Чтобы ограбить современный банк, не надо взламывать сейф, достаточно «взломать» компьютерную сеть. Именно так и решают поступить два незадачливых мошенника. Ведь на кону стоит ни много ни мало – миллион долларов. Но они еще не знают, что подняли руку на святая святых – деньги мафии. В запутанную историю с поиском преступников втянуты три бывшие одноклассницы: прелестная и строгая деловая женщина, очаровательная содержанка престарелых «папиков» и самая невезучая – уличная торговка конфетами. Помогая разоблачить мошенников, каждая из подруг преследует свою цель…
Одноклассницы на миллион $ Эксмо Москва 2008 978-5-699-25296-1

Мария Жукова-Гладкова

Одноклассницы на миллион $

Все герои этого произведения являются вымышленными, сходство с реальными лицами может оказаться лишь случайным. То же самое относится и к описанным в романе ситуациям.

Глава 1

Вторник, 21 марта

Андрей Степанов, шеф компании «Поларус», двоюродный брат Славки Самсонова, позвонил ему на работу и попросил встретиться с приятелем, программистом Валерием Зерковским. Тот живет у метро «Технологический институт». Он выйдет и передаст Славке упаковку с дискетами. Славка должен стоять в три часа у выхода из метро, на улице, рядом с книжным развалом. Зерковский к нему подойдет.

Подобная просьба не была чем-то необычным: двоюродный брат, средней руки бизнесмен, иногда подкидывал Самсонову кое-какие халтурки: просил съездить то туда, то сюда, встретиться с тем-то, отдать то-то, получить это. В общем, время от времени Славка трудился в должности мальчика на побегушках. Отпроситься с работы проблем не было: им вообще ввели четырехдневку. Но к себе Степанов пока не брал. Ведь он точно знал, что если потребуется – Славка сорвется с места и сгоняет, куда будет нужно.

– Потом с этой упаковкой приедешь ко мне в офис, – давал указания Степанов, контора которого находилась на набережной реки Пряжки, недалеко от известного дурдома. Офисная площадь там значительно дешевле, чем в центре города или у метро, а об удобствах своих сотрудников шеф заботился меньше всего.

– Андрюх, у тебя там новая партия товара пришла? – с надеждой спросил Самсонов, с которым родственник обычно расплачивался поставляемым из Польши дешевым спиртным.

– Пришла, – успокоил его Степанов. – Получишь свое. Ты все понял?

– Все, Андрей. В три у «Техноложки». Мне стоять у книжного развала при выходе из метро.

* * *

Без пяти три Слава Самсонов стоял в назначенном месте, читал бесплатную газетку, посматривал на часы.

Ровно в три к нему подошел мужчина лет пятидесяти пяти в дорогом кашемировом пальто с торчащим из кармана сотовым телефоном.

«Хорошо живут у нас программисты, – пронеслось в голове Самсонова. – Дернуло же меня, идиота, податься в химию».

– Упаковку – вам? – спросил мужчина.

– Да, с дискетами, – кивнул Слава.

Мужчина протянул ему коричневую коробочку. Слава уже начал доставать из кармана сложенный полиэтиленовый пакет, но не успел развернуть, потому что его окружили крепкие парни в штатском, накинули наручники. Появились люди в форме.

– Вы арестованы, – сообщили ему. – Пройдемте с нами.

Четверг, 23 марта

Славка не пришел ночевать вторую ночь подряд. Вчера Марина Самсонова не особо беспокоилась, можно сказать, вообще не беспокоилась. После стольких лет совместной жизни ей по большому счету было плевать на мужа, которого она сама десять лет назад затащила в загс, потому что была от него беременна и страшно боялась маминого гнева. «Напился в очередной раз», – только и подумала она. Но чтобы две ночи подряд… Вариант другой женщины она исключала полностью. «Может, в самом деле случилось что?» – пронеслось у нее в голове.

Самсонова решила позвонить Марианне, своей и Славкиной бывшей однокласснице, теперь заместителю директора довольно крупной коммерческой структуры, или директору по внешним связям, как значилось в визитке. Марьянка-то точно скажет, куда следует обратиться. И вообще, что делать. Она соображает мгновенно. Быстро находит решения. Любых вопросов. Безвыходных ситуаций для Марианны Мальцевой просто не существует.

Другой однокласснице, Маше Корицкой, звонить пока было бессмысленно – она раньше часа никогда не вставала. Машка, конечно, тоже могла присоветовать, куда обращаться и что делать, но с утра ее не добудишься: она не услышит телефонного звонка, хоть аппарат и рядом с кроватью. Безмятежный сон безмятежной дамы, вокруг которой всегда пасется какой-нибудь джентльмен или даже несколько джентльменов, готовых решить все ее проблемы и помочь бедной девочке.

Марина набрала номер офиса в четырехэтажном флигеле у Московских ворот. Как обычно, трубку сняла секретарша.

– Фирма «Эккотрейдинг». Добрый день.

– Лена, привет, это Марина Самсонова, подруга Марианны. Она сейчас не очень занята?

– Как всегда, очень, – усмехнулась секретарша. – С Финляндией говорит по другому аппарату. Ты подождешь?

Ждать пришлось минуты две. Самсонова слышала, как Марианна обсуждает что-то с финнами на прекрасном английском: наверное, дверь из личного кабинета госпожи Мальцевой в приемную была открыта. Марине всегда было непривычно слышать, как ее бывшая одноклассница переключается с русского на английский, с английского – на немецкий, потом каким-то образом изъясняется на французском, хотя и сокрушается постоянно, что вот с французским у нее не очень… все времени нет заняться.

– Маринка, – наконец прозвучал из трубки голос Марианны, – что там у тебя стряслось? Давай быстро выкладывай, а то у меня на подходе машины с сахаром из Финляндии.

– Славка две ночи не ночевал.

– И?

– Что в таких случаях делают?

Марианна расхохоталась.

– Ну, кто что. Если ты имеешь в виду Славку…

– Я имею в виду себя. Может, случилось что. Я чего-то беспокоиться начала.

– Давненько тебя твой благоверный не беспокоил, – заметила Марианна.

– Ну, муж все-таки. Конечно, не ахти какой, но…

– Так, – деловым тоном заговорила Марианна. – Начнешь с больниц. Потом морги. И в ментовку, естественно. Скорее всего, твой благоверный канаву где-нибудь роет. Благоустраивает наш прекрасный город на Неве.

– Но телефоны… – промямлила Марина.

– Ты что, вчера родилась? – закричала Марианна, которую беспомощность и инертность подруги частенько выводили из себя. – Справочники у тебя в доме какие-нибудь есть?

– Ну да… Но старые только. Телефонный, по-моему, года восемьдесят восьмого.

– Начни с него. Тебе же не новые фирмы нужны. Если выяснится, что каких-то номеров нет – звони в «ноль-девять», в крайнем случае – моей Ленке, она по «Желтым страницам» посмотрит или еще где.

– Ой, Марианна, как ты быстро соображаешь, – вздохнула Самсонова. – Вот я…

– Прости, Мариш, мне на самом деле некогда. Когда все выяснишь, сообщи ситуацию Ленке, чтобы она мне передала. Пока!

Марианна повесила трубку. Марина сходила за старым телефонным справочником и принялась обзванивать перечисленные подругой инстанции.

* * *

– Лена, – снова связалась с «Эккотрейдингом» Самсонова, – Марианну можно попросить к телефону?

– Она на складе. Машины пришли из Финляндии, – сообщила секретарша. – Что передать?

– Славка в «Крестах». Что мне делать?

Елена, выбранная для работы секретаршей Марианны и генерального директора «Эккотрейдинга» Олега Александровича Жеребцова из семнадцати возможных кандидатур, была в состоянии оперативно решать вопросы и давать ответы звонившим. Владела информацией, как любила говорить Марианна.

– Какое предъявлено обвинение? – спросила Лена.

– Мне назвали только номер статьи. Из Уголовного кодекса, наверное, – промямлила Марина.

– Какой номер? У нас в офисе есть Уголовный кодекс. Я посмотрю.

– Сто сорок восьмая.

– Не вешай трубку… – Так, ищу… Вот. Вымогательство. Кстати, к разряду тяжких преступлений не относится. Тут несколько возможных вариантов. Он один вымогал или в составе организованной группы? С применением насилия или…

– Ну откуда мне знать? – перебила Марина. – Понятия не имею.

– Ты что, ничего не выяснила? – поразилась Елена.

– Нет… А сколько за это максимально дают?

– Пятерку с конфискацией.

– С конфискацией?! – Самсонова словно проснулась от глубокого сна. – Ну уж фиг ему, а не конфискация. Он у меня…

– Подожди, у меня второй аппарат звонит.

Лена ответила звонившим оптовикам, что сахар только что пришел. И госпожа Мальцева, и господин Жеребцов находятся в настоящий момент на складе. Свяжутся с покупателями во второй половине дня. Товар в Петербурге.

– Да, Марина? Мне передать Марианне все про твоего мужа?

– Попроси ее, пожалуйста, заехать ко мне вечером. В любое время. Наверное, это надо обсуждать не по телефону.

– Хорошо. До свидания.

Лена повесила трубку.

Самсонова осталась сидеть у аппарата, обхватив голову руками. «Только этого еще не хватало. За вымогательство. Сидит в «Крестах». Господи, если мама узнает… Конечно, узнает. Надо вечером любым способом вытащить Марьянку. И Машку. Позвоню ей часа через два. Или три. Втроем что-нибудь придумаем. Как уже столько раз».

Глава 2

Четверг, 23 марта

Первой к Самсоновой приехала Маша Корицкая.

– Ну твой и отмочил, – выдала она с порога. – Марьянки, конечно, пока нет? Вся в работе, как обычно.

– У нее сахар из Финляндии пришел, – сообщила Марина. – Но сказала, что будет.

– Раз Марьянка сказала – значит, появится, – заявила Корицкая, знавшая деловые качества подруги, которая считала, что нет ничего хуже необязательности.

– Проходи на кухню, – пригласила Марина.

Корицкая разделась, сунула ноги в тапочки, критически осмотрела себя в зеркале, мимо которого не могла пройти ни при каких обстоятельствах, оценила свою фигуру фотомодели: обтянутые джинсами стройные ноги, высокую грудь под облегающим свитером, ниспадающие волнами на плечи золотые волосы – цвет, конечно, не свой, но ей идет.

– Водку будешь? – спросила Марина, доставая рюмки.

– Буду, замерзла, пока до тебя добиралась. Простояла на своем проспекте Ветеранов. Задубела. Тачку поймала. Какой-то пришибленный советский инженер попался. Содрал столько… Зарабатывает…

– Мой вон дозарабатывался. Придумал новый способ. Черт побери, лучше бы машину водить научился и работал на ней утром и вечером. Отцовский «Запорожец» уже сгнил, пока он собирался.

Самсонова разлила водку по рюмкам, достала банку домашних огурцов и хлеб.

В кухню прибежал девятилетний Виталик, увидел рюмки и закуску и резко остановился. Он уже прекрасно знал, что они означают: насмотрелся на папу и дедушку.

– Чего тебе? – спросила Марина.

– Я…

– Хватит мямлить! – заорала мать.

– Ну что ты так, Мариш? – попыталась вмешаться Корицкая.

– Вот когда родишь своего, тогда и будешь воспитывать так, как посчитаешь нужным, – повернулась к ней Самсонова со злым выражением лица. – А это – мой ребенок. Что хочу, то и делаю. Зачем пришел?

– Мама, я…

– Говори нормально! Ты, слава богу, не заика.

«Но может скоро им стать, – подумала Маша, но ничего не произнесла вслух. – С такой обстановкой дома».

– Я попить хочу, – сказал Виталик.

– Ну так пей. Вон вода кипяченая в банке стоит. Можно подумать, не знаешь где. Только давай побыстрее.

Когда Виталик, опустив плечи, ушел из кухни, Маша обратилась к подруге:

– Ну зачем ты так грубо с ним? Зачем на нем-то срываться? Он же ни при чем.

Самсонова опустилась на табуретку, не дожидаясь Корицкой, выпила налитую в рюмку водку и наполнила еще одну, откусила кусок черного хлеба, потом посмотрела на холеную цветущую Машку и вздохнула.

– Да я понимаю, что ни при чем. Меня сейчас все раздражает. Я локти кусаю. Жизнь пошла к чертям собачьим. Ты посмотри, во что я превратилась. Мне в зеркало на себя страшно взглянуть.

– Э, милочка, здесь все зависит от тебя самой. Можно и фигуру, и физиономию в норму привести. Тебе двадцать семь лет! Это что, возраст? На массажик походить, волосики подкрасить, фитнесом заняться. И станешь как новенькая.

– Когда мне ходить-то по всем этим шейпингам и массажам? – воскликнула Марина.

– Ты на своем рынке работаешь через день. Время есть. Марьянка находит, а уж она-то как пашет!

Самсонова попыталась что-то возразить, но Корицкая остановила ее жестом.

– Не надо про то, что у тебя семья. У тебя есть мама и папа. Детьми занимается твоя мать. Готовит, в общем, тоже она. Как говорит наша деловая подруга, захочешь – сможешь. Марьянка хоть и вкалывает по двенадцать часов в день, но успевает в косметические салоны. И утром на тренажере на своем занимается, не знаю уж, как ей силы воли хватает встать на час раньше.

– А деньги я откуда возьму? – спросила Марина.

– Чтобы бегать по утрам или ходить быстрым шагом, деньги не нужны. Костюм спортивный какой-нибудь в доме всегда найдется. И кеды или кроссовки старые. Волосы я тебе сама покрашу. Не придется в парикмахерскую идти. Ну подождешь пока с массажем. До лучших времен.

– Вот так всегда: до лучших времен, – вздохнула Марина. – Давай выпьем за то, чтобы они поскорей наступили.

Подруги чокнулись и осушили рюмки до дна.

– У тебя случайно нет колбасы или сыра? – спросила Маша.

– Ни хрена нет. Конфеты могу предложить, которыми торгую. Чтоб у моих хозяев слиплось в одном месте! И еще – суп из пакета.

– Ладно, хватит хлеба с огурцом.

Корицкая поняла, что для Марины это не вторая рюмка водки за сегодняшний день. И даже не третья и не пятая. Часто что-то подруга закладывать стала. Жизнь у нее, конечно, собачья. Но сама виновата. Никто замуж не гнал.

– Ну так расскажи поподробней, что там твой учудил, – попросила Маша.

Марина налила им еще по одной, дожевала кусок черняшки, отрезала второй.

– Я сегодня не ела, – сообщила она. – Сейчас еще по одной выпьем, я хлебцем закушу и выдам тебе все, что знаю. Может, и Марьянка к тому времени подъедет. Не хочу два раза одно и то же повторять. Вообще этого мерзавца вспоминать не хочется.

– Ты бы хоть маслом хлеб намазала-то, – заметила Корицкая.

– Масло только детям, – ответила Марина.

– О, господи! – воскликнула подруга и подумала: «Ну ничего себе живут люди. Мне крупно повезло, что Маринка этого Самсонова в загс отвела, а я на свободе осталась!»

Казалось, что подруга прочитала ее мысли, потому что заметила:

– Дура я была набитая тогда, в десятом. Ну надо же было в такого козла влюбиться! Что я в нем нашла? Марьянка-то его сразу отшила. А ты ведь тоже имела на него виды. Но я уцепилась. Вас еще ревновала. Боялась домой приглашать, думала, что уведете такое сокровище. Кретинка. Ну почему его никто не увел?!

Корицкая пожала плечами и подумала, что сокровище, подобное Самсонову, никому не нужно. Уж ей и Марьянке точно.

– Давай еще по одной, – предложила Марина. – За нас, за баб.

В кухне появилась мать Марины – Серафима Поликарповна.

– Хватит пить! – заорала она.

«Здесь вообще кто-нибудь разговаривает нормальным тоном? – подумала Корицкая. – Как ни придешь – уходишь с головной болью, потому что все непрерывно вопят друг на друга».

– Здравствуйте, тетя Сима, – поздоровалась Маша.

– Здравствуй, Маша. Ты в курсе уже, что драгоценный зятек учудил? Вымогатель хренов. В «Крестах»! Вдруг кто из соседей узнает… Мне же на улицу тогда не показаться! С бабками на скамейке не посидеть. Людям в глаза смотреть не смогу. Сколько раз тебе говорила, – обратилась она к дочери, – не выходи за него, потом говорила: разводись, ищи нормального мужика. Зачем Аньку рожала?

– Можно подумать, ты внучку не любишь, – заметила Марина. – То она для тебя – свет в окошке, то – зачем рожала.

– Вот если бы была только Анечка…

В этот момент в дверях кухни появился Виталик. Он услышал последнюю фразу, и у него началась истерика. Далеко не первая. У мальчонки уже была испорчена нервная система, что неудивительно в доме, где постоянно происходят скандалы, нет любви, пьют отец и дед, теперь еще и мать. Мать постоянно унижает и ругает отца, бабушка честит всех подряд, а он сам, как он уже понял в свои девять лет, – нежеланный ребенок. Ни для кого. Только, может, для папы, но папа боится выражать свои чувства, когда поблизости находятся мама и бабушка.

Виталик бился в истерике. Марина, перебравшая водки, вместо того, чтобы утешить сына, начала на него орать. Виталик захлебывался слезами. Корицкая в ужасе наблюдала за разворачивающейся перед ней сценой. Серафима Поликарповна взяла мальчика за руку и повела в комнату, пытаясь успокоить. Правда, это у нее плохо получалось. Ребенок ей не верил.

Самсонова налила еще по одной.

– Огурец будешь? – спросила она у Маши.

– Буду.

– За что теперь пьем?

– За решение всех проблем.

– Все они никогда не решатся, – вздохнула Марина. – Но все равно выпьем.

Подруги лихо осушили рюмки. Прожевали огурцы с хлебом.

– Ты, небось, теперь только дорогие напитки распиваешь, – заметила Самсонова. – «Мартини» там всякие да джины с тониками. Это я, как во все века русская беднота, – водочку. И иногда вермут, который двоюродный братец моего козла из Польши сюда гонит.

– А не заняться ли тебе этим Степановым? – предложила Маша. – Живет один. Детки твои для него все-таки какие-никакие, но родственники. Племянники. Хоть и троюродные. Но плевать. Пусть поможет семье брата. В особенности, если твой отправится в места не столь отдаленные.

– Нужна я ему, пожалуй. Он на таких, как ты, смотрит. У меня после двух родов ни кожи, ни рожи и два хвоста в придачу.

– Я тебе уже говорила сегодня: приводи себя в порядок. Понравишься кому – и польется на тебя золотой дождь.

Марина горько усмехнулась.

– Хоть бы капля одна этого дождя на меня капнула. Ну почему мне никто в семнадцать лет не сказал, чтобы я аборт сделала?

– Тебе все говорили, – жестоко ответила Маша. – Только ты не слушала. Вспомни. Ты думала, мы все тебе завидуем, что ты замужем, а мы нет.

Марина разрыдалась.

– Принеси сигаретку, – попросила она.

Маша сходила в коридор и вернулась с пачкой «Мальборо». Подруги закурили и встретились взглядами.

– Дура я. Дура, – вздохнула Самсонова. – Только себя наказала. Жизнь кончена, Машка. Что мне теперь осталось? Тащить этот воз. И в зной, и в холод торговать на улице. Никому я не нужна.

– Все в твоих руках, как говорит наша деловая подруга. Приведи себя в норму, и познакомим тебя с кем-нибудь. Вон у Марьянки сколько партнеров. По бизнесу, в смысле. Мне же всех кавалеров она подкидывает. Ну не подкидывает, конечно, но предоставляет возможность с ними встретиться.

– Но сама-то Марьянка до сих пор одна как перст, – заметила Самсонова, снова разливая водку. – Был там какой-то врач, потом бандит. И все. С головой в работе.

– У Марьянки слишком завышены требования. У тебя таких никогда не будет. Как, впрочем, и у меня. Нам другое надо. Мне плевать на то, есть у спонсора интеллект или нет. Был бы кошелек потолще.

– Это ты правильно мыслишь, – кивнула Марина.

– К тому же мужики не любят умных женщин, – продолжала Маша. – Не хотят на их фоне дураками казаться. А на фоне Марьянки мужики бледнеют. Зачем им это? Им нужны подруги, которые в рот смотрят, ловят каждое слово, восторгаются ими и восхищаются.

– Но вокруг Марьянки же роем вьются! – воскликнула Самсонова.

– Вьются, – согласилась Корицкая. – Но что делают-то? Комплименты говорят (заслуженно, конечно), ручку целуют, тосты за нее на всех банкетах поднимают (я много раз слышала, когда меня на эти же банкеты в роли приходящей леди приглашали). А потом Марьяночка на своем «Фольксвагене» отправляется в одиночестве домой, в свою холостяцкую, вернее, стародевическую, квартиру, а все эти бизнесмены идут трахать девок вроде меня. И содержат тоже таких, как я. Ты можешь представить Марьянку у кого-то на содержании?

Самсонова мечтательно уставилась в окно, а потом расхохоталась.

– Вот то-то и оно. Ты понимаешь, о чем я говорю. Не стремись угнаться за Марьянкой. Ни тебе, ни мне это не под силу. Да и не нужно. Пусть себе занимается своим бизнесом. Деньги зарабатывает. Потом лет в тридцать родит ребенка и будет его всем обеспечивать. Но мне такой вариант не подходит. Зачем работать, если мужики есть? Бери пример с меня.

– А меня кто-нибудь согласится содержать? С двумя детьми?

– Детки, конечно, осложнение. Но если потенциальному спонсору понравишься, то на всех хватит. У тебя же запросы в общем-то принижены. Привыкла жить в режиме экономии.

– Поможешь мужика найти?

– Помогу. Но тут лучше посоветоваться с Марьянкой. Чтобы она тебя на какую-нибудь презентацию с собой взяла или куда еще. Как себя вести – тут, конечно, я тебя проинструктирую. – Маша усмехнулась. – Под меня будешь подстраиваться. Под Марьянку бессмысленно: о бизнесе ты разговаривать все равно не сможешь. И не научишься за неделю, даже если Марьянка согласится давать тебе уроки. А вот глазами хлопать и поддакивать – это несложно.

– Как не смогу о бизнесе? – пьяно расхохоталась Самсонова. – Я большой специалист по торговле конфетами. Хорошо изучила уличную систему. Как конфетку туда, конфетку сюда перекинуть – тут я уже кого угодно обставлю.

На кухне снова появилась Серафима Поликарповна.

– Давай потише, – сказала она на удивление ровным тоном. – Виталик только что заснул. И хватит пить. С твоей-то наследственностью.

– Слушай, мать, а зачем ты в таком случае от нашего папани меня рожала? Зачем подарила мне подобную наследственность? Нашла бы нормального, с тугим кошельком, с руками, растущими не из задницы, как у папочки, чтобы обеспечивал и тебя, и меня, а мы не считали бы копейки?

Серафима Поликарповна побагровела и заорала на два тона выше, чем в момент своего первого появления:

– Как ты смеешь такое говорить матери, неблагодарная тварь?! Мы с отцом тебя на ноги поставили, одевали, обували. И вот спасибо. Отец не тот у нее, мать не та. Ты на себя посмотри. За кого ты замуж вышла? Детей нарожала. Нищету наплодила. Ими не занимаешься. Я вместо того, чтобы спокойно отдохнуть на старости, с двумя твоими нянчусь, готовлю, стираю, а ты…

Из комнаты снова послышался плач Виталика. Серафима Поликарповна махнула рукой и бросилась к внуку.

Марина опять налила водки. Бутылка закончилась.

– Не волнуйся, у меня еще есть, – сказала она. – И можем Марьянке позвонить, чтобы она по пути купила.

– Марьянка пить не будет, – заметила Корицкая, которой алкоголь уже ударил в голову. – Она же за рулем.

– Нам купит. И, кстати, родственнику можно звякнуть, чтобы тоже привез. Он собирался заехать. Я Андрюху имею в виду. Он звонил несколько раз.

– А ему чего надо? – спросила Маша.

– Славку искал. Вначале позвонил позавчера вечером. Славка же две ночи не ночевал. Я тогда ответила, что пока его нет, где – не знаю, и это меня мало волнует. Он просил передать, чтобы Славка ему перезвонил, когда появится. Ну, я записку под дверью положила. Утром смотрю – не приходил. Я же вчера работала, так что утром понеслась на точку, особо не беспокоилась. Он уже много раз нажирался и оставался у своих приятелей-алконавтов.

– А чего это ты сегодня так дернулась? Ну, два дня не ночевал. Ну и что? Для нормального мужика, конечно, это необычно, но для твоего-то, по-моему, в порядке вещей.

Марина пожала плечами.

– Трудно объяснить. Понимаешь, Андрюха вчера еще днем звонил – с матерью разговаривал. Потом снова позвонил вечером. На меня нарвался. Я злая, как черт, была, замерзла здорово, да и оборот маленький был. Я наорала на него. Андрюха тоже разозлился, сказал, что Славка вез ему что-то и не довез. Заявил, что потребует с нас компенсацию. И больше никогда не будет подкидывать Славке халтуру.

– А он часто ему халтуру подкидывает?

– Да какая это халтура! – воскликнула Марина. – Посылает куда-то съездить, одно забрать, другое привезти. Разгрузить что-то. Мелочь какая-то. Расплачивается в основном своим вермутом. Иногда деньги какие-то дает. Но до меня они не доходят.

– Давай выпьем за деньги, – предложила Корицкая. – Чтобы они у нас всегда водились.

– Хороший тост, подруга.

Девушки съели еще хлебушка, разрезали напополам последний огурец.

– Ну и чего дальше? – спросила Маша.

– Да ничего, – пожала плечами Марина. – Когда он снова не пришел ночевать, я утром Марьянке на работу позвонила. Она сказала, что надо обзванивать больницы, морги, милицию. Делать мне все равно с утра было нечего, я и села за телефон. Хоть какое-то разнообразие в моей веселой жизни. И здрасьте – пожалуйста! Дорогой муженек в «Крестах» за вымогательство. В следственном изоляторе.

– А у кого вымогал-то? – поинтересовалась Корицкая, снова закуривая. – И сколько?

– А черт его знает. Я позвонила Андрюхе. Сообщила радостную весть. Он несколько минут матерился мне в ухо. Сказал, что по своим каналам попробует что-то выяснить. Может, заедет.

– М-да, – только и произнесла Маша.

– Кстати, Марьянкина секретарша сказала, что за это много не дадут. Не помню точно, сколько, но немного. Правда, может быть конфискация имущества. Но он здесь не прописан. Он у своей матери прописан. Моя тогда костьми легла поперек порога, сказала, что никакой прописки ему не будет. Правильно сделала. Молодец мать.

– Да у тебя и брать нечего.

– Эти менты всегда найдут, что прихватить. Сборщики дани, как опять же говорит наша деловая подруга.

– Посоветуемся с нею, что делать, – заметила Корицкая. – В этом ей нет равных. Она, конечно, не специалист по уголовным делам, но у нее везде есть нужные связи. Тебе, наверное, придется нанять адвоката.

– Что?! – взревела Марина. – Где я деньги на адвоката возьму? Тем более для этого гада. Я сейчас о себе беспокоюсь. Чтобы у меня ничего не конфисковали. А он пусть посидит и подумает о смысле жизни.

Маша серьезно посмотрела на подругу, отрезала еще кусок хлеба, потому что больше есть было нечего, и спросила:

– То есть ты не собираешься вытаскивать Славку? А если он невиновен?

Марина пьяно расхохоталась.

– Посадили – и невиновен? Дыма без огня не бывает. Меня больше всего волнует мое положение. Чтобы не лишиться того, что есть. А это как раз повод для развода. По-моему, если муж сидит, то разводят сразу же. И алименты получать буду. На зоне ведь они работают. Что-то должны мне присылать. Все равно, наверное, больше получится, чем от него на свободе. Там ведь не дадут тратить на выпивку.

– Но ведь муж твой все-таки, – попыталась возразить Корицкая. – Десять лет живешь с ним как-никак. Двоих детей родили. Да и парень он в общем-то неплохой.

– Слушай, подруга, что-то больно ты жалостливая стала. То готова помогать мне искать спонсора, то хочешь спасать этого козла. Кому он нужен? Тебе? Может, пригреешь бедного несчастного преступника-вымогателя? Когда выпустят. Если выпустят.

Маша сидела, не произнося ни слова.

– Ах, не пригреешь, – продолжала Марина. – Не нужен он тебе. Думаешь, мне нужен? Хватит, нажилась. Пусть катится на все четыре стороны. Алименты буду по почте получать. А он…

Маша долго молчала. Марина снова заплакала.

– А ты не думаешь, что он пошел на это ради тебя и детей? – наконец спросила Маша. – Он не знал другого способа заработать деньги. Он ведь понимает, что ничего не умеет. Зарплату ему сколько месяцев не платят?

– Три, – выдавила из себя Марина.

– Поставь себя на его место. Он ведь мужчина все-таки. Если бы я Славку сама не знала… Он нормальный парень был. Да спился. Вернее, пока еще нет, но все идет к тому. Кстати, ты могла бы его остановить.

– Я? Пусть вшивает себе «торпеду», если хочет. Но жертвовать собой ради такого…

– Тоже мне мученица нашлась! – взорвалась Маша. – Сама во всем виновата. Могла из него сделать все, что хотела. И направить туда, куда следовало. Он тебе в семнадцать лет достался. Не в тридцать и не в сорок. Сейчас бы плоды пожинала.

– Что из него можно было сделать?!

– Внушить ему уверенность в свои силы хотя бы. Что он кормилец. Нужен, просто необходим тебе и детям. А ты постоянно позволяла матери унижать его! И сама старалась.

– Да он полное ничтожество! Другой бы на его месте…

– Давно от тебя отвалил. Послал бы подальше и тебя, и твою мамашу.

Самсонова хотела что-то возразить, но промолчала. Закрыла лицо руками. Достала носовой платок из кармана старого халата, высморкалась. Рукавом утерла слезы.

– Да, я тебе только что советовала найти богатого любовника, но ты подумай: Славка ради тебя и детей на все это пошел, – повторила Маша. – От безысходности. Безденежья. Безнадежности. Ему помочь надо. А уже потом решать, разводиться тебе с ним или нет. И вообще, как вам жить дальше. Сесть вдвоем и честно все обсудить. Да, может, стоит разойтись и устраивать свою жизнь по отдельности, пока еще не слишком поздно. Или продолжать жить вместе. Попробовать начать все сначала. Быть терпимее друг к другу. Можно же что-то придумать.

Самсонова глубоко вздохнула и снова закурила.

– Наверное, ты права, Машка. Какой он преступник? Но что мне делать?

– Сейчас приедет Марьянка. Она лучше нас с тобой соображает, что в каких случаях следует предпринять. Выложим ей все. Марьянка что-нибудь придумает. Ты же знаешь.

– Да, для Марьянки не существует безвыходных ситуаций, – кивнула Самсонова. – Пойду принесу еще бутылку.

На кухне появился с трудом ворочающий языком отец Марины. Как обычно, пришел с работы хорошенький, поспал немного и вот вышел перекусить, – в старой, рваной, когда-то белой майке и огромных зеленых семейных трусах. Девчонок он не стеснялся. Плевать ему было на то, что о нем подумают.

Петр Николаевич грохнулся на табурет напротив Корицкой, уставился на нее выпученными глазами, потом перевел взгляд на вернувшуюся в кухню с бутылкой водки дочь.

– Нальешь? – спросил он, увидев в руках у Марины благословенный напиток.

– Налью, – ответила дочь. – Ты чего встал-то?

– Пожрать захотелось. Что у нас есть?

– Суп из пакета. Хлеб вон на столе.

– А еще?

– Конфеты, которыми я торгую.

– Мясо хоть какое-нибудь имеется? Которым мужиков в нормальных семьях кормят?

– У нас семья ненормальная, насколько тебе известно, – ответила Марина, начиная заводиться и переходя на крик. – Ешь, что дают, или вообще ничего не получишь.

– Это ты так с родным отцом разговариваешь?! – взревел Петр Николаевич. – Да я жизнь свою на вас угробил: на тебя, брата твоего и мать. Да я…

В кухне появилась Серафима Поликарповна.

– Замолчи немедленно и отправляйся спать, – приказала она.

Петр Николаевич сразу поник. Он уже много лет жил в страхе перед женой. Плечи его опустились, он заговорил совсем другим тоном:

– Мне поесть бы чего, Сима. Что дашь.

– Разогрей суп отцу, – велела Серафима Поликарповна дочери. – Я пойду с детьми заниматься. Ведь больше некому.

На кухню прибежала четырехлетняя Анечка.

– Можно мне молока? – спросила она.

– Сейчас согрею, – ответила Марина.

– И лимонную конфету.

– Мама, дай ей конфету.

– Хватит на сегодня. Опять вся сыпью покроется.

Анечка заревела в голос.

– Дай, чтобы только успокоилась. Хватит нам воплей без ее рева.

– А по поликлиникам кому с ней ходить? Ты, что ли, будешь? – снова заорала Серафима Поликарповна. – А деньги на лекарства где брать? Твой вымогатель, что ли, подкинет? Довымогался. Теперь еще ему, наверное, передачки придется носить.

– Вы это о чем, бабы? – спросил Петр Николаевич, который еще не знал о местонахождении зятя.

– Муженек твоей дочери в следственном изоляторе трезвеет, – сообщила Серафима Поликарповна. – Нам в семье только преступников не хватало.

– Ну посидит пятнадцать суток и отпустят, – невозмутимо ответил Петр Николаевич, которому и в голову не могло прийти, что зятя задержали за что-нибудь серьезное.

– Ты слышал, что я сказала, или нет? – заорала Серафима Поликарповна. – Или еще теперь и оглох ко всему в придачу? Он не в вытрезвителе, а в следственном изоляторе. В «Крестах». Слышал про такое место?

– Чего? – выпучил глаза на жену Петр Николаевич.

– Вот того самого. На бутылку ему не хватало, – представила свою версию теща. – Выбрал легкий способ. У кого он там деньги-то требовал, Марина?

– Понятия не имею.

– Где мое молоко? – снова закричала Анечка.

– Ты видишь, что я его грею? – повернулась к ней Марина.

– Слишком долго греешь, – ответила четырехлетняя дочь.

– Ты еще будешь мне указывать…

– Не ори на ребенка! – завопила Серафима Поликарповна. – Могла бы и побыстрее.

– Что мне, задницей на плиту сесть, чтобы она лучше работала? – закричала в ответ Марина.

«Сумасшедший дом, – подумала Корицкая. – И как Славка терпит все это целых десять лет?»

Маша молчала, сидя в углу и стараясь не привлекать ничьего внимания, потому что знала, что в противном случае достанется и ей. Пару раз в прошлом Серафима Поликарповна ополчалась на нее, пыталась воспитывать, Маша вставала на дыбы, ругалась в пух и прах с Мариной и вылетала из их квартиры как ошпаренная, давая себе обещание никогда больше не видеться с Самсоновой. Но через некоторое время подруга звонила с извинениями, слезно умоляла приехать.

Корицкая прощала. Марьянка появлялась здесь гораздо реже: ей было просто некогда, да и далеко не всегда она позволяла вылить себе на голову холодный ушат, который обычно к встрече с подругами готовила Марина. Маша была слабее. Ее можно было напрячь. К тому же она нигде не работала, что знали и Марина, и ее мать.

Наконец молоко согрелось. Анечке налили стакан. Марина наполнила второй и понесла его Виталику. Отец отрезал себе кусок хлеба и молча жевал. Серафима Поликарповна достала из холодильника суп и поставила на плиту.

– Сам за ним посмотришь, – сказала она мужу и направилась в комнату к внукам.

Вернулась Марина, поставила на стол еще одну рюмку – для отца, откупорила новую бутылку водки, разлила на троих.

– А что, Славка, правда, в «Крестах»? – спросил отец.

– Правда.

– За что?

– Мать же сказала: за вымогательство.

Петр Николаевич покачал головой.

– Давайте за то, чтобы поскорее вышел, – предложила Марина.

Маша и Петр Николаевич подняли рюмки. Все чокнулись. Выпили.

В этот момент раздался звонок в дверь.

– Наконец-то! – воскликнула Марина.

– Кто это? – спросил отец.

– Мы Марианну ждем, – сообщила Маша и выглянула в окно, рядом с которым сидела. – Мариш, она без машины. Нет ее «Фольксвагена».

– Догадалась, что пить будем, – ответила Самсонова и пошла открывать.

Она не стала смотреть в глазок, а просто распахнула дверь и уже собралась пожурить подругу, что та слишком долго возилась со своим сахаром, но только открыла рот.

На пороге стоял мужчина лет тридцати пяти и показывал ей служебное удостоверение. Он был в штатском.

– Капитан Ухов, – представился он. – Я могу зайти?

– Э… но…

Марина не находила слов. Она опешила. Ей ни разу в жизни не приходилось разговаривать с кем-нибудь из милиции. Она ждала Марианну, которая придумает, что делать. А тут… «Только этого еще не хватало. Господи! Скорее бы приехала Марианна».

– Самсонова Марина Петровна? – спросил капитан Ухов.

– Да, – кивнула Марина, пожалевшая, что так много выпила. Но кто же мог предположить, что появится этот капитан Ухов?

– Я могу зайти? – повторил вопрос капитан. – Или мне пригласить вас к нам?

– Проходите, – угрюмо сказала Марина, отступая в сторону. Ей совсем не хотелось получить приглашение «к ним».

– Кого там еще черти принесли? – послышался пьяный Машкин голос.

Подруга вылетела в коридор и резко остановилась от удивления. Она видела этого мужчину где-то с неделю назад выходящим из кабинета Владимира Вениаминовича, нынешнего ее спонсора. Тогда Корицкая примчалась в фирму к господину Картушу: они собирались на очередную презентацию, но секретарша «папы Вовы» предложила ей подождать в приемной: у господина Картуша исключительно важный разговор, он просил не беспокоить его ни при каких обстоятельствах. Они тогда опоздали на презентацию. Нежданный гость тоже узнал Машу. Она девочка запоминающаяся. В особенности для мужского глаза.

Корицкая, открыв рот, смотрела на вновь прибывшего. Он тоже несколько удивился, но мгновенно взял себя в руки.

Марина закрыла входную дверь. Капитан Ухов повесил пальто на крючок в прихожей, скинул ботинки, сунул ноги в приготовленные Мариной тапочки.

Корицкая молча стояла у двери в кухню.

– А вы кто? – наконец спросила она у вновь прибывшего.

– Капитан Ухов. Я веду дело Вячеслава Самсонова. Могу я попросить вас представиться?

– Маша.

Капитан Ухов усмехнулся.

– Фамилия, имя, отчество?

– Корицкая Мария Станиславовна.

Глава 3

Некоторое время назад

Года три назад бабушка Маши, жившая на Петроградской, предложила сделать семейный обмен, чтобы не пропала жилплощадь. Машу прописали к бабушке, а бабушку, в свою очередь, туда, где жили Машины родители. Месяца через два бабушка резко сдала: как чувствовала, что скоро ей потребуется постоянный уход. Маша после нескольких скандалов перебралась на Петроградскую.

Мама, естественно, не хотела выпускать дочку из-под зоркого ока. Но Маша ухватилась за единственный пока реальный шанс жить отдельно от дорогих родителей.

Своя жилплощадь, конечно, позволяла развернуться. Но ее вскоре стало недостаточно. Корицкая начала целенаправленно искать спонсора, который купил бы ей новую квартиру. Это для Марианны было неприемлемо становиться содержанкой, а для Маши очень даже приемлемо. Зачем работать, если есть мужики? Машка и не работала. Ни дня в своей жизни. Найти спонсора, который бы поил, кормил, одевал, обувал, труда не составляло. Исчезал со сцены один – появлялся другой. Девочка пользовалась большим спросом. Оттачивала свою технику. Знала, какая тактика работает безотказно.

Марианна иногда приглашала Машу поприсутствовать на каких-то там банкетах, фуршетах и презентациях. Приглашала с одобрения своего начальника, Олега Александровича, одного из немногих мужчин, на Машу абсолютно не реагирующих. Ну и не нужны нам деды! Олегу Александровичу было лет пятьдесят пять, а в подругах он имел молодую тетку Марианны, Ларису. Марианна работала вместе с Жеребцовым всегда: вначале лаборанткой на кафедре, где он был завлабом, потом в его фирмах, вплоть до теперешнего «Эккотрейдинга». Олег Александрович быстро разобрался в том, какую бесценную сотрудницу он приобрел. Сотрудница очень скоро стала первой помощницей, потом партнером. В общем, правой рукой. На подругу Марианны Машу Корицкую Олег Александрович смотрел только как на девочку по вызову, видел, что клиенты на нее хорошо реагируют, поэтому приглашал – к всеобщему удовлетворению. Корицкая получала деньги и нового спонсора, Марьяна и Олег Александрович – довольного клиента.

Однако бедной девочке Маше деньги на квартиру пока никто не выкладывал. Содержали, иногда приглашали жить у себя, один банкир даже два месяца снимал ей достойное жилье, чтобы к ней туда наведываться, но купить не покупали.

Корицкая тщательно проанализировала ситуацию. Разделила мужчин на группы. Инженеры и работяги отметались сразу же. Эти не только квартиру не купят, а сами захотят, чтобы им жена чего-то подкидывала да еще и на работу устраивалась. Подобная судьба Машу совсем не прельщала. Она уже успела убедиться на нескольких примерах, к чему приводят браки по любви. Безденежье, беспросветность, муж начинает пить, ты кусаешь локти, молодость ушла, фигура пропала, никому теперь не нужна. Идти некуда. Спасибо, не надо. В такой ситуации любовь быстро испаряется. Вон Самсонова обожала дорогого Славика. Теперь честит его на чем свет стоит.

Она, Маша, – свободная молодая женщина. Пока. Она ищет. Пусть меньше нравится, но побогаче. И чтобы готов был тратить свои деньги на Машеньку. Удовлетворять ее прихоти.

Иностранцы тоже не годились: Маша не собиралась никуда уезжать.

Оставались три категории: бизнесмен, бандит и банкир. Корицкая начала проводить маркетинговое исследование. Иногда оно прерывалось появлением разгневанной жены, вытаскивающей мужа-бизнесмена из квартиры молодой шалавы, и возвращением его в лоно семьи.

Однажды Маша ловила машину. Остановился шикарный серебряный «Ниссан», распахнулась дверца, девушку предложили подвезти. Несколько секунд она колебалась, но в самом деле опаздывала на какой-то там Марьянкин фуршет. Села. Денег господин Кунанбаев не взял. Взял телефон. Позвонил. Встретились. Сводил в ресторан – в гостинице «Пулковская», где он тогда останавливался. Потом предложил подняться в номер. Поднялись. Расплатился щедро.

Алькен уехал домой в Джамбул и сказал, что снова будет в Питере с крупной партией товара недели через три. Позвонил. Опять встретились. На этот раз он прилетел всего на два дня. Но в следующий планирует не меньше чем на месяц. Попросил Машу подыскать квартиру. Он снимет. И она из своей коммуналки хотя бы временно переберется. Корицкая начала задумываться, не «обломится» ли здесь. Вначале снимет, потом купит… На ее имя. Алькен появлялся в Питере то на пару дней, то на недельку, то на месяц. Всегда оставлял достаточно денег, чтобы Маша жила безбедно до его следующего приезда и на других мужчин не смотрела. Она, конечно, смотрела. И на нее смотрели. Запасные варианты никогда не помешают – на тот случай, если Кунанбаев не приедет в следующий раз.

Маша начала намекать Алькену на то, что неплохо бы купить квартиру в Питере. Ведь в общем-то будет дешевле, чем все время снимать. И ей удобнее. А она его всегда хлебом-солью встречать будет. Сидеть и ждать в этой квартире. Алькен долго не говорил ни да, ни нет, но Корицкая не оставляла мысли все-таки получить «подарок». Она пришла к твердому убеждению, что от наших мужчин точно ничего не дождешься. А вот от восточного… Не исключен вариант, не исключен. Марианна с Мариной пришли в ужас, когда узнали о новом спонсоре.

– А с квартирой что? – спросила все-таки практичная Марианна.

– Провожу работу, – ответила Корицкая.

И она проводила. Упорно и настойчиво. Примерно через год знакомства Алькен наконец созрел. Купил двухкомнатную. Маша переехала. Предыдущую конуру она, конечно, оставила за собой. На всякий случай.

Больше всего Корицкую выводили из себя приемы, которые ей приходилось устраивать друзьям Алькена. Его одного еще можно было терпеть, но целую компанию подобных ему… Ужас. Но в таких случаях она всегда говорила себе, что отрабатывает квартиру.

Машкины родители с ней не разговаривали после того, как узнали про Алькена. Но Корицкая популярно объяснила маме, к чему приводит брак с простым советским гражданином – взять для примера хотя бы папу. Или ее подругу Марину Самсонову. Любовь быстро уходит, и ничего не остается. А Маша, хотя без любви, но с квартирой. Жилищный вопрос решен. Теперь надо бы машину. Корицкая не сомневалась, что получит и ее.

У Кунанбаева возникли какие-то проблемы с городскими ребятами – то ли «казанскими», то ли «тамбовскими». Маша не вникала в суть. Тут Алькен абсолютно прав: зачем себе голову забивать тем, что ее не касается. Но коснулось.

Как-то поздно вечером в дверь позвонили. Алькен, не спрашивая, открыл. Думал, что кто-то из своих. Но оказались не свои, а русские – накачанные парни в кожаных куртках. Машу закрыли в комнате, сами вместе с Алькеном прошли на кухню – поговорить.

К счастью, один телефонный аппарат остался в комнате. Корицкая набрала номер Марианны. Та уже спала.

– Что мне делать?! – залепетала дрожащим от страха голосом Маша.

– Пока ничего, – ответила Марианна. – Тебя ведь не трогают. И, скорее всего, не тронут. Так что сиди тихо. Если что – перезвонишь еще раз.

– Может, милицию вызвать?

– Ты что, очумела? – закричала Марианна. – Вот тогда тебе точно не поздоровится. Не забывай, что Алькен в любой момент может умотать к себе на родину, а тебя с собой не возьмет. Тебе здесь жить.

Маша тихо сидела, внутренне содрогаясь. Она не слышала, что говорилось на кухне. Ребята ушли часа через полтора. Алькен вернулся в комнату белый, как смерть. Выпил всю водку, что была в доме. Маше ничего не сказал. Через два дня уехал. Обещал позвонить перед тем, как приедет снова.

Вскоре Корицкая поняла, что за ней следят. Ей стало по-настоящему страшно. Марианна посоветовала временно переселиться назад. Маша последовала совету подруги. Через месяц вернулась в новую квартиру. Кунанбаев не звонил. Пришло время подыскивать спонсора, который купит машину. Хватит давиться в общественном транспорте.

Марианна обещала подумать над этим вопросом. Недели через две сообщила, что они с шефом приглашают ужинать важного партнера, желательно, чтобы была еще одна дама. Олег Александрович знает, как реагируют мужчины на Машу. Согласен на ее кандидатуру. Но есть и задание: выяснять у клиента то, что требуется Марианне и Олегу Александровичу. И проталкивать мысли, которые они хотят протолкнуть.

– Хотите сделать меня своей шпионкой? – хохотнула Корицкая.

– Для разнообразия.

– Да, профессии у меня весьма специфические. Прости, господи.

Владимир Вениаминович Картуш занимался какими-то финансовыми операциями, правильнее будет сказать, махинациями. Обеспечивал получение кредитов. Предоставление гарантий. Имел связи в нескольких банках, хотя ни в одном из них не работал. Был в состоянии помочь открыть магазинчик на Невском.

За ужином речь шла о какой-то частной компании, в которую также влез господин Картуш, с большим пулом из азиатских и других частных инвесторов. Марианна встретилась взглядом с Корицкой, как бы говоря: «Видишь – и здесь Восток. Твоя специфика». Эта компания каким-то образом, совершенно непонятным Маше, финансировала различные проекты. Господин Картуш, как выяснилось, может обеспечить предоставление ссуды в размере до пятидесяти миллионов долларов. Маша навострила ушки.

Марианна, Олег Александрович и Владимир Вениаминович вроде бы говорили по-русски, но о чем – Корицкой было совершенно непонятно. Слова вроде бы все наши, но она не знала значений или не могла их связать. «Ну и умна же Марианна, – думала Корицкая о подруге. – Как можно было все это выучить?»

Говорили о каких-то аккредитивах, краткосрочных векселях, облигациях с рейтингом «ААА» (это еще что такое?). В процедуру предоставления кредита, тип обеспечения и структуру выплаты комиссионных Маше было не вникнуть, каких бы усилий для этого она ни прилагала.

Наконец обе стороны, получив интересовавшую их информацию, заулыбались, перестали с серьезным видом обсуждать свои проблемы, вспомнили о Маше, и разговор повернул в другое русло. Теперь в него могла включиться и она. Корицкая захлопала глазками и начала беззаботно болтать. Марианна и Олег Александрович иногда вставляли по предложению. Они казались удовлетворенными. По крайней мере, на этом этапе.

Владимира Вениаминовича перед рестораном ждал молодой, хорошо накачанный водитель на девятьсот сороковом «Вольво». «Ничего себе, – подумала Маша. – Пахнет хорошими деньгами».

Марианна, во время деловых переговоров никогда не принимавшая ни грамма, повезла шефа домой. Они оба пока обходились без телохранителей. В офисе, конечно, была своя охрана, но личных водителей еще не завели. «Но, видимо, только пока, – считала Корицкая. – А могла бы убить сразу двух зайцев. Как младшая принцесса Монако».

Владимир Вениаминович вызвался подвезти Машу. Ее квартира находилась на проспекте Ветеранов – район непрестижный, конечно, но Алькен купил там дешевую двухкомнатную. Плохая двухкомнатная лучше, чем шикарная однокомнатная.

– Как далеко вы живете, Машенька, – сокрушался Владимир Вениаминович. – Какой район неудобный.

– Да, здесь, конечно, нужна машина, – вздыхала Корицкая. – Просто мечтаю научиться водить. И не зависеть от общественного транспорта.

Водитель молча вел машину, не обращая внимания на разговоры на заднем сиденье. Видимо, давно привык. Он даже не взглянул толком на Машу, что ее здорово покоробило, потому что на нее, как правило, обращали внимание все мужчины, с которыми приходилось сталкиваться. Зато, как заметила Корицкая, парень уставился на Марианну, которая, в свою очередь, не обратила на него никакого внимания.

Маша предложила Владимиру Вениаминовичу зайти на кофеек.

– А мама ничего не подумает… – начал он.

– Я живу одна, – мило улыбнулась девушка.

– Антон, я скоро, – бросил Владимир Вениаминович водителю.

Антон промычал в ответ что-то нечленораздельное.

Владимир Вениаминович внимательно осмотрел Машины хоромы, но не стал задавать лишних вопросов. Они попили кофейку, но задерживаться Картуш не стал, взял номер телефона, обещал позвонить.

Позвонил через пару дней. Встретились. Потом еще и еще. На ночь никогда не оставался. Возвращался в семью. И вообще укладывал Машу в постель гораздо реже всех предыдущих любовников. Возраст?

Корицкая попросила Марианну выяснить, кто его жена, есть ли дети, ну и так далее.

Оказалось, что живет Картуш со второй, лет на пятнадцать моложе себя. Ему около пятидесяти пяти. С дочерью от первого брака и внуком часто встречается. Очень к ним привязан.

Маша начала думать, не «залететь» ли ей от Владимира Вениаминовича, если он, конечно, еще может зачать ребенка: Корицкая решила, что неплохо бы заиметь его в мужья. Будет ее и ребенка демонстрировать друзьям-партнерам.

С «залетом» чего-то не получалось. Маша забеспокоилась, все ли в порядке с нею самой: может, что разладилось в организме после первого аборта. Но в консультации ее успокоили. Оставалось ждать результатов. Не пошлешь же Владимира Вениаминовича на обследование!

Корицкая регулярно сопровождала его на всякие презентации, фуршеты, банкеты. Дел своих он с ней не обсуждал. Один раз, когда Маша попыталась задать вопрос, интересовавший Марианну, Владимир Вениаминович расхохотался и заявил, что обсудит это с ее подругой. И в офисе, а не в постели. Потому что хорошенькая Машенькина головка не должна забиваться проблемами бизнеса и их перемалывать.

– А у Марианны, по твоему мнению, головка не хорошенькая? – решила выяснить Корицкая. Она точно знала, что Марианна видов на господина Картуша никаких не имеет, но неплохо бы знать, что он сам думает по поводу деловой подруги. На всякий случай. Чтобы ничто не нарушило Машины планы.

– Марианна – красивая женщина, – с серьезным видом заявил Владимир Вениаминович. – Но думает в основном о работе. Слишком самостоятельная. Очень независимая. Ей будет трудно выйти замуж. Мужчины не любят таких. Ты объясни ей это как-нибудь, Маша. Правда, она, наверное, сама все знает. Но избрала такой путь. Я уважаю Марианну. Но жить с такой женщиной никогда не смог бы. Она добьется всего в жизни, но в любви будет несчастлива.

Корицкая молча согласилась с Владимиром Вениаминовичем и еще раз убедилась в том, что она-то выбрала самый правильный путь, не в пример дорогим подругам Марианне с Мариной. У Марианны хоть есть все, что захочет, в материальном плане. Но какой ценой…

Где-то с неделю назад Корицкая должна была сопровождать Владимира Вениаминовича на какую-то презентацию. Он позвонил и попросил ее поймать машину и самой добраться до его офиса. Он ждет одного человека: назначена исключительно важная встреча. Может, даже опоздают на презентацию. Машеньке придется подождать у него в конторе.

Секретарша Владимира Вениаминовича Наташа угостила Корицкую кофе. Маша всегда считала, что с секретаршами нужно поддерживать хорошие отношения: чтобы были своими людьми и ставили в известность, если что… После поездки в Париж с Владимиром Вениаминовичем Корицкая привезла Наташе флакон из Музея духов и всегда, заглядывая в офис, дарила то шоколадку, то баночку кофе… Наташа это ценила. И всегда удовлетворяла Машино любопытство.

На этот раз они просто болтали о новинках моды. Корицкую совершенно не интересовало, что за мужик находится в кабинете у Владимира Вениаминовича. Главное, что не соперница. Наконец неизвестный Маше тип и папа Вова вышли. Неизвестный внимательно посмотрел на Машу. Как сфотографировал. Они распрощались с Владимиром Вениаминовичем. Посетитель сел в старенькие «Жигули», папа Вова и Маша – в «Вольво».

Владимир Вениаминович был мрачен, но причину своего плохого настроения с Корицкой не обсуждал. С ней он отдыхал и расслаблялся. Маша забыла об этом мужчине, и уж никак не предполагала снова встретить его. И где! В квартире Самсоновых.

«Капитан Ухов, черт побери. Из ментовки. Только его нам и не хватало».

Глава 4

Четверг, 23 марта

– Я должен допросить вас, Марина Петровна, и других членов вашей семьи. Я решил сделать это в неофициальной обстановке. А раз уж Мария Станиславовна оказалась здесь, то и с ней тоже побеседуем, – заявил капитан Ухов.

– Проходите на кухню, – пригласила Марина.

Из большой комнаты выскочили Виталик и Анечка. За ними следовала Серафима Поликарповна.

– А вы кто? – спросил Виталик.

– Кто это еще? – обратилась Серафима Поликарповна к дочери.

– Капитан Ухов, – представился вновь прибывший. – Я веду дело вашего… зятя, видимо.

– Вы из милиции? – уточнила Серафима Поликарповна.

– Да, – кивнул Ухов.

– Подержите там у себя подольше этого мерзавца, – изрекла Серафима Поликарповна. – Мы к нему со всей душой, а он так опозорил нашу семью. Негодяй.

Капитан удивленно посмотрел на Серафиму Поликарповну и подумал, что не приведи господи заполучить такую тещу.

– И мозги ему вправьте, – продолжала Серафима Поликарповна. – Кстати, а алименты с него какие-нибудь будут вычитаться, пока он там у вас сидит? Ведь вы ему пить не дадите, так что весь заработок должен быть целехонек.

– Пока не может идти речь ни о каких алиментах. Ваш зять находится в следственном изоляторе. Сейчас ведется следствие, потом состоится суд, ну а в дальнейшем… Да, алименты должны будут перечисляться на ваших внуков.

– Вот и прекрасно, – успокоилась Серафима Поликарповна и повернулась к Виталику и Анечке. – Дети, возвращайтесь в комнату. Дядя милиционер пришел поговорить с мамой.

– А где папа? – спросил Виталик. – Его что, на пятнадцать суток посадили? Рыть канаву?

Капитан Ухов весьма удивился познаниям ребенка и обратился к нему:

– А ты знаешь, за что сажают на пятнадцать суток?

– Конечно, знает, – ответила за внука Серафима Поликарповна, словно подобные познания в девять лет были чем-то само собой разумеющимся. – С таким папочкой.

– За пьянку, – сказал Виталик. – А у меня папа поддавальщик. И дедушка тоже.

– Что вы там несете, черт побери?! – взревел Петр Николаевич, слышавший весь разговор и до поры до времени не издававший ни звука.

Петр Николаевич показался в коридоре. Капитан Ухов сразу же понял, почему девятилетний ребенок так хорошо просвещен по определенным вопросам. Внешний вид дедушки говорил о многом.

– Здрасьте, товарищ начальник, – поздоровался отец Марины и вытянулся по стойке смирно перед стражем порядка, хоть тот и был в штатском, а не в форме.

– Добрый вечер, – ответил Ухов. – Вы – тесть Самсонова?

– Он самый. И отец вот этой, – кивнул Петр Николаевич на Марину. – Мадам Самсоновой, – усмехнулся он. – А также муж вон той, – кивок в сторону Серафимы Поликарповны. – Мадам Барыгиной. А сам я – Барыгин Петр Николаевич. А чего с зятьком-то стряслось?

– Вы не в курсе? – спросил Ухов.

– Меня бабы ни о чем в известность не ставят, – сообщил Петр Николаевич, хотя уже знал, что Славка в «Крестах» за вымогательство, но ему, видимо, захотелось услышать детали. – В этом доме я все узнаю последний. Чего он учудил-то? Сморозил чего по пьянке? Я-то тихо пью. Выпью и спать ложусь. У меня баба строгая.

– Вашему зятю предъявлено обвинение по сто сорок восьмой статье. Вымогательство, – сказал капитан Ухов.

– На бутылку, что ли, не хватало?

– Он требовал на целый контейнер, – заметил Ухов.

– Чтобы хватило на всю оставшуюся жизнь, – вставила Серафима Поликарповна. – Чтобы напиться – так напиться.

– Хватит, мама, – повернулась к ней Марина.

– Чего хватит? Чего хватит? Ты мне рот не затыкай. Я тебе сколько раз говорила: не выходи за него, не выходи за него, не рожай от него, по крайней мере, вторую. Разводись. Нет, не слушала. Считала себя самой умной. Вот получай теперь. Расхлебывай. Может, еще передачки ему в тюрьму носить вздумаешь? От меня он куска черствого хлеба не дождется.

Серафима Поликарповна схватила детей за руки, развернулась, проследовала в большую комнату и громко хлопнула дверью.

– Проходите на кухню, товарищ капитан, – обратился к милиционеру Петр Николаевич. – Чего стоим-то в коридоре, Маринка?

Петр Николаевич пошел первым.

– Если не возражаете, – посмотрел Ухов на Машу, – я хотел бы позднее поговорить и с вами.

– А если возражаю? – спросила Корицкая, храбрая после выпитой водки.

– Тогда придется пригласить вас к нам. Или все-таки предпочтете здесь?

– Предпочту здесь, – ответила Маша и пошла в большую комнату вслед за Серафимой Поликарповной.

Капитан пропустил вперед Самсонову и оказался на кухне вместе с Петром Николаевичем и его дочерью. Огляделся, увидел, что здесь недавно пили и что не только Петр Николаевич, но и Самсонова, и удалившаяся Корицкая далеко не трезвы.

– Садитесь, – кивнула Марина на табуретку. – Водку не предлагаю: вы на службе, насколько я понимаю.

– Правильно понимаете.

– А чего будет со Славкой? – спросил Петр Николаевич.

– Пока что ведется следствие, – ответил Ухов. – Марина Петровна, мне хотелось бы переговорить с вами с глазу на глаз.

– Тогда пойдемте в маленькую комнату, – пожала плечами Самсонова и направилась к двери.

Ухов и Самсонова вошли в десятиметровую комнату, где обычно спали Марина со Славкой и Анечка в своей детской кроватке. Все углы были заставлены: шкаф, тумба с зеркалом, неизвестно каким образом втиснутые по обеим сторонам тумбы кресла. Кругом валялись детские вещи, выстиранное, но не выглаженное белье, игрушки. Марина убрала с одного из кресел все, что на нем лежало, и кивком предложила Ухову сесть. Сама опустилась на никогда не убирающийся диван.

Ухов молча продолжал оглядываться по сторонам.

– А ему много дадут? – спросила Марина.

Ухов пожал плечами.

– Сейчас сложно об этом говорить, – ответил он. – Ваш муж, кстати, до сих пор не проронил ни слова. Назвал только имя, фамилию, отчество, год, место рождения и адрес. Все.

– Партизан, – усмехнулась Марина.

Ухов внимательно посмотрел на нее и достал блокнот.

– Кто такая Мария Корицкая? – спросил он.

– Моя подруга, – ответила Самсонова, несколько удивившись тому, что мент вначале спросил о Машке, но тут же решила, что Ухов-то все-таки мужик, а все мужчины на Машку ох как реагируют. Классная девка Машка. Вот и капитан пришел допрашивать ее про Самсонова, а тут же захотел поговорить и с Машкой. О чем только, интересно? Не о Славке же.

– Вы давно с ней знакомы?

– В одном классе учились. С семьдесят пятого года. Двадцать лет. И муженек мой драгоценный с нами же учился. Только он в девятом к нам пришел.

– Понятно, – медленно произнес Ухов, анализируя межличностные отношения. – Вы допускаете возможную связь вашего мужа с Корицкой?

– Что?! – Марина расхохоталась. – Да на что он ей сдался? Он гол как сокол. И внешне даже посмотреть не на что. Была когда-то смазливая физиономия, я, дура, позарилась, а теперь и этого нет: спился. Машка других мужиков любит. С деньгами, на иномарках, а мой-то…

Марина махнула рукой.

– А почему вы спросили?

– Мы обычно стараемся расследовать все аспекты.

– Этот исключен, – горько усмехнулась Марина. – Славка Машке ни под каким соусом не нужен. Он бы на нее, конечно, мог позариться, но она его к себе на километр не подпустит.

– Где работает ваш муж?

– Неужели не сказал? Тоже мне тайна! «Амарант». Это какое-то ОАО или еще черт знает что. Я не в курсе, как их там переименовали. Суть-то одна. Зарплата – копейки.

Марина внезапно разрыдалась.

«Здорово напилась», – подумал Ухов и произнес вслух:

– Успокойтесь, пожалуйста, Марина Петровна. Успокойтесь.

– Легко вам говорить, – процедила Самсонова. – Я не знаю, как свести концы с концами, чем детей кормить, а тут еще муженек учудил. Кого он хоть шантажировал?

– Как вы узнали, что он кого-то шантажировал?

– Он две ночи не приходил ночевать. Ну, по одной бывало. Засыпал где-то у приятелей. Правда, обычно звонил. Днем, когда проспится. В общем, я как-то обычно особо не беспокоилась. Нажрался и нажрался. Проспится – придет. А тут его двое суток не было. Ни слуху ни духу. Еще двоюродный брат его звонил несколько раз. Славка ему что-то там вез и не довез.

– Фамилия, имя, отчество двоюродного брата? – сразу же навострил уши капитан.

– Степанов Андрей Валерьевич. Ну вот. Я начала звонить по моргам, по больницам, потом к вам. Ну и выяснила. Андрюха тоже звонил. Сделал нам всем подарочек мой благоверный.

– Где и кем работает Степанов?

– Андрей-то? – переспросила Марина, сморкаясь и вытирая слезы. – Бизнесмен. С Польшей торгует. Фирма у него. Небольшая, но своя. Я Славке его все время в пример ставлю. Вкалывает человек.

– Как называется фирма Степанова?

Марина задумалась.

– Честно, не знаю, – наконец сказала она. – Наверное, слышала когда-то, но не помню. Но Андрюха, вероятно, приедет к нам сегодня. Вы у него сами спросите, если подождете.

– Адрес фирмы или хотя бы где она расположена сказать можете?

– На какой-то окраине. Отсюда через весь город ехать. Часа полтора общественным транспортом. Это я от Славки слышала. Андрей в свое время хотел его взять водителем, так мой козел даже машину водить не умеет. Ездил к Андрею на автобусе, да на метро, да еще там на чем-то.

– Ваш муж поддерживал регулярные отношения с Андреем Степановым?

– Андрюха ему иногда халтурку подкидывает. А домами в общем-то не общаемся. На разных мы уровнях. Сами знаете, какое за последние годы расслоение произошло. То вроде бы все были равны, а теперь… Гусь свинье не товарищ.

– Но вы только что сказали, что Степанов обещал заехать к вам сегодня?

– Обещал, – пожала плечами Марина. – Родственник все-таки. Он же знает, что нам не к кому обратиться. Может, что посоветует. Он с работы звонил. Не хотел, наверное, выяснять все детали по телефону.

– Какие детали?

– Ну откуда мне знать? – взорвалась Марина. – Я вообще знаю только то, что моего благоверного посадили за вымогательство. У кого хоть вымогал и сколько? Откройте секрет.

– Я пришел к вам, чтобы получать информацию, а не давать ее, – заметил Ухов.

Марина махнула рукой.

– Ладно. Чего там еще?

– С кем из друзей вашего мужа вы знакомы лично?

– А ни с кем. О чем мне говорить с этими алкашами? И не друзья это, а собутыльники.

– Какие-нибудь фамилии назвать можете?

– Не могу. Я их всегда отсюда гоняла. Да и мать эту компанию на порог бы не пустила.

– То есть его друзья у вас в доме не бывали и вы лично с ними не встречались?

– На улице не узнаю, если нос к носу столкнусь.

Ухов замолчал. Молчала и Марина.

Было тошно. Она совершенно не представляла, что теперь делать. Она вообще не привыкла принимать решения. Их за нее обычно кто-то принимал. Как правило, мать. Сама она сделала это дважды – когда вышла замуж за Славку и когда родила Аньку. И вот что получилось из этого. Надо было слушать мать. И девчонок. Она, дура, думала, что ей завидуют. Додумалась.

Женщина подняла глаза на сидевшего напротив милиционера, обвела глазами вечный беспорядок в комнате, снова вздохнула.

– Еще что-нибудь? – спросила она у Ухова.

– Для первого раза все. В дальнейшем…

– Для первого раза?! – перебила Марина.

– Конечно. Вы думаете, что следствие закончится за один день? Тем более, ваш муж отказывается отвечать на наши вопросы.

– Давайте я с ним поговорю, – внезапно предложила Марина.

– Пока свидания с родственниками ему запрещены.

Самсонова закрыла лицо руками. Несколько минут они сидели молча. Потом Ухов спросил:

– Вы когда-нибудь слышали фамилию Картуш? Владимир Вениаминович?

Марина в удивлении посмотрела на него и покачала головой:

– Никогда.

– Абсолютно уверены?

– Да.

– Может быть, видели? Лет пятьдесят пять, коренастый, рост где-то сто семьдесят, седина в каштановых волосах, ездит на девятьсот сороковом «Вольво»…

Марина расхохоталась.

– Ну откуда у меня могут быть знакомые на «Вольвах»? Подумайте сами, товарищ капитан. Оглянитесь вокруг себя. О чем вы говорите?

– Понятно, – медленно произнес Ухов. – Я хотел бы попросить вашу подругу ответить на несколько вопросов, – обратился он к женщине, потом посмотрел в ее заплаканные глаза и добавил: – Да не переживайте вы так. Как-нибудь все уладится. Может, ошибка какая-то произошла.

– Но тогда почему он молчит?!

Ухов пожал плечами.

– Боится. Только чего – непонятно.

Марина встала.

– Я сейчас позову Машу, – сказала она.

* * *

Корицкой было немного не по себе, когда она заходила в комнату для беседы с капитаном Уховым. Она не представляла, по каким делам Ухов общался с папой Вовой, знала только, что у Владимира Вениаминовича последнее время появились какие-то проблемы. То ли с бандитами, то ли еще с кем… Ухов очень некстати увидел ее в фирме Картуша. Теперь каким-то одним ему известным образом соединил появление там с ее появлением у Маринки. Может, в самом деле имеется какая-то связь между делами Владимира Вениаминовича и тем, что выкинул Славка? Навряд ли, конечно.

Маша впервые в жизни пожалела, что она такая приметная для мужского глаза особа. Никогда не думала, что подобное может быть недостатком. Но тут же, правда, решила, что надо применить свои чары и к Ухову – мужчина все-таки – и попытаться вытянуть из него хоть какую-то информацию. А самой по большей части держать губки на замке – за то, что разболтала лишнее, обычно по головке не гладят. Никто.

Ухов поднял голову, когда она робко вошла в комнату.

– Садитесь, – пригласил он, кивая на диван напротив себя.

«Холеная девица, – отметил про себя капитан. – Странно, что ходит в подругах у Самсоновой. Абсолютно разный уровень. И знакома с Картушем».

Маша оценивающе оглядела Ухова – как потенциального клиента. Что можно получить с мента? «Смотря какого, – ответила она сама себе. – Если уж связываться, так с гаишником». У них весьма неплохой доход. Неофициальный, конечно. А этот, насколько она поняла, следователь. Одет чистенько, но небогато. Все отглажено и подобрано в тон. Ни «Кензо», ни «Фаренгейтом», ни «Эгоистом» не благоухает. Маша вообще не смогла определить, каким одеколоном пользуется Ухов.

Видимо, у капитана есть женщина, которая за ним ухаживает. Но кольца на безымянном пальце нет. Так что не исключено, что живет с мамой. А маменькины сынки, тем более из милиции, Машу совсем не прельщали.

Девушка грациозно опустилась на диван – в противоположность тяжело плюхнувшейся Марине, положила ногу на ногу, пожалела, что она в джинсах, а не в мини-юбке, демонстрирующей все достоинства ее стройных ног – но кто же знал, черт побери, что сюда пожалует этот Ухов?

«Красивая девка, – подумал капитан. – И знает это. Только несколько вульгарна».

«Красивая девка» отметила про себя, что, объективно говоря, Ухов в общем-то внешне ничего. Мышца присутствует, живота не видно, как у всех ее последних клиентов. И не только последних, кстати. Корицкая в этот момент подумала о том, что, пожалуй, у нее в жизни еще не было ни одного мужчины для души, все ради денег, ради каких-то благ. Она отдавала им свое тело, они ее содержали. Но она сама приняла такое решение после Влада в институте… Он, пожалуй, единственный из всех мужчин, кто был примерно одного с ней возраста, все остальные – «папики»…

Корицкая решила для себя, что если для пользы дела с Уховым придется переспать, то это окажется не так уж плохо – по крайней мере, она сама получит удовольствие. От молодого мускулистого мужского тела. Почему-то от последней мысли ей страшно захотелось расхохотаться. Уж кого-кого, а милиционера в списке ее клиентов пока не было. Все бизнесмены да бандиты. Надо попробовать и стража порядка для разнообразия. Интересно, а какой он в постели?

– О чем вы сейчас думаете? – внезапно спросил Ухов.

Маша не смогла сдержать смех.

Ухов в удивлении приподнял брови.

«Сказать или нет?» – ломала голову Корицкая, а потом решилась:

– Смотрела на вас как на мужика.

– А по вашему мнению, Мария Станиславовна, милиционеры – не мужики?

– Вот сейчас ломаю голову над этим вопросом, товарищ капитан. Или господин капитан? – кокетничала Маша, принявшая решение все-таки совратить Ухова – для личного удовольствия. – До знакомства с вами мне как-то не приходилось сталкиваться с представителями вашей профессии. С теми, которые меня берегут. Вернее, должны беречь бедную девочку.

Корицкая скромно потупила глазки и стала накручивать на палец золотой локон.

– Бедную девочку, насколько я понимаю, не дает в обиду весьма крупный коммерсант господин Картуш Владимир Вениаминович, не так ли? – решил проработать тему Картуша капитан Ухов.

– Мир не без добрых людей, – уклончиво ответила Маша.

– Вы давно знакомы с Картушем? – спросил Ухов.

– А он-то здесь при чем? – захлопала глазами Корицкая.

– Может, ни при чем. А может, и очень при чем. Но раз уж мы с вами имели честь познакомиться у него, то давайте поставим все точки над «i».

– Мы с вами не имели чести знакомиться у него. Нас с вами, насколько мне помнится, друг другу не представляли. Сюда вы пришли совсем по другому делу. А Картуш с Самсоновым даже разговаривать бы не стал. Птица другого полета. Так что давайте оставим Картуша и перейдем к Самсонову, если вообще есть зачем переходить.

– Тему разговора выбираю я, – заявил Ухов. – И место выберу совсем другое, если жилище вашей подруги располагает вас на пространные рассуждения и уход от ответа на задаваемые мною вопросы. Итак, вы давно знакомы с Картушем?

– Месяца четыре, – буркнула раздосадованная Маша.

– При каких обстоятельствах познакомились?

– На деловом ужине.

– Где-где? – усмехнулся Ухов, понимая, в каких «делах» обычно участвует сидящая напротив мадемуазель.

– На деловом ужине, – с мрачным видом повторила Корицкая. Ей внезапно страшно захотелось, чтобы побыстрее подъехала Марианна и взяла ситуацию под контроль. Маша почему-то не сомневалась, что Марианна быстро поставит на место этого капитана, если потребуется, разложит ему все по полочкам – если потребуется и убедит в невиновности тех, в невиновности которых потребуется его убеждать. Марианна, как считала Корицкая, не испугается и не стушуется. Она знает, как вести переговоры на любом уровне – и с западными бизнесменами, и с нашими бандитами. И с ментами, наверное, ей тоже приходилось общаться. А если еще не приходилось, то все равно сразу же поймет, как следует разговаривать с капитаном Уховым, на что он имеет право, на что нет и что можно себе с ним позволить. Скорей бы приезжала только.

– Объясните поподробнее, – сказал капитан Ухов.

– Вы не знаете, что такое деловой ужин? – решила протянуть время Маша, меняя положение.

– Знаю. Только не исключено, что мы с вами вкладываем в это понятие разный смысл. Где состоялся ужин? Кто присутствовал, кроме вас двоих?

– В каком-то ресторане, – ответила Корицкая. Она в самом деле не помнила, в каком. Столько их развелось в Питере.

– В каком именно? – не отставал Ухов.

– Да не помню я, – взорвалась Маша. – Я же не записываю в ежедневник, когда, с кем и где у меня встреча.

– Бедная девочка даже не помнит название ресторана, куда ее водили. Наверное, слишком часто водят, раз названия путаются в очаровательной головке, не так ли, Мария Станиславовна? Когда вы последний раз виделись с Владимиром Вениаминовичем? Это-то хоть помните? Или тоже запамятовали?

– Вчера.

– Где?

– У меня дома.

– Кто вас познакомил с Картушем?

«Опять. Впутывать Марьянку или нет? – думала Корицкая. – Наверное, следует сказать, что она. Потому что папа Вова это, наверное, скрывать не будет».

Маша посмотрела прямо в глаза Ухову и заявила:

– Может, вы в курсе, товарищ или господин капитан, не знаю уж, как вам больше нравится, что на официальных ужинах и обедах должно присутствовать равное количество мужчин и женщин. Иногда мои хорошие знакомые приглашают меня заполнить вакантное место. Насколько вам известно, в бизнесе женщин мало, а жен на такие мероприятия обычно не водят. Проституток тоже не хотят вызывать. Мои друзья пригласили меня в ресторан, где также был и господин Картуш.

– Вы очень умело уходите от прямого ответа на вопрос, Мария Станиславовна. Кто же все-таки эти ваши друзья? Назовите их фамилии и фирмы, которые они представляют.

– «Эккотрейдинг», – выдавила из себя Корицкая.

– Адрес? Вид деятельности?

«Так, вроде бы про Марьянку ничего не знает. И название фирмы, похоже, первый раз слышит».

– А вот это точно к делу не относится, – ответила разозленная Маша.

Теперь ей почему-то хотелось как-то насолить капитану, может, даже позлить его. В этот момент она уже ничего не боялась. Та робость, что была вначале, прошла. Она не была замешана ни в каких махинациях. В дела Владимира Вениаминовича, Алькена и других своих спонсоров, а также Марьянкины она никогда не вникала, даже точно не знала, кто чем занимается, – ее это просто не интересовало. Теперь она решила, что мент, наверное, положил на нее глаз, поэтому и допрашивает. Переспать с ней захотел, а для этого решил застращать, чтобы она плюхнулась в его постель. Уж если этот капитан Ухов сведущ в делах мирских, то точно знает, для чего предназначаются девочки вроде Маши. Должен представлять, что таким, как она, о делах не рассказывают, сделки с ними не обсуждают, с ними отдыхают, а следовательно, знать она ничего о делах папы Вовы просто не может. И тем более Картуш не имеет никакого отношения к Славкиным похождениям… Если только…

Машу внезапно осенило. Если только Славка не пытался получить деньги именно у Владимира Вениаминовича… Но каким образом он на него вышел?

У Корицкой округлились глаза, рот раскрылся, но пока из него не вылетало никаких звуков.

Изменившееся выражение лица девушки сразу же заметил Ухов и поинтересовался:

– Какая-то мысль осенила, Мария Станиславовна?

– Славка что, у папы Вовы… – начала Корицкая и запнулась.

Выражение удивления на лице сидевшей напротив него мадемуазели было вполне искренним. По крайней мере, Ухов решил, что на этот раз перед ним не разыгрывается комедия. Он наблюдал за тем, как до нее, по-видимому, доходило, что произошло, вернее, могло произойти, и почему капитан Ухов сейчас разговаривает с ней и интересуется Картушем…

– Да, – кивнул Ухов, решив, что данная информация поможет ему вытянуть из девушки сведения, которые могут оказаться важными.

Корицкая никак не могла прийти в себя. В голове пролетали не связанные одна с другой мысли. Она думала то о папе Вове, то о Славке, то о Марине. Потом почему-то снова о Марьянке. Она-то почему не едет, черт побери?!

– Итак, Самсонов и Картуш знакомы? – спросил Ухов.

– Понятия не имею, – медленно произнесла Маша. – Всегда считала, что нет.

– Вы когда-нибудь появлялись в этом доме вместе с Картушем?

Корицкая покачала головой.

– Может, он встречал вас или…

– Нет. Зачем травить душу подруге? – горько усмехнулась она. – Маринка завистлива. А если бы увидела его машину, мобильник, ну и… все остальное… Сами понимаете. Нет, я сюда только одна приезжаю. И сами видите, в какой одежде.

Ухов улыбнулся.

– То есть вы считаете, что они не знакомы?

– Да.

– Откуда Самсонов мог узнать про Картуша? Вообще о его существовании?

Маша пожала плечами.

– Что вы меня-то об этом спрашиваете? Лучше у Картуша и поинтересуйтесь. Он мне о своих делах никогда не докладывает. Я, как вы, наверное, догадываетесь, у него не в деловых партнерах хожу, – Корицкая специально сделала ударение на слове «деловых».

– Да уж догадываюсь, – усмехнулся Ухов. – А Самсонов знал о том… какую жизнь вы ведете?

«Ишь ты, как выражения подбирает, – подумала Маша. – Вы еще не конченый человек, капитан».

– А какую жизнь я веду? – снова решила пококетничать Корицкая, поправляя золотистые локоны. – Скромная, бедная девочка, которой иногда немного помогают добрые люди.

– Маша, – обратился к ней Ухов, решив отбросить официальный тон и имена-отчества, – я ведь сюда не просто так пришел. Пойми, что совершено преступление. Я должен его раскрыть. Мне нужна твоя помощь. Пострадал твой… спонсор. Теперь предстоит страдать твоей подруге и ее детям, потому что Самсонов, скорее всего, отправится в места не столь отдаленные. Он молчит. Вообще ни слова не проронил. Может, он и не так уж замешан. Не исключено, что его кто-то использовал, как «шестерку», и он старается защитить тех, кто стоит за его спиной. Наверное, считает, что они его вытянут, если будет молчать. Не вытянут. Просто забудут о нем. Может, он боится называть фамилии, потому что думает, что в таком случае пострадает семья: в этом мире длинный язык не прощают. Ты можешь помочь и Владимиру Вениаминовичу, и Марине. Мы должны докопаться до тех, кто все это организовал.

– То есть вы считаете, что это не Славка? – обалдело спросила Корицкая.

– Ты его давно знаешь?

– В одном классе учились. Десять лет женат на моей подруге.

– Он мог пойти на вымогательство, причем очень крупной суммы денег?

Маша задумалась. Она считала, что Славка не мог быть знаком с Картушем, тем более знать о его делах в такой мере, чтобы что-то вымогать. Чтобы требовать отступных, нужно, по крайней мере, иметь веский компромат, а откуда у Славки компромат на Владимира Вениаминовича, причем такой, чтобы папа Вова был готов отдать деньги, с которыми он всегда расстается с таким трудом?

– Я считаю, что нет, – подняла она глаза на капитана Ухова. – Славка не тот человек. Наверное, даже украсть бы ничего не смог. Скорее всего, его просто кто-то использовал. А он даже не знает всех деталей.

– Кто мог его использовать? – спросил Ухов.

– Что вы меня-то об этом спрашиваете? Об этом с Мариной надо говорить. Она, по крайней мере, хоть кого-то из его приятелей должна знать.

– А сами вы когда в последний раз виделись с Самсоновым?

Корицкая начала упорно вспоминать. Вздохнула. Посмотрела на капитана Ухова и ответила:

– Наверное, перед Новым годом. Когда я их всех приезжала поздравлять. Или на Рождество. В общем, то ли в конце декабря, то ли в начале января. Точно не помню. Честно, не помню. Когда я здесь появляюсь, его обычно нет. Не знаю, по каким причинам. Раньше Маринка специально старалась нас приглашать, когда он отсутствует, – все думала, что уведем сокровище, теперь… Наверное, просто так получалось. Давно не видела. Давно.

Ухов ей поверил.

– То есть вы абсолютно уверены, что не знаете никого из его знакомых? – еще раз решил уточнить он.

– Уверена. Ну, наших общих одноклассников, конечно, знаю, если он еще с ними общается. И все. Спросите лучше Маринку.

Ухов задумался. Корицкую он тоже сбросил со счета: слишком искренним было ее удивление, да и зачем ей участвовать в шантаже своего «папика», если на «бедную девочку» и так, по-видимому, очень неплохо капает из его кошелька. Тем более на пару с Самсоновым, которого она, пожалуй, и за мужика-то не считает. Эта скорее всего будет ныть и выпрашивать прямо у спонсора, что ей там в очередной раз захотелось. Не у одного, так у другого.

– Я не записал ваш домашний адрес и телефон, – Ухов вопросительно посмотрел на Машу.

– А это еще зачем? – непроизвольно вырвалось у Корицкой.

– Чтобы зря не тратить время на ваши поиски, – спокойно ответил Ухов. – Мы в состоянии узнать и то, и другое по имени и фамилии, но зачем проводить лишнюю работу?

«Может, клюнул на меня? – пронеслось у Корицкой. – Хоть и мент, но все равно мужик».

– Записывайте, – сказала она.

– Год и место рождения?

– Пятнадцатого февраля тысяча девятьсот семьдесят четвертого.

– Место работы?

– Безработная, – улыбнулась Маша.

Ухов занес все в блокнот и решил наудачу задать последний вопрос:

– А со Степановым Андреем Валерьевичем вы знакомы?

– Он сегодня должен сюда приехать, – сразу же ответала Корицкая.

– Это Марина Петровна мне уже сообщила. Но вы лично с ним знакомы?

– Приходилось видеть несколько раз. Узнаю, если встречу. Но в общем и целом…

– Его род деятельности знаете?

– Бизнесмен какой-то. Не особо крупных масштабов. Опять же лучше спросите у Маринки.

– А в каких они отношениях с Самсоновым?

– Понятия не имею. Вроде бы он Славке какие-то халтурки подкидывал. Но в деталях… Извините, я как-то…

– Ясно, – сказал Ухов. – Будем ждать появления самого господина Степанова.

Маша задумалась. Внезапно ей пришло в голову, что это Андрей мог использовать Славку… И теперь Самсонов молчит, считая, что родственник его каким-то образом вытащит. Или, по крайней мере, поможет семье. Корицкая бросила беглый взгляд на Ухова и снова опустила глаза. Она решила не говорить капитану, какая мысль только что промелькнула у нее в голове. Незачем. Вначале надо посоветоваться с Владимиром Вениаминовичем, с Марианной. Вдруг Степанов ни при чем, а она бросит тень подозрения на невиновного человека. Пусть они сами между собой разбираются.

Ухов внимательно наблюдал за Машей и словно читал ее мысли. Ему самому пришло в голову, что именно этот бизнесмен Степанов и послал Самсонова за деньгами к Картушу, не предупредив о содержимом упаковки для дискет. А тот, естественно, даже не поинтересовался, что получает.

Ухов уже разговаривал с Самсоновым, вернее пытался, потому что тот упорно молчал. Теперь, после беглого знакомства с семьей, у капитана сложилось весьма определенное мнение о подозреваемом. Забитый парень, с несложившейся жизнью. Ни работы толком, ни семьи. Его нигде не ждут. Практически ничего не умеет делать. Влип скорее всего по-глупому и даже толком не понимает, за что. Молчит, надеясь на богатого родственника. Вот с ним-то и следует побеседовать по душам. Выяснить все связи. Но вначале надо на него посмотреть.

– Вы со мной закончили? – спросила Корицкая.

– Да.

– Еще кого-нибудь пригласить?

– Я считаю, что бессмысленно разговаривать с тещей и тестем. С женой мы уже поговорили. Будем ждать приезда господина Степанова.

– Сейчас я Марину позову. Наверное, все пройдем на кухню, – сказала Корицкая и встала.

В этот момент раздался звонок в дверь.

Маша вылетела в коридор. Ухов встал с кресла и проследовал за ней. Марина уже открывала. Приехал Андрей Степанов. Марианны все не было.

Глава 5

Четверг, 23 марта

Андрей обвел взглядом встречавшую его компанию. Отметил про себя, что у Серафимы Поликарповны, тещи Самсонова, как обычно, недовольное выражение лица. Ее муж, Петр Николаевич, опять же, как обычно, пьян. И Маринка, и подруга ее тоже, видимо, приняли, и немало. Племянники смотрели на дядю в ожидании чего-то вкусненького: он всегда что-то для них прихватывал.

Степанов примчался прямо от своего приятеля Валерия Зерковского, передавшего дискету этому идиоту Самсонову. Они только что обсудили ситуацию и пришли к выводу, что для начала нужно вытянуть из Маринки все, что только удастся, а потом уже что-то решать. Первоначальный план действий у них был, но и Зерковский, и Степанов понимали, что к вечеру он может здорово измениться – в зависимости от поступающей информации.

Волосы Андрея были растрепаны, куртка расстегнута, галстук сбился в сторону. Здорово он вчера и сегодня нанервничался.

На судьбу двоюродного братца ему, в общем-то, было наплевать. Неудачник, руки из задницы растут, делать ничего так и не научился и, главное, не хочет. Сейчас есть столько способов зарабатывания денег, а этот неумеха… Женился в семнадцать на бабе-дуре, детей наплодил, а теперь не только их, но и себя толком прокормить не в состоянии.

Степанов не испытывал к братцу никаких теплых чувств, подкидывал работу только потому, что иногда его собственная мать, родная сестра матери Самсонова, давила на Андрея, убеждая его в том, что бедным родственникам следует помогать. «И на хрен они нужны, такие родственники?» – думал в таких случаях Степанов. Мать он лишний раз расстраивать не хотел: у нее было больное сердце, так что, когда требовался какой-то мальчик на побегушках, приглашал Самсонова. Андрею было, в общем-то, все равно кого нанимать, а здесь он убивал двух зайцев: и мать порадуется, и данное им поручение кто-то выполнит.

К тому же Самсонову, как правило, не нужно было платить, в смысле деньгами. Родственник предпочитал трудиться за бутылку дешевого вермута, который Степанов гнал из Польши. Пузырек – родственнику, по пакетику жвачки его деткам – и все довольны.

Степанов поставлял красный и белый вермут из Польши цистернами. Бутылки шли из Германии, этикетки печатались прямо в Питере. Андрей арендовал цех, где все это разливалось. Давал взятки кому требовалось – и бизнес процветал. Цистерны шли через Финляндию, и Степанов часто ездил в Выборг встречать товар, отправляемый его польским компаньоном.

Проход цистерны через границу далеко не всегда оформлялся официально: зачем платить лишние деньги государству, если их можно сэкономить. Но необходимо знать, кому и сколько дать. Степанов знал таксы всех сборщиков дани, начиная с самого первого пограничника, ну и так далее – каждого мздоимца, мимо которого проезжала цистерна. Если товара было на семь тысяч баксов, то и взяток приходилось дать примерно на такую же сумму – но все равно получалось меньше, чем официально платить государству.

Почему у нас такие идиоты-законодатели? Бизнесмен Степанов часто задумывался над этим вопросом. Потом обычно задавался следующим: если бы налоги были не настолько завышены, платил бы он их? Обычно Андрей отвечал сам себе, что если бы они были невелики и он точно знал, куда идут его деньги – на благоустройство города, дорог, куда-то на благотворительные цели, – то да, наверное, платил бы и не старался укрывать. Но при нынешних непомерных ставках, когда даже отдаленно не представляешь, на что эти деньги используются, по полной программе не платит никто – зачем?

Все знают лазейки, которые необходимы для осуществления бизнеса. Да и налоговые инспектора часто закрывают глаза. Они тоже люди, и если неглупые, то понимают, что никто не станет заниматься бизнесом, если практически всю твою прибыль государство хочет забрать в свой бездонный карман. Поэтому Степанов давал взятки. Заплатил – и никто не заметил, как цистерна с вермутом оказалась в Питере. Взяла и проехала через границу, а у всех, мимо кого она проезжала, словно глаза в этот момент пеленой застилало: наверное, потусторонние силы вмешались?

Вначале Степанов хотел заниматься и разливом водки. Наши пьют ее в огромном количестве, спрос на нее самый большой. Потом решил ограничиться вермутом: проблем меньше. Цех у него был не подпольный, а вполне официальный.

Деятельность по спаиванию населения приносила неплохой доход, но эта сфера не была единственной, с которой Андрей Валерьевич снимал сливки. Была еще одна, тайная, где они работали на пару с другом детства и бывшим соседом по коммуналке, а ныне компьютерным гением Валерием Зерковским.

В детстве, когда они гоняли во дворе в футбол или резались в шахматы в огромной коммуналке на 7-й Советской, в доме номер пятнадцать, Валерка ничем не выделялся из общей массы. Был таким, как все. Одним из многих. Как, впрочем, и сам Андрей.

На какое-то время после того, как Зерковские и Степановы получили квартиры в новых домах – их старый пошел на капремонт, – Андрей с Валерием потеряли друг друга из виду, потом случайно встретились в баре, и дружба возобновилась, причем теперь это была не только дружба, но и деловое партнерство. Они вместе делали деньги, продавая информацию.

Последний этаж старого дома, где с крыши постоянно текло, они вспоминали, как кошмарный сон. Валерий, не желавший привлекать к себе внимания, жил теперь в двухкомнатной у «Техноложки» вместе с матерью, женой и пятилетним сыном, хотя мог позволить себе и гораздо большую квартиру. Степанов жил один в трехкомнатной на Пулковском шоссе. Их доходы тихо переправлялись на зарубежные счета.

Информацию добывал Зерковский, забиравшийся в компьютеры разных фирм и компаний. Потом Степанов предлагал интересующие их сведения конкурентам этих фирм и советовал покупателям на будущее защитить свои компьютеры от взлома. Естественно, рекомендовал обратиться к Зерковскому – опытному программисту, который разработает для них систему защиты. Зерковский разрабатывал, потом сам же снова «вламывался» к новым клиентам, Степанов направлялся к представителям еще каких-то фирм, предлагал им информацию, установку защиты, своего специалиста, который потом добывал сведения, минуя установленные им же самим барьеры, Степанов обращался к сотрудникам первых фирм… Все шло по кругу. Система работала прекрасно.

Зерковский неплохо владел английским, имел дальних родственников в США, его родной отец жил в Израиле со второй женой. Информацию о том, как взламывать компьютерные сети, Зерковский купил в самом конце 1993 года у профессионального взломщика – хакера всего за двести долларов. Сделал себе подарок к Новому году. Тогда Валерий гостил в США.

Хакерство приносило весьма солидный доход. Единственное, чего Валерий боялся, так это напрямую общаться с потенциальными покупателями. За него это делал бывший сосед по коммуналке Андрей Степанов. Организовали, так сказать, совместное предприятие.

Зерковский работал дома, периодически выезжая в разные фирмы и к частным лицам, выполняя конкретные заказы. Обычно Степанов сам заглядывал к нему после работы. Но несколько раз Зерковский все-таки побывал в офисе компаньона «Поларус». И однажды здорово не поладил с охранниками, стоявшими внизу…

* * *

Они договорились с Андреем, что Валерий сам привезет дискету. Хотели обсудить новый совместный проект с глазу на глаз. Андрей предупредил, что может немного задержаться: поедет с завода, куда пришла очередная цистерна.

Зерковский припарковал машину во дворе трехэтажного дома, в котором среди прочих располагалась компания «Поларус». В здании, насколько было известно Валерию, базировалось множество небольших фирмочек, не гнавшихся за престижем и не стремившихся обязательно заиметь офисы в центре города, где за каждый метр площади надо было бы платить значительно больше, чем за неказистую конторку в непрестижном районе, куда и транспорт-то толком не ходит.

Внизу обычно дежурили двое или трое здоровенных бугаев. Ребята свое дело знали и просто так никого не пускали.

Как назло, Зерковский в тот день забыл паспорт, а парни, которым щуплый молодой человек доставал только до плеча, встали в позу, заявив, что водительские права их не устраивают. Мы, мол, не в Америке живем и не в Европе. Они явно искали случая поиздеваться над кем-то. Может, настроение было плохое. Может, просто хотели утереть нос слабому. К тому же определенно приняли горячительного, причем немало: от них попахивало.

– К кому? – спросил первый верзила.

– В «Поларус» к Степанову.

– Его нет.

– Пожалуйста, позвоните его секретарю. Она выйдет меня встретить.

– Фамилия?

– Зерковский. Валерий Ильич.

Сидевший у телефона парень нажал на нужные кнопки телефона и заговорил в трубку:

– Ритка, это Олег. Некоего Зерковского Валерия Ильича ждете?

Видимо, последовал отрицательный ответ. Валерий подумал, что Андрей не предупредил секретаршу, предполагая вернуться к назначенной встрече, и, конечно, не ожидал, что другу на вахте устроят такой прием. Секретарша видела его несколько раз, но ей не называли ни его имени, ни фамилии: Степанов считал, что чем меньше людей знают об их «совместном предприятии», тем лучше. Зерковский с ним соглашался. В тот день он впервые пожалел, что в фирме Андрюхи никто не имеет представления о том, как его зовут.

– Ритка сказала, что она о таком вообще никогда не слышала, – сообщил звонивший охранник, повесив трубку.

– Вали отсюда, парень, – заявил самый крупный детина.

– У меня договоренность со Степановым… – попытался возразить Зерковский.

– Ничего не знаем. Нам платят деньги за то, чтобы мы неизвестных лиц в здание не пускали. Нас никто не предупреждал о твоем появлении. Так что катись по-хорошему, малыш.

«Малыш» попытался что-то снова возразить о договоренности с президентом «Поларуса». Вперед вышел самый невысокий из охраны и на этот раз наименее трезвый и процедил сквозь зубы:

– Катись отсюда!

Валерий наконец понял, почему молодцы испытывают к нему такую неприязнь…

– Мужики, надо проверить, что он там в «дипломате» притащил, не бомбу ли? Может, взорвать нас хотел? А если нас не удалось, то других хороших людей сейчас пойдет отправлять на тот свет, – заметил звонивший в фирму Андрея.

Невысокий охранник, стоявший ближе всего к Валерию, дернул на себя «дипломат». Он раскрылся, и содержимое вывалилось наружу. Самой ценной для Валерия (и для Степанова, естественно) была дискета, ради передачи которой Валерий и приехал на набережную Пряжки. Внутри также оказалась пачка любимого печенья сына с шоколадной начинкой, которую Валерий купил по пути, и две бутылочки корвалола, заказанные мамой.

Охранники внимательно рассмотрели содержимое «дипломата».

– Олег, Юрка, вы только взгляните, что этот тип носит в таком огромном портфеле, – издевался коренастый. – Деловые люди используют их для того, чтобы носить деловые бумаги на деловые встречи. А тут? Печеньице, чтобы подсластить горькую жизнь бедного еврея, и корвалольчик на случай расстройства, если все-таки не удалось обмануть доверчивых русских ребят.

– Леха, я считаю, нельзя допускать, чтобы лекарство пропадало, – заявил Олег. – Тем более, наш гость специально взял его с собой…

– Отдайте мои вещи! – закричал Зерковский, которого больше всего волновала дискета.

– Тихо, не вопи, – сказали ему и оттолкнули в сторону.

Легкий, по мнению Лехи, удар откинул щуплого Валерия далеко в сторону. Олег нагнулся и поднял дискету. Печенье и бутылочки корвалола остались валяться на полу.

– Отдайте дискету! – снова закричал Валерий, прекрасно понимавший, что ни в коем случае нельзя допустить, чтобы кто-то прочитал содержавшуюся на ней информацию. Она, конечно, на всякий случай была защищена, но, имея программу по взлому паролей…

Валерий больше всего боялся, что информация попадет к человеку, который поймет, что за документы записаны на этой дискете. Возникнет вопрос, откуда эти документы оказались у Зерковского, который вроде бы не должен ничего знать ни о каких договорах по экспорту леса в Финляндию. Над этими верзилами, конечно, кто-то стоит, тот, у кого есть голова на плечах, причем между нею и плечами имеется нормальная человеческая шея. Над Валерием издевались три горы мышц без шей, но зато с пуленепробиваемыми лбами.

Зерковский боялся за свою семью, за себя, если им вдруг заинтересуются неофициальные структуры, как его другом Борисом полгода назад, когда Борису пришлось бросить все и бежать в Израиль, чтобы спасти свою жизнь.

Валерию хотелось спокойной жизни, поэтому он прилагал массу усилий, чтобы не выделяться из общей массы, ездил на обычной «шестерке», хотя давно мог позволить себе престижный «Мерседес», жил с семьей в двухкомнатной квартире недалеко от Троицкого собора в грязном страшном дворе, хотя мог бы перебраться и в четырехкомнатную после евроремонта, одевался неброско, жена работала в обычном НИИ, хотя могла бы сидеть дома, не отоваривался в супермаркетах, как Степанов.

Охранник по имени Олег вертел дискету в своих огромных лапищах, которые было трудно назвать руками. Или лапа, или лопата, или… но только не ладонь.

– Чего здесь? – спросил Леха, глядя суровым взглядом на жертву.

Валерий молчал, не зная, что ответить.

– Тебе вопрос задали, сосунок, – подал голос другой охранник. – Отвечай.

Валерий продолжал молчать, напряженно размышляя, что же сказать этим верзилам, чтобы отдали дискету. «Ну где же Андрюха, черт побери? – думал он. – Наверное, надо каким-то образом протянуть время».

Самый высокий из троицы, Юра, подошел к Зерковскому и поднял его за шиворот, как котенка. Валерий начал болтать ногами в воздухе.

– Ну? – спросили его.

Толстые пальцы свободной руки Юры начали сжиматься в кулак. Валерий наблюдал за происходящим, как в замедленной съемке. Кулак все приближался к нему, приближался… Из глаз посыпались искры, Зерковский почувствовал во рту вкус крови.

Юра попал ему в глаз и скулу, несколько зубов на верхней левой челюсти тут же зашатались в своих лунках. «Господи, сколько сейчас стоит новая челюсть?» – почему-то пронеслось в голове у Валерия.

– Брось гаденыша, – услышал Валерий откуда-то издалека голос Лехи. – Сами почитаем. Наверное, что-то интересное, если молчит, как партизан.

Зерковский оказался в свободном полете. Юра открыл дверь и выкинул его в направлении «шестерки». С трудом поднимаясь на ноги, Валерий увидел, как Леха записывает номер его машины…

Валерий знал, что здорово влип. Он сел в «Жигули» и выехал за ворота, решив подождать возвращения Степанова в некоторой удаленности от места расположения фирмы. Зерковский понимал, что Андрюху как можно скорее следует предупредить о случившемся.

Садясь в машину, Валерий услышал, как наименее рослый из всех Леха говорит приятелям:

– Где-то я раньше видел этого гада.

– Наверное, он не в первый раз сюда наведывается, – пожал плечами Юра и закрыл дверь.

* * *

Зерковский припарковал машину рядом с небольшим мостиком через Пряжку и стал ждать возвращения Степанова. Тот почему-то задерживался. Челюсть здорово ныла. Валерий посмотрел на себя в зеркало заднего обзора. Левая часть лица уже начала опухать, глаз оплыл. «Мама и Аня придут в ужас, – подумал он. – Что я им скажу?!»

Валерий посмотрел на часы. Половина шестого. Где Степанов? Что случилось?

«Мазда» Андрея показалась в десять минут седьмого. Валерий вышел из своей «шестерки» и жестом попросил остановиться.

– Кто это тебя так? – ужаснулся Андрюха, увидев оплывший глаз Зерковского.

– Твои охраннички.

– Эти мордовороты внизу? Что случилось?

– Дискета у них.

– Что?!

– Давай сядем. Я тебе все расскажу подробно, – предложил Валерий. – Нечего стоять посреди улицы. Я специально жду тебя здесь.

Андрей поставил «Мазду» на сигнализацию и опустился на место пассажира в «шестерке». Валерий подробно описал все, что случилось у вахты.

– Черт побери, – выругался Андрей. – Нажрались, сволочи, надо было над кем-то поиздеваться. Ты им просто под руку попался.

– Они вернут ее тебе?

Андрей задумался.

Валерий был весь на взводе и не мог долго выносить молчание приятеля.

– Ты же им деньги за охрану платишь, черт побери! – взорвался он. – Они обязаны…

– Я плачу не только им, – вздохнул Степанов. – Вернее, напрямую этим я не плачу. То есть им я вообще не плачу. Я арендую площадь в здании. Хозяин обеспечивает охрану. Это его люди.

– Я тебя чего-то не понимаю, Андрей, – признался Валерий. – Это не твои бандиты?

– Валерка, не забивай себе голову. Меньше знаешь – спокойней спишь. Я сейчас думаю, стоит ли вообще признаваться, что я ждал от тебя дискету.

– То есть? – опять ничего не понял Зерковский. – Ведь на ней же…

– Чтобы прочитать то, что на ней записано, нужно знать пароль, не так ли?

– Так, но…

– Если я правильно помню все, что ты мне так долго объяснял, когда мы только начинали заниматься этим делом, то ты установил достаточную защиту от непрофессионалов – на всякий случай. Ты же вообще перестраховщик. Я тогда еще спорил, говоря, зачем нам с тобой защита? Ты настоял, убедил меня, что она нужна. И пароль мы долго придумывали. Остановились на нашем старом общем адресе – «7Sovet15» – Седьмая Советская, дом пятнадцать. Так эта дискета была защищена или нет?

– Да, – кивнул Зерковский. – Как обычно. Эти мордовороты все сотрут, если сами введут ее в компьютер, но если передадут ее…

– Валерка, – перебил Степанов, – я практически не сомневаюсь, что они вначале сами решат посмотреть, что на ней. Ну неужели понесутся к шефу и сообщат, что отобрали у кого-то дискету, пусть шеф посмотрит. Идиотизм ведь. Реакция шефа непредсказуема. Может втык дать, может сам воспользоваться и не поделиться, если на ней что-то интересненькое… Эта троица обязательно должна выяснить, не сможет ли как-то срубить денежку для себя лично. И только после этого, если не добьются никаких результатов, обратятся к шефу или кому-то там еще.

– Тогда я спокоен, – сказал Зерковский. – Они все сотрут.

– То есть? – не понял Степанов.

– Забыл, что ли? За шестьдесят секунд надо ввести пароль – или запись стирается.

Степанов секунду молчал, потом расхохотался и хлопнул Зерковского по плечу.

– Ты молодец, Валерка. Больше не беспокойся о дискете. Эти три горы мышц без единой извилины в голове ни до чего не докопаются.

– Но если… – никак не мог успокоиться Зерковский.

– Кто в состоянии взломать пароль? Я, например, не представляю, как это делается.

– Любой программист. Опытный пользователь. Но в нашем случае надо сразу же переписать все на винчестер, запустить программу по взлому паролей, потом снова ввести дискету, потому что запускать можно только с дисковода «А»…

Степанов махнул рукой и широко улыбнулся.

– Не беспокойся, Валерка. Эти все сотрут. Кстати, эта информация у тебя ведь не в единственном экземпляре?

– Нет, конечно. Есть у меня в компьютере.

– Наверное, мы не будем ею пользоваться. Придется упустить клиента. Списать на убытки производства.

Валерий смотрел на приятеля одним округлившимся от удивления и одним оплывшим глазом. Он ничего не понимал. Степанов был не тем человеком, который готов отказаться от прибыли.

Андрей в этот момент продумывал дальнейшую тактику – что делать с ребятами внизу. В конце концов он решил, что прикинется дурачком: если возникнут какие-то вопросы, скажет, что да, ждал программиста, он его иногда приглашает, если что-то случается с техникой. Вчера вечером он случайно стер важную информацию со своей персоналки. Опытный программист может ее спасти. Ну, например, «баковский» файл вытащить или как еще там. Пригласил Зерковского. Откуда ему знать, что за дискету тот прихватил с собой. Может, он еще к кому-то собирался после посещения фирмы Андрея, может, от кого-то возвращался. Ни о каких пиломатериалах (даже если все-таки доберутся до содержания, хотя, как теперь понимал Андрей, это один шанс из ста) Степанов и слыхом не слыхивал. Он вермут разливает. Вермут из Польши, а с Финляндией у него никаких дел. Тем более по лесу. Что вы, ребята?

Возможно, ребята сразу же сами предложат вернуть дискету. Тогда он ее возьмет и ни слова не говоря поднимется к себе. Правда, надежды на то, что просто так вернут, было очень мало. Они заподозрили, что на ней что-то важное. Наверное, Валерке не следовало так за нее хвататься. Но его тоже винить нельзя: в Юрочкиных лапищах, после встречи с его кулаком… И врагу не пожелаешь такого.

Степанов, конечно, хотел в первую очередь выгородить себя. Если он отбрешется, что о дискете ничего не знает, его оставят в покое. Подобной версии вполне могут поверить. Но за Зерковского возьмутся. Тот не йог: горячий утюг на животе долго не выдержит. Тогда и самого Андрея могут «прогладить». Этого нельзя допустить. Наверное, Валерке лучше на время смотаться куда-то к родственникам.

Конечно, те, кто будет считывать информацию с дискеты (если это им удастся), могут не все понять. Свяжутся с «Беттой», с финнами… Правда, с другой стороны, благотворительной деятельностью у нас никто не занимается. Какой идиот станет звонить в ту же «Бетту» и говорить:

– Ребята, у вас утечка информации. Будьте осторожнее. Ваш доброжелатель.

Смешно. Так никто не делает. Просто с «Бетты» кто-то другой, а не Степанов с Зерковским, снимет энную сумму или воспользуется ее контактами. Скорее всего Зерковского упоминать не будут. Они же вообще не знают, на кого работает Зерковский. Может, он – один из сотрудников «Бетты». Неаккуратный сотрудник.

Юра, Леша и Олег особым интеллектом не отличаются. Скорее всего сразу же все сотрут и выбросят дискету в мусорное ведро. Но могут и отдать начальству… Вопрос в том, отдадут ли… Станет ли их начальство разбираться с Валеркой? Наверное, нет. Но его самого могут потрясти. Тем более парни записали номер машины…

Андрей решил, что следует ждать развития событий. Во-первых, посмотреть, как поведут себя охранники, когда он появится в офисе. Во-вторых, придется звонить Левашову и говорить, что предложение отменяется. Кстати, это нужно сделать немедленно, пока тот не собрался за дискетой.

– Мне необходимо сделать один звонок, – обратился Андрей к Валерию. – Пересядем в мою машину.

Они перебрались в «Мазду», Степанов набрал нужный номер и сказал Левашову, что ситуация несколько изменилась, он просит не приезжать к нему и временно снимает предложение.

Андрей не знал, что подумал Левашов, Левашов в этот момент беспокоил его меньше всего.

Степанов видел, что Зерковский весь на взводе. «Да, досталось ему. Глаза-то вообще уже почти не видно».

– Валерка, – вздохнул Андрей, – тебе, наверное, лучше в самое ближайшее время съездить в гости к отцу. Вместе с семьей.

Валерий попытался что-то возразить, но Андрей остановил его жестом.

– Выслушай меня до конца. Я знаю, что говорю. Если у них вообще возникнут вопросы – а они могут просто не проронить ни слова, как будто ты и не появлялся, – я заявлю, что приглашал тебя посмотреть мой компьютер. Завтра пожурю, что так нехорошо обошлись с программистом, и замну это дело.

– Ах ты, гад, все на меня свалить хочешь?! – зашипел Валерий.

– Не кипятись. Во-первых, лучше не придавать этой дискете еще большее значение. Тогда точно заинтересуются, а так – сотрут, плюнут и выбросят. Если сразу не передадут ее в свои вышестоящие инстанции, что они могут сделать сами? А их шеф, даже если прочитает имеющуюся на ней информацию? Ну, контракт там. Ну, еще один. И что из этого? Эти три олуха понимают механизм перевода денег? Компьютерные сети для них пустой звук. Придут в «Бетту», пусть даже по заданию своего шефа, их там пошлют подальше, там своя «крыша» мощная есть. Мы-то напрямую никогда не действуем. Мы продаем информацию конкурентам, иногда денежки на свои счета перекидываем. А эти балбесы могут нагрянуть в офис «Бетты». Им там устроят достойную встречу.

– А если они придут ко мне домой? Ты же сам говоришь, что мне надо податься к родственникам. Значит, не исключаешь возможности появления у меня этой компании.

Степанов вздохнул.

– Могут и не прийти. Но на всякий случай на некоторое время следует затихариться. Больше сюда приезжать не будешь. Нечего светиться. И пора разбежаться, чтобы, не дай бог, эта троица не увидела нас вместе. Я позвоню тебе сегодня вечером. Сообщу обстановку.

Мужчины пожали друг другу руки. Андрей грустно помахал на прощание Валерию. Степанов нажал на газ и, молясь Всевышнему, поехал к зданию своей фирмы. Мало ему проблем…

* * *

Андрей весело поздоровался с охранниками, словно был не в курсе событий, разыгравшихся здесь незадолго до его появления. Леха, Юра и Олег тоже как ни в чем не бывало ответили на приветствие. Андрей поднялся в фирму. Секретарша Рита уже забыла про деловой звонок с вахты Олега и рисовала в мыслях предстоящую совсем не деловую встречу с ним.

Утром на следующий день Андрей остановился перед дежурившими внизу парнями. Охрана периодически менялась: Андрей не мог разобраться в системе их смен. Из вчерашних был только Юра.

– Ребята, – сказал Степанов, – что же вы так вчера потрепали моего программиста? Я пригласил человека посмотреть мой компьютер, а вы… Он же теперь сюда ни за что не согласится прийти.

Юра пожал своими огромными плечами.

– Неуважительно с нами разговаривал, – заявил он.

Охранник помолчал немного, а потом вспомнил:

– Вон там у стенки его «дипломат» стоит с корвалолом. Забери. Можешь передать. Печенье мы съели.

Про дискету Юра не обмолвился ни словом.

Подходя к «дипломату», Андрей не надеялся, что она окажется внутри, и был прав. В нем лежали только две бутылочки корвалола. Степанов быстро оглядел комнату охраны: дискеты нигде не было видно.

«Черт побери, – подумал он. – Где ее теперь искать? И ведь прямо сейчас кто-то может считывать с нее информацию. Хотя скорее всего, ее уже выбросили».

Поднявшись к себе в кабинет, Андрей позвонил Валерию, сообщил обстановку и снова настоятельно рекомендовал отправляться к родственникам.

Зерковский решил временно переехать к теще. Он не стал объяснять причину сходящим с ума от беспокойства матери и жене, которые и так хватались за сердце, увидев его с оплывшим глазом. Он сказал, что на него просто напали хулиганы и отобрали «дипломат». В котором, к счастью, ничего не было. Только корвалол и печенье. Все деньги остались при нем.

Столкновение с Юрой, Лехой и Олегом произошло в самом конце ноября 1994 года. В начале декабря в квартиру Зерковских вломились. Валерий в очередной раз похвалил себя за то, что всегда старался не выделяться: брать особо было нечего, потому что деньги хранились в другом месте, ни жена, ни мать не носили ни роскошных шуб, ни каких-то немыслимых вечерних туалетов. За последний год значительно увеличились суммы на личных счетах Зерковского в США, Израиле и Австрии, но в России все оставалось скромно и бедно…

Воры, наверное, здорово разозлились, потому что поживиться в общем-то было нечем, поэтому в ярости разгромили все, что попалось им под руку. Милиция, конечно, обещала искать злодеев, но Валерий и не надеялся на то, что поиски дадут хоть какой-то результат. Он не знал, кто это был: верзилы из охраны на Пряжке или просто домушники, выбравшие его квартиру после того, как в ней десять дней не зажигали свет. Вообще-то в случайные совпадения Зерковский не верил.

После того как мать и жена с трудом привели квартиру в божеский вид, они снова всей семьей перебрались туда. Посоветовавшись с Андреем, Валерий пришел к выводу, что буря улеглась. В середине января Зерковский опять жил в своей двухкомнатной и продолжал совместный бизнес с Андреем Степановым.

* * *

В начале марта они в очередной раз разработали грандиозный план. Думали неплохо подзаработать. Наученный горьким опытом Валерий больше не ездил на набережную Пряжки. Андрей вообще собирался перебазировать офис на завод, где происходил разлив продукции. Юра, Леха и Олег продолжали работать в охране, но об инциденте Андрею ни разу не напомнили. Степанов и Зерковский решили, что за пуленепробиваемыми лбами мозги отсутствуют и дискета была выброшена в мусорное ведро – после того, как с нее стерли информацию, или на нее просто записали какую-нибудь чушь.

У Зерковского снова возникла необходимость быстро передать дискету Степанову. Андрей сказал, что пришлет за ней двоюродного брата. Дискета требовалась срочно. К тому же у сына Зерковского была ветрянка, а поскольку Степанов не переболел ею в детстве, ехать домой к Зерковскому опасался: у взрослых эта детская болезнь протекает в тяжелой форме. Валерий сам предложил подождать родственника Андрея у метро. Договорились о встрече у книжного развала на выходе из «Техноложки».

Валерий сказал, что придет в своей обычной синей куртке, в руках будет держать упаковку для дискет. Андрей описал своего родственника: рост где-то 177–178, довольно плотный, синяя куртка. Вячеслав Самсонов. Андрею почему-то казалось, что он уже посылал когда-то Славку с каким-то поручением к Зерковскому, правда, Валерий почему-то об этом не помнил.

Зерковский, не торопясь, направлялся к «Техноложке». Он вышел с запасом. Перед Военмехом его остановил неплохо накачанный парень в синей куртке с поднятым воротником и надвинутом на глаза «петушке». Его лицо показалось Валерию знакомым…

– Вы – Валерий Зерковский? – спросил парень.

– Да, – кивнул программист.

– Я – брат Андрея. Я приехал раньше и решил пойти вам навстречу. Я сразу же понял, что это вы: у нас ведь люди обычно с упаковками для дискет в руках по улицам не прогуливаются.

Почему-то Зерковскому было немного не по себе. Интуиция тихо-тихо подсказывала что-то непонятное…

«Идиот, – сказал Валерий сам себе. – После того случая ты всего боишься. Этот Слава – мальчик на побегушках у Андрюхи. Описание подходит. И лицо кажется знакомым. Я его точно когда-то видел».

– А вы мне что-нибудь уже передавали? – спросил Зерковский, чтобы прогнать прочь всякие сомнения.

– Нет, но мы встречались в офисе у Андрея. Летом. Вы меня, наверное, не помните. Я тоже не сразу вас узнал в куртке и шапке.

«Не помню, – подумал Зерковский. – Но раз Андрюха говорил, что я видел этого Славу, и он сам утверждает, что сталкивались, и лицо кажется знакомым… Да, наверное, так оно и было, я просто не обратил тогда на него внимания. Да и с моим зрением…»

Зерковский протянул упаковку, попрощался с братом Степанова и отправился домой.

* * *

Степанов позвонил ему часа через два.

– Вы встретились? – спросил Андрей. – Или мой идиот родственник в очередной раз напился и все напутал?

– Он еще не доехал до тебя? – удивился Валерий.

– Ты отдал ему дискету?

– Да… – медленно произнес Валерий, в голове которого в этот момент проносились разные нехорошие мысли.

Степанов сказал себе, что при встрече придушит родственника за доставленное беспокойство. «Неужели напился по пути?» – подумал Андрей, но потом пришел к выводу, что Славка рассчитывал получить вермут в качестве платы за выполненное задание, а следовательно, тратиться на бутылку не стал бы.

– Что могло произойти? – спросил Зерковский дрожащим голосом.

– А черт его знает.

– Может, в аварию попал?

– Ты что, очумел? В какую аварию? Он на метро едет, а потом… Черт побери, как же сюда ко мне от метро добираются?… Подожди, сейчас выясню у секретарши. Ритка!

Секретарша прибежала на зов начальника и вопросительно посмотрела на Андрея.

– Как ты сюда утром добираешься?

– На метро до «Сенной», потом пешком до Декабристов, а там уж что подойдет – или трамвай, или автобус. – Ритка помолчала и добавила: – Очень неудобно. Транспорт плохо ходит.

Степанов не обратил внимания на последние слова секретарши и махнул рукой, жестом приказывая ей удалиться. Она вышла и закрыла за собой дверь.

– Ты слышал, что она сказала? – заговорил он в трубку. – Может, трамвай с рельсов сошел?

– И что, на бок повалился?

Степанов не знал, что ответить.

– Подожди, я ему домой позвоню. Черт знает что в голове у этого идиота.

Марина сказала, что, насколько ей известно, Славка на работе. Хотя, конечно, его там может и не быть.

На работе Самсонова не оказалось. Он уехал часа три-четыре назад и больше не появлялся, хотя обещал вернуться.

Андрей схватился за голову.

К одиннадцати вечера Самсонов до дома не дошел. Марина пообещала оставить записку, чтобы он перезвонил Андрею.

Самсонов не перезвонил. На следующий день Славкина теща сказала Андрею, что домой он не приходил. Видимо, нажрался с приятелями. Не в первый и не в последний раз. Тещино мнение о Самсонове совпадало с мнением Степанова.

Зерковский носился по своей квартире, как загнанный зверь, звонил Андрею через каждые полчаса. Самсонов провалился словно сквозь землю.

В четверг днем на работу Степанову позвонила рыдающая Марина и сообщила, что Самсонов в «Крестах» за вымогательство. По какой-то там сто сорок восьмой статье. Марину больше всего интересовало, не конфискуют ли у нее имущество.

Степанов засел за телефон и выяснил, что Самсонов вымогал пятнадцать тысяч долларов у довольно крупного бизнесмена по фамилии Картуш, занимающегося различными финансовыми операциями и импортом машин. Славку взяли в момент передачи Картушем отступных у метро «Технологический институт».

Андрей решил, что дискета находится в милиции. На дискете содержалась информация об очередном банке, который Степанов с Зерковским собирались «обуть». Вопрос заключался лишь в том, что скажет Самсонов на допросе, как глубоко он впутает их с Зерковским, попытается ли свалить на них шантаж?.. И вообще, что за птица этот Картуш?

Степанов понял, что сегодня ему уже не до работы, прыгнул в машину и понесся к Зерковскому. Ему теперь было плевать на ветрянку, он просто забыл про нее.

Во время разговора выяснилось, что Самсонов встретил Зерковского напротив Военмеха, взял коробку и пошел назад к «Техноложке». Значит, назначил две встречи в одном месте, но не хотел, чтобы участники видели друг друга.

Зерковский со Степановым не сомневались, что милиция до них доберется и что Славик их впутает и все свалит на них. Андрей снова засел за телефон, пытаясь узнать, кто такой этот Картуш и с чем его едят. Получив некоторую информацию, они с Зерковским начали ломать головы над тем, как на этого Картуша мог выйти пьяница Самсонов, с которым человек вроде Картуша и разговаривать никогда не стал бы. В конце концов, после долгих разговоров, приятели решили говорить сотрудникам правоохранительных органов, что Зерковский передавал Степанову вариант разработанной им новой программы, чтобы Степанов опробовал ее, а если понравится, предложил своим знакомым бизнесменам. Если программа устроит нескольких пользователей, Зерковский ее запатентует.

Почему передавал через Самсонова? Да тот вообще работает на Андрея в качестве мальчика на побегушках. А почему у Самсонова оказалась совсем другая дискета? А это вы у Самсонова и спрашивайте. Может, выкинул нашу и еще у кого-то забрал эту. Мы не в курсе…

Степанов решил заехать к жене братца и попытаться выяснить у нее, что произошло, появлялись ли менты, что спрашивали. Маринка как раз попросила его помочь, бедная девка рыдала, не зная, как теперь она будет жить. Андрей представится благодетелем и попробует вытянуть из нее все, что ей известно. Вот только зря он ей несколько раз звонил, интересовался дискетой…

Андрей пообещал Зерковскому сообщить вечером обстановку и помчался к Самсоновым.

* * *

Маринка и ее подруга заговорили одновременно, но всех перекричала Серафима Поликарповна. («Перед тем как жениться, надо обязательно посмотреть на тещу, – в очередной раз подумал Степанов. – Если бы я увидел Маринкину мать, ни о каком браке речи бы и быть не могло».) Степанову сообщили, что «этот пьяница» в тюрьме, «мерзавец» опустился до вымогательства, достукались, что милиция в дом приходит, учиняет допросы.

– Уже были? – спросил Андрей.

– Сидит в нашей комнате, – сказала Марина.

– Кто сидит? – не сразу врубился Андрей.

– Капитан Ухов, – ответила Самсонова.

Глава 6

Четверг, 23 марта

Услышав свою фамилию, Ухов вышел из комнаты и посмотрел на вновь прибывшего. Парень лет тридцати трех уже разделся, но волосы не пригладил: они оставались взъерошенными. Молодой человек был трезв, но смотрел по сторонам как-то ошалело, даже, как показалось капитану, несколько испуганно.

«Чего он боится? – подумал Ухов. – Организовал все мероприятие и опасается, что родственник в самое ближайшее время откроет рот и ему несдобровать? Не хочет присоединиться к Самсонову в местах не столь отдаленных».

Андрей не ожидал встретить представителя службы правопорядка в квартире Самсоновых. Вроде бы следователь, которому поручено вести дело, должен был вызвать Маринку к себе, а в общем черт знает, как у них там положено работать с подозреваемыми и свидетелями, только вот чтобы сразу же домой…

«Гнусная рожа, как и у всех ментов, – решил Степанов. – И что ему Маринка успела наболтать? Придется как-то выкручиваться».

– Добрый вечер, Андрей… Как там вас по батюшке? – спросил мент.

– Валерьевич. Степанов Андрей Валерьевич.

В голове Андрея Валерьевича проносились разные мысли. Он даже отдаленно не представлял, что задумал этот капитан Ухов, чтоб ему пусто было, что Ухову вообще известно и к каким выводам могла прийти ментовская голова или несколько голов, черт их знает, сколько там всяких оперов размышляли над «подвигом» Самсонова. Связали или не связали его, Степанова, со Славкиным «преступлением века»?

Мент руку пожать не торопился, оставаясь стоять у входа в меньшую комнату.

– Я как раз жду вас, Андрей Валерьевич, – продолжал Ухов. – Хотелось бы с вами побеседовать в домашней обстановке. Или вы предпочтете говорить у нас?

«Издевается, гад. Вежливым прикидывается. Заботливый. Пожалел волк кобылу, оставил хвост да гриву».

– Да о чем можно со мной беседовать? – решил прикинуться дурачком Степанов. – Вот приехал, чтобы хоть как-то помочь родственникам. Иногда и слово доброе помогает. Я, как и Марина, поражен случившимся. Не ожидал, честно признаться, не…

– Тем не менее я считаю, что нам есть о чем поговорить, – перебил Ухов. – А потом уже можете оказывать моральную поддержку родственникам. Пройдемте в комнату.

Последняя фраза прозвучала как приказ. Ухов первым зашел в комнату Марины и Славки.

Андрей пожал плечами. Остальные собравшиеся в коридоре молчали.

– Дядя Андрей, а вы нам что-нибудь привезли? – внезапно раздался голос Анечки.

– Да, конечно, – улыбнулся девочке Степанов, радуясь возможности протянуть время.

Андрей опустил руку в карман оставленной на вешалке куртки, чтобы достать специально купленную жвачку. Его рука дотронулась до холодного ствола «ТТ»… У него из головы совсем вылетело, что пистолет лежит в кармане. Черт побери, ну почему же он его не выложил? Теперь еще и ношение оружия приписать могут, если вдруг этот трахнутый капитан Ухов решит его отсюда куда-то везти или вызовет своих дружков…

Степанов достал жвачку и направился к Анечке. Он специально остановился рядом с Машкой, этой Маринкиной подругой, которую вечно содержали какие-то богатые старики, или, что вообще было непростительным грехом, по мнению Андрея, чурки. Тьфу, шлюха. Степанов терпеть не мог женщин, ложившихся под «папиков» и тем более под «черных». А «черные папики» – это вообще ни в какие ворота не лезет. Что, наших парней мало? Сучка.

Проституткой себя, естественно, не считает. Она вроде бы денег не берет, просто сидит на шее какого-нибудь «папика» или черножопого. Маринка тут пыталась обелить подругу, говорила, что новый Машкин спонсор – совсем не «кавказец», он же казах, но Андрей в восточных национальностях не разбирался. Ему было все одно: не наш. У Степанова бы на такую девку просто не встал… Она для него грязная, после того как побывала в чуркиных постелях.

Но в этот момент Степанов решил, что Машка может ему помочь, потому что другим про оружие у него в кармане знать совсем необязательно. Она у своих спонсоров, наверное, всякого повидала, так что в обморок не свалится и не запричитает. Реакцию Марины он не представлял. Ну а самсоновским теще с тестем, тем более детям, совсем необязательно видеть содержимое его карманов.

– Спрячь куда-нибудь из кармана куртки, – тихо сказал Степанов, остановившись рядом с Машкой. Его слова услышала только она одна.

Корицкая подняла глаза на Андрея, незаметно кивнула и стал бочком продвигаться к вешалке.

Степанов отдал жвачку Анечке и Виталику и отправился в комнату, где его уже ждал расположившийся в кресле капитан Ухов.

* * *

– Итак, Андрей Валерьевич, – начал мент, – где и кем работаете?

– ОАО «Поларус». Директор с российской стороны.

Ухов записывал все в блокнот.

«Он что, еще и стенографировать умеет? – пронеслось в голове у Степанова. – Ментов теперь и стенографии обучают? В дополнение к профессиональным ударам по почкам?»

– Чем торгуете?

– Вермутом.

– Лицензия есть?

– Конечно.

– Еще чем?

– Ничем.

Ухов поднял глаза от блокнота и внимательно посмотрел на Степанова. Андрей молчал и не отводил взгляда. Он знал, что ни в коем случае нельзя показывать своих опасений.

– Когда последний раз видели Самсонова?

Андрей задумался. Он в самом деле не помнил, когда вызывал Славку к себе. Недели три назад, когда разгружали ящики с пустыми бутылками? Или тогда работали только ребята с завода? Значит, где-то больше месяца назад, когда Самсонов ездил в типографию за этикетками…

– Не помню, – сказал Андрей. – Честно, не помню. Может, месяц тому назад, может, больше.

– Что же вы так родственников не жалуете, Андрей Валерьевич? Нехорошо. Ай, как нехорошо.

– Послушайте…

– Послушаю. Именно послушаю, Андрей Валерьевич. Значит, не помните. А если подумать получше?

Степанов начал заводиться. Ему страшно хотелось врезать в эту гнусную ментовскую рожу, придушить, выкинуть его из окна. Андрей сдержался и ответил:

– Мне нужно посмотреть по документам в фирме, когда мы что разгружали. Тогда скажу точно.

Ухов в удивлении приподнял брови.

– А позавчера вы с ним случайно не виделись? – спросил мент.

– Нет, – отрезал Степанов.

– Не успели получить денежки?

«Так, значит, считает, что деньги Славка вез мне. Надо отбрехаться. Вперед, по плану Зерковского».

– Он мне дискету вез, а не деньги. И не довез, лоботряс. Ему вообще ничего поручить нельзя.

Ухов снова внимательно посмотрел на Андрея и задумался. Он ожидал от него несколько иного поведения.

– Что это была за дискета? – спросил капитан.

– Мне ее передавал мой программист. У него ребенок заболел, жена и мать на работе, оставить не с кем. – Степанов старался уйти от прямого ответа на вопрос, что же было записано на дискете. – Ну, Валерка дома работает, иногда выезжает по заказам, когда у кого что сломается. Тут он сам не мог ко мне в фирму приехать: я же на окраине города базируюсь. А у его ребенка ветрянка. Я попросил этого лоботряса. За бутылку он что угодно готов сделать. Валерка отдал ему дискету, как договаривались.

– Фамилия, имя, отчество и адрес этого вашего программиста.

Степанов продиктовал.

– Продолжайте.

– Ну я смотрю, не едет и не едет. Мой дорогой родственник в смысле. Я позвонил Валерке. Он говорит: «Передал». Я опять жду. Славки все нет. Я Маринке позвонил, в НИИ его, где он числится. Нигде нет. Думаю, дискету вроде бы пропить не должен: из его приятелей-алкоголиков она никому не нужна, они не представляют, куда ее девать.

– И что вы сделали?

– Вечером снова звонил сюда Маринке. Я, честно говоря, уже беспокоиться начал: не попал ли под машину, не дали ли по башке… Ну, сами знаете, сейчас всякое бывает. Ни Маринка, ни Серафима особо не волновались: решили, что нажрался где-то у приятелей. Не в первый раз такое случалось. Правда, когда Славка и вторую ночь подряд не пришел, Маринка заволновалась. Обзвонила морги, больницы… Ну и дозвонилась. Меня попросила заехать сегодня вечером. И вот я здесь.

Степанов развел руками и с невинным видом родственника-благодетеля смотрел на капитана Ухова.

– Как я вижу по адресу, ваш программист живет рядом с «Техноложкой»?

– Да, – кивнул Андрей.

– В каком месте была назначена встреча?

– У выхода из метро, рядом с книжным развалом. Но Славка пошел навстречу Валерию и поймал его у Военмеха.

– То есть Зерковский к метро не подходил?

– Нет, – покачал головой Андрей.

Ухов задумался. «Врет или нет? Надо еще будет хорошенько потрясти этого программиста. Или Самсонов сам выкинул номер – такой, которого от него никто не ждал?»

Поговорив с женой, подругой жены и двоюродным братом задержанного, Ухов пришел к выводу, что все они ни во что не ставят родственника, считают его никчемным лоботрясом, ни на что не способным. Теща полностью разделяет это мнение. Но не исключено, что на самом деле, в моменты просветления, голова у этого Самсонова работает даже очень неплохо… Или кто-то, знающий всех участников драмы, разработал хитрый план и отвел роль трагического героя Вячеславу Самсонову, продолжающему упорно молчать. Могло ли так случиться, что Самсонова нанимал не этот двоюродный брат, а таинственный персонаж, предпочитающий оставаться в тени. Самсонову было поручено сообщать, когда и куда его посылают другие «работодатели». Хитрый планировщик воспользовался назначенной у «Техноложки» встречей… И организовал еще одну.

Картушу позвонили в два часа дня и велели быть у выхода из метро в три. С деньгами, которые следовало уложить в упаковку для дискет. У опергруппы было совсем мало времени, но они успели. Только того ли человека взяли?

Почему молчит Самсонов? Кого он боится? Этот Андрей Валерьевич тоже несколько перетрусил, когда узнал, что Ухов находится в квартире родственников. Или ему просто нежелательно встречаться с кем-то из милиции, как и любому бизнесмену, торгующему спиртными напитками…

Андрей ждал, когда Ухов снова заговорит, но тот о чем-то напряженно думал. Степанов не мог больше выносить это молчание и наконец спросил:

– А что говорит сам Славка?

– Я пришел сюда, чтобы получать информацию, а не делиться сведениями, – ответил Ухов.

Степанов пожал плечами.

– Вы его долго держать будете? – сделал он еще одну попытку.

– Многое зависит от него самого. От того, что нам удастся раскопать. А вы не хотите помочь следствию.

– Интересно, а что я сейчас делаю? Я рассказал вам все, что мне известно. Ну откуда я могу знать, что там в голове у этого лоботряса? Я, честно говоря, не ожидал, что он способен отмочить такое.

«Вот опять, – подумал Ухов. – Никто не ожидал. Но Самсонов тем не менее отмочил. Кто может за ним стоять?»

– Вы знакомы с Владимиром Вениаминовичем Картушем? – снова обратился он к Степанову.

– Нет.

– Фамилию когда-нибудь слышали?

– Сегодня, – усмехнулся Степанов. – Когда узнал про Славкины подвиги.

– От кого же?

– От Маринки.

– Это она назвала фамилию Картуш?

– Нет.

– Тогда кто же?

Степанов колебался, называть ли пофамильно коллег Ухова, которым Андрей периодически делал «маленькие презенты»: ему везде требовалось иметь своих людей. Не везде, конечно, но в тех инстанциях, которые могли каким-то образом повлиять на его деятельность, вернее, процветание. Никто из его «подопечных» непосредственно с Уховым не работал, но ребята сделали пару звонков и предоставили Андрею кое-какую интересующую его информацию.

– Ваши коллеги, – наконец сказал Степанов. – Фамилий называть не буду. Можете просить, угрожать, настаивать. Все равно не назову. Я не хочу, чтобы у людей из-за какой-то мелочи были неприятности.

– Вас волнует судьба Самсонова? – внезапно спросил Ухов.

Андрей резко дернулся, потом опустил голову, думая, что должен играть роль, только теперь он размышлял над тем, представляться ли Ухову заботливым родственником или… Он уже сказал, что не общается с Самсоновыми, выдал капитану свое мнение о Славке… Надо гнуть ту же линию – так будет более убедительно.

– Честно говоря, не особо, – поднял он глаза на Ухова. – Маринку и детей жалко. Я сейчас здесь из чувства долга.

– Понятно, – медленно произнес Ухов и подумал, что Степанов ответил честно, не стал разыгрывать из себя заботливого родственника, а значит, вполне вероятно, что он в самом деле ни при чем… Но сбрасывать со счета его все равно нельзя.

– Я, по всей вероятности, в самое ближайшее время снова свяжусь с вами, – сказал Ухов, закрывая блокнот.

– Сколько ему максимально могут дать? – спросил Степанов.

– Это решит суд, – пожал плечами капитан.

В этот момент в дверь снова позвонили.

«Еще кто-то приехал?» – удивился Ухов.

«Неужели новые менты в придачу к этому?» – пронеслось в голове у Степанова.

Мужчины, как по команде, встали и вышли в коридор.

* * *

Марина Самсонова открыла дверь.

На пороге стояла Марианна в роскошном кожаном пальто, которое она уже успела расстегнуть в лифте. Из-под пальто проглядывал строгий черный деловой костюм. Круглогодично не сходивший загар особо выделялся на фоне бледных лиц встречавших ее людей. В левой руке Марианна держала «дипломат», как обычно, до отказа набитый бумагами. Конечно, дома у подруги эти контракты и письма ей не понадобятся, но не оставишь же «дипломат» в машине: могут вскрыть, подумав, что внутри лежат деньги. Письма и контракты тоже представляют из себя потенциальные деньги, но госпоже Мальцевой еще предстоит сделать их реальными, и ей совсем не хотелось, чтобы кто-то копался в этих бумагах. В правой руке Марианна держала трубку сотового телефона, с которым никогда не расставалась: бизнес-леди должна всегда оставаться в пределах досягаемости клиентов и партнеров.

В коридор выбежали Виталик с Анечкой. Держась за стену, из кухни появился Петр Николаевич, следом за ним – Серафима Поликарповна. С облегчением думая, что теперь-то уж все будет в порядке, вылетели Маша с Мариной, только что «отметившие» завершение допроса очередной рюмкой. Милиционер вместе с Андреем Степановым стояли рядом у входа в Маринкину и Славкину комнату.

– Добрый вечер, – поздоровалась Марианна, обводя взглядом всех собравшихся в коридоре. – А это кто? – спросила она, кивая на единственного незнакомого ей мужчину.

– Капитан Ухов, – представился незнакомец деловой женщине, которая никак не вписывалась в компанию встречавших ее лиц.

Глава 7

Четверг, 23 марта

Марианна еще раз внимательно посмотрела на капитана, поставила на пол «дипломат», подняла глаза и встретилась взглядом со Степановым.

– Может быть, кто-нибудь из присутствующих джентльменов все-таки поможет мне раздеться? – спросила она.

Истинным джентльменом оказался едва стоящий на ногах Петр Николаевич.

– Вот что значит старая гвардия, – сказала Марианна.

– Да, Марьяш, – кивнула Маша, предпочитающая «папиков» молодым ухажерам. – Старый конь борозды не портит.

– Но глубоко не вспашет, – заметил капитан Ухов.

Марианна в удивлении приподняла одну бровь. «В этом менте что-то есть», – отметила она про себя.

Степанов, давно знавший и уважавший Марианну, подумал, что нужно немедленно ввести ее в курс дела: в плане того, что произошло в квартире Самсоновых до ее приезда. Андрей понимал, что она, естественно, знает о «подвигах» Славки и уже навела справки по своим каналам.

– Товарищ капитан зашел в гости, чтобы допросить членов семьи, – заявил Андрей. – И не упускает возможности поговорить со всеми приходящими.

Марианна опять приподняла одну бровь, теперь уже глядя прямо в глаза Ухову.

Капитан решил, что эту женщину сбить с толку невозможно, и она уверенно берет ситуацию под контроль. Последнее совсем не нравилось Ухову. Он знал, что для того, чтобы получить интересующую его информацию, вожжи в руках должен держать он.

– Девушка… – обратился он к вновь прибывшей.

– Госпожа Мальцева, – поправила его Марина Самсонова, сдерживая пьяный смех.

Капитан осекся, не зная, что сказать.

– Все правильно: госпожа Мальцева, – кивнула Марианна с серьезным видом.

Ухов не понял, смеется она над ним или нет.

– Э-э… госпожа Мальцева, – наконец выдавил он из себя непривычную форму обращения, – мне хотелось бы поговорить с вами.

– Вы уже говорите, – заметила Марианна, причесываясь перед зеркалом.

Милиции у нас обычно побаиваются, по крайней мере, во время беседы с представителем службы правопорядка чувствуют себя несколько неуютно. Марианна точно знала, что менту ни в коем случае нельзя дать власть над собой, показать, что тебе есть что скрывать, что ты испытываешь какой-то страх. Страха она в любом случае не испытывала – плевать ей было на капитана Ухова, но требовалось выудить из него то, что уже известно в ментовке. Тем более если Славкино дело поручили вести этому Ухову, то портить отношения с ним ни к чему, надо перетащить его на свою сторону.

Марианна повернулась к капитану и обворожительно улыбнулась.

– Если я вас правильно поняла, вы желали бы побеседовать со мной в интимной обстановке – с глазу на глаз? – спросила она.

– Э-э… да, – кивнул Ухов, полностью сбитый с толку.

К своим тридцати пяти годам Ухов так и не научился общаться с женщинами. Жена ушла от него после двух с половиной лет совместной жизни. Как предполагал Ухов, и за это недолгое время у нее в постели побывал не один любовник. Сергею было жаль, что дочка живет с матерью. Правда, он довольно часто с ней встречался. Мама Ухова забирала девочку к себе на дачу. Когда Светлана, бывшая жена, куда-то уезжала (с очередным сожителем, как предполагал капитан), Эля тоже жила у бабушки и отца. В однокомнатной квартире было тесновато, но что ж поделаешь…

Ухов страшно любил свою работу и пропадал на ней с утра до вечера. На нем висело меньше «глухарей», чем на сослуживцах. Он часто ходил по домам подозреваемых, к их родственникам, что иногда давало ключ к разгадке преступления. Капитан считал, что на человека надо посмотреть в домашней обстановке, тут он раскрывается лучше и чувствует себя свободнее, чем в отделении.

Женщины часто его жалели или, наоборот, считали, что могут поделиться с ним самыми сокровенными тайнами, и выплакивали, как в подушку, ему свои горести. Ухов слушал. Правда, как на мужика на него редко смотрели, хотя и был он весьма неплох собой. Для большинства он был «товарищ начальник», следователь, мент.

Светлана, казалось, сделала все, чтобы в плане отношений с женщинами сформировать у него комплекс неполноценности. Ухов уже давно ни с кем не встречался, да и привести женщину ему было просто некуда: не в кухню же на пол. Он легко вел допрос подобных Марине Самсоновой – таких он встречал множество. Сегодняшняя беседа с ней в этом доме не была для него чем-то новым. Дам типа Марии Корицкой тоже приходилось частенько видеть, с ними все было просто, тем более такие женщины ему никогда не нравились. Но вот эта вновь прибывшая госпожа Мальцева… Ухов никогда не сталкивался ни с кем, подобным ей.

«Кто она? – думал Ухов. – Деловая женщина – это определенно. Всех знает. Ее вызвали, чтобы помочь разобраться в случившемся?»

– Где будем беседовать, господин капитан? – спросила Марианна.

Ухов почему-то покраснел.

– Капитан общается с подозреваемыми в Маринкиной и Славкиной комнате, – сказал Андрей.

– Девочки, я к вам скоро присоединюсь, – сказала Марианна подругам, протянула детям по яблоку, улыбнулась Серафиме Поликарповне, подмигнула Степанову и подошла к двери в комнату.

Ухов вошел первым.

– Вы не в курсе, господин капитан, что женщину надо пропускать вперед? – обратилась она к спине Ухова. – Любую женщину. Даже обвиняемую, подозреваемую, ненавистную, презираемую, но тем не менее.

– Простите, – проронил Ухов, смутившись.

Марианна опустилась на диван, положила одну стройную ногу на другую, левую руку – на спинку, правой оперлась о сиденье. Рядом с правой рукой лежала трубка сотового телефона.

– Не будем зря терять время, – начала разговор Марианна – Ни ваше, ни мое. Мы – деловые люди. Как я понимаю, с семьей вы уже познакомились. Честно говоря, не знала, что теперь у нас, вернее, у вас, такая форма ведения дел. Но, в общем, правильно: личный контакт прежде всего.

Ухов не представлял, что сказать. Марианна совсем сбила его с толку.

– Когда будет разрешено первое свидание с Самсоновым? – спросила Марианна.

– Э-э… Свидания с подследственным запрещены, – ответил Ухов.

– А когда будут разрешены?

– Кем вы ему приходитесь? – поинтересовался Ухов.

– Вы имеете в виду Самсонова? Бывшей одноклассницей. Подругой жены. Другом семьи. Свидетельницей на свадьбе. Крестной матерью его сына. Достаточно?

– Достаточно, – сказал Ухов и подумал: «И эта тоже в том же классе училась. Ну и компашка».

– Когда будет разрешено первое свидание? – повторила Марианна, привыкшая всегда добиваться ответов на поставленные ею вопросы.

– Вам вообще не будет.

– Это я и без вас знаю. А жене?

– Послушайте… госпожа Мальцева, вопросы задаю здесь я, а вы…

Марианна расхохоталась.

– Так вы могли разговаривать с моими подругами. Моя добрая воля – сидеть здесь сейчас с вами или послать вас куда подальше, встать и уйти. Забудьте на время о своих ментовских привычках. Если это, конечно, возможно.

Ухов попытался что-то возразить, но Марианна жестом остановила его.

– Только не надо о том, что вызовете меня к себе, пришлете повестку и так далее. Коленки у меня не задрожат, и я не стану умолять вас не делать того или этого. Я прекрасно знаю свои права и в состоянии нанять любого адвоката, но я, так же, как вы, заинтересована в том, чтобы разобраться в этом деле. Я предлагаю вам сотрудничество. Вы обладаете большими возможностями для раскрытия преступлений, у вас на это больше времени. Черт побери, это ваше основное занятие. Я считаю, что в состоянии докопаться до сути того, что произошло. Хуже, лучше, дольше, быстрее – но в состоянии. Просто мне не хочется пускать в ход все-все резервы, находящиеся в моем распоряжении, – они могут понадобиться для более важных дел. Я здесь только потому, что мне жаль подругу, с которой я знакома с шести лет, и ее детей. Самсонов – букашка. Тряпка. Абсолютно беспомощен, неумеха. Я считаю, что его подставили. У него мозги куриные, чтобы работать против человека типа Картуша.

– Вы знакомы с Картушем? – поинтересовался Ухов.

– Да. Это мой деловой партнер.

– А вы сами чем занимаетесь? – спросил Ухов и добавил: – Если я, конечно, могу вас об этом спросить.

От подобной формулировки Марианна опять расхохоталась. Ухов тоже слегка улыбнулся.

– Директор по внешним связям довольно крупной коммерческой структуры. Продукты питания, обувь, немного аудио– и видеотехники.

Внезапно зазвонила трубка сотового телефона. Девушка нажала нужную кнопку.

– Алло! – сказала она и тут же перешла на английский.

Познаний в языках в размере средней школы Ухову было недостаточно, чтобы хоть отдаленно понять, о чем шла речь. Марианна достала из кармана пиджака маленький блокнотик и начала что-то быстро в него записывать. Наконец она попрощалась со звонившим, отключила связь и невидящим взглядом уставилась в стену, о чем-то напряженно размышляя.

Марианна молчала несколько секунд, потом с серьезным видом посмотрела на Ухова и заявила:

– Я в курсе того, что произошло. Я разговаривала с Картушем. Почему вы, черт побери, не записали голос шантажиста на пленку? Почему в офисе Картуша не было установлено записывающее устройство? Вениаминыч говорит, что звонил грубоватый – уверенный мужской голос. Я понимаю, что голос мог быть изменен. Но вы не знаете Самсонова: он бы заикался от страха, если бы даже и решился на шантаж. Он бы несколько раз описался, пока говорил.

Ухов понимал, что со звукозаписывающим устройством они, конечно, дали маху. Он не с самого начала вел дело Картуша, и у него оно было одним из многих. Картуша шантажировали около месяца, все повторяли, чтобы деньги были готовы, что в любой момент их придется везти по указанному адресу, Ухов уже считал, что звонящие просто пугают, ничего в самом деле не случится, – и вот позавчера конкретный адрес была назван: велели прибыть через час к метро «Технологический институт».

Картуш обратился в милицию сразу же после первого звонка: благо отделение располагалось в том же здании, где Картуш снимал офисную площадь. Ребята в свободное от основной работы время подрабатывали у него в охране.

Лучший друг Сергея Ухова, работавший в отделении и в свободное время на Картуша, в частной беседе посоветовал Владимиру Вениаминовичу обратиться лично к капитану Ухову. Картуш нажал на нужные кнопки – и дело отдали Сергею.

После нескольких звонков без требования прибыть туда-то и туда-то все как-то поуспокоились, Ухов решил, что до реальной выплаты дело не дойдет, но ошибся…

– Вы считаете, что за Самсоновым кто-то стоит? – уточнил Ухов у Марианны.

– Бесспорно. Он – пешка. Копайте глубже.

– Вы лично кого-то подозреваете?

– Могу назвать одну фамилию, но не уверена, что буду права, а зря обвинять человека не хочется.

– Степанов? – спросил Ухов.

– Фамилию назвали вы, – ответила Марианна.

Ухов задумался. Вначале ему так же, как этой даме, Степанов казался наиболее реальной кандидатурой. Однако после разговора с самим Андреем Валерьевичем Ухов здорово засомневался, причастен ли Степанов к делу или нет.

Капитан открыл блокнот, чтобы уточнить фамилию, поднял глаза на Марианну и поинтересовался:

– А Валерия Зерковского вы случайно не знаете?

– Опытный программист, – сразу же ответила Марианна. – А он-то здесь при чем?

– Вы знаете, где он работает?

– По-моему, в традиционном смысле нигде. Его привлекают разные конторы, если требуются его услуги. Я, в частности.

– А еще кто?

Марианна задумалась.

– Насколько мне известно, он часто бывает в «Элекрене» – это фирма, торгующая компьютерами, расположенная в том же здании, что и мой офис. Имеет отдельный вход. Еще где… Не могу вам сказать. А почему вы вдруг спросили о нем?

Ухов решил открыть этой женщине имеющуюся у него информацию в надежде, что она, получив эти сведения, сможет соединить звенья какой-то неизвестной ему цепочки:

– Самсонов ехал на встречу с Зерковским. Программист должен был передать Самсонову дискету для Степанова. Встреча была назначена у метро «Технологический институт», но Самсонов поймал Зерковского по пути и забрал дискету напротив Военмеха. Дискеты при нем обнаружено не было. Его арестовали в момент получения денег от Картуша.

– Черт побери, – выругалась Марианна. – Вы говорили с Зерковским?

– Пока нет.

– Тогда откуда вы знаете об этой встрече с ним? – Марианна помолчала и добавила: – Если я, конечно, могу вас об этом спросить.

Они оба улыбнулись.

– Степанов сказал.

Марианна внимательно посмотрела на Ухова. В этот момент они оба подумали одно и то же и оба поняли это.

– Самсонов до сих пор молчит? – поинтересовалась Марианна.

– Да, – кивнул Ухов.

– Дурак.

Капитан усмехнулся.

– Боится. А еще рассчитывает на то, что в таком случае ему помогут.

– Идиот, – завелась Марианна. – Помощи от своих «благодетелей» он может ждать до второго пришествия.

Снова зазвонил сотовый телефон.

– Алло!.. Да, шеф. Я пять минут назад разговаривала с Аймо. Пришлет следующую партию во вторник. Просил в понедельник сделать проплату. Ты уверен, что у нас на счете лежит достаточная сумма?.. Из Смоленска деньги придут только в среду-четверг… Конечно, сразу же отправим на конвертацию… завтра надо говорить с Ариной… Ну не оттуда же проплачивать, черт побери. Ты что, нажрался уже?.. Давай отложим этот разговор до завтра… Я у подруги. Чао.

Пока Марианна разговаривала по телефону, решая какие-то далекие от Ухова вопросы поставок и проплат, у капитана в голове внезапно появилась весьма своеобразная идея. Он почему-то верил этой женщине, верил в то, что она хочет помочь. Не ему, конечно (правда, в результате получится и помощь ему), а своей менее удачливой подруге.

– Вы сходите на встречу с Самсоновым, если я вам ее устрою? – спросил капитан.

– Почему мне? Вы же, если не ошибаюсь, в самом начале нашей беседы говорили, что меня к нему не пустят. И вообще, свидания с подследственным запрещены, – добавила Марианна с улыбкой.

– После общения со всеми… родственниками и знакомыми я пришел к выводу, что вы… в состоянии вытянуть из него… то, что можно вытянуть. Вы с ним в хороших отношениях? Он может сказать вам, что произошло на самом деле?

– Их семейка обращается ко мне за помощью во всех сложных ситуациях, – сказала Марианна. – Да, я встречусь с ним. Но, естественно, при этом разговоре никто посторонний не должен присутствовать.

– Пообщаетесь в комнате для свиданий. Если мне, конечно, удастся организовать вам встречу.

– Сделаю, что смогу. Только учтите, что помогаю я не вам, капитан, а вот им, – Марианна кивнула в сторону двери. – Вот моя визитка. Подождите, сейчас запишу домашний.

Марианна достала из кармана ручку «Паркер» с золотым пером, написала номер своего домашнего телефона и протянула визитку Ухову.

– А ничего, если я вечером мужским голосом… – начал он.

Марианна расхохоталась.

– Во-первых, все мои деловые партнеры – мужчины. Во-вторых, я живу одна. Только не очень поздно: я обычно так устаю, что в одиннадцать уже в отключке. И ваш номер оставьте, пожалуйста.

Ухов вырвал из блокнота листок бумаги и написал на нем номера рабочего и домашнего телефонов.

– А вам женским голосом можно звонить? – улыбаясь, спросила Марианна.

– Можно, – сказал Ухов. – Я живу вдвоем с матерью. Она только порадуется.

Марианна с трудом сдержала улыбку.

– Еще вопросы ко мне есть? – спросила она.

– Пожалуй, нет. Я позвоню вам насчет встречи с Самсоновым. Только вот…

– Да? – подбодрила Марианна.

– Вы знаете об отношениях Корицкой с Картушем?

– Это я их познакомила, – сказала Марианна, улыбаясь. – Про Машку забудьте: ей и в голову не придет никого шантажировать, тем более курицу, которая несет ей золотые яйца. Вообще я считаю, что дело организовали несколько человек: ведь для того, чтобы сфотографировать в соответствующем виде, надо было…

– Организовать все мог и один, – перебил Ухов. – Просто платил фотографу и кому там еще требовалось… Или даже сам фотографировал.

– А вы знаете, где Картуш…

– Неужели Картуш сказал вам, какими именно фотографиями его шантажируют? – внезапно спросил Ухов, до которого только после второго вопроса Марианны дошло, что они уже перескочили на другую тему и обсуждают, за что с Картуша требовали деньги.

– Сказал, что все из-за фотографий, на которых он изображен в неприглядном виде. Я могу только догадываться, что на них. Кстати, вы их видели?

– Нет, – покачал головой Ухов. – Он наотрез отказался показать.

Марианна задумалась. «Неужели он какой-то извращенец? Но Машка ничего не говорила. Надо уточнить. Мне сказал, что угрожали разослать снимки жене, дочери и всем партнерам. Что же там на них?»

– Фотографии потянули на пятьдесят тысяч евро наличными. Это крупная сумма, даже для Картуша, – продолжал Ухов. – Кто-то хорошо знает его… слабости, его финансовое положение и как именно следует на него давить.

– Вы имеете в виду, что шантажист обещал разослать снимки деловым партнерам? – спросила Марианна.

– О… я имел в виду всех, – ответил Ухов и поинтересовался: – Компрометирующие фотографии могут нарушить деловые связи?

– Смотря какие, – пожала плечами Марианна. – Помешают не сами фотографии – здесь скорее всего получатели просто посмеются. Нет, партнеры подумают, что человек неосторожен, ему нельзя доверять, по крайней мере безоговорочно доверять.

– А как вы лично отреагировали бы, если бы получили фотографии Картуша в компрометирующих позах? И вообще, прислали бы их вам?

Марианна помолчала несколько секунд, а потом ответила:

– Если человек, шантажирующий Картуша, в курсе его дел, то в мою фирму прислали бы и, скорее всего, мне, а не шефу, потому что я женщина. Если бы на них просто оказался голый мужик с проституткой или несколькими, я посмеялась бы, но все равно стала бы более осторожной в будущем – в отношении совместных дел. Может, не предложила бы что-то, что предложила бы осуществить в том случае, если бы подобных фотографий не было.

– Что-нибудь могло бы заставить вас навсегда отказаться от сотрудничества с Картушем или с любым другим мужчиной? Какие снимки?

Марианна долго думала, перед тем как ответить. Она встала, подошла к окну, выглянула на улицу. Постояв пару минут спиной к Ухову, наконец развернулась и ответила:

– Если бы он избивал женщину. Или, еще хуже, был сфотографирован рядом с убитой им проституткой. Насколько вам известно, и такие извращенцы имеются. Я прекратила бы всякие контакты, в первую очередь опасаясь за себя, – никогда не знаешь, в какой ситуации придется оказаться. К тому же именно я познакомила с ним Машку. Она мне дорога, я знаю ее с детства. Я бы сразу же рассказала ей, что он из себя представляет.

Ухов почесал затылок.

– Я буду иметь это в виду, – сказал он. – Спасибо.

– У вас есть неопознанные трупы молодых женщин, избитых и истерзанных? – вдруг спросила Марианна. – Убитых при загадочных обстоятельствах? Когда следствие зашло в тупик и до сих пор там и остается?

– Всяких трупов много, – вздохнул Ухов. – А уж «глухарей»… – Капитан махнул рукой, помолчал и добавил: – Но я обязательно проработаю эту версию. Еще раз спасибо… Марианна. Или вы предпочитаете «госпожа Мальцева»? – Ухов улыбнулся.

– Я ко всему привыкла. Только меня страшно бесит, если вместо Марианны вдруг величают Мариной или Машей. Как я заметила, мужчинам трудно разобраться в наших именах.

– Я это учту, – сказал Ухов. – Пожалуй, у меня здесь все. Я позвоню вам. И…

– Да? – подбодрила его Марианна.

– Наверное, лучше не говорить вашим подругам, что я организую встречу с Самсоновым именно вам.

– Считаете, что у него ревнивая жена? Выкиньте из головы эту мысль. Это раньше она его ревновала к каждой юбке, теперь локти кусает, что так сглупила. Нет, ревности не будет. Они, наоборот, посчитают, что лучше с ним встретиться мне. А в общем-то, вы правы, наверное, пока не стоит сообщать им об этом.

Ухов встал. Марианна протянула ему руку. Он ее крепко пожал. Капитан уже направился к двери, но резко остановился, вспомнив, что женщину следует пропускать вперед. Он жестом предложил ей выйти первой. Марианна опять с трудом сдержала улыбку.

* * *

Когда Ухов наконец ушел, Марианна, Марина, Маша, Степанов и Серафима Поликарповна собрались на кухне. Пока Марианна с капитаном разговаривали в комнате, Степанов сбегал еще за парой бутылок. Одна была уже почти пуста. В воздухе висел сигаретный дым.

– Ты, конечно, не будешь, – обратилась Марина к деловой подруге.

– Конечно, – усмехнулась та.

– Ну? – спросил Степанов у Марианны, пока Марина разливала водку всем, кроме нее.

– Расскажи-ка нам лучше подробно, куда ты посылал Славку, – попросила Марианна.

Степанов вздохнул и выдал все, что было ему известно, естественно, умолчав о том, что именно было записано на дискете.

– Негусто, – заметила Марианна, выслушав его рассказ.

– Значит, этот подонок… – начала уже сильно пьяная Марина Самсонова.

– Успокойся, – перебила ее Марианна. – Я склонна думать, что его кто-то подставил. Вопрос только в том, кто.

Все замолчали. Марина нарезала остатки хлеба. Маша молча курила.

– Черт побери, ты бы сказала, что в доме ничего нет, – взорвался Степанов. – Я, когда за водкой бегал, хоть чего-нибудь купил бы.

– Сам, что ли, не догадался? – зашипела Марина.

– Ну как я мог догадаться, что вы жрете один хлеб?

– А очень просто. Не все же живут так, как ты. Не у всех мужья бизнесмены, есть и каторжники.

– Маринка, ложись спать, – предложила Марианна. – Утро вечера мудренее. Тебе ведь завтра на работу вставать.

Марина резко повернулась к деловой подруге и заорала:

– И ты тоже! Зажрались все. На машинах ездите. В отдельных квартирах живете. По заграницам катаетесь, а я дальше деревни своей нигде не была.

Марина закрыла лицо руками и разрыдалась.

Серафима Поликарповна молча удалилась из кухни.

Степанов уже готов был взорваться, но Марианна жестом попросила его помолчать.

Маша не произносила ни слова.

Марианна встала и обняла Маринку за плечи. Ей было жаль подругу. Конечно, неприятно слышать, что тебе завидуют, причем завидуют заработанному адовым трудом. Но Марианна предпочитала ради нормальной жизни вкалывать с утра до ночи, а не плевать в потолок и влачить жалкое существование…

Марина рыдала, уткнувшись в плечо Марианне, потом подняла на подругу заплаканные глаза и сказала:

– Прости. Я не хотела.

– Я знаю.

– Просто так тошно… Ты, вы все приехали мне помочь, а я…

– Иди ложись спать. Что-нибудь придумаем. Маша, – повернулась Марианна к Корицкой, – помоги Маринке.

– Хорошо, – Маша покорно поднялась с табуретки, затушила сигарету и увела Марину из кухни, поняв, что Марианна хочет с глазу на глаз поговорить со Степановым.

Андрей налил себе еще водки, выпил, съел кусок хлеба, посмотрел на Марианну.

– Ты хотела что-то уточнить?

– Ты веришь Зерковскому? – спросила женщина.

– Да, – кивнул Андрей.

– Что было на дискете?

Андрей колебался. Врать или не врать ей о программе? Она, пожалуй, соображает гораздо лучше, чем капитан Ухов, особенно в плане компьютеров. Но не говорить же про их «совместный бизнес» с Валеркой. Молчание затягивалось.

– Я жду, Андрей.

– Я не могу тебе этого сказать, – ответил Степанов, пряча глаза от Марианны.

– А все-таки?

– Даю слово, что к Картушу это не имеет никакого отношения. Я о нем вообще сегодня впервые услышал. Я на уши встал, когда дискета пропала. Для меня она исключительно важна. Куда этот мерзавец ее дел?

– А почему ты считаешь, что он ее куда-то дел? Может, лежит себе полеживает сейчас где-нибудь в ментовке.

– Я узнавал по своим каналам. Торгуя спиртным, я, как ты догадываешься, имею своих людей в различных инстанциях. Когда Самсонова арестовали, дискеты при нем не было. Если где по пути в урну выбросил – черт с ней, но если попала к кому не надо…

Андрей положил голову на руки.

«Темнит что-то Андрюшенька, – подумала Марианна. – Любопытно, какие у них совместные дела с Зерковским. О которых знать никому не следует».

– Как будем Славку вытягивать? – спросила Марианна.

Андрей поднял на нее глаза и пожал плечами.

– А стоит ли его вытягивать? – ответил он вопросом на вопрос. – Тебе он нужен? Нет. Мне он нужен? Нет. Маринке он нужен? Опять же нет. Он никому не нужен. Толку от него никакого. Паразит. Алкаш. А в тюрьме ему, может, голову выправят, да и Маринка какие-никакие алименты получит.

– Человек все-таки, – заметила Марианна.

– Но абсолютно никчемный.

У Марианны снова зазвонила трубка. Она чертыхнулась, но все равно включила связь: дело прежде всего. На этот раз ее добивалась Арина Викторовна, с которой только что связывался Олег Александрович.

– Что там с проплатой финнам, Марьяш? – спросила Арина Викторовна. – Я ничего не поняла из слов шефа.

– Давай отложим до завтра, – сказала Марианна. – Я сейчас у подруги, тут надо разобраться с кое-какими вопросами. А с финнами нам сегодня все равно ничего не решить.

– А шеф чего так завелся? – поинтересовалась Арина Викторовна.

– Нажрался, насколько я поняла по голосу. Он сегодня к Лысому ездил, там, наверное, опять какие-нибудь заморочки. Или таксу повысили. Вот и нервничает старичок наш. Не бери в голову. Прорвемся.

– Ладно, Марьяш. Держи хвост пистолетом. Чао какао.

– Чао.

Марианна отключила связь.

И она, и Степанов молчали. Марианна обдумывала последние слова Андрея о том, что Славка по большому счету никому не нужен. Она поняла, что Андрея волнует лишь пропавшая дискета. Из-за нее он несколько раз звонил сюда, специально приехал, а если ее не нашли при Самсонове и взяли его совсем по другому делу, к которому Андрей не имеет никакого отношения, то плевать он хотел на родственника. Кто же все-таки стоит за Славкой?

В кухне появилась Маша Корицкая.

– Маринка заснула, – сообщила она.

– Поехали, – встала с табуретки Марианна.

– Ты случайно не в курсе, как передают информацию в «Кресты»? – спросил Степанов.

– В курсе, – ответила Марианна. – Через адвоката, например.

– Кто будет платить адвокату? – тут же встрепенулся Андрей.

Марианна пожала плечами.

– Не исключено, что его вообще никто не будет нанимать.

– Скорее всего, – кивнул Степанов. – А еще как?

– Сходи на Арсенальную набережную, порисуй рукой алфавит в воздухе.

– То есть? – не понял Степанов.

Маша тоже удивленно посмотрела на Марианну и в очередной раз подумала, откуда только подруге все известно, даже про то, как передавать информацию в «Кресты». Вроде бы из ее знакомых пока никто не сидел. Ну, дает Марианна!

– Прокатись на машине как-нибудь мимо изолятора, – посоветовала Марианна. – Увидишь девчонок, что-то рисующих руками в воздухе. Поговори с ними. Они тебя квалифицированно проконсультируют.

– А как посылают ответы? – спросил Степанов, так же, как Маша, удивившийся познаниям Марианны.

– Записки пуляют из окон.

– Понятно, – медленно произнес Степанов.

Марианна взяла свой сотовый телефон и первой направилась к выходу. Степанов поднялся вслед за нею. Маша незаметно вернула Андрею «ТТ».

Они попрощались с Серафимой Поликарповной и детьми и вышли на улицу.

– Я тебя подброшу до остановки двадцать девятого, – обратилась Марианна к Маше. – Извини, но ехать к тебе на Ветеранов…

– Кто-нибудь из спонсоров купит тебе и машину. Ты же знаешь, как показать себя бедной-несчастной, – усмехнулась Марианна. – Папа Вова еще не созрел?

– Он последнее время какой-то заведенный ходит, – сообщила Маша. – Я все размышляла: почему. А оказывается, вот оно что…

– Он тебе про шантаж ничего не говорил? – спросила Марианна.

– Мы разговариваем на другие темы.

«Интересно, на какие? – подумала Марианна. – Вениаминыч – неглупый мужик, рубит и в бизнесе, и в политике, и в спорте. О чем он говорит с Машкой? Ведь нельзя же постоянно сюсюкать. Чего-то я не понимаю в этой жизни».

Она и в самом деле не понимала, как не понимали ее тетушка Лариса и Арина Викторовна, главбух фирмы. Что нужно мужикам? Почитание, поклонение, возможность чувствовать себя гением с необычайным интеллектом? Сам черт их не разберет.

– Ты можешь попытаться выяснить у него, что изображено на тех фотографиях, которыми его шантажировали? – попросила Марианна.

– Попробую, – пожала плечами Маша. – Если скажет, конечно.

Корицкая вздохнула.

– Ох, я, кажется, перепила сегодня, – призналась она.

У Марианны опять зазвонил сотовый телефон. Она нажала на нужную кнопку и ответила:

– Да?.. Еду домой. Я тебе из дома перезвоню где-нибудь через полчасика. Ты сейчас где?

Выслушав ответ, она попрощалась и отключила связь.

– Все дела, дела у тебя, – продолжала вздыхать Маша.

– А как жить иначе, Маш?

– Как я, – усмехнулась Корицкая.

– Ты же знаешь, что я не могу так. Мы разные люди.

– Только имена похожие.

– Но разные, – заметила Марианна.

Она притормозила на проспекте Славы. Дамы поцеловались, и Маша вышла из машины, помахав подруге на прощание рукой. Марианна поехала домой.

Глава 8

Четверг, 23 марта

Вернувшись в свою квартиру, Марианна первым делом прослушала записи на автоответчике. Мама, Лариса, опять Леха Нилов, охранник из «Элекрена» (что же у него стряслось, черт побери, ведь и в машину ей звонил?).

После прослушивания Марианна выпустила из кастрюли Яшу – своего домашнего ужа. Он жил у нее уже два года, и все подруги и знакомые обычно шутили: «Сама змея и гадюку себе завела». Не каждый отличит ужа от ядовитой змеи, и далеко не все знают, что его укус для человека не опасен.

Марианна в свое время отобрала его у мальчишек во дворе. Они издевались над ним и пугали проходящих мимо девчонок. Теперь пугались Марианнины гости. Она иногда думала, что Яша может когда-нибудь спасти ей жизнь, если в квартиру вломится кто-то нежеланный, а Яшенька тут как тут – из-под кровати покажется.

Когда Марианна работала на компьютере, Яша, бывало, пристраивался на теплом мониторе и свешивал голову вниз. Олег Александрович, генеральный директор «Эккотрейдинга», казалось, не боявшийся никого и ничего на свете, заехав однажды к Марианне за какими-то документами, при виде подобной идиллической картины заорал в неистовстве, чтобы она «прикончила шваброй эту гадюку». Даже пистолет выхватил. Пришлось убрать Яшу в кастрюлю.

Марианна решила вначале попить чаю, хоть чуть-чуть посидеть спокойно и только потом перезвонить Нилову. Она не была готова сразу же снова окунуться в чьи-то проблемы. Хоть полчаса для себя.

Она медленно разделась и встала под душ. Марианна заметила, что в последнее время стала здорово уставать. Возраст? Да вроде бы рано еще. С другой стороны, нельзя все-таки ежедневно постольку вкалывать. Вроде бы не так давно отдыхала – в середине февраля ездила на карнавал в Бразилию. Позагорала, покупалась, но сейчас снова так хочется отдохнуть. И каждое утро вставать все тяжелее и тяжелее. А тут еще перевод на летнее время предстоит, черт побери. И зачем его только придумали? Сомнительно, чтобы была какая-то экономия. Осенью переход хороший: можно спать на час дольше, а весной так просто кошмар.

Ну почему бы не ввести новый распорядок дня на работе? Начинать с двенадцати. Человек должен высыпаться – тогда он работник. В особенности молодой человек. Это в пятьдесят-шестьдесят не спится. Марианна знала, что может позволить себе приходить на работу попозже, но всегда приходила вовремя, хотя ее присутствие с самого утра далеко не всегда требовалось: Ленка достаточно компетентна, чтобы разобраться со всеми письмами, которые за ночь выплюнул факс. Но если требуешь соблюдения дисциплины от сотрудников, то сама должна служить примером, считала Марианна. Хватит Олега Александровича, который уходит и приходит, когда вздумается. Понятно, что он на нее рассчитывает, знает, что беспокоиться не о чем: она уверенно держит в руках вожжи. И даже недоволен, если Марианна стаскивает его с очередной подруги. А ведь стаскивает она его только в случае самой крайней необходимости.

Марианна вскипятила чайник, достала ванильные сухари, которые почему-то предпочитала всем заморским печеньям, положила заварку прямо в кружку, залила кипятком. Вздохнула.

Ну почему у нее ничего не получается с личной жизнью?! Почему, черт побери?! Красива, следит за собой, шикарно одета, машина, квартира, умна, образованна. Что этим мужикам надо?!

Марианна отдавала себе отчет в том, что она еще ни разу ни в кого по-настоящему не влюблялась. Да, ей кто-то нравился, но в основном тяга была чисто физической. Те, с кем ей было по-настоящему интересно, не привлекали ее как мужчины. Те же, с кем тянуло в постель, оказывались такими дубами…

Вроде бы Сашка из Бразилии (он, конечно, не из Бразилии, но познакомились и были вместе именно там) устраивал и по первому, и по второму пункту, но это был лишь курортный роман. «Почти три штуки баксов ухнула и опять вернулась одна».

Две недели в Рио-де-Жанейро пролетели для Марианны, словно один день. Солнце, шикарные пляжи, Атлантика. Конечно, большой минус, что нельзя нормально поплавать: там не бывает штиля, постоянно идет океанская волна, накрывающая тебя с головой, если зайдешь только по колено. Нет нормальных бассейнов: те, что на крышах гостиниц, – насмешка. Но позагорать и поплескаться все равно приятно.

В группе из двадцати двух человек было всего пять женщин. Одной уже перевалило за шестьдесят, она прилетела взглянуть на экзотику вместе со своими старым мужем-бизнесменом, которого держала под каблуком. Молодежь здорово потешалась над крупногабаритной «тетей», когда она появлялась то в розовом костюме с шортами, то в белых велосипедных трико… Еще одной даме было лет сорок пять, она тоже крепко держала в руках «своего». Двое мужчин не первой молодости прибыли с «доченьками». Пятой была Марианна. Остальные – молодые парни, бандиты и бизнесмены. Было из кого выбирать. Она выбрала Сашку…

Если бы не он, не компания его приятелей, то по большому счету она бы умерла с тоски в этом Рио. Ни от одного курорта она не испытывала такого разочарования. Даже на экскурсию съездить, в общем, некуда: только статуя Христа, которую видно практически со всех точек. Ну еще гора «сахарная голова». И все. Шататься по магазинам Марианна не любила.

Ожидаемой экзотики и «множества диких обезьян» она там тоже не увидела. Вообще не довелось встретить ни одной макаки. Вернувшись домой, Марианна очень смеялась, когда узнала, что Маринка с Машкой считали, что обезьяны разгуливают по Рио-де-Жанейро, как у нас кошки и собаки. Кошек же и в особенности собак там оказалось великое множество.

Каждый вечер компания затоваривалась мясом, курами, только что испеченными булками, овощами, весьма неплохим местным коньяком, иногда вином – и веселилась в одном из номеров. Так было свободнее, чем в каком-нибудь ресторане. Потом шли купаться – до океана было метров сто пятьдесят. Единственное, чего не хватало всем, так это чаю. Народ, взявший с собой по пять-десять тысяч долларов, не сообразил прихватить кипятильник. Не может наш человек без кипятильника, пусть даже и спускает за две недели отдыха десять тысяч баксов. Чаю хочется. Заваренного прямо в кружке. Нет хорошего чаю в Рио-де-Жанейро. Ни за какие деньги.

После ужина, купания и общего гулянья Марианна с Сашкой удалялись в ее номер.

Она улыбнулась, вспоминая, как ей было с ним здорово. Она даже вспомнила запах туалетной воды «XS» от Пако Рабанна, которую ассоциировала с Сашкой. «XS», смешанная с запахом соленого океана и чистого мужского тела…

Он ни разу не позвонил после возвращения в Питер. Она дала ему только домашний, но у нее был автоответчик: если что, мог бы и записать послание. Сашкин номер, вернее, номера (ведь у каждого мужчины их минимум три – рабочий, домашний и сотовый), она брать не стала, сказав: «Захочешь – позвонишь». Он не позвонил. Наверное, у него семья. Марианна не спрашивала, но обычно так и происходит… Отдохнул на курорте с молодой симпатичной и вернулся к своей законной…

Разобрали лучших людей, разобрали, как часто говорит тетя Лариса. Теперь нам остается только ждать, когда кто-нибудь из них освободится, или помогать им в этом…

Марианне очень хотелось счастья. Чтобы рядом был близкий человек, понимающий и принимающий ее такой, какая есть. Который не станет требовать, чтобы она сидела дома и стирала ему носки. Для этого можно нанять прислугу. Деньги должны облегчать жизнь, приносить радость. Марианна в состоянии решить все бытовые проблемы, только не надо ждать от женщины, чтобы она и вкалывала, как проклятая, и потом еще дома стирала-гладила-мыла-жарила-парила. Марианне хотелось, чтобы, приходя домой, она могла с кем-то поговорить о том, как прошел день, что случилось у него на работе, что – у нее, вместе попытаться разобраться в какой-то ситуации, понятной и ему, и ей.

Вот Машка Корицкая, например. О чем только беседуют с ней ее спонсоры? Сегодня она заявила Марианне, что «они с Владимиром Вениаминовичем разговаривают» на другие темы, а не о делах. На какие другие, черт побери? Или папик говорит невесть о чем, а она слушает и головой кивает?

Да, наверное, так оно и есть. Марианна вспомнила: как-то Машка призналась ей, что по пьяни Алькен, предыдущий спонсор, неосознанно для себя самого переходит на свой родной язык, из которого Машка не знает ни слова. Они сидят друг напротив друга, попивают пивко, а Алькен говорит и говорит о чем-то о своем…

Однако Марианна очень любила Машку. Они с первого по десятый учились в одном классе, дружили, не потеряли контакта после окончания школы. За последние годы произошло расслоение, многие потеряли друзей, вернее, тех, кого считали друзьями, но Марианна и Маша, хоть и были совершенно разными, остались подругами. Машка не бедствовала, но иногда, в периоды между спонсорами, скатывалась в яму. Тогда Марианна помогала ей. Машка не завидовала подруге. Зависть ей вообще была несвойственна, не то что Самсоновой, и это очень привлекало Марианну.

В этот момент Марианна почему-то боялась за Машу. Из головы не шел Картуш. Марианна мучилась над вопросом, что же все-таки изображено на тех злосчастных фотографиях и не пострадает ли как-нибудь подруга. Ведь Марианна сама познакомила ее с Картушем и никогда не простит себе, если… Если что?

За четыре месяца знакомства Маши с Владимиром Вениаминовичем какая-то патология должна была бы уже проявиться – если она вообще есть. Машка – девка опытная, если бы у Картуша было что-то не в порядке в плане секса, сразу же разобралась бы. Но у нее не возникло никаких подозрений.

Просто засняли с проституткой? Или в групповухе? Но разве это потянет на пятьдесят штук зеленых?

Марианна задумалась.

Неторопливо допила чай, налила себе еще полкружки, откусила кусочек сухаря и вздохнула. Ей было тошно. Почему-то захотелось напиться, но она тут же приказала себе выкинуть из головы эту мысль. Если раз позволишь себе расслабиться, то потом будет и второй, и третий, не заметишь, как покатишься под откос. А пьющую женщину вылечить практически невозможно.

В поисках успокоения кое-кто начинает бегать по магам и экстрасенсам. Надеется, что вернут любимого. Или найдут. Может, конечно, кто-нибудь из этих магов и помогает людям, но по большей части, как считала Марианна, это шарлатаны, делающие деньги на людском горе. Ведь к ним не ходят, когда все хорошо. Идут от безысходности. До революции шли в церковь, потом в партком, теперь вот к магам и колдунам.

Марианна неоднократно задавалась вопросом, верит ли она в колдовство и магию, много размышляла на эту тему, обсуждала ее с тетей Ларисой и Ариной Викторовной. Они пришли к выводу, что во всем этом что-то есть, только обращаться надо не к тем, кто дает огромные по объему рекламы чуть ли не во всех газетах, не к тем, кто вещает по телевизору, а к полуграмотным бабкам, которые уже веками помогают людям. А сарафанное радио лучше всякой рекламы в газете или по телевизору.

Вместе с подругами Марианна несколько раз ездила к старой гадалке, необразованной, но доброй и на самом деле способной предсказывать будущее, что было уже неоднократно проверено. Бабка брала денег в несколько раз меньше, чем хозяева салонов в центре города, и не давала никаких объявлений, но ее находили… Слухами земля полнится.

Такие бабки – кладезь народной мудрости. Секреты, благодаря которым они лечат людей, передаются из поколения в поколение, точно так же, как старинные способы гадания на картах и кофейной гуще. К тому же она умела слушать, давала ценные советы.

«Надо бы съездить к Никифоровне», – подумала Марианна.

Потом девушка задумалась над тем, ехать ли одной или, как обычно, с кем-то из девчонок… С одной стороны, ей не хотелось, чтобы они знали о том, кто и что ее волнует на этот момент, но с другой, они ведь все равно не знают ничего о Сашке. Она не проронила о нем ни слова. Да и обидятся девчонки, если она поедет без них. Никифоровна потом может как-то упомянуть в разговоре, что Марьяшка приезжала одна…

К великому Марианниному сожалению, бабкины предсказания касались только личной жизни. Никифоровна вечно ругала Марианну, Ларису и Арину Викторовну, что не о том думают. Этих троих в первую очередь интересовали карьера и деньги. Про деньги бабка всегда говорила правильно, дороги видела, только вот не всегда удачно трактовала: откуда ей было знать, в какие места на нашем не таком уж большом земном шарике могло занести ее клиенток. Никифоровна даже не знала, что такие места существуют. Однако четко видела «какие-то не наши купола» в кофейной гуще, или «получеловека-полузверя», или «башню какую-то наклоненную».

– Свалится там тебе что-то на голову, что ли? – сказала она собиравшейся в Италию Арине Викторовне. Откуда могла полуграмотная бабка знать о падающей башне в Пизе?

Марианне Никифоровна предсказала дальнюю дорогу самолетом через океан, пляж с пальмами, мужчину в соломенной шляпе с полями… и, черт побери, зачатие. Марианна тогда рассмеялась, сказав, что всегда принимает меры предосторожности. Почему-то мысль о зачатии словно обухом ударила. Прошло чуть больше месяца после ее возвращения из Бразилии, а у нее еще не… И эта постоянная усталость, сонливость. Не может быть! Этого еще не хватало. Как не вовремя.

– Это всегда не вовремя, – сказала сама себе Марианна. – И в то же время всегда вовремя. И вообще еще рано дергаться. Надо удостовериться.

Она решила, что завтра купит тест, а потом уже будет волноваться, вернее, волноваться ей будет нельзя. Она однозначно решила, что оставит ребенка, если все-таки беременна. Они оба с Сашкой молодые, здоровые…

Но как найти Сашку? И стоит ли его вообще искать?

Марианна схватилась за голову. И это ко всему в придачу. Самсонов в тюрьме, от нее ждут каких-то решений. Она должна помочь Марине, пообещала капитану Ухову, что встретится со Славкой в следственном изоляторе и попробует что-то из него вытянуть. Она одновременно работает по нескольким контрактам. Через неделю должна лететь в Германию, потом в Финляндию… У нее столько проблем… Нужно ломать голову над тем, почему шантажировали Картуша, не в опасности ли Машка, что за дискету передавал Зерковский Степанову. О, господи, и еще завтра что-то надо решать с проплатой Аймо…

«И все на мою бедную голову, – подумала Марианна. – Приучила всех на меня рассчитывать. Идиотка. Теперь вот сели на шею, запрягли и едут. Мне-то самой кто когда подставит плечо?»

Рожать она будет однозначно, если все-таки беременна. Если… Может быть, просто устала. Смена климата, часовых поясов. А на сколько придется выключиться из работы? На месяц? Это невозможно. Наверное, она может позволить себе только две недели. Больше нельзя. Она обязана… Черт побери, ну почему она всегда что-то обязана?!

Марианна подумала, что ее родители будут счастливы, узнав о возможном появлении внука. Но ведь еще не точно. Может быть, еще и нет никого… Но почему-то теперь Марианна была уверена… И Никифоровна, как правило, не ошибается.

Пока Марианна не будет никому говорить. Скажет только, когда будет заметно. Если будут интересоваться, чей… А ведь точно будут… «Мой. И точка. Только мой. Я подниму его. Я смогу. Я сильная». Но как хочется, чтобы рядом было крепкое мужское плечо…

Только бы позвонил Сашка! Только бы позвонил!

И тут она вспомнила, что обещала перезвонить Алексею Нилову, который связывался с ней по сотовой связи, когда она ехала домой.

Марианна встала из-за стола с радостной улыбкой на губах. Если в первый момент она подумала, что ребенок совсем не вовремя, теперь она была счастлива… Она уже не одна.

Девушка подошла к телефону и набрала номер Лехи.

Глава 9

Некоторое время назад

Олег Александрович Жеребцов, генеральный директор фирмы «Эккотрейдинг», даже не мог предположить, какие проблемы у него возникнут после появления некого Алексея Нилова в компании «Элекрен», располагавшейся в том же здании на Московском проспекте, что и офис Жеребцова.

На первый взгляд Нилов ничем не выделялся из общей массы охранников. Такое же накачанное тело, физиономия не обезображена мыслью, но женщины почему-то сходили с ума именно от него.

Марианна Мальцева тоже заинтересовалась новым сотрудником «Элекрена», но быстро заметила, что здесь имеется целая свита почитательниц, следовательно, парень избалован, привык к обожанию и поклонению, которые она обеспечивать не собиралась, ожидая подобного по отношению к себе.

Марианна проанализировала свои чувства и поняла, что это влечение чисто физиологическое и ничего более…

«Смогу ли я хоть когда-нибудь влюбиться? – кричала про себя Марианна, но тут же добавляла: – Со взаимностью, естественно». Безответные страдания ее совсем не привлекали. В таком случае лучше вообще никаких чувств ни к кому не испытывать.

Олег Александрович часто повторял, что для достижения успеха – в любом виде деятельности – «баба должна быть хорошо оттрахана». Тогда у нее в руках все спорится, она успевает сделать кучу дел, причем даются они ей с поразительной легкостью.

– Бабы, – обращался к Марианне с Ариной Викторовной Олег Александрович, – вы должны понимать, что у влюбленной женщины вырастают крылья, она все выполняет в несколько раз лучше.

– Ах, ты недоволен нашей работой, шеф? – взрывались «бабы». – Хотел бы, чтобы мы в любовь ударились, забыли о поставках и банковских счетах? Все бы повесили на тебя?

Олег Александрович пожимал плечами, махал рукой, говорил, что еще посмотрит на Марианну с Ариной Викторовной, когда те влюбятся и будут отпрашиваться с работы на встречу с милым. Накаркал себе на голову.

Влюбилась не Марианна. Она пришла к выводу, что, наверное, неспособна на подобное чувство. Она вообще начала думать, что любви нет, а все, о чем пишут в книгах, – выдумка, чтобы увлечь читателя, не больше.

Марианна поняла, что любовь все-таки существует, когда Арина Викторовна, словно шестнадцатилетняя девчонка, втрескалась в этого Алексея Нилова, черт бы его побрал, который был на целых четырнадцать лет моложе ее. Арина сходила с ума, готова была биться лбом о стену и билась… Нилов не обращал на нее никакого внимания.

Такого от Арины Викторовны не ожидал никто – ни Олег Александрович, ни Марианна.

– У нее климакс, что ли, начался? – спросил Олег у Марианны, когда они как-то допоздна засиделись вдвоем в офисе.

Она пожала плечами.

– Это ты, шеф, все беспокоился, что мы с Ариной никак ни в кого не влюбимся. Вот тебе, пожалуйста, как по заказу, – влюбленная главбух. Ты же, кажется, этого хотел или я тебя неправильно поняла?

– Но в кого, черт побери?! В какого-то молодого козла, состоящего из одних мышц. Она же умная баба, Марьяш.

– Где-то я слышала, что любят не умом, а сердцем или другой частью тела, – добавила Марианна, усмехаясь.

– Хватит ржать, не до смеха сейчас, – перебил ее Олег Александрович. – Ты понимаешь, что она в таком состоянии может наворотить в бухгалтерии?

– Влюбленная баба как на крыльях летает, в руках у нее все спорится, выполняет свои обязанности в несколько раз лучше… – тоном Олега Александровича начала Марианна.

– Прекрати!!! – заорал шеф.

Олег Александрович встал со своего любимого кресла и отправился к шкафу за коньяком. Достал бутылку и две рюмки, поставил на стол.

– Давай по пятьдесят граммов, – обратился он к Марианне.

– Очумел? За рулем? Себе, если хочешь, наливай. Я не буду.

– Из охраны кто-нибудь развезет по домам. Из нашей охраны, – быстро добавил Олег Александрович.

– С ними вначале нужно договориться.

Олег Александрович нажал на нужные кнопки телефона.

– Андрюха? Жеребцов. Все трезвые?… Точно ни грамма в стволе?… Сегодня готовьтесь развозить нас с Марьяшей… Ну раньше только меня пьяного домой отвозили, теперь вот и госпожа Мальцева решила составить мне компанию. Не хочет, чтобы шеф один нажирался.

Олег Александрович выслушал ответ, расхохотался и повесил трубку.

– Что сказали парни? – поинтересовалась Марианна.

– Очень хотят посмотреть на тебя поддатую. Ну что ж, надо по просьбам трудящихся тебя хорошенько накачать… Поехали.

Жеребцов налил им по рюмке, Марианна достала конфеты. Они выпили, пожевали шоколад. Помолчали.

– Ну, что будем делать? – обратился Олег Александрович к Марианне.

– В смысле Арины или Нилова?

– Обоих.

Марианна задумалась.

– Слушай, – снова заговорил Жеребцов, – а что в нем такого, в этом козле, что бабы на нем так и виснут? Ты мне как женщина скажи. Не понимаю я, глупый мужик. Растолкуй начальнику. Ведь и Арина, и вторая наша бухгалтерша, если не ошибаюсь, и Ленка-секретарша… Как конфетки, все на работу ходить стали, у всех какие-то дела в «Элекрене» появились… Черт побери!

– А ты заметил?

– Что расфуфыренные ходят? Это ж слепым надо быть, чтоб не заметить. Так что все-таки в нем такого?

Марианна пожала плечами.

– Есть что-то… от первобытного человека. Ты понимаешь, шеф, в нас всех заложена генетическая память. И масса женщин хочет, чтобы их завоевывали, брали силой, как в каменном веке. Ласка, нежность, сю-сю, му-му – это, наверное, одной из ста нужно, остальные хотят, чтобы их за-во-е-вы-ва-ли. Чтобы взял – а она и пикнуть не могла. Сильного мужика хочется. Во всех планах. И внешне, и внутренне. В Нилове эта сила чувствуется. На нем словно большими буквами написано: «МУЖИК».

– Арина хочет, чтобы он ее трахнул? – уточнил Олег Александрович.

– Боюсь, что, к сожалению, не только, – вздохнула Марианна. – Она мне вчера выдала, что готова его обстирывать, обглаживать, холить, нежить, как «юные стервы», по выражению нашего дорогого главбуха, еще не умеют и никогда не научатся.

– А ты к какой категории относишься? – усмехнулся Олег Александрович. – Юная стерва или уже опытная стерва?

– Давай не переходить на личности. Налей-ка еще по одной.

Они чокнулись, выпили, съели по конфетке.

– Если наша Ариша готова кого-то обстирывать, когда у нее самой прислуга, то дело плохо, – вздохнул Олег Александрович. – Что может заставить бабу возненавидеть мужика? Чтобы полностью его из головы выкинула? Забыла о его существовании? Или даже решила ему мстить?

Марианна задумалась.

– В общем-то, от ненависти до любви – один шаг, – наконец медленно проронила она. – И обратно, наверное, тоже. Я считаю, что можно возненавидеть, если твои чувства попытаются растоптать, наплевать тебе в душу… Говорят, что нет ничего страшнее мести брошенной женщины. Я бы лично не могла допустить, чтобы меня не уважали. Но это мой личный глюк. Для меня уважение важнее, чем любовь. Но вот Арина…

– Возраст у нее сложный, – заметил Олег Александрович. – Для женщины. Бывает такое после сорока, что молодого парня хочется. Вроде бы как последний шанс. Но выглядит-то она еще классно, может кавалеров штабелями складывать, а тут положила глаз на какого-то козла.

– Ты знаешь, шеф, чего я боюсь больше всего?

Жеребцов приподнял брови в немом вопросе.

– Лариска мне в свое время вещала, что сильная женщина – а и Лариска, и я, и Арина именно такие, насколько тебе известно, – может скатиться в две крайности: или будет мстить – черт с ней, пусть мстит, – или даст вытирать об себя ноги. Я тебе честно скажу, что сама этого страшно опасаюсь, с ужасом думаю, что вот втрескаюсь в кого-то – и стану для него половой тряпкой. Не исключено, что именно это ждет Арину.

Олег Александрович снова потянулся к бутылке. Они, ни слова не говоря, выпили по очередной рюмке. Какое-то время сидели молча.

– Морозов нам ничего не должен? – внезапно спросила Марианна, у которой мелькнула шальная мысль.

– Президент «Элекрена»? – удивился Жеребцов. – А он-то тут при чем?

– Есть у меня одна идейка, – призналась Марианна. – Пока не совсем четко сформулировавшаяся, но тем не менее…

– Выкладывай, – подбодрил шеф. – Детали вместе обсудим.

– Было бы очень неплохо, если бы Нилова уволили. Или перевели на другую работу. Обменяли на охранника из другой фирмы. Чтобы он не маячил каждый день у нас во дворе. Надо поговорить с Морозовым. Насколько я понимаю, Нилов особой погоды не делает. Личный телохранитель, конечно, много значит, а охрана при входе… Сегодня один, завтра другой.

Жеребцов уставился на Марианну широко открытыми глазами, потом повернулся к телефонному аппарату и набрал номер.

– Георгий Валентинович? Жеребцов. Еще трудитесь? Не хотите на коньячок заглянуть?… Да, есть один разговорчик. Ждем.

Олег Александрович повесил трубку и повернулся к Марианне:

– Сейчас придет.

* * *

Морозов пожал руки Марианне и Олегу Александровичу, сел в свободное кресло. Ему тут же налили.

– Сегодня домой на такси поедете? – поинтересовался он у генерального директора «Эккотрейдинга» и его заместительницы.

– Охрана отвезет, – ответил Жеребцов. – Давайте за сотрудничество.

Двое мужчин и женщина чокнулись, осушили рюмки, закусили шоколадкой. Пять минут говорили ни о чем, потом Морозов вопросительно посмотрел на Олега Александровича и перевел взгляд на Марианну. Георгия Валентиновича поражали деловые качества такой молодой и очень симпатичной женщины, которая, казалось, думала только о работе.

– Насколько я понимаю, вы не третьего собутыльника искали, господа, – сказал он. – Даже если бы и искали, то выбор на меня пал бы в самую последнюю очередь, у вас, как я догадываюсь, знакомых, желающих вместе с вами выпить, и так достаточно. И чтобы вы оба принимали на грудь на работе… Короче, чем могу быть полезен?

Олег Александрович с Марианной переглянулись.

– Давай ты, – сказал шеф.

– Георгий Валентинович, – обратилась Марианна к президенту «Элекрена», – у нас к вам очень-очень большая просьба. Личная. Она не касается ни денег, ни товаров, ни связей.

Морозов в удивлении приподнял брови.

– Мы были бы очень признательны, – продолжала Марианна, осторожно подбирая слова, – если бы вы смогли… уволить одного из ваших сотрудников. Или перевести его в какое-то другое место. Или…

– Нилова? – перебил Георгий Валентинович.

Марианна и Олег Александрович опешили.

– Как вы догадались? – спросили они хором.

Морозов усмехнулся.

– Ваша просьба будет удовлетворена, господа. Я уже и сам собирался это сделать.

Теперь пришел черед Марианны и Олега Александровича вопросительно смотреть на Морозова.

– Объясняю, – спокойно продолжал он. – Уже трах… Извини, Марианна. Переспал с моей секретаршей и кассиршей. Другие мои сотрудницы по нему с ума сходят. Работать не могут. Сохнут. А по-моему, образина образиной. Марианна, ты мне как женщина скажи, что такого в этом муда… мужике?

– Мы только что обсуждали это, – заявил Олег Александрович. – Слава богу, хоть у одной бабы в этом здании голова работает. Силу, понимаешь, они любят, тактику пещерного человека. Я никогда не был неандертальцем, но ничего, покобелился за свою жизнь на славу. А теперь девки пошли…

Жеребцов махнул рукой.

– У вас в фирме тоже возникли проблемы в плане… Нилова? – обратился Георгий Валентинович к Марианне.

– И немалые, – вздохнула она. – Поэтому мы бы очень хотели, чтобы его здесь больше не было. Как говорят: с глаз долой, из сердца вон. По крайней мере, мы надеемся, что если постоянно не будет нашим – и вашим, кстати, – женщинам глаза мозолить, то они понемногу успокоятся. И жизнь вернется в нормальное русло.

Марианна улыбнулась. Олег Александрович налил всем еще по рюмке, поставил пустую бутылку под стол и пошел к шкафу за следующей.

– Есть что-то хочется, – сказала Марианна. – Давайте в «Пиццу-Риф» позвоним.

Олег Александрович набрал знакомый номер и сделал заказ. Попросил побыстрее.

Пока они ждали горячее, Георгий Валентинович рассказал о своих планах в отношении Нилова. Он ему почему-то сразу не понравился, хотя рекомендации были хорошие. Но инстинктивная неприязнь все равно возникла. Парень из легальной охранной структуры, соответствующая подготовка, нужные лицензии. Комар носа не подточит. Но в плане женщин… Ну нельзя на работе. Ладно, если ты директор. Тут Георгий Валентинович усмехнулся. Марианна и Олег Александрович тоже улыбнулись. Но только появившись на новом месте… Причем простым охранником. И знает, гад, что его бабы обожают, хотя сам смотрит на слабый пол классически: чем меньше женщину мы любим…

А еще Алексей Нилов презирал слабых мужчин. Внешне хлипких, которые определенно не могли с ним соперничать, были не в состоянии оказать сопротивление накачанному бугаю. Их он был готов всячески унижать, прижимать к ногтю, показывать им их ничтожество. Он уже один раз попытался придраться к одному программисту, появляющемуся периодически у Георгия Валентиновича, к некоему Валерию Зерковскому. Марианна и Олег Александрович его, наверное, не знают. Он не работает в фирме постоянно, выполняет лишь разовые задания. Программист классный. Дома у него отличная аппаратура. Специалист своего дела. На постоянную работу не соглашается. Зачем ему? Свободным художником заработает значительно больше. Этот Зерковский внешне неказист. Как раз подходящий объект для «шуточек» Нилова. В последний раз Валерий зашел в кабинет Георгия Валентиновича весь красный, но отказался говорить, в чем дело. Георгий Валентинович долго его убеждал не скрывать и попросил, что если еще раз будет что не так, чтобы сразу же передал ему, он своих сотрудников поставит на место.

Морозов установил «жучка» рядом с будкой охраны. Теперь все разговоры с приходящими в «Элекрен» записываются на пленочку. Еще один приход Зерковского в дежурство Нилова – и как пить дать не работать больше Лехе в фирме Георгия Валентиновича. Грубость с посетителями – прекрасный повод для увольнения. Знай свое место, парень. Его исчезновение всем пойдет на пользу. Женщины, конечно, пострадают немного, но вскоре успокоятся. Вообще было бы идеально, чтобы кто-то испортил Нилову настроение перед очередным приходом Зерковского. Вот Марианна, например.

– А как я его испорчу? – удивилась девушка. – Я же не могу подойти к нему и сказать: «Парень, тебя все хотят, а я нет. Рыдай и плачь».

– Я начну, – заявил Олег Александрович.

Марианна и Георгий Валентинович повернулись к нему.

– Жора, ты предупреди, когда этот Зерковский к тебе соберется, а незадолго до его появления я вылечу во двор и наору на этого козла, что он моим сотрудницам головы вскружил, мозги запудрил, они работать не могут, о нем думают. Скажу, что он – козел безмозглый и…

– А я его после оскорбительных речей Зерковскому, которые, несомненно, последуют, быстренько и уволю, – заявил Морозов. – Пусть катится на все четыре стороны.

Жеребцов налил всем еще по коньяку.

– Давайте за успех нашего проекта.

Они чокнулись и выпили.

* * *

Алексея Нилова уволили через четыре дня после совместного распития спиртных напитков Марианной, Олегом Александровичем и Георгием Валентиновичем. Выслушав Морозова, Нилов пожал плечами, взял причитающиеся ему деньги и отбыл.

В двух фирмах, можно сказать, наступил траур. Женская половина пребывала в состоянии депрессии и готова была рвать на себе волосы.

– Окунись с головой в работу, – посоветовала Марианна Арине Викторовне. – Ты же умная женщина, должна была с самого начала понимать, что ничего между вами нет и быть не может. Зачем он тебе? Молодой кобель. А теперь хоть глаза мозолить не будет. Когда не видишь, всегда легче. Забудешь через некоторое время.

– Ох, Марьяш… – утирала слезы Арина Викторовна. – Прошла моя молодость. Такой мужик…

– Что в нем такого, черт побери?! – взорвалась Марианна. – Объясни ты мне. Я не понимаю.

– Тебе не понять…

– А ты объясни, чтобы я поняла. Что вы тут все в него втрескались? Ну, тело приметное, так оно у многих такое же. У всех охранников – и наших, и элекреновских – неплохие фигуры.

Арина Викторовна заплаканными глазами мечтательно посмотрела в окно.

– Взгляд у него такой, Марианна, что сразу же отдаться хочется. На месте. Хоть во дворе нашем перед складом, хоть в коридоре… Разве тебе не хотелось?

– Нет, мне не хотелось, – резко ответила Марианна, хотя и у нее возникало порой чисто физиологическое влечение к Алексею Нилову. – Помнишь, мы когда-то с тобой говорили, что для того, чтобы деловые женщины были подругами, у них не должны совпадать две вещи: карьера и мужчины. У нас с тобой специальности разные и вкусы в выборе партнеров, как я теперь понимаю, тоже. Так что давай, подруга, бери себя в руки и держи хвост пистолетом. Хватит лужи тут напускать. Не последний мужик на твоем пути. Было бы на что смотреть, между нами, девочками.

Но ставить точку было еще рано.

* * *

Как выяснилось, Нилов не стал терять контакта кое с кем из женщин, работающих в небольшом четырехэтажном флигелечке неподалеку от Московских ворот, как в правой, так и в левой части здания. У него продолжался роман с секретаршей Георгия Валентиновича Аленой, которая выдавала ему всю последнюю информацию, к тому же вытянула из своего шефа, что от Нилова он решил избавиться потому, что тот не давал работать женщинам двух фирм, а оскорбление Зерковского было просто хорошим поводом.

– Возревновал старый хрыч, что девки не на него смотрят? – усмехнулся Леха. – Или на этого щуплого вам, что ли, глядеть? Какая же нормальная баба на таких позарится?

Секретарша Морозова молча соглашалась, прижимаясь к любимому.

– Да еще генеральный директор этого «Эккотрейдинга» истерику закатил. Тоже возревновал, старпер.

Счастливая от того, что Алексей выбрал именно ее, Алена с новыми силами принималась его ласкать.

– Да уж, на тебя все клюнули, – лила она бальзам на его мужское самолюбие. – Даже эта старая бухгалтерша из «Эккотрейдинга». – Ей, двадцатидвухлетней, сорок лет казались старостью. – Ходила, как девочка, в юбках выше колена, это-то с ее-то пышным телом, задницей перед тобой виляла. Дура, совсем из ума выжила.

Лежа в постели, Нилов похохатывал.

Алена продолжала петь соловьем:

– И вся бухгалтерия их, да и наша тоже, по тебе сохла. Стервы, пытались тебя увести. Они же такие уродины, свихнувшиеся на работе. Если уж и работать, то как я – чай да кофе подносить, раз в день одну бумажку напечатать. А эти все убиваются. В особенности директорша ихняя…

– Директорша по мне не сохла, – заметил Нилов. – Вообще не обращала на меня никакого внимания.

– А ты бы хотел, чтобы обратила? – зашипела Алена, тут же увидев конкурентку и в лице Марианны.

– Зачем мне она? – пожал плечами Нилов. – Баба должна оставаться бабой, а не превращаться в мужика.

«Внешне на мужика Мальцева не особо-то похожа, – пронеслось в голове у Алены. – Правда, ведет себя, как мужик. Работает, карьеру делает, операции там какие-то проворачивает, по командировкам мотается. Нормальному парню такая совсем ни к чему, – решила Алена. – Им совсем другое требуется. Слабое создание, рядом с которым они чувствуют себя героями».

Алена всегда изображала из себя робкую и застенчивую. В рот парням смотрела, показывала, что считает каждого, с кем спала, кладезью мудрости, безумно интересным для нее человеком. А станет ли Мальцева в рот смотреть кому-то? Вряд ли. Ну и дура. Вернее, слишком умная, а это мужчинам совсем не нужно. Другой ум здесь работает – женский, а твои знания экономики с финансами ничего в плане завоевания мужского сердца не дают. Наоборот, только мешают.

Хотя Леха заявил Алене, что Марианна его совсем не интересует, думал он в этот момент совсем другое. Его мужское самолюбие было здорово задето, потому что одна-единственная женщина на него никак не отреагировала, вернее, он считал, что никак, а следовательно, ему, мужчине-завоевателю, хотелось именно эту, недоступную. Она была ему интересна. Легкие победы не ценятся. Чем больше усилий, денег или души ты вкладываешь во что-либо, тем больше ценишь это достижение, женщину или вещь. Нилов задался целью завоевать Марианну. Как угодно. Алену он решил попридержать для получения информации. Алена была одна из многих. Марианна казалась единственной в своем роде. Она выделялась из общей массы Ален и Арин.

Ему даже пришла в голову мысль переспать с этой старой бухгалтершей из «Эккотрейдинга». Он понимал, что в постели она выдаст ему все, что его интересует. И, не исключено, возьмет его на содержание. Тетка она богатая. А пока она на работе спину гнет, он повеселится с молоденькими телками…

Нилов позвонил домой Арине Викторовне и предложил встретиться.

* * *

Она растаяла от счастья. Весь вечер выбирала, что надеть на следующий день, словно шестнадцатилетняя девочка, собирающаяся на первое свидание. Ночь не спала. Встала на два часа раньше обычного. Одевалась, переодевалась, красилась, смывала косметику…

Марианна крайне удивилась, увидев Арину Викторовну накрашенной, надушенной и разодетой в пух и прах после стольких дней траура, но ничего не сказала, а только порадовалась, что та наконец отошла от этого Нилова. Знала бы Марианна, что все только усугубится…

Алексей пел соловьем. Они с Ариной Викторовной попили кофе в дешевой кафешке, а потом он повез ее к себе в однокомнатную на Ново-Измайловском, доставшуюся от бабки. «Хрущоба», совмещенный санузел, в коридоре, который и коридором-то назвать нельзя, просто не развернуться. Почти всю комнату занимал сексодром, напротив стояли телевизор с видиком и небольшой стол, в углублении в стене – шкаф. Везде валялись какие-то вещи, найти что-либо в этой квартире, несмотря на ее небольшой размер, было чрезвычайно сложно.

Арина Викторовна не задавалась вопросом, какая она по счету в этой широкой постели. Она просто наслаждалась своим счастьем. Лежавшее рядом молодое мужское тело дарило такие ощущения, о которых она не могла даже мечтать. Она делала все, что требовал Леха. Именно требовал, а не просил. Она была его послушной рабой, для которой приказы хозяина – закон. Далеко не всякая молоденькая девчонка согласится выполнять весьма специфические просьбы мужчины. А вот сорокалетняя женщина двадцатишестилетнему парню…

Она рассказывала ему все про фирму, про Олега Александровича, Марианну, которая Нилова интересовала больше всего. Из слов Арины Викторовны Леха понял, что Марианна вообще на него не имеет никаких видов и Арина не считает ее соперницей, Марианна только что купила себе шикарную квартиру и великолепно ее обставила, живет одна, мужчины постоянного у нее нет. Нилов решил, что нужно действовать, не откладывая мероприятие на отдаленное будущее, потому что конкурент может появиться в любой момент.

И еще Алексей дал себе слово, что найдет способ как-нибудь отомстить этому гаду Зерковскому, послужившему причиной его увольнения. Только требовалось придумать как. И не торопиться.

* * *

Алексей позвонил Марианне и предложил встретиться.

– По какому вопросу? – уточнила она.

– Просто хочу тебя видеть, – сразу перешел он на «ты».

– Так я и поверила. Я тебе не девочка-вертихвостка, которых ты трахаешь в огромных количествах. Не трать зря время – свое и мое. Давай к делу. Что надо?

Марианна решила, что Нилову в самом деле от нее что-то нужно. Есть какая-то просьба. Мысль о том, что он просто хочет с ней переспать, в голове у нее как-то не зародилась.

– Разговор не телефонный, – несколько изменил тактику Нилов. – Ты можешь со мной встретиться? Где скажешь. Только не у тебя на работе, естественно. Могу подъехать к тебе домой, пригласить ко мне, на нейтральной.

– Давай поставим машины у Московского рынка, – предложила Марианна. – И посидим или в твоей, или в моей. Тебе срочно?

– Если не можешь сегодня, подождет до завтра.

– Ладно, давай не откладывать в долгий ящик. Сегодня в семь. Но не исключено, что задержусь. Уж не обессудьте, милостивый государь.

– Ничего, подожду. До вечера.

* * *

Они встретились. Нилов решил убить двух зайцев: попробовать найти подход к Марианне и новую работу, в чем, как он считал, она могла ему помочь.

Марианна тут же усекла, что он имеет на нее виды. И посчитала нужным поставить все точки над «i», наученная горьким опытом общения с мужчинами, которые очень часто по-хорошему не понимают. Она уже давно решила для себя, что воздушные замки нужно разрушать сразу же. Самой же легче будет в дальнейшем.

Мужчины, как неоднократно убеждалась Марианна, вбивают себе идеи в голову еще плотнее, чем женщины. Труднее всего общаться с денежными субъектами, достигшими определенного положения в обществе. Как же, он – король, и все должны падать перед ним ниц, а тут какая-то пигалица отказывает. Непорядок. Кошмар. И как она смеет?! Марианна считала, что таких в особенности следует побыстрее спускать с небес на грешную землю, чтобы не мнили о себе невесть что и не думали, что каждая женщина готова из-за денег пасть к его ногам. Не каждая.

Молодые парни вроде Нилова, избалованные женским вниманием, тоже считают непорядком, если какая-то особа на них абсолютно не реагирует. Такие «бойцы» берут своим классным телом, молодостью, сексуальностью, которой веет от каждого их шага и взгляда. Они привыкли к тому, что любая встречающаяся им на пути женщина их хочет. Они этим пользуются. Живут за счет девчонок и особенно женщин постарше. Открыв газету или Интернет можно встретить многочисленные заявки, подаваемые девятнадцати-двадцатилетними парнями, желающими встретить «даму средних лет, обеспеченную, готовую помочь материально», ну и так далее.

Почему парни настолько не уважают себя? Почему у наших мужчин, причем не у одного, не у двух и даже не у сотни, в душе вызревает мечта сесть на шею к женщине и свесить ножки? Пусть баба вкалывает, а он будет дома прохлаждаться, ну, может, хозяйством заниматься, но только не работать. Пусть лучше жена деньги зарабатывает.

Марианна знала нескольких деловых женщин, с которыми сталкивалась по работе, имеющих мужей-домохозяек. Банкирша из банка «ИКИ» (что означало Иосиф-Константин-Иннокентий), где был счет у «Эккотрейдинга», посадила дома своего бедолагу инженера.

– Понимаешь, Марьяш, – признавалась она Марианне, когда они как-то собирались дома, – выгнать жалко, как старую собаку. Вот и держу. Да и в любом случае тогда бы пришлось прислугу нанимать, а так муженек готовит и стирает. Я о хозяйстве и думать забыла.

Они тогда сидели в гостиной у Людмилы. Ее муж Володя бегал в передничке, подносил-уносил. Потом пошел что-то там достирывать. Марианна с Ариной Викторовной пришли в ужас.

Марианна быстро разобралась, что представляет из себя Алексей Нилов. Природу, конечно, не обманешь: физическое влечение она к нему испытывала, тем более что на момент встречи с Лехой у нее никого не было. Но нахлебник, который станет шляться по другим бабам, пока она будет вкалывать, зарабатывая деньги, чтобы его содержать, ей совсем не требовался. Нет уж, увольте. Найдите другую дурочку.

Леха вначале пытался вешать ей лапшу на уши, но Марианна быстро его оборвала. Он опешил. Он не ожидал, что его так быстро раскусят.

– Тебе что-нибудь нужно от меня по делу? – резким тоном спросила Марианна. – Или я пошла. Повторяю: оставь глупые иллюзии. Не будет ни постели, ни завтрака-ужина в кровать, тем более содержания, на которое, как я понимаю, ты не прочь бы сесть.

– Ну что ты, Марина…

– Не Марина, а Марианна, – поправила Мальцева, которая всегда выходила из себя, если путали ее имя.

– Марианна, прости. Какое содержание? С чего ты взяла?

– Ты работаешь?

– Сейчас нет.

– Значит, живешь за счет женщин, которые настолько глупы, что кормят тебя за то, что ты их трахаешь. Хотя вообще-то все должно быть наоборот.

– Значит, хорошо трахаю, – усмехнулся Нилов.

Внезапно они оба расхохотались. Это сразу же разрядило обстановку.

– Ладно, – сказал Леха, – я понял, что тебя мне не совратить. Полно идиоток, которые на меня вешаются. Пылинки сдувать готовы. Ты права: и жратву привозят, и готовят. Но дело в том, что мне в самом деле нужно устроиться на работу, а вот здесь у меня проблемы…

Нилов хотел снова пойти охранником в какую-нибудь коммерческую структуру. Не личным телохранителем, что требует определенных навыков и связано с риском для жизни, а так – придуриваться где-то у входа, спать ночью, если дежурство идет по системе сутки спишь – трое отдыхаешь.

В свое время финские партнеры сказали Марианне, что их друзья были страшно удивлены, затеяв одну из первых строек в тогдашнем еще Ленинграде. Очень долго не могли никого найти, потому что требовались не дедушка с бабушкой, спящие в теплой комнате, а человек, всю ночь проводящий на улице, причем периодически нажимающий на контрольные кнопки в разных местах строительной площадки – по маршруту, по которому должен был ходить ночной охранник.

Марианна всегда поражалась психологии большинства наших людей: лучше меньше работать и меньше получать, чем больше работать и больше получать. Скажи о подобном среднему американцу – он придет в ужас. Люди за бугром воспитаны совсем по-другому. Работа для них – все. Вкалывают как проклятые. И имеют. Так и должно быть. Почему у нас всегда тянули каких-то пьяниц и недотеп, брали на поруки, оказывали содействие, ну и так далее? Если ты хоть на что-то способен, голова и руки есть – не пропадешь. А если ты ни на что не способен, то кому ты такой нужен? Ты паразит. Пропадай к чертям собачьим, если ничего не умеешь делать и, главное, не хочешь, считала Марианна.

Нилова повсюду спрашивали о предыдущем месте работы. Когда потенциальные наниматели звонили Георгию Валентиновичу, тот давал Алексею такую характеристику, что брать его наотрез отказывались. Леха понял, что у него возникли весьма серьезные проблемы. Требовалась чья-то помощь. Направляясь на встречу у Московского рынка, он решил, что если уж не удастся склеить Мальцеву, то вдруг поможет с работой?

Он откровенно рассказал Марианне обо всем. Марианна внимательно выслушала. Она знала, что Морозову совсем не понравилось, что Алексей уложил в свою постель секретаршу Алену, на которую Георгий Валентинович, по всей вероятности, претендовал сам. Жеребцову складывающаяся ситуация тоже пришлась не по душе. А ей самой… Она приложила руку к увольнению Алексея, потому что хотела облегчить жизнь Арине Викторовне. Но теперь почему-то считала себя виноватой перед Лехой.

– Ты хочешь получить от меня рекомендации? – спросила она у него.

– Если честно, то да. Или просто поговори с кем-то из своих знакомых, чтобы меня взяли. Друзья пытались меня пристроить, но все эти чертовы наниматели звонят на предыдущее место работы, а этот сука Георгий… Прости, Марианна. В общем, он меня описывает слишком красочно.

Нилов усмехнулся.

– Ты понимаешь, что я рискую? – обратилась к нему Марианна. – Если я дам тебе рекомендацию, попрошу кого-то из своих партнеров или знакомых тебя взять, а ты там учудишь…

– Да ладно тебе.

– Что ладно? Я не хочу из-за тебя терять какой-то из своих контактов. Я надеюсь, что ты это понимаешь.

– Понимаю. Честно постараюсь никого из фирмы не трахать.

Они опять рассмеялись.

– Или надо найти такое место, чтобы там были одни мужики. Марианна, век благодарен буду. Если тебе что когда понадобится, обратишься – все сделаю. Серьезно. Никогда не знаешь, каким боком жизнь повернется.

Марианна обещала подумать. Еще раз повторила: она очень надеется, что Нилов ее не подведет.

Они по-мужски пожали друг другу руки. Нилов вышел из «Фольксвагена» Марианны и пересел в свою старенькую «копейку». Фафакнул на прощание и уехал. Марианна отправилась в свои хоромы.

* * *

Через пару дней она встречалась с Иосифом Лескиным по прозвищу Лысый – некогда «крышей», а ныне партнером «Эккотрейдинга». Обычно на эти встречи ездил Олег Александрович, но тут шефу обязательно надо было присутствовать в банке. Поехала Марианна. Ей внезапно пришла мысль поговорить с Лысым о Нилове. Она объективно обрисовала ситуацию. Предупредила, что и Жеребцов, и Морозов дадут соответствующие рекомендации, если Иосиф станет с ними связываться. Но парню теперь не найти работу. У Иосифа же много объектов. Может, пристроит какой-нибудь магазинчик охранять? Внешний вид у парня внушительный. Пусть себе стоит. Насколько поняла Марианна, на большие деньги Леха не претендует. Женщины жить помогают. Тут Марианна усмехнулась.

Лысый посмеялся вместе с ней, но сказал, что подумает. Потом поинтересовался, не имеет ли сама Марианна видов на этого классного трахальщика, если он правильно понял данную потенциальному работнику характеристику.

Марианна призналась, что чувствует себя несколько виноватой за то, что приложила руку к увольнению парня в общем-то ни за что. Что ж поделать, если у нас бабы такие дуры? Сама видов на Нилова не имеет. Не в ее вкусе.

Лысый пригласил Нилова к себе. Поговорил по душам. Его интересовало мнение Алексея о Марианне, на которую сам Иосиф давно положил глаз. Посмеялся рассказу потенциального сотрудника о женщинах «Эккотрейдинга» и «Элекрена», понял, что единственная, кого Нилов уважает, – Марианна, сразу же его раскусившая и давшая понять, что между ними ничего нет и быть не может.

Иосиф определил Алексея в охрану небольшого домика на набережной реки Пряжки, где несколько фирм снимали у Лескина офисную площадь.

Алексей быстро сошелся со своими напарниками Олегом и Юрой. Вместе пили, вместе гуляли.

Юра примерно по такой же причине, что и Алексей, вылетел из одной фирмы, где тоже работал охранником и завел шашни с секретаршей президента. Президент, старый хрыч, и сам ее не трахал, и никому не давал. Ну что за гад такой? У него вечно какие-то молодые подружки в дополнение к еще не старой жене, но секретаршу его не тронь. Его секретарша. Собственник проклятый. Президента звали Владимир Вениаминович Картуш.

* * *

Примерно через год работы на набережной Пряжки Нилов снова увидел своего обидчика Валерия Зерковского, который по каким-то делам приехал в здание, где дежурил Нилов.

Леха вначале глазам своим не поверил. Он уже забыл про него, а тут, увидев, вспомнил. Ненависть проснулась с новой силой.

Самое поразительное было то, что Зерковский его не узнал! То ли зрение плохое помешало, то ли все охранники были для него на одно лицо, то ли слишком часто били и оскорбляли этого хлюпика…

У Нилова зачесались руки, чтобы заловить гада где-нибудь за углом и набить ему морду… Ребра пересчитать, челюсть свернуть. Нилов дал волю воображению, представляя, как отыграется. Почему-то теперь он считал именно Зерковского повинным в своих неприятностях годичной давности. Нилову страшно хотелось на ком-то сорваться. Почему бы не на этом недоноске?

Зерковский прошел в здание. Увидев выражение лица Лехи, Юра поинтересовался, в чем дело. Нилов выдал все, что думает о Зерковском.

– Морду ему набить ты всегда успеешь, – философски изрек Юра. – Надо мозгами пораскинуть, не можем ли мы с него чего-нибудь поиметь…

Они пораскинули. Выяснили, что Зерковский приходил к Андрею Степанову, поставляющему вермут из Польши. Юра с Лехой задумались, зачем поставщику вермута опытный программист. Нилов в свое время выяснил у Алены, секретарши Морозова, что Зерковский на самом деле программист очень квалифицированный, бегать по городу, неизвестно кому чинить компьютеры не будет.

Мужики задумались еще крепче. Подключили Олега, дежурившего вместе с ними. Олег «имел тайную связь» с Риткой, секретаршей Степанова. Наученные горьким опытом, Юра с Алексеем больше на работе никаких романов не заводили. Ритка ничего не знала ни про какого Зерковского. Да, приходил какой-то парень к шефу. Мало ли к нам народу шляется.

У Юры мелькнула мысль подключиться к телефонной сети и послушать, о чем Степанов говорит со своими партнерами и знакомыми. Может быть, удастся услышать что-нибудь интересное?

Алексей навел справки у своих друзей, как лучше провести подключение. Умные люди объяснили, что есть три основных способа: подключение к проводке; электромагнитный или индуктивный датчик, действующий на расстоянии; сканер низких частот.

Купить можно все, были бы деньги, тем более что требовавшаяся друзьям аппаратура теперь не является дефицитом. Пришлось немного потратиться на необходимые приспособления, но парни очень надеялись, что вклад окупится сторицей.

Степанов довольно часто разговаривал с Зерковским. Всегда о каких-то дискетах или паролях. Насколько поняли Юра, Олег и Леха, Зерковский пытался что-то взломать, только они никак не могли разобраться, что именно. На вора-взломщика похож он не был, да и сил что-то ломать ему, пожалуй, не хватило бы.

Нилов решил проконсультироваться с Ариной Викторовной, с которой он до сих пор не терял связь. Радостная Арина, лежа в его объятиях на широком сексодроме, сразу же поняла, что может «взламывать» программист, объяснила, что компьютерный гангстеризм здорово процветает. Хакеры вламываются в банковские системы, снимают со счетов огромные суммы, перебрасывают их себе, ну и так далее. Для защиты от взлома разрабатываются специальные системы. Одни программисты работают на то, чтобы обезопасить своих клиентов, другие стараются взломать придуманное их коллегами. Иногда получается. Иногда нет. Для России вид мошенничества новый, еще не получивший широких масштабов. К тому же у нас их практически никогда не ловят.

Леха, Юра и Олег обмозговали ситуацию. Теперь они точно знали, чем занимаются Зерковский со Степановым. Зерковский взламывает, Степанов, по всей вероятности, продает, общается с клиентами, ну и так далее. Короче, ведет дела. Весьма интересно. Занятная ситуация. Требовалось решить, как их тройке поживиться на этом деле.

Ребята знали, что Степанов часто использует одного незадачливого химика в качестве мальчика на побегушках. Выяснили все через Ритку-секретаршу. Какой-то бедный родственник бизнесмена. Меценат чертов не дает пропасть. Тот вечно что-то отвозит, привозит, разгружает, выгружает. Очень кстати оказалось, что у Нилова в дальнем углу шкафа завалялась точно такая же куртка, как та, в которой ходил химик. Леха давно перешел на модную кожу, но выкинуть старую плащевку все руки не доходили. Роста Леха с родственником бизнесмена были примерно одинакового, правда, Нилов, конечно, гораздо накачаннее, но это скроет свободная куртка. Оба брюнеты. Все это отложилось в памяти. На всякий случай.

План никак не вырисовывался. Они не знали, как подступиться к Зерковскому. Один раз хорошенько врезали ему, злясь, потому что не представляли, как получить у него и Степанова деньги, как потребовать так, чтобы было убедительно. Дискета тогда осталась у них в руках. Они сами решили ввести ее в компьютер. Ночью открыли один из офисов – и испортили то, что было на ней записано.

Это был просто какой-то кошмар. На экране появилась табличка: «В течение 60 секунд введите пароль, или программа будет стерта». Пошел отсчет времени в обратном порядке. Парни, как зачарованные, смотрели на мигающие на экране цифры. Когда оставалось семнадцать секунд, очнулся Олег – и вырвал дискету из компьютера.

Они долго искали программиста. Наконец через каких-то знакомых вышли на уже практически спившегося, с трясущимися руками. Такой их устраивал даже больше – чтобы ничего не помнил, а если что – так и напиток какой предложить можно… Но все оказалось зря: на дискете, как сказал программист, такой мусор, что уже ничего нельзя сделать.

Они чертыхались, матерились, обвиняли друг друга. Оставалось только кусать локти. В следующий раз, если такой представится, решили быть умнее. Нилов подумал о Марианне и о том, что, если ему еще раз в руки попадется дискета, он обратится к ней. Она – деловая женщина. Если что – он предложит ей долю. Без партнера или партнерши им с парнями все равно не обойтись. Плохо у них с компьютерными знаниями. А программист-алконавт – тоже не решение вопроса.

* * *

Сумасшедший план разработал Юра. Вернее, это был не план, а общая схема, которая потом обросла многочисленными деталями.

Алексей поехал забирать Арину Викторовну с работы. Юра сидел в его машине. Нилов поставил «копейку» в некотором отдалении от флигелечка, где имел несчастье проработать какое-то время. Он специально припарковался в противоположной от метро стороне – чтобы его не увидели другие женщины.

Они сидели в машине с Юрой и болтали. Внезапно Юра застыл на месте, не закончив фразы.

– В чем дело? – не понял Алексей и проследил за направлением взгляда друга.

Тот не сводил глаз с холеного мужчины лет пятидесяти пяти в сопровождении девчонки в два раза моложе, вылезавших из девятьсот сорокового «Вольво», за рулем которого сидел водитель. Мужчина с девушкой прошли в дверь «Эккотрейдинга».

– Кто это? – поинтересовался Алексей.

– Картуш, сука. Тот, что меня выгнал из-за своей секретарши. С очередной юной кралей.

«Мир тесен, – подумал Алексей. – Выясним сегодня у Арины, что там за дела».

– Слушай, – резко повернулся Юра к Алексею, – давай убьем двух зайцев сразу. Или трех. Или сколько там получится.

Алексей приподнял брови в немом вопросе.

– Возьмем за жабры всех вместе. Картуша, Зерковского, Степанова. Этого, что тебя уволил отсюда. Надо только очень хорошо подумать, как.

Они подумали. И придумали.

Только все прошло не совсем так, как запланировали охотники брать зайцев за жабры. Они не учли всех участников игры.

Глава 10

Пятница, 24 марта

Марина Самсонова стояла за прилавком и торговала конфетами. Было холодно. Все-таки конец марта, в Питере до тепла еще далеко. Когда уставали ноги, она садилась на ящик. Но здесь была другая беда – ноги сразу же начинали мерзнуть. Обычно она надевала на работу шерстяные колготки и две пары рейтуз. Застудиться совсем не хотелось, несмотря на то что двое детей уже есть, а еще одного она ни при каких обстоятельствах рожать не собиралась.

За соседним прилавком торговала новая девчонка. Прежняя соседка Людка совсем слегла – начались серьезные проблемы по женской части. Непросто отстоять зиму на улице, в особенности если в организме уже была слабина. Тут любое заболевание разовьется. И воспаление легких без труда можно схватить. Девчонки поговаривали, что какая-то знакомая знакомых, тоже работающая на улице, с месяц назад умерла…

Марина страшно замерзла. К тому же мысли о дорогом муженьке не давали покоя. Очень хотелось выпить. Последнее время хотелось каждый день. И для внутреннего согрева, и потому, что тошно. К тому же покупатели достают.

Вот бабка подошла, божий одуванчик. Вначале изучала весы, не обманут ли ее на пять граммов. Потом попросила сто граммов конфет. Сперва сказала «Лимончиков», потом передумала и решила «Клубнички», затем опять «Лимончиков». Марина с трудом сдерживалась. Ей бы бабкины проблемы.

Еще одна бабуля завопила, что ее обжулили на десять граммов. Наученная горьким опытом Марина знала, что с бабками даже пытаться не следует, – эти секут четко. Просто вторая бабка смотрела на весы под углом – вот ей и показалось.

– Встаньте прямо напротив весов и посмотрите, точно или нет, – сказала ей Марина. – Пять граммов в вашу пользу. Хотела оставить, но раз уж вы так точность любите, сейчас отломаю треть конфеты.

И отломила. Бабка разоралась на весь рынок, какая Марина хамка, торгашка чертова. Марина объяснила, кто она и что ей детей поднимать надо, вот и встала за прилавок.

С соседнего прилавка подключилась Вероника, торгующая хозтоварами. Поддержала Марину. Несколько покупателей, понимающих, что за прилавками стоят одинокие или разведенные женщины, которым надо кормить детей, тоже поддержали. Бабка ретировалась.

Подошел молодой парень лет двадцати двух. В шикарной кожаной куртке. Видимо, только что вылез из тачки. Таких килограмм, вот этих полкило, вот этих шестьсот граммов. Марине требовалось дать ему сто рублей сдачи. Сотни не нашлось, она стала отсчитывать мелочь. Он чуть ли не в лицо ей кинул обратно эти монетки – оскорбился, выпендрежник. Марине хотелось разрыдаться.

У Вероники и еще одной продавщицы – Эммы Сергеевны тоже было по двое детей.

Нужно иметь железные нервы и отличное здоровье, чтобы целый день стоять на улице и общаться с покупателями. Не было ни того, ни другого. И если бы только с покупателями. То одна комиссия, то другая, то менты с проверкой подойдут. Или просто возьмут одну конфетку, вторую, третью, деткам своим кулечек. «Лучше бы преступников ловили», – думала в таких случаях Марина, но молчала, встречаясь взглядами с Вероникой или Эммой Сергеевной. Они все понимали и думали то же самое. Хозяин как-то упомянул, что в цену закладывается возможная конфискация товара ни за что. Просто так. Все документы в порядке, но все равно к чему-нибудь придерутся. Лучше тихо отдать товар и не возникать – себе дороже.

«А вчерашний капитан вел себя совсем нетипично для мента, – почему-то подумала Марина. – Вежливый, обходительный, понимающий. А он очень даже ничего».

Она стала в мечтах представлять себя с Уховым… Если бы он посмотрел на нее как на женщину… Но видел он ее вчера в неприглядном облике. Здорово они с Машкой поддали. Потом мать с отцом еще вылезли. Да и два «хвоста» у нее, и муж-уголовник. Марина горько вздохнула. Зачем она Ухову? Из них троих – ее, Машки и Марианны – она стояла последней в числе возможных кандидаток на мужское внимание.

Какая же она была дура в семнадцать лет?! А зачем потом родила еще одного ребенка? Ну подняли бы родители одного Виталика худо-бедно. Вот именно, худо и бедно. А двоих…

И что делать в плане Славки? Послать к чертям собачьим? Пусть выпутывается, как знает. Плевать – выйдет или не выйдет. Или, наоборот, приложить все усилия, чтобы помочь и попробовать начать все сначала? Но вот Ухов очень ничего как мужик…

– Полкило «Коровки», – произнес уверенный женский голос.

Марина подняла глаза и увидела еще одну из своих одноклассниц – Алевтину, с которой не пересекалась вот уже несколько лет. Алька ее определенно не признала, да и как тут узнаешь когда-то симпатичную стройную девчонку в одетой в три свитера и огромную мужскую куртку бабе с синяками под глазами, опухшую после вчерашней пьянки?

– Привет, Аля, – поздоровалась Самсонова. – Это я, Марина Барыгина.

Алевтина ошалело посмотрела на нее.

Когда Маринка только начинала работать на улице, ей было стыдно признаваться знакомым, она обычно прятала глаза или отворачивалась, а потом решила: чего стесняться? Ворует она, что ли, у кого? Стоит на морозе, чтобы эти сволочи купить могли там, где удобнее и подешевле, а не в магазине.

– Ты здесь торгуешь? – ошалело спросила Алевтина, одетая в длинную песцовую шубу.

– Как видишь, – пожала плечами Марина.

– И давно?

– На этой точке – с лета. Раньше в другом месте стояла.

Алька молча смотрела на нее: наверное, думала о том, как может измениться человек за несколько лет. Эти перемены шокируют, в особенности если ты сама продвигаешься совсем в другом направлении.

– Я тебя здесь ни разу не видела, – только и сказала Алевтина.

– Я через день работаю. Ты, наверное, на мою напарницу попадала.

– Наверное, – согласилась Алька.

Говорить, в общем, было не о чем. Школу давно окончили, пошли по разным путям-дорогам, отношений не поддерживали, да и в школьные годы подругами никогда не были.

– Ты сейчас где? – поинтересовалась Марина, больше из вежливости. Ей вообще-то было не особо интересно, где и чем занимается Алевтина.

– Дома, – ответила та. – Хозяйством занимаюсь. Ребенка в кружки вожу. Сейчас выехала отовариться. Вон моя «Лада» напротив стоит.

– А муж чем занимается?

– Адвокат.

«Ой, как кстати, – подумала Марина. – Словно судьба мне ее послала».

– По уголовным? – сразу же спросила Марина.

– Да, – кивнула Алевтина и внимательно посмотрела на бывшую одноклассницу, которая, как ей показалась, как-то странно отреагировала на известие о том, кем работает Алькин муж.

– Ты живешь там же? – продолжала задавать вопросы Марина.

– Нет, – односложно ответила Алевтина, которой захотелось поскорее отделаться от бывшей одноклассницы.

– О, какие люди без охраны, – внезапно раздался за спиной Алевтины знакомый женский голос.

Алевтина обернулась и увидела Машку Корицкую – цветущую, в шубке из сапфировой норки, благоухающую французскими духами. Машка незаметно для Алевтины подмигнула Марине.

– Сколько лет, сколько зим, – щебетала Машка. – Значит, сладенького захотелось?

– Привет, Маш, – медленно произнесла Алевтина. – И ты у Марины отовариваешься?

– Нет. То есть да, иногда. Я к ней просто поболтать приезжаю. А то ей тут скучно стоять. Мне все равно днем делать нечего. Вот высплюсь и приезжаю.

Алевтина молча переводила взгляд с одной бывшей одноклассницы на другую. Что-то ей не нравилась эта встреча. Она решила больше на этом рынке не появляться.

– У Али муж – адвокат по уголовным, – сообщила Марина и быстро добавила, чтобы не вызывать подозрений: – А сама она дома с ребенком сидит.

Машка сразу же все усекла и защебетала дальше:

– Я тоже дома, только без ребенка. Еще успеется. Для себя надо пожить. И вообще надо как-нибудь общнуться. Аль, оставь свои координаты.

Маша тут же вынула записную книжку.

И Маша, и Марина вопросительно посмотрели на бывшую одноклассницу в ожидании телефона. Алевтине стало неловко. Почему-то не хотелось давать им свой номер, но она поняла, что никуда не деться: ей не найти достойного выхода из сложившейся ситуации.

Алевтина продиктовала.

– Надо как-нибудь всем собраться, – продолжала Корицкая. – Вспомнить молодость. Можно у меня, например. У меня двухкомнатная, спонсор презентовал, далековато, правда, но все теперь на машинах.

– Кто – все? – спросила Алевтина, глядя на Марину. Она не сомневалась, что у нее-то машины точно нет.

– Ты, Марьянка, меня всегда привозишь и отвозишь, а Маринка у меня ночевать останется…

– Кстати, а как Марианна? – ухватилась за возможность сменить тему разговора Алевтина.

– Как всегда, отлично, – ответила Машка. – Вкалывает как проклятая. Директор по внешним связям. Обеспечивает страну продуктами питания.

– Она замужем? – поинтересовалась Алевтина.

– Зачем ей? – одновременно удивились и Марина, и Маша.

Для Али самым главным в жизни было стать женой и матерью. Она никогда не понимала женщин, делающих карьеру и стремящихся зарабатывать деньги.

– То есть как зачем?

– Ну на что Марьянке муж? – принялась объяснять Маша Корицкая. – Квартира, машина, она на работе с утра до поздней ночи, практически без выходных. На мужика не оставалось бы ни сил, ни времени. Он не вписывается в распорядок дня. А мужей-домохозяек она не уважает. Задумает ребенка родить – родит, наймет няню – и вперед, работать дальше. На содержание, вот как я, например, она просто не захочет. Для нее карьера важнее всего на свете.

Алевтина молча слушала, думая о том, как бы побыстрее отделаться от девчонок. Очень ей не нравилась эта встреча.

– Слушай, а какая теперь у тебя фамилия? – спросила Машка, прикинув, что Марианна, наверное, сможет по своим каналам выяснить, что представляет из себя Алевтинин муж-адвокат.

– Петрова.

– Сменила шило на мыло. Была Сидорова, стала Петрова, – расхохоталась Машка. – Следующий муж будет Ивановым?

Алевтина пожала плечами и заявила:

– Ладно, девочки, мне пора. Созвонимся. Пока.

– Чао, – попрощалась Машка.

– До свидания, – процедила сквозь зубы Марина.

Когда Алевтина удалилась, Самсонова дала волю своему гневу:

– Сука. Стерва. Воображала. На меня смотрела свысока. Мне так хотелось вцепиться ей в морду, ты просто не представляешь, Машка.

– И мне тоже, – подтвердила Корицкая. – Мнит из себя невесть что. А сама-то – ноль без палочки. Удачно замуж вышла и пользуется этим. Доит мужа-дурака. Еще, гадюка, скривилась, когда узнала про Марьяшку. Завидует, наверное, что та – директор. Алька же всегда гналась за престижем.

– А на меня как смотрела? Ты видела? – продолжала Марина. – Для их высочества очень некстати, что учились в одном классе с продавщицей конфет. Ее бы сюда на денек. Я бы тогда посмотрела, как бы она запела. Нормальные люди понимают, что здесь не от хорошей жизни стоят. Марьянка, например, никогда свысока не взглянет ни на кого из палатки или ларька. Нормально это для нее. Люди работают. А вкалывающий человек любого работающего уважает.

– Марьянка, кстати, Алечку быстренько бы на место поставила. Ее высочество.

– Да, – мечтательно произнесла Самсонова. – Надо ее попросить как-нибудь. Так хочется суке этой какую-нибудь гадость сделать. Вон смотри: поехала. Муженек, небось, машину купил. Не сама же спину гнула. Еще раз увижу – шины проколю гадюке.

– Кто это был? – спросила Вероника с соседнего прилавка. – Что за краля?

– Наша бывшая одноклассница, – сообщила Самсонова. – Вот она, – Марина кивнула на Машу, – специально приезжает поболтать со мной, поднять мне настроение, а та сука… – Марина захлебнулась от злости. – Мы ей не чета. Мы для нее – прислуга. Королева-адвокатша.

Марина попросила Машку последить за товаром и отправилась в туалет за рынком. Вернувшись, снова встала за прилавок, и они продолжили разговор.

– Я сегодня проснулась, – говорила Машка, – и решила к тебе наведаться. Как настроение?

– Спасибо, хреново, – горько усмехнулась Марина. – Кстати, ты можешь сходить купить чего-нибудь выпить?

– Я тебе и так привезла.

Корицкая полезла во внутренний карман и достала оттуда небольшую флягу в форме книжки.

– Будешь начитанная-начитанная. Сделай пару глотков.

Марина отхлебнула и поинтересовалась:

– Чего это?

– Травы какие-то на спирту. Папа Вова приволок. Ничего, да? Кто-то из его родственников сам делает.

– Девки, дайте глоток отхлебнуть, – попросила Вероника из-за соседнего прилавка. – А то очень холодно.

Марина протянула ей флягу.

– Я, кстати, и бутерброды тебе привезла, – сказала Машка, разворачивая бумагу. – На, перекуси.

– Ты настоящий друг, Пятачок, – улыбнулась Самсонова.

Марина быстро поела, отдала один бутерброд Веронике и кинула промасленную бумагу в пустой ящик.

Машка стояла рядом и с грустью смотрела на подругу.

– Чего надумала делать? – наконец спросила она.

Самсонова пожала плечами.

– Понятия не имею. Может, ситуация каким-то образом разрешится сама.

– Жди больше.

– Марьянка что-нибудь придумает.

– Ни в коей мере не принижая способностей нашей подруги, скажи мне на милость, что она может придумать? Побег ему организует? Но это стоит больших денег. И, кстати, по-моему, из «Крестов» не убежать, это еще из зоны можно. И что ты будешь делать с беглым зэком? В стенном шкафу прятать? Конфетами своими кормить? Адвоката нанимать – тоже дороговато. Кстати, я звонила папе Вове. Он сказал, что адвокат обойдется тысяч в семь. Баксов, разумеется. Откуда тебе их взять?

Марина молчала. Маша достала пачку «Мальборо», угостила Марину, Веронику и закурила сама.

– Кстати, папа Вова обалдел, когда узнал, что шантажист – муж моей подруги, – сообщила она. – Сегодня он со мной встретиться не может, но завтра обещал заехать. Обсудить ситуацию. Тут, возможно, что-нибудь и всплывет. Я ему как выдала все сегодня по телефону, он, по-моему, там чуть не рухнул у аппарата.

– Когда он завтра к тебе приедет?

– Днем, наверное, – пожала плечами Корицкая. – Суббота все-таки. Вечером в семье должен быть. И сегодня он к дочери от первого брака на какое-то семейное торжество направляется, а то бы принесся.

– Ты ему все расскажешь?

– Что все? – не поняла Маша. – Мы же практически ничего не знаем. Я Марьянку хочу пригласить. Пусть они вместе обмозгуют ситуацию. От их встречи толку будет больше, чем от всех наших с тобой разговоров. Может, и ты подъедешь? Давай вечером созвонимся. Я договорюсь с Марьянкой.

Марина кивнула.

– Знаешь еще что… – медленно начала она.

– Да? – подбодрила Корицкая.

– Может, к Никифоровне съездим? По крайней мере, скажет что-то…

– Вот это идея! – воскликнула Маша. – Я вообще-то тоже к ней собиралась. Мне чего-то Алькен на днях приснился.

– Давай тогда завтра с утра к Никифоровне, потом к тебе.

– С Марьянкой?

– Насчет Никифоровны я не уверена – поедет ли. Но я ей все равно предложу, а ко мне, думаю, точно согласится.

Марианна согласилась не только на встречу с Картушем, но и на Никифоровну, причем с гораздо большим энтузиазмом, чем предполагала Маша.

Глава 11

Суббота, 25 марта

У Марины Самсоновой, несмотря на выходной день, которому она обычно радовалась, потому что не надо было стоять на холоде, настроение было отвратительным. Неудивительно: муж в тюрьме, полная неопределенность и безысходность. Чего дальше ждать от жизни – неизвестно. Может, Никифоровна что подскажет? Советам ее, конечно, нельзя доверять на сто процентов, но если их немного видоизменить, преломить на себя, то получаются очень даже толковые мысли.

Подруги ехали к бабке, конечно, не за советами, а за предсказаниями, которые сбывались всегда процентов на девяносто, а остальные десять они относили на то, что бабка не совсем правильно трактовала увиденную в кофейной гуще или на картах ситуацию. Она ведь не знала деталей жизни каждой приходящей к ней девчонки, поэтому могла что-то напутать, так что следовало рассматривать то, что она говорила, с точки зрения своей конкретной жизненной ситуации.

У Марианны настроение было прекрасное. Тест показал, что она в самом деле беременна. Она на всякий случай купила второй – и он тоже полностью подтвердил ее предположения. Если первой мыслью ее было: зачем мне это и как не вовремя, то теперь она страшно захотела малыша. Родит – и пусть растет.

Марианна, как обычно, разложила все по полочкам. Выходило, что ребенок как раз кстати. Решение может быть принято только одно: рожать. Конечно, неплохо бы с отцом, но где теперь взять этого Сашку, да и на его месте сама Марианна послала бы себя… куда подальше. Мужчины вообще явление преходящее. Сегодня – есть, завтра – ушел к более слабой, более молодой, более… короче, к другой. Или убили, что с парнями типа Сашки происходит нередко. Или посадили. Если уж Самсонов сел, то что говорить о некоторых, не станем называть конкретных имен. Или, в конце концов, сама выгнала, потому что не допустит того отношения к себе, которое позволяют некоторые женщины. Если вдруг приходить стал, когда захочется, а то и не ночевать регулярно, орать или, тем более, распускать руки.

…Корицкая, как обычно, опоздала. Марианна уже начала заводиться: она была очень обязательным человеком, и опоздания всегда выводили ее из себя. Неужели встать не могла вовремя?

Марианна припарковала машину на круглой площади, где пересекаются проспект Славы с Софийской улицей, и они с Мариной принялись ждать, когда третья подруга наконец соизволит появиться. Они пропустили два двадцать девятых, которые, кстати, ходят не очень часто, тем более по субботним дням. Наконец, из третьего вылетела запыхавшаяся Машка в своей светлой норковой шубке, огляделась по сторонам, заметила темно-синий «Фольксваген» и бросилась к нему.

Запрыгнула на заднее сиденье, резко выдохнула воздух, уже собираясь пуститься в объяснения.

– Только не надо никаких оправданий, – резко сказала Марина, пребывавшая в плохом настроении и горевшая желанием хоть на ком-то сорваться. – Поставила бы два будильника, если так не в состоянии проснуться.

– А я и поставила, – заявила Машка. – Только не услышала их. Кстати, могли бы позвонить мне с утра и разбудить, раз вы такие жаворонки.

– Мы не жаворонки, как тебе известно, – заметила Марианна, – просто слышим будильники и если договариваемся с кем-то, то встаем вовремя, а не опаздываем на тридцать пять минут.

Маша пожала плечами. Марианна нажала на газ и стала взбираться на мост.

– Картуш сегодня приедет? – повернулась Самсонова с переднего места пассажира.

– Приедет, – кивнула Маша. – Часа в три-четыре. Утром ему в офис зачем-то надо, потом заглянет ко мне.

– К трем мы, пожалуй, справимся, – сказала Марианна.

– Девки, вы уж меня простите… – вернулась к извинениям Корицкая.

– Да ладно тебе, – махнула рукой Марианна, останавливаясь у светофора на Ивановской. – Ставь будильник в кастрюлю: тогда лучше слышно.

– Правда? – удивилась Марина. – Что же ты раньше не сказала. Мне тоже надо этим воспользоваться. На тот случай, если мать почему-либо отсутствует. В летнее время, например. Ты сама в кастрюлю ставишь?

– Нет, я и так слышу, – сказала Марианна. – Правда, всегда два ставлю: на всякий случай. Вдруг один не сработает. Но, честно говоря, я обычно просыпаюсь к тому времени, как надо подниматься.

– Ну вы даете, девки, – подала голос с заднего сиденья Корицкая. – Я сегодня в десять с таким трудом голову от подушки оторвала…

– Не всем повезло в жизни так, как тебе, – заметила Самсонова.

– Хватит, – резко перебила ее Марианна.

Все замолчали и не произносили ни слова до самого дома Полины Никифоровны.

Бабка жила в однокомнатной квартире. С первым мужем развелась, потому что гулять стал. Второй умер. Детей не было, о чем она очень сожалела. Свой талант обнаружила, когда первый стал по бабам шляться. Гадала бабка классно. И на кофейной гуще, и на картах. К ней приезжали со всего города. Правда, принимала она далеко не всех. Некоторым отказывала. Не объясняла, почему.

Подруги позвонили в черную дверь на четвертом этаже пятиэтажки.

– Иду, иду, – послышалось с другой стороны. – Девочки, вы?

– Мы, Полина Никифоровна, – сказала Марианна.

– Сейчас, девочки, – повторяла бабка, открывая свои многочисленные замки.

Наконец дверь распахнулась.

Полина Никифоровна была в белой расшитой блузке, широкой свободной темной юбке, волосы были убраны под белый в мелкий горошек платок. Она широко улыбалась, излучая радушие.

– Здравствуйте, девочки мои дорогие! Не замерзли по дороге? Давайте раздевайтесь. Сейчас кофейку вам заварю.

Полина Никифоровна поцеловала всех по очереди.

– Цветешь, Марианна, – заметила она. – Никогда чего-то я тебя такой радостной не видела.

Марианна чуть-чуть смутилась, но не стала ничего уточнять. Полина Никифоровна очень внимательно посмотрела на нее и промолчала. Наверное, она сразу же усекла, что Марианна не хочет распространяться о причинах своего счастливого вида.

– А ты, Марина, – повернулась она к Самсоновой, – влюбилась, что ли? Какое-то выражение лица у тебя задумчивое.

Марианна с Машкой молчали, понимая, откуда эта задумчивость. Однако широко раскрыли рты, когда услышали ответ Самсоновой:

– Да, влюбилась.

– В кого? – вылетело у Маши.

– Есть в кого, – ответила Марина.

– Не хочешь говорить – не надо, – заметила Никифоровна.

– Подруга называется, – хмыкнула Корицкая.

Полина Никифоровна наконец повернулась к ней.

– А ты, Маша, такая, как всегда. Куча поклонников, перепрыгиваешь с одного на другого, но для сердца так никого и не нашла. Я права?

– Вы всегда правы, Полина Никифоровна.

– Пошли на кухню, девочки.

Кухонька была маленькая, метров шесть, если не меньше. Четыре женщины разместились вокруг небольшого стола, над которым висело несколько икон. «Боженькин уголок», как говорила Полина Никифоровна.

Марианна привезла Полине Никифоровне пакет с кофе, Маша – пачку французского печенья, Марина – конфет.

Бабка суетилась у плиты, заваривая кофе. Чашки с блюдцами и ложками уже давно стояли на столе. Полина Никифоровна разлила гостьям кофе, положив побольше гущи, потом до половины наполнила свою чашку. Марианна взяла печенье, девчонки с Никифоровной – по конфетке.

– Значит, как всегда, – наставляла Никифоровна. – Пьете и думаете о том, что волнует. Потом остатки выливаете на блюдце, повернув чашку к себе. Правой рукой. Поехали.

Пока пили кофе, говорили ни о чем. Никифоровна поделилась с девочками, что муж ее сестры, проживающей на Украине, очень болен. Она даже себе гадала, но покойника пока нет. Наверное, соберется к сестре на пару недель. Давно не виделись.

– Кому первой? – спросила Никифоровна, когда чашки были уже перевернуты.

Подруги переглянулись.

– Марине, – сказала Марианна. – Потом Маше. Мне можно последней.

Никифоровна встала из-за стола и отправилась за очками.

Когда вернулась назад в кухню, опустилась на свою табуретку и взяла чашку, из которой только что пила Самсонова.

Не успела Никифоровна заглянуть внутрь, как тут же подняла глаза на Марину и поинтересовалась:

– Посадили твоего, что ли? Вон, сидит за решеткой.

Марина кивнула. У нее на глаза навернулись слезы.

– Выйдет или нет? – спросила она у бабки.

– Выйдет, но не сразу, – ответила та. – Неопределенность у тебя с ним в будущем. Не могу сказать, будешь ты с ним жить или нет. Ты глаз тут еще на одного положила. Разведенный, служивый, ребенок у него есть. А он, кстати, в растерянности. В смысле этот второй мужик. Между тобой и еще двумя бабами.

Никифоровна подняла глаза на девчонок.

– Уж не вы ли это все, красотки?

– Какой у нас может быть общий знакомый служивый? – пожала плечами Марианна.

– Капитан Ухов, – догадалась Маша.

И Марианна, и Маша внимательно посмотрели на Марину. Она сразу же покраснела.

– Чего уставились? Да, капитан Ухов.

– Что за капитан? – поинтересовалась Никифоровна.

– Ведет дело Славки.

– И как он? Ничего?

– А это я у вас хочу спросить, Полина Никифоровна, – ответила Марина.

– Посмотрим по картам, что он из себя представляет.

Полина Никифоровна сообщила Марине, что с деньгами у нее без перемен, никаких крупных поступлений не намечается, капает помаленьку постоянно (она ведь деньги через день получала, в свои рабочие дни – в зависимости от выручки), никаких дорог впереди. В общем, все ровно. А с мужиками пока ничего конкретного. Что делать с твоим, придется решать самой. Но выйдет, точно выйдет. С капитаном – тоже пока неизвестно. Он сам в нерешительности.

– Вы уж, девки, поделите его как-нибудь между собой, – сказала Никифоровна.

– Да пусть Маринка его забирает, если хочет, – заявила Маша. – Нам он с потрохами не нужен.

Марианна кивнула, молча соглашаясь с Машей.

Затем Полина Никифоровна взяла чашку, из которой пила Корицкая.

– М-да, – сказала бабка. – Как всегда, вся в мужиках. Один солидный, в кресле сидит, развалившись. Директор, видимо. Богатый. Машина, дача. Кстати, женат. На черта он тебе, женатый-то? Есть такой?

Маша кивнула, понимая, что речь идет о Картуше.

– Неприятности у него. Кстати, могут на тебя перекинуться. Давай-ка завязывай с ним, Маша. И опять неприятности. Теперь вам обоим от какого-то твоего мужика из прошлого. Тоже средних лет, коренастый. Денежный. От него тоже неприятности.

Бабка замолчала, внимательно изучая чашку, потом взяла блюдце, вылила из него обратно в чашку и посмотрела на то, что нарисовалось на нем.

Марианна почему-то подумала, что Никифоровна не решается сказать, что там увидела.

– Нам с Мариной выйти? – предложила она Никифоровне и Маше.

– Обалдела, что ли? – повернулась к ней Корицкая, но, подумав, заявила: – Вы мне потом по телефону скажете, ладно, Полина Никифоровна?

– Небось, про Ухова что-то? – подала голос Марина. – Говорите, Полина Никифоровна. Не бойтесь: глаза ей выцарапывать не стану.

– Нет, не про мента вашего, – покачала головой бабка. – Он здесь фигурирует, конечно, но повторяю: с ним все неопределенно. Два покойника здесь, Маша. У тебя дома.

– Что?!

– Вот, посмотри сама.

– Да не понимаю я ничего в этой гуще, – сказала Маша, меняясь в лице. Она испугалась, что что-то случится с родителями. Больше двоих покойников в доме взять было неоткуда.

Никифоровна, наконец, взяла чашку Марианны. Изучила, потом внимательно посмотрела на девушку.

– Замуж хочешь? – спросила бабка.

– Да не за кого мне, – усмехнулась Марианна.

– То есть как не за кого? Вон трое рядом, правда, один уже отвернулся. Надо было раньше думать. Вот если бы чуть раньше подсуетилась… А теперь шансов практически нет. Если только приложишь неимоверные усилия и очень многим пожертвуешь.

– Жертвовать, в общем-то, ничем не хочется, – призналась Марианна.

– Так, дальше. Второй мужик тебя за руку крепко держит. Мужик молодой, с деньгами, на машине, со своей квартирой. Высокий, выше тебя. Крепко он за тебя ухватился. Но все решится месяца через три, Марьяша. Вы же знаете, девочки, что я даю программу на три месяца. Ты на этого мужика внимания пока не обращала, но вскоре посмотришь другими глазами. Может, даже замуж за него выйдешь. Кстати… вот тут ребеночек между вами. В этом году родишь.

«Что за чушь несет? – пронеслось в голове у Марианны. – Я же от Сашки в залете. Больше не от кого. Если уж выходить, так за него. А на него я уже ох какое внимание обращала!»

Марина и Маша посмотрели на Марианну. Она пожала плечами. Подруги подумали, что Никифоровна могла ошибиться в сроках. Она, бывало, говорила, что событие случится через месяц, а на самом деле оно происходило через год. И Самсонова, и Корицкая считали, что Марианне выходить в ближайшее время просто не за кого, и она не из тех людей, чтобы вдруг за кого-то выскочить.

– Деньги рекой текут, – продолжала Никифоровна. – Дорог масса. Тут и самолет несколько раз, и машина, потом корабль какой-то, ты на машине на корабль заезжаешь. Мужики толпами. Только пока ты об одном думаешь, за которого ты замуж хочешь. Но, кстати, если выйдешь – то за другого. У вас с первым будет случайная встреча. И ты страшно удивишься, и он. Встреча через вашего общего знакомого. Есть переживания из-за какого-то старого, с большой властью. Он к тебе с любовью, но тебе не нравится, и все равно из-за него какие-то переживания.

– А у Марьяшки Ухов фигурирует? – спросила Маша.

– Нет, – покачала головой Никифоровна. – У нее вашего Ухова нет. Не нарисовался. Плевать ей на мента. Другой какой-то парень молодой есть. А через него у какой-то твоей подруги беда случится. Кстати, он уезжает. Знаешь, кто это?

Марианна покачала головой. Она в самом деле не могла догадаться, кого имела в виду Никифоровна. Может, Самсонова? Но чтобы он к ней с любовью? Или Степанова?

– В общем, картина очень неплохая, Марианна, – закончила Никифоровна. – Хоть и переживаешь ты сейчас здорово, что нет рядом того, кого ты хочешь, но твоя встреча с судьбой обозначена. И ребеночек у тебя будет. До Нового года.

Закончив гадание на кофейной гуще, подруги вслед за Никифоровной перешли в комнату. У бабки было очень чистенько. На большой кровати всегда лежало белоснежное покрывало, на столе – вышитая скатерть, салфетка закрывала телевизор. Ни пылинки, ни соринки. Наверное, каждый день уборку делала.

На картах она гадала на определенном столике под большой лампой с древним абажуром. У нее было две колоды. По только ей ведомой причине она выбирала то одну, то другую. После трех раскладок просила кого-то посидеть на картах, потом снова приступала к гаданию.

Подтвердилось, что Ухов разведен, у него есть ребенок, живет с матерью. С деньгами средненько.

– Что, взяток не берет? – спросила бабка у Марины.

– Он же не из ГАИ.

– Уговоришь перейти.

– Если он вообще станет со мной разговаривать.

– Так, – продолжала Никифоровна, – бабы у него нет. Так что вперед. Действуй, пока его никто не увел. Мужик положительный. Надо брать. Хоть и мало денег, но как муж подойдет. Болтается вот тут одна, это, наверное, Маша, но сейчас он еще не определился. А если Маше он не нужен…

– Не нужен, – подтвердила Корицкая.

– Короче, действуй, – рекомендовала бабка.

У Маши опять вышла куча поклонников, марьяжных постелей, деньги от мужиков, но довольно много неприятностей. И тоже от мужиков. Вокруг них крутилась вся Машкина жизнь.

– Ну, будем на мужика раскладывать или как? – обратилась бабка к Марианне.

– Будем.

– Так, ты у нас – бубновая. Он будет крестовый, а если есть жена, то пусть выйдет червонная. Тут по мастям и посмотрим ситуацию. Так, дочка, раскладывай на три кучки и загадывай желание.

Марианна разложила, пожелав семейной жизни с Сашкой, причем только такой, какую бы хотела она. Короче, идеального варианта, если таковые вообще встречаются, конечно.

– Ну и кобелина! – воскликнула Никифоровна. – Всех, кого можно, поимел. Но одинок. Часто бывает в семье замужней сестры. Женат не был, детей нет. Кстати, собирается жениться. Вот-вот. Ребенок у него намечается. Но баба-то крестовая, не ты… Выпить не дурак. Это ты смотри, дочка. Мужик очень денежный. Думает в основном о работе, бабы – так. Вот он с друзьями, вот у него дороги, много ездит, между прочим. Ой, денег-то сколько.

– Я появляюсь хоть где-то? – поинтересовалась Марианна.

– А вот и ты, – продолжала Никифоровна. – Помнит о тебе, оставила ты след в душе, но думает, что у тебя есть другой мужик. Еще бы не думал. Девка ты видная, самостоятельная. Встреча у вас намечается. Случайная, которая удивит вас обоих. Через вашего общего знакомого начальника. И его, и твой. Подумай-ка, кто это?

Марианна пожала плечами, она в самом деле не представляла, о ком может идти речь. У нее был один начальник – Олег Александрович, но чтобы через него встретиться с Сашкой… Маловероятно. Олег Александрович, пожалуй, о Сашкином существовании и не догадывается.

– Когда встретитесь, первый шаг придется сделать тебе, – вещала Полина Никифоровна, – если хочешь его прихватить. Тогда все нормально у вас будет. Кстати, ребенок твой от него. А семейная жизнь вам выпадает только в том случае, если ты сама при встрече сделаешь первый шаг. Так что смотри, дочка. Тебе решать. Мужик очень деловой. Грешит, конечно, направо-налево, но это так, потому что молодой. Думает в основном о работе. И о друзьях.

– Это кто? – спросила Маша.

– Вы его не знаете, – покачала головой Марианна.

– Так рассказала бы.

– Деловой партнер, – кратко ответила Марианна и замкнулась в себе.

– А желание, которое ты загадывала, не сбудется, – заявила Никифоровна.

«Значит, все-таки семьи с Сашкой не будет? Или не получится такой семьи, как хочу я?»

– Ну, девки, будем еще на кого раскладывать?

Подруги покачали головами. Еще немного поговорили с бабкой о жизни, положили деньги ей под салфетку – в руки их давать нельзя, нужно как бы незаметно оставить где-то в квартире гадалки, и ушли, пожелав на прощание Никифоровне здоровья и долголетия.

Она расцеловала их всех и сказала:

– Будьте счастливы, девоньки. Звоните, приезжайте.

Они сели в машину Марианны и поехали на квартиру Корицкой.

* * *

Владимир Вениаминович появился в половине четвертого. Усталый и раздраженный. Проблем на него в последнее время навалилась масса.

С Мариной Самсоновой он никогда раньше не виделся. Внимательно посмотрел на жену шантажиста, измотанную и выглядевшую на несколько лет старше, чем ее холеные одноклассницы, да и одетую, не в пример им, не в модные дорогие шмотки, а в какую-то старую (может, даже бабушкину?) юбку и вытянувшийся свитер слишком большого размера.

Маша нежно поцеловала Картуша и отвела в большую комнату, усадила в кресло, поднесла коктейль.

– Папа Вова, я надеюсь, ты сегодня останешься у меня? – голосом маленькой девочки спросила она.

– Нет, киска. Мне нужно будет вечером уехать.

– Ну, папа Вова…

– Котик, ты сама знаешь. Давай не будем ссориться.

– Папа не любит свою девочку, – заныла Машка.

Марианна с трудом сдерживала смех. Ей всегда было очень забавно слушать, как Машка разговаривает с мужчинами. А может, так и надо?

Марина Самсонова смотрела на Машку, как на полную идиотку. Она привыкла со своим Самсоновым разговаривать на повышенных тонах, орать и приказывать. Точно так же разговаривали и мать с отцом. Но чтобы вот такое сюсюканье, мол, я – бедная, несчастная девочка, которую папик не любит… Как и Марианна, Самсонова подумала, что, возможно, именно так и надо вести себя, чтобы завоевывать мужиков. Любят они слабых и беззащитных.

Она вздохнула и принялась слушать в оба уха, что вещала Машка.

– Что папочка привез своей кошечке? – мурлыкала Корицкая, опустившись на колени к Картушу и, казалось, совсем забыв о существовании подруг.

«Папочка» привез полный пакет заморской еды из супермаркета, чтобы бедная девочка не голодала и заодно папу Вову кормила, бутылку дорогого коньяка, которую Маша тут же выставила на стол, какой-то очередной свитер, без которого несчастной Маше, естественно, было бы не прожить.

Корицкая тут же натянула обновку на себя. Он шикарно обтягивал ее стройную, можно даже сказать, мальчишечью фигуру.

«Ну что в ней мужики находят? – думала Самсонова. – Ни сисек, ни задницы. Грудь практически плоская, тело, можно сказать, неразвитое. Баба это, что ли? Подросток какой-то».

Но мужики определенно что-то находили в Маше. Одевали, обували и кормили. Вон азиат даже квартиру купил. Не за красивые глаза же. Самсонова умирала от зависти. Она перевела взгляд на Марианну. Та с трудом сдерживала смех, слушая разговор «доченьки» с «папочкой». Да, Марианна может позволить себе посмеяться. Это, конечно, смешно, если бы не было так грустно. А Самсоновой было очень грустно и тошно. От того, что не ей возили из супермаркетов еду и дорогие алкогольные напитки, не ей дарили модные шмотки, а приходилось самой что-то перешивать из старого маминого, если вообще не бабушкиного.

Ну чем Машка лучше ее? Ничем, отвечала сама себе Марина. Дура дурой, а вечно ей с неба подарки сыплются. Вот повезло же в жизни идиотке. Ни дня еще, стерва, не работала. Марьянка хоть вкалывает как проклятая, этого у нее не отнимешь. И всегда пахала, как лошадь, и в школе, и в универе. Ну, ладно, тут можно принять, что все блага своим потом заработаны, причем не через мужиков, через мужиков бы больше имела и с меньшими затратами, но эта-то сучка…

Машка тем временем накрывала на стол. Ставила тарелки из дорогого сервиза, почему-то большие бокалы («Вроде бы коньяк пить будем, – подумала Марина, не представлявшая, из чего принято его пить. – Рюмки-то где?»), положила салфетки, ножи и вилки («Ишь ты, интеллигентка какая стала. Ножом и вилкой теперь едим»). Маша принесла заранее сделанный салат, порезала привезенную Владимиром Вениаминовичем датскую колбасу, хлеб. Наконец все сели за стол.

Владимир Вениаминович разлил коньяк. Марианна попросила соку.

– Как всегда, за рулем? – спросил Картуш. – Я видел твой «Фольксваген» под окном.

– Да, Марьяша за рулем ни капли в рот не берет, – подтвердила Маша. – Я сок специально для нее приготовила.

Никто из собравшихся не знал, что в ближайшем будущем Марианна намерена пить только сок не только потому, что всегда за рулем, но пока она никому об этом не сообщала.

– Вы с шофером? – обратилась Марианна к Картушу.

– Сейчас я отпустил Антона. Когда потребуется, вызову. Чего ему стоять тут под окнами? Должна же быть у парня личная жизнь. Как и у меня, – улыбнулся он, восхищенным взглядом провожая отправлявшуюся на кухню Машку.

– Давайте за решение всех проблем, – предложил Владимир Вениаминович, поднимая бокал.

Они чокнулись, выпили, положили себе салата. Маша обслуживала папу Вову, подавала, подносила, интересовалась, всего ли ему достаточно.

«Вот как надо мужиков обхаживать, – горько думала Самсонова. – У Машки уроки нужно брать».

Марианна не обращала на «обслуживание» ни малейшего внимания: она уже столько подобного насмотрелась, что Машкино воркование казалось ей просто нормой. Она думала о том, смогла бы сама все время угождать мужу, даже если бы мужем был Сашка… Потом решила, что, наверное, нет. «Вот поэтому ты до сих пор одна, дура», – сказала сама себе Марианна. Так же, как Самсонова, она в этот момент подумала, что надо уроки брать у Машки.

Владимир Вениаминович перекидывался с Марианной фразами о работе, сюсюкал с Машкой и только изредка посматривал на молча поглощавшую еду Марину.

Когда Маша отправилась на кухню за горячим, Марина подняла глаза на Картуша и поинтересовалась:

– Вы видели когда-нибудь моего мужа?

– Когда передавал ему деньги у метро.

– А еще?

– В тюрьме на опознании.

– И все?

– И все.

Марина замолчала и взяла еще пару кусочков колбасы. Теперь на Владимира Вениаминовича внимательно посмотрела Марианна и уточнила:

– То есть до встречи у метро вы его раньше никогда не видели?

– Абсолютно уверен в этом, Марианна.

– А голос слышали?

Картуш пожал плечами.

– Не знаю.

Он помолчал немного, видимо, размышляя, говорить дальше или нет, потом резко повернулся к Марианне:

– Я хочу потом переговорить с тобой с глазу на глаз.

– Нет проблем.

Из кухни появилась Маша. Она слышала две последние реплики.

– Смотрите там у меня, – полушутя-полусерьезно заявила она. – Чтобы никаких шур-муров. Глаза выцарапаю. Обоим.

«Как раз в ее стиле, – подумала Самсонова, которая ни секунды не сомневалась, что Марианне Картуш даром не нужен и говорить она с ним будет только по делу. – Такая за мужика и прибить может. На вид кисонька-паинька, а на самом деле барракуда».

– Кстати, – обратилась Марианна к Картушу. – Вы знаете неких Андрея Степанова и Валерия Зерковского?

– Ни разу не слышал этих фамилий, – ответил Владимир Вениаминович и принялся о чем-то напряженно думать, потом поднял глаза на Марианну и поинтересовался: – А кто это такие?

– Степанов – двоюродный брат Славки Самсонова, того, кому вы передавали деньги у метро. Зерковский – приятель Степанова. Я не хочу сейчас никого обвинять, но не исключен вариант, что именно они стоят за всем этим делом. Вы не знаете Самсонова. У него для шантажа кишка тонка. Извини, Марина.

Марина махнула рукой.

– Что, я сама не знаю, что ли? – горько сказала она. – Мой дорогой муженек – мелкая сошка. Им определенно руководили.

– Руководили Степанов с Зерковским? – спросил Картуш.

– Пока неизвестно, – ответила Марианна. – Но очень может быть.

– У кого-нибудь из вас есть их фотографии? – спросил Картуш, обращаясь к подругам.

Марианна и Маша посмотрели на Марину.

– Степанов может быть на наших свадебных, но ведь сколько лет прошло… Зерковского я сама ни разу в жизни не видела.

– Надо позвонить Ухову, – решила Марианна.

– Он уже и до тебя успел добраться?! – с удивлением воскликнул Картуш.

– Капитан времени зря не теряет. Домой приезжал к Марине. С семьей знакомился. Тут и мы с Машкой появились. Ну, естественно, заодно пообщался и с нами. Кстати, по-моему, мужик толковый. Мое мнение о нашей доблестной милиции здорово поднялось после знакомства с ним.

Картуш кивнул, прожевывая кусок мяса. Дожевав, разлил коньяк всем, за исключением Марианны. Марианне наполнил стакан апельсиновым соком. Поднял бокал. Все чокнулись и молча выпили.

– Я сам поразился, – признался Картуш. – Мне порекомендовали его мои знакомые. Мужик живет своей работой. – Картуш встретился взглядом с Марианной и добавил: – Тут некоторых, конечно, подобным не удивишь, но тем не менее. У него больше раскрытых дел, чем у кого-либо. Его любят и уважают.

– Может, нам его сейчас позвать сюда? – предложила Марианна, переводя взгляд с Маши на Марину и на Картуша.

– Если хозяйка не возражает, давайте действительно пригласим на наше совещание этого доблестного представителя правоохранительных органов, – заявил Владимир Вениаминович.

– Хозяйка не возражает.

Марианна встала из-за стола, достала из сумочки записную книжку и набрала рабочий номер Ухова. Там ответили, что у него выходной. Она позвонила по домашнему. На другом конце провода трубку сняла старушка. Определенно удивилась, услышав молодой женский голос, спрашивающий Сергея.

– Алло! – наконец прозвучал голос Ухова.

– Добрый вечер, капитан, – поздоровалась Марианна и представилась.

Ухов тоже удивился ее звонку. Она быстро объяснила, где находится и в какой компании. Они все хотели бы, чтобы Ухов присоединился к ним. Есть разговор. Ухов ответил, что через пять минут выезжает.

Марианна вернулась за стол. Все молча закончили горячее. Ждали Ухова.

– Чай-кофе после того, как он приедет? – спросила Маша.

– Ему надо будет предложить поесть, – заметил Картуш.

– Предложим. А пока еще по коньячку?

– Что он о нас подумает? – воскликнула Марина. – У меня все вдрабодан были, сейчас опять…

– Я считаю, что Ухова ничем не удивишь, – заметила Марианна. – Он уже на все насмотрелся. Как-никак в России живет. И работает в ментовке.

– Ты абсолютно права, – кивнул Картуш. – Советского милиционера чем-то поразить довольно сложно.

Владимир Вениаминович снова разлил коньяк.

* * *

Ухов был одет в черные джинсы и свободный черный свитер домашней вязки. Он поздоровался с женщинами и пожал руку Картушу, опытным, все замечающим взглядом обвел комнату.

– Есть будете? – спросила Маша.

– Нет, спасибо, я обедал.

– Да время уже движется к ужину, – заметила Марина.

– Машенька, поставь чайник, – попросил Владимир Вениаминович, – а мы пока с капитаном примем по коньячку. Вы же сейчас не на службе?

– Можно сказать, что я всегда на службе, – улыбнулся Ухов.

– Вы на машине? – спросила Марианна.

Ухов покачал головой.

– Значит, на машине у нас только деловая женщина, – изрек Картуш, наполняя всем стаканы. Марианне он снова налил апельсинового соку. – А следовательно, алкогольные напитки могут употреблять все, кроме нее. Даже те, кто на службе.

– Служивые, – сказала Маша, встречаясь взглядом с Самсоновой.

Ни Картуш, ни Ухов не поняли, что она имела в виду. Подруги же, наоборот, вспомнили слова Полины Никифоровны. Марианна с трудом сдержала улыбку. Марина надулась. Маша изображала из себя саму невинность. Картуш тупо посмотрел на «доченьку». Она сложила губки трубочкой, посылая ему поцелуй, и заявила:

– Разливай, папа, раз собрался. У всех в горле пересохло.

Владимир Вениаминович поднял свой стакан и произнес:

– Хотя за успешное решение всех проблем мы уже сегодня пили, давайте еще раз, вместе с капитаном. Очень хочется, чтобы вся эта неприятная история поскорей закончилась.

«Для кого она наиболее неприятная, для тебя, что ли, старый хрыч, – подумала Марина. – Ну шантажировали тебя, козла, так, наверное, было чем. Не просто же так ты готов быть выложить пятнадцать штук баксами. Чтоб тебя еще на столько же нагрели!»

Все чокнулись и осушили бокалы до дна.

«Бокалы большие, а наливают понемногу, – проносилось в голове Марины. – Положено так, что ли? Интеллигенты сраные. Надо потом у Марьянки спросить».

– Как идет следствие, капитан? – спросил Картуш.

Ухов пожал плечами.

– Мой муженек все глухонемого изображает? – поинтересовалась Марина.

– Да, пока молчит.

– Козел.

– Зачем вы так, Марина Петровна? Вы, кстати, знаете, что называть мужчину козлом…

– Но если в самом деле козел? Я еще и почище его охарактеризовать могу.

Маша достала чашки и поставила на стол. Принесла из кухни сахар, ложечки, банку растворимого кофе и коробку с пакетиками, нарезала привезенный Владимиром Вениаминовичем кекс.

– Кладите кофе, берите пакетики, – сказала она. – Чайник уже вскипел. Сейчас принесу.

– Еще по коньячку? – спросил Картуш.

– Маш, у тебя водка есть? – поинтересовалась Марина.

Ухов внимательно посмотрел на нее.

– Чего смотрите? – поймала она на себе его взгляд. – Вас бы на мое место.

– Капитан не виноват в том, что ты оказалась в этой ситуации, – заметила Марианна. – Ты еще ему спасибо сказать должна, что ведет себя с тобой, как человек.

– А мог бы, как кто? – с усмешкой повернулся Ухов к Марианне.

– Как мент, – ответила она, прямо встречая его взгляд.

– Это понимать как комплимент?

Марианна улыбнулась, но ничего не ответила.

– Ладно, давайте выпьем, – предложил Картуш, стараясь разрядить накаляющуюся обстановку. – Маш, так водка осталась или нет?

Маша достала бутылку и уже собралась дать Марине рюмку, но та покачала головой.

– Я из этого пить буду.

Ухов поймал взгляд Марианны. Картуш наполнил стакан Марины до половины.

– Можно и целый, – сказала Самсонова.

– Марина! – попыталась остановить ее Марианна. – Что с тобой?

– Жизнь собачья. Вот что со мной.

– Марина Петровна, не заводитесь вы так. Рано еще на себе волосы рвать, – решил успокоить ее Ухов.

– С чего вы взяли, что я волосы на себе рву? – огрызнулась Самсонова.

Ухов, Марианна и Картуш переглянулись. Из кухни появилась Маша с чайником.

– Марин, давай крепенького чайку, – предложила она.

Марина взяла полный стакан водки, осушила его до дна, вытерла рот рукавом старого свитера. И разрыдалась в голос.

Марианна тут же вскочила со своего места, подбежала к подруге, обняла и предложила отвести в другую комнату полежать, чтобы немного успокоиться. Марина кивнула, продолжая рыдать. Марианна отвела ее в Машину спальню, уложила, погладила по голове.

– Я посплю немного, – сказала Самсонова. – А вы пока поговорите. Может, и придумаете что-нибудь. От меня все равно никакого толку. Разбудишь, когда домой станешь собираться. Ты ведь отвезешь меня?

– Конечно, отвезу, – сказала Марианна. – Не беспокойся. Спи.

Марианна выключила свет в спальне и вернулась в большую комнату.

Ухов и Картуш вопросительно посмотрели на нее.

– Пусть поспит, – сказала Марианна, опускаясь на свое место.

Мужчины кивнули.

* * *

– Машенька, – обратился Картуш к Корицкой, – ты не обидишься, если мы попросим тебя оставить нас ненадолго?

– Не обижусь, – ответила Маша. – Я как раз посуду помою.

Картуш, Ухов и Марианна остались в гостиной.

– Есть какая-нибудь информация? – спросил Ухов.

– Во-первых, есть вопрос. Вы можете достать фотографии Степанова и Зерковского? И дать мне фотографию Самсонова? Его, как я понимаю, в тюрьме сфотографировали, – обратился к нему Картуш.

Ухов в удивлении приподнял брови.

– Я не знал, что вы знакомы со Степановым и Зерковским. По крайней мере, они оба утверждают, что вас не знают.

– И я их не знаю. Вернее, думаю, что не знаю. Может, знаю под другими именами. Мне нужны их фотографии. Капитан, пожалуйста, не спрашивайте, зачем. Если я смогу дать вам точную информацию, я ее сразу же предоставлю. Поверьте, я сам заинтересован в успехе расследования и скорейшем разрешении вопроса.

– Вашего вопроса, вы хотели сказать. Вы хотите только получить негативы, остальное вас просто не интересует. Но в дело вовлечены судьбы людей. В тюрьме сидит молодой парень, вероятно, невиновный. Вы же преследуете только свои личные интересы.

– Я – человек, – пожал плечами Картуш. – Конечно, мои личные интересы волнуют меня больше всего. Если уж быть полностью откровенным, то только они и волнуют. Но если я получу ответ на один вопрос, – а для этого мне нужны фотографии Зерковского, Степанова и Самсонова, – то не исключено, что и вы получите ответы на интересующие ВАС вопросы. Пожалуйста, помогите мне. И я помогу вам.

Ухов задумался. Марианна молчала, прикидывая в уме, что намерен предпринять Картуш.

– Может, вам лучше посмотреть на них лично, – предложила она. – Когда ни Степанов, ни Зерковский об этом не подозревают. Например, сквозь двойное зеркало или…

– Давайте вначале попробуем фотографии, – сказал Ухов. – Не хотелось бы задерживать людей зря, в особенности если окажется, что они вообще ни при чем.

Картуш кивнул.

– Вашей жене тоже звонили? – внезапно спросила Марианна.

– Нет, – с мрачным видом покачал головой Картуш.

Все опять замолчали. Картуш разлил остатки коньяка себе и Ухову. Вопросительно посмотрел на Марианну.

– Мне снова соку, – сказала она.

– За рулем? – поинтересовался Ухов. – Это ваш синий «Фольксваген» внизу стоит?

Марианна кивнула.

Ухов и Картуш чокнулись и выпили коньяк. Взяли по куску кекса, прожевали.

– Хорошо, я достану вам фотографии, – сказал Ухов. – Где-нибудь в начале недели.

– Спасибо.

– Как скоро вы сможете предоставить мне хоть какую-то информацию после того, как я передам вам их?

– В тот же день, – ни секунды не колеблясь, ответил Картуш.

– Вы уверены, что ваша жизнь не находится под угрозой? – спросил Ухов.

– Думаю, нет, – ответил Картуш. – Вымогатели хотели денег. Кто ж станет убивать курицу, несущую золотые яйца?

Ухов опять задумался. Марианна налила себе еще чаю, положила сахар, размешала и долго сидела молча, глядя в чашку.

– Вам больше не звонили? – внезапно обратилась она к Картушу.

– Нет, – покачал головой Владимир Вениаминович.

– Почему вы спросили? – поинтересовался Ухов.

– Потому что в таком случае Самсонова можно было бы сразу же снимать со счета. Если шантаж продолжится, пока он находится в «Крестах»…

– Ну и что? Он мог действовать не один.

– Вы узнаете голос звонившего? – спросила Марианна у Картуша.

– Да.

– Кстати, теперь звукозаписывающая аппаратура стоит на всех аппаратах Владимира Вениаминовича, кроме сотового, – сообщил Ухов.

– Прекрасно сработано, – на губах Марианны появилась легкая улыбка. – А вы сможете определить, откуда звонят?

– Я не думаю, что это работа круглых идиотов, – сказал Ухов. – Естественно, будут звонить из автомата на улице. А у нас патрульные машины не курсируют по городу, как в Америке. Схватить навряд ли удастся.

Капитан подумал о том, что требования должны в самом скором времени возобновиться: шантажисты поняли, что жертва готова платить за имеющийся у них компромат, денег они на этот раз не получили, значит, попробуют действовать по новой схеме, сейчас, наверное, разрабатывают план операции.

– Владимир Вениаминович, – обратился Ухов к Картушу, – если вам будут угрожать расправой… или чем-то там еще, за то, что вы снова обратитесь в милицию, не бойтесь. Немедленно звоните нам.

– Я все прекрасно понимаю.

– Но тем не менее…

Картуш пожал плечами и ничего не ответил.

– Вместе с вами на тех фотографиях изображена женщина, которая вам дорога? Или там только женщина? – внезапно спросила Марианна.

Картуш резко повернулся к ней, внимательно посмотрел на девушку и покачал головой.

– Нет, – ответил он. – Вы не понимаете… И… это не только фотографии.

– То есть? – одновременно спросили Ухов и Марианна.

Картуш опустил голову на руки, закрыл глаза, через некоторое время поднял их на ожидающих ответа капитана и девушку.

– Я не хотел говорить… Но, наверное, все равно придется… Я понимаю, что вы хотите мне помочь… но тут… Я готов отдать очень многое, чтобы… все это не попало ни к кому в руки. Ни в ваши, капитан, ни… Я не могу допустить, чтобы ты, Марианна, видела… или кто-то еще…

– Владимир Вениаминович, меня сейчас не интересует, что вы там делали, – перебил Ухов. – Мы не будем обсуждать, чем именно вас шантажируют, если это вам больно или… неприятно, или вы боитесь. Значит, имеется что-то еще, кроме фотографий?

– Видеокассета, – выдавил из себя Картуш. – Фотографии делались с нее… И не одна…

Ухов и Марианна неотрывно смотрели на Владимира Вениаминовича.

– Две видеокассеты, – добавил он. – И два набора фотографий. Разных.

– М-да, – только и сказал Ухов.

Марианна молчала, внимательно глядя на Картуша. Влип Владимир Вениаминович. Серьезно влип. Если весь… процесс записан на видеопленку… Что там может быть? Раз Картуш не хочет, чтобы о содержании пленок знал Ухов, значит, это какие-то преследуемые по закону действия. Он заснят рядом с трупом? Он кого-то убил и скрылся с места преступления? Но кто же с камерой в руках мог оказаться рядом? Что-то с наркотой? Но стал бы такой крупный бизнесмен, как Картуш, заниматься этим… Может, и стал бы. Теперь сам черт не разберет, кто чем занимается. Развратные действия? Машка говорит, что с ним все в порядке, правда, предпочитает оральный секс. Но в общем-то это все мужики любят. Жена, может, отказывается, а содержанка будет. Или с несовершеннолетней?

Но стал бы Владимир Вениаминович ходить по каким-то малоизвестным притонам?.. Что же может быть заснято на эти видеокассеты? Марианна умирала от чисто женского любопытства.

– У вас есть какая-то новая информация по делу? – обратилась она к Ухову.

– Сейчас проверяем Зерковского и Степанова, но почему-то моя ментовская интуиция мне подсказывает, – тут Ухов усмехнулся, – что не они это дело состроили. Эти два жука тоже не совсем чисты – опять же интуиция говорит, но по другим делам. Здесь кем-то была придумана какая-то очень хитрая схема, только вот кто организатор?… А Владимир Вениаминович не хочет помочь следствию.

– Чем могу – помогаю, – процедил Картуш. – Но и вы меня должны понять…

– Я понимаю. И жду.

Картуш протянул руку к бутылке водки. Коньяк закончился, водка, которую до этого пила только Марина Самсонова, еще оставалась. Владимир Вениаминович вопросительно посмотрел на Ухова. Капитан покачал головой. Картуш налил себе и залпом осушил бокал.

– Пожалуй, на сегодня мы решили все, что можно. Пора домой собираться. Сейчас вызову Антона.

Покачиваясь, Владимир Вениаминович направился в коридор к телефону.

– Папа, ты уже уезжаешь? – послышался жалобный Машкин голосочек. – Бросаешь свою кошечку? Может, останешься?

Ухов встретился взглядом с Марианной и усмехнулся.

– Где вы живете? – спросила она.

– На Пулковском. Если сможете высадить меня на Московском…

– Да от Московского до вас ехать всего ничего. Подброшу.

– Вот времена пошли, – вздохнул Ухов. – Женщины мужчин до дома подбрасывают.

– Выкиньте из головы, – сказала Марианна и подумала, что двое участников истории – Ухов и Степанов – живут на Пулковском шоссе. Не соседи ли?

В комнате появилась Маша.

– Вы еще посидите? – обратилась она к Ухову и Марианне.

– Спасибо, но мне тоже надо ехать, – поблагодарил Ухов.

– А ты? – повернулась она к подруге.

– У меня на вечер назначена еще одна встреча.

– О, господи! – воскликнула Корицкая. – Вечно у тебя эти встречи.

Ей и в голову не могло прийти, что встреча назначена не по делу. В общем-то Маша на этот раз оказалась права: Марианна договорилась на субботний вечер с Ниловым, который очень просил принять его именно у нее дома: у него к ней какой-то вопрос по компьютеру. Марианна страшно удивилась, когда он ей об этом заявил (Нилов и компьютер – понятия плохо совместимые), но согласилась. Договорились, что она позвонит ему, когда освободится. Он был готов подъехать в любое удобное для нее время. Обещал быть истинным джентльменом. Марианне стало просто любопытно.

Услышав возглас Маши, Марианне стало немного обидно за себя: подруги даже не допускают мысли о том, что у нее есть личная жизнь. Допрыгалась. Считают, что даже в субботний вечер она может встречаться с кем-нибудь только по делу. Знала бы Машенька, что ей месяцев через семь с половиной предстоит стать крестной матерью Марианниного ребенка. Интересно было бы взглянуть на выражение ее лица. Или на лица коллег и партнеров. А как отреагирует на эту новость Марина? Ну ничего, Марианна в самое ближайшее время насладится лицезрением немых сцен.

Никифоровна сказала, что встреча с Сашкой запрограммирована… А Никифоровне можно верить. И самой нужно будет сделать первый шаг. Потребуется усилие над собой: первые шаги по направлению к мужчине были не в правилах Марианны. Но ради ребенка… И не только ради ребенка. Ради себя.

– Ты Маринку с собой заберешь? – поинтересовалась Маша.

– Спроси у нее. Может, останется у тебя до утра. И тебе будет не скучно одной.

Маша отправилась в комнату будить Самсонову, хотя бы для того, чтобы спросить, что она собирается делать.

Владимир Вениаминович засел в туалете и все не выходил.

Минуты через три в большой комнате появилась заспанная Самсонова, попросила налить ей кофейку покрепче, жадно отхлебнула из чашки, чертыхнулась, потому что обожгла губы.

– Поедешь со мной или останешься? – спросила у нее Марианна.

– Оставишь у себя? – подняла Марина глаза на Корицкую.

– Конечно, оставайся.

– Значит, останусь.

Минут через двадцать в дверь позвонили: приехал Антон. Владимир Вениаминович предложил подвезти Ухова, но тот сказал, что ему по пути с Марианной. Девушка поцеловала подруг, Картуш обещал Маше появиться в понедельник, Ухов вежливо, но сухо попрощался с хозяйкой и с женой подследственного.

Картуш с Антоном сели в «Вольво», Марианна с Уховым – в ее «Фольксваген».

– Мне пока не удалось организовать вам встречу с Самсоновым, – сразу же сообщил Ухов, когда они остались вдвоем.

Марианна тронулась с места и спросила:

– Как вы думаете, что заснято на видеокассетах?

– Картуш с несовершеннолетними, может, с мальчиками или даже с животными, но последнее маловероятно. Скорее всего с несовершеннолетними. Причем очень развратные действия, – сказал Ухов. – Кстати, я обратил внимание, что ваша подруга, я имею в виду Корицкую, выглядит, как подросток. Это и навело меня на подобную мысль.

– Выяснить никак невозможно?

– Не представляю, каким образом. С его деньгами следы замести нетрудно.

– Но тем не менее в двух случаях ему это не удалось.

Ухов пожал плечами.

– Может оказаться что-то совсем другое, – сказал он. – То, что нам вовсе не приходит в голову.

Они замолчали. Марианна смотрела на дорогу и думала о том, что у каждого человека есть какие-то тайны, о которых другие, даже хорошо знающие его люди, не подозревают. Вот, например, никто из ее знакомых не догадывается о том, что она беременна. Вообще не допускает такого в мыслях.

– Марина Самсонова может очень быстро спиться, – внезапно сказал Ухов.

Марианна посмотрела на него краем глаза, но ничего не ответила. К ее великому сожалению, она была согласна с капитаном.

Ухов помолчал и добавил:

– Моя бывшая жена здорово пьет. Дочку жалко. Я бы с радостью взял ее к себе. Но… Правда, когда начинается очередной запой, она обычно звонит, и я или моя мама забираем Элю. Но девочка все равно видит этот кошмар…

– А через суд?

– Не забывайте, в какой стране вы живете, Марианна, – вздохнул Ухов. – Наш самый гуманный в мире суд считает, что ребенок должен оставаться с матерью. А моя бывшая, когда нужно, может показать себя паинькой. Мы живем с матерью в однокомнатной. Естественно, судья посчитала, что ребенка мне даже поселить негде. Можно подумать, что в коммуналке, где все соседи – алкаши, ей лучше. С мамочкой, которая поддает, да еще и мужиков водит.

– А если вы снова женитесь, как ваша новая жена посмотрит на дочь от другой женщины?

– Во-первых, я не думаю, что еще раз женюсь. Во-вторых, никогда не женюсь на женщине, которая будет плохо относиться к моей дочке, не воспримет ее как свою.

Ухов помолчал и спросил у Марианны:

– А разве вы не предпочли бы мужчину, который не бросает своего ребенка, тому, которому на детей наплевать? Ведь если он одного ребенка обожает, то и ваших любить будет.

Марианна посмотрела прямо в глаза Ухову и ответила:

– Я предпочла бы десять предыдущих жен одному ребенку. От жены ушел – забыл, а ребенок – родная кровь, самый серьезный соперник. Я ненавидела бы мужчину, если бы он возвращался со встречи с ребенком от другой женщины, и сделала бы все от меня зависящее, чтобы прекратить эти встречи.

Ухов с удивлением смотрел на нее.

– Возможно, вы не услышите подобного ни от одной женщины, но это так. Обычно мужчинам не говорят о таком, ваша будущая избранница может сюсюкать с вашей дочерью, в то же самое время ненавидя ее, как соперницу. Не забывайте об этом.

– Но…

– Сергей, по-моему, вы – порядочный мужик, в наше время таких мало. Если я правильно поняла, вы не берете взяток, как многие ваши коллеги, любите свое дело, стараетесь помочь людям. Именно поэтому я сказала вам то, что сказала. Оставьте иллюзии в плане женщин. Все мы стервы. А если все-таки задумаете искать новую мать для своей дочери, выбирайте среди тех, кто не может иметь детей. Или, по крайней мере, не говорите ей, что идете встречаться с дочерью. На работу, с другом, куда угодно, но только не на встречу с ребенком от другой женщины.

– То есть вы хотите сказать, что ненавидите детей всех других женщин?

– Вы не поняли, Сергей. Речь идет о детях другой женщины от моего мужчины. Дети подруги, дети друзей – совсем другое дело. Я говорю о своих соперницах.

Ухов глубоко задумался. Они выехали на Пулковское шоссе, и он показал Марианне, где притормозить. Когда она остановила машину, он повернулся к ней и сказал:

– Спасибо, что были со мной откровенны. Я никогда не мог предположить… Марианна, если получите какую-то информацию по делу, или появятся какие-то идеи, звоните в любое время.

– Обязательно, Сергей. И, пожалуйста… – Марианна замялась: ей стало несколько неудобно, потому что она так ошарашила бедного парня, может быть, из-за нее теряющего теперь веру в женскую добродетель. – Женщины – существа весьма специфические. Мы все хотим счастья. И боремся за него всеми доступными нам способами. Иногда – доставляя боль другим. Я не отказываюсь от своих слов, капитан: любая женщина будет ревновать вас к дочери. Может не ревновать к бывшей жене, но к дочери ревновать будет обязательно. Не делайте больно им обеим.

– Спасибо, Марианна.

Ухов уже открыл дверцу машины, но остановился и снова повернулся к девушке.

– Можно задать нескромный вопрос?

– Задать, конечно, можно, но вот получите ли вы на него ответ – не гарантирую.

– Вы собираетесь иметь детей?

Марианна улыбнулась, у нее в глазах мелькнул огонек. Ну что же, пусть первым узнает капитан милиции товарищ Ухов:

– Да, Сергей. Через семь с половиной месяцев.

– Что?!

– Вы не ослышались. Представьте, что вы узнали про это первым.

– Польщен, – улыбнулся Ухов. – Желаю… Я, честно говоря, даже не знаю, что вам пожелать, Марианна. Вы настолько нетипичны…

– Для нашей женщины? Да, конечно. Я ближе к американкам. Пожелайте мне встретить отца будущего ребенка, – с горечью добавила Марианна.

У капитана округлились глаза от удивления, но он ничего не сказал, поняв, что это больной вопрос для самостоятельной, деловой женщины, которая все может, все умеет, все сама. Но тоже хочет любви и счастья.

– Всего вам хорошего, Марианна. И исполнения желаний.

– До свидания, Сергей.

Ухов захлопнул за собой дверцу машины, помахал рукой на прощание.

Выехав на Московский проспект, Марианна достала из сумки записную книжку и набрала номер Алексея Нилова.

Когда на другом конце ответили, сказала:

– Леха? Это Марианна Мальцева. Я еду домой. Сейчас на площади Победы. Если не передумал – жду в гости.

– Не передумал. Через полчаса буду у тебя. До встречи.

Глава 12

Год 1995-й. Суббота, 25 марта

Алексей Нилов позвонил в дверь квартиры Марианны минут через десять после того, как вернулась сама хозяйка. Он появился с букетом роз и коробкой конфет.

– Для традиционного джентльменского набора не хватает коньяка, – улыбнулась Марианна, но в душе порадовалась: на постель не рассчитывает, иначе точно бы попытался напоить.

– Я же не трахаться приехал, – пожал плечами Нилов. – Я знаю, что ты практически никогда не пьешь. Вернее, ни разу не видел, чтобы ты брала в рот спиртное.

– А где, интересно, ты мог вообще это видеть или не видеть?

– Ну, не слышал.

Марианна обрезала черенки роз острым ножом и поставила цветы в воду, потом лукаво посмотрела на Алексея:

– А от кого, если не секрет? Кто там тебе про меня вещает?

– Секрет, – широко улыбаясь, ответил Нилов. – Сама знаешь: секрет фирмы – залог успеха.

Ни Марианна, ни Олег Александрович и ни один из сотрудников «Эккотрейдинга» не знали о связи Арины Викторовны с Алексеем: главбух опасалась, что ее коллеги в таком случае предпримут все меры, чтобы разорвать эти отношения. Она была в курсе того, что Нилова специально уволили и что Марианна, видимо, испытывая муки совести, помогла ему снова устроиться на работу. Соперницей Марианну Арина Викторовна не считала, точно зная, что Нилов ей и даром не нужен, но предполагала, что Марианна из благородных побуждений, желая добра ей самой, постарается как-то отвадить от нее Алексея. А Арине этого совсем не хотелось.

Бухгалтерша за последний год расцвела. Связавшись с мужчиной значительно моложе себя по возрасту, женщина, естественно, старается выглядеть лучше.

Арина Викторовна после двух неудачных браков многое поняла и сделала соответствующие выводы. Она знала, что ни в коем случае нельзя ставить под сомнение компетентность мужчины, даже если он ничего не смыслит в предмете разговора, а с Ниловым такое не было редкостью. Она с трудом сдерживалась, но тем не менее никогда и ни в чем не принижала Алексея, хотя часто делала это с двумя своими предыдущими мужьями. Она постоянно хвалила молодого любовника, притворялась, что всегда внимательно слушает его советы, хотя совсем не обязательно им следовала. Но она не могла отказаться от того, чтобы все время его контролировать. Арина опасалась более молодой соперницы. Звонила в самое неподходящее время ему домой, проверяла, на работе ли он, когда он говорил ей, что дежурит, когда он спал, проверяла карманы. Но он уже больше года встречался с ней…

Алексей постоянно интересовался делами «Эккотрейдинга» и работавшими там людьми. В разговорах с Ариной Викторовной он особо не выделял Марианну, но, поскольку она сама больше всех общалась с Марианной, то многое ему про нее рассказывала.

– Проходи, раздевайся, – пригласила Нилова Марианна. – Сейчас чайник поставлю.

Алексей сбросил кроссовки, сунул ноги в тапочки и расположился в огромном кресле у столика в углу.

– Ты сам выпить хочешь? – спросила Марианна. – Или на машине?

– Вообще-то на машине, но можно одну рюмочку, если составишь компанию.

– Не составлю, Алексей, прости. Но тебе налью.

– Нет, один не буду. Тогда давай только кофейку.

Марианна поставила на стол чашки, мамино варенье, открыла принесенную Алексеем коробку конфет.

Нилов обводил глазами комнату. Она была довольно большой – метров двадцати, с огромной лоджией. В дальнем углу стояла двуспальная тахта, рядом с ней – тумба для белья. У окна – письменный стол с компьютером и еще один столик, на котором лежало несколько словарей и пачки бумаги.

У противоположной стены расположились шкафы – для одежды и книжный, доверху заполненный различной литературой. У четвертой стены стояли кресла и стол, за которым хозяйка принимала гостей.

Середина комнаты оставалась пустой, и это создавало впечатление большого пространства. Можно было свободно передвигаться, не опасаясь задеть за шкаф или острый угол стола.

– Тебе помочь? – крикнул Алексей в кухню.

– Нет, – ответила Марианна и вернулась с сахарницей, заваренным чаем и банкой растворимого кофе под мышкой: рук уже не хватило.

– Сказала бы: я бы помог донести.

– Не надорвалась же.

– Ох уж эта твоя самостоятельность, – закатил глаза Алексей.

– Ладно, клади кофе или наливай заварку. Сейчас чайник принесу.

Когда они наконец оказались в больших креслах друг напротив друга, Марианна обратилась к гостю:

– Ну, рассказывай, как ты дошел до такой жизни.

– До какой до такой? – улыбнулся Алексей.

– До той, что есть.

Алексей внимательно посмотрел на нее и заметил:

– Слушай, вид у тебя что-то здорово усталый, подружка.

– Нет чтобы комплимент сказать женщине, к которой напросился в гости.

– Комплимент я тебе сказать всегда успею, Марьяш. Я серьезно: ты больно устало выглядишь. Может, хватит работать по стольку, а? Молодость уходит. Ты ведь красивая женщина. Всем взяла, а до сих пор одна. Надо и о личной жизни подумать.

– Слушай, советчик-воспитатель, я как-нибудь сама со своей жизнью разберусь. Что мне, на панель, что ли, выйти и заорать: «Эй, мужики, где вы?»

– Ну зачем сразу же на панель, – улыбнулся Нилов. – Есть и другие места.

– Например?

– Лучше всего, конечно, заводить любовника на работе.

– Чего-чего? – перебила Марианна. – Позвольте с вами не согласиться, уважаемый сэр. Я считаю, что как раз на работе никаких шур-муров быть не должно. Только деловые отношения. Мужик еще может потрахаться направо-налево, в особенности если он начальник, но женщине ни в коем случае не следует. Раз переспала с кем-то – новость тут же разнеслась во все концы. Вы потрепаться еще почище женщин любите. Уважение бы мигом испарилось. А для меня, Леха, гораздо важнее, чтобы меня уважали, а не чтобы любили, хотя последнее весьма приятно.

Марианна грустно улыбнулась. Она в самом деле считала, что на работе ни в коем случае нельзя… Тем более ей, занимающей соответствующее положение. Муж и жена могут работать вместе в одной фирме только в том случае, если это их общее дело. Они – владельцы компании и вертят делами. В другом случае в неприятной ситуации оказываются и он, и она.

– Слушай, Нилов, – продолжала Марианна, – ты вспомни свой печальный опыт работы в «Элекрене». Для тебя, конечно, может и не совсем печальный, но бурный. – Марианна усмехнулась. – Зачем было трахать чуть ли не всех подряд? В Книгу рекордов Гиннесса захотелось попасть? Мужчина, завоевавший больше всего женских сердец за время работы в одной фирме?

Нилов расхохотался.

– Мой рекорд несложно побить, – сказал он. – В общем-то, уложить бабу в постель труда не представляет. Просто следует выполнять ряд элементарных правил – и она твоя.

– Каких же? – заинтересовалась Марианна. – Не поделишься ли опытом?

– Их нельзя применять к мужчинам. – Алексей помолчал и добавил: – Ну, некоторые, конечно, можно, но, если хочешь, расскажу, что я обычно делаю, чтобы ты когда-нибудь не попалась на крючок.

– Хочу.

Марианна долила себе в чашку заварки, положила сахар, взяла конфету. Нилов добавил себе варенья и с полным ртом поделился с Марианной кодексом своих правил поведения:

– Когда я разговариваю с женщиной, я нежно беру ее руку в свою, время от времени крепко сжимаю, глажу ладонь большим пальцем, то и дело щекочу запястье. Смотрю ей прямо в глаза. Стараюсь, чтобы в моих появился огонек. Бабу обязательно нужно напоить, если хочешь трахнуть, а она никак не соглашается. Когда момент подходит, я обычно решителен, но, понимаешь, действовать нужно хотя и настойчиво, но не агрессивно.

Марианна внимательно слушала.

– Нужно постоянно говорить нежные слова. Во время процесса, я имею в виду.

– Женщины любят ушами, – кивнула Марианна.

– Вот именно, – подтвердил Алексей. – Поцеловать, приласкать после того, как все закончилось. Потом предложить кофейку, вместе сходить в душик. Перед расставанием говорю, что обязательно должен идти на работу или куда-то там еще и обещаю позвонить, даже если делать этого не собираюсь.

– И система действует безотказно? – поинтересовалась Марианна.

– Сбои, конечно, бывают, – пожал плечами Нилов, – но редко. Причем уложить к себе в постель можно женщину любого возраста и положения. Кстати, единственный мой крупный облом – это ты.

Марианна усмехнулась.

– Я надеюсь, ты оставил иллюзии на мой счет?

– Надежда умирает последней.

– …сказал комментатор футбольного кубкового матча за восемь минут до окончания игры при счете 4:0 в пользу соперников.

Нилов расхохотался.

– И вообще, Алексей, я думаю, что у нас бы ничего не получилось. Ну могли бы переспать пару раз – и все. Честно говоря, мне такой вариант не нужен. Я не думаю, что мы смогли бы жить вместе. Для того чтобы отношения были гармоничными, по-моему, нужно, чтобы совпадало несколько факторов: общие интересы или виды деятельности, сходные устремления, желание вести одинаковый образ жизни, схожий склад ума. К тому же мы оба – по характеру лидеры, а лидер в семье может быть только один.

Нилов помолчал, потом поднял глаза на Марианну и заявил:

– Честно говоря, я пока не думал о том, чтобы заводить семью. Я с бабами просто отдыхаю. Слава богу, недостатка в желающих переспать со мной нет. Они мне и стирают, и готовят.

– Сидишь сразу на нескольких женских шеях, свесив ножки? – усмехнулась Марианна.

– А чего не сидеть-то, если не сгоняют?

– Правильно делаешь, – пожала плечами Марианна. – Сиди и дальше, если наши бабы такие дуры.

– Просто другие мужики их плохо трахают, – заметил Алексей. – А за это дело твои сестры на что угодно пойти готовы.

– Смотря кто.

– В общем, да. Но представь одинокую женщину средних лет. Все у нее есть – в плане материальных благ. Хорошая стабильная работа, квартира, дача, машина. Взрослая дочь. Или сын. А она – одна. И чувствует себя несчастной. Ревет по ночам в подушку. И тут на горизонте появляюсь я…

– Ты еще и жиголо?!

Марианна поразилась. Она в самом деле не предполагала, что Нилов спит с женщинами средних лет. Спит, видимо, за деньги. Этот вид проституции начал развиваться и у нас. Подумав, Марианна решила, что это вполне естественно, и если бы не было Нилова, то на его месте оказался бы другой молодой привлекательный парень, который по большому счету ничего, кроме хрена, не имеет.

Молодые люди предоставляют свои «услуги» деловым женщинам, женам бизнесменов, которые от нечего делать не знают, куда податься. Муж целыми днями на работе, вечером уже ни на что не способен. Или завел себе молодую стерву. А жена в дневное время просаживает мужнины денежки на то, что он обеспечить уже не может или не хочет.

– Каждый зарабатывает деньги, как может, – сказал Нилов. – А если есть спрос – должно быть предложение. Я не намерен делать карьеру телохранителя – для этого у меня просто нет выучки, да и жизнью рисковать особо не хочется. Ну придуриваюсь я охранником у входа – и достаточно с меня. Работать, как ты, я не могу. Я, кстати, по специальности мастер по ремонту пишущих машинок. А теперь у всех компьютеры. Даже чинить нечего, если бы я этим и занимался. А бабы-дуры деньги дают, одевают, кормят – неужели отказываться?

Марианна смотрела на него, широко открыв глаза. Она никогда не смогла бы уважать этого парня. Она никогда не стала бы содержать мужчину, даже если бы влюбилась до беспамятства, на что, по ее мнению, она была неспособна.

– Да, ты прав, – медленно произнесла деловая женщина, – если есть спрос – должно быть предложение. Но для меня, честно говоря, такой вариант неприемлем.

– Это я уже понял. Я хорошо знаю женщин, Марианна. Серьезно.

– И кто к тебе обращается? Если это не секрет фирмы, конечно.

– Постоянных клиенток у меня две. Одна – деловая. Я тебе только что рассказал о ней. Есть еще одна. Жена бизнесмена.

Значит, Марианна правильно предположила? Именно эти два типа обращаются к жиголо?

– Бизнесмен постоянно переутомлен: деньги зарабатывает. К тому же он значительно старше жены. Кстати, я видел его с одной совсем юной кралей. Такой гад… Жене, естественно, ничего не достается. Она на стену лезть готова. У этой женщины с койкой все в порядке, а ее козел говорит ей, что она холодная. Ей просто любовная игра нужна. Муженьку не до нее, а я обеспечиваю то, что требуется, уже год, кстати. (И она мне не надоела!) За его деньги, естественно. Пусть расплачивается за то, что такой муд… козел.

– Тебе жалко эту женщину? – спросила Марианна.

– Честно говоря, да. Мужику бы ее в морду дал. Нормальная тетка. Очень одинокая. К сожалению, не может иметь детей. Вообще Катерина – классная баба, ласковая, душевная. Я с ней всегда встречаюсь с радостью.

– Но деньги-то берешь?

Нилов пожал плечами.

– Это его деньги. Если бы были ее… – Он замолчал. – Впрочем, у нее бы их не было. Мы бы тогда с ней просто не встретились. Но пойми, Марианна, Кате я отдаю всего себя. Я стараюсь ее приласкать, дать ей то душевное тепло, которое она не получает дома. Я ее выслушиваю, жалею. И, кстати, сам получаю удовольствие от общения с ней. А у ее пидо… козла положительные эмоции проявляются, видимо, только вне дома, там, где ему нужно представляться героем, благодетелем, рыцарем и кем там еще.

– Но ведь она должна была до вступления в брак… – попыталась возразить Марианна.

Нилов только махнул рукой.

– Ничего она не поняла. Она его любила. Катя росла без отца – а тут встретила в одном лице и отца, и мужа. Вернее, ей казалось, что встретила.

– В юности любила мужчин старше себя, теперь переключилась на молодых, – заметила Марианна.

Нилов пожал плечами.

– Дело не в возрасте, – сказал он. – Она не получила от брака того, на что рассчитывала. Муженек – типичный «новый русский» – все время говорит Катерине, что она ни на что не годится (хотя она только и делает, что старается ему угодить), что она некрасивая (а она на самом деле страшно симпатичная тетка), вываливает ей на голову все свои отрицательные эмоции.

– Так почему она его не пошлет подальше? – взорвалась Марианна.

– Это ты можешь послать, Марьяш. Ты – сильная, а она слабая. Вообще-то я думаю, что здесь несколько причин, – медленно произнес Нилов и замолчал, вспоминая свою Катю.

– Ну? – подбодрила Марианна.

– Она уже много лет сидит дома. Катерина – милая, добрая женщина, но, кроме как вести хозяйство, делать ничего не умеет. И она боится. Если бросить в омут тебя, Марианна, ты выплывешь, ты станешь сражаться за свою жизнь, а Катерина утонет. Она не борец. Муж ее всем обеспечивает. Она ведет ему хозяйство. Это более или менее устраивает обе стороны.

– А что с твоей деловой?

Нилов скривился.

– Это только работа. Да она сама меня частенько так обслуживает, что ни одна приличная женщина не согласилась бы… Командир в юбке. Иногда просто тошнит от одного ее вида, но… жить-то надо.

– Еще кофе, Леш? – спросила Марианна.

– Пока нет, – покачал головой Нилов. – Я, как ты знаешь, приехал по делу.

Он достал из кармана пиджака маленькую дискету и протянул Марианне.

Она вопросительно посмотрела на него.

– Вставь в компьютер, пожалуйста. Мне нужно знать, что на ней. Я сам боюсь стереть запись. Уже один раз стерли. Вернее, что-то там перепуталось, и такой мусор получился, что ничего уже нельзя было сделать. Так потом программист сказал.

Марианна приподняла брови в немом вопросе.

– Ну, понимаешь… – начал запинаться Нилов.

– Леша, если ты хочешь, чтобы я тебе помогла, объясни, чего ты боишься. Так ты все-таки стер первую запись? Нажал не на ту клавишу?

Нилов молчал несколько секунд, потом съел ложку варенья, поднял глаза на Марианну и заговорил:

– Я не уверен, что на этот раз мне попалась такая же дискета, как в предыдущий…

– В смысле?

– Ну… В общем, мы ее вставили в дисковод, запустили, вылезла таблица. Надо было ввести пароль – или все сотрется. Пошел отсчет времени.

– Сколько давалось? – уточнила Марианна. – Тридцать секунд? Сорок?…

– Шестьдесят. Минута. Мы выхватили дискету секунд за двадцать, но уже все испортили. Это мы потом проверили. Я боюсь, что снова все пойдет в тартарары. Мне сказали, что пароли взламывают и… можно добраться до записанного. Ты – профессионал, Марианна. Мне больше не к кому обратиться. Если с этого, – Нилов кивнул на дискету, которую девушка держала в руках, – можно что-то поиметь, то ты, естественно, получишь свою долю.

– Погоди пока деньги делить. Давай вначале взглянем, что тут.

Марианна встала с кресла и направилась к своей машине, включила, стала ждать, пока компьютер загрузится.

Алексей стоял за спиной Марианны и внимательно смотрел на экран.

Девушка вставила дискету и для начала переписала ее на винчестер. Попробовала запустить.

«Запустите с дисковода А», – предложил компьютер.

Марианна достала из коробки чистую отформатированную дискету, вставила в дисковод «А», переписала на нее с винчестера содержимое дискеты Нилова и запустила…

Появилась таблица, о которой говорил Нилов, пошел отсчет времени в обратном направлении: пароля Марианна не знала.

– Сейчас же опять сотрется! – заорал Алексей и уже протянул руку, чтобы вырвать дискету.

– Не вопи, – Марианна шлепнула его по пальцам. – Все на винте.

– Где? – не понял Нилов.

– На жестком диске. Можно сделать столько копий, сколько захочешь.

– Но дискета…

– Сейчас взломаем пароль.

Программа начала работать, перебирая все возможные варианты.

– Теперь нужно немного подождать, – сказала Марианна. – Пойдем еще чайку попьем.

– Сколько ждать?

– До часа, – пожала плечами девушка, – но, как правило, минут пятнадцати достаточно.

Нилов снова опустился в кресло, Марианна пошла на кухню подогреть чайник. В этот момент из-под тахты решил вылезти проснувшийся Яша…

Марианна услышала дикий крик Алексея и бросилась назад в комнату. Нилов стоял на кресле с округлившимися от ужаса глазами и наблюдал за неумолимым приближением змеи.

– Га… га… гадюка! – заикаясь, пролепетал он в страхе. – А… о… я…

– Успокойся, – ровным голосом сказала Марианна, – и спускайся на пол. Это уж. Он не кусается.

Марианна наклонилась и взяла Яшу на руки.

– Мое домашнее животное, – сообщила она. – Проголодался, наверное. Пойдем, Яшенька, я тебе сейчас молочка налью.

Марианна снова удалилась в кухню, но не только для того, чтобы покормить Яшу, а также чтобы не показывать Нилову, как она давится от смеха.

Когда она вернулась с чайником и без Яши, Нилов уже нормально сидел в кресле и вытирал пот со лба. Он поднял глаза на Марианну и спросил слабым голосом:

– Он что, у тебя в самом деле живет? Как собака или кошка?

– Да, – кивнула Марианна.

– Но почему? – не понимал Нилов. – Если честно, то у меня сейчас непреодолимое желание дать ему каблуком по башке.

– Какой ты кровожадный! Выпей-ка лучше рюмашку водочки, как лекарство.

Марианна снова сходила в кухню, налила стопку из графинчика, вернулась в комнату и протянула Нилову.

Тот осушил ее до дна и вытер рот рукавом, резко выдохнул – и у него опять округлились глаза: Яша целенаправленно полз к компьютеру, не обращая на Нилова никакого внимания.

– Куда он?

– Яша любит спать на мониторе, – спокойно ответила Марианна, словно это было чем-то в порядке вещей.

Уж взобрался на стул, потом на стол, потом в самом деле оказался на мониторе и, как показалось Нилову, сразу же заснул.

Алексей в бессилии откинулся на спинку кресла.

Марианна принесла графинчик в комнату, поставила перед Алексеем и села за компьютер.

Пароль показался ей весьма странным: «7Sovet15». Какая-то смесь букв и цифр. Но это не редкость. Восемь знаков – максимально возможное число. Какой-то код, который для кого-то что-то значит.

Девушка снова записала свою дискету с винчестера, ввела пароль и стала ждать…

Она не поверила своим глазам: появилась фотография, на которой были изображены улыбающиеся Степанов с Зерковским, по-дружески обнимающие друг друга.

– Блин! – выругалась Марианна.

Нилов тут же соскочил с кресла и бросился к компьютеру, уже не обращая внимания на Яшу, свесившего голову и будто внимательно рассматривающего происходящее на экране.

Алексей молча уставился на фотографию.

– Знаешь их? – спросила Марианна.

Нилов кивнул.

– А ты? – поинтересовался он.

– Имею несчастье.

– Гады, – процедил сквозь зубы Нилов.

– Абсолютно с тобой согласна, Леша, – сказала Марианна. – Ну, смотрим дальше?

– Давай.

На дискете оказалось пять файлов. Один – Word-файл и четыре совершенно непонятных с одинаковым расширением. Марианна решила посмотреть, что в них, и нажала на F3.

На экране появилась информация на английском языке, какие-то цифры. Марианна внимательно читала, периодически нажимая на компьютере какие-то клавиши. Алексей ничего не понимал.

Марианна молчала минут пятнадцать, вникая в суть представшего перед ней на экране. Потом вынула дискету и протянула Алексею.

– Ты знаешь, что здесь? – спросила она.

– Нет, – покачал он головой.

– Точно не знаешь?

– Точно. Точно. Стал бы я к тебе обращаться, если бы знал.

Марианна посмотрела ему прямо в глаза. Алексей не отводил взгляда.

– Чья это дискета? Этой парочки? – спросила девушка.

– Я не могу тебе этого сказать.

– То, что не твоя, мне и так ясно. Алексей, это может для тебя плохо кончиться.

– То есть? – Нилов не понял, почему.

– За подобное могут убить.

Нилов в удивлении приподнял брови.

– Кто-то вломился в компьютерную сеть одного из банков. В каких целях, я думаю, ты в состоянии догадаться.

Алексей задумался, прокручивая в мозгу возможные варианты сотрудничества этого гада Зерковского с бизнесменом Степановым.

Марианна молчала, наблюдая за менявшимся выражением лица Нилова.

– Марианна, ты можешь снять деньги с этих счетов, – Алексей кивнул на компьютер, – и куда-то перекинуть? Половина – твоя, половина – моя.

– Нет, Алексей, – твердо ответила Марианна. – Я хочу жить. Давай забудем, что ты у меня сегодня был. Это наш банк, российский, а кто стоит за спинами наших банкиров, ты, я думаю, знаешь не хуже меня. Насчет западного еще можно было бы пораскинуть мозгами. Пока еще до нас доберутся. Они считают, что у нас тут медведи по улицам ходят, а у нас компьютерные гении на медвежатинке выросли. Если ты решишь действовать дальше – желаю удачи. Но будь очень осторожен. Тебя могут кинуть, раз ты сам не знаешь, как пользоваться этой техникой.

– Но почему ты не хочешь, Марианна? – не понимал Нилов. – Ты же все-таки не настолько богата, чтобы отказываться. И ты, насколько я знаю, человек смелый.

Марианна вздохнула. Ну вот, придется еще одному мужику сказать. И опять не отцу ребенка. Она подняла глаза на Алексея и сообщила:

– Теперь я должна думать не только о себе, Леша. Я беременна.

У Нилова глаза вылезли на лоб от удивления.

– Что?!

Марианна кивнула.

– Я не могу рисковать. Из-за малыша.

– Ну ты даешь…

– Трудно представить меня мамашей?

Нилов внезапно улыбнулся и ответил:

– А ты правильно делаешь, Марьянка. Чего одной жить? Хорошо вам, бабам. Захотела – родила, а вот нам, бедным мужикам, всегда жену искать надо, которая согласится тебе родить, а потом еще и терпеть ее в дополнение к ребенку, чтобы ребенок жил с тобой, а то после развода наши суды оставляют детей мамашам.

Марианна тут же вспомнила капитана Ухова.

– Я сказал бы, что за такое дело надо выпить, – продолжал Нилов. – Но тебе теперь нельзя, а я уже достаточно принял после знакомства с твоим питомцем, – Нилов кивнул на дремлющего Яшу. – К тому же я за рулем и оставаться у тебя не собираюсь.

– Можем еще чайку-кофейку выпить.

Они снова опустились в кресла.

Нилов сделал еще одну попытку заинтересовать Марианну, но она наотрез отказалась участвовать в подобном мероприятии. Не из соображений нравственности: если бы Марианна точно знала, что их никогда не поймают, то, пожалуй, перекинула бы энную сумму на свой счет в одном из банков Цюриха, но гарантии того, что до нее не доберутся определенные лица, не было. Да и Нилову она не вполне доверяла. Когда речь идет об очень больших деньгах, доверять нельзя никому. Крутясь в крупном бизнесе, Марианна это хорошо знала. Вскоре может начаться выяснение того, почему тебе столько, а мне – столько, а лучше бы мне все, ну и так далее со всеми вытекающими последствиями. Лучше вообще не участвовать.

Внезапно в голове Марианны мелькнула мысль, что надо бы себя обезопасить. У нее в квартире имелся диктофон, спрятанный за тахтой и готовый к работе. Требовалось только нажать одну кнопку и снова завести с Ниловым разговор о дискете…

– Леш, ты не возражаешь, если мы передвинемся к тахте, – обратилась она к гостю. – Ноги вытянуть хочется. Устаю я здорово. В последнее время в особенности. Ты правильно заметил.

– Срок-то у тебя какой?

– Еще маленький. И двух месяцев нет.

Марианна села на тахту, Алексей перенес стол к ней. Марианна незаметно нажала на нужную кнопку и постаралась в точности повторить весь состоявшийся до этого разговор. Нилов ничего не заподозрил и попался на удочку. Он снова начал ее уговаривать, подумав, что она вернулась к теме, потому что сомневается, решает, участвовать в деле или нет. Марианна твердо ему отказала.

Компьютер все еще оставался включенным. Когда Яша вдруг начал разворачиваться, взгляд Нилова упал на экран, и он сказал:

– Ну, раз ты отказываешься участвовать, сотри все, что переписала.

– Хорошо, – пожала плечами Марианна, встала с тахты и снова опустилась на свой рабочий стул.

Она отдала Нилову обе дискеты – и его, и свою, стерла с винчестера последнюю запись и выключила компьютер.

– Тебе записать пароль на бумажку? – предложила она.

– Да, пожалуйста, – кивнул Нилов.

– Если будешь вводить сам, помни, что никаких пробелов быть не должно, – предупредила Марианна. – То есть нажимаешь на «7», потом сразу же буквы, потом «1» и «5».

– А что означает этот пароль?

– Мне-то откуда знать? Поинтересуйся у изображенных на фотографии.

После ухода Алексея Марианна прослушала пленку: и его, и ее голоса звучали очень четко. Она тут же сделала копию и положила оригинал в книжный шкаф, а вторую пленку – в тайник, где хранились деньги.

Потом она снова села за компьютер, включила его, вошла в нужный подкаталог и набрала «undelete». Стертое восстановилось. Она достала еще одну чистую отформатированную дискету, сделала копию, подумав, сделала вторую и положила их к пленкам.

Марианна убрала со стола, вымыла посуду, приняла душ, потом сразу же легла, но долго не могла заснуть, думая, звонить или не звонить в банк «ИКИ», а если звонить, то кому – Иосифу Лескину, курирующему «Эккотрейдинг» и имеющему больше всего акций банка, управляющему Константину или Людмиле, которая непосредственно отвечала за ведение счетов «Эккотрейдинга». С Иннокентием, третьим совладельцем «ИКИ» (вместе с Иосифом и Константином) она практически не была знакома.

Марианна заснула, так и не приняв решения.

* * *

Алексей долго сидел в своей «копейке», думая, к кому же еще обратиться. Теперь он знал, что записано на дискете. Вот, значит, чем занимается этот опытный программист. Имея подобную информацию, его можно очень хорошо потрясти. Интересно, сколько у него денежек лежит-полеживает на всяких иностранных счетах? Тут всем на всю оставшуюся жизнь хватит – и ему, и Юре, и Олегу.

Нилов четко понимал, что ему одному, пожалуй, не справиться. Конечно, делиться не хотелось, но надо подумать, как отхватить себе побольше. Марианна наотрез отказалась участвовать в деле. Ее право. Она Алексея не беспокоила. Тем более она все стерла у себя в компьютере. Нилов даже не мог предположить, что стертое довольно просто восстанавливается…

Надо было найти человека, который бы снимал деньги со счетов и перекидывал их Нилову, а следовательно, это должен быть человек Нилова. Какая-то умная баба, например. Умная в плане компьютеров, но не мужиков.

Выбор пал на Арину Викторовну. Нилов уже давно хотел распрощаться с ней, но в этой ситуации решил продолжить и воспылать к ней любовью. Неплохо бы еще фотографии сделать: того, как они в кроватке валяются, и она такое выделывает… В это дело придется вовлечь Олега с Юрой. Самому-то Алексею плевать на то, что он будет запечатлен голым с бабой: кто станет его шантажировать. А вот ей-то не поздоровится. Такие фотки разослать на работу, в банк, еще куда-нибудь. Но, по всей видимости, и рассылать не придется: они нужны только для того, чтобы держать Арину в руках, если вдруг взбрыкнет и решит оставить все денежки себе.

Видеокассеты и снимки в последнее время входят в моду. Вон как один тип задергался, когда получил съемку своей благоверной, не очень верной, а вдогонку себя с милым другом. Сразу выложил пятнашку, правда, до парней она не дошла, ну что ж, еще выложит и поплатится за то, что обратился к ментам. Вклад Алексея, Юры и Олега в шантаж Картуша пока не окупился, но не надо торопиться…

Нилов решил поехать домой к Арине Викторовне прямо от Марианны. Он посмотрел на часы: двенадцатый час, но плевать. О том, что он может поставить ее в неудобное положение, Алексей даже не подумал. Он был у нее дома пару раз, когда дочь уезжала летом отдыхать, адрес примерно помнил. Вот, наверное, обрадуется, дура.

* * *

– Кто? – послышался из-за массивной железной двери несколько испуганный голос Арины Викторовны.

Еще бы не испугаться: одинокая женщина живет вдвоем с дочерью, времена пошли смутные, неизвестно кто может вломиться к тебе и отобрать все, что есть в доме, связать, изнасиловать, даже убить.

– Алексей, – ответил Нилов.

Она сразу же узнала его голос, отомкнула все замки.

– Что случилось? – спросила она испуганным голосом, но испуг был уже другой: за него.

В конце коридора показалась Таня и внимательно оглядела появившегося на ночь глядя молодого накачанного парня.

– Проходи, Леша, раздевайся. Поешь? Может, чайку? – щебетала Арина Викторовна.

Таня неодобрительно посмотрела на мать, с ненавистью на ее гостя и, так и не произнеся ни слова, удалилась к себе в комнату.

«Так вот он, значит, какой, мамочкин хахаль, – подумала она, давно подозревавшая, что у матери есть мужчина. – Нашла себе молодого бандита, старая дура».

Нилов отметил про себя, что дочь у Арины ничего, можно бы трахнуть на досуге. По крайней мере, тело молодое, не то что у мамочки.

Арина пригласила Алексея в свою комнату, служившую и спальней, и гостиной. Нилов сказал, что не откажется поужинать. Арина понеслась в кухню разогревать мясо с картошкой, открыла банку домашних огурчиков.

– Водочки выпьешь? – предложила женщина.

– Да, – кивнул Алексей, решив у нее остаться.

Арина Викторовна поставила две рюмки, достала из шкафа непочатую бутылку.

Когда она вернулась из кухни с полной тарелкой для Алексея и чуть-чуть наполненной для себя, он уже разлил водку по рюмкам.

– А хлеб где? – суровым тоном спросил Алексей, словно разговаривал с забывчивой женой, с которой прожил уже двадцать лет.

– Ой, прости, Лешенька, – начала извиняться Арина Викторовна и бросилась в кухню.

Ему стало смешно. И немного противно. Но она была нужна ему для дела.

«Придется хорошенько оттрахать, – подумал Нилов, – чтобы выполняла все, что нужно. Забыть, что это Арина, и представлять Марианну…»

Он понимал, что Марианна ему теперь вообще недоступна, если она беременна чьим-то ребенком. Интересно, чьим? Наверное, счастливчик даже не подозревает, что скоро станет отцом. Самостоятельная Марьяша и рожать задумала одна.

Арина положила огурчики, пододвинула хлеб, дала салфетки. Он молча принялся есть. Она подперла щеку рукой и неотрывно смотрела на него влюбленными глазами.

Нилову хотелось материться. Вместо этого он решил выпить. Может, после водки станет легче смотреть на нее. На старую влюбленную дуру.

– Давай, что ли, – сказал он, поднимая рюмку.

– За тебя, Лешенька.

Они чокнулись. Алексей взял огурец, откусил сразу половину, Арина протянула руку за ломтиком хлеба и отломила маленький кусочек. Положила в рот. И продолжала смотреть на Нилова влюбленными глазами.

Пока Алексей ел, они осушили всю бутылку.

– Еще одну открыть? – спросила Арина.

– Нет, хватит. Чайник поставь.

Женщина побежала на кухню.

Алексей решил отложить разговор о деле до следующего утра, когда Арина будет уже на все готова. Утречком, лежа в его объятиях, перед возможным продолжением… Сегодня только придется постараться. Нилов бы многое отдал, чтобы на месте Арины оказалась сейчас другая женщина. Марианна или Катерина.

Внезапно он подумал о будущем. Интересно, сколько может оказаться денег в том банке, куда вломился этот гаденыш Зерковский? Не исключено, что Алексею хватит на всю оставшуюся жизнь с… Катериной. Сейчас она не может уйти от своего мужа, понимает, что ей будет просто не на что жить, а привыкла она жить безбедно. Леха ее содержать не в состоянии. И разве нормальная баба станет терпеть мужа-жиголо? Самой работать тоже не хочется, да и скорее всего мало куда возьмут, а привыкла к большим деньгам. Но если у него будут деньги, то они смогут куда-то уехать вместе. И жить на проценты.

Молодая девчонка Алексею была не нужна. Ему требовалась женщина, чтобы жить вместе. На эту роль из его знакомых больше всех подходила Катерина.

– Ты останешься, Леша? – с надеждой в голосе спросила Арина, когда он выпил вторую чашку чая.

– После поллитра водки-то? Конечно. Стели кровать.

Она пошла за чистым комплектом белья. С радостью. Как на крыльях полетела. «Боже, только бы выдержать эту ночь, – думал Алексей. – Но надо ради дела. Ради моего счастливого будущего».

Алексей на мгновение закрыл глаза. Открыв, увидел в дверном проеме дочь Арины. Встретился с ней взглядом и понял, что она его ненавидит.

– Подонок, – прошипела Татьяна и исчезла.

Вскоре приплыла радостная Арина, застелила кровать, взяла его за руку и потащила за собой.

Он не оплошал. Она стонала, кричала, просила еще и еще. Обнимала его за шею, прижималась всем телом, содрогалась, покрывала его поцелуями.

Держа Арину в объятиях, Алексей спросил, уедет ли она с ним отсюда навсегда. Он не хочет больше жить в этой стране, где человек лишен всего необходимого, а теперь перед ним открывается одна очень интересная возможность…

– Куда мы можем уехать, Лешенька? – удивилась Арина. – По крайней мере, здесь я в состоянии заработать на себя с дочерью, и на тебя, кстати, тоже. Переезжай лучше ко мне. Не будешь работать. Мне хорошо платят. А что я буду делать в другой стране?

– А ничего не будешь. Отдохнешь. Хватит работать. Сколько ж можно-то? И так чуть ли не с детских лет пашешь. Я тут придумал одно дельце. Сработаем – и свалим.

– Что еще ты такое придумал, котик? – спросила Арина, нисколько не сомневаясь, что очередная мысль Алексея – полный бред. Ну где он может так заработать, чтобы им двоим хватило на всю оставшуюся жизнь, причем не здесь, а в какой-то другой стране?

Алексей заговорил о дискете. Если Арина поможет перекинуть деньги со счета на счет (у Арины есть счет где-нибудь за границей? Есть? Вот и прекрасно), то хватит им обоим.

Арина внезапно заинтересовалась. Компьютерный взлом? Алексей подтвердил, что он самый. Арина не сомневалась, что это дело рук не Алексея: она знала об уровне его умственных способностей, но вслух говорить ничего не стала, а решила, что Лешенька где-то спер дискетку, но поскольку сам он ничегошеньки не смыслит в компьютерных делах, мог и ошибиться. Скорее всего туфта, однако проверить следовало.

Арина сказала, что должна посмотреть имеющуюся на дискете информацию. Алексей встал с кровати и вынул дискету из кармана небрежно брошенного на стул пиджака.

– Пароль «7Sovet15», – сообщил Алексей. – Без пробелов.

Женщина удивленно посмотрела на него, но промолчала.

Арина тут же включила свет и вставила дискету в компьютер. Начала внимательно считывать информацию с экрана. Молчала минут пятнадцать, точно так же, как Марианна. Потом повернулась к Алексею и спросила:

– Откуда у тебя эта дискета?

– Не имеет значения.

– А все-таки?

– Не задавай лишних вопросов. Меньше знаешь – дольше жить будешь.

Арина задумалась. С одной стороны, было немного страшно. С другой – денег хочется всегда, тем более легких денег. И еще очень хотелось навечно привязать к себе Алексея. А если они будут повязаны такими деньгами, причем лежать они будут на ее счете… Тут уж музыку заказывать будет она. Арина приняла решение.

– Я все сделаю, Алексей, – заявила она. – Только с компьютера на работе. Не исключено, что придется обращаться в «Элекрен».

– Что?! У тебя крыша поехала! Ты хочешь еще кого-то вовлечь… – заорал Алексей.

– Не кипятись, – перебила Арина Викторовна. – Во-первых, снять деньги и перекинуть со счета на счет можно далеко не с любого компьютера. Во-вторых, нельзя оставлять после себя следы. Я должна подумать. Вначале попробую все провернуть у нас в фирме. Если не получится, схожу в «Элекрен». У них там какая-то новая банковская система поставлена. Скажу, что хочу ее изучить, чтобы, если понравится, поставить на свой компьютер. Навру чего-нибудь. Не беспокойся.

– А там никто не увидит, если ты…

– Леша, я не полная дура.

«Как сказать».

– Не волнуйся: улучу момент после окончания рабочего дня. Попрошусь в их компьютерный зал. Найду повод. Не забивай себе голову.

Внезапно в дверях появилась Татьяна в халате.

– Нельзя ли не орать на всю квартиру посреди ночи? – спросила она довольно грубым тоном.

– Таня, как тебе не стыдно… – начала укорять ее мать.

– Это тебе должно быть стыдно, мама. Или твоему кобелю.

– Слушай, сучка, – повернулся к Татьяне Нилов, – как ты смеешь так разговаривать с матерью?

– А ты, кобель, как смеешь так разговаривать со мной? И орать в чужой квартире, когда все нормальные люди давно спят? Я сейчас позвоню в милицию, и за тобой приедут. Найду, что сказать, не волнуйся.

– Таня, как ты смеешь! – закричала изменившаяся в лице Арина Викторовна. – Ты меня позоришь! Ты оскорбляешь человека!

– Это ты себя позоришь, мама. Я же о тебе беспокоюсь.

– Ах, ты обо мне беспокоишься?! – зашипела Арина Викторовна. – Тогда катись отсюда. И чтобы духу твоего у меня в комнате не было. Живешь в моей квартире, ешь на мои деньги, я ее одеваю-обуваю, а она…

Таня с ненавистью посмотрела на Нилова и, не говоря больше ни слова, ушла.

– Тварь! – не могла успокоиться Арина Викторовна. – Я на нее жизнь положила, а она, неблагодарная…

Алексей обнял ее за плечи и сказал:

– Пойдем ляжем. Не бери в голову. Она тебя просто ревнует ко мне. Она привыкла, что мама принадлежит только ей, а тут появился я – конкурент.

Арина Викторовна вытерла слезы и кивнула.

– У нее есть парень? – спросил Алексей.

– Нет, никого нет.

– Ну вот, тем более. У нее нет, а у тебя есть. Странно было бы ожидать другой реакции.

Арина Викторовна уткнулась Алексею в грудь. Нилов напряженно прислушивался, не звонит ли случайно Татьяна в милицию или кому-нибудь еще. В квартире не раздавалось ни звука, кроме периодических всхлипываний жалевшей себя Арины. Она скоро заснула в объятиях Алексея.

Нилов, наоборот, долго не мог сомкнуть глаз, а все думал о том, как сработает схема. Только бы не бумерангом. Наконец заснул и он.

Глава 13

Воскресенье, 26 марта

Нилов проснулся поздно: в окно уже ярко светило мартовское солнышко, которое даже в Питере такое жаркое, что можно загорать, что и делают любители загара у Петропавловки или, кому повезло в этом плане с расположением квартиры, на своих лоджиях.

Алексей протер глаза, лениво потянулся. Арины рядом уже не было, но из кухни вкусно пахло какой-то едой и свежесваренным кофе.

«Завтрак, наверное, подаст в постель», – пронеслось в голове у Нилова.

Он оказался прав. Арина вначале тихонечко заглянула в комнату, чтобы удостовериться, спит ее сокровище или уже проснулось. Увидя, что проснулось, она заулыбалась и спросила:

– Что бы ты хотел на завтрак, Леша?

– А чего есть?

– Мясо с картошкой, яичница, бутерброды. Кашу могу сварить.

– Три яйца всмятку. И залей майонезом, – заказал Нилов. – И хлеба пожарь на растительном масле.

Минут через десять Арина появилась с яйцами и майонезом на подносе. Рядом лежала тарелочка с аппетитно поджаренным хлебом.

– Я не стала тебе майонез класть – не знала, сколько.

Нилов сел на кровати, поставил поднос на ноги. Он даже не сказал Арине спасибо. Воспринял как должное. Она устроилась напротив.

– Я сегодня рано проснулась, Леша, – говорила Арина Викторовна. – И думала о нашем вчерашнем разговоре.

Нилов молча посмотрел на нее.

– Нам придется обратиться к одному человеку…

– Мы не будем ни к кому обращаться! – заорал Нилов. – Ты очумела. А если ты хоть слово кому пикнешь, то я…

– Меня убьешь? – добавила Арина. – И это благодарность за все, что я для тебя сделала? Я тут голову ломаю, а он…

У Арины с утра опять был скандал с дочерью. Та сделала все возможное, чтобы открыть матери глаза на ее избранника. Полностью, конечно, не открыла, но зерно сомнения заложила. И теперь, услышав угрозу в свой адрес, Арина поняла, что Нилов, несомненно, предпочтет деньги ей.

Татьяна ушла к подруге. Арина осталась и вспомнила про Егора Кондратьева, которому сама неоднократно помогала в прошлом. Егор, пожалуй, был единственным человеком, к которому без угрозы для себя могла обратиться Арина с таким делом.

Она никак не ожидала последовавшей реакции Нилова. Но то, что сделал Алексей, решило все.

Леха отставил поднос на тумбочку, вскочил с кровати, бросился к Арине, обнял, прижал к себе, поцеловал, уложил на тахту и ласкал, ласкал, ласкал…

Она, правда, не знала, что думал Нилов в это время. Он сам даже не подозревал о пропадающем в нем актерском таланте. Но ради денег, ради таких денег был готов на все.

Арина растаяла. Она решила, что зря слушала дочь. Леша любит ее. Разве он стал бы так ласкать ее, если бы не хотел быть вместе с ней? Она хотела ему верить – и поверила.

Леша внимательно выслушал ее рассказ о Егоре Кондратьеве, откинулся на спину и глубоко задумался.

У Арины внезапно мелькнула мысль, что Лешенька ревнует и поэтому молчит. Он мог решить, что Кондратьев – ее предыдущий мужчина, и…

– Леша, – осторожно тронула она его за плечо, – ты только не думай, что…

Он молча повернулся и посмотрел на нее ничего не выражающим взглядом. «Чего ей еще надо?» – подумал в этот момент Нилов.

– Это просто бывший сосед по дому, – быстро продолжала Арина Викторовна. – Между нами никогда ничего не было. Он совсем не в моем вкусе. Просто сосед…

«Ах, вот оно что. Боится, значит. Сыграем на этом».

– В народе не зря говорят, что дети бывают похожи или на папу, или на соседа, – заметил Нилов. – Сосед всегда считался делом темным.

– Лешенька, ну что ты! Когда ты его увидишь, то сразу же поймешь… Он пьет здорово, опустился сильно, зачем мне такой?

– А ты не думаешь, что раз он пьет, то по пьянке может дружкам своим у пивнухи все разболтать? На алкоголика нельзя положиться.

– Не волнуйся, Леша. Егор – человек порядочный. Просто жизнь у него не сложилась, а потом, он знает, что если меня подставит, то я больше никогда не буду подкидывать ему работу и…

– Если он тебя подставит, – перебил Нилов, – то ты уже никому никогда вообще ничего не подкинешь. Ты что, не врубилась до сих пор, что ли, какие структуры здесь задействованы? Для них убить – что комара раздавить.

Нилов вспомнил, что с первой дискетой Олег тоже обращался к какому-то программисту-алконавту, но тогда оказалось уже поздно – они все испортили. Олег ездил к нему один, Нилов даже не интересовался адресом. Может, тот же самый?

– А когда ты думаешь уезжать? – внезапно спросила Арина Викторовна, вспомнив про вчерашние обещания Нилова забрать ее с собой за границу.

– Куда? – не сразу въехал в тему Алексей.

– За границу, конечно. Или я тебя вчера неправильно поняла?

Нилов тут же принялся исправлять допущенную ошибку.

– Уехать в день перевода денег мы не сможем. У нас нет ни виз, ни билетов. По крайней мере, неделю или две будем здесь. Да и кое-какие дела надо завершить. Мне точно надо. Потом, видимо, следует продать квартиры. Чего их здесь оставлять дяде?

– То есть ты вообще не хочешь возвращаться? – уточнила Арина.

– Зачем? – удивился Алексей. – Меня здесь ничего не держит. Что здесь делать? С семнадцатого года все живем, как рабы. А на Западе откроются возможности…

Леша продолжал говорить о западных перспективах, но Арина больше его не слушала. У нее не было иллюзий в плане того, что в Америке или в Швейцарии доллары и франки растут на деревьях. Она знала, как там вкалывают люди. Ничего просто так никто не даст. Но энная сумма на счете в швейцарском банке никогда не помешает.

Арина снова подумала о том, что этими деньгами привяжет Алексея к себе. Деньги в этом мире решают все. На них покупают дома, машины и любовь. С ее счета в банке в Цюрихе он ничего не сможет снять без ее ведома, она будет ему нужна постоянно. То, что Леша может без угрызений совести опуститься до применения определенных методов воздействия, как-то не пришло ей в голову. Его угроза совсем стерлась из памяти после стольких ласк и заверений в любви. То, что женщина любит ушами, Нилов хорошо усвоил.

Она не расслышала вопрос, когда Алексей задал его в первый раз.

«Совсем, что ли, в мечтания погрузилась? – пронеслось в голове Нилова. – Представляет картины нашего радостного будущего или как станет тратить денежки? Ничего не выйдет, милая. Не получишь ни меня, не денежек».

– Так когда мы к нему поедем? – повторил вопрос Нилов.

– К кому? – не сразу поняла Арина.

– К программисту твоему. Мне на него тоже посмотреть охота.

– Сейчас пойду позвоню ему.

Нилов посмотрел на часы. Был уже первый час.

– Если он, конечно, не убежал за пивом с утра пораньше. Ты плохо понимаешь, к чему тянется с утра мужская душа. Но, возможно, уже опохмелился. Времени-то сколько. Правда, не исключено, что встретил друзей и сидит в какой-нибудь забегаловке. Ладно, звони.

Арина встала, не стесняясь своей наготы, и, виляя пышными бедрами, отправилась в коридор к аппарату. Алексей съел уже остывший завтрак, потом пошел в ванную, помылся, посмотрел в зеркало на отросшую за ночь щетину, но бритвы с собой не было, да и вообще для Арины и так сойдет.

Когда Алексей появился на кухне, Арина снова варила кофе. Он опустился на табурет напротив нее и ждал, когда она подаст ему чашку.

– Кекс будешь? – спросила она.

– Да, – кивнул Нилов. – Ну что?

– Егор дома. Правда, уже принял с утра, но сказал, чтобы мы приезжали.

– Куда ехать-то? – поинтересовался Алексей.

– На Васильевский.

– О, блин… Ну, да ладно. У меня, кстати, бензина мало. Где тут у тебя ближайшая заправка?

– На Салова, но, Леша, ведь я сама могу сесть за руль, – предложила Арина. – И ты ведь пиво с утра пил…

– Да что мне это пиво! – воскликнул Алексей. – В первый раз, что ли?

Он помолчал немного, подумал и все-таки согласился:

– Хорошо, давай повезешь ты. Тем более знаешь, куда ехать. Твоя тачка в гараже, на стоянке или…

– Выгляни в окно. Вон белая «девятка» стоит.

– Поехали, – сказал Алексей и встал из-за стола.

Дискета и бумажка с паролем, написанным Марианной, лежали у него в кармане пиджака.

* * *

Егор Кондратьев жил в коммуналке на Большом проспекте Васильевского острова.

Когда-то она с Ариной были соседями. Она еще жила со своим первым мужем. Развелась и переехала в другую квартиру с маленькой Таней, и через год обнаружила, что Егор оказался в том же доме: он также развелся с женой. Егор жил в одной комнате со старенькой мамой, Арина двумя этажами выше в точно такой же комнате – с Таней. Арина иногда заходила к его матери попить чайку, и та даже, бывало, оставалась с Таней.

У Кондратьева были золотые руки. Он все умел делать, мог все починить, самостоятельно освоил компьютеры, но все пошло в тартарары, когда он сбил на перекрестке девочку-школьницу. Отсидел пять лет. Вернулся другим человеком. Мама умерла через два месяца после возвращения сына из зоны. Егор остался один. Здорово пил. Выполнял кому-то какую-то работу, получал деньги – и уходил в запой. К нему многие обращались, выводили его из бредового состояния, сидели рядом, пока он делал, что требовалось, а потом сами же и ставили бутылку. Может, если бы не было денег, он бы так не пил? Кто знает…

Дом поставили на капитальный ремонт. Егора переселили в другой, где подобный ремонт только что закончился. Когда Арина приезжала в эту квартиру, ей просто становилось худо, и она радовалась, что смогла позволить себе купить то, что хотелось. Егор, конечно, тоже давно выехал бы из коммуналки, если бы все зарабатываемое тратил на дело.

Одну большую шестикомнатную квартиру разделили на две трехкомнатные. Кухня осталась не в той, в которую вселился Кондратьев, поэтому кухонные столики двух семей и Егора стояли в коридоре, здесь же находились плита и мойка, за ними следовала ванна. В длинном коридоре на первый взгляд было пять дверей: вход, кладовка, комната Егора, матери с четырнадцатилетней дочкой и молодой пары. Где туалет, сразу и не определишь: требовалось толкнуть скрытую дверь без ручки, сливавшуюся со стеной в мрачном коридоре, на который не хватало никакого освещения.

* * *

Когда дверь открылась, Алексей увидел грузного мужчину неопределенного возраста с оплывшим красным лицом и огромным животом. При виде Арины он сразу же заулыбался:

– Аринушка, любовь моя! Как я по тебе соскучился! Проходи, золотце. Парень с тобой? Как тебя звать-величать, орел?

Орел представился. Он заметил, что Арина вся сжалась, когда уже сильно поддатый мужик начал называть ее своей любовью. Все еще боялась, дура, что Алексей ее взревнует. Немудрено, что она за него так ухватилась, если этот опустившийся алконавт – один из ее бывших поклонников.

Обувь снимать не потребовалось. Они прямо прошли в комнату Кондратьева – первую по коридору.

В комнате во всех углах стояли пустые бутылки, валялись окурки. Грязная одежда, носки без пары висели на спинках пошатывающихся стульев и просиженного дивана. И только у окна был относительный порядок: там, за перегородкой, стояла техника. На отдельном столике лежал набор многочисленных инструментов, глядя на которые можно было подумать, что здесь работает одновременно несколько мастеров разных профессий.

– Вот перегородку поставил, – объяснил Егор гостям, – а то друзья приходят, и я все время боюсь, что кто-нибудь упадет на мой компьютер.

Егор усмехнулся.

– Да, вот такие ребята здесь появляются. А вы случайно пивка не купили? – с надеждой в голосе обратился он к Арине. – Ты ведь женщина мудрая, знаешь, что мужику надо.

«Не знает, – подумал Нилов. – И дура она полная».

– Купили, – сказала Арина.

Она специально остановилась у ларька и взяла десять бутылок. Арина кивнула Алексею. Тот вынул пиво из сумки.

– О, отлично, – воскликнул Кондратьев. – Сейчас поищу стаканы.

– Егор, может, после того, как дело сделаем? – робко спросила Арина.

– Ну что мне будет с бутылки пива? – удивился Егор. – И так сделаем. И с Лехой за знакомство надо выпить.

Для Егора это определенно была не первая бутылка за день. Не исключено, что с утра было вообще не пиво. В комнате стоял специфический дух, присущий квартирам алкоголиков. Здесь смешались запахи пива, соленой рыбы, мочи, старого пота. Кругом была грязь. И только уголок за перегородкой никак не вписывался в общую картину.

Хозяин не нашел чистого стакана. Взял три наиболее приемлемых и изрек:

– Микроб – существо нежное и от грязи гибнет, так что ничем не заразимся. К тому же венерические заболевания через употребление одной посуды не передаются.

– Давай я все-таки схожу помою, – предложила Арина.

– Да можно и из горла, – заметил Алексей.

– Леха, ты свой в доску парень, – воскликнул Егор, хлопая его по плечу. – Можно, но с нами дама…

Дама взяла стаканы и отправилась в коридор их мыть.

– Садись, Леха, – предложил Егор. – Не бойся: стул хоть и шатается, но не развалится. Его в довоенные времена делали, когда тебя на свете еще не было, а тогда народ работал качественно, надежно, не то что теперь халявщики… Это еще маманина мебель, – продолжал Егор. – Зачем мне выпендрежные забугорные гарнитуры? Я свой век и так отживу. А вы с Аришей работаете вместе?

– Да, – сказал Нилов.

– Хорошая баба Ариша. Только не повезло ей в жизни с мужиками. Я вот на зоне когда был (я пять лет оттрубил, Леша!), мне знаешь кто посылки слал? Мама и Ариша. Все. Бывшая моя, сука, ни письмеца не прислала. И сына я шестнадцать лет не видел. Не дала мне с ним встречаться, змея. Сейчас парню уже девятнадцать. И угораздило же меня на ней тогда жениться, на падле.

Егор закрыл лицо руками.

– Леш, ты женат?

– Нет, – покачал головой Алексей.

– А был?

– Нет. И в ближайшее время не собираюсь.

– Правильно, Леха. Все они – стервы. Любят нас только матери. А эти бабы…

Кондратьев махнул рукой.

В комнате появилась Арина с чистыми стаканами. Алексей разлил.

– Я не буду, – сказала Арина. – Я же за рулем.

– Вот молодец! – воскликнул Кондратьев. – Машину водит! А за встречу, Ариш?

– Один глоток чисто символически. Не уговаривай, Егор. Не хочу лишних неприятностей.

Егор снова закрыл лицо руками, видимо, вспоминая свой неудачный опыт вождения.

– Та девочка уже давно бы женщиной была, – медленно произнес он. – Детей бы нарожала. Если бы не я…

– Прекрати себя корить, Егор, – сказала Арина. – Это была ужасная случайность. Ты же не специально…

– Она выскочила мне прямо под колеса, – вспоминал Егор, словно не слышал слов Арины. – Я сделал все, что мог, но расстояние было слишком маленьким… Я все эти годы думаю, что надо было ехать на меньшей скорости, а я торопился. Тогда бы, может, успел затормозить. Она мне ночью снится, Ариша. Я с ней разговариваю. Она ко мне приходит. Я даже на кладбище ездил несколько раз. Она, как и мама, на Смоленском.

Из одного глаза Егора вылилась слеза и скатилась по щеке. Алексей посмотрел на Арину. Она жестом дала понять, что надо потерпеть.

Егор с Алексеем выпили. Кондратьев открыл вторую бутылку и добавил. Нилов молчал. Излияния Кондратьева продолжались. Он вспомнил зону, маму, их старый дом, опять сбитую им девочку, наконец, словно только что увидел своих гостей, спросил:

– Ребята, а ведь вы, наверное, по делу приехали? А я тут разглагольствую. Что случилось, Ариша? Или это твоему коллеге моя помощь требуется?

Нилов стукнул ее ногой под столом. Она не поняла, что он хотел ей сказать, и начала объяснять:

– Да, Егор. Дело деликатное… Нам нужно, чтобы ты… посмотрел одну дискетку…

– Нет проблем, – сказал Кондратьев. – Для тебя – что угодно.

Арина помолчала и снова заговорила, не зная, открывать Егору все, что ей известно, или нет:

– На ней определенная информация…

– На всех дискетах определенная информация, – перебил Егор. – Давай к делу. Мы с тобой не первый год знакомы. Влезть в чей-то компьютер, что ли, надо? Я же говорю, что для тебя – всегда пожалуйста.

– Туда уже залезали до нас, – ответила Арина. – Нужно перекинуть деньги со счета или нескольких на вполне определенный в другом месте. В другой стране.

– Так… – медленно произнес Кондратьев.

– Ты сделаешь это, Егор?

– На чей счет перекидывать будем? – спросил Кондратьев. – Вот его? – он кивнул на Нилова.

– На мой, – ответила Арина. – У него нет счета за границей.

– И много перекидывать?

– Много, – ответила Арина. – Мы обращаемся к тебе, потому что, как я знаю, ты сделаешь так, что никто не сможет определить, с какого компьютера работали. Это самое главное. Естественно, ты получишь свою долю.

Кондратьев задумался. Ему почему-то сразу не понравился этот молодой жлоб бандитского вида. Что с ним делает Арина? Не используют ли бандиты эту душевную женщину? Попользуются – и выбросят на помойку. Деньги Егору всегда требовались. Сейчас вообще сидел на мели. Тут, по идее, должны были заплатить не хило, но не отправят ли потом к маме и той девочке? Во что впуталась Арина?

– Сколько мне? – спросил он.

– Сколько ты хочешь?

– Нужно посмотреть дискету.

Нилов протянул ему дискету и бумажку с кодом, начал что-то объяснять, но Егор жестом остановил его.

– Я сам разберусь, парень. Уж это дело я знаю лучше тебя, не сомневайся. Иначе тебя здесь сейчас не было бы.

Они все отправились за перегородку. Кондратьев сел за машину – и, казалось, в одно мгновение превратился в другого человека. Арина и Алексей встали у него за спиной.

– Это кто такие? – спросил Егор, когда на экране появилась фотография Степанова с Зерковским.

– Не имеет значения, – ответил Нилов.

– Много будешь знать – не дадут состариться? – усмехнулся Кондратьев.

– Вот именно.

Алексей повернулся к Арине и поинтересовался у нее:

– Кстати, а ты эту сладкую парочку знаешь?

– Не представляю, кто такие.

«И очень хорошо, что не представляешь», – подумал Нилов.

Кондратьев работал минут пятнадцать, потом поднял голову на стоявших Нилова с Ариной и спросил:

– Куда перекидывать?

– В Швейцарию, в Цюрих.

– Все, что есть?

– Да.

– Пятьдесят, – сказал Кондратьев и посмотрел прямо в глаза Нилову.

– Что пятьдесят? – не понял тот.

– Тысяч долларов, естественно.

– Что?! – одновременно спросили и Арина, и Нилов.

Кондратьев вынул дискету, выключил компьютер, встал со стула и обратился к гостям:

– Пошли за стол, потолкуем.

Они опять сели на шатающиеся стулья вокруг обшарпанного стола с грязной посудой, бутылками и окурками. Кондратьев вставил в рот «беломорину», протянул пачку Нилову. Алексей покачал головой и достал из кармана «Кэмел». Арина тоже закурила.

– Итак, ребята, – снова заговорил, казалось, полностью протрезвевший Кондратьев, – я не полный идиот и понимаю, что это такое, – он кивнул на перегородку. – Я не хочу знать всех деталей: они меня не касаются, да и, как я уже сегодня упоминал – много будешь знать – не дадут состариться. Я намерен еще пожить. Вы задумали сорвать крупный куш, очень крупный. Вам нужен я – профессионал, который все сделает так, чтобы было шито-крыто. На меня не выйдут ни при каких обстоятельствах. Никто не сможет определить, с какого компьютера работали и куда ушли деньги. Именно поэтому вы ко мне обратились. Даже если вы когда-то расколетесь и ко мне придут бритоголовые мальчики – твои дружки или конкуренты, – обратился он непосредственно к Нилову, – то при виде моей хаты и меня лично они не подумают, что я – тот самый компьютерный гений, который нагрел банк их хозяина на энную сумму.

– Но ведь если кто-то увидит, какая у вас стоит техника… – начал Нилов.

Кондратьев поднял руку, жестом заставляя Алексея замолчать.

– Когда ты вошел в комнату, ты мог подумать, что вот за этой жалкой перегородкой, через которую перекинуты старые штаны и грязные рубашки, стоит техника? Нет? И никто не подумает. Да и если справки про меня наводить начнут, я для сарафанного радио – почини-прибей. Сумки, зонтики, сапоги соседкам. Про компьютер практически никто не знает. Когда ухожу в запой, я закрываю перегородку – одному мне известным способом. Если кто из дружков пытается вломиться – их бьет током. То же будет и с твоими приятелями, парень.

Кондратьев почему-то решил, что этот молодой бандит хочет нагреть своих. Ну что ж – его дело.

– И повторяю: на меня выйдут только в том случае, если вы почему-то расколетесь. А вы обратились ко мне, чтобы как раз никто не вышел. Правильно?

– Правильно, Егор, – кивнула Арина. – Так ты в состоянии сделать то, что мы просим?

– Мне нужны номер счета и данные банка.

Арина полезла в сумочку, но Егор остановил ее.

– Деньги вперед – или я ничего вообще делать не буду.

– Но у нас же сейчас нет… – попыталась возразить Арина.

– Откуда у нас сейчас деньги? – воскликнул Нилов.

– Когда будут – тогда и приходите.

Арина с Ниловым переглянулись.

– Долго тянуть нельзя, – сказала женщина. – Тут каждый день на счету, может, даже каждый час.

– Слушай, мужик… – снова открыл рот Нилов.

– Егор, мы с тобой давно знакомы. Я тебя никогда не обманывала. Перекинешь деньги, я съезжу в Швейцарию, сниму, сколько скажешь, со счета и привезу тебе. Хочешь, открою счет в том же банке и переведу на него…

– Ариша! – воскликнул Кондратьев. – Ну на черта мне деньги в Швейцарии? Они мне здесь нужны. Буду жить-поживать да добра наживать. Женюсь, может. Из дерьма вылезу. Сыну квартиру куплю. Должен же я ему что-нибудь в наследство оставить. Пить буду благородные напитки, а не отраву всякую. Может, вообще завяжу.

Арина молчала. Молчал и Нилов. Они оба не представляли, где взять пятьдесят тысяч баксов. Арина прокручивала варианты, у кого можно было бы быстро занять. Конечно, у нее имелась масса знакомых, по которым можно набрать практически любую сумму, но никого ставить в известность о том, что ей вдруг потребовались такие деньги, не хотелось.

Подруга Надя, юрист, конечно, даст и не задаст вопросов, но будет ожидать, что Арина сама все расскажет. Придется что-то врать. Сколько у Надьки дома лежит? Штук пять, наверное, есть. На неделю-две одолжит и без процентов.

У Марьяшки тоже штук пять взять можно. И тоже придется что-то соврать, хотя Марианна, как Надя, вопросов задавать не станет. Но Марьянка будет знать, что она уедет в Швейцарию – ведь придется с работы отпрашиваться. Решит, что Арина проворачивает какую-то свою аферу. Марьянка – девка умная и нюхастая, а если она потом узнает, что грабанули банк Иосифа… Может прийти к соответствующим выводам.

Людмила Иванникова из «ИКИ» тоже должна держать дома немалую сумму в валюте. У самой Арины лежало тысяч семь. А сколько у Алексея, интересно? И он ведь тоже должен какие-то усилия приложить, не ей же одной голову ломать.

– У тебя сколько есть? – обратилась она к Нилову.

– Тысячи три.

– А по друзьям сколько насобираешь?

– Больше десяти навряд ли.

– Это ваша проблема, ребята, – сказал Кондратьев.

– Егор, – обратилась к нему Арина. – У меня есть встречное предложение.

– Никаких предложений, хоть я и люблю тебя, Ариша, как родную. Деньги на бочку – завожу машину.

– Ты выслушай меня, Егор, вначале, потом будешь отказываться.

Егор пожал плечами и открыл бутылку пива, повернулся к Нилову и приподнял брови в немом вопросе.

– Я из горла, – сказал Алексей и открыл вторую себе.

Кондратьев отхлебнул прямо из бутылки и посмотрел на Арину.

– К завтрашнему утру мы насобираем тебе половину. Двадцать пять. Ты можешь перекинуть не все, а только половину того, что там есть, – Арина мотнула головой на перегородку. – Я созвонюсь со своим банком, уточню, пришли ли деньги, если да – съезжу в Швейцарию и привезу твою вторую половину. Тогда перекинешь остальное.

– К тому времени в банке уже хватятся, если они, конечно, не полные дубы, и установят новую защиту, – заметил Кондратьев.

Правда, Егор задумался, прикидывая, что двадцать пять штук зеленых сразу – тоже неплохо, тем более его услуги наверняка еще когда-нибудь понадобятся Арине, да и она – баба честная, так что должна заплатить и вторую половину, но для порядка решил еще поломаться.

– А как я могу быть уверен, что, получив половину, вы не свалите отсюда навсегда? – спросил он.

– Нельзя же все бросить?! – одновременно воскликнули и Арина, и Нилов.

Кондратьев усмехнулся.

– Ладно, – сказал он. – Привозите завтра утром половину. Перекину. Во сколько вас ждать?

Арина с Ниловым переглянулись.

– В девять, – сказала она. – Только, пожалуйста, будь в норме, Егор.

– Не боись, Ариша. Ради такого дела буду.

Арина с Ниловым встали, попрощались с хозяином до завтра и спустились вниз к машине.

* * *

– И где ты намерена достать двадцать пять штук? – поинтересовался Нилов, когда они тронулись с места.

– Десять – твои. А вообще-то давай пополам. По двенадцать пятьсот.

– То что, очумела? Рожу я их, что ли, к завтрашнему утру?

– Разбогатеть хочешь – родишь. Я тоже баксы дома не печатаю. Сейчас разделимся. Ты – по своим друзьям, я – по своим. Вечером подъезжай ко мне, чтобы с утра мы прямым ходом двинули на Васильевский.

– Но, Арина, послушай, где же я…

– Сам сказал, что десятку наберешь. Где десять – там и двенадцать с половиной. Где тебя высадить?

Нилов попытался еще что-то возразить, но Арина была неумолима. Он понял, что спорить бесполезно, и вышел у метро «Площадь Восстания». Арина поехала к своей подруге Наде, жившей напротив концертного зала «Октябрьский».

* * *

День выдался сумасшедший – и для Арины, и для Нилова. Надежда дала четыре с половиной. Марианны дома не оказалось. Арина созвонилась с Людмилой Иванниковой из банка «ИКИ» и заняла у нее четыре штуки, понимая, что свои надо оставить на поездку.

Алексей собирал по тысяче, по две. Насобирал. Вечером измотанный приехал к Арине, опять поймал на себе полный ненависти взгляд Тани, но не стал обращать на девушку внимания: не до нее было. Арина Викторовна тоже на дочь не особо смотрела: теперь ее волновали другие проблемы.

Нилов с Ариной сидели в ее комнате и считали деньги. Внезапно вошла Таня и увидела разложенные на тахте пачки «зеленых».

– Мама, ты что, в тюрьму сесть хочешь? – закричала она. – С кем ты связалась? Это же бандит! Во что он тебя впутал? Гони его в шею!

– Выйди и закрой дверь с той стороны, – процедила сквозь зубы Арина Викторовна, с трудом сдерживаясь.

– Мама! Ты только…

– Убирайся вон! – заорала Арина Викторовна. – Я для кого стараюсь, интересно? Для тебя, неблагодарной. Я твое будущее хочу обеспечить. Не суй нос в то, что не твоего ума дело. Катись отсюда.

Таня молча стояла в дверях несколько секунд, потом еще раз с ненавистью посмотрела на Нилова и ушла к себе в комнату.

Арина с Алексеем продолжали считать деньги.

Они сложили купюры в полиэтиленовый мешок и опустили в большую сумку Нилова. Арина позвонила Марианне и предупредила, что завтра с утра немного задержится: у нее есть дела. Марианна только спросила, во сколько Арина планирует появиться. Та ответила, что, наверное, опоздает на час-полтора.

Глава 14

Год 1995-й. Понедельник, 27 марта

В девять они были уже на Васильевском. Абсолютно трезвый Егор открыл дверь.

– Считай, – сказала Арина, выкладывая на стол полиэтиленовый мешок из сумки Нилова.

– Я тебе верю, – ответил Кондратьев. – Пошли в мой кабинет. Или здесь посидите?

– Здесь посидим, – ответила Арина.

Кондратьев удалился за перегородку. Арина с Ниловым закурили. Они старались не встречаться друг с другом глазами.

Наконец появился улыбающийся Егор и протянул дискету Арине.

– Все сделано, – сообщил он. – Хотелось бы мне посмотреть на лица банкиров, когда они обнаружат пропажу!

«Не исключено, что мне это предстоит сегодня», – пронеслось в голове Арины.

– Вы все перекинули? – уточнил Нилов.

– С валютных счетов – да. Рублевые не трогал. Да и потом тут…

Кондратьев махнул рукой.

– Ну зачем вам детали? Когда позвоните в Швейцарию или ты туда лично приедешь, Ариша, все узнаете.

– Когда ты будешь им звонить? – повернулся Алексей к Арине.

– Сегодня с работы во второй половине дня.

– Слушай, потом же счет придет. Ведь могут же…

– На организацию приходит общий счет за весь месяц, и только если ты специально попросишь, тебе за отдельную плату дадут распечатку по датам и кодам. У нас этого делать никто не будет, а если бы и стали, то все равно не доказали бы, что это я связывалась с банком – туда Марианна регулярно названивает. Она же не записывает, в какой день и в какое время набирала номер.

– Это дело надо отметить, – сказал Егор, доставая из шкафа непочатую бутылку водки.

И Арина, и Нилов покачали головами.

– Мы оба за рулем, – сказала Арина. – Вот когда привезем тебе вторую половину…

– Ну, может, по чуть-чуть, а?

– Егор, ты понимаешь, что нам отсюда ехать на работу? Мы же не можем дышать на начальство алкогольными парами!

– Они у вас что, трезвенники?

И Арина, и Алексей засмеялись.

– Нельзя на работе – и все. Заедем через недельку-другую. Машины специально оставим дома. И привезем чего-нибудь для банкета.

Кондратьев пожал им обоим руки, проводил до двери, потом вернулся в свою комнату и один выпил всю поллитровку.

* * *

В четыре часа Арина позвонила в свой банк и попросила Андреаса Рупрехта, который вел ее счет. Арина неплохо говорила по-немецки и была в состоянии сама объясниться с банкиром, не то что господин Жеребцов, который всегда просил Марианну заняться его делами, связанными со швейцарскими банками. Да, знание иностранных языков иногда оказывается очень кстати. Какие бы возникли проблемы, если бы она сама не могла говорить ни на одном понятном Рупрехту языке…

Арина представилась Андреасу Рупрехту, для вежливости спросила, как дела, он поинтересовался, когда госпожа Родионова собирается к ним, она ответила, что, по всей видимости, на следующей неделе, может, даже на этой, только ей вначале требуется уточнить, поступили ли на ее счет деньги и сколько. Андреас попросил назвать номер счета.

– В2А194114.

– Минутку, госпожа Родионова.

На счет госпожи Родионовой сегодня с утра поступило семьсот восемьдесят тысяч долларов.

У Арины перехватило дыхание. В глубине души она все еще сомневалась – до самой этой минуты, пока Рупрехт не подтвердил, что деньги в самом деле пришли. Но они на ее счету! Арина выдохнула воздух.

– Спасибо, Андреас, – поблагодарила она. – Я буду у вас, как только смогу вырваться.

Арина повесила трубку и вытерла пот со лба. Семьсот восемьдесят тысяч! Те двадцать три, что лежали на ее счету до этого дня, показались ей просто копейками. Ей очень захотелось выпить. Арина знала, что у шефа в шкафу всегда стоит коньяк, но что подумает Жеребцов, если она вдруг попросит ей налить? А плевать, что подумает. Какое его собачье дело?

Арина встала из-за стола, вышла из бухгалтерии и направилась по коридору к кабинетам Марианны и Жеребцова. Секретарша Лена, сидевшая в приемной, из которой открывались две двери в личные кабинеты начальства, подняла на нее глаза от компьютера и сообщила:

– Пока нельзя. Слышите?

Арина услышала за дверью Олега Александровича разговор на повышенных тонах. Ругалось несколько человек.

– Что-то случилось? – поинтересовалась Арина Викторовна у секретарши.

– Видимо, да, – пожала плечами Лена. – Наши партнеры прилетели: главный «папа» с телохранителем. С ними еще какой-то мужик. Насколько я поняла, из банка.

– А кто именно из банка, ты случайно не знаешь? Мне как раз надо поговорить о следующем переводе средств в Финляндию за сахар. Тогда можно было бы не тратить время в конце недели, а решить все прямо у нас в офисе.

– Молодой. Года тридцать два. Очень подтянутый, усики черные…

– А, Иннокентий, – поняла Арина.

Рядом с Леной затрещало переговорное устройство.

– Водки и побольше, – велел голос Олега Александровича. – С закуской. И побыстрее.

Переговорное устройство отключилось.

Лена с Ариной Викторовной переглянулись.

Секретарша набрала номер охраны и попросила ребят сбегать в соседний магазин, где «Эккотрейдинг» и «Элекрен» были постоянными покупателями.

– Что могло случиться? – спросила Арина Викторовна, прекрасно зная, что: пропажу обнаружили. С поездкой в Швейцарию, наверное, стоит повременить или найти достаточно веский повод, чтобы не вызвать ненужных вопросов. И как хорошо, что она вчера не обращалась к Марианне. Не нужно привлекать к себе лишнее внимание.

Глава 15

Год 1995-й. Воскресенье, 26 марта

Марианна проснулась поздно. Ей так не хотелось вставать. Она с облегчением подумала, что сегодня воскресенье и никуда не надо торопиться. Можно было еще немного понежиться в постели.

Она непроизвольно протянула руку к животу и мысленно спросила:

«Как ты там, малыш? С добрым утром!»

Пока ребенок еще не давал никаких ответных сигналов.

Марианна медленно встала с кровати, умылась и стала размышлять, заниматься ли ей теперь на тренажере или нет. Решила заниматься: во-первых, организм привык, во-вторых, не стоит во время беременности только в постели валяться. Во-третьих, наверное, следует добавить упражнения для групп мышц, которым придется хорошо поработать во время родов.

Она не собиралась в ближайшее время вести затворнический образ жизни и всячески избегать волнений: по мнению американских ученых, мать таким образом оказывает плохую службу будущему ребенку – он будет не в силах противостоять стрессам. Матери нужны и положительные, и отрицательные эмоции: ребенок еще в утробе учится перенимать ее реакции. Жизнь должна быть насыщенной – и тогда у плода лучше разовьются мозг и нервная система. Американским специалистам Марианна всегда доверяла больше, чем нашим.

Она позанималась на тренажере, приняла душ, выпила стакан своего любимого апельсинового сока, съела банан и яблоко. Яша полакомился кусочком вареной колбаски, запив его теплым молоком.

Марианна долго сидела на кухне и смотрела в окно на озаряемый ярким мартовским солнышком двор. Весна вступала в силу, правда, остатки почерневшего снега еще лежали в затененных местах. Скоро распустятся листочки, станет совсем тепло.

«Как быстро летит время, – подумала Марианна. – Не успели оглянуться – зима позади. Так же быстро закончится лето. И десять лет после окончания школы пронеслись так быстро. Как один день».

Ей уже двадцать семь. Когда там должен появиться малыш? Где-то в конце октября. Или начале ноября. Совсем скоро. А сколько всего нужно успеть к тому времени! Закупками приданого, естественно, займется мама. Ей это будет в радость. Надо приобрести какой-то новый костюм, чтобы подольше скрывать беременность. Марианне совсем не хотелось раньше времени сообщать окружающим, что она готовится стать матерью. То, что она не будет употреблять алкоголь, никого не удивит: она все время на машине, это известно подругам, коллегам и партнерам.

Но что делать с дискетой? Естественно, у Иосифа возникнут вопросы. И он привык всегда получать ответы, причем любыми доступными способами. А Лысому доступны все способы. Чувство жалости ему, пожалуй, незнакомо. Что ему говорить? Видимо, надо валить все на Зерковского со Степановым, тем более они там изображены во всей красе. Сладкая парочка. Может, и Славку так удастся отмазать.

Правда, Иосифу плевать на Славку. Он его видом не видывал, слыхом не слыхивал. Сидит, дурак, ну и пусть сидит, скажет господин Лескин. Но версия, что она хочет помочь подруге (что соответствует действительности), должна устроить Лысого. И он будет ей обязан, если она спасет его деньги.

Может, позвонить Ухову? Но что может обычный следователь? В сравнении с возможностями Иосифа, которому принадлежит полгорода или одна треть, ну одна четверть, уж точно, – ничего. И дискета, на которой имеется фотография Зерковского со Степановым, ничего не доказывает. Нет, что-то, конечно, доказывает, но не освобождает Славку. Впутывать Нилова Марианне не хотелось. Она сделала запись разговора только для того, чтобы на всякий случай обезопасить себя, но закладывать Алексея не собиралась.

Константина, управляющего банком «ИКИ», она знала не очень близко. Конечно, ручку ей всегда целовал, дверь открывал, комплименты говорил. С его замом Иннокентием ей работать не доводилось. Она только смутно представляла, как он выглядит. Бухгалтерией и банком занималась Арина. Какие-то вопросы решал Жеребцов. По большому счету банковских дел Марианна не касалась: ее обязанностью было заключать контракты с западными партнерами и следить за тем, чтобы нужный товар шел в Россию.

С Иосифом, конечно, приходилось неоднократно сталкиваться. И с его братвой. И слышать об их подвигах.

Марианна приняла решение.

* * *

Домашнего телефона Лысого у нее не было. Она надеялась, что у него включен сотовый, и набрала его.

– Лескин, – послышалось в трубке.

– Иосиф Миронович, добрый день. Марианна Мальцева беспокоит.

– Марьяша? – искренне удивился Лысый. – Что-нибудь случилось? Тебя кто-то обидел?

– Да нет, Иосиф Миронович. Никто не обидел и, надеюсь, с божьей помощью и с вашей, естественно, никто и не осмелится. – Лескин усмехнулся в трубку. – Просто у меня оказалась весьма любопытная информация, которая, думаю, заинтересует вас лично. А то, как мне кажется, кто-то хочет обидеть вас. Я, конечно, могу ошибаться…

– Ты редко ошибаешься, девочка, – заговорил очень деловым тоном Иосиф. – Короче, Марианна, что все-таки произошло?

– Ко мне попала дискета. Вам следует взглянуть, что на ней.

Иосиф молчал несколько секунд.

– Чья это дискета? – уточнил он.

– Не знаю. Только догадываюсь.

– Как она к тебе попала?

– Случайно. Как именно – не спрашивайте. Могу только сказать, что мне ее не давали. Сама взяла, но для других целей – для моих личных. Тот, у кого взяла, не знает, что взяла. В общем…

– Давай отложим этот разговор до тех пор, пока я на нее не взгляну. Ты сейчас где?

– Дома.

– Я заеду через полчаса. Диктуй адрес.

Марианна продиктовала.

– Я даже не спрашиваю, есть ли у тебя дома компьютер.

Марианна усмехнулась в ответ.

* * *

Иосиф приехал с бутылкой шотландского виски «White Horse» с черной наклейкой – Лысый всегда выбирал все самое дорогое – и букетом роз.

«Неужели и этому придется сказать, что беременна?» – подумала Марианна.

– Иосиф Миронович, ну зачем вы…

– Марианночка, ну могу же я тебе цветочки хоть когда-нибудь подарить?

Гость взглянул на столик между двух кресел и увидел вазу со свежими розами.

– Вижу, что не я один. Неудивительно: такая женщина…

– Спасибо, но пить я не могу.

– Ты меня обижаешь. В кои-то веки заехал к тебе в гости.

«Придется прямо в лоб».

– Я беременна, Иосиф Миронович, и собираюсь рожать. Мне в самом деле нельзя.

У Иосифа открылся рот и округлились глаза от удивления.

– Ты?.. Правда?… То есть… В самом деле?

Марианна кивнула.

Иосиф внезапно расхохотался.

– Ну ты даешь, девка. Вот от кого не ожидал, так это от тебя…

Он покачал головой, снова уставился на нее, еще раз усмехнулся.

– Ну дала…

– А почему вы так удивляетесь, Иосиф Миронович? Что тут странного? – с невинным видом поинтересовалась Марианна. – Пару минут назад вы говорили, что я такая женщина, а теперь считаете невероятным, что я намерена выполнить свое женское предназначение.

Впервые за время их знакомства Иосиф не нашел нужного ответа, а только почесал свою лысину.

– Вообще-то ты правильно делаешь, – наконец сказал он. – Когда-то все равно надо. А с возрастом все сложнее и сложнее решиться. У тебя родители живы?

– Да.

– Братья или сестры есть?

– Я – единственный ребенок.

– Ну, тогда никаких проблем. Давай-ка выпьем за это дело. Ах да, тебе нельзя. Я выпью. А у тебя лимонад есть?

Марианна принесла из кухни сок и налила себе в стакан. Они чокнулись.

– За тебя, Марьяша, и за твоего малыша.

Лысый осушил стакан, крякнул, закусил конфеткой, еще раз усмехнулся и покачал головой.

– А с работой что думаешь делать? – внезапно спросил он.

– Проживут без меня пару неделек, – пожала плечами Марианна. – Потом снова возьмусь за дело. Я не собираюсь сидеть ни в каких декретных отпусках: я же свихнусь дома. И, как вы правильно заметили, мама и папа есть. Пусть нянчатся.

– Значит, я спокоен, – заявил Иосиф. – Ты же знаешь, что меня прежде всего беспокоит дело. Пару неделек подождем. Или даже няню тебе наймем – в подарок от нашего стола вашему столу.

– Спасибо, Иосиф Миронович. Что не сделаешь для работника, только бы он работал!

Марианна направилась к компьютеру, включила его, вставила дискету, на которую скопировала все, что было записано на дискете Нилова, и запустила ее.

Иосиф встал за спиной Марианны и уставился на экран. Крупный бриллиант на руке Лысого, лежавшей на спинке стула, играл и переливался.

– А это кто такие? – спросил он. – Эй, погоди-ка, вот этого слева когда-то видел. Зрительная память у меня прекрасная, – он кивнул на Степанова. – Второго, пожалуй, нет. Чему они тут так радуются?

– Смотрите дальше.

Как выяснилось, Лысый не был профессионалом в плане компьютеров. Он тупо смотрел на экран, на какие-то латинские буквы и многочисленные цифры.

– Марьяш, ты объясни мне по-русски, в чем тут дело, – наконец попросил он.

Марианна выключила компьютер, вынула дискету, написала на бумажке пароль и протянула Иосифу.

– Отдайте это ребятам в банке. Только тем, кому можете полностью доверять. Константину или Иннокентию. Они должны сразу же понять.

Иосиф продолжал тупо смотреть на нее. Внезапно его глаза снова начали округляться: теперь от ужаса. Он вытянул указательный палец вперед и уже открыл рот для того, чтобы закричать. Даже не оборачиваясь, Марианна поняла, что появилось ее домашнее животное, и спокойно сказала:

– Это уж. Он не кусается. Успокойтесь.

Иосиф опустился в кресло и в бессилии откинулся на спинку. Как и вчера Нилов, он тут же достал из кармана платок и вытер пот со лба.

– Ну ты даешь, – сказал он. – Хочешь, чтобы меня инфаркт хватил? Две такие встряски меньше чем за полчаса.

– Будет и третья.

– То есть?

Внезапно зазвонил телефон. Марианна встала с кресла и направилась к тахте, рядом с которой на тумбочке стоял аппарат. Она послушала, что сказали в трубке, и повернулась к Иосифу:

– Вас.

Продолжая вытирать лысину, Иосиф подошел к аппарату. Определенно звонил кто-то из его ребят. Лескин периодически посмеивался, потом пожелал звонившему хорошо повеселиться, хотя парень и так уже был не совсем трезв, как поняла по голосу Марианна. Голос показался ей знакомым. Иосиф попрощался до завтра.

– Я оставил свой сотовый в машине Павлу, – объяснил Лескин. – И велел ему давать твой, если что-то важное. Тут, конечно, особой важности не было, – Иосиф кивнул на аппарат и снова усмехнулся.

– Случилось что-нибудь? – спросила Марианна.

– У меня – нет. У него, – Иосиф снова кивнул на телефон. – Парень работает у меня вместо Игоря. Тут вляпался по глупости. Трахнул малолетку. Она, конечно, выглядит старше тебя, но надо было думать. Мне с ее отцом отношения портить не хочется: из мэрии он. Наш человек. И знает, что Сцепщик – моя правая рука. Вот он вчера и женился. Но я думаю, что это ему не помешает жить, как жил. Девка дома будет сидеть, а Сашка гулять и делать деньги. Сама знаешь, какие мы все. Или работаем, или отдыхаем. Тем более парень молодой. Ему ребята объяснили, что не все ли равно, на ком быть женатым? Ну, на этой, ну, на другой. Главное, чтобы жить не мешала.

Марианна внимательно выслушала Иосифа и поняла, почему она до сих пор не замужем, если у потенциальных избранников такой подход к обустройству семейной жизни.

– Иосиф Миронович, я могу у вас поинтересоваться, зачем мужчины вообще женятся? Чтобы им стирали, готовили, ждали в любой момент, когда бы ни пришел?

Лескин задумался. Потом ответил:

– Женятся по разным причинам. Во-первых, смотря кто. Я, например, в свое время женился, чтобы привязать женщину к себе. Хотел, чтобы вот именно эта навсегда стала моей. Кроме женитьбы, другого способа не было. Да и времена были другие. Я ведь женат уже тридцать два года. И все на одной. Дети от нее. Ни за что не разведусь. Могу, конечно, гульнуть, в баньку с девочками сходить, но моя знает, что вернусь все равно к ней. Я, кстати, склонен и вторую женщину иметь постоянную, а не шляться направо-налево, но тут, наверное, возраст дает о себе знать.

Марианна попыталась что-то возразить, но Иосиф предупредительно поднял руку и продолжал:

– Вторая причина – ты вляпался, тогда тебя вынуждают жениться. Вот как Сцепщик, например. Третья – то, что ты сказала. На любой, которая тебя обхаживать будет, причем молча. На условиях: я тебя содержу – ты сидишь дома и не дергаешься. Еще… Полное взаимопонимание и равный брак равных партнеров бывают редко. Ну, можно еще по расчету: чтобы продвинуться по служебной лестнице, получить назначение. Но это было более актуально в доперестроечные времена. А тебе, честно скажу, замуж не выйти. Ты уж прости меня, старика.

– Да какой вы старик, Иосиф Миронович!

– Да, старик, старик. Дед я уже. Ты слишком самостоятельная, Марьянка. И независимая. Мы, мужики, этого не любим. Налей-ка мне еще кофейку.

Марианна отправилась на кухню, заварила кофе и принесла в комнату. Себе снова наполнила стакан соком.

– А теперь давай вернемся к нашим баранам, Марьяша. О чем мы говорили?

– Вы не поняли, что это за дискета?

Иосиф покачал головой.

– Кто-то вломился в «ИКИ». Вам следует установить новую систему защиты.

– Что?! – взревел Лескин, вскакивая с кресла. Лицо и лысина Иосифа начали багроветь.

Марианна тут же плеснула виски в стакан и протянула гостю. Он выпил залпом. Вытер рот рукавом. Плеснул себе еще. Снова выпил.

Яша залез на компьютер и устроился на мониторе, свесив голову.

– Кто? – прошипел Лысый.

– Этого я не знаю. У меня нет техники, чтобы это определить. И, откровенно говоря, достаточных знаний, чтобы разобраться, откуда, когда…

Иосиф выпил еще.

– Те двое, что изображены на фотографии? – спросил он.

– Подозреваю, что да, – ответила Марианна. – Тот, которого вы никогда не видели, – опытный программист. Второй – бизнесмен средней руки, гонит сюда спиртное из Польши.

– Да, я его вспомнил, – кивнул Иосиф. – Под моей «крышей» работает. Но я сам с такой мелочью не общаюсь. А ты их знаешь?

– Да, – кивнула Марианна. – И теперь я объясню вам, что нужно мне.

Лысый приподнял брежневские брови.

– Ни вы, ни я благотворительной деятельностью не занимаемся.

Иосиф улыбнулся и кивнул. Такой язык он понимал прекрасно.

– Да, Марианна, с меня услуга. Но говори, что начала.

– Эти двое подставили мужа моей подруги. Я точно не знаю, как. Он сейчас в «Крестах». Я не сомневаюсь, что ни за что. Кстати, в его невиновности не сомневается и следователь, который ведет дело.

– Но все указывает на него? – уточнил Лескин.

– Этот козел молчит. То ли запуган, то ли не хочет подставлять брата, то ли…

– Брата? – перебил Лысый.

– Степанов, ну этот, средний бизнесмен – двоюродный брат Славки и использовал его как мальчика на побегушках. Послал его за дискетой к Зерковскому, программисту. Тот дискету отдал. По крайней мере, говорит, что отдал Славке, но она всплыла совсем в другом месте. На то же время другому человеку назначили встречу в том же месте, велели принести пятнадцать штук «зелеными» – естественно, было за что, но я могу только догадываться, за что именно. Дело этого шантажируемого и ведет Ухов – следователь. Славку взяли в момент передачи денег. Он молчит. Вы его не знаете: он не способен ни на шантаж, ни на организацию всей этой схемы. Я считаю, что организовала все вот эта сладкая парочка. Как – не представляю.

Иосиф молча думал. Налил еще виски, выпил, съел конфету, прожевал печенье. Его лицо опять приняло нормальный цвет.

– У тебя огурцы соленые есть? – спросил он у Марианны.

– Кабачки и помидоры маринованные.

– Давай кабачки.

Марианна пошла открывать банку.

Яша приполз вслед за ней на кухню. Она налила ему молока и вернулась в комнату.

– М-да, – сказал Лысый. – Хорошие ребятки. Но мои бойцы ими займутся.

Иосиф вынул из кармана обтянутую кожей записную книжку и ручку с золотым пером и уточнил:

– Как зовут мужа подруги?

– Вячеслав Самсонов. Обвинение по сто сорок восьмой статье. Я в курсе, что это обычная бандитская статья, но Славка на бандита не тянет. Он…

– Это меня уже не интересует. Я дам задание – и ребята все выяснят. Дурак, конечно, этот Самсонов, раз попался. Ты его хорошо знаешь?

– В одном классе учились. И с ним, и с Маринкой – это его жена и моя подруга. Я у них друг семьи, понимаете? И свидетельницей на свадьбе была, и крестная мать старшему сыну. В общем…

Марианна махнула рукой.

– Все понял, – сказал Лысый. – Сентиментальность. Я, кстати, не считаю это качество похвальным. Разберемся. Теперь давай снова поговорим о дискетке. Как ты догадываешься, она меня больше всего волнует. Деньги у меня уже сворованы?

Марианна пожала плечами.

– Этого я определить не в состоянии. Но, если честно, думаю, что да.

Иосиф перешел на совсем не литературный язык. Он снова весь побагровел, на лысине выступил пот. Лескин достал платок и вытер голову, потом плеснул себе виски.

– Когда к тебе попала дискета?

– Вчера вечером.

– Почему сразу же не позвонила?

– Поздно уже было, – как ни в чем не бывало ответила Марианна. – Если думаете, что я себе перекидывала, успокойтесь: мой компьютер программисты банка всегда могут проверить. И я не стала бы вам в таком случае отдавать дискету.

– Что правда, то правда, – согласился Лысый.

Он допил уже остывший кофе и попросил еще. Марианна отправилась на кухню. Появился Яша и пополз под тахту.

– Как ты живешь с такой тварью? – спросил Лескин, когда Марианна появилась вновь.

– Ну надо же как-то выделяться из общей массы, – улыбнулась хозяйка. – А то у всех кошки-собаки, ну птички-черепашки, а у меня – змея.

– Как к тебе все-таки попала дискета? – спросил Иосиф, привыкший получать ответы на все свои вопросы.

– Иосиф Миронович, не спрашивайте. Повторяю: случайно. Я сама не предполагала, что на ней. Она совсем не предназначалась для моих глаз.

– Да уж, – согласился Иосиф.

Лысый съел кабачок, похвалил маринад и решил еще добавить виски. Марианна удивилась, как можно столько пить и практически не пьянеть.

– Кому я должен отдать дискету? – спросил Иосиф у Марианны.

– На все вопросы сможет ответить только опытный программист, – заметила Марианна.

Иосиф молчал и смотрел в пол. Марианна тоже не произносила ни звука.

– Деньги можно снять без ведома банка?

– Конечно, – ответила Марианна. – Через компьютерную сеть. Если нет достаточной защиты. Или взломать ее.

– Я не то имел в виду. Это я уже понял. Предположим, деньги сняли в прошлую среду. В банке могли этого не заметить?

– Смотря сколько сняли. Смотря с какого счета. Это с вашими банкирами надо говорить. Если бы все подчистили, наверное, обратили бы внимание, если у вас там не все «здравствуй, дерево».

Иосиф почесал затылок.

– Значит, пока не все сняли, – кисло улыбнулся он. – Если какую-то мелочь – черт с ней, вытрясем с процентами из этих, – он кивнул на компьютер.

– Константин и Иннокентий могли не поставить вас в известность о том, что произошло подобное? – внезапно спросила Марианна.

Лысый задумался. Может, Костя с Кешкой сами не совсем чисты? В этой жизни доверять полностью нельзя никому, кроме себя самого. Или банкиры боятся? Думают сами разобраться? Исправить ошибку и ничего ему не говорить? Вот еще головная боль.

Девка себе навряд ли снимала. Она слишком умна, чтобы подставлять шею. Марианна сразу же понравилась Иосифу тем, что, как и он, придерживалась правила: лучше сто раз по рублю, но верно, чем рисковать сразу всей сотней, не зная, окупится или нет. К тому же беременна. Жить хочет. И умереть здоровенькой, причем не в ближайшем, а в очень отдаленном будущем.

Ничего не делается просто так. Она хочет вытащить мужа подруги: в ней есть сентиментальность. И понимает, что я чем-то буду ей обязан. И ей лично когда-нибудь отплачу ответной услугой. Тут мотивы ясны. Если бы даже этот Самсонов не сидел, все равно, наверное, отдала бы дискетку в надежде на мое доброе расположение. Девочка и дальше надеется жить безбедно и беспроблемно. Ну что ж, это мы ей обеспечим. Такую бабу неплохо иметь в своих людях.

Где она прихватила дискетку, говорить не хочет. Ну да ладно. Это не так важно. Важно, конечно, но если так настойчиво не хочет отвечать… Может, у этого самого бизнесмена Степанова? Ладно, ребята им займутся. Соловьем запоет Степанов вместе с другом своим.

Лысый снова достал из кармана записную книжку и поинтересовался:

– А как зовут второго на фотографии?

– Валерий Зерковский.

Иосиф записал.

– Где он живет?

– Не представляю, – ответила Марианна, – но его домашний телефон есть у моей секретарши. Мы к нему когда-то сами обращались.

– Тогда кто-то из моих позвонит ей завтра.

– Хорошо, я предупрежу.

Марианна достала из «дипломата» ежедневник и сделала в нем пометку, что надо с утра предупредить Лену.

– А фамилию следователя помнишь?

– Капитан Ухов. Могу дать телефоны.

– Они у тебя есть? – удивился Иосиф.

– У меня много чего есть.

– Он из РУБОПа? Из прокуратуры? Обычного отделения? – уточнил Иосиф.

– Понятия не имею.

– То у тебя много чего есть, то не знаешь, откуда мент.

Марианна пожала плечами.

– Он, естественно, представлялся. Документы показывал. Но я не обратила особого внимания. Телефоны свои на бумажке написал. Кстати, мужик порядочный. По-моему, взяток не берет.

– Нет таких, – уверенно заявил Лысый. – Значит, мало давали. Каждый человек имеет свою цену. Ты согласна?

– Согласна. Только эта цена не всегда выражается в деньгах. Это может быть жизнь ребенка, близкого человека…

– Что-то тебя потянуло на сентиментальность, Марьяш. Это в связи с новым положением?

Марианна пожала плечами.

– Кстати, Иосиф Миронович, в фирме пока никто не знает. Так что, пожалуйста, не делайте мне ненужной рекламы.

– Как скажешь.

Иосиф помолчал немного, а потом поинтересовался:

– Замуж, как я понимаю, в обозримом будущем не собираешься?

– Было бы за кого – вышла. Да и после ваших речей сегодня я поняла, что мне это не светит. Вы же полчаса назад говорили, что таких, как я, мужики не любят. Или я ослышалась?

Лысый расхохотался.

– Ладно, давай на посошок. Ты – соку, я – остатки виски.

Марианна наполнила стаканы.

– За тебя, девочка. За твое здоровье. И не беспокойся ни о чем. Теперь я сам займусь этим вопросом. Ты все правильно сделала. А с мужем подруги посмотрим. Если невиновен – вытащим.

– А если виновен?

– Там видно будет.

* * *

В шестисотом «Мерседесе» Лысого ждал телохранитель.

– Куда? – спросил Павел.

– Вначале надо позвонить.

Иосиф достал записную книжку и набрал домашний Константина. Никто не брал трубку. По сотовому гнусавый женский голос сообщил, что «номер вызываемого абонента выключен или находится вне зоны обслуживания». Лескин набрал домашний Иннокентия. Там тоже никто не ответил.

– Где носит этих уродов? – взревел Иосиф. – Как только они мне нужны – ни до одного не дозвонишься. Есть телефоны, так хоть держали бы их включенными. Нет, все вырубили.

– Наверное, с бабами развлекаются, – высказал свое мнение Павел.

– Половина четвертого! Какие бабы!

Павел пожал плечами.

Иосиф подумал и заметил:

– Вообще-то, если баба хорошая, то в любое время можно. Но чтобы оба!

– Почему нет? Сегодня же воскресенье.

– Воскресенье надо в семье проводить. Не с бабой, а с женой.

Павел покосился на шефа.

– Знаю, что ты сейчас думаешь. Я к ней заезжал по делу. Ну да, планировал не только по делу. Но не получилось. Она в залете. Не стану же я беременную трахать?

– Марьянка?! – поразился Павел.

– Марьянка, – кивнул Иосиф. – Просила меня, правда, не распространяться, но я сейчас пьяный и сболтнул. Все равно скоро заметно будет. Ладно, поехали обедать. Может, эти уроды все-таки появятся дома.

Иосиф связался с партнерами только в половине одиннадцатого утра, когда оба появились на работе после приятно проведенных выходных. Их ждал предельно неприятный сюрприз.

Глава 16

Понедельник, 27 марта

Дозвонившись до Константина, Иосиф Миронович не нашел слов – одни буквы. Лысый вспомнил и мать, и жену Константина, нескольких животных и объяснил банкиру, что тот с ними делал. Константин слушал, открыв рот. Он даже не представлял, что вызвало такой поток красноречия у Лескина. Когда Лысый наконец иссяк, управляющий «ИКИ» поинтересовался:

– Ты можешь нормальным языком объяснить, что же все-таки произошло?

Иосиф сказал, что немедленно едет в банк и чтобы они с Иннокентием, чьей матери тоже хорошо досталось, стояли навытяжку и ждали крупнейшего акционера.

Константин связался с замом и попросил зайти.

Кеша ответил, что сейчас страшно занят, случилось что-то странное, то ли компьютеры испортились – причем все сразу, то ли… пока даже говорить об этом не хочется.

– Зайди, все остальное подождет. Лысый к нам едет. Злой, как черт. Нормально говорить вообще не может. Он, конечно, матернуться всегда не дурак, но сегодня с утра его такое красноречие разобрало… Даже для него слишком. Давай послушаем, что там у него стряслось.

* * *

Побагровевший Иосиф, внешне напоминающий надувшуюся жабу, вначале опять вспомнил всех родственников Константина и Иннокентия. Секретарша управляющего банком принесла кофе. Константин предложил коньячку – как лекарство, по рюмочке. Выпили. Лескин чуть-чуть успокоился.

– Почему, черт побери, я до вас вчера весь день дозвониться не мог? Хоть по какому-то телефону? Где вы были? Почему…

– Иосиф Миронович, – обратился к нему Константин, – ты не со своими братками сейчас разговариваешь. Вчера, насколько тебе известно, было воскресенье, и мы имеем полное право на личную жизнь. Банки по воскресеньям не работают ни в одной стране. Включая нашу. Ничего в банковском мире по воскресеньям не происходит. Все твои проблемы прекрасно могли подождать до понедельника. И подождали.

Как выяснилось, не подождали. Когда Лысый вынул из кармана дискету и бумажку с написанным Марианной кодом и объяснил, что это такое, у Константина с Иннокентием глаза полезли на лоб. Иннокентий тут же понял, что компьютеры вовсе не ломались, схватил дискету и буркнул:

– Сейчас вернусь. Посидите пока здесь.

Константин налил еще по коньяку.

Пока они ждали возвращения Иннокентия, банкир поинтересовался, как к Лескину попала эта дискета.

– Не твое дело, – ответил Иосиф, считавший, что людям никогда нельзя давать лишнюю информацию, а откуда к нему попала дискета, знать Константину совсем не требовалось. – Думал бы лучше о том, как установить достойную защиту в банке, а не прохлаждался по Таллинам со своей бабой.

Мужчины закурили. Каждый думал о своем. Константин начал опасаться, что его могут просто убрать. Иосиф мечтал только об одном – чтобы взломщики еще не успели сработать. Он уже дал задание своим бойцам заняться сладкой парочкой. Сцепщик, заменивший убитого Барсука, предложил отправить их в загородный домик, использовавшийся честной компанией в воспитательных целях. Иосиф дал добро и обещал на досуге сам заглянуть – поговорить с добрыми молодцами. Сашке было велено записать на пленку все, что будут петь орлы, потому что Лысый опасался, что ни он сам, ни Сцепщик, ни кто другой из его братвы просто не поймут того, что будет говориться. Придется дать пленку Марианне или Иннокентию. Эти скорее вникнут в смысл. Может, вообще свезти Кешку за город? И чтобы послушал, и в воспитательных целях полезно будет – пусть знает, что бывает с теми, кто задумывает пойти против Иосифа… Марианну, конечно, брать с собой нельзя. Это не картины для беременной женщины, вообще не для женщины…

Лысый внезапно усмехнулся, подумав, как Марьянка всех удивила. Ведь явно никто не представляет ее мамашей. Если уж он сам изобразил немую сцену, то как отреагируют остальные?

Константин удивленно посмотрел на Лескина. Чего ржет? То орет, как ненормальный, матерится, как сапожник, а теперь смешно ему стало. Ох, по этой лысине да молоточком бы…

– Еще коньячку? – предложил Константин.

– Скажи секретарше, чтобы свежего кофе заварила, – велел Иосиф.

Управляющий нажал на кнопку вызова секретарши.

– Тамара Ивановна, будьте добры еще кофейку, – попросил Константин.

– Сейчас, Константин Алексеевич.

Секретарша забрала со стола поднос и удалилась.

– Чего не возьмешь помоложе? – спросил Иосиф, кивая на закрывшуюся дверь.

«Он еще будет соваться в подбор кадров», – пронеслось в голове у Константина.

– Мне секретарша нужна для работы, – произнес он вслух. – Это только дураки держат подругу на зарплате. Не стоит смешивать две разные вещи.

– В общем, ты прав, – согласился Иосиф. – Работа прежде всего.

* * *

Дверь открылась, и вошел Иннокентий. Он плюхнулся в кресло, налил себе коньяку, выпил и только после этого посмотрел на двух других акционеров «ИКИ».

– Ну? – спросили они одновременно.

– Хреново, мужики. Денег нет.

– Что?! – взревел Иосиф, как разъяренный бык.

– Вообще нет? – поинтересовался Константин, у которого сердце ушло в пятки.

– Валютные счета пусты. Рубли на месте.

Иннокентий налил еще коньяку – всем. Они не чокались, просто осушили рюмки до дна. Молча посмотрели друг на друга.

– Ты можешь определить, откуда снимали? С какого компьютера? – обратился Иосиф к Иннокентию.

«Лысый что, сечет в компьютерах? – подумал Иннокентий. – Не предполагал, что он вообще слышал про компьютерный взлом».

– Нет, сделано профессионально. Правда, могу примерно сказать, когда.

И Константин, и Иосиф ждали продолжения рассказа.

– Где-то в полдесятого утра. Сегодня.

Иосиф снова побагровел. Первое красное пятно появилось у него на лбу, потом эта краснота пошла во все стороны – вверх на лысину и вниз к подбородку. Где-то пятна были более темные, где-то – более светлые. Он зашипел и, если бы мог, наверное, изрыгнул бы пламя.

Константин понял, что, видимо, это конец. Может, лучше пустить самому себе пулю в лоб, чтобы долго не мучиться. Жену, конечно, жалко и детей. Дети еще не выросли. Хотя бы лет по восемнадцать было, а им только тринадцать и одиннадцать. Его заначки им, конечно, надолго хватит, но… Да и жить еще хотелось.

Иннокентий подумал, что, не исключено, придется искать другую работу. Но после такого промаха могут нигде не взять. Информация в определенных кругах распространяется очень быстро. Надо как-то решать проблему. Вероятно, Лысый кого-то подозревает, а его бойцы свою работу хорошо знают, тем более на дискете есть фотография каких-то молодых парней…

– Деньги утром были. Это мне наша бухгалтерия подтвердила. Когда я приехал сегодня на работу, ко мне прибежала Раиса из валютного отдела и сказала, что что-то случилось с компьютерами. Ты мне звонил, Костя, как раз тогда, когда я пытался разобраться с тем, что же произошло. Теперь все ясно.

– А куда перевели, ты в состоянии определить? – спросил Иосиф.

– Нет, – покачал головой Иннокентий. – Я же говорю, что работал высококлассный специалист. Невозможно определить ни откуда снимали, ни куда переводили.

– Придушу этого программиста, – зашипел Иосиф.

– Ты кого-то подозреваешь? – поинтересовался управляющий «ИКИ».

Иосиф вынул из кармана записную книжку и посмотрел вначале на управляющего, потом на его заместителя.

– Неких Степанова Андрея и Зерковского Валерия знаете?

Константин покачал головой.

– Это они на фотографии? – спросил Иннокентий.

– На какой фотографии? – не понял Константин.

– Они, – кивнул Лысый и повернулся к управляющему: – После ввода пароля вылезает снимок, – добавил он с видом большого знатока, словно подобное было чем-то само собой разумеющимся. – И сегодня мои ребята ими займутся. Ты, – повернулся Лескин к Иннокентию, – съездишь в один домик вместе с моими орлами. Наверное, завтра.

Иннокентий удивленно посмотрел на него.

– Мои орлы работают не мозгами, а мышцами. В компьютерах не особо секут. Но смогут квалифицированно допросить. Они знают методы воздействия. Тебе придется задавать вопросы, чтобы выяснить, где именно находятся деньги и как вернуть их обратно.

Иннокентий внутренне содрогнулся. Ему совсем не хотелось ехать в «один домик» и участвовать в допросе. Он мог предположить, что зрелище будет весьма непривлекательное. Смотреть на «методы воздействия» не было ни малейшего желания.

У Иосифа зазвонила трубка сотового телефона.

– Лескин, – сказал он и долго слушал, что говорили на другом конце. По его лицу начала медленно расплываться улыбка.

Иосиф попрощался со звонившим и повернулся к банкирам.

– Мои парни работают не в пример вам. Оба вора уже у нас. Иннокентий, ты едешь со мной.

Заместитель встретился взглядом с управляющим, и тот молча, одними глазами пожелал ему удачи, понимая, что ему вместе с теми двумя тоже может достаться. Хотя бы потому, что у Лысого сегодня с самого утра плохое настроение.

* * *

По пути Иосиф решил, что нужно заранее получить всю имеющуюся информацию о сладкой парочке. Чтобы знать, когда они говорят правду, когда врут. Подобную информацию могла предоставить Марианна, причем и об одном, и о втором орле. Можно было, конечно, все узнать и по другим каналам, но зачем зря терять время? Иосиф велел Павлу ехать к Московским воротам.

Он связался с госпожой Мальцевой и предупредил, что скоро будет в «Эккотрейдинге» с определенной целью. Женщина на другом конце провода поинтересовалась, как дела. Лысый сообщил, что денежки аукнулись, причем если бы эти трахнутые банкиры действовали сразу же, то все осталось бы на месте. Баксы увели сегодня с утра. Иосиф вчера весь день пытался дозвониться до этих козлов, а у них, видите ли, был выходной. Даже если бы сегодня приехали на работу вовремя, и то можно было бы успеть. Таких работничков за яйца подвешивать следует. А они стоят во главе банка.

Трахнутый банкир, которого следовало подвесить за яйца, задумался, кем могла быть эта женщина, с которой Лысый так откровенно разговаривает и сообщает ей обо всем случившемся. Интересно будет взглянуть.

Марианна в это время объясняла Жеребцову, что Иосиф интересуется Зерковским. Они решили пригласить Морозова из «Элекрена».

Иннокентий впервые был в уютном четырехэтажном флигелечке со своим огороженным двором и большим складом. Перед двумя входами со двора, ворота в который открывали три дюжих охранника, стояло много хороших машин, в здании был произведен евроремонт. Везде чувствовались деньги.

Банкир недоумевал, кто такая эта Марианна, которая может предоставить информацию о двух мужчинах, изображенных на фотографии, и почему Лысый с ней так мило беседовал. У Иннокентия создалось впечатление, что Лескин вообще не в состоянии нормально разговаривать с кем-либо. Но, может, с женщинами он совсем другой?

В приемной их встретила вышколенная секретарша, оценивающе осмотрела Иннокентия, мило поздоровалась с Иосифом и сопровождавшим его Павлом. Она определенно хорошо знала эту пару. За директорским столом сидел мужчина лет пятидесяти пяти в очень дорогом костюме, благоухающий французским одеколоном. На левой руке у него были точно такие же часы «Omega», как у самого Иннокентия. Офис был обставлен со вкусом.

Мужчина встал, пожал всем руки, представился, предложил рассаживаться. В этот момент дверь распахнулась и вошла стройная красивая женщина в строгом черном деловом костюме, белоснежной блузке, черных туфлях на высоких каблуках. Весь ее вид говорил о компетентности, но в ней была и женственность, и какой-то внутренний свет. Она выглядела счастливой.

– Марианночка, солнышко, – вскочил с места Иосиф, обнял ее и поцеловал в щечку. – Как я рад тебя видеть! Как всегда, впрочем. Как самочувствие?

– Как всегда, отличное, – ответила женщина.

Лысый вел себя совершенно нетипично. Вернее, Иннокентий не представлял его рассыпающимся в комплиментах. В особенности после сегодняшнего утра, когда он объяснял им с Константином, что они делали с различными породами животных.

Марианна по-дружески поздоровалась с Павлом, с которым определенно была давно знакома. Он даже подмигнул ей.

После этого женщина повернулась к неизвестному ей молодому мужчине лет тридцати двух.

«Холеный мужик, – пронеслось в голове Марианны. – Себя любит. Но и, похоже, любвеобилен. Внешность и деньги играют большую роль».

– Марианна Мальцева, – по-мужски протянула она руку Иннокентию и достала из нагрудного кармана визитку.

Иннокентий несколько удивился ее крепкому рукопожатию, потом решил поцеловать руку женщины. На губах Марианны появилась легкая улыбка.

– Иннокентий Брезинский, – представился он, протягивая свою визитку.

Марианна мельком глянула на нее и поняла, что это один из представителей пострадавшей стороны. Наверное, она видела его когда-то раньше.

Жеребцов пододвинул Марианне кресло.

– Я договорился, что к нам зайдет президент «Элекрена», – сообщил Олег Александрович Лескину. – Там работал Зерковский. Вы можете задавать любые вопросы. Я этого программиста практически не знаю. На улице, наверное, прошел бы мимо.

– Ты когда последний раз ходил по улице пешком, Олег? – усмехнулся Лескин.

– А вы, Марианна, знаете этого программиста? – обратился к ней Иннокентий.

Женщина пожала плечами.

– Постольку поскольку. Он у нас выполнял кое-какие работы. К тому же «Элекрен» находится в этом же здании, мы так или иначе сталкиваемся со всеми сотрудниками. Знаю, что он очень опытный программист. Вам о нем лучше расскажет Морозов.

– Марианна, а ты можешь пригласить эту свою подругу, у которой… – начал Иосиф. – Ну, ты меня поняла.

– Она сегодня работает, – ответила Марианна. – Если хотите получить информацию о Степанове, то от нее мало чего услышите. Я вам вчера рассказала все, что знаю. Маринке известно не больше. Если он – один из… ваших бизнесменов, – Иосиф усмехнулся выбору выражений, – то вам проще навести о нем справки. Правда, я считаю, что это дело рук только Зерковского. Как замешан Степанов – не представляю.

«Неужели это она каким-то образом раздобыла дискету? – подумал Иннокентий. – Она в курсе таких вещей, о которых женщине знать вообще не следует. Лысый разговаривает с ней на равных. Генеральный директор этого «Эккотрейдинга» вообще молчит как рыба. Кто здесь решает все вопросы?»

– Коньячку? – предложил Жеребцов. – Пока ждем Морозова.

Иосиф с Иннокентием кивнули.

– А нам с Павлом соку, – сказала Марианна.

Олег Александрович достал из шкафа бутылку французского коньяка и коробку финского апельсинового сока.

– За решение всех проблем! – поднял тост Жеребцов.

Все чокнулись и выпили.

– Ваш валютный счет ведь в «ИКИ»? – уточнил Лысый.

– Да, – кивнула Марианна.

– Сколько на нем? Вернее, было на нем?

– Двести семьдесят долларов, – улыбнулась Марианна.

Иннокентий удивленно посмотрел на нее. «Может, это все провернула она?»

– Мы в пятницу сделали проплату в Финляндию за сахар, – объяснила Марианна, поймав на себе взгляд банкира. – Завтра ждем очередную партию. Так что нам повезло.

– Мы надеемся возвратить деньги, – сказал Лысый. – Любыми средствами. Сейчас мои бойцы занимаются этой сладкой парочкой. В любом случае за нашу работу и нанесенный моральный ущерб, – тут Иосиф усмехнулся, – платить им.

Жеребцов снова разлил коньяк.

– За возврат денег! – предложил он.

Все выпили. Марианна и Павел опять потягивали только сок.

Еще утром Марианна вкратце ввела Жеребцова в курс дела. Ему она тоже не сказала, откуда у нее появилась дискета, но шеф должен был знать про ее встречу с Иосифом: все-таки с Олегом Александровичем они уже много лет трудились бок о бок и могли положиться друг на друга, чего нельзя было сказать про Лысого. Шеф поддержал ее решение открыть все Лескину: теперь он обязан им по гроб жизни. Неважно, ушли деньги или нет. Они-то сделали все, что могли. И в дальнейшем готовы помогать. Только бы их фирме и им лично господин Лескин не мешал жить, а даже иногда помогал. Хорошо иметь Лысого обязанным.

– Арине будем говорить про это дело? – спросил Жеребцов.

– Зачем? – удивилась Марианна. – Ее это никаким боком не касается. Не надо никому давать лишнюю информацию.

В этом мнения Марианны, Иосифа и Олега Александровича полностью совпадали.

Генеральный директор «Эккотрейдинга» кивнул и решил не посвящать Арину. О том, что банк грабанули, она узнает в самом банке, если, конечно, они станут распространяться о подобной утечке средств в неизвестном направлении.

– Можно поинтересоваться, сколько увели? – обратился Жеребцов к Иосифу.

– Всю валюту, – сказал он. – Кеша, сколько там было?

– Семьсот восемьдесят тысяч.

Олег Александрович и Павел присвистнули. У Марианны округлились глаза. Иосиф снова начал багроветь.

– И все можно было сберечь! – снова заорал он. – Вы представляете, – обратился он к Марианне и Жеребцову, – я вчера весь день этим козлам звонил, сегодня все утро, а они где-то шлялись. Я с вас, с уродов, эти деньги сниму, – заявил он Иннокентию.

Банкир молчал.

– Вы смогли определить, в какое время их сняли со счетов? – спросила Марианна у Иннокентия.

– Сегодня утром, где-то в половине десятого.

– М-да, – только и сказала Марианна, но подумала, что теперь-то Иосиф у нее точно в долгу: она все сделала вовремя. Отдуваться банкирам, ну и, конечно, Зерковскому со Степановым.

Марианна встретилась взглядом с Олегом Александровичем. Он улыбнулся ей одними глазами. Они оба поняли, что их мысли совпали.

«Чья она подруга? – размышлял Иннокентий. – Жеребцова? Лысого? Кольца на пальце нет. Молодая симпатичная бизнес-леди. В этом мире женщины редко достигают высот в бизнесе, не разделив постель с кем следует и когда следует. Интересная мадам».

– Я сейчас велю секретарше принести водку и бутерброды, – сказал Жеребцов, обводя глазами компанию. – Все за?

– Да, – кивнули собравшиеся.

Президент «Эккотрейдинга» встал, подошел к своему столу и нажал на нужную кнопку переговорного устройства.

Минут через пять появился Морозов.

* * *

Когда Лысый и Иннокентий покидали «Эккотрейдинг», они оба уже едва стояли на ногах. Павел повел шефа к машине, Марианна предложила помочь спуститься молодому банкиру. Он все время извинялся и обещал приехать к ней с розами за то, что она, такая красивая женщина, вынуждена помогать ему, глупому мужику, спуститься с какого-то третьего этажа.

Морозов рассказал все, что знал. Он подтвердил слова Марианны о том, что Зерковский в состоянии провернуть то, что провернул. Парень очень толковый.

– Куда теперь? – спросил Павел.

– Пожалуй, домой, – сказал Иосиф. – Утро вечера мудренее. Завтра займусь этой сладкой парочкой лично. Банкира потом отвезешь, куда скажет. Доведешь до двери. Он мне завтра нужен. Вместе совершим прогулку за город.

Иосиф пьяно расхохотался. Иннокентий дремал, опустив голову на грудь.

– Да, Сашке позвони, – продолжал давать указания Иосиф. – Пусть на ночь оставят тех двоих в погребе. Посидят там, подумают о смысле жизни. Мы завтра подъедем и вместе обсудим сложившуюся ситуацию.

Иосифу опять стало смешно, когда он представил, каким может быть это обсуждение.

Павел набрал по сотовому телефону номер «Дельты» Сцепщика и передал указания шефа.

– Поют? – поинтересовался Павел.

– Соловьями, – ответил Сашка. – Мы все записали, как велел шеф.

– Тогда запирайте их в погребе. Концерт откладывается до завтра. Приедет шеф вместе с одним банкиром. До завтра, Саш.

– До завтра.

Глава 17

Год 1995-й. Вторник—четверг,

28–30 марта

Маша очень мило провела вечер с Картушем. Они были в «Конюшенном Дворе» – баре, ресторане и ночном клубе, именуемом в народе просто «Конюшней». Оригинальный интерьер, затемненный зал, к свету в котором надо привыкнуть, немногочисленная стильная публика… Ты заходишь с улицы и видишь перед собой макет лошади, сено, проходишь вперед и садишься на одну из скамеек, на спинку которой накинута шкура. Коровьи и свиные головы украшают стены, в середине на первом этаже – стойка бара. Есть и второй этаж, но Маша с Картушем обычно останавливались на первом. Как говаривал Владимир Вениаминович, лучше никогда не подниматься в баре на второй этаж, если можно расположиться на первом, – вдруг потом будет трудно спуститься или по пути шею свернешь.

Они выпили джина с тоником, поужинали не торопясь. Маша с беспокойством расспрашивала папу Вову о его делах, гладила по руке, хлопала глазками. Ее распирало чисто женское любопытство: на чем же все-таки подловили Владимира Вениаминовича? Какой у него тайный грех? Но Картуш никак не хотел колоться.

– Как там твоя подруга? – спросил он.

– Марианна?

– Нет, вторая, та, чей муж…

Маша откровенно удивилась вопросу. Папа Вова вроде бы не должен был обратить внимание на Маринку, почему он интересуется?

– Как всегда, – пожала плечами Маша. – А почему ты спросил?

– Они очень бедно живут? – ответил Картуш вопросом на вопрос.

– Если ты хочешь выяснить, нужны ли были им деньги, которые ты передал Славке, то да, очень. Для них это колоссальная сумма. Я не знаю, сколько лет им нужно вкалывать всей семьей, чтобы столько заработать. Она не только пятнадцати, а и тысячи баксов в руках не держала. Сотню и ту, наверное, только по телевизору видела.

– Неужели у нас еще есть люди, у которых дома нет валюты? – поразился Владимир Вениаминович.

Маша отпила джин из стакана и внимательно посмотрела на папу Вову. Притворяется? Или действительно настолько оторван от жизни?

– Есть. И думаю, много. Просто ты вращаешься в других кругах. У моей матери, например, нет. По крайней мере, не было, когда они в последний раз со мной разговаривали.

– Вы что, в ссоре?

– Да уже года два, – ответила Маша.

Картуш в удивлении приподнял брови.

Рядом нарисовалась молоденькая симпатичная официантка: она заметила, что у господина опустел стакан.

– Что-нибудь еще?

– Пожалуй, коньяку. Ты будешь, Маша?

– С кофе.

– Два кофе с коньяком, – заказал Картуш и повернулся к Корицкой. – Родители в самом деле не разговаривают с тобой уже два года?

– Да, – кивнула Маша.

– Но почему? – недоумевал Картуш.

– Потому что я живу так, как живу. Я не хочу сидеть в какой-нибудь конторе за нищенскую зарплату, я хочу жить, как человек. Вернее, как должен жить человек. С точки зрения многих – и старшего поколения, и даже моих ровесниц – я поступаю неправильно, безнравственно, мною движет корысть. Но я этого не скрываю! Я не ханжа. По-моему, следует презирать тех, кто критикует и пытается воспитывать меня, в то же время в душе завидуя мне, у кого все внутри переворачивается при виде меня, садящейся в роскошной шубе в шикарную машину. Эти ханжи с радостью поменялись бы со мной местами! Они представляют себя принципиальными и правильными! Но я не верю им.

Официантка принесла кофе и коньяк и поставила на столик перед Машей и Владимиром Вениаминовичем.

– Были у меня две соседки в коммунальной квартире…

– Ты и в коммуналке жила?

– Конечно, жила. Только два года назад переехала. Ну так вот. Одна-то ладно, ей за семьдесят было, может, и в самом деле ей эти принципы в голову вбили. Непробиваемая коммунистка. Но вторая воспитательница завидовала мне черной завистью. Ей еще сорока не исполнилось, а она уже превратилась в существо непонятного пола и возраста: ни мужиков, ни денег. Дочка у нее, Люба. Эта Люба, пока мать на государство трубила, училась у меня жизни. Она не пойдет по мамочкиным стопам. Она видела перед глазами два примера: собственной матери, не знающей, как свести концы с концами, озлобленной на всех и вся, давно забывшей про мужиков, и мой. Не сомневаюсь, девочка сделала однозначный выбор.

Владимир Вениаминович молчал. Он впервые за четыре месяца знакомства слышал от Маши подобные речи. Обычно она сюсюкала с ним, поддакивала, смотрела томным взглядом. Одним словом, голубка ворковала. Он решил послушать дальше.

– У тебя были плохие отношения с соседями в коммуналке?

– С семейкой алкашей – Аськой и Ленькой – прекрасные. Мы там сражались на коммунальной кухне: две комнаты на две комнаты. То есть мы с ними с одной стороны, а Любкина мамаша с бабой Варей с другой. Я Аське с Ленькой всегда остатки еды отдавала, бутылку иногда ставила, мы с ними ладили. А бабка с Танькой мне завидовали. У них все внутри переворачивалось, когда я на кухне продукты из супермаркета выкладывала. Нельзя было уйти с кухни, пока что-то готовилось: могли соли от души подбросить или придумать еще что-нибудь пакостное. Но я тоже в долгу не оставалась.

Маша улыбнулась, вспоминая.

– Ты получала удовольствие от того, что делала кому-то гадость?

– Если я делала ее какой-то сволочи, которая только и думает, как насолить мне, а я ее опережаю, – да. Я не ханжа, папа Вова! Святых нет! Это только в Библии подставляют правую щеку после того, как ударили по левой. В жизни все не так. Если кто-то и подставляет, его надо отправлять в сумасшедший дом! Нормальный человек стремится дать сдачи! И это естественно. Иначе тебя с дерьмом смешают. Надо бороться за свое место под солнцем. Мест всем не хватает. Правит закон джунглей: выживает сильнейший. Если это место не займу я, займет кто-то другой. И я делаю все от меня зависящее, чтобы занять его. Чтобы его заняла я, а не «тот парень».

Папа Вова залпом выпил коньяк и повернул голову, чтобы найти официантку. Девушка с обворожительной улыбкой тут же оказалась у столика.

– Повторить? – предложила она.

– Да, – кивнул Картуш.

Маша замолчала. Молчал и Владимир Вениаминович, потом поднял глаза на Машу и спросил:

– Кем работает эта Марина?

– На улице у метро конфетами торгует. Это адский труд, папа Вова. Туда идут только потому, что больше никуда не взяли. Я знаю женщин, которые стоят за прилавками рядом с Маринкой. Я к ней иногда езжу, поесть ей вожу. Там практически все матери-одиночки или разведенные. Им детей кормить надо. Это раньше государство не позволяло увольнять беременных и женщин с маленькими ребятишками. А теперь наоборот! Теперь есть хозяин, а хозяину невыгодно платить декретные и детские и невыгодно иметь работницу с детьми, которая будет сидеть с ними на больничном. За работу на улице и в ларьке платят каждый день: проценты от выручки. Сегодня стоишь – сегодня же получаешь, а если болеешь – твои проблемы. Найдем другую. Поэтому ребенок дома с температурой лежит, мать сама кашляет, но стоит. Иначе вообще никаких денег не будет.

Маша замолчала. «Что это меня сегодня понесло?» – подумала она.

– Закажи мне еще джина, пожалуйста, – попросила она.

Официантка сразу же оказалась у их столика.

– Маша, я могу тебя спросить, думала ли ты когда-нибудь о будущем? – обратился к ней Картуш.

– О каком будущем?

– Твоем, разумеется.

– Марьянка мне постоянно твердит, что надо устраиваться на работу. Но я этого делать не намерена. Я ничего не умею. Тех денег, к которым я привыкла, мне платить все равно никто не будет. Наверное, надо бы замуж сходить. – Маша улыбнулась. – По крайней мере, в обозримом будущем намерена жить, как жила.

Картуш осушил очередную рюмку коньяка.

– Ты хочешь выйти замуж за богатого человека? – спросил он.

– Конечно, – удивленно ответила Маша, не понимая, как вообще можно задавать такие глупые вопросы.

– Если женщина выходит замуж за деньги, она редко бывает счастлива, – заметил Владимир Вениаминович.

– Нужно решить для себя, чего хочешь больше.

– Чего хочешь ты?

– Ни в чем никогда не нуждаться, – не задумываясь, ответила Маша. – Больше всего в жизни я боюсь нищеты.

– И ты готова продать свою молодость, свою красоту, свой шанс на счастье за деньги?

Маша молчала.

– Так готова или нет?

– Ты хочешь услышать, что я мечтаю о любимом муже и куче детей? Да, я признаю, что идеальным вариантом был бы любимый мужчина, который мог бы меня всем обеспечивать. Тот, кого люблю я и кто любит меня. И еще я от него получаю то, что имею сейчас. Но идеальных вариантов не бывает! Приходится чем-то жертвовать! Если бы мне было восемнадцать или двадцать, возможно, у меня оставались бы еще какие-то иллюзии. Но мне двадцать семь! Я, к счастью или, наоборот, к несчастью, уже много всего повидала и услышала. Получить и то, и другое невозможно. Я пойду на брак по расчету с открытыми глазами. Я буду делать то, что от меня требуется. Надеюсь, что смогу родить ребенка и буду его любить.

– Жить с человеком и ненавидеть его – безнравственно, – сказал Картуш.

– Но почему ненавидеть? – искренне удивилась Маша. – Можно же уважать человека, но не любить. А потом… ты же все время заключаешь сделки, папа Вова. И брак – это тоже своего рода сделка.

– Но сделки иногда срываются.

– Тогда надо разводиться.

– Это не всегда возможно, – сказал Владимир Вениаминович и поднялся из-за стола. – Поедем, Маша, я отвезу тебя домой.

Притихшая Маша надела свою модную норковую шубку. Она стояла у выхода и ждала папу Вову, который удалился на несколько минут. Она жалела, что так разоткровенничалась, и опасалась, что эта встреча может оказаться последней. Рвать с Картушем ей пока не хотелось. Ее, в общем, все устраивало. Снова придется искать спонсора… А Марьянке сейчас не до ее проблем. На улице же просто так не подберут. Наверное, Маша просто слишком много выпила, и все наложилось на старые дрожжи.

Наконец появился папа Вова, взял Машу под локоть и повел к машине. Антон услужливо распахнул дверцу.

Антон вопросительно посмотрел на Картуша.

– Ко мне, – сказала Маша.

Владимир Вениаминович молчал всю дорогу.

– Утром за мной заедешь, – сказал Картуш Антону перед Машиным парадным.

Антон молча кивнул. У Маши от удивления округлились глаза: папа Вова никогда не оставался у нее на ночь. И тут ей почему-то стало страшно. Его же чем-то шантажировали! Марьянка высказывала предположение о какой-то патологии! Что-то нужно было срочно придумать. Она не могла подать никакого знака Антону, да и кто ей Антон, он же работает на папу Вову. Как только поднимутся к ней, нужно сразу же позвонить Марьянке. Соврать папе Вове, что обещала с ней связаться и как-то дать ей понять, чтобы немедленно приезжала. Или, может, Ухову… Но телефон Ухова записан на какой-то бумажке, дура, не выучила его на память. Но кто же мог предположить?! Только бы Марьянка все сразу же поняла! Только бы примчалась! А если она не сможет вырваться?! Как ей объяснить, что ехать надо немедленно?

Маша ватными ногами пошла к двери. Владимир Вениаминович молча следовал за ней. Они поднялись на лифте на шестой этаж. Маша никак не могла попасть ключом в дверь: у нее дрожали руки. Папа Вова этого не заметил, или сделал вид, что не заметил, или подумал, что она слишком много выпила сегодня.

В коридоре почему-то горел свет. «Неужели забыла выключить?» – пронеслось в голове у Корицкой.

Они зашли, Картуш закрыл замок и расстегнул пальто.

– Так торопилась, что забыла про свет? Как обычно, опаздывала? – спросил он. – Ветер гуляет в красивой голов…

Он не закончил слово. Увидев его выражение лица, Маша тоже повернулась. Из маленькой комнаты появились Алькен с пистолетом и его друг Ибрай Мустафин с обрезом. У Маши подкосились ноги. Она впервые в жизни потеряла сознание.

* * *

Она практически сразу же пришла в себя, в основном от запаха мочи. Владимир Вениаминович держался рукой за стену. Переживания последних дней дали о себе знать. В этот момент он испытывал просто звериный страх, увидев этих двоих с перекошенными лицами.

Маша решила притвориться, что все еще находится без сознания, и не открывала глаза, хотя было очень противно: промок весь рукав.

– Так… – медленно произнес Алькен.

– К-к-кто вы? – пролепетал Владимир Вениаминович.

– Вопросы здесь задаем мы, – ответил Кунанбаев. – И хотим тебя спросить о том же.

– Н-н-но это же…

– Ты давно ее знаешь? – Алькен мотнул головой на лежавшую без движения Машу.

– Н-н-нет. Ме-месяца четыре, – заикался Картуш.

– Вот сука, – процедил Кунанбаев. – Не успел я уехать. Времени зря не теряла.

– А вы ее знали раньше? – поразился Владимир Вениаминович.

Алькен с Ибраем нехорошо усмехнулись.

– Это моя квартира, – сказал Кунанбаев. – И я кормил, поил и одевал эту продажную тварь. Так же, как ты после меня. Я правильно понял, что она и тебе дурила голову?

Картуш вынул из кармана носовой платок и трясущейся рукой вытер пот с лица.

– Мы на тебя зла не держим, – продолжал Алькен, – а вот с этой дрянью будем разбираться. Ты можешь уходить. Только не возвращайся сюда. Я забираю себе назад то, что принадлежит мне. Она досталась мне раньше, чем тебе. Уходи.

Владимир Вениаминович повернулся к двери.

– Папа Вова! – Маша в ужасе вскочила на ноги, поняв, что нельзя больше разыгрывать комедию. – Они же убьют меня! Разве ты не понимаешь? Они же…

– Он правильно сказал: ты – продажная тварь, – процедил через плечо папа Вова, который в этот момент, видимо, думал только о спасении своей шкуры. – Ты получишь то, что заслужила.

Дверь за Картушем захлопнулась.

Маша опустилась на пол и разрыдалась, закрыв лицо руками.

– Ты только посмотри на нее! – повернулся Алькен к Ибраю. – Она еще слезы льет. Верная жена дождалась возвращения мужа после долгой разлуки. Это так ты мне радуешься? Ну-ка, встань немедленно и покажи, как ты меня любишь!

Маша заревела еще громче. Она знала, что ей никто не придет на помощь, и у нее даже не будет возможности хоть кому-нибудь позвонить. Она не представляла, доживет ли до утра.

– Я жду! – повторил Алькен.

«Надо его как-то задобрить, – подумала Корицкая. – Ни в коем случае не злить. Злой он вообще как зверь».

Она медленно поднялась на ноги и, качаясь, пошла к Кунанбаеву.

– Ты только посмотри! – говорил Алькен. – Послушная женщина. За мной!

Он повернул в маленькую комнату, Маша направилась вслед за ним. Последним вошел Ибрай.

Алькен лег на кровать, расстегнул ширинку и приказал:

– Поработай на подъем!

Машу тошнило. Но она знала – нужно сделать то, что требует Кунанбаев – иначе будет еще хуже.

– На колени встань! Потом я отдам эту продажную тварь тебе, Ибрай! Глубже! Глубже возьми!

Маша действовала, как в бреду. Она словно видела себя со стороны. Она когда-то слышала, что душа иногда отделяется от тела и смотрит на него с потолка. Всем кажется, что ты умерла, а ты потом возвращаешься и оживаешь снова. Где же она это слышала? И оживет ли она? Что она сегодня говорила папе Вове? Нет, она не может выносить подобное. Ни за какие деньги. Она хочет, чтобы ее кто-то мог защитить, чтобы рядом было надежное твердое плечо, тот, кто будет любить ее, а не… издеваться.

Она заснула на полу. Ее кто-то пинал ногами, но она уже ничего не понимала. Она думала только о том, что, наверное, по всему ее телу останутся следы рук Ибрая. Он насиловал ее во все места. Она уже ничего не понимала. В какой-то момент она стала сопротивляться, но Кунанбаев врезал ей по лицу с такой силой, что из носа брызнула кровь. Она снова стала покорной рабой.

* * *

Утром откуда-то издалека послышались какие-то звуки. Сознание медленно возвращалось. Кто-то что-то говорил на непонятном языке и смеялся. Маша не помнила, где находится. Болело все тело, каждая его клеточка. Ноги и руки затекли от неудобной позы. Ковер, на котором она лежала, был испачкан кровью и спермой. Ее кровью и… Алькен с Ибраем! Они здесь, в ее квартире. И этот ужас может еще долго продолжаться, пока они не убьют ее. Помощи ждать неоткуда. Папа Вова никому не скажет, кого он встретил у нее дома. Когда еще Марьянка соберется к ней? Больше ей никто не позвонит. И никто не приедет. У Маши мелькнула мысль выпрыгнуть из окна. Ну почему эта чертова квартира на шестом этаже? Нет бы на первом или на втором. Ну хотя бы на третьем. Она бы прыгнула. А так – кричи не кричи. Все равно никто не придет на помощь. Тем более все соседи видели, что за мужики и машины к ней ездят. Решат, что ей так и надо. Сволочи.

Дверь распахнулась. Вошел Алькен, пнул ее ногой. Она тихо застонала.

– Хватит валяться! – сказал он. – Иди умывайся и готовь еду. Вечером ко мне придут друзья. Чтобы стол был накрыт.

Он не стал ждать, когда она поднимется, и отправился назад к Ибраю. Они о чем-то говорили в большой комнате.

Маша встала и, шатаясь, побрела в ванную. При виде своего отражения в зеркале ей стало еще хуже: оплыл левый глаз, вся левая сторона лица была в синяках, шатался один зуб, разбита губа. Тело было в кровоподтеках и ссадинах. Она сполоснула лицо холодной водой, сбросила одежду и встала под струю теплого душа.

– Ты долго будешь там копаться?! – Алькен распахнул дверь и уставился на ее избитое обнаженное тело.

Он молча осмотрел ее, потом сказал:

– Ладно, приводи себя в порядок. Ты мне нужна здоровая.

«Значит, не убьют, – подумала Маша. – Наказал за неверность – теперь опять ласкать будет?»

Алькен оставил деньги, чтобы она закупила продуктов, – целых пятьсот долларов. «Орду, что ли, кормить?» Сказал, что приедет с друзьями часов в восемь. Чтобы стол был накрыт, и она, улыбающаяся, ждала мужа. Ибрай не проронил ни звука – словно Маши не существовало. В половине первого они куда-то уехали.

Маша тут же набрала Марианнин рабочий.

– Прости, Маша, у меня дикая запарка, – сказала подруга. Как показалось Маше, голос Марианны был даже более усталым, чем обычно. – Если ты по мелочовке, давай через пару дней. Лучше на выходных. Или у тебя что-то очень срочное?

– Алькен вернулся, – сказала Маша.

– Что?!

– Меня избили и изнасиловали. Он и Ибрай Мустафин. Ах да, ты Ибрая не знаешь. Похоже, приехали надолго. Я пришла домой с папой Вовой. Ты представляешь, какая была трогательная встреча. Вернее, не представляешь. Папа Вова бежал быстрее лани. Вначале описался на меня, а потом в праведном гневе смотался, оставив меня на этих. Он гад, Марианна! Он видел, что Ибрай с обрезом, а Алькен с пистолетом. Но бросил меня на них!

– Откуда ты звонишь? – сразу же спросила подруга, казалось, забыв о своих проблемах.

– Из дома. Похоже, что гнев Алькена прошел. Он оставил пятьсот баксов, чтобы я закупила продукты и приготовила ужин для него и его друзей. Сказал, что я ему нужна здоровая. Велел привести себя в порядок. Что мне делать?

Марианна молчала на другом конце провода.

– Марьяш, ты здесь? – спросила Маша.

– Здесь. Я думаю. То есть с утра был нормальный? Как раньше?

– Да. Главное, сказал, что я ему нужна здоровая.

Марианна опять помолчала, потом наконец спросила:

– С Картушем, как я понимаю, ты закончила?

– С этим подонком?! Ни за какие деньги!

– Больше никого на горизонте нет?

– Ты же знаешь. Если только ты мне кого-то не подыщешь в самое ближайшее время, но, с другой стороны, Алькен…

– Ты можешь быть с ним после вчерашнего?

Теперь пришел черед Маши долго не отвечать.

– Да, – сказала она. – С ним, в общем-то, раньше все шло неплохо. Помнишь, я даже когда-то говорила тебе, что теперь буду только с восточными мужиками. От них больше получишь, чем от наших. И… Наверное, он считает, что уже достаточно меня наказал. По крайней мере, мне так показалось сегодня утром. Возможно, он даже приласкал бы меня, если бы рядом не стоял Ибрай.

– В таком случае готовь ужин, – сказала Марианна.

* * *

Вечером приехали пятеро друзей Алькена. Маша подносила, уносила, подливала, одним словом, ублажала. Постаралась она на славу. Тут были и разные салаты, и мясные рулетики, приготовленные в горшочке, и даже торт успела испечь. Кунанбаев определенно был доволен. Простил.

Все друзья, кроме Ибрая, разъехались. Мустафин вызвал себе проститутку. Они расположились в большой комнате. Маша с Алькеном удалились в маленькую. В эту ночь Алькен был нежен, не повышал голоса, наоборот, говорил ласковые слова. Можно было подумать, что вчера на него нашло какое-то затмение. Проститутка в соседней комнате дико кричала. Маша постоянно вздрагивала. Она догадывалась, что там с ней вытворяет Ибрай.

– Не бойся, – сказал Маше Алькен. – Он тебя не тронет. Он знает, что ты – моя женщина. У друга женщину нельзя забрать. Да и зачем, если всегда можно купить?

Маша вспомнила о своем вчерашнем разговоре с Картушем. Вернее, о ее собственном монологе. Зачем она так разоткровенничалась? Теперь она думала о том, рада ли расставанию с Картушем или нет. Сволочью он оказался, подонком. Бросил ее вчера. Ну и черт с ним. Пусть катится. Мало с него еще шантажисты содрали.

Алькен, в общем-то, вариант неплохой. Только не надо его злить. Вот когда он в ярость впадает – тут спасайся кто может. Но щедрый, гораздо более щедрый, чем Владимир Вениаминович. Она с Картушем никогда не связалась бы, если бы точно знала, что Кунанбаев вернется, но ведь он тогда так скоропалительно уехал… Сам не мог сказать, когда приедет еще и приедет ли вообще. Если бы он ей хоть денег оставил, как обычно, ну или побольше, чем обычно, она бы дождалась его и ни с какими Владимирами Вениаминовичами не связывалась.

Интересно, а что Алькен привез на этот раз? В большой комнате стояли три каких-то чемодана и сумка. В сумке-то скорее всего вещи Ибрая, потому что в маленькой комнате стоит похожая с вещами Алькена. Машу днем распирало любопытство, но она не осмелилась заглянуть внутрь: вдруг каким-то образом поймут, что смотрела – и тогда ей не поздоровилось бы.

– Алькен, а сколько тебе жен по закону положено?

Мужчина усмехнулся.

– По законам шариата можно иметь четыре жены и пять наложниц. Столько жен было у пророка Мухаммеда.

– А ты уже догнал Мухаммеда?

Алькен расхохотался.

– Нет, красивая, не догнал пока. Да и зачем мне столько?

– А сколько тебе надо?

Лежа на спине, Алькен погладил по светлым волосам русскую женщину, пристроившуюся у него на груди и смотревшую ему прямо в глаза.

– Дома у меня две жены. Было три. В России – ты одна. Вы, русские женщины, совсем другие. Во всех планах. Вы привыкли иметь мужчину только для себя, не стремитесь ему угодить так, как это делают наши женщины. В гареме много жен, а муж один, и женщина старается опередить всех соперниц, выделиться, одержать верх – и влюбить в себя господина. Ваши женщины даже не догадываются обо всех уловках, которые знают восточные красавицы.

– Но ты же сам говорил, что твоя жена… та, которая последняя, тебя не удовлетворяет…

– Правильно, говорил. Но только про последнюю жену. Ее больше нет. Я женился на ней только потому, что у меня важные дела с ее отцом. Он – большой человек у нас. Но дочь воспитал неправильно. С точки зрения восточного мужчины, неправильно. У нас принято внушать девочкам с детства, что надо быть покорной мужчине, они не смеют перечить! А она, понимаешь ли, газет начиталась и заявила мне как-то, что женщины в восточных странах приходят к власти, а мы в Джамбуле такие отсталые. Эмансипация.

– А что делают жены, когда муж в отъезде? Вот твои сейчас, например?

– Работают, – удивился вопросу Алькен. – Старшая, байбиче, руководит. Она – второй человек в доме после мужа. Как мастер в цеху. Распределяет задания между младшими. У меня, правда, целой артели пока нет, но я знаю много семей, где, можно сказать, производство поставлено на поток.

– Но неужели у них не возникает протеста, неужели они хотя бы просто не хотят мужика только для себя?! – недоумевала Маша.

Алькену снова стало смешно.

– Девочка, тебе этого не понять. У тебя другое воспитание, тебе не внушалась с детства покорность. Вот например, моя последняя, самая младшая жена попыталась открыть рот – совсем чуть-чуть – и я ее наказал. Моя старшая жена, поняв, что я недоволен последней, приложила массу усилий, чтобы отравить ей жизнь. Младшая покончила с собой. Кстати, ее отец на меня не сердится. Признает, что сам был неправ. Слишком много позволял любимой дочери. Она выросла в семье большого человека – и оказалась непохожей на других наших женщин. В результате поплатилась за это.

Маша надолго задумалась.

– Алькен, но кто все-таки лучше – восточные женщины или русские?

– Русские, – без колебаний ответил Алькен. – Но в жены русскую я никогда не возьму.

Он крепко прижал Машу к себе. Она почувствовала, что мужчина снова ее хочет. У них обоих участилось дыхание. И без того горячее тело Алькена запылало жаром. Маша обвила его шею руками. Они перекатились на бок и долго любили друг друга…

* * *

На следующее утро на проститутку Свету, ночевавшую с Ибраем, было страшно смотреть. Как вчера утром на Машу. Они встретились глазами и сразу же поняли друг друга: фингал под глазом и опухоль у Корицкой еще не спали.

– Дай иголку с ниткой и булавки, – попросила девушка. – А то порвал мне всю одежду: так торопился.

Она грустно усмехнулась.

Алькен с Ибраем с самого утра куда-то уехали, забрав два чемодана.

Маша напоила Свету кофе и помогла зашить порванное – так, на скорую руку, только чтобы добраться до дома. Ибрай дал ей денег на такси (в дополнение к плате за услуги), но Света не собиралась кататься на машине, если можно доехать общественным транспортом и сэкономить. У нее ребенок. Кормить надо. Вот и приходится терпеть таких. Света кивнула в сторону комнаты.

Они тепло попрощались, и Света уехала.

Вечером Алькен с Ибраем вернулись с какой-то небольшой черной сумкой. Чемоданов с ними не было. Алькен кинул сумку к окну в маленькой комнате. Там между тумбой и стеной оставалось небольшое пространство, где у Маши валялись разные мешки, старые сетки, сумка с порванной ручкой. Кунанбаев поднял несколько мешков, сунул черную сумку туда и накрыл ее ими.

– Не трогать! – сурово приказал он Маше.

– Хорошо, – сказала она – покорно, ну прямо как восточная женщина.

Маша накормила их ужином и отправилась мыть посуду. Из кухни она услышала, как мужчины о чем-то ругаются в большой комнате. Они говорили на своем языке, так что ей была совершенно непонятна причина спора. Она спокойно продолжала мыть посуду. Кто-то резко отодвинул стол. Алькен что-то орал. Ибрай тоже не оставался в долгу. Маша оставалась на кухне. Двое дерутся: третий не приставай.

Маша решила вынести помойное ведро. Стоя у мусоропровода, она услышала, как звонит телефон. Девушка бросилась на кухню, где стоял один из аппаратов, но Алькен уже успел снять трубку в комнате. Говорили по-русски. Машино любопытство одержало верх над страхом, и она навострила ушки…

– Ну так вы готовы дать ответ? – спросили на чистом русском языке, без какого-либо акцента.

– Мы согласны, – сказал Алькен.

– Нет! – закричал стоявший рядом Ибрай. – Нет!

Звонивший определенно услышал голос Мустафина и уточнил:

– Так все-таки да или нет? Если вы не хотите снизить ставку, мы будем работать с другими партнерами. Они организуют поставки товара даже за меньшие деньги, чем мы предлагаем вам. Я вообще даю вам столько лишь потому, что мы давно знаем друг друга.

– Мы согласны, – повторил Кунанбаев.

– Нет! – опять закричал Мустафин.

– Если ты не хочешь участвовать в деле, я буду работать с ними один! – огрызнулся Алькен.

Внезапно дом содрогнулся от грохота. Маша подумала, что у нее сейчас разорвутся барабанные перепонки. Она в первый момент не поняла, что случилось. В тишине, последовавшей за звуком выстрела, раздались стоны. Стонал Алькен.

Первая мысль, которая появилась у Маши в голове, была: «Бежать!» Она не знала, жив ли Мустафин. Кунанбаев произнес ее имя:

– Ма… Маша!

Она бросилась в комнату.

Ибрай лежал в луже крови и невидящими глазами смотрел в потолок. Алькен тоже лежал на полу и держался за живот, из которого торчал столовый нож. По его рукам текла алая кровь. Рядом валялся обрез.

Ее глаза наполнились ужасом. «Два покойника у тебя дома», – сразу же вспомнились слова Никифоровны. Вот они. Но Алькен пока еще жив.

– Врача… – прохрипел Алькен.

Взгляд Маши упал на открытый чемодан, стоявший посреди комнаты. Причина стрельбы ей стала понятна: Алькен с Ибраем привезли в Питер партию наркоты.

* * *

Она бросилась к телефону. Кто-то из соседей уже стучал ей в дверь, спрашивая, что произошло. Первым Маша набрала номер сотового телефона Марианны. Больше обратиться было не к кому.

– Марьяша! – вырвался у нее просто животный стон. – Приезжай немедленно! Никифоровна была права!

– Что ты несешь? – спокойно спросила Марианна. – Возьми себя в руки. Я не могу все бросить и нестись к тебе. Что произошло?

– Ибрай мертв, Алькен еле дышит! Они…

– Что?! – воскликнула Марианна. – Ты дома?

– Да, – затараторила Маша. – Они подрались. Из-за наркоты, наверное. Тут чемодан открытый стоит. У Алькена из живота торчит нож. Обрез там рядом валяется. Я…

– Я приеду вместе с капитаном Уховым, – сказала Марианна. – Звони в милицию. Немедленно. И в «Скорую». Мы выезжаем.

Глава 18

Год 1995-й. Вторник, 28 марта

Владимир Вениаминович остановился в дверях Машиного подъезда. Мокрые брюки неприятно прилипли к телу. Ему было противно. Чувство брезгливости вызывали не только пропитанные мочой брюки, но и Маша… Разве мог он предположить, что она до него была с этим чуркой?! Она же грязная. Владимир Вениаминович всегда считал женщин, побывавших в постели чурок, грязными. Как она могла?! Да если бы Владимир Вениаминович знал об этом, то никогда бы с ней не связался… Но она показалась ему такой миленькой, и ему требовалось, чтобы кто-то сопровождал его на презентации и фуршеты. Маша же роль дамы для эскорта выучила прекрасно, отточила мастерство.

А куда она сопровождала этого узкоглазого? Вдруг кто-нибудь из партнеров видел Машу вначале с этим чуркой, а потом с Владимиром Вениаминовичем… Надо надеяться, что не видел, иначе… Что иначе? Мало ему последнего шантажа. И так сыт по горло. Если бы только постоянно не думать о том, что его в неприглядном виде прямо сейчас могут увидеть другие! Те, кому отправили видеокассеты. Если уже отправили, конечно.

Веру, жену, брать с собой никуда больше нельзя. Она погрузнела, на лице появились признаки, ясно показывающие, что женщина пьет. Она очень изменилась. От той молодой, симпатичной, худенькой девушки, с которой он познакомился пятнадцать лет назад, не осталось и следа. Он тогда все удивлялся, что у нее уже есть ребенок: в двадцать три она выглядела на шестнадцать.

К тому же Вера могла его опозорить (и тогда стыдиться пришлось бы не только ее внешнего вида). Выпив, Вера не могла сдерживаться: она теряла контроль над языком и на людях могла выдать такое…

Она и выдала, стерва, звезда экрана. И как только вышла на этих мерзавцев? И кто в фирме постарался? Кто его снимал? Всех бы уволил, гадов… Но кто тогда будет работать? Вот если бы точно выяснить, кто, он бы ему устроил…

А Верка-то, Верка… Он ее пятнадцать лет кормит-поит, а она, неблагодарная тварь, выдает перед камерой…

Но больше всего Владимира Вениаминовича беспокоил Эдик. Кассета с Веркой – черт с ней. Ну разошлют ее по различным адресам – ну и что? Посмеются мужики. И какое кому дело до того, что происходит у него дома? Ругается с женой, орет на нее, бьет иногда. В общем, ничего такого особенного. Многие так. Может, поменьше, а может, и побольше. На Машку-то, например, не орал, а следовало бы. На такую сучку. С узкоглазым, с чуркой связалась! И не бил ее Владимир Вениаминович, вообще ни разу не ударил. Но теперь ей от чурки хорошо достанется. Узкоглазый ее повоспитывает.

Веру Владимир Вениаминович посадил дома под охраной. Теперь не рыпнется. Ее актерская карьера закончилась. Пусть себе тихо пьет. Гриша ее никуда не выпустит, а Наталья Ивановна Картушу сразу же доложит, если что.

Но за кассету с Верой Владимир Вениаминович никогда не стал бы платить пятнадцать штук «зелеными». Плевать ему на дорогую женушку. Да, он, по всей видимости, правильно решил: партнеры в этом случае никак бы не отреагировали – пожали бы плечами, и все. Ну, может, Марианна бы взбрыкнула… Но Марианна ради дела, пожалуй, готова закрыть глаза на все.

Но кассета с Эдиком… Вот тоже гад. Как эти «кинолюбители» вышли и на Эдика, и на Верку? Кто они? Кто так хочет ему отомстить? Или просто содрать побольше денег? Но почему выбор пал именно на него? Специально выслеживали? Но опять же почему следили за ним? Может, Эдик его назвал? Мол, есть тут один денежный мужик с тайным грешком?

На Западе это давно уже не грех. Это нормально. Есть любовь мужчины с мужчиной, женщины с женщиной, есть бисексуалы, есть некроманты, есть зоофилы. Гомосексуализм – часть жизни. Но мы не на Западе.

Владимиру Вениаминовичу внезапно захотелось увидеть Эдика. Прямо сейчас. Несмотря ни на что. Может, его вынудили участвовать в съемке с Картушем? Может, он даже не знал, что их снимали? Может, не знает до сих пор, что такая кассета существует? Владимир Вениаминович искал оправданий, но это скорее всего происходило потому, что он опять хотел Эдика. Именно его. С предыдущими не было так хорошо.

Увы, с женщиной он никогда не получал такого удовольствия, как с мужчиной. Он мог жить с женщиной, зачал дочь, которую очень любил, но все равно хотел иметь рядом мужчину… Эдика.

Владимир Вениаминович принял решение.

Сотовый телефон, к сожалению, остался в машине. Автоматы, естественно, не работают, а если и работают, то таксофонной карты у него все равно нет. Это в старые добрые времена можно было за двушку звонить с любого угла. А в свою квартиру никто не пустит – люди боятся.

Картуш поймал машину на проспекте Ветеранов и назвал адрес Эдика. Он поехал к нему без предупреждения.

* * *

Эдик определенно ждал кого-то другого – и отпрянул от Владимира Вениаминовича, как от гремучей змеи. Он явно испугался – значит, знал, что их тогда снимали. Вернее, снимали-то в основном Владимира Вениаминовича, лица Эдика на пленке практически не было.

– Они вынудили меня, – бормотал Эдик. – Они заставили. Я не мог отказаться. Они угрожали мне…

Владимир Вениаминович прошел в квартиру и закрыл за собой дверь. Эдик пятился назад к спальне.

При виде его трясущихся рук и полного ужаса лица у Владимира Вениаминовича пропало всякое желание. Теперь он хотел другого: отмщения, он хотел поставить Эдика в то положение, в котором час назад был сам, испугавшись вооруженных чурок, требующих вернуть принадлежащее им. Тогда от страха трясся Владимир Вениаминович. Теперь пришел черед Эдика.

Владимир Вениаминович сделал несколько шагов вперед.

– Не надо, не надо, – лепетал Эдик. – Я не виноват, я не…

Картуш подошел к бывшему любовнику и схватил его за горло.

– Кто они? – спросил он. – Фамилии? Откуда? Телефоны?

– Я… я…

– Говори, сука!

– Леша и Юра, – промямлил Эдик.

– Что еще за Леша и Юра?! – взревел Картуш, который в этот момент был хозяином положения и чувствовал, что контролирует ситуацию.

– Я не знаю фамилий! Я ничего не знаю! Они ворвались сюда, вот как ты сейчас, набросились на меня. Они угрожали, что убьют меня и… еще одного человека. Я не мог им отказать!

– Какого еще человека? – потребовал ответа Владимир Вениаминович.

– Э… э…

– Отвечай!

Эдик молчал. В его глазах стоял ужас.

– Твоего любовника? Да? – кричал Владимир Вениаминович. – Ты спасал свою шкуру, гад, и своего…

Картуш задыхался от злости.

Внезапно в дверь позвонили.

Эдик задрожал еще сильнее. Владимир Вениаминович со всей силы врезал ему в челюсть. Что-то хрустнуло: видимо, сломался зуб. На губах Эдика появилась кровь. Он рухнул спиной на широченную кровать, занимавшую почти всю комнату. Владимир Вениаминович в последний раз с ненавистью посмотрел на него, грязно выругался, пошел к двери и распахнул ее. На лице стоявшего на пороге мужчины вначале появилось удивление, потом страх. Вероятно, черты Владимира Вениаминовича исказились настолько, что испугали бы любого, попавшегося ему на пути.

Картуш схватил вновь прибывшего за грудки, притянул к себе, закрыл за ним дверь. Глаза, полные ужаса, оказались прямо напротив глаз, полных ненависти и злобы. Владимир Вениаминович занес кулак и, как и Эдика, со всей силы ударил вновь прибывшего в челюсть. Тот закричал, застонал, давясь кровью, потом захрипел. Картуш откинул его через весь коридор. Из комнаты выскочил немного пришедший в себя Эдик и бросился к лежащему на полу.

Картуш, не двигаясь, стоял у входной двери.

Теперь злобой наполнились глаза Эдика. Он посмотрел на Картуша и закричал:

– Я тебя ненавижу! Что ты наделал?! Убирайся вон! Я не хочу тебя никогда видеть!

Владимир Вениаминович открыл дверь, в последний раз взглянул на избитую им пару и ушел.

Он поехал к себе домой, а там сорвал всю злость на пьяной, как обычно, Вере. И ему было плевать, работает где-то в квартире видеокамера или нет.

Глава 19

Понедельник, 27 марта

В понедельник Арина вернулась домой в приподнятом настроении. Деньги в Цюрихе! Причем какие деньги! Она даже и мечтать не могла о такой сумме. И Лешенька теперь от нее никуда не денется. Ни в Швейцарию, ни в какую другую страну Арина эмигрировать не собиралась, понимая, что так, как в России, жить она нигде не будет. Здесь она на коне.

Арина считала, что уже вполне может считать себя богатой женщиной. Надо будет посоветоваться с Рупрехтом, как бы получше вложить деньги. Понадежнее. Не нужно ей немыслимых процентов, лучше поменьше, но верных.

Из-за денег можно потерять друга, любимого, разругаться со всем и вся. Деньги правят бал в этом мире. Не зря же существует пословица: хочешь нажить врага – дай кому-нибудь в долг.

Но можно и приобрести.

Теперь, после того как семьсот восемьдесят тысяч «зелеными» упали на ее счет, Арина понимала, что она – свободная женщина. Абсолютно свободная. Она – богата! Конечно, и раньше нельзя было назвать ее бедной, но теперь вообще все изменилось. И она привязала к себе Лешу. Будет теперь плясать под ее дудку.

Правда, Нилов так совсем не думал.

* * *

Нилов решил все-таки купить три жалкие гвоздички: для порядка. Надо было немного поублажать старушку – пока денежки не перекочевали на его собственный счет. Который, правда, еще следовало открыть. Но старушка откроет. Нилов пожалел, что в свое время не учил языки. Немецкого в размере средней школы для объяснения в швейцарском банке не хватит. Но Катерина прекрасно знала французский. Она сказала Леше, что в Швейцарии все говорят и на французском, и на немецком. Люди, связанные с международным бизнесом (а банкиры, естественно, связаны), свободно владеют и английским. Часто добавляется и итальянский.

Мало того, что Нилов просто хотел взять Катерину с собой, оказывалось, что она там будет еще и переводчицей. Все проблемы решаются! Только теперь надо быстро смотаться со старушкой в Швейцарию. Хотя Катерина была всего на четыре года младше Арины, он никогда не думал о ней, как о старушке. А вот Арина… Тьфу ты!

Нилов приехал без предупреждения. Просто позвонил в дверь. Ее распахнула сияющая и довольная Арина. Правда, она почему-то не порхала вокруг Алексея, как в субботу вечером. Да, конечно, накормила, налила рюмку, но не сдувала пылинки, как раньше. Алексею это совсем не понравилось.

Он ждал, что она сама заговорит о деле. Но она и не думала упоминать Швейцарию и банковские счета.

– Ну? – наконец не выдержал Нилов.

– Что нукаешь? Не лошадь, не запряг.

Нилову подобный ответ пришелся совсем не по душе.

– Чего-чего? Как ты смеешь…

– А ты как смеешь, Лешенька? Все, милый, попрыгал и успокойся. Теперь я заказываю музыку, так что сиди, котик, и не рыпайся. Делай, что мама скажет. Выпей-ка еще лучше водочки для успокоения нервной системы.

Арина наполнила рюмку и пододвинула ее к Алексею.

– Давай. Залпом. Как лекарство.

Алексей выпил.

– Деньги пришли?

– Ножками по дорожке.

– Пришли или нет?! – заорал Алексей, не на шутку рассердившись.

– А зачем тебе деньги, Леша? – спросила Арина Викторовна. – Квартира у тебя есть. Машина у тебя есть. Бабы тебя кормят и поят. Даже за постель платить не надо. Ну на что они тебе? На пиво и сигареты тебе твой начальник дает. То, что зарплатой называется. За то, что ты там что-то охраняешь. Ты, если я правильно понимаю, сутки спишь, трое отдыхаешь? Или как? Или теперь по двое отдыхают? Как вы там работаете? Вернее, придуриваетесь.

Нилов молчал и с ненавистью смотрел на Арину.

– Сука, – процедил он сквозь зубы. – Как ты…

– Еще водочки?

Нилов в ярости бросил рюмку на пол. Она разбилась вдребезги. Осколки полетели в разные стороны.

– Метла и совок в туалете, – совершенно спокойно сказала Арина. – Принеси их и убери за собой.

Она повернулась к раковине и стала мыть посуду.

Нилов тут же остыл. Он молча сидел на табуретке в углу и размышлял, что делать. Олег с Юрой пока ничего не знали. Он хотел все присвоить себе. Он сказал им, что обратится к одной умной бабе, которая должна разобраться, что записано на дискете, и объяснить ему. Юра вчера уже интересовался, как дела. Нилов ему промямлил, что надо еще поработать над «клиенткой». Пока ребята не давили. Деньги он специально занимал не у них, чтобы не возникло никаких подозрений.

В этот момент Алексей подумал, что, наверное, все-таки придется делиться. По крайней мере, с кем-то. Юре и Олегу нужно отдать две трети. Лишаться такой большой доли совсем не хотелось. Но Арина-то должна согласиться на меньшую! За что ей столько-то! Она, по сути, ничего не делала. Егор перекидывал деньги. Да, ему за работу. Ладно. Это Нилов еще мог принять, но все равно заплаченного было жалко, и больше он добавлять не собирался ни цента. Но эта старуха-то…

– Так ты собираешься подметать пол или нет? – спросила Арина, прервав размышления Алексея.

– Не собираюсь, – ответил он и с ненавистью посмотрел ей в глаза. – Я тебя придушу, сука.

– Тогда вообще ничего не получишь, – заметила Арина.

Алексей не знал, что ответить.

– Итак, – обратилась к нему Арина. – Деньги я тебе выдавать все-таки буду.

Нилов встрепенулся.

– На мелкие расходы. Как зарплату, – продолжала Арина. – Если, конечно, станешь вести себя подобающим образом. Так, как я скажу. Жеребец. Сделал, что я велела, – получаешь гонорар. Теперь наши отношения будут строиться именно таким образом.

Нилов весь кипел внутри. Ну почему он никак себя не обезопасил? Ну почему он не придумал, как…

В кухне появилась Таня.

– Вы скоро тут закончите? – спросила она. – Я устала ждать.

– Поднимайся, – приказала Арина Нилову. – Пошли в комнату.

Татьяна удивленно посмотрела на мать. Но с другой стороны, порадовалась. Такой тон в отношении этого молодого кобеля был как раз по душе Тане. Поругались, что ли?

Знала бы девушка, что в этот момент проносилось в голове «молодого кобеля». Он обдумывал, как прижать к ногтю Танину мамочку. Только все-таки придется подключить Юру с Олегом. Но ничего. Потом разберемся.

Глава 20

Воскресенье—понедельник,

2–3 апреля

В четверг утром Арина улетела в Цюрих. Она отпросилась с работы на два дня, сказав Жеребцову и Марианне, что ей очень нужно уехать из города. Ей требовалось снять со счета деньги, чтобы заплатить Егору Кондратьеву, отдать долги и вручить двенадцать с половиной тысяч ставшему шелковым Лешеньке, чтобы он расплатился со своими приятелями.

Арина вернулась домой в воскресенье вечером.

Первым делом Арина разложила деньги по тайникам – в квартире имелось несколько укромных местечек и два сейфа, в каждом из которых хранилась энная сумма.

Тани дома не оказалась. Вначале она не беспокоилась. Гуляет девочка. Наверное, у какой-то подруги. Семнадцать лет все-таки. Только вот почему записку не оставила? Или до сих пор дуется на мать из-за Алексея?

В одиннадцать Арина начала уже сильно волноваться. Таня, по крайней мере, должна была позвонить.

В половине двенадцатого приехал Нилов и предложил ей посмотреть одну весьма любопытную видеокассетку.

Арине стало плохо.

Таня умоляла маму отдать деньги этим гадам. Иначе ее не отпустят. Пока ее не трогали. В смысле не насиловали. Только немного били. Но если мама не вернет им то, что они хотят получить, Тане не поздоровится. Она в этом не сомневается. Не сомневалась и Арина Викторовна.

Она с ненавистью посмотрела на Нилова. Как она могла вообще что-то испытывать к этому мерзавцу? Правильно говорят, что от любви до ненависти один шаг. Даже полшага. Арина готова была убить Нилова.

– Ну так как насчет денежек? – поинтересовался Алексей. – Когда поедем в Швейцарию?

Арина напряженно думала. Она встала с кресла и подошла к окну. Выглянула на улицу, словно там на земле мог быть написан ответ.

– Тебе что, деньги дороже дочери? – спросил он. – Решай.

Дочь была дороже.

– Визы у тебя, естественно, нет? – заметила Арина Викторовна. – И все время, пока она будет оформляться, моя дочь будет у этих подонков. – Она кивнула на видеомагнитофон.

– Это не подонки, а мои друзья! – заорал Нилов. – И не смей их обзывать! Ты сама знаешь, кто ты? Ты…

– Знаю, – сказала Арина. – Дура, потому что вообще с тобой связалась. И слушала тебя, козла.

– А это тебе за козла.

Нилов пулей сорвался с кресла, на котором сидел, и врезал Арине кулаком в челюсть. Она отлетела к стене, изо рта брызнула кровь и залила обои. Глаза женщины наполнились ужасом. Она боялась. За себя, за свою дочь, оказавшуюся в руках этих бугаев, дружков Алексея. Она проклинала себя за свою глупость. Глупость – непростительная роскошь. И за нее всегда приходится платить очень дорогую цену.

Арина сползла по стене на пол, закрыла лицо руками и разрыдалась. Было очень жалко себя и обидно. Она, раньше такая гордая, не побоявшаяся развестись с первым мужем, когда Тане был всего год, выгнавшая второго, потому что он оспаривал лидерство в семье, влюбилась в какого-то молодого барана. Нет, это была не любовь, сказала себе Арина. Это была просто похоть. Тело сорокадвухлетней одинокой женщины требовало молодого жеребца. Ей физически нужен был мужчина. Карьеры и денег оказалось недостаточно. Природа брала свое, как бы она ни уставала на работе. Теперь она будет умнее. Если, конечно, еще не слишком поздно.

Танечка, девочка. Где-то она сейчас? Надо спасать дочь. Обратиться в милицию? К бандитам? Позвонить Олегу Александровичу? Но тогда на работе все узнают! Этого допустить было нельзя. Арина ни в коем случае не хотела ударить в грязь лицом перед Олегом, Марианной и другими сотрудниками фирмы. Никто по сей день не знал о ее связи с Ниловым.

К незнакомым бандитам не пойдешь. Да и одной лучше к ним не обращаться. Всегда предпочтительнее, чтобы за спиной стоял какой-то мужик. А во главе знакомых бандитов был Иосиф Миронович, лично с которым она знакома не была, только слышала красочные описания Марианны.

Хотя генеральным директором «Эккотрейдинга» и являлся Олег Александрович, с которым они знакомы чуть ли не с Рождества Христова, глобальные вопросы решались в тесном сотрудничестве с Иосифом. Вопрос главного бухгалтера – один из них. А Иосиф точно скажет, что на этой должности не нужна баба, которая может себе позволить думать не головой, а другим местом. Олег Александрович с ним согласится. А когда до Лескина еще дойдет и информация про перевод денег в Швейцарию… Его денег. Из его банка. Тогда Арина вообще не жилец. Егор, конечно, все замаскировал так, что комар носа не подточит, но Нилов может открыть рот.

Арина подняла голову и посмотрела на Алексея. Он молча пил, опрокидывая рюмку за рюмкой. Как она его ненавидела в этот момент! Алексею невыгодно сообщать Иосифу про перевод денег. Его за это, естественно, по головке не погладят. Хоть и дурак, но такие вещи хорошо понимает. Тогда Лешеньке не по Швейцариям на горных лыжах кататься придется, а гнить где-нибудь на дне озерца в Ленинградской области или стать частью дороги в качестве основы для асфальта. Арине хотелось еще пожить. Причем пожить неплохо. Денег было жалко, но отдать их придется. А ведь пятьдесят штук сейчас лежат-полеживают у нее дома! Она только сегодня привезла их, и Лешенька не знает, что они сейчас распиханы по разным тайникам в квартире.

Арина собиралась отдать ему двенадцать с половиной, но теперь не будет. Пусть попыхтит. Двадцать пять она должна Егору. Четыре с половиной Наде. Четыре Людмиле. В общем, остается не так уж мало. Конечно, это смотря с какой стороны взглянуть. В сравнении с семьюстами восемьюдесятью тысячами… А Лешенька знает, сколько денег упало ей на счет?

Эта мысль заставила Арину застыть на месте. Он же не знает! Егор не сказал. Просто потребовал пятьдесят за работу. Можно же объяснить Лешеньке, что это десять процентов от суммы. То есть было ровно пятьсот. В банке Нилову ничего не скажут. Пошлют подальше. Да и банк не станет афишировать свой промах. То есть придется отдать только часть, чтобы освободить Таню. Пятьсот, нет четыреста пятьдесят, потому что пятьдесят Егору. Вот так и скажем Лешеньке.

Арина медленно поднялась на ноги, держась за стену, направилась к двери.

– Ты куда? – повернулся к ней Нилов.

– В ванную, – процедила она. – Посмотреть, что ты со мной сделал.

Он налил себе еще рюмку.

Арина ужаснулась при виде своего отражения. Что о ней завтра на работе подумают? Глаз уже начал оплывать, щека увеличивалась в размерах.

Она сполоснула лицо холодной водой, прополоскала рот. Вода была окрашена кровью. Слава богу, все зубы оказались целы. Один только пошатывается. Надо будет к Марианниной тетке сходить, чтобы укрепила, или что там она посоветует. Женщина смочила полотенце холодной водой и приложила к глазу.

Арина вернулась в комнату и опустилась в кресло напротив Нилова.

– Как ты мне гарантируешь, что твои дружки отпустят мою дочь, причем в целости и сохранности? – спросила она.

Алексей расхохотался.

– Что смешного я сказала?

– Думаешь, что она в семнадцать лет еще целочка? Да ее тогда в музее за деньги надо показывать.

Арине опять захотелось сказать ему что-то оскорбительное, но она с трудом сдержалась.

– А все-таки? – спросила женщина.

– Переводишь мне деньги. Мы ее отпускаем.

– Где гарантия?

– Какая гарантия? – взревел пьяный и злой Нилов. – Сука ты, стерва. Деньги тебе дороже дочери, паскуда.

– Немного узнав тебя, Лешенька, я предполагаю, что не получу дочь в обмен на деньги. Ты присвоишь себе «зелененькие», надуешь своих друзей, а они в отместку тебе будут и дальше держать Таню, причем сорвут на ней всю свою злость. Тебе все – как с гуся вода. Я лишусь всего. Твои дружки тоже.

Нилов поразился, что она с такой легкостью прочитала его мысли. Да, он собирается надуть и Арину, и Юру с Олегом. Неужели это понятно остальным?

– Я хотела бы встретиться с вашей честной компанией в полном составе, – продолжала Арина Викторовна. – Чтобы мы четко обговорили условия. Я переведу деньги. Но вам всем троим поровну. Причем в два этапа.

– Какие еще два этапа? – выпучил глаза Нилов.

– Первый – до освобождения Тани. Второй – после.

– Нет уж. Не ты ставишь условия. Ты не увидишь свою дочь, если…

Арина внезапно усмехнулась. Нилов осекся на полуслове. Он не понимал, что могло вызвать у нее такую реакцию.

– Ты знаешь Иосифа Лескина, Лешенька. Лысого. Я все равно теряю деньги. Я расскажу ему все, что мне известно. А чистосердечное признание, если ты в курсе, облегчает участь.

– Что?! – взревел Лешенька. – Ты не осмелишься. Ты должна понимать, что сделает Лысый…

– Но мысли о том, что он сделает с тобой и твоими приятелями, согреют мне душу, дорогой. Я понимаю, что меня тоже по головке не погладят, но я ведь могу сказать, что сделала все только потому, что вы захватили Таню. Мое слово против вашего. Неизвестно, кому поверит Иосиф. Тем более и на мне, и на ней имеются следы кое-чьих нежных ручек…

Нилов задумался, вылил остатки водки себе в рюмку, выпил залпом, вытер рот рукавом, внимательно посмотрел на Арину и подумал, что она в самом деле может пойти к Лысому. Она понимает, что вынуждена отдать деньги – в любом случае. Она хочет ему отомстить. Да, с нее станется…

– Я должен поговорить с ребятами, – процедил Алексей.

– Давай говори, – пожала плечами Арина.

– Но твоя же дочь, сука…

– Так вот, послушай про мою дочь. После того как половина суммы перейдет на ваши счета, твои друзья отпустят Таню и передадут ей, чтобы она ехала к моей лучшей подруге. Она поймет, к кому. От нее она позвонит нам с тобой в Швейцарию. Телефон мы сообщим, когда переведем деньги. Я поговорю лично с ней, потом с моей подругой, и только после того, как они убедят меня, что с Таней все в порядке, вы получите вторую половину. Ясно?

– Ясно, – пробурчал Нилов.

– А теперь убирайся. Завтра позвонишь.

Нилов взглянул на часы.

– Сейчас половина второго! И я не могу сесть за руль! Ты…

– Тачку поймаешь. Ничего не случится с твоей развалюхой, если оставишь ее у меня под окнами. Уже не раз здесь ночевала. Твое присутствие в моей квартире для охраны этой кучи металлолома совсем необязательно. Катись. Видеть тебя не могу.

Нилов пожал плечами, взял видеокассету, молча оделся и не попрощавшись ушел.

Арина закрыла за ним дверь и снова разрыдалась.

* * *

В понедельник все косились на Аринин фонарь, но вопросов не задавали. Народ в «Эккотрейдинге» был понимающий, правда, к счастью, они не могли догадаться, что же случилось на самом деле, да, видимо, и не особо утруждали себя этим. У всех было невпроворот работы. Просто так денег в фирме никому не платили. Времена бесконечных чаепитий и перекуров канули в Лету.

Нилов позвонил ей на работу в середине дня и сказал, что ее условия приняты, только с ребятами ей встречаться совсем необязательно. Половина денег – Таня – вторая половина. Как скоро они с Ариной смогут вылететь в Швейцарию?

– Как только ты сделаешь визу, дорогой.

– Куда мне идти?

У Арины была многократная. Нилову она велела отправляться к знакомым девочкам из турфирмы, которые всегда по-быстрому оформляли все самой Арине, Марианне и Олегу Александровичу. Не за спасибо, конечно. Арина объяснила Нилову, куда ехать и сколько примерно это будет стоить. Обещала прямо сейчас позвонить в турфирму и предупредить.

Нилов заорал, что у него нет лишних денег, и вообще где те двенадцать с половиной тысяч, которые он отдал ее знакомому алкашу.

Арина спокойно ответила, что в самом скором времени у него будут и двенадцать с половиной тысяч, и гораздо больше. Только для того, чтобы их получить, сначала надо вложить, а она на Лешеньку больше ни цента тратить не собирается. Изыскивай резервы, дорогой товарищ. Ищи другую дуру.

Нилов изыскал. Пришлось купить тур. Арина позвонила девочкам и попросила содрать с мальчика как можно больше. Девочки сказали Нилову, что если он хочет все быстро, то стоить это будет дороже. Деваться было некуда: Алексей заплатил.

Визу он получил в следующий понедельник с утра. Девочки предоставили им с Ариной билеты на рейс «Свиссэйр», вылетающий из Петербурга на Цюрих в двадцать минут шестого вечером в понедельник. Обратный билет был куплен на среду.

– Тебе очень надо? – спросила Марианна, когда Арина снова заявила, что исчезнет на пару дней и уйдет в понедельник после обеда.

– Да, – ответила Арина. – Очень. Только, пожалуйста, не задавай никаких вопросов.

Марианна пожала плечами. У нее и без Арины проблем было по горло. И вообще, что за мода пошла на оплывший левый глаз? У Машки, у Арины… Машка хоть сейчас не Марианне, а капитану Ухову в жилетку плачется. Всегда находится мужик, готовый подставить плечо бедной девочке. Только Марианне ни одна сволочь не подставляет. Правда, этот молодой банкир опять звонил…

Арина рассказала обо всем случившемся своей лучшей подруге юристке Наде. Та ужаснулась, отругала, посочувствовала, утешила. Обещала все сделать. На всякий случай собиралась во вторник «пригласить на чашку чая» двух мальчиков из охраны юридической фирмы, где работала.

В понедельник вечером Арина и Алексей Нилов улетели в Цюрих.

Глава 21

Четверг, 6 апреля

После ухода от Арины Нилов рвал и метал. Он был зол как черт. Чтобы вот так его надуть! Сука! Она хочет выйти на Юрку с Олегом. Ничего у нее не получится. Он долго думал, что сказать мужикам. Наконец решил передать им требования этой старухи: перевод половины денег в обмен на девку, после звонка в Швейцарию – вторая половина падает на открытый Ниловым счет. Про желание Арины встретиться со всеми добрыми молодцами он не упомянул. Да и у добрых молодцев не было никакого желания засвечиваться. Ну, видела их заснятыми на кассете, но ведь это ничего не значит. Нужны доказательства.

– Когда ты привезешь нам нашу долю? – только спросил Юра.

– Вы хотите, чтобы эти деньги возвращались в Россию? – искренне удивился Нилов.

– Ты что, перепил, Юрик? – обратился к дружку Олег. – Во-первых, таможне надо на лапу дать, во-вторых, таможня может сообщить кому не надо, потом, если мы вдруг ни с того ни с сего начнем здесь все жить на широкую ногу, у кого-то из серьезных людей могут возникнуть ненужные вопросы. Нет, надо оставить все в этом Цюрихе, продать тут хаты, тачки и сматываться на Запад. Нечего делать в этой стране.

– Согласен, – заявил Нилов. – Посмотрим, по скольку там нам всем набежало, но определенно не хило, раз тот жук полтинник запросил. Хата, тачка… Да, на первое время за бугром хватит. А там обустроимся, посмотрим.

Юра с Олегом кивнули.

– Давайте, мужики, дернем в Штаты. В страну с неограниченными возможностями, как про нее говорят, – предложил Юра. – Чего-то меня эта Швейцария не климатит.

– Надо вначале и Швейцарию посмотреть, – заметил Олег. – Вдруг нам там понравится?

– Правильно, – кивнул Нилов. – Посмотрим, приглядимся. Смотаться всегда успеем.

– Когда ты едешь? – уточнил Олег.

– Девки из турфирмы сказали, что виза будет в понедельник утром. Тогда вечерним самолетом. В среду вернемся. Встречайте с оркестром.

– Встретим, – кивнули мужики. Про открытие их личных счетов они даже не заикнулись, видимо, подобное просто не пришло им в голову, что очень обрадовало Нилова.

* * *

Вторым «проектом», по которому работали добры молодцы, был шантаж. Вернее, он начался первым, но в связи с бурным развитием событий отошел на второй план. Однако возможный доход терять никому не хотелось – и так пятнадцать штук уплыло неизвестно куда: то ли к ментам, то ли вернулись к Картушу.

Для шантажа следовало получить немного нового материала, хотя и старый мог еще сгодиться, потому что ребята держали у себя несколько копий отснятых видеокассет и сделанных с них фотографий. Как сообщил приятелям Юра, «голубой» жив, но не совсем здоров – кто-то ему хорошо врезал в глаз – так что в случае чего можно будет еще раз на него нажать, если только Картуш не сменил объект страсти. Но вот Вера почему-то больше не звонила, а когда ребята пару раз попытались позвонить ей, сразу же вешала трубку. Из дома она не выходила. Что-то определенно случилось.

После просмотра на видике какого-то американского боевика, названия которого он не запомнил, Алексея осенило. У Веры Картуш в квартире установлены подслушивающие устройства, и поэтому она боится разговаривать с ребятами! Менты решили поймать шантажиста и записывают все, что говорится! Нилов тут же поделился своей идеей с ребятами. Они начали ругать себя, что не смогли догадаться раньше.

Тот же фильм давал совет, как действовать в подобной ситуации: нужно разговаривать или в ванной, или в кухне с включенной водой. Вода хлещет из крана, а ты тихим голосом обсуждаешь с главной героиней ее проблемы. Только требовалось решить, кто пойдет на непосредственный контакт.

Нилова снова осенило. Он решил попросить об этом Катерину. Ребята вначале воспротивились, не желая ставить в известность постороннего человека, но Леха опять выступил с предложением: написать Вере письмо и дать Кате задание разорвать его на мелкие кусочки или сжечь после того, как Вера его прочитает.

«Запорожцы» сели писать письмо «турецкому султану». Объяснили, что все остается в силе. Интересовались, нет ли нового материала. Обещали в самом ближайшем времени сделать еще одну попытку.

Катя приехала к Нилову в четверг утром. Он в тот день не дежурил на набережной Пряжки. После двух часов непрерывной ласки, поцелуев и прочих приятных вещей Алексей спросил, уедет ли она с ним отсюда навсегда.

Катя в удивлении приподнялась на одном локте.

– Уехать отсюда? – переспросила она. – Куда? И на что мы будем жить?

– У меня будет на что жить. Я решу этот вопрос во вторник. Ты поедешь со мной?

Катя снова положила голову на подушку и посмотрела в потолок. Алексей обнял ее и крепко прижал к себе.

– Ты нужна мне. Я хочу, чтобы мы всегда были вместе. Я знаю, что ты живешь со своим только потому, что он тебя содержит. Он уже давно не дает тебе того, что могу дать я. А если я смогу еще и обеспечить тебя…

– Но как, Леша? – воскликнула женщина. – Конечно, я давно ушла бы от мужа, если бы знала, как заработать себе на жизнь. Но я ничего не умею делать! Я не пойду торговать с лотка, я не буду мыть полы, да и за какую работу мне будут платить столько, сколько просто так дает муж – только за то, что я его жена?!

– Поедем со мной – и у тебя тоже будет все, что ты захочешь. И даже больше. Так же будешь сидеть дома, только готовить и стирать мне, а не ему! Пусть он остается здесь и кусает локти за то, что не смог тебя оценить! Поедем, Катя!

– Куда ты намерен ехать? – спросила она.

– В Швейцарию.

Катерина очень внимательно посмотрела на Алексея.

– Это очень дорогая страна, Леша. Мы были в Лозанне вместе с мужем года полтора тому назад. Что ты там собираешься делать? И потом, мой мальчик, любые деньги когда-нибудь кончаются. Не забывай об этом.

– Вложим во что-нибудь. Ну пойду опять в охрану. Только там определенно платят больше, чем в этой стране. Нигде люди не живут так погано, как здесь. Перед нами откроются такие возможности…

Катя заставила его замолчать поцелуем. Она считала, что все это розовые мечты молодого парня. Ну откуда у него деньги, чтобы они вместе могли безбедно жить, да еще в Швейцарии? Он хороший мальчик, но непрактичный.

– И когда ты планируешь уезжать? – спросила она только для того, чтобы не обидеть его своим отказом.

– В понедельник.

– В этот?!

Алексей кивнул.

Катерина закрыла глаза и подумала о том, что теряет его. Неизвестно, вернется ли он когда-нибудь. А если вернется, то когда? И каким? Озлобленным от того, что ничего не получилось, что его мечты не осуществились, надежды рухнули. А ей было так хорошо с этим парнем… Она получала то, что давно не давал ей муж. И он был таким ласковым, каким никогда не был Степан. Ну почему она такая несчастная?! Бедная богатая женщина, желающая обожания и восхищения и никогда не получающая их от собственного мужа, а только от молодого жиголо за деньги мужа, проводящего свой досуг в обществе юных леди.

Но теперь Алексей искренне предлагает ей уехать вместе с ним. Что он там еще провернул?

– Я позвоню тебе во вторник, одиннадцатого, – продолжал Алексей. – В крайнем случае в среду. После того, как завершится операция, ради которой я туда еду. Сразу же сделаешь себе визу и купишь билет. Я встречу тебя в аэропорту Цюриха.

– Но…

– Я напишу тебе на бумажке адрес турфирмы. Они мне все оформляют. Купишь тур, чтобы не привлекать особого внимания. Придется потратиться на билет в обе стороны. Не набирай особо много вещей: все купим на месте. Деньги возьми все, что есть дома. Своему записок никаких не оставляй. А то вдруг вздумает нас искать.

Катерина молчала.

– Я люблю тебя, Катя, – сказал Нилов. – Я не смогу там жить без тебя. Ты приедешь ко мне?

Она не могла ответить сразу же.

– Я должна подумать…

Но он ее любит. Услышать эти слова было счастьем для женщины, изголодавшейся по любви и ласке. Она в самом деле серьезно задумалась.

– Я отвечу тебе во вторник, когда ты позвонишь, – наконец сказала Катерина.

Он снова прижал ее к себе и долго-долго любил, пока они в изнеможении не заснули в объятиях друг друга.

Они одновременно проснулись через полтора часа. В окна светило солнце.

– Пора обедать, – заметила Катя. – Я привезла пиццу. Сейчас разогрею в микроволновке.

Женщина вскочила с постели и отправилась на кухню, накинув рубашку Алексея. Он продолжал нежиться в постели, думая о том, что надо еще попросить Катю заглянуть к Вере Картуш и выяснить, что же случилось…

Не задавая лишних вопросов, Катя согласилась заехать, передать письмо, сжечь его, что вызвало у нее на губах улыбку, а потом привезти Алексею то, что даст Вера, если вообще что-то даст.

– Только ты, пожалуйста, не ревнуй меня к ней, – сказал Алексей. – Она вообще-то с Юркой, моим приятелем. Ты его не знаешь. Но теперь все время вешает трубку, когда он звонит. И из дома не выходит. Мы… то есть Юрка, боимся, что ее муж… ну там что-то… Или припугнул, или… Да, и вот еще что: надо включить воду на кухне или в ванной и разговаривать рядом с краном.

– Зачем? – не поняла Катя.

– На тот случай, если муж установил записывающие устройства. Вода заглушит звук или сделает слова неразличимыми. Говорите не в полный голос и…

Кате стало смешно.

– Что за шпионские страсти?! Какие подслушивающие устройства?!

– Это не шутка, – серьезным тоном заметил Нилов. – Представь на секундочку, что твой муж каким-то образом узнал про твои отношения со мной? Что бы он сделал?

Катя задумалась. Ей совсем не хотелось даже в мыслях представлять возможную реакцию Степана. Как собственник, он пришел бы в негодование, узнав, что кто-то еще пользуется его вещью. Собственнические инстинкты у Степана были сильно развиты. По изменяющемуся выражению лица Катерины Нилов понял, что она догадывается о том, что он имеет в виду.

Катя кивнула.

– Хорошо, Леша. Я сделаю то, о чем ты просишь.

Глава 22

Четверг, 6 апреля

Дверь открыл молодой человек вполне специфической наружности и поинтересовался, к кому она и ждут ли ее.

Подготовленная Ниловым Катя ответила, что к Вере и что не предупреждала, а просто оказалась в этом районе по делам и решила заглянуть к старой знакомой, с которой давно не виделась. Теперь кругом только карточные таксофоны, а она практически никогда с улицы не звонит, и поэтому карточку не покупает, так что не смогла предупредить. Ни одного автомата с жетонами в этом районе нет. Просто безобразие.

Молодой человек сообщил, что госпожа Картуш прилегла отдохнуть, но госпожа – как зовут госпожу? – Зайцева может пройти в последнюю комнату по коридору слева. Наверное, госпожа Картуш еще не заснула.

Госпожа Зайцева прошла. Вера Картуш села на кровати. Она уже давно прислушивалась к разговору в передней. Две женщины в удивлении уставились друг на друга. Они когда-то вместе занимались легкой атлетикой, ездили в спортивные лагеря и на сборы.

* * *

– Верка? Соцкая?

– Орешина, неужели ты?

– Не может быть.

– Как ты меня нашла?

Первые пятнадцать минут прошли в воспоминаниях о тренировках, соревнованиях, различных поездках и общих друзьях.

«А Катька мало изменилась», – думала Вера.

«Неужели это та самая Верка, с которой мы столько раз вместе были на сборах?» – проносилось в голове Катерины.

Гостья с трудом могла узнать в располневшей женщине с одутловатым лицом худенькую девочку, которую, казалось, ветер вот-вот сдует с беговой дорожки.

Они говорили о своем бывшем тренере, Николае Степановиче, по которому тайно страдали все девчонки. Он обожал ребятишек и свою работу, был настоящим детским тренером, отдававшим всего себя любимому делу. Он проводил с учениками гораздо больше времени, чем с собственными детьми, и учил не только быстро бегать, а пытался воспитать их личностями.

– Где-то сейчас Николай Степанович? – вздохнула Вера. – Жив ли еще? Сколько там ему годочков-то должно быть?

– К шестидесяти где-то, – ответила Катя. – Сборы и соревнования – самые светлые воспоминания моей жизни. Я часто думаю о том времени, когда мы еще учились в школе, а вечерами спешили на тренировки. И хотя часто было тяжеловато, в памяти осталось только хорошее: наша дружная секция, Николай Степанович, поездки в другие города, спортлагерь…

На глазах Веры выступили слезы.

– Мы тогда были такие беззаботные, – сказала она. – Молодые, счастливые, лелеявшие какие-то надежды, мечтавшие о красивой жизни…

Вера махнула рукой.

– Пойдем-ка выпьем за нашу встречу, – предложила она. – Так хочется поддать.

И тут Катя вспомнила, о чем ее предупреждал Нилов. От неожиданной встречи у нее словно память отшибло. Она совсем забыла, зачем пришла.

– Пойдем, только на кухню, – сказала она.

– Еще не хватало, – возразила Вера. – У меня пять комнат, а я тебя на кухне принимать буду.

– Пойдем, – настойчиво сказала Катя. – Я там тебе все объясню.

Катерина приложила палец к губам. У Веры округлились глаза: она ничего не понимала, но тем не менее первой направилась на кухню, указывая дорогу.

Катя включила воду чуть ли на полную мощность.

– Ты чего… – начала Вера и запнулась.

– Не исключено, что у тебя в квартире установлены подслушивающие устройства, – тихо сказала Катя, стоя рядом с раковиной. – Меня о них предупреждали, однако я совсем забыла об этом, увидев тебя. Но, пожалуй, мы ничего такого еще не сказали.

– Но я думала, что только в телефоне…

Вера удивленно смотрела на старую знакомую. Потом до нее медленно начало доходить, что Катька, по всей вероятности, появилась здесь не просто так. Она же, судя по ее реакции, совсем не ожидала встретиться с Верой…

– Кать, – обратилась она к гостье, – а зачем… Кто…

– Давай сядем, – предложила Катерина, пододвигая табуретку к раковине.

Вера последовала ее примеру.

– Да, признаюсь честно, я не ожидала увидеть тебя. Я не знала, что Вера Картуш – это Вера Соцкая. Меня… попросил зайти к тебе один человек. Насколько я поняла, по просьбе своего друга, с которым ты… встречалась. Вот письмо.

Катя открыла сумочку, порылась в ней и протянула конверт Вере. Та молча взяла его в руки, но не стала сразу же открывать, а продолжала слушать гостью.

– Ты должна прочитать то, что там написано, – Катя кивнула на конверт, – и разорвать листок на мелкие кусочки, а потом сжечь. Я дала слово, что прослежу за этим. Оно не должно попасть в чужие руки.

Вера открыла конверт, прочитала записку и разрыдалась горючими слезами. Катя вскочила с табуретки и прижала ее к себе, потом стала гладить по голове. Вера уткнулась ей в живот. Поток слез не прекращался.

– Катька, – наконец подняла на нее заплаканные глаза Вера, – сходи, пожалуйста, в гостиную. Вторая по коридору направо. Там початая бутылка «Столичной» стоит у телевизора. Принеси. Из серванта возьми рюмки. Сходишь, ладно?

Катя кивнула и отправилась в гостиную.

Просторная комната метров тридцати—тридцати пяти была обставлена кожаной мебелью. Все было очень дорогим и свидетельствовало о богатстве хозяев. Однако тонко чувствующей красоту Кате интерьер показался полнейшей безвкусицей. Огромный широкоэкранный телевизор стоял на специальной тумбе.

Рядом с телевизором стояла литровая бутылка «Столичной», опустошенная на треть. Катя взяла ее, достала из серванта, до отказа забитого хрусталем, две рюмки и вернулась на кухню.

Вера перечитывала письмо.

– Нашла? – спросила она у Кати и тут же увидела у нее в руках водку и рюмки. – Поставь на стол. А, нет, он далеко от раковины. Давай еще одну табуретку пододвинем.

Катя пододвинула табуретку и поставила на нее бутылку и рюмки.

– Пошукай чего-нибудь в холодильнике, – попросила Вера.

Катя достала баночку польских огурчиков, болгарский лечо, порезала хлеб, приготовила тарелки и вилки.

Вера тупо смотрела на лист бумаги.

– Давай закончим с этим письмом, – предложила Катя.

– Они сказали сжечь? – уточнила Вера.

– Да, – кивнула Катя, удивленная множественным числом местоимения.

Вера разорвала лист на мелкие кусочки, положила их на блюдце и поднесла спичку. Когда от обрывков бумаги осталась только зола, Вера поставила почерневшее блюдце в раковину.

– Разливай, – попросила она Катю.

– А запивка у тебя есть какая-нибудь? – спросила гостья.

Вера пожала плечами.

– Взгляни в холодильнике. Не знаю. Я пью так.

– Ты не знаешь, что стоит у тебя в холодильнике? – искренне удивилась Катя.

– А ты что, сама занимаешься хозяйством? У тебя нет домработницы? – также искренне удивилась Вера.

– Муж хотел нанять, но я отказалась. Я хочу быть хозяйкой в своем доме, – объяснила Катя. – А если не заниматься хозяйством, то что вообще делать? К тому же я люблю готовить.

Вера смотрела на нее так, словно Катя только что прилетела с Марса.

– Ты сама готовишь?! У тебя что, вообще нет прислуги?

– Нет, – покачала головой Катя.

– Да, они все вороватые, конечно, – заметила Вера. – Но мой так счета проверяет, что тут же ставит на место. У него не забалуешь. – Она горько усмехнулась. – А чем твой занимается?

– Металлом торгует. А твой?

– По молодым шлюхам носится, – с ненавистью выдала Вера. – Мухлюет с чужими деньгами. А мне, сукин сын, даже на булавки не дает! Каждую шмотку надо вымаливать! Но теперь я ему покажу. Он уже задергался. Но, видно, мало досталось. Я считала, что он мне сразу же выдаст сколько-то на руки. Да и ребята должны были заплатить, но там что-то сорвалось. И опять по вине моего гада. Ментов подключил, мерзавец. Но ничего, он у меня еще попрыгает. Ладно, давай выпьем. За встречу!

Женщины чокнулись. Вера осушила рюмку одним глотком, откусила кусок огурца и тут же снова наполнила свою рюмку.

– Ты чего так медленно? И почему не до конца? – спросила она Катю.

– А у тебя нет случайно какого-нибудь ликерчика или наливки? Я, честно говоря, не привыкла пить водку. В особенности не запивая.

– Ну ты слабачка. Слушай, сходи в комнату. Там бар в стенке. Всего до беса. Выбери, что понравится.

Катя снова отправилась в гостиную. Такому выбору мог позавидовать любой ресторан. Дорогие вина (даже из Новой Зеландии!), коньяки, французское шампанское, виски, джин… Что угодно для души. Катя взяла американский шоколадный ликер.

Вера посмотрела, что она выбрала, и усмехнулась.

– Чисто по-женски. А я вот водочку. Как истинный медик. Я ведь, кстати, медсестра по специальности. Только давно все забыла. Уже столько лет сижу дома. Не представляю, как можно работать, вставать утром…

– А ты не провожаешь мужа на работу? Не готовишь завтрак… Ах да, ты же говорила, что не готовишь. У тебя домработница-то когда бывает?

– Да все время она здесь, стерва. Сегодня просто ее выходной. Четверг. Мой самый любимый день на неделе. Понимаешь, она на моего мужа работает. Кто платит – тот и заказывает музыку. Его шпионка. Тварь. А теперь он еще и цепного пса у двери посадил. Ну ты же видела этого мордоворота. Ему строго-настрого приказано не выпускать меня из дома. Он и не выпускает. Слава богу, тебя впустил. Ох, убила бы их всех. Цианистого калия бы сама им поднесла, ублюдкам.

Пока гостья ходила за ликером, Вера уже успела осушить и вторую рюмку. Хозяйка налила Кате ликеру, а себе снова водки. Катя положила на тарелки лечо. Женщины чокнулись.

– Давай за нас с тобой, – сказала Вера.

Вера тут же опрокинула в себя рюмку. Катя медленно потягивала вкусный ликер.

– Ты очень здорово изменилась, Вера, – наконец сказала она.

– Еще бы! – воскликнула хозяйка. – Сколько лет мы с тобой не виделись? С семнадцати, когда я спорт бросила. Больше никогда не пересекались? Ах нет, я же на соревнования пару раз приходила. Ты тогда еще бегала. Вот и все. Я теперь не та девочка с широко открытыми глазками, мечтавшая о красивой жизни, богатом мужике, кольцах и серьгах с бриллиантами, немыслимых шмотках, заграницах. Все это было. Но ушла молодость, черт побери. Жизнь стала какая-то собачья, Катька. Ты даже не представляешь. Давай еще выпьем.

– Он что, тебе вообще денег не дает? – поразилась Катя.

– Нет! Не дает! Жмот! Гобсек трахнутый. Он же денежный мешок, но этот мешок для меня завязан морским узлом. И не хочет развязываться, хоть ты тресни. Но я ему уже продемонстрировала, как я буду зарабатывать деньги, если он мне сам давать не будет. Когда я за него выходила, думала, что всем покажу… А в результате? Да, моя дочь от первого в Америке учится на его деньги. Первый – золото был по сравнению с этим. Угораздило же утонуть по пьянке. Но Светка и здесь бы поучилась. Наше поколение и не думало ни про какие Америки с Австралиями. А мне… мне все вымаливать приходится, Катя!

Вера отхлебнула глоток водки прямо из бутылки, прожевала кусок огурца и продолжала:

– Он говорит, что мне достаточно двух вечерних платьев. Они старые, три, если не четыре года назад куплены. Конечно, теперь достаточно. Я никуда не хожу. Раньше хоть его сопровождала. Теперь тоже иногда бывает, но крайне редко. Он всюду со своими шалавами появляется. Им и покупает барахло. Для поддержания своего имиджа. Не потому, что он такой щедрый, а чтобы партнеры его судили о нем по одежке и украшениям сопровождающей его леди, по-русски – суки. Но я ему новый имидж обеспечила. Запрыгал, как горный козел. Завертелся, как грешник в аду на сковородке. Но это ему на пользу, тренировка. Его ведь даже в ад могут не взять.

Катя пораженно слушала этот монолог. Ее Степан давал достаточно денег на хозяйство, на шмотки, на всякие мелочи. Только бы отстала побыстрее. Но он не давал того, чего больше всего хотела Катя, – душевного тепла, общения, ласки. После того как ей около года назад, краснея и бледнея, пришлось сходить к анонимному врачу, потому что Степан принес домой подцепленную у какой-то проститутки гадость, Кате он стал противен физически. Она предложила разные спальни – благо площадь позволяла. Муж тут же согласился. Но ни о каком разводе речи не шло.

Катя почувствовала себя счастливой, когда появился Алексей. Она совершенно случайно познакомилась с ним в универсаме. Катерина никогда не думала, что сможет вот так спокойно, без малейших угрызений совести изменять мужу. Она сразу поняла, что Алексей делает это за деньги, зарабатывает на богатых женщинах, но потом сердцем почувствовала, что он тоже начал к ней испытывать определенные эмоции, какие-то деньги он продолжал брать, но всегда говорил ей, что берет плату с ее мужа за то, что тот не выполняет должным образом свои обязанности.

И вот теперь Алексей предложил ей уехать вместе с ним. Навсегда. Катя понимала, что в постели он отдает ей всего себя, он искренне ласкает ее, его волнуют ее чувства. Такое не делают за плату, каким бы профессионалом ты ни был…

Вера подлила ей ликеру и плеснула себе водки.

– Давай, что ли. За деньги. Чтобы они у нас всегда были.

Женщины выпили. Вера откусила кусок хлеба, утерла рукавом снова выступившие на глазах слезы. Катя молча смотрела на нее.

– Вот так и живу, Катька. Ты-то как? И… Слушай, а ты что, знакома с Юркой?

Катя покачала головой.

– Нет, Вера, не знакома. Я… знаю его друга. Они, видимо, решили, что мое появление у тебя не вызовет подозрений… у твоего мужа. Все-таки мы ровесницы. К тебе зашла подруга. Потому что если бы здесь появился молодой человек…

– Молодцы парни! – воскликнула Вера. – Они вообще молодцы. Юрка – просто подарок судьбы. Когда он предложил мне это дело, я готова была плясать от радости. Я ждала этого дня всю жизнь!

Катя внимательно смотрела на старую знакомую. Вначале она думала, что у Веры с Юрой – примерно то же, что у нее с Алексеем. Какая-то вариация одной мелодии. Но теперь выяснялось, что здесь что-то большее…

– Ты его любишь? – спросила Катя.

– Кого – его? – не поняла Вера.

– Юру.

Хозяйка расхохоталась и долго не могла успокоиться. У нее из глаз снова брызнули слезы – но теперь по другой причине.

«Да она же истеричка, – пронеслось в голове у Кати. – То плачет, то смеется. С нервами точно не все в порядке. Ее лечить надо».

– Катька, ты ничего не понимаешь, – заявила Вера. – Но я тебе все объясню, раз парни не поставили тебя в известность. К тому же они не знают всех деталей. Я не стала бы все рассказывать мужикам. А тебе расскажу. Мне надо перед кем-то выговориться. Кстати, а ты с кем из них? С Олегом или с Лехой?

– С Алексеем.

– Он мне меньше всех нравится. Как мужик, – сообщила Вера, но, увидев выражение лица Кати, добавила: – Да не спала я с ним, успокойся. И без него мне хватило. Я говорю в общем и целом: внешность там, тело…

Вера снова плеснула себе водки. Катя сама добавила ликеру.

Они выпили. Катя вопросительно посмотрела на Веру.

– Ну так вот. Юра раньше работал на моего. Мой его выгнал за шашни с секретаршей. Кобелина старый. Всех баб ему надо перетрахать. Юра, естественно, любви к моему не испытывал. Уж не знаю, откуда парни выяснили, что я тоже только и думаю, как бы ему насолить за все оскорбления, которые мне пришлось пережить…

– Он тебя оскорбляет?

– Не то слово! – Вера замолчала и спросила:

– А твой что?..

Ей не потребовалось заканчивать фразы: Катя и так поняла, что хотела узнать хозяйка квартиры.

– Он просто не обращает на меня внимания, – вздохнула она. – Как на прислугу. Я подаю, убираю. Мы практически не разговариваем. И у нас разные спальни. Уже год.

– М-да, – медленно произнесла Вера. – Я теперь понимаю, что совершила ошибку. В том плане, что вышла за денежный мешок. Встретила бы нормального мужика, обычного парня, жили бы с ним душа в душу…

– Вера, – перебила ее Катерина, – а ты уверена, что смогла бы жить с «обычным парнем» после того, как привыкла ко всем этим благам? – Катя жестом обвела кухню, стараясь включить в него все.

– Не нужно мне ничего этого, – вздохнула Вера. – Понимаешь, ничего не нужно. Все опостылело. И, как я тебе уже говорила, денег-то у меня на расходы просто нет! Не выдает мой гад. Считает, что на меня незачем тратиться. Продукты эта его шпионка закупает. Баба Яга, Змей Горыныч и Лиса Патрикеевна в одном лице. Он больше платит бабе, которая шпионит за его женой, чем самой жене. Было бы к кому – ушла бы. Честно говорю, Катька, не задумалась бы даже. Чтоб эта сволочь подавилась своими деньгами. Ушла бы к мужику, который на свою зарплату не может нанять ни прислугу-шпионку, ни цепного пса-охранника, ни шалав молодых развлекать.

Катя молчала. Она бы тоже ушла от своего. И теперь все больше и больше склонялась к мысли, что надо уходить. Главное, есть куда. Только вот позвонит ли Леша во вторник? Катя решила, что должна хоть немного пожить для себя. Пусть год, пусть месяц. Но узнать счастье. А потом… Не надо думать о том, что будет потом. Она практически решила ехать в Швейцарию.

Вера откусила кусочек огурца, встала и, покачиваясь, направилась к холодильнику, порылась там и достала кастрюлю.

– Пожрать чего-то существенного захотелось, – сообщила она. – Сейчас мясо разогрею.

– А макароны или картошка у тебя есть? – спросила Катя.

Вера остановилась в раздумье посреди кухни, потом дико расхохоталась и сообщила:

– А не знаю. Понятия не имею. Поищи в холодильнике.

Катя нашла тушеное мясо и картошку и взяла на себя приготовление закуски. Вера опять опустилась на табуретку и закрыла лицо руками.

Гостья уже не спрашивала, где стоят тарелки, сама нашла их, разложила мясо с картошкой, пододвинула еще одну табуретку и поставила на нее еду. Вера вновь наполнила рюмки.

– Давай за… мужиков, что ли. За нормальных. Если остались еще такие, конечно. Есть еще нормальные мужики, Катька?

– Есть, – сказала Катерина и почему-то подумала о Леше.

– У тебя есть? – спросила Вера.

Катя молча кивнула и посмотрела в глаза старой знакомой.

– Так какого черта ты живешь со своим ослом? Бросай его к такой-то матери! Лет-то нам по скольку? Не останется времени на наше бабье счастье! Рви, пока еще не слишком поздно.

– Я вот все думаю, Вера… – призналась Катя.

– Чего тут думать, черт побери?! Уходи. Если тот, второй твой, предлагает, не думай. Это я тебе из своего печального опыта говорю. Или не предлагает?

– Сегодня предложил, – сказала Катя.

– Уходи, – повторила Вера. – Пусть подавятся наши благоверные своими деньгами. Господи, я так жалею, что мамы больше нет. Я бы к ней в Горелово уехала. Она ведь так и умерла в бабушкином доме. Как на пенсию вышла, туда перебралась. Дом сейчас пустой, заколоченный стоит. Мама Вовочку сразу же раскусила, предупреждала меня. Я, дура, не слушала. Красивой жизни хотела. Вот и получила. Сейчас бы уехать жить в деревню! А если бы мужик появился… Это вообще был бы идеальный вариант.

– А разве Юра… – начала Катя.

Вера махнула рукой.

– Это были деловые отношения. И они еще, видимо, продолжатся. – Вера кивнула на покрытое золой блюдце, стоящее в раковине. – Парни предлагают работать дальше.

– Работать? – не поняла Катя.

– Ах да, ты же ничего не знаешь. А кто попросил тебя передать мне письмо? – Катя уже собралась отвечать, но Вера вспомнила. – Леха. Ты говорила. Я уже не очень хорошо соображаю. Выпила, наверное, лишку. – Вера снова пьяно расхохоталась. – К Юре не уйти. Не нужна я ему. Но если бы позвал – и к нему пошла бы. Мы моего нагреть задумали. Парни, конечно, в первую очередь хотели деньги получить, я – отомстить своему. Но и денежки очень кстати были бы. И Юрка тоже моего гада проучить хотел.

– Но что вы сделали? – недоумевала Катя.

Вера молча налила себе еще водки, не дожидаясь Кати, выпила залпом и рассказала:

– Ребята засняли меня на пленку. На видео. Я там речь толкаю задушевную. О своей собачьей жизни с этим мерзавцем. О том, что он из себя представляет. Потом они меня научили камерой пользоваться, сказали, как ее установить надо, чтобы сама работала. Конечно, она не каждый раз оказывалась сфокусированной: она стояла между книгами в стенке, а мой ведь не всегда находился под нужным углом. Потом ребята и вторую камеру дали. Одну я в гостиной поставила, вторую в спальне. Засняла своего во всей красе: как он орет с красной рожей, плюется слюной, срывает на мне свою злость. Он даже не догадывался, что стал кинозвездой. Еще очень удачный кадр был, когда он мне врезал…

– Удачный? – ужаснулась Катя.

– Ты не понимаешь. Для фильма удачный. Я тогда его еще специально к середине комнаты подтолкнула, откуда его рожа полностью в объектив попала. Искаженная ненавистью. Он в тот раз матюгался, как сапожник, и мне врезал. Сцена получилась… – Вера даже причмокнула. Катя решила, что она здорово напилась. – Законное изнасилование тоже осталось для потомков. Но это еще не все! Я парням пожаловалась, что денег совсем нет. Они мне, кстати, за работу три штуки обещали. Три – накладные расходы, им по три за работу. Вот пятнашка и набежала. Но мне сразу же чего-то хотелось. Чего было ждать, пока мой раскошелится? Они мне тогда предложили в порнухе сняться. Чтобы добавить колорита. Я и снялась. С Юрой. Он тоже речь толкнул. Что, мол, старый говнюк жену не удовлетворяет, то есть меня, я поддакивала, приходится жене на сторону идти. Муженек себя на работе растрачивает. С секретаршами и прочими молодыми потаскухами. Юрку мой выгнал за роман со своей секретаршей, на которую сам имел виды. Потом парни его на улице засняли с юной шалавой. В норковой шубе, тварь. Смотрит на него влюбленными глазами. Фильм получился… На Каннском фестивале бы точно первое место взял.

Но Вера еще не знала про вторую кассету, которую получил Картуш…

Катя молчала. Она не могла представить, как нужно ненавидеть своего мужа, чтобы согласиться на подобное.

– Когда мой просмотрел шедевр киноискусства, то взвился к потолку. Да, ребята еще фотографии подготовили. С пленки. Я не знаю, как это делается, но неважно. Типа «Крупный бизнесмен избивает дома свою жену», «Известный своей благотворительной деятельностью финансист дома в ярости», «Галантный кавалер насилует собственную жену». Он как все это увидел… Но денежку выложил. Меня на месте прикончить хотел, уже замахнулся, но сообразил, что где-то может работать камера. Правда, я тогда на время одну ребятам отдала – ту, что в гостиной стояла. А вторую хорошо припрятала. Мы предполагали подобную реакцию моего благоверного. У ребят, конечно, копия кассеты осталась. Или они несколько копий сделали. Я точно не знаю. Одну сюда по почте прислали. «Для семейного просмотра». Потом позвонили ему и потребовали пятнадцать штук. Он от злости чуть дом по камешкам не разнес. У меня просто душа радовалась, на него глядючи.

– И чего ты добилась? – спросила Катя.

– Получила моральное удовлетворение! Смотрела на него, извивающегося, как минога на сковородке, носящегося по квартире и все время в страхе останавливающегося, чтобы камера, не дай бог, ничего не записала. Я обхохоталась!

– Вера, но нельзя же…

– Что нельзя? Что нельзя? А издеваться надо мной можно? А ни копейки мне не давать можно? Жизнь мне испортить всю? Я в тридцать восемь лет проституцией вынуждена себе на жизнь зарабатывать! Мне, кстати, за «съемку» парни двести баксов подкинули. Я своему пригрозила, что на панель выйду и вообще встану на Дворцовой площади и заору что-нибудь типа: «Налетай, мужики! Всех хочу!» Он меня теперь дома взаперти держит и под охраной. Нет, конечно, не из-за Дворцовой. Просто, чтобы контактов с парнями не было. Чтобы не смогла им никаких пленок передать, чтобы закончила свою актерскую карьеру. Но не тут-то было. Ты – просто ангел, спустившийся с небес.

– У тебя есть еще… материалы?

– Есть, – кивнула Вера. – Чего не сделаешь для любимого мужа? Я тебе их отдам. Передашь Юрке. Ах, ты его не знаешь. Значит, Лехе. Все равно это одна команда. Я ведь тебе уже говорила, что тогда им только одну камеру передала, а вторая-то у меня осталась. Я ее припрятала среди моего барахла, куда эта шпионка не лазает. И сейчас ей до нее не добраться и обыск не учинить, потому что я все время дома: не пойдешь же рыться в моих вещах, если я тут безвылазно сижу. Мой вначале рвал и метал, все искал скрытые камеры. Потом менты тоже искали, но в мое нижнее белье не полезли. Я истерику закатила. Мне, мол, стыдно, чужие мужчины увидят, что у меня все старое и штопаное: муж денег не дает. Вовочка их сразу же из той комнаты, где шкаф мой стоит, вывел, чтобы не позорила. Ничего ребятки не нашли. Потом менты тут с телефоном копались. Ну я и стала парням говорить, что не туда попали, чтобы не записалось, чего не надо. Слава богу, поняли. Это они здорово придумали тебя послать. Сейчас принесу кассету. Вторая часть захватывающего сериала.

Вера встала и, пошатываясь, вышла из кухни. Она почти сразу вернулась с видеокассетой.

– Вот. В сумочку поместится? Так, отлично, влезает. Вот мой благоверный попрыгает…

Катя больше не слушала откровений Веры. Она пришла в ужас. До какого же состояния надо довести жену, чтобы она решилась на подобное? Ее Степан, слава богу… Но, может, это только пока? Не исключено, что в один прекрасный день он сорвется, изобьет ее, жестоко изнасилует, запрет в квартире и тоже приставит «цепного пса».

Вера вылила себе остатки водки.

– Кать, сходи еще за бутылкой, – попросила она. – Мне вставать тяжело. Качает. Штормит. За кассетой-то я сама ходила, потому что тебе долго объяснять было бы, где они у меня с видеокамерой припрятаны. Кстати, ты можешь в следующий раз принести мне пару чистых кассет? Ты ведь зайдешь еще? Не бросишь меня? У меня ведь никого нет. Одна я. Никому не нужна. Ни-ко-му.

Вера разрыдалась. Катя встала с табуретки. Вера опять уткнулась ей в живот. С одной стороны, Кате было жалко несчастную женщину, с другой…

– Вера, – спросила она, – а что ребята собирались делать с этой кассетой? Ну засняли твоего… во всей красе. Ну и что? А если бы он отказался платить? Просто послал бы ребят куда-нибудь подальше.

Вера подняла на гостью заплаканные глаза.

– Неужели не соображаешь? – удивилась она. – Ты представляешь, если бы все это увидели партнеры, приятели, сотрудники, его бабы? Насколько я поняла, Юрка обещал сделать столько копий, сколько потребуется. Чтобы всем хватило. Зачем моему было, чтобы кто-то его видел таким? Ты попроси Леху тебе показать, что заснято. Я не знаю, куда мой гад дел персональный экземпляр. – Тут Вера опять пьяно усмехнулась. – Он же двуличен. За пределами дома – это благополучный, щедрый, галантный джентльмен, который говорит дамам комплименты, целует ручки, уверенный в себе бизнесмен, надежный партнер. А дома – исчадие ада, скупой, озлобленный неврастеник. Представь, если бы его окружение просмотрело эту кассетку…

Катя опустилась на свою табуретку и медленно прожевала остатки картошки. Да, никому не хочется, чтобы кто-то узнал его тайные мысли, тайные желания, страсти, чтобы люди, перед которыми ты создаешь образ положительного героя, увидели тебя «во всей красе». За это можно и пятнадцать штук «зелеными» отдать. Так, значит, вот откуда Леша планирует получить деньги! Но ведь трех тысяч им надолго не хватит. Сколько времени в Швейцарии можно жить на три тысячи долларов? Или он еще откуда-то надеется получить? Может, второе требование к мужу Веры уже было на большую сумму? Поэтому Катю и послали за кассетой. Или есть еще один господин Картуш, так же издевающийся над женой? Мысль о «голубизне» Владимира Вениаминовича у Кати даже не промелькнула.

Она договорилась о встрече с Алексеем на завтра. Она спросит у него, на какую сумму он рассчитывает. И поинтересуется, не собирался ли он и ее вовлечь в подобный проект по съемкам кинофильма о ее собственном муже.

Катя взглянула на часы. Пора было возвращаться домой, да и с героем сериала встречаться не хотелось. Гостья посмотрела на хозяйку и сказала:

– Мне пора идти, Вера. Я была рада повидать тебя. Я зайду еще. Мне… очень тебя жаль.

Женщины обнялись и поцеловались.

– Заходи, Катя. В любое время. Я все время дома. Когда ты отдашь кассету?

– Завтра.

– И, Кать, если найдешь, к кому уйти, – уходи. Деньги – это не главное. Это я теперь поняла. Но уже слишком поздно.

Глава 23

Пятница, 7 апреля

Катя встретилась с Алексеем в пятницу. Он сразу же увидел, что она в плохом настроении, и поинтересовался, что случилось. У Кати был очень неприятный осадок после вчерашней встречи с Верой Картуш.

– Понимаешь, Леша… – медленно начала Катя.

– Она тебе все рассказала? – спросил он.

– Да. Мы раньше занимались спортом в одной секции.

Нилов в удивлении приподнял брови.

– Я не знала, что это Верка Соцкая, с которой мы вместе бегали. Так что говорила она достаточно откровенно… Но я не понимаю, почему ты…

– Катя, поедем ко мне, и ты посмотришь видеозапись. Потом сделаешь окончательные выводы.

Катерина согласилась.

Алексей поставил первую кассету (Владимира Вениаминовича с Эдиком ей смотреть было совсем необязательно) и вышел из комнаты.

– Я буду на кухне, – сказал он.

Катя осталась одна и уставилась на экран.

Владимир Вениаминович предстал во всей красе. Ребята каким-то образом засняли его и в офисе (наверное, помог кто-то из сотрудников, кому Картуш чем-то досадил). То он заискивал перед партнерами, то в ярости орал на подчиненных. С теми, кто был ему нужен, он был одним, с зависящими от него – другим. А с собственной женой он просто превращался в чудовище. Он багровел, его лицо искажала ненависть, он бил Веру, насиловал в супружеской постели, причем обычно сзади, и категорически отказывался дать ей денег, когда она просила о какой-то мелочи.

– Продукты закупает Наталья Ивановна, – говорил он. – Она лучше тебя знает, что нужно. Шмоток тебе и так достаточно. Все равно дома сидишь. Хотела красивой жизни – получай.

Верку было откровенно жаль.

Речь она, конечно, произнесла так, что просто брало за душу. Она плакала, когда говорила. И это была не водичка на щеках, не профессиональная работа гримера. Она в самом деле рыдала перед любительской камерой, рассказывая о своей жизни и о своем благоверном. Учебный фильм для тех, кто хочет выйти замуж за богатенького Буратино. В конце фильма Вера зарабатывала себе на жизнь древнейшей профессией.

Когда кассета закончилась, Катя какое-то время сидела без движения на огромной кровати, потом встала и отправилась в кухню. Алексей поднял на нее глаза и тут же отложил детектив, который читал.

– У тебя есть что-нибудь выпить? – спросила она. – Покрепче.

Алексей принес из комнаты бутылку водки, налил рюмку и протянул ей. Катя тут же хлопнула ее и протянула рюмку за добавкой.

– Почему ты участвовал в этом… проекте? – Катя долго не могла подобрать нужное слово. – Из-за денег?

– И из-за них тоже. Но я ненавижу таких мужиков, как Картуш. К сожалению, приходилось сталкиваться со многими, подобными ему. Да и у Юрки на него зуб. Все соединилось. Деньги, желание отыграться на Картуше за то, что меня… ну, в общем, за мои личные неприятности с типами вроде него. Да и, честно говоря, Веру жалко. Вначале я не думал о ней. Мы просто использовали ее в главной роли, но потом… Когда я увидел все, что ей приходится терпеть… Если ты обращала внимание, я пытался у тебя выяснить, не подвергаешься ли ты подобному. Несколько раз задавал наводящие вопросы. Но понял, что у тебя – действительно ангел по сравнению с Картушем. А то бы, наверное, убил его своими руками. Думаю, да не только думаю, а практически уверен, что таких, как Вера, много.

– Нам приходится платить слишком дорогую цену за красивую жизнь, и она оказывается совсем не красивой, – вздохнула Катерина.

– Но говорят, что человек вознаграждается за долготерпение, – заметил Нилов. – Ты поедешь со мной? Я постараюсь сделать тебя счастливой.

– Да, – сказала Катя. – Я буду ждать твоего звонка во вторник. И…

– Да, Кать?

– Вы, насколько я поняла из рассказа Веры, не получили денег от Картуша? На что же ты думаешь жить в Швейцарии?

– Есть один проект… Не спрашивай деталей. Меньше знаешь – целее будешь.

Алексей обнял ее, поцеловал, повел в спальню на широкий сексодром и долго-долго не отпускал.

Глава 24

Четверг, 30 марта

Владимир Вениаминович пригласил Ухова и Марианну к себе в офис. Они появились там около семи. Сотрудники Картуша уже разошлись по домам. Оставалась только охрана. Антон, личный водитель, сидел на секретарском месте и с кем-то беседовал по телефону. Он улыбнулся Марианне и в качестве приветствия поднял руку.

Картуш поцеловал Марианну в щечку. Ухов, подъехавший раньше, по-мужски пожал ей руку. «Ах, вот, значит, чья лохматка стояла у входа», – пронеслось в голове Марианны. Потрепанная «шестерка» совсем не смотрелась рядом с девятьсот сороковым «Вольво» Владимира Вениаминовича.

Картуш разлил чай, зная, что предлагать спиртное бессмысленно: Ухов при исполнении, Марианна за рулем. Владимир Вениаминович не знал, что Ухов на этот раз тоже за рулем: на служебной машине. Своей у капитана не было.

После пяти минут разговора ни о чем Владимир Вениаминович перешел к делу. Ему снова звонили. Ставка увеличилась в два раза. Голос записался, но явно говорили через тряпку или полиэтиленовый мешок, потому что он звучал неестественно глухо. Разговор был очень коротким, Картушу, как и в предыдущий раз, велели приготовить деньги и ждать следующего звонка.

Картуш дал Ухову и Марианне прослушать пленку. Голоса ни он, ни она не узнали.

– Почему вы не позвонили нам днем? – спросил Ухов. – А пригласили меня и Марианну к себе в офис для… частной беседы?

Картуш какое-то время молчал, потом посмотрел прямо в глаза Ухову.

– Я боюсь, – честно признался он. – Ведь они могут выполнить угрозу и в самом деле разослать видеокассеты по нескольким адресам. Я не могу допустить этого. Я не могу позволить, чтобы кто-то из ваших коллег, капитан, увидел то, что там записано. Поэтому я решил… собрать вас – вас, капитан, и тебя, Марианна, – чтобы мы вместе поискали какое-то решение. Я верю вам, Ухов. Ты, Марианна, женщина сообразительная и очень практичная. Я надеюсь, что мы вместе что-нибудь придумаем. И… я согласен заплатить.

И Марианна, и Ухов посмотрели на него округлившимися глазами.

– Тридцать тысяч? – одновременно спросили они.

– Да, согласен, – кивнул Картуш, встречая их удивленные взгляды, – только бы получить кассеты.

– За это время можно было сделать не одну копию, – заметила Марианна, которая сама после ухода Нилова из своей квартиры тут же переписала аудиокассету и понимала ход размышлений шантажистов, если они не полные идиоты, конечно. – Нужно, чтобы у вымогателей не осталось ни одной.

Ухов кивнул.

– Надо брать всю группу, – сказал капитан. – И на допросе…

– Вот этого-то я и хочу избежать! – закричал Картуш. – На допросе – если вы их возьмете, конечно, и снова не получится так, что попадется какая-то ничего не подозревающая «шестерка» – они выдадут все, что знают обо мне, причем посторонним людям. Вам или вашим коллегам, капитан. Я знаю, что в милиции есть средства выбивания показаний и вы их используете. А вы, Ухов, можете мне стопроцентно гарантировать, что никто из ваших коллег не пойдет потом по стопам шантажистов? Вы считаете всех работников милиции безгрешными?

– Владимир Вениаминович, я не стану утверждать, что все сотрудники правоохранительных органов чисты, как только что выпавший снег. Но ведь в трудную минуту вы обратились именно к нам, не к своим бандитам, и постарались переложить проблемы на плечи профессионалов. Мы стараемся вам помочь. Вы же только осложняете нам работу. Вот и сегодня вы не позвонили мне сразу же после того, как получили новое требование денег.

Картуш молча пожал плечами.

Ухов отхлебнул уже остывшего чаю и долил в чашку из стоявшего на столе белого электрочайника.

– Простите, капитан, если чем-то оскорбил вас, – извинился Картуш. – Я просто последнее время несколько не в себе. Столько всего свалилось на меня.

«Да уж, – подумала Марианна. – Жалко, что Кунанбаев тебе по башке хорошенько не врезал».

Внезапно у Марианны зазвонила трубка сотового телефона.

– Да? – сказала она.

Это оказалась Марина Самсонова. У подруги была истерика. «Опять напилась», – пронеслось в голове Марианны. Она не сразу разобралась, что же там все-таки случилось. И Ухов, и Картуш поняли, кто звонит, и ждали новой информации. Она оказалась совсем не относящейся к делу: Серафима Поликарповна воплотила в жизнь свою голубую мечту – привела в дом козу с козленочком.

Мать Марины все время говорила дочери, что детям нужно парное молоко, а то постоянно болеют, недополучают витамины, неполноценно питаются. Серафима Поликарповна услышала от кого-то в очереди, что в каком-то доме держат козу, и сама взялась за поиски этого домашнего животного.

Отдавали только с козленочком.

Серафима Поликарповна привела Дуську с Петькой днем, когда Марина была на работе. За пару часов новоселы успели оставить на полу несколько луж и две кучи. Дети с радостью носились по квартире за животными. Серафима Поликарповна своеобразно решила проблему с отправлением естественных потребностей: козу поставила в детскую ванночку и привязала веревкой к ножке заполненной до отказа посудой тумбы, козленочка – в тазик. Его привязали к другой ножке той же тумбы. Животных разместили на шестиметровой кухне, где и так трудно было развернуться. Козе с козленочком совсем не понравилось стоять привязанными в ванночке и тазике, и они начали истошно кричать.

Подходя к своей квартире, усталая Марина Самсонова услышала какие-то непонятные звуки. Она никак не могла предположить, кого увидит на кухне…

Марина просила Марианну приехать, чтобы они вместе попытались убедить мать отвести скотину обратно. Серафима Поликарповна отказывается кого-либо слушать. Может, Марианна, как обычно, найдет какие-то аргументы. Про мужа Марина даже не вспомнила. Язык у нее немного заплетался.

Марианна ответила, что сегодня она приехать просто не может (да и желания особого не было: только еще не хватало решать проблемы с козочками и козликами, и без них козлов хватает), может, заглянет на выходных.

Маринка обиделась и начала срывать свою злость на весь мир на Марианне, которая бросает ее в трудную минуту.

Марианне совсем не хотелось слушать незаслуженные оскорбления в свой адрес. Она спокойно перебила Марину, заявив, что сейчас сидит вместе с капитаном Уховым и господином Картушем, которого шантажировал Маринин муж (может, конечно, и не он шантажировал, но деньги-то были переданы ему), и они пытаются что-то придумать, как помочь Славке и тем самым Марине.

В трубке послышались рыдания.

– Прости, Марьяш, – извинилась Самсонова. – Что-то на меня нашло…

«Больно часто на тебя в последнее время находить стало».

– Марьяш, столько всего на меня навалилось…

«Как и на Картуша. Как, впрочем, и на меня саму».

– Прости пожалуйста. Но если бы ты только видела эту блеющую пару на кухне… Ладно, пока. Пойду напьюсь. Больше делать нечего.

Отключив связь, Марианна почувствовала себя отвратительно. Наверное, надо бы заехать к Марине сегодня. Но когда Марианна до нее доберется, та уже точно будет совсем пьяна. Господи, когда же все эти злоключения закончатся?!

Когда Марианна рассказала Ухову и Картушу, в чем дело, они оба расхохотались и долго не могли успокоиться. Сообщение о пополнении в доме Самсоновых несколько разрядило обстановку. Напряжение между Картушем и Уховым спало, Марианне, посмеявшейся вместе с мужчинами, тоже стало полегче. Смех вообще полезен для здоровья.

Картуш снова включил электрический чайник.

– Мне очень жаль эту Марину, – признался он. – Теперь, после того как мне снова позвонили с требованием денег, можно не сомневаться, что ее муж невиновен. Да и после всего, что я о нем узнал…

– Мы не можем просто взять и отпустить его, – заметил Ухов. – Не исключено, что он все-таки замешан в вымогательстве.

– Капитан, – перебил Картуш, – давайте будем откровенны. Мы все трое знаем, кто сидит в «Крестах».

– Кто? – спросил Ухов.

– Те, у кого нет денег, и те, за чьей спиной никто не стоит.

Ухов пожал плечами. Марианна молчала, мысленно соглашаясь с Картушем.

– Вы хотите дать взятку, чтобы Самсонова отпустили, и просите меня передать ее кому следует? – уточнил Ухов. – Вас мучает совесть? Вы жалеете Марину Самсонову?

– Э-э… Я хочу, чтобы вы сделали все возможное для освобождения Самсонова. Я чувствую себя виноватым перед ним, перед его женой…

«Странное у тебя какое-то чувство вины, – подумала Марианна. – Наверное, здесь слилось все сразу: все-таки понимаешь, что бросил Машу на произвол судьбы, спасая свою шкуру. Даже не позвонил в милицию, хотя бы частным образом тому же Ухову. Теперь хочешь как-то искупить грехи».

Внезапно у Марианны снова зазвонила трубка. Это оказалась Маша. И тоже в истерике. У Марианны появилось желание выругаться. Да смогут ли они сами когда-нибудь решать свои проблемы с козлами и мужиками?

И Ухов, и Картуш опять прислушивались к разговору.

– Ибрай мертв, Алькен еле дышит, но еще жив, – рыдала Маша. – Они тут поругались из-за чего-то. Приезжай! Я не знаю, что делать.

Ухов слышал то, что говорила Маша: сидя рядом с Марианной, он улавливал слова, доносившиеся из трубки.

– Пусть вызывает «Скорую» и милицию, – велел капитан. – Поехали, Марианна.

– Что там стряслось? – поинтересовался Картуш.

– У Маши в квартире произошло убийство, – кратко ответила Марианна, толкая Ухова ногой под столом. – Мы должны ехать. В общем-то, по-моему, вы обсудили с нами то, что хотели.

Картуш пожал плечами.

– Когда вы… сможете снова ко мне заехать?

– Нужно созвониться, – ответила Марианна. – Давайте сейчас не назначать конкретное время.

– Пожалуйста, – добавил Ухов, – если с вами снова свяжутся шантажисты, немедленно найдите меня. И, Владимир Вениаминович, не забывайте, что я хочу вам помочь. И не только хочу: это мой профессиональный долг. И я клянусь вам, что буду сохранять конфиденциальность. Решайтесь: я должен все-таки узнать, чем именно вас шантажируют. Это может помочь следствию.

– Но это попадет в протоколы! – воскликнул Картуш.

– Даю вам слово, что об этом никто не узнает, кроме меня. Но я отвечаю за это дело, и у меня в руках все нити.

– Я подумаю, – обещал Владимир Вениаминович.

Картуш пожал гостям руки и проводил до двери. Когда они ушли, он достал бутылку коньяка, бокал и один уселся за стол.

* * *

– Они что, разругались? – спросил Ухов у Марианны о Картуше, когда они выходили из офиса и направлялись к своим машинам.

– Да, – ответила женщина. – Подонок, он бросил ее в сложной ситуации. Теперь у него чувство вины! Старый козел!

Ухов уже открыл дверцу своей лохматки, но, подумав, сказал, что ему, наверное, лучше поехать в «Фольксвагене» вместе с Мальцевой и оставить служебную «шестерку» под окнами офиса Картуша, чтобы Марианна по дороге объяснила ему, кто такие Алькен с Ибраем и каким образом они оказались в квартире Маши. Если Ухов все правильно понял, то Марианна не удивилась тому, что они вообще там были.

Марианна маневрировала в потоке движения, предупредив Ухова, что, если их остановят гаишники, ему придется с ними разбираться за превышение скорости. Помахать ксивой, дать условный знак, что он сам из органов, или как там это у них делается. Ухов с легкой улыбкой ответил, что возьмет гаишников на себя.

Марианна рассказала капитану все, что знала, об отношениях Маши с Кунанбаевым.

– Если Кунанбаев отдал свою женщину – а Машу он определенно считает своей – этому Ибраю, значит, они были даже больше чем братья, – заметил Ухов.

Марианна удивленно посмотрела на капитана.

– Да, – кивнул он. – Если не ошибаюсь, у них таким образом доказывается, что вот ты – мой лучший друг, я на все готов ради тебя.

– Но позавчера-то ему не надо было это доказывать, – заявила Марианна. – И он отдавал ее… не как свою женщину, а насиловать.

– Мы сейчас говорим не об этом. Сам факт подтверждает, что они были очень близки, поэтому мне кажется странным, что дело закончилось кровавой разборкой. Значит, должна быть весьма веская причина, иначе они никогда не схватились бы за оружие.

Марианна глубоко задумалась.

– Очень большие деньги? – высказала она предположение.

– Ничего другого предположить не могу, – ответил Ухов.

Они ехали молча какое-то время, потом капитан спросил:

– Чем торгует Кунанбаев?

Марианна пожала плечами.

– Я давно научилась не задавать лишних вопросов. Машку это просто не интересовало. Когда-то она упоминала, что он привозит крупные партии товара и следит за их сбытом, которым занимаются уже мелкие сошки.

– Наркотики? – спросил Ухов. – Или безобидные фрукты?

– Я в самом деле не знаю, – ответила Марианна, посмотрев на Ухова. – Трудно сказать. Когда Кунанбаев раньше приезжал в город, фруктов у Машки всегда было – объешься. Но, с другой стороны, стол вообще ломился от всего. Алькен – щедрый мужик. Плюс восточное гостеприимство. Понимаете, Сергей, мне трудно определить свое отношение к нему… Да, я не испытываю нежных чувств к так называемым лицам кавказской национальности, как и большая часть нашего населения. Но Кунанбаев – казах, а их, если я правильно понимаю, так не величают, но он все равно… из восточных. Как реагирует наш народ, когда видит русскую девчонку с любым восточным человеком, вы знаете. С Алькеном мне приходилось много общаться в домашней обстановке. Я лично видела от него только хорошее. Да и за исключением того, что случилось на этой неделе, Машка тоже. Тут он, как я понимаю, разошелся, потому что кто-то претендовал на его собственность, а он Машку воспринимает именно так. Но, с другой стороны, не надо быть восточным мужчиной, чтобы воспринимать женщину как вещь.

Марианна замолчала. Ухов смотрел на серую ленту шоссе. Они выехали на проспект Ветеранов.

– Вы сможете опознать Кунанбаева среди других казахов? – внезапно спросил Ухов.

– Да, конечно.

– Почему конечно? Я неоднократно сталкивался с тем, что для наших людей они все на одно лицо. Вначале удивлялся, а потом стал воспринимать как факт.

– Я где-то читала, что для белого все негры на одно лицо. Не знаю. Спорить не буду. Но Алькена опознаю.

Марианна притормозила у Машиного дома. Перед подъездом стояло много машин. Милиция и «Скорая» их опередили.

Они вышли с Уховым из машины и уже направились к двери, когда она распахнулась и двое санитаров вынесли носилки. Лицо не было накрыто простынею. Марианна посмотрела в невидящие глаза Алькена. Они на какую-то долю секунды сфокусировались на ее лице, потом снова стали ничего не выражающими. Марианна стояла как вкопанная.

– Это Кунанбаев? – спросил Ухов.

Женщина молча кивнула.

Они поднялись на шестой этаж. Дверь квартиры Корицкой была открыта. Там работали люди.

– Куда? – спросил их постовой, стоявший перед входом. Ухов предъявил удостоверение.

Из кухни появился еще один милиционер, ровесник Ухова.

– Серега? – поразился он. – Ты-то здесь откуда?

Ухов кратко объяснил, что ведет дело, которое может быть связано с этим убийством, и знает девушку – хозяйку квартиры, а Марианна Мальцева – ее ближайшая подруга. Ухов вместе с Марианной находились в офисе одного крупного бизнесмена, когда позвонила Маша. Она попросила их приехать.

С дежурным следователем капитаном Алферовым Ухов вместе учился в Школе милиции. Алферов предложил им с Марианной пройти на кухню, где сидела зареванная Маша и курила одну сигарету за другой. Марианна обняла ее, погладила по голове, как маленькую девочку, пытаясь успокоить. Алферов и Ухов отправились в большую комнату поговорить.

В квартире щелкали вспышки фотоаппаратов, ходил со своей кисточкой эксперт-криминалист, кто-то с кем-то спорил, топало множество ног. Ни Марианна, ни Маша не обращали на посторонних никакого внимания. Марианна поставила чайник, спросила, есть ли у Маши валерьянка. Маша ответила, что выпила бы лучше водки.

– Нет, заяц, подожди со спиртным. Вот когда они все уйдут…

– Когда еще они уйдут! Марьяш, я больше не могу!

«У всех свои проблемы, – подумала Марианна и достала чашки. – Слава богу, Ухов здесь. По крайней мере, поможет Машке».

Ухов с Алферовым снова появились на кухне. Алферову требовалось составить протокол. Сергей уже рассказал ему все, что услышал про Алькена от Марианны по пути на проспект Ветеранов.

– Чай все будут? – спросила Марианна.

Мужчины кивнули. Марианна положила в чашки пакетики и залила крутым кипятком. Алферов достал лист бумаги и ручку. Записав фамилию, имя, отчество, год и место рождения, домашний адрес и отметив, что свидетельница Корицкая «безработная», следователь поинтересовался, не знает ли Маша, зачем эти двое приезжали в Питер.

– Можно подумать, они мне что-то докладывали, – всхлипывая, ответила Маша.

– Алькен Кунанбаев привозил в город наркотики? Это его чемодан стоит в комнате, где произошло убийство?

Маша пожала плечами.

– Но вы должны это знать! Они же, наверное, что-то обсуждали между собой…

– Между собой они говорили только на своем языке, – ответила Маша. – Я не понимала ни слова.

Ухов внимательно разглядывал оплывший Машин глаз и раздутую щеку.

– Почему ты не заявила в милицию после того, как тебя избили и изнасиловали?

– Ты что, сдурел? – воскликнула Маша и уставилась на Ухова, как на сумасшедшего. – Меня бы тогда вообще убили.

– По крайней мере, могла позвонить мне, – заметил Ухов.

Алферов удивленно посмотрел на бывшего одногруппника, потом встретился взглядом с деловой женщиной, подругой хозяйки квартиры, которая едва заметно пожала плечами. Алферов начал что-то писать на листе бумаги. Внезапно у него зазвонил мобильный. Алферов молча выслушал то, что ему сообщили, отключил связь, обвел глазами остальных и объявил:

– Кунанбаев скончался по дороге в больницу.

* * *

Наконец все специалисты закончили работу. Алферов попрощался с Уховым и женщинами и тоже уехал. Марианна пошла закрывать за ним дверь.

– Я хотел бы записать ваш телефон и данные, – сказал Алферов.

Марианна протянула ему свою визитку.

Закрыв дверь, Марианна осмотрела квартиру. Везде остались следы грязных ног, белый контур показывал положение трупа Ибрая. Палас был весь залит кровью. Машке придется здесь долго убираться. Марианна пошла назад в кухню. В первый момент ее присутствия там не заметили. Она поняла, что сейчас тут лишняя.

Женщина тепло попрощалась с подругой и капитаном. Ухову стало немного неудобно. Марианна пожелала им спокойной ночи, вышла из подъезда, села в свой «Фольксваген» и поехала домой.

Она думала о том, что опять одна и что мужчины любят слабых и беззащитных, тех, кому постоянно требуются помощь и поддержка. Таких, как Машка, например. Не Алькен, так Картуш, не Картуш, так Алькен, не Алькен, так Ухов. Капитан при первой же возможности подставил крепкое плечо. Надо что-то менять, если Марианна вообще когда-то собирается устраивать свою личную жизнь.

* * *

Ухов успокаивал Машу, как мог, слушая ее сбивчивый рассказ, говорил ласковые слова, гладил по голове, подливал чаю, потом сам разогрел плов, который она в свое время научилась делать под четким руководством Кунанбаева. Хотя его обычно готовят мужчины, Алькен позволил ей взяться за это кушанье: Машка вообще прекрасно готовила, и ей удавались блюда любой кухни.

Маша с жадностью набросилась на еду. Она поняла, что дико проголодалась. Ухов тоже давно не ел: перехватил только что-то на бегу днем.

– Сергей, там должна была водка остаться. Посмотри в баре в большой комнате, – попросила Маша.

Они выпили и незаметно друг для друга оказались в одной кровати – в той же самой, где прошлой ночью Машу ласкал Алькен и рассказывал ей про восточных женщин.

Вначале Маша думала, что она сделала это из чувства благодарности, а потом поняла, что ей так хорошо и спокойно с Сергеем, как не было никогда и ни с кем до него, он такой надежный и добрый, с ним, вот именно с ним, как за каменной стеной.

Утром она быстренько метнулась на кухню и принесла ему завтрак в постель. Ухов с улыбкой признался, что таким аристократическим завтраком его балуют впервые в жизни. «Бедный советский милиционер», – подумала Маша.

Сергей уехал на работу. Маша осталась одна.

Она обвела взглядом разруху в ее всегда такой чистенькой квартире. Придется повозиться! Не откладывая дело в долгий ящик, Маша сразу же взялась за тряпку.

Корицкая целый день думала о капитане. Вроде бы всем хорош, все ее в нем устраивает, кроме… зарплаты. Ну не сможет она жить на жалкие гроши, которые он зарабатывает. Не сможет, и все. Сколько там у него за месяц набегает? Алькен в последний раз на один поход в магазин выдал ей пятьсот баксов. Просить начальство перевести его в ГАИ «для поправки материального положения» Ухов не будет. Это, конечно, хорошо, что у нас еще встречаются честные менты, но ей-то почему такой достался, черт побери?! Лучше бы в ГАИ работал на хорошей точке.

Маша никак не могла решить вставшую перед ней дилемму. Хотелось и Ухова, и денег. По отдельности можно было взять и то, и то. Порядочного мужика Ухова с его зарплатой или деньги – если найти нового спонсора. В том, что у нее кто-то снова быстро появится, Маша не сомневалась. Тем более она на следующей неделе сходит к этому бывшему Марьянкиному протезисту… Пока он ей там зубы посмотрит, она глазками постреляет. А по Марьянкиным рассказам, Роман понимает все с полувзгляда. Вот только надо подождать, пока чернота вокруг глаза исчезнет и опухоль спадет. Но Ухова хотелось больше, чем кого-либо.

Маша подошла к окошку в маленькой комнате. «Этот бардак за тумбой заодно разобрать, что ли?» – подумала она и внезапно заметила оставленную Алькеном черную сумку.

Менты забрали большие сумки с вещами Алькена и Ибрая и чемодан с товаром, а про эту она просто забыла. Еще бы – такие переживания выпали на долю бедной девочки, тут что угодно забудешь. Маша откинула в сторону лежавшие сверху мешки, расстегнула «молнию» и застыла на месте. Сумка была до предела набита пачками стодолларовых купюр.

Маша села на кровать, вывалила содержимое сумки на покрывало и принялась считать обнаруженный ею клад. Она быстро сбилась со счета: с арифметикой у нее всегда были нелады. Калькулятора в доме не оказалось. Денег было так много, что, как подумала Маша, хватит им с Сергеем на всю оставшуюся жизнь… Единственное, что волновало Машу, так это не фальшивые ли они.

Это было несложно проверить. Она вынула три купюры из разных пачек, сложила остальные назад в сумку, спрятала ее там же, где она лежала, оделась и поехала в обменный пункт. Деньги оказались настоящими…

Маша накупила деликатесов, вернулась домой и радостно позвонила Ухову на работу:

– Сергей? Это Маша. Ты подъедешь сегодня? Я тут кое-что вкусненькое для тебя приготовлю. Жду. Целую.

Глава 25

Вторник, 11 апреля

Во вторник Иосиф вызвал Марианну к себе. Он не объяснил ей, зачем, и она, теряясь в догадках, ехала в его роскошный офис в центре города.

Марианна знала, что Зерковский со Степановым уже спели свою песенку и выдали все, что было им известно. Об этом ей сообщил молодой банкир Иннокентий, с которым они встречались на выходных. Брезинский представил все так, словно хотел обсудить с деловой женщиной сложившуюся неприятную ситуацию, в которой они оба неожиданно оказались. Но Марианна быстро поняла, что это был только предлог: она понравилась Иннокентию.

Вечер прошел очень мило. Они поужинали в финском ресторане «Daddy’s Steak Room», потом заехали в «Вену» выпить кофе, напоследок заглянули в «Конюшенный Двор».

Говорили в основном о работе, об общих знакомых, которых оказалось великое множество, и о последних весьма неприятных событиях.

Банкир пользовался той же туалетной водой, что и Сашка, отец будущего ребенка Марианны, – «XS» от Пако Рабанна. Сидя напротив Иннокентия, Марианна вспоминала время, проведенное в Бразилии. Этот запах она, казалось, не забудет никогда, только у Сашки он смешивался с запахом соленого океана…

Иннокентию пришлось съездить в «загородный домик» Лысого. Банкир признался, что это зрелище запомнит на всю жизнь. Он понимал, что поездка была задумана и как воспитательная процедура, чтобы у него никогда не появлялись разные нехорошие мысли…

На счетах Зерковского и Степанова в США, Израиле и Австрии лежало немногим меньше миллиона долларов. Марианна представляла, как искажалось лицо Иосифа, когда он слышал все новые и новые цифры, и не завидовала двум несчастным, осмелившимся посягнуть на его деньги. Естественно, теперь все вернется назад. Но они почему-то упорно настаивали, что у Лысого еще ничего не успели взять… Иннокентию такая настойчивость была непонятна.

Марианна же знала еще одного участника аферы – Нилова, как она теперь понимала, действовавшего отдельно от Зерковского со Степановым, потому что его фамилия в их откровениях не фигурировала ни разу. Если бы эти двое были как-то связаны с Алексеем, они тут же потянули бы за собой и его. Они не герои: сами тонем, так всех возьмем с собой. Значит, деньги снял Алексей, вернее, кто-то для Алексея, а этот миллион парни перекинули себе раньше и из других мест. Только вот к каким выводам придет Лысый…

Ей страшно не хотелось закладывать Алексея, но она отдавала себе отчет, что сделать это придется, если ее здоровье или благополучие будут поставлены под угрозу. Она всегда была честна с собой и признавалась себе в душе, что Зоя Космодемьянская из нее не получится. Своя шкура дороже. Хотя, конечно, может, еще все и обойдется. Черт знает этого Иосифа, что ему от нее нужно.

На всякий случай перед тем, как отправляться на набережную Фонтанки, Марианна быстро заскочила к себе домой и взяла из шкафа кассету – вдруг возникнет необходимость себя обезопасить.

* * *

Марианна припарковала машину перед зданием постройки прошлого века, поставила ее на сигнализацию и направилась к входу. Она знала, что за ней уже сейчас следят по монитору, как и за всеми, проходящими мимо. Люди, прогуливающиеся по набережной, и проезжающие мимо машины даже не подозревают, что за ними наблюдают специально поставленные для этого люди. Обычные прохожие их не интересуют, но ведь может показаться кто-то, кого совсем не желает видеть шеф.

За входной дверью находилась крохотная площадка с телефоном, далее начиналась лестница. Примерно на шестой-седьмой ступеньке была установлена еще одна дверь: гораздо более мощная, чем входная. Когда ты вставал перед ней, тебя рассматривали еще внимательней.

После нажатия на кнопку звонка пропускали только тех, в ком охрана была совершенно уверена. Если тебя не знают, нужно звонить по телефону. Правда, случайные люди тут не появлялись: для работы у мониторов были специально подобраны люди с прекрасной зрительной памятью.

Марианну знали и, по всей вероятности, ждали. Она даже не успела нажать на кнопку звонка, когда услышала щелчок, свидетельствовавший о том, что дверь открыта. Она толкнула ее и вошла в здание.

Девушка поднялась на площадку первого этажа и застыла на месте: со второго спускался отец ее будущего ребенка.

Сашка тоже не ожидал увидеть ее в этом здании и резко остановился.

– Ты? – спросил он, не веря своим глазам. – Здесь? Что ты тут делаешь?

Марианна быстро взяла себя в руки и постаралась придать голосу и всему внешнему виду обычную уверенность.

– Приехала по делам, – как ни в чем не бывало ответила она, словно появление в этом месте особы женского пола с деловым визитом было чем-то вполне привычным.

– К кому? – спросил пораженный Сашка.

– Секрет фирмы – залог успеха, – ответила Марианна. – Я не задаю тебе лишних вопросов, не задавай и ты мне. Ты же не вчера родился. Должен уже усвоить правила игры.

Сашка усмехнулся.

– Независимая, самостоятельная, никого и ничего не боящаяся деловая женщина, – прокомментировал он. – Ладно, рассказывай, как ты? Я давно собираюсь тебе позвонить, да все дела, дела…

– Только не надо вешать мне лапшу на уши, – ответила Марианна. – Оставь ее для зависимых, несамостоятельных и всего боящихся. Позвонил бы – хорошо, не позвонил – пережила, из окна вниз головой не прыгнула и в ближайшее время не собираюсь.

– Да чего ты иголки выставила, как ежик? У меня, серьезно, были…

– Саша, – твердо сказала Марианна, хотя внутренний голос кричал: «Я хочу тебя! Я хочу быть с тобой!», – я сейчас тороплюсь и не могу долго с тобой разговаривать. Будет желание – позвони. Нет… – Марианна развела руками.

– Понял, – сказал Сашка. – А все-таки к кому ты сюда приехала?

– К главному папе, – ответила Марианна.

– К Лысому? – поразился Сашка.

– Почему ты так удивляешься?

– Да я уже полгода тут работаю. И ни разу с тобой не пересекался.

– Могу спросить, кем?

– Ну, как бы так выразиться?… Начальником штаба, что ли.

Марианна вспомнила разговор с Иосифом у себя дома о том, что парень, который теперь вместо Барсука отправляет ребят на задания и следит за их исполнением, только что женился. По глупости. Малолетка ждет ребенка. Марианна опустила взгляд на правую руку Саши. На безымянном пальце красовалось обручальное кольцо.

Она поняла, что потеряла его навсегда. Кто же разводится через две недели после свадьбы? «Надо было раньше думать, – говорила Никифоровна. – Вот если бы ты чуть раньше подсуетилась… А теперь шансов практически нет. Если только приложишь неимоверные усилия и очень многим пожертвуешь». Бабка опять оказалась права. Шансов не было. Цель не стоила жертв.

– Тебе что, нехорошо? – с беспокойством посмотрел на нее Сашка. – Ты себя плохо чувствуешь?

«Я беременна, Саша, – кричал внутренний голос. – От тебя, милый, но ты только что женился на другой женщине, и она родит тебе законного ребенка. А я и дальше буду одна».

Марианна сделала над собой огромное усилие и постаралась улыбнуться.

– Нет, Саша, все нормально, – сказала она. – Просто замоталась последнее время. Дела, дела…

Они оба улыбнулись.

– Ладно, пока! – попрощался Сашка. – И у тебя встреча, и мне надо бежать. Я позвоню.

Конечно, он не позвонил.

* * *

Марианна вошла в просторный кабинет Иосифа. Он встал из-за стола, чмокнул ее в щечку и проводил к большим кожаным креслам у окна. Длинноногая симпатичная девочка тут же появилась с подносом. Иосиф, казалось, уже неосознанно для себя самого просто по привычке шлепнул ее по попке.

– Тебе чай? – уточнил Лескин у Марианны.

Марианна кивнула. Ей страшно хотелось разрыдаться. Узнать, что мужик, от которого она ждет ребенка, чуть больше недели назад женился на другой, было выше ее сил. Для Сашки это был просто приятный курортный роман. Да, хорошо провели время. А теперь… Теперь все. Конец… Марианна потеряла сознание.

Когда она пришла в себя, то увидела несколько склонившихся над собой лиц. Иосиф, его личный телохранитель Павел и девочка, приносившая чай, с беспокойством смотрели на нее. Павел прикладывал ей к носу ватку, пропитанную нашатырем.

– Врача вызвать? – спросил Лысый.

Марианна покачала головой и вспомнила, что Иосиф знает ее маленькую тайну. Слава богу, подумал, что именно это причина ее обморока.

– Марианна, нельзя столько работать, – говорил Павел. – Тебе отдыхать надо и не волноваться.

«И он тоже в курсе? – удивилась Марианна, а потом ответила сама себе: – Лысый, наверное, сообщил».

– Со мной все в порядке, – сказала Марианна. – Простите.

– Чего ты извиняешься? – воскликнул Иосиф. – Ты хочешь чего-нибудь? Может, поесть или… Только скажи: сейчас закажем.

– Я знаю, что для вас нет никаких проблем, – слабо улыбнулась Марианна, у которой на душе кошки скребли, – но уже все в порядке. В самом деле, Иосиф Миронович. Давайте работать.

Марианне страшно хотелось поскорее решить все проблемы и уехать домой выплакаться. Она понимала, что в свой офис сегодня уже больше не вернется. Пусть там хоть землетрясение, хоть наводнение. Надо и о себе подумать.

Иосиф жестом приказал Павлу и длинноногой девушке выйти. Они мгновенно повиновались и плотно прикрыли за собой дверь.

Лескин внимательно посмотрел на Марианну. Она встретила его взгляд.

– Что-то случилось? – спросила женщина.

– Все время что-то случается. Я сразу же перейду к делу. Я не умею обволакивать слова красивой оболочкой и смягчать фразы. Я обычно говорю то, что есть. Да и ты себя плохо чувствуешь и, наверное, хочешь от меня поскорее отделаться.

Марианна попыталась что-то возразить, но Иосиф жестом попросил ее помолчать.

– Я должен знать, каким образом к тебе попала та дискета. Ты прекрасно знаешь, что я всегда получаю ответы на интересующие меня вопросы. Ты просила меня не задавать тебе именно этот. Я не задавал, пока мог обойтись без ответа на него. Теперь не могу. И, как ты опять же знаешь, я его получу. – Иосиф помолчал и добавил: – Любыми способами, хотя мне очень не хотелось бы делать тебе больно.

«Как я и предполагала», – пронеслось в голове Марианны.

Она молча открыла «дипломат», достала кассету и протянула Иосифу.

– Прослушайте вот это.

– Что это?

– Запись разговора.

– Какого?

– Одного из многих, состоявшихся у меня дома.

Иосиф встал с кресла, подошел к двери, открыл ее и обратился к сидевшему перед ней Павлу:

– Принеси магнитофон.

– В смысле видик?

– Нет, обычный. Вот для этой кассеты.

– Сейчас, – ответил Павел.

Послышались его удаляющиеся шаги.

Иосиф вернулся в комнату и снова опустился в кресло напротив Марианны.

– Еще чаю?

Марианна кивнула и подумала, что для Лысого весьма необычно кого-то обслуживать. Правда, некоторых очень сильных мужчин приводят в растерянность естественные функции женского тела. Вот и Иосиф сейчас думает, что с нее пылинки надо сдувать. И разговаривает с ней не так, как со всеми остальными подчиненными. «Да я же красивая женщина, черт побери! – сказала сама себе Марианна. – Конечно, он имеет на меня виды. Было бы странно, если бы он меня не хотел. Это только некоторые козлы…»

Марианна закрыла глаза. Внезапно у нее по щеке скатилась слеза.

– Ты себя плохо чувствуешь?

– Вообще нормально. Просто сегодня…

– Ко мне боялась ехать? – усмехнулся Иосиф. – Неужели я такой страшный?

«И даже больше, чем думаешь».

– Я не кусаюсь, девочка. Просто каждый из нас беспокоится в первую очередь о своих интересах. И ты, и я. То, что ты взяла с собой кассетку, говорит о том, что ты догадывалась о теме предстоящего разговора, не так ли?

– Не исключала варианта, что мы вернемся к дискете, – призналась Марианна.

– Я всегда знал, что ты умничка, – ворковал Иосиф.

Он взял ее руку в свои ладони. Его огромный бриллиант («Сколько в нем каратов, интересно?») переливался и поблескивал.

«Он что, решил меня склеить?» – почему-то пронеслось в голове женщины.

В этот момент Иосиф напоминал не надувшуюся жабу, как обычно, а добродушного кота.

– Эти два мерзавца выдали все, что знали. Не могли не расколоться после того, как мои ребята над ними поработали. Но не все куски сходятся. Не складывается картинка-загадка. Поэтому я и вызвал тебя.

– Я не уверена, что все сойдется и после разговора со мной, – заметила Марианна.

Иосиф в удивлении приподнял брови.

– Вам придется идти дальше, – продолжала женщина. – Мне очень не хотелось сдавать вам… одного человека, но… вы ставите меня в безвыходное положение. Если мне нужно решить: он или я, выбор, естественно, будет в мою пользу.

– Речь идет об отце твоего ребенка? – внезапно спросил Лысый.

Марианна удивилась этой идее Иосифа и покачала головой.

– Нет. Просто тот человек доверился мне, а мне приходится… Чувствую себя последней сволочью.

– А что сделал бы он на твоем месте?

– Сдал бы меня, – ни секунды не колеблясь, ответила Марианна, не питавшая никаких иллюзий в отношении Нилова.

Иосиф расхохотался.

– Девочка, тогда что тебя беспокоит? Не забивай свою очаровательную головку дурными мыслями. Тебе сейчас нужно волноваться совсем о другом. Ну, я понимаю, если бы это был отец ребенка…

«Ничего-то ты не понимаешь», – с горечью подумала Марианна.

В дверь постучали.

– Заходи, – крикнул Иосиф.

Появился Павел с магнитофоном и удлинителем, включил аппаратуру и вопросительно посмотрел на шефа.

– Вставляй. – Лысый протянул ему кассету.

– Знаете, как пользоваться подобной техникой? – спросил Павел, глядя на Марианну. Способности шефа и результаты его общения с аппаратурой не могли никого привести в восторг: Иосиф имел тенденцию ломать все, к чему прикасался. Бывают, наверное, такие разрушители по натуре.

– Знаю, – ответила Марианна.

Павел вышел и закрыл за собой дверь.

Иосиф внимательно прослушал запись, потом попросил поставить ее еще раз.

– Ну ты и стерва, девочка, – наконец усмехнулся он. – Но я это понимаю и принимаю. Я сам такой же. Фамилия?

– Нилов Алексей. Я в свое время еще просила за него…

Иосиф молчал несколько секунд, потом крикнул во все горло:

– Пашка!

Телохранитель тут же нарисовался в дверях.

– Пошли пару ребят на набережную Пряжки. Пусть сюда доставят Алексея Нилова. Он там в охране работает.

Павел молча кивнул и, не задавая лишних вопросов, снова закрыл дверь.

– Ты не в курсе, к кому он обратился после тебя? – уточнил Иосиф у Марианны.

– Понятия не имею, но думаю, что к женщине.

– Как всегда, ищите женщину, – усмехнулся Лысый. – Любят его бабы, да?

Марианна кивнула.

– Дуры вы все. Ты, правда, умнее большинства. Признаю это. Наверное, потому что очень большая стерва.

Иосиф опять усмехнулся.

– Кстати, на твоем месте я сделал бы то же самое, – признался он. – А наш с тобой разговор ты записывала?

– Не видела в этом смысла.

Они допили чай, Иосиф снова предложил Марианне что-нибудь посущественнее. Внезапно ее обуяло страшное чувство голода, хотя она и обедала пару часов назад. В общем-то ей теперь приходилось есть за двоих.

– Мяса какого-нибудь хочется, – призналась Марианна. – И овощной салатик.

– Нет проблем. Сейчас закажем.

Они уже ели, когда на столе у Лысого зазвонил телефон.

– Извини, – проронил он и направился к аппарату.

Иосиф внимательно выслушал то, что сказали на другом конце провода, и заявил:

– Ладно, подождем до завтра. Будем встречать в аэропорту.

Марианна вопросительно посмотрела на него, когда он повесил трубку.

– В Швейцарии твой друг. Все сходится. Завтра прилетает в половине пятого. Устроим ему встречу с фанфарами.

Марианна внезапно подумала, не в Швейцарии ли сейчас находится Арина…

Глава 26

Вторник, 11 апреля

Арина Викторовна предварительно созвонилась с Андреасом Рупрехтом. Он уже ждал их с Алексеем, когда они появились в мрачном массивном здании банка.

Нилов со своим знанием немецкого языка в рамках программы средней школы не мог понять, о чем Арина разговаривала с банкиром. Нилов расписался, где ему сказали. Алексей считал, что старуха не посмеет его кинуть, потому что прекрасно понимает, что в таком случае ее дочери не поздоровится.

– Почему двести двадцать пять? – спросил он у Арины.

– Раздели четыреста пятьдесят на два. Или тебе для этого калькулятор требуется? – прошипела она в ответ.

– Там четыреста пятьдесят было? – уточнил Нилов.

– Общая переведенная сумма – пятьсот. Егор взял себе десять процентов. Считать умеешь?

– Ты ему и вторые двадцать пять заплатила? – взорвался Нилов, поняв, что допустил глупость и не потребовал у Арины денег, когда она в первый раз вернулась из Швейцарии. – И двенадцать с половиной ты мне не отдала?

– Тебе и так хватит. В крайнем случае, с доли кого-нибудь из дружков стибришь. Ладно, пошли звонить. Если, конечно, хочешь получить вторые двести двадцать пять.

Нилов хотел.

В три часа дня по московскому времени Таня уже разговаривала с мамой от тети Нади. Арина рыдала от счастья, что дочь все-таки отпустили. Она до последнего момента сомневалась в этом. Таню только несколько раз ударили в первый день. Наверное, чтобы припугнуть. Даже не приставали. Таня просила маму возвращаться как можно скорее.

Арина с Ниловым снова отправились в банк, и она перевела на его счет еще двести двадцать пять тысяч. На ее собственном осталось триста три тысячи, что было намного лучше, чем двадцать три. Понервничала, попереживала, но заработала двести восемьдесят тысяч. Сколько это там в рублях?

* * *

Оказавшись в своем номере в «Штоллере», трехзвездочном отеле, расположенном на Баденер-штрассе, – они с Ариной после всего случившегося жили в разных – Алексей тут же набрал Катин домашний.

– Это я, – сказал он. – Приезжай. Завтра, нет, сегодня же иди в турфирму. Деньги у меня на счете. Запиши номер телефона. Нет, наверное, лучше я тебе еще раз позвоню, а то вдруг твой потом по номеру доберется до нас. И я, скорее всего, переселюсь в другую гостиницу: на всякий случай. Шмоток особо много не набирай: что захочешь – купим здесь. Наличные, конечно, прихвати. Все, что есть в доме. Незачем оставлять твоему.

– Леша, – спросила Катерина с замиранием сердца, – ты уверен, что нам хватит…

– Сколько времени ты можешь жить на четыреста пятьдесят тысяч «зеленых»?

Катя не поверила своим ушам.

– Жди. Лечу в турфирму.

* * *

С прошлой пятницы Катя не находила себе места. В понедельник утром Алексей позвонил и сообщил, что вечером улетает в Швейцарию, и еще раз подтвердил, что позвонит во вторник. Она с самого утра не могла ничего делать. Она надеялась и верила, что он не забудет про нее. Но до последней минуты сомневалась.

В следующий четверг утром она написала мужу письмо и опустила его по дороге в Пулково-2. Она писала, что уходит от него навсегда и искать ее бессмысленно. Их брак уже давно перестал быть браком. Они просто жили под одной крышей.

Перед тем как пройти таможню, Катя позвонила Вере, чтобы попрощаться. Вера была пьяна и даже не поняла, с кем разговаривает.

В два часа дня по местному времени самолет со счастливой Катериной на борту приземлился в Цюрихе.

За таможенным контролем ее ждал улыбающийся Алексей Нилов с огромным букетом роз.

Глава 27

Среда—четверг, 12–13 апреля

Арина Викторовна прилетела в Петербург в среду в половине пятого. Настроение у нее было приподнятое. Конечно, жалко было отданных Нилову денег, но, трезво оценив ситуацию, она еще раз пришла к выводу, что рассчитывать на всю сумму было бы глупо. Таких чудес в этом мире не бывает. Двести восемьдесят тысяч меньше чем за две недели… Да какие двести восемьдесят, двести девяносто две с половиной! Ведь она же не отдала Нилову те двенадцать с половиной. Таня в безопасности, она даже наймет на какое-то время охранника для дочери. Лешенькины дружки пусть срывают злость на нем самом. Он определенно задумал их кинуть. Она, если до нее доберутся, представится пострадавшей стороной. Да они и сами это знают: кто дочь-то ее держал в заложницах?

То, что Нилова не оказалось в самолете, еще раз убедило Арину в том, что возвращаться он не собирается. Да и две огромные сумки, с которыми он летел в Швейцарию, на три неполных дня никто не берет. Он же не торговать туда ехал.

Арина заняла очередь к таможеннику. Ну почему в Пулково всегда только один работает? Когда рейс прилетает из Стамбула, почему-то сразу же все места оказываются занятыми. Как же – прилетели живые деньги. А с пассажирами из Цюриха о чем разговаривать? Тут лишних свитеров и курток никто провезти не старается.

Внезапно Арина заметила четверых крепких ребят вполне специфической наружности, стоящих за стеклянной перегородкой и внимательно осматривающих прибывающих пассажиров. Парни были одеты словно по форме: все в кашемировых парках (правда, разных оттенков), просторных слаксах и кашемировых кепках с «ушами».

У женщины почему-то появилось нехорошее предчувствие, заныл низ живота. Радостное настроение быстро испарилось. Она с содроганием дожидалась своей очереди.

Таможенник, видимо, почувствовал, что она чего-то боится, – нюх-то у них, будто у хорошо тренированной собаки, долго и внимательно рассматривал ее вещи, но никакого криминала не обнаружил: его и в самом деле не было. Валюту Арина задекларировала до последнего доллара.

Арина подхватила свою сумку и на ватных ногах направилась к проходу. Она старалась не смотреть в сторону четырех парней, все еще остававшихся на тех же местах. Ей казалось, что они пронзают ее своими взглядами, вообще всех интересует только она; ей хотелось провалиться сквозь землю. Ну почему она такая крупная и яркая? Была бы маленькая, неприметненькая мышка…

Арина миновала коридор из встречающих с табличками и без, с беспокойством вытягивающих шеи и ждущих своего партнера, друга или родственника. Женщина вышла из здания аэропорта и полной грудью вдохнула воздух.

* * *

Лысый рвал и метал, узнав, что Нилов не прилетел тем рейсом, которым, как сказали его приятели, собирался вернуться обратно.

Сцепщик, отвечавший за встречу, сообразил, что нужно взять список пассажиров у девочки из представительства «Свиссэйра». Когда его ребята связались с ним из аэропорта в ожидании дальнейших указаний, он посоветовал им зайти за списком. Портрет Джексона на банкноте помог получить мгновенный сервис.

Иосиф на всякий случай просмотрел список пассажиров: Лескин никогда ничего не оставлял на авось и придавал значение всем мелочам. Недаром про него говорили, что Лысый не успокоится, пока не получит ответы на все вопросы.

Имя и отчество Арины Викторовны были очень знакомыми. Вот только фамилию – Родионова – он не знал. И телохранитель Павел, и Сцепщик пожали плечами. Иосиф, недолго думая, набрал номер сотового телефона Марианны.

Присутствовавший при этом Сашка несколько удивился тому, что шеф знает наизусть телефон героини его курортного романа и так мило с ней беседует, но, немного пораскинув мозгами, решил, что Марианна просто хорошо проводила с ним время на шикарных пляжах Рио-де-Жанейро, и знать об их краткосрочном совместном отдыхе никому не следует, чтобы не было лишних неприятностей. Ни он, ни она не станут об этом распространяться. У Марианны мужской склад характера. Она легко относится к связям – как и он сам. Получили удовольствие – забыли, как звать друг друга.

Сашка решил ей не звонить – баб, готовых упасть перед ним на спину, и так предостаточно, а стать в чем-то соперником Иосифа ему совсем не хотелось. Он мог предположить, чем закончится дележка с Лысым власти, денег или женщины.

Иосиф не стал объяснять Марианне, зачем ему знать, кто такая Арина Викторовна, но Марианна после его звонка убедилась, что ее догадка о том, к кому обратился после нее Нилов, была правильной. Ей было жаль Арину, но в то же время Марианна была вынуждена ответить Иосифу, что Родионова – главный бухгалтер «Эккотрейдинга». Лысый поинтересовался возрастом.

– Сорок два, – ответила Марианна.

Иосиф хмыкнул на другом конце провода, но не стал делать никаких комментариев, а попросил дать ему ее адрес и телефоны.

Телефон бухгалтерии и домашний Марианна тут же назвала, а про адрес сказала, что помнит только визуально, и попросила Лескина, если Иосифу Мироновичу несложно, позвонить ее секретарше Лене, она продиктует.

– Как там Костенька с Кешенькой? – тут же спросил Иосиф. – Оклемались немножко?

– Оклемались, – сказала Марианна, встречаясь взглядом с сидевшим напротив нее Иннокентием.

– Теперь будут умнее, – сказал Лысый и повесил трубку.

* * *

Из аэропорта Арина поехала к своей лучшей подруге Наде, у которой до возвращения мамы оставалась Таня.

Ребята-охранники уже уехали домой: они убедились, что машина, доставившая Таню на ближайший к Надиному дому угол, сразу же уехала. Парни, сидевшие в ней, даже не вышли и не удостоверились, ждет ли кто девушку или нет. Машина развернулась и понеслась в неизвестном направлении.

Охранники из юридической фирмы, в которой работала Надя, не подходили близко к девушке, чтобы не испугать ее: Надежда вкратце описала им, что случилось. Естественно, она не стала объяснять причин, почему Таня попала в заложницы. Ребята, в свою очередь, не задавали лишних вопросов.

Когда Таня вошла в подъезд, непрерывно озираясь вокруг себя, Данила и Петр связались по сотовому телефону с Надей:

– Надежда Сергеевна, нам подниматься или постоять внизу?

Надя попросила описать увиденное. Описывать, в общем, было нечего.

– Поднимайтесь минут через десять. Я ведь должна подготовить Таню к тому, что вы придете.

Девушка долго плакала, но тетя Надя скоро выяснила, что по большому счету ничего страшного с нею не случилось. Держали взаперти в какой-то комнате без окон где-то в районе Староневского. Точный адрес Таня назвать не может. Дом, видимо, тоже не найдет. Квартира то ли на четвертом этаже, то ли на пятом. Лифта нет. Вроде бы в ней постоянно кто-то живет, но, по всей вероятности, не коммуналка. Да и стали бы заложницу привозить в коммуналку? Кормили два раза в день: утром и вечером. Похоже, что днем в квартире никого не было. Туалет – ведро, накрытое дощечкой.

На лице и на теле девушки осталось несколько синяков и кровоподтеков. Ее несколько раз ударили в первый день, когда она пыталась сопротивляться, потом еще в этой каморке натыкалась на острые углы – там полки какие-то стоят – пока не выучила, что где находится.

Как ее взяли? А просто сгребли в охапку на улице два здоровенных бугая и усадили в машину. За рулем сидел третий. Прохожие? Да кто теперь заступится? Все о своей шкуре заботятся. Кричи не кричи – никто тебе не поможет. Знают: себе дороже.

Тетя Надя накормила Таню, напоила чаем. Девушка начала понемногу успокаиваться.

На следующий день вечером прилетела Арина Викторовна.

Таня снова разрыдалась. Мать просила у нее прощения и обещала, что теперь все будет по-другому. Все уладится. Правда, в глубине души у Арины оставались большие опасения, что ее неприятности будут еще продолжаться, если, конечно, не случится какого-нибудь чуда.

Сама Арина Викторовна лично никогда не сталкивалась с Иосифом Лескиным, но по рассказам Марианны знала, что это за страшная личность. Единственной надеждой Арины было то, что Лысый займется поисками Нилова, если вообще станет прорабатывать этот аспект. Но ведь тот гад, если до него доберутся, все свалит на нее… Это несомненно. Надо молиться, чтобы до него не добрались.

Опять же из рассказов Марианны и отдельных реплик Олега Александровича Арина была в курсе того, что творилось в ограбленном ею банке и что по этому поводу думали крупнейшие акционеры. С каких-то двух несчастных выбили около миллиона долларов, решив, что это они взломали компьютер. Наверное, это те двое, что были изображены на фотографии. Ну что ж, ребята неплохо поживились. Вот только бы Лескин успокоился, удовлетворившись этим миллионом.

Но те двое могли настаивать, что из «ИКИ» они ничего не успели взять. Или, наоборот, сразу же ухватились за идею, что да, именно оттуда? В противном случае Иосиф станет копать дальше, разбираясь, из каких еще банков, каким образом мальчики перекинули деньги себе на счета. Сама Арина на месте Иосифа тоже, наверное, ухватилась бы за возможность узнать способ, как добраться до банка конкурента или просто растяпы, который недостаточно хорошо себя защитил.

Только бы Иосиф успокоился. Только бы ничего не узнал про Нилова. Но откуда Алексей взял эту дискету? Был ли он связан с теми двумя? Если да, то они, конечно, после общения с братками Иосифа все им выдали. Но скорее всего они не в курсе, что дискета у Алексея.

Кого встречали те четверо парней в аэропорту? Конечно, могли кого-то из своих друзей или их шефа, но ведь могли и Нилова.

Арина подумала, что надо бы связаться с Марианной, но, поразмыслив, пришла к выводу, что лучше не вызывать лишних подозрений. Марианна-то девка нюхастая.

Поздно вечером Арина на всякий случай решила оставить Наде номер своего счета в Швейцарии – если с нею самой вдруг что-нибудь случится. Арина написала его на листе бумаги с объяснениями, что это такое, к кому обращаться в Цюрихе, что взять с собой, заклеила конверт и пошла в Надину комнату. Подруга уже лежала в кровати.

– Надь, у меня к тебе большая просьба, – начала Арина.

– Да, дорогая?

– Если со мной что-нибудь случится…

Надя пыталась что-то возразить, но Арина жестом попросила ее помолчать. После последних событий Надежда с сожалением понимала, что такой вариант не исключен.

– Во-первых, я прошу тебя позаботиться о Тане. Помочь ей встать на ноги. А потом… Когда она уже станет сознательной… Она, конечно, и сейчас неглупая девочка, но еще недостаточно взрослая… Отдай ей этот конверт. Это ее наследство. Ей будет нужно взять с собой документы, подтверждающие родство, и свидетельство о моей смерти. Все должно быть переведено на английский, немецкий или французский и заверено в официально зарегистрированном Бюро переводов. Я все написала.

Арина протянула Наде конверт.

Надя встала с кровати, подошла к подруге, крепко обняла ее и прижала к себе. Они обе разрыдались в объятиях друг друга.

– Я надеюсь, что мне ничего не придется делать, – сказала Надежда. – Но если… Ты можешь на меня положиться, Арина.

* * *

Утром Арина села в метро на «Площади Восстания» и поехала к «Московским воротам». Никаких подозрительных машин перед их четырехэтажным флигелем не стояло. Во двор пускали только машины сотрудников или известных охране лиц. В большинстве окон уже горел свет, правда, Олега Александровича пока не было: он, как правило, появлялся позднее.

Арина вошла сквозь парадный вход. Охранники несколько удивились, увидев ее появляющейся с Московского проспекта, но ничего не сказали. Женщина поднялась в бухгалтерию.

Окна бухгалтерии выходили во двор. Она тут же выглянула вниз на стоявшие у здания машины. Только те, что обычно: Марианнин «Фольксваген», трехсотый «Мерседес» президента «Элекрена», три «БМВ» – одного из их охранников и двоих программистов, разные «Жигули», «Москвич» главбуха «Элекрена». Ничего подозрительного. Все как обычно.

Арина как ни в чем не бывало села за свой стол и принялась разбирать платежки. Вторая бухгалтерша, как всегда, с утра была в банке. Их третья помощница, совсем молоденькая, но толковая девочка, почему-то опаздывала. Спит молодость, наверное. Но Арина была довольна, что пока никого нет и она сможет немного успокоиться.

В одиннадцать дверь бухгалтерии распахнулась и на пороге появилась Марианна. Она резко остановилась и открыла рот от удивления, увидев Арину. Реакция директора по внешним связям совсем не понравилась главбуху. Низ живота снова заныл.

– Привет, Марианна, – поздоровалась Арина самым обычным тоном. – Как тут без меня дела? Никаких событий за последние три дня не было?

Марианна продолжала стоять с открытым ртом в дверном проеме. Внезапно в коридоре послышался голос Олега Александровича. Он тоже подошел к двери в бухгалтерию и заглянул внутрь через плечо Марианны. И тоже опешил при виде Арины.

– Вы что, столбняком с утра заболели? – спросила Арина, делая над собой усилие, чтобы голос звучал легкомысленно и шутливо. С большим трудом она изобразила на лице улыбку.

Марианна и Олег Александрович зашли в бухгалтерию и закрыли за собой дверь. Они молча взяли по стулу и опустились на них напротив стола Арины. Главбух переводила взгляд с генерального директора на директора по внешним связям и обратно.

– Хватит на меня пялиться, словно я с того света вернулась. Что случилось?

– Вот это ты правильно заметила, – сказал Олег Александрович.

– Что правильно? – не поняла Арина.

– Про тот свет, – сказала Марианна.

У Арины упало сердце, но она всем своим видом старалась показать, что вообще не представляет, о чем идет речь.

– Вы что, очумели? Перепили вчера? Белая горячка началась? Ад уже мерещится? Куда мы все, несомненно, попадем, – попыталась пошутить Арина.

Марианна с Олегом Александровичем переглянулись.

– Где ты была? – спросил у Арины генеральный директор.

– Я предупреждала Марианну, что меня не будет во вторник и среду, и отпросилась со второй половины дня в понедельник.

– Вопрос не в том, предупреждала ты или нет, – сказал Олег Александрович. – Где ты была?

– Я предпочла бы не отвечать на этот вопрос, – заявила Арина.

Арина не могла вспомнить, упоминала она Марианне, что летит в Швейцарию, или нет. Похоже, что нет. Или Марианна молчит, не желая выдавать ее. Олег Александрович скорее всего не в курсе, что она за эти дни успела наведаться в Цюрих.

– Нам, конечно, ты можешь не отвечать, – продолжал Олег Александрович, – но тобой почему-то интересуется Иосиф Лескин, он же – Лысый. Ты, естественно, знаешь, кто это. Он тебя ищет. Уже пару раз мне звонил. Я должен буду немедленно связаться с ним и сообщить, что ты на работе.

– Было бы странно, если бы я не была на работе, – заметила Арина.

Олег Александрович с Марианной снова переглянулись.

– Что происходит? – задала вопрос Арина.

– Об этом тебе следует спросить себя, – ответил Жеребцов. – Могу сказать одно: Лысый просто так никем не интересуется. Хорошенько подумай, что ему говорить. Если будешь врать – ври убедительно. А вообще лучше максимально придерживайся правды. Лысый всегда получает ответы на свои вопросы и использует для этого любые методы давления. Он не остановится ни перед чем.

Олег Александрович встал.

– Желаю удачи, – проронил он напоследок и вышел из бухгалтерии.

Марианна осталась сидеть на стуле напротив Арины.

– Я полностью согласна с шефом, – наконец заговорила Марианна, глядя Арине прямо в глаза. – Иосифу лучше сразу же сказать все как есть. Он все равно добьется своего, только тебе придется перенести лишние страдания.

– Он что, пытать меня будет, чтобы получить устраивающий его ответ на какой-нибудь идиотский вопрос? – с напускной бравадой спросила Арина. – Ты, наверное, насмотрелась криминальной хроники или американских боевиков, Марьяша.

– Будет, если потребуется, – ровным тоном заявила Марианна. – Тех двоих, что были на дискете, хорошо обработали. Вчера взяли дружков Нилова. Их-то, наверное, ты увидишь.

– Что?!

– Где Нилов? – спросила Марианна.

Арина внезапно разрыдалась. Ей стало очень жалко себя. Она унижалась перед этим молодым жеребцом, перед этим подонком, который ради денег не остановился ни перед чем, теперь ей еще придется страдать из-за своей глупости.

– Как ты могла быть такой дурой? – мягко спросила Марианна. – Что ты в нем нашла?

Арина утерла слезы и с несчастным видом посмотрела на Марианну.

– Во всем виноват только он, Марьяша. Все деньги у него. Он заставил меня перевести все ему. Они взяли Таню в заложницы. Только вчера отпустили – после того, как я перевела деньги. Он остался в Швейцарии…

Из Арины хлынул поток красноречия. Она поносила Нилова последними словами. Марианна никогда в жизни не слышала, чтобы женщина так ругалась.

Во дворе послышался скрип тормозов. Арина осеклась и выглянула в окно. Из темно-синей «БМВ» с тонированными стеклами выходили двое вчерашних мальчиков, которых она видела в аэропорту. С ними был еще один парень – явно старший в компании – в длинном черном кашемировом пальто.

Глава 28

Год 1995-й. Четверг, 13 апреля

Молодой человек в черном кашемировом пальто открыл перед Ариной дверцу темно-синей «БМВ» и жестом предложил ей место на середине заднего сиденья. Он сам опустился справа от нее, с другой стороны сел его приятель. Третий парень занял место за рулем. Они молчали всю дорогу до здания на набережной Фонтанки, о существовании которого Арина знала только понаслышке.

«Взглянем на это бандитское гнездо, – думала Арина. – Это, конечно, лишний жизненный опыт, но, к сожалению, его не избежать».

Как только они с Марианной увидели, что машина с людьми Иосифа остановилась у них во дворе, директор по внешним связям тут же вскочила и сказала, что должна быть в своем кабинете.

– Приводи себя в порядок, – крикнула она напоследок. – Держись! Желаю удачи!

Арина успела поправить макияж до того, как трое парней зашли в бухгалтерию в сопровождении Олега Александровича.

– Вас приглашает к себе господин Лескин, – объявил тот, который, видимо, был у них старшим. – Машина во дворе.

– Одевайся, Ариночка, – добавил Олег Александрович. – Иосиф Миронович ждать не любит.

* * *

Все тот же молодой человек помог Арине выйти из машины. Парень, сидевший слева от нее, тоже вышел, водитель остался на месте. Арина в сопровождении двух добрых молодцев проследовала к ничем не примечательной двери. Ей предложили войти первой. Арина тут же увидела вторую дверь, установленную как-то странно: на ступеньках посередине пролета.

Двое мужчин остановились перед этой дверью. Арина последовала их примеру. Справа от двери располагался звонок, но молодые люди почему-то и не пытались на него нажать. Внезапно раздался щелчок. Один из парней толкнул дверь и снова пропустил Арину вперед.

«Какие мы культурные», – подумала женщина.

Один молодой человек шел впереди, второй – за ней по пятам. «Как заключенную ведут, вот только руки за спиной сложить пока не предлагали». Они поднялись на третий этаж, вошли в коридор. Арина заметила в нескольких местах работающие видеокамеры. По пути не встретилось ни одной женщины, только несколько хорошо накачанных парней, которые куда-то спешили и не обратили ни малейшего внимания на вновь прибывших.

Наконец сопровождавшие Арину молодые люди остановились перед массивной высокой дверью. Они находились в здании прошлого века с четырехметровыми лепными потолками и резными дверьми. «Кому этот дом принадлежал раньше?» – подумала Арина. Молодой человек опять молча распахнул перед ней дверь. Парни с момента выхода из бухгалтерии так и не произнесли ни слова.

Арина оказалась в приемной. За секретарским столом сидела очаровательная молоденькая девочка с аккуратной стрижечкой, чистенькая, опрятненькая, просто куколка. Перед второй дверью, явно ведущей в святая святых, расположился дюжий молодец, с которым не хотелось бы встретиться не то что поздней ночью, но и при свете полуденного летнего солнца.

При виде вошедших девочка нажала на какую-то кнопку справа от себя и заговорила в микрофон:

– Привезли, Иосиф Миронович.

– Пусть заходит. Одна, – послышался из переговорного устройства хриплый голос.

Двое доставивших ее в это здание молодых людей помогли Арине снять пальто, все так же молча кивнули телохранителю, сидящему у двери, и вышли. Телохранитель встал и открыл ей дверь в личный кабинет Иосифа.

Арина вошла в просторный зал. Это помещение трудно было назвать кабинетом. В прошлом веке, наверное, хозяева устраивали здесь музыкальные вечера для близких друзей. Слева от входа стоял огромный рояль (с тех времен, что ли, остался?). Большие окна открывались на Фонтанку. Перед ними располагался низкий стол и четыре огромных кожаных кресла. В дальней части комнаты слева – два шкафа с какими-то папками и справочниками. По центру дальней стены стоял огромный письменный стол из карельской березы со старинным малахитовым письменным прибором, рядом с которым довольно странно смотрелись современные телефоны фирмы «Панасоник». На стене над столом висело огромное полотно. Как когда-то сообщила Арине Марианна, Иосиф всем хвастается, что приобрел настоящего Пикассо, но сама Марианна считала, что его надули.

Под картиной сидел хозяин кабинета и всего здания, в котором находилась Арина. Огромный, толстый, лысый, с обвислыми щеками, в строгом черном пиджаке, с трудом сходившемся на круглом животе, в белоснежной рубашке и галстуке от Версаче с золотой булавкой. На безымянном пальце левой руки красовался перстень с огромным бриллиантом. Картину дополнял золотой «Ролекс».

– Иди сюда, – без всяких приветствий приказал Иосиф.

«Здесь что, вообще не принято здороваться?»

Пока человек шел от двери до стола хозяина под его пронзительным взглядом из-под брежневских бровей, гость чувствовал себя как беззащитная пташка, которая не в состоянии оторваться от взгляда змеи. Эффект был рассчитан очень точно.

Лысый неотрывно следил за приближением Арины. Она сделала все, чтобы идти уверенным, твердым шагом. Наконец остановилась у стола и, не дожидаясь приглашения, опустилась в стоявшее перед ним кресло.

Лескин продолжал молча смотреть на нее. Опять психологическая атака? Арина смело встретила его взгляд, хотя и чувствовала себя весьма неуютно. Но ни в коем случае нельзя было показывать, что она боится.

Иосиф усмехнулся.

– Ишь какая спесивая, – сказал он. – Но ничего, мы умеем обрубать крылышки.

Если бы Арина понравилась ему как женщина, то, может, он построил бы допрос по-другому, но Иосиф любил стройных длинноногих красавиц, причем таких, у которых длина мозговых извилин соответствует длине ног. Женщина, по его мнению, должна быть красивой и умной, но ни в коем случае не нахальной. Вкусу Иосифа наиболее соответствовала Марианна Мальцева: стройная, симпатичная, одевающаяся строго в классическом стиле, интеллектуально развитая, деловая, но не прущая, как танк, сметая все на своем пути. Стерва, конечно, но какая же настоящая баба не стерва? Это уже не баба, а непонятно что.

Арина не понравилась Иосифу в первую очередь внешне: своей пышной дородностью она напоминала замоскворецкую купчиху. Одета была слишком ярко. К тому же нахально смотрела на Иосифа, тут же плюхнулась в кресло и еще закинула ногу на ногу. Даже не краснеет. «Ну, погоди у меня», – решил Иосиф.

– Где мои деньги? – спросил он без каких-либо вступлений.

– Какие твои деньги? – ответила вопросом на вопрос Арина, решившая, что раз эта жаба обращается к ней на «ты», то и она не останется в долгу.

Иосиф побагровел. Он не привык, чтобы с ним так разговаривали.

– Ты, сука… – зашипел он.

– Ругаться в присутствии женщины по меньшей мере неприлично, – заметила Арина, у которой уже начали холодеть руки, но она считала, что эту образину можно взять только ответной наглостью и ни в коем случае не показывать, что боится. Она ошиблась.

– Я не вижу здесь женщин, – заявил Иосиф. – Только старую потаскуху, которая платит деньги молодым жеребцам за то, чтобы ее трахали. Воровку, присваивающую себе чужие деньги. Обманщицу, ведущую двойную игру.

– Чего? Чего?

Иосиф помолчал, не сводя глаз с Арины, и заговорил снова:

– Если ты думала, что тебе все сойдет с рук, то здорово ошиблась. Ты совершила несколько глупостей, а за них надо платить. За все в жизни надо платить. Ты облегчишь свою участь, если честно ответишь на мои вопросы. Вопрос первый: где сейчас находится Алексей Нилов?

Арина подумала несколько секунд, а потом выдала Иосифу все, что думает о дорогом Лешеньке. Говорила она долго, минут пятнадцать, если не двадцать, сбиваясь, перескакивая с одного на другое. Иосиф молча слушал, не перебивая. Когда Арина наконец закончила, он коротко проронил:

– Дура ты. Все вы, бабы, дуры.

Лескин снял трубку с одного из телефонных аппаратов, стоявших на столе, и набрал трехзначный номер.

«Местный телефон? Кого-то вызывает сюда? Может, обошлось?»

– Позвони в Цюрих. Гостиница «Штоллер», – давал указания Иосиф. – Узнай, там ли еще Алексей Нилов. Сразу же сообщишь мне.

Иосиф повесил трубку и снова посмотрел на Арину.

– С Ниловым мы будем разбираться отдельно, и деньги свои я все равно верну, но и тебе придется заплатить за доставленные мне неудобства. И за свою дурость, естественно. Переедешь из своей двухкомнатной в комнатку. Она для тебя уже приготовлена. Тебе не привыкать: помоталась по коммуналкам. Машину тоже придется отдать. Будешь теперь ездить общественным транспортом, как простые советские люди. Далее. Мне не нужен такой главбух ни в одной из моих фирм. С сегодняшнего дня ты уволена. Все. Можешь идти.

Услышав, что для нее приготовил Иосиф, Арина чуть ли не взвилась к потолку от негодования. Она орала, топала ногами, визжала, что не допустит, не позволит, никуда не поедет, они не посмеют ее выселить, она не зря всю жизнь пахала, как проклятая, чтобы вот просто так…

Иосиф молча слушал, казалось, никак не реагируя. Он сидел в одной позе и смотрел на беснующуюся Арину. Когда она наконец выдохлась, он нажал на какую-то кнопку, скрытую огромным столом, и обратился то ли к секретарше, то ли к телохранителю:

– Пусть ребята зайдут.

Не прошло и минуты, как дверь распахнулась и вошли совсем другие парни, не те, что привезли Арину сюда. У этих на лицах и под короткими стрижками виднелись шрамы, на руках были татуировки. Они молча посмотрели на Лысого.

– Девочке нужно охладиться, – сказал Иосиф. – Пусть до завтрашнего утра посидит и подумает. А там посмотрим.

Парни кивнули и направились к Арине, с ужасом следящей за их приближением. Ее взяли под руки и повели к двери. Ноги под ней подгибались, она оборачивалась через плечо на Иосифа, пыталась открыть рот, сказать что-то еще, но не могла…

* * *

Руслан Резаный, молодой человек в черном кашемировом пальто, доставивший Арину в здание на набережной реки Фонтанки, дозвонился наконец до названного Ариной отеля в Цюрихе. Ему сообщили, что господин Нилов выехал из «Штоллера» вчера утром.

Иосиф встал на дыбы. Немного поуспокоившись, он решил, что следует обыскать квартиру вора и попытаться найти хоть какой-то ключ. Не зная языка, в чужой стране жить очень сложно. У него просто должен был быть там хоть какой-то контакт, считал Лысый.

Олег с Юрой объяснили, что дискета принадлежала Зерковскому, программисту, на которого Нилов точил зуб: Леху из-за этого Зерковского уволили с предыдущего места работы. Зерковский имеет какие-то отношения с бизнесменом Степановым, поставляющим вермут из Польши. Контора Степанова расположена в том же здании на Пряжке, где несут вахту Олег с Юрой и где работал Нилов. Сами они ничего не поняли – в смысле того, что на эту дискету записано, и Нилов сказал, что съездит к знакомой умной бабе, которая со всем разберется. Баба разобралась, перекинула денежки на свой счет в Швейцарии, потом заартачилась, но не на тех напала: они взяли в заложницы ее дочь. Леха с этой старой дурой полетели в Швейцарию, она перекинула ему половину денег, украденных у Иосифа Мироновича (да если бы ребята знали, что это деньги Иосифа Мироновича, они никогда бы…), потом они отпустили девку, девка позвонила маме в гостиницу (такая договоренность была), баба перевела остаток. Бедные мальчики Олег с Юрой ждали возвращения мерзавца Нилова в среду вечером с деньгами, а он, такая сволочь…

Иосиф все понял. Вначале даже не подозревая, что там записано на дискете, дубы все равно взяли ее, чтобы посмотреть, можно ли на ней как-то заработать. Выяснилось, что можно, и наиболее умный и хитрый Лешенька надул всех. Но Лескина просто так никто не надувает!

У Руслана и Коли Ключа был целый набор инструментов для открывания дверей. Ключ в этом деле был вообще мастером. Они поднялись на четвертый этаж «хрущевки» и остановились перед нужной им дверью. На пятом кто-то копошился. Ребята переглянулись и для порядка позвонили. Сверху послышались тяжелые шаги. С пятого спускалась старуха с любопытными, все замечающими глазами.

– Нету его, – сообщила она. – Еще не вернулся.

Руслан решил воспользоваться случаем и выспросить у бабки, что удастся: такие старухи все видят, все слышат и все про всех знают, к тому же только и горят желанием поделиться своей информацией с заинтересованными слушателями.

– Бабуль, а давно уехал-то? – спросил Руслан, многозначительно толкая Ключа в бок.

– В понедельник. Барахла много с собой набрал. Я из окна его видела. И машину свою под окнами оставил. Я еще думала: куда это он с двумя сумками и без машины? Отдыхаю хоть без него. А то вечно то музыка орет, то девки визжат. Я ведь прямо над ним живу. Покою нет. И хоть бы с молодыми развлекался, так нет же – ходют к нему две какие-то старые бабы. Ну, конечно, не такие, как я, но одна-то в матери ему годится, вторая помоложе, но тоже лет на десять-пятнадцать старше его. Бесстыжие.

Руслан с Колей переглянулись. Одна, определенно, эта бухгалтерша, а вот кто вторая? Резаный, излучая любезность, стал расспрашивать дальше:

– Бабуля, а девки эти на машинах приезжают?

– Та, что постарше – на своей, на белой такой, новой. А вторую он сам всегда и привозит, и увозит. Вторая мне больше нравится. Но она запуганная какая-то и стеснительная. А та, что сама на машине, очень нахальная. Я ее как-то пристыдить хотела, так она мне такое выдала… Приличная женщина и слов-то таких не знает, а эта шалава…

Руслан тут же узнал по описанию Арину Викторовну. Но вот кто была вторая, запуганная и скромная?

Вернувшись на Фонтанку, Руслан отчитался перед Лысым о поездке на Ново-Измайловский. При такой бабке-соседке он не решился заходить в квартиру.

– Правильно сделал, – кивнул Иосиф. – Что за вторая баба, интересно?

– Может, Марианна Мальцева, – высказал предположение Руслан.

Иосиф покачал головой.

– На десять-пятнадцать лет старше? И она ни в коем случае не запуганная и всегда на своей машине. Кто-то еще.

Лескин решил снова связаться с Марианной.

Она не могла предложить ни одной кандидатуры на роль второй подруги Нилова. Марианна помнила, что Алексей рассказывал ей про какую-то Катерину, к которой он трепетно относится, но зачем ни в чем не повинную женщину (почему-то в том, что эта Катерина ни в чем не повинна, Марианна не сомневалась) отдавать на растерзание Иосифу? Наверное, у нее и так хватает проблем, если пользовалась услугами молодого жиголо.

– Иосиф Миронович, – напоследок обратилась к Лескину Марианна, – помните, я вам рассказывала про мужа моей подруги, который до сих пор в «Крестах»? Я вам тогда пыталась объяснить…

Лысый вспомнил. И решил, что тут остался какой-то незавязанный узелок. Почему на одно и то же время в одном и том же месте были назначены встречи двум разным людям? Почему бизнесмен Картуш был готов выложить пятнадцать штук «зелеными»? За что?

– Марианночка, если я правильно помню, этот Самсонов – брат бизнесмена Степанова, изображенного на фотографии вместе с тем программистом?

– Двоюродный.

– И он работал на Степанова?

– Разовые поручения выполнял. Мальчик на побегушках.

– И бывал на Пряжке?

– Где? – не поняла Марианна.

– Ладно, не забивай свою очаровательную головку и не переживай больше ни о чем. Для тебя все волнения закончились, – сказал Иосиф.

У него в мозгу начала выстраиваться полная картина. Не хватало только ответов на несколько последних вопросов. Он снова вызвал Олега и Юру. Те опять запели соловьями.

Иосиф узнал и про Картуша, и про его жену Веру, звезду экрана, и про Эдика, и про дурака Самсонова, до сих пор молчащего в «Крестах». Просмотрев видеокассеты, Лысый хорошо посмеялся и решил, что у него теперь есть чем держать еще одного «клиента» и появился шанс (который уже за последние дни?!) еще один раз компенсировать украденные из банка деньги. Конечно, Картуш не имел к компьютерному взлому никакого отношения, но все равно за глупость и невнимательность надо платить. Пусть платит, дурак.

Иосиф сделал только один неправильный вывод: он решил, что Вера, жена Картуша, и есть та вторая женщина, которая ходила в гости к Нилову. Иначе как бы она согласилась участвовать в подобной съемке? Для Иосифа все встало на свои места. Оставалось лишь добраться до этого негодяя в Швейцарии, но Лескин не сомневался, что он сделает это – раньше или позже.

Лысый еще раз прокрутил в мозгу события последних двух недель и пришел к выводу, что все получилось как нельзя лучше. Все хорошо, что хорошо кончается, – разумеется, для него лично. Он получил отличную денежную компенсацию, значительно превышающую то, что было снято со счетов банка, и получит еще, плюс материал для шантажа очень богатого человека Картуша… Неплохо, очень неплохо.

Иосиф решил быть щедрым. Только, конечно, в пользу того, кто ему еще понадобится в дальнейшем, кого он хотел видеть своим человеком и… своей женщиной. Девочке надо было сделать какой-то подарок.

Глава 29

Четверг, 20 апреля

– Марианночка, у тебя сегодня вторая половина дня свободна? – позвонил ей Иосиф в конце следующей недели.

У Марианны все было расписано по минутам, тем более теперь, пока они с Олегом Александровичем еще не нашли нового главного бухгалтера, но Лысому нельзя было отказывать.

– Для вас я всегда найду время, Иосиф Миронович. Что-нибудь случилось?

– Да нет, девочка. Просто хочу тебе сделать маленький подарок. Ты тут поволновалась из-за меня на прошлой неделе, попереживала, не хочу, чтобы ты на меня, на старика, обижалась. Ты мне помогла, я должен немножко помочь тебе. Павел за тобой заедет в два часа, пообедаем, потом я тебе подарочек покажу, затем Пашка тебя отвезет. Хочешь – на работу, хочешь – домой. Куда скажешь.

«Маленький подарок» тянул на восемьдесят пять тысяч долларов.

Марианна ожидала кольцо с бриллиантом, в крайнем случае, шубу, но огромную трехкомнатную квартиру у Летнего сада, после евроремонта, с мебелью… Она обалдело посмотрела на Иосифа.

– Это то немногое, что я могу для тебя сделать, – ворковал Лысый. – После всего, что ты сделала для меня…

Вначале Марианна не знала, что ответить, но потом ей ударило в голову, что ведь Лысый-то получил с Зерковского со Степановым около миллиона баксов, несомненно, доберется до Нилова (в этом Марианна не сомневалась), Арину ободрал как липку… Для Иосифа Мироновича была трехкомнатная квартира мелочью – маленьким подарком для понравившейся девочки.

Марианна не стала отказываться и вскоре переехала.

* * *

Арину отпустили через неделю, но привезли не в ее так любовно отделанную двухкомнатную квартиру, а в страшную коммуналку неподалеку от Сенной площади. В двенадцатиметровой комнате, забитой мебелью, ее ждала рыдающая Таня.

Дочь сообщила только одну радостную весть: когда мама не приехала ночевать, тетя Надя предложила утром съездить на их квартиру вместе с ребятами, Данилой и Петром, которые охраняли Таню в тот день, когда ее отпустили из заложниц.

В квартире никого не оказалось. Тетя Надя решила, что нельзя оставлять в квартире ничего ценного: лучше все перевезти к ней. Таня знала все тайники. Она очень удивилась, увидев, сколько у них денег. Они собрали с тетей Надей все деньги, золото и документы и под охраной (которая, конечно, не догадывалась, что именно они охраняют) доставили все к тете Наде. В следующий их приезд в квартиру их уже ждали…

Они вовремя успели все сделать. Бритоголовые мальчики сообщили, что мама с Таней переезжают – и перевезли вещи в эту комнату. Не все, конечно, только часть мебели, поместившейся в грузовик. Таня не знает, где все остальное. Бритоголовые предупредили, чтобы у Тани и мысли не появлялось звонить в милицию.

После того как Таня уснула, Арина еще долго сидела у окна и думала о том, как все полетело в пропасть. Всего, ради чего она работала, не стало. Все было зря. И в этом виноват мерзавец Нилов. Она ломала голову над тем, как ему отомстить, а потом пришла к выводу, что ему и без нее достанется: этот самый Иосиф Миронович не успокоится, пока не получит назад свои деньги.

У Арины осталось триста три тысячи долларов в швейцарском банке. Это очень большие деньги. Для нее большие. Плюс в квартире у Нади лежат тысяч семнадцать-восемнадцать. Жить можно. Только вот где жить?

Впервые в жизни у Арины появилось желание уехать. Уехать отсюда навсегда. Она понимала, что теперь ей не найти достойной работы, а если она вдруг снова купит квартиру, то у кого не надо сразу же возникнут лишние вопросы. Одним словом, нужно покинуть страну.

Решение было принято.

* * *

Иосиф никогда ничего не пускал на самотек, ни о чем не забывал и всегда доводил начатое дело до конца.

Через месяц он дал задание Сцепщику выяснить, чем занимается Арина Викторовна, на что живет, с кем встречается.

Выслушав Сашкин отчет, Лескин в очередной раз похвалил себя за предусмотрительность.

– Значит, в Германию собралась? Вместе с дочерью? – уточнил Лысый.

Сцепщик кивнул.

Иосиф задумчиво посмотрел в окно, почесал лысину. Даже Сашка отметил про себя, какой у шефа злой взгляд и как ему самому не хотелось бы оказаться на месте этой Арины. Лескин резко повернулся к Сцепщику и заявил:

– Единственное, что меня смущает, это выбор страны. По идее, должна бы в Швейцарию… Если там, конечно, у нее что-то осталось. Но не исключено, что она и в Германии имеет счет – тот, что был открыт задолго до начала этой истории. Ну что ж, надо проверить. Пошлешь Руслана – он у нас лучше всех говорит по-немецки.

– Еще кого-нибудь?

– Каратиста. Можешь и третьего – на твое усмотрение. И предупреди, чтобы постарались без лишнего шума. Зачем нам международные конфликты? – усмехнулся Иосиф.

– То есть ты считаешь, шеф, что она все-таки утаила…

– Не будь идиотом, Сашка, – перебил Лысый. – Дура-то она, конечно, дура, но прекрасно понимает, что с нуля в ее возрасте начинать нелегко, да еще в другой стране. Если бы она на самом деле сидела в глубокой заднице – как мы предполагали, – то осталась бы здесь и попробовала бы выплыть. Она по-настоящему хороший бухгалтер. В плане мужиков – другое дело, но работу, причем весьма неплохо оплачиваемую, найти смогла бы. У нее здесь давние связи. Воспользовалась бы ими, покрыла нас последними словами (сам знаешь: далеко не все считают нас ангелами-хранителями) – и устроилась бы. Нет, она намылилась в Германию. Но вот зачем? Чем она там планирует заниматься? Кем работать? На что жить? Она не девочка и много поездила, понимает, что за просто так ни в Германии, ни в Швейцарии деньги платить не будут, тем более эмигрантке. И вообще могут никуда не взять. Следовательно, едет не на пустое место. Или не с пустыми руками.

– Не беспокойся, шеф, – сказал Сцепщик. – Все будет сделано.

* * *

В конце июля Руслан с Каратистом вернулись из Германии в Петербург и отчитались перед Лысым о проделанной работе.

Иосиф долго возмущался, что «эта сучка» посмела скрыть от него триста три штуки «зелеными»! И «загородный домик» ее не сломил – молчала как рыба, не то что хлюпики мужского пола.

– Но все хорошо, что хорошо кончается, – заявил Иосиф своим ребятам.

Для них, конечно, все завершилось очень неплохо, а вот для Арины с Таней…

* * *

«У вашей матери отравление газом. Несчастный случай», – сообщили рыдающей девушке полицейские, когда она вернулась в крохотную квартирку в Штутгарте вместе с Манфредом – молодым человеком, с которым познакомилась две недели назад и которого собиралась сегодня представить маме. Но мамы уже не было.

Таня заливалась слезами на плече молодого немца, теперь единственного близкого ей человека. Бабушка, мамина сестра и тетя Надя остались в России. После событий последних месяцев Таня подозревала, что с мамой произошел совсем не несчастный случай, но у нее не было никаких доказательств и, конечно, она боялась за свою жизнь.

Манфред предложил Тане пойти в тот вечер к нему. Она согласилась – больше ей идти было некуда.

Глава 30

Последняя неделя апреля

Марина Самсонова стояла у плиты и варила куриный бульон из одной «ноги Буша». Побольше рису, пакет замороженных овощей – и получается первое на всю семью. На второе – огромная кастрюля ленивых голубцов, правильнее было бы сказать, капусты с мясным соусом, потому что на три кочана Марина клала только полкило фарша, ну и опять, конечно, рис. Сегодня у них во всех блюдах рис – день китайца. Марианна Мальцева, помнится, говорила, что в Китае рис едят лишь малоимущие, и в ресторанах солидным клиентам его не подают, если только специально не закажут. Рис – пища бедноты.

Марина смахнула слезу. Ей опять было жалко себя и очень хотелось напиться. В последнее время напиться хотелось постоянно, и она делала это при первой возможности. Больше ничего не оставалось.

У девок своя жизнь. Марьянка вся в работе, а теперь у нее еще младенец на подходе… Но Марьянке будет чем его кормить. С ее-то заработками. Кстати, а она в декретный-то собирается? Марина ответила сама себе: скорее всего нет. Марьянка не может без работы, это только такие женщины, как Марина, мечтают подольше на законных основаниях посидеть дома. Три года не работать – счастье. Но для Марьянки подобное немыслимо. Интересно, а кто отец?

В конце концов Марина была вынуждена признать, что ее мать и Марьянка были правы: ей самой тоже надо было рожать одной, разводиться со Славкой и устраивать свою личную жизнь. Может, жила бы сейчас, как человек, а не сидела в полном дерьме.

Слава богу, хоть на улице потеплело. Не так ужасно целый день торговать у метро. Правда, одну руку за эту зиму она все-таки обморозила. Что-то будет на следующий год?

Марина решила, что не надо думать о будущем, в особенности, когда оно не предвещает ничего хорошего. Со Славкой бы надо развестись, но, с другой стороны, зачем платить лишние деньги государству? Ей ведь не горит. Было бы за кого идти…

Внезапно в дверь позвонили.

«Кого еще черт несет? – подумала Марина. – Небось, опять инвалид хлебушка просит, украинки или белоруски продукты предлагают, а может, точильщик пришел».

– Кто? – спросила Марина, уже готовая отправить просителя куда-нибудь подальше.

– Слава, – ответил знакомый голос из-за двери.

Марина застыла на месте. Выпустили? Вернулся? У нее почему-то пересохло в горле. Женщина трясущейся рукой отодвинула защелку, повернула замок.

На пороге стоял небритый, осунувшийся Славка. Муж посмотрел ей прямо в глаза. Взгляд его был мрачным и злым. Казалось, что в этом мужике, представшем перед Мариной, нет ничего от веселого, разбитного парня, в которого она по уши влюбилась в десятом классе. Это был совсем другой, незнакомый ей человек.

– Пустишь? – спросил Славка.

Марина молча отступила в сторону.

Славка скинул обувь, сунул ноги в свои старые тапки со стоптанными задниками, валявшиеся в общей куче, и повернулся к жене.

– Пожрать есть?

Марина с трудом погасила в себе порыв заорать что-нибудь на тему: не успел прийти и сразу же требуешь жрать. Вместо этого она сказала:

– Проходи на кухню.

Славка плюхнулся на табуретку, обвел взглядом маленькую кухоньку, словно видел ее впервые, провел рукой по волосам, потом по отросшей щетине и снова посмотрел на жену. Ей стало неуютно от этого взгляда.

– Рюмку налить? – предложила Марина.

– Нет, – покачал головой Славка. – Хватит с меня.

– Чего хватит? – не поняла Марина.

– Пить, – кратко ответил муж.

Марина вопросительно посмотрела на Самсонова.

– Да, – кивнул он. – Хватит. И тебе, кстати, тоже.

– Слушай, ты!.. – заорала Марина, но осеклась под неотрывным взглядом Славки.

Марина помолчала немного, налила мужу тарелку супа, подумала, положила в нее половину куриной ноги, решив, что Виталику и так хватит, порезала хлеб.

Славка с жадностью набросился на еду. Марина сидела напротив и наблюдала за тем, как он ест. У нее по щекам потекли слезы, потом она зарыдала в голос и опустила голову на руки.

Самсонов положил ложку, встал, подошел к Марине и обнял ее за плечи.

Она продолжала рыдать.

– Маришка… Маришка… Все будет хорошо, – говорил Славка. – Теперь все будет хорошо. Перестань…

Женщина прижалась к груди мужа. Поток слез не уменьшался. Марина то гладила Славку по небритым щекам, то целовала.

Они не заметили, как оказались в постели. Все было, как в первый раз, – словно они именно теперь начали познавать друг друга. Каждый старался доставить партнеру максимум удовольствия, лаская и покрывая все тело поцелуями. Потом они долго молча лежали в объятиях друг друга, удовлетворенные, изможденные и покрытые капельками пота.

Внезапно в дверь позвонили.

– Это Виталик! – воскликнула Марина, вскакивая с постели и начиная быстро одеваться.

Славка наблюдал за ней, лежа на спине, а потом неожиданно расхохотался.

Марина удивленно взглянула на него, заканчивая застегивать старый халат. Славка продолжал смеяться.

– Ты чего? – не понимала Марина.

– На тебя смотрю – ведешь себя, как школьница, которая только что напроказничала и еще не успела замести следы, а тут внезапно домой вернулись родители.

В дверь снова позвонили – более настойчиво.

Марине было не до смеха.

– Это твой сын, – сказала она. – Хочешь, чтобы он увидел…

– Что? Что его мама и папа для разнообразия трезвые, не орут друг на друга, а, наоборот, получили удовольствие от встречи? После долгой разлуки.

Марина улыбнулась, чмокнула Славку в небритую щеку и побежала открывать.

– Мама, с тобой все в порядке? – спросил Виталик, внимательно поглядывая на Марину.

Она сегодня явно не пила, но выглядела как-то странно… И улыбалась, что было ей в общем-то несвойственно.

– Мама, ты не одна? – Виталик внезапно заметил кроссовки большого размера.

Выражение лица мальчика тут же изменилось. Беспокойство за мать сменили ненависть и злость.

Открылась дверь из комнаты Марины и Славки, и в коридоре показался Самсонов. Такой радости на лице сына Марина еще никогда не видела.

– Папа!!!

Виталик откинул в сторону портфель, бросился к Славке и повис на нем.

– Сынок… сынок, – прижимал его к груди отец.

Славка понял, что его здесь очень ждали, помнили, он кому-то нужен. По крайней мере, сыну, доверчивые глаза которого излучали счастье – папка вернулся!

У Марины по щекам опять потекли слезы. Она стояла, прислонившись к стене, и наблюдала за тем, как Виталик радуется вновь появившемуся Славке.

– А где Аня? – спросил отец.

– Они с бабушкой позавчера на дачу уехали. Землю готовить уже пора. Парник сооружать, – со знанием дела ответил Виталик. – И Дуську с Петькой забрали. Хоть не орут здесь теперь.

– А Дуська с Петькой это кто? – поинтересовался Слава.

Виталик удивленно посмотрел на отца.

– Коза с козленком, – сообщила Марина. – Мать решила обеспечить детей свежим молоком.

– Они у нас на кухне жили, – тараторил Виталик. – Дуська в ванночке, в которой раньше мыли Аньку, а Петька в тазике. Бабушка их там привязала, потому что они лужи и кучи по всей квартире оставляли, но они все время кричали. Тебе ведь тоже не понравилось бы стоять привязанным, правда, папа?

– Правда, – кивнул Слава и встретился взглядом с Мариной. – А теперь давай попросим маму покормить нас с тобой. Я, честно говоря, проголодался.

Марина молча кивнула, вытерла слезы рукавом и пошла на кухню, вылила остатки недоеденного Славкой супа обратно в кастрюлю и зажгла под ней газ, достала еще две тарелки и ложки.

Виталик болтал без умолку, выкладывая папке последние новости. Марина поняла, что ее сыну без отца просто никак, ему очень не хватало его этот месяц.

– Гулять идешь? – спросила Марина у сына после обеда, за которым он практически ничего не мог есть от возбуждения.

– Ты что, мама? – удивился он. – Ведь папа же сегодня вернулся!

Марина встретилась взглядом со Славкой.

Поговорить о своем будущем они смогли только около полуночи, когда возбужденный Виталик наконец улегся спать, а появившийся дома навеселе Петр Николаевич, наслаждающийся отсутствием жены, понял, что молодых надо оставить одних. Петр Николаевич искренне порадовался, что зятя наконец отпустили.

– Ну, что думаешь делать? – спросила Марина.

– Во-первых, подшиться, – твердо заявил Славка.

Марина обалдело посмотрела на него.

– Да, Марина, – кивнул он. – Я решился. Я очень много думал последний месяц. О себе, о нас с тобой, о нашей несложившейся жизни. Но она еще может сложиться! Еще не все потеряно. Мы молодые. Со мной в камере сидели интересные мужики. Я много всего узнал от них. Я… рад, что оказался в «Крестах». Может, тебе странно и дико это слышать, но это правда. Тюрьма, как я считаю, пошла мне на пользу. Это была хорошая школа. Школа жизни.

– А мы с тобой, Слава? Что будет с нами?

– А ты как думаешь?

– Надо попробовать начать все сначала, – сказала Марина. – Конечно, нам сейчас не по семнадцать лет, но у нас есть дети. А им нужен отец. Ты видел, как радовался Виталик. Я… только сегодня поняла, как ему было плохо без тебя.

Марина помолчала, сглотнула слезу и добавила:

– И мне тоже…

Славка взял ее за руку, посмотрел ей в глаза, улыбнулся и отвел в спальню.

* * *

В ближайшую субботу Славка Самсонов поехал к Марианне.

Она несколько удивилась, услышав его просьбу встретиться с глазу на глаз. Женщина предполагала, что муж подруги будет говорить о Степанове, капитане Ухове и событиях, которые привели его в «Кресты». Она ошиблась.

Славка просил у нее денег в долг, чтобы вшить «торпеду». Он принял решение, но в их семье, как обычно, лишних денег не водилось.

– Я не знаю, когда смогу тебе их вернуть, Марианна, – говорил Самсонов. – Крохами отдавать буду, но… Это для меня очень важно. Я не хочу жить так, как жил раньше.

Марианна дала четыреста тысяч. От большей суммы Славка отказался.

– Отдашь, когда сможешь, – сказала она. – Только б на пользу.

– И…

– Да, Слава?

– У меня есть еще одна просьба… – Самсонову определенно было неудобно. – Ты можешь помочь мне устроиться на работу? Кем угодно. Я готов вкалывать как проклятый. Но я хочу чувствовать себя мужчиной, кормильцем семьи. Я нужен детям, нужен Марине. Я хочу быть полезным. Мне больше не к кому обратиться, Марианна. Да ты и сама это знаешь.

Славка замолчал и вопросительно посмотрел на бывшую одноклассницу.

– Ладно, – сказала Марианна, подумав в этот момент о Нилове, которому она в свое время помогла найти место охранника у Иосифа. – Я что-нибудь придумаю. Ты молодец, Славка. Молодец, что нашел в себе силы принять правильное решение.

* * *

Через неделю Вячеслав Самсонов уже работал грузчиком и подсобным рабочим на складе «Эккотрейдинга», через две произошла его встреча с Андреем Степановым, завершившаяся сломанной челюстью бывшего бизнесмена и моральным удовлетворением бывшего мальчика на побегушках.

Эпилог

31 декабря – 1 января

Новый 1996 год Катя и Алексей встречали в Германии, в небольшой уютной квартирке на окраине Мюнхена. Катя, взявшая бразды правления в свои руки, решила, что нужно покинуть Швейцарию, где их определенно будут искать. А кто подумает ехать за Алексеем в Германию?

Деньги были распределены по трем банкам, находящимся в трех разных странах, – Швейцарии, Германии и Австрии. Катя обнаружила в себе брокерский талант и вкладывала их в акции различных компаний. Она не гонялась за сверхприбылью, стараясь выбирать пусть маленький, но надежный процент.

За девять месяцев Катя хорошо заговорила на английском – она его немного знала, а тут, в языковой среде, усовершенствовала – ведь ее французского в Германии было недостаточно. Она также начала учить немецкий и уже могла объясняться на нем.

Алексей устроился вышибалой в бордель, где трудились в основном девчонки из России и других стран СНГ. На жизнь хватало.

В новогоднюю ночь они сидели друг напротив друга с бокалами шампанского и улыбались. Им не нужны были слова: они и так понимали друг друга.

– Я не думаю, что до нас когда-нибудь доберутся, – сказал Алексей. – Если до сих пор не нашли…

– Леша, даже если это случится, я не стану особо переживать. Я узнала, что такое счастье. Эти девять месяцев были самыми лучшими в моей жизни. Спасибо тебе за все.

* * *

Иосиф Лескин, как обычно, встречал Новый год в кругу семьи.

Часов в девять вечера тридцать первого декабря зазвонил телефон.

– Лескин, – снял трубку Лысый, ожидая принять очередные поздравления.

– Добрый вечер, шеф, – сказал Сцепщик. – У меня есть для тебя подарок. Он должен прийтись тебе по душе.

– Ну? – подбодрил Иосиф, не представляя, что там еще выкинет Сашка. – Ко мне, что ли, сейчас приедешь? Бросишь молодую жену с наследником?

– Да я их уже с самого утра бросил, – усмехнулся Сцепщик. – Больно мне интересно вопли дома слушать – и ребенка, и Светки. Я с парнями встречаю. Мы у Ключа.

Иосиф услышал в трубке веселый девичий смех: Сашка определенно встречал Новый год не только с парнями.

– Дайте мне нормально поговорить, – крикнул он кому-то и снова обратился к Иосифу. – Ну так вот. Только что звонил Руслан.

– Из Германии?

– Да. Он нашел беглеца.

– В смысле…

– Нилова, – подтвердил Сцепщик. – В Мюнхене он. Вместе с очередной подругой лет на десять старше. То ли из эмигранток, то ли… В общем, какая разница?

– Чем занимается? – уточнил Лысый.

– Вышибала в борделе с нашими девками, но живет явно не по средствам. Тратит наши денежки на свои удовольствия. Руслан ждет указаний.

– Ты сам, что ли, не мог ему сказать? Чего еще ждать? Вытряхнуть все до последнего франка, марки или чего там еще. Потом – финита ля комедия.

– Обоих?

– Конечно, – ответил Лысый, по лицу которого расплывалась улыбка.

* * *

Владимир Вениаминович Картуш и Вера встречали Новый год вдвоем, только здесь не было никакой идиллии. Огромная пятикомнатная квартира и стол, ломящийся от деликатесов, еще не означали счастья. Всю ночь сыпались обвинения, супруги бросали оскорбления в адрес друг друга. Потом Вера напилась и заснула прямо за столом. Картуш взял бутылку коньяка и ушел в другую комнату – благо площадь позволяла уединиться.

Наверное, его сердце не выдержало всех переживаний прошедшего года. Один шантаж, другой, третий. Когда Вера с трудом продрала глаза утром и пошла искать мужа, она нашла его уже холодным. Он лежал на полу, зажав в руке пустую бутылку и невидящими глазами смотрел в потолок. Остатки коньяка вылились ему на грудь.

Вера посмотрела на труп мужа сверху вниз, повернулась к большому зеркалу, висевшему на стене у окна, критически оглядела себя и подумала:

«Ну что ж, хоть и не стройна, и не двадцать лет, но свободна и богата. Шанс есть. Можно попробовать начать все сначала».

Вера целенаправленно пошла к телефону: ей требовалось решить несколько вопросов. Она была готова к действию.

* * *

Зерковский со Степановым сидели на кухне коммунальной квартиры на улице Моисеенко. Теперь здесь жил Валерий с семьей. Пришлось вернуться в тот же район, где прошло их с Андреем детство. Степанов перебрался к матери. Мать, жена и сын Зерковского смотрели в комнате телевизор, друзья же, не обращая внимания на праздничную ночь, раздающиеся со всех сторон радостные крики и взлетающие за окном ракеты, обсуждали планы на будущее.

Каким-то образом на Зерковского вышел некий Рашидов. Неизвестно, откуда он узнал о способностях Валерия, но пока друзья решили не ломать голову над этим вопросом. Рашидов знал и о существовании Степанова. Он сказал, что ему нужны они оба. Рашидов приобрел Валерию нужную технику – взамен конфискованной людьми Иосифа. Валерий уже выполнил два его задания, Степанов съездил в Финляндию, Швецию, Австрию и далекую Австралию. Деньги снова начали капать, но парни решили пока не высовываться и не привлекать ненужного внимания покупкой квартир.

Зерковский использовал новый пароль («Rashid» – по фамилии заказчика), вместо их старого – адреса коммуналки на 7-й Советской в доме номер пятнадцать, и все время совершенствовал систему защиты.

Парни радовались, что их вовремя отпустили и они не успели разболтать про все имеющиеся у них счета. Девятьсот шестьдесят тысяч долларов было жаль, но деньги все равно остались.

Теперь делом принципа было обчистить этого Иосифа и K°, как липку. Пока Зерковскому никак не удавалось снова влезть к банк «ИКИ», но и Валерий, и Андрей считали это лишь временным явлением. В новогоднюю ночь они обсуждали, где еще могут быть счета у Иосифа и как бы это выяснить, чтобы хорошенько наказать гада. Степанову также очень хотелось отыграться на двоюродном братце за доставленные неприятности: кто бы мог подумать, что это ничтожество Самсонов принесется к нему на всех парах и сломает челюсть, даже не выслушав до конца его объяснений?

Зерковский со Степановым строили планы на будущее.

* * *

Подруги-одноклассницы собрались в новой квартире Марианны. Сонечка, родившаяся в начале ноября, посапывала в детской. Яша был посажен в специальный террариум: Марианна теперь боялась выпускать его свободно ползать по квартире. Женщина не ожидала, что будет просто сумасшедшей мамашей, но, увидев и впервые прижав к груди маленькую Сонечку, поняла, что вот за нее она будет бороться всеми силами и средствами и никогда не допустит, чтобы ее дочь в чем-то была обделена. Единственное, что Марианна не могла обеспечить своему ребенку, так это отца.

Периодически в гости к Марианне наведывался молодой банкир Иннокентий, но он пока не принял никакого решения. Марианна не сомневалась, что если бы она тогда в Бразилии не забеременела от Сашки, то Иннокентий сейчас остался бы здесь навсегда, а так он никак не мог определить своего отношения к чужому ребенку, пусть даже очень похожему на мать. «Ребеночек между вами», – сказала в марте Полина Никифоровна. Сонечка – яблоко раздора. Но для Марианны выбор был однозначен – дочка для нее стала важнее всего на свете. Новый год Иннокентий встречал в компании друзей-приятелей и, несомненно, свободных, не обремененных детьми юных леди.

Иосиф не забывал о ней и, по всей видимости, не терял надежды. Он завалил Сонечку подарками, как, впрочем, и коллеги, и партнеры Марианны. В детской просто не оставалось свободного места от мишек, кукол, зайцев и слоников.

Сашка так ни разу и не позвонил.

Маша Корицкая приехала одна. Отношения с капитаном Уховым не переросли во что-нибудь серьезное. Они встречались где-то с месяц, а потом Сергей начал говорить, что у него завал с работой, нужно допрашивать свидетелей, ехать на место убийства, беседовать с потерпевшими, встречаться с дочерью, навестить заболевшую маму… Маша все поняла и не стала напрашиваться.

Какое-то время она жалела себя, но очень скоро на ее горизонте появился некий Амангельды, друг, дальний родственник или просто знакомый Кунанбаева – Маша не уточняла. Корицкая вернулась к своему обычному образу жизни и опять чувствовала себя, как рыба в воде, тем более и на черный день теперь было отложено немало. На Новый год Амангельды уехал домой, как в свое время делал Алькен.

Марина Самсонова приехала вместе со Славкой. Марина была уже здорово пьяна. Она простояла весь день за прилавком на улице, замерзла, ну и, естественно, начала отмечать Новый год уже с середины дня. Ее муж был абсолютно трезв и страшно недоволен Мариной.

Самсонов, единственный мужчина в компании, открыл бутылку шампанского, наполнил бокалы своих бывших одноклассниц, потом налил себе стакан апельсинового сока. Когда они выпили за старый и за новый год, Слава обратился к подругам:

– Я пойду на кухню телевизор смотреть, не буду вам мешать. Вам ведь, как всегда, посплетничать хочется.

– Да ты нам никогда не мешаешь, Слава, – сказала Маша. – Ты у нас как четвертая подружка.

Самсонов улыбнулся, посмотрел на угрюмую, вечно чем-то недовольную жену, спокойную и уверенную в себе Марианну, веселую, беззаботную Машу и вышел из гостиной.

Девчонки остались за столом втроем, и каждая из них думала о своем, о том, что получилось и что не получилось в году прошедшем, строила планы на новый, лелеяла надежды, что вот в этом-то году наконец сбудутся мечты…

Через некоторое время встала Маша с бокалом шампанского и подняла традиционный тост, всегда произносимый подругами на девичниках:

– За расширенный состав!

– Сколько пить-то за него можно? – спросила Самсонова. – Пьем, пьем, а толку никакого.

– Ну почему же? – удивилась Марианна. – Вон Сонечка моя в соседней комнате спит. Состав расширился.

– А мужики ваши где? Десять лет, как школу закончили, а все одни.

– И все же давайте выпьем за расширенный состав! – воскликнула Маша. – Может, когда-нибудь количество и перейдет в качество. За то, чтобы следующий Новый год мы встречали вшестером или… сколько там нас получится, если сосчитать детей?

– Маша, не напрягайся, у тебя всегда с математикой нелады были, – улыбнулась Марианна. – Если окажемся вшестером – уже прекрасно. За расширенный состав, девчонки!

Они чокнулись и осушили бокалы до дна.