Эмили Уэзерби унаследовала от своей тетушки замок, виноградники и ценную картину. Коварный соблазнитель Реми де Фурнье намерен заставить девушку продать его семье это имущество, однако получает от нее неожиданное предложение...

   ГЛАВА ПЕРВАЯ

  Северное побережье Оаху, Гавайи

  Господи, любимая тетушка Тэйт скончалась?

  Эмили захлопнула крышку телефона. Вцепилась руками в руль машины и выписала резкий поворот на горной дороге. Высокие здания отелей исчезли из виду.   

  Когда с ней связался адвокат и сообщил о том, что престарелая тетя умерла, Эми уже не слушала его, мыслями витая где-то далеко. Но вдруг он сказал:

  — Она все оставила вам.

  Это значило, что «Замок сирен» и виноградные плантации в Провансе, где Эми провела несколько замечательных каникул вместе с тетушкой, отныне принадлежат Эми. Также девушка узнала, что тетя не успела закончить процесс передачи особенно ценного полотна Матисса французскому музею. Она оставила письмо для Эми вместе с завещанием, в котором указала свою волю относительно этой картины, но в целом получалось так, что и Матисс теперь принадлежит Эми.

  — Боюсь, что собственность находится в удручающем состоянии. К счастью для вас, молодой граф готов сделать вам шикарное предложение. И картину он тоже может выкупить. Безусловно, она должна остаться в стенах фамильного замка, в котором находилась почти целый век.

  — Семья этого графа не особенно любила тетю. И я вовсе не уверена, что захочу продать картину!

  — Но, мадемуазель, замок принадлежал его семье на протяжении почти восьми веков.

  — Что же, теперь он принадлежит мне. До свидания!

  Сразу же после этого она позвонила Нэн, с которой они были не разлей вода, и договорилась, что та заменит ее сегодня в магазине женского белья. Потом попыталась набрать номер телефона своей матери, чтобы сообщить о смерти тети Тэйт и попросить поработать за нее недельку, поскольку ей надо слетать во Францию.

  Эми мчалась по извилистым горным трассам, по побережью, где волны с грохотом разбивались о скалы. Ничего страшного с магазином не произойдет, уговаривала она себя. Жизнь так коротка, надо поскорее увидеться с Флетчером, приятелем, которого она любила с детства. Ей хотелось обнять его и прижать к себе. Именно по этой причине она неслась как угорелая к нему, в его домик на северном побережье.

  Тетя Тэйт умерла. Наверное, в такой день на остров Вайкики должен был бы обрушиться какой-нибудь страшный ураган. Но, несмотря на шокирующее известие, все было странно спокойно кругом: дул свежий ветерок, и ее «тойота» летела мимо широких песчаных пляжей, а океан был тих и прекрасен, как всегда.

  Эми было очень грустно и неспокойно на душе, а все растущая печаль по тете Тэйт грызла сердце девушки. Эми пыталась дозвониться до матери, но та не брала трубку.

  Я больше никогда не услышу чуть хрипловатый смех тетушки, не увижу забавных экстравагантных выходок престарелой графини...

  Глаза Эми повлажнели.

  Нет! Она не будет плакать!

  Девушка ехала слишком быстро, чего не делала никогда в жизни. Трясущейся рукой она продолжала набирать номер. Мать ответила на восьмой гудок.

  — Алло? — сказала она запыхавшимся голосом.

  — Мам? Наконец-то. Случилось нечто ужасное! Я все никак не могла тебе дозвониться. Звоню уже пару часов! — это, конечно, было преувеличением, но мать заслужила.

  — Тебе нужны деньги? Ты хочешь, чтобы я снова подписала чек на крупную сумму? Где же ты, дорогая? Связь вечно пропадает. Как продажи в магазине?

  — Мам, я не в Винтаже. Я на северном побережье.

  — Эмили, мы же договорились, что ты не будешь больше бегать за этим негодяем Флетчером!

  Господи, перестанет ли когда-нибудь мать ей указывать? Еще не хватало, чтобы она совала нос в их отношения с Флетчером. Очень не хотелось лишний раз выслушивать, каким безответственным и инфантильным был этот парень. И она уже жалела, что позвонила матери. Но кому еще было звонить?

  Сестре Кэрол? В свое время она удачно вышла замуж за английского лорда и теперь жила неподалеку от Лондона. Сейчас там была полночь. Лучшая подруга Лиз находилась в отпуске. Телефон Флетчера молчал. Как обычно. Вот почему она звонила матери. И еще потому, что мама была сестрой Тэйт. А если Эми вынуждена отлучиться во Францию, то кто еще поможет ей в Винтаже?

  Галька и ракушки заскрипели под шинами, когда она припарковалась у дома Флетчера. Как всегда, дом и окрестности выглядели такими восхитительными и гламурными, что Эми привычно поежилась.

  — Эмили! Скажи мне, что ты не едешь к Флетчеру!

  Эми сжала зубы.

  — Мам... я уже взрослая.

  — Иногда я удивляюсь этому факту.

  Из своей машины Эми нервно осматривала парковку, где стояли многочисленные машины и фургончики. Потом она наконец заметила знакомый синий пикап Флетчера и облегченно вздохнула.

  Как вздохнула и ее мать по телефону.

  Эми никогда не нравился дом, который он купил и куда приглашал гостей для серфинга. Но она не имела права критиковать и осуждать его. Жить с ним она тоже не могла, ей пришлось переехать к матери, чтобы помогать ей. Но скудные доходы с продаж в магазине едва покрывали расходы на ренту дома.

  — Эмили, ты еще здесь?

  — Мам, послушай. Мне только что звонил этот адвокат из Франции.

  — И чего он хотел?

  — Тетя Тэйт умерла во сне... на прошлой неделе.

  — Как это? Поверить не могу... Я ведь... только недавно разговаривала с ней. Она собиралась присутствовать на тех вечеринках во Франции.

  — Мам, очнись, они уже заказали поминальную службу. Ее кремировали и положили в одну из урн, которую похоронили где-то в Шато-де-Фурнье.

  — Что? И никто не удосужился позвонить ее родной сестре? Они оставили ее в этом жутком замке? Да она ненавидела это место!

  — Они нашли тетину записную книжку с адресами только сегодня.

  Мать в шоке молчала. Как и многие сестры, мать и тетя Тэйт были не слишком хорошими подругами. Тэйт выполняла свой долг, как обычно это делали женщины в их семье. Она выходила замуж и разводилась и в итоге вышла замуж за французского графа. Это был ее третий брак.

  Тетушка посылала красивые рождественские открытки каждый год всем членам своей семьи и друзьям и собирала грандиозные вечеринки в замке, которые устраивались после гонок Формулы-1, где участвовал великолепный племянник графини. Каждый год она устраивала путешествия по Монако и кругосветные круизы на яхтах с друзьями.

  Все ее племянники и приемные дети были знаменитыми в своих кругах. Но самым главным непоседой и занозой был Реми де Фурнье, соблазнитель женщин и гонщик Гран-при. Тэйт не очень-то гордилась им. А в прошлом году он вообще оставил гонки.

  Обычно после разговоров с Тэйт или ее поздравительных открыток мать Эми резко начинала пенять дочери на горькую судьбу и на то, что ее отец так и не достиг никаких карьерных высот.

  — Ты этому не поверишь, мам, но тетя Тэйт все оставила мне. «Замок сирен», виноградники и даже Матисса.

  — Что? Да одна эта картина стоит кучу денег. Целое состояние!

  — Тетя Тэйт хотела передать картину музею.

  — Ты же не будешь настолько щедрой!

  — Мама! Твоя девочка давно выросла. Боюсь, что мне придется завершить то дело, которое начала тетя Тэйт, собрать вещи, которые принадлежали ей, и осмотреть собственность. Мне не хотелось тебя напрягать, но, может, ты приглядишь за магазином в Винтаже?

  — Пожалуй. Но если мне не удастся много продать, то кто покроет издержки? В общем, денька через два, ладно? Сказать тебе правду, я порядком устала за последнее время.

  Наверное, именно поэтому она так настойчиво совала нос в дела дочери.

  — Мам, может, ты поможешь сегодня Нэн по магазину? — Этот вопрос встретило гробовое молчание. — Всего на один-два часа. Пожалуйста!

  Мать вздохнула.

  Эми поблагодарила ее и отключилась. Теперь ей надо было всего лишь броситься в объятия Флетчера и удостовериться, что в ее жизни все по-прежнему хорошо.

  Эми открыла дверцу машины и вышла. С легким беспокойством она переступала через разбросанные этикетки, пивные банки, обертки и пластиковые пакеты. Девушке никогда не нравился беспорядок, который обычно царил на лужайке перед домом Флетчера.

  Почему-то именно сегодня ей, как никогда, было необходимо почувствовать его тепло и соленый мужской запах, прижать его к себе, целиком овладеть им.

  Шагнув на деревянные ступеньки лестницы, Эми заметила на перилах женское белье красного цвета. Она медленно взяла его в руки. Белье оказалось влажным. Бикини. Из комнаты слышалась музыка. Эми нахмурилась. Неужели Флетчер устроил вечеринку без нее?

  Сердце ее сжалось, и она гневно бросила бикини в траву, после чего прошагала на задний дворик. Завернув за угол, Эми резко затормозила и чуть не споткнулась о распростертое на деревянном настиле мужское тело. Пивной животик мерно поднимался и опускался. Значит, жив. Слава богу!

  Осторожно переступив через тело, она прошла дальше и увидела еще шесть или семь распростертых тел. И вдруг раздался громкий мужской смех, а следом за ним — женский визг и смех, Сердце Эми екнуло.

  Флетчер.

  Она медленно повернулась. Солнечные блики запутались в его взъерошенных волосах. Он сидел на краю бассейна, а на его коленях примостились две веселых блондинки.

  Эми сжала кулаки так сильно, что ногти врезались в мякоть ладоней.

  Увидев ее, Флетчер вскочил на ноги. На нем не было никакой одежды. Надо отдать ему должное, он покраснел.

  — О... малышка, тебе следовало сначала позвонить...

  Девушки с визгом нырнули в бассейн, только вода расплескалась. Продолжая визжать, они ухватились за загорелые ноги Флетчера.

  Сраженная в самое сердце, Эми попятилась назад к дому.

  Обернув влажное полотенце вокруг бедер, Флетчер побежал к ней, оставляя на деревянном настиле мокрые следы.

  Эми мчалась от него прочь, перепрыгивая через мужские тела, пластиковые тарелки с остатками еды и брошенные банки с пивом. Ноги сами вынесли ее к стоянке. Одним прыжком спрыгнув с порога, мощным обезьяньим движением Флетчер схватил ее за руку.

  — Малыш, ты имеешь право злиться на меня, но я все могу объяснить.

  От него разило пивом, щеки были все в помаде. Эми с усилием выдернула свою руку и побежала к «тойоте».

  — Послушай, я знаю, надо было пригласить тебя тоже! — закричал Флетчер. — Но ты же ненавидишь мои вечеринки. И отказалась переехать ко мне жить. Ты никогда не любила веселиться. А с тех пор, как открыла этот дурацкий магазин, ты ведешь себя как старая скучная особа, которая носит белье, такое же скучное, как то, которое ты продаешь. А что до секса, об этом я вообще молчу! Ты и подумать не хочешь о разнообразии.

  — Вероятно, потому, что устаю за целый день.

  — Ты без конца мне это говоришь.

  — Просто я хочу, чтобы ты повзрослел.

  — А может, я и так уже повзрослел, таким и останусь. У меня есть деньги. Я купил этот дом и могу в нем безбедно жить. Ну и что с того, что у меня нет работы?

  Она перевела взгляд на беспорядок, царивший кругом, и покачала головой.

  — И это все, что тебе нужно?

  — А что не так? Мои старики обеспечили меня на всю жизнь, а сами упахались при этом до смерти. И теперь каждый день для меня — рай.

  Блондинки в полотенцах стояли на деревянном пастиле и молча смотрели на Флетчера.

  Или ей кажется, или его подружки с каждым разом все более молодеют?

  Эми открыла дверцу и, сев в машину, завела мотор. Боже... если бы его глаза не были такими потрясающе синими, если бы он не был так жутко привлекателен... Ее мать права: Эми не может жить с таким парнем.

  Но сможет ли она жить без него?

  — Знаешь что, Флетчер, я устала встречаться с парнем, вокруг которого как мухи вертятся странные девицы. Я хочу быть любимой и единственной.

  — Малыш...

  — Не одному тебе надо взрослеть, — и Эми выжала газ, только галька брызнула из-под шин.

  — Прости! — прокричал он ей вдогонку, но она этого уже не услышала.

  Ей было о чем пожалеть. О растраченных напрасно годах и надеждах. Оказалось, она напрасно всю жизнь любила Флетчера. Увидеть его в окружении этих бесстыжих девок было невыносимо.

  Эми критически разглядывала свое отражение в зеркале. Не такая уж она и старая!

  Впрочем, ветер сделал свое дело, растрепав длинные волосы, а с утра она так торопилась, что не успела наложить макияж и теперь выглядела не лучшим образом. К тому же ее глаза были припухшими от слез, которые она пролила по тетушке.

  Ничего, теперь она плакать не будет. Даже по расставанию с Флетчером. По ее прошлому.

  Теперь у нее будет другая жизнь. А с прошлым она простится навсегда.

Лондон

Три дня спустя

  Обещай мне, что ты не будешь с ней спать.

  Когда мужчине тридцать пять лет и он известен среди женщин как коварный соблазнитель, разве он будет слушать такой наказ, пусть даже исходящий из уст своей матери? Разве не поступит он наоборот?

  С детства Реми де Фурнье был падок на запретное. Стоило матери или старшим сестрам что-либо ему запретить, как он тут же бросался это делать. Повзрослев, Реми полюбил гонять на бешеной скорости так же, как соблазнять самых красивых женщин. А потом произошло то, что превратило его жизнь в кошмар. С тех пор он жил настоящим изгоем в Лондоне, и существование его протекало размеренно.

  Память о несчастном случае с Андре и Пьером-Луи, в машины которых он врезался на огромной скорости на гоночном треке, до сих пор была жива и не давала ему покоя...

  Этим утром он планировал немного поработать с документами после того, как выпьет кофе в городе. Тут позвонила мать и напомнила ему о том, что Селин, подруга его детства, должна была приехать к ним в гости. А затем упомянула о мадемуазель Уэзерби, за которой он должен был проследить и узнать, что она задумала и почему не желает продать замок и картину. Ему следует убедить ее, используя все средства, имеющиеся в его распоряжении. То есть мужское обаяние.

  — Едва ли она сможет узнать тебя, — говорила ему мать.

  — Только если она не читает газет и не заходит в Интернет, — засомневался он. — Да и потом, как устроить эту встречу?

  — Ты у нас мастер соблазнения, вот и придумай что-нибудь. Импровизируй, в конце концов, — усмехнулась графиня. И выслала ему ее фотографию по факсу.

  — Хочешь, чтобы я соблазнил ее?

  — Будь осторожен. Нам лишние скандалы не нужны.

  На фотографии лицо и глаза девушки сияли невинностью и детским восторгом. Такие давно не встречались на его жизненном пути.

  Да, он помнил ее еще девчонкой, когда им было по тринадцать и семнадцать лет. Она тогда случайно подслушала его разговор с отцом, тот самый роковой разговор. А он в гневе обозвал ее шпионкой... хотя и знал, что она ни в чем не виновата.

  И вот теперь невинность и беспомощность мисс Уэзерби неожиданно вызвали в нем желание защитить ее. Этим ясным взглядом она околдовала его.

  Молодая стройная девушка только что пересекла дорогу. Реми постоял за углом, выжидая, когда она отойдет на приличное расстояние, и только после этого направился за ней.

  Он нахмурился. Матери определенно не стоило волноваться: мисс Уэзерби была совершенно не в его вкусе. Каштановые волосы, толстая упругая коса. Светло-карие глаза. Не уродина, но и не красавица. Ничего особенного, кроме разве что... Его взгляд медленно переместился ниже, и мужчина уставился на медленно покачивающиеся при ходьбе бедра девушки. Запретный плод всегда сладок. Он сглотнул.

  Чем дальше он шел за ней, тем интереснее становилось.

  И это было странно. Обычно он встречался с фотомоделями или женщинами из высшего общества. Американки его не интересовали вовсе. Тем более такие.

  Тоненькие бретельки зеленого сарафана делали ее похожей на невинную школьницу, и это почему-то вдохновляло его на дальнейшие подвиги.

  Реми ходил за ней по всему городу, следя за ее желтым зонтиком и хорошенькой попкой. Вот она зашла в магазин на Ковент-Гарден, потом были Харви-Никс и Харродс. Странно, что она не позавтракала там же, оставила без завтрака и его, и теперь он страдал от сосущей боли в желудке.

  Эти американцы подобны диким варварам. Как они умудряются обходиться без нормальной еды?

  Вместо кафе она зашла в салон, где сделала себе педикюр и наложила пластиковые ногти. Да уж, важное дело! Но даже после этого она не пошла на ланч.

  В дамском магазине Реми провел много мучительных минут, наблюдая за тем, как тщательно и со вкусом она выбирает нижнее белье, и какое белье! Яркие шелковые и кружевные вещицы просто свели его с ума. В его голове царил полный беспорядок от мелькания этого разноцветья и красоты... И почему только она не купила самое простое скучное белье из хлопка, какое носят школьные училки?

  Стоя у кассы, девушка вдруг подняла голову и встретилась с ним взглядом. Реми в это время пытался представить, как она будет выглядеть в красном белье, которое положила в сумку, поэтому девушка застала его врасплох. К счастью, она тут же отвела взгляд, покраснев. Побросала остальные вещицы в пакет и расплатилась кредиткой.

  Выйдя из магазина, девушка направилась домой. Боже, надо было срочно что-то придумывать. Он и так потерял много времени, наблюдая за ней и витая в облаках.

  На углу улицы Жермин она стала голосовать, ловя такси. Когда подъехала машина, Реми бросился к ней, чуть не сбив Эмили по дороге. От неожиданности девушка уронила сумку, и из нее высыпались все эти разноцветные вещицы.

  — Простите, — сказал Реми.

  Эти карие глаза в обрамлении длинных черных ресниц смотрели прямо на него. Девушка была красной от стыда, как и тогда, когда покупала прозрачное нижнее белье. Этот момент был прекрасен. И она тоже.

  — Вы? Но, кажется, я вас уже видела...

  Реми испугался.

  — ...в магазине, — вспомнила она.

  Он с облегчением выдохнул.

  — Да, точно, — он истово закивал головой. — Удивительное совпадение. А вы тут живете?

  — Нет. Приехала в гости к сестре. У нее здесь квартира... — она запнулась, вспомнив вдруг, что разговаривает с незнакомцем. Наклонилась и стала собирать упавшие вещи. Он помог ей.

  — Может, вы бы согласились зайти в кафе и выпить со мной чашечку кофе? Тут есть одно неподалеку.

  Мужчина, который проходил в этот момент мимо, странно и подозрительно покосился на Реми, стоявшего на коленях с черным кружевным бюстгальтером в руках.

  — Я очень устала, — призналась она.

  — Что ж... — он бросил последнюю вещицу в пакет и отдал ей.

  Лицо Эмили горело, когда она подняла на него свои карие глаза. Она смущенно заморгала. И была в этот момент самой сексуальной женщиной на свете.

  — Вы француз, — догадалась она.

  — И один здесь, в большом городе. Я бы предпочел Париж.

  — Да, я тоже люблю Париж. И бывала там много раз. С моей...

  Она не договорила и задумалась. Ее лицо омрачила неподдельная печаль. Неужели она так горюет по тете? Кто-кто, а он отлично знал, как это — сражаться с призраками прошлого.

  — Вы тут по делу?

  — В некотором роде. А вы, должно быть, американка, судя по вашему акценту.

  Она кивнула.

  — И еду во Францию, по печальному поводу. — Глаза ее затуманила печаль. — У меня умерла любимая тетушка. Я частенько гостила в ее замке летом.

  В ее замке? Вот это черта с два!

  Реми сжал кулаки. Эмили продолжала пристально глядеть на него, и наконец он успокоился. Ее нетипичное лицо с этими длинными ресницами и наивным взглядом было прекрасно. Хоть и не красиво в обычном смысле. Он был околдован.

  Почему он не может оторвать от нее взгляд? Почему чувствует себя таким...

  Возбужденным. Вот это слово.

  — Надо же, — подала голос девушка. — Вы француз, а я как раз еду во Францию. Удивительное совпадение!

  — Да, — только и ответил он.

  — Мы виделись с вами в магазине. Потом здесь... Как интересно. Может, это судьба?

  Судьба, как же. Рассказал бы он ей о судьбе, да некогда.

  — То есть я хотела сказать, что Лондон — большой город, — продолжала она.

  Его глаза потемнели.

  — Что-то случилось? — спросила она тревожно. Он покачал головой.

  — Тогда... давайте, если ваше предложение еще в силе, выпьем чашечку кофе, раз уж мы так чудесно встретились.

  Кофе, значит? А он-то уже представлял ее себе обнаженной, горящей страстью у него в объятиях. С чего бы? Она же не его тип. Реми был выбит из колеи, что совсем не годилось для дела.

  Каждый раз, когда он смотрел на нее, его охватывало чувство восторга. Адреналин бурлил в крови, как на гонках.

  Плохо дело.

  ГЛАВА ВТОРАЯ

  Почему она так волнуется, глядя на этого парня?

  Он был таким стройным и привлекательным и почему-то казался ей знакомым. Впрочем, если бы она видела его раньше, точно бы не забыла.

  Заинтригованная, Эми с любопытством посматривала на него при каждом удобном случае. Его густые ресницы бросали длинную тень на карие глаза, блестевшие золотом. Тяжелые брови говорили о суровом нраве. Широкие плечи вызывали желание обнять их, а длинные черные волосы так и просились их погладить.

  Такие красавчики не ходят просто так по улицам и уж тем более не заглядывают в кофейни с первой встречной девушкой. Но вот он, рядом с ней.

  Эми ущипнула себя: уж не спит ли она?

  Он выглядел великолепно в черной шелковой рубашке и бежевых брюках и выигрывал сравнение с Флетчером, который вечно ходил в поношенных футболках и штанах.

  — Вы когда-нибудь были на Гавайях? — спросила Эми, пытаясь завести разговор.

  — Нет. А что? — его явный французский акцент и глубокий голос заставили ее вздрогнуть.

  — Да просто я живу там. И, кроме того, туда все ездят отдыхать. Мне показалось, я вас где-то видела.

  — Правда? — его голос дрогнул.  Или ей почудилось?

  Он склонил голову и пристально посмотрел на нее. Улыбнулся, и она снова вспыхнула. Определенно этот парень умеет пользоваться своим обаянием.

  — Простите, — сказала она, опустив взгляд, — мне что-то не по себе.

  — Наверное, от голода? — предположил он. — Может, вы неплотно позавтракали?

  — Откуда вы знаете? — удивилась она и тоже улыбнулась. — Просто я так увлеклась магазинами...

  — Кстати, я ведь тоже не завтракал. Так что, может, нам все же лучше перекусить? Здесь неплохо готовят.

  И он заказал им ланч. Да, наверное, она дрожит от голода, а вовсе не потому, что рядом с ней находится этот удивительный сексуальный красавец, который смотрит на нее так, что мурашки по телу.

  Стоп, стоп. Бояться нечего. Они сидят в кофейне, в центре города. Здесь полно людей. Ей ничего не угрожает. Кроме...

  — Так вы... не были на Гавайях, — продолжала она. — Может быть, вы какая-нибудь знаменитость?

  Он явно вздрогнул.

  — Кинозвезда? — пыталась угадать Эми, откусывая сандвич. — Поэтому вы мне кого-то напоминаете.

  — Я инвестор, — сказал он, наблюдая за тем, как она слизывает томатную пасту с пальцев. Поймав его пристальный взгляд, она замерла.

  — Вы не похожи на инвестора, — заметила она. — У вас определенный имидж. Вы не тот человек, чтобы каждый день ходить в офис на службу и отсиживать определенные часы на работе.

   Показалось ли ей, или он в самом деле поджал губы?

  — Мне жаль вас разочаровывать, но я не принц. Я всего лишь кабинетный работник. У меня скучный офис в Париже и не менее скучный секретарь.

  — А во что вы вкладываете средства?

  — Биржа, фонды, недвижимость. У моей семьи обширные связи по всей Европе, и в Штатах, и в Азии. Слияние рынков, так сказать. А вы чем занимаетесь?

  — У меня свой небольшой магазинчик. Я продаю старую одежду, которую покупаю на распродажах и рынках.

  — И вам нравится?

  — Очень. Но наверняка это неинтересно для таких, как вы.

  — Самое главное, чтобы это было интересно вам.

  — Я люблю свое дело! Мне нравится находить хорошие вещи по низким ценам и продавать их людям, у которых нет средств на дорогие вещи. Каждая женщина хочет быть красивой.

  — Я вам даже завидую, — проговорил он, и ей почудилась боль в его словах.

  — А вам не кажется, что я скучна так же, как и мой магазин? Нет, правда, скажите, что вы думаете, — она подалась вперед, держа чашку обеими руками из страха расплескать кофе. — Мы с вами чужие люди, можете говорить без стеснения. Каким было первое впечатление? Может, я выгляжу унылой и... старой?

  Он поставил чашку на стол.

  — Да кто вам наговорил все эти глупости?

  — Мой приятель, — призналась она, хоть и не понимала, зачем.

  — Вам придется бросить его за это.

  — Уже. Но... я всегда любила его. Или думала, что люблю.

  — Значит, вы из тех, кто быстро привыкает и трудно расстается со старым?

  — Не знаю, но думаю о нем постоянно. И о его словах.

  Его черные густые брови сошлись на переносице.

  — Просто придерживайтесь с ним взятой линии поведения.

  — Но я любила его с детства... — прошептала она. — Хотя мать никогда не одобряла этого.

  — Ничего удивительного, что вы так приклеились к нему.

  — Даже не знаю, правильно ли я поступила, бросив его. Это так на меня непохоже. Если я и принимаю важные решения, то долго перед этим думаю и планирую. Прежде чем открыть магазин, я планировала несколько лет, взвешивая все «за» и «против».

  — Может, тут и думать было не надо?

  — Но Флетчер...

  — Флетчер, значит, — его красивые черты исказились гримасой. — Вы хотели услышать мое мнение? Так вот, вы хорошенькая. Свежая. Приятная. Загадочная. Я бы хотел узнать вас получше, если бы был мужчиной, который задумался о крепких отношениях. И еще... сексуальная, — быстро закончил он. — В хорошем смысле слова. Вы из тех женщин, которых выбирают правильные парни, нуждающиеся в крепкой семье и хорошем тыле, желающие обзавестись парой ребятишек и играть с ними в футбол по выходным.

  — Как мило, — только и произнесла она.

  Его ладонь потянулась к ее руке. Девушка вздрогнула.

  — И еще — отзывчивая. 

  Она убрала свою руку, взяла салфетку и стала теребить ее в руках.

  — Этот Флетчер не заслуживает вас. Но давайте поговорим о другом. Выбор любовника — это ваше личное дело.

  В его голосе слишком явно чувствовалась ревность, что было странно. Такой мужчина как он, богатый, элегантный, с внешностью кинозвезды, не может ревновать незнакомку.

  — Извините, что завела этот разговор.

  — Итак, вы сказали, что у вас тут живет сестра, — решил он сменить тему. — В Лондоне?

  — Да. Кэрол. Вообще-то она живет недалеко от Лондона. В большом района у Волвертона. У нее просторный дом, чудесный сад. Так все по-английски. У них с мужем в Лондоне есть квартира, где они останавливаются, когда приезжают в город. А пока квартира свободна, я могу пожить в ней, раз уж приехала.

  — А где именно в Лондоне вы бы хотели побывать?

  — Очень хочу пройтись по знаменитому мосту и увидеть Лондон с колеса обозрения.

  — Я мог бы составить вам компанию. Если захотите, конечно. Готовы поужинать и потанцевать со мной?

  — Но... мы едва знакомы. Уверена, я не из тех девушек, с которыми вы обычно встречаетесь.

  — О чем это вы?

  — О свиданиях.

  — В общем, да, конечно. Вы не такая. Именно поэтому вы мне и понравились. Уверяю вас, у меня каждая минута на счету, и все же я предлагаю вам пройтись со мной по городу, пока вы не уехали.

  Девушка была в немом восхищении от его слов, но что-то ее тревожило. В чужом городе она ничего не знала, как ничего не знала и об этом парне. Кроме того, что он был сексуален как сам дьявол.

  — Мне надо повидаться с сестрой. Сегодня она в Эдинбурге по делам, но к вечеру мы должны с ней увидеться. Она вечно так занята.

  Он вынул записную книжку и оторвал страницу, на которой записал два номера.

  — Первый — номер мобильного. Другой — домашний. Позвоните, когда освободитесь, — и он передал ей бумажку.

  Случайно их руки соприкоснулись, и оба замерли, ощущая одно и то же — сильное влечение. Эми забыла, как дышать.

  — Почему же мне кажется, что я вас знаю? — вдруг выпалила она, кладя бумажку в сумочку. — Уверена, я видела вас раньше.

  — Не думаю.

  Подписав чек, он неожиданно взял Эмили за руку и поднес к своим губам, медленно повернув. Сердце девушки едва не выпрыгнуло из груди.

  — Мне не надо ждать вечера, я и так знаю ответ. Я смогу пойти с вами на ужин сегодня, — выдохнула она.

  — А как же Кэрол?

  — А? — спросила Эми, словно бы загипнотизированная.

  — Ваша сестра, — напомнил он с понимающей улыбкой.

  — Ах да, Кэрол... Да, надо дождаться ее звонка. И после этого я вам позвоню.

  Он рассмеялся:

  — Я же говорил, что вы необычная. Завидую тому парню, которому вы достанетесь.

  Они распрощались, и он еще раз поцеловал ей руку. Потом отправился на Пиккадилли.

  Эмили уставилась на бумажку. Странно. Он просто написал номера. Без имени и фамилии. Не дал ей свою визитку. И даже не спросил, как зовут ее.

  Почему?

  Он не из тех, кого можно упрекнуть в плохих манерах.

  Может, он знаменит?

  Почему он кажется ей таким знакомым?

  Суд Франции возбудил дело против графа Реми де Фурнье!

  Рот ее медленно открылся. Эми просматривала газеты, сидя на диване в квартире Кэрол, и наткнулась на его фотографии.

  Реми де Фурнье. Неудивительно, что он казался ей таким холеным и гламурным. Неудивительно, почему не представился.

  В гонках Формулы-1 он сбил своего лучшего друга, Андре Лафитта, когда они мчались по скользкой трассе. Он успел переспать со всеми известными и красивыми женщинами в своем окружении, безжалостно бросая одну за другой, не заботясь, сколько сердец при этом разбил.

  Так эта встреча не была случайной.

  Эми подавила вздох разочарования. Значит, он вовсе не заинтересовался ею, а всего лишь выведывал ее намерения. Вот какая была у него цель.

  Газетные статьи в красках расписывали подробности несчастного случая. Реми представал сущим монстром, который безжалостно стремился к победе любой ценой.

  В газетах красовались живописные фотографии Реми рядом с женщинами, которых он потом бросал. Про одну рассказывалось, что она решила покончить жизнь самоубийством. Еще одна фотография запечатлела момент, когда Реми бьет в челюсть репортера.

  Эми отложила газеты. Вскочила и стала ходить из одного угла комнаты в другой. Если допустить, что хотя бы половина из этих обвинений была правдой, надо было быть настороже.

  Какой же он наглец! Лжец и подлец!

  И неожиданно одно воспоминание всплыло в памяти.

  Реми тогда было восемнадцать. Эмили случайно вышла в сад и услышала, как старый граф устроил сыну разборку. Как забыть ту мучительную боль, которая отразилась в глазах юноши, когда он наткнулся на нее!

  — Какого черта ты тут делаешь? — прогремел он. — Шпионишь? Убирайся отсюда, маленькая негодяйка!

  — Но я не...

  — Лгунья!

  — Нет! Мне... мне жаль, что так вышло. Может, твой отец не хотел этого...

  — Избавь меня от твоего сочувствия. И потом, это наше дело. Ни за что больше не хочу видеть ни тебя, ни твою тетю.

  Он бросился мимо нее и исчез за воротами, и с тех пор она его больше не видела. До сегодняшнего дня.

  А он сильно изменился с тех пор. Превратился из угрюмого высокого и неуклюжего паренька в прекрасного и сексуального мужчину.

  Брось! Этот человек хочет забрать у тебя виноградники и картину. Еще бы ему не любезничать с тобой.

  Ну почему, почему ее всегда тянет на плохих парней? Сначала Флетчер, теперь еще этот Реми.

  Один другого лучше. Почему бы ей не выбрать какого-нибудь скромного человека, у которого была бы отличная работа и домик с лужайкой, где детишки по выходным играли бы в футбол?

  Эми все гадала, как ей справиться с возникшими чувствами, как вдруг зазвонил телефон.

  Это была Кэрол, пригласившая сестру на ужин к себе домой. Но Эми сказалась больной, отчего изрядно встревожила Кэрол, и та даже хотела вызвать доктора, но Эми уверила ее, что наутро все будет в порядке. Сестры еще немного поболтали о том о сем и распрощались.

  Какая же он свинья, этот Реми! Взять и испортить долгожданный визит к сестре!

  Эмили слепо уставилась на заголовки газет. Голова у нее и в самом деле раскалывалась. Обыкновенно Эми не любила крепкие напитки, но это был крайний случай. Она побрела на кухню, уговаривая себя, что возьмет минеральную воду, но рядом стояла соблазнительная бутылочка со скотчем.

  Девушка налила себе немного жидкости и вернулась в комнату, где разлеглась на кровати. Потягивая скотч, она еще раз решила пролистать газеты и в который раз полюбоваться на соблазнительную физиономию Реми.

  Странное впечатление складывалось в целом об этом человеке. С одной стороны, все эти газеты, которые на разные голоса славили Реми, и с другой стороны — ее собственное суждение о нем.

  Реми де Фурнье приглашал ее сегодня танцевать. Пусть он и был подлецом, как о нем писали в газетах. Она найдет в нем положительные черты, найдет, чем он сможет пригодиться ей.

  Сегодня днем рядом с ним она почувствовала себя уверенней. Ощутила себя настоящей женщиной. Так что же? Пусть он научит ее, как надо вести себя с мужчинами, раз он такой умелый!

  Столько раз мать твердила ей о том, что она ведет скучный и однообразный образ жизни. Настала пора резко сменить имидж и поведение.

  Эми потянулась за бумажкой, которую дал ей Реми. Дрожащей рукой стала набирать номер. Никто не ответил.

  Черт!

  И вдруг зазвонил ее телефон. Должно быть, Кэрол.

  — Кто-то звонил мне с этого номера? — услышала она глубокий голос Реми.

  У нее зашлось сердце, и она вмиг позабыла все те гадости, которые наговорили о нем газеты.

  — Я! — пискнула она. — Это я, та самая девушка, которую вы чуть не сбили сегодня...

  — Знаю, знаю, — проговорил он многозначительным тоном. При этом у нее создалось такое приятное ощущение, что она — самая желанная и ценная женщина на свете. А он действительно умелый обольститель! — Я так боялся, что вы не позвоните, — сказал он, и снова в его голосе не было ни капли лжи.

  — Я… сегодня вечером свободна. Мы с Кэрол договорились на другой день. У нее... внезапно заболела голова.

  — Полагаю, с ней все в порядке?

  — Да.

  — Отлично. Буду готов, как только вы оденетесь.

  — Мне не надо одеваться.

  — Не возражаю, — решил он подтрунить над ней. — Я даже могу заказать ужин к вам домой, и мы можем остаться у вас.

  Она рассмеялась:

  — Вы просто несносны.

  — Мне часто это говорят. Что бы вы хотели, моя дорогая?

  Тебя!— так и хотелось сказать Эми.

  — Неплохой ресторан находится буквально в двух кварталах. Я позвоню, когда буду готова.

  — Не могу дождаться, — сказал он хриплым голосом, от которого мурашки пробежали по коже девушки.

  — Я тоже, — не менее хрипло ответила она.

  Облизнув внезапно пересохшие губы, девушка отключила трубку и перевела дыхание. Что говорить о встрече, когда один только телефонный разговор с ним так на нее действует!

  Будь она хитрой, практичной особой, ей надо было бы выкинуть его из головы и думать о деле, о Матиссе и виноградниках. И еще рассказать ему, что она знает, кто он такой.

  Но Эми хотела пойти на свидание с Реми. И это было чистым сумасшествием. Он же сведет ее с ума и бросит!

  Ах, каким очаровательным он был, каким приятным и авантажным. Граф. Нет, такую возможность она точно не упустит. Пускай это против здравого смысла и логики. Эми докажет своей сестре и матери, что и она не промах.

  Оставалось лишь надеть самое сексуальное платье на свете.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

  Неужели нет на свете ничего более соблазнительного и манящего, чем запретный плод? Теперь, когда Эми знала, кто такой Реми, ее приключение приняло рискованную окраску.

  Возможно, этот вечер будет самым ярким воспоминанием всей ее жизни. А дальше пусть будет все, как будет.

  Чувства ее были обострены до предела, когда она красовалась перед зеркалом. Эми выглянула в окно и увидела, как Реми шагает по улице с одной белой розой в руке. Раздался звонок, и сердце ее заколотилось. Стремительным движением руки она выдернула заколку из волос и побежала к двери.

  Реми стоял на пороге, протягивая ей розу на длинном стебле. Их глаза встретились, и он улыбнулся. Она пригласила его пройти.

  — Ты даже не знаешь, как мне нужна была эта встреча сегодня вечером. Ты — как глоток свежего воздуха для меня. Кстати, твой наряд очарователен, — произнес он, приблизившись к ней.

  — Я не часто покупаю вещи в дорогих магазинах, — сказала Эми, чувствуя себя польщенной. Соблазнительное красное платье и серебристые плетеные босоножки делали ее неотразимой в мужских глазах.

  —Ты выглядишь совсем иначе, чем сегодня днем, когда покупала на блошином рынке прозрачное белье.

  Вспыхнув при одном воспоминании, девушка показала ему новую сумочку.

  — Хорошенькая, — оценил он.

  Платье и сумочка под стать ему стоили ей целого состояния, но, глядя на себя в зеркало, Эми ни о чем не жалела: передней стояла ослепительно красивая женщина, в которой она едва узнавала саму себя. Впервые за всю жизнь она осмелилась сравнить себя с Кэрол.

  — А в этих босоножках тебе удобно?

  — Естественно, — отвечала она по-французски.

  — И в них можно ходить?

  С целью демонстрации она прошлась по комнате и остановилась перед трюмо. Взяла заколку и хотела было заколоть волосы высоко на макушке, но он прошептал:

  — Гораздо лучше распущенными.

  Волосы упали и рассыпались волнами по плечам.

  — Не против, если для начала мы прогуляемся? — спросил Реми.

  — Может, для начала я поставлю розу?

  И вот они уже идут по мосту под ручку, и она наслаждается теплом его длинных изящных пальцев. Какими бы ни были они с ним разными, сейчас они принадлежат друг другу.

  Перед ними шла молодая чета с детишками. Реми благосклонно посмотрел на них. Любопытно, как он относится к детям?

  Детишки засмотрелись на чаек и одинокого пеликана, скользившего низко над серыми водами реки.

  Белокурый малыш сказал:

  — Птица.

  Реми улыбнулся:

  — Самый замечательный возраст, когда жизнь кажется такой беззаботной. Ты бы хотела детей?

  Нервный спазм сдавил ей горло.

  — Сначала надо бы найти приличного отца.

  — А как же Флетчер?

  Эми лишь покрутила головой.

  — А ты? — спросила она. — Ты бы хотел детей?

  Глаза его подернулись дымкой.

  — Не уверен, что смогу быть для них хорошим отцом.

  — Конечно, ты будешь хорошим отцом, если сам решишься на создание семьи.

  — Все почему-то думают, что если родил ребенка, то непременно должен быть и хорошим отцом. Но мне кажется, не так все просто. Непременно нужен положительный пример, с детства.

  — А у тебя не было такого примера?

  Вместо ответа он отвернулся, словно бы не услышав ее.  

  Реми нанял частную лодку, которая повезла их к знаменитому на весь мир лондонскому колесу обозрения, и заказал шампанское и коробку трюфелей.

  Он расспрашивал ее о Гавайях, о матери и сестре. Эми отвечала неохотно, но потом забыла об осторожности и стала разговаривать с ним как со своим другом. Охотно поведала ему о тех трудных в ее жизни годах, когда отец оставил их, а потом умер, и она осталась одна со своей прекрасной сестрой и амбициозной мамашей. И все это у нее получилось подать с блестящим и искрометным юмором.

  — Я была слишком похожа на своего отца. Он считал, что не слишком много почести в том, чтобы быть богатым и знаменитым. Я очень скучала по нему, когда он ушел. Иногда мне казалось, что Флетчер напоминает мне его. А мать всегда говорила, что отец и Флетчер так и не хотят взрослеть.

  — Фатальная ошибка, — сказал Реми.

  — Зато сестрой я могу гордиться.

  Глаза его были полны сочувствия и понимания.

  — Ты не единственная, кто разочаровал свою семью. Я бы мог рассказать тебе пару историй. Возможно, когда-нибудь и расскажу.

  С этими словами он поднес тыльную сторону ее ладони к своим губам. В его голосе было столько горького страдания, что Эми не верилось: а тот ли это человек, которого честят газеты?

  Вот они уже поднялись высоко-высоко, под ними раскинулся Сити, и девушка тут же смолкла. Реми показал ей Тауэр, Вестминстерское аббатство и собор Святого Петра.

  — Когда я вернусь, надо будет непременно все это рассмотреть поближе, — сказала она.

  — Я хотел бы быть твоим проводником.

  Неужели это правда? Каковы теперь его мотивы? Ради чего он старается — ради нее или из-за картины?

  — Трудно представить, как ты осматриваешь достопримечательности.

  — Даже самые простые вещи могут нравиться, если находишься рядом с приятным компаньоном. Я люблю парк Сент-Джеймс, потому что он самый красивый, по-королевски шикарный. Именно туда я поведу тебя с самого начала. Летом я обычно еду на озеро и работаю там. Если мне становится скучно или у меня на пути встает проблема, я наблюдаю за пеликанами.

  — В Лондоне?

  — Да, и мы видели как раз одного, когда шли по мосту. Первый был подарком от российского посла. Эти завезены из Флориды. Они весьма любопытные птицы и очень умные, сразу понимают, когда на них обращают внимание.

  — И тебе нравится за ними наблюдать?

  — Я их понимаю. Когда они дерутся за добычу, это так отвлекает... — тень грусти промелькнула по его лицу.

  Девушка ощутила его боль как свою. Может, он винит себя в смерти Андре? И этого человека называют жестоким?

  Уж не признаться ли ему во всем? Может, рассказать, что она его знает? Нет. Пусть пока все остается как есть. В конце концов, он первый затеял нечестную игру.

  Наконец Реми вздохнул и начал рассказывать о Лондоне и Париже. Его Лондон был полон дорогих авто, частных клубов и лучших ресторанов, магазинов и отелей. И сильно отличался от ее собственного. Его Лондон не имел ничего общего с простыми магазинчиками или блошиными рынками.

  Реми заинтересовался рассказом Эми о жизни ее матери и сестры и великолепной партии, которая досталась Кэрол.

  — И что, теперь вы называете ее леди Кэрол?

  — Только в шутку. Но должна признаться, у меня есть фотография Стива при всем параде и снимок их огромного замка. Так что если кто-то приходит в гости, мне всегда приходится объяснять, что моя сестра замужем за английским лордом.

  — Как насчет кофе и трюфелей? — спросил Реми.

  Не успела она отказаться, он подошел к низенькому столику, накрытому специально для них, и она была рада присесть: после третьего бокала шампанского голова немного кружилась.

  Может, он напоил ее не просто так, а для того, чтобы соблазнить? Наверняка. А впрочем, она не была разочарована ни капельки. Все было просто чудесно.

  — Как кофе? — поинтересовался Реми.

  Она прикрыла глаза, блаженно улыбнулась, потянула кофе и почмокала.

  — Восхитительно, как я вижу, — сказал он и прижал ее руку к губам.

  Его жаркие губы возбудили в ней отнюдь не скромные чувства.

  — Да, восхитительно, — согласилась она.

  — Можно оставить остальное на потом, — сказал он. — Доешь, когда я уйду.

  С этими словами он прижал дрожащее тело девушки к своей груди. Огонь прошел по ее венам. Наверное, это тоже входит в часть его плана. Взглянув вниз, она заметила, что они снижаются. Деревья и крыши домов все приближались. Путешествие подходило к концу.

  Стеклянная капсула коснулась земли, но они остались сидеть на месте. Между ними установилось напряжение в сто вольт. Эми боялась нарушить это магическое молчание. Ее так сильно тянуло к Реми, что сердце начало болезненно сжиматься.

  Соблазни же меня!

  Наверное, она сошла с ума, если хочет такого мужчину, как он.

  Солгали эти газетные статьи. Все придумали журналисты. Никакой он не соблазнитель, если не желает воспользоваться ситуацией, которая сама плывет ему в руки. Эми было так горько, что хотелось рыдать. Почему они так быстро приземлились, почему это путешествие не продолжалось вечность!

  Реми по-старинному церемонно помог ей шагнуть на землю, что разорвало волшебный миг.

  — Спасибо, было очень хорошо, — сказала она спокойно, сдерживая рвавшиеся наружу слезы.

  — Да, — быстро согласился Реми и посмотрел на нее пронзительным взглядом. — Все нормально? Я сказал что-то не так? Или сделал?

  — Все слишком идеально, — ответила она скрипучим голосом.

  — Я заказал столик во французском ресторане, на южном берегу. Пара минут ходьбы. Но если ты устала, можно взять такси. Может, босоножки натерли?

  — Нет.

  Ресторан был отделан в стиле кафетерия тридцатых годов. Аромат трюфелей мешался с густым запахом соусов, свежего багета и масляных круассанов. Реми перекинулся парой слов на французском с метрдотелем, и их провели в уютный уголок. Официант в черном подал им меню на французском. Стоило Эми взглянуть на текст, как она тут же усомнилась в том, что когда-то знала этот язык, так все было непонятно.

  — Боюсь, придется переводить, — смутилась она. А ей так хотелось казаться умной.

  Он улыбнулся из-за черной папки с меню.

  — Не волнуйся, — успокоил ее Реми. — Официанты тут особенно любят, когда к ним обращаются за консультацией. Во Франции кухня — это самое настоящее искусство. Наши повара подобны богам. И ты в этом сама убедишься.

  Очарованная, она улыбнулась.

  — А я всегда ем на ходу. Перекусываю.

  — Ох уж эти мне американцы и англичане. Еда на скорую руку — самое худшее изобретение современного человечества. Но тебе я готов это простить, потому что до сегодняшнего вечера ты не знала лучшего. Вкус к еде впитывается с молоком, с детства.

  — Что ты этим хочешь сказать?

  — Американцы и англичане кормят своих детей пюре, а французы дают им то, что едят и взрослые: тунец, ливер, фрукты, овощи... Так что как видишь, вкус воспитывается. Никаких гамбургеров, даже в школьные годы. Им всегда готовят обед из трех блюд. В вашей стране не так. Надо обладать недюжинным здоровьем, чтобы питаться так, как вы.

  После двухчасового ужина, который продлился еще на несколько минут благодаря тщательной консультации Реми у официанта, он пригласил ее танцевать.

  Как хорошо было оказаться в его объятиях! Весь вечер она мечтала об этом и томилась. Горячая рука на ее спине, все тело вибрирует волшебными токами. Эми дала волю воображению и представила себе, как бы это ощущалось без платья.

  Было ясно, что он держит ее на расстоянии. Ей же хотелось прижаться к нему, ощутить его жар и страстность. Всю его испорченность.

  Эми пыталась разгадать, о чем думает этот неотразимый мужчина. Ни разу он не упомянул «Замок сирен» или виноградники, но она была полностью уверена, что тяжелые мысли ворочаются у него в голове, и мысли эти — о картине и замке.

  Реми проводил ее домой только в два часа утра.

  — Я... так хорошо провела время, — прошептала она, когда они стояли в дверях.

  — Как и я. Желаю приятной поездки, — тон его был спокойный до ужаса.

  Неожиданно она замешкалась:

  — А я... желаю тебе счастья.

  — Спокойной ночи, — и он направился кдвери.

  Эми в отчаянии наблюдала, как он идет по улице, сворачивает за угол... И вдруг она сорвалась с места и бросилась за ним.

  — Может, поднимешься ко мне наверх? Выпить чего-нибудь...

  Реми развернулся. Взгляд его был таким несчастным. Он отрицательно покачал головой.

  — Ну, пожалуйста.

  Его глаза потемнели, он был мрачнее тучи.

  Она отлично знала, как любой француз расценит приглашение от женщины, сделанное в столь поздний час. Наверняка он давно привык, что женщины вешаются на него. Так почему же он ни мычит ни телится?

  — Не думаю, что это правильно, — наконец проговорил он. — У тебя завтра самолет. Ты не успеешь. И потом, ты же сама сказала, что мы совершенно разные люди.

  Реми снова развернулся, чтобы уйти, но Эми вцепилась в него обеими руками. Пусть ей потом будет стыдно, но она его удержит,

  — Я так хочу, чтобы ты остался.

  — Глупышка, ах ты глупышка, — пробормотал он, страстно хватая ее за руки и снова поднося их к губам. Его черты исказились гримасой боли и страсти. — Разве ты ничего не поняла? Я не тот, за кого ты меня принимаешь. Ты завтра же пожалеешь о своем предложении.

  Признание так и вертелось у нее на языке, но она все же не рискнула.

  — Не пожалею. Клянусь, — сказала Эми и тут же бросилась ему на грудь. Он погладил ее по голове, она вздрогнула всем телом.

  — Ты просто не понимаешь, что делаешь, — прошептал Реми. — Я мужчина, — выдохнул он, прижавшись щекой к ее щеке. — Но я не хочу использовать тебя или обижать.

  Услышать такое от подлеца, который жаждет завладеть виноградниками и картиной!

  — Обещаю, сегодня ни один из нас не пожалеет о принятом решении, — пообещала Эми, жарко прильнув к нему, и, ощутив его возбуждение, задрожала. — Утром ты уйдешь, и я не буду останавливать тебя. Никаких проблем.

  Не сдерживая себя больше, Реми жарко поцеловал ее. Мурашки пробежали по коже девушки, а сердце забилось, как церковный колокол.

  А он целовал ее снова и снова. И каждый поцелуй был еще более зажигающим, чем предыдущий.

  Оказавшись в лифте, они воспользовались интимностью момента и слились в объятиях. Ее волосы струились сквозь его пальцы как шелк. Реми поиграл ими какое-то время, после чего стал исследовать ее грудь, напрягшиеся соски, скользнул по талии и ниже...

  К тому времени, когда лифт наконец остановился на нужном этаже, Эми вся горела.

  — Никогда не чувствовала такого прежде, — выдохнула она. Затем подалась вперед и поцеловала его, желая выпить до дна.

  — Я тоже, черт возьми, — прошептал он, явно злясь на самого себя. — Такого я не ожидал.

  ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

  Они зашли в квартиру.

  — Вот и отлично, — пробормотал Реми, бросив взгляд на кофейный столик, на котором расположились семейные фотографии в серебряных рамках, и на диван, покрытый белым вельветом. — А в первый раз я и не заметил, как тут уютно. — Реми взял фотографию Кэрол и Стива. Обнимая одной рукой девушку, он спросил: — Это и есть твоя сестра?

  Эми кивнула.

  — Очень красивая. Как кинозвезда. Но ты все равно намного лучше.

  Любопытно, эту фразу он говорит всем? Быстро бежали секунды. Напряжение становилось невыносимым. Эмили высвободилась из его объятий и бросилась к окну, открыв его.

  Ночной воздух ворвался в помещение и охладил пыл Эми.

  — Я никогда прежде не совершала подобного, — робко призналась девушка, не поворачивая головы. Странно. Сказав эту фразу, она вдруг поняла, что предыдущая жизнь словно бы исчезла, став ничтожной по сравнению с этим волшебным мигом.

  Реми медленно подошел к ней, и она вздрогнула от неожиданности, когда его теплые пальцы ласково скользнули по ее плечам.

  — Не совершала — чего? — прошептал он ей на ухо, и от этого шепота улетучились последние остатки сомнений.

  — Не спала с мужчиной в первый же день знакомства.

  — А кто сказал, что мы будем спать?

  — Ты же знаешь.

  — Я не из тех, кто клюет на удобный случай, и мне все равно, с кем ты спала до этого...

  — Значит, боишься... Предпочитаешь женщину поопытней?

  — Разве я так сказал? — прошипел он в неожиданной ярости.

  — Возможно, ты так поступаешь часто.

  — Раньше, возможно. Я этим не горжусь и не хочу так поступать с тобой.

  — Но почему?

  — Не знаю. Возможно, я больше не желаю быть таким, каким был всю свою жизнь. Ты заслуживаешь лучшего, чем я.

  — То есть ты полагаешь, что человек может измениться? — с вызовом спросила она.

  — Нашла у кого спросить.

  Желание заструилось в ней с новой силой, когда его пальцы проследовали по ее шее и опустились ниже, к груди.

  — Невероятно, — проговорил Реми, почувствовав набухшие соски под своими пальцами.

  Он начал медленно развязывать тоненькие бретельки, которые держали верхнюю часть ее потрясающего наряда. Эми была пьяна своими собственными фантазиями. Потеряв всяческое терпение, она рванула бретельки вниз сама и, придерживая их рукой, бросилась в глубину комнаты.

  — Я не люблю заниматься сексом в темноте, — хрипло сказал Реми. — Но если хочешь, соглашусь. — Он прошел к музыкальному центру, пощелкал кнопками и клавишами, и полилась чарующая музыка. — Зачем ты пригласила меня сюда?

  Эми всем своим существом ощущала на себе жаждущий взгляд из темноты. Таким сильным и всепоглощающим было его желание, что она поняла, отчего сдавались ему все женщины и почему он стал победителем на гонках. Этой силе было трудно противостоять. Такая страсть невольно пугала.

  Эми начала медленно двигаться в такт музыке. Сначала ей это удавалось не очень хорошо. Только через некоторое время она смогла почувствовать свое тело. Опустила шелковые бретельки, и они упали, обнажив ее до талии.

  Слишком возбужденная его присутствием, она задержала дыхание. Свежий воздух приятно холодил грудь. Она медленно потянула вниз молнию на платье.

  Реми все не двигался с места, а минуты шли. Он снова щелкнул кнопками, на этот раз песня была зажигательной, быстрой, дикой, мелодия прошлась по телу девушки огненной волной.

  Склонившись, Эми расстегнула серебристые босоножки и бросила их в его сторону. Они приземлились прямо у его ног. Одним пальчиком она подцепила свои прозрачные красные трусики, которые купила в безумной надежде соблазнить сексуальным бельем Флетчера, и сняла их. В темноте Эми чувствовала себя такой уверенной, такой желанной.

  Девушка щелкнула выключателем, и зажегся торшер. Утопая в желтом свете, она выгнула свое тело, прислонившись к стене.

  С пересохшим ртом и обезумевшая от страха, она замерла.

  Его потемневший взгляд шарил по ней.

  — Не могу, — сглотнула Эми и выключила свет. — Я думала, что смогу.

  Он легко и грациозно прыгнул к ней. Оказавшись в его объятиях, она зарыдала. Гладя ее по голове и по мокрым щекам, он любовно приговаривал:

  — Не плачь. Дорогая, ты потрясающая женщина. Очень смелая. Ты создана для этого... и для большего. Ты такая красивая. Само совершенство. Такая изящная. Беззащитная. И мне очень нравится, что ты скромная. Сегодня я самый счастливый мужчина на свете.

  Все еще сраженная своим порывом и обнаженным желанием, она неподвижно стояла, когда он начал нежно целовать ее.

  — Есть куча вещей, о которых можно плакать. Но только не о том, что ты не можешь сразу заняться любовью с мужчиной, который хочет тебя до безумия... Мы можем остановиться, когда пожелаешь. Я уйду.

  У Эми вырвалось:

  — Нет, только не это!

  — Такая красивая, — бормотал Реми, целуя ее мокрые щеки. — Весь вечер я боролся с желанием. Танцевать и не иметь возможности прикоснуться к тебе, было сущим мучением. Я так хотел тебя.

  — Правда?

  — Я хочу тебя, начиная с той самой кофейни.

  После этих слов она смело оторвалась от стены и прижалась к нему всем своим разгоряченным телом.

  — Тогда тоже раздевайся.

  — Ага. Наконец-то.

  Словно по волшебству слезы ее высохли.

  Желание коснуться его было слишком сильным. Руки Эмили сами собой заползли ему под рубашку. Он был таким крепким и упругим и теплым, как французский багет, вынутый прямо из печи. Ей поскорее хотелось обладать им. Она не заметила, как расстегнула рубашку, освободила его от ремня и брюк. В мгновение ока вещи упали на пол.

  Обнаженный, Реми был еще прекраснее. Мощный торс, длинные мускулистые ноги и широкие ступни, что ей очень и очень понравилось. Она восторженно уставилась на большой палец его ноги, не рискуя поднять глаза чуть выше. Наконец, очень медленно, ее взгляд начал подниматься выше. И то, что она увидела дальше, порадовало ее тоже: возбуждение его было твердым и очевидным.

  Отчего-то вдруг все показалось гораздо проще. Он больше не был никаким графом, а она не была наивным гадким утенком из Америки.

  Реми взял руки Эми и прикоснулся ими там. Она судорожно выдохнула. Затем он начал гладить ее, и ей понравилось все, что он делал. А потом и она начала повторять его движения, с восторгом и естественным восхищением. Под конец она уже была напряжена до предела.

  Его низкое довольное урчание доводило ее почти до бешенства, дыхание участилось.

  — Где спальня?

  Она указала кивком головы. Реми подхватил ее на руки и понес по коридору. Сбросив покрывала, положил девушку на простыни. Чуть расставил ее ноги в стороны, а она в это время проводила пальцами по его широким плечам и мускулистой груди. Он продолжал гладить и целовать ее так, словно они всегда только и делали, что занимались сексом. И это было хорошо.

  — Я тебя хочу, — не выдержала она.

  — Знаю.

  — Но почему ты не...

  — Вы, американцы, всегда все делаете в спешке. Не понимаете, что такими вещами, как еда и секс, надо наслаждаться, потому что чем дольше ждешь, тем приятнее потом получить удовольствие.

  И после этого он нежно прижался к ней губами, накрыв ее рот, чтобы она не болтала. И вновь начал гладить и ласкать ее. Эми вся горела. Теперь она была такой горячей, так жаждала его, что это было сущим мучением.

  И вот, безо всякого предупреждения, он расположился на ней и опустил голову меж ее бедер. Эмили едва не сошла с ума. Каждая ее клеточка пульсировала. В венах уже текла не кровь, а расплавленная лава, где-то на затылке, прямо внутри головы, что-то отдавалось небывалой болью-наслаждением. Наконец, вскрикнув от боли, девушка стала извиваться под ним ужом, руками вцепившись в его мощные плечи.

  Реми притянул Эми к себе, ее голова легла на его мускулистую грудь. Когда она успокоилась, он убрал волосы с ее лба и сказал:

  — Дорогая, ты самая сексуальная женщина на свете.

  — Нет. Этого не может быть... Обычно...

  — Ничего не желаю слышать о других мужчинах. Реми поднялся и вышел из комнаты. Когда вернулся, то на нем уже был презерватив. Поцеловав Эми в макушку и в губы, он раздвинул ей ноги и, не опуская взгляда, вошел в нее.

  Их и без того разгоряченные тела вспыхнули в обоюдном огне. Невероятно, но в Эми снова зажглось это пламя, очень похожее на лихорадку, только на этот раз оно было даже жарче. И когда он взорвался внутри нее, она выкрикнула его имя и содрогнулась всем телом. Слезы сами собой хлынули из глаз, побежали потоками по щекам. Реми прижал ее к себе.

  Господи, ну и где же та жестокость, о которой писали в газетах? Мужчина, который относится к ней с такой нежностью, попросту не может быть злым и испорченным.

  Они совсем не спали.

  Он наслаждался ею снова и снова, учил, как доставить ему удовольствие. Он был терпелив, нежен и силен.

  В самых дерзких мечтах Эми не могла себе представить, что секс может быть таким изумительным. Правда, даже в самые пики наслаждения ее радость омрачало какое-то странное чувство печали от мысли о близком расставании.

  Наконец Эми стало клонить в сон, и Реми крепко обнял ее своими сильными теплыми руками. Эми тихонько радовалась и старалась не думать о том, что скоро настанет утро.

  Она знала, что у нее был самый замечательный момент в жизни.

  С утра Эми проснулась от привычного городского шума. Потерла глаза. Золотистые лучи солнца блестели сквозь приоткрытый тюль. Она чувствовала все мышцы, о существовании которых недавно еще и не подозревала.

  С улыбкой на лице девушка повернулась, но... рядом никого не было. Нежданные слезы хлынули из глаз. Он ушел и даже не попрощался.

  С диким криком она швырнула подушку в стену и стала бить руками по кровати. Когда приступ отчаяния прошел и Эми наконец успокоилась, она поднялась и прошлепала в ванную. Там ее и застал телефонный звонок.

  — Привет, — прошептала она еле слышно.

  — Кажется, ты нездорова, — забеспокоилась на том конце Кэрол.

  Сердце девушки упало. Это был не Реми.

  — Эми!

  — Просто... я немного устала, вот и все.

  — Но... ты говоришь так, словно у тебя какое-то горе. 

  — Я… плакала о тете Тэйт, — как могла извинилась она, пораженная тем, как быстро нашлась с ложью.

  — Надеюсь, ты все же будешь благоразумней тети и не передашь Матисса музею, — начала сестра свою песню.

  У Эми не было сил ей перечить. Она могла только слушать и молча кивать.

  Все мысли ее были заняты Реми и еще — вспыхнувшим желанием видеть его еще раз.

  Будет ли Реми в «Замке сирен», когда она приедет туда?

  Или он не пожелает больше ее видеть после сегодняшних безумств?.. Если только она быстренько не придумает способ его вернуть.

  Потому что она снова уже хотела его.

ГЛАВА ПЯТАЯ

  Париж, Франция

  Реми поздоровался со своей секретаршей, Мари-Элиз, и попросил ее не назначать на этот день никаких встреч и не переводить на него звонков, после чего исчез за дверью своего офиса. Включив свет, он подошел к столу, и его взгляд сам собой приковался к единственному украшению в офисе: фотографии в рамке, которая лежала сейчас вниз лицом на полке.

  Реми заставил себя подойти к ней. Осторожно поднял фотографию. На снимке были изображены он и его друг Андре Лафитт, еще мальчишками. Они задорно улыбались друг другу, стоя перед своими гоночными машинами. Им было тогда по четырнадцать. Их снимал отец Андре, Морис, гордый за своего отпрыска. Теперь он ненавидел Реми.

  Дрожащими руками Реми поставил фотографию обратно на полку и еще долго стоял перед ней в мрачном раздумье. Эта фотография лежала здесь лицом вниз целый год.

  Сейчас Реми было настолько не по себе, что родной офис казался ему чужим, и он едва удержался, чтобы не выбежать отсюда, напугав бедную Мари-Элиз. Он сглотнул и повернулся к окну.

  Утро выдалось серым и унылым, под стать его собственному мрачному настроению.

  Реми опустился в кресло перед столом, заваленным документами, конвертами, файлами, брошюрами и факсимильными сообщениями. Во что бы то ни стало надо разобрать эту кучу перед обедом. Он потянулся и взял верхний конверт. Это было письмо от его агента по недвижимости, который сообщал о том, что в городе появилась Эмили. К письму было прикреплено несколько телефонных сообщений и факсов. Агент назвал девушку трудным случаем.

  Реми меньше всего хотел бы работать с Эми.

  Не надо было соглашаться на встречу с ней. Это была глупая и опасная затея. И еще в сто раз глупее было ложиться с ней в постель. Черт, как он оплошал!

  Несмотря на гигантские усилия выкинуть ее из головы, это ему не удавалось. То и дело вспоминался ее звонкий смех, и сердце его болезненно сжималось. Он со злостью выбросил конверт агента в мусорную корзину. Затем взял телефон и решил закончить для начала со срочными телефонными звонками.

  Время подкралось к полудню, а груда документов на столе ни капельки не уменьшилась. Реми уже жалел, что не принял предложение матери, которая приглашала его на ланч. Около часа дня вошла Мари-Элиз и быстро закрыла за собой дверь. Худощавая блондинка, она всегда носила какие-то мрачные просторные одежды, огромные очки и туфли с такими массивными каблуками, что ими можно было забивать гвозди. В целом она совершенно не привлекала внимания, незаметная как тень. Реми сильно подозревал, что на самом деле она куда симпатичнее, чем казалась с первого взгляда.

  Однажды она вскользь упомянула, что у нее был неудачный брак. В подробности не вдавалась, а он и не спрашивал.

  — Вас дожидается какой-то мужчина.

  — Я же предупредил, никаких встреч.

  — Так я ему и сказала, он лишь рассмеялся в ответ и приказал доложить о нем. Приказал мне! Он уверил, что не нуждается в представлении и специальном назначении встречи, — вспыхнув, она передала ему визитку. — Очень приятный мужчина, мсье.

  До сих пор она так не отзывалась ни об одном мужчине.

  Подняв брови, Реми взял карточку. И через секунду расплылся в улыбке:

  — Да уж, быстро он очаровал тебя.

  Мари-Элиз снова зарделась. Реми задумчиво уставился на нее.

  — Жена бросила его год назад. Так что дерзай.

  И с этими словами он бросился из своего кабинета в приемную.

  — Реми! — невысокий худой мужчина поднялся ему навстречу из кресла, в котором сидел, и взял костыль, стоявший рядом.

  Он был бледен и выглядел гораздо старше своих тридцати.

  Черт, да что там! Главное, он жив! И его голубые глаза блестят! Только это и важно. Жив. Ходит. Пусть и медленно.

  — Пьер-Луи!

  Они крепко-крепко обнялись, их объятия длились дольше обычного.

  — Просто счастье видеть тебя, — сказал Реми хриплым от переполнявших его чувств голосом.

  — Значит, никаких встреч на сегодня? — поддел его Пьер-Луи. — И никаких исключений, как сказала эта твоя секретарша.

  — Просто опаздываю на обед с мамой и своей старой подругой, иначе пригласил бы тебя в кафе. Но тебе всегда рады, особенно в замке. — Реми старался не думать о том, что Пьеру отняли ногу, как врачи ни старались ее сохранить. — Выглядишь неплохо, — прошептал он.

  — Благодаря титановому протезу мы, возможно, через полгода будем вместе бегать по утрам. А ты как? Тебе ведь тоже досталось в аварии. Рад, что ты вернулся. На прошлой неделе сообщили в газетах.

  — Репортеры были бы счастливы, если бы меня осудили. Помнишь статью, в которой очередной журналист говорил, что такие, как я, достойны гильотины?

  — Ничего, скоро все забудется. Самое главное, чтобы ты забыл.

  Реми уставился куда-то за окно.

  — Наверное, мне надо было остаться в Лондоне.

  — Не оглядывайся назад. Думай о будущем. Я недавно получил работу в команде Тэйлора.

  — Будешь водить? — спросил Реми, надеясь не выказать свое беспокойство.

  Пьер-Луи покачал головой.

  — Администрация. Поэтому я здесь. Тэйлор попросил меня встретиться с тобой. Ты думал о том, что делать теперь?

  — Работать на свою семью.

  — Ты стал гонщиком, потому что офисная работа тебе не нравилась. И ты не просто гонщик, ты первоклассный гонщик.

  — С тех пор все так изменилось. — Реми помолчал. — Так чего ты хочешь?

  — Мне нужен ты. Тэйлор хочет, чтобы ты был в его команде.

  — Я уже сказал, что ушел с этого поприща год назад.

  — Но мы не хотим, чтобы ты был гонщиком. Тэйлору нужны твои мозги, твой опыт в области административной работы. Мы собираемся принимать участие в Формуле-1, и нам необходимы профессионалы. Ты просто спасешь нас, Реми.

  — Какой же Тэйлор хитрец, что прислал тебя. Ты единственный, кому я не в силах отказать.

  — Вот и хорошо. Ты просто рожден для гонок.

  — Спасибо, — сказал Реми, но тон его был холоден.

  — Отказываешься?

  — Формула-1 — убийственный спорт. Не хочу больше принимать участие в этой бойне.

  — Но ведь не по твоей вине сломалось колесо.

  — Послушай, я сто раз прокручивал в голове тот несчастный случай. Я бы мог свернуть на повороте на куда более медленной скорости. Но не сделал этого. Проклятое честолюбие!

  — В тот день все были на взводе. Гонщики рано или поздно должны платить за свою победу.

  — Я не смогу вернуться. Не сейчас.

  — Тогда просто обдумай предложение.

  Реми медленно покачал головой.

  — Знаешь, я бы не стал тебя принуждать, — начал было Пьер-Луи, но Реми перебил его:

  — Ну, мне пора. Рад был увидеться. Я позвоню.

  — Но я еще не все сказал тебе. Ты был рядом со мной в самые трудные минуты. Я тебе за это благодарен. И еще... насчет твоей секретарши. Давно у тебя такая хорошенькая девушка?

  — Мари-Элиз? Хорошенькая?

  — Чудесное имя! Замужем? Дети есть?

  — Разведена. Маленькая дочка. Ни с кем не встречается.

  — Мне это подходит.

  — Эй, эй. Мари-Элиз очень чувствительная женщина. Смотри, не вздумай ее обижать.

  Они обнялись как братья. Реми видел, что наконец Пьер-Луи становится прежним. Здоровье и настроение вернулись к нему. Это хорошо.

  Реми проводил друга и сел в свою «альфа-ромео». Только он выехал со стоянки, на него набросились репортеры. У высокого мужчины в руках была увеличенная размытая фотография, на первой полосе известной парижской газеты.

  На снимке Эмили с широкой улыбкой идет под ручку с Реми.

  Ублюдки.

  У Реми недобро екнуло сердце.

  — Кто ваша новая пассия? — заголосили наперебой репортеры, тыча ему камерами и микрофонами в лицо.

  Реми надавил на педаль газа и умчался от этих стервятников. Хватит с них и прошлогоднего снимка, который изображал, как Реми бьет в морду журналиста. Не получат они новой сенсации, как ни стараются его провоцировать.

  Теперь все увидят Эми рядом с ним. Этого еще не хватало.

  Щеки его матери были розовыми, как мрамор стен посольства, из чего следовало, что она выпила уже вторую или третью рюмку своего любимого вина.

  Реми склонился и поцеловал мать. Шесть официантов столбами стояли вокруг.

  — Прости, задержался, — сказал он, садясь напротив. — В последнюю минуту пришел Пьер-Луи.

  Мать удивилась и поморщилась.

  — Я думала, ты завязал с гонками. — Она едва поинтересовалась здоровьем Пьера-Луи. Ей не терпелось обсудить тему поважнее. — Как и обещала, я пригласила на обед Селин, — сказала она, блеснув глазами.

  Реми вымученно улыбнулся. Меньше всего ему хотелось видеть Селин. Странно. До встречи с Эми Селин была самой желанной женщиной для него.

  — Как все прошло в Лондоне... с ней? — графиня наконец задала вопрос, который так и жег ей язык.

  Образ обнаженной Эми предстал перед его мысленным взором. Бросив последний взгляд на спящую девушку, Реми еле оторвался от этого зрелища тем утром, чтобы наконец уйти. А самому хотелось броситься на кровать и зарыться в душистые волосы Эми.

  — Не надо было с ней встречаться. Все равно я ничего не достиг, — он старался говорить как можно равнодушнее. — Я же не представился ей, так что дело мы и не обсуждали.

  Сверля сына пристальным взглядом, она поднесла бокал к губам, но, так и не сделав глоток, всего лишь покрутила бокал в руке.

  — Что-то случилось, — медленно проговорила она, не отводя от него взгляда.

  Он раскрыл папку с меню и погрузился в чтение.

  — Ты уже что-нибудь заказала?

  — Мы еще не дождались Селин, так что заказывать пока не будем. А тебе, пожалуй, нужен бокал вина, чтобы ты хоть чуток остыл.

  Поерзав на стуле, Реми стал еще внимательнее изучать список имеющихся вин. Изучал он их чересчур долго.

  — Сегодня я как сумасшедший работал все утро. Мне нужно повидаться с инженером, чтобы осмотреть фундамент для нашей виллы в Каннах. Так что встретиться с мадмуазель Уэзерби я не смогу.

  Брови матери взлетели до потолка.

  — Должно быть, это что-то серьезное, — проговорила она.

  — Что?

  — Ты избегаешь ее. Это же ясно как день, — она подалась вперед и подвинула ему газету с фотографией на первой странице.

  Один взгляд на Эми, и сердце его затрепыхалось в груди.

  — Так-так. Ты спал с ней.

  К счастью, в этот самый момент к ним подошла красивая блондинка, одетая в черный костюм с жемчужным ожерельем.

  — Селин! — улыбнувшись, Реми поднялся ей навстречу.

  Она стала еще стройнее со смерти мужа, а в голубых глазах навсегда застыла печаль, делая весь ее облик хрупким и нежным. В целом она выглядела гораздо привлекательнее, чем в последний раз, когда он встречался с ней в Париже. Реми поцеловал ей руку и предложил стул.

  Обед, как всегда, был затянутым и нудным, и хотя раньше ему нравились подобные формальности, теперь же казалось, что чего-то совершенно точно не хватает.

  В разговоре с Селин он поймал себя на том, что непрестанно сравнивает ее с Эми. И сравнение было не в пользу Селин.

  В какой-то миг ему захотелось забыть о делах в Канне и броситься прямо в «Замок сирен». Что там Эми делать одной? Скорбеть по тете? Он бы утешил ее. И непременно занялся с ней любовью.

  Интересно, а она по нему скучает? Или уже забыла?

  — Реми, о чем ты думаешь? — ворвался в его мысли голосок Селин.

  Пробормотав про себя какое-то проклятье, он выдавил улыбку.

  — Прости.

  —Наверное, тебе непросто было вернуться домой... и видеть всех. И даже меня, — предположила она, накрыв его руку своей. — Видимо, еще рано, да?

  Реми пришлось доигрывать роль до конца, поэтому он постарался забросать Селин вежливыми шутками. Смотреть на мать он избегал.

  Вместо Реми Эмили позвонила сама графиня.

  — Мои агенты сообщили, что вы собрались передать Матисса музею, а «Замок сирен» отказались продать нам.

  Любопытно, а она уже знает, что я встречалась в Лондоне с Реми? Узнай она всю историю целиком, упала бы в обморок.

  — Вы знаете, сейчас я сижу в саду и наслаждаюсь прекрасным видом, знакомым мне с детства, — отвечала Эми.

  — Я задала вам вопрос, — проговорила графиня, теряя терпение.

  —Ах, да, — спохватилась Эми, теряясь мыслями в своих фантазиях. В этот момент она представляла, как они с Реми занимаются в этом саду любовью. Их окружают величественные стены и величавые деревья, и сводящий с ума запах цветов, растущих кругом... — Иногда бывает трудно расстаться с тем, что принадлежит тебе по праву.

  — Тогда вы сможете понять, что чувствовал мой бывший муж, когда ему пришлось отдать Матисса вашей тете, в их свадебный день, и завещать ей замок и виноградники после своей смерти.

  — Я не продам вам Матисса. Он бесценен. Последнее желание моей тети было передать его французскому народу. Что до замка, мне очень нравится, как его отремонтировали. Особенно ванные комнаты. Вы видели, эти потрясающие лампочки на потолке, глубокие каменные ванны и душ? Такое все замечательное. Прошлым вечером, когда Этьен провел экскурсию для меня по замку, я долго-долго лежала в горячей ванне, глядя на эти лампочки. Никогда не подозревала, что замок был построен на месте римских развалин, — беспечно продолжала Эми.

  — То есть ты повышаешь цену?

  — Полагаю, что и виноградники в приличном состоянии.

  — Хватит. Назови свою цену.

  — Мне нужно время подумать.

  — Не понимаю. Ты живешь на Гавайях. У тебя магазин. Тебе нужны деньги. К чему такой девушке, как ты, замок во Франции или винодельный завод?

  Эми нахмурилась.

  — Вы всегда так нагло лезете в чужие дела?

  — Почему бы не поступить разумно и не продать замок нам? Это же логично.

  — Вам бы лучше спросить об этом вашего сына! — выкрикнула она, вспоминая обнаженного Реми и пустую спальню утром.

  Впервые за весь разговор графиня не нашлась со словами.

  — Ах, так он забыл вам рассказать? Мы встречались с ним в Лондоне. Я думала, это случайность. Пока не увидела в газетах его фотографию и статьи. Мне не нравится, когда меня обманывают. Если вы так страстно желаете купить замок и виноградники, пришлите ко мне его. Я буду иметь дело только с ним. А пока что прощайте.

  Голос ее был спокоен, но внутри все дрожало.

  Именно здесь, на этом месте, где она сейчас сидела, в прошлом имел место тот самый разговор Реми с его отцом.

  — Знаешь, почему я тебя всегда ненавидел? Я тебе скажу. Ты сын того самого подлеца-гонщика из Гран-при, который бегал за каждой юбкой, не пропуская ни одну, и которого размазало по дороге за полгода до твоего рождения. Мне надо было сразу развестись с графиней! Если тебе нужен отец, иди и отыщи его могилу!

  Реми... Испорченный парень, гонщик Формулы-1, коварный обольститель. Граф. Не говоря о том, что ее любовник.

  Кто же он на самом деле?

  И неужели так сильно хочет купить замок?

ГЛАВА ШЕСТАЯ

  Прошли сутки, а вестей не было. Ни от Реми, ни от его мамаши. Ни от их агента. Где же Реми?

  Вечером Эми сидела в гостиной. Жара была неимоверной. Цикады пели под деревьями в роскошной зелени кустов, успокаивая нервы. Она листала тетин альбом под названием «Моя жизнь, веселая, пока идет». Роскошную жизнь вела ее тетушка, ничего не скажешь. Некоторые снимки по-настоящему поражали воображение, Эми лишь поднимала брови в изумлении. Фотографии повествовали о счастливой жизни тети. К тридцати — а именно столько было сейчас Эми, — ее тетя успела дважды развестись.

  Эми понадеялась, что тетушка не осудит ее оттуда, сверху, и стала собирать личные вещи Тэйт в коробки и запаковывать их.

  Только она потянулась к красной вазе венецианской работы, как в дверь постучали. Да еще как постучали! Это был настоящий грохот, который чуть не потряс весь замок. Затем послышался знакомый баритон Реми. Сердце девушки забилось в два раза быстрей. Даже не завернув вазу, она быстро положила ее в коробку и сбежала вниз, шлепая по лестнице босыми ногами.

  Входная дверь нараспашку, но в комнате никого нет.

  Может, ей лишь показалось? Посмотрев мимоходом на себя в зеркало, Эми пожалела, что не привела себя в порядок. Выглядела она отвратительно — босая и непричесанная. На цыпочках она вышла на улицу.

  — Итак, ты отказалась продать дом, пока не поговоришь со мной?

  Эми так и подпрыгнула на месте.

  — Я был уверен, что ты никогда не захочешь меня больше видеть, — сказал он.

  — Я не слишком-то умна, особенно когда дело касается мужчин, — ответила она сухо.

  Реми прислонился к стене и рассмеялся:

  — Если я не вовремя, могу уйти.

  — Нет... все нормально. Весьма вовремя.

  Она сощурилась, приглядываясь. На нем были серые джинсы и белая рубашка с длинными рукавами, закатанными по локоть. Он выглядел хорошо, слишком хорошо. Втянув в себя воздух, она облизнула пересохшие губы.

  — Надо было сразу сказать тебе, кто я.

  Сейчас ей показалось, что его голос был совсем чужим, незнакомым. Она сглотнула, надеясь, что комок в груди исчезнет.

  — Я не виню тебя за то, что ты меня ненавидишь, — вдруг произнес Реми. — Теперь ты все знаешь, поэтому...

  Она подняла руку в предостерегающем жесте.

  — Я прочла несколько газетных статей о тебе.

  — Меня обвинили в убийстве...

  — Дело было в неполадках в машине. Проблемы с переключением скоростей.

  — Я убил при этом лучшего друга. Многие мои бывшие друзья и родственники не разговаривают со мной. Отец Андре был моим автомехаником. Ребенком я любил слоняться у гаража и наблюдать за его работой. Он многому научил меня, я начал разбираться в машинах, в женщинах. И все с его подачи. У моего отца никогда не было на это времени, — сверкающие глаза Реми пронзили ее. — И ты... ты знаешь, почему. Морис Лафитт теперь меня ненавидит.

  — Это был несчастный случай, — сказала она мягко, в желании утешить его, — Да и трек был мокрым.

  — Я был глупцом, эгоистичным задирой. Гнал машину на максимуме. Даже за гранью максимума.

  — А кто научил тебя так гонять? Не Морис ли?

  Реми подался к ней.

  — Но ради чего? Ведь не ради того, чтобы я сбил его сына!

  — Ради победы, я полагаю.

  — Да, я должен был выиграть! Тогда для меня это значило все, потому что я хотел доказать человеку, который и отцом-то мне не был, что я чего-то стою.

  Она отлично помнила их разговор с отцом, который произошел семнадцать лет назад. Захотелось обнять его, чтобы успокоить.

  — Это твоя карьера, работа. Тебе платили за победу.

  — Лучше скажи это Андре или его отцу! — Реми тяжело вздохнул. — Прости. У меня нет права так разговаривать с тобой. Если ты будешь мудрее меня, то быстро забудешь этот разговор, как и то, что мы раньше встречались. Мне нечего тебе предложить. Даже дружбу. Прости за то, как я поступил с тобой.

  — Значит, не хочешь выходить из того образа, какой создали газеты?

  — Старая жизнь закончена для меня, — сказал он горько. — Слава. Легкие деньги. Женщины. Забавно, когда-то я думал, что буду жить так всегда. Теперь я знаю, что должен избрать другой путь. В прошлом я натворил достаточно глупостей.

  — Любой бы сделал то же, будь он в таком напряжении.

  — Я обидел людей, которых не хотел обижать, а все из-за чрезмерной зацикленности на самом себе. Эгоист, вот кем я был. Я хотел заглушить боль и вину, поэтому ложился спать с женщинами, имена которых наутро забывал.

  — Зато теперь ты их вспомнил.

  — Слишком поздно. Слушай, я не жду твоего прощения за свое поведение в Лондоне. И тем не менее прости. Я не хотел причинять тебе боль.

  Его искреннее извинение только зацепило ее: ведь она не призналась сама во лжи.

  — Так зачем ты нашел меня в Лондоне? Виноградники? «Замок сирен»? Матисс?

  — Мне позвонила мать и сказала, где ты. Отчасти это дело чести. Тейт украла у нее мужа и «Замок сирен». И теперь она хочет их вернуть.

  — А ты работаешь на нее?

  — На семью. С прошлого года. Я причинил им столько боли. Настала пора, когда я могу хоть как-то искупить свою вину. И теперь, как бы то иронично ни звучало, я — граф.

  — И все же на этой неделе ты воздержался от переговоров. Почему?

  — Чтобы ты немного успокоилась.

  — Опять врешь! — Эми быстро отвернулась, чтобы он не видел ее смущения и обиды, и смахнула навернувшиеся слезы. — Ты боялся сорвать переговоры, — прошипела она горячо. — Я тебе совершенно безразлична.

  — Дорогая...

  Она круто развернулась к нему, больше не заботясь о покрасневших глазах.

  — Не называй меня так. И не таким голосом. Больше он на меня не подействует. Ты меня не соблазнишь.

  — Ты же сама пригласила меня к себе. Забыла?

  — Не напоминай мне об этой глупости!

  Он поднял обе руки и отступил назад.

  — Хорошо, хорошо. Не желаю осложнять ситуацию. Я уже сказал все, что хотел, так что мне лучше пойти.

  — Погоди! Картина не продается, так и знай. Тетя Тейт говорила мне, что такая вещь не должна принадлежать частному лицу. Перед смертью она вела переговоры с парой музеев. Оставила мне письмо с полным правом решать. Именно так я и намереваюсь поступить: передать в дар музею.

  Челюсть его напряглась.

  — Очень щедро с твоей стороны, учитывая...

  — Что?

  — Что ты не сильно богатая женщина...

  — Деньги не всегда делают человека счастливым. Но если ты еще хочешь купить «Замок сирен», то выслушай мои условия.

  — А ты продашь? — удивился он, прищурившись в недоверии.

  — Я живу на Гавайях. Что мне делать с виноградниками в Провансе?

  — За сколько?

  — Приходи сегодня на ужин, я скажу. Может, даже поплаваем в бассейне. Сегодня жарко, и я устала обсуждать дела.

  — Ты готовишь? — смягчился он. — Надеюсь, не гамбургеры?

  — Ровно в восемь. Приноси контракт. И... свой купальный костюм.

  — Ты уверена, что нам нужны будут купальные костюмы... в темноте?

  Его взгляд дерзко скользнул по ее фигуре. Эми бросило в жар. Она покраснела до самой шеи.

  Пусть так. Ведь если бы он не был таким привлекательным, она бы ни за что не придумала этот хитроумный план.

  Эми искупалась и надушилась в самых интимных местах, стоя в самой большой ванной замка. Она тщательно выбрала жемчужно-белое платье и прозрачный ремешок, а к платью подошли белые босоножки на высоких каблуках.

  Посмотрев на себя в зеркало, она едва узнала в отражении себя. Совершенно другой образ, другая одежда. Раньше она всегда была похожа на неуклюжего подростка. Теперь же стала настоящей женщиной, загадочной и манящей

  Реми появился в пятнадцать минут девятого.

  — Так значит, ровно в восемь? — усмехнулась Эми, пропуская его в комнату.

  Он передал ей бутылочку французского вина.

  — Я уже хотел ехать в замок, зашел в любимый винный магазинчик, и знакомый продавец заболтал меня. Начав разговор, мы обычно не можем остановиться.

  — Все с тобой ясно.

  — Хорошо выглядишь, — улыбнулся он. — По пути сюда я попал под дождь. Но для августа это обычная вещь.

  Девушка уставилась в окно на сосны и кипарисы, верхушки которых качались под порывами ветра. Реми вынул контракт и передал ей, но она бросила его на стол.

  — Позже. Как насчет вина? По бокальчику?

  Он кивнул, и они прошли на кухню. Дрожащими руками Эми поставила бокалы, а Реми в мгновение ока избавил бутылку от пробки. Девушка взяла тарелку с сыром и крекерами и вынесла их на терраску.

  — Вижу, ты проделала немалую работу, — сказал он, посмотрев на коробки с вещами.

  Она присела в одно из кресел у стола.

  — Да, но осталась большая часть. Сегодня я говорила с мамой. Хорошо, что она согласилась приглядеть за магазином. Весь следующий месяц.

  Он придвинулся ближе.

  — На что тебе целый месяц?

  — Мне не терпится познакомить тебя с условиями контракта. Да, нам понадобится месяц.

  — А как же Матисс?

  — Я уже говорила. Он принадлежит всему миру.

  — Идеалистка, — его взгляд помрачнел.

  — Я мало разбираюсь в искусстве, поэтому придется хорошенько все взвесить и решить.

  — Может, я помогу?

  Их взгляды встретились, и она ощутила горячую волну, прошедшую по всему ее телу.

  — А как же замок и виноградники? — продолжил он.

  — С ними я расстанусь.

  Завыл ветер, даже птицы смолкли в ветвях деревьев. Эми подняла бокал и пригубила вино.

  — В таком случае сегодня вечером мы все решим, — сказал он.

  — Не думаю.

  — Послушай, мне нужна эта собственность, очень. Цена обсуждается. Ты же сказала, что собираешься продавать. Так что же сделает тебя счастливой?

  — Ты! — выпалила Эми, не глядя на него. В этот момент она была похожа на провинившуюся школьницу, а не на коварную обольстительницу. — На месяц.

  Лицо ее горело.

  Вздрогнув, Реми поднял брови, глядя на нее долгим взглядом. Кажется, на террасе стало не хватать воздуха.

  — Я? Не понимаю.

  Во рту у нее пересохло.

  — Помнишь, я тогда сказала, что обо мне говорил мой приятель?

  — Флетчер, — прорычал он и добавил уже про себя: — Будь он проклят, паршивец.

  Но Эми его услышала.

  — Позволь, я закончу, — попросила она, теряя терпение.

  Подвинув к себе бокал, он налил еще вина, затем скинул пиджак, хотя температура воздуха стала ниже.

  — Моя жизнь в Америке была скучной, у меня магазин подержанных вещей, и мой приятель говорил...

  — К черту его. Он ошибался. Как я и думал.

  Сердце ее затрепыхалось в груди.

  — Ну, не с тобой. Это же было один раз. И я подумала...

  В сильном волнении она недоговорила и потупилась, опустив взгляд на белые босоножки.

  — Продолжай, — улыбнулся он.

  — Мне нужно больше практики... с профессионалом. Если верить газетам, ты как раз такой. Так что я хочу, чтобы ты научил меня, как быть соблазнительной.

  — Разве ты не знаешь, что все эти дешевые газетенки постоянно используют истории про секс, чтобы поднять свой рейтинг? Без этого ни одно издание не обходится.

  — Но в Лондоне ты...

  Откинувшись назад, он посмотрел на нее из-под нависших бровей и нахмурился.

  — Ты меня не слышишь!

  — Я знаю, обычно ты встречаешься с этими красивыми богатыми женщинами...

  — Да ни черта ты не знаешь! — вскинулся он, подался вперед и схватил ее за руки, взглянув прямо в глаза. — Ты восхитительная женщина. Может, уже хватит себя принижать? Поверь же в, себя!

  — Если ты сделаешь для меня это одолжение, я, может, поверю.

  — Одолжение? Как ты это говоришь, это одолжение будет настоящим обманом, каким была та ночь в Лондоне. Я не желаю обманывать хорошенькую невинную девушку!

  —Я подпишу контракт только с этим условием. По любой выставленной вами цене, — уперлась Эми.

  Она выдернула свои дрожащие руки из его и поднесла пальцы к губам, по детской привычке желая искусать в волнении ногти. Реми снова дотянулся до ее руки.

  — Брось эту пагубную привычку, — сказал он, целуя ее пальцы. — Боже, нет! Нет!

  И он вскочил на ноги. Она тоже поднялась.

  — Это потому, что я для тебя недостаточно сексуальная? Я скучна?

  — Проклятье, не вкладывай чужие слова в мои уста!

  Небо стало почти черным, похоже, собирался дождь. Эми прошагала по влажному дворику к бассейну.

  Девушку переполняли смущение и боль. Как он мог отвергнуть ее? Невыносимо!

  — Эми!

  Она ощутила горячую ладонь Реми на своей спине. Попыталась отскочить, но он очень мягко остановил ее.

  — Мне очень понравилось тогда, в Лондоне. Но я боялся, что обидел тебя. Именно поэтому и пришел снова. Я очень не хотел привязываться к тебе. Но... не могу остановиться. Лучшее, что ты можешь сделать, это держаться от меня подальше. Назови свою цену, продай виноградники и езжай домой!

  Эми сжала руки в кулаки, до боли вонзив ногти в ладони.

  — Я уже назвала эту цену. Тебя на месяц. Ты самый подходящий человек, который может научить меня всему, что мне надо знать. Всю жизнь моя мать и сестра считали себя экспертами в этой области. Как я могла конкурировать с такой сестрой? Я всегда была ее тенью, так и не став вполне женщиной. Даже мать проиграла. Так что сейчас я хочу научиться хорошему сексу. Хочу быть всегда такой, какой была тогда с тобой.

  — Глупышка! Сексу не надо учить. Это не игра на пианино. Когда женщина отдается мужчине, она отдается вся, не только телом. Невозможно взять и просто так нанять опытного учителя только потому, что где-то ты прочла, что он спал с тысячей женщин.

  — Почему бы и нет? Особенно, если я уже и сама знаю, что ты хорош в постели.

  Хватка его усилилась, он развернул ее к себе лицом.

  — Эми, ты нравишься мне такой, какая ты есть. Я не желаю быть тем, кто изменит тебя или разрушит твою цельность.

  — Это моя идея. В школе я была книжницей. Обожаю учиться, и теперь хочу изучать... секс!

  — Не смеши меня! — Реми медленно убрал локоны с ее лба, пробежав пальцами и по щеке. — Иди в дом, пока тебя не сдуло в бассейн, а я уж постараюсь забыть этот дурацкий разговор.

  — Разговор вовсе не дурацкий, — возразила она, вывернувшись из его рук. — Ты хочешь «Замок сирен», а я хочу тебя. То есть хочу, чтобы ты обучил меня.

  Она встала на цыпочки и потянулась к нему, прижавшись всем телом. Несколько мгновений Реми стоял каменным изваянием, а затем обрушился на нее с поцелуями, заставив дрожать всем телом.

  — Как хорошо, — выдохнула Эми, прижимаясь к нему еще сильнее. — Ты — лучший. Вот почему я выбрала тебя.

  — Мы нравимся друг другу, но... ты последняя женщина, которую я бы сделал своей любовницей. Поверь, это может быть опаснее, чем ты думаешь. Ты же знаешь, сколько женщин я умудрился обидеть. Все они хотели от меня чего-то большего. А я уходил. Я не в состоянии любить и привязываться. Меня покинули в детстве, поэтому я стал жестоким.

  — Мне все равно. Я же прошу всего несколько уроков в постели. У меня нет иллюзий на твой счет. Если ты и впрямь такой испорченный, как говорят, то не все ли тебе равно? Тем более что наградой будет «Замок сирен». Если ты жесток, то какая тебе разница? Это же сделка, — мягко проговорила она.

  Где-то прямо над ними по небу прокатился раскат грома, одновременно с этим блеснула ослепительная молния, осветив искривившееся лицо Реми.

  — Хорошо. Пусть будет по-твоему.

  С этими словами он схватил ее в объятия, его губы грубо прижались к ее, потом проследовали по шее, по груди. Он заставил Эми дрожать, и млеть, и пылать желанием. Кровь шумела в ушах, сердце сильно колотилось в груди.

  Они вернулись на кухню, и Эми подвела его к календарю.

  — Ровно через месяц, в этот же день, в этот же час я подпишу контракт, — выбравшись из его цепких объятий, она схватила красный карандаш и обвела дату.

  — Клянусь, через месяц общения со мной ты больше никогда не засомневаешься в собственной сексуальности, — заявил он.

  — Клянешься? На Библии?

  — Это не игра, — пригрозил Реми и завладел губами Эми. Он целовал ее долго и нежно до тех пор, пока его дыхание не стало хриплым. — Раздевайся, — приказал он, его голос совершенно сел.

  — А ты будешь стоять и смотреть? Словно бы я... женщина из стрипбара? — испугалась она на миг, но сразу опомнилась. — Ты думаешь, я слишком робкая для этого? Испугаюсь и продам виноградники просто так?

  — Вообще, да! Если у тебя осталась хоть крупица здравого смысла.

  — Хочу, чтобы ты знал: мое решение серьезно. Я собираюсь быть твоей любовницей. На месяц.

  С этими словами она вытащила из ушей сережки, медленно, одну за другой. Затем сняла жемчужное ожерелье и начала расстегивать шифоновое платье.

  Наконец ее белое одеяние упало на пол, обнажив груди с напрягшимися сосками. Больше на ней ничего не было, не считая прозрачных трусиков, купленных тогда, в Лондоне.

  Эми двинулась к нему и смело прошлась пальцами по его плечам, вниз по широкой спине.

  — Я красивая? — прошептала она. — Я так хочу быть красивой в твоих глазах.

  Со стоном он притянул девушку к себе. Его губы впились в ее требовательным поцелуем.

  — Да, черт побери, ты красивая.

  Нежно подняв Эми, он отнес ее в спальню.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

  Эми слышала дождь, бьющий по каменным стенам и черепичной крыше и стекающий каплями по водостокам. Вспышки молнии освещали ночь белым огнем. Вдали раздавались раскаты грома.

  — Говорят, что слепые гораздо чувствительнее, — прошептал Реми, заперев спальню.

  На глазах Эми была черная шелковая лента. Зачем ему это понадобилось?

  Впрочем, он же преподает ей урок.

  — Если ты хочешь научиться быть сексуальной, нам нужно снять все сдерживающие твою свободу факторы. Ты должна стать свободной, найти себя в том, что никогда не пробовала, — продолжал Реми.

  — Например, заняться сексом под дождем в бассейне.

  — Если прекратятся молнии, — пообещал он.

  Ноги Эми были широко раздвинуты и привязаны легкими шарфами по углам кровати. Голова Реми покоилась меж открытых бедер девушки. В течение долгих минут она беспомощно лежала под ним, пока его губы и язык воспламеняли ее тело, исследуя каждую часть до тех пор, пока Эми не превратилась в одно сплошное горящее желание. Когда она вскрикнула, он наконец прекратил свою изощренную пытку.

  — Не останавливайся, пожалуйста, — взмолилась Эми.

  — Ожидание, — прошептал он, целуя ее в самых интимных местах, — это главное.

  — Ты же убиваешь меня.

  Он перекатился на бок.

  — Нет, я люблю тебя. Тебе следует понять, насколько ты сексуальна. Ты самая отзывчивая и чувствительная женщина, которую я когда-либо знал.

  — Но я боюсь.

  — Я тебя не обижу. Хотя иногда легкий страх усиливает восхищение.

  — Поцелуй меня, — взмолилась она.

  Его губы нашли ее. Она судорожно выдохнула. Реми расположился на ней и медленно вошел в нее.

  Его кожа была даже влажней и горячей, чем ее собственная, когда он начал двигаться. Каждое погружение было чрезвычайно осторожным. Но вот движения стали быстрее, и девушка громко застонала. Она извивалась под ним ужом и, осознав, что он больше не может сдерживаться, подалась ему навстречу, словно бы впечатавшись в него.

  — Да! — жарко прошептала Эми, обнимая ногами его бедра и выгибаясь назад. — Да.

  Он попытался как можно глубже войти в нее, в эту темную сладостную стихию, и тогда Эми задрожала, впившись ногтями в его спину.

  А потом он лежал сверху, не выходя из нее, и Эми ощущала себя в земном раю. Так хорошо было лежать вместе с ним в таком положении и так спокойно.

  Только сейчас она поняла, как ей его не хватало.

  Реми целовал ее брови, щеки, веки и ресницы, даже кончик носа, шепча хриплым и низким бархатным голосом самые сладкие слова на свете.

  И вдруг в животе у него заурчало.

  — Голодный? — поинтересовалась Эми.

  — Значит, говоришь, ужин ровно в восемь? Даже для провансальцев мы жутко припозднились с этим.

  — Ах да, ужин, — она медленно приподнялась. — А я как раз думала о том, как бы заняться любовью под дождем.

  — Ну, с такими задатками... я сомневаюсь, что тебе вообще нужен учитель.

  — А вот и нужен.

  Они оделись, и Реми проследовал за ней на кухню, где удивил ее своими качествами: он мог быть так же полезен у плиты, как и в постели.

  Вместе они нарезали свежие овощи и сделали пиццу. Точнее, целых три пиццы — с грибами, сыром и анчоусами. Реми умело соорудил салат, пока она старательно запекала курицу и грибы, заготовленные ею заранее.

  После десерта Эми подумала, что Реми уйдет, но ошиблась. Он остался и помог ей мыть посуду. Девушка погасила свет и пошла его проводить. Оказавшись у двери, Реми, вместо того чтобы выйти, взял ее за руку и вывел на улицу, в туманную морось.

  — Ты же сказала, что хотела бы заняться любовью под дождем, — напомнил он ей.

  Она покачала головой.

  — Не сейчас.

  — Может, на этот раз краткий курс?

  — Не думаю.

  — Сексуальная девушка должна уметь и это.

  Прижав ее к холодной каменной стене, Реми стянул с Эми джинсы, расстегнул свои и резко и без предисловий проник в нее. Его взгляд обжигал девушку черным пламенем.

  Эми загорелась мгновенно. Странно, почему она не подумала об этом раньше? Она вся вжалась в Реми, вибрируя под ним, желая его.

  — Презерватив, — прошептала она между толчками.

  — Черт.

  — Черт, — согласилась Эми, и он с трудом оторвался от нее.

  — Жди здесь, — сказал Реми, едва отдышавшись.

  Эми отбросила волосы с глаз и кивнула.

  — Словно я могу куда-нибудь уйти. Вернувшись, он нежно поцеловал ее веки и губы и лишь потом снова вошел в нее. Как и раньше, его движения были энергичными, быстрыми. На долгий восхитительный миг ее тело соединилось с ним в великолепном порыве. Она вскрикнула в тот же миг, когда и он с содроганием вцепился в ее плечи.

  Колени у Эми подогнулись, и Реми прижал ее к себе ближе.

  — Обхвати меня ногами.

  Она сделала, как он велел, и он понес ее в дом.

  — А ты быстро учишься. Не думаю, что тебе нужен целый месяц, дорогая.

  — Но это же наша сделка, — прошептала она. И снова Эми подумала, что он попрощается с ней. Однако Реми принес ее в спальню, где они улеглись на кровати, обняв друг друга,

  С утра он лежал с ней рядом. И это было хорошо. Не как в Лондоне, когда он ее покинул. Эми невольно улыбнулась.

  — Значит, целый месяц? — прошептал Реми. — Ты выглядишь так, словно ведешь двойную игру. Ты уверена, что тебе необходимо так много времени?

  — Целый месяц, — настаивала Эми. Не может же она признаться в том, что до ужаса хочет его и испытывает к нему столь нежные чувства.

  — Обычно мои интрижки так долго не продолжаются.

  Эми сглотнула. Этот комментарий обжег ее.

  —Значит, и для тебя это будет ценным опытом, — сказала она, пытаясь изобразить беззаботность, которой на самом деле не ощущала.

  Реми нахмурился, словно его что-то взволновало. Неужели она ему уже надоела?

  — Пока что мне не на что жаловаться, — признался он. — Все было забавно.

  — И мне, — согласилась Эми, хотя сердце ее заныло.

  Девушка поднялась и посмотрела на него: он спокойно лежал на спине, руки под головой. Она медленно надевала тонкое розовое платье и заплетала косу, а он лениво наблюдал за ней блестящими глазами.

  Любопытно, о чем он думает? — размышляла Эми, когда наносила косметику. Ему скучно? Или он считает, что она внаглую использует его? Нет, угадать невозможно. У нее не было доступа к его мыслям.

  У нее был доступ только к его телу. Еще целый месяц.

  Наконец она оделась и спросила его, что бы он хотел на завтрак.

  — Я знаю хорошее кафе в деревеньке.

  — Но тогда все узнают про нас с тобой. Даже твоя семья.

  — Возможно. Деревенские жители ужасные сплетники. Особенно, когда дело касается семьи Фурнье. Но они знают, что я хочу купить виноградники. Пусть считают, будто мы здесь по делу.

  — Зная твою репутацию?

  — Ты все равно уедешь. Так какая тебе разница, что они подумают о тебе?

  Эми покачала головой, и Реми широко улыбнулся. Если бы она не знала его лучше, ей бы почудилось, что он рад такой ситуации.

  — А что же подумает твоя мать и сестры? Наверняка не обрадуются.

  — Насчет этого можешь не волноваться, — пробормотал он, притягивая ее к себе и целуя. — С ними я как-нибудь справлюсь.

  Реми ехал в своем «альфа-ромео» с опущенным верхом мимо полей с лавандой, направляясь к средневековой деревеньке с красными крышами, которые выглядывали из-за холма.

  Он мчался так быстро, что шины жалобно визжали на поворотах. Надо было предвидеть такую скорость и страсть. Запах жженой резины от асфальта. Обгон велосипедистов и байкеров на дороге.

  Машина была хороша для таких гонок, да и Реми, к счастью, полностью сконцентрировался на дороге. Наконец-то Эми лично убедилась, что Реми настоящий профессионал. Он отлично знал дорогу, машину и свои способности, и вскоре ее страх сменился восхищением.

  Эми никогда не ездила в такой первоклассной машине, да еще с таким первоклассным водителем.

  Реми замедлил скорость, только когда они приблизились к деревеньке, в которой было полно народу, поскольку это был рыночный день. Реми обогнул прилавки с товарами разного рода. Молодые цыганки в обтягивающих блузках и блестящих юбках сразу подбежали к «альфа-ромео», тыча в лицо Эми подносами с чесноком и лимонами.

  Эми взглянула в их сторону, но Реми сказал:

  — Никаких покупок, — и продолжил путь, пока не добрался до парковки, располагавшейся у фонтана. Тут же было и его любимое кафе. — Я ужасно хочу есть.

  Он подал ей руку, и они стали подниматься вверх по холму, мимо галерей и прилавков, расставленных так, чтобы покупателям было удобно разглядывать товар. На прилавках в изобилии лежали фрукты, домашняя выпечка, диснеевские игрушки и предметы народного промысла.

  — Мы не будем ничего покупать, — напомнил Реми, увидев разгоревшиеся глаза спутницы.

  — Но тут продаются свежие круассаны.

  — Мы почти уже пришли.

  Две минуты спустя они уже сидели на террасе под раскидистым деревом. Реми положил контракт на стол, и они стали болтать, дожидаясь заказанного завтрака. Еда оказалась необыкновенно вкусной. Только они приступили к кофе, у Реми зазвонил мобильник.

  — Прости, это мать. Думаю, мне лучше с ней все же побеседовать. Она давно пытается меня застать, а мобильник был все время выключен. — После краткого приветствия Реми продолжил разговор. — Тебе не следовало этого делать, — сказал он по-французски и, выдержав паузу, резко выпалил: — Ты права. Буду сразу же, как смогу вырваться.

  Он захлопнул крышку телефона и бросил его в карман.

  — Кажется, она догадалась, что мы вместе, и ее это не порадовало? — предположила девушка.

  — Да, слухи тут быстро разлетаются. Ее не обманул контракт на нашем столе, и ей не понравилось, что я остался в замке прошлым вечером. Очевидно, у нее свои планы...

  — Я же говорила, не стоит нам с тобой завтракать так рано в людном месте.

  — Моя личная жизнь ее не касается.

  — Она ведь твоя мать.

  — Да. Но мне уже тридцать пять. Она всегда пыталась навязать свою волю сестрам. С моим отцом это не прошло, так она норовит отыграться на мне.

  Реми уставился на впечатляющую громаду «Замка сирен», венчающую высокий холм над деревней, и впал в мрачное молчание.

  Его семья жила здесь сотни лет. Однажды Эми призналась своей тете, что была бы рада принадлежать такому роду, с древним происхождением и традициями, как семейство де Фурнье.

  — Они до смешного консервативны, — отвечала тогда тетя. — Его первая жена была настолько оторвана от современного мира, что спокойно отпустила его в мои объятия.

  Эми взглянула на Реми.

  — Безусловно, если бы ты сообщил своей матери о том, что приехал сюда исключительно по делу, она бы поверила.

  — Не собираюсь я обсуждать это сейчас.

  — Я знаю, ты пытаешься наладить отношения со своей семьей, и я не хочу быть помехой.

  Ладонь Реми легла на ее руку.

  — Никаких проблем. С сегодняшнего дня, по крайней мере, — сжав ее пальцы, он поднес их к губам.

  Закончив с завтраком, они медленно пошли к машине, как вдруг услышали визг тормозов и увидели зеленую «рено», из которой выскочил мускулистый мужчина. Выкрикивая на ходу имя Реми, он бросился прямо к ним.

  — Убийца! Да тебе просто повезло, что тебя отпустили. Думаешь, если у тебя есть деньги, то можно купить все на свете? Жизнь моего сына не купишь!

  — Я скорблю по Андре, Морис. Поверь мне!

  — Ты! Ты ничего не знаешь! — Морис выставил вперед кулаки и треснул ими со всей силы по капоту «альфа-ромео».

  Мертвенно-бледный, Реми схватил Эми за руку и подвел к дверце.

  — Садись, — тихо скомандовал он.

  Морис не унимался:

  — Глупая девчонка! С этим парнем нельзя иметь дело! Он убил моего сына! Это опасный тип. Он портит все, к чему только прикоснется. Особенно женщин! И водит как маньяк!

  Реми обогнул машину.

  — Морис, тебе лучше оставить ее в покое.

  — Или что? Вызовешь полицию? Думаешь, ты в безопасности, потому что это твой город?

  — Если хочешь со мной поговорить, назначь встречу у моего секретаря, — и Реми передал ему визитку. — Буду рад видеть тебя в любое время.

  Морис смял карточку, потом набросился на Реми:

  — В аду я тебя видал. Вот где я с тобой встречусь.

  — Отлично!

  Реми сел за руль, захлопнул дверцу и завел мотор. Он гнал машину к «Замку сирен» так, будто за ними гнались разъяренные демоны.

  Эми долго молчала. Реми заметил на ее щеках блестящие дорожки.

  — Не плачь, мы с тобой непременно увидимся завтра, — пообещал он, встревожено глядя на нее.

  — Я и не плачу. Это все аллергия на цветущие кипарисы.

  Замок без него показался ей еще более мрачным и давящим. Пустой холодный дом, как могила. Они провели вместе лишь одну ночь, а она уже не может жить без него.

  Боже, будь она поумнее, ей бы надо было срочно вызвать агента и поскорее подписать контракт.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

  Реми припарковался в тенистой аллее под холмом. Открыл дверцу, но, передумав, захлопнул ее. Долгое время он сидел, вцепившись в руль, глядя на старинные каменные стены замка.

  Любовница на месяц? Да что он, черт возьми, делает? Разве не дал себе слово, что будет думать о чувствах других, прежде чем удовлетворять свои эгоистичные желания?

  Эми была не из тех, кто легко перенесет такое приключение. Для таких, как она, секс всегда был делом серьезным и ответственным. Ее прежде всего интересуют отношения. Это поначалу она может думать, будто ей будет легко его оставить. Но потом... потом она даже и не вспомнит о соглашении, ее будут интересовать лишь собственные чувства.

  А что, если она права и ему все же удастся вселить в нее уверенность в своих сексуальных способностях? Одно воспоминание о том, что они выделывали, снова возбудило его.

  Реми наконец открыл дверцу и в мрачном гневе направился по аллее к дому. Пятнадцать минут ходьбы немного охладили его. Взглянув наверх, он увидел в высоком окне мать и Селин. Селин стояла к нему спиной, но взгляд матери, холодный и пристальный, покоился на нем. Она долго смотрела на сына.

  По телефону мать сообщила, что пригласила Селин погостить на пару деньков. Вся проблема, правда, была в том, что с ним-то она и не посоветовалась. Страшась представить себе ее планы, он взлетел по широким каменным ступеням.

  Обижать Селин ему вовсе не хотелось. Но что было делать: сделка с Эмили — прежде всего. А это значит, что все следующие тридцать дней он обязан находиться рядом с ней.

  Реми предпочел бы сначала переговорить с матерью, но навстречу ему застучали быстрые каблучки, и по легкой поступи он понял, что это Селин.

  И действительно, свернув еще раз, он столкнулся с молодой женщиной. Ее лицо просияло. Выглядела она превосходно в простом белом платье и белых босоножках с ремешками на стройных лодыжках. Золотистые волосы убраны назад и перевязаны белым сатиновым бантом.

  Голубые глаза остановились на нем. В ярко-желтом солнечном свете она казалась сказочной принцессой. Если бы не Эми, он был бы счастлив видеть Селин.

  — Мне так жаль, — проговорила она с ходу. — Я только что поняла, что, скорее всего, твоя матушка не предупредила тебя о моем визите. Может, у тебя другие планы на выходные, нет?

  — Я веду переговоры о покупке «Замка сирен».

  — Понятно.

  — Я позвоню тебе где-то... через месяц.

  — Я так долго этого ждала. Могу подождать и еще немного.

  — Ты всегда была терпеливее меня.

  — Итак, через месяц. Отмечу этот день в своем расписании, — сказала она весело, и это напомнило ему об Эми, которая обвела тот же день в своем календаре. — А раз мы с тобой старые друзья, то я буду немного смелее, ладно? Твоя матушка намекнула, что... В общем, у нее есть некие надежды по поводу нас...

  — Ты ей всегда нравилась, что там лукавить. Знаю я эти надежды. Но в данный момент я связан другими обязательствами, так что придется подождать месяц.

  — Из-за переговоров по поводу замка? — прошептала она, вопрошающе глядя на него.

  Он отвернулся.

  Следующим утром Реми предстоял нелегкий разговор с матерью. Дело затрудняло его заявление о том, что он собрался ехать в Канн по поводу их виллы и желает взять с собой туда Эми.

  На пожилой женщине было шикарное черное платье с бриллиантами, и выглядела она как графиня из прошлой эпохи. Она стояла под гигантской хрустальной люстрой со свечами, внимательно глядя на сына испытующим взглядом.

  — Не можешь же ты и в самом деле взять с собой в Канн эту маленькую ведьмочку.

  — Могу и возьму, если она сама не откажется, — упрямо настаивал Реми.

  — Господи, да отчего же ты такой глупец? Или слепец, лучше сказать. Это же вторая тетя Тэйт. И потом, что будет, когда все увидят тебя с ней в Канне? Она же пытается провести тебя, поймать.

  — Говоришь так, будто хорошо ее знаешь. Ты что, встречалась с ней?

  — Твои сестры думают так же, как я.

  — При чем здесь они?

  — Они умные женщины и желают тебе только добра.

  — Избавь меня от их сочувствия. Разве я когда-нибудь вмешивался в чужие дела? Ты просила меня помочь в переговорах о покупке замка или нет?

  — Да, но не таким же способом...

  — Успокойся. У меня все под контролем. Обещаю, что через месяц и следа мисс Уэзерби не будет во Франции, а ты получишь свой драгоценный «Замок сирен». Что же до Селин, то ей я позвоню сам и приглашу на выходные, когда и если буду в настроении. Впрочем, этого не обещаю. А сейчас я всецело принадлежу мисс Уэзерби.

  — Что за чушь. К чему проводить с ней столько времени? Только потому, что она больше ни с кем не знакома?

  — Она мне нравится.

  — Да что у тебя может быть общего с... продавщицей? И почему ты всегда совершаешь какие-то странные поступки?

  — Может, потому, что я твой сын?

  — Ты слишком похож на своего отца. Тот так же нападал на меня.

  — О каком отце речь — о Монтойе или графе? Щеки графини вспыхнули, но она не поддалась

  на провокацию.

  — Реми, я уверена, что у нее виды на тебя, как в свое время были виды у Тэйт на твоего отца.

  — Это ложь.

  — Откуда тебе знать?

  — Во-первых, она отлично знает, какой я ужасный тип. Прочитала в газетах. И во-вторых, она не имеет ничего общего с Тэйт. Она наивная, робкая девушка...

  Графиня подозрительно прищурилась.

  — Робкая? Наивная? Реми! Ты только послушай, что говоришь. Никогда не слышала от тебя, чтобы ты отзывался о женщинах в таких выражениях. Эта девушка вызывает в тебе желание защитить ее. Не к добру это и неспроста. Наверняка она приготовила для тебя ловушку, сердцем чувствую.

  — Я больше тебя не слушаю.

  — А я хочу знать точно, что там между вами происходит. Молодые амбициозные женщины умеют быть хитрыми, если хотят заполучить мужчину. Ох, Реми, я думала, что самое худшее позади... Господи, ты так похож на отца.

  — Монтойю?

  Лицо ее пошло пурпурными пятнами.

  — Обязательно называть его по имени? Я... мне его жаль. Но он разрушил мою жизнь.

  — А меня? Меня тебе не жаль?

  — Конечно, нет! Ты и не знаешь, через что мне пришлось проходить каждый раз, как ты участвовал в этих убийственных гонках! — процедила она, теряя терпение. — Но то в прошлом. А теперь... Знай, я не буду с тобой разговаривать, если ты станешь общаться с племянницей Тэйт. Никогда. Я ясно выразилась?

  — Отлично. Ты упряма, я — тоже. Я не собираюсь обсуждать с тобой мои отношения с мисс Уэзерби. Я ясно выразился? — И поскольку мать промолчала, он добавил: — Мне надо уточнить расписание поездов до Парижа для Селин.

  — Что? Но ведь она собиралась тут еще погостить. Разве вы вместе...

  — Ты меня слышала, — и он развернулся.

  — Реми!

  Не оборачиваясь, он спустился по лестнице и вышел из дома.

  Эмили бодро вышагивала по тенистой дороге, любуясь ярким утренним небом. По обе стороны росли душистые цветы лаванды. Высокие кедры бросали густые тени на дорогу. Воздух был напоен кружащими голову ароматами. Девушка шла, глубоко задумавшись. Прошли целые сутки, а Реми так с ней и не связался, хотя обещал, что сегодня они увидятся.

  Вдруг Эми увидела знакомую красную машину, и сердце ее затрепетало от радости.

  Она выбежала на середину дороги и замахала руками.

  Реми притормозил, и только через пару секунд Эми заметила, что в машине он не один. Рядом с ним сидела шикарная блондинка, чья гладкая кожа так и переливалась персиковыми тонами под утренними лучами солнца. Шикарнее, чем Кэрол, подумалось Эми.

  И тут же Эми вновь почувствовала себя гадким утенком. Ну почему она опять надела свои старые мешковатые джинсы с дырами на коленях и не очень-то свежую рубашку... Почему даже помады не нанесла?

  Поравнявшись с ней, Реми бросил как бы невзначай:

  — Привет, соседка.

  Словно бы и в самом деле они были добрыми соседями и запросто здоровались так каждый день.

  Втянув побольше воздуху в легкие, Эмили кивнула насколько можно равнодушно.

  — Увидел, что ты машешь. Что-то случилось? Может, подбросить? — спросил Реми.

  Ледяные глаза блондинки сузились, когда она разглядывала Эмили. Ее блестящие от помады губы вытянулись в узкую полоску, и она презрительно отвернулась.

  Оценила, значит.

  Эмили почувствовала себя оскорбленной и униженной.

  — Я вышла на прогулку, но внезапно стало жарко, — объяснила она, желая поскорее от них отделаться.

  — А я отвожу старую знакомую на станцию. Селин, это Эмили Уэзерби.

  Селин едва взглянула на девушку. Совершенно очевидно, та ее не интересовала.

  — Что же... если тебе не нужна моя помощь, желаю приятной прогулки.

  — Да, сегодня прекрасное утро, так что прогулка весьма кстати, — проговорила Эми тихим голосом.

  — Увидимся, — беззаботно улыбнулся он и тронулся с места.

  Крепко обняв себя руками, Эми наблюдала за тем, как машина исчезает из виду. Потом закусила губу, выпрямила  плечи и направилась прямо через виноградники к замку.

  Час спустя она нервно ходила по комнате, собирая и упаковывая свои вещи, когда до нее донесся звук подъехавшей машины.

  Реми заглушил мотор и постучал в дверь. Эмили не ответила ему, и он стал стучать еще громче и звать ее по имени.

  Зажмурившись что есть силы и прижав к вискам ладони, она задержала дыхание. Неужели он думает, что теперь она пожелает его видеть? После всего того, что случилось на дороге! Удары становились все сильнее, и девушка начала раскачиваться из стороны в сторону.

  Вот входная дверь хлопнула, распахнувшись, и Эми подпрыгнула на месте. Озираясь по сторонам, Реми вбежал в комнату и уставился на нее.

  — Убирайся прочь! — выкрикнула она. — Я занята!

  — Так вот ты где! — облегченно выдохнул он и улыбнулся. — Я так и знал, что ты злишься. Вот почему я так сюда спешил.

  Эми схватила с полки розовую фигурку балерины и повертела ее в руках, словно бы раздумывая, куда ее положить.

  — Ну? — сказал он, внимательно наблюдая за ее движениями. — Что бы ты ни надумала, только не швыряй ее в меня!

  — Еще чего! Статуэтка слишком ценная, чтобы бросаться ею в такую свинью, как ты! Этого ты точно не стоишь!

  Он рассмеялся:

  — Не надо злиться.

  — Ты подумал, что я ревную? Так вот, знай: вовсе нет!

  — Разве я так сказал?

  Девушка медленно положила балерину на столик, из страха, что может действительно бросить в него.

  — Я не ревную!

  — Конечно, нет, — мягко проговорил Реми, подтрунивая над ней. — Я всего лишь парень, которого ты выбрала себе в учителя. О каких чувствах может идти речь? — пожал он широкими плечами.

  — Верно. Так что тебе совершенно необязательно думать обо мне каждую минуту, когда ты общаешься с другими женщинами. И мне все равно, с кем ты встречаешься! Или куда едешь! И всегда будет все равно!

  — Вот и отлично. Ты просто идеальная любовница для такого мужчины, как я. У нас с тобой вполне разумное соглашение, правила которого определила ты сама. — Реми шагнул к столику, взял в руки статуэтку и повертел ее. — Раз уж ты такая разумная и практичная особа, почему бы тебе не полюбопытствовать насчет этой незнакомки?

  — Нет!

  — На случай, если тебе все же интересно: это друг моего детства. Старый друг.

  — Подруга! Нет! Я сказала, что мне все равно, и мне все равно.

  Он широко улыбнулся:

  — Мы встречались с ней сто лет назад. До того, как я стал испорченным негодяем, как об этом пишут газеты. Она известный модельер из Парижа и вдова немецкого принца.

  Не мог же он знать, что в свое время Эмили грезила о том, чтобы стать дизайнером и модельером. Ее мечта не исполнилась, и теперь она всего лишь продает вышедшую из моды старую одежду.

  — Моя мать и сестра в восторге от нее. — Реми поставил балерину на стол, наклонился и опустился перед Эми на колени. — Они решили, что она идеально подходит мне.

  — Мне все равно, кто она и какое имеет к тебе отношение!

  — Да уж. Раз ты ни капельки не ревнуешь, я продолжу. Она приехала в Прованс, чтобы увидеться со мной. Но из-за тебя я отослал ее назад, и теперь и она, и мать обе несчастны. Опять я всех подвел.

  — Это не мои проблемы.

  — А кто напросился ко мне в любовницы на месяц? — загремел Реми низким голосом. Поднявшись с колен, он взял ее за руки и притянул к себе. — Я хочу женщину. Будешь ты выполнять свою работу или нет?

  Не успела Эми очнуться, как оказалась в его крепких объятиях, прижатая к упругому мускулистому телу. К полному ее недоумению, она ощутила, насколько он возбужден.

  Она хотела было его оттолкнуть и уже выставила вперед руки, как вдруг поняла, что сердце ее колотится как сумасшедшее. Может, эта прекрасная Селин его отвергла?

  — Отпусти меня! — закричала Эми, извиваясь в руках Реми и колотя его по плечам. — Я должна собирать вещи. Мне не нужны твои приказы.

  — Ты моя любовница, и у тебя есть определенные обязанности, — прошептал он, прижимая ее крепче к себе. — Неужели ты решила отказаться?

  — Нет!

  — Вот и отлично!

  Не успела она слова сказать, его губы уже горели на ней, а язык проник внутрь, тревожа ее смятенные чувства.

  Сердце маленькой глупышки Эми начало биться все сильней, и вскоре она растаяла под его ласками.

  — Иногда я себя ненавижу, — прошептала она.

  — За что это? — его руки сами собой раздевали ее и расстегивали джинсы.

  — За то, что так легко возбуждаюсь. И за то, что мне это безумно нравится. За то, что я очень хочу тебя.

  — Короче, за то, что ты сексуальная. А разве не этого ты хотела?

  — Слишком много болтаешь, — укорила его она.

  — А ты — нет?

  Она боролась с одеждой, которая не хотела сниматься.

  — Ты хочешь меня или ее?

  Реми взял ее руки в кольцо своих, притянул к себе.

  — Черт, а с кем я сейчас? — прорычал он. — Я уже сказал, Селин пригласила моя мать. Увидев это, я тут же дал понять им обеим, что у меня есть планы на сегодня, и предложил подвезти Селин до станции. Она согласилась. И укатила в Париж.

  Его голова приблизилась к ней, и он запечатал поцелуем ее уста.

  Неужели Реми говорит правду? Эмили не знала.

  Она знала только одно. Когда он положил ее на восточный ковер и легко овладел ею, она поняла, что больше всего на свете хочет его. Ей до безумия нравилось, как его мужское естество, входит в нее, заполняя всю ее до отказа. Эми была так тронута внезапным приходом Реми, его возвращением к ней, что слезы невольно покатились из глаз

  Реми скользнул губами по ее шее вниз, к набухшей груди.

  Черт, возможно, ему небезразлично, что она к нему испытывает, но ведь он не любит ее.

  И никогда не сможет полюбить. Его возвращение не имеет ничего общего с любовью. У них — деловое соглашение. Вот и все.

  Впрочем, как только Реми начал ее целовать, она об этом тут же позабыла. Чувства заполнили все ее существо. А когда он задвигался внутри нее, Эми погрузилась в другую реальность.

  Отдышавшись, Реми поднялся и отнес Эми в спальню. Опустив на кровать, он начал сосать ее нижнюю губу, словно желая начать все с начала.

  — Ты больше на меня не сердишься? — выдохнул он ей на ухо.

  Она отпрянула.

  — Никогда и не сердилась. Мы же не затрагиваем чувства друг друга. Это лишь еще один урок, который я запомню.

  — Нам обоим он понравился, да?

  — Да, но это временно. Скоро все закончится.

  Реми притянул ее к себе, и тело девушки закричало от восторга, в то время как чувства твердили об осторожности.

  Эмили отлично помнила о том, что они любовники на месяц. И в конце победит Селин... или любая другая женщина.

  — Но сейчас он мой, — прошептала Эми после того, как в третий раз воспарила на небеса. — Сейчас — мой.

  — Что ты говоришь, дорогая? — прошептал Реми, и его дыхание нежно защекотало ее ухо.

  — Ничего особенного.

  — Кажется, ты делаешь успехи. Из тебя вышла отличная любовница. Ты само совершенство.

  В этот самый момент она широко улыбнулась. Именно такой она себя и чувствовала.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

  Холодный лунный свет серебрил поверхность бассейна. Ночь пахла свежестью сосны и лаванды.

  Реми лежал на Эмили, не выходя из нее, а она остывала от очередного урока, всем своим обнаженным телом ощущая шершавую поверхность шезлонга.

  Кончиком пальца Реми осторожно убрал прядь волос с ее лба.

  — Кажется, ты устала, — проговорил он, бросив взгляд на коробки, валявшиеся неподалеку.

  На прошлой неделе Эмили и в самом деле устала, собирая вещи тети Тэйт и укладывая их в коробки. Каждый вечер Реми приходил к ней и они занимались любовью, а потом плавали в бассейне и ужинали. Она предпочитала не думать о прекрасной Селин слишком часто, а когда мысль о ней приходила на ум, Эми твердила себе, что надо быть разумной. Ведь они с Реми заключили договор на месяц и по истечении срока больше не увидятся. Он научит ее всему, что умеет сам, и все.

  — У меня в запасе только этот месяц, и я должна выжать из себя все силы, чтобы чему-то научиться, — сдержанно ответила Эми, стараясь контролировать себя.

  — Ты сказала, что хочешь быть моей любовницей. У меня в Канне есть одно дельце. Надо проверить, как движется ремонт виллы. Мне нужно проконтролировать работу и переговорить с инженером. Эту поездку я отменил из-за тебя. Так что настоящая любовница должна поехать со мной.

  — А кто будет собирать вещи?

  Пригладив растрепавшиеся волосы Эми, он поцеловал ее в шею, отчего пульс девушки забился быстрее.

  — В Канне в это время года полно людей. И слишком много англичан и туристов. Некоторые мои друзья были бы рады встретиться там со мной. Ответственная любовница непременно должна меня сопровождать, — он понизил голос. — Клянусь, поездка будет настоящим мучением без тебя.

  — Как мило с твоей стороны.

  — А вдруг это правда?

  Его взгляд остановился на ее лице. В нем сквозило явное желание. Чисто сексуальный интерес. В конце концов, они еще лежат друг у друга в объятиях, обнаженные.

  — Там так хорошо, — продолжил Реми. — А ты, очевидно, нуждаешься в отдыхе. Кроме того, я устал от постоянного контроля моей мамаши. Хоть она больше и не спрашивает о тебе, но совершенно точно думает, и это напрягает.

  Холодный ветер шевелил ветви сосен, танцевал по ее холодной коже.

  — Мне жаль.

  — Она не любит, когда ей не подчиняются. В Канне, пусть там и много народу, мы могли бы уединиться. А здесь полно ее шпионов.

  — Тебе, правда, важно, чтобы я была рядом?

  — Хочешь проверить?

  Эми автоматически кивнула, признавшись себе, насколько одиноко будет чувствовать себя без него. Кроме того, ей всегда нравились города на побережье. А если рядом с Реми и объявится какая-нибудь его бывшая любовница типа Селин, то... По спине у Эми пробежали мурашки.

  Стоп, у них же ненастоящий роман, так что весьма неразумно быть такой собственницей. Правда, очень сложно было убедить себя в этом.

  — Вот и хорошо, — сказал Реми. — Тогда завтра. В десять утра.

  Это прозвучало так многообещающе, что сердце ее забилось в радостном предчувствии.

  — Хорошо, — натянуто улыбнулась она. Уж слишком сильно он желал взять ее с собой.

  Поцеловав Эми в носик, он соскользнул с нее.

  — Почему я? — прошептал он так нежно, что в ее горле образовался комок. — Почему ты выбрала меня?

  Сердце ее зашлось от его пристального взгляда.

  Не желая выдать собственных чувств, она решила над ним подтрунить. Да и что может быть лучше приятной шутки в такой ситуации? Шутка всегда разрядит напряженную атмосферу.

  — Полагаю, случайность. Ты ворвался в мою жизнь именно тогда, когда я нуждалась в таком, как ты. И все эти ужасные вещи, о которых так и кричат газеты, лишь разогрели мое воображение.

  Реми выругался под нос по-французски, а потом добавил напряженным тоном:

  — Так ты выбрала меня за мою испорченность?

  Она кивнула.

  — Что же... поскольку я твой учитель на сей день, то должен предостеречь. Когда будешь общаться с другим мужчиной, пожалуйста, не надо быть такой откровенной.

  — Уж не буду, обещаю.

  Она рассмеялась, а он — нет.

  — Отлично, дорогая.

  — Ты не похож ни на моего будущего любовника, ни на моего прежнего, ни на мужа, который станет отцом моих малышей. Мы оба знаем, что ты всего лишь искусный соблазнитель, мужчина без сердца, который нацелен получить то, чего он хочет. А такому мужчине море по колено.

  — Верно! Ты читала газеты, так что знаешь обо мне все, — с этими словами Реми отодвинулся подальше от нее. Но, несмотря на то, что теперь его лицо оказалось в тени, Эми заметила, как сильно напряглись скулы. — И ты становишься похожей на меня, — сказал он хорошо поставленным голосом. — Даже если и сама не отдаешь себе в этом отчета.

  —  Не понимаю.

  — Если бы это было не так, ты не смогла бы столь восторженно заниматься любовью с человеком, который тебе совершенно безразличен.

  — Мы оба знаем, что с моей стороны было бы безрассудством влюбиться в тебя. В этом месяце не имеет значения такая штука, как любовь. Я всего лишь хочу стать такой же великолепной, как моя старшая сестра. А ты мне в этом помогаешь. Она всегда была победительницей, а я... Я и не пыталась быть такой, до встречи с тобой.

  — Значит, ты считаешь все это игрой? Не буду тебя в этом переубеждать. У тебя свое мнение, у меня свое.

  — В таком случае чего ты злишься?

  — Кто это злится?

  Внезапно Реми вскочил на ноги, подошел к краю бассейна и нырнул в воду. Он плыл, широкими взмахами рук рассекая водную поверхность, которая блестящими брызгами разлеталась вокруг.

  Эми выпрямилась в шезлонге. Где-то в лесу чарующе запел соловей. Эми стало холодно, и она поежилась, схватила полотенце и накрылась им. Чем дольше она наблюдала за пловцом, тем неуютней себя чувствовала.

  Что же его так разозлило? Может, она его чем-то обидела? Нет, этого не может быть.

  А почему это должно ее волновать? Может, он не такой испорченный, как она пыталась его себе представить?

  Нет-нет, он вовсе не нравится ей. Что бы ни случилось дальше, она постарается следовать заранее намеченному плану.

  Эми все труднее становилось притворяться, что Реми ей безразличен.

  Ей приходилось по сто раз на дню одергивать себя и напоминать об условиях контракта. Она сама придумала правила игры. Теперь осталось только следовать им.

  Учитывая все это, ей не следовало, конечно, так желать поездки в Канны. Между тем она в радостном нетерпении собиралась поздно вечером в эту поездку. Тщательно подбирала необходимые вещи, одежду, чересчур долго крутясь перед зеркалом. В итоге на сон осталось совсем мало времени.

  Вскочив с утра пораньше, Эми закончила сборы и в ту же минуту услышала шум мотора «Альфа-ромео».

  Увидев ее чемодан, Реми лишь рассмеялся.

  — Кажется, ты перестаралась. Там жара. Тебе понадобятся лишь шорты, очки и купальник.

  — Но разве мы никуда не будем ходить по вечерам?

  — Ну, платье летнее. Одно или два.

  — Мужчины! — фыркнула Эми. — Вы всегда поверхностно судите о гардеробе женщин. Жди меня на улице.

  — Так ты еще не готова? — напустился он на нее.

  — Буду, через десять минут, — и она захлопнула за ним дверь.

  Они сидели в машине, плотно, застрявшей в пробке по пути к югу.

  — Такое впечатление, что все рванули в Канн одновременно, — заметил Реми.

  Несмотря на чересчур медленное продвижение, их путь вовсе не был скучным. Песни по радио, смех и шутки — всего этого было вдоволь.

  — Обычно я ненавижу такие поездки, — признался Реми. — Но если рядом подобающая любовница, она отлично может скрасить досуг.

  Эми не стала говорить ему о том, что никогда до сих пор ей не было так хорошо и весело. Ни с кем.

  Наконец они прибыли, и охранник в коричневой униформе раскрыл для них массивные ворота величественной виллы.

  Они проехали мимо бассейна и солнечной террасы для загорания. Реми остановился на парковке, и тут же рядом появился слуга, который помог им выйти из машины и вытащить багаж.

  Вскоре Реми уже водил Эми из комнаты в комнату, с чисто мальчишеским желанием показать шикарные виды, открывающиеся из окон на город. Это позабавило ее и немного напомнило Вайкики.

  Держа Эми за руку, Реми называл сверкающие в солнечных лучах отели и пляжи. Потом он указал на кристальную воду и далекие острова, что прятались за пальмовыми деревьями. В этот миг Реми был таким внимательным и заботливым, а окрестности настолько поражали взор, что Эми засомневалась: уж не попала ли она в сказку?

  Впрочем, о какой реальности могла идти речь! Ведь все это было проникнуто условностями установленной игры. Какой же дурой она была — сама втянула себя в эту игру!

  — Так вилла твоя? — осведомилась Эми, выдергивая свою руку.

  — Семейная.

  — Ты привозил сюда других женщин? — спросила она, тут же обругав себя за несдержанность и излишнее любопытство.

  — Ты имеешь в виду любовниц? Настоящих? — его темные глаза блеснули. — Ревнуешь?

  — Прости. Не мое дело.

  — А что страшного, если бы даже мы и стали относиться друг к другу, как обычные люди? Ничто человеческое и нам не чуждо.

  Ответить она не смогла.

  Реми целую минуту молча смотрел на нее.

  — Да... Наверное, ты никогда не увидишь во мне человека. Ты считаешь меня чудовищем.

  — И это правильно, — подтвердила она с преувеличенной веселостью. — Потому что только рядом с таким человеком я спокойна за свои чувства.

  С этими словами Эми снова повернулась к окну, но Реми схватил ее за руку и с какой-то ожесточенностью притянул к себе.

  — Правда?!

  Эми тщетно пыталась освободиться.

  — Значит, вот что для тебя главное — быть в безопасности? — Он поднес ее руку к губам. — Тогда почему ты стала моей любовницей, если боишься риска?

  От его страстных поцелуев Эми задрожала, и сердце ее перевернулось. А что он хотел услышать? Что она станет умолять его о любви?

  Она замерла и ничего не сказала.

  — Хорошо, не отвечай, — проговорил он, лицо его окутала непроницаемая дымка. Обычно Реми не допускал, чтобы настроение владело им. После долгой паузы он очнулся и закончил начатую экскурсию по дому, под конец приведя Эми в спальню, где заключил ее в объятия. — Все те женщины... забудь о них. Как забыл и я. Они больше ничего для меня не значат. И вообще, та жизнь для меня осталась в прошлом. Теперь только ты имеешь значение. Притом даже больше, чем сама сделка.

  — Но я... не могу поверить в это. Мне нельзя.

  — Но почему, черт возьми?

  — Ты граф. А все те женщины, они были такими красивыми...

  — Дорогая, разве я тебя так ничему и не научил? Ты — самая драгоценная женщина на свете. Сексуальная, как сам дьявол. Тебе не свойственно играть. Ты такая, какая есть, непосредственная, естественная. Твои волосы не результат химии.

  — А... мои ногти ненастоящие.

  — Зато ты сама настоящая!

  Реми яростно притянул Эми к себе. Взгляд его полыхал черным пламенем, сердце неистово стучало, и вскоре сердце девушки забилось ему в такт.

  Постепенно забывая о вспыхнувшей было ревности к другим женщинам, Эми ощутила такой прилив желания к этому мужчине, что засомневалась: а правда ли, это происходит с ней?

  Погладив его щеку, она набросилась на него с поцелуями, проникнув своим языком глубоко-глубоко, втянув в себя его запах, выпив до дна. Один этот запах свел ее с ума, заставив желать большего.

  Тяжело дыша, Реми крепко сжал ее в объятиях.

  Больше всего на свете ей хотелось заставить его забыть о других женщинах, хотя бы на то время, что она была рядом. Ее поцелуи и игривые руки раскалили Реми добела. В каждое прикосновение она вкладывала столько энергии и столько души — в каждый мимолетный поцелуй.

  И уже через пару минут Реми так же загорелся и так же желал ее. Он подхватил Эми, и в мгновение ока оба оказались в постели.

  Они занимались любовью самозабвенно, и широкая кровать была им помощницей. Потом они переместились в отделанную золотом мраморную душевую, где Эми, тяжело дыша, прильнула к Реми, а он смело и дерзко ласкал ее в самых разных местах.

  В этот волшебный миг Эми чувствовала себя любимой, хоть это и было невозможно. Она подняла голову и вопросительно посмотрела на него.

  — А ты хороший учитель, — прошептала девушка как можно беззаботней.

  — Ты думаешь так после всего, что между нами было? — изумился Реми, явно обиженный. — Уроки секса от опытного соблазнителя, значит? Черт возьми! — Одним рывком он избавился от ее объятий.

  — Реми!

  Хлопнув дверью душа, он сорвал с крючка полотенце.

  Холодный воздух ворвался в наполненную горячим паром душевую, и Эмили задрожала.

  — Реми!

  Ответа не последовало.

  Она без сил привалилась спиной к влажному мрамору стены, подставив тело под теплую струю.

  И неожиданно ощутила себя такой несчастной, что слезы ручьем заструились по щекам.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

  Слишком разъяренный, чтобы заниматься делами или вести переговоры, Реми бросился к бару. Высокие окна открывали шикарный вид на Канн. Причудливые темные облака сгущались над Средиземным морем. Впрочем, сейчас погода была Реми безразлична.

  Схватив хрустальный бокал, он плеснул в него скотч, расплескав янтарный напиток по рукам.

  Скотч тяжестью лег в его желудок. Надо же. Он пьет как какой-то американец, до обеда.

  Реми покачал головой и спрятал бутылку назад, в шкаф. Отодвинув от себя бокал, он отвернулся от бара.

  Черт ее возьми! Реми припомнил, как они кувыркались на широкой кровати, как переплетались их ноги и руки, как жадно он хватал ртом ее губы, а она вздрагивала и извивалась от его прикосновений.

  Реми передернуло от того, как приятно ему было, когда он входил в ее влажное лоно последний раз. Воспоминания еще не остыли. Боже, ни с одной женщиной ему не было так хорошо. Ни одна не была такой отзывчивой, такой горячей и упругой... такой сумасбродной. Сладкая моя.

  А она... она считает, что это игра, а ты ее игрушка, глупец. Вся проблема состояла в том, что он-то больше не играл.

  Слишком ясно она дала понять, что просто использует его. Наверное, это ему наказание за то, что в свое время он использовал других. Но как это больно!

  Нет, он не будет влюбляться в нее.

  Не такой же он дурак.

  Это все только секс, не больше. Она хотела только этого. Отныне он ее не разочарует.

  Приблизившись к сверкающему зеркалу с косметическим карандашом в руках, Эми осторожно обвела контур глаза. В этот момент постучали.

  Она вздрогнула.

  — Входите.

  Дверь распахнулась. Рука ее дрогнула, и карандаш, упав на пол, подкатился к ногам мужчины.

  Реми наклонился и подобрал карандаш. Затем медленно выпрямился, и Эми увидела, насколько он был напряжен. Реми присел за стол и протянул ей карандаш.

  — Неплохо выглядишь, — сказала она, обратив внимание на его темный пиджак и брюки.

  Он ничего не ответил.

  Тогда она взяла карандаш и, желая как-нибудь разорвать напряженную тишину, произнесла:

  — Так ты позвонил, кому хотел?

  — Нет. Я слишком много выпил. Потом немного пробежался. Неправду говорят о том, что сексуальные упражнения добавляют адреналина в кровь или улучшают настроение.

  Эми невольно улыбнулась.

  —  А ты преуспел в этих упражнениях гораздо лучше меня, — заметила она.

  — У тебя есть время научиться, — усмехнулся Реми. — Мне все еще надо созвониться с инженером и архитектором. Когда будешь готова, я могу взять тебя на прогулку. Ах да, и оденься по случаю. Мы где-нибудь пообедаем, а позже потанцуем. Или если предпочитаешь азартные игры, то у меня есть любимые казино, можем зайти.

  Лучше было бы остаться на вилле, но теперь находиться с ним наедине стало невыносимым мучением. Несмотря на недавний секс, Эми все еще была возбуждена, да и он тоже, несмотря на пробежку.

  Реми ушел, а она бросилась в спальню и достала из чемодана свое сексуальное красное платье, после чего расправила простыни, на которых они занимались любовью.

  Одевшись, она спустилась вниз и стала искать его по всему дому. Реми оказался в большом зале, у телефона. Глаза его зажглись при виде девушки. Как и в первый раз, когда он ее увидел в этом платье.

  Но он тут же опустил голову и продолжил разговор.

  Разочарование кольнуло Эми: неужели трудно было хотя бы улыбнуться в знак одобрения? Отчего-то это было очень важно. Эми так хотелось, чтобы он сказал ей что-то теплое и приятное. Очень хотелось.

  Наконец Реми повесил трубку. Взяв ее за руку, он прикоснулся губами к тыльной стороне руки, потом повел к машине.

  —  Прости за ту вспышку гнева, — сказал он, когда они оказались в темном гараже. — Ты была чересчур искренна насчет наших отношений. Я думал, что тоже честен с самим собой. Это оказалось не так.

  Эми с трудом сглотнула.

  — Не волнуйся! Больше на эту тему дискуссий не будет, — пообещал он, принимая слишком беззаботный вид, так что девушка не на шутку встревожилась и даже обиделась.

  Настроение Реми улучшилось, только когда они выехали на узкую извилистую дорогу. Уже темнело, и мрачное небо нависало над ними в мучительной тишине.

  Через некоторое время Реми поставил машину на стоянку. Они шли по знаменитой улице Променад де ла Круазетт, и он держал Эми под руку, иной раз целуя ее в щечку, иной раз смеясь и шута. Словно бы они с ней были самыми обыкновенными влюбленными.

  — Круазетт получила свое название от слова «крест» — небольшой знак, который использовали, чтобы обозначать восточное направление, — объяснил он своей спутнице, указывая в сторону залива.

  Они пошли дальше, и он еще много чего ей рассказал.

  Наконец Эми тоже немного расслабилась и даже стала получать удовольствие от прекрасных видов на море, на острова и горы, пальмы и отели.

  — Если бы сейчас светило солнце, тут все бы сверкало, — сказала она.

  — Да, здесь просто великолепно, когда проходят фестивали кино, — согласился Реми. — Со временем мы с тобой...

  Девушка улыбнулась при этих словах, а потом вспомнила, что это «со временем» скорее всего не наступит никогда. Но все равно она была рада оказаться здесь и еще тому, что последствия их ссоры наконец миновали.

  Пару минут спустя они встретились со знакомыми Реми. Он представил им Эми. Ни мужчина, ни женщина не обратили на девушку особенного внимания. Их интересовал исключительно Реми и его планы на будущее.

  Неожиданно с моря налетел сильный ветер. Женщина задрожала и ухватилась за своего мужа, который быстро пожал руку Реми и распрощался с ним. Протянув ладонь Реми, женщина жеманно спросила:

  — Может, как-нибудь встретимся, за чашечкой кофе?

  Эта особа была в шикарном хлопковом платье, в дорогих золотых украшениях, и Эмили чувствовала себя простушкой по сравнению с ней. Она вдруг очень захотела, чтобы он отказался от предложения. Однако Реми вежливо отвечал, что с радостью встретился бы с ними.

  — Увидите остальных, приглашайте их тоже на встречу. И чем больше, тем лучше, — добавил он. — Я так соскучился по обществу. И потом, мне бы хотелось, чтобы и они познакомились с Эмили.

  Эми в изумлении вытаращилась на него. Он шутит, как пить дать. Впрочем, нет. Наверное, ему просто тягостно оставаться с ней наедине, вот что.

  Вскоре город погрузился в вечерний полумрак. Реми привел Эми в один из многочисленных бутиков, где купил ей «Шанель», а также оливки в фирменном продуктовом магазине. Вышколенные продавщицы услужливо бегали перед ним.

  — Эти девушки знают тебя? — спросила Эми, когда они вышли из магазина. 

  — Да. Как и всю мою семью.

  — В таком случае зачем ты меня сюда привел?

  — Разве я не могу купить дорогие вещи в подарок своей любовнице? — усмехнулся Реми. — Может, я продолжаю играть в начатую тобой игру.

  Слишком хорошо, чтобы быть правдой. Ладно, эти сокровища она по достоинству оценит потом, когда вернется домой.

  Потом они пошли на блошиный рынок, и Реми очень повеселил тот энтузиазм, с которым Эми принялась торговаться с продавцами.

  Когда совсем стемнело, Реми привел ее в знаменитый ресторан. И тут его, казалось, все знали — метрдотель, официанты и посетители.

  На этот раз Эми старательно пыталась насладиться каждым блюдом, которое он заказал специально для нее. Это был самый настоящий пир.

  В то время как Реми свободно общался со всеми, кто ему был тут знаком, Эми вся вжалась в спинку кресла и едва не съежилась под их пристальными взглядами. Искоса посматривая на нее, Реми понял, что сделал ошибку, приведя ее в такое блистательное место. Ей тут явно было не по себе.

  Эми дрожащей рукой отправляла в рот кусочки жаренного в масле хрустящего картофеля.

  — Как странно, — сказал он, когда знакомые расселись по своим местам, оставив Реми наедине с его девушкой. — Мне теперь кажется, что я чужой в этом сверкающем суетном мире. Да и они... имеют обо мне лишь поверхностную информацию. Им все равно, какой я человек на самом деле. Да, для них я богач и призер Формулы-1. Выходит, ты знаешь меня лучше всех.

  — Я? Как это? — она открыла рот.

  — Вспомни тот день, семнадцать лет назад. Мой разговор с отцом. Кроме тебя, никому не известна правда о моей семье. Даже моим собственным сестрам.

  Пораженная, Эми уставилась на него.

  — Мне жаль, что я там оказалась, — произнесла она.

  — Это не твоя вина. В тот день я возненавидел тебя, потому что меня оскорбили, а ты была свидетельницей. Но я не имел права так налетать на тебя. Теперь мы узнали друг друга ближе, и я рад нашим отношениям. Возможно, благодаря этому секрету ты кажешься мне особенной, поскольку тебе известно обо мне самое худшее. Находясь рядом с тобой, я знаю, что мне нечего скрывать.

  — Все эти годы я очень сожалела о том дне.

  Его ладонь потянулась к ее руке.

  — Я был ужасно несправедлив к тебе, прости, — он сжал ее пальцы. — В нашей семье всегда было полно ложной гордости.

  — У твоей семьи древнее происхождение, вам есть чем гордиться.

  — Просто смешно! Учитывая наличие столь страшной тайны! — хмыкнул он.

  — Зато твоя жизнь полна веселья и хороших друзей.

  — Ты хоть слово слышала из того, что я сказал?

  — И представить себе не могу, как ты живешь.

  — Ты так ничего и не поняла. Признаю, я хотел впечатлить тебя. И показать, кем я являюсь на самом деле. Не знаю, зачем. Но я смущен, как мальчишка.

  — Но ведь я тебе... никто.

  — Нет, ты много для меня значишь.

  — Я всего лишь хозяйка какого-то магазинчика подержанных вещей! — воскликнула Эми. — Живу с мамой, в одной комнате, потому что в Оаху жилье стоит безумно дорого...

  — Да послушай ты меня! Какая разница, как мы живем?

  — Это важно, поверь, очень важно, — она печально покачала головой.

  — Не смей снова принижать себя! — запретил ей Реми. — Мне нравится быть с тобой в сто раз больше, чем с другими. И потом, ты знаешь мою тайну.

  — Хотела бы я ничего тогда не слышать, — сказала Эми и взволнованно сглотнула.

  — Тогда я был не готов принять правду. И всю свою жизнь доказывал своему отцу, что я его достоин. Ты стала невольным свидетелем моей боли. Увидев искреннее сочувствие в твоих глазах, я понял, что не могу этого вынести. Мне тогда хотелось убежать и спрятаться. Ты поняла все слишком правильно. А я... я всегда был негодяем. Как негодяй повел себя и в Лондоне, когда обманул тебя. Ты была одна в большом городе, горевала по умершей тете, и я воспользовался... А ты взяла и простила.

  — Перестань, Реми. Что-то ты слишком сильно себя упрекаешь.

  — Может быть. Я всегда хотел доказать, что я лучше. Поэтому и гнал изо всех сил свою машину. В результате... убил лучшего друга. Что и кому я этим доказал?

  — Прекрати себя терзать. Главное, что ты все понял.

  — Наверное, настала пора быть честным с самим собой. Я никогда не был настоящим графом. Я убил любимого друга, Андре.

  — Шел дождь, и трасса была скользкая, — тихо напомнила она ему.

  — Да, да. Но и я был честолюбив и слеп. Думал, что в силах контролировать жизнь и смерть. Ты... изменила меня своим приездом в «Замок сирен». Все это время, проведенное с тобой, было особенным. Ты многому меня научила, и сейчас я счастливее всех на свете. — Реми поднес ее руку к своим губам. — Как думаешь, почему?

  — Представить не могу. Уверена, ты и раньше бывал тут счастлив. С другими.

  — Но это совсем другое. Я сам стал другим. Весь мой мир перевернулся с ног на голову. И это к лучшему. Общаясь с тобой, я понял, что быть человеком важнее, чем знаменитым и богатым, — печально улыбнулся Реми.

  — Возможно... Но я совсем не вписываюсь в твою жизнь, — покачала головой девушка.

  — Кто знает, может, это теперь не моя жизнь, — он пожал плечами. — Может, теперь я хочу каждый день ходить на любимую работу, возвращаться вечером усталый, ужинать, а потом играть с детишками в футбол на лужайке у дома. Как бы там ни было, я точно знаю одно: еще ни с кем мне не было так хорошо, как с тобой.

  — Не надо, Реми, — прошептала Эми. — Не нужно усложнять жизнь. Все и так слишком непросто. Уж лучше бы ты был таким жестоким, как пишут о тебе газеты.

  — Значит, тебя, и правда, привлекло во мне лишь умение соблазнять?

  — Видишь ли, всего через какую-то неделю я буду дома и даже не вспомню о тебе, — с усилием произнесла она.

  — А я уже надеялся, что мы с тобой... можем рассчитывать на большее. Ведь и в Париже людям нужна недорогая одежда.

  Испугавшись его слов, Эми выпрямилась на стуле.

  — Не надо! Ну, пожалуйста!

  — Неужели тебе действительно не нужно от меня ничего, кроме пары этих пресловутых уроков? И это все, что ты хочешь?

  Она отвернулась, так и не ответив. Шли секунды. Наконец Реми отпустил ее руку и подозвал официанта.

  — Я хочу домой, — жалобно проговорила Эмили, присев за стойку в баре.

  После ресторана Реми привел ее в казино, где у них была назначена встреча с его друзьями. Эми чувствовала себя в этой чужой роскоши неуютно и морщилась при каждом взрыве громкой музыки.

  — Прости меня, — продолжала она. — Ты был честен со мной в ресторане. Хочу и я тебе кое-что рассказать. Тогда в Лондоне, после нашей первой встречи, я наткнулась на газеты. И я... знала, кто ты такой, когда позвонила тебе. Даже больше. Я понимала, что газеты лгут. Ведь я знала тебя и раньше и видела твою боль, твою искренность. В тебе до сих пор живет тот самый обиженный мальчуган. Ты не способен на жестокость к другим людям. И теперь... теперь я очень боюсь почувствовать к тебе настоящие чувства.

  — Но почему же?

  — Наши роли с тобой лишь временные. Я обещала тебе, что через месяц мы расстанемся. Учитывая возникшие чувства... это будет нелегко.

  — Да черт с ними, с этими обязательствами, когда все так резко изменилось!

  — Реми, клянусь, я не планировала в тебя влюбляться!

  — Ах, Эми, Эми! Ты самое лучшее, что было у меня в жизни! — с этими словами он склонился над ней и поцеловал, не обращая внимания на сотни глаз, которые уставились на них.

  Голова у девушки закружилась, когда она отстранилась от него.

  Тяжело дыша, Реми прошептал:

  — Давай-ка убираться отсюда.

  — Это он! — выкрикнул кто-то из толпы, и в тот же миг на них нацелились две фотокамеры. — Реми де Фурнье!

  Защелкали вспышки, Эми загородилась рукой.

  — Оставьте нас, негодяи! — подался было вперед Реми, но официанты успели вовремя и вывели репортеров из зала. — Идем скорее, — Реми взял ее за руку. — Не хватало, чтобы твоя репутация была испорчена.

  Оказавшись на улице, они попали под самый настоящий ливень. Дорога вся была мокрая. Вокруг гудели моторы дюжины мотоциклов. Папарацци, будь они неладны. Несколько человек спрыгнули на землю и окружили Реми и Эми, выкрикивая его имя.

  — Не смотри в их сторону, — шепнул ей на ухо Реми, ведя к машине. Глаза его метали огонь и молнии.

  Уже подходя к «альфа-ромео», Реми вынул из кармана ключи. Его руки ходили ходуном. Тем не менее он опытным маневром вывел машину на мокрую улицу. Затем позвонил охранникам виллы и предупредил, что его преследуют. Бешено работали «дворники».

  За ними действительно со всех сторон ехали мотоциклы, преследуя словно преступников. Порой то один, то другой журналист оказывался слишком близко от машины.

  Реми был напряжен до предела, руки на руле, взгляд прикован к дороге. Дождь припустил сильнее. Несмотря на скорость, журналисты не отставали. Реми погнал еще быстрее.

  — Самоубийцы чертовы, — прошипел он себе под нос и нажал на педаль газа.

  Машину швыряло из стороны в сторону. Реми пытался изо всех сил не задеть едущих рядом мотоциклистов. Один из них вдруг появился впереди них. Реми затормозил, ударив по педали. Эми вцепилась руками в ремень безопасности и завизжала. В глазах у нее потемнело.

* * *

  Придя в себя, девушка прислушалась. Кажется, они стояли. «Дворники» застыли на месте, дождь продолжал колотить по стеклам, капоту и крыше. В салоне стоял неприятный запах жженой резины.

  Холодные пальцы страха впились ей в горло.

  — Эмили?

  Только тут до нее дошло, что Реми щупает ей пульс. Снаружи щелкали вспышки и слышались крики.

  — Что случилось? Авария? — прошептала она.

  — Уж лучше бы мы взяли современную машину с надувными подушками, а не этот антиквариат. Ты в порядке?

  — Да, — кивнула Эми. Никогда она не чувствовала себя более беспомощной, чем сейчас.

  — Этот чертов дурак вылез вперед, и я был вынужден резко свернуть налево.

  Странно, что он помнил все до мелочей, а вот у нее почему-то случился провал в памяти.

  — Это не твоя вина, — все же пробормотала она.

  Ноги ломило.

  Реми помог ей выбраться из машины, и она заметила крупную вмятину сбоку. Вокруг раздавались оглушительные крики, мелькали ослепительные вспышки фотокамер. Реми предупредил всех, что на дороге разлит бензин и надо быть осторожными, но они игнорировали его.

  Вскоре послышались вопли сирен.

  Прибыла полиция.

  Реми опустил девушку на носилки, появившиеся невесть откуда, и попытался закрыть от камер ее лицо.

  — Мало вам фотографий? — зарычал он на репортеров.

  Но он еще не знал, на что они способны.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

  Куда только делся пылкий любовник? Лицо Реми стало белым, как маска смерти. Он сидел за рулем взятой напрокат простенькой машины, потому что свою отдал в ремонт после аварии. Они едва словом перекинулись после того, как полицейский отпустил его. Ему разрешили покинуть Канн, но предупредили о возможности повторного допроса. Полиция, мол, обязана провести более тщательное расследование.

  — Они и не подумают обвинить во всем тебя, — твердила Эми.

  Реми перебил ее:

  — Это их работа.

  Несмотря на суматоху и головную боль, Эми все же собралась с духом и взглянула на утренние газеты, наперебой кричавшие об аварии. Неудивительно, что после этого голова заболела еще больше.

  Бывший призер гонок Формулы-1 едва не убил свою любовницу на скользкой дороге! Полиция расследует аварию!

  И — во всю полосу — фотография, на которой Реми целует Эмили в ресторане. Наконец-то у любовницы появилось имя. Журналисты спорили о характере их отношений. Даже взяли интервью у метрдотеля, который поклялся, что они не сводили глаз друг с друга во время ужина.

  Эми гадливо поморщилась.

  Хуже всего было то, что все репортеры непременно припоминали печально известную аварию на гонках прошлого года. У девушки защемило сердце. Когда она подняла голову от газет, то увидела с обеих сторон проплывавшие мимо лавандовые поля. Что-то быстро они доехали, показалось ей.

  — Испугалась? — спросил Реми, покосившись на Эми.

  — Нет. Ты же наизусть знаешь дорогу.  

  — Так ли? А вдруг я, и правда, тот самый негодяй, которому безразличны жизни других людей?

  — Просто ты торопишься домой. Как и я.

  — Чтобы поскорее от меня избавиться?

  — Я так не говорила.

  — Видит бог, я не стал бы тебя в этом винить, — хмыкнул он. — Я везу слишком ценный груз, чтобы гнать чересчур быстро.

  Девушку слегка лихорадило. Еще бы — сказывалось нервное потрясение. Реми был слишком огорчен происшествием и во всем винил только себя.

  А Эми долго еще не могла вычеркнуть из памяти то, как Реми под руки уводят два офицера. Слова о смерти Андре и проклятия Мориса до сих пор звучали у нее в ушах. Голова от них раскалывалась надвое.

  В газетах всплыла история о смерти тети Тэйт и об оставленном Эми наследстве. Каждая деталь истолкована неверно и криво. Эмили Уэзерби добрые журналисты назвали «искательницей сокровищ», которая ни за что не упустит своего.

  Наконец они домчались до знакомого поворота к «Замку сирен», где Реми и притормозил.

  — Если ты в скором времени не вернешься на Гавайи, непременно услышишь еще и другие грязные истории о себе, — сказал он со знанием дела. — Уверен, они хотят крови и поджидают тебя у замка.

  — Быть не может.

  — Ради бога, делай что хочешь, только не давай интервью. Они разделаются с тобой, исковеркав все твои слова, вывернув их наизнанку.

  Когда они подъехали к замку, девушка ахнула: перед воротами стоял фургончик телевидения, три мотоцикла и два парня с биноклями в руках и камерами, готовыми к съемкам.

  — Только не это, — протянула она и зажмурилась, когда репортеры бросились к ним.

  — Вот теперь ты узнала, что значит быть любовницей Реми де Фурнье. Тебя будут преследовать, пока ты не покинешь Францию. Такой судьбе я бы не позавидовал. Если мы и дальше надумаем встречаться, они постараются добыть фотографии. А однажды можно найти репортера и под кроватью твоей бедной тетушки...

  — Отвратительно.

  — Ты слышала, что сказал полицейский. Мне завтра надо быть снова в Канне.

  — Можно я с тобой?

  — Нет! Тебе надо заняться своими делами.

  — Но...

  — Разве ты не понимаешь, что мы потеряли последний шанс?

  — Неужели ты так и дашь им разрушить твою жизнь?

  — Я уже давно понял, что не могу повлиять на их писанину. Я просто пытаюсь защитить тебя. Тебе надо срочно ехать домой.

  — Но я люблю тебя!

  — Если бы ты решила подписать контракт чуть пораньше, я бы устроил все так, чтобы всем было удобно. Но учти, что купля-продажа частной собственности во Франции сложная. У нас полно бюрократов, которым приходится платить. Нужно собирать слишком много документов, и все это долго. Да и пристроить Матисса будет не так просто, но я знаю приличного искусствоведа, который бы мог тебе помочь.

  — Короче, ты хочешь, чтобы я побыстрее отсюда убралась.

  — Так будет лучше для всех.

  — Значит, все кончено...

  Он не стал этого отрицать.

  Эми ощутила странное стеснение в груди. Реми прогоняет ее. Он даже не обратил внимания на ее признание.

  Через пятьсот метров он высадил Эми у замка. Без слов выгрузил ее багаж и отнес чемоданы к двери. Медленно, очень медленно она выбралась из машины и направилась к дому. Реми не склонился и не поцеловал ее, даже руки не подал. Казалось, между ними, и правда, все кончено. Словно бы последние несколько часов перечеркнули все те дни нежности и страсти, какие только были в их жизни.

  — Не зайдешь? — безнадежно спросила Эми.

  Реми покачал головой.

  — Ты ничего не поняла. Репортеры так и рыщут в поисках свежей сенсации, — прошептал он еле слышно. — Ты просто не знаешь, на что способны эти стервятники. Они буквально напичканы шпионской техникой. От них нигде не скроешься, даже под покровом ночи.

  В этом было слишком много горькой правды.

  — Значит, таким и будет наше прощание? — пробормотала она растерянно.

  — Завтра мне надо на встречу с полицией. Понятия не имею, во что они меня втянут.

  — Я должна ехать с тобой.

  — Послушай, если мы не будем с тобой встречаться несколько дней, они оставят нас в покое. И ты вернешься к былой жизни.

  — А ты?

  — Я тертый калач. Выживу, — и он невидящим взглядом уставился перед собой.

  С его-то способностями убегать от призраков прошлого? Мог бы ее хоть не обманывать. Или не теперь.

  — Позвонишь мне после разговора с полицией?

  Он снова покачал головой.

  — Не думаю, что это разумно. Они наверняка уже прослушивают телефоны...

  — Значит, прощаемся?

  — Так будет лучше, — как заклинание твердил он.

  Она закусила губу, чтобы как-то унять боль. Сердце билось как птица в клетке.

  — Реми, пожалуйста, не будь таким жестоким...

  — Прощай, — сказал он тихим голосом. — Я никогда тебя не забуду. Позвоню тебе через пару недель, когда ты будешь дома, а суета вокруг нас утихнет.

  — Но ведь там, в ресторане, мне показалось, или ты сказал...

  — Боже, да о чем ты только говоришь! Я чуть было не убил тебя, когда врезался в стену на этой развалюхе! Ремень безопасности не сработал. Теперь эти шакалы клевещут на тебя на каждом углу. Кто знает, в чем еще обвинит меня полиция!

  Ее телефон вдруг затрезвонил, вернув обоих к реальности. Реми засобирался.

  — Тебе лучше ответить. Возможно, это твоя мать или кто-то из друзей хотят знать о твоем здоровье.

  — Нет, Реми! Не оставляй меня!

  — Разнообразия ради позволь мне хоть раз поступить правильно. Прости, что я завел наше дело так далеко.

  Эми тупо уставилась на него, но не нашла слов. Он уходит навсегда, а она ничего не чувствует. Как это возможно? Шок?

  С тяжелым вздохом Реми повернулся и пошел к машине. Телефон Эми умолк, но через минуту снова ожил.

  Думая, что это звонит мать, Эми ответила, даже не посмотрев на определившийся номер.

  — Детка! Это твой Флетчер! Эй, я слышу тебя, словно ты рядом!

  Флетчер? Да неужели? Это он-то, который и в лучшие дни никогда ей не звонил! А теперь, видите ли, хочет знать, как она и что с нею. Даже больше, он клянется и божится, что сожалеет о своих интрижках с девочками и о своем свинском поведении.

  — И еще — я нашел настоящую работу! Буду заниматься страховками. Хочу доказать тебе, что я наконец повзрослел!

  — Не стоит так надрываться ради меня, Флетчер.

  — И что? Этот холодный тон — все из-за твоего графа? Дурочка. Ты в самом деле думаешь, что этот богач обратит на тебя внимание? Ему и нужны только что твои виноградники.

  — Да что ты о нем знаешь! — воскликнула Эми и, не выдержав, отключила телефон.

  Головная боль усилилась, из глаз хлынули слезы. В доме она наткнулась на упакованные коробки с вещами тети. Сегодня руки у нее сильно дрожали, но она все-таки умудрилась привести себя в порядок и приняться за дело, чтобы закончить разборку.

  Сделав перерыв, Эмили машинально приготовила себе чай, затем вышла на улицу и уставилась на синие шезлонги, стоявшие по сей день у бассейна. Легкий шорох из-за деревьев насторожил ее, и она оглянулась. Возможно, за ней наблюдают оттуда и даже делают снимки.

  Вернувшись домой, Эми заперлась изнутри. Быстро закрыла все окна и плотно задернула шторы.

  День тянулся бесконечно, а сердце не переставало гулко биться в груди.

  Как хорошо, что она ничего не чувствует, ни о чем не думает, иначе ее голова бы лопнула, как и сердце, и она ослепла бы от слез.

  Что ей делать тут без Реми?

  Почему так страшно любить его?

  На второй день после расставания с любимым Эми казалось, что она вот-вот сойдет с ума от горечи и тревоги. Известий от него не было. Хоть бы позвонил и рассказал, что там происходит. Может, он попал в новую беду? Сердце разрывалось от боли и тоски.

  Как бы там ни было, единственным источником информации для нее служили газеты, за которыми приходилось ездить в деревню. За Эми по пятам гонялись репортеры с микрофонами, но, как ей и советовал Реми, она молчала, несмотря на их громкие призывы и разного рода провокации.

  С каждым прожитым часом девушке все труднее было не вспоминать горячие часы, проведенные с Реми в постели или бассейне, все трудней было не мечтать о нем. Как ни убеждала она себя, что все кончено, чувства твердили свое.

  Чтобы занять себя чем-нибудь полезным, Эми связалась со своим агентом по недвижимости и обсудила возможные условия продажи замка и виноградников. Большую часть времени она либо собирала вещи, либо общалась с агентом. Некоторые документы она уже подписала.

  К вечеру, когда солнце уже начало клониться к закату, Эми валилась с ног от усталости. Никогда еще день в ее жизни не был таким долгим. Мечтая о душе, она направилась в ванную, когда зазвонил телефон.

  Неужели Реми?

  Схватив трубку, она ответила по-французски.

  — Это Эмили Уэзерби, хозяйка замка? — проговорил по-французски знакомый женский голос с ужасным американским акцентом.

  — Да, это я, мама!

  — Почему ты не звонишь?

  — Я как раз собиралась.

  — Скажи мне только одно: ты его любовница или нет?

  — О, пожалуйста, не надо. Это никого не касается, мам! — простонала в трубку Эми, заведя глаза к потолку.

  — Из газет и рассказов Тэйт я знаю, что это за каналья. Он еще хуже, чем твой Флетчер. А кстати, он мне звонил и передал тебе привет.

  — Не могу поверить, что ты обсуждала меня с Флетчером.

  — Ничего я не обсуждала.

  — Он связался со мной, можешь быть спокойна. Даже просил прощения.

  — Но ты же с ним порвала?

  — Конечно. Еще до отъезда в Париж.

  — Надеюсь, ты его не простила.

  — Так и есть.

  — Слава богу! Но как тебе удалось втрескаться в парня, в сто раз хуже Флетчера? Вот чего я совершенно не понимаю.

  — Мам, я уже взрослая, сама выбираю, с кем встречаться, ладно?

  — Ну и веди себя как взрослая. Кстати, Тэйт никогда не опускалась до публичных скандалов и не общалась с этими де Фурнье. Кэрол ни разу меня так не разочаровывала.

  Эми набрала было воздуху, чтобы возразить, но мать опередила ее:

  — Когда домой?

  — Скоро. Мне осталось подписать еще пару документов и уложить с десяток вещей. И, ради бога, хватит вмешиваться в мою жизнь.

  Растерявшись, мать немного помолчала.

  — Но я... хотела быть полезной.

  — Что ж, тогда лучше присмотри за магазином, — не осталась в долгу Эми.

  — Да, да, конечно. Именно этим я и занимаюсь все свободное время. Правда, я не в восторге от того, как ты ведешь дела, но...

  — Вот и отлично. Тогда я немного задержусь, поскольку не все еще осмотрела в Лондоне, да и с сестрой так и не повидалась.

  С этими словами Эми бросила трубку. По крайней мере, мать отвлекла ее от мрачных мыслей о Реми.

  Эми прошла на кухню и налила себе дорогого вина. Руки ее дрожали. Усевшись на диван, девушка крохотными глотками принялась смаковать этот божественный напиток. Глядишь, скоро она станет разбираться в винах.

  Одиночество никак не способствовало тому, чтобы забыть о Реми. Да что там! Она о нем тосковала, и с каждым часом все больше. За три недели она успела к нему привыкнуть, ведь они виделись каждый день. И теперь ей хотелось знать, что там с ним творится.

  Конечно, Реми предупреждал ее насчет телефонных звонков, но она все-таки рискнула и набрала телефон дома Фурнье. Когда трубку на том конце подняли, ее охватила паника. Ответила женщина, и Эми чуть было не бросила трубку.

  — Алло... можно Реми?

  — Минуточку.

  Она закусила губу. К телефону подошла другая женщина.

  — Это Селин.

  — Я... хочу поговорить с Реми.

  — Вчера он уехал в Канн.

  — Да. Селин, это Эми Уэзерби. Вы случайно не знаете, как идет расследование?

  — Мы думали, что он вернется сегодня. Но он даже не звонил.

  — Можно вас попросить? Если вы что-то узнаете, сможете мне сообщить, пожалуйста?

  Дальше Эми услышала, как трубку прикрыли рукой. До нее донеслись приглушенные женские голоса.

  Селин снова заговорила:

  — Простите за ожидание. С вами хочет поговорить графиня.

  Голос графини был ледяным:

  — Мадемуазель Уэзерби? Я рада известию насчет продажи. Надеюсь, вы скоро покинете нас.

  — Как только смогу.

  — Что естественно, после всех этих событий. Селин постоянно наталкивается на репортеров, когда выезжает в деревню. Это так неприятно.

  — Мне жаль, — проговорила Эми без всякой интонации, а сама задумалась: зачем тут Селин, если рядом нет Реми?

  — Я предупреждала Реми. Он должен был оградить вас от этой шумихи, — продолжала его мать.

  Эми не стала объяснять ей, что он и пытался.

  — Если он вдруг позвонит, вы сообщите мне? Я бы хотела с ним увидеться перед отъездом.

  — Не думаю, что это возможно. Его секретарша и лучший друг устраивают в Париже свадьбу. А он будет там шафером со стороны жениха. Это такое неожиданное событие. После Канн Реми сразу летит в Париж.

  — Так значит... у него нет планов возвращаться в «Замок сирен»?

  — Насколько я знаю, нет, — сладко проворковала графиня.

  Глаза у Эми защипало, но плакать она не стала.

  Она чувствовала себя как Золушка, которой после шумных огней бала досталась лишь зола. Все кончено. Пара дней, и она будет дома.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

  Эми сидела у бассейна и потягивала крепкий черный кофе, обжигающий язык, а вокруг надрывались цикады. Аппетитный круассан с маслом и апельсиновым мармеладом дополнял удовольствие от кофе.

  Она уже давно насытилась, но все равно продолжала наслаждаться едой. Наверное, не надо было позволять себе такое роскошество, но, по всей вероятности, в ней открылся какой-то клапан, и после телефонного разговора с графиней она постоянно хотела есть. Впрочем, ей было совершенно все равно, влезет ли она теперь в свои новые обтягивающие джинсы.

  В «Замке сирен» теперь каждая мелочь служила Эми напоминанием о Реми и днях, проведенных с ним. Сладкий запах лаванды навевал мысли о том, как они занимались любовью на свежем воздухе под звездами. Поблескивающая вода бассейна приводила на память образ обнаженного Реми, плывущего в изумрудной воде. А вот под этими соснами он держал ее за руку и они заключили контракт.

  Эти думы сводили ее с ума. Надо было срочно как-нибудь прекратить мучить себя. Невероятным усилием воли она заставила себя посмотреть мимо бассейна, на поля лаванды на далеких горных склонах. Виноградники, как и сам замок, были похожи на картинку с поздравительной открытки. Сердце ее болезненно сжалось, готовясь к предстоящей разлуке.

  Эми любила его, этого парня. Она знала, что, за кого бы ни вышла замуж и сколько бы у нее потом ни было детей, отныне она уже никогда не сможет забыть это удивительное место, где они провели вместе столько удивительных дней и где она испытала столько счастья.

  Как странно. Реми научил ее сексу, но теперь это ничего не значило, потому что Эми был нужен только он. Оказывается, не так все было просто. Реми не только преподал ей уроки мастерства, он подарил ей себя. Именно он стал тем волшебником, рядом с которым в ней оживала женщина.

  Неожиданно в пении цикад девушке послышался какой-то другой шум. Очень похоже на звук автомобильного мотора. Эми вздрогнула, сердце ее невольно забилось от ожидания и тревоги.

  Да, она точно знала, что Реми сейчас должен быть в Париже, но все равно вскочила и понеслась к воротам замка. Увы, это был не Реми. Из серебристой машины вышла высокая стройная блондинка в белых брючках делового покроя, с идеально уложенными волосами, которые ровными прядями спадали ей на плечи.

  Селин, слишком красивая для того, чтобы ее описывать обыкновенными словами, стояла перед ней собственной персоной. Первым порывом Эмили было убежать и спрятаться. Взяв себя в руки, она выдавила:

  — Привет.

  Селин подняла на нее глаза, полные горечи. Ах, как трогательно.

  — Здравствуй, рада тебя видеть, — ответила гостья без всякого энтузиазма.

  Отчего Селин не в Париже, вместе с Реми? Вслух же Эми сказала:

  — А я как раз завтракаю в саду.

  — Я просто подумала, что ты уже уехала в Америку. Обещаю, я ненадолго.

  — Будешь кофе?

  Селин покачала головой, но потом, увидев в руках у Эми дымящуюся чашку, передумала и прошла вслед за Эмили на кухню. Пока Эми, готовила кофе, они подробно обсудили вещи, упакованные в коробки, даты, когда приедут за ними рабочие, чтобы перевезти багаж, а заодно и то, как одеться в дорогу. После чего Эмили пригласила Селин в сад.

  — Кажется, ты не меня ожидала увидеть, когда я подъехала, — задумчиво проговорила Селин.

  — Конечно, ведь Реми сейчас в Париже.

  — Да. Я очень не хотела тебя разочаровать, но... мне так необходимо было тебя увидеть... — И Селин замолчала, словно бы подбирая правильные слова. — У меня... есть к тебе один вопрос, — на ее лице отразилось явное отчаяние. — Ты... его любишь?

  Эми вздернула подбородок. Голубые глаза Селин светились, она в нетерпении ломала руки.

  — Мне нужно это знать, потому что... видишь ли, я люблю Реми. Я его так сильно люблю! И любила всю свою жизнь.

  Каждое слово тысячью иголок вонзалось в сердце бедной Эмили. Эта прекрасная стильная особа с фарфоровой кожей и длиннющими ногами любит Реми? Да она гораздо привлекательнее самой Кэрол, хотя, казалось бы, это невозможно. Они с Реми отличная пара, так подходят друг другу. А какими красивыми будут их дети, если представить! Черноволосые мальчики и девочки блондинки. Эми часто-часто заморгала. Не хватало еще разрыдаться перед Селин.

  А та тем временем продолжала:

  — Эмили, если ты не любишь Реми, отпусти его. Потому что я действительно очень сильно люблю его.

  — Может, будет правильней, если то же самое ты скажешь ему? — предположила Эми. — В конце концов, я ведь уезжаю домой. Как видишь, одна. Если он в Париже и ты живешь там же, то... зачем ты здесь?

  — Я не думаю, что Реми готов любить кого-нибудь сейчас. Он еще погружен в горе, которое случилось с ним год назад. Но со временем он сможет.

  — А ты будешь рядом, да?

  — Если он этого захочет.

  — А он захочет?

  — Мы встречались с ним в юности. Но потом с ним что-то случилось. Я так и не разобралась, что именно, но он стал очень замкнутым и скрытным. Год спустя после этого Реми стал участником Формулы-1. Научился водить и ездил с каким-то ненормальным остервенением, я никогда не знала, почему. Никто не знал. Он стал другим, таким амбициозным, так боролся за победу, словно кому-то что-то хотел доказать. Это уже был не тот красивый и ласковый мальчик, которого я любила. Но даже в то время я часто навещала Реми, потому что его сестры были моими хорошими подругами.

  — Его сестры?

  — Это они вдохновляли меня не сдаваться. Обычно карьера гонщиков быстро заканчивается. Мы все очень надеялись, что вскоре он снова станет самим собой, и вот тогда ему надо будет жениться. Так что я решила ждать. Но он все выигрывал и выигрывал, участвуя в соревнованиях по всему свету. Женщины кидались к ногам Реми пачками, и с этих пор я стала редко видеть его, а вскоре решила выйти замуж за другого. И была счастлива. Не так, как с Реми, но все же. Мой муж обожал меня, и я была довольна. А потом... это крушение самолета в Альпах. Как раз в то же самое время, когда случилась авария с Реми.

  — Мне жаль.

  — Да, это было ужасно. Несколько месяцев я не могла прийти в себя и поверить в эту реальность. Зато такие случаи многому учат нас. Теперь я понимаю, что испытывает сейчас Реми. Ведь мы знаем друг друга с детства. Я сознаю, как он страдает, ведь и сама страдала так же. Реми не перестает винить себя в случившемся. Да и я тоже. Ведь это я побудила тогда мужа лететь тем рейсом. Думаю, я смогла бы окружить Реми заботой и помочь ему преодолеть это горе. Его семья меня любит. Особенно, мать. А ведь согласие семьи на брак немаловажно для будущего счастья молодых, не так ли? Этого согласия ты никогда не получишь, как я понимаю.

  Эми вся дрожала, как в лихорадке, ее так и кидало то в холод, то в жар. Если еще пару часов назад она надеялась, что Реми все бросит и прилетит к ней на крыльях любви, то теперь... Неожиданный визит Селин перечеркнул все ее безумные мечты.

  Наверное, Эми попрощалась с гостьей и проводила ее до машины. Но потом она даже не могла вспомнить, как та ушла.

  Эми продолжала тупо смотреть на лавандовые поля и на сосны кругом. Слова Селин погребальным колоколом звенели у нее в голове. Эта блондинка была слишком идеальной партией для Реми. Эми уедет, он ее забудет, а рядом вовремя окажется Селин.

  В его жизни Эми навсегда останется лишь любовницей на месяц.

  Месяц, который теперь подошел к концу.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

  Реми стоял рядом с Пьером-Луи в зале дворца бракосочетаний и сжимал в руке обручальные кольца, изо всех сил пытаясь успокоиться.

  Все хорошо, он здесь. Он успел. Его оправдали вчистую, во всем обвинив папарацци.

  В полицейском участке Реми мариновали несколько часов, пока наконец не отпустили за какие-то сорок пять минут до самолета, вылетающего в Париж.

  Реми удалось взять себя в руки. Решение полиции наверняка положит конец журналистской шумихе вокруг его имени и этого инцидента. Впрочем, он-то знал, что для каждого репортера во Франции теперь будет делом чести встретиться с ним и взять у него интервью.

  Первым же делом Реми хотел позвонить Эми и рассказать ей, что теперь он свободный человек, но... он понимал, что теперь никогда не сможет поделиться с ней ни своими мыслями, ни чувствами.

  С большим усилием Реми заставил себя сконцентрироваться на лице Мари-Элиз, невесты его друга. Счастье этих голубков значило для него сейчас больше, чем его собственная судьба.

  Церемония венчания была отнюдь не романтичной, как и само место, где она проходила. Скорее, веяло официозом и мрачной холодностью. На стенах зала висели суровый портрет французского президента и национальный флаг. Однако любовь была способна, на многое, как он понял, глядя на сияющие лица влюбленных. Они словно бы не замечали ничего и никого вокруг себя. Куда только подевалась вечно хмурая и мрачная секретарша Реми, в этих своих огромных очках и тяжелых каблуках! И следа не осталось от того гадкого утенка. Сегодня Мари-Элиз была самим воплощением женственности, одетая в белоснежное летящее платье и прозрачное облако вуали. Лягушка превратилась в царевну. Да и на Пьера-Луи было приятно посмотреть: загорелый, мускулистый и довольный, выглядит даже лучше прежнего.

  Целую минуту Реми любовался светящимся лицом Мари-Элиз, но в следующий же миг потерялся в собственных воспоминаниях. Мысли его занимали лишь знакомые светло-карие глаза Эми и этот ее влюбленный взгляд. А какие мягкие и теплые были у нее губы, когда он целовал ее в ресторане в Канне. Реми знал, она вложила в этот поцелую всю свою душу, все свое женское существо, она предлагала ему свое сердце.

  Любовь. Она имеет власть даровать людям безумные надежды на счастье, новый смысл жизни и глубокий внутренний покой — тем, кто рискнет подарить своему возлюбленному душу в ответ.

  Да какого черта он позволил ей уйти?

  Ради ее же собственного блага, глупец. Ты ее просто не заслужил, подумал он.

  А если она тебя любит...

  Реми снова посмотрел на жениха и невесту. Представил Эми в подвенечном платье. Сердце его забилось как сумасшедшее.

  Тут он вдруг почувствовал, что мрачное настроение, которое его обуревало на протяжении всего этого года, исчезло. Он ощутил блаженное счастье и понял, что ему срочно надо увидеть Эми. Или позвонить ей.

  Как только Реми принял это решение, ему тут же стало скучно на церемонии. Оставалось терпеливо ждать, когда же она закончится. Теперь Реми точно знал, что ему нужно делать.

  Необходимо срочно разыскать Эми и удостовериться, что она его любит.

  По окончании церемонии венчания Пьер-Луи напомнил Реми, что тот обещал остаться на вечеринку. И, как друг жениха, тот не смог ему отказать.

  На приеме оказались Тэйлор и ребята из его команды.

  — Ты запланировал это заранее, а, приятель? — обвинил Реми Пьера-Луи.

  — Я просто хочу, чтобы ты сам выслушал Тэйлора. Лично. Это не займет много времени.

  Окружив Реми со всех сторон, гонщики принялись старательно уговаривать его вернуться в команду.

  Тэйлор говорил:

  — Ты нужен нам не потому, что ты профи в гонках, а потому, что у тебя отличная интуиция в этом деле. Ты знаешь этот бизнес, так сказать, изнутри. А что может быть лучше и полезнее для компании? Человек с твоими данными не должен пропадать в пыльных офисах. Ты можешь так много сделать для нас, для Формулы-1.

  Реми лишь стоял и отрицательно мотал головой. Тогда ребята наперебой стали рассказывать ему о новом проекте и новой машине. И о том, как здорово было бы вместе ее испытать. На пятой минуте разговора Реми поймал себя на давно забытом ощущении. Восторг и возбуждение. Кажется, он снова оживает. К нему вернулась былая уверенность в себе, в своем профессионализме, и он просиял, перестав качать головой из стороны в сторону. Формула-1 всегда была для него важным делом, делом всей его жизни. Кто знает, может быть, ему представился второй шанс.

  Неожиданно он все понял. Именно Эми стала тем единственным проводником, который вывел его на яркий солнечный свет жизни. Она ему нужна во что бы то ни стало.

  Мистраль срывался с горных склонов и пел в соснах, а Реми стоял в знакомом саду и печально смотрел на брошенные у бассейна пустые шезлонги. В доме было так же пусто. Никаких коробок тетушки Тэйт, ни следа Эми.

  Она уехала.

  А чего он, собственно, ожидал? Он же ясно дал ей понять, что между ними все кончено. К чему бы ей оставаться тут одной?

  На пассажирском сиденье в машине его ожидала Селин. Опустив голову, Реми направился к «альфа-ромео».

  Он не слишком горел желанием встречаться с Селин в этот момент. Она настояла сама.

  Он сел в машину и тронул было ключ зажигания. Но не завел мотор.

  — Почему мы не трогаемся? — прошептала Селин.

  — Нам надо выяснить все окончательно.

  — О чем ты?

  — О нас. О том, что ты тут делаешь. О твоих визитах. О твоей неожиданной дружбе с моей матерью.

  — Но я думала...

  — По-моему, я все уже тебе сказал.

  — Но ты говорил, что через месяц...

  — Дело вовсе не в месяце. Но это уже неважно.

  — Она уехала.

  — Прости, Селин.

  — Я думала, что, когда она уедет, мы с тобой...

  — Прости.

  — Но если она не вернется...

  — Даже не смей этого говорить. Я собираюсь разыскать ее и сказать, что был неправ. Неправ во всем.

  — Ты любишь ее?

  — До сих пор я не осознавал, что такое любовь, поэтому натворил кучу глупостей.

  — Реми, тогда... боюсь, я совершила нечто непоправимое. Не знаю, простишь ли ты меня...

  Он внимательно посмотрел на нее:

  — Знаешь, кажется, я тебя понимаю. Я и сам творил ужасные вещи и прекрасно знаю, как бывают нужны прощение и сочувствие. Соберись и попытайся признаться, Селин.

  — Это насчет Эми...

  Расстояния. Чужой город. Песни. Знакомые запахи. Все это может явиться своеобразной машиной времени, если окажешься снова в том же месте, но в другое время. Лондон со своими черными такси, двухэтажными красными автобусами и прохладным туманным воздухом заставил Эми страдать и тосковать о Реми, о том времени, что они провели вместе в квартире Кэрол.

  Она снова здесь, с тяжелыми сумками возвращается из магазинов.

  Тонкие ручки тяжелых пакетов врезались ей в пальцы. Ноги ныли от долгой ходьбы, и она остановилась на том же самом месте, где впервые столкнулась с Реми, который сбил ее с ног.

  На долгий миг девушка задержала дыхание. Все здесь было таким же, да не таким. Чего-то явно не хватало. Воспоминания болезненно вибрировали в ней. Сколько еще они будут мучить ее? Если бы только она была в состоянии перевести часы назад и вернуться в прошлое!

  Эми в отчаянии закусила губу. Хорошей идеей было навестить Кэрол, учитывая, что они с ней так и не встретились в прошлый раз. Да и мать составила для нее длинный список вещей, которые нужно было купить в Лондоне, и выслала факсом. В итоге целый день, совершая покупки и бродя по Лондону, Эми только и делала, что думала о Реми. Никакой радости от покупок!

  Кэрол собиралась приехать в город к ужину, так что надо было хорошенько подготовиться к встрече. Но Эми очень боялась вопросов и советов Кэрол. Взглянув на часы, она поняла, что лучше поторопиться. Правильная Кэрол всегда приходит вовремя.

  Как раз в тот самый миг, когда она шагнула вперед, высокий темноволосый мужчина широкими уверенными шагами пересек улицу и оказался в паре шагов от нее.

  Эмили обернулась. Он замедлил ход. Девушка вздрогнула. По ее коже прошли мурашки, дыхание участилось, а ноги подкосились, и она чуть не упала:

  До боли знакомым жестом мужчина отвел со лба темные волосы. Эми задержала дыхание.

  — Ты опять ходила за прозрачным бельем?

  — Реми! — на всю улицу закричала девушка.

  И вот все ее сумки попадали на асфальт, а их содержимое медленно, как в немом кино, рассыпалось по тротуару. Не обратив на этот факт никакого внимания, Эми сорвалась с места и бросилась к нему.

  — Я люблю тебя, — произнес он, когда она оказалась в его объятиях. — Я без памяти люблю тебя. Надеюсь, я не опоздал.

  — Главное, ты здесь, рядом со мной.

  — Теперь я всегда буду рядом с тобой. Если не прогонишь. Мне нужна жена, а не любовница. Ты выйдешь за меня?

  Вся любовь, что плескалась в ее груди, устремилась к нему. Эми хотела закричать «да, да, да», но с ее губ не сорвалось ни звука, потому что душа была переполнена счастьем, а слова застряли где-то глубоко в груди. Так что вместо этого Эми поцеловала его долгим и жарким поцелуем.

  Итак, она станет графиней. Придется привыкать к его окружению, к его семье. А семье придется привыкать к ней. Или не придется.

  — Мама всегда говорила мне, что сказки существуют на свете. Она обещала, что однажды я вырасту и стану принцессой.

  — Боюсь, только графиней.

  — Быть твоей графиней гораздо лучше, чем обыкновенной принцессой, — отозвалась она, паря на небесах. — Мы будем жить в твоем замке?

  — Только если ты жаждешь каждый день лицезреть мою мамашу. У меня есть квартира в Париже. Да и работа там же.

  — Тогда выбираю Париж.

  — А когда родится наш первый футболист, мы подыщем место попросторнее, с широкой лужайкой.

  — О, Реми, как же я счастлива!

  — Я тоже.

  Он целовал ее снова и снова и никак не мог остановиться.