sf Гарри Гаррисон День после конца света ru en Виктор Анатольевич Вебер v_weber@go.ru Dimon Petlin DimonRonD nbouer@mail.ru FB Tools 2005-01-08 http://www.lib.ru/GARRISON/r_harry-3.txt 23C32196-CBBD-4EA8-907B-2FF8C1ACC989 1.0

Гарри Гаррисон

День после конца света

Кусок планеты не поражал размерами, но пришлось довольствоваться малым. Потому что все остальное превратилось в камни, пыль, мусор. А тут все-таки остался участок земли, большая часть крестьянского дома, растущее перед ним дерево, даже пятачок пастбища с замороженным бараном. И ничего больше. Со всех сторон земля резко обрывалось, кое-где из нее торчали корни. На краю сидел мужчина, болтая ногами над пустотой. Отбросил сучок, который медленно скрылся из виду. Звали его Френк, а девушку, которая устроилась на качелях, закрепленных на ветви дерева – Гвенн.

– Я же не пытался взять тебя силой, – выглядел Френк мрачнее тучи. – Ты же знаешь, я не животное. Просто расстроился, ты должна это понимать, конец света и все такое. Мне стало очень одиноко. Вот я и подумал, что поцелуй поможет мне забыть о случившимся. Поможет нам забыть.

– Да, Френк, – Гвенн, чтобы раскачаться, оттолкнулась ногой от земли.

– Так что у тебя не было причин для оплеухи. Все-таки мы – один экипаж.

– Я же извинилась за то, что ударила тебя, Френк. Я тоже расстроилась, ты должен это понимать. Такое случается не каждый день.

– Нет, не каждый.

– Так что не злись на меня. Лучше раскачай.

– Я не то, чтобы злюсь, – Френк поднялся, стряхнул со штанины форменных брюк несколько замерзших травинок. – Наверное, немного обиделся, может, даже впал в депрессию. Невелика радость – получить оплеуху от женщины, которую любишь, – он толкнул Гвенн.

– Пожалуйста, давай не возвращаться к этому разговору, Френк. Все кончено. Ты так говоришь только потому, что тебе кой-чего хочется. И ты знаешь, что я люблю другого.

– Гвенн, дорогая, взгляни фактам в лицо. Ты больше не увидишь Роберта, никогда...

– Полной уверенности у меня нет.

– А у меня есть. Планета взорвалась, мгновенно, безо всякого предупреждения, со всеми, кто находился на ней. Мы были в космическом корабле по другую сторону луны и только поэтому остались живы. Но Роберт разделил общую судьбу. Он находился в Миннеаполисе, а Миннеаполиса больше нет.

– Мы этого не знаем.

– Знаем. Я не думаю, что Миннеаполису удалось выбраться из этой передряги. Наш радар обнаружил только этот кусок планеты. Крупнее ничего нет.

Гвенн нахмурилась, опустила ногу, остановив качели.

– Может остаться и кусок Миннеаполиса.

– С Робертом, замерзшим, как этот баран.

– Какой ты жестокий... ты просто хочешь причинить мне боль!

– Ну что ты, – стоя сзади, он нежно обнял ее за плечи. – Я не хочу причинять тебе боль. Просто ты не должна уходить от реалий. Остались только ты и я. И я тебя люблю. Всем сердцем.

Пока он говорил, его руки соскользнули с плеч, двинулись ниже, на упругие округлости. Но Гвенн дернулась, спрыгнула с качелей на землю, отошла на пару шагов, уставилась на замерзшего барана.

– Интересно, он что-нибудь почувствовал?

– Кто... Роберт или баран?

– Как ты жесток!

Она топнула ножкой, угрожающе вскинула руку, когда он двинулся к ней. Френк что-то пробурчал себе под нос и плюхнулся на качели.

– Давай спустимся с небес на землю. Давай забудем все, что случилось на корабле. Забудем, что я пытался подкатиться к тебе, забудем, что хотел уложить в койку. Забудем все. Начнем жизнь с чистого листа. Сама видишь, в какой мы ситуации. Мы остались вдвоем. Я – Адам, ты – Ева...

– Гвенн.

– Я знаю, что тебя зовут Гвенн. Я хочу сказать, что мы теперь, как Адам и Ева, и на нас лежит ответственность за возрождение рода человеческого. Ты понимаешь?

– Да. Я думаю, ты по-прежнему пытаешься соблазнить меня.

– Черт побери, какая разница, что ты думаешь! Это наш долг. Провидение уберегло нас именно потому...

– Вроде бы ты говорил мне, что ты – атеист.

– А ты говорила, что ходишь в церковь. Я смотрю на ситуацию с твоей позиции.

– А я – с твоей. Ты – сексуально озабоченный.

– Скажи спасибо. Значит, у нас будет много детей. Родить их и вырастить – наш долг перед человечеством.

Гвенн, глубоко задумавшись, погладила барана по голове.

– Не знаю. Может, наилучший вариант – раз и навсегда со всем покончить. Мы взорвали мир, не так ли? Можно сказать, загрязнили окружающую среду во вселенском масштабе.

– Ты, конечно, шутишь. Мы не знаем, что произошло. Возможно, какая-то случайность...

– Хороша случайность.

– Ты же знаешь, как бывает... – Френк вскочил с качелей, шагнул к Гвенн. – Забудь о человечестве, – взмолился он. – Думай только о нас. Мы же остались вдвоем, больше никого. Тепло соприкосновения, конец одиночества, восторг поцелуя, слияние плоти...

– Если подойдешь ближе, я закричу!

– Кричи, сколько влезет! – проорал Френк, со злобой и горечью, схватил Гвенн, рванул на себя. – Кто услышит? Я тебя люблю... хочу... не могу без тебя...

Она попыталась вырваться, замотала головой, но сила была на его стороне. Он поцеловал ее в щеку, в шею... и она перестала сопротивляться.

– Так ты все-таки насильник? – прошептала она, глядя ему в глаза. Еще мгновение он прижимал ее к себе. Потом его руки повисли, как плети.

– Нет. Я не насильник. Просто симпатичный парень с сильным половым влечением и развитым чувством вины.

– Так-то лучше.

– Не лучше – гораздо хуже! Разве может последний оставшийся на Земле мужчина испытывать чувство вины? Окружавший меня буржуазный мир умер, а я по-прежнему несу в себе его мораль. Что, по твоему, случилось с тобой, если б я повел себя, как должно самцу? Просто схватил и навязал бы тебе свою волю?

– Не говори гадостей.

– Я не говорю гадостей, просто хочу, чтобы твоя светловолосая бестолковка начала хоть немного соображать. Кроме тебя и меня никого нет, понимаешь? Нас только двое. У нас есть этот кусок Земли, а под ним – наш космический корабль, бортовые системы которого создают силу тяжести и генерируют воздух. Атомная энергетическая установка проработает еще на тысячу лет. Пищевой синтезатор будет нас кормить. Так что мы, образно говоря, всем обеспечены.

– Обеспечены для чего?

– Вот об этом я тебя и спрашиваю. Мы будем мирно стареть, как добрые приятели, в своих каютах? Ты будешь вязать, я – смотреть старые фильмы. Ты этого хочешь?

– Мне не понравилось слово «бестолковка».

– Не уходи от вопроса. Ты этого хочешь?

– Я как-то не думала...

– Так подумай. Мы здесь. Одни. До конца нашей жизни.

– Похоже, подумать стоит, – она склонила голову, посмотрела на Френка так, словно видела впервые. – Можешь поцеловать меня, если хочешь.

– Еще как хочу!

– Но ничего больше. Только поцеловать. В порядке эксперимента.

Получив разрешение, Френк заметно присмирел. Осторожно приблизился к ней. Гвенн закрыла глаза, задрожала всем телом, когда Френк обнял ее. Он прижал Гвенн к себе, поцеловал в закрытые глаза. Она задрожала вновь, но не попыталась вырваться. Не запротестовала и когда его губы нашли ее и впились в них долгим, страстным поцелуем. Когда же от опустил руки и отступил на шаг, она открыла глаза. Френк нежно ей улыбнулся.

– Роберт целовался лучше, – констатировала Гвенн.

В ярости Френк пнул барана и запрыгал на одной ноге, ухватившись за вторую и постанывая от боли: с тем же успехом он мог пнуть гранитный валун.

– Как я понимаю, он был хорош и в постели, – вырвалось у него.

– Просто чудо, – признала Гвенн. – Поэтому мне так трудно даже смотреть на другого мужчину. Кроме того, я ношу под сердцем его ребенка, а это еще больше все усложняет.

– Ты..?

– Беременна. Такое случается, знаешь ли. Роберт еще не знает...

– И никогда не узнает.

– Ты ужасный!

– Извини. Так это прекрасно, великолепно. Мы увеличили генофонд человечества на пятьдесят процентов. Сын Роберта сможет жениться на нашей дочери, или наоборот.

– Это же инцест!

– В Библии инцеста нет, так? Когда начинаешь все заново, это правило, а не исключение. Об инцесте речь зайдет гораздо позже.

Гвенн вновь села на качели, глубоко задумалась. Вздохнула.

– Не получится. Так не положено. Во-первых, ты хочешь, чтобы мы занимались любовью, не поженившись, а это грех...

– С Робертом у тебя так и было!

– Да, но мы собирались пожениться. А с тобой это невозможно. Мы не можем пожениться, потому что некому зарегистрировать наш брак. А потом ты хочешь иметь детей, хочешь, чтобы они совершили инцест... это слишком ужасно. На этом нельзя созидать новый мир.

– У тебя есть идея получше?

– Нет. Но и твоя мне не нравится.

Френк тяжело опустился на землю, в изумлении покачал головой.

– Я просто не могу поверить тому, что сейчас происходит, – разговаривал он, похоже, сам с собой. – Последний мужчина и последняя женщина спорят о теологии, – он вскочил, охваченный гневом. – Хватит! Никаких споров, никаких дискуссий! – он сорвал с себя рубашку. – Все начнется прямо здесь, прямо сейчас. Мы положим начало новому миру. Не могут сдерживать меня моральные нормы, которые обратись в прах вместе с планетой. Теперь все буду решать я. Язык, на котором я говорю, станет языком многих поколений. Если я скажу, что вода – это эггх, во веки вечные все будут говорить эггх, не задавая вопросов. Я теперь Господь Бог!

– Ты сошел с ума, – Гвенн попятился.

– Бог, если хочу им быть. Остановить меня некому. Захочу – побью тебя, и за это ты будешь меня любить. А не полюбишь – побью вновь. Так чего ты не кричишь? – он бросил рубашку на землю, надвигаясь на Гвенн. – Я – единственный, кто услышит твой крик, и мне на него наплевать.

Он расстегнул ширинку, и с ее губ сорвался сдавленный вскрик. Френк лишь рассмеялся.

– Выбирай! – проревел он. – Можешь наслаждаться, можешь ненавидеть, мне без разницы. Я – носитель спермы. Из моих чресел выйдет новое человечество...

Он замолчал, потому что земля, на которой они стояли, качнулась.

– Ты почувствовала? – спросил Френк.

Гвенн кивнула.

– Земля качнулась, словно по ней ударили.

– Другой корабль! – он быстро застегнул ширинку. Схватил рубашку, начал торопливо надевать. Гвенн взбила рукой волосы, пожалела о том, что при ней нет зеркальца.

– Кто-то ходит, – указал Френк. – Там, – оба прислушались к шорохам под их миром. Потом послышалось тяжелое дыхание, на край земли взобрался человек. В гидрокостюме, оставлявшем открытыми только голову и руки.

Зеленого цвета.

– Он... зеленый, – вырвалось у Гвенн. К Френку дар речи еще не вернулся. Мужчина поднялся, отряхнул пыль с рук, поклонился.

– Надеюсь, не помешал.

– Нет, все в порядке, – ответила Гвенн. – Заходите.

– Почему вы зеленый? – спросил Френк.

– Я мог бы спросить, почему вы – розовые.

– Только без шуток, – пальцы Френка сжались в кулаки. – А не то...

– Я очень сожалею, – мужчина вскинул зеленые руки и отступил на шаг. – Прошу вашего прощения. Все это очень печально, как для вас, так и для меня. Я – зеленый, потому что я – не землянин. Я – инопланетянин.

– Маленький зеленый человечек! – ахнула Гвенн.

– Не такой уж я и маленький, – обиделся инопланетянин.

– Я – Френк, а она – Гвенн.

– Рад познакомиться с вами. Мое имя произнести вам будет трудно, поэтому зовите меня Роберт.

– Только не Роберт! – взвизгнула Гвенн. – Он мертв.

– Пожалуйста, извините. Нет проблем. Гораций подойдет?

– Гораций, а что, собственно вы здесь делаете? – спросил Френк.

– Видите ли, все это довольно-таки сложно. Если позволите, я начну с самого начала...

– А как вам удалось так хорошо выучить английский? – спросила Гвенн.

– Я это тоже объясню, если вы соблаговолите меня выслушать, – и Гораций заходил взад-вперед. – Во-первых, я прилетел с далекой планеты, которая вращается вокруг звезды, отстоящей от Солнца на многие и многие парсеки. Мы проводили исследование Галактики и мне поручили этот сектор. Ваша планета произвела на меня сильное впечатление. Как вы легко можете себе представить, зеленый – наш любимый цвет. Я установил средства мониторинга и подготовил достаточно полный отчет, естественно, с учетом ограниченного времени. На это ушло чуть больше двухсот ваших лет.

– Вы не выглядите таким стариком, – отметила Гвенн.

– Все дело в жизненных циклах, вы понимаете. Я не буду называть вам моего истинного возраста, а то, боюсь, вы мне не поверите.

– Мне – двадцать два, – сказала она.

– Как мило. А теперь позвольте продолжить. Я собрал всю информацию, необходимую для отчета, выучил несколько языков, я горжусь своими лингвистическими способностями, но мало помалу начал приходить к ужасному выводу. Человечество... как бы это выразить... довольно-таки отвратительное творение природы.

– Ты и сам не красавчик, зеленух, – бросил Френк. Гораций предпочел проигнорировать его реплику.

– Я хочу сказать, что вы сильны, умны, плодовиты, многого добились. Но средства, которыми вы добивались своих впечатляющих успехов, вот что пугало. Вы – убийцы.

– Закон выживания, – отчеканил Френк. – У нас не было выхода. Съешь или съедят тебя, убей или убьют тебя. Выживает сильнейший.

– Я не буду с этим спорить. Разумеется, это единственная возможность для выживания любой цивилизации, и я уважаю такую точку зрения. Но куда больше меня интересует другое: как ведут себя представители вида, который занял главенствующее положение на планете. На нашей планете мы стали доминировать в незапамятные времена. И с тех пор охраняем все прочие виды жизни, у нас царят мир и порядок. Тогда как ваши люди, воцарившись на Земле, на этом не успокоились и принялись убивать друг друга. Меня это очень огорчило.

– Никто вашего мнения не спрашивал, – отрезал Френк.

– Разумеется. Но мои наблюдения не только огорчили, но и встревожили меня. Моя планета не так уж и далеко, по астрономическим меркам, и полагаю, что рано или поздно вы ее найдете. А потом, возможно, захотите перебить и нас.

– Теперь эта вероятность ничтожно мала, – вздохнула Гвенн, отпустив качели.

– Да, теперь она, скорее, теоретическая, но раньше ее приходилось учитывать. Вот и вышло, что я, интеллигентное, мирное, разумное существо, вегетарианец, никогда не обижавший и мухи, вдруг задумался о возможном уничтожении моей родной планеты. Как вы сами видите, это очень серьезная моральная дилемма.

– Не вижу, – Френк покачал головой, потом уставился на инопланетянина. – Так... вы имеете отношение к тому, что произошло?

– Я скоро к этому подойду.

– Сойдет да или нет.

– Не все так просто. Пожалуйста, выслушайте меня. Ситуация сложилась чрезвычайно драматичная. И никто не мог помочь мне принять решение. Полет домой занимал много времени, и пока я добрался бы туда, а мое руководство приняло бы решение, вы, люди, могли бы построить свои звездолеты и уже отправиться к нам. Если бы я продолжал наблюдение, вы все равно построили бы звездолеты и полетели к моей планете, чтобы уничтожить ее. В результате я, мирное существо, замыслил немыслимое.

– Так это ты взорвал наш мир! – Френк шагнул к пришельцу.

– Пожалуйста! Никакого насилия! – Гораций поднял руки, попятился. – Не выношу насилия, – Френк остановился. Ему хотелось выслушать все до конца, но кулаков он не разжал. – Спасибо, Френк. Как я и сказал, я замыслил немыслимое. Мог я применить насилие ради сохранения мира... или не мог? Если бы я ничего не предпринял, мою планету и всех ее жителей ждала гибель. И мне пришлось выбирать, какая цивилизация должна выжить. Моя или ваша. Вопрос я поставил ребром, так что с ответом проблем не возникало. Конечно же, моя. Поскольку мы более древние, более интеллигентные, интереснее и красивее вас. И очень мирные.

– Поэтому ты взорвал наш мир, – подвел итог Френк. – Не очень-то мирный поступок.

– Нет, не очень. Но в принципе, это отдельно взятое, из ряда вон выходящее событие. После многих мирных столетий, за которым, разумеется, вновь последуют мирные столетия.

– Что тебе здесь надо? – спросил Френк. – Почему ты нам все это рассказываешь?

– Естественно, чтобы извиниться. Я очень сожалею, что все так обернулось.

– Но сожалеешь далеко не в той степени, как мы, зеленый ты сукин сын.

– Если б я мог предположить, что вы поведете себя не как джентльмен, я бы не приходил.

Френк бросился на него, но Гвенн успела заступить ему дорогу.

– Френк, пожалуйста, – взмолилась она. – Хватит насилия. Иначе я закричу. И вы сделали все сами, мистер Гораций?

– Просто Гораций, это имя. Да, сделал. И несу полную ответственность.

– А на борту вашего корабля больше никого нет?

– Я один. Корабль полностью автоматизирован. Мне понадобилось время, чтобы решить поставленную задачу, я не думаю, что кому-то удавалось создать бомбу, способную разнести целую планету, но я справился. Добился поставленной цели. Ради мира.

– Где-то я это уже слышал, – пробурчал Френк.

– Я процитирую одно из ваших генералов, который несколько лет назад выиграл небольшую локальную войну: «Я их убил для того, чтобы спасти». Но я не такой лицемер. Я уничтожил вашу планету, чтобы спасти свою. Всего лишь сыграл по вашим правилам, видите ли.

– Вижу, – голос Френка звучал уж очень спокойно. – Но ты сказал, что ты – один. Как насчет других зеленых человечков, которые заберутся сюда следом за тобой?

– Невозможно, заверяю вас.

И когда он повернулся, чтобы взглянуть на край земли, через который перелез, Френк шагнул вперед и двинул ему в челюсть. Инопланетянин повалился на спину, а Френк уселся на нем и душил, пока тело не перестало дергаться. Гвенн одобрительно кивнула.

– Я возьмусь за ноги, – сказал Френк.

Без единого слова они донесли тело до обрыва и сбросили, наблюдая, как оно медленно кружится среди космического мусора.

– Мы должны найти его корабль, – прервал молчание Френк.

– Нет, сначала поцелуй меня. Крепко.

– Ух, – вырвалось у Френка, когда он, наконец, оторвался от Гвенн. – Это круто. Позволь спросить, с чего такие перемены?

– Я хочу привыкнуть к твоим поцелуям, к твоим объятьям. Мы должны воспитать большую семью, если мы хотим заселить целую планету.

– Полностью с тобой согласен. Но что заставило тебя передумать?

– Он, это существо. Нельзя допустить, чтобы ему это сошло с рук.

– Ты чертовски права! Месть! Вырастим детей, научим их летать, построим бомбы, найдем этих инопланетных мерзавцев и превратим их в пыль. Докажем его правоту. Мы обязательно отомстим за Землю!

– Я очень на это надеюсь. Не может он убить моего Роберта и остаться безнаказанным.

– Роберта? Так вот почему ты это делаешь! А как же остальные? Миллиарды людей, целая планета?

– В Миннеаполисе других знакомых у меня не было.

– Если бы Гораций знал насчет Роберта, готов спорить, он бы дважды подумал, прежде чем взрывать мир.

– Что ж, он не подумал и допустил ошибку. Так полетели?

– Барана возьмем?

Гвенн посмотрела на барана, подумала, покачала головой.

– Нет. Он тут очень хорошо смотрится. Создает ощущение дома. Будет, куда возвращаться.

– Хорошо. Вперед, к мщению. Набрасываем планы, создаем бомбы, воспитываем детей. Все ради мести. Уничтожения.

– Как-то неприятно это звучит.

Френк потер подбородок.

– Раз уж ты упомянула об этом, не могу с тобой не согласиться. Но выбора у нас нет.

– Неужели? Да, этот отвратительный зеленый человечек уничтожил наш мир, но это не означает, что мы точно так же должны поступить и с его.

– Разумеется, не означает. Но есть же справедливость! Око за око, сама знаешь.

– Знаю. Не раз читала Ветхий Завет. Так делалось, нас учили так делать, но где уверенность, что путь этот правильный и единственный?

– Мысль твоя достаточно понятна. Ты хочешь сказать, что прежнего мира уже нет. И мы не можем вернуть его, взорвав еще одну планету. Если маленькие зеленые человечки такие мирные, как говорил Гораций, уничтожать их – преступление. В конце концов... они не уничтожали наш мир.

– Тут есть о чем подумать.

– Есть... к сожалению. Как было бы просто – взорвать их планету, потому что они взорвали нашу.

– Я знаю. Но это дурная привычка.

– Ты права. Начни взрывать планеты, и кто знает, чем все закончится. Так что у нас есть шанс отказаться от старого принципа око за око, зуб за зуб. Если мы построим наш мир, ты, я, наши дети, мы заложим в фундамент не месть, а что-то другое. Это трудная, но благородная задача.

Гвенн плюхнулась на качели.

– Твои рассуждения меня немного пугают. Взять на себя ответственность за создание целого мира – тяжеленная ноша, а ты еще хочешь создавать его на основе новой системы моральных ценностей. Не убий, не мсти...

– Мир и любовь для всех живущих на Земле. Что-то такое говорила церковь, благословляя войска. На этот наши слова не будут расходиться с делом. Действительно будем подставлять другую щеку. Забудем о том, что они уничтожили наш мир. Докажем, что Гораций крепко ошибся. И потом, когда мы-таки встретимся с ними, им придется извиняться за него.

– Мы извиняемся прямо сейчас, – на край мира взобрался второй зеленый человек.

Гвенн вскрикнула.

– Гораций – ты не умер! – сорвалось с ее губ.

Зеленый человек покачал головой.

– Извините, индивидуум, которого вы называете Горацием, умер. Но после того, что я услышал несколько секунд тому назад, я склонен думать, что он заслужил свою смерть. Он уничтожил целую планету и понес за это наказание.

– Гораций сказал, что он один, – руки Френка вновь сжались в кулаки.

– Он солгал. Нас было двое, и он вызвался встретиться с вами, единственными, кто выжил, и все объяснить. Информацию о случившемся я доставлю на нашу планету. Уничтожение вашего мира выльется в продолжительный траур.

– Спасибо вам, – в голосе Френка, однако, благодарности не слышалось. – У меня сразу полегчало на душе. Вы помогали ему взорвать ваш мир?

Зеленый человек задумался, потом с неохотой кивнул.

– Помогал – сильно сказано. В начале я не соглашался с его ситуационным анализом. В конце все-таки согласился...

– Вы ему помогали. А теперь отправитесь домой и расскажите всем, что произошло, расскажите, что выжившие строят новый мир и, возможно, ваше руководство придет к выводу, что и нас лучше взорвать, на случай, что наши потомки окажутся не столь великодушными, как мы. И следующая ваша экспедиция расправится с нами, для профилактики.

– Да нет же, быть такого не может. Я решительно выступлю против...

– Но существует вероятность того, что вас не послушают?

– Надеюсь, что этого не произойдет. Но, разумеется, всегда существует вероятность того...

– Еще один зеленый сукин сын, – с этими словами Гвенн достала из кармана маленький пистолет и застрелила инопланетянина.

– Деваться, похоже, некуда, – вздохнул Френк, глядя на покойника. – Теперь придется найти их корабль и убить всех, кто там находится.

– А потом взять корабль и взорвать их планету, – добавила Гвенн.

– Выбора нет. Как говорил Гораций, такая уж у нас репутация. Придется ее оправдывать.

– У меня будет неспокойно на душе, если мы этого не сделаем. Я буду волноваться о наших детях и детях наших детей. Лучше сразу с этим покончить.

– Ты, разумеется, права. А вот взорвав их, мы начнем учить наших детей подставлять другую щеку и всему остальному. Тогда это будет уместно. Так в путь?

– Пожалуй, – Гвенн оглядела крошечный клочок их когда=то необъятного мира. – Лететь, возможно, придется долго, не будем терять времени. Барана возьмем?

– Нет. Я отключу воздух и он прекрасно сохранится. Он так хорошо смотрится на травке. Создает ощущение близости домашнего очага. Нам будет куда вернуться.