Казалось бы, все как обычно: убийца, жертва и телохранитель между ними. Но Евгения Охотникова — профессиональный бодигард — чувствует, что здесь что-то не так. Еще ни разу ей не приходилось сталкиваться с противником, поступки которого она не могла бы просчитать. Кроме… одного человека, но тот — давно мертв. Тогда почему же она ощущает себя игрушкой в чьих-то руках, словно она одна из тех марионеток, которых Кукловод использовал в своих изощренных спектаклях? Нет, не зря ей так упорно вспоминается поединок с тем человеком. Но мертвецы не возвращаются из своих могил?..

Марина Серова

Незваный гость

Глава 1 Ну и денек!

Для большинства жителей нашего волжского города этот день в начале весны не выделялся ничем особенным. Самый обыкновенный сумрачный вторник, с влажным ветром и низко нависшими над землей серыми облаками.

Просто еще один день из тех, в которые ровным счетом ничего не происходит, так что и вспомнить его потом невозможно — он сливается в памяти со многими другими, точно такими же, составляя безнадежную череду будней. Будней, объединенных только одним желанием — скорее бы наконец появилось солнце и окончательно растопило эту кашу из снега и грязи.

Настроение в такое время под стать погоде — неуверенное колебание между бессильной апатией и робкой верой в то, что весна все же наступит не только по календарю.

Как я уже сказала, ничем иным, кроме вялого ожидания тепла, эта пора не запоминается. Но только не для меня.

То есть обычно и я поддаюсь общему настроению и жду конца межсезонья, коротая время в уютном кресле перед экраном домашнего кинотеатра с рюмочкой «Перно» и чашкой эспрессо под рукой. Но только не в этот вторник.

Началось все с моей тетушки Милы. То есть нет. Началось все немного раньше.

По собственному опыту я знаю, что никаких дел в такую погоду начинать нельзя — себе дороже. Самое разумное, что можно сделать, — это не делать ничего. И тут вдруг я обнаруживаю, что исчерпала запас новых дисков для своей DVD-системы. То есть мне натурально нечего смотреть.

После долгих поисков я нашла только пиратскую копию старой голливудской поделки с нашим Ромуальдом Голицыным, но, за исключением пары крупных планов его физиономии, ни одного кадра без кривой ухмылки я просмотреть не смогла.

Наконец поняв, что ничего, кроме оскомины, я от своих запасов не получу, я смирилась с неизбежным и отправилась в комнату тетушки, намереваясь попросить у нее что-нибудь из того детективного чтива, которое она с некоторых пор пристрастилась глотать. И тут меня ждал первый сюрприз.

Не помню, говорила ли я уже, как мне не нравятся всякие неожиданности. Нет? Так вот, они мне очень не нравятся. Привычка, наверное, — во всяком событии, которого я не предусмотрела заранее, мне подсознательно видится угроза.

И тут сюрприз преподносит любимая тетушка!

Я ожидала застать тетю сидящей в ее любимом кресле с ярким томиком в руках. В последнее время она жаловалась на здоровье, что для метеочувствительного пожилого человека совсем не странно, поэтому перемена в ней так меня поразила.

Коротко говоря, я застала свою непредсказуемую тетю в разгаре лихорадочных сборов, скачущую между двумя раскрытыми чемоданами и платяным шкафом.

— Ну, ты готова? — прямо с порога огорошила меня тетушка.

— Готова к чему?

— Как к чему? Мы едем или нет?

Ответила я не сразу. Мой алчный взор остановился на полке, где запасливая тетя обычно держит стопку непрочитанных книг. Полка была пуста! А ведь только пару дней назад Мила все уши мне прожужжала про какую-то новооткрытую ею авторшу, то ли С. Мерзлову, то ли М. Серову. Что-то там про гадание, мафию (куда же без нее!) и вообще, «как будто про нас с тобой».

Обычно к тетиным восторгам по поводу наших авторов (а особенно — авторш) я отношусь скептически, но тут ей таки удалось меня заинтриговать сообщением, что главная героиня там словно списана с меня.

На одно из сих бессмертных творений я и собиралась покуситься; мне казалось, что книжек пять-шесть должно быть наверняка.

И что я вижу? Вместо того чтобы томно кутаться в плед, моя тетя мечется по комнате как угорелая, вожделенное чтиво исчезло, и самое главное — я должна куда-то ехать!

Пожалуй, большего облома быть не могло.

— Да мне бы почитать что-нибудь, — сделала я безнадежную попытку, — что-то я недавно слышала про одну замечательную писательницу… И вообще — куда это мы поедем в такую погоду?

Тетя на мгновение прекратила курсировать по комнате. Замерев перед трюмо, она прикладывала к себе свое любимое темно-зеленое вечернее платье. И тут я окончательно поняла, что намерения у нее самые серьезные — это платье она берет с собой, только собираясь далеко и надолго.

Вертясь перед зеркалом, Мила задумчиво проговорила, обращаясь к своему отражению:

— Эта несносная девчонка вечно все пропускает мимо ушей. Она даже забыла, что обещала отвезти меня в санаторий.

Уж в чем, в чем, но в старческой забывчивости я себя обвинить не могу. Возраст не тот. О чем я и сообщила любимой тетушке.

Мила проглотила шпильку не моргнув глазом.

— Попробовала бы ты не пообещать, если бы я тебя попросила. Разве ты не знаешь, что у меня больное сердце? А? Знаешь? А то, что у меня лежит путевка в профилакторий, ты знаешь, жестокое ты создание?

Я вспомнила, что разговор про ведомственный санаторий для сердечников тетя уже заводила, но ни о какой путевке тогда речи еще не было.

— Ну а теперь есть. — Мила наконец взглянула в мою сторону и ахнула: — Да ты же еще не одета! Знал бы твой отец, как ты обращаешься с его сестрой, он бы уши-то тебе надрал, разбойница! Пороть вас, молодежь, некому!

У моей тети бывают такие заходы. Любит она иногда поиграть в простоватую старую ворчунью. И ведь не преминула намекнуть не без яда на мой слишком юный (по ее понятиям) возраст.

— А на мою Серову ты, милочка, лучше не зарься. Я беру все с собой: нужно же мне что-то читать между процедурами. Так что извини — с почитать ничего не выйдет.

— Послушай, тетя, это с твоей стороны просто нечестно. В кои-то веки я собралась изменить своему увлечению в пользу твоих книжек, и ты говоришь, что ничего не выйдет?!

— А что поделаешь, дорогая? Старых моих книг ты не читаешь, а новых мне только-только хватит на неделю. И пожалуйста, не делай вид, будто хотела сделать мне одолжение. А то я не знаю, что ты не любишь читать детективы! Наверное, все свои фильмы пересмотрела и теперь маешься от тоски?

Вот за что я люблю свою тетю, так это за прямоту. Ну и, конечно, за ее явную склонность к дедукции. Мне оставалось только виновато понуриться.

— Вот то-то же! — возликовала безжалостная Мила. — Так что собирайся скорее, Мария Александровна уже ждет.

Мария Александровна, которая нас уже ждала, — это старинная тетина подруга, еще по временам ее работы в юридическом институте. Все свои вылазки в санатории-профилактории Мила совершает вместе с ней.

Вот так и вышло, что этот вторник у меня с самого начала пошел наперекосяк. Но запомнился он не внезапным отъездом тетушки. Вернее, не только им.

День просто создан был для неприятностей. Убедившись, что обе сердечницы хорошо устроились, я распрощалась с Милой и отправилась в обратный путь.

Дорога от загородной лечебницы до дома занимает обычно не больше полутора часов. Так вот на протяжении этого пути меня трижды (!) «подрезали» какие-то нахалы на «девяносто девятых», причем в последний раз я едва справилась с управлением на раскисшей дороге. Это раз.

Уже в черте города я неожиданно обнаружила, что в моторе стучат клапана. Это два.

Затем, паркуя свой «Фольксваген» на стоянке у дома, я умудрилась въехать правым задним фонарем в столб ограждения. Это три.

Пришлось отогнать машину в сервисный центр, благо он находится сравнительно недалеко. Там меня обрадовали известием, что как раз сегодня нет замены вдребезги разбитому поворотнику и придется подождать день-два, и вообще сегодня у них короткий день. И это они называют сервисом! Стиснув зубы, я смирилась с неизбежным.

Домой я возвращалась пешком, уже в ранних сумерках, мечтая о горячем душе и чашке кофе. Можете представить, в каком я была состоянии, если, только входя в подъезд, вспомнила, что так и не заехала за каким-нибудь фильмом.

Но открытие, сделанное мной на лестничной клетке, затмило собой все предыдущее. Только перед дверью квартиры я поняла, что те мелкие неприятности, которыми начался день, были всего лишь прелюдией к настоящей проблеме. Так сказать, музыкальной темой, тихонько прозвучавшей в самом начале.

В мое отсутствие в квартире кто-то побывал!

Я, возможно, и пропустила бы первый сигнал — сдвинутый коврик у двери, но только не отсутствие волоса между дверью и косяком.

Замерев с ключом в руке, я мучительно вспоминала, не забыла ли установить свои метки. Нет, определенно, это исключено. Со временем эта привычка стала для меня таким же обязательным делом, как утренняя пробежка или медитация перед сном. Уходя даже ненадолго, я безотчетно поправляю придверный коврик и вставляю в дверь свой волос.

Дело в том, что я — бодигард, или, говоря по-русски, телохранитель. Причем очень высокого класса. Конечно, для простого телохранителя подобные меры предосторожности кажутся излишними, но в том-то все и дело, что я — не простой телохранитель. А для профессионала моего уровня мелочей не бывает.

Правда, в последнее время я ни на кого не работала, и «гостей» мне ждать, казалось бы, неоткуда. Прибавьте сюда расслабляющее влияние погоды и неприятности, с которых начался день.

Будь я простой выпускницей какой-нибудь из множества расплодившихся в последнее время школ телохранителей, я могла и не обратить внимание на то, что у нас были незваные гости.

Но моя подготовка несколько серьезней.

Годы обучения в Ворошиловке, а затем и в «Сигме» даром не проходят. В каком бы «размазанном» состоянии я ни находилась, какая-то часть моего сознания постоянно фиксирует все происходящее вокруг. Например, то, что край коврика чуть сдвинут с границы между двумя плитками пола. Или то, что волоса нет на том месте, где он должен быть.

Сомневаться не приходилось — я привлекла чье-то внимание. И тот или те, кто нанес нам с тетушкой визит, не были простыми домушниками. Осторожно нажав на дверную ручку, я поняла, что дверь заперта. Вы где-нибудь видели воров, которые закрывают за собой двери?!

Очень нехорошее предчувствие закралось мне в душу. Те, кто нарушил мои метки, вполне могли ждать меня внутри.

Откровенно говоря, при этой мысли мне стало не по себе. Если меня ждут, дело плохо. Родные стены вряд ли помогут, ведь у «гостей» было время ознакомиться с планировкой. Единственное мое преимущество в том, что я предупреждена о засаде.

Обычно я не ношу с собой оружия, кроме особо сложных заданий, конечно. И сейчас был первый раз, когда я по-настоящему об этом пожалела.

Невозможно просчитать опасность, когда даже не знаешь, откуда она исходит. В запертой квартире меня могло ждать что угодно: мина-ловушка на двери, удар по голове или выстрел в упор. И самое противное — я никак не могла понять, где и когда я так прокололась. Впрочем, был один-единственный способ выяснить это.

Я вставила ключ в замочную скважину, глубоко вдохнула и открыла замок. Пока все тихо. Выждав пару минут, я осторожно повернула ручку и потянула дверь на себя. Легким рывком приоткрыв дверь на несколько сантиметров, я отпрянула за стену.

Когда истекло время, отпущенное мной на срабатывание замедлителя возможной бомбы, я с облегчением вздохнула. С большой долей вероятности, взрывать меня не собирались.

Для теракта входная дверь — самая подходящая, если, конечно, вас не хотят убрать тихо. В таком случае внутри может быть что угодно: яд в банке с крупой, открытый газовый кран на кухне (в сочетании с микровзрывателем это самый «чистый» способ, не оставляющий никаких следов), да мало ли что еще. Нельзя сбрасывать со счетов и то, что за дверью мог притаиться громила с пружинной дубинкой.

Вот чертовщина! До тех пор, пока я не пойму, кому могла помешать, вполне реальной может оказаться любая опасность. Я представила, как выглядят со стороны мои маневры перед собственной входной дверью, и разозлилась уже по-настоящему. Кто бы или что бы ни ждало меня внутри, я с этим разберусь!

Распахнув дверь, я в кувырке перелетела через порог, стараясь взять как можно выше, чтобы миновать проводок мины-растяжки, которая могла ждать меня в темной прихожей. На лету я хлопнула ладонью по выключателю на стене, и все вокруг залил яркий свет.

Не считая шума, с которым мое колено врезалось в тумбочку перед зеркалом, ничего не произошло. Я бросила взгляд через плечо — за дверью никого не было.

Если бы у меня было время подумать, я бы испугалась.

Даже беглый осмотр показал, что относительно воров я была права. Все вроде бы стояло на своих местах. Но кто-то же входил в квартиру, пока меня не было! И притом самого вероятного — засады за дверью или гранаты на дверной ручке — нет. Следовательно, меня ждало кое-что похуже, а я даже не могла предположить, что именно.

Но времени на подобные построения у меня не было. Нужно было действовать.

После моего не совсем удачного приземления шансы на внезапность стали равны нулю. Прихрамывая, я бросилась в свою комнату.

Весь свой арсенал я храню в шкафу, в большой картонной коробке, но мое резервное оружие — маленький французский револьвер — обычно лежит на полке слева от двери, за «Поваренной книгой анархиста».

На то, чтобы выхватить пушку и упасть на спину в углу комнаты лицом к двери, мне хватило каких-то долей секунды.

Весь штурм, начиная с момента, когда я влетела в квартиру, занял не больше минуты. Это очень много, за минуту меня могли нейтрализовать несколько раз. Но теперь голыми руками меня не возьмешь.

Чем удобен револьвер, так это тем, что его можно хранить заряженным сколь угодно долго. В экстремальной ситуации сама ваша жизнь может зависеть от того, есть ли под рукой оружие, готовое к стрельбе.

Впрочем, пока, по всей видимости, моей жизни ничего не угрожало. Перекатившись на спину, я замерла, держа под прицелом освещенную дверь и одновременно стараясь определить, не притаился ли кто-то рядом со мной. Тут до моего сознания дошел какой-то посторонний звук, все время сопровождавший меня. Не сразу я поняла, что это отдается в ушах стук моего собственного сердца.

Успокоив дыхание, я стянула туфли и встала на ноги. Требовалось осмотреть квартиру.

В темной кухне, куда я осторожно заглянула, никого не было. Я принюхалась. Никакого запаха. Что за дьявольщина, да где же вы?!

Осторожно ступая по ковровому покрытию в коридоре, я приблизилась к приоткрытой двери в комнату тети и прислушалась. Ни звука.

Распахнув дверь ударом ноги, я убралась из освещенного проема и тут заметила нечто, что буквально ударило по моим перенапряженным нервам.

Зеркальная дверца шкафа была полуоткрыта, и на фоне тускло блестевшего зеркала явственно выделялся чей-то силуэт! Правая рука была видна только по локоть, а это означало, что я на мушке.

Не раздумывая, я автоматически выстрелила и бросилась на пол.

Промазать я не могла в принципе, и тем не менее единственным звуком, кроме звука выстрела, был звук бьющегося стекла. Мой противник только резко дернулся. Как раз так, как дергается висящее на плечиках платье, когда в него попадает пуля калибром семь миллиметров.

Выругавшись (может быть, даже вслух), я поднялась и включила свет. Проклятье! То, во что я стреляла, оказалось любимым платьем тетушки, тем самым, темно-зеленым. И угораздило же Милу забыть его висящим на дверце шкафа!

Теперь вечерний туалет украшала аккуратная дырочка на левой стороне лифа.

В квартире никого не было! И тем не менее факт оставался фактом — у нас кто-то побывал.

Я закрыла входную дверь, ликвидировала произведенные мной разрушения, убрала оружие на место и отправилась варить кофе. Нужно было подумать. То, что у нас закончилась корица, я восприняла уже вполне философски.

Покончив с кофе, который без специи казался непривычно безвкусным, я принялась за внимательный осмотр.

Кто бы нас ни посетил, на имущество он покушаться и не думал. Даже из дорогой спецтехники ничего не пропало. Весь ущерб был произведен мной самой.

Тумбочка в прихожей не выдержала соприкосновения с моей коленкой. Пожалуй, ей потребуется серьезная реставрация. И ладно бы я еще ограничилась этой тумбочкой!

Испорченное платье, разбитое зеркало и дырка в обоях, которую проделала засевшая в стене пуля, — неплохо для двух минут. Вдобавок мое колено распухло и начинало ощутимо ныть.

И все из-за того, что какие-то козлы с непонятной пока целью шастали по квартире, как по своей собственной.

Если они не воры и не наемные убийцы, то кто?

То, что из квартиры ничего не пропало, вполне соответствовало моим предположениям. Хуже было другое — мне не удалось обнаружить никаких следов чужого пребывания. А это могло означать только одно: я привлекла внимание профессионалов.

Замок на двери не был взломан, и, разобрав его, я не обнаружила никаких царапин и прочих механических повреждений. Если пользовались отмычкой, то очень хорошей. Интересно.

Усевшись в свое кресло, я закурила и заставила себя на минуту забыть обо всем. Мне понадобится ясная голова, чтобы разобраться во всех этих странностях.

Первым делом следовало решить, кому могло прийти в голову посетить наше с тетушкой обиталище.

Квартирные воры, которые ничего не берут, аккуратно закрывают за собой дверь и притом оставляют после себя образцовый порядок, — бред сивой кобылы.

То, что «гости» просто ошиблись адресом, а поняв свою ошибку, тихо ретировались, тоже маловероятно. Нет, они пришли именно туда, куда хотели, сделали то, что собирались (кстати, что?), и спокойно ушли.

Кто же это мог быть? Кто эти неведомые посетители, из-за которых я разбила колено, испортила любимое тетушкино платье и раскокала зеркало?

Ясно, что причиной их визита была отнюдь не пожилая любительница детективов. «Гости» были мои. Но даже примерно предположить, кто они, я не могла. И мне это очень не нравилось — я всей кожей чувствовала опасность, но не знала, с какой стороны ее следует ждать.

Самое неприятное — просто не могло быть человека, который знал бы, где я живу, и при этом имел причины «навестить» квартиру в мое отсутствие. То есть я так думала до сегодняшнего дня.

Конечно, по роду своих занятий мне часто приходится… скажем так, конфликтовать с различными малоприятными личностями. Однажды я даже стала жертвой похищения, правда, потом выяснилось, что меня принимали за другую.

Проблема была в том, что я абсолютно точно знала: ни один из врагов, которых я приобрела с того момента, когда перестала работать на государство, просто не мог прийти ко мне домой.

По разным причинам: одни из них уже никогда никуда не придут, другие не имеют причин желать зла именно мне. Пара человек, сохранившие способность передвигаться и при этом имеющие на меня зуб, никогда не знали моего настоящего имени и тем более — адреса.

Однако с фактами тоже не поспоришь. М-да…

Ладно, решила я, зайдем с другого конца. Если я не могу вычислить, кто это был, может быть, на личности загадочных посетителей укажет цель их визита? Не кофе же они заходили попить!

Так что могло привлечь посторонних в моем жилище?

Предположение, что приходили все же за мной, я сразу отбросила как наименее вероятное. Те, кто может так «чисто» проникнуть в квартиру, никогда не станут этого делать без предварительной рекогносцировки. А наше с тетушкой отбытие не заметил бы только слепой — одна я совершила два рейса к машине со всеми этими чемоданами, да потом еще выходила под руку с Милой, уже окончательно.

Самое вероятное, что я могла почерпнуть из всех своих дедукций, это то, что «гости» шли именно в пустую квартиру и связано это со мной.

Единственное правдоподобное объяснение визита — кто-то хочет побольше обо мне узнать. По крайней мере, я бы выбрала именно такую причину для посещения.

Честно говоря, этот вывод меня не порадовал.

Если бы я еще в данный момент выполняла какой — либо заказ, внимание к моей персоне меня бы не удивило. Да и вычислить, кто это вдруг мной заинтересовался, не представляло бы труда.

Теперь же… Ниточка явно тянется из прошлого. Кто-то из тех, кому я в свое время перешла дорогу, решил теперь взяться за меня.

Но я-то считала, что все мои предыдущие дела на данный момент закончены! Получается, что я заблуждалась.

Как я ни старалась, ни одного вероятного кандидата в неуловимые мстители припомнить не могла.

Личности поклонников Жени Охотниковой по-прежнему оставались в каком-то тумане. И это мне что-то напомнило… Смутная догадка мелькнула на мгновение и вновь пропала. И как я ни старалась, уловить сигнал своего подсознания так и не смогла.

Какая-то информация обо мне у них есть, это ясно. Что они обо мне знают, что нового почерпнули из своего визита и, самое главное, зачем этим таинственным ИМ что-то знать обо мне?

Быть может, они хотели проверить что-то о моей личности? Что-то, о чем они догадываются, но не знают наверняка?

Такое предположение не выглядело слишком натянутым.

Хамелеон, действующий в роли, способен заставить задуматься любого постороннего зрителя.

«Пенсионер», применяющий джиу-джитсу, или «старая нищенка», неожиданно достающая «узи» из-под полы, обязательно вызовут любопытство.

Проблема в том, что до сих пор я считала, что, кроме моих непосредственных противников, мои спектакли никто не наблюдал. Выходит, что это не так. Чье-то внимание я все же привлекла. И мало того, раскрыла свое место жительства. А это очень и очень плохо.

Я решила прикинуть, чем они могли поживиться.

Вообще-то информации о моей личности в квартире не так уж и много. Хотя, если задуматься… Одна картонная коробка в моем шкафу (вернее, ее содержимое) наводит на определенные размышления. Что еще?

Ни записных книжек, ни блокнотов, ежедневников и прочих органайзеров у меня нет.

Компьютер? Вряд ли. Никакой информации я в нем не храню, моя память сама поспорит с этой электроникой. Единственное, для чего я использую свой «пентиум», — участие в конференциях специалистов моего профиля и добывание всякой полезной информации в Интернете.

Все, что можно найти на жестком диске, — адреса и пара иностранных каталогов, по которым я собиралась заказать несколько интересных новинок.

Компьютер отпадает. Остаются мои документы. Вот с ними сложнее. Тот, кто понимает, может почерпнуть кучу информации из одного моего диплома.

Я встала с кресла и подошла к трюмо, где лежат наши с тетушкой бумаги.

С аттестатом все ясно, а вот корочки Военного университета — это уже серьезная зацепка для моих неведомых почитателей.

В дипломе Ворошиловки моя профессия называется «референт-переводчик». Но специалиста эта надпись вряд ли обманет. Конечно, языкам нас тоже учили, и на приличном, надо сказать, уровне.

Однако уклон у вуза был специфический — помимо диплома, выпускницы получали звание офицера, после чего распределялись в КГБ, военную разведку, закрытые НИИ или за границу.

Не получи я на третьем курсе предложение работать в специальном разведподразделении, к сорока пяти годам получила бы полковника и неплохую пенсию. А так я окончила Ворошиловку заочно, изучая параллельно уже совсем другие дисциплины.

Правда, никаких документов из «Сигмы» у меня нет.

Их и не могло быть — слишком серьезная конспирация была в отряде. Смешно было бы получить корочки с грифом и записью: «Профессия — хамелеон».

По имеющимся в квартире бумагам ясно, что Евгения Максимовна Охотникова имела отношение к разведке, но не более того. Даже документов на награды у меня нет, хотя в «Сигме», в силу специфики нашей работы, ордена и медали вручались не так уж и редко. Но я просто не успела их заслужить, и не жалею.

С «Сигмой» я порвала, не успев «замазаться» в тех делах, где использовался этот элитный отряд. Просто по счастливой случайности у меня успели раскрыться глаза до того, как обратный ход стал бы для меня невозможным.

В родной Владивосток я уже не вернулась — мама умерла, а отец женился на соседке, которую я с детства ненавидела чистой и искренней ненавистью. До сих пор не могу ему простить этого предательства.

Вот так и получилось, что я приехала жить к одинокой тетке, с которой до того виделась только в раннем детстве. Мы очень близко сошлись с Милой. Подозреваю, что она нашла во мне дочь, которой ее не наградил бог. Ну, в общем, и я ее очень люблю.

Я стала работать.

Полученные навыки обеспечили мне достаточно безбедную жизнь, я даже могу позволить себе некоторые слабости, вроде пиратских копий последних новинок кино. Причем, прошу отметить, смотрю я их даже чуть раньше, чем фильм выйдет на экраны Америки или Европы.

Но дается это все не даром. Моя частная практика изобилует всяческими опасностями, я рискую жизнью всякий раз, как заключаю договор с очередным клиентом на охрану его тела или имущества. Положение обязывает — как-никак я практически уникальный специалист в своей области. И еще ни в одном из моих многочисленных дел у меня не бывало проколов.

Надеюсь, теперь вы понимаете, что скучными, серыми буднями мою жизнь назвать трудно. Но даже на фоне всей моей богатой событиями биографии этот вторник резко выделялся. Ну почему все мои неприятности случаются в самую мерзкую погоду?!

Впрочем, жаловаться на жизнь глупо. И хватит воспоминаний — теперь мне предстоит решить, как обезопасить себя от таинственных незнакомцев.

Глава 2 Мой дом — моя крепость

Ждать следующих шагов незваных визитеров я не собираюсь. Очередной их визит для меня может закончиться весьма плачевно. Хорошо еще, Милы не будет целую неделю: за этот срок требуется разобраться с угрозой.

Раз я не смогла вычислить, кого и зачем привлекла моя персона (надеюсь, пока не смогла), следует хорошенько подготовиться к визиту. И кое-какие мысли на этот счет у меня есть.

Если самый внимательный осмотр никаких зацепок мне не дал, возможно, я смогу узнать этих типов в лицо при их следующем посещении. А что-то подсказывает мне, что оно не заставит себя ждать, остается только выяснить, как их на это спровоцировать. Но сначала — подготовка.

Где тут был этот новый телефонный бизнес-справочник? Ага, вот он. Так-так, посмотрим. Это не то, это тоже… вот, пожалуй, то, что надо. «Фирма „Гарант“, все для безопасности Вашего жилища».

Я сняла трубку и набрала номер. Первая удача в этот день — кто-то еще работает. Вежливый молодой человек, принявший заказ, записал мои координаты и пообещал, что завтра прямо с утра меня посетит консультант фирмы, чтобы на месте уточнить все технические детали. Приятно работать с профессионалами.

Ночь я провела относительно спокойно.

Ровно в девять ноль-ноль раздался звонок в дверь. На пороге стоял усатый гражданин лет сорока, с «дипломатом» в руке и бейджиком на лацкане пиджака. «Гнейко Олег Викторович, технический консультант», — прочитала я на пластиковой карточке.

— Могу я увидеть Охотникову Евгению Максимовну?

— Это я. Проходите. — Я впустила консультанта и закрыла дверь. — Чай, кофе, может быть, выпьете что-нибудь?

— Спасибо, я на работе.

— Я так и думала. Ну что ж, тогда приступим?

— Приступим. Прежде всего, на что вы рассчитываете?

— В смысле?

— В смысле денег. Насколько дорогую систему вы можете себе позволить?

— Ах, это. В деньгах я не ограничена.

— Отлично, тогда поговорим о комплектации. Как известно, злоумышленники проникают в дом, взломав входную дверь или окно. Значит, в первую очередь необходимо обратить внимание на укрепление дверей и окон.

— Это я все понимаю, но…

Технический консультант Олег Викторович, судя по всему, оседлал своего любимого конька, и сбить его с мысли мне не удалось.

Блестя глазами, Гнейко увлеченно продолжал, не обращая внимания на мою реакцию:

— Наши металлические двери сейфового типа отличаются надежностью и повышенным уровнем секретности. Стальные ригели надежно удерживают дверь в дверной коробке…

— Но послушайте, мне не нужна дверь!

Однако мой собеседник вошел в такой раж, что совершенно меня не слышал. По-моему, он твердо решил откатать всю свою программу, невзирая на любые возражения клиента.

— Наши двери оснащаются универсальным набором из трех базовых моделей замков разных степеней защиты. Двух — и трехходовые механизмы повышенной секретности сейфового типа с защелкой и задвижкой обеспечивают надежную фиксацию двери по горизонтали и вертикали.

— О господи!..

— Простите, что вы сказали? — запнулся было Олег Викторович.

Я уже открыла рот, чтобы высказать все, что думаю о механизмах повышенной секретности, но разговорчивый Гнейко уже токовал дальше:

— По желанию заказчика замки можно защитить закаленной накладкой, которая сопротивляется сверлению.

— Чему сопротивляется?

— Замок нельзя будет высверлить. Кроме того, внутренняя полость наших дверей закрыта специальным наполнителем. Это обеспечивает комфортную звукоизоляцию квартиры. А специальный уплотнитель по периметру позволит закрывать дверь без стука и сбережет тепло вашего жилища.

— Уф!

— Да, и еще. Забыл сказать, что наши двери…

— Послушайте же наконец! Меня вполне устраивает моя дверь.

— Да? Я обратил внимание, что она у вас просто металлическая и окрашена краской.

— Ну и что?

— Ну как же вы не понимаете? — Гнейко, похоже, не на шутку расстроился. — Неужели не ясно, что защита квартиры не должна противоречить эстетическому виду двери…

— Эстетическому виду чего?

— Двери. Наша фирма может предложить отделку двери натуральным шпоном из ценных пород дерева. Плюс так называемая дверная фурнитура — ручки, украшения, широкообзорные «глазки» с декоративной накладкой…

— Ну все. С меня хватит. Я же сказала — новая дверь мне не нужна.

— А почему?

— Потому что, как вы могли заметить, все двери на площадке выглядят одинаково. То есть противоречат виду и так далее. И я не хочу, чтобы моя дверь чем-то выделялась.

— А может быть, вы захотите навесить на окна и двери стальные решетки? Например, съемные, их можно ставить только на время межсезонья. Почти незаметны, снабжены дополнительными щеколдами, на полный комплект предоставляется скидка…

— Вот черт, да не надо же, говорю вам!

— Что, и решеток не надо?

— Не хочу вас огорчать, но и решеток не надо.

— Так что же вы сразу не сказали? А я-то распинаюсь тут…

Похоже, этот глухарь начал приходить в себя.

— Я пыталась.

— Ну хорошо. Что же тогда вас интересует?

— Давайте остановимся на электронике. Что вы можете предложить?

— Очень мудрое решение. Действительно, самая дорогая дверь отличается от самой дешевой только временем, которое злоумышленники потратят на ее открывание. Нет такого замка, который нельзя было бы открыть…

— Это я уже знаю.

— Другое дело — электроника. Современные системы надежно защитят ваше имущество от квартирных воров. Наша фирма является официальным дилером нескольких серьезных производителей охранной сигнализации…

— Стоп, стоп, стоп. Вижу, что вы опять настроились на лекцию. Может быть, присядем? — Я указала на кресла у журнального столика. — Мне хотелось бы узнать все о новинках в этой области.

Лучший способ получения информации состоит в том, чтобы направить собеседника в нужную сторону. Технического консультанта Олега Викторовича дважды просить не пришлось, и вскоре я получила самую полную информацию об истории, теории и практике электронной охраны.

Так, например, я узнала, что первую охранную сигнализацию придумали чуть ли не древние греки.

Что отечественные сигнализации хоть и дешевле, но имеют минимум функций, кроме того, представляют собой упрощенные промышленные модели. Это сказывается и на дизайне, и на цене, и на возможностях.

Ну и так далее, вплоть до полного обзора зарубежных фирм-производителей.

Не прошло и получаса, как Гнейко подобрался к тому, что интересовало меня.

— Хорошая сигнализация должна отличать проникновение в квартиру от имитации такого проникновения.

— А почему?

— Ну смотрите. Допустим, ваша система подключена к пульту вневедомственной охраны. При срабатывании на место выезжает оперативная группа из ближайшего отделения милиции, так?

— Так.

— Едем дальше. Преступники, прежде чем идти в квартиру, могут проверить наличие сигнализации. Например, из «воздушки» в стекло выстрелят. Что дальше?

— Милиция приезжает, насколько я понимаю.

— Вот именно. Не обнаружив никаких грабителей, наряд решит, что произошло ложное срабатывание. Парочка таких ложных вызовов, и вашу квартиру снимут с сигнализации — милиции надоест ездить впустую. Какой вывод?

— А какой?

— Выбирая сигнализацию, остановитесь на такой, которая реагирует только на проникновение. Лучше всего здесь подойдут инфракрасные датчики.

А все-таки ловко работает этот тип. Исподволь он меня подвел к тому, к чему хотел. И ведь действительно, все логично получается — без инфракрасных датчиков мне не обойтись.

Я кивнула в ответ на вопросительный взгляд, и консультант сделал пометку в своем блокноте. Ну-ну, посмотрим, что будет дальше. Я решила направить лекцию в интересующем меня направлении.

— Скажите, Олег Викторович, а можно сделать так, чтобы я видела тех, кто влезет в мою квартиру?

— Ну конечно. Советую установить видеонаблюдение — камеру плюс монитор. Камеру можно встроить в дверной «глазок» или замаскировать ее перед дверью квартиры. Конечно, увидеть визитера можно и в «глазок». Правда, не всегда, да и к двери подходить не всегда хочется, верно? А с нашей системой вы всегда будете знать, кто к вам пожаловал, при этом не вставая с дивана.

— Да нет, я не о том. Я хотела бы увидеть тех, кто проникнет в квартиру в мое отсутствие.

— А не проще ли?..

— Не проще. Ну, такая у меня фантазия.

— Что ж, желание клиента — закон. Это, в принципе, несложно. Просто установим камеру внутри и подключим ее еще и к видеомагнитофону.

— Годится.

— Значит, я записываю камеру и монитор? Советую «SONY», у нас на складе как раз есть последняя модель…

— Ну уж нет, обойдемся без монитора. Ведь камеру можно подключить и к обычному телевизору, верно?

Гнейко понял, что раскрутить меня на лишние траты ему не удастся, и немного сбавил напор.

— Вообще-то да.

— Отлично. — Я наконец перехватила инициативу в разговоре и больше не собиралась давать пудрить мне мозги. — Значит, так. Я хочу, чтобы система включалась на запись, как только кто-то окажется в квартире.

— Да, но зачем вам?..

— Я же сказала, каприз. Так вы сделаете?

— Это можно устроить. Два-три датчика движения и…

— Вот еще что. У вас есть камеры, которые «видят» в темноте?

Гнейко немного воспрял духом.

— Само собой. Сделаем инфракрасную подсветку. Принцип ее действия такой: излучатели различной мощности…

— Я знаю, как это действует. Вы гарантируете, что я получу качественную запись?

— Конечно.

— Ну вот и отлично. Отметьте еще и подсветку. Теперь вот что. Никакого пульта в милиции. Я хочу, чтобы информация о проникновении поступила прямо мне, где бы я в этот момент ни находилась. Это можно?

— Разумеется. Применим автодозвонщик. При срабатывании сигнализации он выдаст сигнал на ваш пейджер или сотовый телефон.

— А если у меня нет пейджера?

Гнейко оживился:

— Могу предложить на выбор несколько моделей недорогих бипперов. Правда, понадобится еще небольшой усилитель…

— Ладно, биппер так биппер. Только вот еще что — квартира должна выглядеть так, как будто никакой сигнализации нет. Никаких панелей с кнопками в прихожей, никаких проводов и прочего.

— Понимаю. Вы не хотите, чтобы злоумышленники знали, что об их проникновении стало известно вам. Но как же тогда сирена?

— Сирена?

— Ну да. Сирена. Это, знаете ли, психология — пока вы подъедете, воры успеют скрыться с вашими вещами. А под громкий вой не очень-то поворуешь.

— Нет, сирены мне не нужно.

— Ну как знаете, — Гнейко поджал губы. — А как насчет активной обороны?

— Как это?

— Некоторые наши клиенты просят установить специальную газовую пушку. Конечно, это не совсем гуманно, но мы идем навстречу.

— А если подробнее?

— Это наше изобретение представляет собой металлическую трубку и баллончик со сжатым газом. Заряд может быть разным — табачная пыль, слезоточивый газ, красный перец — или комбинированным. Включается в общую схему через реле времени.

— Очень остроумно. Пожалуй, мне такая штука не помешает. Вот на этом мы и остановимся. Вы все записали?

— Да. Когда можно будет заняться установкой?

— Сегодня сможете?

— Разумеется. Мне нужно будет еще кое-что обмерить, если вы не возражаете, и во второй половине дня ждите наших техников. Теперь о деньгах. — Консультант достал из «дипломата» калькулятор и какой-то листок и с минуту нажимал на клавиши, сверяясь со своими записями.

Результатов я ждала не без некоторой тревоги. Говоря ему, что не ограничена в средствах, я, честно сказать, слегка преувеличила. Моих запасов хватало как раз, чтобы переждать эту слякоть, не берясь за новое дело. Я уже говорила, что не люблю работать в это время года.

Когда сумма была названа, я кивнула с самым невозмутимым видом. Зачем показывать, что почти вся моя заначка уйдет на эту электронику? Впрочем, собственная безопасность стоит неизмеримо больше. Надеюсь, что моя ловушка сработает.

Успокаивая себя подобным образом, я сопровождала Гнейко, который принялся ползать по квартире с рулеткой в руках, то и дело шепча что-то себе под нос.

Как вежливая хозяйка, я решила развлечь гостя беседой.

— А знаете этот бородатый анекдот про коммивояжера? — спросила я консультанта, который в этот момент как раз надолго застрял под подоконником.

— Вот здесь рулетку подержите, пожалуйста. — Я прижала в указанном месте. — Какой анекдот?

— Ну, про пылесос.

— Нет. А что там с пылесосом?

— Ну как же, я еще в школе над ним смеялась. Значит, приходит в один дом коммивояжер и говорит хозяйке: «Мадам, наши пылесосы самые лучшие в мире. Они чистят все, не оставляя следов, они самые бесшумные, почти не потребляют энергию…» — ну и так далее, не дает хозяйке и слова вставить. Не слышали?

— Нет, и что дальше?

— А дальше он достает большой кулек с мусором, вываливает все из него прямо на ковер в гостиной и говорит: «Мадам, если наш пылесос не справится с этим за минуту, я готов все это съесть!» Хозяйка, не говоря ни слова, удаляется. «Куда же вы, мадам?» Та отвечает: «На кухню, за ложкой. У нас с самого утра нет электричества».

Гнейко вежливо посмеялся, но, по-моему, намека не понял. Жаль, я надеялась, что ему это пригодится.

В конце концов все обмеры были закончены, я подписала какую-то бумагу и проводила консультанта к двери.

Напоследок он спел двухминутный дифирамб своей фирме и наконец откланялся.

Любопытный случай недержания речи. Ну да бог с ним, с этим Гнейко. Зато скоро у меня появится все, чтобы достойно встретить дорогих гостей. Уж тогда я посчитаюсь с ними и за мое разбитое колено, и за тетушкино платье.

Глава 3 Хотите заработать?

Не успела я прийти в себя после разговорчивого консультанта, как раздался телефонный звонок. Кто бы это мог быть?

— Алло, это Женечка? Вы меня не узнаете?

— Это Евгения Максимовна. Узнаю.

Конечно, я сразу узнала говорившего. Этот сочный баритон мог принадлежать только одному человеку — Аркадию Семаго. Любопытное совпадение: я как раз вспоминала его дело.

Тогда мне пришлось встретиться с очень умным и коварным противником. Тот тип пытался выжать из Аркадия немалую сумму, и если бы не моя помощь…

А вспомнила я это не случайно. Тогда события развивались очень загадочным образом. Противник Аркадия долгое время оставался в тени, действуя чужими руками. Я даже окрестила его про себя Кукловодом.

Этот Кукловод сумел создать у своей жертвы впечатление смертельной угрозы, исходящей неведомо откуда.

Очень похожее ощущение было сейчас и у меня. И если бы я своими глазами не видела, как полыхнул тогда грузовик, в котором он пытался уйти от погони, я бы решила, что визит мне нанес именно Кукловод. Не хотела бы я вновь встретиться с ним…

Семаго тем временем продолжал:

— Надеюсь, вы помните наше сотрудничество?

Куда он клонит? Конечно, я помню. Забыть такое трудно, даже не обладая моей феноменальной памятью.

— Помню, а что? Хотите предложить мне стеновые панели или подвесной потолок?

Я не забыла не только своего бывшего клиента, но и того, как резко он изменился, стоило только опасности миновать. Не люблю обманываться в людях.

Мы успели перейти на «ты», и мне казалось даже, что однажды вечером между нами возникло что-то… Впрочем, ладно, дело прошлое.

Как только его семья оказалась вне опасности, Аркадий моментально превратился в холодного отстраненного бизнесмена. Закончил он тем, что предложил мне отовариться стройматериалами в его фирме. И вот теперь ему от меня что-то нужно, ведь не о здоровье же моей тетушки он хочет справиться?

Разумеется, я оказалась права. После короткого обмена любезностями Аркадий отбросил игривый тон и перешел прямо к делу:

— Видите ли, Женя, одному моему, скажем так, деловому партнеру потребовались ваши услуги. Вы бы не хотели заработать?

Конечно, я хотела бы заработать. Вот только ничего хорошего от этих «деловых партнеров» я не ждала, да и время года можно было бы выбрать поудачнее. Впрочем, Аркадию я сказала только второе.

— Не берите в голову. Гарик очень серьезный человек. — Семаго словно почувствовал мои невысказанные сомнения. — Кроме того, ему действительно очень нужна ваша помощь. Разумеется, конфиденциальная. Я рассказал о ваших возможностях, и Гарика они очень впечатлили. Короче говоря, помочь ему можете только вы.

Вообще-то меня это не удивило. Именно так на меня и выходят новые клиенты — через тех, с кем я раньше уже имела дело.

Успех проделанной работы — лучшая рекомендация для меня. С другой стороны, я сама не работаю с посторонними людьми. Без рекомендации общих знакомых я за новый заказ просто не берусь.

Все шло по правилам, однако в этот раз я почему-то заколебалась. Интуиция подсказывала, что с этим делом все будет очень непросто.

— А в чем там дело? — все же спросила я.

И предчувствия меня не обманули.

— Ситуация такая же, как и со мной была. Гарик боится за свою семью и хочет обеспечить охрану, пока не найдет того подонка.

— Да, а что за подонок?

— Кто-то угрожает его семье.

Я внутренне похолодела. Совпадения становились просто неприличными.

Сначала мне звонит человек, покойного врага которого я только что вспоминала в связи с загадочным визитом в мой дом.

Потом оказывается, что мне предлагают охранять людей, имеющих те же проблемы, что и Аркадий когда-то.

Пожалуй, все закончится тем, что я вновь встречусь лицом к лицу с Кукловодом. Впрочем, нет, ведь он же давно покойник.

Однако мое подсознание не успокаивалось. Каждое мое задание таит в себе смертельную угрозу, однако никогда еще мне не было так не по себе.

Казалось бы, ну что такого странного в этом совпадении? В конце концов, телохранителя и нанимают, когда есть угроза жизни.

Но своей интуиции я привыкла доверять. Она не раз спасала мне жизнь, когда ничто еще не предвещало никакой опасности.

Вот черт! Еще неделя-две такой погоды, и мои нервы окончательно придут в негодность. Если я, конечно, не займусь делом. Я решилась и сказала терпеливо дышавшему в трубку Аркадию:

— Давайте координаты этого вашего Гарика. Я с ним встречусь и посмотрю, действительно ли так все серьезно.

— Ну вот и отлично! — обрадовался Семаго и продиктовал мне телефонный номер. — Он будет ждать вашего звонка и расскажет все подробнее, чем я.

— Да, и вот что. Надеюсь, угрозы, о которых шла речь, это не видеокассеты?

— Как у меня? Да нет, Гарику приходят письма. А почему вы спрашиваете?

— Так, глупости.

— Ну что ж, приятно было побеседовать, надеюсь как-нибудь с вами встретиться. Всего доброго!

— Всего доброго, Аркадий.

Похоже, мне придется изменить своему правилу и взяться-таки за это дело. Я с тоской взглянула в окно. Пошел мокрый снег. Когда же это кончится?!

По названному Аркадием Семаго номеру ответил молодой женский голос. Я назвала себя и уже через минуту имела счастье пообщаться с Гариком. Он, кстати, так и представился.

Судя по легкому, почти незаметному акценту, мой потенциальный клиент оказался горячим восточным мужчиной.

— Але, кто это, Женя?

Вот черт!

— Евгения Максимовна. А вас, извините, как по имени-отчеству?

Мой сарказм пропал зря. Похоже, таких тонких вещей человек на другом конце провода просто не понимал. Или не хотел понимать.

— Какое имя-отчество! Зови меня Гариком, и все дела.

— Ну хорошо, Гарик. Но мы с вами будем на «вы», хорошо?

— Да ладно, как скажешь. То есть как скажете.

— Где мы могли бы встретиться?

— Ресторан «Русский стиль» знаете?

— Знаю.

— Через час устроит?

— Нет.

— Почему это? — Похоже, мой ответ не на шутку удивил собеседника.

— Потому что у меня дела. Встретимся там после шести, устроит? — Я поймала себя на том, что невольно начинаю копировать манеру речи этого Гарика.

Метод известный, позволяет войти в доверие к собеседнику на самом глубоком, подсознательном уровне. Немало времени потратила я когда-то, чтобы этот прием стал автоматическим.

— Короче, жду в «Стиле» в полседьмого. До скорого! — И Гарик бросил трубку.

Да, подкинул мне Семаго клиента… Место для встречи, выбранное Гариком, сказало мне о нем куда больше, чем все эти его интонации и приблатненно растянутые слова.

Ресторан «Русский стиль» в тихом центре — это известное на весь город место сбора всяческого криминалитета.

Воровские «сходняки», поминки по погибшим браткам, а также сами поводы для этих поминок не раз случались в этом месте. В последний месяц я пару раз слышала название ресторана в связи с крупными перестрелками.

И вот теперь мне предстоит там встреча с клиентом. Одно мне неясно — что заставило этого Гарика искать помощи на стороне?

Этот вопрос я первым делом и задала, едва опустилась за столик в низком прокуренном полуподвале с оленьими рогами и медвежьими головами по стенам.

До того, как отправиться в ресторан, я добрых четыре часа провела в квартире с двумя молчаливыми ребятами в комбинезонах — техниками из «Гаранта». Они подъехали почти сразу после моего телефонного разговора с Гариком. Теперь если кто и полезет в квартиру в мое отсутствие, его ждет большой сюрприз.

Гарик, оказавшийся невысоким чернявым крепышом в джинсовом костюме, окинул меня внимательным взглядом, пожевал губами и ответил:

— Видишь ли, я вроде как занимаю м-м… довольно серьезное положение в определенных кругах. Те, кто решил меня напугать, должны быть очень крутыми ребятами. И если они узнают, что я купился на их мульку… Не хочу поднимать шорох вокруг своей персоны. Пацаны просто не поймут. Скажут, испугался какого-то ханурика.

— Почему ханурика?

— Да как сказать? Я, типа, в больших непонятках, кто это может быть.

— То есть как это? Вообще никаких предположений?

— Да нет, варианты есть, конечно. Проблема в другом — их слишком много. Пока я все проверю…

— Что, многих успели обидеть?

Ответом мне были долгое молчание и новый пристальный взгляд. Наконец Гарик спросил:

— Выпьешь?

— Нет, спасибо.

— А может, пошамать желаете? — Насколько я могла понять, Гарик был ненамного старше меня и потому постоянно сбивался с «вы» на «ты». Я сочла разумным не поправлять его.

— Я пообедала. Здесь варят кофе?

— По-любому. — Гарик поднял руку и щелкнул пальцами.

Через секунду к нашему столику подскочил стриженный под полубокс парнишка в трогательном синем фартучке.

— Только я пью кофе по особому рецепту. — Я продиктовала весь набор компонентов и правила их закладки.

— Скажи там Коляну, что это для моего гостя, — бросил Гарик, не глядя на официанта (или его следует называть половым?), — а мне еще виски.

Пока мы ждали заказ, продолжалось взаимное изучение. Не знаю уж, что почерпнул из осмотра Гарик, а я кое-что разглядела.

Спокойное, гладко выбритое лицо, цепкий взгляд непроницаемых темных глаз… На безымянном пальце своего визави я заметила обручальное кольцо. Ну и, конечно, неизменная золотая печатка. Подозреваю, что под воротником рубашки скрывается массивная золотая цепь.

Одним словом, классический набор хрестоматийных примет, по которым легко можно узнать многое.

Наконец ароматный обжигающий напиток был выпит, и я обратилась к Гарику, который тянул свое виски, продолжая спокойно смотреть прямо мне в лицо. Если он думает меня этим смутить, то зря старается.

— Вы, надеюсь, понимаете, что, прежде чем я начну на вас работать, мне понадобится полная информация. Хочу предупредить сразу — за криминал я не берусь.

— Да ладно, никакого криминала. Я хочу, чтобы Анька моя была под защитой, пока я этого козла вычислю.

Показалось мне или действительно в лице Гарика промелькнуло что-то вроде нежности, когда он говорил о своей жене?

— Насколько я поняла Аркадия, речь шла о защите семьи. У вас есть дети?

— Анька беременная на шестом месяце.

— Первенец?

— Ну.

— Ясно. Итак, что там с этими угрозами?

Гарик полез в нагрудный карман и извлек обыкновенный почтовый конверт.

— Вот. Это позавчера по почте пришло.

Я взяла протянутый мне конверт и внимательно его осмотрела. Ничего особенного, конверт как конверт. Отправлен три дня назад с одного из городских почтовых отделений.

Внутри оказался двойной лист из тетради в клетку. По этим клеткам и были написаны крупные печатные буквы разного размера.

«Падла ты уже достал. Прощайся сперва с женой потом твои уши найдут помойщики». Именно так, без запятых и прочих излишеств.

Кроме этого послания, в конверт была вложена, видимо, для пущей убедительности, газетная вырезка — коллаж из известной картины «Иван Грозный убивает своего сына», на заднем плане которой виднелись физиономии чинов правительства и всякие злободневные слова вроде дефолта и прочих экономических терминов.

— Что скажешь?

Я отложила вырезку и внимательно осмотрела послание.

— Писал мужчина, средних лет, очень уравновешенный, если не сказать — педантичный, и притом грамотный.

— А мне так не показалось.

— Вас пытаются ввести в заблуждение. Взгляните, как написана каждая буква: линии четкие и уверенные. Человек, настолько необразованный, каким хочет казаться автор послания, должен быть совсем непривычным к бумаге и ручке. Здесь же — ни одной помарки, такое впечатление, что писал чертежник.

— А может, по линейке?

— Посмотрите внимательнее. Нажим действительно везде одинаковый, но писали именно от руки. А после слова «женой» видите маленькое пятнышко? — Я указала на едва заметную точку. — Здесь он чуть запятую не поставил.

— Убедили. — Гарик поднял на меня взгляд, выражавший даже уважение (насколько могут выразить уважение два пистолетных дула). — А газета?

Я вновь взяла в руки вырезку.

— Газета говорит о том, что вы крупно насолили какому-то серьезному противнику.

— А что такого в этой картинке?

— В картинке — ничего. Судя по стилю и фрагменту статьи на обороте, это что-то аналитическое. Бумага и качество печати говорят в пользу «АИФа». Информации в этом ноль. А вот то, что ее вложили в конверт, указывает, что писал вам профессионал.

— То есть?

— Тот, кто писал это письмо, хотел создать определенный образ. Вырезанная из газеты репродукция «кровавой» картины в этот образ превосходно вписывается. Такую деталь мог предусмотреть только очень умный человек.

— Еще что-то расскажете?

— Очень мало. Вырезали уверенной рукой, большими ножницами. Скорее всего, это делал тот же, кто писал письмо. Вот и все.

— М-да.

— А почему вы решили обратиться именно ко мне? — Про милицию я и спрашивать не стала.

— Ну как… Получил я, значит, эту ерунду. Ну, посмеялся — мало ли дураков. У меня в особняке все время трое-четверо пацанов тусуются, Анька из дома почти не выходит — тяжело ей, да и по магазинам она одна не ездит. Так что бояться вроде нечего. А вечером были в сауне с этим барыгой…

— С каким барыгой?

— Ну, с Семаго Аркадием. Вот. Ну, я по пьянке ему и рассказал, как хохму. А он говорит, что с ним что-то похожее вроде было, и посоветовал обратиться к вам. Я сначала не хотел, но сегодня утром нашел дома вот это…

Гарик вновь полез в карман и извлек сложенный вдвое маленький листок кремовой бумаги. На нем было только одно слово, написанное уже знакомым почерком — угловатые печатные буквы разной величины, выписанные рукой чертежника.

Это слово было — «завтра».

— Вот после этого я и связался с Семаго, а он обещал позвонить тебе.

— Страница из календаря, как я понимаю?

— Ну. Из ежедневника в моем кабинете.

— Это меняет дело, все серьезней, чем я думала. Число сегодняшнее.

— В том-то и дело. Не могу понять, откуда это там взялось. Мой кабинет на втором этаже, везде решетки, опять же бойцы внизу.

— Но кто-то же проник в ваш кабинет? — Я не стала говорить Гарику, что очень понимаю чувства человека, который вдруг обнаруживает, что у него побывали незваные гости.

— Вот это меня и напрягает. Из своих никто не мог, просто незачем. Хотя х… черт его знает, кому сейчас можно доверять. Это, кстати, другая причина нашей встречи — лучше перестраховаться. Так?

— Совершенно верно. А много постороннего народа бывает в доме?

— Вот этим я как раз сейчас и занимаюсь. Приходил на той неделе водопроводчик — я краны в ванной менял, потом еще этот антеннщик мне тарелку ставил. Еще баба одна — она каждый день приходит убираться и готовить. Ну и еще там… Сейчас их всех проверяют.

— А как насчет «жучков»?

— Уже проверил, сразу же, как эту записку обнаружил. Все чисто.

— А в кабинет кто-то из чужих в последнее время заходил?

— Да если бы я знал! Меня дома-то, считай, не бывает днем, все время на работе. Их всех жена принимала, а ее я не хочу из-за этого дела дергать. Попытался невзначай расспросить, а она не помнит толком.

— А где вы, если не секрет, работаете?

— У меня два цеха колбасных своих, ну и там по мелочи еще…

— Ясно. А как же вы собираетесь своей жене объяснить мое появление?

— Да никак. Скажу, что нанял ей персонального телохранителя. Просто, мол, для собственного спокойствия. Так вы беретесь? В деньгах не обижу.

— У меня установленный тариф.

— Значит, плачу двойной. Аркадий говорит, ты можешь это… незаметно работать?

— Ну, в общем, никто пока не жаловался. Тут есть свои секреты, но главный принцип такой — киллер вообще не должен понять, что рядом с его целью находится бодигард.

— Телохранитель то есть?

— Ага. А теперь я прошу хорошенько подумать и ответить максимально искренне. Есть у кого-то серьезный повод осуществить эту угрозу?

— Да вообще-то, наверное, есть. То есть наверняка есть, и у многих. Но я вот во что въехать не могу — зачем им было меня предупреждать?!

— Это тот самый вопрос, который и я себе задаю.

— Может, просто пугают?

— А мотив?

— В том-то и дело. Ладно бы еще что-то требовали, а так ерунда какая-то получается.

— Тем более что пугать можно было и по почте. Проникать к вам в дом было слишком опасно. Нет, игнорировать эти предупреждения нельзя, с какой бы целью их ни оставили.

— Значит, мы договорились?

— Считайте, что да. Мне нужно будет заскочить на часок домой, чтобы подготовиться, и после этого я в полном вашем распоряжении.

— Вот и отлично. Прикроете пока Аньку, а я попробую найти этих шутников по своим каналам.

Гарик назвал мне адрес особняка, где меня должны были встретить, и мы распрощались.

Собиралась я недолго. Мой походный набор телохранителя давно сформирован и умещается в одной большой сумке.

Ровно в девять такси доставило меня на одну из городских окраин, к дому Гарика — двухэтажному особняку за высоким бетонным забором.

Моя работа началась.

Глава 4 Неприятности начинаются

Я не успела еще отыскать кнопку звонка, как маленькая калитка в глухих стальных воротах распахнулась и некто юный, в дубленке поверх спортивного костюма и с не испорченным печатью интеллекта лицом, сделал приглашающий жест.

Я вошла в крепость.

Если Гарик решился нанять меня, он должен быть здорово напуган — то, что я увидела, производило впечатление скорее неприступного бастиона, чем человеческого жилья.

Ярко освещенный особнячок в глубине просторного заасфальтированного двора был выстроен в лучших традициях новой русской архитектуры.

Никаких вам легкомысленных балкончиков, колонн, «французских» окон и лепных карнизов. Все простенько и со вкусом — кирпич и бетон.

Небольшие окна первого этажа напоминают бойницы, узкая стальная дверь где-то в метре над землей, и к ней ведет с десяток крутых ступеней.

Единственной данью архитектурным излишествам служила высокая, сложной формы крыша из искусственной черепицы, с дорогими мансардными окнами и какими-то башенками по углам.

К одной из пяти или шести кирпичных труб притулилась тарелка спутниковой антенны, конек венчают две мачты с протянутой между ними антенной мощной радиостанции.

Не удивлюсь, если в подвале здесь вырыт колодец на случай долговременной осады, а в овраг за домом ведет подземный ход. Не дом, а замок Иф какой-то.

Мой провожатый почему-то повел меня не к крылечку, а в обход дома, мимо бесколесного «БМВ», застывшего посреди серой лужи.

Следуя за молчаливым молодым человеком (сумку у меня из рук он взять и не подумал), я увидела в распахнутых воротах гаража троих его двойников.

За их спинами был виден капот новенькой «Ауди» и еще один «БМВ», представительского класса, последней модели. Свободного места в гараже оставалось еще на три такие же машины. Куда я попала!

Впрочем, жаловаться поздно. Назвавшись груздем…

С тыльной стороны дом Гарика оказался не таким удручающе мрачным, как с фасада.

Пара полосатых шезлонгов на просторной крытой веранде, пустой по этому времени года бассейн напротив и несколько молодых голубых елей придали дому вполне обитаемый и даже респектабельный вид. Особенно меня умилило сушившееся на веранде белье.

Жена Гарика, то есть объект моей охраны, встретила меня в отделанном деревом холле.

Блондинка с тонкими приятными чертами лица и серыми спокойными глазами, лет двадцати пяти, от силы — двадцати восьми. Шелковый халатик не скрывает заметно округлившихся форм.

Вежливое «добрый вечер», почти пропетое звонким голосом, явилось для меня неожиданным контрастом мрачным рожам охранников. Пожалуй, с Анной мы сработаемся.

— Здравствуйте, я Женя.

— Знаю, Игорь звонил. Значит, будете меня охранять?

Я пожала плечами.

— Ну что, чайку за знакомство? Может быть, кофе?

— Спасибо, от кофе не откажусь. А у вас найдется корица?

Жена Гарика, оказавшегося Игорем, весело рассмеялась.

— Знаю-знаю, муж говорил про ваш фирменный рецепт. Конечно, корица есть. Вообще-то я сама кофеманка, да вот пришлось перейти на соки, — она осторожно положила руку на живот, — а я по похожему рецепту варю, только добавляю еще чуточку ванилина. Никогда не пробовали?

А она все больше мне нравится, эта Аня.

Через десять минут мы уже сидели на кухне площадью в половину теннисного корта и весело болтали обо всем понемногу. На «ты» мы перешли легко и естественно.

Меня накормили пиццей. «Сама готовила, — похвасталась Аня, — Игорь почему-то устроил отпуск домработнице. Но это ерунда, я готовить люблю».

О муже Аня отзывалась уважительно и с нескрываемой любовью в голосе. О моей работе не было сказано ни слова.

Приятно работать с легкими людьми. В последнее время клиенты мне попадались все больше мрачные и загруженные собственными проблемами.

Сидящая напротив меня женщина производила впечатление искренности и простоты. Вскоре я узнала, что у Ани филологическое образование, что сейчас она получает второе высшее — по настоянию Гарика учится заочно в юридическом, что у нее будет мальчик и назовут они его Ашотиком, в честь деда.

Я, в свою очередь, угостила ее парочкой любимых тетушкиных историй из времен ее работы в том самом юридическом институте (кое-что из этих рассказов давно разошлось по городу и доходило до меня уже в виде анекдотов).

Засиделись мы за полночь. Похоже, Аня успела изголодаться по живому человеческому общению. И я ее понимаю.

Мы скрепили знакомство рюмочкой коньяку и стаканом апельсинового сока, и Аня повела меня наверх, показывать мою комнату.

— Игорь должен скоро приехать, а пока располагайся, чувствуй себя как дома. Твоя ванная там, наша спальня следующая по коридору. Я загляну к тебе через полчасика.

Я осмотрелась.

Предоставленные мне апартаменты особой роскошью не отличались — диван-кровать, два кресла, столик, шкаф и стойка с корейской видеодвойкой в углу. Скорее всего, комната для гостей.

Здесь мне и предстоит провести неизвестно сколько времени. Надеюсь, уже завтра все разрешится. По крайней мере, именно это обещал неведомый враг Гарику.

Хорошо, что не придется заниматься обороной дома — Гарик-Игорь все предусмотрел.

Взять штурмом здание просто невозможно, а чужаков сюда не пропустят ни под видом слесаря, ни в качестве электрика. Еще в «Русском стиле» Гарик сказал мне, что на время решил отказаться от посещений всех непроверенных людей, включая приходящую домработницу из агентства.

Так что моей задачей остается сопровождать Аню по городу. Конечно, оптимальным вариантом было бы на время прекратить всякие выходы в свет. Но раз Аня не должна узнать о нависшей над ней серьезной угрозе, придется ей, самой того не ведая, поработать приманкой — сидеть в четырех стенах, как она мне только что сказала, ей безумно надоело. Свежий человек развлечет ее ненадолго, рано или поздно она захочет выбраться из дома. Вот тут ее и будет поджидать автор угроз.

Надеюсь, Игорь успеет сообразить, кому он так насолил, раньше, чем его жена решит пройтись по бутикам. В себе-то я уверена, и вариант с приманкой предложила бы сама как более верный способ нейтрализовать угрозу, но подвергать опасности молодую женщину все же очень не хочется.

И все-таки зачем он предупредил о своих намерениях? Все, казалось бы, указывает на человека твердого и расчетливого, но эти предупреждения выглядят немотивированными, как бессмысленный жест маньяка-отморозка. Странно все это.

Надо, кстати, спросить у Ани о планах на завтра. Может быть, получится, не пугая, отговорить ее от вылазок в город? Хотя бы на ближайшее время. Например, предложить ей в качестве развлечения…

Но додумать мысль до конца я не успела.

В дверь постучали, и тут же в комнату влетела Аня. Ее лицо мне очень не понравилось. В нем мешались страх, неуверенность и, что самое неприятное, — обреченность.

— Что случилось?

— Мне… мне… только что Игорь звонил. — Аня спрятала лицо в ладони и разрыдалась.

— Ну и?..

— Он звонил из СИЗО — следственного изолятора. Его арестовали!

— Так, давай успокоимся, может быть, еще ничего страшного. Что он сказал?

— Он тоже говорит, что ничего страшного. Я так и знала, так и знала! Когда-нибудь это должно было случиться. Но ведь он же мне обещал!..

— Он рассказал, за что его взяли?

— Ничего он не рассказывал. Просил только позвонить его адвокату, передать, что он засветился перед РУОПом. И все.

— Так и сказал?

— Да-а…

— И больше ничего?

— Это все. Сказал, что Гришин поймет. — Аня перестала плакать и теперь сидела на ручке кресла, безнадежно глядя в окно. — Нет, еще сказал, что какое-то время звонить не сможет, их куда-то там переведут.

— Их? Кого это «их»?

— Он сказал «их». Наверное, его и этих его дружков.

Дело было плохо. РУОП — это вам не налоговая инспекция. Если они взялись за такого человека, как Гарик, наверняка у них были к тому серьезные поводы.

Я подошла к Ане и положила руку ей на плечо:

— Все ерунда. Наверняка разберутся и отпустят. — Сама я в этом не была так уверена, но на нее мои слова, похоже, подействовали.

Черт, ей же вредно волноваться! Нужно попытаться ее заговорить.

— Гришин — это ваш адвокат?

— Нет, Игорь с ним какие-то дела ведет. Я не знаю, он говорил, что это очень большой человек. У него своя адвокатская контора.

— Вот видишь, значит, он обязательно сможет помочь.

— Мамочки, что же теперь будет? Его посадят, наверняка посадят.

— Не говори ерунды, уже завтра все прояснится.

— Ой, не знаю, не знаю, — Аня тяжело, обреченно вздохнула. — Говорила же я ему… Что теперь будет?

Я промолчала.

— Слушай, ты извини, что я так к тебе ворвалась.

— Да ладно, ерунда.

— Я, наверное, пойду позвоню этому Гришину и спать лягу. Ты есть не хочешь?

— Нет, спасибо.

— Проголодаешься, залезь в холодильник внизу, там еды полно.

— Да вряд ли.

— Ну смотри. Белье в шкафу, ванная в полном твоем распоряжении, у меня своя. Если что нужно будет — зови.

— Спасибо.

— Ну, тогда спокойной ночи?

— Спокойной ночи.

Аня, понурив голову, вышла. Жалко человека. Что же там с Гариком?

Долго ломать голову над тем, что случилось с мужем Ани, мне не пришлось. Ночь прошла спокойно, а утром, включив телевизор, я нашла канал городских новостей.

Гарик был звездой выпуска.

Я как раз заканчивала свою дыхательную гимнастику, когда длинный репортаж о вчерашнем визите мэра в какой-то детский садик сменился заставкой криминальной хроники.

Так-так, посмотрим. Если я правильно представляю себе род занятий Гарика, сообщение о его аресте обязательно должно появиться в «Новостях». Интересно, успели телевизионщики сработать оперативно?

Они успели.

Сначала шла сводка вчерашних новостей. На экране мелькали отрывки из всяких боевиков и кадры старой уголовной хроники, а оживленный голос за кадром перечислял все, что случилось в городе за вчерашний день и прошедшую ночь.

Столько-то таких преступлений, столько-то других, столько-то прочих чрезвычайных происшествий. О Гарике — ни слова.

Но вот статистика закончилась, и на экране появился диктор.

— Наш источник в Пресс-центре МВД сообщает: вчера бойцами регионального отдела по борьбе с организованной преступностью были взяты с поличным члены радищевской преступной группировки. Коммерсант Б., чье имя пока не разглашается в интересах следствия, заявил работникам правоохранительных органов, что ему угрожают с целью получения денег. В ходе оперативно-розыскных мероприятий были схвачены четверо бандитов во главе со своим лидером, неким Игорем Ашеровым по кличке Чечен. В машине у них нашли огнестрельное оружие и боеприпасы к нему. В настоящее время преступники дают показания. Наш источник, не пожелавший назвать себя, предположил, что в ходе расследования будут выявлены и другие преступные деяния радищевской братвы. В том числе их участие в нескольких громких заказных убийствах, потрясших наш город в прошлом месяце. Напомним, что эти преступления до сих пор остаются нераскрытыми. Мы будем сообщать о дальнейшем развитии событий. Следите за нашими выпусками!

Тут пошла реклама, и я выключила «ящик».

Вот это да! Такого я не ожидала.

Судя по всему, Гарик теперь не скоро выйдет на свободу, обвинение ему грозит очень весомое. И как он мог так подставиться в самый неподходящий момент!..

Или, наоборот, подходящий. Ведь сегодня как раз тот день, когда должно случиться что-то страшное с его женой. Интересное совпадение, если это совпадение, конечно.

Интуиция подсказывает мне — что-то произойдет. Что ж, будем надеяться на лучшее и готовиться к худшему.

Я взглянула на часы. Половина девятого. Пожалуй, пора увидеться с хозяйкой. Интересно, смотрела ли она «Новости»?

В кухне аппетитно пахло свежими тостами и кофе. Аня сидела на уголке стола с неизменным стаканом сока и что-то читала.

Заслышав мое приближение, она отложила книгу. Я успела заметить название — Рудольф Штейнер, «Путь к посвящению». Ну и интересы у моей новой подруги!

— Доброе утро.

— Привет, как спалось на новом месте? А я слышала, что ты встала. Позавтракаешь? Я тостов тебе приготовила.

Аня уже не выглядела такой потерянной, как прошлой ночью. Пожалуй, подробностей ареста она еще не знает.

— Утром звонил Гришин, он сказал, что с Игорем все будет хорошо, — сияя, сообщила мне Аня.

Хотелось бы в это верить.

— Какие у нас планы? — поинтересовалась я, присаживаясь к столу.

— Выезжаем через час. Игорь говорил, что ты теперь всюду будешь меня сопровождать, верно? Не понимаю, чего это он придумал…

Вот тебе и раз! Не успела я загадать, чтобы Аня оставалась дома, как ей уже не терпится куда-то поехать.

Мое смущение было истолковано неверно. Заметив, что я изменилась в лице, Аня торопливо проговорила:

— Да нет, я не про тебя. Можешь со мной не ездить, если не хочешь…

Ага, а зачем тогда я здесь? Я осторожно поинтересовалась:

— А куда ты собираешься?

— У меня в десять назначен прием в консультации.

— В какой консультации?

— Да в женской же!

— А…

— Слушай, давай вместе съездим? Там недолго, а потом составишь мне компанию — хочу зайти в «Ив Роше». А то мне этот шофер-мордоворот надоел уже.

— А нельзя отложить поездку?

— Нет, что ты! Эта профессорша такая важная, даже Игорь едва ее уговорил меня посмотреть. Она только утром там будет, специально из-за меня. А так придется в очереди сидеть, да и вообще… А почему ты спрашиваешь?

— А ты не боишься, что может твой Игорь позвонить, а тебя дома не будет? — сделала я робкую попытку.

— Что ты! — рассмеялась Аня. — В машине телефон. Если что-то срочное, перезвонит.

Видимо, придется смириться с неизбежным. Работа есть работа.

— Ну хорошо, уговорила. Только мне нужно будет подготовиться.

— Да конечно, времени еще полно.

«Знала бы ты, к чему я собираюсь готовиться, ты бы так не радовалась», — подумала я про себя.

Подготовка много времени не заняла, и вскоре я уже во всеоружии ждала в холле. Через минуту ко мне присоединилась и Аня. Длинная шуба (насколько я понимаю, шиншилла) сделала ее меньше ростом, зато шика прибавила.

— Валера зайдет, как только машина будет готова, — пояснила мне Аня.

И Валера зашел.

Этого я здесь еще не видела. Ну и кадр! Ростом под два метра, шея толщиной в мое бедро без всякого перехода плавно закругляется, заканчиваясь небольшой головой. Под короткой кожаной курткой бугрятся мощные плечи, а кисти рук, размером с малую пехотную лопатку, кажутся даже изящными по сравнению с огромной тушей.

Экземпляр, конечно, выдающийся, сортовой. Неудивительно, что Аня так меня уговаривала поехать с ней. В модном салоне такой кавалер должен смотреться слоном в посудной лавке.

Я представила себе этого Валеру переминающимся перед кабинетом педикюрши и невольно хмыкнула. Как я предполагала, помощи от этого бугая ждать не приходится.

Разве что машина застрянет. Но, боюсь, сегодня нам предстоит кое-что посерьезнее.

Погода сделала очередной кульбит. На улице нас встретили ясное небо и ощутимый морозец. Значит, на дорогах гололед. Это плохо.

Во дворе нас уже ждал вчерашний темно-синий «БМВ» с работающим двигателем. Я бросила взгляд на скаты. Покрышки шипованные. Ну-ну.

Мы с Аней уселись на заднее сиденье, неведомо откуда выскочивший парнишка (в гараже они, что ли, живут?) откатил нам ворота, и надежное убежище стало стремительно удаляться.

— Слушай, — тихонько спросила я у Ани, — а эти все качки где прячутся? Что-то я их в доме не видела.

— А они без Игоря и не заходят. У них своя половина, с отдельным входом.

— Ага…

Я покрутила головой, глядя сквозь тонированные стекла. Если нас и ведут, то очень осторожно. Впрочем, «хвоста» я и не ожидала увидеть. Интуиция подсказывает, что неприятности нам устроят более тонким образом. Знать бы еще каким.

За двадцать минут мощная машина довезла нас до центра.

Бугай за рулем, молчавший всю дорогу, технично припарковался прямо напротив старинного особняка с вывеской «Центральная городская женская консультация». Нужно отдать ему должное, водит он классно — расслабленно и в то же время сосредоточенно.

Теперь внимание, Женя! Неприятности начинаются.

Глава 5 Сезон охоты

От нашей машины до дверей консультации метров десять: полоса озеленения вдоль проезжей части и широкий тротуар. Этап первый — преодоление открытого пространства.

Я взяла командование на себя:

— Валерий, вы остаетесь в машине, мотор не глушить, обе правые дверцы оставить приоткрытыми.

Туша на переднем сиденье только молча повела плечом.

Видимо, Гарик успел оставить указания относительно моих полномочий. Очень хорошо.

Я повернулась к Ане:

— Я выхожу первая, о\'кей?

— Да как хочешь.

Похоже, Аня до сих пор не относится всерьез к моей роли хранительницы ее тела. Это и к лучшему. Незачем ей лишний раз волноваться.

Глубоко вдохнув, я вынырнула из салона. Ничего не произошло.

Залитые по-весеннему ярким солнцем улицы кишат пешеходами, скачут по краю тротуара воробьи. В воздухе пахнет гарью, скорым теплом и опасностью.

Где же они?

Я сделала вид, что потягиваюсь после долгого сидения в машине, одновременно оглядывая окружающее пространство.

На первый взгляд ничто не выбивалось из общей картины. Все, кто спешил по своим делам, продолжают свой путь, машины движутся слитным потоком, стайка школьниц покупает мороженое на уличном лотке, показался приближающийся троллейбус.

Вполне безобидная картина.

И в то же время враг может оказаться в любом месте, даже рядом со мной. Например, в припаркованном напротив зеленом «Москвиче». За окном одного из зданий на противоположной стороне улицы. Да где угодно.

Я представила, как выгляжу в оптический прицел, и невольно поправила волосы.

Самое смешное, что то письмо могло оказаться чистым блефом. Или же поджидали Аню не здесь и не сейчас.

Поверить этому мог бы кто угодно, но только не я. Даже если бы мое шестое чувство не посылало сигнал тревоги, я все равно должна соблюсти все меры предосторожности.

Не люблю я эти визиты, о которых договариваются заранее. Слишком много возможностей для утечки, гораздо больше, чем можно отследить.

В результате у противника есть время подготовиться к нападению. Все, что ему остается, — просто спокойно дожидаться свою жертву на месте.

Те, кто послал письмо с угрозами, могут в данный момент находиться в окружающей толпе. Киллер может быть и тем мужчиной, покупающим сигареты в ларьке через дорогу, и бомжем на том углу, да кем угодно. Даже этой рослой теткой с неестественно черными волосами, которая сейчас поднимается на невысокое крыльцо консультации.

Я бросила взгляд на нашу машину.

Задержавшаяся на минутку Аня уже приоткрывала дверцу. Поехали!

С максимально беззаботным видом я сделала шаг к автомобилю и помогла Ане выбраться. Придерживая одной рукой дверцу, я осторожно прикрыла ее, не захлопывая — в случае опасности на счету будет каждая секунда.

Держась справа и чуть позади своей подопечной, я довела ее до высокой дубовой двери с блестящей табличкой и поднялась под руку с ней на крыльцо.

Здесь я придержала ее за локоть, открыла дверь и заглянула в тесный тамбур. Все чисто.

Теперь вестибюль.

— Аня, дай-ка я первая пройду. Гляну, как там.

— Да ты по-настоящему, что ли, меня охраняешь?

— Ну а как ты думала? Я мигом.

Теперь уже Аня придержала мне тугую пружинящую дверь.

Гулкий мраморный вестибюль был ярко освещен и пуст. Только под лестницей слева, сбоку от узкого прохода к окошку регистратуры, стояла пустая детская коляска.

Счет пошел на доли секунды. Аня уже входила вслед за мной. Я метнулась назад и буквально вытолкала ее на улицу. Пока она снаружи, никакая опасность ей не грозит. Снайпера на улице нет.

— Я забыла сумочку в машине. Ты не принесешь?

Просьба такого рода, обращенная к беременной женщине, звучит, согласитесь, несколько странно. Но когда нужно, я умею быть убедительной.

Не говоря ни слова, Аня направилась к автомобилю.

Эта коляска сказала мне намного больше, чем все таинственные письма, вместе взятые. Итак, сезон охоты открыт.

То, что какая-то мамаша не стала таскать ее за собой по всем этим лестницам, вполне правдоподобно. Но вот то, что в наше тяжелое время она оставила в ней что-то без присмотра, — это, извините, нонсенс.

«Мышонок Тарасик продал свой матрасик», — откуда эта строчка?

Под легким матрасиком «лежачей» коляски явственно бугрится какой-то сверток.

Я метнулась к ней и осторожно приподняла подстилку. Вот черт! В цветастом пластиковом пакете оказалась связка динамитных шашек, аккуратно перевязанная изолентой. Тонкий проводок антенны радиовзрывателя протянут вдоль внутренней стенки коляски. Да этого же хватит, чтобы разнести по кирпичику все здание!

Аня уже входила, когда я отсоединила взрыватель от приемника сигнала. Вовремя — одновременно с хлопком двери маленькая коробочка у меня в руках тихонько щелкнула.

Уф! Промедли я какие-то доли секунды, и безобидный щелчок прозвучал бы оглушительным взрывом. Только вряд ли мы бы его услышали.

Я не стала выбегать на улицу.

Сейчас тот, кто нажал кнопку, уже понял, что бомба не сработала, и улепетывает во все лопатки. Итак, первый ход сделан. Если до последнего момента и оставалась еще мизерная возможность того, что письмо отправил какой-то шутник, то теперь я держала в руках неопровержимое доказательство — кто-то имеет причину желать смерти жене Гарика.

— Ты чего там делаешь? — поинтересовалась за моей спиной Аня.

— Да так, решила посмотреть. У тебя такая же будет? — Продолжая стоять спиной, я быстро засунула динамит обратно и поправила матрасик. Вот шуму-то будет, когда обезвреженную бомбу обнаружат!

Аня придирчиво оглядела коляску и скептически протянула, покачивая головой:

— Да нет… Вряд ли Игорь станет такую покупать. А ты знаешь, твоей сумочки в машине нет.

— Ну конечно, нет. Вот она, у меня на плече. Извини, просто забыла.

Аня с сомнением посмотрела на меня и поджала губы. Это ничего. Пусть она лучше обидится, чем окажется под десятью тоннами кирпичей.

Визит к медицинскому светилу и правда оказался недолгим. Через каких-то сорок минут амбал-водитель уже вез нас к салону красоты.

О результатах обследования я спрашивать не стала. Конечно, роль подружки мне удалась, даже сама Аня неожиданно тепло ко мне относится. С ней я, впрочем, и не играла.

Но отпущенный мне лимит нетактичности я уже перекрыла с лихвой. Да и так все видно — ее лицо просто светится умиротворением и каким-то внутренним, очень глубоким спокойствием.

— Приехали.

Ого! Оно еще и разговаривает, оказывается! Первый раз за сегодняшний день.

Весь мой опыт говорит, что нового покушения сегодня можно не опасаться. Даже дилетанту понадобится время на подготовку новой пакости.

Все же терять бдительность не следует. Как ни мала вероятность, что запасной вариант ждет Аню именно здесь, гарантии никакой нет. С сегодняшнего дня весь город стал для нас вражеской территорией.

Я повторила свои указания, и мы с Аней покинули машину в уже привычном порядке — сначала я, а через минуту и она.

Собираясь сегодня утром, я придала своей внешности именно тот вид, какой должен быть у Аниной подружки.

Английский костюм под кашемировым полупальто и строгий макияж сделали меня в меру богатой, но роскоши придали ровно настолько, чтобы не бросаться в глаза.

Поэтому в салоне красоты я чувствовала себя рядом с Аней достаточно уверенно. Помимо всего прочего, убийцу среди здешней публики вычислить будет несложно. Хотя я не думаю, что он настолько глуп, чтобы светиться в этом месте.

Аня покрутилась в отделе косметики, купила себе что-то из белья в следующем и на полчаса скрылась у массажистки.

Ее приглашение присоединиться я вежливо отклонила — хороша я буду, когда, разоблачаясь, стану отстегивать подмышечную кобуру и снимать надетый под блузку бронежилет!

Лучше посижу, полистаю «Эль». Ага, вот и она. Не думала, что так скоро.

Аня появилась как раз на середине чрезвычайно полезной статьи «Как заставить мужа выполнять работу по дому». Я успела почерпнуть массу интересного.

Ну вот, еще раз проходим к машине, и на сегодня приключения окончены.

Но не тут-то было.

Мы уже прилично проехали по направлению к нашей крепости, когда Аня неожиданно сказала, обращаясь к бритому затылку перед собой:

— Валер, я передумала. Давай к Соколовой еще заедем. Устрою ей сюрприз.

Тот молча кивнул и свернул на ближайшем перекрестке.

Вот черт, так мы не договаривались. Впрочем, неожиданное изменение маршрута ничем грозить не может — «хвоста» за нами нет, это точно.

— А Соколова — это кто?

— Подруга моя, еще по универу. Сто лет ее не видела. Она мне звонила недавно, собирается замуж. Мужик, говорит, — закачаешься! Интересно будет поболтать.

— А может, не стоит сегодня?

— Да ты не стесняйся, Жень, я вас познакомлю. Вот такая девка!

Я не нашлась что ответить. Если бы можно было рассказать Ане о моей находке в коляске! Но основное условие было — не волновать будущую мамашу. Придется смириться, да и риск к тому же минимальный.

— Нет, подумать только, Соколова — и замуж! — развеселилась Аня.

— А что с ней не так?

— Да как раз все так. Внешних данных хоть отбавляй, умница, не зануда. Но насчет замужества у нее всегда пунктик был. Определенно, такое событие стоит отметить. Валер, давай к «Комете» еще подъедем, не хочу с пустыми руками заявляться.

Мы заехали в супермаркет, и в ювелирном отделе Аня выбрала подруге «гостинец» — скромненькое такое колечко с бриллиантом, «всего» за шесть с половиной тысяч. Не хило для дружеского подарка!

— Я знаю, она давно себе такое хотела, — пояснила мне Аня, сияя глазами.

Интересно, что она подарит подруге на свадьбу, — вертолет? Чем мне нравится эта девушка, так это умением делать подарки. Невооруженным глазом видно, как радуется она возможности сделать человеку приятное. Сама же при этом, как я заметила, украшений не носит. Еще очко в ее пользу.

Одно мне непонятно — и как такой человек, как Аня, могла достаться в жены этому Гарику? Впрочем, какие только в жизни коллизии не случаются…

В продуктовом отделе мы поживились бутылкой «Дом Периньон» и коробкой швейцарского шоколада. Похоже, намечается веселье.

Я не переставая крутила головой, но ничего подозрительного в магазине не обнаруживалось.

— Соколова вообще главная мужененавистница у нас на курсе была, — принялась рассказывать Аня, как только мы вернулись к машине. — Красавица она редкостная, но ни с одним своим кавалером больше двух месяцев не общалась. А уж увивались за ней — жуть!

— А надолго мы к ней?

— Ну, часов на несколько. Скоро уже приедем, она в Солнечном живет. Знаешь там башню на выезде?

— Ты про ту бетонную высотку?

— Ну да, она одна там такая. Соколова недавно квартиру в ней купила… Ой, я ж у нее после ремонта еще не была. Ну надо же! А знаешь, какая квартира?

— Что-то особенное?

— Класс! Предпоследний этаж, вид такой, что дух захватывает. А главное — на крыше солярий. Представляешь?

— Представляю.

— Никакой лампы не нужно, естественный загар целый год. Она переводчиком в одной американской компании работает, так что по Багамам ей мотаться некогда…

Если она еще спросит, когда я последний раз была на Багамах, совру, что в прошлом месяце.

Но Аня не спросила.

Я решила отвести разговор подальше от скользкой темы. Пока она общается со мной как с человеком собственного круга, у нас есть возможность для эмоционального контакта. Не стоит ее разочаровывать.

— А давно вы дружите?

— Со Светкой-то? Да сто лет, еще с первого курса. Мы тогда были две девчонки из провинции, в одной комнате в общаге жили.

— В общаге?

— Ну да. И квартиру потом вместе снимали. А на пятом курсе за мной приехал принц на белом коне. — Аня хихикнула. — Ты не думай, Игорь совсем не такой бандит, каким кажется. Он добрый и очень заботливый.

Показалось мне или наш водитель что-то пробормотал себе под нос? Даже если и так, то это вполне могло относиться и к пробке на дороге.

Проспект Строителей запрудило плотное стадо машин. И чего они так гудят, неужели от истошных сигналов впереди стоящие растворятся в воздухе и затор исчезнет сам собой?

— Авария, наверное, — в полный голос произнес Валера. — Это надолго. Придется в объезд, пока сзади не зажали.

В объезд так в объезд.

Но развернуться мы не успели. В зеркальце заднего вида возник капот огромного трейлера, и полоса слева оказалась занята. Позади нас уже истерично сигналил какой-то «жигуленок». Приехали.

Пока я вспоминала про себя черта и всю его родню, Аня задала мне какой-то вопрос.

— Что?

— Я спросила, где ты училась. Наверное, долго готовиться нужно, чтобы людей охранять, да?

— Это смотря где.

— А ты где училась? — Ну, началось. Так и знала, что рано или поздно Аня заинтересуется и моей биографией.

— А я охранять и не училась. Скорее наоборот.

— Это как?

Амбал на переднем сиденье навострил уши.

— Неважно. — Я сообразила, что тему нужно срочно менять. — Ты не смотрела случайно, был такой боевик, кажется, с Костнером и Уитни Хьюстон. «Телохранитель» назывался.

— Ага, там еще песня такая грустная, ее потом по радио крутили, — подхватила Аня.

Я напела по памяти первый куплет.

— Так вот, если ты фильм помнишь, то в жизни все наоборот.

— Слушай, да ты классно поешь, точь-в-точь как в фильме. — Аня с нескрываемым восторгом смотрела на меня. — И произношение очень чистое. Ты что-то языковое заканчивала?

— Ну, склонность к языкам у меня с детства. Помню, лет пять мне было или около того, когда я гостям битловскую «Let it be» исполняла. Никто не верил, что со мной языком не занимаются.

— Что, по памяти пела?

— Да. Была тогда у нас такая заезженная пластинка с идиотской надписью «Вокально-инструментальный ансамбль». Впрочем, памятью я бы это не назвала. Скорее что-то вроде магнитофона в голове, с которого я «считывала» слова.

— Ну раньше-то ты ее слышала?

— Не помню. Наверное. У нас ее часто ставили, когда гости собирались. Я почему именно этот случай запомнила — тогда как раз соседка наша (эх и грымза была!) решила ребенка слегка «опустить» — мы с ней друг друга ненавидели. Знаешь, это детское чувство соперничества. У отца тогда был с ней роман… Впрочем, неважно. Так вот, она сбегала к себе и приволокла что-то на французском. Эту минуту торжества никогда не забуду. Я точно и весьма близко к тексту повторила несколько песен по ее выбору. С первого раза. Вот тогда-то, наверное, моя дальнейшая судьба и определилась.

Говорила я все это, задумчиво глядя сквозь лобовое стекло на длинную вереницу машин впереди.

Не очень-то это приятно, но настоящему профессионалу приходится играть даже с теми людьми, которые ему симпатичны.

Не знаю, остались ли у меня настоящие воспоминания о прошлом, как у нормальных людей? Вообще-то я редко об этом задумываюсь. Дозированная и строго отобранная информация давно уже перемешалась с моей легендой, сплавившись в непроницаемую мерцающую пелену, которую я выдаю за свои воспоминания.

Где-то за этой дымовой завесой и стоит сейчас настоящая Женя Охотникова, ковыряя носком тапочки край ковра и дожидаясь, когда немногочисленные гости за праздничным столом покончат с десертом и уделят толику внимания ее маленькому концерту.

Впрочем, это к делу не относится. Главное сейчас другое — рассказ о столь отдаленных временах повредить мне не может.

Я давно искала повод немного раскрыться, рассказать о себе что-то достаточно интимное, не затрагивая в то же время существенных моментов.

Аня уже столько успела мне о себе рассказать, что, продолжай я по-прежнему уклоняться от ее невинных вопросов, могу из категории подруг плавно сползти в наемные работники. Кем я, собственно, и являюсь, следует отметить.

Но только не для моей подопечной. С искренним интересом она продолжает свой дружеский допрос:

— А потом? Училась же ты где-то?

— Было дело. После школы отец определил меня в языковой вуз. Так что по образованию я дипломированный референт-переводчик.

Я не стала уточнять, что владею в совершенстве не просто стандартным набором «английский — немецкий — французский», но неплохо знаю также итальянский, иврит, чешский, польский и украинский.

Будь моя воля, я бы могла позабавить Аню историей этого самого «языкового вуза».

Наш институт, основанный в начале Великой Отечественной, по слухам, был создан специально для дочери маршала Ворошилова. Именно поэтому он и получил свое второе, неофициальное название — Ворошиловка.

Специфика его была в том, что подавляющее большинство курсантов были женского пола.

Оказалось неожиданно, что дочери высокопоставленных советских чиновников были не прочь сделать военную карьеру, но, разумеется, не на передовой линии. Столица предоставила им такую возможность.

Штаты были укомплектованы под завязку, что для того времени, согласитесь, говорит о многом. Режим благоприятствования со стороны властей сохранился и тогда, когда мой отец, генерал флота, определил меня в этот вуз с разведывательным уклоном.

Перечислить все предметы и специальности просто невозможно. Только список нормативных курсов занимал пятьдесят восемь листов с грифом «совершенно секретно». Достаточно сказать, что у нас преподавали специалисты по девяноста шести языкам.

Но при мне эта лафа закончилась.

История страны наглядно отразилась на моей альма-матер. Может быть, даже слишком наглядно — в горбачевские времена Ворошиловский институт едва не прекратил свое существование.

«Там» решили, что перестройка должна прийти и в стены нашего «женского монастыря». Под предлогом борьбы с привилегиями — весьма модный тогда лозунг — Ворошиловку попытались переквалифицировать для подготовки… стюардесс.

Но не тут-то было.

Благие пожелания натолкнулись на суровую совковую действительность. Началось то, что умница Черчилль, говоря о советской политике, называл «борьбой бульдогов под ковром».

Отцы, чьи парадные кители украшали погоны с золотым шитьем и большими звездами, развернули самые настоящие боевые действия. На время были забыты служебные распри и взаимные подсиживания, генералитет объединился и общими усилиями осадил не в меру резвых реформаторов.

Как училище для стюардесс наш Ворошиловский институт просуществовал совсем недолго. Теперь, насколько я знаю, он носит гордое имя «Военный университет» и, как и прежде, обеспечивает неплохую карьеру юным Матам Хари. Вот только расходы на это учебное заведение уже не занимают, как прежде, отдельной строки в бюджете.

Занятная история, но Ане я ее рассказывать не стану. Здесь уже начинается та часть моей биографии, которая известна очень немногим. Поговорим лучше о чем-то другом.

— А что касается работы телохранителя, тебе лучше меня расскажет одна кассета. Посмотри, если интересно, называется «Тени в Голливуде».

— А кто там играет?

— Никто не играет. Это документальный фильм. Там секьюрити артистов делятся опытом своей нелегкой работы. Вот уж где полный набор — и тебе причуды кинозвезд, и наглые фанаты, и хищные маньяки… На Горбушке должна быть обязательно.

— А расскажешь как-нибудь поподробнее про свою работу, ладно? Много, наверное, интересных случаев бывало?

— Да запросто.

Надеюсь, моя работа на Гарика не продлится столько времени, чтобы я принялась делиться воспоминаниями. Пока что мне удавалось обходить подробности собственной биографии.

Аня, конечно, девчонка милая, но с таким мужем, как Гарик, лишнюю информацию ей лучше не выдавать. Начнет расспрашивать — отделаюсь общими фразами и старинными байками.

Кстати, о Гарике.

Теперь уже ясно, что опасность вполне реальная. Так что для него, может быть, и хорошо, что в данный момент он находится под надежными запорами, — охранять двоих одновременно не под силу даже Кевину Костнеру, а на «пацанов» Гарика я что-то не очень рассчитываю. Знаю я эту публику.

Тут наконец стоп-сигналы впередистоящих машин погасли, и мы сначала медленно, короткими рывками, а потом все быстрее стали продвигаться.

Через несколько минут Валера поднялся выше второй передачи и перестал массировать педаль тормоза. Тронулись.

Я машинально взглянула на часы. Пробка отняла у нас ровно тридцать семь минут.

В подъезд мы вошли спокойно. Пакет с покупками несла Аня — пришлось объяснить в двух словах специфику моей работы. И почему в этих новых домах вечно неработающие лифты?!

— Может, назад? Заедешь в другой раз.

— Ну уж нет, решила так решила. Когда я еще соберусь?

Почти одновременно вздохнув, мы переглянулись и приступили к восхождению.

— Будем делать остановки на каждой площадке, — пообещала я.

Он появился, когда чуть запыхавшаяся Аня уже нажимала кнопку звонка. Просто смутный силуэт возник на границе поля зрения — я в тот момент стояла к нему боком и прислушивалась к чьим-то шагам несколькими этажами ниже.

Мужчина в темной куртке и натянутой до подбородка лыжной шапочке с дырками для глаз беззвучно материализовался на следующей лестничной площадке, слева и выше нас.

В те доли секунды, когда его палец выбирал свободный ход спускового крючка, я даже не успела сообразить, что оказаться здесь он просто не мог.

Думать об этом мне было некогда — опасность стала ощутимо близкой, вот-вот смерть задышит нам в лицо короткими жаркими выдохами.

Единственной мыслью, целиком занимавшей мое сознание, было то, что ронять Аню на бетонный пол мне никак нельзя.

А тело уже действовало само, подчиняясь командам, которые я помню даже не головой — мышцами.

Я крутнулась волчком, вовлекая Аню в свое движение, уводя ее из-под выстрелов и прикрывая собой.

Оружие у него оказалось с глушителем. Несколько сухих металлических щелчков затвора отозвались только шорохом рикошета — пули ушли в «молоко», вспарывая штукатурку стен.

Зазвенели, запрыгали по ступеням стреляные гильзы.

Три или четыре выстрела.

Мое время вышло.

Невозможно долго качать маятник вокруг беременной женщины, которая даже не поняла еще, что происходит. Но главное я сделать успела.

Аня оказалась прикрытой моим телом. Протянутой назад левой рукой я еще пригибала ее голову, а правая уже вскидывала пистолет.

Два резких толчка в грудь почти слились в один. В то же мгновение я выстрелила. Промах!

Мой «Щит-М» выдержал прямое попадание, но прицел оказался сбит. Второй раз стрелять было уже не в кого. Так же беззвучно, как появился, киллер исчез.

Мягкие скачки прозвучали над нашими головами, и где-то вверху хлопнула железная дверь. На площадке медленно оседала сухая гипсовая пыль. Кисло воняло пороховыми газами.

— Что… что…

— Что это было? Потом объясню. Тебя подруга ждет.

Все нападение заняло не больше минуты, и за дверью уже были слышны приближающиеся шаги.

Я почти втолкнула Аню в квартиру, успев бросить в удивленное лицо открывшей нам хозяйки:

— На Аню напали. Заприте дверь, откроете только мне. Я скоро.

Быстро проговорив все это, я через две ступеньки понеслась вверх. Ну держись, теперь ты мой!

Миновав последний пролет, я вылетела на крышу и покатилась по холодному гудрону, держа палец на спусковом крючке. Ну, где ты?

Ровная площадка абсолютно пуста, если не считать коробки над шахтой лифта и колпаков вентиляции. Спрятаться за ними можно только лежа.

Прижимаясь спиной к стальной сетке ограждения, я быстро проверила ряды невысоких кирпичных столбиков. Кроме двух голубей — никого.

Неожиданно зашумел лифт.

Ни на крыше домика с гудящим механизмом лифта, ни за ним никто не прячется. А вот и объяснение — дверь внутрь приоткрыта.

Мельком я отметила, что замок в стальной двери внутренний. Банальной фомкой его не откроешь, нужна отмычка. Значит, тот, кого я преследую, хорошо подготовился. Мелкий уркаган, подрядившийся замочить свою жертву за пару сотен «зеленью», вряд ли стал бы учитывать такие мелочи. Если только он не знал, что рядом с его целью будет Хамелеон. А это невозможно, так же как и само появление убийцы в этом месте и в это время. Черт, вконец запуталась. Этого просто не могло случиться, и тем не менее результат налицо. Точнее, на грудь. Эх и синячище у меня завтра будет!

Пока все эти бессвязные мысли теснились у меня в голове, я осматривала внутренности моторного отсека. Конечно же, и здесь никого не было.

Мой противник стремительно удаляется от меня с каждым оборотом барабана, с каждым метром мощного троса, скользящего вниз.

А вот и то, зачем он сюда забегал, — коробка на стене. В ней соединяются электрические кабели, подающие напряжение к двигателю гигантской лебедки.

Все, что этому гаду было нужно, — это заранее вставить между пружинными клеммами пластинку какого-то диэлектрика. Нет тока — нет и работы; лифт застывает в верхней точке. Стоит выдернуть изолятор, и прекрасное средство отхода гостеприимно распахивает свои двери.

Ловко придумано. А вот и стальная лесенка вниз. Здесь он спустился к лифту, в то время когда я тратила драгоценные секунды на проверку крыши.

Последуем его путем.

Оказавшись на верхней площадке, я застыла перед лифтом с указателями этажа над дверями. Мне оставалось только бессильно наблюдать, как зажигаются одно за другим оцифрованные окошечки: девятый, восьмой, седьмой…

Слишком много времени потеряно на проверку. И этот Валера, сидящий в машине у подъезда, совершенно бесполезен. Вот лифт остановился на первом, и через минуту мимо него спокойно пройдет тот, кто едва не прикончил Аню, а с ней заодно и меня.

Но, по крайней мере, лицо-то он может заметить? Не станет же несостоявшийся убийца выходить в этой своей шапочке-маске?!

Через бесконечные три минуты лифт вернулся ко мне, вдвое больше времени ушло на спуск — какая-то бабуля повезла своего мопса на прогулку. Я едва подавила желание заорать, когда лифт остановился на шестом и старушенция с псиной под мышкой медленно вползла ко мне.

Когда я наконец вышла из подъезда, моего противника уже и след простыл. Наш амбал, едва завидев, что я появилась так скоро и притом одна, выскочил из машины и подбежал ко мне. В руке его дымилась вонючая тонкая сигарка.

— Что с ней?

— С ней все нормально. Ты его видел?

— Кого это?

Вот тупая скотина!

— Из подъезда только что должен был выйти человек. Не разглядел ли ты случайно его внешность? — как можно медленнее проговорила я.

Куда он мог деться из одноподъездной башни? Выход только один, и он — перед глазами этого тугодума. Ну, давай, дорогой, скажи, что ты хорошо его разглядел!

— А, выходили двое. Сначала малявка какая-то…

— Малявка отпадает.

— А потом дед с авоськой. И все.

— Вспомни хорошенько! Должен быть еще кто-то, в темной куртке, среднего роста, среднего телосложения.

— Да никого больше не было. Только ты и вон та развалина, — Валерий кивнул на старушку с мопсом.

— Это точно?

— А то! Тут минут десять назад в дом такая телка зашла!.. Я с тех пор с двери глаз не сводил.

— Чертовщина какая-то.

Он должен был уйти, по всем правилам должен. Ни один дурак не будет повторять неудавшуюся попытку. Тот, кто так остроумно провел меня с лифтом, не дурак. И прятаться в доме он не будет. Нет, он вышел.

Последние слова я, видимо, произнесла вслух, потому что Валера спросил, вперив в меня маленькие глазки:

— Да кто вышел-то?

— Неважно. А деда этого сможешь описать?

— Дед как дед, в плаще. — Качок пожал плечами. — На голове шляпа, в руках авоська, хромает слегка. Просто дед, чисто ветеран.

Страшная догадка заворочалась в моем мозгу.

Нет, это уже слишком. Ну, я понимаю, отход с прикрытием — «петушок» этот с прорезями в карман сунуть, в крайнем случае, куртку снять. Спокойно выйти — и привет! Но так менять свою внешность стал бы только профессионал высокой пробы. А такие стоят денег, и очень немалых. Чем же так насолил Гарик своим врагам?!

— Ладно, слушай. Вышел дед, а потом куда он делся?

— За угол свернул.

Гениальный ответ!

Если все так, как я думаю, где-то недалеко Охотника должна была ждать машина. Не на троллейбусе же он собирался уходить?

— Ты курил уже, когда этот дед появился?

— Ну.

— Значит, окно открыто было. Где-то рядом должна была машина завестись.

— Это когда дед скрылся? А ведь точно, какой-то драндулет отъехал.

— Драндулет? Так ты видел машину?!

— Да не, по звуку. Я моторы, чисто, на слух различаю.

Еще один вундеркинд. Ладно.

— И что это было?

— «Москвичонок» старый.

— «Москвич», ты ничего не путаешь?

— Обижаешь, сестра! Точно, «Москвич», 412-й. Еще с глушителем проблемы. А что случилось-то?

Вопрос повис в воздухе. Я уже шла по направлению к подъезду, мучительно пытаясь приладить одну к другой части рассыпающейся на глазах головоломки.

Глава 6 Сплошные вопросы

Казалось бы, не происходит ничего из ряда вон. Охотник, жертва и бодигард между ними. Все как обычно.

Но я чувствую, что здесь что-то не так.

Со вчерашнего дня, с того момента, как я дала Гарику согласие взяться за охрану его жены, произошла целая куча событий.

Сам он арестован, Аню утром едва не взорвали, теперь еще одно покушение…

Однако все это никак не хочет вписываться в стройную и логически непротиворечивую картину. Не хватает какой-то связующей нити, чтобы объяснить происходящее.

Я не знаю чего-то очень важного, и это очень плохо.

Пока я буду сталкиваться только с внешними проявлениями подводных течений, закрученных вокруг Гарика лихим водоворотом, я бессильна.

Управляет пока кто-то другой, а я не могу перехватить контроль за ситуацией. И это смертельная угроза не только для моих клиентов, но и для меня самой.

Все говорит о том, что Гарик кого-то так обидел, что на его жену наслали не дешевого убийцу, а профи высокого класса, — два покушения в один день кое о чем говорят.

И в то же время на мой вопрос он даже предположить не смог, кто имеет на него такой серьезный зуб.

Аня давно не бывала у своей подруги, поехать к ней решила неожиданно, и, кроме нас с водителем, об этом никто не знал — эта идея посетила ее только в машине, когда мы уже направлялись домой.

И в то же время на месте ее ждал убийца. Странно, очень странно…

Тем временем лифт остановился на предпоследнем этаже.

Я вышла и склонилась над площадкой. Где-то… А, вот они. Несколько желтых, все еще кисло пахнущих цилиндриков лежат на ступенях, один закатился в угол.

Ого!

А гильзы-то не простые. То-то меня так в грудь ударило! Пистолет иностранного производства, притом — сорок пятый калибр. Такая пушка бьет наверняка, это вам не китайский «ТТ» или украденный у сонного вохровца «наган».

Странно все это.

Не успев все как следует обдумать, я уже звонила в квартиру двести сорок.

«Глазок» осветился изнутри, вновь потемнел на минуту, и дверь открылась.

А эта Соколова и впрямь что-то особенное. Моя тетушка называет такую красоту «штучной». Аня, конечно, хороша — я никогда не видела, чтобы беременность так красила женщину, — но ее подруга действительно «супер».

Аню я застала в уютном зале, сидящей в кресле со стаканом минералки в руке. А держится она лучше, чем можно было ожидать. Глаза, конечно, заплаканные, но никакого шока, никакой истерики. Молодец!

— Так Игорь знал, что мне угрожает! Поэтому он тебя и нанял, ну конечно!

— Он не хотел тебе говорить, боялся побеспокоить.

— Да, я понимаю. Но кому я помешала? — В голосе Ани явственно послышались слезы.

— Спокойно, спокойно, я же с тобой. Он больше не вернется, ситуация под контролем.

Черта с два под контролем! Нет, мне определенно нужно подумать.

Оставив подруг обсуждать происшествие, я с разрешения хозяйки обосновалась на кухне, закурила и погрузилась в размышления.

Пожалуй, у меня это первое дело со столькими несостыковками.

Несообразность номер раз: такой человек, как этот Гарик, просто не может прохлопать ушами, не может не заметить, что приобрел серьезного врага.

Допустим, он со мной играл, допустим, его вместе с бригадой повязали как раз тогда, когда он ехал разбираться со своим противником. Как там его назвали в «Новостях», коммерсант Б.?

Итак, Гарика, возможно, подставили, ему светит срок, и тем не менее этот Б. не отменяет заказ, он готов раскошелиться, чтобы Аня умерла. То, что дело в самой Анне, я не без тайной радости сразу же отбросила — уж что-что, а в людях я разбираюсь. Человека порядочней я еще не встречала.

Ладно, допустим, Гарик знал, кто стоит против него. Он едет к нему, тот ждет и каким-то образом сдает его органам. Но жажда мести заставляет его уничтожить еще и жену своего обидчика вместе с его еще не рожденным ребенком.

Пусть так, хотя в такой кровожадности и чувствуется некоторая натяжка. Или патология.

Но киллер просто не мог знать, где ему устроить засаду! Это несообразность номер два: место должно было быть абсолютно безопасным и в то же время нас встретил хорошо подготовившийся, обеспечивший себе чистый отход убийца.

И, наконец, сама личность Охотника. Самая большая загадка.

Никто не мог знать, что для охраны наняли меня. Для любого постороннего человека, в том числе для киллера, рядом с его мишенью с сегодняшнего утра просто появилась еще одна. Случайный свидетель, пшик, ерунда — лишняя пуля, лишний удар ножом, и все.

Однако этот профессионал ведет себя так, словно ему известно, какую угрозу я для него представляю.

Он не просто ждет на лестничной клетке, стреляет и спокойно спускается вниз. Нет, он останавливает лифт, чтобы мы преодолели пятнадцать этажей пешком, он выманивает меня на крышу, а сам тем временем спускается на лифте вниз.

Пусть это перестраховка, пусть он не ожидал погони. Но он идет на дело, имея в запасе особый прием — изменение внешности. Даже будь у меня возможность сообщить громиле-водителю о нападении, Охотник все равно спокойно покинул бы место покушения. Не слишком ли громоздко, даже для профессионала?

И это все подготовлено за неполный час, что прошел с момента, когда Аня неожиданно решила посетить подругу, и до момента, когда Валера остановил машину перед подъездом высотки. Высший пилотаж!

Теперь-то он знает абсолютно точно, кто я на самом деле. Случайный свидетель, подружка, не выдерживает два выстрела почти в упор и не стреляет в ответ.

Моя маскировка раскрыта, а противник по-прежнему остается в тени и готовит новый удар. Это плохо, придется менять прикрытие. Но хуже другое — Охотник заранее был готов встретить отпор.

Где же я прокололась?

Ладно, допустим, он настолько осторожен, что связал мое появление рядом с Аней и отказ взрывного устройства.

Такая перестраховка хотя бы не противоречит элементарному здравому смыслу, хотя и выглядит очередной большой натяжкой. Зато это объясняет тщательность, с которой готовилось второе покушение.

Допустим, он не залег на дно после первой неудачи.

Теоретически можно себе представить, что специалист, бесспорно высококлассный (один его отход чего стоит), прет на рожон, повторяя попытку.

Но допустим и это.

Действительно, случай представился удобный, опять же — утром он еще не был уверен, что это именно я предотвратила взрыв. Не полез же он проверять, что там стряслось с его адской машинкой!

Но тогда почему он устроил весь этот цирк с лифтом и переодеванием?

Есть и еще одна возможность: утечка информации.

Он с самого начала точно знал, что Аню будут охранять. Опять какая-то натяжка — пусть кого-то из людей Гарика перекупили, конкурирующая контора еще могла бы пойти на такое.

Но что это за мафиозные разборки, целью которых становится семья противника?! Должность преступного лидера пока еще не передается по наследству.

Против Гарика явно одиночка, и притом, скорее всего, не имеющий прямого отношения к криминалитету, иначе он действовал бы другими методами. Но чтобы человек со стороны смог договориться с кем-то из членов преступной группировки?!

Пусть как практики эти пацаны и слабоваты, но система контрразведки у них должна быть на высоте. А уж предать босса для них — хуже не придумаешь.

Да и если бы конечной целью было уничтожение семьи Гарика и его самого, то, имея двойного агента среди его людей, можно было сделать все намного проще.

Другой вариант — органы. В каких-то своих целях они могли бы попытаться заварить такую кашу. У них как раз была бы причина вывести своего человека в банде из-под удара, подстроив покушение извне.

Внедренный агент вполне в духе известной организации. Это объясняло бы появление записи в блокноте, объясняло бы, откуда взялся профессионал, но эта гипотеза не дает ответа на главный вопрос — при чем тут Аня и ее ребенок?

Нет, люди в погонах в игре определенно не участвуют.

А само письмо с предупреждением? Оно вообще занозой сидит, разрушая любую из моих версий. Никому не выгодно было предупреждать Гарика.

Но хуже всего этот Охотник.

Пусть он догадался, пусть даже знал заранее.

Но тот, кто его нанял, в тот момент просто не знал, что Гарик обратится ко мне!

Мало того, сам Гарик этого еще не знал. Он вообще не верил, что все так серьезно, пока не получил второе предупреждение!

Получается, что бешено дорогой специалист был нанят, чтобы убить беременную женщину!

И вот это уже ни в какие ворота не лезет.

Какой человек в своем уме будет тратиться на суперубийцу там, где можно обойтись уличной дешевкой? Да если бы не было меня, Аню сто раз уже могли ухлопать!

А не будь предупреждения, не было бы и меня.

То есть одной рукой пытаются вбить гвоздь, а другой — подкладывают под него стальную пластину.

Получается замкнутый круг: задумав покушение, некто нанимает исполнителя и выбирает такого, кто мог бы потягаться со мной. С той, про кого еще никто и не слышал!

Бред какой-то.

Зачем усложнять себе задачу? Зачем заставлять Гарика испугаться и принять меры, чтобы потом с этими мерами бороться?

Разве что только этот Охотник и есть враг Гарика. Тогда все сходится — никто не был готов к моему появлению. Никакого замкнутого круга.

Просто по несчастливой случайности Гарик приобрел себе противника, готового к любым ответным ходам с его стороны.

Если все так, то убийца и не подозревает, насколько серьезный противник ему достался. Что он может обо мне знать? Что я телохранитель, приставленный к Ане. И это все. Даже мой досадный промах сыграл мне на руку. Пожалуй, для меня здесь есть простор для маневра.

Так, посмотрим, что получается.

Допустим, у Гарика появляется враг. При этом — серьезный противник. Ему наплевать, как Гарик будет защищаться.

Он знает, что выиграет в любом случае. Он даже нашел способ оставить второе предупреждение прямо в доме Гарика, хотя я пока и не представляю, как это ему удалось.

Получается, кстати, что ему мало просто уничтожить — он хочет, чтобы жертва боялась, чтобы она готовилась к смерти. Ему не нужно убийство из-за угла, его удовлетворит только победа в поединке.

Просто демоническая личность какая-то!

В жизни так не бывает, это похоже скорее на один из тетушкиных детективов с высосанным из пальца сюжетом и кровавыми тайнами на каждой странице. Но допустим. Что дальше?

Самого Гарика он изолирует и принимается за его жену.

Столкнувшись со мной, он понимает, что Гарик позаботился о безопасности Ани, и принимает вызов.

Взрыв не удался, и он тут же наносит новый удар, сделав поправку на мое присутствие. Следующее покушение продумано и подготовлено с учетом нового фактора — меня.

Логично? Да, но какой-то книжной, натянутой логикой. Слишком много «если бы».

Каждое из этих допущений могло бы существовать по отдельности. Но несколько натяжек подряд — слишком много для одного дела. Такое ощущение, словно у Охотника есть какие-то другие мотивы, неизвестные мне, и он скрывает их за искусно выстроенной завесой.

Но оставим в покое интуицию и все эти смутные ощущения. Слишком мало информации, чтобы строить альтернативные версии.

Обратимся к грубым, реальным, осязаемым фактам, вроде этих двух кусочков свинца, засевших в бронежилете в десяти сантиметрах от моего сердца.

Что говорят нам факты?

А говорят они, что, во-первых, действует очень серьезный противник.

Во-вторых, что на пути его ударов по-прежнему единственной преградой остаюсь я.

И самое плохое — он не прекратит своих попыток.

Вывод?

Единственный шанс не только для Ани, но и для меня самой, пока я в деле, — нейтрализовать Охотника.

Если я хочу выжить, мне придется или отказаться от работы, что для меня невозможно по целому ряду причин, или принять вызов и переиграть противника, пока он не переиграл меня.

Вот так, Женя Охотникова. Назвалась груздем, то есть бодигардом, — изволь убить. Или убитой окажешься ты.

Если бы еще удалось разобраться во всем этом нагромождении вопросов! Впрочем, полковник Анисимов когда-то любил повторять, что единственный способ избавиться от вопросов — это дать на них ответы. И еще: нет такой загадки, которую нельзя было бы разгадать.

Вот это мне и предстоит в ближайшее время. Что ж, меня учили находить ответы и разгадывать загадки. В том числе и под пулями.

Первый подозреваемый на очереди — загадочный коммерсант Б., к которому ехал Гарик. Весьма вероятно, что он и есть этот самый Охотник.

А с этой версией уже можно работать, уже можно попытаться найти его прежде, чем он сделает следующий ход. Или спровоцировать его на этот ход там и тогда, где мне это будет удобно. И на этот раз он от меня не уйдет.

Остаток времени, пока в соседней комнате обсуждали достоинства будущего супруга и подробности из жизни общих знакомых, я просидела как на иголках — мне не терпелось проверить одну свою догадку.

Наконец Аня начала собираться домой, и уже через полчаса, заполненные всеми этими «да, кстати…», «а вот ты знаешь…», «ну все, счастливо!» и снова: «Эх, что я забыла тебе…» — короче, с пятой попытки мы распрощались и отправились восвояси.

Расслабляться Аня, как оказалось, умеет не хуже иного специалиста. Я даже позавидовала такой реактивной психике — без всяких тренировок она легко переключилась с пережитого напряжения на полное спокойствие. Только взгляд ее, ставший, когда мы оказались в лифте, неожиданно задумчивым, выдает недавний испуг. Хотя что она успела заметить там, под дулом пистолета? Оказалось, что она даже не видела стрелявшего. А опасность, не пережитая всем существом, только понятая, никогда не бывает слишком страшной. Так уж устроена человеческая природа — до последнего вздоха люди не верят в то, что это происходит именно с ним. Для нормального человека смерть — слишком абстрактное понятие, чтобы пугаться по-настоящему. Может, это и к лучшему…

Валерий встретил нас обеспокоенным взглядом.

— В нас стреляли, но все обошлось, — кратко пояснила я, чтобы избежать лишних вопросов.

Громила засопел, но промолчал. Если бы он стал выяснять, не тот ли это старик, который так меня заинтересовал, я бы, наверное, его убила.

Мы уже устроились на мягких подушках заднего сиденья, когда Аня вдруг сказала:

— Но как же теперь быть? Может, в милицию обратиться?

— Можно, конечно. А зачем?

— Ну, чтобы его нашли. Ведь ты его разглядела?

— Да, я видела человека в куртке и с маской на лице. Много это даст милиции? Ты когда-нибудь слышала, чтобы раскрыли хоть одно похожее происшествие? Да к тому же твой муж… Просто спишут на криминальные разборки, и все.

Аня поникла.

— Да, ты права. Но что же делать? Ведь я не могу вечно сидеть в четырех стенах! А вдруг он опять меня подкараулит?

— Ерунда. Вообще с чего ты взяла, что тот человек ждал именно тебя? Кто мог знать, что ты здесь появишься?

— Слушай, точно. Я же сама не знала, что к Светке поеду.

— Ну вот видишь. Нет, он больше не появится. Раз покушение сорвалось, он теперь исчезнет как можно дальше…

Если бы это было так!

— Да и вообще он наверняка уже понял, что ошибся. Мало ли какую женщину в шубе он мог ждать. На одной этой площадке десять квартир, да еще на следующем этаже.

— Но ведь он видел, в какую квартиру я звоню.

— А вот и нет. Я точно заметила: когда он появился, ты уже убрала руку от звонка.

— Значит, меня никто не хочет убить?

— Ну да. Просто ошибка. Ну сама посуди: даже если бы злодей знал, где живет твоя подруга, стал бы он тебя там караулить черт знает сколько времени?

— Верно! — Аня оживала на глазах.

— И самое главное — ты знаешь кого-нибудь, кто мог бы желать тебе зла?

— Я — нет.

— Ну вот то-то же. Даже если Гарик твой кому-то и насолил, то при чем тут ты?

— Ну слава богу. А то я уже пугаться начала. — Аня, похоже, приняла все за чистую монету.

Я говорила ей все, в чем только что безуспешно пыталась убедить себя. И в отличие от меня Аня поверила. Очень хорошо.

— Считаешь, что мне бояться нечего?

— Скорее всего. В любом случае, что бы ни случилось, рядом с тобой буду я.

— И я, — пробасил Валерий, выруливая на трассу.

— Ну да, и он. Да с такой охраной тебе сам черт не страшен!

Аня слабо улыбнулась:

— Значит, я могу завтра поехать к Анне Францевне?

Отлично. Просто замечательно. Все само собой складывается как нельзя лучше.

— Ну и имечко. Это еще кто, школьная учительница?

— Не совсем. Это моя портниха, мне завтра нужно готовые вещи забрать.

— Хорошая портниха?

— Очень. Мастер экстра-класса.

— А почему бы не отложить визит на время?

— Так ты все же считаешь?..

— Да ничего я не считаю. Просто береженого бог бережет. Посидеть бы тебе недельку дома…

— И чувствовать себя загнанным в нору животным? Ты же сказала, что мне ничего не угрожает.

Отлично. Все как по нотам. Извини, Аня, что приходится тебя использовать. Но ты бы меня поняла.

— Все это так, но зачем тебе самой лишний раз куда-то ездить? Ведь там без примерок, просто взять вещь, и все?

— Ты не понимаешь! Я и так уже с ума начинаю сходить в этом доме. Для меня каждая возможность выбраться — праздник!

Да знаю я, Аня, знаю. Просто мне нужно, чтобы ты сама произнесла это здесь и сейчас. К этому я тебя и подталкивала.

— А Валерий не сможет один съездить? Боюсь, что у меня завтра возникнут неотложные дела, — закинула я удочку.

Интересно, сработает ли микрофон в машине еще раз, уже в моих целях? Надеюсь, что тот, кто нас сейчас слушает, проглотит мою приманку.

В том, что микрофон в машине, сомневаться не приходится. Только так убийца мог узнать, куда мы едем. Пробка сыграла ему на руку; пока мы в ней торчали, он готовил место для своего выступления. Вот, наверное, голову ломал, что мы так долго не появляемся!

— Нет, что ты! Анна Францевна его боится как огня. Правда, Валерик?

Амбал что-то неопределенно хрюкнул.

Очень хорошо, чего-то в этом роде я и ожидала. Впрочем, для складывающегося у меня в голове плана это большого значения не имеет.

— Слушай, не хочется тебя отпускать одну.

— Но Валера-то будет со мной! Я только туда и обратно, тебе не о чем беспокоиться.

Да, много тебе толку будет от этого типа…

— Ну не знаю, — нерешительно протянула я. — А далеко это?

— Не очень. В Юбилейном.

— Вверху или внизу? — Мне нужно было, чтобы Аня назвала адрес вслух, как она это уже недавно сделала. Только теперь я знаю, что эта информация идет прямо к убийце.

— Да нет, вверху. Только с трассы съехать. Самая ближняя к дороге девятиэтажка.

— А, знаю. Та, что с гастрономом внизу?

— Нет, следующая. Сразу за этой.

— А место там открытое? Хорошо просматривается? Деревьев, других укрытий нет? Может где-то поблизости спрятаться человек? — спросила я, обращаясь к Валерию.

— Да, конечно, не может, там же новые дома, — не дала ему ответить Аня. — Ну Женечка, ну можно я съезжу?

— Пообещаешь никуда больше не заезжать?

— Честное слово. Заберу платья и сразу назад.

— Ну не знаю. Нужно подумать.

Все должно выглядеть максимально естественно.

— А может, все-таки со мной? Я к вечеру вернусь.

— У меня назначено на утро. Анна Францевна не любит, когда у нее толкутся клиенты.

— Я Гарику обещала, что глаз с тебя не спущу… — продолжала я сдавать рубеж за рубежом.

— А мы ему не скажем, правда, Валера?

Валера неодобрительно покрутил мощной шеей, но все же выдавил из себя какое-то согласное кряхтение. Убийца, слушающий нас сейчас, наверное, не может поверить в свою удачу.

Еще бы, откуда ему знать, что девка в бронежилете, которая даже попасть в него с трех метров не смогла, — не зеленая выпускница полупрофессиональной школы безопасности, а Хамелеон.

Который знает, что просматриваемые подходы — не помеха для киллера.

Который ни за что не купится, как Аня, на внешнюю логику событий.

И который уж тем более никогда не оставит своего клиента, чтобы заняться какими-то своими делами.

Но подстраховаться все же следует: слишком осторожный у нас противник.

— Нет, Аня, ты знаешь, я подумала — не стоит тебе ездить без меня. Вот вернусь, и на следующий день вместе поедем.

— Но Анна Францевна…

Сказанная мной под занавес фраза пришлась точно по времени — мы уже въезжали в ворота особняка. Чистая работа, Женя!

За то недолгое время, которое заняла дорога от места последнего покушения до укрепленного особняка Гарика, мне удалось сообщить убийце все, что я хотела.

Во-первых, он должен был понять, что я не знаю про микрофон. Просто потому, что я — дилетант, способный даже на то, чтобы бросить клиента.

Во-вторых, он узнал место, где ему будет удобно подготовить следующее покушение.

Ну и, наконец, в-третьих, он знает, что я все же отказалась отпускать Аню одну. На тот случай, если он догадался о ловушке, которую я готовлю, последнее должно его успокоить.

Надеюсь, мне удалось его заинтриговать.

Остался последний ход, и для него мне понадобится помощь самой Ани. Придется немного ввести ее в курс дела.

Охотник должен узнать, что Аня все равно не отказалась от мысли поехать к этой Анне Францевне. Даже несмотря на то, что я запретила ей делать это одной.

И узнает он это завтра от нее самой. То есть от того, кого будет за нее принимать, — голос для меня воспроизвести еще проще, чем внешность. Даже сама Аня не сыграет это лучше.

Имея надежный радиоканал, ему незачем светиться, наблюдая за домом, так что он не сможет проверить, отбыла ли я по своим делам. А вот об отъезде Ани ему станет известно.

Прежде чем последовать за Аней в дом, я знаком отозвала Валерия в сторону. Следует убедиться, что мой спектакль был устроен не зря.

Оставив машину перед гаражом, он отошел вслед за мной к стене дома.

— В машине прослушка, — сообщила я ему, — так что помни: твое молчание — золото. Что бы ни случилось, в салоне — ни звука.

— Да я и сам это понял. Иначе откуда он узнал бы место, верно?

Ого! Да я его недооценила…

— Слушай, вспомни, где ты в последнее время оставлял машину без присмотра?

— То-то и оно, что нигде.

— А если подумать? На заправке, может быть, в автосервис заезжал?

— О, точно.

— Ну?!

— На той неделе был в «Аргусе».

— Это что?

— Сервис-центр «БМВ».

— Отпадает.

— Почему?

— А кто мог знать, что ты туда поедешь? Что тебе, мойщик окон «закладку» вставил?! А кстати, что ты там делал?

— Магнитолу ставил, еще мне стекло в двери поменяли.

— А что такое?

— Да было дело, взял машину телок покатать. Ну, там перед баром она стояла полчаса, может, минут сорок. Слушай, Гарик не знает…

— И не узнает. Что дальше?

— Ну, и это, значит, какой-то мудак мне окно разбил и спер ее.

— Это меняет дело. Во сколько это было?

— Да ночью уже. Прямо с мясом выдрал. Ты только Гарику не говори, лады?

— Это мы уже обсудили. Так, сейчас иди к машине и изобрази какую-нибудь активность. Мне нужно, чтобы дверцы, капот и багажник были открыты. Погреми там чем-нибудь в моторе.

— Бу сделано. Давно собирался свечку одну посмотреть, боюсь, с дефектом.

— Вот и отлично. Я быстро.

Сбегать в дом, нырнуть в сумку с вещами и вернуться обратно оказалось для меня делом нескольких минут.

Валера исправно копался в моторе. Заметив мое появление, он выпрямился и уже открыл было рот.

Я приложила палец к губам и на цыпочках подошла поближе. Нырнув в одну из открытых дверей, я поводила сканером в салоне.

Фонит под передней панелью. Именно там, откуда и выломали автомобильные воры автомагнитолу. Воры? Может быть, если воры оставляют вместо украденной техники подслушивающее устройство.

Я легла на сиденье и заглянула под панель. Вон он, правее кронштейна крепления радиотелефона. Так я и думала.

Ловко придумано — имитировать кражу, чтобы установить прослушку. Усилительный блок наверняка где-то в нише, скрыт новым «Кенвудом». Все устройство врезано в схему электропитания, передающая антенна должна подсоединяться к антенне того же радиотелефона.

Отличная, надежная прослушка. Поверни только ключ в замке зажигания, и все твои разговоры будут транслироваться в эфир.

Все, что нужно любопытствующим, — это просто поймать волну на приемнике, установленном в другой машине. Все.

После этого уже не требуется вся эта катавасия со сменой машин. «Хвост» никогда не раскроют, будь это хоть «ушастый» «Запорожец», весь день висящий позади объекта, — он ни разу не бросится в глаза; прямая видимость больше не нужна. Держись себе в полукилометре позади, слушай и вовремя поворачивай.

Система удобная, но на каждую систему есть своя противосистема.

Я вылезла наружу, обошла машину и подошла к водителю. Мы переглянулись и отошли подальше.

— Сунь это где-нибудь рядом с антенной, — я протянула Валерию небольшую серую коробочку.

— А что это?

— Наша «дымовая завеса» — устройство для наведения радиопомех. Работает на всех диапазонах. Если нужно будет что-то сказать в машине, нажму кнопку у себя на брелке, и ни слышать нас, ни следить за нашими перемещениями они уже не смогут.

Валерий уважительно взглянул на глушилку.

— Слушай, а чего бы, это, не выломать микрофон ко всем чертям? Тогда и помехи не понадобятся.

— А того, что он нам еще пригодится. Мы завтра едем ловить этого Охотника.

— Кого?

— Ну, это я его так называю. Киллера сегодняшнего будем мочить, понял?

— Ну да. А к Францевне, значит, не едем?

— Вот туда-то мы и поедем.

— Это как?

— Увидишь.

— Да ведь Аня…

— Вот Аня и поедет.

— Не понял.

— Утром поймешь. Все, до завтра, я пошла. Хочу успеть прогноз погоды посмотреть. Да, и еще: Ане про микрофон в машине ни слова.

И я вернулась в дом.

Глава 7 Охота на охотника

Я успела как раз к прогнозу погоды.

Когда засветился экран в моей комнате, на нем мелькнул хвостик какой-то рекламы, и на фоне карты области возникла неестественно прогнувшаяся дамочка. Мучительно широко улыбаясь, она пообещала на завтра мороз, и солнце, и день чудесный.

Отлично.

Собираясь на эту работу, я не думала, что мне придется играть саму Аню, поэтому цветных контактных линз у меня нет. Но это не беда — в солнечный день темные очки на лице «Ани» не будут выглядеть подозрительно.

Сразу за прогнозом погоды шла сводка местных криминальных новостей. Так-так, посмотрим.

Сурово насупив брови, молоденький ведущий прокашлялся и начал дрожащим от праведного негодования голосом:

— Новая попытка теракта. В городской женской консультации сегодня была обнаружена бомба…

Господи, да чему их там учат? Нельзя же так грубо переигрывать. С первого взгляда ясно, что ему глубоко наплевать на всех этих террористов. Единственное, что всерьез его заботит, — когда поднимут зарплату или почему подружка вчера не позвонила. А подающий надежды юный индюк тем временем с пафосом продолжал:

— По нашим данным, компетентные органы пока не могут выйти на заказчиков этого страшного злодеяния. К счастью, бомбу удалось обезвредить…

(А вот это уже нарушение авторских прав.)

— …но взрыв мог нанести серьезный урон зданию и принести смерть и страдания множеству людей. Пока неясно, кому предназначался смертоносный подарок. В числе версий отрабатывается и чеченский след…

Ну и так далее в том же духе.

Потом пошли насилия, грабежи и прочие угоны. И ни слова о муже Ани.

Я выключила телевизор.

Вечер прошел все на той же кухне. Я учила Аню делать салат из крабов, а она посвящала меня в тонкости «беременской» жизни.

Затем она пристала ко мне с расспросами о моей работе, и я близко к тексту пересказала сюжет какого-то старого боевика. Аня была в восторге.

Про Гарика я старалась не напоминать — в течение вечера она сама раз десять уверенно сообщила мне, что муж вот-вот приедет. Блажен, кто верует!

Наконец Аня поднялась и стала прощаться.

— Спокойной ночи! Пойду к себе — мне еще гимнастику для беременных нужно сделать.

Эта гимнастика меня заинтересовала. Аня сказала, что сама усовершенствовала обычный комплекс специальными методиками самовнушения, почерпнутыми ею из всяких «мистических» практик.

— Начинаешь с растяжки мышц, потом дыхательная гимнастика, — рассказывала она. — Нужно внимательно следить за своим дыханием, сконцентрировавшись на области пупка. Система такая: вдох — задержка — выдох. В результате биотоки нормализуются, и энергетические каналы эфирного тела очищаются. Для будущей мамы это очень важно.

Дело в том, что я тоже применяю восточные техники, чтобы задействовать резервы организма. Вот только никакого эфирного тела я у себя не замечала.

По-моему, все намного проще.

Я материалистка и во все эти каналы не верю. Но я абсолютно точно знаю, что обычная человеческая психика обладает намного большими возможностями, чем принято считать.

Мои утренние пять минут глубокого сосредоточения с аутосуггестивными формулами обеспечивают бодрое и внимательное состояние сознания в течение всего дня.

Мы с Аней немного поспорили на эту тему и сошлись в одном — что собственную психику можно превратить в гибкий и послушный инструмент.

Я рассказала про свою собственную систему.

Мой специальный вечерний комплекс направлен на профилактику — «вымывание» из психики отрицательных эмоций, скопившихся в течение дня, и особый настрой во время сна, активизирующий работу подсознания.

В конце концов оказалось, что и Аня практикует нечто подобное, только описывает все это другими терминами.

Найдя во мне достойную собеседницу — не думаю, чтобы она могла разговаривать обо всех этих тонких материях со своим Игорем, — Аня забыла о своей гимнастике и с жаром принялась рассказывать про какого-то доктора Судзуки.

Напоследок она посоветовала мне отказаться от кофе и посетовала, что я гублю себя курением.

— Как ты можешь так засорять свою энергетику? Я уж не говорю, вредить телу. Ведь ты вроде бы заботишься о своей форме.

С этим я согласиться не могла.

— Понимаешь, все знают про лошадь и каплю никотина. Но тут есть одна маленькая хитрость.

— Ну-ка, ну-ка, — заинтересовалась Аня, — это какая же хитрость в самоотравлении? Я вот отказалась от кофе и ничуть не жалею.

— Это другое дело. У тебя сейчас гормональная перестройка, тебе стимуляторы просто не нужны.

— А тебе?

— А я и не для стимуляции это делаю. Если не вдаваться в сложные психологические и физиологические подробности, моя хитрость звучит примерно так: «Знай, что ты делаешь».

— Пока не понимаю.

— Ну, то есть пей кофе не для того, чтобы бутерброд запить, а с полным осознанием, жидкость какой силы и какого действия ты употребляешь. То же самое относится и к сигаретам. Обычно люди курят машинально, не отдавая себе отчета в этом, — просто автоматически повторяют мелкие акты моторики…

— Ну да, я читала. Подсознательная память о материнской груди и все такое.

— Во-во.

— А как же это можно использовать для медитации, ведь ты именно к этому ведешь?

— Верно. При полном осознании курения, если ты, как говорит твой Судзуки, находишься «здесь и сейчас», банальная сигарета может дать весьма сильный эффект. Добавь сюда еще и легкое наркотическое воздействие, и ты получишь возможность сделать свое восприятие более подвижным. А уж на что его направить — на тупой кайф или активизацию возможностей сознания — это твое дело.

— Здорово. Это же почти то же самое, о чем говорит Дзен!

— Да, наверное. Вообще все это относится и к любому действию, вплоть до самых обыденных. Ты и сама что-то похожее делаешь, когда занимаешься дыхательными упражнениями. Попрактикуешься подольше — поймешь, что регулируемое специальным образом дыхание может вызывать невероятные психологические эффекты.

— Слушай, здорово с тобой поговорить. Но я все-таки пойду, поздно уже.

— Счастливо.

Расстались мы, весьма довольные друг другом.

А наутро у нас с Аней состоялся серьезный разговор.

— Я не понимаю, ты что, что-то от меня скрываешь? — Моя подопечная рассердилась не на шутку. — Ведь ты сказала, что мне ничего не угрожает.

— Так оно и есть.

— Тогда почему нужно устраивать весь этот спектакль?

— Слушай, тебе вредно волноваться.

— А я и не волнуюсь. Просто объясни мне, вот и все.

— Ну, видишь ли, в моей работе есть своя специфика…

— И из-за этой твоей специфики я должна сидеть в этой тюрьме?

— Во-первых, этот дом мало похож на тюрьму. А во-вторых, я как раз и хочу сделать так, чтобы тебе больше не пришлось чувствовать себя, как ты говоришь, загнанным зверем.

— И для этого тебе нужно поехать вместо меня? Что ты мне голову морочишь, думаешь, я такая дурочка? Если ты будешь изображать меня, значит, ты уверена, что именно на меня охотился тот тип!

Хорошо еще, она не знает про бомбу в коляске!

На моей памяти это первый случай, когда клиент вмешивается в мою работу.

— Аня, поверь мне, я на твоей стороне…

— Да уж, на моей. Если я правильно понимаю, ты должна меня охранять там, куда я хожу, а не жить вместо меня!

У нее явно истерика. Как ни старается она сдерживаться, арест Игоря и вчерашнее нападение выбили ее из колеи, и никакой аутотренинг тут не поможет.

— Сделай-ка несколько глубоких вдохов.

— Зачем это?

— Ну давай, вдохни поглубже и выдохни. Десять раз. Начали.

Аня старательно задышала.

— Вот и отлично. А теперь слушай меня: чтобы твердо гарантировать тебе безопасность, я сама должна быть на сто процентов уверена, что стреляли не в тебя. А для этого мне нужно устроить проверку. Ну ты же сама хотела узнать о моей работе, верно?

— Ну, допустим.

— Так вот, это основное правило, — терпеливо, словно маленькой, втолковывала я, — мало ли что, вдруг это просто какой-то маньяк. Вдруг он все же именно за тобой следит? А это будет лучший способ его поймать.

Кажется, она поверила. Вот и отлично.

— Так что давай мне свою шубу, перчатки, платок, в котором вчера была, и сумочку. У тебя есть темные очки?

— Да, тебе какие?

— Те, которые ты чаще носишь.

Аня безропотно повернулась и пошла за вещами.

Все, что оставалось мне, чтобы сделать сходство максимально полным, — это нанести на лицо тон-пудру. Волосы я накрою платком, небольшую разницу в росте и большую — в габаритах поможет скрыть длинная шуба. Все-таки удобное время года — зима, и хорошо, что она неожиданно вернулась.

Я облачилась и, снабженная точным адресом портнихи, вышла во двор.

Валерий уже прогревал мотор.

При виде меня он выскочил из машины.

— А Женя? Она же говорила, что нельзя никуда ездить…

Вот и первая проверка моего нового образа. Сыграть так талантливо этот тип не смог бы, да я на это и не надеялась. Он действительно принял меня за Аню. Замечательно. Надеюсь, наш диалог хорошо слышно.

— А что мне Женя? — говорила я Аниным голосом, усаживаясь в машину. — Она сама сказала, что никакой опасности нет. А раз уж она уехала, кто мне запретит посетить Анну Францевну?

— Как уехала?

— Ну да, утром. Я ей разрешила «Ауди» взять. А что, у тебя проблемы?

Я показала ему в зеркальце заднего вида кулак. Удивленный Валерий повернулся всей тушей ко мне, и я спустила с переносицы темные очки. Как бы он еще чего не ляпнул.

Всегда говорила, что обмануть мужчину — раз плюнуть. Они замечают только внешние детали. Надень чужую одежду, и ты исчезнешь для его внимания, оденься похоже на знакомого ему человека, и ты превратишься в этого знакомого. Или в жену шефа. А уж добавь к этому еще жесты и голос, и эффект станет полным.

Настолько полным, что даже такая деталь, как другой цвет глаз, ускользнет от внимания. Я нахожусь на расстоянии вытянутой руки от Валерия, намного ближе, чем будет меня наблюдать Охотник, и тем не менее ни другой цвет глаз, ни, в общем-то, другой тип лица ничего ему не сказали. Замечательно, просто превосходно.

Пришлось поднести к его носу брелок, управляющий глушилкой.

Только тогда он вспомнил наш вчерашний разговор и наконец взглянул на меня внимательно.

Если бы Охотник установил в машине не микрофон, а камеру, моя операция провалилась бы, не начавшись, — достаточно было взглянуть на отвисшую челюсть Валерия. К счастью, никакого звука он не издал.

Я слегка щелкнула его по носу.

— Поехали. Анна Францевна ждет.

И мы поехали.

Добравшись без приключений до нужного микрорайона, мы встали на каком-то светофоре.

Я нажала кнопку на брелке и тронула Валерия за плечо.

— Давай теперь помедленнее, покрутись тут, — сказала я своим обычным голосом. — Забыла спросить, оружие у тебя есть?

— Да нет, машину Гарика и так все знают. А сегодня взять ствол я как-то не подумал…

— Вот и отлично, не будешь путаться под ногами. Твоя задача вести. И не забудь — ни слова, иначе все испортишь.

Я отключила помехи. Мы как раз под высоковольтной линией, вряд ли короткое нарушение сигнала насторожит Охотника.

Но, похоже, он все-таки что-то почувствовал. В подъезд я вошла без помех.

Так же спокойно поднявшись на нужный этаж, я позвонила в дверь Анны Францевны и сняла оружие с предохранителя. Вот сейчас…

Но ничего не произошло.

Мне открыли, и я вошла в квартиру. Очки я снимать не стала: Анна Францевна — не Валера. К чему пугать старушку?

С порога я окунулась в запахи ванили, «Шанели номер пять» и псины. Черт, про собаку мне Аня ничего не говорила!

Анна Францевна оказалась дородной дамой, вовсе не такой старой, как я ее себе представляла. А вот и ее питомец, ой, то есть нет — питомцы. В прихожую с визгливым лаем влетели одна за другой пять или двадцать мелких собачонок. Точнее не скажешь, слишком мельтешат.

— Добрый день, проходите, Анечка. Чем-то вы сегодня моих любимцев взволновали.

— Это, наверно, из-за котенка. Сейчас в подъезде ко мне подбежал, терся о сапог. Серенький такой…

— Да-да, эти бездомные животные. Я всегда говорила…

— Анна Францевна, я сегодня спешу. Можно мне?..

— Да, конечно. Может быть, померить хотите?

— Ну что вы, я знаю, ваша работа в проверках не нуждается.

— Спасибо, Анечка.

Хозяйка наконец увела тявкающую свору в глубину квартиры.

Когда она появилась вновь, на этот раз одна, я уже держала в руке переданные Аней деньги. Она меня предупредила, что у портнихи есть пунктик — не брать деньги из рук и вообще как бы не замечать, что ей платят.

Поэтому я просто положила несколько сотенных бумажек на полочку у зеркала, взяла шуршащий пакет и, попрощавшись, вышла.

Все чисто.

Постояв несколько минут перед дверью, спиной к лестнице наверх, я поняла, что что-то не так. Никто на меня не нападал. Очень странно — сейчас самый удобный момент.

Охотник пропустил меня к квартире, неужели он станет стрелять теперь, когда я вот-вот покину дом?

Но холодок, который пробежал у меня по спине, как только я принялась изображать из себя доступную мишень, был единственным, что произошло.

Этого просто не может быть.

Я поднесла себя, то есть Аню, на блюдечке с голубой каемкой. Он не может не знать, что Аня поехала к портнихе, ему известно, что она без охраны, и у него было полно времени, чтобы подготовиться.

И тем не менее никто не выскакивает из лифта, никто не сбегает по лестнице, держа оружие на изготовку.

Что же произошло?

Какая накладка помешала ему осуществить то, к чему он так стремился? Неужели он все же решил залечь на дно?

Да нет, не может этого быть.

Я медленно, стараясь как можно громче топать ногами, пошла вниз. Это начинает меня злить. Где же ты?

Спустившись этажом ниже, я вызвала лифт.

Встав за угол, я подождала, когда лифт прибудет, и начала считать про себя.

Время на срабатывание запала вышло, дверцы с тихим противным шипением закрылись. Прошла секунда, и кабина лифта прошуршала куда-то вверх. Ладно же.

Если я где и прокололась, то только не сейчас. Если Охотник притаился где-то рядом, он просто не может бросить дело на полдороге и спокойно уйти. Нет, лифт вызвал определенно не он.

Когда человек спустился и хлопнула дверь подъезда, я вновь нажала кнопку вызова. Надеюсь, там все же есть взрывное устройство, просто оно не сработало. Иначе…

Кабина вновь поднялась.

Я вошла внутрь и внимательно осмотрела ее изнутри. Пусто.

Ни один шуруп, крепящий панели отделки, не отворачивали по крайней мере лет двадцать. Привстав на цыпочки, я внимательно осмотрела потолок кабины, крепление плафона и верхние углы.

Как ни печально это признавать, бомбу в этом лифте никогда не закладывали.

И вывод, который из всего этого напрашивается, совершенно меня не радует. Может быть, это и глупо, но я расстроилась, поняв, что на меня и не думают покушаться.

Хотя нет. Я испугалась. Чертовски не хочется признавать свою ошибку. Тысячи случайностей могли помешать Охотнику повторить вчерашнее покушение.

К примеру, он мог решить, что две попытки — вполне достаточно, и ненадолго затаиться.

А означало бы это не только то, что пропал крайне удобный для меня случай правдоподобно подставиться.

Не только то, что весь мой разговор с Аней вчера в машине пропал впустую, — Охотник мог просто отключиться от прослушивания.

Это значило, что он готовит удар где-то в другом месте и я не знаю, где и когда он нападет снова.

Следовательно, у него опять преимущество внезапности, а я вновь осталась в дураках. Впрочем, что себя обманывать — я боюсь совсем не этого. А в настоящей причине охватившего меня страха я боюсь признаться даже самой себе.

Впрочем, все, быть может, еще и не так плохо. Я прислонилась к стене и замерла, держа руку на рукоятке взведенного пистолета.

Остаются еще несколько возможностей для Охотника. Может быть, я рано начала паниковать — у меня еще проход до машины и обратная дорога.

Конечно, для меня это не очень хорошо. Убийца, залегший со снайперской винтовкой на крыше соседней многоэтажки, скорее всего, от меня уйдет. Но по крайней мере он хотя бы докажет, что я была права, что мои представления о его мотивах правильны.

В противном случае вновь встают все те же вопросы, ответ на которые я с таким трудом придумала. Все натяжки и мелкие несоответствия опять выходят на первый план, и мои способности аналитика подвергаются серьезному сомнению.

Тут я поймала себя на том, что изображаю внезапный приступ слабости слишком долго. Мне просто не хочется получить подтверждение самым худшим своим опасениям.

«Хватит, Женя, соберись, — приказала я самой себе, — если тебя ждет разочарование, встреть его лицом к лицу, а не прячься трусливо».

Ответив самой себе: «Есть!», я сделала несколько глубоких вдохов-выдохов и отправилась вниз по лестнице, навстречу своей судьбе.

Судьба ждала меня у подъезда в лице амбала-водителя, нервно смолящего сигарету на переднем сиденье автомобиля.

По крайней мере, кроме него, меня не ждал никто.

Первый шаг из-под козырька подъезда дался мне с немалым трудом. Я и хотела услышать отдаленный хлопок выстрела, и боялась этого — шансы на то, что Охотник выберет не голову, у меня были где-то сорок на шестьдесят.

Однако последнюю возможность ухлопать меня он упустил.

Преодолев десять шагов до машины под напряженным взглядом Валерия, я нырнула внутрь и рухнула на сиденье. Сказать, что я вспотела, — значит ничего не сказать. Пот катился с меня градом, по позвоночнику прокатывались холодные волны озноба, и мелко тряслись руки.

Кто никогда не подставлялся под винтовочный выстрел, тот никогда меня не поймет.

Это глупость, что профессионалы никогда не испытывают страха. Испытывают, и еще какой. Страх — естественная реакция организма на опасность. Попробуйте никогда не испытывать голода или не мерзнуть, и вы увидите, что от чего-то в себе избавиться просто невозможно.

Единственная разница между профессионалом и дилетантом — умение бороться со своим страхом, зажимать его в кулак и даже использовать его. Как это сделать? А не скажу!

Только сейчас, когда непосредственная опасность миновала, моя тренированная психика получила возможность отреагировать.

Усилием воли я расслабила сжавшиеся в тугой комок мышцы живота и ответила на вопросительный взгляд Валерия отрицательным покачиванием головы.

Итак, что мы имеем?

Я сижу в машине живая и невредимая, что означает мой просчет.

Охотник не польстился на подсадную утку, что означает его прямо-таки дьявольскую хитрость и осторожность и смертельную опасность, которая по-прежнему угрожает Ане.

Валера уставился на меня и машет руками, что означает его нежелание говорить вслух.

Я полезла в карман и достала свой брелок. Нажав на кнопку, я отправила в эфир очередную порцию помех и устало проговорила:

— Глухо.

Валера меня понял. Только в отличие от меня он обрадовался этому известию. Похоже, он и правда убедился, что угроза для Ани — миф. Вот только миф не устраивает сложных комбинаций, чтобы снабдить машину подслушивающим устройством.

— Че, короче, все путем?

Ну что я говорила! Да нет, как раз не «все путем». Все — не путем, но объяснять это тебе, боров перекачанный, я сейчас, пожалуй, не стану. Да и вряд ли стану вообще.

Лучше я посижу минут пять спокойно, закрыв глаза, и попытаюсь привести скачущие в голове мысли хотя бы в относительный порядок. Типа, отдохну. Типа, соберусь с мыслями. Типа, блин, башню поправлю.

Я поняла, что готова заорать.

Нормальный «отходняк» — море адреналина, не нашедшего применения, и злость на саму себя. И еще страх перед догадкой, неотвратимо зреющей в моем мозгу.

Нет, все, хватит. Пять минут покоя, и никаких больше версий.

Так, вдох, задержали, выдох.

Я спокойна, мне тепло, я круглая галька на берегу великого океана. Мои бока обкатаны миллионами волн, прибой сделал меня гладкой, меня греет яркое жаркое солнце, мне хорошо.

Вдох, задержали, выдох. И еще раз — вдох, задержали, выдох.

Мои пять минут истекли, и я открыла глаза.

— Постой здесь, я сейчас вернусь.

— Ты куда это?

— Туда, — махнула я рукой.

Все уже ясно, но проверку нужно довести до конца. Я направилась к магазину у подножия соседнего дома.

Для очистки совести побродив по полупустому залу, я купила упаковку яблочного сока и медленно побрела обратно. Теперь уже не нужно специально стараться, изображая легко устающую будущую мамашу, — пережитое напряжение буквально выкрутило меня, словно тряпку.

А вот Валера расслабился и завел на полную катушку то, что он наверняка считает музыкой.

Под задорное электронное бумц-бумц-бумц гарлемские братки речитативом выдают печальную повесть своей жизни: «Ю финк ам смалин, мазафака?»

Заставить его, что ли, заткнуть шарманку? А, ладно, если мой враг сейчас «на связи», пусть ему тоже станет нехорошо. Да, с этой минуты Охотник стал моим личным врагом.

Вообще-то в моей работе всякие эмоции противопоказаны. Вступая в единоборство с серьезным противником, бодигард должен быть максимально хладнокровен. Только так у него есть шанс победить, только так можно защитить клиента. «Ничего личного», как говорят герои глупых боевиков, всаживая друг в друга порции свинца.

Но этот Охотник, кто бы он ни был, бросил вызов именно мне, моим интеллектуальным способностям, моему профессионализму. Своей непредсказуемостью он поставил под сомнение единственное по-настоящему дорогое, что у меня есть, — мою профессиональную честь.

И поэтому теперь ты уже не абстрактное зло, от которого я защищаю Аню. Теперь ты — враг именно мне. И я до тебя доберусь, будь ты хоть трижды гением.

А когда я тебя все же вычислю — берегись. Ты думаешь, я улыбаюсь, мазафака?!

Только сейчас я поняла, что обращаюсь к Охотнику, как если бы он слышал мои мысли так же хорошо, как этот рэп, несущийся из мощных динамиков.

Все, пора с этим завязывать.

— Теперь домой, — сказала я голосом Ани и захлопнула дверцу.

Пока Валерий выруливал на трассу, я закурила «лишнюю» на этот день сигарету. Наплевать на Минздрав, мне срочно нужно прийти в норму.

Смяв окурок в пепельнице, я снова активировала глушилку и тронула Валерия за плечо:

— Улицу Вавилова знаешь?

— А то!

— Там автосервис есть во дворе, на пересечении с Красноармейской.

— С бывшей то есть Красноармейской.

Ты еще у меня поумничай, мазафака!

— У автосервиса я выхожу, а ты едешь обратно.

Похоже, какие-то нотки в моем голосе пробились в сознание меломана. Остаток пути мы проделали в полном молчании.

Раз уж я оставила Аню без присмотра, хотя бы заберу свою машину. Надеюсь, сегодня у них не короткий день.

— Что ж вы так долго? У нас гараж не резиновый, — попытался было нарваться на неприятности мужик в фирменной спецовке, но, встретив мой взгляд, молча взял деньги и указал в глубь ангара.

Я села в машину и задумалась.

Хочешь не хочешь, а догадку придется проверять. И чем скорее я избавлюсь от страшных подозрений, тем будет лучше для всех.

Прогрев мотор, я вырулила во двор и влилась в поток машин на улице.

Глава 8 Знакомый почерк

Через двадцать семь минут я уже въезжала во двор элитного дома номер 122 по Большой Казахской.

Мне показалось, или на самом деле, сворачивая с дороги, я видела в зеркальце заднего вида, как из подворотни напротив выехал зеленый «Москвич»?

Нет, нет и еще раз нет. Этого просто не может быть, потому что не может быть никогда.

«Тогда почему же ты здесь?» — ехидно спросил меня внутренний голос.

Я заставила его заткнуться и с тяжелым сердцем набрала номер на панели домофона.

— Кого? — спросил меня скрипучий женский голос.

Ого! Не мог же он сменить квартиру!

— А Семаго здесь живут?

В динамике что-то прошуршало, и через минуту раздался знакомый баритон, чей обладатель недавно предложил мне заработать. Если с кого и следовало начинать, так это с того, кто втравил меня в этот странный заочный поединок.

— Аркадий Семаго слушает. Кто это?

— Это Женечка. И, может быть, вы соизволите меня впустить?

— Ну разумеется.

В замке кодовой двери что-то щелкнуло, я потянула ручку на себя и вошла в подъезд.

Черт, а все-таки неудачная охота выбила меня из колеи больше, чем я думала. Иначе я бы не забыла, какой трудоголик мой бывший клиент, и первым делом позвонила бы ему в фирму.

Неужели фортуна наконец начинает поворачиваться ко мне лицом, а не противоположной своей стороной? Застать Аркадия дома в середине дня и правда похоже на счастливое предзнаменование.

Тем временем я была уже на шестом этаже.

Открывший мне Аркадий, в рубашке с закатанными рукавами, но при галстуке, молча уставился на мой наряд. Узнать во мне Женю, которая когда-то помогла главе «Бинитека», и впрямь было непросто.

Только что с Аркадием говорила я, но ведь по домофону он мог меня только слышать, а не видеть. Теперь же на пороге стояла незнакомая ему дамочка явно из богатых.

Пришлось стянуть с головы платок и снять очки.

— Не обращайте внимания, это моя рабочая одежда, — сказала я, мягко отстраняя его и проходя в квартиру. — Извините за вторжение, но времени у меня мало, а обсудить нужно многое.

Семаго, похоже, не удивился ни моему визиту, ни тону. Переварив метаморфозу моей внешности, он даже успел галантно принять у меня шубу и сделал широкий приглашающий жест.

— Проходите, Женя, садитесь. Что вам принести?

— Если можно, стакан воды. У вас есть время ответить на некоторые вопросы?

Аркадий взглянул на часы и гордо произнес:

— Я хозяин своего времени. Как глава собственной фирмы, я сам решаю, на что мне его тратить. Полчаса.

— Что — полчаса?

— У нас есть полчаса. Посидите, я сейчас.

Вернувшись, Аркадий протянул мне высокий тонкий бокал с минералкой и устроился напротив.

— Я как раз один, жена с дочерью ушли в бассейн, и никто нам не помешает.

— А кто мне ответил?

— А, это домработница. Она где-то там, — Аркадий неопределенно повел рукой; черт знает как далеко послышалось слабое гудение пылесоса. — Собственно, если бы не она, вы бы меня не застали, я тут за ней присматриваю.

— Вот как? А петь за работой вы ее не заставляете?

— Чего?

— Нет, это я так, историю вспомнила.

— Итак, я весь к вашим услугам. — Аркадий вновь бросил быстрый взгляд на золотой «Ролекс» на волосатом запястье. — Все-таки построили себе загородный особняк, а?

Может быть, он и торопится, но не нервничает. Это уже второй положительный момент. «А первый — что он вообще жив», — вновь подало голос мое второе Я. Не паниковать, параноик!

— Пока еще нет. Я хотела бы узнать кое-что об этом вашем «деловом партнере», которого вы мне подкинули.

— Гарик? Так вы взялись за это дело?

— А вы не знали?

— Нет, откуда мне знать? Я, кстати, слышал в «Новостях» — его замели.

— Я тоже это слышала. Расскажите мне о нем.

— А почему это вы расспрашиваете о Гарике именно меня?

— Именно потому, что взялась за это дело, как вы изволили выражаться. Просто хочу иметь максимум информации.

— Так вы обратились не по адресу.

— Почему бы это?

— Да нечего рассказывать.

— То есть как? А кто мне его рекомендовал? То есть меня ему.

— Ну, больше того, что вы сами о нем знаете, Женя, я рассказать не могу.

— А я ничего не знаю. Я и общалась-то с ним всего однажды, да и то каких-то минут тридцать.

— Должно было хватить, чтобы понять, что он собой представляет.

— Это я поняла.

— А другого ничего я и не знаю.

Пожалуй, не врет.

— Тогда почему вы назвали его своим деловым партнером?

— А как я должен был его назвать — рэкетиром? «Крышей»?

— Даже так…

— Нет, даже не так. То есть да, сначала его люди, скажем, опекали меня — тогда еще у меня была другая фирма. Потом я основал «Бинитек», через какое-то время предприятие поднялось, и мой уровень доходов перерос компетенцию местных э-э…

— Пацанов, — подсказала я.

— Ну да, скажем, так. Зачем я вам это рассказываю?

— Не знаю. Давайте вернемся к самому Гарику.

— Черт, да это все. Ну, иногда мы бываем вместе в одной сауне. Случайно там сталкиваемся, — предупредил Аркадий мой вопрос. — Знаете, как это бывает: в этих кругах считается зазорным не иметь знакомых в крупном легальном бизнесе. Собственно, такие «приятельские» отношения установились еще раньше, в период…

— В период вашего сотрудничества.

— Ну да. В то время Гарик несколько раз помог мне справиться с кое-какими неприятностями, ну и… Никаких разговоров, кроме самых нейтральных: футбол там, девочки. Просто двое старых знакомых. Так что вы сейчас наверняка знаете о нем больше моего.

— Не может быть. Ну хоть что-то, какую-нибудь деталь, которой я не знаю. Может быть, слух, или он сам рассказывал, что у него появились враги, называл кого-то…

— Гарик? Рассказывал? Не смешите меня, Женя. О нем я не знаю ни-че-го. Что у него есть молодая беременная жена, и то я узнал только недавно, в связи с этим делом. Кстати, как там у вас, вы справились с угрозой?

— Не совсем. Ну хорошо, тогда расскажите о вашей последней беседе.

— Да я все уже рассказал вам по телефону.

— Ну, попробуйте еще раз, может быть, всплывет какая-то деталь.

— Ладно. Но время…

— Я помню о времени. К тому же кто его хозяин — вы или я?

Аркадий поморщился, но стал вспоминать:

— Значит, так. Не так давно я столкнулся в этой сауне с Гариком. Он был один, и мы немного потрепались о том о сем. Он рассказал про письмо с угрозами, посмеялись — кто мог пугать такого человека? Я в ответ рассказал о вас, просто эти угрозы мне напомнили…

— А в каком тоне он говорил про письмо?

— Да ни в каком, в шутливом. Мол, прикинь, Семаго, что творится. Примерно так.

— А с чего он заговорил о письме, если не принимал его всерьез?

— С того и заговорил. Поймите, всерьез о своих проблемах эти люди не говорят, они их решают.

— А как вообще всплыла эта тема?

— Я кое-что рассказал о своих теперешних отношениях с новыми…

Что ты будешь делать, какой застенчивый!

— С новой «крышей», вы имели в виду.

— Ну, скажем, так, — с неудовольствием признал Аркадий. — Ничего особенного, просто одна забавная история. Хотел намекнуть лишний раз на их крутизну. Знаете, с такими людьми нужно время от времени делиться подобными историями. Там шла речь об угрозах.

Чего он заладил: «эти люди», «с такими людьми»!

— Что-то много в последнее время забавных историй с угрозами…

— Да нет, правда смешно.

— Расскажите.

— Просто какой-то чудик перепутал адреса, а любовник его жены оказался случайно однофамильцем того человека, который мне это рассказывал. В результате гневное письмо попало к этому серьезному человеку, тот принял его на свой счет, заварилась каша. Автора нашли, настучали по кумполу, потом разобрались и извинились. Соль была в том, как его искали — адрес-то он обратный не написал и подписался просто: «Муж». Вот и все.

— А нет впечатления, что к этому разговору Гарик вас подвел?

— Да нет, я сам эту историю рассказал. Он в ответ — про это письмо. Ну и я, в свою очередь, шутя предложил ему нанять суперспециалиста…

— Спасибо.

— Пожалуйста. Рассказал, как вы тогда в старуху с семечками превратились, а я час в двух шагах стоял и вас не узнал.

— И как он реагировал?

— Да никак, по нему не поймешь. Сказал что-то неопределенное, что баба-телохранитель — это круто придумано. Мол, для разного сгодится… Ох, извините, Женя. Поймите, разговор был мужской, мы немного выпили…

— Ничего, я не обидчивая.

— Вот и все, что касалось этих угроз. Просто упомянул для смеха. А на этой неделе…

— Во вторник.

— Точно, во вторник, Гарик неожиданно позвонил мне в офис и спросил, действительно ли мой суперагент, то есть вы, такой крутой специалист. Я ответил, что да, и он попросил его с вами свести. Я тут же перезвонил вам. Все.

— Вам не показалось странным, что он все же заговорил всерьез о своей проблеме, позвонив вам?

Аркадий задумался на секунду:

— Да нет. Просто проблема стала настолько серьезной, что он не смог решить ее сам. Или счел целесообразней поручить ее кому-то другому. Ничего странного, по-моему. Там ведь вроде кто-то проник в его цитадель? Как я понимаю, это было очень непросто.

— В общем, да.

— Ну вот. Что же вас смущает?

— Сама пока не пойму, — честно призналась я. — Что вы еще ему про меня рассказали?

— Больше ничего. А, нет. Когда он спросил, это уже по телефону, не преувеличил ли я ваш профессионализм, я вспомнил, как лихо вы тогда штурм организовали, и еще упомянул ваши аналитические способности.

— А что Гарик? — Я уже поняла, что с Гариком все чисто, и спросила просто по инерции.

— Сказал, что специалист — это всегда хорошо, и попросил меня договориться с вами. По-моему, он был встревожен, насколько это вообще возможно…

— Для такого человека?

— Ну да, для такого человека. Он никогда мне раньше не звонил, даже в то еще время. Я и не знал, что он мой телефон знает.

— А что, сложно было узнать?

— Вообще-то нет, в любом справочнике. Да у меня реклама во всех газетах.

— А ваш там указан?

— Нет. Так он и позвонил в отдел продаж. Я вспомнил, мне звонок переключили.

Да, с Гариком все чисто. Он со мной не играл, это точно. Собственно, и во время первой и единственной нашей с ним беседы с глазу на глаз меня ничего не насторожило.

Я вздохнула и перешла ко второй части беседы. Признаться, для этого мне пришлось сделать над собой некоторое усилие — я не хотела услышать определенные ответы на определенные вопросы.

Но деваться некуда, нужно идти до конца.

— Я к вам, Аркадий, собственно говоря, приехала еще по одной причине…

— Да, и какой же?

— Вспомнила те события, которые нас с вами познакомили.

— Ностальгия?

— Не совсем.

— А в чем же дело?

Да вижу я, вижу. Нельзя же так демонстративно коситься на часы. Потерпи, Аркадий, осталось выяснить совсем немного.

— Помните вашего противника?

— Того, кого вы называли Кукловодом?

— Ну да, Кукловода.

— Занятный был персонаж, очень занятный. Галке до сих пор в кошмарах снится, хотя она-то его никогда не видела…

— А вы, Аркадий?

— Что я?

— А вы его видели?

— Ну да. Очень хорошо. То есть я сначала думал, что тот труп на дороге и есть Кукловод. Смешно — настоящий-то в это время был в двадцати метрах от нас.

А ведь тебе совсем не смешно, Аркадий Семаго. Как и твоей жене по ночам, как и мне в последнее время, когда странные события начали вдруг складываться в совершенно определенную картину.

Если я хоть немного разбираюсь в людях, тебе не смешно. Тебе, Аркадий, страшно. Даже через столько времени тебе ой как не хочется вспоминать подробности той истории.

— Я надеюсь, вы помните, как все тогда закончилось?

— К чему вы клоните, Женя?

Вот сейчас. Один вопрос, от ответа на который будет зависеть очень и очень многое.

— Вы видели труп Кукловода в том грузовике?

— Вы что-то путаете. Ведь мы гнались за ним вместе. От вас еще так плохо пахло…

— Да, я помню. Я была в роли.

— На редкость правдоподобная бомжиха. Признаю, такие роли вам удаются.

— Комплимент не принят. Не уклоняйтесь от темы. Итак, мы мчались в джипе вашей охраны за настоящим Кукловодом. Один из ваших ребят открыл стрельбу и случайно попал в бензобак. Грузовик полыхнул, раздался взрыв, и он замер, воткнувшись в столб.

— Совершенно верно. А потом мы развернулись и уехали.

— Но вы точно знаете, что человек в машине погиб?

— А как же иначе? Скорость была под сто, да еще этот взрыв. По крайней мере, пока мы разворачивались, никто из кабины не вылез. Вряд ли от него что-то осталось, кроме кучки обгоревших костей.

— Но наверняка вы не уверены?

Лоб Аркадия покрыли мелкие бисеринки пота. Мои настойчивые расспросы заставили его задуматься.

— А что же мне, проверять нужно было? Там так полыхало… К тому же я уже рассматривал один труп незадолго до того; думаете, мне это было очень приятно? Да и вы сами, Женя, что-то не выразили такого желания.

— Ну да, чтобы как раз попасть в поле зрения милиции и объяснять, что это старая нищенка делала в машине преследователей. И если я не нищенка, то почему ее изображаю.

— Во-во. А мне пришлось бы объясняться, почему я ранним утром гнался за каким-то водителем грузовика и на каких основаниях мои люди его убили. Ведь на наших глазах у него проверяли документы, и если даже после этого его отпустили, значит, он считался нормальным, законопослушным гражданином.

— Ну да, сбившим только что пешехода.

— Не забывайте, что свидетелей не было. Кроме вас, отказавшейся давать показания. И гаишники очень старательно все там обмеряли. Если после этого ваш Кукловод убрался с места происшествия своим ходом — значит, в глазах закона это был несчастный случай, а не преднамеренное убийство сообщника-свидетеля.

— Да уж. Вот только Кукловод этот — не мой, не только мой, но и ваш враг тоже, Аркадий.

— Был. Если бы в последний момент вы не заметили главную улику…

— Вот насчет «был» у меня что-то большие сомнения в последнее время.

И тут Аркадий больше не смог сдерживать свой страх. Страх взял власть над ним. Уставившись на меня, Семаго почти прохрипел:

— Убирайтесь к чертовой матери, хватит с меня этих приключений. Если бы он остался жив, вы давно уже были бы мертвы.

— Как и вы.

— А что я? Я был тем, с кем у него впервые не сработал великолепно продуманный план. А вот вы, Женя, и есть тот человек, из-за которого это случилось.

— Аркадий… — начала было я.

Но его уже несло. Семаго заводился все больше, распаляя себя и почти уже не контролируя своих жестов.

«Он пытается защититься от разрушительной для своего сознания мысли», — сообразила вдруг я.

Еще бы, вся его так хорошо устроенная жизнь грозит рухнуть. Его можно понять, никто в здравом уме не захотел бы привлечь внимание Кукловода дважды.

И, конечно же, Аркадий спроецировал собственный ужас вовне, теперь его причиной была я, Женя Охотникова.

— Вы — та, благодаря кому его постигла такая печальная участь, — продолжал Аркадий. — И если бы он тогда выбрался каким-то чудом из горящих обломков, именно вы, а не я стали бы жертвой его мести. А раз вы сейчас сидите передо мной, значит, вы мучаете меня совершенно зря. Зачем вы это делаете, а? Что вам, черт бы вас побрал, от меня нужно? Отвечайте! Отвечайте же!!!

Эк его развезло. Я выждала, когда Семаго наберет в грудь очередную порцию воздуха, и оглушительно хлопнула в ладоши перед самым его носом. А уж громко хлопать я умею, можете мне поверить!

— Ну-ка, цыц!

Моя выходка разом прервала истерику. Лучший способ докричаться до человека, когда его несет волна паники и злобы, это сделать что-то неожиданное, удивить его так, чтобы до него дошло даже сквозь эту красную муть в глазах.

До Аркадия дошло.

Он потерял нить, и ожесточение, эта защитная реакция организма, прекратилось само собой. Выпучив глаза, он бессмысленно уставился на меня.

— А теперь слушайте меня внимательно, Семаго. Не стоит себя успокаивать.

— Да я…

— Заткнитесь! Вы врете себе, и я тут совершенно ни при чем, да вы и сами это знаете.

Аркадий обмяк в своем кресле.

— Неужели вы не понимаете, что, если Кукловод жив, он не оставит в покое ни вас, ни меня?

— Но он просто не может быть…

— Я всего лишь сказала «если». Чего вы так разволновались? Вот, глотните минералки и подумайте трезво.

Аркадий принял протянутый мной стакан и осушил его в два судорожных глотка.

— Уф!

— Легчает?

— Легчает. Извините, Женя. Просто вы изрядно напугали меня своими вопросами…

— Ну да, конечно, это я виновата.

— Послушайте…

— Не будем опять упираться во все эти мелочи. Ответьте мне на несколько вопросов, и я оставлю вас в покое, обещаю.

— А почему я должен отвечать? Что это, в конце концов, за допрос такой?

— Объясняю. Если ваш… Ну хорошо… наш. Если наш тогдашний противник воскреснет из мертвых, то, как вы думаете, что он будет делать?

— Найдет тех, кто разрушил все его планы, и подстроит такую пакость, из которой будет не выбраться. Второй случайности он уже не допустит…

— Верно. А вы вполне трезво мыслите, Аркадий. Да, вы правы: сначала он примется за меня. Просто для того, чтобы убрать единственного достойного противника. А вот что будет дальше?

— Дальше?

— Да, потом. Когда ему уже никто не сможет помешать. Как вам кажется, оставит ли он в покое вашу семью? При том, что он столько времени готовился, собирал информацию, путал следы и вообще вложил в «кидание» вас столько ума, энергии и своего недоброго таланта. А? Как вы думаете, Аркадий?

— Да откуда мне…

— А вы просто предположите на основе того немногого, что нам о нем известно.

Вместо ответа Аркадий судорожно втянул воздух в легкие. Пожалуй, хватит его мучить, он уже все понял.

— Итак, раз уж мы снова с вами в одной связке, в ваших же интересах, чтобы я убедилась на сто процентов, что это чудовище больше не вернется.

«Если оно уже не вернулось», — добавила я про себя.

— Я понимаю. И как вы собираетесь в этом убедиться?

Приступ истерики прошел. Отлично. Не люблю, когда мужчины размазываются.

— Ну, во-первых, направляясь к вам, я хотела точно знать, что вы тут ни при чем.

— То есть как?

— Вы уже поняли, что я боюсь возвращения Кукловода…

— А что, были какие-то приметы?

— И да, и нет. Я еще сама не разобралась. О, не пугайтесь, ничего конкретного. Просто я хочу проверить собственные подозрения.

— Так у вас все же что-то есть?

— Ничего, кроме смутных догадок и предчувствий.

— И что, вы подозревали, что я как-то связан с ним? — криво ухмыльнулся Аркадий.

— Когда не знаешь, за что зацепиться, приходится проходить с самого начала. В начале этой истории с Гариком стоите вы, вот я и приехала к вам. Даже не знаю точно, каких подтверждений я хотела и боялась тут найти…

— Так теперь вы убедились, что я не заключал пакта с мертвецом?

— Теперь — да, в полной мере.

— Что еще?

— Я хотела узнать, не замечали ли вы сами в последнее время чье-то пристальное внимание к своей персоне? Слежка, прослушивание телефона?

— Ничего подобного. Никакой слежки, а что касается прослушивания — наученный горьким опытом, я установил себе специальный секретный защищенный канал и купил сканер вроде вашего. И точно знаю, что никаких «жучков» у меня больше не появлялось.

— Ну, может быть, хоть какая-то странная случайность, которой вы не придали значения?

— Абсолютно ничего. У меня нормальная, спокойная жизнь.

— Тогда вопросов у меня больше нет.

— А что вас вообще смущает в деле Гарика?

— Понимаете, меня сегодня должны были попытаться убить, но не убили. Даже попытки никакой не было…

Аркадий с видимым облегчением расхохотался.

— Так это все, что напомнило вам о Кукловоде?! Вам бы радоваться, а не байки эти мне тут рассказывать.

— Вы видели его труп?

— Да нет же, как и вы.

— Смотрели сводки происшествий по городу, может быть, узнавали в милиции или в ГАИ?

— Нет.

— Так чего же вы смеетесь?

— Женя, у вас начинается паранойя. Вы же сами рассказывали когда-то, что это профессиональная болезнь телохранителей.

Что-то не припомню, чтобы я рассказывала об этом Аркадию. А впрочем, он прав, параноиком на моей работе стать — раз плюнуть. Я попыталась объяснить ему, что меня насторожило:

— Понимаете, дело не только в том, что я ошиблась, просчитывая мотивы убийцы.

— А что случилось-то?

— По всем моим расчетам, тот, кто угрожал Ане, должен был готовить очередное нападение сегодня утром…

— Очередное?

— Да, были и еще попытки. Ну так вот: я сама подсказала ему место и время очередного покушения…

— Как? Зачем?

— Как, это мое дело. Нашла способ. А зачем — чтобы прибыть туда под видом Ани и вызвать огонь на себя.

Аркадий зябко передернулся.

— Работка у вас. И что же, там никого не оказалось?

— Совершенно верно, меня, то есть Аню, никто не ждал.

— Ну и?..

— Я еще ни разу не сталкивалась с человеком, поступки которого не могла бы просчитать. Кроме Кукловода, конечно.

— Так это все?

— Ну, по большому счету — да. Все остальное выглядит вполне логичным, хотя лично у меня и вызывает массу сомнений. Но объяснить эти сомнения я не могу.

— Что так?

— Все они — на уровне интуиции. Понимаете, происходит что-то, казалось бы, вполне нормальное, рядовое: на моего клиента кто-то покушается, я его защищаю… Но во всех действиях моего противника я чувствую второе дно, словно все, что он делает, — ненастоящее что-то. Точно такое же ощущение возникало у меня только однажды — когда я противостояла Кукловоду. Вот поэтому я и здесь, — закончила я свой несколько сумбурный рассказ.

— Ясно. — Аркадий уже совершенно пришел в себя и теперь смотрел на меня с видом психоаналитика, готового вот-вот изречь свой диагноз не в меру нервному пациенту. — А скажите мне вот что, дорогая Женя. Если это воскресший Кукловод, то при чем тут вообще Гарик и эта его… да, Аня?

— То есть?

— То есть зачем ему писать письмо с угрозами, охотиться за Аней и всякое такое? Ведь мы с вами только что решили, что первой его целью станете вы?

— Вот над этим я и ломаю голову.

— А вы поломайте ее еще и вот над чем. Насколько я понял из разговора с Гариком, ему написал какой-то Робин Гуд, идейный мститель, верно?

— Судя по тексту — да.

— Второе письмо, полагаю, было от того же человека?

— Да. Но это было не письмо, а всего одно слово в настольном календаре Гарика: «Завтра». Это он предупреждал, что приступает к исполнению угроз.

— Ясно. И почему же Кукловод, в корыстных интересах которого мы с вами уже успели убедиться, стал бы угрожать Гарику, а тем более его жене? Месть вам — понятно, попытку получить с меня не доставшиеся ему тогда деньги я бы тоже понял. Но с Гариком-то как быть? Никаких предложений выкупа, как я понимаю, не поступало?

— Нет. Но ведь и с вами он играл в борца за русскую идею и ненавистника богачей…

— Да, но деньги-то он тем не менее потребовал, верно?

— Ну, Гарик тоже мог в свое время чем-то обидеть этого Кукловода, — протянула я, уже и сама понимая всю шаткость подобного довода.

— А что, кроме Кукловода, у Гарика нет врагов?

Я принуждена была согласиться. Зря я сюда приехала; еще немного, и Семаго окончательно убедит меня уже в моем паникерстве.

Не хочется так легко сдаваться перед торжествующей логикой Аркадия, прямой, ясной и лишенной всех этих сомнений и смутных предчувствий.

— Но есть и еще странные моменты. Поймите, Аркадий, я говорю об очень похожем почерке. Во-первых, эти письма. Они выглядят так, словно писал их неуч с маниакальным синдромом, но на самом деле написаны они твердой рукой грамотного человека. А то, что угрозы все же осуществлялись, указывает и на его хладнокровие.

— Ну и что? Никто не мог изобразить чужой почерк, чтобы отвести подозрения от себя? Может, Гарик знает этого своего противника?

— Письма — еще не все. Их автор никогда не повторил один и тот же метод покушения дважды. Он потратил массу времени, чтобы установить прослушку в машине Гарика, но сегодня, когда я предоставила ему превосходную возможность воспользоваться полученной с нее информацией, он просто этим пренебрег.

— И это вы называете похожим почерком?!

— Судите сами: кто-то рискует жизнью, чтобы создать впечатление одержимого фанатика, которому сам черт не брат, и в то же время так страхует каждый свой шаг, что готов отказаться даже от верного выстрела, лишь бы не повториться. Он ведет себя так, словно знает, что я — это я. Понимаете — играет наверняка.

— И вы приняли это на свой счет?

— А что я, по-вашему, должна думать? Я вижу, что мне стараются подсунуть совершенно определенную картину, и в то же время она явно скрывает за собой что-то, чего я не знаю. Разве это не почерк Кукловода?

— Я понимаю, что вас насторожило. Но остается все тот же вопрос: при чем тут Гарик? Почему Кукловод, если это Кукловод, просто не пристрелил вас, и все? Он что, имитировал покушения на вашу Аню, а сам охотился именно за вами?

— Да нет, покушения-то как раз были вполне реальными. Она действительно могла погибнуть.

— И какой же в ее смерти был бы материальный интерес для Кукловода?

— Вот это-то и мне самой непонятно.

— А мне понятно. Не знаю уж, чем там Гарик так разозлил своего врага, но это именно его враг, а не ваш. Расслабьтесь и работайте спокойно — никто не желает зла именно вам.

Я не стала говорить Аркадию, что у меня в квартире побывали незваные гости. Да и зачем? Он легко объяснил бы это вполне понятными вещами, как легко развенчал все мои догадки о Кукловоде.

Я и сама могла бы предложить десяток правдоподобных объяснений всему происходящему. Вот только визит ко мне не укладывался бы ни в одно из них.

Узнай Аркадий, что я теперь каждую ночь сплю с биппером на запястье, ожидая, что он вот-вот сообщит о новом визите, — он, пожалуй, вызвал бы мне «Скорую». Подумаешь, мол, зашли! Ничего ведь не пропало, чего же дергаться?

Выходила я от него чуть менее встревоженная, чем была до нашей содержательной беседы, но в основном Аркадий меня так и не переубедил — я по-прежнему считала, что вокруг происходят слишком странные вещи, чтобы их можно было объяснить так просто.

Что касается Кукловода, Семаго, безусловно, прав в двух моментах.

Во-первых, сам Аркадий имеет не меньше причин, чем я, считаться врагом Кукловода. И он жив, здоров и прекрасно себя чувствует.

И, во-вторых, никакой связи между мной и Гариком не было до того момента, как Семаго свел меня с обеспокоенным угрозами мужем Ани.

Неужели мои страхи напрасны, и Охотник — никакой не Кукловод, мертвец из моего прошлого, а, к примеру, тот загадочный «коммерсант Б.», который просто не захотел платить Гарику?

День прошел, а все, что у меня есть, — по-прежнему одни только сомнения. Когда же эти вопросы кончатся и придет время ответов?

Глава 9 Мертвецы не возвращаются из могил

К знакомым стальным воротам мой «Фольксваген» подкатил уже в сумерках.

Во дворе я застала необычное оживление.

Перед гаражом появились ниссановский джип и какая-то «девятка». Рядом толпился характерного вида народ.

Проходя мимо, я чувствовала на себе изучающие взгляды и, уже сворачивая за угол дома, уловила обрывок разговора, прерванного при моем появлении:

— …а на таможне был?

— Все зашибись. Отбашлял им, растаможка завтра.

— А, типа…

Я вошла в дом.

Сверху спустилась Аня.

— Что это там у вас за сходка во дворе?

— Не знаю. Это Игоря ребята, они сами по себе: приезжают, уезжают…

Очень интересно. Хотя какое мне дело?

Я протянула Ане пакет с вещами:

— Вот, привет от Анны Францевны.

— Ой, спасибо!

— Пожалуйста, ничего не стоит.

— Слушай, извини меня — я на тебя утром накричала.

— Да ладно, ерунда.

— Это все из-за беременности. Никогда я такой нервной не была.

— Я все понимаю, Аня, и не обижаюсь. Такая уж у меня работа.

— Правда не обижаешься?

— Честное пионерское.

Вообще-то говоря, меня сейчас заботит совсем другое. Где же я все-таки просчиталась?

— Ой, как я рада! Значит, ты не будешь сердиться, что я сегодня без тебя выходила?

Я похолодела.

Пусть Охотник и разгадал мой маневр, пусть моя безупречная маскировка его не обманула. Это еще полбеды.

Но из этого неопровержимо следовало, что сама Аня — под смертельной угрозой.

И вот сегодня, избавившись от моего присутствия, она сама подставила себя под удар. Это очень плохо. Но хуже всего то, что никаких действий со стороны Охотника не последовало. Аня жива-здорова.

То есть это-то как раз хорошо, но сам факт переворачивает все мои схемы.

От растерянности я стала выяснять второстепенные детали:

— А куда ты выходила?

— Ну, я ездила к одному другу Гарика, потом еще в контору к этому Гришину, а на обратном пути заехала в магазин. Меня Валера возил, он рассказал, что ты нормально съездила.

Я только судорожно вздохнула. Этот качок-водитель, разумеется, ничего не сказал Ане про микрофон в машине. Впрочем, я сама ему это велела, но как я могла знать, что Аня меня не послушается?

— А знаешь, ты была права. Игоря отпустили.

— Как?..

Что за день! Столько неожиданностей подряд. Я была твердо уверена, что Игорь-Гарик теперь загремит надолго.

— Ну да, я же и говорю. Не успела ты уехать к Анне Францевне, позвонил адвокат Гришин, сказал, чтобы я привезла ему деньги.

— Какие еще деньги?

— Он мне сказал, что Игоря с ребятами арестовали незаконно, что с них потребовали взятку за освобождение и проще будет эти деньги заплатить.

— Уф!

— Что?

— Нет, это я так.

Я доплелась до ближайшего стула и рухнула на него. Аня продолжала:

— Ну вот, а поскольку таких огромных денег в доме нет, я решила съездить к одному знакомому Игоря, которого он называет казначеем. Объяснила ситуацию, взяла деньги и отвезла их в адвокатскую контору.

— А почему ты?

— Что — почему я?

— Почему ты поехала к этому типу, а потом повезла деньги? Он что, сам не мог?

— Да он и не знает, где это. Кроме того, я же была на машине. И, в конце концов, это моего мужа арестовали, а не его.

— Да уж, арестовать мужа этого казначея было бы, наверное, непросто.

Аня засмеялась.

— Видела бы ты его физиономию!

— Не испытываю ни малейшего желания.

— Я тоже. Ну вот, а потом мы еще проехались по магазинам, я погуляла в «Дубках», и Валера привез меня обратно. Вот и все.

— Вот и все?!

— Ага. Что ты побледнела? Все же обошлось, значит, ты была права — я им не нужна, никто за мной не охотится.

— А где Игорь?

— Был, уехал куда-то. Обещал не поздно вернуться. Я ему рассказала, как ты меня вчера спасла… Ой, ты посиди, там, кажется, у ворот сигналят. Наверное, Игорь приехал, пойду встречать! — И, накинув шубу, воздушное создание умчалось.

Да, это круто. Сегодня Аня подставила себя так, как убийца и желать не мог. И тем не менее она жива.

А это говорит только об одном — все мои построения ошибочны. Я не могу составить себе его точный психологический портрет, а значит, и не смогу просчитать его следующий шаг.

Сначала он смертельно рискует, проникая в дом, просто чтобы оставить запись в ежедневнике Гарика. Ладно, он хотел показать, что ни сам Гарик, ни его жена не смогут избежать мести. Это все логично и допустимо.

Потом он совершает два покушения подряд, и это только подтверждает серьезность его намерений.

А затем начинается ерунда на постном масле. Сплошная мистика.

Я изображаю Аню, мотаюсь, как дура, к этой портнихе, подставляю себя под пули, как только могу. И никакого результата.

Каким же дьявольским чутьем нужно обладать, чтобы «просчитать» мою ловушку?! Или же у него внезапно кончился весь его пыл и он просто решил переждать? То есть вот так шел-шел прямо к цели, наплевав на опасность, а потом раз — и устал. Ну надоело ему гоняться за Аней, и все тут!

Допустим, меня раскололи.

Но ведь тогда он должен был бы напасть на Аню!

Она меня не послушалась, помчалась выкупать муженька, шляться на радостях по магазинам, гулять, видите ли, в «Дубках»…

Спасти ее могло только чудо. И это чудо произошло. Охотник не напал на нее.

Залег на дно?

Его мотивы, и так для меня не слишком понятные, становятся просто до неприличия противоречивыми. Мне уже начинает казаться, что против меня два человека, один — хладнокровный убийца, другой — нерешительный психопат, который сам не знает, чего он хочет.

Не зря мне так упорно вспоминается поединок с Кукловодом — только тогда я испытывала похожие ощущения: зыбкость и нереальность происходящего вокруг меня. Только тогда я так же не могла просчитать следующий ход противника.

Очень похоже. Просто до безобразия.

Все, в чем пытался убедить меня Аркадий и чему я уже готова была поверить, теперь можно смело забыть. Моя интуиция с новой силой принялась сигнализировать об опасности.

Почему мне так не по себе?

С самого начала, с того момента, как я умудрилась разбить зеркало в комнате тетушки, меня не покидает смутное ощущение тревоги. Дурацкая мысль о плохой примете постоянно возвращается.

Расколов это чертово зеркало, я словно выпустила на свободу темные силы Зазеркалья, и теперь они ткут вокруг меня свою вязкую паутину. И вся реальность нашего мира начинает действовать уже по тем, нездешним законам.

Такому моему дурацкому состоянию есть свое, вполне материальное объяснение — с того злополучного вторника все пошло наперекосяк.

То есть все факты говорят мне одно, но я знаю, что это не так. И никто не сумел бы сказать, в чем тут дело. Даже я сама, как показал разговор с Аркадием, не могу толком сформулировать свои сомнения.

Единственное, что я твердо знаю, — все совсем не так, как кажется. И сегодняшняя безрассудная выходка Ани служит лишним тому подтверждением.

И от того, что отдельные события упрямо не хотят складываться в цельную картину, у меня просто земля уходит из-под ног. Чертовски неприятное ощущение!

С Кукловодом я наверняка перегибаю палку — мертвецы не возвращаются из своих могил.

Но черт меня подери, почему же я, как тогда, ощущаю себя игрушкой в руках опытного режиссера, словно одна из тех марионеток, которых Кукловод использовал в своих изощренных спектаклях?

Нет, я не пешка, не безвольный статист, мной нельзя манипулировать. Я сама решаю, какой сделать следующий ход. И единственный шанс для меня сохранить в целости свой рассудок — это довести дело до конца и узнать наконец причину столь странных поступков своего противника.

Теперь, когда неожиданное освобождение Гарика изменило диспозицию, у меня появилась возможность вычислить этого Охотника.

Новый расклад открывает мне доступ к тому самому загадочному «коммерсанту Б.» из «Новостей», встреча с которым закончилась для Гарика арестом. Не он ли тот закулисный режиссер и актер в одном лице, чьи странные поступки сводят меня с ума?

Узнать это можно просто. Достаточно всего лишь поговорить с Гариком. А вот, кажется, и он собственной персоной.

Дверь на веранде хлопнула, и в холл шумно ввалился муж Ани. Сама она, гордо неся свой живот под распахнутой шубой, следует за ним молчаливой тенью.

— О, здорово, защитница! Ну как, скоро поймаешь этого козла?

А в домашней обстановке он вовсе не такой непробиваемый, каким показался мне тогда в «Русском стиле».

И жену он обнимает за плечи совсем не как хозяин жизни — молодую подружку, не снисходительно и покровительственно, а нежно и заботливо. А улыбка его, оказывается, совсем меняет. Пожалуй, я пересмотрю свое мнение о «новых русских».

Однако вовсе не такого вопроса я ожидала от Гарика. Точнее, совсем не вопроса — в последнее время мне с лихвой хватает и собственных, — нет, я ждала от него ответов на свои!

— Добрый вечер. А разве вы уже не знаете, кто это? «Коммерсант Б.» ничего вам не говорит?

— Нет, а что? Вы что-то раскопали?

Теперь мы на «вы». Ладно.

— Думаю, нам нужно серьезно поговорить.

— Какие вопросы! Ань, сообрази пока пожрать, а мы с Женей пойдем пообщаемся.

— Ну, Игорь! Сколько раз говорить: «поесть», а не «пожрать». Эх ты, гоблин бритый!

Со смехом увернувшись от шутливого шлепка, Аня, мурлыкая что-то себе под нос, направилась в сторону кухни.

Как только она удалилась, с лица Гарика сползло веселое выражение, морщинки у глаз куда-то исчезли, и он вновь превратился в того мрачного типа с непроницаемым взглядом, с которым я разговаривала в ресторане. Как будто проглянувшее на минуту солнце перестало греть его своими лучами.

Не говоря ни слова, он прошел мимо меня и стал подниматься по лестнице на второй этаж. Я пожала плечами и последовала за ним.

В небольшом уютном холле второго этажа Гарик все так же молча бросил на бильярдный стол свое пальто, достал из стенного бара бутылку «Белой лошади» и два стакана и кивнул мне на кресло в углу.

Разлив виски, он протянул мне мой стакан и устроился в соседнем кресле.

— Ну?

— Что «ну»? Я полагала, это вы поделитесь со мной кое-какой информацией.

— Только после вас.

Я вкратце изложила последние события и свои ощущения от этих событий. Молчавший во время моего рассказа Гарик-Игорь сделал большой глоток и сказал:

— Согласен с вами — дело мутное. Ваши выводы?

— В «Новостях», когда говорили о вашем аресте, упоминался некий коммерсант Б. Якобы он заявил, что вы обложили его непосильными поборами и бойцы не то СОБРа, не то РУОПа повязали вас со товарищи во время очередного «наезда». Полагаю, вы поехали к нему не деньги выколачивать, а выяснить, не он ли ваш антагон… то есть, типа, недоброжелатель.

— Я знаю, что значит антагонист. И оставьте, пожалуйста, этот неуместный тон.

Я мысленно зааплодировала. Гарик продолжил:

— Мне уже понятно, что вы привыкли общаться по-русски. К чему эти слова-паразиты? Вы что, меня за шпану уличную принимаете? И, чтобы недоразумений больше не возникало, я никогда не езжу «выколачивать деньги». Ясно излагаю?

— Вполне.

— Итак, вы хотите знать, что известно мне.

— Да уж, хотелось бы…

— Так вот, я ничего не знаю. Об этом «коммерсанте» никогда раньше не слышал.

— А как же?..

— Все ерунда. Дело было так: вечером во вторник, после нашей с вами встречи, мне позвонили. Это был тот же человек, который написал письмо и проник ко мне в дом.

— Откуда вы знаете?

— А он сам мне сказал.

Дело начинает принимать все более интересный оборот. Такого я не ожидала.

— А голос вы узнали?

— Если бы когда-то его слышал, я бы его вспомнил. Нет, голос был незнакомый.

— Так-так. И чего он хотел? Денег?

— Почему денег? — удивился Гарик. — Нет, он сказал, что если я мужчина, то должен прибыть на «стрелку» и ответить за свои дела. Так и сказал: «ответить».

— И вы поехали?

— А как же? Должен же я был наконец узнать, кто этот козел и чего ему от меня на самом деле нужно. Взял ребят, и поехали.

— И ничего не узнали, как я понимаю.

— Как вы догадались?

— Дедукция.

— Гениально, Ватсон!

(Где-то я это уже слышала…)

— А если серьезно?

— Нас элементарно подставили. Не понимаю, как мог купиться на такую мульку. Но со мной еще никогда так не разговаривали, а уж тем более не угрожали. Если честно, мне было даже любопытно посмотреть на этого типа…

— Вот и посмотрели.

— Вот и посмотрел.

— Ну а как же эти руоповцы или кто они там? У них-то в таком случае какой был повод вас «вязать»?

— Тут и начинается самое интересное.

— Я вся внимание.

— В Шестом отделе незадолго до того, как мы приехали на тот пустырь, раздался звонок. Улавливаете сходство?

— Еще как. Вас заложили.

— Верно. Некий фермер из района сообщил, что привез в город фуру говядины, а тут на него «наехали», избили и требуют денег.

— И он сказал, что должен встречаться с вами на том пустыре…

— …где мне и назначил встречу этот неуловимый мститель.

— Ловко.

— Еще бы. Самое смешное, что этой ерундой ни я, ни мои, скажем так, сотрудники уже давным-давно не занимаемся. Вот так.

— Перешли на экономические преступления? — Я вспомнила услышанный краем уха разговор во дворе.

Вопрос повис в воздухе.

Перемена в Гарике едва меня не обманула. Несмотря на ставшую внезапно чистой речь, передо мной по-прежнему сидел один из тех, кого Семаго называет «серьезными людьми». И его спокойный взгляд сказал мне об этом лучше всяких слов.

— Одним словом, это не мой профиль. И наши борцы с преступностью прекрасно это знают. А тут, представьте, такой удобный случай. Никаких бумаг, никаких бухгалтерских проверок: подъезжай и бери тепленьким, много ума не надо. Они и купились.

— Ага…

— Разобрались быстро. Потерпевшего-то нет, дела по звонку не заведешь.

— За что же вас держали в таком случае?

— А, это. Так, ерунда.

— Ну а все же?

— У одного из моих ребят нашли незарегистрированный ствол. Ну и там по мелочи: «дури» немного, патрон от ружья под сиденьем завалялся — мы на этом джипе на охоту недавно ездили…

— Для этого и понадобились деньги?

— Ну да, чтобы эта мелочовка не всплыла.

— Закон что дышло?..

Не люблю продажную Фемиду. Самое гнусное, что можно придумать, это закон на службе у тех, с кем он призван бороться.

Впрочем, на этот раз нечистые на руку стражи порядка, похоже, поступили правильно.

Гарик, конечно, не ангел, это любому понятно, кроме его жены. Но если то, что он рассказал, правда (а я склоняюсь к тому, чтобы ему верить), то получается, что его подставили. А блюстители закона, выходит дело, помогли осуществиться какой-то высшей справедливости, сами того не подозревая.

То, что они нагрели на этом руки, это уже другой вопрос. Вот такая вот загогулина получается…

— А людям тоже есть хочется, — весело продолжал Гарик. — Это уж такие правила игры: попался — плати. Я ж не урка какой-нибудь, не срок же мне вешать.

— Так что получается, главного подозреваемого так и нет?

— Да никакого нет, ни главного, ни второстепенного.

— Это плохо.

— А кто спорит?

— Что же делать? Этот Охотник может на целый год вас в покое оставить, а потом неожиданно напасть.

— Ну и что?

— Как что? Я так и буду целый год Аню пасти?

— Почему бы и нет? Она говорит, вы с ней сошлись…

— Я так не могу. Невозможно охранять человека бесконечно долго — рано или поздно убийца поймает удобный момент.

— Значит, нужно раньше успеть.

— Я уже говорила, что из этого получилось.

— Будем думать.

— Неужели до сих пор так и нет ни одной зацепки? Вы что-то говорили о проверке…

— Если бы это был кто-то из моего окружения, я бы знал, что у него появился повод. Была у меня на подозрении парочка человек, но их уже проверили — это не они.

— Что, никаких врагов?

— Вам знакомо выражение «баланс сил»?

— Слышала как-то.

— Так вот, у нас в городе сейчас именно он и есть. И никому не выгодно нарушать хрупкое равновесие, — начал Гарик ровным спокойным голосом. — Поймите, давно прошли те времена, когда шайки «вольных стрелков» потрошили бедных кооператоров. Еще в перестройку бритоголовые сопляки сообразили, что безопаснее самим становиться ларечниками, по крайней мере открывать свой легальный бизнес. Шальные набеги — слишком дорогое удовольствие. Те, кто днем крутил «колпаки» на вокзале, а ночью жарил утюгами животы коммерсантам, теперь остались только в комедиях тех лет. Кто-то начал свое дело, самые отпетые сели, и на арену вышли «цеховики», которые никуда и не исчезали, строго говоря. А там, где постоянные деньги, там — система, порядок. Довольно быстро первая мутная волна схлынула, определилась новая иерархия… Не без эксцессов, конечно, но в основном вся стрельба на улицах — разборки «быков» между собой. Молодая кровь горячая. А серьезные люди продолжают заниматься своим делом, каждый в своей области. Весь криминал в том, что эти деньги идут мимо государства. Просто потому, что они работают эффективней, так зачем же делиться с этой бандой паразитов? Конечно, кое-какие сферы деятельности это государство считает незаконными. Но легализуй они ту же торговлю оружием, и вся криминальная шелуха отпадет. Будет просто товар, с которого, кстати, немалые налоги потекут… Так что конфликтовать мне просто не с кем. Всяк сверчок, как говорится, знай свой шесток, — и все будет нормально.

Ничего себе лекция! Вот только про наркотики и заказные убийства он, похоже, забыл.

— А что до заказных убийств, — словно прочитал мои мысли Гарик, — так эту истерику пресса изрядно раздувает. Я не спорю, людей «заказывают». Но это значит только одно — человек встал на дороге чьих-то больших интересов. Ничего личного в этом нет, убирает неудобного не исполнитель, а сама система. Киллер обычно из другого города, он даже не знает свою мишень, пока не получит конверт с материалами на нее. Ничего личного. И уж тем более того человека никто не предупреждает.

— Это я все понимаю. Но неужели ни у кого нет причин точить на вас зуб? — Я уже все поняла, но пыталась все же ухватиться за соломинку.

— Есть, почему же. «Мерседес» мой прохожего обрызгал, а он и обиделся.

— Прохожие не стреляют в жену хозяина машины.

— Да, и домой к нему не лезут. Ясно, что это не простой прохожий. Но кто? Да, я, кстати, нашел.

— Что?

— Да не что, а кого. То есть как. Короче, я узнал, как появилась та запись в моем ежедневнике. Правда, никакой информации мне это не дало.

— И как же?

— Оказался тот тип, который приходил антенну устанавливать. Я проверял в конторе, где заказ делал, — такой человек у них не работает.

— А как же?

— Да никак. Им кто-то позвонил и отменил заказ. А тот, который приходил, даже в какой-то ксиве меня расписаться заставил, когда я с ним расплачивался. Откуда же я знал…

— Описать этого подставного сможете?

— Да ничего особенного. Среднего роста мужик, не худой и не толстый, в такой еще спецовке, что ли… Вспомнил, усы у него были.

— Ну, усы — это не проблема. Приклеить недолго. А что-нибудь особенное в нем было?

— Да вроде как хромал он.

— На какую ногу?

— Не помню. Да даже не хромал, а так, подволакивал ногу, почти незаметно.

— Не густо. К тому же хромоту сыграть несложно. Ну что ж, по крайней мере мы знаем, что этот тип еще и в технике разбирается. Антенна-то работает?

— Отлично показывает.

— М-да…

Я не стала говорить Гарику, что эта хромота многое мне сказала.

Тот тип, который стрелял в нас с Аней, тоже прихрамывал. Конечно, для маскировки это неплохое средство — стоит перестать притворяться, и главная примета, первым делом бросающаяся в глаза случайным свидетелям, исчезнет.

Но дважды применять этот метод глупо. Скорее другое — этот человек действительно хромает. И это лишнее подтверждение того, что действует одиночка.

Но теперь касается это все только меня.

Сомнений быть не может. Рассказанное Гариком послужило последним толчком, и теперь я больше не могу обманывать сама себя.

Не может быть двух Кукловодов.

Слово, неизвестно как появившееся на листке ежедневника в кабинете Гарика, до последнего момента было для меня бельмом на глазу. До такой степени, что я даже не пыталась думать о том, откуда оно там взялось. Не знаю, на что я надеялась — на то ли, что Гарик вычислит своего врага и тот сам расскажет, как он это сделал, или на то, что я вызову Охотника на прямой контакт и узнаю это от него…

Ни способа, ни, самое главное, причины для такой выходки я не видела.

Но сейчас эта невозможная причина вдруг встала передо мной во всей своей неопровержимой и окончательной реальности. Никакого врага у Гарика не было с самого начала. Охотник, которого я пыталась себе представить, и не собирался охотиться на Аню. И первое письмо, и это проклятое слово «завтра» предназначались не Гарику, а мне! Даже способ, каким его доставили, был своего рода посланием. Посланием для меня, Жени Охотниковой. Для Хамелеона.

И теперь все встало на свои места.

Только один человек в мире мог решиться и с блеском провести такую операцию.

Только сам Кукловод имел повод устроить такую игру со мной.

Как только я допустила существование этого недопустимого мотива, все остальное, словно по волшебству, сложилось в цельную и ясную картину.

Противоречий больше нет. Исчезли все неувязки, от которых мне хотелось закричать, все логические натяжки, которые я против воли допускала, чтобы хоть как-то объяснить для себя загадочное поведение своего невидимого противника.

Я вдруг совершенно точно поняла, что это именно из-за меня Аня попала под выстрелы, это меня, а не ее едва не взорвали в женской консультации.

До последнего момента я надеялась, что причина все же в Гарике. Мне просто хотелось верить в объяснение, которое мне подсовывали. Потому что иначе мне пришлось бы признать невозможное — возвращение Кукловода.

Теперь же неожиданно освободившийся муж Ани поставил меня перед фактом: его мифический противник оказался чистой фикцией. И игнорировать этот факт больше невозможно.

Только Кукловод мог додуматься втянуть в игру такого человека, как Гарик. Использовать в своей игре других — фирменный стиль, выдающий Кукловода получше всяких отпечатков.

Только Кукловод мог позволить себе «отступления от темы», вроде этого «неграмотного» почерка. Только он мог куражиться, устраивая это бессмысленное проникновение в дом или превращение в старика. Потому что он умнее, нестандартнее и сильнее любого противника.

И у меня побывал именно он. Гостем, не оставившим никаких следов своего пребывания, над чьим визитом я ломала голову, мог быть только Кукловод.

Только Кукловод мог, просчитав мою ловушку, отказаться от верного выстрела у дома портнихи — просто он готовит для меня что-то более «изящное».

Пока я не знаю, как ему удалось выжить в том взрыве, не знаю, зачем ему понадобилось выманивать меня на охрану Ани. Я многого еще не знаю. Но разбираться с этим предстоит мне, и только мне. И я разберусь.

— О, вот и Анна зовет ужинать, — прервал мои размышления Гарик. — Пошли пожуем, и хватит разговоров. Утро вечера мудренее.

За ужином Гарик шутил и дурачился. Аня весело, счастливо хохотала, и я неожиданно поняла, какая они прекрасная пара.

Все, нужно отходить. Забавно — теперь уже я представляю для своих клиентов смертельную опасность.

Но поговорить с Гариком я так и не смогла.

— Пойду вниз, отбуцкаю грушу, — сообщил он, как только мы встали из-за стола.

— У нас тренажеры в подвале. Игорь сказал, что хочет побоксировать, — перевела мне Аня.

Я пошла было следом за ним, но в этот момент хлопнула входная дверь и чей-то голос позвал:

— Вагран Ашотович, там у ворот менты стоят, хотят вас. Что делать?

— Ничего не делать, проводи в дом.

Нежданные гости оказались в штатском.

Один из них, с благородной сединой на висках, хорошо знал Гарика, потому что, едва они оказались внутри, он первым делом уважительно поздоровался, назвав Гарика тем же именем.

Как только Гарик выпроводил слегка встревоженную Аню наверх, гости, вернее, один из них, без долгих предисловий начал:

— Как ты понимаешь, я неофициально. У меня серьезный разговор. Это мой коллега, он будет присутствовать во избежание всяких недоразумений.

— Все замазаться боитесь, Николай Петрович? — ухмыльнулся Гарик, он же Вагран.

— Я с твоим отцом служил, шпана. Знал бы он, кем ты стал!

— Николай Петрович! Давайте не будем снова начинать.

— Ты что же это делаешь, мальчишка, а? Хорошо еще рапорт на мой стол попал…

— Да что случилось-то?

— А вот что! — Николай Петрович хлопнул на стол серый конверт.

— Что это?

— Да ты взгляни.

Гарик достал из незапечатанного конверта другой, поменьше. Обычный почтовый конверт, с адресом и штемпелем.

Мне из моего угла не было видно, что прочитал Гарик на листке, который лежал в конверте. Зато я прекрасно видела, как заходили у него на скулах желваки.

— Женя, идите сюда! — позвал он ровным голосом.

Я подошла и взглянула ему через плечо.

«Сука это последнее предупреждение я тибя убию». Эти нарочито корявые буквы не узнать я не могла.

— Что это значит? — Гарик поднял глаза на пожилого.

— Там на конверте твое имя и адрес.

— Я видел. Что это значит?

— А это лучше ты мне объясни, сынок. Это нашли сегодня днем у мертвого водителя в лесополосе по Волгоградскому тракту, в трех километрах от города.

— Водителя опознали?

— Пытаются. У него, считай, головы наполовину нет, какое уж там опознание… Ясно только, что убит рано утром, где-то в другом месте — в машине крови почти не было.

— А какая машина? — подала голос я.

— «Москвич-412», — бросил, не глядя на меня, Николай Петрович. — Зеленый. Так как, Вагран, скажешь мне что-нибудь, убьешь старика?

— А что я могу сказать?

— Это уж тебе виднее. Что ты делал сегодня часов с семи до одиннадцати утра?

Тут Гарик засмеялся. Не очень весело, скорее нервно:

— У меня, вообще-то, такое алиби, что лучше и желать нельзя. Меня ваши коллеги изволили побеспокоить.

— Ты знаешь, что теперь пойдешь как минимум свидетелем? При трупе нашли обрез и шапочку лыжную с дырками для глаз. Дураку ясно, что он ехал к тебе. Улику уничтожить я, сам понимаешь, не могу и не стал бы, даже ради памяти твоего отца. Просто хотел взглянуть, как ты себя поведешь. Так что готовься.

— Николай Петрович, вы же знаете, я этим не занимаюсь, — серьезно ответил Гарик-Игорь-Вагран. — И мои тут ни при чем, я гарантирую. Ну сами посудите, мог я это сделать?

— Не верю, — серьезно ответил его собеседник. — Потому и приехал. Другие такие письма были?

— Да что вы! — удивился Гарик. — Никогда.

— А как ты все это объяснишь?

— Да никак, что мне объяснять. Я тут ни при чем, ребенку ясно.

— Ну смотри, парень! — Седой собрал со стола бумажки, аккуратно вложил конверты один в другой и сухо кивнул мне. — Все, пошли, — скомандовал Николай Петрович своему спутнику, молчавшему во время этого разговора.

Двое в штатском круто развернулись и направились к выходу.

— Я провожу, — заторопился следом Гарик.

Когда он вернулся в дом, я вкратце сообщила о своих выводах. Реакции я ожидала какой угодно, но только не такой. Гарик только молча кивнул, выслушав мои доводы. Прочитать его мысли на этом непроницаемом лице я, как ни старалась, не смогла.

Если я все же ошиблась, если никакого Кукловода нет, спокойствие Гарика объясняется очень просто: он точно знает, что его врага больше нет в живых. Реши сам Охотник исчезнуть таким причудливым образом, ему незачем было укладывать непонятно чей труп в зеленый «Москвич». Он просто не мог знать, что «засветил» свою машину, — ее видела только я, да и то мельком, подъезжая к дому Семаго. Связать ее с Охотником я просто не могла — зачем ему было ждать меня у Семаго? Охотник просто не знал о его существовании. Другое дело — Кукловод. Как раз ему нужно было убедиться, что я начала проверять свои смутные подозрения.

Мог ли Гарик так же серьезно, как только что отрицал факт предыдущих посланий с угрозами, врать мне, когда говорил, что его люди ничего не накопали?

Неужели он, то есть не он, конечно, — он действительно еще сидел, когда нашли труп, — неужели его люди действительно могли допустить такую оплошность? Вычислить виновника его проблем, убрать его и при этом оставить такой серьезный след — очередное письмо, адресованное Гарику?

Или же это сам Кукловод решил отвести удар от себя, почувствовав, что вот-вот я догадаюсь и выстрою все факты единственно возможным образом? Скорее всего, так. Но не означает ли это, что он собирается выйти из игры? Исчезнуть, вновь не оставив ни единого следа своего присутствия?

Как бы то ни было, теперь использовать Аню в качестве приманки невозможно, даже если бы я решилась на такую глупость.

Мой противник больше не подставится.

Следовательно? Следовательно, моя работа на Гарика закончена. Охранять больше некого и не от кого. Если труп в машине — Охотник, то проблема снята. Если же, что скорее всего, этот труп оставил Кукловод, чтобы сбить с толку меня, — что ж, проблема остается. Но это уже только моя проблема.

Прощались мы недолго.

Гарик, как я и ожидала, предложил мне работать на него, я, как он и ожидал, отказалась. Подошедшая к концу разговора Аня восприняла известие на удивление спокойно. Гарик объяснил жене, что угрозы ее жизни больше нет и я ухожу.

Плакать Аня при расставании не стала, за что заслужила еще одно очко в свою пользу на моем невидимом табло. Все-таки мое назойливое присутствие ее порядком напрягало. Хорошо еще, что Гарик никогда не расскажет, кому именно обязана она двумя покушениями. Тем не менее расстались мы с Аней тепло. Она пригласила заезжать в гости, я, разумеется, пообещала, на прощание мы обнялись, и, сопровождаемая Гариком, я направилась к своей машине.

— Ты знаешь, — сказал Гарик, подавая мне мою сумку, — я зла на тебя не держу. Ты не виновата, что эта тварь втянула в вашу войну и нас. Но если ты права, значит, раздавить его нужно обязательно. Могу я чем-то помочь?

Признаться, это предложение меня растрогало. И даже «ты» сейчас не прозвучало фамильярно — Гарик признал во мне профессионала.

Предложение помощи я с признательностью отклонила, получила напоследок крепкое мужское рукопожатие (кисть ощутимо хрустнула), Гарик молча развернулся и пошел в дом, к Ане.

Проводы окончены, теперь я осталась одна. Один на один с хитрым и жестоким противником.

Впрочем, ладно, утро вечера мудренее, как говорит Гарик. Меня ждет чашка крепкого кофе, горячая ванна и мой враг. Интересно, что он придумает в следующий раз?

Я была уже минутах в десяти езды от своего дома, когда биппер у меня в кармане неожиданно проснулся и издал электронную тихую трель.

Итак, мне не пришлось долго ждать следующего хода.

Бросив машину за углом дома, я проверила пистолет и не спеша вошла в подъезд.

Последний акт драмы начался.

Глава 10 Ловушка

Прижимаясь к стене, я на цыпочках взбежала на свой этаж. Все чисто, только освещенные тусклым дежурным светом площадки с одинаковыми стальными дверями на каждой. Ого! А вот это его ошибка — моя входная дверь приоткрыта. Совсем чуть-чуть, буквально на миллиметр дверное полотно отстоит от косяка. Достаточно, чтобы дверь не захлопнулась.

Наконец-то он начал делать ошибки!

Понятно, так рано Кукловод меня просто не ждал, но промах все же серьезный — не узнай я о визите при помощи хитроумной электроники, эта дверь все бы мне сказала.

Я приникла к косяку.

Тихо, как в могиле (впрочем, такого рода шутки сейчас неуместны). Интересно, успел ли он уже нарваться на мою ловушку?

Хорошо бы он решил еще раз порыться в моей комнате. Моя задача в этом случае весьма упрощается, ведь все подготовленные мной сюрпризы — именно там.

Я принюхалась. Порохом не пахнет.

Что ж, по крайней мере, за мной остается фактор внезапности.

Осторожно, едва дыша, я чуть приоткрыла дверь и запустила палец в скважину, куда входит язычок замка. Именно там посоветовал мне хитроумный Гнейко скрыть маленький тумблер, отключающий внешний рубеж сигнализации — не хватало еще, чтобы биппер запищал сейчас, предупреждая уже о моем прибытии! Надеюсь, Кукловод не ждет меня, притаившись прямо за дверью!

За дверью он не стоял.

Но поняла я это, к сожалению, слишком поздно. Что-то острое больно ужалило меня в шею, чуть правее позвоночного столба, и мир вокруг медленно провалился в темноту. Последнее, что я запомнила, — коврик у двери, который неожиданно прыгнул на меня. Или это я на него упала?

Следующее мое впечатление от реальности — нестерпимо яркий свет настольной лампы, бьющий мне прямо в зрачок. Какое-то время только это яростное давление было моим единственным ощущением. После нескольких мучительно долгих секунд я почувствовала чьи-то пальцы, грубо задравшие мне веко.

Мозги мне словно окутало ватой, где-то в голове продолжал дрожать тонкий металлический звук. Не от двери ли, которую я распахнула собственной головой, когда растянулась на пороге?

Внезапно я вспомнила все. Если бы горло мне повиновалось, я застонала бы в бессильной ярости. Надо же было так купиться на примитивнейшую уловку!

Тем временем к звону добавился еще какой-то посторонний звук. Я напрягла внимание и сумела разобрать:

— …ришли в себя, Женя. Хватит притворяться. — С этими словами мой мучитель снял наконец жесткие пальцы с моих век, и я смогла прикрыть глаза.

Мышечный тик на левой щеке сказал мне, что чувствительность лицевых мышц возвращается, но все тело словно исчезло.

В голове немного прояснилось. Почему я больше его не слышу?

Даже сквозь сомкнутые ресницы свет оставался нестерпимо ярким, но я все же смогла разобрать, что нахожусь в своей комнате, сваленная в кресло, словно мешок картошки. Ну вот, хоть в чем-то мне повезло.

Откуда-то слева из-за моей головы вновь послышался этот голос. Теперь я смогла разобрать интонацию, точнее, ее отсутствие — Кукловод говорил совершенно без всякого выражения.

— А вы меня разочаровали, Женя, — равнодушным бесцветным голосом произнес мой противник. — Не заметить стольких явных намеков.

Я что-то прошипела.

— Ну да, ну да. Связки еще не слушаются, понимаю. — Возникшая из тьмы рука вновь насильно подняла мне веко. — А зрачок все еще расширен. Очень остроумно: тушь для ресниц с иглой вместо кисточки. Мгновенный паралич минут на двадцать. Как я понимаю, какой-нибудь синтетический яд из арсенала рыцарей плаща и кинжала, а? Не отвечайте, не отвечайте, вам еще нельзя говорить.

— Скотина! — смогла наконец довольно внятно выговорить я.

— Ну не стоит так переживать. Умейте проигрывать достойно. Думаю, минут семь вы еще проживете, пока яд окончательно не разложится. Ведь он не оставляет никаких следов в крови, верно? Так что вас найдут задохнувшейся от угарного газа. Очень правдоподобное короткое замыкание я вам обеспечу…

Ну давай, Женя, шевели извилиной! Не может же не быть выхода из ситуации!

Человек в темноте тихонько засмеялся:

— Ну не забавно ли, погибнуть от собственного оружия! И никаких следов насилия, я вас даже связывать не стал; яд — лучшие кандалы и не оставляет рубцов на коже. Ну скажите, когда вы сможете двигаться? Десять, пятнадцать минут? Знаю, все равно не скажете. Впрочем, этого и не нужно, я вижу, с какой скоростью вы приходите в себя. Так что вы еще увидите, как вспыхивает проводка, плавятся стеновые панели… Вот только потушить пожар вы уже не сможете. А интересно, очень ядовитый дым дает этот синтетический ковер? Хотелось бы, чтобы вы почувствовали, что значит гореть заживо.

Перед моими глазами закачалась маленькая пластиковая коробочка. Мой биппер.

— А ведь я ожидал чего-то подобного. Неужели вы думали таким образом от меня защититься?

Чего он издевается? Хочет насладиться моим поражением? Есть, поняла. Ну конечно же, у живого человека не может не быть хотя бы одного слабого места.

У Кукловода этот пунктик, эта уязвимая точка — тщеславие, которое он наверняка называет гордостью художника.

Именно оно заставляет его строить сложные, но безупречно выверенные комбинации. Именно это извращенное чувство собственного превосходства заставляет его так рисковать. Да он же упивался собственным величием, когда заставлял людей выполнять свои замыслы, когда делал других частью своей игры, чтобы они, сами того не подозревая, плели сеть. Его сеть.

Мысль моя лихорадочно заработала.

Да, это так. Я неожиданно нащупала, что двигало Кукловодом. Единственная черта характера, роднящая его, «сверхчеловека», с нормальными людьми, — любование собственным совершенством. И в этой ахиллесовой пяте — моя единственная надежда на спасение. Если мне удастся его разговорить, польстить его тщеславию… Заставить раскрыть передо мной, беспомощной жертвой, маленькие секреты его мастерства, которые привели его к победе…

Он не может не купиться на искреннее восхищение. Талант без поклонников — не талант. А кто еще сможет оценить все величие его замысла, как не я?

Кукловод ошибся всего минут на пять. Продержаться еще двадцать минут, и способность двигаться ко мне вернется. Конечно, не полностью, но все, что мне нужно, — прыгнуть к двери и сунуть руку на полку, за револьвером. И тогда мы с ним еще потягаемся.

Но мой противник, невидимый в темноте, прекрасно видел мое ярко освещенное лицо. И мой быстрый взгляд, брошенный на полку, не укрылся от его внимания.

— Даже не думайте, такой возможности у вас не будет. Я вам ее просто не оставил.

— Что… вы… — прокаркала я.

— …имею в виду? Только то, что ваш пугач я уже разрядил. А зачем вам разряженный револьвер? Знаете что? Я подстрахуюсь. Я не дам вам семи минут. Подожду, пока пожар разгорится, и тихонько исчезну.

Я наконец вполне овладела своим голосом, чтобы сделать первый, пробный ход. Только бы сработало…

— А хотите узнать, как я догадалась?

— Повторяю, вы меня разочаровали. Я так старался дать вам намек. Сначала — Семаго, потом эти письма… Неужели вы не уловили сходства?

Есть, сработало! Кукловод проглотил наживку. Ну, теперь держись.

— Я никак… не могла разобраться… вот в чем, — начала я, едва ворочая языком. — Зачем было изображать, что письма написаны безграмотным маньяком?..

Голос возвращается с каждым словом. Очень хорошо; на данный момент голос — мое единственное оружие. Я откашлялась и продолжила:

— …Такого Гарик просто не испугался бы. И пришлось проникать к нему в дом, чтобы оставить второе предупреждение. Что за бессмысленный кураж? Тот, кто так ненавидит своего врага, просто не может позволить себе эти вольности.

Кукловод все так же без выражения спросил:

— А вы все же почувствовали?..

— Тогда еще только задумалась. Психологическая неувязка. Враг Гарика должен был быть захвачен одним чувством — чувством мести, которое гонит его прямо к цели. А здесь автор письма словно играет: а ну-ка догадайся, кто я. Но потом я поняла, что играли вы не с Гариком. Он тут вообще ни при чем. Вы играли со мной.

— И тем не менее поверить в это вы не смогли, а?

— Да, я не могла поверить в очевидное — что кто-то задумал настолько сложную комбинацию только для того, чтобы выманить меня. Не могла поверить, что можно как-то заставить Гарика обратиться именно к Семаго, а того — позвонить мне.

— Ну да, ну да, — мой собеседник начал заводиться, — никто не может поверить, что именно за него взялись всерьез.

— А кстати, почему именно Гарик?

— Ну, задумывая охоту на вас, я точно знал только одну, первую подсказку, которую дам. Это должен был быть человек, связанный одновременно со мной и с вами. То есть для вас все должно было начаться с Семаго. Маленький привет из прошлого. Остальное — дело техники. Нужно было подобрать подходящего человека, напугать его и заставить поделиться с Семаго своей проблемой. А тот просто не мог бы не подсказать обратиться к вам.

— Но Гарик?..

— Ничем не хуже любого другого. У меня была на примете еще одна кандидатура из окружения Семаго, некий художник. Достаточно богатый, чтобы нанять вас, и достаточно уязвимый, чтобы прежде всерьез испугаться. Но он в самый последний момент уехал со своей выставкой в Германию, так что… А этого Гарика я приметил, еще собирая информацию на Аркадия Семаго. Ведь он когда-то был у него «крышей», верно?

Говоря все это, Кукловод переместился в коридор. Я еще не могла двинуть шеей, но по звуку определила, что он вскрывает потолочную панель и возится с проводкой. Дело плохо.

— Но как я могла догадаться?

— Конечно, вы не могли, — послышался сдавленный голос, — вы и не должны были. Я делал это для себя. Забавно, знаете ли, наблюдать, как, имея все ответы прямо перед носом, человек не может сложить два и два… Черт! Отвертка упала.

Нужно подстегнуть его, пока я ему не наскучила.

— А в одном вы все же отступили от своего правила.

— Да, это в чем же?

Ага, проняло!

— Ну, вы всегда действовали тонко, и вдруг такая грубая работа. Разбить окно, выломать магнитолу в машине, и все для чего? Чтобы установить прослушку! — Я попыталась вложить в свой голос максимум злорадства.

— Ну что вы? Я — ломать, разбивать? Да никогда. Это кто-то другой. Просто, изучая маршруты ваших подопечных, я одновременно слушал переговоры милиции. Знаете, по специальной волне. Так, из чистого любопытства, занятные иногда попадаются данные. Ну и неожиданно поймал «трансляцию» из машины впереди. Тут я понял, что Гариком интересуюсь не один я. А мне лишние соперники не нужны. Пришлось его изолировать и целиком переключиться на эту девочку…

Послышался мягкий прыжок и шаги в сторону кухни. Относит на место табуретку. Значит, мое время выходит. Вот-вот запахнет жареным.

Что ж, нужно быть готовой к самому худшему. Все, что я могу сейчас сделать, единственная и последняя услуга, которую я в силах оказать человечеству, — это постараться, чтобы Кукловод оставил как можно больше следов.

Я, Женя Охотникова, волею судеб вставшая когда-то у него на пути, должна буду умереть. Но и сам Кукловод не уйдет от расплаты, если я сумею разговорить его, заставить произнести вслух хотя бы какую-то информацию о себе, дать минимальную зацепку.

— Ну вот, — удовлетворенно произнес бесплотный голос от двери. — Осталось совсем немного.

С этими словами мой противник приблизился ко мне и встал где-то за моей спиной. Даже сейчас, уверенный в собственной безопасности, он хочет оставаться в тени. Ни разу не дал мне шанса разглядеть себя.

— Я вот чего не пойму, — спокойно начала я. — А зачем вообще было затевать всю эту историю? Вы что, не могли убрать меня без всех этих сложностей?

— Убрать вас? Да у меня и в мыслях такого не было. Чтобы вы просто споткнулись на бегу где-нибудь в подворотне и для вас все кончилось? Ну уж нет, для вас это была слишком легкая кара. Я заставил вас помучиться, теряться в догадках, строить самые нелепые гипотезы и наконец с ужасом признаться себе — ваш враг вернулся. И понять это вы должны были только в самый последний момент, перед тем как умереть. Но прежде… О, я долго искал самое уязвимое ваше место. Я готовил удар побольнее.

— Нашли?

— Не сразу. Сначала я пришел к вам домой. Тут я не только убедился, что вы — это вы. Я понял из всей этой экипировки в шкафу, что вы не просто гений-самоучка, как я предполагал вначале. Вы не случайно смогли разрушить тот мой план с Семаго. Я увидел, что вы профессионал. Все эти стреляющие авторучки, парики, приборы ночного видения и прочее многое мне о вас сказали, Евгения Максимовна Охотникова. И я убедился: лучшей местью, прежде чем вы умрете, будет смерть клиента, того человека, которого вы как профессионал должны были и не смогли уберечь.

Я только скрипнула зубами. А ведь он прав, ему удалось нащупать мое больное место.

— …К тому же я убивал двух зайцев, — продолжал тем временем ровный голос у меня за спиной. — Смерть на работе — тот же несчастный случай. Кто мог связать вашу гибель при исполнении и чью-то месть лично вам? Но вы чуть не испортили мне все удовольствие. Я вас переоценил.

Показалось мне, или действительно запахло горящей проводкой?

— …Я думал, что один только взгляд на письмо заставит вас догадаться. Но я ошибался. И понял свою ошибку, когда едва не стало поздно.

— И когда же вы поняли свою ошибку?

— Когда стрелял в вас. Вы не боялись, вы просто действовали, как и подобает телохранителю, — хладнокровно и без паники. Подумать только, а ведь до этого я едва вас не взорвал. Хорошо, что вы успели прежде, чем я нажал на кнопку. Не дали совсем испортить удовольствие.

Нет, показалось. Пока ничего не горит. У меня еще минут пять-десять.

— Но окончательно я понял, что ошибался в вас, когда вы устроили в машине весь этот спектакль. Признаюсь, он меня позабавил. Неужели вы думали, что я куплюсь на эту уловку? Вы так старательно подводили Аню к тому, чтобы она назвала вслух адрес своей портнихи, что даже заставили меня рассмеяться. А потом крутились там у дома, вызывали огонь на себя, храбрый вы оловянный солдатик!.. Нет, такой финал меня не устраивал. Я понял, что вы ничего не поняли.

— Я уже догадывалась.

— Да, разумеется. Но мне не нужны были догадки, мне нужен был страх и мгновенное озарение за секунду до смерти. Разумеется, я не стал стрелять. Пришлось изобретать на ходу что-то более наглядное, и я вспомнил про эти стреляющие штучки у вас в шкафу…

А вот теперь точно. Пахнет горелой пластмассой и еще какой-то гадостью. Если бы свет так не бил в глаза, наверняка видны были бы сполохи огня. А я все еще не могу пошевельнуть рукой. Да он мне и не даст. Черт, остался последний шанс.

Как можно более спокойно я спросила:

— А откуда, интересно, у вас такая подготовка? Вы действовали практически безупречно, так работать мог бы только специалист высшего класса.

Ответ для меня уже не важен. Он должен насторожиться, такую прямую лесть невозможно не заметить.

Противник, равного которому я еще не встречала, тут, чуть сзади и сбоку от моего кресла. Хватит ли ему хитрости, осторожности и того едва ли не звериного чутья, столько раз поражавшего меня в нем?

Я полностью обездвижена и беспомощна. В таком положении логично было бы ожидать нервозности, страха, может быть — даже мольбы о пощаде.

А жертва, вместо того чтобы паниковать, грубо льстит и пытается вытянуть информацию.

Мое спокойствие не может остаться незамеченным. И для меня сейчас в нем — единственная надежда на спасение.

Пока Кукловод не разберется, какой туз припрятан у меня в рукаве, он не уйдет. Очень хорошо. Пусть он продолжает говорить, пусть пытается догадаться, что здесь не так. Осталось уже недолго. Почувствует ли он подвох?

Сегодня, как ни странно, от этого зависит его смерть. И моя жизнь.

Если он догадается, что в комнате с нами незримо присутствуют мои свидетели — те, для кого работает сейчас мой видеомагнитофон, — и попробует отключить камеру, его ждет неминуемая смерть.

Если же Кукловод не догадается, что я подготовилась к визиту, он спокойно уйдет, оставив свое изображение на пленке. А вот я умру.

Ну, давай же, задумайся, почему это я так спокойна!

И он задумался. Но говорить со мной он перестал. Вместо этого он бросился осматривать комнату. А ядовитый дым уже начал ощутимо есть глаза, у меня запершило в горле. Зато… Да, совершенно верно. Эти легкие подергивания в конечностях мне говорили, что именно так проходит действие яда. И все-таки мне удалось заговорить ему зубы. Слишком поздно начал Кукловод свою имитацию случайного возгорания — мне осталось каких-то несколько минут. А он все роется на полках где-то за моей спиной. Ну!..

Тут лампа погасла, оставив корчиться у меня на сетчатке ослепительно белого червяка. Это ничего, зрение восстановится. Вот я уже вижу, как пламя ползет по шторе. И ковер в комнате тут и там выбрасывает вверх тоненькие сиреневые огоньки. Не думала, что так скоро. Только бы резервную проводку не задело.

Газовая пушка — штука, может, и не совсем гуманная, но достаточно безвредная.

Рассчитана она на вора-домушника. На того, кто покушается на имущество, а не на жизнь хозяев квартиры. Для вора она — вполне достаточное наказание.

Я же ждала совсем не воров.

Когда специалисты из «Гаранта» устанавливали мне охранную сигнализацию, я не думала, что у меня побывал именно Кукловод. Но то, что это не домушник, я знала точно.

Поэтому после их отъезда я внесла в конструкцию газовой пушки некоторые изменения: убрала реле времени, вставила электрозапал и заменила заряд.

Теперь она срабатывала без всякого замедления. Всякого, кто пересек бы невидимый луч, тут же встретил бы заряд картечи. Конечно, настоящей картечи у меня под рукой не было (пришлось заменить ее нарубленными гвоздями), да и мощность у короткой мортирки маловата. Но на то, чтобы прострелить комнату по диагонали, вполне достаточно.

Я замаскировала ее на книжной полке, как раз на уровне груди.

Но, устраивая этот нехитрый самострел, я предоставила непрошеным гостям выбор — не заметить, что их записывают, и оставить мне свое изображение или же попытаться отключить систему и получить порцию стальной «сечки». Поэтому датчик движения срабатывал только при приближении к моей камере.

Тогда, во вторник, я еще не знала, что меня посетил Кукловод. Но какое-то предчувствие все же заставило меня предусмотреть меры против слишком умного врага.

Когда Кукловод нашел наконец то, что искал, в комнате было полно дыма, а я уже могла пошевелить правой ногой. Выстрел прозвучал неожиданно тихо. Звук падающего на ковер тела слился с маленьким взрывом в коридоре — тетушкин дезодорант на полке у зеркала. Ну и быстро же горят эти стеновые панели!

Прошли томительные пять минут.

К счастью, все форточки в квартире оказались закрыты, и пожар не мог как следует разгореться. Но мне от этого легче не стало. Я обливалась слезами, легкие почти разрывались от дыма, когда я наконец почувствовала, что могу передвигаться на четвереньках.

И все-таки я бы не успела, если бы, обжигая ладони и колени о расплавленный нейлон в коридоре — бывшее ковровое покрытие, — не наткнулась на какой-то брезентовый сверток.

Вот так сюрприз!

Судя по тому, что я нащупала, Кукловод предусмотрел все. Или почти все. Внутри оказался противогаз, вот только моему врагу он больше не понадобится.

Дальше все было просто.

Когда приехали пожарные, я уже затаптывала последний очаг огня. Ущерб оказался меньшим, чем я предполагала. А Кукловод… Что — Кукловод? Ему не повезло. Когда его рука пересекла луч фотоэлемента, он стоял, чуть нагнувшись. И моя самодельная картечь попала ему не в грудь, а в голову. Вдобавок тело успело обгореть. Так что и после смерти он остался все тем же таинственным Кукловодом, чьего настоящего имени никто так и не узнал. Для милиции — просто неопознанный труп грабителя. Разумеется, я не стала говорить про свое стреляющее устройство. Официально он погиб от выстрела из дробовика. Я говорила, что держу дома массу зарегистрированного оружия?

* * *

Тетушка новость о пожаре в квартире восприняла на удивление спокойно. Я рассказала ей облегченную версию происшедшего в машине, по дороге домой из ее санатория.

— Главное, что с тобой все в порядке, — только и сказала Мила, положив руку на руль, поверх моей забинтованной кисти. — Объезжай, объезжай! Видишь, люк открытый?!

Вот так она всегда. Вмешается в самый неподходящий момент. Конечно, я видела люк, но до него было еще добрых двадцать метров, а вот с обгонявшей «Волгой» нас разделяли считаные сантиметры. И конечно же, она оставила длинную царапину на левом боку моего «жука».

Мой возглас потонул в негодующем сигнале и скрипе тормозов.

— А знаешь, тебе обязательно нужно прочитать что-то из моих книжек, особенно последнюю, — дипломатично начала тетушка, как только ворчащий водитель «Волги» спрятал купюру в карман, а я вернулась за руль. — Там за героиней охотится один мрачный и очень загадочный тип…

— Но она его побеждает, верно?

— И не иронизируй, пожалуйста. Конечно, побеждает, ведь это основное правило детектива. Но сначала с ней случаются всяческие странные вещи.

— Могу себе представить.

— Да нет, ты почитай, почитай. Там такие приключения…

— Знаешь, тетя, как-нибудь в другой раз. Мне этих приключений хватает и в жизни. К тому же ты ведь знаешь, что я не люблю читать детективы, особенно прочитанные кем-то до меня.

Но Мила не унималась до самого дома, расхваливая открытую ею авторшу. И что она находит в этих глупых детективах?

Дома, едва тетушка наохалась над разбитым зеркалом и попорченной обстановкой, я повела ее к входной двери, демонстрировать выключатель охранной сигнализации — как и обещали ребята из «Гаранта», их система оказалось пожароустойчивой.

— Это моя квартира или крепость? — спросила тетушка, выслушав краткую лекцию о пользе систем охранной сигнализации.

— «Дом поросенка должен быть крепостью!» — ответила я.

— Как ты сказала, Женечка?!

— Цитата. Помнишь сказку про трех поросят?

— А-а… Ну и от кого же ты собираешься нас защищать?

— От волка, тетушка. От очень опасного волка. Впрочем, больше он нам не страшен — мертвецы не возвращаются из могил…