимые для выполнения этого задания. Она не предполагала, что между ней и этим человеком возникнет такая близость. До сих пор еще никому не удавалось тронуть ее сердце. И душу. Но это было до сих пор.

Точнее, все началось с той ночи, когда ее ранили. С того момента все ее чувства были обострены до крайности. Ей казалось, что все эмоции, которые она долгие годы подавляла в себе, разом выплеснулись на поверхность.

И с того самого момента Линда потеряла спокойствие, потеряла уверенность в себе. Она просто не узнавала себя. Долгие годы она безраздельно отдавала всю себя работе и теперь вдруг начала задумываться, а не было ли это ошибкой? Не потеряла ли она себя в череде опасных ролей?

А теперь еще этот мужчина, этот ужасный мужчина. Он словно гипнотизирует ее своими прикосновениями, своим голосом, вызывая в ней эмоции и желания, которых она никак от себя не ожидала.

Линда вдруг осознала, что он уже довольно долго молчит, а едкий антисептик не обжигает кожу. Она подняла глаза и увидела, что Тони внимательно смотрит на нее. На его лице было не вполне понятное ей выражение озабоченности. Его рука лежала на ее левом плече, и это прикосновение странным образом успокаивало. Ей показалось, что он коснулся не ее плеча, а ее сердца. Линда смотрела на него, растерянно мигая, совершенно сбитая с толку.

– С тобой все в порядке? – спросил он.

Она кивнула, сказав себе, что это спектакль. Он очень добр и заботлив, но это притворство. Ему нет до нее никакого дела. И вообще, он порочный человек. Скорее всего, он затеял с ней какую-то коварную игру. И у него это хорошо получается. Но ее не обманешь. Если бы ее не ранили той злополучной ночью…

– Ты некоторое время была как будто где-то за миллион миль отсюда, – сказал Тони.

– Скорее за тысячу, – ответила Линда, подумав о том месте, где все это началось.

– За тысячу? – повторил он.

Линда побледнела. Как могла она сделать такую глупость и проговориться? Если этот человек Энтони Каллахэн, он знает, что произошло в Мэриленде, в тысяче миль отсюда, три с половиной месяца назад.

– Я вспомнила о своем друге, – слегка запнувшись, сказала она, судорожно вспоминая, какие еще места находятся примерно на таком же расстоянии. – Он живет в Коннектикуте. И у него были неприятности в прошлом году.

Тони кивнул. По счастью, он не стал настаивать на подробностях. Взяв кусочек ваты, он спросил:

– Ну что, продолжим?

Линда кивнула и приказала себе замереть. Но, когда влажный кусочек ваты прикоснулся к ее коже, не удержалась от резкого, свистящего вдоха.

– Потерпи, – сказал он, непостижимо нежно дотрагиваясь до нее.

Линда молча смотрела, зачарованная его движениями, его улыбкой и какими-то ничего не значащими фразами, которые, как она догадалась, он произносит лишь для того, чтобы отвлечь ее от боли. Она не могла не признать, что ей нравится тот человек, которым он хочет казаться. Может быть, они просто очень похожи. Может быть, он умеет притворяться так же хорошо, как и она, и весь мир считает его нежным и заботливым человеком.

Ей вдруг пришло в голову, что она никогда не знала мужской ласки. Или нежности. Или даже заботы. Отец любит ее. Но он никогда не был мягким человеком. Он был груб, нетерпелив и вечно занят. У него всегда находились дела более важные, чем забота о дочери. Что касается других мужчин… Ближе всех ей был Генри Уолтон, ее бывший партнер по работе, но между ними не было ничего, кроме дружбы и взаимного уважения.

Но сейчас… Впервые в жизни она обезоружена добротой, соблазнена нежностью, смущена желанием. Ей хотелось крикнуть: «Перестань! Не смей нежничать со мной!» Тони находился так близко, что она чувствовала его дыхание на своем плече. Вокруг было тихо, и только его успокаивающий голос нарушал эту тишину. Они были вдали от всех, абсолютно одни.

Он задел особенно болезненное место на груди, и Линда сжалась. Тони натянуто улыбнулся, и его прикосновения стали еще нежнее. Она снова закрыла глаза.

Это было так не похоже на остальные случаи, когда она получала какие-то повреждения на работе. Первую помощь ей оказывали очень профессионально, быстро и эффективно, часто прямо на ходу, в машине или вертолете.

Никогда в этом не было ничего интимного. Никто так не нежничал с ее царапинами. Ей хотелось сказать ему это, прокричать ему это. Ничего подобного не было за все годы ее работы и особенно за последние несколько месяцев, когда из-за той каши, которую заварил он, она уже несколько раз пострадала. Так как же может она выносить все это?

Линда открыла глаза. Тони продолжал сосредоточенно колдовать над ее раной. Он слегка наклонил голову, и мягкие светло-русые волосы упали ему на лоб.

Обжигающая боль отступила, но на ее место пришли совсем другие ощущения. Линда почувствовала, что ее тело самым бесстыдным образом реагирует на его близость, на звук его голоса, на тепло его дыхания. Внизу живота нарастал жар, груди налились и начали ныть. Ей слишком нравились его прикосновения, чтобы она могла позволить ему продолжать.

– Не надо, – взмолилась она.

Она встретила понимающий взгляд его красивых карих глаз. Тони отстранился, с трудом сдерживая готовую появиться на губах улыбку. Проклятье! Когда секунду спустя он снова протянул к ней руки, Линда была готова одним ударом отшвырнуть его на другой конец комнаты, но вовремя догадалась, что он всего лишь пытается растянуть пошире ворот рубашки, чтобы обработать нижнюю часть раны.

– Тебя не затруднит расстегнуть еще одну пуговицу? – спросил он.

Линда попыталась. Она недовольно заметила, что у нее дрожат руки. Простая задача по освобождению пуговицы из петли стала для нее почти непосильной. Зато его руки были абсолютно спокойны. Может быть, у него уже вошло в привычку спасать женщин от пьяных хулиганов. Может быть, он не видит ничего странного в том, что на его кровати сидит полуодетая незнакомка. А может, она просто не в состоянии заставить его трепетать. Но, черт побери, с какой легкостью ему удается вызвать дрожь в ней!

Тони оттянул край рубашки в сторону, обнажая верхнюю часть ее правой груди. Кожу снова защипало. Ну почему так сильно щиплет? Ведь это всего лишь царапина. Она не могла этого понять, но, похоже, та защитная оболочка, которую она выстраивала долгие годы и которая всегда помогала ей выносить боль без звука, сейчас просто растворилась, исчезла. Линда не смогла больше сдерживать слезы, и они потекли каплями у нее по щекам.

– Я почти закончил.

Линда смахнула слезы и решила сосредоточить внимание на своих ранах. Это определенно безопаснее, чем слушать, как Тони пытается успокоить ее.

Наверное, он пытается соблазнить ее таким способом, решила Линда. Совращение добротой. С помощью дразнящей улыбки и невинных прикосновений. Этот мужчина превратил оказание первой помощи в любовную игру. Должно быть, в детстве он все время пытался совратить соседских девочек на то, чтобы они поиграли с ним в доктора. Или она все это придумывает?

Наконец Тони откинулся назад и бросил свое орудие – кусочек ваты. Затем сказал:

– Мне надо посмотреть, не осталось ли стекла внутри раны.

– Понимаю.

У нее пересохло во рту и перехватило дыхание. Его руки были замечательно теплыми и необыкновенно твердыми, а его прикосновения еще более нежными, если только это вообще возможно. Линда вдруг вспомнила те ощущения, которые она испытывала, сидя позади него на мотоцикле. Она прижималась к нему всем телом, грудями к спине, ладонями к мускулистому животу, широко расставленными бедрами к его бедрам. Мотоцикл местами подпрыгивал на ухабах, и каждый раз неведомая сила прижимала их тела все ближе друг к другу.

Конечно, ей не раз в жизни приходилось испытывать страдания. Но не такие.

Тони медленно и внимательно осмотрел рану на груди, потом каждую из ладоней.

– Здесь все в порядке. – Он лукаво улыбнулся, заставив ее почему-то покраснеть, потом взял в руки тюбик с мазью. – Эта мазь содержит обезболивающее и антибиотик.

– Я сама смогу намазать.

– Как хочешь. – Он протянул ей тюбик и пачку пластырей. – С этим тоже сама справишься?

– Да, – коротко ответила она.

Все еще трясущимися руками она смазала кожу мазью и кое-как прикрепила пластырем марлевые салфетки в наиболее поврежденных местах. Когда она закончила, Тони сказал:

– А теперь ложись на живот, будем разбираться со спиной.

Вздохнув, Линда повернулась к нему спиной, расстегнув предварительно еще пару пуговиц и спустив рубашку с пораненного плеча. Тони пересел на кровать, которая заметно прогнулась под его весом.

– Ну, здесь все не так плохо, – сказал он.

Но антисептик все равно щипал поврежденную кожу. Тони наклонился над ней, обследуя царапины, и она снова почувствовала его дыхание. Такими же мягкими, как и прежде, прикосновениями он нанес мазь и наложил повязку. Потом снова натянул рубашку на плечо. Оставалось сделать самое трудное. Он бесстрастно завернул наверх нижний край рубашки и отодвинул в сторону кружевную ткань трусиков, обнажая бок.

Зарывшись лицом в подушку, Линда затаила дыхание. Когда в последний раз ее кожи с такой нежностью касались мужские руки? Честно говоря, никогда. Никто не дотрагивался до нее таким образом. Между прочим, когда-то она читала, что потребность в прикосновении заложена в человеке на подсознательном уровне. Человеку просто необходима такая ласка.

Линда разрывалась на части. Она непроизвольно наслаждалась мягкими прикосновениями рук Тони и в то же время ненавидела его за это.

– Не надо, Тони, – не выдержала она.

– Что не надо?

– Не надо нежничать со мной.

– Что?

– Что слышал. Не пытайся быть мягким. Не пытайся понравиться мне. Заканчивай быстрее.

Она была почти в отчаянии. Только бы это скорее кончилось. В ее сознании появлялись навязчивые картины, где она и он сплетались в объятиях. Ее тело ныло от желания узнать, насколько хорошо это было бы.

– Ты что, одна из тех женщин, которые балдеют от боли? – спросил он со смешком в голосе.

Может быть, и так, подумала Линда. Может быть, у нее есть склонность к мазохизму, о которой она до сих пор не подозревала.

– Возможно, – сказала она, но почему-то вместо сарказма в ее голосе прозвучала усталость.

– Ни за что не поверю, – сказал Тони. – Ни на минуту.

Линда тоже не верила в это. Истина заключается в том, что в ней никогда не было ничего чувственного. Она была очень практичной и рациональной женщиной, целеустремленной, сосредоточенной только на своей карьере. Но в ограниченном временном пространстве этого безумного вечера он заставил ее поверить, что ей нравится тот мужчина, которым он хочет выглядеть в ее глазах и которым на самом деле не является. Он заставил ее задуматься, не пропустила ли она чего-то важного в своей жизни. Он открыл для нее нечто новое – этот воображаемый мужчина, который играет роль благородного рыцаря по отношению к раненой даме в одеянии из ярко-красной кожи.

Между тем Тони продолжил свою работу. Закончив обрабатывать раны, он начал массировать ее спину.

– Ты так напряжена, Линда, – сказал он. – Ты меня боишься? Боишься оставаться здесь со мной?

Почему он спрашивает? Что это – проверка? Может быть, она сделала или сказала что-то, что вызвало у него подозрения? Лучше не думать об этом. Лучше действительно расслабиться. У него такие замечательные руки. Сейчас эти руки разминают ей поясницу, где, казалось, сконцентрировалось все напряжение ее тела. Он надавил костяшками пальцев на какие-то точки, и напряжение ушло.

Боится ли она его? Отчаянно.

Ну, а как повела бы себя та девушка, чью роль она играет? Она бы испугалась? Наверное, да. В конце концов, они – два незнакомых человека в незнакомом для нее месте.

– Я… – Линда затаила дыхание, так как его руки скользнули выше, к середине спины. – Я чувствую себя здесь в большей безопасности, чем там, в городе. Эти ковбои знают, где ты живешь?

– Вряд ли кто-нибудь в городе это знает. Ты проспала большую часть нашей поездки, но это скорее тропинка, чем нормальная дорога. За все время, что я здесь живу, у меня не было гостей, хотя не исключено, что в мое отсутствие кто-то появлялся.

– Почему ты живешь здесь, вдали от людей?

– Мне нравится уединение, – небрежно ответил он, скользнув руками еще выше, к ее плечам, затем к шее. – А почему ты не хочешь ехать в Таунсенд, Линда? – Не дожидаясь ответа, он одним движением перевернул ее как тряпичную куклу на спину.

Ее расслабленное тело не сопротивлялось. Но, когда он отодвинул рубашку вверх, так что она сбилась в комок прямо под грудью, Линда замерла, приказав себе не паниковать и не реагировать слишком быстро, потому что тогда он сразу поймет, насколько хорошо она обучена самозащите. Проблема в том, что если он захочет убить ее, то может сделать это очень быстро и тогда ничто ее не спасет.

Но Тони, по-видимому, пока не собирался причинять ей вред, даже не стал раздевать ее. Вместо этого он уставился на ее правый бок, легонько коснулся ее ребер, и Линда сжалась. Теперь она поняла, что он увидел. Поскольку юбка и майка не прикрывали это место, она намазала его тональным кремом, но, видимо, под душем краска смылась. Впрочем, это не страшно. На этот случай у нее была заготовлена правдоподобная история.

– Это синяк? – спросил Тони жестким от скрытого гнева голосом. – Ты из-за этого приехала сюда одна и предпочитаешь остаться со мной, а не ехать в Таунсенд? Тот, кто избил тебя, поджидает тебя там? – Его голос звучал так, как будто он готов ради нее броситься в драку, немедленно встать на ее защиту.

Это изумило Линду. Она не относится к числу тех женщин, которые производят впечатление беззащитных. В своей профессиональной деятельности, несмотря на недостаток роста и силы, она брала быстротой, сообразительностью, ловкостью и решительностью. Мужчины, с которыми она работала, видели в ней равного партнера, а не того, кто нуждается в защите.

– Скажи мне, кто тебя избил? – спросил Тони.

– Один человек. – Это было сущей правдой.

– Что еще он сделал?

– Ничего. Просто поставил несколько синяков.

Тони взял ее руку и осторожно закинул наверх, за голову. На внутренней стороне руки, выше локтя, тоже были слабые следы синяков.

– Он схватил тебя за руку? С такой силой, что остались синяки? Он не хотел отпускать тебя?

Линда кивнула.

– Что еще? – настаивал Тони.

Его сочувствие выглядело очень правдоподобно. В его голосе пробивался скрытый гнев.

Этого Линда совсем не могла понять. Это всего лишь синяки. С ней случались вещи и похуже.

– Что еще? – требовательно повторил свой вопрос Тони. Его голос звучал так, как будто он готов разорвать обидчика Линды на части.

– Ну какое тебе дело? Ты ведь совсем меня не знаешь. – Линда почувствовала, что еще немного – и она забудет все вымышленные объяснения. А это уже опасно.

– Какая разница, знаю я тебя или нет? Я не выношу, когда мужчина бьет женщину.

Линда нахмурилась и сделала глубокий вдох. Этот человек сводит ее с ума. Ну почему он ведет себя не так, как она ожидала? Почему не вписывается в тот образ, который она заранее нарисовала, – образ изменника, убийцы, просто плохого парня? Почему его волнует то, что неделю назад ее избили? Почему это так раздражает его?

– Я совсем тебя не понимаю, – вздохнула она.

– В таком случае мы в одинаковом положении. Черт меня подери, если я хоть чуть-чуть тебя понимаю.

Она молча смотрела на Тони пристальным взглядом. Ее дыхание стало неровным, и все попытки вернуть нормальный ритм не помогали. Она была слишком смущена тем фактом, что лежит на его кровати, почти голая, а он касается ее руками. Нежными руками, мягкими прикосновениями, осторожно и заботливо. И при этом он выходит из себя, заметив на ней пару синяков.

– Так чем еще он тебя обидел? – снова спросил Тони.

Линда открыла рот, чтобы ответить, чтобы рассказать вымышленную историю, и не смогла вымолвить ни слова. Почему ей так не хочется лгать ему? Ей приходилось обманывать почти каждый день, она умеет делать это профессионально. Это так же просто, как дышать, это помогает выжить. Так почему ей так трудно обмануть его, человека, которого она совсем не знает? Человека, которого она должна ненавидеть?

– Зачем тебе это знать, Тони? – устало проговорила она. – Какой в этом смысл?

– Что значит, какой смысл? – Он выругался, заставив ее сжаться. – А ты подумала, что будет в следующий раз? Когда он снова схватит тебя? Снова ударит? А что, если в следующий раз тебе не удастся убежать?

Линда задумалась о своей собственной жизни, реальной, а не вымышленной. Почему-то рядом с Тони ей очень трудно придерживаться роли. Все, что он говорит и делает, задевает ее. Ту женщину, которой она является на самом деле.

Так что же будет в следующий раз? Если она не сможет вовремя скрыться? Тогда она погибнет. Она может погибнуть во время выполнения этого задания или следующего. Или того, что будет за ним. Смерть подстерегает ее каждый день. Линда знала, что это неизбежный риск ее работы, и считала, что давно примирилась с этим. Но возможно, она ошиблась. Возможно, ранение, которое она получила в ту ночь, зародило в ней сомнения. Или вид Генри в инвалидной коляске. Возможно, она начала понимать, какую цену она платит. И все из-за доктора Энтони Каллахэна. И этот человек сейчас перед ней? Неужели это он озабочен такой мелочью, как несколько пожелтевших синяков на ее теле?

Как может человек, который изобрел такую разрушительную вещь, как новый вид взрывчатки, сходить с ума по поводу обыкновенных синяков?

– Линда? – окликнул он ее.

– Я не хочу говорить об этом, – сказала она. – В этом нет смысла.

В конце концов, все это ложь. Все, что она могла бы рассказать ему, будет ложью.

– Ты собираешься вернуться к нему? – спросил Тони, игнорируя ее слова.

– Нет, если только он сам меня не отыщет, – ответила она.

Если он хотел услышать именно это, пусть услышит. Лишь бы он сейчас оставил ее в покое. Лишь бы куда-нибудь ушел.

Но он не ушел. Вместо этого он протянул руку и накрыл ладонью синяк на ее боку. Большой палец его руки медленно, почти благоговейно, заскользил взад и вперед по ее ребрам, словно от этих движений синяки могли исчезнуть.

Линда затаила дыхание, изумленная тем, как тепло его руки проникает через кожу в глубь ее тела. Какое ему дело до ее синяков? Линда могла поклясться, что за всю ее жизнь никто еще не дотрагивался до нее с такой искренней заботой.

– Это ведь не в первый раз? – спросил он таким тоном, как будто одна мысль о том, что она подвергалась насилию, причиняет ему боль.

Она кивнула, чувствуя себя еще хуже из-за того, что снова пришлось солгать.

– Как ты можешь позволять кому-то так обращаться с тобой? Обижать тебя снова и снова?

– Не надо об этом, Тони.

Проклятье! Он ничего не понимает. Она столько раз получала синяки и царапины, что для нее это просто не имело значения. Так складывались обстоятельства. Она относилась к этому как к неизбежному. Так почему же он видит в этом нечто ненормальное? Почему никак не может оставить ее в покое?

Какая-то тугая пружина внутри нее вдруг ослабла и распрямилась. Страшная усталость, скопившаяся в ее теле, теперь рвалась наружу. Разочарование. Неуверенность. Страх. Гнев. Захлестывающая волна эмоций, которая всколыхнулась от его непрошеного внимания. Линда была зла на этого парня за то, что он оказался не таким, как она ожидала, за то, что заставил ее сомневаться в том, что глаза ее не обманывают и он действительно Энтони Каллахэн.

Она попыталась представить, каков последует приказ после того, как секретная формула будет найдена. Арестуют Энтони Каллахэна? Но он уже совершил столько преступлений. Наверняка в штаб-квартире решат, что его надо уничтожить. Сможет ли она сделать это? Она три месяца мечтала о мести, о возмездии. Еще несколько часов назад она была готова уничтожить его не раздумывая. А теперь ее терзают сомнения. Сможет ли она убить его, даже если получит приказ? Ей потом всю жизнь будет сниться его участливое лицо, мерещиться нежные прикосновения его рук.

Никто так не заботился о ней. Никто и никогда.

– Ну что ты, не надо, малыш, – прошептал он. Выражение его лица стало еще более мягким, и теперь он смотрел на нее так же, как на свою племянницу на фотографии – нежно, ласково, почти с любовью. Он протянул руку и провел большим пальцем вдоль ее щеки. Только сейчас Линда почувствовала влагу и поняла, что плачет.

Проклятье! Она не имеет права плакать. Тем более в его присутствии. Тем более из-за него.

– Ненавижу, – сказала она. – Ненавижу плакать.

Но, несмотря на ее решимость остановить слезы, они потекли еще быстрее. Откуда-то из глубины поднялись эмоции, которые она долгие годы держала под контролем. Рыдания сотрясали ее, захлестывая и пугая.

– Ну не надо, не плачь, – пробормотал Тони, ласково обнимая ее.

Линда тихо всхлипывала в его объятиях, удивленная и смущенная этим. Ей было так хорошо и уютно в кольце его рук, но она тут же разозлилась на себя за эту слабость. Похоже, ее тело предательски взбунтовалось, решив отомстить за то, что она долгие годы подавляла в себе женское начало. И вот теперь эти подавленные желания бросили ее в объятия самого неподходящего из всех мужчин.

Она застонала. Неужели с ней происходит то, что бывало с некоторыми ее коллегами – и в армии, и в агентстве? Не выдержав нервного напряжения, они срывались. Теряли контроль над собой. Уходили в самоволку. Напивались. Совершали немыслимые поступки.

Наверное, у нее тоже сдали нервы. Линда чувствовала, что ее затягивает какой-то неведомый водоворот, а у нее нет сил сопротивляться. Она не узнавала сама себя. Если бы она могла отделить чувства от предательских желаний тела, она справилась бы с ситуацией. Она дала бы Тони понять, что он может делать с ней все, что хочет. Пусть обнимает ее, ласкает, снимает с нее одежду. После того как он переспит с ней, все будет кончено. Блажь пройдет, и она разделается с ним спокойно, трезво, рационально – как и положено тайному агенту высшей квалификации.

Если бы она могла сделать это… Линда снова всхлипнула, беспомощно ловя ртом воздух.

– Я не должна плакать, – с трудом выговорила она, тщетно надеясь, что эти слова как магическое заклинание мгновенно высушат ее слезы.

Тони отстранился, наклонил голову набок и слегка улыбнулся.

– Ну уж сегодня-то тебе поплакать не грех.

Он прижал ее голову к своей груди. Крепкие мужские руки охватили ее надежным кольцом, и у Линды вдруг появилось совершенно безумное чувство, что, пока рядом с ней этот мужчина, никто не посмеет обидеть ее. Никто не посмеет сделать ей больно.

– Я никогда не плачу, – сказала она, всхлипнув в последний раз.

– Все женщины плачут, – мягко возразил Тони.

– Откуда тебе знать?

– Поскольку у меня три сестры, мне ничего не оставалось делать, как научиться понимать женщин. В какой-то степени это был инстинкт самосохранения.

– Три сестры? – переспросила Линда. Еще одно совпадение. Энтони Каллахэн тоже имеет трех сестер.

– Да, – подтвердил Тони.

– Ты был дружен с ними? – Линда задала этот вопрос только для того, чтобы перевести разговор на какую-нибудь более безопасную тему, чем причина ее слез.

– Всякое бывало, – сказал он. – Не так дружен, как мне хотелось бы. Дело не во мне, просто так складывались обстоятельства.

Линда сразу поняла, что он имеет в виду. Его мать умерла, когда он был ребенком. Он был так же лишен полноценной семейной жизни, как и сама Линда.

– Мне всегда хотелось иметь сестру, – со вздохом сказала она.

– У тебя нет сестер?

– Нет.

– А братья?

– Тоже нет. Мы жили вдвоем: я и генерал.

– Генерал?

Она снова проговорилась. Проклятье!

– Мой отец, – неохотно пояснила Линда. – Моя мать умерла, когда я была маленькой, а отец больше не женился. Поэтому нас было только двое.

– Моя мама тоже умерла, – сказал Тони, поглаживая Линду по спине. – Она была совсем молодой. Я ее почти не помню.

Разумеется, не помнит. Ему было всего два года.

Боже, что он сделал с ней? – подумала Линда. Почему она сидит здесь, прижавшись щекой к его плечу, и всхлипывает, как какая-нибудь слабохарактерная дурочка. С ней никогда такого не случалось. Этот парень заставляет ее разрываться на части, он убивает ее своей добротой, душит теплом и заботой.

– Проклятье! – вырвалось у нее.

Тони в ответ лишь крепче прижал ее к своей груди.

Ей хотелось сказать ему, что она никогда не была такой, как сейчас. Она никогда не нуждалась ни в чьем утешении. До тех пор пока не появился он. Пока он все не разрушил. И продолжает разрушать сейчас.

– Не надо так хорошо относиться ко мне, – сказала Линда, понимая, что ее слова звучат ужасно глупо.

– А как ты хочешь, чтобы я к тебе относился? – откликнулся он с готовностью выполнить любой ее каприз.

– Никак. Я хочу, чтобы ты никак ко мне не относился. – Лучше бы его вообще не было рядом. Пусть бы он оказался где-нибудь на другой планете. Он опасный человек, еще более опасный, чем она сама. Он сумел заставить ее поверить ему – поверить во всю эту притворную заботу и нежность. И даже зная, кто он такой, она не смогла устоять. – Просто оставь меня в покое, – жалобно пробормотала она.

Линда презирала слабость в других и ненавидела в себе. Она всегда думала, что генерал вытравил из нее последние остатки слабости, но, оказывается, ошибалась. И вот сейчас, в самую неподходящую минуту, слабость парализовала ее, лишила возможности действовать так, как предусматривал план.

Все, что от меня требуется, это возненавидеть его, сказала себе Линда. «Я ненавижу Тони. Ненавижу», – несколько раз повторила она про себя. Бессмысленное занятие – тихо всхлипывать на широком мужском плече и при этом пытаться убедить себя в том, что обладатель этого плеча тебе ненавистен.

– Нет, я просто не могу оставить тебя в таком состоянии, – сказал Тони. – Когда я увижу, что тебе больше не нужна моя помощь, я уйду. Обещаю тебе. Я сделаю все, что ты попросишь. Но не проси меня об этом сейчас.

– Ты ничего не понимаешь, – проговорила Линда, в отчаянии мотая головой.

– Ну так объясни. Объясни мне.

– Я привыкла быть одна, – выпалила она. – Я всегда одна, и меня это устраивает. Мне так лучше.

– Лучше? – Тони наконец выпустил ее из объятий и, отстранившись, посмотрел в ее покрасневшее от слез лицо. – Что значит «лучше»?

– Безопаснее, – ответила она.

И опять она забыла свою роль – роль вымышленной женщины с вымышленной историей. Забыла всю приготовленную заранее ложь. Все, что происходит сейчас – ее слезы, ее боль, – все это относится к ней настоящей. По выражению лица Тони было видно, что он не одобряет ее заявление и ее образ жизни.

– И как давно ты пришла к такому выводу? – спросил он. – Как давно ты так живешь?

– Всегда.

Тони покачал головой.

– Это не может продолжаться вечно, Линда. Ты думаешь, что справишься со всем сама, что надежнее быть одной и ни от кого не зависеть. Я могу тебя понять, когда-то я и сам так думал. Но все меняется. И однажды тебе захочется, чтобы рядом с тобой был кто-то. Ты начнешь сожалеть о том, что отталкивала всех от себя. Ты окажешься в одиночестве, причем уже не по собственному желанию. К этому приведет тебя жизнь, и ты ничего не сможешь изменить.

– Я не хочу ничего менять, – заявила Линда.

Он провел пальцем вдоль засохшего следа слезы на ее щеке.

– Тебе действительно нравится твоя жизнь? Настолько нравится, что ты боишься любых перемен?

Нет, ее жизнь перестала ей нравиться. Во всяком случае, теперь. Это произошло после того, как она встретила его. Произошло из-за него.

– Перестань, – сказала она. – Пожалуйста, перестань.

Он молча встал, повернулся к ней спиной и взъерошил ладонью волосы. Наконец-то она может вздохнуть свободно, подумала Линда, но по непонятной причине слезы снова потекли по ее щекам. Предательская часть ее существа страстно желала, чтобы он снова был рядом. Неужели она такая дура? Линда упала лицом на подушку, и ее тело задрожало от сдавленных рыданий.

– Господи, Линда…

Она почувствовала, как кровать прогнулась под его весом, почувствовала, как Тони протянул руку и погладил ее по волосам и по спине. Потом он прилег рядом с ней и снова обнял. Она судорожно всхлипывала, а он шептал ей на ухо глупые успокаивающие слова. Линда была слишком умна, чтобы прислушиваться к этим словам, но она так устала. И ей нравился его голос – ровный, глубокий, почти гипнотический.

Может быть, в этом все дело. Может быть, он просто загипнотизировал ее, заколдовал, превратил в другого человека. Как он посмел, думала Линда, беспомощно лежа в его объятиях. Это он виноват во всем, Энтони Каллахэн.

Как он посмел так нежничать с ней, если это он во всем виноват?

Глава 4

Тони долго лежал рядом с ней, обнимая ее за плечи. До тех пор пока не перестали течь слезы и не прекратилась дрожь. Наконец ее тело согрелось и расслабленно затихло рядом с ним.

Она заснула на его кровати так доверчиво, как не следовало засыпать благоразумной молодой женщине. Тони хотелось растолкать ее и сказать ей все, что он об этом думает, – что у нее нет никаких оснований доверять ему, что она не должна была уезжать из бара с совершенно незнакомым человеком и тем более не должна была засыпать, свернувшись калачиком в его постели.

Женщины вечно совершают глупости, думал он, лежа на спине рядом с Линдой, доверчиво прижавшейся к его боку. Женщины всех сортов, попадая в затруднительные обстоятельства, каким-то образом находят его и ожидают от него помощи. И обычно он пытается им помочь.

Но сейчас другая ситуация, напомнил он себе. Сейчас это может быть слишком опасно и для него, и для нее. Было бы безответственно с его стороны позволить этой девушке остаться здесь дольше, чем это необходимо. Даже если она совсем одинока и заявляет, что ей это нравится, даже если она отчаянно нуждается в помощи, но не хочет признаться в этом. Все равно будет лучше, если она уедет. Он ей не нужен. Пока.

Линда повернулась во сне и закинула ногу поверх его ноги.

– Черт, – пробормотал он, вскакивая с постели как ужаленный.

Она не проснулась, только передвинулась ближе к центру кровати и продолжала мерно дышать во сне. Тони мерил шагами небольшую комнату, пытаясь найти безопасный выход из создавшегося положения.

Он не может позволить себе доверять кому-либо, кроме самого себя. Это единственный способ остаться в живых. И все-таки он поверил ей и захотел помочь – как только увидел синяки на ее теле и этот затравленный взгляд в глазах.

Кто-то издевался над ней, и это случалось не однажды, судя по ее словам. Даже сейчас воспоминание о синяках на этой мягкой нежной коже привело Тони в ярость. Он снова повернулся лицом к кровати, удивляясь, как мало места занимает она на постели. Какая она маленькая, можно сказать, миниатюрная, беззащитная. Мужчине ничего не стоит обидеть ее.

Как она могла позволить кому-то обращаться с ней подобным образом? Как она могла оставаться рядом с таким мужчиной? Тони просто не понимал этого. При всей неупорядоченности его детства никто никогда не бил его или его сестер. Он никогда не чувствовал себя физически уязвимым, во всяком случае до недавнего времени.

Тони подошел к кровати и опустился рядом на колени, опираясь локтями о матрац и положив подбородок на кулаки. Линда лежала на боку, лицом к нему, и он разглядел темные круги под ее глазами. Сколько ночей она провела без сна? Сколько ночей она провела в страхе? И что, черт побери, ему с ней делать?

Конечно, он с удовольствием забрался бы обратно в постель и провел ночь рядом с ней. Он не отказался бы и от большего, если бы она ему позволила. Но она вряд ли позволит, потому что каждый раз, когда он прикасается к ней, она пугается до полусмерти.

Проклятье!

Кто же она такая? Он не может позволить себе проигнорировать этот простой вопрос. Зачем она приехала сюда? Почему так доверчиво согласилась поехать с ним в неизвестное место?

Просто очень устала? Глядя на то, как она крепко спит, он почти поверил в это. В то, что она была готова убежать куда угодно и с кем угодно, лишь бы избавиться от своего обидчика. И тогда она действительно нуждается в его помощи.

А если все не так? Если то, что она рассказала ему, – ложь и часть хорошо продуманного плана, разработанного кем-то против него? Внедрить тайного агента в его дом, в его жизнь и украсть все, над чем он работал? А что потом?

Тони покачал головой и нахмурился. А потом все ясно. Его убьют.

Минут через двадцать здравый смысл вернулся к нему настолько, что он решился обыскать ее сумку. Его руки шарили в ворохе кружевных трусиков и коротких маек. Он обнаружил еще три мини-юбки, по счастью не кожаных. Бюстгальтеров не было. Он очень надеялся найти бюстгальтер. Не для того, чтобы подержать в руках, а чтобы она могла надеть его завтра и избавить его от необходимости все время наблюдать, как колышутся под тонкой тканью ее груди.

Проклятье!

Тони продолжил поиск. Он нашел три пары туфель – одни на плоской подошве и две пары на шпильках, на удивление мало косметики, туалетные принадлежности и украшения. Рядом с дешевой пластмассовой бижутерией – крупными клипсами и браслетом – в ее косметичке валялись золотые цепочки с подвесками из бриллиантов, жемчуга и изумрудов. Похоже, перед отъездом она забрала с собой все самое ценное. Тони не хотелось думать о том мужчине, который подарил ей все это, о том, кто избил ее.

На дне сумки он обнаружил бумажник. Там было две тысячи долларов наличными, чековая книжка и водительские права. Согласно этому документу, ее звали Линда Стюарт. Права были выданы в Новом Орлеане. Все выглядело вполне реально. Впрочем, это ни о чем не говорит. Если она профессиональный агент, у нее могут быть любые документы.

Можно, конечно, выйти из дому, сесть на мотоцикл, доехать до шоссе, позвонить из автомата в телефонную справочную службу Нового Орлеана и попытаться выяснить, есть ли в списках абонентов Линда Стюарт. Впрочем, не будет ничего удивительного в том, если в столь большом городе отыщется несколько женщин с таким именем.

Проще всего считать ее обычной женщиной, попавшей в непростую ситуацию, и сделать все, что в его силах, чтобы помочь ей. Но тогда какой смысл обыскивать ее сумку?

Господи, сколько осложнений возникло из-за нее!

Надо немного потерпеть, сказал он себе. Он разберется в ситуации и решит, что делать. Может быть, ему удастся выпутаться живым, а может быть, нет. Он готов принять это. Но он сделает все, что от него зависит.

Тони приготовил себе ужин из консервов и не спеша съел его, запивая теплым пивом. Он терпеть не мог теплое пиво, но выбора не было. Вымыв посуду, Тони достал из тайника пистолет – так, на всякий случай – и вышел на улицу. Вокруг него сомкнулась тишина. Полная, абсолютная тишина ночи. Неподвижность и одиночество. За те три месяца, что он провел в этом заброшенном домишке посреди равнины, ни одна живая душа не появлялась поблизости. Он все время был один – если не считать коротких поездок в городок за продуктами и пивом.

Он никогда не думал, что это так трудно – быть одному. И даже сейчас, несмотря на все свое беспокойство по поводу внезапного появления Линды, он с тоской думал о том, что, когда она уедет, он опять останется один.

Интересно, а как она сможет уехать отсюда? Тони бросил взгляд на мотоцикл, стоящий под навесом. Пожалуй, лучше застраховать себя от неожиданностей. Немного повозившись, он временно вывел мотоцикл из рабочего состояния. Ему совсем не улыбается мысль остаться здесь без средства передвижения, если эта девушка вдруг решит сбежать тайком. До ближайшего цивилизованного места отсюда много миль, и пуститься в путь пешком по такой жаре равносильно самоубийству.

Тони еще немного постоял, глядя на звезды, слабо мерцающие в вышине, и вернулся в дом. Девушка спала как ни в чем не бывало.

И что ему теперь делать? Может быть, и спать не ложиться? Но, с другой стороны, это его кровать. Девушка спит как убитая. Куда он ее денет? Наверное, утром, обнаружив рядом с собой в постели мужчину, она почувствует себя неловко, но он же не виноват, что она заснула здесь. В доме нет другой кровати, где же еще ему спать?

Чертыхаясь вполголоса, Тони вошел в ванную. Он долго стоял под душем, словно надеясь, что прохладная вода поможет вернуть ему ясность мысли. Он уже взял в руки полотенце, когда вдруг услышал ее голос, который со страхом выкрикивал что-то в ночи.

В первое мгновение он подумал, что его нашли, что кто-то ворвался в дом и вместо него наткнулся на Линду. Схватив пистолет, он с бьющимся сердцем вошел в комнату. Никого не было. Просто девушка стонала и вскрикивала во сне. Видимо, ей снились кошмары.

Тони еще несколько секунд неподвижно стоял посреди комнаты, абсолютно голый, но с пистолетом в руке. Капли воды с его мокрых волос падали на пол.

– Господи! – в сердцах пробормотал он.

Он так устал от всего этого. Ему захотелось домой. Не в лабораторию. И не в квартиру, которую снимал. Домой. Он хотел увидеть сестер, племянниц и племянников. Он представил, как они ползают по нему, как малыш Мики дергает его за волосы. Как он показывает им простые фокусы, а они все визжат от восторга.

Ему захотелось увидеть отца и даже мачеху. Захотелось посидеть у могилы матери.

Как он соскучился по нормальной жизни, по жизни вне работы. Долгое время у него не было ничего, кроме работы, и теперь он ясно понял, что это ошибка, что он многое упустил. Если он останется живым и выпутается из этой истории, все будет по-другому.

Он посмотрел на девушку, лежащую в его постели. Ей тоже надо менять свою жизнь. И пусть все летит к черту, но он поможет ей. Он сделает все, что в его силах. Он не выбросит ее обратно в жестокий мир одиночества.

Линда все еще ворочалась и всхлипывала во сне. Он представил, что ей может сниться, и сразу понял, что ему делать.

Присев на кровать, Тони засунул пистолет под матрац. Затем лег, повернулся на бок и осторожно обнял девушку. Она не оказала никакого сопротивления. Напротив, она буквально прильнула к нему, как будто они оба были половинками одного целого. Пожалуй, еще ни с одной женщиной он не испытывал такого поразительного ощущения.

Она лежала, прижавшись к нему, вся такая теплая и мягкая, обхватив его руками и уткнувшись лицом ему между плечом и шеей. Она всхлипывала во сне, и слезы стекали ему на грудь. Тони не мог поверить, что еще пару часов назад она так сопротивлялась своей потребности выплакаться. Как она была изумлена, когда он сказал, что все женщины плачут. Пожалуй, он впервые встретил женщину, которая отказывала себе в этом праве.

Тони обнял ее чуть крепче. Она продолжала всхлипывать и вздрагивать, и он подумал, что, может быть, лучше разбудить ее и прервать кошмарный сон. Но вместо этого решил попытаться просто успокоить. Он погладил ее по плечам и спине. Его старая рубашка, которую Линда надела после душа, во время сна сбилась вверх, и Тони неожиданно для себя коснулся рукой обнаженной кожи. И как это так получается, что он все время натыкается на голое тело?

Его организм отреагировал совершенно предсказуемым образом, но Тони решительно приказал себе выбросить всякую мысль об этом из головы. Линда снова всхлипнула во сне, и у Тони сжалось сердце. Он привлек ее еще ближе и прошептал ей на ухо:

– Тсс…

– Не надо! – вскрикнула она.

– Что – не надо?

– Не надо, не умирай!

– Я не собираюсь умирать, – шепотом сказал Тони. Если это будет зависеть от него.

– Генри, – пробормотала она, – не смей умирать, слышишь, Генри?

Черт возьми, кто такой этот Генри, подумал Тони, погружаясь в сон.

Пробуждение было медленным. Тони почувствовал приятное тепло женского тела рядом и решил, что, наверное, это сон. Приятный сон. Пусть он продолжается, решил он.

Он лежал на боку, а рядом, прижавшись к нему спиной, спала девушка. Ее голова покоилась на его руке. Он обнимал ее за талию, и его ладонь была прижата к ее голому животу. Девушка тихо застонала во сне. Тони отодвинул в сторону пряди темных волос и прикоснулся губами к ее шее. Потом просунул ногу между ее ног, чувствуя нарастающее возбуждение своей плоти. Между тем его рука скользнула выше, под рубашку, и отыскала грудь. Обхватив грудь ладонью, он провел большим пальцем вдоль соска.

Линда слегка повернула голову в его сторону. Он нашел ее губы и жадно поцеловал, потом еще и еще. Их прижатые друг к другу тела начали ритмично раскачиваться. Еще немного – и они сольются. Еще минута, еще секунда, и он проникнет внутрь.

– Линда, – прошептал он.

Она оцепенела и сжалась. И в этот момент Тони осознал, что все это не сон. Он не спит, и она уже тоже.

Она смотрела на него с безмолвным изумлением и гневом. Тони застонал. Эта девушка лежит в его постели, еще минуту назад она прижималась к нему всем телом, таким податливым и мягким. Она хотела его – во всех ее движениях было желание, даже нетерпение. Она не сможет отрицать это.

Тони протянул руку и взял ее пальцами за подбородок, чтобы не позволить ей повернуть голову и уйти от его взгляда.

– Линда…

– Не прикасайся ко мне.

– Прости, – машинально сказал Тони, не чувствуя за собой никакой вины.

Внутренне он негодовал. Пять секунд назад она буквально ползала по нему. Он спал с ней в обнимку, она практически накрывала его своим теплым и мягким телом. Тони готов был поклясться, что она сама хотела близости. А теперь смотрит на него так, как будто он пытался ее изнасиловать.

– Я не насилую женщин, даже если они меня к этому провоцируют, – возмущенно сказал он.

– Что значит – провоцируют? – переспросила Линда. – Я ничего не делала.

– Милая, да ты всю ночь буквально лежала на мне! – воскликнул Тони. – Ты все время прижималась ко мне, обхватывала меня и руками и ногами. Еще минуту назад ты довольно мурлыкала, когда я трогал тебя, а сейчас смотришь как на какого-то маньяка.

Краска залила щеки Линды. Она подтянула к груди покрывало. Ее взгляд сначала упал на голую грудь Тони, а затем ниже. Нижняя часть его тела была прикрыта лишь тонкой простыней, и, похоже, она только сейчас это заметила.

Тони мог поклясться, что в ее глазах отразилось смущение.

Этого не может быть, сказал он себе. Девушка, которая входит в провинциальный бар походкой манекенщицы, девушка, которая носит кожаную мини-юбку, не может смущаться. Во всяком случае, он не ожидал, что ее так легко можно смутить. Впрочем, она все время преподносит ему сюрпризы. Он не думал, что она заснет на мотоцикле, и не ожидал найти синяки на ее теле. Он не мог предполагать, что она будет рыдать на его плече, а потом заснет в его постели. И, конечно, не ожидал, что она будет так льнуть к нему ночью.

Как бы то ни было, с этой девушкой не соскучишься. Если она обманывает его, то у нее это неплохо получается. Профессионально. Нет, все обманом быть не может, сказал себе Тони. Синяки-то настоящие. И ее страх перед ним – тоже. А ее смущение? Тони вздохнул. Смущение совсем не вписывается в общую картину. Но в любом случае он не может позволить себе потерять из-за нее голову.

– Так, значит, я начала все это? – сердито возразила она. Ее взгляд снова на секунду упал на простыню ниже его талии. Этого оказалось достаточно, чтобы она опять покраснела.

– Да, – подтвердил Тони. Потом честно добавил: – По правде говоря, я был не прочь довести дело до конца. Я и сейчас не прочь.

– И что было ночью? То есть… что еще?

Разговор становится все интереснее, подумал Тони. Он повернулся на бок и оперся на локоть, чтобы лучше видеть ее лицо.

– Ты долго плакала и в конце концов заснула на моей кровати. Вообще-то, кровать достаточно широкая, но ты все время прижималась ко мне. У тебя что, такая привычка – прижиматься к мужчинам во сне?

– Привычка? – оскорбленно воскликнула она.

По ее возмущенной реакции можно было подумать, что он обвинил ее в чем-то недостойном, например в проституции. Неужели ей так невыносима мысль, что она обнимала его ночью? Она просто вне себя от ярости.

– Линда, не хочешь же ты сказать, что я первый и единственный мужчина, с которым ты спала в обнимку? – поддразнил он ее.

– Я вообще говорю не об этом. Почему ты все переворачиваешь с ног на голову?

Тони только пожал плечами.

– Так, значит, – осторожно продолжила она, – это все, что мы делали?

Он слегка улыбнулся, потом не удержался и опустил взгляд к распахнутому вороту ее рубашки, в котором виднелись округлости ее грудей.

– Мы с тобой спали обнявшись всю ночь напролет, а потом проснулись.

Линда несколько секунд молчала, видимо не зная, что сказать.

– А больше ничего не было? – слегка запинаясь, спросила она. – Что еще было ночью? Как далеко… мы зашли?

Тони с тайным удовольствием наблюдал за ее смущением. Он решил, что сегодня она выглядит еще привлекательнее, чем вчера. Мягкие, спутанные после сна волосы, отмытое от косметики лицо, большие серые глаза, вопросительно глядящие на него.

– Я думаю, ты сама знаешь, как далеко мы зашли, – сказал он, пытаясь сдержать улыбку.

Он обхватил ее рукой за талию и привлек к себе, успев еще раз почувствовать вкус ее губ, прежде чем она отстранилась и сверкнула на него глазами. Наверное, она надеялась, что ее взгляд выражает ярость, но в нем светилось удовольствие. Рубашка на ней сбилась наверх, к груди, а на нем вообще не было ни нитки. Его возбужденная плоть пульсировала, прижимаясь к шелковистой коже ее живота.

Тони опять безумно хотел ее. Все началось сначала.

Он сделал несколько ритмичных движений телом, с удовольствием наблюдая, как у нее возбужденно расширились глаза и перехватило дыхание.

– Если я правильно помню, мы дошли как раз до этого момента, – сказал Тони. Он позволил себе еще один медленный и жаркий поцелуй, такой, от которого Линда закрыла глаза и тихо застонала. – Еще пара секунд, – продолжил он, оторвавшись от ее губ, – и я бы перевернул тебя на спину и завершил все естественным образом. Но ты неожиданно стала вырываться.

Линда сделала дрожащий вдох. Тони позволил себе просунуть руку между тонкой тканью ее трусиков и соблазнительными округлостями ягодиц. Он делал то, что хотел сделать еще вчера, – гладил ее тело, запоминая его форму, дразнил интимными прикосновениями, стараясь при этом не испугать слишком сильно.

– Помнишь твою вчерашнюю короткую красную юбку? Когда я тебя в ней увидел, то уже не мог думать ни о чем другом. Мне ужасно хотелось засунуть под нее руки и сделать то, что я делаю сейчас. – Его руки скользили широкими кругами, время от времени касаясь внутренней поверхности бедер. Ему нетрудно было понять, что она готова принять его. – Ведь ты этого хочешь, Линда, – сказал Тони.

Он снова накрыл ее губы своими, скользнул внутрь рта языком и, прижав ее к себе, начал ритмичные движения. Это похоже на водоворот, подумал он. Тебя закручивает, засасывает внутрь, ты теряешь способность ориентироваться, понимаешь, что тонешь, но ничего не можешь сделать.

– Часть меня действительно этого хочет, – признала Линда, когда он наконец оторвался от ее губ.

Такой честности он от нее даже не ожидал, учитывая положение, в котором они находились.

– Какая часть? – лукаво спросил он.

Линда сердито фыркнула. Он воспользовался ее замешательством и поцеловал снова, затем отстранился, только для того, чтобы посмотреть ей в глаза и попытаться понять, что происходит в этой сумасбродной женской головке.

– Тони… – В ее глазах было беспокойство. – Ты… ты ведь совсем не одет.

– Ну да, – усмехнулся он.

– Нет, Тони, я не могу пойти на это, – сказала она. Ее слова были спокойными, даже резкими, но в выражении беззащитного лица была мольба. – Прости, но я не могу.

– Ладно, – со вздохом согласился он.

Почему-то он предвидел такой исход. Он перевернулся на спину, пытаясь расслабиться и обещая себе, что непременно добьется своего, хотя бы один раз, перед тем как отправит ее отсюда. А иначе он ни за что не сможет расстаться с ней. Во всяком случае сейчас, когда он знает, что она его хочет. Ее тело не может лгать. Она хочет его. Он хочет ее. Они оба взрослые люди. Они одиноки. Он переспит с ней, а потом поможет ей уехать в безопасное место. Рано или поздно, но он забудет о ней. В его отношениях с женщинами это был обычный конец. После расставания он всегда забывал о них.

– Извини за то, что произошло ночью, – сказала Линда. – Если я случайно сделала что-то такое, что привело тебя к мысли, будто я хочу этого, то…

– Перестань нести чепуху, малыш.

– Что? – раздраженно переспросила она.

– Не пытайся убедить меня, что ты меня не хочешь. – Он прижал палец к ее губам. – Даже тебе не удастся обмануть меня в этом. Я догадываюсь, что ты хорошо умеешь врать. Боюсь, что очень хорошо. Ты можешь рассказать мне, что луна сделана из сыра, и я поверю, но ты никогда не сможешь убедить меня в том, что не хочешь меня.

Она прищурила глаза и посмотрела на него так, словно готова была прожечь взглядом насквозь.

– Возможно, ты считаешь, что это не слишком разумно, поскольку не знаешь меня, а я не знаю тебя, – предположил он. – Ты не доверяешь мне, и, можешь не сомневаться, я не доверяю тебе. Но это ничего не меняет. Я все еще хочу тебя, а ты хочешь меня. Ужасно хочешь.

Тони помолчал, решив, что несмотря ни на что, ему нравится проводить время с этой девушкой. Особенно после нескольких месяцев одиночества. Давненько ему не было так весело. Она все время удивляет его, все время преподносит сюрпризы. А ему доставляет удовольствие дразнить ее. Сейчас она смотрит на него так, как будто собирается ударить. Конечно, это смешно – вступать в драку с такой хрупкой девушкой. Они в разных весовых категориях.

– Ну давай, – подзадорил ее он. – Покажи свой лучший удар.

– Не искушай меня, – предупредила Линда.

Тони усмехнулся. Пожалуй, сейчас самое время задать ей несколько вопросов. Она сейчас в таком состоянии, что вполне может сказать правду.

– Линда, а кто такой Генри?

Она побледнела.

– Что?

– Ты слышала, что я сказал. Кто такой Генри?

– Черт, – пробормотала она. – Это тоже было во сне?

– Во сне был я, малыш. А Генри был в твоем ночном кошмаре.

– Перестань!

– Что перестать?

– Перестань называть меня малышом. Я вовсе не малыш. Я взрослая женщина и вполне могу сама о себе позаботиться.

– И жить с человеком, который тебя бьет, – негромко добавил Тони.

Этот разговор неожиданно перестал забавлять его. Тони отодвинулся от Линды, лег на спину и закинул руки за голову, стараясь выглядеть более расслабленным, чем был на самом деле. Черт, эта девчонка совсем свела его с ума.

– Я с ним не живу, – наконец проговорила Линда.

– Хорошо. Так кто такой Генри?

– Не твое дело, – ответила она.

– Пусть так, – сказал Тони. – Он умер? Или твои мольбы все-таки возымели действие?

– Что?

– Ты кричала во сне, – пояснил Тони. – Ты умоляла его не умирать, и я просто интересуюсь, сработало это или нет.

Она еще больше побледнела и, казалось, перестала дышать. Он увидел страх в ее глазах и сразу вспомнил о ее синяках и о человеке, который избил ее. Может быть, в глубине души у нее живет страх перед всеми мужчинами вообще и он напрасно дразнит ее. По-видимому, она когда-то стала жертвой мужского насилия. Не надо забывать об этом, даже когда лежишь рядом с ней в постели – полусонный и голый.

– Линда, я не собираюсь обижать тебя, – сказал он. – Но я должен предупредить, что здесь не лучшее место для молодой женщины. Не самое безопасное. И дело не во мне. Я не собираюсь принуждать тебя делать то, чего ты не хочешь. Я клянусь. В этом ты можешь быть уверена.

Она села на постели, неуверенно глядя на него. Несколько раз она приоткрывала рот, собираясь что-то сказать, но потом закрывала снова.

– Понимаешь, просто у меня это плохо получается, – проговорила она наконец.

– Что – это?

Линда жестом указала на него.

– Общение с мужчинами. Я всегда чувствую себя неловко в подобной ситуации. И если я проявила какую-то чрезмерную реакцию, то в данном положении…

– Хорошенькое положение! – фыркнул он. – Я лежу здесь голый, ты почти голая. Несколько минут назад мы буквально ползали друг по другу, а теперь решили, что не будем продолжать, хотя оба хотим. Это не та ситуация, которая способствует спокойному и рассудительному разговору. Но тем не менее продолжай. Попытайся объяснить.

Тони старался не замечать, как поднимается и опускается ее грудь под рубашкой. Он решил, что, после того как она уедет, он выбросит эту рубашку. Сожжет. Он уже никогда не сможет носить ее, не вспоминая о Линде, о том, как эта девушка со спутанными волосами сидела на его постели, а тонкая клетчатая ткань обрисовывала ее груди.

– Я уверена, что ты вполне можешь управлять своими эмоциями, – сказала Линда. – Я не отношусь к тому типу женщин, которые возбуждают в мужчинах неконтролируемые вспышки физического влечения.

– Ну, насчет этого ты ошибаешься.

Она вопросительно посмотрела на него.

– Насчет чего?

– Насчет неконтролируемых вспышек. В данный момент я едва сдерживаюсь.

– Ну почему ты все время пытаешься превратить все в шутку? – возмутилась Линда.

– Если бы я мог, я был бы самым веселым парнем на свете. Но сейчас я не шучу. Если хочешь, я покажу тебе, какое желание ты во мне возбуждаешь. А если нет, то одному из нас лучше удалиться из этой постели, и побыстрее.

На какое-то время она лишилась дара речи. Нахмурившись, она сосредоточенно обдумывала его слова и, видимо, пыталась найти какое-то другое объяснение.

– Неужели тебе так трудно поверить в то, что я действительно хочу тебя? – изумленно спросил Тони.

– Не знаю, – вздохнула она.

Тони закатил глаза. И откуда она свалилась на его голову? Она самая непредсказуемая и непонятная женщина, которую он когда-либо встречал. Она появилась в его жизни в самый неподходящий момент, и он просто не может позволить себе доверять ей. Если у него в черепной коробке осталась хотя бы половина мозгов.

Проклятье! Если она останется здесь еще на пару дней, то просто сведет его с ума.

– Кто такой Генри? – спросил он в третий раз.

– Мужчина.

Тони чертыхнулся. Линда сердито смотрела на него. Еще ни одна женщина не смотрела на него с такой ненавистью, находясь в его постели.

– Я готова предложить тебе сделку, – сказала она. – Ты расскажешь мне все, что происходило ночью. Что именно я говорила и что делала. А я расскажу тебе о Генри.

– Я должен начинать?

Она кивнула.

– Чтобы ты успела подправить свою историю? Выяснить, о чем ты проболталась, а о чем нет? – Тони усмехнулся. Она снова хочет обмануть его. Он это понял. – Хочешь обманом выиграть несколько раундов, Линда? С самого начала? Это опасная игра. Кто знает, к чему она приведет?

Она подняла руку и замахнулась, чтобы ударить его по лицу. Черт, у нее хорошая реакция. Он едва успел схватить ее за руку, чтобы предупредить удар. Доля секунды – и она шлепнула бы его с размаху по щеке. Примерно с минуту она сопротивлялась, пытаясь вырваться. Тони чувствовал, что она смущена и разочарована, но при этом безумно хочет ударить его. А он делал все, чтобы удержать ее от этого, не причинив ей боли и не испугав. Схватка становилась все интереснее, но в пылу борьбы простыня, прикрывавшая Тони ниже пояса, сбилась в сторону. Еще немного – и он предстал бы перед ней абсолютно голым. Одного случайного взгляда, брошенного Линдой в этом направлении, оказалось достаточно, чтобы она сдалась и отпрянула на противоположную сторону кровати.

– А ты сильная, – одобрительно заметил Тони.

– Сильнее, чем ты думаешь, – предостерегла она его. – У меня большой опыт борьбы с мужчинами.

– Я это учту, – сказал Тони. Он с удовольствием наблюдал, как от неровного дыхания колышется ее грудь. Нет, надо заставить ее носить менее откровенную одежду, а то он сойдет с ума.

– Ты совершенно невозможный человек, – пожаловалась Линда.

– А разве ты сама не такая? – возразил он.

– У меня сложилось впечатление, что ты просто развлекаешься.

Его губы дрогнули в улыбке.

– Вообще-то, да. Ты не представляешь, как мне было скучно в этой дыре, пока не появилась ты.

– Неужели я способна разогнать чью-то скуку?

– Еще как способна.

– Ты знаешь, что я хочу сделать с тобой, Тони?

– Ну и что же ты хочешь сделать со мной?

– Я хочу забыть, – сказала она. – Я хочу забыть все, что связано с тобой. Все, что имеет значение. Все, что имеет смысл.

Тони почувствовал, что это, пожалуй, самые искренние слова из всех, до сих пор сказанных ею.

В каком-то порыве он дотянулся до нее и поцеловал, движимый простой человеческой потребностью, и ничем более. Это был крепкий и искренний поцелуй. И неожиданно для себя Линда ответила ему тем же.

Она размякла, почти растаяла, снова прильнув к нему. Они стояли на коленях на кровати, словно приклеенные друг к другу, и Тони наслаждался вкусом ее губ, мягкостью ее тела, зная, что в любой момент она может остановить его, и заранее сожалея об этом.

Когда поцелуй наконец закончился и они оба, едва дыша, смотрели друг на друга со смесью благоговения и полного изумления, Тони сказал:

– И я тоже. Когда ты рядом, мне хочется забыть обо всем на свете, хотя я понимаю, что это было бы колоссальной ошибкой.

Глава 5

На ее лице появилось болезненно беззащитное выражение, увидев которое Тони почувствовал себя последней сволочью, потому что сразу понял, что именно он своими необдуманными словами окончательно расстроил ее.

– Неужели это так плохо? То, что я чувствую то же самое, что и ты? – спросил Тони. – Мы оба знаем, что поступаем не слишком разумно, но ведь мы оба этого хотим?

– Было бы гораздо лучше, если бы один из нас не хотел, – возразила она.

– Извини, но я хочу, – усмехнулся он.

– А ты всегда делаешь то, что хочешь, Тони?

– Когда мне это удается. А ты?

– Нет.

– Почему?

– Потому что не могу.

– Но почему?

– Потому что это не приведет ни к чему хорошему, Тони.

– Что за глупости! Ты взрослая женщина. Ты можешь делать все, что ты хочешь. Ты можешь сама распоряжаться своей жизнью. – И снова он увидел тот же беззащитный и испуганный взгляд. Проклятье! – Линда…

Он коснулся ее рукой, но она отпрянула.

– Не надо. Я не могу так сразу изменить себя. Я пытаюсь разобраться в этом, но не все так сразу, хорошо?

– Хорошо. – Тони вздохнул. Он предпочел бы, чтобы кое-что изменилось прямо сейчас.

– Прости, – сказала Линда, – но я не могу ни с того ни с сего прыгнуть к тебе в постель…

– Малыш, ты уже в моей постели.

Она ударила его подушкой.

– Ты просто неисправим.

– Это одно из моих лучших качеств.

Линда закатила глаза.

Тони представил, как это все выглядит со стороны. Он, совершенно голый, сидит на кровати с этой неизвестно откуда взявшейся девушкой, смеется, защищается от ее ударов… Но, черт возьми, ему это нравится!

– Позволь мне помочь тебе, – сказал он, снова став серьезным. – Скажи, что я могу сделать для тебя.

– О, Тони… – Она неожиданно всхлипнула. – Все так запуталось. Моя жизнь идет не так, как надо, а я боюсь даже подумать о том, чтобы изменить ее.

– Каждый время от времени заходит в тупик. Но рано или поздно все образуется.

– Я понимаю.

– Может, расскажешь мне, кто такой Генри?

Линда посмотрела на него с удивлением.

– Ты что, ревнуешь?

– Может быть. – Черт, он и в самом деле ревнует.

– Но это же глупо. Ты меня совсем не знаешь. Я для тебя никто, случайная знакомая.

Тони пожал плечами.

– Ты женщина, которая мне нравится. Этого достаточно, чтобы ревновать тебя к другим мужчинам. Может, все-таки расскажешь?

– Генри – это мой приятель.

– Тот, из Мэриленда?

– Да.

– Он для тебя больше чем приятель, Линда.

– Да, он близкий мне человек.

– Возлюбленный?

– Нет, просто друг. Близкий друг. Настолько близкий, насколько это вообще возможно для меня.

Тони кивнул. Ему понравилось то, что он услышал. Хорошо, что этот парень только ее друг, а не любовник. Соперники ему не нужны. Он сам хочет стать ее любовником.

– С ним произошел… несчастный случай. С очень тяжелыми последствиями. А что я говорила о нем во сне?

– Ты говорила, что не хочешь, чтобы он умирал. Расскажи мне об этом, Линда. Он умер?

– Нет, – прошептала она. – Ты поэтому лег со мной в постель? Потому что мне снился кошмар?

– Ну, в общем, я не прочь был найти предлог. – Тони не хотелось, чтобы разговор ушел в сторону. По ее реакции он понял, что ей не в первый раз снится этот кошмарный сон. – Когда это случилось, Линда?

Она пожала плечами.

– Меньше года назад.

– А что было еще? – настаивал он. – Ведь было же что-то еще? Почему все это так важно для тебя? Не только потому, что ты была там, или потому, что он твой друг. Расскажи мне, почему тебя мучает этот кошмар?

– Я не могу рассказать тебе, – сказала она.

Тони с досадой пробормотал какое-то ругательство. Линда сидела бледная, оцепеневшая, и в ее огромных округлившихся глазах появилось затравленное выражение, от которого у Тони заныло сердце.

– Ну почему, Линда? Мы два совершенно незнакомых человека, еще сутки назад мы не знали друг друга. Завтра ты уедешь отсюда, и мы, возможно, никогда больше не встретимся. Почему бы тебе не рассказать мне все как есть, а я попытаюсь помочь тебе.

– Не могу, – ответила она. – Честно, не могу. Я бы очень хотела, ты даже не представляешь, как бы я хотела все рассказать, но… не могу.

– Ладно, – не стал настаивать Тони.

– А что ты имел в виду, когда сказал, что завтра я отсюда уеду?

– Тебе не стоит здесь оставаться, – сказал он. – Здесь небезопасно.

– Почему?

– Я не могу тебе сказать. – Он с усилием улыбнулся. – Не подумай, что я просто решил ответить скрытностью на скрытность. Дело не в этом. Но у тебя есть свои секреты, а у меня свои.

Линда кивнула и прижала ладони к вискам, словно у нее вдруг заболела голова. Тони мог бы помочь ей справиться с головной болью. Он мог бы помассировать ей лоб и плечи, снять напряжение. Но тогда все начнется заново. Он не сможет просто так выпустить ее из объятий. Нет, пожалуй, лучший выход из ситуации – это встать с постели.

– Есть хочешь? – спросил он.

– Да.

– Пойду посмотрю, что имеется на кухне.

– Спасибо. Если ты не возражаешь, я снова приму душ, чтобы окончательно проснуться.

– Будь как дома. – Тони дотронулся пальцем до пластыря, скреплявшего повязку на ее груди. – Еще болит? Может, сделать тебе перевязку?

– Не надо, Тони. Я этого не выдержу.

– Я тоже, – признался он, откинул простыню в сторону и встал с кровати.

Линда смотрела на него раскрыв рот, а он как ни в чем не бывало прошел на кухню. На нем и в самом деле не было ни клочка ткани. Конечно, Линда уже знала, что у него хорошая фигура, поскольку провела с ним ночь в одной постели, но увидеть его вот так…

Его движения были полны силы и грации. Линда была зачарована видом этого обнаженного тела, широких плеч, узкой талии, мускулистых бедер.

Она со стоном отвернулась и упала лицом в подушку. Но это было ошибкой, потому что то место на постели, на которое она попала, еще хранило тепло его тела и запах его кожи. Раньше она никогда не обращала внимания на запах мужской кожи. И у нее ни разу до этого не возникало искушения зарыться лицом в простыню, закрыть глаза и представить, что ее нос уткнулся не в мягкую ткань, а в мужское плечо.

Все происходящее казалось каким-то нереальным. Линда чувствовала себя как Алиса, которая провалилась в кроличью нору и оказалась в Стране чудес. Она сидит в постели у мужчины, почти неодетая, безоружная. О своем задании она почти забыла. Вместо этого она спокойно обсуждала с ним сексуальное влечение, которое возникло между ними. Она наделала кучу ошибок – призналась, что одинока, что ее жизнь идет не так, как надо, и даже проговорилась насчет Генри. Она плакала у Тони на груди, а он обнимал и утешал ее. Он пробудил в ней желания, которых она до сих пор не знала. Боже, они чуть не стали любовниками!

Все, что он рассказал ей, – о своих сестрах, о рано умершей матери, – с беспощадностью указывает на то, что он и есть Энтони Каллахэн. Но то, как он обращался с ней, как ласково и нежно прикасался к ней, говорило об обратном. Либо он лучший притворщик из всех, что она встречала, либо информация, которую она получила о нем, ошибочна.

Линда уже думала об этом. На оружии, из которого был застрелен Том, нашли отпечатки пальцев Энтони Каллахэна. В ту ночь Линда сама охраняла лабораторию вместе с Томом и Генри. Почему-то их попросили заменить обычную охрану. Том был убит, а Генри и Линда – ранены. Она не видела, кто стрелял в Тома. Она не знала, кто те люди, которые ранили ее и Генри. Она не проверяла отпечатки пальцев лично. Но в ту ночь они охраняли лабораторию, в которой находился только один человек – Тони.

Ну и как же все это сложить вместе? Как совместить то, что ей рассказали в агентстве о докторе Энтони Каллахэне – гении, предателе, убийце, – с тем, что она увидела своими глазами и услышала своими ушами? Как поверить, что Тони Харрис, этот заботливый, улыбчивый и обаятельный мужчина, и есть тот самый преступник?

Нет, кроличья нора и Алиса в Стране чудес здесь ни при чем. Все происходит на самом деле, вздохнула про себя Линда. Она попала в этот провинциальный американский городок не случайно. Она агент на задании. Вместо того чтобы спать в объятиях Тони, она должна была обыскать дом. А к настоящему времени ей следовало уже покинуть это место и доложить своему начальству о результатах обыска. Начальство должно решить, что ей делать дальше. Возможно, ей дадут новое задание. А возможно, отправят обратно к Тони. Но с какой целью? Либо чтобы арестовать его, либо чтобы убить…

Меньше всего на свете Линда хотела получить подобный приказ. Разве она сможет выполнить его? После того как всю ночь проспала, прижавшись к нему. После его поцелуев. Ее тело все еще хотело близости, хотело запретного наслаждения, забвения в объятиях.

Может быть, он просто обладает особой властью над женщинами? Что, если он один из тех мужчин, которые любят играть с женщиной как кошка с мышкой? Тогда он нарочно добивается, чтобы она расслабилась, потеряла способность четко мыслить. Она потеряет бдительность, и, если он задумал ее убить, ему будет легче сделать это.

Неужели такое возможно? Может ли Тони, такой искренний, открытый, внимательный, оказаться на деле совсем другим? Разве это реально – так притворяться? Так хорошо притворяться? Впрочем, если он ведет против нее психологическую войну, то он почти выиграл. Линда мрачно усмехнулась про себя.

Она чувствовала какую-то внутреннюю усталость, которая вряд ли может быть свойственна девушке ее лет. Полная неспособность сосредоточиться на задании угнетала ее. Но выхода нет – начатую игру надо доводить до конца. Пока что она выполнила лишь часть своей миссии – привлекла внимание Тони и попала к нему в дом. Но это только начало.

Успокойся, приказала она себе. Подумай. А потом начинай действовать. Оглядев себя – полуодетую, растрепанную и все еще жаждущую близости, – Линда отдала себе еще один приказ: немедленно встать с постели.

Стоя под прохладным душем, Линда с остервенением терла тело, надеясь, что вода и мыло уничтожат ощущения, которые остались от прикосновения его рук, и прогонят прочь все несвоевременные желания. Она сознательно вызвала из памяти другие воспоминания – посещение могилы Тома, Генри в инвалидной коляске, она сама в больнице с огнестрельным ранением. И напомнила себе, что во всем этом виноват он – Энтони Каллахэн.

Но почему ей так трудно пробудить в себе ненависть к нему?

Вымывшись, Линда надела чистую футболку и шорты из обрезанных джинсов. Шорты были слишком короткими, не стянутая бюстгальтером грудь свободно колыхалась под тонкой хлопчатобумажной тканью, но все же это был более скромный наряд, чем тот, в котором она появилась вчера. Она тщательно расчесала мокрые волосы, потом задумчиво посмотрела в зеркало, пытаясь решить, требует ли тот образ, который она должна создавать по сценарию, непременно накрашенных ресниц. Образ требовал, но Линда все же пренебрегла этим и не стала красить лицо. Она вообще почти не пользовалась косметикой – изредка в целях конспирации и никогда в свободное от работы время.

Еще раз сурово сказав себе, что она здесь для того, чтобы выполнить задание, Линда открыла дверь ванной. Запах, доносящийся из кухни, напомнил ей о том, что вчера она заснула без ужина. На самом деле она не ела со вчерашнего утра, поскольку по дороге в этот городишко предпочла не останавливаться на обед.

Тони стоял в углу маленькой кухни у портативной газовой плитки и помешивал что-то в котелке.

– У тебя тут походные условия, – заметила Линда.

Он оглянулся и посмотрел на нее внимательным взглядом, словно оценивая ее сегодняшний вид. Потом вернулся к своему занятию.

– Здесь нет стационарного электричества, – объяснил он. – Только небольшой генератор для освещения и подогрева воды. А готовить лучше на газовой плитке. Холодильника тоже нет. Поэтому придется обойтись консервами.

Интересно получается. Этот человек изобрел химическую формулу, которая стоит миллион, и предпочитает жить в таких условиях? Почему? Может быть, он еще не закончил какие-то расчеты и решил спрятаться в глуши, чтобы спокойно все доделать? Но зачем тогда ему понадобилось спешно сбегать из лаборатории, где были созданы все условия для работы. Гораздо логичнее было бы закончить работу там, а уж потом бежать с готовыми результатами. Опять концы с концами не сходятся. И потом, если человек готов продать формулу преступникам, значит, он мечтает о деньгах и роскоши. Но Тони, похоже, совсем не тяготится неустроенностью своего быта.

– Это не так уж плохо, – сказал Тони.

Черт, она опять задумалась и отвлеклась от действительности.

– Что?

– Консервы. У тебя такой разочарованный вид. Но когда попробуешь, то сама поймешь, что завтрак, обед и ужин из консервов – это вполне съедобно. И даже вкусно.

– Да нет, я задумалась совсем о другом. Вообще-то, я настолько голодна, что готова съесть все, что угодно.

– Открой вон тот шкафчик и возьми себе что-нибудь попить. – Тони кивнул направо. – И мне тоже.

В шкафчике обнаружилось несколько бутылок сока и минеральной воды, а также баночки с газировкой и пивом.

– Ты пьешь теплое пиво? – с невольным отвращением спросила Линда.

Тони достал из левого шкафчика две эмалированные миски и начал накладывать в них рагу из фасоли с тушенкой.

– Приходится, – пожав плечами, ответил он. – У меня не каждый день возникает желание съездить за пивом в ближайший бар.

Теплый сок все же лучше, чем теплое пиво, решила Линда. Пожалуй, к фасоли подойдет томатный. Она взяла две бутылки с соком и присела на табуретку у небольшого стола. Тони поставил перед ней миску с едой и тоже сел.

– Кстати, а что ты там делала, Линда? – спросил он.

– Где? – Она постаралась изобразить непонимание.

– В баре.

– Я пить хотела, вот и зашла, – сказала она.

– Ну-ну. В таком наряде. Одна, в провинциальном баре на Диком Западе. Ты должна была понимать, что напрашиваешься на неприятности.

Линда решила, что лучшим методом защиты будет нападение.

– Так, значит, если женщина одета как-то не так, она уже не имеет право зайти в бар и выпить воды? Хочешь сказать, что я сама виновата в случившемся?

– Я этого не сказал.

Линда вспомнила тот страх, который охватил ее, когда она внезапно оказалась на полу у стойки бара и увидела возвышавшуюся над ней огромную фигуру пьяного ковбоя, размахивавшего разбитой бутылкой из-под виски. В тот момент ситуация вышла у нее из-под контроля.

Она неожиданно разозлилась. И в соответствии с тем, чему ее учили, решила использовать эту злость в своих целях. Это был хорошо отработанный навык.

– Знаешь, когда в последний раз я слышала эти слова насчет того, что я сама виновата в случившемся? – Ее голос задрожал. – Когда я получила те синяки, которые ты вчера увидел на мне.

– Линда…

– Только не смей говорить, что я получила по заслугам.

Она ожидала услышать в ответ слова извинений, сожалений, сочувствия. Может быть, даже новую попытку обнять ее. Но Тони вместо этого скрестил руки на груди и уставился на нее пристальным взглядом. Линду на мгновение охватила паника. Она знала, что он умен, но все же он мужчина и вчера явно наслаждался своей ролью ее невольного защитника и утешителя. Что-то здесь не так. Сейчас он смотрит на нее как-то иначе.

Не заставляй меня думать, что тебе не все равно, Тони, не надо! – молча взмолилась она.

– Я вовсе не говорил, что ты получила по заслугам, – сдержанно сказал он. – Ты не сделала ничего такого, что могло бы оправдать поведение этих людей в баре. Они полностью виноваты в том, что применили насилие. Но всего этого ты могла бы с легкостью избежать. Совсем ни к чему ставить себя в такое опасное положение. Именно это я имел в виду, когда сказал, что ты напрашивалась на неприятности. Тебе что, наплевать на твою безопасность? В баре могло случиться что угодно. И ты должна была это предвидеть, когда входила туда. Поэтому я не могу понять, зачем ты это сделала. Почему ты не приняла мер предосторожности?

Разумеется, она сделала это намеренно – вошла в бар в таком вызывающем наряде. Она знала, что Тони там.

– И еще один непонятный для меня момент, – продолжил Тони. – Если ты хотела сбежать от того парня, зачем ты оделась так ярко? Любой мужчина запомнил бы тебя. Тебя и твою машину. Зачем привлекать к себе столько внимания, если хочешь исчезнуть?

– Я специально хотела привлечь к себе внимание, – с вызовом сказала она.

Нельзя допустить, чтобы Тони заметил ее беспокойство. Такая ошибка простительна новичку, но она не новичок, она опытный агент.

– Вот как?

– Я не в первый раз пытаюсь убежать от него, Тони. И я уже кое-что усвоила. У него много денег, и он будет разыскивать меня везде. Я знала, что он пошлет своих людей в аэропорт, поэтому даже не стала пробовать этот путь. Я решила навести его на ложный след. Поэтому я взяла его новый красный «шевроле» с открытым верхом и оделась так, чтобы любой меня запомнил. По дороге я специально останавливалась три раза, чтобы меня увидели. А потом я хотела бросить машину, изменить свою внешность – одежду, цвет волос – и тихонько уехать совсем в другом направлении.

Линда протараторила все это, не глядя на Тони. Она не стала скрывать свое волнение, ибо решила, что девушка, роль которой она играет, наверняка разволновалась бы в подобной ситуации. Линда надеялась, что ее игра достаточно убедительна, чтобы Тони поверил в эту ложь. Но когда она подняла глаза, чтобы оценить его реакцию, то увидела на его лице сомнение.

– Ты мне не веришь? – воскликнула она со всем негодованием, на какое была способна.

– Я этого не сказал.

– Это и так видно, – сердито выпалила она.

Линда злилась на себя за то, что не смогла сыграть роль достаточно убедительно, и на него за то, что он не поверил. Но к этой злости неожиданно стали примешиваться угрызения совести. Это уже ни на что не похоже. Линда обманывала людей постоянно. Это является частью ее профессии. Она настолько привыкла к этому, что в последнее время начала сомневаться, а способна ли она на искренние, невыдуманные чувства. Она просто впитывала как губка разные выражения лица, эмоции, жесты, чтобы потом в нужный момент продемонстрировать их. И все шло нормально, до тех пор пока она не получила это свое последнее задание. Пока не появился Тони и не спутал ей все карты.

Страх, угрызения совести и неуверенность в себе – это первые настоящие эмоции, которые она испытала впервые за много лет. Эти эмоции испугали ее. Они заставили ее задуматься о том, что останется в ее жизни, если она не сможет выполнять свою работу. Ничего, вдруг поняла она. Ничего не останется.

Тони прав. Если она не попытается что-то изменить в своей жизни, рано или поздно останется одна. Может быть, для нее уже поздно что-то менять.

– Прости, – сказала она, понимая, что дальнейшее нападение бессмысленно. – Я не привыкла доверять людям.

Тони протянул через стол руку и сжал ее пальцы.

– Почему?

– Это не так легко – сблизиться с кем-то. Когда-то я хотела этого. Я хотела этого больше всего на свете, но…

Это были тяжелые воспоминания. Столько раз она была разочарована, главным образом своим отцом. Она выросла молчаливой спутницей его одиночества. Он всегда был один и ни от кого не зависел. Он был сильным и храбрым, холодным и строгим, и для Линды было естественно пытаться подражать ему. Вернее, ей казалось, что это естественно, потому что она не видела перед собой других примеров.

Когда она обнаружила, что есть люди, которые ведут себя иначе, это удивило ее. И до сих пор продолжает удивлять. Она просто не в состоянии понять, как другие могут открыто обсуждать свои проблемы, плакать, кричать, радоваться, любить. Не понимает, как можно с нетерпением ожидать встречи с друзьями или родственниками. Это так не похоже на ее отношения с отцом. После того как Линда окончила школу, они виделись лишь изредка – тогда, когда это предусматривали традиции или необходимость.

– Понимаешь, малыш, – нарушил молчание Тони, – иногда надо идти на риск. Надо делать шаг навстречу людям. Жизнь не стоит на месте. Время не ждет. И те люди, с которыми ты хочешь дружить, которых ты хочешь любить, могут исчезнуть из твоей жизни раньше, чем ты примешь правильное решение. Я знаю об этом на собственном опыте.

– Ты говоришь о своей матери?

– Нет. Я был слишком мал, когда она умерла, и от меня тогда ничего не зависело. – Он криво улыбнулся. – Нет, я говорю о сестре. О своей старшей сестре. Случилось так, что мы не общались с ней несколько лет. Я был безумно обижен на нее, я думал… Впрочем, неважно, что я думал, – все это не соответствовало действительности. Но я был слишком упрям, чтобы просто спросить и все выяснить. Это вышло ужасно глупо. Я мог потерять ее навсегда.

Линда знает об этой истории. После смерти матери старшая сестра Тони практически вырастила его и двух других сестер, хотя сама была в подростковом возрасте. Тони учился в школе, когда отец женился во второй раз, и сразу после этого старшая сестра поступила в колледж и уехала из дому. Она редко приезжала. Судя по всему, отношения между ней и мачехой не складывались. Но, видимо, маленький Тони не понимал этого и чувствовал себя брошенным.

– А что случилось? – спросила она, делая вид, что ничего не знает.

– Сестра была для меня как мать, а потом взяла и уехала. Я был обижен на нее за это почти так же, как был обижен на мать за то, что та умерла. А с тобой такое было? Ты упрекала свою мать за то, что она умерла?

– Все свое детство, – признала Линда.

И может быть, до сих пор, добавила она про себя.

– Ребенку трудно удержаться от этого, если он лишен того, что другие дети имеют как должное, – сказал Тони. – Получилось так, что на некоторое время я порвал все отношения с сестрой. Мне было очень одиноко. Я пытался подружиться с мачехой, но особого успеха не достиг. Сестра была по-настоящему близким человеком для меня, но я слишком долго ждал, чтобы восстановить наши отношения. А потом я совсем потерял ее.

– Потерял? – печально переспросила Линда, понимая, о чем идет речь.

– Да. Она умерла.

– И ты не успел помириться с ней?

– Успел, но было слишком поздно. Мы уже не были так близки, как в детстве. Не так близки, как мне хотелось бы. Теперь все, что мне осталось, – это смотреть на ее фотографию или приходить на могилу. Иногда я навещаю ее сыновей. У нее замечательные сыновья. Но это не то же самое, что быть с ней. Ее в моей жизни больше нет.

– Я понимаю тебя, Тони.

– А ты понимаешь, что я пытаюсь объяснить тебе, Линда? Ты должна рискнуть. Ты должна довериться хоть кому-то. Это страшно, но иначе ты все время будешь одна. В эти последние несколько месяцев… – Он оборвал себя на полуслове и застыл с удивленным и настороженным выражением лица. – Послушай, мы ведь, кажется, говорили о тебе?

– Это уже не имеет значения.

– Имеет. Ты должна изменить что-то в своей жизни.

– Я пытаюсь, – сказала Линда. – Просто однажды я сделала не слишком удачный выбор.

– Ты говоришь о мужчине, который избил тебя?

Линда кивнула. На самом деле она думала о работе, которая уничтожает ее как личность и в то же время составляет весь смысл ее жизни.

– Наверняка есть человек, который сможет помочь тебе. Человек, к которому ты могла бы обратиться.

– Я не знаю, – честно сказала она. – Возможно, есть.

К кому она может обратиться? К отцу? Исключено. К друзьям? Если бы Генри не был так тяжело ранен в ту ночь… Господи, она опять забыла, кто она такая и зачем здесь. Она должна играть роль, заранее выбранную роль. Ну почему она все время забывает об этом?

– Я не могла никому рассказать о том, что происходит, – проговорила она. – Мне было стыдно. Никто до сих пор не видел моих синяков, – добавила она, опустив ресницы.

Тони тихо выругался, и Линда поняла, что на этот раз она выиграла. Она сделала то, что должна была сделать. Правда, при этом она умудрилась рассказать Тони о себе больше, чем кому-либо до сих пор. Синяки были на ее душе, и они не шли ни в какое сравнение с выцветающими синевато-желтыми пятнами на ребрах. Никто никогда не видел этих синяков. Кроме Тони.

Линда услышала царапающий звук дерева по дереву и поняла, что Тони подвинул свою табуретку так, чтобы сесть рядом с ней. Он обнял ее рукой за плечи и привлек к себе.

– Не надо ничего говорить, малыш, – сказал он, гладя ее волосы. Потом поцеловал в макушку и добавил: – Я тебе верю, хорошо? Не надо больше говорить об этом.

– Прости, – сказала Линда, и это были искренние слова.

– Все в порядке, – с улыбкой ответил Тони. – Знаешь, Линда, давай забудем обо всем на сегодня, хорошо?

– Что ты хочешь сказать?

– Я хочу сказать, что я очень долго был один. И потому очень соскучился по общению с друзьями. Будь сегодня мне другом, Линда. Можешь подарить мне этот день? Всего один день?

– Я не совсем понимаю…

– Мы просто поближе познакомимся с тобой, вот и все.

– Я не думаю, что это хорошая идея.

– Возможно, но я этого хочу.

– Я не готова спать с тобой.

– А я об этом и не говорю. Во всяком случае, сейчас. – Он широко улыбнулся. – Хотя не обещаю, что совсем забуду об этом. Но сейчас я предлагаю тебе просто поехать со мной на прогулку, поговорить. Прокатиться на мотоцикле. Мы будем гулять, болтать ни о чем, и вот увидишь, я заставлю тебя забыть о серьезных вещах, я сумею рассмешить тебя.

– Мы не сможем забыть обо всем, Тони. Я бы очень этого хотела, но…

– На один день сможем, – настаивал он.

Линда вздохнула, отчаянно пытаясь не думать, что все, рассказанное о себе Тони Харрисом, соответствует биографии доктора Каллахэна. И в то же время она интуитивно чувствовала, что он не тот человек, которого она ожидала найти. Должно же быть какое-то разумное объяснение этому парадоксу! Она обязана разобраться в этом. Так или иначе, но им придется провести этот день вместе. И если она не будет болтать лишнее, если она не будет позволять ему целовать себя, если она не ляжет с ним в постель, все будет хорошо.

А что будет вечером?

Там посмотрим, решила она. В конце концов, она уедет и забудет о его неотразимой улыбке, о его нежных прикосновениях, о его трогательной заботе – забудет обо всем. Она уйдет и вычеркнет его из памяти.

– Неужели это так трудно, – спросил Тони, – подарить мне один день?

– Да, это трудно, – серьезно сказала Линда. – Ты опасный человек, Тони.

Он кивнул и улыбнулся.

– Ты правильно поняла.

И как это он догадался, что именно этого ей хотелось больше всего – стать на один день просто женщиной по имени Линда и провести этот день с просто мужчиной по имени Тони. Забыть о том, кто он такой на самом деле и кто она такая. Забыть о том, что они враги в разгаре необъявленной войны.

– Это так странно, – призналась Линда. – Ты как будто читаешь мои мысли.

– Хотел бы я, чтобы это было так. Тогда я узнал бы все твои секреты. – Он вздохнул. – Но давай забудем о твоих и моих тайнах. На один день.

– А что будет потом?

– А потом ты уедешь. Я помогу тебе найти какое-нибудь безопасное место. Я обещаю.

– Зачем тебе помогать мне, Тони? Ведь тебя это не касается?

Он посмотрел на нее с удивлением.

– Ты мне нравишься, Линда. Почему бы мне не сделать для тебя то, что в моих силах? В каком мире ты живешь, если простое человеческое желание помочь вызывает у тебя удивление?

Проклятье! Опять она выдала себя.

– Я не могу объяснить тебе, Тони. Но мне самой это не нравится.

– Дай мне один день, – снова проговорил он, гипнотизируя ее взглядом.

Один день, подумала она. Пусть это станет испытанием для нее. Она выдержит испытание.

Глава 6

Они закончили завтрак, и Линда помогла Тони убрать со стола и вымыть посуду. Учитывая тесноту маленькой кухни, это оказалось веселым занятием. Они все время налетали друг на друга, хохоча и млея от жарких импульсов, которые вспыхивали при каждом случайном соприкосновении. Тони не делал попыток обнять или поцеловать ее, но не скрывал, что все еще хочет ее. Он отчаянно флиртовал, но делал это легко и беззаботно, так что Линда не чувствовала никакого давления и не думала о возможных последствиях.

Ей даже пришла в голову мысль, что он мог подсыпать ей за завтраком какой-нибудь легкий наркотик. Или он сам действовал на нее как наркотик – его улыбка, звук его голоса, движения рук, всего-навсего вытирающих тарелку.

Вообще-то, будучи блестящим химиком, он наверняка знает о всех последних экспериментах с гормонами, привлекающими запахами и прочим. Возможно, он синтезировал что-то подобное и использовал каждый раз, когда хотел очаровать женщину. Может быть, сама Линда тут вовсе ни при чем. Она просто вынуждена подчиниться этому химическому оружию.

– Ну вот, ты опять задумалась о чем-то неприятном, – с легкой укоризной сказал Тони, надевая ей на голову мотоциклетный шлем.

Выискивать возможные источники неприятностей и опасностей было для Линды привычкой, доведенной до автоматизма. Долгие годы она жила и работала как робот – хорошо обученный, исполнительный и послушный робот-солдат. Пожалуй, она ни разу в жизни не совершала по-настоящему безрассудных поступков. У нее просто не было на это времени. Она все время выполняла чьи-то приказы, соглашалась на самые трудные и ответственные задания и отчаянно стремилась доказать своему отцу, что она достойна быть его дочерью. Или она хотела доказать это себе? Как она устала от всего этого…

Внутри нее проснулась женщина, которой хотелось быть просто женщиной, и никем больше. Ей хотелось нравиться этому мужчине. Хотелось сесть позади него на мотоцикле, обнять его за талию и помчаться по бескрайним пустынным равнинам. Хотелось забыть о том, кто такая она и кто такой он.

– Ну так сделай так, чтобы я обо всем забыла, – с вызовом проговорила она. – Хотя бы сегодня.

Его глаза предостерегающе вспыхнули.

– Поосторожнее, – со смехом сказал он. – Я уже говорил, что хочу тебя. И ты сама знаешь, что нам будет очень хорошо вместе.

– Ты так думаешь?

– Я в этом не сомневаюсь.

– А ты не слишком самонадеян? Ты говоришь так, как будто уверен, что это обязательно случится.

– Так оно и есть, – не моргнув глазом заявил Тони. – Я для себя уже все решил, и ты, я думаю, тоже. Прежде чем ты уедешь, мы проведем ночь вместе.

– Ты просто невыносим, – сказала Линда.

– Что невыносимого в том, что ты мне нравишься? Ты красивая женщина…

– Вовсе нет.

– Кокетничаешь? – спросил он.

– Нет.

– Линда, ты буквально свела меня с ума, когда появилась в баре в этой мини-юбке.

– Тебе понравился мой наряд, а не я.

– Ничего подобного. На ком-нибудь другом эта юбка не произвела бы на меня никакого впечатления. Поверь, все дело в тебе.

– Перестань, Тони.

– Что перестать?

– Говорить обо мне такое.

– А почему нет? Это чистейшая правда. Ты мне действительно чертовски нравишься.

– Просто тебе было здесь очень одиноко, – возразила Линда. – У тебя ведь даже телевизора нет. Ты давно не видел женщин. А тут появилась я.

– Дело не в этом. Если бы я захотел, даже в этой глуши девушки висели бы на мне гроздьями. Нет, мне понравилась именно ты. И я все еще хочу затащить тебя в свою постель.

– Ну спасибо.

– Всегда к вашим услугам. Можешь не благодарить.

– Тони, ты невозможен! – возмутилась Линда. – Ты хоть о чем-то можешь говорить серьезно?

– Только не сегодня. Идем. Садись на мотоцикл.

Она села и поехала с ним, не имея понятия, куда он ее везет и что может сделать с ней, когда они туда приедут. Но, как и в прошлый раз, ее это совсем не волновало. Ей хотелось только одного – чтобы эта поездка не кончалась.

Они ехали несколько часов, а вокруг не было ничего, кроме бесплодной, бесцветной и плоской равнины. Лишь иногда в отдалении виднелись нефтяные вышки и ветряные мельницы. Ни людей. Ни дорог. Ни машин. Ни домов. Ничего и никого, только они с Тони и мотоцикл.

Около полудня Тони остановил мотоцикл у одиноко возвышающегося над равниной холма, и они поднялись на вершину, с которой открывался вид на бескрайние просторы. Тони расстелил на земле одеяло, и они легли на спину, греясь в лучах жаркого весеннего солнца. Они играли в глупую детскую игру, по очереди задавая друг другу вопросы, но при этом старательно избегали любых мало-мальски серьезных тем. Линда узнала, что его любимый цвет синий, что он обожает футбол и считает бейсбол самым скучным видом спорта. Она поведала ему, что ее главные слабости – это мелодрамы, дорогой шоколад и Шотландия. Она и вправду считала Шотландию самым красивым местом на свете. Тони рассказал кое-что еще о своих сестрах – разные забавные мелочи, а Линда вспомнила смешные случаи из своего детства.

Ей хотелось, чтобы этот день не кончался, но она понимала, что всему хорошему рано или поздно приходит конец. Тони забрался на мотоцикл, и она снова устроилась позади него. Мотор ревел, мотоцикл вибрировал, и с каждым толчком они все теснее прижимались друг к другу. Она никогда не думала, что поездка на мотоцикле может быть такой эротичной и возбуждающей.

Они ехали долго. У Линды не было выбора, кроме как крепко держаться за Тони, иначе она просто упала бы с мотоцикла. Но это было еще не все. Тони взял ее руку и крепко прижал к своему плоскому мускулистому животу. Потом вытянул рубашку вверх, и ее ладонь вплотную соприкоснулась с его горячей кожей.

У Линды появилось навязчивое греховное желание скользнуть ладонью вверх и вниз, ощупать каждый сантиметр этого мускулистого тела. Они вдвоем, никто их не увидит. Она понимала, что это безумие. Линда никогда не делала ничего подобного. Как смогла она дожить почти до тридцати лет и остаться такой осмотрительной, такой осторожной? Как смогла ни разу в жизни не поддаться соблазну? Как ей удавалось так долго заглушать плотские желания своего тела?

Тони не такой. Он просто воплощение современного Казановы.

Линда повернула голову в сторону и прижалась щекой к широкой мужской спине. Потом придвинулась еще ближе. Ее широко раздвинутые ноги прижимались к его обтянутым джинсами бедрам. Осторожно она положила ладонь на то место, где заканчивался карман, и провела рукой вдоль бедра.

Тони на мгновение напрягся, потом рассмеялся.

– Я не догадывался, что ты способна на такое, Линда, – сказал он.

Она поспешно отдернула руку.

Тони снова рассмеялся и притянул ее руку обратно.

– Продолжай. Не стесняйся.

Неужели все может быть так просто? Линда удивлялась сама себе. С Тони все было так легко и естественно. Остатки здравого смысла куда-то улетучились, оставив одни желания.

Она прижала ладонь к заднему карману его джинсов и сделала несколько медленных круговых движений. Затем с замиранием сердца скользнула к верхней части мускулистого бедра. Ей хотелось более интимных прикосновений. Сила собственного желания шокировала ее. Интересно, что он сделает, если она осмелится на это? Возможно, остановит мотоцикл, швырнет ее на землю и овладеет ею тут же, на месте. Линда представила себе эту картину, и сердце гулко забилось у нее в груди.

– Давай дальше, – сказал Тони. – Я разрешаю.

– Лучше не надо, – возразила она. Здравый смысл на мгновение попытался взять верх.

– Ты не делаешь ничего дурного. Это всего лишь прикосновения.

– Но, Тони…

Он взял ее руку и подтянул вперед. Потертая ткань его старых джинсов была мягкой и гладкой на ощупь. У Линды перехватило дыхание от предчувствий. Ее тело горело, ныло и жаждало близости, и сила этого желания поражала ее. Неужели это происходит с ней, неужели она на это способна?

Он подтолкнул ее руку еще дальше, и в следующую секунду под ее пальцами оказалась туго обтянутая тканью выпуклость между его ног. Линда не смогла удержаться и начала ощупывать твердую напряженную плоть вдоль и поперек, с каким-то наслаждением отмечая живую реакцию на ее прикосновения.

Мотоцикл рванул вперед еще быстрее, но, несмотря на вибрацию мотора, Линда все же почувствовала дрожь в теле Тони. Ей было приятно осознавать, что она способна пробудить дрожь желания в таком мужчине. Она сдвинулась на сиденье, пытаясь прижаться к нему еще теснее, но это было уже невозможно. Она и так уже буквально распласталась всем телом вдоль него, но все равно хотела большего. Поэтому она продолжила делать то, что делала, находя в этом какое-то необыкновенное удовольствие. Ей нравилось быть обольстительной, раскованной, безрассудной. Ей нравилась ее власть над мужским телом. Черт, он добился своего. Она забыла обо всем на свете.

Линда задрожала, чувствуя, как тело наливается жаром и желание грозит выйти из-под контроля. Ей хотелось поцеловать его. Она подняла голову и прижалась губами к загорелой полоске кожи у основания шеи, между воротником рубашки и линией роста волос. Кожа была горячей и оставляла на губах слабый вкус пота, но в основном вкус мужчины.

– Это безумие, Тони, – прошептала она ему на ухо.

– Угу, – беззаботно промычал он.

Она закрыла глаза и снова расслабленно прижалась щекой к его спине. Тепло его тела завораживало.

Несколько секунд или минут спустя мотоцикл остановился. Тони опустил ноги на землю и повернул Линду лицом к себе, так, что она оказалась у него на коленях. Он поцеловал ее – неторопливым, многообещающим поцелуем. Он целовал ее до тех пор, пока она совершенно не обмякла в его объятиях. Ничто не имело значения – ничто, кроме этого поцелуя и того, что он предвещал.

Когда Тони наконец поднял голову, она увидела, что мотоцикл стоит у крыльца дома.

– Не бойся, я не собираюсь набрасываться на тебя сразу, как только ты войдешь в дом, – сказал Тони. – Как бы мне этого ни хотелось.

– О, Тони, – беспомощно выдохнула она.

– Идем. Здесь слишком жарко.

Он обнял ее за талию и слегка подтолкнул к дому. На кухне Тони открыл бутылку минеральной воды и протянул Линде. Она сделала несколько глотков прямо из горлышка. Тони залпом допил остальное. Линда как зачарованная не могла отвести глаз от его высокой мускулистой фигуры. Он все еще тяжело дышал и все еще явно был возбужден.

Поймав на себе ее взгляд, Тони усмехнулся.

– Пойду приму душ, – сказал он. – Холодный. А ты пока подумай обо всем как следует, Линда. Сделай одолжение. Ты должна решить, как далеко ты готова пойти, прежде чем снова прикоснешься ко мне.

Она виновато посмотрела на него.

– Я обычно так не поступаю.

– Как?

– Я не ложусь в постель с человеком, которого совсем не знаю.

– Я тоже, – заявил он.

– Так я тебе и поверила.

– Но это правда.

Линда фыркнула в ответ.

– Что? – возмутился Тони. – Ты что, считаешь, что у меня такая привычка – знакомиться с женщинами в баре, а потом привозить их сюда ночевать?

– Я просто думаю, что у тебя было много женщин.

– Не знаю, – сказал он. – Вообще-то, я не считал. А, по-твоему, много – это сколько?

– Неважно. Я не хочу знать.

– Нет, подожди. Я скажу тебе. Я должен сказать тебе. Мне не слишком везло с женщинами, когда это касалось длительных отношений. Они приходили и уходили. Я приходил и уходил. Я не отрицаю этого. Я не знаю, связано ли это с моим характером или просто я еще не встретил такую женщину, с которой хотел бы остаться рядом надолго. Каждый раз влечение вспыхивало, а потом гасло.

Линда кивнула. Она знает это из его биографии.

– Но я никогда не лгал им, – продолжил Тони. – Я был честен с ними. Я никогда не обещал многого, но всегда хранил верность до тех пор, пока мы были вместе. И сейчас я не готов предложить тебе ничего, кроме сегодняшнего дня. Сегодняшней ночи. Это правда, Линда. Завтра ты должна будешь уехать. Я помогу тебе найти безопасное место. Но тебе придется уехать.

– И каким образом ты собираешься мне помочь?

– Тебе нужно где-то скрыться. Спрятаться от мужчины, который преследует тебя. – Он протянул руку и коснулся синяка на ее предплечье.

– Да, – сказала Линда, с трудом вспоминая роль, которую должна играть.

Она совсем забыла об этой роли. Она забыла обо всем, кроме этого дьявольски обаятельного мужчины и его мотоцикла. Она наконец-то стала сама собой. И сейчас ей более чем противно снова входить в чужой и лживый образ.

– Так вот, я помогу тебе.

– Это невозможно, Тони, – хмуро покачала она головой. – Этот человек опасен.

– Я привык к опасностям, – весело подмигивая, сказал он.

Линда насторожилась. Может быть, для него это своего рода игра? Может, ему это нравится? Было время, когда она сама относилась к опасности именно так. Ей было приятно ощущать этот всплеск адреналина, который давало выполнение невероятно опасного задания.

Но теперь все иначе.

– Господи, да ты опять загрустила! – воскликнул Тони. – Я не хочу, чтобы у тебя был такой грустный вид. Или испуганный.

– Разве тебе не все равно?

– Нет, – сказал он. – Мне не все равно.

Линде очень захотелось поверить в это. Ей вообще захотелось верить ему.

– Так, значит, тебе совсем некуда ехать? – продолжил начатую тему Тони. – У тебя есть родственники, друзья?

Она покачала головой.

– Больше нет.

– А как же Генри? – спросил Тони.

– Нет, – коротко ответила Линда.

– Я знаю человека, который сможет помочь тебе. Человека, которому я могу доверять. Я не хочу обманывать тебя. Есть некоторый риск…

– Риск?

– Да, риск, связанный со мной, – пояснил он. – Есть неприятные обстоятельства, к которым я имею отношение. Опасные обстоятельства. Я не хочу подвергать риску тебя. Иначе я не отпустил бы тебя так быстро, во всяком случае после одной ночи.

– Правда? – переспросила Линда, как молоденькая неопытная девушка, которой требуется постоянно слышать подтверждение своей привлекательности в глазах мужчины. Она и представить себе не могла, чтобы какой-то человек стал так близок, так необходим ей. Особенно этот человек.

Глупые, бессмысленные слезы обожгли глаза, и Линда снова почувствовала, что ее затягивает водоворот нахлынувших эмоций. Все было таким сильным, таким ярким, таким живым, таким настоящим. Ей вдруг пришла в голову мысль, что все прежние годы она провела в каком-то коконе, который изолировал ее от действительности. Но сейчас этот кокон исчез, растворился, и она оказалась один на один с жизнью, лишенная всякой защиты.

– Ну что ты, девочка, – сказал Тони, обнимая ее за плечи. – Не плачь, не надо.

– Я не девочка, – она возразила, но не стала вырываться из его объятий. – Я взрослая женщина и сама могу себя защитить. Мне не нужен мужчина для этого.

– Мужчина нужен женщине не только для этого, – со смехом сказал Тони, целуя ее.

– Ты просто дьявол-искуситель, – пробормотала она.

– А ты всегда так упорно сопротивляешься своим желаниям?

– Я не знаю, Тони. Со мной никогда еще не было ничего подобного, – с несчастным видом призналась Линда. – Настолько хорошего. И одновременно настолько плохого. Я никогда еще не испытывала таких сильных желаний. Но я знаю, что совершаю ошибку.

– Но почему? Что в этом плохого?

Нет, больше она ничего сказать не может. Ничего, кроме лжи, а лгать она не хочет. Поэтому она просто прижалась к его груди, наслаждаясь ощущением комфорта и безопасности. Это, конечно, безумие. Как может она чувствовать себя безопасно в объятиях этого человека, зная, кто он такой и что сделал? А может быть, это и есть ответ на вопрос. Что, если все это ужасная ошибка? Что, если он ни при чем? Может быть, это вообще не тот человек.

Боже, как она хотела бы поверить в это. Больше всего на свете она хочет, чтобы он по-настоящему был остроумным, нежным, добрым и обаятельным. Чтобы это была не игра, не роль.

Но не может же он притворяться так долго. За те сутки, что они провели вместе, она не заметила в нем ничего, кроме доброты, заботы, нежности и того желания, которое сводило ее с ума.

– Я действительно хочу тебя, Тони, – сказала она.

Он театрально закатил глаза.

– Вот это сюрприз.

Линда рассмеялась, но Тони вдруг посерьезнел.

– Знаешь что, Линда? – произнес он, нежно беря ее пальцами за подбородок.

– Что?

– Я в первый раз услышал, как ты смеешься. Я все время ждал этого, хотел, чтобы ты рассмеялась. Я хотел рассмешить тебя почти так же сильно, как затащить в свою постель.

Его слова тронули Линду. Никто до сих пор не старался рассмешить ее, никто так не стремился доставить ей удовольствие и никто так отчаянно не соблазнял ее. И вообще, никто не уделял ей столько внимания.

– Мне все время кажется, что это сон, что ты мне снишься, – призналась Линда.

Он взял ее руку и прижал к своей груди, к тому месту, где билось сердце.

– Я тебе не снюсь. Я настоящий. И я едва удерживаюсь от того, чтобы перекинуть тебя через плечо, отнести в комнату и бросить на кровать. Ты готова к этому? – Тони внимательно посмотрел в ее глаза и, видимо, увидел в них сомнение. – Ну ладно, пожалуй, я пойду приму душ. – Он стянул через голову рубашку и вытер ею пот со лба. Потом секунду постоял, поблескивая кожей и мускулами, и сказал: – Подумай, Линда. Прими решение. – Тони повернулся и пошел в ванную.

Линда осталась стоять в тесной кухне, изо всех сил желая забыть о своей прошлой жизни, о том, что привело ее сюда, и стать просто женщиной.

Это, конечно, безответственно. До сих пор она ни разу не позволяла себе совершать безответственных поступков. В первый раз у нее возникло такое искушение. Но в ее жизни сейчас все происходит впервые.

На самом деле от нее почти ничего не требуется. Достаточно войти в комнату, лечь в постель и подождать, когда Тони выйдет из душа. Об остальном он сам позаботится. Он все ей покажет. Научит. И возьмет ее.

Это будет замечательно. Линда это знала. К черту угрызения совести, долг и осторожность. Такие моменты не повторяются. Какое бы решение она ни приняла, она в любом случае будет сожалеть об этом. Так уж лучше сожалеть о том, что сделано, чем о безвозвратно упущенной возможности.

Сердце гулко стучало у нее в груди, тело ныло от желания. В конце концов, она всего лишь женщина. Наверное, в жизни каждой женщины бывают такие моменты, когда хочется совершить безумный поступок. Когда просто нет сил сопротивляться. Когда все остальное не имеет значения.

Она не будет ни о чем больше думать. Она ляжет в постель с этим мужчиной.

Линда вошла в комнату в тот момент, когда Тони показался в дверях ванной. На нем не было ничего, кроме небрежно обернутого вокруг бедер полотенца.

– Тони?

– Да? – Он вопросительно приподнял бровь.

– Я действительно хочу тебя.

– Это я и так знаю, – усмехнулся он и привлек ее к себе.

– Ты просто ужасен!

– Возможно.

– Я пытаюсь сказать тебе, что приняла решение. Насчет… нас.

Она вспыхнула, и он улыбнулся.

– Хорошо.

– Полотенце сейчас упадет, – с тревогой предупредила его Линда.

– Ну и пусть падает.

Она наклонилась вперед и поцеловала его в плечо, впитывая вкус влажной чистой кожи.

– Я сама себе удивляюсь, – пробормотала она.

– Все будет замечательно, Линда. И ты это знаешь.

Она кивнула, надеясь, что не разочарует его. От возбуждения у нее кружилась голова.

– Я тоже хочу принять душ, – сказала она, чтобы выиграть минуту и перевести дыхание.

– Тогда поторопись.

Линда и сама не могла больше ждать. Она торопливо подставила спину и плечи под прохладные струи воды. Ее тело буквально ныло от приятных предчувствий. Выключив воду и наспех промокнув кожу полотенцем, она натянула кружевные трусики и накинула сверху рубашку Тони. На этот раз она позволит ему снять с нее все это.

Войдя в комнату, она застала его за неожиданным занятием. Пристроившись на краю кровати и положив на колени книгу, он писал письмо. Чувствуя неловкость оттого, что реальность грубым образом разрушила картину, созданную воображением, Линда подошла ближе. Тони аккуратно сложил листок, положил в приготовленный конверт и заклеил. Потом обнял Линду за талию и усадил рядом с собой на кровать.

– Что это? – спросила она, кивая на конверт.

– Письмо мужу моей сестры.

– Да? – настороженно переспросила она.

– Я уже говорил, что хочу помочь тебе. И говорю это снова. Я хочу быть до конца откровенным с тобой, Линда. Все, что я могу предложить тебе, – это сегодняшняя ночь. Завтра ты уедешь. Оставаться здесь, со мной, небезопасно. Было бы нечестно с моей стороны не предупредить тебя об этом.

– Хорошо, – кивнула она, не желая слышать и понимать то, о чем он говорил.

– Меня разыскивают опасные люди, и я не хочу, чтобы ты случайно пострадала из-за этого.

– А почему они тебя разыскивают?

– Потому что хотят получить кое-что, а я не могу допустить, чтобы это попало к ним в руки.

– А почему? – настаивала она.

– Потому что не могу. Это было бы неправильно.

– Неправильно?

Тони кивнул.

– Извини, но больше я ничего не могу тебе сказать. Чем больше ты узнаешь, тем опаснее это будет для тебя.

– Но все это так странно, Тони. Ты говоришь такие страшные слова. Я ничего не понимаю.

– Тебе и не надо понимать, – хмуро сказал он. – Кстати, тебе еще не поздно изменить решение. Насчет нас. Если хочешь, можешь уехать отсюда сегодня. Прямо сейчас.

Она задумалась.

– Я не знаю. Я не знаю, чего я хочу. Я не понимаю, что происходит.

– Поверь мне, девочка, я не в силах повлиять на ситуацию. Пока. Я сделал все, что было в моих силах. Ты можешь остаться здесь на ночь. Мы проведем эту ночь вместе, и ты не пожалеешь об этом. Но если боишься, то можешь уехать сейчас. Я дам тебе это письмо, и Билл тебе поможет. – Он нежно сжал ее руку, ожидая ответа.

Линда напряженно думала, судорожно пытаясь понять, что он сказал такого, что так насторожило ее, даже испугало.

– А кто такой Билл?

– Муж моей сестры. Он живет в Миннеаполисе и работает в полиции. Он тебе поможет.

Линда оцепенела. Она неожиданно почувствовала себя на краю пропасти. Еще один шаг – и она упадет в бездну.

Она так хотела поверить в то, что он не тот человек, которого она искала. Она хотела обмануть себя, и это ей почти удалось.

– Тебе нечего бояться, – сказал Тони.

Его слова звучали очень убедительно. Если бы Линде надо было сыграть подобную роль, она не смогла бы сделать это лучше.

– Что с тобой, Линда? – заподозрив неладное, спросил Тони.

– Ничего, все в порядке, – чувствуя фальшь в своем голосе, сказала она.

– Не бойся, – снова повторил Тони. – Ты можешь доверять Биллу так же, как мне. Я не стал бы отправлять тебя к нему, если бы не был уверен в этом.

Линда кивнула. На большее она не была способна.

Билл. Это не может быть совпадением. Она скосила глаза на конверт. Билл Харкинсон. Сестра Энтони Каллахэна была замужем за Биллом Харкинсоном, который живет в Миннеаполисе и работает в полиции.

Глава 7

Линда знала, что ей делать. Под каким-то предлогом она взяла свою сумку и прошла в ванную. Отыскав в сумке то, что было нужно, она сказала, что хочет пить, и вышла на кухню. Теплое пиво вполне годится для ее целей. Конечно, нежелательно смешивать лекарство с алкоголем, но она сказала себе, что это всего лишь успокоительное. У нее нет причин испытывать угрызения совести.

В конце концов, теперь она точно знает, кто он такой. Теперь у нее нет сомнений. Теперь она уже не даст обмануть себя. Не позволит себе поддаться завораживающему обаянию, которое он так ловко использовал против нее. Все это был спектакль, поняла Линда. Хорошо отработанное искусство обмана. Если бы она знала, что секс может быть таким мощным оружием, она, пожалуй, давно ввела бы его в свой арсенал.

Линда вскрыла две бутылки с пивом и высыпала в одну из них содержание капсулы с лекарством, замаскированным под антиаллергический препарат. Затем отхлебнула из другой бутылки.

– Ты был прав, – проговорила она, услышав шаги Тони. – Теплое пиво – это ужасно.

– Угу, – промычал он.

Он обхватил ладонями ее талию, потом наклонился и поцеловал в шею. Линда задрожала и оцепенела. Она ненавидела его и ненавидела себя. Его – за то, что заставил ее поверить ему. Заставил хотеть его. И себя – за то, что оказалась такой доверчивой.

– Нервничаешь? – спросил Тони.

– Немного.

– Мы не будем спешить, – сказал он.

Боже, как хорошо у него это получается. Линда закрыла глаза, позволив себе в последний раз поддаться обаянию его голоса. Как бы то ни было, она должна доиграть эту пьесу до конца.

Она повернулась, высвободившись из его объятий, и протянула ему бутылку. Умудрилась даже улыбнуться при этом. Тони отхлебнул из горлышка. Линда оценила количество проглоченного им пива и немного успокоилась. Ждать осталось недолго.

Наверное, ей следует отвести его в постель, решила Линда. Будет хуже, если он почувствует одурманивающее действие лекарства прямо здесь, на кухне. Он может что-то заподозрить, а Линде ни к чему лишние проблемы. Если же он будет в этот момент лежать в постели, то просто заснет, и это будет вполне естественно.

Она успеет выполнить свою работу и смыться отсюда. Со временем она вытравит из своей памяти образ этого человека, смоет с тела прикосновения его рук и губ, забудет о его притворной доброте и заботливости. Она сумеет справиться с этим. Ведь забывала же она многое из того, что происходило с ней в эти годы. Забывала, на какие задания ее посылали и какие приказы ей отдавали. Забывала звуки, образы и запахи, которые могли бы преследовать обычного человека всю жизнь. Она оставляла в памяти только то, что могло ей пригодиться в ее работе, а все остальное, все лишнее, ненужное закапывала глубоко-глубоко.

Линда подняла голову и увидела, что Тони смотрит на нее с подозрением.

– Тебя что-то тревожит, – сказал он.

– Просто я немного волнуюсь.

Она сделала глубокий вдох. Да, ей есть из-за чего волноваться. То, что сделал с ней Тони, – худшее из предательств. Будь ситуация другой, она признала бы его право на обман. В конце концов, она сама постоянно занимается обманом – по приказу, выполняя свой долг. Но его притворная забота и нежность затронули в ней такие глубокие струны, что теперь она чувствует себя оскорбленной. Гнев и ярость жгли ей душу и требовали выхода.

Линде хотелось закричать, ей хотелось высказать Тони все, что она о нем думает, потребовать объяснений. Но она понимала, насколько это было бы нелепо. Ему плевать на ее чувства. Как же было глупо с ее стороны поверить ему.

Она подняла на него глаза, мечтая только о том, чтобы все это поскорее кончилось.

– Может быть, пойдем в спальню? – предложила она.

Тони удивленно поднял бровь.

– У тебя такой тон, как будто ты идешь на казнь. Поверь мне, Линда, я не заслуживаю такого отношения.

Она принужденно улыбнулась и сделала еще один глоток пива. Тони тоже отхлебнул из своей бутылки. Линда с удовлетворением отметила это. Чтобы крепко заснуть, ему надо выпить хотя бы полбутылки.

– Просто мне еще не приходилось ложиться в постель с мужчиной на следующий день после знакомства.

Он продолжал смотреть на нее с подозрением. Линда почувствовала себя мышкой, попавшейся в лапы большого, сильного кота. Она попыталась понять, что он собирается делать дальше, что ему нужно от нее и зачем он позволил ей задержаться здесь на целые сутки. Может быть, он просто соскучился по женщине? Или решил сыграть с ней в игру.

Может быть, ему нравится наслаждаться своей властью над ней и чувством опасности. Может, он гораздо хитрее, чем она думает.

– Линда? – окликнул он ее.

– Все в порядке. Идем. Я хочу этого.

– По твоему виду не скажешь. Можно подумать, что тебе предстоит выдрать зуб.

Линда рассмеялась, но ее смех прозвучал натянуто. Потом взяла его за руку и потянула в спальню.

– Идем, идем.

Он пошел, но с какой-то неохотой. По пути сделал еще один глоток пива, после чего поставил бутылку на тумбочку. Этого хватит, решила Линда. Через десять минут он заснет, и она сможет расслабиться.

Надо продержаться эти десять минут. Надо вытерпеть прикосновение этих больших горячих ладоней, этих жарких губ. Она должна выдержать. Это ее работа, и до последнего времени она выполняла ее хорошо.

Линда села на край кровати и осторожно подняла взгляд на Тони. Он стоял перед ней совершенно голый, если не считать обмотанного вокруг бедер полотенца. Он действительно красивый мужчина – поразительно, обманчиво красивый. И при этом ему удавалось выглядеть таким открытым, таким искренним, таким жизнелюбивым. Линда решила, что перед ней хамелеон, способный прикидываться совершенно другим человеком. И он делал это блестяще.

Тони взялся руками за край ее рубашки и, поскольку Линда не стала протестовать, стянул ее через голову. Ленивая улыбка пробежала по его губам. Линда с трудом удержалась от того, чтобы не скрестить перед собой руки. Она почувствовала его жадный взгляд на своих грудях. От одного этого взгляда они налились и набухли.

Он протянул руку, и его палец случайно коснулся небольшого шрама у нее на плече, прямо под ключицей. Это было место, куда попала пуля. Шрам был в стороне от порезов и царапин, которые она получила во время драки в баре, поэтому не было ничего странного в том, что Тони не заметил его, когда обрабатывал раны. Прошлой ночью Линда спала в рубашке, и шрама тоже не было видно. Но сейчас Тони был сильно удивлен своим неожиданным открытием.

– Черт возьми, Линда, – с болью в голосе проговорил он, – что этот тип сделал с тобой?

Этот тип? Человек, спустивший курок, вполне мог быть сообщником Тони. И теперь тот же Тони наклонился над ней и прижался к шраму теплыми губами.

Этого Линда не могла вынести. Она просто оттолкнула его.

– Не надо, – сказала она. – Не сейчас. Я не хочу вспоминать об этом сейчас.

– Ну хорошо, – мягко согласился Тони. – Не будем вспоминать. Сейчас не будем.

Мягким движением он заставил ее откинуться на подушки и сел рядом. Медленно и нежно он начал гладить ее плечо, шею, подбородок, не отрывая пристального взгляда от ее лица. Линда лежала не шевелясь. Интересно, что он хочет увидеть? – спрашивала себя она. Он и так узнал о ней больше, чем кто-либо. Он узнал то, о чем никто не догадывался. Узнал о ее одиночестве и сомнениях. И, черт возьми, он все время делал вид, что ему не все равно.

Когда он коснулся ее груди, Линда закрыла глаза, пытаясь настроить себя на то, что все это – часть работы, которую она должна выполнить, и не более того. Но как она ни старалась, нежные прикосновения его пальцев были приятны ей. Ну почему простое поглаживание, пусть даже мягкое и обманчиво нежное, вызывает в ее теле такой отклик? Ведь это его рука, его кончики пальцев. А она теперь точно знает, кто он такой. И какое преступление он совершил.

Ее разум сопротивлялся, но ее тело наслаждалось лаской.

Наверное, это просто следствие одиночества, решила Линда. Просто слишком долго никто не ласкал и не целовал ее. На его месте мог быть любой другой мужчина, и ее тело отреагировало бы так же, попыталась убедить она себя, в глубине души понимая, что это неправда.

Большим пальцем он провел вдоль соска, потом сжал его и слегка потянул. У Линды перехватило дыхание. Его руки были горячими, но в то же время нежными и спокойными. Тело у Линды горело огнем, это предательское тело жаждало его рук, жаждало его самого. Этого лжеца Тони. Этого предателя. Этого убийцу.

Не открывая глаз, она почувствовала легкое движение, потом ощутила горячее дыхание на своей груди, и в следующую секунду на смену пальцам пришли язык и губы.

В первый момент Линда ахнула и изогнулась, едва не задохнувшись от неожиданного импульса, пробежавшего по телу. Нежные, но крепкие руки Тони мягко удержали ее на месте. Прикосновение его губ было электризующим. Это было захватывающее ощущение. И от этой электрической искры вспыхнул огненный вихрь эмоций – желание, ненависть к нему, ненависть к себе, ненависть ко всей той лжи, которая загнала ее в этот эмоциональный тупик.

В уголках глаз Линды показались слезы.

– Тони? – окликнула она его.

– Ммм? – отозвался он, не поднимая головы от ее груди.

Он ласкал сосок языком. Линда никогда не думала, что такое простое прикосновение может так возбуждать. Если она выйдет из этой передряги живой, она больше не будет пренебрегать этой стороной жизни. Она найдет себе любовника, опытного и нежного, который сможет показать ей то, чего она до сих пор не знала. Уж, наверное, с человеком, которого ей не надо будет презирать и ненавидеть, все это получится еще лучше.

Какая жалость, что этот нежный и улыбчивый Тони Харрис, с которым так здорово было мчаться на мотоцикле по равнинам не разбирая дороги, все-таки оказался Энтони Каллахэном. Какая жалость, что вся его нежность, забота и ласка оказались обманом. Если бы все могло быть иначе…

Тони наконец-то оставил в покое ее грудь и уткнулся лицом в чувствительное место у основания шеи. Неожиданно для себя Линда оказалась в его объятиях. Она вдруг поняла, что полотенце, которым были обмотаны его бедра, видимо, уже давно валяется где-то в стороне. Тони был совершенно голым, и она сама тоже была почти голой, если не считать миниатюрных кружевных трусиков. Их бедра соприкасались, ее грудь прижималась к его груди. Тони склонился к ее лицу, собираясь поцеловать в губы. Он обхватил ладонями ее щеки и в этот момент обнаружил слезы.

В ту же секунду он отпрянул назад.

– Что случилось? Что с тобой, малыш?

Линда попыталась оценить, сколько минут прошло с тех пор, как он выпил последний глоток пива. Она хотела знать, сколько еще продлятся ее мучения, но совершенно потеряла счет времени.

– Я слишком много думаю, – в очередной раз солгала она.

– О чем? – спросил Тони. Его заботливый тон звучал очень правдоподобно.

– Обо всем. Я просто не могу отвлечься и расслабиться.

– Тогда мы подождем, – сказал Тони. – Просто полежим рядом. Я буду тебя обнимать, а ты мне расскажешь, о чем ты постоянно думаешь и почему не можешь расслабиться.

Линда склонила голову набок и внимательно посмотрела в его лицо – красивое лживое лицо. Неудивительно, что ему так долго удавалось скрываться от них. Он отлично умеет притворяться и убеждать людей в том, что он совсем другой человек – добрый, отзывчивый. Никому и в голову не приходило заподозрить в нем преступника.

Тони лег рядом с ней. Они лежали, укрытые тонкой простыней, ее голова покоилась у него на плече, его руки обнимали ее. Линда старалась не думать о том, что они по-прежнему касаются друг друга голой кожей. Несколько секунд спустя Тони перекатился и лег на Линду сверху, приняв еще более интимную позицию. Их ноги переплелись, и Линда явно почувствовала его возбуждение. Но Тони не пытался ускорить события. Вместо этого он стал мягко массировать ее плечи.

Ей хотелось сказать ему, что это бесполезно. Что никаким массажем он не сможет снять с нее напряжение, что меньше всего ей нужна сейчас его притворная забота.

Она все еще испытывала желание закричать на него, потребовать объяснений, заставить его ответить за все, что он сделал и собирается сделать. Заставить его раскаяться. Но разве такие люди, как он, раскаиваются в чем-нибудь? Скорее всего, он просто посмеется над ней, поиздевается над тем, что она поверила ему, и порадуется успеху своего спектакля. У него нет совести, напомнила себе Линда. Нет чувств. Видимо, он использует свое тело с такой же легкостью, как и свой мозг, – чтобы получить то, что хочет.

Все это Линда ненавидела. Ненавидела и не хотела больше быть втянутой в эти игры. После того как выполнит это задание, она уйдет с работы. Она переедет в другой город и начнет новую жизнь. Она забудет обо всем, что было.

Она забудет о Тони, о его волшебных руках, о его лживых глазах и лицемерной заботе.

– Ненавижу, – нечаянно произнесла она вслух.

Тони оперся на руки и пристально посмотрел ей в глаза.

– Что происходит, Линда? Если ты не хочешь находиться здесь, со мной, тебе достаточно сказать об этом. Я уже говорил, что не собираюсь насиловать тебя.

– Я знаю, – сказала она. – Прости, но я не могу пойти на это.

– Ты просто не позволяешь себе, – поправил он. – Твое тело говорит одно, но голова решительно настроена на другое. Почему это происходит?

– Не знаю, – солгала она.

Тони покачал головой, затем моргнул и потер рукой глаза.

– Черт, что-то меня сморило от этого дурацкого пива, – пробормотал он, слегка запинаясь. – И все равно я тебя не понимаю. – Он смотрел на нее, тяжело дыша. Крепкий организм пытался сопротивляться действию лекарства.

Линда оттолкнула его рукой, заставив перекатиться на спину. Он увлек ее за собой, продолжая гладить по плечам и спине. Его руки по-прежнему были нежны, но мускулы постепенно расслаблялись. В глазах в последний раз вспыхнул тревожный огонек, и Тони погрузился в бессознательное состояние.

Линда подождала еще целую минуту, отсчитывая в уме секунды. Она уже сделала столько ошибок, что не могла позволить себе допустить еще одну.

Не глядя на Тони, она встала с постели. Первым делом она взяла бутылку с пивом и проверила, сколько жидкости в ней осталось. Он выпил больше половины. Линда прикинула, что это дает ей примерно шесть часов свободного времени. Раньше он вряд ли проснется.

Она начала методично обыскивать комнату, и прежде всего шкафы и ящики стола. Линда тщательно перебрала все бумаги, но ничего, отдаленно напоминающего то, что она искала, не было. Зато везде пачками валялись комиксы, сборники кроссвордов и головоломок. Похоже, Тони во всем предпочитает серьезным вещам развлечения.

Она не нашла ничего, что хотя бы отдаленно напоминало о научной работе, исследованиях, не было никаких химических формул. Ничего.

Ее начальство будет недовольно таким результатом. Что толку, если их люди ворвутся сюда с оружием в руках, готовые арестовать Каллахэна? Им нужен не только он, им нужна его формула.

Линда не слишком хорошо разбиралась в химии, но все же надеялась, что школьных знаний ей хватит, чтобы понять, что может иметь отношение к научной разработке, а что нет. Если бумаги с описанием формулы здесь, она их найдет. Если нет, придется менять тактику. Завтра, после того как она уедет отсюда и свяжется с начальством, спецгруппа арестует его.

Некоторое время она продолжала поиски, обследуя самые невероятные места. Безрезультатно. Было почти три часа ночи, когда она наконец сдалась. Время истекало. На всякий случай она еще раз обшарила каждый ящик, каждый уголок в доме. Ничего.

Все, что она нашла, – это пять тысяч долларов наличными, пистолет с несколькими дополнительными комплектами патронов и толстую записную книжку в кожаном переплете. Остальное просто не представляет интереса. Она некоторое время внимательно перелистывала записную книжку. В ней были адреса его родных и знакомых, но все они уже проверялись агентством, дни рождения племянников и племянниц, какие-то забавные истории. Иногда встречались какие-то вычисления, по большей части перечеркнутые. Может быть, шифр? Но все это выглядит слишком несерьезно. Конечно, она захватит записную книжку с собой и покажет специалистам, но чутье подсказывало ей, что формулы там нет.

Около четырех утра Линда вышла на улицу, чтобы осмотреть мотоцикл. Когда они отправлялись на прогулку, она заметила, что Тони поставил на место одну важную деталь. Видимо, накануне, привезя ее из бара, он на всякий случай обездвижил мотоцикл. Но по возвращении с прогулки он не стал этого делать. Линда понимала, что в тот момент его мысли были заняты другим, но не хотела вспоминать об этом.

Некоторое время она стояла, наслаждаясь приятной ночной прохладой, и смотрела на звезды, ярко сияющие на темном небе. Ей необходимо было успокоиться после неудачи с обыском и обдумать свои дальнейшие действия.

Итак, она не нашла ничего, отдаленно напоминающего формулу. Может быть, он спрятал ее где-нибудь в другом месте? Перед тем как отправить Линду на задание, они выяснили, что у Энтони Каллахэна нет никакой собственности – ни дома, ни яхты, ни сейфа в банке – ничего. После его побега они постоянно следили за его семьей, проверяя всю корреспонденцию, но он ничего им не посылал. Они следили за его друзьями – тоже безрезультатно. Так где же он ее прячет?

Линда уже собралась было вернуться в дом, но что-то ее насторожило. Годами отточенный инстинкт заставил ее медленно повернуться и осмотреть окружающее пространство. Она заметила, что в отдалении что-то мелькнуло. Что-то, неразличимое на большом расстоянии, двигалось по равнине. Линда присела, прячась за мотоцикл.

Проклятье, что бы это могло быть?! На несколько миль вокруг тянется пустынная равнина. Дом стоит совершенно одиноко, в небольшой ложбинке. Здесь нет ни людей, ни машин. Никто не может заехать сюда случайно.

Линда неподвижно выжидала еще минут пять, прежде чем снова заметила движение. Кто-то пробирается к дому.

Сердце тревожно и гулко забилось у нее в груди. Кто-то собирается напасть на них? На Тони? Она снова внимательно всмотрелась в темноту, чтобы окончательно убедиться, что чутье ее не подвело.

Это не может быть никто из коллег Линды. Задание было сформулировано абсолютно четко. В течение сорока восьми часов никто не должен был вмешиваться в ее работу. Двухдневный мораторий на какие-либо незапланированные действия. Тот, кто сейчас приближается к дому, не может быть сотрудником агентства.

– Черт! – пробормотала Линда.

По крайней мере полдесятка террористических группировок могли быть заинтересованы в том, чтобы заполучить формулу вещества, открытого Энтони Каллахэном. Что, если произошла утечка информации, они узнали о побеге Тони и о его формуле, начали охоту за ним и наконец выследили?

Бросив еще один взгляд в темноту, Линда крадучись обошла дом кругом. Чутье и опыт подсказывали ей, что незваный гость может быть не один. Она не ошиблась – к дому подбирались двое. По всей видимости, они не успели заметить ее.

Она тихонько проскользнула обратно, в дом, пытаясь продумать план действий. Можно попытаться просто пристрелить их, когда они подойдут поближе. Но единственное имеющееся в доме оружие – пистолет, который она нашла у Тони. Наверняка эти неизвестные вооружены чем-то более серьезным. На пистолете Тони нет глушителя, а значит, она не может рассчитывать на элемент внезапности. Можно подождать, пока они войдут в дом, и попробовать расправиться с ними по очереди. Но это тоже очень рискованно.

Как ни противна ей мысль о том, что придется защищать Тони, другого выхода у нее нет. Он нужен ей живым, во всяком случае до тех пор, пока она не найдет формулу. Линда мрачно усмехнулась. Она ехала сюда с мыслью убить его, а теперь вынуждена защищать.

Она вошла в спальню. Тони лежал на кровати в том же положении, в каком она его оставила, – без сознания, совершенно беспомощный и беззащитный как ребенок. Если бы она нашла формулу, она могла бы просто оставить его здесь и незаметно скрыться. Может быть, так и сделать? Все равно формулы здесь нет. Пусть эти люди найдут его, начнут пытать, пусть даже убьют. Никто не сможет обвинить ее в его гибели. Все, что от нее требуется, – просто уйти. Но это равносильно подписанию смертного приговора. Нет, она не сделает этого. По причинам, о которых лучше не думать.

Бормоча себе под нос ругательства, Линда посмотрела на часы. Прошло чуть больше пяти часов с тех пор, как она дала Тони снотворное. Ей придется разбудить его любым способом, и побыстрее. Конечно, как только к нему вернется способность соображать, он придет в ярость. А ей надо убедить его в необходимости действовать сообща и доверять ей – как бы это ни было смешно. Во всяком случае, до тех пор пока они не выберутся отсюда.

Линда подошла к кровати и решительно встряхнула Тони за плечи. Он открыл глаза и посмотрел на нее затуманенным взглядом.

– Вставай, Тони, – сказала она, встряхнув его еще раз.

– Что? – невнятно переспросил он. Непослушной рукой он ощупал голову, как будто хотел убедиться, что она на месте.

– Слушай меня, – сказала Линда. – Там, на улице, какие-то люди. Они крадутся к дому, и нам надо отсюда уходить. Ты меня понимаешь?

– Что? – Сознание еще не полностью вернулось к нему.

Линда шлепнула его ладонью по щеке, испытав при этом некоторое удовлетворение. Он дважды моргнул, пытаясь сфокусировать взгляд.

– Тони, я не шучу. У нас мало времени. Скоро эти люди будут здесь. Если мы не успеем уйти, они убьют нас. Вставай скорее.

Он оперся на локоть и свесил ноги с кровати. Линда нетерпеливо схватила его за руки и потянула к себе, заставляя сесть как следует. Простыня сбилась в сторону, и только сейчас Линда поняла, что Тони совершенно голый. Между прочим, на ней тоже не было ничего, кроме рубашки и трусиков. Эту проблему надо было решить, причем быстро.

– Где твоя одежда? – спросила она. Потом вспомнила. В конце концов, она лично обыскала весь дом и видела, где лежит его одежда. Быстро отыскав все, что нужно – трусы, рубашку, джинсы, носки и ботинки, – она бросила ему: – Одевайся.

Тони сидел, покачиваясь взад и вперед, и смотрел на нее непонимающим взглядом.

Нет никакой надежды, что он быстро придет в себя, поняла Линда. Ей не терпелось выглянуть в окно и проверить, насколько приблизились к дому те двое. Она торопливо оделась сама, взяла пистолет Тони, патроны и ключи от мотоцикла. Если им удастся уничтожить этих двоих, надо будет быстро смываться отсюда, на случай если у тех есть прикрытие.

Подойдя сначала к одному окну, потом к другому, Линда убедилась, что непрошеные гости продолжают медленно приближаться к дому. Оба. По счастью, больше никого видно не было.

Линда вспомнила, что ее сумка осталась в ванной, и поспешила забрать ее. В сумке лежала ценная вещь – хитроумное электронное устройство, замаскированное под дешевый пластмассовый браслет, а фактически – передатчик радиосигналов, по которым руководитель операции всегда сможет определить, где находится Линда. Когда она снова вошла в комнату, полуодетый Тони стоял, прислонясь к дверному косяку, и сжимал в нетвердой руке пистолет, нацеленный прямо на нее.

Откуда у него взялся еще один пистолет? Тот, что отыскала она, заткнут за пояс ее шортов.

– Кто ты такая? – сурово спросил Тони.

Линда вскинула подбородок. Нашел время обсуждать этот вопрос.

– Сейчас это не имеет значения, – ответила она. – Там, на улице, двое мужчин, и они подкрадываются к дому. Посмотри в окно, если не веришь мне.

– Верить тебе? Спасибо. – Он усмехнулся. – Это слишком дорого обходится.

– Ну хорошо, ни один из нас не является образцом добродетели. Но сейчас это не имеет значения, Тони. Если мы как можно быстрее не выберемся отсюда, мы погибнем.

– Ты подсыпала мне снотворное, – сказал он слегка удивленным тоном, как будто до сих пор не мог поверить в это.

– Да, – не стала отрицать она. – Может, поговорим об этом позже?

– Отдай мне мой второй пистолет, – распорядился Тони.

Линда колебалась. Она понимала, что может выхватить пистолет и нажать на курок раньше, чем он. Но как бы она ни желала его смерти, она не имеет права убить его прямо сейчас. Все свое искусство стрельбы ей следует приберечь для тех, кто находится снаружи.

– Пистолет, Линда.

– Ты не можешь требовать от меня этого.

– Не могу? – усмехнулся он. В следующую секунду его лицо помрачнело и палец дрогнул на спусковом крючке. – Отдай пистолет.

Линда молча протянула ему оружие. Она увидела, что сейчас он вполне способен застрелить ее.

– На кого ты работаешь? – спросил Тони.

– На Соединенные Штаты Америки. Прости, но у меня нет с собой удостоверения.

– Эти самые Соединенные Штаты втянули меня во всю эту чертову заваруху, – посетовал он.

– Ты сам заварил эту кашу, ублюдок, – прошипела она в приступе жгучей ненависти.

Возможно, их словесная перепалка продолжалась бы еще долго, но снаружи, со стороны входной двери, раздался какой-то звук – еле слышный, почти неуловимый. Должно быть, кто-то из этих двоих уже подобрался к крыльцу, догадалась Линда.

– Я тебя предупреждала, Тони, – прошептала она. – У нас нет времени спорить друг с другом. Обещаю, что потом мы продолжим этот разговор. Но не сейчас.

Он медлил, по-прежнему нацелив на нее пистолет.

– В любую минуту сюда могут войти. Их по крайней мере двое. Если жизнь тебе не дорога, продолжай в том же духе. Но, если хочешь выбраться отсюда живым, дай мне пистолет.

Глава 8

Тони почти ничего не соображал. Густой, вязкий туман наполнял его голову, мешая думать. Он тряхнул головой в тщетной попытке вернуть ясность мысли и посмотрел на стоящую перед ним женщину. Женщину, которая обманула и предала его. Он все еще не мог поверить в это.

Она отравила его. Подсыпала снотворное. Именно поэтому сейчас у него такая тупая голова. Она обманула его, воспользовалась его доверчивостью, а сейчас, возможно, хочет его убить.

– Дай мне пистолет, Тони, – прошептала она.

– Какого черта я должен давать тебе оружие?

– Потому что голова у меня не затуманена лекарством, к тому же я наверняка стреляю лучше, чем ты. Насколько я знаю, ты способен промахнуться даже тогда, когда трезв как стеклышко.

Он выругался сквозь зубы, потому что это было правдой.

– Тони, – сказала Линда, – если бы я хотела тебя убить, я давно уже сделала бы это. Поверь мне, у меня была куча возможностей.

Он снова выругался. Ни одно предательство не задевало его так больно, как это. Он заснул, держа ее в объятиях, а проснувшись, узнал, что все сказанное ею было ложью.

Снаружи послышался еще какой-то звук, возможно приглушенное ругательство. Поселившись здесь, Тони натянул вокруг дома примитивные ловушки, которые должны были предупредить его о появлении незваных ночных посетителей. По-видимому, это сработало. И ночные взломщики были уже близко. Он посмотрел на Линду. Изображение двоилось у него в глазах.

– Что ты мне подсыпала?

Она назвала знакомый ему препарат.

– Сколько?

– Примерно четыре разовых дозы. Дай мне пистолет, Тони.

Он молча протянул ей пистолет. Для этого было несколько причин. Во-первых, он не в состоянии рассчитать эффект четырех доз этого препарата на человека его веса и не знает, сколько времени прошло с тех пор, как лекарство попало в его организм. Во-вторых, все расплывается у него перед глазами. И в-третьих, как любезно заметила Линда, если бы она хотела убить его, она давно сделала бы это.

Далее события развивались стремительно. Послышался звук шагов на крыльце, скрипнула входная дверь. Линда оттолкнула Тони назад, прикрывая собой, и выстрелила, почти не целясь. Падая, мужчина успел нажать на курок, и пуля просвистела где-то над ухом у Тони.

Черт, она даже глазом не моргнула, подумал Тони. Похоже, его поймала на крючок настоящая профессионалка.

Линда подошла к лежащему на полу телу и проверила пульс. Потом хладнокровно забрала у убитого оружие – устрашающего вида полуавтоматический пистолет – и запас патронов. Ничто не дрогнуло в ее лице, напоминающем в этот момент бездушную маску.

Он совершенно ее не знает, подумал Тони. Кто она такая? Он хотел что-то сказать, но Линда жестом остановила его и указала на дверь. Они спрятались за выступом стены и стали ждать. Секунды тянулись как часы. Линда, казалось, не дышала. Немигающим взглядом она смотрела на дверь, и ее терпение было вознаграждено.

Дверь приоткрылась, и в дом проскользнул еще один вооруженный незнакомец, одетый во все черное. Один выстрел – и он тоже повалился на пол. Линда быстро разоружила его, потом тщательно обыскала оба трупа.

– Вот, взгляни, – сказала она, швыряя Тони бумажник одного из мужчин.

– Пограничный патруль? – удивленно спросил он, разглядывая удостоверение.

– Наверняка оно фальшивое, но нам может пригодиться, во всяком случае сегодня ночью. С этой штукой можно пролезть в любую щель. У нас не так много средств под рукой, надо использовать все, что только возможно.

– У нас?

– Да, у нас. Если, конечно, ты хочешь дожить до утра.

– От этого предложения трудно отказаться, – саркастически заметил Тони.

– Пойми, мы не можем одновременно бороться с ними и друг с другом.

– С ними? Но ты только что убила их.

– Двоих. Мы не знаем, сколько их на самом деле. Нам надо выбираться отсюда, доктор Каллахэн. Ну что, будем продолжать спорить или все-таки поедем?

Он посмотрел на мертвые тела на полу, на грозное оружие в руке Линды, на ее непроницаемое лицо, так не похожее на лицо женщины, которую он совсем недавно обнимал и целовал. Но это, казалось, было в другой жизни.

– Господи, все это похоже на кошмарный сон, – сказал он.

Но действие снотворного постепенно заканчивалось, у него перестало двоиться в глазах, и два мертвых тела на полу были вполне реальными.

– Выбирай, – сказала она. – Оставаться или ехать? Жить или умереть?

Он вопросительно изогнул бровь.

– Ты действительно не собираешься меня убивать?

– Не искушай меня.

Она ненавидит меня, понял Тони. Эта нежная, потерянная, беззащитная девушка оказалась одной из лучших притворщиц на свете, и она ненавидит его. Или ненавидит того человека, за которого она его принимает, того, о котором ей рассказали. Интересно, на кого она на самом деле работает и куда собирается его отвезти. Он уже несколько месяцев успешно скрывался и не мог представить, что в итоге его выследит женщина.

Разумеется, это его ошибка. Он попался в ее ловушку, поверил тому спектаклю, который она разыграла. Все эти слезы, всхлипывания, синяки – все это было притворством.

– Хорошо работаешь, – сказал он.

Она вскинула голову, ненависть сверкнула в ее глазах.

– Не обижайся, это комплимент, – сказал Тони.

Она приставила дуло пистолета к его груди. Глаза горели решимостью нажать на курок.

– Я не нуждаюсь в твоих комплиментах.

– Ну хорошо, – сказал Тони, осмелившись улыбнуться. – Я принял решение. Пожалуй, поживу еще немного. Давай выбираться отсюда.

Они осторожно выглянули на улицу, но ничего подозрительного не увидели. Тони взглянул на часы. До рассвета оставался примерно час. Линда еще раз осмотрела тела убитых, тщательно проверяя все карманы. Неожиданно она вытащила нечто, что заставило ее застыть на месте.

– Что там? – спросил Тони, заметив ее оцепенение.

– Ничего, – ответила она.

Но лицо ее побледнело, а голос дрогнул. Может быть, в этой профессионалке все же есть что-то человеческое, подумал Тони.

– Нам пора, – сказала Линда, снова обретая самообладание. – Одевайся.

Пока он натягивал рубашку и джинсы, Линда положила в свою вместительную кожаную сумку оружие и боеприпасы, несколько банок с консервами, пару бутылок минеральной воды, одежду для Тони – ее собственная и так лежала там – и вопросительно посмотрела на него.

– Ты больше ничего не хочешь взять?

– Только деньги.

Он достал пачку банкнот. Линда уже знала, что там пять тысяч долларов. Значит, она была права: никаких бумаг с формулой в доме нет, он прячет все это где-то в другом месте.

– И все? – на всякий случай переспросила она.

– Пожалуй, еще это. – Он кинул ей свою записную книжку. – Не волнуйся, я предвидел, что мне, возможно, придется срочно уезжать отсюда. У меня все продумано.

– Тогда идем, – нетерпеливо сказала она.

– Подожди секунду.

Тони подошел к баллону с газом. Линда последовала за ним.

– Что ты собираешься делать? – с подозрением спросила она.

– Я же сказал тебе, что у меня все продумано. Взрыв газа, пожар – и от этих тел ничего не останется. Возможно, те, кто их сюда послал, решат, что и мы погибли вместе с ними. Это даст нам немного времени, чтобы уехать подальше. Мы поедем по равнине, где нет дорог. Или ты можешь предложить другой план?

Линда покачала головой. Тони открыл кран, и газ со свистом стал вытекать из баллона.

– Не волнуйся, – сказал Тони. – Ты профессионально стреляешь, а я профессионально взрываю. Идем.

Линда предпочла бы сама сесть за руль мотоцикла, но времени на споры не было. Дом мог взорваться в любой момент. Тони завел мотор, мотоцикл рванул с места. Секунд через двадцать позади них прогремел взрыв. Небо озарилось пламенем, и, оглянувшись через плечо, Линда увидела разлетающиеся обломки дома. Тони тоже на секунду обернулся, чтобы в последний раз взглянуть на то место, которое в течение почти трех месяцев было его временным пристанищем.

А впереди была бесконечная, плоская, бесцветная равнина, и предательски мягкое и податливое тело этой маленькой лгуньи снова прижималось к спине Тони.

Впрочем, несмотря на драматичное начало, поездка была ничем не примечательной. Они ехали на север, объезжая города и поселки. Было жарко и душно. Несколько раз им казалось, что за ними погоня, но никто не приближался к ним. Наконец, уже почти в сумерках, они решили, что отъехали достаточно далеко, чтобы сделать остановку на ночлег. Неказистый мотель на окраине небольшого городка показался им вполне подходящим местом. Самое главное – никто здесь не спрашивал у постояльцев документы. Они купили еды, заранее расплатились за ночлег и закрылись в своем номере – два уставших, голодных, жаждущих крови противника.

– Я собираюсь сначала вымыться и поесть, – сказал Тони. – Если не возражаешь, давай отложим все выяснения отношений на потом.

Линда, с лицом, все еще напоминающим маску, смотрела на него настороженно.

– Я чертовски голоден, – повторил Тони. – Я устал и мечтаю о холодном душе. Если хочешь, можешь караулить меня у дверей ванной с пистолетом в руках.

– Ты думаешь, все это шуточки? – сердито спросила она, сверкнув глазами.

– Нет, не думаю, но сейчас у меня просто нет сил воевать с тобой. Если хочешь меня пристрелить, стреляй сейчас. А иначе я иду мыться.

Он взял сумку, но Линда остановила его.

– Поставь сумку. Можешь взять только одежду.

Тони достал из сумки чистую одежду и прошел в тускло освещенную ванную с отбитым местами кафелем и мутным зеркалом над раковиной. Он разделся и включил воду. Струя холодной воды была слишком слабой, чтобы разом освежить усталое тело. Опершись рукой о стенку, Тони подставил под воду сначала лицо, надеясь, что это поможет прояснить мозги. Голова тяжело гудела, то ли от отупляюще долгой поездки, то ли от остаточного действия снотворного. Способность четко мыслить все еще не вернулась к нему. Все события последних суток казались кошмаром. Впрочем, этот кошмар начался не вчера. И даже не с появлением Линды.

Линда… Несколько месяцев он никого не подпускал к себе, никому не доверял, не терял осторожности. Пока не появилась она.

Тони сделал глубокий вдох и тряхнул головой. Он не мог спокойно думать об этой женщине. Мысли о ней приводили его в ярость. Он злился на себя за свою глупость и на нее за ее двуличность. Нет, так нельзя, сурово сказал он себе, подставляя под жидкие струйки плечи. Если он будет злиться, то не сможет найти выхода из этой ситуации. А выход надо найти во что бы то ни стало.

Тони намылил тело, смывая пот и дорожную грязь. Вода наконец-то потекла чуть-чуть сильнее, и он позволил себе минуту-другую просто постоять под прохладными струями. Потом выключил душ, торопливо вытерся и оделся. Теперь, когда способность мыслить вернулась к нему, он должен быть предельно внимателен. Это вопрос жизни и смерти.

Для человека в его положении все люди делятся на друзей и врагов. Надо действовать. И ошибаться нельзя. Он и так допустил слишком много ошибок с этой девушкой. На мгновение он почувствовал угрызения совести. Но только на мгновение.

Вытирая на ходу волосы, он торопливо вышел из ванной. Линда поджидала его за дверью с пистолетом в руке.

– Ванная в твоем распоряжении, – сказал Тони.

Линда колебалась. Соблазн был велик. Чувствуя ее нерешительность, Тони улыбнулся одной из своих самых неотразимых улыбок и сказал:

– Неужели ты не хочешь смыть с себя дорожную грязь? Освежить мозги? Мы можем заключить перемирие еще на пять минут.

– Перемирие? Как двое детишек, играющих в военную игру? Для тебя это все игра, разве не так?

Тони пожал плечами.

– Вообще-то, я люблю игры. Но конкретно эта не слишком забавляет меня. Я устал от нее.

– Ты всегда можешь выйти из игры. Вместе с рецептом своей хитроумной бомбочки.

Он чертыхнулся. Этот разговор утомил его, едва начавшись.

– Я голоден, Линда. И устал. Я хочу сначала поесть.

Присев на одну из кроватей, Тони достал из пакета еду. Он съел два гамбургера, большую порцию чипсов и запил все это кока-колой, слишком поздно вспомнив о милой привычке Линды подсыпать людям снотворное в напиток. Впрочем, как она уже сказала, если бы она хотела его убить, то давно это сделала бы.

Покончив с ужином, он посмотрел в лицо своей противницы. Веки устало опускались ей на глаза. Было видно, что она с трудом сдерживает зевоту. Если она усыпила его прошлой ночью, значит, ей это было нужно. Для чего? Разумеется, для того, чтобы обыскать дом. Скорее всего, она совсем не спала. Рано или поздно она не выдержит и свалится. Сон – это то, без чего человеческий организм не может обходиться долго. Достаточно немного подождать – и он свободен. Хотя, возможно, он сможет сбежать от нее раньше, пока она моется.

– Иди в душ. Я подожду.

– Я ни на минуту не оставлю тебя без присмотра.

– Я могу пойти в ванную с тобой, если хочешь, – невинным голосом предложил Тони. – Чего тебе стесняться? На твоем теле практически не осталось мест, которых я не видел. Или не трогал.

– Я тебя презираю, – вспыхнув, сказала Линда.

– Возможно, но твое тело каждый раз говорит об обратном.

Тони улыбнулся, потому что впервые за день из-под маски на лице Линды проглянуло человеческое лицо. Он нашел ее слабое место. Вероятно, их у нее не так много. Тони подавил свою злость по поводу всей этой ситуации и сделал угрожающий шаг ей навстречу. Она подняла пистолет и нацелила ему в грудь.

– Ты не выстрелишь в меня, – сказал Тони. – Ты еще не нашла то, что искала. А если я умру, ты этого никогда не найдешь.

– Мы найдем, – с вызовом произнесла она.

Он расхохотался.

– Не будь так самоуверенна, Линда. Не забывай, что я гений. У меня было несколько месяцев, чтобы разработать план, на случай если кто-то найдет и схватит меня. Ты думаешь, я не был готов к этому? Думаешь, не сделал все возможное, чтобы застраховать свою жизнь? Тебе и тем, кто тебя послал, нужен я сам. Иначе вы никогда не получите эту взрывчатку.

– И как ты можешь так жить? – спросила она.

– А как ты можешь так жить? Как ты можешь нажимать на курок и спокойно смотреть, как человек падает замертво? Снимать с мертвого тела все ценное и убегать? Даже если они подонки, как ты можешь делать это?

Линда побледнела, но потом гордо подняла подбородок и снова нацелила на него оружие.

– Годы тренировки, – сказала она. – А ты сам разве не делаешь то же самое?

– Я? – Он удивленно покачал головой. – По крайней мере, я никого не убивал.

Линда презрительно фыркнула.

– Я действительно никого не убивал, – повторил он, чувствуя поднимающуюся злость. – Да, у меня было искушение убить тебя. Но, как видишь, я до сих пор сдерживаюсь.

– Ты убил охранника, – сказала она. – Помнишь? Той ночью, когда ты сбежал. Ты должен помнить этого охранника. Тебе пришлось переступить через его тело, чтобы уйти. Ты оставил его лежать у дверей, истекающего кровью.

– Я не убивал его.

Линда пришла в ярость.

– Не лги! Мы нашли там оружие, доктор. То самое, из которого ты застрелил его. На оружии были твои отпечатки пальцев.

Тони скрестил на груди руки.

– Так, значит, ты действительно работаешь на правительство?

– Да.

– Что-то мне не верится.

– Мне все равно, веришь ты или нет, но как насчет этого охранника? Его звали Том. Он был моим другом.

– Правда? – переспросил он, приказав себе не верить ни одному ее слову.

– Да, – сказала Линда с мрачным блеском в глазах.

Игра становится все опаснее, понял Тони. Он совсем не знает эту девушку, не знает, на что она способна. Лучше не выводить ее из равновесия и попытаться еще раз спокойно все объяснить.

– Послушай, я сожалею о том, что случилось с твоим другом, но я действительно не убивал его. Когда я выходил, он был уже мертв.

– Отпечатки пальцев, – сказала она. – На оружии были твои отпечатки пальцев. Баллистическая экспертиза подтвердила, что Том был застрелен из твоего оружия.

– А ты веришь всему, что утверждает баллистическая экспертиза? Всему, что говорят эксперты? Всему, что говорят тебе в том агентстве, на которое ты работаешь? Ты действительно веришь всему этому, Линда?

– Во всяком случае больше, чем такому изощренному лжецу, как ты.

– Пожалуй, мне трудно осуждать тебя за это, – сказал он. – Когда-то я и сам был таким же доверчивым. Но это было ошибкой.

– Что ты хочешь мне сказать? Что кто-то подставил тебя? Что ты не сделал ничего плохого и тебя напрасно обвиняют?

– А ты готова мне поверить?

– Нет.

– Тогда я лучше помолчу. Зачем зря тратить слова? Ты, кажется, собиралась принять душ.

– Хочешь, чтобы я ушла в ванную и оставила тебя без присмотра? Думаешь, я настолько глупа?

– Я думаю, что холодный душ немного охладит твой пыл и прочистит мозги, – язвительно ответил Тони.

– Я могу убить тебя, – угрожающе произнесла Линда. – Я не шучу.

Тони покачал головой. Надо постараться использовать ее ненависть в своих целях, решил он.

– Ты этого не сделаешь. У тебя есть приказ. Держу пари, что ты из тех людей, которые всю жизнь живут по правилам. А твой папочка на самом деле генерал? Есть хоть слово правды в том, что ты мне наплела?

Линда буркнула в ответ что-то злобное. Тони широко улыбнулся. Он был доволен собой. Никогда он еще не видел женщину в такой ярости. Он был готов продолжить словесную дуэль, когда Линда вдруг настороженно посмотрела на дверь, словно услышав что-то.

– В чем дело? – спросил Тони. Лично он ничего не слышал.

Линда прошла мимо него, направляясь к двери. Во всяком случае, он так подумал. Но в следующую секунду металлическое кольцо замкнулось на его запястье и раздался щелчок. Посмотрев вниз, Тони увидел, что он прикован наручниками к металлической решетке, идущей вдоль стены, – той же самой, к которой был привинчен телевизор. Хорошенький фокус. Он опять потерял бдительность и попался.

Линда с улыбкой отошла в сторону и сказала:

– Вот теперь я, пожалуй, приму душ.

Стоя под вялыми струйками воды, Линда продолжала кипеть от ярости, хотя вода была достаточно холодна, чтобы остудить кого угодно. Как он смеет так разговаривать с ней, этот наглый, высокомерный тип. Он просто невыносим. Она едва удержалась от того, чтобы спустить курок. Он просто провоцирует ее! Если бы не формула, она давно бы его пристрелила. Он это заслужил.

Линда торопливо смыла с себя дорожную пыль. Ее одолевала усталость. Безумно хотелось спать, но как оставить Тони без присмотра? Нельзя полагаться только на наручники, которые она вытащила у одного из мнимых представителей пограничного патруля. Надо что-то предпринять.

Вообще-то, она должна была сегодня позвонить в штаб-квартиру и вызвать команду для ареста Тони. После этого она могла бы считать свою миссию выполненной. Поскольку формула не найдена, она не может его убить, но зато может засадить в тюрьму, откуда он выйдет очень и очень не скоро. Но имелось одно обстоятельство, которое помешало ей сделать это. Это обстоятельство касалось тех двоих, которых она застрелила сегодня ночью. То, что она обнаружила в кармане одного из них, заставило ее насторожиться.

Линда выключила воду, быстро вытерлась и оделась. К сожалению, в ее гардеробе остались только короткие шорты и обтягивающие майки. Кожаная мини-юбка, по-видимому, сгорела вместе с обломками взорванного дома, но Линда была только рада этому. Ни за что на свете она не надела бы сейчас эту юбку. Итак, шортам альтернативы нет, но вместо короткой эластичной маечки, едва прикрывающей грудь, Линда предпочла снова надеть рубашку Тони.

Открыв дверь ванной, она увидела, что Тони сидит на тумбочке у телевизора. Он улыбнулся и помахал ей рукой, нарочито демонстрируя, что все еще прикован к решетке.

Удовлетворенная тем, что он не сбежал, Линда снова закрылась в ванной и вынула из кармана то устройство, которое она нашла в кармане у одного из нападавших. Она хорошо знала, что это такое. Хитроумный приборчик позволял выслеживать человека, у которого была специальная радиолокационная метка. Такая метка была у Линды, и по ней руководство агентства должно было следить за ее перемещениями. Но как этот прибор попал в руки преступников? Линда знала, что он был сконструирован два года назад специалистами их агентства и нигде больше не применялся. Почему прибор был настроен именно на ее координаты? Зачем эти люди следили за ней?

Разумеется, она не была знакома со всеми сотрудниками секретного агентства. Но все же не могла представить, что кто-то из них хотел убить ее. А мужчины, ворвавшиеся в дом к Тони, были готовы сделать это. Она это знала. Она поняла это по выражению лица того, кто стрелял в нее.

Никто не должен был посылать их сюда, не предупредив ее. Либо произошла какая-то путаница, либо кто-то решил, что ее жизнь больше не представляет ценности. Они поняли, что ситуация выходит из-под контроля, и приказали захватить доктора Каллахэна любой ценой, включая цену ее жизни. Конечно, Линда знала, что интересы дела иногда требуют человеческих жертв, но ей было трудно примириться с фактом, что она едва не стала такой жертвой. Что с ней, которая столько сделала для своей страны и своего народа, могут поступить подобным образом.

Что-то здесь не так, решила Линда. И пока она не выяснит, что именно, она не будет спешить с докладом своему начальству. Она сначала разберется во всем сама.

Тони дожидался ее терпеливо, как ягненок. Линда села на край кровати и с опаской посмотрела на него.

– Нам надо заключить соглашение, – сказала она.

– Угу, – кивнул он. – Кстати, где ты раздобыла наручники?

– У наших друзей из пограничного патруля.

Тони беспечно улыбнулся. Можно подумать, что его совсем не беспокоит то, что он прикован к решетке. Может, он не совсем нормальный? – подумала Линда. Наверное, у него какой-то сдвиг в психике, который позволяет ему жить беспечно и легко, не испытывая тревоги и угрызений совести.

– Ну и ну, – сказал он. – Что случилось? Ты почти улыбаешься. О чем это ты думаешь?

– О твоем психическом состоянии. Ты принимаешь какие-нибудь успокаивающие таблетки?

– Только антиаллергические препараты, и то по случаю, – съязвил он.

В ответ Линда молча сверкнула глазами.

– Ведь именно так ты замаскировала снотворное? Я нашел у тебя в сумке упаковку лекарства, на котором написано, что оно против аллергии.

В этом Линда не собиралась сознаваться, но Тони и не требовал от нее признания.

– Ловко придумано, – с некоторым восхищением сказал он. – Я ничего не заподозрил.

Губы Линды снова дрогнули в улыбке. Она просто не смогла удержаться.

– Что? – воскликнул Тони. – Ты опять улыбаешься? Расскажи мне, я тоже посмеюсь.

– Я просто подумала, что наручников, пожалуй, недостаточно. Кляп был бы очень кстати.

Тони рассмеялся, весело и громко. Это был совершенно нормальный, искренний смех. Неужели ему на самом деле на все наплевать? Человек в его положении не может так заразительно смеяться.

– Линда?

– Да?

– Я действительно не убивал твоего друга. И до того, как я поселился здесь, я лишь однажды держал в руках оружие. Мне дал его человек, который зачем-то решил научить меня стрелять. Знаешь, где это было?

– Не знаю и знать не хочу.

– На военной базе в Бриксоне.

Линда внутренне вздрогнула, но не подала виду. Она знала, что Энтони Каллахэн провел около месяца на этой базе, прежде чем его перевели в секретную лабораторию на закрытом полигоне.

– Это был револьвер сорок пятого калибра, – продолжил Тони, – и, разумеется, на нем остались мои отпечатки пальцев. Из какого оружия убили твоего друга?

– Из такого же. Револьвер калибра сорок пять. Об этом писали во всех газетах.

– А знаешь, кто вложил в мою руку этот револьвер? Кто решил, что мне необходимо на всякий случай научиться стрелять?

– Не знаю, – небрежно ответила она. – И кто же?

– Военный. Или из службы безопасности. Я точно не знаю. Он не представился. Сказал, что название агентства, в котором он работает, мне все равно ничего не скажет. Но я помню, как выглядит этот человек.

– Насколько я понимаю, ты хочешь рассказать об этом мне? Ты думаешь, что для меня это будет иметь какое-то значение?

– Я на это надеюсь, – проговорил он, небрежно пожимая плечами.

Линда снова начала терять терпение.

– Ладно, валяй, рассказывай, – раздраженно сказала она.

Тони перестал улыбаться. С совершенно серьезным видом он произнес:

– Лет сорока пяти, рост примерно метр семьдесят пять, средней комплекции, темные волосы, по-военному короткая стрижка, зеленые глаза, очки в проволочной оправе овальной формы. Он сказал, что я могу называть его просто Марк.

Линда проследила, чтобы выражение лица не выдало ее. Она даже пренебрежительно пожала плечами.

– Тысячи людей подходят под это описание.

– Я не оставил себе этот револьвер, – заявил Тони. – Я вообще не люблю оружия, ибо знаю статистику. Человек, который держит дома оружие, скорее сам станет его жертвой, чем сумеет использовать его для самозащиты. Я решил, что мне не нужен револьвер. Но я держал его в руках в тот день, когда Марк пытался научить меня стрелять. На нем остались отпечатки моих пальцев. Это было за три дня до того, как был убит твой друг. Я не стрелял в него. Это не я его убил.

– И что же? Ты думаешь, что я тебе поверю?

– Я на это надеюсь.

– Почему?

– Ты знаешь, что сделал тот человек, который дал мне этот револьвер, а потом оставил у себя? После урока стрельбы он велел мне забрать все мои вещи, все рабочие тетради с записями и отвез в секретную лабораторию на полигоне. Он сказал, что теперь мне не о чем беспокоиться, потому что меня будут охранять его люди и все будет в порядке. Хорошо, что я ему не поверил.

Глава 9

– Ты пытаешься убедить меня в том, что человек, чьим сотрудникам было поручено охранять тебя, на самом деле подставил тебя и обвинил в убийстве своего собственного агента?

Он пожал плечами – опять с этим беспечным, легкомысленным видом.

– Ну а если бы ты была на моем месте, что ты подумала бы? У дверей лаборатории лежит труп, на револьвере отпечатки моих пальцев. А единственное оружие, которое я держал в жизни до того, как все это случилось, – револьвер того самого калибра, полученный от военного по имени Марк. И при этом кто-то пытается проникнуть в мою лабораторию. Что должен предположить разумный человек?

– Ты не разумный человек, – сказала она. – Ты чокнутый.

– А ты? Что бы ты сказала по этому поводу?

– Я сказала бы, что все это ложь.

– Тогда почему ты не арестуешь меня? Почему не отведешь к тому человеку, на которого работаешь?

Ход его мысли был обескураживающим.

– Ты ведь секретный агент, Линда. Ты работаешь на этого военного?

Линда ничего не сказала. Ей было нечего сказать. Она знала, что Тони очень умен, и не собиралась верить ему. Ни на секунду.

– Так в чем же дело? – продолжил Тони. – Ты не доверяешь ему? И поэтому до сих пор не доставила меня к нему? Потому что у тебя больше нет уверенности, что ты можешь ему доверять?

– Я проработала с этим человеком четыре года, – сказала Линда.

Тони пожал плечами.

– Люди меняются. Люди умеют притворяться. Взять хотя бы тебя. Ты превосходно сработала, заставив меня поверить, что передо мной несчастная испуганная женщина, пытающаяся убежать от злобного мужчины, который преследует ее.

– Я тебя ненавижу, – сказала Линда.

– Да, я это заметил. Так кто же этот человек? Кто такой Марк? Я пытался выяснить его фамилию, должность, но не смог. На нем не было формы, и никто не отдавал ему честь, но он военный. Или бывший военный. У него военная стрижка. Военная выправка. Люди постоянно обращались к нему «сэр» – офицеры и штатские. Из этого я заключил, что он занимает высокое место в системе власти.

– Так, значит, все эти месяцы ты пытался выяснить, кто он такой?

– Помимо всего прочего. В первую очередь я хотел выжить, а эта задача отнимала много сил. Я понял, что хочу жить. Я еще многое хотел бы сделать, увидеть, узнать, – сказал он. – Так вот, я выяснил, что этот самый Марк не служит ни в армии, ни в авиации, ни на флоте. Так откуда он? Из ЦРУ? ФБР? Против кого я воюю?

– Ты прав, он не военный. Не из ЦРУ и не из ФБР. Он из организации, о которой никто из обычных людей не знает.

– Намекаешь на то, что за эту тайну мне придется поплатиться жизнью?

– Не искушай меня.

Тони усмехнулся.

– Хорошо. Не будем об этом. А что ты нашла у одного из этих убитых парней, там, в моем доме? Это так тебя потрясло, что ты решила не сдавать меня сразу.

– Ничего, – с вызовом ответила Линда. Черт, он успел увидеть слишком много!

– Сначала я подумал, будто ты просто переживаешь из-за того, что их застрелила, но потом понял, что не это тебя беспокоит. Что-то произошло, когда ты их обыскивала. Ты их узнала? Или нашла у них что-то? Нечто, не вписывающееся в общую картину?

Линда была готова задушить его. Она встала, чтобы сделать это, но неожиданно поняла, что у нее нет сил. Голова была тяжелой и ноги тоже. Она уже не могла ясно мыслить.

– Слушай, малыш, тебе лучше сесть, – сказал Тони.

– Что? – переспросила она, не узнавая своего голоса.

Ноги у нее подкосились, и она села. Тони улыбнулся ей новой, какой-то извиняющейся улыбкой. Голова у Линды закружилась, непреодолимая сонливость охватила ее, и она догадалась, что происходит. Он усыпил ее. Черт, каким же образом он сумел усыпить ее?

Ей снились кошмарные сны. Ей снилась та страшная ночь в лаборатории. Снилось, как она на коленях ползла по темной аллее, опираясь на здоровую руку. Снилась кровь, слезы и тщетные мольбы.

Ей снился он. То это был сам дьявол, посланный на эту планету специально для того, чтобы досадить ей, то нежный и заботливый парень, живущий в одиноком заброшенном домишке посреди равнины. Но, кем бы он ни был, Линда ненавидела его. И во сне она снова и снова повторяла, что ненавидит его. Она боролась с ним, боролась с его крепкими, но нежными руками, которые пытались успокоить ее, прикладывали влажную салфетку к ее горячему лбу, подносили к губам воду. Она боролась, но он никуда не исчезал.

Было совершенно непонятно, сколько времени прошло. Может быть, несколько часов, а может быть, несколько дней. Когда Линда открыла глаза, она поняла, что совершенно потеряла чувство времени. Она лежала на кровати в номере мотеля. За окном было темно, и в комнате царил полумрак. Все вокруг казалось погруженным в густой туман – кровать, телевизор, по которому шла какая-то музыкальная передача, скудная мебель.

На соседней кровати, откинувшись на спинку, полусидел Тони. Настенная лампа над изголовьем ярко освещала его фигуру. Черт, опять этот Тони. Держа на коленях тонкую стопку бумаги, он что-то писал. Он работает, была ее первая мысль.

Она застала его за работой. Возможно, по этим записям можно будет восстановить формулу. Но, приглядевшись повнимательнее, она поняла, что Тони разгадывает кроссворд. Ну что за несерьезное занятие! Неужели он усыпил ее для того, чтобы заняться кроссвордами?

Ярость охватила Линду. Она хотела сесть, может быть даже наброситься на него с кулаками, но голова у нее кружилась, а тело не слушалось. Линда попыталась пошевелить руками и не смогла. Раздался неприятный скрежет металла о металл. Она с трудом повернула голову и увидела, что ее руки прикованы наручниками к металлической спинке кровати.

Итак, он усыпил ее, а затем приковал.

– Я тебя убью, – простонала она.

Он ответил не сразу, сначала вписал в квадратики очередное слово.

– Я это предвидел.

– И поэтому надел на меня наручники?!

– Не забывай, что ты первая начала их использовать. И тебя не мучили угрызения совести, когда прошлой ночью ты подсыпала снотворное в мое пиво. Я применяю твое же оружие, не более того.

Она резко дернула рукой, наручник больно врезался в запястье, и раздался еще более резкий скрежет металла. От этого звука Линду буквально передернуло.

– Клянусь всеми святыми, когда я посажу тебя за решетку, я сама буду пытать тебя, – сказала она.

– А что, разве правительство разрешает применять к заключенным пытки? – полюбопытствовал Тони.

– Мне плевать на правительство!

– Тогда на кого же ты работаешь, Линда? – усмехнувшись, спросил он. – Все это, конечно, забавно, но я хотел бы выяснить этот вопрос. Я хочу знать, будем ли мы сотрудничать или мне лучше оставить тебя здесь и самому о себе позаботиться.

Она цинично рассмеялась в ответ.

– Хочешь знать, буду ли я тебе полезна?

– Верно. Я предлагаю вот что: давай снова сыграем в вопросы и ответы. Будем задавать вопросы друг другу по очереди. Сначала я, потом ты. Без всяких шуток. Отвечать будем честно. А потом решим, что нам делать.

– Ты что, совсем спятил? – возразила она. – Даже если ты скажешь мне, что небо голубое, а солнце восходит на востоке, я все равно тебе не поверю. Я не поверю ни одному твоему слову.

– А я-то думал, что ты уже поверила. На самом деле, если бы я заранее знал, что ты будешь сидеть и слушать меня, я не стал бы тебя усыплять. Наш вчерашний разговор прервался на очень интересном месте. Я даже пожалел о том, что сделал.

– Так я и поверила.

– Честно.

Он отложил кроссворды и сел рядом с ней, на край ее кровати. Линде хотелось отползти от него как можно дальше, но гордость ей не позволила.

– Мне жаль, что так получилось, – сказал он, нежно касаясь большим пальцем ее виска.

Отодвинув со лба прядки волос, он внимательно посмотрел ей в глаза, потом взял за запястье.

– Не прикасайся ко мне!

– Ну хорошо. – Он шутливо поднял руки вверх. – Как твое горло?

Линда поморщилась. Горло болит. Тони взял с тумбочки стакан воды, из которого торчала соломинка, и поднес к ее губам. Линда опасливо посмотрела на стакан, не рискуя пить.

– Чего ты боишься? Неужели ты думаешь, что я собираюсь снова усыпить тебя? – укоризненно спросил Тони. – Зачем мне это?

– Ты все время действуешь непредсказуемо, – посетовала Линда. – Почему ты такой?

– Это твой первый вопрос?

– Нет. Я не играю в дурацкие игры.

– Ну почему? Давай сыграем. Двадцать вопросов – и либо я отпускаю тебя, либо ухожу сам. В любом случае ты избавишься от моего присутствия. Подумай, игра стоит свеч – немного поговорить со мной, чтобы потом от меня избавиться.

– Ты чокнутый.

– Нет, просто настойчивый. Даже удивительно, что тебе не сказали об этом раньше. Наверное, тебе дали прочитать кучу характеристик и отчетов обо мне. Вообще-то, именно с этого я и хотел начать. Что было в моем личном деле такого, что заставило тебя поверить, будто я готов передать формулу взрывчатки кому-то постороннему?

– Глупый вопрос.

– Нормальный, честный вопрос. Почему ты думаешь, что я способен на такой поступок? Ты считаешь меня порочным? Или безумным? Зачем мне делать то, что не в моих интересах? Я сам живу в этом мире, здесь живет моя семья. У меня есть племянники и племянницы. У меня еще остались две сестры. Ты ведь все это знаешь?

– Да, я знаю о тебе все, Тони. Ты родился в пригороде Миннеаполиса и был младшим из четверых детей в семье. Твоя мать умерла, когда тебе было два года. Твоя старшая сестра некоторое время растила тебя и младших сестер. Потом, несколько лет спустя, твой отец женился снова. С мачехой у тебя были довольно сложные отношения. Старшая сестра вскоре уехала учиться и почти перестала видеться с семьей. Потом она вышла замуж за того полицейского, Билла Харкинсона, о котором ты упоминал…

– Которого я собирался попросить помочь тебе, – сурово напомнил Тони.

– Старшая сестра умерла несколько лет назад, – не обращая внимания на его слова, продолжила Линда.

– Джейн, – сказал он, сурово сжав губы. – Ее звали Джейн. Конечно, для тебя ничего не значило… когда я рассказывал тебе о ней. Я очень сожалел, что после ее отъезда из дому наши отношения с ней были не настолько близкими, как мне бы сейчас хотелось. Впрочем, я уже говорил тебе все это… – Он замолчал.

Несколько секунд Линда внимательно наблюдала за ним. Если бы она рискнула ему поверить, то могла бы поклясться, что эта рана все еще болит в его душе. Нет, она не может позволить себе такую роскошь, как доверие к этому человеку. Линда тряхнула головой и продолжила:

– Джейн умерла несколько лет назад, во время родов. Она родила двух мальчиков-близнецов. Твоя средняя сестра, Кристи, помогала Биллу растить детей. В конце концов они с Биллом поженились, и это не слишком понравилось остальным членам семьи. Младшая из сестер, Лора, тоже замужем, у нее две дочери. Ты хорошо учился в школе, проявлял большие способности к химии и математике, в университете с первого курса занимался научной работой. В свободное время любил кататься на лыжах, плавать, занимался альпинизмом. В твоей жизни не было постоянной женщины, хотя кратковременных знакомств было много. Женщины приходили и уходили…

– Правильно, – подтвердил Тони.

– Получается характеристика честного, добропорядочного гражданина, который работает по контракту с правительством, изредка встречается с женщинами, проводит свободное время с племянниками и племянницами. Я видела несколько семейных фотографий. – Она улыбнулась со всей иронией, на которую была способна. – Очень трогательно.

– Правда?

– Каждый раз, когда я видела тебя с этими детьми, меня начинало тошнить.

– Тебя раздражало то, что я выгляжу счастливым? Довольным? Но я действительно люблю проводить время с ними. Я люблю их. Подумай об этом, Линда. Моя семья очень важна для меня. Мы не всегда были так близки, как следовало, но с годами мы стали лучше понимать друг друга. Мои сестры… Я знаю, что значит потерять родного человека. И я не хочу, чтобы что-нибудь подобное случилось снова. А мои племянники и племянницы… Им придется жить в том же самом мире, в котором живем мы с тобой. И я не хочу, чтобы этот мир стал еще безумнее, чем он есть. Зачем мне передавать секрет бомбы террористам? Зачем привносить в мир дополнительное зло? Зачем мне делать это?

– Я не собираюсь обсуждать твои побудительные мотивы.

– Ты не соблюдаешь правила игры, Линда, – нахмурившись, сказал Тони. – Подумай над моим вопросом и ответь. Зачем мне передавать кому-то секрет взрывчатки?

– Может быть, из-за денег, – предположила она. – Ради денег люди на многое готовы.

– Это несерьезно, – фыркнул он. – Неужели ты не смогла придумать что-нибудь поубедительнее?

Линда задумалась. По правде говоря, Тони трудно было отнести к тем людям, которые стремятся к богатству. Он не сделал состояния на своих изобретениях, хотя компания, на которую он работал, получила внушительную прибыль. Но Тони, казалось, был доволен тем скромным образом жизни, который он вел. У него не было экстравагантных привычек. Его счет в банке был довольно солидным, но это, скорее, из-за того, что он мало тратил, поскольку почти все свое время проводил в лаборатории.

Но, может быть, ему все это надоело. Надоело то, что его изобретениями распоряжаются другие. Даже имея патент, он получал лишь небольшой процент от прибыли. Жадность и неудовлетворенность могут накапливаться, разъедая человека изнутри, ослепляя, лишая совести. В истории множество таких примеров. Это могло случиться и с ним.

– Твоя очередь, – напомнил Тони. – Давай, задавай свой вопрос.

Линда скривилась, как от зубной боли, и промычала что-то невразумительное.

– Ну сделай мне одолжение, Линда. Может, мы с тобой вообще в последний раз разговариваем.

– Хорошо, – сдалась она. – Как тебе удалось усыпить меня? – Линда действительно сгорала от желания узнать это. Она не пила и не ела ничего, что могло пройти через его руки. И потом, обыскивая его дом, она не нашла ничего, напоминающего лекарства.

– Хороший вопрос, – уважительно проговорил Тони. – Не забывай, что я химик по профессии. И, как уже говорил тебе, я тщательно продумал план защиты, на случай если меня кто-нибудь найдет.

– Не увиливай, – сказала Линда. – Отвечай на вопрос.

Он назвал два безобидных вещества.

– Но разве от них можно заснуть?

– По отдельности – нет, но если их смешать при определенных условиях, получается наркотическое вещество.

– Но я же ничего не пила!

– Достаточно вдохнуть пары, чтобы получить нужный эффект. Конечно, в этом случае труднее рассчитать необходимую концентрацию, но тем не менее это реально. Я налил немного этой смеси на стенку ванной и плотно задернул занавеску. После этого мне оставалось только уговорить тебя принять душ.

При одной мысли о том, как все произошло, Линде стало дурно.

– Ты же мог отравить меня насмерть!

– У меня ученая степень по химии, – с некоторой надменностью сказал Тони. – Вообще-то, я немножко нервничал из-за того, что был прикован наручниками к стенке. Ведь если бы ты мылась слишком долго, вещество начало бы действовать быстрее и тогда ты упала бы прямо там, а я ничем не смог бы тебе помочь, – признался он.

– Ты мог убить меня, – повторила она.

– Линда, обычно я не причиняю вреда женщинам. Напротив, мне частенько приходится вытаскивать их из неприятных ситуаций. За всю свою жизнь я не убил ни одного человека и не хочу начинать с тебя. Были моменты, когда ты мне совершенно искренне нравилась.

– Ты чокнутый, – сказала она. – Если ты надеешься, что я поверю…

– Сейчас мой вопрос, – перебил ее Тони. – Кстати, ты отлично играешь. Я рад, что ты втянулась в игру.

Линда выругалась, четко объяснив ему, что он может сделать со своей игрой. Но Тони сделал вид, что не слышит, и продолжил:

– Тот человек, которого я описал тебе, этот Марк, он твой босс?

– Да, – ответила Линда.

Почему-то она сказала правду. Все равно он не сможет воспользоваться этой информацией, решила она. Он ведь не знает, на кого она работает. Может быть, он ей вообще не поверит. Она ведь поклялась, что не будет верить ему. Правда, тогда эта игра теряет всякий смысл. И все же мысль о том, что можно задать ему вопрос и получить ответ – пусть даже неискренний, – показалась ей соблазнительной. Теперь ее очередь. Она задумалась, о чем бы спросить.

– Давай, Линда, – поторопил ее он, – задавай вопрос.

– Зачем ты делаешь это?

– Что значит «это»?

– Убегаешь. Живешь в какой-то развалюхе. Прячешься от всех. Ты знаешь, что попал в первую десятку преступников, которых разыскивает ФБР? Ты понимаешь, что это значит? Представляешь, что будет, если они поймают тебя? А они поймают, рано или поздно. Ради чего ты это делаешь?

Тони посмотрел ей прямо в глаза.

– Кто-то пытается выкрасть формулу взрывчатого вещества, которое меня угораздило изобрести, а я не хочу, чтобы это случилось.

– Выкрасть? – повторила Линда.

Она уже слышала об этом раньше. О том, что его охрана плохо выполняла свои обязанности, что несколько раз кто-то таинственным образом пытался проникнуть в лабораторию, что Тони сам настаивал на переезде в более безопасное место. Но как только представился удобный случай, он сбежал.

– Хочешь сказать, что тем самым совершаешь своего рода жест доброй воли? – спросила Линда. – Хочешь спасти мир? Не дать ему взорваться?

– Никто не взорвет мир с помощью моего изобретения, – торжественно заявил он. – Я не допущу этого.

Он что, пытается убедить ее в том, что он герой? Что за чушь!

– Мой вопрос, – сказал Тони. – Где ты получила синяки?

– В Акапулько. Я пыталась отыскать там тебя.

– Меня там не было, – сказал Тони.

– Я это выяснила.

– И что, за твое усердие тебя побили?

– Ситуация вышла из-под контроля. Мой вопрос. Как ты выбрался из лаборатории той ночью?

– Просто вышел, – ответил он.

– Придумай что-нибудь более правдоподобное.

– Я ничего не придумываю. Кто-то проник туда…

– Туда никто не мог проникнуть. Там сигнализация. Кодовый замок.

– И тем не менее кто-то оказался там, где никому, кроме меня, быть не положено. Я понял, зачем пришли эти люди. Я не мог позволить им выкрасть формулу. И, прости меня, но я потерял веру в то, что правительство способно защитить меня и мою работу. Поэтому я сбежал.

– Как?

– С помощью небольшого химического сюрприза. Это вещество действует примерно так же, как и то, что я применил для тебя, только быстрее. Я предвидел, что на меня попытаются напасть, поэтому подготовился заранее. Я забрал наиболее ценные бумаги, деньги, смену белья и ушел.

– И ты не видел того таинственного незнакомца, который проник в твою лабораторию?

– У меня было искушение посмотреть. Но я не знал точно, сколько их. Поэтому я решил, что лучше побыстрее выбраться из лаборатории и уже потом все объяснить. Я до последнего времени не догадывался, что те люди, которые охраняли мою работу, имеют отношение к тем, кто хочет ее украсть. Я понял это только тогда, когда узнал, что на оружии, из которого был убит охранник, нашли мои отпечатки пальцев.

– Этого охранника звали Том, – сказала Линда. – Так ты продолжаешь настаивать на своей версии? Что Тома убил не ты, а кто-то другой?

– Когда я подошел к двери, она была открыта. Он лежал в дверном проеме. Я проверил, пульса не было. Охранники, которые должны были стоять снаружи, тоже куда-то исчезли.

– Невероятно. Ты считаешь, что в лабораторию проник кто-то посторонний. Как, по-твоему, этот человек открыл дверь? Без знания секретного кода этого сделать нельзя.

– Это мог быть человек, который знал код. Человек, который отвечает за охрану, – возразил Тони. – Подумай об этом, Линда. Это все, о чем я прошу.

– Я не изменю своего мнения.

– Тогда мой вопрос. Почему ты продолжаешь заниматься этим?

– Чем?

– Своей работой. Ведь ты ее ненавидишь.

– Я всегда это делала, – сказала она.

– Всегда ненавидела свою работу?

– Нет. Не всегда. Но долгое время я просто не представляла, что смогу заниматься чем-то другим.

– А твой отец и вправду генерал?

Линда сжалась. Лучше бы она ничего ему о себе не рассказывала.

– Сейчас мой вопрос, – сказала она, чтобы не отвечать. – А впрочем, это не важно. Я устала. Я не хочу больше играть.

– Сдаешься?

– Нет.

Ну что за невозможный человек! – подумала она. Ну что он к ней пристал? Какой смысл в этой игре? Она посмотрела на его лицо и вспомнила вопрос, который мучил ее в самом начале, когда они только встретились.

– Ты сделал пластическую операцию? Твое лицо выглядит немного не так, как на фотографиях.

– За эти несколько месяцев я постарел лет на десять. Но никаких операций я не делал. Полтора месяца назад я сломал нос, и с тех пор мне самому свое лицо кажется каким-то чужим.

Линда кивнула, удовлетворившись ответом.

– Теперь мой вопрос, – сказал Тони. – Твой отец действительно генерал?

– Да.

– И ты хотела произвести на него впечатление?

– Допустим.

– Это не ответ.

– Ну хорошо. Было время, когда я очень хотела произвести на него впечатление.

– Оставь эти попытки, малыш, – участливо сказал Тони. – Это съедает тебя заживо.

– С какой стати тебя это волнует?

– Я уже говорил, что ты мне нравишься, Линда. Иногда по-настоящему нравишься. Когда я не злюсь на тебя. Когда ты не говоришь мне, что ненавидишь меня, что хочешь моей смерти. И отсюда мой следующий вопрос. Почему ты так ненавидишь меня?

– Ты предатель, – сказала Линда. – И убийца.

– Нет, это не так.

– Это бессмысленно, Тони. Неужели ты не понимаешь? Мы никогда не придем к согласию, и я не стану помогать тебе. Если ты собираешься пристрелить меня, пожалуйста. Мне уже все равно. Если хочешь уйти, уходи. Как бы мне ни была противна мысль о новой встрече с тобой, я снова продолжу преследовать тебя, когда выберусь отсюда. Поэтому мне все равно, что ты сделаешь, только перестань мучить меня своими вопросами.

Не обращая внимания на ее сентенции, Тони, видимо, решил продолжить игру. Держа в руках радиолокационное устройство, которое она нашла у одного из убитых ею мужчин, он спросил:

– Что это, Линда?

– Проклятье! – в сердцах воскликнула она. – Ты до смерти надоел мне со своими вопросами.

– Когда я привез тебя из городка к себе домой, этой штуки у тебя не было. У меня ничего подобного тоже не было. Значит, либо ты ее стащила где-то по дороге, либо нашла у одного из тех мужчин, которых застрелила. Именно поэтому ты так разволновалась тогда.

В ответ Линда только сверкнула глазами.

– Я не специалист в электронике, но… Это очень хитроумная штучка. Сейчас она не работает, поскольку кто-то выдернул из нее вот эти провода. Это ты сделала?

– Да, я.

– А зачем ты ее взяла?

– А я люблю копаться в электронных штучках. В детстве я сама собирала радиоприемники.

– А зачем ты вывела ее из строя?

– Отстань от меня!

– Ну что ты так нервничаешь из-за мелочей. Побереги силы для более серьезного спора. Давай спокойно и до конца разберемся с этой маленькой штучкой, хорошо? С помощью этого устройства те люди, которые напали на нас, определили, где ты находишься, так?

– Я не знаю, – упорствовала Линда.

– А ты подумай. Твоя организация выслеживает меня, а кто-то – может быть, твой босс? – наблюдает и ждет. А когда ты находишь меня, что он делает? Он использует секретное оборудование в своих личных целях. Он дает это устройство другим людям, настраивает его на волну радиомаячка, который он заранее подсунул тебе, и посылает этих бандитов, чтобы они убили тебя. Возможно, меня обвинили бы в твоем убийстве. Тем временем бандиты похищают меня в надежде получить формулу взрывчатки, – со вздохом закончил Тони. – Вот такой невеселый сценарий.

Линда покачала головой.

– Это…

– Вполне возможно, – закончил за нее Тони. – Признай, что это возможно. А значит, мы должны выяснить, каким образом они выслеживают тебя, чтобы остановить их и смыться отсюда, пока следующая группа бандитов не отыскала нас.

– С какой стати я должна тебе верить? – сердито воскликнула Линда. – Почему я должна верить всему, что ты говоришь? Ты лжец и притворщик, причем лучший из всех, кого я знаю.

– Я?

Линда поняла, что он оскорблен. Она ошибалась, когда думала, что с него ничем нельзя сбить легкомысленный вид. Наконец-то она нашла оголенный нерв и потянула за него.

– Да, – подтвердила она. – Вспомни тот дурацкий спектакль, который мы разыгрывали там, в твоем доме.

– Я не участвовал ни в каком спектакле, – заявил Тони.

– Ну да. Для тебя все было игрой. Ничего настоящего. Ничего серьезного.

– Ты говоришь о том, как я обнимал тебя? – спросил он, и глаза его угрожающе блеснули. – О том, как целовал тебя? Как ты обнимала меня, когда мы ехали на мотоцикле?

Ее лицо вспыхнуло от этих воспоминаний.

– Это был спектакль, Тони. Мы просто разыгрывали спектакль.

– Вот как? Значит, это тоже часть твоей работы? Ты используешь свое тело, когда это требуется для выполнения задания?

– Если требуется, – солгала она.

– Знаешь, в этом ты преуспела. Ты действительно свела меня с ума.

– А твое самолюбие не страдает оттого, что на самом деле меня вовсе не влекло к тебе? Что есть женщина, которая способна устоять против твоего обаяния?

– К моему самолюбию это не имеет никакого отношения, – сказал Тони. – И я не готов согласиться с тем, что тебя ко мне не влекло.

– Значит, я умею притворяться лучше, чем я думала.

– Сомневаюсь. Но в любом случае я-то не притворялся.

– А вся эта притворная забота? – возмущенно фыркнула Линда. – Доброта? Нежность?

– Я всегда по-доброму отношусь к женщинам, особенно к тем, которые мне интересны.

Линда нервно расхохоталась.

– Какое счастье, что ты больше не испытываешь ко мне интереса. От твоего обаяния меня уже тошнит.

– А почему ты решила, что я не испытываю к тебе интереса? – спросил он.

Линда изумленно раскрыла рот.

– Да мы же готовы убить друг друга!

– Это не значит, что ты перестала интересовать меня как женщина. Вообще-то, я об этом не думаю. В данный момент это слишком опасно.

– Все это был спектакль, Тони. Не пытайся делать вид, что это не так.

– Знаешь, у меня возник вопрос… Ты была так удивлена моей заботливостью. Почему, Линда? В чем дело? Неужели до сих пор мужчины были грубы с тобой? Неужели они не понимали, как надо с тобой обращаться?

– Не твое дело.

– Я не думаю, что у тебя в этой области большой опыт.

– Ради Бога, избавь меня от анализа моей личной жизни.

– Мне кажется, ты истосковалась по доброте, по мягкости. По нежным прикосновениям.

Линда нахмурилась. Разговор зашел совсем не туда.

– Я думаю, что все, что происходило там, в моем доме, между мной и тобой как мужчиной и женщиной, было настоящим, – сказал Тони.

Не думай об этом! – велела себе Линда. Надо думать только о деле. Со всем остальным она разберется потом. А еще лучше упрятать все это глубоко-глубоко, в самый дальний уголок памяти. Чтобы никогда не вспоминать о том, что было между ней и этим мужчиной.

– Давай разберемся во всем по порядку, – суровым тоном судьи произнесла Линда. – Тебя разыскивают ФБР и полиция. За убийство. И за измену. Ты изобрел сверхсекретную формулу взрывчатки, которая стоит на черном рынке не один миллион долларов. Двое людей пытались убить нас вчера. И в такой ситуации ты можешь думать об этих глупых, раздражающих отношениях между мужчиной и женщиной!

– Глупых? – переспросил он.

– Да.

– Раздражающих?

– Да.

– Вспомни, как хорошо нам было вместе.

– До того, как мы не узнали друг о друге правду, – возразила Линда.

– Не все было притворством, – настаивал он.

– Что? Что не было притворством?

Его лицо засветилось нежностью. Он наклонился к ней, она попыталась отодвинуться дальше – настолько, насколько позволяли наручники.

– Нервничаешь?

– Нет, – солгала она.

Он оглядел ее с головы до ног – оценивающим взглядом, насколько могла судить Линда по блеску его глаз. Потом положил большую теплую ладонь ей на живот и отодвинул вверх майку. Рука мягко легла на обнаженную кожу, и жаркая волна пробежала по телу Линды.

– Вот это, – сказал он с дьявольски обольстительной улыбкой. – Вот это не было притворством.

Глава 10

Он положил ладонь ей на живот, потому что хотел этого. Потому что перед этим он двадцать минут безрезультатно пытался убедить ее в том, что она ошибается. И все эти двадцать минут она сверкала на него глазами и клялась, что ненавидит его.

В конце концов, ему это надоело. Ему надоело слышать о том, что она его ненавидит. За кого она его принимает? Он никогда в это не поверит. Он все равно докажет ей, что она не права. И если ему не удается убедить ее словами, пусть это сделают его руки.

Тони медленно провел ладонью по ее коже. Линда затаила дыхание и опустила ресницы.

Это убедительнее всяких разговоров, с удовлетворением подумал Тони. И честнее. Она откликается на его ласку и не может скрыть этого.

– Не надо, – выдохнула Линда.

– Почему?

– Потому что я не хочу.

– Неправда, хочешь.

– Ты просто бредишь, – возразила она.

Тони рассмеялся.

– Намекаешь на то, что безумный ученый совсем свихнулся? Это не так, Линда. Хотя если кто-то и способен свести меня с ума, то это ты.

– Спасибо за комплимент, – с иронией сказала она.

Тони отодвинул ее майку выше, так что она сбилась в комок под грудью, и одобрительно присвистнул.

– Что ты делаешь? – спросила Линда.

– Смотрю на тебя. Мне нравится смотреть на тебя.

– Тони, если ты думаешь, что между нами что-то может произойти, пока я прикована наручниками к кровати, ты просто бредишь.

– Посмотрим, – улыбнулся он.

Он начал чертить кончиками пальцев невидимые круги на ее животе. Кожа легонько вздрагивала от его прикосновений, и ему это безумно нравилось.

– Перестань, – сказала она.

– Почему? Ведь ты утверждаешь, что тебе все равно. Что с твоей стороны все это было притворством и ты ничего не чувствовала, когда я обнимал и целовал тебя. Разве не так, Линда?

– Это была работа. Ты был моей целью. И до сих пор продолжаешь быть.

– Правда? – Он сместил руку ниже, к нежной полоске кожи чуть выше края трусиков. – Тогда думай об этом как об очередном этапе работы.

Он наклонился и прижался губами к ее животу, потом обвел языком вокруг пупка. Линда дернулась, наручники снова звякнули о металлическую спинку кровати.

– Боишься щекотки?

– Нет. Дело не в этом! Прекрати мучить меня!

– Я просто хочу убедиться, что я прав.

Тони поймал себя на том, что ему безумно нравится вкус ее кожи. Этот вкус кружит голову и опьяняет. Он думал, что сможет сделать это и при этом не потерять своей цели. Он думал, что сможет использовать поцелуи и ласки только как оружие. Но, видимо, он ошибся. Недооценил силу ее притягательности для него.

Он сам не мог понять, как это могло случиться. Не подозревал, что его так безумно влечет к ней. Но почему-то в глубине души он был уверен, что та мягкая, беззащитная, несчастная женщина, которая безутешно рыдала, прижавшись к его плечу, была настоящей. Он хотел, чтобы та Линда вернулась к нему снова, и готов был ради этого на многое.

Тони носом отодвинул ее майку еще выше.

Линда снова дернулась. Он нашел губами сосок, и от этого прикосновения все ее тело выгнулось вперед, а затем снова опустилось. Тони с трудом сдерживал желание растянуться на кровати рядом с ней, поверх нее, погрузиться в это мягкое тело.

– Ты меня убиваешь, – признался он, уткнувшись лицом куда-то между ее плечом и шеей.

Осознав, что борьба с собой бесполезна, он улегся на нее сверху. Их ноги скрестились, бедро соприкоснулось с бедром, горячая плоть с такой же горячей плотью. Они оба тяжело дышали, и Линда бормотала что-то невразумительное, проклиная его, но ее голос – жаркий, зовущий, полный желания – лишал эти проклятья и угрозы всякого смысла.

Тони рассмеялся и поцелуем заставил ее замолчать. Она приоткрыла рот, жадно впитывая вкус его губ, втягивая его в водоворот наслаждения, которого он никогда ни с кем не испытывал. Только с ней. Теперь он готов признать это. Он одержим этой женщиной. Все остальное – чувство опасности, страх, ярость – просто исчезало, едва он касался ее.

– Как хорошо, – пробормотал он, оторвав губы от ее рта и вглядываясь в глубину ее глаз.

– Это безумие, – прошептала она.

Он лежал на ней всей тяжестью своего тела, и только два слоя ткани мешали ему проникнуть внутрь.

– Да, – признал он, – возможно, это безумие.

– Это не я, – с отчаянием сказала Линда. – Не я настоящая.

– Лжешь, – возразил он.

– Ведь ты умный мужчина, Тони. Неужели ты не понимаешь? Я могу сыграть десяток, сотню разных ролей, представить себя в образе самых разных женщин. Но ни один из этих образов не имеет отношения ко мне настоящей. Я просто не чувствую того, что происходит с ними.

– Неправда, не верю, – сказал он, обхватывая ладонью ее подбородок и пробегая большим пальцем вдоль нижней губы. – Чувствуешь?

Линда задрожала и закрыла глаза. Его не обманешь, поняла она.

Тони положил руку ей на грудь и нежно сжал сосок.

– Ну как? Не пытайся убедить меня в том, что ты этого не чувствуешь. Не смей говорить, что твое тело – это своего рода оружие, которое ты можешь использовать по собственному усмотрению. Я ни за что не поверю, что ты можешь реагировать точно так же на прикосновения любого другого мужчины, который стал целью твоего задания. Я не поверю, что все это не имеет никакого отношения ко мне.

– Никакого отношения к тебе это не имеет! – сердито воскликнула она.

Тони пошевелился, еще удобнее устраиваясь сверху, сделал несколько движений бедрами и мгновенно почувствовал непроизвольный отклик ее тела. Как им было бы хорошо вместе, как легко и просто.

– Я хочу тебя, Линда, – признался он. – Ты думаешь, мне легко произнести это? Ты думаешь, мне это нравится? Я ненавижу себя за доверчивость. У меня всегда возникали проблемы, когда я слишком доверял женщинам. Я сожалею, что попал в ситуацию, из которой не могу найти выход. Сожалею, что вынужден просить тебя о помощи. Я просто ненавижу все это.

– Тогда мы в равных условиях, потому что…

Он заглушил ее слова поцелуем – долгим, крепким, опьяняющим поцелуем, от которого она буквально сомлела в его объятиях.

– Мне очень жаль, что ты таким безумным образом ворвалась в мою жизнь и перевернула ее с ног на голову. Я знал, что должен быть один, но я устал от одиночества. И мне очень не хочется думать, что я ошибся в тебе.

– Чего ты хочешь от меня, Тони? – срывающимся голосом спросила Линда.

Всего, подумал он. Эта женщина нужна ему вся, целиком. Со стоном он оторвался от нее и, перевернувшись на спину, лег рядом. Он просто не мог больше выносить такой близости.

– Скажи мне, что хочешь меня, – проговорил он. – Дай мне хотя бы эту малость. Признайся, что это все по-настоящему.

– Прости, но я не могу позволить себе признаться в том, что меня влечет к сумасшедшему.

– Я не сумасшедший, – сказал он. – Не убийца и не предатель. Я просто мужчина, который хочет, чтобы ты была в его постели.

– Ничем не могу тебе помочь. Я не могу тебе поверить.

– А я не могу удержаться от того, чтобы не дотронуться до тебя снова, – сказал он, все еще страдая от возбуждения. – Если хочешь, мы перейдем ко второму раунду нашей пытки и продолжим терзать друг друга.

– Только в том случае, если на этот раз прикованным к кровати будешь ты, – ответила Линда.

– Я готов, – сказал Тони. – С радостью.

– Нет. Я пошутила.

Некоторое время они лежали рядом на узкой кровати, глядя друг на друга. Линда учащенно дышала, ее грудь вздымалась и опускалась, пухлые губы были соблазнительно приоткрыты. Тони был более чем готов к продолжению этой маленькой схватки. Линда прикована к кровати и никуда не может деться. Рано или поздно он добьется того, что она уже не будет в состоянии обманывать себя и его. Рано или поздно она сдастся, он знал это.

– Не смотри на меня так, Тони, – взмолилась Линда. – Что ты хочешь доказать этим? Чего ты хочешь?

– Тебя, черт возьми. Ту женщину, которой ты была позавчера. Без всей этой лжи.

– Ты хочешь, чтобы я призналась, что тоже хочу тебя? Этого будет достаточно?

– Нет, но это будет неплохое начало.

– Ну хорошо, я хочу тебя. И я ненавижу себя за это. Я считаю, что это самая большая глупость в моей жизни. Мое тело изменяет мне, здравый смысл покидает меня. Но я хочу тебя. Теперь ты удовлетворен?

– Когда ты представляешь это таким образом, что я злодей, который охмурил тебя, то нет.

– Больше я ничего не могу тебе сказать, – заявила Линда. – По крайней мере, сейчас.

Тони продолжал смотреть на нее. Она по-прежнему дышала неровно, но ее взгляд был устремлен куда-то в пространство.

– Я никогда не обманывал тебя, – сказал Тони. – Есть вещи, о которых я тебе просто не говорил. Но я был честен с тобой. И я думаю, что в глубине души ты знаешь это.

– Но Тони…

– Подумай об этом. Обо мне. О нас. Подумай сердцем, а не своей бесчувственной головой. Я уверен, что в душе ты понимаешь, что я не убийца и не предатель. Если бы ты искренне считала меня убийцей, ты не могла бы так отвечать на мои поцелуи. Ты не такая бесчувственная и хладнокровная, какой хочешь казаться.

– Но Тони…

– Подумай об этом устройстве для слежки. Этот факт должен сказать тебе о чем-то. А если этот фрагмент не укладывается в общую картину, значит, должны быть и другие. Ты обязана найти доказательства моей невиновности. Я рассказал тебе все, что случилось. Точную картину.

– Я не… – Она остановилась и о чем-то задумалась. – Ну хорошо. Давай поговорим об этом. Только не прикасайся ко мне, пожалуйста.

– Если ты настаиваешь.

– Я настаиваю, – с тяжелым вздохом подтвердила она.

Тони послушно поднялся и сел на край кровати.

– В отчетах о происшедшем я не видела никаких упоминаний о следах наркотических химических веществ в лаборатории, – сказала Линда. – Согласно отчетам, наши подразделения прибыли на место спустя пятнадцать минут. Хотя у меня есть основание думать, что они приехали только через полчаса. Никого в лаборатории не было. Не было никаких отпечатков пальцев.

– За исключением отпечатков ваших сотрудников?

– Да.

– Полчаса вполне достаточно, чтобы то вещество, которое я использовал, выветрилось, а человек, который его вдохнул, пришел в себя. Мне ведь надо было действовать быстро, понимаешь? В этом случае приходится применять препарат, который валит человека с ног почти мгновенно, но при этом быстро выводится из организма. Спроси кого-нибудь. Кого-нибудь, кому ты доверяешь. Спроси, не нашли ли они следов наркотического вещества в лаборатории той ночью.

– Но отчеты…

– Поставь себя на место человека, который составлял отчет. Стал бы он включать в отчет факт, который не укладывается в придуманную им схему?

Линда снова задумалась. Он на правильном пути, понял Тони. Он это чувствовал. В конце концов, кто-то ведь должен ему поверить. Он не может в одиночку бороться со всей этой чудовищной ложью.

– Есть что-то еще, что не вписывается в картину? – спросил Тони.

Линда растерянно покачала головой.

– Время, – сказала она. – Время выстрелов не сходится.

В отчете, который ей дали прочитать, после того как она вышла из больницы, было сказано, что сигнал о происшествии поступил в штаб-квартиру сразу после часа ночи. Но за несколько минут до того, как Линду ранили, она посмотрела на часы. Было только двадцать минут первого. И еще было радио, радио в отъезжающей машине. Сквозь болевой шок она слышала, как диктор по радио назвал время: половина первого. По заключению медэкспертов смерть Тома наступила примерно в это же время. Но тогда кто отправил сигнал о нападении на лабораторию? Если медэксперты ошиблись и в час ночи Том был еще жив, тогда почему он не пришел на помощь ей и Генри? Когда она попыталась указать на эти противоречия, ее никто не стал слушать. Ей заявили, что она была в шоке после ранения и потому могла все перепутать. На самом деле все произошло в час ночи, а в час пятнадцать сотрудники агентства уже были в лаборатории, благо полигон находится недалеко от штаб-квартиры.

– Расскажи мне, что там не совпадает, – попросил Тони.

– Нет, сначала ты мне расскажи, – неожиданно сердито возразила она. – Кто помог тебе выбраться оттуда?

– Никто.

– Я спрашиваю серьезно, Тони. Мой внутренний голос начинает прислушиваться к тебе. Но, если ты хочешь рассчитывать хоть на малейшее доверие с моей стороны, сейчас ты должен сказать правду.

– Никто не помогал мне. Почему ты думаешь, что кто-то должен был помогать?

– Господи, я знала, что это безнадежно. Я знала, что глупо доверять тебе, – раздраженно сказала она.

– Почему ты спрашиваешь меня об этом, Линда? И какое это имеет отношение к расхождению во времени, о котором ты говорила? Скажи мне, черт возьми!

– Сколько человек охраняли тебя в ту ночь, Тони? – гневно спросила она.

– Я не знаю. А почему ты спрашиваешь?

– Сколько?!

– Я думаю, трое. Но я не уверен. Меня все время охраняли разные люди, у них был разный режим работы. Почему ты спрашиваешь?

– Да, их было трое. Один внутри здания, двое снаружи. Что случилось с теми охранниками, которые дежурили снаружи?

– Я не знаю. Их там не было. Почему ты задаешь эти вопросы?

– А тебя не заинтересовало, куда они делись? Что с ними случилось? – со злостью проговорила она.

– Честно говоря, в тот момент я был обеспокоен тем, чтобы самому остаться в живых! И не попасть в руки бандитов! Почему я должен был думать о неизвестно куда девшихся охранниках? – с неожиданной резкостью отреагировал Тони. Потом негромко выругался и почти шепотом повторил вопрос: – А почему ты спрашиваешь?

– Потому что одним из охранников в ту ночь была я! – почти выкрикнула Линда. – Помнишь след от пули на моем плече? Это напоминание о том дежурстве, когда я пыталась защитить тебя.

Тони резко поднялся на ноги и сделал шаг назад. Теперь он понял. Теперь он нашел еще один недостающий элемент сложной головоломки по имени Линда.

– Так вот почему ты меня ненавидишь!

Она покачала головой и отвела взгляд в сторону.

– Действительно ненавидишь. – Теперь он в это поверил.

– Не из-за себя, – возразила Линда. – Я выздоровела. Но Генри… Генри был моим напарником. Пуля задела ему позвоночник. Когда я в последний раз видела его, он был в инвалидном кресле. Боюсь, что он никогда не сможет ходить. Это одна из главных причин, по которым я ненавижу и презираю тебя, Тони. Поэтому лучше не прикасайся ко мне.

Линда лежала, тихо всхлипывая, на кровати, а Тони, склонившись над ней, пытался открыть замок наручников. Когда Линда вытаскивала эти наручники у одного из тех убитых, она как-то не подумала о том, что надо взять ключ. Впрочем, один раз Тони каким-то образом сумел открыть замок, пока она спала, отравленная химической смесью. Возможно, он сумеет сделать это и сейчас.

С того момента, как она выплеснула на него всю свою накипевшую злость, а потом расплакалась, они не сказали друг другу ни слова. Ну почему он все время доводит ее до эмоционального срыва? Она в жизни столько не плакала, сколько за эти дни. И за это она его тоже ненавидит.

Раздался щелчок. Тони повозился еще с минуту и наконец освободил ее запястья. Линда медленно опустила вниз затекшие руки. Тони явно хотел помассировать их, но она остановила его убийственным взглядом.

– Нам надо уезжать отсюда, – сказал Тони.

– Знаю.

– Где-то в твоих вещах спрятан жучок. Радиомаяк. Нам придется бросить все это здесь.

Линда кивнула. Способность думать наконец-то вернулась к ней. Кто-то выслеживает ее. Радиомаяк у нее действительно есть. Но она знает о существовании только одного жучка – в пластмассовом браслете. Не исключено, что еще один такой может быть спрятан в одежде, обуви, в чем угодно. Или не один.

– Мне нужна новая одежда. Лучше джинсы и свитер, потому что здесь совсем не жарко. А кроме того, туфли, сумка и куча всяких мелочей, – со вздохом заметила она.

– Голова еще болит? – заботливо спросил Тони.

– Да.

– Скоро пройдет, – словно извиняясь, сказал он. – Максимум еще час.

– Я выживу.

– Линда, я…

– Не надо, – перебила она его, испугавшись, что он начнет извиняться и его извинения прозвучат искренне. – Только не надо.

Тони молча кивнул.

Они купили все необходимое в ночном магазине рядом с мотелем и заодно перекусили бутербродами и кофе. Потом вернулись в номер, и Линда переоделась. Все старые вещи они сложили в сумку, и Тони спрятал ее под брезентом, прикрывающим прицеп одного из грузовиков на автомобильной стоянке. Возможно, эта маленькая хитрость направит преследователей на ложный след и позволит выиграть время, решили они.

Тони уже собирался заводить мотоцикл, когда Линда заметила у дороги телефон-автомат.

– Мне надо позвонить, – сказала она. – Я понимаю, что это не слишком разумно, но все равно мы отсюда уезжаем.

Тони отреагировал спокойно.

– Поступай так, как считаешь нужным.

По-хорошему, ей надо было позвонить Шелтону. Отметиться. Ее давно уже должны хватиться. Она просрочила время связи, ей придется давать объяснения по поводу взорвавшегося дома и двух обгоревших трупов. Она рискует своей карьерой, поняла Линда, и ради чего? Ради смутного предчувствия, что здесь что-то не так? Ради опасного физического влечения к этому неотразимо обаятельному и такому самоуверенному гению, которого обвиняют в убийстве? До того, как она встретила этого типа, ей и в голову не пришло бы нарушить приказ.

Больше всего ее смущало то радиолокационное устройство, которое она нашла у одного из убитых. Это была новая секретная разработка, которая, не использовалась нигде, кроме как в их подразделении. Устройство выдавали агентам только для выполнения особо ответственных заданий. Если оно оказалось в руках преступников, значит, кто-то ее предал. Кто-то из агентства. Но при всем желании Линда не могла поверить в то, что в попытках похитить секретную формулу замешан ее босс, Марк Шелтон. Человек, который всю жизнь прослужил в секретных подразделениях, не мог пойти на предательство.

И все же во всем этом деле слишком много неувязок. Она должна во всем разобраться и только потом принять решение. Ей нужен человек, которому она полностью может доверять.

Линда сняла трубку и набрала номер телефона больницы в Мэриленде. Дежурная сказала ей, что Генри Уолтон не числится в списках пациентов.

– Где еще он может быть? – озабоченно спросил Тони. – Если он был так серьезно ранен… А что, если…

– Нет, – сказала Линда. – Некоторое время сразу после ранения он действительно был в критическом состоянии, но потом начал поправляться. Я разговаривала с ним три недели назад. Он не мог ходить, но все остальное не внушало опасений.

– Я понимаю, что он твой близкий друг, – сочувственно проговорил Тони. – Мне жаль, что все так получилось…

Линда пропустила его слова мимо ушей. Она не нуждается в его сочувствии. Ей все равно, сожалеет он о случившемся или нет. Она вообще не хотела замечать в нем ничего человеческого.

Она позвонила Уолтону на квартиру, но там никто не ответил. У Генри не было жены или постоянной подруги, но сразу после того выстрела, который пробил ему спину, в полушоковом состоянии он произнес одно имя: Рита. Что, если это Рита Крейтон, агент их подразделения? Неужели между Ритой и Генри что-то есть? Рита принимала участие в расследовании того, что произошло в ночь бегства Энтони Каллахэна. Она писала официальный отчет о том, как и почему все это произошло, и пришла к неверному выводу. Тогда Линда поспорила с Ритой, потому что время выстрелов, указанное в отчете, не совпадало с тем, что запомнила она. Но ей не пришло в голову, что это могло быть не результатом небрежности, а преднамеренным обманом. Кто мог сделать это? Неужели Марк Шелтон?

Прошло уже несколько часов после контрольного срока ее связи со штаб-квартирой. Наверняка в агентстве уже знают о взорвавшемся доме и двух погибших. Если она позвонит сейчас Рите и попросит сохранить их разговор в тайне, то, наверное, поставит ее в неловкое положение. Но другого выхода нет.

Линда решительно набрала номер.

– Алло, – ответил хрипловатый мужской голос.

– Генри?

– Да. Это ты, Линда?

– Да.

До нее донеслось полусонное бормотание женщины, видимо спрашивающей, что случилось, и успокаивающие слова Генри о том, что все в порядке и она может спать дальше. Линда никогда раньше не слышала, чтобы Генри говорил с кем-либо таким теплым, ласковым тоном.

Генри был хорошим товарищем и при большом желании мог бы быть обаятельным мужчиной, но обычно он не заботился о том, чтобы привлечь внимание женщин. И когда это он успел так сблизиться с Ритой?

– Как я понял, ты звонишь среди ночи не для того, чтобы просто поболтать, – откашлявшись, сказал Генри. – А как ты узнала, что я здесь?

– Случайно.

– Черт, неужели меня так легко вычислить, – пробормотал он.

– Я же сказала, что это случайность. Мне нужно кое-что выяснить. У Риты. Насчет той ночи. – Она посмотрела на стоящего рядом Тони. – Спроси ее, пожалуйста, не было ли в лаборатории следов транквилизатора под названием трифенилпервитин?

– С запахом миндаля, – подсказал Тони. – Он пахнет как горький миндаль.

Линда передала его слова.

– А в чем дело? – спросил Генри.

– Ты не веришь, что мне просто интересно?

– Нет.

– И все же спроси у Риты.

Он спросил, потом снова заговорил в трубку:

– Она ничего такого не помнит. Но она попала на место только на следующий день, больше чем через сутки после всего случившегося. Первым в лабораторию приехал сам Шелтон. Он сам проводил расследование на месте. А почему ты спрашиваешь? Что случилось?

Интересно, с какой стати Шелтон, человек, который почти всю жизнь провел за письменным столом, вдруг сам поехал на место происшествия? Он ни разу не делал этого, с тех пор как стал начальником отдела, да и раньше занимался главным образом канцелярской работой. Конечно, гибель агента – это чрезвычайное явление, к тому же все произошло не так далеко от штаб-квартиры. Возможно, он был в офисе, когда поступил сигнал, и решил заняться всем сам.

– Алло, Линда? Ты меня слышишь?

– Я пока не могу тебе ничего сказать, Генри.

– Где ты находишься?

– Тоже не могу сказать.

– Мне все это сильно не нравится. Нам надо поговорить. Тут кое-что случилось, о чем тебе следует знать.

– Вот как? Послушай, я не могу здесь больше оставаться. Я и так задержалась. Меня преследуют, и я не знаю кто. Я позвоню тебе позже. В час дня, – пообещала она. – Помнишь то место, где мы встречались с человеком, помогавшим нам в чикагском деле? Я позвоню туда.

– Да. Я буду там. Береги себя.

– Ты тоже. – Она повесила трубку и повернулась к Тони. – Едем.

Они сели на мотоцикл. Ночь была непроглядно темной и довольно холодной, поскольку весь вчерашний день они ехали на север. И снова они мчались вдвоем в неизвестность, и опять Линда обнимала Тони, крепко прижавшись к его спине. Желание и ненависть снова сплелись в клубок. Клубок, который ей еще предстояло распутать.

Глава 11

Весь остаток ночи они мчались вперед по пустынному шоссе, направляясь на север, вдоль маячившей слева горной гряды. Было холодно. Вскоре после рассвета они позавтракали в маленьком кафе у дороги. Горячий кофе придал бодрости, но лишь на несколько минут. Вчерашняя усталость и бессонная ночь брали свое.

– Давай остановимся здесь в мотеле, – предложила Линда. – Иначе я упаду с мотоцикла.

Всю дорогу она дремала у него за спиной. Это было так хорошо и уютно – прижиматься к теплой мужской спине, так просто и естественно, но Линда и в самом деле боялась заснуть по-настоящему.

Они сняли номер на первом этаже, и Тони закатил мотоцикл прямо в комнату, подальше от посторонних глаз. Первым делом Линда приняла душ, главным образом чтобы согреться, а потом забралась под одеяло на одной из кроватей, надеясь сразу заснуть. Но сон не приходил. Она лежала, прислушиваясь к шуму воды в ванной и редким звукам проезжающих по шоссе машин.

Когда Тони вышел из ванной, она все еще не спала. Он проверил, закрыта ли дверь, бросил взгляд на пистолет, который Линда оставила на тумбочке между двумя кроватями, и подошел к окну.

– Что там? – спросила она.

– Ничего.

– Мы сделали все, что могли, – устало сказала Линда. – Теперь надо выспаться. Днем я позвоню Генри. Он придет в условленное место, и мы сможем поговорить, не опасаясь, что разговор прослушивается. Он сказал, что у него есть важная информация. Потом решим, что делать дальше.

Тони молча кивнул. Вид у него был озабоченный и хмурый. Линда заметила, что он молчит гораздо больше обычного, не пытается поддразнивать ее или флиртовать с ней.

Все выглядело так, как будто они заключили негласное перемирие. В этом путешествии за правдой они оба одновременно решили соблюдать не названные, но вполне понятные правила. Ни нацеленных друг на друга пистолетов, ни отравленных напитков, ни химических атак в ванной больше не предполагалось. Линда не боялась, что Тони исчезнет, как только она повернется к нему спиной, а он, по-видимому, верил в то, что она не станет арестовывать его, по крайней мере сейчас. Сначала она должна выяснить, правда ли то, что он рассказал ей. Но сейчас Линда не хотела думать об этом. Она хотела побыстрее погрузиться в сон и хотя бы на время забыть обо всем.

Тони отошел от окна и остановился у ее кровати. Засунув руки в карманы джинсов и покачиваясь взад-вперед на каблуках, он с минуту пристально смотрел на нее. Потом заговорил:

– Может, ты расскажешь мне о той ночи? Когда тебя ранили?

Линда перевернулась на спину и откинула ладонями пряди волос с лица.

– Тони, я очень устала. Мне нужно заснуть. Я не могу сейчас рассказывать об этом. Даже если есть какие-то несовпадающие детали, сейчас я о них просто не вспомню.

Он остался стоять на месте, по-прежнему не сводя с нее глаз.

– Я не прошу тебя вдаваться в детали и находить несовпадения. Я хочу знать, что случилось с тобой. Ведь это мучает тебя, Линда. Преследует по ночам, во сне. Прошло три с половиной месяца, а тебе до сих пор снятся кошмары. Это ужасно, Линда.

– Со мной все в порядке, – пробормотала она, прекрасно понимая, как неубедительна ее ложь.

– Твой друг, Генри… Насколько серьезна его травма? Есть надежда, что он сможет ходить?

– Я не знаю. Он очень скрытный, а сама я не спрашивала. Но его карьера как агента закончена, и я не представляю, как он переживет это. Я рада, что он остался жив, но он был предан профессии еще больше, чем я, и думаю, что потерять эту работу для него трагедия…

– Когда ты позвонила ему вчера, он был с другой женщиной?

Линда кивнула.

– И ты спокойно к этому относишься?

– У нас с ним не было отношений такого рода.

– Но это не значит, что ты никогда не хотела таких отношений с ним, правда?

Линда вздохнула, удивляясь, почему они разговаривают на эту тему, почему ему не все равно. Впрочем, здесь нечего скрывать.

– Некоторое время я действительно думала, что между мной и Генри возможны более близкие отношения. Мы с ним во многом похожи. Может быть, слишком похожи. Но дальше дружбы дело не пошло. Я доверяю ему. Я восхищаюсь им. Я считаю его отличным парнем. Но это все.

– Понятно.

– Давай спать, Тони. Нам надо хоть немного выспаться. Неизвестно, что будет дальше.

– Ты настолько доверяешь мне? Ты уверена, что я буду здесь, когда ты проснешься?

– Я слишком устала, – сказала Линда, но тут же поняла, что такого примитивного объяснения недостаточно. Отношения между ними изменились. – Мы должны вместе разобраться в этом деле, правда? Ты и я. Мы должны добраться до конца. Неважно до какого.

– Ты это серьезно?

– Я хочу узнать правду, Тони. – Она вздохнула, вспомнив о Томе, о Генри и о том, как вся ее жизнь пошла вкривь и вкось из-за одной ужасной ночи. – Я не просто хочу этого. Я вынуждена, я обязана это сделать.

– Я тоже, – сказал он. – Что они сделают с тобой за то, что ты не арестовала меня вчера?

Линда улыбнулась.

– Ты обо мне беспокоишься?

– А что, в это трудно поверить?

– За неподчинение приказу со мной могут сделать все, что угодно. Уволить. Отдать под суд. Но это будет зависеть от того, чем закончится вся эта история. От того, виновен ли мой босс. И действительно ли невиновен ты.

– Я невиновен, – сказал Тони и добавил: – Извини за то, что усыпил тебя этим транквилизатором.

Линда рассмеялась. Она просто не смогла удержаться от смеха.

– Что здесь смешного?

– Может, ты еще извинишься за то, что приковал меня наручниками к кровати?

– Если ты этого хочешь, я готов, – совершенно серьезно ответил он.

– Я сама не знаю, чего я хочу от тебя, Тони, – с неожиданной откровенностью призналась она.

Он молча кивнул в ответ. А в душе Линды слабый голосок шептал: ты знаешь, чего ты хочешь. Ты хочешь поверить ему. Ты хочешь взять все, что он готов тебе дать. И отдать то, что он захочет получить в ответ.

Линда усилием воли заставила замолчать этот коварный внутренний голос. Всю жизнь она боролась с собой, с этой простой человеческой потребностью в доверии, дружбе, любви. С самого детства. Она была лишена тех близких отношений в семье, которые у других детей складываются естественным образом. Отец по большей части не замечал ее либо просто терпел ее присутствие. Он так и не смирился с тем, что природа дала ему дочь, а не сына. Мать умерла так рано, что Линда почти не помнила ее. В жизни Линды никогда не было мужчины, который был бы ей достаточно близок – физически, эмоционально. Она убедила себя в том, что прекрасно обойдется без этого. Что она не относится к тому типу женщин, которые постоянно должны изливать кому-то душу.

А теперь вдруг все изменилось. Теперь ей стал нужен этот полусумасшедший гений, которого ищут ФБР, ЦРУ и полиция, не говоря уже о террористических группировках.

Но сейчас это единственный человек на свете, которому ей хочется рассказать все. Рассказать о событиях той ночи, о своем участии, о своих ошибках и о своих сожалениях. Вопреки логике, вопреки осторожности и доводам разума, Тони стал близок ей, как никто другой.

– Черт, – пробормотала она, – ну зачем ты это сделал?

– Что сделал? – переспросил он.

– Убежал, начал скрываться. Ведь это опасно, Тони. Ты понимаешь, насколько это опасно?

– Да. Я знаю множество людей, которые готовы убить меня за то, чем я владею.

– Ну так почему же ты никому не рассказал об этом? Не попытался объяснить?

– Кому? Тот человек, которому я рассказал о попытках выкрасть из лаборатории мои бумаги, теперь обвиняет меня в убийстве. Это чертово ФБР тоже убеждено, что я преступник. Если бы я попытался вступить в контакт с кем-то из них, меня тут же арестовали бы. Это в лучшем случае. Поэтому я предпочел скрыться. А что бы ты стала делать на моем месте?

– Я не знаю, но ведь ты не можешь вечно находиться в бегах.

– Я это понимаю.

– У тебя должен быть какой-нибудь план.

– Он у меня есть.

– Может, ты мне о нем расскажешь?

– А если расскажу, ты мне поверишь?

– Не знаю, – откровенно сказала Линда. – Но если тебя с твоей формулой отыщет кто-то другой, не имеющий отношения к правительству, например группа террористов, ты понимаешь, что они убьют тебя, как только получат все, что им нужно, – формулу, технологию?

– Я это понимаю.

– Тогда какую цель ты преследуешь, скрываясь от правительства? Уж лучше сидеть в тюрьме, чем быть убитым.

– Видишь ли, в чем дело, Линда… Я изобрел нечто, что может убивать людей. А теперь кто-то хочет завладеть этим оружием и использовать его против невинных людей. Представляешь, какой переполох начнется, если взорвется парочка самолетов? Люди станут бояться летать. – Он тяжело вздохнул. – Я никогда не имел намерения изобретать оружие. Наоборот, я работал над системой обнаружения взрывчатки. Эта чертова формула была открыта случайно. Лучше бы я никому не говорил об этом. Лучше бы я уничтожил это вещество сразу, как только понял, какими свойствами оно обладает, – с чувством сказал он. – Но было слишком поздно. Начальство узнало. Все начали сходить с ума. Мою работу тут же засекретили. Военные ходили вокруг да около и вожделенно облизывались, а я не хотел передавать им формулу и под разными предлогами затягивал работу. Это явилось одной из причин, по которым они перестали доверять мне.

– Лучше было отдать формулу им, чем кому-нибудь другому, – сказала Линда.

– И что они с ней сделали бы? – спросил он. – Для чего использовали бы? Это взрывчатка, которая не похожа на обычный динамит. Ее можно замаскировать под что угодно, и никто ничего не заподозрит, пока бомба не взорвется. Зачем военным такая штука, как не для того чтобы убивать?

Его горячность поразила Линду. Даже ошеломила.

– И что ты собираешься делать дальше? – осторожно спросила она, глядя на него снизу вверх.

– Все, что необходимо, чтобы остановить это безумие, – заявил он. – Я заварил эту кашу, мне ее и расхлебывать.

– И каким же образом?

– Я над этим работаю. Кое-какие меры я уже предпринял. Мне очень жаль, Линда, что ты оказалась втянутой в эту игру. Мне жаль, что погиб один твой друг, был тяжело ранен другой, и что все это произошло, когда вы охраняли меня.

Этим его словам она поверила. Все остальное под вопросом, но его сожаления прозвучали искренне.

– Расскажи мне о том, что случилось той ночью, – снова попросил Тони. – Пожалуйста.

– Я никому об этом не рассказывала. То есть мне, конечно, пришлось писать отчет, давать показания. Но сейчас я хочу забыть об этом.

– Вряд ли тебе это удастся.

– Возможно, не удастся, – согласилась она. – Все слишком изменилось после той ночи. Я сама стала другой.

– И ты во всем обвинила меня, – мягко сказал Тони. – Ты меня возненавидела.

– Да, то есть нет, не совсем так… – Она хотела объяснить, но не находила нужных слов. И дело не в нем, а в ней самой. Она возненавидела его, потому что это было самое простое. Если бы не было никакой формулы и никакой секретной лаборатории, то Том остался бы жив, а Генри не был бы тяжело ранен.

Линда повернулась на бок, спиной к Тони. Он присел на край кровати и ласково положил ей руку на плечо.

– Не переживай из-за этого. Можешь продолжать ненавидеть меня, если тебе от этого легче. Я не буду больше спрашивать тебя об этом. Мне действительно жаль, что все так случилось. Если бы я мог что-то изменить, я бы сделал это.

– Сейчас это кажется легко, правда? – вздохнула Линда. – Когда знаешь, что произошло на самом деле. Если бы можно было предвидеть события, все было бы иначе.

– Возможно, – уклончиво ответил Тони, поглаживая ее по плечу.

Линда закрыла глаза. Его прикосновение утешало, успокаивало. Она не подозревала, что мужская рука может быть такой мягкой, может приносить такое непостижимое умиротворение, прогонять прочь тревогу и одиночество. Ей хотелось повернуться к нему. Ей хотелось большего. Но вместо этого она тихо сказала:

– Я устала, Тони. Я так устала от всего.

– Хорошо. Мы не будем пока говорить об этом. – Он продолжал поглаживать ее по спине. – Спи, малыш.

Ей снова снились кошмары. Она резко проснулась и села на кровати. Сердце тяжело стучало в груди, на губах застыл сдавленный крик. В следующую секунду она поняла, что за дверью кто-то есть.

Линда схватила с тумбочки пистолет и положила палец на спусковой крючок. Дверь распахнулась, и в комнату стремительно влетел мужчина.

На какую-то долю секунды Линда решила, что она все еще спит, что она все еще в той ужасной ночи и ей дана вторая попытка, чтобы все исправить. Она так этого хотела – второй попытки. Все, что от нее требовалось, – это нажать на спусковой крючок. Но что-то ее остановило.

Сейчас была не ночь. Был день. Яркий солнечный свет ворвался в открытую дверь, ослепляя Линду. Мужчина был освещен со спины, и она никак не могла разглядеть его лица. Ей вдруг показалось, что перед ней стоит мальчишка-подросток. При чем он здесь? Разве она может выстрелить в него?

Вторая попытка? Что за чушь! В жизни все бывает один раз. Ее глаза наконец-то адаптировались к свету, и она услышала голос Тони, удивительно спокойный для такой ситуации.

– Линда? Это я. Посмотри. Посмотри на мое лицо. – Он натянуто улыбался. – Я понимаю, что ты меня ненавидишь. Но, может быть, мы сначала еще немного поговорим, прежде чем ты нажмешь на курок?

Трясущимися руками она медленно опустила пистолет и поставила предохранитель на место. Потом тряхнула головой, прогоняя остатки сна.

– Прости, – дрогнувшим голосом сказала она.

– Прости? – рассмеялся Тони.

Господи, она едва не убила его, а он смеется. Похоже, он может смеяться над чем угодно.

– Ты меня напугал.

Тони закрыл за собой дверь, снял куртку и подошел к ее кровати.

– Ты кричала, и я решил, что нас выследили, ворвались сюда и пытают тебя.

– О Боже, – смущенно пробормотала Линда. Неужели она настолько потеряла контроль над собой, что кричала во сне? – А где ты был? – спросила она, решив сменить тему.

– Я вышел, чтобы купить еды в ресторане через дорогу. В термосе – свежий кофе. Я подумал, что тебе будет приятно выпить горячего кофе, когда ты проснешься.

– О Боже, – снова повторила она.

Он так добр и заботлив. А добрый и заботливый Тони еще опаснее, чем Тони, который дразнил и подкалывал ее.

– Который час? – спросила она.

– Скоро двенадцать. Если ты собираешься звонить, нам пора собираться.

– Хорошо. Я встаю.

– Как ты себя чувствуешь?

– Нормально.

– Ты едва не застрелила меня.

– Я знаю, – признала она.

– Ты смотрела на меня и как будто не видела меня.

– Я действительно ничего не видела. Я услышала шум и проснулась, а в этот момент ты открыл дверь. Снаружи было такое яркое солнце. Твое лицо оказалось в тени, и я не сразу поняла, что это ты.

Тони медленно кивнул.

– У тебя был такой вид, как будто ты не здесь, а в другом месте. Что тебе снилось?

Она закрыла глаза и покачала головой. Нет, ей совсем не хотелось возвращаться в этот жуткий сон. Хватит того, что она спросонок чуть не застрелила Тони. Линда вспыхнула. Ее снова начала бить дрожь. Господи, в таком состоянии она ни на что не способна. Она даже думать не может. Каждый раз, когда ей снился этот кошмар, она надолго лишалась способности нормально мыслить и действовать. Ей требовалось несколько часов, а то и целый день, чтобы прийти в себя и унять эту дрожь. Только в прошлый раз все закончилось быстрее. Потому что в прошлый раз она заснула в объятиях Тони. Это его руки успокоили ее. Сильные и в то же время такие нежные руки.

Глядя сейчас на него снизу вверх, Линда поняла, что достаточно ей произнести лишь слово – и она снова окажется в объятиях этих рук. Она забудет о своем кошмаре. Может быть, она забудет и о том, кто она такая? И кто он такой? Неужели это возможно? Хотя бы на время?

– Линда? – окликнул он ее, дотрагиваясь до плеча.

Она проворно отползла прочь и спрыгнула на пол с противоположной стороны кровати. Босые ноги коснулись холодного пола. Линда только сейчас вспомнила, что на ней нет ничего, кроме длинной мужской рубашки. Но это ее не смутило.

– Мне надо принять душ, – сказала она.

Тони молча кивнул. Она ожидала услышать какое-нибудь колкое замечание, ироничную улыбку. Но, с тех пор как Линда рассказала ему о своем ранении в ту ночь, он перестал поддразнивать ее. Он стал поразительно серьезен.

Линда вдруг поняла, что ей не хватает прежнего Тони, с его иронией и колким юмором. Ей не хватает борьбы. Та ситуация, когда она ненавидела его, была для нее понятнее и, пожалуй, безопаснее.

– Что с тобой, Линда? – спросил он, видя ее замешательство.

Она покачала головой. Язык не слушался ее.

– Я просто подумала, что, когда я могла ненавидеть тебя, все было проще, – запинаясь сказала она.

Его глаза вспыхнули жаром. И надеждой. Линде показалось, что он готов перепрыгнуть через кровать, схватить ее и уже не выпускать. И может быть, это было бы совсем неплохо. Но, должно быть, Тони увидел панику в ее глазах. Потому что он сделал шаг назад и улыбнулся.

– Я могу попробовать снова досадить тебе чем-нибудь, – сказал он. – Если это поможет.

Линда широко улыбнулась. Наверное, это смешно – улыбаться в такой ситуации, подумала она. Но так уж получилось, что она улыбалась, по-настоящему улыбалась.

– Вот видишь, я даже сумел заставить тебя улыбнуться, – сказал Тони.

Она вспомнила, как он радовался, когда она рассмеялась в прошлый раз. Никто до него не пытался ее рассмешить. Никто не удивлялся тому, что она редко улыбается.

Как она устала от той жизни, которую вела все эти годы. От жизни без улыбок, без радости. Стоило рядом с ней появиться Тони, как вдруг оказалось, что жизнь гораздо полнее и интереснее, чем она могла себе представить.

Он пробудил в ней спящие чувства, о которых она забыла или не подозревала об их существовании. До сих пор она жила в каком-то оцепенении, из которого ее вывел именно Тони. Поначалу ей не хотелось выходить из этого оцепенения, но теперь все изменилось. Это было безумие, но она буквально жаждала его общества – общества человека, которого разыскивают по подозрению в убийстве.

Тони подошел к ней и взял рукой ее подбородок. Все ее существо отозвалось живым трепетом на это прикосновение.

– Ты опасный человек, – проговорила она.

Он кивнул, потом посмотрел ей в глаза и сказал:

– Я готов для тебя на все. – Он коснулся ее губ коротким нежным поцелуем. – На все, что в моих силах. Я не хочу, чтобы ты снова страдала.

Ну вот, только этого еще не хватает. Он собирается защищать ее, а это глупо. Она – хорошо подготовленный агент. Даже в том состоянии, в каком она находится сейчас, она способна постоять за себя. Кто он такой? Всего лишь мужчина, обыкновенный мужчина. Очень умный, очень квалифицированный, но всю свою жизнь он провел в лаборатории. Он привык работать мозгами, а не телом.

И он думает, что сможет ее защитить.

Все это сентиментальная чушь, сказала она себе. В его словах нет никакого практического смысла. И все же… И все же в ее душе словно растаял еще один кусочек льда.

– О чем ты опять задумалась? – спросил Тони.

– О том, что ты только что сказал. О твоем желании защитить меня. Это очень любезно с твоей стороны.

– Любезно? – Он произнес это с отвращением, как какое-то грязное слово. – Ты опять хочешь оскорбить меня? Я могу быть любезным с продавщицей в магазине, с официанткой в ресторане, с любой другой случайной женщиной. Но мои чувства к тебе не имеют ничего общего с любезностью.

– Мне надо в душ, – сказала Линда, трусливо меняя тему. – Я никак не могу проснуться по-настоящему.

Войдя в ванную, она закрылась изнутри и только потом осмелилась окликнуть его из-за двери:

– Тони? Помнишь, я сказала тебе, что легко могу входить в образы десятка самых разных женщин?

– Да.

– Так вот, мне кажется, я уже разучилась быть самой собой, – призналась она. – Особенно с мужчинами.

Он рванул дверь, но она была заперта.

– Я и не знал, что ты такая трусиха, Линда.

– Теперь ты знаешь, – вполголоса сказала она сама себе и включила воду.

За эти три дня он узнал о ней больше, чем кто-либо за все прошедшие годы.

Глава 12

Новости были плохими. Тони понял это по тому, как изменилось выражение лица Линды почти сразу после начала ее телефонного разговора с Генри.

Прежде чем позвонить, они на всякий случай отъехали на приличное расстояние от мотеля. Линда разговаривала дольше, чем собиралась, несмотря на то что Тони, дважды напомнил ей о необходимости соблюдать осторожность. Конечно, вероятность того, что этот разговор кто-то сможет подслушать, была очень мала, но все же рисковать не стоило. Линда в основном слушала и почти ничего не говорила в ответ. Только еще раз уточнила насчет следов химических веществ в лаборатории. В конце разговора она спросила, каково сейчас ее положение в агентстве.

Что это за таинственное агентство, в котором она работает, раздумывал Тони, прислонясь плечом к стеклу кабины телефона-автомата. Нечто более секретное, чем ЦРУ и ФБР. И более опасное. Тони до сих пор не знал, что произошло той ночью. Кто пытался проникнуть в лабораторию? Кто стрелял в охранников? Как это все могло произойти?

Наконец Линда повесила трубку. Предваряя его вопросы, она коротко бросила:

– Едем. – Покачала головой и решительно направилась к мотоциклу.

Тони понял, что сейчас спрашивать бесполезно.

Пробираясь второстепенными дорогами, они продолжали двигаться на север, к границе с Вайомингом.

Местность по-прежнему была малонаселенной. День клонился к вечеру, когда они остановились в небольшом городке, чтобы поесть и переночевать в непритязательной гостинице.

В номере Линда первым делом включила на полную мощность электрический нагреватель. Потом сняла куртку, туфли, забралась с ногами на кровать и села, завернувшись в одеяло.

Тони лег на соседней кровати, с наслаждением вытянув затекшие от долгой езды и холода ноги. Он повернул лицо к Линде и вопросительно посмотрел на нее.

Когда после телефонного разговора она велела ему ехать, он не стал спорить. Но с тех пор прошло несколько часов, и теперь он хотел знать, что произошло.

– Итак, – сказал он, – какие новости? Я уже понял, что они плохие, но насколько плохие?

Линда тяжело вздохнула.

– Тони, скажи мне абсолютно честно, той ночью никто не помогал тебе убежать?

– Никто.

– Никто не знал о твоих планах? О том, что ты собираешься делать?

– А у меня и не было никаких планов. Но, после того как еще на военной базе кто-то выкрал ключ от моего стола и перерыл мои бумаги, я был готов к тому, что эти попытки могут повториться. Даже после переезда в лабораторию на полигоне. Поэтому я был начеку. А почему ты спрашиваешь?

– Ты знаешь человека по имени Берт Роулинг? Он из ФБР. Эксперт по взрывам.

– Нет, – сказал Тони. – Почему ты спрашиваешь?

– Прошлой ночью его арестовали. По-видимому, террористическая организация с Ближнего Востока заплатила ему большие деньги, чтобы он помог вывезти тебя из страны. У него нашли фальшивые паспорта и билеты на самолет. В одном из паспортов была вклеена твоя фотография.

– И что это означает? Что меня до сих пор считают предателем и убийцей? Этот Роулинг дал показания?

– Он почти ничего не успел сказать. Он пробыл в тюрьме всего несколько часов, причем ночью. В это время шел обыск в его квартире, а когда следователи приехали, чтобы допросить его, он был уже мертв. Он умер в тюремной камере.

– Умер? – переспросил Тони.

– Да.

Он рассмеялся. Что еще ему оставалось делать?

– Очень удобно, правда? Теперь он ничего не сможет рассказать. А твой босс случайно не навещал его в камере после ареста?

– Не знаю, – сказала Линда. – Наше агентство не принимало прямого участия в аресте Роулинга. Его арестовали военные. У меня не было времени, чтобы выяснить все подробности. После ареста его поместили в камеру предварительного заключения на военно-морской базе. Где он и умер.

– Ты уверена, что умер? Или его убили, чтобы он не успел ничего сказать?

– Не знаю. И никто этого не знает. Его нашли утром мертвым. У него была астма, и, возможно, причиной смерти стал приступ.

– Особенно если кто-то намеренно подбросил ему вещество, провоцирующее приступ. Убить человека, страдающего от тяжелой формы астмы, очень легко. И все-таки мог твой босс оказаться в эту ночь поблизости от Роулинга?

– Да. Он приехал на эту военную базу, как только узнал об аресте. Но это вполне естественно с его стороны. Во всяком случае, это не выходит за рамки его полномочий. Наше агентство имеет прямое отношение к этому делу. Разумеется, Шелтон сразу поехал туда.

– Значит, фамилия человека, который подставил меня, Шелтон?

– Я не знаю, подставил он тебя или нет, но так зовут моего босса. Марк Шелтон. Да, он подходит под то описание, которое ты мне дал. Некоторые другие детали тоже совпадают. Например, то, что Шелтон лично привез тебя на полигон. Агент из той смены, которая дежурила там в первый день, подтвердил это. От того, справедливы ли твои обвинения, многое зависит. Все зависит. В том числе и моя карьера.

– Послушай, если вдруг окажется, что твой босс не виноват, мы устроим тебе алиби. Я скажу, что все это время я держал тебя в качестве заложницы. И ты расскажешь им, что я усыпил тебя и приковал наручниками к кровати. В этом будет большая доля правды.

Линда рассмеялась. На секунду тревожное выражение исчезло с ее лица. Но только на секунду.

– Мы распутаем это дело, Линда, – решительно сказал он. – Я не отступлю.

– Я тоже.

Весь следующий день они снова мчались и мчались по дороге, желая как можно дальше оторваться от возможной погони. Время для следующего звонка Генри было назначено на вечер. В ожидании они остановились поужинать в пустом кафе на окраине городка Чарльзтаун.

Выслушав по телефону очередную порцию новостей, Линда застыла как вкопанная. Повесив трубку, она повернулась к Тони.

– Ты был прав, Тони, – сказала она. – Все сходится. Человек, который проник в лабораторию той ночью, – Шелтон. Я просто долго не могла поверить в это, потому что давно знаю его. Я ему доверяла. Я доверяла ему свою жизнь и готова была поклясться, что он не предаст меня.

– Я понимаю тебя, Линда. Но люди меняются.

– Знаю. Но если это он подстроил все это… Шелтон сам назначал людей на это дежурство. Для нас с Генри это было неожиданностью, мы не должны были дежурить в тот день. Я все время обвиняла себя, но теперь поняла, что все было специально подстроено. Шелтоном. Он подставил нас.

– Мы еще заставим его заплатить за это, Линда.

Лицо Линды было мрачным.

– Я должна его найти. Я должна отомстить ему за Тома и за Генри. И за все остальное.

Тони нахмурил лоб, обдумывая возможные варианты выхода из ситуации.

– Линда, а почему бы тебе не позвонить своему боссу? Скажи ему, что ты сейчас со мной, что ты втерлась ко мне в доверие, что я не подозреваю, кто ты такая. Предложи ему встретиться завтра и забрать меня.

– Но, Тони…

– Должны же мы положить этому конец.

– И как это, по твоему мнению, произойдет?

– Думаю, что твой босс сохранит эту информацию в тайне. Он приедет либо один, либо в сопровождении группы бандитов, наподобие тех двоих, что проникли в мой дом.

– Ты хочешь устроить ему ловушку? – недоверчиво спросила Линда.

Тони кивнул.

– Но ведь тебя могут убить?

– Пока Шелтон не получит формулу, он этого не сделает. Он приедет, чтобы забрать меня живым, и в этот момент мы возьмем его с поличным.

– И как мы это сделаем?

– У тебя ведь есть друзья, которым ты доверяешь? Они нам помогут.

– Все равно это очень опасно. Меня учили минимизировать риск в каждой операции. Здесь риск очень велик. Если Шелтон заподозрит неладное, он убьет тебя. Ты слишком много знаешь о его участии в этом деле.

– Другого выхода у нас нет. Если меня арестуют, Шелтон не даст мне дожить до первого допроса. Так же, как этому Роулингу.

– У тебя тоже астма?

– Нет, – рассмеялся Тони. – Но есть много других способов заставить человека замолчать навсегда.

– Да, твоего ареста допускать нельзя, – согласилась Линда.

– Мы не можем убегать до бесконечности. Слишком много людей нас ищут. В конце концов кто-нибудь найдет: если не ФБР, то террористы. Надо поймать Шелтона и поставить на всем этом точку.

– Он приедет вооруженный до зубов.

– Ты тоже хорошо вооружена.

– Здесь все решают секунды, Тони, – качая головой, проговорила Линда. – Доли секунды.

– Но ведь ты хороший стрелок?

– Не такой хороший, как раньше. Это ранение в правое плечо не прошло бесследно. Там были задеты нервы, и теперь я не так уверена в себе, – призналась Линда. – Но в любом случае это очень опасная ситуация. Мы не можем предсказать, как поведет себя Шелтон. Будет ли он до конца надеяться выкрасть тебя вместе с формулой или предпочтет убрать тебя как свидетеля.

– Я доверяю тебе, Линда.

– Не надо, – взмолилась она.

– Не надо доверять тебе? – изумленно спросил он. – Как я могу не доверять тебе сейчас? После всего, через что мы прошли вместе? В конце концов, ради меня ты рискуешь своей карьерой. Конечно, я тебе доверяю.

– Не надо, Тони. – Она опустила голову и сжала ладонями виски. – Генри тоже доверял мне. И это плохо кончилось для него. Он оказался в инвалидном кресле.

– Ты винишь себя в том, что произошло с ним?

– Да, – прошептала она.

Тони взял ее руки в свои и нежно сжал.

– А я думал, что во всем виноват я, – с улыбкой сказал он.

Слезы наполнили глаза Линды.

– Не надо, не утешай меня. Не говори хороших слов. Я этого не вынесу.

– Лучше мне грубить тебе?

– Для меня это было бы легче.

– Чертовски трудно угодить женщине. С какими мужчинами ты общаешься, Линда, если они приучили тебя к такому обращению?

– В основном с бандитами, – призналась она. – Террористами. Ворами.

– Да, тогда у меня мало шансов понравиться такой женщине, как ты.

– Напрашиваешься на комплимент? – спросила она со слабой улыбкой.

– Я должен признать, что ты нанесла ощутимый удар по моему самолюбию.

– Вряд ли. Но в любом случае это сейчас неважно. У нас нет времени для выяснения личных отношений. Отложим до следующего раза.

– Следующего раза может и не быть, Линда.

Она побледнела.

– Не говори так.

– Хорошо. Не буду. Давай поговорим о том, как реализовать наш план.

– Это плохой план, Тони.

– Это отличный план. Я думаю, что твой босс сейчас в растерянности. Ты до сих пор не позвонила, в сгоревшем доме остались два трупа, и он не знает, что делать. Он нервничает. А тут еще суматоха с арестом Роулинга. У Шелтона нет времени тщательно продумывать план, и в этом наше преимущество. Мы должны действовать быстро. Завтра.

– Но у нас тоже нет плана.

– Мы его разработаем. Сегодня. Позвони еще раз своему приятелю Генри. Может быть, он согласится нам помочь.

– Мне все это сильно не нравится, – покачала головой Линда.

– Мне тоже. Но у нас не слишком богатый выбор. У меня было много времени, чтобы обдумать самые разные ситуации. Ничего лучшего я предложить не могу.

Линда тоскливо обвела глазами полупустое кафе.

– Боюсь, что с тобой может что-нибудь случиться. Если Шелтон напуган, он предпочтет забыть о формуле и просто убрать тебя как опасного свидетеля. А я не хочу, чтобы с тобой случилось что-то плохое.

Тони прижал ладони к сердцу и широко улыбнулся.

– Это самые приятные слова, которые я слышал от тебя. Я могу подумать, что ты начинаешь испытывать ко мне симпатию.

– Это так, – просто сказала она.

Никаких остроумных выпадов в ответ. Никаких отнекиваний. Никакого притворства. Все удивительно просто. Наконец-то это случилось. Но как мало времени у них осталось! Кто знает, что будет завтра…

Он взял ее ладонь в свою и нежно сжал.

– Нам с тобой о многом надо поговорить. Но сначала давай разберемся с Шелтоном.

Ей снова снился этот кошмарный сон. Она пыталась отогнать его прочь, но как всегда была бессильна. Она закричала, но сон не исчез. Кто-то крепко схватил ее, она попыталась вырваться, освободиться. Это был мужчина, гораздо сильнее ее. Она применила хитрый прием, извернулась, высвободила руки и стиснула его шею.

Затем открыла глаза и увидела, что это Тони. Немедленно разжав руки, она отпрянула назад. Тони хрипло закашлялся, держась за горло, потом, тяжело дыша, откинулся на подушку.

– Да, Линда, – сказал он, с трудом восстановив дыхание, – меня поражает твоя кровожадность.

– Господи, опять ты шутишь, – с отчаянием в голосе проговорила она. – Вот уже второй раз я едва не убила тебя, даже не понимая, что ты это ты, и оба раза ты умудряешься смеяться над этим.

– А что мне делать? Ругать тебя?

– Большинство мужчин именно так бы и поступили.

– Я не отношусь к этому большинству.

Линда села на постели. Разрозненные звуки и образы ее сна все еще кружились в голове, как неудачно смонтированный фильм. Кровь. Темнота. И ее собственный крик.

– Прости, – сказала она, встряхивая головой.

– А у тебя это неплохо получилось, малыш, – сказал Тони. – Ты так быстро вывернулась из моих рук. Может, научишь меня этому приемчику?

– Господи, Тони. – Она рассмеялась нервным смехом. – Я чуть не задушила тебя, а ты спокойно расспрашиваешь меня о моих приемах.

Он пожал плечами.

– Должен же я научиться самозащите. Особенно рядом с таким опасным партнером, как ты. Но, если не хочешь давать урок, тогда расскажи мне, что случилось.

Она покачала головой, пытаясь отбросить тяжелые воспоминания.

– Просто приснился плохой сон.

– Расскажи мне об этом, Линда. Расскажи о своих кошмарах. О той ночи, когда тебя ранили.

– Я не хочу об этом рассказывать, – сказала она, подтянув колени к груди и обхватив их руками.

– Я не знаю, почему ты пришла к такому решению, но оно дает плохие результаты. Ты так и будешь набрасываться на каждого мужчину, который окажется в твоей постели в тот момент, когда тебе снится этот сон?

– В моей постели уже давно никого не было, Тони.

– Значит, ты одна мучаешься? Это не может продолжаться вечно, Линда. Ты изводишь себя.

– Я просто нервничаю перед завтрашним днем.

– Думаю, что все обойдется. Иначе я на это не пошел бы. Мне есть ради чего жить. И я многое хочу сделать, когда все это кончится.

В голове у Линды завертелись глупые фантазии. Если бы все это кончилось, они могли бы быть вместе. Если все, что он сказал, правда (а Линда верила в это), то тогда он герой. Необыкновенно умный, решительный, храбрый. Отец с детства приучил ее восхищаться храбростью и героизмом, уважать тех, кто не боится принять ответственное решение и выполнить его.

Тони не боится. Именно он разработал план и принял решение. И это еще больше притягивало к нему Линду, пробуждая в ее голове глупые мысли о том, что будет, если они выберутся из этой заварухи живыми. А если нет? Тогда у них осталось совсем мало времени, чтобы побыть вместе.

Она виновата перед ним. Она незаслуженно обвиняла его. Она сыпала проклятья в его адрес и клялась, что ненавидит его, потому что это было проще, чем признать правду.

– А ты, Линда? – нарушил ее раздумья Тони. – У тебя есть какие-нибудь планы, мечты, желания?

– Я просто хочу, чтобы этот кошмар кончился.

Тони повернулся на бок, дотянулся до ее лодыжки и начал нежно поглаживать ее.

– Расскажи мне о своем кошмаре, – снова попросил он. – Просто закрой глаза и расскажи. Тебе надо выговориться.

– Я никому об этом не рассказывала. Только в агентстве, когда шло расследование этого происшествия.

– У тебя были неприятности? Из-за меня?

– У всего агентства были неприятности. Все хотели объяснений, всем нужно было найти виновного.

– И они обвинили тебя?

– Нет. Главным образом моего напарника, Генри. Он пытался оправдать меня. Я была ранена не так сильно, как он, и могла вернуться к работе, а он стал инвалидом. Он знал, что значит для меня эта работа, и не хотел, чтобы меня уволили, поэтому взял всю вину на себя.

– Вину за что? В чем была ваша ошибка?

Линда откинула волосы с лица, и ее взгляд встретился с взглядом Тони. Этого она вынести не могла.

Она попыталась отвернуться, но Тони опередил ее. Он привлек ее к себе, заставив лечь рядом с ним так, что ее голова уткнулась ему в плечо.

– Попробуй вот так, – мягко произнес он. – Так тебе будет легче рассказывать.

– Ты думаешь, это что-то изменит?

– Слушай, Линда, у меня такое впечатление, что тебе очень не везло на мужчин. Они совсем тебя не баловали.

– В моей жизни их было не так уж много. А генерал совсем не был склонен к нежностям.

– Не могу одобрить твоего отца в таком случае. – Тони крепче сжал ее в объятиях. – Ну давай, рассказывай. Просто начни говорить, не задумываясь о словах. Я пойму.

Неужели все может быть так просто? Неужели ей станет легче, если она ему расскажет? Нет, даже Тони не способен на такое чудо.

– Я знаю, что такое одиночество, Линда, – сказал он. – Это не может продолжаться долго. Ты не можешь держать все в себе. Надо обязательно рассказать кому-то о том, что тебя мучит.

– Но я привыкла полагаться только на себя. Я не знаю, почему сейчас у меня это не получается.

– Просто всему есть свой предел, Линда. Не терзай себя больше. Расскажи.

Она закрыла глаза, впитывая тепло его сильного тела. Ей было так хорошо, уютно и спокойно рядом с ним. Необъяснимое, сверхъестественное ощущение. Даже та опасность, которая ждала их завтра, отступила на второй план.

Да, завтрашний день может оказаться последним в ее жизни. Или в жизни Тони. А потому она не имеет права откладывать этот разговор. Она должна быть честна с ним.

– Помнишь, я все время твердила, что ненавижу тебя? – начала Линда.

– Очень хорошо помню.

– Я убедила себя в том, что это так. Но на самом деле я обманывала себя, Тони. И тебя. Я ненавидела тебя, потому что иначе мне пришлось бы ненавидеть себя. Я знала, что виновата, но мне очень хотелось переложить часть этой вины на кого-то еще. И я убедила себя, что во всем виноват ты.

Тони понимающе улыбнулся.

– Что ты такого сделала, малыш, чтобы так себя винить?

– Я знаю что.

– Ну так расскажи мне.

– Я была почти уверена, что что-то должно случиться той ночью. И Генри тоже. У нас обоих было предчувствие. Но я не смогла остановить себя.

– Кто в тебя стрелял, Линда? Кто стрелял в твоего напарника?

– Мальчишка. Мальчишка-подросток. Я бы успела выстрелить первой, но я просто не смогла пересилить себя.

– Откуда там взялся мальчишка?

– Все было подстроено. Теперь я это понимаю. Генри понял это сразу и попытался остановить меня, но я его не послушала, – с отчаянием проговорила она. – Все случилось посреди ночи. Мы с Генри услышали на дороге шум. Показалась машина, в которой была включена музыка на полную громкость. Радио. Машина остановилась неподалеку от ворот. Оттуда послышались крики, дверца открылась. Из машины на асфальт вытолкнули девчонку. – Линда замолчала и перевела дыхание. Испуганное лицо этой девушки все еще стояло у нее перед глазами.

Тони еще крепче обнял ее.

– Продолжай, – тихо произнес он.

– Потом вышел один из парней, закричал на эту девушку и приставил к ее голове пистолет. Он хотел убить ее. Я была уверена, что он убьет ее.

– Господи, Линда, неужели в эту ночь была еще одна жертва?

– Нет. Я должна была оставаться там, где стояла. У нас есть приказ. Нам не позволено оставлять пост, что бы ни случилось.

– То есть ты должна была стоять и спокойно смотреть, как на твоих глазах происходит убийство?

– У нас было задание, Тони. Мы должны были защищать тебя и твое изобретение. Нас предупреждали, что кто-то пытается добраться до тебя, и мы должны были предвидеть подобные неприятности.

– Предвидеть, что на ваших глазах начнут кого-то убивать?

– Все, что угодно. Мы должны были предвидеть все, что угодно.

– И не реагировать? Они что, хотели превратить вас в роботов?

– Я не знаю. Наверное. Генри понял, что все это подстроено. Он велел мне оставаться на месте, но я не послушала. Я выхватила оружие и побежала. Тем самым я поставила Генри в тяжелое положение. Он должен был выбирать, что ему делать: выполнять приказ или прикрывать меня.

– И он решил прикрыть тебя?

Линда кивнула.

– Если все случилось так, как ты говоришь, то именно в тот момент Шелтон проник внутрь. Видимо, он следил за нами. Он увидел, что мы покинули пост перед входом в здание. Он знал все коды и спокойно вошел. Внутри дежурил Том, но появление Шелтона его не насторожило, ведь тот был нашим начальником. Поэтому Шелтон спокойно застрелил Тома из револьвера, на котором остались твои отпечатки пальцев.

– Так ты веришь мне?

– Чем больше я думаю, тем больше смысла все это приобретает. Нам всем казалось, что в этой истории не сходятся концы с концами. Мы с Генри утверждали, что в машине были обычные подростки – два парня и девушка, но нам никто не хотел верить. Чтобы двух хорошо подготовленных секретных агентов обвели вокруг пальца какие-то юнцы – это казалось невероятным. Мы считали, что машина остановилась у ворот случайно, и только теперь я поняла, что это был хорошо продуманный спектакль. Провокация. Шелтон не зря поставил меня в ту ночь дежурить вне очереди. Он имел доступ к моему личному делу и моей психологической характеристике, поэтому мог заранее рассчитать мою реакцию. Для меня всегда было проблемой появление гражданских лиц на месте действия.

– Значит, в этом и состояла твоя ошибка? В том, что ты поступила как человек, а не как вооруженный робот? Что ты не смогла спокойно смотреть, как убивают невинного человека? Тогда у тебя паршивая работа, Линда.

– Временами – да, но кто-то ведь должен ее делать, – сказала она.

– Ты права, – со вздохом признал Тони. – Прости. Когда-то я был рад тому, что меня охраняли такие люди, как ты. И я рад, что встретил тебя. Я благодарен тебе за то, что ты поняла меня. И очень прошу – будь завтра осторожна. Я не прощу себе, если ты снова пострадаешь из-за меня.

– Не простишь себе? – переспросила она.

– Ни за что. А теперь заканчивай свой рассказ.

– Хорошо. Так вот, если Шелтон хотел отвлечь меня, то лучшего сценария он не мог придумать. Бедная девочка в руках бандитов. Наверное, он понял из моей характеристики, что я не смогу смотреть на это равнодушно. Он нарочно отправил меня на дежурство именно в эту ночь, зная, как я буду реагировать. Я уверена, что все было именно так. Это Шелтон.

– Ты думаешь, он нанял этих людей? Чтобы они разыграли отвлекающий спектакль перед тобой?

– Скоро мы все узнаем. Генри сказал, что вчера они арестовали тех двух парней и девушку. Через них они вышли на Роулинга.

– Ты думаешь, Роулинг был заодно с Шелтоном?

– Они знали друг друга. Роулинг был помолвлен с секретаршей Шелтона, а в прошлом году выполнял некоторые задания в агентстве. Все сходится, Тони.

– Нам осталось получить доказательства.

– Мы их получим.

– Хорошо, расскажи мне, чем закончилась эта история. Ты побежала на помощь девушке?

– Да. А Генри побежал на помощь мне.

– Он сам принял это решение, Линда. У него, как и у тебя, был выбор. Ты не должна винить себя в том, что случилось с ним.

– Он говорит то же самое.

– И он прав. Ты ведь доверяешь ему?

– Да.

– Тогда поверь ему и в этом, – сказал Тони. – Что было дальше?

– Я побежала к девушке. Парень, который угрожал ей, на секунду растерялся и отпустил ее. Она бросилась на другую сторону дороги. Я уложила парня лицом вниз на землю. Генри хотел догнать девушку и попал в ловушку. Из тени выступил еще один парень с пистолетом в руках. – Линда вздохнула. – Господи, они выглядели как дети. Лет пятнадцать-шестнадцать на вид. Это просто в голове не укладывается. Подросток с пистолетом в руках. С заряженным пистолетом.

– Рассказывай дальше, Линда.

– Девушка убежала. Тот второй парень целился в Генри, и я могла успеть помешать ему. У меня в руке был пистолет, и я направила его в грудь этому парню, но когда я увидела его лицо, то поняла, что не смогу выстрелить.

– И ты коришь себя за это? За то, что не смогла выстрелить в мальчишку?

– Секунду спустя этот мальчишка выстрелил в моего напарника. Он едва не убил его, и я не могу простить себе этого. Я могла предотвратить этот выстрел, но ничего не сделала.

– И как бы ты предотвратила? Позволила им убить девчонку? Или сама убила бы мальчишку?

– Все было подстроено, – сказала Линда. – Это была ловушка, и она сработала. Отлично сработала. Поскольку я отреагировала именно так, как предполагал Шелтон.

– Знаешь, Линда, мне кажется, такая работа не для тебя. Ты не готова убивать людей просто так.

Линда усмехнулась, потом всхлипнула.

– Да, – сказала она. – Я поняла, что не могу больше заниматься этим. Это слишком тяжело. Слишком страшно.

Тони успокаивающе погладил ее по спине.

– Как получилось, что ты выбрала такую профессию? Хотела произвести впечатление на отца?

– Наверное. Он мечтал иметь сына, который мог бы продолжить семейную традицию, стать военным. Сначала я хотела доказать отцу, что тоже могу заслужить его уважение. А потом меня это затянуло. Агентство…

– Что это за агентство?

– Мы занимаемся антитеррористической деятельностью. Когда правительство не хочет посылать войска в какую-нибудь горячую точку, оно посылает нас. Разумеется, совершенно неофициально.

– Так ты шпионка?

– Нет, я секретный агент.

– И тебе нравились приключения, риск, опасность?

– Пожалуй, да. На какое-то время. Потом это стало моей жизнью. У меня хорошие способности к языкам. Я росла с отцом, и мы ездили по всему миру. Я много видела, знаю привычки и обычаи разных народов. Умею растворяться в толпе, умею быть незаметной. Наша работа требует внимательности и осторожности. Сначала надо затаиться, оценить обстановку. Потом спланировать операцию до мельчайших деталей. Выполнить план и тихо исчезнуть. Наша задача всегда заключается в том, чтобы прийти и уйти так, чтобы никто нас не заметил. Обычно нам это удается.

– Но не всегда, – сказал Тони.

– Да. Не всегда. Иногда все бывает очень плохо. Ужасно.

– И потом тебе снятся кошмарные сны? Что тебе снилось сегодня?

– Каждый раз один и тот же сон. Я вижу лицо этого мальчишки. Я знаю, что должна спустить курок. Знаю, что произойдет, если я этого не сделаю, и все равно не могу выстрелить. Я просто цепенею. Я вижу, как мальчишка стреляет. Генри падает. Он лежит на земле. Еще одна пуля попадает мне в плечо. Машина уезжает. Потом я ползу в темноте по дорожке. Рука немеет, голова кружится. Наконец я доползаю до того места, где лежит Генри. Он бледный и неподвижный. Вокруг много крови. А я сижу и умоляю его не умирать. И знаю, что во всем виновата я. – Она снова всхлипнула, вздрагивая всем телом.

Тони ласково погладил ее по плечу.

– Бедная моя девочка, – прошептал он.

– Я боюсь, – сказала Линда. – Боюсь, что завтра со мной может произойти то же самое. Вдруг я опять не смогу выстрелить в решающий момент? Помнишь вчерашний случай, когда ты вошел в номер мотеля, а я схватила пистолет? Так вот, я видела не тебя. Передо мной было лицо того мальчишки. Мне теперь кажется, что каждый раз, когда я достаю пистолет, я вижу перед собой именно это лицо. – Она подняла голову от его плеча и села на кровати. – Я могу подвести тебя, Тони, понимаешь?

Глава 13

Тони приподнялся на локте и внимательно посмотрел на нее. Потом убежденно произнес:

– Нет, Линда. Ты напрасно беспокоишься. Один раз ты уже спасла мне жизнь. Когда те двое ворвались в дом, ты сделала то, что требовалось, и без колебаний.

Линда задумалась. Она уже почти забыла об этом эпизоде. Действительно, тогда ничто не помешало ей действовать решительно и быстро.

– Все равно нет никакой гарантии, что завтра я смогу все сделать правильно, – сказала она.

– Гарантий не дает даже Господь Бог, – усмехнулся Тони.

– Ты когда-нибудь бываешь серьезным? – возмутилась Линда.

– Конечно. Я абсолютно серьезен. Что ты хочешь мне сейчас сказать? Что я не должен доверять тебе? Но я тебе доверяю. Ты хочешь сказать, что совершила ужасный поступок, потому что не смогла выстрелить в подростка? Но на твоем месте я поступил бы так же. Мне не нужен робот, Линда. И секретный агент тоже не нужен. Хотя временами твой профессионализм бывает весьма кстати. – Он усмехнулся. – Мне интересна просто Линда, женщина, которая мне нравится.

– Но ты даже не знаешь, какая она, настоящая Линда, – вздохнула она. – Мне кажется, я сама не знаю, какая она. Я так глубоко ее запрятала, что ей не выбраться самой.

– Думаю, я ее уже нашел. – Он улыбнулся озорной улыбкой. – Помнишь тот день, когда мы катались целый день на мотоцикле? Лежали на холме и смотрели в небо? Задавали друг другу детские вопросы и отвечали на них? Вот тогда я и узнал, какая ты настоящая.

– А потом я подсыпала тебе снотворное, – виновато сказала Линда.

– Это был твой злобный двойник.

Она рассмеялась и тряхнула головой.

– Я не понимаю, как тебе каждый раз удается развеселить меня?

– Просто ты давно не смеялась. Поэтому тебя это удивляет.

– Никому не удавалось рассмешить меня до тебя.

– Никому?

Она покачала головой. Просто никого не удивляло то, что она редко смеется и улыбается. Никто не пытался развеселить ее.

Неужели Тони всегда был таким? Как, должно быть, повезло тем женщинам, которые время от времени появлялись в его жизни. У него было много женщин. Линда знала это из его досье. Видимо, он умеет обращаться с женщинами. Но сегодня Линда не хотела думать об этом. Возможно, сегодня их последний вечер вместе, и она не станет тратить его напрасно.

Линда вдруг поняла, что именно она должна сделать первый шаг. Наверное, он чувствует себя ответственным за то, что ее ранили той ночью. И, может быть, испытывает угрызения совести из-за того, что надел на нее наручники.

Она вспомнила, как лежала прикованная к кровати, и улыбнулась. Странно, но чем больше времени она проводит с Тони, тем чаще улыбается.

Опираясь на согнутую в локте руку, Тони внимательно вгляделся в ее лицо.

– О чем ты думаешь?

– Я просто вспомнила о наручниках.

Глаза Тони вспыхнули странным блеском.

– Вообще-то, я захватил их с собой, – признался он. – Ты ведь сама говорила, что никогда не знаешь, что может пригодиться, поэтому…

– Тони!

– Ты хочешь, чтобы я снова извинился? Я готов.

– Ты сожалеешь об этом?

– Что значит – сожалею? Дай определение этому слову.

– Не прикидывайся глупым. Ты прекрасно знаешь, что значит сожалеть.

– Раскаиваюсь ли я в том, что приковал тебя к кровати наручниками? Ну, пожалуй…

Линда снова рассмеялась.

– Ты совсем об этом не сожалеешь.

– Но я и не горжусь тем, что сделал. Я знал, что ты будешь в ярости, а мне было необходимо, чтобы ты выслушала меня. Но ты не хотела слушать, и тогда я решил доказать, что нас кое-что связывает. Наверное, я зашел слишком далеко. – Он протянул руку и взял ее за подбородок. – Я напугал тебя тогда?

– Ты все время меня пугаешь.

– Но в хорошем смысле, правда?

– Иногда.

– Прости. Я не собирался заходить с наручниками так далеко, но…

– Что?

– Ты сама знаешь. – Он провел большим пальцем вдоль ее нижней губы.

– Нет, не знаю. Зато знаю, чего я хочу сегодня.

Тони прижал ее ладонь к своей груди.

– Так чего же ты хочешь сегодня, Линда? Я весь твой. Я дам тебе все, что ты захочешь. Все, что имею.

– Я хочу провести эту ночь с тобой. Я хочу испытать то же самое чувство, что и во время нашей поездки на мотоцикле по равнине. Тогда я почувствовала себя абсолютно свободной. Я хотела, чтобы мы ехали и никогда не останавливались. Я не хотела снова сталкиваться с ложью и опасностью. Не хотела наступления следующего дня. И сейчас не хочу, чтобы наступало завтра, потому что мы сами можем попасть в тот капкан, который расставили…

– Тсс. – Он резко сел и коротким поцелуем заставил ее замолчать. – Я не могу остановить время. Даже я на это не способен. Завтра все равно наступит. Но сегодняшняя ночь – наша. Это все, что у нас есть.

– Знаю, – нетерпеливо сказала она.

Тони положил руки ей на плечи, потом, не сводя с нее жадного взгляда, наклонился и снова поцеловал ее – медленным, горячим, пьянящим поцелуем, от которого у нее закружилась голова.

– С той самой минуты, когда ты вошла в бар, мне все время приходилось сдерживаться, – признался он. – Я увидел тебя и подумал, что, наверное, ты пришла за мной. Я готов был добровольно сдаться тебе.

– Это была не я, Тони. Там, в баре. Я вошла в образ другой женщины.

– Чушь! Все эти образы, в которые ты перевоплощаешься, это все ты. Они живут внутри тебя. Ты можешь отрицать это, но каждый твой новый облик исходит от тебя. И все, что происходило с тобой во время работы, было по-настоящему. Но давай не будем говорить об этом сегодня.

– Хорошо, – прошептала Линда.

– Я предлагаю поехать покататься.

Линда покраснела, вспомнив, что она говорила ему о той прогулке по равнине.

– Но ведь сейчас ночь, – робко возразила она.

– Ну и что?

– Там холодно.

Городок, в котором они остановились, находился в горах, и кое-где еще лежал снег.

– Мы только немного прокатимся. Ты не успеешь замерзнуть. Помнишь, как хорошо нам было тогда?

– Да, – ответила Линда. Она помнила. Она помнила, что никогда до этого не чувствовала себя так легко и свободно и не испытывала такого сильного влечения ни к одному мужчине до него.

– Я хотел бы, чтобы тот день повторился, – сказал Тони, соблазняя ее воспоминаниями. – Но с другим финалом. Ты знаешь с каким.

Линда все еще колебалась. Рассудок говорил ей, что завтрашний день требует серьезности и сосредоточенности и поэтому не стоит сегодня совершать легкомысленные поступки.

– Нам надо выспаться, – осторожно возразила она.

– Мы будем спать, как в детстве, – сказал он. – Усталые, довольные и очень счастливые.

О, как она хотела этого. Как давно она этого хотела.

– Тони…

Он взял ее за руки.

– Не возражай, пожалуйста. Одевайся. Возьми куртку, там холодно.

– Это безумие, – пробормотала она.

Тони широко улыбнулся.

– Ты всегда говорила, что я чокнутый. Теперь ты сможешь в этом убедиться.

В конце концов она дала себя уговорить. Ночь была прекрасной. Холодной, почти зимней, но в то же время прекрасной. Они ехали по узкой дороге, вдоль которой росли высокие ели. Вдали темнели горы, а наверху сияли миллионы звезд. Чтобы не замерзнуть, Линда крепко прижалась к Тони, уткнувшись носом ему в спину. Он взял ее руку и засунул себе под рубашку.

Мотоцикл с ревом мчался вперед. Линда сидела, прижавшись широко расставленными бедрами к его ногам, ее груди были прижаты к его широкой спине, а руки наслаждались прикосновением к теплой коже. Она чувствовала под ладонью тяжелое, гулкое биение его сердца. Только бы это сердце не перестало биться.

Руки сами собой скользнули к плечам, потом вдоль груди вниз, к плоскому животу. Линда почувствовала, как у Тони перехватило дыхание. У нее самой бешено заколотилось сердце. Она хочет его. Она хочет повторения ощущений, которые поразили ее тогда.

Линда посмотрела по сторонам. Казалось, они были одни в целом мире. Только звезды, узкая лента дороги, высокие ели, горы, холодный воздух – и они двое. Никто не увидит их, решила Линда. Она вытащила руку из-под рубашки, положила на обтянутое джинсами бедро и начала поглаживать, чувствуя, как напрягаются под ее пальцами крепкие мышцы.

– Ты сводишь меня с ума, – сказал Тони, повернув к ней голову.

Она улыбнулась и позволила своей руке скользнуть чуть выше вдоль его бедра. Этого было достаточно, чтобы понять, как он возбужден. Так же, как и тогда. Мотоцикл снова резко рванул вперед. Каждый мускул на теле Тони напрягся, отвечая на прикосновение ее руки. Затаив дыхание, Линда прижала ладонь к выпуклости под тканью джинсов, впитывая пульсирующее тепло.

Никогда еще она не вела себя с мужчиной так свободно и раскованно, никогда не совершала таких безумных поступков, как ночная поездка на мотоцикле по безлюдной дороге. Только Тони мог придумать такое. И ей это нравилось. Ей нравилось прикасаться к нему, нравилось чувствовать, что он возбуждается от ее прикосновений, нравилось представлять, что он сделает с ней, когда они вернутся в мотель.

Она была готова ко всему. Но не ожидала, что в следующую секунду Тони съедет на обочину и остановит мотоцикл. Он спрыгнул на землю и подтолкнул Линду вперед, на свое место.

– Ты умеешь водить мотоцикл?

– Я умею водить даже самолет, – похвасталась она.

– Отлично, – сказал он, усаживаясь позади нее. – Теперь твоя очередь.

– Но, Тони… – попыталась возразить она, несмотря на мгновенно вспыхнувшее возбуждение.

– Поехали, – распорядился он, расстегивая пуговицы ее куртки.

– Мы разобьемся.

– Да? Ну что ж, жизнь – это сплошной риск. Может быть, сегодня нам повезет.

Линда рассмеялась и нажала на газ. Холодный воздух ударил ей в лицо. Она не ожидала этого. Когда она сидела позади, широкая спина Тони загораживала ее от ветра.

Не снимая перчаток, Тони продолжал раздевать ее. Кто бы мог подумать, что прикосновения его пальцев, даже сквозь кожу перчаток, могут быть такими возбуждающими? Линда весело взвизгнула и отпрянула назад, прижимаясь спиной к его груди.

– Мне холодно, – смеясь, пожаловалась она.

– Подожди минутку, сейчас согреешься, – пообещал Тони.

Но минуты не потребовалось. Нескольких секунд хватило, чтобы она согрелась. Руки Тони уже были у нее под рубашкой, лаская груди, сжимая отвердевшие до боли соски.

– Тони, – выдохнула она.

– Что?

– Я хочу чувствовать твои руки.

Тони вытащил одну руку, зубами стянул перчатку и засунул ее себе в карман, затем проделал то же самое с другой рукой. Линда задрожала от соприкосновения с теплой кожей. Она уже знала, что у него волшебные руки – нежные, неторопливые, дразнящие. Никто не дотрагивался до нее так, как он, лаская, успокаивая, обжигая. Одних прикосновений этих рук уже было достаточно для счастья.

Но в следующую секунду он прижался губами к ее шее, и от этих медленных жарких поцелуев тело Линды начало таять. Тони еще крепче прижал ее к себе, так что она явственно почувствовала его возбуждение. К тому моменту, когда он указал ей на небольшую прогалину среди деревьев у обочины дороги, Линда уже изнемогала от желания.

Она остановила мотоцикл среди стволов великолепных елей и повернулась к Тони.

– Ты сам повезешь нас обратно?

– Да, но не сейчас, – сказал он, отодвигаясь назад.

Он схватил ее за талию, приподнял и повернул к себе. Потом перекинул одну ее ногу через сиденье, так что Линда снова оказалась верхом на мотоцикле, но на этот раз лицом к Тони.

– Что?…

Она не успела задать вопрос, потому что Тони закрыл ей рот поцелуем. Именно о таком поцелуе она отчаянно мечтала. Она обвила его руками, и он в ответ сделал то же самое, притягивая ее к себе, прижимая ее мягкое, податливое тело к своей мускулистой груди.

Прошло совсем немного времени, и он снова скользнул рукой под ее одежду. Вскоре Линда почувствовала его горячее дыхание на своей груди. Его губы сомкнулись вокруг соска. Это было безумие – сидеть с голой грудью на мотоцикле в холодную, почти зимнюю ночь, но Линде это нравилось. Ей это настолько нравилось, что она была готова позволить ему все, что угодно, прямо сейчас.

Но тем не менее она не думала, что все и в самом деле произойдет здесь. И, когда Тони протянул руки к застежке ее джинсов, она даже хотела остановить его. Но он легонько толкнул ее назад, так что она почти легла на сиденье мотоцикла. Запечатлев цепочку коротких поцелуев на ее животе, Тони расстегнул молнию на джинсах и начал стягивать с нее трусики. Она не протестовала. Он просунул руку между ее ног, погружаясь во влажное тепло. Выражение удовлетворения промелькнуло на его лице. Да, она была готова принять его. Один из пальцев скользнул глубоко внутрь, потом второй, лаская и возбуждая ее до изнеможения, до предела, за которым все теряет смысл. Все, кроме него.

– Тони! – умоляюще вскрикнула она.

– Не сейчас, – сказал он.

– Тони, я хочу тебя. Пожалуйста… Я хочу…

Его глаза вспыхнули в темноте. Он встал, снял с себя куртку и бросил ее на кучу опавшей хвои рядом с мотоциклом. Потом уложил Линду на куртку и, прежде чем она успела вымолвить хоть слово, стянул с нее джинсы и трусики.

– Это безумие, – пробормотала она.

– Да. Я безумно хочу тебя, – ответил он, доставая что-то из кармана джинсов и бросая ей. – Открой, пожалуйста.

Глядя, как он расстегивает рубашку, Линда вспомнила, как ее голые груди касались его мускулистой груди, как щекотали ее кожу короткие жесткие завитки волос. Резким движением Тони рванул молнию на своих джинсах и стащил их вместе с трусами.

– Мне нужна эта штука, малыш, – сказал он, кивая на предмет, который она все еще держала в руках.

Только сейчас, оторвав взгляд от обнаженной мужской фигуры, Линда поняла, что это презерватив. Он взял с собой презерватив. Неужели он предвидел, что все может кончиться именно так?

Она рассмеялась, чувствуя себя необыкновенно свободно и раскованно, так же, как в тот день, когда они катались по равнине. Это ощущение вернулось к ней. Благодаря Тони.

Нетерпеливо промычав что-то, он взял пакетик из ее рук и вскрыл его зубами. Линда с замиранием сердца наблюдала за ним.

– Ты ведь не боишься? – спросил он, склоняясь над ней.

– Нет, – сказала она. – С тобой я ничего не боюсь.

Он улыбнулся, раздвигая полы ее рубашки, чтобы ничто не мешало соприкосновению их горячих тел. Потом поцеловал ее, жадно и страстно, так что она изогнулась всем телом, открываясь навстречу ему в нетерпеливом ожидании. Но он не спешил.

– Тони?

– Да?

– Ты ждешь, чтобы я начала умолять тебя?

Он только засмеялся в ответ и, приподнявшись на руках, вошел в нее одним мощным движением. Они оба ахнули в унисон, потом Тони снова засмеялся и наклонил голову к ее лицу.

– Ты сводишь меня с ума, малыш. – Он начал целовать ее снова и снова, почти не двигаясь, лишь погружаясь чуть-чуть глубже с каждым едва заметным толчком бедер. В первый момент Линда напряглась, испытывая сомнение в способности своего тела принять его.

– Не волнуйся, все хорошо, – успокоил ее Тони. – Просто расслабься.

Напряжение ушло, и она выдохнула:

– Как хорошо…

– Мне тоже.

Она обхватила его бедра, притягивая ближе, инстинктивно принуждая к движениям. Он тяжело лежал на ней, почти полностью накрывая ее своим телом, но ей это нравилось. Ей нравилось не видеть и не ощущать ничего вокруг, кроме большого и сильного мужского тела.

Тони застонал и прихватил губами мочку ее уха. Затем снова рассмеялся – низким, хрипловатым смехом, от которого она затрепетала.

– Я знал, что не дам тебе замерзнуть, – сказал он.

– Мне совсем не холодно, – подтвердила Линда.

Ей казалось, что она летит, парит над землей вместе с Тони. Новое незнакомое напряжение охватило ее, поднимаясь откуда-то из самой глубины тела, пугая своей неожиданностью и силой. Она прижалась к Тони, вцепившись в него руками. Все остальное просто перестало существовать. Обхватив его ногами, она изогнулась и застонала. Его движения стали более глубокими, мощными, быстрыми.

– Тони! – выдохнула она. – Я хочу тебя. Я так тебя хочу.

Он подхватил ее ладонями за бедра и с силой прижал к себе.

– Давай, Линда. Давай. Почувствуй, как это хорошо.

Она рванулась в последнем движении и застыла. Тони застонал, и в следующую секунду она ощутила горячую пульсацию меж бедер. Это он, поняла она. Это он. Он снова задрожал, крепко прижимая ее к себе. Только бы мне не потерять его, промелькнуло в ее сознании. Никогда не потерять.

Она тоже задрожала всем телом, теряя контроль над собой, теряя себя, растворяясь в слиянии. Жаркие импульсы снова и снова пронизывали ее. Они прижимались друг к другу все теснее и теснее, и ощущение полета опять вернулось к ней. Почти задыхаясь, она выкрикнула его имя и порывисто прильнула еще ближе.

Секунду спустя Тони тяжело рухнул на нее всем телом. Он лежал, уткнувшись лицом ей в шею, и она не видела, но чувствовала улыбку на его губах. Продолжая улыбаться, он нежно коснулся губами ее кожи.

Их сердца еще долго бились в одном тяжелом ритме, постепенно затихая. Линде ужасно понравилось то, что два сердца могут стучать так слаженно. Она ласково перебирала руками его волосы, а потом открыла глаза, посмотрела на небо, и широкая улыбка расползлась по ее лицу.

– О, Тони, – прошептала она, – ты только посмотри.

– Куда посмотреть? – спросил он, не поднимая головы.

– На небо. На звезды. Взгляни.

– Ты хочешь, чтобы я бросил тебя ради звезд?

– Да, – со смехом сказала она.

– Но мне и здесь хорошо.

– Я прошу тебя.

С ворчанием он медленно и неохотно оторвался от нее и картинно повалился рядом на землю. Затем обнял ее, прижимая к своему боку. Холодный ночной воздух тут же окутал их. Но вид ночного неба был просто потрясающим.

– Правда, здорово? – спросила Линда. – Мы с тобой как будто на вершине мира.

Тони наклонил голову и прижался щекой к ее щеке. Она снова почувствовала его улыбку.

– Ты можешь считать меня сентиментальным, – сказал он, поворачиваясь на бок, чтобы одновременно видеть и ее, и звезды. – Но я действительно считаю, что мы на вершине мира. И это ты привела меня сюда.

– Нет, ты меня. Мне было так хорошо. Безумно хорошо.

– Со мной тебе нечего бояться. Помни об этом.

Он поцеловал ее, потом они снова посмотрели на небо. Ночь была темной, и звезды так ярко сверкали, что казалось, будто до них можно дотянуться рукой. Одна из звезд вдруг сорвалась и покатилась к востоку.

– Загадай желание, – сказал Тони.

И она загадала. Желание, мольбу. Пусть с ним ничего не случится.

Они еще долго лежали, прижавшись друг к другу, на вершине горы, на вершине мира, пока холод не прогнал их прочь.

Глава 14

Как и обещал Тони, они спали крепко, без сновидений.

Холод взял свое, они поспешно вернулись в мотель и забрались в холодную постель, прижимаясь друг к другу, чтобы согреться. Желание снова вспыхнуло в них обоих, и в конце концов Линда заснула в его объятиях, совершенно голая, и проспала не шелохнувшись весь остаток ночи.

Утром, уже после девяти, Тони разбудил ее поцелуем, и не успела она сообразить, что происходит, как он уже завладел ее телом, подчиняя ее своим нетерпеливым и мощным движениям. Они оба пытались продлить наслаждение, насколько могли, но желание было слишком сильным, чтобы долго сдерживать его в это утро. Линда задрожала, выкрикнула его имя, и Тони заглушил ее крик поцелуем.

Сжимая Линду в объятиях, он заметил слезинки, которые выкатились из уголков ее глаз. Он слизнул губами соленую влагу и проговорил:

– Не надо. Пожалуйста, не надо.

Линда попыталась взять себя в руки.

– Хорошо. Не буду, – часто моргая, прошептала она.

– Помнишь, как я сказал тебе, что женщины имеют дурную привычку бросать меня?

– Да.

– Я не хочу потерять тебя сегодня.

Она с усилием улыбнулась. Сегодня ей тяжело было улыбаться.

– Со мной все будет в порядке, – сказала она, не веря в то, что говорит.

Они тянули до последней минуты. Потом быстро приняли душ, оделись, побросали вещи в сумку, сели на мотоцикл и поехали искать телефон-автомат. Генри ждет ее звонка. Он готов к операции. С ним люди, готовые помочь. Все, что оставалось сделать Линде, – это позвонить Шелтону.

Завидев телефон у обочины дороги, Тони остановил мотоцикл.

– Пора звонить, – сказал он.

– Ты понимаешь, что, как только я это сделаю, обратного пути уже не будет.

– У нас и так нет обратного пути, с самого начала.

Линда вздохнула. Если бы Тони не был так тверд, она бы ни за что не решилась на этот шаг. Только в нем она черпала сейчас силы, в его уверенности. Малейшее сомнение, минутная нерешительность заставили бы ее дрогнуть. Но Тони уверен в том, что другого выхода нет. Он придумал этот план и не собирается отступать.

– Мы должны покончить с этим сегодня, – сказал он.

Линда сняла трубку и набрала номер штаб-квартиры агентства. Ответил дежурный. Она попросила соединить ее с Шелтоном. Тот почти немедленно взял трубку и сразу зарычал на Линду:

– Где ты болтаешься?

– На границе Вайоминга и Монтаны, – ответила она.

– Мы до сих пор разгребаем золу в этом чертовом доме, Линда. Мы думали, что ты погибла.

– Это Каллахэн взорвал дом, – сказала Линда. – Он чокнутый.

Тони широко улыбнулся и одобрительно поднял вверх большой палец.

– Послушайте, – торопливо сказала Линда, когда Шелтон начал задавать вопросы, – у меня мало времени. Он в первый раз за эти дни позволил мне выйти одной.

– Так ты все еще с ним?

– Он очень самоуверен. Считает себя гением. Мне не трудно было убедить его, что я готова ради него на все.

Тони снова улыбнулся. Шелтон опять начал что-то говорить, но Линда его перебила:

– Слушайте, Шелтон. Мы едем на мотоцикле. Красный мотоцикл марки «Харлей». – Она назвала номер. – Я узнала, что он собирается делать. Он хочет добраться до Миннеаполиса. Мы едем по шоссе на северо-восток. Ближе к вечеру мы остановимся в каком-нибудь дешевом мотеле. Скорее всего, не доезжая до Глендайва. Там вы его сможете арестовать.

– Скажи точнее, где ты находишься.

– Недалеко от развилки дорог у Биллингса. Каллахэн едет очень аккуратно, скорость не превышает. Встреча с полицейскими ему совсем не светит. Вы можете проследить за нами на дороге. Но не пытайтесь брать его по пути. Если в суматохе его кто-нибудь пристрелит, формула будет утеряна. Я не знаю, где он ее прячет. Единственная вещь, которой он дорожит, – это его записная книжка. Возможно, формула в ней, но она зашифрована. Каллахэн нужен нам живым. Так что запланируйте его арест в мотеле, хорошо? Он обычно делает остановку часов в семь вечера.

– Линда…

– У него в сумке есть пистолет, но с собой он его не носит. И вообще, он паршиво стреляет. Проблем у вас не будет.

– Хорошо, но…

– Он идет сюда. Я не могу больше разговаривать. – Она повесила трубку и, вся дрожа, повернулась к Тони. – Ну вот. Дело сделано. Мне так страшно.

Тони обнял ее за плечи, и она прижалась к его груди.

– Сегодня вечером все будет кончено.

Линда кивнула. Не было более пугающего дня в ее жизни, не было дня, окончания которого она ждала бы с таким нетерпением и тревогой. Она приподнялась на цыпочки и поцеловала его – жадно, ненасытно.

– Тони, неизвестно, как сложатся обстоятельства дальше. Может быть, мы не скоро увидимся. Но я хочу, чтобы ты знал: эти последние дни с тобой были для меня самыми лучшими в моей жизни.

Он ласково обхватил ладонями ее лицо.

– Не говори так. Не надо о расставании.

– Хорошо.

– Нам пора ехать.

– Да.

Тони вдруг нахмурился и посмотрел на нее необычно суровым взглядом.

– Только пожалуйста, никакого геройства с твоей стороны. Обещай мне.

– Но, Тони…

– Обещай.

– Я не могу ничего тебе обещать. Все будет зависеть от ситуации.

– Твой босс хочет арестовать меня. Пусть арестовывает. Обещай, что ты не станешь мешать ему в этом.

– Хорошо, я не стану препятствовать ему.

Тони крепко поцеловал ее напоследок, и они сели на мотоцикл. Оба знали, что очень скоро за ними появится хвост. А впереди ждет капкан. Капкан, в котором они играют роль приманки.

Линда не видела Шелтона, но инстинкт подсказывал ей, что он где-то рядом. Было начало восьмого, когда они подъехали к тому мотелю, о котором условились с Генри. По договоренности Генри приехал заранее и снял в мотеле три соседних номера. Линда и Тони должны были остановиться в том, который посередине, что, однако, совсем не гарантировало им безопасность.

Поставив мотоцикл на стоянке, они прошли к дежурному и взяли ключи, оставленные для них Генри. С тяжелым чувством Линда шла по коридору мотеля. Может, надо было найти другой, более безопасный путь? – думала она. Но даже если такой путь был, уже ничего нельзя изменить. Пружина капкана взведена. Еще чуть-чуть – и он захлопнется. И кто может гарантировать, что хищник будет пойман, а приманка останется в целости и сохранности?

У двери своего номера они остановились. Тони вставил ключ в замок и повернулся к Линде. На его лице играла улыбка. Всегдашняя беззаботная улыбка. Улыбка, которую она никогда не забудет.

Я люблю тебя, Тони, мысленно произнесла она. И ее сердце затрепетало, готовое разорваться на части. Никогда еще она не говорила этих слов мужчине. Вообще человеку.

Ее отец определенно не хотел от нее таких признаний, а других близких людей рядом с ней просто не было. Даже в школьные годы у нее не сложилось ни одного романа. Она была не из тех, кто способен влюбиться в первого мальчишку, который соизволил обратить на нее внимание, не из тех, кто влюбляется каждую неделю. И, став взрослой женщиной, она продолжала держаться от мужчин на расстоянии.

Пока не появился Тони.

Он разрушил все барьеры, которые она возвела, и теперь она беззащитна перед суровой жизнью. Теперь ей есть что терять.

– Идем, – сказал Тони, распахивая дверь.

Она упустила последний шанс сказать ему, что любит его. Времени на разговоры уже нет. Времени нет даже на сожаления.

Тони вошел в номер. Линда шагнула следом, закрыла дверь, потом подошла к окну, опустила жалюзи и только после этого включила свет. В глубине комнаты, сбоку, открылась дверь, соединяющая номер с соседним, и она увидела своего напарника, стоящего в полутемном дверном проеме. Стоящего на ногах.

– Генри? – недоверчиво окликнула она его.

Он прислонился к косяку и приподнял трость.

– Вряд ли я в ближайшее время буду бегать, но ходить я могу.

– Я так рада. – Ее глаза вспыхнули. – Я не ожидала… Я боялась надеяться…

– У нас мало времени, – напомнил ей Генри.

– Да, знаю. – Она повернулась к Тони. – Тони, это мой напарник, Генри Уолтон. Генри, это Энтони Каллахэн.

В соседней комнате находились еще несколько человек. Среди них – Рита Крейтон. Она представила им высокого темноволосого мужчину, которого назвала своим старшим братом Ричардом. Он явно был военным, и остальные люди, судя по их выправке, тоже были военными.

Линда бросила на Генри вопросительный взгляд.

– Ничего пока не спрашивай. Нас обеспокоило твое исчезновение, и Ричард нам кое в чем помог.

Ричард Крейтон шагнул вперед и протянул руку им обоим.

– У меня есть влиятельные друзья, – с улыбкой сказал он. – Доктор Каллахэн, когда все закончится, нам придется задержать вас, независимо от того, как сложится ситуация с Шелтоном. Но думаю, что мне удастся убедить кое-кого внимательно выслушать вас. Надеюсь, что мы быстро разберемся с этим делом.

– Спасибо, – сказал Тони. – Всем вам. Я ценю вашу помощь.

– Ну, это все-таки лучше, чем гоняться за вами еще несколько месяцев.

Тони широко улыбнулся. От этой улыбки сердце перевернулось у Линды в груди. Как он может так безмятежно улыбаться в такую минуту?

– Давайте обсудим наши действия, – сказал Генри. – Шелтон ехал следом за вами в течение двух последних часов. Его машина только что остановилась на противоположной стороне дороги. Через несколько минут он будет здесь. Внизу дежурит наш человек. Он подаст нам сигнал, как только Шелтон войдет в мотель.

– Как он подаст сигнал? – спросила Линда.

– По радио. Мы поставили везде скрытые микрофоны. Весь разговор будет записан на пленку. Мы успели подготовить комнату. За всем, что происходит, мы сможем наблюдать через эти глазки. – Он указал на едва заметные отверстия, просверленные в стене. – Два снайпера будут постоянно держать Шелтона под прицелом. Вначале мы оставим вас наедине с ним. Проблема в том, что у нас пока нет прямых доказательств его вины.

– Он приехал один?

– Не знаю. Возможно, с ним кто-то еще. Но это люди не из нашего подразделения, – сказал Генри. – В штаб-квартире он ничего не сказал о своей поездке. Просто взял два дня за свой счет. О твоем звонке, Линда, он тоже не стал докладывать начальству. Просто сказал, что твоя миссия провалилась, и ты взяла отпуск. Он скрыл и взрыв дома, и то, что там нашли два трупа. Все это, конечно, свидетельствует против него, но нам нужны более серьезные доказательства. Поэтому постарайтесь в разговоре вытянуть из него все, что можно.

– Я постараюсь, – сказал Тони.

– В любом случае, даже если он приехал не один, мы не допустим, чтобы кто-то еще вошел в комнату, – добавил Ричард. – В коридоре дежурят наши люди.

– Хорошо, – сказала Линда.

– У тебя есть оружие? – спросил у нее Генри.

– Да.

– А у вас, доктор? – Он повернулся к Тони.

– Нет.

– Оно вам нужно?

Тони на секунду задумался, потом отрицательно покачал головой.

– Нет.

– Хорошо. Тогда все по местам.

– Шелтон переходит дорогу, – раздался голос наблюдателя из соседней комнаты.

Перед тем как уйти, Генри подозвал к себе Линду и тихо сказал:

– Будь осторожна.

– Конечно, буду, – пообещала она.

– Если Шелтон действительно собирается выкрасть Каллахэна, он не станет оставлять свидетелей.

– Я понимаю.

Генри и Ричард скрылись за боковой дверью. Линда села на край кровати. Господи, ну зачем она позвонила Шелтону сегодня. Все можно было отложить до завтра, и тогда у нее был бы еще один день с Тони, еще одна ночь.

Она подняла голову. Тони стоял посреди комнаты и смотрел на нее со своей неподражаемой улыбкой. Линда с трудом подавила желание вытолкать его в соседнюю комнату, подальше от опасности. Вместо этого она произнесла обманчиво спокойным голосом:

– Не поворачивайся спиной к Шелтону.

– Не буду, – беспечно пообещал он.

– И не становись между ним и снайперами, на случай если им придется стрелять.

Тони кивнул.

– Он идет, – раздался из-за двери приглушенный голос Генри.

Тони ждал три с лишним месяца, чтобы взглянуть в глаза человеку, который предал его. В первое время после своего побега Тони, закрывая глаза, каждый раз видел перед собой лицо убитого охранника. И каждый раз его пугала неизбежная необходимость давать объяснения по этому поводу, в случае если его найдут и арестуют. Но затем эти воспоминания стерлись и страх уступил место гневу. Тони был настолько зол, что уже с нетерпением ждал встречи с человеком, который сломал всю его жизнь.

Но сейчас, когда момент встречи настал, все изменилось. Рядом с ним находится женщина, которая стала необыкновенно близка ему за эти несколько дней. Неважно, что она хорошо подготовленный агент, неважно, что она профессионально стреляет и в совершенстве владеет приемами самообороны. Она всего лишь женщина, и он должен был придумать способ вывести ее из-под удара.

– О чем ты думаешь, Тони? – спросила она.

– О том, что мне следовало высадить тебя где-нибудь на обочине дороги в сотне миль отсюда.

– Что? – возмутилась она.

Он вдруг вспомнил, что комната напичкана скрытыми микрофонами, и рассмеялся.

– Тебе не следовало участвовать в этом деле, Линда.

– Я не знаю, что я с тобой сделала бы, если бы ты так поступил. Ты не представляешь, на что я способна в ярости, – сказала она.

– Ну почему же, представляю, – с улыбкой заметил Тони. – Но все равно надо было ссадить тебя с мотоцикла.

Линда сверкнула глазами, и Тони понял, что готов отдать что угодно за то, чтобы еще хоть немного времени побыть с ней наедине. Но у него есть лишь несколько мгновений. Он порывисто обнял ее, торопливо целуя в губы.

– Тони! – начала протестовать она. – Сейчас не время!

– Разве ты забыла? Ты должна притворяться, что без ума от меня, – напомнил он ей. – Тешить мое самолюбие.

Линда неожиданно нахмурилась и с тревогой сказала:

– Когда он войдет, не делай никаких резких движений. Он может подумать, что у тебя пистолет. Не пытайся ничего достать из карманов. Не давай ему повода выстрелить в тебя.

– Я буду скучать о тебе, малыш, – проговорил он, игнорируя ее предостережение. Так или иначе, но им придется расстаться на некоторое время.

– И я тоже, – почти беззвучно, одними губами, ответила она.

Тони отвел глаза. Он не мог больше смотреть на нее и делать вид, что все в порядке. Потому что это не так. В любую минуту в эту комнату может ворваться вооруженный человек. И кто знает, чем все это закончится.

Он скорее почувствовал, чем услышал шорох за дверью. Кто-то пытался незаметно открыть замок. Тот, кто стоит за дверью, не должен догадаться, что они напряженно ждут его визита. Значит, нужно говорить о чем-нибудь малозначительном.

– Ты когда-нибудь была в Миннеаполисе? – спросил он.

– Один раз, – ответила Линда, не сводя глаз с двери. – Зимой. Я помню, что было очень холодно.

– Там не всегда холодно, – возразил он.

Заметив, что Линда повернулась так, чтобы оказаться между ним и дверью, он сердито развернул ее обратно.

– Но, Тони…

Вместо ответа он наклонился и снова поцеловал ее. Это был поцелуй отчаяния, поцелуй, который мог оказаться последним, и Тони вложил в него всю душу и все сердце. Линда обвила руками его шею и ответила с такой же обреченной страстностью.

– Как трогательно, – раздался позади них циничный голос.

Они отпрянули друг от друга. Тони обернулся и увидел на пороге комнаты мужчину, которого был готов хоть сейчас задушить голыми руками. К несчастью, мужчина держал в руке пистолет.

Вспомнив роль, которую играет, Тони повернулся к Линде и грубо спросил:

– Это твоих рук дело?

Циничная улыбка на лице Линды выглядела совсем по-настоящему.

– Неужели ты действительно поверил, что я все бросила ради тебя и помчалась с тобой на край света? Какая наивность! Ты проиграл, Каллахэн!

– Но этот человек, – Тони обвиняющим жестом указал на Шелтона, – этот человек…

– Этот человек – мой начальник, – перебила его Линда. – Я работаю с ним уже много лет и хорошо его знаю. Почему я должна верить тебе, а не ему?

Шелтон захлопнул за собой дверь и подошел ближе.

– Хватит спорить, – сказал он. – Пора кончать со всем этим.

– И каким же способом вы собираетесь со всем покончить? – спросил Тони. – Таким же, как тогда в лаборатории?

– Убийство моего лучшего агента висит на вас, Каллахэн.

– Но я его не убивал.

– Вы этого не докажете. На пистолете остались ваши отпечатки.

– Я помню тот урок стрельбы, который вы мне дали.

– Ладно, нам сейчас не до разговоров, – поморщился Шелтон. – Надо уезжать. Обыщи его, Линда.

Линда быстро пробежала руками вдоль тела Тони и достала из кармана наручники. Шелтон удивленно поднял бровь.

– Я же предупреждала, что он чокнутый, – сказала Линда. – Ему нравится надевать наручники на женщин.

Тони заставил себя улыбнуться.

– Надень на него наручники, – распорядился Шелтон.

– Давай руки, – сказала Линда.

Тони послушно отвел руки за спину.

– Разве я могу отказать красивой женщине? Даже если она меня обманула, – со вздохом произнес он.

– Где все остальные? – спросила Линда, поворачиваясь к Шелтону.

– На улице, – небрежно сказал он.

– Мы повезем его в штаб-квартиру?

– Да. Я лично повезу его. Теперь я с него глаз не спущу. – Он приблизился к Тони. – Вы причинили мне массу неприятностей, Каллахэн. Вам придется заплатить за это. Я вами не доволен.

– Я не собираюсь доставлять вам удовольствие.

– Попридержите язык, – хмуро сказал Шелтон. – Нам пора. Где ваши бумаги? Записи?

– Зачем они вам? Там нет ничего интересного для вас.

– Единственный предмет, о котором он беспокоился во время нашего путешествия, – это записная книжка, – вмешалась Линда. – Единственная вещь, которую он взял с собой, перед тем как взорвать дом. Но я не уверена, что формула там. – Линда порылась в сумке и вытащила толстую записную книжку.

– Если вы хотите получить формулу, я нужен вам живым. Все записи я давно уничтожил. Формула осталась только у меня в голове.

– Пожалуй, он прав, – сказала Линда. – Я перелистала его записную книжку, там нет ничего, похожего на химию.

Шелтон угрожающе направил на Тони пистолет.

– Есть много способов покалечить мужчину, не убивая его, доктор Каллахэн. Мы с вами сейчас уедем отсюда, а по дороге вы обдумаете все это. Идемте.

Тони не хотелось покидать комнату, но выбора у него не было. Впрочем, он ожидал этого. А вот чего он не ожидал, так это того, что в следующую секунду Шелтон повернется и направит пистолет на Линду. На своего агента.

Он решил убить ее, вдруг понял Тони. Прямо сейчас. Не говоря ни слова. Без тени сожаления. Просто убить.

Ну конечно же, именно так все было и задумано. Почему такой вариант не пришел ему в голову раньше? Шелтон уже убил одного из своих агентов, и ему ничего не стоит убить другого. Он не хочет оставлять свидетелей. А Линда – свидетель, важный свидетель. Единственный свидетель их встречи с Шелтоном. Во всяком случае, Шелтон так думает.

Все эти мысли промелькнули в голове Тони за долю секунды. Время на мгновение остановилось, а потом пришло в движение. Все происходило, как в замедленном кино: Шелтон поднял руку с пистолетом, прицелился. Взглянув на лицо Линды, Тони понял, что она знала о том, что так может случиться. Проклятье, она об этом знала! Она совсем не удивилась и потянулась за своим пистолетом, но Тони уже видел, что она не успеет выхватить его.

И тогда Тони закричал и сделал единственное, что было в его силах. Он прыгнул между ней и пулей.

Выстрел прозвучал почти беззвучно. Тони услышал только странный хлопок, даже несколько хлопков. Он упал, тяжело ударившись плечом и головой об пол. Рядом с ним повалился Шелтон, истекая кровью и грязно ругаясь. Пистолет выпал из его руки – точнее, из того, что осталось от его руки.

Линда отпихнула в сторону пистолет Шелтона и склонилась над Тони.

– Господи, ну что ты сделал? Зачем ты это сделал? – восклицала она, переворачивая его на спину.

Плечо и рука онемели. Наверное, он ударился об пол, решил Тони. Боль пульсировала, затуманивая сознание. Почему-то он не может пошевельнуться. Ах да, он же в наручниках. Линда надела на него наручники по приказу своего шефа. Неудивительно, что он не может подняться на ноги.

Потом он вспомнил выражение ее глаз за мгновение до своего прыжка.

– Ты знала, – сказал он. – Ты знала, что он не оставит тебя в живых.

– Я предвидела такую возможность, – ответила она, пытаясь разорвать на нем рубашку.

Неожиданно Тони понял, что они уже не одни. Комната заполнилась людьми. Кто-то протянул Линде нож, и она разрезала намокшую от крови ткань.

Тони был в ярости. Мысль о том, что Линда знала о грозящей ей опасности и ни словом не обмолвилась, стучала в его висках.

– Зачем ты осталась в комнате, если знала, что он задумал? Зачем?

– Это моя работа, Тони, – спокойно сказала она. – Я привыкла к риску.

– Черт бы побрал такую работу! – огрызнулся он.

– Слушай, ты можешь помолчать? – возмутилась она. – Не мешай мне. Надо срочно остановить кровотечение.

Линда прижала к его плечу марлевую салфетку из аптечки, которую ей подала Рита. Тони застонал.

– Осторожнее, мне больно.

– Огнестрельные раны всегда болят, – со знанием дела сказала Линда. – Какого черта ты прыгнул под эту пулю?

– Видишь ли, малыш, я успел привязаться к тебе. Не мог же я стоять и спокойно смотреть, как он убивает тебя.

Она со вздохом взяла еще одну салфетку.

– Неужели ты не мог оставить это профессионалам, которые были в соседней комнате? Они все время держали его под прицелом. Ему почти оторвали руку выстрелом.

– Но только после того, как он выстрелил в тебя, – возразил Тони.

– Они наверняка успели бы, – упрямо возразила Линда, но ее голос на мгновение дрогнул.

– Я не мог полагаться на случай.

Линда посмотрела ему в глаза. Тони мог поклясться, что в этом взгляде было все, что они не успели сказать друг другу. Но уже в следующее мгновение она нахмурилась и снова огрызнулась:

– Помолчи, ради Бога! Я и так не знаю, как остановить это кровотечение!

В ее голосе был неподдельный испуг, и на этот раз Тони замолчал. Голова у него кружилась. Комната была полна вооруженными до зубов людьми. Их отрывистые реплики доносились до сознания Тони как сквозь густой туман.

Линда продолжала деловито колдовать над его плечом. В ее глазах была тревога, на лбу проступили морщинки, напряжение сковало уголки рта. Тони и сам теперь чувствовал запах крови. Рубашка на груди – точнее, то, что от нее осталось, – была влажной. Рука совершенно онемела и не было сил поднять голову.

– Я просто не понимаю, почему ты бросился под пулю, – снова пожаловалась Линда.

Видимо, она не привыкла к проявлениям мужской преданности, подумал Тони. Особенно к таким, когда мужчина подставляет грудь под пулю, предназначенную ей.

– Будь так любезен, Тони, – сказала она, – в следующий раз, когда мне придет в голову мысль стащить пару наручников, напомни, чтобы я не забыла прихватить эти чертовы ключи. – Она попыталась освободить его руку, неестественно заломленную за спину, но наручники не поддавались.

– Хорошо. Обещаю.

– Дайте же мне что-нибудь, чтобы снять с него эти наручники! – крикнула она, обращаясь к остальным. Потом снова повернулась к нему. – Ты знаешь, мы с тобой теперь квиты.

– То есть?

– Ты получил ранение почти в то же место, что и я.

И она выжила. Значит, есть надежда, что и он выживет тоже. Но дело не в этом.

– Ты получила то ранение из-за меня, – сказал он.

– Забудь об этом. Теперь мы равны.

Ленивая улыбка появилась на лице Тони.

– Что? – возмутилась Линда. – Ты и сейчас улыбаешься? Что забавного во всей этой ситуации? Чему тут можно улыбаться?

– Не чему, а кому. Я улыбаюсь тебе.

– Ты собираешься флиртовать со мной в такой момент? Ты и вправду чокнутый.

– А ты красивая, – сказал он. Язык уже с трудом слушался его. – Слушай, я когда-нибудь говорил тебе, что ты красивая?

– Нет, черт возьми. Не говорил. – В ее глазах появились слезы. – Только не спи, Тони. Я буду бить тебя по щекам, если ты попытаешься заснуть.

– Правда?

– Да.

– От тебя я готов стерпеть все, что угодно, малыш. – Он пытался отвлечь ее. Развеселить. У нее был такой испуганный вид. Но ничего не помогало. В глазах Линды стоял настоящий страх. Не просто будет добиться от нее улыбки. А ему еще столько надо сказать ей. Он совсем не хотел, чтобы она запомнила его таким – лежащим на полу в луже крови. – Правда, это было здорово, малыш? – прошептал он.

Это действительно было здорово, и он хотел, чтобы она вспомнила об этом.

– Что здорово? То, что было между нами?

Было. Она сказала – было. Что ж, наверное, она права. Так или иначе, но все кончилось. Он хотел бы продолжения, но все хорошее рано или поздно кончается, разве не так?

– Да, – проговорил он. – Жаль, что это кончилось.

Линда кивнула, и слезы хлынули из ее глаз. Тони не знал, что сказать. Да он уже и не мог говорить. В глазах у него потемнело, и он потерял сознание.

Линда дважды хлопнула его ладонью по щекам, но это не помогло. Он даже не шелохнулся. Дрожащей рукой она проверила пульс. Пульс был слабым, дыхание тоже.

Его ранили действительно в то же самое место, что и ее. У нее тоже было сильное кровотечение, она теряла сознание. Но она выжила. Нет никаких причин опасаться, что он умрет. Конечно, внутри пуля могла задеть более крупные сосуды. Только хирург сможет оценить тяжесть ранения.

Линда посмотрела на пистолет Шелтона, который все еще валялся на полу. Тридцать восьмой калибр. Господи, и зачем Тони бросился между ней и Шелтоном?! Его поступок не укладывался у нее в голове.

Линда предвидела маневр Шелтона. У нее был пистолет наготове, она могла сама отпрыгнуть в сторону. Вполне вероятно, что ей удалось бы остаться в живых. Но нет, Тони бросился спасать ее. Так же, как тогда в баре.

К ней подошел Генри.

– Как ты? – спросил он.

– Все в порядке, – солгала она. – Хорошо, что я сама не застрелила его, когда он бросился между мной и Шелтоном.

Странно, но в своих разговорах с Тони она столько раз говорила, что ненавидит его. Что хочет убить его. Пристрелить. И ни разу не сказала, что любит его.

– Вертолет на подходе, – сказал Генри, кладя руку ей на плечо. – Все будет в порядке.

Линда кивнула, крепче прижимая к ране мокрую от крови салфетку.

– Похоже, вы с ним не скучали, – сказал Генри.

Линда с трудом сдержала слезы.

– Да. Нам было весело, – пробормотала она.

Да, все было весело до того момента, как он бросился под пулю. Ради нее. Пока он не добавил этот маленький заключительный штрих к их приключениям.

А теперь все, что она могла делать, – это сидеть рядом с ним на полу и ругать его на чем свет стоит за его глупое безумство.

Глава 15

Линда не знала, что ей делать. И в конце концов прибегнула к крайнему средству – обратилась за помощью к отцу. Все полтора месяца, которые прошли с того рокового дня, Линда не находила себе места. Она не видела Тони с того момента, как военные санитары положили его на носилки и погрузили в вертолет. Она не могла понять, почему он до сих пор не дал о себе знать. Ночи напролет она лежала без сна, пытаясь придумать объяснения этому. Все объяснения никуда не годились. Не выдержав, она позвонила отцу.

В последние годы Линда редко встречалась с отцом. Еще реже она бывала в его доме в Бриджтауне. Не то чтобы она не любила отца, но просто чувствовала, что для него всегда существовали более важные дела, чем общение с дочерью, и не хотела мешать. Ей казалось, что она не нужна ему. Она вообще никому не была нужна. Кроме Тони.

В какой-то момент она искренне поверила в свою значимость для Тони. Но, видимо, и в этом она ошиблась. Иначе он не исчез бы так молчаливо из ее жизни.

Ведь знала она, что ей лучше быть одной. И говорила об этом Тони. Быть одной спокойнее, безопаснее, проще. И что он сделал? Он вытащил ее из защитного кокона, он заставил ее поверить ему. Именно ему, а не кому-то другому.

А теперь ей кажется, что все это было нереальным. Эти несколько безумных дней, которые они провели в дороге, промчались как сон. И все кончилось. Может быть, это нормально? Что она вообще знает о мужчинах? О том, как устроены их мозги? Об их привычках, об их отношениях с женщинами?

У Тони было много женщин, и со всеми он рано или поздно расставался. Значит, она просто одна из многих? Он сказал, что женщины бросали его. Но она не собиралась его бросать. Она поверила ему. Более того, она в него влюбилась.

Но что она знает о любви? Любовь приносит боль и страдания. Это она уже поняла. Любовь лишает независимости, а она это не приемлет для себя.

Лучше бы он оставил ее в покое в ее тусклом скучном мирке, в ее раковине. Она никогда не узнала бы, что такое настоящее чувство, ей не пришлось бы страдать.

А сейчас она страдает. Она сердится на своего отца, который всю жизнь не обращал на нее внимания, сердится на Тони, который сначала был так внимателен и заботлив, а потом просто забыл о ней. Она годами безропотно сносила молчание со стороны отца. Она ловила малейшие знаки внимания с его стороны. Она все время чего-то ждала. Но с Тони она ждать не будет! Она должна выяснить в чем дело. Либо Тони не может с ней связаться, либо не хочет. Она должна это знать.

Вот почему она позвонила отцу. Он входит в объединенный комитет начальников штабов и как минимум раз в месяц играет в гольф с президентом. Кто, как не он, может выяснить судьбу доктора Энтони Каллахэна?

Телефонный разговор с отцом состоялся два дня назад, и вот сегодня она получила приглашение от отца поужинать у него дома.

Чтобы не опоздать, Линда взяла такси. Без четверти семь она уже звонила в дверь старинного кирпичного дома на тихой зеленой улочке Бриджтауна. Дверь открыл Бартон, пожилой дворецкий.

– Добрый вечер, Бартон, – приветливо поздоровалась Линда. – Генерал уже дома?

– Пока нет, мисс Линда. Проходите в гостиную. Я вам не нужен, мисс? Если нет, я, с вашего позволения, уйду. – Он улыбнулся и надел старомодную, но безупречно вычищенную шляпу. – Генерал сказал, что, после того как дождусь вас, я могу быть свободен. Пойду навещу свою дочь и внуков.

– Разумеется, идите, Бартон. – Линда прошла в гостиную и, тяжело вздохнув, села на диван. Опять придется ждать.

Прошедшие полтора месяца были трудными. Ей пришлось давать кучу объяснений по поводу всего произошедшего. Следователям нелегко было понять, как начальник подразделения сверхсекретного агентства стал предателем и убийцей. Плюс странное, на взгляд следователей, поведение самой Линды – взорванный дом, два обгоревших трупа, гонка на мотоцикле через всю страну. Разбирательства по поводу совместной операции трех сотрудников агентства с военными, которыми командовал брат Риты. Выстрелы в провинциальном мотеле, вертолет, возмущение местных властей.

Только чудом Линде, Генри и Рите удалось избежать военного трибунала. Но в конце концов было решено, что достигнутая цель оправдывает средства, и обвинения с них сняли.

Впрочем, если бы Линду уволили, она, наверное, была бы только рада этому. Тони был прав, когда говорил, что ему не нравится ее работа. Ей самой она тоже теперь не нравится. Когда-то она выбрала эту профессию, чтобы произвести впечатление на отца, но ей так и не удалось достичь этой цели. Какое-то время ей нравилось рисковать, выполнять сложные задания, но теперь все прошло. Она больше не хочет ни в кого стрелять и не хочет, чтобы стреляли в нее. Она не хочет больше притворяться. Не желает больше лгать. Она хочет быть такой, какая она есть. Настоящей.

Временами, когда она слишком сильно тосковала по Тони, ей приходила в голову мысль, что было бы лучше вернуть все назад, в те времена, когда она не умела смеяться и не умела любить. Но это уже невозможно. При всем желании она не смогла бы снова стать бездушным роботом, слепо исполняющим приказы. Она хочет быть свободной и счастливой и мечтает, чтобы рядом с ней был Тони.

Линда не была искушена в любви, но ей почему-то казалось, что то, что произошло между ней и Тони, было настоящим. Чувствует ли он то же самое, что и она? Если да, то, значит, его сердце тоже разрывается на части. Но почему тогда он до сих пор не с ней?

Остатки здравого смысла подсказывали ей, что он может быть так же занят, как и она. Его могли взять под стражу сразу, как только он пришел в сознание. Она представила, как он лежит на больничной койке, а ему зачитывают права обвиняемого. Но это логика здравого смысла, запасы которого Линда почти исчерпала за предыдущие двадцать девять лет жизни. Все, что у нее осталось сейчас, – это эмоции. А эмоции не желают прислушиваться к логическим рассуждениям.

Все ночи напролет она плакала, уткнувшись в подушку. Ее дни были не лучше. Ее постоянно вызывали к чиновникам и военным разного ранга, где она в очередной раз пересказывала всю эту историю и отвечала на дурацкие вопросы. Все хотели знать, как могло случиться такое в элитном подразделении секретного агентства и что надо сделать, чтобы это не повторилось.

Их отдел чуть было не расформировали. Существование всего агентства было под вопросом. Не было уверенности, что Шелтон действовал в одиночку. Возможно, у него остались нераскрытые сообщники в агентстве. Дело Энтони Каллахэна полностью изъяли из их ведения. Теперь им занималось другое секретное учреждение, и информацию о нем можно было получить только по специальному, четко обоснованному запросу. Линда очень нуждалась в информации об Энтони Каллахэне, но причины ее интереса к нему были смешны с точки зрения военной машины.

Она знала только то, что знали все: доктор Каллахэн был задержан до выяснения всех обстоятельств этого дела. Место его пребывания не разглашалось. Причиной задержания была названа гибель охранника. О секретной формуле не было сказано ни слова.

Линда встала с дивана и начала нетерпеливо расхаживать по комнате. Часы на каминной полке показывали, что со времени, назначенного для встречи, прошло уже двадцать минут. Не в привычках отца было опаздывать.

У входной двери зазвенел колокольчик. Кто бы это мог быть? Линда вышла в прихожую и распахнула дверь. Она ожидала увидеть на пороге отцовского дома кого угодно, только не Тони Каллахэна. Но это был именно он. И знакомый красный мотоцикл стоял у калитки.

Линда растерянно моргнула, решив, что это мираж, плод ее измученного воображения. Столько раз бессонными ночами она представляла себе их встречу, что теперь у нее начались галлюцинации. С минуту она смотрела на него, не в силах произнести ни слова.

На нем была белоснежная рубашка и сомнительного вида джинсы – вытершиеся на коленках и полинявшие до самых светлых оттенков голубизны. Волосы спускались на воротник рубашки, на губах играла легкая улыбка. Он выглядел точно так, как раньше – до тех ужасных последних минут, которые они провели вместе. Каждый раз, когда Линда закрывала глаза, она видела именно эту последнюю сцену: его, лежащего на полу в номере дешевого мотеля, истекающего кровью, бледного и недвижимого. И каждый раз с ее губ готовы были сорваться мольбы и проклятья, которые она произносила тогда.

А сейчас он стоял перед ней живой и здоровый. И улыбался уже во весь рот, той своей неотразимой улыбкой, от которой у нее всякий раз кружилась голова.

– Привет, – поздоровался он. – Генерал сказал, что ты хочешь меня видеть.

– Он сам сказал?

– Да. А я могу войти в дом?

– Да… Конечно… – Линда отступила в сторону, позволив ему пройти мимо.

Он повернулся к ней спиной, и она сразу вспомнила, как прижималась щекой к этой широкой спине во время их долгой многодневной гонки по дорогам. Она вспомнила их безумную ночную прогулку, объятия на склоне горы, жар их тел, холодный воздух и звездное небо.

Неужели все это было? Она могла поклясться, что помнит все, каждое мгновение, проведенное с Тони, но временами ей начинало казаться, что она просто придумала все это – эту сказку, полную волшебства, радостного возбуждения, смеха.

Господи, она ни разу не смеялась с тех пор, как они расстались. И это было полтора месяца назад.

Ей было тяжело думать о том, что Тони так сильно изменил ее жизнь, изменил к лучшему, как ей казалось, а затем исчез, оставив ее еще более одинокой, чем она была раньше.

Это было еще хуже, чем с отцом, потому что она никогда не ощущала по-настоящему отцовской любви. Отец никогда не проявлял к ней особого внимания, не выказывал заботы и нежности. Временами отец брал ее куда-нибудь с собой, просто для того, чтобы продемонстрировать остальным, что у него есть семья, дочь. Но когда эта задача была выполнена, отец снова передавал ее на попечение сначала няни, потом гувернантки, а когда она подросла, отправил в школу-интернат.

Но Тони… Она поверила в него. Она восприняла его, как чародея, который способен превратить ее в совершенно другое существо – существо, способное радоваться жизни и наслаждаться каждым мгновением. Конечно, все это чушь, бессмыслица. Он всего лишь мужчина. Мужчина, который забыл ее, бросил ее.

Разумом Линда понимала, что ее отношения с отцом и отношения с Тони совсем не одно и то же. Но все же невольно сравнивала. Оба эти человека, оба мужчины – отец и возлюбленный – заставляли ее страдать.

Нет, она не доставит Энтони Каллахэну такой радости – увидеть ее страдания. Сделав глубокий вдох, чтобы успокоиться, Линда распрямила плечи и холодно спросила:

– Что тебе нужно, Тони?

Он стоял перед ней, покачиваясь на пятках и засунув руки в карманы. Лицо его стало серьезным.

– Видишь ли, – начал он. – Я еще не решил, какую выбрать тактику: жесткую или мягкую.

– Тактику чего?

– Беседы.

– Мы с тобой никогда не беседовали, – возразила Линда. – Мы всегда спорили.

– Но зато какие это были споры! – Он снова улыбнулся краешком рта. – Господи, мне так не хватает этого. Мне не хватает тебя, Линда.

Долго же ты ждал, чтобы сказать об этом, подумала Линда, но промолчала.

– Пожалуй, тактика будет жесткой, – заявил Тони.

– И что это значит?

Он сделал неожиданно быстрое движение – не свойственное его мягким манерам. Так быстро он действовал на памяти Линды только однажды – когда бросился под предназначенную ей пулю. Линда не успела моргнуть глазом, как щелчок наручников соединил ее правое запястье с левой рукой Тони.

И теперь этот Тони спокойно смотрел на нее, и на его лице играла озорная улыбка.

Линда попыталась поднять закованную руку. Рука Тони синхронно поднялась следом.

– Ты что, совсем рехнулся? – возмутилась она.

– Ты же сама все время твердила, что я чокнутый.

– Это не смешно, Тони, – прошептала она, чувствуя, как к горлу подступает комок.

– Прости, – сказал он с искренним раскаянием в голосе. – Я просто хотел быть уверен, что ты меня выслушаешь до конца.

– Освободи меня. Немедленно.

– Не могу, даже если бы захотел. Разве ты не заметила? Ведь это наши наручники. Те самые, от которых ты не взяла ключей.

Линда недоверчиво моргнула.

– Наши наручники?

– Ну да. Когда меня привезли в госпиталь, они все еще были у меня на руках, правда с перекушенной цепочкой. Потом с меня их сняли, и я долго уговаривал медсестру отдать их мне обратно. В конце концов я сказал, что это вещественное доказательство, и мне их вернули. В лаборатории я починил цепочку, и вот они здесь. Наши наручники.

– Что это значит? – фыркнула Линда. – Вариация на тему «наша песня»?

– Неужели в тебе нет ничего романтического? Мне нравилось быть рядом с тобой. Мне нравилось спорить с тобой. Я с удовольствием вспоминаю, как ты лежала, прикованная наручниками к кровати, и как мы с тобой ездили на мотоцикле. Мне вообще нравится почти все, что было у нас с тобой.

– Правда?

Тони кивнул.

– Да-да, я помню, – сухо сказала Линда. – То, что было.

– Было – не значит кончилось. – Он снова улыбнулся, тепло, нежно. Потом наклонился ближе. – Я скучал по тебе.

Линда попыталась проглотить комок в горле. Нет, она ничего ему не скажет.

– Прости, что мне понадобилось столько времени, чтобы добраться до тебя, – сказал он. – Я был занят.

– Вот как?

Генерал тоже постоянно бывал занят. У него никогда не оставалось времени для дочери.

– Из больницы меня перевели на военную базу под строгий надзор. Они сказали, что этого требует моя безопасность, но фактически это очень напоминало тюрьму.

– Правда?

Линда закрыла глаза. Ей очень хотелось поверить в то, что он говорит. Поверить в то, что он разыскал бы ее раньше, если бы мог.

– А ты хоть немного скучала по мне? – прошептал он, почти касаясь губами ее уха.

Линда очень хотела солгать. Но не смогла. Она вдруг обнаружила, что просто физически не может больше лгать. Как будто кто-то установил предел лжи в ее жизни и она исчерпала весь отпущенный ей запас. Ей ничего не оставалось, кроме как сказать правду:

– Да. Я скучала по тебе. Я пыталась забыть тебя, но…

Тони нежно коснулся рукой ее щеки.

– Прости. Я был уверен, что с твоим допуском к секретности ты в курсе всего, что происходит со мной. Я бы даже не удивился, если бы ты приехала, чтобы вытащить меня оттуда.

– После того что сделал Шелтон, наше агентство отстранили от участия в твоем деле.

– Прости, – снова сказал он. – Но мне не позволяли ни с кем встречаться и разговаривать. Только отвечать на вопросы следователей. Это продолжалось долго.

– То же самое делала и я.

– У тебя неприятности?

– Нет. Уже нет.

– Я не хочу, чтобы у тебя из-за меня возникали проблемы.

Линда поморщилась. Проблемы у нее были. Из-за него. Она не могла спать. Не могла есть. Не могла сосредоточиться.

– С того самого момента, как я тебя увидела, у меня начались сплошные проблемы, – сказала она.

– Неужели ты считаешь, что все было так плохо? – серьезно спросил Тони.

Линда не знала, что сказать. Ей ничего не приходило в голову – никаких язвительных реплик, никаких едких замечаний. В устремленном на нее взгляде Тони было столько нежности, что она едва не заплакала.

– Я беспокоился о тебе, – сказал Тони. – Как ты себя чувствуешь?

– Нормально. А ты? Как твое плечо?

– Более или менее. Вряд ли мне суждено научиться метко стрелять, но в лаборатории я вполне могу работать.

– Это хорошо. – Она прикусила губу. – А все эти неприятности с арестом? Они кончились? Все нормально?

– Да. Я получил официальные публичные извинения от президента.

– Я рада за тебя. А что насчет взрывчатки?

– Это еще одно дело, которым я был занят. Мы испытали модификацию системы безопасности для контроля взрывчатых веществ. Теперь она способна распознать и мою взрывчатку тоже. Так что, если даже формула попадет в чужие руки и кто-то сделает такую бомбу, наши системы не пропустят ее на борт самолета.

– Так, значит, именно над этим ты думал, пока скрывался от всех? – с нескрываемым удивлением спросила Линда. – Ты пытался найти защиту от своего собственного изобретения? Фактически сделать свою формулу бесполезной?

– Это же вполне логично, – сказал Тони. – Если я сумел создать взрывчатку, на которую не реагируют современные системы безопасности, значит, я должен быть в состоянии разработать более совершенную систему защиты. Кому этим заниматься, как не мне? Ведь только я знаю состав этой новой взрывчатки, – хитро улыбнулся он.

– Да. Я понимаю, – с невольным уважением проговорила Линда.

Он и в самом деле герой. Храбрый, умный, целеустремленный мужчина. Человек, который ставит перед собой задачу и решает ее. А Линда воспитана уважать героев.

– Как дела в твоем агентстве? – спросил Тони.

– Оно в процессе реорганизации. Шелтон осужден военным трибуналом. Он не выйдет из тюрьмы до конца жизни. Генри вышел на работу. Он теперь занял место Шелтона.

– Ты должна быть довольна этим.

– Все довольны. Даже сам Генри. Честно говоря, я не ожидала, что он согласится. Это бумажная работа. Но он сейчас нужен агентству. Это человек, которому мы все полностью доверяем. Я думаю, он считает своим долгом восстановить репутацию агентства.

– А как его здоровье?

– Нормально. Он немного прихрамывает, но сейчас для него это не самое главное. Ты знаешь, они с Ритой решили пожениться. Я никогда не видела Генри таким счастливым.

Тони удовлетворенно кивнул.

– Передай им мои поздравления. – Он немного помолчал, потом дотронулся до ее щеки и спросил: – Ты сердишься на меня, Линда?

– Я… я не знаю, – искренне сказала она. Ей вдруг стало тяжело дышать. Слезы душили ее, и она с трудом удержалась, чтобы не расплакаться. – Я сейчас не в состоянии разобраться в себе. – Она тяжело вздохнула. – Ты знаешь, я разучилась лгать. Это странно, но это так. Я даже не пытаюсь никого обманывать. А если и говорю случайно неправду, то тут же признаюсь.

– И что в этом плохого?

– Наверное, ничего. Но иногда я просто теряюсь. Как сейчас. Я не могу тебя обманывать, но если скажу правду, то просто расплачусь. А я не привыкла плакать. Я не плакала даже в детстве. А теперь часто плачу. И еще, знаешь, с тех пор как мы расстались, я перестала смеяться. Я разучилась.

– Нет, – мягко сказал Тони. – Ты не разучилась. Просто для того, чтобы смеяться, тебе нужен я. Хочешь, я сейчас тебя рассмешу?

Она помотала головой.

– У тебя ничего не получится. Я слишком боюсь.

– Чего ты боишься?

– Что я никогда больше тебя не увижу.

– Тебе не надо этого бояться, Линда. Этого не случится.

– Спасибо, – сказала она, чувствуя, что ее благодарность звучит ужасно глупо.

– Пожалуйста, – ответил Тони.

Почему-то от этого ответа ей сразу стало легче.

– Ты знаешь, хуже всего то, что я чувствую себя маленькой глупой девчонкой. В детстве я точно так же обижалась на отца. Когда он был мне нужен, его никогда не было рядом.

– Ну, видимо, он не настолько умен, как о себе думает, – заметил Тони.

Линда рассмеялась. Отец действительно считал себя очень умным. Но то же самое думает о себе и Тони.

– Это его упущение, Линда, – сказал Тони. – Мне кажется, он сожалеет об этом.

Линда застыла от неожиданности.

– Ты говорил с ним обо мне?

– Немного. Он человек с характером.

– Да.

– И он гордится тобой.

– Не надо, Тони. Это ни к чему.

– Он сам мне об этом сказал. Рассказал, что его дочь с отличием закончила колледж и обошла многих мужчин в своей профессии. Может быть, он плохой отец, но он тобой гордится.

Линда проглотила комок, застрявший в горле, и моргнула, чтобы прогнать слезинки.

– А теперь скажи мне, пожалуйста, что я такого сделал, что вызвало у тебя воспоминание о детских обидах?

Линда покраснела.

– Я не хочу об этом говорить. Это глупо.

– Если эта глупость способна довести тебя до слез, значит, я должен узнать в чем дело. Мне это необходимо.

– Правда?

– Да, – теряя терпение, сказал он.

– Я хотела от отца внимания к себе. Не просто внимания – я надеялась стать для него самым нужным человеком в жизни. Мне всю жизнь этого не хватало. Я все время этого ждала. Правда, глупо?

– Почему же глупо? Все этого хотят. Найти человека, для которого ты станешь самым главным. Так вот, – продолжил он, – неужели ты думала, что все это время я загорал на каком-нибудь курорте, потягивая холодную колу и флиртуя с другими девушками?

– Нет.

– Ты в этом уверена?

– Да. Разумом я понимала, что ты был занят все это время, но, когда я думала о тебе, у меня улетучивались последние остатки здравого смысла.

– Не может быть! – с притворным изумлением воскликнул Тони.

– Ты пробудил во мне худшие качества, – сказала она. – И лучшие тоже. Как это тебе удалось?

– Я сделал тебя счастливой, Линда. Признайся, что это так. Я сделал тебя счастливой хотя бы на время.

– Да. – Линда всхлипнула.

– Не надо, малыш. Не плачь. – Он хотел вытереть ей слезы, но помешали наручники.

– Прости, – прошептал он, обнимая ее свободной рукой и крепко прижимая к груди. – У меня приверженность к символам.

– Хорош символ! Ты что, собирался взять меня в заложницы?

Он приподнял бровь.

– Пожалуй, об этом стоит подумать. Но будет лучше, если мы придем к мирному соглашению.

– Насчет чего?

– Насчет нас с тобой. У тебя свои пунктики, у меня свои.

– Я знаю. Ты менял женщин чаще, чем некоторые меняют масло в моторе автомобиля.

– Это неправда.

– Не забывай, что я читала твое личное дело.

– Я все тебе объяснил. Помнишь?

– Да. Ты сказал, что у женщин есть дурацкая привычка уходить от тебя.

– Я уже начал пугаться этого. Каждый раз, знакомясь с понравившейся девушкой, я надеялся на то, что смогу стать для нее тем единственным, который ей нужен. Но через какое-то время она уходила от меня. Иногда я сам уходил, понимая, что ошибся. – Он вздохнул. – Мы привыкли думать, что любовь приносит только радость. Но это не так. Любовь – это риск. Теперь я это знаю. Я готов пойти на этот риск вместе с тобой. Я не боюсь больше этого. И не жду никаких гарантий. Все, что мне надо, – это знать, что ты любишь меня так же, как я тебя, что ты хочешь быть со мной и сделаешь все для этого.

– Тони…

– Тсс. – Он прижал подушечки пальцев к ее губам. – Дай мне договорить, прежде чем я начну целовать тебя. Потому что если я начну, то уже не смогу остановиться. Долго-долго. – Он не выдержал и коснулся губами ее волос. – Я еще не встречал женщины, которая мне нравилась бы так же сильно, как ты. И которая была бы мне так же необходима, как ты. Мне кажется, я не могу дышать без тебя.

– Правда? – всхлипнула она.

Тони кивнул и крепче прижал ее к себе.

– Мне кажется, это любовь. Когда ты не можешь дышать от страха потерять другого человека. Когда жизнь без него не приносит тебе никакой радости. Как ты думаешь, это оно? То самое чувство?

– Тебе нужно определение?

– Нет, я не хочу лезть в словарь. Наверное, на эту тему написаны кучи книг. Любовь, отношения между мужчиной и женщиной, чувства. Наверное, есть даже какие-то тесты.

– Ты предлагаешь нам пройти какой-нибудь тест? Здесь? Сейчас?

– Сейчас, но не здесь. Я предлагаю сесть на мотоцикл. На тот, что припаркован у калитки.

– Я его видела, – сказала Линда.

– С этим мотоциклом у меня связаны самые приятные воспоминания. И у меня появилась настоящая симпатия к дешевым мотелям, в которых стоят кровати с металлическими спинками и оранжево-желтыми покрывалами. Я готов поспорить, что вдоль всей дороги отсюда до Вайоминга стоят десятки таких мотелей.

– До Вайоминга? – переспросила Линда.

– Ну да. Меня выпустили из заключения сегодня утром, часов в девять, и я уже успел кое-что сделать. В частности, я приобрел недвижимость в Вайоминге. Я не видел владельца, но подозреваю, что это немолодой фермер, который родился там и прожил всю жизнь. Он не хотел продавать ни одного квадратного дюйма своей земли. Но я рассказал ему о тебе. Сказал, что мне нужен всего лишь кусочек на склоне горы. Объяснил, что у меня романтические причины. И он сдался.

– Ты купил эту гору в Вайоминге? Нашу гору?

– Только кусочек от нее. Я сказал владельцу, что женщина, которая мне очень нравится, считает это место магическим и что я хочу привезти ее туда снова. В самое ближайшее время. И что я хотел бы привозить ее туда в любое время, когда мне этого захочется. Мы будем с ней лежать на опавшей хвое, считать звезды и загадывать желания. Мы даже захватим с собой одеяло в следующий раз. Что ты скажешь на это, Линда?

Она ничего не могла сказать. Она заплакала еще сильнее и крепче прижалась к его груди.

– Я могу считать, что ты согласилась?

– На поездку в Вайоминг?

– С заездом в Миннеаполис. Думаю, мы сможем позволить себе остановиться там ненадолго. Ты познакомишься с моей семьей, с племянниками и племянницами. Пожалуй, мы сразу решим там проблему с кольцами и священником. Сестры обидятся, если мы лишим их участия в таком событии. А потом мы снова сядем на мотоцикл и уедем. Я хочу, чтобы мы провели наш медовый месяц на вершине нашей горы.

– Нашей горы, – мечтательно повторила Линда. Она хотела поднять левую руку, забыв о наручниках. Металл звякнул, и широкая улыбка расползлась по ее лицу. – В наших наручниках?

– Ну это же медовый месяц. – Он улыбнулся. – Что скажешь, малыш?

– Я думаю, это восхитительный план.

– Я говорил тебе, что люблю тебя?

– Ты начал говорить, но потом вдруг вспомнил про исследования и тесты.

– Я действительно люблю тебя, Линда. И всегда буду любить. Ты всегда будешь для меня самым главным человеком на свете.

– Я тоже люблю тебя, Тони. Я люблю тебя за то, что ты научил меня смеяться. За то, что привез меня холодной ночью на нашу гору. За то, что выведал все мои секреты и не позволил мне снова спрятаться в раковину. Я люблю тебя, Тони, и обещаю, что никогда не брошу тебя.

Он жарко поцеловал ее и сказал:

– Ну что, идем к мотоциклу, малыш?

– А ты не забыл, что мы прикованы друг к другу? – спросила Линда, позвякивая металлической цепочкой. – Или ты думаешь, что сможешь управлять мотоциклом с этой штуковиной на руке?

– Разумеется, смогу. – Он широко улыбнулся. – Мы не снимем наручники, пока я не надену на твой палец обручальное кольцо.