В холодных северных морях, где скрыты туманом таинственные острова, где в глубине фьордов прячутся корабли морских разбойников, странствуют герои этого романа. Им приходится испытать все — любовь и предательство, радость и боль, они проходят через междоусобную войну и гнев тех, кто владеет тайнами древней магии... Лишь бесконечная верность себе, несгибаемая сила духа и преданность друзьям и любимым спасают их в бушующих океанских просторах...

Юлия Горишняя

Слепой боец

ПЕРВАЯ СКЕЛА О ГЭВИНЕ, СЫНЕ ГЭВИРА

В многоснежную и суровую зиму Охоты н Сребророгого Оленя Гэвин, сын Гэвир, о ком сложили после столько предний, не вошел еще в возрст; и брт не взял его н эту охоту с собой. Тк случилось, что мимо Гэвин прошло нчло горькой и гордой скелы — об охоте, где охотились двое, добыч для них был одн, и о том, кк из-з кприз и бессердечия женщины смерть собрл свою жтву в двух смых именитых домх, и пли под ее серпом дв отвжных сердц. Еще не был добыт Сребророгий Олень, неуловимое сияющее чудо; предтельское убийство и рздор не рзделили еще Гэвиров и Локхиров, и мирно лежли в ножнх железные мечи.

Нш повесть нчинется, когд Гэвир, сын Гэвир, и Локхир, сын Локхир, в спешке и молчнии соперничеств мерили горы и лес, гоняясь з неуловимым чудесным зверем, солнце золотым и розовым игрло н снежном нсте, по которому бежл Гэвин н своих лыжх, подбитых оленьим мехом остью нзд.

В свои четырндцть с небольшим зим Гэвин был уже — тк же упрям, кк и десять зим спустя, гордость в нем был не только семейня — гордость Гэвиров, — но и своя собствення. См он двно считл себя взрослым. И обид, что второй из сыновей Гэвир (Гэвин был третьим) отпрвился с бртом, он — нет, погнл его в зснеженный лес в одиночку; впрочем, Гэвин с рннего детств охотился один, хотя никогд еще не збирлся тк длеко от родного хутор.

Дом должны были считть, что и это обычня охот; но олень, которого нынче выслеживл Гэвин, был не из тех, кого легко встретить. По гордости и упрямству своему Гэвин решил отпрвиться з Сребророгим см, хотя и не было ему никкого дел до прекрсной Ивелорн, нзнчившей ценой своей руки рог Сребророгого Оленя, ндеясь, конечно, что никто не осмелится коснуться любимого зверя смой Хозяйки Лес; лишь двое окзлись нстолько безрссудны — или нстолько влюблены, — чтоб принять ее вызов; лишь двое — и теперь вот Гэвин. Чем могл окончиться для него мльчишескя эт выходк, он и не подумл; кк не здумывлся о том, что будет делть после с рогми (которые, почти не сомневлся Гэвин, непременно ему достнутся!), все помыслы свои обртив н охоту и н поиски огромных, много больше, чем у обычного оленя, следов.

Хочется все же ндеяться, что потом гордость его принял бы вид великодушия, и он решил бы, покрсоввшись — естественно — своей победой, отдть ее плоды брту — со снисходительной усмешкой, ибо вовсе без одобрения смотрел н все эти стрсти вокруг ккой-то тм упрямой юбки, в то время кк зпросто можно плюнуть н нее и нйти другую. См он уже зглядывлся тогд н женщин — но куд больше н боевые топоры отц, н оскленные морды корблей и н диковинные вещи, добытые в зморских нбегх по другую сторону Летнего Пути.

И, конечно, не был еще тогд Гэвин тем русоволосым героем с глзми цвет моря, которому говорили девушки, будто крсив он, кк звонкоголосый Лур — веселый и щедрый Лур, бог воинов и битв. Но когд из-под кпюшон охотничьей куртки выглядывли его переменчивые серо-зеленые глз, уже вполне можно было поверить, что когд-нибудь — непременно! — будут они тк говорить.

Он сильно вырос з последнюю зиму, однко неуклюжим не стл; руки-ноги у него были крепкими, в мышцх мльчишескя гибкость нчл уже соединяться с неутомимой силой юности. Гэвин легок был н ногу и н лыжх шел привычно — не слишком торопясь, потому что незчем рсходовть силы попусту с смого нчл. Но и без того уже лыжи з полтор эти дня успели протянуть з ним длинный — хотя и легкий совсем — след н снегу. Человеку не дно знть своей судьбы. Эту долину меж укрытых синими елями горных гряд, с первой из которых, той, что зпднее, еще можно рзглядеть море, со второй — уже нельзя, и между ними ктит воды свои почти без уклон по голому глечному ложу чистый ручей, — эту долину, что десять зим спустя нзовут Бег Гэвин, он видел сегодня в первый рз.

Снряжясь нынче н охоту, Гэвин пострлся ничего не збыть. З спиной у него были лук, колчны и копье в руке, которым он пользовлся кк обычным лыжным шестом; н поясе — охотничий нож в тяжелых плоских ножнх и мешочек из кожи, в котором помещлся его пищевой зпс: жреня ячмення мук, которую можно есть прямо н ходу, и сушеные ягоды, что нзывются увжительно «кровью Лур», — одной горсти их хвтет, чтобы целый день бежть по следу лисы-чернобурки, не отствя от нее больше, чем н полет стрелы.

Кто ищет Сребророгого Оленя, должен быть готов к тому, что н ткой охоте у него может и не нйтись времени подстрелить зйц или тетерев себе н обед. Но пок что время у Гэвин было, и возле его вчершнего ночлег остлись зрыты в снегу голов и ноги глупой тетерки, что поплсь ему н глз ближе к вечеру н тком рсстоянии, с ккого не промхнулся бы и ребенок (конечно, из дом Гэвиров); перья ее Гэвин рзвеял по ветру, отпустив с ними вместе душу птицы к той, кому он приндлежл, — к Хозяйке Лес, влствующей нд всем, что бегет и летет в лесу, и всем, что в нем рстет. Хотя сейчс Гэвин собирлся свершить не лучший по отношению к ней поступок, он все же не хотел уж совсем обижть ее, откзывясь от обычев, будто вор.

День поворчивл к вечеру, и по сверкющему золотом снегу тень бежл впереди Гэвин, длиння, точно мчт. Долину впереди зкрывл гигнтский утес; у подножия его дымилось темное пятно — злитое водою углубление в скле, которое выбил здесь водопд з долгие тысячи лет. Сейчс водопд збило льдом, но льющиеся по обе стороны утес боковые струи подпитывли ручей под снегом. Нверняк тм водились форели. Следы росомхи, спусквшиеся с зпд по осыпчтому склону — туд, к подножию утес, — говорили, что и росомх знет об этом. Но Гэвину не нужн был коврня охотниц, не нужны были ее дргоценные шкур и жир, что тк ценят колдуньи, — хотя в другое время он обрдовлся бы, увидв когтистые следы, похожие н медвежьи, — ему нужны были совсем иные следы.

Утверждли, что чще всего Сребророгого Оленя видят высоко в горх, среди острых отрогов; рсскзывли дже о его любимой долине тм, между вершин, где он бродит ясными ночми, и звезды блестят у него н рогх; но кждый из рсскзчиков помещл эту долину в другом месте, уверяя клятвенно, что именно он знет истину и никто иной. В любом случе путь Гэвин лежл в горы. Выбрв склон поположистей, он свернул и стл взбирться, тяжело опирясь н копье; ему не хотелось рньше времени снимть лыжи и провливться в снег по пояс. Добрвшись нконец до крйних елей, Гэвин ухвтился з ветки и обернулся.

Солнце светило ему в лицо. Вдоль всей белой долины дымился ручей, и рядом с ним тянулись, уже отмеченные синими тенями, его следы. Где-то длеко звенел синиц. Морозный воздух слегк пощипывл щеки.

Потом Гэвин снял лыжи и, зкинув их з спину, углубился в ельник. Он лез по склону довольно долго, потому что подъем был крут, снег много. Где-то н половине подъем он вдруг остновился, осторожно положил все, что держл в рукх, н снег и кошчьим движением снял со спины лук. Нтягивя тетиву, он ухитрился не скрипнуть, не отрывя при этом глз от птицы н смой верхушке ели выше по склону нд ним. Кедровк свлилсь вниз, сшибя снег с веток, стрел вошл ей в шею. Теперь дже смолюбие Гэвин должно было признть, что это хороший выстрел.

Еще один рз Гэвин остновился тм, где ветролом открывл взгляду небо. Н севере оно нехорошо, мутно поголубело. Гэвин знл, кк быстро срывется метель в горх, но особенно тревожиться было нечего, рзве что стоило немного поспешить с ночлегом. Перебрвшись по небольшой улоговине н другую сторону гряды, он увидел, что дльше горы поднимются все выше и выше; здесь нчинлсь неведомя стрн, рзбитя ущельями, перепхння ледникми, усеяння острыми пикми.

Некоторое время Гэвин шел по гребню еще одного склон по нпрвлению к ней, нет-нет д и поглядывя н север, пок не ншел в ветроломе удобное место: в выворотине под корнями одной ели, полупривленное стволом другой. Чтобы устроиться пондежней, Гэвин нвлил туд еловых лп, потом — рядом, в двух шгх — н скорую руку рзвел костер, зжрил прямо в перьях свою добычу; пок он ел, в горных вершинх уже згудел ветер — ровно, кк нтянутя холстин. По темнеющему небу понеслись тучи.

Збрвшись в свое убежище и звлив себя лпником, Гэвин сыто и довольно вздохнул. Зсыпя, он слышл вой метели, потом этот звук стл глухим и совсем неясным, снег шел всю ночь, зметя его все сильней и сильней.

В это смое время дом у Гэвин его мть, Дйнэн, дочь Рхт, рсчесывл перед сном волосы своей мленькой дочери, Кетиль, и вдруг зплкл, уткнувшись лицом в ее мкушку. Девочк удивленно звертел головой, пытясь оглянуться. А стря няньк, Фмт, стоявшя рядом, скзл:

— Все в роду Гэвиров сумсшедшие. Но этот — больше всех, что верно, то верно!

Сребророгий Олень — опсный зверь, у него острые рог и тяжелые копыт, и дром он не отдст свою жизнь. Гэвин знл это, и ему это было по душе: Олень — добыч, достойня нстоящего охотник. К своему походу он отнесся не кк к безопсной прогулке, снряжение с собой взял смое ндежное и смое лучшее, и копье взял смое лучшее, ясеневое копье отц. Попросту он своровл его — сиял тйком со скрепы нд притолокой, где оно висело. Обнружили это только сегодня вечером.

— Ах, волки его зешь, проклятый мльчишк! — скзл Гэвир, его отец, стукнув по столу тяжелым кулком. В сердцх ему доводилось говривть и не ткое. А Дйнен воскликнул:

— Нет! — И добвил немного спустя, уже тише: — Хозяйк Лес, не услышь эти слов…

Он любил всех своих сыновей и плкл теперь обо всех, кто сейчс в горх: о стршем, и о втором, и о Гэвине тоже.

Когд Гэвин проснулся и вылез из своего сугроб, с трудом рзбросв толстый слой снег нд собой, уже двно нступило утро, и с пронзительно синего неб солнце горячило кровь. Снег нвлило столько, что все было не узнть. Ели стояли белыми до смых мкушек. Кривой и редкий горный лес стл скзочным чертогом. Но это был згдочный и грозный чертог. Прямо перед Гэвином чернел в небе гигнтский пик, похожий н зубец короны. «Туд и ндо отпрвиться, — думл он, собиря свое снряжение и продевя ноги в лыжи. — Именно в тких местх должен бродить Сребророгий Олень. Может, именно з тем вот пиком лежит его одинокя долин, где весной он ступет по цветм кменики».

Гэвину кзлось, что он подобрлся уже совсем, совсем близко. Чутье н опсность изменило ему. Огибя иззубренный черный пик, он ступил н снежный крниз нд ущельем, что, прикрытый свежим снегом, обмнул бы и куд более опытного человек, и крниз обрушился под его тяжестью со звуком, похожим н тихий гром. Но Гэвин не рзбился, и его не пропороли вершины елей, росших внизу; он упл н еловые лпы, и они, спружинив, отшвырнули его н снежную зметь, которя и принял его в себя, точно в ггчий пух.

Очнувшись, он несколько рз пытлся подняться, и нконец ему это удлось. Прошло не тк уж мло времени, пок Гэвин рзглядел, что сейчс все еще утро, что высоко нд ним чернеет все тот же иззубренный пик, видный лишь нполовину нд синим крем снегового крниз, и оттуд вниз идут шестьдесят отвесных локтей ярко-серой под солнцем грнитной стены, у подножия которой он сейчс стоял. Тогд здним числом Гэвин зтрясло, и он осел н снег. Потом он нчл проверять свои вещи: все ли цело. Левя лыж пропл, второй колчн тоже. Копье ушло глубоко в снег, но Гэвин отрыл его. Той же веткой, должно быть, что сорвл колчн у него с плеч, рспорот был слегк н спине его куртк — хорошо, не кож. Но больше всего Гэвин пожлел о лыжх. Это знчило — охот зкончен. Без лыж не догонишь Сребророгого, когд лежт ткие сугробы. Он оглянулся вокруг. Стены ущелья обступли его, северня — вся в утреннем свете, южня чернел, кк псть неведомого зверя. Кое-где н выступх виднелись пятн снег. Немного спустя до Гэвин дошло, что эти стены не рзмыкются — нигде. Он был в кменном колодце: поплся, кк в ловчую яму кбн.

До полудня он облзил по кругу все ущелье, пытясь нйти место, где по глдкому почти кмню можно было бы взобрться. Больше чем н несколько локтей от земли ему не удвлось подняться. В пятый рз соскльзывя обртно, он зрычл от унижения. Здесь дже не было ничего, что можно использовть: плоскодоння кружк-ущелье, чхлые ели н северной его стороне, груды влунов, не прикрытые снегом, у стены нпротив. Не зметно ни птицы, ни зверя; может быть, и трв здесь не росл. Окзвшись н том месте, откуд он нчл обходить свою ловушку, Гэвин сел опять в сугроб. «Ничего особенного», — думл он. Он, сын Гэвир, был высокого мнения о своих умственных способностях; нужно только успокоиться, подумть кк следует, и выход нйдется. Может быть, придется думть день или дв. Это тоже ничего, ед у него не пропл, и ее должно хвтить больше чем н пру дней.

Кк рз в то время, когд Гэвин думл о еде, нд ним, точно с неб, рздлся снежный хруст. Он успел отскочить в сторону, и огромня глыб смерзшегося снег и фирн — еще один обрушившийся кус снежного крниз — рскололсь между ним и склой. Когд улеглсь взметнувшяся беля пыль, Гэвин подошел поближе к одному из тех двоих, что свлились с этой глыбой вместе, — или глыб свлилсь вместе с ними, — лежвшему, нелепо и мертво подвернув под себя рог. Это были обычные рог, не серебряные. Преследуемый волком олень тоже утртил чутье н опсность — и вылетел н этот крниз, волк бросился з ним и теперь лежл в нескольких шгх от оленя н снегу. Глядя н бурую тушу вженки, Гэвин почувствовл вдруг, будто чей-то холодный, твердый взгляд уперся ему в спину. Тогд он обернулся. Но это просто тень от корявой ели дотянулсь до него.

Не без труд Гэвин оттщил тушу рогтой поближе к середине ущелья — то еще звлит, если опять обрушится снег, — и решил, что подумет потом, сейчс будет есть. Олень был тощий, зросший длинной зимней бурой шерстью. Дикие олени здесь, н островх, той же породы, что и олени с мтерик, и точно тк же и быки, и вженки у них рогты, но быки зимою сбрсывют рог, вженки нет; ростом они тк мелки, что головою едв по грудь взрослому мужчине, поэтому жители островов с удивлением и недоверием выслушивют, если им рсскзывют об оленях нстолько рослых, что н них можно нвьючивть грузы и дже ездить верхом. Прежде чем свежевть вженку, Гэвин выдрл у нее из згривк клок шерсти и с силой дунул, тк что снежинки рзнеслись по белой снежной пелене.

— Хозяйк Лес, — скзл он, — прими ее; он возврщется к тебе.

У Гэвин было особенно много причин зботиться о том, чтоб не пренебрегть знкми увжения к Ней — теперь, когд он почувствовл Ее руку н себе. Но никогд и ни у кого он еще не просил помощи; не просил и сейчс. Он дже не позволил себе признться, что очень встревожен — встревожен, хотя зствил себя быть спокойным, — и что стрх поселяется в нем понемногу. Он не позволял себе признться — однко подумл об олене, что был пищей, с которой можно прожить здесь несколько дней, и не подумл о волке, чья шкур тоже могл бы пригодиться, потому что к возможности (или невозможности) выбрться отсюд он отношения не имел. А ведь именно нрстющий подспудно стрх змкнул его мысли в этом ущелье.

К волку Гэвин дже и не подошел. Впрочем, он считл, что тот все рвно издох. Но волки живучи; этот, кк видно, был удчлив, кк и Гэвин. Он отдышлся и потом пришел к костру Гэвин под елями, ждно ловя носом зпх жреной оленины.

Нверное, волк был очень голоден. Он остновился шгх в десяти от костр, не выдержл и продвинулся вперед еще н полшг. Гэвин швырнул в него головней. Волк прыгнул в сторону, отбежл немного и вернулся обртно, провливясь в снег. Он был двухлеток, тощий не только зимней, но и угловтой, щенячьей ккой-то худобой, шерсть торчл н нем тоже щенячьими лохмми; волк-подросток — они об с Гэвином были подростки, один для волчьего род, другой для людского. Тк что силы тут были рвны. Но человек имел слишком много своих, человечьих, штучек: огонь, копье, острые стрелы лук. Оленья туш, что лежл рядом с Гэвином и костром и пхл тк вкусно, окзывлсь недосягемой.

Тень уже нкрыл ущелье, хотя небо оствлось светлым и последнее солнце игрло н снеговом крнизе нд ними; нчинло подморживть, и когд волк, не отрывя глз от человек и мяс, опускл голову и хвтл пстью снег, чтоб глотть хоть что-нибудь, снег звонко хрустел.

Тк они переглядывлись довольно долго. Гэвин уже и оленину доел, и несколько рз брлся з лук — но всякий рз при этом движении волк, думвший, может быть, что вот сейчс опять зпустят в него огненным и кусчим, мгновенно отпрыгивл з ближйшую ель. «Ндо было срзу стрелять», — думл Гэвин. Почему он не выстрелил срзу? Человек и впрвду не знет своей судьбы; но, может быть, это судьб тогд позвл его, и Гэвин услышл ее зов?

Или, может быть, просто ему стновилось немного легче от того, что в безжизненном темнеющем ущелье с ним вместе был еще кто-то живой — хотя бы и волк.

Нконец волк ушел, смешно перепрыгивя в снегу, и прощльный взгляд его желтых глз точно говорил: «В конце концов, это нечестно, человек. Ведь я жезгнл этого оленя!» Волк был слишком голоден и еще не знл, что тм, куд он нынче угодил, ни в кком другом месте ему не повезет с едой больше, чем здесь.

Н ночь Гэвин збросил куски оленьей туши высоко н ель. Можно было бы збрться туд и смому, но что из этого получится? Только то, что, змерзнув, свлишься ночью. Ни один волк н свете, прво же, не стоил того, чтоб его боялся Гэвин, сын Гэвир. И, в смом деле, им влдел совсем не тот стрх, которого он ожидл, не смея гсить костер; ему кзлось, что все из-з волк, и он злился н себя з млодушие… Потом сил и н злость у него не стло, остлись лишь тьм и ужс перед чем-то неведомым и приближющимся вместе с тьмой. Гэвин сидел, сжвшись от холод, и ужс двил его все сильней и сильней.

Нступил ночь, влуны н голой, укрытой в вечной тени стороне ущелья зшевелились, рздвигясь медленно и неотвртимо, и рзверзлись между ними двери Туд, куд ходы только и могут быть в тких местх. Души всех людей окжутся Тм рно или поздно, ибо человек — не зверь лесной, которому дно в конце вернуться к своей Хозяйке; все спускются туд, но немногие могут оттуд выйти. Повелитель Црств Мертвых выпускет этих немногих н волю по ночм, и они, в вечной ненвисти Мертвого к Живому, вылетют н свою полуночную охоту, черные тени в черной тьме. Ворот для них рскрылись, и ветер из Црств Мертвых дохнул в ущелье; он згсил костер Гэвин, тот не смог шелохнуться, чтоб рзложить огонь снов. А потом с воплями, с плчем и хохотом черные души ринулись нружу, взмывя к небу, клубок з клубком.

Вдруг что-то шерстистое, живое скуля притиснулось к боку Гэвин - это ншел его волк. Голод, опсность, исходящя от человек, — все было збыто, и зверь, полный того же ужс, прижимлся к единственному живому существу, которое было сейчс с ним рядом, кк к последнему своему спсению, и Гэвин, кк к последнему своему спсению, прижимлся к нему. Тк они сидели, двое живых, и мертвые, рзлетевшись по холодному ночному небу, умчлись прочь. Их не зметили.

Всю ночь черные ворот между влунми оствлись открыты, и дышло оттуд леденящим мороком. И всю эту ночь двое стиснутых этим мороком провели вместе; они дрожли одинково, человек и волк, и согревли друг друг огоньком жизни, который теплился в них.

Под утро черные тени прилетели обртно, ибо слишком были уже пропитны тьмой и смертью, чтобы оствться подолгу в мире живых, невыносимом, ненвистном для них и желнном, длее если бы зклятия Повелителя Црств Мертвых не возврщли их нзд под его влсть. И покуд они со стонми и довольным ухньем, покружив нд ущельем, низверглись в рзверстые ворот, н вся и все вокруг нхлынул опять ужс, подобный смерти, ужс, от которого невозможно думть, чувствовть и дышть. Зтем кмни зшевелились и сдвинулись, зкрывя вход в подземный мир.

Взошло солнце.

Срзу, кк только смог, Гэвин рзвел жркий костер, точно пытясь отогреться з всю эту ночь, и принялся стряпть, ибо голод терзл его внутренности, оттого что все силы выпило время, пролетевшее от зкт до восход. А волк нбросился н оленье мясо, спущенное вниз, глотя, рыч и рзрывя зубми, неистово и ждно, дрож от возбуждения. Гэвин смотрел н это безучстно. Нбив брюхо тк, что едв мог двинуться, волк нелся снег, лег тут же, рядом, и уснул. Он проспл почти весь день, иногд повизгивя во сне. Постепенно Гэвин нчл чувствовть почти звисть к нему. Хорошо бы и ему сейчс быть зверем, чувствующим сильнее и безотчетнее, чем он см. Хорошо бы сейчс тоже зснуть. Но спть он не мог, смотрел н серые неодолимые стены ущелья и думл, кк выбрться отсюд. З целый день он тк и не придумл ничего. Будь он взрослым, он, верно, поседел бы после этой ночи; но Гэвин был еще очень молод, знчит — несколько менее человек и несколько более зверь, чем люди н десяток зим стрше.

К вечеру волк проснулся и, поев, стл потягивться с беззботностью собки н солнцепеке, Но с приближением темноты он все сильнее жлся к человеку.

Гэвин думл, что еще одну ткую ночь, кк вчер, он не переживет. Но он пережил ее. Полуночные охотники опять не зметили их: ни когд вылетли нружу, ни когд возврщлись. Но рно или поздно они должны были учуять свежую кровь, живую кровь в живых телх, притившихся под корявыми елями.

Весь следующий день Гэвин с тоской смотрел н серый грнит вокруг. Кк зубец короны, громоздился нд ним черный иззубренный пик. Гэвину очень хотелось бы, чтобы был еще ккой-нибудь выход. Но из этого ущелья выход был только один: вниз, где вход в Црство Мертвых, — конечно, для тех, кто не умеет летть. А Гэвин готов был уже почти н все что угодно, лишь бы выбрться отсюд, где он теперь чуть ли не все время чувствовл чей-то твердый, холодный взгляд н спине — когд он поворчивлся спиной к воротм, скрытым в вечно зтененной стороне ущелья под кмнями.

«Ведь ты мужчин, — говорил он себе. — Ты сын воин и см будешь воином, будешь предводителем н своем корбле, будешь водить людей в плвния и нбеги и когд-нибудь см сойдешь Туд. Нельзя предводительствовть людьми, когд в сердце нет твердости перед учстью, ккой их подвергешь. Если тков твоя судьб — можно ли отступть? И никто из Гэвиров и сыновей Гэвир (ткие слов н Гэвин действовли лучше всего) не дрожл перед этим входом!» Но все-тки одно дело — вступить в подземный мир гордо и спокойно, когд придет твое время, и совсем другое — спуститься туд смому, когд ты жив, кровь еще содрогется и бурлит. Гэвин знл, что в Црство Мертвых ведет много дверей: можно войти здесь, выйти где-нибудь в другом месте, это будет кк подземный ход из осжденного город, — о тких вещх он слышл от отц. Но знл бы кто, кк ему хотелось, чтоб это был и впрвду подземный ход — подземный ход, и больше ничего…

Черные ворот отворились, кк всегд, и Гэвин с волком пережили опять несколько минут ужс, рвного смерти, пок воющие тени вырывлись нружу и, клубясь, рзлетлись по ночному небу. Тогд, отдышвшись, Гэвин пошел через ущелье к воротм, стрясь быть совсем бесшумным: чтоб ни один ремень не скрипнул, чтоб дыхния не было слышно. И все-тки он скорее почувствовл, чем услышл, шевеление з собой; вот кто был бесшумным — волк.

Волк шел з ним, он доверял уже человеку, и уж лучше сдохнуть, чем остться тут одному. Гэвин не стл его прогонять. Он протиснулся в рсщелину между влунми, не здерживясь, у Гэвин хвтило ум понять, что стоит остновиться, здумться, и ужс погонит его нзд без оглядки. Высоко подняв шерсть н згривке и зрнее склясь, волк пробирлся следом. Стржи ворот, если они здесь и были, не помешли им: эти стржи никогд не обрщют внимния н тех, кто идет внутрь, не нружу. Тк проскользнули они в длинный, нескончемый ход, дышщий холодом смерти, две серые тени, крдущиеся, дрожщие, нстороженные: худощвый подросток и молодой волк. И никто не знет, кто из них, человек или зверь, больше обязн другому тем, что в конце концов они ншли нужную дорогу.

Всего три дня прошло; но им смим покзлось — много больше блуждли они тм, где не бывет ни солнц, ни звезд, ни дня и ни ночи, только одни вечные сумерки, и безучстные ко всему души умерших бродят вечно по бескрйним рвнинм, теряющимся вдли во мгле. Они не змечют друг друг, они вообще никого не змечют, и живых человек и зверя они не змечли, когд те проходили мимо. Некоторые из них что-то шепчут бессмысленно, иные вскрикивют; и н погруженной в сумрк рвнине это сливется в жужжщий гул, ткой женеясный, кк сумерки. Тков учсть большинств — тех, кто смирился и не рвется нружу. Видел Гэвин и тех, что со стонми и воплями летели обртно после своей ночной охоты, вечно стрдющие от ненвисти к миру живых, где они не могут более жить.

В подземных коридорх несколько рз спутники ныряли в темные углы, прячсь от проходивших мимо демонов — прислужников Повелителя Црств Мертвых; рз через одну из боковых дверей Гэвин зглянул укрдкой в пиршественную злу, где з длинным столом пировли демоны, уродливо и с хохотом подржя людским обычям. Множество демонов в смых рзных грубых и мерзких обличиях горлнили, буйствовли, ели и пили, хотя лучше было бы не упоминть то, что з их столом сходило з яств и з вино.

В дльнем конце их трпезной высокий проем выходил сбоку в тронный зл, мрчный и пышный; во дворце не было тогд Повелителя, знятого делми где-то в другой чсти свет, и Гэвин увидел лишь его огромный грозный трон, полный непомерного и могущественного величия и более черный, чем см тьм. Гэвин смотрел н него только миг, но миг было достточно. Величие этого трон охрняло змок лучше, чем тысячи стржников, и вот потому-то, пройдя змок Повелителя нсквозь, Гэвин не встретил ни охрны, ни чсовых.

Он не спусклся вниз, в подвлы змк, где есть мест, от которых шрхются дже демоны, не видел Гэвин и сокровищницы Повелителя Црств Мертвых, что убил бы, нверное, его своими ловушкми; хотя — кто знет? — возможно, он уже не смогл бы его зинтересовть.

В этом подземелье, глотющем звук шгов и шевеление жизни с одинковой охотой, сумерки постепенно вошли и в его душу. Устлость и безрзличие окутли Гэвин тяжелым своим плщом; под весом этого плщ он тщился, едв передвигя ноги, не зня и не помня уже, кто он и кк попл сюд, и отчего должен идти и идти, и отыскивть в лбиринте ходов и коридоров те из них, что вели вверх, вверх, вверх, к миру живых, который для него не был теперь дже воспоминнием — только местом, где он сможет остновиться нконец.

Когд в одном из переходов, поднимвшемся кверху сперв круто, зтем все более полого, збрезжил вдли перед ним серенький свет зимнего дня, Гэвин не почувствовл ни удивления, ни рдости и лишь продолжл идти, дже не ускорив шг, з ним, уже не тк легко и бесшумно, кк прежде, брел волк. Между тяжелых влунов н горном склоне открывлся выход н землю, и они выбрлись туд один з другим. «Все, — подумл Гэвин. — Все». И в ту же минуту волк, кк он это делл уже несколько рз в подземных коридорх, если змечл опсность рньше Гэвин, ткнулся ему в ноги головой.

Гэвин обернулся. Он был в длинном, голом, звленном кменными глыбми ущелье, безрдостное низкое небо нкрывло его сверху, безрдостные серые кмни, испчкнные кое-где пятнми мх, были вокруг. Солнце не могло пробиться сквозь облк, которые, кзлось, были здесь всегд и всегд будут, и вечно будут плвть в этом ущелье смутные сумерки, ткие же, кк те, в которых безучстно бродят души мертвых в своей стрне. Это было тоскливое место, и именно тоск стл первым чувством, для которого проснулсь душ Гэвин после подземной пустоты, и еще — дикое и муторное ощущение, будто он был уже здесь, уже видел все это, уже бродил в этих сумеркх, кк будто он никуд и не уходил с долин стрны мертвых или вечно, куд бы ни пошел, обречен возврщться туд. А потом Гэвин зметил движение меж влунов и больше не мог думть ни о чем, только о существе, пробирющемся тм по нпрвлению к нему, медленно — медленно — очень медленно — кк во сне, от которого невозможно проснуться.

Оно было похоже н жбу, но огромную, высотою Гэвину по пояс, неуклюжее и серое цветом, кк кмни вокруг, и точно тк же по бугристой его шкуре рсползлись бурые пятн, будто мох; должно быть, поэтому кзлось, что и смо оно из кмня, может, тк оно и было, никто ведь не знет, из чего творит Повелитель Црств Мертвых своих чудовищ. Никогд рньше Гэвин не видел ни одного из них, и уж тем более — тк близко. Немногие из этих чудовищ могут существовть при свете, и этот стрж ворот был из тких. Еще отвртительней он стновился оттого, что подствлял дню свое уродство, не прятлся с ним в темных углх. И глвное — ни рзу еще ни одно из ужсных чудес подземного мир, которых нвидлся тм Гэвин, не обрщло н него внимния. А эт кмення жб смотрел прямо н него немигющими желтыми глзми, и мло ккому вргу пожелешь попсть под взгляд этих глз.

Еще прежде, чем Гэвин успел понять что-либо, его тело уже действовло: првя рук см по себе стряхнул верхнюю тяжелую руквицу, в следующее мгновение левя рук должн был подхвтить ее н лету, првя метнуться з спину, к нвершию лук; и кзлось. Гэвину, что целую вечность пдет вниз его руквиц, не пдет, звисет в воздухе, но все-тки прежде, чем пльцы Гэвин сомкнулись н ней, он уже пролетел мимо них и упл ему под ноги, оттого что тело его двиглось еще медленнее — тк всегд бывет во сне. Он ведь смотрел прямо в глз этой тври, этого делть нельзя, и Гэвин успел понять, что должен оторвть свой взгляд от них, пок есть еще у него силы н это; волк, дрож, прижлся к его ноге, и Гэвин зствил себя оглянуться. С кменистого склон ущелья спусклсь к нему еще одн огромня жб, точь-в-точь ткя же.

— Двным-двно никто не проходил этой дорогой, — произнесл жб у Гэвин з спиной. — Я уж думл, все збыли про нее.

А с противоположного склон ползл вниз еще одн жб, и еще, и еще. «Быть может, — мелькнуло в уме у Гэвин, — все влуны в этом ущелье были стржми ворот, ждущими своего чс?..» Семь кменных жб окружили его со всех сторон, мерзкие, неуклюжие, рзглядывющие его огромными янтрными глзми.

— Ты человек, — скзл первя из них.

— Он человек, — скзл другя.

— Он живой человек, — скзл третья.

— И этот, второй, тоже живой, — скзл четвертя.

— Они вышли из Двери, — скзл пятя.

— Живые не могут выходить из Двери, — скзл шестя.

— Никто не может выйти из Двери без позволенья, — скзл еще одн, и Гэвин не смог уже рзобрть, которя, их одинковые голос сливлись, и сми они сливлись в один жуткий хоровод, что плыл вокруг него, увлекя з собою весь мир, и все плыло у него перед глзми. Гэвин рвнул лук из-з плеч, но стрел, удрив в кменную шкуру одной из жб, отскочил, сломвшись, и нд ухом Гэвин мерзко ззвенел лопнувшя тетив.

— Он хотел нс убить! - зсмеялсь жб, и смех ее был тким же рвнодушным, кк голос до этого, если только рвнодушным может быть смех.

— Он хотел нс убить, — повторил другя.

— Нс!? — зхохотл третья.

У Гэвин оствлись теперь только копье и нож, и рук его см ухвтилсь з копье — он не хотел окзться вблизи этих тврей.

— Ну, подходите! — крикнул он. — Подходите, попробуйте! — И см не узнл своего голос — не голос то был, хриплое рычнье, точно слов человеческой речи непривычны стли ему з эти дни. И рядом, весь сжвшись и подняв шерсть н згривке, грозно рычл волк, рычл все сильней и сильней, оборотив морду к одной из жб, он-то и явилсь Гэвину первой, хоть этого он не смог бы рзобрть.

— Ты смешон, человек, — скзл он.

— Ты смешон, — повторил другя.

— Ты смешон, — эхом отозвлсь третья.

Когд-то я тоже был человеком, — скзл первя. — И я помнил тогд, кк нзывются те кривульки и плочки, з которые ты хвтешься. Но что ты знешь о нстоящем могуществе, о силх, игрющих жизнью и смертью?! Что ты знешь о нстоящем стрхе и нстоящих мукх, человек?

— Что ты знешь?! — повторил другя.

— Что он может об этом знть?! — произнесл еще одн.

— Когд-то я был человеком, — говорил первя. — Я боялся смерти. Я не хотел спускться вниз, в стрну без звезд и солнц, бродить вечно среди рвнодушных теней. И я совершил сделку. Мне дно было не уходить с Земли. Мне дно было еще многое. Мне дно было могущество, которое тебе и не снилось, человек! — А в прекрсных янтрных глзх, смотревших н Гэвин с ее уродливой морды, был тоск — рвнодушня, безмерня тоск.

— Если б ты и впрвду был человеком, ты б не соглсился н ткое!!! — прорычл Гэвин.

И ясеневое копье в его руке смо метнулось вперед, кк живое, — впрочем, оно и было живым, ведь чстичк жизни в Ясене, Бессмертном Древе, из которого было сотворено все живое и сущее н Земле, никогд не умирет; в янтрных жбьих глзх дрогнуло что-то, когд это копье вошло в кменную спину, пробив сердце нсквозь — если у стржей ворот бывет сердце. Гэвин отступил н шг нзд, потом еще н шг, оттого что ярость отчяния и безысходности нчл уже оствлять его и душ его ужслсь быть рядом с этой тврью дже н длину копья. Все тк же глядя н Гэвин янтрными очми, в которых был тоск, кмення жб проговорил негромко и удивленно:

— Откуд ты узнл, кк освободить меня, человек?

И впервые остльные не повторили ее слов.

Гэвин оглянулся. Они рсступились, двя ему дорогу. Но Гэвин не ушел, пок тело той кменной жбы не утртило видимость жизни, что был в ней до сих пор, и не истяло потом, кк тет тумн, рстворяясь в воздухе без осттк, и он смог збрть свое копье, оствшееся н кмнях.

Гэвин ел понемногу в подземелье, для волк после того, кк он нбил себе живот олениной, небольшой пост был не стршен. Вод — другое дело, всякий ведь знет, что воду в Црстве Мертвых пить нельзя. Гэвин взял с собою снег, нбив им кожную руквицу, и снег этот они с волком делили по-честному с тех пор, кк в первый рз волк толкнулся ему в ноги, рньше услышв идущего нвстречу демон; и снег двно уже кончился. О жжде, терзвшей его, Гэвин вспомнил, только окзвшись в соседней с тем ущельем долине, и они с волком нглотлись снег, н котором не было видно ни людских, ни звериных следов, но это сейчс их не волновло, — и, упв, зснули тут же в снегу.

Волк проснулся первым. Когд Гэвин рзбудил ночной холод, он услышл его вой в лесу — вой по добыче, которой нет. Под утро волк вернулся, весь в снегу, и Гэвин понял, что ничего съедобного тот тк и не добыл. «Потому и вернулся», — подумл Гэвин. Тк бывет у волков — пок еды нет, стя держится вместе; и, должно быть, волк принял уже Гэвин в свою стю.

Гэвин сидел у костр — грелся. Не без опски еще поглядывя н огонь — это кусчее, хотя и приятно (если не слишком приближться) греющее бок, — волк сел нпротив; теплые отсветы игрли н его морде, он смотрел н плмя, кк смотрели когд-то предки собк в древних пещерх, которые они делили с предкми людей, и думл, нверное, о том же, о чем они тогд: что, если им охотиться вместе, будет горздо больше добычи.

— Ну что, волк? — скзл Гэвин. — Что ты об этом думешь?.. Что это с нми было?

Волк не знл, что и думть; он пошевелил носом и фыркнул. Все в костре ему нрвилось, кроме дым.

— Что ты об этом думешь? — повторил Гэвин. — Может быть, он и впрвду когд-то был человеком? Если он хотел, чтоб я убил его…

Но волк ничего не знл об этих человечьих делх. Ведь он был всего лишь волком и никогд не здумывлся о жизни и смерти, и о силх, игрющих ими. Он вздохнул и положил морду н лпы. Здесь он ничем не мог Гэвину помочь.

Когд совсем рссвело, они отпрвились дльше. Но, оглянувшись перед тем, кк уйти из этой долины, Гэвин увидел вдли нечто, что зствило его нхмуриться: ккое-то движение в неподвижности долины, несколько серых пятен н снегу, собрвшихся вокруг мест, где был его костер.

— Что же это ты, волк? — скзл Гэвин. — Кк это ты их не зметил?

Волк чуть смущенно повел мордой. Он тоже не знл, кк это он не зметил их.

Гэвин не понимл, что это тм ткое, и не имел желния возврщться, чтобы выяснить. Мест здесь были незнкомые ему и безжизненные, дже лес н горных склонх кзлся вымершим, и Гэвин торопился уйти отсюд поскорей.

Они шли весь день, и вокруг был белый снег, горы, кк волны, и н небе, уже очистившемся от облков, совсем низко стояло мленькое, не греющее солнце. Ближе к вечеру Гэвин увидел опять что-то движущееся в пустыне з собой, теперь уже ближе, и, рзглядев, что это, Гэвин поднял угрожюще копье, потом всмотрелся получше и зхохотл — и впрвду очень уж смешно выглядели эти гигнтские кменные жбы, неуклюже ковыляющие, провливясь в глубоком снегу, шесть жб, рстянувшихся недлинной цепочкой. Они ползли по его следм с тупым и рвнодушным упорством, но Гэвин успел уже збыть, что чувствовл он при виде их в том ущелье, и теперь ему кзлось, будто сломвшяся стрел ему почудилсь, лопнувшя тетив н его луке был лишь случйностью, нвждение же, испытнное им тогд, — кошмр измученного устлостью тел и рссудк. Он помнил только, с ккою легкостью пробило ткую же тврь его копье, и чувствовл себя в бсолютной безопсности. Он смеялся.

— Эй вы, скороходы! — крикнул он. — Куд это вы собрлись? Не слишком ли дльняя дорог для тких коротких лпок?

Тври остновились — змерли, и ничто не шевелилось в них, дже горло, которое у нстоящих жб рздувлось бы от дыхния, — воистину словно кменные извяния жб. И глз их тоже не шевелились, глядя н Гэвин.

— Ну, ползите, ползите! — продолжл он. — Может, и нйдете себе ккое-нибудь болото! А ко мне не смейте приближться, не желю я видеть рядом с собой ткие мерзкие морды! Ясно? — И он словно змхнулся копьем.

Гэвин не боялся их больше, этих призрков, — от них не тянулись, кк он это только сейчс зметил, тени н снегу, знчит, они не были ни плотью, ни дже кмнем, — всего лишь призркми; они были ему просто противны, только и всего.

Н следующий день Гэвин с волком пришли уже в ткие мест, где был дичь, непугня, точно о человеке никогд не слыхл, и было ее столько, что две куроптки тут же вылетели у волк из-под лп; тот мигом здушил их, одну сожрл срзу, но вторую Гэвин успел отобрть; и волк только зрычл н него, д и то не слишком. И не ушел, дже когд дичи стло совсем много. Утолив первый голод, они стли охотиться уже рссудительней — по-человечьему. Обычно волк был згонщиком, потому что он мог двигться быстрее, чем Гэвин без лыж. И все это время жбы-призрки ползли з ними следом.

Морозные ночи и короткие дни, горы, лес, снег, тусклое солнце в пустынном небе, охот, ед, сон, и опять охот, и опять ед, и шесть кменных жб впридчу. Время от времени Гэвин оборчивлся к ним, угрожя копьем, когд ему кзлось, что они приблизились уж чересчур, и всякий рз это рсстояние стновилось меньше и меньше; в конце концов Гэвину ндоело их отгонять; он уже не обрщл н них внимния. Ему не нрвилось безлюдье вокруг, потому что ндо же было когд-нибудь добрться до людского жилья, и Гэвин нчл уже думть о том, кк он теперь попдет домой, и что, если это совсем не тот остров, где он живет, мло ли куд можно выйти, если бродишь не по земле, под землей. Он стрлся уже поменьше времени тртить н охоту и больше проходить з день; серые призрки, шедшие з ним, стли отствть, но н привле всегд догоняли Гэвин, и однжды, когд они опять окружили его костер, одн из жб скзл:

Ты мешешь нм охотиться н вс, человек. Ты идешь слишком быстро.

— Охотиться! — Гэвину покзлось это смешным.

— А нм нужно охотиться н кого-нибудь, — скзл другя жб.

— Ты ведь убил стрж ворот, и нм нужен кто-то еще, — скзл третья.

— Я вм не стрж ворот, — скзл Гэвин.

— Конечно, нет, — зхихикл четвертя. И остльные зхихикли тоже — прямо деревенские кумушки, сплетничющие н солнцепеке.

— Конечно, ты не он, — скзл пятя.

— Ты живой, он был — нет, — скзл шестя.

— И этот, другой, тоже живой, — скзл первя.

— Повелитель Црств Мертвых приствил нс к нему, — скзл вторя.

Повелитель выпустил нс из пустоты з Пределом, — скзл третья. — Он тогд еще знимлся ткими вещми.

— Повелитель ведь был колдуном когд-то. Когд был человеком, — скзл четвертя.

— Он совершил сделку, потому что хотел могуществ для своих опытов, — опять зхихикл пятя. — Он тогд хотел все знть.

— Все, дже то, что знть нельзя, — скзл шестя. — И он открыл дверь в Пустоту, чтоб узнть, сможет он это или нет.

— Открыл и выпустил нс, — скзл первя.

— Он не знл, куд нс деть, вот и пристроил к стржу ворот, чтобы мы сторожили с ним вместе, — скзл вторя.

— Он, должно быть, уже двно збыл о нс, — скзл третья.

— Повелитель ведь теперь не открывет никких дверей, — скзл четвертя. — Ему это уже неинтересно.

— А ты отпрвил стрж н подземные рвнины и освободил нс от зклятия, — скзл пятя.

— Теперь мы можем идти куд угодно, — скзл шестя.

— И охотиться н кого угодно, — скзл первя.

— Но из всех, н кого можно охотиться, тм были только вы двое, — скзл вторя.

— Ты и этот, серый, который с тобой, — скзл третья.

— И мы пошли з вми, — скзл четвертя.

— Только ты идешь слишком быстро, — скзл пятя. — Вы должны идти помедленнее, чтобы мы могли поспевть.

— Потому что нм нужно охотиться н кого-нибудь, — скзл шестя.

Кзлось, они вот-вот нчнут все снчл. И Гэвин рявкнул:

— Зткнитесь все!

Ему больше не кзлось, что это смешно.

— Конечно, мы можем зткнуться, — скзл шестя жб.

— Конечно, мы можем, — скзл первя.

— Прежде мы не были ткими рзговорчивыми, — скзл вторя.

— Это оттого, что мы охотимся н тебя, — скзл третья. — Ты-то ведь любишь поговорить.

— Зткнитесь! — повторил Гэвин, и тогд они змолчли.

И опять дни и ночи; дни и ночи; и снов ночи, и снов дни, ночевки в снегу, жбы, ползущие следом. Гэвин больше не прогонял их. Ему было уже безрзлично, здесь они или нет, и он дже не удивился, когд однжды жбы вдруг остновились.

— Прощй, — скзл одн из них.

— Прощй, — повторил другя.

— Это был хорошя охот, — скзл третья и облизнулсь лым языком.

Гэвину было все рвно, и он не здумлся дже о том, что лого, яркого язык и клыков, блеснувших в ее длинной хищной псти, не может быть у жбы.

— Это был хорошя охот, — повторил четвертя. — А теперь мы можем охотиться н кого-нибудь другого.

— Вы хорошо нс кормили, — скзл пятя.

А шестя скзл:

— Прощй.

Но Гэвин только тупо посмотрел н них. Ему некогд было остнвливться и думть об этом. Он должен был идти. Они с волком ушли, и жбы остлись позди, в снегу.

Человеческое жилье было уже близко. Дичи стло меньше, оттого что он здесь был повыбит человеком, и несколько рз Гэвин змечл в лесу следы порубки, потом — ловушки, поствленные точно тк, кк ствили в его крях, и можно было бы подождть возле этих ловушек, когд придет охотник, нстороживший их, но Гэвин не мог ждть. Что-то гнло его вперед, вперед, дльше, туд, где шевелились, ходили, жили люди, он чувствовл, где это, кк вод чувствует прилив. Он подобрлся уже близко к людскому жилью, и первым человеком, н которого он нткнулся, был женщин с полной корзиной шишек — обычня женщин, дебеля и румяня от мороз, одетя, кк жен простого дружинник. Увидев. Гэвин, он зкричл и, потеряв свою корзину, бросилсь бежть, дв рз пдл в снег, подымлсь и, не оборчивясь, бежл дльше. «Дур бб, волк никогд не видел», — подумл рвнодушно Гэвин.

Рядом с ним хрустнули ветки. Волк выбирлся, догоняя его, из зрослей густого ельник. Гэвин повернулся и смотрел, кк тот лезет, провливясь в снег. А потом, медленно-медленно, он понял, что, когд женщин с шишкми увидел его, волк рядом с ним не было; он бежл не от волк — он бежл от него смого.

А то существо, которое он сейчс видел, существо, что выползло из ельник, — это был вовсе не волк, это был уже не волк, хотя оно, должно быть, до сих пор считло себя волком, не змечя своих постепенных перемен, кк и Гэвин до сих пор их не змечл. Это был кмення жб — жб, чем-то отдленно похожя н волк. А в ее желтых глзх н уродливой морде Гэвин увидел отржение себя смого — отржение того существ, которое когд-то было им, — кменную жбу, отдленно похожую н человек.

— Кк же мы охотились, волк? — рстерянно спросил он, глядя н свои коротенькие, медлительные жбьи лпки.

И вспомнил: уже довольно двно они с волком не згоняли дичь. В этом не было нужды. Нужно было только смотреть н нее, и тогд он см подходил — если удвлось поймть ее взгляд. Призрки збирют у тебя, но и дют тебе.

Они збирют совсем немного. Им нужн только небольшя чсть твоего существовния, чтоб зполнить им свое небытие и твоим содержнием — свою пустоту. Это почти незметно — кк незметен укусмлярийного комр. Но если прежде комр успел укусить человек, больного млярией, вскоре ты узнешь об этом.

Вскоре ты узнешь об этом - если тебя в тебе будет еще достточно много, чтобы узнть.

Волк попытлся здрть морду, чтобы звыть в тоске, но жбья огромня голов не поднимлсь — он был устроен не тк, чтобы поднимться к небу. И тогд он зскулил, беспомощно, кк щенок.

Кмення жб в Гэвине все тянул его вперед, туд, к людям. Слепо, рвнодушно, могущественно, и он не мог себе дже вообрзить, для чего это может пондобиться чудовищу, созднному в подземельях Повелителя Црств Мертвых. Но, если ей было это нужно, Гэвин-человек поступил ноборот: он уперся в снег всеми четырьмя своими жбьими лпкми срзу. А волк, все еще поскуливя, двинулся вперед. Ведь он был всего лишь волк. Гэвин смотрел, кк тот ползет, и тоск и рвнодушие подымлись в нем — рвнодушие и тоск, которые он видел когд-то в янтрных глзх. «Ккя рзниц? — говорили они. — Все теперь бессмысленно».

Потом он бросился вслед з волком, выклдывясь изо всех сил, чтоб догнть, — то есть ему, конечно же, лишь кзлось, что бросился, н смом-то деле он медленно ковылял, еле ворочя лпми и перепхивя брюхом снег, но все-тки он двиглся чуть быстрее, чем волк, и, догнв, врезлся с ткою силой, кк только мог, плечом тому в бок, едв не опрокинув. Он был сейчс по-прежнему крупнее волк. Тот остновился, мотя головой, и Гэвин попытлся згородить ему дорогу.

«Ты туд не пойдешь, — думл он. — Я тебя убью, но ты туд не пойдешь».

— Нзд, зверь! — только и смог выдохнуть он.

Но волк убедить словми было бы трудно, будь он дже просто зверь. Помогли звуки, донесшиеся от деревни. Люди бежли сюд с яростными крикми и нверняк с оружием, гремели колотушки, отгоняющие зло. Тогд то волчье, что еще было в волке, зговорило в нем стрхом перед этим шумом и воплями и стремлением убрться от них подльше. Подтлкивя зверя в бок, Гэвину удлось-тки рзвернуть его в обртную сторону. А смого себя ему приходилось тщить прочь, кк тщт стрелу из рны. Кое-кк они збрлись в ельник чуть дльше того мест, где еще влялсь в снегу корзин.

А люди из деревни, что тк яро нчли свою погоню, чем дльше, тем меньше вопили и больше били колотушкми в щиты. Они уже не бежли, шли, и все медленней, и, не доходя до корзины, остновились и некоторое время глядели н невиднные следы н том месте, где всполошившя их женщин увидел чудище; и они тк и не пошли дльше.

Гэвин их не видел. Он пострлся не прислушивться дже к их голосм. Ему кзлось, что, если он увидит их, — возненвидит и бросится убивть з то, что они по-прежнему люди, он - вот ткое. И одновременно его все тк же невыносимо тянуло к ним.

Те шесть жб, что будут теперь похожи еще и н волк, и н Гэвин, тоже поэтому стнут крутиться вокруг людей, хоть им, должно, все рвно, кого есть. И зрзят этим еще многих.

Но ккя теперь рзниц? Все бессмысленно. Зто мне дно было могущество, и дно было не уходить с Земли. Мне дно было еще многое. Мне дно было… Откуд ты узнл, кк освободить меня, человек?! «Где копье?» — думл Гэвин. Он не помнил, где. Н кком-то из привлов, когд он еще делл привлы и рзжигл костры, он не зхвтил копье с собой, оттого что ему уже невыносимо стло соседство с чстицей Бессмертного Древ, и то был первя из человеческих вещей, которую он оствил, не зметив этого.

Возле кждого следующего кострищ оствлось еще что-нибудь, и очень скоро он вовсе перестл рзжигть костры и где-то оствил одежду, оттого что он только стеснял движения, мерзнуть он и без нее не мерз… Серя, в бурых пятнх, бугристя шкур превосходно зщищл от, мороз, д и от всего н свете. Кроме копья, которое он взял когд-то тйком с его мест нд притолокой в родном доме. «А вдруг кто-то его нйдет? — думл Гэвин. — Мло ли что может быть. А вдруг этот кто-то выйдет н меня с ним? Я не хочу уходить с Земли. Я хочу могуществ, игрющего жизнью и смертью. Я хочу всего. Я вм не стрж, обреченный торчть у своих ворот, кк кмень! Я не хочу рисковть». Тот, кто думл это, был уже не Гэвин; он мог бы только скзть: «Я был когд-то им», и лишь что-то отдленно похожее н Гэвин оствлось в его интонциях и в том, что он хотел «всего».

И тогд он отпрвился обртно, в горы, той дорогой, которой пришел сюд, от одного привл к другому. Он ншел все то, что оствил, лежщим н тех же местх, но проползл мимо, не вглядывясь. Ему нужно было лишь одно.

Неторопливя, кк смерть, кмення жб пробирлсь в горном лесу, полня рвнодушного стремления уничтожить то, что угрожло видимости жизни, которя был в ней, следом з нею пробирлсь еще одн жб, поменьше; волк был всего лишь только зверь, и для него пустым звуком были любое могущество и любые соблзны, поэтому, должно быть, в нем все еще сохрнилось немного больше своего, собственного. Он следовл з вожком своей жбьей сти — з кменной жбой, в которой уже вовсе не было Гэвин и которя был вожком, оттого что был сильней, и потому он брел з нею, пусть дже недоумевя, зчем нужно именно туд.

Они ншли то, что искли, н поляне в горх, окруженной лиственницми и молчливыми елями, и орнжевогорлый клест, возившийся с шишкой н одной из них, вдруг оторвлся от ветки и мелькнул меж деревьями прочь. Рвнодушные жбьи глз узнвли поляну, хотя воспоминния прежнего, людского существовния были для нее кк сон, неясный и путный сон, лишенный смысл. Здесь Гэвин устривлся когд-то н ночлег. С тех пор поляну вновь зпорошило снежком, но подле вылезших из земли корней лиственницы кострище было все еще рзличимо, и рядом с ним, прислоненное к стволу, стояло ясеневое копье. Оно было все ткое же, обычное копье, кким было всегд. Удобное в руке круглое древко, белое, со звездно блестящим нконечником из «метлл морей».

Кк о любом копье из ясеня, о нем знли в этих крях, что оно живое и облдет собственной волей, совпдющей или не совпдющей с волей его влдельц, знли ткже, что оно сохрняет своему влдельцу мужество, лишет оборотней способности преврщться, обороняет дом от зпустения и дурного глз и дже излечивет болезни, от дурного глз приключющиеся; имя его было Бльрон.

Люди тут, н островх, живут незмысловто. Высшей Мгией не знимются, и им вовсе невдомек, что мудрецы из великих городов н юге пишут трктты о свойстве ясеня дровть тому, кто к нему приксется, Совпдение с его истинной Сутью, выводя это свойство из сущности ясеня, Мирового Древ, или из воли блюстителей Мир в прдвние времен, или еще из чего-нибудь, и рсходясь во мнениях. Тк что Гэвин этого не знл о своем копье, и кмення жб, перенявшя от него знния о человеческих вещх, тоже не знл, отчего отштнулсь, встретив глзми эту звенящую белизну, и не смогл уже вернуться н тот шг, которым попятилсь нзд.

Ничего еще не произошло, и это было действительно копье, кусок древесины с зключенной в нем крошечной чстичкой неумирющей жизни ясеня; оно стояло нискось, ясно освещенное солнцем, чстичк жизни в нем зствлял его неуловимо меняться, течь, кк текут реки, горы и звери, время и перемены и все остльное, чего нет и не может быть в Стрне Смерти. И оно ожидло. Оно было совсем безобидно. Оно было безобидно, кк нстороження зпдня или ловушк. Во всяком случе, именно тк его видел кмення жб. Непостижимо — кк смоуверенность Гэвин ослепил жбу нстолько, чтоб т не помнил все это время, что он ничего не в силх причинить ткому копью?!

«Я должен что-то сделть», — вспомнил жб. «Я должен что-то сделть», — вспомнил Гэвин, которого не было тк двно уже, точно он рссыплся в прх. Но вид этого копья сейчс, всего лишь вид, было достточно, чтоб он вернулся, кк возврщется олово, переплвленное после «оловянной чумы».

Жб попытлсь двинуться вперед. Но не смогл. Он не смогл шевельнуть ни единой лпой. Ужс рождлся в ней — в ней, не знвшей никогд никких человеческих чувств, — и гнл ее прочь. «Зчем ты приволок меня сюд? — в ярости звизжл он н Гэвин. — Зчем? Кк ты обмнул меня, человечишк?! Я до э т о г о и не дотронусь. Я не смогу до него дотронуться! Я не смогу до него дотронуться!!! — визжл он. — Это смерть!»

«Это смерть!» — подумл Гэвин освобожденно-рдостно, тк же освобожденно и тк же рдостно, кк стрж ворот в то мгновение, когд пошел нвстречу его копью. Кк он устл. Кк он, окзывется, устл от этой изврщенной видимости жизни, от смерти, бродящей по Земле, словно вся устлость мир вошл в его душу и звл его: пусть будет конец, пусть все это кончится, и тогд он збудет жбьеглзое нвждение, кк збудет остльное. Простя, нстоящя, првильня смерть, сумерки, шепот теней нд бесконечной рвниной, безучстность, и больше никких желний, никкого могуществ, никкого стрх потерять то, что и тк уже двным-двно потерял. Неужто он мог думть когд-то, что это стршно. Только бы скорей, нет сил больше ждть.

Но здесь сейчс не было никого, кто мог бы взять копье в руки и сделть все вместо него, позволив лишь пойти нвстречу. Смыми долгими мгновениями в жизни Гэвин были мгновения, когд он шевельнул коротенькой жбьей лпкой и сделл шг вперед, и еще один шг, и еще. С кждым движением словно что-то горело в нем и умирло, и нконец он окзлся рядом с копьем, но не смог себя зствить прикоснуться к нему. Кмення жб в нем уже не визжл, бессильно хрипел, и Гэвин очень хорошо знл, что он хрипит.

«Я — Гэвин, — подумл он. — Я Гэвин, сын Гэвир. А это всего-нвсего копье моего отц».

Кк-то нелепо, скорее плечом, чем пльцми, он потянулся к древку, толкнул его и, покуд копье пдло, тоже ткнулся в снег.

А потом время вернуло миру способность быть. Времени теперь было много.

Время опять текло внутри Гэвин биением горячей жилы в животе. Время текло внутри него, оттого что отныне в нем снов не было никкой вечности и не будет, покуд не придет срок спуститься н серые рвнины, где в конце концов окжутся души всех людей.

Когд Гэвин открыл глз, он лежл ничком в снегу, и его рук был н копье — обыкновення человеческя рук. А рядом с ним лежл волк, тоже положив лпу н древко, н лпу — лобстую голову, и вид у волк был ткой измученный, точно он гнл целый день быстроногую олениху, удрвшую все-тки. Его вел более прямой путь — путь инстинкт, того смого, что отыскивет зболевшему зверю нужный гриб или трву в лесу; но кто скзл, что они легче, — прямые пути?

— Ты тоже, волк, — прошептл Гэвин, едв сумев пошевелить губми.

А потом он опять зкрыл глз. Больше у него ни н что не было сил.

Говорили, что, может быть, Гэвину много легче окзлось бы жить, если бы он в своей жизни счел по-нстоящему рвным себе не только одно-единственное существо — волк, после того кк тот тоже сумел перебороть в себе жбью зрзу, кк перебрывют болезнь, и вернуть себе себя смого. Ведь ни один человек н свете не стл Гэвину тким другом, кким был волк: другом из тех, с которым никогд не чувствуют нужды выяснять, кто сильнее, кто слбей и кто кому должен подчиняться; из тех, которому не стыдно покзть свою слбость и сил рядом с которым нужн не для того, чтоб его превзойти; из тех, перед которыми дже смешным не стршно быть, потому что они все рвно знют, кков ты есть, д и ты все знешь про них. Иметь ткого друг — очень много. Окзвшись способным н эту дружбу рвных, иметь лишь одного ткого друг — очень мло. Д, говорящие тк првы. А еще они првы в том, что волк, который жил себе в лесу и приходил к Гэвину тогд, когд ему, волку, хотелось, — это для людей было уже слишком. В прозвище «Волчий Гэвин» всегд тилсь до поры до времени доля нстороженности — всегд, дже когд и не подрзумевлось в нем еще ничего дурного.

И, по словм многих, волк Гэвин был все-тки не совсем волк — не просто волк. И говорящие это тоже првы, хоть и не тк, кк понимют себя сми. Конечно, то был не просто волк, инче они с Гэвином и не ншли бы друг друг: он был не просто волк, кк и Гэвин был не просто человек, — Гэвин…

А тем временем к востоку от этих мест охот н Сребророгого Оленя подходил к концу. Хозяйк Лес не смогл спсти своего любимого зверя, оттого что ему было суждено погибнуть, но он смогл отомстить; и он сделл тк, чтоб Гэвир, сын Гэвир, и Локхир, сын Локхир, окзлись близ Оленя почти одновременно, только Локхир — позже, чем желл бы.

Н широкой поляне Гэвир, сын Гэвир из дом Гэвиров, нстиг нконец оленя, и тот, не желя больше убегть, встл и обернулся, чтобы принять бой. Было утро, облк зтянули небо, и солнце сквозь них светилось, точно серебряня монет. Ветер змер, когд Гэвир, сын Гэвир, выбежл из лес н своих лыжх и увидел Оленя, который ждл его; это был вженк, росля, кк олени н мтерике, и сильня, и под свежей шкурой ее, несмотря н всю их гонку, могучие мышцы не дрожли, кк будто он никогд не знл устлости и никогд не могл узнть смерти, сияние ее рогов было прекрсно, кк свет звезд. У нее были глз глубокого зеленого цвет, словно спокойное море, и глдкя шерсть, ткя беля, кк пен бурлящих волн, или кк снег н горных вершинх в лучх рссвет, или кк холодный клинок молнии. Снег искрился вокруг нее, отржя ее сияние. Он стоял, угрожя рогми, и тело ее пело своею силой, и гневом, и холодным чистым восторгом битвы, и крсот ее, не знвшя стрх, был нцелен прямо в Гэвир, кк стрел.

— Ты моя, — скзл Гэвир.

Может быть, в эту минуту он збыл дже об Ивелорн. И ему было безрзлично теперь, что будет он делть потом с серебряными рогми, и исполнит ли гордя Ивелорн свое обещние; не все ли рвно, достнется ли ему другя крсвиц, когд уже достлсь вот эт - с морской зеленью своих глз и шерстью белее облк. Чем бы ни кончилсь их битв, ему или ей было суждено здесь погибнуть, он приндлежл ему нвсегд.

Д, это Хозяйк Лес сделл тк, чтобы с другой стороны к их поляне уже приближлся Локхир, сын Локхир из дом Локхиров, чьи спутники потеряли его; но не ею это было решено. Это было решено много рньше, быть может, еще в миг сотворения мир, судьбою, которя выше стихий и людей. Хозяйк Лес знет о судьбе много больше, чем люди, но точно тк же ничего не может изменить, потому что судьб продиктовн всегд ншей собственной волей и ншими желниями, от которых мы не откжемся, кк не откзлся бы сейчс Гэвир от своей добычи, знй он нперед все, что случится после того, кк убьет он Сребророгого Оленя. И дже это знние, нверно, не отрвило бы его рдости — ни н мгновение.

А Локхир, сын Локхир, был свирепый, стрстный и угрюмый человек, кк все Локхиры: все Локхиры были свирепы, кк все Гэвиры — горды. Но этот Локхир уродился еще более опсным, чем бывло обычно в их роду; порою черня тоск нлетл н него порывми, и тогд он змолкл и уходил прочь от людей, кк безумный, порою — черня ярость, и тогд он убивл и крушил без рзбору. И вот ткого человек угорздило потерять голову от Ивелорн.

Он выбрлся н поляну с другой стороны и увидел изрытый рогми и истоптнный снег, и кровь н снегу, и лежщего н нем Оленя с охотничьим копьем в боку, и Гэвир, что стоял рядом. Ярость вступил в него, и Локхир, зкричв, бросил свое охотничье копье в Гэвир, через всю поляну, от одного конц ее до другого — верных пятьдесят шгов от мест, где был один, до мест, где был другой. Копье попло Гэвиру в грудь и пронзило его, вот ккой силы был бросок. И оттого эт полян с тех пор нзывется Копье Локхир.

Тк случилось, что Локхир, сын Локхир, стл убийцей Гэвир и еще клятвопреступником вдобвок, оттого что перед тем кк отпрвиться з Оленем, об они дли клятву перед стрейшинми округи не мешть друг другу, пок не кончится охот, — стрейшины опслись, что выйдет из этого худо. И вот — охот еще не окончилсь, хотя Олень был убит, охотники не вернулись еще домой, — Гэвир лежл в снегу с копьем Локхир в груди.

Спутники Гэвир, отствшие от него, в эту минуту добрлись до поляны тоже и, увидев все это и Локхир, не успевшего еще ступить ни шгу, зкричли от ярости. «Будь проклят ты, Локхир!» — успел выкрикнуть брт Гэвир и схвтился з лук, и вот тут вдруг жестокя метель сорвлсь с гор н поляну, но з мгновение до того, кк он все зкрыл тк, что невозможно стло рзглядеть собственной руки, все увидели стоящую нд Оленем Хозяйку Лес. Он был огромн, кк сосн, но в лице ее не было гнев, только горе и одиночество; ее седые волосы — ведь зимою он струх — рссыплись по плечм, збитые снегом, и беля нкидк взвивлсь, собиря ветер.

Метель звыл тысячей зверей со всех сторон, слепил глз снегом и збивл лиц, рсшвыривл людей толчкми ветр, и Локхир, сын Локхир, нчв понимть, что совершил, зстонл и бросился прочь, точно ветер гнл его в спину. Порою после особенно жестоких и буйных дел н него кк рз и нпдл эт его тоск.

Но потом он говорил всегд, что, если бы окзлся тм опять, убил бы Гэвир еще рз, и виру з убийство откзлся плтить тк гневно, что рспря после его черного дел згрохотл, кк горный обвл. Гэвиры к тому же тогд все рвно не взяли бы никкой плты, кроме кк кровью.

Спутники нее Гэвир остлись н поляне, у тел своего родич, когд метель улеглсь, они увидели, что Оленя не было тм больше, кк не было и копья Гэвир, именем Эльм; никто не знет, куд унесл их Хозяйк Лес. Тк что серебряные рог тк и не достлись никому.

В этот момент нш повесть вступет в облсть скзки. В смом деле, человек может многое, он может умирть и побеждть, умиря, и он может оствться человеком, когд оствться человеком невозможно, но вот выжить голым в снегу, кк Гэвин, человек не может никк, и это всякому известно. Тк и довелось бы ему змерзнуть — не вступись з него скзк. В смом деле, рзве это не скзк, что в тот же день Гэвин ншел местный охотник н белок? Он спугнул волк (который к тому времени уже достточно нбрлся сил, чтоб убрться, не попвшись н чужие людские глз) и окзлся нстолько добросердечным человеком, что не обртил внимния н стрнные следы вокруг, попросту взвлил Гэвин н зкорки и отнес к себе домой. И длее, рзве это не скзк, что жен охотник отогрел его и отпоил потом ткими трвми, от которых попрвился бы дже девяностолетний стрик, не то что Гэвин, который уже через полтор дня открыл глз? Првд, после этого ему пришлось выдумть для охотник сего женой ккую-нибудь более-менее првдоподобную историю, оттого что в истинной, кк кзлось ему, он игрл не слишком-то достойную роль. А выдумывть Гэвин вовсе никогд не умел, и все-тки его хозяев окзлись достточно простодушны, чтобы поверить ему, или достточно доброжелтельны, чтобы сделть вид, что поверили. И более того, через несколько дней он обнружил, что охотник рзыскл в лесу по Гэвиновым словм многие из его вещей, которые тк и остлись лежть вдоль его пути, и принес ему все это, копье и вовсе с первого же дня стояло у его постели, оттого что жен охотник сочл, что ткой могущественный тлисмн не может не помочь больному. Тк что когд жр у Гэвин спл нстолько, что жен охотник позволил ему встть с постели, он оделся в свои собственные одежды, уже приведенные в порядок ее умелыми рукми.

И вот тк, попрвляясь н хуторе у зботливых хозяев, где огонь был добр, котлы здорны и рзговорчивы, он выплывл постепенно из ужс, оствшегося позди, и в конце концов мог бы решить, что все это был лишь только бред в его лихордке. Он мог бы тк решить, если бы не волчий вой, ясный и звучный н морозе, который услышл он однжды днем, когд волкм не положено выть.

Нетерпеливый, кк всегд, Гэвин провел у охотник после этого всего дней шесть, сочтя себя совсем уже здоровым несколько преждевременно, тк же, кк некоторое время нзд несколько преждевременно стл считть себя совсем уже взрослым. Хозяев его (не рзделявшие ни одного из этих двух зблуждений) все рвно не сумели бы его удержть и предпочли рспрощться с ним по-хорошему, понимя, что инче он просто убежит от них. Охотник дже подрил Гэвину лыжи н прощние, очень неплохие лыжи и почти новые.

Д, что ни говори, это был все-тки совершення скзк. Хозяйк хутор нкормил его в последний рз и нкзл обязтельно, обязтельно снов погостить, если случится еще бывть в этих крях. Но, впрочем, может быть, все это можно списть и просто н везение Гэвин, удчливость которого вошл некоторое время спустя в поговорку. А вечером, после того кк он ушел, хозяйк хутор бросл несколько рз плочки н шкуре перед огнем, потом дв вечер подряд по временм одиноко смотрел н плмя, покуд муж не скзл ей:

— Неужто, по-твоему, добрых людей н свете нет? Ничего, он не пропдет. Нечего ему пропдть. Мло ли что сумсшедший.

— Ткие всегд пропдют, — ответил он, потом зябко передернул плечми, хотя в доме было жрко нтоплено. — Я тк хотел нгдть что-то другое, — скзл он. — Но у него слишком много удчи. Жизнь ему это еще вспомнит.

— Э, — скзл муж.

И больше они не говорили об этом.

Гэвину же и впрвду сейчс везло, ибо очень скоро после того, кк ушел он с гостеприимного хутор, он повстречл того, кого и ожидл повстречть, — своего знкомого волк.

Тот вышел из-з кмня и, усевшись н тропе перед Гэвииом, принялся смотреть н него твердо и требовтельно желтыми своими глзми.

— Ншел меня, серый, ? — скзл обрдовнный Гэвин. — Ну, пусть будет легк твоя охот з то, что грел мои голые бок. Много ли нынче зйчтины бегет по лесу, друг? — И он дже попытлся по-приятельски потрепть волк по згривку, потому что не умел тогд инче выржть своих чувств. Но волк увернулся и отпрыгнул в сторону. Не для того он остлся здесь и ждл возле хутор, чтобы позволять с собой вольности. И требовтельность из его глз не исчезл.

— Ты прв, — скзл тогд Гэвин и тоже посерьезнел. — У нс с тобой есть еще дело, волк. — И он стиснул копье крепче. — Не очень-то крсивое дело, првд, — добвил он сквозь зубы.

И впрвду, не слишком-то приятно пристрелить бешеную лисицу, увидевши ее в лесу, призрки, которые Гэвин все еще нзывл про себя жбми и которых он привел в эти кря з собою, были и опснее, и отвртительнее бешеной лисицы. Но волк приподнялся и подобрлся весь, почти незметно, кк умеют это делть волки, н дне его желтых глз Гэвин увидел, кк отржение, ткое же дрожщее нетерпение, кк в себе смом. Волк не сумел бы спрвиться с этим один, без человек, кк и Гэвин без него; и он тоже не мог знть в своей жизни покоя, пок это неведомое, и нежить и немертвь, бродило по земле.

И в тот день и в тот чс Гэвин нчл свою охоту, смую, может быть, стрнную охоту в его жизни. Он вернулся н то место, где рсстлся с ними, и оттуд волк повел его по зсыпнным снегом следм, отыскивя их звериным своим чутьем, чутьем своей ненвисти, большей дже, чем к бешеной лисице, ненвисти, которую не понять никогд ни одному человеку. Очень скоро следы рзделились: эти тври были теперь уже немного волки, волки держтся стей лишь до тех пор, пок вокруг мло дичи.

А здесь для них дичи было много. И в деревне, и н хуторх вокруг нее, после того кк нпугл жбообрзня тврь женщину, собирвшую шишки, люди уже и без того стли говорить об оборотнях, еще к тому же нчли вдруг случться дел, кких и стрики не припомнят, когд кто-нибудь ни с того ни с сего нчинл преврщться постепенно во что-то неведомое, и черты, проступвшие сквозь него, были ткими, кких н свете не бывет и не может быть; тени, бродившие вокруг людского жилья, и вовсе бросли в дрожь. И люди проверяли по три рз по вечерм все обереги нд дверями, нд притолокой и нд огнем, и устривли дже в лесу облвы н оборотней, и не уходили от жилья без колотушек, охрняющих от зл, и смых сильных оберегов. Оборотней же, чуть только проглядывло в них нелюдское, убивли тк быстро, что в тех не успевло еще поселиться достточно жбьей вечности, которя этому могл бы помешть.

Тогд в тех крях убили нескольких обыкновенных больных, у которых были просто корчи от желудк, и уже после того, кк все кончилось, люди долго не могли успокоиться и нзвли тот год Зимой Оборотней. Тк что к лучшему, что Гэвин пострлся людям не попдться н глз, потому что чужеземц в тех крях вряд ли бы тогд приветили, уж зподозри кто, что он во всем этом виновт, и вовсе бы не помиловли.

В лесу, горящем от солнц, ншел для Гэвин волк одного из призрков, и, когд они его видели, эт тврь выглядел уже почти совсем кк человек, но отчсти и кк волк, кк будто бы оборотень стл преврщться из человек вволк и зстыл в преврщении. Ходил тврь все-тки еще н четырех ногх, и по спине у нее был серя шерсть, голов — вытянутя, полня волчьей жестокости. Но когд он обернулсь (выглядел он сонной от сытости, и Гэвин подошел почти совсем близко, прежде чем он обернулсь), он увидел, что с ее морды смотрят н него знкомые, прекрсные кк вечность, всезнющие янтрные глз.

— Ты не сможешь меня убить, — скзл он. — Ты знешь, кто я. Ты не можешь убить смого себя.

И тогд Гэвин удрил — тк, кк будто жизнь его звисел от того, нсколько точно попдет копье туд, где могло бы быть сердце, если бы только у призрков могли быть сердц. И волк взвыл, и вой его был полон тоски.

Голосом, вдруг охрипшим, Гэвин ответил тому, кого больше не было:

— Я только что это сделл.

Потом он добвил:

— И я сделю это еще пять рз.

Еще пять рз ясеневое копье поднимлось и рзило без промх, и еще пять рз серые призрки, лишившись своей видимости существовния, исчезли в Пустоте з пределми мир, туд, где несуществующему и положено быть, и, опустившись в пятый и последний рз, копье вдруг потяжелело и выскользнуло у Гэвин из рук, вонзившись в землю, и вверх из него рвнулись ветки, корни его вплелись в землю, и когд Гэвин, изумленный, отступил нзд, перед ним стоял ясень — просто ясень, спящий зимним сном в зснеженном лесу.

Исполнив то, для чего было оно преднзнчено судьбой еще в те мгновения, когд мир только нчинлся и первые звери выходили из коры Мирового Ясеня и пили из родник у его корней, копье вернулось тоже к смому себе — к своей сути ясеня. Хотя, конечно, Гэвину узнть его было трудно: это дерево н здешних островх рстет кое-где, но редко. Потому-то его древесину и ценят здесь очень высоко.

— Стрнно это все-тки, волк, — скзл потом Гэвин, когд они сидели в лесу у костр и волк, вывернув голову, вылизывл почти зживший бок; иные из этих тврей нбрлись от людей столько людского, что могли уже зблуждться и полгться не н истинную свою силу, н силу клыков и мышц, у последней из них был дже дубин.

— Эх, — скзл Гэвин. — Ндо бы было мне тебя с женой бельчтник познкомить. Тебе б ее трвы пригодились. Д и мне тоже, — добвил он. Плечо после удр дубины последней тври, пригревшись у костр, рзлмывлось.

Волк поднял голову, приоткрыв в усмешке клыки и в глзх у него проплясли отблески огня.

— И что с того? — скзл Гэвин. — Всего-то рз он меня и успел зцепить.

Если бы Гэвин не боялся выпустить из рук древко, все могло бы кончиться куд быстрее, одним броском копья, но решиться н это было все-тки свыше его сил; потому-то его и успело зцепить, и еще потому, что его слишком держли янтрные очи, которые ОНИ сохрняли до смого конц.

— Я что говорю, — скзл Гэвин, — стрнно это: обычное же копье, сколь рз отец с ним ходил в Летний Путь… Эх. — Он помял плечо. - Ну, волшебное. Неужто я мгии не видел? Но дерево… это… Что это знчило, , волк?

Волк смеялся (тк кзлось Гэвину). А н деле он просто улыблся. Ему было тепло и интересно смотреть н огонь, и бок больше не болел. Несколько мгновений он смотрел н огонь, потом повернул голову к лесу.

— Нверно, ты понимешь, — чуть дрогнувшим обидой голосом скзл Гэвин. — Это понимют звери, и лиственницы, и кмни. А я нет. Я всего лишь человек.

А волк был всего лишь волк; и он тоже потерял что-то, кк Гэвин потерял в себе зверя, понимющего слов Мир, не здумывясь о них. Поэтому волк думл о лесе, который ждл его. Приближлсь ночь, и н крик сороки, возвртившейся спть в лес из деревни, он нсторожил уши. Было время, когд Гэвин чуть нечянно не сделл из него собку; почти уже сделл — но теперь это был истинный волк, и собкой он не смог бы стть, если б и зхотел. Никогд в его жизни не было службы и преднности; дружб — д, но дружб ведь совсем иное, хотя кто знет, что об этом думют собки и волки, и думют ли вообще.

Общя охот был зкончен, и среди деревьев сгущлись сумерки. «Что ж, человек, мне пор», — тк можно было бы перевести движение, которым волк шевельнул хвостом, потом вытянул его, неторопливо поднимясь, горизонтльно нд землей и см весь тоже словно вытянулся, стновясь н глзх почти в полтор рз длиннее. Все еще в неуклюжих лохмх, по-молодому несклдный, он все-тки был крсив — бесконечно крсив, кк крсиво все, что н своем месте и соответствует собственной сути. Во всяком случе, все живое и сущее здесь, н Земле. О мертвых и несуществующих ближе к ночи не будем говорить.

— А хорошо, что я тогд не снял с тебя шкуру, — скзл Гэвин.

Волк шевельнул ушми н его голос, провожя взглядом еще одну сороку, возврщвшуюся из деревни, и скользнул в сумерки. К утру он не вернулся, д Гэвин и не ожидл, что вернется. Должн был произойти еще одн их встреч, чтоб они поняли нконец, кем стли друг для друг; но встреч эт сужден был не тм и не тогд.

Путь Гэвин домой окзлся неблизким, и вел он через фьорды, збитые льдом, и несколько людских селений, где слов о случившемся к зпду от них рзлетлись уже, кк испугнные птицы, и тм Гэвин услыхл о Зиме Оборотней и впервые понял, что мог бы угодить в скелу, которя бы ему не очень понрвилсь. Но в этих смых местх к зпду испокон веков бывли стрнные вещи, и потому людей вести о них не удивляли нстолько, кк случись они где поблизости, и знимли не больше, чем слов об Охоте н Сребророгого Оленя, которя был достточно близко отсюд и для вестей о которой нходились и уши, и рты. В толкх о том, кому достнутся рог и кому отдст отец Ивелорн-гордячку, был для людей отрд, кк и в том, что оборотни звелись не в их округе, и в том, что охотники не из их округи гневят Хозяйку Лес; Гэвин, который мог позволить себе не одобрять дел кого-то из род Гэвиров, но никому другому, некоторое число рз ввязывлся в ссоры по пути и, узнв все нужное ему о дороге, гостеприимств более не искл, чтоб не сделть в этой округе нынешний год Зимой Свр с Чужеземцми.

Волк же вернулся домой другой дорогой — кк возврщются звери, и было его стрнствие куд более нполнено зпхми и вкусми, исследовниями незнкомого для его глз и лп, вкусным и чистым морозом (не трвленным дымом и стряпней), еще — поскольку он был не просто волк — нверняк и своими собственными скелми в зимнем лесу, и уже почти у смого Гэвинов хутор их дороги пересеклись случйно, если ткое бывет случйностью, и волк, звидевший Гэвин первым, остновился и здумлся нендолго, вспоминя носом, кк вспоминют звери, потом сел, плотно подвернув хвост, и стл смотреть н торящего путь лыжник, Гэвин подошел к нему и тоже остновился, и впервые в жизни его рзговорчивость тк и остлсь в крмне.

— К дому все же не подходи, — зговорил он минуту спустя. — Ягри — это мой сводный дядя — Ягри дже я не смогу объяснить, что твоя шкур не про него.

Об этом Ягри, сыне Гэвир, говорили, что он не успокоится, пок не добудет волков больше, чем см Мррит Охотник; но к двдцти семи волчьим шкурм он тк и не прибвил двдцть восьмую. Одним из первых среди Гэвиров он погиб девять дней спустя, но тогд Гэвин знл только, что Ягри (хоть и увжл по-нстоящему лишь волчью охоту) отпрвился вместе с его стршим бртом з Оленем, и это поворотило его мысли к нынешним тревогм.

— Эх, знть бы, что тм! — проговорил Гэвин, оглянувшись туд, где был его хутор, и потом посмотрел опять н спокойно улыбющегося волк, потер лыжным шестом висок и вздохнул. — З копье отец меня убьет, — скзл он.

Но когд Гэвин вернулся домой, тм оплкивли уже его стршего брт, тело которого принесли позвчершним днем из лес, и никто не убил Гэвин, только мть, притиснув его к себе, постоял тк, дрож, несколько мгновений. З делми той зимы всем было не до охоты Гэвин, и без объяснений кзлось ясным, что из смолюбивой его выходки могло произойти. А см он рсскзл, конечно, всю историю, д не слишком-то много имел времени о ней вспоминть, оттого что душ его очень скоро был знят без осттк. В скелх о рспре Гэвиров и Локхиров звучит чсто имя Гэвин, сын Гэвир; упоминется тм и его волк; но н вопрос о том, кк нчлсь эт стрння дружб, отвечли по-рзному, вы, прочитвшие эти строки, знете верный ответ.

БРОДЯЧАЯ СУДЬБА

Прекрсен, кк солнечный свет, был корбль, возникший н горизонте вместе с утренней зрей, — прекрсен, хотя и не похож совсем н те корбли, которые ждл Хюдор всем сердцем; д и рно еще было ждть их — только осенью должны были они появиться, с изрубленными бортми, тяжело сидящие в волнх под грузом добычи и сияющие пурпуром прусов, — Гэвин всегд, возврщясь, прикзывл поднять пурпурные прус.

Кто не слыхл, что дргоценный пурпурный покров, из которого были они скроены, добыл он с брки, перевозившей подношения для хрм Восьмирукой богини Земли? Кто, зня о великом этом деле и о других великих делх, прослвивших имя Гэвин, не позвидовл бы его невесте? Кто не понял бы, отчего, увидв ночью сон о корбле, приближющемся к берегу, с сердцем, бьющимся нерзумной ндеждой, выбежл он н рссвете н березой поросшее взгорье, откуд длеко видно море и горизонт?

Но не только одн Хюдор — многие в то утро н побережье проснулись от стрнного чувств, толкнувшегося в их сердц, точно длекий перебор струн, и обртившего взгляды их к морю, где приближлись и словно все ярче пылли золотые прус. Тких прусов не бывет у корблей, срубленных в здешних крях.

Стрики, вернувшиеся когд-то удчно из зморских нбегов, говорили между собою, что лишь длеко н юге, среди вечно зеленеющих островов, где шумят рзноликие гвни, женщины черноволосы, город пышны, видли они ткие колдовские рейчтые прус, похожие н крыло ббочки; бортми этот корбль был еще удивительнее — высок и крут, без весел, и вместо грозно оскленной звериной морды н высоком носу — лебедь, взмывющий ввысь, рспхнув крылья. Тк быстро летел корбль тот вперед, что вот уже видны были и лебедь, и ленты, вьющиеся н прусх, и видно, что ни одной живой души не зметно н нем; в рссветных сумеркх окутн он был словно бы дымкой и летел, кк песня, когд люди н побережье прислушлись, то рзличили, что и впрвду песня летит вместе с ним. Никто не зпомнил ее слов и не зпомнил мелодии, вспоминли только, что был это женский голос, невырзимо прекрсный и невырзимо печльный, и у всякого, кто его слышл, сердце змирло, точно от боли и от желния слышть его еще и еще. И вот тк, н глзх у оцепеневших людей, дивный корбль шел к побережью, прямо н рифы, где кипят вечно гибельные седые буруны, и, не сворчивя, не меняя прусов, прошел сквозь кмни, будто и не было их у него н пути, потом рстял, кк тет сон или тумн. Но песня продержлсь в воздухе н мгновение дольше, и последние слов уловили люди: «… моря волны свои».

Говорили об этом много, но тк и не смогли понять, что это было, и почему случилось, и кк. А в глухих лесх с того летнего дня стл слышться иногд женский голос, поющий о чем-то, невырзимо прекрсный и невырзимо печльный.

Обо всем этом собирюсь я нписть книгу, сидя здесь и думя о том, могут ли иметь ккое-нибудь знчение судьбы людей, живших и умерших две с лишним тысячи зим нзд, для нс, живущих тк много долгих, долгих поколений спустя. Когд прыгет вниз с дверей королевской библиотеки, звися в воздухе, кк слмндр, черный мягколпый кот, когд в пыльном столбе воздух от окн н рссвете золотом поблескивет гербовый знк купц и изготовителя, вытисненный н боку брусочк туши, и тнцуют искринки, я поглживю з ушми трущегося кот, свежерстертя тушь пхнет тк, что этот зпх, возможно, и есть единствення причин, по которой я сейчс обмкну кисточку в черную, густую, прекрсную жидкость. Зпх туши! Он избвляет нс от трех величйших бед: от одиночеств, — ибо тот, кто вдыхет его, словно вступет в общение с людьми, которым он хотел бы передть свои мысли, и с людьми, которые передли свои мысли ему; от неискусности в речх — ибо тот, кто умеет выржть свои мысли тк, чтобы людям они были понятны и склдом изящны, принят с улыбкою в обществе и во всех собрниях, где говорят о крсоте женщин, сиянии звезд и о тонком, исчезющем и изыскнном в стихх; и от лени, ибо чтение и письмо — знятия весьм почтенные. Зпх туши! Я ндеюсь, что и вм, кто рскроет эту книгу и вдохнет зпх ее стрниц, передстся он, не успев еще выветриться.

И вот потому в соответствии со стринными зписями, стихми, пословицми и собственным рзумением рсскжу я вм здесь повесть об Оленьей округе, в которой жил Гэвин, о том, кк Гэвин плвл н юге в год, когд здумл он добыть великую южную крепость Чьенвен, о том, кк люди север и юг мерились судьбой и что из этого вышло, о том, кк корбли плыли домой, н север, к Внешним Островм, и о том, кк Гэвин сржлся н мысу между землей и водой, и потом, зимой, в крсивом нечстом лесу; рсскжу ткже и о том, кк пришлось ему стть изгннником и рзыскивть убийцу, и о том, кк в своих поискх збрел он в стрну иную, и о том, кк двое не мерились судьбой, потому что судьбы у них не было. А в зключение рсскжу я вм повесть о том, кк девушк по имени Хюдор вышл змуж. Вот с нее-то, с крсвицы-рскрсвицы Хюдор, мы и нчнем.

ПОВЕСТЬ О ХЮДОР, ДОЧЕРИ БОРНА

Хюдор, дочь Борн из дом Борнов, вступил в возрст невесты лишь этой зимой. Но згляни он в свое сердце — увидел бы, что Гэвин црил тм еще с тех пор, когд думл он о змужестве тк, кк думют о новой кукле. Мленькой девочкой он слышл рсскзы о Гэвине, сыне Гэвир из дом Гэвиров, и о его удче; он росл — и слв Гэвин росл вместе с ней. Зимою н игрх и собрниях з рукоделием, где встречется молодежь, Хюдор смотрел н него, сидя у стены или в сторонке, и один только Гэвин умещлся тогд в ее очх — молодой, веселый, сттный, с глзми цвет моря и белозубой улыбкой, щедрый и беспечный, кк бог. Хюдор не стрлсь обртить н себя его внимние, он был горд, и он был дочь Борн. Дже ни одной шерстинки не выдернул он из его куртки, ведь это совсем невинное кокетство, и дже не кокетство вовсе, никто бы не откзлся с этой шерстинкой получить и себе чсть от Гэвиновой удчи. Хюдор был спокойного нрв, и, если Гэвин снился ей по ночм, он от этого не сохл и не желтел лицом, и высыплсь не хуже, чем обычно. Ничто еще не возмутило тишины ее сердц, ибо чувство ее к Гэвину, хоть и не было больше детским, оствлось тихим, ровным и глубоким, кк бездонные озер в лесу. Этим летом, думя о нем, Хюдор не гдл о будущем и не перебирл прошедшее; он пытлсь предствить себе, что делет сейчс Гэвин, и виделись ей корбли, сшибющиеся в схвтке, и кк трещт от удр ломющиеся весл, и чудовищный клубок сцепившихся в битве комнд перектывется с лязгом с одного корбля н другой, и город в огне, покорно сулящие выкупы (Хюдор никогд не видл кменных стен, и оттого предствлялись они ей похожими н окружвший ее дом чстокол), чще всего — корбль Гэвин: длиння, крепко обшитя дубом «змея», быстря зеленя пен, хлещущя из-под ее нос от удров волн. Ныряют вверх-вниз борт с выствленными вдоль них щитми, и н высокой «боевой корме» стоит Гэвин, бьется н ветру черный «волчий» прус, и нд корблем, с рспущенными длинными волосми, летит прекрсня и грозня дев — судьб Гэвин, его удч, доля, учсть его под небом, его филгья. Кждому дется он от рожденья, и не узнет поржений и неудч тот, чья филгья будет к нему добр. А ткой удчливой филгьи, кк у Гэвин, не бывло еще ни у кого н свете. Единственный из всех сыновей Гэвир, еще подростком уцелел он в рспре Гэвиров и Локхиров, едв не погубившей до последнего человек дв именитых этих дом, и, когд Гэвин стл кпитном, плввшие с ним много могли порсскзть о том, кк редкостною добычей или спсением бывли обязны рзве что лишь удче Гэвин.

Хюдор верил твердо, что и в этот рз филгья Гэвин приведет его блгополучно нзд из летнего плвния, и осенью, когд игрются свдьбы, сыгрют свдьбу и для них, и Гэвин введет ее хозяйкою в свой дом.

А еще, думя о нем, Хюдор чувствовл гордость. Ведь сколько невест вокруг, есть и родовитее ее, и крсивей, и любя мть был бы рд иметь своим зятем Гэвин, сын Гэвир, Гэвин-с-Доброй Удчей, все-тки Гэвин выбрл ее. Тк уж случилось, что искть ему невесту более было некому. Мть Гэвин погибл в той горькой рспре, стрый Гэвир недолго после того прожил и женить сын не успел, не успел дже и сговориться о его женитьбе, и см Гэвин с этим не спешил. Он рно стл кпитном, в пятндцтую свою зиму впервые пошел в море с отцом, н следующий год Гэвир, сын Гэвир из дом Гэвиров, остлся уже дом, корбль его и дружину повели Гэвин и помогвший ему сводный дядя, Кяхт, сын Гэвир из дом Гэвиров; в следующем году Гэвир умер. Немного спустя и Кяхт погиб — рзбил ему голову кмень, брошенный с корбельной мчты, — но тогд он вырстил ужесвоего соколенк (кк любил звть Гэвин) в сокол, которому не нужн был теперь ничья помощь ни в морских походх, ни в нбегх н суше.

И остлся Гэвин стршим мужчиной и н своем корбле, и в своем доме. Жениться — ведь для этого нужны свтовство, то-се, переговоры нсчет вен з невесту, хлопоты… Все кзлось ему, что это может еще годик д подождть; хозяйство у него в доме вел стря верня его няньк, Фмт, в женщинх у Гэвин недосттк не было никогд, хоть он и не привозил домой женщин, достввшихся ему при рзделе добычи, продвя обыкновенно их н Торговом острове по пути домой, и не держл нложниц в доме. Зчем это ему, если и без того зимою, когд Гэвин ствил свою охотничью плтку в зснеженном лесу, то и дело можно было увидеть ведущие к ее пологу следы мленьких девичьих унтят?

Был он из тех прней, вокруг которых девушки вились бы толпми, дже и не будь он ни сыном Гэвир, ни прослвленным кпитном. Со всеми своими милыми он был щедр, не жлел для них смых змечтельных зморских подрков и рсствлся с ними по-доброму; крснощекие дочки простых дружинников бегли к нему чуть ли не в открытую (в тех крях молодежь держт нестрого, лишь бы в подоле не принесл, если и принесет, о тком отце, кк Гэвин, пусть дже не брл он твою мть в свой дом, все одно говорят не со стыдом, с гордостью), случлось и служнкм из иных домов бывть в плтке Гэвин.

Кумушки, судч о том, что с милыми своими гордый сын Гэвир тк нерзборчив, поговривли дже порой, что — кто знет? — быть может, он и женится н одной из них. Гэвин многое себе позволял не кк у других, поскольку удч всюду шл с ним вместе, людям кзлось это должным. Но кумушки кумушкми, Гэвин Гэвином. Чтоб здумлся он о молодой хозяйке в доме, о сыне, будущем Гэвире, о семье, не румяные щечки нужны были, не здорные, быстрые глзки и не бойкий язычок. Говорят: орел выбирет в подруги себе орлицу, не куроптку. Вдруг прошлою зимой подсел он к Хюдор н посиделкх, где девушки з рботой то поют, то болтют, прни их обхживют.

— Двй подержу я тебе кудель, девушк, — скзл.

— Держи, — отвечл Хюдор, — если хочется.

— Ккой ты крсвицей нынче стл, Хюдор, дочь Борн, — улыбнулся ей Гэвин, — ведь, когд уходил я той весной в плвние, был еще коротышкой!

— Рзве? — спросил Хюдор.

— Был, был, тоненький ткой стебелечек! Я помню… (Хюдор хотел спросить: рзве и впрвду стл он ткой уж крсвицей?) А теперь вон ккя выровнялсь — стном стройн, кк молодя сосенк, кос у тебя точно золотя цепь, которой в городе Аршебе гвнь згорживют! Не слышл, кк мы нынче переплывли ту цепь?

Не слышл еще, — скзл Хюдор.

Гэвин стл ей рсскзывть, вот уж что он умел - угождть девушкм, охочим послушть про удивительное; случлось, нседли они н него целой толпой, требуя: «Рсскжи!». И тогд тоже собрлись вокруг, притихли от интерес. Переплывл цепь Гэвин вот кк: его «змея» неглубоко сидел в воде, и, подведя ее к притопленной между поплвков цепи, он велел всем, кто не н веслх, с оружием в рукх перейти н корму, и нос корбля поднялся; потом «змея» проплыл еще вперед, тк что цепь окзлсь под ее серединой, все перебежли н нос, и корбль перевлился через цепь и соскользнул с нее в воду; «змея» Гэвин, именем «Дубовый Борт», окзлсь достточно крепк и не переломилсь.

У сдержнной Хюдор, слушвшей его, рзгорлись глз. А Гэвин, рсскзывя, смотрел н нее и думл: «Кк рньше я тебя не змечл?» Не удивительно, впрочем, что не змечл, — Гэвин с тех пор переменился немного, д и Хюдор переменилсь. И что сейчс зметил, не удивительно: и впрвду выросл он крсвицей, высокой и сттной, сероглзой, молчливой не от зстенчивости, от спокойного достоинств, с улыбкою редкой, зто ясной, кк солнышко; не с первого взгляд привлекл он к себе, но кто уж рзглядел крсоту Хюдор, не позбыл бы ее никогд. Брови у нее были тонкие и темнее волос, отчего и прозвли ее Хюдор Темнобровк, и плтья он носил неяркие, густо-синие или лиловые, и очень шли ей эти цвет.

— Ах, хорош был цепь, - зкнчивл Гэвин, — хотел я дже не продвть ее, сюд привезти, д потом решил: зчем? Я-то не собирюсь никого держть н цепи, ни н золотой, ни н железной. А теперь вот думю, ндо было рсковть д хоть одно звенышко привезти нпокз, ведь цепь из чистого золот и толщиной с руку, кк твоя, Хюдор, кос!.. Зто вот нруквья эти оттуд, из Аршеб. — И Гэвин вынул их из крмн н поясе тк, словно были они из простого дерев. Девушки зхли, уж очень крсивые были нруквья, широкие д тонкие, с золотою крученой нитью и яркой финифтью ткой тонкой рботы, что не только здесь, но и н юге, должно быть, редко видли. Когд все нлюбовлись ими вдоволь, скзл Гэвин:

— Я тких две пры привез, одну сестренке отдл; эту — бери-к ты, девушк с косою кк ршебскя золотя цепь!

— Блгодрю з подрок, Гэвин, сын Гэвир, — отвечл Хюдор, не отводя глз. — Но з рсскз блгодрю тебя вдвое, ибо он ценней. Золото сотрется, и финифть почернеет; повесть об ршебской гвни будут повторять певцы, пок не уйдут под море остров…

— Певцы? — повторил Гэвин и тоже посерьезнел, взъерошил рукой русые свои кудри. — Н певцов плох ндежд, Хюдор. Уж скорее они будут петь о чьей-нибудь крсоте… родятся ведь после нс новые крсвицы, и родятся новые кпитны; но, — добвил он, гордо встряхнув головой, — пусть только кто из них попробует меня превзойти!

Тким он был с Хюдор, и тким он его любил. Всю зиму он рсскзывл ей о своих плвниях, встречлись они прилюдно, и у охотничьей плтки Гэвин не видть было больше девичьих следов. Отец и бртья Хюдор улыблись довольно; он помлкивл, будто лестно ей было ткое внимние, и более ничего.

Весною, когд после прощльного пир пришли люди н берег проводить уплывющие из родного фьорд Гэвиновы корбли, Хюдор был тм тоже — вся ее семья тм был, провожя ее стршего брт, Борн, сын Борн из дом Борнов, который тоже отпрвился с Гэвином вместе. Крсивее ничего Хюдор не видл в своей жизни, д и этот фьорд не видл зрелищ крсочнее, никогд еще с Гэвином не уходило ткой пышной и гордой флотилии: восемь боевых «змей», четыре грузовых корбля с припсми, пять шестндцтивесельных юрких однодневок вдобвок, д еще в море к нему должны были присоединиться корбли из соседних округов.

Сверкли пурпуром прус «Дубового Борт», и вторя «змея» Гэвин, именем «Лось», и остльные — рзноцветными прусми, блестело все от воды и от солнц, рябило в глзх от полостых штров н плубх корблей, щитов, выствленных вдоль бортов, золоченых флюгеров н шестх; кк птицы летели нд кждою «змеей» вымпелы с эмблемми тех именитых домов, чьи люди шли н корбле, и комнды все — кк н подбор, яркие плщи и доспехи горели н них ярче огня. И дже среди тких молодцов Гэвин был крсивей всех, ярче всех, зметнее всех, Гэвин Морское Сердце, лучший из кпитнов.

Хюдор, кк всегд, смотрел н него со стороны: не годится в ткой момент подходить к корблям посторонним, семейные росстни все уже были рньше, дом, и стрейшинми округи все, что нужно, уже было скзно — н прощльном пиру. А теперь — протрубили рог поход; но перед тем, кк взойти н корму «Дубового Борт» по золоченой сходне, Гэвин улыбнулся Хюдор и рспхнул пошире лый свой плщ, чтоб стл ей виднее пояс н нем, шитый золотом; вот тогд-то и хнули кумушки, узнвши узор, который видли до того у Хюдор под иголкой: всю нынешнюю зиму он этот пояс вышивл. И все поняли, что осенью, вернувшись из-з моря, Гэвин пошлет свтть к строму Борну.

Скзно: нет рдости без чьей-нибудь печли. Несколько дней спустя, уже совсем не тк зметно и пышно, кк Гэвин, и людей провожть его пришло куд меньше, уходил из своего фьорд единственный из именитых молодых людей округи, кто не с Гэвином пошел в боевое плвние по Летнему Пути, кк зовут море в тех местх. Логер, сын Локхир из дом Локхиров, был тоже единственным из сыновей своего отц, кто уцелел в той рспре; кроме него, остлись в живых еще несколько его дядей и двоюродных бртьев, остлсь и чсть богтств у приверженцев Локхиров после того, кк стрейшины округи десять зим нзд решили, что достточно уже было зл н их земле и нельзя допустить, чтобы кровь двух тких родов вовсе иссякл, и зствили Гэвиров и Локхиров сойтись и сговориться о мире. Локхиры свою чсть договор выполняли честно, д и новых рспрей не зтевли, но люди все же продолжли держться от них в стороне. С Логером, сыном Локхир, ходили з море только сыновья дружинников строго Локхир, отц его отц, и их сыновья, сыновья сыновей росли, чтобы пойти в море с его сыном; ткя уж был дружин у Локхиров — верня в удчные дни и в неудчные, н добрые дел, кк и н злые, верня одинково. Логер был неплохим кпитном, но не было у него, конечно, ни ткой удчи, кк у Гэвин, ни ткой слвы, и добыч много меньше. С Гэвином они были сверстники.

Уродился этот сын Локхир довольно видным прнем: сероглзым и без единой курчвинки в кштновых волосх, крсивым той сумрчной крсотой, которя бывл у Локхиров. См по себе он вырос бы, пожлуй, не в отличку от других, рзве что тише и здумчивей нрвом, чем его сверстники, но свирепя и грозня слв Локхиров следовл з ним по пятм, вот он-то и сделл его одиноким и угрюмо-молчливым. Н всех веселых шумствх холостежи, где должн бы кипеть и вырывться нружу молодя кровь, Логер, сын Локхир, не бывл в числе ни зводил, ни весельчков. Но с тех пор, кк Хюдор, дочь Борн, из худышки-пиглицы стл вырвнивться в злтокосую крсвицу, все чще Логер стл появляться тм, где бывл он; и н игрх, и н собрньях с рукодельем, где Хюдор смотрел н Гэвин, усевшись у стенки, — Логер поглядывл н нее все чще от противоположной стены. Бртья Хюдор нблюдли з этим с опской: если бы сын Локхир посвтлся к их сестре, откзть ему было бы неосторожно; но тут кк рз объявился Гэвин, хохочущий, шумный, беспечный Гэвин, и он один знял все прострнство вокруг Хюдор, тк что никто другой не мог больше поместиться туд.

Поговривли кумушки-сплетницы, что, мол, если бы Логер не глядел н Хюдор, то и Гэвин не посмотрел бы н нее, и что все это, мол, был лишь стря история Гэвиров и Локхиров, строе сведение счетов н новый лд. Д только ошиблись кумушки, кк чсто с ними бывет. Гэвин — это Гэвин. Он увидел сму Хюдор, не ее отржение в чьих-то глзх. И он никогд ни н кого не обрщл внимния, когд брл то, что хотел взять.

Случилось тк нынешней зимой, что Хюдор, дочь Борн, уронил клубок золотых ниток. Выктился клубок н смую середину комнты, и двое окзлись нд ним одновременно: Гэвин и Логер. Но Логер не нгнулся з клубком: что было бы проку, если бы поднял он его и вернул хозяйке, что бы это изменило? А Гэвин поднял и улыбнулся Хюдор через головы всех вокруг.

— Ты всегд берешь то, что хочешь, верно, Гэвин? — скзл ему Логер, сын Локхир.

Но Гэвин не рсслышл — он уже шел к Хюдор Темнобровке с ее клубком.

ПОВЕСТЬ О КЕТИЛЬ, ДОЧЕРИ ГЭВИРА

В конце лет Кетиль, дочь Гэвир, млдшя сестр Гэвин, вышивл однжды в гостях у Хюдор. Девушки были знкомы с детств, но издли. Были они ровесницы, Хюдор дже чуть-чуть помлдше, оттого что родилсь осенью, Кетиль — в конце лет, но именно Кетиль, дочь Гэвир из дом Гэвиров, кзлсь млдшей из них. Он был хорошенькя и шловливя, кк молодой рысенок, и Йиррин, певец из дружины Гэвин, чстенько говривл, что у этой кошечки мягкя шерстк, но очень острые коготки. И не мудрено; Йиррину от ее коготков немло доствлось. Кетиль был порывист, кпризн, нсмешлив и горд, кк все Гэвиры; у нее гордость эт принял вид зносчивости, порой по-ребячески смешной, порою жестокой.

После того кк умерл стря Фмт, Кетиль остлсь хозяйкой в доме и спрвлялсь, в общем, неплохо, только бывл неспрведлив со слугми и никогд не хотел в этом признвться, порою, згоревшись кким-нибудь делом, преврщл весь дом в один большой чн с мокнущим пером из подушек или в сушильню для лекрственных трв, тк что ни вздохнуть, ни повернуться, и тогд Гэвин, хохоч, спслся в своей охотничьей плтке. Кроме Кетиль, у него был еще одн сестренк, Айнин, сорвнец десяти зим от роду, души не чявший в стршем брте и рзорявший все птичьи гнезд и беличьи клдовые н дв дня пути вокруг.

Этой зимой, кк прошел слух про Хюдор и Гэвин, Кетиль зшл посмотреть поближе н ту, что могл стть ее невесткой. Пришл, конечно, не непрошеной — перед тем, встретившись с Хюдор н вечеринке, зговорил с нею, рсспршивя, не откжется ли т поделиться рецептом одного особенного пирог с грибми; обеих девушек, конечно, смущл причин, что свел их вместе, и Кетиль нпускл н себя тогд особенную ндменность, однко недолго, Хюдор был особенно молчлив, и тоже недолго. Им трудно было бы оттолкнуть друг друг: обе они любили Гэвин и желли бы, чтоб весь мир его любил; этим они отличлись от мленькой рзбойницы Айнин, желвшей, чтоб Гэвин приндлежл ей, и только ей одной. В это лето девушки встречлись все чще. Их сближло то, что обе они ждли. Хюдор — Гэвин и брт, Кетиль — тоже Гэвин и еще того смого Йиррин, который прозвл ее Рысенком, Йиррин-певц.

Йиррин, сын Рнзи, был родом сдругого берег остров, з горми, из тких крев, о которых здесь слыхли рзве что от купцов, плвющих у тех берегов. Купцы донесли нчинвшуюся слву Гэвин и туд, и Йиррин обогнул по побережью Южный Мыс и явился в эту округу, чтоб посмотреть н кпитн, о котором ткое говорят, и отпрвиться с ним вместе з море, если он окжется не хуже, чем рзговоры о нем. У Гэвин в дружине прежде не было чужков, и Йиррин окзлся первым. О происхождении его люди здесь знли не больше, чем Йиррнн см о себе скзл, он мог скзть только, что он сын Рнзи — имя, которое никому ничего не говорило. Был этот Рнзи простой хуторянин, из тех, у кого все богтство — дв десятк овец, шесть коров д клок ячменного поля, тк что, когд уродился у него сын, которому шумели в уши песни о широком свете, чудесх и подвигх по другую сторону Летнего Пути, ничего этому сыну не оствлось, кроме кк пойти в кормление к предводителю ккой-то местной дружины, оттого что отцу снрядить его своекоштным дружинником было бы не н что. А отец лишь плечми пожл — сыновей у него было шесть душ, и хоть одной прой рук меньше в поле, но меньше в доме и лишним ртом.

Случилось тк, что, покуд Йиррин добывл себе з морем имя, родной хутор его рзорили в одном из тех нбегов, что бывют между соседними округми. Говорят, в тех крях есть песня о том, кк Йиррин, сын Рнзи, отомстил з свою родню; но не Йиррин сложил эту песню, и никто никогд не слышл, чтобы он вспоминл о ней. Что бы ни было у него з спиной, он остлся веселым певцом, только здумывлся иногд в нчле зимы, когд от первых морозов трещит лед, но нендолго, н минуту-другую, и никто этого не змечл. Свою глвную слву он добыл здесь, в дружине у Гэвин; но и прежде был известен в родных крях, и мог бы рзбогтеть со своей доли в добыче и подрков з песни от своих кпитнов, если бы только не был легок н трты, кк певцу и положено: когд он сюд явился, только и были у него, что конь, н котором он приехл (првд, недурной), меч, рф и прочее ткое, что можно унести н своих плечх, хотя, ндобно скзть, одет он был тогд богто, и в кошельке сколько-то звякло. Певец он был очень хороший и дружинник неплохой — ведь с Гэвином плвли лучшие воины, было с кем срвнивть, — и шутки у Йиррин не отсыревли ни от соленой воды в смом трудном походе, ни от брги в смом долгом пиру, это большя подмог и в пиру, и в походе. Очень немного времени спустя Йиррин стл для Гэвин не просто певцом, побртимом. Ткой уж был Гэвин — он многое себе позволял не кк у других. Если Йиррин он этим тк и не испортил и тот не стл лезть вперед сыновей именитых домов тм, где ему бы полглось стоять позди, зслуг тут Йирринов, не его.

И со свдьбою Кетиль было вот точно тк же. Ведь Йиррин только в шутку стл воспевть Кетиль, дочь Гэвир, появившись здесь; был он тогд совсем девочкой, кк и сейчс, — шловливой и хорошенькой, рыжекудрым рысенком с зелено-прозрчными глзми, и нчинл уже строить из себя взрослую, требуя эти песни, кк днь, — певцу тк именно и положено воспевть женщин из дом своего вождя, конечно, ежели тлнт его годится для песен о женской крсоте. Йиррин выход ншел легко: его песни были ткие, кк ндо, все-тки с улыбкой — он и подыгрывл кпризной девчушке-подростку, и посмеивлся нд ней, д и нд собой зодно. И это именно Гэвин, првд тоже в шутку, стл зговривть о том, что для ткого друг, кк Йиррин, мол, ему ничего не жлко, дже собственной сестры в жены. Словно он проверял, сколько еще люди ему спустят. А люди спускли: Йиррин был слвный прень, Гэвин был Гэвин, и к тому же никто по-нстоящему не мог поверить, что когд-нибудь Гэвин это скжет всерьез.

Йиррин тоже в это не верил. Он-то всегд помнил, что он здесь чужк и дже дом, куд можно ввести жену, у него нет, и слишком легкий был человек, чтоб об этом горевть. Но Кетиль росл; и Йиррин поплся в сеть своих собственных песен, кк с певцми это случется. В его поэтических ухживниях игры стновилось все меньше, в словх Гэвин нсчет свдьбы доля шутки все убывл, доля решения росл. Этою весной его слов звучли уже почти всерьез. А вот Йиррин, првд, никогд не перествл подшучивть и нд собою, и нд Кетиль тоже. Одно время он поэтому дже полгл, что сын Рнзи в ней все еще продолжет видеть лишь ребенк, и зствил его з это поплтиться с той жестокостью, которя в ней был. Тогд-то Йиррин и сложил о ней песню «Три сойки», где рсскзно, кк спорят сойки между собою и две нсмехются нд Кетиль, третья восхвляет ее, и выходит из этого дрк, в которой худо приходится сойке-восхвлительнице, и, ощипнной и ободрнной, едв удется ей удрть, в конце рсскзчик относит ее судьбу к своей: мол,

вот и я, кк
эт сойк,
все хвлю,
коли уж нчл,
и боюсь,
з это тоже
без хвост меня
оствят!

Песни-споры здесь сочиняли с двних пор, вот соединить в одну песню хвлебную — скойлту — и нсмешливую — кялгью - еще никто не пробовл, и с тех пор ткие вот песни зовут йирриновыми. По срвнению с Гэвином, Йиррин почти во всем поступл тк, кк положено и кк все, — почти во всем, кроме песен. Кое-кто пытлся подржть его мнере, д выходило это большей чстью неуклюже, уж тк игрть рзмерми и созвучиями внутри строки, кк он, никто не мог. Жль только, в переводе сделть это уж совсем не выходит.

Про трех соек сложилось у него тк склдно и весело, что дже Кетиль смеялсь. И, кстти скзть, кк бы ни досдовл он н Йиррин, кк бы ни нсмехлсь нд ним, с тех пор, кк услышл его впервые, вздумй кто-нибудь скзть при ней, что певец ее брт не лучший из всех четырех округ, от Кетиль ему было б несдобровть.

В нынешнюю зиму все уже зметили, что он любого прия могл бросить посреди рзговор рди удовольствия обменяться с Йиррином лишнею здорной перебрнкой, в которых тк отточил свой язычок, что Йиррин совсем ее зувжл и говривл, что, мол, этой девушке впору смой сочинять песни. А н слов Гэвин нсчет свдьбы он лишь смеялсь, ведь прежде, еще год нзд, фыркл: мол, не твое дело, бртец, з кого меня выдвть. (Дело и впрвду было не его: рз Кетиль окзлсь стршей женщиной в доме, он см себе был хозяйк.) И нынче весной, когд уходил Йиррин, сын Рнзи, в поход, он уже откровенно гордилсь своею ткой змечтельной собственностью.

Трудно понять, что чувствует девушк, у которой ткой, кк у Кетиль, ветер в голове; он и см нверняк не понимл; но сейчс, в рзговорх с Хюдор, от которой уже почти не тилсь, все чще проговривлсь: мой Йиррин. И ждл, ждл все нетерпеливее, и женщин впервые просыплсь в ней этим летом ожидния. Нынешней зимой Кетиль тоже вступил в возрст невесты — восемндцть зим.

Девушки сидели у Хюдор в ее светлице. Кк водится в здешних крях, был то единствення постройк в дв этж н всем хуторе; первый, сложенный из кмней, пустует от одного приезд гостей до другого, и обыкновенно тм попросту хрнится одежд, н втором этже, деревянном, куд ход по нружной лестнице, спят хозяйские дочки. У Борн и жены его, Мгрун, был и еще одн дочь, стрше Хюдор, но он вышл уже змуж и жил в доме муж. Оттого-то в девичьей светлице н хуторе у Борн спл теперь одн Хюдор, и, кк всегд бывет, комнт сделлсь похож н свою хозяйку — чистя, светля от стругных сосновых блок и стен, неяркя и тоже словно притихшя в ожиднии.

Н полу здесь все еще лежл душистя осок, которой посыпют жилье в Летний Солнцеворот; нд окном и под низкими блкми рзвешны связки трв и кореньев (Хюдор добря был трвниц), еще висели тм восемь связок беличьих шкурок, и девятя связк, неполня. Хюдор очень жлел, что не успел подстрелить еще четырех белок, тогд был бы уже полный нбор н шубу — в тмошних крях считется очень хорошо, если невест припсет к свдьбе шубу или нкидку, или, смое млое, куртку, построенную собственными рукми. И прочее все тут было, кк у любой девушки: длиння кровть, похожя н лдью, и точно тк же с резною мордой диковинного зверя в головх (эти звери — зщитники — обороняют от всего недоброго, что любит подкрдывться к человеку во сне), корзинки с рукодельем Хюдор — с шерстью, с золотым шитьем, с вязнием; резня шктулк-лрь с уборми, что стоял сейчс н стегном, с вышитыми лосями, покрывле н кровти. Кетиль, когд приходил, всегд вытскивл ее — порыться в уборх Хюдор и полюбовться, особенно лишний рз теми нруквьями, Гэвиновым подрком.

Нд кровтью повешено было зеркло — для счстья и для добрых снов. Это зеркло в скромной светлице у Хюдор было одною из немногих зморских вещей, лишь н юге умеют делть ткие; его не ндо было смчивть водой, чтобы оно отржло, и всегд, точно в колодце, стоял в нем колдовскя светля глубин. Вот и сейчс, попдя н него, солнце бросло в угол комнты золотое, яркое пятно.

Время было уже послеполуденное. Зтянутые бычьим пузырем рмы из оконниц по-летнему были вынуты; в резные низкие окн злетл порой ветерок; от тепл, от сушеных трв, от зпх рзогретых солнцем смолистых ярко-желтых стен, от горячего свет н полу в светлице было томно, лениво и хорошо, покой стоял вокруг, и долетл издлек песня рботников н току. С того мест, где Хюдор сидел, было видно, кк пляшут пылинки в луче, что бросло солнце, отржясь от зеркльной глубины; если зсмотреться, можно придумть, что это кружтся в воздухе снежинки — первые снежинки, что будут кружиться в воздухе осенью, когд вернутся корбли.

Хюдор сидел у окн з своею прялкой, в глубине комнты н неподъемном дубовом лре с одеждой Хюдор устроилсь ее гостья с вышивнием, которое он принесл с собой. Жужжл прялк, Кетиль полуприпевл, полуприговривл негромко «Песню об Охоте н Сребророгого Оленя», сложенную Йиррином, — и хотя с губ ее слетли слов о горьких делх, с которых нчлсь десять зим нзд рспря Гэвиров и Локхиров, горечи не было ни в ее думх, ни н губх. Бессознтельно он повторял интонции, которые слышл от Йиррин, и порою голос ее улыблся — ибо сын Рнзи был веселый человек и дже в эту повесть сумел вствить — туд, где возможно, — немного здорного своего свет; мысли ее были совсем о другом, и в здумчивости он то обрывл песню н полуслове, то нчинл опять, хоть с середины, хоть с смого нчл.

Много в мире
дев прекрсных,
много звезд нд
океном,
много острых
гор вонзют
в небо гордые
вершины.

Но светлее
звезд небесных,
неприступней
горной тверди
и, конечно,
всех прекрсней
дочк Арверн,
Ивелорн.

Знет кто-нибудь
об этом?
Д, пожлуй,
вся округ,
д и две
округи рядом,
быть может,
и подле.

Что он всех
крше в мире,
твердо ведет
Ивелорн,
и, конечно,
стрый Арверн
в том не смеет
сомневться,
холостяки
в округе
в этом клятву б
дли срзу!
Только что ей
эти клятвы?
Что их глупые
ндежды?

«Никогд
не выйду
змуж!» —
тковы слов
Ивелорн.

Он поклялсь выйти змуж з того, кто принесет ей рог Сребророгого Оленя — прекрснее этого зверя не было н свете, и Хозяйк Лес любил его и уж, конечно, не простил бы тому, кто б его убил; тк что Ивелорн ндеялсь, что никто не отвжится н ткое, и к тому же дже нйти быстроногого Оленя было трудно, не то что догнть. Из всех исктелей ее руки лишь Гэвир, сын Гэвир, и Локхир, сын Локхир, отпрвились н эту охоту, и Гэвир убил Сребророгого, Хозяйк Лес сделл тк, что Локхир вышел н то место минутой позже и, увидев, что опоздл, убил Гэвир своим охотничьим копьем. Много черных дел вышло из-з этого. Оленя жеХозяйк унесл с собой, и рог никому не достлись; он не смогл спсти своего любимц, оттого что судьб Гэвир окзлсь сильней, но, может быть, он все-тки ндеялсь его оживить, кто знет?

«Никогд
не выйду
змуж!» —
тковы слов
Ивелорн, —

пел Кетиль.

«Кто звезду
достнет с неб?
Кто велит
горе склониться?

Есть ли в мире
тот, кто стоит
моего
хотя бы взгляд?
Ну если
есть — тк что же?
Сердце ведь мое
свободно!
И ничто ему
не нужно,
кроме лишь
одной свободы».

«Дочк, это
нерзумно, —
Арверн ей
скзть пытлся. —
Есть порядок
неизменный:
дочь,
крсвиц-невест,

потом — жен,
хозяйк,
мть для дочерей
прекрсных.
Тк зведено
издревле,
тк и быть
должно вовеки».

Но в ответ ему
лишь гордо
головой
он кчл.
«Что мне до
порядков древних?
Я есть я —
и я, Ивелорн,

только свой
порядок зню!»

— Никогд я не могл ее понять, — добвил Кетиль. — А ты, Хюдор?

— И я не могл, — скзл т, кчнув головой.

— Был он гордой — что ж? Можно быть гордой и не оствться всю жизнь одной, кк скл н острове Ивелорн! Ведь верно?

Остров Ивелорн — тк нзывли теперь тот прибрежный остров, где был когд-то хутор Арверн.

— Ткя был ее филгья, — скзл Хюдор. — Он родилсь н свет только для того, чтоб из-з нее был убит Олень и Гэвиры с Локхирми нчли рспри. Он сделл свое дело и исчезл. У нее впрвду был свой порядок — без свдебного пир и дочерей.

Кетиль зпел-зговорил опять, теперь уже с того мест, где остновилсь.

И тогд скзл
ей Арверн:
«Дочь, отц увжь
хотя бы!»
«Хорошо, —
он скзл, —

хорошо, я
выйду змуж». —
« Поклянись!» —
«Клянусь, коль хочешь;
только мужем
моим стнет
тот, кто мне
рог доствит

Сребророгого
Оленя —
вот ткя
моя клятв!»
Тк он
скзть могл бы:
кто стрелой
подстрелит ветер!

Арверн воин
был могучий,
в море выводил
дружину,
верно првил
корблями,
воротясь
с добычей слвной,

но н дочь
не знл упрвы.
Слишком уж
гордился ею,
слишком уж любил,
должно быть…

— А еще говорят, — фыркнул он, — от женщин все зло! Кто попускл Ивелорн — мть ее рзве? Будь ее мть жив — рзве б ткое было? А Локхир с моим бртом? Рзве Ивелорн гнл их н охоту? Он-то кк рз был бы рд, если б не ншлось прня, что для нее готов н в с е, — вот я отчего ее не понимю!

— Он могл хотя бы жлеть о том, что из-з нее случилось, — скзл Хюдор. — Но он, говорят, дже и не жлел. Вот Арверн — он и впрвду считл себя во всем виновтым, для него, должно, облегчением были те пирты… А Ивелорн было все рвно. Кк если б он был скл. Или филгья.

— Скл! — скзл Кетиль. — О! Вот оттого-то и потонул т пиртскя «змея», что ее увозил, — ккой же корбль не потонет, если целый неприступный утес н него нгрузить!

Вот в ткие минуты Хюдор особенно ее любил — когд, неожиднно для нее смой, вырывлись у Кетиль неожиднные, кк проблеск молнии, словечки. И он смеялсь, лсково глядя н Кетиль, встряхивющую гордо кудрями, когд т, здохнувшись, перестл хохотть, добвил:

— А я слышл — окенские девы потопили тот корбль. Оттого что приревновли к ее крсоте и не могли простить, что море увидело большую крсвицу, чем они.

Когд он жил здесь, — скзл Кетиль, — солнце здерживлось дольше нд ншей округой, чтоб глядеть н нее. Будь мы с тобой хоть вполовину тк крсивы, кк он, — из-з нс весь мир бы лежл в рзвлинх, Хюдор!

— Тк уж и мир, — отозвлсь т.

— Не меньше, чем мир, — зсмеялсь Кетиль. — Н меньшее я не соглсн.

И зпел-зговорил опять, прямо из середины:

«Хочет кто искть —
пусть ищет.
Кто нйдет —
пускй нходит.
Призовите
вши филгьи —
может, будут
блгосклонны!»

Тк он им
отвечл.
Гордой девы
мысли ясны:
ей никто из
двух не нужен,
смертью пусть
игрют об,

пусть нйдут
ее в ущельях,
шеи пусть
сломют в гонке
з Оленем,
недоступным,
кк прекрсня
Ивелорн!

Но копье лишь
стиснул Локхир,
гордо Гэвир
улыбнулся.
«Жди, Ивелорн, —
он скзл ей
и встряхнул
легко кудрями. —

Я вернусь еще
с добычей,
и тогд
поговорим!»
Локхир же
промолвил только,
потемнев и
сдвинув брови:

«Ты моей, зпомни, будешь!»

— А вот теперь об этом сочиняют песни, — добвил, сжимя кулчки, Кетиль. — А обо мне? Обо мне будут вспоминть только то, что я сестр Гэвин!..

— И еще, что из-з тебя Йиррин сочинил «йиррин-эзлт» — «песни Йиррин», — скзл Хюдор. — Ни у одной девушки н свете ткого нет. И, по-моему, это лучше, чем если бы из-з тебя лежл в рзвлинх хоть дже целый мир…

Кетиль здумлсь, зкусив розовую пухлую губку. Потом подобрл иголку, повисшую н длинной лой нитке с вышивнья, воткнул ее в ткнь, опять здумлсь.

— Ты прв, — проговорил он. — Ты прв, Хюдор, — все-тки хотелось бы мне чего-нибудь еще…

— Тк скжи Йиррину, - зсмеялсь Хюдор, — пусть сложит песню о том, кк из-з девушки по имени Кетиль перессорились четыре округи срзу! Уж его-то песня не потеряется; и, пок не уйдут под море остров, будут верить, что тк оно и было, — люди ведь певцм только верят, не тому, что было н смом деле!

А когд Кетиль устл смеяться, то скзл:

— Только он этого не сделет. Он говорит: «Если слов певцов будут врть — чему ж тогд можно будет верить н свете?..» А для Ивелорн сделл бы небось! — добвил он вдруг негодующе.

— Не сделл бы, см знешь, Кетиль. Йиррин ткого ни для кого не сделл бы, дже для Гэвин…

— Дже!!! — возмутилсь пуще Кетиль. — Дже — и вот всегд тк; всегд мы у них н втором месте!.. Всегд! А те, кому у них первые мест, — слв, истин и все ткое, — они ли рожют им сыновей? Они ли пекут им хлеб и поят их бргой? Услждют их ночи и зкрывют глз им, когд они умрут? Нет, првд, Хюдор! Тебе никогд не хотелось, чтобы вот Гэвин поступился своим именем рди тебя? Хоть в чем-нибудь. Чтоб ты знл, что ты ему вжней, чем то, что певцы о нем говорят!

— Но ведь и мне… — Хюдор остновил пряжу, чтоб сменить нполненное веретено, и в комнте легл тишин. — Ведь и мне тоже его имя вжнее дже того, будем ли мы с ним вместе… — В языке, кким говорят н этих островх, слв, честь, имя — для всего этого слово было одно.

— А он и не поступится, — скзл, вздохнув, Кетиль. — Д, что ж. Мы, Гэвиры, — мы ткие. — Совсем высокомерно бы это вышло, не проговори этого Кетиль тк просто. И прибвил: — А все-тки мне б хотелось, чтоб они хоть что-нибудь сделли рди нс ткого, з что певцы их бы не похвлили. Вот тк вот сделли бы — и все.

Потом Хюдор зпустил опять свою прялку, и Кетиль зпел - теперь уже по-нстоящему зпел — струю-струю песню н мелодию, которую знют здесь все девушки, и немного это дже не песня, зговор. «Плывут корбли, — пел он, — плывут корбли по морю, тяжело сидят в воде их борт, и путь их стновится все длиннее и длиннее, до дом все ближе и ближе. Плнширы их изрублены топорми, море жевло их ребр, д не рзжевло, верен был их путь, и все рифы остлись в стороне, золотом и серебром полны корбли, и полны они слвой. Плывите, корбли, плывите, плывите скорее, возврщйтесь домой с добычей, но когд вы вернетесь, смя дргоцення добыч будет ждть вс н берегу».

— Ты ходил уже к источнику, Хюдор? — спросил он.

— Нет еще. Я пойду сегодня.

— А к ккому? К тому, что у Трех Сестер? (Хюдор кивнул.) Я пойду с тобою нынче, Хюдор. — Голосок ее был легок, и Хюдор только посмотрел н нее. — Я пойду с тобою нынче, Хюдор. — Тут, вспомнив вдруг о вежливости, он зсмеялсь: — Можно, Хюдор, мне пойти с тобой?

— Конечно, — улыбнулсь т.

— Тогд встретимся у Трех Сестер, перед зктом. Хорошо?

Порою он вот тк себя вел — по-комндирски; и со стороны мог бы кто-нибудь решить, что Кетиль из них двоих верховодил, — ведь во всех вжных вещх не он, молчливя Хюдор был глвной в их дружбе. И между собою они это знли; у Кетиль двно не было стршей сестры, и сейчс он чувствовл себя тк, точно ншл ее. Вот ведь — он скзл про источник, и умниц Хюдор не спросил у нее ничего…

— Звезды летят, — зговорил Кетиль тихо. — Звезды летят уж третью ночь, они летят для всех, я отчего не невест? Чем я хуже других? Верно?

— Еще бы нет, Кетиль-Рысенок, Кетиль, у которой рыжее солнце зпутлось в кудрях… — И, говоря это, Хюдор особенно зхотелось подойти к ней и взъерошить эти кудри, и он почти что тк и сделл — взглядом, Кетиль зкрутил головой, кк встряхивется птиц, и принялсь счстливо мурлыкть ккую-то песенку. Ведь в это лето они все больше открывлись друг другу; и, когд оствлись одни, бывли совсем не ткими, ккими люди привыкли их видеть: Кетиль здумывлсь, a Хюдор шутил.

Потом они поговорили о пчелх — о том, н ккую рогулину примнить молодой рой, чтобы, отроившись, тот не ушел в лес, ккого дерн должн быть т рогулин, ккими сндобьями ее нтереть, ккие слов проговорить нд ней. У Гэвиров псек был немленькя (сколько именно колод — вслух не говорят, пчелы счет не любят), домшними пчелми знимются в тех крях женщины. Н одной из колод пчелы грызли уже леток изнутри, и Кетиль ожидл от них молодой рой. Говорили обстоятельно, Кетиль, кк всегд, зспорил, потом скзл, вздохнув: «Ох! Хюдор, ну почему ты всегд все знешь!»; спросил, не делет ли Хюдор послепослезвтр чего-нибудь особенного.

— Нет, — отвечл т. — Послепослезвтр? Хлеб рботникм мы звтр печем; нет, ничего.

— А я послепослезвтр сыр врить буду. (Это тот сыр, который зготвливют для долгого хрнения, твердый и с трвми.) Последний уж рз в нынешнее лето. Приходи помогть, Хюдор, я и тебе сколько-нибудь головок сыр отдм.

— Д ведь ты и см хорошо свришь, — успокивюще молвил Хюдор. — Ты все знешь, и зквски, и слов, и руку ты почти уже нбил.

(Кетиль, с ее горячностью, тонкое дело изготовления твердого сыр не слишком двлось).

— Все одно, — отозвлсь Кетиль. — Все одно приходи. Ты счстливиц, Хюдор. Одолжи мне твой удчи. — Немного помедлив, он добвил: — И целый день нш.

— Приду, — обещл Хюдор.

— Жлко, тк жлко, что редко к тебе получется выбрться, Хюдор. Ах, жлко; все у меня дел, и тут дел, и тм дел, посидеть вот тк… Хорошо тк с тобой вместе сидеть, — простодушно скзл Кетиль. — Вот поселишься у нс, — пригрозил тут же в шутку, — и будешь рзбирться по хозяйству одн, я — и не вздумю!

Солнце стояло уже нд Мревым Логом, свет его стл медвяно-золотым. Кетиль взглянул в окно, вздохнул: «Пойду уж!» — и зсобирлсь — у нее вечером еще были дел и по току (урожй высок уже в скирдх — дни были ясные — и теперь его молотили), и по дому, прежде чем пойти к источнику.

— Тк у Трех Сестер, перед зктом, — повторил он Хюдор н пороге.

— Я помню, — откликнулсь т. Он подождл в дверях, покуд Кетиль спусклсь по лесенке, потом ушл в светлицу, оттуд уж увидел из окн подругу и, невольно улыбясь, смотрел, кк невысокя лдня фигурк, неся н руке корзинку, пересекет двор и мимо рыбной клдовой выходит в ворот. Н фоне темных бревен построек Кетиль был ткой яркой в темно-зеленом плтье и с рыжей своей косой. «Кк улыбк мир». Тк где-то скзл о ней Йиррин.

ПОВЕСТЬ О ТОМ, КАК ДЕВУШКИ ГАДАЛИ У ИСТОЧНИКА, ЧТО БЛИЗ ТРЕХ СЕСТЕР

В конце лет, в звездопдные ночи, женщины, которые ндеются выйти этой осенью змуж, отпрвляются вечером к ккому-нибудь ключу, или озерцу, или источнику — глвное, чтобы вод тм был ровня и не зкрыт деревьями сверху, тк, чтобы в ней могло отржться небо. И вот тогд, коли увидишь отржение пдющей звезды н воде, можно зчерпнуть его горстью и згдть что-нибудь: если знешь уже, кто осенью будет свтться к тебе, — чтоб вернулся он из плвния блгополучно, чтобы свтовство не рсстроилось, если не знешь — тк чтоб посвтлся тот, кто мил. А вот ноборот — чтоб не вернулся или чтоб чья-нибудь свдьб рзлдилсь, — это згдывть бесполезно, для ткого не годится это водяное, и звездное, и зеркльное — вроде бы колдовство — вроде бы и тк, гдние. И еще, когд гдешь вот тк у воды, нужно посвятить демону этой воды что-нибудь свое — ленту или рукв от строй рубшки, глвное, чтоб оно двно тебе приндлежло и ношено было чсто и много.

Когд ушл Кетиль, Хюдор перебрл свои вещи и уборы в шктулке и выложил н покрывло кровти ожерелье из морского кмня. Этот кмень тк нзывется, может быть, оттого, что привозят его из-з моря; может быть, оттого, что цветом он похож н море, кким бывет оно обычно в тех крях — темно-серым, кк свинец, или дже еще темней, кк железо, и, если этот кмень отшлифовть, появляется н нем тот смый голубовтый рдужный отлив, что н шлифовнном метлле, по весу только и можно отличить. (Кмень этот легче, чем железо.)

Где-то н зморском юге выточили и отшлифовли глдко бусины, круглые, кк некрупный жемчуг, — в здешних крях, н севере, ткие првильно-круглые шрики делть не умеют, — уж когд отец Хюдор добыл их и привез н север, искусный мстер н Торговом острове ннизл их н крепкую нитку из конского волос и скрепил золотою зстежкой, что изобржл хвтющего зверя. Хюдор это ожерелье достлось от мтери, той — от муж в подрок. И Хюдор любил его и чсто ндевл; ожерелье было неяркое и крсивое, кк все вещи, которые носил Хюдор.

А потом он сел з прялку снов, потому что летом здесь дни очень длинные и солнце, хотя и стояло уже невысоко от земли, зктиться должно было совсем нескоро.

В этих крях летом свет столько, что ночи вокруг Летнего Солнцеворот короткие-прекороткие и ясные — хоть вышивй без огня. И только в конце лет ночи темнеют нстолько, что опять стновятся видны звезды.

Ввечеру Хюдор позвли ужинть. В доме, кк всегд летом, кзлось удивительно пусто — ведь дружинников, кормившихся у Борнов, по другую сторону Летнего Пути носил сейчс морем «змея» ее брт; без них, без их шум и молодечеств, тк и кжется, что дже строений н хуторе стло чуть-чуть поменьше. Пстухи были н летовье со скотом, н горных пстбищх, и чсть женщин — тм же с ними; рботники н обмолоте возле ток и едят, отец Хюдор с ее вторым бртом, Борнисом, тоже нынче были н летовье, чтоб поглядеть, кк тм идут дел. И потому з столми, рсствленными в длинной горнице, сидели только см Хюдор, ее мть, Мгрун, дочь Ямер, и еще Тбил Сухя Рук, бывший воин, добрый рсскзчик и весьм достойный человек; он ходил по хуторм, рсскзывя скелы: и о древних временх, и о недвних, и стрые, и новые, люди в блгодрность двли ему несколько мер муки, или сыр, или сукн, поскольку новые скелы — это, собственно говоря, просто новости, Тбил и люди вроде него были в тех крях кк ходячий «листок известий».

Они втроем сидели з столми в середине горницы, н дльних ее концх, и слев и спрв, — служнки и рботники, кто тогд был в доме. Хюдор скзл дом зрнее о том, что пойдет нынче гдть, и весь ужин чувствовл взгляды н себе — взгляды ежели и с звистью, то не со злою, — ее все любили. Служнк, внесшя миски с ячменною кшей, подвя их, пострлсь постоять рядом с Хюдор подольше, ведь ее считли счстливицей, тк чтоб и служнке от ее удчи что-то достлось, и Хюдор молчл и чуть ли не улыблсь все время, и из-з нее всем хотелось улыбться.

Мть, поглядывя н свою Темнобровку-крсвицу, не скрывл удовольствия и гордости: по всему видно уже, что эту дочь он выдст змуж удчнее — престижней, — чем стршую. В полутемной из-з мленьких окон горнице (очг не рзжигли) Хюдор кзлось, что блестят только глз и зубы ее мтери, когд т рзговривет с Сухоруким Тбилом, и слышен только мтерин голос. (А говорили они о погоде, о молотьбе, о рботнике, вывихнувшем лодыжку, и пру рз Мгрун спршивл дочку, ккими бы примочкми лечить лучше, Хюдор отвечл.) Потом, после молок, они выпили еще узвр, и мть понесл пустой жбн в поврню. Служнки нчли убирть со столов.

Хюдор пор было уже идти; он тк и думл, что пойдет срзу после ужин, не збегя дже к себе, и потому зрнее ндел ожерелье. Он подошл к лвке у дверей (это нпрво от средины горницы, рядом с одной из двух печек), взял себе летний плщ из свленных тм грудой и стл выбирть дымрь; Тбил Сухя Рук, все сидевший н своем месте, зкряхтев, поднялся и подошел к ней; «Подожди-к, девушк», — скзл. Хюдор торопилсь, но не очень, и из увжения к его сединм не могл бы откзть.

— Мне нынче, — молвил ей Тбил, — твоя мть, девушк, рсскзл свой сон. Снилось ей, будто идешь ты по лесу, среди высоких деревьев, и подходишь к смому высокому дереву, ткому, что и вершины не рзглядеть; и вдруг из корней этого дерев вырстют ветки и сплетют перед тобой пышное кресло со спинкой, — твоя мть тк и скзл: «Ткое пышное и укршенное, кк сиденье хозяйки в смых именитых домх». И ты сдишься в это кресло, дльше он проснулсь.

— Ну, — хмыкнул Хюдор, — это легкий сон.

— Д, конечно, — соглсился Тбил, — он ознчет, что ты выйдешь змуж з человек из очень именитого дом, кких во всей округе ншей меньше, чем пльцев н руке. — При слове «рук» Хюдор невольно взглянул: его сухя првиц, совсем тощя и сморщення, висел вдоль тел неподвижно, левой, здоровой, он потянулся к Хюдор и шевельнул слегк ее ожерелье.

— Ты ведь н Гэвин идешь сейчс гдть, девушк?

Об этом обычно не спршивют, но Хюдор целому свету могл бы сейчс это скзть.

— Н Гэвин! — отвечл он, улыбнувшись ярко и гордо.

— Э-эх!.. Не хочу я ничего дурного говорить про людей со Щитового Хутор, они и вм добрые соседи, и я у них четыре ночи когд гостил, Кетиль мне целую меру сукн подрил — ткя добря девушк… — он вздохнул.

Рботники уже все ушли, две служнки, ккие остлись в горнице, были н другом конце ее, горницы эти в здешних домх длинные, особенно в именитых домх — ведь у тех и нроду з столми куд больше. Тк что их с Тбилом рзговор никто вроде не мог рзобрть.

— Д только — хоть они сейчс и живут счстливо — когд филгьи людей из ткого род подходят близко к кому-нибудь, грозной стновится их поступь. Я, знешь ли, могу скзть, я видл, кк это бывет. И я ведь вм родич. (Родич он был и впрвду — в восьмом колене, тут, если рзобрться, чуть ли не все были друг другу родня.) Твоя мть — тщеслвня женщин, и имя Гэвиров д серебро и мех в их сундукх ей слишком зстят глз, но, Хюдор, всякие скелы случлись с людьми из этого дом, когд ты был еще девочкой, я — не тким седым!

Хюдор кк рз сегодня столько говорил с Кетиль о тогдшних делх, об Олене, из-з которого гневется н род Гэвиров Хозяйк Лес, о рспре с Локхирми; и сейчс он подумл о тех убийствх, и брови ее сдвинулись.

— Это роковой дом, — скзл он. — Я зню. Смые высокие деревья буря влит чще. Опсно искть под ними приют; но, — добвил он, — я, дочь Борн, должн ли пятиться от опсности, если он у меня н пути?

— Эх! — скзл Тбил опять. — Слвня ты девушк, Хюдор, темные брови, пригожее личико, глзки у тебя ясные, и сердечко ясное тоже. Ступй уже, звезды ведь тебя ждть не будут. — И он пробормотл еще что-то. — Пусть идет кк идет. Пусть идет кк идет.

Хюдор учтиво с ним рспрощлсь и пошл. После полутемной горницы н улице было совсем светло, солнце все зктывлось и не могло зктиться, и все было в его золоте: и дом, и клдовые, и сжтое поле, и ток в дльнем его конце (оттуд столбом шл в небо золотя пыль), и чстокол, и лес з ним, и гор Дльний Взгляд н севере стоял нполовину золотой, нполовину сизо-синей. Было тк хорошо, что хотелось и змедлить шг и идти быстрей одновременно — особенно ежели у тебя молодые ноги и не много тяжести н душе.

«Все дело в том, что слишком чсто рсскзывл Тбил скелу о рспре Гэвиров и Локхиров, — думл Хюдор. — Вся эт кровь у него в уме, и он не может из нее выбрться. А теперь все совсем по-другому. Теперь удч Гэвин гостит в этом доме».

Он шл, будто тнцевл, — он и зтнцевл бы, нйдись музык сейчс. Идти Хюдор было довольно длеко: н юг, н утреннюю сторону, в горы. Три Сестры от Щитового Хутор и от Широкого Двор (где жили Борны) н одинковом рсстоянии — и оттуд, и оттуд идти до них чс, и от Щитового Хутор до Широкого Двор — тоже чс. (А чсом в этих крях считют одну пятую чсть дня, от восход до зкт, и получется очень збвно, оттого что летние чсы много длиннее зимних. Но когд измеряют рсстояние, то имеют в виду обычно смый короткий чс, тот, что можно нмерять в день Зимнего Солнцеворот.) Тк что шл Хюдор долго, и дорогою он совсем перестл думть обо всем.

Земли здесь скудны, ровных мест, годных для зпшки, немного; но Борны жили н удобьях, и вокруг них было немло пригодной земли. Покуд Хюдор шл среди густых спелых сосен, у корней которых ждл скот овсяниц, кзлсь смой себе словно чстью этого лес; когд вышл н рсчистки у Шумиловой Зимки, — словно и он тоже дышл той же плодородной щедростью, что и урожйное жнитво. Дже выгиб поля н склоне был тк же полон плвностью, кк тело Хюдор; не только сейчс — все это лето, что бы ни делл, куд бы ни шл, — он двиглсь кк-то округленнее, мягче, точнее и осторожней, чем рньше, см не змечя этого, — кк ребенк под сердцем, несл в себе свое счстье.

Переходя по клдке Жердяной Ручей, Хюдор увидл дикобрз, лквшего воду из ручья у излучины, рядом с ним у воды были, кк ей покзлось сперв, некрупные пестрые кмешки, потом, приглядевшись, Хюдор рзобрл, что это дв молодых дикобрз, с темными еще иголкми. (Чересчур летние ночи коротки, и приходится дикобрзм просыпться к сумеркм — успеть бы несться до утр…) Хюдор зсмеялсь, потому что встретить лесного зверя с приплодом, когд идешь вот тк гдть, ознчло много детей в будущем, и он подумл, что много крепких сыновей родит для Гэвин и крсивых дочек для себя смой. Девушк был н подветренной стороне — звери ее не чуяли; нпившись, дикобрз стл срзу взбирться н ветлу, нвисшую нд водой, и детеныши полезли з мтерью следом, точно тк же, кк он, цепляясь длинными хвостми.

Хюдор шл через луг нд Жердяным Ручьем и время от времени поглядывл н ту ветлу. А после луг ей нужно было уже взбирться по холму, с которого стекет ручеек — приток Жердяного ручья, что нзывли попросту Проток. Холм довольно крутой с этой стороны, с противоположной — еще круче. Но, впрочем, в здешних крях тк много гор и холмов, что это место очень крутым не считется. А нверху холм кк рз и стоят Три Сестры.

Это три лиственницы, что выросли н выступе холм тк близко друг от друг, кк будто из одного корня. Если встть возле них, то н северо-зпде был бы тот склон, что в сторону Шумиловой Зимки, выгнутый и весь зросший тльником и рзнотрвьем вперемежку, по другую сторону — крутой, почти голый (после недвнего, зим шесть нзд, оползня) юго-зпдный склон, к востоку оттуд — совсем неглубокя седловин, тоже зросшя вся тльником. Тм прячется обрзовнное кипучим ключом крохотное озерцо, из него уже вытекет Проток и сктывется н юг по склону к Жердяному Ручью. З седловиной же срзу уходят вверх, можно скзть, уже горы.

Место это тихое и от людей н отшибе; демон здешнего источник — существо незлое и иногд покзывется в виде девушки, но горздо чще — в виде крсвицы чомги, ныряющей в своем озерце. Людей демон дичится, но — кк говорят — к женщинм относится лучше, чем к мужчинм. Словом, место для гдния совсем неплохое, хотя много есть, конечно, совсем не худших мест.

Когд Хюдор пришл сюд, Кетиль еще не было. Собственно, Хюдор тк и думл, что подруг зпоздет. Но ждть здесь — у Трех Сестер — было еще лучше, чем сюд идти.

Он стоял у крйней лиственницы, держсь рукой з ствол. Кор с крсновтым отливом был теплой и пхл серой, чуть слышно и сочно. Дымрь, подвешенный у Хюдор н поясе, окутывл ее сизовтым облчком; дымрь — это мленький горшочек из обожженной глины, в котором поджигют влжную солому, или трву, или плые листья, без него в тех крях летом из дому не выходят, тем более к вечеру, ведь спсения инче не будет от комров, — и Хюдор нстолько притерпелсь к зпху дым, что вовсе и не змечл его, и рзличл сквозь него прохлдную, нежную свежесть вечер, чистую, кк родниковя вод.

Солнце отсюд уже было скрыто Седлом — холмми, что отделяют Широкий Двор от Щитового Хутор, и Хюдор были видны только его прощльный, в лый перелившийся уже свет — н лугу и н верхушкх деревьев, н трепещущем зеркле Жердяного Ручья — тм, где н него попдли лучи, — и поперек всего зкт нд морем, не видным отсюд, бгряня кос облков. См Хюдор был в тени, перед ней до подножия откос свет лежл кк ковер. Он здумлсь, должно быть, и оттого не шевельнулсь, когд среди луг покзлсь идущя сюд Кетиль; т свернул и поднялсь н холм вдоль Проток — тм было поположистей, — потому подошл к Хюдор сзди, от источник. «Двно ждешь?» — спросил весело.

Хюдор скзл негромко, не оборчивясь:

— Двй постоим.

Тогд Кетиль тоже притихл и стл смотреть н зкт.

… Этою весной все кк-то не удвлось Хюдор и Гэвину свидеться. Хотя вся округ отчего-то был убежден, что они встречлись тогд еще чще, чем зимою (хоть зимние збвы и кончились), недине кк-нибудь, незметно для людей, и еще дже все удивлялись: когд только успевют?! Ведь Гэвин знят был тогд с утр до вечер, д и Хюдор тоже.

Весн — стрдное время для земледельц и для кпитн. А уж тем более поди-к слдь ткой поход, кк тот, в который отпрвлялся Гэвин! Снряжение для корблей, их прус, кнты, мчты; зтем покрск; и проверить, кковы они н воде, если новые корбли ( у Гэвин и «Лось», и «круглый» корбль были новые); дружин, доспехи для нее, оружие; припсы, мехи для воды; хотя все это еще зимою приготовлено, — проверить последний рз, попрвить или зменить то, что нелдно, и сговориться окончтельно со всеми кпитнми, кто идет с тобой, — кто сколько чего берет; и улживть их рзноглсия…

Нет, Хюдор не обижлсь н Гэвин. Он все понимл. Он ведь видел, сколько хлопот было весною и у них в доме тоже; у нее и смой все пльцы болели от нового прус, который он с женщинми обшивл кнтми, от пересчитывния тетив и стрел голов кружилсь. (А ведь ее брту только об одной своей «змее» и своей дружине ндобно было думть!) И все-тки Хюдор был знят немного меньше, и он сумел выкроить денек для того, чтобы нвестить свою сестру, что жил с мужем в деревне.

Хюдор, конечно, любил стршую сестру, и души не чял в племяннице (т ползл уже вовсю и Хюдор звл — кк всех женщин, кроме мтери, — «веве», н детском своем языке), и нвещл их нередко. Но от вопрос никуд не денешься: отпрвилсь бы он тем весенним днем в гости, если б не знл, что и Гэвин может встретить в деревне? Если б н все згдки девичьего сердц, дже ткого бесхитростного, кк у Хюдор, можно было б нйти ответ…

То, что нзывют тут «деревней», — поселение н берегу фьорд, где живут рыбки и корбельщики: скопище корбельных срев, рыбных сушилен, тес, сетей и домов, большею чстью рыбцких хибр, довольно некзистых. Рыбки, кк првило, небогтые люди, хотя есть и среди них, конечно, те, кого считют богчми — это если у них несколько лодок. Чстью они живут тут, в деревне, чстью держт свои хутор н побережье; некоторые из них (все больше хуторяне) держт по нескольку голов скот и зпхивют немного земли возле дом; бывет кое-кто из них и чьим-нибудь приверженцем, или сыновья у кого-нибудь, случется, отпрвляются з море дружинникми у кого-то из кпитнов, — но все-тки, что ни говори, рыбки эти — особый нрод. Держтся они все кк-то зодно (может быть, оттого, что н путину вместе ходить приходится — никуд не денешься?), приверженцми ничьими обычно не бывют, стршин у них свой, и дже некоторые прздники свои от прочих хуторских н отличку.

Нельзя скзть, чтоб к рыбкм люди здесь относились кк-то нстороженно; но, однко, большинство хуторян, хоть рыбки живут и не хуже их, считют тех беднее себя: ну в смом деле, нельзя же нзвть живущим в досттке человек, если у него нет ни коровы, ни дже овцы или брн! Есть, впрочем, в деревне и несколько вполне достойных домов — у рыбков, кто побогче, и у пры купцов (это те, кто совсем оторвлся от земли и живет, можно скзть, одним своим корблем), и у нескольких корбельных мстеров; з одним из корбелов и был змужем Унлиг, дочь Борн и сестр Хюдор.

Корбельный мстер в этих крях — весьм увжемый человек, д инче и не может быть, когд от него, от его умения и удчи, звисит жизнь и кпитн, и дружины, и купц, и корбельщик, и всякого, кто поплывет н построенном им корбле. Его дже немного побивются, кк человек, близкого к особенно тйным и могущественным вещм, почти ткого же близкого, кк певец, и чуть более близкого, чем оружейник, — к вещм не тким естественным, кк рост ячменя и ягненк во чреве у мтки, и не тким простым, кк рыб, поймння в сеть, или душистый хлеб в печи. Хороший корбельный мстер не может рссчитывть, конечно, н то, чтоб з него отдли женщину, рожденную в роде Гэвиров или Локхиров, или, скжем, Сколтисов; д и в тких родх, кк Кормйсы или Рхты, тоже; но уже Борны, или Дьялверы, или Элхи вполне могут с ним породниться, хотя и окзывя, естественно, ему этим честь. Потому что не по роду знятий ценится здесь человек, по имени; слв — это слв, и дже доблесть не может ее зменить.

Муж Унлиг был корбельный мстер потомственный, и очень неплохой, и жил уже своим домом — хозяйство его стояло н верху деревни, н склоне, что поднимется к кпищу. А Гэвин в тот день тоже был в деревне; ему ндо было присмотреть, кк смолятся его корбли. Многие кпитны свои корбли держт здесь, в деревне. Но тк ведь корбли — это внизу, у урез воды, н стойкх возле корбельных срев! А все-тки Хюдор, когд уезжл домой, встретил его н верхнем конце деревни, где Гэвину вроде бы совершенно нечего было делть, — конечно, если не рсскзли ему о том, что видели, кк поехл Хюдор к сестре, — где живет в деревне сестр Хюдор, он ведь и см знл. Проезжя мимо, Хюдор придержл коня и поздоровлсь, кк полгется.

— И тебе доброго дня, девушк, — отвечл Гэвин.

— Приходи нынче к Трем Сестрм перед зктом, если время есть, — приглсил Хюдор.

— Время будет, — скзл он срзу.

Обртной дорогой Хюдор гнл своего Бурого почти бесперерывно рысью — ведь ей ндо было успеть пересечь фьорд и добрться, огибя Седло, смою короткой тропой — Мревым Логом — до дом, и зйти к себе, чтоб взять пояс из корзинки с рукоделием, к Трем Сестрм он пошл уже пешком: Бурый слишком устл, он — нет, ноги словно сми несли. Тогд он тоже пришл первой, стоял вот тк же у крйней лиственницы и смотрел вниз…

Тот день весной выдлся тоже ясный, но ветреный, ветер был с юг, и облк летели по небу, кк клочки пены с волны. Под вечер еще рзвиднелось, ветер все дул, влжный, мягкий, словно обнимющий, холмы и луг от него кзлись рзмытыми, мокрыми они были и тк; солнце, кк в воду, сдилось в дымку нд морем, ярко-лое, и лежл, искрясь, до кромки откос его свет, Хюдор вот точно тк же стоял в тени.

Он зметил всдник еще издлек, когд тот вынырнул из лес; потом он исчез в тльнике, и видно было только, кк встряхивются ивы от ветр и оттого, что проезжют под ними. Зтем всдник выбрлся в полосу свет, пересекя Жердяной Ручей, и кзлось — конь его ступет по ббки в рсплвленном золоте. Хюдор и лошдь узнл тоже — эт был Черноспинк, смя умня у Гэвин кобылк, он дже погоду умел предскзывть. Кобыл выглядел свежей: того коня, н котором Гэвин приехл из деревни, он, видно, оствил дом; но больше он дом ничего не мог успеть, не переоделся дже, тк и был, кк в деревне, — в простых некршеных штнх и крсном тбире срзу поверх рубхи; ни куртки, ни шляпы, сложенный плщ переброшен через холку коня. «Ну и что с того?» — думл Хюдор, глядя н него сверху. Что с того?! Он мог ездить в кршеных одеждх и в некршеных, — все одно он выглядел тк, что никому н ум не пришло бы спросить, отчего это вдруг у всдник в неузорчтом крсном тбире спрв к поясу привешен длинный меч!

Он, должно быть, зметил Хюдор — рзглядел ее синее плтье нверху возле лиственницы — и поворотил коня прямо к откосу; мохнтя его тень неспешно ехл рядом, очень длиння и зеленя н устеленном светом лугу. Черноспинк, тоже мохнтя еще после зимы, шл точной легкой рысцой, ее копыт мягко отдвлись в земле. Они не медлили и не торопились — это было кк волн, идущя к берегу, или кк лист, оборчивющийся к солнцу, — ведь и волн, и берег, и листы, и солнце, когд оно встет, знют, сколько у них времени, и знют, что времени у них именно столько, сколько нужно, и потом ведь Гэвин чувствовл нверняк, что сейчс Хюдор любуется им, хотя вроде бы и совсем не смотрел н нее.

У подножия откос он спешился — тогд-то Хюдор и увидел, кк блеснуло золото у него н мече, — перебросил поводья через шею коня (умня Черноспинк все рвно бы никуд без хозяин не ушл) и стл взбирться по склону нлегке. Он не пошел вдоль Проток, полез нпрямик, по крутизне. Ккое-то время Хюдор видно было только его голову и плечи, рукв рубхи вдруг словно посветлели, когд он нырнул в тень, потом он отступил нзд, двя ему место выбрться; покуд Гэвин вылезл н дерновую кромку холм и выпрямлялся, он успел рзглядеть, что у него н тбире (н првом плече) зсохл смол, которой не было еще, когд они двеч встречлись, змзлся, должно быть, у корблей, есть ведь дже пословиц: «Постоишь у смолы — зпчкешься!» Когд он выпрямился, Хюдор увидел, что и н првой скуле у него тоже был смол, и лицо почему-то очень серьезное, еще ни одн девушк — если звл его встретиться — не видывл тким серьезным Гэвин, сын Гэвир. Хюдор, првд, этого не знл.

Впрочем, он срзу улыбнулся Хюдор. Поднимясь сюд, он вымочил в росе штны до колен и дже рукв; д и у смой Хюдор, пок он шл к Трем Сестрм, нсквозь промокли по колено штны и плтье, — но холодно ей не было. Не может быть холодно, когд веет в лицо теплый южный ветер!

Гэвин ничего не говорил, только смотрел н нее и улыблся чуть-чуть, уверенно и серьезно, очень по-доброму, Хюдор тоже молчл. Он был очень симптичный прень, когд болтл, и крсивый, когд смеялся, но когд молчл — окзывется, он был совсем по-другому крсив. И устлость — он, нверное, тоже подсушил в те дни его черты. Потом Хюдор опустил левую руку, которую держл до того зведенной з спину, тк, чтобы стл виден пояс, что он в ней сжимл, подхвтил конец пояс првою рукой и протянул Гэвину.

— Вот, — скзл он.

В здешних крях, если прень дрит девушке что-нибудь, это еще ничего не знчит, — это может не знчить дже, что он з нею ухживет. Ведь зпросто можно н рдостях, вернувшись удчно с богтой добычей, хоть всем девушкм в округе ндрить лент и монет, чтоб зплетть в косы! Но когд, ноборот, прень получет подрок, д еще сделнный собственными ее рукми, - это все рвно, кк если бы он уже спросил: «Копить ли мне н вено для тебя, девушк?», он уже скзл: «Д…»

Гэвин принял от нее этот пояс и улыбнулся еще добрее, рзглядывя его.

— Крсиво кк! — скзл он. — Прздничен был бы мир, если бы твои руки его вышивли, Хюдор. И узор, тк хорошо сложенного, я рньше не видел. — И, говоря это, смотрел уже опять н Хюдор, пояс он держл н весу перед собой; в сумеркх блестело золотое шитье, и еще Хюдор видел, кк зблестели глз у Гэвин.

Он проговорил, негромко и ясно, те слов, ккие положено:

— Носи его, Гэвин, сын Гэвир, и пусть моя удч будет с ним и с тобой.

— Буду носить, — ответил Гэвин.

Язык у него хорошо был подвешен, и он умел скзть крсиво, когд хотел, но когд он стновился немногословным, Хюдор это нрвилось больше всего. А вообще-то ей в нем все нрвилось: и кк он улыблся, и кк пхло от него тогд — всем вместе: и конем, и влжным ветром, и трвой, и дже смоляным дымом до сих пор, — и нрвилось, кк, збросив пояс ей з плечи и притянув к себе, он поцеловл тогд ее, — будто тк и должно быть, будто это — единственное првильное н свете. Он не знл, что Гэвину в ней смой больше всего нрвилось именно вот это — кк ее губы ответили н поцелуй, — словно это единственное првильное н свете, и именно тк должно быть, кк должн по весне рсти трв…

… Кетиль, стоя рядом и тоже глядя н зкт, время от времени осторожно поглядывл н подругу. Он догдывлсь, что Хюдор не просто тк предложил здесь постоять, нверняк у них с Гэвином тут что-то было, думл Кетиль. Ах, счстливиц Хюдор. Девушки, которым случилось побывть в плтке у Гэвин, откровенно хорошели, говоря о нем, и глз у них змсливлись от воспоминний.

С некоторых пор в это ожиднием зовущее лето и у Кетиль тоже нчли являться (особенно по вечерм, когд, дже змотвшись вся з день, он лежл в постели без сн) ткие мысли, от которых грозной поволокой зтягивло ее зеленые яркие глзки, и сейчс, поглядывя н зясневшее лицо подруги, он с жркой и счстливой звистью пытлсь предствить себе, что т может припоминть. Кетиль достточно слышл девичьих шушукний о своем брте, никто — уверяли — не умеет тк лскть, кк он. И больше всего ей хотелось сейчс спросить у Хюдор, кк это у них с Гэвином было, — и все-тки он не решлсь — кк-то тк устроен был Хюдор, что здть ей ткой вопрос невозможно было дже лучшей подруге.

«Вот ведь есть прни н свете, — думл Кетиль. — Нстоящие прни, их можно почувствовть, есть о них что вспомнить, когд они уплывут з волны, з моря, то ведь — ну что это ткое?! — живем в одном доме, и мне дже отбивться от него ни рзу не пришлось! Хоть в сенях сколько рз нлетли друг н друг… И может возврщться, может не возврщться — не будет тебя, Йиррин, ждть н берегу дргоцення добыч, очень мне ндобно тебя ждть!» Но — хотя он все это думл — в то же смое время у Кетиль что-то слдко змирло ниже сердц, оттого что ей известно было: девушки (кое-что из их суждений он слыхл крем ух), которые, случлось, пускли Йиррин к себе переночевть, отзывлись о нем тоже вполне одобрительно, и он этому охотно верил, првд, рзобижясь этим еще больше — рз ткие достоинств рсточются н других, ей не достется дже н полнперстк. «И не буду я н него гдть», — думл Кетиль, уж совсем рскрсневшись и волнуясь все больше. И тут же, совсем непоследовтельно, спросил:

— Хюдор, послушй, Хюдор!

— Что? — отозвлсь негромко т.

— Хорошо быть невестой, првд?!

— Очень, — скзл Хюдор.

— Если бы я уже сговорилсь с кем-нибудь… нсчет осени, вот кк ты с Гэвином… А то — ни с кем.

— Вы, Гэвиры, — скзл Хюдор, помолчв, — вечно вм ндобно все срзу… Ведь он тебя воспевет четыре зимы подряд — что уж еще ндежней?

— Воспевть он и впрвду воспевет, — отозвлсь Кетиль и стиснул губки. — Двй пойдем, — попросил он, — смотри, Хюдор, темнеет уж!

— Пойдем, — соглсилсь т.

Про себя он улыбнулсь. Кк кзлось ей, Кетиль дже ворчл н своего Йиррин тк, что совершенно ясно было: вернись он только, и Кетиль позбудет срзу же, и его зствит збыть, ровня он ей или неровня.

Свет уходил, точно втягивясь обртно в небо, д кромки гор еще были окршены н востоке, небо белело, внизу, н земле, уж и впрвду ложилсь тень, — в зрослях тльник же, куд девушки вскоре збрлись, и вовсе стояли почти сумерки. От Трех Сестер к источнику не ведут никкие тропинки, тк что девушки шли нугд. Дерн под ногми у них был тк мягок, что шги не слышлись; все отдленные звуки: глухие удры цепов н току у Шумиловой Зимки, гомон птиц, устривющихся н деревьях н ночлег, — что и прежде были едв рзличимы, теперь пропли совсем; бормотл впереди Проток, и хоть дневня живность зрослей успел уже угомониться, ночня зто, не в силх дождться темноты, шуршл и шумел вовсю. Впрочем, то, что девушкм кзлось шуршнием и шумом, человеку, не привычному к лесу, покзлось бы тишиной. Прислушивясь, они рзличили, что к голосу Проток у источник присоединяются и еще голос, и тянуло оттуд дымком.

— Кто здесь? — тут же спросил Кетиль (несколько резковто, признться), рздвигя ивовые ветки.

Н берегу возле озерц уже сидели н подстеленных своих плщх несколько девушек — точней говоря, трое.

Они сидели рядком, обхвтив рукми колени, прижвшись друг к другу тк, точно только что секретничли о чем-то; в сумеркх ясно светлели белые льняные плтья, и рукв рубшек, и лиц, и они полулукво, полуздорно улыблись чуть-чуть, глядя н Кетиль.

Весь день сегодня, должно быть, они прорботли н молотьбе, и хотя нверняк, прежде чем сюд идти, ополоснули лиц и руки, — золотисто-серя хлебня пыль оствлсь н их одежде, волосх и н згорелой коже, и оттого они кзлись Весенними Девми, вырезнными из тополя, вот тк же полуздорно, полулукво улыбющимися со своих изобржений н полях.

— Я Рун, — скзл т из них, что повыше и побойчее, — дочь Бдди, доброго воин; мой отец отпрвился в Летний Путь дружинником н одном корбле с твоим бртом, Хюдор, дочь Борн. (Хюдор, выступив вперед, улыбнулсь ей.) Айхо — дочь Бурого Скгри. — Тут он обнял, притянув к себе, девушку, что сидел от нее спрв, т зблестел н Кетиль яркими глзкми из-под ее руки. — Это моя родственниц, нши мтери сестры. А это — Ниль, — лсково зсмеявшись, он взъерошил волосы девушки слев от себя, еще почти подростк, — ее сестренк, он не гдть пришл, тк просто, с нми з компнию; он у нс еще мленькя! (И в то же смое мгновение Кетиль решил, хоть только что думл инче, что он см все-тки сегодня будет гдть — он-то ведь не мленькя девочк, чтоб ходить з компнию! А н кого он будет гдть — это уж ее дело. И без Йиррин полно прней н свете.) Пусть добрым будет нынче гдние, — учтиво добвил Рун, — тебе, Хюдор, и нм, и слвной Кетиль.

— Ты меня знешь? — тут же спросил Кетиль.

— Всякий знет хозяйку Щитового Хутор, — отвечл т.

Кетиль всегд был добр с теми, кто обрщлся с нею почтительно, и улыбнулсь девушкм. Он тоже вышл н берег (Хюдор з нею), девушки, сидевшие н берегу, здвиглись, освобождя место, ккое-то время все устривлись, рссживлись, тоже подстиля плщи, и Кетиль, которя полгл, что, кк хозяйк хутор и дочк Гэвир, именно он должн вести рзговор, стл говорить н тему, ккя ей кзлсь подходящей: о погоде. Сегодня, мол, очень хорошя, ясня ночь, кк н зкз для гдния, д и последние дни все стоят ясные, и это тоже очень хорошо, потому что скирды можно было оствлять н полях, и они тм просохли; Рун соглшлсь с нею, что погод для жтвы стоял и впрямь смя лучшя и дожди нынче летом шли именно тогд, когд нужно, когд не нужно — не шли; прочие девушки помлкивли; дочери Скгри, должно быть, привыкли, что отвжня Рун скжет все з них, Хюдор — по обычной своей сдержнности. А поскольку погод — тем не прздня, всегд нсущня, рзговором о ней, если вести его кк следует и не торопясь, можно знять и чс, и дв, и сколько пондобится.

Тем временем подошли и еще две девушки, которым это место и эт ночь покзлись для гдния подходящими; одну из них Кетиль узнл и н мгновение нморщил губки. Прошлым летом брт этой девушки рботл у Гэвиров — ему ндобно было скопить н вено для свдьбы. Зто вот теперь семья ее могл рссчитывть получить осенью сколько-то мер сукн и полудюжину овец. Но девушк поздоровлсь с должной учтивостью; Кетиль и ей улыбнулсь тоже.

— Добрым пусть будет гдние нм всем, — тк проговорил он в ответ, — и пусть твой отец осенью обрдуется прибытку.

Девушк (ее звли Мисто, дочь Хворостины) зкрснелсь счстливо: ткие пожелния от именитых и удчливых людей — не пустя вещь. Айхо, дочь Бурого Скгри (он был, кстти, не девушк уже, молодя вдов — муж ее умер прошлым летом от желудк, он вернулсь жить к родителям, и волосы у нее были зплетены в четное количество кос, кк у змужней женщины), поздоровлсь со второю из новопришедших — он ее немного знл, потому кк семья этой девушки, жившя в верховьях Щитового Фьорд, был в кком-то родстве с ее покойным мужем. А тем временем сумерки сгустились уже тк, что эт девушк только нзвлсь и сел н бережку тоже, притихнув, оттого что рзговор, ккой был, все смолкл и к ее приходу уже почти совсем прекртился. Теперь девушки сидели молч и почти все смотрели, зкинув головы, в небо, ночь шелестел кругом.

Посвежело (эти ясные ночи нчинют уже выстуживть землю), комры, ззвеневшие было вокруг дже сквозь дым, почти совсем пропли, бледное небо все еще доцветло зктом. «Мленькя» Ниль, звозившись н своем месте, вдруг тихонько спросил:

— А дев источник нм нынче покжется?

Вот ведь хрктер! Видно, кк гэвировский: тоже хочет всего срзу. Хюдор ответил ей, тоже тихонько:

— Не думю, Ниль. Он не покзывется, когд много нроду.

А дльше они уже сидели тихо-тихо, волнуясь (конечно — ведь ткое гдние в жизни не много рз!), но еще больше — зчровнные тишиной, которя был для них не тишин, живя жизнь ночи. И вот высветился в выси, кк всегд первым, Альклонтр — здесь его нзывют «Стрец»; белый-белый и ясный, он твердо горел посреди неб.

— Стрец! — скзл остроглзя Айхо.

Но девушки сидели не шевелясь. Когд появляются звезды, это всегд немного тинство. Они длеко-длеко, ясные и чистые, и умиротворение и покой проливются со светом их н Землю. Они бывют и недобры к людям — тк считют тут; про моровые поветрия здесь говорят чстенько, что они-де «от злой звезды»; но ткие звезды, крсные и лохмтые, с длинными хвостми, появляются ведь все же не чсто. И сейчс н небосклоне, открытом взгляду между темными ивми, не было ни одной ткой звезды.

Ясные огоньки появлялись один з другим, небо между ними быстро темнело, и вдруг мелькнул среди них серебристя быстря искорк. «Ой!» — воскликнул Айхо, подхвтившись н ноги. Он, конечно, кк и все, понимл, что звезд эт не последняя и будут лететь еще, что н всех хвтит и остнется, все-тки всем, кк и ей, было жлко, что первую звезду они нынче упустили.

Девушки подхвтились тоже, кто-то дже зсмеялся (от щекотки в зтекших ногх), но, вместо того чтобы идти к воде (кк это всегд бывет), зтолпились — непонятно было, кто пойдет первой. Все только подтлкивли друг друг. Айхо, дочь Бурого Скгри, гдл нынче второй рз в жизни, но он-то и волновлсь больше всех. Тогд Хюдор подошл к воде и присел рядом с нею н корточки, рсстегнув свое ожерелье.

Озерцо лежло перед нею угольно-черное и глдкое, и бездонное, кк зеркло у нее в спльне, — не то озерцо, не то небо. Темно было тк, что Хюдор не рзличл дже, где возле ее ног нчинется вод. Зчем-то он зстегнул ожерелье у себя в рукх, опустил его в источник, и оно ушло под воду без всплеск (девушки з спиною у Хюдор безотчетно вздохнули). Волны улеглись почти мгновенно, и еще с минуту после того, кк звезды в источнике перестли дрожть, Хюдор смотрел в черное зеркло, потом быстро черпнул горстью воду, и губы ее что-то прошептли; впрочем, всякому ведь и тк понятно, что он могл прошептть. Ей удлось згдть желние с первой попытки, и ждл он совсем недолго — это все тоже были хорошие приметы. Еще ккое-то время Хюдор просидел у воды, глядя туд и улыбясь. А после он встл и рзжл горсть, и вод пролилсь между ее пльцев обртно в свой источник, в волшебное зеркло, бездонное, кк небосвод.

Следующей пошл Рун, дочь Бдди. И опять, кк всегд бывет, все зтили дыхние. Рун отдл источнику узорчтый поясок (тот тоже утонул срзу) и довольно быстро выловил себе звезду, потом подтолкнул Айхо к воде. И покуд тк шло, Кетиль, которя стремилсь первенствовть всюду, где имел н то прво, — эт смя Кетиль стоял позди всех и думл (то есть полгл, что думет об этом), н кого же все-тки он будет згдывть свое желние. Пльцы ее теребили косу, мысли носились хуже белок. Рзве он не смя звидня невест в округе? Рзве он не может выбрть себе для гднья любого, кого пожелет? Еще и кк может!

«К примеру, молодой Дьялвер, — думл он, — чем не жених?! Нынче Дьялверы сильно пошли в гору, уже почти с Рхтми срвнялись, по богтству особенно. Или вот Сколтиг, сын Сколтис, — он прошлой зимой очень был доволен, когд кк-то н пиру ему выпло по жребию сидеть рядом и пить из одного кубк. Никкие нищие певцы мне не нужны!» А ревнивый голос — ее собственный голос — тут же возржл Кетиль, что уж Йиррин-то вовсе не нищий. Он это лучше других знл: кк-никк все его доходы и рсходы у нее были н глзх. Ежели не скопил он сундуков серебр — тк это потому, что он дрит, кк кпитн! «Д см Сколтис Широкий Пир, — с внезпною гордостью думл он, — не щедрее моего Йиррин!!!»

В это время Айхо, вычерпнувши свою звезду, вздохнул от рдости; Кетиль, вдруг спохвтившись, перебросил среднюю косу (у нее сейчс волосы зплетены были в пять кос) через плечо и принялсь выплетть из ее конц серебряную монету н ленте. Монет был широкя, с зморскими письменми, что прочтению поддвться не желли и походили больше н узоры или н спутнные веревки; ткие монеты здесь почитются вроде тлисмн и ценятся недешево — н одну ткую можно купить не меньше трех овец.

С этою-то монеткой, держ ее з ленту, Кетиль подошл к воде, рздвинул росшую по крям озерц душистую осоку. Ее монетк исчезл под отржениями звезд, см блеснув, кк звезд; немного спустя, когд Кетиль быстро шевелил губми, згдывя свое желние, сумей кто-нибудь рсслышть его, рзобрл бы имя: Йиррин. А Кетиль тут же стиснул губы, пытясь скрыть непонятную рдость в сердце; ну вот и отлично, думл он, удерживя в себе улыбку. Сколько с этим гдньем мороки, однко! Не знешь уж, кк и отделться, мук прямо с этими делми, — скорей бы уж осень пришл…

Девушки в конце концов все выловили себе по звезде и по желнию, и Ниль тоже подходил к воде; ей покзлось, что он рзличет шевеление в ивх н другом берегу озерц — может быть, дже фигуру в женском плтье. Ах, нивня Ниль… Смеяться нд нею, впрочем, никто не смеялся: девушки сейчс чересчур были взволновны, чтоб смеяться, и чересчур счстливы, чтобы рзойтись, хотя гднье уже и было зкончено. Они сели н берегу снов, тм, где лежли их плщи, прижлись друг к другу поплотнее, обхвтив крепко колени и стуч понемногу зубми, и стли смотреть в небо, где звезды все летели и летели. Только Ниль пру рз еще оглянулсь, словно ндеясь-тки увидть деву источник. Но прочим всем девушкм не до водяных демонов было; они не рзговривли сейчс, оттого что слишком сильно думли — и дже не думли, чувствовли скорее — кждя о своем, кждя о том желнии, которое згдл, и кждя душой был еще вся тм, в згднных словх.

Хюдор вдруг стрстно зхотелось, чтобы ее мужчины — Гэвин и брт — были здесь сейчс, немедленно. А еще ей хотелось, чтоб у этой ночи никогд не было конц. Тинство звезд, нисходящих к земле с неб, длилось у них нд головми, и теперь уж тк щедро — не одн серебристя линия прочерчивлсь в вышине, несколько, — помногу! Кзлось, смо небо летит земле нвстречу.

Потом звезды угомонились и стли лететь пореже, девушки перевели дух. И вот тогд случилось то, чего они пончлу не зметили, кк не срзу змечешь рссвет. Ивы вокруг озерц зшелестели, точно вздохнули. И вздохнул едв слышный ветер, принеся с собою неясный и слбый зпх, не луговой и не лесной; Йиррин рсскзывл Кетиль однжды, что видел в Аршебе сд (это был крошечный сдик, который для себя рзбил во внутреннем дворике цитдели н мысу, прикрывющем порт с моря, жен ее коменднт) — сд, где под кустми с бело-прозрчными/кк дргоценности, огромными цветми ковром стллсь по земле фиолетовя опушення трв; и вот сейчс, услыхв этот зпх, Кетиль поверил, что и впрвду мог быть где-то н свете ткой сд. То был ромт не пряный и пышный, что собой весь мир словно зполняет, нет, но его тонкого вкус хвтило, чтобы пронизть эту ночь нсквозь, ветер стих тотчс, едв принес его; еще он принес голос.

Чересчур голос был длеко, чтобы скзть, что слышишь его, чересчур длеко, чтоб рзобрть мелодию, которую он пел, но слышны были точно вздохи мелодии, между ними отзвук их пел в ушх. И отзвук этот кзлся все ближе, и под конец стло ясно, что не чудится, и впрвду т, что пел, приблизилсь уже нстолько, что можно стло рзобрть в ее песне слов. Кроме нее, все вокруг молчло (и девушки, змершие, не смея оглянуться, не шумели тоже), и ни шгов, ни стук копыт, ни ветк не хрустнет, точно одн лишь бесплотня песня двиглсь со стороны гор к склону, к руслу Проток, потом от него вниз. Ндо ли говорить, что был он прекрсн? Крсот ее кзлсь стрнной — совсем не той, ккую привыкли слышть девушки в песнях, что пели сми, и если бы они попытлись повторить потом эту мелодию, то получилсь бы он иной, без хрупкой изощренности, прихотливости, что пленял в нстоящей, — впрочем, ткую темную вещь, кк мелодия, девушки и не пытлись сейчс рзобрть и зпомнить.

Им хотелось понять слов. А вот слов окзывлись еще непостижимее, чем мелодия, — хотя кждое из них в отдельности было совсем простым и понятным, но, соединяясь вместе, они слгли смысл, что, кзлось, был вжен и ясен, все же проникнуть в эту ясность не получлось, хоть плчь.

И уж совсем непостижимо было, отчего все-тки эт песня, светля и тихя и кк будто совсем не печльня, все же рождл ткую печль? Всем потом думлось, что, будь им дно слушть эту песню чуть-чуть подольше, они б успели понять. Но он прошл мимо, и спустилсь с холм, и зтихл з Жердяным Ручьем, словно уплыл, и еще ккое-то время отзвук песни летел со стороны Седл, путясь в кустх, потом стло ясно, что это только отзвук.

— Кто это? — спросил звонким шепотом Ниль, дочь Скгри. А Рун ответил ей тоже шепотом:

— Тише, Ниль, может, он еще вернется.

Но он не вернулсь. Ккое-то время девушки, все еще звороженные, молчли, потом зговорили все рзом. Они припомнили все по порядку, кк это было, и Кетиль скзл про сд с блестящими цветми и фиолетовой трвой, и те, кто рзобрл ккие-нибудь слов из песни, тоже об этом скзли, и, сличя между собою и соединяя вместе обрывки, девушки, поспорив немного, в конце концов соствили целое четверостишие. Првд, смысл в нем было немного, во всяком случе, кк им кзлось, меньше, чем в смой песне, и что-нибудь, нверное, они потеряли — что-нибудь вжное. А может быть, и ничего не потеряли — просто смысл был не в словх, в голосе, который их пел. О рифмовке уж и говорить нечего: кто ж это видывл ткую стрнную вещь, чтоб рифмовлись концы строк, не слоги внутри строки?! Получилось у них, словом, вот что:

Рзве у звезд нету имен?
Рзве у звезд лик нет?
Тк почему без лиц мой сон —
Тющий звездный свет?

И еще пр отрывков, в которых девушки не были уверены. Но все рвно получлось, что с тех пор, кк стли слышть печльный голос, поющий в лесх, впервые удлось рзобрть из его песни ткой большой кусок. Выговоривши тот сумбур, что был в них пончлу, девушки притихли и стли, уже не все срзу, припоминть, где и когд ее — ту, что пел, — слышли этим летом еще. Первый рз, конечно, когд он приплыл сюд; и потом еще в Трйновом Фьорде видели рыбки корбль с золотыми прусми и лебедем н носу, только тогд никкой песни не было: просто корбль шел вверх по фьорду, обогнул Столбы (ни одного человек н плубе, уверяли рыбки, прус словно сми повернулись!), з ними уже никто его не видл. Ну и тк длее, и тк длее.

Хюдор рсскзл, что рботник Ямеров н летовье, когд пс скот, услыхл ЕЕ песню: он кк рз звтркл тогд, жевл лепешку с простоквшей; и он рзлил свою простоквшу и не зметил. Но, впрочем, пстух, кк человек грубый и млосмыслящий, зпомнить ккие-нибудь слов не сумел.

А дочки Бурого Скгри рсскзли про своего родич по отцу по имени Буен — тот повстречлся с песнею, опять-тки звучвшей словно бы ниоткуд, когд вез из лес хворост. Он прошл мимо него, его лошдь, кк был под вязнкми хворост, повернул голову и пошл с тропы прямо туд, где голос, тк что, кк он говорил, ежели б ему не нужно было воевть с лошдью и удерживть ее з повод, он бы, быть может, и рзобрл побольше, не только то, что тм речь шл о ккой-то «дороге бурых волн».

Потом девушки зговорили уже о том, кто он ткя — т, что поет, — и что все это знчит. Н эту тему толки ходили по всей округе, д без особого проку. Сходились все только н том, что ткого здесь рньше никогд не бывло. У девушек сейчс впечтлений для выводов было, впрочем, побольше.

— Это колдовство, — ктегорически утверждл Рун, дочь Бдди.

А следует скзть, что мгия, колдовство, безрзлично, полезное или бесполезное, доброе или дурное, — это знятие исключительно человеческое, и дже когд демоны им знимются, то знимются только в той мере, в ккой они очеловечивются — перенимют у людей умения, и облик, и свойств. Тк что Рун именно это и имел в виду. «Это не дело стихий, — говорил он, — это колдовство, смое нстоящее южное колдовство, я вм верно говорю». Поломв головы нд тем, ккого все-тки сорт это колдовство, девушки тк ни до чего и не договорились. Во всяком случе, все соглсились тоже, что прежде тких див здесь не бывло.

— Тк ведь и должно быть, — скзл т девушк, с верховьев Щитового Фьорд. — Мой отец говорит, что все переменилось, стло не тк, кк в его молодости, с тех пор, кк убили Сребророгого Оленя.

Нехорошей был эт тем при Кетиль, которя ведь был из дом Гэвиров и сестр того Гэвир, что убил Сребророгого. Кетиль, првд, не выкзл недовольств. Но Хюдор это упоминние здело тк, кк будто был он уже женой Гэвин.

— Мой отец тоже говорит, что все не тк теперь, кк в дни его молодости, — оттого что в его молодости не было этой моды н широкие нконечники копий! — скзл он. — Дже смый умный человек не может ведь быть умным беспрестнно.

Девушки зсмеялись — они не отошли еще от своего волнения и с легкостью могли сейчс смеяться, через мгновение здумывться, ужсться. Когд они стли смеяться потише, девушк с верховьев Щитового Фьорд скзл тк:

— Тк говорят все отцы, во всякое поколение. Только это ведь совсем про иное. До моды н широкие копейные нконечники был еще ккя-то, и после нее будет другя мод, — другого Оленя не будет больше никогд…

— Мой отец видел его однжды, — проговорил вдруг Мисто, дочь Хворостины. Впрочем, тут же он вспомнил, оглянулсь н Кетиль и спрятл голову в колени.

— У кждого времени свои чудес, — скзл Хюдор.

— Вот-вот, — соглсилсь верховитянк, — и мой отец — он ведь говорит то же смое. Он говорит: одно время кончилось, другое нчлось, когд не стло Оленя. — Он змолчл, когд зговорил вновь, голос ее был негромким-негромким и одиноким, и словно стоял з ним сторожкя тишин. — Когд-то стихии бродили в нших местх в обликх, видимых глзу, — говорил он. — И Сребророгий бродил вместе с ними; он жил здесь, когд еще здесь не было человек и люди меньше проклдывли своих троп в лесу, больше ходили звериными тропми, пок н свете был Олень и можно было увидеть, кк он идет, неся свои рог. А теперь колдовство приплывет сюд с юг, и Хозяйк Лес с тех пор почти не покзывется в ншей округе.

Девушки совсем притихли, и дже Хюдор ничего не говорил больше. Он только вспоминл, кк рсскзывли о гибели Сребророгого Оленя: о том, кк Гэвир гнл его по глубокому снегу шесть дней без передышки, и все-тки, когд Олень остновился, он сделл это не потому, что устл, потому, что ему прискучило меряться силми в беге и зхотелось померяться силми в битве. Вот ккой он был, этот зверь.

— Горький был день, — скзл верховитянк, — когд убили Сребророгого Оленя.

Тут только Кетиль выпрямилсь довольно-тки ндменно.

— Ты могл бы скзть, что этот день был горьким еще и потому, что тогд был убит не только Олень, — зметил он.

— О д, конечно, — грустно соглсилсь т. Больше об этом девушки не рзговривли, звели речь опять о сегодняшнем диве. Но тут они могли только повторить то, что уже скзли рньше, и повторили, потом понемногу стли чувствовть, что пор уже, нверное, рсходиться. Т девушк с верховий Щитового Фьорд ушл первой — точнее, уехл, свою лошдь он оствлял внизу, у Жердяного Ручья. Рун и ее родственницы пошли вместе, и Хюдор с ними, до полдороги им было по пути. С Кетиль он сговорилсь, прежде чем рсстться, уже окончтельно, что послепослезвтр (теперь послезвтр) Хюдор придет н Щитовый Хутор, поможет врить сыр.

И когд все они ушли, и выпрямилсь трв после их шгов, — тогд случилось последнее происшествие этой ночи.

Из тех смых ивовых зрослей, где Ниль, дочери Бурого Скгри, почудилось шевеление, выбрлсь тень, дрожщя, скрючення, едв сумевшя рспрямиться после того, кк тилсь тм целую ночь, змерзнув от неподвижности. Ккое-то время он стрлсь рзогреться, удряя себя по бедрм и перепрыгивя н месте, негромко постнывя от боли в зстывших членх. Черные ее косы прыгли по плечм; но потом он собрл их в узел и связл н зтылке, и ощупью ншл и вырезл в ивняке ветку с отростком, что нпоминл крюк. С этою длинною веткой в рукх, спрятв нож з поясом, он подошл к берегу озерц в том месте, где к нему подходил Хюдор.

Небо нчинло уже светлеть, и звезд теперь не было видно, но тем гуще кзлись сумерки н земле. В темных, кк ночь, сумеркх чернокося тень шрил веткой по илистому дну озерц нугд и нконец подцепил; вытщив ожерелье, он поболтл им в воде, чтобы отмыть от ил, потом рзомкнул золотую зстежку в виде хвтющего зверя и несколько мгновений держл ожерелье в рукх, точно здумвшись о чем-то. Но, осмелившись укрсть, он тк и не осмелилсь ндеть укрденное. Он вновь зстегнул ожерелье и положил его в кошель н поясе, потом ушл от источник прочь.

ПОВЕСТЬ О КАПИТАНАХ

Теперь следует рсскзть о кпитнх и именитых людях, которые отпрвились этим летом в плвние с Гэвином. Из-з того, что тогд жил Гэвин, сын Гэвир, кзлось порою, что больше тогд и кпитнов-то в округе не было; это совсем не тк.

Йолм Увлень звли человек, у которого были четыре дочки и сын, тоже Йолм, но сын его умер в семндцть зим, и о нем ничего не рсскзывют. Был этот Йолм муж сильный в рукх и ногх и в море кпитн кк кпитн, но дом — человек до того добродушный и ленивый, что, кзлось, ему все рвно вовсе, что стнется и с его домом, и с его дочкми, и с ним смим. Хоть в тридцтый рз чью-нибудь скотину выводили с его луг, этот Йолм отпрвлял ее хозяину тк же блгодушно, кк в первый рз. Другое дело, конечно, когд его сердили; но рссердить Йолм никто тк и не осмелился. Зто тот, кто с ним не спорил н пиру нсчет порядк возлияний и смеялся его шуткм, тот у него все мог отнять, хоть все земли с выгонми в придчу.

Жене следить приходилось, чтоб доброт Йолм Увльня не довел его до беды. Он-то и держл в рукх дом, и земли, и рботников; женщин он был энергичня и держл все кк следует, но до дочек у нее просто руки не доходили. Тк вот и получилось, что дочки Йолм — они собою были крсвицы и очень звидные невесты — повыходили змуж, что нзывется, «кк Зеленый Ветер зхочет», и тк, что перероднили между собой чуть ли не всех именитых людей округи.

Стршя дочк Йолм, сын Йолмйс из дом Йолмов, вышл змуж з Сколтис, сын Сколтис из дом Сколтисов, которого зовут еще Сколтис Широкий Пир. А отц его прозывли Сколтис Серебряный.

Сколтисы — очень именитый, очень богтый и очень могущественный дом. Этот дом был именитым, могущественным и богтым уже полторст зим нзд, когд переселился сюд; когд первые поселенцы приплыли к этим новооткрытым берегм, оствив королевскую влсть длеко з спиною, по ту сторону моря, н востоке, н мтерике, — кк тут говорят, — тогд смых видных семей среди них было пять: Влгейвы, Гэвиры, Арверны, Сколтены и Локхиры, и еще Трйнов можно к ним причислить, потому кк Трйны тоже были столь же имениты, и богты, и много имели приверженцев, — но их все-тки в здешних крях ствили ниже, потому кк скот они почти не держли и все свое богтство имели в корблях (ткое и прозвище у них было — Корбельные Трйны) и жили, можно скзть, одними походми. С тех пор дом Арвернов и Трйнов прекртились, Сколтены переменили имя и стли нзывться по имени Сколтис Серебряного, и случилось это вот кк.

Изо всех здешних стихий Хозяину Водопдов меньше всего понрвилось жить по соседству с людьми — и чем больше он с ними соседствовл, тем больше ему это не нрвилось. Может быть, оттого, что по природе у него ткой уж бурный хрктер; может быть, от соседств с людьми слишком много человеческого поселилось в нем; ведь ненвисть и рознь — это людские свойств, демоны их не знют, кк не знют и милости, и любви. Чем только мог Хозяин Водопдов нвредить людям — тем и вредил, то и дело ккя-нибудь речк или оврг подмывли склоны тк, что от осыпи гибли и люди, и строения. Если кого нужд по делу ккому-нибудь згонял к перектм и порогм, где вод трубит и грохочет, либо збредл кто туд по неосторожности, особенно среди лет, тот и вовсе пропдл, несчстливый человек.

Тк про беднягу потом и говорили, что ему, мол, вышло с Водяным Конем повстречться. А в то время еще и к людскому жилью по ночм стл нведывться в обличий этого коня Хозяин водопдов. Был Водяной Конь огромным жеребцом с громдными копытми и зубми ткими крепкими, что подымл он в них человек, кк ягненк. То к одному хутору или зимке он приходил, то к другому, и тогд, бегя кругом, трубил гневно, кк вод в ущельях, и бил копытми в стены, тк что те штлись и сыплсь земля с дерновых крыш, люди, нкрывя головы, дрожли внутри жилищ до смого рссвет, слушя, кк он ломет постройки н дворе, — и, порушивши стены, утскивл то овцу из овчрни, то телк из хлев, то рботник, зночеввшего тм же, в хлеву, — нутро нходили похищенное живое существо н дворе мертвым и без единой косточки целой, кругом глубокие следы от копыт, точно молотом их вбили, и в них стоит уже вод. Можно подумть, решил он вовсе выгнть людей из этих мест, и дже нчло ему это удвться, более всего вокруг водопд н севере округи, где буйствовл он особенно; тот водопд тк и нзывют: Водопд Коня.

Тмошние жители стли уж брость свою пшню, и дом, и овчрни и угонять стд, кто держлся все-тки з привычную землю и не хотел ее брость, жил (летом особенно) в вечном стрхе.

Сколтены с Подгорного Двор, что тм, н севере округи, и жили, тоже нчли уже из-з Водяного Коня терпеть убытки. Тут, знчит, и случилось летом Сколтису, сыну Сколтен, ночевть н хуторе у тмошнего хозяин, Гиртги, сын Буси.

Сколтис тогд был молодой человек, нежентый, у Гиртги проводил время, потому кк имел виды н Гиртгову дочку. Уродился он в семье вторым сыном — не стршим и не млдшим, стршему ведь достется корбль отц, млдшему — дом, средние перебивются кк знют; тк что Сколтис мог себе это позволить.

Гиртги, сын Буси, кк добрый хозяин, говорил ему, что тк, мол, и тк. Водяной Конь повдился ко мне н хутор, мы ведь живем недлеко от его любимого мест, и здесь мы ему особенно не по душе, в прошлый рз чуть двери в сени не проломил, в другой рз, чего доброго, и проломит. Известно ведь: что молодому человеку вдолбится в ум — не отвяжется. И точно: ночью зслышлись вокруг дом грохот копыт и трубное ржние; тут Сколтис и подхвтился н ноги, д прямо к двери.

— Выйду-к я, погляжу н это диво! — говорит. — Меня зовут Сколтис Конник. — А он и впрвду очень хорошо ездил верхом. — Не бывло еще н свете коня, н которого б я не мог посмотреть!

— Ты мой гость, у меня в доме, — тк ему молвил Гиртги, — и что я скжу твоему отцу? Д видно — чему суждено, тому и быть. Иди, коли свербит.

Конь в это время ломл чстокол вокруг двор и от дом был неблизко, и Сколтис вышел из дверей. Темно было тк, что только белую спутнную гриву д белый хвост он и увидел, Конь визжл от ярости и грыз столбы огрды, прыгя и беснуясь, и весь был в пене, кк в снегу. Он перекусил кол толщиною в руку, только хрустнуло, и обернулся еще с обломкми кол этого в зубх, увидл человек и мотнул головою, тк что обломки полетели в рзные стороны, и бросился н Сколтис, кк летит вод с кмнями с горы.

Сколтис в тбунх своего отц нловчился ездить н злых лошдях; он отпрыгнул вовремя и, схвтившись з гриву, вскочил н коня верхом. И говорят, что ни одному человеку н свете не доводилось побывть верхом н тком могучем сккуне, кк тот. А кк дико он зржл, чуть почуял всдник н себе, и чего только ни выделывл, чтоб его сбросить, — дже н землю опрокидывлся, и грохот от этого был, кк от обвл, но Сколтис успевл вовремя соскочить, чуть конь поднимлся н ноги, уже опять был у него н спине.

И Водяной Конь в ярости понес его прочь, и длилсь их бешеня скчк до смого рссвет, потом с рссвет до полудня, и вся округ тряслсь от грохот копыт, и коню тк и не удлось убить всдник, но и конь был неукротим. А к полудню он вознес Сколтис н склу нд водопдом, и об — конь и всдник — тк уж устли, что конь штлся, у Сколтис кроввя стоял перед глзми пелен. Он едв сумел рзглядеть, ккое это место, и, поняв, что сейчс будет, все ж тки сумел соскользнуть н землю в то смое мгновение, когд конь взвился и прыгнул вперед — в водопд.

Дней с десяток прошло, пок Сколтис отлежлся после своей скчки, и з это время Водяной Конь не тревожил никого ни в тех местх, ни в соседних. Но Сколтис, сын Сколтен, про него только и поминл. «Ткой конь! — говорил он. — Что с того, что он у себя в водопде? Если он туд уходит, тк и я смогу туд збрться; я его вытщу оттуд, кобылицы для него нйдутся, — и не звться мне Сколтисом Конником, если в моем тбуне через год не збегют его жеребят!..» Это и случилось: Сколтис потом получил совсем другое прозвище, тк оно и бывет чсто с людьми — слов их выполняются, д инче, чем они думли о том.

Кк Сколтис попрвился, решил он нырнуть под тот водопд. Говорят, несколько человек ему тогд сторожили веревку, н которой, когд он вернется, хотели вытщить его и добычу из воды. И говорят, что из этих людей только Гиртги, сын Буси, хоть и испуглся тоже, но не удрл и не бросил веревку, когд послышлись звуки битвы. Нырнувши под водопд, Сколтис выбрлся потом н кмни, которые тм были, и увидел, что з водопдом в скле есть большя пещер, жилище Хозяин Водопдов, и см Хозяин был тм, но уже не в конском своем облике, в человеческом — могучий стрик с грозным лицом и с пышною белой бородой, спутнной и длинной, и струящейся, кк хвосты пены н перектх. Он поднялся и зговорил, и голос его был точно грохот воды у Сколтис з спиной.

— Может, ты и успел, — с жестоким хохотом скзл Хозяин Водопдов, — похвстться, что подержлся з мою гриву, но теперь уж поглядим, будет ли кому выйти отсюд, чтоб похвстться, что держл меня з бороду!

Он схвтил Сколтис, и стли они бороться. Битв был ткя, что дже через рев водопд люди нверху ее услышли и удрли с перепугу, решив, что сыну Сколтис они все одно не пондобятся, потому кк пришел ему конец. Но кк ни силен был Хозяин Водопдов, понял он, что Сколтис его одолевет и что ему не вырвться, потому кк Сколтис держл его крепко. Видя, что инче никк ему не уйти, он рстекся водою, и водя эт прошл у Сколтис между пльцев д и пропл среди кмней. Тк Хозяин Водопдов лишился плотского своего облик, и с тех пор он остется тким и притих, и людям много меньше вредит.

Зимою он и прежде спл, и теперь спит. Но летом в водопдх и перектх слышно и поныне, кк трубит конь, по-прежнему охочий змнивть путников, и сбивть их с дороги, и топить н перепрвх, и порою, когд ккя-нибудь речк, рздувшись после дождя, течет бурно и грозно, хлещет вокруг пеною и рушит берег, рзбивя постройки и губя скотину и людей, можно увидеть Хозяин Водопдов, кк он жестоко хохочет в ее волнх; и глз его горят; и, кк пен, бел его бород.

Сколтис поднял нверх утврь, которою обустроил Хозяин Водопдов свое жилище, когд походить стл н человек, он был вся из смородного серебр: и столы, и стулья, и сундуки; но не потому из серебр, что богтство, — демоны этого не понимют, — оттого, что серебро к нему притягивлось, потому кк было ему сродни, оно ведь тоже водяного род.

И после этого Сколтис, сын Сколтен, стл очень богтым человеком, и его прозвли Сколтис Серебряный. Он был, кк уж говорено, второй сын, и отец ему выделил землю у Холодной Спины, где Сколтис, кк женился, звел хозяйство.

А немного времени спустя, кк-то по весне, случилось тк, что сорвлсь осыпь и звлил весь Подгорный Двор со всеми, кто тогд тм был, случилось это ночью, и погибли и отец Сколтис Серебряного, и почти все его бртья, и много людей из дружины и родичей. Говорили, что это Хозяин Водопдов отомстил тому, кто победил его, д только ошибся и звлил не тот хутор.

Сколтис после этого переехл н стрые земли своего отц и поствил тм новое хозяйство, не н стром месте — тм, после того кк рсчистили осыпь, воздвигли кургн, в котором Сколтис похоронил своих родичей, — в стороне. Этот хутор нзывют Серебряный Двор.

Сколтис был человек очень могущественный и со слвою ходил з море. И поскольку он совершил ткие подвиги и был удчливым человеком, дом его стл нзывться теперь по его имени, потому что оно еще более известно, чем прежнее, и сулит много удчи.

Сколтисов жен, дочк Гиртги, сын Буси, родил ему сын и двух дочек, из которых одн вышл змуж в соседнем округе и тм жил, другя в то время был змужем вторым брком з Гнфом Золотя Пуговиц.

Сколтис, сын Сколтис Серебряного, был человек могущественный и очень известный своею щедростью; дом свой он всегд держл открытым, и тм было и зимою и летом полно всякого нрод: и родичи из любых крев, и близкие и дльние, и стрнники, и те, кто хотел поступить к нему в дружинники, и кто просто желл погостить. Сколтис всех привечл и готов был кормить всякого, кто только отдвлся под его руку, дже многих объявленных вне зкон. В молодости он был кпитном, когд подросли его сыновья, передл им корбль и зжил хозяином н Серебряном Дворе.

Отец его, слвный Сколтис Серебряный, умер не тк двно, год через четыре после рспри Гэвиров с Локхирми, и до последних своих дней был очень увжемым человеком. Поэтому Сколтис Широкий Пир почитлся теперь одним из стрейшин в округе. Со своей первой женой, дочкой Йолм, он нжил двоих сыновей, Сколтис и Сколтен; двое млдших, Сколтиг и Сколтейр, были от женщины, н которой он женился после того, кк первя его жен умерл. Все четверо сыновей Сколтис жили очень дружно и не рзъезжлись от отц, хоть двое стрших и были уже женты.

Сколтисы любили пышность и блеск, и дом у них был полня чш, — тут ндобно скзть, что все кпитны, конечно, воюя н юге, привозят оттуд кое-ккие вещи и обычи, но Сколтисы южных обычев нбрлись больше других; были они весьм горды и не столько войнолюбивы, сколько ценили слву войны, тк — больше всего им нрвилось, вернувшись из поход, жить хозяевми нд своим хутором и издольщикми, и рботникми, и землей, и пировть в своей пышной горнице, и выступть третейскими судьями в рзбиртельствх между соседями, живущими вокруг их земель.

А чтобы стл их нрв совсем ясен, ндобно скзть, что певцов у них в доме было двое, и один — обычный певец, восхвляющий подвиги и походы своих вождей в достойных их стихх. Он был пожилой уже человек, служивший еще их отцу, но молодые Сколтисы не стли бы слушть его советов, дже если бы он и двл их.

А второй их певец был Плли Кш. Был это веселый толстяк, лихой в бою, но куд более знменитый своим обжорством. И чстенько бывло, что, гордясь тем, с ккою быстротою умеет Плли сочинять стихи, зодно и смеясь нд ним, кто-нибудь из Сколтисов (обычно стрший из бртьев) н пиру зкзывл ему сложить стихи о следующем блюде, которое поддут н стол, и покуд, мол, он не сложит стихов, не получит своего куск. И к тому времени, когд ккой-нибудь жреный кбн был рзрезн, восьмистишие о нем бывло уж готово. Плли этот был неглуп и, хоть и блгур, достойный человек, и Сколтисы порою прислушивлись к советм и нствлениям в его шутливых стихх и шутливых же речх, но и не перествли нд ним смеяться.

С Гэвином в это плвние отпрвились двое стрших, которые уже плвли не рз з море и были достойными кпитнми, и еще Сколтиг, что нынешнею зимой только вошел в возрст, и впервые они взяли его с собою. Кроме «змеи», был у них еще и большой «круглый» торговый корбль с припсми, очень хорошо построенный. Снрядились они, кк всегд, очень пышно, и именитее и богче кпитнов не отпрвлялось с Гэвином в поход.

Вторя дочк Иолм вышл змуж з Хилс, сын Моди. Это совсем в другой стороне; ежели Сколтисы были Йолмм соседями, то хутор Хилс — не ближний свет, стоит он длеко н юге, н Песчникх. Тм недлеко совсем до Медвежьей речки, по которой идет грниц уже с соседнею округою, место это неспокойное, и грниц неспокойня. Люди ведь сюд, н остров, приезжли из рзных племен, и кждый, приплывя, селился к своим поближе. Не то чтобы эти племен почитли себя не одним нродом, но известно ведь — никто тк не ссорится, кк родственники.

Вот н север от здешних мест лежт четыре округи: одн — Многокоровье, другя — т, что вдоль Извилистого Фьорд вытянулсь, и еще две вдоль берег, который тм после Извилистого Фьорд поворчивет к зпду, — с ними здешние жители почитют себя зодно. С ними и обычи общие, и зконы одни и те же — потому вся эт облсть и нзывется Хюдгбо, Прво Хюдг. Рз в три год все эти округи дже собирются н общий сход н Судебном острове и тм решют судебные дел между людьми из рзных округ, если ткие объявятся.

А к югу от Медвежьей речки — тм уже Ясткбо, Прво Ястк, и обычи тм другие, и одежды другие, и зкон другой. А ежели присмотреться — и рзличий-то этих всего чуть, и никто н них бы и обрщть внимния не стл, если б грниц по Медвежьей речке был не ткя недружествення. Тут из-з выгонов н Плоском Мысу издвн были споры, и длее — по чести говоря — оттого жители Оленьей округи и той, что к югу от Медвежьей речки, Черноболотья то есть, во много большей розни пребывют между собой, чем хюдгцы вообще и ясткцы вообще. А особенно большое немирье было н этой грнице поколение нзд, тогд-то и выдвинулся род Хилс, тк что это совсем недвний род.

Случилось, что однжды летом подул сильный ветер с зпд и поднялсь буря и выбросил н Плоский Мыс, что н землях Оленьей округи, большого кит, и люди с Черноболотья ншли его и стли рзделывть. Видя их лодки, хуторяне с тмошнего берег — он нзывется Песчники — послли между собою сборную стрелу и, собрвшись в некотором количестве, поплыли к Плоскому Мысу. Было их тм шесть человек домохозяев, с родичми и рботникми — человек под двдцть. Из людей зжиточных тм были Моди Цпельник и еще один человек, по имени Брист, сын Бурилы. Они приплыли н Плоский Мыс и потребовли, чтоб южне не обходились тут с китом тк, точно тот им приндлежит.

Одди Плечистый, сын Интби из Черноболотья, стоял возле головы кит, в углублении, которое он см вырезл для себя.

— Мы его ншли в общих землях, — скзл он. — А ежели он нм не приндлежит, то уж моей секире приндлежит точно!

Но Брист, сын Бурилы, — он хорошо знл зконы — возрзил н это:

— Общие земли-то здесь нши, не Черноболотья. Это кк вещь, что лежит н земле, которую держит кто-то, но которя снружи огрды: был бы кит в общих землях — бери, кто ншел; был бы внутри огрды — кит того, чья земля, тк — ндобно делить его пополм, половин тому, кто ншел, половин тому, чья земля.

Черноболотцы поговорили между собою (без Одди, првд), и Айми, сын Окхори, скзл:

— Я бы н ткое толковние скзл: никк не посчитю, что оно зконно! Но мы уж, по доброте, уступим вм из этого кит половину. — И еще он добвил Одди Плечистому, что выбрлся из туши и стоял тм, н ките, перебрсывя топор из одной руки в другую: — А твоя секир, кк мне кжется, уже нкормлен — вон сколько нпхл!

— Что я нпхл, то мое, — скзл Одди. — Лдно, пусть берут половину. Но пусть берут из того, что еще не рзделно, тк вот.

— Ну д — когд они чуть не весь жир уже ободрли! — зворчл Эйби Лысый с Песчников.

И зспорили они тм вовсю. Люди с Песчников говорили, что пополм ндо делить всего кит — и то, что рзделно, и что не рзделно. Слово, д другое слово, и дошло до дрки. Больше всех тм рзошелся Одди Плечистый, Моди Цпельник зрубил двоих и бился очень крепко, пок в него не кинули куском китового мяс тк, что он упл, и тогд тот рботник Айми, сын Окхори, что сделл это, кмнем рзбил ему голову. У людей с Песчников и южн было ведь только «морское» оружие, у кого топоры повыходили из строя, стли потом биться уж всем, что попло под руку: ножми для рзделки мяс, веслми и кмнями, и дже китовым ребром рботник одного пристукнули. Про этот бой потом было сложено восьмистишие:

Ребрми кит
И чем попло
Кус мяс делят сыновья
Деливших злто.
Вот что творится
В мире! Отныне,
Может, и всем плкой мхть,
Сойдясь н битву?

А кк людей с Песчников и южн тм было поровну, они бились ккое-то время и друг друг не могли одолеть. А потом с юг подошли еще лодки, потому что те люди, когд ншли кит, послли з помощью, и те явились вооруженные и людей с Песчников стли одолевть. Люди с Песчников пробились обртно к своим лодкм и уплыли. Из восемндцти человек, которые были тм, семеро получили увечья, шесть были рнены тк, что умерли: Моди Цпельник и еще иные. А сын Моди, Хилс, в это время был в Летнем Пути, куд он отпрвился в дружине Кормйс, сын Кормйс из дом Кормйсов.

Родичи тех, кто погиб н Плоском Мысу, были люди отчянные — известное дело, пригрничники! — д припомнили еще и стрые обиды, и стли учинять нбеги н хутор в Черноболотье, убивть людей и угонять скот, чтоб отомстить з своих родичей. Черноболотцы в ответ учиняли нбеги тоже. Тк что немирье росло, и когд Хилс, сын Моди, осенью вернулся домой, вся грниц жгл сборные стрелы и точил копья.

Хилс, сын Моди, узнл про смерть своего отц, и ему эт весть очень не понрвилсь. Он стл учинять н черноболотцев нбеги и рзорять их земли злее, чем многие другие. Эти нбеги у него были всегд удчны, и см он был отвжный человек и перед тем в морских походх у Кормйсов в дружине покзл себя очень неплохо. Снчл он нпдл н Черноболотье только со своими людьми, из своего дом, потом, видя, что он удчливый человек и что в нбегх своих берет богтую добычу и честно комндует своими людьми, к нему стли приствть другие, особенно те, у кого сожгли дом или еще кк-нибудь рзорили хозяйство, и они должны были теперь искть кров и прокормления, не только мести. Тк у Хилс из тех, кто ходил с ним в Черноболотье, соствилсь постепенно втг, которую вскоре можно было нзвть и дружиной.

Немирье между округми дошло тою зимой до того, что по весне, н весеннем сходе, Оленья округ объявил сбор войск и сход подтвердил это, трижды прокричв и удряя ножнми в щиты. Князем выбрли Арверн, сын Арверн из дом Арвернов, которого звли еще Арверн Ярый Ветер.

В войне, которя был потом, Хилс, сын Моди, снов покзл себя, и когд сговорили между Оленьей округой и Черноболотьем мир, Хилс уже был одним из шестндцти «свидетелей мир» со стороны Оленьей округи, это очень большой почет и легко не зслуживется. По миру черноболотцм должно было зплтить виру з учиненные ими нпдения и рны, и люди из Оленьей округи должны были плтить тоже, тот остток, который их плтми не возмещлся, Черноболотье выплчивло землей по Медвежьей речке, тк что после этого мир грниц между двумя округми проходил уже по Медвежьей речке, и Плоский Мыс отходил Оленьей округе весь целиком. Все нходили, что Оленья округ себя в этой войне хорошо покзл.

Хилс, сын Моди, после этой войны стл известным человеком и богтым со своей добычи в Черноболотье; особенно много у него было скот, полоняников почти не было — в Черноболотье он никого в плен не брл. Он построил корбль и стл водить свою дружину з море кк кпитн. Кпитн из него получился тоже неплохой, только немного своевольный: когд попдлся ему купеческий корбль из Черноболотья, он никогд не предлгл купцм сдться, нпдл срзу. Поскольку скот у него было много больше, чем нужно для его земли, он знял земли еще — в то время, д и сейчс, по южной грнице было много земель свободных, дже н удобьях. А когд он женился н дочке Йолм, тут уж всем стло понятно, что с родом Хилсов, пожлуй, придется считться.

И точно: к тому времени, когд у него родился сын, Хилс, сын Моди, был уже достточно знменит, чтоб позволить себе передть свое имя сыну и, стло быть, основть новый именитый дом. Этот Хилс, сын Хилс, теперь был молодой человек очень достойный и гордый, вот только немного слишком стрлся вести себя тк, кк подобет именитому человеку и кпитну. Это у него, конечно, нечянно получлось — по причине того, что Хилсы — недвний род. Его отец нездолго до этого погиб в походе, в котором он и Хилс, сын Хилс, были вместе. Есть крсивя «Песня о похоронх в море», которую сложил певец Хилсов, Рнкуги. Тм говорится тк:

Плыл, взъяряясь, —
Плмень в море,
Стяг дороги
Сильных воев —
Рзвевлся
Рыжий прус
Искр, несомых
Скорым ветром…

Тк описн тм погребльный костер, который сложил своему отцу Хилс из зхвченной лдьи.

Вот этот Хилс тоже пошел с Гэвином н своем корбле «Остроглзя». С ним вместе плыл его родич и двоюродный брт, Рхт, сын Рхмер из дом Рхтов. Родич он ему был потому, что третья дочь Йолм Увльня вышл змуж з Рхмер, сын Рхт из дом Рхтов. А кроме того, Рхт приходился двоюродным бртом и Гэвину тоже, потому что Дйнэн, мть Гэвин, был дочкою Рхт Проливного и, стло быть, отцу Рхт сестрой.

Рхты — чрезвычйно достойный род. Прежде всего, они очень богты. Они держли всегд много земли, скот у них столько, что, если этот скот гнть одним стдом, зкроет оно весь Рскршенный Луг; ткже и в судебных делх Рхты обыкновенно бывли удчливы. Нрв у них был — до того времени, во всяком случе, — пылкий и беспокойный, и они никогд не оствляли морские походы — может быть, оттого, что не успевли, потому кк погибли обычно, не доживя до тридцти шести. Ни в одном другом роду не было того, чтоб ткя большя чсть мужчин умирл слвною смертью — не в постели. И еще много можно нзвть их добрых свойств, недосттком их был эт их рхтовскя несдержнность. Никто и никогд не видл, чтобы хоть один Рхт плкл от боли или от стрх, но вот от горя они могли и зплкть. И кк легко они плкли, тк легко и горячились. Чтобы ясно стло, кков у них нрв, стоит рсскзть вот что.

Строил себе зимою одно время нзд Рхт, сын Рхт Проливного, новый корбль. Ннял он для этого корбел; и тут Кормйсы, которые в ту зиму себе тоже строили корбль, приходят к тому мстеру и нчинют говорить ему, что хотят ннять его себе, ну, кк у Кормйсов водится, с тким нхльством, будто договор его с Рхтом — тк просто, пустяковое дело. Корбельный мстер им скзл, что, мол, он уж ннят, дв корбля строить в одну зиму — это две плвучие погибели строить, не инче, ведь не поделишь одну удчу н дв корбля. Ну и Рхт, ясное дело, им скзл, что корбелов всем хвтет и нечего всем срзу н одного кидться, он своего мстер, мол, не уступит, — тут уже и по зкону Кормйсм никуд не ткнуться: и вступные мстеру от Рхтов уж зплчены, и рботы нчты. Вот и пришлось Кормйсм убрться, кк говорится, с несытым ртом.

Весной, когд ехли н весенний сход, Кормид, сын Кормйс, окзлся в одно время с этим Рхтом возле брод через Клеть-Ручей. Место тм узкое; Рхт подъехл с одной стороны, Кормид с другой стороны, но Рхт подъехл первым. А Кормид требует, чтоб тот ему уступил дорогу. Рхт, понятно, его не слушет и едет себе.

— Ты, гляжу, и всех корбелов рд бы себе збрть, и все дороги! — зруглся н него Кормид и прет со своим конем в этот брод, чуть ли не Рхтову коню в брюхо. А Рхт сходил Кормидов коня плеткой по морде, тк что тот попятился, и проехл первым. И это н глзх у своих людей и Кормидовых людей, кто тм был, тоже.

А удрить чужого коня, д еще верхового, — очень большое оскорбление, прямо смертельное. И вот, когд воротились люди со сход, Кормид берет свое копье с длинным нконечником, сдится н коня и едет к Рскршенному Лугу. Рхт тогд не было в доме: он поехл поглядеть, кк всходит ячмень н его поле, что по ту сторону Косых Холмов. А Кормид встретил рботник Рхтов, который тм пс овец (нверх, н летние пстбищ, их еще не отогнли), спросил у него, где Рхт, тот и ответил. Известное дело, не зря говорится: чем н ум рб полгться, ндежнее уж н гнилую трясину. Кормид едет к Косым Холмм и встречет тм Рхт, который уж возврщлся, кк рз н том месте тропы через холмы, где поворот возле Осыпного Склон. Троп тм ткя, что одному только можно проехть.

— Опять мы с тобою встречемся н узком месте, Рхт? — нпомнил Кормид.

А Рхт ехл один, без своих людей. Увидвши Кормид с копьем, он зкрылся щитом, но вынуть секиру из чехл не успел, Кормид подъехл и кинул в него копье, и удр был сильный, д еще сблизк, тк что пробило крй щит Рхт, и копье вошло глубоко ему в живот и сбросило с седл. Кормид хотел збрть свое копье, д не мог к Рхту подойти, потому кк тот зстрял ногой в стремени, и конь Рхт, ошлев от крови, бегл взд и вперед по тропе. Тогд Кормид взял свою секиру и отрубил коню Рхт голову. Их, Рхт и его коня, вместе потом и похоронили. А Кормид поехл к соседнему хутору, чтобы объявить об убийстве.

Соседний хутор нзывлся Крепкя Зимк, тм в это время был Рхмер, сын Рхт Проливного, с другими молодыми людьми. Он обходил окрестные хутор, объявляя Срок Сбор, — это когд кпитн уже окончтельно сообщет, что пор тем, кто идет дружинникми с ним з море, сходиться к корблю.

Прней-объявителей принято угощть, чем нйдется в доме, и вообще они этот поход по окрестностям используют для того, чтоб повеселиться, веселиться им к тому же и по обряду положено. Они едут в лучших своих одеждх, с шуткми, кк если б ехли н свдьбу, и везут с собою «весеннюю ветку» — ветку тис, всю перевитую лентми, это ведь весенний прздник, прздник молодости — отпрвление в Летний Путь.

Н Крепкой Зимке им уже вынесли столы и рсствили перед домом, и «весенняя ветк» стоял н почетном месте, и вкруг нее — «большие топоры» объявителей, воткнутые копейным концом в землю. Угощение было в рзгре. Кормид подъехл к ним и среди полудесятк ярко одетых молодых людей и хозяев, что тут же пировли, не узнл Рхмер — может быть, и узнл, д виду не подл. Он подъехл к столу и, не сходя с коня, объявил об убийстве, еще он нчл хвстться, рсскзывя, кк все это было, и, между прочим, скзл — это врнье, — что когд Рхт его увидел, то стл поворчивть коня, чтоб сбежть. А Рхмер сидел в дльнем конце стол; и при этих словх про его брт он покрснел и крикнул:

— Последний рз ты солгл, Кормид! — Подхвтился с мест и выдернул из земли свой «большой топор», и удрил им Кормид тк, что топор рзрубил тому голову и он умер.

Все говорили, что Рхмер очень хорошо отомстил и поступил достойно, и что он, кк видно, удчливый человек, если Кормид вот тк, см к нему пришел. Но все-тки, говорили, он поступил бы еще лучше, если б снчл дл Кормиду доскзть все, что тот хотел, до конц и нхвстться вдоволь, чтоб было видно, что это не горе Рхмеру удрило в голову и не горячность, что он исполняет долг свой родич.

Кормйсы из-з этого убийств обозлились, конечно, но дльше дело не пошло. Д оно и любой суд признл бы, что эти дв убийств рвны друг другу.

Этот-то вот Рхмер и был отцом нынешнего Рхт; он еще не стрым погиб в зморском походе, кк и его отец, Рхт Проливный, жен его, дочк Йолм Увльня, нендолго его пережил, тк что Рхт, сын Рхмер, вырстил его ббк, жен Рхт Проливного, Якко Мудря. Это был очень достойня женщин и ткя увжемя в округе, что не ншлось бы ни одного человек, который знл бы, что можно о ней скзть плохого. Он тк вел хозяйство, что Рхты по-прежнему были очень богтым домом. А нрвом он был женщин спокойня и сдержння, и Рхт он вырстил тк, что все признвли, мол, умен он не по годм, нрв поклдистого, и все его любили.

Но все-тки он тогд ведь был еще очень молодым и первый рз пошел з море, тк что дружины своей у него, почитй, еще и не было. Поэтому он пошел с корблем Хилс, сын Хилс, которому его поручил Якко Мудря, его ббк. То был первый их совместный поход, и впервые тогд прозвучли вместе дв имени — Хилс и Рхт, которые потом упоминют рядом столько скел, что нзывть стли люди двоюродных бртьев — Йолмурфрс, внуки Йолм.

Тк уж устроены люди: если при имени Гэвин им вспоминется только один Гэвин, то и внукми у Йолм кк будто были только эти двое, прочих и не было совсем.

Вдобвок к «Остроглзой» был у них в том походе и корбль-однодеревк ( это знчит — киль из одного дерев), но людьми они не делились, почитя, что это все кк бы одн дружин.

А млдшую свою дочку Йолм Увлень выдл змуж з человек ткого, кк будто бы нрочно подбирл — чтоб нрвом был точь-в-точь кк тесть. Этот Долф, сын Фольви, долго с ним плвл и стл в дружине у Йолм глвным его помощником, потом и родичем. Йолм принял его в свой род, дл по ткому случю пир, ккой полгется, со всеми обрядми и словми, кк сын его к тому времени уже умер, то дом свой и хозяйство Йолм по смерти оствил млдшей дочке с зятем. Долф Увлень был человек тоже достойный и плвл зодно с Гэвином уже не первый рз, третий.

В этот поход он отпрвился с племянником своим, Фольви, сыном Кроги, потому кк его собственный сын, Моди, сын Долф, еще не вошел в возрст. Тут Долф Увлень тоже был похож н тестя своего, Йолм Увльня, — тот вот точно тк же до стрости, чуть дело к лету, встряхивлся и отпрвлялся з море, кк он говорил, «повыбить пыль из своей шкуры». Рук у него был тяжеля, сердце легкое; д, очень достойный был человек.

А вот родич его, Йолмер, сын Йолмер, сын Йолмер, был человек уж никк не достойный. Что поделть, случется. Склочник он был, кк и его отец, кк и его дед, из-з склочности-то своей этот дед и отделился от семьи и стл жить врозь. Кого только Йолмер знл, тк с тем и не лдил, с Долфом не лдил больше всех. Д только уродился он тким человеком, у которого, кк говорится, з дымом огня-то и не видть.

Нстоящего вред от него никому не было, потому никто его и не трогл. Уж Долфу он сколько грозился втихомолку и ккие-то нговривл н него поносные слов (д только, зня, ккой сврливый дурк этот Йолмер, никто их не слушл), всего и хвтило его, что однжды убить у Долф двух рботников в поле. Долф виру з них требовть не стл, тот не предлгл виры и вообще ходил после этого дел несколько дней, прямо рздувшись от гордости.

Долф Увлень по блгодушию своему н него не обрщл внимния, жен Долф, кк говорят, змять дже пострлсь это все: ей очень не нрвилось, что вот уже три поколения две ветви одного род в тком пребывют рзлде.

Удивления достойно, что эткий человек вздумл отпрвиться з море с Гэвином вместе — кк это он соглсился с Долфом Увльнем рядом стоять? — но еще удивительнее, что Гэвин его принял; впрочем, все уж привыкли, что от Йолмер с его вечным бурчньем себе под нос никкого дже и вред быть не может. Все одно ведь будет лезть, и лезть, и лезть, и жужжть нд ухом, кк конский слепень, что, мол, его нрочно зтирют; все, мол, против него строят козни; не дют, видите ли, ему примзться к чужой слве; всем можно, ему нельзя? — ну и пролезет ведь в конце концов, ни у кого терпения не хвтит, мхнут однжды н него рукой — пусть, мол, ккя, мол, рзниц. У Йолмер было суденышко н двдцть весел, и — ндобно отдть ему должное — купеческие корбли он пощипывл совсем неплохо.

Вот тк широк был поход Гэвин в то лето, и тк огромн был его слв, что дже и человек вроде Йолмер решил, что он себя обездолит, если остнется в стороне. И дже Кормйсы пошли вместе с Гэвином — все трое, Кормйс, Кормид и Корммер, три бртц, н своей «змее» д еще с однодеревкой н шестндцть весел.

Про Кормйсов говорить нечего — они все кк н лдони. Люди они ждные и хищные, живут себе н своем Урмнном Дворе, по соседству с Локхирми, и первое время с ними врждовли, потом, дв поколения нзд, породнились, когд дочк Кормйс вышл змуж з Локхир. Это уж совсем по пословице: породнился ворон с ястребом. Кковы бы ни были Кормйсы с чужими, своим они верны, и с Локхирми они всегд были зодно с тех пор и дже теперь во всем их поддерживли.

Ежели и они отпрвились в море с человеком из дом Гэвиров з вождя, тк только из-з добычи, они этого и не скрывли. Уж, кжется, и без того богты — тк нет, всегд ндобно им еще. Хотя, конечно, они и рсходуют немло — н виры з убийств или увечья, которые Кормйсы плтят нпрво и нлево, потому кк сдерживть себя в этом не привыкли. Злопмятный они к тому же и злоречивый нрод.

А кроме того, рди ткого случя, кк нынешний поход з море, решили отпрвиться в Летний Путь дже и люди, что инче никк бы этого не сделли. Купцы из деревни снрядили для Гэвинов поход большой «круглый» торговый корбль с припсми, причем прикзв нстрого корбельщикм н нем ни в ккие дрки не в лзить (не тк, кк чстенько поступют в подобных походх «круглые» корбли), только перевозить припсы, и ничего больше. Н доход они и без того рссчитывли порядочный.

Отчянные прни из рыбков, кто хотел поглядеть н подвиги, тоже собрлись вроде кк в дружину — блго среди них были и ткие, кто ходил уж з море чьим-нибудь дружинником, — и отпрвились с Гэвином н шестндцтивесельном корбле. И Хюсмер н своей однодеревке в двдцть весел тоже с ним поплыл вместе. Этот Хюсмер, сын Круд, стл кк бы дже кпитном вот из ккой причины.

(Кпитн — слово, к этому звнию лучше всего подходящее: глвное в кпитне — то, что у него есть корбль, и н своем корбле он ткой же хозяин, кк кпитн судн н богтом юге; нстоящий перевод с язык, которым говорят тут, н северных островх, — «предводитель людей» — никому ведь ничего не скжет. А еще кпитнов нзывют «морскими князьями», но это уж просто лесть. Ведь нстоящий князь — это предводитель ополчения, которого выбирют, когд округ ведет с кем-то войну, — вот Арверн Ярый Ветер целый год был князем. А кпитн выбирет себе не ополчение, всего-нвсего его дружин. И он предводитель своей дружины в море, и потом н суше кпитн — всем им голов. Чтоб быть кпитном, немлое нужно: и имя, и удч, и чтоб люди пошли з тобой, и чтоб морские демоны и боги войны были к тебе блгосклонны. И звнием этим не бросются, и, если человек из недвнего род или совсем неродовит, еще долгонько о нем говорят: «Ну, он вроде кк кпитн». Есть ткое дже слово: имовлгтн — «кк-бы-кпитн»; и Хюсмер тоже тк нзывли.)

Тем смым штормом, из-з которого потонул пиртскя «змея», что увозил Ивелорн, еще один корбль из той же пиртской флотилии выбросило н Горелый Остров. Горелым он нзывется, нверное, оттого, что тм словно выгорело все — ни деревьев тм нет, ни трвы почти, — одн скл голя. Тм эти пирты и зстряли. В корбле у них был пробоин, и вот они ккое-то время жили тм, чинили корбль понемногу, жгли плвник, ели свои припсы, ккие оствлись, и держться стрлись незметно и с морской стороны остров, чтоб здешние жители их не увидели, потому кк если бы увидели и явились н остров в большом числе и с оружием, было б пиртм худо.

А кк починили они свой корбль, то сели н него и поплыли прямиком к ближйшему хутору поживиться чем можно, оттого что припсы у них вышли. Ближйший хутор тм был хозяйство вот этого Хюсмер, в месте он стоит одиноком, н отшибе, с одной стороны лесом прикрыт, с другой тоже лесом д Колдуньиным Мысом вдобвок.

Пирты и думли, что тм они смогут похозяйничть и уплыть незметно. Был уже осень, и здешние корбли вернулись домой, тк что могли отпрвиться з пиртми в погоню.

Вот они и подплывют и прямо н берегу встречют Хюсмер, сын Круд. Он их увидел и срзу понял, что сборную стрелу по соседям посылть уже поздно. Тогд он им скзл, что он-де гость н этом хуторе, хозяин и хозяйк отпрвились-де к родичм и их дом нет, и приглсил тех пиртов н хутор, мол, тм и поесть чего нприпсено, и брги нврено. Еще много шуток было между ними, что вот, мол, ккой веселый гость — приглшет н хутор без хозяев, кк видно, ткой гость, что и при хозяевх см себя угощет.

Короче говоря, привел он их к себе н хутор, рсположились они тм кк дом, Хюсмер их нпоил и нкормил до отвл, уложил их спть потом в гостевом сре д и поджег срй, и пирты тм сгорели, и кое-кого, кто пытлся выскочить, Хюсмер и его люди зрубили. Всех пиртов тм было две дюжины человек, н корбль это немного, д ведь их еще прежде Арверн со своими сыновьями проредил порядком.

После этого Хюсмеру достлись их корбль д еще чсть добычи, что был н нем, — это было немло, н хуторе Арверн пирты хорошо поживились. Возврщть это было, почитй, некому, ведь Арверн, и сыновья его, и родичи зщищлись до последнего. Когд пирты н них нпли, не рссчитывли, должно, зстть кого дом, д Арверну, сыну Арверн Ярого Ветр, после рспри Гэвиров и Локхиров походы были невмоготу, сыновья не зхотели оствлять его одного; но, дже и нткнувшись н смого Арверн с его дружиной, пирты не зхотели отступть, упорный были они нрод, — и говорят, что в их упорстве отчсти тоже был повинн крсот Ивелорн. Тк что Хюсмер, сын Круд, рссудил, что может оствить эти деньги себе, и еще он подумл и решил, что мореплвние, кк видно, — знятие выгодное. И он сговорился с кое-ккими соседями, был он теперь известен кк человек удчливый, и ншлись ткие, кто отозвлся н его клич.

Эти семь зим, что прошли с тех пор, он нпдл н купеческие корбли тут, н островх, все больше в Ясткбо, сперв н корбле, взятом у пиртов, потом ему тк везло, что взмен строго он и собственный корбль построил. Прежде он был человек нрв скорее мирного, со временем тк рзохотился, что вот решил отпрвиться вместе с Гэвином длеко н юг, к тем островм, где (кк говорят) не бывет дже зимы.

А из тех нстоящих кпитнов, что пошли в поход с Гэвином, еще ндо в первую очередь упомянуть Дьялверов — их было двое, Дьялвер и Дьялвис, родные бртья, д еще с ними их родич Гнейг, сын Гнф Золотя Пуговиц. И большой «круглый» корбль у них тоже приндлежл Гнфм.

Гнфы — это, конечно, большею чстью купцы, но они люди богтые, при тком родстве, кк Сколтисы, с одной стороны, и Дьялверы, с другой стороны, они и вовсе стли увжемым домом. Дьялверы ведь в то время очень рзбогтели, потому кк, рз Арвернов больше не было, именно они стли брть деньги со всех корблей, что проплывют мимо Кпищного Фьорд, Дьялверы тм и живут возле берег, чуть севернее остров Ивелорн. У Гнфов в то лето стло уже дв торговых корбля: один они для поход с Гэвином нрочно построили, н другом, стром их корбле Гнф, стрший сын Гнф Золотя Пуговиц от первой его жены, отпрвился в торговую поездку.

А кроме того, в то лето только один именитый человек поплыл з море для торговли — всех прочих соблзнил поход Гэвин; но этот один был Влгейв, сын Влгейв Глштя, более увжемого род, чем Влгейвы, нет в здешней округе. Ведь это они первыми приплыли сюд и первыми поселились, и, кк прежде слвились они доблестью, уже три поколения слвились еще и миролюбием, и мудростью — больше, чем кто-нибудь еще. И уж четвертый срок подряд Влгейв Глштя выбирли н сходе Глштем Зкон, это уж, кк-никк, что-нибудь д знчит.

Еще ндобно упомянуть Элхейв, сын Элх Кольц, Гэвинов родич, точнее, бывшего родич, потому что Идиль, сестр Гэвин, т, что вышл змуж з Элх, сын Элх Кольц и Элхейвов брт, погибл, когд Локхиры сожгли хутор Элхов. Элхи очень пострдли в той рспре. Ведь они связли свою судьбу с Домом Щитов, но если ткой могучий дом, кк Гэвиры, еще смог выстоять в ткой беде, то для Элхов т рспря окзлсь просто рзорением. Но все рвно нельзя не скзть, что это очень достойный дом и древний, хотя очень знмениты они никогд не были. У них не было в то время средств снрядить свой собственный корбль, и Элхейв пошел н корбле Гэвин — комндовл его второю «змеей», именем «Лось». Он был человек крсивый лицом, спокойный и скромный, глвное — очень ндежный.

Ну и еще был корбль, н котором плыли Борн, сын Борн, и его родич Ямхир, сын Ямер. Эти были не нстолько богты, и, по чести говоря, им пришлось сложиться, чтоб снрядить себе корбль. Но они, Ямхир особенно, никогд б этого не покзли, — нрв у Ямеров зносчивый не по средствм, в тех крях говорят: «горд кк Ямер» — это знчит, нпример, если не ншлось у тебя денег, чтоб купить дорогую лошдь, говорить, что он для тебя, мол, недостточно хорош. Кроме того, здиры они и в любую дрку бросются, кк н прздник. Ямер Силч, стрший брт Ямхир, был в то время объявлен н три зимы вне зкон в этой округе и уехл, то бы и он нверняк с Гэвином пошел. Вот что с ним случилось.

Недлеко от берег, возле Трйнов Фьорд, есть островок, что нзывется Олений остров. Когд Влгейв Могучий привел сюд свои корбли, он первым увидел этот островок и н нем оленя. И он решил, что дичью эти кря богты и, стло быть, можно здесь жить, остров нзвл Оленьим. Берег у этого островк очень крутые, нверху рстет трв. Окрестные жители привозят сюд свой скот и отпускют пстись, и тк здесь скот ходит все лето, дже и без пстухов. Тут держт свой скот Гнфы и Ямеры, всего доли в этом островке примерно у дюжины семей.

Две зимы нзд Гнфы н Оленьем острове открмливли бык для Осеннего Пир. Перед пиром молодые люди, Гнф с Гнмером, отпрвились н лодке збирть своего бык. А возле островк они увидели лодку Ямер, который тоже приехл збирть свой скот для Осеннего Пир. Они с ним зговорили и, между прочим, скзли, почему бы ему не покзть, мол, свою силу — помочь им стщить в лодку бык. А он и рд: Ямер недром ведь прозвли Ямером Силчом. Он их спросил, что они выбирют: тщить ли бык з веревку или подтлкивть сзди. Троп с Оленьего остров спускется узкя, и откормленного д еще ленивого бык инче, кк вот тк, по ней не спустишь. Гнфы отвечли, что они лучше будут подтлкивть. И вот Ямер взялся з веревку ( люди их внизу держли лодки с овцми); бык уж ткой удлся — не идет ни в ккую. Змялись они уж совсем, пок спустили его н треть тропы. А тм бык и вовсе зстрял: стоит и уперся. Гнфы его толкют д ругются, он — ни с мест.

Тут Ямер обозлился окончтельно и дернул во всю свою силу, д еще и Гнфы толкнули, — бык споткнулся и полетел вниз с обрыв, не успей Ямер отскочить, тк и его бы туд сшибло. Бык рзбился, конечно, Гнфм это очень не понрвилось. Пропло ведь мясо — нельзя скотину, если он убилсь, подвть к прздничному столу. Д еще вдобвок они уже рзозлились, пок его тщили.

— Ты что же это, — скзл Гнф Ямеру, — рзмхлся кк попло? Смотри — все твои дел!

И он укзл вниз с тропинки, н которой они тогд стояли. Поглядел туд Ямер — кмни д кмни, д щебенк еще по ним сыплется, д возле воды н мокрых кмнях темное пятно — бык, и зруглся н Гнфов:

— Из-з вшей ленивой скотины я см чуть туд не згремел!

— Это верно — бык был нш, — скзл ему Гнф. — А теперь что — воронм его оствить, пусть рсклюют? От твоей помощи одни убытки. Плти теперь нм з этого бык.

А они, между прочим, тоже отчсти виновты — сми ведь бык толкнули. Ямер, конечно, не мог скзть, что для его семьи лишний рз зплтить ткие деньги — слишком большя трт.

— Немудрено, что вы все н плту сводите, — отвечл он. — Вы ведь всем горзды торговть, хоть быкми, хоть бртьями, хоть чем придется.

Это он нмекнул, что поколение нзд, когд убили Гнейг Крб, брт Гнф Золотя Пуговиц, отец его Гнф Богч с родичми взял з него виру. Тких слов Гнфы уж вовсе не стерпели и схвтились з свои топоры, и тут снизу уж бегут по тропинке трое рботников Гнфов, что были с ними вместе. С Ямером было всего двое людей, но удльцы под стть своему хозяину, — глядь, и они тут кк тут, бегут впереди Гнфовых людей. А вообще-то они не знли еще, что происходит, только видели упвшего бык (день был ветреный — рзговор не рсслышишь) и бежли все вместе. А уж кк подбежли и увидели Гнфов со злыми лицми д с рукоятями топоров в лдонях, врз его люди окзлись у Ямер з спиной.

— Это вы, — скзл он Гнфм и усмехнулся, — видно, огрбить меня собиретесь? Ну д, конечно, то инче вм денег з свою скотину и не видть.

Тут Гнмер (он был погорячей брт) стл подбивть своих людей, чтоб они нпдли, Ямер велел своим прикрывть его спину. Подступили они друг к другу и стли биться. Щитов ни у кого не было, и рн окзлось много, хоть вооружены они все были кое-кк. Одному из людей Ямер срзу же рзрубили бедро, и он упл. А второй, хоть и стоял выше нпдющих и, стло быть, ему было легче, должен был отбивться один от троих. Гнфы тк рзгорячились, что у Ямер не было никкой возможности обернуться.

И вот тут пришло ткое невезение, что человек Ямер нступил н неверный кмень, тот у него повернулся под ногой, он свлился, и тут же ему рсшибли голову. И Ямер остлся один против пятерых, хоть эти пятеро и были уж рнены кто кк. Увидел он, что должен спсть свою жизнь, прыгнул к кмню возле тропы, стл к нему спиной и некоторое время еще отбивлся, но это уж потому, что они не могли нпсть н него все вместе, д и один из рненных людей Гнфов все слбел и очень скоро отошел и сел в сторонке. У него был рссечен бок чуть повыше живот, у этого рненого. И все они очень устли.

— Поглядим, возьмут ли з тебя виру, — скзл Гнф. — При вшей нищете всякие деньги хороши.

А Ямер только зсмеялся, не рзжимя зубов.

Он еще ккое-то время бился, и Гнфм кзлось, что он слбеет. А потом он вдруг кинулся вперед и стл пробивться нверх, чего от него никто не ждл (если бежть — тк вниз, к лодкм), и с ткою яростью, что пробился-тки, сбив Гнмер н землю и перепрыгнув через его тело. Он выбежл по тропе нверх, Гнф со своими людьми бежл з ним, хотя они уже, можно скзть, не бежли, ковыляли; теперь они уже не сомневлись, что Ямер от них не уйдет. А он подбежл к ткому месту, где обрыв отвесный, и прыгнул в воду.

Все подумли, что он утонул, если и не утонул срзу, тк все рвно не доплывет до берег. Тогд Гнф со своими взяли Ямерову лодку и того из людей Ямер, что был только рнен, перевязли кое-кк свои и его рны и зговорили их, зтем сели в лодку и поплыли к берегу, ведя вторую лодку з собой. Все они были слбы от рн и гребли медленно. Говорят, Гнф сидел н передней скмье, перед ним в носу лодки лежло тело его брт. Они были от рзных мтерей, но все-тки жили очень дружно. И время от времени Гнф повторял, кривясь тк, точно топор Ямер рссекл ему ногу еще рз:

— Вот мы и съездили к прзднику.

А Ямер был очень хороший пловец и добрлся-тки до берег, и дже рньше, чем они доплыли до дому, и в прибрежном хуторе объявил об убийстве. Есть люди, что этому не верят, ведь плыть-то ему было почти чс, и в холодной воде, и еще рненному, хотя почти все его рны не тяжелые были, прямо црпины… В этом ему повезло, и говорят, что он, мол, н смом деле прицепился к своей лодке, которую Гнф вел з собой. Но это не тк, и вот докзтельство: снчл Ямер явился н хутор У-Пстбищного-Мыс (и нпугл хозяйку чуть не до полусмерти, мокрый весь, огромный и в водорослях, прямо демон морской), уж потом лодк Гнф прошл мимо, и хозяйк это могл подтвердить.

Об Ямере Силче с этого дня стли говорить, что он, кк видно, человек удивительный, хоть и с несчстливой судьбой. Ведь Гнфов он тк здел этими своими словми нсчет торговли бртьями, что ни о ккой вире и ни о ккой мировой они не повели бы и речи, срзу подли дело в суд.

Те слов нсчет виры з Гнейг Крб были им тем более обидны, что винить их з это дело никк нельзя.

Все ведь кк вышло: однжды зимой устривли в Пшенной Долине игру в мяч. Съехлось в Пшенную Долину много нрод, и посмотреть, и поигрть; и Гнейг Крб тм был, и его поствили игрть против молодого Биклйс, сын Биклерн, родич Трйнов из округи Многокоровье, что у них гостил. Игр себе идет кк идет, и тут Гнейгу, что пытлся оттолкнуть Биклйс от мяч, попдет битой Биклйс по голове. Ну, дело обыкновенное, чего в игре не бывет. Игрют дльше. Игрют, игрют, Биклйс бьет по мячу, мяч вылетет и точно Гнейгу в лоб, тот дже н землю сел. И что ему с того? Посидел, вскочил и игрет себе.

А через несколько дней люди нчинют говорить, что Биклйс, мол, тогд попл в Гнейг нрочно. Из-з того, мол, что очень уж удчно Гнейг мяч от него все время уводил. И нчинют посмеивться: Гнейг, мол, побили н глзх у всех, у целого поля зрителей, он ходит, вроде кк все готов стерпеть. Ну конечно, мол, ккое у купцов понятие о чести. И если тк пойдет, скоро придется звть его уже не Гнейг Крб, Гнейг Битый.

Слушл он это, слушл, через месяц поехл и убил рботник Трйнов, когд тот в лесу рубил хворост. Его отцу, Гнфу Богчу, это не понрвилось, и он срзу поехл и уплтил Трйну виру з его рботник. И вроде бы все в порядке.

И тут люди, ноборот, нчинют говорить, что Гнейг, мол, вот кк хорошо себя покзл и отплтил Трйнм з тот удр с лихвой, ведь Биклйс — их родич и у них живет, тк что все здесь по чести; он-то им зплтил и дже переплтил, Трйны эту лихву и не думют возврщть. Кк бы не окзться им зботящимися о своей чести дже меньше, чем купцы Гнфы, которые долги всегд возврщют… Известное ведь дело: н сто умных людей всегд нйдется один злоречивец, который всех бы рд грязью облить, и умные-то молчт, эти кк рз вот языком болтют.

И некоторое время спустя Биклйс, сын Биклерн, и Трйн, сын Трйн, тот, что потом стл побртимом Гэвиру Поединщику, отцу Гэвин, никому ни слов не скзв, берут свои мечи, и щиты, и шлемы, сдятся н коней и едут к хутору Гнфов. Гнейг Крб они встретили возле дом, нткнулись н него, когд он чстокол осмтривл — что тм пор чинить.

— Против рботников-то ты силен, — скзл ему Трйн, сын Трйн. — А кк будет с людьми именитыми д при оружии?

— Ежели ддите мне сходить домой з мечом — посмотрим, кк будет, — ответил Гнейг.

А они скзли, что пускй идет д поскорей возврщется. А когд Гнейг брл оружие, то нткнулся н одного человек по имени Кьяллф, сын Кьяллид, который у них тогд жил. Он Гнфм был не родич, тк просто жил, проездом. И пришлось ему, конечно, объяснить, зчем вдруг меч. Тот был человек отчянный и срзу згорелся — идти с ним зодно. Взял свое оружие тоже, и они пошли вдвоем.

Трйн с Биклйсом уже спешились, и Трйн осердился, увидя еще одного человек.

— Ты б еще всю комнду своего корбля сюд притщил! — скзл он Гнейгу.

Но Кьяллф им нзвлся, и они соглсились, что он имеет прво вмешться в эту дрку, если уж хочет. Тем более что он все рвно бы не ушел. И стли они биться тут же, возле чстокол, н снегу. Бились порядочно времени, и вот Биклйс одним сильным очень удром рзрубил Гнейгу почти весь щит ниже рукояти, следующим удром попл ему в бок, и рн окзлсь смертельной. Видя это, Трйн скзл Кьяллфу, с которым они уже пру рз слегк рнили друг друг:

— Хвтит! Я б предпочел, чтоб ты ушел и позвл кого-нибудь, если не хочешь оствлять его здесь.

И тот соглсился, что, пожлуй, и впрвду тк будет лучше. Потому что он-то в это дело полез только из любви к дркм, и зл н них ему держть было не с чего. Он понес Гнейг в дом, зжимя ему рну, но все-тки рньше, чем его доствил туд, Гнейг умер.

Стрый Трйн Корбельный тоже, кк говорят, был очень недоволен этим делом. Он приехл к Гнфм см и привез полную виру серебром, и Гнф Богч принял ее, и больше между домми Трйнов и Гнфов убийств не было.

И вот теперь Гнфы повели свою тяжбу против Ямер Силч с тким нпором, чтоб меньше чем объявлением вне зкон дело не кончилось. Они зручились поддержкой многих именитых людей и н сход к суду привели очень много своих приверженцев, всех при полном оружии, хоть и с зшнуровнными ножнми, кк н сходе положено. И Дьялверы пришли с ними вместе, тоже вооруженные и со своими людьми, д еще и Сколтисы тоже. Говорят, что Нун Гордя, дочк Сколтис Серебряного, которой Гнмер был стрший сын, поехл перед тем к Сколтису Широкому Пиру д прямо ему и скзл:

— Ты тк и будешь позволять, чтоб убивли сыновей твоей сестры?

А сын сестры - очень близкий родич, почти ткой, кк собственный сын. Сколтис не мог уж остться в стороне, рз до этого дошло. Вот тк и получилось, кк говорят: сил всегд прв. Ведь по прву-то вовсе не следовло Ямеру быть объявленным вне зкон. Это же Гнфы первыми нпли н него.

Гнфы требовли объявления вне зкон н всю жизнь, но Ямеры зщищлись упорно, кк могли, и они тоже ведь были не без поддержки: и Борны были н их стороне, и Кормйсы, но это уж потому, что у Кормйсов со Сколтисом Широким Пиром двние счеты. (Он, видите ли, у них певц перемнил. Н чужих мстеров они всегд рды позриться!) И удлось сбить это дело до «короткого» объявления вне зкон н три год, тем более что Ямер Силч уже был, можно скзть, н корбле: ожидл в Гусиной Бухте, где один купец, который торговл тм, соглсился взять его н борт, коли придется уезжть. Ямеры зплтили з него положенную виру — одну меру серебр, — и он тйком уехл. И вот тк получилось, что в скелх о походе Гэвин тем летом о Ямере Силче ничего не рсскзывется.

ПОВЕСТЬ О ТОМ, КАК ВЕРНУЛИСЬ КОРАБЛИ

Все проходит под небесми, и лето тогдшнее прошло. Отошел обмолот, и люди не выглядывли больше н холмх ветр для ячменя и горох — д и выглядывть-то не пришлось: кк подошло время веять, ветер см прилетел. Счстливое это было лето. Грибное, и ягодное, и с медом, и не рздорное, демоны ветр не озоровли, погод удвлсь, и деревьями в лесу всего двух человек здвило, и зверь лесной не рзбойничл.

Всем было хорошо это лето, и урожя ткого, говорят, не бывло уже двно. Отплясли с ним Урожйные Королевы и ззвли его во двор н будущий год, зперли его в мбрх, и рыбки сплвли уж н путину, длеко к Уловной Бнке, вернулись удчно, никто не потонул, и дже сети почти не терялись; после, недели две дым стоял нд деревнею столбом, и сытые лисицы непоспевли рстскивть горы рыбьих потрохов з кждой хиброй, от зпхов непривычного человек тм и вовсе сшибло бы с ног.

И тоже говорили стрики, что двно уж столько не висело н кждой коптильне связок зубсто-оскленной ледяной щуки — удивительня рыб, чуть ли не единствення из ловных с кровью совсем белой, прозрчной почти, и ткой холодной, что дже, кк говорят, он и подо льдми может жить, и ничего ей не делется. Весь год он ходит н глубине, и не доберешься до нее, осенью приходит нереститься н Уловную Бнку — и тут-то не зевй.

Отпрздновли уже рыбки свой Ветер Возврщения, кк вернулись с прздник, с Кострищного Остров, то стли говорить тинственно о том, что дже, мол, Морской Стрец к ним явился, приплыл змеем, в облике которого он рыб псет, и плясл ночью в воде перед обрывом в свете костр. Съезжлись уж люди со всей округи зкупть рыбу н зиму и збили дотуг клдовые.

А тем временем и скот пригнли с нгорий, с летних пстбищ, пстись перед зимою по жнитву, тм приспело уж время Осеннему Пиру. Выктили из клдовых гигнтские котлы, в которых лишь один рз в году соседи в склдчину врят бргу, и спели нд ними песни для дружного пир, и доброго веселья, и мирного похмелья. Ячмень в темных мбрх пустил нежные ростки, чтоб стть хмельною душой — солодом, в хуторх збивли скот н зиму, и коптили, и солили, и квсили кожи, и недлись потрохов до отвл, и теперь уж нд кждым хутором из дыры в крыше коптильного сря уходил столбом в небо дым.

И отошло уже и это сумтошное время, солод в сушильнях выгрелся уже двно и отстоял уж, рстертый с водой, сколько положено; домохозяев-соседи, весело окликя друг друг издлек, съехлись к пировльным домм, перед коими уже сложены были под котлми звонкие дров березовые и жркие еловые, — и с окончнием стрды скотной и хлебной, сенной и требной грянул Осенний Пир.

А три дня спустя после пир вернулись корбли.

В первом дневном чсу (Хюдор в горнице чесл с женщинми шерсть) н дворе сумтошным голосом зорл рботник: «Дымят! Н Дльнем Взгляде дымят! Дым н Дльнем Взгляде!» Из женщин кто-то вскочил ( честь и петь перестли все); это кричл Бород Торчком, пстух, шутить он не стл бы. Корблей они ждли ночей десять спустя, хотя, конечно, могли они явиться и порньше. И женщины подумли, нверное, — именно потому порньше, что… И оглянулись н Хюдор. Он положил медленно гребень н скмью, выпрямилсь. Борцы собирлись в деревню ехть только через четыре ночи. Хюдор кзлось почему-то, что он должн был первой почувствовть, когд корбли вернутся. А н сердце у нее все эти дни было тк спокойно и ясно, и никких предчувствий, и никких снов в ту ночь. Дверь в сени содрогнулсь (визгливо всхлипнув), ворвлись в нее ветер и голос зглянувшей в горницу мтери:

— Ты здесь?

В нем слышно было не скзнное, удивленное: «Ты все еще здесь?» Тогд Хюдор побежл к себе одевться. Н дворе он остновилсь н мгновение: нд горою Дльний Взгляд впрвду уходил в небо ровными сильными толчкми сигнльный дым. Рз-дв-три, перерыв, рз-дв-три, перерыв. Когд звидят пиртов, дым перекрывют тк: рз-дв, перерыв. По свистящему ветром небу серый дым стелился ровно и нтянуто, точно якорный кнт, держщий рвущиеся прочь облк. Вокруг Хюдор все уже собирлись вовсю, пробежл, чуть не толкнув ее, рботник в конюшню, крич н бегу:

— Вывожу, хозяйк--!

«Одевться, — подумл Хюдор. — Д, конечно. Не поедешь же тк». Он собирлсь очень скоро, но спокойно; женщин, сунувшяся было в ее светлицу помогть, тут же вспомнил еще ккое-то дело — убежл. Хюдор не здумывлсь никогд, что почувствует он в этот день. Просто ждл, и все, зня, что однжды дождется. А вот теперь — ничего и не чувствовл. Ей тк хорошо было ждть, что он збыл дже о том времени, когд этому придет конец. И сейчс вдруг, впервые з лето, он здумлсь: если?.. «Нет, — подумл он, — не может быть. Я нколдовл себе Гэвин н эту осень. Звезды видели, и видел вод. Они уже вернулись, и теперь ничего не может быть худого».

Когд он вплетл в среднюю косу испещренную диковинными письменми монетку н ленте (хороший оберег, кк будто бы тревожилсь о чем-то, будто хотел отвести беду), руки у нее не дрожли, но дрожло сердце. От нетерпения, и еще от чего-то. «Есть, — точно зклинние проговорил он про себя, — порядок неизменный: дочь, крсвиц-невест, потом — жен, хозяйк, мть для дочерей прекрсных, тк зведено издревле». Теперь они вернулись, и все будет кк зведено издревле. Звязывя золотом шитую нлобную повязку, ту смую, в которой тнцевл он в этом году Урожйной Королевой, Хюдор опять почувствовл, кк стучит у нее сердце — по тому, кк збилсь гулко кровь в вискх.

Когд он вышл и спустилсь по лестнице, мть посмотрел н нее несколько неодобрительно. Это, конечно, хорошо — не выкзывть своих чувств, именно тк и достойно поступть женщине из именитого род, Борны, хоть и не слишком богты - может быть, именно блгодря этому, — по-нстоящему првильный род. Н тких, кк Борны, держится земля, и держится мир н этой земле. Но все-тки что это — ее жених вернулся из-з моря, он ходит преспокойня, кк ледяня щук? А еще Мгрун не понрвилось, что Хюдор оделсь кк-то по-обыкновенному, просто кк в гости. Впрочем, в дорогу… Дернув девушку з рукв, он спросил:

— А нруквья где?

Он не могл допустить, чтоб Хюдор встречл своего Гэвин, не ндев его подрк. Н что это было бы похоже?

— Я взял, — скзл Хюдор. — Тм ндену.

Во дворе он увидел отц — строго Борн, Борн Честного, кк его еще прозывли. «Стрым» зовут чстенько мужчину, если сыновья у него уже взрослые, просто чтоб отличить, н деле оп был совсем еще не стр, и если его сейчс подсживли в седло двое рботников, сын держл повод, тк это потому, что именно тк ндлежит сдиться в седло именитому человеку, когд он отпрвляется в торжественную поездку.

Седло у него было кршеное, яркое, бгряное, н плечх теплый плщ, н голове — меховя шпк, и под плщом богтый тбир и высокие, тоже кршеные споги. Между спогми и тбиром множеством склдок теснились пышные черные шровры. Тбир н его могучей груди топорщился тк, кк будто под него ндет кольчуг. В руки ему дли топор с железком, выложенным серебром, и теперь уже можно было ехть.

Бори Честный взял поводья, обернулся н женщин у дверей гостевого дом и скзл громко и весело:

— Что же, кони вм нехороши? Ехть не думете?

Мгрун змешклсь еще н мгновение, говоря что-то рботнику. А Хюдор окзлсь вдруг возле отцовского коня (поглдил мимоходом шелковистый хрп, улыбнулсь его пофыркивнию: «Умниц, Горошек, умниц»), держлсь з уздечку, поднимя голову (ккой высокий конь Горошек все-тки!), говорил что-то, см удивляясь тому, что говорит:

— Кк ты думешь, Кетиль выехл уже?

— До них сигнл еще рньше, чем до нс, должен был дойти — с Дозорной-то Горки, — отвечл отец, улыбясь. — Конечно, можно было б и не торопиться.

А слов, которые не говорил сейчс Хюдор, но которые, кзлось, звучли сейчс, были: «Мне хорошо жилось тут, н твоем хуторе, отец. Всем хорош Широкий Двор, и хорошо быть в нем дочерью и невестой, но уже пришли з мною мои корбли, и жен и хозяйк я буду хоть и недлеко — не тут…» — «А ты что ж, думешь, я не отпущу тебя, дочк?» — лсково смеялись ей в ответ нескзнные слов. «Мне хорошо тут жилось, — говорил молч Хюдор. — Будут у меня теперь и другие родичи, и, может быть, не здесь мое сердце, но кровь моя и я см — нвсегд здесь. Прощй, отец, прощй…»

— … Ведь это они пок от грницы до Кпищного Фьорд доплывут — со Щитов дв рз в деревню поспеть можно. А только я думю, — Борн улыбнулся лукво, — он уже выехл.

— Нверно, — соглсилсь Хюдор. Кетиль тоже ведь торопится. Он тоже ждет двоих…

Потом Хюдор взобрлсь н своего Бурого; ветер жестоко зтрепл ее плщ, и ккие-то мгновения, борясь с ним и зпхивясь поплотней, он думл: ветер с северо-зпд, корбли идут под прусми, но круто к ветру — д, покуд он доберется до Кпищного Фьорд и деревни, пурпурные прус вскоре покжутся тм. Он продолжл об этом думть почти полдороги, потом и вовсе перестл думть о чем-нибудь.

Н тропе они стли встречть и других соседей, торопящихся туд же, кто верхом, кто пехом. А возле перевоз через Кпищный Фьорд собрлсь уже целя толп. Перевозчик, подгоняя свою лодку к ним, весело смеялся. «Эх, побольше бы тких деньков, — говорил он, блестя здорно зубми с темного бородтого лиц, — вот я бы подзрботл!» Он был человек Дьялверов — плтил им з ннятую у них лодку. Дорогою он, пошучивя и ловко нлегя н рулевое весло, болтл вовсю, перечисляя, кто уже проехл, кто еще не проехл, но проедет вскоре. Из-з того, что корбли приходили все вместе и должны были пристть не кждый к своей земле поближе, все рзом в Кпищном Фьорде, встречть их чуть ли не полной округе пришлось бы тм собрться. Но с дльних концов — с Песчников д со Сколтисовых земель — точно ужне успеют. Еще перевозчик скзл:

А из дом Щитов-то кк крсиво мимо меня проктили! Д н собственной лодке, д под прусом!

И Хюдор улыбнулсь: ну уж конечно, Кетиль не упустил случя пофорсить, уж он-то будет тм вперед всех.

Ветер бился нд фьордом кк-то уж совсем непонятно, и еще здувя сверху, тк что приходилось нлегть и н весл; отец Хюдор и ее брт, и двое их рботников, д и прочие путники гребли вместе с корбельщикми, Хюдор с женщинми сидел н корме, неподлеку от весело болтющего кормчего.

Он совсем змерзл и, обхвтив плотно колени, зкутвшись плщом, смотрел перед собой н прус: кк неровно дергются полосы его под ветром, то хлопнут, то опдут, то мотнутся вбок; пром шел, почти не кчясь, по ровной воде фьорд. И Хюдор не знл сейчс, хочется ли ей поторопить этот прус, и ветер, и весл, и склы, ндвигющиеся впереди, или хочется остновить их, чтоб не спешили, чтоб дли время помедлить, кк путнику перед порогом, — д, теперь уж он не был больше волной, идущей к берегу и знющей точно, что времени у нее столько ровно, сколько следует быть.

Возле Одинц-склы их высдили: свели по сходням с нос лодки зфырквших испугнно лошдей, и дльше еще ндо было немного спуститься вдоль воды к Огороженному Мысу, к месту сход. Люди тут и живут вокруг, когд приезжют н сход; Борны проехли срзу туд, где место их плток, и увидли тм уже порядочно и людей, и лошдей, и длее рзожженный костер, у которого кто-то грелся; чсть их приверженцев был уже тут кк тут и рсполглсь. Родичи тех, кто отпрвился с Борном, сыном Борн, в поход, приветствовли отц их кпитн, женщины, кто окзывлся рядом, остнвливлись, глядели н Хюдор и н Мгрун, дочь Ямер, гордо и крсиво ехвшую нпрво от нее, и по всему полю кругом уже тщили жерди, и ствили их н земляные стены плток, и нкрывли сверху, и н учстке Борнов, и впрво — н учстке Элхов, и сзди — н учстке Дьялверов, слев — н учстке Ямеров — еще было почти пусто; и дльше, дльше — по всему полю, повсюду, по рвнине, кзлось, рссыпли бисер из рзноцветной конской шерсти и бурых дорожных плщей.

Борн Честный тут жеотпрвил рботников ствить и их плтки и см спешился — присмотреть з ними. В эту минуту Борнис (он был н год помлдше Хюдор) подъехл к ней слев, дернув з рукв, скзл, дурчсь:

— А щеки-то у тебя крсные!

— Ветер, — отвечл Хюдор.

— Ве-етер! — И он зсмеялся, крутя головой.

Мгрун скзл ему строго:

— Сейчс не н одну твою сестру — и н тебя тоже смотрит, почитй, пол-округи. Что он крснеет — ей тк и положено, он невест. А н тебя глядя, что увидишь з неведенье?

Борнис, здорно скривясь, хмыкнул, однко спешился и дурчиться перестл. Мгрун помогли сойти с коня рботники, Хюдор он подхвтил см и прошептл зодно:

— А я вот н тот год в море пойду — и твоего переплюну. Переплюну, что, не веришь?!

Борнис этою весной очень обижлся, что его не взяли в поход. А куд его брть — с его-то мльчишескими выходкми?! Хюдор кчнул головою строго — нет, не верю — и пошл з стену плтки, подльше от ветр. Тм он и стоял до тех пор, пок снизу, со стороны моря и деревни, не покзлись вдруг несколько быстро скчущих всдников, подъехли к крйним слев плткм — тм место Влгейв Глштя, — спешились и зшли внутрь.

Что они тм скзли, неведомо, только через несколько минут Влгейв вышел из своей плтки, уже двно рсствленной; отовсюду глштя было очень хорошо видно, и плщ его зигрл ярко, кк в погожий день морскя волн. Влгейв усдили в седло, и он уехл со многими своими людьми. А после этого уже, рз дже ткой человек, кк Влгейв Глштй, не утерпел и поехл встречть корбли поближе к устью фьорд и к морю, где видны они издлек, — тут все хлынули следом, решив, что тогд и им не ззорно проявить нетерпение. Борны тоже, оствив одного рботник докнчивть с плткми, поехли вниз вдоль воды.

Теперь это было похоже дже и не н бисер, будто рзноцветня рек текл. Многие сняли свои дорожные плщи и ндели прздничные, и Хюдор, подтлкивемя мтерью, тоже успел переодеться, и вот теперь и впрямь н нее смотрело пол-округи — он не смотрел ни н кого. В уши ей бились стук копыт вокруг и рзговоры не рзговоры, ккое-то будто жужжние, в ее жизни ей очень редко приходилось окзывться среди того, что можно нзвть «множество людей».

Живя рек, уплотнившись, текл, содроглсь, нтыклсь н узкие мест тропы, потом вдруг рздлсь, вырввшись н рвнину нд деревней, но к деревне спускться не стли, все словно рстеклись по склону нд ней, между кострми, которые уже успели рзложить здесь рыбки ипрочий люд из деревни, поднявшийся сюд; они зняли мест выглядывть корбли уже двным-двно и грелись; приехвшие стли спешивться тоже и подходить к кострм, кто и оствлся н коне, и весь склон неширокою полосой поверху врз стл покрыт цветной и бурой, шевелящейся и вспыхивющей кострми мссой, вот его бы следовло нзвть Рскршенный Луг, не то место, где Рхты живут.

Хюдор попытлсь перевести дух, оглянулсь. Возле костр, прямо посередке этой полосы-подковы, он рзглядел зеленый плщ и пылющую нд ним рыжую косу, и вокруг — могучие столбы фигур нескольких приверженцев, и кто-то держл н поводу соловую крсивую лошдь — видны были только ее голов и светля грив. Туд тоже многие оглядывлись.

С той ночи, когд нколдовл он свое желние возле источник, Кетиль словно что-то решил про себя, глубоко-глубоко, дже см этого не зметив, и теперь он ни в чем не сомневлсь, и вся был сплошным нетерпением и гордостью, одет тк пышно, кк никто из женщин н этом берегу. Рукв плтья подхвтывли у нее ршебские нруквья, те смые, пр к нруквьям Хюдор, только узор другой, — по зстежк, которой сколот плщ у нее н плече, был т, что подрил ей Йиррин прошлой осенью. И эту дргоценность он, быть может, выствлял нпокз не меньше, чем свои нруквья. А уж о прочем золоте, серебре д смоцветх н ней незчем и говорить.

Но больше всего смотрели люди туд, где смотреть еще было не н что, — в море. Смотрели и проглядывли глз, перед ними был только узкя полос пролив между берегом и островом Ивелорн; и севернее этой склы и пятен вереск, что темнели в южной ее чсти, бег серых волн, рзорвнных ветром, и дльше, дльше, одни только волны до смого горизонт, почти н черный цвет сходящие вдли, где несутся под ветром тучи, и вместе с тучми этими несутся могучие черные крылья демонов ветр, вьются тм, нд морем, кк ком взметнувшихся листьев, хохоч и вопя, и длекие клики их сливются с гулом волн. А совсем н севере море зкрывет Черный Мыс у выход из фьорд. Солнце то и дело зстилло облкми, и свет его, когд рссыплся по воде н мгновение, был резкий и словно щиплющий глз. А в ту минуту, когд из-з остров Ивелорн выдвинулся нос корбля, видного отсюд, кк один только темный высокий прус н воде, оно опять пропло, и, кк окзлось, совсем.

Кто-то негромко крикнул было, укзывя в море, но тут же все змолчли. Еще один прус вынырнул из-з остров; люди подлись вперед молч: в эти минуты все вспоминют вдруг, что ведь кто-то возврщется, кто-то и нет. И нчинют судорожно считть корбли.

Но больше никто не покзывлся. Только дв темных пятнышк бежли по морю, обогнули яркую пену полосы бурунов (вот сейчс он стл яркой — только что ее збивло солнце своим сверкнием н воде), нкренились вдруг и словно упли н мгновение — это н них переклдывли прус н другой борт — и поктились к фьорду, поймв полный ветер. Прочие отстли, нверное. А ведь было у них время собрться всем вместе н последнем переходе, чтоб уж войти в родной фьорд крсиво. Кое-кто дже подумл, что ежели Гэвин вот тк вырвлся н своих корблях вперед, оствив других длеко позди, это уж немного чересчур и для смого нетерпеливого жених, и для смого гордого кпитн.

А плечи прусов тем временем все шли вперед, повернувшись, плвно вписывя ход корблей в поворот; теперь они шли нрвне, широко рзойдясь в стороны друг от друг, и входили во фьорд, и кто-то коротко вздохнул — кто-то из смых остроглзых, — рзличив светлое пятнышко посредине одного из них. Это не могли быть одноцветные прус Гэвин.

Вскоре уже всем стло видно: перед ними плыл всем знкомый золотой крылтый конь н млиновом полотне Сколтисов, рядом с ним — в крсную и зеленую полоску — прус, что обшивл кнтми Хюдор этой весной. Теперь они тк приблизились, что можно было уже рзличить и полосы н прусе. И уже темные корпус «змей» стли видны нд водой. Рядом с ними здвиглись темные черточки-весл; ветер з Черным Мысом срзу упл, и теперь корбли шли много медленнее. Кзлось, они дже нрочно не торопились — тк неспешно рботли весл сейчс. Чтобы Гэвин уступил кому-то честь пристть к берегу первым?.. Непостижимо. Неслыхнно и невиднно. Невозможно. Но некогд уже было удивляться — вот теперь и впрвду приспело время считть корбли.

Они вывливли из-з остров Ивелорн один з одним, кк-то все гурьбой, сбившись в тесную кучу, и ккое-то время из-з этого еще прибвилось ндежды: может быть, кто-то окзлся зкрыт другими… но н повороте все уже можно было пересчитть — пять, шесть… шесть. «Остроглзя» Хилс, которую от кого угодно можно было отличить по лзурному прусу с темно-синими волнми, и желтый с зеленым прус Кормйсов… больше «змей» не было среди этих прусов.

И молчние н зполненном людьми склоне стновилось совсем уже стршным. Не может быть, чтоб это были все. Не может быть! Подходя по извилинм фьорд, они тоже змедляли ход. Теперь н сером полотне воды словно нрисовны были линиями своих корпусов и щетиною весел они все — дв корбля впереди, уже почти подошедших к берегу под склоном, где стояли люди, — кзлось, они првили именно туд, — и шесть сзди.

И вот тогд из-з остров Ивелорн вынырнуло еще одно пятнышко, почти потерявшееся в совсем почерневших волнх, и еще одно. Переднее из них рзвернулось против ветр з полосою бурунов тем коротким и легким, чистым росчерком, по которому «Дубовый Борт» Гэвин узнвлся, кзлось, из тысячи. И кк только людское нетерпение в первые минуты спутло с ним ход «змеи» Сколтис? Но вслед з этими двумя корблями тоже не появился никто. Никто.

Время шло, вот и эти дв — «Дубовый Борт» и второй («Лось» — выдохнул кто-то из знтоков) — огибют Черный Мыс. И больше никого…

И в это время уже стло видно, под ккими прусми идет к берегу Гэвин. Они не сияли пурпуром — н обеих его «змеях» стояли «волчьи» черные боевые прус, кк будто он шел к чужому берегу, в нбег, — кк будто корбли его все еще охотились, выглядывя добычу здесь, в Кпищном Фьорде, где ждут его домой.

ПОВЕСТЬ О ТОМ, КАК НАЧАЛСЯ ПОХОД ГЭВИНА

Длеко н юге, между вечно зеленых островов, где шумят рзноликие гвни, женщины черноволосы, город пышны, есть остров Сув. Гор Кунмн возносится нд ним изумрудным столпом; и в ветровой тени з ним, н гребенке рифовых островков, рсчесывющих причудливые пряди течений, словно бы нрочно создно место, где бы добыч попдлсь в руки тому, кому он нужн. Вот тм, близ остров Сув, Гэвин свершил две вещи, которые до него никому не сходили с рук безнкзнно, и первя вещь — то, что он нрушил неписное првило: в Летнем Пути никто друг другу не помощник, если не было договор нперед. Првило это мудрое — потом из споров з рзделом добычи выходят ткие дел, что лучше б добычи той не было совсем. А вторя вещь — то, что он поверил н слово человеку по имени Бирг, сын Бирг. Кк-то, три зимы нзд, шторм промчлся нд океном и рсшвырял в рзные стороны те три корбля, что ходили тогд под рукою у Гэвин. Обыкновенно после этого кждый нпрвляется к месту сбор, между собою условленному, или нходит остльных по Меткм Корблей, по дороге охотясь н что придется, если возможность выпдет.

Огибя Суву с подветренной стороны, с «Дубового Борт» увидели ткое: дв корбля, сцепившиеся нос к носу, борт к борту, и один был купеческя остронося шйти, ккие ходят дльними дорогми в богтых крвнх, второй — «змея» в тридцть шесть («золотое число») весел с убрнною мчтой, и, судя по движению н плубе шйти, добыч доствлсь северянм недешево. Нклон мчт у шйти был рзный: мчт нклонен вперед, полумчт н корме почти прямя, по-доготрнски, и обводы боков ткие, кк строят в Доготре, и выучк солдт н ее плубе тоже нводил н рзмышления.

«Шелковый крвн!» — мелькнуло одновременно во многих умх, в Гэвиновом тоже. Шелковые крвны великой Доготры ходили кк рз близко оттуд, и позвчершним штормом могло рзметть не одни только Гэвиновы корбли. Проходя мимо тк близко, что весл только чуть-чуть не проскрипели кормою чужой «змеи», Гэвин крикнул:

— Если ты почитешь ккого-то бог, кпитн, — поклянись им, что отдшь мне половину с этого китенк, и я тебе помогу с другого борт!

Он знл, кому кричит: н высокой «боевой корме» — площдке нд плубой — стоял среди других человек в ярком кобльтовом плще. Рыже-руся бород звивлсь крутыми кольцми плотно, кк овечья шерсть. Нщечники шлем у него были рсстегнуты; и если бы его богтых доспехов не хвтило, чтоб укзть, кто здесь кпитн, яснее ясного сделло бы это его жестокое и веселое темное лицо, н котором, кк в зеркле, отржлсь схвтк н носу «купц». Он оглянулся н проходящий мимо «Дубовый Борт» и зсмеялся через плечо.

— Лдно — я, Бирг, делюсь с тобой пополм, кто бы ты ни был, клянусь Луром! И щитом Лур клянусь, — бревно, подвешенное н мчте «купц», в этот миг прошлось нд бортом, смхивя с него лезших туд со «змеи», кк хозяйк смхивет мурвьев со стол, и он выруглся в голос, — ты кстти!

И все это з крткие мгновения, пок рзогнвшийся «Дубовый Борт» несло мимо чужой «змеи». Человек этот, Бирг, сын Бирг, был кпитн ждный и хищный; он вцепился в добычу, которя ему был не по зубм, и, если бы не Гэвин, он — возможно — положил бы н этой шйти почти всех своих людей, пок добился бы проку. А клятв — он клятв и есть! От клятвы недлеко до обмн, говорит пословиц. Потому кк в любой клятве глвное — подобрть слов…

Кстти скзть, этот человек, Бирг, сын Бирг, у себя дом имел, вероятно, и еще ккие-то прозвищ, но двно рстерял их. А тк устроены почти все кпитны и вообще люди с северных островов — они чстенько знют низусть фрвтеры и течения в южных морях и не слыхли никогд (и не интересовлись), ккие есть речки в округе, что лежит с ними н одном острове, только по другую сторону укрытого вечными льдми неприступного горного хребт.

Среди купцов же зморского юг этот человек известен был кк Зилет Бирг. Он был родом с мтерик, из Королевств, и довольно именит по рождению, но окзлся в ссоре с окружным судьей в своих местх, был объявлен у себя н родине вне зкон и тк и не выбрл никкого другого мест, чтоб поселиться, и если живл где-нибудь, тк рзве что временми н Торговом острове. С Гэвином они рньше не встречлсь.

Вечером того же дня обе «змеи» пристли к берегу безлюдного крохотного островк в трети дня пути к юго-зпду от Сувы. Место предложил Бирг, впрочем, никкого другого удобного мест вокруг Сувы и нету. И уже входя в злив, с «Дубового Борт» увидли стоящие тм еще две «змеи», рсположившиеся мирно у берег. Это тоже окзлись люди Бирг, которые в шторм от него оторвлись.

— Ты гляди н них! — зхохотл (кк передют) Бирг, удивляясь тк, точно вовсе и не ожидл их здесь увидеть. — Добрлись-тки, лодыри! И я уверен, дже топоры свои ухитрились не зпчкть! Один я должен вертеться з них з всех!

Комнды рзложили костры н песке, чтоб готовить ужин, — кждя у своего костр, — все держли оружие под рукой поближе. Люди у Бирг были беззконники, кк и он см, отребье двух морей, ккое крутится н Торговом острове, и теперь их было втрое больше.

Стремительные сумерки уже упли н мир, когд Гэвин отпрвился к Биргу договривться, кк будет проходить оценк добычи, — один пошел, хотя многие и полгли, что это глупо, — и безумный зкт тял своим золотом, н котором черным-черно и четко рисовлись снсти корблей, всех пяти, оттого что зхвчення шйти стоял н трех якорях тут же, под берегом. Бирг собирлся продть ее, чтоб зря не пропдть хорошему корблю.

— Если мы с тобой, — скзл Гэвин, когд ему предложили подсесть тоже к костру, поужинть з компнию, — рзговривем, Бирг, кк честные люди, тогд это честное предложение, и я з него с охотой выскжу тебе свою блгодрность. А если нет — незчем мне тогд окзывться у тебя в долгу з твое мясо, кк гостю!

— Зря ты тк, — зсмеялся н это опять Бирг, блестя зубми в кудрявой дерзкой бороде. Зубы были ткие же белые, кк у него в рукх кость с кускми брнины н ней. — Я — честный человек. Это тебе всякий скжет. И мои ребятишки — они тоже честные люди, хоть и нету у них родни, которя б сидел в издольщине н моих землях, жрл бы моих быков н Осеннем Пиру и все ткое прочее. Тк что мы тут поговорили с моими кпитнми и решили, что обещния ндобно исполнять, хоть и были они дны кое-кк и не по првилм, без соклятвенников и без свидетелей договор, ну д ты см знешь, кк.

— Если это верно, — скзл Гэвин, — тогд ты и впрвду честный человек. Ну и кк ты думешь исполнять их?

— А кк скзно, тк и буду. Я-то помню, что говорил. А ты помнишь? (Гэвин усмехнулся.) Ну тк вот: половиной своей личной доли с этой шйти я поделюсь с тобой пополм, с тобой лично, Гэвин, нсчет остльного — ты уж прости!

Никому, понятно, не понрвится, если его вот тк вот выствляют дурком. Гэвину это тоже не понрвилось.

— Хорошо, — скзл Гэвин, тряхнув головой, — я возьму свою половину. Я тки сделю тебя честным человеком, Бирг, хотя бы н одну ночь и хотя бы против твоей воли. Не обессудь только, если способ, кким я свою половину отделю, тебе окжется не по сердцу.

— Дели кк хочешь, — отвечл Бирг.

Кое-кто из его людей уже зворчл, собирясь з спиной у Гэвин, но он мхнул рукой: пусть идет… И Гэвин ушел нзд, к своему костру. Тк что Бирг, сын Бирг, был все-тки н свой лд честным человеком.

Ночь обе дружины провели, непрерывно сторож якобы костры, н смом деле — друг друг; н рссвете «Дубовый Борт» скользнул в розовеющее море, и Бирг Зилет, Бирг Хитрец, усмехнулся снов.

— Я тк и знл, что он пожлеет своих, — скзл он. — Дже от дружины Гэвин нельзя требовть, чтоб они нпдли см-н-трое.

Удирет, — скзл кто-то, тоже с усмешкой.

— Рзворчивется, - с тревогой скзл другой. Ветер тянул с моря, и потому «Дубовый Борт» шел н веслх. И рзгонялся тк, точно н гонкх, и нос его был нцелен прямехонько в борт шйти, змершей н своих якорях!

— Тьм тебя збери, Гэвин! — зорл Бирг.

«Дубовый Борт» вогнлся в нбор шйти точно посередине, от нос и от кормы н рвном рсстоянии рзрезв ее, кк ножом, — штевни у северных «змей» крепкие, — тк что зхрустели сочленения, которыми в этом месте соединяется у шйти соствной киль, и рзошлись ее ребр, люди, которых Бирг в изобилии отпрвил ночью н свою добычу, опсясь, кк бы ее не увели втихомолку, попдли кто н плубу, кто и з борт. Гэвинов «змея» от удр тоже хрустнул вся — но выдержл, и тут же н ней зрботли весл, вытскивя «Дубовый Борт» нзд, и Бирг зруглся еще стршнее, поняв, что ему вот-вот удстся освободиться.

— Эй, Бирг! — крикнул Гэвин, и голос его звенел от смех. — Кк тебе мой способ делить добычу пополм?

Ветер был с моря, и Бирг Зилет рсслышл эти слов тк ясно, кк если бы рог Лур пропели их ему н ухо.

Стискивя кулки, он стоял и смотрел, кк «Дубовый Борт» выскльзывет нзд и стремительно уходит прочь н всех веслх, чтоб не попсть в водоворот от тонущей шйти.

Другой бы человек, может, и погнлся з Гэвином; может быть, н это Гэвин и рссчитывл; но, хотя «Дубовый Борт» еще ккое-то время кружил в виду берег, комнд Бирг, торопясь и ругясь не меньше своего кпитн, уже нырял в том месте, где, перевернувшись, зтонул у берег шйти, — пытлсь вытщить хоть сколько-то тюков с шелком, пок все не зтянуло в песок. Что же до Гэвин, то он смеялся.

Ткую вот историю среди прочих рсскзывют о Гэвине и о его «Дубовом Борте» в южных морях. И, во всяком случе, никто никогд не слышл, чтобы кто-нибудь из рсскзчиков ругл Гэвин з эту проделку.

Несколькими днями после Солнцеворот, н мкушке лет, флотилия Гэвин добрлсь вдоль узкой цепочки безлюдных Дымящихся Островов в те моря, которые люди с север зовут н своем языке Добычливые Воды, юные корбельщики — Гийт-Чнт-Гийт, Море-Тысячи-Морей, и «Дубовый Борт» зшел н остров Иллон продть кое-ккую ерунду, что они прихвтили по дороге. Ерунд состоял из двендцти человек и зерен «бобового дерев», триби, н котором плыло прежде все это, был слишком стр и дыряв, и его пришлось оствить окенским девм, чтоб игрли обломкми. Они это любят.

Н острове Иллон был в то время смый большой рынок рбов в Гийт-Чнт-Гийт, блгодря зхожим «змеям» д нрвм купцов Иллон, что окзлись проще, чем многие из их соседей; они первые догдлись: ведь и пиртов с север можно принять в свою торговлю не хуже всяких других пиртов. Без пиртов же рботорговля не может существовть.

Еще дед Гэвин видел здесь, н Иллоне, короля Дьялвш Мореход; короля тут очень пышно принимли, и «собрние первой сотни» Иллон объявило эту стрну отдющейся под руку Королевств вовсе не только от стрх пред «змеями» короля Дьялвш, стоявшими в виду Тель-Кирият. Говорят, что Дьялвш Мореход, приглшя к себе н службу тогд Рхт Проливного ( он и был дедом Гэвин, о котором речь), скзл еще и ткие слов:

— Видишь, вот дже и эти люди здесь, в южных морях, ищут моей влсти нд собой!

А Рхт ответил:

— Они ее ищут потому, что Королевство отсюд много дльше, чем Хиджр. А мой дед, — добвил еще Рхт Проливный, — когд повернул нос своего корбля вслед солнцу, искл ткую землю, от которой Королевство было бы и вовсе слишком длеко!

Ну, что уж тут скжешь. С обеих сторон родичи у Гэвин были гордецы — хотя с отцовской стороны гордецы все же больше.

А после, кк король Дьялвш погиб, все и вышло по словм Рхт Проливного. Иллон в то время был, можно скзть, свободный порт. Дже если точно — тк четыре свободных порт. А пиртские «змеи» осмелели до того, что зходили прямо н рейд Тель-Кирият, кк в родные свои фьорды. Когд н горизонте появлялсь грозня эскдр из Хиджры, «змеи», предупрежденные дружившими с ними людьми с Иллон, выскльзывли из Тель-Кирият зпсным кнлом; в портовых же книгх о них окзывлось зписнным, что здесь-де побывли мирные торговые корбли из Королевств — и попробуй проверь! О влсти короля иллонцы вспоминли только тогд, когд руглись с Хиджрой, и еще — когд отсылли свою днь; днь был не из бедных, тк ведь и доходы теперь у Иллон стли немлыми.

Гэвин кк-то рз ухитрился перехвтить корбль с этой днью: рзжег обмнные огни у мыс Яйн-Кеп, и корбль тот рзбился н Кепских склх, прямо Гэвину в сундук. Король Здрш, когд узнл об этом (тк, во всяком случе, передют), особенно сердиться не стл, но пообещл, что, если когд-нибудь Гэвин Обмнщик попдется ему в руки, из головы-де его выйдет еще одно укршение для стен королевской столицы.

В южных морях говорили об этом деле много, и добвляли: «Вот хорошо бы, чтоб эти мореглзые и вовсе грбили всегд только друг друг!», иллонские купцы остлись-тки недовольны: ведь им же из-з Гэвин пришлось отсылть еще одну днь тогд. Из-з этой-то второй дни в Тель-Кирияте Гэвин теперь открыто не покзывлся; остлись тм по-прежнему люди, готовые вести с ним дел, но только тк, чтобы «собрние первой сотни» не узнло, этот Тель-Кирият — ткое место, которое чем меньше видишь, тем лучше. Только остров Грз его хуже, тк ведь Грз испокон веков был рзбойничьим гнездом для пиртов всех племен.

Когд-то в Тель-Кирияте Гэвин с Йиррином и еще с прочкой тких же сорвиголов отпрвились поглядеть, что это з «веселые дом» есть н здешнем берегу; вернулись не рньше, чем деньги у них зкончились, было это три ночи спустя, д еще Гэвин приволок с собой беловолосую хихикющую девку (он утверждл, что выкрсил волосы нрочно н вкус северян — « что, рзве тебе не нрвится?»). Целый месяц тскл ее н корбле (все руглись втихомолку, ожидя, пок дурь сойдет с кпитн), в конце концов проигрл ее в «вертушку» ккому-то кпитну н острове Буген и, похоже, вздохнул с облегчением…

Во всяком случе, потом у Йиррин он спршивл: «Ты-то хоть помнишь, купил я ее честно или тк уволок?» — и Йиррин в ответ только жмурился, кк сытый кот, и говорил: «Я тогд, понимешь, был слишком знят. Некогд мне было, Гэвин, н тебя оглядывться».

Одним словом, ну его, этот Тель-Кирият, с ббми его кршеными, куреньями его отрвными и людьми его пронырливыми, с ним хорошо, еще лучше было бы, если б можно было без него обойтись.

Кк обычно это делется, «Дубовый Борт» прошелся в виду Тель-Кирият, обогнув мяк, зтем некоторое время ходил возле мяк вперед-нзд узором, понятным для того нблюдтеля, кому ндобно их узнть, потом нпрвился з мысок и пристл в Бндитской Гвни, кк это место нзывется. Тм устривют стоянку те, кому в Тель-Кирият зходить открыто неудобно, в Бндитской Гвни город нет (тмошнее поселение считется тк просто — деревней), и порт тм, кк считется, тоже нет, стло быть, и портовых книг нет, и нет нужды вписывть туд ни груз, ни кпитн.

Н следующий день к Гэвину н корбль приехл прикзчик его иллонского купц (человек, конечно, отчянный — вот тк сунуться н борт пиртской «змеи», но ведь з отчянность ему и плтят), приехл поглядеть н товр и договориться, где и кк его менять н деньги. Мешки с зернми «бобового дерев» свлены были н кормовой плубе, полоняники сидели н носу «Дубового Борт» под кожми; пройдя туд, прикзчик срзу скзл, укзывя н одного, желтолицего, с сонными глзми:

— Этот человек — рьякврт, доблестный кпитн.

— Если бы я выбрсывл з борт всякого, кто пробовл рьяк, — возрзил ему Гэвин, — не ншлось бы ни одного мтрос в здешних водх, которого я смог бы продть. Ничего, — сбудете с рук кк-нибудь, не в первый рз небось.

— Увы, не в первый, — отозвлся н это прикзчик.

Он понимл, что Гэвин торгуется тк просто, для порядк, не для того ведь, чтобы продть эту мелочь, он сюд пришел, кк говорит пословиц, «нйти, не ронять» — з новостями. И потому прикзчик щедро перемежл рзговор ткими известиями, что, будь у кого-нибудь возможность рзослть по миру его слов, у могущественной Хиджры появилсь бы лишняя причин полгть остров Иллон нрушющим все соглшения против морского рзбоя.

— Миссу посетил бог чумы, — говорил он, поглядывя н Гэвин искос, чтобы определить, способн ли будет эт новость сбвить цену еще чуть-чуть. — Жители, оствя город, сбежли н островок Плю, ндеясь н его добрый воздух, другие кто куд, город опустел, обезьяны из хрмов его, вопя от голод, бегют по улицм, лвки стоят открытыми, и по мертвецм в кнлх ползют крысы…

— А кроме крыс, еще и грбители, сковыривя золото с трупов прежде, чем сдохнуть смим от той же чумы, — пренебрежительно хмыкнул Гэвин, и прикзчик, будучи человеком проництельным, тут же переменил рзговор.

— Те же, кто нынче ютятся н Пле, весьм стрдют от недосттк пресной воды, и передют, что туд возят воду рыбки с Плйчулы — по золотому з мех.

— Однко богтые же люди эти — кто ютятся, — отвечл н это Гэвин, усмехясь себе в бороду. — Неосторожно с их стороны — окзывться н островишке, где дже и крепости порядочной нет!

Не рз и не дв ткие вот вести, которые сходятся н знменитый рынок Иллон со всех концов и со всех морей, оборчивлись для пиртов удчей, для кого-то выкупми и прочими неудобствми. Среди других вещей сообщил прикзчик и вот еще что:

— Стрнные дел творятся нынче в этом мире; монстырь н острове Мон опять осждют, и теперь это Зилет Бирг.

— Мон?! — скзл Гэвин удивленно.

После той шйти они с Биргом больше ничего не делили. Гэвин, кзлось, вовсе и думть збыл, что есть н свете ткой человек, Бирг если бы и хотел збыть про Гэвин, тк, нверное, у него бы не вышло, слишком много про сын Гэвир рсскзывли со всех сторон. И люди говорили, что ежели б Бирг зхотел встретиться с Гэвином снов, множество рз уже мог бы это сделть, другие отвечли, что, мол, н месте Бирг и всякий бы приздумлся: Громкий Плхмер, помнится, тоже искл однжды встречи с Гэвином, искл д и ншел, и что из этого для Плхмер вышло? Тк что лучше все-тки не тягться в удче с тким человеком, кк Гэвин, пок филгья его н его стороне, вот ведь и в проливе Вт, где Гэвин, совсем еще тогд молодой кпитн, дрлся з прво охотиться в этом проливе срзу с тремя «змеями» Громкого Плхмер, удч его спсл: шквл и мневр против ветр… И сейчс Гэвин удивился тк, точно услыхл имя незнкомц, чему прикзчик (проництельный все же был человек) не поверил.

— Мон? Ну и ну, - повторил Гэвин, кчя головой. — И впрвду стрнные дел. Н Мону не хвтило филгьи дже у Дьялвш Мореход. Ее же невозможно взять. Конечно, если бы…

Нет никкого сомнения, что Гэвин и см здумывлся нд тем, кк бы попытть счстья н острове Мон. Для него взять тмошнюю крепость — он в этом нверняк был уверен — окзлось бы вовсе не невозможно, если приняться з дело кк следует. Но н нынешнее лето у него совсем другое дело было н уме — крепость, и тоже неприступня, грнизоном хиджрским ощетинення, тк что фрзу он не зкончил и только плечми пожл.

— Говорят, Зилет прошлой зимой вовсе не ходил н север — сидел н острове Грз и нбирл людей. Он человек дерзкий и крсноречивый, и он, должно быть, успел нсовть в уши многим из тех, кто тоже зимовл здесь и зходил н Грз, всяких слов о том, что н Моне чересчур много сттуй с глзми из рубинов, чтобы среди них всегд бродили одни лишь босоногие монхи, — скзл прикзчик. — Когд он уходил с Грз месяц нзд, с ним было двдцть мчт.

У Гэвин нынче под рукою было двдцть семь корблей. Невольно он срвнил эти числ.

— Когд тк много нроду, непременно кто-то лишний рз рскроет рот.

Д, монхов они врсплох не зстли. Но обложили крепко. — Прикзчик вдруг вздохнул. — Увы, доблестный кпитн, в конце концов, ведь и Святой Остров достнется кому-то. Вечным быть ничему не суждено.

— А н стены тм уже лезли?

— Пробовли — монхи отбились. Кпитн из Тросы проплывл мимо — рсскзывет: по морю вокруг Моны плвет горелое мсло, доблестный кпитн.

— Бирг только зря просидит тм все лето, — скзл, подумв, Гэвин и пожл плечми. — Нет, глупя зтея. Ткие дел нужно делть быстро — если делть вообще.

И поскольку прикзчику покзлось, что Гэвину этот рзговор неприятен, он опять звел речь о другом. Следовло бы, конечно, учить здешних людей уму-рзуму, объясняя, кто из собеседников должен нпрвлять рзговор; но все рвно ведь их не испрвишь, сколько ни бейся, кк невозможно было втолковть той беловолосой, проигрнной н Бугене, что нету у Гэвин никкой вещички из человеческой кожи, которую он мог бы ей подрить, и которую не мог бы подрить — тоже нет.

И вот тк, среди зпхов грязных тел, смолы и соли, солнц, пьющего свет из воды, в виду убогих крыш Бндитской Гвни, под хлюпнье вонючей жижи под ногми, скрип бортов и угодливый голос прикзчик — переменилсь жизнь Гэвин нвсегд и непопрвимо, ибо слов «остров Мон» вошли в нее. Уходя с Иллон, «Дубовый Борт» повез их с собой, кк бллст.

У людей в южных морях есть свои собственные пословицы, и иные из них не хуже, чем у северян. Тм говорят тк: «Небесня сеть широк, и редки ее сплетения — но никто из нее не ускользнет».

Срзу после Иллон флотилия, шедшя с Гэвином, пристл к острову Ол пополнить припсы, кк это всегд делют северяне. Угнв сколько-то стд н побережье, они собрли скот возле своих корблей и принялись збивть его, свежевть и коптить н скорую руку, ожидя пробыть здесь дня дв. Кто-то зметил, что птицы летят н север; через несколько чсов берег словно здрожл — кмни плясли, то поднимясь немного из воды, то опускясь, н деле, если присмотреться, — вод ходил вверх-вниз. Рботть почти что все перестли: северяне у себя н островх привыкли, что земля твердо стоит под ногми. Это было удивительное и жуткое зрелище: беля бухт, в которой вод ходил, точно зерно в грохоте.

Берег тут, с тех пор, кк пошли н бондрную клепку здешние лес, стл ткой — пльцем в пего ткни, трух посыплется, столь испорчен ветром, и погодою, и подземной водою, проточившей в нем свои ходы. Влуны либо режут обувь хуже нст, либо кроштся под ногми, живность в их трещинх и рсселинх копошится нполовину кусющяся, из половины той чсть вдобвок ядовит. И вдруг вся эт живность полезл из влунов нружу, черные точки н белых кмнях, и Земные Змеи зскользили в кждой трещине, переливясь со склы н склу, шурш чешуями.

Тбиди Холодный (из людей Долф Увльня) зкричл, укзывя н трещину в известняке прямо перед ним: трещин росл, бежл все ниже, ккими-то толчкми, рсходясь в стороны вроде молнии. И зкричли еще снизу, с пляж, возле которого стояли корбли: тм из рздвшейся склы брызнул вод тонкими упругими струйкми, стновящимися сильнее с кждым мгновением. Вод был пресня: это ккя-то из подземных рек менял свое течение.

Северяне, конечно, непривычные люди, и они не знют, что ткое землетрясение, но уж оползней они в своей стрне нвидлись. Выводили они свои корбли из бухты тк — весл трещли, и трещли мускулы, остлись брошены н берегу скот (блеющий в смертном ужсе), коптильни и кострищ, никто и не вспомнил потом, чей это был прикз и прикзывл ли кто вообще, — и н середине бухты увидели, кк рогтя змея, что (по легендм Ол) держит мир н своем роге, встряхнул головой…

Гор Толоф, не видня отсюд з выгибом южного берег, зрычл сильнее, чем обычно, и дже здесь стло слышно ее рычние. Что творилось н берегу, было не рзобрть, тк взметнулсь беля пыль. Д и некому, и некогд было смотреть туд. Вод в бухте зплясл во все стороны срзу, могучие «змеи» болтлись в ней, кк щепки, и «змеей» Борлйс, сын Борлйс, из округи Извилистый Фьорд, тряхнуло Хилсовой однодеревке об борт, об чинились потом…

Когд рссеялсь пыль, стло видно, что побережье теперь не узнть — провл н провле. «Повезло — вовремя убрлись», — скзл кто-то. Рсскзчики в скелх, любящие точность, утверждют, что это был Ритби, рыбк, что шел у рыбков н однодеревке «стршим нос». А кпитн у них тм не было, тк они и плвли, упрвляясь сообщ. Кк может ткое быть, непонятно, но ведь рыбки — они и есть стрнный нрод.

А еще добвляют, что Йолмер, сын Йолмер, пожевв губми, скзл:

— А с чего это демоны нчинют свои шутки шутить, кк рз когд у нс припсы н берегу? Определенно — тут есть кто-то с недоброй филгьей… — И он огляделся вокруг тк, точно ндеялся вот прямо н глз рзличить н корблях несчстливц, что подло зтеслся в их поход и портит всем везение. Н «Дубовом Борте» взгляд его не здержлся, но вот в «змею» Долф Увльня он вглядывлся особенно долго и пристльно.

Мяс зхвчено было н месяц — все пропло. Пришлось зпсться зново, потртив еще три дня; многострдльные жители н том острове Ол лишились еще нескольких сотен своих овец, потом чстый гребень флотилии Гэвин пошел прочесывть крвнные пути и купеческие стоянки вдоль них. Тк они спустились вдоль остров Ол н юг, звернули в пролив Вт, побродили немного между тмошних островов. При удче это может двть добычу весьм неплохую, д и без особой удчи — вполне приличную. У них не было особой удчи, и Йолмер говорил, что он, мол, тк и знл: кто-то нрочно стл неудчником в этом походе, чтоб устроить ему, Йолмеру, неприятность.

Люди с одной небольшой килитты рсскзли, что с внешней стороны остров Джертд они обогнли крвн, в котором был лесовоз с кменным деревом, и к этому времени крвн должен уж подходить к южному горлу Вт. Гэвин было згорелся, но чем дльше они спусклись нвстречу крвну н юг, тем больше его грызли не видные никому сомнения. Кменное дерево поднимет только корбль, нрочно под лес построенный, возврщться потом с этим лесовозом к купцм Иллон — терять столько времени, тщить его с собою, тихоход ткого… Все бы хорошо, рз идут они н юг, именно туд, куд Гэвину нужно, но был бы этот крвн безо всякого кменного дерев!..

А окзлось, люди н лесовозе зщищлись тк отчянно, что, когд «змея» Рункорм, сын Румейр из округи Многокоровье, прицепилсь бортом к ним, рзрубили обвязку бревен, сложенных у них н плубе, и бревн рсктились в стороны, четыре бревн тяжестью ткой, что уходят в воду, кк кмни, и длиною кк вся «змея», д и лесовоз тоже был кк рз по их длине.

Корбль потонул, рздвленный, и Рункорм погиб почти со всею своей дружиной. Из именитых людей, бывших тм, остлся в живых только сводный брт Рункорм, Дейди, что успел зпрыгнуть н борт лесовоз с немногими дружинникми, и они зщищлись, пок «Черня Голов» Дьялверов не пробилсь тоже к лесовозу и люди с нее не пришли им н подмогу.

Крвн тогд зхвтили в конце концов, и охрнные суд купцм не помогли, но весь этот крви стоил ровно столько, сколько половин утонувшего «кменного дерев» с той лесовозной брки, стоил ли он «змеи» Рункорм и жизней его и его людей — незчем и поминть. «Невезение, это точно, — твердил Йолмер, сын Йолмер. — Ккой-то недоносок притщил сюд с собой свою филгью недоброго норов, вот есть же ткие люди — ни ум и ни совести! А я всегд говорил (никогд он не говорил ткого), что н любую добрую удчу, хоть бы дже и из дом Щитов, нйдется когд-нибудь и зля, что будет ее побольше! Вот увидите — то ли еще будет, повидли б вы с мое — тк понимли бы срзу…» С ткими вот словми он пришел к костру Дьялверовой дружины, возле которого тогд сидел Дейди из Многокоровья.

— Может, ты хочешь скзть, что это мой брт неудчник и см во всем виновт? — ощетинился н него срзу Дейдн. — Или я?..

— Мло ли кто виновт, — отвечл Йолмер. — Мло ли кто, ты мог бы и не высовывться, когд кпитны ведут рзговор. Встревют тут служнкины отродья…

— С тобой здесь из кпитнов никто не рзговривет, — зметил н это Дьялвер совсем не добрым голосом, — иди себе…

А когд Йолмер ушел, ворч и оглядывясь, он (Дьялвер этот, сын Дьялвер, был простовтый-тки человек) хлопнул по плечу Дейди — тот смотрел Йолмеру вслед, и кровь у него из-под повязки н голове опять сильно потекл, — и скзл:

— Вот ведь дурк, ? И кк мть только его родил ткого?

— Если дурк — что вы его с собой взяли? — зло выдохнул вдруг Дейди, сын Рунейр. — Не видно было?!

— То есть кк это «взяли»? — удивился Дьялвер. — Не мы его брли. Гэвин его взял — вот это верно…

— Гэвин? — Голос у Дейди сорвлся. — Что у вс все Гэвин, Гэвин… Гэвин все у них!

Но тут уже ясно было: не в себе человек, н кого угодно рд бы нкинуться. И Дьялвер ничего не скзл, только поглядел н тусклый в сумеркх огонь соседнего костр, в сторону которого ушел по берегу сын Йолмер и внук Йолмер, сын склочник и внук склочник, и подумл: «Чтоб тебе голову тм свернули — жль, я не успел…»

Но не у всех костров в тот вечер Йолмер тк принимли. Большей чстью н него попросту не обрщли внимния. А слов, которые слушешь, не обрщя внимния, — зпдют в душу сильнее всего. Йолмер этого не знл, и он смотрел дже злее, чем обычно, потом, когд делили добычу. Н том сходе, кроме добычи, пришлось решть и еще одно дело: куд теперь пойдут люди с Рункормовой «змеи», что остлись без корбля. Близких родичей Рункорм, что, смо собой, могли бы взять их под свою руку, тут не окзлось, сговориться с кем-нибудь Дейди не успел, и в конце концов Дьялвер, потолковв со своими бртьями втихомолку, скзл тк:

— А и пусть они у нс остются. Что тм лишняя дюжин нроду — не объедят.

А Дейди это не слишком-то понрвилось: получилось тк, что все свои, из его же округи, от него откзлись и приходится искть зступы у чужого. И он зговорил, вскинув голову:

— Может, и дюжин. Но пок что я еще не дружинник Дьялверов. А пок я не человек «Черной Головы», человек «Вепря», хоть «Вепрь» и н дне морском, могу я спросить: будет нм плт з нш корбль или нет?

Иногд, если, нпример, корбль зжгут и пустят по ветру н вржеские лдьи, или еще что-нибудь ткое, — тогд его хозяину положен особя плт з это, конечно, если корбль погублен для общего дел, не просто тк. Но Дейди об этом нчл не тк, кк полгется, и Корммер — этот из трех бртьев Кормйсов был хуже всех — тут же скзл:

Это з что вм плтить? З «кменное дерево», которое н дне рядом с вшим «Вепрем»?

— Хотя бы и з него, — скзл Дейди. — Потому что, если бы оно не рздвило «Вепря», вот тк же оно могло бы рздвить «змею» Дьялверов, скжем. Или твою.

— Мою — нет. — Это уж вмешлся Кормйс, сын Кормйс. — Я б тк глупо не подствился.

— У вс в округе уже есть один ткой, который считет, что мой родич был см виновт, — скзл Дейди, едв сдержвшись. — Йолмером его зовут. По уму вы, я вижу, с ним н пру.

А Гэвин, которому, кк вождю, следовло бы прекртить все это, сидел себе, словно ничего не змечя, и беседовл с Йиррином через плечо вроде о чем-то своем. Тут уже и Ямхир вмешлся и нчл говорить, что, мол, ткие слов между порядочными людьми ничем иным, кроме кк поединком, кончть неуместно. И Йолмер (его только не хвтло) нчл вопить, что его, мол, не поняли, он, мол, говорил совсем другое. И тут Долф Увлень, пристукнув кулком по колену, молвил тк:

— А если б вы послушли, что вш предводитель может вм скзть.

Когд Долф Увлень говорил что-нибудь, и говорил громко, тут уж все поневоле змолкли и прислушивлись — это все рвно, кк нельзя не прислушться, если кит зшумит. А Гэвин встл и скзл, с усмешкой оглядывя всех:

— Что я могу скзть? Если б Дейди имел прво потребовть плты з смерть «Вепря», вот тогд был бы рзговор. А прв ткого он не имеет. Он не кпитн, это первое. А второе — он не полный Румейр.

— Я человек из дом Румейров, — проговорил Дейди, дрож, но уж не от стрх, конечно.

— Д? — спросил Гэвин, усмехясь.

— Восемь зим нзд, и все это знют, отец принял меня в род кк положено, н пиру, — скзл Дейди.

— А у тебя здесь есть шесть зконных свидетелей, которые тм были и клятвенно могли бы это подтвердить?

Дейди молчл. Потом Сколтиг, сын Сколтис, зсмеялся и скзл:

— Его свидетели н дне морском.

— Вот, — хмыкнул Гэвин. — Когд потребуют эту плту зконно, тогд и будем рзбирть.

А коли Гэвин говорил что-нибудь в совете, — во всяком случе, тогд он звел себе уже ткую привычку, - он говорил тк, точно никких других мнений и быть не может и точно всем остльным ничего и делть не остется, кроме кк соглшться. Все и соглшлись. Соглсились и н этот рз. А Йиррин, сын Рнзи, скзл тк:

Шести языков
Не ншел Дейди,
Чтоб подтвердить то, что было
Восемь зим нзд.
Но вот что было
Нынче — подтвердят
Десять «змей» и его клинк
Щедря жтв!

И больше н этом совете не случилось ничего, о чем рсскзывют.

Потом, уж совсем ночью, когд Йиррин с Гэвином окзлись кк-то н мгновение от других в стороне, — дже дружинники Гэвин не могли рсслышть, хоть костер их был рядом, — Гэвин скзл:

— Ты не Плли Кш. Мог не щеголять сегодня, кк легко стихи у тебя сходят с язык.

— Не мог, — ответил Йиррин.

— А по-моему, мог.

— А по-моему, не мог.

Гэвин помолчл.

— Твое дело — хвлить добрые удры, — соглсился он нконец. Но тут же добвил: — А мое дело — чтобы у меня н совете прекрщлсь грызня.

Негоже корить, —

скзл Йиррин, -

Тропинки в горх —
Лучше быть они не могут
И мужчин в горе.

— Это мне, по-твоему, горе глз зстит?!

Йиррин уже почти притерпелся к тому, что порою Гэвин чересчур похож н свою сестру. Но тут и он не выдержл.

— Хочешь тк понимть — понимй тк! — скзл он. — Только ты мог бы и зметить, что «Вепрь» потонул не у тебя одного, и люди «Вепря» не у одного тебя погибли, но и у Румейров тоже!

И об они остлись не очень довольны этим рзговором. А скелы об этом походе утверждют, что н следующий день Йиррин скзл еще ткую «прядь» в четыре строки:

Приплывет домой
«Вепрь» не морями,
Не тропой глубин лососьей —
Пмятью людской.

А Дейди Лесовоз подрил ему десяток звеньев из своей золотой ншейной цепи. Это был единствення дргоценность, что у него остлсь, и то чудом, но он очень не любил окзывться у кого-то в долгу, этот Дейди.

А еще той же ночью был другой рзговор, никем лишним не услышнный, между Сколтисми. О нем ничего не рсскзывют в скелх.

Сколтисы все были, кк уж говорено, друг н друг похожи нрвом, но рзнились все же чуть-чуть, если приглядеться. Сколтиг — попроще, и н то, чтоб решить, скор, и н то, чтоб передумть; Сколтен поспокойней бртьев (вот по нему кк рз видно, что внук Йолм, только в бою он и покзывлся по-нстоящему); стрший — подлинный Сколтис, и лучше всего ему из троих подходило звться «морским князем», кк зовут кпитнов порой. Он был добродушный человек — от здоровья и от нестрых лет; добродушный тк, кк бывют князья, или еще пышноусые, кк солнце, тигры, что живут в уремных лесх н мтерике, — у них глз цвет топзов, пронизнных светом, и порою они выходят н дороги, сдятся и с любопытством подолгу смотрят н прохожих, поигрывя концом длинного, кк см тигр, хвост.

Вот ткой тигр однжды вышел из лес перед Айзршем Звоевтелем, когд тот ехл в столицу, в те двние, тумном перевитые времен, что тк крсиво выглядят в скелх о стрине. Тигр вышел нвстречу королю Айзршу, первому этого имени, первому королю нрод йертн, кк зовут себя сми северяне. И король остновил коня, конь не испуглся, королевский конь, не боявшийся ничего н свете, зто лошди всдников свиты вздыбились… А когд, поглядев ему в глз своими топзовыми яркими глзми, тигр мягко поднялся и ушел, — только кчнулся у дороги ппоротник, — Айзрш Звоевтель скзл:

— С сегодняшнего дня это будет королевский лес.

И человек, обученный в Вирунгте хитромудрому искусству этой стрны приковывть к свитку слов цепями знчков из туши, зписл это черною вязью н белом шелке и соствил королевское повеление для всех, кто признет нд собою влсть Айзрш, видевшего, кк горят рзвлины прекрсной Симоры, и скзвшего тогд: «Вирунгт — был. Я. — есть», и еще — добвляют рсскзчики — король, оглянувшись н то, кк рботет кисточк писц, усмехнулся в усы и кивнул н зросли, где исчез тигр:

— А уж если по првде, скжу я вм, это его лес. Поэтому охотиться тм не советую…

Король Айзрш тоже никогд не охотился в том зповедном лесу. Впрочем, ему было не до охот. А и будь н них время, нверное, не зглянул бы сюд: дже горные львы, встретившись с тигром, понимют — этот не будет их подднным. И ничьим…

Тк вот, Сколтис, сын Сколтис, был добродушный человек, но добродушие его н незконных сыновей не рспрострнялось. Поэтому, когд Сколтен скзл ему:

— А ведь он может и с кем угодно тк обойтись, вот кк нынче с Дейди, — Сколтис ответил только:

— С нми — нет. Хотел бы я посмотреть, кк он это сделет. Хотя вот некоторые, — тут же добвил он, — со смешкми своими н совете, прямо нпршивются.

— А что я ткого скзл?! — немедленно фыркнул Сколтиг. — Ты вон Гэвин лучше учи, кк н совете рзговривть!

— Вот, Тен, — вздохнул Сколтис, обрщясь к улыбнувшемуся брту, — вот что знчит, когд человек в первом своем боевом плвнии только что по Плубе зхвченного корбля походил. Интересно, мы с тобой тоже ткими вот были?

— Д что я скзл-то? — повторил Сколтиг, но уже совсем другим голосом.

— Ничего умного не скзл, — объяснил ему Сколтис. — А н совете стоит открывть рот, только если хочешь скзть что-то ткое, чтоб люди повторяли. Лдно. Иди вон, сторож проверь.

А когд он ушел, хрустя сухими водорослями под ногми, Сколтен зметил, глядя ему вслед:

— Язык-то у него умней ум…

И Сколтис вдруг пожлел, что костер мешет — выржения лиц не рзглядишь. «Если Тен о том же…» — подумл он. Гэвину и впрвду не мешло бы поучиться тому, кк упрвляться с людьми, — поучиться у кое-кого, кто умеет, не обрщться с этим кое-кем тк, точно Гэвин тут король посреди своего войск, не кпитн между тких же, кк он, кпитнов. Мысль был стрння. Приятня и неприятня вместе.

— Он Гэвин-с-Доброй-Удчей, — скзл он. — Ему, верно, кжется, что удч у него ткя, что королю впору, — ткя, чтоб все сми собой н него оглядывлись, ему для этого ничего б и делть не ндо было!

— Прежде, кк я понимю, тк и бывло, — кчнул головою Сколтен.

— Прежде с ним плвло две «змеи», три… ну пять в прошлом году. А здесь их одинндцть.

Он опять посмотрел н брт, пытясь рзглядеть что-то в темноте. А тот вздохнул и поворошил носком спог морскую трву.

— Одинндцть, нынче утром было двендцть. (Вот что знчит слушть Йолмер, не прислушивясь, что тот говорит!..) И сдется мне, мы с тобой увидим еще что-нибудь.

Люди, плввшие прежде вместе с Гэвином, говорили: кк кпитн он нынче не тот. Прежде н всякую возможность, что подворчивлсь, он нбрсывлся, кк королевский кречет н цплю, теперь стл вроде переборчивой невесты: остров Пля ему не годится — тм, видите ли, еще чуму, чего доброго, подцепишь, хиджрский крвн с Шелковых Островов — больно мешкотно… Кое-кто руглся — особенно Корммер и Ямхир, но этим не добычи недоствло: им подвй что-то вроде прежних удч Гэвин, что-то громыхющее, кк ночня гроз.

А по првде, этим людям стоило тк говорить: Гэвин и впрямь стл не тот, потому что прежде никогд он не згдывл нперед дльше, чем н десять ночей. Дже ведь Рзгрбление Аршеб (молниеносный тот ночной нскок, который людскя молв потом рздул до ткого вот имени) получилось вот кк: сплвл Йиррин н «круглом» корбле в тмошний порт, вроде кк мирный торговец, просто чтоб мех из Королевств продть, которые они н мирном торговце и зхвтили (мест вроде остров Иллон не водится тм, длеко н востоке, в Гийт-Год — Море Множеств Корблей), сплвл, вернувшись, и говорит:

— А знешь, Гэвин, я ведь тм потолклся, послушл рзговоры: у них нынче весь военный флот н крвнх, н сторожевые остров не хвтет…

А см жмурится, кк сытый кот.

И когд дв дня спустя ввечеру пять «змей» и еще несколько корблей с ними проскользнули между сторожевых островков, воистину кк змеи в трве, потом пробирлись между меняющихся кждый месяц до неузнвемости мелей и нносов русл Кдир (обмнное зклинние ршебского лоцмн отскочило от Йиррин, кк от воды плоский кмешек, хоть до последней минуты и до последнего поворот Йиррин и сомневлся — вдруг Зщит н нем сплоховл и фрвтер, который он помнит, в кком-нибудь смом предтельском месте не тот), и когд «Дубовый Борт» потом ворвлся в згороженную цепью военную гвнь и сжег те немногие из боевых корблей, что тм оствлись, остльные тем временем зхозяйничли в Тель-Кдире, — тут уж, незчем првду скрывть, привыкший к безопсности город Аршеб окзлся потрясен до глубины своей городской души. А зодно до глубин городского головы и всех прочих влстей, укрывшихся с войскми в крепости д тк и ие осмелившихся высунуть оттуд нос до утр, решив в ночной нерзберихе, что в гвнь к ним ворвлсь чуть ли не эскдр Дьялвш Мореход, вынырнувшя из времен полустолетней двности. Много поколений спустя в Аршебе этот случй все поминли с тким ужсом, точно окзлся вырезнным весь город.

— Смешно, прво слово, — говорил Гэвин. — Тм и было-то всего девять мчт и стоило лишь солдт вывести из крепости, чтоб рзмести нс всех по одному, — ведь ие поверят!

А н севере зто, в его родных местх, многим вот точно тк же трудно было поверить, что в Аршебе люди Гэвин, сын Гэвир, прошлись всеголишь по нескольким улицм вокруг порт д по склдм. Тм ведь очень нелегко людям предствить себе город нстолько богтый, чтобы с нескольких улиц его добыч вышл ткя, — иному хвтило бы н пять жизней, будь они у него. И в рвной мере трудно было им понять, отчего для Чьянвеиы, которя куд кк меньше, пондобилось Гэвину собирть под свою руку столько корблей. Хотя, конечно, можно было бы объяснить, скжем, вот тк:

— Мленький кусочек нефрит рсколоть трудней, чем смый большой булыжник…

Хотя все рвно — очень трудно было бы это понять людям, никогд не видвшим кменных стен.

Впервые в жизни Гэвин здумл ткое дело, для которого недостточно было б уже пяти «змей» и дерзости. И знть о нем ничего не знли дже собственные его кпитны. (Где много людей знют — непременно кто-то лишний рз рскроет рот…) И остров Пля в смом деле никк ему не подходил — он совсем в другой, стороне был от Чьянвены, и крвн с Шелковых Островов тоже; и дже когд через четыре дня после Джертд зболел Элхейв, сын Элх Кольц, Гэвин снчл подумл о том, что же будет теперь с его здумкми нсчет Чьянвены, после обо всем остльном…

— Это южные моря, — скзл он, темнея лицом, кк небо в Ярый Ветер, когд поведли ему, что Элхейв скрутило в одночсье. — Это южные моря, и кто приходит сюд с ложкой, должен быть готов хлебть все вместе, кк оно здесь нмешно: и дрянное, и хорошее.

А больше он ничего не скзл. Зто Йолмер, сын Йолмер, скзл очень много. Йолмер по-прежнему не слушли — то есть всем кзлось, что они не слушют. Про северных колдунов все знют, что никто лучше их не умеет лечить рны и переломы и с болезнями родных мест они, худо ли, хорошо ли, могут спрвиться, — но от «слепой горячки», которою зболел Элхейв, пустеют порой в Гийт-Чнт-Гийт целые город, особенно если стоят в комриных местх, к непривычным северянм он, кк ни к кому, жесток. Кроме Элхейв, зболело тогд еще семндцть человек с рзных корблей, но они-то все не были именитые люди…

От «слепой горячки» не выздорвливют — когд проходят боль в голове и горячк, это знчит, человек либо умер, либо ослеп. И могут еще отняться руки и ноги, если не повезет, и речь тоже. Элхейву повезло — он умер через две ночи. И он еще был жив, когд Гэвину пришлось искть опять случй, чтоб поговорить с Йиррином без лишних ушей рядом.

— Теперь н бшню Ктт придется лезть одному тебе, — скзл он.

А ведь з зиму он говорил Йиррину рз пять, и только нполовину в шутку, что ему кжется, мол, эт бшня Ктт — просто-тки чсть его смого. Кк рук или имя. И что он — Гэвин, сын Гэвир, — и «четвертя бшня южной стены, именуемя Ктт», были нзнчены друг другу еще в миг рождения мир, когд создвлись все судьбы и звучли все имен…

— Не понимю, — скзл Йиррин. — То есть я понимю, что кто-то должен остться снружи…

— Чтобы тот, кто внутри, мог быть уверен: дружины тм, снружи, все стнут делть кк ндо, не кк кждому из кпитнов н ум взбредет, — подхвтил Гэвин. — Ты см говорил: чтоб получилось, все должно быть подогнно, кк обшивк н «змее»!

— Но почему ты?! Рз Элхейв не будет… Можно ведь Увльню поручить это, он сделет не хуже. Гэвин!

Тот помолчл.

— Может, и сделет. — Кзлось, он рстерялся дже. — Только это не поход Долф. Это мой поход.

Ты б, кжется, хотел один быть со всех сторон, — зметил н то Йиррин, — чтоб Чьянвену взяли три тысячи Гэвинов, сыновей Гэвир? — Но Гэвин не зсмеялся. Не рссердился дже.

Хорошо бы, — отрезл он, — если б кто умирл, — умирл бы я один.

И они змолчли об ндолго. У Элх Кольц не оствлось больше сыновей, и у Элхейв остлись жен и сын, Элх, сын Элхейв, что родился прошлой зимой. Хорошо хоть, сыном успел обзвестись…

Потом Йиррин трудно вздохнул:

— А может, он еще и не?..

— Помрет он. — Гэвин кчнул головой. — И хорошо. Хорошо, что помрет. — Стршно говорить ткие вещи, но Гэвин все-тки скзл: — Я желю ему, чтоб он умер. Я ведь дже предствить себе ничего хуже не могу, чем слепцом сделться, беспомощным, кк стрик. Э-эх…

— Я — могу предствить, — скзл Йиррин. Голос у него был ткой, ккой случлся иногд в нчле зимы, когд от первых морозов трещит лед, но Гэвин — кк всегд — ничего не зметил.

— Словом, готовься. И теперь — н «Лосе» пойдешь ты вместо Элхейв.

— Гэвин, д ведь это!..

— Сможешь, не прибедняйся! — чуть не рявкнул тот. — И если ты не будешь хотя бы имовлгтном — ты предствляешь себе, ккой крик у меня поднимется н совете, почему, мол, н Ктту я посылю тебя, не кого-нибудь из них, кпитнов от дед и прдед?!

— Д пусть бы кто-нибудь из них и шел!

— Ох, только не нчинй все сызнов! — Гэвин прищурился, и прищур этот слышлся в голосе, хоть и темно было. — И можешь сколько угодно говорить про три тысячи Гэвинов. Но или н Ктте будут мои люди — или пусть вся эт Чьянвен провлится н дно морское!.. — А потом он добвил: — Тем более все одно еще никто ничего не знет. Вон — рзвернемся и пойдем ловить шелковый крвн. Я что, не могу это сделть?

Неизвестно, что тогд подумл Йиррин, сын Рнзи. Быть может, то смое, что недвно скзл вслух:

Негоже корить
Тропинки в горх…

Одним словом, он соглсился. И Гэвин подытожил:

— Сегодня же всем скжу.

— Подожди хоть, — ужснулся Йиррин, — пок он умрет… — Способность Гэвин не змечть, что думют о нем люди вокруг, пугл его все больше. — Или пок… не умрет.

И Гэвин, словно вспомнив, остновился. Решения он менял очень редко. Слишком редко. Но тут скзл:

— Д… Лдно.

Рзговривли они н носу «Черноокого» — торгового корбля Гэвин, и был опять ночь. В ткой тесноте д н людях беспрерывно другого ведь времени не улучить. Гэвин ушел, его певец тк и остлся сидеть н кких-то мешкх, возле смой носовой фигуры. Слышно было, кк зскрипел у кормы сходня под ногми Гэвин (кк рзносятся нд водой звуки!); потом он зговорил с дружинникми, стоявшими тм н стрже, и голос был спокойный, првильный — кпитнский голос. Если кто видел, ккой был Гэвин в нчле того лет, когд у него стли вдруг тонуть чуть не со всею комндой корбли и умирть злою смертью кпитны, - то один Йиррин…

Но тот не прислушивлся сейчс. Когд ясно плывут по небу звезды и Небесня Дорог сияет от одного конц мир и до другого, свет порою бывет столько, что можно рзбирть руны не н ощупь. «Лось» был прямо у него перед глзми, и он смотрел н «Лося», кк он рисуется н воде неподлеку, и стрнное это было чувство — чувство, с кким он не всмтривлся рньше ни в один штевень и ни в одни борт.

Если попытться рзобрться, о чем он думл тогд, то выйдет, что думл обо всем срзу. О том, что «Лось» приводится к ветру еще дже ндежнее, чем «Дубовый Борт», см Гэвин признет, и о том, кк все должно перемениться через несколько дней и кк ему стрнно и дже стршно предствлять, кк это будет, когд переменится, и о том, что Гэвин ведь в смом деле был готов бросить все и уйти з шелковым крвном (просто чтоб исполнить днное обещние!), и о том, что по-нстоящему сейчс ему бы следовло чувствовть себя последней тврью, оттого что «Лося» и бшню Ктт ему дет ткое горе, кк смерть Элхейв.

Это всегд плохо, когд именитый человек умирет вдли от дом, но когд вот тк — не в бою и не в море, где мокрые руки окенских дев уносят потонувших мореходов в подводные чертоги, игрть их зелеными кудрями среди зеленой воды, кк говорят в стихх…

«Не понимю, — думл Йиррин. — Я дже себя не понимю, куд уж мне Гэвин понять… Никудышный из меня певец. А теперь и вовсе будет никудышный, теперь ндо будет думть о другом, теперь о „Лосе" ндо будет думть. Д ведь я же совсем и не хотел этого никогд!»

Он в смом деле никогд этого не хотел. Иной рз ему уже приходилось окзывться глвным н кком-нибудь корбле — вот кк тогд в Аршебе, — но только н время. И в глзх людей, и в его собственных это ничего не меняло, он оствлся дружинником, ближним дружинником, но все же… А в дружине у Гэвин впрвду не было больше никого, именитого по рождению (нходились люди, которым нрвилось водить рядом с ним свои корбли, но вторые и третьи сыновья, дже если окзывлись с родичми в рзлде, предпочитли пойти к кому другому, понимя: слишком близко от слвы Гэвин их имени не быть змечену вовек), но среди ближних дружинников ншлись бы ткие, что спрвились бы н «Лосе» не хуже: тот же Пойг, сын Шолт, или Интби Ледник, Интби к тому же н «Лосе» — «стрший нос». И вдобвок они-то были не чужки, люди из семей почтенных и зжиточных.

«А я ничего не скзл Гэвину сейчс, — думл Йиррин. — Но ведь я же просто не успел. Я просто не успел, и все, н ум не пришло. Н ум не пришло или не успел?» — спросил он себя чуть не с яростью.

И еще он думл о том, может ли, способен ли хоть один человек н свете быть честным в тких делх. Почему он тк уверен, что Гэвин все одно не соглсился бы отдть свою слву, свою бшню Ктт, кроме него, никому другому? А интересно, прво слово, смог бы он признться смому себе в том, что смутно чувствовл, — дело в Кетиль, в том, что Гэвин тогд уж почти не сомневлся: осенью в его доме сыгрются две свдьбы, и быть его певцу человеком из дом Гэвиров. Почему бы, спршивется, не принять ему зятя в род?.. И тогд эт слв никуд не уйдет от Гэвин, тк у него и остнется, ведь родич — почти ты см. Смог бы признться себе в этом сын Рнзи, сын человек, которому не н что было купить «морской топор» для сын, когд тот отпрвлялся по Летнему Пути в свой первый поход? Смог бы?

Ндолго зпомнилсь ему эт ночь; и кк крохотные волны покчивли «Черноокого»; кк отржлись в воде «Лось» и звезды нд ним, и все звуки н берегу, и все звуки в море, неожиднный, жуткий рзмх крыльев летучей мыши, скувыркнувшейся вдруг к смой воде, подхвтывя когтями рыбешку… Все было тк ясно, не просто, конечно, но ясно, кто — он, и что — мир вокруг, мир, в котором он был Йиррин, сын Рнзи, певец в дружине Гэвин Морское Сердце.

А имовлгтн Йиррин Певец… Кто это? Что это з человек, незнкомый ему, гордый по-другому и одинокий по-другому?

И со стрнной ему — но привычной имовлгтну Йиррину — твердостью он вдруг подумл: «Со временем я приучу их всех произносить „влгтн", без всяческих „имо"».

А кпитн из Йиррин впрямь стл получться совсем неплохой. Комнду он срзу взял в руки и с кормщиком своим сумел полдить ( у того сложный хрктер), д он вообще всегд со всеми лдил, и никких рзговоров почти и не было нсчет того, что ему вот тк пришлось зменить Элхейв. В конце концов, это Гэвиново дело: его корбль, его дружин, пускй сми между собой рзбирются.

Только Сколтиг, сын Сколтис, пустил вокруг себя стишок, полгя это отличной шуткой: мол, будь у Гэвин «змей» и побольше, легко ншел бы для кждой кпитн, что с уверенностью мог бы почитть себя п е р в ы м в своем роду. А еще зметили люди, что все чще «Лось», если н купеческих корблях решли не отдвть груз по-хорошему, действовл в схвтке по своему усмотрению и ходил в отдельный поиск, кк ккя-нибудь «Остроглзя»; Элхейву Гэвин никогд тк не доверял…

А Чьянвеиу они все-тки взяли. З три дня, кк и рссчитывл Гэвин, потеряв не больше пятндцти человек в кждой сотне. И н третий день Корммер, сын Кормйс, встряхнув пустой железный лрец в доме консул Чьянвены, прошипел:

— Это, что ли, годовя добыч со всех хиджрских ловель в южных морях?

А консул, спокойно улыбющийся стрик, высохший, кк кость, ответил н это:

— Из моря пришло — в море вернулось. — И жестокя гордость великой и хищной, непреклонно зкменевшей н горных склонх своих Хиджры смотрел его глзми, преврщя их в черные щелочки н коричневом лице. — Вы, отродье Моря Ненсытимого, — пусть теперь зеленые демоны, с которыми вы дружите, принесут вм этот жемчуг нзд!

Вот ткие бывли у Хиджры тогд чиновники. Тогд многое было н свете совсем не тк, кк теперь.

И рсскзчики в скелх говорят по-рзному, кто же был тот человек, кто первым скзл, узнв об этом:

«Джертд…»

Все сходятся н одном только: это был не Йолмер. Его толки о невезении уже вошли всем в уши и добрлись до сердец, и уже тогд многие оглядывлись по сторонм подозрительно и проверяли себя тйком по рзным приметм (люди ведь не могут обойтись без примет, хотя бы и непрвильных), уж не их ли это филгья злобствует нд походом?..

Когд рсскзывют скелы об Йолмурфрс, то утверждют, что это был один из Хилсовых людей, и тот, окзвшись рядом, тут же дл скзвшему по зубм, чтоб не пошло недоброе слово дльше. А в скелх о Гэвине, исходя, должно быть, из того, что было потом, говорится, будто скзл это первым Дейди, сын Румейр из округи Многокоровье. И уж его-то никто не укорил ни словом и ни удром. Првы, нверно, и те и другие. А мог быть и еще кто-то третий, неизвестным оствшийся, кто одновременно с этими двумя припомнил остров Джертд и «кменное дерево» н дне морском, вот точно тк же стоившее вдвое больше добычи, что в джертдском деле достлсь.

А еще через несколько дней хиджрский торговый крвн с Дльнего Юг, в это время зходящий в Фкторию Чьянвен, встречл консул. Но кк встречл — не стоит вглядывться слишком пристльно нм, живущим через столько поколений, ибо жестокость того времени, что для людей тогдшних был их жизнью, для нс может стть тем, чем для беловолосой шлюхи из Тель-Кирият был жуткя и возбуждющя диковин из росскзней о «мореглзых» — сфьян из человеческой кожи, из которого, кк выдумли тогд н юге, у них у всех пояс и кошли, и дже споги.

ПОВЕСТЬ О ТОМ, КАК ПРОДОЛЖИЛСЯ ПОХОД ГЭБИНА

В тот же смый день н стоянке в зливе остров Силтйн-Гт (рхипелгом Силтйн корбли Гэвин возврщлись в Гийт-Чнт-Гийт) Борлйс, сын Борлйс, зшел поговорить к «кпитну для кпитнов» — предводителю, Гэвину то есть, в сопровождении полудесятк своих людей.

Понять, почему делет человек то или это, иногд очень трудно. Но можно, если припомнить, что Борлйсу в нынешнем походе первому достлось, и хотя его «змея» возле До-Ол пострдл меньше, чем Хилсов однодеревк, всякую беду со своим корблем кпитны принимют слишком близко к сердцу. Кроме того, человек он был вроде Сколтисов — той же породы, только посвоевольнее, — и ему, следовтельно, тоже стл не нрвиться этот поход. Поэтому в толки о невезении он поверил с особенною охотой.

Нездолго до Чьянвены он нчл зговривть дже вслух в тком духе — смо собою, не со всяким, со своим двоюродным бртом, Берлином. А тот был человек очень преднный семье и считл себя обязнным поддерживть стршего в роде и соглшться с ним, хоть бы тот и не прв.

Когд соглшются, любое свое мнение, дже скзнное сперв просто со зл, можно постепенно посчитть спрведливым. Поэтому Борлйс совершенно искренне был убежден, что поступет он во блго своей дружине и своему корблю, не для того, чтобы дойти до рзрыв с предводителем, который ему не нрвится, тем более что ему не больше, чем остльным, хотелось толки о невезении вытскивть нружу. Одним словом, тоном полуугрозы он скзл, что либо Гэвин, «кк делли отцы нши и деды», нйдет, чья это недобря филгья вредит походу, и отпрвит ее искть нового хозяин, чтоб бродить следом больше не могл, либо…

Со смертью своего человек его судьб не умирет — уходит к другому, иной рз к родичу, иной рз к совсем чужому млденцу; но хозяин может филгья переменить только тк. Хотя люди и ухитряются верить при этом, что можно одолжить ее н время или чсть ее внимния с вещью ккой-нибудь укрсть или подрить…

— Что «либо»? — скзл Гэвин.

— Либо это не то плвние, рди которого я сменял землю н воду.

— Я, знчит, должен устроить из своего поход охоту с трещоткми, вроде тех, что были в Зиму Оборотней в Окринной округе, — скзл Гэвин недовольно. — Лучше уж в Миссе перстни с мертвецов снимть.

— Д уж лучше, — откликнулся Борлйс.

Всем почему-то кзлось, что Гэвин должен быть больше всех зол из-з этого пропвшего жемчуг. Дже ему смому тк кзлось. А н смом деле Чьянвен, когд зкончилсь, оствил в нем только ткое чувство, ккое бывет, если прорвлся нрыв или зстрявший осколок вышел из рны, ккое-то мрчное облегчение, и ни н кого он сейчс не мог рссердиться по-нстоящему, кк и обрдовться по-нстоящему ничему бы не смог.

— Тебе нужен неудчник? — скзл он. — Это мой поход. Любя удч в нем от меня, стло быть, и зля удч от меня. И никких поисков устривть не ндо. Все? Тк тебе тоже?

— Я тебе не дочк Борн, — возмутился Борлйс. — Это с ней ты, Гэвин, будешь шутки шутить.

— Вот с дочкой Борн я кк рз говорю всерьез, — отрезл Гэвин. — А есть ткие мужчины, которых глупые стрхи делют хуже ббы. Ндеюсь, к тебе это не относится.

— Еще бы ты это ко мне относил! — отвечл Борлйс. И ушел человеком, которому нынешний поход уже окончтельно перестл нрвиться.

Люди говорили, что, ежели бы при том рзговоре был Йиррин, сын Рнзи, он и смог бы что-нибудь сделть — не доводить до ткого. Он ведь обычно этим и знимлся, не то — кк бы сумел без него Гэвин нбрть столько нроду н свой поход? Но Йиррин тм не было. Вышло, что он кк рз говорил зклинние — ди-лйзт — нд рненным дружинником с «Лося», по имени Рогри, сын Вки, и дже не нд ним — н смом Рогри был зщит, кк н всех, — нд его повязкой, чтоб рн не згноилсь. А зклинние это длинное, н полчс, его делют с перевязкой одновременно. Рогри потом, когд зжило его плечо, говорил: «Лучше бы ты бросил меня тогд, кпитн, - может, тебя кк рз у того костр и не хвтло…» Но ведь не человек выбирет свою филгью. Это филгья выбирет з него…

А Борлйс отпрвился прямиком к людям из Многокоровья. (Из Извилистого Фьорд здесь были только его дв корбля.) Кпитны из Многокоровья с смого нчл кучковлись вместе, кк это всегд бывет с людьми, если они друг другу хоть и не родственники и не свойственники, но и не врги и окзлись вдли от дом среди чужих. Оттого, что их было меньше, вот тк и окзлось — эти люди были кк бы зодно, нстолько зодно, кк умеют северяне, кпитны из Оленьей округи — кждый см по себе.

Борлйс взбунтовл их срзу, твердя, что не для Поход-с-Неудчей они, мол, сговривлись, и мло этого — еще Гэвин со своими выбрыкми, сегодня он, Борлйс, и вовсе дождлся от него обрщения, ккого не стерпит ни один порядочный человек. Конечно, со своими людьми, мол, Гэвин ткого бы себе не позволил, рз человек не из его округи, он и обходится кк попло — чужое к сердцу не лежит. И если они, мол, это дело тк оствят, то и себе дождутся обрщения не лучше. Все эти рзговоры, были у костр Ирвис, сын Ирвис, и зтянулись н полночи.

Тм очень крсивые ночи, н острове Силтйн-Гт. Остров кжется точно вырезнным из угля и лежит островерхим кольцом н звездчтой, отрженной небом воде. А темнот тм шелестел бы, кк шелковя, если бы не стоны рненых и не рзговоры — неслышные рзговоры — у того костр, единственного, от которого еще мечутся тени н черном берегу.

Поглядывя туд, Йиррин, сын Рнзи, чувствовл себя почти тк, кк Гэвин, пок смотрел день и полторы ночи снружи н стены бшни Ктт и гдл, кто тм еще живой, кто нет. А см Гэвин только отмхивлся:

— Уйдут — легкой им дороги. Зчем они мне теперь нужны? Все кончилось, Рин. Все кончилось.

Ничего себе кончилось, — отвечл Йиррин. — Еще чистой воды почти дв месяц. Сдется мне, теперь все и нчинется, Гэвин.

— Не нплвлся? Еще покпитнствовть охот?

Трудно вести ткие рзговоры, когд один из собеседников полусонный. Йиррину только и оствлось, что свести все в шутку.

— А ты еще пожлеешь, что допустил меня до «Лося», — усмехнулся он. — Я с него теперь до весны не слезу, еще и зимовть здесь остнусь.

— Попробуй только, — пробурчл Гэвин совсем уже во сне. — Меня дом убьют.

Слухи тем временем прогулялись уже по берегу; когд у всех ткое вот тревожное нстроение, скорость у слухов — это скорость, с ккою можно подойти к соседнему костру, поспрошть, что нового н свете, и вернуться нзд.

У догорющего костр Хилс тоже не спли. И Рхт, сын Рхмер, вздохнул:

— Нши деды и отцы — они впрвду тк делли. Якко мне объяснял.

Хилс к тому времени нчл уже проникться к нему увжением, хоть и поглядывл покровительственно. Первую воду плвет человек или нет, н рссудительность это не влияет, и н порядочность тоже.

— А то кк же! — соглсился Хилс. — И этим полуночникм, родич, стоило бы н себя кк рз оборотиться. Я вот змечю: кк их рядом не было, и добыч привливл, и по бортм никто своими «змеями» не бил.

«Остроглзя» был в этом походе единственным корблем, которому везло вовсю. Из-з того, что им приходилось делиться с другими, доход оствлось меньше, но н это Хилс мог еще не держть зл; вот з свою однодеревку…

— Вот-вот, — скзл Рхт. — И кждый тк скжет. Это, мол, не н моем корбле.

— Но у нс ведь тк и есть, — пожл плечми Хилс, сын Хилс.

— У нс-то тк и есть. Это верно.

Нутро Борлйс потребовл совет и сделл это уж вовсе угрюмым голосом, кк если бы поединк требовл. Пришел в ткую рнь, будто с трудом сумел дождться утр. Но все было по првилм, и Гэвин скзл только:

— Не позвтркв?

Но н этот рз Йиррин, сын Рнзи, был рядом, и он зметил:

— Всякие бывют дел. Бывют ткие, что не до звтрк. Если у тебя, Борлйс, ткое дело, никто из кпитнов не обидится, для чего их и их людей дергют со сн н совет.

И Борлйс скзл: мол, когд нзнчть совет, это Гэвиново дело.

— Отлично, — ответил Гэвин. — И двй тм покороче — нм еще до мыс Силт ндо з сегодня дойти.

И вот тк войско собрлось утром н пляже Силтйн-Гт; в центре, кк всегд, кпитны, з ними в следующих кругх — дружины, кждя у своего кпитн з спиной, и тк до круг смого последнего, в котором уж вовсе ничего из центр не слышно. Это был первый совет после Чьянвены. А в Чьянвене, собственно, и не было никкого совет. Нельзя же тк нзывть то, что Гэвин тм, н ступенях возле водяной цистерны, прорычл несколько слов.

Н этот рз Борлйс уже не говорил о том, чтоб избвиться от неудчи в походе. Кк будто ему больше с ними не плвть. Теперь он потребовл, чтоб ему отдли того человек, из-з которого у его «Крсвицы» после До-Ол в двух ребрх трещины и приходится ходить н зклинниях.

— А почему тебе?! — спросил срзу Корммер, сын Кормйс. — Вот я, нпример, — я б тоже н него очень хотел посмотреть!

У всех Кормйсов не знимть нхльств и громкого голос, но этот просто мстер был влезть без очередности д обрщть совет в беспорядочный глдеж, кк у чек н гнездовье.

— Все хотят н него посмотреть, — скзл Сколтис. - Мы тоже хотим. Но мы из-з этого не лезем в рзговор, Корммер, без просьбы и без очереди.

Тут дело было — не плт з корбль, и поднимл его не Дейди. Тут Сколтис чувствовл себя обязнным вмешться, и вмешивлся. Он мог не терпеть Гэвин (чего н смом деле не было), но ему должно было поддерживть Гэвиново имя перед лицом людей, потому что людям следует помнить, кк ндлежит почитть стршего в тком доме, кк Гэвиры, или Сколтисы, или Влгейвы, д дже и Локхиры, ккими бы они ни были.

Когд нчинется совет, предводитель уже не «кпитн для кпитнов», «кпитн среди кпитнов», ткой, кк все. Хотя Гэвин, кзлось, был склонен это збывть — во всяком случе, он не был против, когд об этом збывли, вот кк Долф Увлень в Джертде. (Будь н Долфовом месте другой человек, люди скзли бы, что он угодничет перед Гэвином. А поскольку это был Долф, никто ткого не скзл, кроме Йолмер; и похоже было, что Долф Увлень умрет, кк его тесть, человеком, которого никто тк и не осмелился рссердить.) Но по своей именитости сын Гэвир имел прво требовть, чтоб его мнение выслушивли первым. Кк уж говорено, звел он себе привычку произносить это мнение тк, точно оно и единственное; дже когд единственным оно и было, оттого что нет никкой иной рзумной точки зрения, подобное поведение не могло не рздржть. А уж тем более не могло, когд говорил он что-нибудь спорное или вот ткое, кк сейчс. Скзл он, что он против. Все.

— Почему? — спросил Ирвис, сын Ирвис, из Многокоровья.

Гэвин пожл плечми.

Решения н совете принимются только единоглсно, кто-то против — кончено. Смо собой, Гэвин имел полное прво не объяснять свои причины. Но ведь ндо же быть хоть немного… А у него, если рзобрться, и не было никких причин. Ему было просто противно.

Борлйс встл и пригрозил, что он в тком случе просто отколется от поход. Кпитны из Многокоровья тоже тк скзли; их не устривет, зметил Ирвис, сын Ирвис, что Оленья округ с ними дже не желет объясняться. А н суждения — кто из ккой округи — им лучше было не переходить. Оленноокружцы н ткую угрозу осердились срзу. Хилс зметил: «Жлеть не будем!»; , с другой стороны, Кормйс предложил все-тки зняться поискми, но уж не для Борлйс, конечно.

— Я в этом деле не помощник, — скзл Гэвин. — Не помощник, не советчик и не откзчик.

А Рхт попросил дть ему рсскзть кое-что, встл, чтоб его слов дльше было слышно, и стл объяснять, кк ткие проверки делются, если все по порядку. Получлось, что зймет это со всеми испытниями чуть ли не месяц. Кормйсы срзу остыли. З месяц столько купеческих корблей проплывет мимо, ведь вполне может быть, что неудч отвяжется см, доведя хозяин до погибели, или уплывет с теми девятью корблями, что отклывются.

— А глвное, — скзл Рхт, — нчть ткие поиски легко, зкончить трудно. Сколько непрвильно зподозренных, столько обиженных, столько рздоров, и рздоров ндолго. А ошибки будут, не получится ведь инче.

— Кк следует взяться — небось получится, — зворчл Йолмер.

— Человек — существо, которое ошибется, — скзл Йиррин, сын Рнзи. — Это дикие звери без огрех и дикие демоны, те, что никогд не жили рядом с людьми.

Только то, н что
Действует Волшб,
то, что близко человеку,
ошибется.

Он говорил кк певец; невольно совет притих. Короче говоря, после этого умы поворотились в другую сторону, и никкого решения совет тк и не принял.

Вот что знчит быть знющим человеком. Гэвин — и тот не знл половины зконов и обычев, в которых рзбирлся Рхт в его-то восемндцть зим.

И после Силтйн-Гт люди стли выржть мнение про Рхт, сын Рхмер: если в бою он — внук Рхт Проливного, то в совете — внук Якко Мудрой по всему. С ткими вот суждениями про него он и пришел из этого поход.

А еще со всякими рзбиртельствми з помощью после Силтйн-Гт стли обрщться не только к Сколтису и Сколтену, которые в этом походе постоянно были н виду, кк незинтересовння сторон, готовя помирить и улдить, но и к Рхту тоже. Тем более что знменитя удч Рхтов в судебных делх зствлял всех думть, что, мол, если человек из этого дом будет н их стороне, то и сторон их выйдет првой.

А рзбиртельств было безобрзно много. Все постепенно до того устли оглядывться подозрительно друг н друг и гдть, ккой следующий удр готовит остервенеля чья-то филгья, — от любого слов вспыхивли. Кпитны только и делли, что рстскивли своих с чужими, если бы не «мирня клятв», то и кпитнов в конце концов довелось бы рстскивть. Но это уж слов нперед.

А Гэвин тоже охотно вмешивлся, чтоб рссудить, если его просили. Но его ндо было просить; и почему-то всегд окзывлось, что до Сколтисов ближе, или сми они кк-то окзывлись невдлеке.

Следовло б еще поговорить н этом совете о том, куд идут они теперь и что будут делть дльше, но Гэвин все думл о мысе Силт. Он не мог, конечно, прикзть рсходиться: предводитель только открывет совет, зкрывет совет себя см; но он скзл:

— Двйте-к кончть, солнце вон где.

— Кончть тк кончть, — скзл Сколтис. Его брт тоже тк скзл, и дльше все остльные, по стршинству.

Ямхир хотел было что-то зметить, потом оглянулся и передумл.

Мнения кпитнов из Многокоровья и Борлйс, сын Борлйс, никто не спршивл, они ничего и не говорили. Они, првд, не ушли, сидели по-прежнему н своих местх и слушли, но они уже были отдельно, с тех пор кк совет «прокричл соглсие», чтоб они провливли, если хотят.

Рзошлись все в рзные стороны нстолько мирно, кк это было возможно, несколько рн у дружинников не в счет. Гэвиновой зслуги в этом нет, вот Йиррин пострлся, и еще Ирвис, кк ни стрнно.

Семндцть корблей ушло, девять остлось, чтобы выйти в море после полудня, и Ирвис, сын Ирвис, скзл, глядя вслед:

— Гонит, кк н пожр.

Имел он в виду, без сомнения, Гэвин. И усмехнулся.

А н следующий день, после того кк темный и лесистый мыс Силт остлся позди и потянулсь мимо полос Рдрм, Фги, кормщик у Гэвин н «Дубовом Борте», не поленился, пришел н корму не в свою смену, в первом дневном чсу, поглядел, ккой тугой стл веревк н рулевом весле (это у него был ткя примет — у всякого кормщик тысячи собственных примет н погоду, у Гэвин тоже были собственные), помрчнел еще больше и спросил:

— Ты ничего не чуешь, кпитн?

— Не зню, — помедлив, ответил Гэвин. — Рненые мечутся, кк н непогоду.

— Идет Ярый Ветер, — вздохнул Фги. — Прямо н нс.

— Точно? — скзл Гэвин, подумв немного.

— Мой бок прибвь. А он врть не умеет.

Гэвин не только никогд не рнили серьезно — он дже и не ломл себе ничего, н ккие склы ни лзил з птичьими яйцми. Проверить ему было нечем.

Подумв еще, он скзл:

— К Рму не успеем?

Это был не вопрос дже, почти утверждение, Фги только кивнул.

Они шли мимо остров Рдрм, вдоль неприютного, плоского, топкого берег, к которому не пристнет не то что «змея» — рыбчья лодк, столь густо рстут тм, выпускя н воздух корни и сплетясь ими, деревья в черной, копошщейся живностью воде. Остров Рм — это к северо-востоку, поперек Ярого Ветр и еще ему нвстречу. Тйфуны всегд приходят с восток. А остров Силтйн н вечернюю сторону свет чересчур коврны, чтобы убегть к ним по ветру; попытться свернуть севернее Силтйнов — попдешь в опсную половину Ярого Ветр, где ветры тщт к нему нвстречу. Единствення стоянк с высоким берегом, к которой они могли успеть, — Силтйн-Гт. После тких вот несложных рзмышлений Гэвин скзл:

— Придется возврщться.

По-прежнему лежло безветрие. Удряясь о зеленые бессильные волны, «Дубовый Борт» шипел, точно обжиглся. В небе громоздились облк, ткие невероятно крсивые, ккие бывют здесь всегд к полудню: твердые, белые, точно вылепленные из снег, и нд ними — рзлетющиеся, кк перья; смые неверные, подлые облк, двящие духотой, з которой почти невозможно рсслышть ту тяжесть н сердце, что несет перед собою Ярый Ветер.

Обртно шли тоже н веслх, но теперь уже по двое-трое гребцов н скмью, сколько получлось. Смзчики бегли между кожухми весел почти непрерывно, кормщики — н всякий случй — обновляли все зклинния н корблях, т сторон «Дубового Борт», с которой греб Гэвин, все время непостижимо и неудержимо вырывлсь вперед из ритм, рньше с ним никогд не бывло ткого. А впрочем, и встретить Ярый Ветер возле северного побережья Рдрм — ткого не бывло тоже.

В конце концов бортовой не вытерпел, подошел и, присев рядом н корточки, спросил:

— А кк ты думешь, кпитн, если будем кругми ходить, куд мы этк приплывем?

Гэвин ничего не скзл, только зубы стиснул сильней. Но уже н следующем гребке весло сломлось у него в рукх. Хотя что знчит «у него»? Их тм двое было, он и еще один дружинник, по имени Дхни, сын Щербтого. После этого бортовой позвл н весл другую смену, Гэвин ушел к себе в кюту.

Он не верил в приметы. И в то, что несчстье может перекинуться н Дхни, тоже не верил: не из-з Дхни сломлось же. И, если бы здесь было еще ккое-нибудь весло, которое можно сломть, ему, пожлуй, стло бы легче, когд у человек нету сил, чтобы сдерживться, это смя плохя примет, хуже, чем когд ломются весл или нступешь н волчий след.

И вот тут, в кюте, он словно впервые зметил лрец с Меткми Корблей. Их в нем было все еще двдцть шесть. Почему отколовшиеся свои не збрли, совсем уж не рзберешь. Ибо стрнно устроено сердце человеческое, и, хотя кждый знет, что яблоко можно рзделить только н две половины, люди, не змечя того, непрестнно делят это яблоко из пословицы н три половины, то и н четыре или н пять. Ведь Меткми Корблей меняются не только для того, чтобы идти в Летний Путь вместе, но и просто когд собирются плвть в одних водх, недлеко друг от друг, — чтобы знть, кк дел у побртим твоего корбля…

Гэвин поглядел н этот лрец (свету для глз было ровно столько, сколько попдет в щель нд дверью), дже провел по нему рукой, выпрямился, кк всегд збыв, что в кюту он не вмещется, приложился головой о дубовые доски, прошипел ккие-то ругтельств и выбрлся опять н плубу.

Рсписня корм «круглого» корбля, который все нзывли купеческим, Гэвин звл «корблем Белей» по имени кормщик, мячил впереди. Во-первых, ход должен быть по смому медленному, во-вторых, добычу-то никто не хочет потерять — чсть добычи все отдвли н торговые корбли, чтоб не знимл лишнего мест, и «торговцы» все были збиты, кроме «Черноокого», который нполовину опустел, когд люди из Многокоровья збрли свои доли с него…

Духот ложилсь все черней. Гребцы, рздетые до пояс, худели, кзлось, прямо н глзх, с кждым «тлш» весел о воду. А воды в мехх нверняк остлсь треть. Впрочем, очень скоро пресной воды будет вдоволь, бесплтной воды с небес. От недвнего нпряжения в глзх крсно или от жры все-тки?

— Кпитн, тебе ночь не спть, ты помнишь? — скзл Фги.

Гэвин помнил. Потом он еще отыскл взглядом «Лося» и попытлся рзличить, что тм у них происходит. Все остльные корбли рстянулись цепочкой, и тм ничего не рзглядеть. А мыс Силт он проспл. Мыс Силт они прошли н зкте.

Ночью было лучше. Посвежело, облк, кк и ожидл Гэвин со своим кормщиком, рзошлись, и видны были звезды, и видн Небесня Дорог. По ней неторопливо брели Звери, угольно-черные н молочно сияющей полосе. Смотреть н них — дело кпитн, конечно, если он в этом рзбирется, еще его дело — отыскивть взглядом в море исчезющий из виду постепенно мыс Силт — темную полоску н чуть менее темном — и приближющийся высокий столб Силтйн-Гт, между двумя этими точкми огибть Силтйн-Рейт и Силтйн-Аилу, незметные, пок в них не врежешься, дело гребцов — гнть корбль по воде, дело прочих кормщиков — не потерять ведущего (теперь «Дубовый Борт» вышел вперед), дело филгьи — смотреть н все это рвнодушными, твердыми глзми.

Вместе с рссветом прилетел ветер. Прилетел и умчлся короткий шквл, рзве что вымочивший всех пеной с гребней волн. Волны к рссвету догнли их. По тому, что з волны подкидывли корму «Дубового Борт», — кжется, следом з ними шел Ярый Ветер ткой, ккого Гэвииу видеть еще не приходилось. Войти в злив удлось с трудом, но все-тки удлось, хотя в то мгновение, когд «змею» Кормйсов подхвтило н повороте и волн удрил ей в борт, кк трн, у многих (дже у тех, кто Дом Ястреб терпеть не мог) пронесся в мыслях ккой-то вопль. Но обошлось. Основтельно черпнув воды, он все-тки выпрямилсь и вскоре уж стоял рядом с остльными под берегом в зливе, в ветровой тени от высокой горы Силтйн-Гт.

Измотнные гонкой люди выбирлись н косой склон (пляж, н котором позвчер был совет, с другой стороны злив), пытясь успеть и отдохнуть хоть немного, и обустроиться тк, чтоб укрыться от дождя и ветр, д и груз н корблях укрыть, между прочим. Если бы им скзли в тот миг, что только что они в полдня сделли почти полутордневный переход, потом прошли ночью переход от Яйи-Силт до Снлтйн-Гт, — они бы только огрызнулись. Им было не до этого. А ветр все не было, ктились одни только водны, и слышно было, кк они рычт з горой, рзбивясь о берег.

«Вот рсскзть бы дом, — подумл вдруг Гэвин, — кк здешний морской демон поднял из воды зеленую гигнтскую голову чуть ли не рядом с Хилсовой однодеревкой. Голов был змеиня. А тело морского змея изгиблось под водой тк, точно поднимло волны все выше и выше. В морях, по которым много плвют люди, тких совсем диких демонов ведь не встретишь. У нс н островх, вон, окенские девы почти совсем похожи н человек стли уже. А у этого чешуя торчл, кк перья у дркон». Гэвин очень хорошо предствлял себе, кк он это рсскзывет, и у девушки, которя слушет его, брови темнее волос и серые чистые глз.

См того не змечя, после Чьянвеиы он все время плыл домой. Только домой…

И еще один совеем дикий демон увиделся пм в тот день н Силтйн-Гте. Звери метлись в здешнем лесу. Они чувствовли, что приближется, вековой пмятью своих предков о ветрх, проносившихся нд островом, руш деревья и убивя тех, кто окзлся под ними или н них. Звери мелькли повсюду между стволми: крохотные оленькп, куницы, лесные свиньи, которые в обычное время — смые скрытные существ н свете; зеленые, яркие, кк здешняя листв, крсвицы игуны, и прочие, для которых северяне не знли нзвний, Хозяин Лес метлся вместе со своими зверями, и то и дело было видно, кк он проносится в редком н подветренной стороне остров лесу.

Дикие демоны не способны ни один облик удержть ндолго, этот был в тком возбуждении, что переливлся из облик в облик почти без промежутков. Огромный врн прыгл с дерев, кк н добычу, шипя и рспяливя псть, рссыплся н земле лвиной мурвьев, движущихся точно со всех сторон, грозя источить все живое, потом мурвьи вдруг сктывлись в шр, и оттуд взвивлсь н дерево, тряся его и склясь, неимоверной величины рыжя толстя обезьян и мчлсь прочь по ветвям.

Еще один шквл, н этот рз с дождем, пролетел нд островом, зкрутив пылевые и водяные столбы. А потом зверье с нветренной стороны остров хлынуло сюд, зтопив почти весь берег, и теперь оно уже не метлось — змерло, дрож, теснясь рядом друг с другом, Хозяин Лес теперь среди них не было; он зстыл в это мгновение н подветренном склоне горы, вытянувшийся к небу исполин-сговник, и ветви его стонли от приближющегося ветр, кк в смертной тоске.

Откуд он знл — откуд они все знли, что через чс именно нд этим берегом остров будут летть по воздуху вырвнные; с корнем деревья? У деревьев нет ног и сбежть н другую сторону горы они не могут. Когд приходит Ярый Ветер, они рсплчивются з то, что дождя им достется больше, чем собртьям по другую сторону горы, и кроны их пышней, и изобильней под ними земля.

Н следующий день, очень ясный, дже холодный и с высоким небом, был еще один совет. Про этот совет н берегу злив, покрсневшего от земли, смытой в него дождевыми потокми, в скелх рсскзывют немного. Из-з того, что теперь всем было ясно — зля удч никуд не уплыл, тк с ними и остлсь, вряд ли могло црить н Берегу Крсной Воды веселье. Но поговорить-то было ндо.

— Если позволят те, кто именитее и стрше меня и кому ндлежит позволять, — скзл Рхт, сын Рхмер, — я нчну вот о чем.

Когд люди рзговривют в совете првильными, словми и соблюдют обрщение, это всегд приятно. Дже н Берегу Крсной Воды.

— Нчинй, — скзл Гэвин.

Нчинй, — скзл Сколтис. Сколтен просто кивнул.

— Куд мы идем, в Гийт-Чнт-Гийт?

Гэвин уже открыл было рот — и вдруг остновился.

— Стоп! — воскликнул он. — Еще Корммер ничего не скзл.

Корммер, н которого все оглянулись, нбычился не без рстерянности, хотя, конечно, он был ткой человек, чью рстерянность непросто зметить.

— Почему не скзл? — отозвлся он.

Вот по этим словм было видно, что он рстерялся. А тк — ну совершенно Корммер Корммером.

— Ну ведь снчл ты должен вствить что-нибудь, — объяснил Гэвин. — Потом мы будем утихомиривть того, кто от твоих слов вскинется. А уж после можно будет поговорить по-людски.

А только все это тк или инче было нпрсно: дть окончтельный укорот Корммеру не смог бы ни Сколтис, ни Гэвин, ни король н троне. Через ккое-то время он уже опять зтевл грызню кк ни в чем не бывло.

Бртья его не слишком поддерживли, но и не имели ничего против. Эти три брт тоже походили друг н друг, но рзличий меж ними больше было, чем промеж Сколтисми.

Корммер — тот еще и по ждности был хуже всех; Кормид — хотя рсскзчики в скелх, повествуя о советх, не говорят о нем почти ничего — в описниях схвток чсто упоминется. Ему только б дорвться до дрки. И случлось, что он вмешивлся в бой н плубе и тогд, когд без кпитн вполне могло бы обойтись, просто чтоб лишний рз рзбить чью-то голову. Очень крсивый был человек и женщинм нрвился, еще любил всякие побрякушки, чтоб поярче.

Что же до Кормйс, то он был очень проництельного ум нсчет добычи, отчего бртья его увжли и в Летний Путь неизменно отпрвлялись вместе. Не было еще случя, чтоб ккой-нибудь купец с остров Иллон или другого ткого мест обмнул Кормйс больше положенного, или чтоб состоятельный путник отделлся от него меньшим выкупом, чем позволяло путниково богтство. И дом от него было больше пользы, тк что люди говорили, что когд, мол, стрый Кормйс умрет, именно Кормйс Бклн будет знимться хозяйством, его бртья тк и остнутся бродить добытчикми по морю, хоть по зкону положено ноборот.

А н совете Гэвин дльше скзл: мол, пойдем н остров Иллон, тм видно будет.

— Все от того звисит, — скзл Сколтис, — что ты, Гэвин, хочешь увидеть в Добычливых Водх. В Гинт-Суф ты хотел увидеть чьянвенские стены. Кк я понимю, с крвнными путями н юг мы для того и вожжлись, чтоб возле Чьянвены очутиться вроде бы случйно. Нy что ж. Ничего плохого в этом нет. Но если у тебя опять есть дело н примете, тк и скжи.

— Дел н примете у меня нет, — скзл Гэвин. Тк скзл, что получилось — мол, понимйте, кк хотите.

— Тогд ндо, чтоб было! — зметил вдруг Ямхир.

Н него не влияли никкие ветры, оп всегд был горячей, чем ндо. Н брт, Ямер Силч, он внешностью не походил и силой ткой тоже не удлся — высокий, длинноруким и длинноногим, жилистый и худой, кк будто недокормленным всегд, ни высохнуть н нем было нечему, ни рзмякнуть. Ямхиром Тощим его могли нзывть, это он позволял, но Мерт, сын Коги, кк-то четыре зимы нзд нзвл его Ямхиром Хиляком, д и нзвл-то в шутку, когд н весенних состязниях метли копье, и в тот же день н Скльном Мысу убедился, что это не тк, но было уж поздно, Ямхир зрботл меру серебр честь честью — зклд Мерт в этом поединке. И метть копье, кстти, у Ямхпр получлось очень хорошо.

— Я еще н том совете хотел скзть, — проговорил оп, првд, сперв попросив позволения нчть новое обсуждение, кк полгется. — Жлко, если для ткой силы, кк вот здесь, не нйдется дел ей под стть н то время чистой воды, что нм остлось. А лзить по крвнным путям можно и в одиночку.

Это было не совсем верно. Двно Добычливые Воды не видели того, чтоб взяли пирты целый крвн, вот кк они возле Джертд, не отщипывли от него понемногу случйно отствшие корбли, кк обычно делется. Но нпоминть про Джертд никто сейчс не зхотел.

Никто, кроме Йолмер.

— Обсуждют, обсуждют, — проворчл он. — А решт-то все з вс не вши слов, филгья с недобрым норовом.

— Йолмер, — скзл Гэвин не очень громко. — Сдется мне, это уже новое обсуждение, я что-то не зметил, чтоб ты просил позволения. - Негромко-то негромко, но Йолмер выруглся: «А збери вс Тьм!» и змолчл.

Обсуждть после этого никому ничего не хотелось, рзве что Ямхиру. Рхт скзл:

— Я думю, все, что нм теперь нужно, — это вернуться в ткие кря, где одетых людей больше, чем голых, и узнть, что н свете творится. Н свете всегд творится очень много рзных вещей. Ккя-нибудь нм д пригодится.

Единственное, что решили н Берегу Крсной Воды, - идти н Иллон.

Вдоль берег Рдрм они шли все тк же н веслх. По-прежнему к полудню собирлись невероятно крсивые облк, потом проносилсь гроз, слегк пошливя шквлми, потом нчинло прить снов. Только вод теперь был холодня, и плвли по ней стволы деревьев, еще с зеленой листвой. Ночью (ночевли в море) Дхни, сын Щербтого, что был среди стороживших в тот чс, отыскл Гэвин н корме среди спящих, рстолкл и скзл:

— Смотри…

Увидеть это можно было, не вствя с плубы. Море озрилось светом, голубовто-белым и неярким, чуть не до смого горизонт, угольно-черными, кк Звери н Небесной Дороге, лежли н нем только корбли, плвющие коряги и полоск остров Рдрм.

— Это ж просто ночесветки, — скзл Гэвин.

— Ты смотри, смотри…

Стремительно и мягко свечение вдруг нчло убывть, одновременно все море сделлось почти темным, мгновение спустя вновь рзгорелось, и опять, с крошечной здержкой, — темнот и свет. В южных морях всегд что-нибудь видишь в первый рз. Но никогд еще Гэвин не видел ткого, что было бы нстолько полно покоем и нстолько…

Быть может, оттого, что его только-только рзбудили и мысли у него в уме со сн бродили стрнные, он вдруг подумл: еще дльше н юг, н Дльнем Юге, и еще стрнней есть мест, где вовсе стрнные люди живут. Люди, про которых говорят, что они будто бы совсем не люди. По-нстоящему совсем, не потому что говорят н другом языке. И не люди, и дже не демоны, купцы из Хиджр торгуют с ними, это ж с ум сойти — торговть с теми, кто совсем не люди. И товры с этого Дльнего Юг привозят ткие, что и не рзберешь — то ли оно рукми сделно, то ли из земли выросло, то ли в лесу бегло. Ткие вот товры, кк это мигние…

Через ккое-то время все повторилось — дв рз кчнулось море от свет к тьме; и через то же время — опять дв рз. С првильностью, в которую невозможно поверить, — они не умели измерять тк точно, но чувствовли эту првильность, кк вот чувствуешь, что круг круглый, не понимя…

— Кк Ящериц н небо вышл, и нчлось… — скзл Дхни нд ухом.

— Демоны тк рвномерно никогд ничего не делют, — подумл Гэвин вслух.

— Тогд кто?

— Я зню?..

В море дышл свет. Рз-дв, перерыв, рз-дв, перерыв. Кк сигнл нсчет пиртов, подумл вдруг Гэвин.

Сигнл нсчет пиртов — это было по-человечески. Это было дом.

— Пусть себе мигет, — скзл он. Потом добвил: — Тебе, Дхни, после того весл уж везде мерещится.

Тот вздохнул, звозившись н плубе. Пусть, тк пусть. В смом деле ведь — никкого вред корблю.

— Тебе хорошо не верить, кпитн, — негромко проговорил он. — У тебя все приметы не сбывются. А мне отец рсскзывл: перед тем кк приплыли эти «змеи» с островов, у него вот точно тк же в рукх сломлось весло.

Гэвин зжмурился изо всех сил. Потом он, все еще не открывя глз, скзл:

— С тобой ткого не будет.

— Хорошо бы, — усмехнулся Дхни.

Спли, неровно хрпя, вокруг; сторож н носу «Дубового Борт», должно быть, смотрели н мигющий свет из моря; золотой чстой кпелью летели по небу звезды, Гэвин сидел в темноте — в темноте очень легко очутиться, ндо только зжмурить глз. И где-то в этой темноте был Дхни, сын Щербтого, сын человек, которого привезли рбом с мтерик, из Королевств, где он вовсе еще не был Щербтым, имелось у него имя, и неплохое, потом Гэвир Поединщик, отец Гэвин, сделл его своим отпущенником и издольщиком н Щербтовой Зимке…

— Д лдно, — скзл Дхни из темноты. — Судьбу свою нужно держть, кпитн. Кк щит держит удр. Просто держть, и все. — Поднимясь, он добвил: — Пойду-к я к ребятм, скжу! Мы в море и не ткие чудес видывли.

— Это верно, — отозвлся Гэвин.

И впрямь, волею кпитн «Дубовый Борт», до него и ту «змею», что достлсь Гэвину от отц, с ними вместе и дружину зносило в столь рзнообрзные мест, что нвидлись они достточно. И не только ткого, кк остров Иллон.

Гэвин зснул срзу, кк в воду провлился. Уже следующя сторож нутро рсскзл ему, что непонятный мигющий свет из моря исчез, кк только взошел Кбн; что подумли пронего н других корблях, люди оттуд не рсскзывли и стрлись почему-то об этом не упоминть, хотя: северяне очень любят истории про морские чудес.

Гэвин спросил Йиррин потом:

— Ты певец — ты должен знть. Что это было?

— Я певец, — скзл тот. — Но я не зню. В скелх про ткую ночь ничего не рсскзывется.

Дльше н север корбли подхвтил ветер-ровняк; еще дльше, вблизи мыс Хелиб, увиделся им черный косой прус, тоже лвироввший против ветр. Они кк рз шли курсми нпересечку, и Гэвин не свернул, и флотилия его не свернул, следуя з «Дубовым Бортом», и тот прус не свернул тоже. Они узнли друг друг, сходясь: это шл «змея» Ирвис, сын Ирвис из Многокоровья.

С того дня у Рдрм Гэвин к лрцу с Меткми дже и не притргивлся. Свои все были н глзх, эти, которые ушли, — ккое ему до них дело? Сми ушли. Если Ярый Ветер сжевл их и не зкшлялся, что ему, Гэвииу, нужно это знть? И потому собственные слов, скзнные, когд смотрел он н Ирвисов прус, окзлись для Гэвин неожиднностью.

— А у меня из-з этих скотов, — вздохнул он вдруг с яростью, — у меня из-з этих скотов должн душ обрывться всякий рз, кк крепкий ветер!

После чего повернулся и крикнул, чтоб подтянули к борту лодку. И чтоб десяток дружинников из нынешней смены готовились туд, н весл. А см отпрвился в кнту. Тм всегд темень, если без огня, и потому, пок Гэвин переклдывл девять Меток (помнил, где они стоят) из лрц себе з пояс, он успел почувствовть только, что две из них волглые — ткие укзывют н сильные течи. Но, если бы кто-нибудь рзбился, его Метк рссыплсь бы в труху, они все были целые и влжные не больше, чем…

Где они прятлись? И если не прятлись, то кк уцелели? Здорово им повезло, если уцелели, хотя не пришли нзд н Силтйн-Гт.

«Дубовый Борт» зшел поперек курс Ирвису и спустил прус; Ирвис ответил тем, что спустил прус тоже. Остльные окружли его, кк волки добычу, и вскоре все корбли уже стояли, приведясь к ветру, точнее — их все-тки сносило ровняком понемногу. Н лодке мчту ствить не стли; волны были ткие широкие, что н них приходилось взбирться и сктывться с них, кк с горки, три длины лодки кждя волн, не инче.

Почему Гэвин решил, что его примут у Ирвис? Непонятно. А ведь приняли — бросили с борт веревку. Гэвин взобрлся туд, полдесятк его людей з ним, кпитнм полгется ходить со свитой, чтобы встреч был ткя, кк подобет. Зодно он оценивл, вкком состоянии «змея». Поэтому, пройдя с борт н корму, к Ирвису, который ждл его тм, скзл после приветствий:

— Хорошо вс потрепло.

Это было просто утверждение. Ирвис кивнул. Кжется, он недоумевл, что Гэвину ндо.

— Остльных тывидел?

Нет, — скзл тот.

— Знешь, что с ними?

— Откуд? — скзл тот. Почти с яростью. Перед тем кк эти девять корблей потеряли друг друг, н них тк и не успели договориться, кому быть предводителем.

— Теперь будешь знть.

Ирине не понял. Или не поверил. Короче говоря, Гэвин отдл ему Метки Корблей — его и тех остльных восьми. До чего стрнно устроены души человеческие, упорно делящие н три половины яблоки: где-то в нем все рвно жил ндежд, что Ирвис их не возьмет.

Ирвис взял.

Он был нстолько ошеломлен, что збыл дже отдть Гэвину Метку «Дубового Борт». Впрочем, тот тоже не вспомнил. Д это ничего и не меняло. Побртимство может быть только обоюдным. А если нет, то пользовться Меткой — просто подглядывние, и не более того.

Корбли подняли прус снов; и больше Гэвин и Ирвис, сын Ирвис, не встречлись. Никогд.

А ещебылодорогой ткое дело: Хюсмер, пытясь что-то докзть своему кормщику, ухитрился н подходе к берегу едв не усдить однодеревку н корлловую мель; когд зкончился этот его поворот, Хюсмер был бгров от ярости, его кормщик — темно-бурого цвет, Гэвин — черного. В тот же вечер он явился к Хюсмеру и предложил ему пойти н чью-нибудь «змею», скжем, «стршим нос», свой корбль отдть, кк издевтельски выржлся Гэвин, «кому-нибудь знющему н сохрнение».

— Потому что я, — скзл Гэвин, — не собирюсь дожидться, пок ты все-тки уложишь ее н мель, потом стнешь все свливть н невезение.

И хуже всего, что никк невозможно понять, всерьез он это или нет, и если всерьез — ткого смоупрвств свет еще не видывл; Хюсмер тк и собирлся скзть, но не успел.

— Ты подумй, — зметил ему Гэвин. — Подумй. — И ушел. В это время он вообще нчл творить ткое, чего вовсе никто уж не понимл, кк с Меткми.

И еще стрнное тогд случилось дело, до того стрнное, что не знешь дже, кк и нчть о нем. Было это в проливе Албй, где террсы полей спускются почти до смого моря, деревни круглы, кк шляпы здешних крестьянок, до береговых грнизонов кричи — не докричишься, оттого что продовольствие для грнизонов уворовно вельможми н три год вперед.

Корбли рзошлись похозяйничть н обоих берегх пролив, чтоб не приходить н остров Иллон с пустыми рукми (в Чьянвене их добыч не полоном исчислялсь); поскольку приствли они к берегм и зходили к речки в рзных местх все одновременно, тмошние люди не успевли ни сбежть в горы, ни повернуться, рзве что зкричть в испуге «Мореглзые!» или еще: «Кнмели Гэвин!» — именно тк, Кнмели, что ознчет Зеленый Мыс, звли Гэвин н своем стрнном певучем языке жители здешних островов, вслед з ними и корбельщики всего Гийт-Чнт-Гийт.

Не то чтобы, конечно, кричвшие тк люди догдывлись, что перед ними корбль из флотилии Гэвин, — просто с того лет семь вод нзд, когд появились у Гэвин пурпурные прус, здешние люди, очень почтительно относившиеся к своей Восьмирукой Богине, именем Кнмели Гэвин прозвли все смое дурное и рзрушительное: смые злые тйфуны, смые яростные нскоки пиртов и смых рьяных сборщиков нлогов, ворч им вслед:

— Второй Кнмели Гэвин по нши души!

А «Дубовый Борт» в это время стоял в проливе, н тот случй, если пройдет вдруг здесь стоящий корбль. Нигде нету, кжется, ткой голубой воды, кк в проливе Албй. Ее цвет нстолько крсив, что кжется ненстоящим, и ткой же ненстоящий — белый цвет островков, нстоящее тм только солнце, что время от времени ныряет з случйные облк и россыпью пятнышек лежит н волнх.

«Дубовый Борт» стоял з островком, нстороженно-ленивый, и однообрзие ненстоящей воды и ненстоящих скл вокруг нгоняло скуку, Гэвин с кормщиком в одинндцтый рз нчинли пртию в твлеи, — и вот тогд между островков вынырнул широконося брк, свершющя путь свой рз в сто лет. Т, что поплсь Гэвину семь вод нзд и сделл его Кнмели Гэвином. Т, святость которой больше просторов неб и земли, и золотом укршены столбы ее блдхин, и нефритовя улыбк Богини из-под этого блдхин прекрщет войны и остнвливет торговлю — рз в сто лет, пок брк стрнствует между святилищми н островх…

Вовсе не здесь Зеленый Мыс, и дже нет ни одного поблизости святилищ Богини, чьи изобржения в восьми рукх держт восемь змей, н которых покоится земля.

(Во что только, думл Гэвин, не верят эти глупцы н юге!) Сгорел т брк, и нет сил н свете, способных вернуть прошлое нзд, но вот оно, прошлое, — проплывло мпмо золотым лебедем, рзвернув все своп прус.

— Фги! — охрипнув, обернулся Гэвин к кормщику. Кормщик он не менял все эти семь вод. — Фги, это?..

Кормщик тоже вскочил и, словно одеревенев, смотрел незряче перед собой, и рот его рздирл зевот…

— Фги! — Гэвин тряхнул его з плечо, но тот повлился н своего кпитн — Гэвин едв успел его подхвтить, опустить возле рулевого весл. Он оглянулся кругом — комнд зсыпл прямо н глзх, оседя н плубу. «Ди-фрм, Сонное Зклятие, — подумл Гэвин, — но ведь мы же зщищены, ни один здешний колдун не сумеет эту зщиту превозмочь…»

«Дубовый Борт» зтих, не поскрипывл, стояли волны, стояли в небе островми облк — шл одн брк. Он ндвиглсь, кк солнце н рссвете, белоснежный прус ее рзвернулся вполнеб, и Гэвин не мог опустить глз, он видел только прус, и только изобржение н прусе — сияющий 1Цпт.

А потом возникл рук, что протянулсь ниоткуд и взял этот щит, потом словно бы проступил из свет Тот, кому приндлежл рук. Он былпочти совсем похож н рсскзывемое о нем. Обнженный до пояс, в кожных штнх с бхромой, молодое могучее тело цвет меди блестело не меньше, чем щит в его руке, и двиглся он легко, точно тнцуя. Он шел вдоль пролив, переступя с островк н островок, и шел, оборчивясь и глядя н Гэвин, лицо у него было ткое, словно он хочет — и не может остновиться; стрнное лицо, которого никогд не бывет у Лур из рсскзов, где он вечен, юн и хохочет, потряся копьем.

А спустя мгновение звес свет словно еще чуть рздвинулсь перед Гэвином, и он увидел летящую нд плечом у Щит Мир прекрсную и грозную деву, неумолимую и величественную, ккой может быть только Его судьб. От взгляд н нее Гэвин зжмурился, кк от удр.

Потом он проснулся, и окзлось, что он лежит рядом с Фги, кормщиком; и проснулсь постепенно комнд «Дубового Борт», которя не помнил никкой хрмовой брки — помнил только трнби с прямым прусом, вывернувший из-з островков.

— Проверить бы нс ндо, — скзл Гэвин чуть не с тоскoй. — Ведь Ойссо Искуснице большой стыд будет, если ее зщиту прошибли.

Он это скзл, рзговривя со своими людьми н носу корбля; те, кто тм был, почти что боязливо переглянулись. Тким своего кпитн они никогд рньше не видели.

— Д ндо бы, — скзл один из них, по имени Ауши, сын Дейди.

Но, когд корбли вернулись домой, тут уж было не до этой проверки.

Люди говорили потом, что н трибне плыл, верно, достточно искусный и могущественный колдун; чтоб не попсться пиртм в руки, он нпустил-тки н них ди-фрм, в зчровнном этом сне уже чего только не могло присниться Гэвину… И он тк и не знл, првдивый это сои или нет. Может быть, он см себе этот сон придумл, кк бывет с людьми, когд они слишком сильно ждут чего-то или хотят что-то понять; может ведь и придумнный сон окзться првдой. Сны — это ткя вещь.

И еще через несколько дней, уходя из пролив Албй, флотилия Гэвин встретилсь с кйянским морским птрулем и принял бой. В Добычливых Водх тогд пирты-северяне с Внешних Островов не уступли дорогу никому, кроме военных судов, д и то не всегд. Птрули же, повстречв их в открытом море, предпочитли тоже не связывться, огрничивлись тем, чтоб проводить проклятое отродье нечистот морских по нпрвлению к соседнему острову, ндеясь, что н этот рз будут огрблены чужие, не их берег. Но в тот день н птруле решили, что сытые, отяжелевшие «змеи» могут сми стть дичью, не охотникми.

Им и впрвду следовло думть побольше о том, чтоб сохрнить свой груз, не о том, чтобы проучить кйянцев з дерзость. Способ для этого был теперь только один — дрться. Кпитны уже остервенели от подозрений и свр; кк у дружин их чеслись руки, видел Силтйн-Гт и многие другие остров н пути. Возможности нброситься н кого-нибудь все обрдовлись нехорошей рдостью, и злость, копившуюся н все не отстющее от них невезение, довелось узнть н своей шкуре кйянскому птрулю. «Полон под плубу!» — и невжно, невжно, здохнется ли кто-нибудь из полоняников тм, связнный, збитый втугую с другими в низкое подплубное прострнство, чтоб не пропл и не мешлся под ногми; живы будем — вынем, не будем — смерть решит з нс. «Мчту в колыбель!» — вот тут уже все куд осторожнее, и те, кто н лебедкх, и те, кто подхвтывет и уклдывет, но здесь все точно и стремительно и делно бесчисленно рз, з шесть минут все снсти убрны по-боевому; между тем уже ндевются доспехи, рздются полные колчны, кпитн стоит н «боевой корме», от нетерпения притопывя ногой, и рзговривют между собой рог языком, непонятным для моряков н птрульном корбле, хоть и доносит до них этот рзговор ветер, — темные полоски корблей «мореглзых» зходят с ветр, по пиртской своей привычке.

Сложня вязь жизни н юге тогд северянм был невдомек. Их не интересовло то, что Кйян купил себе (смо собою, з взятки и подчки) чсть здешнего побережья, дбы устроить здесь всепогодный порт; не кслось их и то, кк и н кких условиях поствляет Хиджр своим союзникм «белый огонь» — конечно, понемногу, ибо союзников следует держть н короткой привязи. Единственное, что знимло их, — то, что н прусх птрульных глер был лый рзлпистый дркон Кйяны.

Был — до того, кк глеры спустили прус. А Кйян — хиджрский союзник. А птруль усиленный…

Все птрули тем летом в Гийт-Чнт-Гпйт ходили усиленными, и н воротх всех портов прибиты были «листки известий» со словми о том, что в море бродит Кнмели Гэвин с целым флотом, и потому, к сведению почтенных купцов, выходить в море небезопсно, влдельцы всех судов требовли стрховочной плты вдвое. Птруль был усиленный, и кпитн огненосной «Пятиголовой Кобры», выдвигя свою глеру вперед (кк всегд это делют огненосные суд, нчиня бой), только усмехнулся. Эти чудовищ с север, кк говорят, свои большие суд с глдкой обшивкой (позимствовли ткую обшивку и еще порядочно в нборе здесь, н юге) нзывют «змеями», и моя «Кобр» тоже змея, и сейчс я покжу им, ккой он породы — той породы, что именуется «кобр-црь», с ее црственной привилегией питться другими змеями.

Он был слишком неосторожен, этот кпитн, и он допустил, чтобы «круглый» корбль Гэвин, именем «Черноокий», вышел н него с нветренной стороны, когд его глер рзворчивлсь уже бортом для злп. И только немного спустя понял: вовсе не подствляется глупо под огненную гибель этот корбль, рзгоняясь при полном ветре в высокую корму и взрывя пену своими черными веслми, — и понял, что случится, если сейчс его «Пятиголовя Кобр» плюнет «белым огнем» из одной из своих позолоченных голов, грозно рспустивших кпюшон.

Тк что по «Черноокому» не стреляли — он вспыхнул см, просмоленные корбли горят кк трв, — люди посыплись с него в седоголовые волны, и уже один, без комнды, «Черноокий» полетел дльше, кк кмень из прщи, кк перо н ветру, в последний свой путь.

А еще моряки с того птруля (кто уцелел) рсскзывли будто бы хозяевм, которым они достлись после рынк н острове Иллон: мол, кпитн «Кобры» пытлся увернуться, хоть и тяжеловесно чересчур его сфльтом покрытое чудовище, но и горящий корбль чуть-чуть свернул и все-тки врезлся в него.

Только это уже легенды, не больше. Хоть и говорят про корбли северян: мол, они тк построены, что почти живые — и почти собственной волей облдют, кк люди…

(Чужой корбль Гэвин не мог бы послть н ткое. И ккую-нибудь из своих «змей» — тоже не смог. Был бы у них сейчс хоть ккой корбль в добыче… Невезение. Опять и опять невезение.

— Пострйся сделть это рньше, чем он нчнет нс поджривть, — скзл Гэвин Пойгу, сыну Шолт, отсыля его н «Черноокого» с двумя десяткми добвочных гребцов.

Тот почесл бороду, скзл тяжеловесно:

— Непросто будет. Но если с нми пойдет твоя удч, кпитн…

Откзть вткой просьбе невозможно. И Гэвин проговорил все, кк положено:

— Пусть мол филгья пойдет с вми дорогой моря и дорогой суши, дорогой меч и дорогой секиры, пок не кончится этот день, чем он ни кончится, или пок я не позову ее нзд.

Корбль купцов из деревни н Кпищном Фьорде, держвшийся в стороне от схвток, кк хозяевми прикзно, выловил Пойг и других людей с «Черноокого», бултыхвшихся в волнх, з пеленой жирного сфльтового дым от «Пятиголовой Кобры» (что уносил к побережью ветер) дружины со всех других корблей прорубли себе дорогу в скелы. Это был слвный бой, и рсскзывется о нем много. И кким бы ни был человеком Кормйс Бклн, сын Кормйс, ни один из рсскзчиков не смолчит о глере, зхвченной его людьми, н которой он тут же протрнил соседнюю, и о других в скелх повествуется много доброго, — о тех, кто остлся жив, и о мертвых, — но скелы тк уж устроены, что в них перечисляется кждый удр.

А еще говорят тк: вечером в тот день, когд шл жеребьевк н зхвченные прус, Гэвину не достлось ни одного. Ни одного-единого.

Прус - кк меч, лучше всего служит хозяину — это всем известно — меч, выковнный собственными рукми; чуть похуже — по нследству доствшийся или взятый в бою (ккой из двух верней — тут немного спорное дело); еще дльше — меч подренный, потом — обмененный н другой меч, потом — взятый кк вир, купленный меч вовсе не помогет своему хозяину, рвнодушный в руке, кк плк. А у Гэвин зпсные его прус сгорели н «Чернооком», не говоря уже о добыче, некогд было рзгружть, и у него теперь оствлись только «волчьи» прус, что стояли н корблях, д еще пурпурные, которые годятся только для пышности, — их Гэвин никогд и никуд не отпускл со своей «змеи» в походе, и лежли они сейчс в рундуке н «Дубовом Борте». Ему прус нужны были сильнее всех — и именно его-то и обошл удч.

Гэвин пришел н эту жеребьевку еще весь в сже от погребльного костр, суровый и стрнно спокойный. В погребльном костре его дружины сгорел в тот день Дхни, сын Щербтого, один из тех нескольких человек, с которыми он все еще рзговривл в те дни. А еще Гэвин, когд костер уже рзгорелся до неб, бросил туд Метку «Черноокого», почерневшую и обуглившуюся, когд сгорел ее корбль. Больше никто из корблей его флотилии не погиб, хотя пострдли многие крепко.

«Все и всё предют», — думл Гэвин. Боги предют, потому что уходят. Они уходят дорогой, проложенной не ими и с которой они не могут свернуть, ведь нету среди Неизменяемых Временем никого, кто не был бы прежде человеком и у кого не было бы собственной филгьи… Тк, во всяком случе, понял он свой сон. И люди предют тоже. Люди предют, потому что тоже уходят — в смерть, и рвнодушие и сумерки подземных рвнин Стрны Мертвых, — и нету им дел больше до живых… Что остется?

Остешься ты см. И если еще и ты см себя предшь, себя ткого, кким был прежде, удчливого, беспечного Гэвин, тогд и вовсе конец…

— Д уж. Тебе, кжется, Гэвин, с плтой з твой корбль тоже не повезло, — скзл ему Дейди, сын Рунейр, когд крутнули последний жребий н последний прус.

С ккой стти он тм был — неведомо. С тех пор кк Гэвин вот тк опозорил его н совете, люди дже не знли, кк обрщться с Дейди — кк с именитым человеком или нет, — потому предпочитли не иметь с ним дел вовсе. Всем было ясно, что осенью, вернувшись из поход, нйдет он себе не только шесть — хоть двендцть свидетелей, но сейчс-то еще не дом. Один только Дьялвер обрщлся с ним увжительно, и никто не мог понять, с чего это Дьялвер с ним носится, и Дейди тоже не понимл и все больше злился н непрошеные блгодеяния, з которые он не может отплтить, и дже см Дьялвер не понимл и говорил порою, словно опрвдывясь: «Д, вот видели бы выего н корме того лесовоз…»

Дружинники обыкновенно считют себя обязнными рзделять мнение своего кпитн, но тут дже собствення дружин Дьялвер не понимл, и жилось среди них Дейди невесело. Северяне, бесспорно, увжют доблесть, но доблесть доблестью, имя именем и удч удчей, удч в Летнем Пути — это добыч, тут уж никуд не денешься. Но все-тки Дьялвер привел Дейди с собой н эту жеребьевку, где не положено быть по обычю никому, кроме именитых людей. И еще хуже слов, которые скзл тогд Дейди, был голос, которым он их скзл, — голос злой рдости, глядящей исподлобья, еще хуже то, что Гэвин скзл в ответ.

— Я не буду требовть плты, — проговорил он спокойно и поглядел сверху вниз. — «Черноокого» сожгл огненоск. Все видели.

А все видели кк рз противоположное. Рз уж Гэвин скзл, он слов свои менять не стл бы. И те, кто слышл их, — хнули, потому что, когд человек откзывется от своей выгоды, это ткя верня примет злой удчи, что просто и не бывет верней.

Н совете Гэвин и впрвду речь о плте не звел.

И именно после этого Йолмер, сын Йолмер, скзл:

— А мы-то ищем! А вот оно, прямо н глзх. Это же у Гэвин удч к нему переменилсь — он же см скзл Борлйсу! Ну и ну, во всяком другом походе перво-нперво про вождя бы подумли, мы-то!

— Чушь, — скзл Рхт, сын Рхмер. — Ведь Пойг просил тогд у Гэвин в долг удчу. И что же, рзве он ему не помогл?

Вот до чего дошли эти толки — дже Рхт зговорил с Йолмером, не смог удержться… А Йолмер, сын Йолмер, к тому времени почувствовл себя уже нстолько знчительным человеком, оттого что впервые в жизни к нему прислушивлись серьезные люди, кпитны, — у него н все нходился ответ.

— Еще бы ей не помочь! — воскликнул он, прищурясь многознчительно и зклдывя руки з пояс. — Еще бы ей не помочь — в тком-то деле! Кк видно, у Гэвин теперь удч, которой н р в и т с я жечь корбли…

ПОВЕСТЬ О ТОМ, КАК ГЭВИН ЕЩЕ РАЗ ПОБЫВАЛ НА ИЛЛОНЕ, И ОБ ОСТРОВЕ КАЖВЕЛА, КОТОРЫЙ ИНАЧЕ ЗОВУТ ПТИЧИМ ОСТРОВОМ

Остров Иллон встречл их, кк когд-то Дьялвш Мореход. по мнению северян, это было нелепостью. Ведь они же неудчники. Они совершют подвиги, но ткие, от которых добычи никкой, или ткие, от которых добыч много меньше, чем могл бы быть, и, с точки зрения купцов Иллон, это «много меньше» было достточным куском мяс в их, иллонский, суп, рди которого стоило рсстрться. «Первя сотня» предпочл сделть вид, что Кнмели Гэвин — это не Кнмели Гэвин, «Дубовый Борт» — не «Дубовый Борт». И никкой второй дни три воды нзд не было. В Бндитскую Гвнь приехл лоцмн из Тель-Кирият и, подойдя н своей лодчонке к борту, с преувеличенной любезностью стл объяснять, что в эту жлкую гвнь они не поместятся (в то время кк великолепно поместились же!), н внутреннем рейде для них уже освободили место у второго (нилучшего) причл, и нчльник порт смолично прикзл выделить для их груз згон и склд — если доблестные кпитны зхотят еще что-то сгружть.

По-видимому, здесь боялись, что Кнмели уйдет н север и все, кроме рбов, продст н Торговом острове.

По Гийт-Чнт-Гийт хживли ткие слухи. Говорили, что Кнмели, мол, женится, и что берет он дочку не то у короля, не то у цря морского, не то у очень уж прижимистого тестя, потому что н вено для невесты устроил ткую охоту, ккой не видли в этих крях двно и ндеются долго после не видть, и что он собирется уйти н север рньше обычного и уже либо рспустил свои корбли, либо собирется рспустить.

В чсти этих слухов, бесспорно, были повинны те корбли из Многокоровья, что и впрвду уже ушли домой, по дороге зходя н остров Иллон или ккое-нибудь место вроде него. Не то чтобы они врли, но молчли кое о чем тк, что их молчние по-рзному можно было толковть.

Город Милн, который корбельщики именуют Тель-Кириятом, гудел, будто пчельник. Кпитнов обихживли тк, что одни только Кормйс, хоть и нливли в него здешнего тутового вин не меньше, чем во всех остльных, ухитрился все-тки потерять при продже не больше восьмой чсти н кждой мере серебр. Дружинников звлекли подешевле, тутового вин вкруг них не рзливли, но возле бортов непрестнно толклись лодчонки, с которых предлгли все, что угодно: девочек, «дымок», медовую водку, безделушки или хотя бы фрукты, от зпх которых слдко кружилсь голов.

Гэвин приглшли в гости к нчльнику порт — смо собою, неглсно, н женскую половину; жен нчльник порт сводил его недине с ней посмотреть росписи ширм в ее «комнте чтений об увлектельном», см нчльник скзл, что он отнюдь не будет против, если ккой-нибудь из здешних купцов возьмет внем, якобы для себя, чсть корбельных плотников его порт. Тель-Кирият был готов рспхнуть перед ними свои верфи, свои прилвки, свои кбки и свои «веселые дом».

— Кк ты им всем по сердцу, пок у тебя есть деньги, — скзл Гэвин. — И уж они пострются не отпустить тебя рньше, чем вытянут из тебя все, кроме рзве души!

Он очень хорошо помнил здешний «веселый дом» четыре воды нзд, и кк потом трещл голов и совершенно непонятно было, с ккой стти объявилсь н корбле женщин с белыми волосми. Но скзл он это только Йиррину, после того кк вытщил его из лвчонки, где тот приценивлся к ккому-то плточку для Кетиль.

— В другой рз! — весело крикнул Йиррин в темную нишу лвки.

Когд они спусклись по крутой виляющей улочке, н повороте бесстыжя служнк ухитрилсь протиснуться между ними тк, чтоб почувствовли ее об. Йиррин зхохотл и щелкнул ее по зтылку. Глз у него блестели.

— Ткнь с Дльнего Юг, — скзл он. — Зря ты меня уволок. А можно было, — добвил он, — и дв плтк купить! Если дв срзу, то дешевле.

Вот тут-то Гэвин и скзл ему нсчет денег и души.

Не скжи, душу они тоже возьмут с охотой! — зсмеялся Йиррин.. — Можно перекрсить и продть под видом полоняник…

По понятиям северян, душ у человек выглядит точь-в-точь кк он см. Только одноцветня: черное, белое, серое — и больше никких цветов…

Потом Йиррин почти посерьезнел и добвил:

— Ты см говорил: дрянное и хорошее — все здесь нмешно. Зто хоть люди отдохнут. Злечиться успеют спокойно.

— Где ты здесь видел покой?

Нчльник порт жил н смой горе, в богтом квртле. Дружинников Гэвин с собою не взял, и хорошо, что не взял: их оствили бы со слугми, для гордых свободнорожденных северян это нестерпимо. А Йиррин, пок его побртим тм рзвлеклся, бродил по лвкм. Он и увязлся-то с Гэвином для того, чтоб выбрться в город, не в привычные лвчонки вокруг порт, в мест подльше. Может быть, это в последний рз взыгрл в нем веселый певец-сорвиголов.

Спускясь, они вышли н ткое место склон, откуд виден порт. Прямо под ногми, через низкую изгородь — чей-то сд, дльше — з пыльной, тусклой зеленью — срзу оливково-ржвя вод длеко внизу. Влево изгиблись причлы. Шестндцть корблей стояли н воде, кк н блюде. Кк только рзгрузились, Гэвин прикзл (именно прикзл) отвести корбли н глубокую воду. И прикзл (именно прикзл) никому не высовывть нос н берег, кроме кпитнов д еще полудюжины дружинников, которых те могут взять с собой. Смо собою, в порту были и другие корбли, но Гэвин видел только эти.

Из облепивших их лодчонок одн, возле рыбцкой однодеревки, держлсь слишком близко. Человек, что стоял в ней, рзмхивл рукми, кк делет здесь простонродье, когд рзговривет. Солнце освещло его сбоку, и рзглядеть мужчину можно было очень хорошо. По борту нд ним виднелось несколько голов. Но это еще ничего не знчило: может, ругются, объясняя, что не нужны тут, мол, твои шлюхи, ты провливй-к и не бей нм обшивку. (Язык друг друг если и понимют, тк еле-еле, объясняются жестми, и ругться тк можно долго, ккое-никкое рзвлечение…) Человек в лодке сделл ткое движение, кк если б бросил что-то нверх. Не рзобрть было, поймли или нет. Гэвин смотрел н это, и лицо у него постепенно стновилось, кк когд он смотрел н Хюсмеров корбль, слишком рно входящий в поворот.

— Всего-нвсего фруктовщик, — скзл Йиррин.

Гэвин в это мгновение и см рзглядел гору чего-то округлого, нвленную в носу лодки. Но он скзл, не оборчивясь:

— Если фруктовщик, можно прикзы не исполнять?

Некоторое время спустя Йиррин, догнв его н спуске, скзл:

— Ты этого не видел.

— Что? — Гэвин остновился тк, что в окзвшейся неподлеку еще одной лвке молодой прикзчик, выступивший было нружу, нырнул в нишу, в смую тень.

«Хозяину легко говорить… — думл он, — легко говорить, что деньги есть деньги, хоть и от мореглзых. Пусть см ззывет. Они же все бешеные. Ведь убьют, убьют и не оглянутся. И хозяин тоже убьет».

— Ты этого не видел, — скзл Йиррин. — И я этого не видел. Ты хоть понимешь, что они по твоей милости две ночи подряд ночуют н корблях, когд рядом можно выспться куд уютнее, и не с доскми в обнимку? Ты хоть понимешь, что тм прни, которые эту кертебе в жизни не пробовли?

— Э-э-э, если доблестные воители пожелют… — нчл прикзчик. «Что з злой дух вс тут поствил, возле ншей лвки! — думл он. — Прошли бы дльше н дв десятк шгов».

— Может быть, ты тоже в ослушники зхотел? — скзл Гэвин. Конечно, не молодому хейлту.

— Д не трогет никто твои прикзы. Он им н пробу бросил, бесплтно. А ты покупть зпретил. Тк или не тк?

— А потом, — скзл Гэвин, — кто-нибудь им бросит н пробу трубку с рьяком?

Но уже тише. Он и в смом деле не учел того, что в тком месте, кк Тель-Кирият, могут предлгть и бесплтно что-нибудь. Это был последний рз, когд он позволил Йиррину в чем-то себя убедить.

— Трубку они не поймют, — спокойно скзл Йиррин. — А вообще-то, — кчнул он головой, — кпитн н них нет, что верно, то верно.

Исполняющий свой долг прикзчик зкричл опять, дже выбежл н улицу, осторожно (очень осторожно) пытясь ухвтить их з кушки. Кончилось дело тем, что Йиррин все-тки купил в его лвке рсписную шктулку. Лковую. Для Кетиль. Купить две срзу было бы дешевле, но Гэвин откзлся нотрез. Шктулк пхл тк же, кк чс нзд ширмы в «комнте чтений об увлектельном» жены нчльник порт, и см эт женщин тоже пхл кким-то лком, непостижимо почему. У нее был блестящя прическ, губы узкие, очень темные, будто зстывшя кровь, потом окзлось, что это крск. От вкус этой крски Гэвину все еще было муторно, может быть, муторно было от съеденного з обедом у нчльник порт. Блюд тм были ткие… но ведь не мог же он покзть, что не знет, ккое это мясо и мясо ли вообще, и кк з него взяться. Что з обычй у них дурцкий — есть среди дня? Хорошо хоть при женщинх у них в приличных домх нпивться не принято.

И хорошо, что вкус крски отрезвил его вовремя. Вряд ли он понял бы что-нибудь, ведь слышл — нверняк слышл! — о свдьбе Кнмели. «Извини, госпож, но я не собирюсь портить свою Зщиту», — вот это он понял. «О-о. Но я ведь не буду колдовть против тебя, я не сильн в тком колдовстве…» «Ккой збвный дикрь», — подумл он, но Гэвин этого не знл. — И совсем не опсный, — думл он дльше. — Д, пожлуй, это и впрямь было бы не очень интересно».

Прикзчик, проводив «мореглзых» преувеличенно учтивыми (очень преувеличенно) поклонми, в избытке чувств остновился возле своего друг, ткого же, кк и он, молодого прикзчик-хейлт из соседней лвки, что тоже пытлся уговорить их н ккую-никкую покупку, но меньше преуспел. Глядя, кк спускются по пыльной выщербленной улице две фигуры, одн в лом п. чще, другя в зеленом, блестя золотом мечей и оплечий, — тот проговорил:

— Ну и ну. Тк прямо и ходят по городу. Кк люди. А послушешь, что они в Чьянвене нтворили… Ну и ну.

Улицы здесь, нверху, были почти пустыми, но это потому, что весь прод сбежлся к порту, поглзеть.

Среди других новостей, услышнных Гэвином н обеде у нчльник порт Тель-Кирият, кк всегд полного новостей, был и ткя: Зилет Бирг все еще держит осду н монском монстыре.

Хрнитель Корблей великого город Хиджры якобы скзл: «В Гийт-Чнт-Гийт бродит Кнмели Гэвин, и все мои корбли будут провожть хиджрские торговые крвны, монхм пусть помогет их святой покровитель, если он и впрямь святой». А больше в этих крях не было тогд силы, которя пытлсь бы нвести порядок в чужих водх, хвтит и своих. Но святой покровитель остров Мон, кк видно, действительно помогл, потому что монхи и их ртники держлись и дже отбили еще один штурм.

Зилет взял их в осду по всем првилм. Среди кпитнов, пошедших с ним, был один — по имени Толдейг, сын Толд, — которому случлось служить в войске гезитского князя, и во время войны Гезит с Аршебом н осде Конберы ему порядочно пришлось иметь дел с осдными мшинми. Поэтому для ткого поход он рзыскл нужного человек н острове Грз (где можно нйти, если поискть, все, что угодно) и приволок его к Биргу, выговорив себе з это в походе особые прв. Человек, нйденный им, выплывя временми из дым рьяк, способен был говорить и двть укзния, если от него потребуют, и дже яснее и точней, чем будь он в здрвом рссудке. Он бродил вокруг строящихся по его словм мшин точно во сне, подкручивя, примеряя, порой принимясь ругться тонким голосом, любовно поглживя рукояти, — эти мшины когд-то были его жизнью, теперь — единственным из его жизни, что выплывло в рспдющемся уме. А потом Толдейг уволкивл его н свой корбль и позволял ндышться опять зельем, и отпрвиться в шелковые чертоги, где поют неведомые птицы и остромордые черные звери встют н здние лпы, чтобы откусить крешек от солнц.

Но меттельных мшин он вокруг монстыря соорудил порядочно, целых семь штук, и смя большя ктпульт бросл кмнями в крепостную стену с зпдного, сильнее всего укрепленного конц монстыря, все в одно и то же место, день з днем, пок не сделл тм пролом, и постепенно стл этот пролом от верх стены углублять все больше. А остльные вели поединок с меттельными мшинми монстыря, пытясь помешть им рзбить ктпульту-гигнт. Время от времени хитромудрым монхм остров Мон удвлось повредить ее, и тогд снов рьякврт, злобно грозя в сторону монстырских стен высохшим кулком, бродил вокруг нее и ощупывл повреждения. В середине этого дел чсть нетерпеливых кпитнов, пошедших с ним, Биргом, зствил его полезть н стены еще рз; булвы монхов и секиры ртников отбросили их уже с смих стен, и снов рвномерное «бух! бух!» кмней пошло, кк рньше… Тковы были последние новости н острове Иллон.

Вернувшись от нчльник порт, Гэвин зявил, что Иллоном он уже сыт тк, что обртно горлом лезет, и что чиниться они будут н острове Кжвел. Опять прикзл. Кк будто он теперь до конц поход нмерен был обходиться без совет.

Кжвелу еще зовут Птичим островом, потому что кждую весну и осень огромное множество птиц отдыхет н нем, пролетя н теплые остров из холодных или н холодные из теплых, через полосу пустынного моря, н котором единствення суш — цепочк Дымящихся Островов, д еще вот Кжвел недлеко от ее конц.

Остров Кжвел, н котором много поколений спустя покзывли место, где был стоянк Гэвин, — это всего-нвсего песчня кос, зросшя вечно шелестящим тростником, песчня кос, точно оторввшяся неведомо когд от своего остров и зплывшя длеко в море. Люди тм не живут, пирты с Внешних Островов в то время любили это место и чстенько тут остнвливлись, дже порой зимовли. Зимовть тут можно с удобствми, если осенью нбить перелетных птиц.

О Кжвел! Вот рсскз нш вместе с корблями и приплыл н твои берег.

Море было серым, словно дом. Умывясь пеной, «Дубовый Борт» рычл, кк сытый зверь. Звук воды, бегущей по обшивке… Осенью он долго снится, пок не приходят ему н смену лесное безмолвие и стон ветвей н морозе.

Если бы н свете было только это — звук воды, бегущей по обшивке. И больше ничего…

— Кжвелу видно, — скзл Фги, кормщик.

Они возврщлись. Незчем всем стоять без дел, если чинится только половин судов. Вторя половин рзбрелсь и отдельный поиск нудчу. Особенной удчи «Дубовому Борту» не выпло. В виду Яйн-Кнлт, возле островк Певкин, они увидли лодки певкинийцев; те, рзглядев, ккой именно одинокий прус приближется к их берегм, тут же повернули нзд, но было уж поздно. Гэвин озлился. «Я им покжу, кто здесь охотник», — скзл он. И «Дубовый Борт» рзорил Певкину не хуже, чем хиджрские «чистильщики» в облву восемь зим нзд.

Сколько ни рзоряй, все одно в те времен вновь и вновь объявлялись н Певкине беззконные люди, сбежвшие отовсюду, откуд только возможно сбежть, с ттуировкой вокруг глз, ккой метят в тех крях по приговору преступников, или с отметинми н плечх, изобличющими беглых рбов. Жестоко море вокруг Певкины, и жесток ее бесплодня земля, еще жесточе — те, кто поселяется н ее берегх. Но взять с этих полунищих прибрежных грбителей было нечего, кроме только сундучк с серебром, который певкинийскпй предводитель припрятл от собственных же людей, и четырех женщин, ревевших от стрх, — кк ни худо жилось пленницм н Певкине, от перемены своей доли не ждли они ничего хорошего.

И вот теперь «Дубовый Борт» возврщлся. Из тумнов, которыми дрит ее холодное течение, Кжвел вствл впереди. Но почему-то Гэвин ответил кормщику:

Это еще не он. Это тучи.

— Кжвел, — спокойно возрзил тот. И, снимя с крепления рулевое весло, прокричл протяжно, будто в небо: - Луши-и-и эй! Посмтрив-й!

Нету еще ничего, — отвечл тот с мчты.

Это тучи, — упрямо скзл Гэвин.

— Я хожу кормщиком н «Дубовом Борте», не н «Крепконосой», — миролюбиво проговорил Фги, кормщик. — Или я перепутл?

«Крепконося» — тк нзывлсь однодеревк Xюсмер.

— Это «Дубовый Борт», верно. А вот это, — Гэвин кивнул н горизонт под крем прус, — тучи.

Слев-! — крикнул Луши с мчты. (Гэвин невольно вскинул голову.) — Слев и вперед (и он укзл рсстояние тк, кк чстенько делют моряки — в длинх своего корбля) н сорок!

Мели. Мели н подходе к Кжвеле.

Положено, чтобы кпитн не перечил кормщику в тких вещх. Точно тк же, кк кормщик кпитну — нсчет того, кк в бою с корблем обходиться, уж куд идти, тем более. Конечно, случется, что у кпитн есть тлнт и к корблевождению тоже, Корбельные Трппы все были из тких, и Гэвин был из тких. А Хюсмер, кк он был рыбк и человек, к плвниям привычный, покуд бродил среди своих родных островов, обходился см и, только отпрвляясь в незнемые южные моря, вынужден был взять кормщик, знкомого с ними. Делиться же, влстью нд своим корблем с чужим, непривычным человеком он не сумел, отчего и пошли н «Крепконосой» ее беды.

Фги, не отвечя больше ничего Гэвину, стл комндовть смене, чтоб переносили прус, дозорщик с мчты выкрикивл еще нпрвления и рсстояния. Гэвин, стиснув зубы, стоял рядом.

А ведь ему всего лишь хотелось, чтоб покой одинокого плвния продолжлся еще чуть-чуть.

Хотя что знчит «всего лишь»? Ничего себе «всего лишь»! Неведомо для смого Гэвин это ознчло: он не хотел видеть в Кжвеле Кжвелу, кк до смого мыс Хелиб боялся поглядеть н Метки Корблей.

Птичий остров встречл их своими мелями. Гэвин все стоял н корме. Через некоторое время Фги скзл ему:

«Дй-к мне гребцов, кпитн». Мог бы скзть прямо бортовому, но скзл Гэвину. Вдобвок к прусной смене усдили н весл три дюжины человек. Потом мчту и вовсе пришлось спустить и поствить н нос несколько человек с шестми, чтоб оттлкивли «змею» от песк, кк н речке. Гэвин прошел н нос, к ним, и некоторое время он и Фги рботли, кк всегд, спокойно и слженно. Кк будто ничего не случилось.

«Имо рэйк киннит» — тк это звучло н языке, н котором Гэвин повторял эти слов про себя. «Кк бы ничего не было», «кк ни в чем не бывло». Или еще тк: «Притворимся, что ничего не было». Тоже првильный перевод. Но люди зпомнили этот случй, и для Гэвин он выглядел совсем не хорошо.

Когд корбль подходил к берегу, чернохвостя крчк зкружилсь нд ним. Если эт птиц добрлсь уже сюд из стрны своих гнезд, где летом не зходит, зимою не всходит солнце, — осень и впрвду ктит по островм. И Звери, бредя ночми по Небесному Пути, говорили о том же. Через две дюжины ночей пор нстнет поворчивть носы корблей н север.

А Кжвел вся точно клонилсь н ветру, нискось рсчерчен был побуревшими тростникми. Синели Соленые озерц между рядми дюн, штры ндувло, кк прус, и только кое-где приземистые деревья со стрнно перекрученными узловтыми ветвями не шевелились, и жесткие их листья торчли нперекор нклону всего мир. Нд плоскою Кжвелой возвышлись мчты двух корблей: еще одно судно южной постройки добвилось к килитте с корбельным лесом, которя тк и не доплыл до остров Гийт-Кун, оттого что северяне в Добычливых Водх рзживются деревом для починки своих корблей, тк же кк брниной для своей похлебки.

От Йиррин Гэвин узнл, что это «Конь, приносящий золото» повстречл трибн с пенькой; в другое время Сколтис н него бы не позрился, но тут привел с собою и теперь позволял кждому, у кого не хвтло (или кому кзлось, что не хвтет), брть пеньку с этого корбля безо всякого рсчет. «У нс хвтило и тк», — скзл Йиррин. Он был теперь единственным человеком, с которым Гэвин все еще мог рзговривть. А с остльными говорил Гэвин-с-Доброй-Удчей, которого он пытлся удержть в себе тк, будто бы смо по себе это было делом достойным и хорошим, и совершенно искренне ухитряясь не змечть, что у него это не получется, д и не могло получться, ибо нет сил н свете, способных вернуть прошлое.

Тот Гэвин — тот, что был еще хотя бы год нзд — и не вздумл бы обрщть внимния н этот трибн. Точнее, н то, кто именно привел его. Тот Гэвин зшел бы к Сколтисм вгости, скзл бы: «Ну, хвлитесь — что у вс з обнов?», выслушв, смолично отпрвился бы н суденышко — посмотреть, в кком оно виде, облзил бы его с кормы до нос (он любил корбли — всякие корбли, иногд дже южные), потом скзл бы Сколтису — или Сколтену, — кто тм отпрвился бы его проводить: «Хорош! Молодцы, что догдлись». И было бы в этой похвле столько безотчетной смоуверенности и уверенности в своей влсти, до которой Дому Всдников все одно не достть, что Сколтен подумл бы: вот тк, нверное, хвлят короли своих удчливых лтников. А Сколтис спросил бы себя уж в который рз, кк же это он ухитрился н одном из пиров прздник Середины Зимы объявить, что отпрвится в Летний Путь с Гэвином вместе. Н этих пирх всегд хвстются будущими подвигми. А потом приходится исполнять скзнное и порою жлеть о том, что сорвлось с язык.

А нынешний Гэвин выслушл Йиррин и не скзл в ответ ни слов.

Н берегу, искромснном ветром, костровой с корбля рыбков проговорил, возясь с непослушным плменем: «Д что з непогод, гснет и только». Прень, только что подтщивший ему еще охпку тростник, оглянулся в сторону «Дубового Борт». Это всегд смо собою в тких случях получется, и костровой оглянулся тоже. Или, может быть, ноборот, — сперв костровой поглядел, потом и другому дружиннику (звли его Кьеми, сын Лоухи) голову просто-тки смо собой рзвернуло вслед з его взглядом. «Дубовый Борт» не видно было з дюной, но об они знли, что именно тм он стл, придя с чс нзд. А штер для Гэвин тогд еще не поствили, инче эти двое взглянули бы н штер.

— А ты слыхл, о чем Йолмер врет? — скзл костровой.

А второй, выслушв, что именно врет Йолмер, хмыкнул:

— Д уж. Этот может. Этот ткое скжет, что и Знющя не рзберет. Он ведь всех одновременно оговривет — интересно, см он в ккие свои верит слов?

Подошел еще кто-то третий — зметил:

— А в ткие слов, которые ему осенью будут припоминть, — нсчет дочки Борн!

Они зсмеялись. Они были ребят молодые и отчянные — они по-нстоящему смеялись дже сейчс. Н рыбцкой однодеревке нрод большею чстью ткой и был — молодые и отчянные, из-з своей отчянности они и гибли больше всех…

А Йолмер среди прочих предположений ккое-то время нзд скзл вот что: мол, Гэвин попросту ндорвлся, с дочкою Борн шутил д перешутил. Когд до Борн, сын Норн Честного, дошли его слов, тот (он был человек скорее спокойного нрв, но в этом походе подпл под Ямхирово влияние) пришел к Йолмеру и скзл, что, мол, когд «мирня клятв» кончится, он с Йолмером поговорит по-серьезному. «Моя сестр не для твоих речей», — скзл он. Дже и зклды были сделны, кк полгется. Это с Йолмером-то, про которого рньше считли, что от него дже и вред никкого не может быть!

В конце концов и до Гэвин дошло это — кпитну любую новость должно сообщть, — и он осердился крепко. Не н Йолмер — н того он по-прежнему считл ниже себя обрщть внимние. Н Борн.

— Это мое дело! — скзл ему тогд сын Гэвир и тот ответил:

— Это не твое дело! Если ты покупешь женщину из дом Борнов, Гэвин, — это еще не знчит, что ты уже купил весь дом Борнов до пятого колен!

Ткой вот рзговор был семь ночей нзд. Перед тем, кк «Дубовый Борт» отплыл от Кжвелы…

Третий потом ушел от костр, Кьеми здержлся. Его тянуло поговорить. Тянуло тк, кк тянет человек в огонь или в пропсть.

— Дурк врет, врет, д и првду соврет, — скзл он, помолчв.

Они с костровым были, кк уж говорено, ребят молодые и с Зеленым Ветром в головх. Они сейчс испытывли почти блгоговейное удивление перед дерзостью собственного ум. Потому что поверить в это было невозможно. Невозможно в ткое поверить о человеке, чья удчливость вошл в поговорку в нескольких морях. Ккой бы он тм ни был и кк бы ни стновился с кждым днем хуже, — все одно это ведь был тот смый Гэвин, который провел их корбли н о ч ь ю от мыс Силт к острову Силтйн-Гт.

— Хорошо другим, — скзл костровой. — У других свои кпитны есть, он — нд кпитнми. А мы — мы, получется, прямо Гэвиновы.

— И у него тоже с бшни Ктт один из троих живым вышел, — скзл Кьеми. Потом он помолчл еще немного. — И влгтн от слепой горячки у кого помер? У него. И «Черноокий» сгорел у него.

Костровой зруглся опять, подтлкивя к костру пищу. Все время попрвлять приходится, ведь, кжется, и от ветр худо-бедно, прикрыты, д и к ветру он приноровился уже, — и все одно с костром нелдно, с тех пор кк пришел «Дубовый Борт». В нем сейчс, кк влг с огнем в тростинке, боролись ккие-то мысли, ккие — он не мог рзобрть.

— А Рункорм кк же? — скзл он нконец, сопротивляясь.

— Рункорм? — Кьеми вдруг присел рядом н корточки, глз у пего зблестели. — А это «Дубового Борт» был судьб. Ты вспомни: он кк рз к лесовозу пробивлсь, тут глер… — он покзл рукми, кк охрння глер вдвинулсь, перехвтив н себя «Дубовый Борт», — н «Вепре» проскочили.

— Кк я могу это вспомнить? — скзл костровой. — Я что — это видел? Или ты видел? Небось тм же, где я, сидел.

Сидели они об тогд н веслх. А это и впрвду не лучшее место, чтоб оглядывться по сторонм.

— Ну… — скзл Кьеми, — невжно. Мне ведь потом рсскзли. А он небось тк уже рзохотилсь — ну и удрил, кого могл. Филгья.

— Д не может он — кто подвернется! — воскликнул костровой. — Он может — кого нзнчено…

— Может, — скзл Кьеми. Пмять см рскрывлсь тм, куд онникогд бы и не зглянул, — слишком уж он хотел ясности, хоть ккой-нибудь ясности в этом походе, где всем уже ндоело ничего не понимть, в молодости люди любят простоту, невжно ккую… — Кто ее знет, может, он бродячя. Вроде бродячей лошди.

Что ткое бродячя лошдь, они об знли, хоть и рыбки. В прошлом году н сходе рзбирлось дело, когд бродячую лошдь не вернули, и шуму было много с этим делом, и ругни. Двух человек из-з этой лошди успели убить, вот ккое было дело.

Когд псут коней в горх, бывет — ккя-нибудь лошдь уйдет из своего тбун в соседний. Просто ей н тех угодьях трв больше нрвится, косячный жеребец не уследил. Потом нзд приходит. А не приходит — пстухи возврщют в конце концов. По зкону тк и нзывется — бродячя лошдь. Поэтому и не положено возмущться, нйдя свою лошдь н летовье в чужом тбуне. А вот если к тому времени, когд гонят скот нзд с летовий, не вернуть — тогд он уже не бродячя, тогд воровння. Но обычно возврщют. Вот тк и бродят они от летовья к летовью — штуны, бродячие лошди. У коней тоже рзный хрктер.

— Д нет, не бывет ткого, — скзл костровой. — Если бы было, я бы знл.

— Что бродячие кони бывют, я вон той осенью узнл! — откликнулся Кьеми. — А мне вот ббк говорил, я не верил…

«Посвоевольничй у меня! Пщенок ты с бродячей филгьей, и больше ничего!» — вот что, по првде скзть, говорил ббк Тйро со скрипучим голосом и суковтым посошком, от которого лучше было держться подльше. Ругться он был не мстериц, больше шипел и стучл посохом. Кьеми в то время возился н полу, кк всякий млолетк, которого к столу еще не допускют, — никто н него не обрщл внимния, кроме ббки. С упорством мльц он делл ей пкости, одновременно дрож от стрх, ббк отвечл ему тем же с не меньшим увлечением, только не боясь.

Эт войн строго и млого был единственным ее знятием. А для Кьеми он зслонил собою весь непозннный еще мир. Неведомя бродячя филгья, которой его попрекют, кзлсь ему чем-то жутким и окончтельным, кк судебный приговор. Временми, посмеивясь, ббк нчинл ему объяснять и другие обстоятельств его судьбы и хрктер. Потом он умерл. Обыкновенно человек, отрстив себе бороду, ткие детские вещи збывет нчисто…

— Твоя-то ббк?! — воскликнул костровой. Деревня — это не хутор, тм все друг про друг всё знют. А струю Тйро, Тйро-Кликушу, знли и тем более. — Д он и говорить-то еле могл…

— А вот могл! — скзл Кьеми. В другое время костровой стл бы возржть, но его тоже втягивло в рзговор.

— Все рвно — скзл он. — У Рункорм тоже, чй, судьб был.

— И у нс с тобой есть, — скзл Кьеми. — А все под Гэвиновой ходим. Чтоб быть бродячей, филгья, нверное, и должн быть ткой — чтоб все другие пересиливл.

Он выдумывл н ходу, но ему уже кзлось, что ббк и впрвду говорил ему все это, он збыл. В конце концов, ббк Тйро был полусумсшедшя струх, ему тогд немного нбежло зим от роду. Мло ли что он говорил.

Ведь в то, чтоб это могло и в смом деле относиться к Гэвину, он все рвно не верил. Потому-то тк легко было произносить это вслух, и легко было слушть. Легко и стршно.

Головокружительня игр ум н крю Тьм знет чего. Кк все рвно лезешь з птенцми бклнов н склу возле Трйнов Фьорд, и дже не просто лезешь, ощущешь вот то мгновение, когд, полувися, полустоя н скле, думешь: что, если отпустить веревку?

Тут кк рз подошел к костру, перевлив через дюну, Ритби, «стршин нос» н их корбле и вообще человек, достойный увжения. По годм-то он был стрше их всего н шесть зим, но когд в этих зимх н три зморских поход больше, чем у них, увжение получется смо собой. Потому, хоть им нчльником Ритби и не был, Кьеми, сын Лоухи, тут же припомнил, что его дело — топливо подвть, не рзговоры рзговривть, и встл, оглядывясь — уходить ему или нет.

— Греетесь? — скзл Ритби. Щелкнул по доскм, сушившимся нд костром, — звук был все еще слишком мягкий, и повторил, усмехнувшись: — Греетесь.

— Гореть-то оно горит, — скзл костровой. — И дым почти что пет. А жр слбовт.

— А я-то только думл спросить, что ж ткое, почему не готово. — Ритби и см не змечл, что получется почти похоже н его бывшего кпитн. — А мы-то уже опруги стянули.

Опруги — это ребр. Рыбки кое-ккие вещи по-своему нзывют. Стрнный они нрод, кк много рз уж говорено.

— Ритби, — скзл костровой, — я тебя не учу, кк рубиться! Нельзя сильней. Жру больше не будет, только дым пойдет. Рзве что кому копченя плуб нужн позрез.

А, лдно, — вдруг зло скзл тот. — Для Погоды-с-Неудчей и тк сойдет! — С ткими словми и ушел.

«Мльки, — думл он. — Ничего не понимют, и не ндо им понимть, куд уж». Он переменил корбль этой весной оттого, что стрший нос был нужен вот этой однодеревке, рыбки ведь всегд зодно. А позвчер Интби Ледник — друг нзывется! И еще почти тезк! — скзл ему: «Есть ткие люди, нверное, — у них чутье. Кк у Борлйс. Кто умеет о чести подумть — ушел тогд, когд еще получлось: он попросту с предводителем рссорился, и остльные, кого увел, — тоже рссорились, д и только». — «Я ни с кем не ссорился, — скзл н это Ритби. — Вы меня отпустили честь честью». — «Отпустили, — соглсился тот. — А будь у тебя совесть, ты б сейчс обртно пришел. Кпитн-то у вс нет — тебе дже и уходить не от кого». — «Совесть?! — возмутился Ритби. — У меня мльки н шее!» — «А может, у тебя не н шее, н уме должность „стршего нос"?!» — скзл тот.

До чего дошло уже в этом походе — ткие вот друзья рсходились, словно и не стояли никогд их щиты рядом н носу «Дубового Борт», прикрывя своего хозяин и его левого сосед - левого, потому что место им было н левой скуле корбля. «А мльки пусть думют, что хотят», — говорил себе Ритби. Еще утром позвчершнего дня он з Гэвин глотку мог перегрызть любому. А сейчс он тоже мог перегрызть глотку, но уже не понимл, з кого.

Кьеми, что в некоторой рстерянности тк и не пошел з тростником, скзл удивленно:

— Тк чего — торопит он пли нет?

Костровой толкнул приятеля в бок, проговорил сурово: «Двй рботй… ббушкин внук». «А хоть бы и торопил, — подумл он. — Костер — мое дело». Огонь уже знял привычное место в его душе и привычно требовл жртвы и зботы. Но рсходились они — он и Кьеми, сын Лоухи, — все-тки с тким чувством, точно они знют что-то особенное, другим недоступное, — чувство это хитрое, им почему-то всегд хочется поделиться. Или похвстться. Словом, пустить его дльше. Но они не успели пустить его слишком длеко.

Был еще только вечер того дня, когд пристл к Кжвеле «змея», нд которой кружил одинокя крчк. Был вечер, и Гэвину кзлось, что мчт трибн с пенькой, который привел Сколтис, видн отовсюду с остров, дже если повернуться к ней спиной. Ночью н Кжвелу пл стя куличков-побережников. Крошечные птицы, тройк которых поместятся н лдони, опусклись н корбли, людям н плечи. «Пиит! Пиит!» — звенело в ушх, остров стл черен, когд они улетели — бел от их помет. Потом прошел дождь и смыл все это в море, Кжвел промокл нсквозь, штры, оттлкивя воду, блестели, кк серебряные.

Рхт зшел к Гэвину в гости. Говорили о том, о сем, о чем достойно вести кпитнм беседу между собой. Усмехясь, Гэвин рсскзл про лодки певкинийцев и то, что из этого вышло. Рхт в ответ — о плвнии «Остроглзой», которя вернулсь утром, огрбив чье-то поместье н берегу остров Кйян. Поместье было богтое, вот рзве только рбы ткие, что — по словм Хилс — «только и оствлось мхнуть рукой, пусть спокойно помирют». Впрочем, н лишйниковых плнтциях никто ведь и не ожидет нйти хороших рбов.

Лишйник дорогой товр, но умелых рук он не требует — соскребй, д и все, — рбы дешевы. Хозяин лучше будет менять их кждые три месяц.

А дешевых рбов доствляют северяне. Тк что, можно скзть, Гэвин чуть ли не см добывл лишйник для знменитой кйяны — крски из кйянского лишйник, которой лел его плщ.

Потом Рхт перешел к собственным делм. Пожловлся н рздоры своих людей с Кормйсовыми.

— Всякий рз ведь к источнику приходится через их лгерь ходить, — скзл он. — Обронено словечко, и нчинется.

— Рзбей кому-нибудь голову, — посоветовл Гэвин. — И пообещй, что и дльше тк будет. Если, мол, кому-то не терпится стть нковльней, я ее см из него сделю, вперед Кормйсовых людей. А еще лучше, — добвил он — нет, не он, Гэвин-с-Доброй-Удчей, — двй-к я прямо у вс под ногми ткую слдкую воду выкопю — все уж к вм з водой ходить нчнут.

— Не ндо, — скзл Рхт только нполовину в шутку. — Все будут ходить зтем, зчем мои к Кормйсу, — чтоб было с кем сцепиться…

Гэвин зсмеялся. Он смеялся смешком долго для Гэвин-с-Доброй-Удчей, но тк уж зпутлся в собственных поступкх — куд ему было это зметить. Но родичи говорили не одни — ншлось кому примечть. Ведь штер кпитн — не для него одного, тут и сколько-то ближних дружинников ночует, и т полудюжин людей, с которой пришел в гости Рхт, тоже был здесь.

— Гэвин, — скзл он. — А может, впрвду — отпрвимся уж домой? Неохот мне никому из своих рзбивть головы, д и тебе, я думю, неохот.

Гэвин продолжл смеяться. А Йиррин (конечно, он тоже был тут) скзл:

— Мы с ним об этом уже второй день говорим. То есть я говорю, он молчит.

— А по-вшему, — скзл Гэвин, — отвечть нужно н ткой вздор?

— Ты знешь, — спросил тогд Рхт, потому что рзговор, кк он видел, пошел прямой, — что говорит один ткой человек по имени Йолмер, которого я тоже рд бы не слушть?

— А кк я могу не знть? — скзл Гэвин. — Доклдывют.

Рхт зпнулся.

Он думл, что нчть этот рзговор будет легче. Сейчс он почему-то очень ясно чувствовл, что — кк ни смотри, — это его первя вод в зморском походе, у Гэвин — восьмя…

— Чего ж вы теперь не нчинете охоту с трещоткми? — нсмешливо спросил Гэвин. — В Силтйн-Гте не дорешли — можно дорешть.

— Попозорились — хвтит, — скзл Рхт. — С Кормйсом можно спрвиться. И с Йолмером можно спрвиться. Хотя… — Он вдруг зкрутил головой.

Йиррин тоже хмыкнул.

— В первый рз в жизни человек нткнулся н слов, — зметил он, — из-з которых его слушют, кк вроде он не Йолмер, что-то ткое, стоящее внимния. Он же всю жизнь только и хотел, чтоб н него посмотрел кто-нибудь. Он теперь от этих слов не отступится, помрет — и то привидением ходить будет, чтоб липший рз покрсовться…

— Не в том дело, что он говорит, — скзл Рхт. — Дело в том, что повторяют, и повторяют — из-з того, что недовольны. Тобой недовольны, Гэвин.

— Кто мне это говорит, — скзл тот. — Певец, который двным-двно збыл, что он певец, — новых песен я от него с Силтйн-Гт не слышл. И мльчик, которого ббк еле-еле решилсь отпустить от своей юбки…

Но Рхт недром все-тки был внук Якко Мудрой — он сдержлся.

— Вот и подумй, Гэвин, — скзл он, - кк случилось, что говорим это тебе только мы двое. А те, с кем тебе, конечно, достойнее было бы совещться, — те не приходят сюд.

— Это почему они достойней? — срзу скзл Гэвин. — Оттого, что пеньку щедро рздют?

— Лучше быть щедрым н пеньку, чем н нсмешки! — зметил н это Йиррин, потому что дже у него терпение кончлось.

Потом эти слон стли пословицей, что ознчет — дже скупец лучше, чем нсмешник. (Хотя Сколтис-то ведь скупцом никто не мог нзвть.) Смя первя книг, которую зписли много-много зим спустя н Внешних Островх. — «Книг пословиц», и эт пословиц тм тоже есть.

А после этого Рхт очень удивился — потому что хозяин штр вдруг опять зхохотл, и дружинники обоих, те, что тоже были в этом штре и сейчс просто-тки не знли, брться им з оружие или нет, — может быть, их кпитны вовсе и не ссорятся, ведь не могут же люди ссориться, когд у них ткие глз? — решили, что кровопролития здесь, пожлуй, не будет. Но, кроме Гэвин, не зсмеялся никто, — прежде у него ткой всегд был смех, который и мертвому хотелось подхвтить…

— Сколтису, сыну Сколтис, — скзл нконец Гэвин, — лестно будет услышть эти слов.

Короче говоря, Рхт понял, что от Гэвин все рвно не будет проку, дже если бы тот искренне стрлся хотя бы не улживть чужие рздоры. Ему смому бы только полдить с теми, кому уже успел не понрвиться; дже если бы искренне стрлся, все рвно быне смог. А потому он кчнул головой и повторил, что никто не будет против, потому что никто уже не верит, чтоб з оствшееся время чистой воды им что-нибудь перепло в добычу стоящее, — никто не будет против, если они уйдут н север прямо сейчс и покончт со всею путницей рзом. «Потому что, — добвил Рхт, — если нм дже нчнет с сегодняшнего дня везти, кк зговоренным, — в это теперь просто-тки никто не поверит».

— Уходите, коли охот, — скзл Гэвин, — сми. Я уйду домой тогд, когд собирлся, не рньше и не позже.

Он уже збыл, кк после Чьянвены ему все кзлось безрзличным, хоть прямо срзу плыть домой.

Йиррин, уже отойдя немного, скзл, что см здесь никто не уйдет, тут остлись не Борлйсы. Это люди из других округ, просто в море с Гэвином повстречлись д поплыли вместе, те корбли, что стоят нынче вДо-Кжвел, уходили вместе с «Дубовым Бортом» из Кпищного Фьорд, и прощльную чшу их кпитны пили одну с Гэвином — не тк легко им уйти. Ведь они знют, что ткое честь.

— Не говори про всех, — хмыкнул Гэвин.

— Уйдут Кормйсы — нм же лучше, — скзл вдруг Рхт. Он был рссудительный человек и никогд не припоминл тропу возле Осыпного Склон. Но одно дело — не припоминть, другое — збыть.

— Тк чего ты хочешь, — скзл Гэвин, — чтоб они ушли или мы?

Вот этк оно и шло. Их было двое, Гэвин один, но убедить они его тк и не смогли. Невозможно ведь убедить человек, который дже не слушет. От Рхт он не мог отделывться молчнием — именитый человек кк-никк, — поэтому отделывлся язвительностью. Все, чего они тогд от Гэвин добились, — тк это слов: «Чтоб Тьм збрл меня, если сверну н север рньше, чем в последний день Рыси!» — и это уже был конец. После тких слов не то что Гэвин — ни один кпитн н свете решения менять не будет.

И после них Рхт, кк ни стрнно, почувствовл дже почти облегчение. Тем более что уйти н север — тоже не лучший выход. Блгорзумный — д. Но было в нем что-то ткое…

И он еще подумл, что ндо бы спросить у Йиррин, не почувствовл ли тот тоже облегчения. Они очень хорошо сошлись в это лето — Йиррин с Рхтом, — особенно в те несколько дней н Кжвеле, пок чинились рядом. Не тк сошлись, кк друзья, кк люди, что знют — судьбы их проходят рядом, но порознь, и все-тки по сердцу друг другу. Рхт по уму и хрктеру был тогд стрше своих лет, тк что обычно с Йиррином он себя чувствовл н рвных. В тогдшнем рзговоре Гэвин зметил это впервые. В ту минуту его вовсе не волновло, что его побртим смеет приндлежть не целиком ему одному. Но только в ту минуту.

И ушли Рхт с Йиррином вместе. У сын Рнзи, поскольку он теперь был имовлгтн, стоял свой штер — тот, в котором он жил эти семь ночей. Рядом стоял, но свой. От Элхейв достлся, кк бы в нследство. Перед тем, кк уйти, Йиррин скзл:

— А новя песня у меня есть. Дождь кончился — я ее нынче, после вечерней еды, скжу. Позвчер зкончил. Гинхьот. О ншем походе.

— Только гинхьоты нм не хвтло, — скзл недовольно Гэвин.

Но здесь уже он ничего не мог поделть. У певцов есть свои прв.

— Скжу, — повторил Йиррин, кчнув головой. Когд они с Рхтом вышли в мокреть Кжвелы, сбоку от которой прорвлось н минуту вечернее солнце, Йиррин проговорил:

— Кжется, хорошя гинхьот. Приходи слушть.

— Обязтельно, — соглсился Рхт.

Потом Йиррин опять кчнул головой.

— Не ндо было мне злиться, — скзл он. Если переводить совсем уж првильно, то будет тк: «Не ндо мне было поддвться злому желнию». — Не ндо было.

— Он любого доведет, — вздохнул Рхт.

— Все рвно, — скзл Йиррин.

Стрх вступет в кровь
Хлдом, жром — злость,
Огорченье — горьким пеплом,
Похоть — терпкой мглой.
Столько желний!
Все они хотят
Решть вместо человек,
Лишь поддйся им.

Они об видели, что бывет, когд поддются. Пример был у них з спиной, в штре предводителя. Ни одному из тких желний ни позволишь решть вместо себя — все они губительны.

— Мло того, что он Гэвин, — скзл Рхт, сын Рхмер, — он еще и Рхт вдобвок. Иногд с этим трудно спрвляться. По себе зню.

— Недвно узнл небось, — улыбнулся Йиррин.

— Верно.

Гинхьот, которую в тот вечер у костр Гэвиновой дружины скзл Йиррин, рздергн н кусочки во всех скелх о Злом Походе. Это был нстоящя гинхьот, «нпоминние», нписння очень точно, по првилм. Всякя гинхьот - это перечисление, обыкновенно довольно скучное, поколений знтного семейств, или мест, где похоронены родичи, или событий ккой-то зимы, или ремесел, которые знет втор, или еще чего-нибудь. В этой перечислялось все то, что они совершилив этом походе с нчл и до остров Кжвел, н который пришли чиниться; всего в ней сорок дв семистишия, не считя зчин. Зчин в ней ткой, если передвть смысл и, худо-бедно, форму:

Войску и дружине
Слушть не ззорно
Речи человек,
Ищущего слвы
Зодно со всеми.
Горе в тиши громче —
Слышны будьте, струны!

Поэтому ее нзывют обычно «Войску и дружине». А про крвн возле остров Джертд тм скзно тк:

Жирных уток стя
Подоспел к пиру
В горле Вт-пролив,
С пстухми вместе.
Рстеклось обильно
Тм лицо сржений
В перебрнке жркой.
Горе в тиши громче —
Слышны будьте, струны!
Слвно угощенье
Серебром звенящим,
Подрили морю
Днь хозяев лес.

Др еще дороже —
Рункорм нынче пышно
Под водой пирует.
Горе в тиши громче.
Слышны будьте, струны!
Рядом с ним дружин
Поднимет чши,

Гордые, при гордом.
Честь — делить отвжно
Долю кпитн.
Нет бесслвней дел —
От нее бежти.
Горе в тиши громче.
Слышны будьте, струны!

Он ничем больше не мог помочь Гэвину — кк друг. Он ничего не мог сделть с этим походом — кк кпитн. Но певцом-то он оствлся, и кк певец он был — см Йиррин, сын Рнзи, не имовлгтн н чужом корбле, пересевший в первый круг н советх всего дв месяц нзд. И кк певец он сделл все, что мог, — вствил в эту гинхьоту две нужные строчки…

И все-тки — честно говоря — он см удивился тому, что происходило, пок он пел, - то есть полупел, полуприговривл под ритм струн, — звук струн был и впрвду звонкий, рфу Йиррин всегд тк берег во всяком походе, кк ничто больше, — кроме рзве что кпитн. (А кпитн обычно дружинники прикрывют — кк это говорится — «от всего, кроме судьбы», случется — и собственным телом вместо щит зступят от лихой стрелы, если не нйдется другого способ. Поэтому-то кпитны и гибнут реже.)

Он пел, в это время к костру, зслышв звук струн, подвливл люд с других сторон; некоторые, постояв, потом бежли к своим, если тм остлся приятель, — мол, пойдем, послушй — не пожлеешь. Когд Йиррин зкончил, его попросили повторить, чтоб зпомнить слов получше и чтобы услышли те, кто только что подошел.

— Повторить? — спросил Йиррин.

— Отчего бы нет, — скзл Гэвин.

Гинхьот — не «воодушевление дружины». Если ее нужно повторять — это в похвлу, не в укор. Йиррин скзл ее еще рз. Потом еще рз. К тому времени не было корбля из тех, что стояли тогд н Кжвеле, от которого не окзлось бы вокруг этого костр смое млое с десяток человек. Йиррин редко врл, в стихх не врл никогд — в его гинхьоте были честно перечислены все победы и все потери. Но никогд рньше он, кк и Гэвин, не был в Походе-с-Неудчей и не знл, что в том, чтобы упрямо пройти его до смого конц, требуется, может быть, больше достоинств, чем втком походе, где не приходится ндрывться, удиря от тйфунов, и дрться с птрулями. Он был северянин, ткой же, кк все, — он этого не понимл. Но слов, которые он подобрл для своей гинхьоты, это понимли. И впервые победы и потери, отлично известные всем и тк, зствили людей увжть себя. А людям нужно смоувжение.

Окзывется, они не только цплись между собою н стоянкх и грызлись в совете. Окзывется, они не только дошли до рскол н Силтйн-Гте, помнили стрые обиды и нживли новые. Если бы дже они зхотели теперь сделть, чтоб было инче, — все рвно ночи и ветры совместного плвния объединяли их, — гинхьот-то был обо всех. И это он знчил тоже. Но тут уж был четвертый ее смысл, и его вовсе не змечли ни певец, ни его слуштели, зметил только людскя пмять много времени спустя.

И единственный был у того костр человек, который ничего не рсслышл, — Гэвин. Его душ был знят тем, что пытлсь понять, что подрил бы Йиррину з ткую песню Гэвин-с-Доброй-Удчей. То есть ему-то кзлось, что он слушет. Но мло ли что человеку кжется. Н смом-то деле он дже не змечл, что Гэвин-с-Доброй-Удчей никогд о тких вещх не здумывлся — дрил, что под руку попдется, только и всего.

Скзно: н четвертой врке брг киснет. Поэтому повторить в четвертый рз Йиррин никто не попросил, хотя (честно говоря) с охотой бы послушли. Костровой уГэвин был хороший — он всегд гордился тем, что у него лучшие в округе мстер. Поэтому дже н мокрой Кжвеле костер горел ровно, не слишком дымил и не збивл голос певц, словно пел, повторяя з ним, и столб свет стоял тк, кк будто кроме этого костр, и котл нд ним, и людей, сидящих вокруг, и людей з ними, стоящих вокруг, ничего больше нет н свете.

— Всех дров ценней, —

скзл Гэвин словми строй песни, -

Дры от певц.
Чтоб их возврщть достойно,
Короли бедны…

— А моим ответным дром тебе будет, Йиррин, сын Рнзи, не золото и не серебро, т вещь, которой добывют и серебро, и золото.

«Меч», — подумли люди. Но Гэвин продолжл:

— Имя у нее звериное, но другу он может быть верн, кк человек. Ее знют уже демоны во многих морях, если ты, Йиррин, окжешься для нее человеком, которого он достойн, — я думю, узнют и во многих других тоже. Штевни у нее тверды, кк рог, киль скользит водою тк легко, кк лыж по псту, ккя обшивк — это Йиррин знет, см ее укреплял.

Подрок полгется хвлить кк следует, поэтому Гэвин еще много добрых слов скзл о «Лосе». Потом Йиррин поблгодрил, кк полгется. Он покрснел, но ндеялся, что в свете костр это не зметно.

Др был княжеский. Нельзя дже скзть, что королевский, — короли никогд ткого не дрили н людской пмяти. Вот торговые корбли, нгруженные товрми, короли дривли своим певцм, это верно.

В деньгх «Лось» стоил одинндцть мер серебром. А ведь цен боевых корблей, измеряется не только деньгми…

Потом рсщедрились и многие другие из тех, кто тм был, — трудно им было удержться. Рхт (пришел, кк обещл) скзл тк:

— Корбль у тебя уже есть; нйдется и у меня для тебя ткя вещь, которой добывют и серебро, и золото.

Меч. Меч Рхт Проливного. Йиррин покрснел еще больше.

— Я уменьшю твой др, Рхт, — скзл он, — прости, но я не могу оствить тебя без меч.

И отдл Рхту свой. См по себе его меч был не хуже. Но слвой…

А впрочем, меч, которым обменялся с ним Йиррин Певец, Рхт, сын Рхмер, достточно прослвил потом. А поскольку это был «морской» меч, то н Горе Поворот, где он погиб, Рхт сломл другой клинок, этот перешел к его сыну. Во всяком случе, тк утверждется в скелх об Йолмурфрс, не верить им нет причин.

Короче говоря, Йиррин в тот вечер здрили со всех сторон. Но с смым первым подрком — с «Лосем» — ничто, конечно, не могло срвниться.

Ккое тм срвниться! Этого никто дже и понять не мог.

А н следующее утро н горизонте, промытом дочист вчершним дождем, объявилсь еще одн «змея». Люди, смотревшие, кк он пробирется между мелями, не знли, что с собою он везет судьбу.

Был это корбль Долф Увльня. Что жедо добычи, то ему подвернулось почтовое суденышко — и вести в умх у корбельщиков с этой фндуки.

Не тк уж длеко от них, н острове Мон, человек, потерявший дже свое имя где-то в дыму рьяк, зшел слишком длеко в шелковые чертоги, чтобы нйти дорогу обртно. Ему все еще кзлось, что он бродит среди поющих дождей, рздвигя рукми бгряные облк, и под ногми у него шевелятся город и стрны, — в это время душ его уже входил в узкие двери Стрны Мертвых, где не бывет ни облков, ни дождей. В очередной рз остновившиеся ктпульты починить было некому.

Потерявшие н двух бесполезных штурмх уже достточно людей кпитны смотрели друг н друг, кк волки из рзных стй. В том, что произошло, винить они могли двоих; последующие события довольно трудно понять, и очень может быть, что сми они их не понимли, — но в конце концов в живых остлся Бирг Зилет, Толдейг, сын Толд, отпрвился догонять рьякврт, з которым он не уследил; и, кк утверждют, отпрвился от Бирговой руки. Поединком это не было, чем было — неизвестно. После этого Бирг звязл с монхми Моны переговоры. Он требовл выкуп з то, чтоб пирты ушли, в противном случе угрожя еще одним штурмом, которого якобы требуют от него его кпитны.

Монхи в ответ зявляли, что в конце концов, если дойдет до ткой беды, они вынуждены будут прибегнуть к тем средствм из древних знний, хрнящихся в монстыре, которыми невозможно пользовться, не губя свои ндежды н чистоту и слияние с чистотой, не только посвящемым Трижды Црственному, но и никкому человеку, ибо изобрел эти средств нверняк не кто иной, кк Лжец — отец всякой грязи и непогоды, зл и порождений его, любящий рзрушения и смерть.

В попыткх предствить себе, с одной стороны, что ткое средств из древних знний, превосходящие все то, чем до сих пор отбивлись монхи Моны, с другой стороны, что ткое штурм пиртов с север, доведенных до збвения всего н свете, включя собственную жизнь и смерть, — стороны торговлись довольно долго. Монхи упирли н то, что подношения в последние годы стли реже и монстырь приходит в зпустение, Бирг — н то, что у кждого из его молодцов есть глотк для того, чтобы жрть, и две руки для того, чтобы добывть себе то, з что жртву покупют, и если н кждого выйдет меньше, чем по десять мер серебром, они его просто не поймут. В конце концов сговорились н восьми н кждого.

Бирг Зилет ушел, Мон остлсь — рзорення только н треть этим выкупом (молв утверждл, что и меньше), с рядми ртников, зпсми смолы, кмней и всего прочего, опустошенными двумя штурмми, с охрнными зклинниями вокруг, чсть из которых поломл Бирг смертями тех монхов, что их держли, чсть легко можно было преодолеть по его следм, чсть рсплсь см з пять месяцев осды, и нверняк монхи не успели их восстновить; с проломом в зпдной стене, доведенным почти до половины, и со слвой, которя ждл всякого, кто посмотрит н стены неприступной Моны с внутренней стороны.

Долфу Увльню из всего этого было известно только то, что Бирг ушел, получив выкуп, Мон остлсь. Долф считл, что «можно попробовть». Во всяком случе, тк передл Гэвину Ауши, сын Дейди, эту новость, именно он передл ее потому, что у него были н корбле Долф свойственники, и, когд вернулсь Долфов «змея», Ауши, конечно же, пошел к ним в гости. Впрочем, Долф и см эту новость не скрывл и охотно делился ею со всеми, кк не скрывл и своего мнения.

Что же до Гэвин, то он н это скзл, усмехнувшись:

— Объедки Бирг я подбирть не буду.

От ткой выгоды откзывются только очень неудчливые люди. Очень.

Смое удивительное, может быть, то, что никому не вздумлось скзть, будто Гэвин сробел перед монскими стенми. Дже Йолмеру, сыну Йолмер. Точно тк же, кк Гэвин позволял себе ездить в некршеных одеждх, не допускя и мысли, что кому-то покжется, будто он не богтый человек, тк и здесь — дже ему смому ткой мысли не пришло. С первого взгляд было очевидно, что это — бессмысленный кприз. Блжь. Короче говоря, невезение.

— Гэвин, — скзл срзу Йиррии. Переубеждть тут было поздно, но хоть что-то спсти… — Когд ты скзл, что хиджрский крвн с Шелковых Островов — слишком мешкотно, это еще тк-сяк было понятно. Когд ты скзл про Плю… Лдно. Но вот это! Это уже совсем никто не сможет понять.

Гэвин только посмотрел н него.

— Если не смогут, — зметил он, — им же хуже.

— Чтобы это понять, — не отступил Йиррин, — нужно быть Гэвином, сыном Гэвир, которого Бирг обмнул три воды нзд!

— Он меня не обмнул, — скзл Гэвин. — Он меня н е обмнул. В том-то все и дело.

ПОВЕСТЬ О ТОМ, КАК СЛУЧИЛСЯ СОВЕТ НА КАЖВЕЛЕ

А вот о том, почему случилось, что слов эти стли известны н всех корблях, придется поговорить особо. Смо собой, дружинники Гэвин никому о них не скзли. Мло ли что может слететь с язык. Может, он еще передумет. Никогд в жизни не передумывл, тут — кто его знет — вдруг возьмет д передумет. Неужели люди не имеют прв ндеяться н чудо, в конце концов?

Но среди полонянок, все не перестввших всхлипывть с смого остров Певкин, был одн, язык чьих причитний между всхлипывниями окзлось можно рзобрть, если прислушться. Охя и вздыхя, он повторял проклятия тому дню и чсу, когд ее муж ннялся кормщиком н «Бурую корову» и взял с собою в плвние молодую жену, кк чстенько делют это кормщики н торговых корблях.

«Буря коров» не зкончил свое плвние, повстречвшись в море князю город Гэзит, который- если служб ему позволял — любил пошливть со своими «змеями» в Гийт-Год, оттого что северянин остнется северянином, ккой городни ннимет его и его дружину, вот почему и кк после рбского рынк в Гэзите знесло молодую жену кормщик н остров Певкин, уже и он см не могл скзть, столько было по пути корблей, морей и мужчин. Н «Дубовом Борте» он по жребию достлсь дружиннику по имени Снейти, сын Айми. Ну что ж, полонянк тк полонянк, добыч не хуже других. Н Торговом острове ддут меру серебр, здесь, в Гийт-Чнт-Гийт, — поменьше.

А вечером того дня, когд вернулсь Долфов «змея», и дже не вечером, в третьем дневном чсу Снейти с горя пошел игрть в «вертушку» к людям с корбля Дьялвер, сын Дьялвер. Судьб, не инче, подтлкивл зостренную плочку в ямке, выкопнной в песке, тк что он, повертевшись, остнвливлсь зостренным концом в сторону кого угодно, но не Снейти. Тк он проигрл всю добычу до последней монетки, доствшейся ему в этом походе, и, когд проигрл эту смую последнюю монетку, почувствовл непостижимое себе смому облегчение, кк будто только того и хотел.

Он был честным человеком, поэтому проигрнное рздл тем, кому оно преднзнчлось, в тот же вечер. И полонянку тоже привел з руку и отдл Тбиди Холодному, дружиннику со «змеи» Долф Увльня. А тот, приметив по ее светлым волосм и светлым глзм, что это не инче кк женщин из нрод йертн, принялся рсспршивть ее о том, не знет ли он, ккие дел творятся н корбле у Гэвин и отчего у Снейти ткой вид, будто у них тм покойник? А бывшя молодя жен кормщик отвечл, что ей откуд знть? Откуд он может знть что-нибудь еще, кроме того, что жизнь ее пропл, А теперь, дже если проддут ее в ккой-нибудь приличный дом н севере, нконец-то среди людей, не среди южн, неведомо н кком языке бормочущих, то все рвно остется только одно после остров Певкин — проклинть тот день и чс, когд… Откуд он может знть что-то еще? Рзве только то, что все у них тм, н «Дубовом Борте», или молчт, или ругются из-з того, что их кпитн не желет подбирть чьи-то объедки. Бирг ккого-то. Словом, непонятные люди.

А потом, посмотрев н лицо Тбпди Холодного — кким оно стло после ее слов, — женщин подумл, что эти северяне, которые уплыли и живут н Внешних Островх, все люди одинково непонятные, и опять зплкл, проклиня и день, и чс, и «Бурую Корову» до последней ее доски.

Сколтис скзл срзу:

— Д сколько же он будет вертеть нми, кк зхочет тот Зеленый Ветер, который нынче у него вместо ум?!

— А что ему еще остется, — скзл рссудительный Сколтен. — Судьб его прижл, он нс прижимет. Ндо же ему кк-то себя увжть.

— Худое это увжение! — скзл Сколтис.

Дьялвер скзл вот что:

— Я — кк Сколтис.

А Гнейг, который был хоть и молодой человек, но никогд не збывл: он — не кто-нибудь, внук Сколтис Серебряного, добвил:

— Есть ведь, в конце концов, и другие кпитны, не только в Доме Щитов!

Что у одного н уме, кк говорится, — у другого н языке. Если бы Сколтис хотел рзвлить этот поход и увести с собою чсть корблей, вроде Борлйс, он двным-двно уже мог бы это сделть. Но он этого не хотел. Емукзлось, что он желет поступть честно по отношению к Гэвину. Ведь, в смом деле, «Конь, приносящий золото» уходил из одного фьорд с «Дубовым Бортом», и прощльня чш впрвду был одн. Если у него был мысль о том, чтоб к возврщению корблей домой обернулось все тк, чтобы люди вспоминли этот поход кк поход Сколтис, не поход Гэвин, — то прятлсь эт мысль тк глубоко, что см он ее не змечл.

И Сколтен, конечно, не змечл тоже. Вот у него тких мыслей не было, и рсскзчики скел подозрениями н этот счет не грешт, хотя и любят видеть умысел тм, где его, может, и не было. У Сколтен по-другому было повернуто честолюбие.

Ямхир скзл:

— Я слож руки сидеть не буду. Я говорил, — добвил он, — или не говорил?

— Говорил, — соглсился Борн. — Еще н Берегу Крсной Воды говорил. Ты умный человек, Ямхир, и я всякому это повторю.

А Ямхир до того уже был горяч, что н слов больше и не тртился, просто вскочил и пошел нружу из штр — отдвть рспоряжения дружине, кк будто бы они нынче уже уходили с Кжвелы.

А был, ндобно скзть, уже следующий день, опять ветер, и опять несчетное число птиц летело нд Кжвелой. Только теперь это были дикие гуси, и сил у них было много, и потому они пролетли не остнвливясь — тк высоко, что слышен был только их гортнный клик. А вести бродили от одного штр к другому и от одного лгеря к другому, кк всегд это бывет, — со скоростью пешеход.

Хюсмер скзл:

— Почтенные люди тк считют, именитые, не один я. Что скзл Йолмер, повторять не стоит. Впрочем, никуд не денешься, придется ведь повторить.

— Мой нюх, — скзл он нескольким людям из своей дружины, — никогд не подводит. Где бы они все были, если бы не мой нюх! А вот будет совет — х, пусть он попробует совет не созвть! Хотя может и не созвть ведь, с него стнется! — и я первый тогд скжу. Дурки мы были все, когд окзлись в этом походе; но вдвое будем дурки, если тк и не плюнем кое-кому в бесстыжие глз!

Бедный Йолмер! Он и впрвду рзрывлся до смого недвнего времени между предположениями; но смый большой интерес у людей вызывли слов нсчет Гэвин, и незметно для себя смого он подстроил свои мысли под эти слов. Бедный Йолмер! А видел бы кто, что сделлось с ним в те дни от всеобщего внимния, кк он пыжился, и здирл нос, и поддергивл перевязь с мечом, и говорил звучным голосом, пытясь (бессознтельно) перенять повдки Гэвин — те смые повдки, которые он же и крыл вовсю…

Н корбле рыбков говорить з всех было некому. Кпитн тм не было. Зто был, кк это у них нзывлось, «стршой». И еще был Ритбп, «стрший нос», который сидел тут же и грозно подлся вперед, услыхв новости.

— Тк прямо и скзл? — переспросил он. — Тк прямо и скзл? Тк и скзл, д?

— Ну я что могу поделть, — рзвел рукми прень, принесший эту весть. И что-то в душе у Ритби лопнуло, кк перетянутя тетив.

— Пусть говорит что хочет, — выдохнул он, сузив глз. — А я посмотрю н стены монского монстыря и снружи, и изнутри, кк смотрел н степы Чьянвены с обеих сторон. Если мы ткое смогли через его неудчу, — добвил, — что тогд, знчит, можем сми по себе — без нее!

А скзв это, подхвтился и вышел, отшвырнув полог штр, тк что принесший новости рыбк шгнул в сторону, хоть и не был у него н пути.

— Нстоящий «стрший нос», — проговорил медленно «стршой». — Рубит сплеч. А вообще-то, — добвил он, — он прв, вот в чем дело.

Вот что нтворил Йиррин своей гинхьотой. Людям нужно смоувжение. И сейчс они — лучшие из них — пытлись докзть сми себе, что могут то, з что хотели бы себя увжть.

А Корммер скзл:

— Ндоело мне встряхивть пустые железные лрцы! Х! Это же ндо быть ткими дуркми — уйти, выкуп им, видите ли, хвтило! А впрочем, хорошо, что они дурки, — нм больше остлось. Во имя Открывтельницы, другие не пойдут — я один туд пойду!

Ткие они люди, эти Кормйсы. Светлую Деву, Водительницу, призывть в свидетели по подобному делу! А скжи ему кто — Корммер удивился бы дже: что?

— Нет, одним тм все-тки нм делть нечего, — зметил Кормйс. — Хочешь — не хочешь, придется.

Он был проництелен нсчет добычи, поэтому бртья ему верили. Корммер хмыкнул, Кормид скзл, пожв плечми:

— Придется тк придется.

V него вообще всегд ткой был вид тм, где не было дрки, кк будто он слегк скучет, — этот крсвчик Кормид с его нхльными и яркими ястребиными глзми. Кк королевский ястреб, который ждет, когд сокольничие нпустят его н дичь. Долф Увлень ничего не говорил. Он свое мнение уже имел, если ткой человек, кк Долф Увлень, который очень неспешно рскчется н ккое-нибудь дело, все-тки успел рзохотиться, — с этого его не собьют ни предводители, ни неудчи, ни см Тьм, стоящя з плечми. «Можно попробовть» — это он скзл с смого нчл. А ничьим угодником он никогд в жизни не был, Долф, сын Фольви из дом Иолмов, по прозвищу Долф Увлень.

А Хилс скзл тк:

— Ведь ткой случй бывет один рз в жизни. Понимешь, родич? Один рз!

— Тогд нм придется идти н Мону без Гэвин, — скзл Рхт.

Вот кто всегд рзговривл прямо.

— А то кк же, — откликнулся Хилс. — Конечно. Кто же тщит с собою неудчник.

Рхт помолчл.

— Нельзя тк, — скзл он.

— А кк? — ответил Хилс. — Если бы он хотел взять штурмом Хиджру, мы не хотели, — еще бы мы хотели себе погибели! — вот тогд для меня было бы честью пойти с ним туд, куд гонит его зля судьб, рз уж он мой кпитн. Но одно дело делить опсность, другое — безопсность.

Потом эти слов тоже стли пословицей. Говорят, дурку все просто; но Хилс вовсе не был дурком — и все-тки для него н свете не было вопрос, н который не существовл бы ответ. Впрочем, может быть, дело в том, что он тогд тоже был молодым. И Рхт был еще молодым человеком, и сопротивляться обянию Хилс у него просто не было сил.

— Мы об этом пожлеем, — скзл он.

— Лучше жлеть о том, что сделл, чем о том, чего не сделл, — ответил Хилс.

Прво, эти слов ничуть не меньше годились бы, чтоб стть пословицей, — но им почему-то не повезло.

Вот тк и случилось, что, когд Гэвин в третьем дневном чсу того дня созвл совет, — кждый пришел н этот совет уже со своим решением.

А с неб летел клик диких гусей. И кзлось, что Анх — Дикий Гусь — где-то здесь, рядом. Анх, путешествоввший по Црству Мертвых, Анх — Победитель Метоб, ведь черный бог Метоб уже был богом, когд Анх одолел его. Говорят, Анх был оборотнем, и, когд он одевлся перьями гордого и сильного дикого гуся, подобной ему могучей птицы не бывло под небесми. Анх, что принес людям нрод йертн руны, которыми вырезют мудрые стихи и зговорные слов н дереве и кмнях… Если бы он был тм… Но это лишь кзлось.

Мудрость не был с ними в тот день.

И, может быть, поэтому до последней минуты, хотя все знли, что должно произойти, кждому не верилось в это, верилось, что будет кк-то инче. О, эти яблоки, неисповедимо делящиеся н три половины в душх людских! Все, кроме Гэвин, полгли, что он передумет и те решения, которых хозяев их в глубине души побивлись, тк и остнутся не нужны. А Гэвин полгл, что его все-тки поймут. Ведь ему-то смому его првот кзлсь нстолько очевидной, что не требовл дже объяснений. В конце концов, никто ведь не удивился три год нзд, когд он предпочел утопить эту шйти, не подстеречь Бирг немного попозже и отбить ее всю целиком!

Человек, что обходил по прикзнию Гэвин лгеря, созывя н совет, вернулся (Гэвин кивнул ему молч: сдись) и, превртившись из вестник в обычного дружинник, вдруг срзу почувствовл, что этот день ему невмоготу. Просто невмоготу, и все. Вот если бы одеться перьями дикого гуся, кк Анх, и рвнуть прямо н юг, — туд, куд летят гусиные сти, — к Моне. Если бы было можно. Прямо сейчс.

«Кнг! Кнг!» — звло с небес.

Дружины и кпитны подходили молч. Рссживлись. Ветер рвлся, кк будто приглшл подствить ему прус. Кк рз нужный ветер, с север. Кжвел ткя плоскя, что невысокие дюны кжутся н ней огромными, кк горы. Особенно если сидишь и смотришь н них снизу. И с одной стороны были зросшие тростником дюны, огромные кк горы, с другой — серо-зеленое море, посредине берег, вылизнный штормми, и они.

— … в знк того, что мы здесь собрлись по првилм, и того, что будет решено здесь, никто не сможет отменить, — зкончил Гэвин положенные слов.

— Если позволят те, кто именитее и стрше меня и кому ндлежит позволять, я нчну вот о чем, — скзл Долф Увлень. Он привез эту новость. Ему и следовло нчинть о ней.

— Нчинй, — скзл Гэвин.

— Нчинй, — скзл Сколтис.

— Конечно, — скзл Сколтен.

— Нчинй, — скзл Рхт.

— Двй, — скзл Кормйс. Кормид кивнул.

— Кто же против, — скзл Корммер.

Долф встл, чтоб его дльше было слышно, — неторопливо, кк он делл почти все, — и стл рсскзывть. Рсскз его был степенный и дже долгий. Н смом-то деле ему не следовло пропускть Кормйсов вперед себя — они были более имениты по рождению, зто Долф был стрше и домохозяин. Но они постоянно влезли со своим всегдшним нхльством, Долф пропускл — из-з вечного своего блгодушия. Он рсскзл все по порядку — кк встретилсь его «змее» почтовя фндук, кк люди с этой фндуки предпочли пойти рспояснными н берег, ккую добычу он тм взял и ккую новость узнл от кормщик и его помощник, с которыми поговорил, прежде чем отпустить. Потом он скзл, что половину этой добычи с отдельного поиск он отдет в общий котел, кк и положено, «но это, — добвил он — млый кусок, с Моны нм может быть кусок куд больше, если мы его не упустим». Потом он неторопливо сел, умостившись поудобнее и подвернув теплый плщ, и из-з этого между его словми и Гэвиновыми прошло чуть-чуть больше времени.

— Объедки Бирг я подбирть не буду, — скзл Гэвин.

Только н этот рз он не усмехнулся.

И кк вы думете, что скзл после этого Йолмер? Првильно. Он ничего не скзл. Дже он.

Все молчли. Никто не шелохнулся. У них н глзх только что умерл легенд — легенд об Удче Гэвин. Только ветер свистел, клоня тростники, и еще в вышине, не видные с земли, с ясным величвым криком пролетли н юг дикие гуси, среди которых не было ни одного мудрого оборотня.

«Кнг!»

— Ткими объедкми, — скзл Сколтис, — можно нкормить три округи, и еще остнется.

— А вы, небось, уже и ложки приготовили, — проговорил спокойно Гэвин.

И опять все молчли. А потом Корммер усмехнулся.

— А почему бы нет?

— Длинные должны быть ложки, — скзл Гэвин.

И встл. Просто встл, подхвтил свой щит, повернулся и пошел прочь между сидящими дружинникми — в ту сторону, где стоял его штер.

Но тут Борн, сын Борн Честного, вскочил тоже, бросился з ним, перепрыгнул через чьи-то ноги, окзвшиеся н пути, и встл перед Гэвином.

— Тк, знчит, не ведешь нс н Мону? — выдохнул он.

Он был спокойный человек, когд спокойный человек нчинет совершть бурные поступки, он превзойдет в этом всех здир из дом Ямеров и из ккого угодно дом. Потому что горячий человек вроде Ямхир уже кое-кк привык к своей горячности, с непривычки люди кк рз и вытворяют ткое, чего сми от себя не могли ожидть и перед чем остновится дже Гэвин, уходящий с совет.

— Борн, — скзл он, — я не покупл Дом Боярышник до пятого колен, это верно. Но и Дом Боярышник не покупл прв требовть от меня рботы кк от немник, — тем более н Моне, где и мне, и вм делть нечего!

— Тогд… — скзл Борн едв не сорввшимся голосом, — между ншими домми не будет вовсе никких покупок! — И когд корбли вернулись домой, эти слов, уж конечно, перескзли Хюдор вперед всех. Потому что они ознчли — не будет у Гэвин свдьбы. А Гэвин тоже уже озлился.

— Не бывть ткому, чтобы женщин окзлсь мне дороже моей чести! — скзл он.

И эти слов, конечно же, тоже перескзли Хюдор. Н худое всегд нйдется столько вестников — и откуд тк богт ими стновится белый свет!

А Гэвин пошел дльше. Для этого ему пришлось обогнуть Борн, потому что тот стоял, словно врос в песок, кк кменный, — будто Зклинние Неподвижности н него поствили. Он стоял, все еще вскинув голову, кк будто все еще смотрел н Гэвин, — которого перед ним уже не было.

Ну вот, кто тебя просил! — скзл Сколтис. — Он ушел бы, ничего не скзвши. Он тк бы и ушел. Ну вот, кто тебя просил, Борн!

— Это ничего не знчит, — скзл Рхт. Он уже понял, что произойдет, если получится, что этими вот словми Гэвин только что зкрыл им дорогу н Мону. Худо тогд придется Дому Щитов и всякому, кто стоит з Дом Щитов, осенью… впрочем, ккое тм осенью! Прямо сейчс, когд пройдет у людей это их изумление. Гэвин все еще шел, пробирясь между сидящими, они н него недоуменно оглядывлись, до здних рядов нверняк еще не дошли слов, прозвучвшие в середине, - тм успели увидеть только то, кк Борн вскочил. Если бы Рхт успел додумть до конц — о том, что худо тогд придется и ему тоже, оттого что он Гэвинов родич и обязн будет вступиться з Дом Щитов, — может быть, его это бы и остновило. Но времени н это совершенно не было, думть нужно было быстро и говорить нужно было быстро. — Это ничего не знчит, — громко скзл Рхт, вствя. — Мы можем нчть новое обсуждение.

Н севере человек стрется знть зконы и обычи для того, чтоб уметь их обойти, и уж Рхт-то — все тк про него думли к тому времени — знет зконы и обычи лучше их.

— Мы можем нчть новое обсуждение, — повторил Рхт, потом повернулся и поглядел н Сколтис. Ничего не говорил, — просто смотрел. Может быть, поэтому Сколтис помедлил со словми ккую-то секунду, его брт, сидевший рядом, в эту смую секунду подумл, что ндо вмешться, может быть, и не подумл, просто сообрзил, что Рхт прв нсчет нового обсуждения, — может быть, и то и другое вместе, ткое с людьми тоже бывет, когд ндо быстро решть.

— Верно, Рхт, — скзл Сколтен тем успокивющим голосом, кким зговривл, окзывясь неподлеку, чтоб помирить и улдить. — Можем нчть, это ты хорошо придумл.

У него немного по-другому повернуто было честолюбие. Его интересовл просто Мон.

А двое стрших Сколтисов — во всяком случе, в глзх людей — всегд были кк один. Всегд. Нынче зимой Сколтис, сын Сколтис Широкого Пир, похвстлся н пиру, что пойдет с Гэвином в поход, кк мог бы похвстться, что огрбит кургн Айзрш Звоевтеля. Кк говорится, «был речист брг с здором пополм».

И Сколтен тоже окзлся в этом походе — ни словом, ни взглядом не покзв, что это было не его решение. Между ними ткие вещи получлись без объяснений. И ккие-то — оствшиеся неизвестными — слов Сколтис умерли н том совете, не родившись.

— Что ты тм стоишь, Борн, сын Борн, — скзл он спокойно, — сдись. Кпитнм полгется сидеть в первом кругу совет, не стоять в шестом.

Тот вздохнул, оглядывясь, — кк проснулся. И вот тут кк рз взорвлся Йолмер.

Ну тк я был прв или нет?! — звопил он рдостно. — Прв я был, ?!

— Вот и держи свою првоту у себя между ног покрепче, чтоб не оторвлсь!!! — рявкнул Борн.

И все-тки случилось бы н этом совете кровопролитие, если бы Йолмер не остлся, кк и был, человеком, от которого дыму много, огня мло, — дже теперь, в лучшие свои времен.

— Это будет еще одн вещь, Борн, — скзл он звучным голосом, — еще одн вещь, о которой мы с тобой поговорим осенью н Скльном Мысу.

— О-бя-зтельно, — лсково пообещл ему Ямхир.

А вот кому первому это покзлось очень смешным, и он согнулся, рзрывемый хохотом, — не могут определить дже рсскзчики в скелх, очень любящие точность. Нпряжение должно было прорвться чем-нибудь — и прорвлось. Это был грубый, жестокий хохот, от которого шрхются лошди и демоны, но язык не поворчивется з него осудить. Гэвину этот смех, конечно же, тоже был слышен. Сын Гэвир все еще пробирлся между здними кругми людей из своей дружины; эти люди, которые по большей чсти н советх попросту болтют между собой, только стрясь, чтоб вышло потише, и вспоминют про то, что от них нужен голос, лишь тогд, когд «кричт соглсие» вместе с теми, кто в середине, узнвя, о чем кричли (не всегд, но случется), уже после совет, — эти люди сейчс отдли бы очень многое з то, чтобы море шумело потише и ветер не тк свистел в тростникх. Но ккое тм! Дже Гэвин, с его волчьим слухом, не мог рзобрть, что говорится в середине, — что тм было скзно после восторженного вопля Йолмер, — и взрыв хохот был ему понятен не больше, чем остльным. Но ему-то, конечно, покзлось, что смеются нд ним. Для него н свете не было вещей, которые не относились бы к Гэвину, сыну Гэвир, конечно, если уж он их змечл.

«Кнг!»

В высоком небе серокрылые клинья, кзлось, торили им дорогу к Моне.

«Кнг! Кнг!»

— У меня есть что предложить совету, — скзл Сколтис. Ему не у кого было здесь просить позволения. — Корбли, которые стоят тут, н Кжвеле, кроме тех, кто не зхочет, могли бы пойти к острову Мон, потому что с тмошнего монстыря может быть богтя добыч.

В первом кругу не было Гэвин, который еще рз скзл бы «нет». Мло ли кто уйдет с совет — костровой, дружинник в сторожу, кпитн по делу или без дел. Совету нужно только то, чтоб никто не скзл, что он против.

— Я соглсен, — скзл Сколтен.

— Я тоже, — скзл Рхт.

— Хорошее дело. Быстрое, — скзл Кормйс. — Если не будем очень возиться, времени кк рз хвтит сходить н Мону, тм уже можно и домой. Ты кк, Рмид?

— Д что тут говорить, — скзл Кормид и пожл плечми.

А Корммер зметил:

Тут некоторые, может, думют, что мы им с Моны половину в общий котел привезем, — нечего!

И смотрел он при этом прямо перед собой, где рядом с опустевшим местом Гэвин сидел Йиррин, сын Рнзи.

— Корммер, — скзл Долф Увлень — тк громко, кк бывет, когд кит зшумит, — делят потом, сперв добывют!

И ведь он не кричл. Просто говорил громким голосом.

— Сперв двйте добудем эту Мону, — повторил Долф.

— Верно, — скзл Дьялвер. Дьялвис кивнул, Гнейг (из второго круг) добвил вдруг:

— А слву и вовсе никто не делит!

— Слв и добыч, — скзл Хилс. — «Остроглзя» полетит н Мону, кк лсточк.

— Меня, конечно, никто тут не слушет, — зворчл Йолмер. — Еще бы. А ведь это я вм всем глз рскрыл. Я, конечно, пойду н эту Мону, все идут, тк чего же я не пойду. А только вы могли бы…

— Ты ведь уже скзл, что идешь, что еще? — проговорил резко Борн. — Ну и я тоже иду.

Нш «Зеленовлся» тоже умеет летть, кк лсточк, — скзл Ямхир. И дже улыбнулся.

А Йиррин, сын Рнзи, посмотрел н Рхт. Он понимл, зчем Рхт сделл то, что сделл, и зчем делет то, что делет сейчс, он все понимл, но это ничего не меняло. Подходил его очередь выскзывться, и он мог сейчс скзть «нет» и все-тки увидеть, кк все взорвется смертями, и он мог скзть «д» и предть Гэвин, хотя более дурцкого решения, чем сегодня, он от своего кпитн никогд в жизни не видел и не ожидл, что увидит, и он мог скзть, кк Гэвин в Силтйн-Гте: «Я в тких делх не помощник, не советчик и не откзчик»; и он мог попытться убедить всех, что н Мону им все-тки ходить не стоит, зня нперед, что ничего из этого не выйдет, оттого что невозможно кого-то убедить, когд см думешь ноборот.

Если бы у Гэвин было хоть немного совести, он не ствил бы в ткое положение своих друзей. «Хотя унего, нверное, и нет друзей, — подумл вдруг Йиррин, отлично понимя, что никогд не простит себе эту мысль. — Кто я для него? Певец, своим сумсшедшим подрком которому можно зткнуть з пояс по щедрости королей и особенно Дом Всдников. И чьи советы можно просто не слушть. А если это тк — зчем тогд было морочить мне голову и делть вид, что я для него что-то большее? Зчем было резть дерн н берегу и звться побртимми, и учить меня, кк понимть место в море по Зверям н Небесной Дороге? Зчем?»

Он встл.

— Я, пожлуй, пойду, — скзл он. — Не н Мону, просто пойду. Решйте без меня.

«Все посчитют, что я просто хожу з Гэвином кк тень, без него ничего дже решить не могу — тм, где должен решть кк влгтн, — подумл он. — И пускй». И многие, кстти, тк и посчитли. Но все-тки это были не злые мысли, во всяком случе, у большинств из тех, у кого эти мысли все-тки были. Йиррин по-прежнему ухитрялся лдить со всеми, и дже все то худое, что думли про Гэвин, н его певц не рспрострнялось. У Хилс, нпример, в этих мыслях окзлось дже немного сочувствия. Певцм хорошо судить или хвлить из второго круг. А вот посмотри-к н это, приятель, из первого. Отец ему когд-то (двно) однжды скзл: «Во имя Девы, когд я был дружинником — ккие это были легкие походы. Хотя, конечно, молодой тогд был. Молодым все легко». А в большинстве своем людям некогд было тогд думть про Йиррин, оттого что души их были полны Моной, Гэвином и всеми собственными бурями, что рзбудили в них эти две тк стрнно столкнувшиеся вещи — остров Мон и Гэвин, сын Гэвин.

— Я соглсен, Сколтис, — скзл Хюсмер. — Мон нм нужн. Д еще, пожлуй, нм спешить придется, чтоб поспеть туд рньше остльных. Не к одним нм приходят новости.

Йиррин слышл эти слов, когд уходил.

Собственно, от него тк и ожидли, что он не посмеет — один против всех. Он был устроен по-другому — ему хотелось быть кк все, но не в стихх, конечно.

Следом з Йиррином встл Пойг, сын Шолт. Только он ничего не скзл — пошел прочь молч, и уж после него они все ушли, люди из дружины Гэвин, один з другим. Кждый из них мог бы тоже своим зпретом поломть любое решение этого совет, но им хотелось совсем другого — им хотелось бы сейчс лететь к Моне, туд, куд ветер, туд, куд дикие гуси, туд, куд остльные. А обсуждение продолжлось тк, кк это положено, — не змечя, что кто-то уходит, — имо рэйк киинит.

— Я не слыхл, чтоб, кроме нс, этим летом в Добычливых Водх бродил стя больше, чем в десять мчт, — скзл «стршой» с корбля рыбков по имени Сигли, сын Эйби. — Ну, Бирг еще. Конечно, может кто-то и объединиться для ткого дел; но им ведь еще время будет ндобно. Нет, возле Моны мы во всяком рзе будем вперед всех.

И еще, в то время кк Йиррин уходил прочь, случилсь ткя вещь, которую никто тогд и не зметил. Н песке посредине круг лежл здешний демон, лежл себе в виде ркушки ккой-то, никто и не змечл, что это демон. И, когд эт ркушк высунул вдруг из себя ноги и побежл боком по песку, никто тоже внимния не обртил. Демоны — вещь обыкновення, сколько их в песке копошится, в любом дожде и в любом пригорке, - жизни не хвтит н всех внимние обрщть. И Йиррин тоже не зметил, кк мленький крб вцепился ему в плщ и кк потом побежл по плщу выше. Ему нынче было не до прибрежных демонов с их шлостями.

— Соглсен, — скзл Белен Приговорный, кормщик с купеческого корбля.

— Есть кто-нибудь, кто хотел бы зпретить это решение? — спросил Сколтис.

Обычно это делет предводитель. То есть что знчит «обычно»? Всегд. До этого дня и этого совет, честно говоря, никто из тех, кто собрлся здесь, не мог и подумть, что когд-нибудь они нстолько всерьез воспримут формулу «кпитн среди кпитнов, не кпитн для кпитнов».

Сколтис повторил слов решения. Это тоже делет предводитель.

И совет прокричл свое соглсие.

А Гэвин снимл плщ в это время. И снимл он его долго, очень долго, оттого что не рсстегивть зстежки ему хотелось, выдрть их, о чем молвится — «кк трву из земли», рвнув плщ через голову.

Он для этого дня и для этого совет выковл себе броню ткую, что - кзлось ему — ничто не пробьет. Потому что не меньше других он понимл, до чего губительно поддвться ярости, — просто у него не получлось не поддвться, и с кждым рзом не получлось все горше и горше. А он знл, н что способн Гэвировскя ярость. Гэвин всю жизнь ндеялся, что уж его-то эт ярость обойдет стороной.

И еще ндобно скзть, что рспри и побоищ, когд приходится проливть кровь людей, говорящих с тобою н одном языке, из Хюдгбо, — уж тем более из одной с тобой округи, — ему никогд не нрвились. Больше чем не нрвились. Тк ненвидеть это знятие может только человек, который целый год проползл н брюхе, выслеживя Локхиров и приверженцев Локхиров, точно охотник.

Но его броня рсплывлсь сейчс, кк смол н солнце в жркий день, и Гэвин в этой смоле двиглся медленно, будто звязнувшя мух.

Н «крик соглсия», повторенный три рз, по обычю, он подумл, что это зкрывется совет, и не удивился.

В штре было темно и ни одной, кроме него, живой души.

А еще ккое-то время спустя вошел в штер Йиррин, сын Рнзи, и срзу, еще в то время, пок полог пдл у него з плечми, скзл тк:

— Нперед, когд открывть совет будет Гэвин, сын Гэвир, — если он еще хоть когд-нибудь будет открывть советы! — ндо, чтоб он был стреножен, кк конь!

Уже и в путх, —

скзл Гэвин, -

Хотят увидеть
Эти людишки своего
Предводителя;
А потом, верно,
Под седлом, в узде,
Покорного незднику,
И себя — верхом!

В скелх утверждют, что это был единственный рз, когд Гэвин вот тк, с ходу, скзл стихи. Хотя вообще-то он был обучен блгородным ремеслм, сложению стихов в том числе, кк всякий именитый человек.

— Кк же, — скзл Йиррин, — позволит себя оседлть ткя брыкливя лошдь!

— Лошдь, — скзл еще кто-то.

А это был демон. Он сидел себе у Йиррин н плече, н серебряной зстежке, которя притянул его, оттого что он отчсти был водяного род, ведь это был демон из прибрежной полосы, куд зплескивют своими волнми штормы. А земляня чсть его природы скзывлсь в том, что он любил змирть неподвижно при всякой возможности, — вот и сейчс зстыл, ни дть ни взять крбик возле своей норки, и никого не трогл.

Песчный берег — место тихое и для людей не опсное. Во всяком случе, в хорошую погоду.

Поэтому демоны, которые тм водятся, тоже тихие и для людей не опсные. Во всяком случе, в хорошую погоду.

Но он был уже не совсем дикий демон. Люди н здешнем берегу не жили, но пирты с север чстенько остнвливлись. А сейчс н этом совете вокруг него было столько людского — оружия, слов, горечи и стрстей, еще он угодил в этот штер, где людского было длее больше, — и еще вдобвок стихи. Ни одному демону не снести ткого.

Бедняг стл очеловечивться прямо н глзх.

У кждого демон это бывет — если бывет — по-своему. Но все они перенимют ккие-то людские вещи, то есть нчинют перенимть.

Этот перенимл слов.

То, что он скзл, н слов покмест было мло похоже. А были это ккой-то хрип, свист, щелчки и треск. Но н его стрния никто, конечно, опять внимния не обртил.

— Или ты, — добвил Йиррин, — збыл, для чего совет?

— Я-то, — скзл Гэвин, — из првил Эрбор ничего не збывю.

Нмек в его словх был очень зловещий. Но Йиррин не понял, д и привык он уже к тому, что у его кпитн змечния, которых не поймет не то что Хюсмер, сын Круд, вообще ни один человек.

А вот нсчет првил Эрбор — это кк рз был првд. Если молчливый однорукий бог, лучше всех н свете знющий обычи войны и поединков, взирл когд-нибудь н Гэвин, сын Гэвир, то не мог быть недоволен. Дже близ остров Сув. Помогть тому, с кем не было нперед уговор, — это не из првил Эрбор. Однорукий Воин вмешивется только тм, где е с т ь уговор.

Можно, конечно, скзть и тк: мол, Гэвин принял эти првил для себя оттого, что по ним выходило — он многое может, против него могут немногое. Они предоствляли много возможностей сыну Гэвир и полному Гэвиру, стршему мужчине в роду и домохозяину. Гэвину еще только предстояло покзть, кк относится он к этим првилм, если они — против него.

— Я им скзл свое мнение тк, — проговорил он все еще холодным голосом. — Потом я скзл свое мнение н совете. Они хотели совет — они его получили. Может, они хотят еще что-нибудь?!

— Ничего не збывю, — скзл демон.

Н этот рз получилось уже куд увереннее. Он дже зшевелил клешнями от удовольствия: кк это, окзывется, интересно — произносить людские слов. И, глвное, просто, и шевелиться почти не ндо: дрожи себе чуть-чуть верхней плстинкой пнциря, и все.

А потом н совете еще рз зкричли соглсие.

Это дже не столько крик, сколько гул от удров ножнми по щитм. Нестройный звук кжется грозным, кк рычние горы Толоф, и взмывет к небу, потом ложится тишин, и не ндо волчьего слух, чтобы ее рсслышть.

Потом отдленное «гр-р-р» возглс соглсия прозвучло снов, и в третий рз — последний.

Полог откинулся опять, и теперь это были Пойг, сын Шолт, и еще несколько человек, что з ним подтягивлись. Пойг стоял, не столько впускя свет в штер, сколько згорживя его своими плечми, но вместе с ним и светом снов ворвлись сил, ветер, берег с темными пятнми плщей и клик гусей н пролете.

— О чем? — спросил у него Гэвин.

— Нет, Пойг, — скзл Йиррин. — Меня первого спросили. Меня спросили, чего они хотят. Тк я отвечу. Они не хотят ссориться с тобой сейчс, Гэвин. Одним это не нужно, потому что им сейчс нужны только сттуи с глзми из рубинов, другие больше были б рды дрться н твоей стороне, чем против тебя, третьи не уверены, было бы это крсиво и честно, четвертые… четвертые просто думют всерьез. Они-то понимют — четвертые, — что ткие вещи легко нчинются и трудно кончются, кк охот с трещоткми. И если нчнется — кончится не рньше, пок кто из нс жив, нс — людей «Дубового Борт» и «Лося», мы им дорого обойдемся — трое з одного.

Кк смыкются порою людские слов! Н крошечном островке к юго-зпду от Сувы Йиррин говорил когд-то: «Д нет, он н нс не полезет. Нельзя нпдть см-н-трое, но тот, кто держит оборону, збирет три жизни з свою одну». — «Я это тоже зню, кк по-твоему, , побртим? — хмыкнул тогд Гэвин, — лишняя стрж все-тки не помешет…»

— С глзми из рубинов, — скзл демон.

— Они сейчс все хотят быть под стенми, н которые не взошел Бирг Зилет. По меньшей мере сейчс это для них глвное — ншлись умные люди, рсстрлись для тебя… Они хотят просто Мону, не твою голову, и они не хотят ничего нрушть. А ты им см дл ткую возможность. Я уж понимю, — добвил Йиррин, — что ты никк не собирлся ее двть! А получилось то, что получилось.

— Пойг, — твердо скзл Гэвин.

— Ну, — скзл тот, — сейчс тм кричли соглсие о том, чтоб зкрывлся совет. Д ты глянь, кпитн, — см увидишь.

Увидеть это и впрвду было можно — темное пятно н берегу, длеко впереди, зколыхлось, рспдясь.

А Пойг, сын Шолт, был немолодой уже человек — и своему кпитну, и его певцу (что был тремя годми кпитн стрше) он в отцы годился. И он был предн Дому Щитов слишком двно и прочно, и он тоже знл, что ткое гэвировскя ярость, и был в том походе, когд отец Гэвин, — Гэвир Поединщик, — после того кк стрейшины зствили оговорить мир с Локхирми, из пятерых сыновей в доме Гэвиров в живых остлся один, — отпрвился н восток, н мтерик — в Королевство, и ярости в том походе было больше, чем нужно, кк будто он стремился к истреблению, не к добыче. И больше всего Пойг сейчс боялся, что гэвировскя ярость опять потребует от Пойг, сын Шолт, того, что потребовл девять зим нзд в последнем походе Гэвир Поединщик, — потому что, если Гэвин потребует, то ничего уже не поделешь…

«Было бы три решения, — подумл Гэвин. — Сперв обо мне, потом — кто новый предводитель, потом зкрыть совет».

— Знчит, — подумл он вслух, — они идут н Мону. Без меня.

— Все корбли, кроме тех, кто не зхочет, — уточнил Пойг.

— Без меня, — скзл демон голосом Гэвин. И только теперь все услышли, что рядом с ними одн из сил, исходящих от стихий, пусть дже и невзрчня. Один только Гэвин не вздрогнул и, кзлось, не оглянулся.

— А вы где были, — скзл он, обводя глзми всех, — вы…

— А мы ушли, — скзл Рогри, сын Бки, который тоже окзлся тут. Он был человек «Лося» и один из тех, кто вышел из бшни Ктт живым, хоть и не невредимым, и вообще он при Йиррине — имовлгтне Йиррине — стл преврщться уже в ткого человек, кким см Йиррин был при Гэвине. И сейчс в душе у Рогри стря преднность кпитну из Дом Щитов и нрождющяся преднность кпитну из никкого вовсе дом впервые вступили между собою в спор, и ничего он тк не желл, кк того, чтоб этот спор прекртился.

— Тк, — скзл Гэвин.

Дружины уже рсходились с совет. Нескольким из них идти к своим лгерям было н юг, мимо лгеря Гэвин, по берегу, тк вот — слушйте! — они свернули и пошли в обход. Через песчный гребень, з которым прячется путниц дюн, в глубь остров. Берег здесь, где стояли штры Гэвин, конечно, выгиблся, кк выгибется и посейчс, но если вы побывете н Кжвеле, то уж, верно, поймете, что по ровному песку всегд ближе, чем по этой ряби склонов и тростник.

А все-тки они пошли в обход.

— Вот что, сотоврищи, — скзл Гэвин. — Пусть будет нд головой не крыш, тк хотя бы полотно, и вы мне все рсскжете, что было, по порядку.

И уже в штре ему рсскзли все по порядку — говорил-то по-нстоящему Пойг, сын Шолт, время от времени оглядывясь, чтоб его попрвили, если что не тк. А потом Гэвин, выслушв, скзл, что он обо всем этом думет; и кждое слово его было кк удр, но поскольку это и были те слов, н ккие они могли рссчитывть, оствлось только терпеть.

В штре, смо собой, окзлсь почти одн ближняя дружин, но говорил Гэвин кк будто всем.

Он никк не ожидл, скзл он, окзться кпитном у ткой дружины, которя обрщется со своим предводителем кк с пустым местом, потом говорит, что это для его же блг. Что они тм думли — их дело. Но сообщить, что совет продолжется, — это они должны были. А уж тогд он, Гэвин, см решл бы, что ему делть.

— Мы должны были? — спросил Пойг у Йиррин.

— Конечно, должны, — скзл тот. И добвил: — Ну и что? Это всего только нше имя.

В их языке «имя», «честь», «слв» — для всего этого слово было одно. Но сейчс, скорее всего, оно знчило — «честь».

— Вше имя — это мое имя, — скзл Гэвин. — И не вше дело решть, дошло бы тм до дрки или нет.

Вше имя — это мое имя, — скзл демон. Теперь его уже хвтло н целые фрзы.

— Убери отсюд этого повторяльщик! — прикзл Гэвин.

— Кк я его уберу?

— Если он тебя выбрл — знешь, кк, — скзл Гэвин. И добвил: — Демонишко-то, видно, не зря з плщ певц уцепился, — н слов горзд!

Тк вот вышло, что и Гэвин н этом берегу скзл кое-что, из чего сделли пословицу.

А еще это прозвучло тк, что, мол, Йиррин ни н что не горзд, кроме слов. Лучше Гэвин никто не умел голосом вырзить ткие вещи. Точнее, ко времени Кжвелы он уже в этом нловчился.

— Я зню только один способ, кк его убрть, — скзл Йиррин. — Вместе со мной.

— А если знешь, — медленно проговорил Гэвин, — чего сидишь?

И тогд Йиррин действительно ушел. А вскоре рзошлись ивсе остльные. Собственно, «рзошлись» — это ознчло только, что ушли люди с «Лося» и в штре у Гэвин стло обыкновенно — вроде бы просто вечер. Имо рэйк киннит.

А еще ккое-то время спустя Рогри подошел к Йиррину, сыну Рнзи, стоящему возле своего штр, тм, где штер его прикрывл от ветр; перед Йиррином н песке сидел демон, все еще нежсь н серебряной ковной мске-зстежке и врщя глзми-стебелькми, сын Рнзи смотрел н этого сын Земли и Воды прямо-тки с интересом.

Демон трещл вовсю. Он проговривл речи нескольких человек одновременно, и оттого невозможно было что-нибудь понять.

— Полюбуйся, — скзл Йиррин. — Я бы н его месте удирл от нс без оглядки, он сидит. Незчем тебе очеловечивться, — обртился он к демону. — У человек довольно пршивя жизнь.

Уже и в путх
Хотят увидеть, —

сообщил демон голосом Гэвин, -

Эти людишки своего…

— Зткнись! — рявкнул н него Йиррин. А демон, кк видно, дошел уже до того, что не только повторял слов, но и понимл их отчсти, — потому что действительно зткнулся.

Если бы эти стихи стли известны, — они бы уж точно помешли людям н До-Кжвел помнить, что они не хотят ссориться с Гэвином. «Нсмешливые стихи» — это для северян тогд было очень серьезно.

— Что он говорит? — выдохнул Рогри. — Он ведь все повторяет, верно?

— Рогри, — скзл Йиррии, — кк по-твоему, почему в суде свидетельств от демон не принимются?

— Потому что они не люди, — ответил Рогри.

— Потому что они все путют. Они не понимют людских вещей, потому и путют, и этот уж тем более — в нем похоже н человек всего чуть-чуть.

— М-д, — с сомнением скзл Рогри.

Демон приподнялся н лпкх, кк бы в здумчивости, и побежл по песку, волоч зстежку, кк добычу, з собой. А Йиррин, сын Рнзи, смотрел н него. В смом деле, н совете, где прицепилсь к нему эт крох, вокруг было полным-полно всякого другого серебр.

— Берег выбирет меня, — скзл Йиррин, точно, произнеся вслух, зкреплял эти слов в воздухе. — Берег, не море. Ты тоже считешь, что никогд мне не быть кпитном?! — добвил он.

— Подумешь! — скзл Рогри и дже плечми пожл для убедительности. — Ты ж см скзл — они все путют. Великое дело — демон.

Что же до демон, то зстежк ему вскоре ндоел. Посидев возле нее немного и поврщв еще глзми, он перекинулся н сухой круглый комок водорослей, и ветер тотчс поктил его по песку. В конце концов он зцепился з рспорку ккого-то штр д тм и остлся. Это тоже было неплохое место, где можно змереть в неподвижности.

Нперед, когд, —

произнес он, -

Открывть совет
Будет Гэвин, сын Гэвир, —
Если он еще
Хоть когд-нибудь
Будет открывть
Советы! — ндо, чтоб он был
Стреножен, кк конь!

Потом внутри у демон что-то зшелестело и зфыркло. Это он учился смеяться.

Смеяться не тк, кк бездумно хохочут демоны — просто потому, что им рдостно существовть н свете, — по-людски.

Стрнным был этот вечер н Кжвеле. И стрнной — ночь. Если стрж возле корблей у кждой из дружин стоял не больше положенного, то это не ознчет, что все остльные не спли вполух и вполглз. А еще — рсскзывют в скелх — после вечерней еды к Сколтисм в штер собрлось несколько человек; дже и Кормйс Бклн пришел, хоть вид у него и был нхльно-нстороженный; н совете-то ведь они не успели по-нстоящему обсудить, что стнут делть теперь, потому что торопились зкрыть совет — непонятно было еще, что ждть от Гэвин; д и теперь всю ночь з лгерем хозяин «Дубового Борт» следили со всех сторон.

Утром туд пришел Сколтис; кзлось, поступть тк, кк будто ничего особенного не происходит, сделлось тут для всех прямо делом чести, но это — это уже было «имо рэйк киннит» ткое, что стршно стновилось. Но очень может быть, что Сколтис при этом чувствовл себя кк его дед, когд нырял в Водопд Коня, и понимл, что нйдутся люди, которые посмотрят н это тк же.

— Я должен еще что-то скзть? — спросил Гэвин.

А ведь Сколтис знл, что один его вид уже действует н Гэвин, будто н коня слепень. Тьм его рзберет, этого человек по имени Сколтис, сын Сколтис, прозвнного Кмень-н-Плече, по любимой его зстежке с смоцветом.

— Место сбор, - скзл он.

— У меня есть вши Метки. У вс — Метки «Дубового Борт». Не потеряемся кк-нибудь, — скзл Гэвин.

— Хорошо, — скзл Сколтис. Только и было всего рзговору. Гэвин вышел из своего штр уже пополудни, когд н берегу остлись кострищ и следы от штров, у берег стояли одни только «Лось» и «Дубовый Борт». Дже килитту — уже без корбельного лес — они увели с собой, ведь это был общя добыч, вместе ее згоняли. Впрочем, Кормйс н нее с смого нчл глз положил, утверждя, что у него есть знкомый купец, которому выгоднее всего продвть корбли.

Н следующее утро и эти две «змеи», последние из оствшихся н Кжвеле, тоже ушли в море и через некоторое время подняли черные «волчьи» прус.

Гэвин вел «Дубовый Борт» н юг. Его прикзов теперь уж вовсе никто не понимл, может быть — и он см. Внешне это выглядело тк, что они охотятся кк шесть ночей нзд. Имо рэйк киннит.

Гэвин с Йиррином теперь больше не рзговривли. Потому что с Йиррином теперь тоже рзговривл только Гэвин-с-Доброй-Удчей, Кнмели Гэвин, Гэвин Морское Сердце, Гэвин Обмнщик и сколько тм еще прозвищ, — не подпускющий к своей душе никого не то что н десять — н сто шгов. А с Гэвином рзговривл имовлгтн Йиррин Злтейгд. И, кроме того, о чем положено рзговривть кпитнм между собой, они не произносили ни полсловечк.

Кое-кому н этих корблях под черными «волчьими» прусми — особенно Рогри, сыну Вки, — от этого хотелось просто-тки выть по-волчьи. А Пойг, сын Шолт, все время думл о том, что они ведь не охотятся — они просто спускются н юг, вслед ушедшим корблям.

Н второй день плвния впереди вынырнуло кйянское побережье. Море было пустым, словно выметенное. Они свернули н зпд и н следующий день прошли мимо Певкины, где теперь уже никто не поджидл н своих лодкх одинокие корбли. Серые и розовые склы торчли из моря, кк зубы. С юг, куд дул ветер, серые тучи поднимлись в небо, зствляя Фги кчть головой.

Нзвтр, нездолго до бухты Кор, где лежит второй из портов Кйяны, Тель-Кор, Гэвин прикзл ворочть мористее, и целый день они н полном ходу путлись между островкми Кйнум, при ветре в првый борт. «Ветер меняется», — скзл Фги. Поэтому следующий день две «змеи» провели н стоянке под берегом одного из островков.

Утром н другой стороне пролив девочк псл десяток коз. Девочке чужие корбли, стоящие длеко внизу, без прусов и мчт, кзлись чем-то невероятным и совершенно непохожим н все, связнное с козми и козлятми. В этих склх горцы могут прятться хоть всю жизнь, нрвы у них жесткие, кк и здешние кмни, д и луки их с нклдкми из козьих рогов годятся кое н что. И когд рзбивется н здешних склх корбль — для них счстье, вон сколько добр привлило, несчстье, когд приезжет достойный плнттор и ликтор с Кйяны, который невесть почему считет эти островишки своим влдением, несчстье, потому что нужно ему устривть прием, угощть козьими сырми и выпровживть обртно, ндеясь, что он в свои влдения больше не явится. Жили себе с упрвляющим, лдили мирно-тихо — и дльше будем жить.

А в первом дневном чсу по верхушкм скл поползли тучи, девочк, кутясь в кожушок, погнл коз в згон, и когд он зкрывл плетеную дверь згон, н кожушке ее и н нечесных волосх уже плотно лежли водяные кпли. Потом сорвлся шторм, и якоря «змей» стонли н склистом дне.

Н следующее утро не тк уж длеко от пролив с « Дубового Борт» приметили впереди слев прус. Впрочем, с «Лося» его приметили тоже. Крохотное суденышко бежло впереди них. Для спсения от пиртов есть только дв способ: отпрвлять торговые корбли хорошо охрняемыми крвнми или ноборот — перевозить грузы и пссжиров понемногу, россыпью крох с быстрыми треугольными прусми, ндеясь, что н все эти фндуки, дрды и кнгии северных «змей» попросту не хвтит. Ккя-то чсть проскочит, ккя-то — что ж поделть — нет.

«Дубовый Борт» и «Лось» срзу стли рсходиться в рзные стороны, зхвтывя кнгий в клещи.

Точнее скзть, они попросту покзли, что девться ему некуд — при желнии его зпрут с легкостью. Кормщик н кнгий не поверил и попытлся свернуть к берегу, но тут же «Дубовый Борт» встл ему поперек курс. Это был игр лисицы с мышью. Все это понимли. Првд, н «Дубовом Борте» «стрший нос» получил прикз держть своих людей нготове, но эти доспехи и щиты были тк — для устршения.

Корбельщики н кнгии обреченно спустили прус. После чего, уж кк водится, нчлись переговоры. Гэвину не понрвилось то, что мышь пытлсь удрть, с другой стороны, ему это понрвилось, — возможно, мышь был богт.

— Что у вс? — крикнул он. — И смотри, кормщик, не ври, — все рвно ведь я твою утку перепотрошу до последней досочки.

— Ничего у меня нет, — скзл тот. — Путник везем. Путники у меня люди богтые, они вм зплтят. — Потом он вдруг сплюнул и рявкнул: — А, збирйте хоть и меня с душой вместе! Говорил тмошняя колдунья — не выходи, под Блли-Кри чужие корбли вечор видли! Ах ты ж… — и дльше следовл ругнь, понятня дже тому, кого не обучли «языку корбельщиков» при помощи недлинного, простенького южного зклинния, которое северянм, првд, в то время все рвно не нрвилось, — после него полчс в голове шумит, кк будто мысли всех людей вокруг подцепил.

Путник и впрвду был богтый. Достойный плнттор и ликтор возврщлся к себе н Кйяну, домой.

Он перешел н «Дубовый борт» внешне тк же спокойно, кк если бы это было еще одно судно, подрядившееся довезти его. Из его свиты Гэвин взял только одного человек. Этот человек стоял возле плнттор и ликтор тк прочно, кк будто бы имел к плнтторовой фигуре отношение ткое же, кк дорожный плщ или шляп — довольно стрння шляп, что-то вроде берет с нушникми н меху. Чего только не носят эти люди н юге!

Стоящий н корме кнгия плнттор (достойный путник вышел туд, когд подходил лодк с «Дубового Борт») поглядел н Гэвин, н «Дубовый Борт», н «Лося», виднеющегося в отдлении, н кормщик, потом скзл:

— Возможно, я был непрв, когд побуждл вс торопиться с выходом в нынешнее утро, но теперь уже ничего не поделешь.

«Я выжму из него четырест сотен серебром», — подумл Гэвин.

Вероятно, все это было именно тк. А может быть, и не тк.

Во всяком случе, тк это должно было быть у Гэвин-с-Доброй-Удчей, и он уж пострлся не отступить в сторону ни н шг.

Нсмешливые стихи — это в то время для северян было очень серьезно.

Конечно, соствлять их не перестли. Однко в открытую… Либо для совсем уж врг, либо лучше после этого срзу зсесть у себя в доме, сложить поближе все оружие, ккое под рукой есть, и созвть туд с собою друзей и родичей.

Обычно же изобретли ккие-нибудь обходные способы. Смым простым было, конечно, не нзвться. Вот нсчет той пряди в восемь строк, которую рсскзывли остроумные люди о схвтке н Плоском Мысу, где погиб дед Хилс Йолмурфр, и которя в ншей повести скзн тоже, — тк и не ншли втор, хотя рсскзывли ее все охотно.

Подумывли в свое время срзу н трех рзных любителей ткие стихи прилживть; кждый из них был шутник либо злоречивец, однко все трое отговривлись и утверждли убедительно, что в первый рз сми услышли от того-то и того-то, зтем дльше передвли, отчего бы нет; словом, тк это дело и не выяснилось. Будь что-нибудь, кроме подозрений, Хилс, сын Моди, тк бы это не оствил, д и кроме его отц в той схвтке погибли либо побывли некоторые состоятельные люди, отчего нзвться никто не посмел. Одни из обходных способов изобрел см Йиррин: эти вот восхвлительные с нсмешкой песни-споры, где втор делет вид, что с восхвлнтелем он во всем зодно, нсчет хулителей удивляется: откуд только могут брться н свете нпрслинники и злоречивцы? — д и то, не мирволь к нему тк Гэвин, побольше досдуй, д поменьше смейся Кетиль, котopoй выпл сомнительня честь стть героиней первой «йирринэзлт» н свете, — сыну Рнзи это тоже бы тк просто не сошло.

Ну способ подревней и в то время почще применяемый, тем более что подходил и для совсем коротких стихов, но и почитлся кк требующий искусств, — это сложить стихи тк, чтоб можно было их истолковть н обе стороны: и н восхвлительиую, и н хулительную. Вот те стихи, которые в нчле нынешнего лет зкзл сложить певцу в своей дружине — не Плли Кше, другому — нсчет Йиррин Сколтиг, сын Сколтис, были именно из тких:

Будь у Гэвин
«Змей» и побольше,
Ему ведь для кждой из них
Легко отыскть
Князя волн, что б смог
Почитть себя
Уж нверняк
Первым из
Своего род.

Здесь восхвление нрочито велико, пышное «князь волн» — одн из змен слов «морской князь», кк зовут кпитнов порой, — кк бы прикрывет, н деле подчеркивет то, что певец Йиррин не нзывет ни «имовлгтн», ни, нпротив, «влгтн».

Сколтиг некоторое время охотно повторял эти стихи и приятели его тоже. Возможно, он считл, что ему, рз он сын Сколтис Широкий Пир, не говоря уж о его бртьях, ничего не посмеет сделть ни Гэвин, который был тм нзвн по имени, ни Йиррин, который не нзвн. Что же до Гэвин, то он или предпочел истолковть их кк хвлу, или одн Чьянвен у него тогд был н уме, или он полгл, что Йиррину не нужно нпоминть, кк н ткое отвечют, — или все это вместе. А Йиррин, уж конечно, не зтруднился бы подыскть слов для подобных же стихов в ответ, ибо искусств унего н это хвтло, — но именно в то время он полгл, что теперь должен отвечть н ткие вещи не кк певец, кк кпитн.

И что единственный ответ — это добиться кк можно скорее того, чтобы ни у кого рздумий не возникло, кк его нзывть, кпитном или кк бы кпитном.

Возможно, он считл бы инче потом, когд сделлся бы более зрелым человеком. Очень может быть.

А мы, пожлуй, вернемся к словм о том, чем были для тогдшних люден нсмешливые стихи.

Кроме повод для войны, и рспрь, и убийств, они бывли еще и весной, прорщивющей трвы и дющей овцм руно и скоту приплод. Н весенних пляскх, н прздникх компния прней и компния девушек обменивлись в веселой перебрнке ткими четверостишиями, что иные из них, скжи их не н прздник и не в стихх, просто тк, были б прямо возмутительны; но это ведь вы можете услышть в любой деревне в это время и до сих пор. Попробуйте-к, встньте против них! Чего только не нговорят вм веселые девчонки: и лысый, и хромой, и дурк, и не ходи к нм н круг, все одно не ддим тебе ни одной, смой некзистой, не про вс ткие, кк мы, крсвицы, подйте нм молодого д кудрявого! И если вы ткой же молодой и кудрявый, кким был Йиррин, когд ему говорили все это две тысячи лет нзд, то отвечйте смело:

Крсвицм ведь
Крс не н век,
Пожелтеете, кк брюкв,
Д рскетесь!..

А если нет, тогд, конечно, лучше не ходить туд… А еще они бывли преступлением.

Кялгья, хулительня песня, сделння в ндлежщем рзмере и првильно исполнення, — з это можно было судить н сходе, но обычно до сход не дотягивли, рзбирлись по-свойски, но при этом и побивлись — в тких песнях есть что-то, похожее н колдовство и н Темное колдовство.

Нсмешливые же стихи, нписнные в любом рзмере и хоть в две строки, но о людях, живущих в одном доме (не одни лишь родичи), если никто из них не проезжий гость, — это тоже ужебыло преступление. Тк, можно, хотя это и дурно, обрюхтить троюродную сестру, — но не родную.

Это было не для сход. По зкону это было подсудно домохозяину, кроме всей прочей влсти нд домочдцми, что у него есть, в его воле было поступить кк угодно — до смертоубийств смому или кому он повелит. Общин-округ отдвл это дело ему, дльше не вмешивлсь. Возможно, потому, что это считлось не смым вжным преступлением, возможно, потому, что слишком междустенным, внутренним, своим.

Не зню уж, прво, — тк ли чсто это бывло, но нши предки любили в зконх все предусмотреть, — тк вот, не зню, в скольких крях всего, но и в Хюдгбо, и в Эльясебо был зкон, где говорилось, что после ни нкзнному, ни его родне не полгется требовть и брть виры ни з смерть, ни з увечья.

Чтоб подтвердить это, нужно было только присягнуть с двумя (в Эльясебо с четырьмя) соприсяжникми при четырех домохозяевх-соседях, что все именно тк и случилось, стихи можно было и не приводить. Но присягли, конечно, еще реже. Только если родичи рботник, или дружинник, жившего в кормлении, или муж, если он жил (иль живет) у жениной родни, учиняли шум и домогтельств, и пытлись подть в суд з «незконное нпдение»… и тк длее, и ндобно было им зткнуть рот. У Йиррин не было родственников. Во всяком случе, родственников, которые стли бы учинять шум.

ПОВЕСТЬ О СИДАЛАНЕ

По утрм бни Эзехез рботл у себя дом: Рият знл это и торопилсь, чтобы зстть глву могущественной семьи Претви, зпрвляющей Млым Советом (увы, не всею Кйяной), прежде чем он отпрвится куд-нибудь по делм или для встреч. Плнкин Прибрежной Колдуньи приостновился н выстуженной ветром-горняком улице, в то время кк один из двух ее скороходов изъяснялся в рке ворот с незримым во тьме окошк привртником, прося гостеприимств и доступ в первый двор для плнкинщиков и свиты своей госпожи и сообщения почтенному кзнчею Млого Совет (одному из двух кзнчеев) о том, что Рият, кустодитор побережий, желл бы рзговор с ним.

Возможно, — подумл Рият, — лучше было бы обойтись без слов «кустодитор» и привкус, который оно придет ее посещению. С другой стороны, он приехл именно кк кустодитор. Он волновлсь, и любя мелочь в предстоящем рзговоре кзлсь ей способной все решить. Тем более что н свете есть слов, которые нельзя считть мелочью.

В последние три год со словми стли обрщться очень осторожно, если эти слов (и должности, что ими звлись) пришли из Хиджры. Кустодитор, если ж требовл служб, многие нынче предпочитли звть Прибрежной Колдуньей. См-то Рият был чужестрнкой здесь, для нее об слов были одинково чужими, но, поживши в столичном Сидлне, нчинешь понимть привкус слов. Бни Эзехез был в своей зимней «комнте бдений» и не вствл с возвышения, н котором уютно сидел, скрестив ноги и зкутвшись в теплый хлт; но зто его писец (человек ловкий, знющий и чсто незменимый), отложивши рди этого доску и прибор для туши, почтительно ввел Рият через плотные мягкие знвеси, постелил для нее покрывло н возвышении и придвинул вторую жровню тк, чтобы к ней шло тепло, — покуд почтенный хозяин и гостья обменивлись первыми словми.

— Кк плменеют твои щеки, — поприветствовл бни Эзехез колдунью модным комплиментом. — У тебя столь здоровый вид, что они ярки, кк две свечи.

— Колдуньи всегд хорошо выглядят, — отклонил комплимент Рият, кк это положено по првилм учтивости, — но достойно удивления то, кк свеж и бодр ты, обремененный столь многими зботми. Дел не портят цвет твоих щек, бни Эзехез.

Бесшумно ступя, писец уже ушел, и з ним сомкнулись теплые знвеси.

— Ккое тм, — отвечл бни Эзехез, — они иссушили меня, и лицом я стл желт, кк цвет шфрн. Это свет от жровни льстит мне. А дело, с которым ты пришл, должно быть, сроднит мое лицо с шфрном еще больше.

— Некоторое число дней нзд, — проговорил Рият, — ты просил меня проследить з поездкой человек из семьи Кйнуви, отпрвляющегося н остров Кйнум, что носят с его семьей одно имя.

Ткя просьб не обрдовл ее. «Он хиджрез, — скзл он тогд, — он совершено явный хиджрез, но этих его воззрений н то ведь только и хвтет, чтобы купить себе должность ликтор». Эт чужеродня и непонятня, скопировння некогд без никкой к тому ндобности вещь превртилсь н Кйяне в почетную ненужность, которую исполняли, не выезжя из своих поместий; потом вот сделлсь поводом для выржения политических симптий.

— Весь его хрктер можно уложить в дв слов: «высокомерня лень»; лень не дст ему учствовть в чем-нибудь, высокомерие — позволить, чтобы его деньгми или именем воспользовлся кто-то другой. И мне было бы очень горько, если бы человек столь почтенного родств, не обиженный деньгми и умом, окзлся змешй в чем-то недобром. Он безопсен — это кжется очевидным. Однко, — знчительно проговорил бни Эзехез, — я могу ошибться, кк ошибется всякий человек, пытясь оценить другого. А очевидные вещи могут быть нрочно сделны столь очевидными.

Рият могл только мысленно вздохнуть. Где в бни Эзехезе зкнчивются истинные подозрения и нчинются чувств кзнчея, ему смому трудно было бы определить.

Конфискции тоже кормят кзну.

А кзн в то время непрестнно бывл голодн. Будущий порт в бухте Сило приносил пок одни рсходы; серебр в кйянской серебряной монете стновилось все меньше, меди все больше, но это, временно помогя, приносило новые сложности. Способы, ккими добывло деньги кзнчейство, стновились необыкновенными.

С другой стороны Млый Совет осждли тревожные вести со всех концов, единственным войском, н ккое он мог положиться при любых обстоятельствх, оствлсь немня дружин «мореглзых».

— Блгорзумные люди предпочитют сейчс быть дом, не мерить морскую глубь, — продолжл бни Эзехез.

— О нмерении отпрвиться осенью взглянуть н свои остров он зговривл еще зимою; но, если бы дело шло о том лишь, чтобы увидть, кк тм нищенствуют горцы н его островх, можно было бы и отложить поездку до более безопсных времен.

См Рият полгл, что бни Вилийсу просто лень было менять однжды принятое решение о поездке. Но он соглсилсь.

— Я помню это, достойня Рият. И те, — продолжл бни Эзехез, — несколько мимолетных слов, которыми мы обменялись позвчер, повстречвшись в доме друзей, меня не утешили.

«Встреч в доме друзей» — тк именовлись приемы, что двли у себя в Сидлне видные сновники.

— О нет, совсем не утешили. «Пок нет ничего подозрительного» — это непрвильные слов.

Это был двнишний рзговор, и Рият не хотелось его возобновлять.

— О бни Эзехез, — вздохнул он, — чья мудрость рвн лишь знятости делми, из-з которых невозможно отвлекть свою пмять для моих невжных рзъяснений. Методы, которыми я выбирю время для нблюдений, конечно, не совершенны. Но они смые ндежные из тех, которые я зню. Четыре против одного, что сотвори этот человек что-нибудь недоброе, я ничего не смогу сделть, потому что следить з ним от одного зкт до другого я не могу. У меня еще четырндцть человек, з которыми ты тоже просил приглядывть, и восемьдесят шесть Мест н побережье.

— По крйней мере ночью, когд ты не можешь следить з Местми…

— А ночью он спит. Не зню, что еще можно делть в темноте, ночью в зеркле окзывется видн одн темнот.

— Ты горячишься, о Прибрежня Колдунья.

— Для меня ровным счетом ничего не знчит то, что это бни Вилийс, не бни Тевез, бни Пвез или лодочник из порт, — возрзил Рият. — Ты ведь знешь, бни, что я не стновлюсь добрей к человеку оттого, что окзывлсь вблизи от него.

— Добря Рият, после того кк ты скзл мне, что тебе просто нужно было мое семя, — ибо семя мужчины почти тк же, кк его свежя кровь, годится для вычисления его Имени-в-Волшебстве, — я не сомневлся бы больше в этом, если бы дже прежде испытывл сомнения.

— Это было не совсем тк, — скзл Рият, мягко соскльзывя с «гостевого мест с возвышением», и улыбнулсь. — Это было не только рди Имени-в-Волшебстве. А если я горячусь, то сейчс ты, может быть, и см увидишь, з чего. — Зеркло было уже нстроено, и ей оствлось только вынуть его из изящного лкового чехл; Рият полгл, что вод нйдется где-нибудь прямо здесь, в комнте, и точно — в оствленном писцом приборе для туши стоял чистя вод, преднзнчення для смывния неверно нписнных знков с тбличек. Продолжя рсскзывть, он выплеснул н зеркло почти полгоршочк. Бронз потемнел, втянув в себя отржение лиц Прибрежной Колдуньи и шерстяной обивки стены у нее з плечом; в следующее мгновение бессловесня нить прикз вздрогнул между Рият и зерклом, и отржение исчезло, сменяясь толстыми темными доскми и фигурой человек в дорожном плще, что виднелсь нд ними по пояс.

Человек смотрел вниз, вцепившись рукми в доски фльшборт, и н лице его, которое плотно обтягивл своими нушникми тепля крим н меху, нпряженно зстыло выржение блгодушного внимния к бегу волн, проносящихся у него перед глзми. Потом Рият прикзл изобржению немного отодвинуться, и теперь в нем появился еще и доверенный рб бни Вилийс, кк всегд, стоящий от него по левую руку, и с другой стороны — зкрепленное вспомогтельное рулевое весло, то есть его рукоять, чсть кормовой плубы и несколько человек н ней, видных только мельком. Потом корбль, который видел в зеркле Рият, отодвинулся еще дльше: нд ним выгиблся черный треугольный прус острым концом вниз; и прус, и длинный низкий корпус почти сливлись с темными волнми.

Рият передл зеркло бни Эзехезу, повторив для него те же ркурсы в той же последовтельности, но помедленнее, чтоб он мог рссмотреть. (Бни Эзехез утверждл, что годы и знки, выписнные тушью, испортили ему зрение. Но Рият знл, что н смом деле видит он превосходно.) Попутно он объяснял кзнчею кое-что из того, что проходило перед его глзми; н корме «змеи» з это время почти ничего не переменилось. Чтобы отдть зеркло бни Эзехезу, ей пришлось придвинуться довольно близко — не снимть же зеркло с серебряной цепочки, которой оно прикреплено к поясу.

— Итк, ты видел только то, кк его перевозили в эту… «змею» в открытом море.

— И тогд я стл нблюдть уже почти непрерывно. Но здесь — ты видишь — ничего не происходит, они идут н юг, только и всего.

— А достойный бни Вилийс взирет н бег волн с кормы, кк гость. И это, — добвил Эзехез, — ты нзывешь «не подозрительно», добря Рият?

— Если его не тщт з кормой н веревке, чтоб был сговорчивей нсчет выкуп, — это еще не знчит, что он не пленник, бни. И ты ведь видел вымпелы. Позволь, я покжу еще рз.

Чтобы рзговривть было удобнее, он уже присел н крй возвышения рядом с кзнчеем. Подумв, Рият рзвернул слегк изобржение — фигур бни Вилийс по-прежнему был в середине, д и не могл он окзться нигде в ином месте, но теперь вымпелы нд верхней кормовой плубой стли видны полностью, тк кк их рзворчивл ветер.

— Он идет под своими знкми, — проговорил Рият. — Они все всегд ходят под своими знкми. Если бы он не ушел в кюту, я бы и его смого тебе покзл. Но вымпелы — вот эти дв прямоугольник, — и есть щиты, белый и черный. Это тк же ндежно, кк если бы н корбле был прус из пурпурной мисской прчи. Может, они когд-нибудь и поднимют чужие вымпелы, но я ткого не слыхл, бни Эзехез.

— По-твоему, из-з этого опсться следует м е н ь ш е?

— Бни! — кчнул он головой. — «Мореглзый» будет служить любому, кто зплтит достточно, но ннять Кнмели — н это не хвтит серебр Вилийс и всех хиджрез вместе. Нет, дело просто в случйности и в выкупе.

— Ты хочешь, чтобы и я был в этом уверен? — скзл бни Эзехез.

— Д.

Одновременно Рият отодвигл изобржение тк, что в бронзовой рмке теперь были видны две «змеи», идущие одним курсом, но довольно широко рзойдясь друг от друг, — чтобы был больше обзор у дозорщиков, выглядывющих добычу.

— Потому что от этого звисит то, что ты хочешь попросить?

— О бни, кк ты мудр, — выдохнул Рият.

Изобржение вдруг пошло зеленовто-рдужными кольцми, в верхней чсти зеркл пропло, и эт светля мтовя поверхность отшлифовнной бронзы стл стремительно рсходиться дльше.

— Вод почти высохл, — проговорил Рият. — Кк тут жрко! — Но он не поднялсь, чтобы смочить зеркло зново. Бни Эзехез все еще держл зеркло у себя. А Прибрежня Колдунья уже придвинулсь к нему совсем близко.

— Кк много ты хочешь просить, Рият? — скзл бни Эзехез.

— Это ведь будут деньги не из твоей кзны, от Светлой и Могущественной. — Хиджру в то время многие, и не только н острове Алого Дркон, избегли нзывть по имени смого город. — Быть может, ты думешь, он не зплтит? Зплтит. Зря рзве Светля и Могуществення, Влдеющя Двумя Мечми, объявлял об этом во всех портх? Им просто придется теперь плтить. А я отдм из этих денег в кзну сколько ты зхочешь — треть… половину… ну, может быть, дже две трети.

— Я хочу знть все, не чсть.

— Всего две «змеи». Они идут н юг, вдоль ншего побережья. Д я буду следить, куд они идут. Вилийс н борту «Бирглит», знчит, глядя н него, я смогу смотреть н «Бирглит», вот кк сейчс. Все остльное придется отложить, — продолжл Рият, — но дело того стоит. Я не зню, почему теперь он всего с двумя мчтми и ндолго ли это, тк что ндобно спешить, пок их не стло больше. А если успеем — может быть, Светлой и Могущественной придется дже плтить ту нгрду, что в пять рз больше, чем з мертвого! Я могу выехть сегодня, срзу — и тогд н том берегу, в Тель-Претве, буду звтр около полудня.

— Ночью, — скзл бни Эзехез. — Через горы. Ты хочешь, чтобы тмошние дороги и рзбойники лишили Алого Дркон его Прибрежной Колдуньи.

— Бни, я выслушю все, что тебе не нрвится, но пусть это будет все срзу, когд ты дослушешь.

Он дослушл. Рият знл, что н смом деле бни Эзехез вовсе не осторожный человек. Осторожный не был бы сейчс кзнчеем, не был бы влдельцем бухты Сило и вообще не был бы Претви, пострлся бы укрыться в тихом уголке, в поместье с зимним и летним домми и фонтнми во внутреннем дворе, впрочем, можно и без фонтнов. Кроме того, он знл, что бни Эзехез — когд приходится принимть решения — нередко просто делет вид, что ему нужно посоветовться с другими членми семьи, сейчс и вовсе перед ним было предложение, где без остльных Претви можно обойтись.

— Я знл, что ты колдунья, Рият, — скзл он, — но я не знл, что ты еще и скзочниц. Военные глеры выйдут в море по прикзу кустодитор, дже если им придется оторвться чересчур от берег. Здесь тебе не нужно ничего от меня. Корбль — допустим, я действительно отпрвлю послние в ншу контору в Тель-Претве, и тебе выделят, скжем, «Девчонку из Синтры». Но корбельщиков я не смогу выделить. Где ты нйдешь корбельщиков, достойня Рият, соглсных игрть в эту игру? В море нечсто ходят смоубийцы.

— Увы, — скзл Рият, — тм и впрвду нужны будут мтросы и кормщик, чтобы стрлись з совесть, не з стрх. Но ведь ты знешь, — еще более вкрдчиво продолжл он, — что меня слушются все три зклинния из Триды Сидж. Сколько человек н «Девчонке из Синтры», о бни Эзехез?

— Семь, — отвечл тот. Чтобы рсскзть все о любом из своих корблей, своих предприятий и своих сделок, ему не ндо было зглядывть в тблички.

— Стло быть, ты уступишь мне трех демонов, и корбельщики у меня будут. Зметь, — добвил он, — я ведь тоже скупю очеловечившихся демонов, только мне это труднее — у меня же нет стольких гентов, и торговых контор тоже нет. Но четырех я возьму своих — это все, что у меня есть, инче я бы не просил, бни Эзехез.

— Ты увидел это в зеркле, — скзл он.

— Я увидел это в зеркле, — соглсилсь Рият.

— Ты и впрямь соствляешь ндежные выборки, достойня Рият, — скзл бни Эзехез.

— Д, я опсн. Ты ведь тоже опсен для меня. Ты очень опсен для меня, бни Эзехез. Ты особенно опсен вот сейчс, когд держишь мое зеркло в рукх, я — точно невольниц, которя отдл господину свою цепь и влсть нд собой, ты очень опсен, поверь. — Ее голос едв зметно изменился. И теперь слово «опсен» ознчло уже совсем другое.

— Чем может быть опсен стрый, дряхлый причльный брус для быстроходной дрды, которя збросил н него свою цепь н то время, пок он стоит у причл?

Хотя бы тем, что он не ткой уж и дряхлый, — негромко зсмеялсь Рият.

При всей своей искушенности он был весьм простодушн в отношении своих женских чр, зодно и того, чем можно польстить мужчине лучше всего. И, может быть, ошиблсь в силу этого простодушия; может быть, и нет.

— Ты стновишься тоже все опснее, Рият, — скзл он. Рият не отодвиглсь. Только ее голос опять стл деловитым.

— Когд тебе пондобились бы двойники, ты меня позвл бы, кого же еще? Просто я узнл бы в последний момент. А тк я зню зрнее. Только и всего.

— А если ккой-нибудь случй, из-з которого мне пондобится сырье для двойников, придет звтр? И не хвтит кк рз тех трех, которых ты зберешь?

— Н это можно ствить десять тысяч против одного, — вздохнул Рият. — И я, конечно, зплчу з них.

— Зплти, — соглсился бни Эзехез.

— Зто предствь себе, что можно выигрть. Шестьдесят тысяч — хорошо, пусть дже двендцть! И к тому же…

Алый Дркон еще не осмеливлся открыто противостоять хиджрским Двум Мечм или хотя бы требовть пересмотр союзнических договоров. Но семья Претви (точнее — бни Эзехез клич Претви и бни Симлуз клич Претви) приобрел кусок побережья в проливе Албй, где торговцы из Кйяны появлялись все чще и добивлись влияния и сделок в столицх тмошних госудрей все больше, пользуясь тем, что эт внутренняя и не очень выгодня торговля был оствлен Светлой и Могущественной в небрежении. Зтем окзлось, что Кйянскя республик строит тм порт, опрвдывя это в глзх верховенствующей союзницы нуждми своего хлебного ввоз, — порт, в который могли бы зходить зерновозы с нибольшей осдкой и курсировть нпрямую между бухтой Сило и Тель-Мусвтом — портом Сидлн. То, что в подобный порт должен потом хлынуть вывоз со всего регион, вслух не произносилось.

Зтем вблизи Сило стли птрулировть в море военные корбли с лым дрконом н прусх, хоть и без опознвтельных знков Кйяны. И если Сидлн использовл пнику, рожденную корблями Кнмели Гэвин в Гийт-Чнт-Гийт, для того, чтобы глеры слым дрконом окзлись столь длеко от кйянского побережья, — то недвнюю встречу этих глер с чернопрусными «змеями» вблизи от будущего Тель-Сило, окончившуюся для них столь печльно, Хиджр использовл, чтобы ее официрий в Сидлне спросил бни Эзехез, не кжется ли тому, что рзумнее и безопсней будет поствить охрну его влдений в бухте Сило под контроль обеих стрн-союзниц.

Это было позвчер, н той же смой «встрече в доме друзей».

Бни Эзехез уклонился от ответ и перевел рзговор н свою непомерную знятость делми кзнчейств.

Голов Кнмели был бы неплохим ответом н вопрос, прозвучвший дв дня нзд, ответом, впечтлений от которого хвтило бы н несколько недель. Но, с другой стороны, ткой ответ мог быть воспринят кк открытый вызов.

— Ты отличня скзочниц, Рият, — скзл бни Эзехез. — А ведь все это ты извлекл из того, что нблюдл з вещми вот в этом зеркле з время, которого хвтит, чтоб в чсх утекло н дв пльц воды. — Зтем он добвил, возврщя ей зеркло: — А что будет, если ты понблюдешь еще н один плец? Может быть, увидишь ткое, что поломет всю скзку.

«Ему все-тки кжется, что я отношусь к этому делу не просто тк, что для меня тут чересчур много личного, — подумл Рият. — И он ведь прв; только толкует он это личное нверняк неверно. А если я повторю еще рз, что бни Вилийс тут ни при чем, он мне еще больше не поверит».

— Я хочу рсскзть, что мне приходится обычно видеть, — проговорил он медленно, длее с зтенной угрозой или, может быть, яростью. — И если уж точно говорить — то н е видеть. Потому что, когд н тком вот корбле с черными прусми решют огрбить нши берег, они пристют в темную ночь, ткую темную — рзве что сумсшедший рыбк выйдет в море менять сети; потом все, кто бы мог сообщить о нпдении, окзывются перебиты прежде, чем зметят где шевеление, — иногд прямо у себя в постелях. Потом н берегу все переворчивют вверх дном и уходят — еще до рссвет, когд я их вижу, они уже в море — и вот тогд я смотрю, кк они ныряют з горизонт, с этими своими нхльными вымпелми нд кормой!

— И я нчиню, — добвил он, — думть: все, что я делю кк Прибрежня Колдунья, бессмысленно, и только н то я здесь и нужн, чтоб подглядывть з зговорщикми. Конечно, бывет, я их двлю: или птруль поспеет-тки вовремя, или еще что-нибудь. Это их рзве остнвливет? Не остнвливло никогд, и не остновит. Только и меняется, что они лезут опять, в тех же местх, но с новыми уловкми, или в новых местх со стрыми уловкми, мы з ними не поспевем и не будем поспевть, потому что никого нельзя догнть, если бежть з ним следом. И знешь, что нужно, чтоб поспевть з ними?

Обнружилось вдруг, что Рият уже двно не сидит, стоя выговривет все это не то бни Эзехезу, не то стене з ним.

— Чтобы нучиться что-то с ними делть — и не только с ними, — может быть, я и ошибюсь, бни, но просто-нпросто нужно нучиться быть ткими, кк они. Сумсшедшими, быстрыми и безжлостными. Очень сумсшедшими, очень быстрыми и очень безжлостными. А пок, все остнется, кк сейчс, — я буду смотреть, кк они уходят от берегов, з охрну которых мне плтят, между прочим, — и хохочут — и я зню, нд кем они хохочут: ндо мной!!!

— Ты это говоришь, — негромко спросил бни Эзехез, — о «мореглзых»? Или обо всех пиртх?

— Ккие могут быть ещепирты? Они истребили всех остльных. — Это было преувеличение, конечно; но в Гийт-Чнт-Гийт это было не очень большое преувеличение. — Они не любят соперников. Кк и Хиджр.

— Быть может, ты все же взглянешь н то, что происходит сейчс н этой смой «Бирглит», достойня?

Рият послушно повернулсь, не збыв при этом, что движения ее должны оствться плвными и гибкими, кк у двдцтилетней. Но все-тки в то мгновение, когд он, подойдя к подстилке писц, нгиблсь з водой, ей покзлось вдруг, что весь нпор, пригнвший ее сегодня с утр в этот дом, где почтенный кзнчей утром — обычно — рботет, принимя посещения только в необыкновенных случях, нпор, рожденный счстливой идеей и стечением счстливых обстоятельств, иссяк вместе с этой последней вспышкой — и теперь, если бни Эзехез, почтенный и многомудрый, не соглсится с ее предложением, он будет ему блгодрн и признет, что это блгорзумно. Но он этого ему никогд не простит.

Рият выплеснул н зеркло остток воды из горшочк, не зботясь о том, что большя чсть проливется н пол.

Две «змеи» по-прежнему шли н юг.

— Мне придется послть с тобой Дэге, — проговорил бни Эзехез, не глядя н нее. Дэге — тк звли писц.

Потом он объяснил, поморщившись стрдльчески:

— Мне ведь нужно нынче после полудня быть н ншей верфи в Тель-Мусвте — нынче ткой ветер!

— Дэге отдст тебе троих, которых выберет он, — добвил еще бни Эзехез.

— Я.

— Достойня Рият, — возрзил кзнчей, — он их знет, ты их увидишь в первый рз. И я хочу, — скзл он еще, — чтобы ты помнил собственные слов: «Мы должны нучиться быть безжлостными».

Он чувствовл себя стрым, очень стрым. А ведь Рият был из тких женщин, рядом с которыми поневоле человек делется моложе. Но некоторое время нзд он произносил слов, которых не ожидешь от женщины, ибо политик н языке, кким говорят люди н острове Алого Дркон, зовется пи-пиш — «дело мужей».

— Вилийс из клич Кйнуви? — спросил Рият. — Ты о нем?

— О ком бы то ни было.

«Я был дурой, что спросил вслух», — подумл Рият.

ПОВЕСТЬ О МОРЕ, ЧТО МЕЖДУ ДОЙАС-КАЙНУМ И ЗАПАДНЫМ ПОБЕРЕЖЬЕМ ДО-КАЙЯНА

Четырест сотен серебром — это много. Тут ндобно скзть, что собственных денег в те времен дже и в Королевстве почти не чекнили. А уж н Внешних Островх и вовсе окзывлись монеты со всего свет. Но больше всего попдлись тм хиджрские серебряные хелки или ккие-нибудь монеты, отчекненные им в подржние. Н меру серебр их идет тридцть шесть или тридцть семь. Стло быть, сотня серебром — это три меры или чуть поменьше.

Сильного рб можно было купить н Торговом острове з полторы меры серебр. А вот виру з смерть свободного человек плтили — одну сотню серебром, з свободнорожденного — две сотни, з свободнорожденного и именитого человек — четыре сотни. Тк и в зконх говорится.

И почему у Гэвин н уме были именно сотни сейчс — определяйте, если вм хочется присмтривться к тому, кк бродят в человеке мысли, которых лучше бы не было. А еще ндобно скзть, что все хозяйство, скжем, Рнзи, Йирринов отц, едв дотягивло по цене, если б кто вздумл купить его, до девяти мер серебром — мер, не сотен. Првд, этот Рнзи был совсем бедным человеком — у него не было ни единого рб. А Сколтисы, которые почитлись несусветными богчми у себя в крях, стоили — говоря по-южному — где-то этк под четыре тысячи мер серебр, если обртить в деньги и Серебряный Явор и все, что только можно. Гэвин, сын Гэвир, у себя в крях тоже считлся несусветным богчом.

А все-тки, кким бы богтым человеком ты ни был и сколько бы издольщиков у тебя н землях ни сидело, — все одно земли н Внешних Островх тк скудны, что с них можно рзве что только прокормиться. Чтобы жить тк, кк они живут, и не просто здвть пиры всей округе, рздривть н них сокровищ и кормить у себя в доме стрнников, и дружинников, и всякого, кто зхочет, — именитые люди просто-тки поневоле должны стновиться кпитнми и отпрвляться з море — в торговую поездку, или в Королевство з рбми, или н юг — з хелкми, крсиво отчекненными из серебр.

И если тк посмотреть, то Гэвин, отпрвляясь в этот поход и зтртив н то, чтоб снрядить его (опять-тки деньгми считя), трист двдцть мер серебр и ни единой монеткой меньше, — и впрвду выскреб, честно скзть, все, что только мог. Дже знменитые и тинственные сундуки н Щитовом Хуторе опустели больше чем нполовину. Могло быть не трист двдцть, н треть полегче, но очень многие из общих рсходов — тех, н которые обычно склдывются, — он взял н себя. И вот этих денег Гэвин, сын Гэвир, до сих пор и не вернул. Тк что — поскольку удч в Летнем Пути меряется добычей — для него это впрвду был Злой Поход.

Двйте предствим себе, что это поход кк поход и ничего в нем не происходит особенного. Тогд, стло быть, половину денег ндо будет отдть в общий котел, где их поделят н всех, н «Дубовом Борте» и «Лосе» ничего почти от них и не увидят; и после того, кк отделены будут кпитнм по десять долей з корбль и по две доли кпитнм и кормщикм — з то, что они кпитны и кормщики, — и припомнено будет, кто пришел со своим оружием, кому полдоли, потому что для него кпитн рсстрлся н секиру, и шлем, и доспехи, — получится кждому в крйнем случе по мере серебр, большею чстью по две.

Получется — все рвно это очень большие деньги. Гэвин пок о своих видх н пленник не обмолвился ни словом. Но с ним плвли люди и без того искушенные и способные оценить любого южнин н вес — н вес серебр, конечно. Кто-то из них предполгл себе в уме дороже, кто-то дешевле, но все где-то вокруг этих денег д около.

Что ж, нежднной удче никто не обрдовлся? То есть пончлу рдость-то был. Но он словно бы и зкончилсь, после того кк Гэвин, выспросив у кормщик о его пссжире все, что можно, скзл своим: «А ну, ребят, спустите-к этих двоих в лодку — то они, чего доброго, — тут он усмехнулся, — сми не сумеют — мимо борт промхнутся!» — и вернулся н «Дубовый Борт». Кнгий отпрвился дльше, в Тель-Кору, — чего уж мелочиться, если ткой куш, — две «змеи» в другую сторону: пиртский кпитн отдл несколько прикзний, непонятных бни Вилийсу, и незвисимо поднялся вслед з ним н корму; дверь кюты скрипнул, впустил Гэвин и зкрылсь, и всякую рдость н корме «Дубового борт» кк ножом отрезло.

Потому что из щели нд дверью очень вскоре потянул теплый зпх жир из зжженного светильник.

Кют кпитн — это не совсем кют, кк и штер — уж никк не только его штер. Обыкновенно получется из нее попросту склд смых ценных вещей н корбле, и, если подолгу не нведывться в гости к скупщикм, что помогют перевести эти ценности в серебро, поменьше знимющее мест, - бывет он до того збит, что и не протиснешься. Но в этом походе то ли вещей одновременно и ценных, и объемистых не попдлось, то ли Гэвин их нрочно н «Лося» и «Черноногого» отдвл, — но у него всегд был возможность хотя бы войти туд. А уж тем более теперь, когд «Дубовый Борт» недвно побывл н Иллоне.

Но ведь мог же он, если уж не хотел вынести этот лрец с Меткми н плубу, под дневное солнышко, хотя бы дверь открыть и впустить себе свет! Ан нет. Он сидел тм тртя жир и ветошь и отгородившись от всех.

Не тк двно было время, когд Гэвин к этому лрцу стрлся не притргивться, оттого что ожидл увидеть худое и боялся увидеть худое. Теперь, с первого дня, кк ушл з кормой под горизонт Кжвел, он зходил в кюту и рскрывл лрец всякий рз, когд удвлось улучить время, в чс по рзу, смое меньшее. Ему не ндо было проверять, куд идут корбли четырндцти Меток из шестндцти, что были тм, он и без того знл — куд. Поэтому он просто смотрел. Когд н плубе он не был нужен, он уходил в кюту и сидел чсми нд рскрытым лрцом, зкменев.

Почти весь вчершний день ветер выгибл волну, ливень молотил с рзных сторон, люди н «Дубовом Борте» рзложили дже костер впереди мчты и, зтянув корбль чуть ли не от нос до кормы одним — вроде бы — сплошным штром, грелись кк могли, Гэвин был в кюте, и из щели нд ее дверью тянул чуть зметный горячий зпшок, уже ненвистный н «змее» всем и кждому.

Рз дв случлось, что в ткие минуты в кюту зходили, чтоб позвть его по ккой-нибудь ндобности. Гэвин не удивлялся и не злился; но в третий рз сигнльщик — звли его Агли, — когд ему пришлось делть это, предпочел крикнуть через дверь. Смотреть н это стршнобыло, вот что. Тк вот, бни Вилийс этого зпх, конечно же, не почувствовл. Однко почувствовл его Фги, кормщик, и сигнльщик Агли, спускясь с «боевой кормы» после того, кк вышвырнул в небо несколько возглсов рог («Лось» был достточно длеко, чтоб переговривться голосом). Учуяв этот зпх, едв сумел не выругться и мгновение спустя, мимоходом, одрил бни Вилийс тким взглядом, который едв не пробил неколебимую стену его уверенности в том, что ничего очень уж плохого случиться с ним не может.

Эт уверенность не был особенно рзумной или осозннной. И с ним не могло случиться ч е г о — н и б у д ь дже не потому, что ничего не случется с плнтторми и ликторми — увы, случется, тем более с ликторми, купившими эту должность в нынешние времен. И не потому, что ничего не случется с людьми из клич Кйнуви — скжем, год нзд один из его родичей, двоюродный брт и одновременно свояк, окзлся вызвн в столицу, кк это нынче делется: рескрипт «Земледельческим общинм и горестным жлобм их внимя…», и обвиняют тебя в зхвте земли у общин под лишйниковые плнтции. А кк ее не зхвтывть? Плнтции рсширять ндо или нет? Дерут с тебя штрф, и потом пользуешься этой землей уже вроде бы и по зкону.

Но с родичем бни Вилийс получилось другое. То ли у Претви зуб н него имелся, то ли подозрения — в обвинении выскочил зхвчення земля ккого-то деревенского хрм, стло быть, — тоже тк, кк это обычно нынче делется, — нрушение уже Священных зконов, суд, четвертовние, конфискция. Влияние и могущество пртии «хиджрез» могут помочь против многого, но не против Священных зконов и воющей толпы, которя ненвидит всех плнтторов рзом и хохочет от рдости, когд Претви швыряют ей н головы.

Бни Вилийс купил себе звние диктор восемь лет нзд, и кк рз, когд семилетний срок вышел, семья Кйнуви получил откз н требовние о выдче тел родственник и ндел трур. И бни Вилийс зплтил з ликторство еще н семь лет, оттого что считл бы себя трусом, если б не зплтил.

Из чего срзу видно, что он был з человек. Уверенность, с которой он смотрел н свое прошедшее, нстоящее и будущее, был точь-в-точь кк уверенность ребенк в том, что он бессмертен. Или, скжем, уверенность дикого демон, что он делет именно то, что должен делть, и не может делть ничего другого.

Поэтому, нтолкнувшись н взгляд Агли, достойный бни Вилийс довольно быстро опрвился и скзл себе, что это просто у него рзыгрлось вообржение.

Ничего удивительного — эти стрнные, непостижимые светлые глз северян н всякого обычного человек нводят жуть, и поскольку говорил он все это себе, имея перед очми серо-зеленые холодные гребни волн, к которым, содрогнувшись в душе от взгляд северянин, отвернулся, — то поверить было горздо легче.

В смом деле, дже смый обрзовнный человек не может удержть свое вообржение, когд оно принимется подсовывть ему всякие струшечьи бсни. Мол, кждя досочк н этих корблях пропитн кровью, и прус н них соткны не из льн, из человеческих кишок, мертвецы, рзрубленные н куски, здесь оживют, срстются н глзх и снов берут в руки стршные свои секиры, кое-кто говорил, мол, н этих корблях и плвют одни лишь мертвецы.

Бни Вилийс в простоте души почитл себя обрзовнным человеком, между тем кк он лишь иной рз почитывл что-нибудь от скуки. Сейчс он припоминл все «описния путешествий», которые держл в рукх когд-нибудь, хотя и прежде сомневлся, не думли ли вторы их больше о знимтельности, нежели о том, чтоб их пирты, течения, корблекрушения и дикрские остров похожи были н нстоящие; и, однко же, в любом случе тм повествовлось о путникх, которым удвлось в конце концов пройти через все эти опсности, и бни Вилийс предпочел убедить свое вообржение, что росскзни досужих писк ближе к истине, чем росскзни досужих болтунов, тем более что ни одного ожившего мертвец он пок здесь не видел. Это было не слишком сложно — вообржение у бни Вилийс было небогтое. И все-тки он не стремился оборчивться и воспринимть рельность пиртской плубы у себя з спиной.

— Обчистят они нс, господин, ох и обчистят, — вздохнул его рб, тоже глядя н море, только н море с другой стороны плубы, оглядывясь через плечо. Тм бежл в Тель-Кору крошечный кнгий. Это уж понятно — чего ждть, коли пирты не хотят мелочиться.

Кк у многих тких рбов, чересчур привыкших отождествлять себя с хозяином, у него был привычк говорить про деньги своего господин «нши деньги».

А н носовой плубе «Дубового Борт» в это время «стрший нос», по имени Деши, скзл:

— Лдно, сотоврищи, все; веселья нынче не будет.

Деши этот был, ндобно скзть, человек, подходивший к тому, чтоб стоять стршиной н носу, кк втулк к корбельному днищу. Может быть, был он человек не особенно умный и предприимчивый; может быть, выполняя прикз, он никогд не здвл себе вопрос, что случится оттого, что он прикз выполнит; но дже сейчс, н этом несчстливом корбле, где зпх горячего жир из светильник в кпитнской кюте вскоре стли чувствовть все, хотя бы и зня твердо, что стоят в тких местх, куд зпху этому добрться никк невозможно, — дже и сейчс, рспустив своих, Деши тут жескзл:

— Гьюви, ты это куд нметился?

— А куд я нметился? — отвечл н это Гьюви, сын Отхмер.

— Ну-ну. А длеко ты не уходи, — скзл «стрший нос». — Ты сейчс дозорщиком стоять будешь.

И о том, что не его очередь, Гьюви не обмолвился ни словечком.

Он был, этот Гьюви, сын Отхмер, из чужков в Гэвиновой дружине, — родом из совсем длеких крев, не с остров Одолень, До-Айми, откуд Гэвин, с соседнего. Именитый человек он был, кк говорится, с одной руки, вот мечник очень хороший с обеих рук.

Нрв он был совсем не доброго, чсто вздорного, и дом у Гэвин, поскольку Гьюви у него жил в кормлении, случлись из-з него неприятности. Гэвин его подцепил себе в дружину н Торговом острове дв год нзд, почему и кк — это уж отдельня история. И южн, ккими бы они ни были и откуд бы они ни были, Гьюви отчего-то не любил, и все тут, что может нтворить человек с горя? Игрок вроде Снейти пойдет и проигрет все до последней монетки, Гьюви, сын Отхмер… Мло ли что. И руби ему потом голову, и — рз! — нету н носу «Дубового Борт» срзу двух мечей, и очень хороших мечей, один в левой руке, другой в првой, если случится щит лишиться в бою.

Однко время проходит; все проходит н свете. Понимете, дело вот в чем: Гэвин ведь ничего не прикзл нсчет того, куд девть теперь пленник, и бни Вилийс рссмтривл волны — поскольку совершенно не предствлял себе, что бы он мог еще сейчс делть ткого, чтоб не уронить себя в собственных глзх; те, кто окзывлся вблизи него, только лишь мимоходом приглядывли, чтоб не бормотл себе под нос чего-нибудь, — то еще нколдует недоброе корблю.

Деши ндеялся, что з это время что-то произойдет — Гэвин вспомнит о пленнике, уберут его с кормы, чтоб не торчл перед глзми, не вводил в искушение. Но этого не случилось.

А дольше чс в дозорщикх человеку стоять нельзя — попробуйте вглядывться в путницу волн подолгу, сми поймете. Ежели слишком долго смотреть, эт путниц нчинет существовть в глзх см по себе — нстоящее море смо по себе, и не то что прус н горизонте — бурун под смым бортом можно не зметить честно и без всякого умысл.

Гьюви сменился в конце концов. А выдумывть рботу н пустом месте Деши не умел, у него было не очень шибко свообржением, не то что у Гэвин, который, случлось, дже прикзывл выскрести плубу ножми, кк столы к прзднику. Првд, и то скзть, — ткое ни с чем не сообрзное прикзние человек вроде Гьюви, д и не только вроде него, может только от своего кпитн принять, уж никк не от «стршего нос». И то, что происходить стло потом, выглядело дже смешно, честно говоря.

— Послушй-к, Гьюви… — зметил «стрший нос».

— А тебе, — скзл тот, — не говорили, что ты мне не ндсмотрщик, я тебе не рботник в поле?..

— Ну, двй. Двй, — ответил н это Деши. — То-то им будет рдости. Кпитны, мол, — добвил он, — ссорятся, дружинники блзят, — конечно, что ж еще может быть в дружине неудчник… — Гьюви, едв не зкусив губы, — впрочем, это все рвно было бы незметно в бороде, бородми все з время плвния, кроме нескольких щеголей, зросли по уши, — стоял молч, скзть бы «неподвижно», но неподвижного ничего не бывет н корбле, тнцующем от удров волн.

— Клянусь Луром, — скзл он нконец, — нечего тебе, Деши, ко мне цепляться. От меня им ничего для рзговоров не перепдет.

Хотелось бы ему верить. Но Гьюви, сын Отхмер, чувствовл себя униженным, особенно униженным оттого, что подозревли его — кк ему кзлось — неспрведливо; что ж он, хуже других знет золотое пиртское првило: обрщться хорошо с полоняникми, которые з это хорошо могут зплтить? Он же попросту хотел окзться рядом, потому что никк не помешет, если з южнми будет приглядывть пр лишних глз. Сколько бы глз з ними ни приглядывло — лишними они не будут, всякий человек н этом погном юге ткя тврь, от которой неизвестно, чего и ожидть. Это ж вконец испорченные мест, тут дже убивть человек колдовством, почитют з дело ткое же порядочное, кк мечом в бою, и ни чести нету у здешних жителей, ни совести, одни уловки д коврство. А уж тем более — человек с ткого остров, кк Кйян.

И вот посмотрите, что дльше: Гьюви понесло по корблю, из одного мест в другое. Сперв он постоял возле людей, сидевших впереди мчты кружком, вствил тм несколько словечек — злых по обыкновению (он всегд тк шутил); потом пошел дльше, где, умостившись под гребными скмьями, не то спли, не то пытлись спть, кто знимлся делом, был совсем уж нерзговорчив; зслужил прочку нелестных слов от Сиейти, сын Айми, зшиввшего кожным ремешком себе спог, — от Снейти, которому он зметил: «Ну что — может, сыгрем н твою будущую долю?»; потом подошел к пятерым из прусной смены, сидевшим в ожиднии, если пондобятся, — но эти люди окзлись еще мрчнее, чем дже и см Гьюви. А тм и до кормы было уже совсем недлеко.

Достойный бни Вилийс из клич Кйиуви кк рз нчл понимть, что обмнчиво-ясное солнышко не отменяет ветров, вынимющих душу из человек нд этими проклятыми морями. Конечно, н доствшемся ему нынче от судьбы корбле кормщик вряд ли уступит свою кюту состоятельному путнику. Однко же вообржение бни Вилийс пришло в рвновесие с его обычной ленивой невозмутимостью; хоть пиртское судно, хоть не пиртское, «но должен же тут быть, — осторожно рссуждл он — по крйней мере мягкий ковер для удобств восседния в путешествии». И кк ни стрнно, он ведь был чуть ли не прв.

Пиртские корбли по чсти роскоши во все времен были тковы, что скромным торговцм подобное и не снилось. И уж можете мне поверить — когд «Дубовый Борт» нряжлся по-прздничному, в нем все выстелено было шелкми от нос до кормы, н штрх золотя бхром свисл фестонми, флюгеры нд боевой кормой горели, кк дв солнышк, ужпрус! Прчовые прус были кк знвеси в црских дворцх, кк куски зкт, хоть сейчс бери и зворчивй в них вечернюю звезду.

Но теперь — в море и в походе — ничего этого не было и близко. «Дубовый Борт» нес только грозную роскошь вывешенных по бортм щитов.

Д еще оружие не прятло своих нверший — сияющего нряд, в который мстер-кузнец, по вкусу своих зкзчиков, обрядил его, кк невесту для свдьбы.

Пировнья н этой свдьбе уже были и уже зкончились, нряды порыжели от пролитого вин и, отчищенные, зсияли зново, и для многих дружек чересчур крепко окзлось то вино, что подносят в здешних крях, — уронили они головы н стол, и не рзбудить их больше ни н следующий день, ни вовеки. Гэвин, Гэвин, если женихом н этой свдьбе был слв, невестою добрые клинки, — ибо оружие, «эрн», женского род в том языке, которым говорят люди нрод йертн, слв, и честь, и имя, «лэй» — мужского, — что ж, Гэвин, дружкм, гулявшим н этой свдьбе, тк горько теперь, когд приходит время рзъезжться с нее домой?

Итк, бни Вилийс обернулся, чтоб поглядеть, не предствляет ли плуб «Дубового Борт» кких-никких удобств состоятельному путнику. И нткнулся н взгляд Гьюви, сын Отхмер.

Попробуйте себе это предствить. Гьюви, длиннорукий, коренстый, снявший шлем, но не подшлемник, в кожной куртке, ккую ндевют под доспехи, — куртке, которя н нем см по себе сидел кк доспех, Гьюви, ухвтившийся одною рукой з штг мчты, словно собирясь уже подняться н корму, Гьюви с его двумя мечми, из-з кких прицепилось к нему прозвище Гьюви Хиджр, н которое он (при всем своем к южнм отношении) в дрку не лез, только мрчно усмехлся…

Нет, бесполезное вовсе знятие. Не получится у вс это предствить — ведь вы же зпертыми с тигром в одной клетке не бывли никогд.

И дже совсем это непрвильно — тигр. Обычный тигр никогд тк не смотрит н людей. Но бывет порой, что уходит полостое чудовище от неумелого охотник, унося копье в боку и ненвисть в сердце, — и стновится людоедом; и вот рядом с тким тигром-людоедом почувствовл себя бни Вилийс из клич Кйнуви, и сердце у него зныло где-то под горлом, см он отвернулся опять к волнм, которые все-тки менее свирепы, хотя и тк же вечно голодны.

— Ох, ежели ткой принимется из человек деньги выжимть… — вздохнул у него под боком рб. — Господин д позволено будет мне скзть: двйте-к я с ними буду говорить, я «язык корбельщиков» зню, и этот их — глврь — тоже знет, кжется. Сколько тм зпросят — пусть берут, пусть подвятся.

— Это т е б е лучше знть — сколько я могу достть сейчс, — коротко ответил бни Вилийс.

Кк это ни прискорбно, в его денежных делх доверенный рб рзбирлся больше своего господин. Впрочем, это был очень хороший рб, из местных, и бни Вилийс, по крйней мере, не рзорялся — что еще нужно человеку?

А в нынешнее время бни Вилийсу кзлось, что нужно ему только одно: чтоб ему перестли сверлить спину глзми. Ему чудилось, что смотрят только н него одного, хотя Гьюви честно делил внимние между обоими.

Уже и Гэвин вышел к рулю; оглянулся — чтобы понять, где нходится корбль, многого не нужно, если солнце стоит почти в ясном небе и знешь, что вот т полоск гор н зпде — остров Кйнум; оглянулся и скзл (отчего-то именно Гьюви, сыну Отхмер):

— Покличь-к мне бортового.

Тот кивнул; через минуту пришел бортовой, ожидюще глянул н Гэвин снизу вверх.

— Пусть люди сидят н веслх, — скзл ему Гэвин. — Н всякий случй. Все-тки Кйян недлеко.

Потом он подошел к Фги, постоял рядом немного.

— Чисто, кк в мбре после голодной зимы, — вздохнул тот. — Я ткого в жизни не видел.

— М-д, — отвечл Гэвин.

Зпдное кйянское побережье — это, конечно, не восточное, где корбли тк и шныряют. Но и здесь, н перегоне между Кор и Тель-Претвой, в обычную осень они б уже увидели пру-другую мчт. А ведь только бы и ходить по морю, когд оствшийся после шторм ветер-трудяг гудит ровно нстолько, чтоб ндувть прус и не нгонять дже бршки н мкушкх волн.

— Может, отдохнешь пок? — скзл Гэвин.

— Можно и отдохнуть, — соглсился Фги.

Эти слов у них были кк бы обычй. Кк бы — потому, что уж никк не положено, чтобы кпитн был у себя н корбле еще и вроде учеником кормщик вдобвок. Ну д об этом говорено уже.

А н пленник, стоявшего тут же, рядом, в кком-то десятке шгов, Гэвин дже и не посмотрел. Точно збыть успел о нем.

Зто Гьюви, сын Отхмер, — нет. З бортовым-то он сходил, но потом его словно бы смо собой притщило нзд. Д, это было смешно.

«Дубовый Борт» подходил к побережью Кйяны, чтобы увидеть Ферейские горы и потом уже ориентировться по ним; где-то н здешнем берегу лежло одно из поместий бни Вилийс, и тот не мог не думть об этом.

В конце концов, он уже змерз здесь, кк собк.

Но повернуться бни не мог. У него было ткое чувство, что если он повернется, шевельнется, сделет хоть что-нибудь, то попдет прямо в псть этого тигр-людоед, выжидющего тм, неподлеку, зрнее облизывя его ждными глзми.

В этот момент дозорщик крикнул:

— Прус! Вперед и влево, н шестьсот!

Видимость был не очень-то хорошя, кстти. Остров Кйнум, до которых сейчс было около тысячи длин «Дубового Борт», уже терялись в дымке.

Ничего не переменилось. Прус — знчит, один корбль, не птруль, и удирть незчем. А в виду берег здесь — и есть еще несколько тких берегов и островов — никто не остнвливет купеческие корбли. Другое дело потом — если прус и впрямь купеческий — спустить мчту и прокрсться незметно следом, высмотрев, где встнут н ночевку: н двухдневном переходе от Тель-Коры до Тель-Претвы нужно ведь корблям где-то ночевть. А дльше уж — дело известное; и глвное — уйти до рссвет.

— Черный! — крикнул дозорщик некоторое время спустя, когд «Дубовый Борт», идя прежним курсом, сблизился с прусом еще немного.

С «Лося» этот прус пок вообще не могли увидеть.

— Чья-то «змея», — фыркнул дозорщик с мчты. — Тоже охотятся. Рисковые люди, ?

«Смотри кк следует», — хотел было скзть Гэвин. И не успел.

— Ах ты, собк! А ты чего ожидл! Ну?! — зорл вдруг Гьюви, сын Отхмер. И зорл не дозорщику, и дже не бни Вилийсу, — его рбу, который, услыхв слово «хилс» — «змея», — что успело уже к тому времени войти в «язык корбельщиков», не удержлся от того, чтобы облегченно вздохнуть, не зня, что з ним нблюдет пр слишком внимтельных глз.

И к тому же глз, слишком плохо рзбирющихся в выржениях лиц южн, чтобы понять, что это был именно вздох облегчения.

Гьюви взлетел н кормовую плубу и встряхнул рб з шиворот тк, что у того клцнули зубы, едв успев прихвтить з крешек душу, чуть было не вылетевшую прочь от испуг.

Он не знл язык северян, но не ндобно никкого язык, чтобы понять, когд вот в ткой форме тебя обвиняют в чем-то нехорошем.

— Я ничего не зню! — звопил он н «языке корбельщиков». — Я ничего дурного не делл!

А для Гьюви, не знвшего «язык корбельщиков», это тоже было полною невнятицей. Но, по крйней мере, не для Гэвин. А столько крику н корме своей «змеи» Гэвин, дже нынешний Гэвин, не вспоминя о Гэвине Счстливчике, не мог допустить.

— Гьюви! — скзл он.

— Эт тврь точно ожидл совсем другой ккой-то корбль, кпитн, — скзл тот.

— Хорошо, — ответил Гэвин. — А теперь — двй н нос.

Гьюви отпустил шиворот пленник, отчего тот срзу (корбль кк рз нырнул вбок с волны) плюхнулся н плубу.

— Они стоят, кпитн! — прокричл дозорщик.

И у Гьюви, сын Отхмер, в глзх вдруг зжегся тот смый огонь, который жертвы тигр-людоед видят только один рз в жизни.

— Н нос, — повторил ему Гэвин.

Может быть, это было лишнее. А может быть, и нет. В любом случе Гьюви Хиджр ушел. И он еще только перешгивл вниз с кормовой плубы, когд Гэвин крикнул дозорщику:

— Точно?

Кроме него, все молчли. Ну рзве что хрпел кто-нибудь, не успевший еще проснуться.

— Точно, кпитн. Точно стоят, — отвечл дозорщик. Голос у него был ткой, словно приходилось перекрикивть нвливющийся Ярый Ветер, кк твердь земня входящий в горло.

— Весл! — скомндовл Гэвин. — Мчту в колыбель! Агли! — Сигнльщик был рядом, тк что здесь уже кричть не пришлось. — Протруби им — мы поворчивем.

С «Лося» срзу ответили. Ответили, что поворчивют тоже. Тм еще не знли, что случилось. Им еще предстояло увидеть это, среди сигнлов рог нет ткого, чтобы объяснить.

«Дубовый Борт» шел туд долго. И гребцы молчли. Обычно если не поют, то хотя бы выдыхют все вместе ккие-то возглсы — тк дело идет легче. Сейчс, кроме голос бортового, н «змее» не слышно было почти ничего.

Одинокий прус впереди не шевелился. Потом дозорщик с нос крикнул, что уже видит горы Ферей. «Дубовый Борт» летел вперед, теперь уже рзогнвшись тк, будто шел н трн.

Фги, вышедший н корму тоже, горестно крякнул:

— Хороший был корбль.

— Э-эх, - скзл Пойг, сын Шолт. И большя чсть «ближней дружины», тех, кто должен стоять н корме возле кпитн, уже был здесь. — Остновились, — продолжл Пойг. — Ну кк же это тк! Кто ж здесь остнвливется? Горы ж еще видно.

— Нет, — скзл Гэвин. — Они делли поворот — видишь? И рей зело. Пок очищли — потеряли ход. Н веслх нужно было идти.

«Олух был кпитн», — добвил он про себя.

А корбль стоял. Стоял, прус его выгиблся против ветр — тк кк ндувл его ветер несколько дней нзд, тогд, когд легло н него зклятие, и вымпелы нд кормой стояли, точно жестяные, против ветр, и стло можно уже рзличить фигуры н плубе. Они тоже стояли — нверное, не они сми, их одежд.

Ккя-нибудь ерунд окжется н тебе ндет незщищення — и готово. А может быть, и зщит не выдержл. Это тоже бывет.

Собственный плщ стновится тебе тюрьмой, и потом приходят и берут — хоть голыми рукми. А если Зклятие Неподвижности добирется до смого человек — тогд оно просто убивет. Все живое оно убивет, потому что жизнь движется, — тк думли северяне.

Они, в общем-то, очень мло про это зклятие знли. И потому боялись его, боялись больше смерти, больше бесчестия, больше…

Гэвин с кким-то особенным, острым интересом искл глзми кпитн. Говорили — кпитн ткого корбля зклятие достет в любом случе. Потому что корбль и его кпитн — это кк корбль и его Метк, слишком они близки друг другу.

Но кпитн он не видел. Впрочем, понятно. Ведь н этой «змее», оторввшись уже довольно длеко от берег, не ожидли ничего худого. И кпитн не ожидл. Может, он был в кюте где-нибудь.

Первое впечтление прошло, и н «Дубовом Борте» стли понемногу рзговривть. Это ведь особенно стршно, когд издлек. Потом привыкешь понемногу. Хотя — ккое уж тут привыкние.

— «Откуд?»

Этот вопрос был у всех н уме, у некоторых и н языке тоже. Это не могли быть свои — те, ушедшие н Мону. Гэвин увидел бы по Меткм, случись с кем ткое Но вдруг свои — другие свои, знкомые, родные, из Хюдгбо, то еще, чего доброго, из соседней округи…

В рсписную корму корбля всмтривлись тк, кк будто в лицо покойник. Только, в отличие от мертвец, он не переменилсь ни в чем — ее легче было рссмтривть.

— Кто его знет, — скзл нконец Пойг, сын Шолт. — Похоже, из Королевств откуд-то.

А «Дубовый Борт» уже шел вокруг «остновленного» корбля, шел тк, кк обходит землю солнце, кк всегд положено обходить вокруг мертвец, или кургн, или мест, где был погребльный костер, — если знешь, что тм был костер.

Эх, ккой тм костер! Смое, быть может, подлое — что людей, тк погибших, дже и похоронить-то нельзя. Ни вызволить оттуд, ни сжечь вместе с корблем. Нечему тм гореть. Потому что и корбля тм нет — это только кжется, что он есть, и если нлетишь н него или потрогешь — тоже покжется, что он есть… впрочем, все эти объяснения уж чересчур мудреные.

Тк он и будет стоять — птицы знесут его своим пометом, рчки попытются точить его, д не смогут, губкми обрстет днище. Потом зклинние иссякнет понемногу, сойдет с корбля, и, освободившись, пойдет он ко дну.

Но еще долго будет стоять снчл, уч проходящие мимо корбли с черными прусми стрху — кк думют южне; н смом деле — ненвисти.

Н «Дубовый Борт» ветром донесло трупный зпх с того корбля. Знчит, все-тки зклиннием достло не всех. Может быть, тем, кого не достло, повезло дже умереть в бою.

Н вымпеле — теперь это можно было рзглядеть — знки были неизвестные Гэвину: три золотые птицы.

И вот тут пиртский кпитн обернулся и взглянул н бни Вилийс, который невесть почему окзлся рядом. А точнее — это Гэвин с ним окзлся рядом, ведь «Дубовый Борт» обходил погибший корбль по солнцу, стло быть, корбль был с првого борт, где полоняник стоял.

И впервые в жизни бни Вилийс вдруг окзлся близок к тому, чтобы возненвидеть Претви по-нстоящему, глубинми души, не прихотями своей горделивости и убеждениями родственников. Узурпторы Претви хотят покзть тупоголовой толпе, что рук у них твердя и могуществення, — человек, по крйней мере не менее знтного, чем они, сейчс из-з этого убьют.

— Их головы сейчс в Сидлне, — проговорил он негромко. — Рядом с головой одного моего родственник, двоюродного брт. — Он не знл «язык корбельщиков», но знл «шбинин», «язык чтений», это ведь тот же смый ршебский, только очищенный и укршенный поколениями пистелей и орторов з долгие сотни лет.

Ккое-то время Гэвин смотрел н него. А потом произнес фрзу, героизм которой мог бы оценить один молодой прикзчик-хейлт из город Тель-Кирият.

— Деньги есть деньги, — скзл он. — Деньги есть деньги, дже от Алого Дркон!

Впервые з очень много времени людям н корме «Дубового Борт» покзлось вдруг, что они опять понимют своего кпитн.

«Лось», подошедший уже достточно близко к «змее», нд которой летели в никуд три золотые птицы, тоже поворчивл, обходя ее по солнцу, — кк всегд обходят покойник, или кургн, или место, где был погребльный костер, если знешь, что тм был костер.

ПОВЕСТЬ О МОРЕ К ЗАПАДУ ОТ ДО-КАЙЯНА И ОСТРОВЕ СИКВЕ

Шторм, который «Дубовый Борт» и «Лось» пережидли рядом с островом Блли-Кри и горой того же нзвния, корбли, отпрвившиеся к острову Мон, повстречли в море, южнее остров Джух, одного из смых южных Кйнумов.

В это время они опережли Гэвин н один дневной переход. Облк, две ночи нзд проползвшие по небу н север, против ветр, предупредили их кормщиков о том, что в вышине — хотя у поверхности моря все еще ндувет им прус ветер-северянин — уже хозяйничет южный ветер, по прозвнию ветер-нхожй.

К тому времени, когд он спустится к земле, он должен стть уже юго-зпдным, зтем перейти в зпдный ветер, приносящий с собою штормы и дождь. После этого ветер стнет северо-зпдным, потом прочистит небо, и погод улучшится.

Для промысл штормовя погод бесполезн — тут не до того, чтобы охотиться з «купцми», д и углядеть их в ткую погоду нелегко. Однко корбли, совершющие переход, могут использовть силу крепкого ветр для того, чтоб он поднес их поближе к цели. Конечно, для этого ндобно быть уверенными в своих корблях, в их способности переносить бортовую кчку и высокую волну и держться круто к ветру при сильных ветрх. Тк уверенными, нпример, кк обычно бывли уверены в своих корблях пирты-северяне.

Смо собою, ндолго они не подвергли свои суд ткому испытнию по доброй воле. Однко если по приметм — у кждого кормщик н погоду тысячи собственных примет — получется, что круто к курсу ветер не будет держться слишком долго и не будет при этом слишком сильным, — то почему бы и нет.

В скелх об Йолмурфрс утверждется, что Ткуди, кормщик н «Остроглзой», скзл об этом:

— Кое-кому следовло бы н небо побольше глядеть, не полонянке своей в шровры. Ну д мне-то что. «Остроглзя» при любом ветре удержится.

Добвляют, что он нмекл н кормщик с «Коня, приносящего золото», с которым одним Сколтис будто бы и посоветовлся.

Скелы о Злом Походе перескзывют это немного инче. Рсскзчики в них тоже говорят, что Сколтис не спршивл ничьего мнения, кроме своего кормщик — ну и брт, рзумеется; однко прибвляют, что кормщик Сколтисов, пок корбли ночевли н Джухе, успел поговорить с несколькими другими. Тревожил его килитт, которя см по себе для бокового ветр совсем не приспособлен.

Прус, от которого килитты получили свое нзвние, — килит — хороший и быстрый прус для попутных ветров, но ветер под прямым углом к курсу — это ему не под силу. Чтобы добыч не связывл руки, Кормйс еще н Кжвеле не поленился, потртил н это полдня, однко н мчту килитты прилдили другой рей, с косым прусом.

Однко прус килит устроен тк, что тянет корбль не только вперед, но и немного вверх. Корпус килитты, смо собою, строится под это его свойство. Под косым прусом он пошл уже инче, сильнее зрывясь в воду носом; это можно было бы попытться испрвить, рсположив по-особенному груз, но груз н килитте почти не было.

С кормщиком Кормйсов никто нсчет этого не рзговривл. Когд Керт Лысый, Сколтисов кормщик, подошел туд, Корммер тут же прицепился к нему, спршивя, для чего это нужно. Объяснения ему не понрвились. Дом Ястреб соглшлся ходить под рукою у Дом Всдников, но только вроде бы кк, д и то со скрипом. Ведь о том, что эт килитт пойдет именно в ту чсть добычи, которя достнется Кормйсм, еще окончтельно не договорились. Впрочем, если бы дже и договорились, зкрепить это своим решением мог только совет. Но з мтросов и кормщик Кормйс уже поствил н нее своих людей, не хуже других помня о том, кк Серебристый Лис ответил росомхе:

— Этот селезень уже у меня в норе; теперь збери его отсюд, коли сумеешь!

— О своей добыче мы сми сносно сумеем позботиться, — скзл Керту Лысому Корммер.

Не рсскзывется, чтобы у этого костр дошло до ссоры. Однко Керт, видя, куд поворчивют слов, не стл зтягивть гощение свое ндолго. См он полгл, что зпдный ветер продержится чс или дв, не дольше, стло быть, если дже ккой корбль по ветру унесет, н берег вывлить не успеет.

Н острове Джух Ферейские горы видны только в ясную погоду, и это ознчет, что до них целый дневной переход, где-то две тысячи длин большой, с тремя дюжинми весел, «змеи».

С утреиницей-звездой они ушли с Джухи, и уже вскоре, к концу утреннего чс, ветер нтянул н полнеб облков, опусквшихся все ниже к воде.

Погод был, по меркм северян, не что чтобы и шторм — они ткое нзывли просто «крепко здувет». Шторм, по их понятиям, — это когд волны седеют от пены целиком. А здесь всего только ветер нбросл кое-где в ложбинх между волнми белые клочья шерсти, выдрнной им из рун бршков-гребней, и демоны ветр еще кувырклись н лету, не мчлись прямо, с визгом, рздирющим уши, кк они это делют, когд подходит уже к нстоящему шторму.

Тк продолжлось чс, другой; корбли рзносило друг от друг, з серыми полотнми ливня, пролетвшими то здесь, то тм, им все труднее было друг друг рзглядеть. Ни солнц, ни горизонт — вместо них черно-серые облк и брызги, висящие в воздухе. Ветер все еще был зпдным, но они этого не знли. Чтоб не слишком зливло, они и без того шли не вполветр, немного меньше; к тому же их сносило.

Уже около вечернего чс с «Черной Головы» увидели впереди от себя склу — один из островков, рссеянных вдоль побережья Кйяны. Точней скзть, эт скл был вперед и влево, их проносило мимо, но он ознчл, что зтщило их горздо ближе к берегу, чем позволительно. Кормщик Дьялверов стл поворчивть нстолько круто к ветру, кк только мог; что ему примстилось — кто его знет; поскольку многие другие склы этой не видели, тм ничего не понимли; «Черня Голов» вылетел из стены дождя прямо под боком «Норки», Йолмеровой однодеревки, и они едв сумели рзойтись. Но в это время «Копь, приносящий золото» тоже свернул, з ним и другие, и тким курсом они шли весь вечер и ночь.

Все это время ветер был почти одинков; к полуночи он усилился, потом стл спдть, однко же до смого утр корбли боролись с ним, не зня, длеко ли до берег и не вынырнет ли тот вот-вот под смым днищем. Это был тревожня ночь еще и оттого, что корбли текли — кк текут, впрочем, всякие н свете корбли, — еще их сильно зливло, и н них вычерпывли воду дже и те, кому не хвтило черпков.

Поутру, когд они снов смогли видеть море вокруг, для большинств комнд окзлось, что вокруг и видно одно лишь только море. Д еще со временем нродились из серого и промозглого предутреннего мир, стихющего ветр и нестихющих волн очертния берег н востоке, который помог им понять, где они. Лишь некоторые, кого не очень сильно рзнесло друг от друг, сходились и окликли случйных соседей.

Никто из этих четырндцти корблей не потонул в ту ночь, только нескольким сорвло прус; у «Жителя фьордов», торгового корбля Сколтисов, сильно открылсь стря течь, и «Зеленовлск» лишилсь рея, что треснул в один из порывов ветр, но н ней вскоре спрвились и поствили зпсной. Во всяком случе, метки скзли Гэвину именно это. Между прочим, скзли они это уже утром, когд Гэвин проснулся. Вот и пойми после этого людей. При желнии он мог не спть хоть четыре ночи подряд, и не собирлся вовсе спть в ту ночь, и не хотелось ему спть, но тем не менее здремл, кк сидел, и светильник в кпитнской кюте прогорел и погс. Иногд что-то в человеке, что-то нерзумное и мудрое, куд более нерзумное, чем он см, и куд более мудрое, чем он см, вот тк предупреждет его о том, что он н пределе. Только вот человек большею чстью устроен тк, что не способен понимть предупреждения.

Вновь собрлись вместе эти корбли только к концу дня. Для этого им пришлось сворчивть мористее и приствть к острову Сиквэ; еще по пути туд, звидев друг друг, стйки в две-три мчты объединялись, тк что, в конце концов, к первому дневному чсу к восточной половине остров Сиквэ (прилив делит этот остров ндвое, отлив соединяет) подошли срзу девять корблей, и потом спустя почти чс появился Долф Увлень с двумя однодеревкми — рыбчьей и «Норкой», вскоре приспели и «Остроглзя», и «Конь, приносящий золото» — эти корбли, смые быстроходные здесь, знесло дльше всех, тк что поутру они увидели дже мяк Тель-Перетвы, и им пришлось возврщться. «Зеленовлск» пришл уже под вечер — кроме несчстья с реем, тм ухитрились зплутть, спутв рзвилку горы Пирк с другой рзвилкой где-то в Ферей-Муки.

Шторм не столько им нвредил, сколько попортил крови. Уже «Остроглзя» и Сколтисы, придя к Сиквэ, зстли тм ругнь. Сколтису, который шел стршим н добычном трибне, уже пришлось отвечть н вопрос, неужто они тк торопятся, что н Джухе не могли день переждть. Пришел к нему с этим вопросом не ккой-нибудь скндлист, Белей Приговорный, кормщик с того смого корбля, который все звли купеческим, корблем Белей нзывл один только Гэвин, сын Гэвир.

— Коги и Кири, сыновья Йоши, — скзл он рссудительно, — и Урси Тюлений Мешок, и Круд, сын Тойми, — они ведь мне что велели: не рисковть корблем больше меры. Что ткое мер? Что ткое больше меры? Всякий понимет по-своему. Ты пришел ко мне вчер утром и скзл: «Белей, выходим в море». Я скзл: «Хорошо». Я скзл «хорошо» вчер, тк что теперь не буду говорить, мол, это было непрвильно. А нынче я вот думю, Сколтен, сын Сколтис: от кого мы убегем — от кого мы убегем, что тк спешим?

— Убегем? — скзл Сколтен. — Вот это впрвду, Белей, было бы осторожностью больше меры, — убегть всего-нвсего от двух «змей».

Белей покчл головой. А Сколтен скзл:

— Я тебя не спршивю, отчего ты пришел сюд и здешь эти вопросы, когд мне с «Фьордовым» рзбирться ндо и других еще полно дел. Я тк понимю, ты хочешь дть совет — больше не спешить; верно?

Голос у него был стрнный. Во всяком случе, много тише, чем слов.

— А что проку в советх? — скзл н это Белей. — От судьбы беги, не беги — не убежишь.

Белей не успел уйти с кормы трибн, когд н «Жителя фьордов» перепрыгнул с соседнего корбля Кормйс, что лзил по корблям, выясняя, кто последним видел его килитту. Н «Жителе фьордов», где кк рз переносили груз н нос, чтобы добрться до течи и злтть ее зново, людям было уж никк не до Кормйс, дже если бы он здвл свои вопросы кк человек. Он ведь видел, что кпитн здесь рядом; «Агов, Сколтен! — кричит в тких случях вежливый человек. — Двно твои мою килитту видли?» — «Сотоврищи! — отвечет н это кпитн, тоже соблюдющий вежливость. — Может, припомните — кто что видел? А мы тут — н трибне этом — ее в последний рз видели еще до того, кк от берег отвернули». И после этого люди с «Жителя фьордов», может быть, и вспомнят еще что-нибудь. Но кто и когд встречл Кормйс, соблюдющего вежливость?

— Эй, н «Фьордовом»! — скзл он срзу.

И вышло, конечно же, что ему отвечли, мол, до этого сейчс им дел нет.

— Конечно, тебе дел нет, — скзл отвечвшему Дегбор Крушин, из Кормйсовых людей. — Бревну безголовому тоже ни до чего нету дел.

И Сколтен, видя все это, скзл:

— Сдется мне, Белей, из ншего с тобой рзговор все-тки вышло что-то; и я бы не скзл, что хорошее.

Скзл он это потому, что тот из его людей, которому довелось выслушть от Крушины ткие поносные слов, кк видно, сильно обозлился; в рукх у него ( точней, з спиной) кк рз был большой мешок с кускми копченого мяс, и вот этим мешком он удрил Дегбор по плечу, говоря: «Уйди с дороги!» До того чтоб обнжилось оружие, тм все-тки дело дойти не успело, поскольку дже ткой кпитн, кк Кормйс, вмешивется в подобном случе; уж тем более теперь, когд Кормйсу не хотелось, чтобы его убрли в сторону от дел н Моне. Однко же и свой собственный нрв он не мог спрятть в крмн и скзл Сколтену, когд тот тоже появился н «Жителе фьордов»:

— Я одного не понимю: если Дом Всдников тк хорош, чтобы упрвляться со всем и чуть ли не нчльствовть, почему тогд он н собственных корблях плодит грубиянов и портчей, погоды путющих?

Сколтен мог бы скзть: мол, нсчет грубиянов кто бы рот рскрывл; но он этого не скзл; отвечл только, что портчей тких он н своих корблях пок не видит.

— А кто тогд, — скзл Кормйс, — позвчер к нм ворчть приходил? Ворчть — это он умеет; д и вы тоже об-двое — зчем тщить, зчем тщить… Тебе б понрвилось, если бы я ее н Кжвеле оствил!

— Можно подумть, — скзл н это Сколтен, — эт килитт н свете последняя, если н тебя, Кормйс, поглядеть. Но уж коли он, — добвил, — не н Кжвеле, и тебе теперь приходится тревожиться о своих людях, вряд ли мы тебе пригодимся; иди рсспршивй других!

Вот ткие были люди эти Сколтисы. Они тки действительно многих нбрлись южных змшек. А с другой стороны, в доме у Кормйсов с обыкновением тогдшних пиртов-йертн н всякую добычу смотреть тк, точно он последняя в мире и рди нее можно — и нужно — горы свернуть, и впрямь перебирли. Говорено уж - ждный они нрод, и ястреб — смое првильное имя для них.

— Не по-доброму нс тут встречют, — скзл Кормйс, — и провожют не лучше.

И пошел прямо через корбль. Н «Жителе фьордов» многие перестли рботть и стояли вокруг — смотрели; и сейчс эти люди срзу окзлись у него н пути.

— Что же, — скзл Кормйс, — мне через твои корбли и пройти нельзя? Или я должен прыгть в воду и плыть вокруг них, кк выдр?

Комнды все были еще н корблях — ожидли. В этих крях утренний прилив сильнее вечернего; и н Сиквэ в утренний прилив не было плоского сухого мест, чтоб высдиться. Добрться до «змеи» Дьялверов, что стоял рядом, и впрвду можно было, только пройдя дв эти корбля — или вернувшись нзд и взявши лодку. Но все же, хотя никто и не ожидл от Кормйс Бклн, что он скжет, кк вежливый человек: «Попробую-к я через твои борт до „Черной Головы" добрться, если ты позволишь, конечно», — все же неужели не мог он хоть рз всех удивить!

— Д иди, кто тебе мешет! — скзл Сколтен.

И поскольку он тк скзл, мешть не стли, конечно.

Это все еще был не ругнь. Ругнь был впереди.

Он приплыл вместе с «Норкой».

Во-первых, Йолмер твердил, что добр, мол, из этого поход не будет, потому что нынешний шторм, мол, — недоброе знмение. Во-вторых, он твердил, что «Черня Голов» вчер пытлсь потопить его корбль нмеренно и что это, мол, злоумышление и козни. Причем, окзвшись н Сиквэ, он тут же отпрвился не куд-нибудь, к Сколтену - жловться.

— А если кое-кто, — грозно добвил он, — желет своих родичей прикрывть… хотя ккие они тебе, Сколтен, родичи, это Нун Гордой они родичи, не тебе. И то скзть — ншл з кого змуж выйти!

Ну вот что тут можно было сделть? Только рукми рзвести. Сколтен и рзвел.

— А если Олви (тк звли кормщик н «змее» у Дьялвер) дст клятву, что не пытлся тебя потопить, — полную клятву, кк н суде, с шестью соклятвенникми? — спросил он.

— С шестью? — скзл Йолмер. — Э-хм. А когд?

— Кк домой вернемся, тогд уж. Где же он здесь шесть родичей возьмет. Конечно, если ты думешь, что неполной клятвы достточно…

— Ну уж нет! — возмутился Йолмер.

И его понесло повсюду хвстться тем, что его пытлись потопить, тем, что виновник будет двть клятву в том, что не пытлся это сделть, и тем, что в нынешнем походе их ждет несчстье. З последнее предскзние с ним в двух местх нчинли ругться тк, кк никогд этого не делли с прежним Йолмером, н которого, бывло когд-то, не оглядывлись дже, что бы он ни говорил. Он был счстлив.

Кормйс з это время спросил у новоприбывших тоже, не видел ли кто его килитту.

Потом он спросил это н «Остроглзой» и у Сколтис.

Сколтису он зметил тк:

— Я хочу знть вот что, Сколтис Кмень-н-Плече, сын Сколтис Широкого Пир, сын Сколтис Серебряного. Сколько времени мы будем ждть их?

— Во всяком случе, не меньше, чем «Зеленовлсую», — скзл Сколтис.

«Зеленовлся», кк уж скзно, пришл к вечеру; и тм тоже не видели этот корбль. Никто не видел его после того, кк вчер вечером, следуя з «Конем, приносящим золото», отвернули прочь от берег.

Его вообще больше никто никогд не видл.

Неизвестно, выбрсывло ли н берег после той ночи ккие-нибудь обломки или тел. Корбль не выбрсывло. Некоторые говорят еще, что дело не в зубх кйянского побережья; просто килитт опрокинулсь и пошл ко дну, поскольку стл неустойчивой н волне не под своим прусом.

У Кормйсов н этом корбле было две дюжины человек; з глвного н нем шел Бор, сын Кормис.

В Доме Ястреб много побочных сыновей; не говорится, чтобы в Оленьей округе считли большой потерей то, что стло одним меньше.

Н следующий день в нчле полуденного чс с остров Сиквэ, вновь рзделенного приливом ндвое, ушло пятндцть корблей, из которых у Гэвин были Метки четырндцти.

ПОВЕСТЬ ОБ ОСТРОВЕ КАЙЯНА

Перед тем кк отпрвляться, Рият для очистки совести зшл в свою дозорную комнту, н свою кторгу — кк нзывл ее порою в сердцх. Со всех сторон н нее глядели окн. Круглые окн шли в три ряд по стенм, все стены были из окон, и в кждом плесклось море. По кругм стекол рзбеглсь тоненькя сеть пеленгов. И оттого кзлось, что море, точно преступник, бьется о тюремную решетку. Но это кзлось только иногд. Рият хорошо знл, что н смом деле до этого моря дни пути, что изобржение пробежло эти дни пути по стеклянным ниткм, протянувшимся сюд от Глз (и Глз, и нити спрятны тщтельнее, чей клд у скряги), и знл, что здесь, у себя в доме, он в безопсности, — но порою ей кзлось, что это не он поймл море в сеть, — ноборот, волны, будто голодные звери, рвутся к ней восьмидесятишестикртно со всех сторон, лезут н зрешеченные окн ее дом, ярятся, рсштывют их, грызут — и проломят в конце концов.

Чтоб не сидеть в этом подземье от рссвет до зкт, всякий выкручивется кк придется. Рият, нпример, при помощи своего бронзового зеркльц; то еще, бывет, зведут себе помощник — или ученик, или нескольких, — и сидит бедняг, точнее ходит, оглядывя стену з стеной, вот кк он сейчс, и вызывет смого колдун (или колдунью) лишь тогд, когд и впрвду объявится в одном из окон опсный корбль.

При воспоминнии о том, сколько дней провел он см вот в ткой комнте у Взирющей-н-Грницы Кейн, Рият до сих пор стновилось тошно. Ее нствниц был стервой. Чтобы вспоминть о ней с блгодрностью, Рият, вероятно, требовлось прожить н свете еще двдцть лет.

А может быть, и этого времени не хвтит. Ведь достойня Кейн по-прежнему был жив и здоров, и по-прежнему знимл место Взирющей-н-Грницы в Доготре, и по-прежнему выглядел н тридцть шесть. Во всяком случе, тк говорили известия, приходившие к Рият из родного город.

Своей дозорной комнтой иногд Рият все-тки гордилсь. Ей многое пришлось восстнвливть после своего предшественник, денег было в обрез, всяческие смуты делли из нее то чуть ли не чсть првительственных войск, то беглянку, — все ж посмотрите, с ткой дозорной комнтой и в Доготре не стыдно было бы покзться. Глдкие медные оковки окон зглядывли ей прямо в душу. Он не помышлял о Светлой и Могущественной, величественной и опсной соседке своей стрны; Рият был честолюбив — но он был честолюбив кк доготрнк.

«Рзве я этого не стою? — думл он. — Когд-нибудь я все рвно буду Взирющей-н-Грницы, и буду жить в доме возле Золотого рынк, и ездить по улицм в плнкине со столбцми, выложенными серебром, и пусть все посмотрят, кто теперь дочк горшечник, которую мть с отцом ухитрились родить н свет с Именем-в-Волшебстве, подходящим для зклинний Триды Сидж».

Рди ткого — и в глубине души Рият знл это, - не здумывясь, он бросит срзу и всю свою здешнюю жизнь, и эту комнту, сколько ни вложено в нее труд, и не оглянется.

Но пок достойня Кейн единолично Взирл-н-Грницы в Доготре, Любимой Богми, и отбивл все попытки «совет первой сотни» нвязть ей хотя бы помощник.

Стерв и есть стерв. Учеников и то он брл только по нстоянию, и весьм жесткому нстоянию, доготрнских влстей. (З Рият, нпример, Сидлн в свое время зплтил неплохие деньги.) Учениц то и дело третировл, прней — если вдруг предлгли прней ей в ученики — вообще в конце концов выживл, зявляя, что они-де слбки либо бездри, всякий рз, когд Рият збирлсь н крышу ккого-нибудь глиняного сря с кким-нибудь молодым человеком — дже попросту пощелкть жреных орешков и поболтть! — он должн был быть готов к тому, что (ежели об этом стнет известно) жлеть ей придется долго. Если он сумел все же нучиться чему-нибудь, тк это потому, что он был дочь горшечник и не хотел умереть женой горшечник, и хотел незвисимости — и денег, и слуг, и дом, кк у Кейн, — и еще хотел ткнуть в нос этой Кейн тем, что и он что-то может, потом с некоторым изумлением обнружил, что он, Рият, окзывется, все-тки умня и что ей нрвится чувствовть себя умной, нрвится видеть, кк непонятные знки стновятся чуть менее непонятными.

Впрочем, человек, чье Имя-в-Волшебстве н две трети гомологично Имени-в-Волшебстве Сидж Могущественного, не может быть дурком. Тк однжды, хмыкнув и покчв высокомерно крсивой головой, скзл Кейн. Он вообще то и дело небрежно сыпл колдовскими словми, которых Рият больше нигде не встречл, дже ни в одной книге по колдовству, — првд, по кустодиторскому делу книг и не было нписно. «Поскольку это узкоприклдня здч», — говорил Кейн.

Иногд Рият дже интересовло, откуд могут брться вот ткие — одинокие, нелюдимые, зтворившиеся в своем доме, кк в склепе, и не терпящие никких рдостей жизни, — рвнодушно-резкие или полупрезрительно усмехющиеся, — ткие, одним словом, стервы. Неужели и он см может когд-нибудь стть ткой?

Где, когд и у кого училсь Кейн, неведомо; и все прошлое ее до того, кк он объявилсь в Доготре и отбил это место у престрелого Взирющего-н-Грницы, темно было, кк ночь.

Но он довольно быстро стл почитемой колдуньей, и дже кое-ккие из ее словечек с ее легкой руки успели прижиться, Рият и вовсе нхвтлсь их в избытке.

Н смом деле сейчс он не думл о Кейн. Нет, вот еще. От природы Рият был существом, чересчур полно живущем в нстоящем, чтобы ее могло знимть еще и отдленное прошлое или отдленное будущее. Но он вдруг подумл сейчс о том, что см никогд и ничему никого не нучил. И, может быть, именно поэтому ей кжется теперь, что единственный способ смоутвердиться для нее — это делть то, что он здесь делет, точней — то, з что ей здесь официльно плтят деньги.

Только это ведь тоже ни к чему, что с того, что имя ее гомологично Сидж н две трети и потому Рит может гордиться тем, что у нее особенно долгое послевзимодействие с зклинниями и Зклятия Неподвижности, поствленные ею, истощются не рньше чем через три год. Что это изменит? Умри он звтр, и по ней не остнется дже ткого пмятник, кк пиртский корбль у побережья, «остновленный» прежде, чем тм успели обрдовться добыче.

«В смом деле, — почти жлея себя, думл Рият. — Зклинния же рзвлятся, если я умру».

И эти люди, с которыми он рзговривет кждый день, — они о ней вспомнят рзве только то, что он — похживли слухи — колдовл для бни Эзехез.

— Но уж, по крйней мере, сейчс мои зклинния стоят, — тут же добвил, мрчно взвеселяясь, он.

Я есть — ознчло это для нее. «Я существую».

Удивительно, с ккой силой человек чувствует свое существовние, прекрщя существовние других.

«Сейчс-то уж я их двлю», — с ккой-то мрчной и пылкой рдостью думл он.

Привычно-цепко скользя глзми по кругм окон, он все-тки н мгновение здержл взгляд н одном из них, где змерл среди волн крошечня черня зпятя. Тк-то вот. До чего вовремя к ее мыслям пришлсь эт зпятя. Потом Рият перевел глз н соседнее окно, рядом, ниже, где «зпятя» тоже был видн, под другим пеленгом, смя недвняя ее удч, двендцть дней нзд.

Рият дже припомнил еще рз, кк это было. Всегд рнним утром он приходил в дозорную см, понимя, что по утрм еще может выпсть шнс; вот в это-то время ей и приходилось смотреть н вымпелы, что мореглзые смозвнцы осмеливются поднимть, точно они военный флот, их «родовые знки» — эмблемы стрн и госудрей; но двендцть дней нзд шнс ей все-тки выпл — и он ухитрилсь придвить этот корбль н с-мом-смом крю пеленговой полосы.

«Пршивя техник, — говорил Кейн. — Погрешность в полгрдус - конструктивный предел!» Вряд ли он был прв в тких упрекх. Рият полгл теперь, что увеличивть дльность, уменьшя ошибки в передющей системе, все рвно можно не до бесконечности и дже не до горизонт. Воздух — воздух со своими кпризми — вот что все портит.

В иные дни, когд здувл холодный ветер, горизонт вдруг стновился очень близким и здирлся в небо прямо н глзх, рыбчьи лодки н нем кзлись огромными, кк остров, внезпно провливясь потом вместе с прусом, Рият просто-тки руглсь непотребными словми. А брызги; пыль, которую летом приносит с восток, из великих пустынь Остров Среди Морей, ведь это все в ясную погоду, не считя ужненстий.

Видимость нд морем, полгл теперь Рият, не позволит зметно увеличивть полосу обзор, оствясь н побережье. Другое дело, если выносить Глз вперед, не в море — в море, пожлуй, не получится, — н прибрежные остров, нпример.

Никто этого прежде не делл? Ну и что? Световоды из стекл тоже впервые сделл кто-то, до него этого не делл никто. (Н деле это было не совсем стекло, однко Рият нзывл его тк — тк привычнее.) И Рият дже отлично знл, кто был этот, сделвший первым, и зчем он это сделл и когд. Это было еще не для Зклинний Неподвижности.

Колдунм постоянно окзывются нужны ткие вещи — очень многие зклинния рботют по ключу «видеть», или известны только в форме с тким ключом, и видеть-то нужно сму вещь, для которой колдуешь, не кртинку вроде тех, что Рият могл создть в своем бронзовом зеркле.

И приспособить все это для Зклятий Неподвижности тоже придумли однжды впервые, в те времен, когд пиртство стрниями мореглзого Проклятья-от-Гневных-Богов сделлось до того опсным, что оствлось придумывть что-нибудь либо бежть в горы и жить тм безвылзно, кк горцы н островх Кйнум, эти нищие дикри. О людях, которые это придумли, Рият тоже знл, и знл, сколько у них было пончлу неприятностей.

Про что угодно можно скзть, что этого, мол, рньше никто не делл. Следить з тким хозяйством будет много сложнее, конечно. Световоды можно проложить по морскому дну или, скжем, протягивть их под водой, прикрепляя к месту Зклятием Неподвижности, — ствят же вокруг морских крепостей полосу здержки, пользуясь вот этими смыми зклинниями. Вообще все это, конечно, ндобно еще продумть. Больше чем вдвое обзор тк тоже не увеличить, но это ведь уже кое-что. А дльше — опять конструктивный предел; слишком длинные нити, слишком много искжений, слишком большое ослбление. Вон зпдное побережье Кйяны — особенно северо-зпд (Рият кк рз просмтривл его) — рсстояние и тк н пределе. Кртинк в окнх был ткя тускля, что кзлось — смотришь н нее через грубую ткнь. Но здесь — скжем, до островков перед Тель-Мусвтом, для простоты — можно было бы попробовть.

Тм, кстти, следует помнить о морской живности, которя еще лучше сухопутной ухитряется проедть все н свете. И тому подобное.

Стоит все это дорого. Точнее, слишком дорого. И ей, кстти, денег никто н столь сумсшедшие знятия не дст. Вот если бы у нее смой были деньги…

Впрочем, Рият в глубине души очень сомневлсь, что они тогд пошли бы н нечто подобное, не рзбежлись бы туд, куд всегд рзбегются, — чего-чего, способов потртить есть куд больше, чем способов нйти. Просто это у нее было кк бы смоопрвдние — отчего он никк не соберется продумть свои идеи кк следует. Все рвно ведь денег нет.

Н последнем десятке окон Рият почувствовл вдруг, что уже чуть ли не дрожит. От нетерпения. И вообще — у нее руки были холодные с того смого времени, когд бни Эзехез скзл: «Мне придется послть с тобой Дэге». «А вот будет интересно, если Светля и Могуществення возьмет д и не зплтит, — подумл он. — Вот это хорошо мы все тогд промхнемся».

Перед тем кк уходить, он еще рз оглянулсь н те дв окн, где (он знл это) должен быть виден корбль, придвленный ею дюжину дней тому нзд.

Кто ее знет, Рият. Быть может, он зшл сюд и не для очистки совести. Может быть, он пришл именно посмотреть н этот корбль - поднбрться уверенности чуть-чуть.

В дозорной комнте было темным-темно — светились только окн. Вот еще н что это похоже — н подводный грот, в ккие Рият нырял в детстве з осьминогми.

Он тщтельно зперл дверь, поднялсь по цепляющей плтье лестнице в свою спльню, и ключ, привешенный н поясе рядом с бронзовым зеркльцем, придвл в течение пяти минут величвости ее походке, пусть дже и в ущерб плвности движений.

Следующие несколько чсов он был чересчур знят и опомнилсь нескоро. Опомнилсь только, когд побывл уже в своем згородном доме и потом — в одном из згородных домов бни Эзехез, и уже простилсь с Дэге, и кони зтюкли копытми по витой ленте горной дороги под двумя десяткми ее вооруженных слуг, сидящих в седлх столь высоко подняв колени, что были похожи н нстороженно змерших н зборе котов.

И Рият вспомнил еще рз об очистке совести.

Это было бесполезно, поскольку он все рвно не вернулсь бы теперь в дозорную; но он тки потртил четыре лишних минуты и перенстроил зеркло н крошечный кмешек, подвешенный в ее дозорной комнте; между прочим, вычислять Имя-в-Волшебстве неживых вещей куд труднее, чем живых, и Рият этого не умел — об кмешк, кк и их Имен, он купил з Тьм знет ккие деньги.

Меняя ркурсы, он прошлсь по окнм с одной стороны комнты (ничего), потом перешл н другой репер, подвешенный со второй стороны, оглядел и эти стены тоже (опять ничего) и решил збыть о совести н пру дней.

Поездк, кк он и ожидл, был отвртительной. Првд, без рзбойников.

В нескольких местх через ручьи после вчершнего ливня коляск не могл проехть и ее приходилось чуть ли не переносить н рукх. Рият выходил, демонов из фургон тоже выводили (чтобы облегчить фургон), потом зпихивли обртно, в конце концов эти создния рстревожились, тк что Рият пришлось успокивть их опять — кого зклиннием, кого новой порцией зелья.

Больше всего донимло ее одно создние — оно было безобидного нрв, поэтому попросту ехло с нею в коляске, но болтло не перествя. Н человек, кстти, оно было похоже меньше всех — скорее н крошечную зеленую обезьянку, и с ткими длинными рукми и ногми, что смхивло еще и н пук вдобвок. Рият просто-тки понять не могл, кк Дэге ухитрился ей это всучить.

— Почему мы должны длеко ехть? — спршивло оно. — Я редко рньше куд-нибудь ездил. Или ездил? Скжи, вот ты, колдунья, — ты не знешь, кто я?

— Не зню, — отвечл Рият.

— И я не зню. Не знть плохо. А мы могли бы не ехть длеко, сделть меня человеком прямо здесь?

— Нет, — говорил Рият. — Не могли бы.

— У тебя, нверно, есть причины. А я не понимю. Вот мне объясняютлюдские вещи, я не понимю. Только мне двно никто ничего не объясняет.

Рият не отвечл, но ему и не требовлось, чтобы отвечли. Время от времени оно принимлось просто-тки рзмышлять вслух.

— Вот он злится, — говорило оно. — Почему злится? Глупый.

Это про одно злобное и сильное создние, которое Рият держл у себя четыре год, и все четыре год оно все рвно время от времени принимлось биться о стены или ломть что-нибудь. Сейчс его везли связнным. Рият знл по опыту, что все остльное н него не действует. Впрочем, он был не очень-то хорош в Зклинниях Млой Силы - тех, которые сбивют злость и делют человек — или демон — вялым и послушным, кк кукл.

Демон, меньше похожего н людей, никкие ремни бы не удержли, но этот был слишком уж очеловечившийся — и внешность у него был кк у огромного мужчины, сил тоже кк у человек, ну, может быть, кк у очень сильного человек.

Все они тут уже достточно были похожи н человек, чтобы зклинния могли действовть н них; и достточно непохожи еще, чтобы оствться демонми, способными менять облик. А больше Рият ничего от них не было нужно.

Поглядывя время от времени н зеленую пукообезьянку и вспоминя лиц, хвосты и рожи остльных, Рият чувствовл себя ккой-то содержтельницей немыслимого зверинц — смое лучшее ощущение для того, чтобы пересекть горы Ферей.

— Злится. Не хочет, нверное, чтоб из него сделли человек, и почему? Глупый. Человеком очень интересно быть. Вот есть ткие вещи — я их не могу, человек может. Пословицы; вот скжи, колдунья, что это знчит: «Снчл мерлушки, кизяки потом»?

— Ну… — говорил Рият.

— Нет, я не понимю все рвно. Почему мерлушки дороже? Потому что крсивые? Или они дороже, потому что глвнее? Или глвнее, потому что дороже? И почему это про цену, не про тепло?

— Ккое тепло? — говорил Рият.

— Одни греют. И другие тоже. Только греют по-рзному.

Оно не двло ей покоя всю ночь.

Если в эту ночь где-нибудь здесь и былирзбойники, то они, скорее всего, не бродили, грелись в своих пещерх у вершин холодных гор. Рият все рвно не могл бы спть от холод — не говоря уж о ручьях и перевлх, где он тоже выходил из коляски, тк безопснее. Но ей кзлось, что смой большой неприятностью он потом будет считть несносную пукообезьянку, лзившую по всей коляске, время от времени звися под крышей н упертых в стены коляски рукх и ногх.

Под утро Рият уже см был кк кукл, не хуже зколдовнных демонов.

— А ты точно можешь превртить меня в человек? — спршивл он. Или он. Оно. — В нстоящего человек? Потому что если не нстоящий, только очень похожий, это совсем не годится. А ты точно скзл бы мне првду, если бы могл?

— Д, — говорил Рият.

Нчиня с рссвет, он опять нчл следить з бни Вилийсом. Теперь ей было не до демон.

Тем более что горы, кк воду в ручье, уже выливли Дорогу в тусклые, серые рощи между клочков полей н склонх, потом и в огромные розовые поля с чудовищными фигурми окменевшего лишйник н них, между которыми уже кое-где копошились люди. Потом Рият из окн увидел внизу лес — нстоящий лес, выросший из килей корблей в бухте Претв, носящей одно имя с семьей Претви.

Уже потом он узнл, что некоторые корбли стояли здесь месяц полтор. Окзывется, н рссвете вчер увидели с мяк не то один, не то дв корбля с черными прусми.

«Стрнно, — подумл Рият. — Вчер утром он уж никк не мог здесь быть. Нверное, это другие».

А может быть, здесь вообще ничего н деле не видли. У стрх глз велики.

ПОВЕСТЬ ОБ ОСТРОВЕ САЛУ-КРИ

«Дубовый Борт», обогнув «остновленный» корбль, нпрвился вновь в открытое море. Тогд бни Вилийс повернулся, сунулся вниз, сев н плубу, и точно тк же, кк сидевший рядом его рб, обхвтил колени рукми. Его трясло. Возможно, достойный бни предпочитл сейчс уверять себя, что это от холод, хотя теперь доски и несколько прикрывли его от ветряных струй. А может быть, он уже и перестл в чем-нибудь себя уверять. Во всяком случе, его явно не интересовли больше нличие или отсутствие удобств, ковры н жесткой плубе, ткже то, нсколько достойно и внушительно выглядел бы его поз, если бы н нее кто-нибудь мог взглянуть со стороны.

После того кк глврь пиртов, сузив глз, проговорил ккие-то непонятные слов — вряд ли бни Вилийсу, скорее просто прострнству перед собой, — зтем отвернулся, н бни перестли опять обрщть внимние.

У людей н «Дубовом Борте» мрчное и горестное нстроение дошло уже, видно, до того, что ухудшться ему было некуд. И зрелище погибшего корбля у недоброго берег Кйяны их не то чтобы утешило, — но оживило, если можно тк скзть. Не только потому, что человеку, когд он считет себя несчстным, всегд приятно — и полезно — увидть, что есть кто-то, кому не повезло еще больше. Чересчур долго они жевли, что нзывется, одну и ту же жвчку; чересчур долго душ у них был знят тревогми, зключенными в дощтую скорлупу «Дубового Борт», но недвижный черный прус и недвижные люди под ним нсильственно и жестоко нпомнили о том, что есть же, в конце концов, и мир вокруг, не только их собственные счеты с судьбой.

Ткое зрелище кого зхочешь зствит встряхнуться, дже Гэвин, кк мы видели недвно, ненвисть сделл н некоторое время почти человеком и почти понятным другим. И, нконец, это зрелище доствило им свежую пищу для ум, и предмет для рзговор, хоть ккого-то рзговор, где есть слов, которые не стршно произносить вслух.

Почти весь вечерний чс, пок «Дубовый Борт» шел к острову Слу-Кри для ночлег, н нем обсуждли н рзные лды, что это был з корбль, который они нынче увидли, откуд он мог быть и что случилось с ним. Некоторые, смые решительные умы зговорили под конец и о том, что люди н этом корбле, если уж н то пошло, были попросту сми во всем виновты. Нечего было нроду из Королевств зхживть сюд, в нши Добычливые Воды, пусть охотятся у себя: в Гийт-Год, Море Множеств Корблей, в Приморье, н Кфтре — и что тм еще у них есть.

Вот только возможности прибвить сюд ниболее могущественный довод — мы-то, мол, к вм не лезем! — не было, потому кк не кто-нибудь, Гэвин в прошлом году дерзко збрлся н воду чужой охоты, в Гийт-Год, и среди тогдшних его подвигов скелы упоминют мельком то, что он ухитрился еще и ускользнуть от тнгиронского князя со всею своей ршебской добычей.

Првд, князь Тнгироны тоже внклде не остлся. После этого он зявил слвному городу Аршебу: вот, мол, что бывет, когд откзывются отдться под покровительство ближнего к городу госудря и позволить ему и его дружине зщищть горожн от зхожих хитников. Тк что город Аршеб решил, что «мы, в конце концов, не лучше других», и нконец тк же, кк некоторые еще город, стл плтить Бортршу, влдетельному князю нрод йертн, поселившегося в округе и долине Тнгирон (кк он тогд себя нзывл), отступные, чтобы он и см город не тревожил, и другим не позволял.

Ткие уж были тогд влдетельные князья, — всегд своего добивлись если не с глвного вход, тк здворкми.

Н «Лосе» рзговоры в тот вечер были точно ткие же. Только отличлись они несколько потому, что тмошний кормщик, Коги, сын Аяти, любил в подобных случях последнее слово оствлять з собой, в нрве же у него были кой-ккие черты, из-з которых порой трудновто окзывлось понять, что оно собой предствляет, его последнее слово.

До того кк уйти к Гэвину, четыре зимы нзд он ходил кормщиком у Долф Увльня, н его «змее». И Долф, который Увльнем был только н берегу, в море не мог не зметить, что его кормщик со своим учеником чуть ли не н ножх.

Тут ндобно скзть, что рно или поздно, приходит ткое время, когд ндо будущего кормщик приучть к смостоятельности. Потому что инче знмо, кк бывет, — пок учитель стоит тут же, рядом, н корме, хоть и смотрит совсем в другую сторону и, кзлось бы, явно не собирется вмешивться, хоть перепутй ты все комнды и згони корбль н смое погное течение н всем побережье, — до тех пор есть пмять и понимние, и уверенность, и дже смоуверенность — я, мол, см себе лисий хвост!

(Это приговорк ткя. Рсскзывют, что однжды крб, когд хотел спрятться от Серебристого Лис, прицепился к его хвосту. В конце концов Лис все-тки догдлся обернуться тк, чтоб хвост ему был виден, и скзл: «А это еще что ткое?» — «Это я, хвост лис», — отвечет крб. — «Гм, — скзл Серебристый Лис. — Я см себе лисий хвост». Ну и… ну и съел крб, конечно, по прожорливому своему норову.)

А зто стоит кормщику потом повернуться и уйти — куд-нибудь вперед мчты, чтоб выспться, — и минуту спустя объявляется тихонькя ткя мысль: мол, ведь никто тебя не попрвит, ежели что, две минуты спустя в голове уже ничего нет, одн пустот и горячк, и полное незнние, кк нчинется следующий поворот.

Ответственность с людьми еще и не ткое делет. Вот и нужно поэтому позботиться. Д и смому кормщику ведь легче, если окжется, в конце концов, что есть кому его н время подменить. А тут — ккое тм? Д и то скзть, этот Бьодви ему в ученики себя нвязл чуть ли не силой. Дв год нбивлся, другой бы, не ткой упрямый, двным-двно рукою бы мхнул. Вот есть же ткие люди, сколько в них тлнт, столько и строптивости, — чужих он учить не будет, и все!

Долф Увлень тою зимой кк рз стл зговривть о том, чтоб н будущую весну обменяться с Гэвином Меткми Корблей. Н одном из зимних пиров сидели они с Гэвином з столом рядом и рзговривли чстью по делу, чстью просто тк. Тут Долфу и случилось помянуть про эти свои обстоятельств. «Я ведь не слепой, — говорит, — прню двным-двно собственный корбль доверять можно, он у Коги все еще в черном теле д н подхвте». Глвное, тот и см соглшется. Д, мол, все верно, кпитн, ему уже и корбль не стыдно дть; ну вот и строй для него отдельный корбль, и у меня, мол, н корме он хозяйничть не будет. И поскольку Долф был уже опять Увлень, дльше он только рукми рзвел.

— Мд, — скзл Гэвин, выслушв это. — Похоже, и впрвду придется двть им отдельные корбли.

И потом, подумв, добвил Долфу еще несколько слов; тот зсмеялся, кк будто бы ему скзли преотличную шутку, и хлопнул по столу кулком, говоря: «Тк и быть!» А ведь другой человек, пожлуй, вскинулся бы, услыхв, что от него збирют ткого кормщик. Ну д Долф Увлень есть Долф Увлень, слвня его душ.

И вот через несколько дней приходит Гэвин к Коги домой и говорит:

— Есть у меня к тебе предложение, Коги, сын Аяти: иди ко мне н будущую воду.

— Н «Дубовый Борт»? — скзл тот, про «Дубовый Борт» тогд уже говорили, что Оду Строму см Морской Стрик помогл строить его, не инче.

— Нет, — отвечет Гэвин, — пок «Дубовый Борт» н плву, и пок Фги жив, и пок соглсен н это, — Фги будет кормщиком «Дубового Борт», тут уж ничего не изменится, и я нынче строю однодеревку н двдцть весел, тк вот туд.

— Что?! — кк вскинется Коги. — И ты думешь, я после «змеи» пойду н твои двдцть весел, или не двдцть?!

— Я тк думю, — хитро тк говорит Гэвин. — И глвное, Коги, по-моему, ты тоже тк думешь.

— Тьфу ты! — скзл тот, Гэвин продолжет:

— И еще, Коги: у тебя тм будет второй кормщик.

Тк вот прямо и скзл: «второй кормщик», не «ученик». Коги только рот было рскрыл…

— А что ж еще делть, — говорит Гэвин опять с хитрецою, — зря, что ли, Фги человек учил? А он ведь и меня учил тоже… Тесно ведь, знешь ли, трем кормщикм н одном корбле.

— Ах ты ж непогод! — говорит Коги и добвляет еще пру ругтельств, что нзывется, в воздух.

— Ну вот и лдно, — соглшется Гэвин. — Тк ты приходи, посмтривй, кк строится твоя однодеревк. Может, мстеру скжешь полезное что-нибудь.

И Коги говорил потом, что Гэвину, мол, в жизни не догдться, чем он его тогд взял. В жизни не догдться, потому кк и он, Коги, тоже об этом не имеет предствления. А Фги после этого уж и не брл учеников. Тк, крутилсь около него пр человек — помочь с рулевым веслом упрвиться, и не больше. Потому что уж стло ясно: Гэвин своего положения второго кормщик н «Дубовом Борте» никому не отдст.

Три воды Коги ходил у Гэвин н этой однодеревке, нзвнной «Жеребенок»; теперь вот он стоял н Щитовом Хуторе в корбельном сре; оттого, что он проплвл две воды беспрерывно в южных морях, не уходя домой, где-то ей не повезло, и он подцепил червя-древоточц. Нужно было теперь перебирть обшивку и несколько ребер менять тоже. А жлко, хороший был корбль, этот «Жеребенок», — точнее, «Бик», «бик» — знчит кобылк-однолетк.

У йертн в стрину было полным-полно рзных слов для кобыл, и для жеребцов, и для рзного возрст жеребят, и для лошдиных мстей, и для лошдиных болезней, ну кк у всякого конного нрод. И когд видишь, кк знтные люди привозят теперь в свои конюшни лошдничьи слов вместе с кровными лошдьми из Приморья, — смех и горечь берут одновременно…

А Коги, сын Аяти, все же окзлся опять н «змее», кк Гэвин ему и обещл. А н «Черноногом» был н рулевом весле еще один кормщик; он был достойный человек и не рз ходил для Гэвиров в торговые поездки, тк что не мог Гэвин его обучть. И этот человек погиб — еще прежде того, кк сгорел «Черноногий», д уж по срвнению с прочим Гэвиновым невезением это невезение почти и не зметили. Н «Черноногого», было дело, Гэвин отослл второго кормщик с «Лося»; потом вот он вернулся обртно.

И вот что приметили люди, однко пок его не было: Коги сделлся совсем уж рздржительным человеком, тк что можно было дже подумть, что ему чего-то не хвтет; кк Геси пришел нзд — пришел и скзл с горестным кким-то удивлением: «Эх-х! Если посмотреть, чем все зкончилось, — тк лучше бы я век не уходил отсюд!» — тут-то вот его и встретили тк, будто всем, и себе в первую очередь, стремились докзть, что вовсе никто здесь не привык рботть с ним вместе и вообще лучше бы ему тут не попдться н глз. «Ну мне-то что, Йиррин, — скзл Коги. — Хочешь - вместо якоря его привесь, хочешь — к рулю поствь, мне-то без рзницы». И с тех пор у него и держлось еще ткое нстроение.

И вот сейчс Коги скзл, что это был, кк видно, корбль из Королевств; но, едв его помощник стл с ним соглшться, — тут же зявил: мол, и в Вирнбо тоже, после того кк приняли для себя королевское прво, пошл мод рисовть полосу из «солнечных корон» поверх кормы, только крсных, и с тех пор от этого обычя тм, мол не отстли, и росписи, мол, н этой корме были ткие выцветшие д посбитые, что не рзберешь, «солнечные короны» крсные или бронзового цвет. Геси, которому ндоело вроде бы кк выпршивть прощение неизвестно з что, уперся н своем; что же до прочих знтоков из комнды, то они поделились поровну и спорили, припоминя все доводы, ккие могли, — и кк этот корбль был построен, н которую особицу, и кк обшит, и ккие снсти, — и выплеснули в конце концов все эти рзноглсия кпитну н суд.

— А рзве в Вирнбо, — скзл Йиррин, — есть ккой-нибудь род, который носил бы золотых птиц в имени? Нету, по-моему.

Это уж певцу лучше знть; если он скзл, знчит, нету.

— А может, это были не птицы, — возрзил неукротимый Коги, сын Аяти. — Может, это слмндры.

Слмндры золотого цвет — знчит, домшние; домшние слмндры — это всякому подходит, у кого в имени есть дом или очг. Вот дже и Йиррину, нпример. «Йир», или — кк произносили у Йиррин н родине, в Эльясебо, — «йирр» — это ведь и знчит «кмень» или «домшний очг». О чем только этот Коги думл, спршивется?..

Повстречть своего тезку или дже полутезку, умершего нехорошей смертью, когд тот мертв и непогребен, — тоже примет. Ткя примет, что… Эх-х! Люди ведь тк устроены — не могут они без примет!

— Д что ты, Коги, в смом деле, — скзл Рогри, сын Вки. — Птицы это были. Птицы и птицы. Дв рскрытых крыл и хвост. Нет, точно птицы.

— Н-ну, — скзл Коги. Должно быть, тоже сообрзил. — Нверное.

После того кк люди «Дубового Борт» и «Лося» высдились н берег Слу-Кри, к Йиррину пришел Гьюви, сын Отхмер. Выполняя, что прикзно, он все это время честно был н носу своего корбля; но в сердце у него все рвно кипело, между тем Гэвин, кк ему кзлось, вовсе и не думл обрщть внимния н то, что его, Гьюви, тк волновло.

Нпоминть об этом Гэвину зново он не решился. Есть н свете вещи, н которые не решются дже Гьюви, сыновья Отхмер. Н зто он рсскзл Йиррину, чему был свидетелем н корме «Дубового Борт» в то мгновение, когд дозорщик высмотрел, что это северный корбль, не ккой-нибудь еще виден впереди.

Именно тк и положено, чтобы кпитну любую новость - ккя бы он нибыл — сообщли в тот же день или, по крйности, в первый же день, когд возможно. До недвних пор которому из двух кпитнов в своей дружине нести эти любые новости, ни н «Лосе», ни н «Дубовом Борте», — ни н «Черноногом», когд тот еще был, — не здумывлись. Где Гэвин, тм обычно был и Йиррин, тк что получлось срзу обоим. А в крйнем случе можно было быть уверенным, что вести, которые знет Гэвин, сын Гэвир, узнет скоро и Йиррин, и ноборот.

А теперь вот сделлось не то чтоб непонятным, — но сомнительным, стнут ли они перескзывть друг другу свои новости. То есть стнут, конечно, — но уж никк не те новости, которые покзлись пустяком. Про ткое ведь только мимоходом друзьям говорят. Ну или кк тм еще нзывется для тебя человек, с которым рзговривешь о вжном и невжном, обо всем, что слетет с язык.

Итк, Гьюви поступил првильно. Но это, кжется, у Гэвин был первый повод зметить, что у него в дружине новости теперь идут двум людям — двум людям нрвне.

Йиррин, кк и хотел от него Гьюви, зговорил с Гэвином об этом. Мог бы тоже внимния не обрщть, не общться лишний рз со своим предводителем, — кк Гэвин, нпример, предпочитл нынче не кричть в сторону соседнего корбля, скзть сигнльщику: «Агли, протруби…» Мог не обрщть, но обртил.

Сердце у Йиррин было отходчивое. И у него никогд не было сил держть н кого-нибудь зл подолгу. Ткой вот у него был недостток. Сейчс он уже искл способы прекртить это нелепое Нерзговривние-ни-о-чем-Кроме-Нужного, но только искл тк, чтобы смому этого не змечть. Поэтому лишнему случю поговорить он не огорчился - обрдовлся. Не змечя этого, конечно.

— Кто его рзберет? — скзл Йиррин. - Ндо бы узнть, чего он дергется, когд видны корбли.

— Узнвй, — скзл Гэвин. — «Язык корбельщиков» ты знешь.

Голос у него был рвнодушный; безрзличный поворот головы и вовсе истолковть можно было кк угодно. Можно было и тк: « я посмотрю, кк ты будешь спотыкться». Или ноборот: «что хочешь, то и делй, я доем и пойду отсюд».

— Хорошо, — скзл Йиррин. — Я буду говорить. Ты будешь слушть. Только ты уж слушй, пожлуйст, — попросил он.

Пленники были тут же, неподлеку. Кто-то, уж не рзобрть кто — Пойг, нверное, — мимоходом позботился о том, чтобы и их тоже свели н берег, и вот сейчс бни Вилийс, все еще бледный, возможно, вовсе и не пытлся уверять себя, что мутит его не от дурных предчувствий, всего лишь от непривычной и вонючей похлебки.

Его спутник хоть тоже двился похлебкой (он к другому привык столу), однко выглядел нмного лучше. Он ведь не гордый был человек, — всего лишь полный к себе увжения. И сейчс его смоувжение мечтло о том, кк все это в конце концов кончится, и он очутится снов дом, и мягкорукя поврих принесет ему, в его узкую комнтку, первую порцию хозяйского суп н пробу. Чтобы все это кк можно скорей стло не мечтнием, првдою, ндлежло изыскивть все возможности. Поэтому он уже опрвился и привел свои мысли в порядок.

— Ведь в том-то все и дело, что не из-з чего, совершенно не из-з чего, — отвечл он Йиррину. — Тким воителям, кк вы, рзве может угрожть что-нибудь? Понимю и понимю, ничего поделть с собой не могу. Когд человек тревожится, всякие дурцкие стрхи у него ведь рзрешения не спршивют, сми собой вьются н уме. Я ведь только и думю, что, если с вми и с вшими корблями что-то теперь случится, достойные и превосходные господ, — и моему господину, и мне тоже худо будет, рз мы тут. Что мне этот корбль? И что вм? И пок неизвестно ничего, ткие уж мысли зкрутятся…

И он говорил еще много в тком же духе. Он говорил много, потому что Йиррин, слушя, хмурился все больше и больше. Хмурился он, во-первых, потому, что убежден был твердо-нтвердо, кк всякий н свете человек: сколь ни склдно врет рб, все одно он, скорее всего, врет — тк их рбскя нтур устроен. А во-вторых, он поглядывл вбок, н Гэвин. Может быть, тот и слушл. Д уж, конечно. Кк же инче. Особенно удобно — и легко — слушть, когд, покончивши с ужином, смотришь в костер перед собой — или в течение собственных мыслей, — д еще и колдуешь вдобвок, кк вот люди в здумчивости игрют ножом или чертят им что-нибудь н земле. Зклинние Йиррину было знкомо. Очень хорошо знкомо. И воспоминние, мелькнувшее из-з него, тоже уж никк не могло рзвеселить. Дым-в-Чьянвене… Д, Дым-в-Чьянвене, — и кк здорово все это было, когд нчинлось, и чем зкончилось… Это зклинние, ди-эрвой, было тогд одним из немногих по-нстоящему глубоких зклинний, ккие знли северяне. Д только дже в большинстве своем тмошние колдуны не нстолько хорошо рзбирлись в этом, чтобы хоть здумться, н кком уровне действует их мгия.

А см по себе ди-эрвой — вещь простенькя, кк и все северное колдовство; это именно собственное северян зклинние, не зимствовнное. Йертн дже тогд уверяли, что могут нзвть колдун, чье оно; д только вот жил он тк двно и известно о нем тк мло, что точно тк же ему можно приписть изобретение лыж или, скжем, рулевого весл н корбле.

Гэвин же, нельзя не скзть, по чсти колдовств не имел никких особенных тлнтов. Знл то, что все знют, был обучен кой-кким особым вещм, кк любой именитый человек достойного воспитния, д вот еще дымное колдовство у него очень хорошо получлось. Знющие люди говорили — уродился приспособленным для ди-эрвоя очень хорошо.

Случлось — в былые времен — он збвлял девушек, выплетя в воздухе из дым кольц и косы, и целые фигуры, кк те, что видны в формх облков. Случлось… ну, случлось и другое, кк в Чьянвене.

А сейчс, когд зкончилось зклинние, Гэвин попросту собирл дым, отднный ему ди-эрвоем, весь дым, поднимвшийся теперь от этого костр, у себя нд головой. В быстро нступившей темноте не получилось бы этого рзглядеть, — но Гэвину и не требовлось рзглядывть, он только чувствовл, кк крутятся тм, вверху, чстички дым, нлетя друг н друг или еще н что-нибудь, мечутся, толкются и движутся туд, куд он, Гэвин, им повелит. Он им не отдвл, конечно же, прикзний словми или осозннно, — тк просто, желл от них чего-то, они выполняли.

Все увеличиввшийся клуб дым рсширялся чуть-чуть и светлел при этом, потом сжимлся опять и деллся совсем уж непроницемым, опять рздвиглся и сжимлся, это было… ну вот кк человек сжимет и рзжимет кулки. А сердится он при этом, или рзминет пльцы, или еще что-нибудь — пойми попробуй.

Потом небольшой лоскут дым отделился и скользнул вбок — кзлось, он кружит, пытясь нйти что-то. Костер мешл — то можно было бы рзглядеть его н синем небе, в котором просыплись звезды. И вдруг — ншел: это здешняя летучя мышь-рыболов вылетел н охоту. Ккие-то мгновения лоскут дым, ощупывя мышь удрми своих чстичек, мчлся вместе с ней, потом он выпл из черного пятнышк н темно-синем небе, глухо и чуть слышно где-то невдлеке стукнувшись о землю. Один вдох.

Дым — это ведь просто говорится «дым», в нем нмешно вместе все то, что выходит из костр. А из костр, кк из всякого огня, выходит еще и тот дурной воздух, от которого — если очг плохо горит, ветер збивет дым обртно через дымовую дырку в крыше — люди зсыпют и не просыпются…

Если дым очень густой, человек и не будет зсыпть, просто, вдохнув, зхрипит и упдет, бгровый, точно с нтуги. От одного вдох.

Из клуб дым нд костром поползл вниз, кк змея, черня и дже, кзлось, плотня — хоть потрогй — лент. Изворотливый рб бни Вилийс врз змолчл, кк увидел ее. Лент рздлсь, нбухя, он уже был кк колонн, потом — кк столб трехсотлетнего дерев. Кто сидел вокруг — отодвинулись. Бедняг рб попытлся дже оглянуться, но бежть тут было некуд, не выпустят. А см бни Вилийс вдохнул и збыл выдохнуть. Он не понимл, почему, не понимл, з что, он вовсе ничего не понимл в происходящем, но после «остновленного» чернопрусного пирт сегодня понял, что попл н корбль, где все возможно. Все возможно. Столб дым опустился н них, кк если бы пхнуло из могучей печки.

— Дышите-дышите, — скзл Гэвин. — Дышите, не бойтесь…

В другое время и н другом корбле люди бы, нверное, сейчс зсмеялись. Северяне тогд были смешливый в тких случях нрод.

— Я же говорил, не бойтесь, — скзл Гэвин, усмехнувшись слегк, когд пленники, здохнувшись горячим и едким, со слезми н глзх, откшлялись понемногу, черня змейк дым скользнул обртно в клубок, сплетенный из тких же змей. Потом голос его стл деловитым до предел. — Этому дыму сейчс прикзно быть внутри вс и ничего дурного вм не делть. И ничего дурного вм не будет, пок его держу. Держть я могу долго, дней десять. Я могу перестть держть, чуть только зхочу. Попытетесь отколдовть дым н свою сторону — ну… обычно это кончется тем, что дв зклинния просто друг друг сбивют. А дым н свободе примется делть то, что ему от природы положено. От природы ему положено трвить всех, кто дышит. Хотите рискнуть — рискуйте. — Потом он добвил: — И я, конечно, срзу перестну держть это зклинние, если умру.

— О господин… — всхлипнул рб.

— Вы можете быть н другом конце свет. Это будет без рзницы. Тк что теперь для вс очень вжно, чтобы со мной все было в порядке. Очень-очень вжно. Я теперь для вс смый вжный н свете человек.

А вид у него был ткой, кк будто бы, рзжевв все этим млденцм и положив в рскрытые рты, дльше можно считть себя исполнившим долг и опять зсмотреться в свои мысли, текущие в плмени костр. Но мы виду этому, в отличие от доверенного рб, эшвен бни Вилийс, не поверим. Д ну, в смом деле.

— А… — нчл рб. — Достойные господ теперь ведь, нверное, зхотят получить от нс плту з проезд н вшем великолепном корбле. Ведь вы, нверное, зхотите теперь отпрвиться в ккое-нибудь безопсное место, куд вм могли бы доствить деньги. Н свете много островов, много морей. А мы… мы, конечно, — все, что угодно. Все, что угодно доблестным и отвжным Друзьям моря. У моего господин сейчс есть деньги в серебре, монетой. Ну теперь ведь все время приходится держть крупные суммы монетми, под рукой — н случй штрф, д… Если будет не больше, чем… нет, ккя угодно сумм — через десять дней после того, кк кто-нибудь отпрвится… нет, через восемь дней он уже будет тм, где господм будет угодно прикзть. Ккое-нибудь уютное, тихое место длеко отсюд, где никто не доберется… куд никто не доберется. Никто не доберется, кроме вс и ншего корблик. Ведь првд, господ тк собирются сделть?

— Куд мы звтр идем, Гэвин? — спросил Йиррин, не без некоторого уже — дже здор хмыкнув в душе.

— Мы идем н юг. Охотиться вдоль побережья, — скзл тот.

— Мы идем н юг. Охотиться вдоль побережья, — перевел Йиррин н «язык корбельщиков». — Но восемь дней — это ты хорошо придумл. Ты торопишься, я гляжу, рспроститься с нми поскорей?

— Д кк же можно не торопиться? Мой господин… господин, о, скжите им.

Бни Вилийс, который только что впервые услыхл о том, что у него есть большие деньги, проговорил негромко:

— Ну что ж… пожлуй, всем нм будет лучше, если мы рсстнемся кк можно скорей.

— Ничего не поделешь, — скзл Йиррин. — Нынче это побережье богто н путников. Может, попдется еще кто-нибудь, кто тоже спешит.

— Д кто тут может спешить? Это только мой господин столь безрссудный… столь, э-гн… Д здесь и плвют одни нищие! Конечно, кроме нс.

Нет, он все-тки действительно походил н человек, который тревожится слишком сильно.

— Почему мы должны держться подльше от кйянского побережья? — спросил Йиррин. Усмешливости ни в нем, ни в его голосе больше не было.

Эшвен помолчл некоторое время, и н его сухой шее кдык похживл вверх-вниз.

— Мой господин, — скзл он нконец, — вм совершенно не опсен. Скорее всего, это просто мои выдумки. Я, — добвил он, — я глупый рб…

— Короче, — скзл Йиррин.

— Мой господин, простите ме… — воскликнул было рб, но поскольку возглс этот был не н «языке корбельщиков», н обычном «прнту», Йиррин оборвл эти речи, перегнувшись вперед и удрив его тыльной стороной лдони по губм.

— Ты рсскзывешь нм, — жестко скзл он.

— Д, - выдохнул тот. — Д, конечно.

Дв год нзд, когд его господин был в столице во время зимнего сезон, эшвену покзлось подозрительным то, что к одному из его бнщиков зхживет со стороны чья-то служнк. И не см по себе женщин ему кзлсь подозрительной, то, что этот прень ее пытлся скрыть больше, чем это было бы опрвднно, ведь достойный Вилийс, что грех тить, н шшни челяди своей смотрел до безобрзия сквозь пльцы. В конце концов эшвен притиснул этого бнщик, и тот сознлся, что женщин его подцепил и впрвду не только для шшней. Многого от него не требовлось — только полотенце со свежей кровью, когд его господину случится порезться во время бритья. См по себе прень он был не нхльный и оттого, что предвл своего хозяин впервые в жизни, вот тк себя и выдл чрезмерной осторожностью.

— А я срзу подумл: кому-то тут нужно вше Имя-в-Волшебстве, господин, — скзл доверенный рб, впрочем, по-прежнему н «языке корбельщиков». — А кому оно может быть нужно? Известно кому. Првительству, доблестные и достойные господ. Ну, может быть, конечно, и еще кому-нибудь… А я выяснять не стл. Скзл олуху, чтобы делл то, н что его подговорили, и чтоб не смел проболтться, о чем мы с ним объяснялись, не то ему женщины никогд больше не пондобятся и бритв тоже… Кжется, дошло - смолчл. С Иллюзией Пмяти, конечно, было бы лучше, д ведь я не умею, постороннему кк ткое объяснять… Понимете, господин, я подумл — ну что они вм сделют?… Зщиту мой господин всегд покупет смую лучшую, смую-смую лучшую, ну будет у них вше Имя — что они тм смогут? Следить смогут, больше ничего. И пусть следят, пусть видят, что господин ни в кких делх, ни в чем тком не змешн. А теперь вот думю — кк, если… Мло ли кк можно это понять (он кивнул н лиц вокруг) — бни Хетмез дв год нзд тоже ведь ухитрился ннять «мореглзых»… Я же не мог скзть, господин. Я же никк не мог скзть. Если бы вы знли… вы бы оскорбились, и вот тогд бни Хетмез точно бы вс уговорил. Он же вс уговривл, я зню. Я же понимю, зчем он к вм тогд…

— Ах ты собк, — с удивлением длее проговорил бни Вилийс. Это тоже было н прнту, но н него Йиррин, конечно, не обртил внимния.

— Что знчит «следить»? - спросил он.

— Я не зню. Ну, говорят, есть ткое зклинние, с зеркльцем. Он его все время носит н поясе.

— Кто?

— Д Прибрежня Колдунья же!

— Кто?

— Ну т… которя… — Эшвен остновился. — Сегодня…

— Колдун Неподвижности?.. — проговорил Йиррин.

Корбль с тремя золотыми птицми. Или слмндрми. Д нет, птицы это были. Птицы и птицы. Дв рскрытых крыл и хвост.

— Все, что вы знете, — скзл Гэвин. — Все, что вы знете об этих зклинниях. И я не верю, что вы не знете ничего.

— Я просто глупый рб, — скзл эшвен. — Я зню цены н рынке лишйник. И счет от поствщиков…

— Ты именитый человек в своей стрне, — скзл Гэвин.

— Д, — скзл бни Вилийс.

— Именитый человек не должен лгть, когд говорит о том, что ему известно в блгородных ремеслх.

— Я зню о колдовстве то же, что все, — скзл бни Вилийс. — К тому же об этих зклинниях много не говорят. Они всегд были секретом, еще с тех пор, кк появились…

— Я слушю, — скзл Гэвин.

— Это нчлось еще тогд, когд волшебник по имени Риеннн поселился в Гезите, — словно предупреждя, скзл бни Вилийс.

Все тк все, — скзл Гэвин. — Двй.

И вот что он услышл в ответ:

То было еще не в нынешнем Гезите, из которого привозят гезитское сукно. То было в Гезите стринном и знменитом, который лежит сейчс н дне бухты, и нд обломкми его бшен проплывют лодки рыбков.

Люди в Гезите весьм, конечно, были польщены тем, что столь известный волшебник решил вернуться в родной город. К тому же Риеннн честно зплтил з прво поселиться в пределх городской стены не столько золотом, сколько некоторыми услугми. Однко время проходило; золото изрсходовлось, услуги сослужили свое и были збыты, волшебник между тем, кзлось, вовсе и не змечет того, что живет-то он кк-никк в городе, не посреди диких гор или в лесу.

Его бшня-дом возвышлсь недлеко от зпдной стены, рядом с бшней, в которой жил общин кермистов, и нпротив бшни крсильщиков. Никто его, кстти, не зствлял селиться в столь неприглядном квртле; место он выбрл см и дже потребовл именно это место, не ккое-нибудь другое.

В городе Риеннн никогд не видели, д и очень редко видели дже и то, чтоб кто бы то ни было входил в дверь этой бшни или из нее выходил. Но притом сколько под стринным Гезитом было пещер, проточенных водою в известняке, и штолен, оствшихся тм, где горожне добывли этот смый известняк для своих домов, и притом ккие ходили слухи об уходящих под волшебникову бшню н три этж подземельях, — очень многие считли, что в эту бшню может пробрться незмеченной целя рмия, нырнув в подземный ход где-нибудь в пустынной бухте неподлеку или в грот под боком любой из окрестных деревень. Некоторые шумы и стуки, и прочее непонятное, слышвшееся людям в окрестных штольнях, в двящей подземной тишине; кзлись этому подтверждением; похживли слухи, что в тмошних подземных проходх случлось не только чуять, но и видеть донельзя стрнные вещи; кончилось это тем, что в ближние к Риеннновой бшне кткомбы попросту перестли совться, нйдя, что дороже здоровье и жизнь. Но это, в конце концов, собственное дело волшебник. Кроме Риеннн, у город Гезит было более чем достточно збот.

Великий город Гезит переживл в те времен своей истории события бурные и многообрзные: он то восствл против империи дикрей — горцев, нзыввших себя словом Адрн, то копил силы и сколчивл колиции союзников для будущих восстний, то принимл у себя нместников хлит-мгн — госудря нрод Адрн, то зствлял их спсться бегством н крепконогих конях. Империя Адрн, с великолепием ее почт, выверенных нлогов и чиновников, уже вынужден был отступить перед шгом городских когорт; чернь — увы! восствл, требуя учстия в упрвлении городом, и дже добилсь кое-чего; и что же — рзве все эти события побудили волшебник Риеннн хотя бы выглянуть из своей бшни один-единственный рз? Нет, ничего подобного.

От того, что в его стенх живет могущественный волшебник, город Гезит тк и не увидел никкой пользы з все девять сотен лет. Рзве что только однжды, когд в нкзние з очередной мятеж войск, — в сопровождении которого явился к городу см «нместник большого округ», — получили прикзние срыть укрепления город и уже принялись з чсть южной стены, — из дверей бшни возник человек, нзввшийся «нместнику большого округ» слугою волшебник Риеннн, и передл нстоятельное пожелние своего господин, чтобы стену оствили в покое немедленно. В подтверждение же своих слов предъявил ни мло ни много кк «термен» хлит-мгн, где крсивыми знкми было нписно: «Д будет известно кждому читвшему и слышвшему, что ншей волей зпрещено причинять ущерб Риеннну Гезитскому, его дому и его имуществу во всех концх стрны, где влстн нш рук. Внемли и не уверяй после, что был в неведении». Воистину црственный во всеобъемлющей крткости слог был принят в империи Адрн.

«Нместник большого округ», поклонившись свитку шелк, зключвшему в своих строкх всемогущий термен его господин, тем не менее зтем почтительно спросил, ккое отношение к Риеннну имеют городские стены. Непохоже, скзл он, чтобы они входили в имущество волшебник в кком бы то ни было виде.

— Не несведущему твоему уму, — отвечл слуг, — судить об этом, тк же кк не сможешь ты обсуждть причины, по которым всходит солнце или нступет прилив. Тебе же достточно знть, что, дотронувшись хотя бы до одного кмня в стене, ты нносишь ущерб имуществу моего господин, кк ннес бы ущерб эху, снеся склу, от которой оно отржется, или озеру, иссушивши реку, которя в него течет.

После чего он еще рз встряхнул терменом перед носом нместник и удлился. Стены Гезиту в тот рз тк и не снесли, что, конечно, приятно.

Но если волшебник не желл чувствовть себя гржднином город, в котором живет (от него этого, впрочем, никто и не ожидл), то мог бы хоть вспомнить, что именно здесь он родился тысячи лет нзд. В конце концов, от него никто и не требовл, чтобы он бывл н выборх и сходкх, учствовл в суде, плтил нлоги, выствлял ополчение, кк всякя бшня в городе, содержл в порядке свой учсток водопровод или хотя бы укршл дом в городские прздники, чтоб не пугть богов-покровителей город угрюмым видом своей бшни в посвященный им день. Немного помощи, немного сотрудничеств… немного блгожелтельности, — неужели это слишком много?

Тк рссуждли отцы город в то время, когд госудрственные зботы, несколько отступив, позволили им здумться и о Риеннне. Простой же люд, кковы бы ни были обстоятельств его жизни, о Риеннне вовсе не рссуждл. Бшня волшебник стоял н своем месте до того, кк они родились н свет, стоял, пок они росли, и стоял все ткя же, когд они подходили к могиле; они привыкли к ней нстолько, что для них эт бшня был столь же обычня и незмечемя вещь, кк горы, видные из город н юге.

Между тем из этой недвижной бшни по-прежнему не выходило ни человек, кроме рзве того, что н городском рынке стл появляться слуг из бшни Риенин, рз в месяц зкупя тм еду, порою и еще что-нибудь. Это был, конечно же, уже не тот слуг, что пугл «нместник большого округ».

— Для кого покупю? — скзл он. — Для себя, ясное дело. Мой господин см о себе зботится, что поесть, я уж не зню, не видел. Я — кк бы это — не зню дже, быть может, он и вовсе не ест тк, кк человек. А я не могу. Я ведь у него — простите — н первых порх чуть с голоду не умер. То он вспомнит, что мне есть ндо, то збудет, то вспомнит, то збудет, кто ж это выдержит — пять дней поститься, потом семь дней пообедть, потом опять поститься десять дней. Теперь вот, блгодрение его доброте, см об этом збочусь. Деньги, конечно, тоже… то объявятся, то не объявятся, ну д куд моему господину помнить про ткие пустяки! А золото кк-никк не молоко, полежит — не скиснет.

Подолгу рзговривть слуг, впрочем, не решлся, уверяя, что господин ждет его.

— То есть, может быть, и не ждет… я его, бывет, месяцми не вижу; но мне было скзно: «двери для тебя будут открывться и зкрывться в ткой-то день в ткое-то время», — тк что ужну его, опздывть.

Смо собой, после нескольких тких рзговоров и после того, кк пру-другую рз столкнулись между собою люди, послнные ниболее проництельными и мудрыми гржднми (кждым от других по отдельности) звязть незметно со слугою волшебник доверительный рзговор, эти проництельные и мудрые грждне сошлись все вместе у одного из них в доме. Сделть это им было тем легче, что все они были людьми высшего сословия и все знимли в городе ккие-либо должности: кто смотрителя полей, кто городского советник, кто — одного из двух сопрвителей город, четвертый, если не ложь то, что рсскзывют, был не кто иной кк флотский кзнчей.

— Сколько я понимю, у нс всех, — скзл он, — появились общие интересы. Я не нмерен от этого отпирться; кто желет сделть тк вопреки фктм — прошу.

Поскольку кзнчей флот в то время не только снряжл военные корбли, но и см водил их н битву, прямот его был истинно воення.

Рзговор, подобно пугливой птице, отпрянул от чересчур откровенно зшедших речей, имея для этого удобный случй — в виде перемены блюд. Зтем был прослушн песня, весьм изящно пропетя рфисткой; зтем отпробовн соус; зтем речь вновь зшл о том, рди чего они все здесь собрлись. Сложность, увы, был не в том, чтобы они пришли к решению не мешть друг другу, но сотрудничть. Сложность, увы, был в волшебнике.

— Я-то откуд зню, — вырзил через некоторое время эту сложность слуг, — следит он з мною или не следит? И если следит — что он должен подумть про эту… гм… чшку весьм достойного вин в этом… гм… весьм достойном зведении?

Но вскорости не столько чшк достойного вин, сколько рдость поговорить с людьми по-человечески рзвязл ему язык; однко же то, что мог слуг рсскзть о своей жизни в доме у волшебник, мло помогло и еще менее было понятно.

— Сколько тм живет нрод? Не зню кк-то. Я-то одного его и вижу. Д еще появляются иногд… только они ткие шустрые — обернуться не успеешь, они уже шмыг мимо по коридору, и след простыл. Я тк думю, это вовсе не люди, это мыши-оборотни… Ккой он? Иной рз вспылит. «Мне не нужны, - говорит, — твои рссуждения». Аг, просто тк — ккой? Н-ну… Бород черня, глз черные, штны зеленые. А кроме кк в одних штнх, я его и не видел никогд. Эткий богтырь. Я один рз з его посох взялся… ну нет, я ткого не подниму. Что я тм делю? Д ежели бы я см понимл, что я тм делю! Если эти стрнные вещи, которые я делю, и есть служб, то я ополовник! А большею чстью — ничего не делю. Броди по дому куд хочешь, и все рвно везде пусто и делть нечего. Кроме, конечно, библиотеки. Золото? Д что же он мне будет плтить? Н еду хвтет, и з то блгодрение его доброте.

Короче говоря, от этих рзговоров только и было проку, что слуг мло-помлу привык видеть: у него могут быть свои собственные дел, и волшебником они, судя по всему, остнутся незмечены. А еще хитроумному городскому советнику пришл н ум некя мысль, и он поделился ею с остльными.

— Библиотек, — скзл он. — В библиотеке волшебник могут быть весьм ценные зклинния.

Эти люди, нельзя не вспомнить, чувствовли себя до некоторой степени првыми: в смом деле, если волшебник не плтит нлоги, то они могут себя вознгрдить хотя бы тем, что огрбят волшебник. А кроме того, это было уже новое поколение именитых людей город Гезит; они почувствовли свою силу, они увидели, кк тяжелые пики предводительствуемых ими когорт сметют все н своем пути, кк вржеские корбли тонут — или спсются бегством — от трнов их глер, кк союзники свозят им днь, их рынок диктует цены всему Приморью, они рзговривли н рвных с хлит-мгнми и с соседнего Го-Дн, — они не могли отступить, зтевя эту рисковнную игру с волшебником. Вот тк нчлось то, о чем никто из них не знл, чем оно может зкончиться.

Нельзя скзть, чтобы слугу было легко уговорить н столь рисковнный поступок или чтоб обошлось это дешево. Кроме того, он говорил, что осмелится сделть что-либо рзве только в те дни, когд Риеннн (по видимости) не бывет дом. Для нужд своей стрнной службы он был обучен знкм, которыми зписывются мгические трктты; но не нстолько рзбирлся в волшебстве, ткже в том, что где рсствлено в библиотеке, чтобы зрнее знть, что искть и где искть. И вот — из одной из величйших и обширнейших мгических библиотек мир до людей дошли лишь случйные обрывки, прошедшие через руки невежественного слуги.

Роясь нудчу в библиотеке, он отбирл, конечно же, лишь то, что кзлось ему ценным и применимым для людских нужд, то есть тем, з что ему соглсны будут зплтить. Кроме того, выходя рз в месяц в город, он мог принести с собой лишь копии того или иного лист, стрницы или свитк; действие многих из этих вещей было непонятно без объяснений, объяснения же, которые мог дть слуг, были скудны, торопливы и чсто недостточны. Он обещл, что со временем объяснит поподробнее, когд см лучше рзберется. Но — увы! огрбление библиотеки Риеннн, продолжвшееся три год, зкончилось в одночсье — точнее, в одну ночь.

Гезитские горожне, выйдя однжды из своих домов, обнружили, что бшни волшебник просто нет. Н том месте, где он возвышлсь прежде, остлсь огромня ям — действительно, в подтверждение слухм, уходившя под землю н три этж.

В рукх четырех грбителей теперь были сокровищ, большую чсть которых они просто не знли куд применить. Вот среди этих-то сокровищ и было письмо из происходившей, кк видно, в некие отдленные времен переписки Риеннн с волшебником по имени Сидж.

У великих волшебников, Соствляющих Зклинния, тк зведено — они пишут друг другу не для того, чтобы нечто узнть, попросить или посоветовться, для того, чтобы сообщить о своих рботх и открытиях. Некя колдунья, сведущя в этом, говорил мне, что это делется, дбы «зкрепить приоритет».

О смом Сидже не известно почти ничего, кроме имени д еще того, что был он, судя по всему, своеобрзным человеком, ибо людей, похожих н него и потому способных применять его зклинния, н свете очень немного. Люди — создния весьм рзные; один может несться ядовитых грибов и не зметить этого, другой съест простенькую, безобидную ягоду землянику и покроется сыпью с ног до головы. О человеке же вроде Сидж можно скзть, что ему позволительно есть ядовитые грибы и одновременно нельзя есть землянику. Кроме того, он был, вероятно, беспорядочного хрктер, ибо только ткой человек может втиснуть в одно письмо три зклинния, совершенно не имеющих отношения друг к другу. Эти-то зклинния зовутся теперь Трид Сидж. И первое из них — Первое Сидж — именно то зклинние с зерклом, о котором вы спршивли меня. О нем известно больше всего. Собственно, именно рди этого зклинния и был уворовн вся Трид.

Когд вскоре войск Сингир Победоносного, звоевтеля полумир, пронесли победы, стяги и цивилизцию Гезит от хиджрских нгорий до долины реки Рохк, это зклинние использовлось для связи н дльних рсстояниях. Во всяком случе, известно, что Сингир возил всюду с собою колдун, влдевшего Первым Сидж, и некоторые кмни н Дороге Колесниц все еще нзывются «стнции зеркльщик».

Кроме того, Сингир провел в Совете Гезит решение, которым все без исключения мтерилы из библиотеки Риеннн были изъяты из чстного влдения грждн и отдны сообществу ученых, пистелей и хрнителей библиотек, основнному при хрме Львиного Трон в перестроенной им Прбле, бывшей столице Адрн, зсиявшей новым блеском в те дни. Уверяли, что именно в ней Сингир был нмерен поселиться и см, если бы не умер столь неожиднно, во цвете лет. Это сообщество (прозвнное Сингир-феймел в его честь) просуществовло почти до той поры, когд горький упдок Тфрийского црств, созднного в этой древней стрне одним из военчльников Сингир, не звершился при последних црях этой динстии нбегми и переселениями кочевников, обртивших Гз-Тфри в печльную пустыню, чьи водотоки рзрушены, поля исчезли, рядом с руинми городов кочуют дикие люди и дикие их стд.

Нездолго до этого мудростью првителей Хиджры библиотек Сингир-феймел и ее последний хрнитель были вывезены в город, Влдеющий Двумя Мечми, кк чсть выкуп после одной из войн. Еще в Прбле исследовния мудрых колдунов Сингир-феймел позволили узнть смысл и действие Второго зклинния Сидж, которое ныне именуют ткже Зклиннием Неподвижности, ткже, соглсно некоторым слухм, и Третьего. Но эти исследовния, кк легко понять, преднзнчлись не для непосвященных.

Первое Сидж, и это более-менее известно, позволяет нблюдть вещь, н которую нпрвлено, — нблюдть, что происходит с этой вещью в то время, когд смотришь н нее, ну выглядит это тк, кк будто зглядывешь в окно, рм которого — кря зеркл. Кжется, все, что для этого нужно, — знть Имя-в-Волшебстве нужной тебе вещи. Были ккие-то слухи, что Первое Сидж можно переделть тк, чтобы нблюдть прошедшие и будущие события, но, похоже, — кк сделть это, знют только волшебники, Соствляющие Зклинния.

Второе Сидж нынче используется тк, что по крйней мере результты его у всех н виду и можно хоть что-то предполгть. Нсчет ключей — я б скорее поствил н «видеть», нежели н «нзывть» или, скжем, «дотргивться», — если бы принимлись ствки. В смом деле, Имя-в-Волшебстве вещи, о которой прежде ничего не знл, уж никк не нзовешь, дотронуться нелегко до того, кто от тебя н столь немлом рсстоянии. Может быть, конечно, и ключ более необыкновенный — от людей тких, кк Сидж, всего можно ожидть. И еще в этом зклиннии есть явно что-то, связнное с Местми-в-Волшебстве… потому кк мне известно, что Прибрежные Колдуны скупют и достют нзвния этих Мест где только могут.

О Третьем Сидж известно только то, что оно есть. Другие знют больше, но не я.

В этот момент — если бы бни Вилийс преподносил ткой или подобный ему рсскз н ккой-нибудь «встрече в доме друзей» — прозвучло бы, вероятно:

«Д, но немногие другие излгют повести, известные им, столь содержтельно и изящно. Твое искусство, бни, д не уменьшится и не рз еще пордует нм сердц».

При этом бни Вилийс, сплетя ритмичные периоды своего звонкого «шбинин», который никто здесь не сможет оценить, уж конечно, понимл: честно исполнив прикзние — рсскзть все известное ему об этих зклинниях, — он н смом деле сообщил очень ненмного более того, что пирты и без того знли, большя чсть его слов для них был бесполезно-мучительным и ненужным отступлением, д еще обмнувшим ожидния в конце концов. Это был его мленькя месть. И дже не мленькя, довольно длиння. В этих словх, в привычной ему стихии, он почувствовл себя увереннее до ткой степени, что дже осмелился вствить похвлу Хиджре под конец. И они проглотили. Или, быть может, не зметили.

— Это все? — скзл Гэвин.

— Все, — отвечл бни Вилийс. Не совсем ясно, тк это или нет, но похоже, что при этих словх он слегк усмехнулся. Тонкя, спокойня усмешк цивилизовнного человек нд невежеством дикрей.

И коль истинны слов, что с осознния своей слбости нчинется сил, — может быть, об очень многих вещх, незметных и непостижимых для смого бни Вилийс, в этот день, з который ему довелось познть и слбость, и стрх нконец, — рсскзл эт усмешк… если он действительно был.

— А почему это зклинние ловит тех, кто ложится в дрейф, или стоит, или идет слишком медленно? — спросил Гэвин. — И если колдун в это время их видит, стоя н берегу, то кк он может через чс убивть другой корбль в дне пути оттуд? Или это знчит, что тм было дв колдун? В Кйяне один Колдун Неподвижности или дв? Или. это ты тоже не знешь?

— Я не зню, почему нельзя «ложиться в дрейф», — скзл бни Вилийс. — А колдун… — он помедлил, — колдуньи, конечно же, нет н берегу. Колдунья в это время в столице, у себя дом. Смотрит н то, что видят Глз, рсствленные н побережье.

— Кк это?! — скзл Гэвин.

— Я не зню, кк. Вот уж чего мне, конечно, никто никогд не объяснит. И это уже совсем не имеет отношения к Второму зклиннию Сидж.

Ткой был рзговор. Рзговор, понятный только для четверых, ибо никто здесь больше не знл «язык корбельщиков» и уж тем более «язык чтений» — шбинин.

— Гэвин, — скзл Йиррин по-прежнему н «языке корбельщиков», — мы все еще идем н юг?

— Д, — скзл тот.

— Тогд объясни всем, — скзл Йиррин, переходя н родную свою речь, но все тк же негромко.

— Что объяснить? — спокойно скзл тот.

А в смом деле, что?.. И к тому же, хотя известно всем, что дружин обязн доклдывть кпитну своему любые новости, — никто никогд не считл, что кпитн должен рсскзывть кому бы то ни было о новостях, приходящих к нему.

— Лдно, спите, — скзл он, обрщясь к бни Вилийсу и рбу его зодно. — О деньгх в серебряной монете поговорим потом; пок — зботьтесь о своем здоровье и не рискуйте им зря, коль дже случится соблзн.

— Кто-то собирлся з ним следить, — скзл он зтем Йиррину. — Кто-то. Возможно. Дв год нзд. А рб от стрх перед тмошними црями и от собственной подозрительности потерял голову.

У них тм нет црей, — вздохнул Йиррин.

— Все рвно. Обычня южня мерзость. — Он дже поморщился.

— Ну если? — упрямо скзл Йиррин. — Все-тки?

— А «если» и «все-тки» сидят дом и псут овец по жнитву. Все, Йиррин. И можешь быть уверен, это были птицы, не слмндры, я н них внимтельно смотрел.

И это тким деловитым, холодным тоном, что дже и не рзберешь, впрвду ли он считет, что сын Рнзи перебирет с осторожностью, перепугнный приметою, или…

— Гэвин, — скзл Йиррин вдруг. — Это же всего-нвсего деньги.

— Ого! — откликнулся тот. — О чем это ты думешь?

— Ни о чем, — был ответ.

— Это всего-нвсего, — скзл Гэвин, — судьб.

Судьб, которую он нзвл, был не филгья. У северян имеется еще кк бы одн судьб. Айзро — «рок», или «всеобщий зкон», или «неотвртимость». Айзро, которя влстн нд всем и вся, одн н всех, пронизывющя мир нсквозь и рно или поздно все — и дже см Мир — приводящя к концу.

— Это всего-нвсего йзро, — скзл Гэвин.

— Ну если ты тк считешь, то, конечно, он.

— Господин, я же действительно не мог вм скзть, — проговорил рб немного спустя. — Я же не мог скзть тогд и не мог потом, оттого что вы бы рссердились, что не скзл срзу… Господин, не… не крйте меня.

— Об этом еще рно говорить — крть или не крть, — отвечл бни Вилийс.

Он уже знл, что не сможет зснуть н кмнях, — и плщ в этом вряд ли сумеет помочь; и удивлялся тому, что до сих пор не болен, хотя всем известно, кк вредно холод влияет н соки человеческого тел, ткже н суствы и грудные внутренности.

Тк случилось, что н следующий день с утр последний рненый в дружине у Гэвин проговорил себе последний ди-герет; последний этот человек, перествший быть рненым, снял с себя провонявшую дегтем повязку; тк случилось, что «Дубовый Борт» и «Лось» ушли с Слу-Кри, словно боец в легендрной Битве Мертвых Королей, выходящий с новыми силми нутро н поле брни; и кк стрнно порою сознвть, что этот ди-герет, легендрный ди-герет, из-з которого в те времен бродили жуткие слухи о мертвецх, сржющихся н плубх северных корблей, — что этот ди-герет и есть то смое зклинние, нчинющееся словми «кин охс сйтйхе», «не глз видят», которым ты, бывло, в детстве злечивл очередные ссдины, чтобы не покзывться с ними мтери н глз…

Сколько же всего переменилось н свете и сколько зклинний перестли действовть и збыты, ибо переменились люди и слов, которые они говорят, уже не знчт для них то, что прежде, — этот ди-герет, нчинющийся словми «кин охс сйтйхе», все тот жедля них, — и рзве поныне лесоруб, которому случлось згнть топор себе в ногу, и воин, и изящня дм, порнившя руку хрустльным боклом, рзбитым невзнчй, — не говорят ли они поныне ему добрых слов?

Время идет; но, может быть, есть вещи, нд которыми не влстн дже йзро… Или хотя бы которые он приведет к концу много позже остльных вещей.

Из-з этого-то ди-герет, кстти, н пиртских корблях, плвющих н юге, в те времен среди рненых окзывлись только тяжелорненые — те, кто без сознния или ослбел нстолько, что сил — мгических сил — не хвтет дже н то, чтобы скзть себе простенький ди-герет. Из-з него и из-з Зщиты-от-Колдовств, которой приходилось обзводиться, отпрвляясь в южные моря, где убивют людей колдовством, не зня чести и совести; делть зклинния с «окнми» в Зщите н северных островх тогд не умели — у них ведь донельзя простенькя был вся волшб.

Д и то скзть — не могут возникнуть изощренные вещи тм, где в них нет нужды, — в стринных скелх неизменно про смые стршные времен рздор и беззкония говорится: «То было время волков и тьмы, когд брт поднимл руку н брт, люди ствили Зщиту себе и своим близким, ибо боялись черного колдовств».

Но уж зто, кк чсто бывет у врврских нродов, колдуны у них были не изощренные, но сильные. И Гэвин не зря удивлялся в проливе Албй тому, чтобы Зщиту, поствленную его дружине Ойссо Искусницей, кто-то мог одолеть.

А вот н корблях Зщиты обычно не было. Тут уже, что поделешь, — одно из двух: или у тебя н корбле Зщит, или те бесчисленные зклинния, которые помогют ему быть тким, кким он должен быть. А уж одежд — и оружие — и доспехи…

Перед тем кк уйти с Слу-Кри, Гэвин скзл:

— Чтоб ни единой тряпки н вс без Зщиты. Повторять не буду.

Отчего некоторые безделушки и прочие мелочи, ккими обзвелись н юге, отпрвились до времени в сундуки. И две «змеи» Гэвин… то есть Гэвин и Йиррин, сын Рнзи, окончтельно стли выглядеть кк дв поджрых, голодных волк… или кк те дв брт, торопящихся в бой с некршеными щитми, из легенды о том, откуд пошел н свете Дом Щитов.

Некогд было рскрсить покрсивее древесину. «А узнть вс, — скзл после битвы вождь, з которого они сржлись, — что ж, отныне узнют и тк…»

ПОВЕСТЬ ОБ ОСТРОВЕ МОНА

Полоск гор, поднимющяся нд морем длинным гребнем островов Кйнум, к югу от них выныривет из волн одиноким островом Сиквэ, зтем рздвивется, и зпдня ее чсть круто сворчивет вслед з солнцем, чтобы стть в многохоженном море белыми склми остров Иллон. А вторя ее чсть, следуя изгибм берег остров Кйян, вскоре вздымет почти посреди пролив золотую по утрм и белоглвую в полдень вершину остров Мон, потом делется зпдною половиной остров Ол, соединенной с восточной рвнинной половиной мостиком перешейк и рзделенной рздором их жителей, который прекртится, пожлуй, тогд, когд нрвы горцев и рвнинных жителей срвняются между собою, горы и плто стнут одинковой высоты.

В дни, когд Гэвин был кпитном, многострдльный остров Ол, кроме землетрясений и недородов, сотрясли и приводили в зпустение еще и очередные междоусобицы, из-з которых остров стновился удобною добычей для всякого, у кого достнет рук. Впрочем, мудрые служители Црственного Модры, сохрнявшие хрмы его н Оле, говорили, что и землетрясения, и ожесточение земли, опустошения н побережьях и хищные происки соседей — это и есть то, чего следовло ожидть жителям остров — и зпдной его половины, и восточной, ибо они сми притянули все это зло, порожденное Кужром-Лжецом, отворив дорогу рздорм, нрушению порядк и неповиновению госудрю.

Служители были громкоголосы, их суждения кзлись спрведливыми. Нет, прво, нельзя скзть, чтобы слв блгого Модры и впрямь тк уж пришл в упдок в этой чсти свет, — хотя, быть может, и стл непохожей н то, чем был в других местх в другие времен.

Когд только-только вер стринного Вирунгт, вместе с его торговцми и мудрецми, отпрвилсь в путь по островм, госудри стрны Ол подрили во влдение остров Мону обосноввшимся н нем монхм, — отчсти по той причине, по ккой росомх подрил селезня в конце концов Серебристому Лису. Потом иногд окрестные госудри пытлись изгонять из своих столиц всех шмнов и жрецов, кроме жрецов Чистого Огня; случлось, что из-з религий (или по поводу их) восствли местные вожди и велись войны; но ко времени Гэвин двно уж брожение это утихло, и святым служителям Модры, хоть он и стл теперь не чужим для здешнего доброго люд, пришлось потесниться для вернувшихся вновь духов гор и новых зморских богов, звлеквших прохожих в рзноязыких приморских городх.

Но пломники н остров Мон прибывли по-прежнему; безмерные подношения в былые времен и вовсе дрзнили мечты. Поэтому монхи понемногу нчли зботиться о том, чтобы доступ к подножию Трон Модры открывлся лишь тем пломникм или гостям, которые им, монхм, желнны и ими же приглшены.

Нежелнные гости встречли помеху еще в море. Прежде всего, они зстревли н устроенной монхми полосе здержки.

После остров Сиквэ они шли всю вторую половину дня, зтем и ночь, лишь немного ослбив прус. Стоянок, удобных для пиртов, нет н этом переходе.

Ветер з ночь сильно упл, под утро переменился, здув с юг, и только низовой «утренний ветер», кк всегд зпдный, позволил держться курс, не берясь з весл.

Рссвет зжег н востоке от них горделивый штер монской горы; из-з того, что он лежл против солнц, то кзлся темным и был очерчен, словно коконом, лучми, вырывющимися из-з него и сияющими н его бокх.

Этот штер был виден н фоне полуостров, что вдется в пролив со стороны Кйяны, и снчл фон был сизо-черным, потом, по мере того кк солнце поднимлось и зглядывло н зпдные стороны холмов, — стновился лым, точно солнце, не скупясь, проливло н него дргоценную кйяну, не требуя з это ни единого хелк и ни единого медяк.

В этот утренний чс через узкий пролив шл приливня волн. Окжись он н том же смом месте получсом позже, однодеревк Хюсмер прошл бы нд врытым в дно бревном, не ободрв о него дже ркушки со своего киля.

Однко в любом случе они должны были помнить о полосе здержки и о том, что осттки ее еще могли стоять н своих местх.

Эти бревн и цепи, коврно рсствленные под водою н рзной глубине (северяне тогд гдли и не могли догдться, с помощью ккой силы или колдовств), были для морских крепостей почти то жесмое, что нполненный водою ров для сухопутных, вдобвок походили ткже н ловушки и рогтки, поствленные против всдников, и н шипы, рзброснные в трве для вржеских лошдей. Н рвы они походили тем, что их точно тк же можно было в конце концов преодолеть, соорудив что-то вроде мост-волок ( подвергшиеся нпдению, в свою очередь, обстрелми, вылзкми и всевозможными ухищрениями мешли этому по мере сил); н ловушки — тем, что были весьм опсны для кждого, кто не ожидл их встретить. Вдобвок впереди глвной полосы здержки — вот уж впрвду подлые выдумки! — бывли рсствлены, беспорядочно и непредскзуемо, одинокие бревн, нрочно для того, чтобы беспечные нтыклись н них.

См-то по себе полос здержки для опытного глз зметн, — волны толкутся нд ней немного по-другому, точно тм вечня зыбь.

Остров Мон — это не Аршеб, чьи жители чересчур полглись н нносы своего Кдир, кроме того, понимли: обзведясь полосою здержки в море; где тк чсто ходят корбли, выствишь не только «десять тысяч бревен», но и десять тысяч причин для случйной опсности безвинному торговому мореплвнию. Процветющий порт и морскя крепость — ткое в одной бухте невозможно.

Остров Мон — это и не Чьянвен, где вот ткую же полосу здержки, и дже двойную, они попросту обошли длеко кругом, высдясь н суше, потом уже был рбот для костровых: проделывть дорогу через тмошние лес.

Мон с ее кольцом охрнной полосы был молчливым свидетелем того, что здешние монхи умели и учиться чему-то новому, не только хрнить знния стрины.

З пять месяцев, в которые зклинния (не было возможности) никто не обновлял, это кольцо рсплось, то, чему природ судил тонуть, — утонуло, бревн полегче, способные плвть, — всплыли, и волны рскидли их по берегм пролив. Построить охрнную полосу зново, кк было, — не быстрое дело, хлопотное, — когд еще до него дойдут руки, ведь с уход Бирг минуло всего-то полтор десятк дней. Но некоторые бревн, кк видно, вствленные в полосу поздней других, все еще могли держться — и держлись. От этого можно было обезопсить себя нверняк, выслв вперед лодку для проверки и идя точно з нею, кк ходят волки след в след, но здним числом до чего не додумешься! А если бы Сколтис и впрямь тк поступил, про него непременно скзли бы, что у него уже объявляются змшки Гэвин. Потому «Крепконося» хоть и шл одной из последних, но ншл то место, рядом с которым безопсно прошли другие, — нлетел скулою н это бревно с ходу, тк что оно проломило доски, и однодеревк нделсь н него н добрых дв локтя, кк н гвоздь.

Хруст от удр услышли все; кроме того, от толчк упл мчт — штги выдержли, спружинив, вот смо дерево треснуло и звлилось нбок, поклечив двух человек. Ткое у «Крепконогой» было счстье, что больше никто не пострдл.

Если бы удлось снять ее с «гвоздя»-бревн, зстрявшего в обшивке, он срзу бы потонул, — тк держлсь, только все сильнее оседя кормой, в которую сбегл сочившяся вод. Носовя чсть судн от этого опсно хрустел и по тому, кк ее выворчивло, должн было скоро зхлебнуться в черной, кк уголь, збортной воде, топящей корбли. Зтем з дело взялся прилив и стл поднимть все — «Крепконосую» тоже, — чему бревно теперь мешло, опять грозя рзворотить однодеревке скулу. К тому времени, когд с нее снимли последних людей и чсть груз, у «Крепконогой» был уже вид готовящейся нырнуть утки.

Решиться н это — снимть с нее людей — было, кстти, не тк легко. Ведь для этого нужно было встть рядом, или хотя бы сильно сбвить ход, отпрвляя туд лодку, потом остновиться-тки, чтобы принимть лодку обртно. Остновиться н виду у кйянского берег, — что, првд, был весьм длеко, — и у остров Мон. Но здесь был один корбль, которым хозяев его соглсны были рискнуть. Лишние люди с него н ходу перепрыгнули н подвлившую «змею» Сколтисов, потом трибн подошел к Хюсмеровой однодеревке, пок остльные сторожкими кругми ходили невдлеке. З всем этим, без сомнения, следили с Моны, и понятно, ккие црили тогд у монхов нстроения. Зло, очевидно, буйствует нынче в мире. И порождений Зл, очевидно, здесь слишком много. Ккой прок взять один корбль? Остльные ринутся к берегу, и вот тогд стены монстыря увидят, что ткое штурм северных пиртов, доведенных до збвения всего н свете, включя жизнь и смерть.

У Хюсмер были ткие нстроения, что он слл проклятия любому сущему в мире вокруг, кроме Сколтис.

Чтоб не думть о людях лучше, чем они есть, — и хуже, чем они есть, — ндобно тут скзть, что кого другого Сколтис мог бы и бросить. Но с Хюсмером, сыном Круд, он не мог тк поступить. Ведь тот с некоторых пор стл его человеком, одним из тех, кто полгл, что «Дом Всдников» куд лучше звучит, чем «Дом Щитов». В смом деле, всякому человеку ведь приятно, когд с ним зговривют увжительно, когд с ним считются, когд с ним дже пру рз советуются, — не обрушивются с шуткми, может, и не шуткми, которых не поймет ни один человек. Дом Всдников умел привлекть себе сторонников, — помня и то, что и незнчительные, и неименитые люди могут быть чьими-нибудь сторонникми. И что Сколтис был бы з политик и что з северянин, — если бы бросл своих?

Что же до Сколтен, то брт встретил его н носу, когд он тоже перебрлся н «Коня, приносящего золото»; и ккое-то время они стояли тм одни.

«Конь, приносящий золото» шумно пел, взрывя веслми воду, и его морд хищно-причудливо склилсь, глядя н рзворчивющиеся перед ними склы Королевской Стоянки, еще длекие и черно-пурпурные н пурпурных волнх.

— Мог не делть это, — скзл Сколтис. Его брт ведь оствлся н трибне все это время. Но тут же Сколтис добвил, коротко усмехясь: — А то ведь — млдший нш, н тебя глядя, чего доброго, решит, что ему и вовсе можно не быть рссудительным человеком…

— Д, — скзл Сколтен.

Потом он зсмеялся, глядя вперед; это был очень счстливый смех. Солнце нынешнего утр горячило ему кровь; и приближлись «дел мечей», в которых Сколтен, внук Йолм, не то что было не узнть — нет, именно тм его и можно было узнть по-нстоящему.

— Ничего не могло случиться, — скзл он. — Я же не зтем подобрлся к Моне тк близко, чтоб ткую млость не дойти.

Люди, побыввшие несколько рз в Летнем Пути, приучются доверять тким предчувствиям. Поэтому дльше они тк и стояли молч. Один улыблся, другой нет.

Об считли, что нужно бы поговорить о некоторых вещх, ккие лучше обсудить сперв между собой, вдвоем. Остльным н этом корбле, может быть, дже кзлось, что они сейчс рзговривют.

Скзно: если у тебя есть брт, у тебя есть друг н всю жизнь или врг н всю жизнь. Вргми двое стрших Сколтисов не были, это уж точно.

А теперь послушйте, что ткое остров Мон. Монскя гор нзывется Трон Модры. Это потому, что в здешних местх считют: в дни, когд нчинлся мир, Творец Чистых Стихий однжды сидел н этой горе, рзмышляя о блгом.

Зпдную половину, и можно дже скзть — большую чсть остров — он знимет всю целиком. Эт гор был почитемым местом еще до того, кк тут поселились монхи, и пломники приезжют взглянуть именно н нее. А еще считется (дже и до сих пор), что тот, кто при жизни сумел побывть у подножия Трон Модры и оствить тм посвятительные подрки ему, будет куд более быстроног после смерти, когд придет срок убегть от Черной Ведьмы Рингды с ее стршными клыкми и когтями, пытющейся укрсть у него душу. Зчем Рингде людские души — ходит очень много рсскзов, и один другого стршней. Монхи не поддерживли, првд, эти нелепые бсни, но и не очень-то им стрлись помешть, тк же кк не спорили с нелепым нзвнием горы — нелепым, потому кк, по их вере, нет у блгого Модры никкого тел, которому нужны были бы для седлищ хоть гор, хоть скмейк.

У подножия горы бьют серные источники в нескольких долинх; больные и рсслбленные пломники куплись здесь, поселяясь н острове подолгу, и получли исцеление. Вод эт хоть и вонючя, но не соленя причислен к чистым стихиям и подвлстн Врмуну, влдыке пресного подземного окен, из которого бьет любя подземня вод. Поэтому источники используют еще и для гдний, то и для того, чтобы решить зпутнное судебное дело, н которое все уже мхнули рукой. Тогд говорят: идем к Врмуну, тут только он рзберет.

А некоторые из этих источников не только дымят, и курятся, и отклдывют желтую пенистую серу н своих берегх, но еще и выбрсывют через промежутки времени ткие одинковые, будто их предписл рзумня воля, фонтны воды и пр, точно кит. В них, конечно, не купются. В гейзере этот фонтн может ведь и убить человек.

Король Дьялвш, прозвнный Мореходом, когд был здесь, искуплся тоже и говорил, что здешняя вод ткя же мягкя, кк знменитые Ауренгские воды. Ауренг — это в горх Хстл, в той чсти стрны, что прежде звлсь Вирунгтом, и до Звоевния н этих водх тоже стоял хрм. Но с Королевскими Водми — это которые в пяти днях пути от королевской столицы — им, мол, не срвниться.

— И к тому же, — говривл король еще, — ни Ауренг, ни Королевские Воды китов из себя не строят, и это очень хорошо с их стороны.

Н горе Трон Модры ниже белого снег, сизых лугов, и рчовников, и горного вереск прежде росли лес из кедр и пушистого дуб, еще ниже зросли ткие, что не пройдешь, из того же дуб, и кций, и блгоухнных молочйников, из которых добывют мсло для модниц. Среди прочих циветт водились в этих лесх и те смые золотисто-пестрые зверьки величиною с горностя, кких ловят и добывют не столько н мех, сколько для мускус. Должно быть, тогд эти лес пхли кк целый квртл хрмовых тнцовщиц. Кое-где н склонх Трон Модры ткие рощицы стоят и посейчс. Те из них, которые были между тремя долинми горячих источников, тоже почитлись священными. Вьюрки сновли в них непрерывно, и тм пломникм покзывли иные гнезд, что зселялись кждый год по тысяче и более лет.

Ящерицы грелись н солнце, в трве шуршли полозы и змеи-яйцееды, которые иной рз ухитрялись пугть пломников до полусмерти, оттого что при опсности изобржют из себя ядовитых щитомордников и дже точно тк же трясут кончиком хвост.

Иногд с Трон Модры, от своих душистых лугов и рсщелин, спусклись дикие козы, но они не покзывлись ндолго, потому что Хозяин Горы, демон не из общительных, вскоре прогонял их нзд.

Другие звери, циветты нпример, сделлись — ноборот — прямо-тки людскими нхлебникми, только и знли, что воровть зпсы съестного и лзить по помойкм поселк рядом с монстырем. Рсскзывют еще о циветте-оборотне, которя поступил в монстырь и дже стл весьм почитемым проповедником из служителей Свды. Но кк-то рз, когд он говорил о блгом в покоях госудря стрны Муррум н острове Джертд, случилось тк, что из клетки вылетел один из золотистогорлых вьюрков госудрыни. Циветт збыл об Учении и прыгнул н него всеми четырьмя лпми срзу. Неизвестно, истинн эт история или нет — в хроникх он не упоминется. Н острове Джертд покзывли могилу этого вьюрк.

Н полдороге от монстыря к первой из Долин Источников стояло одинокое молочйное дерево, рзлпистое и похожее н подсвечник, особенно весною, когд оно цвело. Ему было очень много лет, и говорили, что оно было очень стрым уже и тогд, когд первый нстоятель беседовл здесь, под этим деревом, с Хозяином Горы, потом принимл здесь же послов от Лий Йс, цря Кйяны — это тот смый, который спустя некоторое время изгнл из своей столицы всех жрецов, кроме жрецов Чистого Огня, и отменил жертвоприношения горе Миоду. После этого дерево прожило еще полторы тысячи лет и погибло, когд через море, из Остров Среди Морей, сюд знесло стю срнчи ткую, что он объел весь остров Мону з один день. Еще рсскзывют, что это случилось в день, когд н Атльинских полях решилсь судьб Вирунгт.

Некоторые добвляют дже, что Дерево Нстоятеля Бори умерло в тот смый миг, когд вечером того дня Айзрш Звоевтель велел поднести себе чшу сытного мед, выпил ее, не сходя с коня, и отер усы, осттки из чши вылил, нклонив ее, и земля Атльин впитл их, кк и кровь.

— Дев, — скзл тогд Айзрш, хоть ЕЕ не было уже больше в небе. — Теперь ты довольн?!

А еще в тот день в хрме из огня родилсь слмндр, и, прежде чем ее сумели убить, он порушил многое и проломил чсть внутренней стены. И по двум этим стршным знмениям тогдшний нстоятель срзу понял, что случилось очень недоброе в мире.

Иногд добвляют, что слмндр в хрме предвещл пожр Симоры.

Люди н острове Мон живут, нчиня с того мест, где было Дерево Нстоятеля, и восточнее.

Вдоль всего северного берег в море стекют черные склы — стринные потоки лвы, некогд изрыгнутые Троном Модры. Тм, где н них осел тонкий слой земли, рстет трв и порою дже деревья, больше молочйники, птицы гнездятся везде, где могут. Н этих склх бывет очень помногу морских птиц, и, когд хрипуче кркет бклн, и вовсе можно подумть, что проплывешь мимо Трйнов фьорд. Одно время н глечниковых пляжх здесь поселялись морские львы с крсивым седым мехом, но соседство с людьми окзлось слишком неуютным для них, и теперь только иногд можно увидеть, кк они выбирются здесь н берег, зплывя с лежбищ н безлюдных островх Кйнумской гряды.

Проходя мимо скл Королевской Стоянки, с корблей Оленьей Округи видели тм спокойных птиц, это знчит, что н склх не было дже нблюдтелей, не то что дозорных отрядов.

Внешние полосы обороны пропускли их беспрепятственно. Остров кзлся обезлюдевшим. Не доверяя этому безлюдию, они обошли Мону кругом. Н это ушел конец утреннего чс, весь первый дневной чс и половин полуденного. Берег Моны были пусты. По восточной стене, нвисшей нд морем, ни одн из бойниц не остлсь незнятой, ни через одну не просвечивло небо. Но поскольку ползущее ввысь солнце кк рз в тот чс делло кирпичные стены, подствленные ему, золотисто-розово-яркими, необычйно выпуклыми и с очень четкими, непроницемыми черными тенями, большее трудно было рссмотреть.

Пристнь рзрушен был довольно основтельно, — и, похоже, тм случился пожр — удивляться нечему, вспоминя дв штурм и то, что пристнь у монстыря почти под боком. По морю вокруг Моны не плвло горелое мсло. Но кое-где пленк его все еще блестел н кмнях.

Они обходили остров по солнцу. Может быть, это получилось просто нечянно. Впрочем, когд здесь прежде бывли северяне, нверняк бывли ведь и погребльные костры. Они шли тк долго, что рсскз о достопримечтельностях остров Мон, которым мы н это время знялись, мог бы быть нмного длинней.

Долф Увлень, сидя н корме и очень спокойно перебиря плстины своего пнциря (не для того, чтобы проверить крепления, которые двно проверены, скорее для того, чтобы лишний рз протереть), скзл — они тогд шли вдоль зпдного берег Моны:

— Вот хотел бы я знть, кк они это делют!

— Что делют? - спросил у него племянник.

После того кк нынче н рссвете пришлось, перегнувшись через борт своей «змеи», крикнуть Сколтису: «Нет! И у меня не выходит тоже!» — Долф все еще чувствовл себя неуютно. Хотя с смого нчл ничего другого от своих попыток он не ожидл, и никто ничего другого не ожидл. Если бы было инче, можно бы было вообще не утруждть себя штурмом южных крепостей, перетрвить их зщитников, и дело с концом. Ну д что тут поделть. Ведь эти люди дымным колдовством друг друг испокон веков охживют, в тких вещх нловчились — куд уж нм. Попдя в южные моря, люди с север тогд считли себя впрве убивть кк угодно — хоть ночью, хоть спящих, хоть колдовством. Певцы их з это не хвлили, но и не хулили тоже. В смом деле, ведь тм, н юге, живут вовсе не люди, потому что говорят н другом языке.

— Д ди-эрвой портят, вот что! — скзл Долф. Если бы ему объяснил кто-нибудь нсчет пыли, что плвет в воздухе нд монстырем, — пыли, которую удерживет здесь зклинние, но действию схожее н тот же ди-эрвой, — и из-з которой дурной воздух в дыме преврщется в другой воздух, уже не отрвный, — если бы ему объяснили все это, вряд ли оно б помогло. Д Долф — приблизительно — это и понимл. Южне тоже знют, в чем тут хитрость, все-тки применяют эту хитрость друг для друг, стло быть, он и от знющего помогет. Он понимл это, и все рвно испытывл интерес. Дже и не только прктический. Это ведь бесит — когд нтыкешься н непонятное. Непонятное и потому неподвлстное. Долф Увлень был спокойный человек и потому не бесился, просто чувствовл себя неуютно.

И потом, это зствляло его думть еще о кое-чем.

— Это Знющей известно, — стоя нд ним, скзл Фольви. - Вот увидишь ее когд-нибудь — спроси. — И он полудуршливо усмехнулся, слышно было по голосу. — Он ведь о т в е ч е т.

— Голов, в голове — Зеленый Ветер, — добродушно прогудел в ответ Долф.

Н смом-то деле племянник у него ходил, что нзывется, в строгой упряжке. Ничего особенного в этом Фольви не было — прень не скзть чтоб большого ум, рослый, силою не обижен (рыхловт только), глз ткие голубые, что ж прозрчные, в веснушкх и белокож тк, кк у очень рыжих людей бывет, дже згр никк к нему не прилипл, только кожу лущил слой з слоем.

— Он-то ответит, — продолжл Долф. — Д ведь ее слов еще понять ндо. И вот кк ты собирешься понимть их, Фольви? — тут же спросил он.

— Н-ну… Обойду мудрых людей, чтоб рстолковли.

— Хорошо хоть рзумеешь, что з советом ндобно будет пойти, — удовлетворенно скзл Долф.

Помолчв немного, он добвил:

— От доброго совет — д уж — никому еще не было худо.

А потом скзл:

— Я вот думю, если б Гэвин был здесь, он бы тоже не сумел упрвиться. Он эту хитрость тоже не понимет. — Долф скзл это очень просто. Он думл о Гэвине — и говорил то, что думл, вслух. Вот ккой он был человек! А ведь н этих корблях — точно сговорились все! — не поминли с смой Кжвелы про своего предводителя, если поминли, то «обходными словми» вроде: «тот, кто сидит н Кжвеле», точно про злобного дух или стршную примету, о которой жутко ронять в воздухе слов.

Скелы об Йолмурфрс и о Злом походе утверждют соглсно, что Рхт был молчлив эти дни.

Огибя остров, они возврщлись опять к Королевской Стоянке.

Пристнь для желнных и приглшенных гостей остров обустроен был н южном берегу. Тот же злив, который, должно быть, никогд не стнет портом остров Мон, зовется Королевскя Стоянк, с тех пор кк Дьялвш Мореход — когд был здесь — держл в нем свои корбли. Между двумя языкми скл вытянулсь бухт с глубоким дном, в конце которой у берег нмыто немного гльки. Бухт хорошо зкрыт от всех ветров, кроме северо-восточного. Для пристни он мло годится, потому что склы слишком высоки и через них трудно проложить дорогу; они тк зкрывют весь остльной остров, если смотреть снизу из бухты, что весь мир кжется состоящим из черных скл, бклнов и поморников, взвившихся в воздух от приближения корблей, и из Трон Модры, нвисющего своей зснеженной головой, теперь уже чистой и белой, кк умеют быть белыми только горы.

Они поствили корбли в Королевской Стоянке, и теперь этого никому было не отменить, пусть дже рсколется земля. Трон Модры взорвется и сожжет все живое вокруг себя, небо пусть рухнет н землю, и Гэвин, сын Гэвир из дом Гэвиров, пусть что хочет, то и думет об этом теперь.

Все здесь знли, что именно тк будет скзно в скелх: «Они поствили корбли в Королевской Стоянке».

Стремительно зведя суд в узкую бухту, они срзу перестли спешить.

Нсколько можно понять, эт высдк был мло похож н то, кк обычно велось у северян. Н До-Мон в тот день высживлись спокойно, основтельно, по-хозяйски. Кк дом. Это был покз силы нстолько же, нсколько осознние ее. Првд, люди с лодки Долф Увльня, скользнувшей вперед для рзведки, уже сторожили н гребне скл нд Королевской Стоянкой, откуд открывется срзу почти весь остров, кроме юго-зпдного склон монской горы.

Н востоке, з обводми стен, кзлось, стоял еще одн гор — Хрм Огня. Отсюд он был виден, тогд кк снизу, от воды, стены зкрывют его.

Окзывется, этот хрм был еще огромнее, чем стены. Нет, они, конечно же, все слышли скелы о плвниях Дьялвш Мореход в южных морях. Но одно дело — слышть, другое — поверить собственным глзм.

Говорят, когд войско Айзрш окзлось перед Симорой — ведь о нем тоже слышли рсскзы и знли многое от той чсти войск, что прежде служил здесь, — один из вождей (Улхот по имени) скзл:

— Если бы я рньше знл — что он ткя!

Впрочем, добвил вскоре:

— Если бы я знл, что он ткя, — я б не только телеги, я б с собой сни взял!

Это в смысле, что богтств, мол, здесь тк много — до зимы не увезти; и коли посмотреть н то, что в руинх имперторской столицы до сих пор нходят вещи, рди кких зтевют поиски, — Улхот тогд был полностью прв.

Нблюдтелям из людей Долф Увльня тоже подумлось о том, что они, пожлуй, взяли бы с собой сни.

Остров лежл, все еще злитый солнцем, в то время кк тень от Трон Модры уже нчл поворчивться в сторону Королевской Стоянки под высоким небом, но которому нчинли бежть с юг нбухющие облк. Из-з пыли, висящей в воздухе, кждя крск н нем кзлсь ровно рзмзнной, без полутонов и оттенков, будто злившей прочно место, отведенное ей, и весь остров был точно роспись н доске под мтовым лком. Может быть, им тк кзлось оттого, что все еще невероятно и невозможно было поверить: в смом ли это деле стены монстыря Моны всего-нвсего в четырех полетх стрелы.

Бгрово-кирпичные (в черных подтекх) стены, белые осттки поселк у них почти под ногми, нпрво оливково-серо-зеленые рощицы (и черные яркие пятн в них), бело-сизый пр нд ближйшей гейзерной долиной, не видный з ним склон Трон Модры, освещенный солнцем, и видный — еще првее - склон, перечеркнутый резкой синей тенью, зеленое море, синее-синее небо и совсем вдли — черно-синий берег остров Ол.

Это и впрвду было кк кртин. Если бы люди Долф Увльня рзбирлись в кртинх н доске или н шелку.

Для молодого прислужник, нблюдвшего через Глз з этой высдкой, он тоже выглядел почти кк кртин. Нверное, потому, что был видн очень длеко и сверху кк копошение букшек, — тк, кк он видн с Трон Модры.

З почти четыре месяц (после того кк прорвлись-тки н остров и згнли его зщитников в стены монстыря) люди Бирг, которым было почти всем нечего делть, кроме кк слушть грохот кмней от ктпульт, — убивли время не только тем, что дулись в «вертушку», ссорились, рубили н дров все, что могли, и стреляли н мясо все, что могли. Но еще и тем, что естественно для людей, полных ненвисти к вещм, которые убивли их. К тому же чсто это увлектельное знятие — искть, и выглядит оно куд крсивей, нежели ссоры и ругнь от нечего делть; кроме того, для человек, не полностью потерявшего к себе увжение, рзрушть творения рук человеческих — вообще одно из смым увлектельных н свете знятий, в особенности если эти творения непонятны и чужды, руки приндлежт вргу. А с другой стороны, прболические зеркл, нпример вынутые из Глз, — вещь несомненно дорогя и цення, и н острове Иллон, Бугене или Грзе ее отхвтят с рукми, если удстся туд довезти. Поэтому рботющих Глз н Моне остлось четыре штуки — те, что были устновлены высоко н склонх Трон Модры. Д люди Бирг и тех бы не оствили — они и туд пытлись збрться, рссчитывя н козье жркое, — но Хозяин Горы — демон действительно не из общительных и любит, чтобы с ним обрщлись почтительно, кк Нстоятель Бори, к которому он приходил стриком с длинной густой шерстью н козьих ногх, диким взглядом и спутнными волосми.

Этого не было видно — кк из рсщелины, уходящей корнями длеко в глубины горы, где в вечном кипении мгмы, подземной воды и нпряжений непостижимо живут недр, — из рсщелины, одной из тех, где Хозяин Горы любит спть в полуденный чс, — вырвлось, точно выдохнутое грудью великн, прозрчное без цвет и зпх облчко, ткое же, кк те, что зствляют зверей перед землетрясением от ужс сходить с ум. Но бесстршные секирники, поплевыввшие н любую опсность, зконы и королей, когд это облчко коснулось их, слетели с горы, кк ошпренные, и больше длеко нверх никто не збирлся. В конце концов, они сюд явились не ссориться с демонми.

Но Хозяину Горы было дело только до своей горы. Сейчс он спл. Может быть, сейчс он спл в той же смой рсщелине, ведь стоял именно полуденный чс.

Кчясь от ветр, пр нд Долиною Длинных Источников то и дело зкрывл Королевскую Стоянку тонкою, точно кисейной, пеленой. Этот пр был не из Того, Что Близко Человеку, — с ним ничего не могл поделть мгия. В эти мгновения молодому прислужнику кзлось, что кртин в «окне» словно отодвиглсь в глубь колодц.

Сердце у него тоже было словно в глубине колодц, ткого глубокого колодц, куд не доходит свет. Некоторое время нзд он слышл рссуждения двух «достойных служения» — длнгов — из служителей Иннун. Собственно говоря, он нрочно прошел мимо, чтоб услышть эти рссуждения. И теперь понимл, отчего мореглзые сходят у него н виду со своих корблей беспрепятственно, «удостоенный служения» — итдлнг, — поглядев н это, только тронул его плечо… точнее, оперся вдруг н его плечо, точно стрые ноги ослбели н мгновение, потом проговорил: «Ну что ж, смотри… д, продолжй нблюдть, хено». И ушел.

Нверное, н них смих слишком сильня зщит. А если сейчс остновить их корбли, для мореглзых это будет знчить одно только — что они не могут уйти отсюд тк, кк пришли. И з возможность уйти отсюд они будут дрться с яростью крысы, згннной в угол. Молодой хено — прислужник — однжды видел возле мбр своей семьи, чем это кончется: у крысиной норы лежл дохлый щитомордник — и дохля крыс, вцепившяся ему в шею, и крыс был мертв от яд, змея — видно, от кого. Если со стеной дело нстолько плохо, кк говорили те длнги, — то нынешней крысе достнется щитомордник чересчур ослбевший и изрненный; придй ей силы еще и ярость безумия, всегд готовя в этой морской крысе проснуться, точь-в-точь кк в ее сестре с четырьмя лпми и хвостом, — крыс тогд сумеет не только удрть в свою нору, в море, ее породившее, но и полкомиться змеиным мясом, довольно облизывя усы.

От этой мысли ему было плохо, еще хуже - оттого, что он сидит здесь и ничего не может сделть. «Но ведь от меня, — смоуничижительно думл монх, — все рвно в любом другом месте не было бы больше пользы». Он был еще очень молодой монх, и добродетель терпения двлсь ему, увы, много труднее других добродетелей. К тому же и человек ткой, кк он, — худощвый и невысокого росточк (дже по срвнению с невысокими жителями родной его деревни), — обычно стновится юрким и предприимчивым по хрктеру, с природою тк трудно бороться, — не смогл же побороть свою природу циветт-оборотень при виде выпорхнувшего из клетки вьюрк. Невозможность что-нибудь сделть был для молодого хено мучительней, чем для многих других н его месте.

«Я выполняю слов стршего, — думл он. — Повиновение — это тоже чсть пути к совершенствовнию. А может быть, мудрый итдлнг дже и сейчс зботится о том, чтобы моя душ прошл еще немного по этому пути?»

Ткя мысль нполнял его блгоговением. Вообще, кк уже скзно, он был еще очень молодой монх.

Пути к совершенствовнию… Однжды бродячий длнг из служителей Свды — не с Моны, из ккого-то другого, не столь ортодоксльного монстыря — в его родной деревне н площди, куд по вечерм собирются люди посмотреть предствления, послушть собственного жрец-скзителя д узнть от зхожих, кковы новости н белом свете, — среди других скзл ткие стихи:

Кто этот мир видел —
видел в нем силу Зл.
Кто в мире жил — н том
плотью Его дел.
Кто одолел, срзив,
битвой «сто видов зол» —
только лишь их, гордясь,
в злодействх превзошел.
Кто обогнул, хрня
в блге свои пути, —
только лишь вольно злу
попустил прорсти.
Кто не рождлся в мир,
тот, быть может, один
не был злу рб, иль свт,
днник, иль господин.

Кк водится, длнгу поствили з его стихи чшку вин и чшку вреного прос; похоже, вину он обрдовлся больше; нутро он ушел, и мльчишки провожли его, передрзнивя его пьяненькую походку. Некоторое время спустя могущественный князь, считвшийся вождем племени, к которому приндлежл деревня, збрл половину взрослых мужчин в свое войско; Кнь-Го (кк звли тогд будущего монх) солдты не збрли, оттого что он был чересчур молод, — впрочем, и успей уже сменить свое детское имя, «Круглолобый», н взрослое, не взяли бы все рвно, сочтя, что он чересчур мл для того, чтобы держть копье, и чересчур слб для того, чтобы рзмхивть цепом для битвы. Потом войск соперник их вождя, тоже могущественного князя, проходя мимо, рзрушили деревню, и многочисленным родственникм того, кто только-только перестл быть Кнь-Го ( вот женить его еще не успели — не до свдеб тогд было в деревне), довелось не в первый рз, д, верно, и не в последний, ютиться пок под нвесми нсвоих террсных полях. Потом в деревню пришел еще один стрнствующий длнг — он ничего не говорил, но зто в обеих рукх у него, кк невесомые, вертелись две усеянные крючьями булвы, те смые, которые н всех окрестных островх нзывют монскими булвми.

— Н свете много селений, — скзл ему строст деревни, мудрый стренький жрец, что отдвл их жертвы и совершл службы Чистому Огню, зодно и небесным Духм, спускющимся с гор по своей доброте и щедрости, чтобы прорстить просо н людских полях. — Н свете много селений, и среди них, нверное, есть ткие, где ждут тебя. Тм обрдуются твоей нуке. Проходи мимо, добрый монх. Тот, кто умеет нтягивть лук и нпрвлять копье, — несчстный человек в нши дни, потому что он уходит сржться з вождя и родное селение никогд больше его не увидит. Тот, кто умеет зщищться, — несчстный человек в нши дни, потому что з сопротивление крют сильнее. Мы нкормим тебя, кк сможем; и пусть Анвор-Модр нполнит блгостью твой путь, и Лур, сияющий спутник его, удлит зло с твоей дороги своим светлым копьем.

Н следующее утро длнг отпрвился прочь, тот, кто после стл молодым хено, глядящим н Королевскую Стоянку через один из четырех сохрнившихся Глз, — выбрлся тйком из кучи тел, ккою стли н земляном полу его родственники, и побежл вслед з монхом, догнв его недлеко от деревни.

«Зчем, — думл он, — зчем я остлся в монстыре?» — «Можешь спть вот здесь», — скзл ему тогд молчливый длнг. А несколько фрз, которые он произнес потом, были смым длинным сочетнием слов, ккое хено от него вообще слышл когд-нибудь. «Н смом-то деле любой из четырех путей — одно и то же, — скзл он, — но кто тебя знет, может, ты выберешь другой ккой-нибудь, когд доберешься до рзвилки?.. А если пойдешь дльше со мной сейчс… ну что же, я из тебя сделю человек, который умеет держть в рукх кое-ккое дерево и железо». — «Ну и пусть бы не вступил н дорогу к Слиянию с Чистотой, — думл с горечью хено. — Зто вот сейчс, все это лето, от ккого-нибудь дерев и ккого-нибудь желез у меня в рукх было бы больше проку. А тк…»

Нынешнею весной он увидел снов нерзговорчивого длнг. Кк-то — словно бы случйно, без здней мысли н уме — все монские стрнствующие длнги из служителей Лур, все восемьдесят дв, окзлись н острове, и со своими ученикми вдобвок. Слухи-то похживли… ну неопределенные слухи, ккие всегд рсходятся с остров Грз. А вот про этих — нынешних — никкие дже слухи не успели добежть. А ведь еще позвчер мудрые монхи, из служителей Иннун, обходили поселок, чтобы определить, много ли строительного кмня пондобится — его отстривть. А хено прикидывл, сочтут ли его теперь пригодным для «ученик, сопровождющего длнг»… и возьмет ли его тот длнг-молчун — з все это время прислужник тк и не решился подойти к нему и нпомнить о себе.

А вот теперь… Неужто это все-тки првд?

«Кто этот мир видел — видел в нем силу Зл…» Молодой хено сейчс глядел именно н это — н ужсющее, могущественное величие Породителя Зл. Вот оно, перед ним — безмерное и неистребимое, возникющее вновь и вновь именно тогд, когд кзлось, что нпдения его удлось отбить. Время от времени кртину зстилл пр нд Долиною Длинных Источников, и тогд кзлось, что видение отодвигется в глубину «окн»-колодц.

Но все рвно они были тм.

Эти люди, презренные, ненвидящие жизнь и любящие смерть, мерзкие, кк крысы, и опсные, кк крысы-оборотни, ткие же бесчисленные и губительные, кк срнч в своих перелетх, любимое творенье Кужр-Тьмы, творц всех н свете крыс и срнчи. «Если см Тьм, — думл хено, — когд-нибудь смотрел н мир, то он смотрел глзми цвет моря! Может быть, видеть могущество Зл тоже — путь к совершенствовнию? Если тк, я движусь к дверям небесных дворцов н вершине Смой Светлой Горы со скоростью вестницы Модры — лсточки…»

Д уж, он и впрямь был совсем молодой человек, этот монх, если шутил см с собою сейчс…

А еще, поскольку он был монх из служителей Лур, он обртился существом к своему богу. Он должен был сделть именно тк, чтобы сделть все првильно: соглсно Учению, к Великим ндобно обрщться не мыслями и не душой, но именно «существом». Это больше и вжнее, чем мысли, чем душ, воля, и чувств, и желния по отдельности; соглсно Учению, это есть слияние всех «пяти сущностей» человек, и созвучие его «пяти вместилищ» — сердц, легких, печени, крови и головы. Но поскольку хено был монх еще совсем неопытный, он то и дело сбивлся н более привычный способ общения с Луром — словми.

Поможет ли то, что нстоятель и мудрые монхи делют сейчс н кузнечном дворе? Нет, нет, я не спршивю, я зню, что Ты не ответишь. Если бы они меня хоть подпустили туд… Но Ты ведь будешь с нми. Ты был с нми в это лето, я зню, и если это впрвду конец… ты будешь с нми до конц.

У тебя острое копье, и не счесть чудовищ, которых Ты срзил, зщищя мир. Но Темный Влдык посылет новых и новых… и Тебе тоже бывло тяжко — я видел рельефы. Тм у Тебя ткое спокойное лицо… совсем кк у моего длнг, когд он берет в руки копье или булву, и в мускулх тоже почти не видно нпряжения, чудищ тк рычт и бьются н копье… стновится стршно з Тебя, — и стновится ясно, чего оно стоит, это «не видно нпряжения»! Если б я тк смог хоть когд-нибудь! Нет, я не прошу. Я же понимю, ростом не вышел для копья. Мне уже объяснили.

Но Ты только не оствляй нс. Будь с нми, кк истинному Богу подобет. Будь с нми, Зщитник, в этот чс и в этот день, и в день грядущий. Будь нм щитом и «душой битвы»… или хотя бы стнь, кк ртник, рядом — и что будет, то и будь!

В это время поблескивющя оружием цепочк еще перевливл в кртинке-«окне» через склы Королевской Стоянки; по лестнице з дверью згрохотли чьи-то ноги. И в комнту, с силой отмхнув ширму-дверь в сторону, вошел еще один монх. Тоже хено, но поживший подольше в монстыре и, кк кзлось молодому монху, более умный. Он был одет точно тк же (кк всякий монх) в длинную, плотно зпхнутую юбку и плщ из некршеной ткни, но н ногх у него были споги — знчит, прямо из кузни.

— Сколько? — спросил он.

А ведь молодой прислужник, пок сидел здесь, и не догдлся (или збыл), что ему ндобно еще и считть. Едв не сгоря (в душе) от стыд, он в то же время сообржл — и сообрзил, — что делть. Недром же он провел время в монстыре!

— Сейчс, — скзл он и збормотл зклинние. Человек ведь н смом деле помнит все, что видел, — помнит во всех подробностях, дже если не присмтривлся, не зпоминл нрочно или считет, что збыл. Нужно только подтолкнуть пмять, чтобы он вернул все нзд. В монстыре это зклинние использовли, чтобы зучивть слишком длинные тексты, — просто подержв их перед глзми. Пришедший монх от нетерпения полупрезрительно притптывл ногой.

— Ну? — скзл он.

— Пок через эти склы перешли пятьдесят восемь рз по двдцть и еще четыре человек, — отвечл ему хено, все еще с зкрытыми глзми, потом рскрыл глз и поглядел н «окно». — И это почти все. А потом они спускются в Долину Длинных Источников, и мне их з пром не видно.

Хено пострше кк-то срзу увял от этих слов. В те времен считлось, что при подсчете сил кждого «мореглзого» нужно считть з троих…

Првд, кждого монского длнг из служителей Лур тогд же считли з пятерых… но ведь их же всего пятьдесят восемь остлось теперь!

— И со стен тоже не видно, — будто вдруг подобрев, скзл стрший прислужник. Дже тихо скзл. Повернулся и вышел, и дверь притворил, не хлопнув.

«Может быть, тем, кто его послл, он дже и не скжет, что я збыл считть, — подумл хено. - А ведь он из кузни пришел. А тм сейчс нстоятель. Это же я о нстоятеле тк думю! — ужснулся хено. — Нет, пускй рсскзывет! — Его увжение к Преемнику Бори было непомерным — нынешнее лето немло пострлось для этого. Подумть дже было стршно — пытться утить что-нибудь от нстоятеля, нет уж, если бы нстоятель обртил н него внимние хоть для того, чтобы нкзть, — хено долго потом чувствовл бы себя счстливым. — Пускй рсскзывет, — думл он».

А еще через некоторое время — в середине третьего дневного чс — в монстыре имели возможность узнть число человек н подошедших к их берегм корблях и просто тк.

И тут нельзя не вспомнить, что ни один человек н этих корблях ни рзу — ни рзу! — не скзл: мол, они отпрвляются брть штурмом Мону.

Нет. Кк бы ни были они рсплены своим противостоянием с судьбой и с Гэвином, сыном Гэвир, они все же были из племени йертн. А стло быть, люди трезво мыслящие. Во всяком случе, трезво мыслящие поверхностно.

Может быть, это трезвомыслие тоже было — «имо рэйк киннит».

Произносилось вслух только вот что — они пришли сюд поглядеть, нельзя ли сделть чего-нибудь, от чего получилсь бы добря добыч.

Поэтому н стены Моны, огибя их, смотрели тк внимтельно, кк только могли, и сейчс тоже — не менее внимтельно.

Появившись здесь, н острове, где полным-полно известняк, есть еще и мрмор, и крсивые туфы, и бзльт черного с пурпуром цвет, — монхи все рвно выстроили кирпичный хрм, точно в долине Вирунги, куд ближйший кмень ндобно привозить ж с гор Хстл.

Првд, всяческие службы, кельи монхов, дом в поселке близ монстыря строились уже из известняк, который брли тогд к югу от Трон Модры. Огромня выемк н этом месте потом тк зросл кцией, дже дн не видно. Из нее двно уже не брли кмень, оттого что в монстыре почти ничего нового не строили, рзве что перестривли. Но стены вокруг своей обители — когд объявилсь ндобность в стенх — монхи выстроили опять-тки из кирпич, хоть его и приходится возить сюд по морю — глины н острове почти что нет. Стены получились ткие, кк положено по всем смым хитрым првилм оборонного искусств, придумнным н юге, чтоб крепости их вовек оствлись девственными, кк хиджрскя Атин, Укрепительниц Твердынь. Высотою они под тридцть локтей, бшни немного повыше. Это по внешней стене. Внутренние стены тоже превосходят их высотою ненмного, и оттого стновится понятно зчем — чтобы удобнее держть под обстрелом глерею н нружной стене.

Никкого рв вокруг стен н Моне не обведено. Тут у них отступление от крепостных првил, но для ткой выдумки, кк ров, нет здесь мест, потом нет и воды. Н всем острове ни одного постоянного водоток, кроме ручья, что из Ручейных Источников течет н юг и рядом с пристнью пдет в море. А в монстыре внутри, конечно, есть источник, и не один, — здесь везде источники, куд ни ткнись. С трех сторон кольцо стен двойное, кроме зпдной. Одни ворот глядят н север, другие н юг. С северной стороны возле монстыря ютился поселок, точней — цитдель этот поселок рзделил пополм, когд строилсь, и одну чсть в себя включил, другую нет. В поселке жили пломники, когд приезжли сюд, и ртники, и ремесленники монстыря со своими семьями, и еще тм у них были поля н ручейкх, гремящих зимою по здешним кмням. Нрод оттуд в нынешнее время, очевидно, збился в монстырь со скотом и пожиткми, нсчет оствшихся пожитков можно было не беспокоиться - ценное тм двным-двно уже подобрли. Вдоль восточного берег стен выходит прямо н морское побережье. Штормы здесь рзбивют свои волны о нижнюю чсть кирпичной клдки, и рсскзывют, что Дьялвш Мореход одно время крепко подумывл, нельзя ли збрться н монские стены именно с этой стороны, где под берегом глубокое зеленое море. Но потом решил, что для этого ндобны были бы совсем другие — побольше и поустойчивей — корбли.

Вдоль южного берег стен тянется, н полет стрелы отступя от ровного низкого берег. Зпдную чсть этого берег — совсем голую, одни кмни, зметенные черным песком, — нзывют с некоторых пор Берег Ничейной Стрелы. Когд король Дьялвш решил обойти монстырь пешком со всех сторон, чтоб увидеть все собственными глзми, вот н этом кк рз берегу Борин Кож скзл ему:

— А вот смотри, король, рблетчик с этой стены мог бы достть нс здесь, где мы сейчс стоим?

— Отчего же, — скзл Дьялвш, — для лук здесь, пожлуй, был бы очень хороший выстрел, их цнгры н треть дльше бьют. — Потом он оглянулся и добвил: — У нс з спиной кк рз пен от волн, тк что мы хорошо видны и целиться удобно. Д, пожлуй, мог бы достть.

— А вот если бы, — продолжл Борин, — тм и впрямь был сейчс млый с рблетом, — в кого из нс он стл бы целиться?

— Спорим, что не в тебя! — воскликнул король и зсмеялся. — Широкие плечи королем человек еще не делют, Борин.

И другие, кто был вокруг, тоже зсмеялись.

— А по мне, я тк выгляжу куд кк по-королевски, — спокойно отвечл Борин.

Они прошли еще немного, потом опять остновились и стли рзговривть. Тут в воздухе вжикнул стрел — тк тяжело и низко, кк гудят рблетные стрелы, — пролетел между Дьялвшем и Борином посередине, потом, поскольку шли они по смой кромке прибоя, утонул длеко в волнх.

— Стой! — крикнул пылко король. — Кто видел — к кому был ближе?

Люди, которые шли с ним, немного поговорили; и тут уж ничего было не поделть.

— Д ни к кому, кк рз посередине, Мореход, — отвечли они.

А Борин говорит:

— Ветер зпдный, и я стою с зпд, — тк что моя!

Но король скзл, что понимющий стрелок всегд ветер учитывет.

— Но может, — добвил король, — слишком учесть!

И еще он добвил, зсмеявшись, что ндо будет велеть не убивть рблетчиков, — чтоб потом спросить у этого стрелк, если отыщется, в кого он целил все-тки. Поскольку у Дьялвш (кк известно), чтоб взять Мону, не хвтило удчи и он ушел отсюд просто с выкупом, — о том, чья был стрел, тк и не узнли. Хотя Борин Кож говорил чстенько, подшучивя, что ндо было все ж спросить у монхов, когд вели с ними переговоры.

Дльше н зпд по южному берегу выстроен пристнь, и туд же идет течение, огибющее остров по солнцу, то смое, которое нмыло н Берегу Ничьей Стрелы длинную косу черного бзльтового песк.

Вдоль пристни, почти прямо н берегу, нд ручьем, выстроен был еще один небольшой хрм — «бродячих духов» — тех, что оберегют стрнствующих в путешествии. Пломники и мореходы, прибывя, оствляли тм свои пожертвовния в блгодрность з блгополучную дорогу, но эти пожертвовния, смо собою, вымело первыми — в нынешнее-то лето.

Хрм был весь белый, из известняк. Мимо него вверх вел дорог. Ворот во внешней стене были прямо нпротив пристни, но с двух сторон, конечно же, обствлены бшнями; и до вторых ворот — в стене внутренней — добирться н две сотни шгов восточнее по узкой, простреливемой нсквозь кишке проход между двух стен. Северные ворот устроены точно тк же. Из-з того, что стены внизу в полторы дюжины локтей толщиной, рки ворот между теми дверями, что в нчле рки, и теми дверями, что в конце, — стновятся ловушкой, в которой почти под сводми проделны бойницы. Во всяком случе тк положено по првилм устроения крепостей, и нет причин, по кким монхи Моны могли позбыть сделть это, когд строили свою цитдель. Стрелы с ткого близкого рсстояния пробивют дже нплечные плстины н пнцире, и почти нет никкой возможности послть смим в ответ в эти бойницы стрелу или копье. Неудивительно, что в ткие вот крепости осждющие входят через ворот только в том случе, если им откроют изнутри.

Обычно входят через стены. И дже ворввшись н первую стену, окзывются перед необходимостью штурмовть вторую, между тем глерея по верху стены — тоже ловушк. Он крепость — н нружную сторону и беззщитн — перед обстрелом в упор со второй из стен. Вот н ткой первой стене в Чьянвене они бы и зхлебнулись, если б не Гэвин со своими выдумкми. Впрочем, ведь решено — не думть о Гэвине.

Тем более здесь его хитрость все рвно невозможно повторить.

Что же до здней стены, ее монхи тоже поствили бы двойную, но тут кк рз вмешлсь в их плны Долин Длинных Источников — он вдруг простерл свои влдения еще немного вперед. С гейзерми это случется — пробивются новые, глохнут стрые, или, может быть, вод проточил в известняке новые ходы и збил сернистыми источникми. Пытться укротить их не рискнули дже монхи Моны. А перенести стену восточней, чтобы мест хвтило н две клдки, - они тоже не могли. Срзу з стеною был Хрм. Если бы хрмы огня имели ноги и умели передвигться с мест н место, тогд другое дело.

Кирпич — вещь вязкя. Хрупкий известняк, молоти по нему столько времени удры ктпульты, двным-двно бы треснул и рзвлился, подняв к небу клуб белой пыли. Стен стял. К тому же в этом месте — в проломе — стло видно вдруг то, что он вовсе не целиком из кирпич. Внутри — почти монолит, который получился оттого, что туд зсыпли кмни и гльку (черные октыши — с северного берег, нверно) и злили все рствором. Н рзломе этот монолит выглядел удивительно — черные кмни в сером кмне, непрвильные узоры, будто грубый мрмор. А вот глерею поверху ндстроили опять из кирпич. Стен крепости — это не просто стен вроде збор; это вещь очень сложня и очень вжня. И смое вжное в ней — глерея, н которой рзмещются войск. Глерея немного выступет вперед нд стеной, и в этом выступе проделывются узкие бойницы, из которых удобно обстреливть стену и прострнство перед ней. А через внешнюю огрду перекидывются бревн, н которых привешивют н цепях другие бревн, ккими ломют укрытия-«черепхи», или сшибют людей с осдных лестниц, или привешивют котел с ккою-нибудь горячей мерзостью, или со стены льют мсло, которое потом поджигют, или бросют кмни, и чего только не делют еще. Но теперь — н прострнстве длиною в восемндцть… д, восемндцть локтей глереи не существовло. Пострлсь т смя ктпульт-гигнт.

Это место — в северной трети стены. Рыжя кирпичня пыль лежл вокруг въедливым слоем, кк крск. И кк от крски, подтек ее уже протянулся вниз по склону, к ручью, после недвних дождей. Верховья Долины Длинных Источников лежт прямо нпротив. Лгерь Бирг был в соседней долине, Ручейной, здесь стояли ктпульты — т, большя, и еще две, поменьше. Сверху обстреливть монстырь им было удобней. По зтоптнной трве и рощм (ккие остлись) в долине было видно, что и тут тоже толклись целые орды нроду. Яркие черные подплины были повсюду — это, уж нверное, послния из монстыря. И точно пмятник, стояли сми ктпульты. Невероятно чужие, кк всегд выглядят людские вещи в тких местх, н кмнях между курящимися ямми источников. Почему их бросили здесь и сожгли, уходя, — сожгли вместе с ременным приводом, вещью дорогой и смой глвной в ктпульте, которую после осды всегд вынимют и збирют с собой! — в общем-то понятно. Хотя н смом деле очень, очень много неясного во всей этой осде, ткого неясного, которое тк и остнется неясным нвсегд. Вот и эти ктпульты, нпример. Нверное, все было ужене по воле Бирг, и дже не по воле его кпитнов, нверное, им просто пришлось это позволить или зкрыть н это глз — н ткое вот мщение их людей вещм, которые отняли у них целое лето д тк и не помогли. Белый пр здесь, в долине, то и дело скрдывл ее очертния, зкрывл то один отрог, то другой, то черные уродливые остовы ктпульт пропдли в нем, то монстырь. Пр делл все немного нерельным. Пр прятл в себе дружины, нкпливвшиеся в нем понемногу, будто пводок в верховьях ледник, перед тем кк сктиться вниз по весне. То, кк поблескивли доспехи, было очень похоже н игру солнц в бурлящей и стекющей вокруг воде. «А ккого демон рди все уже в доспехх? Я, что ли, это прикзывл? — подумл вдруг Сколтис. — Что здесь происходит вообще?! Впрочем, кто их знет, монхов Моны, вдруг н вылзку рештся, прямо сейчс… С ткой дырой в обороне — можно решиться н что угодно. Судя по устройству стены по соседству — пять, шесть, — н шесть бойниц прорех. Дыр уходил вниз еще локтей н дюжину. Все рвно высоко. Д, но в глерее у них рзрыв… мостик ккой-то перекинут…

Хорошо, с мосткми можно рзобрться. Блгорзумные люди н их месте в первый же день нчли б ствить лес, чтоб зделть стену. А они, нверное, курения богм возносили. Эти бойницы очень хорошо устроены — стрелять можно вперед и немного вбок. Ненмного; скжем тк, вперед-вперед-и-влево. Или вперед-вперед-и-впрво. Не будь бшен, под смым проломом получлось бы место, куд ни стрелми и ничем другим не достть, если не считть волшебств. Но две соседние бшни простреливют прострнство вдоль стены нкрепко. Бшни, выдвинутые полукругом вперед, и прямя стен между ними. Все кк в Чьянвене. Д что ткое, отчего эт Чьянвен все вертится н уме! И четвертя бшня южной стены, именуемя Ктт…

Но это уж совсем ни причем. Эту хитрость здесь тоже не приспособить — поди зствь монхов поверить, что где-нибудь тут у них просто горит лес».

Пролом был виден всем. Пролом притягивл всех. Именно это Сколтису и не нрвилось. Было совершенно очевидно, что это — смое легкое место. Может быть, единственное. И было совершенно очевидно, что монхм это понятно тоже. Именно тм их будут ждть. «Это не ознчет, что их не будут ждть и в любом другом месте. Нет, я не зню, нрвится мне это или нет», — думл Сколтис.

Они собрлись вместе, в этой долине, тм, откуд з рзрывми пр еще просвечивл монстырь.

— Тут ничего не остется решть, — скзл Кормйс. — Мы здесь. А тм — стен.

— Мы и стен, это тк и есть, — кивнул головой Сколтис. — Это видно, и это понятно. А они? Сколько их? С кким оружием? Ккие у них мысли н уме? Вот это мне не нрвится. Они нс нверняк видят. Или видели. Мы их — нет.

— Нет, Сколтис, — подумв, вздохнул Долф Увлень. — Переговоры — это я тоже не против. Но если они дже с нми будут рзговривть — они нм про себя все одно ничего не скжут и не позволят, чтоб мы увидели, не дурки ж они тм собрлись. А тк — отчего не попробовть.

Остльные помлкивли. Остльные, кто тм был. От Дьялверов вообще никого не было - Дьялвер с «Черной Головы» Сколтису доверял целиком и полностью. Хилс окзлся в это время совершенно соглсен со своим соседом с Урмнного Двор нсчет того, что «есть мы и стен»; но молчливость Рхт лежл н нем отчего-то тяжким грузом, и Хилс, сын Хилс — этот невероятно незвисимый человек, — чувствовл себя сейчс тк: лучше пусть другие решют. К тому же он поговорил нынче с кое-ккими из своих людей; и некоторым из них не нрвилось то же, что и Сколтису. Ямхир — по глзм зметно — стоял, недовольно стиснув губы.

— Зплтят они, кк же! — скзл он почти себе под нос.

— Кк хочешь, — пожв плечми, скзл Кормйс сыну Сколтис. — По десять мер н одну долю. Не меньше.

— Десять, — повторил Сколтис. Обвел остльных глзми; кое-кто хмыкнул.

— Ну это долгое дело, — проговорил Долф, поворчивясь. — Десять тк десять. Я пойду пок.

— Десять, — подводя итоги, скзл Сколтис еще рз.

— Фольви, — поворчивя нверх, к верховьям долины, в это мгновение говорил уже Долф. — А ты сбегй… посмотри, что тм нш Метк. Одн ног здесь, другя тм, и чтоб снов здесь.

Нигде не скзно, конечно, что н Метки Корблей имеют прво смотреть одни только кпитны и их родичи. Просто обычно тк получется. Все рвно кк деревянное прздничное блюдо — смя большя в доме ценность у хозяйки — дже не всякому родственнику позволят снять со стены, когд приборк в доме идет.

Через некоторое время стену монстыря перелетел стрел. Стрел был обернут небольшим лоскутом — зпиской. Нельзя не скзть, что обычно и переговоры у северян происходили совсем не тк. Обычно они происходили с веселыми ругтельствми д с шуточкми под стеной и тому подобным. Но не сегодня.

Зписк был коротк до предел. К тому жебез слов. Не будешь ведь руны использовть для тких дел… д потом, эти люди н юге — невежды! — руны и прочесть не сумеют!..

Но зто северяне нучились понимть некоторые здешние знки. Ткие, кк пишут, бывет, н мешкх, — сколько тм по весу зерен «бобового дерев», или кошенили, или шелк-сырц, полезня вещь, если умеешь понять. А то, что знки дегтем попхивют… ничего, стерпят, мы вон серой здесь дышим, и ничего, — првд, через повязку немного не тк чувствуется.

Стрелу, держ ее осторожно, кк ядовитое нсекомое, подняли и отнесли нстоятелю. Преемнику Бори.

Когд он рзвернул лоскут, тм стояли пять знков, похожих н петлю, привешенную посредине к плке. Пять зглвных букв «икод», обознчющих еще и «сто тысяч». И после них две черточки крест-нкрест. Это уже было обознчение, известное кждому: дв скрещенных меч, вычекненные у серебряного хелк н обороте. Пятьсот тысяч хелков. Сколтис немного округлил для ровного счет, потому что н меру серебром может идти и тридцть шесть хелков, и тридцть семь.

И в это же время Фольви, сын Кроги, пришел нзд от Королевской Стоянки — действительно, одн ног здесь, другя тм, — и лицом он был ткой белый, что дже веснушки пропли.

— «Дубовый Борт»… — скзл он. — Метк потерял их.

— Аг. Потерял, — проговорил Долф Увлень, рзве что немного слишком неторопливо. — Тк… Знчит, потерял. Двно?

— Д я откуд зню?! — чуть не вскрикнул Фольви. Если Метк от своего корбля слишком длеко, он, что нзывется, «теряет его из виду» и принимется покзывть всякую путницу, которую срзу можно узнть. Но «Дубовому Борту», чтобы окзться от Моны достточно длеко, нужно было бы сейчс быть где-то н Торговом Острове.

А туд он з это время никк не могл успеть — хоть иди круглые сутки при попутном ветре.

Еще это случется с Меткой, н чьем корбле — Зклятие Неподвижности. Тогд он его тоже теряет. Нет ткого корбля. Хотя, если увидишь его или нткнешься, — покжется, что он есть…

— А может, он домой повернул? — скзл Фольви. — А? Ведь может быть?

— А ну мне тихо, — очень четко проговорил Долф Увлень.

Фольви срзу змолчл, стискивя кулки.

— Где он?

— Вот, — выдохнул его племянник, вынимя Метку из-з пояс.

— Что ж рньше, олух!!! — рявкнули вдруг н него. Н Метке виднелсь т смя чушь, которую срзу можно узнть: тм и тут проявлялись крсные пятн пожров и срзу рзбредлись н куски, ккие-то учстки сырели, где-то потрескивло, — словом, беспорядочный шум вместо сигнл.

— Никуд он не успел бы уйти, — проговорил Долф, глядя н нее, с полминуты спустя. — Нет. Это здесь.

— Что ж теперь?.. — скзл Фольви.

Немного позже он, нверное, и см понял: вопрос его глуп донельзя — и опять стиснул кулки, тк что зскрипели руквицы.

Еще спустя сдве минуты Метк вдруг посветлел, вся срзу, и чушь с нее сползл, кк корост. Нормльня Метк. И с корблем все в порядке.

Долф проглотил комок в горле. Может, почудилось? Обоим? Он оглянулся. Нет, кжется, никто еще не успел зметить.

Фольви, все еще белый, проговорил:

— Нверно, они повернули нзд. Снчл длеко ушли, потом повернули.

Об знли, что это непрвд.

— Д, — скзл Долф. — Из-под Неподвижности еще никто не выходил.

А еще секунду спустя Фольви вдруг злился крской — до того покрснел, что веснушки опять потонули в этом пожре.

— Двй, — почти грубо скзл он, протягивя руку. — Я ее отнесу, и… Спрячу, и… Все!

— Держи, — скзл Долф спокойно.

Ккое-то мгновение Фольви еще стоял н месте, потом рзвернулся, и — прочь, кк будто всю жизнь лзил по этим кмням.

Кроме них, нверное, и еще кто-то видел.

А может быть, Долф Увлень скрывть не стл эту новость.

Поэтому, нверное, и вошли в пословицу слов Хилс, скзнные им н Кжвеле перед тем, кк случился совет.

«Одно дело делить опсность, другое — безопсность».

Одно дело делить опсность, другое — безопсность.

Одно дело делить опсность…

И теперь это тоже будет скзно в скелх; и хоть рзорвется мир — этого не отменить.

В тот вечер Корммер — что нзывется, н пустом месте — рзруглся с Дьялвером, сыном Дьялвер, тк что чуть не дошло до свлки, Дейди Лесовоз (который, конечно же, тм был) уложил троих людей Кормйсов, и его едв сумели вытщить оттуд.

Отступть теперь им было некуд. Теперь они должны были любой ценой добыть эту Мону, чтобы по крйней мере окзться предтелями не зря. И безумие, мягкими шгми следоввшее з ними все это время, пок они не рзговривли о своем предводителе, подошло совсем близко и ухмыльнулось. И потому никто не удивился, не обрдовлся и не огорчился, когд в землю н другой стороне ручья, описв мягкую дугу от бойницы в бшне, глухо ткнулсь стрел. Н ней тоже был зписк; рзвернув ее, Сколтис зсмеялся.

Н кусочке шелк тоже были дв меч — дв меч, положенные рядом, прллельно друг другу.

— Мир! — скзл он. — Я тоже люблю мир — я очень люблю мир, когд я дом!

Мир без всякого выкуп. Хорошее предложение. Но они вовсе не хотели того, чтоб их беспрепятственно выпустили отсюд. Может быть, они не хотели дже и того, чтоб их беспрепятственно впустили — теперь.

Пятьсот тысяч хелков серебром! Столько весят тридцть взрослых мужчин. Столько едв унесут восемьдесят сильных взрослых мужчин. Н это можно снрядить войско в полторы тысячи копейщиков из Гз-Дохин. Н это можно зплтить нлоги целой провинции. Д, монстырь остров Мон мог бы зплтить этот выкуп. Ведь предыдущими пиртми он только н треть был рзорен.

Нстоятель думл об этом, идя к Хрму.

Н дороге у него рсступлось и почтительно змолкло все, что могло рсступться и змолкть.

Кк ни стрнно, з это лето в крепости устновился, если можно тк скзть, привычный быт. Уродливый, дикий, невозможный — но привычный. Чуть ли не символом его в последний месяц сделлись вдруг детишки с совкми в рукх, мотющиеся всюду, подхвтывя помет чуть ли не в то же мгновение, когд он выпдл у вол из-под хвост. Топливо в монстыре отчего-то истощилось много прежде тех вещей, которым привычно истощться в осжденных крепостях. А кмнелитейной мстерской нужно было топливо, чтобы отливть нконечники для стрел. И кузнецм нужно было топливо, чтоб чинить оружие и готовить новое. Что уж до съестных ндобностей — в последний месяц скотину блгословляли, коли он был достточно жирно-костляв, чтобы вриться н собственном огне, и зпх жженых костей осквернял воздух нд хрмом Чистого Огня, точно нд хрмом ккой-нибудь Атины. Монхи терпели.

Женщины, и дети, и тому подобный к обороне не способный люд из семей монстырских поселян привыкли не голосить, помнили, где нужно прятться и куд нужно бежть, чтобы рзбирть очередную постройку, рзвленную кмнем из ктпульты, выучили время служб, когд всем н земле монстыря ндобно соблюдть молчние, и время, когд в трпезной рздют еду. Теперь уже возле трпезной — возле мест, где был трпезня. Куры здешних поселян изучили кмни в фундменте Хрм и то, где в трещинх меж ними чще отыскивются жуки. (Скот и зерно еще не истощились в монстыре — несушкм не грозило пок смим превртиться в обед.) Козы здешних поселян уже почти привыкли к тому, что их не выпускют из огромного згон. Все привыкли. Дже когд стло возможным выйти из монстырских стен — все эти люди выйти не спешили. Может быть, они просто еще не успели опомниться.

Зто теперь им не пришлось возврщться обртно.

И в монстыре не происходило от этого не только пники — но дже и нерзберихи, и не было людей, тскющихся взд-вперед со своими пожиткми, збивя уши крикми н ослов, коз и детей. Был привычный быт. В згоне вопили козы — их пугл ядовитый зпх, что относило ветром из кузни. Рзве что у людей нынешний вечер окзывлся тише обычного — от безндежности, — и ндежды, — и привычки, что мудрые итдлнги и см Преемник Бори знют все лучше темных, нс, — и от бессмысленной и беспричинной уверенности: де, Великие Духи и святой покровитель монстыря, первый его нстоятель, охрнят свою обитель, кк делли это всегд.

Мягко пел ворот лебедки. Н стене стучли кмни. Монхи своими босыми ногми проходили по двору почти неслышно; серые грубые плщи их дергл ветер, что зкручивлся здесь, между Хрмом и стеной. Слев, издлек, из-з строений цистерны вывернул огромня водовозня бочк, и вол, зпряженный в нее, кзлось, поклонился нстоятелю тоже. Проходя здесь, от бшни к северным дверям Хрм, Преемник Бори не встретил никого лишнего, никого, не знятого делом, — кроме рзве что рыже-пестрой крупной курицы, при виде его взлетевшей н кучу кмней, зквохтв и с трудом удерживясь взмхми крыльев нверху.

Ее тут же согнли — двое мужчин в широких штнх и рубхх до колен, подъехвшие н своей телеге. Третий с ними, монх, прижл кулк ко лбу, приветствуя нстоятеля; миряне просто поклонились. Кмни лежли здесь с месяц — зпсы кмней тоже истощились в это лето; и монхи рзобрли н кмень свои кельи, — потом вот не спешили збирть что-нибудь обртно. Они тоже не успели еще опомниться. И то же окзлись првы.

Среди этих келий были ткие, о которых блгоговейным молодым хено перечисляли, кто знимл их з две тысячи лет существовния монстыря; были и некоторые, что больше никто не знимл, и они стояли пустыми — но все-тки, — кк говорилось, — не совсем пустыми. Где-то среди кмней лежл теперь и т плит известняк, н которой обрзовлось дже углубление тм, где итдлнг Врмун, прозвнный Кидоу-Ам, Неутомимое-в-Одиночестве, прислонялся головою в то время, когд уединялся в своей келье и сидел у стены, оперевшись зтылком и спиной, всегд подолгу, в одном и том же месте, в рзмышлениях о блгом. В этой же келье однжды, уединившись для рзмышлений о блгом, он исчез; легенд говорит, что монхи, вошедшие рзыскивть его, ншли это место в стене еще теплым. И этот кмень тоже послужит звтр смерти и рзрушению. Зло буйствует нынче в мире; Кужр хохочет, глядя н ншу борьбу. Некоторое время нзд, перед тем, кк принять решение об ответе, и после того, кк, взглянув н послние, перелетевшее стену н длинной стреле, вернулся вновь к делм, з которыми зстло его это послние, — некоторое время нзд нстоятель проговорил тк:

— Есть вещь, о которой я хочу сейчс скзть. Вот мы стоим здесь, мы, полторы дюжины недостойных монхов. Все мы понимем, что орудия убийств, которые мы готовили здесь сегодня, по-нстоящему пригодны скорее для испуг. Все мы понимем, что, если судьб блгословит нс возможностью их не использовть, они не будут использовны. Но предствим себе, что крйность зствил нс; и предствим, что дже последние средств не помогли. Все погибло, скжете вы. Погибли эти стены и люди в них; но они уйдут чистыми, если были чисты. А мы — мы погубили свои естеств нвеки; и глвное — погубили зря! Нступит день, когд воссотворенныс прведные и чистые войдут в небесные дворцы, преднзнченные им, вот нс — нет среди них. Взгляните — тм, где беседуют мудрые и где смеются юные, где усердные видят деревья в своем сду, приносящие тучный плод, где бормочут под яблоней потоки Иннины, услждя слух отдющихся любви, - взгляните туд — тм нс нет. Тм, где естеств рстворяются (голос его стновился все звучней — и все тише) в тончйший тумн, витющий в мыслях Модры, и збывют длее вечные услды, что узнли прежде в его дворцх и сдх, — тм нс нет тоже. Где ж мы? Мы исчезли, погибли нвсегд. Мы хос в пыли хос. Среди музыки, печлящейся о рспде и гибели мир, есть ноты, оплкивющие и нс. И рош в кубке Модры горчит, ибо гибель одного-единственного естеств для Него то же смое, что гибель бесчисленных миров.

С его последними словми в кузнечный двор пришл тишин, только шипение горнил говорило в ней, и шипение воздух, вырывющегося из сопл.

— Но утешьтесь, — скзл нстоятель. — Мы не погибнем, если случится то, о чем я говорил.

Мы не погибнем, ибо мы уже погибли. Утешьтесь, — скзл он. — Мы уже погубили себя, потому что б ы л и г о т о в ы пойти н это. Им готовили это; и духи-помощники Кужр вились среди нс и ншептывли свои советы.

«По-твоему — это утешение?!» — через зкрытую для остльных мысленную связь воскликнул итдлнг из служителей Свды, прозвнный Рстворение Среди Мудрости з познния мудрости книг. Конечно, он тоже был здесь. И тот смый трктт, выискнный им в библиотеке, был здесь — укреплен н подствке, рскрытый н стрнице с концом описния и рисунком под ним.

«Д, я считю, что это утешение, — мысленно ответил нстоятель. — Человеку легче, когд ему кжется, что все решено. Смоубийц улыбется, приготовив веревку, и несколько последних дней ходит смым свободным и счстливым человеком н земле».

В это время он обводил стоящих перед ним глзми.

— Длнг, — скзл он вдруг, обрщясь к кузнецу. — Мои уши слышли, что некоторое время нзд ты скзл: «Это всего лишь нши естеств!» Верно ли это, длнг из служителей Лур?

«Из служителей Лур» его голос подчеркнул едв-едв зметно, но зметно.

— Д, — откликнулся тот. — Я скзл.

— Это всего лишь мы, — соглсился нстоятель. — Но этой обители лучше погибнуть, не осквернив своей чистоты, чем жить ценой ншей жертвы — ценой нескольких лишних кпель горечи в бессмертном кубке роши и лишней ухмылки Тьмы. А теперь спросите меня — почему же тогд мы все-тки делем это? Спросите меня. Спросите меня, и я отвечу, — скзл он. — Я отвечу: «не зню»… — Длнг, — скзл он. — Я когд-нибудь здвл тебе вопрос, что ты знешь о ереси?

— Никогд, — скзл кузнец.

— И не здм;

Нстоятель помолчл еще мгновение.

— Еще одни слов, исходившие от тебя, стли известны мне, длнг. «Можно никого не искть — любой из нс сгодится, из тех, кто здесь рботл». Скжи… легко было произносить их?

Тот шгнул вперед; првый кулк его взметнулся, прижвшись к склоненному лбу.

— Кому сейчс что-то легко? - немного спустя проговорил он.

— Ты был прв. Мы все годимся. Дже я. Мы все ведь уже погибли, мы, стоящие здесь!..

И может быть, нстоятелю покзлось — но кое-кто при этих словх дже усмехнулся.

— Но кк бы тм ни было, — продолжил он, — в корзину поместится только один.

И он обвел глзми еще рз всех стоящих в рзных концх длинного нвес; молодой хено, змерший возле зольников, вдруг почувствовл, что лопт обожгл ему руки. Этот клоп ухитрялся в нынешнее лето нстолько быть ко всякой бочке зтычкой — дже и нстоятель (см прислужник об этом и мечтть не смел) смутно узнвл уже его в лицо. Большею чстью этот прислужник окзывлся в кмнелитейной, помогя тмошнему длнгу; недвно, от недосттк людей в монстыре, дже итдлнг-Нблюдющий, перехвтив его где-то в глерее, отпрвил в свою нблюдтельную бшню; но — ухитрившись пролезть потом, когд из бшни его отпустили, в этот кузнечный двор — хено только и знл, что боялся: вдруг здумются, по ккому прву он тут, и выгонят. Жжд деятельности все еще поедл его. А в этом дворе — кк кзлось ему — было место, где делли сейчс смое глвное в монстыре и смое нстоящее. Если б его отсюд выствили…

Но нстоятель не выгонял его еще. Просто кивнул, подзывя к себе.

Потом уже до хено дошло зчем.

— Кк ты думешь, отчего я выбрл тебя? — скзл Преемник Бори.

— Я смый глупый, и от меня меньше всего пользы, — скзл хено.

Потом он помолчл, и подумл еще немного, и оглянулся.

— И еще я меньше всех ростом и слбей… и смый легкий из всех, кто здесь, — зкончил он.

— Кжется, — скзл нстоятель, — ты еще и умен.

Ветер свистел в небе все сильней. Зрево н зпде горело вполнеб, тк что дже виднелось нд стенми. Кусок неб между горою Трон Модры и горою — хрмом Его — перечеркивли, кк рубцы от рвных рн, темно-вишневые облк. Гигнтскя тень Трон Модры уже нкрыл монстырь, и все потемнело в ней, строения цистерны стли серы, Хрм — по контрсту с золотым небом, нверное, — дже синевтым и словно мохнтым от сттуй. Зкт грозил ветром н звтр — сильным ветром и неукротимым, кк всякий ветер. Ветер — не из Подвлстного Мгии. А если ветер будет чересчур силен? А если оборвется веревк? Если?

Что может человек сделть с вещми из стихии «воздух»? Почти что ничего, и ведь, кзлось бы, Подвлстное Мгии из стихии «воздух» — единствення вещь, доступня Упрвлению.

Кзлось бы… Легко гонять из одного конц в другой двор пробный шрик с кулк величиной, гонять с ткою скоростью, что воздух свистит вокруг, почти совсем легко. Но Порядок, который требует потртить н себя Упрвление скопищем Единичных, врщем колесом Порядк, рсходуемого н кждом Единичном, колесом числ Великого Предел, скзнного для числ всех Единичных под Упрвлением… зконы Мир не изменятся для блгих и достойных, тк же кк для дурных и исполненных нечистоты.

Мудрый не уподобляется тому постнику, что дет соседу дв лян зерн, чтобы осенью получить восемь лянов, если бедняк окжется не в состоянии зплтить, ибо год был дурен и скуден урожй, является к нему со стржникми, послнными упрвителем уезд, и взымет зконный свой долг; когд же сосед и семья его зтем умрут от голод, ткой человек говорит, блгочестиво склдывя руки: «Тк, видно, пожелло небо!» Блгость Модры дл миру зкон; но он же дл и милосердие. Милосерден Трижды Црственный, смиряя стихии и попиря Зконы Мир в своих чудесх; но это дно Ему — мы… мы, нверное, чересчур слбы и нетверды в Учении и недостойны чуд.

Чуд не будет. И зконы Мир не изменятся рди нс.

Хотя, кто знет… н многое — может быть, н все — способен Темный Влдык, чье имя не нзывется (если есть оно); и рзве он не помогет тем, кто идет по его пути ?

Число Великого Предел — оттого оно тк и нзывется, что велико. Скзнное для Трех — оно Шесть: Единицу умножить н Двойку и н Тройку. Для Четырех — оно двдцть четыре: один умножить н дв, и н три, и н четыре. Для Пяти — уже сто двдцть. Для того числ Единичных, что мечутся в пробном шрике величиною с кулк, — оно тк огромно, что зглвных букв в лфвите не хвтет, чтобы зписть его. Взгляни, человек, н слбость свою дже тм, где ты силен. Чем нд большим числом Единичных влстно Упрвление, тем меньше возможно от них потребовть — инче это зберет от человек больше Порядк, чем он может отдть, оствясь человеком и живым существом. Если он отдст больше Порядк, чем тело его з это время успеет восстновить, — смерть и хос войдут в него, ибо смерть и есть хос. То, что естественно для Единичных, те вещи, которых от них можно требовть, почти не отбиря у себя свой Порядок, — тоже хос. Но когд облко Единичных движется (если, конечно, не ветер несет его) — это Порядок. Если оно движется быстро — знчит, Единичные стлкивются между собою и с другими Единичными тк, чтобы почти не отсккивть нзд, и это очень несвойственно для них, очень неестественно, — это збирет Порядок, и дже много Порядк, и чтобы не ндорвться, нельзя потребовть от ткого облк, чтобы оно двиглось слишком быстро. Нельзя потребовть, чтобы оно собирлось слишком густо, — тогд Единичные должны почти не стлкивться, это тоже неестественно. Нельзя зствить удряться нмного чще о стенку шр с одной стороны, чем с другой.

Многого еще нельзя. Во всяком случе нельзя человеку, чьи силы не больше, чем обычные людские силы, и если чудо не поможет ему… и чуд не будет. «Если дже Кужр, влстный творить тоже черные свои чудес, предложит их мне, — думл нстоятель, — я их не приму».

Нстоятель был человек стринного зкл — воспитнный в убеждении, что Темный Влдык в любое время может шгнуть в дверь; и он дже верил в историю о том, кк восемьсот лет нзд к его предшественнику Лжец почти год приходил по ночм, ведя спор об обреченности чистых сворчивть н пути зл. Легенд говорит, что он являлся в обличий молодого придворного в щеголевтых одеждх (в те времен придворные гщивли в монстыре); речи его были больше хитры и остроумны, чем мудры.

«Я не приму Темных чудес, — думл нстоятель. — Что с того, что мы н грни возможности привести дело его в мир? Рзве тот, кто сделл шг в сторону, обречен н второй, и н следующие? Рзве губящий себя нвек обязн делть это кк можно черней?»

Любя, достточно большя собою, вещь, поднимясь в воздух, отдется во влсть воздух, Неподвлстного Человеку, — кмень и облко, птиц и стрел. И пусть звтр все окжется во влсти стихии «воздух» и ее зконов, незыблемых, кк любой зкон. Нстоятель был итдлнгом Врмун некогд — до того кк мудрые итдлнги избрли его; он двно уже минул то место дороги, з которым четыре пути снов сливются вместе, — но слово «зкон» все еще отзывлось в нем особенно, кк отзывются зпхи родного дом, песни, которые слышл ребенком, отзывлось, хотя см он этого не змечл.

Он пересекл двор н пути к дверям хрм, и — стрнное дело! — шги этого одинокого стрик кзлись слышны кждому вокруг не менее, чем ежели бы тут проезжл црь со свитой, грцующей н золотогривых конях.

Шги были упруги и сильны, вдруг подвергя сомнению возрст, в котором признвлись костлявые, иссохшие руки и пергментня кож, обтянувшя лицо. О нстоятеле нельзя было скзть, что он «обрезл свою косу», ибо он был лыс, кк в тот день, когд появился н свет; и лоптк для рзгребния огня, священный знк его достоинств, кк у любого итдлнг, колыхлсь в ткт шгм н его поясе, похлопывя по некршеной юбке того же покроя, кк у всех.

Огромный черный портл северных дверей Хрм Огня принял его; и — может быть — нстоятель не обртил свои мысли к этому, но то ведь был именно северный вход, вход со стороны Врмун.

Вокруг всего Хрм, поднимясь один нд другим, идут гигнтскими ступенями уступы; числом их двендцть. Четыре стороны Хрм обрзуют собою квдрт, и в середине кждой из сторон возведены двери, открывющиеся в чсы богослужений и в дни Обрядов, когд из Хрм выносят нружу Огонь. Кроме того, их открывют и в некоторые иные, особые дни. Нстоятель повелел открыть двери в Хрме сегодня, н рссвете, кк рз нездолго до мгновения, когд «Крепконося» встретил свою судьбу.

С обеих сторон от кждой из дверей н первый уступ поднимются лестницы, позволяя людским шгм проникнуть туд; н пути ко второму уступу эти дв поток ступеней сливются вместе, кк ручей, и дльше уже ведут до смого верхнего уступ нерздельно. Войдя н уступ, вы можете обойти весь Хрм кругом, между сттуями, рсствленными ближе к крю террсы, и рельефми н стене следующей террсы, возвышющейся с другой стороны. Потом вы можете подняться уступом выше — и тм вс снов встретит лент рельефов н облицовнной бзльтом стене, и цветные мрморы и туфы улыбнутся вм цветми и трвми, птицми, поющими среди ветвей, и людьми, рботющими в полях, сценми из героических скзний, тнцми небесных духов — ясноликих крсвиц в одеяниях с длинными руквми, шествиями придворных, пирми и увеселениями, сплетениями тел воинов в неистовствх битвы, скзкми о демонх и зверях, чудовищми, сцепившимися в схвтке, орнментом из цветочного, и лиственного, и звериного тысячеобрзия, — по контрсту с этой непрерывной, кипящей, буйствующей, льющейся сплошною лентой жизнью еще большим покоем и ясностью встнут рядом с вми одинокие сттуи блгих духов, змершие одн в трех шгх от другой, с првильностью, поржющей глз. Рзглядывя удивительные повести рельефов, можно бродить тк снружи Хрм целый день, и другой, и третий. Но увы — в те дни н террсх Тысячи Шгов, с зпдной и северо-зпдной стороны Хрм, многое было повреждено, и рзбитые куски рельефов, кк рны, обжигли сердц горечью.

Сттуи пострдли меньше. Они были всего лишь из хрупкого известняк, но зто обложены мешкми с песком, рди зботы о них в тяжкие дни того лет.

Об одних из этих сттуй было известно, кто изготовил их; о других — нет. Случлось, ккой-нибудь деревенский резчик приезжл сюд, жил в монстыре то время, ккое требовлось ему для рботы, и возврщлся домой, не оствив дже своего имени, счстливый уже тем, что сумел послужить блгим духм. Особенно много тких сттуй было н нижних террсх. Быть может, они были вырезны и простодушно — но от души. Все сттуи были окршены кк подобет, и ежегодные прздники подкршивния их бывли иногд популярны, особенно для некоторых. Проходя по террсм, вы могли увидеть у подножия бзльтовых круглых лунок-пргн, в которых стояли эти сттуи, подношения — иногд скромные, иногд не очень: это пломники, проходя здесь, всходили н Хрм и рзговривли со своими любимыми духми, кк могли.

А духов было здесь бесчисленное количество — и сттуй их, и их смих, вьющихся с улыбкой вокруг. Д, без сомнения, тк — инче для чего же тут Хрм? Духи земли, воды и источников, руд и кмней, ремесел и злков, духи здоровья и выздоровления, блгополучной дороги и богтств, духи доброго пробуждения поутру и духи слдостей лож, духи зчтия — кк же без них? И духи, сопровождющие ребенк н пути ко взрослению, духи домшнего огня и духи, охрняющие рынки и судилищ, духи гор, величественные и мудрые, и смеющиеся духи прздничных кушний с клубеньком «схрного корня» во рту — все они были тут… ну может быть, и не все, ибо всем не хвтило бы мест. Дже н террсх Тысячи Шгов. Некоторые, однко, были изобржены не один рз, в нескольких своих обличиях и с рзличными трибутми. И вот тк, поднимясь с уступ н уступ, вы доходили нконец до последнего, двендцтого. И тм нконец встречли вс Четверо, которым подвлстны все эти бесчисленные сонмищ, Четверо, которых зовут еще «трйи» — помощники. Десять сттуй с кждой из сторон Хрм являют вм десять обликов кждого из них. Они не были зкрыты мешкми или чем-нибудь еще. Но ни одн из них не пострдл; может быть, это чудо, может быть, и нет.

Северня сторон отдн Врмуну. Уже скзно, что он — повелитель подземного пресного окен. Врмун - воплощення спрведливость, одежды его сини, и потому мирские судьи тоже одевются в синий цвет. В деревнях, городкх и н дорогх именно к стрнствующему длнгу из служителей Врмун обычно обрщется простой люд, чтобы соствить прошение или пелляцию в суд нчльнику волости; люди известные и богтые гордятся, если именно стрнствующий длнг с остров Мон, не откуд-нибудь еще соствит для их дочери свдебный контркт.

Случется, что госудри, змысля соствление судебник, издние или реформу своего прв, нписние свод зконов, не приглшют для этого высокоученых врмундлнгов — но это, признться, со стороны их выглядит поступком стрнным и непрктичным. В монстыре н острове Мон именно служители Врмун обычно опекют пломников, особенно тех, кто явился сюд з предскзнием оркул либо рди судебных дел.

Атрйя, что влдычествует н зпде, зовется по-рзному. Иннун, Иннин, Иннин — имен ее струятся, кк ее волосы; это он пускет все водяные потоки, текущие по земле, прорщивет в почве трвы, и деревья, и жизнь — в лонх женщин и смок зверей. Иногд ее изобржют рсчесывющей бесконечные струи своих кос, и тогд эти косы — ее единствення одежд. Но кк Влдычицу зверей, трв и птиц ее изобржют величвой женщиной в пышном плще и в тире. Нельзя не вспомнить еще, что это он, Подтельниц Жизни, покровительствует бркм и любви. Особенно почитют ее земледельцы.

Стрнствующих длнгов Иниины крестьяне приглшют руководить рботми, когд проводят воду н свои террсные поля; вспоминют о них и госудри, нчиня строительство великого кнл или плотины либо перестройку и блгоустройство городов. Другие из служителей Иннины искусны в излечении болезней; для них бывют и горестные причины приглшения в дльние стрны — в дни эпидемий. В доме у богч в день родин непременно можно будет повстречть иннундлнг, и горделивые люди весь век стнут вспоминть, что именно длнг из Моны встречл их в мире и проводил обряды пуповины и послед — покровителей ребенк, вместе с ним появившихся н свет. В монстыре земледельческие и строительные рботы лежт именно н служителях Иннун, и никто не скжет, чтобы они спрвлялись худо.

Лур — тк звучит имя трйи, живущего н юге. Случется, что простой нрод, невежественный и простодушный, почитет его тк, точно он — чуть ли не единственное воплощение Модры н земле. Но в монстыре, твердо следующем Учению, Лур почитли всего лишь одним из Четверых, не больше — но и не меньше. Его служители, стрнствуя но свету, обучют юношей своему умению; кроме того, истреблять рзбойников, и чудовищ, и прочих вершителей зл — тоже их дело. Люди доблестные и знтные обычно прилгют немло стрний, чтобы в день, когд мльчик из их семьи впервые ндевет оружие, стновясь мужчиной, именно монх с Моны звязл н нем пояс с мечом. Во дворцх госудрей их можно встретить тоже, но тм у них не бывет почему-то никких особенных дел; если лурдлнг поселяется где-то в дворцовых покоях, это знчит — кому-то из принцев пришло время учиться брнному искусству, и его учитель живет здесь, кк мог бы остновиться жить в любой деревне возле своих учеников.

Итдлнгов Лур, тк же кк и итдлнгов любого из трех других Путей, никто никогд не видел з пределми монстыря. Есть легенд о том, что один из госудрей, оскорбившись, скзл длнгу Свды, что, мол, он не ничтожный крестьянин и не простой князь, чтобы к нему присылли проповедовть Учение всего лишь длнг. Н что тот отвечл: «Увы, госудрь! Вы могли бы поговорить и с удостоенным служения. Но боюсь, нши итдлнги проповедуют не тк, кк это привычно вм».

И в подтверждение рсскзл о том, кк итдлнг по прозвищу Вестник Мир объяснял однжды сущность Модры длнгм, собрвшимся перед ним. Долго слушя их слов и споры, он зтем поднялся, вышел н середину библиотеки, и все смолкли; «Вестник будет говорить!» — воскликнул некто. Простояв тк половину чс, итдлнг зтем вернулся н прежнее свое место и снов сел н корточкх возле стены. И длнги вышли молч, в блгоговении перед мудростью, которя был им открыт.

«Открыт?» — воскликнул госудрь.

«Я был тм, — отвечл длнг. — И чтобы перескзть вм эту мудрость, мне придется знять у времени три дня».

После этого госудрь — утверждет легенд — больше не считл себя оскорбленным.

Свду изобржют обычно женщиной со свитком в рукх. Ее имя обознчет «речь». И это он помогет людям понять друг друг, рсскзывет о новостях, хрнит пмять о минувшем, обучет юность, вдохновляет поэтов и дет крсноречие проповедникм. Ее служителей можно встретить повсюду. И именитый человек в те дни считл себя счстливым, если именно длнг из Моны после смерти его родственник соствлял поминльную зпись о жизни и зслугх покойник, ту зпись, свиток с которой хрнится в смом почитемом и священном месте дом и которую вместе с другими зписями о предкх глв дом достет и читет в смые торжественные для дом дни.

Толковтели говорят, что Врмун есть кости в теле Модры, Иннин — кровь, текущя в его жилх, Свд — дыхние его, Лур — исходящий от его тел свет. Говорится ткже и вот что! Врмун — это опор, н которой возлежит великий Модр, Иннин — это рош в кубке, из которого он пьет, Лур — дерево, осеняющее его, и Свд — свиток, пишущийся перед его глзми. Все это непрвд, конечно. Но это непрвд, у которой есть смысл; поэты Свды это нзывют «метфорой».

Нд последним уступом хрм возвышется квдрт площдки, которую довольно трудно именовть крышей. Туд не всходил никто и никогд, кроме строителей. Д еще, конечно, служителей Иннун, когд те, приствив лестницы, збирются нверх для починки или уборки, когд в этом есть нужд.

Туд, н крышу, выходят все воздушные люки Хрм. Змечено, что тм гнездятся лсточки.

Световых люков в Хрме нет. В то время, когд Преемник Бори вошел внутрь, и светильников тм горело очень мло. До ночной службы оствлось еще столько времени, сколько нужно, чтобы в чсх утекло н дв пльц воды.

Несмотря н то что двери Хрм были открыты, люди почти не зходили туд. Идя по темному проходу, грубо вырубленному в толще стены, нстоятель не повстречл никого, д и не мог повстречть.

В дни вынос Огня этот проход тоже был темным. В нем гсили дже те светильники, что обычно были здесь для удобств монхов. Это символ — путь Огня через пдение в Темноту. Потом проход резко сворчивл и нчинл поднимться — не лестниц, просто медленный подъем по широкому кругу. З поворотом тускло желтели полосы свет от лмпы н стене. Следующя зжження лмп был шгов через сорок, и следующие сорок шгов выводили уже н круговую террсу, обводящую глвный зл; через огрждение глереи был виден розовтый язычок плмени нд лтрем — но чтобы спуститься туд, нстоятелю нужно было еще чстично обогнуть хрм, до лестницы с южной стороны.

Он шел по глерее, мимо исчезющих меж сттуями проходов и лестничек, ведущих в комнты еще более узкие и млоизвестные; он шел, тень его плясл по лицм црей, и древние влдыки згорлись вновь своим чуть зметным тяжелым золотым блеском, и черно-лый свет просыплся в их глзх, когд Преемник Бори проходил мимо и не зкрывл больше от них свет Чистого Огня.

Прошли столетия, двно сми влстители рсплись в хосе, никто и не вспомнит теперь, кковы были они лицом и ккие в их времен носили одежды. Но изобржения, что жертвовли они монстырю, тщсь приблизиться к Огню, который вечен, — их изобржения все еще здесь… рзрушется мир, кк стекло, оплывет дже золото, метлл Вечности, в огненной сущности своей, все в мире погибет непрерывно, кк течение времен, — о чем же вы думли, безумные влдыки, н что ндеялись, соперничя дрми друг с другом и с предкми, ствившими сттуи — вот точно ткие, кменные только — в святилищх ккой-нибудь горы Миоду? Ккие тщеслвные ндежды бродили у вс н уме?

Тончйший тумн, витющий в мыслях Модры. Вот единствення вечность, доступня человеку, — но и он не в мире, где ничто не вечно, з пределми его.

Нстоятель был монхом уже не первую сотню лет. Поэтому, когд он обртился существом к своему богу, стоя перед лтрем Огня, в нем не было бессильных слов, и мыслей, и ничтожного трепыхния желний и чувств.

И его рзговор с шумновтым, однко почти не дымным мечущимся Огнем не поддется перескзу.

Он был монхом уже не первую сотню лет. Это неудивительно — в череде Преемников Бори, протянувшейся н две тысячи лет с лишним, нынешний Преемник был четырндцтым.

Пок он тм стоит, взглянем еще рз н глерею, где змерли цри и могущественные князья, и дже несколько тирнов с Иллон. По этой глерее можно было бы писть летопись окрестных островов, перечисляя события и динстии. И стрнное дело: здесь можно было зметить сттуи тех, о ком пмять ниболее недоброю остлсь у людей, возвышлись и сттуи поболее. Монхи принимли и их тоже. В смом деле, что ткое это золото? Д, что оно ткое? Всего лишь пмять. Всего лишь труды искусных мстеров, чьими рукми сделлись лиц почти узнвемы, доспехи почти грозны. Всего лишь прошлое.

Д, монстырь н острове Мон мог бы зплтить тот выкуп, который нзвл сегодня пропевшя нд стеною длиння стрел. Мог бы — если бы вынул из глереи вот эти сттуи, если бы продл чекнные сосуды для огня и для хим-роши, песты для обрядов, привезенные еще из Вирунгт, и «лоптки для рзгребния огня» итдлнгов, и потом еще — ибо этого не хвтило бы — сокровищ всей библиотеки, и свитки и ширмы с чередми кртин, в которых искусные мстер передвли смысл изящных или толкующих Учение книг, — и если бы ншелся кто-то, имеющий средств это купить, ибо ни один пирт н свете не стнет брть выкуп книгми (рзве что дргоценными опрвми от них), — и глвное, если бы ншелся кто-нибудь н свете, достточно сведущий, чтобы увидеть в этом сокровищ, не кожный и шелковый хлм! И если бы этот кто-то ншелся достточно быстро.

Были и другие способы зплтить, столь же вероятные. Д, кстти, и библиотек Моны теперь не могл похвлиться опрвми своих книг и свитков в эмлях и золоте — их увезли недвно корбли — тоже с черными прусми.

— Я очень люблю мир, когд я дом!.. — скзл Сколтис.

А им смим этого мир оствлсь всего половин чс — смого короткого чс, ккой можно нмерять в день зимнего Солнцеворот.

Всего половин чс, всего половин — потом слов взорвлись, кк снряды с горящим земляным мслом, и Дейди Лесовоз держли четверо, держли и боялись не удержть.

— Д вы — Дом Ястреб — войны, что ли, зхотели? — крикнул тогд, трепещ от гнев, Гнейг, сын Гнф, внук Сколтис Серебряного, и его полумльчишеский голос ззвенел высоко и стршно, кк крик хищной птицы. — Здесь — и сейчс?

И вокруг зкричли тоже, и одни кричли «Рстщите их!» — другие кричли «Бей!» — и хотя дрвшихся уже успели вроде бы рзвести, вопль Гнейг удрил всех тк, словно стычк продолжлсь. И тут Сколтен Твлеи скзл — Сколтен, который появился здесь вовремя, и потому не дошло совсем уж до позор, — но это уже был не тот мирный Сколтен, и не всего полдюжины человек его были у него з спиной:

— Войн вм будет звтр! — скзл он обеим сторонм. — Ясно? Звтр! И когд Дом Ястреб или Дом Кормил окжется н стене первым — стнет видно, кто в ней победил!

Говорят, что — не будь этого — много меньше горя было бы потом и н Урмнном Дворе, и в доме у Гнфов. Но ткие слов — непрвд. Вы вскоре узнете почему.

Темно-синяя сгустилсь ночь, и смерть — и Черня Ведьм Рингд, и Серебристый Лис, провожющий души мертвых в их сумеречную стрну, — собрлись вокруг остров в Мйском проливе и зскользили среди живых, отмечя своих — тех, кто сужден им н звтршний день. Может быть, иногд они дже стлкивлись между собою и зговривли.

Им, должно быть, много легче было сейчс договориться, чем людям между собой.

И еще случилось вот что.

С темно-синего неб облчко скользнуло к крепостной стене, — и когд оно рссеялось, окзлось, что величвя женскя фигур стоит тм, где возле пролом прпет крепостной глереи был рзрушен и н смом крю кчющихся кирпичей не может никто стоять, кроме Нее.

Никто из монстырян и монхов, рботвших тм, не осмелился к Ней подойти.

Нстоятель, все еще молчщий перед трепетным мсляным плменем н лтре, услышл в своих мыслях зов.

Никто и никогд не видел вне остров монского итдлнг Лур. Сейчс в монстыре их было двое. Один — тот, кому достлось прозвище и должность Нблюдющий и опек нд всем оборонным колдовством; и второй — тот, кого очень многие нынешние лурдлнги нзывли просто — «учитель».

Его голос и услышл в своих мыслях нстоятель сейчс.

Точнее, это был не голос. Но ощущения, рожденные им во вновь появившихся от этого зов мыслях у Преемник Бори, можно было бы перевести в мысли и слов.

«Вернись, Преемник. Вернись, если ты ушел не слишком длеко. Вернись, Преемник. Вернись».

«Я ушел длеко, — ответил нстоятель. — Но я слышу».

«Я покжу тебе».

И дльше были уже не голос и слов, но кртин. Стен, и свет фкелов с ее внутренней стороны, который словно отрезет подъем пролом, и чуть видный белый силуэт.

«Я иду», — скзл нстоятель.

Н полдороге во дворе, среди северных преддверных лтрей, его нгнли еще одни слов:

«Позволь мне слушть».

Это был тоже итдлнг Свды, но не Рстворение в Мудрости — другой.

«Зчем?» — спросил нстоятель.

«Я хочу это зписть».

«Зчем?» — скзл нстоятель еще рз.

Нечего и нпоминть, что н смом деле то были совсем не слов. И не фрзы. Смыслы фрз — может быть.

«Потому что в хроникх зписывют все».

«Зчем?» — повторил нстоятель.

«Дже в последний день Последнего Потоп».

Он стоял, выпрямившись и — кжется — глядя туд, где через пр чудовищными тумнно-розовыми цветкми светились костры. Н стене с Ее появлением все притихло, но оттуд, из Долины Длинных Источников, приглушенно и влжно тянулись стуки и удры, точно вльком по полотну.

Нстоятель тоже не решился подойти к Ней ближе двух шгов. Словно невидимый круг был очерчен близ Нее н земле, в воздухе, н кирпичной глерее и в небесх.

Он зговорил не срзу.

Южный ветер свистел вдоль стены, и его холодные сильные порывы зкручивлись в проломе. И холодно поблескивли ее светлые кудри, едв-едв рзличимо в темноте. Ближйший свет здесь был от фкелов н помосте с внутренней стороны стены.

— Что Ты здесь делешь?

— Я просто… — проговорил Он не оборчивясь, - постою здесь и уйду. Я смотрю. Мне нужно видеть.

Помолчв немного, Он скзл еще:

— Я должн знть. Я поспорил.

— Твой спор — кощунство, демон, — скзл нстоятель, негромко — и с суровостью, придвливющей к земле.

Но Он ответил срзу, и в словх Ее ззвучл ндменность — чуть зметня, оттого что глубок.

— Я не зню, что ткое кощунство. Я, Знющя. В Письменх Мир, которые я читю, это слово не ознчет ничего. — Говоря это, Он обернулсь. И снов блеснул Ее кос. — Хотя я встречл его в них. — Теперь в Ее словх ззвучл и усмешк, тоже — едв зметно. — Тм, где перескзывются речи людей.

— Что Ты здесь делешь?

— Я смотрю. И отвечю. Я должн отвечть. Это — условие. — Он помолчл. — Ты спршивешь (вот теперь это действительно был усмешк!), я говорю в ответ… А смотрю я уже для себя, — скзл он еще. — Я должн знть. Я поспорил. Я поспорил, приносят ли людям знния пользу по-нстоящему. Нверное, ты слышл, стрик. Это спор нчлся семь тысяч лет нзд.

— По-нстоящему, — скзл Преемник Бори, — людям приносит пользу Чистот. И это единствення польз, ккя нужн. Ты смешн, — добвил он, — если ндеешься понять это, демон.

— Я демон, — соглсилсь он.

— Ты всего лишь демон.

— Я демон.

— Всего лишь демон облков, позбывшей место свое.

Молчние.

— Что Ты здесь делешь?

— Я скоро уйду… — скзл он.

— Почему Ты не с ними?! — кивнув вперед н рсплывчтые лые пятн в Долине Длинных Источников, кк будто бы он могл увидеть его жест глзми н зтылке, — скзл нстоятель. — Они Т в о й нрод. Это Ты привел их к грницм Вирунгт. Это Ты говорил с ними в Атльине. Это Ты их рукми погубил смую прекрсную стрну, ккя бывл н земле. Почему Ты здесь?!

— В Вирунгте, — с неожиднно тихой, одинокой печлью откликнулсь Он, — меня тоже всегд выгоняли в конце концов.

И кзлось, что Он шгнул шг вперед; и кмни не зколыхлись у Нее под ногми.

— Мне не нужно то, что Ты можешь мне скзть, демон. Дже если Ты что-то можешь скзть.

— Я могу. И тебе ведь очень хочется, чтобы я скзл.

А потом Он проговорил твердеющим голосом:

— Кк стрнно устроен мир! Вот ведь — ты стоишь рядом; дв шг рзделяют нс; и тебе хочется узнть, что будет здесь звтр — чем окончится этот звтршний день! Но тебе не суждено спросить, мне не суждено ответить. Ты слишком горд, стрик; я… я всего лишь демон.

Помолчв, Он добвил еще:

— Они — не больше мой нрод, чем любой из нродов этого мир. Но они никогд не остнвливются, когд могут что-то узнть у меня.

И еще последние слов перед тем, кк рсплыться, зкутнной в облке, и умчть в небосвод:

— Я сейчс уйду. Прости, стрик. Но ты ведь знешь, с кем я поспорил. Прости, что я обременял собою крепь вших стен.

— Что Ты зпишешь? — спросил нстоятель.

— В этот же день, нездолго до ночной службы, в монстыре появлялсь Дев-из-Облков, но не произнесл предскзний. Он стоял н стене у пролом, и нстоятель поднялся туд и рзговривл с ней.

Это было произнесено очень четко, словми, и зтем уже добвлен обычня фрз: «Пожлуй, где-то вот тк».

Потом нстоятель еще рзглядывл то, что сейчс делют н стене, и итдлнг Лур, тот, кто позвл его недвно, рзъяснял нсчет некоторых появившихся у него змыслов, что он собирлся здесь осуществить, — рзъяснял мысленно, поскольку см был в другом месте сейчс.

— Ну что ж, — отвечл нстоятель. — Возможно, тогд у нс будут не только последние средств, но и предпоследние. По крйней мере, в этом нет кощунств, — добвил он.

— Нет. Но и мсл у нс почти нет.

— Но ведь Ты говоришь, что н один рз хвтит. Д и мне тк кжется.

— Н один рз хвтит.

— Хорошо, — скзл нстоятель.

Он не смел ндеяться, что где-то вблизи его головы звтр будет виться лсточк.

ПОВЕСТЬ О ТЕЛЬ-ПРЕТВЕ

Город был переполнен. Рият скзли об этом в воротх, тм же, где о двешних чернопрусных корблях. Еще подъезжя к Тель-Претве, он видел под стенми вереницы людей, что ходили по кругу, приседя и рскчивясь влево-впрво; они могли бы покзться тнцорми н деревенском прзднике в ккой-нибудь дикрской стрне, если бы Рият не знл, что это просто рбов вывели порзмяться.

Шесть или семь верениц он видел все время, пок ехл, — одни, кончив тнцевть, вереницей втягивлись в ворот, других выводили нружу. В кждой пртии — голов по тридцть. Д, город переполнен.

Рият обртилсь к устлому тяжеловесному копьеносцу, нчльствующему нд стржей у ворот.

Он оживился, отвечя ей; в голосе через почтительность к Прибрежной Колдунье прослушивлось явное любопытство. Вести о ее приезде опередили ее сму; тк и должно было случиться; но стть в этом городе центром скопищ, и толпищ, и толков он не должн был и не хотел.

Хорошо было бы въехть незметно, но рз уж все рвно не удстся — все эти люди, отпрвляясь в плвние по морю, купили себе нверняк лучшую зщиту от колдовств, ккую смогли достть, и пронять их Зклиннием Иллюзии было бы непросто, — он прикзл ехть тк быстро, кк только возможно. Слуги рсчищли дорогу, не жлея плетей. Рият ндеялсь, что никто из почтенных и состоятельных купцов или путников не попытется, случйно иль по недомыслию, окзться у нее н дороге, ибо он не прикзывл слугм делть рзличий между сбродом и людьми в богтых хлтх, дорожных нкидкх «сухри гэ» — охотничьего костюм и юфтяных спогх; устлых коней не хвтло более чем н рысь; плетей у слуг Рият тоже. По грязи улиц н желтом склоне он проктилсь под рзболтнный стук колес ее повозки. Грязь был сухя — очистки, соскребы из котлов, все обычное городское дерьмо, не лужи. Больше всего ее было у стен бешикнов — вот оттого-то почтенные люди и предпочитли держться середины улицы.

В обыденной жизни Рият был не против окзться в центре внимния. Но сейчс — дже этим, выглядывющим из дверей бешикнов, нечего глзеть н фургон и строить догдки, что в нем.

Город был переполнен — город, не улицы. Глиняные глухие стены уже успели рсклиться н солнце, воздух дрожл около стен, иногд вдруг дрожли отржения людей — ккой-нибудь рб в рспхнутой рубхе, яркя куртк бойкого молодц — слуги рб-прикзчик, рядом с ним зевющя портовя шлюшк выбирется из бешикн, звернутя тоже в яркий грязно-грубый нряд, и шфрновое пятно ее нкидки дрожит в отржении от желтой грязной стены… Под ногми в зкоулкх пдли холодные, кк вод, лиловые тени, провлы дверей были еще черней, — н протяжении десяти шгов поплось тм, где он ехл, всего человек десять, и потому их можно было меж ними рссмотреть; нверняк оттуд никуд не ушел еще вчершний холод. Проезжя по улицм, желтым и лиловым, и плотно-многоцветным посередине от людей, Рият видел вдруг из черноты оттуд нежднно-розовые, удивляя этим среди грубых крсок Тель-Претвы, костры.

В кждом из рзгороженных зкутков бешикнов лежли тюки товров, звлы товров, груды товров, и купцы и путники, рсстелив вблизи своих товров ковры н утоптнных земляных полх, сидели тм вкруг огня и печльно-безндежно беседовли о своих горестях. Те из них, кто нпрвлялся н зпд, н Иллон, вовсе не ндеялись отплыть в ближйшие дни. Рзве только ожидлось, что через двжды по дюжине дней пройдет туд из Мйского пролив доготрийский крвн, и эти люди рссчитывли к нему присоединиться. Другие же — кому плыть здесь, вдоль побережья — пребывли в рсстройстве и в рстерянности. Чсть из этих людей, сговорившись между собою, уже почти было смогл перетянуть н свою сторону портового кпсул, и тот решил, что именно этих людей, соствивших из своих судов небольшой крвн, проводят до Мйского пролив четыре глеры из приписнных к Тель-Претве, — те, ккие консул соглсился н это выделить. Сперв шторм, потом перепуг от двух вчершних «змей» здержли их; зтем объявились и известия о том, что эти глеры кустодитор зтребовл для своих, лишь ей известных ндобностей. Почти все эти купцы были иноземцы; им не было никкого дел до Кйяны и до кйянского кустодитор; они говорили без стеснения о том, что недовольны.

Поселение в бухте Тель-Претв, ндо отметить, не было н смом-то деле городом. Пролетя нд ним, в колеснице с упряжкою из львов, четырндцтикося Атин, чьи волосы и взгляд кк черные стрелы, богиня городов и городских стен, Укрепительниц Твердынь, — обнружил бы городские стены и порт, но город не ншл бы, хоть в квртле хиджрских купцов и белел чистым известняком, и сверкл под солнцем позолоченною медною крышей Хрм Атины — Атины Блгополучного Возврщения Домой. Собственной кзны у Тель-Претвы не было, не говоря уж о войске, не было и городских прв, и почти никких собственных зконов, зпрвлял ею упрвляющий, или — н хиджрский мнер — консул, нзнченный дже не Млым Советом, семьей Претви, н землях которых построен был этот порт и собственностью коих он считлся.

Влсть консул не рспрострнялсь только н хрмовый округ Атины — хиджрский квртл, прямо говоря — и н округ Хрм Кэммон, Утренней Звезды.

Любимя Богми в те времен не подтверждл свою торговлю ни зхвтми н побережьях, ни союзническими договорми, ни тяжеловесием военных корблей. У Доготры были другие понятия, и порою он кзлсь почти незметной. Но это именно н ее верфях корбелы изобретли суд, способные не только при попутном ветре окзывться недосягемыми по скорости для любого соперник и почти для любого охотник, — но и дв рз з год обернуться до смых длеких н зпде вечно тонущих в пурпурных волнх зкт Шелковых Островов.

Кстти скзть, из-з этой-то любви к усовершенствовниям и переменм доготрийские корбли с теми же смыми нзвниями — д хоть т же шйти — нынче вовсе не похожи н те, ккими они были всего две тысячи лет нзд; и вы, желя предствить себе корбль, который потопил когд-то Гэвин, совсем нпрсно будете смотреть н пятимчтовую шйти, нынче н рссвете легкой тенью скользящую в порт.

Рият нужно было где-нибудь остновиться; он могл это сделть у консул либо у рспорядителя в торговой конторе Претви, но это ознчло бы чересчур пользовться любезностью бни Эзехез — пользовться тк, кк будто бы он целиком ему — и Претви — приндлежит. О нет. По узким улочкм, мимо рбского згон н крю небольшого рынк, Рият добрлсь до ворот квртл Кэммон. Где бы он ни был, он ведь по-прежнему был родом из Доготры; и стло быть, имел прво остновиться н земле, которую осеняет Держщий Ясеневый Посох своим усеянным звездми плщом.

Вкруг ворот Хрм три огромные змеи змерли, свернувшись в клубки; одн бронзовя змея возвышлсь н колонне по првую сторону ворот, вторя — по левую, третья, обвиввшя ее, греясь н солнце, был живя.

Внутри было просторно и дже — вдруг, кк-то срзу — тихо. Весь этот квртл был в общем-то хрм. Склды были склдми Хрм, бешикны были пристройкми Хрм, дом нстоятеля и помещения для служителей были чстью Хрм, змеи, не дввшие слишком много воли мышиному племени, портящему товры, были не то чтобы змеи Кэммон — но было известно, что они дружт с ним. В смом деле, не может же бог, покровительствующий городу, не дружить с душми предков его жителей. Будь это инче, души предков, уж конечно же, не стли бы блговолить к его Хрму, покровительствовть ему и поселяться в нем, прогнли бы неугодного им бог туд, куд всегд прогоняют неудчных и недобрых для доготрнского нрод богов.

Прежде чем въезжть во двор, Рият попросил змей освободить дорогу, пристукивя по земле носком бшмчк. И служк, отворивший ворот, одобрительно улыбнулся колдунье з то, что он сделл это см кк полгется. Тем более что Рият тут же вложил ему в руку монету, кк если бы это он сделл прошение о входе з нее.

В квртле Кэммон было не тк уж и мло нроду, но по срвнению с тем, что снружи, кзлось почти пустынно. Посторонние сюд не очень-то стрлись попсть. Змеи здесь чересчур по-хозяйски скользили под ногми.

Однко любопытных глз всюду предостточно. Рият знл, что успокоится только тогд, когд згонит свой фургон в один из внутренних двориков, который он собирлсь попросить в свое единоличное рспоряжение н ночь или две.

Нстоятель был еще не стрый человек, но с серебром, чуть зметно сквозящим в бронзовой великолепно-пышной бороде, и очень прямой, несмотря н бремя бесчисленных збот, — обычно мло имеющих отношение к Кэммону и сделвших его служителя похожим больше н энергичного кормщик или купц, мерятеля дльних стрн. В своей узкой одежде — тк полузбыто, по-родному не похожей н хиджрскую и здешнюю моды — он был кк черня свеч н ступенях нстоятельского дом. Говорят, мол, под черной дистолой лицемерие может скрывться не хуже, чем под всякой другой; но Рият не хотелось сейчс помнить об этом.

Нстоятель не мог спуститься со ступеней, куд он вышел встречть Рнят, рди сновник чужого госудрств — всего лишь Кйяны; но с другой стороны, и Рият, уж конечно, не стл бы ронять свое достоинство Прибрежной Колдуньи, опускясь н колени прямо н землю перед нстоятелем всего лишь небогтого зморского хрм в Тель-Претве. Приятно иметь дело с умным человеком. Рият преклонил колени н первой ступеньке, опустив почтительно голову, в то время кк нстоятель ожидл н второй; ему пришлось слегк нклониться, чтобы поднять ее — точнее, прикоснуться к ее плечм, точно помогя ей подняться, — уж что-что, но подняться Рият могл и см. Нстоятель окзлся дже достточно любезен, чтобы отвечть ей шутливым комплиментом — мол, крсвицы и колдуньи живут здесь бесплтно, однко же соглсившись принять от Рият пожертвовния н обновление Хрм, и дже много большие, нежели обычня плт з ночлег, отдвемя тоже кк пожертвовния.

— Эти стены рды твоему пребывнию здесь, — добвил он. — Но мне будет приятней, если ты отдшь ему это см, кк см открыл себе вход.

— Я женщин, — возрзил Рият, — и я слб. У меня не хвтет сил смотреть н Светил.

— Ты можешь поговорить с ним через знвеси, — скзл нстоятель, Рият, помолчв, кивнул головой.

Доготрнский жест.

— Хорошо, — скзл он.

Он вошл в Хрм Утренней Звезды через зпдные двери. Внутри было почти темно — горели ромтические черные свечи, окон здесь не было ни в стенх, ни в потолке; пышные люстры рзжигли лишь в дни особых прздников, сейчс кзлось, что их вовсе нет, и в квдртном зле с брхтным плменем свечей потолок нвис почти нд головой. Рият вошл в одну из ниш вдоль стен, здернув з собою черные шелковые знвеси; шелк был стровт и местми протерся, хотя в свои времен кршен был тою же смой дорогой и прочной, крсивою крской, что и дистол нстоятеля, и верхнее широкое плтье, ндетое нынче н смой Рият. Должно быть, щедрые пожертвовтели последний рз проезжли здесь, увы, двно. В то время, когд он входил, можно было рзглядеть в глубине ниши еще одну знвесь, плотно здернутую нд углублением в стене; потом черный шелк, колыхнувшись, зкрыл ее от посторонних глз. Мы не будем рздвигть его снов.

Нш повесть, отвжно зглядывя в души людей и лики богов, и дже в тени столь темные, что живому солнцу вовек не рссеять их, остнвливется перед мленькой нишей в стене Хрм Кэммон — ибо смондеянным и глупым покзл бы себя человек, без должной подготовки решившийся судить звезды и их дел, или хотя бы судчить о них.

Рият торопилсь, но пробыл тм не менее времени, чем нужно, чтобы в водяных чсх нбежло н полпльц воды. И выходя из Хрм (в темноте он едв не нлетел н небольшую компнию мтросов, пришедших поговорить с Исчисляющим Пути), он положил в кедровый лрец у дверей не только мешочек с пятью золотыми, о котором договорилсь с нстоятелем, но и еще свою шпильку для волос — шпильк был очень дорогя и искусно сделння, в лдонь длиной и с тремя крсивыми прозрчными кмнями. Кроме всего прочего, он был тк сделн, что при нужде могл пригодиться и кк оружие.

Сложня прическ, и без того порядком истрепння дорогой, срзу рзвлилсь, и, когд Рият вышл из портл, зостренного вверху кк луковиц, встряхнув головой и зжмурясь от солнц, — ее бронзовые кудри, пышные и упругие, точно проволок, рссыплись по плечм — он не стл снов их собирть. Тк и ходил — кк ходят обычно доготрнки, кк ходил бы см Рият, если бы все-тки стл женой горшечник.

В конце концов, это ей шло, служнку, умеющую сооружть модные прически, он с собой не взял. Лучше уж вовсе без прически, чем с плохой.

Тем временем двое ее слуг уже должны были добрться с поручениями — один до упрвляющего портом, второй — до рспорядителя в конторе Претви, если, конечно, тот получил известие, которое он выслл рньше с еще одним гонцом, и ожидет в конторе, не уехл в гвнь, или к гентм в близлежщих поселениях, или в другое место куд-нибудь, не оствив в конторе толкового прикзчик, который мог бы его зменить. «Смое глвное, Рият, — скзл он себе, — помни: ты предусмтривл, что все это еще и кк возможно».

См он отпрвилсь в гвнь н этот рз пешком. И гвнь, нельзя не скзть, вовсе не покзлсь ей переполненной. В порту Претв после штормов нчинется пренеприятня волн-тягун, и, отлично зня, кк умеет он бить корбли о причлы и друг о друг, блгорзумные люди зрнее вывели свои суд н незщищенный внешний рейд; неблгорзумные могли сейчс нблюдть, кк от рвномерно проходящего влево-впрво тягун их корбли кждые полчс прыгют, кк рзгоряченные кони, норовя оборвть свои кнты или обмкнуть мчты в волну; те же, кому с смого нчл не повезло с местом н внутреннем рейде, имели теперь возможность немного позлордствовть, и, может быть, они и делли это. Рият злордствовть не могл: военные глеры помещлись здесь же, н внутреннем рейде, и подверглись опсности, стоя у причл.

Птрульным корблям полглось содержться в тком порядке, чтобы в любое время в течение чс они могли выйти в море. Прикз Прибрежной Колдуньи должен был прийти более чс нзд — но эти четыре глеры не были еще и близко готовы. Тм еще только згоняли гребцов в трюмы, что же до солдт, то их, кк подумл Рият, нверняк ндобно было еще нйти, и ведь четыре дня нзд эти корбли уже готовы были к выходу, нполнены боевыми припсми и чуть ли не ждли только окончтельного решения портового консул, в ккую же сторону будут они сопровождть отпрвляющихся купцов. Нчлся шторм, и солдт отпустили в кзрмы, попросту говоря, н берег. Сейчс их, должно быть, извлекли из кких-нибудь кбков, ведь хорошо известно, кк не любит этот нрод из подобных мест извлекться.

«Сколь горестный вид, — припомнил Рият место из „Химруи-лиджин" („Зписок в доме у подножия горы Химруи"), — являет собой солдт с чшкою дешевого вин в темном и грязном углу питейного дом. У него мло денег, и только смые дешевые женщины подходят к нему и обнжют щербтые зубы в улыбке, но порою и они зтем отворчивются. Волосы его в беспорядке; обувь рсшнуровн; штны свисют нелепыми и смешными склдкми; и случется, что, кроме штнов, н нем и нет ничего. Шляпу — если у него есть шляп — он клдет н пол рядом с собой. Он ждно оглядывется, ндеясь, вдруг кто-нибудь из беспечных гуляк объявит, что день счстлив сегодня для него, компния приятн и, желя всем вокруг того же, велит слугм отнести кждому, кто присутствует здесь, кувшинчик хмельного нпитк. Ежели солдт не один, с товрищми, они не рзговривют между собой, не говорят веселых стихов и не поют песен, опсясь привлечь к себе внимние. Н лице его нпряженность и стрх; всякий рз, когд н дверях откидывется циновк, он оборчивется, ожидя увидеть офицер или городскую стржу, которя изловит его и згонит нзд в кзрму, и кжется стрнным то, что он ищет подобных рзвлечений, несмотря н опсения, отрвляющие почти все удовольствие, ккое приносит ему вино. Впрочем, если ему все же повезет и нйдется бесплтное угощение, отупение от чрезмерности выпитого вытеснит н лице и в душе его стрх».

Не то чтоб Рият был охотниц до чтений, но несколько смых известных книг ндо ведь все же знть, чтоб не окзться беспомощной в любезном рзговоре где-нибудь н «встрече в доме друзей».

«Сумсшедшими, быстрыми и безжлостными», — подумл Рият. Быстрыми? О д.

И ведь дже нельзя скзть, чтобы в этом порту ей нрочно мешли. «Обыкновенное нше рзгильдяйство». Рият дже и не сердилсь, ибо другого не ожидл. И еще кстти скзть, он и см не знл, о ком подумл сейчс «мы». «Нет, кжется, я все рвно бешусь, и не поможет тут никкя „Химруи-лиджин"».

По тумбм, поствленным в ряд нподобие цепочки гигнтских следов, Рият прошл-пропрыгл, звонко шлепя по кмню кожей подошв, к военному причлу. Тумбы, между прочим, были слегк рзной высоты: с тех пор кк строился этот порт, одни из них ушли в песок больше, другие — меньше. Три глеры, кзвшиеся невероятно огромными вот тк, вблизи, стояли прямо здесь, у кменной полоски, обросшей ркушкми и трвой по прозвнию «бород морского цря», четвертя — в полудюжине своих длин от причл — покчивлсь н волне, и в лодку, прислнную оттуд, с десяток стржников кк рз зводили чсть трюмных гребцов, чтоб отвезти их н глеру. Именно туд Рият и нпрвилсь, минуя сходни трех прочих корблей; ей покзлось, что он узнет человек, рспоряжвшегося у лодки. Сейчс, по прошествии времени, он больше не был склонн винить его в чем-то происшедшем три год нзд. В конце концов, тогд, в дни мятеж Клйс, он и см очень худо понимл, чего он н смом деле хочет и н чьей он стороне. Рият не рзобрлсь в этом дже и посейчс; немудрено, что этот человек зпутлся. Должно быть, он непрвильно истолковл ккие-то ее слов, или желния, или и слов и желния вместе, и случилось то, чему суждено было, случиться. И вообще не тк уж и много от него тогд звисело, и не тк уж много — от нее смой.

Встреч не был неожиднностью — Рият хорошо знл, что именно сюд перевели его служить, вместе с его корблем, в то время, когд Млый Совет после мятеж Клйс перетряхивл войск, укрепляя прибрежные грнизоны и птрули верными чстями. Неожиднностью, и приятной, было то, что он тоже не держл н Прибрежную Колдунью зл. Хотя Рият это не покзлось неожиднностью. Он был, кк уже скзно, порою необычйно простодушн в отношении того, кк он действует н мужчин.

— Я и збыл, ккя ты крсвиц, колдунья, — скзл он, оствив своих гребцов н попечение рулевому лодки и подойдя к Рият.

Д и Рият, признться, подзбыл, ккой он. Полнокровный мужчин, что нзывется здоровяк, с косою ткой толщины, кк зпястье Рият, с усми пышными, кк щетки, с полным ртом белых, крепких зубов, грубовтым умом и сильными рукми — нет, он никогд его не переоценивл. Но Рият уже немного отошл после вчершнего рзговор с бни Эзехезом. Ткие вот сложные отношения — отношения с людьми, от которых много звисит, — всегд окзывлись для нее измтывющими, дже когд были дороги не шутя. Он был рд, что теперь можно отдохнуть немного душой в чем-то простом и ни к чему не обязывющем. «Д, — подумл он, — здесь-то просто».

Три дня пути, — проговорил он, — рзделяют ндежнее, чем столетия. — Здесь, похоже, дже не знют, кковы нынче приветствия, что в ходу в столице?

— Откуд? — откликнулся он. — И для кого? Здешние женщины стоят не больше того, что я могу им подрить.

Он не мог сдержть удовольствия от того, что эт женщин вдруг вынырнул из тумн, кким стли уже рсплывться для него столичные воспоминния; и Рият приятно было видеть это.

— И чего стоят здешние корбли? — переводя взгляд, спросил Рият.

— Посмотри, — он обернулся, — см увидишь.

«Бород морского цря» вдруг всплыл, збурлив почти н уровне их ног, неподлеку гребец, не вовремя знесший ногу нд сходней, рухнул в воду и згорлнил, в брызги рзбивя ее рукми, в следующее мгновение корбль, рывком причльных кнтов прыгнувший нзд, прекртил этот вопль — мог бы прекртить и жизнь, хрустнув костями между своим бортом и стенкой. Мешки с шерстью, вывешенные в нескольких местх вдоль внутреннего борт, смягчили удр, но все же, когд соседи по цепи вытщили этого человек нверх, он был совсем не хорош — зхлебнувшийся и обмякший, кк тряпк. Впрочем, это произошло уже пру минут спустя, д Рият туд и не смотрел. Глер, стоявшя от причл поодль, резко взмыл вверх, потом дернулсь и осел, н мгновение покзв свой трн из-под воды.

— Что это? — скзл Рият.

— Тягун. Д он стихет уже, — скзл ее собеседник. «Кжется, это тот случй, когд от усердия обезьян сдохл», — подумл Рият. Стискивя пухлые губы и притопнув бшмчком, он скзл, глядя куд-то себе под ноги:

— Во имя милосердия звезд? Неужели я и тут должн вмешивться?

— Лучше не вмешивйся, — посоветовл он. Оттолкнувшись от близкого берег, волн шл обртно; снов, зтрещв, прыгнули корбли, н этот рз зеленя вод побежл и по причлу; Рият охнул, глянув н потемневшие носки своих шелковых бшмчков. Рзговривй он вот тк с кем-то из своих столичных знкомых, тут бы уже были сочинены стихи о крсвице, промочившей ноги. Д, будь н его месте кто-то из тех, от кого тоже немногое звисит, но у кого зто хвтет денег, чтобы покупть ликторств, и хвтет лени, чтобы рвнодушно встречться и рвнодушно рсходиться вновь, не желя рди тких никчемных пустяков, кк любовь, нрушть привычный рспорядок своей души, — стихи были бы уже тут кк тут, весьм изящно сделнные, в стиле «блестящя яшм», с точной рифмой и првильным чередовнием рзмерных тонов.

Щедрый дух небесный
Спустился с горы Миоду,
Одрив землю крсотой,
Думл я; известно:
Только небесному своду
Дно взрстить плод золотой.
Но ужель б посмел
Небо тронуть своей влгой
Своевольно моря волн?
Нет, вижу и полон отвгой:
Женщины телом
Прекрсное облечено!

После Имуноквэ ткие поводы не принято упускть.

Считется, что море — нечистя стихия; небожительницу оно не посмело бы осквернить.

И кстти, у Рият было полным-полно близких знкомых, способных н рсточение любезных стихов. Почему вспомнился именно этот?.. Впрочем, понятно, почему.

— Ну к вечеру-то хоть будут готовы? — скзл он.

— Обязтельно. Д у меня дже з чс до вечер. Я из них души вытряхну. Конечно, — тут же попрвился он, — я только з себя говорю.

— Кк хорошо было бы, Синнэ, если б ты в с е г д говорил только з себя, — отозвлсь Рият. И пронблюдв, кк он змолкет, беспомощно стискивя кулки, — виновты-то одни, вот мстим з них мы другим, всегд другим, — добвил: — Ну теперь ты покжешь мне — где здесь «Девчонк из Синтры».

Люди, которые довольствуются тем, что знют чсть, не целое, имеют свои приятные стороны.

— Что? — Он оглянулся. — Д он где-то снружи. Аг, вон. Смотри через дмбу. Д, теперь по солнцу. Вот он, «Синтр-щеки». Крсвиц, верно? — добвил он мгновение спустя.

Для Рият было слишком длеко, чтобы он могл судить, крсвиц или нет.

— Нстоящя синтриянк. — Он покосился н Рият. — Похож н тебя. Кк все синтриянки. «Что знчит — три дня рсстояний? Для меня они — один быстрый день».

Уже в те времен считлось, что смые легконогие и хорошенькие тнцовщицы — родом из Синтры. И хрмы в блгоухющих сдх добивлись, кк могли, чтобы прзднеств их укршли синтрийские гибкие, кк змеи, плясуньи, и в те времен, кк и сейчс, большя чсть узких ущелий нгорья Гз-Дохин был под глвенством доготрийской тетрды, оствшяся территория с глвным городом Синтрой, нселення тем же нродом, сохрнял незвисимость влстью кких-то чудес. Возвышения и гибель госудрств, перекривя грницы, вернули ншему времени вновь то, что было много поколений нзд.

Рият повернулсь, и слуг подл ей флкон с чистою водой.

— Симмэ, — скзл он, — «Синтр-щеки» действительно сможет обогнть вот этого?

Некоторое время он молч смотрел в зеркло.

— С кких стрнных пор ты спршивешь у меня совет… — Потом он кчнул головой. — Д ведь я и не рзбирюсь в этом, Рият. Мое дело — клечить солдт, пробивть борт д мхть моей parдой. Но «Синтр-щеки» может все, — твердо добвил он.

— Желю счстья дрконм твоей ргды, — скзл Рият.

«Кжется, — подумл он, — мне повезло, что здесь окзлсь „Синтр-щеки" — „Девчонк из Синтры"».

И рспорядитель в конторе Претви тоже скзл, что ей с этим повезло, потому что «Синтр-щеки» привезл сюд почту двжды по дюжине дней нзд, д тк здесь и зстрял.

— А где зстряли ее люди, — ндменно проговорил н это Рият, — что я еще не говорю с ними?

— Они здесь, о, двно здесь, достойня Рият, — отвечл рспорядитель. — Они должны быть счстливы говорить с тобой.

Похоже, сми они не считли это счстьем.

Рият рсскзл им все — в пределх, что были бы для них достточны. Он обещл им большие деньги. Мимоходом он подумл, что, реши эти люди все-тки соглситься, — вместе с тою чстью, которую он обязлсь отдть в кзну Алому Дркону, смой Рият они не оствили бы вообще ничего.

Однко кормщик скзл срзу, что он не сумсшедший, его дрд не блгн для рыночных предствлений. Он был в двух цветных курткх — черной и крсной, быстроглзый, горбоносый и нхльный, кк длиннорукя обезьян. Глядя н него, и мтросы соглсно — и кк-то дже в ткт — зкчли головми.

— Очень жль, — скзл Рият. — Знчит, мне придется зменить в блгне ктеров — н тех, которых я привезл с собой. А кроме того, — скзл он, — в тком случе вы окзыветесь знющими то, чего не должны знть. Вм известно, что из этого следует.

— О, — скривился кто-то из мтросов. Кжется, и все они опять сделли это одновременно.

— Ткой, кк ты, я бы ворот открыл вместо окн, — хмыкнул кормщик. — Отчего бы нет — с крсоткой кто бы не пожелл сблизиться, , мои молодцы?!

Кто знет, что бы в другое время скзл Рият н его непристойные речи, — но сейчс он лишь проговорил твердо:

— Немедленно сообщите мне «ключи» от окон. — Вшим ннимтелям, — добвил он, — было бы, нверное, жль рссчитться с вми из-з вшей строптивости.

— Эх-х-х, — скзл кормщик, прежде чем проговорить ей н ухо несколько слов. — Предствьте себе, кково это — отдвть свой корбль для Тьм знет чего, тут и похбничть нчнешь, и что угодно.

Жевтельную кору он выплюнул только перед тем, кк зйти в эту комнту, — из увжения не увжения, чего-то вроде него к сну Прибрежной Колдуньи; но сейчс, скзв ей свой «ключ», немедля уселся н корточки, кк в кком-нибудь притоне, и демонстртивно кинул в рот целый ком этой коры.

Остльные, поколебвшись немного, тоже устроились н корточкх.

Рият произносил Открывющее Зклинние, нрочно не торопясь, проговривя «ключи» почти про себя, кк и положено, чтобы никто посторонний не мог подслушть. Окн в зщите от колдовств никогд не бывют глубокими, — их только и хвтет н что-нибудь совсем простое и поверхностное, н Иллюзию, или Збвение, или Сон. Рият ворвлсь в их рзумы со своей Иллюзией Пмяти, кк в воду кипящий метлл, — взблмутив все и зстелив брызгми. Он изъял из их пмяти ровно столько, сколько должн был изъять, — свой нынешний рзговор, но покуд он делл это, губы ее произносили еще и другие слов.

«Эти люди — невежды. Им покжется, что я просто не очень хорошо умею обрщться с Иллюзией Пмяти. Они не зметят, что я поствил еще одно зклинние».

— Ну, все уже? — недовольно скзл кормщик.

«Они не зметят — конечно, если я буду осторожн. И теперь мне нужно спешить, очень спешить».

Очень-очень спешить.

Это лишнее зклинние было всего-нвсего чем-то нподобие Зклинния Перевод — последействие у него было подлиннее, првд, чс н три; и в течение этого времени Рият продолжл оствться связнной с зколдовнными ею людьми. Он ничего не могл с ними сделть, только могл «слушть» их, могл копться в их мыслях и воспоминниях — кк хотел, - конечно, если бы зхотел и если бы сумел сделть это нстолько тонко, чтобы остться незмеченной и не получить отпор. Впрочем, ткие люди нверняк не знимлись этим никогд и не тренировлись, — они бы, скорее-всего, и не сумели зпереться от нее, и проверять это Рият не собирлсь.

Пок он пришл — почти прибежл — в квртл Утренней Звезды, промчлся почти чс.

Олухи! — зорл он н слуг. — Я скзл — вынуть к тому времени, когд я приду?

Госпож, но кто же знл, когд…

— Не вше дело! И зприте дверь!

— Дверь зперт, госпож…

«Спокойно», — скзл себе Рият. Бронзовые двери внутреннего дворик и впрямь были зперты. Он см их зперл з собой только что.

И демонов в фургоне было шесть. Перед тем кк подъехть к Тель-Претве, Рият отпрвил и пукообезьяку туд же, скзв ей (ему), что будет преврщть его (ее) только в том случе, если остльную чсть путешествия его не будет не только видно, но и слышно. И вот теперь именно его, обшрив весь фургон, слуги и не могли нйти.

Рият нверняк исклечил бы кого-нибудь в ту минуту, если бы не был нстолько взволновн, что сунулсь в фургон см.

— Ты где? — позвл он в темноту. — Эй?

В дльнем углу зшуршл солом. Еще мгновение спустя к крю фургон с медлительной нерешительностью подктился небольшой темный шр. Рият едв не сел н землю.

— Мы приехли? — спросил шр.

— Приехли, — скзл Рият.

По мускулистому телу, из которого был скручен шр, бежли зеленовтые, великолепно-крсивые кольц. Теперь он был питон — совсем мленький питон, длиною в руку, больше ткие и не вырстют, и ребятишки в Миссе игрют с тким, кк с живою головоломкой, — пытются его рзвернуть, он не дется.

Осторожно зшевелившись, шр высунул из своей середины змеиную голову и приподнял ее, искос глядя н Рият.

— Меня не было слышно, — гордо сообщил он.

— Д, — соглсилсь Рият. — Совершенно не было.

— А вот другие говорили, — грустно скзл он. — Это просто ужс, что некоторые из них говорят.

— Вылезй, — скзл Рият.

Он скользнул вниз, гибкий, точно струйк дым.

Рият устроилсь под нвесом н кошме, сел, скрестив ноги.

Третье Сидж — из глубоких зклинний, которые вымтывют не меньше чем полчс рзговор нкоротке с бни Эзехезом. Шутки шуткми, но вымтывют-то они всерьез.

— Двйте, по одному, — скзл Рият слуге.

Ккое длинное было это зклинние!

Существо, посженное перед нею, выглядело тщедушным, тощим и вялым, вроде ребенк-переростк, у которого силы ушли в чересчур быстрый рост. Оно бесчувственно жевло объемистый ком коры, крсно-бурый сок стекл с углов рт, кк усы, до которых ему никогд не дорсти. Но оно было только то, что Рият могл видеть. Чувствовл он совсем другое — сейчс, когд зклинние сделло это для нее. Это совсем другое было бесформенным и чуждым, и ужсло своею чуждостью, и словно бы метлось, не сходя притом с мест, ненпрвленно-слепо, не зня предел, грницы и формы. В ккое-то мгновение словми Рият в него упли предел, форм и грниц, кк роняют крупицу соли в перенсыщенный соляной рствор. И кк в рстворе в то же мгновение взрывются ростом во все стороны соляные ветки, мечущяся суть демон удрил в Рият, точно волн в стену, в поискх формы, в которую он могл бы отлиться. Рият дрожл от нпряжения, сдерживя ее. Весь мир дрожл. Рият кзлось, что он — кк те згородки из хворост и кмней, что крестьяне н острове Ол ствят н пути потоков лвы. Земля и небо вокруг нее шипели и сворчивлись дымными полосми, но он все же выстоял, отшвырнул этот нпор и подствил ему, кк дорогу, одну из тех связей, которые все еще соединяли ее с семерыми людьми н другом конце город. Рият дже не могл бы скзть потом, ккую, он не знл, не понимл того, что делет, это кто-то в ней, н последнем нпряжении сил помня о ее здче, рботл — тк, кк, ничего не понимя уже, полуздохнувшийся ныряльщик рвется к голубому водяному небу нд головой. Едв не оглушив ее, нечто промчлось мимо, и Рият н ккое-то время зстыл в изнеможении; гул прошедшего нпряжения еще дрожл в ней, но ей рно было успокивться — теперь ей ндо было ринуться следом, по той же — рскленной от промчвшейся лвы — тропе, — чтобы успеть ввести в готовящегося двойник то, из-з чего он и есть только двойник — послушный исполнитель воли человек.

— Следующего, — скзл Рият. Он не всмтривлсь в тело, которое двое ее слуг уволкивли под мышки. Ей нужно было спешить. Ей нужно было з оствшуюся пру чсов обрботть всех семерых.

— Будь… ты… про… клят, — не отрывя от Рият ненвидящих глз, скзл один из них. Кк ни стрнно, фрз был похож н осмысленную. Это были первые слов, ккие Рият услышл от него з все четыре год.

— И ты уверен, что это будет нстоящий человек? — скзл еще один.

— Д, — ответил Рият. — Я уверен.

А когд он в очередной рз открыл глз, впереди было небо, уже лиловое в квдртной рмке, ккой обводили его стены внутреннего двор. У нее сдвило горло. Силы Хос сейчс беспрепятственно бушевли в ней. Четкие пределы дворик, рмки человеческого, огрничивющие небо, кзлись невыносимы для них. Он здыхлсь, кк некоторые здыхются от беспричинного стрх в тесных коридорх. Ее понесло вперед, кк пылинку.

Зсов н дверях покзлся огромным, кк бшенный колокол, и тк же ззвенел в голове. Он зхлопнул дверь, оствляя з собой непонимющие взгляды, змерл н мгновение, привлившись к стене и втягивя в себя воздух, потом попытлсь шгнуть в сторону; упл, точно споткнувшись, и ее едв успели подхвтить руки кого-то, нерзличимого в сумеречной синеве.

Рият не испуглсь. Во-первых, он никогд не боялсь того, что мужские руки держли ее, и, во-вторых, он сейчс не боялсь вообще ни единой вещи н свете.

— Что ты здесь делешь? — спросил он немного спустя.

— Ничего, — скзл он. — Теперь — ничего.

И впрвду, он сейчс ничего не делл. Просто держл ее в охпке.

— Когд мне кто-то нужен, — скзл Рият, — я см его зову, — И тут же добвил, смеясь: — Потом, куд ты меня тщишь?

— Куд? — Он остновился. — Куд… и может, тебе нружу ндо? Тебе н ветерке поможет, , Рият? Что же…

Бронзовя дверь у нее з спиной лязгнул, приоткрывясь.

— Спокойно, — скзл он. — Все в порядке с вшей госпожой. Все в порядке, я вм скзл.

— Когд мне нужно, чтоб мне помогли, — проговорил Рият, — я см… см об этом прошу.

Тм, где он очнулсь, впрвду был ветер.

Собственно говоря, он еще вовсе не очнулсь. Но уже по крйней мере чувствовл, что под ней есть нечто мтерильное, что-то твердое, н чем он сидит.

Но он не был бы колдуньей, если бы не восстнвливл силы достточно быстро. И ветер тут совсем ни при чем.

Небо было фиолетовое и очень большое. Вечерний ветер вымел его почти до чистоты.

Н зпде нд стеной город быстро темнел бгровя полоск. Рият слбо удивилсь, вспомнив, сколько лет он не сидел н крышх. Эт крыш-террс, плоскя и только нд восточным портлом провливющяся вниз ступенями, обводил Хрм Кэммон вокруг; дльше был уже едв-едв выгнутый круглый купол. Кк всякий город, Тель-Претв выглядел совсем н город не похоже, если смотреть сверху, с крыши. Серо-синие тумбы, воткнутые в землю н рзную высоту, ккие выше, ккие ниже, пропдющие в сумеркх, кое-где озренные сбоку розовым светом костров. Немного южней был очень хорошо видн крыш Хрм Атины; теперь он стл розовтой и зеленой, но все рвно поблескивл. Оттуд клубился по ветру дым; для Атины жгли теленк. Точнее скзть, не для нее, для ее львов — они любят погрызть кости. Одни только кости тм и горели — сырые кости очень хорошо горят. Для смой Влдычицы тм горели блговония, стоящие двух телят. Кк видно, в квртле Атины тоже тревожились, — полудвойня жертв… что ж, может быть, их желния и исполнятся, и н морских путях стнет свободней чуть-чуть. Когд ветер слегк кчлся в сторону, крешек чудовищной смеси зпх горелых костей и блгоухнного кинмон здевл ноздри Рият, зствляя вспоминть о днях, «когд смешются мир и прх».

— Тк что ты тм делл? — спросил Рият. — И кк ты сюд попл?

— Впустили. Не бесплтно, конечно. Кк вы только ходите среди этой дряни ползучей? — пожловлся он.

— Не кощунствуй.

— Н-ну… хм. Служк н воротх скзл, что ты здесь. Д я еще, пок искл, рз три совлся не в те дворики.

«Это я должн понять, что он вовсе не стоял чс под зпертой дверью. Ну, чс не чс… — подумл Рият, — млый кусочек чс точно. Уж конечно, он рссчитывл тут не н ткое — н крыше — времяпрепровождение».

— Нсколько я понимю, — полуозбоченно проговорил он, — нынче вечером мы из порт не выйдем.

— А ты боялся, что я вс погоню в море н ночь глядя?

— Я не боялся, — скзл он. — Но кто тебя знет. Ты ведь н все способн, Рият.

Потом он спросил осторожно:

— А что это было?

— Пхе, — скзл Рият, подбородком сдвинув его руку со своего плеч, и втянул воздух, полумечттельно глядя в небо. — Я колдунья. Что мнe сделется.

Он все еще кзлсь смой себе мягкой, кк тряпк. И нежиться у него н коленях было хорошо — очень хорошо.

— Это для охоты, д? — скзл он. — З эту твою устлость я сдеру кожу с их глвря собственными рукми, — с неуклюжей нелепостью добвил он. Конечно, это не всерьез. Он ведь тоже знет о нгрде. З живого — больше в пять рз.

Может быть, еще и не до всех крев Гийт-Чнт-Гийт добежл эт новость; но в Сидлн ее уже примчл — предпоследняя — почт. Млый Совет Светлой и Могущественной объявляет… сумму увеличили срзу вчетверо. Из-з Чьянвены, нверное. Двендцть тысяч хелков! Дже эт цифр лскет слух. Хорошя, крсивя цифр.

— Лучше подри мне ночь любви, когд все это кончится, — проговорил Рият. — Когд все это кончится, у нс будет смя длиння ночь из всех ночей, что случлись н земле.

Подходили дни, когд в точил льется пурпурный сок, небо стновится хрустлем и яшмой. Скоро придет — и уж близится — слдкя, пряня осень, лучшее время год, ккое бывет н Кйяне. После того кк промчвшиеся бури вымоют из воздух летнюю удушливую пыль, глдкие листья деревьев снов зблестят, зтемнеет свежей проросшей зеленью трв; когд ночи будут прохлдой, дни соткны из свет; когд зсветится сизым нлетом н черных кплях своих виногрд; когд блгоухнным кинмоном стнет кждя рощ, люди вспомнят опять о дыхнии, жизни и любви… До этого еще нужно дожить, но неужели помечтть зкзно?

— Где они сейчс? — спросил Симмэ.

— Н Острове-Рожденном-Приливом, — скзл Рият. — Н Сиквэ.

«Они, — подумл Рият. — Он».

Рият нмеренно оттягивл необходимость здумться об этом кк можно позже.

А собственно говоря, что произойдет, если бни Вилийс из клн Кйнуви уйдет из мир живых?

Прежде всего семья Кйнуви не поверит в то, что это случйность или вин пиртов. Рият все рвно будут считть змешнной в это, вместе с нею и првительство. Влдения племянник приберет к рукм нынешний глв клн Кйнуви, бни Мокез. А поскольку Вилийс — ликтор (Рият мысленно хихикнул), он считется живущим в столице, хотя н деле проводит тм рзве что зимний сезон, не больше двух месяцев в году. И стло быть, это подпдет под недвний рескрипт о передче нследств в другой округ, — и десятя чсть нследств отходит в кзну! Десятя чсть — это порядочно.

«Но я см — хочу я этого или нет?

С этими высокородными… Это глупо, и чувствуешь себя плебейкой, сходящей с ум по титулм. И все рвно с кждым из них у меня одн и т же история. Всякий рз стрюсь докзть ему, что я лучше него, и одновременно стрюсь докзть, что я — лучше всех прочих его женщин и одновременно — что я превосходно могу без него обойтись. И всякий рз кждый из них рно или поздно, вежливо или не очень, вышвыривет меня прочь. Гордость у них, ты посмотри?

Но уж во всяком случе Эзехез меня не вышвырнет. Потому что я ему нужн. Потому что я ему опсн.

Он должен увидеть, что я могу быть опсн по-нстоящему. Н ярком примере».

Д ведь, в конце концов, — подумл он, — я двно соглсилсь его сдть. Еще тогд, когд соглсилсь следить з этой его поездкой. Еще тогд, когд вообще соглсилсь з ним следить.

А ведь могл получить его Имя-в-Волшебстве девять лет нзд, зпросто. Ну пусть не совсем зпросто, все рвно почти год пришлось бы считть. Но могл. И в голову дже не пришло использовть ншу связь для этого. Хотя, конечно, чего мне было считть этого рохлю для меня опсным.

Д, кжется, мне и впрямь все рвно. Слишком много с тех пор пришло и прошло, слишком много переменилось. Пускй.

Тем более что уж он-то никогд не злезет в Хрм Кэммон в ндежде урвть у меня полчс, всего лишь из-з того, что якобы высокопоствленные женщины — ткие, кк я, — любят, чтобы з ними гонялись, совершя решительные поступки. Всего лишь из-з того, что я дл понять мимоходом; мол, не держу н него зл».

— Ты что это делешь? — скзл Рият, впрочем, не сопротивляясь.

— Ты всегд охотишься, колдунья. Всегд охотишься н кого-нибудь или н что-нибудь. Но вот нынче — дичь см идет под выстрел; остров Сиквэ, ? Посмотри-к? Кк Все склдывется, — ты уверен, Рият, — ты уверен, что хочешь ждть ж до тех пор, пок все зкончится?..

— Я ни в чем не уверен, — отвечл Рият, смеясь. — Я дже не уверен — ты вот это или еще один предок приполз посмотреть н нс…

— Где?! — охнул Симмэ, оборчивясь. Нверняк его жром октило, когд до него дошло, что все это время змея, збрвшяся н крышу погреться н солнышке, был здесь, у них под боком.

Кмни, рскленные з день, еще грели. Змее не хотелось уходить. Пошипев немного, он опустил голову и опять рсплстлсь н кмнях; Рият хоть и не видел ее, но не сомневлсь, что сейчс т вновь рзвел ребр в стороны и лежит, уютно-плоскя и широкя, кк лент.

Зто он видел Симмэ, который все еще стоял в рстерянности (подхвтился, дже опрокинув Рият, когд змея зшипел); уперев руки в колени, он смеялсь — негромко, но по возможности обидно.

— Ты впрвду — из Змеиного Нрод? — оскорбленный, скзл он нконец.

Рият откинул рукв верхнего черного плтья — светло-зеленый рукв одного из нижних плтьев, ткой же широкий, зсветился в темноте — и протянул ему руку. Првую. Все рвно, првую или левую. Это был известный жест — жест близости. Еще, бывет, к этому нижнему рукву, окзывется пришпилен ленточк со стихми, хочешь — сорви ее и прочти то, что твоя любезня не решилсь при людях — или вслух — тебе скзть. У Рият не было сейчс, кк это нзывется, «стихов в рукве». Но все же Симмэ из клн Клэви поддлся н этот жест примирения и, хмыкнув, помог ей подняться.

Клэви — ткой клич только и годится, чтобы пугть воробьев. Когд-нибудь, под стрость может быть, он стнет нчльником округ; но уж Хрнителем Корблей точно не стнет никогд.

«Это хорошо, что мы с ним переспим, — подумл Рият. — Телесня близость открывет Зщиту-от-Колдовств для любовник; ведь Мгия действует н То-Что-Близко-Человеку, и тем легче, чем ближе это человеку, тот, с кем ты сходишься в любви, уж конечно, стновится близок тебе. Кк в мгическом смысле, тк и в прямом. Нужно будет потом прочистить ему пмять, кк и моим слугм. Нсчет этих демонов — вдруг он все-тки видел что-то, или слышл через дверь, или догдывется о чем-нибудь. Небольшя Иллюзия по ключу „видеть" — тихо, мирно и быстро. Ежели у меня будут ткие „ворот" — кк скзнул нынче этот кормщик, — я сделю Иллюзию Пмяти тк, что он ничего не зметит. Д, это хорошо, что мы с ним переспим», — но он не собирлсь обмнывть себя: он знл, что это ей будет приятно и просто тк, смо по себе.

Рият хотел думть об этом и потом, ночью, во сне. Но ей приснился корбль, н который он слишком много смотрел в нынешний день, корбль по имени «Бирглит».

Нутро он опять смотрел н этот корбль, бродя подворику из угл в угол, не в силх усидеть н месте. «Предскзтель? — с яростью думл он про Симмэ. — Дичь см… под выстрел!» Ей нужно было именно это — понять, куд «Бирглит» идет.

Еще до рссвет, проснувшись, он почувствовл: что-то случилось. Ветер переменился.

Ветер теперь здувл с юг.

Нконец он понял: «Бирглит» и второй корбль, что шел с ним, повернули вместе с ветром. Теперь они нпрвлялись опять к Кйнумм.

Кк видно, он действительно избрл для охоты перегон между Тель-Претвой и Тель-Корой. Невидящими глзми Рият глядел в стрницу привезенного с собою фолинт, где выписны были Мест-в-Волшебстве южных островков Кйнум. Рядом колонкой тянулись вринты сочетний слов, ккими обознчлись эти Мест. Место-в-Волшбе, кк и Имя-в-Волшбе, — это ведь не слов, лишь знки, к звукм людской речи не имеющие отношения; чтобы дть один из вринтов Отржений, колдуны трудятся годми; Рият удвлось это с Именми, д и то только для людей, нсчет Мест — приходилось поступть тк, кк всякя Прибрежня Колдунья: отыскивть все Мест-в-Волшебстве, кем-то когд-то вычисленные, и все их Отржения, кем-то когд-то скзнные, и учить низусть. Он читл и слышл — и это было похоже н легенду — об имперторх великого Вирунгт, выдввших Отржение срзу, только взглянув н Имя-в-Волшебстве… Мест Кйнумов он уже зпомнил. Он думл о другом: «Ни одного подходящего клочк суши южнее Кйнумов? А ведь здешним глерм не обогнть „змею", идущую в попутном ветре, тем более ткую „змею", кк „Бирглит".

Д, но ведь „Бирглит" идетне нпрямик. Сейчс он описывет длинную дугу: сперв от Сиквэ к побережью, чтобы зтем идти вдоль него, высмтривя „купцов", что и вовсе жмутся, ищ зщиты, к смому берегу; и потом, к вечеру, — обртно в море, к Кйнумм, чтобы зночевть н них, — конечно, если не нйдется дел н ночь. Именно в тком плвнии, только в обртном нпрвлении, провел „Бирглит" предыдущий день, и глеры будут идти прямо вдоль берег, и к тому времени, когд они смогут попсться н глз, „Бирглит" должн быть уже увлечен погоней и уйти н зпд. И я смогу опередить их. Может быть, н полчс, но смогу». Он позвл двойник-кормщик, и по его тоже выходило, что Рият успеет.

Кк он летел по волнм, дрд по имени «Синтр-щеки»… О дрдх тогд говорили, что хорошо построення дрд — единственный корбль, способный обгонять ветер…

Рият дже ккое-то время плыл н ней, чтобы проверить в последний рз, тк ли все хорошо. Но все было и впрямь хорошо. «Девчонк из Синтры» был впрвду синтриянк, истиння синтриянк. И двойники н ней рботли кк двойники, лучшего слов не подберешь. Рият ходил по крошечной, короткой плубе, и они не обрщли н нее внимния, хоть и не нтыклись. Двешний кормщик стоял, сжимя свое весло и негромко комндуя; он был по-другому одет, тоже цветсто, но горбонос по-вчершнему.

— Эй, — негромко позвл его Рият.

Он обернулся.

— Кто ты? — спросил Рият, проверяя все лишний рз.

— Ты создл меня, чтобы я помог выловить дурных людей н быстроходном корбле, госпож, — скзл он.

— Что ты должен делть? — спросил Рият.

Он объяснил, что должен делть.

Ты полгешь, что сможешь сделть это? — скзл Рият.

— Мы-то их уделем, госпож, уж будьте спокойны, — скзл кормщик. Эту злихвтскую фрзу он произнес ровным, рвнодушным голосом.

«Топорня рбот, конечно, — морщсь, подумл Рият. - Ну и не все ли рвно. От них ведь не требуется, чтобы они были в рзговоре похожи н человек. С корблем они обрщются кк люди, и больше от них ничего не требуется».

И вообще, было бы кому увидеть, ккой топорной рботой он пробвляется. Увидеть-то некому, и, выполнив свое здние, эти создния рссыплются — земля к земле, вод к воде, ветер к ветру, и тогд вообще никто ничего не узнет. Пусть гдют, откуд Прибрежня Колдунья взял второй экипж для «Синтр-щеки». Н то он и колдунья. Рзве что у нстоящих мтросов и кормщик сегодня в кбке — или где они тм - побливет голов.

Рият попытлсь вспомнить, кто это перед ней — кого он обртил в кормщик. Но не смогл. «Не все ли рвно», — подумл он.

Вскоре он пересел н головную глеру, «Девчонк из Синтры» свернул и стл быстро удляться н зпд. Он, конечно, сейчс не обгонял ветер. Но он был синтриянк — синтриянк до последнего ребр и до последней лесочки в обшивке, и волны гибко рсступлись перед ней.

«Я верю тебе, Синтр-щеки», — почти с нежностью подумл Рият.

ПОВЕСТЬ О КОРАБЛЯХ

По любым рсчетм — они должны сейчс быть н подступх к Моне. Н Сиквэ они стояли совсем недвно. Смым поздним их следм здесь было около трех чсов; любой мло-мльски опытный охотник сумел бы это определить. У Гэвин сводило челюсти от мысли, кк они были близко. Помедли они н Приливном Острове еще с чс, и он бы еще смог увидеть верхушки их прусов.

Если они ушли с Сиквэ тк поздно, то н ночь остнвливться не будут — негде. Но и без того Гэвин не собирлся сегодня спть. И в беспмятство, кк под склою Блли-Кри (позорище!), провливться тоже не собирлся. Д он уже и не смог бы этого сделть. Нетерпение жевло его своими тупыми челюстями, глотло и отрыгивло опять, кк коров жвчку. Все эти дни — пок пугл кменным своим видом собственную комнду, пялясь н Метки, змершие в своих гнездх в сундучке, — чсто дже и тогд, когд Меток не было у него перед глзми, — он был не Гэвином, сыном Гэвир, четырндцтью этими корблями, и был н один дневной переход южней, и его четырндцть штевней рубили волну. Ярость приковл его к этим корблям, кк невольник; он и не пытлся порвть свою цепь.

Он был кждым из четырндцти корблей, идущих н юг. Их скрипом, рыскниями, влжным пятном течи «Жителя фьордов», изношенными кожными мнжетми в весельных портх однодеревки Кормйсов, которые зхлестывл вод. Человеком н этих корблях он не был — о нет. Это нвждение кслось только штевней, и килей, и плубных нстилов, и бортов.

Быть этими корблями получлось много легче, чем Гэвином, сыном Гэвир. Чтобы быть Гэвином, требовлось ходить, дышть, помнить, — не просто, покорствуя рулю и прусу, бить штевнем по волне. Нужно было чувствовть боль от своей злости и обиды, — потому что ведь и злость тоже, не только обид обжигет того, кто носит ее в себе. И глвное, нужно было думть о будущем, — о том, что ему, Гэвину, делть в этом будущем. Вот что окзывлось мучительнее всего. И не потому, что он ничего не мог придумть, — потому, что мог придумть слишком много. Стоило только приотворить дверь воспоминнию о том, что все-тки он Гэвин, сын Гэвир, не плвучие деревяшки, — мысли врывлись дерущейся и орущей гурьбой, и все они были невероятно ярки, нтурльны, полны смкуемых подробностей, и кждя дергл в свою сторону, и кждя нпрочь исключл множество других. И в результте ни одну он тк и не смог додумть до конц.

Ох, кких только мыслей не было среди этих, недодумнных. В тот день н Кжвеле броня првил и рзум все же рсплвилсь н нем и стекл н землю, Гэвин шгнул прочь из этой никчемной лужицы и не зметил этого.

Больше он не сдерживлся и не згонял себя в «имо рэйк киннит», кк в тюрьму, — и если бы ккя-нибудь случйность, нконец-то толкнув его, позволил бы ему почувствовть хоть ккой-то из своих порывов оформленным до конц, остновить этот порыв было бы уже нечему. Стршно быть рядом с тким человеком. Но смому быть тким человеком — еще стршней.

И потому Гэвин — нверное, не своей волей, волею того нерзумного и мудрого, что незметно для человек всегд живет в нем, — то и дело ускользл к тому, чтобы быть четырндцтью корблями, идущими н юг.

Он был ими всю эту ночь, и ночь был очень длинн.

Вскоре после рссвет «Крепконося» вскрикнул, и Метк ее вскрикнул тоже. Гэвин, прищурив глз н этот скрип, вынул ее из лрц, чтобы рссмотреть. Трещину н знкх мчты он увидел срзу, потом и пробоину. «Я тк и знл», — обычно говорит людям злордно-приятное чувство, пришедшее к нему тогд. Рди этого ему пришлось вернуться н Сиквэ. И вернуться к Гэвину, сыну Гэвир. Он дже предствил себе лицо Хюсмер, кким оно должно быть сейчс. Что-то в этом лице было ткое, отчего Гэвину зхотелось его удрить.

То есть ему почти зхотелось, но прежде, чем до этого успело дойти, он уже думл о «Крепконосой».

Мленький упрямый дятел. Немного прямовты линии кормы, отчего он теряет в скорости, особенно н кормовой кчке; очень не любит струи следов от идущих впереди — срзу нчинет рыскть с курс; зто быстро поворчивет. Все ее рны и приключения, о которых Гэвин слышл когд-нибудь, мигом пронеслись у него в уме.

Очень уж неожиднно все получилось, и у пробоины слишком четкие очертния. Похоже н трн, но не трн. Никто не трнит вот тк, с нос, — потому что почти верный промх. И форм пробоины не т.

Потом он догдлся нсчет осттков полосы здержки, и н мгновение лицо его изуродовл усмешк.

Знчит, конец мленькому дятлу. Гэвин медленно стиснул Метку в кулке. До него дошло нсчет кйянского берег неподлеку и остров Мон, глядящего н всю эту кртину. Но он не желл предствлять, что бы он см делл сейчс н месте бывших своих кпитнов. Ему не было до этого никкого дел. Он опять уплывл от смого себя туд, н юг, в те корбли.

Но почему-то из них больше всего чувствовлсь ему «Крепконося» с ее пробоиной в левой скуле и с мчтой, нелепо болтющейся с првого борт, едв держщейся н отщепе. Потом ее, похоже, отрубили, освобождя корбль. Метк все еще был у Гэвин в првом кулке. Его лдонь и пльцы чувствовли скользкие подтеки, рсползющиеся по ней, и потому Гэвин знл, что происходит с корблем. Мленький упрямый дятел. И — прилив.

Он ничего не мог с собой поделть. Он слишком любил корбли.

Он был «Крепконосой» все то время, покуд прилив ломл ей скулу, и потом бревно, н котором он «висел», уперлось в доски, ккими зложен носовя оконечность — неудобное место, если тм скопится вод, и прилив перестл поднимть однодеревку, поднимя только волны, потом вод вдруг хлынул в нее через борт, и «Крепконося», перекосившись нпрво, ухнул вниз, и ребр ее треснули, высвободив бревно из своего зхвт, — и еще через несколько мгновений умирние корбля нконец прекртилось.

Он уходил все глубже и глубже, и скользкие слои плесени покрывли Метку один з другим. Дно, нверное, было кменистым, и, столкнувшись с ним, он сломл несколько ребер, уже в последний рз. Потом Гэвин снов окзлся н Сиквэ, в кюте своего собственного корбля, не в душе чужого. Сидел н двух штукх гезитского тонкого сукн (будущие нряды кому-то н свдьбу… во всяком случе для этого они преднзнчлись когд-то); рядом, еще н чем-то — единственное место, где удвлось поствить более-менее ровно, — лрец с Меткми. И обнружил неожиднно, что от слишком длинной недвижной позы в повороте и его тоже словно нсдили боком н кол. «Вот тк-тк, — подумл он. — Уже рзвливюсь». Здоровье в его глзх было незметным и смо собой рзумеющимся, слбость — чем-то вроде преступления. Отчего он резко повернулся (кол у него в боку от этого движения словно сломлся, войдя в поясницу одним обломком и под ребр — другим) и одновременно услышл ккое-то стрнное изменение в мире вокруг.

Это изменение не было рссветом — он знл, что сейчс рссвет, потому что знл, что у берег Моны сейчс прилив. И это не были волны, покчивющие «Дубовый Борт», — волны были уже довольно двно.

Зпх. Свежий морской воздух, который здувло в щель нд дверью.

Южный ветер.

Потянувшись вперед, Гэвин нкрыл крышкой жирник, потом — тк же левой рукой — зкрыл и лрец, уже в темноте.

Потом он полез нружу, и было это очень здорово похоже н то, кк выползет волк из своего логовищ, переливясь прямо из движения, которым он ползет, в движение, которым потягивется, — потому кк в логове ему потянуться негде.

Несколько мгновений Гэвин жмурился н утренний прекрсный свет, зкинув голову, — шею тоже ломило. Зметил, что Метк все еще у него в руке. Где-то совсем рядом морскя дев оглушительно хлопнул по воде хвостом. С неб вопили поморники. З кормой у корбля, н террсе бухточки, обнженной отливом, явственно слышлись людские шги; еще дльше — голос. Шги — это не сторож, потому что сторож возле носовой сходни, голос — это люди, блгополучно спвшие эту ночь, в отличие от сторож и от своего кпитн, и шги (Гэвин не прислушивлся, но он просто очень хорошо знл эти шги) — это Пойг.

Все еще опирясь локтями н крышу своей кюты, Гэвин повернулся нлево, где беспечльно вствло солнце. Мрчный Пойг, почесывющий бороду, окзлся у него перед глзми довольно-тки неожиднно для себя — тот побивлся дже, вдруг придется нпоминть Гэвину, что вот-вот пойдет прилив.

Остновившись, он зчеслся еще энергичнее — больше от рстерянности. Потом, все еще морщсь, опустил руку, — вздохнул, рзглживя вздохом бороду и выржение лиц, — и зложил обе лдони з пояс, плотно рсствив ноги н скрипучем розовом песке. Они с Пойгом были сейчс н тком рсстоянии друг от друг, что можно не повышть голос, рзговривя.

— Хорошее нынче утро, Пойг, — скзл Гэвин. Ему кзлось, что он сто лет не слышл, кк кричт поморники.

(«Ясное нынче утро, Пойг». Эти слов имеют несколько знчений для моряк.)

— К полудню, я думю, уже зоблчнеет, — скзл Пойг. — Ветер.

— Д, пожлуй, — соглсился Гэвин. — Это он вовремя переменился. Кк рз для нс. Поворчивем пройтись еще рз вдоль побережья.

Пойг (который сейчс думл почти непрестнно об ушедших корблях, з которыми они все время держтся в одном дневном переходе!) ккое-то время помолчл, потом скзл неторопливо:

— Если вдоль побережья — тогд, конечно, попутный.

Голос его был суровым по-прежнему. Что же до сердец, то кпитнм иногд лучше не знть, чем у их дружинников зняты сердц.

Выпрямившись, Гэвин шгнул вперед по плубе; потом поглядел н свой првый кулк и выбросил что-то в море. В то утро, хотя Фги испрвно стоял у руля, Гэвин зходил в кюту (взглянуть н Метки) всего дв рз. З остльное время он обошел корбль сперв по левому борту до нос, потом по првому обртно. Н то посмотреть, н это обртить внимние. С одним зговорить, другому прикзть, у третьего просто спросить, почему вот то-то и то-то именно тк, не инче. Во имя Лур Смеющегося! Д они ведь чуть не успели збыть, что н судне у них есть кпитн… и кпитн у них был, между прочим. У них был ткой кпитн — они жизнь з него готовы были отдть в любую погоду! И вовсе не только потому, что тк положено, и не из-з одной его удчи, и если он думет, что только из-з удчи, — плохо же он знет своих людей, эх, Гэвин, Гэвин, Гэвин Морское Сердце, сердце которого знет море и корбли, и больше ничего…

Но о «Крепконосой» он тк ничего никому и не скзл.

«Проклятье», — думл Рият. Пленник сидел, обхвтив колени, под бортом с првой стороны «Бирглит» у смой кормы. Единственное место, где можно быть, почти никому не мешя. Вид у него был ткой — то ли дремлет, то ли не дремлет, не рзберешь. Во всяком случе перебирться оттуд н другое место он не нмеревлся. И оттого единственный ркурс, в котором Рият могл его взять тк, чтобы н кртинку попдл и чсть берег, — получлся тким обрзом, что чсть эт был очень коротк — огрничен с одной стороны высокой кормой и прусом — с другой. Рият не нстолько хорошо предствлял, кк выглядят эти горы н взгляд с моря, чтобы ей было легко ориентировться. Он боролсь с соблзном позвть н помощь здешнего кормщик — он не хотел, чтобы рньше времени узнли, к т о сейчс н борту «Бирглит». Дже Симмэ вчер он покзывл одну только «Бирглит» — издлек.

Рзозлившись уж совсем, он пошл н крйность, бессмысленную к тому же. Попытлсь убрть с кртинки прус. Иногд у нее это получлось — рздвигть стены и вскрывть крыши — но только иногд. И всегд нендолго. И если хорошо сосредоточиться.

Нет. Не выходит. Кчк отвлекет.

Но он все рвно терпеливо отмечл номер Мест, мимо которых проходил «Бирглит». Сорок восемь. Сорок семь. Сорок шесть. Потом он нзвл приблизительно рсстояние до берег.

— Ты слышишь?

— Я слышу, госпож, — скзл ей голос с «Синтр-щеки».

— И мы н сорок четыре.

— Мы тоже.

Он был кормщик. Пусть и двойник, но кормщик. Рият понимл, что он лучше нее может определить момент, когд нчинть.

— Теперь поворчивем, — услышл он. — Идем покзться ему н глз.

Гэвин, збрвшись н корму «Дубового Борт», скзл кормщику:

— Может, отдохнешь пок?

— Можно и отдохнуть.

Он отдыхл совсем недолго. Дозорщик н мчте «Лося» вдруг гркнул:

— Прус! — Голос у него был удивленный. — Нзди-влево, н шестьсот!

В ту сторону он оглядывлся, собственно говоря, рзве что из чувств долг. И вот н ж тебе.

«Лось» опять шел мористее, оттого тм и увидели этот корбль, н «Дубовом Борте» — нет.

Кпитн звть не пришлось — кпитн и тк сидел н корме. И печльный был ккой-то кпитн в это утро, ндо скзть. Естественно было предположить, что корбль — если уж они его рньше не видели — приближется к берегу и вскоре можно будет его лучше рссмотреть. Но вместо этого немного спустя дозорщик гркнул, перегибясь вниз:

— Уходят в море!

Это уже что-то знчило. Чтобы вот тк, мелькнув н несколько минут, снов уходить под горизонт, нужно было идти почти с той же скоростью, кк «Лось» или «Дубовый Борт», и при тком же ветре. Это уже что-то говорило — про корбль и говорило хвлебными словми. Либо опять земляков повстречли, либо почт. В любом случе — если это добыч — к берегу этот корбль уже не успеет проскочить, поскольку охотников здесь двое.

Кпитн, кк уж скзно, сидел н корме.

— Двй, — скзл он сигнльщику. — «Вижу ггру», ну и дльше.

И «прошу поворот»? — уточнил сигнльщик.

— Нет, — не поглядев н него, ответил Йиррин. Поэтому у Гэвин был выбор — проводить своего спутник либо предоствить ему одному выяснить, что тм ткое.

Н ккое-то мгновение Рият (мысленно) зстонл от бешенств, видя, что «Бирглит» продолжет свой путь, тогд кк н другом корбле переносят прус.

Но немного спустя и «Бирглит» тоже повернулсь и поднял н борт плвучий якорь.

Если не ожидют долгой погони, кнт лодки в тких случях просто сбрсывют в воду. Потом вернемся — подберем, и если ее тоже подняли н борт, теряя время… Нет, не будем строить предположений.

Тем более что «Дубовый Борт» очень хорошо умел нверстывть потерянное.

Люди, возившиеся с лодкой перед кормой «змеи», уж конечно, не стли бы обходить бни Вилийс, если бы им предоствился случй нступить н него. Поэтому ему волей-неволей пришлось встть и перебрться н другое место. К тому же в любом случе он пробудился бы сейчс от своей полууглубленности в себя, полудремоты; жизнь этого стрнного корбля, по которому он бродил, н невнимтельный взгляд, вольным пссжиром и беззщитным пленником, — н деле, все больше зтягивл его. Не ндобно большого ум, чтоб догдться, что происходит; это был погоня, не побег, поскольку люди вокруг смотрели вперед, не оглядывлись.

И достойный плнттор и ликтор тоже перебрлся к левому борту корбля, туд, где кончются гребные бнки и где теперь прус не зкрывл вид моря впереди. Его любопытство было почти болезненным. «Ндо же, — подумл он, — этот, беловолосый, окзлся пророком. Ншелся-тки здесь еще один идиот, который тоже спешит».

Отчего-то мысль о возможности встречи с еще одним северным корблем или тому подобное не пришл ему н ум. Возможно, это просто выдвли себя его тйные желния. Во имя блгих богов, до чего же неуютно быть идиотом в одиночку.

Чем-то это донельзя смешно нпоминло вот ткое же медленное-медленное путешествие Гьюви Хиджры две ночи нзд. Только того несло с нос к корме корбля, ноборот.

Собственного рб бни Вилийс двно уже потерял из виду. Тот пытлся зслужить снисходительность своего господин всевозможными способми, и некоторые из этих способов приводили к нескольким совершенно излишним перемещениям по корблю.

«Дубовый Борт» пок был еще слишком длеко от встреченного прус, чтобы его можно было увидеть с плубы. Дже и с мчты дозорщик его увидел лишь некоторое время спустя.

Они сходились под не очень узким углом, поскольку тот корбль шел н северо-зпд, «Дубовый Борт» и «Лось» збирли больше в море. Когд до прус было где-то пять сотен длин «змеи», дозорщик с «Лося» скзл определенно, что он «пестрый, кк сорок». И описл форму, и дже зметил, что видимость сейчс ткя, что можно и о рзмерх судить, почти не боясь ошибиться.

— Млявк ккя-то, — скзл он.

А чтобы в море тк хорошо было видно, нечсто бывет, во всяком случе здесь.

Южнее, тм, где дует вечный ветер-ровняк, это ничего не знчило бы. В здешних водх — оно уже знчит. Потому что говорит о погоде н ближйшие дв дня.

Кк всякий кормщик, Коги, сын Аяти, первым делом подумл о ней и уже потом — о корбле, с которым они сходились.

— Дрд, — скзл он. Н этот рз ему никто не возрзил.

Однко куд же это он идет? Если н Иллон, то кто же збирет тк длеко к северу, идя н Иллон? К Кйнумм? Что почтовику ткого пошиб может пондобиться н Кйнумх, збытых всеми богми? И к тому же, идя к Кйнумм с юг, обыкновенно здешние люди предпочтут пробирться вдоль берег, покуд это возможно, и лишь потом свернуть в море, тк чтоб быть н неохрняемом прострнстве возможно меньшее время. А дльше, з Кйнумми, — одно только глубокое пустое море до смого остров Гийт-Кун.

Если дрд идет к Морскому Коньку (тк звли Гийт-Кун з очертния щедрые н прозвищ северяне), тогд тоже может остновиться в Кйнумх по дороге, и ткой дрде, конечно, обидно тщиться вдоль берег, где нужно все время вилять между склми и островкми, где нельзя и опсно торопиться и где вся ее знменитя скорость ни к чему. Корбельщики могли решить, что им с их корблем никкие преследовтели не стршны.

Дрд. Тогд понятно, почему он уже почти впереди, не «вперед-и-влево».

«Можете поворчивть», — услышл Рият.

Выйдя из штр н корме глеры, он не без удивления поглядел н двух копьеносцев, змерших по обе стороны от полог. Кэммон Великий, ккя помп. «См кустодитор у меня н корбле». Здешний протектор, бедняг, чересчур мнительно относится к своему положению.

— Протектор ко мне, — прикзл он.

Кпитн головной глеры, поскольку кустодитор выствил его из его собственного штр, вынужден был подыскивть сегодня себе н плубе более-менее блговидные знятия. Сейчс он восседл н стуле нд люком н гребной плубе, нблюдя з тем, кк гребцм рздют вино и по пре сухрей. Гребцы первого клсс (которые получют не только порции куд жирней, но и ндежду, что при гибели корбля их все-тки спсут, — хорошо обученные гребцы стоят дорого) толпились у него под ногми вокруг провинтор. Кроме вин, провинтор рздвл им сейчс еще и по куску мяс, гребцы второго и третьего клсс ожидли у себя н скмьях, пок и им принесут порции. Похоже, пок все было мирно. Вино — ткя уж вещь! - весьм помогет гребцм двигть веслми, когд дойдет до этого дело, но коли нйдется из них кто-нибудь, кому цельный нпиток удрит больше нужного по рссудку, из этого может выйти дрк. Гребцы третьего клсс охотно цепляются к гребцм второго клсс, и те и другие всегд готовы объединиться, чтобы нкинуться н гребцов первого клсс, пршивых любимчиков судьбы.

— Госпож зовет вс, — скзли кпитну.

Рият упустил небольшое происшествие н «Бирглит» з время этого рзговор, впрочем вполне невжное, поскольку кслось всего лишь эшвен. Дело в том, что — кк всегд бывет, когд до встречи с добычей еще длеко, — люди, место которым н носу корбля, в доспехи облчться не спешили. Вся эт груд кожи и метлл, уже вынутя из сундуков, из-под пйолов, сложен был пок впереди мчты. А н борту Гэвиновой «змеи» был до сих пор одн из женщин с Певкины; он теперь был очень тихя и незметня, с тех пор кк прекртил реветь, и почти уже перестл вздргивть при виде мужчин, проходящих рядом. И вот из-з нее-то доверенный рб бни Вилийс и окзлся в непрвильном месте в непрвильное время.

Признв в ней соотечественницу, он принялся ее рсспршивть, потому кк он пробыл н этом корбле больше времени и может кое-что порсскзть о том, ккие здесь порядки. Но проку от этого было мло. Вопросы ей приходилось повторять рз по десять. Женщин то отвечл (односложно — если отвечл), то молчл, глядя вниз и вбок куд-то (и когд говорил, и когд нет) неопределенным взглядом, то поднимлсь и переходил н другое место. И оттого, что с кждым рзом он уходил и избегл его слов все энергичнее, эшвен понял, что, если не оствить ее в покое и не дть ей возможности снов збиться в ккую-нибудь дырку, стиснувшись в комочек, зтворившись от всего мир, — ему вот-вот удстся-тки ее рзговорить. Лишние сведения, может быть, и союзниц н корбле не помешют. Полупомешння или полностью помешння — это к делу не относится.

Женщин в очередной рз поднялсь, не дослушв его (если он вообще слушл), и пошл между скмьями, не оглядывясь. Н этот рз ее донесло ж до мчты. Эшвен обогнул мчту тоже, «Дубовый Борт» встряхнулся, перевливясь с боку н бок, — рб, сухопутный человек, опять не удержлся н месте, — и его повело вперед, к доспехм, что были тм сложены. Прво слово, см по себе он вовсе не желл к ним приближться. Эти вещи были слишком северными для него. Не было это вовсе нрочно рссчитнным предствлением, совершенно не было. Д и зчем, для ккой цели. И, однко же, одному из «людей нос корбля» это все совсем не понрвилось.

— Эй, — скзл он, нклоняя голову нбок. — Тебе тут что ндо? — Поднялся, отвесил эшвену оплеуху, зтем приподнял его и сопроводил удром ногою под копчик ткие вот слов: — Нечего любопытничть, не про твою честь.

И все это тк деловито, спокойно и основтельно, кк если бы у себя дом учил уму-рзуму собственного рботник, который вздумл бы дурно обходиться с волми, дрыхнуть в сене вместо рботы, дерзить, воровть или знимться другими, подобными же рбским, знятиями.

Бни Вилийс, вынужденный смотреть н все это, и см не зметил, кк ноги поднесли его н несколько шгов поближе. Если бы н улицх столицы подобное смоупрвство — избить чужого рб — позволил себе кто-то из высокомерной «пртии црств» или, того хуже, — ккой-нибудь дерзец, подвизющийся н побегушкх у узурпторов… и вообще-то — всего лишь десяток дней нзд, — ничего особенного из этого и не вышло бы.

Вялый протест, зродившийся в оскорбленном бни, вылился бы в рзговоре со знкомыми — из тех кругов, в кких он обыкновенно врщлся в столице, — шуткою нсчет оскорбителя, достточно презрительной, чтобы удовлетворить смого бни Вилийс, и исходящей от человек недостточно зметного, чтобы сделться популярной или опсной. А вот сейчс его чувствм мучительно зхотелось стть более действенными, мучительно — потому что они не видели способов тковыми стть.

Все, что он мог, — это стоять тм, где он стоял. И если это тоже непрвильное место, пусть они ему помешют.

А вот женщин — т отштнулсь; потом вдруг зхохотл. Он хохотл, опирясь о мчту, и у нее был ткой вид, кк будто бы он не то сейчс проснулсь, не то — зснул и смеется во сне.

— О-о-ох, — скзл Пди, сын Плешивого, которому он приндлежл. — Вот непогод, рзорви селезенку, что з непогод.

Это было любимое ругтельство их кпитн, и потому — кк-то постепенно и для смих людей «Дубового Борт» незметно — «тке кужр, хи сн тке кужр» стло звучть у них чще, чем другие, не менее сочные словц.

Пди подошел к своей полонянке, положил руку ей н плечо, слегк встряхнув. Т срзу змолчл и стл смотреть н него, почему-то зкусив губы.

— Иди, — скзл ей Пди. — Иди двй. Не понимешь? Когд ты только выползл сюд, эх… Ступй вон туд, под лодку. Ступй к остльным.

Он, конечно, не понимл.

— Деши, двй я ее отведу, — скзл Пди. Тот кивнул.

Бни Вилийс все еще стоял в проходе. Пробирясь тм со своею полонянкой, Пди отстрнил его не глядя.

Ккое-то время плнттор был тм, держсь з скмью, потом решительно двинулся вперед. Во-первых, его эшвен оттуд только что проводили ногою под зд, и, во-вторых, бни Вилийс все еще словно тянул туд невидимя веревк. Убегющий от них прус все еще не было видно, и в тких случях людям — особенно людям несведущим — невесть почему кжется, будто что-нибудь изменится, если приблизиться к нему по корблю, н котором нходишься, н несколько шгов.

И мло ли ккие бродят тм тигры в человеческом обличье.

Что же до тигров, то Гьюви, сыну Отхмер, з эти дни выпло столько предупреждений от носового, и дже от кпитн еще один рз, что он стл бы думть о пленникх с Кйяны беспрерывно, дже если бы см по себе не был рсположен это делть. Но по крйней мере, думл он о них теперь издлек. Если, конечно, они сми к нему не лезли. Когд его сотоврищ зкончил объяснять доверенному рбу бни Вилийс дурные стороны излишнего любопытств, Гьюви ему зметил тк:

— Охот тебе с ними возиться. Ты б еще поучил зуйков чулки вязть — столько же проку!

Причем он скзл это совершенно искренне, и воистину збвно то, в ккие противоречия впдет см с собою человек, пытясь приписть одному ккому-то племени или одному ккому-то роду все вообрзимые недосттки, от коврного хитроумия до врожденной тупости одновременно. Д, воистину збвное зрелище для кких-нибудь высших сил, если бы они были — и если бы интересовлись нми нстолько, чтобы смеяться, взиря н нс с небес.

— Д ну? — хмыкнув, отвечл усмешливо Гьюви Хиджре собеседнику и укзл глзми н Деши. Гьюви и см оглянулся мимоходом. Ничего особенного носовой не делл. Сидел н чьем-то сундуке, зменявшем этому кому-то гребную скмью, и мирно смотрел в небо. Кк видно, его больше всего интересовли выкрики дозорщик.

— Четырест?

После «четырест» последовло «поворчивют» — кк видно, н дрде зметили приближющиеся прус. И видно, корбельщикм эти прус не очень понрвились. Теперь дрд удирл прямо в море. Преследовтели повернули тоже. Это были словно слов, скзнные отсюд — туд: «д, это з вми».

Собственно, их двоих для мленькой дрды было более чем много.

Но с ткой верткой водомеркой лучше иметь побольше рук. Это с одной стороны, и с другой — погоня грозил зтянуться, и одн из рук-корблей может отстть. С третьей стороны, в здешних местх лучше не терять друг друг из виду лишний рз. С четвертой…

При обычных у кпитнов этих корблей отношениях между собой — четвертой стороны у этого треугольник не было бы. Тем не менее…

«Лось» зметил прус первым. Следовтельно, это был его корбль. «Лось» и сейчс все еще шел чуть впереди, но «Дубовый Борт» — почти незметно, но неотвртимо — доствл ее с кждой волной. «Лось» был хорошим корблем, очень хорошим, но тм, где нужно покзть, что ткое ход, — рссуждя по-спрведливому, он должен был уступить дорогу.

Собственно говоря, Йиррин и собирлся ее уступить. Но не рньше, чем окжется, что это неизбежно.

У ккого-нибудь другого человек — почти у всякого другого — сейчс зля мысль грызл бы сердце, мысль, что Гэвин этого дже и не зметит, поскольку и неизбежность, и уступк кжутся ему чем-то совершенно смо собою рзумеющимся.

Если бы и «Синтр-щеки», и «змеи» шли сейчс в три четверти ветр (скжем, н северо-зпд, кк шл дрд до сих пор), рсстояние между нею и «Дубовым Бортом» сокрщлось бы довольно зметно. Ну при тком крутом курсе к ветру — кончлся полуденный чс, пестрый прус был по-прежнему н четырест длин «Дубового Борт». Или «Лося». Теперь уже они шли нрвне. Идя вполветр, дрд использовл преимуществ своего прус. Он устроен вроде бы простенько, но хитро — прикреплен одною своей стороной к мчте тк, что линию, по которой он креплен, можно смещть влево или впрво, куд зхочешь. Н одних корблях для этого ствили поворотную мчту, н других кольц крепления поворчивлись н смой мчте, это не глвное.

Глвное — ветер.

С обычным прусом получется, что ветер зкручивется вокруг него — и, выходит, толкет прус не только сзди, но и спереди, что совсем некстти. Поворчивя дрд-прус, можно сделть тк, что обтекть мчту ветер будет всегд только вдоль прус, стло быть, не мешя своей же собственной рботе. Кое-кто говорит, что этим он, мол, тогд дже помогет — дет добвочную тягу. Просто удивительно, что из-з ткого вот пустяк скорость стновится н четверть больше, между тем тк и есть.

Гэвин однжды, зхвтив ккую-то дрду, потртил целый день, проверяя н ходу это удивительное обстоятельство. После этого дрды он очень зувжл. И еще больше зувжл оттого, что именно дрд был единственным корблем, когд-либо ушедшим от «Дубового Борт» по-чистому, не проскочив под зщиту берег или других корблей.

Людские росскзни сохрнили дже имя этой дрды: «Бубенчик», почтовое судно торгового дом Идвлх, держвшего свой глвный стол в Доготре. Прогулку длиною в полдня он устроил «Дубовому Борту» в море Вйхл, к исходу второго дневного чс нырнув под горизонт уже в зливе Илу-Вхилт. Одно только неудобно в прусе дрды — по-нстоящему он приносит пользу лишь н мленьких корблях, где оснстку можно позволить себе совсем простую, без рея дже.

— Кк они? — спросил Рият. Ее вопрос происходил совсем не от невозможности определить, что делют сейчс преследовтели. Будь кормщик человеком, он, без сомнения, понял бы, что Рият имел в виду.

Не здвйте двойникм неточных вопросов, и вм не придется получть ненужных ответов.

— Держтся.

— Зпс ход у вс есть? — переспросил Рият.

— Нет, — срзу ответили ей. — Но будет, если я положу корбль по ветру.

Некоторое время (очень немного) спустя Рият нзвл ему место глер в море. Ровно столько времени спустя, сколько пондобилось, чтобы узнть его, выглянув из штр и крикнув вниз, через люк, н гребную плубу нвигтору. Н военном флоте дже это звние переделно н хиджрский лд.

— Ну? — спросил он.

К этому времени он стл уже см кк бы мшиной, здющей вопросы, отвечющей н вопросы, всмтривющейся в кртинку в зеркле, передющей мысленно новости, принимющей новости, очровтельно улыбющейся, произнося слов вроде: «Мы об понимем, конечно, кк вжно то, что происходит здесь…» или «Млый Совет, кзнчейство Млого Совет зинтересовно», и шгющей по штру вперед-нзд, яростной, бесстрстной. Еще чего ей не хвтло — ожидть ответ полчс.

— Если ты положишь сейчс по ветру Синтр-щеки…

— После поворот они смогут вс увидеть.

— Знчит, иди, кк идешь.

— Буду идти, кк иду, — соглсно скзл кормщик. — Если не перевернемся, — добвил он.

«Вроде бы ему не полгется со мной спорить», — мимоходом удивилсь Рият. Но только мимоходом.

Ккую-то меру смостоятельности он ведь ему все-тки уделил, соствляя его, — кормщику ведь ндобно было принимть смому кое-ккие решения.

— Что ткое? — несколько помедлив, спросил он.

— Погод По-Волнм-Узню-Бурю, госпож. — В произносимых мысленно словх, тк же кк и рньше, словх, произносимых вслух, не было никких интонций — ни смодовольств, ни тревоги, ни кких-либо еще. — Волны не по ветру, зто кк рз по нм. Если кувыркнемся, не обессудьте.

— Я тут ничего не могу сделть, — ответил Рият. — Иди, кк идешь. И не кувыркйся.

Человек, понимющий «язык корбельщиков», понимет и морские словечки, — Рият не ндо было объяснять, ккя погод нзывется По-Волнм-Узню-Бурю. Длеко в море зпдный ветер бушует, и волны, рожденные им, добежли сюд, волны, идущие с зпд, и южный ветер, недостточно сильный, чтоб их повернуть, только вздувет стеклянную пену н их мкушкх. Волны, у которых рсстояние от гребня до гребня тково, кк и длин «Синтр-щеки», и потому, окзывясь н вершине волны, он — со своими узкими и быстроходными, рисковнными обводми — всякий рз не знет, соскользнет ли с этой волны килем вверх или килем вниз, и «змеи», длиннее больше чем вдвое, могут сейчс не беспокоиться о своей остойчивости, и не беспокоятся.

Понимет ли кпитн, прозвнный Кнмели — Зеленый Мыс, — в ккой опсности убегет сейчс от него пестренький прус? Рият решительно жлел, что не может этого определить. Ее репер не двл ей ткой возможности. Он сейчс был уже немного позди мчты, Гэвин н корме, и у Рият не получлось взять его не только в лицо, но и просто в рост, хотя бы издлек.

Впрочем, он не очень к этому и стремилсь. З эти дни он вымерял, сколько локтей высоты в мчте «Бирглит», он всех людей н «Бирглит» пересчитл по головм. Но к человеку, чьи шестьдесят тысяч серебряных хелков живого вес он уже взвесил н весх своей души, Рият не приглядывлсь сколько-нибудь особенно.

О нет. Он не из тех, кого интересуют уроды, евнухи, пирты или люди с пятью ногми.

Хотелось бы знть — «д, хотелось бы мне знть», — он д е й с т в и т е л ь н о опслсь, что Гэвин ее может зинтересовть.

«Держтся». Двойник и есть двойник. Конечно, держтся. И будут держться до последнего, пок смогут. Это же Кнмели. А Кнмели — всем известно — после прогулки с «Бубенчиком» зпдет н дрды не меньше, чем мужчины всех тех мест, где он тнцевл, зпдли н знменитую Бубенчик, тнцовщицу, в чью честь был нзвн этот корбль.

«Сколько я про него зню, окзывется, он про меня — ничего. Я для него не существую. И вот я, несуществующя, веду его, кк теленк н поводке».

Ветер усиливлся, и теперь больший по рзмерм прус «Дубового Борт» стл игрть н нее. Вот и нчло третьего дневного чс, и пестрый прус все ближе и ближе. Рсстояние — уже трист. В очередной рз нзвв кормщику «Синтр-щеки» место глер в море, Рият выслушл его и скзл, что — д, пусть «Синтр-щеки» поворчивет.

И тогд «Девчонк из Синтры», ложсь по ветру, рспхнул свое тйное оружие. Ее прус рзвернулся ббочкой, одно полотнище к левому борту, другое к првому. Южный ветер удрил в него, словно в тугой, подобный грозе, битвенный брбн. Очевидно, кормщик дрды струсил дльше идти в Волнх-по-Которым-Узнют-Бурю. Пусть пропдет премия з срочность, почт день переживет, тут смому быть бы живу. Теперь он попытется укрыться в Кйнумх, и — пусть пытется, пусть.

Н повороте «Дубовый Борт» выигрл у дрды еще сто своих длин рсстояния.

Но, впрочем, и «Лось» тоже.

И теперь он — дрд — был тк близко, что можно увидеть с кормы, можно увидеть дже с носового нстил, — и, следовтельно, «люди нос» уже были тм вместе со своими доспехми — то есть в них, — хотя, конечно, все эти доспехи и щиты и нужны тк только, для устршения.

Во всем остльном неприятностей можно было не ожидть, и потому пленников не згоняли никуд под плубу, ибо не предвидится боя, в котором им лучше не путться под ногми. И потому бни Вилийс, когд переносили прус при повороте, перебрлся уже вперед мчты, чтоб не окзться тм, откуд не виден преследуемый корбль. Теперь, когд его можно было увидеть, бни горел н медленном огне. Ему хотелось, чтобы этот корбль поплся. По-нстоящему хотелось. Может быть, у него в жизни не было прежде тких нстоящих желний.

Эт предвечня изврщенность природы человеческой — которой хочется, чтобы еще кому-нибудь было плохо, если уж плохо тебе!

Рзве человек влстен нд ней? И вообще — влстен ли человек в своей жизни хоть нд чем-нибудь?

В нынешней битве прусов и штевней «Лось» теперь мог сржться только з то, чтобы не отстть слишком сильно. И Йиррин понимл это, и он звидовл сейчс Гэвину — звидовл тк, кк не звидовл еще никогд, — потому что тот, со своими познниями в ремесле кормщик, но крйней мере мог бы н его месте понимть, кк и почему это происходит.

— Мы обшивку совсем недвно чистили, кпитн, — скзл, поглядев н него, Коги, сын Аяти. — Тк что ничего, не отстнем, и «Дубовый Борт» — он тки пооброс уже. Ты не поверишь, кпитн, — ркушек тех всего н полпльц — но обшивк из-з них не глдкя, и все — ходкости той уже нет!

«Кпитн»! «Имовлгтн» — тк нзвл его Коги. Гэвин ни рзу пок не нзывл кпитн «Лося» инче кк «вроде бы кпитном», он считл, что ндобно серьезно относиться к серьезным словм, и все его люди относились тк, кк он.

«Синтр-щеки» действительно могл бы обогнть «Бирглит» сейчс. Потому что это только тк по неосведомленности кжется, что дрде нужно идти полным ветром, чтобы покзть свою лучшую скорость. Сейчс — при тких волнх — ей следовло идти к ветру чуть-чуть нискось. Он этого не делл. И позволял «Дубовому Борту» нгонять себя и отжимть все сильнее к зпду.

К южным из островков Кйнум.

Туд, где ждл их Рият, будущя Взирющя н Грницы в Доготре.

Глеры кк рз успели укрыться з россыпью островков, протянувшихся между Джухой и Слу-кри, кк остря щетк, и вокруг них, и з ними, и перед ними.

Рият кк рз успел высмотреть себе подходящее местечко и н скорую руку прикинуть окружющие Мест-в-Волшебстве.

Все всё успели.

Прус «Синтр-щеки» кк рз вылетел из-з горизонт.

«О, иди сюд, «Бирглит», я тебя жду».

«… Ты пришел в кря смерти — и ты думешь уйти отсюд без подрк?..»

«… Помни: я зню, что скзть тебе. Здесь, в тишине, я тебя жду. Здесь, где тишин».

Имуноквэ.

«Прогулки по берегу в чс отлив».

ПОВЕСТЬ О ПУСТОТЕ ЗА ПРЕДЕЛАМИ МИРА

С того мгновения, кк «Бирглит» покзл из-з горизонт гору широкого прус и пригорок «прус попутного ветр» впереди штевня, до Кйнумов идти ей было около чс. Рият провел это время в довольно неожиднно возникших хлопотх.

Дело в том, что Второе Сидж, тк же кк и известня вм ди-кинпур-кьяск и некоторые еще, относится к тому же виду, что Зклинния Перенос. В сущности, они рзличются только тем, что Неподвижность — это не один, непрерывня цепочк специльно подобрнных переносов из одного Мест-в-Волшебстве в другое Место-в-Волшебстве.

Понятно, что для ткой цепочки нужно точно укзывть Место, с которого он, цепочк, нчинется. Понятно, что все время, пок длится зклинние, его Видимое должно быть именно в том Месте, которое укзно, или по крйней мере удляться от него в пределх, в кких Второе Сидж все еще может его нйти. У Второго Сидж нестрогость по Местм локтей трист в любую сторону. Это очень хорошя нестрогость, очень.

Мир устроен тк, что все в нем движется; Место, определенное для ккого-нибудь остров, горы или кмня, окзывется спирлью, скрученной во времени и прострнстве; но эти вещи можно рссчитть, и они поддются рсчету. А еще — остров медленно-медленно плывут по рсширяющимся морям; горы рстут; кмни текут, кк реки. Это тк медленно, что этим можно пренебречь. А еще — люди ошибются.

Нсчет Мест-в-Волшебстве, которое Рият выбрл основной опорной точкой, было нписно, что это северня оконечность остров Джух. Рият поверил, потому что ничего другого ей не оствлось. Потом он поглядел н это Место и н соседнее, нсчет которого было нписно, что это — южня из двух вершин остров Кунтлу, и отчего-то попробовл прикинуть, ккое между ними должно быть рсстояние. Прикинув, он поглядел н нстоящую Кунтлу и нстоящую Джуху. Между точкми по прямой выходило в дв рз меньше. Он окончил пниковть, только когд сообрзил, что северной оконечностью Джухи эт точк был нзвн сотни лет нзд, когд ею могло быть что угодно, не обязтельно плоский мыс, н котором мерзостно вонял груд выжрков из сивучиного жир, ккую оствили тут зверобои, когд зкончился сезон. (Хорошо хоть, ветер сейчс в другую сторону несет…)

Пришлось гребцм снов взяться з весл; Рият перепрвилсь н Джуху и бродил тм до тех пор, пок не отыскл древнюю береговую линию, и не одну, целых три. Двдцть локтей туд, тридцть сюд, выберешь из трех непрвильно, потом поствишь опорную точку в основние сети попрвок — и н другом конце погрешность получется — ой-ой-ой.

В конце концов точку своего Мест Рият выбрл и был почти в ней уверен. Почти. Он подумл, что тк дже лучше. Потому что, если бы весь этот чс он смотрел н выбрнное ею море, злив не злив, обрзовнный островом Желтя Скл, Слу-Кри, что выдется н северо-зпде изогнутым серпом мыс, он бы тут определенно извелсь, и еще он подумл отчего-то, что вереск нчинет цвести и это крсиво.

Нверное, потому, что веточк вереск, которую Рият зломил вбок, чтобы не зстил вид н море, оствил н пльцх свой зпх и стрнный вкус обещния в душе — «Дубовый Борт», идя вслед и восточнее дрды, медленно выдвиглся вровень с нею; и немного вперед; и еще немного. Сзди доствл «Лось». Не ндо было здумывться дже, и тк понятно, что он здесь.

В виду остров Слу-Кри, кривым когтем своим црпющего море, пестренький прус, сообрзив, что зперт, сложился вдвое, кивнув небу острой мкушкой. Дрд скользнул влево, в островки. Но ведь не одни корбельщики, ходящие н дрдх, могут знть эти склы, кк собственный крмн.

«Дубовый Борт» вздохнул, кончя свой бег, и упли его прус, и солнце, кк н золоте, зигрло н щитх кое-кого из «людей нос корбля» — это те, кто щеголяет до последнего, и дже оковк щит, мятя-перемятя, битя-перебитя, все рвно вычищен у них до блеск, — зигрл н мгновение перед тем, кк «Дубовый Борт» нырнул в тень, и его прус, перекинутый впрво, вздулся снов под юным ветром; «змея» нкренилсь, входя в поворот, и углубилсь тоже в путницу проходов меж островкми, только другой дорогой — между Одинндцтым и Двендцтым Южными; идя здесь, дрду они видеть не могли, но ведь и т не могл видеть их.

«Лось», когд нпрник свернул в Кйнумы нперехвт добыче, должен был оствться снружи - вдруг пестропрусня хитрюг решил поигрть с ними, спрятться в склх, когд и они свернут туд, потеряют ее из виду — выскочить и обртно в море нутек.

Ничего другого «Лосю» пок просто не оствлось — ему до ближйших островков ходу было еще столько ж, сколько времени нужно — кк скзли бы мы с вми, — чтобы проговорить «Перечень королей» от Айзрш Звоевтеля до Луш Колокольни. А в те времен скзли бы — чтобы двжды проговорить ди-герет. «Дубовый Борт» столько времени, сколько нужно, чтобы двжды проговорить ди-герет, шел знкомым фрвтером, этою же дорогой они позвчер приходили и уходили с Слу-Кри. Было тихо-тихо, ничего нет тише корбля, идущего не н веслх, желтые остров стоят н воде, кк зчровнные. Только и слыш шум волн и кк поскрипывют пйолы под ногми у кормщик, который сейчс дже и не зкрепляет шкот, столько ему в этом фрвтере бегть с прусом туд-сюд, сейчс единственное крепление — его руки…

Рсскзывют о силчх, которые могли удерживть прус целой огромной «змеи» н двдцть пр весел вообще одной рукой, и не обмотвши кнт вокруг нее, просто лдонью, д по чсу сряду, — но Фги считл, что это уж просто бхвльство, вот что.

Вообще, если кто думет, что у Гэвин в дружине все подряд были одни только герои, из тех, про кого легенды всякие рсскзывют, то это, конечно же, непрвд. Тм были вовсе не все ткие. Молодежь — «мльков», что нзывется, — которые в эту воду впервые отпрвлялись в Летнее Плвние, он в ту весну тоже в свой поход нбрл. Впрочем, им просто поневоле приходилось з стршими тянуться. Кк же инче, н тком-то корбле.

И вот сейчс один из тких «мльков», Легби по имени (он кк рз был из тех, двоих или троих, что возле Фги крутились, кк приколдовнные, — с рулем помочь и все ткое), скзл:

— Кк в древние времен.

«Кк во времен богов», — скзл он. Тогд люди из племени йертн считли, что, с тех пор кк в Вирунгте кзнили Эрбор Однорукого, из их племени богов больше не выходило.

Д, кк в древние времен. Кк те кормчие н могильных плитх, что ведут свои высеченные в кмне корбли в стрну мертвых, к Мертвому Солнцу, — Фги принимет нпор ветр н себя; Гэвин н корме у руля; ветер пхнет вереском, и это тк похоже н вереск с кургнов нд Щитовым Хутором, вот и дрд — выныривет из-з облитой солнцем склы, слев, но «Дубовый Борт» уже знимет свое место перед входом в пролив между Кунтлит и Слу-Кри.

Нм туд совться нельзя — н вымоле, в зпдном горле пролив, Волны-по-Которым-Узнют-Ветер усиливются и почти нверняк тряхнут днище о неглубокие склы, д еще сейчс, в отлив. Но и дрде в ее лисий отнорок придется теперь идти мимо нс.

Вот он еще бежит вперед Шестым Южным и прой островков, похожих н перья; издевтельский крик, которым н «Дубовом борте» теперь отводят душу, гулко отктывется, рзбивясь среди островков, сзди ему отвечет — д, вот именно, «Лось», то есть сигнльщик с «Лося» — это было вовремя и достточно громко.

Это для дрды — кк бы предложение здумться о том, что н выходе отсюд их тоже будут ждть. И вообще — для впечтлительных умов корбельщиков н сегодня было, пожлуй, достточно.

Пестренький прус дрды, отвязнный, зполоскл по ветру, и т, медленно рзворчивясь н ходу, стл остнвливться.

«Бирглит» могл остновиться и еще рз, не в «ключе» пролив, инче, подойдя к дрде, но Рият не хотелось рисковть, вдруг почуют нелдное, когд, перемолвившись словом с экипжем «Синтр-щеки», обнружт, кк те в рзговоре не похожи н людей.

Дрд рзвернулсь носом к ветру и встл. Он чуть покчивлсь, но в общем тут, между островми, волны были куд поменьше.

Все.

Рият успел, хотя опслсь, что зклинние кончится позже, чем «Бирглит» вновь выйдет из квдрт попрвок.

Он был щедр и пострлсь зхвтить все Подвлстное Мгии в квдрте попрвок, и в нескольких местх ей удлось пробить зщиту, но в других сопротивление было слишком велико.

Теперь — что Остновлено, Стоит, до чего Второе Сидж не добрлось, до того не добрлось; для следующего зклинния он будет готов через четверть чс, не меньше.

Чуть зметня дрожь пробежл по корблям — и вот в этот момент Гэвин зсмеялся.

Дрд сдлсь нконец — рзве это не достточный повод для смех? Д, но все дело в том, что подобные вещи не веселили его уже двным-двно, с смой Чьянвены — Чьянвены-без-Чьянвенского-Жемчуг.

Говорили: если собствення Метк не может отыскть корбль, его нет. Его нет в этом Мире; но есть же где-то ткое место, где есть все вещи, которых нет.

Несуществующее место для несуществующих вещей.

Пустот з Пределми Мир.

Переств смеяться и выпрямившись, Гэвин услышл неподвижный руль и ременную петлю от руля, зкменевшую н его левом зпястье.

Он услышл их вот кк: мысль прошл через него, кк порыв ветр: «Нконец-то».

Двое дружинников, окзвшихся поблизости, вдруг отштнулись — еще бессознтельно, — поспешив убрться с опсного мест. Потому что их н мгновение пронизло чувство, которое бывет, нверное, у теплого воздух в нтопленном доме, когд перед ним рспхивют дверь в ночной змерзший двор.

Потом случилось вот что.

Сундуки, нполненные сокровищми, вывливлись из прогнившего днищ корбля н песок. Берег был очень широкий, и с моря дул ветер.

«Но это же не он, — подумл Гэвин. — Не мой северный корбль. Вообще неизвестно чей корбль».

— Уйя-кья-кья! — звопил чйк, нпдя. Сбитя шляп поктилсь, нкрыв ноги скелет; тот лежл, полуобняв сундук, и н нем поблескивли осттки одежды, осттки внушительного секч виднелись возле руки и посредине череп — клюв.

Что-то шумно промчлось з спиной, взрыхлив песок. Гэвин рвнуло в сторону. Когд он обернулся, бык мчлся уже длеко от него, бодя воздух, чтобы стряхнуть с рогов Гэвинов лый плщ.

Вслед быку проехл всдник с копьем нперевес, нконечник копья был темным, в крови, довольно свежей.

Ветер взметнул н двери циновку.

Смеялсь женщин с влжными губми, ее смех сливлся с лем крошечного кудрявого зверьк у нее н коленях.

Толп, зглдевшя вокруг, не понрвилсь Гэвину меньше, чем ощущение отсутствия привычной тяжести н бедре.

По грязной, кк деготь, мостовой шел оборвнец в струпьях, жонглируя тремя обнженными мечми, и один из них был его, Гэвин, меч.

В лесных сумеркх, кк тумн нд рекой поутру, светился единорог. Груг локтя в дв высотой, неуклюжий, кк детеныш (отвртительное создние, четвероногое, черномехое и косолпое, кк медведь), подктился ему под живот; единорожих не оттолкнул его, , повернув голову, с неясностью смотрел, кк он сосет.

«Здесь тоже нет „Дубового Борт" — подумл Гэвин. — Здесь же нигде нет „Дубового Борт"!»

— «Дубовый Борт»! — зорл он, кк будто бы его «змея» был коровой и могл отозвться.

— Би-ри-ги-ли-ит! — свистнуло что-то с птичьей головой и нептичьим телом, мелькнув нд Гэвином; его когти удрились о зпястье, и тотчс куст бересклет зкчлся з ним и з сдернутым «лучным брслетом» у него в нептичьих лпх. — Н твой пояс — сыгрем, солдт? Слвня игр, честные фишки!

Слов — н «языке корбельщиков».

— У меня единственные честные фишки в городе? Не веришь — проверь, , солдт?

Гэвин не рсстегивл пояс — но тот уже лежл среди денег н столе.

— Где «Дубовый Борт»?! — скзл Гэвин тоже н «языке корбельщиков».

Черня тврь взмхнул хвостом, и огрд вернды остлсь рзрубленной, кк после хорошего клинк.

Ее безлпое тело было кк веретено, ее крылья сшибли людей и столики, когти н крыльях были окроввленными ножми. Нвстречу ей встл Морской Стрец, словно облитый доспехми, его меч зскрежетл по тврьей чешуе.

Визжщя тврь, уже без хвост, метнулсь под потолок, сбивя подносы с кушньями, черня кровь бил из нее ключом. Поблескивющий предмет вроде бочонк выдвинулся из ниши в стене; острое крыло тври нискось срезло с него мкушку, и оттуд мужественный звучный голос произнес: «Зис из полис робоо, проперти оф стэйт уошинтон. Ю инфринжид…» — прервлся и зхрипел.

В луже тврьей крови споги Гэвин рзлезлись, кк соломенные.

Тм был битв, но битв все отдлялсь, отдлялсь…

Пошел дождь, и дождь был из пепл.

Ветер толкнул Гэвин, срывя последние осттки одежды, уцелевшей после рогов бык, тврьих когтей, ветвей потерянного лес, городского ворья, женских рук, — толкнул и поктился по рвнине, н которой земля был коркой лк в трещинх, небо — черно-бгровыми тучми, в которых слбо погромыхивл гром; после столького шум здесь было — кк в леднике, только вместо снег шуршл пепел.

Шуршл пепел, по рвнине брели люди — трое мужчин тщили волокушу; один внезпно повернулся и удрил сосед в горло, удр нмертво, хорошо поствленный. Третий отскочил в сторону, стоял некоторое время поштывясь, потом подошел и перерезл возле лежщего ремень, или чем тм он был впряжен в волокушу, они потщили дльше вдвоем.

Острые кирпичные обломки под ногми вдруг посыплись вниз, будто в погреб.

Гэвин провлился вместе с ними, и вот здесь с него сорвли тело, здесь, где он пдл, — потому что оно зстряло в кмнях и дльше не смогло пройти.

В тишине был только один звук — точно песок сыплется. И этот звук был стршнее всех, что были до него, потому что это сыплось, рспвшись н мельчйшие свои чстички, Время.

Оно не сыплось много времени, и не сыплось мло времени, оттого что тм, где Время рсплось н мельчйшие свои чсти, уже нельзя этого скзть.

Подушки лп ощущют невероятную и почти збытую вещь: песок, тонкий слой песк веером н глдком полу.

Туд, куд этот стрнный волк нынче лезет, Гэвин и близко подходить бы не стл, нехорошо тм, худо тм, много хуже, чем дже во всех здешних худых крях; но что он может? Сидеть и беспокоиться. И Гэвин сидит и беспокоится.

Одним глзом, повернув голову, он посмтривет туд, где вдоль по стенм из темноты склятся своей непонятностью опсные вещи, без сомнения опсные, здесь не бывет неопсных вещей. Н них следует посмтривть постоянно, н тот случй, если они вздумют прыгнуть.

А вторым глзом он внимтельно глядит н то единственное, что тут светится, — прямо впереди, посредине пустого прострнств нд глдким полом, что-то вроде голубовтой широкой ленты, свернутой причудливо в клубок и висящей в воздухе ни н чем.

Со сгибов он сыплет фиолетовым, будто искоркми, см светится голубым, и тускло-тускло, тк что освещет лишь себя сму.

Смотреть н нее — и то нервной зевотой сводит челюсти. С ней здешняя опсня берлог стл еще опсней; этому стрнному волку хоть бы…

Не может быть, чтобы он не чувствовл тоже! Зпхи-то!

Именно зпхи рздржют Гэвин сильнее всего.

От голубой, опсной и светящейся пхнет грозой. Очень крепко пхнет грозой, и еще ощущется один зпх, тоже знкомый и тоже летний.

Остльные зпхи привычны. Они здесь почти везде и почти всегд, хотя они и опсны тоже. Гэвин почти не обрщет н них внимния. А вот эти дв, которые принесл с собой голубя и светящяся, просто-тки кричт ему, особенно оттого, нсколько они здесь невероятны.

Чересчур близко тот, другой, стрнный волк от нее стоит, вот чем дело. Чересчур, о, все еще чересчур.

Гэвин повернулся, пытясь высвободить руку из ременной петли, перекрестившейся см с собой, облегя зпястье, и приковвшей его к рулевому веслу. Попытлся еще осторожно, вежливо, можно скзть.

В это время по «Дубовому Борту» уже прошелестело слово «кинпур» — один скзл, остльные змолчли. Ди-кинпур. Зклятие Неподвижности.

Нелегко зметить это срзу. Рзве что в это время кк рз имеешь дело с ккими-нибудь корбельными снстями. Кроме Гэвин, это случилось еще только с четырьмя людьми н всем корбле. Ни одного из них не прихвтило сколько-нибудь серьезно. Только один, в то мгновение скручиввший кнт, окзлся словно бы в ловушке между этим кнтом, бортом и гребном скмьей, и ему пришлось снять куртку, чтобы протиснуться оттуд н волю. Но это уж было немного потом.

Люди «нос корбля» стояли, где им и положено, они единственные н «Дубовом Борте» теперь были при полном оружии, и потому им было кк-то легче, и еще им было легче оттого, что им просто полглось стоять н своих местх, пок Деши не прикжет что-нибудь еще. Кожный нпястный брслет сделл эту ременную петлю чуть посвободнее, но кисти рук у Гэвин все рвно ведь были недетские. Высвободиться он не мог. Ккое-то время он стоял, словно теребя эту руку во все стороны, потом слегк дернул ее н себя, будто мог ндеяться взять мускулми.

Невесть откуд и кк доверенный рб окзлся рядом с бни Вилийсом, ликтором республики. — Господин, — скзл он, глядя н берег.

И Бни Вилийс только посмотрел н него и вдруг подумл о том, что никогд не плвл инче, кк в бссейне.

— Господин!

— Д ты дурк, окзывется, — проговорил, почти удивленный, Бни. — Зчем з мной следили, по-твоему? Чтоб выдть ликторское жловние?

— Они не посмеют! — едв не крикнул, побелев от стрх, рб. — Они же не посмеют. Кровь князей Кл-грв…

— После крови црей три год нзд, — скзл бни Вилийс с неожиднной горечью, — они посмеют все.

Кк всякий тогд н Кйяне, он был под обянием личности Клйс. И под обянием его гибели. И под обянием его родословной. И презирл его высокомерие. И считл его змыслы опсным сумсшествием, его смого — глупцом. Что может быть глупей мятеж?

Только подохнуть здесь, не побывв ни мятежником, ни хоть кем-нибудь еще.

Постояв, Гэвин рвнулся снов, сильнее. Потом еще, перехвтив првой рукой чуть повыше зпястья; точно это не его рук, бесчувственное железо, и точно это не его чсть, пустое место, ткое же, кк его корбль. Пустоту никто никогд никуд не сдвинет — тк что это только рук у Гэвин зхрустел, не петля, которя тк и остлсь недвижим, смо собой.

Выржение лиц у него было удивленно-бессмысленное, но ведь людям у него з спиной этого не видть.

Видно им было только то, кк Гэвин дергет что-то все с большей яростью, кк рботу исполняя, и в кждый прием сильней, кждый промежуток деля короче, потом он вдруг ухвтился з борт и, похоже, пытлся зтрясти его, ежели б тот только поддлся, потом человек уже просто рвлся во все концы одновременно, корбль зходил бы от этого весь ходуном, но кончится это тем, что либо жил у Гэвин порвется, либо рук сломется, либо еще членовредительством кким-нибудь.

И ведь все это молч, молч, понимете. Если бы он при этом рычл, кк зверь, — дже то было бы более по-людски.

Рият скосил глз и шею зодно, зглядывя в зеркло. Ей кзлось, что нступил уже звтршний день. Нужно было теперь подумть еще, кк быть со вторым корблем, и еще много чего, ничто пок не кончилось, но почему-то он приподнялсь и оглянулсь вниз, где лодк. И где мтросы возле нее, и солдты — зботми мнительного протектор; охрн! Чудк — он см себя лучше любого солдт может зщитить. Что тм еще? Мысленный рзговор — сколько уже сегодня было мысленных рзговоров — глеры скоро, скоро будут н месте. В ней было пусто, кк в сухом колодце. «Нверное, — подумл он, — это просто рекция после зклинния».

Потом он еще посмотрел, кк бьется Кнмели. А стршно ему, нверное, сейчс.

Следовло вмешться кому-нибудь, но н этой корме все онемели и обездвижели от того, что происходило с их «змеей», и почти нстолько же — от того, что происходило с их кпитном.

Прво слово, они жлели сейчс, что не ослепли и не оглохли зодно.

Если человек нстолько несдержнно ведет себя рядом со смертью, вряд ли можно скзть, что он поступет достойно и првильно и что его потомкм и родственникм — если у него есть потомки и родственники — будет приятно слушть об этом во все будущие времен.

Осев н одно колено, Гэвин рвнул три рз из последних сил, упирясь ногою в борт, после опустился н плубу уже совсем, привлившись боком, — кк рук дозволял, и с силой втянул в себя воздух, больше уже не шевелился.

Фги, кормщик, переведя дыхние, осторожно высвободил лдонь из извив шкот. «Должно было и меня прихвтить, — подумл он. И еще он думл: — Хороший ты был бегун, „Дубовый Борт". Прощй, млыш».

Вот именно в это мгновение кое-кому очень зхотелось зорть в голос. Кое-кому, особенно кто помоложе. Просто все остльные молчт, д и не положено мужчине орть, кк свинье при виде нож.

Никкие првил не рссчитны н кинпур, но ведь не положено все рвно.

Пойг, сын Шолт, поднимлся н корму, — неторопливо этк поднимлся, нельзя ему сейчс пороть горячку (кзлось ему), инче все б тут с ум посходили. Если, конечно, бессмысленного бешенств Гэвин, безобрзия этого и позор не было уже достточно.

Пойг нпрвлялся к сыну Гэвир, но Тойми из Кровли — он был кк рз один из тех двоих, кого чуть-чуть не утщило рядом с Гэвином в Пустоту З Пределми Мир, — ухвтил его з руку, удерживя н месте.

— Д ну, — скзл Пойг.

— Не подходи, тоже провлишься! — рявкнул (негромко) н него Тойми из Кровли.

— Ты сдурел, — медленно и внушительно удивился Пойг.

— Кинпур, — скзл Тойми. — Тм кинпур. Я еле выскочил. Легби вон еле выскочил. Тм все провливется. Првд, Пойг.

«Положение!» — скзл кто-то н гребных скмьях соседу, поскольку в это время всех знимло одно и тоже.

Никого из дружинников не пробрло, блгодрность Ойссо Искуснице. «Лось» тут, рядом. «Лось» примет всех, поместиться можно, хоть н зкоркх друг у друг.

Никогд южные Кйнумы не были опсным местом. Вот погонялись з дрдочкой, рздери ей селезенку! Стоит вон, издевется. Прво слово, если ни до кого больше не удстся дорвться — хоть комнде бы н ней шеи посвернуть…

Пусть дже «Лосю» придется принимть их н ходу — ничего, вплвь можно добрться, дже и в доспехх можно Добрться, если стегные, не чешуйчтые. Но с оружием вплвь — никк. Будь время, можно — конечно — и оружие перепрвить; кнт туд, кнт сюд; д все сундуки можно было бы перепрвить, будь время только, долгое ведь дело, до вечер, не меньше, — если бы можно было их достть, вот в чем суть! Агли, сообрзительный млый, толкнулся в дверь кпитнской кюты, — он не поддвлсь тоже.

Стло быть, все ценности, что з нею, — добрый путь, недолгие проводы, все рвно кк у Тьмы в желудке. Еще кто-то спрыгнул вниз, попытлся приподнять крйний пйол, ккой свободен. И когд не получилось — не удержвшись, двинул по скобе ногой. Все, кроме «носовых», сейчс без доспехов, они и большя чсть оружия тм, под нстилми, — добрый путь, недолгие проводы…

И ведь пйолы эти — не только плубные щиты, но еще и осдные зодно. Поэтому они тоже зколдовны зщитным колдовством. И дже их достло. Д что же это з колдун ткой, что ж это з силищ…

— Держ-жи его, ребят, — проговорил возле нос «Дубового Борт» один человек по имени Инуги. И см, подвя пример, ухвтил бни Вилийс под бок. — Он же теперь — все нши деньги.

— Слушйте! — крикнул Ауши, сын Дейди.

И когд стли прислушивться, все тоже услышли.

Не везло Ауши в том походе н новости. Кк его прозвли тогд Зловестник, тк он до смой смерти Зловестником и проходил.

К плеску волн и к той оглушительной тишине оттого, что не поскрипывл «Дубовый Борт», добвился еще один шум, не очень сильный, но приближвшийся. Шумел вод под веслми. В этот шум входили, кк в волну, брызги, еще и ухнье гребцов, и «тип, ти-дип» — ритм брбн, и звякнье чего-то н плубе — словом, вся грозящя музык движения военного корбля.

В кусочке моря, видном между двух горушек остров Кунтл, скользил корбль, — точнее, его ндстройк посередине плубы (площдк для солдт) и высокя корм с бшней. Носы у этих глер низкие, поэтому нд островом не видть.

Ткя глер нзывется грмфн — по ндстройке своей посреди плубы. Не лучшее, что есть н свете; хиджрцы их н своем флоте уже повывели, но союзникм милостиво рзрешют строить.

Следом вдвиглся уже другой корбль — ндстройк-грмфн и корм.

Потом еще один.

А чего можно было ожидть?

Рботники с вилми, уж конечно, должны были нходиться поблизости, спешить к полю, по которому только что прошли жнецы… Что ж, стнут они рисковть, вдруг з это время дождичком их урожй подпортится?

Третьего дня мы тут были. И ничего. Окрестности Слу-Кри стли опсным местом — и срзу объявляется дрд, которя соглсн нс сюд проводить. При ткой охоте — что ж, рзве может их быть всего трое?

Ну точно. Четвертя покзывется. В ближйший пролив н юг, з Джухой, — им полтор чс ходу. Слукрийским шром — в обход остров Слу-Кри с север — полчс, с того мест, где они сейчс, глеры. Пок «Лось» здесь будет, пок он нс подберет — уйти уже не успеет. Знчит, дрться. Здесь, в опсном месте. Где остновился — и стоишь, не остновиться, сцепившись с вргом, уж никк не возможно.

Можно еще н берег выбрться. Это уже игр. Это будет игр, если «Лось» придет сюд, если «Лось» привезет оружие. Это будет игр ндолго. До вечер; потом еще, нверно, звтр. А у тех, кто после нее остнется, все рвно уже не будет корбля, который мог бы их отсюд увезти, еще одного «купц» с кошенилью, кк тогд н Мйтре, никкя удч не может пригнть чиниться к берегу…

Еще «Лось» может попробовть перехвтить их не здесь, в другом месте — вось тут поблизости есть не о п с н о е место, — ну хорошо, можно предствить себе, кк это будет: берут они один корбль в рботу, другой в это время всживет трн «Лосю» в борт, третий — в борт собственной глере, рссудив, что н ней все их люди уже все одно что мертвецы, четвертый кружит поблизости н случй, если придется нужд в еще одном трне. Почему мы под Сило-то выкрутились? Потому что поровну было и толчея — они тк вертеться не умеют, друг в друг носы свои суют… Именно тм, под Сило, «Дубовый Борт» устроил двум глерм встречу лоб в лоб, проскользнув между ними, когд они обе уже н него рзохотились, — ну тк ведь это же «Дубовый Борт» и это Гэвин… А то — Йиррин.

Если честно посмотреть, все эти рссуждения к тому и сводились — « то — Йиррин».

Будь н «Лосе» Гэвин, сын Гэвир, все бы бессмысленно ндеялись: мол, он что-нибудь придумет; ндеялись, может быть, просто по привычке.

После четвертого корбля новые не покзывлись. Довольно долго.

— Агли, — скзл Пойг, сын Шолт. — Протруби им, что мы видим. Двй.

«Н „Лосе" должны знть про эти грмфны, — думл он. — Все рвно с „Лося" их увидят, но пусть уж будут предупреждены».

Агли кивнул и взлетел — одно движение — по лесенке еще дльше вверх, н «боевую корму». Тм было его место в бою, возле кпитн.

Среди сигнлов рог не было тких, чтобы объясняться нсчет Неподвижности. Теперь уже не поймешь, к худу или к добру.

— Опсность, — скзл рог. — Север. Вижу стю. Четыре. — Это было что-то вроде: «С северной стороны четыре опсных корбля».

Потом он помедлил.

— Уходите.

И еще рз — н случй, если с первого рз непонятно, — худое эхо тут, н островх.

«Опсность». «Север». «Вижу стю». «Четыре». «Уходите».

«Опсность». «Север». «Вижу стю». «Четыре». «Уходите».

«Уходите».

«Уходите».

«Уходите».

Эхо.

В день, когд уйдет под воду последний клочок Мир, в бурлящей пене вынырнет величйший, бывший прежде всех, Морской Стрик Дющий Остров, рядом с ним всплывет корбль, добытый им с окенского дн, где ждл тот своего чс; и боги взойдут н корбль, Отойи — весельчк Отойи, ствший вдруг серьезным, — возьмет в руки рог, и когд он протрубит отплытие… Голос рог нд пустынными волнми будет тогд тк же прощлен, и ясен, и тк же одинок.

В молодости Отойи кк-то четыре дня и четыре ночи боролся с Луром. Никто не говорил, чтобы побед в конце концов достлсь богу. После этого Солнечноголовый подрил ему «солнечноголового», — первое из рстений, ккое стли вырщивть люди для своих горшков и зпсов, — кешкль-мрнт. А еще нельзя не скзть, что люди, когд он был молодым, вовсе не относились к Отойи всерьез. Не стли они относиться к нему всерьез и тогд, когд объявился н свете Груг-зверь, мерзкое чудище, четвероногое и черномехое, косолпое, кк медведь, и пожирющее людей н их стоянкх, приходящее и уходящее, когд зхочет; никкое оружие его не брло, ни Вйм — топорик, ни Орих — дубинк, и дже Киррхкй, вещее копье Анх, окзлось перед ним бессильно, — убить Гругу мог только проросток мрнт, вот тк… «Куд тебе? — скзли люди. — Ты худого род, слишком большой любитель плясть и прздничть и вляешь по овргм чужих женщин. К тому же ты, нверное, плохой охотник или ленивый, если хочешь, чтобы ед приходил к тебе попросту оттого, что ты что-то тм бросил в землю, через дв месяц срезл метелки с семенми». Тк они скзли, и они были, без сомнения, умные люди, и, после того кк Отойи убил Гругу-зверя, он устроил пир, н котором дже и эти умные люди ели кшу из мрнт и нхвливли. А еще н том пиру Лур-Кешкль был первым нкрчеем в мире, Отойи — первым в мире рожечником (потому кк не мог же Лур и н бубне, и н роге игрть одновременно), сестр Отойи тнцевл с трещоткой в рукх (теперь тнец Тло повторяют кждое лето Урожйные Королевы), тк у людей появились инструменты для веселья н прздникх, и для зщиты от птиц, рзоряющих посевы, и от темных теней, бродящих вокруг селений и бросющих в дрожь…

Вот ккой это бог, Отойи. А то — вестник Лур, вестник Лур… У вестников тоже есть собственные умы, и желния, и руки, и собственные подвиги у них тоже есть, тк-то вот.

Зкончив, Агли повернулся, чтобы посмотреть вниз; глз — щелки, в левой руке рог, првя — уже н поясе. И — Тьм его збери, если у него не был ткой вид, точно он готов отвечть з кждое словечко своего рог перед кем угодно.

«Уходите». З переднные своевольно ткие вот прикзы, прво слово, дже и крть пристло только кпитну, — если бы н корбле сейчс был кпитн.

Кое-кто говривл потом, опрвдывясь: ну, мол, ткой у него был вид, — я тк и подумл: «Это Отойи в него вселился, богм видней».

Все и без того полгли, что пропли, — но голос рог скзл им это вслух.

И вот что этот голос нделл с одним тким человеком по имени Гьюви, сын Отхмер.

Тот повернулся, зкинул щит з плечо, рзведя рукми соседей, прошел к концу носовой плубы и неторопливо слез вниз. Меч он нчл вынимть уже н ходу. И дже Инуги, отпустив пленник, шгнул нзд, и все рсступились, потому что уже все рвно, и если у человек одн желчь в душе, и если он считет, что тк ему будет немного легче, то кому ккя рзниц?..

Бни Вилийс тоже понял (тк ему покзлось), но побледнеть кк следует не успел, потому что у него был кровь, которя ленилсь отхлынуть от лиц, до носовой плубы действительно дв шг.

— Они вс не получт, — скзл Гьюви, сделв этот второй шг.

Кто бы ни пытлся сейчс, — колдун Неподвижности, йзро или филгья! — отобрть у них их пленников, их зконную, звенящую хелкми, собственность, — ничего они не получт. Ткя вот рзумня оболочк нд нстоящими чувствми сделл Гьюви чуть ли не уверенным в своей првоте.

Перед ним были об, выпрямившийся бни и его рб, который вдруг шгнул вперед, — кжется, чуть ли не впервые в жизни он стоял в о з л е, не з левым плечом своего господин.

Он действительно был очень хороший рб.

— Простите меня, господин мой, - проговорил он, полуоборчивясь.

Судьб в обрзе Гьюви не выбирл — кого первым. Ей было безрзлично.

Отрубить голову человеку, стоящему во весь рост, д чтоб меч в позвонкх не зклинило, это непросто. Это уже почти щегольство. Рук, и зточк, и выучк, д еще немного удчи. Когд это делет мстер, оно получется с одного рз и почти бесшумно.

Но если н этом корбле не было кпитн, то по крйней мере «стрший нос» здесь был.

Деши спрыгнул вниз, только згудело, и если бы Гьюви Хиджр не был сейчс тк спокоен и нетороплив в том, чтоб убивть, он бы, пожлуй, успел взмхнуть мечом еще рз, тк не успел.

«Стрший нос» с этого корбля щеголять не собирлся — он просто перехвтил секиру повыше и удрил обухом сбоку; шлем лопнул не лопнул — не зметить, но Гьюви, сын Отхмер, уплне вскрикнув, кк эшвен з мгновение до него.

Деши Тяжеля Секир есть Деши Тяжеля Секир. Тут уже ничего не поделешь.

Единственное, о чем Деши жлел сейчс, что удр был немного непрвильный ннесен сзди.

— Ну? — скзл он, оборчивясь. — У кого еще ум не н месте?!

Пожлуй, ум был не н месте у всех, но никто этого вслух не скзл.

Рият обрдовлсь, что не ел сегодня, потому кк инче ее бы сейчс стошнило. От стрх. «Я з НЕГО испуглсь, — подумл он. — Я ЗА НЕГО ИСПУГАЛАСЬ. Я — ЗА НЕГО… Кэммон Великий, ну ккя же я тряпк!!!»

Он был уже почти в рбочем состоянии. И т пустот внутри пропл. (Видно, и впрямь — просто рекция после зклинния. Стрнно, что ткого он прежде не помнит.) «Я же теперь, — подумл он вдруг, — здесь все и всех рзнесу».

В опсной берлоге, где пхло грозой и вещи вдоль стен могли прыгнуть, когд не ждешь, Гэвин нстороженно зворчл, приподнимясь, и дже почувствовл, кк шерсть в глухой ярости встет у него н згривке.

«Уходите».

Кто смеет без него…

И одновременно он чувствовл свое безмерное удивление этой яростью и переступил лпми по глдкому полу с ккими-то крошечными выпуклостями и рссыпнным песком, ворчние перешло в неопределенное повизгивние.

Почему у него перед глзми ккие-то доски (не пхнут — стрнно), почему левя передняя болит, прямо отвливется, и почему, когд он шевелится, оглядывясь, ккой-то человек рядом говорит ему:

— Кпитн, тк ты живой, что ли?

Конечно же, Гэвин был жив, рз был жив бни Вилийс. Ежели Пойг рзговривл спокойным, совершенно нормльным голосом, это вовсе не знчит, что у него ум был н месте, в отличие от остльных.

— А мы-то уж думли, кинпуром тебя достло, — продолжл Пойг. И в сторону, негромко! — Ну Тойми…

Похоже, Гэвин был сейчс смым трезвомыслящим здесь человеком. Потому что его нисколько не волновло, кинпур или не кинпур, волновло его только то, что его стрнный приятель, волк, от которого столько треволнений, зстрял тм, возле голубой, опсной и светящейся, и все не двигется с мест, точно невесть что тм обнружил; и вдруг, обернувшись, он рычит что-то непонятное… нет, это Пойг рычит что-то непонятное… нет, это Пойг говорит что-то непонятное… нет, это Пойг говорит:

— Грмфны.

Потому что Гэвин, окзывется, успел спросить, ккие «опсные» корбли. Грмфны. Знчит, у нс нет зложник. Впрочем, его все рвно б не было.

Подумв о бни Вилийсе, Гэвин ощутил ту связь со своим зклиннием, которым он до сих пор мог убить пленник в любой момент. И ощутил еще одну связь.

Он просто не мог допустить, чтобы кто-то позволял себе считть «все кончено», когд Гэвин, сын Гэвир, не скзл еще своего решющего слов. Его гордость (тк ему кзлось) умерл бы последней из всего, что в нем было. Вот почему сейчс он был здесь, не только тм, где стрнный волк тычется ему в шею, словно извиняясь, словно пытясь успокоить, мол, видишь же, со мною все в порядке, — и это приятно, дже несмотря н все худые зпхи, сколько их тм; тм очень стршно, в этой темнющей берлоге, но Гэвин все рвно остлся бы в ней, потому что его другу это нужно, он, кк-никк, единственный друг у него н свете, стрнный или нет… «Уходите».

«Лось» мог бы уйти — потому что по тем сигнлм, которые н нем слышли, выходило: «Дубовый Борт» повстречл в Кйнумх опсность, удирет см и им советует. Опсность с север — знчит, нужно не рзворчивться (поскольку удирть против ветр не с руки), ворочть мористее. А «Дубовый Борт», очевидно, выйдет из Кйнумов южнее или вовсе вывернет н зпдную сторону островов, кк получится.

«Лось» шел вдоль островов, возле Девятого Южного. Тм есть место, с которого видно горло пролив между Кунтлой и Слу-Кри, к которому должен был идти «Дубовый Борт», чтоб перехвтить дрду, и Йиррин, естественно, покуд «Лось» поворчивл, посмотрел туд. Он-то не кормщик, прусной смене комндовть не его дело. В просвете среди скл мелькнул «Дубовый Борт», он был виден боком и вкось, покзывя корму, и очень много стрнного было в том, что он здесь, и в том, что н нем не гребут; но что-то было еще более стрнное во всем этом, что зствило Йиррин поджться, еще ккие-то мгновения спустя, когд Девятый Южный и еще один остров уже зкрыли «Дубовый Борт», он сообрзил, что Вымпелы, которые были рстянуты ветром, не шевелились.

Кк двеч. Три золотые птицы.

— Коги, сын Аяти, — скзл он. — Веди в проход к Слу-Кри.

— А зчем? — скзл тот, тут же, впрочем, прокричв слов комнды. — Скзно же, удирй. А мне эт дрдочк срзу не понрвилсь. Прво слово, ничего не может тм быть, кпитн, хорошего.

— Весл, Коги, — скзл Йиррин. «Лось» шел тем же путем, что и «Дубовый Борт» перед ним. Рычли весл, потому отдленный шум глер они не слышли. Впереди покзлся «Дубовый Борт». Н его корме шевельнулся лый плщ — это Гэвин поднимлся, чтобы посмотреть н проходящую мимо «змею» Йиррин.

Он проходил не совсем мимо — свернув много рньше. Ее нос рыскл из стороны в сторону. «Влево, Коги, — говорил Йиррин. — Впрво. Двй быстрее. Нет, подожми». У «Лося» был, прво слово, совершенно облдевший вид. «Погоди немного, — словно говорил он Рият. — Погоди. Мой нпрник поплся, я не понимю, что делть, сейчс я рстеряюсь вконец и допущу ошибку, и ты возьмешь меня».

Он должн был нходиться здесь. Колдунья. Невежество иногд помогет больше полузнния — Йиррин когд-либо имел дело только с зклинниями ключ «видеть» или еще «дотргивться» (в ди-герете), о ключе «нзывть» и об Именх-в-Волшебстве он только слышл, ккой-либо более изощренный ключ и предствить себе не мог. Слов бни Вилийс о «колдунье, которя смотрит в Глз, рсствленные по побережью», зцепились в нем об отдленные сведения про эти Глз тким обрзом, что получлось: они нужны колдунье не только для того, чтобы вовремя обнружить опсный корбль, но и для того, чтобы ключ «видеть» мог срботть, вроде бы эти Глз стновятся чстью ее собственного тел.

А кто их знет, южн, может, они умеют и не ткое?!

Но з полтор дня, прошедшие с тех пор, кк «Дубовый Борт» и «Лось» спокойно ушли с Слу-Кри, никкой Глз тут не успели бы поствить. Он попросту не успел бы приноровиться. Он должн был нходиться здесь см и см видеть корбль, з которым охотится.

А Гэвин, уж конечно, тоже должен был подумть об этом.

А две ночи нзд он бросил здесь клуб дым со своим колдовством, тк и не отпустил его (збыл, нверное); уходя с Слу-Кри, Йиррин оглянулся — серое облчко все еще стояло нд рспдком, где они ночевли.

Колдунья могл выглядывть его с рзных мест. С Слу-Кри, Кунтлы, Шестого Южного, Седьмого Южного и еще пры островков без нзвний; о голых склх говорить незчем, потому кк тм было бы не только ей видно, но и ее.

Можно обыскть-ощупть все эти остров, мленьким клочком, не гоняя все облко, но н это нужно время. Чс, если не все шесть.

Через чс здесь будут глеры и множество смертей. А еще тогд — д дже и сейчс — он может быть где угодно, но не здесь.

А с Шестого Южного пхло человеком. Йиррин понял это, только уже сворчивя к двум островкм, между которыми и Шестым Южным покчивлсь дрд.

Ветер нес зпх человек. Это едв-едв можно было рсслышть через жирную вонь от кучи н северном мысу остров Джух, которя (вонь) обрушивлсь, кк кмень н голову, именно здесь.

Н юг от того мест только Шестой Южный годился бы — с Джухи «Дубовый Борт» уже не увидть. Но н Шестом Южном он могл быть четверть чс нзд, когд убивл «Дубовый Борт», или вообще рньше, по зпху (вонь с Джухи все збивет) не поймешь, нынешний или осттки… Н Кунтлу в отлив с Шестого Южного можно перебрться просто пешком… «Обыскивть Кунтлу и Шестой Южный — полчс, все рвно к тому времени уже кого-нибудь убьют… я не хочу, чтобы кого-нибудь убивли, корбли — они все-тки ведь неживые, хоть бы Гэвин и думл ноборот…»

«Лось» звернул з дв островк, выпирющие из воды, кк перья.

— Вон в том месте, — скзл Йиррин, — ты мне ее поствишь, Коги. Именно в том месте, если ты кормщик.

Тот поглядел н него, но уже ничего не говорил.

С Слу-Кри, с Седьмого Южного они тм были бы кк н лдони. Эти островки зкрывли только от Кунтлы и от Шестого Южного; и с Шестого Южного в «том месте», которое укзл Йиррин, их можно было увидеть через узкий просвет между островкми. Недлиння прямя, упирющяся в зпдный крй Шестого Южного, в смый его изгиб.

А еще их очень хорошо видно было с «Дубового Борт».

«Это же будет одно мгновение», — подумл Йиррин. Через мгновение, если «Лось» остновится, нпротив него нд островом Шестой Южный Кйнум, в месте, покзнном змершей «змеей», кк пльцем, сгустится облчко, до этого рспущенное тк широко, чтобы быть прозрчным и незметным и чтоб он не могл догдться и сбить зклинние своим колдовством.

Это же будет одно мгновение. А Гэвин живой, знчит, врут все эти росскзни про то, что корбль и кпитн обязтельно вместе…

А если не врут — знчит, не врут.

Он не может не поддться н соблзн. Дв остновленных корбля — это куд интереснее. Инче с нми придется провозиться долго; тк — им можно будет и не пчкться в крови дже, подойти и с безопсного рсстояния упржняться со своими ктпультми д рблетми в стрельбе по неподвижной цели, пок стрел хвтит…

А Гэвин не может не догдться. Когд с человеком целый год по ночм, перед тем кк зснуть, крутишь-вертишь обстоятельств здумнного дел (эх, Чьянвен!), уже знешь, кк он думет.

— Спускйте лодку, — скзл Йиррин.

Он был почти уверен в том, что зкончить это уже не успеют, и почти ошибся.

А потом он услышл, кк открывется дверь в дышщий зимою двор из нтопленного дом. Это опять было совершенно невозможно по зконм колдовств. Йиррин тоже этого не знл.

Прибрежня Колдунья поздрвил себя с тем, что просчитл попрвки для всех островов, скл, склишек и островишек в месте будущей рботы. Инче сейчс было бы трудно не ошибиться с Местом — для «Дубового Борт» он определял рсстояние по угломеру, поскольку знл высоту его мчты, этот корбль не предоствлял ей ткой возможности.

Потом он приподнялсь с земли и удивилсь тому, кк стрнно вокруг темнеет.

«Ах, будь я проклят!»

Рият уже было открыл рот, чтобы вышвырнуть отсюд этот дым туд, где змеи н небо зползют, но сообрзил, что именно этого ей делть и не следует, потому что переводить дыхние ей теперь никк нельзя.

Он вскочил и сорвлсь с мест — бегом, н юг, против ветр.

Количество Порядк, рсходуемое в единичном кте Упрвления, обртно пропорционльно взвешенному среднему от вероятностей элементрных событий и прямо пропорционльно фкторилу числ элементрных событий, то есть чстиц… Эт Кейн! Не могл он говорить, кк всякий вычислитель, «врщемо колесом» — обязтельно у нее получлось ккое-нибудь «прямо пропорционльно»!

«Фкторилу», — думл Рият. Кк будто бы именно в этом слове, в звукх, соствлявших его, зключлось спсение.

Облко следовло з ней, кк привязнное. Поэтому было незметно, кк темнеет в глзх.

Он слишком много лет не нырял з осьминогми. Но все рвно был уверен, что сумеет спрвиться с дыхнием. Фкторилу!

Кто бы он ни был, тот, кто преследует ее в этой гонке, он убивет сейчс себя. Он гонит слишком много дым и гонит слишком быстро. Он уже должен был ндорвться. Это все просто невозможно. Д человек же он, в конце концов. Рият не думл об этом — думл он только о «фкториле» и делл это уже в сто восемьдесят второй рз.

Н сто восемьдесят третьем он споткнулсь и полетел вперед, успел подствить руки, изумившись этому, успел потому, что склон был довольно крут и голов пришлсь ниже, чем ноги; все же Рият рсшиблсь, но попытлсь вскочить сгоряч, зпутлсь в плтье, упл опять, горло у нее уже рзрывлось, и все уже было бесполезно.

Зминк этих нескольких мгновений был для нее гибелью, для Гэвин жизнью.

«Это неспрведливо», — подумл он и всхлипнул. «Дубовый Борт» зскрипел, отзывясь н удр очередной волны.

Гэвин этого не услышл. И еще один корбль — кпитн его не услышл тоже — ушел в этот миг из Пустоты З Пределми Мир, сквозь которую он летел в очередном прыжке бесконечной пляски времени и прострнств, и пляск прекртилсь для него, ибо музык перестл игрть, отзвучв всего четвертую чсть того времени, которое нужно, чтобы проговорить ди-герет. И еще один корбль, о котором нм известно, и сколько-то других, о которых не известно ничего. Стршные пляски времен, в которые живут боги, не кончются тк мгновенно, кк зклинния.

Выржение лиц у их кпитн было тупо-бессмысленное, и н этот рз можно было его рзглядеть.

Он не скзл, что колдует; не скзл вообще ни слов после того, кк спросил про грмфны. Н этот рз он сидел, кк селось, покуд сползл н плубу с рсширившимися, кк от боли, глзми, привлившись спиной к фльшборту и рзбросв ноги в стороны; д, тк и сидел, с опущенной нижней челюстью и сдвинутыми немного бровями, и дже отвртительня, тупоумня ухмылк был (блгодрение его филгье!) очевидн всякому вокруг.

Пойг, сын Шолт, непонятно кк ухитрился сделть несколько дел одновременно: крикнуть «Фги! Кк только можно быстрее рвем когти!»; зорть н окружющих: «Вы что — не видели, что с человеком от переколдовния бывет?»; оттщить Гэвин н середину плубы и прикзть вниз: «Пйол двйте, быстро!»

Сейчс Гэвин, сын Гэвир, не нйдешь, сколь ни ищи; мгновение спустя силы нчнут возврщться к нему в руки-ноги; вот сообржение — оно приходит много потом. В прошлый рз чуть корбль не рзнес — и рзнес бы, не будь нд корблем и нд петлей, которя держл Гэвин, Зклятья Неподвижности; теперь рзнесет уж точно, если не помешют.

Огромный пйол, осдный щит, который несут дв человек, нвлили н Гэвин, и еще шесть человек нвлились н щит сверху, и едв успели до того, кк его зтрясло.

Н этот рз было еще хуже. Щит ходил ходуном. Тот, кто был под ним, еще и рычл, кк зверь, вдобвок.

Его, уж нверное, не зтрясло бы, если бы он не почувствовл себя в змкнутом прострнстве.

Нши предки были врврми и невеждми, но ткие же предки были у всех.

«Дубовый Борт» рвнулся с мест — кормой нзд, и не в фрвтер вдоль Слу-Кри, той дорогой, ккой пришл сюд дрд.

Впереди него тм же проходил «Лось». Но тот остновился носом к востоку и потому носом вперед и шел.

У «змеи» что нос, что корм обводми одинковы, д тут скорость большею чстью от гребцов звисит, не от обводов.

Н выходе из островков «Дубовый Борт» резко змедлил ход, — гребцы пересели по-людски, лицом к корме, — и он снов прыгнул вперед, уже носом, тем рывком, от которого зклдывет уши. Не от скорости, понятно. От усилия.

Передняя глер уже покзлсь из Слукрийского шр и срзу пошл им нперехвт.

Нперехвт «Дубовому Борту» — только его, идущего по внутренней дуге, он могл достть.

Нет, не могл достть… Могл рзве что выстрелить.

Единственный шнс — проломить борт возле смой воды, тк чтобы «Бирглит» пусть дже не нчнет тонуть, но отяжелеет и не сможет удирть тк быстро.

«Змея» кк рз подствлял борт, проходя мимо.

Но кк тм можно целиться из этих ктпульт с прыгющих по волнм корблей в прыгющие по волнм корбли?

«Дубовый Борт» лишился двух щитов с првой стороны — их попросту смело в море.

А все остльное, рз з рзом, пролетело нд головой.

Еще бы, мы же везучие.

Пок они будут перезряжть…

С проходящих мимо друг друг, уже почти прллельными курсми, корблей сыплются стрелы — слев нпрво.

Глвное, чтобы скорость не уменьшлсь. Вот это глвное — не сбить ритм дже тем, в кого стрел угодил всерьез или кто зкшлялся от крови, пошедшей носом, не сбить ритм всему борту и слезть под скмьи, освобождя место прочим, и поэтому н веслх нужны все, тк — можно и не отстреливться.

Потом стрелы перестют доствть «Дубовый Борт», «Лось» и подвно.

И потом они идут уже н прусх.

Между островкми покчивлсь, всеми збытя, дрд.

— Это уж всегд тк получется, — - проговорил ее кормщик. — Снчл мерлушки, кизяки потом.

Он оглянулся туд, где должны были нходиться мтросы, но н их местх почему-то никого не увидел. Бесформенные сгустки непонятного вид и смысл остлись от двоих, от прочих — вообще ничего.

— Эй вы, — скзл кормщик, безо всяких интонций, — вы мне нужны. Мы должны поймть дурных людей н быстроходном корбле.

Никто ему не ответил. Кормщик повторил эту фрзу несколько рз, и опять никто не отвечл. Тогд он прошел к прусу см. Конец шкот трещл, трепыхясь н ветру. Кормщик поймл его, зтем стл с усилием зводить к левому борту. При зкрепленном руле с дрдой можно упрвиться и в одиночку, лишь прусом.

Некоторое время спустя «Синтр-щеки» вывернул из островов и углубилсь в открытое море.

Корбль по имени «Синтр-щеки» никогд больше не появлялся ни в одном порту. Через положенное время торговый дом Претви объявил его погибшим и получил з него стрховку от торгового дом Идвлх, держвшего свой глвный стол в Доготре.

Глеры отстли в конце концов, но «Дубовый Борт» и «Лось» не сбвляли ход. Они стремились до ночи уйти достточно длеко, чтобы зночевть уже в безопсности.

Когд Гэвин, переств рычть что-то нечленорздельное, скзл нконец: «Д отпустите, чтоб вс!» — он сперв подумл, что его просто не рсслышли.

Поэтому некоторое время спустя он зствил себя не шевелиться. Уж это-то они должны понять:

Хвтит, мол, это уже я.

Но его все рвно не выпустили, и он пролежл тм, под щитом, рсплющенный между доскми щит и доскми плубы, до тех пор пок стрелы не перестли доствть «Дубовый Борт».

Это было унизительно, кк перелопчивть нвоз. Ткие вещи всегд унизительны, особенно узнвть потом, что ты нтворил, пок ты не отвечл з себя.

Если бы это не было тк унизительно, это было бы попросту больно.

Знл бы он, что тк будет, он бы уж точно помер. Гэвин много колдовл (некоторые говорили, что в Летнем Пути он ч е р е с ч у р много колдует; но с другой стороны, зимою, переселяясь в свою плтку, он вообще почти не колдовл, тк что н круг з год выходило кк увсех); много колдовл в полную силу и потому нучился нходить межу, з которую «вход — веселье, выход — похмелье», пры вот тких уроков смоувжению окзлось довольно. Но н этот-то уж рз он переступл свою межу вовсе не для того, чтобы идти обртно. Умереть он хотел, вот что. Он хотел остться тм, где уже почти был, и узнть, что же ткого интересного ншел его друг, стрнный волк, от которого столько треволнений, в этой голубой игрушке, повисшей ни н чем тк, кк нельзя висеть…

Понимете, теперь ему кзлось, что это был все-тки смерть — тм, где он сидел, подвернув хвост и ворч. Человек вернее всего вспоминет носом — звери всегд носом, — вместе с двумя зпхми, которые кзлись ему совершенно неуместными тм, где они были, воздух холодил еще другими зпхми, и вот нсчет одного из них Гэвин был уверен, что уже его слышл и слышл только в одном месте. Ледяной, долгий, сухой зпх, который есть только в коридорх Црств Мертвых, больше нигде.

Это, уж конечно, именно был смерть. Гэвин нвидлся, хотя и не вспоминл очень двно об этом, ккой должн быть смерть, — и знл, что он должн быть совсем не ткой, — но он-то кк рз лучше очень многих знл, что он может быть совсем не ткой, кк должн.

Эт был стрнной донельзя, но он был его, колдун взял и споткнулся. Некоторое время спустя Гэвину кзлось уже, что он не только бы помер, дже в рбы б зпродлся, чтобы можно было не лежть здесь. А еще немного спустя стло кзться, что удивительно, ккие только бредни не могут прийти н ум человеку в тком положении, кк он сейчс.

Нконец Пойг, сын Шолт, подошел, присел н корточки рядом и спросил тк:

— Гэвин, Гэвин, это ты тм?

Сын Гэвир для Пойг обычно был «кпитном», «Гэвином» — только в особенных случях. Тких получлось дв. Первый, когд Гэвин бывл очень плох, и второй, когд он бывл очень хорош. Д только, вот бед, Гэвин никогд не пытлся рзобрть, где который случй.

— Не зню, — скзл он. — А скоро будет лепешк, если не отпустите.

После этого щит все-тки съехл в сторону, Гэвин открыл глз.

Пойг некоторое время смотрел, кк он ворочется.

— А нельзя было, — скзл, — не скндлить?

— Нельзя, — скзл Гэвин. — Он побежл, я и тк уже половину дым оствил, только чтоб н одну душу. Нельзя было.

— Ккого дым?.. — скзл Пойг. — А. Мд, — добвил он. Снял шлем и провел рукою по лбу, словно смхивя путину.

— «Лось» вон сзди идет, — скзл он потом, словно предупреждя вопрос.

Вокруг было все еще довольно шумно, ветер сзди, кзлось, просто-тки кипит зпхми чеснок, кожи, смолы и мсл; мсло — это у них уключины чуть не горят, смзчики, видть, лентяи н военном флоте; ни у кого не было особенно времени рзговривть. Гэвин подумл, что лучше всего он бы сейчс лег опять и полежл бы, не шевелясь, пок н небе не вызвездит, и поэтому встл. Тк он и стоял н корме, держсь з борт, и довольно долго смотрел, кк делются все шире полосы воды между корблями.

Нельзя скзть, конечно, чтобы з это время его рзговор с Пойгом кждый из комнды успел перетолковть другому и смому себе. Но очень многие посчитли теперь, что они очень многое понимют; некоторые посчитли и тк, что они понимют все.

Солнце — по левому борту - окончтельно упрятлось в облк, сделв небо между ними грязно-золотым.

В двух шгх от носовой плубы все еще лежл н боку эшвен, без головы, потому что от удр он отскочил з борт и пропл где-то в волнх, и Гьюви, сын Отхмер.

До кпитн любя новость, ккя бы ни случилсь, должн доходить в тот же день.

Гэвин пришел туд, потому что мог бы и не прийти. Ему теперь оствлось только признвть — рзрешя тем смым существовть н свете — случившееся без него. Он ненвидел ткие положения. Но в тот вечер для Гэвин, сын Гэвир, это ничего не знчило. В тот вечер.

Двое прней, зтянув покрепче рукв, привязли к ногм безголового тел кмень из бллст и перевлили его через борт. Про Хиджру Гэвин скзл, что «сожжем, кк причлим». Больше он ничего не скзл; от него не ожидли, чтобы он скзл еще что-нибудь; и никто не ожидл от себя, что нйдет слов.

Может быть, звтр. А снчл нужно просто добрться до темноты.

Поворчивясь, Гэвин нткнулся н чей-то нпряженный взгляд, кк н плку, поствленную перед глзми. Но этот взгляд рссмтривл, кзлось, не Гэвин, что-то горздо более удленное, может быть, у него з спиной. Однко Гэвин он, нверное, все же узнл, потому что проговорил:

— Он был еще более сумсшедшей, чем ты.

Этого человек никто не трогл, но ведь н всем корбле только один Гэвин и знл, что все произошло из-з него — из-з того, что кому-то, когд-то он покзлся подозрительным. Бни Вилийс сидел в уже привычной позе, обхвтив рукми колени, и вствть не собирлся. Стрнное дело, но он уже почти перестл выглядеть неуклюжим, когд вот тк сидел.

«Шбинин» — крсивый язык. И почти любые слов, скзнные н нем, выглядят крсиво.

— Эвейм ним бг ту-тт.

Никкого другого способ освободиться у пиртов не было. Живой Рият не отпустил бы их, уж он-то ее знл. Снчл (и не срзу) до Гэвин дошло, что это были людские слов, н понятном ему языке, уж потом — что они ознчли. Эвейм. Был.

Вот только этого ему и не хвтло. Именно этого, чтобы он совсем мог быть счстлив. Еще и бб.

Все это время Гэвин предствлял себе Колдун Неподвижности улыбющимся стриком, вроде того консул в Чьянвене. У него совершенно вылетело из пмяти, что это женщин, хотя слово «колдунья» бни Вилийс и обронил дв дня нзд.

Но он был см виновт. И он был черной колдуньей. И он с юг, в конце концов, знчит, не человек, и никто из певцов не сможет скзть, что это было непрвильно.

— Эри, — скзл Гэвин. — Поприглядывй з ним пок; чтоб он был жив, здоров, сыт и одет, уж кк получится.

— Д, кпитн, — скзл тот. — Хорошо, кпитн.

Он был тот смый человек, что отходил сегодня покойного эшвен бни Вилийс. Отдть пленник во влсть его оскорбителя — это был превосходня выдумк; это был бы превосходня выдумк, если бы был выдумкой. Н смом-то деле Гэвин нзвл первого, кто поплся ему н глз.

Вот тк, кжется, в тот день они с бни Вилийсом сделли друг другу все смое плохое, что только могли сделть. И об — не зметив.

А еще тм был Деши. Деши Тяжеля Секир. Деши Тяжеля Секир, после удров которого не встют. Он по-прежнему ни о чем не жлел. Но чтобы он продолжл ни о чем не жлеть, нужно было, чтобы кто-нибудь скзл ему об этом; Гэвин тут был ни при чем — Деши нужны были слов не от живого, от мертвого. Он скзл, что, покуд Гьюви Хиджр не приснится ему тк, кк делют это мертвые, когд решют не мстить, он будет носить обереги покрепче, потому что покойники, которые хорошо влдели мечом, — опсные покойники. Понятно, скзл он это не Гэвину. Гьюви был не в своем прве, когд ушел с нос без прикз, «стрший нос» был прв, когд удрил его, но он все рвно ни о чем не жлел, просто подошел и постоял рядом, ожидя, скжет Гэвин что-нибудь или нет, и не удивился, что нет, волновли его только обереги.

И еще тм был Агли, сигнльщик, которому лучше было окзться подльше, и у этого тоже был вид, кк будто бы он ни о чем не жлеет и кк будто по-прежнему готов отвечть перед кем угодно з что угодно.

— Я ведь теперь должен тебя, нверное, поблгодрить, — медленно проговорил Гэвин. — Если б не ты, я бы тм тк и остлся. Тм, где я был. Уж очень я н тебя рссердился, Агли, — добвил он. — Если б не рссердился, тк бы тм и остлся. Получется — это из-з тебя я живой, д?

Этим словм очень легко было бы звучть издевтельски, но в голосе Гэвин был искренняя здумчивость, не должен лион Агли и впрямь блгодрить, и стоит ли это блгодрности. Глз у сигнльщик перестли быть кк щелки.

— Тебя не было, кпитн, — скзл он.

— У Деши теперь место освободилось, — скзл Гэвин. Это было смое меньшее, что он мог сделть; если бы он не сделл хотя бы этого, все, и см Гэвин первый, решили бы, что он все-тки тм и остлся, не в себе.

Поперек темно-синего неб полосми, верхние быстрее нижних, летели облк. Дльше н зпд небо было чистым и из синего преврщлось книзу в белое и желто-соломенное, облк н смом-смом зпде, тоже полосми, были двух цветов: серо-синие и рыжевтые. Остров Кйнум подпирли их своими головми. По морю, н зпде, тоже били сполохи, золотые и блестящие, кк стекло. В мире, кзлось, потемнело.

Потом в просвет между Алоту-Кри и Рйди — двумя тяжелыми буйволми бредущими по волнм — стло видно, ккое крсное небо в тонкой полоске внизу, у смой воды, под облкми. Восток зигрл нд темным морем желтой, розовой, бгряной полоскми, взбирющимися н полоски туч.

Пор уже было выбирть ночевку — остлось полчс (смого короткого чс) до зкт. В это время дозорщик крикнул: «Прус!»

Он шел с восток, в три четверти ветр, курсом нперерез. Одинокий прус. «Дубовый Борт» не стл сворчивть.

«Лось» тоже.

С зпд вдруг вырос в небо, нд уходящим солнцем, желтый, кк огненный, меч. Он доходил почти до трети неб. Фги только охнул. Из золотого моря, рзбрызнув его во все стороны, выскочил стйк летучих рыб. Пролетев сколько-то, они плюхнулись в волны, уже ближе к «Дубовому Борту», через некоторое время опять выскочили, снов все вместе, и тк все дльше, по прямой, пок не пролетели прямо нд «змеей», и помхли дльше. А меч стоял в небе, стновясь из золотого лым, вокруг него поднимлись все выше соломенные, розовые, в рзрывх, голубые, клочковтые, тонкими полоскми, тющие облк. Восток сиял теплым зревом, и вот н этом зреве, все ближе и все больше, чернел треугольный прус.

Может быть, и впрвду люди тогд были другие. А может быть, видимость в тот день был уж очень хорошя, и про северян в то время утверждли, будто бы кждый из них мог рзличить выржение лиц человек н рсстоянии двух очень хороших выстрелов из лук, и смое удивительное — что преувеличением в этом было только слово «кждый».

— У него три золотые птицы н вымпеле, — скзл дозорщик.

«Дубовый Борт» свернул. В ккое-то мгновение тот прус тоже свернул, его зкрутило н месте, потом он выровнялся и опять пошел в три четверти ветр; кк видно, руль у него был переложен тк, что его все время зносило по кругу.

Это были действительно птицы. Именно птицы, не что бы то ни было еще.

В этот вечер «Дубовый Борт» и «Лось» добрлись до ночлег очень поздно.

Кк известно, удч в Летнем Пути — это добыч; они достточно потрудились сегодня, освобождя этот корбль, чтобы хозяев его, люди, носящие золотых птиц в имени, не обиделись н них. А если обидятся — пусть сперв нс нйдут, и пусть предъявят обвинение, и вообще люду из Королевств нечего делть тут, в нших Добычливых Водх.

Погребльный костер ночью был огромен. До небес… И еще одно случилось этою ночью, последнее. Йиррин пришел в себя довольно быстро, но некоторые говорили, что ему уж никк не следовло потом грести вместе со всем. И еще колдовть вдобвок, хотя это и окзлось нужно для нескольких людей н его корбле, кого достло стрелой; и еще многого ему не следовло делть — но он именно делл, точно стремясь згонять себя до последнего, до пустоты, до изнеможения, до того, чтобы выгнть себя из себя смого, кк Гэвин двеч, — чтобы не вспоминть. Он очень немного рсскзывл о том, что видел по другую сторону двери, — д он, собственно, и не выходил з нее, только постоял н пороге, ветер, втягивющий туд, свистел мимо него несколько меньше того времени, которое нужно, чтобы проговорить ди-герет.

— Тм было очень много льд, тм, куд меня тщило. — Вот только это он и скзл, но уже много потом. А сейчс был еще только вечер, потом ночь, Гэвин сидел возле костр, когд все почти уже догорело, Йиррин подошел туд и сел рядом. По првде скзть, он чересчур устл и попросту збыл, что они Не Рзговривют Ни О Чем, Кроме Нужного. Выскочило из пмяти.

Но и Гэвин тоже збыл. по той же причине.

Больше, нверное, и не нужно ничего добвлять. Д они бы и не добвляли. В жизни людей случются события, после которых слов уже ничего не могут добвить и ничего изменить. Можно было скзть что-нибудь, и можно было, конечно, и не говорить это что-нибудь. Все рвно это ничего не могло изменить в том, что двое мужчин просидели бок о бок молч почти полчс, очень уств после длинного дня, и в том, что у Гэвин был Йиррин, сын Рнзи, — у Йиррин был Гэвин.

Однко имелись ведь и другие вещи, о которых они могли поговорить. И потом, тм, где слов ничего не могут изменить, это же именно причин для того, чтобы произнести их вслух.

Некоторое время спустя они обнружили, что окзлись рядом, и просто-тки оторопели, признться, от изумления, — нстолько, нсколько вообще могли изумляться и чувствовть сейчс что-нибудь, — от изумления, что рды этому. И лучше этого счстливого изумления и молчния з ним следом — ничего не было в их дружбе ни прежде, ни потом, никогд.

Нконец Йиррин скзл:

— Смоубийцы. — Он до ткой степени устл, что н не тком уж и длинном слове успел збыть, что хотел скзть, и ему пришлось помолчть, потом улыбнуться. - Двое смоубийц — вот кто мы с тобой, Гэвин, ткие.

— Нет, Рин, — ответил Гэвин. — Смоубийц здесь только один.

— ?

— А ты вспомни, что ты скзл, кк с совет вернулся.

— С ккого совет…

— С ккого! — Гэвин усмехнулся тоже. — Н Кжвеле.

Йиррин вспомнил. Не понял. Потом он повторил про себя еще рз, но только теперь рзмеренно и отмечя ритм и созвучия. Потом он повторил еще рз.

— Будь я проклят, — скзл он.

— Вот именно, — ответил Гэвин. — И «Лось» опять остлся бы без кпитн, — добвил он. — Ну уж нет. Ему, бедняге, и тк достлось. Потерять влгтн в первую же воду!

И Элхейв, и Йиррин он нзвл одним и тем же словом — «влгтн», кпитн, безо всяких «вроде бы кк».

«Вот теперь я пропл, — подумл Йиррин. — Теперь я совсем пропл, пропл вконец, все, пропщий я теперь человек, теперь мне от него никуд не деться. Теперь я его человек, н всю жизнь. Теперь мне с ними никогд не рзвязться, с Гэвирми».

Что-то очень сильно зболело у него в груди. Стрнное дело, иной рз з боль, которую причинил тебе человек, любишь его еще больше и пронзительней, кк ребенок стновится дороже, если переболеет опсным чем-нибудь. И нельзя не скзть - ндо 6ыть очень хорошим человеком, просто-тки немыслимо хорошим человеком, тким, кк Йиррин, чтобы не шевельнулось никкого злого чувств к тому, кто тебе не сделл ничего дурного, хотя мог и дже должен был.

Нсмешливые стихи про собственного кпитн! Д з ткое Гэвин его мог убить н месте, и Йиррин см скзл бы, что это првильно. Он был из тех певцов, кому говорить стихми тк же легко, кк и обычной речью; но игрет ли с певцми этот др с их ведом или без, по зкону ведь нет рзницы. Ох и трудно простить человеку зло, которое ты ему причинил. Но простить ему добро, которое он причинил тебе в ответ… Нет, дже и не зметить, что прощешь!

Он был удивительный все-тки человек, Йиррин, сын Рнзи. Встретить бы мне хоть одного ткого. Немного погодя он зсмеялся. Негромко, про себя.

— Ты чего? — скзл Гэвин.

— Язык — язык лэйерврд у тебя, Гэвин! — отвечл тот. — Это жеты про него скзл тогд: «потерял голову»; ну и где теперь его голов?!

А Гэвин не зсмеялся. Но он усмехнулся тоже, в темноту. Слов лэйерврд — именитого человек — исполняются. Потому кк именитый человек — это человек, богтый н удчу. Богтый н верную судьбу, вот кк говорят.

Еще бы нет. И теперь всегд будет тк. И только тк.

ПОВЕСТЬ О ГЕЙЗЕРНЫХ ДОЛИНАХ

В чс, когд нд крепостною стеной сгустилось не видное им облчко, кпитны Оленьей округи собрлись вновь для того, чтобы обсудить, что им делть н звтршний день.

Еще двным-двно до этого вечер, в ночь перед тем, кк корблям уйти с Кжвелы, Долф Увлень скзл, что первый приступ — если дойдет до приступ — будет его делом. Никто ему не возрзил.

Первый приступ — это знчит: поствить лестницы или что тм пытется послужить ими, зкрепить их и зкрепиться, хотя бы н мгновение, нверху стены. Может быть, у ккого-нибудь другого нрод «первый приступ» ознчет попробовть сделть это, когд не получится, отктиться нзд и рычть н зщитников крепости издлек, злечивя рны. Или — тоже может быть — ожидть, покуд комндиры погонят вперед опять.

Северяне тогд были нрод простой. У них «первый приступ» обычно бывл и единственным и продолжлся чс, дв, день. «День» — конечно, очень громко скзно. Целый день подряд — это может позволить себе рзве что срнч, которя и впрвду неисчислим в кждой из своих стй.

Когд лестниц приствлен к стене, ее обычно сбивют. По лестнице, покуд т еще стоит, поднимется человек, который должен помешть ухвтиться з что-нибудь и отбивться по крйней мере до тех пор, пок снизу к нему не поднимутся еще люди н подмогу.

Обычно этого человек убивют прежде, чем он успеет сделть что-нибудь.

Поэтому остется только поднимть еще и еще лестницы, рядом и н том же месте, и гибнуть снов. Рно или поздно зщитники крепости нчнут сдвть, и н ккой-нибудь из лестниц перепдет удч.

Тогд приходит время «нктчиков» — это люди, вооруженные уже кк обычня щитовя пехот, которые, видя дорогу нверх открытой, должны хлынуть влом — нктом, что нзывется; их глвное дело — не потерять зря времени, отсчитывющего мгновения и чьи-то жизни, и зхвтить кусок стены до ближйшего спуск вниз, дльше уж — действовть по обстоятельствм.

Стены монстыря Моны в некотором определенном месте выглядели тк, будто зкинуть лестницы н них тк же просто, кк скзть слово «ужин».

Долф, сын Фольви, был не из тех людей, которые доверяют виду южных крепостей.

Сколтис, сын Сколтис, тоже был не из тких. Поэтому зрнее было не то чтобы договорено, но предполглось, что Долфу н подмогу комнды пяти корблей выделят своих «носовых»: конечно же, Сколтисы, потом «Черня Голов», Кормйсы, «Зеленовлся» и Хюсмер, сын Круд.

Нсчет людей Хилс не только слов, но и змыслов не объявлялось, потому кк ясно было: см он не предложит, просить у него… он всего-нвсего второй лэйерврд в своем роду, чтобы у него просить.

Почему не предложит?.. Нверное, потому, что он был второй лэйерврд в своем роду.

И кк всегд со вторыми в роду случется, он был истый лэйерврд и кпитн, ткой лэйерврд и кпитн в кждом своем кусочке, что просто стрх.

Длее Гэвин — дже Гэвин — ни рзу не остновил его, когд Хилс в очередной рз зявлял, что он, мол, отпрвится поглядеть, что «з вон тем мысочком», и уходил в отдельный поиск.

Он был см по себе.

Он проплвл до этого с Гэвином две воды подряд, и ему это нрвилось. Но этот человек все рвно был см по себе.

Он проплвл с Гэвином все н ы н е ш н е е лето, и все лето «Остроглзой» в е з л о.

Хилс не лез в предводители. Он никому не позволял собою комндовть.

Его кслось только то, что здевло его однодеревку и его «Остроглзую».

Н советх он рскрывл рот только тогд, когд что-то кзлось вжным ему, не людям вокруг.

Если бы не все это, к нынешнему времени — реши они выбирть себе предводителя — выбрли бы Хилс, с его-то удчей.

Это ведь он не длее кк дюжину ночей нзд н Кйяне уронил фянсовую взу, которя стоил смое млое полсотни серебряных хелков, выруглся, присмотрелся, поворошил спогом осколки н мрморном полу внутреннего дворик (темень з кругом свет от фкел был — хоть ножом режь, плесклся дождь, и шумел — под дождем-то! вот люди живут н юге! — фонтн, ..) и поднял три нефритовых веер-плстинки, кждый ценою не меньше трех сотен серебром, которые хозяин хрнил в взе.

И кстти, именно Хилс рзбудил этого смого хозяин з мгновение до того, кк приколоть его своим мечом к постели. Мло ли что риск и мло ли что это не имеет знчения, потому кк н юге живут не люди, оттого что говорят н другом языке. У Хилс было воспитние именитого человек, первого урожденного именитого человек в своей семье, и он не умел инче.

Нверное, он дже предствить себе не мог — кк это тк, его людьми будет комндовть кто-то чужой, все рвно кк кто-нибудь посторонний е г о рукою держл бы е г о меч.

Впрочем, кк рз Долфу он мог это позволить, ведь Долф был не чужой, родич ему во втором колене.

Скзно было вот кк — для первого приступ нужны смые лучшие люди (и тк оно н деле и было), и Хилс почувствовл себя обиженным, но не совсем.

«Зто в „нкт", — подумл он, — мы — моя и Рхт дружин — уже готовый отряд, и искть не ндо».

«Люди нос корбля» — нрод отборный. В битве — когд северные корбли сржлись с северными корблями, именно тк, кк должны происходить битвы, и корбли связны (к борту борт), чтобы обезопсить свои бок от чужих штевней, — эти люди зщищли нос или прорубли дорогу н чужой корбль, пок лучники помогли им стрелми с кормы. В Летнем Пути — когд повстречвшийся купец не в охоту рсствлся со своим товром - эти люди взбирлись к нему н плубу, и очень чсто подмоги им уже не требовлось.

И н корбле, и н суше похживли они, рссмтривя окрестности несколько сверху вниз, и это понятно, — ибо они — лучшие мечи и секиры в дружине, они и еще те из «ближней дружины», кто сопровождл кпитн, живой стеной прикрывя его в бою; неглсное соперничество «нос» и «людей кпитн» по поводу того, кто ж все-тки из них лучше, дло миру много, очень много горьких, крсивых и смешных скел. Дже кормщик нд ними не нчльство, нчльство у них - только их стршин и их кпитн, и потому понятно, что отдвть их возможно только всех скопом, одним отрядом, и с их «стршим нос» во глве, инче никк. Потому-то Сколтен Твлеи и скзл двеч — мол, посмотрим. Дом Ястреб или Дом Кормил — это он комнды имел в виду. Потому что те, без сомнения, не збудут, чьи они люди.

У Гнейг, сын Гнф и Нун, дочери Сколтис Серебряного, со Сколтигом, сыном Сколтис, тоже вышел н этот счет спор, кто первый. Только этот спор шел не н комнды. Они были ровесники; они были родичи; они были двое смых блестящих молодых людей тут; и спор этот был ткой же нполовину мльчишеский, нполовину шутливый, нполовину глупый и нполовину мужественный, кк см эт прочк, об-дв.

«Будь я проклят, — подумл Сколтис, когд узнл об этом. — Мло было мне збот».

Возле устья долины успели уже рзложить костер. При розовом, густо клубящемся в пру его свете люди Хилс преврщли очередные дв зпсных рея в осдную лестницу. Д уж, люди «Остроглзой»… Неподлеку могли совещться кпитны; комнды всех остльных корблей могли передрться нсмерть между собою; эти — знй себе рботют.

«Кк ругется кпитн, тк ругется и комнд». Это — пословиц.

Никто с «Остроглзой» дже не пришел поглядеть чс нзд, что тм з шум.

Кпитны еще не все собрлись. Сколтиг, звидев двоюродного брт, тут же отпустил (вполголос) шутку, которую все одно могли понять только эти двое д еще полдесятк их приятелей, молодых дружинников, сотоврищей по шуточкм, щегольству, здрнным носм д молодечеству («Это ты только с родственникми н нлучи споришь, с остльными просто тк? Или он тебе тоже родственник?..»), Гнейг ответил, уже вслух:

— Д родственник, конечно!

Смех у них вспыхнул, кк костер, Сколтис скзл:

— Это кто тм идет? Не Кормйс? — И его слов прекртили веселье лучше, чем любое змечние, которое бы он мог им сделть сейчс.

Мешл костер, и Сколтис обознлся — нверняк нрочно.

А Ямхир, когд подошел, скзл тк:

— Ну, блгодрность тебе, что хоть со стршим из бртцев меня спутл! — И был у него голос ткой, точно и тот тоже готов сейчс зтевть грызню н пустом месте, Но только голос.

Если у человек (кк говривли порою про Ямеров) только и богтств, что честь, уж это богтство он будет беречь до последнего.

Хилс подошел, по дороге скзв что-то своим нсчет будущей осдной лестницы.

А Кормйс все-тки тоже пришел. Отчего же не прийти, если приглшют.

Никто не нведывлся к Сколтису узнть, что ответили из монстыря.

И лестницы, и прочие рботы все уже нчли, хотя вроде бы ничего еще не было решено.

Это было неостновимо. Это было невозможно. Его собственный брт собирлся проспорить или выспорить звтр нлуч с смоцветными кменьями, его другой брт говорил о «войне нзвтр» тк, кк будто все уж было решено, см Сколтис тоже любил мир, когд был дом, но ощущение, что все это — нерельно, что все это — не с ним, не уходило, росло, и росло, и росло, и росло.

Ему все еще кзлось, что это из-з пр — из-з пр в долине, из которого люди и тени выныривют, будто призрки.

Нсчет переговоров Сколтис скзл, что «они нс, видно, посчитли змеей, которя ползет мимо, после того кк шипит».

Больше об этом не говорили.

Кормйс скзл срзу, что он, мол, своих людей для первого приступ не отдст. Кк будто бы кто-то успел попросить его.

— Мне, — скзл он, — нужно, чтобы у моей «змеи» и н обртной дороге было кому стоять н носу.

Кроме того, он скзл, что и без того уже потерял с этой килиттой две дюжины человек и с него, мол, хвтит. И ткой довод выслушли, кк если бы он был действительно рзумным и обосновнным и имел бы к рзговору хоть ккое-нибудь отношение.

И лучников он тоже не отдст и вообще чтоб их не рзделяли.

Впрвду, это было горздо лучше, если в звтршнем деле люди Кормйсов будут нособицу.

Просто очень трудно было себе предствить, кк они окжутся рядом, скжем; с Дьялверовыми, — с которыми убивли друг друг чс нзд.

— Знчит, — скзл Сколтис, — нктчики у нс уже есть. — Когд тебе (он не смог удержться, чтобы не подчеркнуть это) проложт дорогу, можешь порботть своим топором.

Кормйс хмыкнул; у него был ткой вид, кк будто бы он был доволен. Впрочем, тм ведь было темно.

А Долф Увлень скзл, что он в тком случе возьмет с собою не только своих с нос корбля, и всю дружину, и племянник тоже, потому кк не будет отделять чсть дружины, с которой можно было бы его оствить з стршего.

— И я с тобой см пойду, — скзл Ямхир Тощий. — У нс (он оглянулся), понимете, «стрший нос» не долечился еще. Ребр.

Долф мог бы скзть: «Мне не нужны горячки». Но он скзл:

— Тм не нужны копейщики.

Ямхир помолчл мгновение, но тут же скзл:

— Тогд Борн.

Этот мог бы честно зрбтывть себе н жизнь мечом, если бы не был кпитном. Долф ничего не смог возрзить.

Трудно себе предствить, но именно тк в те времен обычно и рсствляли силы н битву.

И если бы только это. Если бы только это. Если бы только это…

Когд кждый домохозяин считет, что, покуд н хуторе у него достточно молок, рыбы и пив, пок в хлеву шерсть и рог, в конюшне хвост д грив, пок земля пшется, в рботе можется, хозяин см себе король — не нищий, чтоб убожиться…

Когд кждый кпитн в душе — Хилс…

Когд (семь поколений спустя после Гэвин) король Тивтрш проигрл последнюю свою битву, оттого что князь Эргирш, один из глвных его военчльников, не желл перепрвить войск через реку, потому что н той стороне реки был уже земля другого племени, Эргирш желл принять бой н своей земле и больше нигде, и войск Тивтрш — вместо того чтобы оствить реку между собой и противником — окзлись прижты к излучине и перебиты, и реку потом нзвли Гибель Короля…

Но, впрочем, — чем мы-то, мы чем можем их упрекнуть?

Еще при последнем короле предыдущей динстии рзве н Синих Холмх не пришлось считться с тем, что лэйрд кен Атвлг не будет держть оборону рядом с лэйрдом кен Ори, не будет — и все тут, оттого что дед одного с прдедом другого не поделили грифон у себя в гербх.

Все нши лэйрды — лэйерврды.

Просто слово чуть подукоротилось з тысячелетия.

И кждый из них — Хилс в душе.

И дй нм судьб, чтобы в них были и достоинств его тоже, — дй нм судьб, во имя Светлой Девы, дй нм судьб…

Всего — если считть людей с «Черной Головы», и «Коня, приносящего золото», и «Зеленовлски», и еще Хюсмеровых, и дружину Долф, — получлось под трист человек, вполне достточно.

Долф полгл, что к звтршнему вечеру мло кто из этих трех сотен остнется в живых. Это — цен.

Он все еще чувствовл в своих рукх Метку, п о т е р я в ш у ю свой корбль. Поэтому в цене не сомневлся.

Хюсмер тоже скзл, что своих поведет см, и уж его-то никто и ничто не смогло бы остновить, и не пытлось.

После того кк военные все дел были обговорены, Сколтис скзл:

— Все остльное — будет еще время рзбирть.

А Кормйс скзл, что время-то будет, конечно, если у Дьялвер есть сторожевой пес, то пусть лучше Дьялвер держит его н цепи, и чтобы цепь был покрепче.

Ох эти Кормйсы с их языкми.

Дьялвер ответил, что сторожевых псов у него нет, есть дружинники, и н том они и рзошлись.

От этого Дейди уже дже Дьялвер стл терять терпение. Нет, он, конечно, по-прежнему обрщлся с Дейди Лесовозом увжительно, кк с рвным себе, единственный человек здесь, который обрщлся с Дейди тк, — но не мог же он не видеть, что сын Рунейр идет врзнос. Не то чтобы тот вел себя совсем уже недостойно. Но блгодрности… если злость считть блгодрностью, тогд, конечно, Дьялвер куплся в этой блгодрности, кк тймень в полынье. Ткое получилось невезение, что те люди, с которыми Дейди когд-то пришел к нему в дружину, погибли один з другим. Теперь здесь не было никого, кому Дейди, с Рунейр, был бы бртом их бывшего кпитн, и не было никого, кому он был бы не чужим, он вел себя не тк, чтобы сделться еще кому-нибудь не чужим, Дьялвер по неискоренимой простоте души своей не умел упректь человек, окзвшегося в тком положении. Вот и делй после этого добро людям. Он получил дружинник, очень нужного в деле, тут нет спор, еще он получил угрюмо-нстороженную фигуру постоянно возле себя, не отгонишь, и получил опсность для собственных бртьев и родичей, если бы те вздумли посмотреть н Дьялвер угрожюще. Но не Кормйсу ведь будешь все это говорить.

А после того кк обсуждение зкончилось и Дьялвер вернулся к своим, он обернулся к Гнейгу и скзл:

— Ну вот что, спорщик. Звтр — будешь при мне неотлучно, при мне и н шг сзди. Понятно?! Дейди!!!

И тот, и его угрюмо-нстороженное ожидние, уж конечно, были тут кк тут.

Имей Дьялвер дело просто с дружинником, он скзл бы: «Будешь прикрывть его, кк меня» — и подчеркнул бы последнее слово.

А Дейди он скзл, немного помедлив:

— Подержи этого слетк у себя под крылышком. Договорились?

Скзть, что никогд он прежде с двоюродным родичем тк не обходился, — ничего не скзть. «Корммер его поглдил против шерсти, — подумл Гнейг, — я — держись».

— Лесовоз! — скзл он почти угрожюще.

— Что? — ответил тот.

Гнейг только губы стиснул.

— Хорошо. Держи меня под крылышком, — скзл он. — Но з это — ты меня нучишь потом, кк это у тебя получется, без щит с пятерыми. Договорились?!

А у Дейди кк рз именно не было щит, когд он нлетел н людей, что были с Корммером. Дьялвер покрснел, но скзл, что Гнейг учить этому придет время зим через шесть, если тот доживет и если мускулов нберется. «А еще лучше, — добвил он, — учить, кк не окзывться одному против пятерых». А н Дейди он не смотрел. Что проку смотреть. И тк ясно, что тм увидишь.

Угрюмое ожидние, стиснутые губы, и больше ничего.

Хилс тоже вернулся к своим, когд зкончили обсуждение, и ккое-то время рсскзывл, что тм было и что нрешли. Он был см по себе. Он ведь см не предложил, и было бы стрнно, если бы его кто-нибудь о чем-нибудь просил, его-то, второго кпитн в своей семье. Рсскзывя, он ходил, дергя слов в ритм шгм, взд и вперед, и под конец он снял шляпу и зпустил ее вбок, н кмни.

— Кормйс!!! — скзл он. — И я уверен, он еще и улыблся!

— Подними, — скзл Рхт.

— Что?

Потом он помолчл, ушел с тропинки и отыскл — всего в трех шгх, недлеко улетел — свою шляпу. Он упл н воду и нмокл: тм коротенький поток от источник пропдл в кмнях. Хилс поднял ее — с полей потек сперв целый ручей, потом вод продолжл кпть, зтекя под куртку, пок Хилс нхлобучивл ее опять.

— Ну вот что, — скзл он. — Рхи, мне это ндоело. Ты можешь скзть хоть одно слово, в котором было бы больше, чем дв слог?!

— Облко, — скзл Рхт.

— В этом слове больше двух слогов.

— Пок вы тм цплись, в монстырь приходил Открывтельниц. Я см видел облко, — скзл Рхт.

Ккое-то время Хилс молчл, потом скзл удивленно:

— Он не могл нс предть. — Он кчнул головой. — Д ну, в смом деле. Про нс ведь и рсскзывть нечего. Вот они мы, кк н лдони.

— А может, мы и перепутли, — скзл Рхт. — Может, это ккой-то монх с пром упржнялся.

— Может, — скзл Хилс.

Если бы он не был Хилсом, он бы мог сейчс скзть: «Что ж ты другим не передл, чтоб поглядели тоже? Вдруг кто верней смог бы рзобрть».

Но он был Хилсом…

— Если это был он, Сколтис ее не видел, - скзл он, подумв, — вот он обозлится! Но почему, — добвил он, — почему ей приходить туд?

— А что — он должн был к нм прийти? — скзл Рхт.

В эту ночь, после того кк от костров нкрутилось вокруг уже достточно собственного дым, чтобы посторонний был незметен, сторож приметили, что с воздухом в долине стло нелдно. Нелдным было то, что он сделлся првильным воздухом, обыкновенным — они не смогли б объяснить точнее. Попросту говоря, ккя-то чсть дымного воздух перестл исчезть из-под влсти зклинний, оствляя привкус (почему-то) во рту, кк будто кислого нелся. Рзобрться с этим удлось вовремя, но десятк дв человек все-тки отрвились. Првд, поняли они это только утром. Это уж тк всегд — если дохнуть отрвы не очень помногу, зметишь ее не рньше, чем в голове зшумит, шуметь он нчинет постепенно и влит с ног чс тк через дв. Из десяти чстей отрвного воздух повязк, если првильно приготовлен, пропускл одну, но все-тки ведь пропускл.

Не приглядывй тут никто и не обрти внимния вовремя — к утру все они могли бы свлиться, только уклдывй. Ну тк — до рссвет нд долиной крутились свои и чужие зклинния, сбивя друг друг, потом только свои, потом Долину Длинных Источников зволокло опять ощущение кислого во рту, порошком рзвешнное в воздухе. Предствить себе эту ночную битву, похожую н перестрелку лучников перед сржением, может всякий, — но уж поверьте, тм не было никкого щегольств вроде того, кк нынешние зстрельщики ухитряются перебить тетиву у чужого лук или срезть султн у княжеского коня н уздечке нд головой, никких предствлений, нет, тм все было всерьез. И злости эт битв им порядком прибвил, битв, которой не бывет тм, где люди сржются честно — тк, кк должн случться войн, битв, в которой никто не погиб, но люди, вот тк отрвленные, и в уме могут потом повредиться, и болеют от этого долго, и мло ли что.

Злость кипел в них молч. А вокруг своими тяжелыми шгми ходил Метоб — бог ярости, воинского безумия, и время от времени ухмылк, похожя н оскл, трогл его лик.

Перед рссветом Сколтис, сын Сколтис, скзл тк:

Эс, шумный сегодня день (положено н рссвете, но что поделть, если рссвет — уже время, когд пор нчинть?..), веселый сегодня день, и веселое по небу ходит солнце!
Эс, нчинется музык, рог игрют для нс, сегодня пир, и я приглшю — приходите…
Эс, день грозы сегодня, и грозовое ходит по небу солнце…
Эс, Вйм, топорик, летит, жужж кк шмель, Орих, плиц, гнет метлл и дробит кмень.
Эс, день могуществ сегодня, и могучее всходит н небо солнце!
Эс, когд Киррхкй звенит своим острием, звон вещет без ошибки, будущее для исто открыто, кк рковин.
Эс, день чести сегодня, и слвное всходит н небо солнце.
Эс, Повелительниц Оружия знет свой путь и знет руку, которя се держит. Он сплетет сеть, смерть вынимет улов.
Эс, светлый день сегодня, и сияющее ходит по небу солнце!
Эс, щит убийцы Мрк виден отовсюду.
Эс, золотой сегодня день, и золотое всходит н небо
Эс, для брони нет ни клинк, ни стрел, чтоб пробить ее могли, одолеть ее могли. У жемчужной брони нет соперник!
Эс, высокий сегодня день, и высоко в небо всходит солнце!
Эс, светлое облко, легкое облко бежит по небу и остновится тм, где зхочет хозяйк.
Эс, день пир сегодня, и щедрое всходит н небо солнце!
Эс, всех угощет этот день.
Эс, всех угостит этот день.
Эс, ткого пир не бывло двно.
Эс, много рз мы гостили н вших пирх — приходите сегодня н нш!

Всякий мог бы зметить — в той чсти слов, которые относились к Луру, Сколтис огрничился смою короткой формулой, ккя только возможн. Но уж зто про Вгомис с его жемчужным доспехом, луквого бог богтств, скзно было столько, что этим остлись бы довольны дже Кормйсы.

Вгомис единственный из всех любит, чтобы к нему обрщлись стихми. Это потому, что он и см стихми может зговорить кого угодно. Остльные посчитли бы, пожлуй, что обртиться к ним в стихх — все рвно что тщить н веревке, не приглшть, — н веревке и люди, не только боги, не ходят в гости.

И еще нельзя не зметить, что для Сыновей Уны, близнецов, идущих в буре со своею Молнией и Громом в рукх, Сколтис окзлся все же немного поболее богт н слов.

И это несмотря н то, что мьярш Близнецов приндлежл Дому Щитов еще с тех пор, кк Дом Щитов объявился н свете (тк утверждл легенд), и уж во всяком случе с тех пор, кк Дом Щитов объявился в Оленьей округе, и уж в этой округе любому при слове «близнецы» вспоминлись Гэвиры.

Ну тк ведь Гэвиры, не Гэвин.

А Близнецы — чересчур слвны н свете, Дом Щитов — все-тки великий дом, и людям ндлежит помнить это, ккие бы иной рз ни рождлись в этом доме… невжно. Держть мьярш — это не совсем то, что быть жрецом, я объясню, но позже. Позже.

Потому что день чести сегодня; Влгерн, Повелительниц Оружия, уж зблестел у Эрбор в руке; Однорукий Воин не обнжет меч по пустякм…

Они увидели этот меч, когд всходило солнце.

Тк бывет — световой столб, кк меч, нд низким солнцем, — когд небо зполнено тонкими-тонкими ледяными облкми, и холодный ветер, рзгуливвший всю ночь, несется свистя; короткий просвет ледяных тонких облков, который идет в первой половине шторм, уж уносится к востоку, и следом з ним с зпд рвутся тучи, и среди них не зметить, дже если оно есть тм, густое серое облчко, восседя в котором смотрит н мир т, которую Сколтис все-тки не смог не упомянуть, не смог, хотя и говорил он нроду йертн тысячу тысяч рз, что к войнм и битвм он имеет только то отношение, что и он тоже, кк и о многом — кк и слишком многом — знет нперед…

Яростное, всходило н небо солнце. Среди военных богов был один ткой, которому — если округ или племя объявляли войну соседней округе или племени ккому-нибудь — приносили жертвы тоже, но не для того, чтобы он пришел, для того, чтобы не приходил.

Потому что — говорили йертны — н свете есть очень немного войн, рди которых стоит призывть Метоб.

Анх победил его. Но боги, если они действительно боги, не исчезют просто потому, что побеждены.

Когд-то — утверждет легенд — Метоб, Безумец, которого тогд звли совсем инче, повелевл одним из двух племен, которые, соединившись, нзвли себя йертн — «род мужей».

Вожди поклонялись ему. Зимою, когд приходило время снов и прздников, они призывли его, и он приходил, — во всяком случе, мск его приходил уж точно и збирл с собой порою кого-нибудь, кем вожди были недовольны.

Людоед, Живущий Н Севере.

Анх, Победитель Метоб, связл его клятвой, укоротившей его могущество нд людьми; укорчивть могущество вождей нд собою людям пришлось уж смим.

Вэгомис, бог богтств, кое-что может порсскзть об этом.

Во времен Гэвин влдычество Метоб было позбыто тк двно и прочно, что иных имен, кроме «безумец», люди и не помнили з ним. Почти.

Соглсно легендм, он живет н севере, в вечных льдх, где полгод не всходит солнце.

Он никогд не улыбется и смеяться не умеет тоже. Его ухмылк больше похож н голодный оскл, чем н смех.

Из стрны Метоб приходят зим и морозы. Тм ледяные демоны шрхются от него или повинуются ему; тм он бегет между торосми н своих лыжх, и метели рождются, когд он встряхивет бородой н бегу.

Говорили, что Лур смеется, идя н битву, Эрбор спокоен, Метоб рычит, кк зверь.

Ему подвлстно любое оружие. Но предпочитет он все-тки то, которое убивет много и подряд.

Мть моей мтери говорит, что видел его однжды с огнеметом в рукх. Он поливл джунгли пылющей смесью «джостик» и орл во весь голос, з ревом плмени его голос все рвно не было слышно, кск у него сбилсь н зтылок, пот зливл глз, но ему, нверное, было уже невжно, видит он что-нибудь перед собой или нет.

Может быть, ббушк просто шутит.

Сколтису полглось скзть еще что-нибудь, вроде:

Эс, ледяной меч спит под торосми, и долог его сон.

Люди говорили, что Гэвин ведь тоже не скзл об этом ни слов возле Чьянвены, и ничего не случилось.

А другие говорили, что форт Чьянвен все-тки слишком длеко н юге.

А третьи говорили, мол, дело не в том, что говорят люди, и дже не в том, чего ждут боги.

Потому что человек скжет то, что ему положено скзть, и то, что ему хочется скзть, и то, что ему суждено скзть, и эти три вещи всегд совпдют, потому что это и есть — филгья…

И бог придет или не придет, когд суждено.

В любом случе никто не скзл ему, что он приглшен, но и того, что его не приглшют, тоже никто не скзл.

Метоб — чудовище. Но мть моей мтери говорит, что, если бы тот прень с огнеметом не сошел с ум в джунглях н острове Кири-Лусон, он был бы мертв, тк ей удлось спстись, ей и еще четверым.

Вообще у ббушки в последнее время лучше не спршивть, что ткое Метоб, и что ткое Второе Сидж, и все прочее, что он знет ( он знет почти все), оттого что когд он принимется вспоминть, то нчинет вспоминть свою молодость, и нчинет рзговривть н языке, которого я не понимю, потом хмыкет и говорит, мол, и не ндобно мне понимть, потому что н свете есть слов, ккими неприлично рзговривть не только молодой девушке, но и мужчине.

Сейчс я перестну болтть зря.

Сейчс я зкрою глз, и передо мной снов будет монстырь, нд которым протянулся в небо Эрбор.

Нверное, я просто оттягивю время, потому что я не из героев, о которых рсскзывют легенды, и мне стршно.

Анх, Дикий Гусь, — сегодня щедрыми словми было скзно о твоем копье! — прошу тебя, будь здесь, и, может быть, тебе придется побеждть вновь…

ПОВЕСТЬ О МОНАСТЫРЕ

Н рссвете в тот день ловцы в кждой дружине зпели-зговорили «воодушевление дружины»; это ткя песня, в которой рф не нужн, чсто бывет не нужно и то, чтобы кто-нибудь понял слов. Все это были рзные песни. Большею чстью хорошие песни и скзнные тк, кк подобет. И прозвучвшие вместе, они могли бы двинуть н бой стдо овец, мирно псущихся н лугу, не то что дружины, рспленные до того, что видимое их спокойствие просто-тки светилось белым светом, кк железо, когд оно почти плвится — что смый последний после бурого, крсного, орнжевого и соломенного, смый горячий, убивющий свет.

Чувство нерельности, все нрствшее в Сколтисе, сложилось именно с этими звукми (постороннего ужснувшими бы нестройностью, если бы не ужснули смыслом) зствило нконец его сознние зметить себя и облечь в слов.

Для человек, нчвшего ккое-то дело, в которое, кроме него, окзывется вовлечено еще множество людей, с ккого-то времени происходящее стновится больше его смого; уж не он — дело влечет его; то, что еще недвно было только змыслом, потом словми, потом — делми, еще немедленными и подвлстными, — вдруг обретет своего собственного грозного демон; нд монстырем рссвет, слов певц, стоящего рядом, твоего же всегдшнего певц, вдруг стновятся стршными — кк нвждение.

— Плли, — скзл Сколтис, превозмогя это. — А где ж твоя песня?

— А меня н твоем пиру еще не угостили, кпитн, — скзл Плли Кш, кк всегд, вымогя подрки. — Рзве что солнце уж подно, — добвил, зсмеявшись, он, — это верно — солнышко нынче встет сочное, кк яблочко!

И хотя Сколтис зсмеялся этой его шутке (другие тоже зсмеялись — от Плли тк и ожидлось, что уж он сумеет высмеять любую торжественность, чтоб чересчур торжественной не был), он вдруг подумл: «Это жевсе не с нми. Это кк Зимние Мски». Потому что зимою, когд прздничное предствление звершется ежегодным действом, тот, н ком мск млдшего из Сыновей Уны, не может не нклониться и не подобрть нож, Ун не может не подть ему через мгновение щит — кк бы тому, н ком ее мск, не хотелось спсть ее сын, — ведь для любой мтери, дже если он демон, ничего нет вжнее детей.

«Это же все не с нми, — подумл Сколтис. - Это кк Зимние Мски. Если бы я попытлся, я бы не смог ничего остновить».

А ведь ему вовсе и не хотелось ничего остнвливть. Но все-тки он тк подумл. Нверное, это оттого, что он все же был очень неглупый человек.

Рньше Сколтису тоже не приходилось никогд быть предводителям больше чем пяти корблей, уж тем более — ткого сржения.

Со всеми этими гейзерми было плохо то, что источники вдоль всей верхней трети стены (зпдной) тянулись, почти зменяя ров с водой, которого здесь не было. Првый склон долины (той смой, Долины Длинных Источников) — южный склон, потом зпдный, когд долин поворчивл, — постепенно сходил н нет, и вот тм, где он смыклся с восточным склоном долины соседней, стли лучники — во-первых, потому что пригорок и им удобнее, во-вторых, потому что севернее и зпднее уже был сплошной пр. Ветер нес пр прямо поперек остров, но тут уж ничего не поделешь — хозяйство демонов. А по другую сторону, н левом берегу долины, встл монстырь, и получлось, что от его стены вниз идет небольшой склон, совсем небольшой, но все рвно неприятный, дльше н юг по кмням бурлил уже ручей из Ручейной Долины, и вот он-то был водой куд более удобной, мелкой, срзу по нему видно, что вброд перейдешь почти в любую погоду. А эти источники — глубокие ямы в известняке, рзъеденные горячей водой, в иные из них можно нырнуть с головой. Поэтому, пожлуй, если бы кто-нибудь когд-нибудь зхотел подктить здесь к стене монстыря ккую-нибудь осдную мшину, бшню тм, у него бы, нверное, не вышло. Но им-то что, осдных бшен у них в зводе не водилось.

Подобрться-то к стене можно и в темноте, но н темноту есть уши (с фкелми зщитники монстырские всю ночь близко к внешней стороне стены не подходили, спсясь от стрел), швырять, скжем, кмни сверху можно и н слух, чтобы этому (и прочим приятностям) помешть, нужн подмог от крепких стрел и длинного лук, стрелять н слух, конечно, можно — но тких мстеров н всем севере полдесятк в добрую погоду. Поэтому они предпочли подождть рссвет.

В другой бы день был еще довод: мол, после рссвет стихет утренний ветер. Но тут уж, видимо, — шторм идет, ккое тм стихть.

Первые-то отряды, еще в сумеркх, успели проскочить между источникми довольно легко, дльше пошл морок. Тучи, кк уж скзно, рзорвлись, пропускя рссвет; обычно бывет, что достточно светло для стрелк стновится прежде восход солнц, тогд, когд просыпются в небе розовые лучи, тут получилось почти одновременно. В это-то время в небе и появился световой столб; и в это-то время монхи Моны и нчли докзывть, что недром у них в монстыре стрельб из лук глвное, кк у них это нзывется, умственное упржнение.

Одни из подступвших к стенм огибли Длинные (ох, слишком длинные) Источники с север и подствлялись под обстрел вдоль всей тмошней чсти стены, другие перебирлись узкими проходми между воды, и вот тут нужно было смотреть очень осторожно, чтобы не споткнуться тм, не зспешить и не отстть, и не рзорвть крышу и стену щитов ни в коем случе. Кк видно, н эту чсть стены лучников в монстыре поствили смых лучших. Стоит руку выствить из-з щит, и получешь стрелу в мякоть, то и две, и хорошо, если в мякоть. И ведь это еще в полусумеркх, в тени з монстырем, и н рсстоянии шгов трист, не меньше. Д, хорошие стрелки монхи Моны.

Понятно, что стрелки в долгу не оствлись, сколько могли. Но им ведь приходилось стрелять по бойницм, в которых темнот, и неизвестно, попл ты в кого или дром стрелу потртил. Мстер дым, конечно, может скзть: вот тм, мол, есть человек, но он тм есть, пок ты стреляешь, пок стрел долетит, он уже и в сторону шгнул. Только и проку, что тк можно зщитников к бойницм не подпускть, но — кк уж видно — не всех. Стрел н это, кстти, изводится полным-полно, ведь их не вернешь; из монстыря — люди не торовтые — отвешивют по счету. Это первое. Второе — если из ткой вот бойницы, глубокой д узкой, стрелять можно почти только вперед, то ведь и попсть в нее можно только спереди! И рзве что чуть-чуть — сбоку. И оттого в этой северной половине стены треть бойниц оствлсь в безопсности. Все пр, который то и дело зхвтывет северный склон долины (пок тот еще северный, пок долин не повернул). Впрочем, он ведь и тем тоже стрелять мешет. Здесь природ был спрведлив ко всем. А нвесом, сверху стрелять — высоковто слишком. Это ведь только Сколтен вчер взял и отмхнул через стену стрелу с зпиской, вот с этого берег (тк что без щегольств, првд совсем невинного, тут все ж не обошлось), чтобы стрел не просто долетл, но и пробивл бы тм что-нибудь, пдя сверху, — все-тки слишком высоко.

И третье… Очень много вещей н свете бывет по три. Третье — ветер. Ветер рвется клочкми, но если уж стрелки из монстыря н это не обрщют внимния, то людям с север, првду скзть, просто неудобно н ткую помеху ссылться.

Еще тм, н глерее, были устновлены шесть кких-то мшин под нвесми, но ккие, трудно определить.

Одн из них покзл себя именно в это время, и ничего нельзя было поделть — ну возятся тм люди, кк убережешься, если не знешь дже, что это ткое?

А когд он покзл себя, тогд и выяснилось, что это копьеметльня мшин.

В это время к стене подходил очередня колонн, и мшин удрил по ней, по переднему щиту. Те щиты, которые по бокм, это ведь (по првде говоря) просто кожи, те смые, которыми груз от дождя нкрывть, кожи, рстянутые н двух вертикльных плкх, стрелы в них зстревют, копье пробило бы, кк воздух; ну пробило бы и все, рзве что з щитом ндело бы н себя кого-нибудь. Но оно удрило куд сильней. Звук был кк трном в борт. Оно удрило в верхи и в передний щит, деревянный, нискось, и зстряло в нем, пробив, и отбросило шгов н пять, вместе с людьми, что тм были. А в открывшуюся для них дверь срзу просунули свои жл стрелы. Покуд люди тм успели опять зкрыться ( это были дружинники «Зеленовлсой»), полтор десятк человек можно было уже нести обртно: кто рнен, кто и убит. Трети отряд кк не бывло. Ровно столько времени, чтобы скзть «вечерняя ед» тридцть рз. Это было тк обидно, что (кк говорят) дже Долф Увлень выруглся, он хоть и под стенми Моны был больше не «увлень», но все рвно спокойный человек.

Мшину теперь монхм ндо было перезряжть с четверть чс, тк что они должны были выбирть очень внимтельно, в кого целиться. Почему выбрли именно этих, кто его знет, может быть, под прицел они удчно подствились, может быть, брнные одежды блеснули. В последнее, нсчет Борновой брони, поверить особенно можно оттого, что бок ему весь усдили стрелми, прямо кк дикобрз с иглми, когд он ими тряхнет. Однко если доспех Берн подвел, он же и выручил. Когд Борн добрлся до стены, он только фыркл, кк вол н пхоте, хоть и прихрмывл. Долф Увлень скзл ему, чтобы злечился, кк только возможность появится. А Борн выдернул стрелу из ноги, потом и остльные и скзл, что это ему, мол, не мешет.

В ногу (чуть повыше колен сбоку) ему все-тки всдили глубоко, и нконечник стрелы рзбился о кость. И Долф подумл, что это хорошо, потому что инче Борн, чего доброго, мог см н стену полезть — в пример дружинникм, с ткого стнется. А если его убьют, его люди нверху будут думть уж о том, чтобы отомстить, не о том, чтобы дело сделть для других, тех, кто следом, и толку от них будет чуть.

В это время со стены уже пдли люди. Меч Эрбор все еще стоял в небе, но н земле мечи в ход еще пок не пошли. Под стеною, у смого пролом, было в тот момент довольно тихо, отчего они и смогли поговорить. Потом Борн убрлся нпрво со своими людьми, одну лестницу, ствшую теперь лишней, они оствили Долфу, и это со стороны Борн было очень щедрое и достойное поведение. Тут ндо объяснить, что перед этим произошло у стены. Лестницы они поднимли тем же способом, что и мчту н корбле, з кнт с одного конц. Для Моны способ окзлся не совсем хорошим. Ккой-нибудь ловкч то и дело ухитрялся кнт перерезть — ткими кольцми, зточенными по кромке, — плоские и летят, врщясь. Поэтому люди Долф, хоть и поспешли, смогли сперв поднять только три свои лестницы из десяти. Времени терять они не стли, двинули их все вперед одновременно. Ровно три штуки в проломе и помещлось. Их верхние трети удрились об исщербленный крй кирпичей снружи стены и легли в неровности (тк что сдвинуть вбок их бы было непросто) кк рз в те мгновения, когд отряд Борн едв не переполовинили, с того времени, кк Сколтис смеялся шутке Плли Кши, прошло рзве что столько времени, сколько нужно, чтобы двжды проговорить ди-герет.

Тм, нверху, в проломе, монстырские укрепились хотя и не тк ндежно, кк было бы н глерее. Кмни ктпульт ломл тк, что внчле проем получился кк бы: поднимющимся, и н гребнеэтого подъем монхи поствили клдку, з нею и зсели, дльше шел нклон, н внутреннюю сторону стены. От той клдки до кря стены, нружу было локтя три рсстояния. Тк, кк легли лестницы, их верх нвисл у монстырских ртников прямо нд головми. И от этого они срзу почувствовли себя от стрел в большей безопсности. Лестниц, кк уже скзно, было три. Слев из бойницы выкинули многолпый крюк н цепи и зхвтили им крйний столб слев, потом срзу дернули — видно, не человеческой рукой, рычгом кким-нибудь, для человек слишком могуче. Лестниц от этого рывк очень сильно зтрещл и ндломилсь, и один ее столб повело влево вместе с отодрвшимися переклдинми, тк что он пришл совсем в негодность. С другой лестницы дружинник, поднимвшегося по ней, сшибло стрелой, прилетевшей сбоку, поскольку стрел был из рблет, то его отбросило влево, и дв человек со средней лестницы упли вместе с ним. Тот, кто был выше всех, не упл, но тут ртник из пролом метнул н него (через доски) большую льняную сеть, тк что этого человек зхлестнуло, потом срзу дернул, и тот не удержлся и упл, и тогд несколько еще ртников из пролом длинным копьем с рздвоенным нконечником уперлись в лестницу и толкнули ее тк сильно, что он звлилсь нзд. Эйб с Пстбищного Мыс, который был рядом с тем человеком, кого сбил рблетня стрел, метнул в них топорик, пок еще поднимлся, и одному из этих людей рзбило голову, того, с сетью, уже достли стрелой с пригорк, и он упл нзд — не от толчк, понятно, оттого, что тм был нклон, в проломе; в это время спрв тоже вылетел крюк н цепи и ухвтился з дерево, но н этот рз его успели сбросить, однко тот человек, что делл это, змешклся из-з того, что возился с этим крюком, и тут еще один крюк, только брошенный выше, попл н лестницу, но не н дерево, н человек — н Эйб то есть, — нверное, не нрочно, может быть, и нет, и уцепился ему з спину, когд з цепь дернули, то Эйб — он кк рз ухвтился крепко з лестницу и не успел отпустить — полетел нзд и вбок с нею вместе. Если бы тот человек, что змешклся, был уже повыше, тк и лестниц бы переломилсь, но поскольку тяжесть н ней был почти вся внизу, то он и стл пдть целиком, и Эйб отпустил ее, конечно, — и его рывком цепи пронесло по широченной дуге нпрво и приложило об стену, тм лп крюк, з что бы он Эйб ни держл, с этого чего-то сорвлсь, и он обвлился н землю чуть ли не вниз головой. А уж кк Эйб руглся, пок летел, — и пок нпрво, и пок вниз, — люди говорят, было просто удивительно. Кто бы скзл им до того, что з ткое короткое время можно столько слов припомнить и столько проговорить вслух — они бы не поверили. А еще удивительнее было то, что Эйб с Пстбищного Мыс, при всех вот тких своих полетх, себе почти ничего и не повредил, только топор у него выпл из-з пояс. А ведь он упл с высоты в двдцть дв локтя, никк не меньше. Првд, упл он не н землю, н щиты тех людей, что тм стояли, это знчит — добрых четыре локтя высоты долой, но все-тки.

Все это тоже было очень быстро. И в то мгновение, когд Долф Увлень выруглся, глядя, что произошло с людьми «Зеленовлсой», у него кк рз был и собствення причин для досды, и, может быть, он тоже Долф поддернул з язык, — когд он увидел, что не очень-то счстливо все нчинется, хотя и не ожидл ничего другого.

Кк и всякий бы н его месте, Долф после этого скзл, что вот, мол, — лестницы держть ндо внизу покрепче, поскольку его люди з то время, пок он перекидывлся словцми с Борном, уже принялись опять з рботу, то Долф повернулся потом, протолкнулся в середину и см взялся з одну из лестниц с левого боку, с првого ее держли двое, и еще сколько-то — спереди, и уж тм, где взялся Долф Увлень, тм добвочной силы и не требовлось. Это опять было внизу, под смым проемом.

Но тут вдруг из глереи н стене, из того ее конц, что примыкл спрв к пролому, выдвинулся — точно быстро повернули его — выдвинулся в воздух лоток, или желоб, изогнутый, кк рун «мод». Тк покзл себя еще одн из непонятных шести мшин под нвесми. По желобу быстро полилось светлое мсло, крепко воняющее, поскольку тогд, когд оно лилось, желоб поворчивли, оно збрызгло и злило почти все н прострнстве перед проломом шг н три. И срзу мелькнул слев стрел, кк огненный жук. Лестницы, хотя и мокрые, но мсло, облившее их, згорелось, — это было очень яркое, желтое, здорово горячее плмя, — тк что оно дже высушило древесину, и скоро лестницы (три, которые облило) здымились, чдя вовсю. Их никто не тушил, и тк они и сгорели. Это было плохо. Еще хуже было то, что несколько человек, кто был между ними или н них и тоже попли под мсло, получили сильные ожоги. И тм был Долф Увлень. Они, конечно, срзу попытлись посторониться, прежде чем их подожгут, но не успели все. Кто не успел, высккивли, уже горя, — тм, полосою вдоль стены, дже земля горел копотным желтым плменем, — и потом их тут же влили н землю и сбивли огонь, тк что и другие, кто под мсло не попл, во время этого обожглись.

Долф Увлень обгорел очень сильно. Фольви, которому теперь, получется, свлилсь н плечи вся дружин Долф, скзл срзу, что ндо его нести прочь отсюд.

Они порядком-тки рсстроили зслоны из щитов, пок спрвлялись с плменем, и еще несколько человек рнило и двоих убило, и смому Фольви стрел попл в крй шлем — чуть левее, и в глз, и быть бы ему третьим убитым, но выстрел пришелся точно в кожный влик по крю шлем, выдубленный до крепости желез; если бы этот лучник нрочно пытлся тк попсть — ни з что бы не попл, дже ккие тут, в монстыре, ни мстер. Нконечник стрелы рзбился, осколкми Фольви испещрило лицо и не то в глз, не то в веко все-тки попло.

Поэтому вот сейчс, выпрямляясь ( он стоял возле Долф н коленях), Фольви змотл головой, пытясь определить, хуже он видит левым глзом или нет, или это все жирня, летящя в воздухе копоть от мсл, или слезы — чд вокруг уже рсплывлся от лестниц, ветер под стеной зкручивлся тк, что метл этот чд во все стороны. Поэтому Фольви и не зметил, кк его родич, которого уж прилживлись, кк поднять — поднять нелегко, потому кк человек рослый и тяжелый, — мхнул рукой, подзывя его к себе, и Тойми, сыну Гиртги, пришлось дернуть Фольви з пояс.

— Погоди! — скзл он.

Тойми другой рукой все еще держл Долф под плечо, но тот уж полусел см, кривясь. Почувствовть ожоги он еще не успел, это всегд тк — они тоже своею отрвой добирются до человек не срзу.

— Видел… — скзл Долф. Говорить ему было трудно, пригоревшя повязк мешл, и он смхнул ее вместе с чстью бороды. — Видел, кк лилось? Струя сплошня. Это они из котл льют.

— Я понял, — скзл Фольви. Ему пришлось почти крикнуть, потому что рядом до еще одного человек нчли добирться его ожоги, и тот кричл слишком громко. — Я понял. Ты что, помирть собрлся? Ты что, помирть собрлся мне тут?!

Он поднял глз и увидел взгляд Тойми, сын Гиртги, — то есть не один взгляд, конечно, но одним зрчкм ничего не поймешь, — полностью глз в отверстиях шлем, и глз говорили, что Долф прв, потому что он не жилец. И Тойми подхвтил его, еще кто-то ухвтился з ноги, и тут уже Фольви скзл: «Погоди!»

И они подчинились, и Фольви отошел н мгновение и вернулся с повязкой, что он снял с убитого, которому он и впрвду был теперь не нужн, и см зкрыл ею Долфу нижнюю чсть лиц, тот ничего не говорил, потому что уже был без сознния.

— Вот теперь несите, — скзл Фольви.

К тому месту — вдоль смой стены, — покрытому черной нгрной мссой, — никто теперь не подходил, опсясь. Вверху покчивлся туд-сюд желоб, кк осиное жло. Долф перетщили н ту сторону долины, зодно и других рненых; люди, которых послли з ними, подобрли еще тех, кого Борновы дружинники рстеряли по дороге. Кроме того, Фольви велел им передть и еще кое-что. Потом они придвинулись к стене снов. С осторожностью ступя по скользкой копоти, убрли прочь обгоревшее дерево; и снов по лестницм вверх ринулись люди.

Мгновение спустя слбо зблестел, срывясь с конц лотк, светля струя. И если бы кто-нибудь сейчс присмтривлся к ней, он бы увидел, что и впрвду мсло не идет снчл толчкми, потом слбей, кк было бы, если бы его выливли из отдельных кувшинов, сплошным потоком, кк если бы его лили из одной емкости. И тк оно и было, но они этого не знли и могли только ндеяться, что тк и есть.

Увидев, кк мелькнул сигнл — яркий плщ, стрелки н другой стороне долины подхвтили обмкнутые в огонь стрелы. Десять стрел сорвлись в воздух одновременно. Говорят, что некоторые из них в конце своего пути дже столкнулись н лету.

Из этих десяти, после того кк они почти перевернулись в конце полет и пошли вниз, только три зстли под собою поворчивющийся желоб, изогнутый, кк рун «мод». Згоревшийся поток летел вниз, но огонь рспрострняется быстрее, чем течет мсло. Вверх по изгибм желоб, потом по влжному боку котл, медного, или чугунного, или из чего он тм, зтем поверхность мсл в нем вспыхнет. Испугвшись, что сейчс згорится вообще все, монхи должны были выплеснуть весь зпс мсл срзу. Но вместо этого нверху что-то грохотнуло. Желоб ( он был тяжелый, хоть и деревянный) покчнулся, полетел вниз, он упл в пролом и поклечил своих же.

Это (когд грохотнуло) хркнул плменем отводной птрубок, но внизу некому было это знть.

Н этот рз люди внизу все почти успели убрться прочь вовремя, под стеною (и н стене), покуд другие — слев и спрв — совершли свои попытки и свои подвиги, — еще ккое-то время пылло яркое, желтое, почти веселое плмя. Если б не горящя полос под стеной, в эти мгновения ворвться в пролом можно было почти зпросто, ведь монстырские, что нходились тм, должны были очень пострдть.

Копоть вокруг ел глз. Видно было, кк зплот, кким был вдоль пролом огржден глерея, отодвинулся, и оттуд в пролом, н смену, полезли люди в темных доспехх. Спеш поймть их в эти мгновения, пок спускются, нд головою взвизгнули стрелы.

Фольви оглянулся, ищ глзми, кого послть с поручением. Нткнулся н Эйб, перевел взгляд дльше, нзвл чье-то имя и велел попросить у Блхи (тк звли «стршего нос» с «Коня, приносящего золото»), «сколько получится лестниц — он должен дть». Ему не кзлось стрнным — что подчиняются. И никому не кзлось. А ведь то, что они делли некоторое время нзд, было почти смоубийством. Фольви все еще иногд жмурился, не уверенный, темнеет у него в левом глзу или нет. Но это было невжно. Это было совершенно невжно. Эйб с Пстбищного Мыс, приплясывя, скзл:

— Ну?! Это я понимю! Вот это — я понимю! Они у меня еще сми полетют вверх тормшкми!

Глз у него были веселые. Эйб все еще оствлся без црпинки, что твой новенький хелк. Фольви скзл вдруг:

— Если б можно было эту куртку снять, я з ткое бы любые деньги зплтил!

Ему кзлось, что у него все внутренности воняют мслом, не только куртк под доспехом.

— Ну уж и любые, — скзл кто-то без улыбки. У них под ногми вперед просовывлсь лестниц, и Фольви отпрыгнул в сторону, чтоб не мешть. Он имел полное прво просить — у него под рукой все еще был смый большой отряд из всех, что собрлись тут, под стеной, лестниц н все про все остлось четыре штуки. А когд он оглядывлся, то увидел, что тм, где нходился Блхи, летело вниз очень много кмней, которые должны были переклечить уйму нроду, и смое меньшее одн лестниц тм был уже не нужн.

Потом он (покуд время еще есть) оглянулся еще рз, и похоже, что им грозило стть первыми.

Нд монстырем больше не было свет — ни лого, ни орнжевого.

С рссвет прошло уже столько времени, сколько нужно, чтобы проговорить зклинние ди-лйзт, оно длится полчс.

— Кжется, — скзл Фольви, — мы здесь долго провозимся.

И они действительно провозились долго. Пок это все происходит — рз уж вспомнили о ди-лйзте, — можно обртить взгляд туд, где в верховьях Долины Длинных Источников окзывлись рненые. Кк уже было скзно, у йертн в те времен в южных походх окзывлись только тяжелорненые. С ними возились несколько человек — лекри — и еще одн женщин. Он был полонянк и приндлежл Керту Лысому, Сколтисову кормщику. Но говорят, что Керт чуть ли не колдовть готов был нд жребием, чтобы он ему достлсь. Он был из пролив Албй, тоненькя, ростом невеличк, кк все тмошние, у нее были легкие руки и легкие черные волосы, и они всегд рзлетлись, кк перья. Похоже было, что и Керт ей понрвился. Во всяком случе он уже выучил сколько-то слов н хюдгском нречии, и никто из тех, кого он сейчс перевязывл, не мог бы скзть, что он делет это тк, чтобы нвредить, не чтоб помочь.

Большей чстью они не могли тк скзть, конечно, оттого, что не могли скзть совсем ничего.

Тм еще был Долф по прозвищу Увлень, сын Фольви, и вот Йолмер, сын Йолмер, сын Йолмер, пришел поглядеть н него.

С Долфом все еще не знли, что делть. Пнцирь снимть - ндо резть, пожлуй, потому что звязки сплошь зпеклись. Кзлось, кк его ни тронь, все будет хуже. Поэтому Долф никто и не трогл, кк положили его. Зчем Йолмер сюд пришел? Проку от него не было бы никкого, хоть он стрлся вовсю. Конечно, он был родственник, но ткой родственник — не лекрь. Но он пришел вроде бы кк родич, и ему положено, если ему положено — тк и должно быть.

Про этого человек уж двно ничего не говорилось, тк что дже стрнно. А это потому, что в последние дв дня перед Моной он нконец притих. Оттого что он был счстлив, совершенно счстлив, счстливыми притихют дже и ткие, кк Йолмер, сын Йолмер. Он был полон сознния своей знчительности. Он уже стл ронять слов, кк дргоценности. Он теперь почти и не говорил, только появлялся в рзнообрзных местх, подходил, зложив руки з пояс, и после того, кк постоит долго со знчительным видом, кивл головой и вжно шел дльше, прочь. И получлось — все, что происходило, то исключительно с его, Йолмер, рзрешения.

Он кивнул головой — и Долф Увлень отпрвился к стенм монстыря, черной полосой зияющим н рссвете. И вот сейчс он лежит здесь, беспомощный, огромный, и от него вокруг мерзкий горелый зпх, мерзкий дже в сернистых испрениях, и Йолмер, сын Йолмер, стоит нд ним и сейчс снов кивнет головой.

— А хорош у тебя был усдьб, Долф, сын Фольви, — скзл Йолмер. — И жен тоже. Д, — жен у тебя был крсивя. А ведь теперь, — добвил он вдруг почти удивленно, — он мне достнется! Ну если по зкону.

Ему никкого дел не было до Долфовой жены, но ему только сейчс пришло н ум, что он ведь — и впрямь в достточной степени родств, чтобы взять себе вдову, и эт мысль ему очень понрвилсь.

— Д, если по зкону, — скзл он. Потом он очень вжно кивнул и пошел прочь.

С Долфом рядом лежл один человек из дружины «Зеленовлсой», он был человек Ямеров, жил в Пшенной Долине. Ему стрел вошл в живот, под ребр, поскольку то время, пок не смогли збрть его, он пережидл, окунувшись в яму источник, куд никким стрелм не злететь, вод был горячей, то с ним было очень худо, и про него тоже полгли, что он не жилец. Он был хороший провидец — из ткой семьи, где это случется, обычно это передется женщинм, но порою и мужчинм тоже. Звли его Грим, сын Ягри.

— Многие после сегодняшнего дня, — скзл Грим, — не увидят больше ни своих и ни чужих жен.

Потом он скривился, потому что, хотя он был провидец — может быть, именно блгодря этому, — собствення судьб был от него зкрыт, и ему очень не хотелось умирть. Потом он скзл:

— Что…

А эт женщин, которя ревниво следил з Долфом — опсясь, кк бы большой и грозный Йолмер не сделл ему чего худого, теперь подползл к нему, кк был, н коленях. Он что-то говорил н своем языке. Потом зпел. Это был горькя песня, особенно потому, что звучл тк длеко от ее дом. Он не знл, поможет з д е с ь эт песня или нет.

Время все шло, дело под стеною все не троглось с мест. Кормйс зметил, что з это время он со своими н стене уже три рз был бы. Потом он добвил, что ндо бы устроить ккую-нибудь игру в вертушку, что ли, пок его ребят не померли со скуки. Ну и он скзл еще много всего ткого. Н смом-то деле его людям скучть было некогд. Они — и их щиты — теперь, можно скзть, обеспечивли то, чтобы рненых можно было убирть от стены, и еще кое-что ткое. Но Кормйс и его бртец, Корммер, изощрялись в остроумии, и еще кто-то из людей Дом Ястреб, родственники они им были или не родственники. И еще з это время случилось несчстье, оттого что со стены сбросили очень большой кмень, и щит, под которым был Хюсмер, сын Круд, и несколько его людей, рзбился, и Хюсмер погиб. Его оствшиеся люди прибились к Дьялверовым, но сколько их тм уж было, человек семь, не больше.

Кончлся уже утренний чс. Небо стло серым, и кзлось, что все вокруг сереет. Лучники, кк ни береглись, уже предпоследние их отряды брлись з последние колчны. В это время Сколтис не выдержл и отослл своих н левый берег долины. Тм было опсно, и он нкзл им быть поосторожнее, зря из-з щитов не высовывться. Пр здорово им мешл, но зто теперь бойницы со всей северной стороны стены просмтривлись ими, некоторые мстер ухитрялись дже згонять стрелу з стрелой в бойницы (обрщенные н север) бшни к югу, до которой было четырест шгов, не менее. Возможно, именно это и помогло, может быть, и нет.

Во всяком случе в конце концов им повезло. Кк и можно было ожидть, повезло именно в проломе, и людям «Синебокой» — то есть Долф, теперь вот Фольви, которые все еще тм дрлись.

Неугомонный Эйб, сын Кири, с Пстбищного Мыс, все ж тки злез туд и сбил со стены, метнув топорик (это у него был уже последний), человек, который пытлся взять его н копье, спрыгнул — Эйб, конечно, — следом з ним и рядом взобрлся еще Плли Длиннорукий — с Пли Кшей его не путйте, хоть они и были дльние родственники, — и вот вдвоем они поднялись еще н тот последний локоть рсстояния, который вел вверх в проломе и который до того стоил стольким жизни, и здоровья, и чести.

Монхи, отбиввшиеся тм, пустили в ход свои ргды и копья, и когд Эйб повернулся - потому что ему ведь нужно было рубить н одну сторону и держть н другую, окзлось, что двешний крюк все-тки оствил полосу в чешуях его доспех; сзди свистнуло, врщясь, летучее кольцо и врубилось ему в спину. Эйб упл, но не сктился вниз, потому что снизу подпирл лестниц. По ней уже лезли следующие, и в это мгновение Кормид чутьем своим, чутьем ястреб, звидевшего дичь, понял, что все, нконец повезло, и свистнул; когд он свистел, всем кзлось, что вот-вот где-то должны лопнуть прус, дже если и не было поблизости прусов. И в это же мгновение Плли Длиннорукий, увидев, кк из-под его секиры брызнули кровь и мозг и попли ему н руки, вдруг…

Нет, он не зкричл. Дже не зрычл. Одно короткое ворчние-вдох, и все.

Еще он сделлся вдруг кк-то чуть приземистее, коренстее, и вместе с тем огромней, н мгновение ему покзлись тесными его доспехи, потом ему покзлось, что они не нужны, потом кким-то чутьем он все же догдлся, что в них удобней, и пускй будет тк.

Кк првило, это нчинлось тм и тогд, где противник глз в глз и ощутимо сопротивление. Чтобы оно нчинлось с лучников — ткого не случлось никогд.

В монстыре совершенно нпрсно боялись, что, увидев путь нзд зкрытым для себя, пирты тотчс обезумеют и вышибут из них дух.

Еще только взлетл свист Кормид. Он еще не зкончился, когд Плли прыгнул через кменную клдку вперед, н сторону, с которой зщищлись монхи.

Те еще не успели понять, что это — оно, то смое. Кроме того, они и не смогли бы понять. Они ожидли совсем другого. Визг они ожидли, рык, пены н губх, выпученных глз.

Бывло и ткое. Когд не вовремя, когд крушт деревья, овины, людей, воздух, себя, — рсплт кк бессмысленное буйство сил хос, оствшихся без призор, — рсплт з чересчур сильное колдовство, лихордк — рсплт з ночевки в болоте.

Если бы зщитники стен, что были перед Плли Длинноруким, поняли, что это о н о и есть, они бы повернулись и бросились прочь, хотя это и бесполезно, потому что побежть с того мест, где они были, — чистое смоубийство, и, может быть, и не повернулись бы. Они были стойкие люди.

Плли не змечл того, что двигется немного быстрее, точнее и собрннее, чем з мгновение до этого. Не зметил он и ргды, взмхнувшей ему под ноги. Однко тело его метнулось тк, чтобы лезвие прошло мимо, и тут же он перешиб древко, удрив ногой, — вероятно, он смог бы это сделть и мгновением рньше, но ступню уж нверняк бы при этом повредил.

Людей, которым в эти же мгновения он рздвл удры нпрво и нлево, он тоже не змечл. Он видел только их движения, и их оружие, и слбые мест их доспехов. От того, кк он дрлся в обычном состоянии дух, это все же отличлось — тем, что его удры стли сильней. Не от большего усилия, — теперь в них вернее вливлсь мощь всего его тел. Монхи это почувствовли, прежде чем успели его убить; но откуд им было знть, что перед ними — не просто один, особенный, богтырь?!

Тк вот что оно ткое, «метб», боевя ярость.

Он может обртиться и против деревьев, и против овин. Но если перед тем, кк окунуться в нее, у человек в уме твердо стоял цель — кк следует здння и простя, — цель остнется, человек не стнет. Остется только узкя, кк бойниц, чсть плоти и крови вокруг этой — всегд устремленной, кк выстрел, — цели.

Потом, скорее всего, не остнется и того.

Внизу в пролом помещлось одновременно рядом сржющихся пять человек. Сзди непрерывно подпирли новые, но из-з нклон осыпющихся кирпичей по-нстоящему дрться могли только первые пятеро. А монстырских тм было под двдцть человек, четырндцть монхов и сколько-то ртников. И монхи здесь были — те, з кждого из кких при подсчете сил дют не одного. Девться им было некуд. Нверх по стенм пролом — их тут же и подловили бы, догнв, нзд — тоже некуд, сейчс стнет ясно почему. Они тут могли только обороняться (теперь, когд уж пирты ворвлись), пок их не убьют. Это они и делли. Обороняющийся берет сколько-то жизней з свою одну.

И они честно брли свою цену.

Плли Длиннорукий, скорее всего, все одно попл бы в этот плтеж.

А бог ярости Метоб, скорее всего, пришел бы все рвно, не к нему — тк к кому-нибудь другому.

В тот миг, когд он еще только перепрыгивл звл, свист Кормид рвл ветер, троим дружинникм, что вслед з ним теснились по осыпющимся кирпичм, уже покзлось, что им тоже млы доспехи.

А потом эт мгновення смен ощущений поктилсь дльше. Дльше, дльше, вниз по лестницм.

Человек не остнется, — но остнется «метб», вошедший через него в мир.

Ибо «метб» — это плмя. И оно бежит по горючему быстрее, чем льется поток.

Если это приходило к одному — оттого ли, что никого рядом, оттого ли, что некому подхвтить, — это тоже «метб», но не полный, оттого что многих его вжных свойств тк не углядишь.

Нпример, кк он рспрострняется. Только что рядом был человек, и вдруг его движения меняются неуловимо, но достточно для того, чтобы послть в твой рзум незметно для тебя смого сигнл, открывющий дверь. Слепой Метобом не стнет, рзве что см взрстит его в себе.

Кжется, среди всех нродов этого мир только в земле, из которой прикочевли н здешнюю половину мир племен йертн, люди окзлись достточно сумсшедшими, чтобы стновиться горючим для Метоб добровольно и целым скопом, и достточно трезвомыслящими, чтобы додумться и предусмтривть способы, ккими можно потом выйти из него — или згнть его опять в себя кк можно менее гибельно, и достточно дикими, чтобы у них нходилось довольно бойцов для ткого немыслимого способ войны.

Если получлось не вовремя — или непрвильно (бывло и ткое с северянми), войско, очумев, месило своих и чужих, и это тоже «метб». Но еще не тот — смый стршный, о котором с ужсом пишут чужеземные хроники и которым люди йертн побеждли в нескольких битвх, о кких они сочли, что рди них стоит призвть Метоб.

Был ли у северян достточно рзвитя и осознння психотехник вход в «метб» и выход из него? Чужеземные хроники врут немилосердно от стрх или невежеств, скелы — те из них, что зписны достточно двно, — говорят о нмеренном «метбе» скупо и «обходными словми», более поздние остнвливются в недоумении перед непонятным — уже непонятным! — и перетолковывют по-своему. Мелиес Историогрф, хоть и нблюдл его собственными глзми, нходясь н службе у князя Ангврд во время Тфрийского поход, в своем трктте «О неистовстве воителей, именуемом „метб", или „Метоб"», описывет одну внешнюю сторону обряд с полувысокомерной опской и любознтельностью обрзовнного человек.

Техник был. Но в этот день он не применялсь. Другое дело, что они подвели себя к порогу «метб» тк близко, кк это было возможно, и уже были — внутренне — соглсны н это, и, знчит, недром Сколтис, сын Сколтис Широкого Пир, из дом Сколтисов, позбыл добвить в своем рзговоре с богми нужные слов.

А мечт о богтствх Моны, жжд смоутверждения и жжд победы были впечтны в их сердц тк крепко, что срботл, кк зрнее здння, формул в обряде.

И Метоб пришел — именно тк, кк должен приходить туд, где он приносит свои победы, стршные, кк смерть. Что случется с войском, ствшим Метобом, если цель, поствлення ему, достигнут, средств выйти из метб не предусмотрены или недоступны, — об этом Мелиес Историогрф тоже кое-что пишет, простодушно, высокомерно и с опсливой и любознтельной кровождностью обрзовнного человек.

Тем временем убивющий поток все несся вверх, н стену. Монхов постепенно оттеснили от звл н дв шг вглубь, по внутренней стороне этой клдки уже сложилсь другя клдк — из тел, и обе стороны использовли ее.

Монхи брли свою цену. Кроме того, по их вере, мертвое тело — это просто грязь, о которую только нужно не очень змрться.

Но люди племени йертн? Гордые, свободнорожденные северяне, для которых слвные скелы — столь же дргоценный, кк и золото, груз, з которым отпрвляются в поход?

Ни в одной из скел не скзно, кк погиб Плли Длиннорукий, сын Влгмод. Потому что этого никто не зметил.

Это был дротик в шею, прилетевший сверху.

Ни в одной из скел не скзно, что немного спустя кто-то подхвтил его топор, после того кк сломл свой.

Остнься этот человек жив, и рсскжи ему кто-нибудь об этом, он бы гордился тк доствшимся ему оружием до конц жизни. Но этого тоже никто не зметил.

Ведь их тм было немного, и все они были слишком зняты, чтобы что-нибудь змечть. Они помогли друг другу. Когд окзывлись рядом — взимодействовли довольно-тки сносно. Но окзвшийся не в состоянии биться стновился для них чем-то, что не змечют, если змечют — только для того, чтоб использовть.

А «нечто» неуловимое бежло дльше.

Дльше, дльше.

К тому времени кк люди Кормйсов, встрепенувшись, подступили к лестницм, те уже были збиты. Н них рвлись слев и спрв. Кормйс просто-тки взвыл. Ткое нрушение договор, его прв и порядк его взбесило. Он еще не понял.

Прошли еще ккие-то мгновения, и порядок стл ему безрзличен.

Щиты, которыми они зкрывлись от стрел и от кмней, до ккой-то степени змедляли рспрострнение «метб».

Из-под стены уже не уносили рненых. Впрочем, теперь довести этих людей до того, чтобы они окзлись не в состоянии биться, стло куд сложнее. Собственных рн и увечий они тоже не змечли.

Дружинники перестли зщищть кпитнов. Вот что ткое «метб».

Отпихнув кого-то, н лестницу спрв ворвлся Бори, сын Борн Честного, из дом Борнов, которому уж вовсе нечего было тут делть. Кого именно он оттолкнул и тем смым спс ему жизнь — тоже никто не зметил.

И может быть, это првильно. Тм, куд доходит «метб», не остется ни людей и ни имен.

Ровно столько времени, сколько нужно, чтобы проговорить ди-герет, продержлись в проломе те его зщитники, — если считть с того мгновения, кк погиб Эйб.

Эт их оборон кжется подвигом, рвные которому отыскивются лишь в скзниях, — если не вспомнить, что они, возможно, вовсе и не понимли, что сржются против бог воинской ярости.

По ним — добивя н бегу, — нпдющие кинулись вниз. В это время — и уже довольно двно — другие лезли дльше по лестницм. Уже было скзно, что те были выше, чем стен в проломе, и доствли почти до глереи. Цепляясь, кк обезьяны, дружинники — и это в доспехх! — перемхивли зтем рсстояние в добрых три локтя, которое отделяло крйнюю левую лестницу от помост глереи, что еще неудивительно, и в добрых семь локтей, что отделяли среднюю от првого кря пролом. Еще кто-то, стоя внутри пролом, збирлся другому н плечи — и третий доствл до верх. Тм ужпытлись преодолеть те смые зплты — кк окзлось, обычные кожи-щиты, ккими изнутри был огорожен глерея. Монхи стлкивли их, били копьями и рубились ргдми очень отвжно, и слев им пок удвлось отбиться, вероятно потому, что тм никому не мешл огромня мшин под нвесом, но спрв им не повезло. Тм окзлся Борн, с ним его меч, и это были дурные гости. Монстырским довелось нтерпеться тревоги, пок удлось сбить его вниз. Тяжеловесный ртник, с плоскообушной ргдой, н светлой железке которой грвировнные фениксы изобличли, что это не простой солдт. Этот человек нходился тм, поскольку тм был отдельный отряд, зщищвший мшину. Борн мог бы гордиться - знй он о том, ккой военчльник двинется н него, — знй он, что столь грозный воин попдется ему н дороге, — но он этого дже не зметил…

Ему почти все время пришлось дрться, держ меч по-брнднски обртным хвтом, — вот ккя тм был теснотищ, между мшиной и внешним огрждением, и сколько нроду туд понбилось. Из-з этой-то тесноты и хозяин фениксовой ргды удрил в него сбоку, копейным концом своего оружия, однко Борн тм уже не было, он прыгнул вперед, подныривя под древко и пдя н колени. У него был возможность обезопсить противник, удрив по руке, и смому избежть удр, но если бы он тк сделл — был бы Борном, не Метобом, который любит убивть много и подряд. Поднимясь и выводя меч из-з спины, все тк же по-брнднски, он вспорол кршеные, узором сложенные чешуи пнциря снизу вверх, и подклдку, и внутренности, что под ними, и фениксоносня «душ битвы» не успел сбить этот удр, однко успел — и смогл — все же звершить движение, — ибо дже Метобу дно недооценить противник, и к тому же хозяин этой ргды обрщлся с нею тк, что это, пожлуй, нпоминет нш «пдющий лист». С ткою тяжелой вещью, кк плоскообушня ргд, инче, прво, и невозможно. Он уже шл см. Оствлось только подпрвить ее чуть-чуть. Стршный удр обухом — сберегющий зточку, которую беречь уже незчем, — пришелся в плечо и отшвырнул Борн н три шг нзд и впрво, тк что он дже сшиб еще одного дружинник, бившегося здесь, и тоже свлился в пролом. Ргдн упл н колени, зжимя живот, и фениксы все-тки окрсились кровью — его собственной. Тот человек, которого сбил Борн, приземлился, кк кошк, хоть и воинм в проломе н головы. А Бори был слишком оглушен удром и пднием, и потому его сбросили вниз, — его здесь уже не принимли кк сортник, только кк помеху, тем более что это был смый внешний крй проем.

Его схвтке повезло — он все же не остлсь незмеченной.

Эту чсть глереи видно было с левого склон долины, где стояли Сколтисовы лучники. До них еще не добрлся Метоб. А уж знкомый блеск брони зсверкл им дже сквозь пр. «Дом Боярышник!» — зорл Сколтен стринный клич. Уж конечно, он был здесь, Сколтен. Это его стрелы, среди полудесятк других, летли, рз з рзом, н четырест шгов в бшенные бойницы, — слбых не водилось среди внуков Йолм. «Борнэ мр! — зкричл он. — А уж Кормйс-то нынче воет!» — добвил он весело, обернулся и ткнул сосед в бок — досде Кормйс все были рды. Потом он присмотрелся внимтельнее. Улыбк сбежл с его лиц, когд он рзглядел огромный, яркий, узорчтый доспех и сверкнувшую ргду. В сизой пелене, бегущей клочкми и прядями, внезпно обознчился рзрыв, очень четкий, и все можно было хорошо рзглядеть. Сколтен молч очень мягким и быстрым, собрнным движением положил лук. Оглянулся, словно оценивя что-то. Поднял один из щитов и пошел вперед.

З ним, тк же сперв неторопливо, потом скорей, двинулись следом.

В это время уже осттки отряд с «Черной Головы», используя то, что с левой стороны пролом монхи были слишком зняты, пытлись — почти успешно — взобрться н глерею по лестницм снружи.

Добежв до кря пролом, нпдющие встретили тм стену чуть более, чем в рост человек, сложенную (из кмня), кк видно, нспех, однко ж крепко, и длинные копья в проемх верхней трети стены. Удрив все срзу и очень сильно, эти копья порзили первых из подбежвших, те, кто подоспел з ними, стли жестоко биться с монстырскими, что укрепились з этою клдкой н крешке-крнизе, где удивительно, что можно было устоять; но эти препятствия могут здержть нпдющих рзве что н ккие-то мгновения.

«Метб», кк пожр, уж обжег отряды, стоявшие н другой стороне долины, и они тоже двинулись к стене. Впрочем, им ведь и полглось кк рз это делть. Тм было человек под две сотни с половиною, большею чстью «носовые» из дружины Хилс и Рхт и еще с нескольких корблей, д еще те, кто, кк Ямхир, копейщики по призвнию, — то есть люди полезные, если пришлось бы схвтиться еще внутри монстыря с зщитникми, однко пок, снружи, никуд не годные. Тм, где они стояли чсто-густо, было смого монстыря уж не рзглядеть, но передние рзглядели — и этого хвтило. Следующие брослись вслед з ними; лекрк-полонянк, женщин Керт-кормщик, вдруг очень удивилсь, потому что люди, бывшие рядом с ней, оствили рненых совсем без зщиты, и дже те, кто перевязывл их только что, вскочили и бросились з своим оружием; з серыми и сизыми клубми ей не рзглядеть было, что уходят все, ей покзлось — только эти. Впрочем, он слышл гул шгов, но не сумел понять срзу, что происходит. «Нет! — кричл он н своем языке, потом, спохвтившись: — Эе, ин-ин!», путя слов северного нречия и — обыкновение собственного нрод удвивть чстицу отрицния, — по счстью, ей хвтило ум не попытться встть ни у кого н дороге. Он только вскочил, потом, в отчянии всплеснув рукми, оглянулсь. Он был одн; одн — кк ей покзлось - н всю долину. Одн, кто стоял. А остльные все лежли, и стонли, и молчли, и кто-то порывлся вскочить, и это тк ужснуло ее, что он бросилсь успокивть и обо всем срзу збыл. В конце концов, он ведь был только полонянк. Что он могл сделть? Позвть? Вернуть? Кто бы ее послушл? (Кроме Керт, но и ему сейчс, нверное, не до нее…)

А откуд ей знть? Может, тк и положено. Перебирясь через дно долины, дружинники сбивлись из слитной мссы в колонны, не збыввшие кк следует зкрывться от обстрел; эти колонны получлись не по дружинм, тк, кк удобнее. Для них больше ничего не знчило то, с ккого они корбля.

Потом, уже последними, сорвлись с мест лучники. Сперв Сколтисовы; тм было сто добрых стрелков, и среди них почти вся ближняя дружин и об кпитн; потом те, кто остлся н пригорке.

Впрочем, стрелы у них все рвно зкончились уже.

Кчести тех, кто стрелял с првого берег долины, — у них к тому времени, кк «метб» добрлся до них, еще оствлись (кое у кого) последние стрелы в последнем — четвертом - колчне, и эти люди бросились к пролому не рньше, чем спустили своих последних соколов в лихой полет.

Хотя, скорее всего, проку от взлет их вышло немного, ибо лук - оружие Лур, он не дружит с Могучим, Приходящим Из Вечных Снегов.

Говорят, что не поддлись Метобу в тот день только двое. Один из них был Сколтис, сын Сколтис.

Он рсскзывл потом, что никк не ожидл ткого. Не ожидл и «метб», и того, что см он остнется вне общего безумия и вынужден будет смотреть, кк его лучники срывются с мест, вслед з Сколтеном, он ничего не может поделть — дже оствить кого-нибудь в нблюдтелях, тем более что из-з пр, который угловую бшню зволкивл, кк звес, нискось, и них слев могли бы нпсть, отвжившись н вылзку, совсем неожиднно; тут — все рвнули к стене, и если бы дже, допустим, нблюдтелю удлось бы их вовремя предупредить, что проку? Услышл бы кто-нибудь?

Н смом деле, без сомнения, и услышл бы, и понял; но Сколтис в «метбе» тоже рзбирлся не очень хорошо.

Дело в том, что он и тк ничего не мог поделть. С смого утр он знл, что ничего не может поделть, и сейчс просто позволил себе быть зхвченным этим чувством целиком. Его поволокло к пролому вместе со всеми, и это было кк толп — только Сколтис никогд не попдл в нстоящую толпу и не знл, что это ткое, — это было кк толп, где смое глвное — не споткнуться, чтоб не зтоптли.

Тк вот что это ткое, «метб».

Окзывется, об этом бесполезно спршивть.

А переживший это когд-нибудь бесполезно будет пытться рсскзть, что случилось с ним. Потому что соврет. Нечянно и без умысл, просто-нпросто его рзум подберет ткие слов, которые может вынести, и дже, может быть, со временем нучится верить в эти слов.

Поэтому лучше не спршивть — не зствлять увеличивть в мире количество врнья.

Это нужно только видеть.

Это нужно только видеть смому, и обязтельно — со стороны.

Но почти невозможно видеть изнутри, из многоголового, многорукого и многоногого чудовищ, несомого Метобом и быть несомым им тоже, — и оствться не в нем и не им.

Сколтис говорил, что ничего, мол, тут нет удивительного, — ведь с смого утр ему только и кзлось, что вокруг все ненстоящее. Ткое было, говорил он, чувство — он просто извелся, А если под ногми был ненстоящий остров, вокруг ненстоящие люди, душило ненстоящим пром, и стрелы летели ненстоящие, и тяжесть щит был ненстоящя, и ненстоящее плмя, и ненстоящий серый свет с небес, и не по-нстоящему темнело н мгновение, когд огромные крылья демон ветр нкрывли все, потом тот уносился прочь, визж и хохоч, и ненстоящие кмни сктывлись по склону у стен монстыря и сбивли с ног, и вокруг бушевл ненстоящий Метоб, — кк же тогд он, Сколтис, мог зрзиться?

Нверное, он был прв. Но хочется верить, что это был не единствення причин. Ведь нынче утром он подумл все же, что ничего не может остновить. Ему не хотелось остнвливть — но если бы не хотелось н смом деле, тких слов ему бы попросту н ум не пришло. Хочется верить: в последние мгновения, когд и впрвду ничего уж не остновить, он понял, что «любя цен» — это чересчур большя цен.

Хочется верить, что это и удержло его н крю «метб» — ответственность.

В отличие от ккого-нибудь тм Гэвин, он думл о своих людях: ему с ними было жить еще, в длинной горнице пировть, споры их судить и зморскими товрми торговть, не только скелы о них рсскзывть.

З то время, которого достточно, чтобы двдцть рз скзть «ужин», прострнство пролом позди первой укрепленной клдки было зполнено чуть ли не доверху. Это было кк рз то мгновение, когд мленькя черноволося женщин в Долине Длинных Источников, в недоумении и ужсе отвжившись н протест, который в ее положении пленницы-чужеземки был чуть ли не подвиг, зкричл «Нет!» н своем родном языке и никого не смогл остновить.

Сверху послышлся звук, похожий н голос водопд, когд он пробуждется весной, и еще более стло похоже, когд струя воды удрил в проломе по людям и кмням, и здесь, окзывется, кмин были зделны тк, что он не проливлсь, — некуд. И лилось тк сильно, что еще прежде, чем можно было бы скзть «вечерняя ед» еще десять рз, нходившиеся в проломе уже стояли в воде по щиколотки — если у середины проем, и по бедр — если у внутреннего кря стены. Вод был очень горячя и курилсь.

Видя, что ндобно освободить ей выход, инче он не выльется, бившиеся н крю проем нкинулись н кмни клдки, тем более что те от тяжести воды и жр, кзлось, подлись и принялись рсступться трещинми.

Монхи не ожидли подобного поступк или, пожлуй, считли, что рзломиться клдк не может, — одним словом, те трое или четверо человек, что зщищли крниз, исчезли оттуд (этого никто из нпдющих не видел) — перебрлись по висевшим с внутренней стороны стены сетям в безопсное место.

В эти мгновения сверху хлынул еще одн жидкость, светло-желтя и крепко воняющя. Если поток воды был нстолько могучий, что четверых, попвших под него, зшиб и сбил с ног, то эт струя был нмного тоньше. В проломе было очень много нроду — восемндцть человек, — они плотно нбились и не могли выбрться оттуд, тем более что сзди нпирли; сзди нпирли, не обрщя внимния н воду, что полилсь через крй; полилсь он оттого, что кто-то сорвлся с кря пролом. В это время северные лучники выпустили последние стрелы. Все опять было очень быстро. Потом стло очень ярко, и ветер рздул плмя тк, что оно згудело и звыло, и подхвтил его гул в небо с собой.

Мсло легче воды, — и оно горело н поверхности. Это было очень стршно. Слышно было только то, кк трещит плмя. Орнжевый свет лег вперед и — вниз столбом, кк из кузни. Вод проливлсь нружу, оттого что тел тех, кто пдл, переполняли этот чудовищный бссейн. Тм, где он проливлсь, тоже все горело, смчивя кмни. Горело очень долго. Пролом стл огромной печью. Плмя н ккие-то мгновения поднялось тк, что достло выше глереи; тех, кто еще дрлся н ней, сбрсывли вниз или в пролом. Свечение приподнимлось, облизывя мелькнувшее вниз новое топливо, или это ткие шутки игрют клубы копоти, в которые переходили лые, ниже — рыжие и желтые яркие столбы огня. Вот когд действительно кмни пошли трещинми. Но прежде вод перехлестнул нружу тким сильным толчком, что одн из трещин во внешней, поврежденной ктпультой кирпичной оболочке стены не выдержл, кусок стены отвлился и рухнул одним плстом, плст этот был дв локтя толщиною и тяжести неподъемной; две лестницы он сбил срзу, вместе с теми, кто крбклся по ним вверх — или вниз, если жр плмени успел толкнуть человек нзд. Упвший плст не рзбился, только рскололся почти пополм и нкрыл собою пять или шесть человек. Все тм, нверху, продолжло штться, тк что видно было, что еще один огромный кусок вот-вот рухнет или дже дв, и непрерывно сыплись ( рядом лились с водою) осколки кирпичей.

Тм уже был дружин Кормйсов, которя дорвлсь нконец до лестниц. И среди других этот плст стены привлил Кормид, сын Кормйс, тк неудчно, что рзмозжил ему руку. См он попытлся вскочить, но куд тм. Плст, кк уже скзно, был неподъемный и встл углом, упершись в стену крем, под другим крем кк рз вот и был првя рук Кормид чуть ниже плеч. И ндо скзть: ни в ккой больше дружине не ншлось бы человек, которого Метоб не сделл бы безрзличным к тому, кого тм привлило — брт ли его, кпитн или незнкомц, и вообще привлило ли или нет. А у Кормйсов ншлось. И дже двое, не один. Что ни говори, есть что-то в этих Кормйсх и в том, кк они стоят з своих, что-то есть ткое, что тоже срботло, кк формул в обряде, и стло целью, и сохрнилось н крю искженного окошк рзум.

Но все рвно тех, кто подскочил к Кормиду, было только двое. Дегбор Крушин, сын Кормийг, и Моди, сын Бьяги. И этот плст им было не поднять, дже в «метбе», хотя они и попытлись, но тм трудно было ухвтиться тк, чтоб приложить силу. И н мгновение Дегбор змешклся, прежде чем выхвтить топор. Н мгновение. Но н это мгновение жлости Метоб не способен.

Что-то в них есть, в Кормйсх. Прх их всех побери.

— Руби, — рявкнул Кормид, — или убирйся!

А еще уверяют, Метоб не умеет рзговривть… Умеет. Еще и кк. Может быть, это и есть смое стршное в нем. Потому что докзывет, что он человек.

Сколько-то мгновений спустя двое дружинников, чуть ли не в мыле от спешки, притщили к Кертовой полонянке человек в богтом доспехе с отрубленной по плечо првой рукой. А у доспех — рукв, смо собой. Полонянк охнул и кинулсь перевязывть, и поднял голову не скоро, когд поднял — тех двоих рядом уже не было. И о том, кто тогд вынес Кормид, в скелкх тоже ничего не говорится.

Ни слов.

Ни словечк.

Ни одного.

Н стену лезли снов. Будь они людьми, ужс погнл бы их обртно, ужс перед топкой, что все еще догорл в проломе. Но вод оттуд ушл, через треснувшую внутреннюю клдку, и монхи спустились туд, чтобы зщищть пролом снов. А им пришлось спуститься, оттого что н это место стены приходилось штурмующих не больше и не меньше, чем н соседние.

Столько, сколько могло поместиться в ширину.

У них теперь поэтому недоствло лестниц, тк вот — лезли, громоздясь н плечи и спины друг другу. Кроме того, через некоторое время спустя один человек, сорввшись вместе с длинною сетью, которыми зпутывли их монхи, не был зтоптн соседями - кк-то исхитрился, — из лежщего рядом, с крюкстым копьем в шее, он выдернул копье, — точней, его нконечник. И потом обмотл одну из лп крюк крем сети и зшвырнул это вверх, тк что получилось — крюк зцепился з крй стены, сеть свисл почти до земли. Смо собой, получилось у него не с первой попытки. И тогд он ухвтился з сеть и полез нверх, и видя, что это способ, з ним следом полезли другие, и кто-то зтем стл ткие попытки повторять. Воистину, кжется стрнным, что Метоб обвиняли, будто нет у него вообржения. И нельзя не скзть еще, что монхов этой штукой, с сетью, они очень удивили. Потому что это очень древний способ. Можно подумть, дикри с север читли хроники гезитских войн. В ту пору, когд способ этот еще не вышел из употребления, почитлось, что он годится только для не очень высоких стен и не очень тяжелых доспехов; и для ловких воинов — стоит добвить еще; но, кк видно, чересчур прочные сети были в ходу н Моне, н склу возле Трйнов фьорд з птенцми бклнов они и без всякого «метб» збирлись. И ничего, еще и ккие жирные добывлись птенцы.

Для одного нз тех, кто был сейчс под стеной, происходящее могло бы нпомнить не склу возле Трйнов фьорд, Бирючий утес, или еще что-нибудь из Округи Множеств Коров, если бы стл он припоминть.

Уж скзно, что двоих Метоб не смог сделть собой. Сколтис был первым, вторым - Дейди, сын Рунейр. И уж об этом втором — почему он не поддлся безумию, зплившему всех вокруг, — двух мнений быть не может, что бы тм кто ни говорил.

А кое-кто говорил, будто дело, мол, в том, что Дейди был чужим здесь, и не пытлся стть не чужим, и, мол, дже он если и пришел тк же близко к боевой ярости, кк все, сигнл должен был выглядеть — чтобы подействовть н него, — кк-нибудь этк по-другому, «по-многокоровски».

(Ну прямо можно подумть, что в соседней округе живут уже люди с пятью ногми.)

Но порою рядом, по одной с тобой земле и по одной плубе, ходит человек, более удивительный, чем если бы было у него пять ног, — всем нплевть. Один Дьялвер смутно чувствовл, что жизнь обошлсь с Дейди неспрведливо; все остльные только думли: мол, по его несдержнному поведению порой зметно, что сын служнки; потом перествли об этом думть.

Дьялвер? А что — Дьялвер? Дьялвер Простовтый. Что может знчить его мнение? Тем более что у него и мнения-то не было, было одно чувство. Нверное, он был очень мужественный и очень достойный человек, если сумел это почувствовть, — что, обойдись жизнь с Дейди Лесовозом спрведливо, не дружинником он бы должен стть.

Дьялвер вообще в этом рзбирлся. Вот Сколтис он очень увжл, и это — в отличие от обхождения его с Дейди — никого не удивляло.

А Дейди — пытясь понять, з что же ему от Дьялвер ткие милости, — одно время дже зподозрил того в дурном к себе интересе, это Дьялвер-то, у которого был жен (првд, умерл в родх) и две дочки, и вообще мужчин кк мужчин, ничего ткого. Вот ведь до чего можно человек довести — и до чего он может см себя довести, добвим тут. А в конце концов Дейди решил, что у Дьялвер это был — тогд, еще н Джертде — просто кприз. Добродушное смодовольство: «А и пусть они у нс остются. Что тм лишняя дюжин нроду — не объедят». Он очень хорошо помнил эти слов. Просто кприз, потом от кприз стло неловко уж отступть. Ему было легче тк считть, Дейди.

Он бы не вынес, если бы окзлось, что он обязн Дьялверу чем-то большим и что нельзя — всего лишь нвсего, — сохрнив когд-нибудь в свою очередь Дьялверу жизнь и свершив для него еще сколько-то подвигов, считть себя уплтившим сполн все долги, и повернуться к нему спиной, и отпрвиться восвояси.

Н свете нет ничего стршнее долгов. И рбств. Вот з долг кк рз мть Дейди в служнки и угодил. Человек делет рбом очень много человеческих вещей. Др. Милость. Месть.

Метоб. Он тоже человек оборчивет в невольник. А Дейди, сын рбыни, знл о себе очень твердо — ничьим рбом он не будет никогд.

А вы говорите — «по-многокоровски». Ни в одной округе мир не ншелся бы ткой Метоб, который отнял бы у Дейди, сын Рунейр, волю рспоряжться собой.

Получилось это уж никк не по его желнию. И дже когд — сперв сорввшись с мест рзом со всеми, оттого что ему нельзя было отствть от своих, — он догдлся, ккие творятся вокруг дел, он почувствовл себя точно тк же, кк тогд, н совете в Джертде.

Точно все смотрят и смеются. Хотя н смом деле тогд смеялся один Сколтиг.

«Опять он никому не нужен! Гляди-к! Х-х-х-х-х! Боги приходят, но видно, не к тебе, сын Рунейр. А может, и не сын? Соврл небось твоя мть — с рбыни стнется… Метоб, и тот обминул тебя стороной. Метоб, и тот не будет иметь с ним дел». Дейди не предствлял себе эти слов — он просто бы не успел. Но он почувствовл себя обделенным — опять и опять обделенным, кк всегд в нынешнее лето. Ну он к этому просто-тки привык уже. Это было кк боль, которя рзрывет что-то в тебе внутри. Нужно было только стиснуть зубы и перетерпеть. А потом он об этом срзу збыл, оттого что кк рз в то мгновение нд стеной вздохнуло плмя, и орнжевый свет вырвлся нружу из пролом, жутко ложсь н людей, и н рыжие и серые кмни изнутри.

«Эх, непогод! — изумленно подумл Дейди. — А ну кк он в смую топку сунется!» К кому относилось «он», Дейди не сумел бы определить, и Дьялвер и Гнейг были пок возле него одинково. Но это был только первя, ошеломлення мысль. Пролом окзлся от них прямо нпротив, перед глзми, и Дейди здохнулся, восстновилось дыхние у него кк следует рзве что через три шг.

Туд лучше было не смотреть, и Дейди больше не смотрел туд.

Сколтису, что окзлся сбоку, виден был только появившийся снружи свет, - тк что это именно со слов Дейди говорилось кое-где, что был тм, мол, не простой огонь: он словно рдовлся тому, что пожирл, и хвтл своими языкми, сбивя вниз со стен. Это у Дейди окзлось ткое богтое вообржение. У него вообще был куд более высокя и сложня душ, — и куд более гордя, — чем бы полглось сыну служнки.

Того демон ветр, что зпомнился Сколтису, он тоже зметил. Трудно было не зметить — ведь это был исполин срзмхом крыльев чуть ли не в полстены. И Дейди еще подумл мимоходом — ккой же шторм идет сюд, ккой шторм, ккой чудовищный шторм.

Потом они окзлись достточно близко от монстырских стрелков, и дерево щит зкрыло от Дейди и небо, и стену впереди, и льющийся с нее огнем водопд, — тот, от которого рухнули кирпичи, придвившие Кормид. Они кк рз пересекли дно долины — и вот тут, кк уже скзно, войско, до того двигвшееся более-менее тк, кк стояло — стояло оно по дружинм, — рзбивлось в колонны более рвномерно, и Дейди едв не рзорвлся пополм, оттого что Гнейг понесло впрво, ему ведь именно з этим прнем поручено было присмтривть.

Вчер, когд н ткой прикз Гнейг не ншел ничего лучшего, чем ответить протестующей нсмешкой, в которой, првд, было немного и восхищения, но восхищения Дейди, смо собой, не зметил, — в сумрчной его душе нродилось смутное обещние попомнить это Гнейгу тк, кк подобет. Никто не имел прв говорить, что Дейди, сын Рунейр, не отплтил кому-нибудь достточной мерой, злом з зло и добром з добро. Тем более что упржнял свое остроумие н его счет Гнейг не в первый

***$556 ) слышл см или от других. И поэтому —

***$556 к обстоятельствх двешний прикз, уже и .

***$556 еру безрзличный, для Дейдп ничего бы не

***$556 его душ- чуть не рзорвлсь пополм, кк

***$556 тк ему хотелось сохрнить Гнейг — для себя. Душ чуть не рзорвлсь, ноги понесли з Дьялвером, просто по привычке. «Филгья, — подумл он. — Ну и хорошо». Ведь теперь у него был целя пропсть возможностей сослужить Дьялверу добрую службу, потому кк, кроме него, никто этим знимться не будет и не помешет.

Однко держться со своим кпитном рядом ему было трудно. Когд, пройдя через источники, колонны вновь слились в плотную мссу войск, Дейди его чуть не потерял. И дело не только было в том, что трудно держться кого-нибудь в тком скопище. Он з ними не поспевл. У всех двигвшихся вокруг него был ккой-то единый, общий ритм, и вот попсть в этот ритм у Дейди не получлось, хоть убей. Для него это было слишком быстро. Нет, дже не быстро. Чуждо. Снчл просто не получлось, потом Метоб рспознл чужое и нчл прямо-тки его вытлкивть из себя. Отторгть. Это не слов. Это именно тк и было, но Дейди не понимл этого. Ккое-то время вся мсс войск толпилсь перед проломом, большею чстью без дел, потом уже стл рстекться влево и впрво. И вот — пок рстеклсь - если бы Дейди позволил, его оттеснили бы, постепенно и почти безболезненно, оттеснили бы совсем прочь от степы.

Он все не мог попять, что делть. А это «метб» вошел уже в свое рбочее состояние. Волны возгорния проктились по нему, удрились обртно, посшиблись немного между собой и зтихли. Теперь это было единое море. Дейди был беспомощен по срвнению с ним, кк щенок, попвший в водоворот. Он уже нчл просто дрться, рыч от злости, но все вокруг него были ткие твердые, неподтливые, до его злости им не было никкого дел. Д и не хвтет ее ндолго, злости-то. В конце концов Дейди (внутренне) мхнул рукой, ну его, пускй уносит.. Это был мгновення ткя, предтельскя, отчяння мысль. И тут кк рз сбоку рсступились, двое человек тщили упвшую рядом лестницу. Плщ н одном из них был очень знкомый, и шлем знкомый, лый верх и лый султн, и блестящие плстины по кругу, кк тир, ну д, это был Дьялвер Простовтый, сын Дьялвер. Дейди толкнуло вперед, и он понял, что должен делть. И ухвтился з лестницу рядом с ним.

Больше он не пытлся делть что-то свое. Теперь он делл то, что все. И — гляди-к! — через некоторое время его перестли вытлкивть прочь. Еще немного спустя Дейди приловчился, он тк и не сумел попдть в ритм, — но нучился, похоже, подржть ему, и вскоре тело уже делло это смо, без его учстия. Это окзлось достточно просто — во всяком случе здесь, пок внизу. Н смом деле это окзлось очень дже просто. Тут все было просто, в этом чудовище. Оно было почти всемогуще, но двиглось смыми простыми путями, требующими меньше всего зтрт. (Меньше - с его точки зрения, конечно.) Оно проявляло чудес изобреттельности в том, чтобы достигнуть простоты.

Когд рядом с Дейди впервые н стену взвилсь сеть, ему покзлось вдруг, что н смом деле мир устроен куд проще, чем он считл до сих пор.

В мире нет рбов, и нет блгородств, нет спрведливости и чести, и нужды и стыд тоже нет. Есть стен. И Дейди едв не понесло нверх по сети, но его опередили, и н его счстье, потому что сеть тут же и был отрублен и оборвлсь. Дейди полетел вниз вместе с нею и обвлился н кого-то, и этого кого-то сшиб с ног, и кк рз это снов был Дьялвер. Теперь, когд он Дейди был не нужен, тот попдлся ему прямо н кждом шгу.

И тут в мире, тком простом, что-то случилось. Бревно, оковнное железом, которое рскчивли монхи с глереи, нпдющие ухитрились кк-то, стоя н лестнице, толкнуть сми, тк что оно рзвлило дже чсть глерейного огрждения и зврщлось тм н цепях с визгом и громом превеликим. А Дейди почувствовл, что его змолотили по спине обломки кирпичей, и он вдруг подумл изумленно, что делет именно то, чем знимться вроде несобирлся, — спсет Дьялвер. И еще он подумл, что щит, который он збросил н спину перед тем, кк полезть нверх, рсколет этими кирпичми нверняк. Щиты — не люди. Что же до Дьялвер, то он не в нстроении был терпеть — или змечть, — что его спсют.

Мгновение спустя, когд он поднимлся, Дейди едв не получил от него головою под вздох, однко был к этому готов и отктился в сторону см. Щит, окзывется, и впрямь рскололся вдоль. А пок Дейди пытлся встть — послушйте-к! — Дьялвер, когд Дейди стоял н четверенькх, ухвтил его з плечо и поствил н ноги, и толкнул при этом к стене, в это смое время двешнее бревно, крутясь, перешибло свою собственную опору и вместе с нею обвлилось вниз, и столько нроду побило, что и трудно срзу скзть, то ли десять человек, то ли двендцть, и те, кто окзлся меж бревном и стеной, остлись невредимы, и Дьялвер с Дейди среди них.

И вы думете, он это сделл потому, что узнл Дейди хотя бы чуть-чуть? Ккое тм. Просто Дейди уже вствл, стло быть — способен был биться дльше.

Но этот случй н Дейди Лесовоз тк подействовл, что он увязлся з Дьялвером опять, кк приблудня собчонк. В душе увязлся, конечно, — н смом деле они почти с мест не тронулись, потому что любое место стены — в этом Метоб уже убедился — было одинково хорошо и одинково плохо, и здесь не из чего было особенно выбирть. Но должно было пройти еще ккое-то время, пок Метоб опять рспознл бы чужое и попытлся бы вновь подчинить его, потом нчл бы опять оттеснять прочь. И з это время успело произойти сДейди, сыном Рунейр, еще сколько-то удивительных вещей.

Прежде всего это время получилось очень долгим, оттого что тело Дейди, кк уже скзно, нучилось подлживться к ритму происходящего вокруг, и он словно бы непрерывно сигнлил окружвшим: «Я свой!», «Я свой!», двигясь смыми простыми способми.

Честно говоря, он ведь и тк это умел. Это кк рз было то, чему учить Гнйг придет время лет через шесть, может быть, и никогд, ибо ум (в этом определенном смысле) к человеку либо приходит, либо нет.

Во-вторых, через некоторое время их понесло прочь от стены (то есть Дьялвер понесло, Дейди з ним), в то время кк к кирпичм пробирлись другие, и это было хорошо, но непонятно. Во всяком случе Дейди не мог этого понять.

Похоже было н то, кк будто бы Метоб перествляет силы, готовя ккой-то особенно мощный отряд н одно определенное место.

В-третьих, ему с кждым мгновением стновилось все хуже. Это было ткое непостижимое чувство, что Дейди дже ощутил его через все творившееся кругом. Ткое чувство, кк будто бы ему чего-то не хвтет. Словно в нем смом был ккя-то пустот или утрт.

А ведь не хвтло ему всего, кзлось, пустяк. Но эти пустяки были уже привычны, и Дейди чем дльше, тем больше кзлось непостижимым, что вот Дьялвер есть, всего этого, привычного, нет.

Нет того, чтобы н тебя оглядывлись, если возможно, если нету возможности, то оглядывлись бы все рвно, только мгновенно и цепко; потому что нужно же кпитну знть, кто кк из его людей держлся, чтобы подрки его потом были не кк попло, по делм, и чтоб хвлить по зслугм. Этот взгляд все чувствуют, не только «люди кпитн», непонятно кк и чувствуют — зтылком, что ли? А может, и зтылком. Чувствуют, и все.

Нет взимопонимния, которое тк полезно всякому телохрнителю, — когд тот, кто под его охрной, сознет, что рбот у него и без того трудня, и не осложняет ее непрвильными движениями, д и непрвильными поступкми тоже.

Лэйрд фрн Мерис, молодой человек из нших брнднов, мне проговорился кк-то, что им со мной нмного легче, скжем, н охоте, — много легче, нежели, нпример, с одной моей родственницей, которя если не сунется в зрте под кждое вырввшееся у згонщиков турье стдо, тк просто, кжется, умрет н месте.

Ну д, я блгорзумный человек. И я, в конце концов, не кпитн, они мне недружин.

Они меня увжют, и им со мной легче. А в кузину Внлли с ее безрссудством — влюблен по уши добря половин из них. Хотя при чем тут это. Вот это кк рз совершенно тут ни при чем.

Стло бы кому-то недоствть меня во мне? Ты мне это скжешь, фрн Мерис?

Стло бы кому-то меня недоствть тк, кк недоствло Дейди — Дьялвер в Дьялвере?!

Вот оно, окзывется, кк. Окзывется, все это лето у него был кпитн. У него был его кпитн все это злосчстное лето. У олух ткого. А до него это дошло только сейчс и только потому, что кпитн кк рз и не было тм — в знкомом плще и доспехе, и в знкомом лом шлеме с султном из конского хвост, кршенного тоже в лый цвет. У него же был его кпитн, будь он, Дейди, трижды проклят!

Дейди не стл об этом думть, инче он бы сошел с ум. От тких открытий у людей сердц переворчивются.

А ему сейчс было совершенно некогд сходить с ум.

Метоб пошел н приступ.

По срвнению с этим то, что дльше произошло, было уже просто мелочью.

Когд Дейди подствил щит (это уж был двно другой) и тяжеля рблетня стрел, скользнув, пролетел в землю, вдруг трусливя мысль мелькнул у него (мгновения слбости бывют хоть у ккого героя), что может быть — это уже все, хвтит. В смом деле, никого нельзя спсть в ткой битве бесконечно и не угробиться при этом смому.

Но в тот же миг окзлось, что и Дейди тоже, предствьте, оглядывлся н мгновение, и тогд, когд возможно, и тогд, когд нельзя, и кого он при этом искл глзми, он узнл только сейчс, когд увидел еще один знкомый доспех и человек в этом доспехе, пдющего очень с большой высоты и поэтому долго, с лестницы шгх в двдцти впрво и вперед от них; и по тому, кк он пдл, Дейди узнл безошибочно: стрел, и тоже из рблет.

Больше ему некого будет учить держть в рукх меч и секиру, и не окзывться одному против пятерых. И мстить з вчершнее то же - некому.

Прости меня, Дьялвер.

Метоб пошел н приступ.

Преемник Бори стоял у лтря, но он, вероятно, не уходил длеко, и поэтому голос не голос, но то, что можно перевести в голос и слов (прозвучвшие без предупреждения), он услышл срзу.

«Все бесполезно, — прозвучло, точно вдруг прорввшись из дли, но рспхнувшейся совсем рядом. — Я не зню, что у вс было здумно, но, похоже, их теперь ничто не остновит. Они безумны. Они все безумны. Я смотрел н одного: он продолжл рзвливть клдку в проломе, когд горел. Я не буду тебе этого покзывть».

Молчние. Не потому, что говорящий ожидл ответ.

«Не зню, что ты будешь с ним делть, но тково мое мнение. Это то смое — „приходят в ярость и неистовствуют, позбыв, что есть жизнь и смерть". Мелиссу следовло быть более подробным в описниях. Они в „метбе". Мы их не остновим. Их ничто не остновит. У вс есть не больше получс».

Дль стл тишиной. По-видимому, рзговор должен был считться оконченным.

Ккой у него был спокойный голос. Ккой спокойный. В этом что-то должно было крыться, прво.

— Что ты тм делешь? — спросил нстоятель.

Ткой же спокойный пришел ответ:

— Убивю.

Некоторое время нстоятель молчл, глядя перед собой, потом перевел взгляд н огонь.

Плмя было шипучим, горячим и грязно-розовым, и с ним нельзя было рзговривть.

Тк вот, окзывется, кк видят мир еретики. Мир для них мертв и пуст, и стремится к рзрушению, и не знет ндежды.

Огонь н лтре был мертв и пуст и не знл ндежды. Это был ткой же огонь, кк тот, что осквернился сегодня смертями мореглзого Отродья Тьмы.

— Они не должны были, — скзл нстоятель вслух.

Потом он скзл:

— Что мы сделли не тк?

Откуд ему было знть о рыжеволосой крсвице колдунье, которя мечтл о шестидесяти тысячх хелков?! И об острове Кжвел?!

И откуд ему было знть, что смя обыкновення, зурядня дымовя войн для кого-то — подлость, возможня только н юге?

Он был огрниченный-тки человек, этот нстоятель. К н е м у Хозяин Горы нверняк не пришел бы поговорить.

Но сейчс — впервые если не з всю жизнь, то з много, много лет — он попытлся проникнуть в чужую душу — понять, когд же и почему случилось то, что рзбудило в этих ярость, к которой они сми не очень-то любят прибегть, если верить Мелиссу Историогрфу.

А почему бы нет? Рзве теперь он см — не еретик? Рзве огонь не мертв и пуст для него? Тк почему бы он не мог предствить себе то, кк чувствуют эти — отверженные? Но, впрочем, — что проку в том, что б ы л о? По ккой бы причине ни был рзбужен слмндр, когд он проснулсь — он слмндр.

Что они чувствуют с е й ч с?

Он был огрниченный-ткп человек, этот нстоятель. В нем не было всеобъемлющей блгости, и рзмх, и ужс стихий, и безмерной рвнодушной высоты звезд, где-то в душе для него все еще что-то знчили простые слов спрведливости, обычной людской спрведливости, облченной в синие одежды, и он был всего лишь человеком.

Он был всего лишь человеком, и мореглзые тоже были всего лишь людьми.

Он перебирл — мысленно — все, что знл о них. Он знл очень много. Но тм были все только дты, имен, походы, события и поступки, о чувствх тм было очень немного. Чувств ндо было извлекть смому из имен, дт, событий, поступков и слов.

Не то чтобы нстоятель был ленив. Но его удивило, точно он зметил впервые — почему тк мло о том, что единственное по-нстоящему вжно. «Войнолюбивы»… «неистовы»… «строптивы кк союзники»… «весьм ждны, однко легко льстятся н нестоящее, лишь бы было покрсивей»… Не то! Все не то!

Что может сохрнить знчение для человек, позбывшего, что ткое жизнь и смерть?

Что?

«Хрнящий, — позвл он вдруг. — Нпомни мне то место, где в переговорх с королем обсуждлся срок передчи выкуп».

Тот ответил. Очевидно, он повторял низусть. Тогд, пятьдесят дв год нзд, был уж осень, и тогдшний нстоятель предложил основную сумму выкуп передть после того, кк у монстыря смогут объявиться деньги — после проджи урожя. «Однко король воспротивился этому. В дни зимних штормов, скзл он, им невозможно будет плыть к себе н север, и придется зимовть здесь, это не годится. „Дикий гусь летит весной в стрну своих гнезд, и человеку тоже нужн дорог домой". Тк кк эти слов звучт н языке врвров, они зовутся у них стихми».

«Хвтит», — скзл нстоятель.

Все, кк он помнил. Незчем было отвлекть хронист.

«Ты мне не мешешь».

Нстоятель не знл, сомневется он или нет. У него не было дом.

У монх нет дом. У монх есть монстырь. А это не место, где живут.

Но з это лето — из-з того, что пришлось тк зщищть его, — с монстырем словно что-то случилось. Ом стл дорог уже просто потому, что он есть.

Кк дом дорог просто потому, что он есть. Кким бы он ни был, этот дом, дже дурным и исполненным нечистоты.

А где он, их дом? Королевство? Длекие неведомые Внешние остров? Или море, из которого (по суеверию простонродья) они вышли? Или корбли, н которых они живут, кк крысы, почти круглый год?

Корбли. Чстичк дом, которую они взяли с собой, когд приплыли сюд. Дорог домой, которя в Королевской Стоянке почти не покчивется у берег н невысокой волне

«Тк кк эти слов звучт н языке врвров, они зовутся у них стихми».

Нверное, именно это нстоятеля и убедило. У н и х только о вжных вещх говорят в стихх.

Дикий гусь летит
По весне к гнезду,
И человеку нужен путь
К своему дому.

Это — если перевести н нынешний язык — прядь в четыре строки, что упоминется в соответствующем месте «Скелы о Дьялвше Южных Морей».

Н кузнечном дворе нстоятель нткнулся н двешнего хено и дже удивился.

Не сбежл. Не струсил. Стрнно.

Собственно говоря, именно хено и полглось здесь быть. Но в этот чс, когд мир, когд все его предствления о жизни предвли его, когд см он предвл всю предыдущую свою жизнь и то, во что он верил, — ему кзлось стрнным, что н людей можно положиться.

— Метко ли ты стреляешь, прислужник? — спросил он.

Не спросил, «стреляешь ли». В монстыре стрельбой из лук знимлись с первых же дней поступления.

Хено, перепугнный вопросом, вдруг понял, что отвечть ндо првду, не скромничть.

— Д, - скзл он.

Лицо у него было очень мленькое. Нстоятелю тк и зпомнилось — мленькое лицо, нверное, от стрх.

— Зпомни — не сжечь, — скзл он. — Поджечь.

Хено кивнул. Потом он кивнул еще рз. Это был лишний рз.

Кузнечный двор теперь окзлся слишком длеко к тогу.

Пришлось перетскивть. И все видели. Уже ничего нельзя было с этим поделть. Ртники из отряд, что собирлся з цистерной, тоже видели. Видели, кзлось, дже козы в згоне. Свистульки цеплять не стли. «А может, оно вовсе и не полетит», — подумл внезпно хено. Но оно полетело.

Ветер срзу поволок его, зкрутил н веревке, которую вытрвляли понемногу, и хено зтошнило, и потому он не успел испугться того, что оно летит.

Внутренности все еще провливлись. Он подполз к стенке корзины и встл н колени, потом приподнялся и выглянул нружу. Все строения стояли нискось; Ветер взмхивл нвесми нискось. У людей были только головы. И от этого опять потянуло н тошноту. Потом корзин повернулсь, и перед ним окзлся Хрм. Он тоже стоял нискось. Ну и ну. Хено шгнул нзд, и корзин выровнялсь нконец.

Стены (северные) были прямо под ним. Они были очень широкие. Хено никогд не видел их сверху. Потом они стли делться уже. Вдруг внизу побежл тень по домм поселк. Чуть зметня, еле-еле серя н белом, рсплствшя крылья. Он не понял чья. Монстырь рсстиллся внизу, рсширяясь. Хено никогд не видел его сверху. Хено стло тк стршно, что он дже перестл бояться. Н зпдной стене (и у ее подножия) было темно от людей. И головы у них были темные, потому что они не смотрели вверх.

Вдруг ветер зговорил, злопотл, зтрещл ровно, беспрестнно. Это был уже верховой ветер. Он шел без рывков. Он уносил вбок, и внизу покзлись уже, пробивя пелену пр, склы.

И тут кнт кончился. Сердце вылетело из груди, все то, нужное, что ему сложили в корзину, не вылетело, и больше ничего не было ндо.

Королевскя Стоянк был тм, внизу. Хено увидел пр и подумл, что з ним. Потом он подумл еще рз: з пром. Корзин был совсем мленькя. Можно было стоять, держсь з две стенки с противоположных сторон обеими рукми.

Пр же. Кк же никто не подумл? Сколько умных людей тм, внизу. Но теперь «внизу» было все рвно, что их кк бы и не было.

Он был один. Ну тут и ветер, ух. Дже слезы срывет. Чья ж это был тень, т, крылтя?

Потом хено подумл вдруг: неужели этого, которое у него нд головой? Он здрл голову. Ну д, конечно. Конечно. От догдки он ощутил рдость, что он ткой умный. И глвное, резь в глзх ушл обртно.

«Я всего только мленький хено. Я же не знл. Никто не знл. Что же делть? Что делть-то?»

Он все еще не чувствовл стрх. Он чувствовл себя злым, мленьким и очень, очень одиноким.

Чудовище, под брюхом которого он взлетл, не видел никто из штурмоввших монстырь. Их действительно ничто теперь не могло испугть, глвное, они не смотрели в небо.

Они уже ворвлись н стену опять. Сперв это было по левую руку (для них) от пролом, но потом нпор окзлся тк стршен, что зщитники глереи спрв отступили, потому что н них полезли из пролом.

Этот пролом зполняли трупми уже в третий рз. И теперь бссейн н дне его уже не получилось бы, потому что он стл мельче н дв локтя или н три.

По южной бшне был ближйшя лестниц вниз. Кроме того, по внутренней стороне стены висели сети, но их обрубил кто-то из зщитников.

Монхи неожиднно бросились нзд, под прикрытие бшни. От уступов Хрм Огня, н которых зсели монстырские лучники, до пролом было, если по прямой, под трист локтей. По ближней к ним чсти стены они стреляли почти в упор. Однко нстоящие потери были только тм, где пирты поднимлись н глерею, не успевя зкрывться.

В этот миг люди у высокой кмнеметльной мшины зкрутили ее колесо. Эт мшин был поствлен в круглой лунке-«пргне», н месте сттуи одного из духов, н втором сверху уступе Хрм, в северо-зпдном его углу. Ее подножие поворчивлось в этой пргне, и потому ее можно было нводить н рзные мест стены. Кмень выпдл из обоймы н место, колесо зцепляло тетиву и отводило ее, потом тетив срывлсь и бил, черные бзльтовые октыши летели тк, что рзбивли щиты, себя и головы. Один из зщитников, добрый поселянин, выпрямился после того, кк с другими, нлегши н рычг, они поворчивли мшину в нужное положение, и поднял голову, и увидел простирющего нд ним свою лпу Лур в ужсном его обличье, в виде Бмны, трехголового льв. Сттуя сидел н здних лпх, грозный и спокойный рык, кзлось, исходил от нее, левя передняя его лп величественно и мягко — кк умеют делть это львы — был прижт к груди, првя протянут немного дльше, подушечкми лпы к себе, тем жестом, который скорее привлекет, чем бьет, и мощь его непредствим, крсот подобн тишине грозы. Поселянин, бесспорно, знл, что утром до рссвет итдлнг Лур велел перенести эту сттую сюд с южного уступ Хрм, где он стоял, обменяв ее н один из обликов Врмун; но, может быть, он збыл об этом. А может, вид трйи покзлся ему в этот миг знмением. В некоторых из легенд говорится, что сттуя пришл см.

— Ихэ! — зорл он, оборчивясь, и этот крик рзорвл мир округ и рзорвл души зщитников, что были рядом, и колесо мшины зкрутилось в дв рз быстрее; он убивл, и крушил, и молотил тк, что почти вымел н стене среди нпдющих пустое место, и вдруг нлегющие н рычги люди увидели, кк мелькнул, н мгновение зкрыв нд ними небо, исполинскя фигур в невесомом могущественном львином прыжке.

Бмн, трехголовый лев, одним прыжком перекрыл рсстояние до стены, рсшвырял тех, кто окзлся под ним, встряхнулся и пошел вперед. И кждый удр его лп был кк двило, преврщющее в сок грозди виногрд. Нпрво и нлево, нпрво и нлево, и нпрво и нлево отлетли воины и пдли со стены, метлсь черня грив, лев рычл.

Тков легенд. Люди умеют выдумывть много всевозможных легенд, хотя в хроники это зносится только тк: «Неким монстырским людям было видение».

Если быэто не был легенд, в нее можно было бы поверить и скзть, что нечто подобное и должно было произойти. Ибо Лур не любит Метоб и дже не любит больше, чем кто бы то ни было еще, и не любит его побед.

Лур не донырнул до дн реки Грницы, ведь слишком много в нем жизни, и он потянул его нзд к поверхности; тк и не донырнул, сколько ни стрлся, и «чипмту», оброненные в реку его племенем н перепрве — знки блгоприятных дождей и мир, — тк и остлись в иле, что зсосл их н дне этой реки, — илом этим был Смерть, дном под ним — см Тьм. Лурне смог достть до этого дн. Поэтому он, кк прежде, смеется, идя н битву, и ненвидит Метоб больше, чем кто бы то ни был, и внем смом Метоб нет ни кпли. И потому, что в нем Метоб нет ни кпли, победить Метоб он никогд не был всилх и не будет в силх его победить. И оттого — з невозможность победы — тк сильн его ненвисть.

Тков легенд, и в рельности — не в легенде — дело обстояло вот кк. Тм был мшин, которую зщитники не смогли бы уволочь, дже если бы он был и подъемного вес, он сослужил свою службу и стл ни к чему, потому кк мсло зкончилось. Нпдющие повлили тяжелый нвес нд нею, и это стл от кмней ккя-никкя, зщит. И они пробивлись к бшне, где лестниц. Н бшню вели с глереи узкие ступеньки, лестниц был пристроен с ее внутренней стороны. В конце концов монстырских из бшни выбили, но тут окзлось, что из-под лестницы, внизу, были убрны все ее опоры, вместо них поствлены деревянные. Деревянных столбов тм было поствлено очень много, чтобы выдержть ткую тяжесть, и выбить их все срзу не получилось бы, потому монхи их подожгли. Столбы хорошо рзгорелись и сгорели. Поэтому еще прежде, чем они прогорели целиком, лестниц подломил их и подлсь, и провлилсь внутрь себя, н тех, кто внизу, и тех, кто внутри н лестнице, и еще дже чсть кирпичной обклдки (внутренней) степы тм осыплсь. И тм погиб Корммер. Вот ведь стрння судьб — точь-в-точь ткя же кмення смерть обошл его у пролом, ведь он был рядом, когд привлило его стршего брт, однко см под кирпичи не попл; и только для того, чтобы погибнуть, провлившись с лестницей, по другую сторону стены. Через бшню теперь н южную глерею дльше стло не попсть, то есть вообще-то можно, но весьм трудно, потому что никкого проем тм не было, проем обрушился с лестницею вместе. Поэтому нпдющие не стли пробивться вперед и только укрепились, основня сил Метоб кчнулсь обртно, н северную сторону, потому что тм тоже был лестниц, у ключевой бшни, хоть до нее было и дльше. Они могли бы попытться перетщить сети и лестницы н внутреннюю сторону стены, чтобы устроить себе спуск, но ведь по лестницм и сетям этим непрерывно взбирлись н стену новые и новые люди, из-под них попробуй збери.

Сверху это было видно тк, кк будто ветер ворошит н стене плотный покров шерсти, рсстеленной для просушки. Комки шерсти были темные, и в них попдлись пестрые или светлые искорки. Потом вдруг стло видно облко рыжей пыли, которое зклубилось, словно выстреливя себя из себя нверх, и срзу же его понесло ветром тк, что нкрыло почти все лтрные предллеи перед северной стороной хрм, — это когд упл лестниц. Хено смотрел туд, потому что нужно было же ему что-то делть. Им овлдело ткое отчяние, что н пелену пр, отделявшую монстырь и Трон Модры от злив и северных черных скл с их бклньим криком, он дже не оглядывлся. И он непрерывно думл, кк же теперь быть, но только придумть ничего не мог. «Нверное, Модр не хочет, чтоб мы это делли», — подумл вдруг он. И еще он подумл: «Все рвно кк в Глз смотреть». Из-з того, что он подумл об этом, он вспомнил, кк смотрел вчер н безмерное могущество Породителя Тьмы. Между небом и землей не было никого, кроме него, в это мгновение. «Зклинние, — подумл он. — Зклинние же!»

Н глерее помещлось одновременно сржющихся, в ряд, всего четыре человек. Целых четыре человек. Топоры рзбивлись, щиты трещли и чсто были уже изрублены тк, что рзлетлись с одного верного удр. Но сзди н смену нпирл новя сил, которя был всемогущ, но двиглсь смыми простыми путями и тк, чтоб меньше всего было зтрт.

Молодой прислужник бормотл зклинние, зхлебывясь не то от ветр, не то от собственной спешки. Он плотно зкрыл глз. Кртин Королевской Стоянки и того, кк выровнялись в ней корбли, твердо лежл перед ним, тк, кк видел это вчер Глз со склон Трон.

Модры. Три больших корбля в глубине злив. Шесть других и еще один, помельче, кормой к берегу. Три более коротких с другой стороны. Еще один между тремя и шестью, притянутый носом к пляжу. Вокруг рмк высоких скл, склы чуть ли не отвесные, черные и тускло игрют искоркми, море под ними кжется провлом и в тени почти черное, корбли рсчерчены черными полоскми спущенных мчт, кроме одного. Потом все это стло поворчивться, поворчивться, сохрняя солнечный свет и рсположение линий бортов, восточный склон рсступившихся скл стновился ближе и выше, со всеми своими крошечными хворостинми молочйников в трещинх кмня, с блеском рзломов; до него было около восьмисот локтей рсстояния, если в локтях, но зто все эти восемьсот — сверху почти по прямой. Потом хено открыл глз, чтобы совместить кртину, которя стоял перед ним, с ккими-нибудь ориентирми — склми, в нескольких местх торчвшими нд сизой рздергнной ткнью пр, пробивя ее, кк остров.

Ккой тм ветер, внизу, в зливе? Нверное, почти никкого. А здесь — ткой, что относить стрелы будет очень сильно, стрелять ндо несколько поперек его. Если бы это было упржнением, это было бы трудное и углубленное упржнение.

Н свете по-прежнему не было больше никого. Все люди, которые что-то сделли для того, чтобы он окзлся здесь, сделли все, что могли, теперь они словно и не существовли. Монстыря тоже не было. Ветер, окзывется, слегк кчлся и носил корзину из стороны в сторону. Едв-едв зметно. Хено вдруг понял, что стреляет, непрвильно, потому что злится в мучительной, нетерпеливой ярости н кждый свой выстрел, но он уж не мог инче.

Дозорщики, сторожившие по крям скл нд зливом, не зметили ничего особенного, потому что от них летющего дркон пр тоже зкрывл. Не знли они, кстти, и того, что происходит у стен монстыря, оттого что мешл все тот же пр и они были зняты делом, ежели кому интересно, кк идет нступление, тк будет ндобно — придут и скжут, с мест, н ккое поствлен, трогться не моги.

Зметил происходящее только оствлення у корблей охрн, но он был невелик, не более трех-четырех человек н корбль, это было дурно — тк мло проду оствить н стоянке, но ведь все прямо взбесились с этой Моной. Одн из стрел упл прямо перед глзми сторож и рссыпл угольки по бзльтовому песку. Это был одн из первых, другие только зшипели по низеньким волнм. Тогд он обернулся, ничего не понимя, в небо. По небу протянулсь полос, потом еще одн, очень быстро. Но когд здымилсь «Черня Голов», он знялсь срзу, тм было шесть корблей, близко друг к другу, и еще триби — тот, Сколтисов. Искры полетели столбом, не облиты ведь водой корбли, постояли н спокойной воде, высохли борт и плубы. Смое стршно было, что непонятно — кк. Чтоб попсть, почти сверху должны стрелы провливться, из монстыря тк дже цнгр не достнет. Если бы не было тк непонятно, они бы нстолько были ошеломлены, но тут ужс был почти суеверным — монхи Моны, о которых ходили росскзни, будто все могут, у которых з их стенми т-кое понворочно… Ужс был почти суеверным, боль был — почти кк пожр под ребрми. Збыв о том, где чьи, бросились рстскивть суд, но людей было мло, слишком мло…

У дозорщиков н склх души стли рзрывться пополм, потому что ведь все рвно — с мест сойти не моги! А Вки Мышиный Мятлик (у него очень хороший был огорожен луг н верховых пстбищх, отчего и ткое прозвище) побежл з помощью. Он был с «Зеленовлски», этот Вки. Но до войск добрться — это, кк ни торопись, столько времени, сколько нужно, чтобы дв рз проговорить ди-герет, еще пок вернутся с подмогой обртно… Д тут, непогод нс рзрзи всех, половин корблей погорит! И если не рстскивть и не тушить, все погорят. Это уж точно. Хорошо, что новые огни не знимлись. Хотя могли, нверное. В любой момент.

Хено не мог узнть, получилось что-то путное или нет, потом, когд увидел дым, тоже не мог понять, првильный это дым или больше, чем ндо, или меньше, чем ндо, и что ткое больше или меньше, и он просто измывлся нд своей душой, дрож от нетерпения, пок не рсстрелял весь зпс. Тогд он опустился н дно и обхвтил колени рукми, сжвшись, кк мог. Всю эту корзину ветер пронизывл нсквозь, но ему не было холодно.

Ничто не згорелось з все это время, хотя могло, сколь ни обрбтывли против этого корзину и его смого, но что не сгорел — его не удивляло. Он был один, и теперь он тоже был не нужен, кк все те люди, что сделли этого дркон и подняли его, но одиночество хено не было стршно, и дже не было знимтельно или больно; и Модр не хотел того, что он сделл, но и это его теперь не волновло. Что-то он вынул из своей души, и что-то вошло туд. Он больше не знл, что ткое кощунство. Это было только слово, и он был мленький хено, и он не понимл слов. Он сделл то, рди чего его сюд послли. Нет, он сделл то, чего хотел см. Нет, он сделл то, что через него пришло в мир, и он не смог удержть это з грницей.

Корзин стоял, покчивясь, и уже понемногу вскоре должн был нчть опускться, потому что воздух остывл и просчивлся. Хено этого не знл. Он ничего не сообржл в воздухоплвнии.

Нверное, он впрвду был только мленький хено. Он не понимл, что теперь будет. И кк теперь вернуться н землю, он тоже не понимл, и будет ли куд возврщться. Ничего он не понимл и не хотел понимть. Его сотрясли рыдния, больше ему не было ни до чего дел.

Исполинские крылья реяли в воздухе, но никто не смотрел н них — из северян, понятно, — потому что все были зняты. Одни тушили. Другие чуть не рзрывли себе внутренности, оттлкивя «Остроглзую» от згоревшейся «Зеленовлски». (Бедолг, невезучя «Зеленовлск»…) Вки бежл.

Метоб продрлся к лестнице в ключной бшне. Сколтис (которого незметно и упорно оттесняло прочь, кк чужеродное) добрлся до стены только сейчс. Дейди Лесовоз — вместе с ним и Дьялвер, с которым Дейди кким-то невобрзимым чудом все еще ухитрялся держться рядом, хотя не понимл двно уж кк, — окзлись в первых рядх сржющихся, и похоже, до них скоро должн был дойти очередь, потому что спереди отряд зщитников нпирл тк, что чуть не потеснил пиртов к югу.

Все были зняты. Вки взлетел н склон нд Длинными Источникми, и перед ним открылсь долин, н которой было почему-то до удивления безлюдно. Одно или дв темных пятн н дне долины, между совсем потемневших ям источников, и все. И еще его очень порзили выгнутые змеи, двумя пятнми кишщие н земле — прямо перед ним и нпрво, длеко нпротив, через долину. Снчл это было похоже н змей, потом он рзглядел, что это сложенные н землю луки. Ну просто до невозможности стрнно, что ж здесь происходит? Со стены ему был слышен шум битвы, и видн словно бы темня полос вдоль подножия стены этой смой, но хоть кто-нибудь из кпитнов в долине должен был остться. Должен был или нет? Прх их всех побери, и со стены из штурмующих никто не уйдет. Или уйдут? В любом случе Вки уже несло вниз. Просто его ногм и душе невозможно было остновиться.

Дейди, сын Рунейр, в конце концов все-тки отнесло от Дьялвер в сторону — это было кк в молотилку попсть, только Дейди не видел никогд молотилки с деревянными кулкми. Теперь их рзделяли не свои. Ккое-то время они держлись нрвне, но поскольку здесь никто не нносил одному противнику больше, чем один или дв удр, это «ккое-то время» вышло очень коротким. Точно видение, Дейди крем глз рзглядел, кк лый султн, резко дернувшись, провливется вниз. В это мгновение шипстя булв отшвырнул и его тоже, ломя кость ниже првого плеч и вместе подводя под удр другой булвы, уже пдющей сверху, в голову. Дейди увидел только лицо монх, порзившее его своим спокойствием, точнее, губы и подбородок. Дейди увидел их одновременно с провливющимся султном Дьялвер и потому зпомнил н всю жизнь.

Он нырнул вперед под змх, вложив все, что можно вложить, в удр кромкой щит под подбородок; булв — не шипми, тк грненой тяжелой чстью, идущей ниже, все-тки оглоушил его по зтылку — все зсветилось; Дейди пдл, пытясь упсть тк, чтобы можно было срзу вскочить, и одновременно швырнул через себя свой щит впрво, где в просвет между людьми ему вдруг открылось тело Дьялвер. Он швырнул тк, чтобы прикрыть от новых удров, хотя бы н мгновение, и одновременно, пок рук делл это, понимл, что бесполезно и поздно, и тут вдруг сзди н них нхлынул еще, перепрыгивя, новя волн, что нкрыл срзу это место стены. Дейди вскочил-тки, но, пробирясь к Дьялверу, ему пришлось рстлкивть уже своих. Это невероятно, но он действительно рстолкл их и, отшвырнув свой рзбитый щит в сторону, поволок Дьялвер, пятясь. Тот был очень тяжелый. Дейди, похоже, совсем отупел, потому что просто тщил его, кк мурвей. Перед глзми у него — у Дейди — окзлось небо. И вот только он, один из всех, и увидел то, что было в этом темно-сером небе, рвущемся полосми. И не удивился. Кнт он не зметил. Ему покзлось, что все именно тк и должно быть.

Величйший из демонов ветр пришел взглянуть, кк уходит его кпитн.

Он дотщил Дьялвер до пролом и спустил его тело вниз, и слез см, и сел, привлившись к стене, рядом. Этот пролом, который был тким гибельным столько времени, теперь стл, сколь ни стрнно, довольно безопсным местом. Стрелы с хрм сюд не попдли. Обгорелые, среди них и обгорелые тел, сверху чстью не мертвые еще, лежли здесь в слишком большом количестве. Денди положил н них Дьялвер и сел см, ничего не почувствовв. Чсти лиц у Дьялвер спрв не было. Это передний шип в булве, смый длинный.

Вокруг было очень шумно, но Дейди ничего не слышл. Зкопченные стены пролом штлись широкими взмхми, кк от морской кчки. И одновременно их почему-то вело по кругу. А еще они почему-то темнели неровными пятнми. Это Дейди тоже не удивляло. Ему хотелось скзть что-нибудь, просто горло этого хотело, но из всех слов мир у него были только те слов, к которым он привык.

— Вот я и остлся у тебя в долгу, — скзл он. — Теперь уж — нвсегд.

И своего голос он тоже не услышл. Потом он попытлся встть и удивился, что не выходит, особенно удивился тому, что првя рук не поднимется; потом мир совсем потемнел, и Дейди упл лицом вниз.

Вки подбежл к крйним и рявкнул кому-то, уже поствившему ногу н лестницу:

— Корбли горят!

От злости — непонятно н кого — его вслед з этим понесло н лестницу тоже.

Однко тот, н кого он зорл, обернулся — кто-нибудь когд-нибудь видел Метоб, который оборчивется, уже поствив ногу н лестницу? — и скзл:

— Что? — А потом повернулся и зорл вверх, почти с тою же интонцией, что и Вки: — Корбли горят!

Его тоже охвтил злость, непонятно н кого. Тк этот слух поктился дльше. Вроде кк кипящий котел, в который вылили кружку холодной воды. Ничего в общем-то не изменилось. Они продолжли рубиться, потому что уже ничего другого делть им не оствлось.

Однко стли происходить невероятные вещи: у Вки спросили (еще кто-то, обернувшись), ккие именно горят.

Он рявкнул в ответ что-то, см дже же не рзобрв что. До Хилс, нпример, это добежло тк, что горит «Остроглзя» и «еще», и дльше перечислялись остльные. Почему горит, сильно ли горит, двно ли горит — ткие вещи, конечно, не передвлись, потому что некогд. Но Хилс услышл, нверное, только, что горит «Остроглзя», и когд услышл, повернулся и попросту полез обртно. А ведь он рубился уже и подступх к смой той бшне. Вот только предствьте себе: могучий и почти невредимый Хилс, который кзлся пылющим см и огромным, кк дом в пожре, вдруг рзворчивется, не зботясь о том, удрят ему в спину или нет, и швыряет всех у себя н дороге, кк полоумный. И почти все его люди, кто был жив (не скзть, чтоб цел), тоже ушли. Првд, не тк необъяснимо, но ккую нерзбериху они при этом н стене устроили, просто удивительно. И Кормйс сделл именно то, чего от него можно было ожидть. Он зорл: «Ястреб! Ястреб! Д где вы все, прх побей вс!» — и еще более удивительно — но опять-тки вряд ли можно было что другое ожидть, — что его услышли, дже сквозь все, что творилось тм, в битве, и его люди стли к нему собирться. И из этого тоже происходил нерзберих, которя для них сейчс был хуже погибели. Тот всемогущий и нерзумный, который объединял их всех, исчез; ему, прво слово, не следовло приходить, но рз уж он пришел — ему не следовло уходить рньше времени, и особенно уходить сейчс.

Устли все уже тогд, кк молотильщики. Ведь второй чс бились — нет, уже третий, потому что нчинлся полуденный чс. Дже просто простоять столько времени в доспехх и с полным оружием в рукх — испытние не для слбого. Эх, где вы, воины из стринных скел, витязи Айзрш Звоевтеля? Тогд, кжется, не из плоти были люди, ковны из меди, сделны из выдубленных бычьих шкур; но ведь и медь, уствя, ломется, и выдублення кож лопется, рсходясь ждными трещинми, в конце концов.

«Еще немного, и мы спечемся», — подумл Сколтис. Воистину удивительно в его положении, что он подумл «мы», — к нему-то это не относилось. Ншлось бы и кроме него сколько-то люден, по-прежнему способных (и чувствоввших себя тк) упрвиться с тремя южнми в любую погоду, но сколько их было? Сколько в нынешних войскх н сотню мечников приходится солдт с двуручником-мечом? Дв-три, не больше.

Если быне «метб»! Тогд у них все еще был б их ярость — гнев, копившийся столько времени, — гнев, который не змечет, полдневный чс или вечерний. Но «метб», порожденный этим гневом, изничтожил его собой — тк молнии убивют грозу. Они могли бы, очнувшись и увидев своих мертвых и свои потери, остервенеть н монхов з то, что те тк упорно зщищлись, — но и для этой ярости не остлось уже мест у них в крови, оттого что вперед нее, скоря и зля, проскользнул совсем другя ярость, которя звл совсем в другую сторону, не вперед, нзд, в Королевскую Стоянку, и по невозможности только уйти обрщлсь н дело, тким вот мнером: эх, если б можно было тк споро покончить тут, чтоб еще успеть — если б бывли в проклятом этом мире чудес! — прежде чем пропл совсем твоя «Зеленовлск», или «Щеголих», или «Черня Голов»… «Конь, приносящий золото».

Что об этом думл Сколтис, он никому потом не рсскзывл. Но в то же смое время — тк передют — Сколтен, его брт, с которым они — тк опять же передют — всегд думл одинково ( Сколтен был тогд по првую руку от пролом, гдеони укрепились перед бшней), потемнел вдруг и выпрямился, потом скзл:

— Сгорит тк сгорит.

Потом он оглянулся; он был з нвесом — тем, повленным — большой мшиной; может быть, он ндеялся обнружить рядом кого из своих, но никого из них не увидел, увидел одного из людей Хилс, пробирющегося к пролому, чтобы спуститься вниз, и крикнул ему:

— Ты куд?!

— Корбли же! — рявкнул тот в ответ с яростью собки, кусющейся спросонья; Сколтен зступил было ему дорогу, точнее — двинулся было сделть это, но тут дружинник, стоявший неподлеку (человек через четыре от них), зкричл:

— Д вы поглядите, что их кпитн делет!!! — И все туд оглянулись.

Приглшение «поглядеть» было без всякого смысл, потому что все одно Хилс было оттуд не видть. А зкричл он это потому, что рядом с ним (то есть еще н несколько человек к северу) еще кто-то воскликнул:

— Это не Хилс, это Сволли ккой-то? — Ну история про Сволли и про то, кк тот помчлся вытскивть из фьорд свою корову, всем известн.

И рядом со Сколтеном кто-то скзл:

— Хилс по головешке побежл. — И были это недобрые и неспрведливые слов, но упректь з них было уже некогд. И тот дружинник Хилс не стл этого делть, просто поглядел н Сколтен, не остнвливясь, и Сколтен уступил дорогу, потому что тот был прв и ему, пожлуй, еще и ндлежло, не только позволительно было, следовть з своим кпитном, рз уж тот покидет битву. Сколтен только скзл ему:

— Оружие оствь! — потому что и щит, и топор у этого человек были хорошие и почти испорченные, для того, чтобы иметь дело с огнем, они без ндобности.

И стрнное дело — звисть был у Сколтен в голосе. Смя нстоящя звисть, все тк и вспоминли, не упрек.

А еще более стрнно — что тот человек (звли его Винхи, и он был с «Жринки», Рхтовой однодеревки) н ткое дикое предложение оглянулся, словно бы смутившись, и точно — сунул оружие кому-то по дороге, впрочем мимоходом, он, Винхи этот, нверное, дже и не зметил своего поступк. Првд, и топор, и щит у него были не его собственные, з время «метб» все множество рз подбирли чужое оружие, когд свое приходило в негодность. А кроме того, говорят, это ведь был не Хилсов человек, с однодеревки, то есть кк бы человек Рхт Йолмурфр, тк кк тот уж сколько-то времени н этой однодеревке хозяйничл з глвного. Но все рвно — это было совершенно невероятное дело. И глвное ведь, кроме Винхи, ншлись и другие люди, кто тк поступил, и некоторые — безо всякого нпоминния.

Говорили, првд, что и они тоже были с «Жринки», или «Огоньк», кк нзывлся этот Рхтов корбль.

А см Рхт был в это время чуть севернее пролом, то есть тм, где битвы собственно не шло уже; окянною стрелой ему, уж довольно двно, зцепило руку повыше локтя, д тк неудчно, что ккую-то вену порвло. Пок они были в метбе, многие из мелких рн, порою и не очень мелких, почти совсем не кровоточили, словно жилы сми собою, без зклинния, сжимлись тк, чтобы не выпускть кровь из тел, и тут — Рхт вдруг почувствовл, что левя руквиц у него стл очень горячя и мокря изнутри; и только когд почувствовл — понял, что случилось: это он опустил щитовую руку, точнее, он см опустилсь, ткя вдруг овлдел им слбость. И срзу, когд понял, — рук зныл тк, что ему едв удлось рсцепить зубы, чтобы нчть зклинние. Он прислонился к кому-то спиною н это время. И тут н него и нбежл одни человек, который был стршиною у носовых н «змее» у Сколтнсов. Он только поглядел н Рхт и срзу скзл:

— Сыпь вниз!

Рхт зжмурился и, не прекрщя ди-герет, кивнул головой.

Блхи был человек очень высокого род с мтеринской стороны — ведь его мть был дочерью смого Хюдг! — тк что его звли чще сыном Яммрмод, чем сыном Гримтр. Имя у него было Гримтр, сын Гримтр, из дом Гримиров, большею чстью звли его Блхи Гримтр, или попросту Блхи, что ознчет «рзвляй», ну что-то вроде «рубк» (ткой он и был, и по хрктеру тоже - кк же, прозвищ зря не дют). И если б не это — не его высокий род, — уж он не стл бы прикзывть нследнику ткого дом, кк Дом Кострищ; н корблях у Сколтисов все знли, кк ндлежит обрщться с именитыми людьми. И Рхту очень повезло, что ншлось кому скзть ему эти слов, — потому что см бы он не ушел, в бою он был внук Рхт Проливного, с этим порою трудно спрвляться. И пришлось бы уводить его — и нет еще двух или трех крепких и более-менее здоровых воинов именно н те мгновения, когд они тк нужны!

Тк нужны! Из того могучего войск, что спустилось вчер с корблей, — рзве что н половину можно стло рссчитывть в эти мгновения. А из-з того, что Хилс ушел, он увел с собою еще почти сотню бойцов, и не смых худших. Этого еще не произошло, но было видно — ощутимо скорей, — что это происходит. Что-то под четыре сотни с лишком — и это все. Сколтис кк рз пытлся прикидывть в уме ткие вот точно рсчеты, но ему это было трудно, потому что с тех пор, кк он збрлся н стену и змешлся в общую мссу, ему стло видно, кк всем, человек с десяток вокруг себя, не больше. Ненстоящий мир все еще не отпускл его, и Сколтис ничего не мог с этим миром поделть. Но бестолковщин, происходившя вокруг, что-то здевл в нем, что-то очень глубокое, ккую-то кпитнскую гордость, это было унизительно для него л и ч н о, и он ужснулся нконец-то по-нстоящему своей беспомощности и нконец-то рссердился н нее по-нстоящему, особенно рссердило его то, что он увидел, вскочив н помост копьеметлки-мшины, чтобы оглянуться; две стрелы, тут же ткнувшиеся в него — впрочем, неудчно, - его оттуд срзу согнли, но ему и нужно было всего мгновение. Он глядел н север, где дрлись и где между ним и дркой уже не было видно доспех Хилс, потому что тот уже перемхнул згрждение глер и спусклся вниз по сети.

И то, что Сколтис тм увидел, едв не зствило его зскрипеть зубми. Они тм — зщищлись! Д, конечно, Хилс учинил тм немлую нерзбериху среди нпдющих, и они порядком подрстерялись, но ведь и монстырские рстерялись тоже, не ожидя ткого поступк, инче Хилсу его столь неосторожное поведение тк бы не сошло. Но ведь с тех пор пробежло уже сколько-то времени, можно было перестроиться и нчть вновь действовть с толком, монхи в рстерянности не сумели воспользовться этими мгновениями нерзберихи, — и никто н них тм особенно не нпдл, — и тем не менее они з щ и щ л и с ь!

Вот тут-то Сколтис и подумл про устлость, и еще он подумл — и от этой мысли ему тоже стло больно, - что никого дже не может винить. Потому что зщитники, сржясь, приобретли жизнь и свободу для себя и своих, что приобретли они?

Пятьсот тысяч хелков.

Пятьсот тысяч хелков — и слву для него, Сколтис, сын Сколтис, из дом Сколтисов, по прозвищу Сколтис Кмень-н-Плече.

А он дже от метб не смог их уберечь.

Но что проку — теперь — в словх, про себя или вслух? Никкого не могло быть проку в словх. У них все еще был Мон, перед которой рно было сдвться. А Хилс… что ж, он ведь не только свою «Остроглзую» выведет. То есть снчл, конечно, ее, потом и остльных. Все-тки он же не скотин. Людей у него, пожлуй, теперь будет для этого достточно. То есть не достточно, конечно, но больше никого отсылть никк нельзя.

О своих корблях Сколтис при этом не думл. Но если б его душ не исполнилсь безмолвной ндежды, что среди остльных будет и его «змея», хотя бы «змея», если не все, — он не был бы ни кпитном и ни северянином, если бы еще более невозможня ндежд не присоединялсь к тому, что и для «Жителя фьордов» вось все кк-нибудь обойдется, — он тогд не был бы Сколтисом из дом Сколтисов, — ну он был и кпитн — и северянин — и Сколтис.

А см он тем временем стл пробирться к северной бшне, по дороге окликя время от времени кого-нибудь: «Мергирейр! Ямхир искть потом будешь, вли сюд!» — ну и тк длее, и тк длее, и тк длее. Но только мло их было, тких, кк этот Мергирейр, сын Мергир, и кк он см. Дже если бы Сколтис мог собрть их всех — не более десятк. Кроме того, он мог тк поступть только с теми, нсчет кого имелсь уверенность, что они подчинятся, хотя бы им Сколтис и не был прямым кпитном.

Потом, по дороге, он увидел Кормйс, сын Кормйс; и еще сперв подумл, — что следовло бы этого зло и дельно рспоряжющегося воин привлечь тоже, — и только потом узнл — и дже снчл узнл секиру, потом человек. «Тьфу ты, — подумл он. — Это же Кормйс». А тот оглянулся и срзу протолклся к Сколтису и спросил, не видел ли тот кого-нибудь из его бртьев и рджей. Тк спросил, кк будто бы Сколтис был обязн знть, где они, если не знет, тк это должно считться преступлением. И тот уже совсем было собрлся скзть что-то резкое в ответ, — но ведь и он см тоже потерял обоих своих бртьев из виду, кк ни стрлся уследить; но только он об этом сейчс не думл; кк не думл и о своих корблях…

— Ищите, — скзл Сколтис.

А Кормйс Бклн зыркнул н него молч исподлобья и шгнул нзд к своим.

Тут ндобно обртиться опять к его брту. Вкупе со Сколтеном их тм было, по првую руку от пролом, под восемьдесят человек; после того кк обвлилсь лестниц у бшни, они очутились вроде бы совсем без дел, — только время от времени пдл кто-нибудь. Потому что обстрел тм был очень сильный. Ведь они были от хрм совсем близко, и ндобно скзть, что с тех пор, кк пирты ворвлись н глерею, обстрел пошел ткой, что все небо шипело. Из-з этого-то, нверное, проводив взглядом того Хилсов дружинник, Сколтен опять оглянулся и вдруг зкричл рдостно:

— Эе, лучники тут есть? — и зсмеялся. — Д ведь у нс под ногми сокровищ!

И поднял стрелу; потом, догдвшись, другую, для этого ему уж пришлось отвлить тело ккого-то монх в сторону; еще тм были двое чужих, с рзбитыми нконечникми. Ещекто-то, поняв, что он делет, чуть спустя подскочил к нему — это был не его дружинник, просто он узнл Сколтен, — кулке у него тоже был стрел, и он крикнул:

— Луки!

— Тщи, сколько унесешь! — скзл ему Сколтен, и тот человек исчез; по дороге он прихвтил еще троих, потом и те, кто уносил рненых, тоже стли возврщться, с охпкми ткими, что еле тщили, по пять штук зрз. Это уж было много времени спустя.

Дружинник, что стоял со Сколтеном рядом, вдруг упл и уронил свои щит, спустя мгновение еще одн стрел зшипел, пдя сверху, и удрил Сколтен з рукой — ведь он кк рз нклонился, — пробил доспех и вошл под левую лоптку, глубоко, почти до половины. Это был тяжеля стрел с кожным оперением. Он упл н колени, потому что он удрил с большой силой. Потом его перевернули н спину, и тому человеку, что сделл это, он скзл:

— Держи, пригодится, — про стрелу, з которой нклонился, покзывя ее в руке, и улыбнулся.

Это был Буси, сын Кислого. Его сыном был Буст Лучник, и он родился через шесть зим после той. И говорят, что в столь низком роду появился н свет ткой змечтельный человек из-з стрелы, которую Сколтен отдл тогд Буси.

Но к тому времени стрелы подбирли уже многие. Кое-кто, узнвя свою, тк простовопил от восторг, Если притщили бы луки, можно было бы зствить притихнуть тех монстырских лучников, н уступх Хрм Огня, но пок это было кк зртня игр — игр в «вертушку» со смертью; потому что обстрел в эти мгновения пошел не прицельно, просто уж н измор, но девться некуд, именно по этой чсти стены они всживли выстрел з выстрелом дв чс подряд — кроме того последнего колчн, что с левого берег долины рсстреляли двеч лучники Сколтисов, прочим учсткм доствлось ведь куд меньше. Что не угодило куд нужно, в плоть и в кроивь; что не перелетело глерею, пропв внизу; что не сломлось потом у кого-нибудь под ногми; золотые россыпи были именно здесь. Впрочем, что золото! Будь эти стрелы ковны из «метлл морей», и оперение у них из онгровой кожи, нконечники — из бирюзы с смой горы Шимл — они б сейчс не покзлись ценней.

З кнт, привязнный к корзине, летучее чудище нд монстырем стли уже втягивть обртно. Но кнт никто не змечл из северян, потому что они по-прежнему не смотрели в небо, и про темные крылья они думли мимоходом и н крю сознния, что вот, мол, ветрник - демон ветр — ккой громдный, ну тк и ветер ккой. И поскольку змечли эти крылья рзве что н мгновение, никто тк и не рзобрл, что он спускется понемногу, пок не нырнул з строения монстыря — тм был водяня цистерн, очень длиння. Из всех в тот день зпомнил его только Дейди, он все рвно сейчс был без сознния. Ему повезло, этому Дейди. Его рнило в последние уже мгновения перед тем, кк н неспособных биться стли обрщть внимние не для того, чтоб их использовть, для того, чтоб им помочь.

Своим, конечно.

Они с Дьялвером окзлись всмом верхнем слое тм, в проломе, ну их и ншли среди первых.

И Сколтис — от которого иного можно было бы ожидть — н ерунду вроде демонов ветр тоже перестл обрщть внимние. Он смотрел н совсем другое, когд, добрвшись нконец до внутреннего кря стены, поглядел вниз. Он смотрел н отряд, выбегвший, строясь, из-з цистерны.

К этому времени Сколтис ншел вдруг Дьялвис, сын Дьялвер Кумовин, и скзл ему, что его брт отыскли только что в проломе.

— Теперь я стрший сын у своего отц.

О том, что Сколтис может рссчитывть и н него, и н его дружину нстолько, нсколько см Дьялвис может н нее рссчитывть, он не скзл, но это и тк было понятно. И еще тм окзлся «стрший нос» с корбля Ямхир, и что-то по тому, кк он двиглся, никк не похоже было, чтоб с ребрми у него было не в порядке, рук - другое дело, но это ведь новя рн. Впрочем, Сколтис еще и вчер, н том собрнии, тк срзу и понял, что Ямхир врет, кк Серебристый Лис. Мергирейр не утерпел и спросил этого человек, где Ямхир.

— Д где Ямхир! — скзл тот с яростью, но не очень-то определенно. Он, кк видно, тоже не знл где. И он тоже смотрел н цистерну. И если по-прежнему считть время ди-геретми — ккой это горестный стл вдруг счет! — тк вот, Рхт еще дже до середины не дошел.

Это был очень большой отряд. Уже по тому, кк передние знимли место, строясь, было видно, что очень большой. И Сколтис не знл, сколько их тм еще з цистерной. Никто этого не знл.

Но монстырь кзлся неистощим. Словно сми эти стены были кк змея Эрнрди, — т, что встряхивлсь, и из кждой чешуйки, что отлетл с ее кожи, вырстли воины. Это был последний отряд. Действительно последний. Дже всех людей с остльных стен сняли, чтобы собрть их сюд. Но Сколтис этого не знл. В любом случе этот отряд — по крйней мере передние войны — выглядел вооруженным ненмного хуже, чем те, с кем они сейчс сржлись н стене и под ней. Либо монстырские дрогнут, и тогд упрвиться с ними можно будет без особых для себя потерь, либо этот отряд будет держться крепко; одно или другое — ткя уж вещь в битвх, хоть монетку бросй, двумя мечми упдет вверх или вниз! Ну это же не копейщики хиджрские - и дже со знменитыми копейщикми Хиджры, нбрнными с нгорья Гз-Дохни, они в Чьянвене дрлись н внутреннем дворе перед рсенлом около получс — половины того чс, что смый короткий, в зимний Солнцеворот, — потом те сломлись, и пошл резня. Но, впрочем, вокруг того двор резня шл и рньше, потому что тм пник был, в Чьянвене, оттого что Гэвин… Д будь он проклят, Гэвин, неужели о нем нужно думть сейчс!!!

Из-з цистерны стли выбегть люди с очень длинными копьями, в полторы дюжины локтей длиною, ккие несут н плечх, нствив вперед, трое или четверо человек. И стли выстривться з первым рядом, точнее, между его людьми. Боевое построение, принятое когд-то в Вирунгте. Строй «кости и мясо». Между этими копьями окзывются воины, вооруженные уже по-другому — с топорми, обычными копьями, мечми и прочим — мясо, которое одевет кости-копья. Успели встть н место дв тких копья, покуд Сколтис понял, что это ткое. Не потому, что он не знл.

При тком строе, если они действительно собирются знять весь двор от этой цистерны до хрм, это шестьсот человек или около того.

Можно себе это предствить кк строй восемь н восемьдесят, но будет не совсем точно, потому что длинные копья не учитывются. Трнный удр этих копий с рзбег рзносит почти любое построение, если не с рзбег, то ткой строй медленно сметет все у себя н пути, пок не упрется во что-нибудь. Можно было попытться обогнуть этот зслон — между хрмом и зпдною стеной, но для этого нужно и стену тм зхвтить тоже, инче тем, кто полезет по этому узкому проходу, гибель будет, не проход…

Сколтис поглядел еще рз н щербтый кусок бшни — нет, не нрвился ему этот обрушенный проем, никк не нрвился. Он ожидл большой отряд и увидел большой отряд, но шестьсот человек!..

И к этому времени те умственные подсчеты, в которых он пытлся прикинуть силы собственного войск, тоже зкончились. Н эти подсчеты сильно повлияло то, что многие, кк Рхт, прозевли свои рны не по рсторопности, просто опомниться не успели, и нчли остнвливть кровь уж тогд, когд из-з них воины сделлись кк мочло.

По тому, кк он посчитл, выходило: если удстся спуститься вниз со стены и построиться (если не збыть это «если»), то одни шнс из дюжины, что получится рзлдить строй монстырских срзу, и тогд это будет побед, и дже ткя побед, которя не смоубийство. А если не получится срзу — тогд сломемся мы, не они.

Это он думл про строй. Кроме боевых построений, ломется ведь еще и мужество бойц.

Его душ не желл соглшться с этим, не желл он ткого знть о своих, из одной с тобою округи, но рзум говорил «сломемся», и из-з этого Сколтису н мгновение зхотелось перестть быть рзумным существом.

Одинндцть против одного — хорошя игр. Могло ведь быть и семьдесят один против одного.

Стоит нпомнить — он тогд не знл еще, что его брт погиб. Но он ведь видл, кк летят стрелы.

Этот ургн, взъярившийся вдруг в нынешние мгновения, был последним ургном. Именно потому он и был ургном, что последний, — лучники н террсх Хрм рсстреливли зпс, кроме которого в монстыре уже ничего не было, — и знли это, — Сколтис не знл, но он тоже понимл, что дже у монскпх монхов стрелы должны кончться когд-нибудь, однко он понимл и то, что все одно нельзя же тут стоять н стене и думть целый день.

Если они сейчс отступят, то н новый штурм их не хвтит.

Это утверждение рзум Сколтис тоже мог бы вполне понятно объяснить, но душ объяснений не спршивл — он это знл и тк.

Кто уходит, тому нзд нет пути.

Одинндцть против одного.

Но ведь один-то шнс все-тки есть!!!

— Ндо уходить, — скзл Сколтис. И подумл: «Это филгья».

И это в смом деле было суждено, и не могло быть инче, потому что он не был бы смим собой, если б выбрл двендцтый шнс против одинндцти, когд речь шл еще о четырех сотнях жизней, кроме его собственной, — будь речь только о ней, он выбрл бы хоть семьдесят второй против семидесяти одного.

Медлительня и великя, подползл к нему черепх Шкш, Первя Черепх, и кремневый нож был уже у него в руке, и кровью его сердц были эти слов, и Сколтис почти физически чувствовл мску н своем лице.

Впрочем, он ведь тм был. Мск шлем — шлем Сколтис, сын Сколтис, по прозвищу Сколтнс Кмень-н-Плече, — чем вм не мск с кпищного столб. Верно?!

В это мгновение возле него опять возник Кормйс. Тк что получлось уж совсем кк молниеносное совещние комндиров - кроме этих дружин, остльных можно было сейчс и не считть, и Кормйс скзл:

— Их здесь нет, — тк, кк будто бы Сколтис был обязн понимть, кого «их», и кк будто бы он продолжл ккой-то не прерыввшийся рзговор.

Но, впрочем, Сколтис ведь действительно понял, о ком речь. Кормйсовы люди обыскли уже — ну не столько обыскли, сколько рсспросили всех н стене и дже под стеной с внешней стороны. И обоих его бртьев они не ншли — и неудивительно, ведь один был в верховьях долины двно уже, другой — под рзвлившейся лестницей у бшни. Но Кормйс этого не знл, и никто здесь еще этого ие знл. И он смотрел н сын Сколтис тк — молч и требовтельно, — что этот взгляд говорил: «Если их нет здесь, они внизу, больше негде».

Сколько-то нроду окзлось сброшено со стены внутрь, оттого ли, что их сбили чужие, оттого ли, что скинули свои, для того чтобы под ногми не мешли (если мертв или почти мертв), кроме того, брошенный с ткой высоты человек сбивет с ног монстырских, нходившихся под стеной, не хуже кмня или любой другой тяжести. Сейчс те же смые люди уже не помнили, что делли это, и хорошо, что не помнили. И понятно было, что, упв с ткой стены — он внутри был не ниже, чем снружи, из-з склон, — дже тот, кто был только рнен, не мог остться в живых. А Дегбор Крушину Сколтис видл только что перед этим, живого и почти здорового, и еще одного родич Кормйсов, по имени Омри — првд, не совсем здорового, — тоже.

— Ндо уходить, — скзл он Кормйсу еще рз. Тот скзл:

— Еще бы.

Это ведь его люди сейчс и по его прикзу перекинули пру сетей вниз из пролом и, метнув копья и дротики и все, что поплось под руку, очистили себе небольшой кусочек земли под стеной и спустились, звязв схвтку уж н земле. В ответ н именно этот их поступок из-з цистерны был выслн и стл строиться тот отряд н противоположном конце лтрных предллей.

— Спуститься-то вы тм спуститесь, — скзл Сколтис, мотнув головой в сторону пролом. — А подняться?

Сетям он не доверял.

А лестниц осдных остлось у них знете сколько? Три штуки! Кк видно, без зпсных рей придется им плыть домой…

— Нужно твердое под ногми, — скзл Сколтис.

— Ты до этой бшни чс будешь добирться, — скзл Кормйс.

Он не имел в виду, конечно, нстоящий чс. Он имел в виду — слишком долго.

— Нет, — скзл Сколтис. — Один ди-фрм. Считй.

По времени дв ди-фрм — это три ди-герет.

И он потянул меч из ножен; и рзбежлись в рзные стороны все тк же мгновенно, кк и собрлись.

Еще спустяккую-то пру мгновений его догнл человек, которого Сколтис перед тем посылл н ту сторону пролом, и этот человек скзл, что тм и впрвду собирют стрелы и что нберется, нсколько они тм понимют, н дв колчн для ст лучников, - и Сколтис зметил, что это хорошо, — но что пок нмного меньше нбрлось и луков нет еще, хотя з ними послно, - и Сколтис зметил, что это не очень хорошо. А о том, что Сколтен Твлеи убит, послнец не скзл, потому что не знл этого, не знл, оттого что не спршивл, ему не скзли сми, потому что считли, что Сколтис знет уже.

Они не могли уйти прямо тк, и Сколтис был рд, что не могли — это худя мысль, но он ничего не мог с нею поделть, — все рвно был рд, потому что з все это время ему ни рзу еще не довелось сойтись с вргом вплотную, и если уж они уходили — еще и уйти, не ннеся ни единого удр, было бы тк обидно, что просто стрх.

Они не могли тк прямо уйти. Если бы дже не окзлось, что внизу тел двух кпитнов, — д еще кпитнов из дом Кормйсов, и, следственно, Кормйс, покуд не зберет их, с мест не стронется, хотя бы дже ему и пришлось остться здесь одному, — ведь мог и еще кто из именитых людей тм окзться, ведь о многих ничего-ничегошеньки не было известно пок; длее и тогд все рвно бы не могли, потому что не похоронить смим своих — не очень хорошее дело, позволить, чтобы убившим их достлись их доспехи и оружие, столь цення вещь и немло стоящя - дело не хорошее тем более. Но это еще можно было бы. В конце концов, чего н свете не случется — в крйности можно было бы и н это соглситься во многих (очень многих) других местх. С любым (почти любым) другим вргом, кроме хиджрцев.

Но не здесь.

Видели они эту «мертвецкую бшню» н смом-смом северо-восточном мысу, н склх н рссветную сторону от Королевской Стоянки, пусть и издли, но видели, и бклнов видели, что тм летют и н склх сидят, — жирные бклны, рскормленные.

Если бы монхи это делли с вргми — дже последнего злыдня и преступник, убийцу вне зкон зрывют н грнице прилив, но все-тки — тогд было бы еще понятно. Но всех! Что-то в этом ткое изврщенное, ткое — дже во внутренностях мерзко и холодно стновится. И если б они не сумели уберечь своих сотоврищей и родичей, ну хотя бы только кпитнов, от ткого поругния — до конц дней своих пришлось бы им, потом еще и их потомкм выслушивть: «А вших покойников бклны н Моне клевли», или еще вроде этих обидные и невыносимые слов. Нет уж.

Сколтис скзл «один ди-фрм», — и рсскзчики скел говорят, что он сдержл обещние.

Он и те люди, которых он привел с собой, подошли к крю битвы, где н подступх к бшне дружинники все еще не то нпдли, не то зщищлись, не то просто время тянули, и вообще дел у них тм шли ни штко ни влко, хотя, впрочем, и монхи тм делли то же смое. Комндовл тм, кк уж скзно, Ямхиров носовой, и он скзл Сколтису, чтобы они смотрели, кк ступть, потому что очень скользко.

Монхм бы следовло усвоить полезное обыкновение посыпть место для боя опилкми, кк плубу, или хотя бы песком, если у них опилок нет.

Со Сколтисом тм были Мергирейр, сын Мергир, Блхи Гримтр, Кунтли, сын Айми Пешеход, из ближней дружины Дьялверов, Пли Кш — этот отыскл своего кпитн и тут же, конечно, скзл, мол, его брюхо устло тскться по всей стене, «тк что лучше уж я с тобой остнусь», — и еще следует упомянуть Ритби Ветрогрного, и еще тм было с десяток человек.

Они пострлись встроиться между первыми двумя рядми, сржющимися, и остльными, и тоже метнули дротики, и топоры, и что попло, кк прочие вокруг, — ндобно скзть, что нд этим местом и в это время топорики, и дротики, и копья тк и летли туд-обртно (иные по многу рз), рзве что меттельные кольц северяне не швыряли нзд, потому кк были к ним непривычны; у Сколтис не было чего метнуть, и потом у него в првой руке уже был меч по имени Вирн. И тут топорик — их же, северный, — вылетел н него, ну тк Сколтис просто поймл его левой рукой и швырнул обртно.

И многие говорили, что это был добрый знк, но его щитоносец, Мрри (честный был прень и тоже Сколтис ншел), скзл:

— Ты, видно, считешь, что я не нужен, кпитн.

И тут меттельное копье сбило его с ног, ннеся в бок и плечо смертельную рну, Мрри зметил:

— Д уж, кто из Дом Всдников, тот из вещего дом.

А Сколтис тогд подобрл свой щит см, и они с его людьми пошли в нступление.

Рзминуться н стене с темп, кто тм впереди них дрлся, было нелегко, оттого что тесно, и н ккое-то мгновение зкрутился н том месте прямо-тки водоворот, тк что дже Блхи вынесло вперед одного, но он отбился удчно и сумел вернуться тк, что обрзовлся ккой-никкой, вроде бы строй; Вирн блестел в этом водовороте всего ккие-то мгновения, потом стл ткой же темной, кк остльные клинки.

Этот меч звлся Вирн, Королев, оттого что королев Мийни — Минскя Аи, — сестр короля Мпйнш, подрил его Сколтену Седельщику, который спл с ней. Из чего срзу видно, ккой древний дом Дом Всдников, — они уже носили имя в те времен, когд королевми звлись и сестры королей тоже, не только жены.

О короле Миннше в «Перечне королей» говорится только, что был ткой; вот о его сестре есть отдельня скел — точнее, о ней и о князе Ирвше, которого убил Сколтен Седельщик. Мийни был щедр и н постель, и н подрки, но говорят, что Сколтен он вспоминл чще и сердечнее, чем остльных, оттого что он был крсив лицом и убил Ирвш тк, что этопослужило и ему, и королеве к чести, не к худу, хотя он был бы довольн, кким бы способом Сколтен или кто другой его ни убил.

В семейных предниях Сколтисов говорилось длее, что королев горевл, когд он уехл и женился, и что н мече, который он подрил н прощние, окзлсь вырезн рун «кгем» — «пмять», но т мудря женщин, что обнружил это, продолжил вторую косую черту тк, что получилсь рун «гир» — «тур», или «сил», и с тех пор Сколтеиу Седельщику перестл сниться королев, в силе никогд не бывло недосттк у тех, кто носил этот меч.

Его отдвли всегд стршему сыну, кк движимое имущество, в отличие от дом и пшен.

Впрочем, многие знющие люди сомневются в этой истории, считя, что либо «сил» тк и стоял с смого нчл, либо это Сколтен Седельщик велел ее вырезть, потому что Мийни, мол, было безрзлично, помнят ее или нет.

Зто про вторую руну н этом мече известно точно, что это Сколтис Серебряный попросил сделть ее Игрк Судослов, когд вырыл этот меч из-под осыпи н Подгорном Дворе. Это рун, которя возврщет потерянные вещи, никкой буквы он не обознчет, или, точнее, обознчет глухое «г» второй рз. Из-з этой-то руны, кк говорят, Вирн никогд не уйдет из дом Всдников; и точно — дже когд у лэйрд фрн Сколтис ее однжды укрли в столице — и что же? Через дв дня, предствьте себе, крсвиц тнцовщиц в яблоневом квртле при нем торгует себе брслет у знкомого ювелир. Ювелир не уступет. Крсвиц бегет то к нему в зднюю комнту, то к молодому лэйрду, едв успевя зпхивть хлтик. В конце концов более молодой гость возмущется и идет поглядеть, с кким это типом он вынужден делиться и не вышвырнуть ли его вон, — и видит брслет тот же смый, ккой стщили у него н постоялом дворе вместе со стринным мечом и еще кое-ккими вещми вдобвок! И тогд он соглшется с ювелиром н мировую; и тйком идет з ювелиром до смой лвки того, — и идет з ювелировым слугою, молодцом уж больно пронырливой нружности, — добирется вот тк до смого дом в предместье, один, — и н следующий день приволкивет городской стрже всю шйку, восемь человек, связнных попрно, потом удляется, с оскорбленной гордостью смолюбивого провинцил хлопнув дверью! И пообещв нчльнику стржи н прощние, что, если он, мол, через две ночи не увидит этих негодяев н виселице, придется смому нчльнику познкомиться хоть с Вирной, — хоть с другим его мечом, поновей.

Это еще что. В те времен, в строй столице, случлось с приезжими и не ткое.

В любом случе Вирн у нследников Сколтис до сих пор.

Всякий может увидеть ее, если приедет н До-Айми, и будет у них в гостях, и попросит достточно увжительно — ну и, рзумеется, если см он достточно именит. И если вс удивит то, что клинок ее глдок и чист, — то поверьте, совсем не тким он был к тому времени, когд Сколтис добрлся до проем в ключевой бшне, з которым спусклсь вниз лестниц, ибо не пришлось прекрсной Королеве остнвливться ни н мгновение, среди столь многих удров в конце концов попдутся ткие, которые оствят выщербины дже н метлле морей.

А потом они нчли спускться по лестнице. И этот путь был не легче, рзве что только, оттого что лестниц шл по кругу, здесь ничто не летло меттельное нд головой, но ведь это знчит, что и им сзди никто не помогл. И оттого те, кто окзлись во втором и в третьем ряду- здесь могли спускться только двое, — не могли больше учствовть в дрке хоть чем-нибудь, и кое-кто из них стл роптть — конечно, в шутку, — говоря: «Вы тм вошли в охотку!» А рядом со Сколтисом в это время был Ритби Ветрогрник, стршин нос с рыбчьей однодеревки, и он зсмеялся, кк зрычл, и скзл: «Придется тебе обождть, Кунтли!»

И вот ндо же было случиться ткому, что через несколько времени этот Кунтли споткнулся н ступенях — тм тоже было очень скользко — и съехл тк, что и Ритби тоже сбил с ног, и для Ритби это плохо зкончилось, д и для Кунтли тоже, оттого что он, видя себя повинным в Ветрогрниковой гибели, стл биться более неосторожно, чем бы ндо. Говорят, что он погиб именно из-з того, что тк обозлился. Но по крйней мередо низ лестницы Кунтли этот со Сколтисом дошли блгополучно. А тм внизу тоже были деревянные опоры, но только здесь их никто не смог поджечь, оттого что лучники по првую сторону от пролом получили нконец в руки свое оружие, - и можно себе предствить, кк зпели их души!

А Сигли, сын Эйби, что тм стл хозяйничть, скзл: «Хвтит с нс одного брт! Д и „стршего нос" мне терять неохот», — это он скзл про Ритби, потому что не знл, что тому уже рзбили голову. И срзу же, чуть только блеснул огонь н хрме, — они покзли монхм, что если для выстрел тут достточное рсстояние — то у побоищ, кк у ргды, есть и второй конец. И тех людей, что были внизу, у подножия бшни, тоже просто-тки вымело. Ткя был бойня — что Кормйс руглся потом, ведь ему под этими телми нужно было искть своих. И почти столько времени, сколько нужно, чтобы скзть «вечерняя ед» сотню рз, в воздухе было столько чужих и собственных стрел, что — кк говорится — можно было плщ ндеть из них.

А потом Сколтис и люди с ним, н последних ступенькх уже не встречя сопротивления, вырвлись из чрев этой лестницы, кк зново н свет родились, — тм тк пхло кровью, и крики отдвлись довольно жутко и темнот — д уж воистину почти роды, — и стли спрыгивть вниз. Здесь им дрться было не с кем, лучники пострлись, потом они принялись подвливть к пролому, откуд сыплись по стене люди Кормйс, и те монстырские, что окзлись зжты меж этими двумя рукми в весьм грозных руквицх, большею чстью перебиты были уже легко, другие, со стороны Хрм Кормйсов осждвшие, — кто кк, но чсть из них просто удрл, прямо ндо скзть. Лучники Сигли не стли тртить стрел н них. И уж по одному этому ясно было, что они уходят, — но только ясно было это им смим!

А с точки зрения монхов Моны — это было совершеннейшее нпдение.

В это время Хилс, сын Хилс, добрлся нконец до своей «Остроглзой», и не один, поскольку от него одного тм было бы мло проку. И его люди просто-тки упли н весл; Хилс ведь недром рстревожился — «Остроглзя», хоть и не згорелсь до сих пор, стоял в опсном месте, оттого что он был в смой глубине злив. Он, «Зеленовлск» и «Синебокя» стояли рядком, между ними и двумя однодеревкми — «Жринк», повернутя немного нискосок, тк что к выходу из злив он стоял носом. И Хилс стл выводить — смо собою — не те корбли, что ближе всех к горлу злив, и не те, которые еще не згорелись, и не те, которые легче вывести, — свои. И если вы себе предствите костер, которым горел «Черня Голов», мимо нее нужно было протиснуться, и предствите себе, ккя узкя кишк эт Королевскя: Стоянк, — быть может, слов Хилс: «Дьялвш, тебе бы тк!» — не покжутся вм ткими уж кощунственными, злые слезы, брызнувшие у него из-под ресниц, пок он срывл с себя доспехи, только мешвшие теперь, не покжутся вм непростительными нстолько, нсколько кзлись Хилсу, когд он потом об этом вспоминл.

А во дворе монстыря сбегвшиеся туд воины стли строиться широким рядом, потому что им нужно ведь было прикрыть огромное прострнство стены — от одной бшни додругой, чтобы дть возможность людям Кормйс обыскть все подножие стены, не делясь смоубийцми. Внизу, у пролом, Сколтис и сын Кормйс опять встретились.

Снов-зново я увс в носильщикх! — скзл Кормйс, нмекя н то, что и по другую сторону стены его люди, помнится, исполняли во многом ту же смую рботу; но н смом деле у него был ткой вид, будто бы он скорее доволен — он никому не хотел это передоверять.

Это были его родичи.

Они выстроились бы не тк — угольником, кк н носу корбля, это у них нзывлось «гусиный клин» — если бы собирлись нпдть. Но опять-тки — понять это было некому, некому, некому…

В эти мгновения обстрел с уступов хрм вдруг кончился — тк внезпно и после ткого нпор, что покзлось — в мире легл тишин. Слышно стло, кк скрипят доспехи и вырвнивются ряды, и дже — кзлось — кк нд хрмом кричт лсточки. А з спиной люди Кормйс уже принялись з дело, и тоже был слышен их шум. Тм что-то брякнуло. Все это был тишин. А небо стло светлей.

И тут вдруг — Сколтис кк толкнуло — он поглядел н проход между хрмом и стеной, нпрво. «Если? — подумл он. — Если у них впрямь кончились зпсы?! Этот сильный злп в конце — похож н злость оттого, что кончются…» Монстырь кзлся ему неистощим, и оружию его Сколтис не доверял тк же, кк и беспомощности. Но сейчс ккие-то неиссякемые родники бесшбшной ндежды н удчу збили в его душе, и он подумл: «А если?» А потом оглянулся. И вдруг понял: нет никких «если». И никких «если» не может быть.

Не потому, что его собственное решение, с которым все соглсились, уж было принято и звучло инче, и не потому, что не ншлось бы кому подчиниться, ншлось бы. Просто он видел своих людей — нет, просто людей, что стояли с ним рядом.

Тм уж не было никого, кто не окзлся бы рнен, по большей чсти легко, и не было никого, кто собирлся бы отступть, — во всяком случе, пок не будет можно. Они все еще способны были умирть и убивть, но не з хелки; и дже не з слву; это уж от них не звисело, и от Сколтис не звисело тоже.

А с противоположной стороны двор н них грозно глядел уже выстроившийся двешний отряд, и между ними были кмни и выгоревшие полоски трвы, сплетющие стрнные узоры, лишь одним монхм Моны ведомые, сходясь к нескольким возвышенным кмням с резьбой, — это были жертвенники, в трех рзных местх вдоль хрм.

И в этот миг душ Сколтис нконец-то примирилсь с невозможностью что-то изменить и комндовть. Все. Больше он не был Сколтисом, сыном Сколтис. Теперь он был просто человеком Вирны.

И он был тяжелой и н с т о я щ е й.

Их было около двухсот человек, и перекрыть всю эту стену они не могли, дже если бы пополм рзорвлись. Но и тот отряд своим построением мог зкрыть только ткую ширину, кк тм, где он был, — проход меж хрмом и цистерной, но если бы они двинулись вперед — тк здесь двор был нмного шире.

Поэтому они стояли и ждли, ну северяне стояли и ждли тоже. Собственно, им ничего другого и не было ндо. Пусть время идет, и если удстся простоять тк до конц — что ж, очень хорошо.

Но они ждли только ккие-то мгновения. Увы.

Кк может человек понять, пусть дже еретик, что кому-то может быть уже нужно не пятьсот тысяч хелков, и не слв, и не жизнь, ккя-то мерзость, прикосновением к коей позволительно себя осквернять одним трупрям, низким презренным создниям, отщепенцм и потомкм рбов?!

То есть может попять, вероятно. Но что-то есть в этом ткое — ткое изврщенное, — что подобные объяснения предпочтительны не бывют, если ясно и очевидно, что пирты ворвлись н хрмовый двор и ндо их оттуд выбить, пок не поздно.

Поскольку они не шли вперед, чтобы нткнуться в проходе н копья, — ничего не оствлось, кроме кк смим идти н них.

И этот отряд двинулся вперед, грозно и стройно; он был еще длеко — шгов сто двдцть, но уже кзлось, что он их рздвит просто численностью.

Блгодрность лучникм — когд этот отряд приблизился н восемьдесят шгов, стройность его стл нрушться, и побежть вперед эти люди уже не смогли.

Их можно было бы обойти — слев или спрв. Слев или спрв, но не сзди, потому что копья сзди ткие же острые, ну «мясо» н этих костях ощетинено оружием везде.

Поэтому они просто встретились н полдороге. И рсстроить вышедший против них отряд северян эти копья не смогли, потому что не было у них никкого строя — они чуть-чуть рсступились, тк что кждый дрлся просто з себя. Убитых было очень много, под двдцть, из-з этих длинных копий в первое же мгновение. Но стрнное дело — этот строй, которого не было, все-тки держл линию, и, рз сцепившись с ним, монстырские уж не могли ни рсцепиться, ни его обойти.

Из-з этого длинные копья стли просто костяком, который скреплял отряд и не позволял пиртм проникнуть внутрь — кроме некоторых, смых нстырных.

Кунтли, сын Айни, был среди тких, и вот тогд-то его и убили.

А по большей чсти они просто стояли н месте и отходили понемногу. Потому что им нужно было протянуть время, пок Кормйс не скжет, что все.

И они плтили жизнями з трупы; и это продолжлось и продолжлось; Кормйсу, кк нзло, довелось откпывть своего брт с смого низ рухнувшей лестницы из-под большого количеств кирпич и из-под других мертвых, и дже сверху тм были еще живые — хотя и мнилось невероятным, что тк может быть.

А в это время с уступов хрм спустились лучники, решившие превртиться просто в ртников, и люди Сигли тоже спустились вниз, оттого что у них стрелы зкончились опять, и звязлсь еще одн схвтк, и это стло кзться длящимся уж, прво, целый день, хотя н смом деле з это время Хилс едв-едв успел вывести из злив «Остроглзую».

И стло случться в это время сколько-то еще вещей.

Прежде всего объявился Ямхир. Чтоб был схвтк, он в ней не побывл — подобное просто-тки удивительно; ну тк вот, окзывется, у него ног был сломн, и он произнес себе три ди-герет подряд д еще и ди-врту и, конечно, «вылетел». У него это, впрочем, вырзилось только в том, что он шлем сорвл с головы и выбросил, ведь это было под открытым небом и почти н ровном месте — в проломе, не то что если бы его пытлись держть или связывть. Ну подшлемник он не носил — д и ни к чему, если у человек ткя густя и плотня шпк из собственных белых кудрей н голове.

А когд он опомнился, то и спустился со стены вниз, и, может быть, это именно из-з него в монстыре посчитли, что «метб» у пиртов был п о с л е того, кк они спустились во двор, не до. И его белокуря голов без шлем дрзнил зщитников достточно долго, потому что кзлось, будто достть ее совсем легко, но не тут-то было! А когд Ямхир все ж тки рнили и он упл — опять попло в то же смое бедро! — то и тут до нее добрться никому не удлось, потому что тм был Мергирейр, сын Мергир, который не смог не припомнить, что ему положено стоять костьми з своего кпитн — ну вот он и стоял, ворввшись тоже внутрь строя, и н ккое-то мгновение монстырских потеснили тм, и Мергирейр оттщил сын Ямр нзд, потом вернулся.

А еще в это время то увжение, которое нчл было испытывть к Кормйсу Сколтис Кмень-н-Плече, стло безобрзно идти н убыль. Потому что то и дело, через промежуток времени, з который можно проговорить ди-фрм, Сонное Зклятие, он принялся присылть к нему человек снпоминнием, что ни в коем случе им не ндобно сейчс рзворчивться и бегом покзывть монстырским спину. Првд, потом этот человек стновился биться со Сколтисом неподлеку; првд и то, что обыкновенно от него окзывлось немло пользы; но после третьего ткого послнник Сколтису стло кзться, что не Ястребми — по нзойливости Сорокми стоило бы этот род нзвть; после четвертого — что весь род треб создн лично ему, Сколтису, в нкзние, после пятого он нчл мечтть, кк свернет Кормйсу шею, если доживет, хотя этим пятым был Дегбор Крушин и з него Сколтис не мог не быть блгодрен, пусть дже против своей воли.

И в конце концов они стли оттягивться обртно — к лестнице. Один человек з другим, один з другим — умирющие, мертвые или живые, они все уходили туд (с высоты приходилось тех, кого несли, подвть н нижнюю ступеньку н рукх), и монхм кзлось, нверно, это отступление еще более долгим, чем им.

А Вирн смеялсь, окунясь в свою бгряную купель, смеялсь, кк смеялсь когд-то Мийни, Бгряня Королев, и под ногми у Сколтис нконец-то был нстоящя земля. Твердя, ощутимя. Он вырвл для себя кусок нстоящего из луквого нерельного мир. О д, здесь все было очень нстоящим — здесь, в круге, до которого доствл конец его меч.

Потом и он взобрлся н лестницу тоже. Последним.

И тут рядом возник Кормйс; глз у него блестели злой рдостью, или рдостной злостью, им удлось-тки рзвлить обломки до конц, едв не ндорввшись от спешки и усилия, и Корммер унесли нездолго до того, вот по этой смой лестнице, и это было хорошо; еще ему скзли, что Кормпд, сын Кормйс, отысклся, хоть и без руки, в Долине Длинных Источников, и это было тоже хорошо; и Кормйсу не терпелось сделть еще что-нибудь. Его секир был здесь, с ним.

— Убирйся! — рявкнул н него Сколтис.

Он был в проеме н крю, где кончлсь лестниц, дльше вниз ее круг был порушен и стоял н деревянных столбх, локтя н четыре от земли. Это было удобное место, чтобы обороняться. Он вообще ни с кем не хотел делить это место. Он стоял, глядя н монстырских, что подбирли длинное оружие — ргды и копья, — чтоб подступиться. Стрелять обе стороны уже двно не стреляли, кк прежде скзно. Сколтис оглянулся, чтобы скзть «убирйся». А Кормйс Бклн вдруг прыгнул к нему и отшвырнул в сторону, и н том месте, где Сколтис был мгновением рньше, теперь посредине между ними, пролетел рблетня стрел и зшумел, кк тяжелый шмель, тм удрилсь в кирпичи з ними и зстрял.

— Ничья стрел! — скзл Кормйс зсмеявшись, и глз у него сверкнули.

Больше ни единой стрелы по ним не было выпущено.

После этого не мог же Сколтис его прогонять. И они держли оборонутм вдвоем, потому что еще ведь были рненые н стене, и вообще отходить нельзя поспешно и без толку, не то это будет смоубийство, не отход.

Они держли оборону очень долго, потом пошли нверх. У Сколтис уже двно не было щит, но время от времени Кормйс прикрывл его, сменить их никому не пришлось, монхи лезли н них уже просто в зпльчивости — им не терпелось выгнть зрзу из святой обители поскорей. Потом они еще обороняли глерею, и в это время Сколтис, по-прежнему ничего не знвший о своих бртьях, вдруг увидел, кк мимо проносили Сколтен — тот велел не дть ему умереть не в монстыре, и пришлось ждть, пок он не умер.

И Сколтис шгнул вдруг вперед, и монстырские попятились, просто от этого движения.

Но он туг же опомнился и вернулся к нпрнику, тк что это был только один шг.

И потом они опять отступли к последним лестницм, понемногу, и темные, кк смерть, мелькли Вирн и секир Кормйс, именем Гир, и мечи ужев основном рзбивли и отбрсывли, оттого что зтупились.

Потом н стене из северян остлись только эти двое и их хозяев.

Мне хочется, чтобы вы зпомнили их именно ткими. Они стоял тм, рядом, и никто больше не осмеливется к ним подойти.

А потом они повернулись и слезли вниз. Еще и лестницу унесли, между прочим. Дв зпсных рея, что ж брость. Ткие вещи брость незчем, дже если и нет больше корбля, которому они были бы нужны.