Сотников Владимир

У сыщиков каникул не бывает

Владимир СОТНИКОВ

У СЫЩИКОВ КАНИКУЛ НЕ БЫВАЕТ

Глава I

БЕЗЖАЛОСТНЫЙ ОХОТНИК

- И никакой Останкинской башни не надо! Вся Москва как на ладони, приговаривал Саня, устанавливая телескоп прямо на своем балконе.

Телескоп не телескоп, но у цейсовской подзорной трубы было тридцатикратное увеличение. Ее подарили Саниному отцу сотрудники какой-то горной обсерватории, про которых он написал статью в газету "Известия". Поэтому трубу вполне можно было считать телескопом.

Саня уловил в окуляре купол Храма Христа Спасителя, Кремлевские башни. Вид был что надо! Даже далекие птицы пролетали, казалось, перед самыми глазами.

Он с трудом оторвался от окуляра:

- Все, Пашка, теперь ты всю Москву изучишь сверху, что называется, с птичьего полета. Можно и по городу не шляться. Разве только выбегать иногда за мороженым.

Насчет того, что можно не шляться по городу, Саня, конечно, шутил. Все-таки Пашка не каждый день приезжает в Москву, зачем же ему в квартире сидеть? А мороженое - оно и в Караваеве мороженое.

Пашка прильнул к трубе. Что и говорить, завидовал он Сане! Квартира Чибисовых находилась на последнем, семнадцатом этаже высотки, стоявшей на углу Садовой-Триумфальной улицы и Малой Дмитровки. Вид с углового балкона охватывал пол-Москвы. Даже Останкинская башня была видна. Но конечно, имея такую трубу, уже не обязательно на эту башню карабкаться.

Накануне Пашкиного приезда Саня и так долго мучился, составляя по маминому заданию "культурную программу" весенних каникул. Времени-то всего неделя, попробуй все успеть! Тем более что у родителей свои представления о том, что интересно, а что нет.

- Ну мам, - уговаривал Саня, - зачем обязательно в Пушкинский музей? Там же западноевропейское искусство. Мы его уже в Швейцарии посмотрели! Швейцария ведь как раз Западная Европа.

- Боже мой, до чего дремучий у меня ребенок! - возмущалась мама. Если бы Пауль знал, что ты такой, он ни за что не пригласил бы тебя в гости. Швейцария одно, а Пушкинский - совсем другое. Там уникальная коллекция, там Рембрандт, Рубенс, Роден в конце концов!

Саня вздохнул и решил, что с мамой лучше на эту тему не спорить. А то еще, чего доброго, решит сама сводить их с Пашкой в музей, как мелочь какую-нибудь. Ему-то казалось, что когда они с Пашкой были в гостях у Пауля в Швейцарии, то уже посмотрели картины Рубенса. Или Рембрандта? Да и вообще, дед Пауля Андрей Белоярцев тоже был художником. Его картины Саня с Пашкой нашли в полуразрушенной церкви возле Караваева. Пауль потому и пригласил их к себе в гости. Так что произведений искусства они насмотрелись предостаточно!

- И потом, - заявила мама, - почему ты решаешь за Пашу? Я уверена, что он с удовольствием пойдет в музей! Меня и папа его просил, чтобы я за этим проследила.

- Пойдет, пойдет, - дипломатично произнес Саня, а про себя подумал: "В Пушкинском хоть мумия египетская есть. Это даже Пашке интересно будет".

Все-таки лучше не объяснять маме, что они с Пашкой давно уже договорились непременно сходить в цирк на Цветном бульваре, а остальное как получится.

Одним словом, на экскурсию по осмотру всех московских достопримечательностей времени не оставалось. Вот Саня и нашел выход, вспомнив о телескопе.

Ребята оделись потеплее. Все-таки наверху холодно, а погодка совсем не майская. Конец марта в Москве - это ещё почти зима. Даже недотаявшие сосульки кое-где свисают с крыш.

- Мы можем даже Службе спасения помочь, если что, - засмеялся Саня. Увидим какого-нибудь котенка, застрявшего в водосточной трубе, и сразу позвоним: так и так, приезжайте спасать верхолаза!

Пашка медленно вел трубу над городом. Саня, угадывая направление, комментировал тоном экскурсовода:

- Вот там - Новый Арбат, видишь дома-"книжки"? А за ними высотка МИД, а там - Белый дом, потом гостиница "Украина", тоже высотка...

- Интересно, а вблизи как берет? - спросил Пашка.

- Нормально. - Саня отодвинул друга в сторону. - Можно телевизор чей-нибудь посмотреть.

В окуляре появились окна соседнего дома. Этот дом стоял в глубине двора, и, хотя в нем было всего восемь этажей, он был не намного ниже Саниной семнадцатиэтажки. Потому что строили его в начале века. А этажи тогда делали такие, что каждый вполне вмещал в себя по высоте два современных. Между высокими окнами хитрыми узорами переплеталась лепнина, оттого и казался дом похожим на большой шкаф или комод. Саня так и называл его - комод. Тем более что узнал: так назывался похожий дом в романе "Мастер и Маргарита". А роман этот Саня уже успел прочесть.

- Смотри, смотри, а голубь - прямо как живой! - вскричал Саня, направляя трубу на чердачное окно "комода". - Хоть до клюва рукой дотрагивайся!

- Конечно, живой, а какой же еще? - буркнул Пашка, в свою очередь рассматривая сизое голубиное оперение. - Вечно ты, Чибис, всякой ерунде удивляешься, хоть и...

И тут Пашка замолчал, словно поперхнулся. Потому что на месте, где только что сидел голубь, вдруг взметнулся взрыв! Щелчок - и пустота, только мягко оседают, кружась, перышки.

- К-к-уда это он делся? - ничего не понимая, прошептал Пашка.

Он даже подумал, что неправильно крутнул ручку настройки. Но нет, с настройкой все в порядке - а голубя нет на прежнем месте, будто его ветром сдуло. Мгновенным порывом. Только отчего тогда разлетелись перья, будто птицу кто-то царапнул безжалостной когтистой лапой?

Саня, почувствовав что-то неладное, отодвинул растерянного Пашку в сторону и прильнул к окуляру.

- Кошка его, что ли? - удивленно спросил он.

Конечно, Саня-то взрыва не видел, вот и подумал, что это после кошкиной атаки разлетаются по крыше голубиные перышки.

Через минуту до недоумевающих ребят донесся легкий шорох, будто по соседней крыше рассыпали горох. Это и впрямь были какие-то зерна. Наверное, корм для птиц. Веером, как град, зерна скатывались по крыше к желобку, проходившему у чердачного окна.

- Кто-то из рогатки подкормку запустил, - догадался Пашка. - У меня тоже такая рогатка есть, чтоб рыбу прикармливать подальше от берега.

Ребята замерли, не чувствуя холода. Они уже не переводили свой телескоп на Кремль и Останкинскую башню. Какой там Кремль, когда прямо под носом творится что-то непонятное!

Вот ещё один голубь, осторожно поглядывая по сторонам, стал переступать по краю чердачного окна. Вот он покосился на корм, собираясь клюнуть. И опять щелчок, будто лопнула струна, и опять на месте голубя взметнулись перья!

- Ты знаешь, что это? - тихо прошептал Саня. - Это же какой-то мерзавец стреляет голубей! Представляешь? Приманивает, а потом спокойно целится из какого-нибудь духового ружья. Охотится, гад!

- Вот и звони в свою Службу спасения, раз ты такой догадливый, - не выдержал Пашка. - А то он их всех перебьет!

- Ага, и что мы скажем? Ведется охота на крыше? Тут, подожди, разобраться надо, самим его вычислить... Откуда же он стреляет?

По крыше опять рассыпались зерна.

- Так! - Саня поднял руку. - Из нашего дома. Не знал я, что у меня такие соседи... Кто же это может быть? Откуда-то совсем рядом. Кажется, этажом-двумя ниже и чуть-чуть наискосок...

- Может, крикнуть? - предложил Пашка.

- Нет, я его застукать хочу. На месте преступления.

Саня осторожно выглянул за перила балкона. Но вдоль стены ничего нельзя было рассмотреть.

И тут Пашка нечаянно задел трубу, и она наклонилась. Чтобы выровнять телескоп, Пашка глянул в окуляр - и вдруг заметил, что в окне "комода" на последнем этаже шевельнулась от ветра полупрозрачная тюлевая занавеска. Ветер подул сильнее, и в глубине комнаты вырисовалась неподвижная человеческая фигура, сидящая в кресле.

Пашка прицелился трубой прямо в эту фигуру, дожидаясь следующего порыва ветра. Он и сам не понял, зачем так внимательно вглядывается в окуляр. Наконец занавеска опять качнулась, открыв лицо незнакомца.

Вскрик, который издал Пашка, можно услышать от спящего человека, которому снится, что он летит в пропасть!

Саня вздрогнул от неожиданности:

- Ты чего?

Пашка ошалело переводил взгляд с противоположного окна на Саню, не в силах что-либо произнести.

- Он... убит... - наконец прошептал он.

- Голубь? - спросил Саня.

Пашка понемногу приходил в себя.

- Какой там голубь! - махнул он рукой. - Там, Чибис, покруче дела! На, смотри, только не высовывай трубу на полдвора. Светиться нам нельзя, это точно...

Саня долго ждал, пока ветер опять качнет занавеску на пойманном телескопом окне.

В глубине комнаты в кресле сидел труп!

В окуляре было видно, что его страшные глаза вылезли из орбит, белки отсвечивают синюшным блеском, а застывшее в искаженной гримасе лицо серое, как низкое мартовское небо над Москвой.

У Сани отвисла челюсть. На минуту он сам чуть не превратился в такой же труп - в смысле неподвижности.

- А... что у него на голове? - прошептал он.

- Ты, Чибис, успокойся, - похлопал Саню по плечу Пашка. - И точнее вопросы задавай. Не на голове, а вместо головы. Видишь, разворочена голова. Теперь проведи к ней мысленную линию от форточки. Получится что? Траектория полета пули. Той самой пули, которая и снесла верхнюю часть черепа.

Саня удивленно взглянул на друга. Это ж надо такие нервы иметь! Как будто это не Пашка, а комиссар полиции, сотни раз за свою жизнь осматривавший место преступления!

Но скорее всего, находись сейчас Пашка рядом с трупом, ни о каком спокойствии не могло бы быть и речи.

На всякий случай ребята попятились поближе к балконной двери, чтобы не пялиться в страшное окно на виду у всего двора. Хоть и семнадцатый этаж, а стоит кому-нибудь снизу поднять свою любопытную голову... То есть не кому-нибудь, а...

Минут десять ребята по очереди ловили секунды, когда занавеска приоткрывалась и давала возможность осмотреть хотя бы часть загадочной комнаты.

- Страшный какой! - каждый раз не удерживался от тихого восклицания Саня.

- Да-а, и так лицо - хоть в ужастике снимай, а когда мертвый, то вообще смотреть невозможно, - соглашался Пашка. - Усы какие-то странные, удивленные...

- Удивишься тут, - попробовал пошутить Саня, но тут же осекся.

Шутки в таких случаях неуместны.

Внимание ребят к страшному окну было прервано знакомым шорохом по крыше: опять сыпанули подкормку. А Саня уже и забыл про исчезающих голубей. До них ли тут!

Вслед за шорохом рассыпающихся зерен раздался знакомый хлопок.

- Третий голубь! - вскричал возмущенный Пашка и заулюлюкал, как американский индеец в вестерне.

Саня схватил его за рукав - тише, мол - но Пашка только отмахнулся:

- Ладно тебе! Хоть спугнем гада. А то он всех голубей перестреляет.

Саня втолкнул друга в квартиру и покрутил пальцем у виска:

- Ты что орешь как ненормальный? Не понимаешь, что этот охотник на голубей и есть убийца?

До Пашки наконец дошло. Он представил, как неизвестный тип, наслаждаясь своей безнаказанностью, стоит у окна и водит стволом винтовки с глушителем, дожидаясь появления голубей. Но зачем же ему понадобилось стрелять в живого человека? Просто так, из спортивного интереса?

Вообще-то Пашка был не из пугливых, но тут у него мороз пробежал по коже.

- Чибис, - прошептал он побелевшими то ли от холода, то ли от страха губами, - звони в милицию. Срочно!

Но Саня поднял вверх палец и торжественно произнес:

- Позвонить, конечно, необходимо. Но давай ещё кое-что проверим. Выпьем чаю, согреемся - и во двор. Надо снизу на окна посмотреть... загадочно объяснил он. - Заодно Бармалея выгуляем.

Соскучившийся Бармалей давно уже вертелся рядом с друзьями, стучал по паркету своими большими овчарскими лапами и повизгивал от нетерпения. Пашке стало неловко. Чего это он, в самом деле, панику поднял? "В милицию, срочно!.." Конечно, сначала надо самим во всем разобраться!

Глава II

ПОДОЗРИТЕЛЬНАЯ СТАРУШКА

Неприятно ходить по двору, зная, что высоко над твоей головой кто-то держит в руках винтовку. И этот "кто-то" вполне может оказаться маньяком, которому все равно, кто станет его следующей жертвой - голубь или человек.

Пашка поежился от таких мыслей и отошел поближе к стене дома. И Саню с Бармалеем за собой потащил.

- Ты чего? - удивился было Саня, но тут же кивнул: - Да, ты прав. Осторожность не помешает. Как в фильме! "Ты сюда не ходи, ты туда ходи, снег в башка попадет, совсем мертвый будешь".

Ребята засмеялись. Но смех получился невеселый.

Двор, где Чибисовы обычно прогуливали Бармалея, был тихим и уютным, несмотря на близость двух шумных улиц. Конечно, когда Саня был маленьким и играл в песочнице, в его дворе было гораздо тише. Тогда Малая Дмитровка ещё называлась улицей Чехова и машин по ней ездило не так уж много. Но и сейчас для центра Москвы во дворе было все-таки спокойно. Дело в том, что сравнительно новым здесь был только Санин дом - узкий серый параллелепипед. Остальные же, подобно "комоду", строились не меньше ста лет назад. Поэтому звуки шумного города гасились их толстыми каменными стенами, и только в подворотне гудело эхо от проносящихся по улице машин.

Ребята остановились под высоким тополем. Сквозь безлиственную крону было удобно разглядывать все окна - и в Санином доме, и в "комоде".

- Ну, где оно? - спросил Пашка, глядя на "комод".

Он не привык к высоким многооконным домам, и поэтому сразу не мог найти нужное окно.

- Во-он, видишь, на последнем этаже форточка открыта, - показал Саня. - Некому её уже закрыть. Там наш... незнакомец и сидит.

Саня хотел сказать "труп", но "наш труп" прозвучало бы по меньшей мере странно.

- Значит так! Чтобы влететь в эту форточку под некоторым углом сверху вниз, пуля должна была вылететь из твоего дома в районе где-то десятого-двенадцатого этажа, - начал рассуждать Пашка.

Незаметно для себя он подражал какому-то сыщику из американского фильма. Даже мочку уха при этом почесывал, что вообще-то не входило в его привычки. Только вот Саня не мог припомнить в американских фильмах ни одного сыщика с такими рыжими, как у Пашки, волосами.

- Значит, у меня алиби, - пошутил Саня. - С моего этажа в то окно разве что самолетик бумажный может залететь. И то если совершит фигуру высшего пилотажа. - И вдруг он сказал, помрачнев: - Пашка... А ведь и правда, стрелять можно было только из квартиры. На "комод" ведь смотрят только жилые окна, лестничные на другую сторону выходят. Понимаешь... Ведь у нас всего один подъезд. Я всех соседей знаю с детства. Ну, почти всех! Неужели среди них может быть убийца?

- Не обязательно среди них, - успокоил Пашка. - Убийца мог стрелять из чужой квартиры.

- Да нет, - возразил Саня. - Раз он так спокойненько в голубей стреляет, значит, находится у себя дома. Говоришь, десятый-двенадцатый этаж? - Тут Саня толкнул Пашку в бок и зашептал ему на ухо: - А вот тебе и обитательница одиннадцатого этажа! Марксэна своего волкодава гулять вывела.

Глядя только на собственные ноги и на лапы огромного черного дога, из подъезда вышла маленькая сгорбленная старушенция. Лицо у неё то и дело дергалось, словно она отрицательно покачивала головой. Точно так же дергался и собачий поводок, который она держала обеими руками. Дог не обращал ни малейшего внимания на свою тщедушную хозяйку, которая едва поспевала за ним. Завидев дога, Бармалей попятился и спрятался за Саню: черный старый Джой терпеть не мог шумного годовалого овчара.

- Ага, киллерша на прогулке, - хмыкнул Пашка. - Не знал я, что примета снайпера - дрожащие руки! Как это мне в голову не приходило? А что, удобно: дернулась рука, вскинул винтовку - и стреляй в белый свет, как в копеечку! Не промахнешься.

- Да ладно тебе язвить, - обиделся Саня. - Разве я сказал, что это она стреляла? Просто Марксэна живет на одном из подозрительных этажей, и...

Саня не договорил. Потому что челюсть у него стала медленно отвисать, пока не достигла нижней критической точки. Дальше отвисать было некуда.

Старушка подошла поближе к тополю. Не обращая никакого внимания на мальчишек, она достала из кармана потертого пальто бумажный кулечек и стала что-то сыпать из него на асфальт. Да не что-то, а точь-в-точь такие же зерна, какие сыпались по крыше "комода" и скатывались к желобку у чердачного окна!

Ребята быстро переглянулись. Вот это да! Конечно, многие старушки кормят голубей. Но не у всех же одинаковый корм! В телескоп они отлично его разглядели: ассорти из гороха, мелких круп и длинненьких зерен. Как градины прыгали по крыше горошины, кувыркались длинные ячменные зернышки и брызгали в разные стороны крупы. Салют, да и только!

- Та-ак... Она одна живет? - спросил Пашка.

Ну точно, он взял на себя роль следователя, который задает вопросы! А Саня, как свидетель, должен на них отвечать.

- Одна, - буркнул Саня. - Ты, Пашка, конечно, молодец! Настоящий сыщик. Сразу заподозрил старушку. Но из винтовки-то она явно стреляет не лучше, чем её Джой. Это собаку так зовут, - пояснил он, встретив недоуменный Пашкин взгляд.

- А корм? - хмыкнул Пашка. - Хорошенькое получается совпадение!

- Насчет корма надо ещё проверить, - не сдавался Саня. - Может, это стандартный корм. Может, в зоомагазинах именно такое ассорти для птиц и продается.

Но корм кормом, а главное внимание ребят притягивал, конечно, "комод". Ведь там, наверху, сидел мертвый незнакомец! Распутывая поводок, который накрутил вокруг него испугавшийся дога Бармалей, Саня неотрывно смотрел на страшное окно.

Вдруг дверь первого подъезда в "комоде" распахнулась. Хмурый невысокий человек, совсем коротышка, зачем-то огляделся, потом поднял с асфальта кусок кирпича и подложил под дверь, чтобы она не закрывалась. Слышно стало, как по лестнице несут что-то тяжелое.

"Наверное, пианино", - подумал Саня.

Очень уж громко сопели в подъезде грузчики, даже на улице было слышно. Вряд ли они так надрывались бы, если бы несли какой-нибудь диван или шкаф. А пианино - вещь тяжелая. Однажды Саня даже видел, как пианино поднимали на веревках через балкон. Он уже собрался рассказать об этом Пашке, но не успел.

Пружина на двери была такая сильная, что кирпич не смог её удержать. А коротышка стоял как раз на пороге, подняв руки, как дирижер оркестра, и руководил работой грузчиков.

Массивная дверь с размаху ударила его по спине. Слышен был даже двойной удар: видимо, коротышка вмазался в грузчиков или прямо в пианино. Из-за захлопнувшейся двери донесся громкий гогот. Саня с Пашкой тоже не удержались от смеха.

На них и набросился коротышка, как только выскочил из подъезда, потирая ушибленный бок:

- У, обормоты! Смеются над чужим горем! Лучше дверь подержите!

Сдерживая смех, Пашка выполнил его сердитую просьбу.

И тут массивный груз наконец показался в дверях. Огромный гипсовый цилиндр, похожий на постамент для памятника, еле пролез в дверной проем. Грузчики бережно привели его в горизонтальное положение и понесли к стоявшей неподалеку "Газели".

- Осторожней укладывайте, не уроните, - командовал коротышка.

Газанув так, что Бармалей чихнул и залаял, машина рванула с места. Пашка отпустил дверь, и она закрылась с таким сердитым звуком, будто обиделась на весь мир. Скучно ведь закрываться впустую, никого не стукнув и не толкнув!

Пашка ещё раз хлопнул дверью. Наверное, он сам на себя рассердился за то, что безропотно выполнил распоряжение коротышки. А тот даже "спасибо" не сказал! Сверху, покручиваясь в воздухе, слетело голубиное перышко и опустилось Пашке на плечо. Он шарахнулся в сторону.

- Ты чего? - не понял Саня.

- Да вот. - Пашка показал на перышко. - Может, от тех голубей... Тьфу, черт! Уже начинаю все между собой связывать. Все мелочи. Грузчики, или этот короткий, или эта бабулька, как её там...

Пашка оглянулся на тополь. Никакой старушки под ним уже не было. В ту сторону, куда она ушла, тянулась тоненькая дорожка из птичьего корма. Как в сказке про мальчика-с-пальчика, который, чтобы не заблудиться, оставлял на дороге хлебные крошки.

- Странный ты, Пашка, - пожал плечами Саня. - По-моему, ничего особенного мы пока не увидели. В каждом дворе кто-то выгуливает собак и кормит голубей, а кто-то переезжает. Я смотрю, даже труп в квартире не произвел на тебя такого впечатления, как эти грузчики и старушка. Отвлекаешься по пустякам! Мы для чего вышли?

- Бармалея выгулять, - хмыкнул Пашка.

- Ага, уже и забыл! Я что, один это убийство должен расследовать?

Саня произнес это таким обиженным тоном, что Пашка чуть не покатился со смеху.

- Ой, не могу, Чибис! Хорошо, что никто нас не слышит! "Я что, один это убийство должен расследовать?"

Саня, услышав себя со стороны, тоже не удержался от улыбки.

- Тебе смешно, - вздохнул он. - А тому человеку не то что даже не до смеха... Его ведь уже вообще на свете нет, понимаешь?

- Да понимаю, понимаю, - недовольно отмахнулся Пашка. - Чего ты мне лекцию читаешь, как маленькому! Давай, тащи Бармалея, нечего тут зря стоять. Мозгами шевелить можно и в квартире. А по дороге, может, какие-нибудь улики обнаружатся.

Дорожка из птичьего корма вела прямо в подъезд. Похоже, вечно занудная Марксэна так спешила домой, что даже не заметила такого непорядка. Но почему?

По лестнице ребята решили подняться пешком: вдруг заметят что-нибудь существенное. Бармалей, царапая когтями ступеньки, торопился наверх, будто за кем-то гнался. Саня мчался за ним, следя, чтобы поводок не запутался за перила на повороте лестницы. А сзади, не очень торопясь, но и не отставая потому что шагал через две ступеньки - двигался Пашка. Он успевал на ходу подмечать все странные мелочи, на первый взгляд не очень-то бросающиеся в глаза.

На одиннадцатом этаже ребята остановились, чтобы перевести дух.

- Вот, - кивнул Саня, - здесь она и живет.

Об этом Пашка и сам догадался бы. У двери ведь валялся кулечек с птичьим кормом! А дальше, вверх по лестнице, было чисто. За дверью несколько раз отчетливо пролаял дог и сразу послышался сердитый голос Марксэны:

- Удивляюсь я тебе! В твоем возрасте пора уже думать о чем-то серьезном, строить какие-то планы на будущее! А ты...

Голос Марксэны сделался глуше: наверное, она прошла вглубь квартиры. Ребята переглянулись. Конечно, одинокие старушки могут разговаривать с домашними животными. Но очень уж странно звучал такой разговор с собакой! Возраст у Джоя, что и говорить, почтенный. Сане даже казалось, что дог не моложе своей хозяйки: настолько привычно было видеть их вместе много лет подряд. И все-таки, о чем должна думать собака, даже в таком возрасте? Разве что о лишней порции "Педигри". А уж чтобы дог строил планы на будущее - это вообще бред какой-то.

- Ты иди наверх, - скомандовал Пашка, - а я позвоню. Может, увижу что-нибудь существенное, когда дверь откроется.

- Ты что? А вдруг там этот... Убийца... - прошептал Саня. - И вообще, что ты скажешь, когда откроют?

Теперь он уже не думал, что Пашка обращает внимание на мелочи!

- Да ладно, Чибис, за меня можешь не бояться, - усмехнулся Пашка. Меня же тут никто не знает. А когда откроют... Ну, кулечек отдам. Будто видел, как старушка его обронила.

Пашка решительно нажал на кнопку звонка. Сане ничего не оставалось делать, как, дернув Бармалея за поводок, взлететь двумя пролетами выше и затаиться.

Дверь открылась не сразу.

- Кто там? - прозвучал тоненький, словно надтреснутый, голос Марксэны.

- Бабушка, вы кулечек потеряли! - громко сказал Пашка. - Возьмите, там ещё корм остался.

Пашка даже отошел подальше от двери. Мол, вот он я, рассматривайте меня в глазок. И покрутил перед собой пакетиком с оставшимся кормом. На целую долгую минуту за дверью установилось молчание: наверное, Марксэна плохо видела. Наконец звякнули защелки. Но, к большому Пашкиному сожалению, дверь только чуть-чуть приоткрылась на цепочку. Из щели высунулась дрожащая старушечья ручка и с неожиданным проворством выхватила у Пашки кулек.

- Спасибо, мальчик, - проскрипел голос, - ты очень внимателен.

Пашка вытянул шею, чтобы заглянуть поверх Марксэниной головы в квартиру, но дверь мгновенно захлопнулась. И все же он остался доволен результатами своих наблюдений. Поднявшись к Сане, Пашка возбужденно зашептал:

- Там кто-то есть. Точно тебе говорю, Чибис! Дымом от сигарет воняет, да и секретность её о чем-то говорит... Кого-то эта Марксельеза скрывает!

- Марксэна, - поправил Саня. - Она как раз во время революции родилась, вот её и назвали в честь Маркса и Энгельса. А отчество у неё нормальное - Ивановна. Да-а, но вот курящей я её никогда не видел, это точно. Хотя ведь не обязательно старухе курить на улице, - рассудил он. - А что не пускает в квартиру по первому звонку - тоже понятно. Видно, газеты читает. Там в хронике происшествий часто описывают именно такие случаи. Звонит, например, Пашка Солдаткин в квартиру и говорит: "Откройте, я вам кулечек принес". А потом, пользуясь доверчивостью какой-нибудь старушки, совершает ограбление. А может, и убийство. И кто мог думать, что в рыжей голове у этого подростка таятся такие преступные наклонности?..

- Ой-ой, какой остроумный! - огрызнулся Пашка. - А его подельник Саня по кличке Чибис в это время стоит на шухере. Ты уж договаривай до конца!

И тут Саня сказал серьезным тоном:

- Пашка, а ведь мы от главного отвлеклись. Какая разница, курит Марксэна или нет! Мы же так и не глянули на дверь той страшной квартиры. Пойдем?

- Давай хоть Бармалея оставим, - предложил Пашка. - Будет там лаять. А лишний шум нам ни к чему...

Едва войдя в квартиру, ребята не сговариваясь бросились к телескопу. Бармалей, довольный тем, что не приходится мыть лапы, прошлепал за ними на балкон, оставляя на ковре грязные следы. Саня прильнул к окуляру. Пашка нетерпеливо подпрыгивал рядом.

- Ну что ты водишь из стороны в сторону? Забыл окно, что ли?

Не обращая внимания на Пашку, Саня молча вглядывался то в одно окно, то в другое.

- Чибис, ты иди погрейся! - не выдержал Пашка. - У тебя проблемы со зрительной памятью. Я и без трубы вижу - вон то окно. Хоть траурной каемочкой обводи!

Саня медленно отошел от телескопа и посмотрел на Пашку каким-то странным взглядом. Тот заглянул в окуляр, потом поднял голову и удивленно посмотрел на Саню.

Занавеска на окне страшной квартиры была отодвинута до отказа. Трупа в комнате не было.

Глава III

У СЫЩИКОВ КАНИКУЛ НЕ БЫВАЕТ

- Н-ничего себе... - прошептал Пашка. - Он что, испарился?

- А может, нам показалось тогда? - предположил Саня. - Может, никакой он не труп?

- Ага, показалось! - сердито воскликнул Пашка. - Обоим сразу! Не труп! Всадник без головы! Ну нет, Чибис. Можно, конечно, забыть всю эту историю и считать, что нам все показалось. Но для этого нервы нужно иметь - как канаты. А я нормальный человек.

- А я что, ненормальный? - недовольно буркнул Саня. - Если хочешь знать, я чувствую себя даже виноватым. Под боком у меня такое творится... Приехал ко мне друг на каникулы, а я, вместо того чтобы Москву показать, показал черт знает что.

Тут Пашка хлопнул Саню по плечу:

- Какой же ты виноватый? Просто на тебя всякие интересные события сваливаются, как снег на голову! Значит, ты прирожденный сыщик. Что самое главное в таланте сыщика? Оказываться в центре событий. А Москву я посмотрю, не сомневайся! Вот начнем расследование, заодно и город изучим. Ведь нити преступления наверняка куда-нибудь ведут, - убежденно произнес Пашка. - Так даже интересней. Не то что экскурсии бестолковые!

Саня улыбнулся. Умеет все-таки Пашка ободрить в трудную минуту. И товарища, и себя самого заодно.

В квартире хлопнула дверь - пришла мама. Она заглянула в комнату и, конечно, тут же запричитала:

- Вы что это там делаете? Простудиться захотели? Саша, ты забыл, что половину третьей четверти пролежал с ангиной?

Как всегда - на самом интересном месте! Мама обязательно напомнит о какой-нибудь ерунде именно в тот момент, когда голова занята важными размышлениями.

- Город Пашке показываю, - кивнул он на телескоп.

- Еще что придумал! Город по-другому надо смотреть. Вот сейчас пообедаем и отправляйтесь-ка в музей. А то проторчите дома все каникулы.

Мама ушла на кухню, а Пашка весело подмигнул:

- Чего-чего, а дома торчать - не наше дело!

Не сговариваясь, они кинулись в прихожую.

- Вы куда это? - удивилась мама.

- На минутку, на минутку, - поднял руку Саня. - Пока ты будешь обед разогревать, мы вернемся.

Не успела мама что-нибудь сказать, как дверь за друзьями захлопнулась.

- Туда? - спросил Пашка в лифте.

Саня кивнул. Куда же еще? Конечно, в "комод"! Надо обязательно взглянуть на дверь странной квартиры, в которой таинственным образом то обнаруживается сидящий в кресле труп, то так же таинственно исчезает. Вычислить её по окнам не составляло для ребят никакого труда.

По лестнице соседнего дома тянулся вверх белый след от той самой гипсовой тумбы, которую тащили грузчики. Каково же было удивление друзей, когда они увидели, что след этот обрывается как раз на нужном этаже! Даже коврик у двери квартиры был затоптан и отодвинут в сторону!

- Вот это да-а... - тихо протянул Пашка. - Значит, они отсюда и выволакивали свой груз.

- Груз! Заметь, Пашка, именно груз. Еле тащили. А если это соединить с исчезновением трупа, то что получается?

Саня на всякий случай огляделся. Не видит ли их здесь кто-нибудь?

- То и получается, что надо сматываться, - убежденно ответил Пашка.

- А сюда ты не хочешь позвонить? - нашел в себе силы для шутки Саня. Как к Марксэне. Спросишь: что же вы трупы средь бела дня выносите?

Но Пашка одернул его:

- Тише, Чибис, не до шуток. Поговорим в другом месте.

Во дворе они опять остановились под старым тополем.

- События разворачиваются, можно сказать, стремительно, - начал подводить итоги Пашка.

Обычно Саня был склонен к рассуждениям, а Пашка, наоборот, к стремительным и не слишком обдуманным действиям. Но на этот раз он словно нарочно принялся рассуждать не вовремя! Поэтому Саня решил взять инициативу в свои руки.

- Так, Пашка. - Он взглянул вверх, на окна. - По-моему, спешить надо. И внимательными быть. А мы даже номер той "Газели" не запомнили. Смеялись тут как дураки, когда коротышку дверью стукнуло. Где мы теперь будем искать этих грузчиков?

- Подожди, - поморщился Пашка: видно, ему не понравился Санин командирский тон. - Спокойствие, только спокойствие! Куда нам спешить? В милицию мы сейчас все равно звонить не будем. Сказать-то нам нечего!

- Да, - согласился Саня. - Посмеются над нами, и только.

- Само собой все складывается так, что расследование нам надо вести самостоятельно. Это факт, - продолжал Пашка все в том же рассудительном тоне - кажется, теперь уже назло Сане. - Поэтому...

- Поэтому пошли обедать, а то мама ругаться будет, - прервал его Саня. - Нам сейчас с ней ссориться нельзя. Сколько ещё шляться придется без её ведома... Так что размышлять за обедом будем. А потом знаешь что? К Анке сходим. Я так думаю, без её помощи нам не обойтись.

Тут уж Пашка спорить не стал - ни насчет обеда, ни насчет Анки. Насчет обеда - потому что в животе у него уже бурчало, да и краем глаза, выбегая из квартиры, он успел заметить, что Санина мама принесла большой ананас. Не каждый день достается на третье такой фрукт! Ну, а насчет Анки... Что тут спорить? Конечно, Пашка не забыл, как эта вредная, но ужасно шустрая девчонка помогла им найти клад, спрятанный под порогом Караваевской церкви.

- Да зачем её впутывать? - все-таки возразил он. - Сами разберемся!

- Не скажи, - покачал головой Саня. - Наверняка ведь слежку придется организовывать. А при слежке чем больше людей, тем лучше: не примелькаемся.

Пашка пожал плечами. Кто знает, что ждет их в дальнейшем? Надежные помощники, конечно, не помешают.

Глава IV

ЕЛКИ-ПАЛКИ!

Анка жила совсем рядом, на Большой Дмитровке. Перейти Пушкинскую площадь - и окажешься возле её дома.

- И вы что, ни разу в Москве не встречались до того, как на даче познакомились? - удивился Пашка. - Живете-то совсем, можно сказать, по-соседски.

Саня улыбнулся, отрицательно качая головой. Это в Караваеве для Пашки на расстоянии одного километра от дома - все соседи. А в Москве даже в одном доме люди годами живут - и не знакомы. И к тому же, зачем ему с Анкой так уж часто встречаться? Хоть он вообще-то неплохо к ней относится, но все-таки она девчонка, к тому же младше на год. Ей только недавно двенадцать исполнилось.

- Мы даже перезваниваемся редко, - сказал Саня. - То школа, то ангина, то ещё что-нибудь. Ну, она позвонит иногда, спросит, не поедем ли мы на дачу в выходные. А как туда поедешь, если там даже печки нет? Вот лето наступит, тогда и соберемся. Скорей бы, - мечтательно произнес он.

Что и говорить, воспоминания о дачном поселке газеты "Известия", в котором родители прошлым летом получили домик, было одним из самых приятных в его жизни.

- А Пушкин как? - спросил Пашка.

Они как раз подходили к Пушкинской площади, но Саня понял, что Пашка спрашивает совсем не про поэта. Пушкиным звали Анкиного котенка. Это Саня придумал ему такую кличку, когда прошлым летом снимал котенка с дерева: тот вскарабкался по гладкому стволу так высоко, как будто спускаться за него будет Пушкин.

- Вот такой стал котяра! - Саня показал рукой на уровне пояса, как будто рассказывал не о годовалом коте, а по меньшей мере о леопарде. Ученый кот, и все ходит по цепи кругом. Только дуба у лукоморья не хватает.

Пашка недовольно покосился на своего друга. Вечно Чибис острить норовит! А сейчас совсем не до шуточек.

- А знаешь что, - не унимался Саня, - давай летом нашему Пушкину тоже памятник поставим! А что, вылепим его из глины, цепь какую-нибудь найдем. И дубок есть подходящий у дачных ворот...

- Тогда и русалку надо на ветку посадить, - не удержался суровый Пашка. - Вроде Анки, такую же мелкую!

Они расхохотались. Да, быстрей бы лето, а занятие на даче они себе найдут! Еще один клад, как в прошлом году, вряд ли им обломится, но что-нибудь придумают обязательно. Просто книжки читать, как хотят родители, или даже в футбол гонять целыми днями им, конечно, сразу надоест.

- Я к ней зимой однажды заходил, - вспомнил Саня. - Когда Пушкин заболел. Ну, она позвонила, голос дрожит, объяснил он, словно оправдываясь. - Пушкин, говорит, тяжело дышит, хрипит, а мама на работе. Вызывали с ней ветеринара, он укол сделал. Я уколов не боюсь, а вот не мог смотреть, когда кота кололи. Глаза у него такие жалкие были!

Ребята уже стояли за спиной у бронзового поэта.

- "Сибирский цирюльник", - прочел Пашка на фасаде кинотеатра.

- Говорят, классный фильм, - сказал Саня. - Хочешь, прямо сейчас пойдем?

Пашка укоризненно взглянул на него. Какой сейчас может быть фильм? Осталась неделя каникул, а они еще, можно сказать, к расследованию и не приступали!

Анка жила на углу Столешникова переулка. Прямо напротив её двора стоял дом с огромными барельефами на фасаде.

- Это кто такие? - удивился Пашка, увидев барельефы. - Глаза, смотри, как у инопланетян!

Немудрено было с непривычки удивиться этим портретам. Хотя изображены на них были вовсе не инопланетяне и не герои ужастика, а самые обыкновенные Маркс, Энгельс и Ленин. А дом, к которому были приделаны их бронзовые изображения, назывался Институтом марксизма-ленинизма. Когда Саня был маленький, он боялся ходить мимо этого дома: глаза у Маркса, Энгельса и Ленина выглядели так, как будто все трое разом ослепли. Даже папа говорил:

- Кто, интересно, автор сего шедевра? Как специально - только детей пугать!

Анку ребята вызвали вниз по домофону. Она предложила подняться в квартиру, но Пашка крикнул:

- Некогда нам у тебя рассиживаться! Ждем пять минут и уходим.

Можно было не сомневаться, что любопытная Анка уложится в отведенное время.

Пока она собиралась, Саня задумчиво произнес:

- Да-а, пока мы ничего не знаем. Ну абсолютно ничего! Но все-таки нам повезло. Увидеть три таких эпизода подряд - да об этом сыщик только мечтать может!

- Какие три эпизода? - не понял Пашка. - Что-то я трех не припомню! Ты, Чибис, может, скрываешь что? Ну-ка, ну-ка, поразмышляй вслух, у тебя голова побольше моей.

Саня наставительно, как учитель, поднял вверх палец.

- Учись, пока я жив! В нашем деле необходимо спокойствие и расчет. Как в шахматах. Смотришь на доску, видишь всю обстановочку и спокойненько принимаешь решение. Так вот, цепочка событий самая простая.

- Проще не бывает, - буркнул Пашка.

Хоть он и в самом деле считал, что голова у Чибиса неплохо приспособлена для рассуждений, но все-таки не любил, когда тот начинал разговаривать таким поучительным тоном.

- Не перебивай, - продолжал Саня. - Повторяю, цепочка простая. Из моего дома кто-то стреляет из винтовки с глушителем по голубям. Это эпизод раз. В доме напротив в одной из квартир мы видим труп. Эпизод два. После того как мы наблюдаем вынос странного груза, труп исчезает. Эпизод три. Проще не бывает.

- Молодец, считать умеешь, - похвалил Пашка. - Раз, два, три! Сопли утри.

Вдруг над их головами что-то угрожающе загремело. Саня удивленно глянул вверх. Гроза, что ли? Но какая может быть в марте гроза? И тут Пашка изо всех сил толкнул его под козырек подъезда. И очень даже вовремя!

По водосточной трубе летели, набирая бешеную скорость, куски льда. Труба стала своеобразной пушкой, нацеленной в землю. Только вот ствол у этой "пушки" был слишком короткий: труба заканчивалась где-то на уровне третьего этажа. Она погрохотала-погрохотала - и изрыгнула ледяной залп, такой мощный, что весь двор покрылся мелкими крошками. Саня даже зажмурился. А когда открыл глаза, то увидел, что натворили более крупные льдины, выпавшие из трубы.

"Скорая помощь", стоявшая у самой стены дома, ещё покачивалась от удара. Кабина была сплюснута, лобовое стекло вылетело, раздробившись на мелкие кусочки. Ими, вперемешку с ледышками, был усыпан весь двор. В кабине "Скорой" сидел перепуганный водитель с вытаращенными глазами и белым как снег лицом.

На несколько секунд установилась тишина. Потом со всех сторон закричали люди, взревели машины, тоже стоявшие вдоль стены: водители торопились отогнать их в безопасное место. Выскочили из подъезда врачи "Скорой помощи", бросились к своему водителю. Но если не считать испуга да мелких царапин на руках от осколков стекла, он не пострадал. А вот машина...

Странно, но именно теперь, когда машина была повреждена ледышками, она показалась Сане знакомой. Может быть, именно эта "Скорая" ползла рядом с ними в пробке, пока они шли по Малой Дмитровке? Конечно, все может быть, нельзя же запомнить все машины, которые проезжают мимо.

И вдруг Саню осенило! Да ведь у "Газели", в которую загружали гипсовую тумбу, была точно такая же помятая кабина! Может быть, она тоже недавно пострадала от такой же ледяной лавины...

Взглянув на друга, Пашка наверняка подумал, что тот сошел с ума таким радостным выглядел Саня. А ведь если человек радуется катастрофе и чужому несчастью, значит, он, мягко говоря, не в себе.

- Ты чего, Чибис? - осторожно спросил Пашка. - Сильно испугался?

- Пашка, помнишь "Газель"? - показывая пальцем на "Скорую", горячо проговорил Саня. - Ну ту, в которую грузили гипсовую тумбу? Так вот, она была с помятой крышей!

- Точно! Молодец, Чибис! - радостно воскликнул Пашка. - А мы, дураки, переживаем - номер не запомнили! Да мы эту машинку как увидим, сразу узнаем!

Тут наконец выскочила из подъезда Анка. В своей ярко-красной куртке она была похожа на игрушечную пожарную машину.

- Ой, а что за шум? - сразу затараторила она. - Я уже испугалась, что с вами что-то случилось. Где вы, там обязательно что-нибудь происходит. Вас надо к моей маме в газету на работу взять - в отдел происшествий!

- Это точно, - согласился Пашка. - Но на этот раз мы ни при чем. Сосулька на машину упала.

Он вопросительно взглянул на Саню. Ведь они, пока шли сюда и болтали, так и не договорились, о чем будут беседовать с Анкой. Сразу расскажут о своей тайне? Пашка решил на всякий случай помалкивать. Пусть Чибис сам решает, как себя вести.

Саня сразу перешел к делу.

- Ты никуда не уезжаешь на каникулы? - спросил он.

- Не-а. - Анка посмотрела на Пашку и почему-то улыбнулась. - А что, дело есть?

- Да какие наши дела... - Заметив её взгляд, Пашка неопределенно махнул рукой. - Вот, город осматриваем.

Тут Анка вообще расхохоталась. Ее звонкий хохот привлек внимание всего двора. Две старушки даже посмотрели вверх: не вызовет ли этот смех новую ледяную лавину?

- Ты чего заливаешься? - недовольно поморщился Пашка.

- Да смешной ты, Пашка! И ничуть не изменился с лета. Такой же рыжий и так же пыжишься.

Нашлась фотомодель! Уж лучше быть рыжим, чем курносым и с дурацкой мышиной косичкой на голове!

- А чего мне меняться? Что я, лакмусовая бумажка? - пробурчал Пашка. И вообще, давайте-ка сматываться отсюда. А то стоим, хохочем на весь двор. Люди думают, что мы ненормальные.

Пашка пошел, не оглядываясь, к подворотне. И зачем только Чибис потащил его к этой ехидной девчонке?

Саня с Анкой догнали его на узком тротуаре Большой Дмитровки.

- Что нового в Караваеве? - спросила Анка. - А снег уже растаял? А наша речка замерзала зимой?

Пашка пожал плечами, помотал головой отрицательно, потом утвердительно. Таким образом он быстро, и самое главное молча, ответил сразу на три вопроса. И заодно дал понять, что ему совсем не хочется болтать попусту.

Но Саня этого, кажется, не заметил. Он весело шагал по весенней улице - мимо старинных особняков, мимо Музыкального театра, в окнах которого были выставлены яркие афиши. И ни слова о деле, как будто ничего и не было! Ни загадочного стрелка, ни трупа в кресле, ни подозрительной "Газели"...

Ничего не подозревающая Анка чуть не вприпрыжку трусила рядом. А Пашка сердито косился на Саню. Нашел время для прогулочки по городу! Если это ради Пашки, то никаких ему не надо прогулок. Пусть Чибис со своей Анкой прогуливается, а он лучше покараулит возле того подъезда, из которого вынесли труп. Больше толку будет, чем от этой бессмысленной ходьбы, когда то и дело приходится уворачиваться от встречных роллеров. Конечно, по такому гладкому асфальту и дурак прокатится! Попробовали бы они в Караваеве проехаться... На первой же колдобине - носом в землю!

Настроение у Пашки испортилось - хуже некуда. Даже аппетит разыгрался, а это у него было верным признаком плохого настроения.

- Может, перекусим где-нибудь? - вдруг предложила Анка.

"Надо же! - удивился Пашка. - Все-таки женщины ужасно догадливые. Даже девчонки".

Он сглотнул слюну и пробормотал куда-то в сторону:

- Вам бы только трескать с утра до вечера.

- Да, пора перекусить, - спокойно кивнул Саня. - Ну что, в "Макдональдс"?

Пашка был совсем не прочь завернуть в "Макдональдс". Он всего несколько раз был в этом заведении, когда приезжал в Москву с отцом, и поэтому готов был сидеть там часами. Особенно если взять не крошечный чизбургер, а огромный биг-мак. Но не успел он кивнуть, как Анка сморщилась и покачала головой:

- Да ну его, ваш "Макдональдс". Там котлеты резиновые, и майонез одеколоном пахнет. Давайте в ресторан пойдем!

- Ого! - удивился Саня. - Ты что, ещё один клад нашла? У нас с Пашкой на ресторан не хватит.

Пашка втайне позавидовал ему. Сам-то он постеснялся бы сказать, что у него совсем мало денег, а Чибис - пожалуйста, даже глазом не моргнул. Впрочем, Анка тоже ничуть не смутилась.

- А мы в "Елки-палки" пойдем, - заявила она. - На "телегу"-то у нас хватит.

- Точно! - обрадовался Саня. - Я про ваши "Елки-палки" по телевизору видел, когда их только что открыли.

Пашка делал вид, будто ничего удивительного в этом разговоре для него нет. Но на самом деле он, конечно, удивился. Какие елки? Какие палки? И при чем тут телега?

К счастью, притворяться невозмутимым ему пришлось недолго. Уже через три минуты ребята остановились перед дверью, над которой красовалась яркая вывеска "Елки-палки". И телега, о которой говорила Анка, была видна прямо в окно. Это была самая настоящая телега с оглоблями, только без лошади.

- Мы с мамой часто сюда ходим, - сказала Анка, открывая двери. - Когда нам готовить лень. Это же ресторан быстрого питания.

Войдя в ресторан, Пашка с интересом огляделся. Просторный зал напоминал деревенскую избу: деревянные столы, пестрые скатерти, на стенах висят вязанки золотистого лука. При ближайшем рассмотрении оказалось, что телега сплошь уставлена большими мисками с разными вкусностями.

- Вообще-то это не телега, а шведский стол, - объяснил Саня. Заплатил один раз - и накладывай на тарелку, что хочешь.

- А сколько можно накладывать? - спросил Пашка.

Он так заинтересовался этим необычным рестораном, что даже о расследовании забыл на минуту.

- Сколько влезет, - хихикнула Анка.

- Сколько на тарелку поместится, - ответил Саня.

Пока Саня платил за "телегу", Анка и Пашка принялись наполнять тарелки. Анка предпочитала какие-то пестрые салатики, зато Пашка выбирал более основательную еду: мясо, грибы, аппетитную картошку. Тарелка-то большая! Присоединившийся к ним Саня взял всего понемножку.

Наконец друзья уселись за стол. Едва они успели попробовать по кусочку всего, что положили себе на тарелки, как Анка спокойно заявила:

- Только учтите, за киллерами я следить не буду.

Ребята чуть не подавились от неожиданности.

Глава V

ОПЕРАТИВНЫЙ ПЛАН

"Откуда ты знаешь?" - чуть было не воскликнул Пашка, но сдержался.

- К-какими киллерами? - пролепетал Саня и на всякий случай огляделся по сторонам.

К счастью, подслушивать их никто не собирался. Посетители "Елок-палок" толпились возле телеги или сидели за столиками. Официантки в клетчатых фартучках сновали по залу, принося еду тем, кто не любил шведский стол. Никому не было дела до того, что обсуждают какие-то ребята.

- При чем тут киллеры? - стараясь скрыть изумление, повторил Саня.

- А вас всегда какие-нибудь темные личности интересуют, - объяснила Анка. - На хорошего человека никогда внимания не обратите.

- Это на тебя, что ли? - пробурчал Пашка и посмотрел на часы. - Так мы же на тебя обращаем внимание. Уже целый час.

Саня толкнул Пашку локтем. Это не ускользнуло от Анкиного внимания.

- Не надо, Чибисов, делать ему такое своеобразное замечание. Раз он сам не понимает, что допустил бестактность, - прощебетала она.

"Вот зануда! - подумал Пашка. - И где она слов таких нахваталась?"

- Короче, - сказал он решительно, - если ты собираешься все каникулы в куклы играть, то мы тебе мешать не будем. Сами с усами.

Анка хихикнула насчет "усов".

- Нет, Пашка, зачем ты так, - сказал Саня и объяснил Анке: - У нас тут дело намечается. Благородное. Одного негодяя надо вывести на чистую воду. Поможешь, если возникнет необходимость?

- Всегда так, - обиженно поджала губки Анка. - Сами хотите справиться, а когда не получается, то ко мне бежите. И почему вы такие скрытные? Как будто нельзя сразу все сказать! Кто вам летом помог тайник в церкви найти?

- Ты, ты, конечно, - миролюбиво кивнул Саня и покосился на Пашку: как бы тот не ляпнул что-нибудь обидное. - Но понимаешь, мы сами пока ничего толком не знаем. И обращаемся к тебе, можно сказать, заблаговременно. Ну, чтобы знать, можно ли надеяться на твою помощь.

- Ага, значит, извините, что мы к вам обращаемся, мы сами не местные! - протянула Анка гнусавеньким голоском, стрельнув своими круглыми зелеными глазами в Пашкину сторону.

- На что это ты намекаешь? - не понял тот. - Какие ещё не местные?

- Это она прикалывается, Пашка, - поспешил успокоить друга Саня. - Так у нас в метро попрошайки деньги просят. Извините, говорят, что к вам обращаемся. Сами мы не местные.

- Остроумная какая! - вскипел Пашка. - В КВН пусть играет. Попрошайки! Ничего мы не просим, а предлагаем. Почувствуй разницу.

- Почувствовала. - Анка отодвинула пустую тарелку. - А что это ты, Пашка, все на часы смотришь? Во-первых, это некультурно, во-вторых, бессмысленно смотреть на них так часто.

- Открытие делаю.

- Поделись!

Анка ехидно смотрела на Пашку.

- С тобой время быстрей летит. - Пашка вглядывался в циферблат и шевелил губами, словно что-то вычисляя. - Точно, быстрее. Час прошел за двадцать минут.

- Как это? - не поняла Анка.

- Впустую прошел час, впустую! - воскликнул Пашка. - Если поделить этот час на троих, то на каждого выпадает по двадцать минут пустой трепотни. А там преступники уже следы заметают, пока мы тут прохлаждаемся.

- Ну все, хватит с меня! - Анка быстро поднялась из-за стола. - Один бормочет непонятно что с загадочным видом, другой вопит... А потом ещё говорят, что из-за меня у них время впустую идет!

Она с грохотом отодвинула стул и направилась к выходу, едва не зацепившись косичкой за вязанку лука.

- И чего ты, Пашка, к ней прицепился! - огорченно воскликнул Саня. Наелся - так уже сразу и про дело вспомнил. Видишь, ушла. Кто теперь за подъездом будет следить?

- Подумаешь, цаца какая, - хмыкнул Пашка. - Слова ей не скажи! Не переживай, Чибис, никуда она не денется. Спорнем: стоит на улице у входа и делает вид, будто сию секунду уходит. Она ж любопытная, как сорока. Так что теперь она у нас на крючке.

Пашка не ошибся. Анка стояла в двух шагах от "Елок-палок" рядом с уличным торговцем - под высоким взрывом его разноцветных воздушных шаров и смотрела сквозь них на яркое весеннее солнце. По её лицу проплывали быстрые тени от разноцветных облаков. Ну никак не похожа она была на обиженную!

- Со-олнышко, - как ни в чем не бывало пропела девчонка, когда Саня и Пашка подошли поближе. - В каждом шарике будто разноцветные рыбки плавают. А кстати, - оглянулась она на ребят, - я хотела вас пригласить на выставку экзотических рыбок. Я там совсем недавно была. Так интересно! А сегодня прочитала в маминой газете, что в этом же помещении открыли выставку восковых фигур. Представляете, между аквариумами с плавающими золотыми рыбками сидят неподвижные фигуры с вытаращенными глазами, будто удивляются!

- Да не может быть, - засомневался Саня. - Что, помещений мало для выставок? Может, просто адрес совпадает.

- Нет, так и написано: выставка восковых фигур в музее экзотических рыбок. Сейчас ведь любят прикалываться, чтобы публику удивить. Или наоборот? - засомневалась она. - Рыбки в музее восковых фигур?

- Рыбки там ночью от ужаса передохнут, - хмыкнул Пашка. - Испугаются, что их какой-нибудь восковой Иван Грозный без удочки поймает.

- Ну так что, пойдем? Что там твой будильник показывает? поинтересовалась Анка

- Показывает, что нет времени на всяких рыбок и кукол, - презрительно заметил Пашка.

- Сам ты кукла! - Анка показала язык.

Пашка даже задохнулся от такой наглости! Он набрал было воздуху, чтобы достойно ответить, но тут вмешался Саня:

- Да хватит вам! Как дети в песочнице. Сходим мы к твоим восковым рыбкам, если хочешь. Потом. А сейчас и правда нет времени. Мы и так надолго двор без присмотра оставили...

- Двор? - переспросила Анка. - Значит, вы мне предлагаете по дворам шнырять, как крысе какой-нибудь? Это и есть ваше благородное дело?

- Пойдем-пойдем, - поторопил её Саня. - Сама же рассказать не дает, и сама же потом обижается. Вот увидишь ты и двор, и перышки, которые в него от убитых голубей слетают...

- Как это - убитых? - испугалась Анка. - Почему это - убитых? - Она торопливо шла рядом с Саней, пытаясь заглянуть ему в лицо. - Ну говори, Чибисов, хватит секретничать. А то я никуда не пойду!

Пашка шагал следом и злорадствовал. Вот пусть теперь Чибис сам и расскажет ей про голубей! Пусть попробует ей что-нибудь объяснить, когда она слова сказать не дает!

"Только бы не ляпнул про труп в квартире, - забеспокоился Пашка. Много чести ей будет, такую информацию получить. Ее дело - стоять, где скажут, и следить, за кем укажут. А в остальном мы и без неё разберемся!"

Но Саня и не думал посвящать Анку во все страшные подробности этой истории. Он просто не хотел её пугать. А про голубей - пожалуйста, он расскажет. Саня уже представлял, как пойдет расследование. Как только начнется следующая "охота", один из них останется на балконе, второй выйдет на лестницу, а третий - во двор. И кто-нибудь непременно заметит этого охотника.

Такой план он и предложил, после того как рассказал Анке историю с голубями.

- Похоже, так и надо действовать, - одобрил Пашка. - Во всяком случае, с этого можно начинать.

- Подъезд в моем доме один, - объяснял Саня Анке, когда они вошли в его двор. - Это удобно. Как только мы засечем с балкона, что преступник отстрелялся, твоя задача: наблюдать за всеми, кто выходит из подъезда. А ты, Пашка, сразу выскочишь на лестничную площадку и будешь следить, из какой квартиры он выйдет. Понятно?

Саня был доволен собой. Он смотрел на притихших друзей и думал: "Давно бы так! Сразу надо было распределить обязанности".

Правда, Пашка не удержался от того, чтобы его осадить.

- А кто тебе сказал, что он, когда отстреляется, на улицу выйдет? хмыкнул он. - Может, он телевизор будет смотреть, или спать завалится.

Но Саня пропустил эти слова мимо ушей. В конце концов, зачем загадывать заранее? Пока надо идти домой и ждать, когда начнется очередная "охота".

Глава VI

АНКА И ПРИНЦ УЭЛЛЬСКИЙ

Родителей дома не было. Только Бармалей радостно бросился навстречу Сане, решив, наверное, что теперь-то уж хозяин наконец бросит свои неотложные дела и поиграет с ним в прятки. Все-таки Бармалей был ещё подростком. Если перевести собачьи годы в человеческие - как раз Саниным ровесником.

- Подожди, Барми, не цепляйся! - Саня потрепал Бармалея по загривку. Вот изучим обстановочку, тогда и тобой займемся.

Телескоп мама почему-то переставила с балкона на подоконник, задвинув подальше за плотную штору. Саня даже не сразу нашел его.

"Чтобы нам на глаза не попался", - понял он.

Странно все-таки рассуждают взрослые! Если телескоп не стоит прямо перед тобой, значит, ты о нем и не вспомнишь. А сразу побежишь, конечно же, в Третьяковку или в Большой зал консерватории.

Тогда, по маминой логике, следовало бы выбросить на помойку компьютер с играми, видак с новыми, ещё ни разу не просмотренными кассетами. А то как же? Раз компьютер и видак стоят в комнате, значит, Саня только и будет делать, что сверлить их взглядом.

"Нет, дорогая мамочка, как ни крути, а я уже вырос! - весело подумал он. - И уже вполне могу решать самостоятельно, что мне делать, а что нет. Это в детстве ты прятала от меня конфеты..."

Воспоминание о конфетах натолкнуло Саню на мысль о том, что неплохо было бы зажевать ресторанные салатики чем-нибудь своим, домашним.

- Собирайте трубу! - скомандовал он Пашке и Анке, а сам пошел на кухню.

Что Саню восхищало в маме, так это её способность организовать праздник как бы мимоходом, в одну минуту. Вот и сейчас: холодильник, словно дожидаясь, когда его наконец откроют, тихонько стонал от нетерпения. А внутри... Внутри на целую полку разлегся любимый Санин торт со смешным названием "Поцелуй негра". И когда только мама успела?

Саня вообще не понимал: как это женщины умеют помнить о двадцати вещах одновременно? И о том, чтобы убрать с глаз подальше телескоп, и о том, чтобы испечь торт... Прямо Юлии Цезари какие-то!

Записка, которую мама оставила на столе, была ещё одним подтверждением её выдающихся способностей.

"Веселися и ликуй, весь народ. Отмечайте каникулы! Торт - для тех, кто окончил четверть без троек. Те, у кого оценки за четверть условные, так и быть, тоже могут попробовать. Мы придем поздно. Гадость про Фредди Крюгера смотреть по телевизору не обязательно".

Ну конечно, за мыслями о торте и телескопе мама не забыла о Саниной условной четверке по биологии. Занудливая биологичка Амеба так и сказала в конце третьей четверти:

- Учти, Чибисов, твоя четверка - это вовсе не четверка. А самая настоящая тройка. Только она условно называется четверкой. Последний раз.

Саня, конечно, рассказал об этом маме. Потому и рассказал, что был возмущен поведением Амебы. Если ты такая принципиальная, ставь хоть двойку! А то поставит гадость типа четверки и ещё унизить норовит. "Условная"! Сама ты условная, раз не понимаешь, что подобные методы унижают человека. Так он и сказал вернувшейся с родительского собрания маме. А как только она начала приоткрывать рот, чтобы выразить свое отношение к Саниным успехам, ещё и добавил:

- Это последний раз, когда я принимаю от Амебы подачки!

- Пода-ачки? - переспросила мама, вдумываясь в смысл сказанного.

- Понимаешь, в следующий раз она скажет: ставлю пятерку, но это условная четверка, на самом деле больше тройки ты не заслуживаешь. А оценивать ведь надо конкретно.

Мама тогда даже не сообразила, что ответить. Что ни говори, а с родителями самое главное - правильно себя поставить!

- Чибис, ты что там, обедать вздумал? - донесся из комнаты возмущенный Пашкин голос. - А делом кто будет заниматься, Пушкин?!

"Вот несправедливость! - подумал Саня. - Тут надрываешься изо всех сил, торт режешь, как в ресторане, чтоб на каждом кусочке по кремовой блямбе было, - и никакой тебе благодарности".

- А ты что, Пашка, два винта сам прикрутить не можешь? поинтересовался он, выходя из кухни.

Но, взглянув на друга, Саня и сам забыл про торт. Пашкино лицо выражало крайнюю степень возбуждения и ожидания, свойственную все лучшим сыщикам мира, когда они идут по горячему следу. Даже уши его, казалось, шевелились от напряжения, а рыжие волосы походили на раскаленную проволоку.

- Слышали? - прошептал он.

- А что слышали?

Анка вертела головой, как будто настраивала уши на нужную волну.

Пашка отмахнулся от неё - мол, некогда сейчас объяснять и рассказывать.

- Прикормка пошла, - шепнул он Сане. - А вот ещё бросил, и еще, слышишь? Не жалеет, гад, зерна...

Через минуту послышался легкий металлический звук: голуби зацокали коготками по жестяной крыше "комода".

Оказалось, что Пашка до сих пор не собрал трубу. Но вообще-то телескоп сейчас и не нужен. Расстрел голубей будет виден и невооруженным глазом. Да и кресло, в котором недавно сидел труп - вон оно, виднеется, как только ветерок отодвинет занавеску...

Саня пошире приоткрыл балконную дверь. Ребята стали ждать, затаив дыхание. Только ничего не понимающая Анка вертела головой, глядя то на мальчишек, то на крышу противоположного дома.

Голубь появился в слуховом окне, как жестяная мишень в тире. Появился и застыл. Как будто специально показывал убийцам: вот я, стреляйте, пожалуйста! Наверное, так же спокойно сидел в своем кресле и тот человек, которому пуля потом разворотила голову...

Стрелок не заставил себя ждать. Тихий щелчок - и голубь исчез. Как визитная карточка неизвестного убийцы, над крышей медленно закружилось легкое перышко...

Анка не выдержала и тоненько ахнула - но тут же испуганно прикрыла рот ладошкой. Пашка приподнял руку, словно готовился отдать команду "огонь". Прошла минута, другая. Опять металлически зацокали коготки: новые голуби, привлеченные кормом, приближались к "огневому рубежу".

- Дурачки, ой, какие же вы глупенькие! - со слезами в голосе прошептала Анка, как будто голуби могли её услышать. - Ну что же вы, неужели у вас мозгов нету?

- Какие у них там мозги? - сердито прошипел Пашка. - Городишь - сама не понимаешь что... Биологию надо учить. У них мозгов ещё меньше, чем у тебя.

В другой ситуации Анка точно не стерпела бы такого оскорбления. Но сейчас она только расстроенно шмыгала носом.

- Пора! - Саня толкнул Пашку. - Скорее, упустим ведь!

Пашка яростно сверкнул глазами - и вдруг, схватив Анку за руку, пулей вылетел в прихожую. И тут у неё глаза полезли на лоб от удивления. Пашка, Пашка Солдаткин подавал ей куртку! И к тому же делал это галантно, как в фильмах о великосветской жизни.

Если бы Анка могла прочитать Пашкины мысли, она была бы очень разочарована. Пашка вовсе не стал вежливым, как принц Уэлльский. Он замер, держа куртку в руках, только потому, что размышлял: куда поставить девчонку - под тополь, в подворотню или, может быть, просто у выхода из подъезда? Пожалуй, лучше всего под тополь: оттуда она разглядит каждого, кто выйдет из подъезда. А Чибис тем временем будет наблюдать в телескоп за чердаком "комода" и таинственным окном.

Сам Пашка решил затаиться на лестничной площадке, этажом выше Марксэниной квартиры. Он почему-то был уверен, что преступник выйдет именно оттуда. Значит, минут через десять-двадцать он первым увидит убийцу! Или хотя бы услышит его шаги. От этой мысли у него все внутри холодело...

В отличие от Пашки, Анка чувствовала себя на удивление спокойно. Конечно, ей было ужасно жалко голубей. Но от этого она нисколько не утратила способности соображать быстро и здраво, за что её ценили Саня с Пашкой.

"Да выслежу я вам этого стрелка, выслежу. Хоть после этого поймете наконец, что без вам меня ни шагу?" - было написано на её хитреньком лице.

К сожалению, написано это было на таком языке, которого Пашка не знал.

Щелкнул замок захлопнувшейся за ними двери.

- Все, назад пути нет. Отступать не будем. Пока не достанем гада... прошептал, как клятву, Пашка.

- Почему это назад пути нет? - ехидно поинтересовалась Анка. - Ты что, Пашка, ключи забыл?

Глава VII

КАЖДЫЙ ОХОТНИК ЖЕЛАЕТ ЗНАТЬ...

Сколько миллионов минут, часов, суток потратили за историю человечества благородные сыщики, чтобы вывести на чистую воду всяких преступников, жуликов и мошенников? Не сосчитать! А сколько было таких сыщиков? Тысячи и тысячи.

И вот к этой компании благородных сыщиков присоединилась Анка, самая обыкновенная московская школьница. Конечно, кто-нибудь запросто может посмеяться: мол, Шерлок Холмс и комиссар Мегрэ её в свою компанию не приглашали. Но ведь они боролись со злом - и она занимается тем же самым. Разве убивать голубей - не зло? Так что же отличает её от великих сыщиков? В сущности, ничего! Правда, есть небольшая разница в опыте. Но, может быть, это даже лучше: значит, у неё ещё все впереди. Она вполне сможет стать журналисткой, пишущей про всякие громкие уголовные преступления, как её мама. Или даже следователем по особо важным делам. Правда, мама говорит, что работать следователем женщине очень трудно. Ну и что? Да назло этому рыжему Пашке...

Так рассуждала Анка, стоя во дворе под тополем. Она так увлеклась мыслями о своем блистательном будущем, что даже перестала, как обычно, глазеть по сторонам. Да и зачем ей было распылять внимание? Дверь Саниного подъезда пока не открывалась, а до остального Анке дела не было. Но когда она на секундочку вернулась из увлекательного путешествия во времени, - её пронзительный визг тут же заполнил весь двор, улетая прямо в синее весеннее небо!

Прямо перед ней, роняя противную слюну из огромной пасти и сверкая красными глазами, стояла гигантская черная собака. И откуда она только появилась?

Анка не знала, что делать. Где-то она читала: если собака почувствует, что её не боятся, то никогда не бросится на человека. Была бы неизвестно откуда взявшаяся псина хоть чуть-чуть поменьше - может быть, Анка последовала бы этому разумному совету. Но как не бояться такого чудовища? Прямо закон подлости какой-то: как только представишь себя Шерлоком Холмсом - пожалуйста, сразу появляется собака Баскервилей!

К счастью, черный дог, кажется, не собирался нападать на испуганную девчонку в красной куртке. Он уселся в двух шагах от неё и со скучающим видом уставился куда-то в сторону. Анка с тоской посмотрела на дверь подъезда и подумала: "Где же твой хозяин, а?"

Хозяин появился ровно через полминуты. Правда, как и дог, не из подъезда, а откуда-то сбоку. Но это Анке было все равно. Она благоразумно дождалась, пока тот пристегнул поводок к ошейнику дога, и, все ещё с опаской глядя на собаку, сказала:

- Вы хоть понимаете, что такого зверя не очень приятно видеть на расстоянии вытянутой...

И тут Анка умолкла. Ей показалось, что хозяин дога - слепой! Потому что стекла в его замысловатой формы очках были абсолютно черными. Не темными, а именно черными.

"Ничего себе, - подумала Анка, - да он и не увидит, как его поводырь кого-нибудь слопает за милую душу!"

Но тут "слепой" снял очки и принялся зачем-то крутить их в руках. Анка убедилась, что глаза у него вполне зрячие, и тут же с интересом уставилась на его очки. Черные стеклышки щелкнули, крутнулись - и на их месте появились зеленые. Потом зеленые стеклышки сменились красными, потом синими... Наконец этот странный тип вновь надел очки и посмотрел на Анку оранжевым цветом.

"Каждый охотник желает знать, где сидит фазан", - машинально вспомнила она, разглядывая громоздкое сооружение на носу у незнакомца.

- Не бойся, - буркнул тот, - псина безобидная.

- Х-хочется верить, - пробормотала Анка и подумала: "Псина-то, может, и безобидная, а вот ты..."

Хозяин собаки выглядел не то чтобы устрашающе, но уж очень странно. Приглядевшись, Анка поняла, что лет ему немного - не больше двадцати.

"Вроде парень как парень, - подумала она. - Почему же он кажется мне таким... противным?"

И тут Анка наконец догадалась, в чем дело. Тип в нелепых очках был похож на сову, вот почему! Он все время крутил круглой головой. Точно как небольшая сова, которую Анка видела летом на даче, когда та сидела на дереве днем.

Круглое лицо незнакомца было обрамлено редкими бакенбардами соломенного цвета. Это показалось Анке таким смешным, что она едва не захихикала. Ну и тип! Именно таких людей называют нелепыми.

Покручивая головой по сторонам и запрокидывая её вверх, нелепый человек обошел двор полукругом и исчез в подворотне. Конечно, вместе со своим черным чудовищем.

Анка перевела дух. Да-а, дворик у Чибисова знатный!

Увлекшись черной собакой и её странным хозяином, она едва не забыла, что должна следить за Саниным подъездом. Но, похоже, никто оттуда пока не выходил. Точно, никто, за это Анка могла поручиться. Если бы дверь открылась, она непременно заметила бы это боковым или даже каким-нибудь задним зрением. Это уж будьте спокойны, тут её никаким Баскервилем не отвлечешь!

И все-таки она решила удвоить внимание. Вот-вот ведь в дверях появится преступник. Или, по крайней мере, первый из подозреваемых.

Стоило Анке об этом подумать, как дверь распахнулась и из подъезда выскочил... пудель! Да не просто пудель, а рыжий. Совсем как Пашка Солдаткин.

"Да что это творится такое? - весело подумала Анка. - Что я, собак считать сюда явилась?"

Рыжий пуделек тоже был без поводка, как и черный дог. Рванувшись к ближайшему углу, он задрал лапу, "отметился" и затрусил к чахлому дворовому скверику, спокойненько обнюхивая все мелкие предметы, попадавшиеся ему на пути.

- Фу, Чубик, фу, - раздался зычный голос.

Из подъезда вышел высокий седой мужчина в потертой кожаной куртке, какие обычно носят летчики-пенсионеры.

Увидев его, Анка насторожилась. Но не внешне, а внутренне. Внешне-то она ничем себя не выдала. Наоборот: со скучающим видом посмотрела на часики - мол, заждалась кого-то. Маму, например. Или подружку, которая вот-вот должна выйти. Да и вообще, кому какое дело, кого ждет во дворе девчонка в один из погожих деньков весенних каникул?

Ничем примечательным вышедший из подъезда дяденька не отличался. Таких дяденек с собаками - десятки в каждом дворе. Ну, вышел пуделька прогулять. Это же не значит, что он преступник!

И все-таки вышел он из Саниного подъезда. А это значило, что за ним следует понаблюдать. Что Анка и сделала - добросовестно, со всеми профессиональными предосторожностями.

Неторопливо, стараясь не привлекать к себе внимания, она подошла к подъезду и набрала код на домофоне.

- Алло! - раздался металлический голос Чибисова.

- Паша не... объявился? - негромко спросила Анка, незаметно оглядываясь.

- Нет. А что? - удивленно ответил Саня.

Конечно, он не понял, что Анка подает сигнал о появлении первого подозреваемого. Второпях они совсем забыли об этом договориться.

- Нет, ничего. Значит, я ещё могу ждать. Пока все спокойно.

Анка нажала "сброс". Она не волновалась, что пенсионер её услышит: он успел отойти довольно далеко вслед за своим пуделем. Да и вид у него был до того добродушный и располагающий, что Анка не собиралась особенно за ним следить. Так, посматривала в его сторону на всякий случай.

А через минуту двор и совсем опустел: видно, пудель куда-то увел своего хозяина.

"Невеселая, что и говорить, профессия у сыщика, - грустно подумала Анка, забыв свои недавние размышления о благородных делах. - Стоишь-стоишь - а ничего и не происходит".

Но только она об этом подумала, как дверь стремительно распахнулась, чуть не сбив её с ног. Так мог вылетать из подъезда либо человек, минуту назад совершивший преступление, либо... Конечно, это был запыхавшийся Пашка!

Быстренько окинув взглядом двор, Пашка выдохнул шепотом:

- Где он?

- Кто? - спросила Анка.

- Конь в пальто! Я тебя зачем сюда поставил?! - сердито прошипел он. Куда делся этот, который только что из подъезда вышел?

Анка удивленно показала в сторону подворотни:

- Он туда пошел.

- С собакой? - уточнил Пашка.

Анка утвердительно кивнула. Бестолковый все-таки этот Пашка! Конечно, с собакой, куда бы он её девал? Наверное, отправился в сад "Эрмитаж", больше тут с собакой и пойти-то некуда. Не на Тверской же её выгуливать. А почему, кстати, Пашка уверен, что этот мирный пенсионер с пудельком преступник? Анка открыла было рот, чтобы спросить об этом, но Пашка не расположен был её слушать.

- Все, вызывай Чибиса, пусть слетает со своей колокольни. Подтвердились мои предположения! - возбужденно проговорил он. - Ждите здесь, а я побежал за ним!

И, не дав Анке сказать ни слова, Пашка пулей вылетел в арку.

Глава VIII

ПРИРОЖДЕННАЯ СЫЩИЦА И НЕУДАЧНИК

- Спускайся, Чибисов. - Анкин голос звучал мрачно. - Спускайся с небес на землю.

А с чего ей было веселиться? Вечно этот Пашка командует, как будто он самый главный! А кто его главным назначил, интересно?

Наверное, Саня подумал, что перед Анкой на асфальте лежат, обхватив головы руками, все преступники мира. Или хотя бы те из них, которые хоть раз в жизни стреляли по голубям.

- Не бойся, я сейчас! - раздался его взволнованный голос в домофоне.

- Можешь не торопиться, - пробормотала Анка. - Все равно нам с...

И вдруг в просвете подворотни она увидела того самого дяденьку, за которым побежал Пашка! Неужели они разминулись? Пенсионер как ни в чем не бывало стоял в двух шагах от мусорного контейнера. Но Анку трудно было обмануть показным спокойствием. Да она сама только что стояла под тополем с таким видом, как будто не преступника ожидала с минуты на минуту, а всего-навсего дышала свежим воздухом!

Не-ет уж, раз Пашка так уверенно бросился в погоню за этим пенсионером, значит, что-то заметил, стоя на своем посту. Только почему он упустил "объект"?

Но времени на то, чтобы размышлять о причинах Пашкиной нерасторопности, у Анки не было.

"Так ему и надо! - злорадно подумала она. - Будет знать, как командовать. Он упустил подозреваемого, а я выслежу!"

Пенсионер в потертой кожаной куртке уже не казался ей добродушным. Наоборот: Анку охватили подозрения. Во-первых, зачем он вернулся? Она же видела, как старик только что покинул двор. А может, он специально сделал вид, будто уходит? Может, у него здесь тайная встреча назначена, и он хотел увести ненужных свидетелей, то есть Пашку!

Во-вторых, зачем он стоит у помойки? Конечно, сейчас можно увидеть, как нищие, беспомощные старики роются в мусорных контейнерах. Мама даже специально выносит им во двор что-нибудь из старой одежды. Но этот старик не производит впечатления нищего или беспомощного.

"Если он действительно стрелял по голубям, то может стоять возле контейнера специально, чтобы незаметно уничтожить улики", - решила Анка.

Она решительно пересекла двор и остановилась рядом с подворотней. Солнечным весенним днем подтянутая фигура старика была видна в просвете арки ясно, как нарисованная.

Словно подтверждая Анкины подозрения, старик вдруг принялся тревожно оглядываться. Потом он заглянул за контейнер.

"Сейчас! - У Анки мурашки побежали по спине. - Сейчас будет избавляться от улик!"

- Все, Чубик? - громко произнес "объект". - Пошли, пошли скорее, пока никто не видел. Ах ты, позорник!

Рыжий пудель выскочил на его зов из-за контейнера. Старик нагнулся, прицепил поводок к его ошейнику и торопливо зашагал прочь.

"Ну и что? - слегка смутившись, подумала Анка. - Мог специально пуделя послать с этой... Ну, в общем, с уликой. Никто ведь внимания не обратит, что собака за мусорку забежала. Нет, рано снимать с него подозрение!"

Анка выбежала из арки на Малую Дмитровку и остановилась, выискивая глазами "объект". Заодно она присматривалась, не покажется ли откуда-нибудь из-за угла Пашка. Носится сейчас где-то, тратит силы и время впустую... Всегда он так: сначала ошибется, а потом с трудом исправляет свои ошибки. И считает при этом, что занимается делом!

Анке давно заметила, что все мальчишки такие. Меньше думают, больше делают. И естественно, делают поэтому неверные шаги - не в том направлении. Интересно, в каком направлении мчится сейчас Пашка? Кто его знает!..

Анка же бежала по улице вслед за стариком и его неугомонным пуделем. Хорошо еще, что старик был высокий, а пудель - рыжий, иначе их легко было бы упустить из виду в толпе людей, спешащих по шумной Малой Дмитровке.

Чубик шустро перебирал лапками, натягивал поводок, как струну, стремясь куда-то в сторону. Старик не обращал на него никакого внимания. Шел себе, как ледокол, по прямой.

Однажды Анкина мама писала статью про то, как по разным особенностям походки и жестикуляции можно определить человеческий характер. Она тогда даже попросила Анку поискать для неё кое-что по этой теме в Интернете. Мама вообще никогда не говорила, что Анка ещё маленькая и чего-нибудь не поймет. Не то что эти вредные Чибисов с Пашкой... Так вот, тогда Анка здорово поднаторела в науке под названием прикладная психология. Поэтому теперь она с первого взгляда поняла: такая походка, как у этого старика, бывает только у очень решительных людей. Следовательно, можно ожидать от него самых неожиданных действий...

Старик дошел до угла Малой Дмитровки и Садовой-Триумфальной и остановился рядом с троллейбусной остановкой. Анка тоже остановилась, делая вид, будто разглядывает мемориальную доску на угловом доме. Вообще-то она эту доску сто раз уже видела. В доме на углу жил когда-то Чехов. Вон он, печально смотрит со стены на длинную очередь, которая почему-то вьется под окнами его дома. Интересно, что находится в этом доме? Чеховский музей ведь совсем в другом месте, на Садовой-Кудринской улице. Анкин класс водили туда на экскурсию, когда в школе проходили "Каштанку".

Анка заметила, что "объект" тоже смотрит на чеховский домик. Неужели и он читает надпись на мемориальной доске? Да нет, вряд ли: такие старики обычно знают всякие достопримечательности как свои пять пальцев и ругают современную молодежь, которая, по их мнению, ничем, кроме дискотек, не интересуется.

И тут Анка чуть не ахнула. Дверь чеховского домика открылась и из неё вышел человек... как две капли воды похожий на Антона Павловича!

"Наверное, выбрал себе такой имидж, - подумала Анка. - Ишь ты, даже пенсне нацепил".

"Чехов" постоял немного на крыльце, потом как-то воровато огляделся и торопливо зашагал к старику с пудельком.

Забыв про осторожность, Анка подошла к "объекту" чуть ли не на расстояние вытянутой руки. Не могла же она пропустить самое главное! Впрочем, "объекту" и "Чехову" едва ли было дело до девчонки, вертящейся на троллейбусной остановке.

- Ну, как наши дела? - небрежным тоном поинтересовался "объект". - Вы наконец взвесили свои "за" и "против"?

- Да знаете ли... - пробормотал "Чехов", отводя глаза. - Понимаете ли, мне трудно решиться. В моем возрасте всего начинаешь бояться!

- Мы с вами, между прочим, в одном и том же возрасте, - резко произнес "объект". - Но я, в отличие от вас, не пугаюсь каждого куста. - Он презрительно посмотрел на своего собеседника и пожал плечами. - Впрочем, как знаете. Мне надоело вас уговаривать. И я нашел куда более простой и удобный способ. Пойдем, Чубик!

Не глядя больше на своего собеседника, "объект" дернул пуделя за поводок и пошел в сторону Саниного дома. "Чехов" хотел было что-то сказать ему вслед, но, наверное, не решился. Он зачем-то снял пенсне, протер его белым платочком и медленно побрел обратно, к домику с мемориальной доской.

Анка не знала, что делать: идти за "объектом" или следить за его собеседником?

"Ладно, - решила она, - старик никуда от нас не денется. А вот "Чехов"..."

Анка дождалась, пока человек в пенсне скрылся за дверью мемориального домика, и решительно направилась к очереди, вьющейся вокруг крыльца.

- Скажите, - обратилась она к бородатому мужчине, держащему в руках огромный квадратный сверток, - а за чем это очередь?

Вообще-то ей и в самом деле было интересно, за чем могут стоять в очереди так много людей. Анка знала, что лет десять назад очереди стояли на каждом шагу, потому что дефицитом было тогда все, даже почему-то туалетная бумага. По правде говоря, она не очень понимала, как это могло быть. Даже не очень верила рассказам мамы и бабушки.

- Это очередь за правом на собственность, - мрачно ответил мужчина со свертком. - Знаешь, девочка, что это такое?

- Не-а... - удивленно протянула она.

- Вот оно, - объяснил мужчина, показывая на свой сверток. - Эта вещь принадлежит мне, и я хочу её отсюда увезти. Но мне почему-то не разрешают это сделать. Поняла?

- Ничего не поняла, - призналась Анка.

- Ну и не надо, - ответил этот странный тип и отвернулся, показывая, что разговор окончен.

"Сам дурак!" - сердито подумала Анка.

Бывают же такие люди: только обратишься к ним с каким-нибудь вопросом - и сразу всякая любознательность пропадает! Анке даже захотелось вернуться на троллейбусную остановку, шмыгнуть в подошедший троллейбус и через три остановки оказаться дома...

Но она сразу же устыдилась своего малодушия, как только представила, как презрительно посмотрит на неё Саня, а особенно Пашка.

"Нет, - решила Анка, - я этого старика подозрительного выследила, я его и должна передать Чибисову. А там посмотрим".

И она решительно зашагала к Саниному дому. Анка прошла сквозь гулкую арку во двор - и остановилась как вкопанная...

Седой пенсионер, занесенный ею в список самых подозрительных людей, каких только носила земля, стоял под тополем, мирно и совсем по-дружески беседуя с Саней Чибисовым! Особенно обидным показалось Анке то, что Бармалей с веселым лаем носился по двору наперегонки с рыжим Чубиком...

Вот, значит, как! Морочат ей голову, заставляют следить за первым человеком, который выйдет из Саниного подъезда - и что в результате?! Этот человек, которого упустил Пашка и за которым она бегает уже битый час, оказывается чибисовским приятелем!

А в том, что это именно так, сомневаться не приходилось. Достаточно было взглянуть на Санино лицо, чтобы стало понятно: он испытывает к старику самое искреннее уважение.

Всякая другая девчонка на Анкином месте обиделась бы смертельно. Но Анна Митрошина не зря была не обыкновенной девчонкой, а прирожденной сыщицей, что признавал даже вредный Пашка. Поэтому, презрев обиду, она мгновенно проанализировала ситуацию. Если Саня, столько лет живя с этим человеком в одном подъезде, ни в чем его не заподозрил, то... Или Саня доверчив, как котенок, или Пашка, а потом и Анка, пошли на поводу собственной излишней подозрительности.

Выяснить это следовало немедленно.

Анка подошла к собеседникам и вежливо кашлянула, остановившись в сторонке. Старик покосился на неё и слегка нахмурился. Может быть, он заметил, что именно эта девчонка вертелась рядом с ним и "Чеховым" на троллейбусной остановке?

- Иван Антонович, познакомьтесь, пожалуйста. Это Анка, - представил Саня. - Моя дачная знакомая.

Старик дотронулся до своей кепки, как будто отдал честь и доброжелательно улыбнулся.

- Ладно, Санек, - сказал он. - Заинтересовал ты меня! В общем, заходи в любое время. Чем могу, помогу.

Как только старик ушел, Анка набросилась на Саню:

- Ну вы даете! Сначала заставляете следить за человеком, а потом болтаете с ним, как ни в чем не бывало! Да еще: "Познако-омьтесь, пожалуйста!" Спасибо, ты хотя бы не обрадовал его сообщением, что я только что таскалась за ним по пятам!

Саня оторопело уставился на Анку:

- За кем следить? За Иваном Антоновичем? Да ты просто не знаешь, кто это!

- Меня совершенно не интересует, кто это, - сердито ответила Анка. Для меня достаточно, что он вышел из твоего подъезда как раз в тот момент, когда из него должен был выйти этот ваш охотник! По-твоему, Пашка зря бросился за ним следом?

- Пашка? - удивленно спросил Саня. - А где, кстати, Пашка?

- А, - махнула Анка рукой, - бегает где-то по подворотням. Сыщик-неудачник! Упустил он твоего соседа. А я нет, - гордо добавила она.

- Подумаешь, удачница нашлась! - бросил было Саня, но сразу же прикусил язык.

С этой Анкой надо взвешивать каждое слово. А то потом можно не рассчитывать на её помощь. Да и вообще, они ведь так и не рассказали ей обо всем, что увидели в телескоп... Вот она и думает, будто дело только в убитых голубях.

И тут во двор со стороны Воротниковского переулка наконец влетел запыхавшийся Пашка. Обрадованный Бармалей бросился ему навстречу.

- Упустил! Упустил гада! - проговорил он пересохшими губами. И добавил, заметив Анкин торжествующий взгляд: - Вам хорошо, вы умеете по своим дворам шарить. А мне-то непривычно! Столько подворотен, поворотов всяких... Исчез со своим псом, как сквозь землю провалился! Пятьдесят метров расстояния - и все, не знаешь, куда сворачивать.

- Какого ещё гада? - удивился Саня.

- Такого! - неожиданно вступилась за Пашку обиженная Анка. - Твоего знакомого! Говорю же, кроме него, никто из подъезда не выходил. Вот мы с Пашкой и следили, как договаривались. Правда, у кого-то это не получилось, а у кого-то...

Пашка только вздохнул:

- Целая команда собралась, а одного человека не могли выследить. Хороши!

- Да выследили мы его, выследили! - воскликнула Анка. - То есть я выследила. А Саня вместо благодарности говорит, что этот человек вне подозрений!

- Вне подозрений?! - задохнулся от негодования Пашка. - Ты, Чибис, просто ничего не понимаешь в людях! Можно подумать, если человек живет с тобой в одном доме, то он уже и хороший! Да у вас же дом - как город. Просто по теории вероятностей в нем должны попадаться и плохие люди. Блеснув эрудицией, Пашка решительно заявил: - Вы как хотите, а я расшифрую этого типа до конца. Будьте уверены.

Но Саня не обратил внимания на Пашкин гнев.

- А вот мы завтра к нему в гости сходим, - спокойно сказал он. - И ты, Пашка, убедишься в моей правоте.

Пашка посмотрел на Саню, как на ненормального, и хмыкнул:

- Быстро ты, Чибис, в гости напросился! Ну, сходи, сходи... Не забудь только корм закупить. И для голубей, и для его волкодава.

Саня хотел что-то сказать, но Анка его опередила.

- Знаете что, - заявила она, - с меня хватит! Я, пожалуй, домой пойду. А вы сначала разберитесь, кто у вас плохой, кто хороший, а потом уже меня вызывайте.

Сане даже стыдно стало от её слов. В самом деле, неужели нельзя было получше разработать операцию? Полдня без толку пробегали...

- А тортик? - спросил он слегка заискивающим тоном. - Знаешь, какой он вкусный? "Поцелуй негра"!

- Сами целуйте! - бросила Анка и, крутнувшись на каблучке, зашагала к арке.

Когда расстроенные Саня и Пашка поднялись домой, её ещё было видно из окна кухни. Похожая на ярко-алый флажок Анка шагала по Малой Дмитровке.

- Ладно, - вздохнул Пашка. - Давай своего "Негра". Не пропадать же добру.

Глава IX

ГАДАЛКА НА ПУШКИНСКОЙ ПЛОЩАДИ

Редко выпадали в Саниной жизни минуты, когда он совсем не хотел маминого тортика. Даже своего любимого "Поцелуя негра", сплошь состоящего из шоколада и суфле. Да вообще не было таких минут в его жизни! Но сейчас он еле жевал воздушное лакомство и, поглядывая на Пашку, видел, что и тот не испытывает от еды никакого удовольствия.

Один только Бармалей пребывал в прекрасном настроении и безмятежно дрых на своем коврике. Хорошо ему! Его ещё даже в кинологическую школу не водят, потому что рано ему учиться всяким собачьим премудростям. Все у него впереди.

Еще ведь и года не прошло с тех пор, как Саня привез с дачи лопоухого щенка, оказавшегося чистопородным немецким овчаром. А Бармалеем они с Пашкой назвали его вовсе не из-за кровожадности, а из-за огромной пасти, которая всегда была растянута в добродушной улыбке.

- Ты сколько раз его выгуливаешь? - спросил Пашка, кивнув на собаку.

- Вообще-то три: утром, вечером и днем, когда из школы прихожу. А сегодня днем забыл...

Саня вздохнул и замолчал. Даже Бармалей пострадал из-за их бестолковости! По Пашкиным глазам он понял, что и тот подумал об этом. С Бармалеем он уж точно не упустил бы своего подопечного. Сглупили они, конечно. Иметь собаку - и оставить её дома, когда самое время было полаять на подозрительную личность!

Вечерело. За окнами густели ранние весенние сумерки. Включилась подсветка самых красивых московских домов, и засияли в темно-синем небе высотка на площади Восстания, Кремль, МИД на Смоленской... И правда, пол-Москвы видно с Саниного балкона!

А ребята сидели в этот ясный весенний вечер на кухне, занятые разными невеселыми мыслями. Хотя, впрочем, мысли их были сейчас так похожи, словно вертелись в голове одного и того же человека.

Сане было до слез обидно, что дело, с таким блеском начатое прямо в его квартире, сразу же застопорилось. А, как известно, торможение особенно неприятно на большой скорости. С утра они разогнались без всякого сопротивления, и вдруг - остановка и неизвестность.

Пашка тоже был расстроен своим провалом. А как ещё можно назвать полнейшее неумение выследить подозреваемого, тем более такого приметного, да ещё с собакой! Как ни оправдывал он себя, что и время было упущено, пока он бежал с двенадцатого этажа, и дворы в Москве сложные, - а провал есть провал. За такое в серьезной обстановке по головке бы не погладили...

Пашка хмурился и думал: "День - коту под хвост. Если и дальше так пойдет, можно собираться и уезжать в Караваево. Все равно без настроения никакая Москва не нужна. Даже цирк! Но, с другой стороны, разве в Караваеве без настроения проживешь? Значит, нечего сидеть на кухне, как какая-нибудь старушка, и без толку убиваться о прошлых неудачах. Первое, что надо сделать - заставить себя поверить в свою победу!"

Может быть, Пашка думал не так связно и торжественно - всегда ведь мысли пролетают в голове слишком быстро! - но смысл его размышлений был именно такой.

Он незаметно успокоился и даже улыбнулся.

- Ты улыбаешься? - удивился Саня. - Честно говоря, я думал, ты на меня обиделся.

- За что, Чибис? - совсем уж расцвел в улыбке Пашка. - Нам держаться надо, а не раскисать. Ну, не получилось взять гада сразу и голыми руками. Ничего, потом возьмем! Утро вечера мудренее!

- Ты что, уже спать собрался? - удивился Саня. - А я-то думал ещё пройтись немного. А то ты как будто и не в Москву приехал: только по подворотням бегаем, - добавил он "взрослым" и довольно унылым тоном.

- Так чего же мы сидим, как два сыча? - воскликнул Пашка. - Вперед!

Саня пошел было на Тверскую короткой дорогой, но вовремя опомнился. Сколько можно, в самом деле, дворы проходные изучать!

Да Пашке и самому не очень-то хотелось повторять свой дневной маршрут по подворотням. Воспоминание о недавнем провале было не из приятных. Он вполглаза глянул на невысокий двухэтажный домик на углу двух переулков, рядом с Саниной школой. Ну, бывал тут когда-то Тютчев, даже в каком-то стихотворении вот про это самое окошко написал. Так здесь, в Москве, в каждом доме кто-нибудь бывал, не насмотришься!

- Вот это Старопименовский переулок, - объяснял Саня, как заправский гид. - Раньше он назывался улицей Медведева. То есть нет, раньше он как раз и назывался Старопименовским, а потом назвали Медведева, а сейчас обратно переназвали.

Пашка глубокомысленно заметил:

- И чего путают людей? Была улица Медведева, ну пусть бы и оставалась. А так бедный Чибис столько слов потратил, пока я половину из них понял!

- Ты что? - удивился Саня. - Ты что, против возвращения старых названий? А где же справедливость? Вот тебя без твоего согласия перезвали бы, к примеру, в Иннокентия. И все стали бы дразнить, как попугая: Кеша, Кеша. А ты от рождения - Пашка. Обидно! А потом бы вернули старое имя. Знаешь, как приятно было бы отзываться на Пашку?

"Иннокентий" пожал плечами. Что-то он не очень врубился в Санины сравнения!

- Интересно, а Марксэну можно переименовать во что-нибудь старинное? поинтересовался он. - Например, в Амфибрахию?

- Да ничего ты, Пашка не понял, - рассердился Саня. - При чем тут Амфибрахия? Марксэна - имя, хоть и смешное. А я тебе про названия улиц объясняю.

- Ну и объяснял бы по-человечески. Сам мое имя начал в пример приводить... Ладно, Чибис, объясняльщик из тебя - как из меня композитор. Пошли быстрее, а то на Тверской свет выключат!

На углу Старопименовского переулка и Тверской улицы располагался ресторан "Баку".

- Вообще-то здесь надо поосторожней, - предупредил Саня. - К вечеру сколько всякой шушеры на Тверскую выползает...

Пашка недовольно покосился на друга. Чего это Чибис говорит таким тоном, будто он взрослый и беспокоится за своего малолетнего спутника Пашку?

И вдруг, словно в подтверждение Чибисовых слов, прямо перед их носом распахнулась боковая дверь ресторана. Видно было, как из неё кого-то изо всех сил выталкивают, а этот "кто-то" изо всех сил сопротивляется. Он уцепился двумя руками за дверные косяки, подставив своим противникам не такую уж и широкую спину. Было похоже, что те не человека в дверь выталкивают, а эту самую дверь взламывают.

Саня схватил Пашку за рукав:

- Давай на ту сторону! Вечно здесь разборки! Это служебный вход ресторана. Они, наверное, пьяного какого-нибудь выкидывают.

Но человек, цеплявшийся за дверь, пьяным не был. Он отчаянно крутил головой, пытаясь оглянуться, и орал во все горло:

- Да вы такого продукта в жизни не видели!

За его спиной гоготнул здоровенный качок:

- Зато таких "чайников" насмотрелись. Сказали тебе, шевели конечностями, не мешай людям отдыхать!

Второй качок сказал:

- А ну, Вась, отойди! А то вдвоем тут не размахнуться.

Вася отошел от двери, а напарник Васи, освобожденный для маневра, ударом ноги выбил из двери живую пробку. "Пробка" екнула, пролетела половину улицы и быстро, чтобы не упасть, побежала прямо на Саню и Пашку.

Этого им только не хватало!

Саня стоял подальше. А вот Пашке не повезло. Хорошо еще, что летевший на них человек был не особенно внушительной комплекции. Он просто влип в Пашку, обхватив его руками, словно встретился после долгой разлуки. А мог ведь и с ног сшибить после такого ускорения!

- Пардон, пардон, - забормотал он, отскакивая в сторону.

Вид этого щуплого человека показался Сане каким-то странным. Во-первых, его лицо было обрамлено пышными бакенбардами. Во-вторых, одет он был так ярко, что от взгляда на него могли заболеть глаза. Огромный оранжевый галстук выбивался из-под желтого пиджака, на носу громоздились несуразные очки, стекла которых тоже сверкали желтым цветом. Канарейка, да и только!

Наверное, Пашка тоже обалдел от необычного зрелища. Во всяком случае, он остановился посреди улицы как вкопанный. Саня дернул его за руку, но Пашка не обратил на друга ни малейшего внимания.

Канарейка тем временем быстро повертел головой, раздосадованно махнул рукой и торопливо пошел прочь по Тверской.

- Побежали за ним! - воскликнул Пашка.

- Зачем? - удивленно спросил Саня.

Пашка открыл было рот, чтобы что-то объяснить другу, но словно бы засомневался и передумал.

- А может, я и ошибся... - пробормотал он.

Канарейка давно уже затерялся в толпе людей, гуляющих по Тверской. А их было в это время, пожалуй, ещё больше, чем днем.

- Пошли в сторону Кремля, - предложил Саня.

- Ну, пошли, - кивнул Пашка и добавил вполголоса: - Да, точно ошибся!

- А вот это Английский клуб. - Саня показал на красное здание со львами у ворот. - Сюда ещё Пушкин ходил в карты играть. А жил он, когда в Москву приезжал, знаешь, где? Совсем рядом с моим домом, в Воротниковском переулке, представляешь? Так что, вполне возможно, он ходил в клуб той же дорогой, что и мы сейчас, - рассказывал Саня.

Пашка, конечно, слушал. Но встреча с Канарейкой не выходила у него из головы.

"Да что я, старик, что ли? - думал Пашка. - Не могу сообразить, его видел или не его?"

Тем временем ребята дошли до Пушкинской площади. Бронзовый поэт спокойно и загадочно смотрел на гуляющую толпу. Казалось, он наклонил голову, чтобы его не слепили яркие прожекторы, которыми был освещен памятник.

Пашка удивился: какие-то люди друг за другом перелазили через тяжелую цепь, ограждающую Пушкина, и поочередно читали стихи. Безучастный милиционер стоял поодаль.

- И что, вот так можно всем, кому вздумается, декламировать? - спросил Пашка.

- Да, если и ты хочешь, пожалуйста, - кивнул Саня.

- Что я, с дуба рухнул? - хмыкнул Пашка. - В каникулы стихи читать, да ещё на улице!

- Почему? - не согласился Саня. - Интересно же. Только мне не нравится, когда они свои стихи орут. Лучше бы Пушкина читали. Ему же двести лет будет, а не им.

Старушки продавали рядом с памятником букетики подснежников, чтобы люди могли класть их к памятнику. И все покупали, даже очередь небольшая образовалась! Это показалось Пашке таким странным, непривычным... Но когда Саня тоже купил букетик, Пашка перешагнул через цепь и положил его у памятника. Правда, он тут же выскочил обратно, даже ногой зацепился в спешке. Еще не хватало, чтобы его приняли за очередного декламатора!

Но в ту же минуту Пашка напрочь забыл про Пушкина и стал вглядываться в толпу за памятником. Там маячила знакомая несуразная фигура. В руках фигура держала небольшую белую картонку.

"Канарейка! - узнал Пашка. - А тут что он делает, интересно?"

Они с Саней подошли поближе. "Гадаю по руке", - было написано на Канарейкиной картонке. Канарейка сновал среди людей, назойливо предлагая свои услуги. Но люди в основном только улыбались и мотали головами.

"Такой нагадает! - неприязненно подумал Пашка. - Что за тип? Везде лезет".

Саня уже отошел к подземному переходу и призывно махал Пашке рукой.

- Давай спустимся, там внизу самые новые диски с играми продают. Правда, дорого, но хоть посмотрим, - предложил он.

- Да ну, - махнул рукой Пашка. - У меня все равно компьютера нет. Ты иди, а я тут подожду. Понаблюдаю пока...

Одна мысль не давала ему покоя: этого или не этого человека он видел выходящим из Марксэниной квартиры?

Когда Анка спустилась вниз, Пашка остался на лестничной площадке. И стал слушать, не хлопнет ли какая-нибудь дверь. Как только раздался первый хлопающий звук, Пашка стал осторожно спускаться вниз. Через узкую щель, обрамленную перилами, он видел мелькающую фигуру человека. Вернее, не столько видел, сколько слышал его шаги и прыжки его собаки. Потом он вошел в лифт, и Пашка не успел его разглядеть. А на улице, он видел его только со спины, а потом и вовсе упустил из виду. Так что немудрено было теперь сомневаться: этот, не этот?..

Нет, кажется, этот!

- Чибис, - медленно спросил Пашка, когда Саня поднялся из подземного перехода, - разве ты его не узнаешь?

- Кого? - не понял тот.

- Ну, своего соседа. Который вне подозрений.

И Пашка кивком головы показал на "гадалку" с картонкой в руках. Саня всмотрелся:

- Где, где?

- Да вот же он, Канарейка, которого ещё из ресторана выкинули, который меня чуть с ног не сбил! Он это! Это его я сегодня упустил в ваших дворах. А когда я вернулся, ты сказал, что твой сосед вне подозрений!

- Что-то путаешь ты, Пашка, - удивленно покачал головой Саня. - При чем тут мой сосед? Придурок, который налетел на тебя у ресторана "Баку", совсем не Иван Антонович. Ты что? Этого типа я первый раз вижу! Не считая, конечно, встречи у ресторана.

Пашка ничего не понимал. Неужели он запутался окончательно? А тут ещё Чибис улыбается так, словно сочувствует: мол, с кем не бывает, всякому может померещиться.

Пашка обиженно нахмурился. Нет, ни в коем случае не могло ему померещиться! Не такой он, Пашка Солдаткин, дурак...

Ребята шли вниз по Тверской, к Кремлю, и Саня больше не возвращался к разговору. Наверное, лишний раз не хотел расстраивать друга. Но Пашка не унимался:

- Может, это не он из подъезда выходил? Или не он один?

- Ну, не знаю, - покрутил Саня головой. - Это у вас с Анкой надо спросить. Точнее, у нее. Она ведь во дворе караулила.

- Караулила! - возмутился Пашка. - Что она, до двух считать не умеет? Я её русским языком спросил: вышел человек с собакой из подъезда? Она говорит: да, вышел, пошел вон туда... Идем к ней прямо сейчас, все узнаем!

- Да поздно уже, - стал увещевать его Саня. - Завтра все узнаем. Или, если так хочешь, сегодня из дому позвоним.

Саня был искренне огорчен. Он видел, как расстроился Пашка, но ничем не мог ему помочь.

- Слушай, - вдруг вспомнил он, - Иван Антонович ведь пригласил нас к себе. Вот завтра сходим, ты и развеешь свои сомнения! А этого типа, с плакатиком, я действительно раньше никогда не видел. Что я, обманывать тебя буду?

- Чибис, а ты хорошо знаешь свой подъезд? - вдруг задумчиво спросил Пашка. - Может, там внизу ещё один выход есть?

- Нет. Вроде бы нет... - уже нерешительно добавил Саня. - Правда, есть какая-то обшарпанная дверца, но мне всегда казалось, что это обычная дворницкая кладовка... А из какой квартиры вышел этот человек, ты видел?

- Да нет, - замялся Пашка. - В том-то и дело, что я светиться не хотел. Услышал только, как дверь хлопнула, и стал следом спускаться.

Они уже подходили к Красной площади.

Сколько раз бывал здесь Саня, а все равно задохнулся от красоты и величия ярко освещенных Кремлевских башен.

- Есть какой-то удивительный секрет у этого места, - всегда говорил папа, когда они с Саней проходили через Красную площадь по дороге в Александровский сад, в котором оба любили гулять. - Как только попадаешь сюда, сразу настроение меняется. Чувствуешь прилив сил.

Когда ребята поднимались по наклонной мостовой от Исторического музея, им казалось, что Собор Василия Блаженного на глазах растет к небу.

Пашка, видно, тоже почувствовал прилив сил. Глаза его заблестели от восхищения. И настроение поменялось: наверное, он забыл про свою сегодняшнюю неудачу. Впрочем, ненадолго.

- Значит так, Чибис, - взволнованно проговорил он, - завтра мы все выясним. Расспросим подробнее Анку, сходим, так и быть, в гости к твоему Антоновичу. Мне на него посмотреть надо. Во всяком случае, ясно: дело, в которое мы влипли, совсем не скучное.

- Влипли! - хмыкнул Саня. - Тоже скажешь! Что мы, преступники? Ты лучше смотри, красота какая! Может, больше не будет времени на Красную площадь сходить.

- Может и не будет, - согласился Пашка. - Если расследование не приведет. Говорю же, утро вечера мудренее. А на твоем бы месте, Чибис, я внимательнее приглядывался бы к своим соседям.

- Выясним, все выясним.

Саня уже поглядывал на часы. Интересно, что подумают родители, если они уже дома? Увидят почти не тронутый тортик - пожалуй, ещё "Скорую помощь" вызовут!

Глава Х

ОПЫТНЫЙ ПОМОЩНИК

Утром Саня столкнулся в ванной с папой. Тот брился, скорчив зверскую гримасу. Конечно, папа не специально её скорчил. Он просто нахмурился и языком подпер щеку изнутри. Получилось очень даже прикольно! Но, конечно, об этом Саня папе не сказал. Не стал его хвалить, поддерживать талант. Пусть развивается самостоятельно!

- Ну, где вчера были? - весело поинтересовался папа. - Я пришел, а вы уже спите. Мама сказала: устали, набегались...

- На Красной площади. Кремль смотрели, - ответил Саня.

О том, что они караулили у подъезда преступника, он, конечно, умолчал. И вообще: раз ванная занята, никто не запретит ему завалиться спать ещё на полчасика.

- Утро кра-асит нежным све-етом стены древнего Кремля, - затянул отец старинную песню.

Родители вообще знали много старых песен, притом довольно красивых. И время от времени ужасались, когда слышали что-нибудь новенькое. Например, хит сезона "У тебя СПИД, и скоро мы умрем". Саня старинными песнями особо не интересовался, но от песни про СПИД ему тоже становилось неприятно. Как от взгляда на человека, глотающего червей или жуков.

Саню даже сейчас передернуло: надо же, с утра думает о всякой гадости!

Пашка уже проснулся. Он лежал в кровати, подложив под голову руки и глядя в потолок.

- Доброе утро, - сказал Саня.

- А, это ты, - хрипло буркнул Пашка. - Доброе.

Как будто он всю жизнь провел среди каких-нибудь там отбросов общества! Наверное, вокзальные бомжи именно так приветствуют друг друга.

- "А, это ты", - передразнил Саня. - Я тебе, Пашка, книгу подарю. "Как себя вести" называется.

- Да есть у меня, - подмигнул Пашка. - Почитать только никак не соберусь.

Определенно, он прикалывался, корча из себя бомжа. А значит, понял Саня, у Пашки отличное настроение. Если он пытается кого-то из себя представлять, если в нем проснулся актерский талант - значит, Пашка доволен собой, жизнью, всем миром! А ещё это значит, что Пашка готов действовать, что у него не опустились руки после вчерашних неудач.

У Сани тоже сразу улучшилось настроение. Он даже расхотел досыпать свои законные полчасика. Но раз Пашка не торопился вставать, то и Саня с удовольствием плюхнулся в постель.

- Ну, у тебя и родители! - восхитился Пашка, когда они с Саней наконец вышли на кухню завтракать. - Только "спокойной ночи" приходят сказать. Даже насчет культурной программы ни капельки не грузят.

Ну, это Пашка, положим, ошибался. Мама уже предупредила Саню, что она быстро-быстро разгребет все завалы у себя в издательстве и тогда вплотную займется "детьми".

Но пока на столе стояло прикрытое салфеткой блюдо с пирожками, а рядом опять красовалась записка с призывом побольше есть, гулять и не скучать. Папа, скорее всего, в это время бежал по Старопименовскому на работу в газету "Известия".

Прочитав записку, Саня подмигнул Пашке:

- Мама извиняется, что не может уделить нам сегодня ни минутки.

- Надо, Чибис, извинить, - сочувственно покивал головой Пашка.

- Ладно уж, последний раз, - сказал Саня, и они расхохотались.

Мама даже не представляла, какой подарок она делает им, разрешая заниматься собственными делами без всякого контроля, без всяких советов! Сейчас бы началось: а не сходить ли нам в Третьяковку, а не посетить ли вечером Большой зал Консерватории? Конечно, сходить, конечно, посетить. С огромной радостью! Только кто же делом будет заниматься? Кто раскроет опасное преступление - может быть, одно из самых опасных в Москве? А если завтра такой же труп будет сидеть уже в другой квартире? Или прохожие станут падать прямо на улице, не успевая понять, откуда прилетела метко выпущенная пуля?

Не теряя времени, Саня решил позвонить Анке прямо во время завтрака. Он, конечно, не Юлий Цезарь, который умудрялся одновременно заниматься несколькими делами, но уж говорить и одновременно жевать - задача нехитрая. А чтобы Анка не обиделась на чавканье, Саня старался глотать, почти не жуя.

- Ты, Чибис, главное, не тяни резину, - наставительно поучал с набитым ртом Пашка. - Через полчаса она должна быть здесь, через тридцать пять минут мы должны быть в гостях, через час - свободны для дальнейших действий. Понял?

- Запей, - Саня кивнул на дымящуюся чашку чая. - А то подавишься ценными указаниями.

Дверь квартиры Ивана Антоновича была такая массивная, что казалось: открываться она будет медленно, сантиметр за сантиметром, как вход в какой-нибудь бункер. За дверью заливался лаем Чубик.

- А, Санек!

Иван Антонович выглянул в наконец образовавшуюся щель, и дверь опять захлопнулась. Пашка не сразу и сообразил, что дверь захлопнули для того чтобы снять цепочку. Очень странно выглядела картинка: хозяин радуется гостям - и захлопывает перед их носом дверь.

"Подозрительно это, - подумал Пашка. - Ведь есть же глазок, зачем ещё через цепочку разглядывать? Сокровища у него там хранятся, что ли?"

- Извините, Иван Антонович, - поздоровавшись, начал Саня. - Мне, наверное, следовало бы позвонить... Но вы сказали вчера, что можно в любое время.

- Да конечно, можно, - усмехнулся хозяин квартиры. - В любое время дня и ночи, шучу, правда, насчет ночи, но почему бы и нет. Какая разница, только на улице темно, а так - идет время, как шло и как будет идти ещё завтра и послезавтра, и через тысячу лет...

Пашка с Анкой удивленно поглядывали на старика, болтавшего без умолку. Как сказал первую фразу, так без остановки и переходит к следующей, только успевает воздух втягивать и выпускать вместе со словами. Он и не говорил даже, а будто дышал словами.

"Вчера он мне совсем не таким показался, - про себя отметила Анка. То собранный был, волевой, а то болтает и болтает, как старушка какая-то".

Видно было, что Пашка тоже насторожился. Не часто приходилось ему встречаться с такими непонятными людьми. Вроде все нормально, но чувствуется какая-то постоянная игра, чуть ли не паясничанье. К тому же Пашка заметил мгновенный взгляд старика, скользнувший в его сторону. Как иголкой кольнул!

"Значит, не такой уж он простачок. Приглядывается, оценивает, - решил Пашка. - Что-то много подозрительных людей мне в последнее время встречается!"

Он сразу, как только увидел квартирную дверь, толкнул Саню локтем:

- Канарейка из Марксэниной квартиры выходил, это точно. Но это ещё ни о чем не говорит. Не расслабляйся!

А Саня беззаботно, будто к себе домой зашел, беседовал со стариком.

- Я с друзьями. Можно, Иван Антонович? Понимаете, мы вместе занимаемся одним делом... Мы сейчас расскажем все по порядку.

Саня оглянулся в ожидании Анки и Пашки, которые ещё возились в прихожей. Старик откликнулся уже из кухни:

- Друзья необходимы в жизни так же, как пища, вода или воздух. И воздух. Кажется, одному жить спокойней, свободней. Ан нет, не спокойней. Покойней - да... От слова покойник. Не замечаешь, как превращаешься в никому не нужный пенек. У дороги, по которой ежедневно проходят тысячи людей. Смотришь и завидуешь... И завидуешь. И думаешь о том, что если бы хоть один из тысячи был не то что твоим другом - хотя бы добрым знакомым, то как бы счастливо жилось тебе на земле...

Пашка даже рот приоткрыл, прислушиваясь. В словах старика было что-то гипнотизирующее. Они лились, как водичка из-под крана, - так, что даже смысл сказанного становился безразличным.

- Да неужели вы так одиноки, Иван Антонович? - крикнул в кухню Саня,

При этом он кивнул на стены комнаты. Любуйтесь, мол.

Что и говорить, здесь было чем полюбоваться! Казалось, множество музеев, будто сговорившись, прислали в эту квартиру по самому диковинному экспонату.

Чучела необыкновенных рыб покоились в рамках, как фотографии. Чучела животных были расставлены по углам и на специальных подставках. А под потолком гордо реяли орлы и ещё какие-то невиданные пернатые.

Пашка с Анкой даже забыли о существовании старика: так интересно им было разглядывать этот живой уголок. Хотя живым его назвать, конечно же, было нельзя... Поэтому к интересу прибавлялась жалость - ко всем этим птицам и животным, навсегда застывшим в мертвом покое.

А тут ещё они вдруг заметили в углу небольшую птицу, пронзенную стрелой. Анка с Пашкой переглянулись в изумлении. Не сговариваясь, они подумали об одном и том же - об охоте на голубей!

Иван Антонович вкатил в комнату маленькую тележку с чайным сервизом.

- Вот и почаевничаем в приятной компании, - приговаривал он. - А одиночество, дорогой мой друг Саня, это не внешние обстоятельства. Это внутреннее ощущение. И сравнить его можно только с осенней непогодой, мелким холодным дождичком... Когда ты никому не нужен. А вот сегодня у меня, можно сказать, праздник. За окном весна, а в гостях - молодые люди, которые, слава Богу, не понимают, о чем я сейчас говорю. Потому что я говорю об одиночестве...

"Да-а, - подумал Пашка, - сейчас он нас до смерти уболтает!"

Но вдруг старик замолчал. Он по очереди внимательно оглядел всех троих и остановил цепкий взгляд на Сане:

- Так какое дело привело вас ко мне?

Саня, наверное, не ожидал такого резкого перехода от многословия к конкретному вопросу. Он даже не знал, с чего начать. Зато Пашка не растерялся.

- А какой у вас этаж? - ляпнул он, не удержавшись.

И оглянулся при этом на пронзенное стрелой чучело птицы. Анка незаметно наступила ему на ногу. Что ты, мол, с ходу такие вопросики задаешь?

- Да обычный этаж, пятый. А собственно, какая разница? - обернулся Иван Антонович к Пашке.

- Да он спрашивает потому, - поспешил Саня, - что, может быть, из ваших окон видна крыша соседнего дома. Но я уже понял: нет, не видна. А у меня квартира наверху. И вчера мы наблюдали, как кто-то из нашего дома стрелял по голубям.

- Из рогатки? - улыбнулся старик. - Что ж, начинается летний сезон для всякого хулиганья.

- В том-то и дело, что не из рогатки, - хмуро сказал Пашка. - Из рогатки он и не попал бы. Из винтовки стрелял. И выстрелов не было слышно. Значит, глушитель есть.

- Ну, сейчас техника на грани фантастики, - махнул рукой Иван Антонович. - Есть такие духовые ружья, которые бьют как настоящие, и совсем бесшумно.

- Духовые - это как в тире? - поинтересовалась Анка.

Надо же было и ей поучаствовать в разговоре!

- Да, деточка, как в тире. Только значительно лучше.

"Из духовых не убивают людей", - хотел сказать Пашка, но промолчал.

Не рассказывать же первому встречному все, что они знают!

- Мы не знаем, какое у него ружье. Если бы мы увидели этого охотника... - приступил, наконец, к объяснениям Саня. - Понимаете, Иван Антонович, стреляют из нашего дома. Откуда-то с верхних этажей. И мы не можем засечь огневую точку. Вот мы и подумали: а вдруг вы видели какого-нибудь подозрительного типа среди наших соседей? Ну, и вообще... Вы человек опытный, посоветуйте, как можно его выследить?

Саня оглянулся на чучела, словно подтверждая опытность их владельца.

- Выследить? - усмехнулся старик. - Звучит серьезно! Слежка - точнее, наружное наблюдение - это ведь целая наука.

- Наука? - не выдержала Анка. - Просто надо оставаться незаметной вот и вся наука! У меня это получается...

Тут уже Пашка наступил ей на ногу. Но Анка словно не заметила его предупреждения и горячо продолжала:

- Мы вчера уже пытались следить! И по ошибке за вами наблюдали. То есть я наблюдала, - пояснила она. - Я же не знала, что вы Санин знакомый. А они мне сказали: следи за всеми, кто из подъезда выйдет...

Анка наконец почувствовала, как Пашка уже чуть не отдавил ей полпальца.

- Ну, и как результаты? - не слишком радостным тоном поинтересовался Иван Антонович.

Конечно, не каждому будет приятно, если ему скажут, что он был "под колпаком"! Даже Пашке стало неловко. В самом деле, чего он прицепился к этому Ивану Антоновичу? С каждой минутой Пашка все больше убеждался: стрелять из окна в голубей этот старик наверняка не стал бы.

- Да нет, вы не подумайте ничего такого, - опять поспешил объяснить Саня. - Анка и правда никого в нашем доме не знает. А мы прсто подумали, что тот человек после охоты может во двор выйти. Вот и...

- А я на площадке был и видел сверху подозрительную личность, вмешался Пашка. - Не вас, конечно! Даже не на вашем этаже. Я во двор за этим типом выскочил, а его и след простыл. А Анка подумала, что это я за вами побежал. Короче, мы сами запутались.

- Вы действовали абсолютно разумно, - ободрил его старик. - Правильно действовали. А неудачи в вашей профессии, - улыбнулся Иван Антонович, - к сожалению, не так уж редки.

- Конечно! - с жаром подхватила Анка. - Вот я, например, была уверена, что вы подозрительная личность. Когда вы возле мусорного контейнера стояли, то я думала, что правильно за вами слежу!

- Неужели? - изумился старик. - А, это когда Чубик за мусоркой по своим делам уселся! - Он расхохотался. - Я-то боялся, что меня примут за алкаша, собирающего бутылки, и совсем не мог предположить, что вызову куда более серьезные подозрения. Да-а, я смотрю, у вас имеются кое-какие навыки!

Он посмотрел на Анку внимательно, словно старался запомнить её. Ей даже не по себе стало, и она решила не рассказывать остальных подробностей вчерашней слежки.

"Хорошо, что он Санин друг, а не подозреваемый, - подумала Анка. Конечно, я лишнее болтаю. Не зря мне Пашка чуть ногу не отдавил".

- Да, неприятная история, что и говорить, - задумчиво протянул Иван Антонович. - Неприятная... Какой-то негодяй отвлекает моих юных друзей от приятного проведения каникул. Ведь сейчас каникулы?

Ребята закивали головами.

- Возьмете меня в помощники? - предложил вдруг старик. - Опыт какой-никакой у меня, действительно, имеется... И во дворе я часто бываю из-за Чубика. Так что ты, Санек, звони мне, как только заметишь что-нибудь подозрительное, и я через пять минут выйду. Уж я-то себя ни с кем не спутаю, - улыбнулся он в сторону Анки.

Она поежилась от его шутки.

- Спасибо, Иван Антонович! - Саня тоже заулыбался. - Мы на это даже и не рассчитывали!

Он собрался было рассказать и про страшную квартиру с исчезнувшим трупом, но вовремя спохватился. Во - первых, не посоветовался об этом с Пашкой. Во-вторых, и Анка об этом не знает. Нет, рано еще. Пусть труп останется за ними с Пашкой. Пока. Будут новые подробности в их деле, тогда, может, они и обратятся к старику за советом.

- А откуда это у вас? - Пашка показал на чучела. - Коллекционируете?

- Не то чтобы коллекционирую. Скорее, довожу их до кондиции. Ну, хобби у меня такое. Я когда-то скульптором хотел быть, да жизнь иначе повернулась... Вот и увлекся, когда на пенсию вышел. Чучела ведь обычно такие безжизненные - вот я и придаю им некоторую... живость, если угодно. Например, глаза новые вставляю. Или оживляю поворот головы. У меня уже даже заказы появились. Вот эти чучела, - повел рукой старик, - ожидают своих хозяев. А вон те - мои собственные. Эта пиранья, например, или та перепелка.

Ребята посмотрели на пронзенную птицу. Бр-р, ну и хобби! Никто из них не хотел бы этим заниматься. Ни за что.

- А чай? - спохватился старик. - Так никуда не годится! Попьем чайку и выйдем на свежий воздух. Надо осмотреть, так сказать, диспозицию.

Бармалей с Чубиком носились по двору как угорелые. Пудель нападал, а Барми спокойно, словно опытный волейболист, отбивал его прыжки лапой. Даже не отбивал, а смягчал, не более того. В отличие от Марксэниного дога, Бармалей любил маленьких.

- Чибис, - тихо спросил Пашка, когда Иван Антонович отошел на пару шагов, - а что значит, опыт у него имеется? Он что, охотник?

- Да нет, - объяснил Саня. - Я точно не знаю, но папа говорил, что Иван Антонович работал в каких-то спецслужбах. Так что лучше, чем он, никто не посоветует, как этого стрелка вычислить.

Иван Антонович не стал надолго задирать голову вверх. Ему оказалось достаточно одного взгляда, чтобы оценить обстановку.

"Вот так работают профессионалы, - подумал Пашка. - А я-то, дурак, решил, что он голубей стреляет!"

- Так, говорите, наповал убивает? Только перышки разлетаются? спрашивал Иван Антонович, прикидывая расстояние между двумя домами. - Да-а, для такой результативности духового ружья маловато.

- Мелкашка, - с видом знатока подсказал Пашка.

- Пожалуй. Так что экипирован наш незнакомец - будь здоров! Как рэйнджер.

- Фу, Барми, фу! - крикнул Саня.

Бармалей с видимым удовольствием помечал колесо автомобиля. Водитель, сидевший в кабине, ухмыльнулся:

- Да ладно, пусть отдыхает. Он хоть экологически чистый. А на улицах и не знаешь, что колесами месишь. Химии всякой нальют... Недавно я дамочку одну обдал из лужи, так у неё прямо на глазах плащик обуглился.

Саня поднял глаза - и тут же открыл рот. Нет, не история с дамочкой так заинтересовала его. Совсем другое...

Перед ним стояла "Газель" со смятой крышей.

Глава ХI

МАРКСЭНИН ВНУЧОК

Иван Антонович что-то негромко объяснял Пашке с Анкой. Пудель играл с висящим на руке старика поводком. Пашка, увлекшись разговором, не заметил "Газели". Да он даже не заметил, что Саня отошел в сторону!

"Конечно, - подумал Саня, - старается показать Ивану Антоновичу, какой он знаток в области оружия: что-то болтает про лазерную пушку да приборы ночного видения. Как сейчас быть? Рассказывать всем о "Газели", о выносе трупа - длинная история. А незаметно проследить за машиной при Иване Антоновиче и Анке вряд ли получится".

Но, несмотря ни на что, Саня никак не мог допустить, чтобы "Газель" в очередной раз исчезла!

Он подошел к водителю.

- Моя собака только к знакомым машинам подходит. А вашу машину я первый раз вижу. Странно... - прикинулся он.

- А чего она, номера запоминает? - хмыкнул водитель. - Псине лишь бы колесо обгадить. А какое - от "Запорожца" или от "Мерса" - ей пофигу!

- Но, наверное, вы сюда частенько заезжаете, да? - не прекращал свой "допрос" Саня.

- Ездим, ездим. По всем дворам ездим. И здесь были, и там, и там, махнул куда-то в сторону водитель.

- А сейчас надолго приехали?

- Ты че, пацан, невоспитанный? С расспросами лезешь... Иди гуляй!

Водитель посмотрел на часы и на дверь "комода".

"Труповозка это, что ли? - холодея, подумал Саня. - Как мебедь возят..."

Он побрел к старику и своим друзьям. В эти минуты в его голове творилось черт знает что. И это "черт знает что" настолько заполнило голову, что Саня не обращал на внешний мир никакого внимания.

Картинка, которую он видел внутри собственной головы, была ужасной.

Эта квартира, оказывается, место казни! Сюда приглашатся люди, чтобы никогда не переступить порога обратно!

Человек садится в кресло и совсем не подозревает, что уже служит мишенью. А потом - потом его труп выносят и грузят в помятую "Газель", чтобы спокойненько вывезти за город.

Кто это? Шайка киллеров, выполняющая жуткие заказы? И один из них сидит сейчас с винтовкой в руках в ожидании, когда его сообщники усадят в страшное кресло очередную жертву?

Или это безропотные слуги какого-нибудь маньяка, который наслаждается стрельбой по живым людям?

На эти вопросы Саня, конечно же, не мог ответить. Но ему казалось, что предназначение страшной квартиры он разгадал.

И зачем они с Пашкой какими-то голубями занялись? Когда люди гибнут, не до голубей! Кто бы там ни нажимал на курок винтовки - ясно, что стреляет он по голубям из любопытства или для тренировки. Короче, из баловства. А главное для него - это цель, сидящая в квартире напротив.

"Сказать? Не сказать?" - думал Саня, остановившись совсем рядом с Иваном Антоновичем.

А вдруг старик поднимет тревогу, сразу вызовет милицию, которая просто спугнет преступника. Ну, схватят вот этого водителя - а дальше что? Где улики, доказательства? И Саня решил не спешить. Иван Антонович и так готов им помочь в поисках той квартиры, откуда ведется огонь. Так ведь этого пока и достаточно! Главное сейчас: обнаружить огневую точку и предполагаемого стрелка. А дальше обстоятельства сами будут диктовать, что делать.

- Что с тобой, Санек? - вдруг обратился к нему старик. - Да на тебе лица нет!

- Что-то плохо, - постарался улыбнуться Саня. - Наверное, мало бываю на свежем воздухе. Голова закружилась.

- Ты что, Чибис? - подскочил Пашка. - И правда, бледный стал... Пошли домой?

Саня незаметно приложил к губам палец:

- Тихо. Это я придуриваюсь.

- Зачем? - шепотом спросил Пашка. - Ничего себе - придуриваюсь! Ты же как мел белый.

Саня махнул рукой - ничего, мол.

- Оглянись, тихонько только, - сказал он. - Видишь "Газель"? Та самая. Я сейчас домой поднимусь, а вы погуляйте немного. Посмотришь, что они грузить будут. Только старику не показывай, что за машиной следишь. А то запутаем его.

Пашка понимающе кивнул.

- Анка, - скомандовал он, - поднимись на всякий случай с Чибисом. А я Бармалея догуляю.

- Может, пойдем все вместе? - спросил обеспокоенный Иван Антонович. Такими вещами не шутят. Весна, организм ослабленный. Тебе, Санек, сейчас не хулиганов выслеживать, а в бассейне плавать надо, да в солярии лежать, да бананы трескать. Не стоит этот стрелок того, чтобы нормальные ребята тратили на него свое драгоценное время и здоровье!

- Да ничего страшного, Иван Антонович, - притворно бодрился Саня. Раз уж вышли, побудьте с Пашкой здесь ещё минут десять. А мы с Анкой сверху, из моей квартиры, крышу того дома осмотрим. Вдруг опять охота началась?

Но не успели они сделать по направлению к подъезду и нескольких шагов, как Анка остановилась как вкопанная.

- Ой! - только и вымолвила она.

- Ты чего? - повернулся к ней Саня.

И тут он по направлению Анкиного взгляда понял, что её так испугало. Через двор неторопливо двигался навстречу им огромный дог.

- Да не бойся, это собака одной нашей соседки. Я его знаю - старый, совсем безобидный пес, - успокоил Саня. - Он только молодых собак не любит, а про людей даже не думает.

- Откуда ты знаешь, про что он думает? - опасливо спросила Анка. - В прошлый раз, когда я здесь стояла, этот дог меня так испугал! Я чуть не умерла! Говорю хозяину: уберите собаку, а он: псина безобидная. Тоже мне, специалист...

- Хозяину? - не понял Саня. - У него же старушка хозяйка. Ветхая такая старушка.

- Да вон они! - воскликнула Анка. - И старушка твоя, и кретин этот, в очках. Очки, как у слепого. Там разные стеклышки - он какие хочет, такие и выдвигает.

"Кретин" догнал, наконец, дога и прицепил поводок к его ошейнику. Анке сразу стало спокойней.

Мгновенно оказавшийся рядом Пашка толкнул Саню локтем.

- Помнишь? - прошипел он. - Это же его мы видели и у ресторана, и у памятника Пушкину! И я уверен: по лестнице - ну, когда я вышел следить на площадку - тоже он спускался!

"Конечно! - Саня наконец понял суть вчерашнего недоразумения. - Пашка увидел на лестнице этого Канарейку. А из парадного вышел Иван Антонович. За ним и стала следить Анка. Но как этот Канарейка вышел на улицу? Может, и правда, есть другой выход? А даже если есть! Зачем нормальному человеку через черный ход пробираться?"

Саня повернулся к Ивану Антоновичу:

- А вы знаете этого типа?

Старик внимательно вгляделся в Канарейку.

- Собака-то Марксэнина, - сказал он. - Да вон и она сама у подъезда, собирается птиц кормить. А паренька я вижу впервые.

Саня даже запрыгал от нетерпения.

- Иван Антонович! Так много всего сходится! Странный это тип. Мы его ещё вчера заметили!

Старик похлопал его по плечу:

- Санек, успокойся. Теперь я понимаю, почему ты побледнел. Надо держать себя в руках. А я сейчас все выясню. Мы с Марксэной старые знакомые!

Иван Антонович не спеша подошел к старушке, приветливо поздоровался. Они и в самом деле заговорили как добрые знакомые.

- А чего ты не сказала нам про этого Канарейку? И про дога? накинулся Пашка на Анку.

- А вы спрашивали? - огрызнулась она. - Сказали следить за подъездом, я и следила. Что я не так сделала? И какая ещё канарейка?

- Да правильно все, правильно, - успокоил её Саня. - Сами мы запутались. А Канарейкой Пашка этого очкарика прозвал.

- И ни капельки он на канарейку не похож, - проворчала обиженная Анка. - Скорее уж на сову.

Тут вернулся переговоривший с Марксэной Иван Антонович.

- Ты, Санек, не то чтобы на верном пути - об этом пока рано говорить, - сказал он. - Но на правильном. Как вы думаете, есть разница? Верный это, так сказать, единственно правильный. Ну ладно, к делу. Не упускайте из виду этого паренька. Это внучок Марксэны. Месяц назад перебрался к ней из Ярославля, потому я его и не знаю. Вроде, с родителями поссорился, да и к работе, говорит, поближе.

"К работе! - подумал Пашка. - Гадать по руке возле памятника - это его работа, что ли?"

- А про голубей вы не спросили? - допытывался Саня.

- Ну нет, так сразу нельзя, - улыбнулся Иван Антонович. - Если бы я сразу сказал, что внучок такими делами занимается, старушке бы "Скорую" вызывать пришлось. И так она причитала, что мальчик ходит куда-то, ни о чем ей не докладывает, даже в комнату к себе не всегда пускает.

- Вот! - воскликнул Саня. - Чего же больше? Он и подкормку такую же швыряет на крышу, какой Марксэна птиц во дворе кормит!

Старик заулыбался:

- Я рад за вас. И рад, что помог вам кое-что выяснить. Но, Санек, должен вас предупредить: все это пока только предположения. Не пойман - не вор. Надо вам, по-моему, ещё чуток последить. Тем более, я вижу, вам это занятие нравится. Вот и занимайтесь, - сказал он, как скомандовал. - А мне, извините, пора. Кстати, а где же ваш клиент?

Тут ребята увидели, что Канарейки, действительно, уже нет во дворе. Марксэна мирно кормила голубей, предусмотрительно привязав дога к дереву, а её внук исчез!

- Вот те на... - разочарованно протянул Пашка. - Опять проморгали! Где его теперь ловить?

Старик улыбнулся, подтягивая к себе поводок Чубика:

- Вам, я думаю, надо сидеть у Санька в квартире. Пока вы ещё раз не станете свидетелями охоты. А потом звоните мне. Участковый - мой знакомый. Я его быстренько вызову, а он-то по горячим следам и сцапает голубчика! Ну, все, ребятки, не могу дольше оставаться.

С этими словами Иван Антонович пошел к подъезду "комода", у которого все ещё стояла "Газель".

А ребятам было уже не до него. Они так были заняты своими размышлениями, что даже забыли на прощание поблагодарить отзывчивого старика.

- Опять по нулям! - кипел Пашка. - Да я как увидел этого Канарейку, так сразу понял, что с него глаз нельзя сводить!

- Ну и не сводил бы, - отмахнулась Анка.

- Не сведешь тут! Этот ваш Иван Антонович так сладко поет, что все на свете забудешь.

- Ладно, - произнес Саня. - Правильно он все поет. И помог как! Сколько бы мы ещё узнавали, кто этот очкарик? А теперь уже многое ясно. Осталось только его застукать во время охоты...

- Когда это ещё будет, - разочарованно протянул Пашка.

Тут "Газель", о которой они успели забыть, взревев мотором, исчезла в подворотне. Саня чуть не ахнул.

- Ты хоть номер на этот раз запомнил? - спросил он Пашку.

Тот пожал плечами:

- Ну, запомнил, и что толку? Пустая она укатила.

Анка обиженно взглянула на них, ничего не понимая.

- Опять вы в какие-то свои игры играете? При чем тут эта машина? Ладно, мальчики, я домой поеду. Позвоните, если что.

И, как всегда не оглядываясь, Анка направилась к остановке.

Глава ХII

УЖАСНАЯ ДОГАДКА

Крыша дома-"комода" была пустынна. Пашка задумчиво уставился в окно.

- И занавеска в том окне задернута, ничего не видно, - хмуро сказал он.

Саня выглянул из-за его плеча. Ему показалось, что за занавеской страшной квартиры мелькают тени.

- Давай трубу. Там кто-то есть! - скомандовал он.

Но как только они настроили телескоп, заверещал домофон.

- Неужели мама? - недовольно поморщился Саня.

Но это была не мама. Взволнованный Анкин голос отчетливо и поспешно протараторил:

- Он на остановке! Спускайтесь скорее!

Наверное, солдаты по тревоге не одеваются так быстро, как оделись Саня с Пашкой. Им казалось даже, что лифт ползет слишком медленно.

- Пешком надо было бежать! - нетерпеливо приплясывал Пашка.

Саня улыбался. Он-то, несмотря на волнение, помнил, что лифт все же движется быстрее Пашкиных шустрых ног.

Анка отчаянно махала руками, будто уплывала на унесенной ветром льдине. Но стояла она не на льдине, а на каменном барьерчике, отделяющем дворовый скверик от тротуара.

- Вот дура! - выдохнул Пашка. - Взгромоздилась, как памятник. Да на неё уже вся Москва внимание обратила, не то что Канарейка!

- Быстрей, Пашка! Опять упустим! - Саня оглянулся на бегу. - Кстати, памятники руками не машут. И такой зоркостью, как Анка, не обладают.

Не добежав до барьера, ребята увидели, что Анка в отчаянии махнула рукой и спрыгнула на тротуар. Через мгновение послышался звук закрывающихся троллейбусных дверей. Ребята увидели только, как штанги троллейбуса скользнули по проводам и понеслись по Малой Дмитровке к Пушкинской площади.

- Анка с ним поехала! Чтобы не упустить. Вцепилась, как клещ, теперь ни за что не отстанет! - воскликнул Пашка. - А нам что делать? Даже бегом мы до следующей остановки не успеем!

Пашка в расстройстве хлопнул себя по лбу. Шлепок получился звонкий во всяком случае громче, чем выстрел из винтовки с глушителем.

Саня нащупал в кармане деньги и, подойдя к краю тротуара, замахал рукой. Первый же "Опель" лихо притормозил, подрезав желтый "Москвич" муниципального такси.

- Быстрей! - не спрашивая, куда надо ехать, махнул водитель "Опеля".

Его поспешность была понятна: из "Москвича" уже вылезал таксист. Лицо его не выражало доброжелательности.

Ребят не надо было уговаривать. Они юркнули на заднее сиденье "Опеля".

- Мы отстали от того троллейбуса, - объяснил Саня, протягивая таксисту десятку. - А в нем маленькая девочка одна осталась. Испугаться может. Так что нам надо на какой-нибудь остановке в этот троллейбус сесть.

Водитель вздохнул. Видно, расстроился, что останавливался из-за такой ерунды. Он газанул так, что ребят вдавило в сиденье, - и через три минуты они уже встречали троллейбус с Анкой и Канарейкой на остановке напротив театра "Ленком".

- Хлеб да соль вам, - поздоровался Пашка, входя в троллейбус.

Анка показала язык.

Наверное, Канарейка спешил. Он часто посматривал на часы, и оглядываться по сторонам у него уже не было времени. Это облегчало слежку. Ребята даже не особенно таились, боясь потерять очкарика из виду. На этот раз его очки сверкали голубыми стеклами.

На эскалаторе метро "Пушкинская", удостоверившись, что Канарейка скользит метрами десятью ниже, Анка стала рассказывать, как она наткнулась на "объект".

- Представляете, подходит мой троллейбус, и вдруг я вижу, что рядом со мной собирается входить... он! Я как увидела его очки, чуть не вскрикнула. И вдруг мои руки сами собой роняют под троллейбус куртку. Я её сняла, потому что жарко стало, - тараторила Анка. - Так вот, он вниз взглянул, а я руками вот так взмахнула, как будто растерялась, - и очки с него сцарапнула. Очки - вслед за моей курткой. Все кричат водителю: "Стой, стой!". Куртку и очки мы достали, а троллейбус уехал. Он стоит злой, стеклышки в очках проверяет. А я за вами побежала. Еле успела до следующего троллейбуса.

Ребята выслушали Анкин рассказ.

- Ничего себе, у тебя находчивость! - восхитился Саня.

- Да ну, Чибис, какая это находчивость? Для находчивости время нужно, хотя бы секунда. Чтобы сообразить. А ты же слышал: она все делала, не соображая. Это инстинкт. Как у кошки. Когда кошка воробьев ловит, много она соображает? - махнул рукой Пашка, на всякий случай чуть-чуть покосившись в Анкину сторону.

Еще обидится как-нибудь... ярко выраженно. А тут ступеньки вон какие крутые. От незначительного толчка будешь кувыркаться по всему эскалатору. И Канарейку снесешь по дороге, и всех остальных пассажиров.

- А у некоторых даже инстинкта нет. Бегают по дворам, как собаки, только слюну разбрызгивают. Следят за одним, гоняются за другим, а в итоге возвращаются без никого и говорят: да я так, побегать вышел!

Анка произнесла все это нахальным тоном, с полной уверенностью в своем преимуществе. И Пашка, конечно, прикусил язык. Сдержался. А вообще-то, если быть честным, девчонка молодец. Ее даже наградить можно.

"Не буду над ней прикалываться. Минут десять", - решил он.

В метро следить за "объектом" было, конечно же, сложнее. Но интереснее. К тому же можно было не волноваться о том, что Канарейка обнаружит слежку. Куда тут! Столько людей, столько лиц мелькает перед глазами! Толпы народу медленно перетекали в узкие ручейки эскалаторов и в переходы между станциями. При посадке на поезд было ещё труднее. Саня предупредил друзей:

- Главное, не торопиться. Он в самую последнюю секунду может передумать. Или не сесть, или хуже того - выйти из вагона перед самым закрытием дверей. Я видел в фильмах, как таким образом отрываются от слежки. А мы запрыгнем в вагон и поедем. Ту-ту-у! До свидания!

Анка презрительно поджала губы. Вот еще! Будут её инструктировать, как следить за человеком в общественном транспорте! Да она сама любому может лекцию прочесть на эту тему.

Куда же он едет, этот странный человек канареечного вида? Для чего вдруг закрыл глаза абсолютно черными стеклами очков? Что думает, спрятавшись за ними?

Все трое друзей не сговариваясь мечтали получить ответы на эти вопросы.

Канарейка вышел на "Киевской". И если раньше ребята почти не обращали внимания на одежду своего подопечного - просто привыкли к его странностям то теперь поняли: резиновые сапоги и рюкзак свидетельствуют о том, что дальнейший маршрут Канарейки лежит за город.

Выйдя из метро, он направился к кассе пригородных поездов. Пашка, отделившись от друзей, пристроился в очереди прямо за "объектом".

- Переделкино. - Вернувшись, Пашка показал три билета. - Интересно, далеко это?

- Я туда с родителями ездил, - сказал Саня. - По-моему, всего несколько остановок. Бежим, а то отстанем!

Как только они шмыгнули в последний вагон, электричка тронулась.

- Где же он? - шарила глазами по вагону Анка.

- Ты что, в электричках не ездила? - удивился Пашка. - Так ведь часто делают: заскакивают в последний вагон, а потом переходят к голове. Зашел он сюда, я точно видел!

Канарейка сидел на переднем сидении первого вагона. Пока ребята перебегали из вагона в вагон, у них росла тревога: упустили! Когда "объект" нашелся, они, облегченно вздохнув, присели на сободные места. Пашка даже головой повел: ничего себе, откалывает шуточки их клиент! Зачем ему понадобилось проходить весь поезд из конца в конец? Словно почувствовал слежку... Нет, вряд ли.

Канарейка сидел, ничем не выдавая своего беспокойства.

Проплывал за окнами город. Саня по привычке показывал Пашке высотку Университета, Поклонную гору с высокой стеллой-спицей, на которую, как бабочка на иголку, была насажена богиня победы Ника.

- Туда надо нам обязательно сходить, - сказал он о Поклонке. - Там много роллеров тусуется. Кстати, ты купил себе ролики? Помнишь, прошлым летом собирался?

- А, где у нас в Караваеве кататься? Там и асфальта нормального нету, - отмахнулся Пашка.

Опустив голову, он исподлобья следил за "объектом". Пашкина сосредоточенность смешила Анку. Ну зачем сейчас-то сверлить взглядом Канарейкин затылок? Или Пашка хочет на расстоянии прочесть его мысли?

Хорошо, что на переделкинской станции выходило много народу. Затеряться в толпе было несложно. И почти все шли в одну сторону. Прошли мимо старинной церкви с красивыми куполами. Как раз в это время из машины выгружали гроб.

- Ой, мамочки, боюсь! - вскрикнула Анка.

- Не бойся, - успокоил Пашка, - это только крышка. А, кстати, встретить покойника, я читал где-то - к счастью.

- Полные ведра к счастью, а не покойники, - не согласилась Анка. - И где ты вычитал про такие страшные приметы?

А Пашка с Саней подумали: хорошо еще, что она не знает ничего о страшной квартире, о трупе. Ни за что не участвовала бы сейчас в их расследовании!

Дальше тропинка вела мимо кладбища.

- Как нарочно, - ворчала Анка, - покойник, кладбище... И куда меня занесло?

- Смотри, как красиво вокруг, - пытался отвлечь её от мрачных мыслей Саня. - И тепло уже совсем по-весеннему! Вон, почки на деревьях набухают, птички поют. Райское наслаждение!

- А я бы сейчас с удовольствием шоколадку слопал, - мечтательно проговорил Пашка. - Только не "Баунти". Не люблю я их. Знаете, как я накололся однажды? Купил "Баунти", пощупал её, а она сломана! Вернулся к продавцу, говорю: замените. А он смотрит на меня, как на дурака. Ты че, говорит, пацан? Прикалываешься? Я говорю: брак, мол. Так он специально её развернул и так спокойненько стал один за другим эти два кусочка жевать. И на меня так нагло смотрит!

Анка хмыкнула:

- А ты разве не прикалывался?

- Да какие приколы? Не знал я, что шоколадка из двух частей состоит. Ну, не люблю я это "райское наслаждение"!

Канарейка уже вышагивал по асфальтовой улице дачного поселка. Тройка друзей следовала за ним метрах в ста.

- Вот сейчас он оглянется раз, другой - и поймет, что мы за ним следим, - тихо проговорила Анка.

- А что, мы не можем к себе на дачу приехать? - сказал Саня. - Да нет, он за всю дорогу ни разу не оглянулся. Целеустремленно куда-то шагает.

Канарейка на ходу крутил свои очки. Наверное, подбирал стеклышки под стать яркому весеннему солнышку.

- Интересно, каким цветом он сейчас на мир смотрит? - вслух подумал Пашка. - Ор-ранжевое небо, оранжевое солнце...

"Дом-музей Чуковского", - прочла Анка на воротах одной из дач.

- Жалко, зайти не сможем, - сказала она. - Я так любила в детстве его сказки. Особенно "Мойдодыра".

- "Мойдодыра" Маяковский написал, - серьезно сказал Пашка. Крошка-сын к отцу пришел, а отец сказал: мойте руки перед едой.

- Написал Маяковский, а дом-музей почему-то Чуковского, - поддержал его Саня, сразу поняв, что Пашка снова дразнит Анку.

- Ой-ой, какие остроумные! - съехидничала она. - Вы лучше вперед смотрите. А то сейчас опять будете по переулкам бегать, разыскивать пропажу!

За сосновым бором дорога поворачивала вправо, к мостику. Канарейка зачем-то спустился к пруду, походил вдоль берега. Видно было, как несколько раз он сокрушенно покачал головой.

- Что он, купаться приехал? - шепнул Пашка. - А тут, как назло, лед ещё не сошел. Или на коньках кататься. Тогда наоборот, лед уже не держит.

Тут Канарейка наконец огляделся по сторонам. Но друзья, на счастье, стояли как раз возле маленького магазинчика. Вот они и шмыгнули в него, как будто туда им и надо было.

- Покупай свое райское наслаждение, - кивнула Анка на витрину.

Но Пашка смотрел в окно.

- Еще дальше пошел, - сказал он. - В деревню!

Теперь, на открытом пространстве, никуда Канарейка скрыться не мог. Но и сыщикам пришлось туго. Оставаться незамеченными становилось все труднее.

За деревней, в поле, стояли поодаль друг от друга несколько стогов соломы. Огромные такие, продолговатые стога. Ребята остановились у крайнего дома деревенской улицы, осторожно выглядывая из-за угла.

Канарейка подошел к первому стогу. И вдруг опустился на колени, снял рюкзак и начал доставать из него что-то.

- Минировать собрался, что ли? - прошептал Пашка. - Или поджигать? С него станется!

В самом деле, действия Канарейки вызывали по крайней мере недоумение. Он ползал вокруг стога, выдергивая у его основания солому, словно закладывал в стог какие-то предметы.

- А может, прячет что-нибудь? - предположила Анка.

- Ага, в разных местах. Чтобы не запутаться. Что он, совсем того? Пашка покрутил у виска пальцем.

Саня все больше уверялся в том, что так оно и есть. А это значит, с "объектом" надо держаться очень осторожно...

Через пять минут Канарейка пошел обратно. Ребята отпрыгнули за палисадник и хотели уже возвращаться к магазинчику, к пруду. Но Канарейка подошел к небольшому сарайчику, покопался в замке и исчез за дверью.

- Так это его дача, что ли? - сказал Саня. - Раз он открыл замок...

- Вон, и дымок из печки занялся, - заметил Пашка. - Да, надолго мы здесь застрянем. А результатов - ноль.

- Что ж, будем ходить греться в магазин, если замерзнем, - сказал Саня. - Не возвращаться же ни с чем. Ночевать-то он здесь вряд ли останется, в такой развалюхе. А потом, когда он уйдет, мы заглянем в сарайчик. Посмотрим, что и как. И к электричке за ним успеем.

- Ага, - недовольно пробурчала Анка, - а если останется ночевать? А дома у меня Пушкин голодный, а мама вернется только поздно вечером...

- Ну и катись к своему Пушкину! - не выдержал Пашка. - Сами выследим!

- Ладно-ладно. - Саня остановил готовую броситься в ссору Анку. Время ещё есть. Подождем! А Анка, если хочет, сходит в магазин, купит чего-нибудь.

- "Баунти"! Только не сломанную попрошу подыскать, чтобы Пашку не стошнило.

Анка отвернулась и пошла по улице.

- По-пластунски надо, а не во весь рост! - громко шепнул Пашка.

Но девчонка не обратила внимания на его глупую шутку.

Время шло медленно. Торчать на одном месте друзьям, конечно, было нельзя. А вдруг у Канарейки есть какие-нибудь знакомые или даже сообщники среди местных жителей?

Пашка с Саней стали прогуливаться вдоль улицы к магазину и обратно. Не спеша, растягивая время. Дымок над "дачей" Канарейки был виден издалека.

Прошел час, другой. И вдруг, когда ребята уже совсем продрогли и потеряли всякое терпение, из трубы "дачи" повалил разноцветный дым!

- Очки свои сжег, - предположил Пашка. - Горят синим пламенем. Или зеленым.

Звук, который они услышали, сначала был таким, будто кто-то ехал на велосипеде с трещоткой. Ребята даже не поняли, что он доносится из сарая. Потом треск усилился. Друзья посмотрели на дом, за которым прятались. Сейчас на шум выйдут хозяева! Но, к счастью, на двери висел замок. Значит, можно было следить без опаски.

И вдруг в сарайчике раздался взрыв! Взрыв не взрыв, но хлопок был что надо. Даже дверь распахнулась, выпустив облако дыма, будто кто-то ударил изнутри ногой! В дверях показался пошатывающийся Канарейка. Он был без очков, и руки его были расставлены в стороны.

- Сам себя подорвал... - прошептал Пашка.

- Надо же ему помочь!

Анка рванулась было с места, но Саня её удержал.

- Да нет, вроде ничего страшного.

Действительно, Канарейка быстро пришел в себя. И тут же ринулся обратно в сарайчик. Послышалось какое-то шипение - и из трубы снова пошел белый дым.

- Это пар, он водой тушит, - прокомментировал Пашка. - Я вам говорю, это его загородная мастерская! Какие-нибудь бомбы изготавливает. А потом мы в газете прочитаем, что в своей машине взорван известный бизнесмен. Вот гад! Здесь его и надо брать. Доказательств, наверное, полный сарайчик!

- Пусть лучше думает, что про его дачу никто не знает, - покачал головой Саня. - Потом нам эти доказательства будут ой как нужны! А сейчас как мы его возьмем? Что мы, милиция? Думать, Пашка, надо!

Пар над трубой постепенно растворился, и из сарайчика опять вышел Канарейка. Он запер дверь на замок и поспешил к стогу. Ребята увидели, что он снова ползает вокруг. Только движения его теперь стали какими-то шустрыми. Время от времени он засовывал руку в рюкзак, другой рукой крепко держа его за узкую горловину.

Потом Канарейка огляделся по сторонам, закинул за спину рюкзак и направился к улице.

- Прячемся!

Саня показал на узкую тропинку, уходящую за дом.

Через пять минут, когда фигура Канарейки уже маячила за мостиком, друзья рванули к сарайчику.

Пашка первым прильнул к маленькому окошку.

- Ничего не видно, дымно очень, - прошептал он. - Топчан, маленькая печка... На полках какие-то баночки, как в химкабинете... А это что валяется? Рукавички какие-то, что ли? Знаете что, - решительно предложил Пашка, - надо взломать дверь! Чтобы до конца все узнать. А то мы так и уедем - и будем ломать себе голову в догадках!

- Нет, Пашка, нельзя, - вздохнул Саня.

Ему, конечно, тоже хотелось узнать все до конца. Но догадка, совсем недавно пришедшая в голову, уже не давала ему покоя. Поэтому Саня твердо сказал:

- Он вернется сюда - и что? Поймет, что за ним хвост! Надо выдержку проявить. И до конца за ним проследить.

По дороге Саня придержал Пашку за плечо.

- Слушай, - торопливо прошептал он, - ты только Анке не говори, а то она испугается... Понимаешь, мне кажется, что этот человек - маньяк!.. То есть больной! Ты посмотри: ведь он одно за другим совершает какие-то бессмысленные и опасные действия. Притом с самым серьезным видом. Я фильм один смотрел про маньяков - все сходится! А раз так, то все становится понятно - и голуби, и... И труп!

Глава ХIII

МЫШЬ В БЕЛОЙ ШУБЕ

В вагоне электрички было какое-то странное освещение. Пашка посмотрел вверх - нет, лампочки не включены. Через запыленные окна такой свет тоже не мог проникнуть. Да и короткий весенний день уже заканчивался.

И тут Пашка наконец понял, откуда исходит необычное свечение. В центре вагона сидела абсолютно белая шуба. Одежды такого чистого белого цвета Пашка никогда не видел. Ну, карандаши бывают белые, или чистый лист бумаги. Но чтобы шуба? А если к шубе добавить точно такую же шапку, да залезть в этом наряде в набитый вагон электрички, - не только Пашка, но и все остальные пассажиры, конечно же, будут таращиться на это ослепительное пятно.

Даже если кто-нибудь пытался смотреть в сторону, шуба все равно побеждала: притягивала боковое зрение.

Хозяйка шубы сидела внутри неё спокойно, как будто отключила связь с внешним миром. Только её длинные ресницы иногда вспархивали - как голуби, когда усаживаются на карнизе поудобней, - и опять опускались к румяным щекам.

Пашка, может, и не смотрел бы на эту шубу с дамой внутри. Но спиной к ней, чуть не прислоняясь затылком к пушистой шапке, сидел Канарейка. Его рюкзак был закинут за плечо. Рюкзак притягивал Пашкино внимание гораздо больше, чем шуба.

Поначалу Пашке казалось, что по верху рюкзака бегают тени от мелькающих за окнами деревьев. Или шуба отсвечивает. Но что-то заставило его приглядеться повнимательней...

А приглядевшись, он чуть не вскрикнул, вцепившись в Санину руку!

- Ты чего? - прошептал Саня.

Пашка незаметно кивнул в сторону Канарейки: смотри, мол! Анку он, конечно же, не пригласил понаблюдать интересное зрелище. А то девчонка своим визгом подняла бы на ноги весь вагон.

Из Канарейкиного рюкзака осторожно выглядывали, а потом быстренько вылазили и поочередно ныряли, как в снег, в белый ворс шубы... мыши! Маленькие, почти незаметные серые мыши!

Пашка с Саней вытаращили глаза и застыли. Они уже не пытались понять, что это значит, а только ждали, чем же все кончится. А кончиться чем-то грандиозным это должно было обязательно. Потому что только на их глазах штук пять мышей юркнули в шубу. Что она, бездонная, что ли?

Дама пошевелилась раз, другой. Наверное, ей показалось, что кто-то из соседей неосторожно касается её сокровища грязным боком или сумкой. Она распахнула глаза, открыла во на всю ширь - Пашка с Саней даже предположить не могли, что глаза могут быть такими круглыми, - и вдруг ойкнула, будто её окатили холодной водой.

Потом она быстро распахнула шубу, заглянула себе за пазуху - и визг, который не могла бы издать даже Анка, заставил весь вагон вздрогнуть!

Дама выпрыгнула из шубы, будто та была объята огнем. Пассажиры, сидевшие рядом, повскакивали со своих мест, не понимая, что происходит, и сразу же стали валиться, как костяшки домино, потому что дама рванула к выходу, не обращая внимания на преграду из живых тел.

Поднялся настоящий переполох.

- Украли, украли! - истошно завопила какая-то бабулька.

- Что украли? - крикнул рядом с ней мужской голос.

- Да вот у этой! Шубу украли!

Гоготала пьяная компания в тамбуре, продолжали визжать женщины. А в центре вагона, несмотря на окружающую тесноту, в гордом одиночестве лежала ослепительная шуба.

- Там... мыши! - пролепетала дама, одной рукой схватив подвернувшегося мужчину, а другой показывая на шубу.

Громовой хохот объял весь вагон.

Слово "мыши", казалось, произносили все - сквозь хохот.

- Мыши! Ха-ха-ха! Мыши в шубе! Она мышей так перевозит!

Перепуганная Анка тоже подхватилась с места и запрыгнула с ногами на сиденье. Пашка с Саней быстро вертели головами, стараясь в людской толчее разглядеть Канарейку.

- Вот он, у двери! - громко шепнул Саня. - Смывается!

Канарейка крепко держал двумя руками горловину своего рюкзака.

Поезд замедлял ход перед следующей станцией.

- Сейчас выйдет! За ним!

Пашка дернул Анку за куртку. Девчонка точно отстала бы, если бы он не тащил её за собой.

Но Канарейка не собирался выходить. Он быстро перебежал один вагон, другой и даже третий. В конце концов, тяжело вздохнув, он опустился на свободное сиденье в четвертом вагоне.

Сидевшая рядом старушка недовольно подвинулась:

- И бегут, и бегут, пустые вагоны все ищут. Да везде одинаково!

Пашка усмехнулся про себя: "Зато не в каждом вагоне мыши по людям ползают".

Ребята еле сдерживали смех.

- Как-кие мыши? - все повторяла испуганная Анка. - Откуда там взялись м-мыши?

- Потом, потом объясним, - отмахивались ребята. - Не привлекай к себе внимания!

Если бы сейчас они в подробностях рассказали историю с шубой, то на них оглянулся бы весь вагон.

На Канарейку жалко было смотреть. Он снял очки и, испуганно моргая, поглядывал на дверь тамбура в сторону злополучного вагона. Наверное, он боялся погони. Его реденькие бакенбарды были взъерошены, оттопыренные уши ярко алели.

"Это от дурацких очков", - подумал Пашка.

Теперь ребята почти не таились: "объекту" явно было не до них. Они даже не следили за Канарейкой, а просто следовали за ним чуть ли не по пятам. И не заметили, как вышли из метро и оказались возле Саниного дома.

По дороге Пашка успел рассказать Анке вагонное происшествие во всех подробностях. Рассмешить, наверное, хотел! Но Анке почему-то было не смешно. Она сразу представила, что было бы, если бы мыши перелезли на нее...

Проводив Канарейку до подъезда, ребята остановились под тополем.

- Жалко, - грустно сказала Анка. - Так и пройдут каникулы, а мы ничего хорошего и не увидим. Только мертвые голуби и мыши...

Пашка уже начал на всякий случай открывать рот, чтобы сказать какую-нибудь подколку в Анкин адрес. Но ему помешали.

Канарейка пулей выскочил из подъезда и рванул к троллейбусной остановке. Непонятно было, заходил ли он вообще домой.

- Рано расслабились! - воскликнул Саня. - Так я и знал, что от него всего можно ожидать!

Повторилась схема прежнего преследования: троллейбус, метро. Только на этот раз они доехали до станции "Цветной бульвар". Выходя из вестибюля, Пашка проворчал:

- И здесь, что ли, на электричку пересаживаться? Достал этот кретин!

- Да нет здесь никаких электричек, - успокоил его Саня. - Мы же сюда в цирк собирались, забыл, что ли?

- Соберешься тут, - вздохнул Пашка.

Но неожиданно оказалось, что в цирк собирались не только они. Выскочив из метро, Канарейка побежал именно к цирку - к служебному входу. Пашка от удивления даже головой покрутил.

- Вот это да! - воскликнул он. - Цирк уехал, а клоуны остались. С этим типом точно не соскучишься!

- А может, он следы заметает? - предположил Саня. - Может, он дома на засаду нарвался? Или почувствовал слежку?

- Ты что, Чибис, думаешь, он нас засек? Вряд ли. - Пашка задумался. А знаете что? Давайте сделаем так. Я тоже туда зайду минут через пять.

- Как это ты, интересно, зайдешь через служебный вход? - спросила Анка.

- Да прикинусь, будто мне этот Канарейка назначил встречу у цирка, а я опоздал. Хоть выясню, знают его здесь или нет.

- И я с тобой! - воскликнула Анка. - Скажем, что он нас обещал на представление провести. Ну, если он имеет какое-то отношение к цирку...

- Не надо. А вдруг он там за дверью стоит? - запротестовал Саня. - Он же тебя уже видел однажды. А Пашку - нет. Если что, Пашка может сказать: ошибся, мол.

Анка надулась, но согласилась с Саней.

Конечно, Пашка волновался, подходя к служебному входу. Все-таки ведь это не завод какой-нибудь, а настоящий цирк. Самый лучший в стране, а может быть, даже в мире! Кто его знает, что там за дверью?

Но за дверью Пашку ждала обычная проходная, как во всех учреждениях.

- Ты к кому, мальчик? - строгим голосом спросил приземистый, широкоплечий охранник. - Кассы с другого входа.

- Да мне знакомого надо повидать. - Пашка убедительно поежился, будто замерз от долгого ожидания. - Договорились у входа встретиться, а я опоздал. Подождал на всякий случай, а он уже, наверно, прошел. Не видели? Такой приметный, в очках с разноцветными стеклами. В смысле, не с разноцветными, а разных цветов. Тьфу ты, черт, не знаю, как и объяснить! Он у вас тут работает. Этим, как его...

Тут Пашка запнулся. Он не представлял, кем может работать в цирке Канарейка. Разве что укротителем мышей.

- А-а! - улыбнулся охранник. - Мифа, что ли?

- Ага, - радостно закивал Пашка.

А про себя подумал: "Ну и имечко! Похлеще Марксэны".

- Да, пробежал твой Мефодий, - сказал охранник. - Совсем малость ты его проворонил. Но пропустить я тебя не могу, у нас режимное предприятие. Если хочешь, подожди. Кто-нибудь из униформистов будет проходить, я попрошу, чтобы его позвали.

- А кто это - униформист? - не удержался Пашка.

- Ты что, не знаешь, кем работает твой знакомый? - прищурился охранник. - Вообще-то да, Мифа у нас со странностями. Наверное, сказал тебе, что он укротитель? Укрощает он... метлу с веником. Страшные звери! Жди, в общем. Но ты извини, даже с ним я тебя не пущу. Там у нас удав приболел. Вдруг ты на него не так посмотришь, помрет еще!

И охранник опять засмеялся, видимо, довольный своей шуткой.

- Ладно, я пойду, - насупился Пашка. - Я лучше позвоню ему домой. Только вы не говорите, что я сюда к вам заходил. Он же мне сказал ждать у входа. Еще обидится! Тогда не видать мне представления. Сами знаете, как у вас с билетами.

Несмотря на небольшое разочарование, Пашка вернулся довольный. Все-таки он многое узнал!

- Навел я справочки! - издалека закричал он Сане и Анке. - Работает он здесь. Униформистом. Это кто такой?

- Обручи подает гимнастам, или клоуну помогает дурачиться, - объяснила Анка.

- А почему охранник сказал про метлу с веником? - не понял Пашка.

- Униформисты - это рабочие манежа, - подсказал Саня.

- Я с охранником договорился, - с серьезным видом заявил Пашка. - Он нас за кулисы пустит, посмотреть зверей всяких. Там у них удав ручной, любит обнюхивать посетителей.

- Ой! - Анка даже подпрыгнула. - Нет уж, спасибо! Мне ваших мышей достаточно. И вообще, мне домой пора. У меня Пушкин с голоду умирает.

- Вот и наловила бы ему мышей в вагоне! - воскликнул довольный Пашка. - Эх ты, а ещё заботливая хозяйка! Ведь мыши для котов...

- Это райское наслаждение, - улыбнулся Саня.

- А в тюрьме сегодня макароны... - протянул Пашка, подражая герою своего любимого фильма "Джентльмены удачи".

- Да, пора по домам, - подвел итог Саня. - И так мы сегодня хорошо поработали. Знаем уже три адреса нашего клиента - где живет, где работает, и даже где находится загородная резиденция. А все равно, как говорил Иван Антонович, надо ждать охоты на голубей... Только тогда, я думаю, и остальные разведданные пригодятся.

По дороге домой ребята даже в метро не стали спускаться: от Цветного бульвара до Малой Дмитровки рукой было подать. Они прошлись по Садовому кольцу, постояли у кукольного театра, дожидаясь, когда пробьют часы над его фасадом и в окошке часов покажется какой-нибудь игрушечный зверь.

С Анкой простились на углу Садовой-Триумфальной, возле домика с мемориальной доской.

- Ты завтра никуда не слиняешь? - спросил Пашка. - Смотри, корми своего Пушкина на целый день вперед. На всякий случай. Чтоб до вечера спал и во сне стихи сочинял.

Уже совсем стемнело. Пашка с Саней шли по Малой Дмитровке, смотрели в светящиеся, будто выпуклые, окна домов и думали об одном и том же.

О том, как хорошо в такое время следить за окнами подозрительных квартир.

- Саня, да ты совсем замучил Пашу! - воскликнула мама, открывая дверь. - И не ели, наверное, с утра! Где вы были?

- В Пушкинском музее. Мумию смотрели, - не моргнув глазом, соврал Саня. Не рассказывать же маме про мышей в электричке! - Потом в цирк зашли, думали билеты купить.

- Не купили? - расстроилась мама. - Сейчас ведь каникулы, в кассах, конечно, ничего нет. Что же вы заранее не сказали, что хотите в цирк? Ну, ничего, что-нибудь придумаем. А какая там сейчас программа? Я слышала, к каникулам должны приехать рыси.

Хорошо, что последние фразы она договаривала уже из кухни. Саня промямлил в ответ что-то невразумительное. Ведь они даже не удосужились на афишу взглянуть!

После ужина ребята сразу юркнули в Санину комнату. И, не сговариваясь, бросились к балконной двери.

Светящиеся окна соседнего дома казались совершенно одинаковыми. Но они уже безошибочно определяли "свое" окно.

- Смотри, кто-то был в квартире! - толкнул Пашка Саню. - Окно наполовину шторой задернуто.

- Конечно, кто-то был, - пожал плечами Саня. - Это и без шторы понятно. Кто-то же свет зажег.

Пашка уже собирал телескоп.

- Может, и без телескопа обойдемся, - сказал Саня. - Вечером же и так видно. Смотри - все до малейшей...

И тут он замолчал на полуслове. Потому что в следующую секунду понял, что означает это "все"...

- Трубу? - прошептал Пашка.

Саня сглотнул слюну. Так не хотелось сейчас разглядывать подробности преступления! Как, оказывается, тяжело знать, что буквально на твоих глазах совершается убийство за убийством...

В том же кресле в неестественной позе сидел человек. И опять, как и в первый раз, верхней части головы у него не было. Но это был другой человек! Вернее, другой труп...

- Вот и выслеживай тут, - тихо сказал Саня. - Жди охоты на голубей, мотайся за город, теряй время. А людей убивают. Пашка, нельзя терять больше ни дня!

- Не паникуй, Чибис! - Пашке тоже было не по себе, но он храбрился. Дай я в телескоп гляну. Может, это тот же самый труп. Никого ведь больше из квартиры не выносили.

- Не выносили... - расстроенно пробормотал Саня. - Просто мы не видели!

Пашка долго крутил ручку настройки. Наконец он понял, что резкость не наводится из-за того, что он от волнения подышал прямо в окуляр. Пока он протирал его специальной ваткой, Саня сказал:

- Да я без телескопа вижу, что это другой. Тогда получается, что Канарейка ни при чем. Ведь его же целый день дома не было!

Пашка прильнул к телескопу.

- Точно. Совсем другой. Этот без усов. Не побрился же он... - И вдруг Пашка подпрыгнул как ужаленный. - Чибис, ты вспомни, как Канарейка выскочил из подъезда! Через пять минут после того как вошел! А больше ему и не надо было. Зашел, прицелился, пальнул - и бегом! Как будто его здесь и не было. Да уверен я, что это Канарейка сделал! Может, он со злости, что в мастерской взрыв получился, что с мышами чуть не вляпался в вагоне... Ты же сам говорил, что у него с головой не в порядке. И охранник в цирке сказал, что он со странностями...

- Ну, и что мы дальше делать будем? - хмуро произнес Саня. - Я так жалею, что мы не все рассказали Ивану Антоновичу! Может, хоть этого бы спасли. - Саня кивнул на окно "комода".

- Кто ж знал, что так получится! Тут на каждом шагу - сюрпризы. Пашка даже дрожал от злости. - Ну погоди, Канареечка, будем тебя завтра раскалывать!

- А как? - пожал плечами Саня.

- Как, как... Думать будем! Утро вечера мудренее. Так что давай спать, - сказал Пашка. - Что-то устал я от вашего города. Только называется, что на транспорте ездили. После метро ноги отваливаются.

Через десять минут они улеглись.

- Что так рано? - заглянула в комнату мама. - Ну, спокойной ночи. Странно, всегда напоминаешь, что спать пора, а сегодня...

- Устали, - тихо ответил Саня.

Он лежал и думал, что устали у них не ноги, а мозги. Голова просто раскалывалась от всяких мыслей. И хоть бы одна ясная! И вообще, попробуй усни, когда совсем недалеко сидит в кресле труп, который ты только что разглядывал, как в телевизоре. Ничего себе, передача "Спокойной ночи, малыши"!

Глава XIV

ПРОЙДЕМТЕ, ГРАЖДАНИН

Утром Пашка совсем не выглядел умудренным, несмотря на свою любимую пословицу. Скорее, просто заспанным.

Он привстал на кровати, посмотрел на Саню и сказал:

- А, это опять ты. Доброе утро.

Сане было не до глупых шуток. Он совсем не выспался из-за беспокойных мыслей. А Пашка ещё умудрился храпеть! Саня и чмокал губами - он где-то слышал, что от этого прекращают храпеть, - и переворачивал друга на бок. Но тот и на боку издавал такое сопение, что Саня поневоле к нему прислушивался, - и сон совсем улетучивался.

- Тебе, Пашка, надо носки в рот класть на ночь.

- А что, я громко дышал? - невозмутимо спросил Пашка.

- Сопел и хрюкал ты, а не дышал!

- Значит, думал во сне. Голова мыслила, потому и потеряла контроль за дыханием.

- И что же она намыслила? - хмыкнул Саня.

- Его надо ошарашить. Испугать, понимаешь? Внезапно.

Саня удивился:

- Подкрадешься и ка-ак гаркнешь на ухо! Так, что ли?

- Ты не понял. Надо выложить перед ним какое-нибудь доказательство шмяк! Он и побледнеет. А мы сразу: вопросики, вопросики... И даем понять: если он сам не явится с повинной, то хуже будет.

- Опасно... - промолвил в задумчивости Саня. - А вдруг у него оружие с собой? Он же ненормальный, этот Канарейка.

- А мы местечко выберем людное. Не будет же он при народе... - Пашка, похоже, сам засомневался в своей затее.

- А какое доказательство? Ну, в смысле, что ты ему - шмяк?

- Вот сейчас мы и сползаем на чердак. Не может быть, чтоб туда не было доступа. Я ему его же трофей и притащу.

Саня только махнул рукой. Что-то он не сильно разделял Пашкин оптимизм. Ничего не испугается этот Мифа-Канарейка! Вон как сумел в вагоне испариться - только его и видели. Тот ещё шустрик.

Но Пашка стоял на своем.

- Ты, Чибис, если не хочешь, то и не лезь. Постоишь внизу на шухере. А я попробую на чердак проникнуть. Не получится, тогда будем придумывать что-то еще. А что ты предлагаешь?

Сане предложить было нечего.

Поднялись они по лестнице "комода" все же вместе. Дверь на чердак держалась, что называется, на соплях: искривленный гвоздь забивали в одно и то же место десятки раз. Пашка быстро справился с таким "замком".

- Ну все, Чибис, дальше я один. Ты на лестнице останься. Если что кашляй, чихай. Шуми, короче.

Никогда ещё Саня так не волновался за Пашку! Ведь забыл же его предупредить, чтобы не высовывался, как голубь, в чердачное окно! А вдруг Канарейка с утра любит позабавиться своей охотой?

Минуты текли томительно. Даже томительнее, чем ночью, когда Саня лежал без сна. Ну почему этот Пашка носа не кажет? Глянул бы за пять минут - и обратно. Так нет, рыскает там по чердаку, пока все углы не облазит!

Наконец чердачная дверь тихонько скрипнула. Весь перепачканный паутиной и сухим голубиным пометом, в неё протискивался Пашка. Глаза у н его были такие, будто он побывал не на обычном чердаке, а в подводном царстве.

- Ничего не понимаю! - покрутил он головой. - Ведь мы наблюдали не меньше пяти выстрелов, так? А голубей - ни одного нет! То есть живые есть, конечно, а вот мертвого - ни одного.

- Может, кошки утащили? - предположил Саня.

- Конечно, все может быть. Но вряд ли. - Пашка протянул на ладони горсть перышек. - Вот, взял на всякий случай.

Потом он улыбнулся и сказал:

- Но все-таки есть улов! Это даже лучше, чем мертвых голубей с собой таскать по городу.

Он ещё что-то зачерпнул в кармане и протянул Сане. На его ладони лежали сплющенные пульки.

- Малокалиберные, - пояснил Пашка. - Что и требовалось доказать. Они цокали прямо в какую-то железную балку и падали в одно и то же место. Много их там.

- Ну и что от них толку? - не понял Саня.

Они уже спускались по лестнице. Мимо той самой квартиры... Коврик перед ней был чистый, как после уборки. А номер у этой квартирки был самый подходящий - тринадцать.

- Я же говорил про доказательства? Вот они. - Пашка показал кулак, в котором были зажаты пули. Перышки он уже пересыпал в захваченный с собой пакетик. - Специалисты по пулям установят, из какой винтовки они выпущены. Ты то, Чибис, мало детективов читал? А на перышках, я заметил, следы крови есть. Разве мало доказательств?

- Анку будем брать с собой? - услышав про пятна крови, спросил Саня.

- Нет, по-моему, не надо. И правда, мало ли чего... Не обидится! Придумаем что-нибудь про мышей или удавов. Это на неё действует. Скажем, что нервы её берегли.

Пашка продолжал хитро улыбаться. Поэтому Саня подумал: "Что он ещё там нашел?"

И точно!

- А на даче - помнишь, когда мы сарайчик обследовали? - я вот этот пузырек поднял. Мы тогда спешили, я не успел тебе показать, а потом и забыл. Бегали ведь как угорелые. Вот. - Пашка достал из своих бездонных карманов маленький коричневый пузырек. - Знаешь, что это? Химию надо изучать! Красный фосфор. Если его смешать с бертолетовой солью, получается сильная взрывчатка.

В чем в чем, а в химии Пашка был силен. Во-первых, его мама была учительницей химии, и он прекрасно изучил реактивы в её кабинете. А во-вторых, Пашка считал химию очень полезной наукой. Особенно в той части, которая касалась взрывчатых веществ.

- Так эта смесь и рванула там, в сарайчике? - понял Саня.

- Рванула! Если бы она рванула, от Канарейки одни очки бы остались. Видно, он её не в сухом, а в сыром виде смешивал, вот она и пыхнула только. Но количество было - будь здоров! Помнишь, сколько дыма повалило? Да и дверь чуть не вышибло.

Саня восхищенно взглянул на друга. Ну и Пашка! Действительно, собрал-таки доказательства всех черных дел Канарейки. Почти всех. В остальном пусть, как Пашка говорит, тот сам раскалывается.

- В цирк? - спросил Саня.

- А куда же? Больше нам его негде караулить. Из квартиры, скорей всего, не удастся вызвать. Во дворе можем ждать целый день. А в цирке хоть что-то разузнаем.

- А если ничего не выйдет, придется вечером на Пушку идти. Может, он опять там гадать будет, - продолжил Саня Пашкины рассуждения.

- Не хотелось бы. Целый день ждать...

По дороге, увидев магазинчик "Все для домашних животных", Пашка потащил туда Саню.

- А сюда-то зачем? - недовольно упирался Саня.

- Корм! - объяснил Пашка. - Купим горсточку. Чем больше вещественных доказательств, тем лучше.

Такого корма, каким Марксэна кормила голубей, в магазине не оказалось. Но Пашкин взгляд всегда за что-нибудь зацепится!

- Вон ту, серенькую, - попросил он продавщицу, показывая на маленькую игрушечную мышку, которая ничем не отличалась от настоящей.

- Для полноты коллекции, - ухмыльнулся он, засовывая мышку в карман.

Возле служебного входа в цирк стоял белый "Мерседес". На месте номера у него была табличка с надписью "Никулин".

- Это что, номер такой? - удивился Пашка.

- Никулину специально такую табличку подарили, - объяснил Саня. - Он, когда ещё живой был, на этом "Мерседесе" ездил, и его ни один милиционер не останавливал. Может, только чтобы автограф попросить.

- А теперь кто же на нем ездит? - заинтересовался Пашка.

- Не знаю, - вздохнул Саня. - Может быть, он теперь мемориальный?

Пашке стало жалко, что Никулин умер. Конечно, вряд ли удалось бы увидеть его в цирке. И все-таки было приятно знать, что на свете живет такой веселый и хороший человек. Не то что какой-нибудь ненормальный мышелов Мифа!

На проходной сидел уже другой охранник - на этот раз не приземистый, а долговязый.

- Вы куда? - грозно спросил он.

- Я вчера заходил, - начал Пашка уверенным тоном, - и ваш напарник сказал, чтобы мы сегодня пришли. Мы к униформисту, к Мефодию. Он наш земляк, а мы приехали на каникулы, хотим представление посмотреть. Может, он билеты достанет.

- Земляк! - буркнул охранник. - Так на рынке все друг друга называют. "Эй, земляк, купи бакинской картошечки!" Вы не из Баку?

- Не-а, - улыбнулся Пашка. - Из Подмосковья.

- Ну ладно, подмосквичи. Попробую его по внутреннему кликнуть. Охранник снял трубку телефона. - Только, скорее всего, занят он. Дневное представление скоро.

- Занят так занят, мы подождем. Главное, что он здесь, - кивнул Пашка.

Как ему хотелось не ждать Канарейку у проходной, а проникнуть прямо в цирк! Уж он-то сумел бы как-нибудь отвлечь охранника... Но Пашка сдержал свой порыв. Что он, маленький? А если из-за его любопытства все дело сорвется? Как они тогда предъявят преступнику свои доказательства, как вызовут его на откровенность? Нет уж, придется отложить посещение цирка до лучших времен...

- Через полчаса освободится, - буркнул охранник, положив трубку внутреннего телефона. - Погуляйте пока, пожуйте мороженого.

- Может, вам тоже мороженого принести? - попробовал подлизаться к охраннику Пашка.

Но тот только отмахнулся:

- Сказал вам, ждите на улице. Придет - выйдет.

Ребятам ничего не оставалось, как выйти из здания.

Дверь служебного входа открывалась и закрывалась, впуская и выпуская незнакомых людей, и каждый раз Пашка с Саней вздрагивали.

- Только ты, Чибис, молчи, ладно? - скорее попросил, чем скомандовал Пашка. - А то начнем друг друга перебивать, запутаемся... Я один буду говорить. А ты пострадавшего будешь изображать.

- Какого ещё пострадавшего? - удивился Саня.

- Я скажу, что ты родственник трупа. Так что сжимай кулаки, делай злое лицо - короче, давай понять, что с тобой шутки плохи. Все, Чибис, не мешай мне сконцентрироваться!

- Родственник трупа? Да ты, Пашка, в своем...

Договорить Саня не успел. Дверь снова приоткрылась, и из неё высунулась испуганная мордочка Канарейки.

"Да он уже сейчас боится!" - приободрился Пашка.

Канарейка огляделся, словно понюхал воздух, и опять исчез за дверью.

Пашка откашлялся, чтобы при разговоре голос был хоть чуточку грубее, и решительно открыл дверь. Он так громко хлопнул ею, что Канарейка подпрыгнул, как от выстрела.

Не мигая, Пашка исподлобья уставился на Канарейку.

- Вот, они тебя искали, - зевнул охранник.

Канарейка застыл на месте.

"Почему он молчит? - подумал Саня. - Хоть бы спросил что-нибудь..."

Немая сцена затягивалась. Подготовленные Пашкой слова повисли в воздухе. Пашка ведь подготовил их в ответ на вопрос преступника! Например, Канарейка спросил бы:

- Вы меня ждете?

- Тюрьма тебя ждет, - ответил бы Пашка.

Мрачным таким тоном. Или, может быть, Канарейка спросит:

- Что вам надо?

- Посмотреть в глаза убийце!

Больше всего Пашке хотелось произнести именно эту фразу.

Но Канарейка стоял молча и ждал. И тогда Пашка сунул руку в карман и шагнул вперед. Потом он резко выхватил руку из кармана - и несколько перышек, кружась, стали опускаться на пол. Канарейка проводил из взглядом, как кот. Потом он уставился на Пашкину раскрытую ладонь, на которой лежали пульки, пузырек и мышка.

- Ч-что... З-зачем это? - пролепетал он.

Пашка в ответ презрительно хмыкнул. Пронзив Канарейку своим беспощадным взглядом, он опять сунул руку в карман, повернулся и пошел к выходу. Саня, конечно, двинулся за ним.

Громко захлопнулась дверь.

- Ты что? - вскричал Саня, когда они оказались на улице. - И это все?!

- Секундочку. - Пашка поднял вверх указательный палец. - Секундочку!

- Стойте, стойте! Ребята! - Из цирка, спотыкаясь, пулей вылетел Канарейка. - Подождите! Давайте поговорим!

В его голосе звучал испуг. Пашка резко обернулся.

- Говорить с тобой будут в другом месте, - холодно произнес он. - А мы лишь хотели посмотреть в глаза убийце!

Нет, не мог Пашка не произнести такую коронную и сногсшибательную фразу!

- Как-кому... убийце? - пробормотал Канарейка.

По его лицу Пашка видел, что он, конечно же, все понял. Но преступники всегда отпираются до конца, или хотя бы делают вид, будто ничего не понимают.

- Ты - убийца! - торжественно произнес Пашка.

Канарейка тяжело дышал, глаза его бегали по сторонам. От последних Пашкиных слов он вздрогнул, будто прямо перед его глазами произошел маленький, но ослепительный взрыв.

И вдруг он полез во внутренний карман!

Саня, стоявший за Пашкиной спиной, похолодел от ужаса. Сейчас Канарейка достанет пистолет или бомбу собственного изготовления и...

Когда в Канарейкиной руке мелькнул какой-то блестящий предмет, Саня бросился перед Пашкой, отодвигая его к себе за спину.

- Чего ты, Чибис, толкаешься?! - завопил Пашка и попробовал оттолкнуть своего спасителя.

Но Саня уже и сам шагнул в сторону ватными от пережитого страха ногами. В руках у Канарейки были всего лишь знаменитые очки.

Наверное, в очках заел какой-то механизм: Канарейка никак не мог открыть нужные стекла. Наконец он махнул рукой и нацепил очки на нос. Но стекла оказались черными - и очки опять завертелись у него в руках.

- Послушайте, кто вы? Что вы хотите? - глухо проговорил Канарейка, глядя себе под ноги.

- Мой друг, - Пашка дотронулся до Саниного плеча, - родственник убитого человека. Мы поклялись, что обязательно найдем убийцу. И нашли.

Саня изо всех сил сжимал кулаки. Он даже скрипнул зубами, стараясь изобразить злость, как велел ему Пашка. Вот только смотреть в глаза Канарейке у него не получалось.

- Скрыться не удастся, - продолжал металлическим голосом Пашка. - План поимки разработан основательно. Но мы все же хотим действовать в рамках закона. А потому даем последний шанс: самому явиться с повинной. Пока не поздно.

Саня слушал друга и не мог поверить, что эти слова произносит Пашка. Наверное, тот слышал их в каком-нибудь фильме.

Результат его слов оказался ошеломляющим!

Канарейка весь как-то съежился.

- К-кто убит? Как уб-бит? - Он был совершенно подавлен.

- Не будем тратить время на глупые вопросы, - отчеканил Пашка. - Все и так ясно. Ближайшее отделение милиции рядом. Пройдемте, гражданин.

Пашка вдруг похолодел. Он понял, что ляпнул несусветную глупость. Во-первых, он совершенно не знает, где ближайшее отделение милиции. Во-вторых, это "пройдемте, гражданин" прозвучало просто смешно, как шутка.

Он быстро взглянул на Саню, будто просил помощи. И тот не растерялся:

- Все остальные остаются на местах, - тихо, но так, чтобы услышал Канарейка, произнес Саня.

"Разыгрывать спектакль, так до конца", - решил он.

Пашка одобрительно кивнул. Пусть Канарейка думает, что их здесь много и они совсем не собираются упускать его!

- Послушайте, ребята, - тихо и жалостливо, как маленький ребенок, вдруг начал просить Канарейка, - не надо в милицию! Давайте все выясним. Кто убит, когда? Это все, - кивнул он на Пашкин карман, - я признаю. Но человек? Нет, не мог я убить человека!

- Нет так нет. Следствие - не наше дело. Значит, последний шанс, который мы давали, не принят, - продолжил Пашка.

Он понял: если начать вдаваться в объяснения, то все пропало. Разве смогут они силой оттащить Канарейку в милицию? Обязательно, обязательно его надо до конца запугать! Чтобы сам побежал в отделение, как миленький!

- Все, подавай условный сигнал, - обратился он к Сане. - Мы свое дело сделали.

- Не надо условный сигнал! Не надо милиции! - вскричал Канарейка. - Да подождите вы! Надо же сначала все выяснить! В милиции я буду месяц оправдываться - и то не оправдаюсь! Вы же можете допустить величайшую несправедливость! Если дело так серьезно... Ну, свяжите меня, в конце концов. - Он протянул руки. - Никуда я не убегу. А лучше давайте присядем вон там на скамейке, на виду, и я вам все расскажу...

Таким жалким тоном он все это говорил! Саня незаметно толкнул Пашку: мол, давай, соглашайся. Еще час назад они и мечтать не могли, что Канарейка согласится все рассказать. Даже если он и врать сейчас начнет - да разберутся они, что к чему! И никуда он теперь не денется.

- Ладно. Связывать руки мы не будем. Ни к чему. Только учти: времени у нас мало. Пошли.

Пашка кивнул в сторону бульвара. Невдалеке виднелась пустая скамейка.

По дороге к скамейке он не удержался, толкнул Саню и подмигнул ему: сработал план! Спектакль был разыгран что надо! С небольшими, правда, погрешностями. Совсем небольшими. "Пройдемте, гражданин", - разве скажет так уважающий себя сыщик?

Глава ХV

ТЫСЯЧА СПОСОБОВ РАЗБОГАТЕТЬ

Канарейка сел на скамейку и огляделся вокруг. Наверное, пытался заметить ещё кого-нибудь из сыщиков. Пашка успокоил его:

- Все нормально. Мы под наблюдением. - И посмотрел на часы.

Канарейка опять заныл:

- О каком убитом вы говорите? Честное слово...

- Честность разумеется сама собой, - перебил его Пашка. - Иначе мы бы уже сидели в другом месте.

- Да-да, - закивал Канарейка. - Конечно, сама собой! Я расскажу о своих... занятиях. Но, судя по всему, вам и так все известно...

Пашка хмыкнул:

- Важно собственное чистосердечное признание.

- Но ведь это в милиции! Когда следствие идет. А вам я просто объясню... Я ни в чем не виноват! Вы говорите о каком-то убийстве... Не совершал я его. Клянусь!

- Опять двадцать пять, - поморщился Пашка: ему очень не понравилось, что Канарейка не относится к ним как к представителям закона. - Мы факты хотим услышать, а не клятвы. А потом уж сами решим, правду ты говоришь, или нет.

Наверное, Канарейка не знал, с чего начать.

- Вы и в Переделкине были? - спросил он.

- А как же! Где надо, там и были, - отрезал Пашка. - И вообще, не задавай лишних вопросов. Лучше мы их сами зададим. Если понадобится.

Пашка все же боялся перегнуть палку. А вдруг этот Мифа взбеленится и откажется говорить? Нет уж, пусть потихоньку рассказывает, пока у него не пропало желание. Или пока что-нибудь в голове не перемкнуло...

- Кстати, винтовка у тебя с глушителем? - задал Пашка первый вопрос. Вместо выстрелов были слышны только щелчки.

- Нет, - удивленно ответил Канарейка. - Я из глубины комнаты стрелял, вот и глушился звук. Да и какой звук из этой винтовочки!

Пашка хотел сказать о том, что эта "винтовочка" сносит человеку полчерепа, но удержался: рано пока.

- Я уже давно заметил, что за мной следят. Уже неделю, - вздохнул Канарейка. - Надо было мне прекратить свои занятия. Да вот, дурак, втянулся, думал, заработаю денег...

Пашка с Саней переглянулись. Какую неделю? Всего два дня они за ним следят! Но, наверное, каждому, кто занимается темными делами, мерещится слежка.

- И бабка все пилила: что ты всякую гадость домой таскаешь, работал бы, как все люди, жил бы на зарплату... Проживешь тут на нее! - протянул Канарейка.

И тут же наткнулся на Пашкин взгляд, говорящий: ближе к делу.

- Я всегда хотел придумать что-нибудь такое, необычное, - торопливо заговорил он. - Ну, чтобы заработать. Сейчас ведь время какое! Из воздуха деньги делают. Особенно в Москве. Ну вот, я как только сюда приехал, так и решил в китайский ресторан еду поставлять.

- Какую еду? - удивился Пашка.

Саня сидел все так же молча, но лицо у него уже не было злым. Он заинтересовался рассказом.

- Лягушачьи лапки, - объяснил Канарейка. - В Переделкине пруд есть, там этих лягушек - пруд пруди! Я и ресторан какой-то левый нашел. "Кетайская кухня" называется. Раз, думаю, с ошибками пишете, значит, возьмете деликатес. И очень даже брали! Правда, за лапки не очень много платили. Я и вчера уже на пруд этот заглянул. Но лягушек ещё нету, весна в этом году поздняя.

- Бр-р! - передернулся Саня. - Но ведь для еды, по-моему, обыкновенные лягушки не подходят.

- А посетителям откуда знать, обыкновенные они или необыкновенные? улыбнулся Канарейка.

Саня подумал: "Хорошо, что мы с Пашкой не ходим по ресторанам! Тем более по "кетайским"!"

- А потом мне вообще идеи одна за другой стали в голову приходить! возбужденно рассказывал Канарейка. - Покупали, наверное, китайские петарды? Так вот, я их делать научился. В том же Переделкине.

- И как успехи? - снисходительно поинтересовался Пашка. - Руки-ноги пока целы?

- Да, иногда бывает, не без этого. Не ту концентрацию наведешь, как вспыхнет! Это все-таки опасное дело.

"Знаем-знаем", - молча кивнул Пашка.

- А как же те, которые покупаают твои петарды? - спросил Саня. - Для них что, не опасно?

- Да нет, те, которые получались, вполне нормальные были. Уж не хуже, чем китайские.

Саня только вздохнул. Ну и тип же! Из-за денег на все готов.

- А потом я в газете объявление прочел - о мышах. Мол, домашнему коту требуются живые мыши. Наверное, какая-нибудь жена банкира любит свою кошечку, а ветеринар посоветовал кормить её натуральными продуктами. Вот и дают объявления. А мышей же по полям - только научись ловить! Пришлось освоить и эту профессию.

Канарейка уже повеселел. Он так увлекся, что напрочь забыл о своем страхе.

"Надо будет Анке посоветовать. Для Пушкина. Обращаться прямо к Канарейке, по знакомству", - подумал Пашка и спросил:

- А гадание по руке?

- Ну, это так, вместо вечерней прогулки, - махнул рукой Канарейка. Гуляющих много, даже в шутку многие соглашаются. Конечно, каждое занятие приносит не такие уж большие деньги. Но если крутиться, в сумме что-то набегает.

- А голуби, голуби зачем? - спросил Саня. - Их-то для чего стрелять?

- А сейчас в ресторанах меню на улице вывешивают. Я шел как-то, вдруг вижу: "Голубиный жюльен". Да Господи, думаю, этих голубей... Кто там разбирать будет, что они только что по чердакам ворковали! Но с голубями у меня пока ничего не выходит. Не соглашаются ресторанщики. Смеются. Говорят, ты нас подставишь так, что всю жизнь не отмоемся...

- И выкидывают за дверь, - добавил Пашка.

Канарейка удивленно взглянул на него. Он был, наверное, поражен их осведомленностью.

- Да-а, ну и заработки у тебя... - протянул Пашка. - Видно, ты ни перед чем не остановишься. Если мог у лягушек ноги отдирать, голубей расстреливать, то и...

- Я понимаю, вы меня подозреваете в убийстве человека. - Канарейка старался говорить спокойно, но голос у него дрожал. - Я же для того так подробно и рассказываю, чтобы вы поняли: на это я не способен.

- Это почему же? - усомнился Пашка. - Кто так хладнокровно может всякую живность душить, тот и на людей перейдет спокойно. Из-за денег. Они же для тебя самое главное в жизни.

- Н-нет, - заикаясь, пробормотал Канарейка. - То есть, конечно, главное, но не так, чтобы уж совсем... Не верите вы мне! И в милиции не поверят. Им лишь бы киллера найти. Схватят первого попавшегося - и рады дело закрыть. А у человека жизнь сломана. Мне вон уже обещали рекомендацию дать, в цирковое училище... На администратора. Все говорят, что у меня деловая хватка есть!

- Да, хватка железная, - вставил Саня.

- А кого вообще-то убили? - встрепенулся Канарейка. - Я же вам все рассказал, расскажите и вы! Может, вы не все в этих делах... правильно понимаете? В слежке вы, конечно, профессионалы, а вот в остальном? Ну скажите, скажите, раз уж вешаете на меня какое-то преступление!

Его слова показались ребятам искренними.

- Его через форточку убили. Из винтовки. Полголовы снесли, - отчетливо произнес Пашка.

- Ого! - Канарейка помолчал, потом стал рассуждать: - Но ведь у тех пулек, что вы насобирали, такой убойной силы быть не может. Это я точно знаю!

"Профессионал!" - сердито подумал Пашка.

- И самое главное, - продолжал Канарейка, - в киллеры такого, как я, не возьмут. Не станут связываться со всякой шантрапой. Да меня бабка только так и называет. Ведь даже вы меня выследили!

"Даже вы!" Ребята чуть не взвились от такой оценки своей работы. Канарейка спохватился:

- Я к тому говорю, что такое убийство мог бы осуществить только опытный киллер. Может, он специально так все организовал, чтобы на меня подумали. Ну вы прикиньте, разве я мог такое сделать? А потом уже решайте, сдавать меня в ментовку, или нет... - просительно добавил Канарейка.

- А откуда у тебя винтовка? - спросил Пашка.

- Да это бабкина, Марксэнина! Она же где только ни работала! Когда-то и на Тульском заводе ударницей была, вот её и наградили "мелкашкой". Тогда ж ведь принято было: что производишь, то и получи в подарок за ударный труд. Хорошо, не танк подарили. Конечно, у меня-то разрешения нет на оружие...

"А ведь раз он так спокойно обо всем говорит, - подумал Саня, похоже, что это убийство - не его рук дело..."

Пашка тоже сидел задумавшись.

- Ладно, - сказал он. - Не будем мы тебя ментам сдавать. Пока, во всяком случае... Но слежку не снимем. Чтоб ты прекратил свои темные дела. Поступал бы лучше в свое училище, чем живность всякую переводить! Пойдем, Чибис.

Они поднялись со скамейки. Вскочил и Канарейка.

- Правда? Честное cлово, больше не буду голубей стрелять. И так чуть не влип из-за них...

- Делай выводы, пока не поздно. - мрачно сказал Пашка.

Ребята пошли прочь. Им ни разу не захотелось оглянуться.

От общения с бизнесменом Канарейкой в душе остался противный осадок. Тем более что дело, к раскрытию которого они были так близки, полностью застопорилось.

Глава ХVI

ВЫНОС ТЕЛА НЕ СОСТОЯЛСЯ

Если бы Анку превратить сейчас в тигрицу, то она растерзала бы на своем пути любого! Особенно Чибисова и рыжего Пашку с их дурацкими секретами. Но Анка была человеком и умела держать себя в руках.

Она целое утро набирала Санин номер. Его противный голос в автоответчике повторял: "Сейчас никого нет дома, оставьте свое сообщение после звукового сигнала".

Уж Анка ему оставила сообщение! Ей еле хватило пленки в автоответчике, чтобы выразить все свои эмоции.

Потом она решила лично отправиться на Малую Дмитровку. И пожалуйста сидит перед Чибисовским подъездом, как бездомная собака!

Анка ещё раз нажала кнопки домофона. Те же безответные гудки. Саня с Пашкой слиняли куда-то с самого утра, даже не предупредив её. Если так поступают лучшие друзья, то чего же ожидать от остального человечества?

Пусть теперь Пашка попробует подколоть её насчет привязанности к коту! Анка найдет, что ответить! Она скажет, что Пушкин, по крайней мере, никогда её не обманывает. Потому что, несмотря на свой кошачий облик, он - человек. Не то что некоторые...

А может, они готовят для неё какой-нибудь сюрприз? Или просто не успели ей позвонить, бросившись в опасную погоню за преступником? У неё ведь вчера тоже не оставалось времени, когда Канарейка садился в троллейбус. Она еле-еле успела втиснутся за ним в закрывающуюся дверь!

Анка вздохнула, оглядев пустынный двор.

"Вот что такое неизвестность, - подумала она. - Это когда об одном и том же думаешь по-разному. Вот я, например: то злюсь на мальчишек, то жалею их..."

Анка присела на бордюр дворового скверика и задумалась: "И почему это среди хороших, добрых людей всегда находятся злые и жестокие? Вот люди постепенно превращаются из славненьких смешных малышей в отвратительных преступников и даже не представляют, что сами в этом виноваты. Во-первых, они нарушают закон природы, потому что вместо нормальных людей вырастают злыми. Во-вторых, совершают преступления. И в-третьих, отнимают время у таких ребят, как Саня и Пашка. Вчера они целый день пробегали, и сегодня, конечно же, не в Третьяковку с утра поспешили".

Во двор въехала "Газель" и затормозила так резко, что внутри у неё что-то упало. Водитель и сидящий в кабине человек с бородкой, похожий на папу дяди Федора из мультфильма "Трое из Простоквашино", сразу начали ругать друг друга.

- Я же предупреждал, осторожнее надо везти! - вскричал человек с бородкой.

- Ну и сидел бы в фургоне, держал свои ящики! - огрызнулся шофер.

Тот выскочил из машины и, махнув рукой, подошел к подъезду дома-"комода". И остановился прямо рядом с Анкой.

- Ничего не понимаю, - удивленно пробормотал он. - Когда это успели кодовый замок поставить? Главное, даже объявления не повесили! Девочка, оглянулся он на Анку, - ты в этом подъезде живешь?

- Нет. - Из любопытства Анка подошла поближе. - А что?

- Да я думал, ты знаешь, как дверь открывается...

- А вы номер квартиры наберите, - посоветовала Анка.

Защелкали клавиши.

- Ну, набрал. И что?

- А теперь вызов нажмите, вам и откроют, - объяснила Анка этому непонятливому человеку.

- Тьфу, да кто мне откроет? Это же моя квартира! М-да, придется ждать, пока кто-нибудь из подъезда выйдет.

"Он, наверное, художник, - решила Анка. - Или даже поэт".

Мама говорила, что самые бестолковые в житейских вопросах - это люди искусства.

Сама-то Анка прекрасно знала, как открываются такие замки. Да этого разве что грудные дети не знают! В их доме точно такой допотопный домофон давно сменили на приличную систему.

Пальцами двух рук Анка нажала все кнопки одновременно. Домофон тут же запищал, сообщая, что дверь открыта.

- Ого! - удивился бестолковый человек. - От кого же тогда такие замки ставят?

- От дураков, - объяснила Анка и тут же прикусила язык: - Ой, извините!

Но её собеседник был хоть и бестолковым, но совсем не обидчивым человеком. Или просто привык, что не умеет делать самые простые дела.

- Спасибо за помощь, - улыбнулся он.

- А сейфы ты умеешь вскрывать? - поинтересовался водитель "Газели".

А вот на глупые вопросы Анка отвечать не собиралась! Она отошла вглубь двора, под тополь. И тут кто-то дернул её за руку и потащил в сторону. Конечно, это был Пашка - как из под земли возник!

- Ты что, всегда так здороваешься? - Анка покрутила свободной рукой у виска.

- Ты о чем с ними беседовала? - прошипел вместо ответа Пашка.

Тут подоспел и запыхавшийся Саня.

- Что вы там с дверью мудрили? - спросил он.

- Открыла я им дверь, вот и все, - пожала плечами Анка. - Им домофон только что поставили. Они в свою несчастливую квартиру не могли попасть.

- Почему в несчастливую? - в один голос воскликнули ребята.

- Потому что в тринадцатую, - невозмутимо объяснила Анка. - Он тринадцатую квартиру набирал.

Ребята переглянулись.

- У тебя, Анка, талант: оказаться в нужном месте в нужное время! воскликнул Пашка. - Это же та самая "Газель"! И та самая квартира! Чибис, бегом наверх, к телескопу!

Забыв про Анку, ребята бросились к Саниному дому.

Анка уже хотела обидеться и уйти, но любопытство взяло верх. Она поспешила за мальчишками. Просто так уйти, ничего не узнав или хотя бы не высказав им все, что она о них думает, Анка не могла.

- Сейчас опять выносить будут! - возбужденно бормотал Пашка в лифте. Главное, успеть, когда его из кресла будут вытаскивать.

- Кого? Из какого кресла? Вы где были? - удивленно спрашивала Анка.

Но Пашка с Саней только отмахивались:

- Потом, потом все объясним!

Они понимали, что уже никуда не деться: придется рассказать Анке про самую страшную и таинственную часть своего неудачного расследования - про труп.

- Трубу, трубу давай, - торопил Пашка, уже стоя на балконе. - Днем мы без неё ничего не увидим!

Первым к телескопу прильнул Саня.

- Сидит еще, - прошептал он.

Пашка тоже вгляделся в окуляр:

- В той же позе. Сейчас начнется вынос тела. Вон, уже замельтешили вокруг.

Он оглянулся на Саню и кивнул в Анкину сторону:

- Ну что, пусть посмотрит? На, только не двигай трубу, там все уже налажено.

Прижмурив один глаз, Анка "прицелилась" в окуляр. Она ничего не понимала. Ребята подглядывают за чужими окнами? Ничего себе, нашли занятие!

- Смотри внимательней, - подсказывал у неё над ухом Пашка. - Только не бойся, не упади в обморок. Мы рядом.

- Да почему - в обморок? Что там такого?

Анка повернула штатив в сторону Сани. Пусть сами подглядывают, раз им интересно!

Ребята ошеломленно смотрели на нее.

- Ты что, не разглядела? - удивился Пашка и опять повернул телескоп в нужном направлении. - Тогда смотри еще!

- Да отстаньте вы! Ничего там интересного нет. И вообще, смотреть одним глазом вредно: окосеть можно.

- Да ты сейчас от страха окосеешь! - Пашке надоело возиться с девчонкой, и он сказал страшным голосом: - Видишь труп?

Такие слова кого хочешь заставят смотреть хоть в телескоп, хоть в микроскоп!

- Вот... там? - Анка показала пальцем на телескоп.

- Там, там! - крикнул Пашка. - В кресле сидит, задумался! Правда, думать ему уже нечем...

- Да ну тебя, Пашка, с твоими шуточками дурацкими! Никакой это не труп. Тоже мне, испугать хотели. - Анка оставила телескоп в покое. - Учти, я боюсь только змей и мышей. А покажи мне хоть самую страшную куклу, хоть самого Кинг-Конга - я ни капельки не испугаюсь. Потому что это произведение человеческих рук.

Она держала руку ладошкой вверх, будто на ней лежало это самое произведение.

- Какую... куклу? - опешили ребята.

Они были ошарашены Анкиным бесстрашием. Ведь даже они дрожали от страха, когда впервые обнаружили труп, сидящий в кресле. А Анка пожалуйста, смотрит совершенно спокойно! Как будто и правда куклу увидела...

Анка внимательно вгляделась в их лица и вдруг звонко рассмеялась:

- Так вы что, не разыгрывали меня? Вы действительно, на самом деле думали, что это человек? Убитый?!

Если бы не диван, оказавшийся позади Анки, она точно упала бы на пол и задрыгала ногами от хохота.

Пока она смеялась как сумасшедшая, Пашка с Саней по очереди подходили к телескопу и внимательно вглядывались в окуляр. По их лицам пробегали одинаковые тени. Тени сомнения.

- Тогда что это, по-твоему, если не труп? - недовольно букнул Пашка. Раз ты у нас такая умная...

- Это же во...во... Воск! Восковая фигура! - Анка понемногу успокаивалась. - Неужели не поняли? Надо было со мной в музей сходить. Помните, я вас звала? На выставку восковых фигур. Тогда бы вы сразу поняли, что из себя представляет этот ваш труп!

И вдруг ей стало жалко своих друзей. Никогда ещё она не видела у них таких унылых, прямо замогильных лиц. Да они сейчас сами напоминали трупы!

- Ой, мальчики, знаете что? - воскликнула Анка. - Я же помогла этому человеку в подъезд войти, да? Так что он мне точно разрешит посмотреть на свою куклу! Пойдемте, пойдемте, я и вам попрошу показать, не волнуйтесь!

И Анка первой ринулась в прихожую одеваться.

- И почему вы так переживаете, что это не убитый человек оказался? приговаривала она, натягивая свои щегольские ярко-красные сапожки. - Ведь радоваться надо, неужели вы не понимаете!

"Конечно, надо радоваться, - тоскливо подумал Пашка. - Но каникулы коту под хвост..."

Глава ХVII

ЧТО НЕ СНИЛОСЬ МУДРЕЦАМ

Анка чуть не за шиворот тащила за собой Пашку с Саней. Было похоже, что это кошка обучает котят премудростям жизни. Точнее, одной из них хитрости.

Во-первых, Анка узнала у какой-то бабульки, где можно взять ключи от нового домофона, который сегодня установили в соседнем доме.

Во-вторых, она нахальным образом соврала технику-смотрителю, будто за ключом её послал художник из тринадцатой квартиры.

В-третьих, самому художнику, открывшему ребятам дверь, она, наоборот, сказала, что с ключом её послал техник-смотритель, и он же попросил жильца не забыть потом оплатить установку домофона.

- Даже не знаю, как вас благодарить, - попыхивая приятно пахнущим трубочным дымком, пробасил бородатый художник. - Но что-нибудь вкусненькое я обязательно найду в своих коробках.

Он жестом пригласил ребят в квартиру. Она показалась им необъятной! Вдаль уходил длиннющий обшарпанный коридор со множеством дверей по обе стороны. Дверь в одну из комнат была широко распахнута, и оттуда бил ослепительный свет, словно там шли какие-то съемки.

Вдруг что-то зашуршало, защелкало и скрипучим старческим голосом произнесло: "До третьего тысячелетия осталось четыреста пятьдесят девять с половиной суток..."

- Вот уже и полдень! - воскликнул художник. - Бежит, бежит времечко.

"Ничего себе часики, - подумал Пашка. - Интересно, как он по ним время определяет?"

Заметив, что лица ребят загорелись от любопытства, художник заговорщицки подмигнул:

- Хотите посмотреть?

И жестом радушного хозяина пригласил их в сияющую комнату.

Это была знакомая ребятам комната, хотя они никогда в жизни не переступали её порога. Какая же она оказалась огромная!.. И чего в ней только не было! Чтобы хорошенько рассмотреть все вещи, расставленные на полках и разбросанные где попало, понадобился бы, наверное, целый день.

Целого дня у ребят на это не было. И, наверное, целого дня не было на это у хозяина квартиры. Поэтому друзья заинтересовались самыми важными вещами. Анка - огромными старинными часами в виде глобуса. Глобус освещался лампой-Солнцем и зеркальной Луной точь-в-точь как наша Земля. Этот-то механизм и разговаривал кряхтящим голосом, напоминая о том, что скоро заканчивается двадцатый век.

Пашка с Саней тоже не прочь были получше рассмотреть хитроумные механизмы. Особенно один из них, напоминающий средневековую космическую ракету. В широких обручах вращались металлические полусферы, множество стрелок крутилось в разных направлениях, таинственно мерцали большие и маленькие зеркала...

Но, едва взглянув на этот замысловатый прибор, Саня и Пашка уставились на сидящую в кресле человеческую фигуру. Она была одета в обычный человеческий костюм. Привычный страх кольнул их обоих, но они, осмелев, все же подошли поближе.

- Какое страшное выражение лица... - прошептал Саня.

- Ну что вы! - рассмеялся художник. - Я совсем не согласен с вами. Странное - да, но отнюдь не страшное. Тот, кого я изобразил, действительно был очень странным человеком и всему умел удивляться. Смотрите, удивление и даже недоумение застыло на его лице...

- А кто это? - спросил Пашка.

- Сальвадор Дали. Великий испанский художник. К сожалению, он уже умер. Совсем недавно.

- Сальвадор Дали? - переспросил Саня. - Кажется, у папы есть его альбом... Там ещё на одной картине такие часы нарисованы, у которых циферблат течет, как молоко. И правда, очень странно!

- "Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам", - снова улыбнувшись, сказал художник. - А на той картине, о которой ты говоришь, Сальвадор Дали изобразил течение времени.

Пашка удивленно оглянулся. Кого это он называет другом Горацио?

- А это ваши работы выставлены в музее экзотических рыбок? Я там была! - проявила осведомленность Анка.

- В музее рыбок? - удивился художник. - Ах да, я слышал, там выставили несколько восковых фигур из музея на Тверской. Нет, там не мои работы. Да и вообще, я с воском не работаю. Это глина.

- "Во-воск!" - передразнил Пашка Анку. - И ничего ты не понимаешь!

Анка не обратила на его реплику никакого внимания.

- А разве из глины лепят такие фигуры? Я слышала только о восковых, с интересом спросила она.

- Не сказать, чтобы лепили массово. Но я, во всяком случае, пытаюсь это делать. Пока в гордом одиночестве, - скромно сказал художник. - На мой взгляд, глина живее воска. Не правда ли?

Пашка с Саней быстро закивали головами. Еще бы! Да если они не смогли через телескоп отличить эту куклу от живого... тьфу ты, мертвого человека, то ясное дело: глина - что надо!

- А вы здесь и живете? - спросил Саня.

Раньше он не встречал во дворе этого художника.

- Еще только переезжаю, - ответил тот. - Совмещаю жилье и мастерскую в выселенной коммуналке. Да мне так и удобнее. Видите, сколько здесь комнат.

А Анка продолжала свои расспросы:

- Но если вы считаете, что глина лучше, почему же все делают фигуры из воска? Ну, всяких великих личностей? Например, для музея мадам Тюссо.

Бросив взгляд на серьезную Анку, художник улыбнулся:

- Во-первых, в таких музеях выставлены, так сказать, копии исторических личностей. А я делаю скульптурные портреты, и поэтому не стараюсь только копировать внешность. А во-вторых, мне просто повезло с этой глиной. Я совсем недавно с ней работаю. Это материал одного моего заказчика. Он даже условие поставил: фигуры должны быть выполнены из его материала. Вообще-то я не люблю, когда мне ставят условия. Но материал оказался просто замечательный. Он мне после окончания работы обещал подарить целый вагон такой глины. Так прямо и сказал! Говорит, на его подмосковном участке этого добра немеряно.

- Это он образно сказал, - вставил Пашка.

- Ну все равно - значит, много, - улыбнулся художник.

- Странно... - Саня все не мог отвести взгляд от скульптуры в костюме. - Такая большая фигура - и вся из глины? Да она же весит, наверное, целую тонну!

- Ну что ты, - с видом знатока стала объяснять Анка. - Нам на выставке говорили, что из воска делают только лицо и руки. Остальное - всякие там конструкции, папье-маше.

- Правильно, - одобрил её всеведение скульптор. - Из глины лепится только фактура. Попросту говоря, то, что называется мышечной тканью и кожным покровом. Да и глина эта все-таки легче той, из которой кирпичи выпекают.

- А, теперь я понял, почему они нам казались... Ну, то есть почему у них головы казались открытыми! - воскликнул Пашка. - В головах-то у них пустота!

- Как у тебя, - шепнула Анка.

Но все услышали её шепот и рассмеялись. Конечно, кроме Пашки.

- Постойте-постойте, - не понял художник. - А где же вы их видели, да ещё с открытыми головами? Я их ещё не выставлял. Их вообще пока только заказчик видел - не считая, конечно, грузчиков. Но Иван Антонович всего день назад их забрал. Вот, последняя осталась.

Художник кивнул на Сальвадора Дали.

- Иван Антонович? - удивился Саня. - Так это он ваш заказчик? Теперь я понял, почему он в последнее время так занят был! Наверное, где-нибудь выставку организовывал. Ну да, он же говорил, что когда-то хотел скульптором быть.

- Да, действительно хотел, - подтвердил художник. - И до сих пор скульптурой интересуется. Меня вот нашел через Союз художников, эту мастерскую помог получить, материал отличный привез. Только, говорит, работайте. Но я не знал, что он сам собирается выставлять мои работы. Вообще-то это не принято...

Сане стало стыдно, что из-за них художник может поссориться с Иваном Антоновичем. Получается, будто его сосед в чем-то обманул скульптора. Но ведь это Саня сам додумал, про выставку! И никаких скульптур, кроме чучел, Иван Антонович им не показывал.

- Понимаете, мы совершенно случайно... - начал Саня. - Ну, в общем, мы Москву рассматривали через телескоп и случайно навели его на ваше окно...

- Москву - через телескоп? - удивился художник.

Потом он посмотрел на не задернутое шторой окно, увидел соседний дом и все понял. Но не обиделся, а наоборот, засмеялся.

- Итак, можно считать, что выставка уже состоялась? И первые зрители моих скульптур - передо мной?

Саня с Пашкой молча кивнули. Все-таки не очень приятно признаваться в том, что ты знакомишься с содержимым чужих квартир с помощью телескопа.

А неугомонная Анка вдобавок ляпнула:

- Им ещё показалось, что это не скульптуры, а убитые трупы! Вот они какие бдительные! Хотели убийцу выследить и поймать.

- Конечно, кто ж его разберет издалека, кто это сидит в кресле с половиной головы - кукла или человек... - пробормотал Пашка.

Художник расхохотался.

- Вот оно что! Что ж, это я расцениваю как высшую похвалу своей работе. Правда, мне уже грузчики высокую оценку дали. Не хотели скульптуры без упаковки выносить. Говорили: до того на людей похожи, что если какая-нибудь бабулька увидит - готовый инфаркт...

Он посмотрел на часы. Не те, говорящие, в виде глобуса, а обычные, у себя на руке. Видно, у него совсем не было времени. Может, надо было ещё Сальвадору Дали какой-нибудь ус подклеить... Ребята переглянулись и попятились в коридор.

- Спасибо вам большое. Обязательно придем на выставку, - вежливо сказала Анка.

- Это вам спасибо. Так помогли мне сегодня с этим замком... Да и просто приятно было пообщаться с такими любознательными людьми.

При этих словах художник хитро взглянул на Пашку с Саней.

- Вы даже и представить себе не можете, как я рада! - воскликнула Анка на улице, подставив лицо весеннему солнышку.

- Чему уж ты так рада? - возмутился Пашка. - Заложила нас этому художнику... Кто тебя за язык тянул?

- Да ты же сам проговорился про пустые головы! - справедливо заметила Анка. - Он же сразу понял, что вы скульптуры уже видели. И Саня все сказал...

- Я только сказал, что мы случайно его скульптуры увидели, - вступил в спор Саня. - Чтобы у них с Иваном Антоновичем никаких недоразумений не вышло. Еще не хватало им поссориться из-за нас. А ты сразу про убитые трупы... Представила нас идиотами!

- Странный вы народ! - накинулась на них Анка. - Вам бы только преступления всякие расследовать! А как только все хорошо кончается, так сразу и настроения у вас нет, и меня во всем обвиняете. Шерлоки Холмсы несчастные! А кто сегодня обещал мне позвонить, а сами смылись куда-то с утра, ни слова не говоря? Я тут во дворе целый час проторчала!

- А ты хотела, чтобы тебя удав нюхал, да? - огорошил её Пашка. - Мы в цирк ходили, к этому Канарейке! И пока мы с ним беседовали, ко мне в карман змейка заползла. Вот, пощупай, может, я её вынуть забыл.

Он оттопырил карман своей куртки. Анка ойкнула и отпрыгнула в сторону.

- Ну ладно, ладно, - миролюбиво сказала она. - В цирк, так в цирк. Если надо, то что же... Я все равно бы за кулисы не пошла. Но хоть предупредили бы! И про эти фигуры ничего мне не говорили. Что я, и обидеться после этого не могу?

- Можешь, сколько влезет, - буркнул Пашка.

- А что Канарейка вам рассказал? - Анку просто распирало от любопытства. - Только вы не говорите мне больше про удавов и змей, ладно?

- Пойдем ко мне, - предложил Саня. - Там все и расскажем. Похоже, наше расследование бесславно завершилось...

- Ну почему бесславно? - всю дорогу успокаивала мальчишек Анка. - Ведь главный результат - это когда никто не пострадал, да? Все целы, да ещё вы и этого Канарейку, наверное, уговорили больше не стрелять голубей, мышек не ловить... Уговорили?

- Такого уговорами не проймешь, - ответил Пашка. - Запугали мы его. Сказали, что если от него будет пахнуть мышами, сожрет его удав.

- А папа вам билеты в цирк взял! - радостно встретила их Санина мама. - Оказывается, он однажды про цирк писал. Почти десять лет назад. Тогда всюду были перебои с продуктами, и Никулин пригрозил, что выведет тигров на демонстрацию.

Уже вечером, засыпая, Саня вдруг вспомнил: а ведь они даже не узнали, как зовут их нового знакомого. Но вообще-то этому человеку больше всего подходило имя, которым Саня мысленно называл его весь день: художник.

Глава ХVIII

ЧАСЫ И ВИНТОВКА

Перед началом циркового представления и в антракте Пашка все уговаривал Анку сфотографироваться с удавом. Как же он мог упустить такой случай!

В фойе цирка фотографировали даже с верблюдом. Не считая всякой мелочи вроде обезьянки, крокодильчика и этого самого удава.

- Давайте, - не унимался Пашка, - все втроем снимемся. В одной связке. Рядом встанем, и нас опутают удавом. Снимок будет называться: "Вместе до конца". Помните, в учебнике по истории картинка: змея душит мужика с сыновьями?

Саня засмеялся:

- Ты, Пашка, говоришь, как Косой в "Джентльменах удачи" про памятник: мужик в пинжаке! Мужик в учебнике - это Лаокоон.

Пашка отмахнулся. Какая разница? Тут главное - девчонку испугать. Раз выпал случай. Какой мальчишка не воспользуется такой возможностью? Разве только Саня Чибисов.

К тому же их места оказались в первом ряду. В антракте Анка с опаской поглядывала на лежащую пока на манеже тонкую сетку. Пашка успокоил ее:

- Не бойся, как только змей выпустят, эту сетку поднимут.

- Но она же с дырочками, - не поверила Анка. - Разве такая сетка - от змей?

- Все-таки лучше, чем ничего, - рассудительно заметил Пашка. - Ну, может и не поднимут. Раз с дырочками.

- Хватит, Пашка, - толкнул его Саня. - Сейчас она побежит, а мы её догонять будем. И никакого представления не увидим.

И почему принято считать, что места в первом ряду - самые лучшие? Может, кому-то и нравится глотать опилки, когда перед носом топочут копытами лошади. Или кому-то интересно видеть на лице клоуна не улыбку, нарисованную гримом, а печальное выражение и усталые глаза... Но это совсем не нравилось Пашке. Ему даже жалко стало, что цирк обманул его ожидания. То есть не совсем обманул - фокусник-то ему очень даже понравился. Но все-таки...

Он покосился на Анку и Саню. Но те хлопали в ладоши и смеялись. А Анка даже пожала лапку обезьянке, когда та здоровалась с публикой. Обезьянка это ведь не удав!

И вдруг Пашке на колени что-то упало. Он машинально взглянул вверх, под купол: не оттуда ли свалилась туго свернутая бумажка? Но под куполом пока никого не было. А вот по манежу, нагнувшись так, что напоминал бегущую обезьяну, быстро улепетывал Канарейка.

"Надо поговорить. После представления оставайтесь на местах", прочитал Пашка. Он не стал сразу показывать друзьям записку, чтобы не отвлекать их от того, что творилось на арене.

Фокусники сменяли акробатов, маленькие умные собачки досаждали клоуну, не давая ему сделать очередную пакость. Никаких змей, конечно, не было. Сетка предназначалась для ограждения публики от нескольких довольно ленивых рысей. Они походили-походили по бревнам, прыгнули пару раз вверх-вниз, и представление на этом закончилось.

Цирк сразу взорвался шумом - сначала аплодисментов, а потом просто громких криков, окликов друг друга через весь зал по имени, тарзаньих воплей, ещё каких-то невнятных возгласов. Одним словом, несколько сотен подростков создавали именно тот шум, от которого становится дурно любому взрослому. К счастью, во время весенних каникул взрослых в цирке было мало.

- Подождать придется. - Пашка протянул друзьям записку. - Канарейка объявился. Наверное, случайно увидел нас, вот и лезет. Хочет узнать, оставим мы его в покое или нет.

- Так может, я пойду? - неуверенно спросила Анка. - А вы уж тут сами... А то ещё позовет куда-нибудь за кулисы.

- Да там уже все сытые, - в который раз запустил свою шутку Пашка. Так, понюхают пару раз...

Подколка про удава наконец не сработала. Наверное, Анка устала от нее.

Канарейка, который вместе с другими униформистами убирал с манежа реквизит, выглядел испуганным. Даже больше, чем в прошлый раз, когда его изо всех сил стращали Пашка с Саней. Сейчас они ещё не сказали ему ни слова, а он уже суетился и дергался, будто хотел влезть в какую-нибудь щель и затаиться там. Он бегал по манежу, скрывался за кулисами, выскакивал обратно - в общем, ясно было, что он чувствует себя, мягко говоря, неуютно.

- Что это с ним? - заметил Саня. - Вертится, как на сковородке.

- Да решил, что брать его пришли, - предположил Пашка. - Вот и записку кинул, чтобы время оттянуть.

В цирке становилось все малолюднее. К ребятам подошла билетерша.

- А вы почему не уходите? - строгим тоном спросила она.

Тут к ним наконец подскочил Канарейка.

- Валентина Федоровна, это ко мне! - воскликнул он. - Мы с ними сейчас за кулисы пойдем.

Анка открыла было рот, но билетерша её опередила.

- Это кто тебе разрешил, а, Мифа? - напустилась она на Канарейку. - Да они там весь реквизит переломают!

Тот смущенно посмотрел на ребят.

"Хотел показать, что он тут большой человек, - и прокололся", догадался Саня.

- Мы тебя лучше на бульваре подождем, - сказал он.

- А в прошлый раз мы с ним даже не просто за кулисами разговаривали, а в самом этом, как его... В гадюшнике!

- В террариуме, - поправил Саня. - Змеи живут в террариуме.

- Вот-вот. Этому Канарейке спокойнее, когда рядом какие-нибудь гады шипят...

"Допрыгается Пашка со своими шуточками, - подумал Саня. - До обморока девчонку доведет".

Саня не сразу понял, что же изменилось в Канарейке. И только через минуту после того как он подошел к ним на Цветном бульваре, Саня догадался: бакенбарды! Они даже не изменились, а исчезли напрочь.

- Потихоньку принимает человеческий облик, - сказал Саня.

- Маскируется, - не согласился Пашка. - Чтобы не узнали! Лучше бы очки свои выбросил.

- С вами? - кивнул Канарейка на Анку.

- Из нашей группы, - небрежно бросил Пашка. - Лучшая ищейка.

От этих слов Анка чуть не подпрыгнула. Что он себе позволяет, это Пашка?! "Лучшая ищейка"! Как собаку представил! Она с трудом сдержалась, чтобы не начать ссориться прямо сейчас, при Канарейке.

- Можно, я вас мороженым угощу? - спросил он.

Пашка хотел отказаться, но потом подумал: а почему бы и нет? Может, Канарейка не решается что-то сказать, и поэтому культурно обставляет беседу.

В кафе-"стекляшке" напротив цирка яблоку негде было упасть. Поэтому ребята взяли мороженое у лоточницы и нашли на бульваре свободную скамейку.

Канарейка долго молчал, вертя в руках свою "Лакомку".

- Помните, вы вчера сказали, что я из-за денег на все готов? - наконец проговорил он. - Так обидно стало... А мне, между прочим, вчера рекомендацию в цирковое училище дали. И похвалили даже! Сказали, что после учебы на работу возьмут. Представляете, в лучший цирк страны, а?

- Поздравляем, - вежливо сказала Анка.

- Спасибо, - ответил Канарейка, - но до этого ещё надо...

- ... в тюрьму не угодить, - подсказал Пашка.

Он решил, как и вчера, быть строгим и безжалостным. Воспитывать - так воспитывать до конца!

- Да, наверное... - в задумчивости проговорил Канарейка. - Короче, я решил доказать вам, что для меня в жизни главное. Я бы вас сегодня и возле дома нашел. А тут смотрю: сидите! В самом первом ряду. Чего, думаю, откладывать...

- Ближе к делу, - по-вчерашнему сухо перебил его Пашка.

Саня толкнул его в бок: не стоит, мол, так напирать. Видно же, как непросто было Мифе решиться на этот разговор.

- Да дела-то, к счастью, ещё не произошло, - сказал Канарейка. - И не произойдет, - словно боясь, что Пашка опять будет перебивать, добавил он. В общем, я хотел вам сказать... В нашем подъезде живет один старикан. Порядочный такой, бывший военный, кажется. Бабкин приятель. И вот вчера вечером он меня во дворе выловил, когда я Джоя выгуливал. Говорит, дело есть. Смеется еще: деньгами пахнет дело, хорошими деньгами! А потом говорит: знаешь, что у Марксэны есть одна вещица? Сущая безделушка. Часы на цепочке. Никакой ценности, мол, они не представляют, но один чокнутый коллекционер прямо всю землю изрыл в поисках этих часов. Не хватает ему для полноты коллекции. А эти коллекционеры такой народ, что из-за ерунды готовы большие деньги предложить.

- Ну и предложил бы Марксэне, - удивился Пашка. - Ты-то при чем?

- Да не продает она ничего, что с её молодостью связано, - объяснил Мифа. - Это я вообще-то и без него знаю. Она даже мелкашку хранила, как ценность какую. Хотя зачем, спрашивается, старушке винтовка?

- Внуку, например, понадобится, - съехидничал Пашка.

Саня опять толкнул его в бок: не перебивай!

- Короче, он заказал мне эти часики. Чтоб я, значит, их украл и ему принес. И деньги посулил - неплохие, кстати...

"Сколько?" - чуть не спросил Пашка, но подумал: а какая разница? Дело ведь не в сумме. Дело в том, что Канарейка им об этом рассказывает! Значит, он не согласился!

- И ты... - поторопил он Канарейку, уже догадываясь, что тот скажет.

- Я сначала отказался. Но он, видно, решил, что я цену набиваю. Зашел с другой стороны. Говорит, достаточно одного моего звонка участковому, и тот придет с обыском. Найдет мелкашку, узнает о голубях - и обеспечен мне срок за использование огнестрельного оружия в жилом районе. Короче, испугался я. Накрылась, думаю, моя учеба... Да все накрылось! Ну, я, чтоб от него отвязаться, сказал, что подумаю. А чего тут думать? Не буду я воровать, и все тут!

Канарейка так разволновался, что даже бросил в урну неначатое мороженое.

- Ты... вот что, - сказал Пашка, - не бойся ничего. Если что, мы тебе поможем. Объясним все в милиции.

- А что им объяснишь? - махнул рукой Канарейка. - Стрелял я? Стрелял. И все...

"Неужели Иван Антонович? - подумал Саня. - Ведь только он знает про охоту на голубей..." Он даже боялся расспросить Канарейку о том, как выглядит "старикан"...

Но это сделал за него Пашка.

- А что за старикан такой? - деловито поинтересовался он. - Чибис, ты же всех в своем подъезде знаешь!

- С пуделем он гулять выходит. Пуделя Чубик зовут. А как старика даже не знаю. Да и не знать бы вовсе, - махнул рукой Канарейка.

На этот раз уже Пашка толкнул Саню в бок. Так сильно, что тот чуть не свалился со скамьи. Правда, не столько от толчка, сколько от Канарейкиного сообщения.

- А кстати, если у вас есть время, зайдем ко мне, - вдруг предложил Канарейка. - Я бы вам эти часы показал.

Уговаривать друзей не пришлось. По дороге они наконец познакомились. Ведь в прошлый раз, во время "допроса", они так и не назвали подозреваемому своих имен.

Услышав, что Канарейку зовут Мефодий Синицын, а сокращенно Мифа, Анка еле сдержала смех. Ну и семейка у них! Мефодий, Марксэна... Получается, что фамилию они почти угадали. Недалеко Синица от Канарейки!

- Это меня папаша назло бабке назвал, - смущенно объяснил Мифа. Она-то Владленом хотела, в честь Ленина.

Анка попросила посмотреть его очки.

- А зачем столько стекол? - спросила она.

Конечно же, это интересовало и Пашку с Саней.

- Каждый цвет - для определенного настроения, - объяснил Мифа. - Я их специально в "Оптике" заказал, когда статью в журнале прочитал. Если грустно или одиноко - смотришь через оранжевые стекла. И становится веселее. Через синие - когда надо обмозговать какую-нибудь идею. В них думается лучше. Зеленые - успокаивают, когда что-то не клеится, когда волнуешься.

Друзья заметили, что сейчас в очках были открыты зеленые стекла. А когда они впервые увидели Мифу - оранжевые...

- Крутые очочки! - восхитился Пашка. - Только, наверно, тяжелые. У тебя из-за них даже уши оттопыренные.

- Да нет, это от рождения, - грустно улыбнулся Мифа. - Меня в детстве даже Филином дразнили. Хотя, по-моему, у филина не уши большие, а глаза. И все равно: Филин да Филин. Лучше бы уж просто - Ушастиком...

Вот странный человек! Даже в детстве у него была птичья кличка.

"Ну и что? - вдруг подумал Саня. - Сальвадор Дали тоже был странный... Может, Мифа ещё знаменитым человеком станет!"

- Не бойся, Джой безобидный, - сказал Мифа в коридоре своей квартиры, заметив, как опасливо Анка переступает через порог. - Он же старый, спит целыми днями. А бабки дома нет. Уехала на Киевский рынок, там продукты подешевле. Вы же не только часы хотите посмотреть, да?

Он снял со стены маленькую, почти игрушечную винтовочку. Пашка с Саней по очереди подержали её в руках. Целиться они почему-то не стали.

К ложу винтовки была прикреплена медная пластинка с гравировкой: "Комсомолке Синициной Марксэне за доблестный труд".

- Такая же надпись и на часах. - Мифа полез в буфет. - Вот.

Покрытые темно-алой эмалью часы, лежащие на Мифиной ладони, вовсе не показались Сане "сущей безделушкой". С первого взгляда было видно, что они необычные. А когда Мифа нажал на какую-то пружинку и крышечка часов с мелодичным звоном откинулась, - Саня понял, что не ошибся. Их циферблат напоминал тот, который они совсем недавно разглядывали над входом в кукольный театр. Только вместо Волка или Петуха в окошечке этих часов виднелась крошечная фигурка рабочего с молотом. Приглядевшись, Саня понял, что это настоящая скульптура, хотя и маленькая.

- Каждый час кто-нибудь новый вылазит, - объяснил Мифа. - Хотите, заведу?

- Конечно! - хором воскликнули ребята.

Заведя часы, Мифа перевел обе стрелки на двенадцать. И тут же послышалась тихая мелодия. Саня сразу узнал ее: точно такую же играли Кремлевские куранты.

- Ой, смотрите! - воскликнула Анка. - Тот, с молотком, спрятался, а вместо него женщина с косой появилась!

- Не с косой, а с серпом, - поправил Пашка. - С косой только смерть бывает. А это крестьянка вроде бы.

- Как возле метро "ВДНХ", - кивнула Анка.

- Везет нам на часы, - вспомнил Пашка. - Те, у художника, тоже были ничего себе.

- В двенадцать все фигурки по очереди выходят, - сказал Мифа. - Там ещё один с циркулем есть - инженер, наверно. И пионерка: красный галстук виден. Бабка их любит по своим праздникам открывать и слушать. Даже плачет...

- Да ни в коем случае нельзя их вор... продавать! - воскликнула Анка. - Это же память!

Мифа покачал головой:

- А я и не собираюсь.

И такое ясное у него было при этом лицо, что ребята подумали: никакие ему сейчас очки не нужны! Ни с зелеными, ни с оранжевыми стеклами.

Он защелкнул крышку часов и сказал:

- У меня вечернее представление... Скоро.

- Все, уходим, - понял Пашка. - Пока ты в цирке будешь, мы подумаем... По-моему, лучше самим, всем вместе к участковому пойти. Опередить Антоновича!

- Ой, не знаю, не знаю... - засомневался Мифа. - Ладно, подумаем. Уже вместе!

Глава ХIX

БАРМАЛЕЙ И ВЕЛИКИЙ ХУДОЖНИК

Кто размышляет, сидя в душных кабинетах? Разные там ученые, писатели. Потому у них такие печальные лица! А ребята по собственному школьному опыту знали, что думается лучше всего на улице. Всегда так: у доски почему-то не вспомнишь нужный ответ, а когда бежишь по школьному двору за мячом, вдруг и выплывет в памяти несчастная формула.

Поэтому, захватив с собой Бармалея, друзья с утра пораньше вышли во двор. Если бы Саня знал собачий язык, то обязательно извинился бы перед псом. Бедный Барми! Думал Саня на каникулах выгуливать его почаще - и не получается. Вот так, от случая к случаю, бросает ему подачку - прогулку по двору...

Но Бармалей, похоже, не обижался. В его цепкой памяти всплывало прошлое лето, дачный поселок "Известия", лес - и множество всяких запахов. Пес знал, что такое же время наступит совсем скоро. Не зря же стало припекать солнце!

У чеховского домика толпился народ.

- В музей они, что ли? - спросил Пашка.

- Музея здесь нет, - сказал Саня. - А вот два дня в неделю какая-то контора работает. И всегда очереди.

Любопытная Анка шмыгнула в толпу. Вынырнула она уже с результатом.

- Там маленькая табличка на двери. "Комиссия по вывозу культурных ценностей за рубеж", вот что. Ну ты, Саня, даешь! Живешь рядом и не знаешь, что у тебя здесь находится.

- А мне-то что? - пожал плечами Саня. - Я-то со стороны иногда полюбуюсь на домик, и все. Красивый, и чем-то на самого Чехова похож. Сколько ни смотрю, не могу понять, чем.

- Да вон на втором этаже два окна, как стекла пенсне, так? - стал рассуждать Пашка. - И водосточная труба, как шнурок, который с пенсне свисает. Вот и...

И тут Пашка застыл на полуслове. Потому что на крыльцо домика вышел... сам Антон Павлович Чехов!

Через несколько секунд Пашка, конечно, понял, что это не писатель. Но как похож! И пальто длинное, и шляпа, не говоря уже о пенсне и бородке...

"Только Каштанки рядом не хватает", - подумал Саня.

А Анка, заметив Пашкино замешательство, хихикнула. Она-то уже видела этого человека, когда следила за Иваном Антоновичем. Правда, и она тогда чуть сознание не потеряла от удивления.

- А я его узнала! - сказала она.

- Молодец, садись, пять, - похвалил её Пашка. - Только в следующий раз получше напрягай свою извилину. Автор "Муму" давно умер.

- При чем тут "Муму"? - удивилась Анка. - Ее же Тургенев написал.

- Ну вот ты и запуталась, - ничуть не смутившись, заявил Пашка. Чехов, Тургенев... Не надо торопиться. Сначала думать надо.

- Да иди ты, Пашка! Надоел своими тупыми приколами! - Анка шлепнула его по спине ладошкой. - Русским языком тебе говорю: видела я раньше этого человека. Вот на этом самом месте. С ним Иван Антонович разговаривал. Только я уже забыла, о чем.

- Странно... - задумчиво произнес Саня. - Этот "Чехов" здесь работает, я его часто вижу. Интересно, о чем можно говорить с человеком, который работает в этой, как ее...

- Комиссии по вывозу культурных ценностей... - начала подсказывать Анка.

- ...на свалку, - закончил Пашка.

Саня сердито посмотрел на него.

- Нам не до шуток, Пашка! Ведь это мы рассказали Ивану Антоновичу про охоту Канарейки, то есть Мифы. А Иван Антонович его этим шантажирует. Понимаешь? Мы же человека подставили!

- А при чем тут этот... По вывозу? - не понял Пашка.

- Вот я и думаю: при чем? Конечно, может быть, что это просто его знакомый. Но слишком уж неожиданный сюрприз преподнес нам Иван Антонович. Поэтому я не перестану думать, пока все про него не пойму, - решительно сказал Саня.

- А если... - осторожно начала Анка. - Если Канарейка врет?

- У тебя интуиция есть? - спросил Пашка.

- Не знаю, - пожала плечами Анка.

- А у меня есть. Не врет он.

- Да, наверняка не врет, - поддержал Пашку Саня.

- Тише! - шепнула Анка. - Вон идет твой Иван Антонович!

- Ни в коем случае не подавайте виду, что мы о чем-то знаем! предупредил Саня.

- А, Санек! И вся честная компания! - приветствовал их старик. - Ну как, нашли хулигана? Который по голубям стреляет?

"Как будто сам не знает!" - подумал Саня.

Он пожал плечами:

- Да... нет пока.

- Ну, успехов вам, успехов... Жалко, не узнаю я, кто этот подлец.

- Почему же? - удивился Саня. - Не верите в нас?

- Не в этом дело. Уезжаю я. Даже неудобно: обещал вам свою помощь, а вот приходится обманывать...

"Когда он уезжает? Куда?" - встревоженно подумал Саня.

Но вслух он ничего не произнес.

- О, я вижу перед собой воспитанных молодых людей. Редко кто в таком случае не спросит: куда, когда, зачем?

Саня опять пожал плечами - мол, это ваше дело. Какие могут быть вопросы? Действительно, воспитанные люди так не поступают.

А вот Бармалей понятия не имел о правилах хорошего тона. Он вдруг принялся обнюхивать Ивана Антоновича. Даже лапами стал ему на грудь.

- Фу, Барми, фу! - дернул его за ошейник Саня.

Старик засмеялся:

- Хороший у тебя пес. Он ведь понял по интонации, что я уезжаю - вот и прощается.

Пашка не согласился:

- Да он просто увидел хозяина Чубика, а самого пуделя нет. Вот он и спрашивает.

- А мне мой знакомый о вас говорил, - сказал Иван Антонович. - Игорь, художник. Понравились вы ему. Любознательные... Только вот выставки его скульптур, которую вы собираетесь посетить, не будет. К сожалению.

- А зачем вам тогда эти фигуры? - поинтересовалась Анка.

- А это подарок одному моему заграничному другу, - ответил Иван Антонович. - У него в Португалии целый музей подобных фигур. Вот я и решил подарить. Так сказать, от всего сердца... Завтра улетаю. Так что вы больше не беспокойте художника, хорошо? - Иван Антонович поочередно посмотрел в глаза каждому из ребят. - Пусть спокойно работает... Я вам специально сейчас все объяснил, чтобы вы не мешали ему лишними расспросами. Ладно, Санек?

Саня кивнул. И спросил все-таки:

- Значит, больше не увидимся?

- Почему же? Завтра я ещё выйду погулять с Чубиком. Я его Игорю оставляю. Любит он собак. Вот на прогулке, пожалуй, и попрощаемся.

И старик пошел к дому, в котором находилась квартира-мастерская художника Игоря. Кодовый замок он открыл своим ключом.

Ребята молча стояли под тополем. Бармалей сидел рядом, уставившись на дверь подъезда. И вдруг он рванул поводок: оказывается, Иван Антонович уже вышел. У художника он не пробыл и десяти минут. Помахав ребятам рукой, старик поспешил к своему дому.

Каково же было удивление друзей, когда через минуту они увидели в арке двора художника.

- Здравствуйте. А к вам Иван Антонович заходил, - сказала Анка. - Вы с ним совсем немного разминулись.

- А, ребята, здравствуйте! Ничего страшного, ещё зайдет. Да у него и ключ есть от мастерской. Увидел, наверное, что меня нет, и решил попозже заглянуть. Он же завтра за границу уезжает. Оказывается, увозит он мои скульптуры... Жалко! Хотя вроде бы радоваться надо.

- Да, знаем, он сказал, - грустно произнесла Анка. - Не увидим мы больше вашего... удивленного художника.

- Почему же? - улыбнулся художник. - Да прямо сейчас и заходите. Посмотрите на Сальвадора Дали, если он вам так понравился. Попрощайтесь!

Саня показал на Бармалея: а как же собака?

- Да ничего страшного, - махнул рукой Игорь. - У меня с завтрашнего дня тоже песик будет жить.

Великий испанский художник сидел в своем кресле у окна. Посреди комнаты стоял большой деревянный ящик.

- Сегодня ещё любуйтесь, а завтра с утра рабочие придут, - сказал Игорь. - У Ивана Антоновича уже вся квартира ящиками заставлена, так что Сальвадора у меня будут упаковывать. Ну, я пойду чаек поставлю.

Как только художник вышел из комнаты, Бармалей залаял и бросился к скульптуре. Он обнюхивал Сальвадора Дали так же, как совсем недавно Ивана Антоновича! И так же норовил прыгнуть лапами ему на грудь.

- Барми, фу! - возмутился Саня. - Что это с ним?

- Анка, - шепнул Пашка, - постой у двери, посторожи, ладно?..

Вспомнив, как Пашка назвал её "лучшей ищейкой", Анка хотела ответить, что сторожить может Бармалей или сам Пашка. Но, взглянув на Пашку, она почему-то кивнула.

А тот стал внимательно изучать голову Сальвадора Дали, заглядывая под волосы на затылке.

- Помнишь, Чибис, как он в телескопе смотрелся? - приговаривал он. Половины головы не было... Смотри-ка, уши мягкие.

Саня хотел предупредить Пашку, чтобы он не дергал Дали за ухо. Еще отвалится! Но было уже поздно. Пашка потянул за мочку Сальвадорова уха. И вдруг... Тихонько щелкнула какая-то пружинка - и голова скульптуры открылась! Ее верхняя половина просто откинулась, как крышка шкатулки.

Пашка разинул рот.

- Смотрите, - прошептал он.

В нижней половине головы, в мягких гнездышках из ваты, прикрытые прозрачной крышечкой, лежали... три крупных яйца. Конечно, не куриные, а какие-то драгоценные. Они сверкали золотыми, голубыми и хрустальными гранями.

- А я знаю, что это! Это пасхальные яйца Фаберже! - догадалась Анка.

Не зря она так любила ходить по всяким музеям.

- Вот это... птичка. Снесла яичко, - шепнул Пашка. - Все, закрываем!

Когда художник вошел в комнату, с головой великого испанца все было в порядке. Ребята застыли рядом с его креслом. Казалось даже, что в комнате не одна, а четыре скульптуры. Только Бармалей прыгал вокруг Сальвадора Дали.

- Спаси-си-бо, - пролепетал Саня, - мы уже попрощались. Мы пойдем. А то собака ещё заденет что-нибудь...

Художник не стал их удерживать. Наверное, ему грустно было расставаться со своим Сальвадором.

Глава ХX

ПИРАМИДА ИЗ ДВУХ С ПОЛОВИНОЙ СЫЩИКОВ

Вечером друзья ждали у цирка.

Мефодий Синицын, увидев их, совсем не испугался и даже не заволновался - напротив, он приветливо помахал им рукой. Очков на его лице не было.

- Точно говорю: становится парень человеком, - солидным тоном сказал Пашка. - Перестает увлекаться всякими глупостями.

- Придумали что-нибудь? - спросил Мифа. - Даже жалко, что вы зря головы ломали. У меня созрел самый простой план. Называется "Тринитротолуол".

Пашка ухмыльнулся:

- Хорошее название. Ты что, взорвать его хочешь?

- Да нет, почему взорвать?

- А зачем этот... тол? Так же взрывчатка называется!

- Ну, это так, дань прошлому... И, как поется в одной старой песне, чтоб никто не догадался. А вообще-то я решил: "Ничего ни для кого никогда красть не собираюсь". Даже вслух произнес. Вот и услышал эти три "ни". А "тротолуол" добавил просто так!

- Молодец, смешно придумал, - похвалил Пашка. - Только сложно очень.

- А участковый? - напомнила Анка.

Мифа махнул рукой:

- Лучше я за старые пакости отвечу. Но новые делать не собираюсь.

Пашка тихонько подтолкнул Саню. Такие планы Мефодия их не очень-то устраивали.

- Отдай ему эти часы, мы очень тебя просим, - тихо сказал Саня.

У Мефодия отвисла челюсть.

- Вы что... - прошептал он. - Заодно с ним?!

- Как ты мог подумать! - возмутилась Анка. - Заодно с ним! Думать надо, а потом говорить. А ты, Чибисов, тоже молодец. Начал с самого конца. Объяснить же надо!

Знакомая скамейка на бульваре пустовала, словно ждала их.

- Давай, Чибис, объясняй, - сказал Пашка. - Ты все придумал, тебе и уговаривать.

- ...и ты получаешь обратно Марксэнины часы, - завершил Саня свое объяснение.

- А вдруг... - начал было Мефодий.

- Никаких вдруг, - перебил его Пашка. - Мы все продумали. До мелочей.

Мефодий все равно задумался. Потом хмыкнул:

- Да кто мне их вернет?

- А никто и не собирается тебе их возвращать, - сказал Пашка.

При этих словах Мефодий заморгал глазами, как птица филин, именем которой его дразнили в детстве.

- Часы-то не твои, - продолжал Пашка. - Их и вернут владелице, Синицыной Марксэне. Так сказать, по адресу, который написан на обратной стороне крышечки. Забыл, что ли, гравировку? А мы - вот ты, Саня, Анка и я - спокойненько объясним, как задумали и провели операцию. Тебе ещё орден дадут.

- Да не надо мне ордена!

Мефодий почему-то совсем не понял, что Пашка шутит насчет награды. Просто он не заметил Пашкиного юмора. Хотя этот юмор был не такой уж и тонкий, чтобы его не заметить.

- Мне бы только, чтоб все хорошо закончилось, - мечтательно проговорил Мефодий. - Началась бы новая жизнь...

- Начнется! Обязательно начнется твоя новая жизнь! - воскликнула Анка. - Да что ты мечтаешь о ней, как преступник какой-то? Ты нормальный человек, даже... хороший!

И тут Мефодий покраснел. Наверное, он сильно пожалел, что нет при нем его волшебных очков. Уж точно он за ними спрятался бы.

- Ну, что? - спрашивал Пашка, сопя и пошатываясь.

Пошатывался он потому, что на его шее сидел Саня и смотрел в высокое окошко, выходящее с лестничной площадки во двор.

- Беседуют. Мефодий голову опустил, словно провинился, а Иван Антонович его отчитывает. Да, Пашка, умеет этот старик мозги пудрить! Интересно, в какой спецслужбе он работал? Конец бы Мифе-Канарейке, если бы не мы...

- Дай и мне посмотреть! - прыгала рядом Анка.

- Цирк тут, что ли? - бурчал Пашка. - Акробатический номер: пирамида из двух с половиной сыщиков.

- Все, разошлись они! Мифа сюда идет, а старик в подворотне исчез, сообщил Саня.

И сразу обрушился вниз.

- Ты что! Осторожней! - воскликнул он.

- Шея не казенная. - Пашка потирал эту самую шею. - Отъелся ты, Чибис, с лета. Раза в два тяжелее стал!

По лестнице бегом поднимался Мефодий с Джоем на поводке.

- Все, отдал. - Он махнул рукой, будто завершил какое-то трудное дело. - Вот гад! Еще и лекцию на прощание прочитал про то, как надо любить животных! Деньги куда девать? А то еще... потеряю.

На его ладони лежала смятая стодолларовая купюра.

- Я возьму пока, - осторожно, за кончик, взяла бумажку Анка. - И завтра в милицию сдам. Как вещественное доказательство. Жалко, что она не помечена специальным составом. Ну, все равно, пусть знают: ничего ты не воровал, мы действовали по заранее составленному плану.

Мефодий с благодарностью посмотрел на нее.

- Что ж, - посмотрел на часы Саня, - теперь остается только ждать. И не опоздать завтра.

- Знаете что, - предложил Мифа, - пойдемте погуляем. Просто так, без всяких там размышлений... Весна ведь все-таки!

Весна действительно вступила в свои права так быстро, что занятые расследованием ребята этого даже не заметили. Асфальт совсем высох, унылые сосульки растаяли на солнышке. В кроне ещё голого тополя пробовала голос какая-то робкая городская птичка.

- Пойдемте в Парк Горького, - предложила Анка. - Уже, наверное, колесо обозрения работает.

Но Пашке было не до аттракционов.

- Расслабляться ещё рано. - Он назидательно поднял вверх палец. - Все может быть! Увидит Антонович нас вместе, обязательно что-нибудь заподозрит. Гулять завтра будем. Ну ладно, Анку домой проводим, - смягчился он. Только без Мифы.

- Смешной этот Мифа, - сказала Анка, когда они уже шли по Большой Дмитровке. - И так быстро изменился...

- Изменишься тут! Конечно, повезло ему, что мы на пути попались, рассудительно заметил Пашка. - А то бы точно преступником стал.

- А кем ты хочешь стать, Пашка? - спросила Анка.

- А ты?

- Я? - Анка представила, какой поток дурацких шуточек обрушится на нее, если она скажет правду, и ответила: - Ну-у... Учительницей.

- Бедные детки! - хмыкнул Пашка. - Отец тоже хочет, чтобы я учителем был, как он. Нет уж, только сыщиком!

Саня промолчал. Хорошо Пашке: он всегда во всем уверен, на любой вопрос отвечает не задумываясь. И как это можно знать, кем ты захочешь быть через пять лет?

Глава ХXI

МИФИНА УЛЫБКА

Саня то и дело поглядывал на часы: "А вдруг опоздаем?" Хорошо, Иван Антонович проговорился, что летит в Португалию. Рейс на Лиссабон - они специально звонили в справочную - был всего один, так что перепутать было невозможно. А вот опоздать - очень даже просто. Еще собирались ехать в Шереметьево на автобусе! Хорошо, что Мифа повез их на такси.

- В таких делах экономить ни к чему! - сказал он.

Конечно, ребята согласились.

Всю дорогу Саня вспоминал свой последний утренний разговор с Иваном Антоновичем. Да и не разговор, а так - несколько реплик. Не хотелось ему разговаривать с этим человеком...

Пока Бармалей и Чубик бегали где-то по кустам, Иван Антонович стоял посреди двора и смотрел вверх.

- Да, погодка, Санек, самая... перелетная! Птицы возвращаются из теплых краев, а я, наоборот, туда. И всякая живность ищет, где лучше.

- Так вы что, насовсем уезжаете? - спросил Саня.

- Зачем? - усмехнулся старик. - Погощу у своего знакомого, посмотрю белый свет - и обратно. В гостях хорошо, а дома лучше. А знаешь, что мне дома больше всего нравится? Люди. Таких людей, как у нас, нигде нет. Доверчивые, как... голуби.

Почему старик сказал о голубях? Наверное, потому что в этот момент они весело слетели с крыши "комода", будто кто-то сыпанул горсть конфетти.

Почему-то эти слова задели Саню.

"Доверчивые! - подумал он. - Наверное, о Мефодии говорит. Насмехается! Раз люди доверчивые, так их поэтому обманывать надо? Мефодия вообще чуть преступником не сделал..."

А больнее всего было то, что Иван Антонович обманул его, Саню. Ведь Саня так доверял ему, у него первого спросил совета! А этот добрый старик оказался обыкновенным... мошенником. Что же, после этого Сане Чибисову всем людям не доверять? Как говорится, доверяй, но проверяй? Какая же у него жизнь тогда будет?

Поэтому Саня не хотел разговаривать со своим соседом. Попрощался и ушел. Да и в Шереметьево пора было собираться. Не пропадать же Марксэниным часам! И, наверное, много чему еще... Пасхальным яйцам Фаберже, например. А что там в других фигурах, и сколько их вообще, этих фигур? Ребята постеснялись спросить об этом художника. Наверняка ведь тот не знает, какие тайники оборудовал в его скульптурах заказчик. Не зря Иван Антонович на птичьих чучелах натренировался...

Саня все поглядывал на часы. Даже водитель на него покосился:

- Опаздываете, что ли? Так скажите, поддам газку.

- Самолет захватить собираемся, - ляпнул Пашка с заднего сиденья. Боимся, улетит без нас.

Опять он со своим юмором! Водитель посмотрел в зеркало заднего вида и мрачно сказал:

- Вот так и с моим приятелем пошутили... Так он этого шутника прямо к милиционеру подвез. Получите, говорит.

- Извините... - смущенно пробормотал Пашка. - Не надо к милиционеру.

Впервые в жизни Пашка понял, что переборщил со своими шуточками. Мог ведь всю операцию провалить. Хоть и не живи тогда на белом свете! А Анка потом вообще не даст рта открыть за такую шуточку.

- Ну что, все вместе пойдем? - спросил Мефодий, когда они выбрались из машины.

- А как же! - Анка испугалась, что её опять куда-нибудь пошлют сторожить, как "лучшую ищейку". - Вместе представительнее получится.

- Как-то неприятно на душе, - проговорил Пашка. - Как будто ябедничать собрались. Закладывать, короче.

- Закладывать! - взвился Саня. - Думаешь, мне это решение легко далось? Но нет ведь другого способа остановить этого... преступника! Пусть мы не знаем, откуда у него пасхальные яйца или что-нибудь еще, но про часы ведь точно все известно! Да он у Марксэны последнюю ценность не постыдился забрать, последнюю память! А Мифу так вообще шантажировал. И нашей доверчивостью воспользовался. "Закла-адывать"!.. Не хочешь - не ходи! Тоже мне, сыщик...

- Ладно тебе, Чибис, - смутился Пашка. - Все я понимаю.

Никому из сотрудников аэропорта не было до них дела.

- Отвяжитесь, ребята, - отмахнулся первый таможенник, к которому они подошли. - Какое вам ещё начальство? Заняты все.

Человек в форме пограничника пробормотал что-то невнятное и исчез за дверью с надписью "Служебное помещение".

- Раз они по-человечески не понимают, - вздохнул Мифа, - придется врать. Как обычно...

- Не врать, а действовать согласно оперативной обстановке, - уточнил Пашка.

Мифа подошел к проходящему мимо милиционеру и сказал:

- У нас есть сообщение о террористах. Конечно, мы могли бы сделать анонимный звонок. Но лучше будет, если мы поговорим с вашим начальством.

Во мгновение ока они оказались в небольшом кабинете перед суровым милицейским полковником.

- Говорит кто-то один, - предупредил он. - С толком, с расстановкой. Но быстро.

- Нам вообще-то главный таможенник нужен, а не милиция, - сказал Мефодий.

- Так что ж вы пугаете? - рассердился милиционер. - Террори-изм! Штраф хотите заплатить?

- Но нас же никто слушать не хотел!

- Смышленые! - буркнул полковник. - Ну что ж, я вас слушаю.

Слушать-то он слушал, но по окончании Мифиного монолога невозмутимо сказал:

- За сообщение спасибо. Вашу информацию проверим. Можете быть свободны.

- Как свободны? - возмутилась Анка. - Вы же без нас ничего не найдете! Знаете, как спрятаны эти драгоценности?

- Знаем, - усмехнулся полковник. - А ты знаешь, какая у нас аппаратура?

- Разрешите нам хоть посмотреть, - заныла девчонка. - Там ведь его часы!

Она показала на Мефодия. Тот расстроенно шмыгнул носом.

- Ну ладно, - засмеялся вошедший во время разговора таможенник. - Часы - это серьезно.

У таможенной стойки царила суета. Толпились люди, что-то пищало наверное, та самая аппаратура, о которой говорил полковник, - высвечивалось на экранах мониторов содержимое коробок и чемоданов. Ребята наблюдали за всем этим, сидя в стороне за небольшой перегородкой.

- Он! Наконец-то! - шепнул Пашка.

Иван Антонович не спеша показал свой паспорт и целую стопку каких-то бумаг. Потом махнул носильщикам, чтобы те подкатили тележки. С тележек сгрузили большие деревянные ящики. Потом ящики открыли, и таможенники стали осматривать лежащие в них скульптуры, сверяясь с бумагами. Потом по скульптурам начали водить какими-то приборчиками вроде пеналов. Иван Антонович безмятежно стоял в сторонке, ожидая. Он прямо излучал спокойствие и понимание: конечно, работайте, как же, ваше дело такое...

- Похоже, все у него в порядке, - сказал сидящий рядом с ребятами милиционер. - Ошиблись вы, молодые люди.

- Да вы что?! - ахнула Анка.

- Между прочим, это заслуженный человек. У него такое сопроводительное письмо, что на Марс можно лететь, - сказал милиционер. - И документы на скульптуры тоже в порядке. Не надо, девочка, зря на людей доносить!

Тут уж Пашка не выдержал. Доносить! Их обвиняют в доносительстве, а сами мышей не ловят!

Он стремительно выскочил из-за перегородки. Иван Антонович стоял в это время поодаль и спокойно беседовал о чем-то с таможенником. Все ящики, кроме одного, уже были аккуратно закрыты. А в последний открытый ящик укладывали Сальвадора Дали.

- Куда? - Милиционер попытался остановить Пашку.

Но было поздно. Пашка мгновенно оказался рядом с вечно удивленным испанским художником. Сейчас казалось, что скульптура удивляется вместе с таможенниками и пограничниками: "А ты здесь зачем?"

Не вдаваясь в объяснения, Пашка дернул великого испанца за ухо, как провинившегося школьника! Щелкнула пружинка...

- Но нам же часы надо забрать! - уговаривала Анка милицейского полковника. - Это же Мефодиевы часы, то есть его бабушки, там даже дарственная надпись есть!

- Заберете, все заберете, - невозмутимо отвечал тот. - Что я, себе их оставлю? Да поймите вы, это серьезное дело, не можем мы вещественные доказательства направо и налево раздавать.

- Вещественные доказательства! - сердился Пашка. - Если бы не мы, видали бы вы эти вещественные доказательства... А ещё говорили, у вас така-ая аппаратура!

- Насчет аппаратуры я сам удивляюсь, - слегка смутился полковник. Ничего ведь не показала! Скульптура как скульптура...

- Помрет с горя моя Марксэна, - сокрушался Мифа, когда они ехали в автобусе обратно в Москву. - Обнаружит пропажу - и сляжет. Точно!

- Не помрет, - уверенно сказал Пашка. - Скажем, что с помощью её часиков государственного преступника поймали, - она ещё гордиться будет. Эти бабульки - они ж любят что-нибудь такое... Героическое! - добавил он снисходительно.

- Она своим внуком гордиться будет, - уточнила Анка.

Мифа так и расплылся в улыбке. И ребята вдруг поняли, что видят его улыбку впервые. Она у него оказалась добродушная, как у ребенка.

ЭПИЛОГ

Хорошо, когда наступает весна. Но ещё лучше, когда она кончается. Потому что сразу начинается лето, и можно уехать из надоевшей за год Москвы на дачу. А там все, конечно, будет как в первый раз!

"Вообще-то так всегда бывает, - размышлял Саня Чибисов, запрятывая поглубже в стол наконец-то ставшие ненужными тетради. - Когда возвращаешься куда-нибудь, первое время кажется, что приехал на новое место. А потом привыкаешь - и все то же самое".

Правда, он знал, что когда вернется осенью домой, не все здесь будет таким, как прежде. Например, не увидит он утром, выгуливая Бармалея, высокого старика с рыжим пуделем Чубиком. То есть Чубика-то увидит, только выгуливать его будет художник Игорь. А прежний хозяин пуделя, оказывается, вовсе не собирался возвращаться в знакомый двор.

Новые хозяева, которым Иван Антонович заранее продал свою квартиру, ещё не вселились туда. А где живет теперь бывший владелец, Саня не знает. Да и не очень хочет знать... В тюрьму его, во всяком случае, не посадили. Хотя и выяснилось, что во всех скульптурах было спрятано множество всяких старинных вещей вроде Марксэниных часов и яиц Фаберже. И никакая аппаратура не могла их высветить! Потому что глина, из которой были сделаны скульптуры, оказалась не простой. Дотошный Пашка выяснил, что в неё было добавлено какое-то вещество, которое отражало любые просвечивающие лучи. Потому Иван Антонович и настаивал на том, чтобы скульптуры были сделаны из его материала...

- Противно, - поморщился, рассказывая об этом, художник Игорь. - Как младенца меня обманул... Любитель искусства нашелся! Если бы собрались все, у кого он в свое время эти предметы старины конфисковал для своей коллекции, - очередь бы выстроилась. А теперь - заслуженный человек, мирный пенсионер... Штраф заплатил за попытку вывезти культурные ценности без соответствующего разрешения - и все неудобства.

Саня понял, что художник говорил о том времени, когда такие, как его "добрый сосед", арестовывали ни в чем не повинных людей. И спокойно забирали себе их вещи... Папа давно уже рассказал ему о годах репрессий. Правда, Саня все-таки не мог понять: почему же никто в те годы не возмутился такой несправедливостью?

Часы Марксэне, конечно, вернули. Как и предполагал Саня, они оказались совсем не "безделушкой", а уникальной вещью. Таких всего три штуки успели сделать на Втором Московском часовом заводе, где Марксэна когда-то работала. Она сама потом рассказывала Сане, Анке и Мифе, что это были опытные экземпляры. Хотели наладить массовое производство таких часов, но оказалось, что работа слишком тонкая, на конвейер её не поставишь. Марксэна очень об этом сожалела, а Саня - ни капельки. Да это же хорошо, что произведения искусства невозможно делать на конвейере!

Мифа тоже так считает. Они с Саней часто обсуждают всякие, как он говорит, "вечные вопросы", когда выгуливают по утрам Джоя и Бармалея. Иногда к ним присоединяется Анка. Саня сначала думал, что она жалеет о том, как провела весенние каникулы. Бегали-бегали, следили-следили - а в результате почти ничего и не добились...

Но когда Саня сказал об этом Анке, она даже рот открыла от удивления.

- Да ты что, Чибисов? - ахнула она. - Как это ничего не добились?! А Мифа? А Марксэнины часы? Да разве только часы? Там же сколько всего было!

- Ну, не тебе же все это вернули... - на всякий случай пробормотал Саня.

Анка только рукой махнула. Она давно уже поняла: что ни делай, а мальчишки все равно будут считать тебя мелочью, которой все надо объяснять на пальцах. Ну и пусть! Разве их перевоспитаешь? Правда, иногда Анка подумывает: а не стать ли ей в самом деле учительницей? Уж мимо неё ни за что не проскочил бы какой-нибудь вредный Пашка Солдаткин! Уж она бы за него вовремя взялась!

Но пока Анка ещё ничего не решила окончательно. Да и куда спешить? Времени-то впереди - целая жизнь!