Это самое сокрушительное поражение эксперта-аналитика Дронго. На вилле популярной кинозвезды Кристин Ландегрен убит ее муж — известный репортер Антонио Моничелли, а спустя короткое время убивают и саму актрису. И Дронго, который был рядом, который знал, что актрисе присылали письма с угрозами, не сумел предотвратить эти преступления. Более того, убийца не сомневался, что знаменитый сыщик сделает все, чтобы не называть его имени. Самое удивительное, что он оказался прав: Дронго, зная истину, тщательно скрывает ее…

Чингиз Абдуллаев

Власть маски

«И вдруг ее лицо становится великолепным лицом Медузы, которое я когда-то так любил: исполненное ненависти, перекошенное, ядовитое. Анни меняет не выражение, она меняет лицо, как античные актеры меняли маски — в мгновение ока. И каждая из этих масок призвана творить определенную атмосферу, задавать тон тому, что последует. Маска появляется и остается неизменной, покуда Анни говорит. Потом маска спадает, отделяется от Анни».

«Тошнота». Жан Поль Сартр

Если вы стелете постель, то обязательно должны в нее лечь.

Английская поговорка

Глава 1

Когда пройдет несколько лет, он будет часто вспоминать именно это дело. Возможно, оно было по-своему уникальным, единственным в своем роде. Возможно, ему никогда не приходилось сталкиваться с таким изощренным преступлением. А может, он просто не хотел признаваться самому себе, что впервые потерпел поражение в деле, в котором, как он считал, разбирался лучше всех остальных. Или его поражение было запланировано, так как он отчасти предопределил развитие ситуации, в которой оказался в результате расследования этого дела.

В этот осенний день Дронго читал новую биографию Черчилля, изданную в Лондоне. Он недавно заказал себе эту книгу и теперь с интересом узнавал массу прежде неизвестных ему подробностей о жизни выдающегося английского политика. Было около семи часов вечера, когда ему позвонил Эдгар Вейдеманис, его напарник и друг, который помогал ему все последние годы.

— Тебя ищет один очень известный человек, — сообщил Эдгар со своим неистребимым латышским акцентом.

— Надеюсь, что не президент России, — пошутил Дронго, — мне было бы трудно ему отказать.

— Почти такой же известный, — в тон ему ответил Вейдеманис. — Это руководитель российских кинематографистов. Никита Симаков. Самый известный российский режиссер в мире.

— Я хорошо знаю его отца, — ответил Дронго, — и даже старшего брата. Мы несколько раз встречались. Но с Никитой Симаковым не знаком. Хотя все его фильмы, конечно, видел.

— Он хочет тебя увидеть, — сообщил Эдгар. — Уже два раза звонил его помощник. Просят дать твой прямой номер. Либо мобильный, либо городской.

— Если просят, нужно дать. А какое дело у них может быть ко мне? Я не совсем понимаю…

— Я тоже не понимаю. Но если ты разрешишь, они сейчас перезвонят тебе.

— Валяй, — согласился Дронго. Он убрал книгу и положил трубку, ожидая звонка.

Через минуту действительно раздался звонок. Он снял трубку и услышал характерный знакомый голос известного режиссера.

— Здравствуйте, — сказал Симаков. — Это господин Дронго? Извините, что я вас так называю. Но мне рекомендовали обращаться к вам именно таким образом.

— Да, — ответил Дронго, — добрый день, господин Симаков. Я вас узнал. Ваш голос очень похож на голос вашего отца.

— Знаю, знаю, — немного певуче сказал режиссер, — вы с ним хорошо знакомы. Он мне говорил. Должен сказать, что он очень высокого мнения о ваших способностях.

— Спасибо. Я ценю его доброе отношение…

— И поэтому я, собственно, вам и позвонил. Нам нужно встретиться и переговорить. Когда это можно сделать?

— Когда хотите. Я готов встретиться с вами в любом месте и в любое время.

— В данном случае у меня к вам важное дело, и поэтому вы сами можете выбрать территорию, на которой, так сказать, состоится наша встреча.

— Мне все равно. Но разговор пойдет о деле, которое имеет отношение к моей профессии?

— Безусловно.

— Тогда давайте встретимся на проспекте Мира. Там у нас небольшой офис.

— Я бы не хотел, чтобы нашу встречу как-то зафиксировали посторонние люди. Может, в каком-нибудь ресторане?

— Тогда в «Пушкине» на Тверском бульваре.

— Почему именно «Пушкинъ»?

— Я знаю ваши пристрастия. И ваш любимый ресторан.

— Интересно. Вы специально готовились к разговору со мной или действительно знаете?

— Когда в Москве проходит Международный кинофестиваль, об этом обычно пишут все газеты. Вы, как правило, приглашаете туда своих гостей.

— Не читал. Но все равно интересно. Значит, все-таки в «Пушкине»?

— Я боюсь, что ресторан вообще не лучшее место для подобных разговоров. Можно в каком-нибудь закрытом клубе, но вы хотите сохранить конфиденциальность. Тогда лучше у меня дома. Завтра в семь часов вечера. Если вы сможете…

— Конечно, смогу. Обязательно приеду.

— Запишите адрес.

— Не нужно. Я знаю ваш домашний адрес. Я тоже готовился к встрече с вами.

— Тогда до завтра…

— И вот еще что… Одна просьба. Я знаю, что вы обычно принимаете гостей в присутствии своего помощника господина… такая сложная латышская фамилия… Вейдеманиса…

Очевидно, режиссеру кто-то дал записку с именем Эдгара.

— Да, он мой напарник.

— Понимаю. Такое своебразное повторение Шерлока Холмса и его соседа по квартире доктора Ватсона. Только у меня к вам большая просьба. Давайте обойдемся завтра без Ватсона. Дело касается не меня лично, а я дал слово, что о нашем разговоре никто не узнает. Вы меня понимаете?

— По-моему, вы узнали обо мне все, что можно было узнать.

— Вы известный частный детектив. Поэтому собрать информацию о вас было нетрудно.

— Хорошо. Я буду завтра вечером один.

— Превосходно. Значит, мы договорились. Завтра вечером я к вам заеду. До свидания.

Дронго положил трубку. Странный звонок. О чем может попросить его известный режиссер. И почему такая непонятная секретность. Он перезвонил Эдгару и коротко пересказал ему разговор со своим предыдущим собеседником.

— Возможно, это имеет отношение к иностранным актерам или партнерам, что-нибудь конфиденциальное, о чем никто не должен знать, — предположил Вейдеманис.

— Он не хочет, чтобы его даже видели вместе со мной, — задумчиво сказал Дронго. — Наверное, кто-то обратился к нему с подобной просьбой.

— Завтра все узнаешь, — рассудительно заметил Эдгар.

На следующий день, в три минуты восьмого, раздался звонок режиссера от подъезда его дома. Дронго уже предупредил сидевших внизу охранников, что к нему приедет гость. В его московском и бакинском домах в подъездах дежурили сотрудники охраны. Он намеренно выбрал дома с охраной, в них можно было чувствовать себя в относительной безопасности. Кроме того, пространство вокруг дома и в гараже просматривалось при помощи видеокамер.

Симаков поднялся к нему через несколько минут. Он был в темной куртке, светлых брюках, сером джемпере. Повесив куртку на вешалку, он прошел в гостиную. Они расположились в глубоких креслах. Дронго подвинул гостю столик с напитками и фруктами.

— Как видите, в квартире никого нет, — улыбнулся Дронго, — и даже мне никто не помогает. Что вы будете пить?

— Ничего. Только минеральную воду. И ради бога, не беспокойтесь. Я не собираюсь долго злоупотреблять вашим гостеприимством.

— Ничего страшного. Между прочим, в моем кабинете есть фотография, где я снят с вашим отцом.

— Я знаю эту фотографию. У вас ведь такая разница в возрасте. Лет сорок?

— Больше. Почти пятьдесят, — ответил Дронго. — Впечатляет. Умение понимать людей другого поколения относится к числу достоинств?

— Никогда об этом не думал. Значит, у нас с вами тоже разница в возрасте лет двадцать, — сказал Симаков.

— Пятнадцать.

— Неплохо. Совсем неплохо. У вас сейчас самый продуктивный возраст. Время расцвета политиков и бизнесменов.

— Ни тем и ни другим я не собираюсь заниматься в ближайшие лет пятьдесят. Потом посмотрим…

Гость улыбнулся. Открыл бутылку минеральной воды, наполнил стакан. Выпил. Поставил пустой стакан на столик.

— Я пришел к вам по просьбе моей знакомой. Вы понимаете, что, если вы не примете мое предложение, наш разговор должен остаться между нами?

— Конечно.

— В таком случае начнем. Вы слышали когда-нибудь о Кристин Линдегрен?

— Немного. Знаю, что она довольно популярна в Соединенных Штатах. Актриса. Снималась во многих фильмах. Вот, собственно, и все…

Симаков улыбнулся. Замахал руками.

— Хорошо, что вас не слышат кинокритики. Они бы вас разорвали на кусочки. Кристин Линдегрен сегодня одна из самых ведущих актрис Америки. Она звезда нескольких телевизионных сериалов. Получает самые высокие гонорары. Последний сериал с ее участием был номинирован на самые престижные премии и обошел даже «Секс в большом городе». Можете себе представить? Имеет кучу разных наград. Кроме того, она снималась в двух фильмах у Вуди Аллена и была даже номинирована на «Оскар».

— Вы меня убедили. Признаю, что вы лучший эксперт в этой области. Я не сомневаюсь, что все обстоит именно так, как вы говорите.

— К тому же она очень хороший человек. У нее много знакомых в Москве. Она приезжала к нам два года назад. Вместе со своим последним мужем. Очень красивая пара. Он немного моложе нее, но смотрятся они великолепно. Ну вы знаете, сейчас женщина в пятьдесят может выглядеть на тридцать.

— А ей сколько?

— Сорок восемь. Хороший возраст и для женщины. В общем, она позвонила мне несколько дней назад и попросила о помощи…

Симаков посмотрел на минеральную воду. Сделал долгую актерскую паузу. Взял бутылку, снова налил воды и снова выпил. Затем улыбнулся хозяину:

— И она сама назвала мне ваше имя. Прошу прощения, она назвала вас так, как вас все знают. И попросила переговорить с вами.

— Я не совсем понимаю. О чем переговорить?

— Она хочет с вами встретиться. Лично встретиться и переговорить. Ей рекомендовали вас в качестве лучшего частного детектива. Или лучшего эксперта-аналитика. Как вам больше нравится. Насколько я знаю, она слышала о вашем расследовании, которое вы провели в девяносто седьмом году в Каннах, во время пятидесятого юбилейного фестиваля.

Дронго не изменился в лице. Но он хорошо помнил то, о чем говорил его гость. Во дворце во время церемонии закрытия фестиваля и демонстрации последнего фильма должен был произойти террористический акт. Им тогда с трудом удалось его предотвратить. Дронго помнил, но ничего не ответил.

— Насколько я понял, — продолжал Симаков, — она искала лучшего среди экспертов-аналитиков. И остановила свой выбор на вас.

— Где она находится?

— В данную минуту? В Монреале. Но она будет ждать вас в Лос-Анджелесе. Мы договорились, что я передам вам ее предложение.

— Простите, я не совсем вас понял. Почему нельзя поговорить по телефону. Или посредством Интернета?

— Исключено. Я тоже задал ей этот вопрос. Она хочет увидеть вас лично. Сказала, чтобы вы ни о чем не беспокоились. Она оплатит вам билет первого класса в Лос-Анджелес, заплатит за номер по вашему желанию в любом отеле города. И оплатит все ваши дополнительные расходы. Но ей нужно увидеть вас лично и переговорить с вами по какому-то очень важному вопросу. Насколько я понял, этот вопрос имеет очень конкретное отношение к вашей профессии.

— Понимаю. Но здесь есть небольшая сложность. Я терпеть не могу летать самолетами, и тем более так далеко.

— Вы никогда не были в Америке? — удивился режиссер.

— Много раз. И в Северной, и в Южной. Но каждый раз, летя в самолете, испытывал некий дискомфорт.

— Я думаю, что первым классом можно слетать, — сказал Симаков, — тем более что вы можете отказаться от работы. Никто вас не неволит, не заставляет. Ваша задача всего лишь встретиться с ней. Возможно, вы не понравитесь друг другу.

— Лететь через океан и через всю Америку, чтобы понравиться женщине. Мне это довольно сложно… Извините, но я не знаю, зачем мне нужно лететь так далеко. И пока я не совсем понимаю цели…

— Это мы тоже обсуждали, — весело кивнул режиссер, перебивая Дронго, — и она попросила меня передать вам ее следующие условия. Если вы ей подойдете, она заплатит вам гонорар в двести тысяч долларов. Двести тысяч долларов. Эта сумма с одной двойкой и пятью нулями. — Он нарисовал в воздухе двойку и каждый нуль указательным пальцем правой руки и почти победно взглянул на Дронго. Но даже такая сумма не могла произвести должного впечатления на хозяина квартиры. Он усмехнулся:

— Солидная сумма. Но для моего согласия все же недостаточная. Я должен понимать, почему я туда лечу…

— Вы выдвигаете свои условия? — уточнил Симаков.

— Я думаю, что нам можно предварительно поговорить по телефону. А уже потом обоим определяться. Возможно, мы действительно не понравимся друг другу.

— Разумно. Но у нее свои условия. И я приехал сюда, чтобы передать вам ее послание. Никаких предварительных разговоров. Она хочет лично увидеть вас и решить — подходите ли вы ей для конкретной работы или нет.

— И вы не знаете, о чем идет речь?

— Понятия не имею.

— Я должен подумать.

— Безусловно. — Режиссер взглянул на часы. — Ой, я, кажется, уже опаздываю. Извините, что отнял у вас время. — Он встал с кресла. Дронго тоже поднялся.

Они прошли в холл, гость надел куртку.

— Подумайте, — кивнул он на прощанье, — такой шанс выпадает один раз в жизни. Может, вы действительно не подойдете друг другу. Но все равно слетаете в Америку первым классом, поживете в хорошем отеле, можете снять себе большой пентхаус. Она ведь очень обеспеченный человек. И все это всего лишь за несколько минут разговора с красивой женщиной. Я не понимаю, почему бы вам не согласиться. Вы же ничего не теряете, кроме некоторого неудобства, связанного с полетом. Но в первом классе быстро забываешь об этих проблемах. Подумайте, вот мой вам совет. До свидания. Рад был познакомиться.

Они пожали друг другу руки, и Симаков вышел из квартиры. Дронго закрыл дверь и, повернувшись, пошел в гостиную. Сел в кресло. Эта звезда сериалов хочет вызвать к себе частного детектива и переговорить с ним. При этом она использует свои старые связи и звонит известному режиссеру, попросив его о посредничестве. Но при этом не хочет лично разговаривать с детективом по телефону, а все самое важное собирается сказать при встрече. Как интересно… Почему такая секретность? Что именно она хочет сказать?

Дронго задумчиво придвинул к себе телефонный аппарат. Поднял трубку и набрал знакомый номер в Париже. Это был номер телефона бывшего комиссара полиции Дезире Брюлея, с которым они были много лет знакомы. Он услышал глухой голос комиссара.

— Я вас слушаю, — сказал Брюлей.

— Бон суар, мсье Брюлей, — начал Дронго, — извините, что снова заставляю вас говорить по-английски. Как вы знаете, мой французский не выдерживает никакой критики.

— Добрый вечер, — обрадовался Брюлей, — я рад твоему звонку. Что-нибудь произошло? Ты ведь не звонишь к нам просто так.

— Не хочу вас беспокоить. Я хочу уточнить один вопрос. К вам не обращались с просьбой — прилететь в Лос-Анджелес для встречи с известной актрисой?

— Нет. Я слишком стар для подобных перелетов. Мне никто не звонил. Но я могу тебе сообщить, что звонили нашему другу в Лондон. И просили приехать на встречу в Лос-Анджелес.

— К мистеру Доулу?

Мишель Доул был одним из самых известных и великих аналитиков двадцатого века. Как и комиссар Брюлей, он считался живой легендой криминалистики.

— Он согласился?

— Нет. Он в последнее время себя плохо чувствует. И сказал, что подобные перелеты сейчас не для него. Насколько я знаю, его очень настоятельно приглашали в Лос-Анджелес. Звонили от имени какой-то актрисы. И даже предлагали невероятные суммы денег. Но нашего друга трудно убедить совершить такой перелет, если он не хочет покидать Лондона. А он не любит покидать свой город.

— Ясно.

— Я понял, что позвонили и тебе. Правильно?

— Конечно.

— Легко догадаться. В мире осталось не так много известных криминалистов. Один толстый американец уже много лет не покидает своего дома в США и мы четверо в Европе. Но трое из нас уже в солидном возрасте. Я, Доул и Фредерик Миллер, который сейчас отдыхает в Турции. Остаешься только ты. Самый молодой среди нас. Значит, должны были выйти именно на тебя.

— Что мне делать?

— Я думаю, что можно слетать. Если с такой настойчивостью ищут опытного аналитика, то, значит, дело интересное. А кому, как не тебе, заниматься расследованием подобного дела.

— Я вас понял. Спасибо за совет. Передайте мой привет вашей супруге.

— Обязательно. А ты позвони Джил и скажи, что мы ждем вас в Париже. До свиданья.

Дронго положил трубку. Как странно. У Миллера и Доула нет семей. Они закоренелые холостяки. У комиссара Брюлея есть жена, но нет детей. Похоже, каждый из его коллег понимает, как сложно заводить семью при их опасной профессии. Ведь семья может оказаться заложником их профессиональной деятельности. И только у Дронго есть семья, которая не живет вместе с ним и находится далеко в Италии, куда он часто ездит к Джил и детям. Хорошо еще, что Джил терпит подобную жизнь. Он откинул голову. Закрыл глаза. Кристин Линдегрен. Нужно поискать в Интернете все, что о ней там есть. А уже потом перезвонить Никите Симакову и дать согласие на эту поездку.

Глава 2

Он сознательно выбирал такой маршрут, чтобы не лететь прямым рейсом из Москвы в Лос-Анджелес. Находиться в самолете в течение стольких часов было довольно сложно. Может, поэтому он выбирал маршрут через Франкфурт и Нью-Йорк, с пересадками в этих городах. Он еще помнил советские времена, когда в Нью-Йорк приходилось летать из Москвы с двумя посадками — в ирландском Шэнноне и канадском Ньюфаундленде, а сам перелет занимал почти двенадцать часов. Сидеть в самолете в течение многих часов было весьма утомительно, учитывая, что он так и не научился спать в самолетах.

Из Франкфурта в Нью-Йорк летел огромный «Боинг-747», в котором были удобные кресла первого класса, расположенные на верхнем этаже лайнера. В просторном салоне первого класса, кроме него, летели трое каких-то японских бизнесменов, которые сразу уснули, едва самолет поднялся в воздух. Дронго с завистью взглянул на своих попутчиков. Похоже, бизнесменов не очень волновал перелет через океан. Предупредив стюардессу, что они не будут обедать и ужинать, трое пассажиров развернули свои большие кресла, больше похожие на небольшие лодки, и уснули, накрывшись одеялами. Полет из Франкфурта до Нью-Йорка занимал около восьми с половиной часов.

Два дня назад он нашел фотографии Кристин Линдегрен в Интернете. В молодости она была блондинкой, затем перекрасилась, став брюнеткой. После сорока ее волосы приобрели каштановый оттенок. В общем, она любила экспериментировать. Ее первый супруг был руководителем крупной финансовой корпорации. С ним она развелась больше двадцати лет назад, прожив только четыре года. От него она имела своего единственного сына, которому шел уже двадцать пятый год. Второй супруг был актером. С ним она прожила шесть лет. Он был не очень известным актером, но так и не сумел смириться со славой своей супруги, которая явно выходила на первые роли в их тандеме. Эта чисто актерская ревность начала сказываться на их отношениях, и супруги развелись. Третьим мужем Кристин примерно два года назад стал известный итальянский ресторатор и владелец целой сети итальянских ресторанов Антонио Моничелли. Он был младше своей супруги на четыре года.

Фотографии с их свадьбы появились во всех популярных журналах Европы и Америки. Она еще сохраняла былую красоту, он был просто великолепен. Настоящий итальянец — высокий, загорелый, черные вьющиеся волосы, немного удлиненное лицо, ровный нос, зеленые глаза. Портрет идеального любовника. Она, несмотря на свой возраст, выглядела превосходно. Густые каштановые волосы, светлые голубые глаза, несколько резкие черты лица, не портившие ее, а придававшие некоторый шарм. Тонкие губы, красивые зубы, немного вздернутый носик. Пропорции ее тела вызывали восторг даже у молодых девушек. Хорошо развитая грудь, подчеркнутая талия, за которой она ревностно следила, и округлые бедра. И хотя ее красота была далека от идеальных девяносто — шестьдесят — девяносто, но в ее возрасте иметь сто пять — семьдесят — девяносто пять было почти идеальным примером красоты тела зрелой женщины.

Дронго просмотрел больше трехсот ее фотографий. У нее были не просто красивые, но и умные глаза, чем не могли похвастаться большинство ее подруг в Голливуде. Он обратил внимание на одежду Кристин. Она предпочитала классические модели от Шанель и Кристиана Диора, тогда как большинство ее коллег по актерскому цеху выбирали более экзотические и менее классические наряды. Может, потому, что среди ее предков было много аристократов, а ее прадед был даже герцогом и министром при дворе шведского короля Оскара Второго в начале прошлого века. Ее врожденный аристократизм и природное чувство меры отмечали почти все кинокритики, комментируя роли в ее исполнении.

Ее отец был высокопоставленным служащим при Густаве Шестом, когда в пятьдесят восьмом году у них с женой родилась старшая дочь — Кристин. Ее сестра появилась на свет через три года, и ее назвали Агнессой. В шестьдесят шестом их отец получил назначение в посольство Швеции в Канаде, затем в США, после чего работал в секретариате Организации Объединенных Наций. Девочки учились в американских школах, и для обеих английский стал таким же родным, как и шведский. Кристин рано дебютировала в кино, уже в восемнадцатилетнем возрасте. Старательно училась в Нью-Йорке и в Лондоне, несмотря на свои явные успехи в кино. Работала в театре, снималась в сериалах. Ее жизненный путь был чередой непрерывных успехов и удач.

Он внимательно изучал все ее фотографии и обратил внимание, что на последних снимках она выглядет несколько более задумчивой, чем обычно, а в последние месяцы даже немного растерянной. Дронго заинтересовал подобный феномен, и он просмотрел все статьи на сайте Кристин, посвященные ее последним работам. Критики почти единодушно отмечали ее превосходную игру, но вполне возможно, что на ее сайте размещались только положительные рецензии. Хотя особо отрицательных он так и не нашел. Он перезвонил Симакову и подтвердил свое согласие на поездку. В течение одного дня ему переслали чек на двадцать тысяч долларов для покупки билетов и бронирования места в отеле. Подобная щедрость и скорость его несколько озадачили. Западные звезды, среди которых встречались и мультимиллионеры и очень обеспеченные люди, умели считать деньги и не тратили по пустякам даже несколько лишних долларов. Этим вообще отличались почти все западные звезды, оговаривающие в своих контрактах даже минеральную воду, стрижку для своих собак или бесплатную стирку белья.

Но Дронго был не просто экспертом. Он был еще и восточным человеком, выросшим в традициях, несколько отличных от традиций рационального Запада. Принять деньги от незнакомой женщины, потратив их на билет и отель, для него было невозможно по определению. Именно поэтому он сохранил чек и приобрел билеты за свой счет, заказав себе номер в одном из отелей Лос-Анджелеса. Вилла Кристин Линдегрен находилась в Санта-Монике, и именно поэтому он заказал для себя номер в отеле «Кал Мар». Это небольшая гостиница больше походила на семейный пансион, во внутреннем дворике которого находился бассейн, окруженный садом. На двух этажах находились номера, в которых, кроме гостиной и спальной комнат, были еще и небольшие кухни.

В Нью-Йорке пришлось пройти строгий иммиграционный контроль и даже сдать отпечатки пальцев. Он не считал подобную процедуру унизительной, понимая, насколько озабочены американцы проблемами безопасности своей страны. Но прибывшие с ним гости из различных стран громко выражали свое возмущение. Граждан Германии и самих американцев пропускали в страну без этой процедуры, что еще более усиливало общее негодование.

В аэропорту он прождал около трех часов, пока наконец объявили посадку на его рейс в Лос-Анджелес. На этот раз салон первого класса был переполнен. И многие из летевших на Западное побережье были даже знакомы друг с другом, судя по тем веселым репликам, которыми они перекидывались друг с другом.

«Такая огромная страна, — подумал Дронго, — и все же так много знакомых».

На самом деле все пассажиры первого класса принадлежат к определенной социальной группе людей, которая не может быть очень большой. Может, поэтому они знают друг друга. И даже более того. В мире проживает больше пяти миллиардов людей, а настоящих пассажиров «первого класса», которых знают в лицо и которые принадлежат к определенной группе людей, совсем не много. Тысяч пятьдесят. Или шестьдесят. Это постоянная тусовка очень богатых людей. И еще тысяч триста просто богатых бездельников, ошивающихся вокруг них. В первую категорию входят известные бизнесмены, актеры, спортсмены, члены королевских семей, за передвижениями которых следят тысячи журналистов. Во второй — известные художники, модельеры, режиссеры, политические деятели — бывшие и настоящие, члены их семей, знаменитые плейбои и топ-модели. В этих группах почти все знают друг друга. Эта особая каста невероятно богатых людей, умеющих прожигать жизнь и получать от этого удовольствие.

В американских самолетах, как и в лайнерах других компаний, категорически запрещали курить, и это было самым приятным во время полета. Никогда не куривший Дронго с трудом переносил сигаретный дым, переполнявший салоны самолетов.

Самолет приземлился в Лос-Анджелесе в пять часов вечера. На внутренних рейсах не бывает иммиграционного и таможенного контролей. Именно поэтому он довольно быстро получил свой чемодан и, взяв такси, поехал в отель, где был забронирован номер. Прежде чем принять душ, он перезвонил по номеру телефона, который ему дал в Москве Никита Симаков. Привычно ответил автоответчик. Дронго назвал адрес своего отеля, номер телефона и сообщил, что он уже прилетел. Затем положил трубку и отправился в душ.

На часах было около десяти часов вечера, когда он, переодевшись, решил выйти из отеля, чтобы поужинать. Он сдал ключи сидевшему у выхода портье и поинтересовался, где можно поужинать.

— Идите к побережью, — посоветовал портье, пожилой мужчина лет шестидесяти, — но пешком лучше не ходить. В такое время суток здесь никто не ходит. Вы можете заказать ужин себе в номер.

— Я хочу немного прогуляться, — ответил Дронго. — А далеко идти до побережья?

— Не очень. Минут десять. Но если хотите, я дам вам машину…

— Нет, — улыбнулся Дронго, — не нужно.

Он хорошо знал, что в этом городе почти никто не ходит пешком. Но рестораны находились совсем недалеко, это он помнил по предыдущим визитам в город ангелов. Отсюда нужно пройти три или четыре улицы. Свои документы и кредитные карточки он оставил в отеле. С собой у него было не больше ста пятидесяти долларов, находившихся в двух карманах пиджака. В конце концов, просто так не убивают даже в Лос-Анджелесе, если он готов расстаться с этой суммой. Он помнил этот город летом девяносто второго года, когда здесь прошла волна негритянских погромов. Тогда в некоторые кварталы белые даже боялись заходить.

Дронго вышел из отеля и пошел к побережью. Едва он отошел от отеля, как почувствовал некоторое движение за своей спиной. Он обернулся. Кажется, темно-синий «Шевроле» тронулся с места. Неужели за ним следят? И кому он нужен в этом городе?

Он дошел до конца улицы и свернул налево. Осторожно оглянулся. «Шевроле» медленно ехал за ним. Теперь никаких сомнений не было. Этот автомобиль преследовал именно его. Кажется, он еще пожалеет, что не взял машину у портье. Если его хотят ограбить, то здесь самое удобное место. Довольно темно, и вокруг никого нет. Он продолжал спокойно идти. «Шевроле» остановился на углу, возможно, грабители решали, что им делать с этим типом. Обычно на него боялись нападать уличные грабители, безошибочно угадывая в нем некоего представителя закона. Да и его внешние пропорции вызывали некоторые опасения. При росте в метр восемьдесят семь он имел широкие плечи, большие крепкие руки и весил около девяноста пяти килограммов. Не каждый грабитель рискнул бы остановить подобного типа даже ночью.

Он усмехнулся. Однажды в Америке он дрался с великим Миурой, сумев продержаться несколько секунд. Конечно, у него не было никаких шансов, но ему было приятно, что он сумел выстоять даже эти секунды. Как давно это было. Иногда кажется, что это было в прошлой жизни, когда еще существовал Советский Союз и была совсем другая система координат.

Он оглянулся. «Шевроле» мягко тронулся с места. Неужели они принимают его за обычного праздного туриста, ищущего развлечений в ночном Лос-Анджелесе? Не нужно считать их дураками. Они тоже не понимают, что происходит. Этот неизвестный гость вышел ночью один из отеля и спокойно идет к побережью. Возможно, он полицейский и вся эта затея — обычная полицейская подстава, когда таким нехитрым образом ловят незадачливых грабителей.

Дронго перешел улицу. Он увидел, как «Шевроле» набирает скорость, и даже замедлил шаг. Пусть они видят, что он их не боится. Машина поравнялась с ним. Кажется, теперь начнется самое интересное. Но почему они следили за ним, дежуря у отеля, ведь их могли зафиксировать камеры «Кал Мара»? Он остановился и заглянул в салон машины. И улыбнулся. Всегда приятно, когда твои страхи оказываются ложными. В машине сидела афроамериканка лет тридцати. Она широко улыбнулась Дронго. Судя по ее внешнему виду, она занималась вполне определенной профессией.

— Мистер не хочет развлечься? — поинтересовалась женщина.

Как глупо, несколько смущенно подумал Дронго. Кто еще может дежурить у отеля в ночное время. Конечно, проститутка. А он решил, что это грабители.

— Спасибо. — Он чуть наклонился. В салоне автомобиля больше никого не было. Очевидно, увидев одинокого мужчину, вышедшего из отеля, она решила, что это почти идеальный клиент.

— У тебя нет денег? — улыбнулась она. — Я могу предоставить тебе скидку.

— Есть, но не так много, — ответил Дронго. — Просто я сегодня не в форме.

— Залезай в машину, — предложила женщина, — я думаю, что мы сумеем договориться. Я многое умею…

— Не сомневаюсь. — Дронго развел руками. — Давай в следующий раз. Так будет лучше…

— У меня сегодня день рождения, — заявила женщина, — поэтому сегодня я обслуживаю бесплатно. Делаю себе подарки, выбирая мужчин. Ты мне подходишь. Садись в машину…

Последние фразы его насторожили. Она любым способом хочет заманить его в свой автомобиль. Он еще раз взглянул в салон. Там никого не было. Но почему она так настойчива? Проститутка-романтик, делающая клиентам такие подарки. Или себе? Нет, в Америке не бывает ни романтиков, ни альтруистов, даже среди проституток.

— Я не хочу, — сказал Дронго. — Извини, что не оправдал твои надежды.

Он двинулся дальше. Машина медленно поехала за ним.

— Ты мужчина или нет? — гневно спросила женщина. — Если тебе нужно что-то другое, я могу организовать. У меня есть хороший знакомый. Он — гей. А может, тебя интересует группа девочек? Это я тоже могу организовать.

Кажется, она решила заманить его в свою машину любым способом. Дронго усмехнулся. Чем больше она нервничает, тем очевиднее, что в ее машину он не сядет. Хотя женщина красивая. Лет десять назад они видели похожую красотку в бразильском ресторане «Коко-Локо» в Вашингтоне. Они тогда обедали со своим школьным товарищем Иршадом Касировым. Иршад был дипломатом. В ресторане они познакомились с афроамериканкой, которая вызывала восхищение у всех посетителей своей грацией и формами. Но дипломат был непреклонен. Она явно заигрывала с Иршадом. Он испугался слишком настойчивой особы, которую ждали две подруги на улице. Тогда они мягко отказали женщине. Через несколько лет Касиров признался, что они поступили довольно глупо.

— Я собираюсь поужинать, — сказал ей Дронго, — и я очень устал. Поэтому сегодня мы не сможем встретиться. Как-нибудь в другой раз.

— Тогда возьми мой телефон, — предложила она, доставая карточку, — может, завтра позвонишь. Мне нравятся белые мужчины. Такие, как ты. Ты итальянец?

— Нет. Но это неважно. — Он осторожно наклонился и взял ее карточку. Немного смешное имя — Матильда. Такое было у кошки фрекен Бок в известном мультфильме про Карлсона, который жил на крыше.

— Чему ты улыбаешься? — спросила она.

— Красивое имя. — Он сумел подавить улыбку.

— Позвони мне. И не ходи один ночью по городу. Это опасно, — посоветовала она на прощанье. — Хотя ты, наверное, ничего не боишься. Ты ведь полицейский. Я правильно определила?

— Абсолютно. Спасибо за карточку.

— А может, я подвезу тебя до ресторана? Здесь недалеко. Зачем тебе идти пешком? Садись в машину, я тебя подвезу…

— Я люблю ходить пешком.

— Ладно. Я все поняла. Похоже, сегодня не мой день. До свиданья.

Она наконец отъехала. Он еще раз взглянул на карточку. Интересно, зачем она дежурила у отеля и так настойчиво пыталась усадить его в машину. Нужно будет показать карточку портье в отеле, он должен знать всех проституток, которые работают рядом с их отелем. Дронго прибавил шаг. На соседней улице находились рестораны. Оттуда уже доносились шум музыки и голоса. Он оглянулся. Больше никого на улице не было. Похоже, что его наконец оставили в покое.

В отель он вернулся на такси, попросив официанта заказать ему машину. Когда он забирал ключи, знакомый портье взглянул на него.

— Нашли ресторан?

— Конечно. — Дронго достал карточку. — Вы не знаете такую особу? Она дала мне вот это.

Портье взял карточку, прочитал имя, номера телефона, нахмурился и вернул карточку гостю.

— Не знаю, — покачал он головой, — вы, наверное, встретили ее в ресторане?

— Нет. Она дежурила у вашего отеля. В своем «Шевроле».

— Странно, — сказал портье, — обычно здесь никого не бывает. У нас отель семейного типа, сюда приезжают в основном с семьями, и проститутки тут не дежурят. Для этого есть отели в Беверли-Хиллз.

— И синий «Шевроле» никогда не паркуется рядом с вашим отелем?

Дронго назвал номер машины.

— Никогда, — ответил портье, — у нас никогда не было ни этой машины, ни этой женщины.

— Спасибо. — Дронго забрал карточку и поднялся к себе. Положив карточку на стол, он еще раз взглянул на имя и номер телефона. Вполне возможно, что это просто случайность. А возможно, все-таки его ждали. И хотели усадить в эту машину любым способом. Вот только нужно понять — с какой целью. С этой мыслью он и заснул.

Глава 3

Утром он проснулся раньше обычного. Сказывалась разница во времени. Обычно люди, прилетавшие в Соединенные Штаты, просыпались рано утром, в пять или шесть часов, и уже не могли заснуть. Он проснулся в шесть часов утра и принял душ. После завтрака он еще успел немного прогуляться до пляжа. При дневном свете все выглядело иначе — гораздо ближе и удобнее.

Дронго вернулся в свой номер к девяти часам утра. Примерно в десять раздался телефонный звонок.

— Здравствуйте, — услышал он незнакомый мужской голос, — с вами говорит Даниэль Барнард, я личный секретарь миссис Линдегрен. Я могу обращаться к вам — мистер Дронго?

— Да, именно так меня обычно называют. — Судя по голосу, секретарь был не очень молодым человеком.

— Как вы устроились? — поинтересовался Барнард.

— Прекрасно. У меня все нормально.

— В таком случае мы пришлем за вами машину. Ровно через сорок минут она будет у вашего отеля. Черный лимузин. Водитель предупрежден. Миссис Линдегрен примет вас ровно в одиннадцать тридцать. У вас есть какие-нибудь пожелания или просьбы?

— Нет. Спасибо.

— До свидания.

Дронго положил трубку и впервые подумал, что поступил правильно, взяв с собой чемодан с одеждой. Среди неизменных вещей, которые он обычно брал с собой, были запасные комплекты нижнего белья, свежие рубашки, галстуки, носовые платки, два или три костюма, обязательно электрический чайник и большая кружка. Кофе он почти никогда не пил, а без хорошего чая не мог работать по ночам. Неизменный ноутбук он носил с собой. При этом ноутбук, в котором была записана вся нужная ему информация, он оставлял дома и никогда не подключал к Интернету во избежание попадания в него какого-либо вируса. А другой ноутбук, подключенный к Интернету, всегда был с ним.

Он выбрал серый костюм и тщательно подобрал галстук с платком для светло-голубой рубашки. Раньше он любил носить костюмы от Валентино и Сен-Лорана. Но в последние годы качество костюмов великого французского модельера несколько ухудшилось. После того как он продал свою марку, в продаже начали появляться непонятные рубашки со скошенными рукавами и не очень качественные костюмы. Именно поэтому Дронго перешел на модельную линию «Бриони» и даже заказал себе несколько неплохих костюмов от немецкой фирмы «Босс».

Застегивая запонки, он подумал, что вот уже много лет он не меняет обувь и ремни. Качество «Балли» оставалось неизменным на протяжении полутора десятков лет. Это не было пиаром или скрытой рекламой, он действительно любил и носил обувь этой фирмы, предпочитая ее всем остальным. Так же как и парфюм «Фаренгейт», выбранный им много лет назад. С тех пор появилось много очень неплохих парфюмов, среди которых отличались ароматы от «Гермеса» и «Армани». Но «Фаренгейт» оставался с ним как первая любовь.

Он был готов к встрече с актрисой уже через тридцать минут. Спустившись, он вышел на улицу. Несмотря на поздний октябрь, было не меньше двадцати восьми градусов. «Идеальная погода», — подумал Дронго. Он легко переносил жару даже в сорок градусов, столь привычную для Баку, и не любил холода, когда температура опускалась ниже нуля хотя бы на несколько градусов. Во время зимних холодов в Москве он обычно уезжал в Баку или в Рим. Сильные морозы действовали на него угнетающе. Отсутствие солнца было почти невыносимо. Он с трудом представлял себе жизнь где-то на севере, где в течение полугода царила арктическая ночь.

Лимузин подъехал на несколько минут раньше назначенного. Из салона вышел пожилой афроамериканец, он снял фуражку и открыл дверь. Дронго кивнул ему в знак приветствия и уселся на заднее сиденье. Машина мягко тронулась. Внутри салона был бар с шампанским, прохладительными напитками, коньяком. В углу салона был небольшой телевизор. И самое главное — можно было вытянуть ноги, что он с удовольствием и сделал.

Почему негров нужно называть афроамериканцами? — в который раз подумал он. Это в английском языке слово «ниггер» означало уничижительное отношение к темнокожим рабам, а в русском это было всего лишь обозначение принадлежности к негроидной расе. Но политкорректность сделала свое дело. Почему слово «афроамериканец» не обижает коренных американцев, предки которых жили в этой стране не одно поколение? Похоже, что сами американцы с трудом разбирались в подобных лингвистических изысках.

Они ехали довольно долго, минут пятнадцать. Наконец машина замерла у ворот, которые начали автоматически открываться. Лимузин въехал на дорожку и через минуту затормозил у красивого двухэтажного дома в стиле ампир. Дронго дождался, пока водитель выйдет из машины и откроет ему дверь. Он понимал, что с этой минуты за ним будут следить, и поэтому не суетился. Выйдя из салона автомобиля, он сразу увидел две камеры, установленные на фасаде здания и фиксирующие всех прибывающих гостей.

У входа в дом его ждал мужчина лет шестидесяти пяти. Среднего роста, седой, с глубокими морщинам, прорезавшими его лицо, внимательными серыми глазами и волевым подбородком, не характерным для личных секретарей. Он был одет в темно-синий костюм с белой сорочкой и строгим серо-синим галстуком. Очки в модной оправе дополняли его образ. Увидев гостя, он протянул ему руку и улыбнулся обычной дежурной улыбкой американских продюсеров.

— Добрый день, мистер Дронго. Я секретарь миссис Кристин Линдегрен — Даниэль Барнард. Мы вас ждали. Как вы доехали?

— Здравствуйте. Прекрасно добрался. Кажется, в этом лимузине можно даже немного пожить, — пошутил Дронго, входя в дом.

На первом этаже находился роскошный холл, в котором стояли диваны и кресла светлых тонов, на окнах — декорированные им в тон занавески, и повсюду были расставлены живые цветы. Барнард пригласил гостя садиться, осведомившись, что будет пить Дронго.

— Минеральную воду без газа, — попросил гость. Для алкоголя было слишком рано, к тому же он не любил злоупотреблять подобными напитками.

Барнард взглянул на девушку, стоявшую в дверях, и через несколько секунд им уже принесли французскую минеральную воду «Виттель» в стеклянных бутылках. Девушка разлила воду в высокие стаканы и быстро ушла. Барнард взял один из стаканов, пригубил его.

— Миссис Линдегрен будет через четыре минуты, — любезно сообщил он, — она всегда появляется в точно назначенное время. И никогда не опаздывает.

— Похвальное качество, — пробормотал Дронго. — Вы давно работаете с ней?

— Почти двадцать лет, — гордо ответил Барнард. — Мы начинали вместе еще в восемьдесят шестом.

— Солидный срок, — кивнул Дронго. — Очевидно, вы знаете все слабые и сильные стороны миссис Линдегрен.

— Я не думаю, что она позволяет посторонним видеть ее слабые стороны, — строго заметил Барнард. — Что касается наших отношений, то они строятся на абсолютном доверии и уважении друг к другу.

— Не сомневаюсь, — снова кивнул Дронго. — Но все же для чего меня пригласили?

— Об этом вам сообщит сама миссис Линдегрен.

— Как мне ее называть? В мире кино ее знают как миссис Линдегрен, но фамилия ее мужа — синьор Моничелли, если я не ошибаюсь?

— Она не меняла свою фамилию, — сказал, чуть повысив голос, Барнард. Не сильно. Только на полтона. Но для такого выдержанного человека это равнялось почти крику.

— В таком случае…

— Просто Кристин. По возрасту вы почти ровестники. Ведь вы родились в апреле пятьдесят девятого?

— У вас верная информация. Не удивлюсь, если вы сообщите мне, какими болезнями я переболел в детстве.

Барнард улыбнулся. Реплика гостя ему понравилась.

— Возраст актрисы обычно скрывают, — сообщил он, — и никогда не говорят о нем, но Кристин ничего не скрывает. Она выглядит гораздо моложе своего возраста. Она родилась в ноябре пятьдесят восьмого. Это информация есть и на ее сайтах.

— Я ознакомился с ее биографией, — сообщил Дронго, — там указано, что она знает шесть языков. Английский и шведский — понятно. А какие еще?

— Французский, немецкий, голландский, итальянский. Она очень способная женщина. Во французском фильме она говорила по-французски. А немцы считают, что она говорит на их языке практически безупречно.

Очевидно, секретарю нравилось говорить о своей хозяйке в таком восторженном тоне. Послышались быстрые шаги. Мужчины встали. В холл вошла Кристин Линдегрен. В жизни она оказалась немного старше, чем на своих тонированных фотографиях. Более резкие черты лица, более внимательные глаза. Подвижная, энергичная, живая, элегантная женщина в светло-розовом брючном костюме. Дронго сразу определил по цвету и покрою, что это костюм от Шанель. Ее волосы были красиво уложены. Подойдя к гостю, она энергично пожала ему руку. Почувствовала аромат его парфюма, мгновенно оценила безупречный покрой костюма, подобранный в тон галстук, даже вычищенную обувь. Села на диван, приглашая садиться мужчин. И сделала отрицательный жест рукой появившейся горничной, давая понять, что ничего не хочет пить.

— Мистер Дронго прилетел в Лос-Анджелес по нашему приглашению, — официальным тоном провозгласил Барнард.

— Очень приятно.

«У нее действительно красивые глаза, — подумал Дронго. — Наверно, в молодости были вообще ярко-синими. Почему в молодости? Ей только сорок восемь. Какая глупость так думать о людях в этом возрасте».

— Извините, что позвала вас сюда столь необычным способом, — сразу начала Кристин Линдегрен, — я не всегда доверяю телефонам или Интернету. Очень трудно определить, кто именно перед вами. Нужно видеть человека и лично с ним разговаривать, чтобы составить о нем верное представление. Разве вам не сказали, что я готова оплатить номер в любом отеле города? Почему вы выбрали именно «Кал Мар»?

— Мне так удобно, — ответил Дронго, — это близко к побережью. И я однажды там жил.

— Если вам нравится, то это ваш выбор, — согласно кивнула она. — Спасибо, что вы прилетели. Не скрою, что я пыталась найти лучшего эксперта в этой области. Мне сообщили, что в мире осталось только несколько человек, равных вашему таланту. Но американец Николас Вольф, которого я хотела пригласить, не любит выходить из дома, и тем более куда-либо отправляться. Оставались четверо, которые живут в Европе. Мистер Доул мне отказал, к тому же я узнала, что он в довольно преклонном возрасте. Вы самый молодой из этой четверки. И говорят, что самый перспективный. Кроме того, у меня есть особые причины вызвать специалиста из бывшего Советского Союза. Если все будет нормально, я потом объясню вам причины своего решения. Поэтому я позвонила нашему хорошему другу режиссеру Никите Симакову и попросила его о помощи. Чтобы не утруждать вас ненужными расходами, я отправила чек.

— Я так и подумал, — кивнул Дронго, — и понял, что вы решили выбрать себе нужного эксперта только после личного собеседования. Очевидно, таким образом вы определяете профессиональную пригодность вызванного вами специалиста.

Барнард заерзал в своем кресле. Ему не очень понравилась подобная наглость гостя.

— Да, — согласилась она, — именно так. Я должна принять решение только после того, как лично переговорю с вами.

Она взглянула на своего секретаря. Тот понял ее взгляд и медленно поднялся.

— Я буду ждать вас наверху, в кабинете, — сообщил он. — До свидания, мистер Дронго.

Барнард быстро вышел. Она проводила его долгим взглядом. Затем взглянула на Дронго.

— Мне сообщили, что вы уже много лет работаете частным экспертом, — сказала Кристин. — У вас было много неудач? Или они исключены в вашей деятельности?

— Не исключены. Неудачи случались, — честно признался Дронго, — но я каждый раз анализировал причины, приведшие к ним, чтобы понять, почему и каким образом произошел досадный сбой. У меня есть недостатки, и я не лишен некоторых комплексов, возможно, поэтому и случались неудачи. Но их было неизмеримо меньше, чем удач.

— Об этом я слышала. Мистер Дронго, я хочу предложить вам необычную работу. Надеюсь, господин Симаков рассказал вам, что в качестве гонорара я готова заплатить двести тысяч долларов.

— Это не очень хорошая американская черта — начинать все с денег, — пробормотал Дронго.

— У нас так принято, — возразила она.

— И тем не менее вы пока не сообщили, зачем вы меня пригласили.

— Я думала, что вы догадаетесь. Именно в качестве профессионального эксперта. Дело в том, что в последнее время мне начали угрожать. Я получила два письма с угрозами в свой адрес. Согласитесь, что это неприятно.

— Вы обращались в полицию?

— Нет. Конечно, нет. Я не могу делать из своей личной жизни такое эксцентричное шоу. Папарацци и так дежурят вокруг моей виллы и днем и ночью.

— Письма у вас сохранились?

— Нет. Я их уничтожила. Но угрозы были вполне конкретными.

— И вы хотите пригласить меня в качестве вашего личного телохранителя? Боюсь, что для подобной роли я не подойду. Хотя с удовольствием бы охранял такое красивое тело, как ваше.

Она усмехнулась. Одобрительно кивнула:

— Вы умеете говорить комплименты женщинам.

— Я умею восторгаться женской красотой. Вам разве не говорили, что вы красивая женщина? Или вы узнали об этом только от меня?

— Иногда говорили. — Она с нарастающим интересом смотрела на Дронго. — Но думаю, что вы меня совсем не поняли. Мне не нужен телохранитель, у меня он есть. Мне нужен эксперт по вопросам безопасности, который сумеет обеспечить безопасность моей семьи во время нашего отпуска на Барбадосе, куда мы отправляемся через несколько дней. Вот, собственно, и вся моя просьба. Мы пробудем там две недели. И вам придется прожить этот срок рядом с нами, на вилле, которую я приобрела еще семь лет назад.

— Почему вы полагаете, что угроза наиболее реальна именно на Барбадосе?

— Оба письма были отправлены оттуда. На них был почтовый штемпель. Я не знаю, кто и зачем это сделал. Но я не хочу рисковать. Мне нужен квалифицированный эксперт. Если все пройдет благополучно, вы получите свои деньги и вернетесь к себе. А я продам свою виллу на Барбадосе и уеду куда-нибудь на Лазурный Берег во Францию или в Коста-дель-Луз в Испанию.

— Не слишком ли большая сумма за вашу охрану в течение двух недель?

— Нет. Я там буду не одна. Мы переезжаем всей семьей. Мой муж, сын, младшая сестра, ее друг, мистер Барнард, еще несколько человек.

— Мне нужно охранять только вас или всех находящихся на вилле?

— Вам нужно продумать систему безопасности, которая исключала бы любые эксцессы в отношении кого-либо из моих близких.

— Ваш телохранитель поедет с вами?

— У меня двое телохранителей. Но они не полетят со мной. На вилле есть еще шесть охранников. Я полагаю, что вместе с вами этого будет достаточно.

— Почему вы так уверены, что вам грозит опасность именно там?

— Не знаю. Возможно, предчувствие.

— Но если у вас есть такое предчувствие, то, возможно, стоит вообще отменить вашу поездку на Барбадос?

— Это невозможно. Я должна быть там на съемках документального фильма, посвященного защите живой природы. Контракт уже подписан, и отменить его нельзя. Не говоря уже о том, что это вызовет всяческие кривотолки и слухи.

— Фильм можно снимать в любом другом месте, — возразил Дронго, — это не так принципиально. По-моему, легче поменять место съемок и вообще не появляться на Барбадосе, если у вас есть такое предчувствие. Так будет проще и дешевле.

Она с некоторым сожалением взглянула на Дронго. Нахмурилась. Затем резко дернула головой.

— В таком случае извините, что я вас побеспокоила, — отрывисто сказала Кристин с явным неудовольствием, — будем считать, что вы просто покатались за мой счет. Туда и обратно. — Она встала, давая понять, что разговор окончен.

Он поднялся следом.

— До свидания, — кивнула она, уже готовая попрощаться с экспертом, который никак не хотел ее понимать.

— Только заберите свой чек. — Дронго достал из внутреннего кармана пиджака чек и положил его на столик. — Я собирался вернуть его вам при нашей встрече.

Она посмотрела на чек. Потом взглянула на Дронго. Прикусила губу.

— Заберите свой чек, — предложил Дронго, — я не беру деньги за несделанную работу.

Она протянула руку, взяла чек. Взглянула на сумму. Разумеется, она понимала, что чек невозможно использовать по частям. Но подобное поведение эксперта было настолько неожиданным, что она впервые за время разговора несколько растерялась.

— Вы всегда так деликатны в подобных вопросах? — поинтересовалась наконец Кристин, снова взглянув на него.

— Всегда. Ваш секретарь, похоже, знает мою биографию почти наизусть. Он мог бы подсказать вам, что я родился и вырос в Баку. На Востоке считается позором получать незаработанные деньги. Тем более от незнакомой женщины. Поэтому я возвращаю вам чек. Так будет правильно. Как минимум по двум причинам.

— По каким?

— Во-вторых, чтобы чувствовать себя независимым. Приняв деньги, я бы не смог потом вам отказать…

— А во-первых?

— Я посмотрел ваши фотографии и увидел красивую женщину. Брать деньги за свидание с такой женщиной было бы верхом безнравственности.

— Это тоже комплимент? — изумленно спросила она.

— Почти, — кивнул Дронго. — Многие люди во всем мире мечтали бы получить ваш автограф, не говоря уже о том, чтобы попасть к вам домой.

— Будем считать, что вы меня убедили. — Она улыбнулась, блеснув безупречными зубами. — И в силу этих двух причин вы отказались от моего чека?

— Именно поэтому.

Кристин снова взглянула на чек. И вдруг рассмеялась.

— Признаться, вы меня приятно удивили, — сказала она. — Не думала, что в наше время остались подобные люди. Будем считать, что этот чек был выдан вам в качестве аванса. Если мы договоримся, я поменяю его на другой с более значительной суммой. И попрошу вас его принять.

— Для этого мы должны договориться, — напомнил Дронго.

— Садитесь. — Она снова уселась на диван.

Он опустился в свое кресло.

— Если вы будете постоянно срываться таким образом, у нас ничего не получится, — мягко сказал Дронго, — а если я соглашусь быть вашим экспертом, то вы должны будете хотя бы иногда выслушивать меня.

Она посмотрела ему в глаза. Было понятно, что он ей понравился. И она, уже не колеблясь, кивнула.

— Я думаю, что мы будем работать вместе.

— Если мы не будем доверять друг другу с самого начала, у нас ничего не выйдет, — предупредил Дронго. — Вы должны это понимать.

Кристин внимательно смотрела на него, словно решая, можно ли ему доверять.

— Хорошо, — сказала она, — я готова вас слушать. Вы можете принять мое предложение?

Он не ответил. Молчание становилось несколько тягостным. Он молчал довольно долго. Но она терпеливо ждала. Они смотрели друг другу в глаза.

— Да, — сказал наконец Дронго, — я согласен. Но учтите, что у меня будут вопросы.

— Безусловно, — согласилась Кристин.

— А теперь давайте успокоимся и начнем снова, — предложил он. — Вспомним про эти два письма…

Глава 4

Они беседовали уже второй час. Несколько раз ей приносили кофе, а ему чай. Дронго интересовало все. Кто будет рядом с ней на острове, как охраняется ее вилла, насколько продумана система охраны.

Выяснилось, что, кроме самой Кристин, на вилле будут жить ее муж, ее взрослый сын со своей подругой, ее младшая сестра со своим другом. Еще личный визажист Кристин, ее врач и секретарь Барнард. Вместе с самой Кристин получалось девять человек. Кроме того, на самой вилле жили кухарка и экономка, которые работали на вилле уже семь лет. Три сменявшие друг друга охранника контролировали систему видеонаблюдения, и еще три дежурных телохранителя все время находились у ворот виллы. Таким образом, на вилле было организовано круглосуточное наблюдение и охрана. Съемки фильма должны были проводиться в семидесяти километрах от ее виллы на специально оборудованной площадке у коралловых рифов. Рядом находилась вертолетная площадка, куда Кристин и ее визажиста должны были доставлять специальным вертолетом, заранее зафрахтованным компанией, снимавшей этот документальный фильм.

Казалось, что все было продумано до мелочей. Но Кристин не могла успокоиться после получения этих двух писем, в которых предупреждали об опасности, ждущей ее на Барбадосе. Она так переволновалась, что сожгла оба письма, даже не сказав об этом мужу или кому-нибудь из близких. Но решила обезопасить себя, найдя профессионального эксперта по вопросам безопасности. Дронго попросил предоставить в его распоряжение схему внутреннего устройства виллы.

— Вы можете подробно рассказать мне о каждом из тех, кто будет с вами на вилле? — попросил Дронго.

— Разумеется, — кивнула Кристин. — Каждого из них я знаю давно. С кого начнем?

— Наверное, с вашего супруга, — предложил Дронго, — и так по порядку.

— Хорошо, — согласилась она. — Антонио — один из самых известных рестораторов в Италии, ему принадлежат рестораны в Милане, Риме, Флоренции. И еще в Ницце и Женеве. Мы были знакомы давно, но близко сошлись после того, как он решил открыть свой новый ресторан в Лос-Анджелесе. Последние несколько лет он был моим другом, но пожениться мы решили два года назад. У Антонио это второй брак, у меня третий.

— У него есть дети от первого брака?

— Нет. Они с первой его женой прожили вместе восемь лет, но детей у них не было.

— А его супруга? Где сейчас находится она? Иногда подобные письма посылают отвергнутые женщины.

Кристин чуть презрительно усмехнулась и с явным пренебрежением сказала:

— Это явно не тот случай, мистер Дронго. Его жена известная топ-модель. Вероника Стефанелли. Он был ее третьим мужем. Сейчас у нее четвертый муж, и, насколько я знаю, она вполне счастлива в браке. И уж точно не испытывает ко мне никаких антипатий, можете в этом не сомневаться. Они разошлись с Антонио еще до того, как мы познакомились.

— В таком случае это версию мы исключим. Кто следующий?

— Моя младшая сестра Агнесса. Прекрасный человек, добрый, отзывчивый, мягкий. Мы с ней очень дружны. Она будет со своим другом. Он — украинский бизнесмен. Юрий Горлач. Неплохо говорит по-английски, знает немного немецкий. Как я понимаю, он знает и русский язык. Мне говорили, что все украинцы понимают русский язык.

— Да, — улыбнулся Дронго, — почти все. А чем он занимается?

— Он бизнесмен. Владелец фирмы по продаже кожи. Довольно успешный, как мне кажется.

— Они давно знакомы?

— Нет. Не так давно. Года полтора или чуть меньше. Но я думаю, что Агнесса достаточно хорошо к нему относится.

— А он?

— И он тоже.

Дронго промолчал. Кристин нахмурилась, но продолжала уже более резким голосом:

— Еще там будет мой сын Юхан и его подруга Алиса. Мне не нравится его выбор, но это его выбор, и поэтому я терпимо отношусь к их отношениям.

— Я могу узнать почему?

— Можете. Мне кажется, что Алиса не подходит для такого человека, как Юхан. Он слишком импульсивный, легко увлекающийся молодой человек. Рядом с ним должна быть уравновешенная и спокойная женщина, которая будет ему помогать идти по жизни. Но она еще хуже, чем он. Можете себе представить, что у нее к двадцати трем годам уже было два неудачных брака и пятилетний ребенок. Я полагаю, что слишком резвый старт ничего хорошего не сулит. Но Юхан, кажется, не согласен с моим мнением. Во всяком случае, он без ума от этой молодой женщины, так мечтающей стать актрисой. К слову, данных у нее нет совсем. Можете мне поверить.

Он подумал, что это типичный случай проявления материнских амбиций. Никто не напоминает самой Кристин, что к моменту выхода замуж в третий раз у нее тоже было два неудачных брака и тоже был сын. Однако Кристин, очевидно, считала свою судьбу настолько отличной от судьбы своей возможной невестки, что не хотела даже думать на эту тему. Любой матери всегда трудно смириться с выбором сына, тем более если он выбирает молодую женщину с нелегкой судьбой. Ей кажется, что он мог бы найти другую, без ребенка, без опыта неудачных браков. Но говорить об этом Кристин не следовало. К тому же она была известной актрисой, когда выходила замуж, в отличие от Алисы. Но кто помнит саму Кристин в двадцать три года? Об этом она, очевидно, тоже не думала.

— Возможно, у нее все еще впереди, — предположил Дронго, — или вы слишком строго подходите к выбору своего сына.

Она мрачно взглянула на него. Ей не совсем понравился его ответ. Но она уже поняла, что он не всегда будет говорить ей только комплименты.

— Алиса из России, — добавила Кристин. — Ее фамилия Гиндина. Она переехала в Германию в восемнадцатилетнем возрасте. Вернее, туда переехали ее родители. Кажется, из города Саратова. Есть такой город в России?

— Есть.

— Тогда я точно помню. Саратов. И они встречаются с Юханом уже больше шести месяцев.

— Где они познакомились?

— Здесь. В Лос-Анджелесе.

— Три пары, — подвел итог Дронго, — и еще три человека, которые вас обычно сопровождают. Врач, визажист и секретарь.

— Моего секретаря вы уже видели. С ним мы работаем вместе уже много лет. По-моему, больше двадцати. Даниэль все понимает и все замечает. Иногда даже больше, чем нужно. Но он такой и его сложно переделать. Как секретарь, он незаменим. Во всяком случае, я не помню, чтобы он меня хотя бы один раз подвел.

— Незаменимое качество для секретаря, — согласился Дронго. — Он женат?

— Нет. Он вдовец. Его супруга умерла двадцать три года назад, оставив ему двух — теперь они взрослые женщины — дочерей. До поступления ко мне он работал финансовым советником в «Дженерал моторс». Я честно предупредила его, что не смогу платить ему его прежнюю зарплату, но он согласился. И с тех пор мы работаем вместе.

— Понимаю. Еще визажист.

— Эдуардо Линдси. Прекрасный и очень профессиональный визажист. Работает со мной уже четыре с половиной года. Ему тридцать четыре года, и он очень известный специалист. Я думаю, что мы еще услышим о его успехах. Он работал консультантом сразу на нескольких фильмах Спилберга.

— Он женат?

— Его мало интересуют женщины, — ответила Кристин, — у него другая сексуальная ориентация.

— Понятно. Все как обычно. Голливуд в своем неизменном обличье.

— Вас задевают такие вещи? Или вы гомофоб?

— Ни то и ни другое. Это личное дело каждого — с кем встречаться и кого любить. Просто если мужчина трудится в модельном бизнесе, занимается шоу-бизнесом, стал известным визажистом или парикмахером, то можно почти с уверенностью сказать, что у него могут быть другие влечения, в том числе и сексуальные. Кто еще?

— Мой врач. Арвидас Моргунас…

Дронго несколько удивленно взглянул на свою собеседницу.

— В вашем окружении много людей из бывшего Советского Союза, — заметил он.

— Так получилось, — согласилась Кристин. — Именно поэтому мне нужен был такой специалист, как вы. Знающий менталитет людей и Запада и Востока. Что касается самого Арвидаса, то он живет на Западе уже пятнадцать лет. Он переехал в Канаду еще в девяносто первом. В Монреале жил его дядя, брат его матери. Моргунас уже был практикующим врачом-хирургом, и ему пришлось повторно сдавать экзамены на право работать по специальности. Он работал в Ванкувере и Сиэтле. В девяносто девятом переехал в Лос-Анджелес. Уже два года работает со мной. Он разрабатывает мои диеты, следит за моим весом, самочувствием, настроением. Если хотите, он скорее не врач, а наставник. Скорее психотерапевт, чем обычный лечащий врач.

— Сколько ему лет?

— Пятьдесят два. Или пятьдесят один. Во всяком случае, больше пятидесяти, это я точно помню.

— Он женат?

— Да. Он женился уже после переезда в Монреаль. У него очаровательная супруга — Жаклин Эстли. По матери она француженка. Они женаты уже много лет, и у них двое детей.

— Девять человек, — задумчиво сказал Дронго, — довольно большая компания для актрисы, которая собирается прилететь на свою виллу, чтобы сняться в обычном документальном фильме. И каждый из них знает, что вы полетите на Барбадос.

— Каждый, — подтвердила Кристин, — но я не собираюсь подозревать никого из них. Это было бы слишком глупо. Меня окружают близкие мне люди, которых я знаю не один год. Сестра, сын, муж, их близкие, врач, секретарь, визажист. Кого из них я могла бы подозревать? Разумеется, никого.

— Когда я смогу получить подробный план вашей виллы?

— Я перешлю вам его сегодня вечером, — сказала Кристин.

— Хорошо. Но мне нужно будет вылететь туда раньше вас, чтобы все проверить непосредственно на месте. Когда вы в последний раз были на своей вилле?

Она вдруг вздрогнула. Было очевидно, что подобный вопрос застал ее врасплох. Она взглянула на Дронго, словно не понимая, о чем он спрашивает.

— Я была там… я была там примерно десять месяцев назад, — не очень решительно выдавила Кристин.

— Одна?

— Вы полагаете, что кто-то из моих близких отправился на Барбадос специально для того, чтобы отправить эти письма и напугать меня? — начиная нервничать, спросила она.

— Я ничего подобного не сказал. Я только уточнил: кто именно был с вами на Барбадосе? Врач, секретарь, визажист? Вы были с мужем, с сыном, с сестрой?

— Мы были все вместе. В январе этого года. Со мной были все мои близкие, друзья, родные. Мы обычно летаем всей компанией. Моя сестра со своим другом. Врач, секретарь, визажист. Мой сын.

— Вы были вместе с супругом?

— Да, он тоже был с нами.

— А подруга вашего сына?

— Нет, ее не было.

— И вы никого не подозреваете? Может, это просто неудачная шутка? Или кто-то из съемочной группы решил таким эксцентричным образом сорвать подготовку к вашему фильму?

— Съемочная группа прилетит туда только через несколько дней. Со мной все вопросы решает режиссер фильма. Ему семьдесят четыре года. И он явно не похож на шутника. Меня очень беспокоит, что вы пытаетесь свести эти угрозы к обычным шуткам. Это были не обычные шутливые послания, мистер Дронго. Я понимаю шутки и люблю их. Но в этих двух посланиях содержались конкретные угрозы в мой адрес. Очень конкретные. Там была такая фраза: «Если появишься на своей вилле, то обязательно умрешь». Вот так. И поэтому я просила найти такого специалиста, который взялся бы мне помочь.

— Я все понял. — Дронго подумал, что еще не поздно отказаться. У этой женщины, несмотря на кажущуюся безмятежность, явно были до предела взвинчены нервы. Впрочем, у творческих людей подобное в порядке вещей.

Он поднялся первым.

— Я надеюсь, что смогу разобраться с этими посланиями и оказаться вам полезным, — сказал Дронго.

Она взглянула на него снизу вверх. Усмехнулась.

— Но вам не очень хочется связываться с такой взбалмошной стервой, как я? — вдруг спросила Кристин.

— Если откровенно…

— Разумеется, откровенно.

— Не хочется, — ответил Дронго. — За время нашего разговора вы уже дважды срывались. Или трижды? По-моему, это много.

— Тогда почему вы соглашаетесь?

— Вы мне нравитесь, — честно признался Дронго. — Именно такой я и представлял себе известную актрису. Немного сумасшедшей, немного неуравновешенной и очень стильной.

Она закусила губу, чтобы не рассмеяться. Но фыркнула. И поднялась, глядя ему в глаза.

— Это тоже комплимент? — спросила она.

— Нет. Это правда.

— И вы не возьмете аванс?

— Не возьму, если вы не пообещаете меня слушать. Иначе я ничего не смогу сделать.

— Договорились. Но у меня могут быть свои женские слабости. Иногда я буду срываться, а вы будете меня прощать. Хотя бы один раз в день.

В ее глазах плясали сумасшедшие чертики. В этом возрасте женщины бывают максимально раскованны и свободны.

— Хорошо, — согласился Дронго.

— Берите чек, — прошептала она, чуть наклоняясь к нему.

— Вы должны мне его дать, — возразил он.

— Вам не говорили, что вы опасный ловелас? — спросила она.

— Говорили. И не один раз. Я прилетел сюда через океан только для того, чтобы увидеть, как вы лично скажете мне эти слова.

— Я могу считать, что приобрела еще одного поклонника моего творчества?

— Нет. Скорее поклонника вашего сумасшедшего характера.

— Вам не кажется, что я могу обидеться?

— Нет. Я зарезервировал за собой право на одно хамство в течение одного дня. Это мои маленькие мужские слабости.

Они, улыбаясь, неуловимо наклонялись друг к другу. Расстояние было уже минимальным, когда она вздохнула.

— В другое время и при других обстоятельствах я была бы рада встретить похожего на вас мужчину. Вам нравится играть в супермена, в этакого Джеймса Бонда.

— У меня не получится, — возразил Дронго. — Если бы он был на моем месте, этот разговор продолжался бы уже в вашей спальне.

Она отвела глаза. Взяла чек и протянула его Дронго.

— Вечером я пришлю вам схему моей виллы, — сказала Кристин. — Надеюсь, вы понимаете, что я совсем не хочу, чтобы вы демонстрировали свою брутальность в присутствии моих близких. Только деловые отношения, мистер Дронго. И ничего более…

— Надеюсь, что вы передумаете. — Он забрал чек и, повернувшись, пошел к выходу.

Таким наглым он никогда не был. Но это была часть игры, которую она ему навязала. Он не мог знать, что, когда он вышел из дома, сверху спустился Даниэль Барнард. Он встал рядом с актрисой, которая все еще смотрела вслед их гостю.

— Он нам подходит? — осторожно уточнил Барнард.

— Возможно, — ответила Кристин, — но я полагала, что он будет немного другим. Совсем не таким.

— Мы можем его поменять, — сказал Барнард.

— Нет. Уже поздно. И ничего менять не нужно. Распорядись, чтобы нам срочно прислали план нашей виллы. И проследи, чтобы его переслали в этот отель «Кал Мар». Почему я никогда о нем не слышала? Хороший отель?

— Обычный семейный отель. Есть номера с одной спальней, есть с двумя. И еще при каждом номере кухня. Вы никогда не жили в таких номерах.

— Они плохие или дешевые? Мне нужно знать, чтобы составить мнение об этом человеке.

— Нет. Они не дешевые. Но есть люди, которые не любят современные отели с их безликим стилем. Подобные отели с почти домашней обстановкой им нравятся больше. Он полетит с нами?

— Возможно. В нем слишком сильное мужское начало. Возможно, это даже хорошо…

Кристин повернулась и пошла в свою комнату. Барнард проводил ее долгим взглядом. Затем неслышно вздохнул и достал свой мобильный телефон.

Глава 5

Дронго вернулся в свой отель на том самом лимузине, который доставил его к дому актрисы. Теперь следовало составить общее мнение о той задаче, которую ему поручили. Если исходить из предположения Кристин, что это не может быть чьей-то злой шуткой, то можно сделать вывод о целенаправленном акте устрашения, ведь актриса получила сразу два письма подряд. Нужно проверить охранников и весь обслуживающий персонал на вилле, чтобы исключить возможность шантажа с их стороны. Но это подозреваемые второго ряда. В конце концов, Кристин ничто не мешает просто продать свою виллу и больше никогда не появляться на Барбадосе. Но никто в здравом уме не продает свою виллу после получения двух писем с угрозами.

И любой из охранников на вилле должен понимать, что его могут легко и быстро вычислить, если он окажется причастен к подобной акции. Не говоря уже о том, что он вылетит с хорошо оплачиваемой работы и потом не сможет нигде устроиться. Остаются подозреваемые первого ряда. Это как раз те люди, что окружают Кристин. Те, кто постоянно находится рядом с ней, знает ее слабости, заранее просчитывает, как она себя поведет. Кому выгодно, чтобы она погибла? В первую очередь сыну или мужу, которые могут получить наследство в сотни миллионов долларов. Нужно будет изучить брачный контракт Кристин Линдегрен с ее супругом. И попросить ознакомить его с ее завещанием. Кто еще? Сестра. И ее украинский друг. Интересная комбинация. Подруга сына Кристин тоже из бывшего Советского Союза. Похоже, они «семейно» испытывают симпатии ко всем выходцам из бывшей империи. Самой Кристин нравится ее врач из Литвы, сестре — друг с Украины, а сыну — девушка из Саратова.

Если Кристин подозревает кого-то из своего окружения, то тогда понятно, почему она выбрала именно Дронго, полагая, что он сумеет лучше разобраться в этих непростых симпатиях и отношениях с выходцами из независимых теперь стран — республик бывшего Союза. Но тогда получается, что она должна подозревать именно этих троих. Про своего врача она говорила с большой симпатией. Про своего секретаря и визажиста тоже. Из всех людей, которые будут с ней на острове, хуже всех она относится к своей потенциальной невестке. Но это как раз понятно. Матерям всегда кажется, что их сыновья могли бы выбрать себе лучших подруг, чем те, которые находятся рядом с их мальчиками. Сказывается женская ревность, помноженная на материнскую любовь. В любом случае нужно будет приглядеться к Алисе Гиндиной. Похоже, что Кристин не стала бы так просто высказывать свое неудовольствие, если бы не имела на это достаточно веских причин. Нужно будет тактично выяснить эти причины.

Он взглянул на часы. Уже пятый час. Надо выйти и пообедать где-нибудь рядом, на побережье. Продолжая вспоминать разговор с Кристин, он оделся. Привычно убрал бумажник с кредитными карточками и паспорт в чемодан, закрывая его на кодовый замок. В Америке вообще не рекомендовалось ходить с документами и кредитными карточками, а в Лос-Анджелесе это было тем более опасно.

Он отсчитал двести долларов и рассовал их по карманам пиджака. Дронго еще помнил те времена в Америке, когда пятьдесят долларов считались огромной суммой, на которую можно было пообедать вдвоем в приличном ресторане. И даже заказать бутылку вина. Увы, те времена давно прошли, а доллар рухнул по отношению к европейской валюте почти на пятьдесят процентов.

Дронго вышел из отеля, обратив внимание, что на месте портье сидел другой мужчина. На этот раз никаких машин рядом с отелем не было, и Дронго перешел улицу, чтобы пройти к набережной. Почти тут же рядом мягко притормозил автомобиль. Это был белый «Линкольн», за рулем которого сидел импозантный зрелый мужчина. У него было красноватое загорелое лицо с правильными чертами, выцветшие брови, почти не тронутые сединой волнистые каштановые волосы. Впечатление портили только немного выпученные серые глаза. Он был в легких светло-серых брюках и синей рубашке в крупную клетку. Дронго хотел обойти автомобиль, чтобы двинуться дальше, но незнакомец замахал руками и громко крикнул ему по-русски.

— Мистер Дронго? Это вы? Я специально приехал сюда, чтобы встретиться и переговорить с вами.

Его акцент выдавал в нем прибалта. Дронго заинтересованно остановился. Взглянул на машину и на неизвестного мужчину. Если этот человек знает, где живет Дронго, и говорит по-русски, если он специально приехал сюда, чтобы переговорить, то тогда ошибиться невозможно.

— Вы доктор Моргунас? — утвердительно спросил Дронго.

— Да, — удивился врач. — А как вы меня узнали? Вам показывали мои фотографии?

— Нет. Просто сумел вас вычислить. Кристин сказала, что вам лет пятьдесят. По-русски вы должны говорить с акцентом, все-таки покинули Литву еще в девяносто первом, когда разваливался Союз. О том, что я живу в «Кал Маре», знает не так много людей. Вы могли узнать об этом либо у Кристин, либо у ее секретаря мистера Барнарда. И еще вам сказали, что я понимаю по-русски, иначе вы бы заговорили на английском. Вам было бы так даже удобнее, ведь вы живете в Канаде и Америке уже почти пятнадцать лет.

— Здорово, — восхищенно сказал Моргунас, — вы прямо как Шерлок Холмс. Я бы не поверил, но вы так логично и убедительно рассказали.

— Будем считать, что демонстрация фокусов закончилась, — серьезно отрезал Дронго. — Что вам угодно?

— Я должен с вами поговорить. — Моргунас посмотрел на пустую улицу. В этом городе почти никто не ходит пешком. Даже безработные и бомжи имеют вполне пристойные автомобили. — Может, вы сядете в мою машину, — предложил он.

— Тогда поедем к набережной, — предложил Дронго, — там и поговорим.

Моргунас согласно кивнул, и вскоре они выехали на набережную, откуда открывался удивительный вид на Тихий океан. Машина остановилась.

— Мне будет трудно говорить по-русски, — сказал Моргунас, — можно я перейду на английский? Мне так гораздо удобнее. Вы ведь наверняка говорите по-английски?

— Можете говорить по-английски, — кивнул Дронго, — но сначала скажите, кто сообщил вам о моем месте проживания?

— Это так принципиально?

— Для меня да. Иначе наш разговор не состоится.

— Я был сегодня у Кристин. Она сообщила мне, что прилетел эксперт, который будет с нами на Барбадосе. Он из Москвы и поселился в отеле «Кал Мар». Поэтому я сразу приехал сюда. Когда вы вышли из отеля, я понял, что это вы. Кристин сказала, что вы очень высокий, у вас широкие плечи и вы похожи на отставного полицейского.

— Выходит, что и вы немного Шерлок Холмс?

— Нет. Но я врач, а врачи должны быть наблюдательными.

— Зачем вы хотели меня видеть?

— Я хочу поговорить с вами о Кристин. Дело в том, что вы обязаны отговорить ее от этой поездки на Барбадос. Я полагаю, что ей не надо туда ехать. Но она меня не слушает. Возможно, если вы решите отказаться, она тоже не захочет туда лететь и сниматься в этом никому не нужном фильме о защите живой природы.

— Почему она не должна туда лететь?

— Дело в том… — Моргунас замялся. Было очевидно, что ему непросто говорить об этом. — Дело в том, что ей вообще не нужно туда летать. Этот фильм — просто очередная попытка наших «зеленых» привлечь к себе внимание. Я удивляюсь, что в мире есть еще люди, которые считают, что нужно оберегать природу от человека. По большому счету уже давно пора защищать самого человека от других людей. Мы самый вымирающий вид на этой планете. Нас давно нужно занести в Красную книгу.

— Интересное наблюдение, — тактично согласился Дронго, — но при чем тут наша совместная поездка на Барбадос?

Моргунас оглянулся, словно их могли подслушать. Затем негромко сказал:

— Как лечащий врач Кристин, я считаю нежелательной ее поездку на Барбадос. Вам этого достаточно?

— Нет. Вы должны объяснить мне, почему вы так не хотите, чтобы она туда отправлялась. Только более вразумительно и не скрываясь за туманными формулировками.

— Какие к черту формулировки, — негромко выругался Моргунас. По-английски это прозвучало даже более неприлично. — Дело в том, что она больна. Вы можете это осознать? Она тяжело больна, и ей нужно срочно ложиться в больницу на тщательное обследование. А вместо этого она решает лететь на Барбадос, чтобы сниматься в этом бессмысленном документальном фильме.

— Чем она больна?

— Это не имеет значения. Я вам все равно не расскажу всех подробностей. Не имею права. Есть такое понятие, как врачебная тайна. Но вы можете мне поверить, что она не должна лететь на этот остров. Сейчас подобная поездка выглядит крайне нецелесообразной.

— Вы говорили ей об этом?

— Конечно. Но она не хочет меня слушать.

— Значит, вы не смогли ее убедить. Почему вы считаете, что можно убедить меня? Ведь я прилетел сюда по вызову самой миссис Линдегрен.

— Вы разумный человек, мистер Дронго, иначе не были бы таким известным экспертом. И вы умеете просчитывать варианты. Говорят, что эксперты должны обладать математическим умом, чтобы уметь вычислять преступников. Вы обязаны меня понять и отказаться от этой поездки. Ей сейчас просто нельзя туда лететь.

— Почему?

— Черт бы вас побрал, — нервно сказал Моргунас, — она больна. Я же вам сказал, что она тяжело больна. И ей осталось совсем немного. Неужели и эти мои слова вас не убеждают?

Дронго видел в этой жизни многое. Но, услышав это известие, он содрогнулся. Молодая и красивая женщина, с которой он разговаривал несколько часов назад, была обречена. Если врач не лжет. Но зачем ему врать?

— У вас есть какие-нибудь объективные данные? Результаты анализов? Вы ее тщательно обследовали? — спросил Дронго.

— Есть. Конечно, есть. Мы дважды ее обследовали. И она все знает. Но старается об этом не думать. В отличие от советской медицины здесь ничего не скрывают. Просто не имеют права. Здесь все сразу говорят пациенту. Поймите, что у нас нет времени. Совсем нет. Еще несколько недель, и начнутся необратимые процессы, когда ничто не сможет ей помочь. Никакие операции.

— Почему она отказывается ложиться в больницу? Американки обычно весьма трепетно относятся к своему здоровью. И весьма рационально.

— Может, потому, что она не совсем американка. Мне кажется, что я лучше других понимаю ее. Все-таки мы из северных народов. Она — настоящий потомок викингов. Встречает свою судьбу с открытыми глазами и ничего не боится. Такой у нее характер.

— Кто-нибудь еще знает об этом?

— Возможно, только ее секретарь — Даниэль Барнард. И больше никто. Она не говорит о своей болезни даже близким людям — мужу, сестре, сыну.

— Что вы мне советуете?

— Позвоните и откажитесь от этой поездки. Она не должна лететь на остров. Тропический климат может пагубно сказаться на ее здоровье, спровоцировать неожиданные приступы, ускорить течение болезни…

— Я не могу, — подумав, ответил Дронго. — Если она хочет лететь на Барбадос, почему я должен ей отказать? И тем более не помогать?

— Она не должна туда лететь, — решительно повторил врач, — я постараюсь убедить ее в этом.

— Это ваше право. Только один вопрос. Это вы посылали ей письма с угрозами, чтобы она не летела на остров?

— Нет. Конечно, нет. Это же глупо. Такие письма только раззадорят ее. Она никогда не отступает от задуманного. И ей нельзя угрожать, просто бесполезно.

— Зная ее характер, вы советуете мне отказаться. Я должен привести ей веские причины своего отказа. И дело здесь не в гонораре, который она собирается мне заплатить. Она не успеет найти за оставшиеся несколько дней серьезного специалиста. И если на Барбадосе с ней что-то произойдет, себе я не прощу этого никогда в жизни. Поэтому я не могу отказаться. А может быть, она считает, что этот фильм важен как ее последнее послание человечеству. Подумайте над этим.

Моргунас долго молчал. Затем взглянул на Дронго:

— Возможно, вы правы. Не знаю. Я попытаюсь еще раз поговорить с ней. Только давайте договоримся, что о нашем разговоре вы никому не расскажете. И тем более ей. Ни при каких обстоятельствах.

— Само собой.

— Спасибо. Куда вас подвезти?

— Не нужно. Я сойду прямо здесь. — Дронго вышел из машины.

Моргунас еще долго сидел не двигаясь. Наконец автомобиль отъехал. Дронго вошел в небольшой итальянский ресторан, который находился в конце улицы. Уже когда он заканчивал обедать, ему позвонили. Звонил Барнард. Он сообщил, что подробный план виллы перешлют в отель к вечеру. Дронго поблагодарил секретаря. В отель он вернулся часам к семи вечера. Осенью ночь наступала незаметно, внезапно все окутывая тьмой. Дронго взял у портье ключ. Тот показал ему на сидевшую в холле женщину.

— Она ждет вас уже минут тридцать.

Дронго взглянул на незнакомку. Она была в сером брючном костюме. Женщина подняла голову. Не может быть. Зачем Кристин приехала к нему в отель?

Нет, это была не Кристин. Эта была женщина, очень похожая на нее. Только с более светлыми волосами и глазами цвета синих васильков. У нее были такие же резкие черты лица, такие же немного раскосые глаза. Но… Если у старшей сестры недостатки превращались в достоинства, то у младшей недостатки лишь подчеркивали асимметричность лица, резкие складки морщин, слишком широко расставленные глаза. Он подошел к ней, уже понимая, кто стоит перед ним. Но сейчас ему не хотелось демонстрировать свои возможности. Он молча ждал, когда она представится.

— Добрый вечер, — торопливо сказала она. — Я Агнесса Линдегрен, младшая сестра Кристин.

— Очень приятно. Меня обычно называют Дронго.

— Я знаю. Извините, что приехала к вам в отель. Я узнала, где вы живете, у Даниэля, простите, у мистера Барнарда.

— Понимаю. Может, мы пройдем в сад и устроимся там на скамье?

— Да, да, конечно. — Агнесса взяла свою сумочку и первой вошла во внутренний дворик. Дронго прошел следом за ней. Он не рискнул предложить ей подняться в свой номер.

Скамейка была влажной, но во внутреннем дворе, где находился бассейн и сад, было довольно тепло. Она достала платок, вытерла скамейку и села. Дронго сел рядом.

— Я хочу попросить вас, — торопливо сказала Агнесса, — вы должны повлиять на мою сестру. Уговорить ее не лететь на Барбадос. Вы должны ей сказать, что это очень опасно и вы не сможете ее защитить.

Дронго решил, что ослышался. Когда Моргунас говорил ему о болезни Кристин, это было понятно. Хотя совсем не обязательно верить врачу. Но когда младшая сестра говорит, что Кристин не надо лететь на Барбадос, это уже настоящая головоломка.

— Почему? Почему я должен ей врать? — удивленно спросил он.

— Это не ложь, — возразила Агнесса, — будет только лучше, если она откажется от этой поездки. Я считаю, так будет правильно. Она сейчас в таком состоянии… Вы просто обязаны на нее повлиять… — Она достала платок и вытерла глаза. Неужели она знает о болезни старшей сестры? Тогда выходит, что Моргунас уже успел обо всем проинформировать Агнессу? Или нет?

— Я не совсем понимаю причины вашего беспокойства, — признался Дронго. — Может, вы попытаетесь хотя бы объяснить мне, что, по-вашему, может угрожать ей на острове?

— Она сейчас в таком положении, — снова всхлипнула Агнесса. Похоже, она знала о болезни старшей сестры.

— В каком? — не унимался Дронго.

— После смерти моей дочери она сама не в себе, — сказала Агнесса, — она считает себя виноватой в этой трагедии. Понимаете, она винит только себя. И я боюсь, что в таком состоянии ей лучше не лететь на Барбадос и не сниматься в этом фильме.

Дронго подумал, что с каждым мгновением узнает что-то новое. О болезни своей сестры Агнесса не знала. Но она открыла ему другую, не менее страшную тайну.

— Когда умерла ваша дочь? — участливо спросил Дронго.

— Три месяца назад, — выдохнула Агнесса, — ей делали аборт. Обычная операция. Открылось кровотечение, плод был неправильно расположен, в общем, ее не смогли спасти. Не смогли…

— Где это произошло?

— В Нью-Йорке. Этим летом. Кристин очень тяжело переживала смерть Сильвии. Даже тяжелее, чем я. Мы с сыном пытались ее успокоить.

— У вас есть сын?

— Да. Уильям учится в Лондоне. Ему двадцать два года, он заканчивает магистратуру в Оксфорде.

— Значит, вы полагаете, что ей лучше не лететь на Барбадос?

— Конечно, нет. Мы были там все вместе зимой. Еще в начале января. Там слишком много всего, что связано с Сильвией. Кристин всегда была несколько нервным, импульсивным человеком. Она может не выдержать, может сорваться. И поэтому я не позволю ей туда лететь. И вы должны отговорить ее от подобной эксцентричной поездки.

— Боюсь, что у меня ничего не получится. Вы должны лучше меня знать свою старшую сестру. Если ей начинают возражать, она упрямится и все равно поступает так, как считает нужным.

— Да, это верно, — вздохнула Агнесса. — Может, мне самой туда не лететь? Как вы считаете?

— Это ваше право. Я думаю, что Кристин полетит и никто не сможет ее остановить. Это вы посылали ей письма, предупреждая об опасности, ждущей ее на острове?

— Письма? Какие письма? Ничего я ей не посылала. Я думала, что сумею убедить вас отговорить ее от этой поездки. Но похоже, что моя старшая сестра сумела убедить вас помочь ей.

— Я всего лишь эксперт во вопросам преступности.

— Знаю. Именно поэтому я и опасаюсь. Зачем вас сюда пригласили?

— Об этом вам лучше спросить вашу сестру. Ей угрожают, и она опасается не только за свою жизнь, но и за жизнь своих близких.

— Для этого есть полиция, — нервно заметила Агнесса, — и не нужно меня убеждать, что вы ничего не понимаете. Наверное, она боится, только не писем, которых не было, а чего-то иного. Смерть Сильвии так на нее подействовала.

— Я вас понимаю.

— Нет, — возразила Агнесса, — вы ничего не понимаете. Если бы понимали, то, возможно, отказались бы и от этой работы, и от этой поездки. Может, я заплачу вам ваш гонорар, чтобы вы убрались отсюда? Сколько она вам пообещала? Двадцать? Пятьдесят? Семьдесят? Сто? Сколько вы хотите, чтобы уехать отсюда? — Она готова была разрыдаться.

— Зачем вы меня оскорбляете? — негромко спросил Дронго.

Она поднялась и, не давая ему опомниться, быстро зашагала к выходу. Он растерянно смотрел ей вслед, продолжая сидеть на скамейке. Похоже, что здесь слишком много «скелетов в шкафу». Через некоторое время он тяжело поднялся. Уже двое из близких Кристин людей просили его не пускать ее на Барбадос.

«Надеюсь, что на сегодня все визиты закончились», — подумал Дронго, даже не подозревая, насколько он ошибается.

На часах было около десяти, когда раздался телефонный звонок. Дронго мрачно взглянул на аппарат. Третьего визитера он явно не выдержит. Может сорваться и наговорить все, что он думает об этой компании и их поездке на этот остров. Телефон продолжал настойчиво звонить. Никто не знает его номера, кроме людей из окружения Кристин Ландегрен. Кажется, за один день он узнал о ее жизни больше, чем можно было узнать за целый год. Он наконец снял трубку.

— Господин Дронго? — услышал он приглушенный женский голос. Женщина говорила по-русски. — Я правильно набрала ваш номер?

— Кто вы такая? — не понял Дронго.

— Моя фамилия Гиндина. Алиса Гиндина. Я хотела бы встретиться с вами.

— Вы можете мне перезвонить завтра утром?

— Нет, давайте сегодня. Я живу в отеле, в Санта-Монике, и нахожусь рядом с вами. Я только, что припарковалась рядом с вашим отелем. Разрешите, я поднимусь в ваш номер?

— Что такое? — прохрипел разозлившийся Дронго, но она уже отключилась.

Он поднялся, чтобы переодеться и подготовиться к приему очередного гостя.

Глава 6

Она постучала в дверь через минуту. Он открыл. На пороге стояла молодая женщина в черной куртке, надетой на красную блузку, короткой кожаной юбке, в темных колготках и сапогах. Коротко остриженные черные волосы, пикантный вздернутый носик, большие глаза, пухлые губы. Дронго подумал, что губы слишком пухлые, очевидно, она прибегла к помощи пластических хирургов. И большая грудь, которая выглядела несколько великоватой для ее стройной фигуры. Очевидно, Алиса не пренебрегала силиконом и ботоксом для улучшения своих физических данных. Он подумал, что такая особа не могла бы понравиться Кристин с ее безупречным вкусом.

— Добрый вечер, — сказал он. — Госпожа Гиндина?

— Да. — Она явно не ожидала увидеть перед собой мужчину средних лет. Очевидно, она считала, что экспертом мог быть только человек значительно более старшего возраста. Она даже немного смутилась, понимая, что напросилась ночью в номер к мужчине.

— Входите, — посторонился Дронго.

Она вошла. У нее был резкий цветочный парфюм, и он еще раз подумал, что это тоже не понравилось бы Кристин. Гостья прошла в номер и присела на диван. Дронго подвинул кресло и устроился напротив.

— Откуда вы знаете, где я живу? — Они говорили по-русски.

— Случайно узнала. Слышала, как мистер Барнард кого-то просил прислать вам какие-то планы.

— А где вы видели самого Барнарда?

— Он приехал сегодня к Юхану, забрать нужные ему документы. Юхана не было дома, и в этот момент позвонил телефон Барнарда. И я слышала, как он сказал, чтобы документы отвезли к эксперту в «Кал Мар». И добавил, что теперь от эксперта зависит время, когда мы все вылетим на Барбадос.

— И вы решили приехать ко мне?

— Да. Я уточнила у него, какой эксперт, и он сказал мне, что вы прилетели из Москвы. Поэтому я обратилась к вам на русском языке.

— А какие документы хотел взять Барнард?

— Не знаю. Они лежали в конверте на столе. Юхан сказал, что приготовил их для Барнарда.

— Я могу узнать цель вашего визита?

— Можете. — Она положила ногу на ногу так, что ее короткая юбка задралась, обнажая ноги в темные колготках. — Я пришла вас попросить не затягивать время нашего отъезда.

«Двое уже высказались против этой поездки, — подумал Дронго, — но, кажется, счет стал два — один. Эта молодая женщина хочет обязательно попасть на Барбадос».

— Вы понимаете, дело в том, что Кристин будет сниматься в новом документальном фильме, — взволнованно продолжала Алиса, — и у меня появится отличный шанс. Она видела несколько моих работ, правда, не очень серьезных, и решила, что я плохая актриса, которая хочет сделать себе карьеру и устроить жизнь, прыгнув в постель к ее сыну. А я хочу, чтобы она узнала меня совсем с другой стороны. Юхан уже давно говорил, что это идеальный вариант поближе познакомить нас друг с другом. И вдруг я узнаю, что мы, возможно, отложим нашу поездку или вообще не поедем…

— Подождите, — прервал ее Дронго. — От кого вы получили такие сведения?

— От того же Барнарда. Он обычно в курсе всех дел миссис Линдегрен.

Дронго молча кивнул. Этот человек был больше похож на душеприказчика или на поверенного в делах, чем на исполнительного секретаря.

— Я поэтому и приехала к вам, — призналась Алиса, — мне очень нужно, чтобы вы не откладывали эту поездку. Дело в том, что уже через месяц я должна начать сниматься в новом фильме. Мне предложили небольшую роль. Но это мой шанс. Я, возможно, сумею отличиться. Если Кристин не будет возражать… Она хорошо знает режиссера фильма, снималась у него дважды.

— Не думаю, что она станет оказывать вам протекцию.

— Но она хотя бы не будет возражать.

У этой молодой особы была своебразная логика.

— Вы сказали, что остановились в Санта-Монике, — сказал Дронго, — я могу узнать, в каком отеле?

— На Оушн Уэй, — ответила Алиса, — в «Каса-дель-Мар».

Дронго удивленно взглянул на нее. Это был один из самых дорогих отелей на побережье. Сьюты в этом отеле стоили по три тысячи долларов за сутки. Обычные номера были не дешевле четырехсот долларов.

— Вы давно там живете? — Очевидно, в его голосе прозвучало некоторое недоверие.

— Юхан снимает для меня номер в этом отеле, — пояснила Алиса, — и поэтому я там живу. Пока… до отъезда на Барбадос.

Зазвонил телефон. Алиса вздрогнула. Дронго поднялся и снял трубку. Звонил портье. Он сообщил, что в отель прислали конверт для гостя.

— Я его заберу, — сказал Дронго и положил трубку.

Он обернулся к Алисе. Она изменила позу и теперь была похожа на перепуганную школьницу.

— Вы считаете, что от меня зависит дата отлета на Барбадос? — уточнил Дронго. — Но это не так. Вы, очевидно, не совсем поняли. Решать будет все равно миссис Линдегрен, а я всего лишь эксперт, которого она пригласила в качестве консультанта.

— Я понимаю. Но все же Барнард сказал, что все зависит от вас. Если это так, то не тяните время. Эта поездка очень важна для меня.

Нужно было видеть выражение ее лица.

— Мы должны вылететь через несколько дней, — сказал Дронго, — но я пока ничего не знаю…

Она по-своему истолковала его колебание.

— Я готова с вами договориться, — неожиданно заявила Алиса.

И снова положила ногу на ногу. Юбка задралась во второй раз. Ему стало весело. Эта девочка годилась ему в дочери. Видно, за годы, проведенные в Германии и в Америке, она привыкла к мысли, что за все нужно платить.

— Вы давно переехали в Америку? — спросил Дронго.

— Что? — Она явно была не готова к такому вопросу.

— Когда вы переехали в Америку?

— Три года назад. До этого мы жили в Германии. Я там… тоже… снималась…

— В каких фильмах?

— В разных. — Она отвела глаза. Уточнять не имело смысла, она явно не хотела говорить об этом. Кажется, Кристин права — эта молодая женщина действительно не подходит ее сыну. С другой стороны, сама Кристин должна была понять, каково это — пробиваться своими силами в мир кино. Впрочем, людям бывает трудно понять страдания других, особенно если они не прошли через подобные испытания.

— И вы считаете, что этот опыт поможет вам в Америке?

— Я хочу быть актрисой, — твердо заявила Алиса.

— В таком случае выбросите для начала свою одежду, — посоветовал Дронго. — Только не здесь и не сейчас. Смените свой имидж девочки по вызову. Это пуританская Америка, а не Германия с ее вольными нравами. Вы встречаетесь с сыном шведской аристократки, а одеваетесь как дешевая проститутка. Вы хотите стать актрисой, а изображаете из себя женщину-вамп. И уже тем более не нужно ходить вечерами в отель к незнакомым мужчинам. Даже в Лос-Анджелесе подобное не очень приветствуется.

Она нервно хихикнула, но выпрямилась и оправила юбку.

— Если мы полетим на Барбадос, вы должны сменить и одежду, и макияж, — безжалостно продолжал Дронго, — и не предлагать своего тела в обмен на услуги других людей. Вы меня понимаете?

— Иди ты… — выругалась она, вскочив с дивана. — Тоже мне умник нашелся. Я за помощью пришла, а он мне лекции читает. Если не хочешь со мной спать, так и скажи, только зачем мне говорить все эти гадости.

Она направилась к двери, но он протянул руку и поймал ее за плечо. Развернул к себе.

— Я говорю для тебя, дурочка, — без гнева сказал Дронго. — Нужно понимать, где и как одеваться. То, что нравится Юхану, не обязательно должно понравиться его матери. А ведь там будут еще и другие родственники.

— Пусти, — крикнула она.

Он отпустил ее, и она поспешила к двери. На пороге обернулась и громко крикнула:

— Сам дурак, — после чего хлопнула дверью.

Он усмехнулся. Раз она так сказала, значит, все-таки поняла, о чем он ей говорил. Дронго неторопливо вышел из номера, прошел по коридору, спустился на первый этаж и прошел через сад в холл. Портье протянул ему большой пакет. Дронго забрал пакет и вернулся в свой номер. «Кажется, сегодня гостей можно уже не ждать, — подумал он, взглянув на часы. — Уже половина двенадцатого. Скоро полночь. Нужно повнимательнее посмотреть план виллы».

Дронго едва успел разложить на столе план, когда городской телефон снова зазвонил. Он недовольно покосился на аппарат. Если к нему напросится еще один гость, то нужно отказаться от поездки на этот чертов Барбадос. Иначе они просто его задергают. Телефон продолжал звонить. Он снял трубку.

— Слушаю вас, — недовольным голосом сказал Дронго.

— Добрый вечер, — услышал он незнакомый голос. — Извините, что беспокою вас в столь позднее время. Извините, я не знаю вашего имени.

— Вы звоните мне в полночь, не зная моего имени, — несколько озадаченно спросил Дронго. — Тогда зачем вы вообще звоните?

— Вы эксперт, прилетевший из Москвы? — уточнил его невидимый собеседник. — Я узнал, что вы живете в «Кал Маре». Вы единственный постоялец из Москвы в этом отеле.

— Не сомневаюсь. Кто со мной говорит?

— Эдуардо. Эдуардо Линдси. — Дронго подумал, что это уже некий перебор. Линдси был визажистом Кристин. Неужели и у него есть веские причины для срочного разговора с экспертом?

— Как мне к вам обращаться? — не унимался Линдси.

— Меня обычно называют Дронго.

— Очень приятно. Мистер Дронго, мы должны срочно увидеться. Вы можете приехать в бар «Ночная медуза»?

— Я не знаю, где он находится. К тому же я очень устал и не собираюсь никуда выходить. Может, мы увидемся завтра?

— Ни в коем случае, — несколько истерично воскликнул Линдси, — только сегодня. Если разрешите, я к вам приеду…

— Уже очень поздно, мистер Линдси, и я собираюсь ложиться спать. Может, все-таки мы отложим нашу встречу?

— Нет. Только сегодня. Я буду у вас минут через сорок. Мы должны обязательно поговорить именно сегодня…

Линдси отключился. Дронго устало положил трубку. С таким сумасшедшим делом он еще никогда не сталкивался. Сначала этот врач, который ошарашивает его известием о болезни актрисы и требует, чтобы они не летели на остров, где ей может стать совсем плохо. Потом ее младшая сестра, которая уверяет, что Кристин пребывает в глубочайшей депрессии после смерти своей племянницы. Затем возможная невестка актрисы, которая убеждена, что эта поездка должна обязательно состояться. И, наконец, звонок визажиста. Сколько еще загадок будет в этом деле?

Он взглянул на план виллы. Огромный участок в полтора гектара на берегу моря. Два бассейна, трехэтажный особняк. Рядом несколько подсобных помещений. В особняке восемь спальных комнат, просторная гостиная, большая веранда, несколько личных комнат Кристин: домашний кинотеатр, студия записи, зал для массажа. Одним словом, типичный роскошный особняк богатой и преуспевающей актрисы, в котором не было места кабинету или библиотеке.

Спальные комнаты распределялись следующим образом. Четыре на втором этаже, четыре на третьем. При этом на втором этаже двухместные комнаты с большими ванными. А на третьем — небольшие комнаты, очевидно, предназначенные для гостей. Таким образом, на вилле одновременно могли жить двенадцать человек. В правом крыле здания находились две спальни, соединенные друг с другом, очевидно, для самой Кристин и ее супруга. В таком случае остальные две пары могли разместиться в левой части здания в двух других апартаментах. А четверо мужчин могли жить на третьем этаже. Очевидно, Кристин все рассчитала правильно. И тогда на вилле одновременно могли находиться десять человек, вместе с хозяевами.

Было уже пятнадцать минут первого, когда в его номере наконец появился визажист. Он был в шелковом фиолетовом костюме, белой майке. Всклокоченные волосы были зеленовато-фиолетового цвета. В правом ухе поблескивала небольшая серьга. На пальцах правой руки сверкали два кольца, одно из которых было с фиолетовым камнем. Довольно высокого роста, худощавый, стройный, подвижный. Немного подведенные глаза, немного румян на шеках. И лакированная обувь, отдающая фиолетовым оттенком. Войдя в комнату, он сразу протянул руку Дронго.

— Добрый вечер, — приветливо начал Линдси. — Надеюсь, я не очень вам помешал. Где у вас можно сесть?

— Присаживайтесь на диван, — хмуро предложил Дронго.

— Чудно, чудно. — Линдси прошел к дивану. Затем оглянулся по сторонам и прошел дальше, усаживаясь в кресло. Дронго усмехнулся и сел на диван.

— Итак, вы тот самый эксперт, о котором все так много слышали, — взмахнул рукой Линдси. — Очень приятно наконец увидеть вас лично. Я сегодня был у Кристин, когда ей позвонили и сообщили, что вам в отель «Кал Мар» переслали план ее виллы на Барбадосе. И я понял, что наша поездка на Барбадос зависит от вашего настроя. Правильно?

— Не совсем. Это зависит от желания самой миссис Линдегрен.

— Это ясно, — улыбнулся Линдси, — но ведь вы можете оказать на нее некоторое влияние. Если вы посчитаете, что ей грозит реальная опасность на этом прекрасном острове, то вполне вероятно, что она откажется от поездки.

— Ну и пусть откажется. Почему этот вопрос вас так волнует?

— Как хорошо, что я приехал к вам именно сегодня, — снова взмахнул руками Линдси. — Ну разве можно так говорить? Неужели вы действительно ничего не понимаете? Ей так важно принять участие в съемках этого фильма о защите живой природы. Ее и так обвиняют в бесчувственном отношении к животным, после того как она надела эту злополучную шубу в Москве.

— Какую шубу?

— Из норки или из песца. Я не помню точно. Но зверей там убили много, чтобы сделать ей такую шубу. Конечно, ей не следовало принимать подобный подарок и надевать шубу под объективами фотографов. Но она ее надела. И теперь просто обязана принять участие в съемках фильма о защите живой природы.

Несмотря на свой экстравагантный вид, Линдси был совсем не дурак, и в его размышлениях были свои резоны.

— Возможно, вы правы, — задумчиво кивнул Дронго. — Я не знал об этой истории с шубой. Кто ее подарил? Режиссер Симаков?

— Не помню. Но это не так уж и важно. В любом случае ей нужно обязательно лететь на Барбадос. А вам не мешать ей и по возможности охранять ее.

— Я буду иметь в виду ваши установки.

— Ну какие там установки, — отмахнулся Линдси. — Я хотел встретиться с вами, чтобы убедить вас не мешать Кристин. Она твердо решила лететь на Барбадос и принять участие в новом фильме. Мне было важно почувствовать ваш настрой.

— Почувствовали?

— Нет. Вы неуловимо меняетесь и не даете мне зафиксировать ваше отношение к этой поездке, к самой Кристин и даже к моему приходу. Я не чувствую вашего отношения. Только любопытство и вежливость.

— Интересно, — заинтересовался Дронго, — что именно вы хотели почувствовать?

— Вражду. Ненависть. Интерес. Непонимание. Либо понимание. Поддержку. Отрицание. Что угодно. Но не такую реакцию. Вы словно препарируете мой визит и мое появление в вашем номере. У вас очень интересный взгляд. Вы смотрите на человека вполне доброжелательным взглядом, а сами внимательно изучаете его недостатки, достоинства, поведение, речь, манеры, одежду и все остальное. Я слышал, что вы один из лучших экспертов в своем роде. Теперь понимаю, что у вас вполне заслуженная репутация.

— Это я притворяюсь, — улыбнулся Дронго.

— В таком случае вы делаете это слишком профессионально. Вы никогда не играли в театре?

— Нет. Мне хватает театральных эффектов в обычной жизни.

— Не сомневаюсь. Но вы можете сказать мне свое предварительное мнение? Хотя бы для того, чтобы успокоить меня? Вы не будете возражать против нашей поездки?

— Не буду, — ответил Дронго.

Линдси внимательно взглянул на своего собеседника и снова взмахнул руками. «У него очень умные глаза, — отметил Дронго. — Такие глаза бывают у страдающих людей. И у прожженных циников».

— Не знаю почему, но я вам верю, — сказал Линдси. — Надеюсь, что мы полетим на Барбадос вместе. Вы бывали на этом острове?

— Не был, — признался Дронго, — из Европы туда далеко лететь, а я не очень люблю летать на самолете.

— Только не говорите, что вы боитесь. С вашей-то профессией…

— Именно так. Я не люблю долгие перелеты над океаном. Вполне вероятно, что боюсь. Или опасаюсь…

— Смешно. С вашей профессией бояться авиационных перелетов. — Линдси улыбнулся. — Я думаю, вы знаете, что Кристин обычно заказывает специальный самолет для полетов на Барбадос.

— Не знаю. Но в таком самолете я тем более не полечу. Лучше обычный рейсовый авиалайнер, которым будут управлять профессиональные летчики, много раз летавшие на Барбадос. И большие самолеты не так сильно трясет над океаном, где вечно дуют сильные ветры.

— Это верно. На Барбадосе настоящий рай на земле. Я думаю, вы не пожалеете, что окажетесь именно там.

— Надеюсь, что не пожалею.

Линдси стремительно поднялся.

— Извините, что нагрянул к вам так поздно, — сказал он на прощанье, — но полагаю, что вы поняли, какими мотивами я руководствовался. До свидания, мистер Дронго.

— До свидания, мистер Линдси. Очень рад был с вами познакомиться.

— Я тоже, — они пожали друг другу руки и остались довольны этим знакомством.

Во втором часу ночи Дронго принял душ и отправился спать. Во сне он снова увидел всех четырех человек, с которыми познакомился в этот длинный день. Рядом все время стояла Кристин, которая внимательно слушала, что именно они говорят. И он никак не мог разглядеть выражения ее лица.

Глава 7

Рано утром он позвонил Эдгару в Москву. В Москве был уже вечер. Вейдеманис не удивился его звонку, он хорошо знал характер своего друга.

— Позвони кому-нибудь из наших знакомых в Америке и попроси их узнать через любого полицейского офицера по компьютеру, кому принадлежит синий «Шевроле» с калифорнийскими номерами, — попросил Дронго, продиктовав номер автомобиля.

— Я перезвоню через полчаса, — пообещал Эдгар, — можно позвонить в Чикаго или в Сан-Франциско, там наши друзья.

— Все равно кому, — сказал Дронго, — но мне обязательно нужно узнать, кому принадлежит эта машина.

Он положил трубку и отправился в ванную комнату. Перелет в Америку всегда вызывал бессонницу, когда в первое время он просыпался обычно в пять или шесть утра. Еще через полчаса он сидел за столом, глядя на схему, которую изобразил. В центре — Кристин Линдегрен. Справа от нее — врач Арвидас Моргунас и сестра Агнесса Линдегрен, которые были против ее поездки на Барбадос. С левой стороны он поместил Алису Гиндину и Эдуардо Лингси. Оставались еще трое, позицию которых он пока не знал. Супруг Кристин — Антонио Моничелли, друг Агнессы — Юрий Горлач и секретарь Даниэль Барнард. Мнения этих троих ему были пока неизвестны, хотя Барнард проявлял вчера потрясающую активность. Но перед вылетом нужно будет обязательно познакомиться со всеми. Дронго подсознательно чувствовал необходимость личного знакомства с каждым из тех, кто отправится на Барбадос. Кажется, Линдси сказал, что Кристин обычно заказывает для перелета на остров специальный самолет. Тогда получается, что они полетят туда все вместе.

Дронго снова вернулся к плану виллы. Он должен выучить его наизусть, знать каждое деревце, каждый кустик, прежде чем он там окажется. Досконально знать расстояние до обоих бассейнов, до пляжа на море, от веранды до кухни. Он должен выучить все до сантиметра.

Через полчаса позвонил Эдгар. Если вы знаете номер машины, ее цвет и марку, установить владельца дело нескольких секунд. Единая компьютеризированная система позволяет определить владельца в любой точке Соединенных Штатов. Любой офицер полиции, имеющий доступ в подобный компьютер, может, находясь в своем автомобиле, выяснить, кому принадлежит заинтересовавшая его машина.

— Машина зарегистрирована на имя Анжелики Бойд, — сообщил Эдгар. — Мне передали, что это афроамериканка, живущая в Лос-Анджелесе. Ты хочешь записать ее адрес?

— Диктуй, — сказал Дронго, — может, мне стоит ее навестить.

— Где ты с ней познакомился?

— Она сама предложила свои услуги. Ждала меня в машине у отеля. Можешь себе представить, как выросло качество сервиса у американских проституток. Дежурят у семейного отеля, предлагая свои услуги.

— Надеюсь, что ты отказался?

— С большим трудом. Но все равно спасибо. — Дронго попрощался и снова склонился над планом виллы.

В десять часов утра ему позвонил мистер Барнард. Он поинтересовался, когда именно Дронго сможет вылететь на Барбадос.

— А когда летите вы? — поинтересовался Дронго.

— Для нас заказан самолет, — сообщил Барнард. — Мы вылетаем через три дня.

— Значит, я вылечу через два, — сухо сообщил Дронго. — Между прочим, у меня к вам один вопрос.

— Я вас слушаю.

— Как вы сами относитесь к поездке миссис Линдегрен на остров? Вы одобряете ее поступок или отговариваете ее от этой поездки? И насчет фильма? Как вы считаете, ей стоит в нем сниматься?

Барнард молчал. Очевидно, вопрос оказался для него несколько неожиданным.

— Алло, вы меня слышите? — спросил Дронго.

— Слышу. Я всего лишь личный секретарь миссис Линдегрен. Как она решит, так и будет. В данном случае мне абсолютно все равно. Решение будет принимать сама Кристин.

— Вы просто идеальный секретарь, — пошутил Дронго.

— До свидания. — Барнард отключился.

Интересно, что он не высказал своего мнения. Впрочем, может, это и к лучшему. Дронго поставил Барнарда в середине, сразу под Кристин Линдегрен.

Днем он заказал обед себе в номер. Не успел он пообедать, когда ему позвонили из холла и сообщили, что его ждет господин Горлач, который приехал в отель и хочет переговорить с мистером Дронго. Дежуривший в холле портье был удивлен его настойчивостью, так как никаких Дронгов в их отеле не было. Разумеется, сам Дронго зарегистрировался в отеле под своими именем, но приехавший незнакомец на ломаном английском языке настаивал, чтобы ему разрешили встретиться с приехавшим из Москвы постояльцем. И тогда портье решил позвонить Дронго.

Он спустился в холл и увидел нетерпеливо расхаживавшего из стороны в сторону Юрия Горлача. На вид ему было лет пятьдесят. Это был крупный, широкоплечий мужчина, почти одного роста с Дронго. У него были светлые волосы, мохнатые светло-коричневые брови, крупный нос, широкий рот, светлые, водянистые глаза. Такой мог нравиться женщинам своей брутальностью и напором. Дронго невольно взглянул на руки гостя. У Юрия Горлача были руки фермера — длинные, узловатые, с широкими кистями и толстыми пальцами. Он был одет в серый костюм в крупную полоску и в серую рубашку. Галстука он не носил. Увидев Дронго, он повернулся к нему и сразу нахмурился.

— Здравствуйте, — довольно недружелюбно сказал он. — Вы тот самый Дронго?

— Добрый день, — вежливо поздоровался Дронго, не протягивая руки. — Я не совсем понимаю, что значит «тот самый»?

— Вы все прекрасно понимаете. — Горлач говорил по-русски. — Я очень много про вас слышал. У нас на Украине вас считали выдумкой, легендой, этаким фольклорным персонажем. Но оказывается, что вы действительно существуете.

— Как видите. Чем могу помочь?

— Вчера к вам приходила моя знакомая. Агнесса Линдегрен. Она была у вас в отеле.

— Возможно. — Дронго не стал ни подтверждать, ни отрицать. — Что вы хотите от меня?

— Она просила вас о помощи, а вы ей отказали, — гневно прогрохотал Горлач. — Нельзя быть таким паскудником. Если вас просят…

— Выбирайте выражения, — без гнева посоветовал Дронго, — в конце концов, я не имею чести вас знать и не хотел бы прерывать наш разговор, пока он не начался.

— Вы ей отказали, — упрямо повторил Горлач, — вы, наверное, считаете себя самым умным? И поэтому не хотите никому помогать бесплатно? Такой умник, продающий свой талант за деньги.

— Уходите, — равнодушно посоветовал ему Дронго, — и не нужно больше сюда приходить.

— Ты мне еще угрожаешь, — разозлился Горлач. Он шагнул к Дронго, поднимая руку. Или огромную лапу, так было бы точнее. Но Дронго легко увернулся от его удара.

— Уходите, — снова попросил он, — не нужно устраивать здесь безобразные сцены. Вы ведь бизнесмен, а не уличный хулиган.

— Ты меня еще оскорбляешь. — Горлач повернулся и снова шагнул к Дронго, целясь ему в лицо своим кулаком. Но тот просто сделал шаг в сторону и, перехватив его руку, слегка изменил вектор направления его движения. Горлач пошатнулся и растянулся на полу.

— Ты меня ударил, — заревел он на весь отель, — я тебе покажу…

Дронго повернулся, чтобы вернуться в номер. Он хорошо знал таких типов, появившихся в странах постсоветского пространства после развала большой страны. Необразованные, наглые, нахрапистые, решительные — эти люди становились олигархами, пользуясь всеобщей растерянностью и неразберихой. Каждый из них при помощи продажных чиновников, бесчестных судей и купленных прокуроров делал себе состояние. Иногда они просто обращались к бандитским методам захвата и удержания чужого имущества.

— Я тебя, — поднялся Горлач, намереваясь ударить Дронго. Но тот увернулся в очередной раз и нападавший опять едва не растянулся на полу. Дронго повернулся к нему.

— Все, — попросил он, — хватит. Вы уже продемонстрировали силу своего гнева. Я все понял. Не нужно на меня нападать. Если вы не совсем дурак, то должны были понять, что я гораздо сильнее и опытнее вас. Я могу убить вас одним не очень сильным, но точным ударом. И перестаньте орать, на нас уже обращают внимание.

Но разгоряченного неудачами бизнесмена уже трудно было остановить. Он снова поднял руку. На этот раз удар Дронго был быстрым и болезненным. Он точно ударил в солнечное сплетение. Горлач открыл рот, захлебнулся и согнулся от дикой боли.

— Я тебя достану, — проскулил он.

— Дурацкая манера сначала драться, а потом выяснять, что именно произошло, — невозмутимо заметил Дронго. — Как видите, я всеми силами хотел избежать драки с вами. Зачем вы сюда приехали? Чтобы меня оскорблять? Глупо и неразумно.

— А зачем вы не захотели ее выслушать?

— Вы не совсем поняли, что именно произошло. Сядьте на диван и успокойтесь. Вам будет лучше. И никогда не нападайте на человека, даже если вам кажется, что вы сумеете победить. — Дронго взял за руку Горлача и усадил его на диван.

— Дело в том, что ваша знакомая попросила меня отговорить ее старшую сестру от поездки на Барбадос. А я не могу этого сделать, так как меня наняли именно для того, чтобы я полетел на остров и организовал там систему охраны.

— Но вы можете ее отговорить.

— Не могу. Меня никто не будет слушать. Просто уволят, и все. Неужели и вы ничего не понимаете? Вы же бизнесмен, должны понимать подобные отношения. Я всего лишь приглашенный эксперт, который должен обеспечивать безопасность старшей сестры вашей подруги.

— Я думаю, что вы обеспечите, — сказал Горлач. — Между прочим, я занимался гандболом. Кандидат в мастера спорта. Но вы так легко уворачивались от моих ударов. Я такого никогда не видел.

— И надеюсь, больше не увидите. Вы давно знакомы с Агнессой?

— Нет, не так давно. Она очень красивая женщина.

— У вас хороший вкус. Но не нужно так близко к сердцу принимать все эти проблемы. В конце концов, вилла принадлежит ее старшей сестре, и та сама может решать, когда ей туда лететь. А вы со своей подругой всегда можете отказаться.

— Она ее младшая сестра, — напомнил Горлач, пытаясь подняться.

— Уже не болит? — участливо уточнил Дронго.

— Нет, спасибо. — Он наконец поднялся. — Я даже не знаю, что сказать Агнессе. Она полагала, что я смогу вас убедить.

— Вы меня убедили. Но даже вдвоем нам не убедить Кристин отказаться от своей затеи.

— Да. Похоже, вы правы. До свидания. — Он не извинился за свое поведение, а Дронго великодушно не стал ничего требовать. Горлач повернулся и пошел к своей машине. Дронго проводил его долгим взглядом. Итак, счет стал три — два в пользу тех, кто считает, что ехать не нужно. Оставался последний человек, мнение которого он еще не знал. И этот человек был самым близким Кристин. Ее супруг — Антонио Моничелли. Дронго вернулся к себе в номер и позвонил Кристин.

— Я просмотрел все планы, и мне нужно будет сегодня с вами увидеться, — сообщил он актрисе.

— Приезжайте ко мне часам к семи вечера. Я буду одна.

— Нет, — возразил Дронго, — я должен увидеть вашего супруга.

— Это так обязательно?

— Да, очень. Мне нужно уточнить некоторые детали.

— Он сейчас в Италии. Вернется только завтра утром.

— Тогда давайте перенесем нашу встречу на завтрашнее утро. Сразу после его возвращения.

— Я не совсем понимаю, для чего он вам нужен?

— Всегда интересно познакомиться с мужем человека, который мне платит. Вы так не считаете?

— Это шутка или хамство?

— Скорее шутка. Но без хамства. Я просто говорю то, что думаю.

— Завтра утром он прилетит, — сухо сообщила она, — надеюсь, что вы будете у нас в это время.

— Договорились. Я заеду часам к двенадцати.

Она положила трубку не попрощавшись. Этот назойливый эксперт уже начал раздражать ее своим бестактным поведением. Дронго вспомнил про адрес, который ему дал Вейдеманис. Кажется, настало время навестить бойкую темнокожую проститутку по имени Матильда. Он переоделся, вызвал такси. Интересно, что Горлач тоже не очень хочет лететь на остров. Только из-за сочувствия к своей великовозрастной подруге? Или здесь есть другие причины?

Такси приехало за ним ровно через сорок минут. Он сел в машину, продиктовав адрес. Таксист, молодой пуэрториканец, кивнул в знак согласия. По-английски он говорил с сильным акцентом. Вообще в Калифорнии вторым и третьим языками были испанский и китайский. И немного японский. Дронго сказал адрес и откинулся на спинку кресла. Нужно самому проверить все возникшие подозрения. Это лучший способ избежать возможных ошибок на острове.

Они ехали довольно долго, почти полчаса. Наконец водитель остановил машину и объявил, что они приехали. Дронго открыл глаза и оглянулся. Рядом стояли типовые высокие дома. Здесь могли жить сотрудники преуспевающих компаний, топ-менеджеры, чиновники средней руки. Он вылез из салона и огляделся. Интересно… В таких местах проститутки обычно не живут. А если даже снимают жилье, то делают все, чтобы скрыть свое ремесло.

Дронго обернулся к водителю:

— Вы можете подождать меня?

— Сколько угодно, сэр, — сверкнул белыми зубами пуэрториканец. Дронго достал из кармана пятидесятидолларовую купюру и протянул ее водителю.

— Это аванс, — пояснил он.

— Никогда не получал таких больших авансов, — рассмеялся таксист.

Дронго шагнул к входной двери в подъезд. На нем был кодированный замок. Нужно попытаться войти в подъезд, не привлекая к себе внимания жильцов. И, разумеется, так, чтобы об этом не узнала сама Анжелика Бойд. В этот момент рядом появился солидный мужчина лет сорока пяти с «дипломатом» в руках. Он был похож на старшего клерка, работающего в солидной компании. Или главного бухгалтера — педантичного и аккуратного. Мужчина быстро набрал код. Дронго запомнил комбинацию цифр. Мужчина вошел в дом, закрывая за собой дверь. Дронго, немного подождав, шагнул к дверям, набрал код и вошел в подъезд, прошел к кабине лифта и посмотрел, на каком этаже находится четырнадцатая квартира. После чего нажал кнопку пятого этажа.

Глава 8

Он поднимался на нужный ему этаж, все еще удивляясь, что Анжелика Бойд живет здесь. Перед домом стояло несколько машин, среди которых, он не нашел знакомого «Шевроле». Но были другие — «Хонды», «Ниссаны», «Форды» и «Крайслеры», свидетельствующие о том, что в доме живут вполне обеспеченные люди. На пятом этаже он вышел и осмотрелся. Небольшой коридор, три двери, на одной из которых висит венок с цветами. Он подошел к другой двери. На ней была табличка с номером четырнадцать. Дронго позвонил, прислушиваясь. Перед тем как позвонить, он взглянул на часы. Половина третьего. Обычно «жрицы любви» просыпаются примерно в это время. Чтобы зарабатывать ночью, им нужно высыпаться. Раздались чьи-то шаги, и дверь открылась. На пороге стояла та самая Матильда, которую он видел два дня назад, вечером. Она недоуменно глядела на Дронго, очевидно, пытаясь вспомнить, где видела этого мужчину и зачем он пожаловал к ней в гости.

Она была одета в какой-то короткий халат, который почти ничего не скрывал. В том числе и ее нижнее белье.

— Здравствуйте, — немного недоумевая, произнесла хозяйка квартиры. — Кто вам нужен? Кто вы такой?

— Еще два дня назад ты уговаривала меня сесть в свою машину, — напомнил Дронго.

— Ах да. Ты русский красавчик из «Кал Мара»? — вспомнила она. — А я думала, что ты из полиции.

Для нее все приехавшие из Москвы были русскими. И украинец Горлач, и даже литовец Моргунас.

— Подожди, — вдруг испугалась она, — а как ты меня нашел? Я же оставила тебе только свой номер телефона. Откуда ты узнал, где я живу?

— По номеру твоей машины, — пояснил Дронго. — Это было не так сложно.

— Что тебе нужно? — мрачно поинтересовалась женщина. — У нас с тобой ничего не было. Ты ничего мне не должен. И я тебе ничего не должна. Зачем ты сюда пришел? Хочешь провести со мной время? Но я никого не принимаю у себя дома. Скоро придет моя дочь из школы. Я принимаю в других местах.

— Нет, — ответил Дронго, — я пришел не из-за этого. Ты принимаешь в ночных клубах, это я уже понял. И судя по всему, ты хорошо зарабатываешь, если живешь в таком доме и ездишь на такой машине. Тебе не нужно охотиться за клиентами, поджидая их у семейных отелей. Я просто не поверю, что ты зарабатываешь таким образом. Значит, позавчера ты оказалась там не случайно. Ты искала именно меня…

Он не договорил. Она попыталась закрыть дверь, но он поставил ногу, и она не смогла захлопнуть дверь. Снова приоткрыв ее, она гневно сказала:

— Я сейчас вызову полицию!

— Не вызовешь, — возразил Дронго. — Сейчас вернется твоя дочь из школы, и тебе совсем не нужен скандал. Тем более если соседи узнают, каким видом бизнеса ты зарабатываешь себе на жизнь. Ты ведь живешь в респектабельном доме и наверняка выдаешь себя за приличного человека.

— Ну хватит, — взмолилась она. — Что тебе нужно? Говори скорее и уходи. Ребенок на самом деле сейчас придет домой.

— Почему ты поехала в «Кал Мар»? Кто тебя туда послал?

— Мне заплатили за тебя, красавчик. Прислали пятьсот долларов, чтобы я там тебя подождала. Я думала, что ты вечером уже не выйдешь. А потом уговаривала тебя сесть ко мне в машину.

— Зачем?

— А зачем мужчины садятся ко мне в машину? Я бы все сделала быстро и аккуратно. За двести долларов.

— Не много ли?

— Нет. Я — дорогая женщина.

— Не сомневаюсь. Но кто именно заплатил тебе пятьсот долларов?

— Я не знаю. Правда не знаю. Мне позвонили в клуб и предложили работу. Сообщили, что ты будешь жить в «Кал Маре», и подробно тебя описали. Прислали конверт с деньгами.

— Ты так и не узнала, кто именно послал тебе конверт?

— Зачем? Если мне присылают деньги и просят молчать, значит, я должна молчать. В нашем деле нельзя быть чересчур любопытной. Они мне тебя описали, — повторила она, — хотя перепутать сложно. С твоим высоким ростом и широкими плечами. Поэтому я туда приехала и немного подождала, пока ты выйдешь. А потом поехала за тобой. Но ты отказался.

— Зачем тебе заплатили пятьсот долларов?

— Откуда я знаю. Может, хотели сделать тебе сюрприз. Или подарок. Мне ничего не сказали. И не запретили брать с тебя еще деньги. Я никогда не нарушаю договоренностей с клиентами. Как скажут, так я и делаю. Это выгодно, все знают, что я честная женщина и никого не обманываю.

— Учитывая твою профессию, такое звание дается нелегко, — посочувствовал Дронго.

— А ты не смейся надо мной, — сверкнула она глазами, — и вообще уходи отсюда. Я тебе уже все рассказала.

— Но зачем они тебя послали? И заплатили такие деньги?

— Не знаю. Спроси у них. Если хочешь, я продиктую тебе номер телефона, куда я звонила. Я им сразу перезвонила и сказала, что ты отказался садиться в мою машину, хотя я тебя очень уговаривала. На том конце сразу отключились. И даже не спросили про деньги.

— Кто звонил. Мужчина или женщина?

— Мужчина. А деньги мне передали в конверте прямо в клубе. Ты уйдешь или нет. Уже лифт поднимается.

— Скажи мне номер телефона.

— Триста десять пятьсот восемьдесят один пятьдесят пять тридцать три. И нужно попросить двести четвертый номер.

— Это был отель?

— По-моему, да. Но точно я не знаю. Можешь сам все узнать.

— Последний вопрос. Они хотели меня скомпрометировать? Или им нужно было уточнить, как я себя поведу в подобной ситуации?

— Откуда я знаю. Я ничего не знаю. Они просто просили позвонить и сообщить, что ты будешь делать. Ты извини, но я все-таки закрою дверь. И мне не хочется пускать тебя ко мне. Извини, но не хочется.

— Ясно. Спасибо тебе за помощь.

— До свидания. — Она закрыла дверь.

Он повернулся и пошел к лифту. Кабина прошла наверх. Она снова открыла дверь.

— И насчет денег, красавчик, — вдруг добавила Матильда, — если хочешь, можешь прийти в наш клуб. Денег я с тебя не возьму, за все уже уплачено. Получишь удовольствие. А если добавишь еще и двести долларов, я сделаю такое…

— Спасибо, — кивнул Дронго, — я не сомневаюсь. Но не хочу.

На этот раз она сильно хлопнула дверью. Он улыбнулся. Кажется, она обиделась. Внизу его ждал уже знакомый таксист. Они поехали обратно в отель. Пуэрториканец болтал всю дорогу, очевидно, он считал, что таким образом клиента можно уболтать на большие чаевые. Что Дронго и сделал, уплатив таксисту еще сорок долларов. Водитель был в полном восторге.

Войдя в холл отеля, Дронго подошел к портье и, написав номер телефона, который получил от Матильды, попросил уточнить, какому городскому отелю он принадлежит. Портье перезвонил в справочную. Затем по этому номеру. И любезно сообщил, что это отель «Каса-дель-Мар» на Оушн Уэй, находящийся в Санта-Монике. Услышав это известие, Дронго помрачнел и попросил позвонить в отель еще раз, чтобы уточнить, кто проживает в двести четвертом номере. Ему ответил портье. На вопрос, кто проживает в указанном номере, портье любезно сообщил, что этот номер в настоящее время свободен.

— А кто там жил? — уже раздражаясь, уточнил Дронго.

— Некий мистер Смит, — ответил портье. — Он заплатил наличными за два дня проживания. И уже уехал.

— Может, там была другая фамилия? Например, Гиндина или Линдегрен?

— Нет. Номер был зарегистрирован на имя мистера Смита. Больше никакой информацией мы не располагаем.

— Спасибо. — Дронго положил трубку, понимая, что он больше ничего не узнает.

В такое совпадение поверить невозможно. Алиса живет в этом же отеле, и кто-то неизвестный снимает там комнату, нанимает проститутку на предмет его компрометации. Или проверки? Если это сама Алиса или ее друг Юхан, то зачем снимать еще один номер, когда можно позвонить из своего. А если это посторонний, то он явно таким образом решил подставить Гиндину, чтобы Дронго обратил на нее особое внимание.

Поднимаясь по лестнице в свой номер, он думал именно об этом. Уже в номере он позвонил в аэропорт и с явным неудовольствием уточнил, что на Барбадос можно долететь через Новый Орлеан или через Майами. А можно было вылететь в Мехико и оттуда попытаться долететь до острова на самолете мексиканской авиакомпании. Второй вариант отпадал, следовало выбирать маршрут через Майами, который включал многочасовые перелеты, сначала из Лос-Анджелеса во Флориду, а затем, после пересадки, долгий перелет на Барбадос. Почти все самолеты обычно приземлялись в Бриджтауне, столице Барбадоса, находившейся на юго-западе острова. Отсюда можно было проехать двадцать километров на север вдоль Западного побережья до Спейстауна, недалеко от которого находилась вилла Кристин Линдегрен.

Он подумал, что ему придется сделать несколько тяжелых перелетов, и заказал на утренний рейс билет во Флориду. Лететь надо было послезавтра. В конце прошлого века на Барбадос из Лондона летали даже «Конкорды», но вскоре эти сверхзвуковые самолеты сняли с эксплуатации, и на Барбадос начали летать семьсот шестьдесят седьмые «Боинги».

Дронго решил, что обратно вернется через Лондон, чтобы снова не совершать многочасовых перелетов на другой конец Америки. Вечером он решил не выходить из дома. Подробный план виллы он уже выучил. Моничелли должен был прилететь только завтра утром, и Дронго решил, что сегодня можно лечь спать гораздо раньше обычного. На часах было около семи, когда он вышел из ванной, готовясь улечься в постель. И в этот момент зазвонил городской телефон.

— Кажется, я познакомился почти уже со всеми участниками нашей экспедиции на Барбадос, — разозлился Дронго, — или некоторые решили заехать ко мне по второму кругу? Кто еще может позвонить в такое время? Как они мне все надоели.

Он поднял трубку.

— Добрый вечер, мистер Дронго, — услышал он мягкий голос Даниэля Барнарда.

— Надеюсь, что добрый, — пробормотал он. — Что еще случилось сегодня за день?

— Ничего не случилось. Я только хотел узнать, как вам понравился план виллы, который я вам переслал. Может, нужны какие-нибудь уточнения? Какие-нибудь детали вам не ясны?

— Все, что мне не ясно, я уточню на месте. Вы меня уже об этом спрашивали.

— Значит, у вас больше нет никаких вопросов?

— Нет. Я вылечу на остров послезавтра.

— Очень хорошо. Я так и передам миссис Линдегрен. Какие-нибудь просьбы? — уточнил Барнард.

— Только одна.

— Я вас слушаю.

— Насколько я понял, все приехавшие пары будут располагаться на втором этаже в двуспальных комнатах. Верно?

— Думаю, что да. Это личный этаж Кристин. Там остаются ее сестра с другом и сын со своей знакомой. А почему это вас интересует?

— Я говорю про третий этаж. Там ведь размещаются остальные?

— Да.

— И у каждого должна быть своя постоянная комната. Ведь с нами поедете вы, врач и визажист. Верно?

— Я не могу понять, к чему вы клоните?

— Можно я сам выберу себе комнату? Так будет лучше.

— Разумеется. Можете выбрать любую комнату на третьем этаже. Я позвоню и предупрежу, чтобы вам показали все гостевые комнаты на третьем этаже.

— И на втором, — заметил Дронго. — Там я жить не буду, но осмотреть комнаты обязан.

— Спальную Кристин тоже?

— Если вы не будете возражать.

— Ей это не понравится.

— Понимаю. Но я еду туда не развлекаться, а работать.

— Хорошо. Я скажу, чтобы вам показали все, что вы хотите. Какие-нибудь просьбы еще есть?

— Как вы добираетесь из аэропорта до виллы?

— Охранники берут машины, которые есть у нас в гараже. Два больших джипа. По семь мест в каждом. Они приезжают за нами в аэропорт.

— Вам не кажется странным, что почти все участники нашей поездки уже знают о том, что я должен полететь вместе с вами на Барбадос?

— Мы не делаем из этого тайны, мистер Дронго. Все должны понимать, что миссис Кристин Линдегрен едет на Барбадос для съемок в фильме, важная тема которого приветствуется даже такой солидной организацией, как ЮНЕСКО. А ваша задача — обеспечить охрану виллы и находящихся там людей. Не вижу в этом ничего странного.

— Тогда у меня все. До свидания, мистер Барнард. Завтра в полдень я приеду к вам, чтобы познакомиться с мистером Моничелли. Кстати, почему Кристин не взяла его фамилию?

— Она известная актриса, и было бы глупо, если бы она взяла его фамилию. В Америке актрисы не берут фамилий мужа, а становятся известными благодаря своим фамилиям — Элизабет Тэйлор, Шэрон Стоун, Джулия Робертс, Николь Кидман, Деми Мур, Ума Турман, список можно долго продолжать. У всех были мужья, у некоторых даже очень известные, такие, как Брюс Уиллис или Том Круз. Но никто не взял фамилию мужа. Это разрушает сценическое имя и образ актрисы, уже сформировавшийся у зрителя.

— Я так и думал.

— Завтра в половине двенадцатого лимузин заедет за вами, — пообещал Барнард, — до свидания.

— Всего хорошего. — Дронго положил трубку и посмотрел на план виллы, лежавший на столе. Затем поднял трубку, набрав номер Эдгара Вейдеманиса. В Москве было уже поздно. Трубку взял Эдгар.

— Мне нужно выяснить финансовое положение двух бизнесменов, — попросил Дронго, — Антонио Моничелли, супруга Кристин Линдегрен. Он известный ресторатор, владеет ресторанами в Италии и США. А еще — украинский бизнесмен Юрий Горлач. Он торгует кожей. Если понадобится, можно позвонить в Киев или Рим. Но мне нужно знать финансовое положение обоих. Ты меня понял?

— Я все сделаю, — ответил Эдгар, — но мне нужно время.

— У тебя есть два дня, — согласился Дронго, — я позвоню тебе с Барбадоса.

В эту ночь ему ничего не снилось, и он нормально выспался, проснувшись в половине пятого. Времени у него было еще много, и, одевшись, он вышел из отеля, едва солнце поднялось над горизонтом. Он любил утренние прогулки, когда прохожих почти нет, улицы пустынны, а все магазины закрыты. Ощущение такое, словно попадаешь в некий фантастический фильм, когда в городе останавливается время. Дронго вернулся в отель только часа через два, умиротворенный и собранный.

Лимузин прибыл вовремя, и он отправился к Кристин, примерно уже представляя вопросы, которые его заинтересуют. На этот раз никто не ждал его в гостиной. Он удивленно осмотрелся. Никого не было. Дронго решил, что это своеобразная форма проверки, и уселся в кресло, ожидая, когда вниз спустится кто-нибудь из хозяев дома. Но через некоторое время появилась уже знакомая ему горничная. Она любезно улыбнулась гостю.

— Они у бассейна, — сообщила она. — Вы можете пройти через эту дверь.

Дронго подумал, что его темный костюм не лучшая одежда для похода к бассейну. На улице было не более двадцати градусов по Цельсию. Возможно, для Кристин это была теплая погода, но для итальянца Моничелли купаться при такой температуре просто немыслимо. Дронго поежился, ему было холодно от одной мысли об этом. В родном Баку он мог согласиться влезть в воду, только когда температура воздуха значительно превышала тридцать градусов, а температура воды приближалась к двадцати пяти. Он был типичным южанином, и холодная погода могла надолго вывести его из равновесия.

Но у большого бассейна никого не было. Дронго удивленно оглянулся и увидел, как ему кто-то помахал рукой. Он заметил человека, стоявшего за стеклом небольшого прямоугольного помещения. Это был Даниэль Барнард. Рядом с большим бассейном находился второй, спрятанный под стекло. Там искусственно поддерживалась высокая температура. Дронго вошел через дверь, ведущую в сад. Здесь было значительно теплее, очевидно, мощные отопительные системы поддерживали тепло при любой погоде. Он огляделся. У шезлонгов стоял Барнард в легком светло-голубом костюме. Кто-то плыл по дорожке бассейна.

— Добрый день, — поздоровался Барнард, — извините, что не встретил вас в гостиной. Я только недавно приехал.

— А это, очевидно, синьор Моничелли? — слегка кивнул Дронго на плывущего к ним мужчину.

— Да, — кивнул в ответ Барнард, даже не оглядываясь. — Он прилетел совсем недавно. Дело в том, что миссис Линдегрен поехала на важную встречу со своим продюсером и попросила меня вернуться, чтобы представить вас друг другу.

— Добрый день, — закричал Моничелли из басейна, приветливо махая рукой. — Я слышал, что моя жена в мое отсутствие нашла себе новое увлечение. Не обижайтесь, я не хочу сказать ничего плохого. Просто у нее всегда какие-нибудь новые идеи, свежие проекты.

Он вышел из бассейна, фыркая и брызгаясь, как породистый пес. Дронго посмотрел на него. Черные зачесанные назад волнистые волосы, нос с небольшой горбинкой, совсем не портивший его, а даже придававший своеобразный шарм, зеленые глаза, красивая линия губ, немного выдающийся вперед подбородок. Такие мужчины очаровывают женщин сразу и навсегда. Нельзя было не залюбоваться и его атлетической фигурой. Дронго подумал, что этот тип почти его ровесник, но выглядит гораздо лучше. Это было немного обидно, хотя сам Дронго всегда следил за своей физической формой.

Моничелли взял полотенце, вытерся. Затем протянул Дронго руку:

— Здравствуйте. Антонио Моничелли.

— Меня обычно называют Дронго.

— Я об этом слышал. Говорят, что вы земляк нашего Юры Горлача?

— Нет. Просто мы оба выходцы из одной бывшей страны.

— Это уже не так мало, — расхохотался Моничелли. На нем были тугие, обтягивающие сине-черные плавки с отчетливо выпирающим мужским достоинством. Дронго подумал, что никогда не носил таких обтягивающих плавок. Ему было бы стыдно появляться перед людьми в подобном виде. Но Моничелли, очевидно, не страдал подобными комплексами. Он сел на один из стульев, стоящих у бассейна.

— Садитесь, — махнул он рукой, — здесь тепло. Я терпеть не могу прохладной погоды, хотя, впрочем, в Лос-Анджелесе она всегда теплая. Но мне нужно, чтобы было совсем тепло, очень тепло. Я ведь итальянец, более того — неаполитанец, вырос под горячим южным солнцем. А там всегда очень тепло.

По-английски он говорил безупречно, без всякого акцента. Скорее как американские итальянцы, чем приехавшие из Европы гости.

— Я вас понимаю, — улыбнулся Дронго. — Вы давно прилетели в Лос-Анджелес?

— Два часа назад. Эти перелеты меня совсем не утомляют. Особенно если в лайнере есть симпатичная стюардесса, — тихо добавил он и подмигнул гостю, чтобы не услышал секретарь его супруги. — Когда летишь первым классом, стюардессы бывают более сговорчивыми, — уже громче заявил он.

От Дронго не укрылось, как несколько изменился в лице Барнард. Но секретарь промолчал.

— Вы знаете, зачем меня пригласили? — спросил Дронго.

— Для охраны наших тел, — рассмеялся Моничелли. Зубы у него были идеально ровные и красивые. Настолько красивые, что невольно приходила мысль о хорошем стоматологе.

— Господин Дронго эксперт-аналитик, — вмешался Барнард, — он полетит с нами на Барбадос.

— Очень хорошо, — обрадовался Моничелли, — рядом со мной наконец появится еще один настоящий мужчина. А не куча визгливых и вертлявых мужиков, с которыми нельзя даже поговорить.

— А кто первый? — поинтересовался Дронго.

— Какой первый? О чем вы говорите?

— Вы сказали «еще один». Кого вы имели в виду?

— Вас и Юрия Горлача. Остальные вызывают только смех. Наш врач, который боится всего на свете, наш визажист, которому нужно носить женское платье, и наш секретарь, невозмутимый и все понимающий аскет. — Моничелли взглянул на барную стойку в противоположном конце бассейна.

— Может быть, виски? — спросил он.

— Нет, спасибо. У бассейна и в такую жару меня просто развезет, — признался Дронго.

— А внешне вы производите хорошее впечатление. Мы, кажется, одного роста. Какой у вас рост?

— Метр восемьдесят семь.

— У меня метр восемьдесят пять. Значит, мы почти одного роста. Не беспокойтесь, можете спокойно выпить четверть литра. Для вашей массы тела это не так много. Я ведь ресторатор и понимаю толк в выпивке и еде. Между прочим, на Барбадосе будет очень неплохой винный бар. Я вас заставлю продегустировать все, — хохотнул Моничелли. — Зачем вы хотели меня видеть?

— Чтобы познакомиться с вами. Мне показалось важным узнать поближе человека, жена которого пригласила меня для работы.

— У нас с ней «автономное плавание» в подобных вопросах, — заявил Моничелли. — Вы не смотрите на этого Барнарда. Он просто статуя, а не человек. Но я ничего не знал о ее новом проекте. Раз она так решила, пусть так и будет. Я ей никогда не возражаю. Так легче сохранить семью, мистер эксперт.

— Вы давно знаете Юрия Горлача?

— Я его вообще не знал. Узнал только после того, как он начал встречаться с Агнессой. По-моему, его интересуют только деньги и ничего, кроме денег. И немного Агнесса. Хотя я не понимаю, что у них общего.

— Может, он встречается с ней ради денег? — осторожно спросил Дронго, стараясь не смотреть в сторону Барнарда.

— Здесь нет альфонсов, — рассмеялся Моничелли, — ни я, ни Юра не встречаемся с сестрами Линдегрен ради их денег. Мы оба вполне обеспеченные люди.

Дронго мельком взглянул на невозмутимое лицо Барнарда. Тот молча слушал их разговор, стараясь не выдавать своего отношения к этим словам супруга своей хозяйки.

— А подругу Юхана вы знаете? — на всякий случай уточнил Дронго.

— Какую подругу? — не понял Моничелли. Он мрачно взглянул на Барнарда, словно ожидая подсказки.

— Речь идет о мисс Гиндиной, — невозмутимо пояснил Барнард.

— Конечно, знаю, — усмехнулся Моничелли, — очень красивая молодая женщина. Пробивная и настырная. Но красивая. Юхан молодец, у них с матерью всегда был хороший вкус. Отбирали лучшие экземпляры для спаривания. Ну ладно, ладно, Барнард, не нужно так краснеть.

Секретарь действительно покраснел и отвернулся.

— Господин Моничелли, вы знаете, что кто-то угрожал вашей жене, — уточнил Дронго.

— Слышал, — нахмурился Антонио. — Я думал, что это глупая шутка, но она говорила, что получила сразу два каких-то письма. Нужно было отправить их в полицию. А она их уничтожила. Эта была непростительная глупость. Нужно найти и наказать мерзавцев, которые устраивают такие фокусы. Показательно наказать. — Он явно разозлился.

— Вы никого не подозреваете?

— Я? Разумеется, никого. Я здесь знаю не так много людей. Даже в Нью-Йорке у меня больше знакомых.

— Кто, по-вашему, это мог быть?

— Какой-нибудь извращенец, — оживился Моничелли, — решил таким образом самоутвердиться. Вы же должны понимать, какое количество психопатов живет в этом городе. Каждый влюбляется в какую-нибудь актрису и считает себя обойденным. Кто-то стреляет в президента, кто-то прыгает с башни, кто-то угрожает объекту своего обожания. Я не удивлюсь, если выяснится, что письма отправлял кто-то из поклонников Кристин. Он просто не хочет, чтобы она улетала на Барбадос. Такую версию вы не рассматривали?

— Нет, — признался Дронго, — она кажется мне слишком экзотической.

— Ну и напрасно. Это точно какой-нибудь псих, который решил отличиться таким образом. Какие у вас есть еще вопросы?

— Больше никаких, — улыбнулся Дронго, — не хочу вам мешать. Вы полетите на остров вместе с Кристин?

— Конечно. Теперь я не могу отправлять ее одну, даже в сопровождении такого кавалера, как вы, мистер Дронго. Я правильно называю ваше имя?

— Правильно. — Дронго поднялся, протянул руку. Моничелли приподнялся и пожал ему руку. Барнард так и не шевельнулся. Уходя, Дронго кивнул и ему.

«Похоже, Антонио Моничелли — единственный нормальный человек в этой компании, — подумал Дронго, — у него нет никаких иллюзий, и он отличается трезвым подходом к действительности. Кристин нужен именно такой мужчина — сильный, уверенный, неровный, не признающий никаких авторитетов. Говорят, что противоположности сходятся. Как там у Пушкина. „Они сошлись. Волна и камень, стихи и проза, лед и пламень“. Или наоборот». Уже прошло столько лет, но он помнил наизусть многие стихи великого поэта. Дронго прошел через внутренний сад, снова вошел в гостиную. Кроме Юхана, он уже успел познакомиться со всеми «действующими лицами». Не похоже, чтобы кто-нибудь из них отправлял эти письма, устраивая Кристин подобный кошмар. Тогда все гораздо хуже. Значит, он должен искать кого-то чужого, постороннего, а это гораздо сложнее.

Дронго сел в лимузин, который медленно поехал по дорожке, ведущей к воротам. Они успели выехать на дорогу, когда показался второй лимузин, направлявшийся к вилле.

— Это сама миссис Линдегрен, — с уважением сказал водитель. Дронго оглянулся. Машина уже въезжала во двор. Дронго закрыл глаза и откинул голову на подушку. Завтра он вылетит на этот далекий остров. Завтра он окажется в тропическом раю. Но все это будет завтра. А сегодня он полулежит в лимузине, направляющемся в его отель. Дронго даже не мог предположить, что завтра начнется его самое сложное дело, в котором он потерпит поражение.

Глава 9

Утром он выехал на заранее заказанном такси в аэропорт. После трагедии одиннадцатого сентября две тысячи первого года и августовских попыток взрывов самолетов в Лондоне в каждом американском аэропорту проверка занимала довольно много времени. Хотя нужно отдать должное американцам, они проверяли быстро и не суетливо в отличие от проверок в европейских аэропортах, где подобные акции проводились прямо-таки на истерическом уровне с явными признаками легкой паранойи.

Самолет взлетел точно в срок и взял курс на Майами. Дронго, сидевший в салоне бизнес-класса, недовольно посмотрел вниз. До Майами лететь далеко, больше пяти часов, и на этом маршруте самолет обычно сильно трясет, сказывается близость к экватору и огромным степным просторам Аризоны и Техаса. Он поморщился. Если бы не пересадка в Майами, он бы с удовольствием немного выпил, чтобы успокоиться. К его удивлению и сожалению, это было единственное средство, которое эффективно действовало на любом рейсе, позволяя расслабиться и даже немного подремать.

Неприятности начались почти сразу же. Уже через полчаса самолет попал в зону турбулентности. Пока трясло не так сильно, командир лайнера даже не включал сигнала, чтобы пассажиры пристегнулись. Воспользовавшись этим, Дронго вызвал стюардессу и попросил принести ему стакан водки и стакан томатного сока с двумя лимонами. Третий стакан должен быть с двумя кубиками льда. Смешав все эти ингредиенты, он выпил «Кровавую Мэри» и почувствовал себя гораздо лучше. К тому же закончилась и зона турбулентности. Над Техасом опять сильно затрясло, и командир попросил всех занять свои места и пристегнуться. Дронго опять вызвал стюардессу. Он снова попросил принести ему точно такие же три стакана. После второй «Мэри» ему стало не так страшно. Но самолет по-прежнему бросало вверх и вниз. Дронго выпил третью «Мэри» и абсолютно успокоился. Самолет трясло почти до самой посадки, но он чувствовал себя гораздо спокойнее. И если после первого коктейля он еще изрядно нервничал, то после второго успокоился, а после третьего вообще летел, не замечая никакой тряски.

В Майами они приземлились вечером, сказалась разница во времени. В аэропорту нужно было подождать около двух часов. Он прошел в ресторан и заказал крепкий чай с лимоном. После трех стаканов ему стало заметно лучше. Но теперь ему предстоял абсолютно дикий перелет чуть ли не через половину океана. Барбадос находился несколько в стороне от Малых Антильских островов, которые тянулись длинной грядой от Северной Америки до Гаити. Словом, нужно было лететь еще более трех часов, чтобы приземлиться в Бриджтауне.

Когда он садился в самолет, то был уверен, что на сегодня все приключения закончились. Но он ошибался. Они только начинались. Если раньше трясло над степными просторами Северной Америки, то теперь авиалайнер просто бросало из стороны в сторону над темнеющим океаном. Они обогнули Багамские острова и взяли курс на юго-восток. Если раньше он летел в относительно большом семьсот шестьдесят седьмом «Боинге», то теперь — в небольшом семьсот тридцать седьмом, который казался игрушкой среди порывов разъяренного ураганного ветра.

Стюардесса почти не появлялась в небольшом салоне бизнес-класса. Дронго с нарастающим раздражением и страхом подумал, что больше никогда в жизни не согласится лететь в такую даль. Барбадос находился совсем недалеко от экватора, и чем дальше самолет продвигался на юг, тем сильнее становился встречный ветер. Через полтора часа после взлета самолет начало бросать так сильно, что казалось, он вот-вот развалится на куски. Даже пассажиры, привыкшие к подобным перелетам, начали проявлять беспокойство. Дронго с трудом поднялся, прошел к стюардессе и потребовал бутылку водки. Но у стюардессы были только джин, ром и виски. Он, разозлившись, взял бутылку джина. Затем забрал стакан, наполненный кусочками льда, и две банки тоника.

Самолет трясло так, что, вернувшись на место, он с трудом открыл бутылку и в результате выплеснул часть джина себе на брюки. Затем налил джин в стакан и, не думая, залпом выпил его. Самолет по-прежнему дико трясло. Он налил второй стакан, залил его тоником. Пожалел, что не успел взять лимон, но выпил и эту порцию. Через полчаса он с удивлением обнаружил, что джин закончился. При такой тряске он умудрился выпить поллитровую бутылку джина. Самолет по-прежнему страшно трясло. Он зло посмотрел на чернеющий внизу океан и закрыл глаза.

Его разбудили, когда самолет пошел на посадку. Табло «пристегните ремни» не гасло во все время полета. Стюардесса попросила его поправить кресло и не спать. Лайнер пошел на посадку. На часах было около одиннадцати. Когда он наконец получил свой багаж и вышел из здания аэропорта, было уже без пятнадцати двенадцать.

У выхода стоял темнокожий мулат лет сорока. С щегольскими усиками и в темных очках, он был в какой-то смешной соломенной шляпе и светлом костюме. В руках он держал табличку с надписью «Мистер Дронго». Дронго подошел к нему.

— Вы ждете меня? — недовольно спросил он, показывая на плакат.

— Если вы мистер Дронго, то вас, — сказал мулат на хорошем английском. Дронго кивнул, чувствуя, как его мутит. Голова гудела. Эти два перелета изрядно вымотали его. Мужчина с удивлением смотрел на эксперта. Кажется, этот гость успел основательно приложиться к бутылке, прежде чем сошел с самолета.

Мулат забросил чемодан на заднее сиденье джипа и показал Дронго на место рядом с собой. Дронго едва не упал, усаживаясь в машину. Дико болела голова. Он успел пристегнуться и оглянулся по сторонам. Аэропорт был небольшим, и прилетевший ночью самолет выполнил последний рейс в эти сутки на Барбадос.

Водитель, взглянув на гостя, едва заметно усмехнулся. Многие туристы из Европы, прибывали на остров в подобном нетрезвом состоянии, сказывалась отдаленность острова и эта тряска во время перелета. Но пьяный эксперт на остров еще не прилетал.

— Как вас зовут? — спросил Дронго, чувствуя изжогу. «Нужно было купить в аэропорту бутылку воды», — с сожалением подумал он.

— Рауль Моранте, — вежливо ответил мулат. Он уже собирался тронуться, когда Дронго остановил его.

— Купите, пожалуйста, бутылку воды, — попросил он, — кажется, мне совсем плохо. Я дам вам деньги.

— Не нужно, — усмехнулся Рауль, — на заднем сиденье есть несколько бутылок воды. Можете взять одну. Если сумеете перегнуться.

— Постараюсь, — Дронго повернулся и, протянув руку, сумел нашарить одну бутылку. Он пил жадно, разбрызгивая воду на себя.

Рауль снова усмехнулся. Гость явно злоупотребил алкоголем.

— У вас всегда так тепло? — спросил Дронго, когда Моранте включил кондиционер.

— Всегда, — ответил Рауль. — Тридцать градусов — нормальная температура для нашего острова. Но по вечерам бывает прохладнее.

— Тогда выключите кондиционер, и я открою окно. Для меня это нормальная погода.

Рауль несколько озадаченно взглянул на приехавшего. Для американцев и европейцев подобная погода, даже глубокой осенью, считалась очень душной. Но похоже, этот эксперт был с юга. Он выключил кондиционер и открыл окно.

— Когда приезжает вся группа? — уточнил Дронго.

— Завтра вечером, — сообщил Рауль, — у них будет свой зафрахтованный самолет. Вам нужно что-то привезти из Лос-Анджелеса? Вы оставили там свои вещи?

— Нет. Все нормально. Просто эти два долгих перелета меня вконец доконали. Они прилетят прямым рейсом из Лос-Анджелеса?

— Нет. Они сделают посадку на Ямайке, в Кингстоне. Слишком дальняя дорога. Самолет сразу не возьмет столько топлива.

— Вы разбираетесь в этих вопросах?

— Не очень, — усмехнулся Рауль, — но я знаю, как они обычно летят. У нас такое место, куда трудно добраться. И из Европы, и из Америки. Только Венесуэла рядом, но оттуда уже давно никто не летает. Там этот безумный Чавес, который хочет свести американцев с ума.

Дронго взглянул на бутылку. В ней почти не осталось воды. Каждый раз после приземления он испытывал легкое чувство досады оттого, что боялся, когда самолет трясло в зоне турбулентности. Побывавший в стольких переделках, не боявшийся драться с Миурой, не раз смотревший смерти в лицо, он по-прежнему испытывал подсознательный панический страх перед высотой и полетами. Возможно, потому, что в этом случае он никак не мог воздействовать на ситуацию и каким-то образом переломить ее в свою пользу.

Машина наконец поехала. Дронго, выпив еще немного воды, почувствовал, что засыпает, и закрыл глаза. Просыпаясь время от времени, он смотрел на мелькавшие вокруг окрестности. Ночью все казалось вымершим и почти бесцветным. Иногда мелькали какие-то редкие огни.

В один из моментов, когда машину сильно тряхнуло, он открыл глаза и огляделся. Они подъехали к бензоколонке. Дронго с отвращением почувствовал вкус железа во рту, сказывалось большое количество алкоголя. Он вылез из автомобиля и, стараясь не обращать внимания на ухмылку Рауля, прошел к туалету.

Еще несколько подобных перелетов, и я превращусь в законченного алкоголика, зло подумал он, умываясь перед зеркалом. Ну почему я согласился на этот безумный перелет и непонятную поездку? У известной актрисы появились какие-то непонятные подозрения. И у нее есть возможность выписать себе экзотического частного детектива из бывшего СССР, учитывая, что в ее окружении много людей из этой страны. Напрасно он согласился. Если она действительно больна, то это явные последствия болезни. Если нет, то после очередного нервного срыва миссис Линдегрен он вынужден будет улететь в Европу.

Хорошо еще, что он не согласился лететь на лайнере самой Кристин. Эти маленькие самолетики, наверное, трясет еще сильнее, чем такие махины, как «Боинги». Он вернулся к машине.

— Вы себя хорошо чувствуете? — спросил Рауль. — Если хотите, можете взять еще воды. Бутылки на заднем сиденье.

— Спасибо. Мне уже лучше. Вы работаете в охране виллы?

— Да. Я отвечаю за остальных ребят.

— Значит — вы старший?

— Можно сказать и так.

— Сколько вас человек?

— Шестеро. По двое в каждую смену.

— Вы знаете всех?

— Конечно. Я сам их отбирал. Раньше вилла принадлежала синьору Дериси. Но он продал эту виллу миссис Линдегрен. Она почти ничего не меняла, только приказала расчистить сад, он был в очень запущенном состоянии. И сделать новую дорожку к морю. А еще в прошлом году мы установили новую видеосистему наблюдения, так ее называют. Но устанавливали не мы, а сотрудники английской фирмы. Они нас научили пользоваться этими приборами.

Голова ужасно болела. Дронго вспомнил, что лекарство лежит в чемодане. Он чуть поморщился.

— Есть гарантия, что на виллу не попадет чужой? — поинтересовался Дронго.

— Никто не пройдет, — кивнул Рауль. Он видел, как плохо чувствует себя прилетевший эксперт. Но тот умудрялся задавать правильные вопросы. — Мы контролируем забор вокруг виллы и выход на пляж. Никто не сможет пройти на виллу незамеченным. Ни один человек.

— Вы так уверены? — вздохнул Дронго.

— Да. Несколько раз к нам пытались залезть мальчишки. Но система тут же срабатывала. У нас инфракрасная система сигнализации и повсюду установлены камеры. И даже с пляжа никто не сможет пройти.

— Понятно. — Дронго перегнулся и достал вторую бутылку воды, чувствуя сухость во рту. Жадно сделал несколько глотков. — Кто еще остается на вилле? — спросил он.

— Никто. Ночью остается только миссис Линдегрен и ее гости. Наша кухарка Эужения и горничная Хуанита работают до вечера, а потом уходят в поселок.

— Далеко до поселка?

— Совсем недалеко. Три километра. Но обычно их кто-нибудь забирает. У нашей кухарки муж работает водителем автобуса. Он за ней заезжает. Или брат Хуаниты. У него есть своя машина. И он работает садовником. Следит за деревьями, которых у нас не так много. Сейчас есть компьютерная система, управляющая режимом поливки наших деревьев, и ему нужно только следить, чтобы все работало нормально.

Дронго выпил еще немного воды. Кажется, он начал приходить в себя.

— И никто не приезжал сюда за последние месяцы? — уточнил он напоследок, перед тем как снова закрыть глаза.

— Приезжали. В прошлом месяце сюда приезжала сестра миссис Линдегрен со своим другом. Он, кажется, русский. У него такая фамилия, не похожая на наши. Гороч или Гормач.

— Юрий Горлач? — вяло спросил Дронго. Если бы не эти ужасные перелеты, он бы говорил с Раулем совсем иначе. Но у него так болела голова. Он попытался сосредоточиться, слушая ответы Рауля.

— Да. Они приезжали и были здесь два дня. Кажется, женщина была в очень плохом состоянии, — сообщил Рауль.

— Они отправляли какие-то письма?

— Я не знаю. Если отправляли, то из Бриджтауна. Но мне они об этом не говорили.

— И больше никто не приезжал?

— Полтора месяца назад сюда прилетал мистер Линдегрен.

Дронго нахмурился. Нужно понять, кого имеет в виду Рауль, когда говорит о мистере Линдегрене? Неужели о супруге Кристин? Но у него другая фамилия. Кого он имеет в виду?

— Муж Кристин? — уточнил Дронго.

— Нет, ее сын, — ответил Рауль, искося взглянув на своего собеседника.

— Он приехал один? — Дронго заинтересованно посмотрел на Рауля.

— Нет, — ответил Рауль, — они прилетели все вместе.

— Что значит — все вместе?

— Большая компания. Три пары. И он был со своей подружкой. Она тоже русская. И они тоже почти сразу улетели.

— Час от часу не легче, — пробормотал Дронго по-русски.

Рауль несколько подозрительно взглянул на сидевшего рядом эксперта.

— Вы тоже русский? — удивленно спросил он. — Я думал, что вы серб или хорват. У нас в охране работал серб Дранко.

Дронго усмехнулся. Он ничего не ответил. Интересно, что обе пары, которые приезжали на Барбадос, ничего не сказали ему о своих поездках. Он закрыл глаза, раздумывая над тем, что ему сообщил Рауль.

Было уже совсем поздно, когда они подъехали к вилле. Ворота открылись, и Дронго снова уронил голову на грудь.

«Как глупо, — подумал он, — кажется, я хотел выбрать себе номер…»

Машина остановилась перед домом. Потом Дронго бережно куда-то поднимали. В комнату вслед за ним внесли чемодан и тактично вышли. Он даже не мог вспомнить, кто именно ему помогал. Кто-то из молодых людей, наверное, охранники. «Не нужно было так напиваться, — раздраженно подумал Дронго. — Хотя, с другой стороны, перенести подобный полет, будучи достаточно трезвым, было практически невозможно».

Он разделся и прошел в небольшой душ. Горячая вода не смогла привести его в чувство. Он дошел до кровати и рухнул на нее, даже не успев одеться. Полотенце упало на пол. Он только успел накинуть на себя простыню и погрузиться в исцеляющий сон.

Глава 10

Утром он проснулся, чувствуя, как раскалывается голова. Пройдя в ванную комнату, он долго смотрел на себя в зеркало. Эти невероятные перелеты измучили его. Он достал бритвенный прибор, начал намыливать лицо. Вспомнил о вчерашнем приезде и нахмурился. Кажется, он помнит свой разговор с Раулем. Или почти все помнит. Они говорили об охране виллы. И еще Рауль рассказал ему… он рассказал что-то важное. Еще раз — по порядку. Вчера Рауль говорил, что систему охраны смонтировали англичане. И никто из чужих не может пройти на виллу незамеченным. Он говорил, что несколько раз пытались залезть… кто пытался залезть. Мальчишки! И еще на вилле работают кухарка и горничная. Об этом Дронго помнил.

Он тщательно побрился и, вернувшись в комнату, достал лекарство. Больше он никогда не позволит себе так напиваться. О чем еще они говорили? Нужно вспомнить. Рауль рассказал, что сюда недавно прилетали… Все верно. Сюда прилетала Агнесса со своим другом. И еще здесь появлялся Юхан со своей подружкой Алисой. Теперь он все вспомнил. Его еще удивило, что он не знал об этих посещениях. Ему не сказала о них сама Кристин. И ему не сказали об этом остальные члены ее семьи. Кстати, насчет семьи… Сегодня вечером они прилетят. Нужно торопиться.

Он оглядел свою комнату. Светлая, просторная… В углу старинный сервант, большая кровать, две тумбочки, небольшой столик. Дверь в ванную комнату. Другая дверь — на балкон. Он чуть приоткрыл занавеску. Солнце уже поднялось над островом, и отсюда открывался изумительный вид на всю северо-западную его окраину.

Дронго оделся и вышел из комнаты. В широком коридоре на третьем этаже виднелись четыре двери, ведущие в отдельные комнаты. И еще две комнаты в конце коридора. В одной должен быть домашний кинотеатр, а в другой, кажется, студия записи. Или нечто в этом роде, он помнил это по схемам, которые ему прислал Барнард.

На втором этаже были четыре большие спальни, не считая комнат для массажа и визажиста. Он помнил, что большие комнаты — это семейные спальни. Спустившись на первый этаж, он увидел пожилую афроамериканку, которая приветливо улыбнулась ему.

— Доброе утро, — сказала женщина. — Мы уже приготовили для вас завтрак. Вам подать его в гостиную? Или на веранду? Сегодня прекрасная погода, сэр.

— В гостиную, — кивнул Дронго. Гостиная была метров сорок в длину. Здесь тоже стояла тяжелая мебель середины двадцатого века. Возможно, что этот длинный стол, за которым могли поместиться сразу человека двадцать, был изготовлен даже раньше, в двадцатые или тридцатые годы прошлого века. И стол, и немного громозкие массивные стулья. Он сел на один из этих стульев, и почти сразу же появилась еще одна женщина. Смуглая мулатка высокого роста, некрасивая, с вытянутой нижней челюстью, широко расставленными глазами и кожей, словно изрытой оспинками. Очевидно, это была горничная. Она принесла стакан свежевыжатого апельсинового сока, хлеб, сыр, яйца всмятку, творог, сметану. И спросила, что будет пить гость. Кофе или чай?

— Чай с молоком, — попросил Дронго.

— Что вы будете есть на завтрак? — уточнила горничная. Государственным языком на острове считался английский, и поэтому на нем говорило все население Барбадоса.

— Овсяную кашу, — попросил Дронго, — можно с малиновым джемом, если он у вас есть.

— Хорошо. — Она ничего не стала переспрашивать.

И принесла ему кашу уже через несколько минут, словно они ждали именно этого заказа. Очевидно, на кухне привыкли выполнять любые заказы гостей. Он позавтракал и, поднявшись, вышел из-за стола. Теперь следовало более внимательно осмотреть пространство вокруг дома. Он обратил внимание на камеры, установленные по периметру дома. Вокруг дома шла дорожка из битого щебня. Асфальт был проложен только от ворот до площадки для автомобилей, которая находилась в стороне от дома. Еще одна дорожка вела на пляж. Он подошел к невысокому забору. Здесь тоже были установлены камеры. Виднелась дверца, закрытая на замок. Он огляделся. Никого не видно. Потрогал дверцу. Через нее можно было выйти на пляж. «Наверное, при закате солнца здесь бывает очень красиво», — подумал Дронго.

До пляжа отсюда было не более пятисот метров. Он вернулся к дому. Из каждой комнаты можно было выйти на балкон. Дом был расположен под некоторым углом, таким образом, чтобы солнце, встающее на востоке и уходящее на запад, весь день светило в окна, но не било гостям в глаза. Главный вход в особняк был устроен с северной стороны. Просторная веранда находилась на южной стороне, здесь всегда было много солнца. Можно было загорать прямо на веранде, убрав парусиновый тент, автоматически закрывающий веранду плотной материей при сильном солнце. Можно было пройти к бассейнам, которые также находились на южной стороне. Слева виднелись строения, в которых жили охранники и телохранители. Дронго знал, что там находится и компьютерный центр, управляющий системой охраны здания и территории вокруг него.

Справа был гараж на два джипа и небольшие подсобные помещения для садовника. Дронго тщательно осмотрел все это. Он в очередной раз обходил дом, когда перед ним появился Рауль. Сегодня на нем были светло-коричневые брюки и белая рубашка. Темные очки и его смешная шляпа, похоже, были непременными атрибутами образа начальника охраны. Увидев Дронго, он приветливо поздоровался.

— Мне сообщили, что вы уже проснулись. Сегодня не моя смена, но я специально приехал из-за вас. Готов вам помочь, если нужно. Вы уже осмотрели дом?

— Нет. Мне нужны ключи от всех комнат. Вы меня понимаете?

— Да. Но в спальню миссис Линдегрен никого не пускают. Туда заходит только Хуанита, чтобы вытереть пыль и поменять цветы.

— Мы договорились с миссис Линдегрен, что я осмотрю и ее комнату. Поэтому мне понадобится ваша помощь.

— Я должен буду позвонить мистеру Барнарду, — с явным сомнением сказал Рауль.

— Безусловно, — согласился Дронго, — и учтите, что у меня будет много работы. Я должен осмотреть весь дом сегодня до вечера. Желательно, все этажи и все комнаты.

— Вы подозреваете, что в них может кто-то прятаться? — не понял Рауль.

— Нет. Конечно, нет. Но я должен осмотреть все. Спальня миссис Линдегрен соединена с соседней спальней, в которой ночует ее муж?

— Так должно быть, — улыбнулся Рауль, — но обычно супруги ночуют в одной спальне, а вторая остается свободной.

— Тогда не будем терять времени, — предложил Дронго, — нам многое еще нужно осмотреть до их прибытия.

Ни сам Дронго, ни его собеседник даже не подозревали, что уже завтра вечером они будут стоять рядом с трупом, обсуждая, как это могло случиться. Им даже в голову не могло прийти, что события, которые произойдут на этой вилле, станут самым невероятным поражением Дронго за всю его жизнь и самым потрясающим фактом в жизни Рауля Моранте.

Весь день действительно ушел на осмотр. Дронго исправно обходил комнату за комнатой, стараясь ничего не упускать. Вечером Рауль повел его в служебное помещение охраны показать, как организовано наблюдение за виллой. Часам к восьми у ворот остановился старенький «Опель», за рулем которого сидел брат Хуаниты. Кухарка и горничная заторопились к выходу. Через полчаса Рауль и вызванный им охранник выехали на двух джипах в сторону аэропорта встречать приехавших. Барнард позвонил из Кингстона, куда они прилетели, и сообщил, что их самолет прибудет под утро, примерно в шестом часу. Таким образом, на самой вилле они могли оказаться не раньше восьми-девяти часов утра. Перед тем как отпустить обеих женщин, Рауль распорядился, чтобы Эужения и Хуанита приехали на виллу к семи утра.

Дронго остался один в огромном опустевшем доме. Он знал, что двое охранников находятся в соседнем помещении, но ему казалось, что они далеко, где-то за тысячу километров отсюда. Такой тишины он давно не слышал.

Можно было услышать, как бьются о стекло бабочки, как стрекочет далекий кузнечик или другая живность, водящаяся на этом острове. Были слышны самые незначительные шорохи и звуки в доме. Дом был построен еще в конце девятнадцатого века и с тех пор несколько раз перестраивался. Последний ремонт был сделан в начале девяностых, когда старые деревянные рамы заменили на пластиковые, поставив двойные стеклопакеты на окнах и дверях, выходящих на балконы.

Дронго ходил по пустому дому, понимая, что уже через несколько часов здесь окажется вся группа гостей во главе с Кристин. Интересно, кому понадобилось пугать актрису, посылая ей такие непонятные письма. Он ходил по коридорам, заглядывая в комнаты. В замки всех дверей были вставлены ключи, которые Рауль намеренно приказал оставить. Только спальные комнаты Кристин Линдегрен были закрыты, и ключи от этих комнат были у самого Рауля.

В огромном пустом доме таилась некая энергетика нарастающего зла, которую Дронго уже чувствовал. Он не знал, как объяснить это предчувствие, но, бродя по ночному пустому дому, он осознавал, что здесь может произойти нечто трагическое.

Да, он знал, что неподалеку находятся двое охранников, которые наблюдают на экранах мониторов за забором и подходами к вилле, но его не покидало ощущение абсолютного одиночества. Он вышел из дома и сел у бассейна. Полная луна светила в темном южном небе. На Барбадосе даже ночью бывает достаточно тепло. Он сидел у бассейна, повернувшись лицом к фасаду трехэтажного особняка.

Алиса Гиндина жила в отеле, из которого звонили Матильде, или как там ее зовут на самом деле. Совпадение? Случайность? В подобную случайность он не верил. В Лос-Анджелесе несколько сот отелей, возможность такой случайности ничтожно мала. И в Санта-Монике их несколько десятков. Значит, кто-то преднамеренно оказался именно в этом отеле. Алиса сказала, что номер ей оплачивает Юхан. Если предположить, что именно он организовал эту глупую историю с проституткой, то тогда все сходится. Но зачем Юхану устраивать подобные розыгрыши? Для чего? Какой смысл? Проверить моральную устойчивость приглашенного эксперта? Глупо и неправдоподобно. Тогда для чего?

Он услышал далекие крики с пляжа. Там веселились молодые люди, прибывшие к берегу океана большой компанией. Если Матильду послали намеренно, чтобы проверить реакцию нанятого Кристин эксперта, то с какой целью? И кто отправлял с Барбадоса эти письма? Сюда приезжали две пары людей, близких Кристин. Ни она, ни эти люди ничего не сказали ему об этих своих поездках. Кто-то был против, кто-то был за эту нынешнюю поездку. Сначала на остров прилетели Агнесса со своим другом. Затем Юхан со своей подругой. Кто-то из них мог отправить письма с угрозами. Для чего? Почему Кристин не должна прилетать на Барбадос? Кто ей угрожает? Поверить, что подобные письма отправляли местные жители, невозможно. Для них кинозвезда из Америки и хозяйка богатой виллы почти неземное существо. Легенда, о которой можно только говорить. Но никак не угрожать ей. Тогда кто и почему?

Он поднялся, чтобы немного пройтись вокруг дома. Когда-то много лет назад он был в Ташкенте, в доме, где ему угрожала серьезная опасность. Сколько лет прошло с тех пор? Десять или пятнадцать? Его охватило, казалось бы, забытое чувство подсознательного страха, исходящего от большого темного дома. Он помнил, как боялся в детстве темноты и ночных кошмаров. Они снились ему с пугающей закономерностью. Чтобы избавить его от этих страхов, мама водила его по квартире, поочередно показывая все комнаты, все углы и коридоры, везде включая свет. Но он не мог успокоиться, пока однажды усилием воли не переломил свой сон, заставив кошмары отступить. С тех пор он научился управлять своими снами, в которых умел даже летать.

Сегодня утром на остров прилетят девять человек вместе с хозяйкой виллы. Шестеро мужчин и трое женщин. Внутри дома видеокамер не было. Очевидно, ни предыдущие хозяева, ни нынешние не хотели, чтобы охранники видели, что происходит в доме. Не было камеры наблюдения и у большого бассейна, возможно, для того, чтобы хозяева и гости могли загорать там так, как считали нужным.

Он прошел по дорожке к забору и дверце, выходившей на пляж. Здесь по-прежнему висел замок. Не совсем обычный замок, а некий продолговатый стержень, похожий на тяжелый металлический карандаш. Вскрыть или сломать подобный замок было практически невозможно. Он посмотрел на замок, почему-то потрогал холодный металл, словно проверяя его прочность. Посмотрел на две камеры, установленные над этим забором. И вернулся обратно к дому. На часах было уже около четырех, когда он поднялся к себе в комнату. Уже раздеваясь, он вспомнил, что не закрыл свою дверь изнутри. Ведь через несколько часов здесь будет много людей. Он запер дверь и лег спать.

Проснулся он через несколько часов. За окнами было уже светло. В доме раздавались громкие голоса. Он вышел на балкон, взглянул вниз. Перед домом стояло несколько человек, они громко разговаривали и смеялись. Он узнал всех — визажиста, который рассказывал какую-то смешную историю. Громче всех хохотал Юрий Горлач, очевидно, хуже всех знающий английский язык. Алиса томно улыбалась. Рядом стоял высокий парень, неуловимо похожий на Кристин. Очевидно, это и был Юхан. Мимо прошел озабоченный доктор. Свой чемодан он нес сам. Остальной багаж перетаскивали в дом сотрудники охраны под руководством Рауля. Дронго посмотрел на часы. Уже половина восьмого утра. Судя по настроению прибывших, полет прошел нормально.

Он быстро оделся и вышел из своей комнаты. В коридоре он тут же увидел Барнарда, который собирался входить в соседнюю комнату.

— Доброе утро, — вежливо поздоровался Дронго. — Как вы долетели?

— Здравствуйте, — любезно ответил обернувшийся Барнард. Он был в легком светлом костюме. — Мы долетели неплохо. Чуть задержались в Кингстоне. Поэтому и прилетели так поздно.

— Все прилетели?

— Да, все.

— Как себя чувствует миссис Линдегрен?

— Хорошо, — несколько озадаченно ответил Барнард, — а почему вы спрашиваете?

— Ну, такой долгий перелет. Я с трудом перенес его.

— У нас было все хорошо, — сообщил Барнард. — Между прочим, вы заняли мою комнату.

— Вы хотите, чтобы я ее освободил?

— Нет. Конечно, нет. Я займу комнату рядом. Они обе находятся над спальными комнатами Кристин.

Барнард вошел в соседнюю комнату. Дронго спустился по лестнице. Увидел поднимавшихся Агнессу и Юрия Горлача. Оба сделали вид, что не заметили спускавшегося эксперта, и даже не поздоровались с ним. Он усмехнулся. Наверное, Агнесса сильно комплексует, ведь Горлач мог выбрать себе подругу и помоложе. Нужно будет позвонить Эдгару и узнать подробности об этом украинском бизнесмене.

Перед домом все еще стояли Линдси, Юхан и Алиса. Увидев Дронго, Алиса мрачно кивнула ему в знак приветствия.

«Кажется, в этом доме не все мне рады», — подумал он, подходя ближе.

— Доброе утро, — радушно приветствовал его Линдси, протягивая руку.

— Здравствуйте. — Он пожал руку визажисту и повернулся к Юхану. Сын Кристин был похож на свою мать. Такие же красивые глаза, резкие, четкие линии породистого лица. Мужественный подбородок. Он первый протянул руку Дронго.

— Вы тот самый эксперт, — догадался Юхан. — Мне говорила о вас Алиса. Здравствуйте. Вы прилетели раньше нас?

— Да, еще вчера ночью. А как вы долетели?

— Вполне сносно. Если бы не задержка в Кингстоне из-за нашей Агнессы.

— А что с ней случилось?

— Ей стало плохо, и пришлось ждать врача. Она, по-моему, вообще не хотела сюда лететь. Не понимаю, зачем она повсюду таскает с собой этого русского друга.

— Он украинец, — вмешалась Алиса.

— Какая разница? Он на нее плохо действует, — убежденно сказал Юхан, — я бы его вообще выбросил из самолета. Такой наглый и самодовольный тип. К тому же он говорит по-английски с чудовищным акцентом.

— Я тоже говорю с акцентом, — недовольно заметила Алиса.

— У тебя нет акцента, — улыбнулся Юхан, — ты просто неправильно выговариваешь некоторые слова. Но это можно исправить.

Алиса улыбнулась. Линдси пожал плечами.

— Наши влюбленные сейчас начнут говорить друг другу комплименты.

Юхан взял Алису за руку и пошел с ней в дом.

— Что у вас случилось в Кингстоне? — уточнил Дронго.

— По-моему, Агнесса сошла с ума, — пожал плечами Линдси, — она хандрила всю дорогу, переживала, даже один раз заплакала. Не понимаю, что на нее нашло. Но она явно не хотела лететь сюда. Тем не менее все-таки полетела. И всю дорогу была не в настроении.

— Женскую логику иногда трудно понять, — машинально заметил Дронго.

— Не так трудно, как вам кажется, — несколько обиженно заявил Эдуардо Линдси, воспринявший подобное замечание почти как личное оскорбление, — мужчины бывают более непредсказуемыми и самовлюбленными индюками. Наш врач Моргунас тоже весь полет был чем-то недоволен. Такое ощущение, что он вообще не любит летать. Я все время боялся, что его стошнит прямо мне на колени, такое кислое выражение лица было у него.

— А как вела себя сама Кристин?

— Она всегда ведет себя безупречно. Отдыхала в своем салоне, почти ничего не ела. Зато у ее мужа отменный аппетит, он всю дорогу беспрерывно ел и пил.

— У вас в самолете был салон для Кристин?

— Конечно. Она всегда заказывает эту модель. Просторный салон для нас и личный отсек для Кристин. Туда обычно никого не пускают, даже ее мужа. Никого, кроме этого противного Барнарда.

— Почему он противный? — усмехнулся Дронго.

— Он всегда все знает и, даже если не знает, делает вид, что знает абсолютно все. Этакий всезнающий умник, который не хочет делить свое влияние с другими. Мне кажется, что он с удовольствием уволил бы нас обоих — меня и врача, чтобы заменить нас собой. Но у него нет опыта работы визажистом и врачом. Иначе он бы выбросил нас из самолета еще в Лос-Анджелесе. Извините, но я должен посмотреть, как доставили мой багаж. Барнард всегда считает, что я везу слишком много чемоданов. Можете себе представить, что Кристин взяла только два чемодана. Я был в ужасе, когда увидел, что весь ее багаж состоит всего из двух чемоданов.

— А сколько бывает обычно?

— Восемь или десять, — пожал плечами Линдси. — Нужно понимать, что мы прилетели сюда работать, а не лежать у бассейна.

Линдси поспешил в дом. Дронго обернулся и увидел за своей спиной Барнарда. Тот молча смотрел на эксперта.

— Не всегда обращайте внимание на глупости, которые будут вам говорить, — холодно посоветовал Барнард, блеснув стеклами очков, — так будет лучше для вас и для вашей работы. И для нас всех. Обед будет в два часа дня. Не опаздывайте.

Он повернулся и пошел в дом. Дронго проводил его задумчивым взглядом.

Глава 11

Дронго вернулся в свою комнату. Взглянув на часы, он решил, что уже можно позвонить Эдгару. Прошло почти два дня с тех пор, как он попросил своего напарника уточнить данные на обоих бизнесменов. Он набрал номер Эдгара.

— Добрый день, — начал Дронго, — или добрый вечер. Эти часовые пояса меня уже окончательно запутали. Я только помню, что ваше время начинается раньше моего и у вас должен быть вечер, когда у меня утро или день.

— Здравствуй, — поздоровался всегда невозмутимый Вейдеманис. — Я ждал твоего звонка еще вчера. Звонил сам. Но у тебя весь день был отключен телефон.

— Я добирался из Лос-Анджелеса до Барбадоса через Майами, — вздохнул Дронго.

— И как долетел?

— Лучше не спрашивай. Никогда в жизни больше не полечу на этот остров. Сюда добираться так сложно, словно летишь на другую планету. И еще нас все время трясло.

— Представляю, — пробормотал Эдгар, — и сочувствую. Тебе, наверное, было сложно?

— Не то слово. Я, кажется, напился так, что еще несколько дней буду приходить в себя. Ты узнал что-нибудь об этих бизнесменах?

— Конечно. У обоих очень неплохое финансовое положение. Моничелли вообще один из самых богатых рестораторов в Италии. Его рестораны приносят неплохие доходы, хотя в других странах у него появились проблемы. Но они не такие большие, чтобы грозить ему банкротством. Его состояние оценивается миллионов в сто пятьдесят. В общем, он человек далеко не бедный.

— А Юрий Горлач?

— С этим сложнее. Он тоже бизнесмен, и его неплохо знают на Украине. Раньше он был посредником между «Газпромом» России и газовым концерном Украины. Когда Кучма отстранил Тимошенко и возбудил против нее уголовное дело, Горлач уехал в Америку. Начал торговать кожей. Сейчас занимается поставками кожи из России и Украины. Знающие его люди говорят, что он вполне нормально устроился. Но сам он недоволен своим нынешим положением.

— Понятно, что это не бешеные газовые деньги, — пробормотал Дронго.

— Видимо, да.

— У него есть семья?

— Есть. Жена и дочь. Формально он не разведен. Но давно не живет со своей супругой. Они живут в Бостоне, там учится его дочка. Ей уже шестнадцать.

— А зачем ему нужна стареющая Агнесса? Неужели это любовь?

— Не думаю. Возможно, через нее он хочет выйти на определенные деловые круги в США, завести полезные знакомства. Бизнесменов из Украины и России до сих пор воспринимают в деловых американских кругах с большим недоверием.

— Понятно. Спасибо за информацию. Если ты мне понадобишься, я тебе перезвоню.

— Будь осторожен. У этого Горлача вполне могут быть связи с криминальными кругами, — предостерег Вейдеманис.

— Учту. До свидания.

Дронго убрал телефон. Он решил переодеться к обеду, до которого оставалось около получаса. Надев светлый легкий костюм и рубашку без галстука, он вышел из комнаты и услышал оживленные мужские голоса на лестнице. Дронго прислушался. Говорили Горлач и Моничелли. Если первый горячился и невольно повышал голос, то второй говорил довольно спокойным, даже приглушенным голосом, так, что его с трудом было слышно.

— Это невозможно, — говорил Моничелли, — мне кажется, что вы сами не понимаете, о чем именно просите.

— Но это так легко. Мы сможем сделать большой бизнес, — горячился Горлач, — большие деньги.

— Неоправданный риск, — возразил Моничелли, — слишком опасно. Я не могу согласиться на такую авантюру. В вопросах бизнеса я стараюсь не рисковать.

— А в личной жизни? — усмехнулся Горлач.

— Хватит, — прервал его явно разозлившийся Моничелли, — я уже сказал вам, что отказываюсь. Мне не нравится это предложение.

— Это очень глупо, — хрипло заметил Горлач.

— Возможно. Но я так решил. И давайте больше не возвращаться к этому вопросу.

Дронго осторожно отошел от лестницы. Интересно, о чем они говорят? Горлач согласен на любую авантюру. Но, кажется, Моничелли не соглашается. Дронго подождал, пока собеседники спустятся на первый этаж, и тоже пошел вниз. На втором этаже из своей спальной комнаты неожиданно вышла Кристин. Она была в голубом легком платье, закрывающем плечи и руки. Кристин взглянула на Дронго. Ему показалось, что она выглядит уставшей и бледной.

— Добрый день, мистер Дронго, — приветливо сказала Кристин. — Как вы сюда добрались?

— Все в порядке. — Не нужно рассказывать ей о своих мучениях, испытанных им во время перелета. Американцы не любят, когда их нагружают чужими проблемами.

— Вы уже осмотрели наш дом? — спросила она.

— Конечно. Прекрасный дом. Он мне очень понравился.

— Спасибо. Мне тоже здесь раньше было очень хорошо.

Он насторожился. Но не стал уточнять.

— Я рассчитываю на вас, — добавила она, — у вас такая безупречная репутация.

Она пожала ему руку и улыбнулась.

— Вас что-то беспокоит? — уточнил Дронго.

— Нет. Нет. Все в порядке. Пойдемте вниз. Вы будете моим кавалером. — Она взяла его под руку.

— У вас есть постоянная подруга? — спросила Кристин, когда они прошли несколько шагов.

— Да, — чуть помедлив, ответил Дронго, — я женат. — Обычно он не сообщал никому подобных сведений, чтобы не подставлять Джил и детей.

— Странно. — Она несколько удивленно взглянула на него. — А мне говорили, что вы этакий волк-одиночка.

— Так и есть. Я, как правило, никому не рассказываю о жене. Чтобы кто-то об этом знал.

— Но мне вы сказали.

— Решил, что вам можно доверять.

Кристин остановилась. Взглянула на него.

— Вы гораздо опаснее, чем кажетесь. Внешне вы производите впечатление большого и доброго человека.

— А на самом деле?

— Вы — как айсберг. Большая часть под водой. На самом деле вы все замечаете и все учитываете. Значит, у вас есть любимая женщина и дети.

— Да.

— Жаль, что я не знала этого раньше. Я думала, что у вас никого нет.

— Это вас огорчает?

— Нет. Но обычно эксперты вашего уровня живут одни. Мишель Доул, Фредерик Миллер, Николас Вольф. По-моему, только у комиссара Брюлея есть супруга.

— Вы хорошо осведомлены, — теперь настала его очередь удивляться.

— Я долго искала подходящего мне человека. — Она снова взяла его под руку. — Пойдемте вниз. Скоро начнется обед.

Они спустились в гостиную. Большой стол был уже накрыт. Кристин села в середине стола. С правой стороны было место Моничелли, с левой — Агнессы и ее украинского друга. Рядом с Моничелли сидел визажист Линдси. Напротив Кристин устроились ее сын Юхан со своей подругой, которую Кристин, очевидно, намеренно посадила прямо перед собой, чтобы проследить, как она будет вести себя за обедом. Напротив Линдси сидел доктор Моргунас. Напротив Агнесы и ее друга сели секретарь Барнард и Дронго.

Он обратил внимание на Алису, которая спустилась к обеду вместе с Юханом. Она была в легком светлом платье. Минимум макияжа и эпатажа. Почти никаких украшений, волосы уложены в некое подобие прически. Он улыбнулся. Все-таки молодая женщина его послушала. Она явно хочет произвести хорошее впечатление на свою возможную свекровь.

Алиса сердито посмотрела на него и села рядом с Юханом, поздоровавшись со всеми. Кристин сделала вид, что не заметила ее. Моничелли же приветливо кивнул ей. Линдси вздохнул, но ничего не сказал. Агнесса и Юрий Горлач явились к обеду последними. Он был в джинсах и в серо-голубой майке. Агнеса в светлом брючном костюме. Вид Юрия Горлача явно покоробил Кристин, но она ничего не сказала. Моргунас явился в каком-то темном наряде, состоявшем из брюк и рубашки с длинными рукавами и накладными карманами. Линдси надел красную бабочку на желтую рубашку, чем вызвал смех у Моничелли, который был в белых брюках и светлой безрукавке. Только Барнард был в своем безупречном светлом костюме, положение секретаря обязывало.

Кухарка и горничная по очереди подавали блюда. Моничелли лично принес несколько бутылок светлого вина, предложив его Дронго и Юрию Горлачу. Агнеса сидела за столом с убитым видом, словно ее привели на пытку. Кристин тоже была немногословна. Атмосфера за обедом становилась какой-то тягостной. Подавали в основном морепродукты, и даже суп несколько напоминал французский рыбный суп — «буйабес».

— У вас такие лица, словно вы не рады, что прилетели сюда, — не выдержал Юхан. — Неужели вы не можете хотя бы иногда улыбаться и говорить друг другу приятные слова.

— Помолчи, Юхан, — строго прервала его мать, — у нас обед, а не ваша вечеринка в клубе.

— За обедом тоже можно улыбаться и говорить о приятных вещах, — не унимался Юхан.

— Как тебе не стыдно, — вдруг сказала Агнесса, — неужели ты ничего не хочешь понять? Если бы не твоя мать, я бы ни за что сюда больше не приехала. Неужели ты не помнишь, как мы были здесь в январе?

— Помню, — мрачно ответил Юхан, — но это не значит, что во всех местах, где мы раньше были, нужно появляться с мрачным выражением лица.

— Хватит, Юхан, — снова перебила его Кристин, — ты уже и так слишком много сказал. Я полагаю, что нам нужно будет рассмотреть вопрос финансирования твоего нового и безумного проекта.

— Прямо здесь, за обедом? — недовольно спросил Юхан. — Может, мы поднимемся к тебе?

— Не вижу смысла скрывать от присутствующих наш разговор. Ты попросил пять миллионов долларов для реализации своего полубезумного проекта по инвестициям в канадскую энергетическую компанию, акции которой упали за последние несколько месяцев почти вдвое. Верно?

— Да, — недовольно ответил Юхан, — но я не думал, что об этом нужно рассказывать всем.

— Нужно, — упрямо сказала мать. — Я подумала над твоим предложением и решила, что не могу выделить такую сумму…

Воцарилось молчание. Даже Моничелли осторожно поставил свой бокал на стол, никак не комментируя решение своей супруги.

— Ты не даешь мне денег? — не веря своим ушам, спросил Юхан. — Но как ты можешь? Ты же обещала?

Алиса взяла его за руку, но он выдернул руку и нервно сказал, обращаясь к своей подруге:

— Подожди, не мешай.

— Успокойся, — тихо попросила его Алиса.

— Нет. Я хочу знать, почему она не дает мне денег. Почему? Она считает, что я плохой бизнесмен? Или я недостаточно хорошо просчитал этот бизнес-проект? У меня нет свободных денег. Таких денег. И она это прекрасно знает. Почему ты не хочешь дать мне шанс?

— Я готова дать тебе шанс, — спокойно заявила Кристин, — но пять миллионов слишком большая сумма. Я вычту ее из твоей доли наследства. Ты подпишешь письмо, что отказываешься от своего наследства, а я перечисляю тебе пять миллионов долларов. Ты согласен?

Юхан нервно взмахнул рукой. Он понимал, что состояние матери оценивается в несколько сот миллионов. И отказаться от наследства ради пяти миллионов ему было нелегко.

— И кому ты решила завещать свои миллионы? — вдруг спросил он. — Неужели этому итальянскому мужу, который кормит своими макаронами половину Италии?

— Вот так я и думал. Синьоры, почему нашему Юхану не нравятся спагетти? — вмешался Моничелли.

— Мне они никогда не нравились, — отрезал Юхан. — Ты не ответила на мой вопрос, Кристин. — Он называл ее не «мамой», а по имени.

— Это мое дело, — твердо ответила Кристин. — Я могу завещать свои деньги кому угодно. У нас с Антонио брачный контракт, и мы не претендуем на деньги друг друга. Но наследством я вправе распоряжаться так, как хочу. Возможно, часть денег я отпишу Агнессе, возможно, еще часть ее сыну. Возможно, своему мужу. У меня есть кому оставить свои деньги.

— Не сомневаюсь, — усмехнулся Юхан. — Кому угодно, только не мне. Поступай как знаешь. Я готов подписать все, что угодно.

— Мы вызовем нотариуса, — сказала Кристин, глядя на Барнарда.

Тот согласно кивнул.

— Я не имею к этим планам никакого отношения, — снова оживился Моничелли. — Давайте попробуем другое вино. А вы, Алиса, не грустите. Пять миллионов, которые вам даст ваша будущая родственница, очень большие деньги. И Юхан сделает из них пятьсот. Он у нас очень перспективный бизнесмен.

— Вот так всегда, — громко сказал Горлач, — делят миллионы между собой, а когда приходишь с настоящим проектом, тебе сразу отказывают. Или куда-нибудь посылают.

— Вы опять за свое? — разозлился Моничелли.

— Какой проект? — спросила Кристин.

— Не нужно ничего говорить, — предупредил Моничелли, обращаясь к Юрию Горлачу.

— Почему? — не поняла Кристин. — Какой проект у вас, Юрий? О чем вы говорили с Антонио?

— Его проект не может быть принят, — снова вмешался Моничелли.

— Что ты хочешь ему предложить? — оживилась даже Агнесса.

— Каспийская икра, — пояснил Горлач. — Я предложил поставлять икру в рестораны мистера Моничелли. Икра осетровых стоит на рынке пять или шесть тысяч долларов за килограмм. А я могу поставлять ее по три тысячи. По-моему, это очень выгодный проект.

— Нет, не выгодный, — возразил Моничелли. — Дело в том, что на поставки каспийской икры наложен запрет. И ее нельзя покупать. Почему я должен нарушать таможенные нормы и наши законы? Ради прибыли? Это глупо и неразумно. Штрафы за поставки икры будут огромные. Я не могу рисковать своим бизнесом.

— Ты всегда такой законопослушный? — иронично спросила Кристин.

— Стараюсь, — улыбнулся он, но Кристин уже повернулась к Горлачу.

— Изложите мне подробно ваше предложение, — сказала она, — желательно сегодня до ужина. Я прочту и подумаю.

— Все это незаконно, — напомнил Моничелли.

— Посмотрим, — ответила Кристин.

— В этом вся Кристин Линдегрен, — торжественно произнес Юхан, — для любого проекта она найдет деньги, только бы не давать их собственному сыну.

— Я только что согласилась дать тебе пять миллионов, — спокойно напомнила Кристин, — или ты уже забыл?

— В обмен на отказ от наследства, — почти весело уточнил Юхан. — Впрочем, делай как хочешь. Я все равно согласен. Тебе вообще не нравится все, чем я занимаюсь. Ни мой образ мыслей, ни моя жизнь, ни мой бизнес, ни даже моя девушка. Ничего, что хоть как-то связано со мной.

— Не смей так говорить, — вспылила Кристин, — ты ничего не понимаешь.

— И не хочу понимать, — резко ответил Юхан.

— Сколько можно, — вмешалась Агнеса. — Ты, Юхан, настоящий эгоист. Всегда думаешь только о себе. Даже не понимаешь, в каком состоянии находится твоя мать, да и я тоже. Как нам тяжело снова возвращаться сюда…

— Могли бы остаться дома и не лететь на остров, — крикнул Юхан, окончательно выходя из себя.

— Ты знаешь, что мы никогда бы сюда не прилетели, если бы не этот фильм, — крикнула в ответ Агнесса.

Юхан развел руками. Хотел что-то сказать, и в этот момент снова заговорила Кристин:

— Не нужно ничего говорить, Юхан. Мы ведь знаем, как тебе нравится это место. Так нравится, что ты даже позволил себе не столь давно заявиться сюда со своей пассией и своими друзьями, даже не предупредив меня об этом.

Алиса побледнела. Взглянула на Юхана. Тот неслышно выругался и, вскочив из-за стола, вышел из гостиной. Алиса, извинившись, побежала за ним.

— С детьми всегда проблемы, — громко прокомментировал Моничелли. — Давайте лучше попробуем другое вино.

— Спасибо, Антонио. Но я плохо себя чувствую. Мой десерт подадут мне в комнату. Извините меня. — Кристин поднялась и вышла из-за стола. Обед был скомкан. Агнесса вышла следом за Кристин. Юрий Горлач покорно поплелся за ней. Дронго заметил, как смотрит Барнард на украинского бизнесмена. В этом взгляде не было ничего хорошего. Словно Барнард знал некую тайну, о которой еще никому не было известно.

Глава 12

После того как Кристин поднялась к себе, а Агнесса вышла на веранду вместе со своим другом, за столом остались только пятеро мужин. Антонио Моничелли, секретарь Барнард, врач Моргунас, визажист Линдси и Дронго. Неприятное молчание нарушил Моничелли.

— У меня такое ощущение, что здесь все посходили с ума, — негромко заметил Антонио. — Непонятно, почему они кричат друг на друга, срываются, злятся. Мистер Барнард, вы всегда и все знаете. Что происходит? Почему происходят такие дикие срывы?

— Извините, — вежливо ответил Барнард, — но я не совсем понимаю, о чем вы говорите. Сын немного поспорил со своей матерью. По-моему, подобное случается во многих семьях. Ничего страшного. Они быстро найдут общий язык.

— Кристин злопамятна, — усмехнулся Моничелли, — она не простит даже собственного сына.

— Не думаю, что она так плохо относится к Юхану, — возразил Барнард.

— Вот увидите, — отмахнулся Антонио. — И сегодня весь вечер она будет дуться на меня, как будто именно я виноват в том, что она поругалась со своим сыном.

— Извините меня, — поднялся Барнард, — я еще должен вызвать нотариуса, чтобы подготовить нужные документы для миссис Линдегрен.

Он вышел из-за стола и направился к лестнице. Моничелли проводил его веселым взглядом.

— Он готов вызвать сюда даже сатану, если прикажет Кристин, — хохотнул Антонио. — Давайте выпьем и не будем обращать внимание на семейные раздоры.

Моргунас, мрачно уставившийся в стол, налил себе в бокал немного белого вина. Линдси предпочел апельсиновый сок. Дронго тоже налил себе белого вина.

Моничелли поднял свой бокал и залпом выпил вино. Затем поднялся.

— Предлагаю выпить кофе на веранде. Сегодня прекрасная погода. Не так жарко, как обычно бывает в это время.

Он вышел первым. Линдси отправился за ним. Моргунас остался сидеть на своем месте. Он был мрачнее обычного.

— Вы не идете, доктор? — спросил его Дронго.

— Нет, не иду, — ответил тот, — я лучше поднимусь к себе в комнату и немного посплю. Я почти не спал в самолете. Не могу уснуть, когда нахожусь в полете.

— Я думал, что у вас было много свободного времени. Ведь миссис Линдегрен почти все время проводила в своем салоне и не выходила к вам, — небрежно сказал Дронго.

— Кто вам уже успел такое наболтать? — пожал плечами Моргунас. — Она все время к нам выходила. Или звала к себе кого-то из нас. И тоже почти не отдыхала. Вместо того чтобы лететь в такую даль, она могла бы спокойно отдохнуть. Но нужно ее знать. Она ведь такая беспокойная женщина.

Моргунас вздохнул и пошел к себе. Дронго взглянул на часы. Пять минут четвертого. Нужно немного отдохнуть, ведь неизвестно, каким будет ужин после столь бурного обеда. Немного подумав, он вышел на веранду, где устроились Моничелли и Линдси, Агнесса и Горлач. Каждая пара сидела за отдельным столиком. Хуанита принесла им кофе в небольших фарфоровых чашечках. Она деликатно спросила, хочет ли кофе мистер Дронго. Но тот попросил принести ему зеленый чай. И присел за столик Моничелли.

— Здесь изумительный бассейн, — сообщил Моничелли, — прекрасное место для отдыха.

— Когда мы прилетали сюда в прошлый раз, вы поначалу были не очень довольны, — напомнил Линдси.

— В январе у меня бывает много дел, — улыбаясь, объяснил Моничелли, — и я даже хотел остаться в Европе. Но потом изменил свое решение и, уступая доводам Кристин, прилетел на остров. Должен сказать, что я не пожалел. Из холодной Европы в этот роскошный рай. Здесь было тогда плюс двадцать восемь. Прекрасная погода для любого итальянца.

— И с тех пор вы сюда не прилетали? — спросил Дронго.

— Не получалось, — вздохнул Моничелли, — хотя пару раз хотел побывать здесь. Вот Юхан оказался проворнее. Забрал свою цыпочку и вместе с ней прилетел сюда тайком от матери. Она говорит, что он прихватил еще и друзей. Наверное, им было здесь весело. — Антонио облизнул губы и подмигнул Дронго. — Представляю, как они веселились. Если их было несколько пар. Можно было меняться девочками и вести себя как угодно.

Линдси от негодования фыркнул.

— У вас всегда только подобные грязные мысли, — пробурчал визажист.

— Почему грязные? — добродушно спросил Моничелли. — Нормальные мысли здорового мужика. У вас тоже такие мысли, мой дорогой Эдуардо. Только в отношении мужчин, а не женщин. Каждый выбирает то, что ему больше нравится. Мне иногда нравилось, когда рядом со мной купались сразу две молодые женщины, тем более обнаженные.

— Вы циник и нахал, — заявил Линдси, — нельзя говорить подобные гадости, имея такую супругу, как Кристин.

— Я сказал «нравилось», в прошедшем времени, — напомнил Моничелли, — а сейчас у меня есть самая красивая женщина Голливуда, которая меня вполне устраивает.

При этом он подмигнул Дронго.

— Ханжа, — заявил Линдси, допив кофе и поднимаясь со стула. — Вот такие, как вы, Моничелли, не верят ни в любовь, ни в верность, ни в прочную дружбу.

— Особенно между двумя мужчинами, — засмеялся Моничелли, — я очень верю. Нет, правда, Линдси, в такие отношения я очень верю.

— Я больше не буду с вами разговаривать, — разочарованно заявил Линдси. — Вас когда-нибудь накажет бог за ваш цинизм. — Он повернулся и пошел в дом.

Агнесса и Горлач, сидевшие в стороне, смотрели на Антонио, не понимая, чему он так радуется. Через несколько секунд Агнесса поднялась и увела своего друга с веранды. Моничелли посмотрел им вслед и засмеялся еще громче.

— Вот так в жизни бывает, когда не можешь преуспеть в бизнесе, — заявил он, обращаясь к Дронго, — и тогда тебе нужно терпеть такую дуру, как Агнесса, и ее вздорный характер. Эта полоумная баба уже убила свою дочь и теперь хочет довести своего друга до сумасшедшего дома. А все потому, что он плохой бизнесмен. И рассчитывает поправить свои дела с помощью денег Агнессы. Но он напрасно надеется. Она ему все равно ничего не даст.

— Откуда вы знаете, что он не может преуспеть в бизнесе?

— Он уже несколько раз предлагал мне какие-то бредовые проекты. Когда солидный бизнесмен предлагает подобные вещи, это означает, что он либо очень богат и может выбрасывать часть денег на такие сумасшедшие проекты, либо он в крайне тяжелом положении и готов на все, чтобы поправить свои дела.

— Интересная теория.

— Дарю. Это мое собственное наблюдение. Но я ему все равно ничего не дам. Он типичный прохиндей.

На веранду вышла Алиса. Было заметно, что она нервничает. Достав пачку сигарет, она вытащила из нее сигарету, щелкнула зажигалкой и закурила.

— Идите сюда, Алиса, — оживился Моничелли, — садитесь с нами. И не стесняйтесь. По странной логике, принятой в цивилизованных странах, я почти ваш папа. То есть я — муж матери вашего друга. Значит, я ваш папа, а вы моя дочка.

— Хорошо, что вы не сказали, что я ваша мама, — огрызнулась Алиса. — Тоже мне папа нашелся, — добавила она по-русски.

— Не понимаю, что вы говорите, но, видимо, вы ругаетесь, — добродушно заметил Моничелли, — а зря. Я ведь мог бы вам помочь. Например, убедить Кристин быть с вами поласковее. Но вы сами все испортили. Зачем вы прилетали сюда без разрешения Кристин? Кстати, сколько человек вас было?

— Три пары, — ответила Алиса. — А почему вы интересуетесь?

— Очень хорошо, — оживился Моничелли. — И все молодые?

— Одна пара была постарше. Им было под тридцать. А другая пара наших друзей была примерно нашего возраста.

— Какая непосредственность, — взмахнул руками Моничелли. — Вы считаете, что под тридцать — это очень много? Девочка моя, даже если вам под пятьдесят, то и тогда это очень и очень немного.

— Вам лучше знать, — пожала плечами Алиса, — но мы прилетали сюда только на два дня. И ничего плохого не делали.

— И даже не купались в бассейне? Или в океане, — не поверил Моничелли, — а может, вы вообще сидели в гостиной и спали каждый в своих комнатах?

Она покраснела. Потушила сигарету. С вызовом взглянула на обоих мужчин.

— Мы никому не обязаны давать отчет в своих действиях, — заявила Алиса, — и мы уже взрослые, самостоятельные люди.

— Тогда в чем проблема? — Моничелли поднялся со стула. — Вы будете сегодня купаться или вам нужна компания побольше? Предупреждаю, что лучше купаться в бассейне, чем ходить к океану. Там иногда попадаются акулы. Даже почти на берегу. Они бывают такие голодные, что готовы нападать даже на людей. Хотя некоторые из двуногих любят рисковать, ведь на мелководье у несчастных хищников гораздо меньше шансов на добычу, и любой опытный мужчина, вооруженный ножом, может легко убить акулу.

— Зачем вы мне это говорите? — не поняла Алиса.

— Чтобы вы меня поняли, — усмехнулся Моничелли. — Сражаться с хищниками нужно в удобных для себя условиях. Это касается и вашей будущей свекрови. Вам нельзя долго оставаться на ее территории. Нужно встречаться с ней в других, более нейтральных местах.

Он рассмеялся и пошел в дом. Алиса осталась сидеть на веранде.

— Вы видели, как она относится к собственному сыну? — спросила она у Дронго. — И вы думаете, что она когда-нибудь примет меня в свой дом? Она меня просто ненавидит.

— Она обиделась, что вы прилетали с ее сыном на виллу, не поставив ее в известность, — заметил Дронго. — По-моему, это понятно.

— Ничего не понятно, — возразила Алиса. — Почему она так сходит с ума из-за этой дурацкой виллы? Мы были у нее дома в Париже и порой оставались в ее доме в Лос-Анджелесе. Но никогда не было такой реакции. Она узнала об этом сразу после нашего прилета сюда. Кто-то из охраны позвонил и сообщил ей о нашем приезде. И еще тогда она устроила Юхану грандиозный скандал. Поэтому в Лос-Анджелесе я поселилась в отеле, а не у него дома.

— Может, именно вилла на Барбадосе ей дороже всех остальных мест, — предположил Дронго, — или она просто волнуется за сына, который улетел так далеко на обычный уик-энд. А может, ее не устраивает ваша кандидатура. У каждой матери всегда есть свои резоны.

— Никаких резонов нет, — упрямо возразила Алиса, — просто она меня не любит. Вот и все объяснения.

— Не все так просто, как вы думаете, — вздохнул Дронго.

Она махнула рукой и, поднявшись, пошла по направлению к пляжу. Рауль утром открыл дверцу на пляж, сняв замок. Обе камеры по-прежнему работали. Он снова остался один. Он уже намеревался подняться и пройти к себе в комнату, когда увидел снова появившегося на веранде Юрия Горлача. Тот достал сигару, прикурил ее.

— Ах, это вы, — неприязненно заметил Горлач, взглянув на Дронго, — ищете своих преступников? Только здесь их нет. Здесь даже машины не воруют. Все равно их нельзя увезти с острова. Только мелкие воры, которых здесь так же много, как и крыс. Но это не по вашей части. Вы ведь расследуете самые знаменитые преступления.

— Иногда я занимаюсь и обычными ворами или мошенниками, — с вызовом заметил Дронго.

— Вы меня не пугайте, — огрызнулся Горлач, — я уже пуганый. Против меня украинская прокуратура еще пять лет назад возбуждала уголовное дело и ничего не смогла со мной сделать. Поэтому не пугайте. Я — стреляный воробей, меня на испуг не возьмешь.

— Вы уже бывали на этом острове?

— Кто вам сказал? Хотя какая разница. Да, бывал. Прилетал на один-два дня помочь Агнессе. И мы сразу улетели. Неприятно вспоминать.

— Почему?

— Она была в таком состоянии, лучше не вспоминать.

— Не хотела лететь на остров?

— Вот именно.

— Я не совсем понимаю логику поступков вашей знакомой. С одной стороны, она очень не хочет сюда летать, а с другой — уже несколько раз сюда прилетала. Зимой, месяц назад, сейчас. Не слишком ли много?

— Она тоже считает, что много, — кивнул Горлач, — поэтому и не хочет сюда летать.

— Ничего не понимаю. Не хочет, но летает.

— Вам лучше и не понимать. Это так печально…

— Что вы имеете в виду?

— Все, — вздохнул Горлач, — и нашу жизнь в том числе. Хотя вам, наверное, приходится сталкиваться с подобными вещами даже чаще, чем нам.

Он не стал ничего больше объяснять. Просто махнул рукой, продолжая дымить своей сигарой. Дронго повернулся, чтобы вернуться в дом. До убийства, которое должно было произойти в этом доме, оставалось лишь несколько часов. В доме было непривычно тихо, словно все гости наконец угомонились. Только горничная неслышно убирала посуду и кухарка старалась не шуметь, загружая тарелки и бокалы в посудомоечную машину.

Дронго поднимался по лестнице, когда услышал, как кто-то громко постучал в дверь. И женский голос. Он остановился на втором этаже, прислушался. Ничего не было слышно. Дронго сделал несколько шагов по направлению к спальной комнате, в которой остановились Юхан и Алиса. И услышал невнятный шепот. Дверь была не заперта. Он подошел совсем близко.

Юхан сидел в кресле, а Кристин стояла над ним и что-то шептала ему на ухо. Он хмурился, пытался вырваться, но она крепко держала его голову. И несколько раз поцеловала его в лоб. Дронго подумал, что он может помешать этой сцене объяснения между матерью и сыном. Он подумал, что теперь Юхан наверняка спустится вниз к ужину.

Он поднялся наверх, чтобы немного отдохнуть. Сказывался короткий, рваный сон сегодняшним утром. Он разделся и лег в постель. Проснулся он уже к восьми часам вечера, весь дом, казалось, гудел. Снизу слышалась музыка. В коридоре раздавались чьи-то шаги. Он начал одеваться, чтобы спуститься к ужину. Здесь рано темнело, как обычно бывает на юге, ближе к экватору, ночь наступает внезапно, словно кто-то ладонью заслоняет солнце.

Дронго спустился в гостиную. Там уже находились Линдси, Барнард и Моргунас. В стороне сидела Агнесса, ожидавшая, когда спустится ее друг. Но Горлач вошел через веранду. Он был в прекрасном настроении, что-то непринужденно напевал.

— У тебя кровь на пальце, — недовольно заметила Агнесса.

— Разве? — Он взглянул на свой палец. — Задел, когда обрезал очередную сигару. — А где Кристин?

— Она сейчас спустится, — сказал Барнард, — я вышел от нее несколько секунд назад.

Кристин действительно спустилась через минуту. Она была в темно-синем атласном длинном платье, заканчивающемся гораздо ниже колен. Линдси взглянул на нее и победно улыбнулся. Было ясно, что сегодня он успел поработать над ее прической и макияжем.

— Где все остальные? — поинтересовалась Кристин, все еще не усаживаясь за стол. — Куда они пропали?

— Не знаю, — ответил Барнард, к которому она обращалась. — Может, отправились на пляж?

— У нас ужин в девять, и они это знают, — нервно сказала Кристин. — Почему их до сих пор нет?

— Я могу послать кого-нибудь из охранников на пляж, — предложил Барнард, — чтобы они вернулись.

— Все трое? — недоверчиво спросила она.

— Не знаю, — признался Барнард, — можно проверить по нашим камерам, куда они ушли.

— Это будет поздно и долго, — нахмурилась Кристин, — пошлите за ними одного из охранников.

Она не успела договорить, когда в гостиную ворвалась Алиса. Она была в ужасном состоянии, вся перепачкана кровью, в одном купальном костюме. Молодая женщина задыхалась.

— Что случилось? — крикнула Кристин. — Что с Юханом?

— Он на пляже, — выдохнула Алиса, — там… там убийство…

Глава 13

Кристин побледнела, ей было по-настоящему плохо. Барнард быстро налил ей стакан воды. Моргунас подбежал к ней, готовый оказать помощь. Кристин села на стул. Было заметно, что она едва не потеряла сознание.

— Что с Юханом? — выдохнула она. — Что с ним произошло?

— С ним все в порядке, — быстро ответила Алиса, — там лежит господин Моничелли, ваш супруг. С ним что-то случилось. Кто-то ударил его ножом. Или он сам ударился. Он лежит на пляже, прямо у океана. Мы не понимаем, что там случилось.

— Не может быть, — растерянно воскликнул Линдси, — какой ужас!

Все посмотрели на Дронго, словно ожидая от него какого-то важного решения. Или почти чуда. Он нахмурился. Кажется, он не сумел выполнить поручение, ради которого его сюда вызвали. Но Кристин была жива, хотя кто-то зарезал на пляже ее мужа. Дронго умел быстро принимать решения.

— Сделаем так, — распорядился он, — женщины остаются в доме. Юрий Горлач и Линдси остаются с ними. Не выходите из дома ни при каких обстоятельствах. И вызовите одного из охранников, пусть будет рядом с вами. Я вместе с Барнардом и Моргунасом иду на пляж. Никто не выходит из дома. Вы все поняли?

— Да, — ответил за всех Горлач, — я никого не выпущу из дома. И никого не впущу. Не беспокойтесь.

— Позовите охранника, — распорядился Дронго и первым поспешил на пляж. За ним побежали Барнард и Моргунас.

До калитки, ведущей на пляж, они добежали почти за минуту. Он посмотрел на замок. Его снимали во время пребывания хозяев в доме. Но дверь запиралась изнутри на внутренний засов, и ее невозможно было открыть снаружи. Сейчас она была открыта. Дронго посмотрел на обе работавшие камеры.

— Быстрее, — попросил он своих спутников, устремляясь на дорожку, ведущую к океанскому побережью.

Еще через несколько минут они были уже на пляже. На песке лежал труп Антонио Моничелли. Рядом сидел весь перепачканный кровью Юхан, который пытался каким-то образом помочь мужу своей матери. Но Моничелли уже нельзя было спасти. Моргунас сел рядом с ним, пытаясь определить характер ранений. И быстро поднялся.

— Сильный проникающий удар, — сообщил он, — у несчастного не было шансов. Ни единого. Он жил несколько минут после этого.

— Когда он умер? — спросил Дронго.

— Полчаса назад, — ответил Моргунас, — или немного больше. Здесь тепло. Труп еще не успел остыть. Что будем делать? Оставим его здесь или унесем в дом?

— Черт возьми, — выругался Дронго, — мы сейчас ничего не найдем. А нам нельзя оставлять его тело здесь. Придется нести в дом.

— Разве это разрешено? — спросил Моргунас. — У вас будут неприятности.

— Согласен. Но другого выхода нет. Мы отнесем его в дом. Помогите мне. Только осторожно. А еще лучше сходите в дом и принесите большую простыню.

— Сейчас принесу, — согласился Моргунас.

Он поспешил к дому. Дронго взглянул на ошеломленного Юхана.

— Что здесь произошло?

— Мы вышли гулять с Алисой и увидели его на пляже. Мы подбежали к нему, но было уже поздно. Я пытался ему помочь.

— Кого-нибудь рядом видели?

— Нет, никого.

— Может, рядом лежал нож или какое-нибудь другое оружие?

— Ничего здесь не было. Если бы не его белые брюки, мы бы вообще прошли мимо. Было уже довольно темно.

Юхан провел рукой по лицу, невольно оставляя на нем красный след. Он выругался, достал платок, осторожно вытер лицо.

— Что вы об этом думаете? — спросил Дронго у Барнарда.

— Не знаю, — пожал плечами секретарь, — может, кто-то из чужих? Хотел забрать его деньги. Или кредитные карточки.

— Какие карточки на пляже, — вмешался Юхан, — у него ничего с собой не было.

— Еще нужно узнать — заходят ли сюда чужие? — нахмурился Дронго.

— Что вы хотите сказать? — не понял Барнард.

— Ничего. Пока ничего. Я смогу сказать хоть что-то только после того, как мы вернемся в дом.

Прибежал Моргунас с простыней в руках.

— Охранники обещали вызвать полицию, — пробормотал он, — давайте его не трогать.

— Забирайте, — приказал Дронго, — мы обязаны отнести его в дом. Пусть нас даже за это накажут.

Они завернули тело в простыню, которая быстро пропиталась кровью, и понесли тело погибшего в дом. В гостиную они его не внесли, оставив у гаража, чтобы не пугать женщин.

— Моргунас, вы остаетесь рядом с телом, — приказал Дронго, — а мне нужно до прихода полиции успеть сходить в наш центр наблюдения, чтобы просмотреть все записи. Никого не подпускайте к погибшему.

— Я все понял, — кивнул врач.

— Что делать мне? — спросил Юхан.

— Можете вернуться в дом и умыться. А еще лучше примите душ, — посоветовал Дронго.

Он поспешил к зданию, где дежурили охранники. Когда Дронго вошел в помещение, там находился только один испуганный афроамериканец. Второй остался дежурить в доме.

— У вас есть оружие? — поинтересовался Дронго.

— Да, у нас есть пистолеты, — кивнул пожилой охранник. На вид ему было лет пятьдесят или даже больше. Очевидно, Рауль устроил его сюда по протекции, остальные охранники годились этому в сыновья.

— Хорошо. — Дронго сел за стол, немного отдышался, давая охраннику время на то, чтобы прийти в себя. — Давайте просмотрим, кто сегодня выходил на пляж. После шести вечера. Покажите мне дорожку на пляж. У вас есть запись?

— Есть, — оживился охранник, перематывая запись наблюдения назад.

Камеры ясно показали Антонио Моничелли, выходившего на пляж. Но за несколько минут до того, как Моничелли вышел на дорожку, ведущую на пляж, туда же вышел Юрий Горлач. Друг Агнессы вернулся обратно довольно быстро, минут через пятнадцать. Затем показался Линдси. Он тоже вернулся через некоторое время. Наконец на дорожке появились Юхан и Алиса. Они оба вышли из дома примерно в восьмом часу вечера. И минут через тридцать или сорок показалась Алиса, которая бежала к дому. Затем Дронго, врач и Барнард вышли через калитку, направляясь на пляж. Дронго мрачно просмотрел запись.

— Через другие ворота кто-нибудь выходил? — поинтересовался он.

— Да, — ответил охранник, — сначала выходил наш врач. Он шел куда-то в поселок. Примерно в половине седьмого. Но он быстро вернулся. Минут через тридцать. До него выезжал Барнард. Он ездил к нотариусу. Вернулся через полтора часа. У нас есть запись. Больше никто не выходил и не заходил к нам на виллу.

— Я все понял. Спасибо. Если придет полиция, можете передать им эти записи. Они мне больше не нужны.

Дронго вернулся к Моргунасу. Барнард уже ушел в дом, чтобы успокоить женщин, и врач остался один.

— Почему вы не сказали, что сегодня выходили из дома? — поинтересовался Дронго.

— В каком смысле выходил? — не понял Моргунас.

— Я имею в виду, что вы уходили с виллы. Сегодня вечером.

— Мне нужно было попасть в поселок. Эужения сообщила мне, что там больной мальчик, и я отправился туда.

— Но вы быстро вернулись. Примерно через полчаса. Вы бы не успели дойти туда и вернуться так быстро.

— Откуда вы все знаете? — удивился Моргунас. — Неужели вы за мной следили?

— Не я, а камеры, которые установлены вокруг дома. И у ворот. Вы отсутствовали примерно минут тридцать.

— Верно. Я решил дойти до поселка пешком. Но по дороге встретил брата Хуаниты, который сообщил мне, что больного ребенка уже увезли в больницу. И любезно подвез меня обратно до виллы.

— И вы не были сегодня на пляже?

— Послушайте, господин Дронго, — разозлился врач, — если вы решили подозревать именно меня, то это глупо. Такой удар мог нанести кто угодно. Но в любом случае это был не врач и не специалист по внутренним органам. Удар был сильным, но не профессиональным. Если бы я решил убить мистера Моничелли, то сумел бы нанести один правильный удар, чтобы он не мучился. И не стал бы бить его таким образом.

— Вы могли сделать это намеренно, чтобы запутать следствие. Ведь все прекрасно знают, что вы профессиональный врач.

— И поэтому могу быть убийцей. Успокойтесь, мистер Дронго, я его не убивал.

— Я не утверждал подобного. Только спрашивал, почему вы так быстро вернулись.

— Можете проверить, — нервно предложил Моргунас, — и не нужно меня допрашивать. Я пока не подозреваемый.

— Вы были на острове в январе этого года?

— Конечно, был.

— Что тогда здесь произошло?

— Ничего не произошло. Мы приехали, отдохнули и улетели обратно в Лос-Анджелес. Все было абсолютно нормально.

— А почему Агнесса так упрямо не хочет бывать здесь?

— Понятия не имею. Спросите лучше у нее. Что нам делать с телом? Оставить его здесь или перенести в дом?

— Лучше оставить здесь. Я вас попрошу подождать здесь до приезда полиции. И пришлю к вам охранника из дома.

— Мне нужно будет объясняться с полицией, почему я перетащил его с пляжа, — зло заметил Моргунас. — Я ведь вам говорил, чтобы вы не трогали его до появления следователей. Вы не понимаете моего положения. Мне будет трудно объяснить им мотивы ваших поступков.

— Я буду с вами, — пообещал Дронго, — но сейчас мне нужно вернуться в дом и попытаться по горячим следам найти возможного преступника.

Моргунас вздрогнул:

— Что вы говорите? Какого преступника? Вы полагаете, что его убийца находится в доме? Но это абсурд, нонсенс, такого просто не может быть. Я знаю всех этих людей в доме уже много месяцев.

— Мне трудно поверить, что на ночном пляже у океанского побережья появился какой-то сумасшедший грабитель, который решил убить Моничелли и забрать его брюки или майку, — возразил Дронго. — Любой посторонний понимает, что на пляже у купающегося не будет ни денег, ни документов. Тем более в такое время. И сам Моничелли был вполне сильным, подготовленным человеком. Посторонний не смог бы просто так подойти к нему на близкое расстояние и ударить его. Это был человек, которого он знал. В этом я абсолютно уверен.

— Черт побери, — растерянно воскликнул Моргунас, — я даже не знаю, что вам сказать!

— Ничего не нужно говорить, — махнул рукой Дронго, — лучше подождите здесь. Я скоро пришлю охранника.

Он повернулся и зашагал к дому. Там уже царила жуткая суматоха. Алиса и Юхан поднялись к себе, чтобы отмыться. Барнард увел Кристин, которая едва не теряла сознание. В большой гостиной остались только Агнесса со своим другом и Линдси. Охранник стоял у дверей, не понимая, чем может помочь. Это был молодой афроамериканец лет двадцати пяти. Он тоже был напуган случившимся.

— Иди к гаражам, там увидишь врача. Оставайся рядом с ним, — распорядился Дронго, и охранник, быстро кивнув, почти выбежал из дома.

Дронго прошел к столу, взял стакан и налил себе минеральной воды.

— Что там произошло? — мрачно осведомился Линдси.

— Его кто-то ударил ножом, — сообщил Дронго, усаживаясь на стул.

Агнесса вздрогнула и схватилась за своего друга.

— Проклятый дом, — прошептала она, — проклятое место.

— Давайте успокоимся, — предложил Дронго, — полиция скоро приедет. Нам всем нужно успокоиться. Я уже просмотрел запись с камеры наблюдения.

— И что вы там обнаружили? — иронично спросил Линдси.

— Как вы выходили на пляж, сразу следом за Моничелли, — ответил Дронго.

Линдси нахмурился:

— Вы с ума сошли? Я не выходил… хотя подождите. Я действительно выходил на пляж сегодня вечером. Дверь была открыта, и я решил немного прогуляться. Я дошел до океана и вернулся. Мне нужно было быстро вернуться обратно в дом.

— Почему? К чему такая спешка?

— Я визажист и приехал сюда с миссис Кристин Линдегрен, — несколько злым тоном напомнил Линдси, — мне нужно было подняться к ней и проследить, как она накладывает макияж. Тем более что она сама попросила меня об этом. Что я и сделал. Вы понимаете, почему я должен был быстро вернуться обратно.

— И вы никого не видели?

— Представьте, что никого, — отрезал Линдси. — Мне не нравится, что вы разговариваете со мной в подобном тоне. Неужели вы полагаете, что я мог совершить такое чудовищное преступление? Я — профессиональный визажист, у меня столько премий, зачем мне портить свою жизнь, убивая Моничелли, который лично мне не сделал ничего плохого?

— Сегодня днем вы сказали при мне, что его когда-нибудь накажет бог за его цинизм. Это были ваши слова?

— Но я не орудие бога, — повысил голос Линдси, — и вообще не понимаю, что вы от меня хотите. Я просто был раздражен на Моничелли, на его грубые шутки. А вы вырываете мою фразу из всего разговора и делаете меня подозреваемым в этом страшном преступлении.

В гостиную вошел Барнард. У него было уставшее лицо.

— Ей совсем плохо, — коротко сообщил он, — нужно позвать врача. Пусть Моргунас посмотрит ее.

— Он у гаражей, — пояснил Дронго, — ему можно позвонить.

Барнард достал мобильный телефон, набрал номер.

— Господин Моргунас, будьте любезны вернуться в дом. Миссис Кристин Линдегрен плохо себя чувствует. Было бы правильно, если бы вы сейчас поднялись к ней. Да, господин Дронго рядом со мной. Сейчас узнаю.

— Он спрашивает, может ли он сюда прийти, — уточнил Барнард. — Вы оставили его у гаража рядом с телом погибшего.

— Уточните, где находится охранник, которого я к нему послал.

— Рядом с ним. Но этот парень явно напуган.

— Пусть Моргунас вернется в дом, — решил Дронго.

Барнард передал его слова врачу.

— Вы сегодня выезжали с виллы? — спросил Дронго.

— Да, — спокойно ответил секретарь, — я должен был заехать в город к нотариусу. Вы же слышали, что Кристин накануне дала мне распоряжение об этом.

— И вы были сегодня у нотариуса?

— Да. Но я не понимаю сути вашего вопроса. Почему вы спрашиваете об этом?

— Он считает каждого, кто выходил из дома, потенциальным убийцей, — ухмыльнулся Линдси, — вот поэтому и спрашивает вас.

У Барнарда не дрогнул ни один мускул лица. Он только снял очки и тщательно протер стекла.

— Вы выезжали с виллы, — терпеливо продолжил Дронго, — камеры зафиксировали, как вы выезжали отсюда. Вы были один?

— Конечно. Я взял один из двух автомобилей, стоящих у нас в гараже, и поехал в город.

— Вы были за рулем?

— Разумеется. Я всегда сам вожу машину. И в Лос-Анджелесе тоже. Мне не нравится, когда все решает водитель. Лучше вести машину самому. К тому же у наших телохранителей хватает забот и без этого.

— Вы выезжали ближе к вечеру, — заметил Дронго. — Теоретически вы могли сделать крюк и оказаться на пляже.

— Не мог, — спокойно ответил Барнард. — Я был в городе. А объехать нашу виллу и попасть на пляж практически невозможно. Рядом соседняя вилла, и есть лишь узкая дорожка между двумя заборами. Машина там вряд ли пройдет. Я бы не смог съездить в город и еще заехать на пляж.

— Я должен буду проверить у нотариуса, когда вы были у него, — сказал Дронго.

Барнард усмехнулся и достал свой мобильник. Он набрал номер нотариуса и громко сказал:

— Мистер Даусон. Добрый вечер. Говорит Даниэль Барнард. Я звоню вам по очень странному поводу. Вы не могли бы сообщить моему собеседнику, когда именно сегодня я был у вас.

Он протянул аппарат Дронго. Тот, нисколько не колеблясь, взял телефон.

— Добрый вечер, мистер Даусон, — сказал Дронго. — У нас возник спор с мистером Барнардом — мог ли он сегодня съездить в город и еще заехать на пляж.

— Он сегодня был у меня, — подтвердил нотариус. — Должен сказать, что вам следует верить мистеру Барнарду на слово. Я еще не встречал джентльмена с таким чувством ответственности за свои поступки, как мистер Барнард. У вас есть еще вопросы?

— Нет, — ответил Дронго, — спасибо, я все понял.

Он вернул телефон Барнарду. Тот был абсолютно спокоен.

— Как видите, ваши подозрения не имеют под собой никаких оснований, — ледяным тоном сказал он.

В этот момент в гостиную вбежал Моргунас.

— Где она? — спросил он. — Где Кристин?

Глава 14

— Пойдемте, я вас провожу, — предложил Барнард, — она у себя. Господин Дронго, я могу быть свободен? Или у вас есть еще вопросы ко мне?

— У меня их больше нет, — ответил Дронго.

Барнард сделал несколько шагов, затем обернулся.

— Мне кажется, что вы напрасно теряете время, — сказал он, — убийцу нужно искать совсем в другом месте. Я не считаю вас виновным в случившемся, хотя вас и нанимали для охраны Кристин и ее близких. Но вы не можете быть в ответе за все, что происходит вне нашего дома. И тем не менее не нужно свой профессиональный промах перекладывать на других.

Не дожидаясь ответа, он вышел в сопровождении Моргунаса. Линдси громко фыркнул.

— Вы еще и виноваты в случившемся, — усмехнулся визажист. — Вот такие дела, господин Дронго. Вам не нужно было сюда приезжать. У нас своя устоявшаяся компания, а чужой здесь вызывает только раздражение.

— Я прилетел сюда по приглашению миссис Линдегрен, — спокойно напомнил Дронго.

— Лучше бы мы вообще сюда не приезжали, — пробормотала Агнесса.

— Я думаю, что вы напрасно теряете здесь время, — продолжал Линдси. — Убийца сейчас уже где-нибудь далеко….

— Я учту ваше мнение, — ответил Дронго.

— Учтите, — иронично сказал Линдси, — возможно, тогда вы не станете подозревать кого-нибудь из нас и сумеете сделать верный вывод из того, что случилось.

— Что вы хотите сказать?

— То, что говорю. На вашем месте любой другой уже давно бы догадался о том, что здесь произошло.

Горлач нахмурился. Агнесса отвернулась. Дронго заинтересованно взглянул на Линдси.

— Я вас не совсем понимаю.

— Все ясно без слов, — возразил визажист, — просто никакого убийства не было. Я думал, что вы сразу все поймете.

— Интересно, — пробормотал Дронго, — в таком случае — кого мы принесли в дом и чей труп сейчас лежит рядом с гаражом?

— Несчастного Антонио Моничелли, — кивнул Линдси, — но убийства все равно не было. Мы все вместе обедали сегодня за столом, когда Юхан в очередной раз поспорил со своей матерью…

— Вы хотите сказать, что у них часто случаются подобные ссоры?

— Как вам не стыдно, Эдуардо, — вмешалась Агнесса, — заниматься сплетнями.

— Никаких сплетен, — хладнокровно возразил Линдси. — Юхан давно уже не ребенок. Жаль, Агнесса, что вы этого не замечаете. Он довольно брутальный тип, который проводит много времени со своими дамочками. И все время требует у матери денег…

— Вы его всегда не любили, — перебила визажиста Агнесса, — вам не нравится, что он пользуется успехом у женщин, что его все любят.

— Вы еще скажите, что я ревную его к женщинам, — поморщился Линдси, — вы же знаете, что у меня другие предпочтения.

— Именно поэтому вы его и не любите, — не успокаивалась Агнесса.

— Почему вы считаете, что ссора Юхана с матерью каким-то образом связана с произошедшим на побережье? — спросил Дронго, решив прервать этот ненужный спор.

— Вы не помните, что она сказала? — усмехнулся Линдси. — Она пообещала в последний раз дать ему деньги, но лишить его части наследства. По-моему, здесь нужно искать, кому выгодно то, что случилось. Моничелли вызывал явное раздражение у нашего молодого отпрыска. Ему не нравился ни выбор матери, ни этот победный плейбой, ни его успехи в бизнесе. К тому же мистер Барнард был сегодня у нотариуса и вполне мог завтра привезти его на виллу, чтобы изменить завещание Кристин. Я допускаю, что Юхан не хотел убивать своего отчима. Они повздорили на пляже, и Юхан его ударил. Потом пытался спасти, но ничего не вышло. Вы обратили внимание, что Алиса была в купальном костюме? Они там не купались, а занимались любовью, и, когда пришел Моничелли, между ними произошла ссора. Вот так все и было. Или так могло быть.

— Вы невыносимый лжец, Эдуардо, — снова вмешалась Агнесса, — подставляете мальчика, который вам ничего плохого не сделал. Разве он мог поднять руку на человека, которого любила его мать. Вы ничего не понимаете.

— Возможно, — согласился Линдси, — но господин Дронго готов подозревать даже меня, хотя ясно, что мне смерть Моничелли нужна была менее всего. Он не сделал мне ничего плохого.

— Но вы его тоже не любили, — неожиданно сказал Дронго, — ведь вам вообще не нравятся все, как вы говорите, плейбои?

— Не нужно так категорично. Я просто не понимаю мужчин, которые часто меняют женщин. Непостоянство в любви — признак непостоянства в жизни. Без постоянных приоритетов трудно жить.

— Он еще нам дает советы, — удивился Горлач, — сам спит с кем попало, а нам дает советы, как себя вести.

— Я с вами не разговаривал, мистер Горлач, — учтиво заметил Линдси. — На вашем месте я бы молчал. Вы вообще образец настоящего плейбоя. Совмещаете приятное с полезным. Красивая женщина и куча денег при ней.

— Ах ты мерзавец, — разозлился Горлач, — я сейчас тебя прибью. Ты еще смеешь давать мне советы.

Он поднялся со своего места и двинулся к Линдси. Дронго встал между ними.

— Спокойно, — посоветовал он Горлачу, — вы сами нарвались на подобный ответ. Не нужно никогда и никого оскорблять.

— Пошел он к черту, — проворчал Горлач, но снова уселся на место.

— Я вижу, что вызываю у вас непонятное раздражение, — спокойно заметил Линдси, — значит, мне пора удалиться. И не нужно так драматизировать все события, происходящие на этом чудесном острове. Моничелли прекрасно прожил свою жизнь. Я думаю, ему будет весело и в аду, куда он несомненно попадет.

Линдси поднялся и вышел из комнаты. Его шаги были почти неслышны на лестнице. Горлач проводил его угрюмым взглядом.

— У меня разболелась голова, — вздохнула Агнесса, — я пойду посмотрю, как чувствует себя Кристин. — Она встала.

Агнесса вышла из комнаты. Дронго с Горлачом остались вдвоем. Дронго налил себе воды.

— Нервничаете? — спросил его по-русски Горлач. — Правильно делаете. Только вы не беспокойтесь. Ничего особого не произойдет. Я вам уже говорил. Здесь в полиции работают сплошные олухи. Это вам не американская полиция и даже не наша родная милиция в Киеве. Все равно ничего не поймут и ничего не найдут. Приедут и уедут. У них на острове не бывает убийств и тяжелых преступлений. Здесь масса мелких воришек обирают зазевавшихся туристов. Вот и все преступления.

Горлач взял бутылку виски и налил себе. Затем, не разбавляя и не кладя лед, залпом выпил.

— Будете допрашивать и меня тоже?

— Конечно, буду. Вы тоже выходили на пляж. Я видел запись.

— Ну и что? Мне вообще нравится здесь гулять. Красивое место, хороший пляж. Если вы думаете, что я убил несчастного Моничелли, то ошибаетесь. Я не его родственник. У меня с ним не было ничего общего.

— Разве? — спросил Дронго. — Я слышал сегодня, как вы спорили с ним, пытаясь уговорить его стать вашим компаньоном.

— Он не согласился, — отмахнулся Горлач, — вы же сами все слышали за обедом. Сгорел мой проект синим пламенем. А я, дурак, все расписал для Кристин, думал уговорить ее. И вот такое несчастье. Вы же умный человек и должны понимать, что его смерть была мне совсем не нужна. Сейчас его жена не в том состоянии, чтобы рассмотреть мой план. И очень жаль. План великолепный. Можно было заработать кучу денег.

— Вы считаете, что находитесь вне подозрений? — спросил Дронго. — Я бы на вашем месте так не считал. Ведь вы присутствовали за обедом, когда Кристин сказала, что может изменить завещание. По этому новому завещанию Юхан исключался из наследников списка. И тогда оставались Моничелли и сестра Кристин Агнесса, близкий вам человек. А теперь, после неожиданной смерти Моничелли, осталось только два человека. Агнесса и Юхан. Неплохой расклад, Горлач, вы не находите?

— Очень неплохой, — согласился, не моргнув глазом, Горлач, — только ко мне он не имеет никакого отношения. Я не могу получить деньги Агнессы хотя бы потому, что я еще женат.

— В Америке нетрудно получить развод, — возразил Дронго, — и жениться второй раз. На очень богатой женщине.

— Но для этого Кристин должна умереть, — сказал Горлач, глядя в глаза своему собеседнику.

— Да, — согласился Дронго, — чтобы вы стали богатым человеком, она должна умереть.

Они молча смотрели друг другу в глаза. Первым не выдержал Горлач.

— Какой-то дурацкий разговор, — вздохнул он, отводя глаза. — Это все из-за смерти бедного Моничелли. Такая глупая смерть. Какой-то дурак ударил его ножом. Вполне возможно, что это какой-нибудь местный наркоман. Здесь такие водятся в изобилии.

— Вы не верите, что они повздорили с Юханом?

— Не знаю. Мне все равно. Это не мое дело. Пусть даже если они и поругались. Пусть Кристин решает, кто виноват.

Горлач начал искать сигару. Дронго вспомнил про его палец. Он протянул руку и схватил своего собеседника за ладонь, поворачивая его к себе.

— Что у вас с пальцем? — спросил Дронго.

— Порезался, — попытался вырвать ладонь Горлач, но Дронго крепко держал его. — Только не думайте, что я порезался о тот самый нож, которым ударили Моничелли, — глумливо улыбнулся Горлач. — Я его не убивал.

— Вы давно курите сигары?

— Я уже давно состоятельный человек, — отрезал Горлач, — лет пятнадцать.

— Не сомневаюсь. Вы все стали состоятельными сразу после распада Советского Союза. Набросились на все, как саранча, и ободрали остатки огромной и богатой страны.

— Вы считаете меня виноватым в распаде страны?

— Таких, как вы. Жадных и бессовестных. — Дронго наконец отпустил руку Горлача. — Но если вы так давно курите сигары, то сколько раз вы резали себе пальцы?

— Ни разу в жизни, — разозлился Горлач, — а сегодня так глупо получилось. Я нервничал из-за этого разговора за обедом, когда все узнали о моем проекте. Вот поэтому и порезался.

— У вас были причины не любить Моничелли. Ведь он считал вас неудачливым бизнесменом и не верил вам.

— Это ваши фантазии, — разозлился Горлач. Он достал сигару, но не стал ее прикуривать. Вместо этого он повернулся и быстро вышел из гостиной.

Через час приехали сотрудники полиции сразу на трех машинах. Они долго допрашивали всех присутствующих в доме. Несколько человек с фонарями осматривали побережье, пытаясь найти возможное орудие преступления. Уже остывшее тело Моничелли увезли в местный морг, чтобы провести вскрытие. К пяти утра сотрудники полиции наконец уехали, и измученные гости отправились спать по своим комнатам. Дронго вошел к себе в комнату, когда солнце уже поднялось над горизонтом. Он начал раздеваться, когда услышал осторожный стук. Дронго прислушался. Стук повторился. Он подошел и открыл дверь. На пороге стояла Алиса. Она была в атласном китайском шелковом халате, расшитом драконами. Очевидно, она поднялась прямо из своей спальни. Он взглянул на нее и еще раз подумал, что она напрасно увеличила себе грудь.

— Что вам нужно? — спросил Дронго.

— Я хочу поговорить с вами, — сообщила Алиса.

Он посторонился, и она вошла в комнату.

— Юхан только что заснул, — пояснила Алиса, — он в таком ужасном состоянии.

— Садитесь, — показал он ей на кресло, стоявшее в углу, и сам сел на стул у двери.

— Спасибо. — Без вызывающего макияжа она выглядела очень неплохо. Можно было сказать, что она была симпатичной молодой женщиной. Она села в кресло, поправляя халат.

— О чем вы хотели поговорить со мной? — спросил Дронго.

— Я видела убийцу, — сообщила Алиса.

Дронго нахмурился. Почему она так долго молчала и ничего не сказала сотрудникам полиции?

— Почему вы раньше не сказали мне об этом?

— Я была в таком состоянии, что не могла успокоиться. Мы ведь подошли совсем близко и решили, что Моничелли просто лежит на песке. Юхан повернул его, а потом прикоснулся ко мне. Я была вся в крови. Это было так неожиданно, так страшно. Я закричала.

— Кого вы увидели?

— Мужчину. Сначала он смотрел на нас, а потом повернулся и быстро ушел с пляжа. До него было далеко, но я его узнала. А потом молчала, не хотела никому говорить. Но я его узнала.

— Это был кто-то из наших знакомых?

— Да, — чуть помедлив, сообщила Алиса. — Было темно, его лица почти не было видно. Но я его узнала. Он чуть повернулся, и луна осветила его. Я его сразу узнала.

— Кто это был?

— Наш визажист. Эдуардо Линдси. Это был он.

— Юхан тоже видел его?

— Н-нет. Нет, он его не видел. Не мог видеть.

— Почему?

— Не мог, — упрямо повторила она.

— Как это не мог? Вы были не вместе? Он отходил от вас?

— Не поэтому. Он просто не мог ничего видеть.

— Если вы будете все время твердить одно и то же, то я ничего не пойму. Почему он не мог видеть Линдси? Вы были на пляже вдвоем?

— Да. Дело в том, что визажист стоял у него за спиной. Мы пошли на пляж… в общем, мы занимались сексом. Прямо на песке. Я лежала на спине и видела Линдси, а Юхан не мог его видеть, — с потрясающей откровенностью объяснила Алиса.

— Теперь понятно, почему вы были в одном купальном костюме. Ночью купаться в океане очень опасно, можно нарваться на акулу.

— Мы не купались. Но я увидела Линдси. Он увидел, как мы занимаемся любовью, и ему стало неприятно. Я так думаю. Он повернулся и ушел. А потом, через несколько минут, мы нашли Моничелли. Я не сразу все сообразила. А потом поняла, что его убил Линдси. Он так странно на нас посмотрел.

— Это еще ничего не доказывает, — возразил Дронго. — А как Юхан вел себя, когда вы обнаружили тело его отчима?

— Он словно сошел с ума. Очень переживал. Нервничал. Послал меня в дом, сам остался, пытаясь помочь Моничелли.

— Кроме Линдси, вы никого больше не видели?

— Нет. Больше никого. На пляже больше никого не было. Только не говорите никому, что я вам рассказала. Я так боюсь за Юхана. Этот визажист почему-то не любит Юхана. И я не знаю почему.

— С чего вы взяли?

— Чувствую. Мне кажется, они слишком разные люди. Линдси такой утонченный эстет, любит искусство, классическую музыку. У него экзотические сексуальные предпочтения. А Юхан совсем другой. На любом концерте классической музыки он сразу засыпает, ему не нравится современное искусство, он любит ходить в «Макдоналдс» и носиться по городу на мотоцикле, одеваться попроще и встречаться с женщинами. Я думаю, что Линдси за последние десять лет ни разу даже не подходил к «Макдоналдсу» ближе чем на десять шагов. Наш визажист считает, что Юхан неблагодарный сын, и все время настраивает Кристин против него. И против меня.

— Не нужно быть столь категоричной. Они, безусловно, разные люди, но Кристин искренне любит своего сына. И как мать хочет, чтобы у ее мальчика была достойная подруга. Можно один личный вопрос?

— Мне? Можно.

— Вы прибегали к помощи пластической хирургии? Только не врите. И не дергайтесь.

— Это неприлично — задавать такие вопросы молодым женщинам, — томно улыбнулась Алиса.

— Да или нет?

— Да.

— Это еще один факт, который раздражает Кристин. В вашем возрасте не обязательно прибегать к подобным операциям. Она вам ничего не скажет, но подсознательно это ее раздражает.

— Я еще должна думать о том, какой размер бюста нравится Кристин? Мне так нравится.

— А ей нет. У каждого свое понимание красоты. Вот и Линдси имеет свои взгляды, отличные от взглядов Юхана. Спасибо, что вы пришли ко мне и рассказали о том, что видели Линдси на пляже.

— Только никому не говорите, — попросила она, — я сказала Юхану, что кто-то за нами наблюдает, но он только посмеялся. И не поверил мне. А я уверена, что видела именно Линдси.

— Никому не скажу, — пообещал Дронго, — идите спать. Вам нужно отдохнуть.

— Спасибо. — Она поднялась и подошла к дверям. Затем обернулась. — Я даже не знаю, что подумала Кристин, ведь мы были в таком виде… Может, она решила, что это мы…

Алиса открыла дверь, вышла в коридор и вдруг сдавленно крикнула. Дронго рванулся следом за ней. В коридоре стоял Линдси, который внимательно наблюдал за ними. Увидев, как Алиса выходит из комнаты эксперта, он неприятно усмехнулся.

— Поздравляю, — негромко сказал он, — кажется, наш мальчик-плейбой обзавелся ветвистыми рогами?

— Это совсем не то, что вы думаете, — возразил Дронго.

— А я ничего уже не думаю. Наша молодая особа готова лечь в постель с кем угодно, лишь бы прорваться в актрисы. Я повидал множество таких девочек. И если она выходит от вас в шестом часу утра, то это означает, что вы всего лишь разучивали очередную сценку из популярного кинофильма. Верно?

— Вы пошляк, — с отвращением сказал Дронго.

— А вы суровый моралист? — желчно осведомился Линдси. — Впрочем, делайте то, что считаете нужным. Меня это не касается.

Алиса побежала вниз по лестнице к себе. Дронго посмотрел ей вслед, потом перевел взгляд на Линдси.

— Вы подслушивали? — мрачно спросил он.

— Нет. Здесь толстые стены и хорошие дубовые двери. Ничего не слышно, — цинично заметил Линдси. — Она, видимо, рассказала вам, что видела меня на пляже в тот момент, когда увлеченно стонала под тяжестью тела своего партнера.

— И вы там были?

— Я вам уже говорил. Я всего лишь гулял вдоль океана.

— Но вы забыли сказать, что видели Юхана и Алису.

— Не считал нужным. Они были так увлечены своим делом, и я был уверен, что они меня не заметили. Хотя Алиса контролировала обстановку гораздо лучше Юхана. Мужчины вообще в такой момент теряют голову, превращаясь в похотливых самцов. А женщины все видят и замечают. Они никогда не теряют головы.

— Поэтому вы мне ничего не сказали?

— И поэтому тоже. Но я не подсматривал. Как и не подслушивал сейчас. Все получается спонтанно, случайно, если хотите.

— Через несколько минут после того, как вы от них отошли, они обнаружили убитого Моничелли, — сказал Дронго, — получается, что вы его не увидели. Или опять что-то забыли мне рассказать.

— Я никого больше не видел и ничего не забыл. И я не считаю нужным рассказывать всем о том, как на пляже молодые люди занимались сексом. Или вы полагаете, что я должен был привести туда Кристин, чтобы она отшлепала своего сына?

— Вы были у Кристин вчера вечером?

— Вы знаете, что был.

— Когда?

— Когда вернулся с пляжа. Зашел к ней и немного поправил волосы. Добавил макияжа. Ничего особенного. Работа на две-три минуты, чтобы она выглядела как обычно хорошо. Вы хотите снова меня допрашивать?

— Нет. Не хочу.

— Тогда — спокойной ночи. Или доброго утра, мистер эксперт.

Линдси усмехнулся и пошел к своей комнате. Войдя в нее, он громко хлопнул дверью, невольно выдав свое раздражение.

Глава 15

В это утро солнце, едва появившись над горизонтом, неожиданно скрылось за серыми облаками. Если учесть, что на Барбадосе триста пятьдесят дней в году бывает солнечная погода, то появление облаков воспринималось здесь как редчайшая аномалия.

Дронго не мог заснуть в это утро, прислушиваясь к звукам и шорохам в доме. У всех было мрачное настроение, многие беспокойно ходили в своих комнатах. Кухарка и горничная, так и не покинувшие дом в эту беспокойную ночь, провели все утро на кухне. Но к завтраку спустилось только четыре человека. Линдси, казалось, не знавший, что такое усталость. Доктор Моргунас, решивший, что нужно подкрепиться. И секретарь Барнард, который спустился вниз выбритым и в костюме, словно и не провел бессонную ночь. Последним появился Дронго. Он так и не сумел уснуть, решив, что можно спуститься к завтраку, а уже потом немного поспать. Увидев его, Линдси отвернулся. Моргунас коротко поздоровался, а Барнард вежливо кивнул.

Желать доброго утра в этот день Дронго не хотелось. Поэтому он молча кивнул всем троим и уселся за стол. Испуганная горничная подала кофе и чай.

— Сегодня вечером сотрудники полиции приедут еще раз, — сообщил Барнард, — они просили приехать кого-нибудь из нас на вскрытие тела мистера Моничелли. Я полагаю, что должны поехать наш врач и эксперт.

— Верно, — оживился Линдси, — они и должны присутствовать там. Вы правильно решили, Барнард.

— Нет, — сказал Дронго, — я не поеду. Не люблю присутствовать при вскрытии тела. До сих пор не люблю. И ничего нового я не узнаю. Лучше оставить подобное занятие профессионалам. Я не врач, мне каждый раз трудно бывает смотреть на вскрытие.

— Я поеду, — согласился Моргунас, — возможно, узнаем что-то новое. Хотя там все ясно. Сильный удар, разорвавший артерию. В общем, не было шансов.

— Когда вы должны будете уехать?

— Примерно в десять часов утра. Думаю, что вскрытие займет часа четыре или около того.

— Как себя чувствует Кристин?

— Плохо. Я дал ей снотворное, но она долго не могла заснуть. Я хотел сделать ей укол, но она не разрешила. Сейчас она спит.

— В таком состоянии она не сможет принять участие в съемках фильма, — резюмировал Линдси, — а группа прилетит сюда уже через два дня. Я даже не знаю, что она им будет говорить.

— Ничего не будет, — строго вмешался Барнард, — мы предупредим группу, что съемки откладываются. Думаю, что они все поймут. В данном случае смерть Антонио Моничелли может быть приравнена к чрезвычайному обстоятельству. У нас форсмажорные обстоятельства.

— Вы хотите сказать, что она не будет сниматься? — возмутился Линдси. — Вы хотя бы понимаете, что говорите, Барнард? Об этих съемках написали все газеты.

— Неужели вы считаете, что они будут на съемках при таких трагических обстоятельствах? — спросил Барнард.

— Это ее третий муж, — цинично заявил Линдси. — Простите меня, Барнард, но вы работаете с голливудской звездой уже почти двадцать лет. Двадцать лет, мистер Барнард. И за это время вы должны были узнать нравы нашего беспокойного мира. Здесь никого не волнует, что происходит лично с вами, с вашей семьей, с вашими близкими. Шоу продолжается в любом случае. Всех интересует только успех. Только конечный продукт. Ваши проблемы вы оставляете за порогами кинотеатров.

— Не нужно мне напоминать о моих обязанностях, мистер Линдси, — мягко заметил Барнард, — но я не думаю, что в данном случае нас могут упрекнуть в нарушении контракта. Скорее, наоборот, если съемки все-таки состоятся, мы будем выглядеть бесчувственными монстрами, которых ничего не волнует. Даже смерть близких людей.

— Верно, — согласился Моргунас, — тем более что эти съемки давно нужно было отменить.

— Почему? — не понял Линдси.

— Хватит, господин Моргунас, — снова вмешался Барнард, — мы уже приняли решение. Это очень печально, но съемки фильма после произошедшей трагедии будут выглядеть просто кощунственно.

— Зачем тогда я прилетел сюда? — явно нервничая, спросил Линдси. — Чтобы еще раз посмотреть, как вы отдыхаете на этом острове? Или в очередной раз искупаться в океане? Мы прилетели сюда работать, мистер Барнард. Работать.

— Вы действительно полагаете, что мы можем работать после всего случившегося? — вмешался Моргунас.

— Не ваше дело, — огрызнулся Линдси, — в общем, я все понял. Если съемки отменяются, я улетаю обратно в Лос-Анджелес.

— Не получится, — заметил Дронго.

— Почему?

— Сотрудники полиции должны выяснить, что здесь произошло. Хотя бы сделать предварительные выводы. Ваш отъезд будет выглядеть как подозрительное бегство. Между прочим, Барбадос находится под юрисдикцией английских законов, и, если правительство острова потребует через Лондон вашей выдачи, вас немедленно выдадут.

— На каких основаниях? — криво улыбнулся Линдси. — Только потому, что я не хочу терять здесь времени и вернулся работать к себе в город?

— Они быстро выяснят, что вчера вы сначала обманули меня, а потом дали неверные сведения сотрудникам полиции, — сказал Дронго.

Линдси убрал свою чашку. Наступило молчание.

— А я думал, что вы ей нравитесь, — медленно сказал Линдси, — и даже ничего не заподозрил. Значит, она меня видела?

— Что происходит, мистер Линдси? — спросил Барнард.

— Мистер Линдси забыл рассказать нам, что был вчера на пляже, — ответил за визажиста Дронго. — Он не просто гулял по берегу океана, а видел, как наши молодые занимаются любовью.

— Ну и что? — усмехнулся Моргунас. — Может, ему нравится подглядывать. Разве это преступление?

— Нет. Но сразу после того как он отошел от них, они обнаружили убитого Моничелли. Трудно объяснить, каким образом он мог увидеть занимавшихся любовью Юхана с Алисой и не разглядеть погибшего Моничелли.

— Я его не видел, — вспылил Линдси, — а эта дрянь, значит, меня видела. И назло мне продолжала заниматься любовью со своим другом. Какая мерзавка. А я считал, что она меня не видит.

— Значит, вы были там и все видели! — воскликнул Моргунас. — Видели, кто убил Моничелли? Кто это сделал?

— Откуда я знаю? — огрызнулся Линдси. — Я ничего не видел.

— Кто еще был на пляже? — спросил Моргунас. — Кто там был еще, кроме Юхана и Алисы?

— Горлач, — сказал Дронго, — на пляж выходил еще Юрий Горлач.

— Мне нужно было осмотреть его палец, что за порез у него, — задумчиво сказал Моргунас.

— У вас будет время сегодня вечером, — кивнул Дронго.

Линдси махнул рукой, поднимаясь.

— Не хочу больше завтракать в вашей компании, — разочарованно вздохнул он. — Наш секретарь, который всегда все знает и молчит, наш врач, который знает еще больше, но тоже молчит. И наш эксперт, который ничего не смог сделать, чтобы предотвратить убийство Моничелли, но делает вид, что тоже все знает. Мне трудно оставаться за столом с такими всезнайками.

Он повернулся и пошел к выходу.

— Я все-таки уеду, — крикнул он из холла.

— Вот так, мистер Дронго, — подвел итог Барнард. — Я полагаю, что вы не придаете значения его словам. Никто вас не обвиняет в случившемся. Мы все понимаем, что произошла ужасная трагедия.

— Да, — согласился Дронго, — но все дело в том, что я сам обвиняю себя. А это гораздо хуже.

Он поднялся и, извинившись, вышел из-за стола. В своей комнате он разделся и лег в кровать, надеясь уснуть. Но едва он уснул, как в дверь постучали. Он сразу проснулся и прошел босиком по комнате, чтобы открыть дверь. На пороге стоял Барнард.

— Простите, что беспокою вас. Понимаю, что вы сегодня не спали. Но Кристин хочет вас видеть.

— Конечно. Я сейчас оденусь и спущусь, — кивнул Дронго.

Через десять минут он вошел в просторную спальню хозяйки виллы. Она лежала в постели, но была одета, волосы аккуратно уложены, макияжа почти не было. На ее лице были заметны следы сильнейших душевных волнений и бессонницы.

— Извините, что принимаю вас в таком виде, — сказала Кристин.

— Это я должен извиниться, — возразил Дронго, — я не сумел защитить ваш дом от произошедшей трагедии. Кажется, вы были правы, когда говорили о реальной опасности, которая угрожала вашему дому.

Она промолчала. Барнард тактично вышел, чтобы не мешать их разговору.

— Вы хороший специалист, — сказала она с некоторым волнением, — но, видимо, у меня были враги, о которых я даже не подозревала. Возможно, я обидела слишком много людей за время своей карьеры. И в любом случае я ни в чем вас не виню.

Кристин слабо улыбнулась.

«Неужели она так его любила, — с некоторой долей ревности подумал Дронго, — этого самодовольного итальянского ресторатора? Неужели она страдает из-за него так сильно?» Какая бы гениальная актриса она ни была, но Кристин изменилась, появились круги под глазами, она не спала последнюю ночь.

— Я попросила позвать вас, чтобы вы знали, мистер эксперт, что именно я думаю об этом убийстве. Мне кажется, что кто-то из чужих пробрался на пляж и нанес этот роковой удар. Я никого не хочу обвинять. Меня окружают близкие и родные мне люди. Вы меня понимаете?

— Да, — кивнул Дронго, — но я хочу задать вам несколько вопросов.

— Какие вопросы? — не поняла Кристин.

— Вы знали, что Юхан обычно останавливается в ваших домах, когда вы находитесь в другом месте. Но почему тогда вы так бурно реагировали на его появление именно здесь, на Барбадосе?

— Это все? — устало спросила Кристин.

— Нет. Кроме Юхана и его подруги, здесь побывали еще ваша сестра с мистером Горлачом. Но об этом вы мне тоже не сказали.

— Все? — бесстрастно уточнила она.

— Последний вопрос. Вы были здесь в январе этого года. Я хотел бы знать, как прошла тогда ваша поездка.

Она поправила прическу. Взглянула в окно. Сегодня не было солнца. Или почти не было.

— Всего три вопроса, — задумчиво сказала она, — и три коротких ответа. Мне не нравится молодая женщина, с которой Юхан приезжал сюда в прошлом месяце. И не нравится, что он привез ее сейчас. Я навела справки. Эта особа снималась в малобюджетных и откровенно порнографических фильмах, чтобы пробиться на экран. Мне она не нравится, и я говорила об этом своему сыну.

Теперь второй вопрос. Мистер Горлач прилетел сюда с Агнессой только на полтора дня. Они были здесь проездом из Англии. И затем полетели в Лос-Анджелес. Ничего странного в этом я не вижу. Что касается нашей январской поездки, она была так давно, что я ее плохо помню. Я ответила на все ваши вопросы?

— Кто прилетал сюда в январе? — сурово поинтересовался Дронго.

— Мы были в том же составе, — ответила Кристин, — приехали сюда с друзьями и близкими. Правда, с нами не было этой особы, которая сейчас находится в спальне моего сына. Но в основном были те же люди.

— Кто? — требовательно спросил Дронго.

— Вам не кажется, что вы задаете слишком много вопросов? — устало улыбнулась Кристин. — Вы говорили, что зададите только три вопроса. И я вам на них ответила.

— Последний вопрос. Кто был с вами в январе? Вы можете точно вспомнить всех прилетевших сюда? Всех без исключения.

— Какой вы настырный. — Она снова посмотрела в окно. — Конечно, я помню всех. Со мной прилетела моя обычная компания. Мы были вместе. Ну хватит. Я устала. Давайте закончим наш допрос. Я хочу, чтобы вы твердо себе уяснили, я доверяю всем людям, которые меня окружают. Очень доверяю, мистер Дронго. И советую вам тоже доверять им. Мой секретарь рассказал мне, что вчера вы пытались найти виноватых среди наших друзей. Допрашивали Моргунаса, Линдси, самого Барнарда, даже мою сестру и ее друга. По-моему, это не совсем правильно. Я хотела с вами увидеться, чтобы сказать вам об этом.

— Я вас понимаю. — Он поднялся со стула. — Вам нужно отдохнуть.

Она с любопытством взглянула на него.

— Мы почти ровесники, — чуть слышно сказала Кристин, — скажите, вы действительно прилетели сюда потому, что вам понравились мои фотографии?

— Да, — кивнул Дронго, — и ваши глаза. Умные и красивые глаза.

— В другое время я бы поблагодарила вас за такой комплимент, — слабо улыбнулась Кристин.

— Нет. Это я должен вас поблагодарить, что вы решили остановить свой выбор на мне. К сожалению, я оказался не подготовлен к событиям вчерашнего вечера.

— Не нужно, — мягко возразила Кристин, — мы все были не готовы к таким событиям. Несчастье всегда приходит неожиданно. К нему нельзя подготовиться. Это счастье мы ждем и выпрашиваем у бога. А несчастье всегда приходит неожиданно и поэтому вызывает такой страх и боль.

— Вы правы, — согласился Дронго.

— До свидания, мистер эксперт. — Она протянула ему руку.

Он сделал несколько шагов по направлению к кровати и поцеловал ей руку. Она слабо улыбнулась.

— До свидания. — Дронго вышел из комнаты, даже не подозревая, что в последний раз видит хозяйку виллы. Закрывая дверь, он увидел, что она слабо улыбается.

Дронго спустился вниз и обнаружил приехавшего на виллу Рауля Моранте. Тот был в своей неизменной шляпе и в темных очках. На нем были джинсы и цветная рубашка.

— Сегодня моя смена, — сообщил Рауль, — и мне только утром передали, что здесь произошло. Я привез всех наших ребят, чтобы они все осмотрели на пляже. Здесь никогда не случалось ничего подобного. Я даже не представляю, кто это мог сделать.

— Сегодня будет вскрытие. Я хотел спросить у вас: почему вы держите среди охранников такого пожилого человека, который дежурил сегодня ночью? Остальные гораздо моложе.

— Он мой родственник, — смущенно улыбнулся Рауль, — и у него большая семья. Раньше он работал охранником в банке, но давно вышел на пенсию. Он сделал что-то не так?

— Нет, все в порядке. Скажите, как можно попасть на пляж?

— Только через калитку в нашем заборе, — пояснил Рауль. — Там дорожка, которая ведет к океанскому побережью. В обычные дни я запираю калитку на замок. Когда здесь остаются гости, ее обычно закрывают изнутри. Если хозяева забывают запереть калитку, то это делает кто-то из охранников. Но пройти незамеченным все равно невозможно. Там установлены две наши камеры.

— Это я видел. А иначе туда попасть нельзя?

— Можно обойти виллу. Но рядом находится соседняя. Между ними есть небольшая дорожка. Но этот путь гораздо длиннее. Или можно пройти к океану с другой стороны, от поселка. Но там примерно несколько километров пути. Очень далеко.

— Понятно. Значит, никак иначе туда попасть нельзя?

— Нет, нельзя. Вы думаете, что убийца кто-то из тех, кто находился на вилле? Но пройти незамеченным убийца все равно не мог. Его бы обязательно увидели наши камеры. Они расположены так, что незамеченным пройти нельзя.

— Это я уже видел. У меня к вам необычный вопрос, Рауль. Вы помните, кто приезжал сюда в январе этого года? Кто был вместе с Кристин во время январского отдыха?

— Конечно, помню. Сама миссис Линдегрен, ее супруг. — Рауль задумался. — Ее сестра Агнесса со своим русским другом, — Дронго уже не стал поправлять Рауля и объяснять ему разницу между украинцем и русским, — еще прилетел Юхан с какой-то подружкой, но эта была не его нынешняя молодая женщина, а совсем другая. Секретарь Барнард, врач Моргунас, визажист Линдси. Они все тоже были. И дети Агнессы.

— Кто?

— Ее дети. Сильвия и Уильям. Они тоже прилетели со всеми.

— И больше никого?

Рауль снова задумался. Потом решительно кивнул:

— Больше никого. Они были все вместе. А потом вместе улетели.

— Вы уверены, что Юрий Горлач тоже прилетал сюда в январе?

— Конечно. Я тогда с ним познакомился. А потом он прилетал сюда еще раз с младшей сестрой миссис Линдегрен.

— И больше не прилетал? Может, он появлялся здесь один?

— Нет. Мне бы сразу сообщили. Когда кто-то появляется на вилле, мне сразу сообщают. Нет, он сюда не прилетал. Хотя здесь был еще один человек. Я вспомнил. Сюда приезжал режиссер документального фильма, в котором должна сниматься миссис Линдегрен. Это было еще полтора или два месяца назад. Они приехали на остров и заехали на виллу. Их интересовало, где будет садиться вертолет, чтобы забирать миссис Линдегрен на съемки их фильма.

— Нашли место?

— Да, перед гаражами. Там большая площадка, и вертолет может садиться прямо там. Они осмотрели площадку и остались довольны.

— И больше никто сюда не прилетал?

— Никто, — решительно заявил Рауль, — я бы обязательно узнал, если бы хоть кто-нибудь здесь появился. У нас не так-то легко спрятаться. Все друг друга знают. И здесь нельзя скрыться.

И в этот момент они услышали громкий женский крик. Оба невольно вздрогнули. Взглянули друг на друга. И побежали за дом, откуда раздавались эти крики.

Глава 16

У бассейна стояла Алиса, именно она громко кричала. Первым прибежал Юхан, не понимая, что происходит. Вторым у бассейна оказался Юрий Горлач. Когда Дронго и Рауль подбежали к бассейну, мужчины уже стояли рядом с Алисой, разглядывая что-то на земле.

— Что случилось? — крикнул Рауль.

— Змея, — показал Юхан. Алиса спряталась за него и дрожала всем телом.

Рауль наклонился. Затем неожиданно протянул руку и поднял небольшую серо-зеленую змею.

— Она не ядовитая, — улыбнулся он, — у ядовитых змей не бывает таких челюстей. В верхней челюсти должны быть ядовитые зубы и канал для стока яда. Если его нет, то змея не ядовитая.

— Откуда нам знать про эти каналы? — раздраженно спросил Юхан. — Почему вообще змея попала на виллу?

— Она могла пролезть со стороны поселка, — пояснил Рауль, — но на вилле нет змей. Мы стараемся все проверять, мистер Линдегрен.

— Плохо проверяете, — пробормотал Юхан. — Вчера не заметили убийцу, сегодня змею. Завтра у нас на вилле появятся крокодилы.

— Здесь не бывает крокодилов, — возразил Рауль.

— Значит, будут другие хищники, — еще больше раздражаясь, крикнул Юхан. — У нас и так все нервы на пределе. Уберите эту змею. Отнесите ее за ограду. Надеюсь, она единственная? Иначе в нашем бассейне нельзя будет купаться.

— Здесь не водятся змеи, — возразил Рауль, — возможно, что ее привез на остров кто-то из приезжих.

— Надеюсь, не из нашего дома, — пробормотал Юхан, — здесь и так все сумасшедшие.

Рауль пошел к ограде. Горлач покачал головой.

— Агнесса права, — громко сказал он, — не нужно было нам сюда прилетать.

— Вы могли бы ее уговорить, — зло заметил Юхан. — Вы напрасно думаете, что нам так нравится видеть вас на нашей вилле.

— Я приехал сюда не к вам, — отрезал Горлач, — и если бы не Агнесса, меня бы здесь не было.

— Если бы Агнесса не оплачивала ваши счета, вы вообще не могли бы летать по всему миру, — иронично сказал Юхан.

— Я сам оплачиваю свои счета, — разозлился Горлач, — а ты, мальчишка, сидишь на шее своей матери и считаешь, что все в жизни можно получить вот таким образом? Ничего не выйдет. Твоей матери уже надоело оплачивать твои глупые выходки.

— За меня платит моя мать, а за вас женщины, с которыми вы живете. Лучше быть плохим сыном, чем обычным альфонсом.

Горлач размахнулся, чтобы ударить Юхана, когда Дронго перехватил его руку.

— Ну сколько можно, — укоризненно сказал он. — Как только вам кто-то не нравится, вы сразу лезете в драку. Это неприлично.

— А вы сразу вмешиваетесь, — попытался вырваться Горлач. — Может, хватит за мной ходить? Вы не думаете, что мне может надоесть ваша компания и в следующий раз я попытаюсь дать вам в челюсть?

— Отпустите его, — храбро предложил Юхан, — я ему покажу, как нужно драться.

— Он спортсмен, — возразил Дронго, — у вас не будет никаких шансов, Юхан. К тому же он мощнее и сильнее вас. И лет на двадцать старше. Нельзя соглашаться на бой в разных весовых категориях.

— Я его положу, — упрямо сказал Юхан, — пусть только попытается меня ударить.

— Вы же видите, что он сам хочет со мной подраться, — усмехнулся Горлач, — я размажу этого парня по земле. Не мешайте нам.

Он был немного выше и весил килограммов на двадцать больше. Дронго с сомнением взглянул на его огромные руки. Юхан может пострадать. Но молодой человек, кажется, сам рвался в бой. Алиса стояла рядом и еще не пришла в себя от пережитого испуга. А это еще более подстегивало Юхана.

— Ваша мать в таком состоянии, а вы лезете в драку, — попытался успокоить молодого человека Дронго.

— Он считает, что может безнаказанно оскорблять каждого из присутствующих, — упрямо крикнул Юхан. — Не держите его. Пусть попытается меня ударить.

Дронго еще раз с сомнением посмотрел на Юхана, но сделал шаг в сторону. Каждому из драчунов будет полезно получить некоторую взбучку, чтобы успокоиться. В конце концов, победителя здесь все равно не будет.

— Ладно, — сказал Дронго, — даю вам минуту.

Горлач сразу рванулся к Юхану. Тот даже не успел отойти, когда Юрий сильно ударил его в челюсть. Из разбитых губ Юхана потекла кровь, и он с трудом удержался на ногах. Дронго с сожалением покачал головой. Зачем он разрешил этот заведомо неравный бой?

— Давай еще, — радостно улыбнулся Горлач и снова замахнулся. Но на этот раз у него ничего не получилось. Юхан легко увернулся и ударил своего обидчика. Тот заревел от неожиданности и бросился на юношу. Юхан опять увернулся и снова сильно ударил Горлача. На этот раз он тоже разбил губу своему обидчику. Дронго понял, что парень занимался боксом. Это было заметно по тому, как он уворачивался. Но Юрий тоже понял, что в таком бою ему не победить. Поэтому он с диким рыком наклонил голову и бросился на Юхана, обхватив его обеими руками. Они полетели в бассейн, все еще колотя друг друга.

Но в воде они оторвались друг от друга, чтобы выплыть. Дронго протянул руку сначала Юхану, помогая ему вылезти, а затем и Горлачу.

— Аут, — сказал он, — заканчиваем ваш бой. Боевая ничья. Нашли время и место.

Юхан вылез из воды и пошел к дому вместе с Алисой. Юрий Горлач снял с себя майку и стал выжимать ее.

— Этот парень умеет драться, — с уважением сказал он, — вы видели, как он парировал мои удары.

— Однажды вы нарветесь на человека, который вас просто измордует, — предупредил Дронго, — внешность может быть обманчивой, это знает любой боец.

— Пока не нарывался, — усмехнулся Горлач, — а вы не считайте себя самым умным. Лучше найдите того, кто убил Моничелли. Я бы на вашем месте уже давно сидел бы в поселке.

— Почему?

— Откуда здесь взялся убийца? Только из поселка. Может, это кто-то из родных или близких наших охранников. Или кухарки? Может, это брат нашей горничной? Вы представляете, как они нас всех ненавидят? Мы приезжаем сюда на несколько дней со своими женщинами, нарядами, украшениями. Каждое платье Кристин или Агнессы стоит больше, чем эти люди могут заработать за всю свою жизнь. Вы были в поселке? А я там был. Нищета, хуже которой ничего нельзя представить. Причем нищета такая, из которой никогда не вылезешь. И вот появляется Моничелли. Он готов трахать кого угодно и где угодно. В поселке все молодые девушки готовы ему отдаться даром, лишь бы приобщиться к этой невероятной жизни. Или счастливчик Юхан. Наш молодой красавчик. Он каждый раз появляется с новой дамочкой. Эти люди нас ненавидят, и любой из них готов разорвать нас на куски. Каждый из них считает, что его жизнь не удалась именно потому, что такой Моничелли или Юхан отнял у них право на счастливую жизнь. Каждый из них завидует и ненавидит хозяев и гостей этой виллы. Идите в поселок, вы найдете там убийцу. И еще с десяток потенциальных убийц.

Рауль вернулся к ним, не понимая, что здесь произошло.

— Не обращайте внимания, — посоветовал ему Дронго, — у нашего друга просто приступ мизантропии.

— Вы знаете, что я прав, — громко сказал Горлач.

— Я сам решу, когда мне нужно отправляться в поселок, — мрачно отрезал Дронго. — Вы можете мне внятно объяснить, почему Агнесса не хочет сюда приезжать и тем не менее была здесь совсем недавно?

— Не недавно, — Горлач сел на стул, положив мокрую майку на стол, — а сразу после того, как похоронила свою дочь.

— Я не понимаю связи между этим трагическим событием и ее появлением на острове.

— А еще эксперт, — сказал с некоторым презрением Юрий. — У нее погибла дочь, которая была здесь в январе, и в их комнате осталось много вещей Сильвии. Они хотели прилететь сюда в августе, и она заранее послала сюда свои чемоданы. Но вы уже знаете, что она погибла. И Агнесса прилетела вместе со мной, чтобы разобрать вещи дочери, а заодно найти ее дневник.

— Нашла?

— Нет. Дневника нигде не было. Мы забрали два чемодана и увезли. Вот почему я прилетал сюда вместе с ней. Именно поэтому Агнесса не хотела снова лететь сюда, но ее уговорила Кристин.

— Вы прилетели сюда за ее вещами или за дневником? — уточнил Дронго.

— Какие вещи, — отмахнулся Юрий, — конечно, мы искали ее дневник. Но ничего не нашли.

Дронго сел на стул, пытаясь осмыслить, что именно ему сказал Юрий Горлач. Рауль стоял рядом, ничего не понимая.

— Мне нужно поговорить с Барнардом, — решил Дронго, — кажется, я начинаю понимать, что именно здесь могло произойти.

— Наконец-то, — усмехнулся Горлач, — я же вам сказал. Идите в поселок. Там найдете убийцу. Или кого-нибудь вместо него. В полиции вам только скажут спасибо. Ему дадут лет двадцать, и какой-то бедолага будет на двадцать лет обеспечен хорошей пищей и крышей над головой. Я думаю, что многие согласятся.

Дронго медленно поднялся со стула. Рауль озабоченно смотрел на него.

— Нам нужно вернуться в дом, — Дронго взглянул на часы, — сейчас Моргунас должен поехать на вскрытие.

— Да, — кивнул Рауль, — его повезу я. Меня уже предупредили.

— Будьте осторожны, — пробормотал Дронго.

Рауль с некоторым изумлением взглянул на эксперта, но ничего не спросил. Через несколько минут они были уже у гаража, где их ждал мрачный Моргунас.

— Кристин плохо себя чувствует, — сообщил врач, — если так пойдет дальше, я буду вынужден вызвать врачей и поместить ее в больницу. Она ничего не ест и не пьет.

— Ее можно понять, — сказал Дронго.

— В ее положении нельзя так себя вести, — возразил Моргунас. Он подошел к машине и сел на переднее сиденье. Рауль сел за руль. Машина отъехала.

Дронго увидел Барнарда, который подошел ко второй машине. Секретарь был в подавленном настроении, это сразу чувствовалось.

— Как Кристин чувствует себя? — поинтересовался Дронго.

Барнард посмотрел на него так, словно не понял, о чем именно его спросили.

— Плохо, — вздохнул он, — сейчас у нее сидит Юхан. Она позвала сына, чтобы поговорить с ним. Он поднялся к ней совершенно мокрый, как будто вылез из бассейна, где плавал в одежде.

— Он случайно упал в бассейн, — сообщил Дронго.

Барнард с удивлением взглянул на своего собеседника.

— Как это упал? — не понял секретарь.

— Вместе с Горлачом. Я вообще полагаю, что вам не нужно каждый раз брать с собой этого типа. Он уже успел поругаться со всеми.

— Возможно, вы правы, — нахмурился Барнард. — Кристин мне тоже об этом говорила. Только не говорите никому, что Горлач поспорил с Юханом.

— Вчера вечером Кристин тоже заходила к Юхану, — заметил Дронго.

Барнарду явно не понравилась его фраза.

— Откуда вы знаете? — нервно уточнил он.

— Я их видел. Их отношения гораздо более доверительные, чем кажется на первый взгляд.

— Верно, — согласился Барнард, — она его безумно любит и готова на все ради Юхана.

— Нужно убедить ее, что Алиса не такая уж плохая подруга для ее сына, — заметил Дронго. — Она была вынуждена подрабатывать не в самых лучших фильмах. Но ее можно понять, ей так хотелось пробиться. И она старается изо всех сил.

— Кристин это знает, — ответил Барнард, — она вообще все знает.

Он открыл дверь второго джипа, намереваясь сесть за руль.

— Я должен быть у нотариуса, — сообщил Барнард.

— Подождите, — остановил его Дронго, — я хотел спросить у вас насчет Сильвии.

— Что? — не понял Барнард. — Что вы хотите спросить?

— Она умерла в Нью-Йорке во время операции?

— Я бы не хотел говорить на эту тему. Сильвия была любимицей обеих сестер. Единственная девочка в семье. Они очень тяжело переживали эту потерю.

— Понимаю. Где жила Сильвия, когда приехала в Нью-Йорк?

— Обычно она останавливалась в отеле. А почему вы спрашиваете?

— Где она обычно жила?

— В Лондоне. Извините, но я тороплюсь.

— Ее дневник, — сказал Дронго. — Агнесса и ее друг специально прилетали сюда, чтобы найти ее дневник. Вы не знаете, где мог быть ее дневник?

Барнард замешкался. Только на секунду. Но замешкался. Затем сел в джип.

— Не нужно затрагивать эту тему, — попросил он, — я же вам все объяснил. Извините меня. — Он тронулся, выезжая на дорожку, ведущую к воротам.

Дронго пошел к дому. Он еще не успел войти в дом, когда увидел спешившую к нему горничную.

— Извините меня, — несмело сказала Хуанита, — вам звонили.

— Мне? — удивился Дронго. — Кто мог звонить?

— Не знаю. Позвонила женщина. К нам на кухню. Она сказала, что ждет вас в поселке. Прямо сейчас. У нее очень важное дело к вам.

— Не может быть. Как она сказала?

— Она сказала передать господину Дронго, что она будет ждать вас в поселке. У входа в собор. Сегодня в полдень.

— И она не назвала своего имени?

— Нет, господин Дронго. — У Хуаниты было виноватое выражение лица.

— Она живет в поселке? Кто это может быть? — спросил Дронго.

— Не знаю. Я никогда не слышала этого голоса.

— Вы знаете всех женщин, живущих в поселке?

— Да, — кивнула Хуанита, — но это не местная. Я бы сразу узнала. Так говорят только англичанки, приехавшие со своего острова.

Она знала, что Англия находится на острове. Это уже был большой прогресс.

— Может, это был кто-то из живущих на вилле? — спросил Дронго.

— Я бы тоже узнала их голоса, — возразила Хуанита, — у хозяйки и ее сестры такие похожие голоса. А подруга сына хозяйки говорит с акцентом. Я бы их сразу узнала.

— Ясно. Далеко идти до поселка?

— Нет, совсем рядом. Очень близко. Минут тридцать или сорок.

— И машин больше нет? — разочарованно заметил Дронго.

— Не знаю, — ответила горничная, — мы обычно не ходим к гаражам. За мной заезжает мой брат. Но он сейчас на работе и будет здесь только вечером.

— Придется идти пешком, — решил Дронго. — А где находится ваш собор? Поселок большой?

— Собор виден отовсюду, — сказала Хуанита, — вы его сразу найдете.

Она неловко повернулась и пошла в дом. Дронго посмотрел на часы. Если он хочет успеть, то ему нужно выйти уже через полчаса. Придется подняться и переодеться, чтобы увидеть, кто именно ждет его у собора. Он даже не мог предположить, что это была хорошо спланированная ловушка.

Глава 17

У себя в комнате он переоделся, чтобы отправиться в поселок, где неизвестная женщина назначила ему встречу. Он уже собирался выйти, когда обратил внимание на телефон, стоявший на тумбочке рядом с его кроватью. Дронго подошел и поднял трубку. Нахмурился. Этот момент, он, кажется, упустил из виду, когда разговаривал с горничной.

Спустившись вниз, он вышел из дома, проходя к зданию, в котором должен был находиться дежурный охранник. В помещении сидел молодой человек лет тридцати. Это был не афроамериканец, как большинство живущих на острове людей, а метис, рожденный от белого мужчины и черной женщины. У него была светлая кожа и негроидные черты лица. Увидев Дронго, он вскочил со стула.

— Что вам нужно? — Охранник видел, как долго Дронго разговаривал с Раулем, и поэтому знал его в лицо.

— Я хотел узнать, сколько в доме телефонов, — спросил Дронго. — Я имею в виду городские номера.

— В каждой комнате есть свой телефон, — объяснил охранник.

— Меня интересует, сколько линий есть в доме? Сколько фактических номеров? Ведь многие телефоны наверняка имеют общую линию?

— Да, у нас есть общий номер для спальных комнат, — ответил охранник, — и еще три разных номера. Один для охраны, один для миссис Линдегрен и один на кухню, чтобы не пересекаться с другими номерами.

— Значит, на кухне отдельный номер? — уточнил Дронго.

— Да, — кивнул охранник.

— Ясно. Спасибо. — Дронго вышел из помещения и направился к воротам.

Значит, неизвестная не просто позвонила Хуаните. Если она могла узнать этот номер, то могла узнать и другой. Но она выбрала Хуаниту, рискуя, что не очень грамотная горничная может не понять, что именно говорит ей неизвестная. Очень интересно, что именно она хочет сообщить ему? И кто из посторонних на Барбадосе может знать, что он прилетел сюда? Дронго подошел к воротам, и охранник, увидев его, начал открывать ворота.

Знакомых на Барбадосе у меня нет, думал Дронго. Или есть? Кажется, была одна знакомая из Баку, которая летала на Барбадос вместе со своим мужем. Но она не может знать, что он прилетел сюда и находится на вилле. Совпадение? Исключено. Тогда кто-то хочет с ним встретиться и передать важную информацию. Но почему неизвестная не позвала его к телефону, чтобы договориться о встрече? Ведь он мог не понять Хуаниту или отказаться идти в поселок на встречу. Тогда выходит, что позвонившая очень рисковала. Гораздо логичнее выглядел бы ее личный разговор с Дронго. Нужно было только позвать его к телефону. Но она этого не сделала.

Он уверенно шел к поселку, размахивая руками. Ему нравилось ходить пешком, и часто в больших городах он намечал себе многокилометровые маршруты, растягивая удовольствие на несколько часов. Приближаясь к поселку, он продолжал размышлять о странном звонке и вчерашнем убийстве.

Нужно исходить из того, что на пляже поздним вечером не мог оказаться неизвестный. Предположим, что это кто-то из живущих в доме и прилетевших вместе с Моничелли гостей. Тогда кто? Его обнаружили Юхан и Алиса. Предположим, что они оба лгут, чтобы подстраховать друг друга. Но рано или поздно они проколются. Могут совпасть общие установки, а в деталях всегда можно установить истину.

У Юхана были причины не любить Моничелли. Но это не значит, что он мог решиться на подобное убийство. Однако он остается в числе подозреваемых. Затем Юрий Горлач. Вспыльчивый забияка, вечный хулиган, мгновенно загорающийся от любого слова. Он мог смертельно обидеться на Моничелли за его отказ от сотрудничества, за его обидный рассказ во время обеда. Вполне вероятно. И возможно, они случайно встретились на пляже, поспорили, и Горлач его ударил. Но откуда у него взялся нож? Выходит, что Юрий носит его с собой. Для чего? Нет, не получается. Он мог вспылить и ударить ножом, если бы они были на кухне. Но никак не на пляже.

Кто еще? Эдуардо Линдси. Визажист давно работает с Кристин, знает ее харатер, привязанности, привычки. Уже столько времени знаком с Моничелли. Зачем ему убивать супруга актрисы, с которой у него заключен многолетний контракт? Возможно, его вывела из себя сцена, которую он увидел на пляже. Юхан и Алиса занимались сексом, и увиденное разозлило Линдси. Он и так считает и Моничелли, и Юхана слишком брутальными самцами. Но из-за этого не убивают. Нет, этот вариант тоже исключен, но Линдси остается в числе подозреваемых. Он успел вернуться и зайти к Кристин, но вполне вероятно, что Линдси сделал это для того, чтобы обеспечить себе алиби.

Четверо были на пляже, и это четко зафиксировали камеры. Остальные не выходили за ограду. Еще четверо в момент убийства были в доме. Кристин, с которой он спустился вниз к ужину. Агнесса, которая находилась в своей спальне. Врач Моргунас, который утверждает, что убийца не был врачом. Интересно, почему? Только исходя из характера раны? А если врач был в состоянии аффекта? Еще секретарь Барнард, который уезжал к нотариусу. Формально он выходил за ограду виллы. Предположим, что убийца Барнард. Тоже не получается. Даже если он оставил свою машину и прошел пешком по дорожке между виллами, то он бы просто не успел. Ведь он был у нотариуса. Нет, он бы никак не успел пройти на пляж и вернуться.

Дронго дошел до поселка. Конечно, цивилизационные изменения, которые происходили в мире, коснулись и Барбадоса. Поселок уже не был похож на те грязные деревни, которые были тут в начале прошлого века. Чистые дома, старые, но неплохо сохранившиеся машины. Приветливые люди, часто улыбавшиеся незнакомцу. Дети, играющие на улице. В этом небольшом поселке почти все взрослые работали на соседних виллах и поэтому зарабатывали очень неплохие, по меркам Барбадоса, деньги.

Собор стоял в центре поселка и был виден со всех сторон. На небольшой площади перед собором стояло сразу пятеро женщин, которые громко и весело о чем-то говорили. Дронго прошел мимо и приветливо поздоровался. Женщины весело улыбались в ответ. Здесь были рады любому незнакомцу. Он прошел к собору. Двери были открыты. Дронго вошел и огляделся вокруг. Витал аромат ладана и воска. В небольшом храме было уютно и прохладно. До назначенного времени оставалось около пятнадцати минут. Он присел на скамью. Задумчиво взглянул на большое распятие, распятый Христос.

Типичный политический детектив, вдруг подумал Дронго. Сначала появляется пророк, рядом с которым двенадцать апостолов. И пророк знает, что один из них предаст его. Самое интересное, что предают многие, в том числе и самый главный преемник и ученик, будущий святой Петр, трижды отказавшийся от своего наставника. Устыдившийся Петр примет мученическую смерть, но предаст Христа совсем другой — Иуда Искариот, который «сдаст» своего наставника за тридцать сребреников. Затем Иуда повесится, но есть легенда, что его убили. Самого Христа распяли, но он снова вернется уже ожившим и проповедующим свое учение. Первый христианский детектив, о котором знает все человечество.

Моничелли убили вполне намеренно. Кто-то пришел на пляж с ножом, чтобы убить его. Зачем? Почему? Формально у Юхана мог быть мотив, его лишали наследства в пользу Моничелли. Некие основания могли быть у Юрия Горлача, итальянец не соглашался на его бизнес-проекты. Но из-за этого не убивают. Однако убийца появился на пляже с твердым намерением убить Моничелли. Тогда кто это был и почему он убил Моничелли?

Дронго посмотрел на часы. До назначенного времени оставалось около пяти минут. Он поднялся и вышел из собора. Рядом с дверью стояла девочка. Ей было не больше пяти лет. В бело-розовом платье, с двумя смешными косичками. Она доверчиво посмотрела на него. Дронго улыбнулся. Ребенок улыбнулся в ответ, доверчиво протягивая руку. Он наклонился. В руках она держала конфету. Дронго пожалел, что у него ничего нет с собой. Он пошарил по карманам и нашел один доллар. Протянул его девочке. Она нахмурилась, очевидно, ей не так часто давали деньги.

— У меня больше ничего нет, — виновато сказал Дронго, убирая доллар. Он достал ручку из кармана и протянул ее ребенку. Девочка обрадовалась. Обмен был признан состоявшимся. Он взял конфету, а она забрала его ручку, которая стоила долларов триста или чуть больше. Но ему было совсем не жаль расставаться с ручкой. Эта конфета стоит гораздо больше.

Он взглянул на часы. Уже полдень, но никого не было. Мимо него прошли несколько женщин, старик, девушка-подросток. Дронго отошел в сторону. Неужели никто не придет? Он терпеливо ждал. Колокол возвестил, что уже настал полдень. Стоя на площади, Дронго прождал около двадцати пяти минут. К нему так никто и не подошел. Он огляделся по сторонам. Ничего не понятно.

Кажется, встреча сорвалась, подумал Дронго. Или Хуанита спутала время и место. А может, это чего-то он не понял. Ждать дальше было бессмысленно. Он повернулся и зашагал обратно к вилле. Надеюсь, что там ничего не произошло, подумал Дронго. Иначе он будет выглядеть просто дураком. Возможно, его нарочно удалили с виллы. Но для каких целей?

Он шел обратно на виллу гораздо быстрее. Увидев проезжавшую мимо машину, он поднял руку. Это был небольшой грузовик, перевозивший фрукты. Водитель, мужчина лет пятидесяти с короткой бородкой и аккуратно подстриженными усами, лихо затормозил рядом с Дронго.

— Мне нужно на виллу, — показал Дронго в сторону видневшегося забора.

— Садитесь, — приветливо предложил водитель, — я вас подвезу.

Дронго уселся рядом с ним.

— Как вы здесь оказались? — спросил водитель. — На ваших виллах обычно есть большие и красивые машины.

— Я решил пройти к собору, — пояснил Дронго.

— Это правильно, — обрадовался водитель, — у нас замечательный собор. Говорят, что он построен на том месте, где еще в семнадцатом веке убили двух девственниц. И с тех пор их души обитают в нашем соборе, помогая всем, кто просит защиты и покровительства. И наказывают тех, кто забывает про бога и совершает нечестивые дела.

— Я этого не знал, — улыбнулся Дронго. — А вы живете в поселке?

— Всю жизнь, — оживился водитель, — уже пятьдесят четыре года. Раньше здесь были только две виллы. Но в последнее время построили еще двадцать. И теперь почти все мои соседи и родственники работают на этих виллах. У вас работает моя двоюродная сестра Эужения.

— Она работает кухаркой, — вспомнил Дронго.

— Вы знаете, как она готовит местные блюда? — оживился водитель. — Когда вас не бывает, мы обязательно зовем Эужению на все праздники. Лучше ее в рыбе никто не разбирается.

— Я уже пробовал ее блюда, — согласился Дронго, — она настоящий мастер. Скажите, а как вы узнаете, когда приедут хозяева?

— Нам заранее сообщает Рауль. Если нужно, он берет нескольких человек, чтобы они привели в порядок виллу, почистили бассейн, убрали мусор. Рауль очень надежный и толковый администратор.

— Мне тоже так кажется.

— Но говорят, что вчера на вилле произошло убийство, — вздохнул водитель. — У нас в поселке все утро были полицейские. Они спрашивали, кто ночью ходил на пляж. Но никто из наших не ходит на пляж в ту сторону. Наши купаются рядом. Туда ходить очень далеко, и даже ребятишки туда не забредают.

— Почему?

— Там очень глубоко. И нет кораллов. С той стороны пляжа бывают акулы, и все наши об этом знают. Поэтому никто из наших туда не ходит. Иногда приезжие купаются в океане, но мы говорим им, насколько это опасно ночью. Очень опасно. Лучше купаться днем, когда все видно.

— А где обычно купаются владельцы этих участков?

— Немного дальше. Нужно пройти по пляжу дальше. Там есть коралловые рифы и не бывает акул. Кто хочет купаться, идет в другую сторону. Там прекрасный пляж и всегда много людей. Есть даже спасатели, тоже наши ребята. И вы знаете, мистер, за последние десять лет на этом пляже не утонул ни один человек.

— Это прекрасно, — согласился Дронго.

— Но сегодня нам сообщили, что там убили человека, — продолжал водитель. — Я вам очень сочувствую, мистер. Наверное, поэтому вы пришли в наш собор помолиться за его душу. Это очень правильно. Но полицейские напрасно приезжали к нам. Никто из наших не мог оказаться у побережья вчера поздно вечером.

Дронго увидел, как большой джип въезжает в ворота. «Наверное, вернулся Барнард. Или Моргунас с Раулем», — подумал Дронго. Водитель мягко затормозил.

— Всего хорошего, сэр, — сказал он на прощанье. — Я думаю, что у вас все будет хорошо. Ведь вы сегодня были в нашем соборе.

— Спасибо. — Дронго поблагодарил водителя и вышел к воротам.

Увидевший его на экране своего монитора охранник открыл ворота еще раз. Дронго устало направился к дому. Этот водитель подтвердил его предположение. На пляже не было никого из местных. Убийство Моничелли совершил кто-то из своих.

Он вошел в дом. В просторном холле на диване сидела Агнесса. Заметив Дронго, она отвернулась. Он вежливо поздоровался, заранее зная, что она не захочет отвечать на его приветствие, и начал подниматься по лестнице. Сверху спускался Юхан. У него было мрачное выражение лица.

— Добрый день, — поздоровался Юхан. — Где вы были? Я повсюду искал вас.

— Ходил в поселок, — пояснил Дронго.

— Тогда понятно. Я все время думаю об убийстве Моничелли. Мне кажется, что местные на этом пляже не бывают. Особенно по ночам.

— Кто вам это сказал?

— Хуанита. Я спрашивал у нее. А как вы поговорили с Горлачом? Он больше не пытался драться?

— Кажется, он успокоился, — усмехнулся Дронго. — Вы поднимались к матери?

— Да, — кивнул Юхан, — она какая-то странная. Уже два дня. Вчера сама пришла ко мне. А сегодня она сказала, что ей нравится Алиса. Можете себе представить? Я даже не ожидал от нее подобного.

— Она вас очень любит, — вздохнул Дронго, поднимаясь по лестнице.

Он вошел в свою комнату, чтобы немного отдохнуть и переодеться. Он прошел в ванную. Несмотря на небо, затянутое облаками, было довольно душно. Он успел раздеться и встать под душ, когда услышал какой-то крик. Дронго поморщился. Неужели Юрий опять с кем-то повздорил? Выйдя из ванной, он прислушался. Да, определенно это кричал Горлач. Когда угомонится этот тип?

Он быстро оделся и сбежал вниз по лестнице. На втором этаже он услышал громкий крик Агнессы. Неужели Горлач поругался и со своей подругой? Дронго едва не упал, сбегая вниз. Он ворвался в гостиную, услышав, как громко кричит и плачет Агнеса.

— Что случилось? — крикнул Дронго.

— Ее убили, — сдавленным шепотом ответила Агнеса, — убили Кристин, там, на пляже, — выдавила она и снова громко заплакала.

Глава 18

Дронго бросился бежать за мужчинами, уже спешащими на пляж. Впереди всех бежал Юхан. За ним спешил Горлач. Чуть отстав от них, бежали Барнард и Линдси. Дронго бежал последним, но к тому моменту, когда они выбежали на пляж, он почти догнал немного отставшего и запыхавшегося Барнарда.

Они увидели тело Кристин, лежавшее на песке. Она была в красном брючном костюме. На груди расплывалось большое пятно. Даже смерть не очень исказила ее черты, оставив ее красивой и недоступной, какой она была в жизни. Юхан обхватил тело матери и громко заплакал. Горлач, подбежавший следом, тяжело дышал, озираясь вокруг. Линдси едва не упал. Он жалобно смотрел на тело Кристин, не зная, как ему реагировать. И только Барнард проявил не свойственные ему ранее эмоции. Он упал на колени и беззвучно заплакал. И этот беззвучный плач был страшнее любого крика, страшнее любых воплей всех остальных. Он даже плакал без слез, как плачут потрясенные люди, когда горе выжигает все внутри, в том числе и его слезы.

Дронго подошел последним. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять: на этот раз он проиграл. Абсолютно и окончательно. Кристин была мертва. Он полностью провалил задачу, которую перед ним поставили. Он не только не сумел защитить Кристин от покушения, но и невольно стал свидетелем убийства самой хозяйки и ее супруга. Двойное убийство было даже не вызовом Дронго. Оно было свидетельством его непрофессионализма. Его поражения.

— Почему, — плакал Юхан, — почему так случилось. Кто это мог сделать?

— Как ее нашли? — спросил Дронго.

Линдси поднял голову. Посмотрел на Горлача.

— Это вы ее нашли? — нахмурился Дронго.

— Да, — ответил Юрий. — Только не думайте, что я оказался здесь случайно. Меня и так здесь все не любят. Я нарочно вышел на пляж, чтобы еще раз осмотреть место вчерашнего убийства. Я думал, что смогу найти нож, и тогда полиция установит по отпечаткам пальцев, кто именно мог ударить Моничелли. Я еще издалека увидел ее красный наряд. Подумал, что мне померещилось. Я даже решил, что она лежит на песке и плачет. Подошел поближе и все понял. Сразу побежал обратно, чтобы позвать людей. Когда вбежал в гостиную, там были Юхан, Барнард и Линдси. Я позвал их с собой, и мы прибежали сюда.

Дронго наклонился над убитой. Ему мешал Юхан, который держал мать в объятиях. Рядом на коленях стоял Барнард.

— Кто это мог сделать? — заорал Юхан. — Я убью этого человека. Кто мог ее убить?

— Отпустите ее, — попросил Дронго, — я хочу посмотреть характер ранения.

— Это вы виноваты в случившемся, — выдавил Юхан. — Вас наняли ее охранять, а вы ушли с виллы, и ее убили. Куда вы ушли? Где вы были?

— Боюсь, что меня отослали нарочно, — признался Дронго, — но сейчас об этом лучше не говорить. Положите тело на песок. Мы потом определим степень моей вины.

Барнард поднял голову, взглянул на него. В его глазах были слезы. Он снял очки и протер стекла. Затем повернулся к Юхану.

— Не нужно никого обвинять, — тихо попросил он, — сделайте так, как вас просит эксперт.

Юхан наконец выпустил тело из рук, поднялся и сделал шаг в сторону. Дронго наклонился над убитой.

— Я найду этого мерзавца, — сжал кулаки Юхан. — Это, наверное, кто-то из местных. Он подкрался к ней и ударил ножом. Я его убью. Задушу собственными руками.

— Подождите, — недовольно попросил Дронго, — ее никто не бил ножом. Перестаньте кричать. Она погибла от пулевого ранения.

— Что вы сказали? — не понял Юхан.

Горлач испуганно отпрянул. Линдси сжал зубы. Барнард надел очки и пристально взглянул на убитую.

— В нее стреляли, — уверенно сказал Дронго. — Очевидно, пуля попала в сердце. Стреляли один раз.

Он осторожно приподнял тело, осмотрел спину. Пуля пробила сердце и осталась в теле. Он бережно опустил тело на песок.

— Ее убили, — уверенно сказал Дронго, — и стреляли с некоторого расстояния. Я думаю, убийца стоял в нескольких метрах от нее.

— Почему мы ничего не слышали? — не понял Линдси.

— Невозможно было услышать этот выстрел, — ответил Дронго, — шум прибоя, и до виллы далеко. Но убийца стрелял из пистолета. В этом нет никаких сомнений.

— Это не может быть самоубийство? — вдруг спросил Линдси. — В последнее время она жаловалась на боли в боку. И Моргунас постоянно намекал на ее плохое самочувствие.

— Убийца стоял в нескольких метрах от нее, — повторил Дронго, — и стрелял с этого расстояния. Иначе пуля не застряла бы в теле. К тому же если бы стреляли в упор, то на одежде и теле должны были остаться следы пороховой гари.

— Откуда вы знаете? — не понял Линдси.

— Это знает любой баллист, любой криминалист, — пояснил Дронго. — Она не могла в себя выстрелить. Под таким углом очень неудобно. Кроме того, мы не видим оружия. Куда делся пистолет, если, конечно, его не унес наш друг Юрий Горлач?

Все посмотрел на Горлача. Тот неожиданно покраснел и покачал головой.

— Никакого оружия я не видел, — твердо сказал он, — я подошел ближе и посмотрел на Кристин, а потом сразу побежал обратно в дом.

— Где Моргунас? — спросил Линдси, обращаясь к Барнарду.

— Он уехал в город, чтобы присуствовать при вскрытии, — тихо ответил Барнард, — он скоро вернется.

Дронго продолжал осматривать тело. Никаких видимых следов насилия. На ней ничего нет, лишь небольшие серьги. На руках никаких украшений. Он поднялся, решив обойти место, где произошло преступление. На песке могли сохраниться следы. Если ночью пляж невозможно было осмотреть, место было сильно затоптано, то теперь можно было хотя бы попытаться найти следы возможного убийцы.

— Стойте на месте и не двигайтесь, — попросил Дронго.

Все четверо мужчин молча слушали его, не возражая. Он отошел от группы. Пошел по кругу, пытаясь вычислить, где стоял убийца. Следов было не так много. Он постепенно увеличивал радиус круга. Наконец обнаружил цепочку следов. Явно мужских следов. Интересно, что Кристин была в мягкой обуви, видно, она решила прогуляться по пляжу. И ее обувь была почти одного размера с обувью убийцы. Или эта была другая женщина? Вполне возможно. Дронго поставил свою ногу. Рядом с отпечатками следов. Его след заметно отличался от этих следов. Сорок шестой размер его ноги был намного больше.

Похоже, что оба следа несколько раз сходились и расходились. Как будто убийца стоял на месте, а Кристин сама подходила к нему. Потом она отошла, и убийца выстрелил. Они стояли рядом и разговаривали, следы даже смешались. А если убийца женщина? Следы почти одинаковые. Агнесса сидела в гостиной и плакала. А где была Алиса? Почему она не вышла на крики? Куда она подевалась? И почему Юхан сказал на лестнице, что Кристин успела изменить свое отношение к Алисе. Что это — совпадение? Случайность? Или он хотел таким образом отвести подозрение от своей подруги?

Дронго наклонился, глядя на следы. Их оставили двое, и они стояли рядом. В этом нет никаких сомнений. Он осторожно обошел это место. Когда здесь появятся сотрудники полиции, они уже ничего не найдут. Все могут затоптать. Солнца сегодня не было. Как будто они сговорились заранее. Убийца выбрал день, когда небо было затянуто тучами.

Внезапно что-то блеснуло среди песка. Ракушка? Какое-то украшение? Или убийца что-то потерял? А может, это кольцо Кристин? Или ее сумочка? Она вышла на пляж без сумочки. Он наклонился. Гильза. Эта была стреляная гильза. Значит, все правильно. Убийца стоял именно здесь. Нужно посмотреть, какой это пистолет. Но трудно определить на глаз. Нужно будет отдать гильзу офицерам полиции, чтобы они отправили ее на баллистическую экспертизу. Какие бы ни были полицейские на Барбадосе, у них должна быть своя лаборатория. Убийство Кристин вызывет огромный ажиотаж. Если убийство Моничелли еще можно было замолчать, объяснив это внезапным нападением неизвестного грабителя на супруга знаменитой актрисы, то смерть Кристин Линдегрен вызовет небывалый скандал. Через день здесь будут все журналисты, которые могут добраться сюда из столицы. А еще через день нагрянут фотографы и журналисты из США и Европы. Страшно даже подумать, что они будут писать, какие вопросы начнут задавать и как будут досаждать всем гостям на вилле. И, конечно, самыми главными объектами их внимания будут сын и сестра погибшей. Юхан и Агнесса. Хотя достанется и всем остальным. Тем более что, кроме самого Дронго, здесь больше нет посторонних. Все остальные знали Кристин очень давно. Ее секретарь, врач, визажист. Друг ее сестры и подруга ее сына. И больше никого нет. Кого подозревать, даже непонятно. Но он видел много погибших от огнестрельных ранений людей, чтобы ошибиться. Убийца стрелял, находясь на расстоянии трех или четырех метров от убитой. И на этом месте осталась гильза.

Дронго вернулся к погибшей. Четыре пары мужских глаз внимательно следили за ним.

— Вы что-то нашли? — спросил Линдси.

— Нет, — ответил Дронго, — ничего особенного. Обычная ракушка.

— Что нам делать? — спросил Горлач. — Оставить ее здесь или унести в дом?

— Я ее здесь не оставлю, — твердо заявил Юхан, — пусть меня потом отправят хоть на электрический стул. Я сам отнесу ее в дом. Она не должна лежать здесь, на пляже.

— Возможно, вы правы, — согласился Дронго. — Заберите тело, Юхан, и идите в дом. Я еще немного похожу здесь. Мне нужно все посмотреть.

Юхан наклонился, поднял тело матери и понес его в дом. Горлач пошел следом. Барнард оглянулся на Дронго.

— Я могу вам помочь? — спросил секретарь.

— Нет, — покачал головой Дронго, — идите с ними.

— Может, я останусь? — предложил Линдси.

— Вы тоже мне не нужны. Где вы были, когда Горлач прибежал в дом?

— Опять вы меня подозреваете? Я был на веранде. Сегодня не так жарко.

— А какой у вас размер ноги? — Дронго взглянул на обувь визажиста. У него была поразительно маленькая нога, хотя он был человеком совсем не маленького роста.

— Только сорок первый, — спокойно пояснил Линдси. — Между прочим, это последствия моего трудного детства. Сколько себя помню, мама всегда давала мне обувь моего старшего брата, которая была мне всегда мала. Я рос гораздо быстрее, но обувь у меня была очень тесной. И в результате нога только сорок первого размера. Надеюсь, вы не станете подозревать меня в том, что я хотел украсть обувь Кристин? У нее тоже сорок первый размер. Но для женщины это даже пикантно. Говорят, что Квентин Тарантино нарочно снимал обнаженные ноги Умы Турман. У нее сорок второй размер, и Тарантино считает, что это очень эротично.

— Идите в дом, — устало посоветовал Дронго, — я скоро вернусь.

Барнард и Линдси пошли к дому. Дронго еще раз прошел по цепочке следов. Интересно, что убийца вышел на Кристин с другой стороны. Но этого не может быть. Тогда выходит, что это был чужой. Цепочка следов тянулась от другой виллы. И снова уходила туда же. Дронго закусил губу. Решать уравнение со столькими неизвестными почти невозможно. Непохоже, что на соседней вилле живет какой-то тайный поклонник Кристин, который сначала заколол ее мужа, а затем пристрелил и актрису. Или это месть? Месть со стороны женщины. Очень может быть. Нужно узнать, кто живет на соседней вилле.

Он прошел по цепочке следов. Теперь не было никаких сомнений. Убийца ушел в сторону соседней виллы. Его следы пересекались со следами погибшей. Дронго медленно шел по следам. Но они обрывались не там, где был поворот на чужую виллу, а там, где пролегала дорожка между двумя виллами. Дронго осмотрелся. Никаких сомнений. Убийца пришел именно отсюда. И на вилле сейчас нет только Моргунаса. И Рауля. Но Рауля вчера вечером тоже не было. А Моргунас уехал в город. Какой у него размер ноги?

Дронго решил пройти по дорожке, засекая время. Он прошел дорожку до конца, выходя к вилле с другой стороны. Дорога заняла около двадцати минут. Довольно далеко. Он обошел забор и снова подошел к воротам. Камера зафиксировала его появление.

— Разве вы уходили с виллы? — услышал Дронго голос удивленного охранника.

— Я вернулся с другой стороны. Откройте, пожалуйста, ворота, — сказал Дронго в переговорное устройство. Ворота начали открываться, когда Дронго услышал сигнал за своей спиной. Это был вернувшийся джип с Раулем и врачом. Рауль весело просигналил, остановив машину.

— Садитесь, — предложил он, — мы вместе доедем до дома. — Дронго не заставил себя упрашивать. Он сел на заднее сиденье.

— Что-нибудь узнали? — спросил он Моргунаса.

Тот обернулся. Печально покачал головой.

— Проникающее ножевое ранение, — пояснил врач, — большая потеря крови. Разорваны внутренние органы, желудок, поражена почка. Никаких шансов. Все как я и думал.

— Они составили заключение?

— Акт. Акт судебно-медицинской экспертизы. И я его подписал. А вы куда-то уходили?

— Да. — Дронго взглянул на затылок Моргунаса. Для убийцы он ведет себя слишком хладнокровно.

— Какой у вас размер ноги? — спросил Дронго.

— Сорок второй, — ответил врач. — А почему вы спрашиваете? Хотите подарить мне новую обувь?

— Нет. Просто интересно.

— Вы были в поселке? — добродушно спросил Рауль, чуть повернув голову.

— Откуда вы знаете, что я туда ходил? — насторожился Дронго.

— Я звонил сюда полтора часа назад, и Хуанита сказала мне, что вас вызвали в поселок. Вам понравился наш собор?

— Собор очень понравился, а вызов нет.

— Почему? Она сообщила, что вас позвала какая-то женщина. Кто это был?

— Я не знаю. Но очень хочу узнать, кто именно звонил. Дело в том, что меня нарочно вызвали в поселок, чтобы удалить отсюда. Я в этом абсолютно уверен. Никто на встречу не явился.

— Зачем нужно было тогда вызывать вас в поселок? — все так же добродушно осведомился Рауль. — Эта такая шутка непонятного свойства?

— Нет, не шутка, — сказал Дронго, глядя на своего собеседника в зеркало заднего обзора, — меня удалили специально, чтобы совершить на вилле еще одно убийство.

Рауль затормозил так резко, что Моргунас ощутимо ударился головой о стекло и громко выругался по-литовски. Рауль повернулся к Дронго, снял черные очки и ошеломленно спросил:

— Какое убийство? О чем вы говорите?

— Сначала ответьте на мой вопрос. Какой у вас размер ноги?

— Сорок четвертый. Кого убили?

— Кристин. Кристин Линдегрен, хозяйку виллы.

Моргунас перестал ругаться и тоже повернулся к Дронго.

— Вы с ума сошли? — спросил он, заикаясь и почему-то по-русски. — О чем вы говорите?

— Примерно час назад на пляже кто-то застрелил Кристин Линдегрен, — мрачно сообщил Дронго. — Если вы считаете, что я могу шутить на такие темы, то вы очень плохого мнения обо мне. Юхан понес ее тело в дом. Я думаю, Рауль, что уже сегодня вечером здесь будут все дежурные офицеры местной полиции.

Рауль снял свою шляпу. Вытер потный лоб.

— Я даже не знаю, что мы им скажем, — жалобно признался он, — даже не представляю.

Глава 19

Они вошли в дом и услышали громкий плач Агнессы и сдавленные всхлипы Алисы. Она держала в руках обе руки Юхана, словно пытаясь его защитить. Горлач стоял у окна. Барнард сидел рядом с телом Кристин в позе безутешного страдальца. На его лице была такая мука, он так явно страдал, что Дронго решил не задавать ему вопросов. Линдси растерянно смотрел по сторонам, сидя в кресле. Моргунас подошел к Кристин, которую положили на диван, и посмотрел на погибшую. Почему-то пощупал ей пульс, осмотрел лицо. Затем подошел к Дронго.

— Ее убили, — кивнул врач, — и убийца стрелял в нее с небольшого расстояния. Но между ними было расстояние в несколько метров. — У Моргунаса дергалось лицо от волнения.

— Я тоже так подумал, — согласился Дронго. — Я могу с вами поговорить?

Они прошли через гостиную в другую комнату.

— Что вас интересует? — недовольно спросил Моргунас. — Вместо того чтобы искать убийцу, вы интересуетесь, какой у меня размер обуви.

— Я знаю, что мне нужно делать, — возразил Дронго. — А теперь раскройте наконец мне вашу врачебную тайну и скажите: чем она болела?

— Теперь тем более не могу. Без ее согласия. Об этом могут узнать журналисты, и пойдут ненужные слухи, сплетни. Я был ее лечащим врачом, а не дежурным папарацци.

— Хочу вам напомнить, что меня пригласила сама миссис Линдегрен для работы в качестве эксперта, — холодно заметил Дронго.

— Которую вы провалили, — быстро сказал Моргунас. — Я вообще не понимаю: зачем нужно было приглашать именно вас? В Америке хватает и своих экспертов. Я думаю, что это был какой-то непонятный каприз — пригласить человека совсем из другого мира. Вы ведь даже не русский. По-моему, вы с Кавказа? Другая культура, другой менталитет, другие традиции.

— Зато люди везде одинаковые, мистер Моргунас, — возразил Дронго, — и на Западе и на Востоке. Они одинаково любят, одинаково страдают, одинаково ненавидят, одинаково болеют и одинаково умирают. Вам, как врачу, это лучше знать.

— Что вы хотите сказать?

— Пока ничего. Я должен знать, чем она болела и почему вы были против ее поездки на Барбадос.

— Я вам ничего не скажу, пока сюда не прибудет полиция.

— Сейчас я вам объясню, что произошло, — сказал Дронго. — Начнем с того, что ее труп обнаружил Юрий Горлач. Но рядом с убитой были следы ее убийцы. Эта была либо женщина, либо мужчина, у которого ноги не очень большого размера. Под подозрение попадают и Алиса, и Агнесса. А кроме того — вы и Линдси, у вас размеры ноги тоже небольшие. Скажите, кого я должен подозревать? Хотя у Барнарда, наверное, нога тоже не очень большого размера.

— Только не Барнард, — грустно ответил Моргунас, — он был предан ей как собака. Даже больше. Он был в нее влюблен. Она составляла смысл его жизни. Нет, только не он. Можете даже не спрашивать, какой у него размер.

— Я убежден, что убийцей был кто-то из живущих на вилле людей, — мрачно заявил Дронго, — здесь осталось семь человек, Моргунас. Только семь человек. И среди них убийца. У меня нет времени на разговоры. Скажите, чем она болела?

— Она была тяжело больна, — признался Моргунас, — очень тяжело. Я советовал ей начать лечение, но в последние месяцы она ничего не хотела слышать.

— Почему?

— Не знаю. Но она очень изменилась. Раньше она принимала лекарства и хотя бы формально выполняла мои рекомендации. В последние несколько месяцев она вообще не хотела меня слушать. Я умолял ее не лететь на Барбадос, а лечь в больницу, но она меня даже не слушала. Я ведь вас тоже просил об этом. И насколько я знаю, она даже не хотела брать меня с собой на Барбадос. Я ее едва упросил. Если бы не заступничество Барнарда, она бы меня не взяла. Она так и сказала, что ей больше не нужен врач. Хотя ей нужны уже совсем другие врачи. И я ничего не мог сделать. Мне только оставалось наблюдать, как она погибает. Прямо у меня на глазах.

— Что с ней произошло?

Моргунас тяжело вздохнул.

— У нее был рак толстой кишки. Онкологическое заболевание. С метастазами на печень. Можете себе представить? Сначала у нее появились боли в боку, но в Испании снимали очередной фильм, и она улетела туда, даже не обследовавшись. Затем, когда боли усилились, мы прошли полное обследование в Лондоне. Врачи собрали консилиум и настаивали на немедленной операции. Она была согласна. Но затем в Нью-Йорке погибла ее племянница. Она поехала к ней, и, когда вернулась, ее словно подменили. Это была другая Кристин. Более жесткая, сухая, отстраненная. И она отказалась от операции. Вы понимаете, что это такое? Ей нужно было срочно делать химиотерапию, а потом удалять часть кишечника. И менять печень, если получится. Сложнейшая операция, но другого выхода просто не было. Иначе она долго бы не протянула.

— И она отказалась от операции?

— Категорически. В последние месяцы она держалась только на лекарствах. Но мы никому об этом не говорили. Понимаете, в чем дело? Если бы нам даже удалось остановить процессы, которые проходили в ее организме, если мы смогли бы найти донора и сумели бы пересадить ей новую печень, то и тогда это была бы не прежняя Кристин, а совсем другая женщина. И другая судьба…

Моргунас судорожно вздохнул.

— Она не хотела такой судьбы, — убежденно сказал он, — и если бы даже ей удалось выжить, то в оставшиеся годы она бы доживала свою жизнь, а не жила как раньше. Я совершенно не представляю, как бы она существовала в этом мире.

— Тогда выходит, что она могла совершить самоубийство? — задумчиво спросил Дронго.

— Это абсолютно невозможно, — возразил Моргунас, — она была очень жизнелюбивым человеком. И я могу дать стопроцентную гарантию, что убийца стрелял в нее с расстояния в несколько метров. Это не самоубийство, если на пляже не было никакого робота или киборга, который мог в нее выстрелить. Но это из разряда фантастики, а вы мне сами говорите, что видели следы убийцы на песке.

— Да, это было убийство, — кивнул Дронго, — как и Моничелли. Вы не знаете, кто живет на соседней вилле?

— Понятия не имею. Какие-то богатые плантаторы из Венесуэлы. Или промышленники. Они все бегут из своей страны. После того как в Каракасе воцарился Чавес, они не хотят там оставаться. Когда мы были здесь в январе, они приходили к нам на виллу. Пара откормленных буржуа, как будто из нашей старой книжки по политэкономии. И их наглый сынишка. Тоже откормленный и избалованный. По-моему, он употреблял наркотики, хотя я не уверен. А с другой стороны, было немного странно. Уехать из Советского Союза и попасть сюда, где все жалуются на левых социалистов. И уже не только в Венесуэле. По всей Южной Америке идет этакий «левый марш». Бразилия, Боливия, Венесуэла. Не говоря уже о Кубе. А победа Ортеги в Никарагуа? Иногда они возвращаются, — усмехнулся Моргунас.

— Вы так ненавидите социализм?

— А почему я должен его любить? — спросил Моргунас. — Я сбежал оттуда еще до развала Союза. Вы знаете, сколько я там получал? Моего деда отправили в Сибирь, и он там погиб, моего дядю расстреляли за то, что он хотел жить в независимой Литве. И вы хотите, чтобы я их любил?

— Не хочу. Но вам не кажется, что система не всегда виновата в том, что происходит с людьми. Диктатуры могут порождаться любым режимом, как и отклонения в демократическом обществе. Но нельзя все сваливать на систему, которая изначально задумывалась в качестве альтернативной цивилизации. В качестве мечты, если хотите. Об этом вы не задумывались?

— Вы, наверное, апологет системы? — понял Моргунас. — Вам она нравилась?

— Мне не нравился идиотизм социалистической системы, — признался Дронго, — но я не вижу ничего плохого в принципах, которые она проповедовала.

— Тотальную нищету, формальное равенство, диктатуру чиновников и беспредел государства?

— В таком случае вам больше нравится современное американское общество? Бездуховность, пропаганда успеха любой ценой, отсутствие цели, явное разложение и дебилизация общества. Вам не кажется, что люди должны искать несколько другие пути для развития цивилизации?

— Ничего лучше пока не придумали, — вздохнул Моргунас, — и в любом случае наш спор носит несколько отвлеченный характер. Я выбрал Америку, вы остались у себя. Каждый выбирает то, что ему больше нравится.

— Кто еще знал о болезни Кристин? — спросил Дронго.

— Никто. Я думаю, знал Барнард. Возможно, Агнесса, хотя нет, Кристин не стала бы ей говорить. Они и так очень переживают после смерти Сильвии. Может, Линдси. Он мог догадаться, видел, как она похудела в последнее время. Не знаю. Я, во всяком случае, никому и ничего не рассказывал. Так просила сама Кристин.

— Хорошо. Тогда договоримся, что вы и дальше будете молчать. Во всяком случае, пока вас не спросят об этом сотрудники полиции.

— Я не очень рассчитываю на этих местных пинкертонов, — признался Моргунас. — Вы видели их лица? Полное отсутствие признаков интеллекта на лице. Боюсь, что, кроме вас, здесь просто некому будет искать убийцу. Возможно, Кристин поэтому и привезла вас сюда, уверенная, что именно вы поможете в розыске преступников.

— Вы знали, что ей угрожали?

— Она говорила, что ее предупреждают, угрожают. Но я не придал этому такого значения.

— Но вы отговаривали меня от поездки?

— Да. Только из-за ее болезни. Я не думал, что здесь могут произойти такие события. Даже не предполагал.

— После смерти Кристин и ее мужа единственным наследником остался Юхан?

— Я не знаю. Нужно посмотреть ее завещание. Но возможно, что там упомянуты Агнесса и ее сын. Больше у Кристин не было родственников. Прямых родственников, — поправился Моргунас.

Он немного задумался, а затем сказал:

— Кажется, я вас понимаю. Подозрение в таком случае падает на наследников. Юхан и Агнесса. Но ведь рядом с ними есть люди, которые выигрывают гораздо больше, чем эти двое. И ничего не теряют. Если сын и сестра Кристин любили ее как родную, то эти двое могли игнорировать подобные чувства. И умело просчитать выгоду от смерти Кристин и ее мужа. Я вас начинаю понимать. И тогда главные подозреваемые — Юрий Горлач и Алиса Гиндина. Поэтому вы здесь? Кристин подозревала кого-то из них? — ошеломленно спросил Моргунас.

— Их двоих и врача, который прилетел из бывшего Советского Союза, — напомнил Дронго, — и который знал ее тайну. Но мне кажется, что она позвала меня не для того, чтобы я обвинял этих людей, а, наоборот, защищал их. Тем более что Горлача, по-моему, ненавидят все здесь присутствующие за его несносный характер. Да и Алису многие недолюбливают.

— Надеюсь, что в отношении меня у остальных нет подобных предубеждений? — хмуро спросил Моргунас.

— Полагаю, что пока нет. Но нам лучше вернуться обратно в гостиную. Рауль уже, наверное, позвонил в полицию, и они скоро будут здесь. А мне нужно еще поговорить с Агнессой и Алисой.

— С Агнессой не нужно, — возразил Моргунас, — она в таком состоянии. С ней сейчас лучше не говорить.

— У меня нет времени, — возразил Дронго, — кто-то сегодня уже обманул меня, вызвав в поселок. Звонила какая-то женщина. На вилле, кроме нашей кухарки, которая находилась рядом с горничной и не могла ей позвонить, были только три женщины. Кристин погибла. Остались только две. Я обязан узнать, кто из них звонил, пытаясь удалить меня из дома.

— Тогда это Алиса, — уверенно сказал Моргунас. — Кристин ее недолюбливала. Вы знаете, что эта молодая женщина приехала не так давно из России? И уже успела сняться в эротических фильмах. Или порнографических, я точно не знаю. Ради своих интересов эта молодая особа не остановится ни перед чем. Я думаю, что это была именно она.

— Как легко вы выносите свои приговоры, — возразил Дронго. — Между прочим, вы тоже приехали из бывшего Советского Союза. Не нужно считать всех выходцев оттуда людьми, готовыми на все, что угодно. У Алисы была трудная молодость, но она пытается хоть как-то устроиться в этом безумном мире. Возможно, совершая ошибки.

— Вам нужно работать адвокатом, а не сыщиком, — заявил Моргунас.

Они вернулись в гостиную. Агнесса уже перестала плакать и сидела рядом с телом сестры, беззвучно шевеля губами. Алиса по-прежнему держала руки Юхана, пытаясь успокоить его. Увидев Дронго, Рауль подошел к нему.

— Я уже позвонил в полицию, — сказал он, — они будут здесь через полчаса.

— Алиса, — позвал Дронго, и все присутствующие вздрогнули, словно он назвал имя убийцы, — можно вас на одну минуту?

Юхан нахмурился.

— Может, вы оставите нас наконец в покое? — раздраженно сказал он. — Нам уже хватает ваших забот.

— Я еще не закончил, — хладнокровно парировал Дронго, — и пока я не узнаю истину, я не остановлюсь. Извините меня, Юхан, я понимаю ваше состояние, но это моя работа. Алиса, давайте выйдем.

— Ничего. Ничего, — прошептала она Юхану, поднимаясь со стула и выходя из гостиной.

— Что вы хотите? — гневно спросила она, когда они вышли в соседнюю комнату. — Что вам нужно? Почему вы меня дергаете? Теперь все будут думать, что вы подозреваете именно меня. — Она явно нервничала.

— Какой у вас размер ноги? — спросил Дронго.

— Тридцать девятый, — испугалась она. — А почему вы спрашиваете?

— У вас есть мобильный телефон?

— Есть.

— Дайте его мне. У вас только один аппарат?

— Да, — она не понимала суть его вопросов. Она вообще ничего не понимала. Но, достав из заднего кармана своих джинсов аппарат, передала его Дронго. Он быстро проверил все исходящие звонки и вернул телефон.

— Все, — сказал Дронго, — больше у меня нет к вам вопросов.

— Вы сумасшедший? — гневно спросила Алиса. — Зачем вы меня позвали? Чтобы посмотреть мой телефон и спросить, какой размер обуви я ношу?

— Пока этого вполне достаточно. — Дронго повернулся и пошел в гостиную, оставив ничего не понимавшую Алису одну. Ему предстоял самый трудный разговор на этой вилле.

Глава 20

Он вошел в гостиную, и на этот раз все смотрели на него. Линдси даже нахмурился. Он решил, что в этот раз Дронго пригласит для личной беседы его. Барнард даже не поднял голову. Агнесса всхлипнула. Горлач повернулся, глядя на вошедшего. Моргунас незаметно вздохнул. И только Юхан встретил вошедшего откровенно враждебным взглядом.

— Что еще? — громко спросил он. — Вы не наговорились? На этот раз будете допрашивать меня? Я самый удобный объект, ведь она не успела изменить завещание. Вы считаете, что я мог убить собственную мать, и поэтому допрашиваете Алису? Думаете, что мы ничего не понимаем?

— Мне нужно поговорить с миссис Линдегрен, — тихо сказал Дронго, глядя на Агнессу.

У нее дернулось лицо.

— Нет, — убежденно сказала Агнесса, — нет. Ни в коем случае. Мне не о чем с вами разговаривать. Это вы виноваты в том, что произошло. Она понадеялась на вас. Я вам говорила… я вас просила. Я вас умоляла не приезжать на этот проклятый остров. Но вы меня не послушались. Вы не захотели меня слушать. И поэтому все так и случилось…

— Миссис Линдегрен, — мягко попытался объяснить Дронго, — ваша сестра сама принимала решения, и никто не мог на них повлиять…

— Вы ни на что не могли повлиять, — крикнула Агнесса, — уйдите отсюда. Я не хочу с вами разговаривать.

— Не могу, — ответил Дронго, — я не могу отсюда уйти, пока не пойму, что именно здесь произошло. И ради вашей сестры я прошу вас поговорить со мной, как бы плохо вам сейчас ни было.

Неожиданно он получил поддержку оттуда, откуда совсем не ожидал. Юрий, повернувшись к своей подруге, вдруг примиряюще сказал:

— Я думаю, Агнесса, что тебе нужно переговорить с ним. Возможно, он прав. Нужно найти убийцу, который напал на твою сестру и ее мужа. Выйди и поговори с ним.

Агнесса замерла. Она явно не была готова к такому повороту. Линдси изумленно взглянул на Горлача. Даже Юхан повернул голову, посмотрев на говорившего. Все были удивлены столь миролюбивой позицией Горлача. Но в отличие от них Юрий понимал, что уже дважды был на пляже тогда, когда там находили трупы. Учитывая его сложные отношения с правоохранительными органами Украины, он четко сознавал, что первым подозреваемым в этой компании будет именно он. И поэтому в его интересах, чтобы эксперт попытался определить, кто на самом деле мог убить старшую сестру Агнессы и ее мужа.

— Поговори, — повторил он, — я думаю, что так будет лучше.

Агнесса всхлипнула, достала платок, вытерла лицо. И медленно поднялась. Она сделала два шага по направлению к Дронго, когда вдруг он заметил ее сумочку, оставшуюся на столике, недалеко от того места, где она сидела.

— Возьмите сумочку, — неожиданно попросил Дронго.

— Что? — не поняла Агнесса.

— Возьмите с собой свою сумочку, — настойчиво повторил Дронго.

Она недоуменно оглянулась, посмотрела на Барнарда. Но тот сидел, словно окаменев, даже не слушая, что именно творится вокруг него. Агнесса перевела взгляд на Юрия, и тот согласно кивнул. Она вернулась, взяла свою сумочку и вышла первой из гостиной. В холле Алиса наводила макияж перед зеркалом. Увидев Дронго и младшую сестру Кристин, Алиса захлопнула свою косметичку и быстро прошла в гостиную. Агнесса задыхалась от волнения. Поэтому она прошла через комнату и вышла на веранду. Дронго вышел следом за ней.

— Если бы вы меня послушались, — горько сказала Агнесса, — если бы мы сюда не приехали, ничего бы тогда не случилось.

— Почему вы так не хотели ехать сюда? — спросил Дронго. — Вы тогда так и не объяснили мне причины.

— Никакой причины, — вспыхнула Агнесса, — просто я чувствовала, что нам не стоит сюда приезжать.

— И тем не менее вы скрыли от меня тот факт, что уже были здесь совсем недавно, когда прилетели сюда вместе со своим другом Юрием?

— Да. Но мы прилетали не отдыхать.

— Я знаю. Вы прилетали за вещами Сильвии. Искали ее дневник…

Она повернулась к нему. У нее дрожали губы.

— Откуда вы знаете?

— Мне сказал Рауль, — соврал Дронго, решив не рассказывать ей про свой разговор с Юрием.

— Да, мы искали ее дневник.

— Нашли?

— Нет. Мы думали, что он остался в ее чемоданах.

— Я могу узнать, зачем он вам понадобился?

— Нет. Это наше личное дело.

— Я могу вам сказать зачем, — возразил Дронго. — Ведь Сильвия умерла несколько месяцев назад, летом, когда было уже поздно делать аборт. Но она, очевидно, настаивала. Легко просчитать, что ребенок был зачат в январе. Как раз тогда, когда вы отдыхали на Барбадосе. Что тогда здесь произошло?

— Не знаю, — со стоном ответила Агнесса, — я больше всего на свете хотела узнать, кто отец ребенка. Ведь мы считали, что отец — сын наших соседей. Но он разбился на своей машине в Чикаго. За месяц до смерти Сильвии. И теперь мы ничего не сможем узнать.

— И ее дневник вы не нашли?

— Нет. Так и не нашли. И ничего не узнали. А Сильвия нам ничего не сказала. Она так странно на нас смотрела.

— Вы были у нее в больнице?

— Да. Мы вместе с Кристин. Моя сестра очень тяжело переживала смерть Сильвии. Я видела, как ей плохо. Даже хуже, чем мне. Хотя, наверное, мне было хуже всех. Лучше бы тогда умерла я, чем Сильвия. Мы были как будто в бреду, целых три дня. Обычная процедура — и такая неожиданная смерть. Никто даже не предполагал. Но у Сильвии это была первая беременность. Мне больно даже вспоминать об этом.

— Тогда зачем вы снова прилетели сюда?

— Меня уговорила Кристин. Она почему-то считала, что я обязательно должна вернуться на остров вместе с ней. Не знаю почему. Но она так все время говорила. У нее была такая навязчивая идея. Я даже немного опасалась за ее рассудок.

— Вы знали, что она болеет?

— Она говорила, что у нее нашли какие-то полипы в желудке. Нет, в кишечнике. И рассказывала про больную печень. Это было так странно, она никогда не злоупотребляла алкоголем. Хотя сестра нашей матери умерла именно от цирроза печени. Вы думаете, что у Кристин было что-то серьезное? Нет. Этого не может быть. Иначе она бы мне рассказала. Обязательно бы рассказала. Она так переживала из-за Сильвии.

— Может, поэтому и не хотела вам рассказывать.

— Что рассказывать? У нее ничего не было. Обычные женские проблемы, которые случаются у каждой женщины в этом возрасте. Вы же меня понимаете. Когда женщине под сорок, начинаются разные изменения. Это неизбежно.

— Вам не приходило в голову, что Кристин могла каким-то образом получить дневник Сильвии и узнать то, что она от вас скрывала?

— Нет. Не приходило. Иначе бы она мне сказала. Я в этом уверена. А почему вы намекаете на болезнь? Вы думаете, что Кристин была так тяжело больна?

— Не знаю. Я поэтому и спрашиваю у вас.

— У нее все было в порядке, — не очень уверенно сказала Агнесса, — но в последнее время ее мучили боли. Я думала, что это связано с изменениями в ее организме.

— Когда вы были в Нью-Йорке, кто был рядом с вами?

— Все. Мы все были вместе. Это была трагедия для всей нашей семьи. Прилетел Уильям, мой сын. Прилетел Юхан, сын Кристин. Мы были все вместе. Только Антонио задержался в Сан-Франциско и не смог прилететь. Даже Юрий был рядом со мной. Я ему была так благодарна, он меня всячески поддерживал и очень мне помогал. Вы знаете, люди просто часто не понимают его. Им кажется, что он такой грубый и невоспитанный. А он чуткий и понимающий человек. Просто у него такие манеры, и с ними нужно мириться.

Дронго подумал, что наконец-то начали проступать слабые контуры будущей разгадки. Но нужно было убедиться во всем до конца. И поэтому, стараясь скрыть свое волнение, он попросил Агнессу:

— Миссис Линдегрен, вы можете дать мне свой мобильный телефон? Только на одну минуту. Мне нужно проверить важную информацию.

— Конечно, — она открыла свою сумочку, достала аппарат, протянула его Дронго. Он быстро просмотрел исходящие звонки. Нет. Она не звонила на виллу. Иначе все было бы слишком просто. Он вернул аппарат Агнессе.

— Что вы там смотрели? — недоверчиво спросила она.

— Одну информацию, уже не имеющую отношения к делу, — честно признался Дронго. — А какой размер обуви вы носите?

— У меня небольшая нога, — удивленно сказала Агнесса, — у Кристин был сорок первый, а у меня тридцать восемь с половиной. И он уже много лет не меняется. Зачем вы спрашиваете? Какое отношение имеет мой телефон и моя обувь к смерти Кристин?

— Я вам все объясню, — пообещал Дронго, — как только разберусь. Так сразу все и расскажу…

Он не успел закончить фразы, когда на веранде появился Линдси. У него был встревоженный и несколько испуганный вид.

— Мистер Дронго, — тяжело дыша, сказал он, — мне нужно срочно с вами переговорить. Это исключительно важно. Прямо сейчас. Вы меня понимаете?

— Я вам больше не нужна? — спросила Агнесса.

— Нет. Спасибо. Извините, что я вас потревожил, миссис Линдегрен, — несколько церемонно поклонился Дронго, — и примите мои самые искренние соболезнования. Я не хотел лишний раз напоминать вам о вашей трагедии. Просто так получилось.

Агнесса, ничего не сказав, повернулась и вышла. Дронго обернулся к визажисту.

— У вас такой вид, словно вы получили невероятную информацию, которой хотите поделиться со мной, — заметил Дронго. — Я прав?

— Да, да, — Линдси оглянулся, — вы даже представить себе не можете, что я узнал минуту назад. Если бы мне сказали, я бы не поверил. Никогда в жизни бы не поверил.

— Что именно?

— Я позвонил режиссеру фильма, — нервно сказал Линдси, — хотел сообщить о смерти Кристин и передать, что съемки отменяются. Я обязан был это сделать. У нас в Голливуде очень ценят информацию из первых рук.

— Хотите дать первые интервью? — понял Дронго.

— Нет. Просто хотел предупредить режиссера, чтобы не вылетал сюда. Я ведь профессиональный визажист, и мне предстоит еще работать во многих картинах. И я здесь единственный из нашей гильдии. Все остальные не имеют никакого отношения ни к Голливуду, ни к актерской профессии.

— В такой момент думаете о будущем?

— В какой? — цинично осведомился Линдси. — Я попал в неприятную историю. Здесь произошло двойное убийство. В результате я потерял свою будущую работу, потерял перспективу, потерял время. И как компенсацию за эти потери я хотя бы сумею наладить неплохие отношения с известным режиссером, который должен был прилететь сюда. Почему я не должен думать о будущем?

— Я забыл, что нахожусь в Америке, мистер Линдси, где ценность человека определяется его успехом.

— Вот именно, — кивнул Линдси.

— Что вы хотели сообщить мне?

— Теперь я начал сомневаться. Стоит ли мне вообще об этом говорить. Вы слишком категоричны в своих суждениях.

— А вы слишком серьезно относитесь к своей особе, — парировал Дронго, — и поэтому все пропускаете через призму собственной выгоды. Так нельзя жить, мистер Линдси.

— Только так и нужно жить, мистер Дронго, — в тон ему ответил Линдси, — а сообщение у меня просто сенсационное. В другое время я бы потребовал, чтобы вы мне за него заплатили. Помните, я вам говорил, что Кристин привезла сюда всего два чемодана с вещами вместо обычных десяти.

— Конечно, помню.

— Я еще тогда очень удивился. А сегодня позвонил режиссеру и узнал, что съемки фильма отменены уже неделю назад. Можете себе представить? А я так готовился и даже вас уговаривал сюда лететь. Выходит, что Кристин все знала и нас обманула.

— Она не хотела говорить вам раньше времени, — задумчиво ответил Дронго, — простите меня, я должен вас оставить.

Он бросился обратно в дом. Вбежал в гостиную и поманил за собой Рауля. Тот вышел в холл, держа свою шляпу в руках. Он снял ее только в комнате, где лежала погибшая хозяйка.

— Что-нибудь случилось? — спросил Рауль.

— Идемте со мной, — попросил Дронго. Они побежали по лестнице наверх. К достоинствам Рауля относилось понимание ситуации. Он не задал больше ни одного лишнего вопроса. Они ворвались в спальню Кристин, и Дронго подбежал к тумбочке, где лежал мобильный телефон Кристин. Он взял телефон и начал лихорадочно нажимать на кнопки, проверяя, куда именно с этого аппарата звонили. Через несколько секунд он растерянно опустил руку. Последние три исходящих звонка были стерты. На табло обычно оставались последние десять звонков, но здесь было только семь. Три последних звонка были стерты. Дронго взглянул на Рауля.

— У вас есть знакомые в местной телефонной компании? — спросил он. — У нее роуминг на Барбадос. Мне нужно срочно узнать, куда она звонила перед смертью.

— Это невозможно, — возразил Рауль, — наша телефонная компания находится в столице острова. Я не смогу получить разрешение так быстро. На это нужно месяц или два. Здесь не Лос-Анджелес, мистер Дронго, где все можно узнать быстро. У нас свои правила и свои порядки.

— Тогда давайте проверим местный телефон, — предложил Дронго, — вы можете узнать, откуда звонили сегодня днем Хуаните? Хотя бы это вы можете быстро узнать?

— Конечно, — улыбнулся Рауль, — сейчас быстро узнаем. Все, что касается местных телефонов, мы можем узнать сразу. Если, конечно, у них на компьютере будут номера телефонов.

Он подошел к городскому аппарату и набрал известный ему номер. Дронго терпеливо ждал, пока Рауль выяснял, кто именно мог позвонить сегодня на виллу. Если он рассчитал все правильно, то уже через несколько минут Рауль скажет ему, откуда звонили. Нужно было дождаться ответа.

— Что здесь происходит? — раздался чей-то звенящий от напряжения голос. Дронго обернулся. Это был Барнард. Он стоял в дверях, глядя на двух мужчин, ворвавшихся в спальную комнату погибшей хозяйки виллы.

— Мне кажется, мистер Моранте, что вам не разрешали входить сюда без разрешения, — холодно сделал замечание начальнику охраны Барнард, — что касается вас, мистер Дронго, то я полагаю, что ваша миссия может считаться окончательно завершенной. Я не считаю вас ответственным за два убийства, совершенных за пределами нашей виллы. Мне кажется, вы не могли предусмотреть появление убийцы. И поэтому мы сегодня расплатимся с вами, чтобы вы улетели в Европу. Надеюсь, что у вас не будет претензий к нам за то, что мы вас вызвали.

Дронго успел достать свой телефон и незаметно включить записывающий микрофон. Затем он убрал аппарат в карман.

— Я хотел бы завершить расследование, — возразил Дронго.

— Оно завершено, — ответил Барнард, — мы пригласили вас для охраны миссис Линдегрен. К сожалению, она погибла, и мы считаем, что вы нам больше не нужны. Я полагаю, вы не станете возражать и покинете остров уже сегодня вечером. Вы получите деньги, но перед этим должны рассказать офицерам полиции, что здесь произошло два убийства подряд, совершенных неизвестным вам убийцей. Я думаю, что вы сами пришли к такому выводу. А деньги вы получите в аэропорту. Мистер Моранте передаст вам чек.

— Нет, — упрямо сказал Дронго, — я не согласен.

У Барнарда блеснули стекла очков.

— Простите, — негромко сказал он, — я вас не совсем понял.

— Я не уеду отсюда, пока не найду настоящего убийцу, — упрямо повторил Дронго.

— Вы, очевидно, меня не поняли. Расследование закрыто. Мы больше не нуждаемся в ваших услугах. Вам нужно только дождаться полицию и честно рассказать им все, что здесь произошло. Никаких услуг более мы от вас не требуем. Вы меня слышите?

В неожиданно наступившей тишине у Рауля зазвонил телефон. Он достал аппарат, неловко извинившись. Выслушал сообщение и несколько смущенно поблагодарил позвонившего. Затем убрал аппарат.

— Вы закончили? — спросил Барнард. — Может, вы наконец покинете ее спальную комнату? Это даже неприлично, господа, находиться здесь так долго.

— Извините. — Дронго вышел первым. Следом вышел Рауль. Барнард даже не шелохнулся, когда они проходили мимо него. — Кто вам позвонил? — спросил Дронго уже в коридоре.

— С местной телефонной станции, — сообщил Рауль, — к нам на виллу звонили с мобильного аппарата миссис Линдегрен. Диспетчер сказала мне ее номер.

— Вот и все, — сказал Дронго, — теперь я знаю почти все. Мне только остается узнать последние детали.

Глава 21

Он поднялся на третий этаж, вошел в свою спальную, сел на стул. Долго сидел, глядя перед собой, словно размышляя, что именно ему делать дальше. Он услышал, как снизу раздавался какой-то шум, как приехали сразу шесть полицейских машин. Офицеры полиции бросились на пляж, а несколько машин поехали в поселок, чтобы снова попытаться найти там неизвестного убийцу.

Дронго сидел на стуле и молчал. Он закрыл глаза, вспоминая все, что с ним произошло за последние дни. Понимая, что потерпел поражение, он тем не менее продолжал анализировать все случившееся, снова и снова перебирая события и факты последних дней. Так он просидел около часа, пока за ним не пришли. Дежурный офицер полиции задавал дежурные вопросы. Дронго с сожалением подумал, что эти провинциальные офицеры, для которых два убийства подряд были неслыханным чрезвычайным происшествием, так и не смогут ничего сделать. Он честно ответил на все вопросы офицера, и, когда ему разрешили уйти, он не вернулся к себе, а вышел на улицу, где было уже темно.

Дронго прошел к гаражам, где тоже дежурил сотрудник полиции, и попросил разрешения осмотреть машины. Полицейский пожал плечами, разрешая ему осмотреть оба джипа. Дронго приступил к осмотру. За этим занятием его и застал Рауль, который искал эксперта по всей вилле.

— Приехал начальник полиции, — чуть виновато сообщил Рауль, — он в ярости. Говорит, что во всем виноваты мои охранники. Хотя оба убийства произошли за пределами виллы. Но он забирает моих ребят и меня в полицию. Вместо них оставляет сразу пятерых офицеров полиции. Они будут дежурить здесь до завтрашнего утра. А завтра прилетит целая бригада криминалистов из Бриджтауна. Там уже знают о случившемся. По телевизионным каналам уже показывают фильмы с участием миссис Линдегрен.

— Я думаю, он быстро разберется, что вы и ваши люди не причастны к этим трагедиям, — сочувственно сказал Дронго.

— Не уверен, что быстро, но когда-нибудь разберутся. — Рауль протянул ему руку. — Я был рад с вами познакомиться.

— Я тоже, — сказал Дронго, выпрыгивая из машины. Они крепко пожали друг другу руки, и Рауль ушел в сопровождении полицейского. Оставшись один, Дронго наклонился, чтобы почистить брюки, и увидел налипший на них длинный женский волос. Он осторожно снял волос. Затем грустно улыбнулся. Никаких сомнений уже не оставалось. Это был женский волос.

Дронго вернулся в дом и поднялся к себе в комнату. Нужно было уточнить последний штрих. Он достал карточку Матильды (или как там ее звали на самом деле, впрочем, неважно), набрал ее номер. Она ответила вполне бодрым голосом, в Лос-Анджелесе был еще день.

— Добрый день. — Он старался, чтобы голос его звучал как можно веселее, хотя сейчас это было трудно. — Вы меня помните? Я жил в «Кал Маре», и вам поручили приехать ко мне?

— Помню, — ответила она, — а потом вы заявились ко мне домой. Вы уже передумали? Хотите со мной увидеться?

— Обязательно. Только сначала я дам вам послушать голос одного человека. Может, вы скажете мне — похож ли он на голос того, кто вас нанимал?

— Он рядом с вами? — оживилась Матильда. — Если он заплатит мне еще пятьсот долларов, я могу обслужить вас обоих. Или вместе, как вам будет удобнее.

— Это мы решим, — рассудительно ответил Дронго, — а сейчас послушайте его голос.

Он включил микрофон. Раздался мужской голос.

— Это он? — спросил Дронго через минуту.

— Очень похож, — ответила она, — мне кажется, что это именно его голос. Во всяком случае, очень похож.

— Спасибо, — сказал Дронго, — теперь у меня все.

— А когда мы встретимся? — не поняла она.

— Когда я приеду в Лос-Анджелес, — пообещал Дронго и отключился.

Вместо девяти вечера ужин в этот злополучный день подали к десяти. Испуганные Эужения и Хуанита обслуживали оставшихся гостей молча, словно боясь спугнуть тишину своими голосами. В этот вечер за ужином царила мрачная обстановка. Настроение у всех было подавленным.

Тело Кристин Линдегрен уже увезли. За столом сидели Юхан с Алисой и Линдси с Моргунасом. На другой стороне стола — Агнесса с Юрием Горлачом, Барнард и Дронго. Так они и сидели, нехотя ковыряясь в тарелках. Есть никому не хотелось. Первым молчание нарушил Горлач.

— Мы так и будем молчать, делая вид, что ничего не произошло? — возмущенно спросил он. — Может, мне кто-нибудь наконец объяснит, что все-таки здесь происходит. Убили Кристин и ее мужа, а мы делаем вид, что все в порядке вещей.

— Помолчите, — строго приказал Юхан, чувствующий свою ответственность за порядок на вилле. Отныне он становился хозяином этого владения и отвечал за все, что здесь будет твориться, — нам всем лучше молчать. Утром мы поедем в полицию. Я думаю, господин эксперт тоже поедет с нами.

— Вы разве не улетаете? — спросил Барнард. — Я думал, что мы договорились.

— Нет, — ответил Дронго, — мне не разрешают улетать. Завтра меня еще раз будут допрашивать.

— Вы среди нас единственный профессионал, разбирающийся в этих преступлениях, — напомнил Барнард, — и от вашей позиции многое зависит. Я думаю, что вам нужно рассказать все честно. И попытаться объяснить им, что это мог быть только посторонний человек. Среди нас нет убийцы.

— Я в этом не уверен, — сказал Дронго, и снова наступила звенящая тишина.

Юхан сложил свои вилку и нож на тарелке. У него начала дергаться левая щека. Он зло взглянул на Дронго и спросил:

— В чем вы не уверены? Кто, по-вашему, виноват? Может, вы наконец перестанете говорить загадками?

— Перестану, — согласился Дронго. — Завтра утром я вам все расскажу. Я полагаю, что уже знаю ответы почти на все вопросы.

— Надеюсь, что знаете, — пробормотал Юхан.

— Вы не хотите рассказать им о моем разговоре с режиссером? — не выдержал Линдси.

— С каким режиссером? — спросила Алиса.

— Никакого фильма не будет. Его отменили еще неделю назад, — громко заявил Линдси.

— Не нужно, — крикнул Дронго, — сейчас не время…

— Я думаю, что все должны знать, — возразил Линдси. — Я позвонил режиссеру, и он сообщил мне, что уже неделю назад принято решение об отмене съемок фильма в связи с плохим самочувствием миссис Линдегрен.

Моргунас покачал головой.

— Вы это придумали или на самом деле позвонили режиссеру? — спросил он.

— Позвонил, — ответил упрямый Линдси.

— Ничего не понимаю, — сказала Агнесса. — Тогда зачем мы приехали?

— Наверное, у нее были свои планы, — пробормотал Горлач.

— Какие планы? — не поняла Агнесса.

— Юхан, она ничего тебе не говорила? — встревожилась Алиса.

— Давайте не будем обсуждать действия Кристин, — предложил Барнард, — хотя бы из уважения к ее смерти. Я думаю, что десерт и кофе могут подать на веранду. Извините меня, я себя плохо чувствую.

Он поднялся и вышел из-за стола. Моргунас встал сразу за ним. И молча ушел, не сказав ни слова. Следом ушли Юхан с Алисой. За столом остались четверо. Хуанита убирала со стола.

— Напрасно вы сказали об отмене съемок, — недовольно заметил Дронго, — это было так некстати. Я надеялся, что вы промолчите.

— Почему я должен молчать? — зло спросил Линдси. — Только потому, что у вас есть какие-то свои планы? Я не хочу больше оставаться на этом острове ни одной лишней минуты. Завтра утром, как только мне разрешат, я улечу отсюда первым же рейсом. Улечу и никогда больше здесь не появлюсь.

— Правильно, — кивнула Агнесса, — и вообще нужно продать эту виллу.

— Зачем продавать? — рассудительно спросил Горлач. — Ее можно сдавать в аренду и получать большие деньги. Здесь прекрасное место для отдыха.

— Не нужно, Юрий, говорить об этом, — попросила Агнесса, — это страшное место. Здесь погибла Кристин.

Горлач промолчал, не решаясь спорить. Дронго взглянул на часы. Вокруг дома дежурили офицеры полиции. Двое находились в помещении для охранников, и трое были в доме. Казалось, в этот вечер уже ничего неожиданного не могло произойти.

— Наконец мы немного отдохнем, — сказал Линдси, — мы не спим уже двое суток.

— Мне кажется, именно сейчас вам не стоит спать, — возразил Дронго.

— Опять вы за старое? — поморщился Линдси. — Ну все. Я ухожу. Надеюсь, что завтра я улечу отсюда и больше никогда вас не увижу. Прощайте.

Он вышел из-за стола и направился к холлу, где была лестница, ведущая наверх. Горлач проводил его долгим взглядом.

— Я его не люблю, — пробормотал он, — и вообще я не понимаю геев. Какое в этом удовольствие, любить другого мужчину?

— Это степень свободы, мистер Горлач, — возразил Дронго, — нужно терпимее относиться к людям вообще. Каждый имеет право любить того, кого он хочет. При обоюдном согласии.

— Вы тоже любите мужчин? — подозрительно нахмурился Горлач.

— Я люблю женщин, — ответил Дронго, — но все равно нельзя так относиться к людям. Каждый имеет право на свое понимание счастья.

— Не нужно их оправдывать, — упрямо возразил Горлач.

— Вы не могли бы найти другую тему для ваших разговоров? — попросила Агнесса.

И в этот момент раздался глухой выстрел. Агнесса побледнела. Горлач покачал головой.

— Это уже слишком, — громко сказал он. — Если опять кого-нибудь убили, то я не понимаю, что мы здесь делаем. В доме столько офицеров полиции. Значит, это какой-то дух или привидение орудует на этой вилле.

— Пойдемте и посмотрим на это привидение, — предложил Дронго. — Выстрел раздался наверху. Он был довольно глухой, и его могли не услышать сотрудники полиции.

Но они услышали и побежали вверх по лестнице. Вместе с тремя офицерами Дронго и Горлач поднялись наверх. В спальной Кристин никого не было. В прилегающей к ней спальной комнате Моничелли было пусто. В спальной, которую занимали Агнесса и Горлач, горел свет, но и там не было ничего подозрительного. В другой спальной полураздетая Алиса находилась в смятении, не понимая, откуда раздался выстрел. Юхан был в ванной и вообще ничего не слышал.

Они поднялись на третий этаж. Линдси уже ждал их там. Он тоже слышал глухой звук, похожий на выстрел. Они постучали к Моргунасу. Тот вышел через минуту в смешном бело-синем халате в полоску. Но он вообще ничего не слышал. В спальной Дронго было темно и никого не было. Зато в соседней комнате они наконец нашли то, что искали. На полу в неестественной позе лежал Даниэль Барнард. Рядом валялся пистолет.

— Его тоже убили, — громко сказал Горлач, едва взглянув на погибшего. Ему было приятно, что на этот раз у него есть абсолютное алиби.

Офицеры полиции ворвались в комнату. На этот раз все происходило шумно и безобразно неорганизованно. Убийцу искали в шкафу и в ванной комнате. Один из офицеров выскочил на балкон, чтобы осмотреть окресности виллы. Дронго вошел в комнату и посмотрел на несчастного Барнарда. Тот умер улыбаясь. Дронго наклонился и поднял гильзу. Офицеры полиции уже вызывали подкрепление, уверяя, что видели убегавшего преступника.

— Кто следующий? — спросил Горлач. — Вы или я? А может, кто-то из наших женщин?

— Никто, — загадочно ответил Дронго, почему-то улыбаясь.

— Вы ненормальный, — испугалась Агнесса. — Почему вы улыбаетесь?

— Больше никого не убьют, — сообщил Дронго, — и мы можем вернуться вниз. В гостиную. Я готов рассказать вам все, что здесь случилось за последние сутки. Пойдемте и не будем мешать офицерам полиции.

Они вышли из комнаты. Линдси стоял в коридоре.

— Что там произошло? — нервно спросил он. — Неужели убили и несчастного Барнарда? Он был абсолютно безобидный человек. Я думаю, что это кто-то из местных.

— Спускайтесь вниз, — посоветовал ему Дронго, — и заберите с собой Моргунаса. Мне нужно будет многое вам рассказать.

— Никуда я не спущусь, — разозлился Линдси, — я запрусь у себя в комнате и завтра уеду. Я хочу вернуться живым в Лос-Анджелес. И поэтому я запрусь в своей комнате.

— Как вам будет угодно, — согласился Дронго.

— А Юхан с Алисой? Вам они не нужны? — строго поинтересовалась Агнесса. — Между прочим, мы теперь в гостях у Юхана. После смерти матери он стал ее единственным наследником.

— Если иное не оговорено в завещании, — напомнил Дронго. — Тем не менее я с вами согласен. Я думаю, будет правильно, если вы сами уговорите Юхана и его спутницу спуститься вниз, в гостиную.

— Я им скажу, — кивнула Агнесса. — И вы действительно расскажете нам все, что здесь произошло?

— Обещаю, — заверил ее Дронго, — хотя это будет тяжелым испытанием лично для вас.

Агнесса как-то странно на него посмотрела, но больше ничего не спросила. Дронго спускался вниз, считая каждую ступеньку. Он уже понимал, что потерпел самое сокрушительное поражение в своей жизни. Но вопреки всему он улыбался. И с этой улыбкой он вошел в гостиную, чтобы рассказать всем, что именно произошло здесь за последние сутки.

Через пять минут первым в гостиную пришел Горлач. Офицеры полиции еще кричали и бегали вокруг дома, когда появилась и Агнесса. Они вместе с Юрием уселись в креслах. На диван никто не хотел садиться. На нем только недавно лежало тело Кристин. Вскоре появился Моргунас. У него было злое уставшее лицо. Следом все-таки явились Юхан и Алиса. Держась за руки, они прошли через всю гостиную, усаживаясь на стульях. Последним явился Линдси. Теперь все были в сборе. Один из офицеров полиции, вбежавший в гостиную, с удивлением посмотрел на собравшихся, но, ничего не спросив, выбежал из комнаты.

— Фигляр, — поморщилась Агнесса, — они ничего не умеют.

— Я попытаюсь рассказать вам свою версию, — сказал Дронго, — но предупреждаю, что это только моя версия.

Глава 22

Он вышел на середину комнаты. Немного подумал.

— Дело в том, что здесь произошли удивительные события, о которых я вам должен сообщить. Кристин действительно знала, что никакого фильма снимать не будут. И поэтому она взяла два чемодана вместо десяти. Линдси обратил на это внимание. Но он не знал, что она была тяжело больна. Об этом знал ее лечащий врач Моргунас. Кристин после смерти Сильвии отказалась от лечения, и ее самочувствие с каждым днем ухудшалось.

— Почему она нам ничего не сказала? — встрепенулась Агнесса.

— Не хотела вас беспокоить. После трагедии, которая произошла с вашей дочерью, она считала и себя отчасти виноватой в том, что произошло, — пояснил Дронго. — Очевидно, в какой-то момент она поверила, что отцом ребенка вашей дочери был сын ваших соседей. И решила, что должна вернуться на этот остров во искупление той смерти, которая произошла в Нью-Йорке.

Она понимала, что соседи тоже могут знать об этом. Возможно, между ними произошел конфликт, возможно, я ошибаюсь. Но убийца уже угрожал вашей сестре в своих письмах. Возможно, он даже назвал себя, и поэтому Кристин уничтожила эти письма. Она приехала сюда, чтобы погибнуть. Моргунас говорил мне, что в последние месяцы она была сама не своя и никого не слушалась. У нее была тяжелая болезнь, которая не оставляла ей шансов на продолжение карьеры. Когда убили ее мужа, она поняла, что следующей жертвой должна стать именно она. И она пошла на пляж, туда, где погиб ее супруг. И тоже стала жертвой неизвестного нам убийцы. Так погибли Кристин Линдегрен и ее муж Антонио Моничелли.

— А Барнард? Что случилось с ним? Кто его застрелил? — поинтересовался Линдси.

— Барнард застрелился сам, — пояснил Дронго, — он слишком любил Кристин и не представлял себе жизни без нее. Вот такая высокая трагедия здесь разыгралась.

Все сидели потрясенные.

— Она была святая, — всхлипнула Агнесса.

— Боюсь, что все сказанное нашим экспертом правда, — вздохнул Моргунас.

Линдси поднялся, подошел к окну, глядя на суетившихся офицеров полиции. И убежденно сказал:

— Я хорошо знаю этот артистический мир и полагаю, что она правильно поступила. Весь мир должен был запомнить ее молодой и красивой. А не той измученной женщиной, в которую она могла бы превратиться. Говорят, что великая Марлен Дитрих очень сильно изменилась, когда постарела. В последние несколько десятилетий она жила в своем доме, не показываясь ни одному из посторонних, не разрешая себя фотографировать или брать интервью, чтобы легенда о ней — молодой, красивой, стильной, элегантной, недоступной — жила среди людей. Ей не хотелось, чтобы ее видели дряхлой старухой. И она осталась для всех той красоткой из «Голубого ангела», которой восхищался весь мир.

Он повернулся. На его глазах были слезы. Линдси быстро вышел из комнаты.

— Печальная история, — задумчиво сказал Горлач, — хотя вы все равно ничего нам не объяснили. В финале полагается найти и наказать убийцу. А нам он неизвестен. Вы плохой эксперт, Дронго. — Он поднялся и взглянул на Агнессу. Женщина с трудом сдерживала слезы. Так они и вышли вдвоем.

— Вы все сказали правильно, — согласился Моргунас, — возможно, она все понимала. Не знаю. Но это так страшно и глупо. Как она могла? Почему нужно было сюда приезжать? Не понимаю, не понимаю…

Он вышел следом за остальными. Юхан сидел на стуле, молча наблюдая за всеми. Когда в гостиной не осталось никого, кроме них троих, Юхан неожиданно сказал:

— И вы хотите, чтобы я поверил в эту сказку про наших соседей и про неизвестного убийцу. Моя мать не получала никаких писем с угрозами. Она сама мне в этом призналась еще вчера вечером. Сказала, чтобы я не верил в эти глупости.

— Верно, — печально улыбнулся Дронго, — все было совсем иначе. Но меня наняли именно для того, чтобы я поддержал эту версию о неизвестном убийце. Она сделала все, чтобы в нее поверили все присутствующие, и я в том числе. А теперь, Юхан, я расскажу вам и Алисе, что на самом деле здесь произошло.

Дело в том, что ваша мать искала меня именно для того, чтобы правда никогда не всплыла. Меня даже проверили. Очевидно, Барнард был в курсе всего с самого начала. Он нанял проститутку, которая должна была проверить степень моей нравственности. Я ей отказал, и ваша мать решила, что я прошел тест и могу быть допущен на остров. Она все просчитала заранее. Я полагаю, что она нашла дневник Сильвии и узнала, что отцом ребенка был Антонио Моничелли, ваш отчим.

— Не может быть, — испугалась Алиса. Юхан промолчал. Он внимательно слушал.

— Она все спланировала заранее. Конечно, никаких угроз не было. Но она хотела отомстить своему мужу именно в этом месте, на острове. Возможно, на пляже, где происходили встречи Сильвии с Моничелли. Как женщина, она была оскорблена, как любящая тетя — решила отомстить.

— Но она не выходила вчера с виллы, — напомнила Алиса.

— Выходила, — возразил Дронго. — Вчера Барнард поехал к нотариусу. Она сидела в его джипе, там, на заднем сиденье. Я обследовал машину и нашел там ее волос. Барнард выехал с виллы и остановился у дорожки, ведущей к океану между двумя виллами. Пока Барнард ездил к нотариусу, Кристин прошла на пляж и ударила Моничелли ножом. После чего вернулась туда, куда подъехал Барнард, который привез ее обратно и обеспечил ей абсолютное алиби. К тому же к ней успел зайти Линдси и помочь ей с макияжем.

Но она была действительно тяжело больна и не хотела жить после всего случившегося. Смерть Сильвии и предательство мужа сделали ее жизнь невыносимой пыткой. Но она должна была уйти так, чтобы все поверили в ее убийство. Она не хотела позорить своего сына, убив Моничелли и покончив жизнь самоубийством. Сегодня утром они хотели удалить меня с виллы. Барнард предложил мне поехать на вскрытие вместе с Моргунасом. Но я отказался. Тогда Кристин, которая была действительно гениальной актрисой, позвонила на кухню и измененным голосом назначила мне свидание в поселке. Хуанита ее не узнала. И я ушел в поселок. Ваша мать специально надела красный костюм, чтобы кровь не была так заметна. Она знала, что идет навстречу своей смерти. На пляже ее ждал Барнард. Они повторили трюк с выездом машины, только на этот раз выехал Барнард. Он и пришел на пляж. Я видел его следы. У него сорок первый размер обуви. Когда я вошел в комнату, где он лежал на полу, я сразу посмотрел на его обувь. У убийцы и жертвы были одинаковые размеры ноги. Они несколько раз сходились и расходились. Ей нужно было получить абсолютное алиби, доказать, что она была жертвой, и поэтому он должен был в нее выстрелить с расстояния в несколько метров. Видимо, он колебался. Наконец он выстрелил. Пуля попала ей в сердце. Вы видели, как сильно он переживал. Барнард по-настоящему любил вашу мать все эти годы, он не мог жить без нее.

В телефоне вашей матери оказались стерты три исходящих звонка. Мне удалось выяснить, что именно она звонила со своего телефона Хуаните. Остальные два звонка она сделала, очевидно, Барнарду. В этом нет никаких сомнений. И мы легко это установим, поглядев его телефон. Барнард понимал, что все может раскрыться. К тому же нетерпеливый Линдси уже позвонил режиссеру и узнал, что съемки уже давно отменены. Должен вам сказать, что Барнард очень переживал смерть вашей матери. Это было заметно. И поэтому он решил для себя, что ему незачем больше жить. Несколько минут назад он покончил жизнь самоубийством.

Потрясенные Алиса и Юхан молчали.

— А доказательства? — поинтересовался Юхан. — У вас есть доказательства?

— Конечно, — грустно кивнул Дронго, — во-первых, проститутка узнала голос Даниэля Барнарда, во-вторых, с телефона вашей матери звонили Хуаните, это подтвердили на местной телефонной станции, и, в-третьих, самое главное доказательство, — он достал из кармана две гильзы и положил их рядом на стол, — первую гильзу я нашел на пляже в песке, рядом с телом вашей матери. Вторую только что рядом с телом Барнарда. Потрясенный горем, он допустил только одну ошибку. Забыл о том, что пистолет нужно было выбросить. А может, он и не хотел его выбрасывать с самого начала. Может, ему даже хотелось, чтобы его сочли убийцей Кристин и ее мужа, лишь бы отвести подозрения от своей любимой женщины. Этого мы никогда не узнаем. Но именно из этого пистолета была убита ваша мать. И из него застрелился Даниэль Барнард. Других вариантов нет. Обе гильзы абсолютно идентичны.

— Почему вы не рассказали об этом остальным? — спросила Алиса. — Ведь они так ничего и не узнали.

— Кристин Линдегрен была большой актрисой, любящей матерью и мужественным человеком. Она не хотела, чтобы кто-то знал такую правду. И я решил, что все так и должно быть.

Юхан поднялся и подошел к Дронго, протягивая ему руку.

— Вы не только выдающийся эксперт, но и хороший человек, — заявил Юхан. — Спасибо вам за то, что вы так отнеслись к памяти моей матери. Сколько мы вам должны?

— Нисколько. Я почти уверен, что перед смертью Барнард перевел деньги на мой счет. Он был слишком пунктуальным и честным человеком, чтобы забыть о своих обязанностях.

— Он провел двадцать лет рядом с любимой женщиной, — вспомнила Алиса. — Как это здорово. Наверное, он умер счастливым человеком.

— Возможно, — согласился Дронго, — во всяком случае, он умер с улыбкой на устах. А я потерпел самое сокрушительное поражение в своей жизни. Об этом напишут теперь все газеты. Я думаю, Линдси постарается рассказать всем о том, что здесь произошло, в собственной интерпретации. А нам с вами нужно набраться терпения и хранить молчание про смерть актрисы Кристин Линдегрен. Такова власть маски. Раз надев, ее уже невозможно снять. Она диктует нам поведение и создает судьбу. Иногда она определяет даже нашу смерть.

— Я буду помнить вас всегда, — взволнованно пообещал Юхан, — до конца своих дней.

Первая интерлюдия

Антонио Моничелли вышел на пляж в прекрасном настроении. Они снова прилетели на Барбадос, где ему было так хорошо. К тому же его попросила выйти к океану Кристин, с которой они договорились о встрече. Здесь было приятно и тепло. И еще он помнил, как на этом пляже впервые ощутил рядом с собой молодое и красивое тело Сильвии. Как это было прекрасно.

В январе они уже отдыхали здесь всей компанией. И тогда здесь была вместе с ними Сильвия. Она была удивительно похожа на свою мать и тетю, только гораздо лучше и моложе. Воспитанная в духе свободных нравов, она обычно загорала у бассейна топ-лесс, не думая о том, какое впечатление производят ее упругие молодые груди на такого стареющего плейбоя, как Антонио Моничелли.

Сначала это была просто игра. Они проводили вместе у бассейна довольно много времени. Сильвии льстило, что за ней ухаживает такой известный человек, к тому же муж ее знаменитой тетки, которая считалась одной из самых красивых женщин среди известных актрис. Сильвии казалось, что таким образом она тоже приобщается к этому загадочному богемному миру. Моничелли был опытным человеком. Уже через несколько дней Сильвия оказалась в его постели. Никаких угрызений совести он не испытвал. В конце концов, молодая женщина была уже взрослым человеком и сама могла выбирать, с кем ей встречаться. А то, что она была племянницей его супруги, только усиливало пикантность и эротическую составляющую их встреч.

Потом они еще несколько раз встречались в Париже, куда Сильвия приезжала из Лондона. А затем выяснилось, что она ждет ребенка. Это было крайне некстати. Моничелли не любил детей и все хлопоты, связанные с их рождением. Он посоветовал этой дурочке сделать аборт и никогда больше его не беспокоить. К тому же выяснилось, что на Барбадосе она не принимала противозачаточных таблеток, когда встречалась с мужем своей тетки.

Сильвия решилась на аборт, когда было уже поздно. В Нью-Йорке произошла трагедия. Что-то не получилось у врачей. Потом говорили, что подобное случается лишь один раз на тысячу. Вот такая черная карта выпала на долю Сильвии. Она умерла в больнице. На похороны Моничелли не прилетел. Он был подавлен и расстроен, не хотел попадаться на глаза своей супруге. К тому же сама Кристин уже намекала ему на свою болезнь, которую тогда диагностировали врачи. Смерть Сильвии ускорила течение болезни, вызвав необратимые изменения. Но все эти месяцы Моничелли старался быть деликатным и внимательным к своей супруге, словно замаливая собственный грех по отношению к ее племяннице.

Развязка наступила полтора месяца назад, когда Кристин обнаружила среди оставшихся на вилле вещей Сильвии ее дневник, который так безуспешно искала Агнесса, пытаясь выяснить, кто именно мог быть отцом ребенка. Кристин прочла дневник. Потрясение было так велико, что она попала в больницу. Два дня она проплакала, не пуская к себе ни мужа, ни сестру, ни даже сына. А затем решила действовать. Ей нужно было найти хорошего эксперта, чтобы на Барбадосе все получилось так, как она задумала.

Никаких писем с угрозами она не получала. Но ей предложили сняться в фильме о живой природе, и она согласилась с условием, что съемки пройдут на Барбадосе. В этом было нечто мистическое. Она хотела отомстить мужу именно на этом острове, на том самом пляже, где произошла встреча Сильвии с Антонио Моничелли.

Все было продумано заранее. Барнард посадил ее в багажник своего джипа и вывез за ворота незамеченную, обеспечивая ей абсолютное алиби. Затем она прошла по дорожке, ведущей между двумя виллами, к пляжу, где ее ждал Антонио. Было уже темно, но она видела, где именно ее ветреный супруг. Она еще колебалась. Но воспоминания о погибшей Сильвии, о страданиях Агнессы придали ей сил. Она подошла к Моничелли, он, ничего не подозревая, шагнул к ней навстречу.

— Дорогая… — успел сказать Антонио и получил сильный удар в живот.

Она ничего не сказала ему. Зажав рану рукой, он с ужасом смотрел на свою супругу, стоявшую перед ним, словно богиня правосудия, и молча смотревшую, как он истекает кровью.

— Почему? — прохрипел Моничелли. — За что?

— За Сильвию, — ответила Кристин, и он наконец понял, что она все знает. Это была его последняя мысль.

Кристин повернулась и прошла по дорожке к джипу, где ее ждал Барнард, который привез ее обратно на виллу. Затем она пригласила к себе Линдси, а после вышла из своей комнаты, стараясь успокоиться. И только когда в гостиную ворвалась Алиса, перепачканная кровью, и крикнула, что на пляже произошло убийство, Кристин позволила себе сорваться.

Вторая интерлюдия

Она все давно для себя решила. Убийство Моничелли было не просто актом мести. Это был акт возмездия. И прелюдия к собственной смерти. В Америке не принято скрывать диагноз от пациента. Она знала свой страшный приговор. Но уйти просто так она не могла и не хотела. Убийство Моничелли было спланировано заранее. Но и собственная смерть, которая должна была последовать следом за убийством, была также спланирована заранее.

Вместе с Барнардом они решили удалить с виллы Дронго, чтобы тот уехал в город вместе с Моргунасом. Но этот упрямый эксперт неожиданно отказался, решив остаться на вилле. К тому же он начал расспрашивать о дневнике Сильвии. Кристин не была бы гениальной актрисой, если бы не смогла изменить свой голос, сыграв другую женщину. Она позвонила Хуаните и назначила Дронго свидание у собора. Затем вызвала к себе Юхана. Он был единственным смыслом ее жизни. Она не хотела, чтобы он страдал, но еще меньше она хотела, чтобы кто-то узнал об убийстве, совершенном его матерью. Убийство можно было скрыть только собственной смертью. Кристин в этот день поцеловала сына в последний раз. Затем она вышла из дома и прошла на пляж, туда, куда должен был явиться Барнард.

Он появился в точно назначенное время. Кристин знала, что этот человек всю свою жизнь любил ее страстно и безответно. Она не сомневалась, что он поможет ей претворить в жизнь задуманное. Смерть Сильвии, в которой Кристин обвиняла не только Моничелли, но и себя, все поставила на свои места. Кристин приговорила не только своего мужа, но и себя. Барнард долго колебался. Наконец Кристин не выдержала.

— Мы же договорились, Даниэль. Если в меня не выстрелить с некоторого расстояния, то наш эксперт может решить, что я покончила жизнь самоубийством. И тогда все поймут, что здесь произошло. Стреляйте, Даниэль. — Она подошла к нему и впервые в жизни поцеловала его. Поцеловала так, как он мечтал все эти годы. Это был их первый и последний поцелуй за все двадцать лет.

Барнард знал все. И о ее болезни. И о смерти Сильвии. И об отце ее ребенка. Она никогда и ничего от него не скрывала. И этот план они разрабатывали вместе. Но он был уверен, что после смерти Моничелли сумеет уговорить Кристин, сумеет убедить ее лечь на операцию, пытаясь выцарапать у жизни свой шанс. Но вся беда была в том, что она не хотела больше жить. Она приговорила себя за смерть Сильвии, и Барнард знал это лучше других. Он поднял пистолет и, закрыв глаза, выстрелил. Она упала на песок молча, даже не крикнув. И мгновенно умерла. Как умирают праведники, не мучаясь. Стрелявший впервые в жизни, Барнард попал ей точно в сердце.

Он подошел ближе, отбросив пистолет, и громко зарыдал над ее телом. Так продолжалось несколько минут. Затем Барнард поднял оружие, вернулся по дорожке к своей машине и въехал на виллу. С этого мгновения его жизнь потеряла всякий смысл. Именно тогда он вдруг понял, как сильно любил все эти годы Кристин, не позволяя себе даже намека на свои чувства. Именно в эти минуты он принял решение уйти из жизни, не в силах жить без горячо любимой женщины. К тому же Линдси узнал о том, что они отменили съемки фильма еще неделю назад. Дальше медлить просто не имело смысла.

Когда Барнард достал пистолет, чтобы поставить итоговую точку в своей жизни, он улыбался. Он был по-настоящему счастлив. Даниэль Барнард, двадцать лет безответно любивший единственную женщину, был счастлив умереть и встретиться с ней в ином мире. Он согласен был даже на ад, куда попадали убийцы, если она будет рядом с ним. Любой ад казался бы ему раем, если там будет Кристин. И поэтому недрогнувшей рукой он выстрелил себе в сердце, продолжая улыбаться от переполнявшего его счастья.