Если ты очнулась голой на руках у похитителей и поняла из их разговора, что они направляются на берег моря… Думаешь, у тебя появился экстравагантный поклонник? Нет, романтикой тут и не пахнет, кажется, тебя решили утопить… Успешно изображая из себя хладный труп, Нина попыталась рассмотреть злодеев. Да это же ее благоверный Никита! И с ним какая-то неизвестная дамочка, прячущая лицо в платок. Значит, все-таки парню вскружили голову Нинины денежки, доставшиеся ей от деда, а вовсе не ее прелести. И если бы она не очнулась по дороге, оказалась бы в скором времени на дне морском. Но коварный муженек и его сообщница не учли – Нина провела детство у моря и плавает не хуже дельфина. А писатель Николай, уединившийся на крошечном островке, уж точно не ждал, что волны принесут ему не только прекрасную русалку, но и сюжет самого что ни на есть настоящего, непридуманного детектива…

Ирина Хрусталева

Не первый раз замужем

Глава 1

Холодный ветер овеял обнаженное тело, и Нина очнулась. В ушах стоял противный звон, а голова казалась необыкновенно тяжелой. Она почувствовала, что ее куда-то несут. И Нина никак не могла понять – снится ей это или происходит наяву. Только она попыталась сбросить с себя оцепенение и что-то сказать, как услышала приглушенный мужской голос:

– Идиотка несчастная, что ты наделала? Я же говорил тебе, чтобы никакой самодеятельности. Вечно лезешь вперед батьки в пекло!

– Я сделала то, что и должна была сделать, иначе ты тянул бы резину еще неизвестно сколько! Я уже сыта по горло твоими обещаниями. Если бы я не взяла ситуацию в свои руки, ты бы кормил меня обещаниями еще лет двадцать. Не забывай, что ты полностью в моих руках, и если не хочешь остаток жизни провести за решеткой, то делай, что тебе говорят. Ты должен слушать меня во всем, иначе пеняй на себя, – ответил приглушенный голос.

– Дура, – прошипел мужчина, – у меня был план намного лучше твоего. Я уже придумал, как можно испортить ее машину.

– Не дурей тебя, идиот! Все прекрасно знают, что она любит купаться ночью, и никто не удивится тому, что она утонула. Халатик и шлепанцы я прихватила, оставим их на берегу, и ни у кого не возникнет сомнения, что это несчастный случай. А вот если бы произошла авария, неизвестно, чем бы могло все закончиться, – она могла бы выжить!

Крик застрял в горле у Нины, она не могла произнести ни слова, лишь замерла, как парализованная. «Меня хотят утопить, – пронеслось в ее голове. Она хотела было немедленно вырваться и убежать, но мозги ее вдруг прояснились и заработали с утроенной энергией. – Я не должна показывать, что очнулась, иначе меня убьют еще до того, как утопить! Плаваю я прекрасно, думаю, выкарабкаюсь, недаром мое детство прошло рядом с морем».

Эти мысли успокоили ее, насколько это вообще было возможно в данной совершенно дикой ситуации, и Нина по возможности расслабилась, чтобы создать ощущение, что ее тело – совершенно безвольно.

– А если ее найдут и, сделав вскрытие, обнаружат в крови наркотик? – послышался голос мужчины. Он был надрывным, испуганным и хриплым, и Нина, еще больше похолодев от ужаса, узнала его. Этот голос принадлежал ее мужу Никите! Голова тут же закружилась, как это бывает на карусели, к горлу подступила дурнота.

– Не найдут, сегодня обещали шторм, тело унесет в море, – ответил женский голос.

Нина никак не могла разобрать, кому он принадлежит, так как женщина не говорила, а скорее шипела. Ей показалось, что она уже где-то слышала эти интонации, но потом девушка перестала думать об этом и сосредоточила свои мысли на том, как ей выпутаться из этого страшного положения живой и по возможности здоровой.

– А если, наоборот, прибьет к берегу? – взволнованно вопрошал Никита, тоже шепотом.

– Если бы да кабы! Что ты как баба истеричная? – снова зло прошипела женщина. – Утес далеко от берега, и течение там идет в море, а не к берегу. Я все продумала, прежде чем сделать то… что сделала. Если даже и случится так, как ты говоришь, все равно никто ничего не заподозрит. Скажешь, что ты совсем недавно заметил, как супруга начала употреблять наркотики. Среди богатых дур сейчас это новая фенька, никто и не удивится. Приняла дозу, пошла, как всегда, купаться – и утонула.

– Тогда, может, лучше было оставить все как есть? Я бы сказал, что она стала наркоманкой, вот и результат – передозировка.

– Ну, ты и придурок! Экспертиза сразу бы доказала, что наркотик она приняла вместе с кофе. Сразу бы заподозрили преднамеренное отравление. Затаскают так, что мало не покажется, тем более тебя.

– Это почему же меня?

– А потому. Ты являешься прямым наследником всего состояния, значит, только у тебя был повод отправить ее на тот свет.

– А что ты тогда мне голову морочишь? «Если найдут, скажешь, что заметил, как она принимает наркотики». Дурака из меня делаешь? – во весь голос почти закричал Никита.

– Не ори, идиот, на пляже полно влюбленных парочек из отдыхающих, трахаются по ночам, – злобно прохрипела женщина. – Хочешь, чтобы завтра за тобой на черном «воронке» приехали и с наручниками?

– А нечего из меня дурака делать, – настойчиво повторил Никита и засопел.

– Его и делать не нужно, ты давно дурак. Жаль, что я не догадывалась об этом раньше, – отрезала женщина. – Объясняю для таких бестолковых, как ты. Если ее даже и найдут, как ты говоришь, то пройдет какое-то время, и уже невозможно будет определить, каким образом в организм попал наркотик. Теперь понятно, придурок? Давай шевели ногами, руки уже отваливаются. Вроде дохлая, как курица, а тяжелая, зараза.

«Сама ты – дохлая зараза», – зло подумала Нина и еле удержалась, чтобы не заехать ногой по зубам этой сволочи.

– Слушай, а она точно мертвая? Я даже побоялся сердце послушать. Со стороны – вроде не дышит.

– От такой дозы не захочешь – умрешь. Не переживай, сдохла. А если и нет, то это ничего не меняет. Она без сознания, пойдет ко дну, как топор.

– Ты хочешь сказать, что она, может быть, жива, а мы ее живую… с утеса?.. – заикаясь, спросил Никита.

– Успокойся, не живая она вовсе! Тьфу, угораздило же меня с таким слюнтяем, как ты, связаться! – сплюнула женщина. – Я тебе говорю, что от такой дозы и лошадь бы сдохла, не то что баба шестидесяти килограмм веса. Или, может быть, тебе ее жалко? Смотри не заплачь, а то и я, чего доброго, сейчас тоже разрыдаюсь! Может, тебе очень нравится быть у нее под каблуком и принимать ее подачки, которые она тебе кидает с пренебрежением, как собаке кость?

– Прекрати немедленно, – зло процедил Никита. – Просто… если она жива, я не смог бы ее….

– Так в чем же дело? Давай отнесем ее обратно и уложим в постельку. Но имей в виду, дорогой, что ты завтра же укатишь в места не столь отдаленные и будешь там пилить дрова лет пятнадцать. Нет, думаю, что для тебя это слишком гуманно, лучше я все расскажу, сам знаешь кому, – он с тобой и без милиции в одну секунду разберется.

– Заткнись, иначе я за себя не ручаюсь! – заорал мужчина и отпустил ноги Нины так резко, что они больно ударились о землю.

– Хватит, Никита, назад дороги нет, – почти миролюбиво проговорила женщина, видимо поняв, что перебарщивает. – Не будем ссориться, нужно доделывать все до конца, если уж начали. Поднимай ее, пошли, совсем немного осталось.

«Господи, как хорошо, что Трифон опрокинул кофе мне на платье и я успела сделать только два небольших глотка. Представляю, что бы было, выпей я все», – пронеслось в голове у Нины.

Через некоторое время они, как поняла Нина, дошли до места, потому что ее положили на сырую землю. Девушка приоткрыла глаза – совсем чуть-чуть, чтобы, не дай бог, не заметили убийцы. Это был верх утеса, и огромная луна ярко освещала пространство. Нина хорошо знала это место, так как очень часто приходила сюда раньше, когда они еще жили здесь. Девушка любила нырять с этого утеса и знала здесь каждый камушек. Она перевела взгляд на парочку, чтобы рассмотреть женщину, но так и не узнала ее. На той был темный халат с капюшоном, лицо до самых глаз было замотано какой-то повязкой, поэтому разглядеть его было невозможно, и, как поняла Нина, по этой же причине она не смогла разобрать, кому принадлежит голос.

«Лишь бы они раскачали меня получше, чтобы я не упала на камни», – подумала девушка и остановила дыхание, – ее опять взяли за руки и за ноги.

– Давай раскачаем посильнее, – как будто подслушав мысли жены, проговорил Никита, – чтобы она подальше в море улетела. Может, камень к ногам привязать, чтобы уж наверняка? – услышала Нина и похолодела от ужаса.

– Чем ты его будешь привязывать? Давай раскачивай, на счет «пять» – отпускай, – перебила его женщина, и они начали раскачивать безвольное тело.

Нина буквально за секунду до погружения успела напрячь тело и повернуться ногами вниз. Удар был оглушающим и болезненным, но не сумел совсем парализовать движения девушки. В ушах стоял страшный грохот, грудь была готова вот-вот разорваться. Нина собрала остатки сил и, интенсивно заработав ногами и руками, поплыла вверх. Она вынырнула в тот момент, когда силы уже почти оставили ее. Хорошо, что волны были большими, набирал силу шторм, поэтому парочка, которая еще стояла на утесе, не увидела вынырнувшей из воды головы.

– Вот вам, – ударив рукой по сгибу локтя, зло прошипела Нина и, набрав в грудь побольше воздуха, нырнула в соленые волны.

Глава 2

В просторной гостиной было много света. Гости сидели небольшими кучками и беседовали. Нина откровенно скучала. У нее на коленях сидел огромный пушистый перс и уютно мурлыкал. Рука девушки лениво его поглаживала, кот от наслаждения прикрыл зеленые глаза.

«Господи, как они мне все надоели», – подумала Нина и окинула взглядом разношерстную публику.

У окна сидела ее «закадычная» подруга Наталья. Она каждый раз умирала от черной зависти, когда Нина надевала бриллианты, которые подарил ей отец на восемнадцатилетие. С тех пор прошел не один год, но зависть Натальи так и не исчезла. Да и вообще – с самого детства Наталья дружила с Ниной лишь потому, что та была из очень обеспеченной семьи. Подруга считала себя красавицей и каждый раз как бы невзначай старалась подчеркнуть это в присутствии Нины.

– Мне бриллианты ни к чему, я и без них сверкаю, мужчины не сводят с меня глаз, – говорила она, при этом окидывая подругу «понимающим» взглядом. Нина прекрасно знала, что не блещет красотой, но относилась к этому совершенно спокойно, даже с некоторым юмором.

– Не всем же быть красавицами! – усмехалась в ответ девушка. – Должны же быть и умные женщины.

Несмотря на свою красоту, Наташа никак не могла выйти замуж, и раздражало ее это безмерно. Ей было совершенно безразлично, женат мужчина или холост, когда она, наметив того своей потенциальной жертвой, начинала атаку «по взятию бастиона». В данный момент она спала и видела, как затащить в постель одного из присутствующих здесь мужчин, но до сих пор терпела фиаско. К ее великому сожалению, он был женат на богатой особе, которая была старше его аж на двадцать лет, но крепко-накрепко держала его в своих остреньких коготках. Наташу это совершенно не смущало, даже наоборот, азартно возбуждало. Конечно, если бы она знала о том, на каких условиях держится этот союз, то давно бы оставила свою затею. Ей нужен был богатый мужчина, который, может, и не женится на ней, но хотя бы сможет ее обеспечить. И она думала, что Станислав таковым и является. На самом же деле все обстояло иначе. Прежде чем выйти замуж за красавца Станислава, его жена Сусанна предусмотрительно составила брачный контракт, в котором черным по белому было написано, что в случае развода ее любимый супруг останется «с голым задом». Этим самым она разом прихлопнула все поползновения своей молодой половины даже заикнуться о том, чтобы сбежать к более юной представительнице женского рода. Занимая определенное положение в обществе, Сусанна с гордостью появлялась со своим супругом на всевозможных раутах, презентациях и просто на вечеринках. Выглядела она очень даже неплохо для своих лет, а Станислава держала при себе, как красивого домашнего пуделя, которого повсюду с собой таскала. Она одевала его как картинку, ездил он на шикарной машине, а вот своих собственных денег не имел – даже на мелкие расходы. По этой причине он не имел возможности пригласить понравившуюся ему девушку куда-нибудь в ресторан, да что там – в ресторан, даже на кафе он не имел денег. Для того чтобы заправлять машину бензином, супруга купила ему специальную карточку и сигареты покупала ему сама, блоками. Если ему нравилась какая-нибудь вещь, она отправлялась в магазин вместе с ним. В общем, попал парень в золотую клетку, и выйти оттуда не было никакой возможности, кроме развода. Но, как уже было ранее сказано, в этом случае он оставался ни с чем. Такая перспектива его не устраивала, потому что работать и самостоятельно зарабатывать деньги он не умел. Ну, а уж если совсем честно посмотреть правде в глаза, то он просто не хотел работать! По этой причине Станислав безропотно терпел все неудобства, связанные с женитьбой, и заглядывал своей дражайшей половине в глаза «преданно и с любовью». Конечно, женившись на Сусанне, он рассчитывал совсем на другую жизнь, а когда понял, что просчитался, было уже поздно. И сейчас он самоотверженно терпел ситуацию, надеясь на то, что придет однажды такой день, который он будет вспоминать с благодарностью. И этим днем должны быть похороны «любимой» супруги. Он бросал тоскливые взгляды в сторону Натальи, та отвечала ему не менее многозначительными взорами, но дальше этого дело не шло. Когда-то она даже пробовала заигрывать с Никитой, мужем Нины, когда они приезжали сюда отдыхать. Но тот сразу же дал ей понять, что поползновения в его сторону совершенно бессмысленны, после чего Наташа еще больше возненавидела свою «лучшую подругу». Нина об этом прекрасно знала, но лишь усмехалась. Отказать Наталье от дома она не могла, потому что жалела ее мать, которая когда-то была действительно лучшей и настоящей подругой матери Нины. В отличие от своей дочери, Наташина мама была совершенно другой – приветливой, независтливой и необыкновенно доброй. Нина с детства знала ее и очень любила.

В кресле у окна сидела миловидная молоденькая блондинка и лениво рассматривала альбом с фотографиями. Рядом с ней расположилась дородная дама с тройным подбородком, который возлежал на бриллиантовом колье, сверкающем на жирной шее дамы. Она устало обмахивалась батистовым платочком и постанывала.

– Боже, какая духота! Неужели нельзя было установить в гостиной кондиционер? Я умираю! Ниночка, прикажи прислуге принести лимонад со льдом, – обратилась она к хозяйке дома.

Ее обращение услышал Никита и тут же заверил даму:

– Раиса Павловна, не беспокойтесь, через минуту я принесу вам лимонад. А может, лучше шампанского?

– Ай, да какая разница – лимонад, шампанское? Несите что хотите, только побольше льда, – махнула дама пухлой ручкой. Повернувшись к молодой девушке, она поинтересовалась: – Нелли, ты будешь шампанское?

– Да, с удовольствием, – ответила Нелли, и ее голосок прозвенел, как колокольчик.

– Тогда пойди помоги Никите. Он будет открывать бутылки, а ты разлей по бокалам, думаю, что в такую жару никто не откажется от прохладительного. Не забудь принести лед.

– Хорошо, мама, – чирикнула девушка и выпорхнула из гостиной вслед за Никитой.

Нелли была апатичной, совершенно лишенной собственного мнения девицей. Раиса Павловна, ее мать, везде и всюду таскала ее за собой, надеясь пристроить не приспособленное к жизни дитя в хорошие руки. Та без всякого прекословия исполняла все требования своей матушки, что бы она ни приказала. По пять часов в сутки девушка сидела за пианино и долбила по клавишам, потому что ее мама так хотела. Два раза в неделю к ней приходила учительница английского языка и вдалбливала в ее голову заморские глаголы. Нелли даже училась рисовать целых два года, стараясь понять, что такое «палитра цвета». К ее огромному облегчению, Раиса Павловна освободила ее от этого занятия, поняв, наконец, что великой художницы из Нелли не получится, даже если бы учил дочь этому сам Леонардо да Винчи.

У карточного стола сидели несколько мужчин и напряженно курили, изредка бросая фразы:

– Прикупаю… отвечаю… пас… мое… – и так далее.

Нина с улыбкой посмотрела на парочку, примостившуюся у окна: молоденького парнишку семнадцати лет и девушку одного с Ниной возраста. Они играли в «поддавки» и громко при этом хохотали. Это, наверное, были единственные лица, которые ей было приятно видеть в своем доме. Тамара была ее единственной и по-настоящему любимой подругой. Когда-то они учились в одном классе, потом поступили в один институт и практически никогда не расставались. Делились своими девичьими секретами, вместе бегали на дискотеки и ездили отдыхать. Вот и сейчас, когда Нина решила это лето провести в родном городе, в любимом доме, она притащила Тамару с собой. Та с радостью согласилась поехать, потому что уже два года не видела свою мать и брата.

Когда Нина переехала с родителями в Москву, Тамара очень скучала и плакала. Когда пришло время поступать в институт, Нина позвонила подруге и предложила ей попробовать свои силы здесь, в Москве. Тамара, недолго думая, тут же собралась и приехала к ней. Они с блеском сдали экзамены и плясали от радости. Тамаре предоставили общежитие от института, но Нина даже слушать об этом не хотела.

– Будешь жить у нас, и никаких гвоздей, – сказала она подруге. – Не хватало еще, чтобы ты там смотрела на весь этот бардак, который обычно творится в студенческих общежитиях.

Так они и жили вместе, пока Тамара не вышла замуж за Феликса. Правда, через год ее муж умер от рака легких, и у девушки после него остался неплохой дом в коттеджном поселке. Он находился недалеко от дома Нины, и подруги по-прежнему виделись часто, а если говорить точно, то Тамара четыре дня из семи ночевала в доме Нины, пока та тоже не выскочила замуж за своего Никиту. Кстати, со своим будущим мужем Тамара познакомилась, еще когда жила у Нины. У них быстро закрутился роман, и уже через полгода Тамара и Феликс закатили шикарную свадьбу. Нина искренне радовалась за подругу, но счастье длилось недолго. Когда подходила годовщина свадьбы, Тамара с Феликсом решили сделать себе подарок и поехали отдыхать в Грецию, где жили родственники Феликса. Погода была хорошей целую неделю, но потом испортилась. Резко похолодало, и по пять-шесть часов в сутки шли дожди. Феликс каждое утро ходил купаться на море, несмотря на ненастье. Родственники отговаривали его, но он все время смеялся, говорил, что он закаленный и его ни одна простуда не возьмет, демонстрируя накачанные бицепсы.

В результате он все же схватил воспаление легких и вернулся в Москву больным и беспрерывно кашляющим. Целый месяц ему делали уколы, ставили банки, а потом выяснилось, что у молодого человека – рак легких. Видно, болезнь еще раньше начала делать свое черное дело, а простуда только спровоцировала ускоренное развитие метастаз. Феликс умер прямо в канун Нового года. Тамара стойко перенесла утрату, отчасти благодаря тому, что рядом с ней всегда была Нина. Позже, когда погибли родители Нины, Тамара также не отходила от подруги ни на шаг и всеми средствами старалась поддержать ее в трудную минуту. После этих двух страшных трагедий девушки еще больше сблизились. Когда Нина собралась выйти замуж за Никиту, Тамара долго уговаривала подругу, чтобы та не делала опрометчивого шага. Никита почему-то не нравился ей.

– Ты же его совсем не любишь, – говорила она Нине. – Зачем ты это делаешь? Ты еще совсем молодая, зачем так торопиться!

– Я хочу выйти замуж именно за него, и не надо меня отговаривать. Как я решила, так и будет, – упрямо отвечала Нина – и поступила так, как хотела…

Из воспоминаний Нину вывел ее кот, слегка оцарапав девушку, когда та, задумавшись, слишком сильно прихватила его за шкирку. Она мягко сбросила своего любимца на пол и вновь посмотрела на подругу.

Молодой человек, с которым Тамара играла в шашки, был ее брат Эдик, веселый общительный парень. Он очень любил петь песни, которые сам сочинял, аккомпанируя себе на гитаре, и мечтал после окончания школы поступить в театральный институт. Нина вновь улыбнулась, вспомнив Эдика маленьким карапузом, который повсюду таскался за Ниной и Тамарой. Если они тихонько убегали куда-нибудь, в кино или на пляж, чтобы он не видел, то в доме начинался самый настоящий «шторм в девять баллов». Диана Эдуардовна, мама Томы и Эдика, в такие минуты готова была повеситься от оглушительного рева своего сына.

Минут через десять показался Никита с подносом в руках, на котором стояли бокалы с шампанским, и отвлек Нину от воспоминаний. Нелли семенила за ним, неся в руках большую хрустальную ладью, доверху заполненную кубиками льда. Все с удовольствием выпили шампанское, и вечер потек своим чередом. Через пару часов Тамара с Эдиком распрощались с гостями и стали собираться домой.

– Ниночка, не обижайся, моя хорошая, что мы с Эдиком оставляем тебя с этой публикой, – прошептала Тамарочка на ухо подруге. – Просто мама просила, чтобы мы сегодня не очень задерживались и пришли пораньше. Вчера нам как-то не удалось с ней поболтать, гостей полный дом собрался, все разошлись уже за полночь, и я сразу же уснула как убитая. Кстати, мама очень обиделась, что ты не пришла.

– Том, ты же знаешь, почему я не смогла прийти, ты могла бы ей объяснить.

– Я говорила, но ты же ее знаешь, она сочла твой недуг недостаточным аргументом. Хотя прекрасно помнит, что ты всегда тихо «умираешь», когда у тебя первый день месяч…

Нина шлепнула подругу по руке и, вытаращив глаза, зашипела:

– Томка, ты что? Совсем не обязательно рассказывать всему населению про мои проблемы!

– Ой, извини, – зажимая рот рукой, захихикала Тамара. – Нинок, ну так я пошла? Ты же понимаешь, мама не видела меня два года, соскучилась. Да и мне тоже хочется с ней поболтать. Помнишь, как мы с тобой в детстве любили забираться к ней в постель и слушать сказки? – улыбнулась Тома. – Я пойду, ладно? Ты не обидишься на меня?

– Иди, иди, – подталкивая подругу в спину, улыбнулась Нина. – Скажи Диане Эдуардовне, что я завтра к ней в гости зайду. У меня, кстати, для нее подарок есть. Только тебе я его отдавать не буду, сама хочу вручить. Поцелуй ее за меня и передавай большой привет.

Дородная Раиса Павловна, беспрерывно обмахивающаяся платочком, и ее меланхоличная дочка Нелли тоже начали собираться.

– Ниночка, мы пойдем. Не обижайся, дорогая, у меня режим, я стараюсь ложиться спать в одно и то же время, чтобы прилично выглядеть на следующий день, – томно вещала дама. – Ты же знаешь, насколько для женщины важен сон. Времени еще не так много, но нам пора. Я не разрешаю Нелли превышать скорость, слежу, чтобы она аккуратно водила машину, поэтому, пока мы доедем, будет уже поздно.

«Представляю, что ей приходится выдерживать, сидя за рулем», – подумала Нина, и ей стало искренне жаль девочку. Она бросила взгляд на меланхоличную девицу. Та стояла, безразлично уткнувшись взглядом в пол, покорно дожидаясь, пока ее мать скажет Нине все, что хочет.

– Нужно перед сном принять ванну с успокоительными травами, сделать маску для лица. Боже мой, как трудно нам, женщинам, – тем временем продолжала вздыхать Раиса Павловна. – Нужно все успеть, ничего не забыть, да еще ухитриться не потерять при этом форму, – колыхала дама своей полной грудью, похожей на два Мамаевых кургана.

Нина с улыбкой смотрела на необъятные формы Раисы Павловны, которые она так боялась «потерять», и утвердительно кивала, полностью соглашаясь с дамой. Та расцеловала на прощание хозяйку в обе щеки и грациозно выплыла за дверь в сопровождении своей дочери. В гостиной оставались одни мужчины, не считая Натальи, которая с азартом наблюдала за карточной игрой. Нина откровенно заскучала. Прошло еще некоторое время, и она встала с кресла. Кот, который уже снова сладко мурлыкал на коленях у хозяйки, спрыгнул на пол и неторопливой походкой скрылся за дверью. Нина прошла в сторону кухни, чтобы дать распоряжение насчет кофе. Молоденькая служанка уже разливала кофе в чашки, стоявшие наготове на подносе, и Нина, вернувшись обратно в гостиную, снова уселась в кресло. Служанка через некоторое время впорхнула в комнату, подошла к каждому из гостей и поставила перед ними по чашке. Потом она подошла к Нине и, сладенько улыбнувшись, подала чашку и ей.

– Прошу, мадам, – тихо проговорила девушка и тут же выскочила из комнаты с завидной поспешностью.

Нина внимательно посмотрела ей вслед и усмехнулась. Служанка страшно боялась хозяйки и всегда начинала заикаться в ее присутствии. Нина давно подозревала, что у девицы какие-то шашни с ее мужем, еще с прошлого года. Вот и сейчас, когда они приехали вчера утром и вошли в дом, их встретила Лола, эта самая служанка. Нина сразу же заметила, как у нее загорелись глаза при виде Никиты, а щеки покрыл яркий румянец. Но супруга смотрела на это сквозь пальцы. «Пусть поиграется, может, ко мне будет поменьше приставать», – думала о своем муже Нина. Секс ее почему-то совершенно не интересовал, или, может быть, она еще не встретила на своем пути такого мужчину, который разбудил бы в ней чувственность. Но пока что к этому занятию она относилась совершенно равнодушно.

Нина взяла в руки чашку и только собралась сделать глоток, как увидела, что от двери метнулась какая-то тень.

– Что это значит? Эта негодница вздумала подглядывать за нами и подслушивать разговоры? Терпеть этого не могу. Надо же, какая дрянь, – вполголоса выругалась девушка и увидела рядом с собой своего мужа Никиту.

– Ты что-то сказала, дорогая? – улыбнулся ей супруг.

– Да, у меня ужасно разболелась голова, – сморщила носик Нина. – Извинись за меня перед гостями, я пройду к себе в спальню, выпью кофе там. Уйду чисто по-английски, не прощаясь, чтобы не было ахов и вздохов по поводу моей мигрени.

– Да, да, конечно, я тебя провожу, – засуетился Никита, но Нина резко оборвала его:

– Не нужно меня провожать, я отлично знаю дорогу. В этом доме прошло мое детство, так что не переживай, заблудиться я не сумею, даже если очень захочу.

– Как знаешь, – пожал тот плечами. – Я лишь хотел быть галантным и предупредительным кавалером. Почему ты так предвзято относишься к моим проявлениям внимания к тебе, Нина? – обиженно спросил Никита.

Нина ничего не ответила, лишь молча усмехнулась и, взяв в руки чашку с кофе, не спеша прошла в сторону своей спальни. Мужчина остался стоять на месте, хмуро глядя вслед супруге.

«Оказывай знаки внимания своим многочисленным пассиям, а я как-нибудь и без них обойдусь», – думала Нина, поднимаясь по лестнице на второй этаж и ощущая спиной прожигающий взгляд своего благоверного. Она равнодушно относилась к изменам мужа, но не могла простить ему того, что он женился на ней ради денег. Она поднялась на второй этаж и остановилась у портрета своего деда. Красивые выразительные глаза, казалось, были живыми, они заглядывали в самые потаенные уголки души девушки. Портрет был написан маслом, и художнику удалось передать все волевые черты этого человека с гениальной достоверностью. Нина погладила рукой золоченую раму и, подмигнув деду, не спеша пошла дальше.

Этот дом девушка в самом деле знала как свои пять пальцев. Его построил еще ее дед, возле портрета которого она только что останавливалась, очень богатый в свое время человек. У него были свои подпольные цеха по производству «импортной» обуви, правда, армянского производства, с фирменным знаком «Сделано в Италии». Но надо отдать деду должное – обувь ничуть не уступала по качеству итальянской, если не превосходила ее. Поэтому во времена поголовного дефицита, как только такая обувь появлялась в продаже, раскупалась она со скоростью нескольких сотен пар за один час. Дед Нины не скупился на оборудование, его станки были самого современного импортного производства, кожу он закупал самого высшего качества, а мастера у него в цехах были работниками наивысшей квалификации. Кстати, дед называл свою внучку Нино, а для остальных она была просто Нина.

В коммунистические времена считалось из ряда вон выходящим преступлением иметь подпольные цеха, санкции были вплоть до расстрельных статей с полной конфискацией имущества. Поэтому деда в один не самый прекрасный момент посадили на очень длительный срок. Но, видимо, умный мужчина предвидел это и основной капитал вложил в чеканные золотые монеты, бриллианты, изумруды и спрятал ценности в надежном месте, о котором знал только его единственный сын Юрий. Ровно через год, после того как посадили Гургена Эдуардовича, с зоны пришло извещение, что он скоропостижно скончался от сердечного приступа. Родственники пытались докопаться до истины, ездили туда, но тщетно. Им даже не показали могилу, где он был похоронен, и добиться чего-либо у начальника колонии было бессмысленным занятием. Он явно чего-то недоговаривал, но старался тщательно это скрыть. Прошло не очень много времени, и грянула перестройка. Сын Гургена Эдуардовича Юрий к тому времени был уже давно женат и имел шестнадцатилетнюю дочь Нину. Женился он на русской девушке, как и его отец в свое время, поэтому в Нине уже очень мало оставалось от армянской национальности. Лишь южный темперамент выдавал, что в ее жилах течет горячая кровь, да пронзительно-карие дедовы глаза, размеру которых позавидовала бы любая титулованная красавица, говорили о ее происхождении. Отец Нины обратил золото с камушками обратно в деньги и вложил их в прибыльное дело. Буквально за два года он стал по-настоящему богатым человеком и переехал с семьей в Москву. В столице у них было две квартиры в престижных районах, загородный особняк в коттеджном поселке, три импортные машины последних моделей, клиника хирургической косметологии и сеть элитных салонов красоты. Шесть лет назад открылись ресторан национальной армянской кухни и казино, площадью в тысячу квадратных метров. В этом доме, где сейчас отдыхала Нина, располагавшемся на Черноморском побережье, никто из родственников не жил с тех самых пор, как они переехали в Москву. Остались только прислуга и садовник, которые содержали дом и сад в надлежащем порядке. Сюда приезжали лишь иногда, летом, когда хотелось отдохнуть от заграничных курортов и гостиничных номеров, хоть и самых комфортабельных, но все равно чужих. Это лето, как и прошлое, Нина решила провести только здесь, и Никита нехотя повиновался. В клинике на месте директора сидел очень умный и грамотный человек, поэтому за ее функционирование Нина совершенно не волновалась. В пяти салонах она поставила управляющими достаточно надежных людей и тоже могла спать спокойно. За рестораном и казино присматривал ее дядя, двоюродный брат отца. Девушка ежедневно обзванивала свои владения и узнавала, как идут дела. Никита был третьесортным врачом, числился в клинике терапевтом и иногда даже появлялся там. Для порядка в отчетности жена платила ему жалованье в размере пятисот долларов, которые тратились Никитой только на сигареты. Он курил исключительно «Мальборо» – дорогие, настоящие. Покупал он их в специализированном магазине, по тридцать долларов за пачку. Нина лишь усмехалась его снобизму, но ничего не говорила: чем бы дитя ни тешилось. В деньгах она мужа не ограничивала, давала ему подписанный чек, а он уже позже проставлял там сумму. Нина не спрашивала, на что он их тратит. Надо, конечно, отдать Никите должное, он не злоупотреблял ее доверием и никогда не позволял себе наглеть и вписывать в чек излишне крупные суммы.

Нина была единственной дочерью у родителей, поэтому она была до ужаса избалованным ребенком. Но, как говорится, сколько бы ни было денег, счастья на них не купишь. Когда девушке исполнилось двадцать лет, мать всерьез начала думать о том, чтобы пристроить дочь, а попросту говоря – выдать ее замуж. Дело в том, что Нина начала очень часто посещать ночные клубы, и мать заметила, что девушка почти всегда приходит оттуда немного навеселе. Это обеспокоило Веру Николаевну, и она решила, что замужество единственной дочери – самый верный способ избежать неприятных последствий.

– Юра, – говорила она мужу, – это может перерасти в привычку. Я ужасно боюсь за девочку, она такая неуравновешенная натура, не дай бог, еще и наркотики попробует, сейчас это случается сплошь и рядом! Что мы тогда будем делать? Я очень этого боюсь. А вот если она будет замужем, то муж сумеет повлиять на жену. Меня она совершенно не слушает, вернее, делает вид, что слушает, но все равно делает по-своему. Тамарочка тоже старается говорить с ней по моей просьбе, но даже ее Нина не слушает, а ведь они задушевные подружки. Очень опасный у нее сейчас возраст, и я не вижу другого выхода, кроме замужества. Появятся дети, и вся дурь из головы выветрится, вот увидишь. Да и я бы с удовольствием понянчилась с внучатами.

Юрий Гургенович послушал свою жену и дал согласие на брак Нины, если, конечно, супругом будет достойный молодой человек. После этого мать Нины начала действовать. В доме то и дело организовывались званые вечера, от которых у «потенциальной невесты» моментально начиналась зевота, а через час – головная боль. Но девушка любила своих родителей, поэтому самоотверженно терпела «смотрины», а к концу вечера, смешно сморщив носик, говорила:

– Мам, неужели ты не видишь? Они же все дебилы, начиная с прически. А глаза? Хоть бы один лучик интеллекта в них промелькнул. Ты что, хочешь, чтобы женились не на мне, а на папиных деньгах? Я не красавица, чтобы они в меня влюбились, а мои ум и душа никого из них не интересуют. Неужели ты хочешь сделать меня на всю жизнь несчастной? Позволь мне самой выбрать себе мужа, тогда хотя бы некого будет винить.

Вера Николаевна горько вздыхала, в душе полностью соглашаясь с дочерью, и на следующий же день затевала очередную вечеринку с новыми претендентами на руку своей любимой девочки. Нина лишь улыбалась и тяжело вздыхала над стараниями своей матери, но ничего больше не говорила, чтобы не обижать. Она безумно любила своих родителей и старалась по возможности не огорчать их.

Все закончилось в одно трагическое мгновенье. Юрий Гургенович и Вера Николаевна ехали из театра. В это время началась страшная буря с грозой. Лишь немного они не доехали до коттеджного поселка: молния ударила в столб с высоковольтными проводами, и он со всего маху рухнул на крышу автомобиля. Провода опутали машину, как паутиной, и в это время еще одна молния прошлась по ним с новой силой.

После похорон родителей Нина долго не могла прийти в себя. Но прошло время, а, как известно, оно лечит, и постепенно все стало входить в свое русло. Нина была теперь богатой невестой, которой приходится самой управлять нешуточным капиталом, и претенденты стали слетаться на добычу, как пчелы на мед. Девушка была совершенно невзрачной, если не считать огромных пронзительных глаз и неплохой фигуры. Она прекрасно об этом знала, поэтому отметала ухаживания с первых попыток. В определенных кругах, где когда-то вращались родители Нины, а теперь приходилось появляться и ей, поползли слухи, что девушка – мужененавистница, и вообще она – нетрадиционной ориентации. Когда до Нины дошли эти слухи, она ужасно разозлилась и тут же решила, что непременно через пару-другую месяцев выскочит замуж. Но не за того, кто жаждет стать мужем обладательницы огромного капитала, а за самого обыкновенного парня, которому она до свадьбы ничего не скажет о своих деньгах. Так она и сделала, приняв ухаживания Никиты, с которым год назад познакомилась в одном из ночных клубов. Тогда Нина сказала ему, что она – студентка из Анапы, а здесь живет ее дальняя родственница, у которой она временно квартирует, пока учится. Много позже, когда Нина с Никитой уже были женаты, она поняла, что ее муж – далеко не промах и, прежде чем сделать ей предложение, узнал о ней все, вплоть до мельчайших подробностей. Но Нина не подозревала об осведомленности Никиты и приняла его ухаживания, а потом и предложение руки и сердца за чистую монету. Она была уверена, что молодой человек искренне полюбил именно ее, а не деньги, обладательницей которых она являлась. У них было много общих интересов, увлечений и пристрастий. Они часами могли болтать на любую тему и всегда обнаруживали общность своих взглядов – это и послужило для девушки наилучшим доказательством искренности его чувств. Прозрение наступило очень скоро. Нине открыл глаза друг Никиты, напившийся до непотребного состояния, когда был у них в гостях. Правильно говорят: «Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке», – и в данном случае это суждение подтвердило себя в полной мере. Сергей рассказал Нине все – в мельчайших подробностях, и девушка сразу же поняла, что он говорит чистую правду. В этом пьяном лепете присутствовали такие детали, о которых мог рассказать другу только сам Никита. Вот такие неприятные вещи узнала молодая жена буквально через четыре месяца после свадьбы, – но, как говорится, поезд ушел, и Нина смирилась со своим замужеством. Тем более что Никита очень хорошо к ней относился, старался во всем угождать, вот только в постели у них что-то не клеилось. Не хватало огонька, страсти и, конечно, любви. Да и обида мешала и не давала гордой девушке посмотреть на мужа прежними глазами.

Нина прошла в свою спальню и села на кровать. Она по-прежнему держала в руках чашку и равнодушно взглянула на напиток. Девушка пила кофе и чай только из этой чашки. Она была из чистого серебра и когда-то принадлежала Гургену Эдуардовичу. Когда деда посадили в тюрьму, Нина тут же «приватизировала» этот предмет и пила напитки только из нее, продолжая традицию деда, которого до безумия любила.

Девушка решила наконец выпить кофе и уже сделала два глотка, как в комнату просочился кот и прыгнул ей на колени. Чашка выскользнула из рук Нины, черная жидкость испачкала ее платье.

– Трифон, разве так можно? Что ты натворил, посмотри! Мое платье теперь испорчено, а я его совсем недавно купила. Вот я тебе сейчас уши натреплю, будешь знать, – полушутя-полусерьезно проговорила Нина и улыбнулась. Она страшно любила своего перса. Что бы он ни натворил, хозяйка лишь делала вид, что сердится. Он жил у нее уже четыре года, она не оставляла его одного и возила с собой, когда уезжала на отдых. Еще у Нины были собаки, два добермана, которых она тоже обожала, но все же большее предпочтение отдавалось именно Трифону. Доберманы всегда жили в Москве, в загородном доме Нины. Трифон терпеть их не мог и всегда выгибал спину и шипел, если те заходили в дом. Каждый раз он готов был расцарапать этим наглым собакам носы. Скорее всего, он просто ревновал к ним свою хозяйку, которая начинала с ними играть прямо на его изумленных глазах.

Кухарка Глафира, прожившая в доме у моря много лет, всегда с улыбкой наблюдала за Ниной, когда та бережно расчесывала шерстку у своего любимца, и однажды сказала:

– Ребенка бы тебе, Ниночка!

– Да ты что, Глафира? Мне кажется, я еще не готова иметь детей, – засмущалась тогда Нина. – Да и времени у меня нет, если честно, – добавила она.

– Готова, готова, вон как своего кота обихаживаешь, а уж если дитя появится, тогда и любовь будет на кого растрачивать. Не всю же жизнь с котами да собаками нянчиться? А что касается времени… Его у вас, у молодежи, всегда не хватает, особенно на детей, а это неправильно. Вот возьми хотя бы меня. Тоже в молодости думала, что еще все успею. А судьба-то взяла да и по-своему распорядилась. Болезнь женская со мной в двадцать шесть лет приключилась, пришлось операцию делать, все мне вырезали тогда, – горестно вздохнула женщина. – Муж сразу бросил, сказал, чтобы я обратно в свою деревню уезжала. А куда я поеду, если у меня там никого не осталось, да и дом я свой продала, когда за Георгия замуж вышла. Я его не осуждаю, для грузина сына иметь – вопрос чести, а я уже не могла ему такого дать. И осталась я тогда одна-одинешенька на всем белом свете! Хорошо, что дед тогда твой взял меня к вам в дом, до смерти буду благодарна ему за это. Он знал, что я вкусно готовлю. Вот так и прижилась я у вас. Я очень хорошо помню тот день, когда ты родилась, – улыбнулась Глафира. – Ох, и досталось мне тогда на кухне, гостей-то полный дом понаехало! А когда тебя из роддома привезли, я не могла на тебя наглядеться. Твоя матушка даже ревновала тебя ко мне, потому что я все свое свободное время в детской комнате проводила, рядом с тобой. Ты хорошей девочкой росла, умненькой, все на лету схватывала, – с доброй улыбкой вспоминала Глафира.

Нина слушала пожилую женщину и тоже улыбалась в ответ, но своего мнения насчет детей не изменила. Не хотелось ей рожать от нелюбимого мужа. Дети должны появляться от большой любви, только тогда они будут по-настоящему счастливы. Нина почему-то верила, что ее счастье еще впереди.

Кот уже собрался разлечься у хозяйки на коленях, но Нина резко встала и, взяв его на руки, заглянула в зеленые глаза:

– Ишь, хитрый какой, разлегся как ни в чем не бывало – и трава не расти. Испортил мне платье наглым образом и совсем не чувствует вины! Сегодня будешь спать отдельно, вот здесь ложись, рядом с кроватью, и не вздумай на подушку лечь – накажу. А я пойду переоденусь. – И девушка, положив Трифона на мягкий прикроватный коврик, прошла в ванную комнату. – Что-то спать мне захотелось – ужас. Что такое со мной? Как будто меня через мясорубку провернули, – проворчала девушка, стягивая с себя платье.

Душ совершенно не помог избавиться от внезапной слабости, и Нина, еле доковыляв до кровати, рухнула на мягкие подушки, как подкошенная. Трифон, недолго думая, примостился на подушке, чуть ли не у хозяйки на голове, и тут же сладко замурлыкал.

А очнулась Нина от того, что почувствовала, как ее куда-то несут, а холодный ветер обдувает ее обнаженное тело…

Глава 3

Николай сидел за ноутбуком и мучительно ерошил свои угольно-черные волосы.

– Что же дальше? Ничего в голову не лезет. Хорошо бы кофейку попить, глаза уже закрываются, а мне нужно успеть за неделю закончить роман. Кстати, в фонарике батарейки пора поменять, свет от него совсем тусклым стал. Сейчас поставлю чайник, а заодно и батарейки из сумки вытащу, – пробормотал мужчина и медленно потянулся, разминая мышцы.

Подавляя зевок, который напоминал о том, что уже давно пора спать, Николай встал и прошел в импровизированную кухоньку. Налил в чайник воды и поставил его на походную газовую плитку. Пока чайник закипал, Николай вышел на улицу и взглянул на затянутое тучами небо.

«Видно, прогноз о том, что будет шторм, сбудется. Вон как быстро заволакивает, – подумал мужчина и закурил сигарету. – Да и волны, похоже, уже достигли пары баллов. Ветер поднялся серьезный».

Он уже сделал несколько затяжек и собирался, выбросив окурок, вернуться в дом, как услышал какой-то странный звук. Это был то ли вздох, то ли стон.

– Кто здесь? – проговорил Николай в темноту и снова услышал стон. – О господи, кто здесь? – встревоженно прокричал мужчина и ринулся на звук.

Он увидел, что недалеко от берега лежит чье-то обнаженное тело, лишь с крохотной полосочкой ткани вместо трусиков. Когда он подбежал поближе, то понял, что это женщина. Он наклонился над ней и увидел, какое бледное у нее лицо. Николай поднял безвольное тело на руки и почти бегом пустился к дому. Он уложил девушку на свою единственную кровать, накрыл одеялом вздрагивающее, посиневшее существо и начал растерянно озираться по сторонам. «Что делать-то? Поднимается шторм, выходить сейчас в море на лодке – это безумие, а женщина, похоже, нуждается в медицинской помощи. Так, Николай, спокойствие, только спокойствие, давай-ка вспоминай свои познания в медицине, ведь ты проучился на врача целых три курса института…»

Девушка приоткрыла глаза и еле слышно прошептала:

– Они хотели меня утопить, но я с детства хорошо плаваю, – и в ту же секунду потеряла сознание.

«Так, спокойно, Коля, – начал сам себя успокаивать мужчина, – это всего лишь бред воспаленного мозга. Кто это, интересно, хотел ее утопить? Не хватало еще, чтобы ты в своем преднамеренном заточении на этом острове попал в криминальную историю! Тебе некогда заниматься утопленницами, тебе нужно закончить свой роман. Для этого ты сюда и приехал! Что же мне с ней делать-то? Как привести в чувство? – метался по комнате мужчина, не зная, что делать, куда бежать и кого звать на помощь. Он резко остановился, посмотрел на бледное лицо женщины и принял решение: – Кофе! Точно, я сейчас волью в нее кофе, и она очнется. Тогда и сможет объяснить, как она попала сюда, да еще ночью, да еще в начинающийся шторм, – и, немного подумав, добавил: – да еще почти голая!»

Николай рысью помчался на кухню, где уже вовсю кипел чайник, и нервно начал хватать чашки, ложки, банки с кофе и сахаром, которые почему-то вываливались из рук. Он ухватился за ручку металлического чайника голой рукой и, вытаращив глаза и взвыв от боли, тут же выронил его на пол.

– Черт побери, – дуя на обожженную руку, выругался писатель. – Так, спокойно, – уже в который раз сам себе приказал мужчина и присел на табурет, чтобы успокоиться.

Посидев с минуту, он встал и поднял чайник с пола. В том еще осталась кипяченая вода, и Николай уже не так нервно начал разводить в чашке растворимый кофе.

– Нужно сделать покрепче, ударную дозу, – пробормотал он, потом взял бутылку коньяка и добавил туда несколько капель. – Ничего, это не повредит, а даже наоборот, – заключил он и помчался в комнату, чтобы влить в бесчувственную гостью импровизированное «лекарство».

Девушка лежала в той же позе, в которой он ее оставил, разметав черные волосы по подушке. Веки нервно вздрагивали, она постепенно приходила в себя. Николай присел на кровать и легонько приподнял голову несчастной.

– На-ка, кофейку выпей с коньячком, это придаст тебе сил, – прошептал мужчина.

Девушка сделала несколько глотков и, закашлявшись, резко села на постели. Она распахнула глаза, несколько раз хлопнула ресницами. Помотав головой и поняв, что это вовсе не сон, испуганно посмотрела на Николая.

– Вы кто? – удивленно спросила Нина.

– Я?

– Да вы, вы. Не к стенке же я обращаюсь?

– Я писатель Николай Стручевский.

– А что вы делаете в моей спальне? – нахмурилась Нина.

– Я – в вашей спальне?! – возмутился писатель. – По-моему, это вы лежите на моей кровати, а не я нахожусь в вашей спальне.

Нина затравленно оглянулась по сторонам и, глупо улыбнувшись, прошептала:

– Вы меня похитили?

– Что? – вытаращил Николай глаза и вскочил с кровати. – Вы в своем уме, дамочка? – И он многозначительно покрутил пальцем у виска.

– А как же я тогда оказалась на вашей кровати? Вы насильник, маньяк и хотите моего тела? – задала Нина ряд вопросов и вновь затравленно огляделась по сторонам.

– Мне нет никакого дела до вашего тела, – возмущенно фыркнул Николай. – Что вы себе позволяете, дамочка? Почему так говорите? Я что, похож на насильника? Вы валялись на берегу этого острова, почти рядом с домом, где я временно нашел себе пристанище подальше от людского любопытства. Сижу, пишу себе свой роман, никому не мешаю, и вдруг вы выныриваете неизвестно откуда и нарекаете меня насильником! Такой наглости я не ожидал даже от женщины, – раздувая от возмущения ноздри, высказывался писатель.

– Чем это вам женщины так не угодили? – осторожно спросила Нина и еще раз осмотрелась.

Николай ехидно усмехнулся:

– От вас одни неприятности, в чем я убеждаюсь постоянно. И сегодняшний случай лишь убедил меня еще больше в том, что я абсолютно прав.

– Зачем же причесывать всех под одну гребенку? – обиженно проговорила Нина и снова спросила: – Так как же я попала к вам?

– Это у вас нужно спросить – как! Вплавь, наверное? А может, и еще как? – дернул он плечом. – Например, на хвосте у акулы, от вас, женщин, можно все что угодно ожидать. У вас у самой случайно хвост сейчас не вырастет, как у русалки? Я б не удивился, – хмыкнул он и покосился на конечности «утопленницы».

Нина взглянула на свои исцарапанные ноги, с которых струйками стекала кровь, и сморщилась.

– Меня, кажется, Нина зовут, – вдруг представилась она. – А вас как?

– Николай, – буркнул тот в ответ. – Я вам уже говорил. А почему «кажется»? – встрепенулся мужчина. – Вы что, сомневаетесь, что вас зовут Нина? Откуда вы и кто такая? Как оказались среди ночи в море? Вы что, попали в крушение? На чем вы были, на яхте, на катере или на лодке? – сыпал вопросами Николай, внимательно наблюдая за девушкой. – Вы можете ответить хоть на один из этих вопросов?

– Смогу… – неуверенно кивнула Нина головой, – наверное, – добавила она, виновато глядя на своего спасителя.

– Что значит – наверное? – нахмурился Николай.

– Я вообще сейчас не уверена, что не сплю и не вижу все это во сне, в том числе и вас тоже, – приложив пальцы к вискам, пробормотала девушка и откинулась на подушку. – Расскажите мне еще раз, как вы меня нашли и что я вам говорила. Может быть, тогда….

– Черт-те чего наплели! Кто-то вас хотел утопить, но вы, видите ли, хорошо плаваете.

– Откуда вы знаете?

– Что знаю?

– Что я хорошо плаваю.

– Сами проинформировали, – усмехнулся Николай и весело посмотрел на Нину. – Откуда вы свалились на мою голову?

– Сами сказали, что приплыла, – слабо улыбнулась девушка. В ее голове замелькали кадры недавних событий. Вот она сидит в своем доме в гостиной, вот идет в спальню, и Трифон опрокидывает на ее новое платье кофе. Потом она слышит голоса, которые говорят о ней как о мертвой. Далее – ледяной холод штормового моря, соленые капли на губах, и все – полный провал.

– Мой муж хотел меня убить. И знаете что? Он сейчас наверняка уверен, что сделал это, – прошептала Нина, испуганно посмотрев на Николая.

– Муж? За что? Вы – неверная жена? – усмехнулся писатель, приняв откровение девушки за шутку.

– Ничего смешного не нахожу в этом, – нахмурилась Нина. – Вам что, так привычно слышать о том, что муж хочет убить свою жену, что вы так равнодушно принимаете информацию? – сердито проворчала она.

– Я автор детективных романов, поэтому всегда сам придумываю преступления. Вы случайно их не читали? – продолжал улыбаться писатель.

– При чем здесь ваши романы? – не поняла Нина.

– Ну, может, вы начитались детективов, вот и мерещится невесть что, – неопределенно пожав плечами, сказал Николай и с сожалением посмотрел на девушку.

– Вы что, принимаете меня за ненормальную? – подпрыгнула Нина на кровати, и одеяло соскользнуло с ее обнаженной груди.

Николай смущенно отвел глаза и торопливо ответил:

– Ни в коем разе. Я вижу, что вы совершенно нормальный человек, только чуть-чуть нервный. Я, видите ли, почти доктор, учился в свое время в медицинском институте целых три года, поэтому вы смело можете мне рассказать о своих ощущениях. Может, у вас голова болит? Сейчас принесу аспирин, и боль как рукой снимет. Посмотрите сюда. Сколько я вам сейчас пальцев показываю? – И он растопырил пятерню перед носом Нины.

Она с силой ударила по его руке и возмущенно закричала, моментально перейдя на упрощенное обращение на «ты»:

– Издеваешься, да? Что ты мне свои грабли под нос суешь? Я в здравом уме и твердой памяти! Меня напоили кофе с каким-то наркотиком! Я выпила всего два глотка, остальное опрокинул Трифон мне на платье. Если бы я выпила все, я бы сейчас была на дне Черного моря и кормила рыбок, – на одном дыхании выпалила Нина, но поняла, что ляпнула что-то не то, и выразилась иначе: – Вернее, мною бы кормились рыбки. Меня отнесли на утес, – продолжила Нина, хмуро глядя на писателя. – Мой муж, сукин сын, вместе со своей любовницей сначала отравил меня, а потом они с этого утеса сбросили меня вниз, думая, что я уже мертвая! Теперь тебе понятно, что я не идиотка, не дебилка и не сумасшедшая?

– Конечно, – весело согласился Николай. – Ваш Трифон обязательно это подтвердит. Ложитесь и отдыхайте. Может, кушать хотите? Это я мигом, что-нибудь придумаю, – быстро говорил он, чтобы хоть чем-то отвлечь несчастную.

Нина с недоумением смотрела на глупо улыбающегося мужчину и поняла, что он не верит ни одному ее слову. Она тяжело вздохнула и устало махнула рукой:

– Ладно, бог с тобой, принимай меня за кого хочешь. Я не буду тебе доказывать, что я вовсе не верблюд, а совершенно нормальный человек, с руками и ногами, а главное, без горбов. Извини, конечно, за каламбур, но я действительно очень устала и хочу спать. Между прочим, Трифон ничего не сумеет подтвердить, он не умеет разговаривать, – пробормотала напоследок она и откинула голову на подушку.

– Немой, что ли? – осторожно поинтересовался писатель. – Как Герасим из «Муму»?

– Нет, не немой и никакой не Герасим. Трифон – это мой кот, – проворчала Нина. – У тебя, кстати, есть средства передвижения? Как ты добираешься с острова на материк? – моментально перескочив на другую тему, поинтересовалась девушка.

– Моторная лодка у меня, арендована на месяц, – сказал Николай, а потом, спохватившись, быстро добавил: – Но она сейчас неисправна, мотор что-то забарахлил.

– Чего это ты так испугался? – усмехнулась девушка. – Боишься, что удеру, а тебя здесь оставлю? Не паникуй, никуда я не денусь. Да и одежды у меня нет. Спать буду, утро вечера мудренее. Ты, кстати, где спать собираешься? На другую половину этой кровати не рассчитывай, я с посторонними мужчинами не сплю, – внимательно окинув комнату взглядом и сообразив, что здесь всего одна кровать, с вызовом предупредила Нина.

– Очень-то не обольщайся, – тоже перешел на «ты» писатель, остолбенев от такой наглости. – Я сам к тебе на пушечный выстрел не собираюсь приближаться, на надувном матрасе лягу, – ухмыльнулся Николай и вышел из комнаты.

Он выглянул на улицу, и ветер чуть не сбил его с ног.

– Ух ты, шторм, видно, не на шутку разыгрался, – пробормотал Николай и нырнул обратно в дом. – Придется в доме покурить.

Он примостился на колченогом табурете возле окна и достал сигареты.

– Неплохой, между прочим, сюжет подкинула мне эта русалка, – усмехнулся писатель. – Муж, любовница, наркотик в кофе, утес, с которого сбрасывают жертву, думая, что она мертва! Действительно, здорово, нужно будет подумать, как раскрутить идею дальше. Сделаем ее богатой наследницей, а мужа – охотником за этим наследством. А что? Вроде бы неплохо получается. Любовницу же сделаем охотницей за мужем жертвы, ну, соответственно, и за деньгами, которые останутся после убийства. Решено, завтра же сяду и набросаю интригу, а уж потом по ходу дела раскручу преступление.

– Ты всегда болтаешь сам с собой? – услышал он голос за своей спиной и буквально подпрыгнул от неожиданности на табурете, едва не опрокинувшись вместе с ним на пол.

– Совсем сдурела? Что ты крадешься, как кошка? Напугала до смерти, – взвился писатель и посмотрел на завернутую в простыню девушку уничтожающим взглядом. – Ты чего бродишь по дому, как привидение, да еще и в простыне?

– Где здесь туалет? – игнорируя мечущий молнии взгляд, как ни в чем не бывало спросила Нина.

– Весь берег твой, где хочешь, там и пристраивайся, – проворчал мужчина и демонстративно отвернулся к окну.

– Там темно, я боюсь.

– Что ты хочешь этим сказать? Бойся на здоровье, я-то здесь при чем?

– Проводи меня.

– Чтобы я пошел с тобой… твоим телохранителем? Только этого не хватало, чтобы слушать всякие там… – он не знал, как выразить то, что хотел сказать, и, окончательно растерявшись, выпалил: – Ну уж дудки, сама топай!

– А что здесь такого, если и пойдешь? Что естественно, то не безобразно. Можно подумать, что ты никогда в туалет не ходишь. Я действительно боюсь, – пожала Нина плечами.

– Кого здесь бояться-то? На острове, кроме нас, никого нет, – не хотел уступать Николай.

– Все равно боюсь, там темно, – не сдавалась Нина и упрямо смотрела на писателя.

– Я сразу понял, что ты нервнобольная и страдаешь всевозможными фобиями! Высоты случайно не боишься, для полного комплекта, или закрытого пространства, например? – прищурившись, с издевкой поинтересовался Николай. Эта колкая особа, глаза которой говорили о том, что она далеко не дурочка, почему-то раздражала его. Он никак не хотел простить ее – она ведь нарекла его насильником!

– Коля, не буди во мне тигра, – прошипела девушка. – Сейчас же иди со мной! Да, я действительно боюсь темноты, с самого детства, а писать хочется ужасно. Ты же не хочешь, чтобы я сделала это прямо здесь, в доме?

– Вот навязалась на мою голову, – сплюнул Николай и пошел к двери. – Я здесь постою, дверь закрывать не буду, далеко не отходи, там сильный ветер, на море шторм баллов в шесть уже, наверное.

Нина взяла мужчину за руку и, толкнув плечом дверь, потащила его за собой.

– Ты и вправду ненормальная! Куда ты меня тащишь? – попробовал сопротивляться писатель, но не тут-то было. Нина насильно дотащила его до кустов.

– Стой здесь и не вздумай сдвинуться с места, – проговорила девушка и нырнула в кусты неподалеку. – Говори мне что-нибудь, чтобы я знала, что ты рядом, – услышал Николай голос из кустов.

– Что говорить-то? – пробурчал Николай, проклиная самого себя за то, что приперся на этот чертов остров и напоролся на неприятности.

– Что хочешь, хоть стихи читай, – дала указание «утопленница».

– «У Лукоморья дуб зеленый, златая цепь на дубе том. И днем, и ночью кот ученый все ходит по цепи кругом. Идет направо – песнь заводит, налево – сказку говорит; там чудеса, там леший бродит, русалка на ветвях сидит», – монотонно декламировал Николай, готовый лопнуть от злости.

«Русалка» выскочила из кустов и, прошмыгнув мимо писателя, проскользнула в дверь, при этом хихикнув:

– Русалки на ветках не водятся, они в воде живут.

– Это Пушкин, темнота, – заворчал Николай, проходя в дом и закрывая за собой двери. – Александр Сергеевич, великий русский поэт. Слыхала про такого?

– Да неужели? – притворно всплеснула руками Нина. – А я думала, что он тоже детективы писал!

Писатель ошарашенно смотрел на девушку, а потом, увидев, как в ее глазах прыгают бесенята, громко расхохотался:

– Купила, да?

– Еще не купила, но попробовать можно, – улыбнулась в ответ Нина.

– Это как же понимать? – насторожился мужчина, не до конца поняв реплику Нины.

– Ты же пишешь детективы?

– Ну, допустим.

– Значит, все знаешь о том, как расследовать преступление?

– К чему это ты клонишь? – еще больше насторожился Николай.

– Коля, то, что я рассказала про своего мужа и его любовницу, – правда от начала и до конца. Она подмешала мне в кофе наркотик в таком количестве, что я непременно должна была отойти в мир иной. Потом они вдвоем с моим мужем отнесли меня на утес и сбросили в море. Это сущая правда, поверь мне! Я не шучу, я совершенно нормальный человек. Все знают, что я люблю купаться по ночам, на это они и рассчитывали. Я слышала, как она говорила о том, что прихватила с собой мой халатик и шлепанцы, в которых я обычно хожу купаться.

– Зачем? – не понял Николай.

– Затем, чтобы оставить их на берегу. Тогда все подумают, что это был несчастный случай. Повторяю, они все предусмотрели, я всегда купаюсь ночью.

– Про твои вещи я и так понял, – махнул мужчина рукой. – Я о другом хотел спросить. Зачем ты ночью в море купаешься?

– Тебе этого не понять. Море – моя стихия, я выросла в нем.

– Как же ты доплыла до острова, ведь от утеса приличное расстояние? – ошарашенно посмотрел на девушку Николай.

– Сама не знаю, видно, на автопилоте, – пожала Нина плечами, а потом добавила: – Не это сейчас важно, а совсем другое. Меня «убили», понимаешь, и ты должен помочь мне вывести моего мужа с его соучастницей на чистую воду.

– Я?!

– Да, ты!

– Не думаю, что это хорошая идея, я совершенно мирный человек, писатель, а не следователь, хоть и занимаюсь криминальным жанром. Иди лучше в милицию, – качая головой, проговорил Николай. – Все там расскажешь. Я-то чем тебе помочь смогу?

– Нет! Ни в какую милицию я не пойду, – твердо проговорила Нина и упрямо посмотрела на мужчину.

– Но почему?

– Это слишком просто. И потом, где у меня доказательства? Скажут, что я решила отомстить мужу за измену вот таким оригинальным способом. Я повторюсь – все знают, что я купаюсь по ночам. Как мне доказывать, что они меня сбросили с утеса?

– Сдай кровь на анализ, там наверняка еще будут следы от наркотика, который тебе подмешали в кофе.

– Николай, как ты вообще можешь писать детективы? – удивленно всплеснула девушка руками.

– Что значит – как я могу? Как могу, так и пишу. К чему это ты – про детективы? – сдвинул брови Николай.

– А к тому, что ты должен заранее предугадывать ход событий.

– Объясни.

– Хорошо, объясняю, – вздохнула Нина. – Допустим, я приду в милицию и расскажу о происшедшем. А они спросят: чем вы можете доказать, что именно так и было? Я им, как ты и посоветовал, дам справку о результатах анализа крови. А они скажут, что я сама могла принять наркотик. И что, может быть, я уже давно наркоманка, а теперь хочу из ревности наказать своего мужа, придумав эту невероятную историю. Неужели ты не знаешь, писатель детективных романов, что в правоохранительных органах пустые слова ничего не значат? Им нужны факты и улики. Доказательства, одним словом. А у меня, кроме моих слов, ничего нет. Ты что, не знаешь нашей милиции?

– Да все я знаю, – нахмурился Николай. – Ты действительно права, против твоих аргументов не попрешь. Извини, сдаюсь, – поднял он обе руки вверх. – Даже и не знаю, что тебе еще посоветовать, – пожал он плечами. – Тогда приди домой, расквась своему благоверному физиономию и разведись.

– Нет, Николай, так не пойдет, это будет для него слишком мягко и безболезненно, – хищно прищурившись, проговорила Нина.

– Ну, тогда я не знаю, – развел мужчина руками. – Тебе и так плохо, и эдак нехорошо.

– Я слышала, что его любовница говорила о каком-то секрете, который ей известен, – совершенно не обращая внимания на слова писателя, продолжала говорить Нина, как бы размышляя вслух. – И если Никита не подчинится ей, то проведет остаток своей жизни за решеткой. Я хочу знать, в чем дело.

– Ну а я-то здесь при чем? Хочешь знать, выясняй на здоровье, – пожал Николай плечами.

– Я обязательно так и сделаю, но ты должен мне помочь.

– Каким, интересно, способом? Не нужно меня впутывать в свои семейные разборки, я очень этого не люблю, – подняв обе руки перед собой, как будто отгораживаясь от девушки, интенсивно замотал писатель головой.

– Слушай, ты мужик или я ошибаюсь? – с иронией поинтересовалась Нина и посмотрела на Николая насмешливым взглядом.

– Еще ни одна женщина не обижалась, – фыркнул тот.

– Я совсем не эту твою мужскую часть имела в виду, – ехидно сказала Нина, как бы невзначай опустив глаза чуть ниже пупка писателя. – Что-то не очень ты похож на мужчину в нормальном понимании этого слова. Ты не ведешь себя как настоящий мужчина. Тем более – ты писатель-детективщик. Как ты можешь оставить беззащитную женщину на произвол судьбы? Разве это по-мужски? В конце концов, неужели тебе не интересно самому поучаствовать в расследовании? – задавала Нина вопрос за вопросом, внимательно следя за реакцией Николая.

– Никогда не думал об этом. Писать – это одно, а вот быть участником – совсем другое, – растерянно ответил Николай и почесал затылок.

– А ты подумай. Не сомневайся, я тебе очень хорошо заплачу, – поняв, что появился шанс заполучить этого парня в помощники, тут же отреагировала Нина.

– Что, такая богатая? – усмехнулся Николай.

– До неприличия, – горько вздохнула девушка.

В глазах писателя мелькнул интерес, он возбужденно заговорил.

– Знаешь, когда ты вошла на кухню и спросила меня о том, все время ли я разговариваю сам с собой, я как раз думал о сюжете, который ты мне подкинула. Моя версия была именно такой, – радостно сообщил он.

– Какой? – не поняла Нина.

– Что женщина очень богата, и муж со своей любовницей решили убить ее, чтобы стать обладателями ее денег, – улыбаясь и потирая руки, объяснил Николай. – Все детективные романы закручены в первую очередь на деньгах. В них – все зло, и девяносто девять процентов преступлений происходит именно из-за денег. Ну, может, и не такой большой процент, а чуть меньше, но все равно в большинстве случаев «люди гибнут за металл».

– Вот видишь, все так и есть на самом деле, – ухватилась за «соломинку» Нина. – Им нужны мои деньги. Так ты согласен мне помочь?

– А что от меня требуется? – осторожно поинтересовался Николай.

– Пока совсем немного. Мне нужны документы.

– Где же мне их взять? Или ты предлагаешь мне залезть в твой дом и украсть их оттуда? Я такого сделать не смогу, нет у меня таланта к воровству. Нет, я не согласен, – моментально сделав свои собственные выводы, замахал руками мужчина.

Нина посмотрела на него, как смотрит мать на неразумное дитя, и, покачав головой, вздохнула.

– Любишь ты бежать впереди паровоза, как я погляжу. Нет, ты меня совсем неправильно понял. Мне не нужны мои документы, мне нужен паспорт на другое имя, – спокойным голосом объяснила она.

– Как это – на другое имя? Зачем тебе паспорт на другое имя? – не понял Николай.

– Какой же ты все-таки бестолковый, Коля, а еще писатель, – вздохнула Нина. – Ты же понимаешь, что теперь меня объявят утонувшей, а значит, документы мои будут уже недействительны.

– И что?

– А то – достань мне паспорт на другое имя.

– Где?

– Да хоть в Караганде, – рявкнула девушка, выходя из терпения. – Коля, не выводи меня из себя, я сейчас в пограничном состоянии. Если уж так случилось, что ты попался на моем пути в такой страшный момент моей жизни, то это значит, что бог послал тебе испытание в моем лице. И ты не имеешь права отказать мне в помощи! Если ты задашь мне еще хоть один глупый вопрос, я за себя не ручаюсь. Ты прекрасно видишь, в каком я положении, мне сейчас некому помочь, кроме тебя. У меня, конечно, полно друзей, я бы могла обратиться к любому, и меня бы выручили, но я не желаю этого делать.

– Почему?

– Потому что хочу, чтобы все считали меня действительно утонувшей, – отрезала девушка.

– Но зачем это тебе нужно, Ниночка? Не лучше ли будет пойти в милицию? Я даже согласен быть главным свидетелем. Объясню им, что я действительно нашел тебя на берегу острова в полубессознательном состоянии. Что ты мне все рассказала, ну и так далее. Я не знаю, как поступают в таких случаях, но сделаю, что смогу.

– Как же ты можешь писать детективы, если даже не знаешь, как поступают в таких случаях? – снова спросила Нина с сарказмом и даже насмешливо прищурила глаза.

– В книгах все по-другому, – пожал писатель плечами. – Там все можно нафантазировать, а жизнь есть жизнь, ее не придумаешь, как тебе хочется.

– Я так не считаю, – возразила девушка. – Все сюжеты в своей жизни сочиняем именно мы сами. Хотим – делаем тот или иной поступок, не хотим – не делаем. Вот я сейчас и хочу придумать такой сюжет, чтобы моим убийцам жизнь сказкой не казалась, – подытожила Нина и прищелкнула язычком. – Я умею прощать обиды, но в разумных пределах. Сейчас я решила написать свой собственный сюжет!

– Ты живешь иллюзиями, девочка. Вот если бы твой кот Трифон не опрокинул отравленный кофе, что бы с тобой было?

– Утонула бы, – пожала девушка плечами, не понимая пока, к чему клонит Николай.

– Вот, – поднял он указательный палец вверх. – А теперь скажи, смогла бы ты переписать этот сюжет из своей жизни самостоятельно?

– Слушай, что ты мне голову морочишь своей философией! Мне сейчас совершенно не до этого, – перебила рассуждения Николая Нина. – Короче, так, детективщик, ты мне поможешь или будешь продолжать выкручиваться? Неужели я нарвалась на труса?

Писатель покосился на сжимающиеся кулачки девушки и улыбнулся:

– Не надо нервничать, «русалочка», я все понял, сделаю, что смогу.

– Так-то лучше, – проворчала Нина и, откинувшись на подушку, продолжала говорить: – Мне нужно как можно быстрее попасть в Москву, а там я уже соображу, что нужно делать. Дальше – дело за малым.

– Интересно, за каким малым?

– Потом, Коля, все потом, ты сначала паспорт мне сделай, а уж потом я посвящу тебя в свои планы. Сейчас давай спать, у меня уже глаза слипаются.

– Спокойной ночи, – пробормотал мужчина и поднялся со стула.

– Ты что, в самом деле будешь спать на надувном матрасе? Смотри, какой ветер, ты простудишься на полу, – заботливо проговорила Нина.

– Ты можешь предложить что-то получше? – кисло усмехнулся Николай.

– Ложись здесь, на кровати, рядом со мной. Я надеюсь, у тебя имеется второе одеяло? – совершенно серьезно предложила девушка.

– Найдется, – улыбнулся писатель. – Не бойся, можешь спать совершенно спокойно. «Русалки» не в моем вкусе.

– Я вообще ни в чьем вкусе, – проворчала девушка. – Мужчины всегда смотрели на меня либо как на своего «парня», либо как на обладательницу хорошего банковского счета. Как на женщину на меня еще никто ни разу не посмотрел. Сейчас никого не интересует внутренняя красота, а ум – тем более. Всему мужскому населению подавай 90–60—90 и личико, как у Барби, и желательно головку без мозгов, чтобы на ее фоне всегда выглядеть непревзойденным мудрецом! А мне до Барби с моим носом, как унитазу до джакузи. Обидно, конечно, но я уже привыкла, – вздохнула Нина. Она поудобнее устроилась на подушке и закрыла глаза. – Завтра, – еле слышно прошептала она. – Я обо всем подумаю завтра…

Глава 4

Когда утром Нина проснулась и открыла глаза, первой ее мыслью было: «Куда это меня занесла нелегкая?»

Потом, повернув голову, она увидела на другой половине кровати черные волосы писателя и все вспомнила. Николай мирно посапывал, завернувшись во второе одеяло. Нина встала и взяла со стула простыню, в которой вчера щеголяла по дому. Она прошла к допотопному шкафу и раскрыла дверцу. Полюбовавшись незатейливыми шмотками писателя, она выбрала рубашку в клеточку и спортивные штаны. Когда она натянула это на себя, то сразу же стала похожа на огородное пугало. Брючины пришлось подвернуть, рукава у рубашки – тоже, но альтернативы не было, поэтому Нина тяжело вздохнула и поплелась на кухню. Девушка испытывала страшный голод, поэтому тут же заглянула в небольшой походный холодильник, чтобы хоть что-то перекусить. Там лежали колбаса, сыр, ветчина, масло и еще какая-то еда. Нина схватила колбасу и откусила прямо от целого куска.

– Здесь ножи имеются, – услышала она насмешливый голос Николая и чуть не подавилась.

– Я ошень есть захошела, даже прошулашь от голода, – промямлила она набитым до отказа ртом.

– Что ты сделала? Что это за слово такое – «прошулашь»? – засмеялся писатель.

– Проснулась, – уже нормальным голосом сказала Нина, проглотив колбасу.

– Ты давай-ка прекращай кусочничать, а лучше приготовь завтрак, – распорядился Николай и хотел выйти на улицу.

– Как? – спросила у его спины девушка.

– Не понял. Что – как? – повернулся Николай.

– Как – приготовить? – виновато улыбнулась девушка. – Видишь ли, проблема в том, что я не умею делать еду съедобной, – развела она руками, невинно хлопая большими карими глазами.

– Совсем?

– Абсолютно.

– Почему?

– У нас повариха в доме, а раньше готовила мама, когда жива была.

– Ты же женщина!

– Ну и что?

– Ты обязана уметь готовить.

– Зачем?

– А если повариха заболеет?

– В ресторан схожу.

– Здесь, моя милая, нет ни поварихи, ни ресторанов. Так что давай приступай. Яйца лежат в погребе, там прохладно, ветчина в холодильнике, вот плитка газовая, сделаешь яичницу с ветчиной. Это проще простого.

– Я с удовольствием сделаю, если ты покажешь как, – не сдавалась Нина.

– О господи, за что ты послал мне это испытание? Сидел себе, никому не мешал, писал роман, и на тебе – «здравствуйте, я ваша тетя». Ведь специально сбежал сюда, на этот остров, думал, здесь-то уж меня точно никто не достанет! Нет, свалилась мне на голову женщина, да еще такая, которая не умеет готовить, – взвыл писатель, закатывая глаза под лоб.

– Ты очень много говоришь, Коля, лучше покажи, как приготовить яичницу с ветчиной, иначе я скончаюсь от голода, – совершенно спокойно вклинилась в диалог Николая с господом Нина, мило улыбаясь мужчине.

– Ты непробиваемая штучка, – сделал заключение писатель, не скрывая своего восхищения спокойствием «утопленницы». Он спустился в погреб, достал оттуда пять яиц, прошел в дом и, вытащив из холодильника ветчину, проговорил: – Смотри внимательно, показываю один раз, – и начал крутиться у стола и плиты, при этом задавая вопросы: – Слушай, а кто такая любовница твоего мужа? Ты ее знаешь?

– Мне кажется, что это наша служанка, ведь кофе подавала она, – ответила девушка и недовольно сморщила носик. – Обалдеть можно, а с виду такая… – И Нина, неопределенно помахав руками в воздухе, добавила: – Пугливая. Хотя это совсем не помешало ей запрыгнуть в постель к моему мужу, – проворчала она себе под нос так тихо, что мужчина этого не расслышал.

– Ты что же, точно не знаешь, она это или не она? – спросил Николай, продолжая крутиться у плиты.

– Темно было, я ее не разглядела, а по голосу трудно было определить, они все время шепотом разговаривали. Шипели друг на друга, как две кобры. И потом, у нее было лицо чем-то замотано, поэтому голос все время был совершенно глухим. Предусмотрительная, зараза! Но я думаю, что это она, больше некому.

– Значит, уверенности у тебя нет?

– Если честно, то нет. Но ведь говорилось же про кофе, значит, она, больше некому, – повторила Нина. – Тем более у них вроде как роман с Никитой, я давно это заметила. Это у них еще в прошлом году началось, когда мы так же, как и сейчас, сюда отдыхать приезжали.

– И ты так спокойно об этом говоришь?

– А что – беситься? Я Никиту не люблю, мне плевать, с кем он там в постели кувыркается, лишь бы ко мне не приставал, – пожала девушка плечами.

– Странная ты, однако. Муж ведь все-таки, – продолжая заниматься приготовлением завтрака, сказал Николай.

– Штамп в паспорте еще не говорит о том, что у тебя есть муж. Мы с Никитой больше приятелями были, чем мужем и женой. Он, конечно, неплохо ко мне относился. Но теперь я понимаю, что даже это было одной видимостью.

– Зачем же ты терпела и не развелась?

– Я женщина, которая все время на виду, мне положено иметь статус замужней дамы. Да и слухи поползли, которые мне совсем не нравились, – вроде бы я только женщин люблю. Ты же видишь, что я далеко не красавица, найти мужа с моей внешностью… в общем, я думаю, ты понял, что я хочу сказать? А к Никите я уже привыкла. Нет, конечно, можно было найти еще кого-то, я имею в виду – купить себе очередного мужа, но у меня совершенно нет на это времени. Вот так и жила, – вздохнула девушка. – Все мое время съедает бизнес, бизнес и еще раз бизнес.

– Странные у вас нравы, – пожал Николай плечами. – Я бы так не смог. Жить рядом с человеком, который тебе абсолютно безразличен, ложиться с ним в постель – это, по-моему, ужасно.

– Мы уже давно спим в разных комнатах. Никита, конечно, пытается иногда исполнить свой супружеский долг, но у него это плохо получается, я совершенно равнодушна к любовным играм.

– Ко всем прочим твоим «достоинствам» ты еще и фригидна, – покачал головой Николай и с сожалением посмотрел на Нину.

– Наверное, – равнодушно пожала она плечами. – Скоро там завтрак будет готов? Я сейчас подавлюсь своими слюнями, – спросила девушка, стараясь перевести разговор на другую тему.

– Уже почти готово, иди умывайся, я пока все в тарелки положу. Поухаживаю за тобой, но имей в виду, что это в первый и последний раз, – погрозил писатель девушке пальцем. – Я к тебе в повара не нанимался, а в служанки – тем более.

– Учту, – улыбнулась Нина и выпорхнула за дверь.

Ветер уже стих, но в воздухе еще чувствовалась прохлада. На берегу полно было водорослей, нанесенных сюда штормом. Девушка подошла к импровизированному рукомойнику и заглянула в него. Воды там не было, и она огляделась. В это время распахнулось окно, и Николай прокричал:

– Пресная вода в бочке вон там стоит, крышкой накрытая!

Нина оглянулась и увидела бочку. Прямо на крышке лежал ковшик, и она, набрав в него воды, вылила ее в рукомойник. С наслаждением умывшись, девушка прошла в дом. На столе уже стояли одноразовые тарелки, наполненные ароматным завтраком, и рот девушки моментально наполнился слюной.

– Как вкусно пахнет, – потянула она носом.

– Не ресторан, конечно, но вполне съедобно, – усмехнулся Николай и вышел за дверь. Послышался плеск воды, и через минуту мужчина вернулся с полотенцем на плече. Увидев, что Нина еще не приступила к завтраку, он улыбнулся: – Чего ждешь? Наваливайся, кушай на здоровье.

– Спасибо. А ты?

– Я не могу есть горячее, должно немного остыть.

– Почему?

– У меня десны очень чувствительные, ничего не могу с этим поделать, сколько ни лечил, все без толку. Вот и ем теперь только теплую еду, пью теплый кофе и чай.

– Пародонтоз?

– Нет, что-то другое, врачи сами не знают. Зубы совершенно здоровы, десны вроде бы тоже, а вот горячего не переносят, сразу же болеть начинают. Говорят, это наследственное, но ничего страшного нет, просто такое свойство организма. Не волнуйся, это не заразно, – усмехнулся Николай, когда увидел взгляд девушки.

– Я и не боюсь вовсе, мне просто тебя стало жалко.

– Почему?

– Ну, мне больных всегда жалко, – неуверенно проговорила Нина.

– Ха, ха, ха, Ниночка, ты удивляешь меня все больше и больше! С чего ты взяла, что я больной? Я, слава богу, здоров как бык, у меня даже насморка не бывает в разгар эпидемии гриппа.

– Это хорошо, – смутилась девушка, – но давай, наконец, завтракать, я умираю от голода.

– Я же сказал, ешь на здоровье.

– Я не люблю одна есть, мне кусок в горло не лезет.

Николай улыбнулся и присел к столу. Когда завтрак был в самом разгаре, писатель вдруг задал вопрос:

– Итак, с чего же мы начнем наше головокружительное расследование?

– Я же уже говорила. Прежде всего ты должен достать мне паспорт – на любое имя. Еще, конечно, мне одежда нужна. Но я тебе обязательно заплачу, ты не сомневайся, просто, сам понимаешь, мне негде было спрятать кредитную карточку. Совершенно не рассчитывала, когда ложилась спать, что меня понесут топить, а то бы непременно подготовилась, – с сарказмом фыркнула Нина. – Меня сбросили с утеса совершенно голой, как ты успел, наверное, заметить, в одних только трусиках. У тебя есть деньги? – неожиданно спросила она.

– Найдутся, – хмыкнул писатель, медленно пережевывая пищу.

– Купи мне самую простую одежду, ну, джинсы, например, и футболку. На ноги можно какие-нибудь босоножки, но на низком каблуке, чтобы можно было надеть под джинсы. Так, что еще? Да, совсем забыла, мне нужен парик. Желательно светлый, и еще очки, большие, солнцезащитные, – начала давать распоряжения девушка, с аппетитом уплетая завтрак.

– Что еще?

– Вроде все, – нахмурившись, задумалась Нина. – Мне нужно уехать из города как можно быстрее, меня здесь каждая собака знает. Если увидят и узнают в лицо, тогда все, считай, наша задумка полетит ко всем чертям. А у меня очень грандиозные планы, очень! И чего бы мне это ни стоило, я сумею осуществить их, иначе это буду не я, – хлопнула рукой по столу Нина. – А ты мне в этом поможешь. Поверь, Николай, ты никогда не пожалеешь об этом, я умею быть благодарной.

– Не говори глупости, Нина, ты дала мне хороший материал для моего нового романа, будем считать, что ты уже заплатила мне за все, – улыбнулся Николай, и девушка вдруг заметила, какая у него потрясающая улыбка. Она смущенно опустила глаза, когда встретилась с голубыми глазами мужчины.

«Он похож на моего кота Трифона», – подумала Нина и прыснула от смеха.

– Что с тобой? Почему ты смеешься? – спросил Николай, с подозрением глядя на девушку.

– Так, кое-что вспомнила, – ушла от ответа она и засунула в рот большой кусок ветчины с яичницей.

– Тебе придется пожить на этом острове одной пару или тройку дней, – вдруг сказал Николай.

– Почему? – возмущенно спросила Нина, чуть не подавившись куском, моментально застрявшим в горле.

– Мне нужно будет слетать в Москву.

– Зачем?

– Нина, я, конечно, понимаю, что ты сейчас плохо соображаешь после недавнего потрясения, но не до такой же степени, – покачал Николай головой. – Как, интересно, я должен достать тебе паспорт в городе, где никого не знаю – за некоторым исключением? Прийти в первое попавшееся отделение милиции и попросить фальшивый документ?

– А в Москве ты это сможешь сделать?

– В Москве у меня уйма знакомых, за пару дней, думаю, управлюсь.

– Я боюсь оставаться здесь одна.

– Тогда предлагаю другой вариант. Пойдем в милицию вместе и все расскажем, я готов быть твоим свидетелем, о чем уже говорил.

– Ни за что! – сверкнула девушка карими глазами.

– Тогда тебе придется подчиниться обстоятельствам, – повысил голос Николай и хлопнул рукой по столу. – Я не фокусник, чтобы доставать фальшивые документы прямо из рукава. Для этого я должен попасть в Москву. Сколько можно объяснять одно и то же?

– А может, мы на поезде сумеем уехать вместе? – с надеждой спросила Нина.

– Чтобы попасть из Анапы в Москву, поезд должен пройти через две границы. Там в поезд заходят пограничники, чтобы проверить документы, а у тебя их нет, – развел Николай руками. – Сейчас, даже чтобы взять билет, требуется паспорт.

Он увидел, как расстроилась девушка, и попытался ее успокоить:

– Не дрожи ты, как осиновый листок. Еды достаточно, я собирался пробыть здесь еще неделю, никак не меньше. Сюда практически никто не заглядывает.

– А теоретически? Вдруг кому-то, как и тебе, захочется побыть в одиночестве? Что мне тогда делать? Где прятаться? Может, в той бочке, где хранится пресная вода? Или в море утопиться, чтоб уж усилия моего мужа с его бабой зря не пропадали? – так и взвилась Нина.

– Успокойся, не кричи так, всю рыбу в море распугаешь, – засмеялся Николай. – До чего же у тебя взрывоопасная натура, как я погляжу, – продолжал улыбаться он. – Не нужно так кипятиться, я тебя внимательно слушаю. Что ты можешь предложить взамен?

– Ну, я не знаю, – пожала Нина плечами. – Давай вместе что-нибудь придумаем. Я ни за какие коврижки не останусь здесь одна. И потом, ты уже в курсе – я ужасно боюсь темноты. Как я буду без тебя ходить в туалет, если вдруг мне приспичит ночью?

– Господи, нашла о чем думать, поставишь на ночь ведро, – с раздражением проговорил писатель и вскочил со стула. – Я не знаю, что еще могу придумать, – развел он руками. – Ты сама сказала, что тебе нужны документы, я предложил тебе вариант. Что ты еще от меня хочешь? Здесь я не знаю никого, я уже тебе об этом говорил. Но могу сказать заранее: к тем, кого я знаю, не стоит обращаться с подобными просьбами, они не сумеют их исполнить. Помочь я тебе смогу лишь тогда, когда попаду в Москву. Что ты еще от меня хочешь?

– Я не хочу оставаться здесь одна, – упрямо повторила Нина.

– Хорошо, давай тогда сделаем так. Я поговорю со своим знакомым, который живет здесь, в этом городе, и попрошу его, чтобы он приютил тебя на пару дней. Такой вариант тебе подходит?

– Такой подходит, – обрадовалась девушка. – А он кто?

– Такой же писатель, как и я, только он увлекается лирикой, стихи пишет.

– Я согласна, – тут же закивала головой девушка и облегченно вздохнула.

– Вот и ладушки. Я сейчас поеду в город, куплю тебе кое-что из одежды, напиши мне свои размеры. А когда приеду, ты переоденешься и мы сразу же отправимся к Павлу. Предварительно нужно будет тебя сфотографировать для нового паспорта. Заодно съезжу в аэропорт, куплю билет на сегодняшний рейс, если, конечно, повезет, – проговорил Николай и вдруг громко рассмеялся.

– Ты чего? – удивленно спросила Нина.

– Не обращай внимания, – вытирая выступившие от смеха слезы, махнул Николай рукой. – Просто никогда в жизни не мог предположить, что попаду в такую историю, да еще сам же буду думать, как из нее выкрутиться, помогая главному действующему лицу! Я пишу детективные романы подобного содержания, но никогда не думал, что такое может произойти в жизни, да еще с моим участием.

– Я тоже не предполагала до вчерашнего дня, что такое может произойти именно со мной. А смешного, между прочим, в этом ничего нет. Мне лично не до смеха сейчас, – обиженно засопела девушка. – А вчера я вообще думала, что скончаюсь от инфаркта, особенно когда летела с того утеса. Море, между прочим, уже тогда штормить начинало, волны были – будь здоров!

– Не сердись, извини меня, я как-то не подумал, что мой смех может обидеть тебя. Давай распоряжения, я все исполню, – улыбнулся Николай и протянул Нине руку. – Мир?

– Мир, – пробубнила та и подала руку. – Я тебе напишу адрес, съезди, посмотри обстановку вокруг дома. Послушай, что говорят… Ты понял, о чем я? – тут же перешла к делу девушка.

– По этому адресу находится твой дом?

– Ты очень сообразителен, – съехидничала Нина, а потом уже совершенно серьезно начала объяснять: – Да, Коля, это мой дом, вернее будет сказать, мой бывший родной дом. Я в нем выросла, а когда мне исполнилось семнадцать, мы переехали жить в Москву. Сюда я приезжаю иногда, несколько раз в год, смотря по настроению. Если очень плохо на душе, еду в аэропорт, покупаю билет и через два часа я уже в своих родных пенатах. Только здесь мне всегда было действительно спокойно, как в крепости. Все знакомое, близкое, по-настоящему родное. Я уже столько лет живу в Москве, но все равно – чувствую себя там чужой. Поэтому, с каким бы настроением я ни приезжала сюда, в свой дом, я очень быстро приходила в норму и потом возвращалась в Москву. Здесь какая-то особая энергетика, она меня всю наполняет и возвращает силы, которые высасывает огромный мегаполис. Вот и в этом году я решила провести все лето именно здесь, а не ездить по заграничным курортам, надоели они до смерти. Наверное, зря я это сделала, видишь, что из этого получилось, – горестно вздохнула Нина, и на ее глаза навернулись слезы. – Были бы живы мои родители, они бы, наверное, с ума сейчас сошли от горя. Знаешь, как они меня любили, да и я их тоже. Хорошие они у меня были, что отец, что мать. Кажется, я отвлеклась, – тряхнула головой Нина и вытерла кулачком слезы.

– А что случилось с твоими родителями? Ты сейчас сказала – были бы живы, – участливо спросил Николай.

– Они погибли, несчастный случай в грозу. Извини, Николай, но мне не хотелось бы это вспоминать – очень тяжело, тем более сейчас, когда в голове такая каша от всего, что со мной произошло.

– Прости, я не подумал об этом, – извинился писатель. – Я весь внимание, говори, что я должен сделать, – поспешил он загладить свою неловкость.

– Съезди к моему дому, мне очень хочется знать, что там сейчас творится. Попробуй поговорить с кухаркой, ее Глафира зовут. Можешь сказать, что ты мой старый знакомый и только сегодня приехал. Вот, мол, захотел проведать Нину, зная, что это лето она проведет здесь. Расспроси ее обо всем в подробностях, если, конечно, позволят обстоятельства. В общем, смотри по ходу дела, что и как, потом мне расскажешь, – по-деловому начала давать распоряжения Нина.

– Хорошо, постараюсь поиграть в шпиона, – вздохнул Николай и покачал головой. – Ну и в историю я влип! Прямо как герой своего собственного романа, – усмехнулся он.

– Мне некого больше просить о помощи, ты прекрасно об этом знаешь, и я очень благодарна судьбе, что встретила тебя. Вернее будет сказать, что ты оказался на этом клочке земли и нашел меня. Я с ужасом себе представляю, что бы делала, не заплыви я на этот остров и не будь здесь тебя, – передернула девушка плечами.

– Ладно уж, что говорить о том, чего не случилось, – миролюбиво сказал писатель и снова улыбнулся Нине своей неотразимой улыбкой. – Я, между прочим, этим летом сюда не собирался, но потом принял спонтанное решение и улетел из Москвы в тот же день.

– Значит, это судьба, а с ней не поспоришь, – проговорила Нина и торопливо отвернулась, чтобы Николай не увидел ее хитрой улыбки.

Глава 5

Николай оставил лодку у причала и сказал сторожу, что вернется часа через три. Он взял такси и поехал по тому адресу, который ему написала Нина. Курортный городок Анапа был не очень большим, поэтому буквально через десять минут таксист остановился у огромного дома, обнесенного каменным забором.

«Ничего себе хоромы», – подумал Николай и вылез из машины.

Он подошел к воротам и заглянул внутрь. Тут же перед его лицом материализовалась огромная морда ротвейлера и так рявкнула, что мужчина отскочил как ошпаренный.

– О господи, вот это монстр! Чем же тебя здесь кормят, что вымахал с теленка ростом? – пробормотал писатель и снова осторожно приблизился к воротам. Показался пожилой мужчина и, прикрикнув на собаку, открыл калитку.

– Добрый день. Вы уж извините нашего Графа, это он только с виду такой грозный, а так он добрый.

– Оно и видно, – пробормотал Николай, косясь на огромную собачью морду, которая пыталась протиснуться к калитке мимо ног сторожа.

– Вы из милиции? – вдруг спросил Николая мужчина.

– Почему вы так решили? – вопросом на вопрос ответил писатель.

– Так мы милицию ждем, несчастье у нас в доме. Я садовником здесь служу и еще привратником, всем ворота открываю. Сижу и специально жду, почитай с самого утра.

– А что у вас случилось?

– Ой, беда, и не спрашивайте, – махнул садовник рукой. – Хозяйка наша утопла сегодня ночью. На берегу халатик ее нашли и тапочки. Милиция-то уж была здесь, а потом, когда сообщили про беду такую, они уехали, но сказали, что теперь следователь должен приехать, вот я и жду, чтобы встретить.

– А почему вы сказали, что ночью хозяйка утонула? – перебил словоохотливого старика Николай. – Откуда известно, что именно ночью?

– Так она всегда ночью купалась, любила это дело. А вчера-то – ума не приложу, зачем она пошла? Ведь штормовое предупреждение было! Она, правда, как рыба плавать умела, но, видать, произошло что-то, раз утопла. Что теперь будет, ума не приложу, ведь на ней хозяйство там, в Москве, какое держалось! Не каждый мужик таким агромадным управлять сможет, а она вот умела. Все в руках у нее горело, в хорошем, конечно, смысле, да и голова на месте, дюже грамотная она у нас была, – с энтузиазмом рассказывал мужчина. – Я ее с детства помню, сорванец, а не девка, только с мальчишками и дружила. Красоты ей, правда, бог не дал, но зато умом наградил отменным. И вот видишь, как судьба-злодейка распорядилась? Теперь муж ее будет хозяйничать, а от него толку как от козла молока, совсем он к жизни не приспособленный, – безнадежно махнул садовник рукой. – Что теперь будет, что будет? – горестно вздохнул он.

– Так, может, жива еще хозяйка ваша? Или ее тело нашли? – спросил Николай. Он вдруг поймал себя на мысли о том, что ему почему-то приятно слышать, что Нина – очень умная женщина.

– Нет, ее саму не нашли, говорю же, халатик только да тапочки, в каких она на берег ходила, – донесся до слуха Николая голос старика и вернул к реальности.

– Так вдруг найдется еще? – задал писатель следующий вопрос.

– Это вряд ли, – отрицательно покачал головой садовник. – Что же она, голышом куда-то убежала? Да и волна ночью была сильная, из такой трудно выбраться, видать, ее и закрутило. Я всю жизнь рядом с морем живу, оно шутить не любит. Грозная стихия, вода-то! Наша Нина как рыба себя в море чувствовала, да, видать, и она не справилась, – проговорил мужчина и вытер кулаком набежавшие на глаза слезы. – Нету нашей хозяйки, это уж точно. Голышом она же не могла уйти куда-то? – снова повторил он.

– Почему голышом?

– Экий ты непонятливый, мужик, – крякнул садовник. – Говорю же, она всегда голышом ночью купалась, об этом всем известно, причуда у нее такая была. На берег шла в халатике, там его сбрасывала, а сама – в воду. Она всегда через заднюю калитку к морю-то ходила, как раз мимо моей каморки, а вчера я ее проглядел, а то бы не пустил ни за что, знал я, что шторм будет. Как я ее просмотрел? Ума не приложу, – снова горестно вздохнул старик и добавил: – Хорошо, что мать с отцом до такой беды не дожили, шибко любили ее, баловали с детства. Вот беда, ох, беда! Так ты, мил-человек, из милиции аль нет? – запоздало спохватился он.

– Нет, я не из милиции, я друг Нины, только сегодня из Москвы прилетел, решил вот Нину навестить, знал, что это лето она здесь будет. Вы меня сейчас прямо из седла выбили, не знаю, что и сказать, – растерянно пожимая плечами, проговорил Николай.

– А ты в дом проходи, раз друг. Что в дверях-то стоять? Там муж ее, Никита, дома, еще какие-то знакомые понаехали, полон дом народу-то, проходи. – И старик отошел от калитки, чтобы пропустить гостя.

– Неудобно как-то, я с Никитой незнаком, – неуверенно произнес Николай, протискиваясь в калитку. Он быстрым шагом направился к дому, но потом приостановился и спросил у садовника: – А где у вас кухня?

– На первом этаже. А тебе зачем?

– От вашего рассказа у меня в горле пересохло. Пить ужасно захотелось, хочу сначала утолить жажду, а потом и в дом зайти, – тут же нашелся он.

– Так ты, мил-человек, тогда вон в ту дверку входи, она сразу тебя на кухню приведет, – махнул старик рукой, показывая, куда пройти.

– Спасибо большое, ужасно пить хочу, – скороговоркой сказал писатель и направился к двери, на которую указал старик, размышляя: «Значит, Нина рассказала мне чистую правду. Если честно, то до самого последнего момента я думал, что это все не настолько серьезно, как она представила. Теперь мне непременно нужно побеседовать с кухаркой Глафирой, как она и говорила. Что ж, послушаем, что скажет женщина».

Николай открыл дверь и вошел в просторное помещение. Оглядевшись, он увидел сидящую в уголочке женщину. Та чистила какие-то овощи и то и дело утирала фартуком глаза.

– Добрый день, – проговорил Николай и увидел, как вздрогнула женщина.

Она испуганно оглянулась и прищурила подслеповатые глаза.

– Для кого добрый, а для кого и не очень, – проворчала Глафира и добавила: – Проходите, коли пришли. Что у порога-то стоять? Вы кто же будете, из милиции, что ли?

– Нет, я не из милиции, – покачал Николай головой. – Я друг Нины, вот, узнал о несчастье, решил к вам заглянуть, мне Нина про вас много рассказывала.

Глаза женщины тут же подобрели, и она уже более дружелюбно проговорила:

– Сюда проходи, раз друг, на стульчик присаживайся. Ты откуда же будешь, из Москвы, что ли?

– Да, я из Москвы, только сегодня прилетел, зашел навестить Нину, а мне ваш садовник прямо у ворот ушат ледяного душа на голову обрушил, извините за каламбур. Я имею в виду, ошарашил он меня новостью о Нине. Хочу от вас услышать, что здесь случилось. Мне Нина говорила, что вас Глафирой зовут, вот только отчества вашего она мне не сказала.

– Меня по отчеству никто и не называет, все Глафирой зовут, и ты зови, я не обижусь, – внимательно глядя на Николая, разрешила женщина.

– Хорошо, значит, Глафира, а мое имя – Николай.

– Что же ты хочешь услышать от меня, Николай?

– Что здесь произошло? Неужели садовник сказал мне правду про Нину?

– Утонула наша Ниночка, в море утонула, – всхлипнула Глафира и вытерла фартуком слезы. Глаза ее были красными и припухшими. Было заметно, что женщина не переставая плачет.

– Она же очень хорошо плавала, – заметил Николай.

– Ты и об этом знаешь?

– Я же сказал, что друг ее. Почему же я не должен об этом знать?

– Да, Нина очень хорошо плавала, с самого детства. С дельфином наперегонки соревновалась, – чуть заметно улыбнулась женщина и, поднявшись с небольшой скамейки, на которой сидела, пошла к умывальнику, чтобы умыть залитое слезами лицо.

– С каким дельфином? – опешил писатель.

– Ты не знаешь эту историю? Странно, о ней все знают, я имею в виду ее друзей, – сказала Глафира, подставляя руки под струи холодной воды и ополаскивая лицо. – Сюда к берегу очень часто дельфин приплывал, вот Ниночка с ним и сдружилась. Потом этого дельфина поймали и поместили в дельфинарий. Оказалось, что это самочка, да еще в положении. Принесла она маленького, его начали дрессировать, а самку снова на волю отпустили, как только она перестала его выкармливать, – начала рассказывать женщина. Она сняла с крючка полотенце и, вытирая руки и лицо, снова присела на скамейку. – Дельфиненка Макаром назвали, и Нина очень часто туда ходила, в дельфинарий, я имею в виду, – продолжала она свой рассказ. – Мамаша-то больше к берегу не приплывала, в море ушла, обиделась, наверное. А Нина, пока с самкой дружила, научилась имитировать ее свист и, когда приходила в дельфинарий, с Макаром всегда свистом общалась. Там служащие прямо с ума сходили, все просили Нину, чтобы она приходила к ним работать дрессировщиком. Сдружились они с Макаром так же крепко, как и с матерью его. Нина, как только приезжала сюда из Москвы, первым делом туда бежала, чтобы навестить своего Макара. Вот такая странная у них любовь приключилась, – вздохнула женщина.

«Надо же, – усмехнулся про себя Николай. – Прямо как в песне – «дельфин и русалка».

– Отвлеклась я, наверное, ты же меня совсем о другом спрашивал, – донеслось до Николая. – Ну вот, я и говорю, плавала Ниночка – дай бог каждому, не могла она утонуть!

– И что же вы по этому поводу думаете?

– Убили Нину, вот вам мой сказ, – твердо произнесла женщина и поджала губы.

– Почему вы так думаете? – удивленно поинтересовался писатель.

– Не могла она этой ночью купаться пойти, я точно знаю.

– Почему?

– Штормовое предупреждение было, Нина слышала его. Она как раз сюда ко мне на кухню забежала, я пироги пекла, а у меня здесь радио круглосуточно работает. Пока Ниночка здесь чай пила с пирогами, как раз по радио про штормовое предупреждение говорили. У нее там гости в зале сидели, она еще мне пожаловалась, что до ужаса скучно ей там, среди гостей, скорее бы они все уходили. И потом, я заходила к ней уже после одиннадцати, молоко теплое она на ночь всегда пила. Я стакан на столе у кровати поставила, а Нина в это время уже крепко спала. Я окликнула ее несколько раз, только она не проснулась. Утром, когда Никита поднял тревогу, что нет Нины, я к ней в спальню заходила. Стакан так полным и остался стоять. Я прекрасно знаю: если бы Нина даже и пошла купаться, она бы непременно выпила молоко. И еще – она купалась всегда перед сном, а не после. В одиннадцать она уже спала, если бы проснулась, я уверена, никуда бы она не пошла, а выпила бы молоко и снова уснула. Неспроста все это, я чувствую. Потом милиция сюда приехала, Никита вызвал, и они вместе на берег поехали, там и нашли халатик с тапочками. Только все это спектакль! Молоко было нетронуто, – упрямо проговорила Глафира.

– Может, она решила его выпить, когда вернется? – сделал предположение Николай.

– Может, и решила, только я так не думаю, – покачала женщина головой.

– Но почему? Откуда у вас такая уверенность? – не хотел сдаваться Николай, решив выведать у женщины все, что можно.

– Не спрашивай меня, Николай, сама не знаю откуда, но мне кажется, что я права. Извини, некогда мне с тобой лясы точить, скоро господам подавать, а у меня еще ничего не готово. Набежало народу тьма-тьмущая, всех накормить нужно, всем угодить, а годы у меня уже не те, не успеваю я уже ничего. Новый хозяин небось теперь выгонит меня, зачем ему старуха нужна. А может, и не выгонит? Небось укатит в свою Москву, сюда и дорогу забудет, – ворчливо говорила женщина, переставляя тарелки и бокалы с места на место. – Ты ступай себе с богом, Николай, я больше ничего не могу рассказать. К Никите иди, может, он что скажет. Ему виднее, уходила жена ночью купаться или не уходила, – при последних словах Глафира демонстративно отвернулась от посетителя и начала нарочито громко греметь кастрюлями.

Николай немного потоптался у порога, а потом, попрощавшись, вышел за дверь. В дом он не пошел, а направился снова к воротам. Там по-прежнему сидел садовник и, увидев Николая, встал со скамейки.

– Что так быстро?

– Времени у меня уже нет, торопиться нужно, я завтра еще забегу, – ответил писатель и вышел на улицу.

Он тут же поймал такси и поехал в центр города, чтобы купить Нине что-то из одежды. Уже возвращаясь с покупками, Николай увидел из окна машины огромную вывеску «Дельфинарий» и попросил водителя остановиться. Рассказ о Макаре настолько поразил мужчину, что ему захотелось посмотреть на этого дельфина. Когда он прошел к администратору, то узнал от него неприятную новость. Правда, для того чтобы с ним вообще захотели разговаривать, ему пришлось показать свое удостоверение из Союза писателей и наврать с три короба, что он хотел бы написать повесть о людях и дельфинах.

– Уплыл Макар, уже два дня его ищут. Ведь он в неволе родился, четыре с лишним года уже здесь прожил, погибнет он в море, если не найдут. Ума не приложу, как он смог! Откуда только эта дыра в сетке появилась? – разводил администратор руками. – Но я вам могу много рассказать о дружбе Макара и одной девушки, ее Нина зовут. Я уже в этом дельфинарии десять лет работаю и много повидал, но такого, если честно, не встречал. Макар, вы не поверите, ревновал Нину ко всем, как мужчина может ревновать любимую женщину. Он один раз своего же тренера чуть не убил, когда увидел, как тот обнимает Нину за плечи. Подпрыгнул и хвостом так двинул Евгения, это тренера так зовут, что тот свалился в воду уже без сознания. Хорошо, что девушка рядом была, сообразила, в чем дело, и тут же вытащила бедолагу. Еле-еле с Макаром помирилась, он от нее на дно ушел, так ей даже пришлось акваланг надевать, чтобы достать его там. А Евгений после этого наотрез отказался Макара тренировать. Вот как в жизни бывает, – улыбался администратор. – Если бы я сам не был свидетелем всего, о чем я вам сейчас рассказал, а от кого-нибудь такое услышал, я бы ни за что не поверил.

Николай поблагодарил словоохотливого администратора за интересный рассказ, который и в самом деле мало походил на правду. Он вышел на улицу и поехал к пристани. По дороге заехал к своему знакомому поэту Павлу и договорился о том, чтобы у него пожила девушка денька три-четыре. Все дела, которые были намечены, он сделал и теперь торопился вернуться на остров. Когда его моторная лодка причалила к берегу, из дома тут же выскочила Нина и засыпала Николая вопросами.

– Ну, что там? Как там? Что говорят? Меня еще ищут или уже нет? – тараторила она без остановки.

– Угомонись, ради бога, дай хоть передохнуть с дороги, устал как собака, есть хочу, пить хочу, – осадил Нину писатель и не спеша пошел к дому.

Девушка застыла как вкопанная, а потом, набрав побольше воздуха в легкие, заорала так, что зазвенели стекла:

– Издеваешься? Я тут мечусь от берега к дому как умалишенная, все лодку его выглядываю, а он, видите ли, есть и пить хочет! Я тебя сейчас в море утоплю, сразу напьешься. Неужели ты не видишь, что мои нервы на пределе? Неужели не понимаешь моего состояния? Сию минуту рассказывай, иначе я не знаю, что сейчас сделаю, – топнула она ногой.

– Успокойся, все уверены, что ты утонула, так что живи себе спокойно, – хмыкнул Николай и вошел в дом.

Нина тут же потрусила за ним.

– Ну, рассказывай, пожалуйста, – нетерпеливо попросила она.

Писатель посмотрел на ее горящие любопытством глаза и, сжалившись, начал говорить:

– Я разговаривал сначала с садовником, а потом с Глафирой, кухаркой твоей. Знаешь, что она мне сказала?

– Что? – насторожилась Нина.

– Она почему-то уверена, что ты не утонула, а тебя убили!

– Да ну? – вытаращилась Нина. – А с чего она так решила?

– Не знаю, – пожал Николай плечами. – Она мне ничего не стала больше говорить, ляпнула про убийство – и все. Я пробовал выведать, но она закрылась, как в раковине.

– Может, она что-то видела? Ведь как-то меня из дома выносили? А Глафира могла увидеть, сказала тебе, а потом, видно, испугалась, вот и замолчала, – предположила девушка и задумчиво нахмурила лоб.

– Не знаю. Может, и так, – снова пожал плечами мужчина. – Только не думаю, что она промолчит и не скажет следователю, если действительно видела, как тебя из дома тащили. Кстати, следователя там сегодня ждут, меня за него сначала приняли и садовник, и Глафира. Слушай, у меня голова кругом, вот дела-то закрутились! Может, ты все-таки подумаешь и не будешь пороть горячку, а пойдешь в милицию и все расскажешь? – снова предложил писатель.

– Я же тебе уже сказала, что не пойду, – взвилась Нина. – А своих решений я никогда не меняю, прошу это учесть! Будем действовать так, как и наметили. Твое дело – привезти мне документы, и все, дальше можешь не принимать в этом никакого участия, я сама все сделаю.

– Ну уж нет, дорогуша. Втравила меня в историю, заставила принимать непосредственное участие, а теперь – в сторону? – возмутился Николай. – Так не пойдет. Привезу тебе документы и вернусь в Москву вместе с тобой. Буду следить за ходом событий, а потом, когда все закончится, такой роман отгрохаю, что все закачаются. Если ты, конечно, мне позволишь описать эти события, ведь ты главная героиня? – спохватился Николай.

– Я смотрю, тебя только твой роман и волнует? А что будет со мной, тебе не очень интересно? – грозно подбоченилась Нина, уперев руки в бока.

– Не говори ерунды, если бы мне было все равно, я не пошел бы у тебя на поводу, – парировал писатель.

– А куда б ты делся? – усмехнулась Нина и посмотрела на Николая веселыми глазами.

Тот пропустил шпильку мимо ушей и с горящими глазами заговорил:

– Слушай, я же совсем тебе забыл рассказать. Мне Глафира поведала про твою «любовь-морковь» с Макаром.

– И что?

– Я из чистого любопытства заехал в дельфинарий. Знаешь, что я там узнал? – улыбнулся Николай.

– Господи, как же ты любишь тянуть кота за хвост, господин Стручевский, – всплеснула Нина руками. – Вы, писатели, все такие зануды? Что ты там узнал?

– Твой Макар удрал оттуда два дня назад, и его не могут найти, – пропустив мимо ушей замечание о своем занудстве, сказал Николай.

– Врешь, – выдохнула Нина, с недоверием глядя на писателя.

– Не хами, женщина, я никогда не был лжецом, – нахмурился Николай и посмотрел на Нину грозным взглядом. – Прошу это тоже учесть!

– Так, значит, я видела это не во сне, – прошептала Нина, совершенно не обращая внимания на выпад писателя.

– Что ты имеешь в виду? – спросил тот.

Нина пропустила вопрос мимо ушей и ринулась из дома на улицу. Она пробежала по берегу и, остановившись у самой воды, начала издавать странные звуки, похожие на свист. Простояв так минут двадцать, она вернулась в дом и плюхнулась на стул.

– Он может погибнуть в море, – всхлипнула она. – Теперь я понимаю, кто мне помог добраться до острова, сама бы я не смогла, сил бы не хватило, – то ли с Николаем, то ли сама с собой разговаривала девушка. – Если это был Макар, то дай ему бог здоровья, он мне жизнь спас! Все, хватит об этом, а то я сейчас расплачусь, – решительно проговорила она, сама себя успокаивая. – Он умный, он не должен погибнуть.

– Расскажи мне все, я хочу услышать эту историю из твоих уст, – попросил писатель, с интересом глядя на девушку.

– Нет, Николай, не теперь, – покачала головой Нина и, увидев разочарованное лицо мужчины, засмеялась: – Но я обязательно тебе расскажу, когда будет настроение. Ты купил билет на самолет? – перескочила она на интересующую ее тему.

– Да, завтра в восемь утра я улетаю в Москву.

– Отлично, – потерла девушка руку об руку. – Как ты думаешь, через сколько дней ты сможешь вернуться?

– Ну, точно не могу сказать, – задумался Николай. – Постараюсь дня через три быть здесь, максимум через четыре, – ответил он.

– Ну, теперь держитесь, господа, я выхожу на тропу войны, и вам придется ой как плохо, – прошипела Нина, обращаясь к невидимым недругам, и в ее глазах блеснул злорадный огонек.

Глава 6

Николай с большими предосторожностями отвез Нину к Павлу и, дав ему рекомендацию по возможности ни о чем ее не спрашивать и в его отсутствие не беспокоить, уехал в аэропорт. Павел показал девушке комнату, где она может спокойно пожить то время, пока не вернется Николай. Показал книги, которые она может почитать, телевизор, которым она смело может пользоваться, места общего пользования и кухню. После этого, моментально забыв о своей гостье, он занялся своими делами – уселся за компьютер и погрузился в свои лирические мысли. Когда день уже склонился к вечеру и желудок Нины начал подавать тревожные сигналы, она подумала: «Вот интересно, этот парень думает меня кормить, или я должна питаться святым духом?»

Подождав еще один час, девушка, осторожно высунув нос в дверь, тихо позвала:

– Эй, Павел, не знаю, как вас там по отчеству, а ужин сегодня намечается?

Ей ответила тишина, и Нина тихонько вышла из комнаты. Она прошла по коридору и заглянула в гостиную. Павел полулежал в кресле, задрав ноги на подлокотник. Его отсутствующие глаза были устремлены в потолок, рука рисовала в воздухе невидимые фигуры, а зубы покусывали кончик авторучки.

– Павел, извините, что беспокою вас, но я ужасно проголодалась, – виновато проговорила Нина, застыв на пороге комнаты.

Поэт посмотрел на девушку совершенно отстраненным взглядом и апатично спросил:

– Вы кто?

Девушка оглянулась назад, чтобы посмотреть, к кому он обратился, но никого не увидела и поняла, что вопрос был адресован именно ей.

– Я? – показав на себя рукой, переспросила Нина. – Я подруга Николая Стручевского, писателя. Надеюсь, его вы помните? – с опаской поинтересовалась она.

– Ах, простите, Наташенька, я совсем выпал из времени. Извините, но у нас, у поэтов, это иногда случается. Моя муза увела меня далеко от реальности. Я сейчас был в прекрасном месте, моя дорогая! Я был в Эдемском саду! Вы были когда-нибудь в Эдемском саду? – глядя на девушку горящими фанатичным огнем полубезумными глазами, спросил поэт.

– Нет, вы знаете, как-то не приходилось, – буркнула Нина и, пожав плечами, сделала два шага назад от двери в коридор. В случае чего, будет шанс для того, чтобы вовремя удрать. – Вообще-то меня не Наташей, а Ниной зовут, – кисло улыбнувшись чокнутому поэту, напомнила ему девушка.

– Ой, простите меня, дорогая, – замахал тот руками и засмеялся. – Это со мной частенько бывает. Среди многочисленного калейдоскопа имен моих знакомых я не всегда могу выудить нужное.

«Сочувствую, такой молодой, а уже склерозный», – подумала про себя Нина, а вслух произнесла:

– Это ничего, у меня на имена тоже память не очень.

– Я весь внимание, Ниночка, – уже совершенно нормальным голосом сказал Павел, и Нина заметила, что глаза поэта вернулись на прежнее место, туда, где им и положено было быть, – на лицо хозяина.

– Вы уж простите меня тоже, Павел, но я такая голодная, что терпеть больше нет сил, – развела девушка руками и виновато улыбнулась.

– Да что же это вы? На кухне полный холодильник, кушайте, сколько душа пожелает, – удивленно вскинул брови поэт.

– Неудобно как-то самостоятельно у вас хозяйничать, – пожала Нина плечами.

– Не волнуйтесь, хозяйничайте на здоровье. Коля оставил мне денег, если что-то закончится, схожу в магазин и куплю еще. Я никогда себе не готовлю, обхожусь бутербродами и кофе, иногда варю себе пельмени. Я редко бываю по вечерам дома. Сами понимаете, я человек творческий – встречи, интервью, банкеты, фуршеты. Для себя совершенно не остается времени, сегодняшний вечер – исключение из правил. Но сейчас наверняка оживет мой телефон, и мне придется снова нестись на крыльях своей популярности к верным поклонникам. Я не могу обмануть их ожиданий. Ах, эта богемная жизнь, – театрально приложив ладонь ко лбу, вздохнул лирик и томно прикрыл глаза.

– Да-а, действительно тяжело, искренне вам сочувствую, – поддакнула Нина Павлу, про себя чертыхаясь на чем свет стоит. «Приедет Николай, придушу его прямо у порога! Нашел куда меня поселить – к задвинутому поэту. Я много раз слышала, что творческие люди немного «того», а сейчас убедилась в этом воочию».

Вслух Нина произнесла:

– Так вы позволите мне пройти на кухню?

Поэт ничего не ответил, уже вновь «покинув» реальность, и девушка, посмотрев на него сочувственным взглядом, пошла изучать содержимое холодильника.

Когда голод был утолен настолько, что даже стало трудно дышать, Нина успокоилась и прошла в ванную комнату. Уже не спрашивая разрешения у хозяина, она включила душ и воспользовалась гелем, а потом и полотенцем. После сытного ужина и водных процедур Нина крепко уснула.

Следующий день прошел относительно спокойно, если не считать того, что без остановки звонил телефон. К вечеру Нина снова услышала трель, но уже не телефона, а дверного звонка. «Кто это, интересно?» – испуганно подумала она и, спрыгнув с кровати, на которой сидела с книгой, подошла к двери своей комнаты. Она осторожно ее приоткрыла и посмотрела в образовавшуюся щелку. Павел открыл входную дверь, и тут же послышался радостный возглас:

– Ха, ха, привет труженикам лирического фронта, принимай гостей! Шампанское в холодильник, пиццу в микроволновку! – сунув в руки хозяину полиэтиленовый пакет с дарами, заорал гость как оглашенный. – Познакомься, это Лола, моя Психея, моя Афродита! Она моя вдохновительница, моя… в общем, прошу любить и жаловать, – без остановки сыпал словами высокий, немного костлявый гость, картинно размахивая руками, вращая глазами и томно при этом улыбаясь.

«О господи, еще один ненормальный», – ужаснулась Нина и только хотела закрыть дверь своей комнаты, как вновь раздался звонок.

– Сегодня что, день открытых дверей? – проворчала Нина и снова припала к своей щелочке. Когда она увидела, кто приперся в гости к поэту, глаза ее расширились от дикого ужаса. На пороге стояла ее «ненаглядная подруга» Наташа и, повиснув на руке у привлекательного шатена, широко улыбалась Павлу.

– Павлик, негодник, где ты пропадал? Я звонила тебе несколько раз! – закричала она визгливым голосом и подставила щеку для поцелуя хозяину дома. – Хорошо, что Вольдемар сказал мне, что у тебя сегодня вечеринка.

– Прости, дорогая, мне только вчера включили телефон, – целуя намертво заштукатуренные румянами щеки Натальи, улыбался поэт. – Была какая-то поломка на линии. Проходите, друзья мои, Петр уже здесь, он привел с собой свою новую «Психею». О-о-о, какое замечательное вино, – принимая из рук Вольдемара две бутылки «Киндзмараули», зацокал Павел языком.

Не успел он проводить народ в гостиную, как в дверь снова позвонили.

– Итак, значит, сегодня здесь вечеринка, – проворчала Нина. – Поэт мог бы, между прочим, меня предупредить об этом! Все бы ничего, если бы сюда не приперлась Наталья. Не дай бог, кому-нибудь из гостей придет в голову заглянуть в эту комнату. Что мне тогда делать? Как нарочно, и задвижки здесь никакой нет, – осматривая дверь с внутренней стороны, продолжала ворчать Нина. Она поплотнее ее закрыла и выключила настольную лампу, которая стояла рядом с кроватью прямо на полу. Немного посидев на кровати, прислушиваясь к шуму, доносившемуся из соседней комнаты, Нина решила лечь спать.

«Быстрее бы время проходило, и Николай забрал бы меня отсюда, – зарывшись носом в подушку, думала девушка. – Не очень-то мне нравится компания, которая завалилась к этому замороченному поэту».

Из соседней комнаты доносился гомон голосов, иногда взрывы смеха, и под этот аккомпанемент Нина начала погружаться в спасительный сон. Ей приснился остров, на который она приплыла, но вместо симпатичного писателя она обнаружила там своего мужа Никиту. Девушку охватил такой ужас, что она моментально проснулась и резко села на кровати. Удостоверившись, что это был всего лишь сон, Нина облегченно вздохнула. Только она собралась вновь лечь на подушку, как услышала, что у двери комнаты происходит какая-то возня. Она насторожилась и прислушалась. Послышалось тихое женское хихиканье, а вслед за этим возбужденный шепот:

– Ну, Натали, не мучай меня, негодница! Ты так хороша и аппетитна, что я уже не могу сидеть и только смотреть на тебя. Я сгораю от страсти! В этой комнате никого нет, нам есть где уединиться.

Дверь комнаты приоткрылась, и Нина увидела в тусклом свете, который пробился сюда из коридора, две фигуры. Мужчина жадно шарил по телу женщины руками, подталкивая ее в глубь комнаты. Нина расширила от ужаса глаза и, вихрем слетев с кровати, проворно заползла под нее. «Ох, ты черт возьми, вас мне здесь только и не хватало, – подумала она и увидела, как прогнулся матрас от тяжести завалившихся на него двух тел, чуть не размазав Нину по полу. Она распласталась на полу, насколько это было возможно, и практически перестала дышать. – Почему, интересно, мебельная индустрия решила, что низкие кровати намного удобнее высоких?» – сморщившись от пыли, которая моментально забилась в нос, подумала девушка.

– То ли дело было раньше! Хорошо помню большую высокую кровать с панцирной сеткой, которая стояла в бабушкиной комнате, – прошептала она одними губами, подергала носом, который начал нестерпимо чесаться. «Только бы не чихнуть», – подумала она и начала интенсивно тереть пальцами переносицу. Но, как нарочно, чих уже созрел, и сдержать его не было никакой возможности. Нина уткнула нос в ладони и чихнула. Она замерла, вытаращив глаза и приготовившись к тому, что сейчас парочка заглянет под кровать и обнаружит ее здесь. К ее великому облегчению, те были слишком заняты друг другом, чтобы обращать внимание на какие-то посторонние шумы, доносящиеся из-под кровати, на которой они кувыркались. Нина перевела дух и поневоле уловила звуки, которые совсем не собиралась и не желала слушать. Чтобы не слышать этих охов и ахов, доносившихся сверху, она, уткнувшись лицом в сложенные руки, начала декламировать про себя стихи, которые первыми пришли в голову: «Мое лицо под маской ночи скрыто. Но все оно пылает от стыда за то, что ты подслушал нынче ночью».

До Нины вдруг дошло, что она читает Шекспира, монолог Джульетты, и она прыснула от смеха. Монолог приобрел совершенно комический смысл из-за ситуации, в которой сейчас находилась девушка. Лежа под кроватью на ужасно пыльном полу, она была невольной свидетельницей возбужденной шумной оргии, происходящей прямо над ее головой.

– Охренеть от вас можно. А побыстрее там нельзя закончить? – тяжело вздохнула Нина и тут же услышала:

– Ты прелесть, моя дорогая! Давай шустренько одевайся, присоединимся к гостям, как будто никуда не исчезали. Я пойду первым, а минут через пять и ты появляйся, – послышался звук смачных поцелуев.

– Ну-у, Вольдемар, не уходи, – капризно протянула Наталья. – Я хочу немного полежать в твоих объятьях, понежиться, отдохнуть от пережитого с тобой кайфа. Ты такой агрессивный, такой страстный, такой…

Договорить она не успела, потому что Вольдемара уже смыло из комнаты, как цунами.

– Импотент чертов, не успел ничего сделать, и уже готов! Не мужики пошли, а скоростные поезда. Чтоб тебе… – фыркнула Наталья, и Нина увидела, как та начала натягивать на себя колготы, сидя на кровати. Пятки подруги мелькали прямо перед ее носом.

Только Наталья выплыла из комнаты и прикрыла за собой дверь, как Нина облегченно вздохнула и начала выбираться из-под кровати. Она стряхнула с себя пыль, погрозила кулаком скрывшейся парочке и уже собралась лечь. Только она положила одну ногу на кровать, как за дверью вновь послышались голоса. Нина так и замерла с задранной ногой, прислушиваясь. Приобретенный уже опыт помог ей сориентироваться за доли секунды, и, когда в комнату завалилась следующая парочка, она уже лежала под кроватью на прежнем месте, ставшем ей уже почти родным, и проклинала все и всех на свете.

Глава 7

Николай приехал только на пятый день и сразу же, чуть ли не у самого порога, выслушал от Нины все, что она хотела ему сказать. А хотела она очень много, поэтому писателю пришлось выслушивать ее возмущенную тираду в течение тридцати минут без перерыва. Хорошо, что хозяина дома в это время не было, иначе ему бы пришлось очень много узнать о себе – «нового и чрезвычайно лестного».

– Ты что, был совсем не в курсе, что у этого придурочного поэта чуть ли не каждый день собираются такие же ненормальные, как он сам? Ты куда меня поселил? Я каждую ночь, большую ее половину, проводила под кроватью! Всю пыль там собрала своим животом, – возмущенно выговаривалась Нина, носясь по кухне из угла в угол. Николай крутил головой, мало что понимая.

– Почему под кроватью? – искренне изумился он.

– По кочану! – взревела девушка. – У твоего лирика хренова каждый вечер собирались какие-то вдрызг озабоченные субъекты! И все почему-то приходили снимать эту «озабоченность» именно в мою комнату! А твой Павел, чума ему на голову, хоть бы раз сказал своим гостям, что в комнату входить нельзя. По-моему, он начисто забыл, что я там нахожусь. У него склероз, причем, похоже, в тяжелой хронической форме. Я еще кое-как могла терпеть, когда интимные игрища позволяли себе мужики с бабами, но когда туда ввалились два мужика… – Нина закатила глаза под лоб и с силой сжала кулачки. – Извини меня, Коля, я, конечно, женщина продвинутая и периодически читаю прессу, смотрю телевизор и все прекрасно знаю, но быть свидетелем того, как два мужика… – она напряженно засопела, не зная, какие тут можно подобрать эпитеты. – Быть свидетелем… это уже слишком, – выдохнула девушка, так и не подобрав нужных слов.

– Как – два мужика? Голубые, что ли? – хохотнул Николай.

– Ничего смешного не вижу, – пуще прежнего взвилась Нина и даже топнула ногой. – Я бы посмотрела на твое веселье, если бы у тебя над головой такое происходило, – и она сделала такое грозное лицо, что Николай смущенно опустил глаза, давясь смехом. – Меня прямо там чуть не вырвало, – тем временем продолжала возмущаться Нина. – Я после этого уже на кровать так и не легла больше, на полу спала, как идиотка! А днем, когда этот поэт уходил, на диване в гостиной отсыпалась. Ты что, был не в курсе, что у него происходит?

– Если честно, нет, – покачал Николай головой. – Да и откуда мне было знать? Я же с Павлом очень редко встречаюсь, в основном в Москве, в Доме литераторов. Ну, еще несколько раз я его к себе домой приглашал после творческих вечеров. Здесь, в его квартире, я был всего несколько раз, да и то проездом. Заскакивал к Павлу, когда на остров приезжал, чтобы побыть одному и написать что-нибудь стоящее. Я, конечно, знал, что у него здесь время от времени собираются компании таких же поэтов. Но о том, что ты мне рассказала сейчас, я даже не подозревал, даю честное слово! Кроме него, в этом городе я мало кого знаю, так, шапочное знакомство, поэтому и решил, что здесь тебе будет спокойно. Кто же мог предположить, что ты станешь свидетелем каких-то оргий?

– Не знал он, – проворчала Нина. – А я благодаря тебе, Незнайка, теперь всех поэтов подряд буду считать придурками и извращенцами.

– Ладно тебе, Нина, нельзя по одному случаю судить обо всех одинаково. Сегодня же уедем с тобой отсюда. Пару дней побудем на острове, а уж потом отправимся в Москву.

– Почему не сегодня, а только через пару дней? – возмутилась Нина. – Я уже не чаю, когда попаду в Москву.

– Я, между прочим, так и хотел сделать и, когда прилетел сегодня, сразу же решил забронировать два билета. Но не тут-то было, билетов нет. Вернее, есть, но лишь на седьмое число, а сегодня только пятое.

– Я на самолете не полечу, – тут же высказалась девушка.

– Почему?

– Там есть большая вероятность столкнуться с кем-нибудь из знакомых. Поедем на поезде, так безопаснее.

– Как скажешь, – пожал плечами писатель. – А сейчас давай собирайся, поехали отсюда, только я спущусь, такси поймаю, а ты уже потом выйдешь.

– А хозяина дожидаться не будем? – поинтересовалась Нина. – Век бы его больше не видеть, – добавила она.

– Нет, не будем. Просто захлопнем дверь, и все, а ему я записку оставлю, – ответил Николай и поднялся со стула. – Пойду ловить машину.

Николай ушел, а Нина встала у окна, чтобы видеть, когда он приедет за ней уже на машине. Зазвонил телефон, и девушка невольно вздрогнула.

– Хозяина нет дома, нечего названивать, – проворчала Нина, не поворачиваясь от окна. Звонки повторились еще несколько раз, и снова воцарилась тишина.

«Как там сейчас, интересно, дома? – подумалось вдруг девушке. Она вспомнила о том, что рассказал ей Николай про Глафиру, и загрустила. – Бедная женщина, она искренне оплакивает меня сейчас».

Нина решительно направилась в комнату и взяла в руки телефонную трубку. Набрав номер своего домашнего телефона, она с напряжением прислушивалась к гудкам, надеясь, что трубку снимет именно Глафира. На четвертый гудок трубку сняли, и Нина услышала голос Никиты:

– Алло, я вас слушаю.

Девушка хотела тихонечко отключиться, но какой-то шальной чертенок дернул ее за язык, и она загробным голосом прошептала в трубку:

– Я скоро приду за тобой, Никита! Поднимусь со дна морского и приду!

– Что за дурацкие шутки? – охрипшим от дикого ужаса голосом прохрипел на другом конце провода мужчина.

Нина ничего не стала больше говорить, а, тяжело вздохнув прямо в мембрану, отключилась. Вздох у нее получился очень внушительным, больше похожим на стон. Нина тихонько хихикнула и показала телефону язык. «Вот так, дорогой, помучайся теперь до нервного припадка! То ли еще будет», – щелкнула она пальчиками и пошла обратно на кухню, чтобы занять свой наблюдательный пост у окна. Буквально через минуту к подъезду дома подкатило такси, и из него вышел Николай. Нина не стала ждать, когда он поднимется, а сама захлопнула дверь квартиры и пошла ему навстречу. Когда Нина встретилась с ним у лифта нос к носу, он ее недоуменно спросил:

– Ты что, уже захлопнула дверь?

– Естественно, – пожала девушка плечами. – Не оставлять же квартиру открытой?

– Я же тебе сказал, что должен написать Павлу записку. Он даже не знает, что я приехал. Будет теперь гадать, куда ты могла подеваться.

– Мне кажется, что он этого даже и не заметит. Говорила ведь уже, у него запущенная форма склероза, – почесала Нина нос. – Не сидеть же здесь на лестнице, чтобы его дождаться? Слушай, я придумала, ты напиши записку и оставь ее в двери, – нашлась девушка.

– Придется, – проворчал Николай и, сев прямо на ступеньку, вытащил из бокового кармана пиджака записную книжку и ручку. Он быстро начеркал пару строк, вырвал листок и сунул его в дверь. – Надеюсь, что он его заметит, – проговорил Николай, и они с Ниной направились на улицу, где их ждал водитель такси.

Через двадцать минут машина доставила пассажиров на вокзал. В такси Нина надела на себя парик из светлых волос, нацепила на нос очки, которые закрывали практически половину лица, и, глянув в маленькое зеркальце, осталась довольна своей неузнаваемой внешностью. Водитель с интересом посмотрел на девушку, но ничего не сказал, а лишь молча пожал плечами. Нина толкнула Николая в плечо:

– Как я тебе? – спросила она.

– Упасть и не подняться, – проворчал тот, глядя на нос девушки, который стал еще заметнее из-за огромных очков.

– Не нужно падать, я сама прекрасно вижу, что похожа на черепаху Тортилу с признаками Сирано де Бержерака, – хихикнула Нина, щелкая себя по носу. – Меня сейчас совсем не это беспокоит. Есть хоть малая вероятность, чтобы меня можно было узнать?

– Ни за что! – твердо заявил ее Николай, чем сразу же ее успокоил.

У касс дальнего следования стояла внушительных размеров очередь, и Николай, недолго думая, прошел в сторону кабинета администрации. Нина устроилась в зале ожидания на свободной скамейке рядом с дородной женщиной, которая, как наседка считает своих цыплят, поминутно пересчитывала свои чемоданы и баулы. Она постоянно то недосчитывалась парочки, то почему-то у нее оказывался один лишний, и она начинала все заново.

– Ох ты, божечки мои, да что ж это такое, в самом деле, – ворчала она, переставляя сумки с места на место. – Это Колькин, это Валькин, это Петькин, это мой, это тоже мой, это опять Петькин, – шептала она себе под нос. – Где их носит? Я что, так и буду здесь сторожем сидеть? Вон сколько народу шастает, разве ж здесь углядишь за всем, – возмущалась она, хмуря брови и прижимая к груди довоенных времен ридикюль, в котором наверняка были деньги или еще что-то ценное.

Она с подозрением покосилась на Нину, которая с большим вниманием следила за ней, и еще крепче прижала ридикюль к своей мощной груди.

– Ну где их носит?! – снова повторила женщина, крутя головой в разные стороны.

– Нина, все в порядке, наш поезд отходит через час, – услышала девушка голос Николая и с готовностью вскочила с места.

– Счастливого вам пути, – улыбнулась она беспокойной пассажирке и помахала ей ручкой.

– И вам того же, – кивнула баба головой и, тут же забыв про девушку, снова начала, как заведенная, крутиться на месте, надеясь высмотреть своих Кольку, Петьку и Вальку.

Николаю пришлось отдать приличную сумму за два билета. Он просил вагон СВ, но, к его сожалению, свободных мест там не нашлось, и пришлось довольствоваться четырехместным купе.

– Придется ехать с соседями, ты уж меня извини, но других мест не было, – сказал он Нине. – Сама понимаешь, лето, – развел он руками.

– Что же теперь делать? – пожала девушка плечами. – Значит, поедем с соседями. Я бы, наверное, согласилась поехать сейчас даже на крыше, лишь бы поскорее оказаться в Москве.

Энтузиазм Нины сразу же поутих, как только Николай открыл дверь купе, где были их места согласно купленным билетам. На двух остальных местах уже расположились две женщины, в которых Нина моментально узнала своих ближайших соседей. Софико и Мария, дочь и мать, жили как раз напротив дома Нины и очень часто захаживали к ней в гости, когда она приезжала сюда на отдых. Раньше, когда еще был жив дед и вся семья жила здесь, соседи были им почти как родственники. Тетя Софико, как Нина звала добрую женщину, часто угощала соседей своими знаменитыми тортами и пирожными, которые пекла лучше всех в городе.

Как только Нина увидела женщин, она с такой силой дернула Николая за рукав, что тот чуть ли не кубарем вылетел из купе в коридор.

– Ты чего? – недоуменно глядя на девушку, спросил он.

– Это мои соседи, – в ужасе зашептала Нина. – Я не могу ехать в этом купе, они меня сразу узнают!

– Да тебя бы и мать родная не узнала, – глядя на торчащие в разные стороны локоны парика, сказал он. – Очки не снимай, и все будет нормально.

– Нет, так дело не пойдет, – уперлась девушка. – Нужно что-то придумать. Тетя Софико знает меня с детства. И с Марией я тоже дружу с детства, они меня узнают – и тогда всему моему плану конец, – чуть не плача, говорила Нина. – Коля, ты же писатель, придумай что-нибудь!

– Что я могу придумать? – зашипел Николай. – Выход один – ехать на другом поезде.

– Нет, следующий поезд только завтра. И еще неизвестно, сможешь ли ты взять на него билеты. Будем довольствоваться тем, что есть, мне срочно нужно в Москву, – зашипела на писателя девушка. – Снимай свой шейный платок, – распорядилась Нина.

– Зачем это? – не понял мужчина.

– Затем! Обвяжу им лицо, а если спросят, что со мной такое, скажешь, что зубы у меня болят, флюс созрел и щека опухла. А еще скажи, что я глухонемая. Понятно?

– Мне-то, конечно, понятно, – почесал Николай затылок. – Только вот поймут ли они? Наверняка слышат сейчас, что мы с тобой о чем-то шепчемся. А глухонемые, как известно, не могут шептаться.

– Тогда скажи, что я иностранка, француженка например, и ни слова не понимаю по-русски. Придумай же что-нибудь, – топнула девушка ногой.

– Легко сказать – придумай! С француженкой, я думаю, номер тоже не пройдет.

– Это почему?

– По тому по самому! Как я буду с тобой общаться? Я, между прочим, ни слова не понимаю по-французски, – раздраженно ответил Николай. Его уже начала злить данная ситуация, а придумывать что-то нужно было очень быстро, потому что поезд скоро отправлялся.

– Да? Это плохо, – проворчала Нина. – Ладно, тогда я вообще не буду разговаривать – в связи со страшной зубной болью и распухшей щекой, – приняла решение девушка и сдернула платок с шеи писателя.

Глава 8

Нина лежала на верхней полке купе и боялась даже лишний раз пошевелиться, чтобы не привлекать к себе внимания. Она еще ни разу не спустилась вниз, а, уткнувшись в стенку, слушала мерное постукивание колес. Софико, Мария и Николай вели оживленную беседу и попивали вечерний чай.

– Зубы – это дело серьезное, – со знанием дела говорила тетушка Софико. – У меня один раз такой серьезный случай был, что на всю жизнь запомнила. Тоже, как и у сестры вашей, зуб болел, болел, а я все боялась к врачу идти, анальгин пачками глотала. А у меня там перитонит начался, температура поднялась. Хорошо, муж мой, царство ему небесное, прекрасный был человек, насильно повез меня к доктору. Тот как посмотрел, до чего я себя довела, только головой покачал: «Что же это вы, – говорит, – так нас боитесь, стоматологов? Готовы даже на тот свет уйти, лишь бы к нам в кресло не садиться. Еще бы немного, и я бы уже не смог ничем вам помочь. Что же, думаете, если просто зуб, значит, ничего страшного случиться не может? Еще как может! Не нужно забывать о том, что зубы «на территории» головы находятся, хоть и на лицевой ее части. Все зубные нервные окончания напрямую соединены с головой». Долго он мне еще лекцию читал, пока зубом моим занимался. А я сижу с открытым ртом и вытаращенными от ужаса глазами, все жду, когда же мне больно станет. Ждала-ждала, а доктор мне и говорит: «Сплюньте вот в эту урночку и можете вставать». Я так с открытым ртом и осталась! Потом, не веря своему счастью, спрашиваю: «Доктор, неужели это все?» – «Все, моя дорогая, – говорит, – все. Неужели так страшно?» – «Нет, – говорю ему, – совсем не страшно». Вы уж, Николай, как только в Москву-то приедете, сразу же отвезите сестру к доктору, не нужно с этим шутить, – заботливо посоветовала женщина и отхлебнула из стакана чай.

– Да, обязательно отвезу, – пообещал писатель и, посмотрев на верхнюю полку, спросил: – Анна, ты не спишь?

Они с Ниной заранее договорились, что они брат и сестра и что называть он ее будет Анной, как в действительности и значилась по новым документам девушка. Она ничего не ответила, просто дернула ногой, надеясь на то, что Николай поймет ее жест как «не приставай» и больше не будет беспокоить. Ей очень хотелось есть и пить, и она, слыша, как соседи без зазрения совести чмокают от удовольствия, попивая чай после сытного ужина, ужасно злилась. «Можно бы и потише выражать свое удовольствие, ишь, хлебают, как у себя дома, – думала она. – Как только все уснут, незаметно прошмыгну в вагон-ресторан и наемся до отвала, – мечтала Нина. – Надеюсь, что они не будут сидеть и болтать всю ночь, иначе я могу туда опоздать. Сами наелись – и трава не расти, а я здесь хоть умирай на их глазах от голода! Тетушка Софико и писателя до отвала накормила, даже в ресторан его не пустила».

Николай и в самом деле собирался вечером в ресторан, но попутчицы в один голос начали его приглашать к своему столу. Запасливые женщины набрали с собой в дорогу столько снеди, что могли бы накормить, наверное, весь вагон разом. Они, конечно же, приглашали и Нину, но той пришлось отказаться по известным причинам, сославшись на больной зуб. И вот сейчас попутчики сидели и мирно беседовали, а Нина на них злилась и проклинала свою нелепую судьбу, которая сыграла с ней такую злую шутку, из-за чего ей приходится сейчас скрываться даже от близких людей.

«Ничего, тебе за все придется заплатить, – ворчала про себя Нина, подразумевая своего мужа-убийцу. – Отольются кошке мышкины слезки! Я тебе все припомню – и купание в море, и всех твоих любовниц, и мое лежание под кроватью у чокнутого поэта, и особенно – мою сегодняшнюю вынужденную голодовку!»

К одиннадцати часам вечера все угомонились. Николай вышел в коридор, чтобы женщины могли переодеться и лечь. Он уступил свое место на нижней полке Марии, и та бесконечно была ему благодарна. У женщин были оба билета с верхними местами, но одно заняла Нина, объяснив это тем, что ей там будет удобнее с ее зубной болью. Вернее, объяснил все это за нее Николай, и Мария с радостью уступила свое место. Женщины уже решили, что тетя Софико ляжет на нижней полке, а Мария на верхней, но, писатель, как истинный джентльмен, не мог позволить, чтобы девушка терпела неудобства. Учитывая свои внушительные габариты, Мария приняла это с большой признательностью.

Итак, к одиннадцати часам все угомонились, и Нина, лежа на своей полке, прислушивалась к посапыванию, которое доносилось снизу. Ее желудок уже начал предательски урчать от голода, а язык присох к небу от жажды. Ко всему прочему в купе было очень душно, и Нина стянула с себя парик, под которым ее собственные волосы слиплись от пота. Девушка осторожно опустила голову и посмотрела на нижние полки. Женщины спали, во всяком случае, глаза были закрыты у обеих. Она посмотрела на Николая. Тот лежал, отвернувшись лицом к стенке.

– Эй, ты спишь? – тихонько спросила Нина.

Она хотела взять у него денег, чтобы спокойно пойти и поужинать в вагоне-ресторане. Потом так же тихонечко вернуться обратно и спокойно уснуть. На ее вопрос не последовало ответа, и она, чертыхнувшись, потянулась, чтобы дернуть за простыню, которой был накрыт мужчина. Нина схватила краешек простыни и потянула на себя. В это время поезд дернуло так сильно, что она чуть не свалилась со своей полки. Простыню Нина, естественно, не отпустила, шарахнулась к своей стене, чтобы не упасть, и потянула ее за собой. Один конец простынки был у нее в руке, а другой сполз вниз, прямо на лицо спящей Марии. Та подскочила как ужаленная.

– А? Что? Что это? – ошарашенно спрашивала она, стараясь стянуть со своей головы простыню, но только еще больше запутываясь. – В чем дело? Что за дурацкие шутки? – взвизгнула женщина, окончательно закрутившись в материю.

Нина спустила голову вниз и пробовала распутать девушку, дергая простыню на себя. Наконец ей это удалось, ткань оказалась у нее в руках полностью, и перед ее глазами появилось покрасневшее, испуганное лицо Марии. Та подняла на них глаза и заорала так, что Николай буквально свалился со своей полки. Тетушка Софико вскочила и начала шарить по столику, чтобы найти свои очки, а в дверь забарабанила проводница, крича:

– Откройте немедленно! Что у вас там случилось?

Мария открывала и закрывала рот, показывая рукой на верхнюю полку, а потом, когда Нинина голова вынырнула оттуда уже снова в парике, в очках и с перевязанной щекой, девушка благополучно свалилась в обморок.

Николай открыл дверь, когда проводница уже решила применить свой служебный ключ.

– В чем дело? Что у вас за вопли доносятся из купе? Весь вагон уже спит! Безобразие какое! – грозно выпятив вперед свою грудь восьмого размера, оглушительно орала проводница.

То, что она сама может перебудить своим громоподобным контральто не только вагон, а весь состав полностью, ее ничуть не смущало.

Николай с восхищением смотрел на два «мамаевых кургана», которые заняли почти половину купе, при том, что сама хозяйка сего украшения еще стояла в коридоре.

– Извините, у нас здесь женщина, кажется, в обморок упала, – вставил наконец свое слово писатель. – Я думаю, что ей приснился какой-то кошмар. У вас не найдется в аптечке немного нашатырного спирта?

– У нас аптечки отродясь не было! – гаркнула проводница. – Нашатырь, счас гляну, кажись, где-то валялся. Во какой пассажир пошел нежный, охренеть от таких можно, от снов чувства теряют, – покачала она головой, закатывая глаза под лоб, и потопала в свое служебное купе, располагавшееся совсем рядом, через дверь.

Тетя Софико тем временем суетилась над Марией.

– О господи, да что же это! Машенька, очнись деточка, что с тобой? – похлопывая девушку по щекам, причитала женщина.

Наконец Мария открыла глаза и затравленно осмотрелась по сторонам. Прямо перед ней сидела ее мать, а напротив – Нина. Мария испуганно вскинула глаза и посмотрела на девушку.

– Машенька, что с тобой? – спросила ее мать. – Тебе что, приснился кошмар?

Девушка наконец поняла, что это был всего лишь сон, и облегченно вздохнула:

– Ой, мама, мне и вправду приснился кошмар. Я видела во сне Нину, нашу соседку, которая утонула! И ты представляешь, она хотела завернуть меня в свой белый саван и утащить с собой!

– Свят, свят, – перекрестилась тетка Софико. – Не приведи господь! Надеюсь, ей не удалось тебя утащить? Очень плохо, когда такое снится.

– Нет, я каким-то образом вырвалась, а она таким злым-презлым взглядом на меня посмотрела! А какая же она страшная стала после того, как утонула, – тараща глаза и перейдя на зловещий шепот, рассказывала Мария.

«Почему это я страшная? И почему это я злыми глазами смотрела? Нормальными глазами я на нее смотрела», – подумала про себя Нина и, обидевшись на Марию, снова полезла на свою верхнюю полку.

До Николая, кажется, дошло, что здесь случилось на самом деле, как только он увидел свою простыню, валявшуюся на полу. Он быстро ее поднял, забросил к себе на полку и посмотрел на Нину таким взглядом, что та даже съежилась. Он подошел вплотную к полке, где она лежала, и, облокотившись, тихо спросил:

– Твоих рук дело?

– Я что, нарочно, что ли? – зашипела девушка. – Я хотела тебя разбудить, чтобы денег взять для ресторана. Я уже с голоду умираю, – продолжала шипеть она. – А поезд, как нарочно, закачало, ну, вот я и….

– А зачем парик сняла? – перебил ее мужчина.

– Так жарко же, – повысила Нина голос, но тут же опомнилась и снова зашептала: – Попробуй сам его поноси в такую жару, я посмотрю на тебя тогда!

– За что боролась, на то и напоролась, и нечего здесь виноватых искать, – процедил сквозь зубы Николай.

Он хотел сказать что-то еще, но в это время вернулась проводница.

– Вот, нашла пузырек, немного нашатыря вроде еще есть, – сказала она Николаю и протянула склянку.

– Спасибо, кажется, все обошлось. Девушке действительно приснился страшный сон. Извините, что потревожили вас, – расшаркался перед женщиной писатель. – Я вам буду очень признателен, если вы принесете стаканчик чая, ну и еще что-нибудь поесть, если у вас есть, конечно. У моей сестры сильно зуб болел, а сейчас вроде утих немного. Вот пока не болит, ей нужно быстро перекусить, – улыбался Николай как можно шире.

– Счас гляну, титан вроде горячий еще, – пробурчала проводница. – У меня бутерброды есть, с ветчинкой, – тут же улыбнулась она, как только Николай сунул ей в ладонь две сторублевые купюры.

Писатель присел на одну из нижних полок, которые превратились на ночь в постель, и обратился к тетушке Софико:

– А про какую соседку вы сейчас говорили? Нина, кажется? Она что же, в самом деле утонула?

– Ой, и не спрашивайте, – махнула женщина рукой. – Я до сих пор не могу в себя прийти. Так жалко ее, так жалко, словами и не передать! Не девушка была, а золото. Надо же, беда какая! Десять лет назад Гургена посадили, там и умер, бедолага. А какой был мужчина, ох, какой был мужчина! – закачала тетушка Софико головой. – С ним никто равняться не мог. Косая сажень в плечах, рост под два метра – красавец, одним словом.

– А кто такой Гурген? – спросил Николай, изображая большую заинтересованность.

– Гурген – это сам хозяин, отец Юрия, Ниночкин дед, значит, – начала объяснять женщина. – Говорю же, десять лет назад его посадили в тюрьму, он там и умер. Говорили, вроде от сердечного приступа, только не верится мне, он всегда отличался завидным здоровьем. Царство ему небесное и земля пухом, хороший был человек. С моим мужем они дружили, хоть и старше его Гурген был. Через четыре года после этого Юрий, сын Гургена, семью свою собрал и уехал в Москву. А пять лет назад вместе с женой своей погиб в машине. Молния, говорят, ударила, и обоих убило. А вот неделю назад и Ниночка в море утонула. Я ведь ее с детства помню. Не могу поверить, что нет ее. Представляете, вся семья вот так и погибла, – развела женщина руками. – И врагу такой судьбы не пожелаю! У нас с Марией уже билеты были в Москву, к сестре своей еду. Болеет она, не могу не поехать. Никита, муж Нины, сказал, что панихиду будет в Москве заказывать, как раз на девятый день. Тело-то не нашли, и похороны, естественно, не устроишь. Кого хоронить-то? А вот панихиду отслужить – это дело святое. Вроде бы Никита завтра на самолете в Москву улетает. Решил до последнего здесь быть, вдруг, говорит, тело найдут. Только вряд ли, – горько вздохнула тетушка Софико. – В тот день, когда Ниночка утонула, шторм был. Тело ее наверняка в море унесло. А на панихиду мы с Марией обязательно пойдем, там, в Москве. Тем более дочке моей такой страшный сон приснился, свят, свят, – размашисто перекрестилась женщина. – Поминанья просит Ниночка, – снова вздохнула она и утерла слезы, вновь полившиеся по ее щекам.

Проводница принесла стакан крепкого чая и три бутерброда, за что получила от Николая еще парочку сногсшибательных улыбок. Он подал все Нине на верхнюю полку, и через минуту оттуда послышался «треск из-за ушей» – с таким аппетитом уплетались эти бутерброды.

Глава 9

Виктор Петрович Зотов сидел в своем кабинете и занимался просмотром больничных карточек. Раздался стук в дверь, и в проем робко просунулась женская голова.

– Виктор Петрович, можно к вам? – задала голова вопрос и, не дожидаясь ответа, вплыла в кабинет вместе с телом. Это была дородная дама неопределенного возраста, обвешанная золотом с головы до пяток, вернее, до щиколоток, потому что на ноге у нее болтался браслетик, так же как на остальных частях тела. Где только было возможно, висели побрякушки.

– Виктор Петрович, миленький, я снова к вам, – заламывая руки, проговорила дама. – Вы не представляете, как я вам благодарна за прошлую операцию. Я хочу повторить процедуру.

Зотов посмотрел на даму недоуменным взглядом и строго проговорил:

– Калерия Николаевна, голубушка, этого вы от меня не дождетесь никогда в жизни. После предыдущей процедуры прошло всего два месяца, повторить ее можно будет не раньше чем через год. У вас еще даже не закончился реабилитационный период, а он длится не менее трех-четырех месяцев. Подумайте о своем сердце, оно у вас не совсем здорово.

– Я как раз о нем и думаю. Виктор Петрович, миленький, умоляю, повторите процедуру. – И дама, присев на стул, вдруг горько разрыдалась. Сквозь всхлипы она бормотала: – Он меня бросит, он непременно меня бросит, если я не скину еще хотя бы десять килограммов, а лучше – пятнадцать!

– Вы их непременно сбросите, если будете выполнять мои предписания, – попытался успокоить истерику женщины доктор.

– Но это так долго, а мне нужно немедленно, – глядя на него умоляющим взглядом и прижимая пухлые ручки к груди, говорила женщина. – Иначе он меня бросит и уйдет… к молодой. Повторите процедуру, очень вас прошу!

– Может быть, будет лучше, если вы сами его бросите? – дал совет мужчина, о чем тут же пожалел.

– Как это – бросить? Я не могу его бросить, я его люблю! Что вы такое говорите, Виктор Петрович? Вы лучше помогите мне, как врач, как специалист. Вы ведь мужчина и наверняка знаете, что полные женщины всем не нравятся, – без остановки говорила молодящаяся из последних сил дама.

– Ну, почему же всем? – возразил врач. – Я знаю очень многих мужчин, которым, наоборот, нравятся только пышные формы.

– А моему не нравятся, – заскулила дама и уткнулась в свои пухлые ручки, унизанные кольцами. – Он мне сам сказал, что поверит, что я его люблю, только тогда, когда я буду соответствовать принятым стандартам.

Хирург с жалостью посмотрел на женщину и откровенно сказал:

– Уважаемая Калерия Николаевна, послушайте меня, как врача. Вы не должны рисковать своим здоровьем ради мужчины. Ведь если вы останетесь больной, он тем более сбежит от вас. В своем возрасте вы великолепно выглядите, уверяю вас, как мужчина. Поймите, наконец, я не хочу вредить вам и поэтому не буду делать повторную операцию так рано. Приходите через шесть месяцев, а еще лучше – через год.

– Но я не могу ждать так долго, – снова всхлипнула дама. – Мне нужно поскорее!

Зотов снял голубой медицинский чепчик и запустил руки в волосы. Ему очень хотелось рявкнуть на даму, что скоро только блохи родятся, но он сдержался. Клиника, в которой он трудился главным врачом, одновременно занимая пост директора, была элитной, дорогой, и клиенты этой клиники были богатыми, капризными и в большинстве случаев – бестолковыми людьми. Весь персонал носится с ними как с писаными торбами, ублажая, предупреждая их желания и бесконечно улыбаясь. Глубоко вздохнув, он начал объяснять даме.

– Липосакция – это очень серьезная нагрузка на организм. Ее нельзя делать часто, – нарочито спокойно говорил он. В это время зазвонил телефон. – Извините, – бросил доктор даме и взял трубку. – Слушаю.

– Виктор Петрович? – спросил мужской голос.

– Он самый.

– Добрый день.

– Добрый. Чему обязан? И кто со мной говорит?

– Меня зовут Николай, я писатель, мы с вами незнакомы, но мне срочно нужно встретиться с вами.

– По какому поводу?

– Я не могу вам сейчас объяснить по телефону, но, поверьте, это очень важно.

– Важно для кого?

– Для Нины Юрьевны.

– Ваши шутки абсолютно неуместны, – возмущенно проговорил доктор и хотел уже положить трубку.

Но тут он услышал:

– Виктор Петрович, меня просили вам передать эти слова: «Все пройдет, если не сегодня, то уж завтра – обязательно».

Врач замер с трубкой в руках. Эти слова впервые ему сказала Нина после похорон своих родителей, а потом часто повторяла их. Она просила его остаться в клинике и не бросать ее в трудную минуту. Он тогда хотел уйти, думал, что она закроет клинику, потому что управлять тем, что осталось ей после смерти отца, было бы не под силу молодой девушке. Но Нина оказалась очень упорной девицей и взяла правление в свои руки. Как это ни странно, но дела пошли даже лучше, чем при Юрии Гургеновиче. Были, конечно, и трудности, но Нина всегда любила говорить Виктору: «Ничего, Вить, все пройдет, если не сегодня, то уж завтра – обязательно».

– Что вы хотите? – после минутного замешательства произнес Виктор.

– Я уже вам сказал, нам нужно срочно встретиться. Я буду ждать вас через час по адресу. – И Николай, продиктовав доктору свой домашний адрес, поспешно положил трубку.

Врач хмуро посмотрел на пикающий предмет у себя в руках и осторожно опустил его на базу. Он растерянно взглянул на даму, которая продолжала всхлипывать, и, вдруг сорвавшись со стула, начал поспешно сдергивать с плеч халат.

– Вы куда, Виктор Петрович? А как же я? Как же с моей проблемой? – запричитала дама, прикладывая к своим поросячьим глазкам батистовый платочек и поминутно всхлипывая.

– Калерия Николаевна, голубушка, мне сейчас совершенно некогда, приходите завтра, мы обсудим вашу проблему – и, может быть, я что-то смогу сделать для вас.

– Правда? – прижав пухлые ручки к груди, спросила дама. В ее глазах читалась такая тоска, такая надежда на него, на Виктора Петровича, «светило косметической хирургии».

– Честное благородное слово, – искренне поклялся мужчина и распахнул перед дамой дверь.

Виктору Петровичу Зотову было тридцать пять лет от роду, женат он пока не был, да и не очень стремился к этому. Все свое время он посвящал работе и был искренне влюблен в нее. Она заменяла ему все – и семью, и развлечения, и отдых одновременно. Когда погибли родители Нины, он отработал в этой клинике уже год и показал себя отличным специалистом. С девушкой они по-настоящему подружились, она никогда не вела себя с ним как хозяйка, а сумела стать другом. Он очень ценил эти качества и отвечал ей тем же. С той поры прошло еще пять лет, и вот – снова трагедия. Три дня назад ему позвонили и сообщили о том, что Нина утонула в море во время ночного купания. Для него это было как гром среди ясного неба, и Виктор целый день пробыл в полной прострации. Он очень переживал, потому что искренне любил и уважал Нину как друга. И вдруг – сегодняшний звонок!

«Что хотел сказать этот писатель, когда напомнил мне любимые слова Нины, которые она говорила, когда что-то не клеилось? Ладно, не буду гадать, сейчас приеду и вытрясу из него все», – напряженно думал доктор.

Мужчина поспешно спустился вниз и, пройдя через красивый, ухоженный двор, сел в свою машину. Он быстро нашел нужный адрес и поднялся на шестой этаж. Дверь открылась практически сразу, как только он нажал на кнопку звонка.

– Вы Зотов? – задал вопрос мужчина, который открыл ему дверь.

– Да, это я.

– Проходите. – И писатель отступил от двери, пропуская гостя.

– О чем вы хотели со мной поговорить?

– Пройдите в комнату, не на пороге же разговаривать, – вдруг улыбнулся писатель дружеской улыбкой.

Виктор быстро прошел за хозяином квартиры и остановился посередине комнаты.

– Итак, я слушаю вас, – нетерпеливо проговорил Виктор и посмотрел на писателя строгим взглядом.

– Вы уже знаете, что случилось с Ниной? – задал вопрос Николай.

– Конечно, что за странные вопросы, – нахмурился Виктор.

– Вы только не пугайтесь. Я хочу сейчас кое-кого вам показать. Извините, я волнуюсь и, по-моему, что-то говорю не так, – засуетился хозяин.

– Да в чем дело, черт вас возьми? – не выдержал Виктор и повысил на незнакомца голос.

– Вить, не нужно так нервничать, все пройдет, если не сегодня, то завтра – уж обязательно, – услышал Виктор голос у себя за спиной и, обернувшись, застыл с открытым ртом.

– Ты?! Но как?! – выдохнул он и плюхнулся в стоящее рядом кресло. Он вытащил из кармана пиджака носовой платок и начал вытирать лоб, по которому покатились крупные капли пота.

– Витя, я не привидение, не нервничай так. Вот, можешь даже дотронуться до меня, я жива и вполне здорова, – сказала Нина и протянула доктору руку.

– Но ведь мне позвонили сегодня утром и пригласили на завтрашнюю панихиду, – прошептал Виктор охрипшим голосом и снова посмотрел на Нину почти безумным взглядом.

– Витя, ты же взрослый и здравомыслящий человек. Неужели не видишь, что я жива и здорова? – усмехнулась девушка.

– А панихида? – глупо таращась на Нину, переспросил он.

– Пусть будет, – беспечно махнула девушка рукой и уселась напротив своего друга. – Я тебе сейчас все расскажу, и мы с тобой вместе должны решить, что делать. Вернее, я прекрасно знаю, что буду делать, но ты должен мне помочь. Я разберусь с ними по-своему, и мало им не покажется.

Следующие полчаса Нина рассказывала Виктору, что произошло на самом деле. Тот внимательно ее выслушал и решительно сказал:

– Нужно срочно идти в милицию.

– Нет, – упрямо ответила Нина.

– Что значит – нет? – не понял врач.

– То и значит – нет, и все, – снова повторила девушка.

– Что же в таком случае ты собираешься предпринять? – нахмурил он брови, отказываясь понимать Нину.

– В первую очередь теперешняя я должна исчезнуть.

– Как это? Просто так люди не исчезают, – все больше и больше хмурился Зотов.

– А вот здесь ты ошибаешься, дорогой. Все как раз очень просто, – хитро улыбнулась Нина. – Тебе придется включить в работу весь свой гениальный талант и сделать из меня красавицу, – щелкнула она пальчиками. – Ну, а вот такая, теперешняя, – и она обвела рукой вокруг своего лица, – я, естественно, исчезну.

– Ты хочешь, чтобы я сделал тебе пластическую операцию? – спросил Виктор и недоверчиво посмотрел на девушку.

– Именно этого я и хочу, ты очень сообразителен, господин доктор, кумир наших женщин! Но придется сделать не просто обычную операцию, после которой женщины выглядят на десять лет моложе. Мне нужно, чтобы теперешняя я исчезла, испарилась полностью, я хочу быть совершенно другой, – повторила свою задумку Нина, снова щелкнула пальчиками и, очень довольная собой, откинулась на спинку кресла. – Я им еще покажу, кто в доме хозяин! – хищно прищурившись, добавила она.

– Ты что, совсем ненормальная? Что ты придумала? Для чего ты собираешься это сделать? Я примерно представляю, что ты задумала, – сам же отвечая на свои вопросы, проговорил Виктор и тяжело вздохнул. – Сериалов насмотрелась? Мстительницей себя возомнила?

– Никаких сериалов я не насмотрелась, я их терпеть не могу, – сказала Нина и нахмурила брови.

– А я, представь себе, видел один и, признаюсь, смотрел с интересом. «Возвращение в Эдем» называется, – прищурился эскулап. – Там была похожая ситуация. Только вот что я тебе скажу, дорогая. В кино все совсем не так, как в жизни. Это там, на экране, все проходит без сучка-задоринки, и через два дня героиня уже свежа и красива. В реальности тебе придется пройти через все круги ада, прежде чем ты впишешься в нормальное жизненное пространство. И это затянется очень надолго! Ты готова к этому? Ты готова пройти через боль, которая будет мучить тебя на протяжении долгого времени? Ты готова к тому, что, если все получится не так, как нужно, придется снова лечь под нож и проходить через все заново? Ты готова ко всему этому? Я тебя спрашиваю, – все больше и больше злился эскулап и даже вскочил с кресла.

– Да, я ко всему готова, Витя, и не нужно меня переубеждать и тем более запугивать, – совершенно спокойно ответила Нина и посмотрела доктору в глаза твердым взглядом. – Я уже прошла через все круги ада, когда боролась за свою жизнь с морскими волнами! Я прошла их, когда поняла, что меня предали и хладнокровно «убили». Я их прошла уже, Витенька, – горько покачала головой Нина. – Еще одно прохождение мне уже не повредит и тем более – не испугает. Физическая боль – это ничто по сравнению с душевными ранами. Телесные раны рано или поздно заживают, душевные кровоточат всю жизнь. Ты сделаешь все, о чем я тебя прошу, и я уверена, что ты выполнишь это с блеском, – проговорила Нина таким тоном, что Николай, присутствующий при этом разговоре, даже вздрогнул.

– Я не готов быть соучастником преступления и тебе не позволю, – сделал еще одну попытку врач, упрямо сдвинув брови.

– Витя, что с тобой? О каком преступлении ты говоришь? Ты подумал, что я, после того как изменю свою внешность, начну их всех убивать? Ха, ха, ха, господин доктор, вы в своем уме? – залилась смехом Нина.

– А зачем же тогда тебе это нужно? Ты сама сказала, что разберешься с ними по-своему и мало им не покажется, – спросил врач и хмуро посмотрел на девушку. – От тебя все что угодно можно ожидать, та еще штучка, – буркнул он.

– Да, именно так я с ними и разберусь, по-своему, – все еще продолжая смеяться, ответила девушка. – Но это совсем не говорит о том, что я решила уподобиться им же и пойти на убийство. Плохо же ты меня знаешь, Витя! Я никогда в жизни не унижусь до такой степени, это было бы слишком просто. У меня есть определенный план на этот счет, и, для того чтобы я смогла осуществить его, ты мне должен помочь «исчезнуть». А теперь я спрашиваю тебя в последний раз. Ты готов мне помочь, или мне обратиться к кому-то другому?

– Не говори глупости. К кому ты будешь обращаться? Где ты вообще найдешь такого дурака, который согласится на это? – уже более спокойно пробурчал Виктор, поняв наконец, что никакого преступления с кровопролитием Нина не готовит.

– Не волнуйся, в наше время да еще за деньги – это не проблема, – усмехнулась Нина, – тем более за большие деньги! Так что мы решаем, господин доктор? Ты согласен?

– А что мне еще остается? – развел Виктор руками. – Еще в самом деле попрешься к какому-нибудь коновалу, возись потом с тобой, переделывай, – усмехнулся он, окончательно успокоившись.

– Вот и ладненько, – потерла Нина руку об руку. – Но у меня одно условие, и оно должно быть соблюдено в точности.

– Что еще за условие? – насторожился эскулап.

– Ты должен сделать все сам, без посторонней помощи. Я хочу, чтобы все, слышишь, все без исключения считали меня утонувшей!

– Нина, но это же невозможно, я не смогу сделать такую сложную операцию без ассистентки. Я еще даже не знаю, сколько будет операций. Две, три, а может, понадобится больше? Нет, без ассистентки здесь не обойтись, я же не господь бог, чудес творить не умею, – воспротивился Виктор, моментально став только врачом-косметологом.

Нина повернулась в сторону Николая и, хитро прищурившись, спросила:

– Кажется, кто-то здесь хвалился, что имеет три курса медицинского института за плечами?

– Я?! – ошарашенно уставился на девушку писатель. – Да ты с ума сошла, это было давно и неправда. Десять лет прошло, я уже ничего не помню, – сообразив, к чему она клонит, замахал он руками.

– Ничего страшного, скальпель от пинцета сможешь отличить, а этого вполне достаточно. Я даю вам с Виктором неделю. Походи к нему в операционную, посмотри, попробуй на практике быть ассистентом. В общем, разговор окончен. Витя, берешь его в клинику и вводишь в курс дела. Пусть ходит к тебе на все операции. Человек, изучавший медицину в течение трех лет, просто обязан все вспомнить, если он не дебил, конечно. Коля, я надеюсь, ты не дебил? – ехидно улыбнувшись, поинтересовалась Нина.

– Отсутствием ума вроде не страдаю, – проворчал Николай и посмотрел на Нину испепеляющим взглядом. – Связался черт с младенцем, – прошипел он и пошел в сторону кухни. – Что будете пить – чай, кофе?

– Мне кофе, пожалуйста, – сказал Виктор и снова отер пот со лба. – Никак не могу в себя прийти, – кисло улыбнулся он. – Потрясения одно другого хлеще! Так недолго и сердечную недостаточность заработать, – потирая рукой грудь в области сердца, проворчал Зотов.

– Не утрируй, дорогой, ты у нас мужчина крепкий, – засмеялась Нина, но тут же вновь стала серьезной. – Виктор, ты, надеюсь, понимаешь, что сегодняшний разговор должен остаться в тайне? В строжайшем секрете? Я повторюсь: все должны считать меня умершей. Сейчас о том, что я жива, знают всего два человека – ты и Николай.

– Кто это, кстати? Никогда не видел его в твоем окружении, – поинтересовался Виктор, кивнув головой в ту сторону, куда только что ушел Николай.

– Ты чем слушал, когда я рассказывала? – всплеснула Нина руками. – Кому же я тогда, интересно, раскрыла все свои тайны?

– Ах да, совсем голова не варит, ошарашила ты меня, до сих пор в себя не приду. Ничего хоть мужик-то? На него можно положиться?

– Надеюсь, – неопределенно пожав плечами, ответила девушка. – Альтернативы у меня нет, поэтому приходится ему верить. Пока, во всяком случае, он меня ни в чем не подвел и здорово помог. Если бы не Николай, не знаю, как я вообще смогла бы из этой истории выкрутиться. Пришлось бы, наверное, идти в милицию.

– Может, лучше так и поступить, а не пороть горячку? – осторожно «закинул удочку» Виктор и с надеждой посмотрел на Нину.

– Витя, не зли меня, пожалуйста. Ты что, разве не знаешь, что я никогда не меняю своих решений? – грозно посмотрев на друга, подбоченилась девушка.

– Я прекрасно об этом знаю, но сейчас не тот случай, чтобы показывать свои амбиции. Никита хотел тебя убить и должен за это ответить по закону, а ты хочешь устроить ему суд Линча!

– Да, хочу, и непременно устрою, чего бы это ни стоило, – злорадно прищурилась Нина. – А уж потом отправлю его пилить лес в тайге.

– Ладно, поступай как знаешь, спорить с тобой – совершенно бесполезное занятие, в этом я убеждался не раз, – махнул мужчина рукой и встал с кресла. – Пойдем кофе выпьем, голова разболелась – сил нет.

Они прошли на кухню, где на столе стояли чашки с ароматным кофе. Хозяин радушно пригласил гостей угощаться.

– Может, что-то покрепче? – задал он вопрос Виктору.

– Нет, мне еще в клинику нужно вернуться. Мои женщины все с собачьим нюхом, не могу падать перед ними с пьедестала, на который они меня сами возвели, – засмеялся доктор, – и к тому же я за рулем.

– Правда, Коль, знаешь, как наши пациентки Виктора любят, с ума можно сойти. В очередь к нему записываются аж за полгода, – влезла в разговор Нина. – У него и правда руки золотые, таких красавиц лепит, любо-дорого посмотреть!

– Ладно уж, зачем меня до небес превозносить? – довольно улыбнулся Виктор. – Просто люблю я свою работу. Иногда посмотрю на женщину – и уже вижу, какой она будет, руки так и начинают чесаться, чтобы быстрее начать.

– Витенька, ты на меня повнимательнее посмотри и подумай, что ты из меня сможешь сделать. Хочу быть сногсшибательной красавицей, раз уж решилась на такое дело. Не хочу мучиться зря, пусть все будет, как у Клеопатры!

– Ну, хватила, – закатил глаза под лоб доктор. – Клеопатру не обещаю, а вот что-то современное и потрясающее попробую изобразить. Твои блюдца, которые хлопают у тебя на лице вместо глаз, мы немного сузим, сделаем миндалевидными, а носик, естественно, вылепим греческий. Нужно будет просмотреть подходящие модели. Вот здесь укоротим, подбородок закруглим, а губки сделаем попухлей, скулы капельку приподнимем, – уже включился в работу врач и, кажется, моментально забыл обо всем на свете.

Девушка молча наблюдала за ним смеющимися глазами и про себя думала: «До чего же он любит свою работу, прямо до фанатизма».

– Ой, Нина, боюсь, что уже начинаю в тебя влюбляться, красавица получится, караул, мама дорогая, смерть мужскому населению, – захохотал Виктор.

– Это как раз то, что мне и нужно, – вполне серьезно сказала девушка. – И ты, Витенька, должен очень постараться.

– Приложу максимум усилий, не переживай, если, конечно, мой новый ассистент не подкачает. – И он хитро посмотрел на насупившегося Николая.

– Что делать? Придется не подкачать, – пожал тот плечами. – Иначе из меня эта «русалка» сделает котлету. До чего же взрывоопасная дама, я вам скажу, – закатил он глаза под лоб.

– Можешь не сомневаться, будет именно так, – буркнула Нина и взяла в руки чашку с кофе. – Витя, у меня к тебе еще одна просьба.

– Какая?

– Ты должен завтра поехать на панихиду, а оттуда поехать с Никитой к нам домой.

– Зачем? Что я ему скажу? Я его всегда недолюбливал, и он прекрасно об этом знает и отвечает мне тем же. За каким, спрашивается, лешим я поеду с ним к вам в дом? – воспротивился Зотов.

– Не перебивай, выслушай сначала. Придумаешь, зачем хочешь поехать. Например, документы тебе срочно понадобились, а они должны лежать в моем письменном столе. Или еще что-нибудь. Виктор, ты же мужчина! Мозгов, что ли, нет? В моей спальне на постели сидит обезьяна, ты должен привезти мне ее, – скороговоркой продолжала стрекотать Нина, совершенно не обращая внимания на возмущенный взгляд доктора.

– Нин, ну ты даешь! А что я скажу твоему «любимому» супругу? Что я впал в детство и решил поиграть в куклы? – возмущенно фыркнул мужчина.

– Скажи, что хочешь взять ее на память обо мне. Нет, так не пойдет, он может что-то заподозрить и сначала проверить ее, – пробормотала Нина и почесала кончик носа. – А этого допускать нельзя. Понимаешь, Вить, тебе нужно найти способ, как ее распороть. Там лежит ключик от банковского абонентского ящика. Ой, нет, опять не то. Тогда он увидит, что ее кто-то распорол, и догадается, что это ты. Ну, что же придумать? Мне нужны деньги! – топнула девушка ногой.

– Зачем они тебе сейчас? Я тебя до операции забираю к себе, нужно будет всякие анализы сделать. Придется брать их прямо на дому, потому что другого способа нет. Выходить тебе никуда не следует, сама понимаешь, по какой причине. Зачем тебе деньги? – начал успокаивать ее Виктор.

– Ну, они мне сейчас не нужны, но потом непременно понадобятся, причем в большом количестве, – ответила Нина.

– Вот когда понадобятся, тогда и будем думать, как достать твою обезьяну. Давай собирайся, я отвезу тебя к себе, а потом поеду в клинику. Вы, кстати, тоже собирайтесь, прямо сегодня и начнем ваше обучение, – повернулся доктор в сторону Николая.

Тот обреченно вздохнул и безропотно пошел одеваться, ворча про себя: «Накрылся мой роман медным тазом! Редактор теперь меня живьем скушает и даже не поперхнется. Через два дня я должен принести рукопись в редакцию, максимум через неделю, но чувствую, что раньше, чем через месяц, его там не увидят. А то и позже, судя по делам, которые сейчас разворачиваются. И надо же было мне потащиться на этот остров! Уединился, называется. Не думал не гадал – и нашел на свою голову приключение. Я же практически забыл все, что касается медицины. Как я буду ассистировать? Ума не приложу, что из этого может получиться! Но что-то совершенно невероятное, это уж точно, – вздохнул он. – Я из медицинского института ушел лишь потому, что не могу переносить вида крови, особенно в больших количествах. Ладно, пеняйте на себя, сами напросились», – продолжал ворчать Николай, натягивая брюки.

Глава 10

Прошло десять дней мучительных и нервных приготовлений. Николай, как и предполагалось, ежедневно приезжал в клинику, как на работу, и стоял рядом с Виктором возле операционного стола. Первые три дня его оттуда выносили в бесчувственном состоянии и, положив на диван в коридоре, совали под нос нашатырный спирт. Молоденькие девушки-медсестрички всегда хихикали, когда встречались с «обморочным» доктором, и тот, прекрасно понимая, над кем они подсмеиваются, краснел, как морковка.

– Все! Больше не могу и не буду! – прокричал Николай, ворвавшись в кабинет к Виктору на третий день «работы» в клинике. – Надо мною же все смеются, начиная с нянечек и заканчивая пациентками! Витя, ну ты же прекрасно видишь, что из меня доктор – как из моей прабабушки футболист! Я не могу с собой ничего поделать, особенно когда ты снимаешь с очередной «жертвы» современной косметологии все ее лицо. Они же, эти бедные женщины, желающие помолодеть во что бы то ни стало, сразу становятся похожими на только что освежеванного кролика! Ты когда-нибудь видел, как с кроликов снимают шкуру? – вдруг спросил у Виктора Николай.

– Нет, как-то не приходилось. Я крольчатину больше в приготовленном виде люблю. Ты, Коля, любишь овощное рагу с крольчатиной? – еле сдерживая смех, в свою очередь спросил Виктор.

– Я его теперь не то что любить, я теперь даже смотреть на него не смогу! А уж тем более – есть, – обреченно махнул тот рукой. – Что мне делать? Как объяснить Нине, что из меня не получается ассистент? – задал писатель вопрос и жалобно посмотрел на Виктора. – Посоветуй.

– Николай, хватит тебе паниковать. Это все с непривычки, ведь всего три дня прошло. Через неделю ты на все это «безобразие» будешь смотреть совершенно равнодушно, как на привычную работу, – начал успокаивать писателя Виктор.

– Нечего меня успокаивать, как ребенка, я себя лучше знаю, – забегал писатель по кабинету. – Да я из медицинского института ушел только потому, что не переношу вида крови, особенно в больших количествах. Ты же сам врач, должен меня понимать. Не всем это дается, и ничего здесь не попишешь. Что делать-то? Нет у меня сил терпеть все это!

– Потерпи еще немного. Назад дороги нет. Ты же прекрасно понимаешь, что Нина никогда не согласится, чтобы кто-то еще узнал ее тайну, – пожал Виктор плечами. – Поговори с ней, конечно, только я сомневаюсь, что она примет твои доводы всерьез. Но могу сказать тебе точно, что она-то засмеет до смерти, – хохотнул эскулап.

– Ничего смешного не вижу, – буркнул Николай. – Ладно, попробую потерпеть, но если я снова свалюсь, когда будем делать операцию уже ей, тогда я не знаю… – развел он руками.

– Ничего, я прямо перед твоим носом поставлю целый стакан нашатыря, будешь беспрерывно нюхать, – засмеялся Виктор и встал с кресла. – Пошли, «ассистент», на столе уже лежит очередной «кролик».

Николай застонал, как приговоренный к смертной казни, и потащился за светилом косметологии на подгибающихся ногах. Как ни странно, на этой операции его ни разу не замутило, лишь один раз немного закружилась голова. Но он по совету Виктора держал наготове нашатырный спирт и часто его нюхал. Виктор посматривал в его сторону смеющимися глазами, которые сверкали в небольшом пространстве между шапочкой и медицинской маской. Николай самоотверженно держался, мысленно внушая сам себе: «Я же мужчина, черт меня побери, а не чеховская барышня. Назло всем больше не упаду. Не упаду, и все тут!»

Аутотренинг помог, Николай действительно выстоял, выдержал – и даже помогал зашивать пациентку, когда подошел конец операции.

– Всем спасибо, – проговорил Виктор, когда все было закончено.

Николай довольно улыбался, потому что сегодняшнее «спасибо» заслужил и он тоже. Хоть и совсем немного, но все же заслужил. Следующая неделя прошла практически без эксцессов. С каждым днем Николаю было все легче и легче входить в операционную. А к концу недели он уже мог даже шутить во время операции. Виктор оказался прав, он уже совершенно спокойно смотрел на «освежеванных» пациенток, как на чистые листы бумаги, на которых собирался написать свой новый роман.

И вот, наконец, наступил решающий день. День, на который была запланирована первая и самая ответственная операция Нины.

Под покровом ночи Виктор привез в клинику Нину и Николая. Открыв дверь черного хода, он провел их на второй этаж и быстро впихнул в свой кабинет.

– Сидите, как мыши, чтобы ни одного шороха. Я пойду посмотрю операционную. Днем я все приготовил, но стоит еще раз проверить. – И он тихонько скрылся за дверью.

Минут через пятнадцать доктор вернулся и прошел к шкафу. Он вытащил оттуда видеокамеру и поставил ее на стол.

– Так, Ниночка, нам нужно все зафиксировать. Сейчас, вот перед этой самой камерой, ты расскажешь, что произошло с тобой и почему ты решила поменять свою внешность. Мы с Николаем будем фигурировать, как свидетели. Я, в свою очередь, как врач расскажу, что я буду делать во время операции. Саму операцию тоже заснимем. Все это я делаю для того, чтобы были прямые доказательства, что ты – это ты, то есть являешься не кем иным, как Саакян Ниной Юрьевной. Я составил юридический документ, который ты сейчас подпишешь. Надеюсь, ты понимаешь, для чего все это нужно? – очень серьезно говорил Виктор, налаживая видеокамеру.

– Конечно, понимаю: чтобы потом не доказывать, что я не самозванка, – скривилась Нина.

– Нечего физиономию корчить, – шикнул на девушку врач. – Нужно до конца понять, что это очень важно. Ты владелица больших денег; потом трудно будет доказать, что ты – именно Саакян, а не кто-то другой, – и Виктор строго посмотрел на Нину. – По документам ты – утопленница. Тебя нет, моя дорогая, – развел он руками. – А в нашей стране да с нашими законами без бумажки ты – букашка. Замучаешься потом по инстанциям бегать, чтобы доказать, что ты жива и здорова. Ты же утопленница, – еще раз повторил Виктор.

– Это еще будут долго доказывать, ведь тела не нашли, – вклинился в разговор Николай.

– Пока это будут доказывать, все денежки сделают ручкой! Никита – малый не промах, как я теперь понимаю, он прекрасно знает, что делать. Всем, конечно, он не завладеет, но ополовинит – это точно. Тем более, Нина сама говорила, что у нее в письменном столе осталась ее чековая книжка с подписью. Там и одного чека хватит, чтобы снять солидную сумму. Я уверен, что Никита уже сделал это.

– Это все ерунда, деньги меня сейчас меньше всего волнуют, было бы здоровье, заработаю, – сказала Нина. – Меня совершенно другое волнует, и ты, Витя, в курсе, что именно.

– Я прекрасно тебя понимаю, но деньги – такая вещь, что без них никуда, так что, думаю, они тебе не помешают. Ладно, некогда лясы точить, давай делом заниматься, – и он включил видеокамеру. – «Сегодня 27… …года 24 часа 35 минут московского времени. Место действия: клиника хирургической косметологии «Юность». Я – главный врач и директор клиники Зотов Виктор Петрович – подтверждаю, что все, что здесь будет записано и показано, подлинно. В моем присутствии и в присутствии Стручевского Николая Ивановича будет произведена запись рассказа подлинных событий, касающихся хозяйки данного медицинского учреждения, Саакян Нины Юрьевны».

– Давай, Нина, начинай, – взяв в руки камеру и направив ее на девушку, прошептал Виктор.

Сначала Нина немного растерялась, но потом взяла себя в руки, и слова из ее уст потекли равномерно и спокойно:

– В этом году я решила провести свой летний отпуск у Черного моря, на моей родине, в городе Анапе, в доме, где прошло мое детство. Мы поехали туда с моим мужем, Сысоевым Никитой Анатольевичем, с которым я состою в законном браке с…

Дальше Нина рассказала все с самого начала и до конца, вплоть до сегодняшнего дня, а потом Виктор и Николай подтвердили, что удостоверяют все вышесказанное.

– Отлично, – произнес Виктор и выключил камеру. Он подошел к компьютеру и включил его. Открыв страницу, которая ему была нужна, он знаком подозвал к себе Нину. – Взгляни еще раз на то, какой ты должна стать, и подумай, со всем ли ты согласна.

Девушка взглянула на монитор и интенсивно закивала головой:

– Да, да, Витенька, именно такой я и хочу быть! Только, пожалуйста, ничего не перепутай. Если у меня вырастет нос еще больше, чем сейчас, я тебя съем живьем!

– Не волнуйся, наоборот, он станет поменьше, в точности такой, какой ты видишь на фотографии, – улыбнулся эскулап. – Теперь, моя милая, подпиши вот этот документ, и можно двигать в операционную, – нетерпеливо проговорил доктор и сунул Нине листок. Та, не глядя, его подписала и с тревогой посмотрела на Виктора.

– Ну что, уже можно идти? У меня нервы на пределе, коленки трясутся, – дрожащим голосом проговорила Нина.

– Не дрожи так, а то, на тебя глядя, и я начинаю нервничать, – строго сказал девушке врач. – Теперь, мои дорогие, на цыпочках в операционную. Не дай бог, кому-то из медсестер вздумается туда заглянуть среди ночи.

– Так закроемся изнутри, – подсказал Николай.

– Это само собой, но лучше, чтобы вообще никто ничего не видел, – ответил Зотов и осторожно выглянул за дверь.

Он прекрасно знал, что в это время на этом этаже никого никогда не бывает, но все равно очень придирчиво осмотрел пространство, прислушиваясь к звукам, доносящимся с нижнего этажа. Он сделал знак рукой, чтобы Нина с Николаем следовали за ним, и троица цепочкой, затаив дыхание, двинулась по коридору. Только когда дверь операционной за ними закрылась и щелкнул замок, они перевели дух.

– Ох ты, Матерь Божья, никогда так не потел, – выдохнул Николай и отер пот со лба.

Виктор дал девушке вещи, которые она должна была на себя надеть.

– Иди за ширму, переоденься, а уж потом двинемся в святая святых, в саму «камеру пыток», – улыбнулся доктор. – Туда мы входим только стерильными с ног до головы. Николай, тебе тоже пора переодеться.

Нина бросила взгляд за стекло, туда, где стоял операционный стол, и на мгновение побледнела. Потом, взяв себя в руки, она решительно тряхнула головой и направилась за ширму, чтобы переодеться. Когда она это сделала и вышла из-за ширмы в белой рубашке, с чепчиком на голове и в бахилах на ногах, Виктор всплеснул руками:

– Нина, ну кто же тебе разрешил ходить в стерильных бахилах по полу? Ты же будешь лежать на операционном столе. Возьми в шкафу другие, надень и сиди в коляске, я тебя отвезу.

Девушка села в коляску, переобула бахилы и стала ждать. Виктор тоже переоделся, подошел к Нине и отвез ее в операционную. Он взял Нину на руки и уложил ее на стол. Сразу же наладил видеокамеру, чтобы ход операции был хорошо виден, и, уже когда держал в руке шприц, чтобы усыпить девушку, еще раз спросил:

– Ты хорошо все обдумала? Потом жалеть не будешь?

– Да, Витя, я все обдумала и ни о чем не пожалею, – твердо ответила Нина и прикрыла глаза.

– Еще есть время остановиться, – не унимался врач. – Я тебя предупреждал, что срок реабилитации после таких операций – очень длительный. Ты еще долгое время не сможешь показаться на людях, это весьма мучительный процесс. Подумай хорошенько, еще не поздно все оставить как есть и пойти более рациональным путем.

– Виктор, начинай, очень тебя прошу, не тяни и не томи мне душу. Я все прекрасно помню и давно все обдумала, – нервно ответила Нина и посмотрела на друга решительным и хмурым взглядом. – Я не привыкла менять своих решений! Сколько можно это обсуждать?

Виктор понял, что уговаривать решительно настроенную девушку бесполезно, и, мысленно перекрестившись, ввел ей иглу в вену.

Николай наблюдал за процедурой со стороны, через стекло, и его бросало в жар от того, что ему придется ассистировать хирургу именно при этой операции. Он нервно натягивал на себя халат, чепчик и брюки с бахилами. На всякий случай он сунул себе в карман пузырек с нашатырным спиртом, чтобы в самый неподходящий момент не оплошать. Ведь здесь, кроме него, не будет других ассистентов, которые смогли бы его заменить. Николай глубоко вдохнул и решительно шагнул к стеклянной двери, за которой находился операционный стол, где лежала уже заснувшая под наркозом Нина.

Глава 11

Период восстановления был очень трудным и мучительным. Нина первое время лежала с совершенно забинтованным лицом. Оставлены были лишь прорези для губ и глаз. От прорезей для глаз толку практически не было, потому что они заплыли так, что ничего не видели. Постепенно отечность начала спадать, и девушка захотела взглянуть на себя в зеркало.

– Ни в коем случае, – воспротивился доктор. – Если ты это сделаешь, то после этого мне останется жить ровно пять минут, – засмеялся он.

– Неужели я такая страшная? – ужаснулась девушка.

– Не то слово, – чистосердечно признался эскулап, ничуть при этом не смутившись. – Ты, Нинок, не расстраивайся, позже будешь любоваться на себя, а меня – бесконечно благодарить. Честно тебе скажу, получилось все просто замечательно, настоящее произведение искусства! Сам от себя такого не ожидал, это, наверное, все с испугу, – продолжал шутить Виктор.

– Надеюсь, ты никого не скопировал? Мне только двойников не хватало, – пробурчала девушка.

– Здравствуйте, я ваша тетя, – постучал Виктор себе по лбу. – Ты же сама все новые части для своего лица выбирала. Мое дело было – показать тебе базу данных и сделать то, что ты сама же и выбрала.

– Ну, мало ли? Вдруг тебя во время операции вдохновение посетило, и ты еще одну Галатею наваял?

– Не придумывай, все нормально. Через некоторое время снимем основные бинты, оставим лишь самую малость, а потом и все остальное. Только очень тебя прошу, не нужно смотреться в зеркало, самой легче потом будет, – предупредил беспокойную пациентку хирург.

– Хорошо, раз ты так считаешь, придется потерпеть, – согласилась Нина и слово свое сдержала. За все время пребывания в клинике в бинтах она ни разу не подошла к зеркалу, чтобы хоть краем глаза увидеть себя.

Николай приезжал очень часто, чтобы навестить ее и поболтать. Когда прошло уже полтора месяца после последней операции, Виктор разрешил ей выходить на улицу, в сквер, который находился на территории клиники, чтобы подышать свежим воздухом. Когда приезжал Николай, они всегда гуляли вместе. Нина до того привыкла к этим посещениям, что, когда по каким-то причинам он не мог приехать, она начинала чувствовать дискомфорт.«По-моему, я слишком к нему привязалась, – сама на себя злилась девушка. – Он все равно никогда не посмотрит на меня как на женщину, – ворчала она, совершенно забывая о том, что после того, как Виктор снимет с нее повязки, она будет совсем другой. – Я для него – лишь отличный материал для его нового романа, он сам так говорил. Вот по этой причине он и мотается сюда чуть ли не каждый день. Но что уж греха таить, мне очень с ним интересно. Нужно отдать должное его уму, он замечательный собеседник, а какой веселый. Мы даже чем-то похожи с ним», – улыбалась своим мыслям девушка.

Когда Николая не было, Нина, чтобы не скучать, тщательно продумывала свои действия по отношению к своим обидчикам после того, как сможет выйти из клиники, и уже составила план.

– Чтобы им жизнь сказкой не казалась, – любила она повторять в предвкушении своей изощренной мести.

Пока она отлеживала бока на больничной койке, не обошлось и без неожиданностей. Один раз вышел курьезный случай. В клинику приехал Никита и решил пройтись по палатам, чтобы поинтересоваться у клиентов, хорошо ли за ними здесь ухаживают и есть ли какие-нибудь пожелания. Мужчина всеми средствами старался показать, что он тоже неплохой хозяин. А им он себя почувствовал сразу после того, как позвонили из Анапы и объявили о том, что найден труп неизвестной женщины. Узнать ее было невозможно, так как тело, по заключению эксперта, очень долго пробыло в воде и было все объедено рыбами. Никиту просили приехать для опознания, чем ввели в настоящую панику. Он тут же на ходу придумал, что сломал ногу и, к сожалению, никак не может приехать. Тогда у него спросили разрешения, чтобы опознание провели домашние слуги и близкая подруга, которая пока еще находится там, на что он с радостью согласился. К вечеру ему снова позвонили и сообщили, что опознание проведено и нет никакого сомнения, что это его жена.

– На бедре у вашей жены была татуировка в виде маленького дракончика. Каким-то чудом это место осталось нетронутым, и он виден, хоть и не совсем четко. Ваша кухарка, Глафира Николаевна Туева, и подруга подтвердили, что такая татуировка имелась на бедре у вашей жены. Вы тоже подтверждаете это?

Конечно, Никита все подтвердил, потому что такая наколка в самом деле была у Нины.

– Тогда мы пришлем заключение экспертизы и свидетельство о смерти, – слушал Никита казенный голос. Он почувствовал, наконец, огромное облегчение, впервые с той самой жуткой ночи.

– Ну вот, наконец-то все позади, – облегченно вздохнул он. – Теперь я полноправный хозяин, и сам черт мне не брат! Осталось только избавиться от этой дуры – и все, я свободен, – с ненавистью подумал он о своей соучастнице.

«Может, и сны дурацкие теперь прекратятся?» – надеялся Никита. С тех пор, как все это произошло, ему начали сниться сны о том, что Нина жива и постоянно приходит в дом, чтобы изобличить его. Вернее, впервые ему приснился такой сон, когда кто-то позвонил по телефону и прошептал ему те страшные слова: «Я скоро приду за тобой, Никита. Поднимусь со дна морского и приду!»

Умом он понимал, что это была чья-то дурная шутка, но в душе появился страх, который начал потихоньку сжимать его сердце. Никита по-настоящему запаниковал и в первую очередь бросился к своей соучастнице. В глубине души он надеялся, что это именно она решила таким диким способом подшутить над ним. Та вытаращила на него глаза, как на умалишенного.

– Ты что, совсем уже с головой не дружишь? Или считаешь меня конченой идиоткой, которая способна на такие дебильные шутки? Наверняка какой-нибудь дурак решил поглумиться над тобой.

После этих слов Никиту охватила еще большая паника:

– Значит, кто-то видел, как мы с тобой это делали? – синими от страха губами прошептал он, не в силах произнести вслух, что именно они делали.

– Не пори ерунду! – взбесилась женщина. – Что ты за слюнтяй такой? Если бы кто-то знал об этом, с тобой бы не стали шутить таким способом, а прямо бы и сказали: «Если не хочешь, чтобы об этом узнала милиция, плати бабки». Шантажист – он на то и шантажист, чтобы на этом капусту стричь, ему не до шуток с привидениями, говорящими по телефону, – хмыкнула женщина, с презрением глядя на бледного как смерть Никиту.

Этот довод немного его успокоил, но с того самого дня ему начал сниться один и тот же сон, от которого он всегда просыпался весь мокрый от пота. Звонок в дверь, он идет открывать и на пороге видит свою жену, которая с ненавистью смотрит на него. Волосы ее распущены, как и тогда, когда они несли ее на утес. Она что-то говорит ему, но он ее не слышит и старается закрыть дверь. Она почему-то не закрывается, а, наоборот, открывается еще шире. Никита понимает, что, если сейчас его жена войдет в дом, – это конец, он погибнет. В этот момент, когда ужас, охвативший все его существо, доходил до своего апогея, мужчина почти всегда просыпался. Сначала кошмар снился ему с периодичностью раз в неделю, потом это стало сниться чаще, а сейчас сон повторялся практически каждую ночь. Он вскакивал весь в поту и шел курить на кухню. Никита уже боялся ложиться спать и начал пить на ночь транквилизаторы. Нервы были на пределе, голова совершенно не отдыхала. От бессонных ночей он стал злым и вспыльчивым. Сейчас, когда ему объявили о том, что тело наконец-то найдено, он молча перекрестился и почувствовал, что внутренняя пружина, которая была завинчена до предела, потихоньку стала отпускать. Осталась только одна проблема: эта ненавистная баба, которая и подбила его на преступление. Раньше, когда еще была жива Нина, ему казалось, что он любит эту женщину, но после того, как они вдвоем сбросили бесчувственное тело его жены с утеса, он вдруг понял, что больше не может видеть ее смазливое лицо. Он возненавидел ее всеми фибрами своей грешной души. Себя самого он возненавидел еще больше – за слабохарактерность и трусость.

Почувствовав себя наконец-то настоящим хозяином, Никита решил проехать по «своим владениям», так сказать, с ревизией. Когда он зашел в палату к Нине, та так перепугалась от неожиданности, что, когда мужчина начал, лучезарно улыбаясь, о чем-то ее спрашивать, она только мычала в ответ и невпопад мотала головой. У девушки напрочь выскочило из памяти, что ее лицо забинтовано и узнать ее просто невозможно. Ко всему прочему, ей уже давно сделаны операции, и после них от прежней Нины остались только уши. Никита, так и не добившись от странной пациентки ни слова, озадаченно покачал головой и вышел из палаты.

– Странная, однако, женщина, – пробормотал он и посмотрел на Виктора. – Кто она такая?

– Очень богатая и известная особа, просила, чтобы, не дай бог, кто-нибудь не узнал, что она сделала себе подтяжку. Она из шоу-бизнеса, сами понимаете, как они боятся огласки, – тут же нашелся врач.

– А, тогда понятно, а то я уж испугался, что это ненормальная какая-то, – облегченно вздохнул новоиспеченный «хозяин» клиники.

Виктор тоже незаметно выдохнул, похвалив себя за сообразительность.

Нина долго не могла опомниться после этого визита, но, когда наконец пришла в себя, сообразила, что совершенно неузнаваема.

– Вот идиотка, – расхохоталась девушка, – надо же было так забыться! А муженек-то мой бывший морду отожрал, аж лоснится, – прошипела Нина. – Ну, ничего, милый, я тебя заставлю твой жирок подрастрясти, так похудеешь, что сам удивишься!

Наконец наступил долгожданный день, когда Виктор вошел в палату к Нине с сияющей улыбкой на лице.

– Ну, готова к сегодняшнему событию, авантюристка? – проговорил доктор и хитро посмотрел на необычную пациентку.

– Ой, Витя, если честно, то я с нетерпением ждала этого дня все это время. А когда он наконец наступил, мне вдруг стало страшно…

– Чего же ты боишься?

– Сама не знаю, боюсь, и все, – дрожа всем телом, ответила Нина и посмотрела на доктора таким испуганным взглядом, что он невольно расхохотался.

– Ну, Нина Юрьевна, такого я от тебя не ожидал. И потом, раньше нужно было бояться, а не теперь, когда дело сделано. Теперь, моя милая, остается только принимать все как есть, – с издевкой проговорил доктор, напоминая тем самым, что он обо всем предупреждал заранее.

– Как ты думаешь, а как там… всё? – осторожно спросила девушка.

– Я думаю, что замечательно, и нечего паниковать раньше времени, – сжалился над девушкой доктор и подмигнул, чтобы подбодрить ее. – Сейчас снимем бинты, и все будет хорошо. Правда, хочу предупредить сразу, что краснота еще не совсем прошла, но это тебя не должно пугать, так должно и быть.

– Какая еще краснота? Ты же мне говорил, что будет только отечность, потом она пройдет и все будет в порядке. Ты меня обманул? – вознегодовала Нина.

– Прекрати немедленно на меня кричать. Сейчас я не твой подчиненный, я твой врач, а ты – моя пациентка, – строго одернул ее доктор. – Я не господь бог, а всего лишь хирург-косметолог.

Увидев испуганный взгляд девушки, он покачал головой и уже более мягким голосом проговорил:

– Успокойся, все нормально. Еще не дошла наша медицина до совершенства. Да, будет небольшая краснота, и ничего здесь не попишешь. Но она быстро пройдет, как только кожа начнет дышать. В бинтах ей не очень-то комфортно. Садись у окна и перестань трястись, будем начинать. – И он тихонько подтолкнул Нину к окну.

Нина послушно уселась на стул у окна и приготовилась к неизбежному. Доктор аккуратно начал снимать бинты. Когда последняя повязка упала к ногам девушки, он, не показывая никаких эмоций, начал рассматривать дело собственных рук. Он сделал много всевозможных операций, но еще ни разу в своей жизни так не волновался. Он старался держать себя в руках и не смотреть Нине в глаза, в которых застыл такой ужас, что на девушку жалко было смотреть. Закончив осмотр, Виктор широко улыбнулся и довольно покачал головой.

– Сказать, что я думаю по этому поводу? – спросил он.

Нина настороженно посмотрела на эскулапа, но ничего не ответила, а лишь кивнула.

– Это лучшее, что я создавал за все время своей работы, – очень торжественно провозгласил хирург.

– Вить, ты меня хочешь успокоить? – простонала Нина.

– Нет, сама посмотри, – продолжая улыбаться, ответил доктор и поднял Нину со стула, чтобы подвести ее к зеркалу.

Она, спотыкаясь, пошла за ним. Ноги категорически отказывались двигаться, поэтому колени поминутно подламывались. Девушка, подойдя к зеркалу, невольно опустила глаза, чтобы не сразу увидеть то, что с ней проделал Виктор.

– Не бойся, Нина, смотри, – поднимая рукой подбородок девушки, сказал врач.

Нина подняла глаза и вздрогнула. Из зеркала на нее смотрела совершенно незнакомая девушка с умопомрачительной внешностью. Она даже оглянулась назад, не стоит ли та незнакомка сзади. Но позади никого не было, и Нина еще раз взглянула на свое отражение.

– Витя, это я? Это точно я?! Мне не снится сон? Может, ты напоил меня чем-то, что вызывает галлюцинации? – задыхаясь от распирающей ее радости, сыпала вопросами Нина.

– Ты, ты, успокойся, – смеялся Виктор, сам любуясь тем, что видел.

– Витя, ты гений! – вдруг взвизгнула девушка и повисла у хирурга на шее.

– Задушишь, прекрати немедленно, – захохотал Зотов.

Нина разомкнула объятия и снова начала разглядывать себя в зеркале.

– Ну вот, месяца через два ты вполне можешь показаться в свете, – сказал врач.

– Как через два? Почему так долго? – удивилась девушка.

– Кожа еще слишком ранима, может попасть инфекция, я должен наблюдать тебя все это время, никак не меньше. И очень тебя прошу, не спорь, пожалуйста, со специалистом, – увидев нетерпеливый жест Нины, строго проговорил Виктор. – Ты уже столько времени находишься в клинике, что два месяца не сыграют особой роли. Я не хочу, чтобы вся моя работа пошла насмарку. Это не тот случай, чтобы пускать его на самотек. Тебе сделано четыре операции, а это не шутки, моя милая!

– Я уже так устала, – простонала Нина.

– За что боролась, на то и напоролась. Сама заставила меня сделать это, так что нечего теперь стонать! – рявкнул доктор. – Изволь слушаться, а если не желаешь, я умываю руки.

Нина, увидев, что Виктор действительно сердится, подошла к нему и погладила по плечу.

– Слушаю и повинуюсь, начальник, – улыбнулась девушка и заглянула Виктору в глаза. – Не сердись, я буду делать только то, что ты будешь говорить, и беспрекословно слушаться, честное благородное!

– То-то, – удовлетворенно крякнул Зотов и направился к двери. – Я ухожу, очень много дел, а ты теперь спокойно, без свидетелей, можешь собой любоваться. Эх, Нинуля, а полюбоваться и впрямь есть чем! Представляю, как остолбенеет твой писатель, – захохотал он и вышел из палаты.

– Он такой же мой, как и твой, – проворчала Нина, но доктор ее уже не слышал, он летел по коридору, спеша к другим пациенткам.

Девушка снова начала разглядывать себя в зеркале. Ей очень нравилось то, что она там видела, и она тихонько смеялась.

– Еще два месяца, и я смогу начать новую жизнь! Только сначала кое-чью жизнь я превращу в ад. В такой ад, что это уже невозможно будет назвать жизнью!

В дверь палаты тихонько постучали, и Нина, резко развернувшись, юркнула в кровать.

– Можно? – спросил Николай, заглядывая в проем двери.

– Входи, – улыбнулась девушка и натянула одеяло до самых глаз.

Николай вошел в палату и положил пакет с фруктами на стол.

– Я тебе хурму принес, только-только появилась на рынке. Ее нужно в морозилку положить, а потом, когда оттает, она будет очень сладкой.

– Спасибо, я в курсе, – сдержанно проговорила девушка, не опуская одеяла.

– Что это с тобой? – нахмурился писатель.

– Ничего особенного, кроме того, что Виктор снял сегодня повязки, – улыбалась Нина, но Николай видел только ее смеющиеся глаза.

– Да ну? Покажи-ка, – азартно выпалил он.

– Боюсь, – хихикнула Нина.

– Чего ты боишься? Меня, что ли? – удивленно вскинул глаза Николай.

– Ага, тебя, – хихикнула Нина и еще больше прикрылась одеялом.

– Интересное дело! Виктора, значит, не боишься, а меня боишься? – нахмурился Николай. – Это нечестно.

– Виктор – мой доктор, его я не должна бояться, – ответила девушка.

– А я, между прочим, его ассистент, – напомнил писатель и воинственно подбоченился. – А ну, немедленно покажи мне лицо, я имею на это полное право. Я тоже старался, помогал ему, чуть в обморок там не падал, но держался.

– Какой же ты после этого медик, если крови боишься? – усмехнулась Нина.

– Поэтому я и не смог продолжать обучение в медицинском институте, бросил после третьего курса. Особенно меня убивала анатомичка, не мог спокойно смотреть на трупы, надо мной даже девчонки с нашего курса смеялись. Хватит мне зубы заговаривать, убирай одеяло, – опомнился Николай и начал подходить к кровати.

– Не подходи, – угрожающе предупредила девушка и еще крепче вцепилась в одеяло.

– А ты убери одеяло.

– На, смотри, – фыркнула она и открыла лицо.

Николай резко остановился на полпути и замер. Нина напряженно следила за выражением его лица и наконец, не выдержав затянувшейся паузы, рявкнула:

– Ты чего молчишь? Почему ничего не говоришь?

– Я не молчу, – пробормотал писатель, не отрывая взгляда от лица Нины.

– Да? Значит, после того как я приобрела новое лицо, я мгновенно потеряла уши, вернее, слух, – поправилась девушка. – Не молчи, Стручевский, скажи хоть что-нибудь. Тебе нравится или нет?

– Не то слово.

– Так да или нет? – повторила девушка.

– Еще бы, – снова неопределенно ответил мужчина.

– Ты дурак или как? – уже с издевкой спросила Нина. Она прекрасно видела, что мужчина буквально сражен результатом. Но ей непременно хотелось услышать из его уст, как она прекрасна, какой стала красивой, ну и все такое прочее. Ей в своей жизни никогда не приходилось слышать подобных слов, и сейчас ей очень хотелось, чтобы их повторяли бесконечно. – Так ты мне хоть что-нибудь скажешь, наконец? – угрожающе прошипела она.

– Ты прекрасна, – грустно ответил писатель.

– Коля, ты сейчас это так сказал, будто объявил мне о моих собственных похоронах, – надулась девушка.

– Нина, ты само совершенство, заявляю тебе это со всей ответственностью, как писатель.

– При чем здесь мое совершенство – и твои детективы? – не хотела униматься девушка.

– Ты не так меня поняла, у меня, как у писателя, есть чувство настоящей красоты, – вяло проговорил Николай, еще раз с тоской взглянув на преображенное лицо Нины.

– Обычно так говорят о себе художники, – сморщилась девушка. – А ты посмотри на меня просто. Не как писатель, а как мужчина. Что ты можешь сказать с этой точки зрения? – нетерпеливо сказала Нина.

– Как мужчина? – растерялся Николай.

– Нет, как женщина, – вызверилась девушка и вскочила с кровати. – Ты что, издеваешься надо мной?

– Нина, успокойся, пожалуйста. Твое лицо великолепно, мне очень нравится. Если честно, то я такого и не ожидал. Там, на компьютере, все выглядело совсем по-другому. Я просто в шоке. Можно я пойду? – скороговоркой выпалил Николай и повернулся к двери, чтобы уйти.

– Куда это ты намылился? А как же прогулка? – замерла от удивления девушка.

– Теперь ты сможешь обходиться без меня, я так думаю, – буркнул Николай и уже взялся за ручку двери.

– Я не могу обходиться без тебя… и не хочу, – оттаскивая его от двери, высказалась Нина.

– Почему? – глупо улыбнулся мужчина.

– Догадайся с трех раз, – прищурилась она и, схватив его за руку, усадила в кресло. – Сиди и не вздумай смыться, сейчас я переоденусь, и мы пойдем гулять.

Через двадцать минут они прогуливались по скверу клиники. Нина с большим удовольствием ловила восхищенные взгляды докторов-мужчин, а Николай буквально дымился от злости, замечая, как ей это нравится.

Глава 12

Два месяца тянулись для Нины, как жвачка. Она повесила на стену календарь и, как только просыпалась, тут же вскакивала с кровати и бежала к нему. Жирным фломастером она зачеркивала число наступившего дня и потирала руки. «Еще немного, еще чуть-чуть, последний бой – он трудный самый», – напевала девушка и шла принимать душ.

Она старалась заполнить свои дни чем угодно, лишь бы они пролетали как можно быстрее. Виктор ежедневно приносил ей в палату свежую прессу. После завтрака Нина погружалась в чтение, и время до обеда проходило почти незаметно. Однажды, просматривая новый номер женского журнала, девушка наткнулась на оригинальную рекламу: «Школа для стерв».

– Очень интересно, – пробормотала Нина и взяла в руки мобильный телефон. Когда она набрала номер, который был указан в рекламе, ей ответил приятный женский голосок.

– Алло, вас внимательно слушают.

– Я звоню вам по объявлению, – не совсем уверенно начала говорить Нина. – Не могли бы вы ответить на интересующие меня вопросы?..

– С удовольствием отвечу и внимательно вас слушаю.

– Объясните мне, пожалуйста, что это за школа у вас такая?

– В нашей школе мы обучаем женщин, какой должна быть настоящая стерва, – совершенно спокойно, как о чем-то само собой разумеющемся, проговорила женщина на другом конце провода.

– И что, у вас много учениц?

– О, – засмеялась консультант, – еще как много!

– А как долго длится обучение?

– Смотря какой уровень вас интересует. У нас есть различные ступени обучения, все зависит от того, что конкретно вам нужно. Если для работы, то это курс «Стерва на службе», если для личных интересов, то «Неотразимое оружие настоящей стервы», если…

– Вот-вот, мне нужно «Неотразимое оружие», – перебила Нина консультанта.

– Тогда один месяц.

– И что, после вашего обучения я действительно смогу быть настоящей стервой? – удивленно поинтересовалась Нина.

– Если вы правильно понимаете значение этого слова, то настоящей, – мягко ответила женщина.

– Спасибо вам за информацию, она меня очень вдохновила. Через месяц я вам обязательно перезвоню и приду в вашу школу. До свидания.

– Всего доброго, непременно звоните, вы никогда не пожалеете, что прошли обучение у нас. И поверьте, это не реклама, все так и есть на самом деле. Еще раз всего вам доброго, спасибо за звонок.

Нина отключила трубку и, хитро улыбнувшись, подошла к зеркалу. Подмигнув своему отражению, которое с каждым днем становилось все совершеннее, она проговорила:

– Это сейчас как раз то, что нужно для последнего штриха моего нового имиджа. Меняться, так уж во всем.

Весь последний месяц пребывания Нины в клинике Николай и Виктор не могли решить вопрос, где должна жить девушка, пока уладятся все дела с ее деньгами и, соответственно, с жильем.

– У вас с Ниной очень много общих знакомых. Что ты будешь говорить, когда кто-то из них увидит ее у тебя? – говорил Николай.

– Какое это теперь имеет значение? Ее и родная мать сейчас бы не узнала, если бы была жива, – противоречил Виктор.

– Ты холостяк. У тебя разве нет личной жизни? А Нина тебе будет мешать, – гнул свою линию Стручевский, не желая уступать доктору.

– Ничего, с этой проблемой я как-нибудь справлюсь, – не сдавался эскулап. – Ты, между прочим, тоже не женат, и этот факт может повредить ее репутации.

Виктор прекрасно понимал, что Николай просто-напросто ревнует, и эта ситуация его очень веселила. Писатель же действительно выходил из себя оттого, что Нина может жить у молодого мужчины, да еще и не женатого.

Виктор приходил в палату к девушке и рассказывал ей об их очередном споре. Ее ужасно веселили эти рассказы, и мысль о ревности Николая грела душу.

– Ладно тебе, Вить, хватит над ним издеваться. Мне действительно будет лучше у него пока пожить. Планы у меня сам знаешь какие, и тебе ни к чему светиться. Николай вполне подходит на роль помощника, а от тебя толку не будет, тебя прекрасно знают все мои знакомые, – вполне серьезно сказала однажды девушка. – Наверняка кто-нибудь из них рано или поздно узнает, что у тебя живет какая-то девица. Что ты будешь говорить?

– Скажу, что ты моя родственница, – пожал Зотов плечами.

– Так тебе и поверят, держи карман шире! Я думаю, что тебе совершенно ни к чему всевозможные слухи о твоем моральном облике.

– Я взрослый мужчина, и моей репутации уже ничто не может повредить, – засмеялся Виктор. – Я же не девушка на выданье.

– И тем не менее, Витенька, я не хочу, чтобы меня вообще видели наши общие знакомые. У меня свои планы на этот счет.

– Как скажешь, Ниночка, если тебе у этого писателя будет лучше, я не возражаю. И потом, мне совсем не хочется с ним ссориться, он хороший парень. Как только речь заходит о твоей персоне, у меня появляется ощущение, что он мучительно подавляет в себе желание вызвать меня на дуэль, – снова засмеялся Виктор и хитро посмотрел на Нину. – Не жалко будет, если я его убью на этой дуэли?

– Жалко, Вить, конечно, жалко, – засмеялась в ответ девушка. – Так что прошу больше в споры с ним не вступать. Я сегодня объявлю Николаю, что поеду к нему.

Пришел долгожданный день «освобождения из добровольного заточения». Нина порхала по палате в приподнятом настроении. За ней приехал Николай на машине, и Виктор проводил их до самых ворот.

– Нина, будь, пожалуйста, предельно осторожной. Обо всем информируй меня. Если понадобится моя помощь, ты знаешь, где меня найти.

– Спасибо, Витя, ты мне и так уже помог по полной программе. Если бы не ты, мне никогда не удалось бы осуществить свой план.

– Ты вперед-то не забегай, ты еще ничего не сделала, – хмуро ответил доктор. – Если честно, мне не очень все это нравится, но отговаривать не стану. Думаю, это бессмысленное занятие. Ты же у нас принципиальная и никогда не меняешь своих решений, – улыбнулся Зотов.

– Это точно. Отговаривать меня – совершенно бессмысленное занятие. И я никогда не меняю своих решений, – улыбнулась в ответ девушка и, поцеловав на прощание эскулапа, села в машину.

Виктор нагнулся к окну и шепнул Николаю:

– Береги ее, если что, звони.

Тот молча кивнул головой и вырулил за ворота. Виктор проводил их взглядом и, тяжело вздохнув, вернулся в клинику, к своим неугомонным пациенткам.

Нина заметила, что Николай везет ее совершенно в другом направлении, а не по тому адресу, где находилась его квартира.

– Ты что, поменял место жительства? – поинтересовалась девушка.

– Да, я купил неплохой дом, сейчас увидишь, – не отрывая взгляда от дороги, кивнул головой Стручевский.

– Ты мне ничего не говорил об этом, – удивленно отметила девушка.

На эти слова Николай неопределенно пожал плечами и ничего не ответил. Когда они подъехали к дому, Нина, выйдя из машины, внимательно осмотрелась.

– Красиво здесь, – вздохнула она. – И дом у тебя большой. Просторный, наверное?

– Не волнуйся, места хватит. Я не буду беспокоить тебя по пустякам. Твоя комната в противоположной стороне от моей, так что встречаться будем не часто, – спокойно проговорил Николай и отвернулся, чтобы она не видела его улыбки.

– Ты решил уморить меня голодом? – прищурилась Нина.

– С чего ты взяла? Кухня в полном твоем распоряжении, холодильник тоже, – с удивлением ответил писатель.

– Ты что, забыл, что я не умею готовить? – возмутилась девушка.

– О, боже! – простонал писатель. – Опять снова-здорово? Здесь тебе не остров. Неужели ты думаешь, что я буду у тебя вместо кухарки? Здесь ты промахнулась, моя милая, захочешь есть, значит, и готовить научишься. Голод, как известно, не тетка, по головке не погладит и блинчиков не подаст на блюдечке с голубой каемочкой. И с вареньем в придачу, – съехидничал Николай.

– Если бы я знала, что услышу от тебя такое, я бы лучше к Виктору уехала, – решила не сдаваться девушка.

– А это на здоровье, скатертью дорога, – фыркнул писатель в ответ.

– Я объявляю голодовку, – сделала последнюю попытку Нина и топнула ногой.

– Очень хорошо, меньше будет расходов, – ехидно улыбнулся Николай.

– Стручевский, ты, ты… уф… невыносимый, – задохнулась от возмущения девушка и опрометью бросилась к дому.

– Так-то лучше, – пробормотал Николай, глядя вслед улепетывающей Нине. Девушка впорхнула по лестнице к двери и начала ее интенсивно дергать. Не добившись результата, она повернулась в сторону Николая.

– Здесь закрыто!

– Естественно, нас же дома нет, – пожал тот плечами.

– В доме что же, кроме нас, никого не будет? – удивленно спросила Нина.

– А кто, собственно, тебе нужен?

– Ну, прислуга там, садовник, и все такое прочее, – неопределенно помахав рукой в воздухе, попыталась объяснить девушка.

– За садом я буду ухаживать сам, а прислуги в доме никакой нет. Два раза в неделю ко мне приходит женщина и делает все, что нужно.

– Всего два раза в неделю? – удивилась Нина.

– Мне хватает, – отрезал хозяин дома. – Я, видишь ли, очень аккуратный человек. За эти два дня она делает все, чтобы мне не приходилось носиться по дому с пылесосом или ходить в грязных рубашках.

– А как же посуда? Или ты ее после еды сразу выбрасываешь? – попыталась съязвить Нина.

– А для мытья посуды у меня имеется посудомоечная машина. Здесь проблем нет, так что можешь ей тоже пользоваться, я не буду иметь ничего против, – парировал писатель и, приподняв бровь, с вызовом посмотрел на девушку.

– Мое белье тоже будет стирать эта женщина?

– Об этом мы с ней не договаривались. Думаю, это будет лишней нагрузкой для пожилой дамы. Стиральная машина стоит у меня в подвале, там оборудована прачечная. Я тебе также разрешаю ей пользоваться, – с сарказмом сказал писатель.

– Но я никогда не делала этого, – вспыхнула Нина с новой силой.

– Учись, это совсем не сложно, – спокойно ответил Николай и, бесцеремонно отодвинув ее от двери, вставил ключ в замок. – Прошу, – распахивая дверь и делая рукой приглашающий жест, расшаркался Николай.

Он нагнул голову, чтобы Нина не заметила его улыбки, которая уже готова была перерасти в громкий смех. Нина, немного поколебавшись, все же шагнула за порог и в нерешительности остановилась.

– Проходи, чувствуй себя как дома, – тихонько подталкивая девушку в спину, пригласил Николай. – Сейчас я покажу тебе твою комнату.

Они поднялись на второй этаж и, пройдя по длинному коридору, остановились у одной из дверей. Николай распахнул ее и улыбнулся.

– Проходи, эта комната будет твоей ровно столько, сколько ты захочешь. Располагайся, постельное белье в комоде, чистые полотенца там же. Если вдруг тебе что-то понадобится, я буду на кухне.

– Мне уже надо, – выпалила Нина, даже не осмотрев как следует комнату, а лишь бросив на обстановку мимолетный взгляд.

– Что именно?

– Я хочу кофе.

– Нет проблем, идем, – улыбнулся хозяин дома и, не дожидаясь Нины, пошел к лестнице.

Девушка потрусила за ним, оглядываясь по сторонам.

– Зачем тебе одному такой большой дом?

– Мне предложили его за приемлемую сумму. Хозяева, которые здесь жили раньше, уезжали за границу, им срочно нужны были деньги. Я как раз располагал такой суммой, поэтому, не раздумывая, купил. Что касается того, что для одного это слишком много, то здесь ты не права. Не всегда же я буду один? Когда-нибудь я женюсь, появятся дети. К моим родственникам и друзьям, которые очень часто бывают у меня, прибавятся родственники и друзья жены, ну, и вообще…

– Понятно, – кивнула Нина. – И как скоро ты собираешься осуществить свои планы?

– Ты о чем? – спросил писатель, делая вид, что не понимает вопроса.

– О женитьбе, о чем же еще, – пробурчала Нина.

– А, ты об этом? Нет, пока я не встретил женщину, которая отвечала бы моим условиям. Я, видишь ли, очень требователен, и не всем женщинам это нравится. Одни хотят кофе в постель, другие мечтают сделать из меня повара и служанку в одном флаконе, третьи не устраивают меня как партнерши в постели, ну а четвертые просто никогда не будут хорошими матерями.

– У тебя, что же, целый гарем арабского шейха здесь перебывал, что ты про них во множественном числе говоришь? – нахмурилась Нина.

– Нет, ты, наверное, неправильно меня поняла. Это же я так, образно выражаюсь. Понимаешь, о чем я?

– Нет, не понимаю и боюсь, что не пойму. Ты уж уволь меня, пожалуйста, от подробностей, – передернулась Нина и метнула на Николая взгляд, от которого у того по спине побежали мурашки.

Она резко развернулась и вышла из кухни.

– Пойду посмотрю дом, – услышал Николай.

Мужчина нахмурил брови. Такого взрыва эмоций, чтобы дело дошло до мурашек, да еще от одного только взгляда, он ни разу не испытывал, и это состояние ему не понравилось. Девушка действительно ему очень нравилась. Он понял это еще тогда, когда она была вся забинтована. Когда он навещал ее в больнице, они очень много разговаривали. С ней можно было говорить на любую тему, и она никогда не надоедала ему. Например, как некоторые другие женщины, которые, пытаясь казаться умными, выглядели от этого еще глупее, чем были на самом деле. С Ниной же было все совсем по-другому, она была интересным и по-настоящему умным собеседником. Николай считал девушку своим другом, и она даже начала ему нравиться, но чтобы позволить себе влюбиться – такого он просто не хотел допускать. Приступы ревности, которые он начал испытывать к Виктору, его немного удивляли, но он старался всеми силами подавить в себе это чувство. Как Николай знал с самого начала, она слишком богата, и это было препятствием номер один.

«Еще подумает, что я начал волочиться за ней из-за денег, – думал Николай. – Я хоть и сам не бедняк, но до нее мне, конечно, далеко».

А уж когда с нее сняли бинты и Николай увидел, какой она стала красавицей, то тут же поклялся сам себе, что никогда не позволит ей завладеть его сердцем полностью: «Он его закрыл на огромный замок, а ключ выбросил в пропасть, которая стояла между ними», как говорится в одной легенде.

«Не хватало еще влюбиться, – подумал сейчас про себя Николай, провожая взглядом Нину. – Я не могу себе позволить такого, просто не имею права. Я обещал помочь этой девушке наказать ее обидчиков, а потом написать об этом детективный роман, и не более того. Значит, я должен смотреть на нее не как на женщину, а как на друга, который попал в беду. Что-то я не то несу, – сам на себя разозлился писатель. – Не могу же я приказать своим глазам не смотреть, а сердцу не биться? Думать про остальное я лучше воздержусь!»

Николай, невольно опустив глаза вниз, на ширинку своих брюк, тут же закатил их под лоб. «Господи, не введи во искушение, избавь от лукавого», – прошептал мужчина и, посмотрев на дверь, за которой только что скрылась Нина, украдкой перекрестился.

Глава 13

Нина никак не могла привыкнуть к своей новой внешности и каждый раз, подходя к зеркалу, невольно вздрагивала и оглядывалась назад. Точно так же произошло и в это утро.

– Тьфу ты, черт, ну сколько можно? – пробормотала она. – Пора бы уже понять, что это я, а не другая женщина.

Девушка взяла расческу и начала расчесывать свои непослушные пряди. Волосы у нее были густые, цвета воронова крыла. Этой шевелюрой Нину наградил ее дед – армянин, как, впрочем, глазами и бывшим носом тоже.

«А может, мне перекрасить их? – подумала Нина о волосах. – Чтобы уж совсем ничего от меня прежней не осталось».

Она посмотрела на свои волосы, которые переливались, как черный шелк, и оставила эту затею на потом.

– Жалко перекрашивать, лучше просто сделаю другую прическу – и все, а цвет пусть остается какой есть, он мне очень нравится. Кстати, Николаю, кажется тоже, – кокетливо улыбалась Нина, глядя на свое обновленное отражение. Она во что бы то ни стало решила приручить этого мужчину, прекрасно видя, как он сопротивляется этому изо всех своих сил.

«Ведь я знаю, что очень нравлюсь ему. Почему же он тогда всем своим видом хочет показать, что я для него – просто друг? Ничего не понимаю, дурак какой-то! Ладно, поживем – увидим, кто из нас сильнее. Если я чего-то захотела, то с этого пути меня уже затруднительно свернуть. Теперь-то, с такой внешностью, мне сам черт не брат, и я буду не я, если не добьюсь своего! Но займусь я этим чуть позже, сейчас у меня немного другие планы», – размышляла девушка.

В это время раздался стук в дверь, и, когда Нина дала разрешение войти, в проеме показался Николай.

– Доброе утро, – проговорил он и смущенно улыбнулся, глядя на кокетливый халатик девушки. – Прекрасно выглядишь.

– Доброе. Коля, мне нужна машина, – повернувшись в сторону Николая, лучезарно улыбаясь, прочирикала Нина. Она не прервала своего занятия и продолжала расчесывать волосы.

– Это еще зачем? – нахмурился мужчина.

– Мне нужно съездить в одно место.

– Говори куда, я отвезу.

– Нет, туда тебе нельзя.

– Это еще почему?

– Ты задаешь слишком много вопросов. Могут быть у женщины свои маленькие секреты? – кокетливо спросила Нина, все еще продолжая водить расческой по волосам.

– У женщин могут, а у тебя – нет, – отрезал Николай, чем ввел Нину в состояние шока. Она замерла с поднятой рукой и даже приоткрыла рот от удивления.

– Что? Что ты сказал? – вытаращив на него глаза, с возмущением проговорила Нина. – Ты что же это, не считаешь меня женщиной? А кто же я тогда, по-твоему?

– Успокойся, – поднял писатель руку, видя, как грозно сдвинулись брови девушки. – Я совсем не это имел в виду, ты меня неправильно поняла.

– Тогда объясни для таких бестолковых, как я, – подбоченилась Нина и прищурила глаза, которые уже загорелись недобрым огоньком.

– Я хотел сказать, что ты не просто женщина, а инкогнито. Тебя, видишь ли, пока не существует в природе, – развел Стручевский руками.

– Это как? – остолбенела Нина.

– А так. Твои новые документы еще не готовы, а тот паспорт, который я тебе привез в Анапу, здесь не годится. По этой «простой» причине ты не можешь пользоваться машиной самостоятельно. Если тебе куда-то нужно, скажи, я отвезу.

– А когда они будут готовы?

– Виктор обещал привезти их дня через три, максимум через четыре. Сделаю на тебя доверенность, и тогда ты сможешь пользоваться моей старой машиной.

– Почему это старой? – удивленно поинтересовалась Нина и даже перестала причесываться. Ее рука так и застыла в воздухе вместе с расческой.

– Потому что на новой я, к твоему сведению, езжу сам, – ехидно улыбнулся Николай.

– Ты хочешь сказать, что я должна буду ездить на той развалюхе, которая стоит в твоем гараже? – округлила девушка глаза.

– Ага, на той самой, – радостно сообщил писатель.

– С ума сошел? – взвилась Нина. – За кого ты меня принимаешь? Чтобы я села за руль той раздолбайки? Да ни за что в жизни, – топнула она ногой.

– Прости, ничего другого я тебе предложить не могу, – хлопнул себя руками по бокам Николай, продолжая ехидно улыбаться.

– Купи новую, – не собиралась сдаваться девушка.

– Счас, разбежалась! Куда я ее потом буду девать? И с какой стати я должен для тебя приобретать что-то? Ты мне кто? Жена? Любовница? Или, может, родная тетя?

Нина снова топнула ногой от злости.

– Так и скажи, что тебе жалко денег для меня. Только ты напрасно расстраиваешься, я тебе заплачу сполна, как только сделаю то, что задумала! Я, видишь ли, богатая дама, – ехидничала напропалую Нина. Ей показалось, что этого недостаточно, и она добавила: – Я дам тебе хорошие проценты, так что ты даже сумеешь неплохо заработать на мне.

Николай выслушал ее почти спокойно, во всяком случае, внешне он ничем не показал своего состояния, а потом ответил:

– Действительно, об этом я как-то не подумал. Мне деньги очень даже пригодятся. Это ты здорово придумала – про проценты. На свадьбу уйдет кругленькая сумма, а я уже здорово потратился. Купил вот этот дом, новую машину, тебя приходится кормить…

Нина слушала его, все больше и больше открывая рот, и в конечном результате ее челюсть «отвалилась» чуть ли не до пола.

– Какая свадьба? Ты что, хочешь жениться? – нервно сглотнув, спросила Нина. – Ты же говорил, что еще не встретил ту, которая смогла бы быть твоей женой.

– Мало ли что я говорил, пора мне уже и подумать об этом, – беспечно махнув рукой, ответил Николай. – Не ходить же мне все время холостяком? Такому дому, как у меня, требуется хорошая хозяйка. И потом, мне уже пора иметь детей, я далеко не мальчик, – он повернулся, чтобы уйти, и через плечо бросил: – Уже много времени, пошла бы приготовила себе завтрак.

– У тебя что, есть невеста? – игнорируя слова о завтраке, задала Нина вопрос.

– Тебе-то какое до этого дело? – повернувшись к девушке, спросил писатель, при этом сделав крайне удивленное лицо.

– Мне вообще до тебя нет никакого дела, – взвилась девушка и, оттолкнув Николая, выскочила из комнаты.

Он провожал ее глазами, хитро улыбаясь. На его взгляд, Нина была слишком взбалмошной особой, и он прекрасно понял, что ей очень хочется сделать его своим преданным рабом. Он лишь посмеялся в душе ее затее.

«Нет, моя милая, ничего у тебя не получится! А вот у меня, я уверен, получится, и я сумею сделать из тебя покладистую, милую и добрую девушку. Которая, кстати, будет уметь вести домашнее хозяйство и готовить. Жаль, конечно, что стараться я буду не для себя, а для другого мужчины, которого ты когда-нибудь встретишь на своем пути и захочешь выйти за него замуж. Ну ничего, пусть хоть он порадуется, что ему досталась изумительная жена, а для меня это будет эксперимент-экзамен по «укрощению строптивой». Для моего будущего романа это как раз то, что нужно! Поучаствую в сюжете, который задумал, – сам, вместо героя. Господи, как же тяжело мне смотреть в эти бездонные глаза, делая вид, что я совершенно равнодушен! Но я обязан быть равнодушным, иначе неизвестно, куда все это может завести», – думал он.

Николай тяжело вздохнул и пошел к лестнице. Спустился вниз и вошел в кухню – ему хотелось выпить кофе. Нина уже сидела за столом и жевала бутерброд с вареной колбасой.

– Я бы кофе выпил, – как ни в чем не бывало улыбнулся писатель.

– Пей, кто тебе мешает, – буркнула Нина, продолжая жевать.

– Так свари.

– Обойдешься.

– Неужели тебе самой приятно жевать сухой бутерброд? Нина, я поражаюсь твоей несговорчивости. Ты же женщина, так будь ей до конца.

– А я, по-твоему, кто? Гуманоид? Я и есть женщина, только не слабое и беззащитное существо, как вы, мужчины, привыкли о нас думать, а волевая и умная женщина. Да, да, умная, – с ударением повторила она, заметив насмешливый взгляд Николая. – И нечего на меня так смотреть!

– Ты скорее похожа на избалованную и привередливую штучку, а не на умную женщину. Если бы ты была умной, как говоришь о себе, то не стала бы препираться, а просто научилась бы готовить, как и подобает настоящей женщине.

– Я не привыкла, чтобы мне указывали, и уж тем более – заставляли готовить. Ты чего ко мне пристал? Вот скоро женишься, тогда и учи свою жену, а на мой век и бутербродов хватит. Если очень захочется, пойду в ресторан и наемся, – не собиралась сдавать своих позиций Нина.

– У тебя нет денег, – хмыкнул писатель.

– А я у тебя попрошу. Мы вроде бы договорились, что ты будешь моим временным кредитором, под проценты? Или ты передумал? – прищурилась она.

– Я еще не принял окончательного решения, поэтому передумывать мне пока не о чем, – пожал писатель плечами.

Нина закашлялась, подавившись бутербродом, и посмотрела на Николая испепеляющим взглядом.

– Впервые встречаю такого мужчину, как ты, – зло проговорила девушка.

– Значит, ты никогда не общалась с настоящими мужчинами, – парировал Николай.

– Ха, это ты себя, что ли, причисляешь к этой категории? – съязвила Нина и победно посмотрела на писателя. Мысленно она уже вела счет: «Один – ноль, в мою пользу».

– А ты что же, сомневаешься в моей принадлежности к настоящим мужчинам? – нахмурился Николай.

– Ты сам в этом виноват. Настоящий мужчина никогда не будет вести себя так по отношению к слабой беззащитной женщине.

– Ну, ты и вправду штучка, – возмущенно выдохнул Николай. – Ко всему прочему еще и нахальная! Я предоставил тебе свой дом, я согласился во всем тебе помогать, я делал для тебя то, что вовсе не был обязан делать! Что ты еще от меня хочешь? Чтобы я подавал тебе кофе в постель и стирал твои трусики? Чтобы крутился возле плиты, желая накормить тебя? Так знай, женщина, ты никогда не дождешься этого от меня! Хочешь есть – готовь сама, хочешь ходить в чистых вещах – милости просим в прачечную, я, так и быть, покажу тебе, как пользоваться стиральной машиной. Скажи спасибо, что я вообще согласился участвовать во всей этой авантюре, которую ты задумала, – отбрил девушку по первое число Николай. – Тоже мне мститель в юбке, – проворчал напоследок он.

– Да, мститель! А ты считаешь, что я должна все забыть? – подпрыгнула на стуле Нина. – Оставить своему мужу все деньги, пусть живет и радуется? Так, что ли? Спустить ему с рук мое «убийство»? Ты в своем уме? – не на шутку взбеленилась она.

– Я с самого начала говорил, чтобы ты шла в милицию. Его бы наказал закон, а ты осталась бы при своих деньгах.

– Дело совсем не в деньгах, сегодня их нет, а завтра есть, – махнула Нина рукой. – Мне важно совсем другое.

– Что же именно?

– Это мое личное дело, – ушла от ответа Нина.

– Преступление должно быть наказано, здесь я с тобой полностью согласен. Только этим должны заниматься люди, которые получают за это зарплату. То есть правоохранительные органы.

– Нет, я хочу наказать его сама, – упрямо сказала девушка.

– Месть – не женское дело, – устало вздохнул Николай. – Думаю, здесь ты не права, для этого существует суд.

– А я говорю, что во всем права и поступила так, как и должна поступать женщина, знающая себе цену. А я себе цену знаю!

– По-моему, ты слишком высоко себя оценила, – съязвил писатель.

– Что ты имеешь в виду?

– Ладно, закончим пока разговор на эту тему, – махнул Николай рукой, поняв, что спорить с Ниной – совершенно неблагодарное и бесполезное занятие. Она готова выскочить из своей собственной юбки, но не уступить ему в споре ни на йоту. – Давай-ка иди сюда, к плите, я научу тебя варить кофе, – уже совсем спокойно предложил он.

Нина нехотя встала и подошла к писателю.

– Мог бы, между прочим, кухарку нанять, – проворчала она. – А разговор мы с тобой еще продолжим, – предупредила она, радуясь в душе, что все равно последнее слово осталось за ней.

– Нечего бубнить себе под нос, бери турку и наливай в нее воду. Банка с кофе стоит вот в этой полке, сахар там же. Насыплешь две чайные ложки кофе в турку и поставишь ее на плиту. Как только….

– Да умею я кофе варить. Что ты мне как недоразвитой объясняешь? – тявкнула Нина и оттолкнула Николая от плиты, не дав ему договорить. Тот молча улыбнулся и отошел. Первый бой он вроде выиграл и надеялся, что следующий будет тоже в его пользу. Но это было исключительно его мнением. Девушка же думала совсем иначе. В результате каждый остался при своем.

Глава 14

Утром Николай уехал по своим делам, а Нина решила, что вполне доберется до нужного ей места общественным транспортом. Предварительно она позвонила в ту самую школу стерв, о которой прочитала в женском журнале. Консультант ее обрадовала известием, что с завтрашнего дня начинаются занятия новой группы, и посоветовала Нине приехать уже сегодня, чтобы окончательно решить вопрос об обучении.

– Буду через час, – радостно бросила Нина и повесила трубку.

И вот сейчас она входила в трехэтажное здание. Секьюрити объяснил, как она сможет найти нужный ей кабинет, и девушка прошла к лестнице. В кабинете сидела женщина потрясающей внешности. Она мило улыбнулась новой ученице и предложила ей присесть.

– Желаете кофе? – поинтересовалась она.

– Нет, спасибо, я недавно позавтракала. Мне бы хотелось узнать подробности о вашем обучении. По телефону мне сказали, что с завтрашнего дня начинаются занятия новой группы, и именно того курса, который меня интересует.

– Да, вы правы, – продолжая загадочно улыбаться, ответила женщина и подала Нине несколько печатных листов, чтобы она смогла ознакомиться с программой обучения.

Девушка пробежала глазами текст, удовлетворенно кивая головой.

– Да, это как раз то, что мне нужно, – сделала она заключение.

– Вот и хорошо, давайте с вами познакомимся. Я руководитель программы обучения и некоторые уроки преподаю сама. Меня зовут Виктория.

Нина уже открыла рот, чтобы брякнуть свое настоящее имя, но вовремя опомнилась.

– А я – Анна. Анна Демьянова.

– Очень приятно, Анна. Если вы уже решили, что будете у нас учиться, то сейчас вы можете пройти в кассу и оплатить курс. Завтра к десяти утра приезжайте, занятия будут проходить в третьей аудитории, это этажом ниже.

– До свидания, Виктория, было приятно с вами познакомиться и пообщаться, – улыбнулась Нина и вышла из кабинета.

Она спустилась вниз.

«Боже мой, какая женщина, – вздохнула девушка. – У нее взгляд – прямо затягивает, как омут. А голос? Такой вкрадчивый! Наверное, именно такой и должна быть настоящая стерва. Интересно, у меня получится?» – подумала Нина, направляясь к кассе. Оплатив курс, девушка в приподнятом настроении поехала домой.

«Что бы мне такое придумать, чтобы не говорить, куда на самом деле я буду ездить? – думала она по дороге. – Если скажу правду, он поднимет меня на смех. И потом, мужчине вообще не положено знать таких вещей о женщине. Ладно, что-нибудь придумаю. Главное сейчас – что через месяц я уже смогу начинать боевые действия, а для этого нужно как следует подготовиться. Читая сегодня программу обучения, я еще раз убедилась, что это как раз то, что мне нужно. Имея прошлую внешность, я как-то даже не думала о том, как нужно вести себя с мужчинами. Всегда прекрасно понимала, что, сколько бы я ни изощрялась, на меня все равно смотрели как не на женщину, а на обладательницу крупных сумм денег. Теперь совсем другое дело, я стала хорошенькой и должна уметь этим пользоваться».

На следующее утро, как только Николай уехал, Нина тут же выскочила из дома как ошпаренная и, поймав такси, поехала на занятия. Все утро до этого она посматривала на часы и притоптывала под столом ногой от нетерпения.

«Господи ты боже мой, Коля, – про себя шипела девушка. – Ну когда же ты допьешь свой кофе и уедешь в свою редакцию? Ведь сам вчера вечером говорил, что тебе нужно в половине девятого бежать из дома, чтобы не опоздать! А теперь сидишь и спокойно уплетаешь свои бутерброды. Совершенно нельзя полагаться на мужчин, вечно все у них не так, как нужно, а наоборот!»

Наконец, к великой радости девушки, писатель вышел из дома, сел в свою машину и скрылся на ней за воротами. Нина подождала пять минут и тоже выбежала из дома. Она влетела в аудиторию, где уже все собрались, буквально за одну минуту до начала первого занятия.

* * *

– «Если мужчина признался, что боится женщину-стерву, – он не лукавит! Если обронил, что стерва – явление гнусное и постыдное, – мужчина лжет!» – лукаво улыбаясь, говорила преподавательница притихшим ученицам.

В группе было десять женщин, которые сидели за большим столом и слушали преподавательницу, затаив дыхание.

– «Ибо никакой тип женщины не возбуждает, не интригует, не манит, не ввергает в пучину страстей так, как стерва. Она же – женщина-вамп. Она же – фатальная красотка. Она же – грешница. Она же – светская львица. Она же – гроза для непохожих на нее женщин, она же… Тайна за семью печатями», – продолжала говорить преподавательница приятным грудным голосом, а все десять учениц с жадностью ловили каждое ее слово.

– «Ее всегда можно распознать по манерам, по осанке, по взгляду. Они не как у всех, они особые. Стерва не входит, она появляется. Она не уходит, а исчезает. Она не одета – она подана. Она не говорит – изрекает. Она не смотрит – лицезреет… О ней не сплетничают – о ней говорят. Она не авантюристка – она тайна. Она не умирает – она уходит. Она не любит – она испепеляет. И она не предназначена на каждый день. Она непредсказуема, у нее свои правила и ставки, и с ними приходится считаться. Если мужчине слаб, пусть уйдет в тень и забудет… От пяточек и до макушки – она тайна за семью печатями. И можно даже не мечтать разгадать ее!»

Нина ехала домой после первого занятия, и каждое слово, произнесенное сегодня, повторялось сейчас в ее голове.

«Боже мой, как это, оказывается, интересно, – думала девушка, – с ума можно сойти! Неужели всему этому можно научиться? «Ведь стервы – это тот тип женщины, которые в первую очередь любят себя», – вспомнила Нина. – Как здорово, что мне попалась та реклама в журнале! Как раз через полтора месяца у Никиты день рождения, наверняка он соберет прием. Мне нужно непременно попасть туда вместе с Николаем. Думаю, что у Виктора будет для нас приглашение. А вдруг «мой благоверный» не захочет делать приема? Ведь он считается вдовцом. Ладно, поживем – увидим. Если даже приема и не будет, я что-нибудь придумаю, чтобы попасть в дом. Мне обязательно нужно добраться до своей обезьяны, и тогда у меня будут развязаны руки, хотя бы в материальном плане. Это сейчас необходимо для всего остального. Планы у меня грандиозные, и я их осуществлю, чего бы мне это ни стоило. А пока буду учиться и готовиться».

Когда Нина приехала домой, Николай сидел за своим компьютером и что-то печатал.

– Где ты была так долго? – не поворачивая головы, поинтересовался мужчина.

– Я что же, должна отчитываться перед тобой о каждом своем шаге? – фыркнула Нина.

Писатель повернулся к девушке всем корпусом и, прищурив глаза, твердо произнес:

– Пока ты живешь в моем доме, то да, должна отчитываться.

– С какой это стати? – приняла боевую стойку Нина, твердо решив не сдаваться.

– Повторю еще раз для плохо понимающих, – все так же грозно продолжил мужчина. – Пока ты живешь в моем доме, я несу за тебя определенную ответственность, а значит, должен знать, где ты проводишь время и с кем.

– Я, между прочим, взрослая женщина, – подбоченилась Нина. – Тебе не приходило в голову, что у меня может существовать своя, личная жизнь? Я не монашка и живу не в монастыре, а в миру. Ты не имеешь права меня контролировать!

– Что ты имеешь в виду, говоря о личной жизни? – насторожился мужчина.

– А то! – рявкнула Нина. – Глупый, что ли? Не понимаешь, что может подразумевать под этим женщина?

– Тебя интересует секс? – совершенно спокойно спросил Николай как о чем-то само собой разумеющемся.

– И он тоже! – топнула ногой Нина. – Это что, запрещено?

– У тебя есть приличный мужчина? – все таким же спокойным тоном поинтересовался Николай, совершенно не обращая внимания на эмоциональные взрывы девушки.

– А это не твоего ума дело! – тявкнула она и отвернулась.

– Вот здесь ты ошибаешься, моя дорогая, – вкрадчиво проговорил Николай. – Ты живешь в моем доме, а я, видишь ли, отчаянно брезглив. Боюсь всяческой заразы. Ты разве не в курсе, что в мире бушует СПИД?

Нина открыла рот от удивления и неожиданности. Она-то надеялась, что он сейчас устроит ей сцену ревности и все такое прочее, а он, видишь ли, всего-навсего брезглив и боится заразы!

«Научись подсматривать за собой в разных ситуациях, научись чутко улавливать, что делаешь не так, и чуть что – сразу ставь себе двойку: легче будет исправиться», – молниеносно пронеслись слова преподавательницы в голове у Нины, услышанные сегодня на занятиях.

«Что-то я сделала сейчас не так, – подумала она. – Так мне никогда не научиться быть стервой. Мне совершенно ни к чему воевать с Николаем по каждому поводу. Что это я? Наплела про какой-то секс, идиотка! Нина, прекрати, не забывай, что ты стерва, а стерва никогда не назвала бы себя идиоткой, ведь она очень любит себя», – одернула сама себя девушка. Она улыбнулась Николаю и сказала:

– Извини, Коля, сама не знаю, что это на меня нашло. Нервы, наверное. Естественно, никого у меня нет. Когда бы я успела познакомиться с мужчиной, я же в клинике лежала? Я ездила в тренажерный зал и буду посещать его еще месяц, пока не достигну нужного результата. Решила усовершенствовать свою фигуру перед «выходом на сцену». Пока в клинике лежала, нагуляла себе лишних три килограмма, теперь надо сгонять.

– Они тебя совершенно не портят, – пробурчал писатель и снова уткнулся в компьютер, в душе радуясь следующей одержанной победе над строптивой бестией. Хоть и маленькой пока, но все же победе. Он даже и не подозревал, что победу сейчас одержал не он, а Нина, и не над ним, а над самой собой и своим неуживчивым и строптивым характером.

* * *

– «Твой голос глубок, низковат, с легкой хрипотцой. Сексуальности в нем – через край. Твоя манера говорить нетороплива, как бы слегка тягуча. Счастливицам с низкими, мягко вибрирующими голосами, как и в любви, везет гораздо больше. У них туча поклонников. К ним больше доверия. Они кажутся значимее и обольстительнее. Мужчины слышат в таком голосе тайну, он интригует их до мозга костей. В нем им видится сексуальность. Стерв встречают не только по одежде, но и по голосу».

Нина сидела на втором занятии и как зачарованная слушала преподавательницу. Ее голос был именно таким, о котором она сейчас говорила.

«Мне непременно нужно научиться так говорить, – думала девушка. – Я поменяла свою внешность, теперь вплотную займусь своим голосом». Нина скрупулезно все записывала, чтобы уже дома посмотреть конспект, все повторить и потренироваться.

Сегодня, когда она собиралась уходить из дома, чтобы ехать на занятия, Николай предложил ей свое сопровождение. Нина страшно испугалась и затараторила:

– Нет, Коля, спасибо тебе большое за заботу, но мне общественным транспортом даже удобнее, сейчас на дорогах страшные пробки. Я с удовольствием езжу в метро.

– Как знаешь, – пожал тот плечами и углубился в свою работу.

– Не обижайся, пожалуйста, мне правда на метро удобнее. И потом, зачем тебе отвлекаться от работы? Ты же сам говорил, что редактор на тебя уже ругается. Я уже к трем часам буду дома. Хочешь, я в магазин зайду, куплю что-нибудь из продуктов? – напропалую заискивала Нина.

– Нет, ничего не нужно, я вчера уже все купил, – удивленно посмотрев на девушку, ответил Николай. – Что это с тобой сегодня?

– А что? Что-то не так? – искренне поинтересовалась Нина.

– Нет, ничего, иди, ты вроде говорила, что запаздываешь, – ответил писатель и отвернулся.

Нина выбежала из дома и пошла к автобусной остановке. Уже стоя там, девушка поймала машину и уехала.

– Пробки, говоришь? – хмыкнул Николай, притаившийся у края забора, откуда прекрасно было видно, как на остановку приезжают и уезжают маршрутные автобусы.

Глава 15

Нина приехала с занятий в приподнятом настроении. Она впорхнула на кухню, где сидел Николай и лениво потягивал кофе из чашки.

– Привет. А мне кофейку можно? Голодная как волк, – прочирикала девушка, лучезарно улыбаясь.

– Кофе голод не утолит, а волки вообще его не употребляют, – сдержанно ответил писатель. – В холодильник загляни, может, что и найдешь.

У Нины совершенно не было настроения ссориться и спорить, поэтому она послушно открыла холодильник и стала разглядывать содержимое.

– Коль, а как можно приготовить курицу?

– Берешь и варишь, – пожал тот плечами, – можно и пожарить.

– А как, не покажешь?

– Показывать не собираюсь, а вот теорию могу преподать, – усмехнулся мужчина.

– Давай теорию, – махнула девушка рукой. – Глядишь, и вправду готовить научусь, вот прикол будет! А вообще, делать из приготовления пищи проблему я лично считаю нецелесообразным.

– Что ты имеешь в виду?

– А то. Сейчас сколько хочешь готовых продуктов продается. Куры-гриль, пожалуйста, салатики там разные, без проблем. Зачем надрываться-то? Завтра все это притащу, и делу конец.

– То, что ты называешь готовой пищей, к употреблению не годится, – хмыкнул Николай.

– Это почему? – удивилась Нина.

– Если ты хочешь быть относительно здоровым человеком, то питаться нужно соответственно.

– Не хочу вступать с тобой в полемику; если ты так говоришь – значит, так оно и есть, – покладисто согласилась Нина, к немалому удивлению писателя.

– Да, Нина, ты меняешься день ото дня, – усмехнулся он.

– Не называй меня больше Ниной, она же «умерла», мое имя теперь – Анна, так что привыкай. Или ты забыл? – напомнила девушка.

– Нет, не забыл, просто я думал, что могу называть тебя так наедине. Да и привык я уже к Нине, перестроиться не так легко, как кажется на первый взгляд. Но ты, наверное, права, нужно привыкать к новому имени, чтобы в ответственный момент не попасть впросак.

– Коль, что с курицей-то делать? – сморщила девушка носик.

– Объясняю один раз. Берешь курицу и освобождаешь ее от целлофана. Вытаскиваешь внутренности, – терпеливо начал объяснять писатель.

– Что? Ты хочешь сказать, что я должна ее потрошить и копаться в ее кишках? – подпрыгнула на месте Нина.

– Не кипятись, остынь. Внутренности у импортных кур лежат внутри, в пакетике. Тебе остается только вытащить пакетик, – хохотнул Николай, глядя на брезгливо сморщенную мордочку девушки. – Только сначала засунь ее в микроволновку и включи программу оттаивания.

– Фу, – выдохнула Нина, – тогда ладно. А вообще, я считаю, не царское это дело – кур варить. Найми кухарку. Или у тебя с деньгами проблема? Если так, то придумай, как нам с тобой в мой дом пробраться, обезьяну стянуть.

– Какую еще обезьяну? – не понял Николай и с подозрением посмотрел на девушку.

– Гориллу, а может, и макаку, я не знаю, какой она там породы. Сидит у меня на кровати в спальне. Сейчас, может, уже и в другом месте, я точно не знаю. Но когда я была еще «жива», она всегда была в спальне.

– Слушай, Нина, я не пойму, какую связь имеет твоя макака с предполагаемой кухаркой?

– Анна.

– Что – Анна? – не понял Николай.

– Мое имя – Анна.

– Да, да, Анна, извини, я забыл. Так ответь мне, пожалуйста, на вопрос. При чем здесь твоя обезьяна?

– В ней лежит ключ.

– От квартиры, где деньги лежат? – хохотнул мужчина.

– Почти угадал. Ключ от абонентского ящика в банке. А в ящике лежат деньги, много денег, – хихикнула девушка. – Я запасливая!

– Сколько?

– Грабануть решил? Не выйдет, там хорошо охраняют, – беззлобно засмеялась девушка. – Коля, денег там вполне хватит на то, чтобы вернуть и все остальное.

– Что ты все загадки загадываешь? Говори по существу, – вспылил писатель. – Мне твои деньги по барабану!

Николай хотел добавить – «как и ты», но сдержался. Во-первых, это было совсем неправда, а во-вторых, ему не хотелось обижать девушку.

– Никакими загадками я не говорю. Мы же с тобой уже обсуждали план моих действий. Что-то с памятью твоей стало? – усмехнулась Нина.

– Очень-то не умничай, – одернул ее Стручевский. – С моей памятью все в полном порядке, и я все прекрасно помню. Но ведь ты же сама говорила, что это так, пока только наброски. Еще же не было принято окончательного решения?

– Деньги нам нужны? – упрямо повторила Нина.

– Ну, нужны, – согласился писатель.

– Я ведь не могу надеяться все время на тебя?

– Это почему же? Не такой уж я и бедный, как тебе кажется, – нахмурился мужчина. – Я, слава богу, умею зарабатывать. Причем исключительно своими мозгами.

– Коль, ты не обижайся. Я прекрасно вижу, что ты совсем не лодырь и умеешь зарабатывать. Только давай мы не будем переливать из пустого в порожнее. Еще раз повторюсь: ты на меня не обижайся, но я не привыкла просить – ни у кого и никогда. Мне и так уже неудобно, что сижу у тебя на шее сколько времени. У меня, например, порвались колготки, а просить у тебя деньги мне неудобно.

– Я же тебе дал пятьсот долларов. Неужели этого не хватит на колготки? – опешил Николай.

– Я их потратила, – хлопнула невинными глазами Нина.

– Куда?

– На свои женские нужды, а вот про колготки совсем забыла, – не моргнув глазом, «призналась» девушка. На самом деле четыреста долларов из пятисот она заплатила за курсы, на которые сейчас ездила.

– Ну, ты даешь, – удивился Николай. – Ведь всего три дня прошло! Правду говорят, что женщина запросто может сделать из мужа миллионера, если совсем недавно тот был миллиардером.

– Ну вот, а я о чем? – радостно затараторила Нина. – Чтобы тебе не терпеть такого безобразия, мне и нужна моя обезьяна. Ты хорошенько подумай, как нам до нее добраться, и тогда проблема с деньгами будет решена наилучшим образом, – сделала она заключение и начала «раздевать» курицу, которая уже достаточно оттаяла в микроволновой печи.

– Ты что, хочешь, чтобы я залез в твой дом и украл эту самую обезьяну?

– Ты, как всегда, очень проницателен, – не отрываясь от процесса «раздевания» курицы, совершенно спокойно подтвердила Нина, как будто речь шла о чем-то совсем обыденном.

– А если меня поймают? Ведь это ни больше ни меньше как ограбление, – возмутился Николай.

– Ну и что? Ты мужчина, наконец, или только называешься таковым? Нужно же решать проблему! Узнаем, когда никого не будет в доме, – и вперед. Да верни ты свои глаза на место, я буду все время рядом. Удивляюсь, до чего мужчины трусливый народ, а еще сильным полом себя называете, – фыркнула Нина, не переставая воевать с курицей, которая постоянно выскальзывала из ее рук.

– Что толку от того, что ты будешь рядом? Ты сейчас уже не хозяйка своего дома, а пока удастся доказать обратное, я успею скончаться в тюремных застенках, – возмущенно проговорил Николай.

– Надеюсь, что до этого дело не дойдет, – пожала Нина плечами.

– Через пару месяцев у меня будут деньги.

– Я не могу так долго ждать. Да и зачем ждать, когда они есть? Нужно только достать мою обезьяну. Неужели непонятно, Стручевский? – нетерпеливо сказала девушка и нахмурилась, глядя на писателя.

– Может, лучше их у Виктора попросить? А потом, когда ты доберешься более безопасным путем до своих денег, отдашь ему, – сделал еще одну попытку отвертеться от опасного предприятия Николай. Ему совершенно не хотелось попасть на скамью подсудимых и этим испортить себе всю оставшуюся жизнь. Он уже и так не раз пожалел о том, что пошел на поводу у этой бестии в женском обличье и позволил себя втравить в эту историю.

– Я тебе уже говорила, что не привыкла просить ни у кого и никогда. Слушай, Коля, ты меня прямо удивляешь своей несговорчивостью. Деньги есть, их нужно только взять. Кто не рискует, тот не пьет шампанского.

– Вот и рискуй на здоровье. Я-то здесь при чем? Твои деньги, твой дом, тебе и карты в руки, – изо всех сил защищался писатель.

Нина посмотрела на него прищуренными глазами и весело засмеялась.

– Слушай, ты мне сейчас хорошую идею подал. Что это я, в самом деле, к тебе привязалась? Я вроде женщина, причем, как теперь выяснилось, очень даже привлекательная! Заново познакомлюсь со своим бывшим мужем, затащу его в постель, а там и делать больше ничего не нужно будет, он мне эту макаку сам подарит, если я попрошу.

– Как это – в постель? – округлил глаза Николай.

– Ты что, не знаешь, как в постели оказываются? Вот уж никогда бы не подумала, что ты до сих пор девственник, – злорадно улыбнулась девушка, наблюдая за реакцией писателя.

– И ты вот так запросто это сделаешь? – пропустив мимо ушей шпильку Нины, задал он ей вопрос.

– Легко, – пожала та плечиками и ехидно улыбнулась.

– Он же твой убийца, – прищурился Николай.

– Ну и что? Мужчиной же от этого он не перестал быть? Никита всегда был охоч до хорошеньких женщин, думаю, я ему понравлюсь, – продолжала издеваться Нина. – Мне плевать, каким способом я достану эти деньги, для меня главное – чтобы они были.

– Деньги – это не самое важное в жизни, – пробурчал Николай.

– Согласна с тобой, но в данный момент, чтобы осуществить то, что мной задумано, мне они необходимы, причем в большом количестве. Они у меня есть, их нужно только достать, и я пойду на все, чтобы это сделать.

– Это совершенно безнравственно, не ожидал от тебя такого безрассудства. Ты столько времени твердила, как ненавидишь своего мужа, что он за все заплатит сполна, а теперь собираешься прыгнуть к нему в постель ради какой-то обезьяны, – зло проговорил Николай. Он ходил по кухне взад и вперед, при этом размахивая руками. На щеках его выступили красные пятна, кулаки сжимались и разжимались. Нина весело наблюдала за реакцией мужчины, эта сцена очень ей нравилась. Но, имея авантюрный и несговорчивый характер, она решила еще подлить масла в огонь.

– Думать о нравственности я сейчас не могу себе позволить, к сожалению, – парировала она. – Мне не на кого положиться, рядом нет того человека, который бы захотел мне помочь. Я думала, что ты мой друг, но, к сожалению, ошиблась. Мораль той басни какова? Не надейся на кого-то, а делай все сама! А так как, кроме того, что я женщина, у меня ничего больше в «активе» нет, значит, я и воспользуюсь тем, что я женщина. – И Нина задорно щелкнула пальчиками.

Николай посмотрел на девушку взглядом, не обещающим ничего хорошего, и процедил сквозь зубы:

– Пока ты живешь в моем доме, я не позволю тебе делать то, что тебе хочется! Мы вроде бы уже обсуждали эту тему и не будем повторяться.

– Ты хочешь предложить что-то более нравственное и приемлемое? – с сарказмом спросила Нина и уперла руки в бока.

– Связался черт с младенцем, – сплюнул Николай и вышел из кухни, громко хлопнув дверью. Девушка посмотрела ему вслед и тихонько захихикала:

– Два – ноль в мою пользу.

Глава 16

– Ну что ты там возишься, господи ты боже мой, – ворчала Нина, глядя, как Николай пытается распутать длинную веревку.

– Не скули под руку. Не видишь разве, чем я занимаюсь? – огрызнулся мужчина. – Связался с тобой на свою голову! Гляди, если меня в твоем доме застукают, попробуй тогда только не носить мне передачи в тюрьму.

– Типун тебе на язык! Что ты каркаешь, как ворона? – зашипела на него девушка. – Давай быстрее, Коля, скоро рассвет уже.

– Ты уверена, что в доме никого нет?

– Конечно, уверена, Виктор же позвонил. Сколько можно задавать один и тот же вопрос? – топнула Нина ногой и нервно оглянулась по сторонам.

Николай уже распутал веревку и только собирался забросить ее конец, на котором была прикреплена металлическая «кошка», наверх, как увидел сверкнувшие неподалеку от них фары автомобиля.

– Ну вот, дождались, – заворчала Нина.

Писатель, недолго думая, прижал девушку к забору и впился в ее губы поцелуем. Машина милицейского патруля с черепашьей скоростью проползла мимо «влюбленной» парочки, и они услышали беззлобный смех, который доносился из открытого окна машины. Как только патруль скрылся за поворотом, Нина оттолкнула Николая и снова топнула ногой:

– Что ты себе позволяешь, черт тебя побери?

– А что я должен был делать? Что первое пришло в голову, то и предпринял, – обиженно проговорил писатель и снова занялся веревкой. Девушка не нашла, что на это ответить, и шумно засопела.

– На губе теперь синяк, наверное, будет, – проворчала она и дотронулась до губы пальцами.

– Нечего было вертеться, как червяк на сковородке, стояла бы спокойно, – тут же парировал Николай. – Сама виновата.

– Фу, Стручевский, – сморщилась девушка. – Что за пошлые сравнения? Ты что, у себя там, на острове, с голодухи жарил червяков на сковородке и видел, как они вертятся? – ехидно поинтересовалась она.

– Ну и язва же ты, как я погляжу, – прищурился Николай. – Это образное выражение, аллегория такая. Ты же вертелась так, как будто я тебя не целовал, а душить собрался.

– Научись сначала целоваться, а потом и лезь, – не хотела сдаваться девушка.

– Ладно, научусь, – прошипел Николай и бросил веревку на верхушку забора. Металлический предмет, прикрепленный к концу веревки, тихонько дзинькнул и остался наверху. Мужчина подергал веревку, чтобы проверить, хорошо ли она закрепилась. – Вроде все в порядке, должна выдержать, – проговорил он и посмотрел на Нину. – Ну, я полез?

– Давай, удачи тебе, – тихо прошептала девушка. – Не трусь, я рядом. И не обижайся, ты нормально целуешься, – улыбнувшись, добавила она и вновь потрогала пальцами свою припухшую губу.

Николай быстро и очень профессионально преодолел расстояние, чем немало удивил Нину. В молодости он занимался альпинизмом, но девушке об этом ничего не было известно. Сидя на заборе, писатель посмотрел вниз, туда, где стояла Нина. Она махнула рукой и сказала:

– Не забудь, у тебя всего семь минут. Ой, а обезьяну-то забыл, – и она протянула Николаю мягкую игрушку, которую держала в руках.

Когда Николай наконец согласился на ее авантюрный план проникновения в дом, они еще долго спорили.

– Нельзя забирать игрушку, твой муж сразу же поймет, что в доме кто-то был, – выдвигал свои доводы Николай.

– Но в доме сигнализация, пока ты будешь ее распарывать, а потом зашивать, тебя там прямо тепленького и возьмут! Оставлять ее распоротой тоже нельзя, Никита тогда догадается, что здесь что-то не чисто. Он прекрасно знает, что это моя любимая игрушка. Вдруг он что-то заподозрит, этого допустить никак нельзя, – старалась переспорить его Нина.

– Что же тогда делать? – развел руки Николай.

– Придумала, – радостно сообщила девушка. – Нужно купить точно такую же макаку и сделать замену! Это времени немного займет, так что ты вполне успеешь смыться до приезда милиции.

– Это же твой дом, неужели не знаешь кода сигнализации?

– Знать-то я его знаю, но пароль меняется каждый день. Откуда мне знать, какой будет именно в этот день, когда мы туда с тобой пойдем? И еще один немаловажный факт. На пульте прекрасно знают мой голос. Представляешь, что с ними будет, когда они привет с того света услышат? – хихикнула Нина и весело посмотрела на Николая. – Все, нечего больше думать. Завтра же поеду и найду такую же обезьяну, заменишь ее на ту, что в доме, и все дела.

Весь следующий день им пришлось мотаться по магазинам, пока они наконец не нашли то, что нужно. Вот ту самую новую игрушку сейчас и подавала Нина Николаю. Тот наклонился пониже, чтобы достать до нее рукой, и чуть не свалился с забора.

– Черт, – выругался он и схватился за веревку.

Нина беззлобно захихикала:

– Держись крепче, сильный пол, мне потом возиться с твоими вывихнутыми ребрами неохота.

– У меня, по-моему, мозги вывихнулись, раз я пошел у тебя на поводу, – прошипел мужчина и, запихнув игрушку под мышку, принял сидячее положение.

Он уже собрался спуститься в сад, как услышал какой-то шум. Глаза его постепенно начали перемещаться в район лба, когда Николай увидел, как к забору мчатся два добермана. Они остановились и, задрав головы, оскалили свирепые пасти, при этом не издавая никаких громких звуков.

– Здесь две собаки, – прохрипел Николай, моментально потеряв голос.

– Это Черри и Гектор, – беспечно махнув рукой, проинформировала его Нина.

– Почему ты мне ничего про них не сказала? Ты что, совсем уже рехнулась?! Как мне прикажешь с ними договариваться? – зашипел на девушку писатель.

– Тебе и не нужно с ними говорить, я все сделаю сама, – скороговоркой проговорила девушка и присела на корточки. – Черри, девочка моя, это я, твоя хозяйка. Ты меня узнаешь? Гектор, мамочка вернулась! Хорошие мои, как вы здесь без меня? Вас никто не обижает? – засюсюкала Нина по другую сторону забора.

Доберманы навострили уши и бросились на знакомый голос. Черри заскулила, а Гектор начал бегать вдоль забора.

– Мои хорошие, мои миленькие, я скоро буду дома, – продолжала разговор девушка, – Коля, что ты замер как истукан? Прыгай быстрее и беги к дому! Ты все помнишь? На веранде стекло вытаскивается, делай все как можно быстрее, у тебя не очень много времени. Гектор, мой хороший, тебя никто не обижает без меня? – снова завела «шарманку» для отвлечения собак Нина. – Быстрее, Коля, – прошипела девушка. – Собачки мои милые, этот дядя свой, пропустите его, это мой друг. Сидеть, мои хорошие.

Николай перекинул веревку и, набрав в легкие воздуха, будто собирался нырять, начал спускаться по ней в сад. Доберманы замерли и уже сделали стойку, но Нина снова начала с ними говорить.

– Гектор, Черри, это свой, это мой друг, не трогать, пропустить, сидеть на месте и ждать, – уже строгим, приказным тоном проговорила Нина.

Собаки послушно уселись у забора и втягивали носами знакомый запах хозяйки, приподняв морды.

Этих двух доберманов Нине подарили, когда они были совсем крошечными щенками. Она выходила их своими руками, кормила из соски, приглашала ветеринара на дом для прививок, возила их в собачий салон красоты, чтобы подстричь когти, учила их всему, что должны знать собаки. Специально для этого она купила книгу по собаководству и посвящала своим воспитанникам очень много времени. Она очень любила своих питомцев, и они платили ей безграничной преданностью и послушанием.

– Что вы здесь делаете? – услышала Нина голос за своей спиной и похолодела от ужаса.

Пока она сосредоточила свое внимание на собаках, к ней подошел какой-то мужчина, да так тихо, что она ничего не услышала. Она поднялась во весь рост и медленно повернулась на голос. Перед ней стоял один из охранников, которого она хорошо знала, и радостная улыбка озарила ее лицо. Она уже было собралась сказать: «Саша, привет», – но вовремя прикусила язык и, совершенно не думая, что говорит, брякнула:

– Писать захотела, сил нет, только собралась у этого заборчика пристроиться, а тут вы как снег на голову. Нельзя так пугать женщину, это же может отразиться на мочеполовой системе!

– На чьей? – глупо поинтересовался парень.

– На твоей! – рявкнула девушка и начала демонстративно стягивать с себя джинсы. Она специально сучила ногами и закатывала глаза.

– А с кем это вы здесь разговаривали? – не сдался парень.

– С умным человеком, – прошипела девушка.

– Кто такой?

– С умным человеком – это сама с собой, значит. Неужели непонятно? Может, вы оставите меня наедине с моей проблемой? – зло процедила девушка и посмотрела на молодого человека уничтожающим взглядом.

– Но… но здесь частный сектор, здесь нельзя… – смущенно заговорил парень, отворачивая голову от Нины.

– Моему мочевому пузырю глубоко наплевать на всякие там сектора! Идите, молодой человек, некрасиво смущать женщину, вы совершенно невоспитанны. Я обязательно пожалуюсь вашим хозяевам, кстати, я очень хорошо знаю Никиту и дам ему хороший совет уволить вас!

– Он мне не начальник, чтобы увольнять. Мне и без жильцов начальников хватает. А откуда вы знаете, что я здесь работаю? – повернувшись к девушке спиной, запоздало спросил парень.

– Я вас видела у ворот, вот отсюда и знаю.

– Если вы знакомая хозяина этого дома, то почему справляете свою нужду не в самом доме, а под забором, да еще в такое время суток? – проявил ненужное сейчас любопытство парень.

– Никого нет дома, а до своего я просто не дотерплю, – раздраженно ответила Нина, переходя почти на крик, чтобы ее было слышно по ту сторону забора.

– Вы не подъезжали к воротам, я вас не видел, – не унимался охранник.

– Я въехала сюда с другой стороны, через южные ворота, там живет моя подруга. Машину пришлось оставить у нее, потому что у моей машины спустило колесо. И сюда я дошла уже пешком. Мне срочно нужен Никита, просто необходим. Слушайте, что вы ко мне привязались? – грозно сдвинула брови Нина. – Вы что, меня в чем-то подозреваете? Ну, это уже форменная наглость с вашей стороны! Да меня даже собаки признали. Не верите? Черри, Гектор, голос, – прокричала девушка, и тут же в ответ залаяли собаки. – Ну что, удостоверились? – прищелкнула она языком. – Уйдете вы отсюда, наконец, или мы будем еще что-то выяснять? Оставьте меня одну, или я сейчас наделаю в штаны и пришлю их вам, чтобы вы купили мне взамен новые, – пошла «на штурм» девушка, воинственно выставив грудь вперед.

Парень неуверенно пожал плечами и решил наконец оставить девушку в покое. Он повернулся и неторопливо пошел в сторону центральных ворот, где было специальное помещение для охраны. За забором в это время доберманы начали заметно нервничать, и через некоторое время снова раздался их лай.

– Ну вот, еще и собак заставили беспокоиться, – проворчала Нина и закричала, чтобы ее услышал удаляющийся охранник: – Собачки, не нужно нервничать, мы уже уходим.

Краем уха Нина услышала какую-то возню и тихий возглас соответствующего содержания. Она как можно громче закашлялась, с опаской глядя в спину уходящего охранника, приблизилась к забору вплотную и прошептала:

– Коля, это ты?

– Я, я, – послышался стон и следом кряхтение. Через пять секунд над поверхностью забора показалась голова, а следом и все остальные части тела. В руках у мужчины была зажата большая обезьяна.

– Кидай быстрее, – нетерпеливо запрыгала Нина на месте, протягивая обе руки вверх, – и сам прыгай, нас кажется, засекли. Сейчас уже милиция пожалует, нужно смываться!

Николай бросил игрушку вниз и, перекинув веревку, сполз по ней вниз. Нина посмотрела на растерзанные штаны писателя и прыснула от смеха.

– Что это с твоим задом?

Николай, проигнорировав это замечание, схватил девушку за руку и потащил в ту сторону, где они оставили машину. Когда они направлялись сюда, Николай заехал на машине в густые кусты акации, решив, что это вполне надежное место и ее никто здесь не увидит. На территорию поселка они пролезли через огромный лаз в заборе, до которого, похоже, никому не было дела. Нина давно знала про этот лаз, и сейчас он так вовремя пригодился.

Только они свернули за угол, пробежали до лаза в заборе и нырнули в него, как услышали сирену милицейской машины. Она доносилась с противоположной стороны, где находился центральный въезд в поселок.

– Вовремя мы смылись, – довольно потирая руки, засмеялась Нина.

Николай впихнул ее в салон автомобиля и нажал на газ. Он строго зыркнул на притихшую девушку и проговорил:

– Если в другой раз тебе придет идея грабить чей-нибудь дом, ищи кого-нибудь другого.

– Это мой дом, и мы вовсе его не грабили, а забрали то, что принадлежит только мне, – подпрыгнув на сиденье от возмущения, вспылила девушка.

– Тебя нет, моя дорогая, ты – «покойница», которая лежит на дне Черного моря, поэтому дом сейчас не твой, а твоего мужа. Отсюда следует, что и вещь, которую я оттуда стянул, тоже его.

– Счас, разбежался, – стояла на своем девушка. – Там все мое и моим останется!

– Знаешь что, Нина-Анна, давай не будем сейчас говорить всякие глупости, позволь мне немного опомниться. У меня совершенно отсутствует желание спорить с тобой и доказывать, кто из нас прав, – сердито проговорил Стручевский, не забывая внимательно следить за дорогой.

– Коль, ну чего ты так разнервничался, ведь все же получилось? – миролюбиво проговорила и Нина и погладила руку писателя.

– Не подмазывайся, я, идиот, иду у тебя на поводу, как осел, а тебе только хахоньки! Нужно было тебя саму запустить туда, в твой дом, чтобы жизнь сказкой не казалась! Чужими руками жар загребать и дурак сумеет, а потом еще смеяться над этим. А смех, между прочим, очень плохой! Вон сейчас милиция приехала, охранник вспомнит, что видел тебя у забора. Начнут складывать все знаменатели – и держись тогда! Представляешь, что может быть, если они сумеют твой фоторобот сделать? Развесят по всему городу на щите «Их разыскивает милиция», вот уж смешно будет, – сердито проворчал Стручевский.

– Ничего никто делать не будет, – засмеялась Нина. – И зря ты по этому поводу паникуешь.

– Это почему? – удивился Николай.

– А потому. Ну, ты сам посуди. Сработала сигнализация в доме. Так?

– Ну так.

– Приехала милиция и увидела, что никого нет. Так?

– Так.

– Дальнейшие действия милиции – это, естественно, вызвать хозяина дома. Так?

Николай уже ничего не ответил, а лишь молча кивнул головой.

– Приедет Никита, посмотрит, что совершенно ничего не пропало, даже чайной ложки, и все придут к выводу, что сигнализация сработала сама собой – совершенно случайно. Теперь тебе все понятно?

– Мне давно понятно, что ты непробиваемая штучка, – буркнул Николай и вдруг совершенно не к месту добавил: – Меня твои собаки покусали, черт бы их побрал. У них случайно бешенства нет? – сморщился он.

– Совсем уже? – покрутила пальцем у виска Нина. – Я с ними как с маленькими детьми носилась, все прививки делала вовремя и все такое прочее. А покусали, потому что мне отвлечься пришлось. Ко мне в это время охранник подкрался, я чуть там не описалась от страха. Я тебе уже говорила об этом. Так что я тоже не сложа руки сидела, пока тебя ждала. Если бы не я, попался бы ты как миленький и уже сидел бы в каталажке! И тогда уже было бы совершенно неважно, пропало что-то из дома или не пропало. Была бы попытка к ограблению. Так что, если бы не я…

Сказать вот уже в который раз, что бы было, если бы не она, Николай Нине не дал.

– Да если бы не ты, я никогда бы до такого не додумался, чтобы в чужой дом лезть за какой-то обезьяной! – гаркнул писатель и с такой силой нажал на газ, что Нину буквально подбросило на сиденье.

– А поосторожней нельзя? Не дрова, между прочим, везешь! Это «не какая-то» обезьяна. Прекрасно знаешь, зачем она мне нужна, и нечего утрировать, – снова взвилась девушка. Потом, посмотрев на злое лицо Николая, виновато проговорила: – Ладно тебе, Коль, давай не будем ссориться, все же хорошо закончилось. Ты спальню сразу нашел? – задала она новый вопрос, чтобы сменить тему разговора.

– Да, сразу, только обезьяны там твоей не было, – пробурчал мужчина, хмуро глядя на дорогу.

– Как это не было? А где же ты ее нашел?

– На террасе валялась, под креслом. Я уже уходить собрался, совершенно случайно ее заметил.

– Что, интересно, она там делала? – нахмурилась Нина.

– Не могу знать, – пожал Николай плечами. – Там и другие игрушки валялись, наверное, кто-то с ребенком в гости приходил.

– Точно, видно, Лерка была со своей дочкой. Ей всегда нравилась эта макака.

– Кто такая Лерка?

– Соседка, ее дом рядом с нашим. Только, интересно, зачем она приходила? Насколько мне известно, она Никиту на дух не переносит. Неужели после моей «смерти» они подружились? Что-то не верится. А, да какая разница? Главное – что наш «сейф» у нас, а больше меня пока ничего не интересует. Завтра поедем с тобой в банк и заберем все деньги, а уж тогда начнем операцию, – довольно потирая руки, сказала Нина и мечтательно закатила глаза.

– Ох, Ниночка, вижу, насколько тебя вдохновляет это дело, и просто диву даюсь.

– Что тебя удивляет?

– Если ты хочешь сделать все именно так, как ты мне рассказывала, то я, конечно, не завидую твоему мужу. Но удивляет меня совсем другое. Ты – женщина, но совершенно не боишься. Неужели ты сможешь все это осуществить?

– Одна, может, и не смогу, хотя отсутствием мозгов вроде не страдаю, но, если ты мне поможешь, тогда – легко. Ведь ты не откажешься от своих слов и будешь мне помогать?

– От своих слов я никогда не отказываюсь, – проворчал Николай, – но я всегда был против насилия.

– Никто никого насиловать не собирается, – фыркнула Нина, – много чести! Физических увечий я ему причинять не собираюсь, ты же знаешь, хотя с удовольствием так поступила бы, если бы была способна на это. Просто хочу показать людям, где их место в этом мире.

– Месть – не женское дело, – вздохнул писатель.

– Я бы с тобой согласилась, если бы не одно «но».

– Что за «но»?

– Я не могу доверить такого ответственного дела никому, а значит, сделаю все сама. С твоей помощью, конечно, но все равно – сама. Разве ты со мной не согласен? Когда я лежала в больнице, ты совершенно иначе смотрел на мою задумку, а сейчас начал разглагольствовать по поводу того, что месть – не женское дело. Ты что, боишься?

– Честно?

– Конечно.

– Да, боюсь, но только не за себя, – откровенно признался мужчина.

– А за кого?

– Догадайся с трех раз, – улыбнулся Николай и лукаво посмотрел на девушку.

Нина почувствовала, что на душе у нее от этих слов стало тепло и радостно.

Глава 17

– Нина, а охранники в банке пропустят тебя? – озабоченно поинтересовался Николай.

– А почему нет? – дернула плечиком Нина.

– Но ведь ты же была иной, а сейчас… приходит совершенно незнакомая женщина и лезет в твой абонентский ящик. Да и документы…

– Коля, ты что, никогда не имел дела с такими услугами в банке?

– Нет, никогда.

– Им совершенно неинтересно, кто придет забирать то, что лежит в ячейке. Главное – что у тебя имеется ключ, а второй – у них. Ты приходишь, называешь кодовый номер, идешь вместе с охранником в хранилище, он вставляет свой ключ, ты свой, он уходит, и ты забираешь, что тебе нужно. Все очень просто и доступно, – объяснила девушка.

– Значит, имея ключ, любой человек мог бы забрать твои деньги?

– Не совсем так: человек должен знать код и фамилию того, кто снял абонентский ящик, – улыбнулась Нина.

– Тогда понятно, почему ты так смело собираешься туда идти, – подытожил мужчина.

– Вот и приехали, жди меня в машине, я скоро, – проговорила девушка и выпрыгнула у входа в банк. В руках она держала вместительную сумку, потому что хотела забрать всю сумму, которая имелась у нее в наличии. Она положила эти деньги в банк незадолго до страшных событий, которые с ней произошли, решив, что наличная сумма всегда должна быть под рукой, если она вдруг понадобится.

«Какая же я предусмотрительная», – сама себя похвалила девушка. Она прошла вместе с охранником в хранилище, и, как только он удалился из помещения, чтобы не мешать клиентке, Нина тут же открыла ящик, больше смахивающий на бронированный сейф, и выгребла оттуда все, что там было сложено аккуратными стопочками.

– Отлично, этого хватит на все, и даже останется! Прямо сегодня куплю себе приличное средство передвижения, а не буду пользоваться тем, что подвернется.

Она вспомнила, как Николай предложил ей свой старый автомобиль, и фыркнула: «Не хватало еще, чтобы я ездила на старой раздолбайке! Как вообще у него ума хватило предложить мне такое? Куплю себе прямо сегодня же хорошенький джип, а потом, когда все закончится, специально оставлю его этому писаке в подарок, пусть позлится», – злорадно мечтала девушка. Она все чаще стала замечать, что слишком много думает о Николае – и не только как о своем друге, и ужасно злилась по этому поводу.

«Он ведет себя со мной, как с любой другой женщиной. Если бы я ему хоть чуточку нравилась, он бы никогда не позволил себе такого! Правда, я иногда, конечно, замечаю, что он меня ревнует. Но это совершенно ни о чем не говорит, все мужики – собственники. Я живу в его доме, и он привык ко мне так же, как к своей мебели. Попробовал бы кто-нибудь поцарапать эту мебель, естественно, он бы возмутился. Вот так же и со мной. Стоит мне заговорить о другом мужчине, как он начинает злиться, я это прекрасно вижу, и все лишь потому, что он на время считает меня своей собственностью. Ой, что-то я запуталась совсем! Я же не мебель, какое он имеет право смотреть на меня, как на комод? Я одушевленный предмет, я женщина, причем теперь – очень красивая, и еще покажу, на что я способна! Вот окончу курсы, стану настоящей стервой, держись тогда», – злорадно мечтала Нина.

«Роковые стервы не просто ходят, они несут себя, как нечто бесценное и неповторимое. Они знают: красивая, грациозная походка – их оружие, их козырь, и этим все сказано! Уже с завтрашнего дня забудь, что ты – это ты. Представь, что ты работаешь моделью или начинающей актрисой. И каждый выход на люди – это роль, где твоя спина – как струна, живот втянут, подбородок приподнят. С этим образом тебе придется срастись намертво, как бы он ни наскучил и ни утомлял. Мужчины станут глядеть на тебя восхищенно, а женщины завистливо, но ты смирись: с особами, которые не ходят, а гордо несут себя, всегда так!»

Все эти наставления преподавательницы моментально пронеслись в голове у Нины, пока она шла из хранилища на улицу. Девушка выпрямила спину, подтянула и так плоский живот, гордо вздернула нос и посмотрела на окружающих снисходительным взглядом. Она продефилировала к машине с таким видом, будто шла по ковровой дорожке, которую расстелили перед ней в знак особого восхищения ее красотой и грацией. Нина встала у двери автомобиля и вопросительно приподняла бровь, когда поняла, что Николай даже не собирается выходить из машины, чтобы открыть дверцу для нее. Но девушка решила сама для себя, что с места не сдвинется до тех пор, пока он не окажет ей такую любезность.

– Ты чего замерла? – спросил писатель, видя странное поведение девушки.

– Может, ты соизволишь открыть дверь и взять у меня сумку? – проговорила Нина грудным и по возможности томным голосом.

– Что это с твоим голосом? – удивился Николай.

– А что с моим голосом?

– Да нет, ничего, – пожал мужчина плечами и вышел из машины. Он подошел к Нине и, взяв из ее рук сумку, открыл перед ней дверь. – Прошу, – галантно поклонился он и усмехнулся – еле заметно.

– Благодарю, – жеманно ответила девушка и стала залезать в машину, опираясь о руку своего спутника.

«Ни в коем случае не пытайся, согнувшись в три погибели, нырнуть в салон автомобиля, разом внося всю себя. Действуй изящнее: повернувшись к сиденью боком, сядь, а уже потом подбери внутрь ноги. Следи, чтобы движения были не суетны, свободны, будто всю жизнь только и занимаешься тем, что разъезжаешь в дорогущих авто».

Нина по возможности грациозно оттопырила попку и присела на сиденье. Потом она сдвинула коленочки и занесла их в салон. Немного не рассчитав, она коленями заехала Николаю в пах, и тот тихонько охнул. Девушка уже открыла рот, чтобы извиниться, но не стала этого делать, вспомнив наставления преподавателя, а просто отвернулась, делая вид, что не заметила своей оплошности. Писатель посмотрел на нее уничтожающим взглядом, дико вращая глазами, но ничего не сказал, а лишь сердито засопел.

– Ох уж эти мне бабьи заморочки, – тихо процедил он сквозь зубы и хлопнул дверцей автомобиля так, что Нина подпрыгнула от неожиданности. Ей очень захотелось сказать сейчас этому мужчине все, что она думает по этому поводу, но она сдержала свои эмоции и гордо отвернулась к окну.

«Я стерва, я настоящая стерва и не должна опускаться до выяснения отношений», – как молитву твердила про себя девушка. На самом деле на кончике ее языка висели слова, совершенно не подходящие для настоящей стервы.

Николай, все еще возмущенно сопя, открыл багажник, бросил туда сумку и, обойдя машину, сел в салон. Он завел машину и, повернув голову к Нине, внимательно на нее посмотрел.

– Домой? – сдержанно поинтересовался он.

– Да, – коротко бросила Нина, не поворачивая головы от окна.

– В банке что-то произошло? – спросил писатель.

– С чего ты взял?

– Такое впечатление, что тебя там подменили.

– Не говори глупости.

– И все же, что произошло? Сидишь, будто лом проглотила.

Нина ничего не ответила, а лишь выпрямилась еще больше. Николай, наблюдая за девушкой, покачал головой и, еле сдерживая смех, подумал: «Видно, вспомнила о своих курсах. То-то я удивлялся, что она до сих пор не начала испытывать на мне свои знания!»

Николай узнал, куда это каждое утро уносится девушка как угорелая, буквально на следующий день после того, как подсмотрел за ней из-за забора. Он сделал вид, что уезжает из дома по своим делам, а сам, отогнав машину от дома, остановил ее и стал наблюдать, что будет дальше. Как только Нина выбежала из дома и поймала машину, он поехал следом за ней. Когда девушка скрылась за дверью административного здания, он пошел следом. Войдя в просторный холл, он подошел к секьюрити и поинтересовался:

– Вы не подскажете, в каком кабинете скрылась только что вошедшая девушка?

– А вам зачем? – насторожился охранник и с подозрением посмотрел на Николая.

– Понимаешь, брат, стыдно говорить, но, как увидел ее, так и пропал, а познакомиться не успел. Хочу узнать, долго ли она здесь пробудет, чтобы к нужному времени подрулить и наконец познакомиться. Только очень тебя прошу, не выдавай меня, ведь ты тоже мужчина. Знаешь, наверное, что такое любовь с первого взгляда?

Молодой парень заулыбался и даже покраснел от удовольствия, как майская роза.

– Не поверишь, но со мной год назад такая же петрушка приключилась, ох и понервничал же я тогда! Пока решился познакомиться, думал, с ума сойду.

– Ну и как, получилось?

– Женился три месяца назад, – довольно улыбнулся тот.

– Здорово, вот бы и мне так. Ну, так подскажешь, что здесь к чему?

– Конечно, о чем вопрос. Бабы эти бегают сюда на курсы стерв, каждый день по три часа идут занятия.

– Каких стерв? – не понял Николай.

– Обыкновенных. Здесь их обучают, как быть настоящей стервой. Умора, одним словом, с жиру бесятся, дурочки, – захохотал охранник.

– Интересно, – почесал Николай затылок. – И что, много у них здесь учениц?

– Хватает, – махнул парень рукой. – Моя, как узнала от меня про эти курсы, тоже прибежала. Вон, на уроке сейчас сидит, – опять засмеялся он. – А я не против, чем бы дитя ни тешилось!

– Ну, и как тебе? Изменения чувствуешь? – с интересом спросил Николай.

– Что ни день, то новости, я уж смеяться устал, – захохотал молодожен.

Охранник вкратце рассказал Николаю, чему здесь обучают женщин, и тот, вполне успокоенный, отправился домой.

И вот только что он начал на себе испытывать прелести знаний, вбитых в хорошенькую головку Ниночки.

«Вот интересно, а есть ли такие курсы, как должен вести себя мужчина в обществе такой вот стервы с вывихнутыми мозгами?» – подумал он и фыркнул.

– Что это с тобой? – теперь уже Нина удивленно спросила у Николая.

– Так, ничего, вспомнилось кое-что, вот и разобрал смех, – ответил писатель и посмотрел на девушку лукавыми глазами.

– Это что же, ты надо мной смеешься? – нахмурила Нина брови.

– С чего ты взяла?

– Ни с чего, просто так подумалось, – буркнула она в ответ.

– Нина, давай мы с тобой решим, что будем делать. Денег у тебя теперь достаточно, так что, думаю, не стоит откладывать мероприятие в долгий ящик. Мне хочется побыстрее добраться до развязки и начать писать свой роман.

Нина, как только услышала о романе, буквально задохнулась от возмущения и разочарования.

– Я смотрю, тебя только и интересует, что твой роман, – как можно язвительнее проговорила девушка и уставилась на Николая прищуренными глазами.

Тот бросил на девушку мимолетный взгляд и снова сосредоточил свое внимание на дороге.

– Это естественно, мы же с самого начала договаривались, что будет именно так. Почему же сейчас тебя это обижает?

– Я вовсе не обижаюсь, – неестественно засмеялась девушка, и Николаю показалось, что при этом она всхлипнула.

– Ты что, плачешь? – изумился он.

– Вот еще! С чего это я буду плакать, делать мне, что ли, больше нечего? – не поворачивая головы от окна, фыркнула девушка.

– Нина, вернее, Анна, давай мы с тобой не будем сейчас ссориться по пустякам. Нам предстоит очень серьезное дело, и если тебе очень нравится быть со мной в контрах – пожалуйста, на доброе здоровье. Но только сейчас давай заключим хотя бы временное перемирие. Хотя, если честно, я не понимаю, чем мог тебя обидеть, – вздохнул Николай.

– Ты совершенно не принимаешь меня всерьез, – буркнула Нина.

– Что значит – всерьез? Я не понял, – нахмурился писатель.

– Все ты прекрасно понял, – ответила девушка и тут же, прервав эту тему, неестественно серьезно заговорила: – Ты совершенно прав, сейчас нужно думать о деле. Приедем домой, нарисуем план – прямо на бумаге, и будем придерживаться его неукоснительно. Я тебе уже говорила, с чего я хочу начать, вот прямо завтра и примемся за подготовку.

– Ты уже полностью готова начать?

– Вполне, – твердо ответила девушка. – Вполне, – еще раз повторила она.

Глава 18

– Господин Сысоев, наша компания очень заинтересована в сотрудничестве с такими фирмами, как ваша. Мы производим достойную парфюмерную продукцию, думаю, что ваши салоны красоты только выиграют от этого. Прежде чем сделать вам подобное предложение, мы очень тщательно изучили вашего клиента. К вам ходят обеспеченные люди, и они готовы за свою красоту заплатить большие деньги. Я согласна, наша продукция не дешева, но она того стоит. Эффект потрясающий, вы убедились в этом сами, – ворковала сногсшибательной внешности красавица, как бы невзначай прижимаясь грудью к плечу мужчины. Они сидели в дорогом ресторане, где была назначена встреча для переговоров. – Вы должны быть в курсе, что ваша жена давно вела с нами переговоры, но потом вдруг все оборвалось. Только по приезде в Россию мы узнали, какое с ней произошло несчастье. Примите наши искренние соболезнования, – тихо проговорила красавица и осторожно дотронулась до руки мужчины. – У нас наметилась еще одна встреча с одной парфюмерной компанией в России, и мы решили заодно встретиться и с вами, чтобы переговорить и прийти к соглашению, – снова перешла она на деловой тон. – Как я узнала из достоверных источников, теперь вы являетесь полноправным хозяином компании. Мы делаем вам очень выгодное предложение – как для нас, так и для вас.

– Все это, конечно, очень заманчиво, но такие вложения… – неуверенно произнес Никита. – Я боюсь, что не смогу вытащить такую сумму из оборота сразу. – И он провел по вспотевшему лбу рукой.

– Это не страшно, мы же деловые люди и всегда найдем выход из создавшейся ситуации. Ваше финансовое состояние вполне приемлемо для такого грандиозного дела. Мы поможем вам с оборудованием. Представьте, сколько вы сможете заработать на этом через год, и ваши сомнения сразу растают. Вот, посмотрите, это бизнес-план. Как следует его изучите, подключите своих юристов, и они вам подтвердят, что дело абсолютно беспроигрышное, – улыбнулась девушка и сунула Никите в руки папку с деловыми документами.

– А почему именно я? Почему вы решили иметь дело именно с моей фирмой? – положив папку с документами на край стола и даже не заглянув в нее, задал он вопрос.

– Я ведь вам уже говорила, – терпеливо начала объяснять девушка. – Ваша жена начала с нами переговоры еще полтора года назад. Юристы нашей компании рассмотрели этот проект очень внимательно и пришли к выводу, что с ней вполне можно иметь дело. Смею заметить, что такая честь выпадает очень немногим! Ваше государство, к большому сожалению, еще не настолько стабильно в экономическом плане, – и девушка неопределенно пожала плечиками. – Я думаю, вы прекрасно понимаете, что я имею в виду. Но ваша жена могла быть достаточно надежным партнером, поэтому мы и рассмотрели ее предложение о сотрудничестве.

– Я ничего об этом не знал.

– Не знаю, почему она не ввела вас в курс дела. Может, хотела сделать для вас сюрприз? – снова пожала красавица плечами. – Но это не меняет суть дела.

Никита сделал кислое лицо, вспоминая свои отношения с Ниной. Она никогда не посвящала его в дела, связанные с бизнесом, считала это бесполезным и совершенно ненужным занятием. Он очень обижался на нее за это, но ничего не говорил, а ждал своего времени. И вот сейчас, кажется, пробил тот самый звездный час, но мужчина почему-то колебался. Он совершенно не разбирался в экономике, поэтому очень боялся сделать какую-нибудь ошибку. Как будто услышав его мысли, девушка заговорила вновь и положила на его руку свою холеную ладошку.

– Никита! Вы позволите мне вас так называть? У вас же имеются в штате хорошие экономисты, юристы, адвокаты. Пусть они как следует изучат бизнес-план, который мы предлагаем, и скажут свое слово как профессионалы. Вам же только останется профинансировать проект, вот и все, – очень убедительно объяснила она.

– Можно мне подумать? – неуверенно спросил Никита.

– Конечно, о чем здесь можно говорить! Такое решение не следует принимать спонтанно, подумать нужно обязательно, это просто необходимо, – с придыханием проворковала девушка. – А пока ваши специалисты будут изучать бизнес-план и принимать решение, вы должны мне будете показать город. Вы не против? – лучезарно улыбаясь, проговорила красавица грудным, завораживающим голосом. – Я не была в России с тех самых пор, как мои родители увезли меня отсюда. А было это ровно двадцать лет назад. Но я люблю Москву так же, как и Париж. Моя мама часто рассказывает мне о России и об этом городе с восхищением и ностальгией. Она очень скучает, очень тоскует и по сей день. Здесь, в России, мы жили на Арбате, и я даже смутно помню, как мы гуляли там. Мама принципиально разговаривает со мной только на русском языке, чтобы я никогда не забывала своей родной речи.

– Да, вы очень хорошо говорите по-русски. Если бы не ваш мягкий акцент, можно было бы принять вас за русскую, – подтвердил Никита.

– По-французски я говорю еще лучше. А что касается моей национальности, то я ведь и есть русская, просто с шестилетнего возраста живу во Франции, – засмеялась девушка и посмотрела в сторону туалетной комнаты. – Что-то Жан долго не идет, – озабоченно проговорила она. – Вы не посмотрите, почему он так задержался, вдруг ему там стало плохо? Он совсем непривычен к вашим национальным спиртным напиткам.

– Но он же сам захотел русской водки, – пожал плечами Никита и улыбнулся. – И, между прочим, восхищался ею совершенно искренне, когда закусывал черной икрой.

– Да, он давно мечтал отведать хорошей водки. Только непременно настоящей, которую производят именно в России, а не у нас в парижском предместье, – засмеялась девушка.

– О, у вас, оказывается, тоже левую водку делают? – удивился Никита.

– Что ж, и мы не без греха, бизнес, – развела девушка руками и заливисто засмеялась. Она кокетливо посмотрела на Никиту и облизала верхнюю губу розовым язычком.

Мужчина, наблюдая за манипуляциями соблазнительного «озорника», прикрыл глаза и нервно сглотнул.

– Вы, наверное, очень трудно переносите смерть своей жены? Вы какой-то потерянный, такой грустный, мне вас так жаль! Чем я могу помочь? – интимно понизив голос, прошептала красавица и посмотрела на него таким сочувствующим взглядом, что Никита даже опустил глаза.

– Да, смерть Нины потрясла меня, но я уже почти привык к одиночеству, – сдержанно ответил он и жадно отпил из высокого бокала минеральной воды. Он поперхнулся и, торопливо схватив салфетку, прижал ее к губам.

– Такой мужчина, как вы, не должен быть один, это противоестественно, – продолжала нашептывать девица, еле заметно улыбаясь. – Может, мы продолжим этот вечер у вас? Здесь очень громко играет музыка, много посторонних глаз смотрят на нас, а я очень люблю тишину и расслабленную обстановку, – наклонившись почти к уху Никиты, проворковала девушка.

– Я с удовольствием приглашу вас к себе, но в другой раз, – виновато ответил мужчина и вытер вспотевший лоб салфеткой, которая лежала у него на коленях. – Дело в том, что сегодня приехали многочисленные родственники, завтра годовщина смерти моей жены.

– Простите, о, простите меня, – прижав руки к груди, торопливо заговорила красавица. – Я не знала, простите меня, ради бога! Как неловко получилось, какой стыд, – сокрушенно качала она головой, прижимая руки к щекам.

– Ничего страшного не произошло, Анна, – успокоил ее Никита. – Вы же были совсем не в курсе. Это я должен просить у вас прощения, что приходится отказывать вам. Но, смею вас уверить, как только я освобожусь, первое, что я сделаю, это позвоню вам. Я покажу вам ту Москву, какую люблю сам. Вы не обиделись на меня?

– Ну что вы, Никита! За что я могу на вас обижаться? Мы с Жаном остановились в гостинице «Метрополь», пробудем в Москве еще долго, уже намечено очень много деловых встреч. Я думаю, мы с вами обязательно скоро увидимся. Мне бы не хотелось встречаться с вами в официальной обстановке, поэтому я с нетерпением буду ждать вашего звонка и приглашения в гости, – улыбнулась девушка своей неотразимой улыбкой.

Она раскрыла свою сумочку, вытащила большую пухлую визитницу и раскрыла ее. Как бы между прочим она раскрыла ее на том месте, где лежали кредитные карточки, Никите на глаза сразу же попались несколько штук, и среди них платиновая – «Виза-экспресс». Он тут же прикинул, сколько может быть денег на такой карточке, и облегченно вздохнул.

«Если она имеет такой валютный счет, значит, ей не нужны мои деньги. Она действительно увлеклась мной самим», – самодовольно отметил мужчина.

– Договорились, Никита? – с придыханием спросила девица, засовывая в его нагрудный карман пиджака свою визитку. Она посмотрела на него таким взглядом, что у него моментально побежали мурашки по всему телу, и он даже вздрогнул. Он, конечно же, как и все представители сильного пола, всегда считал себя неотразимым мужчиной. Но чтобы вот так ему говорили об этом с такой откровенностью, да еще такая красавица, ко всему прочему богатая, – это было впервые. Мужское «эго» тут же взбодрилось, и Никита, гордо вскинув голову, обвел победным взглядом зал ресторана, будто приглашая в свидетели всех присутствующих.

Девушка отвернула лицо и закашлялась, прижимая салфетку к губам, чтобы не расхохотаться. «Скажите дураку, что он умен, а плуту – что он честнейший человек, и они задушат вас в объятьях», – вспомнились ей слова Генри Филдинга, знаменитого английского писателя семнадцатого столетия. Не так давно Нина прочла его самое известное сочинение, «История Тома Джонса, найденыша», которое ей чрезвычайно понравилось.

В это время к их столику подошел мужчина и плюхнулся на свободный стул.

– В чем дело Жан? Тебе плохо? – обеспокоенно поинтересовалась девушка.

– Да, что-то не есть хорошо, – ответил тот с акцентом и налил в бокал воды. – Никогда больше не буду випить русский водка, это ощень… как это по-русски? – И он защелкал пальцами. – Бьет по башка! Надо домой, кровать, и больше нет русский водка, – пьяно бормотал Жан, склонив голову на грудь.

– Я вас предупреждал, – улыбнулся Никита и подозвал официанта. – Счет, пожалуйста!

– Сию минуту, господа, – слегка поклонился молодой человек и быстро исчез.

Через минуту он появился снова и положил на стол маленький серебряный поднос, на котором лежал счет за ужин. Никита расплатился и встал из-за стола.

– Моя машина в вашем распоряжении, господа, я отвезу вас в отель. Думаю, что Жану действительно пора отдохнуть.

– Благодарю, вы очень любезны, – улыбнулась девушка и подала Никите руку.

Тот склонился к ее руке и галантно поцеловал.

– Вечер был замечательный, и смею надеяться, что не безрезультатный, – проговорила девушка своим неповторимым грудным голосом, от которого у Никиты моментально пересыхало во рту. Жан смотрел на эту сцену слегка прищуренными глазами, изо всех сил делая вид, что он ничего не слышит и тем более – не видит и ему совершенно безразлично, о чем они там говорят.

Глава 19

– Русский водка – это есть плехо, – закатываясь от смеха, передразнивала Нина Николая, сидя на кухне в его доме. – У тебя здорово получается заморский акцент!

– Мне и в самом деле нехорошо, – простонал писатель, растворяя в стакане сразу две таблетки аспирина. – Хронически не переношу спиртного в больших количествах, а здесь, как нарочно, столько пришлось выпить! А все ты: «Пей, Жан, пей, ты давно хотел попробовать настоящей русской водки». Век бы ее не видать, – ворчал Николай, морщась от головной боли. – Будем надеяться, что мои жертвы не напрасны.

– Я тоже на это надеюсь, – кивнула Нина головой. – Но это только начало, главное – впереди!

– Что ты имеешь в виду? – насторожился Николай. – Можешь хоть треснуть, а пить эту гадость ты меня больше не заставишь, пусть даже от этого будет зависеть моя жизнь.

– При чем здесь ты? Я и не думаю заставлять тебя что-то там пить, – пожала Нина плечами. – Ты сказал, что надеешься – твоя вчерашняя жертва не напрасна. Я тоже на это надеюсь и думаю, что и в дальнейшем у меня все получится, как и намечалось.

– Очень-то не заигрывайся, а то, я смотрю, твой Никита уже своей собственной слюной захлебывается, глядя на твой откровенный вырез и замечая твои многообещающие взоры, – пробурчал Николай и угрюмо посмотрел на девушку.

– Начнем с того, что он с недавнего времени такой же «мой», как и «твой», – нахмурилась Нина. – И очень тебя прошу, никогда мне больше не напоминай, что Сысоев вообще когда-то был моим мужем, мне это неприятно.

– Что-то я не заметил, что тебе было очень неприятно прижиматься к нему своими си… ну, в общем, грудью, – недовольно проворчал мужчина.

– Ты никак ревнуешь? – засмеялась Нина, и в глазах ее засверкали лукавинки.

– Еще чего! – фыркнул писатель. – Это твое личное дело, как себя с ним вести. Только не забывай, что это твой «убийца», так что поосторожней с ним кокетничай, не заметишь, как окажешься у него в постели, а уж там он наверняка тебя узнает.

– Почему ты так решил? – округлила Нина глаза. – Сам говорил, что меня невозможно узнать. Мы, женщины, что же, в постели не все разные?

– Еще какие разные! У каждой женщины есть особенности, которые мужчина сразу же узнает.

– Неужели вот так сразу меня Никита может узнать? – не хотела верить Нина. – Я всегда думала, что в «темной комнате все кошки серы».

– Ну, может, узнать и не узнает, а вот неприятные ассоциации испытает – запросто. Сделаешь какое-нибудь движение, которое ему хорошо было известно, или еще что… Отсюда могут возникнуть воспоминания, и как они на него подействуют – предсказать невозможно. Мужская психология – дело тонкое. А ты что, все-таки решила его совратить? – вдруг поняв, о чем спрашивает девушка, насторожился Николай.

– Да нет, это я так, на всякий случай спросила, вдруг возникнут непредвиденные обстоятельства, – легкомысленно махнув рукой, будто речь шла о чем-то обыденном, ответила Нина.

– Не нужно относиться к моим словам так беспечно, – сдвинул брови Николай. – Я специально изучал психологию убийц, когда начал писать детективы. Твой бывший муж – убийца, и сейчас, когда ему приходится в одиночестве переживать страх разоблачения, поверь, он стал совершенно другим человеком, совсем не тем, которого ты знала! Он непредсказуем, ему за каждым углом мерещится опасность, нервы его обнажены до предела, психика нарушена. Поверь мне, Нина, я не шучу, это очень серьезно! У тебя, кстати, на теле есть какие-нибудь запоминающиеся особенности?

– Что ты имеешь в виду?

– Большие родинки, шрамы, родимые пятна.

– У меня на лобке большая родинка, а на лопатке шрамчик в виде четырехконечной звездочки. Еще есть тату на бедре, маленький дракон, ты его еще на острове заметил. Помнишь, когда я к тебе почти голышом приплыла? Но его же можно вывести?

– Я прекрасно все помню. Ну, вот видишь, это уже исключает интимные отношения. То есть как – вывести? – с опозданием спросил он. – Зачем это? Ты что, все-таки хочешь… – и Николай запнулся на полуслове.

– Да ничего я не хочу, – резко перебила его девушка. – С чего ты вообще взял, что я собираюсь прыгать к нему в постель? – вспылила Нина. – Офигеть от вас, мужиков, можно, у вас только одно на уме! Может, я с ним в бассейне собралась купаться и утопить его там?

– Мое дело – предупредить, а твое – прислушаться, и нечего на меня кричать, – обиделся Николай и снова сморщился от боли, которая не отпускала его похмельную голову.

– Может, тебе крепкого кофе сварить? – заботливо поинтересовалась Нина, чем немало удивила мужчину.

– Что это с тобой? Ты же еще ни разу без боя ничего не приготовила, – усмехнулся он, но от кофе не отказался.

Нина с готовностью начала крутиться у плиты, тихонько напевая себе под нос: «Ты шоколадный заяц, ты ласковый мерзавец, ты сладкий на все сто, о, о, о…»

Николай недоуменно посмотрел на поющую девушку и чуть не подавился водой, в которой растворил аспирин, так что никак не мог ее проглотить. Он поперхнулся и начал кашлять. Нина смотрела на его покрасневшее лицо ровно одну минуту, а потом подошла и ударила его кулачком по спине со всей силы. Кашель тут же прервался диким ревом:

– Ты что, ненормальная?! Убить меня хочешь?

– Если бы хотела, давно бы убила, – спокойно ответила девушка. – А сейчас я, наоборот, тебя от смерти спасла, ты мог совсем задохнуться. Всегда же так делают, когда человек поперхнулся.

– Одни дураки так делают, – зло проговорил Николай, хватая ртом воздух. – Таким идиотским способом можно еще дальше запихнуть то, чем подавился человек! Нужно подойти к нему сзади, обхватить поперек живота двумя руками и с силой надавить, вот это и будет спасением. И то не всегда, – добавил он, продолжая глубоко дышать.

– Век живи, век учись, – пожала Нина плечами, – теперь буду знать. Кофе готов, можешь пить, – улыбнулась она Николаю, и у того при виде этой улыбки злость моментально испарилась, как будто ее и не было.

Он взял в руки чашку и начал потихоньку отхлебывать маленькими глотками. Наблюдая за Ниной, которая протирала стол, он подумал: «Что я буду делать, когда все закончится? Смогу ли я жить дальше без этой взбалмошной, совершенно непредсказуемой и неприлично желанной «стервы»? – Николай тряхнул головой, отгоняя сокровенные мысли. – Ничего, я сильный, я смогу, никуда не денусь. Уеду на свой остров и буду писать роман. Никто мне не будет мешать, никто не будет втравливать в авантюрные предприятия! Никто не будет зудеть над ухом, что я плохой хозяин, потому что заставляю гостью готовить завтраки и обеды, а заодно и ужины. Никто не посмеет меня назвать олухом царя небесного, как это делает «авантюристка», поселившаяся в моем доме. А эти курсы, надо признаться, здорово пошли ей на пользу, – отметил Николай, продолжая наблюдать за девушкой. – Какая появилась грация в движениях, даже голову она стала поворачивать по-другому: медленно, не спеша, будто лениво. Голос тоже стал совсем другим, только в моменты злости он становится прежним, быстрым и срывающимся. Что уж греха таить, этой красавице очень к лицу быть настоящей стервой, это, наверное, ее призвание», – улыбнулся Николай своим собственным мыслям.

– Чего это ты смеешься? – услышал он голос Нины.

– Я смеюсь?

– Нет, Александр Сергеевич Пушкин, – съязвила Нина. – Ты, конечно, ты – сидишь и улыбаешься.

– А-а-а, это оттого, что кофе очень вкусный, – выкрутился писатель и встал из-за стола. – Пойду посижу за компьютером, работы накопилось очень много. Редактор вчера звонил, и, честно признаться, мне очень не понравился его вкрадчивый голос, – вздохнул Николай и вышел из кухни.

Нина посмотрела ему вслед и со всей силы грохнула стулом об пол.

– Непробиваемый индюк, – прошептала она и еще интенсивней начала протирать стол, который и так сиял стерильной чистотой. – Кручусь здесь перед ним, кофе варю, голосом завораживаю, а ему – хоть бы хны, даже не обращает внимания! А может, обращает, просто я не замечаю? Ведь приревновал же он меня к Никите, я это точно почувствовала, – улыбнулась Нина. – Может, не все еще потеряно? Ничего, дружок, вот все закончится, и я возьмусь за тебя по-настоящему! Никуда ты от меня не денешься!..

Нина вдруг резко замерла на месте и подумала: «Неужели я в него влюбилась?! Или это просто женский эгоизм сейчас во мне бунтует? Ладно, потом разберусь, что к чему», – махнула она рукой и полезла в холодильник.

– Что приготовить сегодня на обед? Может, рыбу пожарить? Нет, рыбу не буду, она у меня в прошлый раз прилипла к сковородке, и я потом не могла ее отчистить. Обалдеть можно, я – и сковородки с кастрюлями! – фыркнула девушка. – Сделаю ход конем: позвоню-ка я в фирму по доставке обедов на дом! Где-то в журнале я видела рекламу, – пришла к нужному знаменателю девушка и полезла на антресоль, куда складывались прочитанные газеты и журналы.

Николай услышал страшный грохот и выскочил из комнаты как ошпаренный.

– Что случилось, Нина?! – глядя на сидящую на полу рядом с опрокинутыми стульями девушку, испуганно спросил он.

Она сморщилась от боли и простонала:

– Стулья у тебя какие-то дурацкие, хотела с антресоли журнал достать, а он качался, качался – и опрокинулся.

– В кладовке, между прочим, стремянка стоит. Кто же стул на стул ставит? Естественно, они не удержались и упали, – пряча улыбку, сказал Николай и подошел помочь.

Он обнял ее за талию и поднял с пола. Она пошатнулась и ухватилась за него, чтобы не упасть. Их лица оказались настолько близко друг от друга, что волосы девушки коснулись щеки Николая. Нина подняла глаза и посмотрела на писателя. От этого взгляда его обдало жаром с головы до пяток, и он резко отпустил девушку.

– Нигде не болит? – спросил он, чтобы хоть что-то сказать.

– Болит, – сказала девушка и прищурила глаза, наблюдая за реакцией Николая.

– Где?

– Везде.

– Опять врешь? – заметив ехидную улыбку, сказал он и резко развернулся, чтобы уйти обратно к себе в кабинет.

– Ты бессердечный эгоист! – крикнула Нина ему в спину.

– Какой есть, – равнодушно ответил Николай, торопливо заворачивая за угол коридора. Он торопился уйти, уже совершенно не надеясь на свою силу воли. Его организм очень по-предательски относился к своему хозяину, который хотел перебороть самого себя, и бунтовал «по полной программе». Чтобы не сдаться, мужчина решил, что нужно сбежать, что он и сделал.

Нина проводила взглядом улепетывающего на всех парусах Николая, потерла ушибленную ягодицу и показала язык уже пустому коридору.

– Ну и сиди тогда голодным, – проворчала она и гордо удалилась в свою комнату.

Глава 20

Нина лежала на диване и читала книгу. Она невольно вздрогнула от неожиданности, когда зазвонил ее мобильный телефон.

«Кто это может быть?» – испуганно подумала она, но потом ехидно улыбнулась, вспомнив, что звонить сейчас может только один человек, которому она дала свой номер. Она ждала этого звонка почти неделю – и вот наконец дождалась.

– Алло, я вас слушаю, – промурлыкала девушка в трубку как можно интимнее.

– Добрый день, Анна, это Никита. Вот, решил вам позвонить…

– Добрый день, рада слышать ваш голос.

– Я случайно вас не побеспокоил?

– Нет, нет, что вы, Никита, я сейчас совершенно свободна.

– Я тоже освободился от дел и могу сдержать свое обещание, показать вам город. Вы как, не против – встретиться сегодня?

– Я с удовольствием встречусь с вами, Никита.

– Тогда давайте в четырнадцать тридцать.

– Замечательно. А где?

– Где скажете, я подъеду за вами на машине.

– Тогда у входа в отель, я буду ждать вас ровно в четырнадцать тридцать. Никита, я очень рада, что вы мне позвонили! До встречи, бай-бай, – весело проговорила Нина и отключилась. Она потерла ладонь о ладонь и улыбнулась. – Очень хорошо, все просто замечательно! – прошептала девушка и побежала в кабинет, где сидел за компьютером писатель.

– Коля, представление продолжается, только что позвонил Никита и назначил мне свидание, – радостно сообщила Нина.

– А чему это ты так радуешься? – прищурился Николай. – Неужели так соскучилась по своему ненаглядному супругу?

– Ты совсем дурак! – рявкнула девушка и покраснела от негодования. – Ты хотя бы соображаешь, что говоришь?! Я радуюсь тому, что наконец-то «лед тронулся, господа присяжные заседатели», как говаривал Остап Бендер! Хуже нет – ждать да догонять, а мне пришлось ждать целый год. Ты не представляешь, до какой степени это выматывает нервы!

– Если бы ты сразу, когда все случилось, пошла куда нужно, то и нервы мотать не пришлось бы. Скажите, пожалуйста, тоже мне, судьей она себя вообразила! Смотри, как бы боком все это тебе не вышло, – сердито проговорил Николай.

– Коль, что это с тобой? – удивленно приподняла Нина брови. – Вроде бы мы все уже обсудили и вопрос закрыли. Что ты на меня взъелся? Да, я сама себя назначила судьей, и что из этого следует? Попробуй убедить меня в том, что я не права, – все больше и больше начинала злиться Нина.

– Ладно, не будем больше об этом, – хмуро сказал Николай и вновь уткнулся в монитор компьютера.

– Что значит – не будем? Нет, ты уж договаривай до конца! Так ты считаешь, что я не права? Отвечай, черт тебя побери, – топнула девушка ногой и сердито ударила писателя по плечу, чтобы он наконец-то оторвался от своей работы.

– Да права ты, права, – нехотя повернувшись к Нине лицом, кивнул Николай головой. Увидев ее сердито сдвинутые брови, он поднял руки вверх и улыбнулся: – Сдаюсь, это я сейчас не прав. Просто я очень переживаю за тебя, – откровенно признался он.

– Скажите, пожалуйста, переживает он, – фыркнула Нина и дернула плечиком. – Лучше признайся, что не столько переживаешь, сколько ревнуешь! У тебя это сейчас на лбу написано крупным шрифтом, – съехидничала она.

– Что ж, здесь ты тоже права, – спокойно согласился он, чем ввел девушку в кратковременный ступор. Такого откровенного признания она совсем не ожидала, уже привыкнув к постоянной конфронтации, поэтому даже немного растерялась. Она постаралась быстро взять себя в руки и превратить все в шутку.

– Надо же, – всплеснула она руками, – раскололся! Стручевский, ты ли это? Я уж грешным делом подумала, что ты стойкий женоненавистник, а тут вдруг такие признания, – вовсю веселилась Нина и лукаво сверкала глазами. – Ты же с большим трудом терпишь мое присутствие в своем доме! Во всяком случае, у меня создалось такое впечатление.

– Что за глупости ты говоришь, Нина? – удивленно спросил Николай. – С чего такие дурацкие выводы? Я чем-то обидел тебя? Почему у тебя создалось такое впечатление?

– Потому что ты заставляешь меня пыхтеть у твоей проклятой плиты, чтобы я научилась готовить! Потому что ты вынуждаешь меня делать то, что мне совсем не хочется! И все – для того, чтобы мне, в конце концов, это надоело и я бы отсюда убралась! – на одном дыхании выдала девушка и, резко развернувшись, выскочила из кабинета.

Она услышала оглушительный хохот хозяина дома и резко притормозила. Ей страшно захотелось вернуться и сказать какие-нибудь обидные слова, которые смогли бы моментально оборвать этот веселый смех. Но, подумав, девушка не стала этого делать, чтобы не портить себе настроения перед таким ответственным мероприятием, как свидание со своим «ненаглядным мужем-наследником».

– Ничего, ничего, смеется тот, кто смеется последним, – проворчала Нина и пошла к себе в комнату, чтобы привести себя в порядок.

«Я должна сегодня сверкать, как никогда еще не сверкала! Наведу сейчас марафет – «смерть мужскому населению» и специально зайду к нему в кабинет, пусть онемеет, остолбенеет и вообще – тут же превратится в мумию», – злорадно подумала девушка о Николае, перебирая свои наряды, которые она недавно приобрела в дорогом модном бутике.

– Пусть сидит здесь за своим компьютером и умирает от ревности, а я в это время буду развлекаться на полную катушку. Писатель фигов! – фыркнула девушка. – Переживает он! Что-то не похоже, чтобы ты за меня переживал. Только и делаешь, что без конца стараешься показать, насколько я тебе безразлична как женщина, – продолжала ворчать Нина, перебирая свои ультрамодные наряды.

Она так пока и не смогла остановиться на чем-то стоящем, поэтому решила, что сделает выбор после того, как примет ванну. Она сбросила с себя одежду и встала перед большим зеркалом, которое располагалось здесь же, в ее комнате, рядом с кроватью, нажала на кнопку воспроизведения на музыкальном центре, и оттуда полилась музыка. Приподняв сзади волосы обеими руками, Нина начала крутиться перед зеркалом в такт музыке, плавно изгибаясь и рассматривая свою фигуру. Она даже не заметила, как открылась дверь и на пороге замер Николай, словно громом пораженный. На несколько секунд он превратился в соляной столп – с приоткрытым от изумления ртом и выпученными глазами. Нина сделала очередное «па» и… оказалась лицом к двери. Увидев застывшего Николая, она растерялась, а когда, опомнившись, уже раскрыла рот, чтобы сказать все, что она думает о нем и о его нахальстве, того уже как ветром сдуло. Произошло это настолько стремительно, что Нина даже потрясла головой, пытаясь понять, было ли сие видение на самом деле – или ей только показалось? Придя к выводу, что мужчина на пороге – не плод ее воображения, Нина весело расхохоталась. Она опять повернулась к зеркалу, еще раз посмотрела на свою фигуру и, задорно подмигнув своему отражению, продефилировала в ванную комнату.

– Надеюсь, что ты ослеп, – щелкнула она пальчиками и вновь расхохоталась.

Нина приняла ванну, предварительно намазав лицо специальной маской для свежести кожи. Этот рецепт был записан у нее в конспекте. Помимо всего прочего, в школе для стерв с ними работал косметолог. Он преподавал, как нужно ухаживать за своим лицом, руками, волосами и прочими частями тела. Для волос он дал изумительный рецепт, которым постоянно пользовалась знаменитая актриса Вивьен Ли, сыгравшая Скарлетт в фильме «Унесенные ветром».

Нина уже пару раз попробовала его применить и осталась очень довольна. Волосы блестели, хорошо расчесывались и смотрелись очень объемно. Сейчас у Нины не было времени заниматься волосами, она решила их просто помыть, а вот маску для лица она сделала. Все рецепты, которые они записывали на уроках, были особыми. Ими, как правило, пользовались какие-нибудь знаменитости. Что касается маски для лица, то к ней в свое время постоянно прибегала величественная императрица всея Руси Екатерина Вторая.

Нина пролежала в ванной положенные тридцать минут, смыла с лица маску, помыла голову и, обмотавшись большим махровым полотенцем, начала сушить феном волосы. Она даже не услышала, как дверь ванной комнаты открылась и на пороге появился Николай. Он облокотился о косяк и молча наблюдал за девушкой. Она увидела его в зеркале и вздрогнула от неожиданности. Резко развернувшись в его сторону, она строго спросила:

– Ты что здесь делаешь? Почему входишь, не постучавшись, а если бы я была голая?

Девушка еле-еле сдерживалась, чтобы не рассмеяться при виде Николая. Она решила сделать вид, что не заметила его недавнего конфуза, когда он с наглостью хозяина дома вошел в ее комнату, не постучавшись. Вернее, она не была уверена, что он не стучался, потому что была крайне занята танцами перед зеркалом в обнаженном виде.

– Я стучал, но ты не слышала, – спокойно ответил мужчина, не отрывая откровенного взгляда от голых плеч девушки.

Полотенце начало сползать, оголяя грудь, и Нина так поспешно его схватила, пытаясь удержать, что фен выскочил у нее из рук и упал на пол. Она недоуменно уставилась на жужжащий предмет на полу и выдохнула:

– Ну, блин, чтоб тебя!

Николай еще раз внимательно посмотрел на Нину, усмехнулся и, ничего не сказав, вышел за дверь.

– Ты зачем приходил-то? – запоздало поинтересовалась она у закрытой двери, но ей никто не ответил. – Ненормальный, – пробормотала она и, подняв фен с пола, продолжила прерванную процедуру сушки волос.

«Интересно, зачем он сейчас приходил? – думала она. – Он явно собирался что-то сказать, но почему-то не стал этого делать. А может, он меня, наконец, захотел, как женщину? Если это так, то три – ноль в мою пользу, – хихикнула девушка. – Нужно почаще его провоцировать, как, например, сегодня, и тогда он окажется полностью в моих руках, – пришла она к выводу. – И тогда посмотрим, господин писатель, женщина я или просто приложение к твоей мебели!»

В это время Николай вылетел в сад и, сев на лавочку, нервно закурил. Только что он зашел к Нине, чтобы попросить у нее извинения за то, что вошел в ее комнату в такой неподходящий момент. Он так волновался, что, постучав в дверь ванной и снова не дождавшись ответа, вломился туда – и опять увидел девушку почти голой. Слова застряли где-то посередине гортани, и ему ничего не оставалось другого, как развернуться и уйти. Тем более что его «безразличие» сразу же было бы замечено девушкой, стоило ей опустить глаза немного ниже пояса мужчины.

– Черт меня побери, прямо наваждение какое-то! Что же это за день такой сегодня? Два раза наступил на одни и те же грабли. Нет, так дело не пойдет, нужно непременно объясниться, иначе она бог весть что обо мне подумает. Еще вообразит, что я специально это сделал!

Николай торопливо затянулся в последний раз и, выбросив окурок, решительно поднялся со скамейки. Он вошел в дом и поднялся на второй этаж. Топая как можно громче, он приблизился к двери Нины. Из недр комнаты лилась медленная музыка, и мужчина, прикрыв глаза, мысленно снова увидел перед собой танцующую перед зеркалом девушку. От этого видения слегка закружилась голова, и он нервно сглотнул.

«Нужно с этим кончать», – подумал он и, сжав зубы, решительно распахнул дверь, снова не сообразив, что забыл постучаться.

Нина стояла спиной к двери и пыталась дотянуться руками до застежек бюстгальтера. На ней были трусики-стринги и больше ничего. Она резко обернулась на звук открывающейся двери и сдвинула брови:

– Я не назначала на сегодня дня открытых дверей! Сколько можно врываться в мою комнату без стука? Или ты таким вот образом пытаешься мне показать, кто в доме хозяин? – почти спокойно проговорила она, прижимая к обнаженной груди ладони.

– Ох, прости ради бога, – выдохнул Николай и захлопнул дверь.

Нина услышала, как он торопливо затопал по лестнице, и пожала плечами:

– С ним явно что-то сегодня происходит.

Через час Нина выглядела так, будто собралась на прием к английской королеве. Она выбрала себе маленькое черное платье, которое обтягивало ее фигуру, как перчатка. Поверх него она надела серебристую пелерину, которая придавала платью нарядный, изысканный вид. Украшения с бриллиантами добавили к ее облику богатства и шарма, как бы подчеркивая значимость женщины, которая знает себе цену. С волосами Нина не стала ничего делать, она просто расчесала их, и они падали ей на спину красивой, блестящей волной цвета воронова крыла. Все это дополнил умеренный макияж, который девушка сделала с особой тщательностью, как и учили в школе стерв. Когда она вошла в рабочий кабинет писателя, глаза ее задорно блестели, на щеках выступил румянец, а улыбка не сходила с губ. Николай угрюмо наблюдал за девушкой и ничего не говорил.

– Коль, ты чего такой? Я тебя чем-то обидела? – притворно ласково поинтересовалась Нина, но невооруженным взглядом было видно, что она решила поехидничать.

– Когда ты планируешь вернуться? – игнорируя вопросы Нины и нарочито не замечая сарказма в ее голосе, спросил он.

– Не знаю, все зависит от обстоятельств и развития событий.

– И какие же события ты собираешься развивать?

– Ты опять за свое? – рассердилась девушка. – Не дури, Николай, я тебе обещаю, что ничего лишнего себе не позволю, тем более с Никитой. Если бы ты сейчас заглянул ко мне в душу, то ужаснулся бы и не стал задавать подобных вопросов. Неужели ты не понимаешь, что только ненависть толкает меня сейчас на встречу с ним! Мне это необходимо, чтобы сделать то, что нужно. Я тебе позвоню, чтобы ты приехал за мной.

– Куда?

– Коль, ну сколько можно повторять одно и то же? Я постараюсь, чтобы он пригласил меня к себе домой, вернее, ко мне домой, а потом позвоню тебе – так, чтобы он не видел. Зачем мне нужно попасть в дом, надеюсь, тебе не нужно объяснять? Когда увидишь на определителе мой номер телефона, ты мне тут же перезвонишь, и мы с тобой сделаем вид, что нечто случилось. Я тебе по телефону назову адрес, как будто ты его не знаешь, и ты приедешь, чтобы забрать меня оттуда. Ну что, такой расклад тебя устраивает? – улыбнулась девушка.

– Вполне, хотя все это очень запутано, – махнул Николай головой, оставаясь таким же серьезным и насупленным.

Нина подошла к нему вплотную, приподнялась на цыпочки и чмокнула в щеку.

– Не волнуйся, все будет о’кей, я тебе обещаю. Ты довезешь меня до гостиницы? Мы договорились встретиться там, у входа, в половине третьего.

– Да, конечно, только переоденусь, – сказал Николай и пошел к себе в комнату. Нина молча смотрела ему вслед, довольная улыбка растянула ее губы.

«Все-таки он меня ревнует, бесспорно! Меня никто в жизни никогда не ревновал – по понятным причинам. А сейчас я даже чувствую, как от него исходят волны. И как же это здорово, черт меня побери! Все-таки быть красивой женщиной безумно приятно», – подумала девушка и довольно сморщила носик, ставший безупречным после операции.

Глава 21

– Вы обворожительны, Анна, – с придыханием произнес Никита, целуя девушке руку.

Он уже сидел в холле гостиницы, когда Нина вышла из лифта. Здесь были оформлены два одноместных номера люкс, один на имя Анны Готье, а второй – на имя Жана Дюпона, оплаченные на месяц вперед. В журнале также было отмечено, что гости из Парижа находятся в Москве по делам французской парфюмерной компании «Dgiraldgi» и являются ее представителями. Нина приехала сюда за тридцать минут до назначенной встречи и провела в номере оставшееся до свидания с Никитой время. Когда портье позвонил в номер снизу и сообщил мадам «Готье» о приезде гостя, она не спеша еще раз произвела ревизию своей внешности перед зеркалом и прошла в сторону лифта. Никита вручил девушке красивый букет роз и, предложив руку, повел ее к своему автомобилю. Нина усмехнулась, увидев его новую машину.

«С размахом живешь, мальчик, – подумала она. – Ничего, уже совсем недолго осталось шиковать. Скоро ты у меня нахлебаешься по самую макушку, и мало, я думаю, тебе не покажется!»

Нина грациозно села в машину, Никита захлопнул дверь и прошел на место водителя.

– Вы разве не имеете персонального шофера? – спросила девушка.

– Нет, я люблю сам сидеть за рулем, езда на автомобиле доставляет мне истинное удовольствие, – улыбнулся мужчина, и Нину так и передернуло от этой улыбки.

Заметив, что девушка вздрогнула, Никита спросил:

– Вам холодно? Я могу выключить кондиционер.

– Нет, нет, все в порядке, – улыбнулась Нина как можно ослепительнее. – Куда мы поедем? – задала она вопрос, чтобы переменить тему разговора.

– Вы просили показать вам город. Что, если мы поедем сейчас на Красную площадь? Там часто бывают экскурсии в Кремль. Если нам удастся сегодня там побывать, это зрелище оставит у вас незабываемые впечатления. Вы когда-нибудь читали про Царь-пушку и Царь-колокол?

– Я даже видела их, правда, по телевизору, – улыбнулась Нина. – И с удовольствием посмотрела бы на все это в натуральном виде.

– Да, это действительно красиво. А какие там купола! Нам, москвичам, есть чем гордиться, – гордо проговорил Никита. – А потом я покажу вам Воробьевы горы, это тоже очень красиво. У молодых пар, которые вступают в брак, есть такой обычай. После бракосочетания обязательно поехать на Воробьевы горы, распить там шампанское и сфотографироваться. Оттуда заедем на Арбат и поужинаем в ресторане. Я знаю один очень хороший, там замечательная кухня.

– С удовольствием выбираю этот маршрут и полагаюсь на ваш вкус целиком и полностью, – согласилась Нина, пряча лицо в цветы, чтобы Никита не заметил ее брезгливой гримасы. – Вы изучили бизнес-план? – задала девушка вопрос, когда молчание слишком затянулась.

– Я отдал его на рассмотрение моим экономистам и юристам, как вы и посоветовали. Сам я, если честно, не очень-то во всем этом разбираюсь, поэтому решил положиться на мнение профессионалов. Дело далеко не шуточное, требует больших капиталовложений, поэтому я не буду торопиться. Как вы считаете, я прав?

– Безусловно, – «искренне» подтвердила Нина и злорадно улыбнулась, уже зная наперед, что из этого в конечном итоге получится.

Они прошлись по Красной площади, полюбовались куполами храмов, посмотрели, как проходит смена почетного караула у Мавзолея, и поехали на Воробьевы горы. Попасть на экскурсию в Кремль им не удалось, но Никита клятвенно пообещал, что в следующий раз обязательно позаботится о билетах заранее. После того как прогулка была закончена, Никита, как и обещал, направил автомобиль в сторону Арбата. В том ресторане, куда он привез Нину, Никиту встретили как старого знакомого и предложили место для почетных гостей, чему Нина немало была удивлена.

– Вы здесь завсегдатай? – поинтересовалась девушка.

– Да, я здесь часто бываю, я, видите ли, гурман, а здесь, как я уже говорил, прекрасная кухня, – лениво улыбнулся Никита. Он подал Нине перечень вин и предложил выбрать напитки по ее усмотрению. – Если позволите, ужин я закажу сам? Надеюсь, что вам понравится, у меня неплохой вкус.

– С удовольствием попробую то, что любите вы, – кокетливо ответила девушка и стрельнула в мужчину многообещающим взглядом. Тот сглотнул нервную слюну и опустил глаза на листы меню.

«Какой ты, однако, стеснительный, – подумала Нина, – не перестаю удивляться! Неужели я такая невнимательная, что за то время, пока мы были женаты, я совсем не сумела узнать тебя? Впрочем, у меня на это и времени не было. Ты жил своей собственной жизнью, я своей, так что ничего удивительного здесь нет. А может, это просто игра?» – И Нина очень внимательно посмотрела на своего бывшего мужа. Она заметила, как он вздрогнул, и отвела взгляд.

Ужин прошел в непринужденной болтовне, и Нина снова отметила, что Никита неплохой собеседник. Раньше, когда они еще были не женаты, ей всегда нравилось с ним болтать, и у них всегда находились интересные темы для разговоров. В общем-то, этим он и подкупил ее тогда.

«Надо же, – усмехнулась она про себя. – Оказывается, я действительно совершенно забыла, каков он на самом деле. Ведь, когда мы с ним встречались, прежде чем пожениться, мне тоже нравилось проводить с ним время».

Как это ни странно, но Нина получила настоящее удовольствие от проведенного вечера.

– Вы не хотите мне показать свой дом? – спросила девушка, лукаво сверкнув глазами, когда они уже ели мороженое на десерт. – Или это будет не совсем удобно?

– С удовольствием сделаю это, никакого неудобства вы мне не доставите, а даже наоборот, – ответил Никита, и его щеки при этом ярко вспыхнули.

«Боже мой, да он, кажется, влюбился в меня! – мысленно ахнула Нина, когда увидела такую реакцию. – Надо же, такой удачи я вовсе не ждала! Думала, что достаточно будет того, чтобы он немного увлекся, а дальше – дело техники». Она улыбнулась одной из своих самых обворожительных улыбок, которым научилась на курсах, и проговорила чуть хрипловатым голосом:

– С удовольствием посмотрю, как живет такой потрясающий мужчина. Мне кажется, что я знаю вас уже много лет. Мне так легко и интересно с вами общаться! Со мной такое редко происходит, я очень капризная и требовательная дама, но вы с блеском выдержали экзамен, – продолжала свою атаку Нина, прекрасно видя, что ей это удается с блеском.

Никита менялся в лице по нескольку раз за минуту, слушая дифирамбы в свой адрес. Довольная улыбка намертво приклеилась к его губам, а в глазах появилась мечтательная поволока.

– Ну, мы едем или еще посидим? Может быть, хотите что-нибудь еще? Вина, десерт? – заторопился Никита, глядя на девушку глазами голодного волка.

– Нет, десерта я больше не хочу, а вино, я надеюсь, у вас есть в доме? – прочирикала Нина и снова бросила на мужчину такой взгляд, что у того тут же вспотели ладони.

– Конечно, у меня прекрасный бар, – ответил Никита, с готовностью вскочил со стула и подошел к Нине, подав ей руку.

– В этом я не сомневалась, – улыбнулась Нина, а про себя подумала: «Еще бы он был плохим, я привозила для своего бара напитки со всех концов света, где только была. Надеюсь, от этого «набора» хоть что-то осталось!»

Темная туча пробежала по ее лицу, и она отвернулась, чтобы Никита не заметил ее состояния.

К хорошо знакомому Нине дому они подъехали тридцать минут спустя. Никита загнал машину во двор и помог девушке выйти. Тут же выскочили два добермана и остановились как вкопанные, с изумлением уставившись на гостью. Нина замерла под пристальным взглядом собак. Как только Никита увидел это, он улыбнулся и строго приказал:

– Черри, Гектор, место, это свои.

Доберманы не послушались и напряженно нюхали носами воздух.

– Я кому сказал, место! – уже более строго приказал мужчина и в недоумении посмотрел на собак. – Что это с ними?

Тот, которого Никита назвал Гектором, подошел к Нине и завилял обрубком хвоста. В ту же минуту подбежала Черри и лизнула девушку в руку. Мужчина удивленно вскинул брови и покачал головой:

– Чудеса, эти собаки совершенно не терпят чужих. Они и меня-то признают с трудом, всегда слушались только свою хозяйку, мою покойную жену, совсем недавно только и ко мне привыкли. Правда, еще Владимира Ивановича слушаются, это садовник. Он здесь все время живет в домике для прислуги. Но даже к нему они никогда не проявляют ласки, хоть он и кормит их, занимается с ними.

– Я безумно люблю собак, и они, наверное, чувствуя это, платят мне тем же. У меня дома, в Париже, целых три собаки, – тут же нашлась Нина и погладила по голове Гектора. Тот совсем негромко тявкнул и заглянул девушке в глаза. Она присела перед ним на корточки и сказала: – Что, миленький, скучаешь по своей хозяйке?

Доберман радостно гавкнул и полез к Нине целоваться. К нему тут же присоединилась Черри.

– Я уже начинаю ревновать, – засмеялся Никита. – Кажется, вы пришлись ко двору.

Нина еще несколько минут понежничала с доберманами и прошла в дом. Когда Никита захлопнул перед собаками двери, они жалобно заскулили.

Этих двух собак Нине подарили четыре года назад, когда они были совсем крошками, и она вырастила их своими руками. Она возилась с ними, как с детьми. Возила на прививки, купала, подстригала когти, кормила всевозможными витаминами и всегда баловала. Она специально купила книгу по собаководству и занималась с ними обучением исключительно самостоятельно.

«Никакие инструктора мне не нужны, собаки должны знать только одну хозяйку, которая имеет право им приказывать», – говорила она недовольным домочадцам. Нина любила своих питомцев до безумия, и они платили ей тем же. Сейчас, когда она увидела их во дворе, сердце сжалось в маленький комочек. Конечно, собаки узнали ее, хоть и была она сейчас совершенно другой.

– У вас хороший дом, в нем чувствуется вкус, – сидя на диване в непринужденной позе, сказала Нина. – Неужели вы живете здесь один?

– Я здесь очень редко бываю, в основном живу в городской квартире. Этот дом очень любила моя жена. Когда его строили, она постаралась, чтобы он в точности походил по архитектурной задумке на ее родной дом, который находится на берегу Черного моря. Там прошло ее детство, в Москву их семья переехала, когда Нине было уже семнадцать лет. Здесь она в точности повторила тот дом, а когда ее не стало, я не решился ничего переделывать после ее смерти. Как только приезжаю сюда, меня начинают угнетать воспоминания, поэтому я стараюсь здесь бывать как можно реже. Пусть этот дом так и останется ее домом.

Нина внимательно посмотрела на Никиту, немало удивившись его «откровенному» признанию.

– Вы очень любили ее? – спросила она.

– Как вам сказать… – пожал мужчина плечами.

– Скажите как есть.

– Нина сама не захотела, чтобы я ее очень любил.

– Как это? – удивилась девушка.

– Она очень независимой была и никогда не принимала меня всерьез. Я старался, я очень старался быть внимательным, но ничего у меня не получилось.

«И тогда ты решил ее утопить», – про себя подумала Нина, а вслух сказала:

– Может, плохо старались?

– Наверное, – покладисто согласился он. – Вы знаете, Анна, ведь Нина была совсем некрасивой женщиной, и сначала я женился из-за денег, – вдруг откровенно признался Никита.

– И что потом?

– А потом я увидел, какая она умная, веселая и совершенно незакомплексованная. Я даже не знаю, как вам это объяснить. Это, наверное, трудно понять, и вы сейчас думаете, что связались с каким-то ненормальным, – усмехнулся мужчина. – Пригласил даму в дом, а сам говорит с ней о покойной жене.

– Нет, нет, что вы, продолжайте, это очень интересно, – поторопилась уверить его девушка. – Ведь я же сама завела с вами этот разговор, значит, и спрос только с меня. Продолжайте, пожалуйста.

– Когда я понял, что люблю ее, я старался уделять ей побольше внимания, а она почему-то не приняла этого. Да, конечно, я был очень виноват перед ней. Она узнала от моего же друга, что я женился совсем не на ней, а на ее деньгах. Но ведь я же старался исправить свою ошибку, я изо всех сил старался! Но – увы… Я хорошо помню ее слова: «Не надрывайся ты так, Никита, если тебе нужны деньги, то бери, сколько нужно, и без этого лизоблюдства». Вот тогда во мне что-то сломалось, и я начал искать утешения на стороне.

– Гулять начали, я так понимаю? – усмехнулась Нина.

– Да, у меня появились другие женщины. Жена была совершенно равнодушна к сексу, а я – молодой, здоровый мужчина. Но, когда Нины не стало, я вдруг понял, как мне ее не хватает.

Нина сидела и слушала своего бывшего мужа раскрыв рот. Внутри ее все возмущалось и орало благим матом. «Как сладко ты поешь, подонок! Прямо разрыдаться хочется! Это же ты, ты и твоя любовница отправили меня на тот свет! Как ты сейчас натурально играешь, уму непостижимо. Если бы я была не я – точно бы поверила в твою искренность. Ты, Никита, оказывается страшнее, чем я предполагала!»

Из бушующей в ней страшной бури ее «вытащил» голос Никиты.

– Вы знаете, Анна, а вы чем-то похожи на мою жену. Нет, не внешне, конечно, здесь вы совсем разные, – улыбнулся он, увидев удивленный взгляд девушки. – Но что-то в вас есть такое… неуловимое, что напомнило мне Нину, – продолжал откровенничать он. – Только вы не обижайтесь, я прекрасно понимаю, как вам неприятно это слышать. Вы очаровательны, вы обворожительны, я еще не встречал такой женщины, как вы!

– Отнюдь, – кокетливо улыбнулась девушка. – Мне это даже приятно слышать, значит, у меня есть шанс.

– Вам не нужно никакого шанса, я покорен вами с самой первой встречи.

Никита пересел на диван, поближе к Нине, и обнял ее за плечи.

– Вы останетесь сегодня у меня? – спросил он чуть охрипшим от волнения голосом.

– Для этого как минимум нужно перейти на «ты», – засмеялась Нина, запрокинув голову.

– Ты останешься у меня на сегодняшнюю ночь? – повторил мужчина свой вопрос.

– Только на сегодняшнюю? – кокетливо поинтересовалась девушка.

– Если ты только пожелаешь… – договорить Никите помешал телефонный звонок, который запищал в сумочке девушки.

– Извини, это звонит мой телефон, – сказала она и потянулась к сумочке.

– Может, не нужно отвечать? – спросил мужчина и хотел придержать руку девушки.

Она резко ее выдернула, но потом, сообразив, что делает что-то не то, сама взяла его за руку:

– Прости, Никита, этого делать нельзя, мало ли какие могут быть обстоятельства. Этот номер знает только Жан, и, если он мне звонит, значит, что-то случилось.

Она наконец достала из сумки трубку и спросила:

– Алло, в чем дело, Жан?

– Почему ты так долго не отвечала? – рявкнули ей в ухо голосом Николая.

– Трубка лежала в сумочке, пока я ее достала, время и прошло.

– Через двадцать минут я за тобой приеду, будь готова, – даже не спросив, хочет ли она этого, строго проинформировал девушку Николай.

– Это так серьезно, Жан? – нервно сказала девушка, чтобы не нарушить задумку, о которой они договаривались заранее. Не дождавшись ответа от мужчины, она вновь заговорила: – Хорошо, записывай адрес и приезжай за мной, прямо отсюда поедем туда и все уладим, – с нажимом проговорила Нина, продиктовала адрес и тут же отключилась.

– Что случилось? – обеспокоенно спросил Никита.

– Ах, Никита, мне очень жаль, но нужно уезжать, сейчас за мной приедет Жан. Придется нашу ночь отложить до следующего раза.

– Ты не ответила мне. Что случилось, может, я смогу чем-то помочь? – снова поинтересовался Никита.

– Нет, нет, это касается нашего представительства здесь, в России. Ничего серьезного, о чем следовало бы волноваться, обычная рабочая текучка. Я все улажу, с этим не будет проблем. Жан – как ребенок, он не может без меня ничего решить. Ох уж эти мужчины, ничего-то вы не можете без нас, женщин, – лукаво улыбнулась Нина и отвернулась, закатив глаза под лоб, удивляясь тому, какого туману она сейчас напустила – даже сама ничего не поняла.

Приняв снова серьезный вид, она повернулась к Никите:

– Через неделю я улетаю во Францию, Жан пока остается здесь. Если вы, то есть ты сумеешь поторопить своих юристов с решением нашего договора, то мы могли бы полететь вдвоем. На месте тебе легче будет все понять и, уже совершенно не опасаясь никакого подвоха, профинансировать проект. Что ты скажешь на это?

– О, я с удовольствием сделал бы это. Побывать в Париже – это моя мечта, – обрадованно проговорил Никита. – Прямо завтра же начну трясти своих специалистов.

– Вот и отлично, как только уладятся все формальности, сразу же звони мне. Мы с тобой встретимся и обговорим, когда сможем улететь. У тебя, кстати, есть загранпаспорт? Нужно будет оформить визу.

– Да, конечно, есть, я совсем недавно получил новый, – ответил Никита.

– Очень хорошо, я думаю, что проблем с визами не возникнет, у меня есть знакомые в посольстве, – улыбнулась Нина. – Тебе понравится Париж, я в этом уверена, и мы замечательно проведем там время.

В это время раздался сигнал автомобиля, и девушка заторопилась.

– Я надеюсь, Никита, что мы продолжим сегодняшний вечер уже в Париже. Предвкушаю, как это будет романтично, – промурлыкала Нина и, быстро чмокнув в щеку одуревшего от ее томных взглядов мужчину, торопливо пошла к дверям.

Глава 22

Николай напряженно сопел и ничего не говорил, сидя за рулем автомобиля.

– Коль, что ты молчишь-то? – первой не выдержала Нина.

– Спеть? – хмыкнул мужчина. – Что дама предпочитает? Арию заморского гостя? А может, вас устроит «Нотр-Дам де Пари»? Это мы мигом. Что нам стоит? – злорадно язвил Николай. – Ну, так что вам спеть, мадам?

– Хоть бы и спеть, а то я чувствую себя преступницей. Ты так многозначительно молчишь, что мне уже кажется, что у тебя чешутся руки, чтобы придушить меня. Что я такого сделала, что ты злишься на меня? – возмущенно ворчала Нина.

– Я звонил тебе несколько раз, но ты не брала трубку, почему?

– Мы осматривали дом, а сумочка осталась в гостиной.

– Спальню тоже смотрели? – хмыкнул Николай и ехидно прищурился.

– Слушай, Стручевский, твои намеки по меньшей мере смешны! – вспыхнула Нина. – Ты хоть сам-то соображаешь, что говоришь? Неужели ты считаешь меня настолько безумной? Я что, похожа на идиотку, которая может запрыгнуть в постель к своему собственному убийце? Каждый судит о людях в меру своей испорченности, вот что я тебе скажу! Неужели за то время, что мы с тобой знакомы, ты еще не усвоил, что я ненавижу Сысоева всеми фибрами своей души? Неужели ты считаешь меня настолько беспринципным человеком, который может пойти на такой дикий шаг? Я совершенно тебя не понимаю, Николай! Или ты и вправду дурак, каких мало, или ты просто-напросто издеваешься надо мной!

Нина смотрела на писателя широко раскрытыми глазами, ожидая от него хоть какой-нибудь реакции на ее слова.

– Ты чего молчишь как истукан? – не выдержав, закричала она и заехала своим кулачком в плечо невозмутимому мужчине.

– Ты все сделала, что планировала? – игнорируя возмущение девушки, задал вопрос Николай.

– Что? Ты о чем? – растерянно спросила Нина, глядя на свой кулак, который она отшибла о железобетонные бицепсы Николая.

– Повторяю для плохо слышащих, – раздельно проговорил писатель. – Ты все сделала в доме, что планировала?

– А зачем бы я, спрашивается, вообще пошла в этот дом? Конечно, сделала, когда мы ходили с «экскурсией». Воткнула жучки в гостиной и спальне, где с наибольшей вероятностью могут происходить разговоры, которые нас интересуют.

– Надеюсь, он их не заметит? – спросил Николай.

– Я тоже на это надеюсь, иначе все пойдет насмарку, он сразу же догадается, что, кроме меня, этого сделать никто не мог.

– Ну почему же ты так вдруг решила? Неужели думаешь, что он живет отшельником и никого не приглашает в дом?

– В принципе, ты прав, – согласилась с Николаем Нина. – Ведь неизвестно же, сколько времени уже находятся эти жучки в доме. Недавно была годовщина «моей смерти», в доме было полно народу. Так что не думаю, что об этом стоит беспокоиться. Надеюсь, что он их не обнаружит.

– Ты хоть постаралась, чтобы места были незаметными?

– Естественно, я запихнула их в наиболее неожиданные места. Времени не было, чтобы искать самые подходящие. Ты же понимаешь, что он постоянно был рядом. Сделала, что смогла. Но будем надеяться, что все пройдет нормально, – еще раз повторила Нина.

– Вот и хорошо, теперь будем ждать результата. Я надеюсь, что твоя затея не беспочвенна, – махнул Николай головой, продолжая внимательно следить за дорогой.

– Ты уже перестал на меня злиться? – улыбнулась Нина и заглянула мужчине в глаза. Для этого ей пришлось наклониться к нему, и ее лицо оказалось как раз напротив его глаз. Видя, как дрогнули уголки его рта, девушка, чтобы поддержать внезапно возникшую «оттепель», чмокнула Николая прямо в губы.

– Тише, ненормальная, я же за рулем, – сказал он, но Нина увидела, как его губы растянулись в довольной улыбке.

«Так-то лучше, – подумала она и удовлетворенно вздохнула. Нина отвернулась к окну и задумалась: – Скоро, все очень скоро должно закончиться. А что потом? Как сложатся отношения у нас с Николаем? Я уже так привыкла к нему, что даже не знаю, как уйду из его дома. Мне будет очень не хватать наших с ним «боев без правил», – усмехнулась девушка своим мыслям. – А он упрямый – такой же, как и я! Ладно, поживем – увидим, что будет дальше, а пока нужно сосредоточиться на главном».

На следующий день Нина с Николаем сидели в машине с тонированными стеклами, которую мужчина взял напрокат, и прислушивались к тому, что творится в доме. И у Нины, и у Николая на голове были наушники.

– Коль, он мне сказал, что бывает здесь не очень часто, в основном живет в квартире. Боюсь, что мы напрасно тратим время. Если до двадцати двух вечера он не приедет, значит, уже не приедет совсем.

– Вот и подождем до этого времени, – ответил Николай и достал из кармана сигареты.

– Вообще-то нужно было сначала проследить за ним, а потом уже ехать сюда. Зачем тратить свое время попусту? – рассуждала Нина, напряженно вглядываясь в поворот, откуда должен был вырулить автомобиль Никиты, если вдруг он все же появится. Она все крутила настройку, надеясь услышать хоть что-то.

– Радиус слышимости три километра, а в наушниках тишина, – проворчала девушка. – Это значит, что сюда он точно не едет. Может быть, мне ему позвонить на мобильный телефон?

– И что ты ему скажешь?

– Ну, не знаю, – пожала Нина плечами. – Спрошу, чем он сейчас занимается, где находится, ну и тому подобное.

– «Тому подобное» – это снова навязать ему себя в качестве не знающей города иностранки? – язвительно поинтересовался писатель.

– Ты снова за свое? Я же просто подала идею со звонком, чтобы не сидеть здесь напрасно. Если тебе это не нравится, то ты можешь вообще больше не принимать участия в моем «проекте»! Своим сарказмом ты только мешаешь мне, а не помогаешь, как обещал. Что ты вообще себе вообразил? Почему ведешь себя со мной как со своей собственностью? Туда не ходи! Этого не делай! Я тебе кто? Жена, сестра или, может быть, родная тетя? – набросилась на мужчину Нина, едва сдерживаясь, чтобы не пустить в ход кулаки.

– В каком месте сидит жучок, который ты оставила в машине? – спросил Николай таким спокойным голосом, как будто все, что сейчас говорила Нина, относилось не к нему, а совершенно к постороннему человеку.

Девушка даже растерялась от такой изумительной наглости и твердолобости.

– Ну ты и нахал, – выдохнула она.

– Я, кажется, задал тебе вопрос. Или ты туговата на ухо? – все таким же стальным и невозмутимым голосом проговорил Николай.

– Впереди, под сиденьем на пассажирском месте, – буркнула Нина и уже собралась снова пуститься в атаку, но в это время в наушниках послышался какой-то шорох. – Ой, Коля, кажется, я что-то слышу, – встрепенулась Нина и схватилась за наушники обеими руками. Она моментально забыла о ссоре и все свое внимание сосредоточила на прослушивании.

– Да, я тоже слышу, но пока лишь какие-то неясные звуки, – подтвердил Николай и тоже насторожился.

– Вот, уже более отчетливо, музыка появилась, – зашептала Нина. – А вот и голоса! Ну же, говорите громче, – нетерпеливо заерзала она на сиденье.

– Тш-ш, – приложив палец к губам, прошипел Николай и посмотрел на девушку строгим взглядом. – Не ерзай, и так ничего не слышно.

Она послушно кивнула головой и замерла.

– Что ты мне голову морочишь? – послышался в наушниках трескучий женский голос. – Год уже прошел, ты уже вправе жениться! Никого не удивит, что ты решил это сделать, ты молодой, тебе нужна семья, дети, наконец.

В наушниках что-то затрещало, зашипело, и голоса пропали.

– Ты узнала, кому принадлежит голос? – спросил у Нины Николай.

– Нет, ты же слышишь, какое идет искажение, здесь и захочешь – не узнаешь. Что ж это за треск такой? Совсем нельзя положиться на отечественную аппаратуру, халтурщики, – сморщилась девушка и начала стучать по наушникам.

– Кругом постройки из бетона, вот они и блокируют. Во, вроде опять что-то появилось, – насторожился Николай.

– Я вовсе не отказываюсь от своего обещания, но ты же прекрасно знаешь, что мне предложили грандиозный проект, от которого мне не хотелось бы отказываться, – послышался голос Никиты, но до того искаженный, что Нина едва смогла его узнать.

– А при чем здесь проект? Я что, мешаю тебе делать какие-то там проекты? – В голосе женщины появились визгливые нотки.

– Нет, ты мне вовсе не мешаешь. Просто я не могу сейчас объявить, что собираюсь жениться.

– Это еще почему?

– Ты все равно не поймешь.

– Считаешь, что я глупее тебя?

– Нужна огромная сумма, которую я должен вложить в проект, и у меня появилась возможность немного поторговаться.

Нина сидела и давилась от смеха. Она прекрасно понимала, на что сейчас надеется Никита, вернее, на кого, и ее это очень веселило.

– Вот наглец, – прошептала она. – Думает, если затащит «Анну», то бишь меня, в постель, то уже и скидку получит? «Блажен, кто верует!» – вздохнула девушка и покачала головой. – Ну и урод! Неужели я была за этим человеком замужем? Аж тошнить начинает, как только вспоминаю об этом.

– Что ты там ворчишь себе под нос? – спросил Николай и повернулся к Нине. – Я так понимаю, появившаяся возможность сэкономить – это ты? – усмехнулся он.

– Наверное, – скорчила девушка кислую гримасу. – Совсем обнаглел, сукин сын!

– Ты же сама вселила в него надежду. Флиртовала напропалую, делала недвусмысленные намеки, можно сказать, чуть ли не сама тащила его в постель. Почему же теперь ты считаешь его негодяем? – пожал писатель плечами. – Он всего лишь мужчина.

– Отстань, как хочу, так и считаю, – окрысилась Нина. – Погоди, дорогой муженек, я тебе устрою ночь любви, на всю оставшуюся жизнь запомнишь, – процедила она сквозь зубы. – Как миленький спляшешь кадриль, но уже под мою дудку!

В наушниках вновь что-то затрещало и запищало.

– Черт, ничего разобрать невозможно! Очень мне интересно, кто же это такая, что она так замуж за Никиту рвется? Как ты думаешь, Коль, это именно та, с которой они вместе с Никитой меня топили?

– Вполне возможно, что и не она. Мало ли женщин на свете, которым замуж невтерпеж? – усмехнулся писатель. – Вот если бы они конкретно говорили на тему, которая касалась бы этого события, тогда другое дело, а так… – и мужчина развел руками. – Очень трудно сказать.

– Тогда нужно посидеть и подождать, судя по всему, они едут сюда, если мы их услышали, – сделала вывод Нина.

– Что ж, посидим, подождем, послушаем. Будем надеяться, что не совсем напрасно, – согласился Николай.

Но все получилось совсем не так, как они надеялись. Никита приехал к дому в полном одиночестве, чем немало удивил Нину.

– Интересно, где же это он высадил свою спутницу? Значит, она живет где-то рядом? Ничего не понимаю, – нахмурила девушка лоб.

Мужчина немного походил по дому, открывая и закрывая какие-то шкафы и ящики, потом опять сел в машину и уехал на свою городскую квартиру. Автомобиль, в котором сидели «сыщики», неотступно следовал за ним.

– Тьфу ты, дьявол, – выругалась Нина, видя, как Никита загоняет машину в подземный гараж возле дома, где находилась его квартира. – Не повезло, видно, не наш сегодня день. Все, Коля, мы с тобой сегодня поработали сыщиками, можно сказать, проводили «любимого супруга» до самой спальни под охраной, а теперь поехали домой. Я ужасно хочу есть, пить и спать. Завтра нужно будет взять другую машину. Не дай бог, Сысоев заметит слежку, тогда все полетит к чертям, а я этого не хочу.

– Как скажешь, командир, мое дело – подчиняться и беспрекословно выполнять приказы, – шутливо проговорил Николай и завел машину, – отвезу тебя домой, накормлю, напою и спать уложу.

Нина посмотрела на мужчину, увидела, как подрагивают его губы, готовые растянуться в улыбке, и уже хотела рассердиться, но, подумав, не стала этого делать и весело приняла шутку:

– Правильно делаешь, начальника нужно слушаться, он всегда прав!

Глава 23

Прошло пять дней, и Никита наконец позвонил. Нина за это время уже подготовилась к поездке во Францию с помощью Виктора. Он нажал на все рычаги и сумел сделать практически невозможное при посредничестве своих многочисленных клиенток.

– Добрый день, Никита, очень рада, что ты мне позвонил. Чем ты меня можешь порадовать? – прощебетала девушка в трубку.

– Все в порядке, Анна, мои специалисты дали «добро», я готов ехать с тобой, только… – Мужчина на мгновение запнулся.

– Что-то случилось, Никита? – обеспокоенно спросила Нина.

– Нет, нет, все нормально. Я насчет поездки. Это ничего, если вместе с нами поедет юрист нашей компании? Я говорил, что не очень хорошо разбираюсь во всех этих юридических тонкостях, поэтому решил, что так будет лучше.

Нина чертыхнулась про себя, но в трубку очень весело прочирикала:

– А почему нет? Конечно, если ты считаешь, что так нужно, то пусть едет. И тебе будет спокойнее, дело нешуточное, да и мне веселее, очень люблю общество умных и симпатичных мужчин. Надеюсь, твой юрист – не старый брюзга? – задала Нина вопрос капризным голосом, хотя прекрасно знала юриста компании и до своей мнимой смерти была с ним в отличных отношениях.

– Нет, он не старый, – засмеялся Никита, – Александр чуть-чуть постарше меня и достаточно симпатичен. Может, мне не стоит его брать, а то я уже начинаю ревновать? – шутливо поинтересовался Сысоев.

– По-моему, ты себя недооцениваешь, Никита, – загадочно ответила Нина и томно вздохнула.

– Тогда давай встретимся завтра и все обсудим, – бодро проговорил Никита. – Никогда не был в Париже и уже предвкушаю, какой замечательной будет поездка!

– Вот и отлично. Буду ждать тебя завтра в гостинице ровно в шестнадцать часов. Захвати паспорта, свой и твоего юриста, нужно будет сразу же отдать их человеку, который подготовит документы и отвезет их в посольство, чтобы получить визы. Насчет поездки ты прав, Париж – замечательный город, обещаю, что все сделаю для того, чтобы это путешествие ты запомнил надолго, – многозначительно проговорила Нина «новым» голосом – с чуть заметной хрипотцой, ехидно при этом улыбаясь. Хорошо, что собеседник не видел в это время ее лица, иначе у него тут же пропало бы всякое желание посетить Францию и полюбоваться на Эйфелеву башню.

– О’кей, договорились, буду на месте ровно в шестнадцать, – сказал ничего не подозревающий Никита и отключился.

Нина еще некоторое время постояла, задумавшись, а потом решительно набрала номер Виктора.

– Витя, у нас ЧП, – с места в карьер выпалила она в трубку.

– Что еще за ЧП? – поинтересовался доктор.

– Мой «ненаглядный супруг» хочет взять с собой юриста!

– Сашку, что ли?

– Ну а кого же еще? Вроде бы других юристов в нашей компании нет. Я же не могла сказать Сысоеву, что это совершенно не входит в мои планы. Что будем делать?

– А что здесь прикажешь делать? Придется все рассказать Александру, он мировой мужик, ты же знаешь.

– Мне этого совсем не хочется, – вздохнула Нина. – Чем меньше людей знает о моем перевоплощении, тем лучше.

– У тебя есть альтернатива?

– Нет.

– Тогда положись на меня, я с ним сам поговорю.

– Все ему расскажешь?

– Не только расскажу, но покажу кассету с записью твоей внешности до операции и после, иначе он не поверит. Я бы, наверное, и сам не поверил, если бы не был непосредственным участником нашей аферы.

– Ты хочешь сказать, что я аферистка? – проворчала Нина.

– Еще какая, – засмеялся эскулап. – Ладно, давай не будем отходить от темы. Мне звонить Сашке?

– Что ж, придется так и сделать, другого выхода нет, а отступать я не собираюсь. Витенька, только очень тебя прошу, после того как ты все расскажешь, привези его ко мне, ведь нужно будет уговорить его и на все остальное. Завтра я уже встречаюсь с Сысоевым, чтобы все обсудить.

– Сделаю, не переживай. Давай, моя девочка, у меня клиентка уже в операционной, некогда мне больше с тобой болтать, вечером жди нас с Александром.

– Пока, Вить, и еще раз спасибо тебе за все, я тебя обожаю. Даже и не знаю, что бы я без тебя делала, – вздохнула Нина.

– Ладно, сочтемся, – хмыкнул в трубку эскулап и отключился.

Нина прошла в комнату, где сидел за компьютером Николай, и остановилась в дверях.

– Коля, ты сейчас очень занят?

– Очень, – ответил писатель, не отрываясь от работы. – А что случилось?

– Пойдем на кухню, я тебе там все расскажу.

Николай повернулся в сторону девушки и озабоченно посмотрел на нее.

– В чем дело?

– Сысоев решил взять с собой юриста.

– Значит, поездка отменяется? – с надеждой в голосе поинтересовался он.

– Нет, я позвонила Вите, он решил, что нужно все рассказать Александру, это юрист моей компании.

– А он надежный человек?

– Они с Виктором друзья, это же Витя привел Сашу ко мне и попросил взять его на работу.

– Тогда, я думаю, что волноваться не о чем.

– А если он не захочет помогать мне во Франции?

– Нужно сделать так, чтобы захотел.

– Заставлять человека идти на аферу я не имею права.

– Но это же не будет нарушением закона с твоей и его стороны. На самом деле ты являешься полноправной хозяйкой компании. Думаю, что ваш юрист ничего не будет иметь против. Тем более он окажется в курсе всех событий, которые и толкают тебя на столь кардинальные меры. Ты права, эти меры очень попахивают аферой, но, как говорится, на войне все средства хороши. Ведь ты же объявила своему Сысоеву негласную войну, не так ли?

– Ну, во-первых, он уже не мой. Сколько я могу тебе об этом повторять? – сморщилась Нина. – А во-вторых, я объявила войну не только ему, но и его сообщнице, но до сих пор я так и не узнала, кто это такая. Служанка, на которую я сначала подумала, так и сидит в Анапе, значит, это не она.

– Почему ты решила, что не она?

– Ты что, забыл? Мы же слышали с тобой, как Никита разговаривал с какой-то женщиной в машине. Ну, с той, которая рвется за него замуж. Значит, она в Москве, а служанка – в Анапе. Нестыковка получается, – вздохнула Нина.

– Я уже тебе говорил, что та женщина, которая была в машине с Никитой, вообще, может быть, не имеет никакого отношения к той самой истории. Сысоев стал богатым, перспективным женихом благодаря твоей «кончине». Так что нет ничего удивительного, что за него рвется замуж какая-то женщина, влюбленная в него или просто желающая заполучить его деньги. Все очень просто объясняется, – пожал Николай плечами.

– Тоже верно, – пробормотала Нина. – Господи, поскорее бы все закончить и начать совершенно новую жизнь! Меня уже тошнит, когда я слышу голос бывшего мужа. Никогда не думала, что я вообще могу так сильно кого-то ненавидеть, – сморщилась девушка.

– Успокойся, пойдем кофе пить, – улыбнулся Николай и встал со стула. Он подошел к Нине и обнял ее за плечи. – Это пройдет, как только ты выполнишь то, что задумала. В тебе бушует обида, и она просит удовлетворения.

– Коль, что это с тобой?

– А что со мной? – удивленно вскинул брови мужчина.

– Ты же совсем недавно спорил со мной с пеной у рта, что я не должна мстить только ради того, чтобы удовлетворить свое самолюбие. Чтобы я оставила эту затею и пошла наконец в милицию.

– Сказать честно? – хитро улыбнулся Николай.

– Конечно.

– Когда ты мне рассказала о своей задумке по поводу Франции, мне она так понравилась, что нет слов! Если бы я оказался в твоей ситуации, то, наверное, никогда бы не додумался до такого. Ты виртуоз на выдумки, и я сейчас полностью на твоей стороне. Тюрьма немного подождет, она от Сысоева никуда не денется. Сделай так, чтобы ему было что вспомнить, когда он будет сидеть. Так что вперед, девочка, а я, в свою очередь, тоже не подкачаю в нужный момент.

– Правда, что ли? – недоверчиво посмотрела на писателя Нина, задрав голову вверх.

– Вот тебе крест, – размашисто перекрестился Николай и, все так же обнимая девушку за плечи, повел ее в сторону кухни.

Вечером приехал Виктор в сопровождении Александра, своего друга и юриста компании. Когда они вошли в комнату, юрист недоверчиво уставился на Нину, которая сидела в кресле.

– Если бы не видел своими глазами кассету, ни за что бы не узнал и не поверил бы, – взволнованно проговорил он. – Ниночка, это действительно вы?

– Я, Саша, я, не сомневайтесь, – улыбнулась девушка своей очаровательной улыбкой.

– Точно вы, голос тот же, – радостно заулыбался в ответ мужчина.

– Голос – это важная улика, – проговорила Нина тем самым грудным голосом, которым овладела с огромным трудом. Она тренировалась по нескольку часов в день, чтобы выработать привычку говорить именно таким голосом – чуть-чуть хрипловатым и загадочным.

– О, господи, а теперь это совсем не вы, – изумился Александр. – Нина, неужели все это правда – то, что рассказал мне Виктор? Я до сих пор не могу прийти в себя!

– Да, Александр, все правда, от начала и до конца. Я хочу сегодня посвятить вас в свои планы относительно Франции, а вы уж сами тогда решите – помогать мне или нет.

– Нина, что бы вы ни предложили, я полностью на вашей стороне. Буду делать все, что вы пожелаете. Зло нужно наказывать, причем беспощадно, – запальчиво ответил юрист.

– Слова не мальчика, но мужа, – улыбнулась Нина и посмотрела на Виктора с Николаем. – Не то, что вы, дорогие мои друзья! Все бы вам решать с помощью милиции! Вот, берите пример. Сразу видно, что Саша – настоящий мужчина, – показывая на Александра рукой, укорила Нина своих друзей.

– Погоди, перехвалишь, он ведь еще не знает, что ты задумала, – захохотал Виктор. – Не удивлюсь, если он сбежит от тебя прямо из аэропорта, когда поймет, на что идет.

– Неужели все так запущено? – поддержал шутку Александр. – Ниночка, мне уже заранее становится не по себе.

– Сейчас я буду посвящать вас, Саша, в свои планы, а уж вам самому решать, насколько все запущено, – почти серьезно проговорила Нина, но ее глаза при этом задорно блестели.

Следующий час трое мужчин внимательно слушали девушку, и ее рассказ то и дело прерывался смехом.

– Ну, Нина Юрьевна, такое придумать могла только женщина, – выдохнул юрист, когда она закончила говорить.

– Вы со мной или против меня? – осторожно задала она вопрос.

– Естественно, я на вашей стороне, – взволнованно ответил юрист. – В принципе, если разобраться, противозаконного мы ничего делать не собираемся, я имею в виду, в отношении юридического договора. Вы ведь живы на самом деле, и совсем неважно, что вы сейчас по-другому выглядите. В конце концов, там, в Париже, никто не знает, как вы выглядели до сих пор, вы – это вы, а больше ничего и не нужно. Я, как юрист компании, это подтверждаю со всей ответственностью и, если понадобится, выступлю на суде. А вот что касается остального… Что ж, как говорится, по заслугам и чин дается, – развел Александр руками. – Если признаться честно, мне не очень нравится ваш супруг, пардон, ваш бывший супруг. Тем более, он – настоящий преступник, поэтому я буду помогать вам с чистой совестью и без всякого угрызения оной по данному поводу. Когда стало известно о вашей «смерти», извините ради бога, о вашей мнимой смерти, я очень сожалел о том, что теперь проект, который был практически в завершающейся стадии, не осуществится. Я сейчас не буду говорить о том, как мы все скорбели о вас, Нина Юрьевна, девчонки буквально умывались слезами, но об этом мы с вами можем поговорить и позже. Сейчас я хочу вернуться к вашему проекту. Ну, так вот, я очень жалел, что теперь проект не осуществится, я видел, насколько это перспективно для нашей компании. А теперь мы сделаем то, что должны были сделать еще год назад, поэтому я даже рад, что все так складно получается. Еще раз повторюсь, Нина, я полностью за вас и на вашей стороне! Деньги – ваши, значит, они и должны принадлежать именно вам, а не убийце, – все больше распаляясь, высказывал свою точку зрения Александр, в котором в полной мере сейчас говорил юрист, уважающий законы. Но в то же время знающий, в каких случаях их можно чуть-чуть нарушить, если это идет на пользу дела. – Я бы спросил вас, Нина, зачем такие сложности, ведь все деньги и так принадлежат вам. Стоит только пойти в милицию, показать кассету – и вас тут же восстановят в ваших правах, а Никиту посадят, причем очень надолго. Но я не буду задавать этого вопроса, потому что понял, какую цель вы преследуете. Вы хотите не просто лишить Сысоева всего, чем он завладел, «убив» вас. Вы хотите наказать его по-настоящему, чтобы он многое прочувствовал. Я прав?

– Да, Александр, вы совершенно правы. Еще мне бы очень хотелось узнать все о его соучастнице. Что она имела в виду, когда говорила Никите о секрете, который она знает? Чем она так запугала его, что он даже пошел на преступление? Мне нужно все это знать, – упрямо проговорила девушка.

– Можете на меня рассчитывать, я с вами и за вас, – подтвердил свои намерения Александр.

– Я очень рада, что рядом со мной будете вы. Правду говорят, нет худа без добра. Вы не представляете, Александр, как я вчера расстроилась, когда Сысоев выразил свое желание ехать с юристом! Даже была такая мысль – все отменить. Но потом я позвонила Вите, и он успокоил меня, сказал, что вы мировой мужик и все поймете, – с искренней радостью говорила Нина, от возбуждения потирая ладошку о ладошку. – С вами мне будет намного легче все осуществить, да и чувствовать я себя буду спокойнее. Вот всяком случае, если вдруг возникнут непредвиденные ситуации, вместе их будет легче преодолеть. Николай приедет чуть позже, поселится в гостинице, и, пока мы с вами будем осуществлять первую половину плана, он все подготовит для второй. Витя, ты, кстати, звонил детективу? – обернулась Нина к доктору.

– Еще вчера.

– Ну и как, договорился?

– Да, все о’кей, правда, цену он заломил астрономическую, – сморщился Виктор.

– Это совсем неважно сейчас, – махнула Нина рукой. – Для меня главное – результат, остальное – мелочи жизни. Так, Коля, теперь вопросы к тебе. Ты все запомнил? Какая гостиница, к кому обратиться, как все организовать? – спрашивала Нина у писателя.

– У меня все записано, не переживай. Через сутки после вашего прилета я буду в Париже. Меня, как я понял, там встретят, – значит, волноваться не о чем. Думаю, что все будет нормально. Если, конечно, каких-нибудь непредвиденных обстоятельств не возникнет.

– Никаких таких обстоятельств быть не должно, – отрезала Нина. – Как только будет готова виза, позвонишь по телефону, который я тебе дала, там будет на твое имя билет на самолет с открытой датой. – Вить, твоя пациентка не подведет? – повернулась Нина уже к доктору. – Она точно сейчас по тому адресу проживает? Вдруг уедет куда-нибудь в предместье Парижа? – с беспокойством поинтересовалась она.

– Нина, я ведь тебе уже все сказал. Вчера только говорил с ней по телефону, – обиженно проговорил Виктор. – Все в порядке, она на месте и никуда в ближайшее время не собирается. Вас она уже с нетерпением ждет, потом встретит нашего Николая и поможет, чем сможет. Кстати, за это мне пришлось пообещать ей бесплатную подтяжку лица, когда она в следующий раз приедет в Россию навестить родственников, – развел Виктор руками. – Уж не обижайся, но за все приходится платить.

– Это мелочи, сделаешь хоть две, если понадобится, – махнула Нина рукой. – Ты на меня не обижайся, Витя, что я спросила про нее, забыв, что ты уже говорил о звонке. Я так волнуюсь, что у меня все из головы вылетает. Боюсь что-то забыть и чего-то не сделать. Ты же понимаешь меня, правда?

– Сказать честно?

– Естественно.

– Мне очень трудно тебя понять, лично я бы на такое никогда не решился. Ты же понимаешь, что, если что-то сорвется, можно запросто загреметь в полицию. Нет, я бы на такое никогда не решился, – снова повторил он.

– Это потому, что ты мужчина, вы всегда осторожничаете, не умеете прыгать в омут с головой, – засмеялась девушка.

– В омут, да еще и с головой? Это точно, на такое мы неспособны. Вас, женщин, сложно понять, во всяком случае мне. Хоть и приходится общаться со своими пациентками сутками напролет, – развел руками эскулап и закатил глаза под лоб, когда увидел хитрый и до неприличия довольный взгляд Нины.

«Да-а-а, до чего же кровожадный народ – женщины, – подумал Виктор, но вслух своих мыслей не высказал. Он лишь молча дружески улыбнулся, посмотрев на возбужденно порозовевшие щечки девушки. Виктор обвел взглядом всех присутствующих и снова молча усмехнулся: – Банда заговорщиков собралась, нарочно не придумаешь! Заслуженный доктор, виртуозный юрист, талантливый писатель, а руководит ими маленькая женщина, настоящая «стерва»… да еще с задатками авантюристки. Вот и попробуй разобраться в женской психологии. Это только так считается, что они – слабый пол, а на самом деле… Никогда в жизни не женюсь».

Глава 24

Париж встретил пассажиров, которые только что прилетели из Москвы, жарой. Когда Нина, Александр и Никита прошли в аэропорту все формальности, они вышли на площадь и тут же поймали такси.

– Отель «Париж», – сказала девушка водителю по-французски и, обернувшись к мужчинам, перешла на русский язык: – Там заказаны три номера для нас, я звонила еще из Москвы. Завтра мы займемся делами, а уж потом я отвезу вас к себе и познакомлю со своей мамой. Не сочтите меня негостеприимной хозяйкой, но мой дом находится за чертой города, и нам будет не совсем удобно ездить оттуда. Поэтому я решила, что дня три-четыре мы поживем в отеле. Он очень комфортабельный, находится в центре города, неудобств вы не почувствуете, – лучезарно улыбаясь, давала объяснения Нина.

– Ничего, ничего, даже очень хорошо, что мы будем пока жить в отеле, – закивал Никита головой. – Мне очень хочется посмотреть город. Может, удастся сходить в Лувр, побывать на Елисейских Полях, забраться на Эйфелеву башню и взглянуть на Париж с высоты, – начал возбужденно мечтать он.

– Вы все обязательно увидите, Никита, – заверила его Нина. – У меня составлена культурная программа для вас, но сначала – дела. Я права, Александр? – обратилась девушка к юристу и незаметно подмигнула ему.

– Да, да, конечно, вы правы, дело – прежде всего остального, – подтвердил юрист.

– Как это там у вас, русских, говорится? Сделал дело – гуляй смело. Так, кажется? – засмеялась Нина.

– Вы ведь тоже русская, – заметил Никита.

– Да, русская. Только прожив здесь такое долгое время, поневоле начинаешь чувствовать себя француженкой. Это значит – совершенно другая культура, другой взгляд на определенные вещи, другие мысли, другой менталитет, одним словом, – вздохнула девушка. – Это благодаря моей маме я много знаю о русской культуре. Хорошо владею русским языком, даже читаю книги, пишу. Но в душе я, конечно же, француженка, как это ни обидно звучит для вас. Я живу здесь с детства, поэтому ничего удивительного в этом нет. Вот моя мама, она так и осталась истинно русским человеком и уже останется им навсегда. Это потому, что она приехала сюда, будучи взрослой женщиной, у которой уже были свои привычки, пристрастия и привязанности. Там, в России, у нее остались друзья, дом, где она выросла, школа, где она училась, ну и все остальное. Там она была счастлива по-своему, и я ее прекрасно понимаю. О, вот мы и приехали, – посмотрев в окно машины и прервав разговор, проинформировала мужчин Нина.

Она расплатилась с водителем такси и, подав руку Александру, который уже обежал машину и открыл для нее дверцу, вышла на тротуар.

– Ну вот, это и есть отель «Париж», – показывая на внушительное, наполовину стеклянное здание, сказала девушка. – Ваши номера на седьмом этаже, а мой – на четвертом. Пройдемте в холл, очень жарко сегодня, – пригласила она мужчин и пошла к центральному входу.

Швейцар тут же распахнул перед ними стеклянные двери, а выскочивший оттуда молодой человек в униформе подхватил чемоданы, которые водитель такси уже вытащил из багажника и поставил на тротуар. Нина подошла к стойке, где стоял портье, и начала что-то чирикать на французском языке улыбчивому молодому человеку. Тот заглянул в компьютер и утвердительно кивнул головой. Нина повернулась к мужчинам и попросила у них паспорта.

– Все хорошо, мальчики, сейчас нам выдадут ключи, – кокетливо стрельнув глазками в сторону Никиты, проговорила Нина. – До девяти вечера можете отдыхать и заниматься своими делами, а потом я хочу пригласить вас в одно милое местечко. Только не нужно ничего говорить: это мой подарок гостям из Москвы и… мой каприз, если хотите. Форма одежды – парадная. И никаких возражений, – строгим голосом добавила Нина, не дав вставить ни одного слова мужчинам.

Она взяла у портье ключи и пошла в сторону лифта, приглашая мужчин следовать за ней. Носильщик уже стоял там и поджидал своих клиентов, чтобы разнести чемоданы по номерам, конечно же, рассчитывая на чаевые. Вся компания зашла в лифт, и Нина нажала на кнопку седьмого этажа.

– Отвезем сначала вас, вдруг заблудитесь, – улыбнулась она, а потом добавила: – Когда мальчик занесет ваши вещи в номер, дадите ему по одному франку каждый.

– У меня только доллары, я еще не успел поменять их на франки, – растерялся Никита.

– Ничего страшного, значит, дадите один доллар. Не думаю, что вы его этим обидите, – засмеялась девушка. – Здесь любая валюта в ходу, кроме рублей, конечно. Кстати, прежде чем менять доллары на франки, узнайте текущий курс, иначе можете прогадать. С иностранцами здесь не церемонятся. Впрочем, не делайте этого без меня, так будет надежнее, – предупредила она. – А я поменяю для вас по более выгодному курсу. У вас много валюты на руках? Сколько вы хотите поменять? – спросила Нина у Никиты.

– Ну не знаю, – пожал тот плечами. – Думаю, тысячи три на первое время хватит?

– Вы что, собираетесь здесь кутить сутки напролет? Или вы завсегдатай казино? – засмеялась девушка.

– Почему? – удивился Никита.

– Три тысячи долларов – это неплохая сумма, тем более наличными. Здесь вообще-то не принято иметь наличные деньги, практически все пользуются кредитными карточками. Вы что-то собираетесь купить?

– Нет пока. Я собираюсь пригласить вас в самый дорогой ресторан этого города, прямо завтра. Если вы не против, конечно, – поспешил оправдать свою самоуверенность мужчина.

– О-о-о, мне это, конечно, приятно, – хитро посмотрела на Никиту Нина. – Но тогда с вашими тремя тысячами вы угодите в полицию!

– Почему?

– Вы же сказали про самый дорогой ресторан этого города? Или я ослышалась? – загадочно поинтересовалась она.

– Да, сказал.

– Чтобы там поужинать, нужно иметь с собой не менее десяти тысяч франков. Хорошо, что вы мне сказали об этом, а то были бы вы хороши завтра со своими тремя тысячами! Если, конечно, у вас есть кредитная карточка, тогда кара за неуплату вас минует, – засмеялась Нина. – Впрочем, можно пойти в менее дорогой ресторан. Зачем такие траты? – уже более серьезно добавила она. – Это совсем ни к чему, Никита.

– Если я что-то решил, значит, так и будет, – упрямо ответил тот. – И кредитная карточка у меня есть.

В это время дверь лифта открылась, и мужчинам пришлось выйти.

– Как знаете, не буду вас переубеждать. Но сегодня вечером вы – мои гости. До вечера, – махнула Нина рукой мужчинам. – Мой номер – 420, потом принесете мои вещи туда, – обратилась она к носильщику на французском языке и нажала на цифру своего этажа.

Нина вошла в номер и тут же вытащила из сумочки свой мобильный телефон. Она набрала сначала номер Николая.

– Привет, мы уже на месте, – прочирикала она в трубку, как только номер соединился.

– Здравствуй, девочка, – ответил Николай. – Хорошо, что ты позвонила, я уже начал волноваться. Как долетели?

– Отлично долетели, в Париже жара, мы уже разбрелись по своим номерам. Представляешь, Сысоев пригласил меня в ресторан на ужин! Причем изъявил желание посетить самое дорогое заведение в городе, – засмеялась Нина. – Решил покорить меня своей неслыханной щедростью! Сегодня я повезу мужчин в одно место и незаметно покажу Никиту тому, кому нужно. Если все получится уже сегодня, будет просто замечательно. Сейчас я попробую позвонить и договориться. Мы в Париже, пора начинать действовать! Не будем откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня.

– Ни пуха тебе, ни пера, – пожелал Николай. – Если что, звони. Если все пойдет нормально, значит, через пару дней встречаемся там, где наметили. Завтра я вылетаю в Париж.

– Пока, Коля. Сейчас еще позвоню Виктору, потом сделаю несколько намеченных звонков уже здесь, в Париже, и буду спокойно отдыхать до девяти вечера, – сказала Нина и отключилась.

Она сразу же позвонила Виктору и обо всем его проинформировала. Потом, как и наметила, позвонила по нескольким номерам и дала кое-какие распоряжения. И только потом, совершенно удовлетворенная своими действиями, отключила телефон и пошла в душ. После душа она нанесла на лицо освежающую маску, как и учили в школе стерв. Потом прилегла на кровать и расслабилась на двадцать минут, чтобы выглядеть вечером, как свеженький огурчик.

Нина привезла мужчин действительно в очень красивое и потрясающее место. Столик был у самой сцены, и, когда гарсон уже подал заказанный ужин, на подиум выскочили три полуобнаженные девушки. Одна из них посмотрела на Нину, и та незаметно качнула головой и положила руку на плечо Никиты.

– Ну, как, нравится тебе здесь? – кокетливо поинтересовалась она. Заиграла музыка, и девушки начали танцевать под одобрительный гул мужских голосов.

– Да, здесь очень красиво, – ответил Никита. – И девушки потрясающие.

– Аннушка, вы решили развлечь нас стриптизом? – улыбнулся девушке Александр. – Это чтобы пища не переварилась?

– Наоборот, они как раз помогут вам справиться с пищеварением, – поддержала шутку Нина и посмотрела на Никиту.

Тот отпивал из бокала белое сухое вино и пристально наблюдал за телодвижениями танцовщиц. Одна из них извивалась на шесте и не спускала глаз с Никиты. Он воровато оглянулся на Нину и, увидев, что она поглощена разговором с юристом, вновь посмотрел на танцовщицу. Та, в свою очередь, лукаво ему улыбнулась и томно провела рукой по своим точеным бедрам. Мужчина нервно глотнул и чуть не подавился вином. Нина и Александр сделали вид, что ничего не заметили, и продолжали непринужденную беседу. Никита облегченно вздохнул и решил, что пора приниматься за ужин.

– Что же вы не едите? – спросил он у Нины и Александра.

– Сейчас начнем, вот только вина выпьем, – улыбнулась в ответ Нина и посмотрела в сторону сцены. Танцовщица незаметно кивнула ей головой, и Нина, отвернувшись, чтобы ее лица не видел Никита, хищно прищурилась и даже прищелкнула пальчиками под столом.

«И-ес, все идет точно по намеченному плану», – подумала девушка и, повернувшись к мужчинам, как ни в чем не бывало предложила тост.

– Дорогие мои русские друзья, надеюсь, что в будущем – и партнеры, – она сделала ударение на этом слове. – Я предлагаю выпить по бокалу этого замечательного французского вина за благоприятное завершение нашего многообещающего проекта. За процветание и успех, господа! – И Нина высоко подняла свой бокал.

Мужчины тут же присоединились к ней и с единодушным одобрением тоста осушили свои бокалы до дна. Блондинка, которая только что извивалась возле шеста, продолжая танцевать, приблизилась к краю сцены и поманила Никиту к себе пальчиком. Тот удивленно посмотрел на нее и, показывая на себя рукой, спросил:

– Я?

Девушка томно кивнула головой, продолжая танцевать, извиваясь всеми частями тела.

Никита смущенно улыбнулся.

– Извините, нет, – отрицательно махнул он обеими руками.

Танцовщица спустилась со сцены и, не прерывая танца, подошла к столику, где сидела троица. Она бесцеремонно села на колени к Никите и, взяв из его руки бокал, отпила из него глоток.

– Никита, ты должен отблагодарить ее за внимание, – подсказала обалдевшему мужчине Нина. – Здесь так принято. Ты ей явно пришелся по вкусу, – еле сдерживая смех, говорила Нина.

Мужчина полез в карман за бумажником.

– Сколько я должен ей дать? – спросил он.

– А сколько не жалко, – ответила Нина. – Иначе тебе не удастся отделаться от нее, и она просидит весь вечер на твоих коленях, – засмеялась девушка.

Никита поспешно вытащил из бумажника пятьдесят долларов и сунул блондинке в трусики. Если, конечно, ту узкую полосочку ткани, которая красовалась на ее бедрах, можно было назвать трусами. Довольная девица моментально упорхнула и, поднявшись на сцену, снова прилипла к шесту.

– Давайте выпьем за прекрасных дам, – сделал предложение Александр, и все одобрили тост.

Буквально через пятнадцать минут Никита совершенно опьянел и, поднявшись из-за стола, побрел в направлении сцены на заплетающихся ногах. Нина с Александром молча наблюдали за его действиями и ничего не предпринимали. Танцовщица, которая на протяжении всего вечера строила Никите глазки, тут же соскочила со сцены и начала танцевать только для него, извиваясь, как змея, и крутясь вокруг его торса. Он старался ухватить ее сразу за все части почти полностью обнаженного тела и совал ей в трусики купюру за купюрой. Девушка смеялась и извивалась еще интенсивнее. Когда же Никита облапил ее за грудь, она стукнула его по рукам и, повернувшись, что-то сказала охраннику. Через минуту к ним подошел здоровенный парень и, буквально схватив Никиту под мышки, понес к выходу, совершенно не обращая внимания на его слабое сопротивление. Нина проводила их взглядом и поднялась из-за стола.

– Саш, вы посидите пока, я сейчас, только прослежу, чтобы все было сделано как надо. Хорошо?

– Идите, идите, я посижу, ничего страшного, – кивнул юрист головой.

Девушка быстро прошла к выходу, постояла у дверей, наблюдая, что именно делает с пьяным Никитой охранник, и, убедившись, что все в полном порядке, вернулась к столику.

– Все о’кей, – улыбнулась она Александру. – Завтра он проснется в нужном месте и в нужном состоянии.

– Как вы ухитрились так виртуозно проделать трюк с вином? – спросил Александр. – Даже я не сразу заметил. Только тогда, когда вы уже поменяли бокал.

– Хочешь жить, умей вертеться, – засмеялась Нина. – Главное – что он ничего не заметил. Все его внимание в это время было сосредоточено на обнаженной красавице, которая прилипла к его коленям, – засмеялась Нина и помахала рукой блондинке, которая уже вернулась на сцену. – Я ему не завидую, как подумаю, что будет с ним завтра утром, – прямо плакать хочется! Головка бо-бо, а денежки тю-тю, и никого, кто бы мог посочувствовать и помочь! Чужая страна, чужие люди, чужой язык – все чужое, – «сочувственно» закатывая глаза, вздохнула Нина и отпила из высокого бокала глоток вина.

– А если он сумеет добраться до отеля? – спросил Александр.

– Это невозможно, – отрезала Нина. – Если предположить, что такое и могло бы случиться, толку от этого – ноль. У него не будет документов, не будет денег, не будет кредитной карточки, и нас в отеле не будет – уже сегодня! Ко всему прочему, он будет совершенно голым, – засмеялась Нина. – И сразу же загремит в полицию за осквернение общественного места. Здесь с этим очень строго! Нет, Александр, думаю, что все получится именно так, как я и задумала. Нам, кстати, тоже пора удаляться: пока доедем до отеля и доберемся до дома той женщины, времени уйдет много. Я, конечно, ее предупредила о возможности позднего визита, но все равно неудобно беспокоить людей ночью, – с этими словами Нина повернулась и подозвала гарсона, чтобы взять счет за ужин.

Когда Нина с Александром покинули ресторан, к ним подошел охранник, который вынес Никиту из зала, и протянул Нине бумажник. Девушка вытащила оттуда документы, кредитную карточку и, оставив пачку долларов, которая там была, вернула парню бумажник. Тот сначала даже не поверил такой удаче и решил, что Нина ошиблась. Он протянул ей бумажник обратно. Она оттолкнула его руку и сказала:

– Это вам, за хорошо проделанную работу.

– Но ведь за работу вы мне уже заплатили, – на чистом русском языке сказал охранник.

– А это – надбавка за старание, – улыбнулась Нина. – Берите, мне эти деньги не нужны. Они по праву принадлежат вам.

– Но здесь… слишком много!

– Так это же хорошо, – засмеялась Нина. – Считайте, что вы их выиграли в рулетку!

– Мерси, мадам, – поклонился парень. – То есть спасибо, – тут же исправился он и широко улыбнулся, отчего на его щеках сразу же заиграли совершенно русские «ямочки».

Глава 25

Никита очнулся от прохладного ветерка и попытался приподнять безумно тяжелую голову. Он недоуменно посмотрел на свое совершенно голое тело и резко сел. Оглядевшись кругом, он увидел, что сидит на какой-то разорванной коробке, а его мужские «прелести» прикрывает газета с дырами.

– Что это значит, черт возьми? – выругался мужчина и, прижимая к животу газету, попытался приподняться.

Это у него получилось не сразу. Несколько раз он плюхался обратно, но потом, приложив немало усилий, все же встал во весь рост. На некотором расстоянии от себя он увидел кучу грязного рванья, под которым угадывались очертания чьей-то фигуры.

– Эй, уважаемый, – окликнул Никита неизвестного. – Вы не подскажете, где я нахожусь?

Куча пошевелилась, и оттуда вынырнула небритая физиономия. Она уставилась на Никиту непонимающими, красными от пьянства глазами.

– Вы не подскажете, где я нахожусь? – снова повторил Никита вопрос, прижимая газету двумя руками к ногам и тому, что располагалось чуть выше.

– Кес-ке-се? – изумленно спросил обладатель физиономии.

– Как отсюда выбраться? – задал следующий вопрос Никита и вновь услышал:

– Кес-ке-се?

– Черт тебя побери, – выругался мужчина и стал осматриваться по сторонам. Он понял, что находится под каким-то мостом и вокруг ни души, кроме этого бомжа.

«Как я здесь оказался?! – вновь подумал Никита, затравленно озираясь по сторонам. – Ничего не понимаю!»

Он решил залезть на мост, чтобы осмотреться, и пошел в сторону возвышения. «Может, здесь ходит какой-нибудь транспорт и мне удастся поймать машину, чтобы доехать до отеля? Как же я сюда мог попасть?» – в который раз подумал он и схватился за безумно болевшую голову.

– Господи, какая боль, – простонал он. – Прекрасно помню, что мы ужинали в ресторане с Анной и Александром, смотрели стриптиз, а потом… Потом – полный провал. Как же они могли допустить, чтобы я ушел куда-то и попал в это ужасное место? Меня раздели догола, а в пиджаке у меня были все документы, деньги, кредитная карточка! Что же мне делать-то? – ворчал Никита, забираясь на возвышенность.

Он посмотрел по сторонам и с ужасом обнаружил, что находится в совершенно безлюдном месте. По обе стороны моста протекала река, а дальше расстилались бескрайние поля. Даже намека на какое-нибудь жилье здесь не было и в помине. Он увидел, что тот бомж, вынырнув из-под кучи грязных лоскутов, тоже забирается вслед за ним и делает какие-то знаки.

– Ну, чего тебе? – с раздражением спросил Никита.

Бомж начал что-то показывать на руках и делать приглашающие жесты.

– Ты меня куда-то зовешь? – удивился Никита. – Только куда, интересно? Здесь же вокруг ничего нет, – недовольно проворчал он.

Бомж продолжал манить его руками, и Никита, решив, что все равно не знает, что делать и куда идти, пошел вслед за ним. Оборванец тем временем очень уверенно направлялся в сторону небольшого лесочка, который проглядывался сразу же за полем. Он без конца оглядывался на Никиту и махал ему рукой, призывая не отставать.

«Куда, интересно, он меня приведет?» – думал Никита.

Единственное, что его не беспокоило в этой ситуации, – что его хотят куда-то заманить и ограбить. Он был совершенно голым, так что красть у него было нечего, поэтому он смело пошел за бомжем. Да и альтернативы у него не было, поэтому, чем оставаться совершенно одному, лучше пойти за этим человеком.

«Он хоть и бродяга, но зато – местный, знает язык и, чем черт не шутит, вдруг сможет чем-то мне помочь», – думал Никита, стараясь не отставать от грязного оборванца.

Они добрели до лесочка и вошли в заросли. Пройдя некоторое расстояние по тропинке, они вышли на небольшую поляну, и Никита увидел полуразвалившееся деревянное строение.

«Это что еще за «дворец»?» – подумал он про себя.

Бомж тем временем вошел внутрь и, обернувшись у входа, снова позвал мужчину рукой. Никита послушно последовал за ним, с опаской поглядывая на покосившуюся крышу.

«Обвалится еще прямо на голову, – подумал он. – И никто не узнает, где могилка моя!»

Ему вдруг стало до тошноты страшно.

«Это меня, наверное, бог наказывает… за мой непростительный грех!» – с ужасом подумал Никита и даже зажмурил глаза.

Открыть он их не успел, потому что в это мгновение получил оглушительный удар по голове – и его накрыла кромешная темнота…

* * *

Сразу же из ресторана Нина с Александром поехали в отель, сдали ключи и отправились к знакомой Виктора, которая уже поджидала их, стоя у ворот дома.

– Ну, слава тебе господи! Я думала, вы не приедете уже сегодня, все глаза проглядела. Виктор Петрович уже звонил, беспокоился о вас. Будем знакомы, меня зовут Евгения Семеновна, можно просто Женя, – без остановки затараторила женщина, приглашая гостей проходить в дом. – Я вам комнаты приготовила. Виктор Петрович просил отнестись к вам со всем вниманием. Какой замечательный доктор, я до сих пор вспоминаю его с благодарностью. Волшебные руки, прямо кудесник! Обещал мне без всякой очереди сделать круговую подтяжку, как только я вновь приеду в Москву. Сейчас будем пить чай, как в России, с вареньем.

– Спасибо вам, Евгения Семеновна, мы с Александром только что из ресторана, уже поужинали, – попыталась отказаться Нина.

– А кто говорит об ужине? Я же вас не заставляю снова есть, а только чай предлагаю. Здесь, в этом районе, мне совершенно не с кем пообщаться. Люди все замкнутые, в гости друг к другу не ходят. Я половину своей жизни прожила в России, привыкла к хлебосольству, чтобы друзей был полон дом. А здесь можно запросто умереть со скуки, – без остановки и передышки сыпала словами женщина, проворно накрывая для гостей чайный стол.

– Зачем же вы уехали из России? – спросил Александр.

– Это муж настоял, ему там совершенно не давали продвигаться. А он очень талантливый ученый! Столько открытий сделал, ему своя лаборатория нужна была. Я совершенно не понимаю наше правительство! Сколько талантливых людей уже уехало, а они даже и не задумаются, почему так происходит, – пожала женщина плечами. – Им, можно сказать, на блюдечке с голубой каемочкой приносят готовые изобретения. Нужно только профинансировать, предоставить все условия для дальнейшего продвижения – и будьте любезны, пожинайте плоды на доброе здоровье. Так нет же, лучше истратят бюджетные деньги на какую-нибудь ерунду! Ай, да что там говорить, – махнула Евгения холеной ручкой. – Вот так же и мой муж – походил, пообивал пороги, а потом плюнул и уехал сюда. Приехали, все у него здесь прекрасно получилось. Жаль только, что он очень недолго радовался…

– Почему недолго? – поинтересовалась Нина.

– Так умер Сереженька мой год назад, от сердечного приступа, – всхлипнула Евгения Семеновна и заморгала глазами, на которых выступили слезы.

– Простите, я не знала, – виновато проговорила девушка.

– Да что уж там, – махнула женщина рукой. – Я уже нагоревалась. Время, оно все лечит, – вздохнула она. – Правда, очень скучно стало без него, даже поругаться не с кем, – засмеялась женщина.

– А вы бы в Россию вернулись. Что же здесь одной-то жить? – посоветовал Александр.

– Куда я вернусь? Квартиру продали, когда уезжали, а к родственникам приживалкой идти – это не по мне. Я, когда приезжаю в Москву, естественно, у племянницы останавливаюсь, так у нее прямо глаза горят, когда я рассказываю ей, как хорошо здесь живу. И как вы себе представляете, если я вдруг обратно приеду да попрошу ее, чтобы она меня приютила? Нет, это совсем не по мне, – повторила женщина. – Слава богу, Сереженька мне хорошие деньги оставил, да и сама я могу подработать, ведь я хорошая маникюрша, а это здесь ценится. Не то что в Москве, там копейки мастерам платят. Скучаю, конечно, чего греха таить, но возвращаться не собираюсь, уж как-нибудь свой век здесь доживу. Деток мне бог не дал, а мне одной и того, что есть, хватит. Видите, какой у меня дом хороший, мы его уже выкупили, моя собственность теперь. Машина есть, холодильник всегда полон. А что еще мне нужно? За мной здесь один француз ухаживает, вдовец, вот подумаю-подумаю да и выйду за него. Вдвоем – оно всегда веселее. Он, правда, на пять лет моложе меня, но этого вроде никто и не замечает. Как вы думаете, я для своих лет неплохо выгляжу? – улыбнулась Евгения Семеновна.

– А сколько вам лет? Извините за бестактный вопрос, – спросил Александр.

– А сколько дадите? – кокетливо задала вопрос женщина.

– Ну, я думаю, лет сорок от силы, – дал оценку мужчина.

Евгения Семеновна довольно засмеялась и махнула холеной ручкой:

– Ой, прямо – сорок, да еще от силы, ну и скажете тоже! Мне уже пятьдесят два, – призналась она и кокетливо стрельнула искусно подкрашенными глазками.

– Не может быть, – не поверил Александр. Женщина в самом деле выглядела очень хорошо, и он не покривил душой, когда дал ей именно сорок лет.

– Может, может, могу даже паспорт показать, – заливисто засмеялась Евгения Семеновна и начала суетиться вокруг стола, расставляя чашки с блюдцами, вазочки с конфетами, с печеньем трех сортов и зефиром в шоколаде. Она проворно нарезала лимон тоненькими ломтиками и достала из холодильника бутылочку ликера «Бейлис».

– Сейчас мы с вами непременно должны выпить чаю. Кто захочет, можно с ликерчиком. Я очень уважаю этот ликер. А с чаем – это просто бальзам на душу.

– Может быть, не стоит так беспокоиться? – попробовала остановить женщину Нина, но не тут-то было.

– Никаких отговорок я слушать от вас не желаю, – замахала хозяйка руками. – В кои веки ко мне приехали в гости соотечественники, а я и чаем их не напою? Нет, так дело не пойдет, иначе вы меня обидите до глубины души, – надула Евгения Семеновна губки. – Так хочется поболтать, узнать, что там теперь происходит. Ведь я уже три года в Москве не была. Вы себе даже и представить не можете, как начинаешь чувствовать, что такое Родина, когда находишься вдали от нее. Только здесь я по-настоящему поняла значение слова «ностальгия». Правильно говорят: ценим то, что теряем, – и женщина смахнула со щеки слезинку. – Не обращайте на меня внимания, – тут же засмеялась она и высморкалась в платочек. – Завтра поеду, встречу вашего знакомого, пока вы будете заниматься своими делами, – перескочила она на другую тему, чтобы отвлечь притихших гостей от своих слез. – Виктор Петрович просил кое-что для него сделать. Да вы, наверное, в курсе?

– Да, мы в курсе, – улыбнулась Нина. – Спасибо вам большое, Евгения Семеновна.

– Евгения, просто Евгения, никакой Семеновны. Я терпеть не могу, когда меня по имени-отчеству зовут, сразу чувствую себя столетней старухой. Вроде я еще ничего, вон Александр сам об этом сказал, – улыбнулась мужчине Евгения и поправила рукой прическу. – Давайте, мои хорошие, присаживайтесь к столу, я сейчас клубничное варенье достану. У меня еще и вишневое есть, если хотите, и мед тоже.

– Я с удовольствием вишневого поем, – откликнулся Александр.

– А я, если позволите, клубничного, – улыбнулась Нина.

– Замечательно, прямо как в старые добрые времена! Посидим за самоваром, я его как раз три года назад из Москвы привезла, на Арбате купила. Пусть в моем французском жилище будут русские вещи, мне так здесь этого не хватает. Вон посмотрите, накупила всякой утвари с хохломской росписью. Сервиз у меня есть, «Гжель», на двенадцать персон, тоже из России. Когда ко мне мой ухажер приходит – все языком цокает, очень ему нравится, – изливала душу женщина.

– А сколько вы уже лет здесь живете? – поинтересовалась Нина.

– В этом году будет двенадцать. Это, конечно, срок немалый, но я все равно не могу привыкнуть, чтобы почувствовать себя настоящей парижанкой. Для этого здесь нужно родиться, а мы с мужем приехали, когда уже половина жизни была прожита. Сережа, конечно, чувствовал себя здесь счастливым. Ему предоставили в полное распоряжение целую лабораторию. Он ею руководил и еще в университете лекции читал, он в совершенстве владел французским языком. Человек, который помешан на своей работе, везде чувствует себя хорошо, если ему никто не мешает ее делать. За эти годы он успел сделать два открытия и был на седьмом небе от счастья и чувства удовлетворенности. Все твердил, что наконец-то он осуществил свою мечту, а это значит, что жизнь прожита все же не зря. Он хоть и ужасно рассеянным был, но мне очень его не хватает, – вздохнула Евгения и тут же улыбнулась: – Что это я? Все о себе да о себе. Рассказывайте, что там, в Москве, творится. Так хочется снова туда поехать!

– Москва с каждым днем становится все краше. Постоянно что-то строят, расширяют и украшают город, – ответил на вопрос Александр. – За три года, что вы там не были, многое изменилось. Так что приедете – не узнаете столицу нашу, матушку. Настоящая красавица, ничуть не хуже Парижа, – с гордостью констатировал он.

– Вот как год исполнится со дня смерти Сережи, сразу же подам документы на визу. Немного уж осталось, меньше месяца. Поеду, посмотрю, старых друзей навещу, подарки отвезу. Ой, люблю я подарки дарить, – засмеялась женщина, – больше, чем получать! Потом вернусь и, может быть, дам согласие на брак с Леоном, это моего вдовца так зовут. Год уже прошел, так что траурное время я добросовестно выдержала. Я думаю, Сереженька на меня не обидится, уж очень тоскливо мне здесь одной.

– Вы что же, будете оформлять свои отношения официально? – поинтересовалась Нина.

– А как же? У них здесь не принято жить гражданским браком, да еще в нашем возрасте. Считается неприличным. На молодежь, конечно, меньше внимания обращают, они партнеров меняют чуть ли не каждый месяц. Ну, а на таких, как мы, посмотрят с осуждением, если все не оформим, как положено. Мне уже Леон намекнул об этом.

– Странные здесь нравы, – усмехнулся Александр. – Какая разница, оформлены отношения или нет?

– Да, странные нравы. Только, может, это и хорошо? Брачный контракт оформляется заранее, так что каждый из будущих супругов может быть спокоен за свое имущество. Для меня это немного непривычно, а для них – в порядке вещей.

– Тогда – совет вам да любовь, – засмеялся Александр. – Спасибо огромное за чай с вареньем, Евгения. Было очень приятно с вами познакомиться и пообщаться, вы очень приветливая и добрая женщина. Можно я пойду отдыхать? Что-то устал я сегодня. У нас еще будет масса времени для разговоров, а завтра нам нужно рано вставать, чтобы вовремя быть на фирме.

– Да и мне тоже спать хочется. После перелета отдохнуть практически не удалось. Так, повалялась на кровати час и начала собираться в ресторан, – проговорила Нина. – Спасибо вам за чай.

Евгения Семеновна проводила гостей к их комнатам, показала, где лежит чистое постельное белье, и тоже отправилась спать, очень довольная тем, что в ее доме остановились соотечественники.

Глава 26

Никита очнулся от холода. Он покрылся гусиной кожей, а зубы выбивали частую дробь. Голова гудела, болел затылок. Он приоткрыл тяжелые веки, чтобы осмотреться и понять, где он и что с ним. Рядом с собой он почувствовал какое-то шевеление и замер как вкопанный.

«Змея, наверное!» – с ужасом подумал он. Он пролежал еще минут пять и наконец решился открыть глаза и повернуть голову в ту сторону, где что-то до этого шевелилось. Вокруг было темно, и разглядеть что-либо ему, естественно, не удалось.

«Где это я, интересно?» – подумал мужчина и попытался приподняться. Голова тут же закружилась, и он лег на прежнее место. Никита начал вспоминать, что с ним произошло, и с ужасом понял, что попал в какую-то совершенно дикую историю. Он в Париже, приехал туда вместе с девушкой Анной и юристом своей – теперь – фирмы оформлять договор о сотрудничестве и дальнейшем строительстве парфюмерной фабрики на территории России. Вечером того же дня, когда прилетели, они пошли в ресторан поужинать. Он выпил совсем немного, но его почему-то развезло, а дальше… он ничего не помнит. Очнулся на какой-то помойке совершенно голый в компании замурзанного бомжа-француза, и тот сначала заманил его в свою халупу, а потом огрел чем-то тяжелым по голове!

«Вот только интересно зачем? Ведь у меня совершенно нечего взять, я же голый, – пробовал размышлять и анализировать Никита. – Тот бомж прекрасно понял, что я русский, во всяком случае, не француз. Зачем же тогда я ему понадобился? А вдруг он меня решил с голодухи убить и съесть? – с ужасом подумал Никита. – Или, что еще хуже, разобрать на «запчасти» и продать мои органы? О, боже, только не это!» – мысленно простонал мужчина и предпринял попытку сесть. Это ему удалось, и он начал шарить руками вокруг себя. Руки натыкались на какое-то тряпье и голую землю. Его напряженный слух снова уловил какое-то шевеление поблизости.

– Кто здесь? – негромко спросил он.

Ответа не последовало, и Никита решил встать на ноги. Ему это удалось с большим трудом, мышцы почему-то ломило так, будто по нему проехался каток, которым укладывают асфальт. Постояв некоторое время и прислушиваясь к тишине, мужчина сделал несколько шагов, сам не зная, в какую сторону, и вдруг почувствовал, что одна его нога привязана. Он начал ее дергать, но веревка была крепко к чему-то прикреплена.

– Твою мать, – выругался Никита и сел на то место, где очнулся. Он начал ощупывать ногу, чтобы развязать веревку, но петля была сплошной, ее можно было только перерезать.

– Этого мне только не хватало, – проворчал он. – Этот бомж – точно людоед, иначе зачем ему меня привязывать? Хорошо, что он не успел меня прикончить, пока я здесь в отключке валялся, – видно, не проголодался еще.

Уже в который раз Никита услышал чье-то шевеление и со злостью пнул привязанной ногой в ту сторону. Он попал по чему-то мягкому и замер в ожидании, не на шутку перепугавшись. Послышалось шумное сопение, и Никита почувствовал, как в его ногу тыкается что-то мягкое и прохладное. Он дернул ногой, истерично выкрикнув:

– Пошел прочь, кто бы ты ни был!

Неизвестное существо затихло, и мужчина напряженно прислушался.

«Черт-те что здесь творится, – подумал он и потер руками лицо. – Где я? Что все это значит? Может, я сошел с ума?»

– Что, Никита, страшно тебе сейчас? – вдруг услышал он женский голос откуда-то издалека и похолодел от дикого ужаса. Волосы зашевелились на голове, а по телу прошла судорога. Он нервно сглотнул слюну и тряхнул головой.

– Тебе холодно? – снова спросил голос.

– Нина?! – еле прошептал Никита онемевшими губами.

– Мне тоже очень холодно было там, на морском дне. Что же ты натворил, Никита? За что ты меня убил?

– Это не я, это все она виновата, я не хотел этого делать, – хотел крикнуть мужчина, но с его губ срывалось лишь нечленораздельное хрипение.

– Прощай, Никита, бог тебе судья, – тихо говорил голос, постепенно растворяясь в пространстве.

Сколько мужчина ни вслушивался, больше ничьих голосов он не услышал. Он поднял голову вверх и, обхватив ее руками, вдруг громко закричал:

– Господи, прости мне мой грех! Я не хотел, ты же знаешь! Я совсем этого не хотел. – И он зарыдал, громко и отчаянно.

Он почувствовал, что в его ногу снова начало тыкаться что-то мягкое и прохладное. Протянул руку и нащупал жесткую свалявшуюся шерсть. А когда провел по этой шерсти вдоль спины, то, нащупав длинные уши, понял, что это собака.

– Ты тоже – бездомный бродяга? – горько усмехнулся Никита. – И нос у тебя холодный, как и у меня. Есть, наверное, хочешь? – вздохнул пленник. – К сожалению, у меня ничего нет. Сам сижу голодный, холодный и голый… и еще, похоже, не в своем уме, – тихо добавил он, с опаской озираясь по сторонам.

Он снова попробовал разорвать веревку, которая держала его ногу, но сил на это не хватило, и он обреченно бросил это занятие.

– Интересно, что сейчас – день или ночь? – сам себе задал он вопрос.

Он услышал, как пес поднялся и куда-то пошел.

– Не бросай хоть ты меня, – попросил Никита, но собака его не послушала, и через некоторое время вокруг него повисла зловещая тишина. – Как в могиле, – прошептал мужчина и содрогнулся всем телом от этой мысли. – И в этой могиле я схожу с ума в полном одиночестве!

Он снова пошарил вокруг себя рукой, и она наткнулась на какой-то холодный предмет. Никита поднес его близко к глазам, чтобы разглядеть, но из этого ничего не получилось, так как кругом была кромешная темнота. Он начал ощупывать предмет руками и на ощупь понял, что это металлическая кружка с какой-то жидкостью. Он жадно припал к ней губами, даже не думая о том, что там может быть. Жажда была настолько нестерпимой, что он готов был напиться из болота, кишащего лягушками и змеями. Опрокинув содержимое кружки в рот, Никита вытер губы рукой. Последней мыслью в его голове было: «Странный какой-то привкус у этой французской воды…» – и после этого он практически сразу же повалился на землю, сраженный крепким сном.

– Не жалко тебе его? – спросил Николай, когда Нина подошла к машине и села рядом с ним. – Его отчаянный крик даже здесь был слышен.

– Представь себе, нет, – равнодушно ответила девушка. – Если бы ты побыл тогда в моей шкуре там, на утесе, думаю, что сегодня ты не задал бы мне этого вопроса. Очень глупого вопроса, – вздохнула она.

– Что будем делать дальше?

– Сейчас поедем к Евгении, пусть Никита еще одну ночь посидит в полном неведении. А завтра сделаем так, как и наметили.

– Как скажешь, командир, – ответил Николай и завел мотор автомобиля.

* * *

Никита открыл глаза и сразу же зажмурился от яркого света. Немного подождав, он снова их приоткрыл и увидел, что лежит на голой земле, а совсем рядом пылает яркий костер. На этот раз его пробуждение было более радостным. Он был накрыт каким-то одеялом из разноцветных лоскутов, а рядом стояла алюминиевая миска с едой. Никита резко сел и осмотрелся. Рядом с костром сидели какие-то люди и тихо переговаривались.

– Эй! – окликнул их Никита. – Где я, вы можете мне сказать?

На его голос повернулся один из сидящих и, увидев, что он проснулся, встал и подошел к нему. Никита с диким ужасом в глазах наблюдал за оборванцем, совершенно не зная, чего можно от того ожидать. Он подергал ногами и понял, что на этот раз они свободны, никаких веревок нет и в помине. Это обстоятельство немного его приободрило, и он кисло улыбнулся мужику, до глаз заросшему бородой. Тот, склонившись над ним, пристально рассматривал его лицо. В глазах незнакомца Никита увидел холодный блеск и невольно сжался в комочек. Он провел рукой по своим щекам и почувствовал, что тоже зарос щетиной. Никита нервно сглотнул и повторил свой вопрос подрагивающим голосом:

– Вы мне не скажете, где я нахожусь?

Мужик смотрел на него так, что казалось, он вообще его не слышит. Он поднял с земли миску и сунул ее в руки Никите. Тот посмотрел на содержимое и растерянно посмотрел вокруг.

– А чем же есть-то? Не руками же? – еле слышно пробормотал он.

Бородатый, будто поняв, о чем он говорит, вытащил из-за пазухи алюминиевую ложку и подал Никите.

– Мерси, – кивнул головой Никита, вспомнив, что именно так произносят слово благодарности по-французски.

– Не за что, – ответил бородатый, и Никита так и застыл с поднесенной ко рту ложкой, поняв, что ему ответили на его родном языке.

– Вы русский? – выдохнул он и уставился на бородача изумленным взглядом.

– А что же здесь удивительного? Во Франции много русских, – пожал тот плечами и отошел к костру.

Никита на четвереньках подполз к группе оборванцев. По дороге он два раза клюнул носом в землю, запутавшись в одеяле, которым пытался прикрыть свое голое тело. Наконец, достигнув свободного места у костра и устроившись рядом с бородачом, он с надеждой заглянул ему в глаза:

– Послушайте, уважаемый. Я ничего не могу понять – что вообще со мной произошло? Я каким-то совершенно непонятным образом попал в это место. Произошла дикая ошибка, меня явно с кем-то перепутали, я почему-то в этом уверен. Очень вас прошу, помогите мне добраться до города! Я человек далеко не бедный и сумею по достоинству оценить вашу услугу, я хорошо вам заплачу, – торопливо говорил он, прижимая грязные руки к голой груди и поддерживая дырявое одеяло, чтобы скрыть наготу.

Бородач посмотрел на него насмешливым взглядом и спросил:

– А зачем мне деньги? У меня и так все есть, – хохотнул он.

– Как же так? – удивился Никита. – Вы считаете, что ведете достойный образ жизни для русского человека? Неужели вам не хочется выспаться на нормальной чистой постели, помыться в настоящей ванной, а не влачить жалкое существование, прикрываясь вот этими лохмотьями? Наконец, пообедать в хорошем ресторане? Это же так естественно для нормального человека!

– И что дальше? – прищурив глаза, в которых отражались всполохи от костра, спросил бородач. – Ну, поем я в хорошем ресторане, высплюсь на чистой постели, а дальше что? А дальше, мил-человек, деньги кончатся, и я снова окажусь здесь. Так для чего же мне искушать себя? Я уже привык и совершенно не имею желания что-либо менять в своей жизни.

– Такого не может быть! – не поверил Никита. – Любой человек старается изменить свою жизнь к лучшему.

– Значит, может, – снова усмехнулся бородатый. – Мне и так хорошо.

– Как же вы попали сюда?

– Как и многие, – пожал тот плечами. – Завербовался через туристическое агентство на заработки, а когда приехал сюда, стало понятно, что никому мы здесь не нужны, а агентство просто собирало деньги обманным путем. Первое время, пока виза была, перебивался кое-какими заработками, а потом… потом, чтобы не угодить в тюрьму, прибился к бездомным и безработным. Вот, живу теперь свободным как ветер человеком. Сам себе хозяин, сам себе голова.

– А почему же вы не вернулись на родину, в Россию? – изумился Никита.

– Хрен не слаще редьки. Там меня тюрьма ждет, я человека убил, – как о чем-то само собой разумеющемся ответил бородач.

Никита с опаской посмотрел на его пудовые грязные кулаки и на всякий случай отодвинулся от него подальше. Он встретился с насмешливым взглядом мужика и опустил глаза. Если бы было светло, то все бы увидели, как щеки Никиты залила яркая краска.

– А кроме вас, здесь еще есть русские? – спросил он.

– Сейчас нет, а вообще-то нас здесь четверо, – ответил бородатый и, взяв толстую палку, пошевелил в костре поленья. – Ты чего не ешь-то? Или ты только в ресторане обедать предпочитаешь? – с сарказмом спросил мужик.

Никита посмотрел на миску, которую оставил там, где спал, и поинтересовался:

– А что там за еда? Это можно есть?

– Отчего же нельзя? Там лягушатина отварная, у французов это – первый деликатес, – коротко бросил бородач и лукаво посмотрел на онемевшего от отвращения и ужаса Никиту. – Правда, остыло уже, но есть можно. Попробуй, – усмехнулся он.

– Нет, вы знаете, я пока не голоден, – сглатывая нервную слюну, кисло улыбнулся Никита. – Как ваше имя? – тут же перевел он тему разговора.

– Николай, а французы зовут Николя.

– А я – Никита. Послушайте, Николай, если вам не нужны деньги, тогда, может быть, я смогу вам еще чем-то помочь? Вы только не откажите мне, дайте чем-нибудь прикрыться и покажите дорогу в город. Там я пойду в российское посольство, и этот кошмар наконец закончится! Или попытаюсь найти своих друзей, с которыми я сюда в Париж приехал. Я хорошо помню, что гостиница, в которой мы остановились, тоже называется «Париж», – возбужденно шептал мужчина бородатому на ухо. – Представьте себе мое состояние, когда я очнулся под каким-то мостом, прикрытый картонной коробкой, совершенно голый, без денег и документов! Потом еще бродяга, который спал рядом со мной, завел меня куда-то в развалившуюся избушку и стукнул по голове. Я совсем не помню, сколько там пролежал, а когда очнулся, мне начало мерещиться черт-те что. Какие-то голоса в кромешной темноте! Мне показалось, что я начинаю сходить с ума! Я даже не имею представления, какое сейчас число и сколько я пробыл в этом ужасном месте, – и он обвел пространство, освещаемое костром, затравленным взглядом. – Пожалуйста, очень вас прошу, помогите мне, – добавил он и всхлипнул, как маленький ребенок.

Бродяга-соотечественник посмотрел на Никиту совершенно безразличным взглядом и, отвернувшись, улыбнулся в бороду.

Глава 27

Нина распахнула дверь дома, и улыбка сама собой заиграла на ее лице. Перед ней стояла ее лучшая подруга Тамара. Нина уже было собралась броситься ей на шею, но, вовремя спохватившись, сделала по возможности серьезное лицо.

– Чем обязана? – спросила она своим измененным голосом, который немного подрагивал от волнения.

Ей до ужаса захотелось броситься к подруге и расцеловать ее. Ей очень хотелось все рассказать Тамаре и обрадовать ее тем, что она жива и здорова. И хоть живет она теперь совершенно с другим лицом и под другой фамилией, но все равно по-прежнему любит свою Тамарочку и безумно скучает по ней. Но Нина прекрасно понимала, что делать этого сейчас не нужно, еще слишком рано обнародовать свое «воскрешение», даже и перед своей лучшей подругой. Она собрала всю свою силу воли в кулак и, проявив незаурядную выдержку, снова спокойно спросила:

– Кто вы и кто вам нужен?

– Ты сама-то кто такая и что делаешь в этом доме? – зло прищурив глаза, поинтересовалась Тамара. – И где Никита? – добавила она, заглядывая внутрь дома.

– Я кто такая?! – округлила Нина глаза. – Я – невеста Никиты. А вы кто?

– Что-о-о? – взревела Тамара, грубо оттолкнув Нину, влетела в дом, точно фурия, и завертелась волчком на одном месте. – Где он?! – еще громче закричала она.

– Тише, леди. Почему вы так кричите? – возмущенно проговорила Нина, недоуменно уставившись на свою подругу.

Она ничего не могла понять. Нина всегда знала, что Тамара, ее лучшая подруга, терпеть не могла Никиту и никогда не пришла бы к нему в дом, тем более что теперь здесь нет самой Нины. Нежданная гостья тем временем решительно поднималась по лестнице на второй этаж, где была расположена спальня.

– Что вы, собственно, хотите, девушка? – возмущенно прокричала ей вслед Нина, пытаясь хоть что-то понять.

– Я что хочу? – обернувшись к Нине, прошипела Тамара. – Сейчас этот мерзавец узнает, чего я хочу!

– Но Никиты нет дома, – пролепетала Нина.

– Где он?

– Он во Франции, еще не приехал, – пожала Нина плечами. – Что вам от него нужно? Я почти его жена, так что вы можете спокойно все сказать мне, я ему передам, как только он вернется.

– Жена, говоришь? – вновь прошипела девушка и, зло прищурив глаза, уставилась на Нину. Она медленно начала спускаться с лестницы, не отрывая взгляда от лица Нины. – Жена, значит? – вновь загадочно повторила она. – И откуда же ты появилась, очень интересно знать? – злобно усмехнулась Тамара, и ее лицо покрыли красные пятна.

– Это совсем вас не касается, откуда я взялась. Почему вы задаете мне подобные вопросы? Вы что, близкая родственница? Что-то я не помню, чтобы Никита нас знакомил. Кто вы такая, в конце концов? – строго спросила Нина, глядя на разъяренную подругу.

– Я кто? – усмехнулась девушка. – Я – тоже невеста Никиты и тоже почти жена, – с сарказмом отметила девушка и щелкнула пальчиками. – И я не намерена уступать это место, тем более тебе!

– К-как – невеста?! – ошарашенно пролепетала Нина, и в ее глазах мелькнул неподдельный ужас.

Она прекрасно знала, как Тамара ненавидела Никиту и даже не приходила к своей подруге в гости, когда он был дома. И вдруг такой поворот! Конечно, она прекрасно понимала, что за год могло многое измениться, но не до такой же степени! Она с ужасом смотрела сейчас на лицо своей подруги – и не узнавала его. Оно было злым и совершенно некрасивым. Нина нервно сглотнула и как можно спокойнее проговорила:

– Если вы сейчас говорите мне правду, значит, Никита обманывал нас обеих? Или это вы меня обманываете? Почему я должна верить вам?

– Когда Никита должен вернуться? – игнорируя вопросы Нины, поинтересовалась Тамара.

– Я не знаю, возможно, через неделю, – пожала Нина плечами. – Вы не ответили на мои вопросы, – напомнила она гостье и с вызовом посмотрела на нее.

– Пусть он вам сам ответит на эти вопросы, а я посмотрю, что у него из этого получится, – усмехнулась Тамара и прошла к бару, где стояли спиртные напитки. Она по-хозяйски взяла бутылку коньяка и налила себе половину большого пузатого бокала. Приподняв бокал, она посмотрела на Нину сквозь стекло. – Не желаешь присоединиться? Не стесняйся, здесь все оплачено, – горько усмехнулась она и, опрокинув бокал, сделала два огромных глотка. Зажав рот тыльной стороной ладони, она несколько раз хлопнула ресницами, чтобы прогнать выступившие на глазах слезы. – Ублюдок! – выдохнула девушка.

Нина молча наблюдала за подругой, силясь хоть что-то понять.

«Господи, неужели все это правда и моя подруга действительно собирается замуж за Никиту?! Как же мне ее предостеречь от опрометчивого шага и дать понять, что он – преступник?» – думала Нина, уставившись на подругу испуганными глазами.

Та пристально посмотрела на Нину и, прищурившись, не отрывая взгляда от ее лица, допила остатки крепкого напитка.

– Ты вообще откуда взялась? – выдохнув после выпитого коньяка, спросила она.

– Я? – растерянно поинтересовалась Нина.

– Ты, ты, не я же, – усмехнулась Тамара. В ее глазах появился хмельной блеск, а губы искривила усмешка.

– Я приехала из Парижа.

– За каким чертом ты сюда приперлась? Россия – не та страна, где можно нормально жить.

– А мне здесь нравится, – пожала Нина плечами, стараясь перевести дыхание. Ее грудь сдавила невероятная тяжесть от тех мыслей, которые пронеслись только что в ее голове.

– Нравится, – усмехнулась Тамара и дернула оголенным плечиком. – Что здесь может нравиться? Беспредел, проституция, наркомания. И все это цветет и пахнет на благодатной, местами черноземной русской почве!

– Ну, этого и в Париже хватает, – развела Нина руками.

– Если у тебя нет денег, то ты вообще – никто и ничто, – продолжала говорить Тамара, наливая себе очередную внушительную порцию коньяка и игнорируя замечание Нины. Она вновь опрокинула себе в рот напиток, на этот раз даже не поморщившись. – И прокладывать себе путь по жизни нужно нахрапом, иначе затопчут в два счета и даже не заметят, – продолжала говорить она, не отрывая пристального взгляда от Нины. – А вот некоторым все дается без труда, потому что они – дети богатых родителей и с самого рождения им все приносят на блюдечке с золотой каемочкой!

Язык девушки уже начал заметно заплетаться, но она, будто не замечая своего опьянения, вновь наполнила бокал.

– Жизнь – дерьмо, а мы – марионетки, которыми правит господин случай, – продолжала говорить Тамара, глядя в наполненный бокал.

В это время в раскрытую дверь вбежали два добермана и, подбежав к Нине, уселись рядом с ней. Она посмотрела на собак, а потом снова перевела взгляд на свою подругу. Та нахмурила брови, а затем, усмехнувшись, пробормотала:

– Надо же, тебя, оказывается, уже и собаки знают? Странно, очень странно, они никогда…

Не договорив свою мысль до конца, Тамара вновь вылила содержимое бокала себе в рот, потом вдруг громко икнула и захихикала:

– Я знала, я всегда знала… – погрозила она Нине указательным пальчиком и плюхнулась на диван. Что же именно она знала, Нина так и не услышала, потому что девушка, откинув голову на диван, закрыла глаза и тихонько засопела.

«Уснула, что ли? – подумала Нина и приблизилась к девушке, чтобы убедиться в своем предположении. – Точно, спит, – удивленно отметила Нина и посмотрела на почти пустую бутылку от коньяка. – Я бы от такой дозы не то что уснула, умерла бы, наверное», – подумала она.

В дверь заглянул садовник и, увидев двух девушек, смущенно произнес:

– Извините за беспокойство, я не знал, что Тамара Сергеевна приехала, – кивнул он головой на спящую девушку. – Я собак заберу. Они вас не побеспокоили?

– Нет, нет, ничего страшного, никакого беспокойства, я очень люблю собак, – улыбнулась Нина.

– Черри, Гектор, ко мне! – приказал мужчина. Доберманы тоскливо посмотрели на Нину и не сдвинулись с места.

– Идите, идите, собачки, я сейчас тоже уйду, – ласково сказала Нина и погладила Черри по голове.

Гектор тут же завилял хвостом и толкнул мордой руку Нины, чтобы она погладила и его тоже. Садовник удивленно вытаращил глаза, но ничего не сказал, а лишь, покачав головой, строго прикрикнул:

– Ко мне, идем на место, – и, развернувшись, вышел на улицу.

– Черри, Гектор, место! – шепотом, но строго приказала собакам Нина и подошла к двери.

Доберманы послушно вышли и побежали за удаляющимся мужчиной, поминутно оглядываясь на стоявшую у раскрытой двери Нину. Она закрыла дверь, прошла в гостиную, еще раз посмотрела на спящую подругу, а потом тихонько вышла из комнаты и прошла на кухню. Там на стене висел параллельный телефон, и Нина решительно набрала нужный ей номер. Как только ее соединили, она прошептала:

– Витя, привет, этот я. Да, я уже прилетела, а Николай и Александр пока остались там. Как только завершат начатое дело, сразу прилетят тоже. Почему говорю шепотом? Потому что я звоню тебе из дома Никиты, вернее, из своего дома. А в гостиной спит одна перебравшая гостья. Я не могу тебе сейчас по телефону всего объяснить, но ты очень мне нужен! Давай встретимся сегодня вечером у Николая в доме, мне нужно тебе кое-что рассказать. Я просто в шоке, тут… моя подруга… нет, ничего пока не буду говорить. Приедешь, тогда все расскажу, – сама себя одернула Нина. – В девять вечера жду тебя у Николая в доме, – проговорила Нина и отключилась. Она потерла ладонями глаза и простонала: – Господи, что ни день, то новости! А вдруг она серьезно влюблена в него? Тогда это будет настоящая трагедия…

Она снова прошла в гостиную и посмотрела на спящую подругу. Лицо девушки вновь приобрело спокойное выражение, губы немного приоткрылись, ресницы легли чуть заметной тенью на раскрасневшиеся от коньяка щеки. Прядь белокурых волос упала на лоб очаровательным локоном.

– Ты по-прежнему красавица, – тихо прошептала Нина. – И я по-прежнему тебя люблю. Я обязательно что-нибудь придумаю, чтобы тебе не было очень больно, когда ты все узнаешь.

Нина резко развернулась и вышла из дома, предварительно положив ключи от дверей на видное место.

«У невесты хозяина дома вообще-то наверняка должны быть запасные. А ты мне, Томочка, именно так и представилась. Но это так, на всякий случай, вдруг ты их потеряла или забыла взять с собой», – еще раз бросив взгляд на спящую Тамару, подумала Нина и, тихо прикрыв за собой дверь, пошла к своей машине.

Глава 28

Никита сидел в полицейском участке и старался доказать свою правоту.

– Я русский, приехал сюда по делу, меня ограбили, и после этого я целую неделю провел под мостом вместе с вашими бомжами. Все мои документы и деньги пропали. Мне нужно срочно видеть представителя российского посольства! Произошло ужасное недоразумение, я не имею никакого отношения к ограблению!

Французский ажан молча кивал головой, когда ему переводили бессвязную речь оборванца, который сидел сейчас перед ним. Он не обращал внимания на истеричные нотки в голосе задержанного и что-то сосредоточенно писал.

– Не волнуйтесь, – говорил Никите переводчик. – Мы во всем разберемся. Если вы действительно ни при чем – то вас отпустят. А сейчас вам пока придется провести некоторое время в нашей тюрьме. До выяснения обстоятельств дела, конечно. Думаю, что это не займет очень много времени. В наших тюрьмах неплохо кормят, там даже есть телевизор, – улыбался он.

– Но почему непременно в тюрьму?! Неужели нельзя решить этот вопрос быстрее? – возмущался Никита. – Сколько я должен ждать? Я говорю вам правду, почему вы мне не верите?

– У вас нет при себе никаких документов, даже водительского удостоверения. Почему мы должны вам верить на слово? – многозначительно глядя на замызганную одежду задержанного, разводил руками переводчик. – Все ваши данные отражены в протоколе, они непременно попадут в ваше посольство, и тогда сразу же решится ваша дальнейшая судьба. Мы не можем верить только словам, слишком много сейчас ваших соотечественников находится в нашей стране. Они бродяжничают, воруют, и уже многие из них осуждены за тяжкие преступления. Вас тоже взяли на месте преступления: был ограблен магазин.

– Но я совершенно случайно там оказался! Ваши полицейские ничего у меня не нашли. Со мной был еще один русский, он вызвался мне помочь и собирался показать, где находится наше посольство. Он мог бы подтвердить, что я был с ним, когда грабили тот магазин, но он убежал, потому что не хочет иметь дело с вашей полицией. И хозяин магазина, кажется, подтвердил, что меня с грабителями не было, – захлебываясь своими собственными словами, пытался доказать свою правоту Никита.

– Это еще ни о чем не говорит. Сообщником вы могли быть и не входя в магазин, – невозмутимо проговорил переводчик, чем вверг Никиту в настоящее бешенство.

– Почему вы мне не верите?! – сорвался он на крик. – Почему?! Мне немедленно нужен представитель нашего консульства! Я полноправный гражданин России, и вы не имеете права так обращаться со мной и обвинять во всех смертных грехах!

– По-моему, с вами обращаются здесь вполне достойно. И не нужно так кричать. Поймите и нас тоже: мы не можем отпустить вас, поверив лишь вашим словам, не подтвержденным никакими доказательствами. Вы взрослый человек и должны понимать это, – не повышая голоса в отличие от арестованного, проговорил мужчина.

– Вы можете позвонить в отель «Париж», там должны быть сведения о моей регистрации, я ведь вам говорил об этом, – не хотел сдаваться Никита.

– Мы уже звонили туда, но, увы, никаких данных о вас и ваших друзьях там нет и не было, – развел руками невозмутимый переводчик.

– Как это – не было?! – вытаращил глаза Никита. – Этого не может быть! Вы, наверное, дали неправильные сведения!

– Успокойтесь, господин Сысоев. Если вы, конечно, действительно Сысоев, – не забыл отметить переводчик. – Сейчас вас отвезут во временный изолятор и сразу же сообщат о вас в посольство, – терпеливо добавил он и незаметно вздохнул. Его явно начал утомлять этот русский.

– А в аэропорту? – встрепенулся Никита. – Ведь в аэропорту должны фиксироваться все прилетающие! Позвоните туда, они вам подтвердят, что я прилетел неделю назад и что у меня имеется в паспорте шенгенская виза, которая действительна целых три месяца. Она дает мне право находиться в вашей стране на законных основаниях!

– Господин Сысоев, очень вас прошу, успокойтесь. Данные в аэропорту действительно имеются, но где гарантия того, что вы назвали нам здесь именно свою настоящую фамилию и имя? Мы сегодня же запросим официальные органы в России, чтобы они прислали нам по электронной почте ваши данные вместе с фотографией. Тогда все ваши проблемы решатся наилучшим образом. А пока, очень вас прошу, пройдемте. У нас очень много работы, а вы заняли у инспектора столько времени, – сделал мужчина нетерпеливый жест рукой, указывая Никите на дверь.

– Господи, ну за что мне все это?! – простонал тот и, схватившись за голову обеими руками, беззвучно зарыдал.

– Прошу пройти за мной, – снова повторил переводчик, не обращая внимания на истерику задержанного русского.

Ему не раз приходилось видеть в этих стенах еще и не такие спектакли. Поэтому он уже относился к ним с некоторым скептицизмом. Никита тяжело поднялся со стула и пошел к дверям вслед за переводчиком. Прямо у дверей к нему подошел другой ажан и, сняв со своего пояса наручники, застегнул их на запястьях арестованного мужчины. Никита уже совершенно безразлично взирал на эту процедуру. Лишь когда наручники защелкнулись, издав металлический звук, он невольно вздрогнул.

«Ну вот и все, – подумал Никита. – Докатился до тюрьмы, и не где-нибудь, а в самом Париже, чтоб ему провалиться!»

Его вывели во двор и посадили в машину с решетками. Никита залез в крытый кузов, облокотился о стену машины и прикрыл глаза: «Наверное, так и должно быть, – подумал вдруг он. – По мне давно тюрьма плачет, уже больше двух лет…»

Перед его глазами промелькнула картина его первого преступления, свидетельницей которого была его любовница. Вот после этого все и началось. Она постоянно шантажировала его разоблачением, и он действительно панически боялся, что она сделает это – выдаст его. Страх перед тюрьмой заставил его пойти у нее на поводу и согласиться на второе, еще более страшное преступление – на убийство собственной жены. После этого прошел уже год, и эта стерва теперь требует, чтобы он женился на ней! А он совсем не хочет этого делать. Он понял, что ненавидит эту женщину всеми фибрами своей души. И понял он это сразу же после того, как до его слуха донесся всплеск черной, как сама ночь, воды. Которая тут же поглотила тело его супруги, когда он стоял там, на утесе. После того случая он уже не раз подумывал о том, что еще одно убийство уже ничего не сможет изменить в его грешной участи. В мыслях он уже не раз расправлялся с любовницей, и, что уж греха таить, это воображаемое занятие доставляло ему дикое удовольствие. Кара господняя все равно ему уготована на том свете, и ему уже нечего бояться Страшного cуда: его не миновать – так и так. Сейчас, сидя в машине с решетками, которая везла его в тюрьму, он нервно усмехнулся: «Жизнь – индейка, судьба – злодейка!»

Машина ехала по городу минут тридцать, а потом выехала в пригородную зону. Никита даже не смотрел в окно, закрытое решетками, чтобы узнать, куда его везут.

«Будь что будет, изменить уже все равно ничего нельзя», – подумал он и почти успокоился, полностью покорившись судьбе.

* * *

Нина нервно ходила по комнате из угла в угол и посматривала на часы. Они показывали без четверти девять вечера, и она с минуты на минуту ждала, что в дверь позвонит Виктор. То, что ей сегодня сказала Тамара, никак не хотело укладываться в голове на нужные полочки, и девушка сильно нервничала по этому поводу.

«Нужно что-то делать, нужно обязательно что-то делать! Сейчас посоветуюсь с Виктором и спрошу его. Можно ли мне доверить свою тайну лучшей подруге?»

Лихорадочные мысли Нины прервал звонок в дверь, и девушка, сорвавшись с места, побежала открывать. «Виктор приехал, наконец-то! Сейчас я ему все расскажу, и мы вместе решим, права я или не права».

– Ну, что еще у тебя стряслось? – прямо с порога поинтересовался Виктор, увидев встревоженное лицо Нины.

– Витя, ты сядь, пожалуйста, в кресло, – попросила девушка.

– Что, настолько все плохо, что я могу не устоять на ногах? – хохотнул мужчина, но к креслу прошел и, усевшись, закинул ногу на ногу. – Слушаю тебя внимательно, – сказал он и посмотрел на Нину, нахмурив брови.

– Я сегодня, как только прилетела, поехала в дом к Никите, тьфу ты, черт, в свой дом я поехала, – поправила саму себя Нина. – Мне нужно было забрать из сейфа кое-какие бумаги. Я там немного задержалась, сидела в кабинете и читала те самые документы, за которыми и приехала. Не прошло и получаса, как в дверь раздался звонок. Можешь представить мое удивление, когда на пороге я увидела свою лучшую подругу Тамарочку!

– За каким чертом ты дверь открывала? – вскинулся Виктор.

– А чего мне бояться? Узнать меня невозможно, так что все нормально, – беспечно махнула Ниночка рукой. – Ты лучше дальше послушай. Она меня грубо так спрашивает: «Ты кто такая?» Ну, я ничего лучшего не придумала, как брякнуть, что я – невеста Никиты.

– Ну, ты даешь, – усмехнулся Виктор. – Только ты такое могла придумать!

– А что мне оставалось? Что я еще могла сказать? – развела девушка руками. – Что первое пришло в голову, то и сказала. Как же я еще могла объяснить свое присутствие в доме? Ты меня не перебивай, послушай лучше дальше. Когда я сказала, что являюсь невестой Никиты, моя Тамарка аж в лице переменилась. Где этот мерзавец, кричит, я ему сейчас покажу невесту! Потом, когда она узнала, что его нет и будет он только через неделю, немного успокоилась и ехидненько мне так сообщает – мол, она тоже невеста Никиты. Я прямо так рот и раскрыла! Потом она накачалась коньяком, как извозчик, и уснула прямо в кресле, а я уехала. Вить, ведь я прекрасно помню, как она его ненавидела! Как бесилась еще тогда, когда я за него замуж собиралась! А потом, она даже в гости ко мне не приходила, если Никита был дома. И вдруг сейчас – такой поворот! Даже замуж за него собралась! Вот… теперь даже и не знаю, что делать, – пожала девушка плечами, разведя руки в стороны.

– А что ты, собственно, собираешься делать? За тебя уже, считай, все сделано. Ты же знаешь, что Сысоева ждет тюрьма, так что никакой свадьбы не будет, – спокойно проговорил Виктор.

– Вить, но ты же понимаешь, какая это для нее будет травма. Вдруг она его по-настоящему любит?

– И что? Я-то здесь при чем? Не мне же жениться на ней вместо Сысоева, пока тот в тюрьме будет сидеть? – хмыкнул Виктор.

– Нет, конечно, – задумчиво пробормотала Нина, не замечая сарказма Виктора. – Я вот думаю… Может быть, мне ей все рассказать? Подготовить ее к тому, что замужество невозможно?

– Вот уж придумала так придумала, – всплеснул мужчина руками и вскочил с кресла. – А тебе не приходила такая простенькая мысль в голову, что твоя подруга может оказаться именно той самой любовницей Никиты, что тебя вместе с ним топила? – выпалил он на одном дыхании.

Нина резко отвернулась от окна и посмотрела на друга широко раскрытыми глазами.

– Витя, да ты что?! Ты думаешь, что говоришь?! Я с детства знаю Тамару, мы с ней выросли вместе, – задыхаясь, проговорила Нина, и на ее глазах выступили слезы. – Как вообще тебе такое могло прийти в голову?

– А вот так и могло, – хлопнул себя руками по бедрам мужчина, встал и зашагал по комнате из одного конца в другой. – Ты наивная дурочка, вот что я тебе скажу! Не забывай, моя милая, какими деньгами ты владела до своей «кончины»! Да за такие деньги не то что лучшая подруга – ближайшие родственники горло перегрызут и не поморщатся! Не верь никому, Нинок, говорю тебе как друг.

– Нет, нет и нет, не хочу про Тамару ничего слышать плохого! – зажав уши руками, прокричала Нина. – Ты ошибаешься, Витя!

– Не спорю, может, и действительно ошибаюсь, – покладисто согласился Виктор. – Но и душу свою перед ней раскрывать тебе пока не советую. Подожди, пока приедут Николай с Сашкой, соберемся вместе и проанализируем ситуацию. Ведь, насколько я понимаю, как только они вернутся, ты собираешься себя рассекречивать? Так что рано или поздно она все равно все узнает, а пока – не торопись.

– Так я хотела подготовить ее заранее, чтобы не было шока.

– Как бы ты, дорогуша, сама шок не получила, – хмыкнул Виктор и закатил глаза под лоб. – Простота наивная!

– Ты это о чем? – не поняла Нина.

– Поживем – увидим, а пока выкинь из головы свои намерения и забудь, – неопределенно проговорил Виктор и потащил Нину на кухню, чтобы она сварила для него кофе. – Напои меня кофе, что-то устал я сегодня. Две операции, и обе достаточно сложные, – постарался он отвлечь девушку от лишних сейчас мыслей. – Приеду домой и буду звонить в Париж, Сашке. Как только узнаю новости, сразу же позвоню тебе. Нинок, я тебя очень прошу, выкинь, пожалуйста, все мысли из головы, хотя бы на время, – видя сосредоточенно нахмуренный лобик девушки, проговорил Виктор. – У нас все замечательно получилось, осталась самая малость. Как только Сысоев окажется здесь, мы узнаем и эту малость. А именно – имя его соучастницы. Ведь ты же этого хотела?

– Я хотела не только этого: я хочу знать, что за преступление совершил Сысоев, разоблачения которого он так боится, что даже пошел на мое «убийство».

– Да не в преступлении здесь дело, я больше чем уверен, – сморщился Виктор. – Все твои деньги, и только они. Богатым захотел быть и независимым, вот тебе и ответ.

– Я своими собственными ушами слышала, как ему угрожала та баба, – возразила Нина.

– Повторюсь: выкинь все из головы, хотя бы пока. Придет время, а оно уже не за горами, и ты все узнаешь – что, зачем и почему, – повторил Виктор и, обняв Нину за плечи, заглянул ей в глаза: – Все пройдет, Нинок, если не сегодня, то уж завтра – обязательно!

Глава 29

Нине снилось, что она лежит на пляже, а беспощадное солнце жжет так, что нечем дышать. Девушка вскакивает с шезлонга, на котором загорала, и бежит к воде. Но море почему-то уходит от нее, и она все бежит и бежит, чтобы догнать игривые волны. Ноги вязнут в горячем песке, не пуская ее к спасительной воде. С нее уже градом катится пот, дышать все труднее и труднее, но вода неумолимо убегает, как будто дразнит измученную жарой Нину. Она спотыкается, падает в раскаленный песок – и никак не может выбраться из него.

«Зыбучие пески, сейчас они меня затянут, и я погибну», – думает Нина, и в панике начинает работать руками и ногами, борясь за свою жизнь. Уже когда на поверхности осталась одна ее голова и девушка поняла, что это – последняя минута жизни, чьи-то сильные руки выхватывают ее из западни, и… Нина открывает глаза. В первую секунду девушка не понимает, что происходит, лишь осознание того, что это был сон, дает ей возможность вздохнуть свободно. Но стоило ей это сделать, как она понимает, что дышать-то практически нечем – комната заполнена дымом и огнем.

– Ой, мамочки, горим! – взвизгнула Нина и скатилась с кровати на пол.

Стоя на четвереньках, она начала озираться по сторонам, чтобы найти выход. Кругом полыхал огонь. Девушка зажала рот и нос простыней, которую стянула с кровати, и поползла к окну. Спальня, в которой она спала, находилась на втором этаже, и окна были расположены достаточно высоко, прыгать было очень опасно. Но Нина сейчас об этом не думала, инстинкт самосохранения гнал ее в ту сторону. Голова страшно кружилась, девушка боялась потерять сознание: она понимала, что если это произойдет, то она погибнет в огне. В доли секунды она доползла до окна и встала, чтобы распахнуть его. Ей это удалось легко, створки были лишь слегка прикрыты, ветер ворвался в комнату, и огонь вспыхнул еще сильнее.

«О, господи, помоги», – подумала Нина и буквально вывалилась наружу. Ей показалось, что она летит вниз целую вечность. Больно ударившись о землю, Нина тут же потеряла сознание.

– Нина, Нина, очнись, – донесся до ее сознания голос Николая. – Да что же это, господи? Нина, очнись, девочка. – И она почувствовала, что на ее лицо льется прохладная вода, окончательно приводящая ее в сознание. Девушка открыла глаза и увидела перед собой встревоженное лицо писателя.

– Ну, слава тебе, господи, – вздохнул тот с облегчением. – Я уже думал, что ты никогда не придешь в себя. Скажи что-нибудь. Тебе лучше? Где-нибудь болит? Сейчас приедет «Скорая помощь», ты лежи, лежи, не шевелись.

– Что случилось, Коля? – разлепив запекшиеся губы, прошептала Нина.

– Погорельцы мы, пожар у нас, но ты не волнуйся, главное – что мы живы, остальное – ерунда, – слабо улыбнулся Николай. Его лицо было черным от копоти, только яркие голубые глаза сверкали радостным блеском оттого, что с девушкой все в порядке. Он начал осматривать ее руки и ноги. – Переломов, похоже, нет. Где-нибудь болит? – снова спросил он, ощупывая девушку.

– Не знаю, вроде нет, – слабым голосом ответила Нина, – Только рука горит, наверное, ожог. Я испугалась, я очень испугалась, – по-детски всхлипнула она.

– А я-то как испугался, ты даже не представляешь – залетаю в твою спальню, а тебя нет. Кругом огонь, все в дыму, ничего не видно, я кричу, кричу, а ты не отвечаешь, – приподняв Нину и прижимая ее голову к своей груди, шептал Николай. – Как же я испугался, – повторил он.

– Как же это могло случиться? – прохрипела Нина и закашлялась.

Николай приподнял ее голову и поднес к губам чайник с водой.

– На, попей, я схватил его на кухне, хорошо, что он не пустым был.

Нина сделала несколько глотков, и ей стало легче дышать.

– Спасибо, – тихо прошептала она и снова спросила: – Так как же это могло случиться, Коля?

– Что именно?

– Пожар.

– Не знаю, сейчас пожарники смотрят, отчего там загорелось, – пожал мужчина плечами. Он все еще сидел на земле, рядом с Ниной, продолжая прижимать ее голову к своей груди.

– Может, проводка? – предположила она.

– Ничего не могу сказать, понятия не имею, почему пожар мог возникнуть, проводка была в порядке, я сам ее недавно проверял.

В это время они услышали сирену «Cкорой помощи». Нина приподнялась с земли с помощью Николая, и он усадил ее на лавочку, заботливо прикрывая ее вздрагивающее тело одеялом.

– Как ты? – поинтересовался он.

– Ничего, уже лучше, ты не волнуйся за меня, иди лучше с пожарниками поговори. Что там и как? Много ли сгорело? – успокоила писателя девушка. – Я пока здесь посижу.

– Не нужно сейчас об этом волноваться, все это ерунда, главное – что мы живы, – снова повторил мужчина и пошел в сторону пожарных машин.

– Эй, хозяин, хочешь новость? – спросил один из пожарников, по виду начальник, когда Николай подошел к ним.

– Что за новость? – насторожился писатель.

– Подожгли твой дом.

– Как это – подожгли? Кто? – недоуменно спросил Николай.

– Кто – сказать не могу, – усмехнулся мужчина, и его зубы блеснули ослепительной белизной на закопченном лице. – А вот как – это запросто.

– Ну, и как же? – нахмурился хозяин дома.

– Видишь, лестница к стенке прислонена?

– И что?

– А то: по ней, видно, залезли и бросили в комнату бутылку с зажигательной смесью. Бутылка открытой была, жидкость разлилась – и те предметы, на которые она попала, начали тлеть. Твою хозяйку спасло только то, что кондиционер работал в комнате, а то бы она еще до появления открытого огня задохнулась.

Николай стоял, как громом пораженный, и никак не мог осмыслить услышанное. «Кто это мог сделать и почему? Кто знает о том, что в этой комнате спит Нина? Бред какой-то, – прошептал писатель и потер пальцами лоб. – Ничего не понимаю!»

– Вы что, хотите сказать, что кто-то покушался на наши жизни?! – обратился он к пожарнику, который только что выдал ему чудовищную информацию.

– Я не «хочу сказать», а уже сказал, – ответил тот и, сняв с головы защитную каску, вытер рукой лоб. – Мы сообщили об этом в компетентные органы. Сейчас здесь будет милиция, а я пока должен составить протокол по поводу своего заключения.

– Милиция? – растерянно спросил Николай, все еще переваривая то, что услышал. – А зачем милиция-то?

– Молодой человек, вы хотя бы поняли, что я вам только что сказал? – тряхнув писателя за плечо, спросил пожарный. – На вас было совершено покушение, – с расстановкой проговорил он. – Или, может быть, вы сами притащили эту бутылку в комнату, разбили ее там и пошли спокойно досматривать седьмой сон?

– Что за глупости вы говорите? – «отмер» наконец хозяин дома и посмотрел на пожарного вполне осмысленным взглядом.

– Ну вот, наконец-то мы пришли к общему знаменателю, – обрадовался мужчина. – Теперь вы поняли, зачем мы вызвали милицию?

– Да, понял. Но кому нужно было устраивать пожар в моем доме? Вроде у меня нет врагов…

– А вот это уже не ко мне, – поднял ладони пожарный. – Это уже к специалистам. Сейчас снимут с бутылочки отпечатки пальцев, если они там, конечно, есть, с лестницы – отпечатки обуви, ну, и все такое прочее, что там у них положено. Мы свою работу сделали, и, думаю, очень хорошо сделали, пострадала только одна комната на верхнем этаже, остальное имущество удалось спасти. Правда, теперь ремонт вам влетит в копеечку, но это уже мелочи жизни, главное – все остальное целехонько, да и вы живы. У вас, кстати, дом-то застрахован?

– Да, застрахован, с этим вроде все в порядке, – растерянно ответил Николай. – Да и неважно сейчас это, – махнул он рукой. – Вы совершенно правы, главное – что никто не пострадал.

– Что верно, то верно. Я такого за время своей работы насмотрелся, что и рассказать страшно. Так что вы, можно сказать, отделались легким испугом по сравнению с другими погорельцами, к которым нам приходится выезжать, – подтвердил пожарный.

– Извините, – бросил мужчине Николай и поторопился к лавочке, где оставил Нину, увидев, что к ней подошли врачи «Cкорой помощи».

– Ну, что? Я надеюсь, ничего серьезного? – обеспокоенно спросил он у доктора, который осматривал девушку.

– Об этом я не могу сказать после поверхностного осмотра, нужно обследование. Надеюсь, что переломов нет, но вот ожог налицо. Мы ее госпитализируем.

– Нет, я отказываюсь от госпитализации, – твердо сказала Нина. – У меня ничего не болит, только рука немного, но, я думаю, это не смертельно.

– У вас может быть ожог легких, с этим не стоит шутить, – возразил врач.

– Если возникнут проблемы, я сама схожу к доктору, – не сдалась девушка и еще раз повторила: – А сейчас я никуда не поеду.

– Дело ваше, но тогда вы должны подписать отказ, чтобы потом не искать виновных, – строго проговорил доктор.

– Нет проблем, я подпишу все, что от меня требуется, – тут же согласилась Нина.

Николай стоял немного в сторонке и молча наблюдал за происходящим.

Врач наложил девушке повязку на обожженную руку, сделал укол, и машина «Скорой помощи» уехала. Некоторое время заняло общение с правоохранительными органами. Николай представил девушку как свою дальнюю родственницу из Парижа. Капитану, который приехал на место происшествия, не очень-то хотелось возиться с таким гиблым делом, как поджог, поэтому он быстро составил протокол и уехал. С собой он забрал бутылку, где была зажигательная смесь, и на этом все закончилось. Никаких отпечатков, как говорил пожарный, никто снимать с лестницы не стал, и ничего больше не делалось. Как только все наконец утихло, Нина с Николаем сели на кухне и уставились друг на друга.

– Ну, и что ты обо всем этом думаешь? – спросила девушка.

– Даже не знаю, что и думать, – пожал тот плечами, – чушь какая-то! Кому, интересно, понадобилось поджигать мой дом?

– А это не может быть как-то связано с прежними хозяевами? Кто они такие?

– Муж занимался бизнесом, жена при нем. Уехали в Штаты, дом продали мне. Может, ты и права, у прежнего хозяина, видно, были деньги, иначе они бы не уехали. А там – кто его знает, может, они поэтому и укатили, что здесь им было опасно оставаться. Но если кто-то хотел навредить именно ему, то неужели поджигатели не знали, что он давно не живет в этом доме? Нестыковка получается. Прежде чем идти на такое дело, они должны были проследить за обстановкой и убедиться, что в доме живут совершенно другие люди. Как твоя рука, болит? – перескочил он на другую тему, заметив, как помрачнело лицо Нины.

– Ерунда, – отмахнулась она, – Коля, а что, если это покушение было именно на нас? – с тревогой спросила девушка.

– С какой стати? У меня сроду врагов не было, я человек мирный, пишу себе детективы, никому не мешаю, ни с кем не ругаюсь, никому дорогу не перехожу. Зарабатываю деньги исключительно своими мозгами. Кому я нужен?

– Ты меня не понял, я имею в виду себя, а тебя – уже как моего помощника.

– Этого не может быть, потому что не может быть никогда. Кто знает, что ты – это ты? – удивился Николай.

– Кроме Виктора, Александра и тебя – вроде никто, – пожала Нина плечами. – Ты же прекрасно знаешь об этом.

– Вот то-то и оно, – задумчиво проговорил Николай. – Не думаешь же ты, что это могли сделать Виктор или Александр?

– Нет, конечно, что за бред, зачем им это нужно? – тряхнула головой Нина. – Но тогда кто?

– Не имею не малейшего представления. Если исключить прежних хозяев и меня, как «кандидата на шашлык», тогда остается только одно. Поджигая комнату, хотели убить тебя! Видно, не заметили, что в комнате есть кондиционер, ведь он прикреплен к другому окну, а оно расположено у торца дома. Пожарный сказал, что от зажигательной смеси, которая находилась в бутылке, не нужно было и огня дожидаться. Концентрация вредных кислот была такой сильной, что тебе и пяти минут хватило бы, чтобы уже не проснуться.

– Коля, мне страшно, – пробормотала Нина и посмотрела на мужчину глазами, полными слез.

– Знаешь что, давай мы сейчас не будем на этом заморачиваться, ты иди отдыхай, утро вечера мудренее, – постарался успокоить девушку Николай и даже попытался улыбнуться. Правда, получилось это у него не очень убедительно.

– Я сейчас ни за что не усну, – отмахнулась девушка. – Разве это возможно после того, что случилось?

– Все равно иди, если не уснешь, просто полежишь тогда. Тебе нужен отдых после такого потрясения, – настоял на своем Николай и, взяв Нину за руку, повел ее в комнату для гостей, которая располагалась на первом этаже. Он плотно закрыл окна и дверь, включил кондиционер, чтобы хоть немного ликвидировать запах гари. – Да, теперь пока все выветрится, нанюхаемся мы с тобой этой вони, – проворчал он. – Постарайся уснуть, я буду рядом, в соседней комнате, – тихо проговорил Николай и, выключив свет, вышел из комнаты.

Нина долго ворочалась с боку на бок, перебирая в уме варианты, – почему кому-то вздумалось поджечь именно ту комнату, в которой спала она? Так и не найдя ответов на мучившие ее вопросы, девушка наконец уснула. Николай тем временем вошел в обгоревшую комнату и начал пристально ее осматривать. Что он хотел здесь найти, он и сам не знал.

– Кому понадобилось поджигать мой дом? Почему бросили бутылку именно в эту комнату, а не на первый этаж? Тогда было бы больше вероятности, что загорится весь дом, ведь обычно огонь поднимается вверх. Ничего не понимаю, – бормотал писатель.

Он остановился посередине комнаты, растерянно оглядываясь по сторонам. Так ничего и не поняв, он спустился по лестнице на первый этаж, чтобы пройти на кухню. По дороге он заглянул в комнату, куда отвел Нину, и, заглянув в нее, убедился, что девушка спит.

«Еще немного – и было бы поздно, она могла задохнуться», – подумал он, глядя на ее бледное лицо.

Нина хмурилась во сне, а потом, переворачиваясь на другой бок, застонала.

«Бедная девочка, как она перепугалась! Хоть она и старается быть сильной, а на самом деле – такая ранимая и хрупкая», – подумал Николай и подошел к кровати, чтобы поправить сползшее на пол одеяло.

Нина приоткрыла глаза и что-то пробормотала. Писатель нагнулся к ней поближе, чтобы послушать, о чем она говорит, и вдруг почувствовал на своей шее ее руки.

– Поцелуй меня, – еле слышно прошептала девушка.

Он присел на край кровати и нежно прикоснулся губами к ее лбу.

– Не так, я не ребенок, – вновь услышал Николай еле слышный шелест ее голоса.

И тогда он поцеловал ее в губы. Они раскрылись ему навстречу, и мужчина услышал свой собственный стон. Этот поцелуй показался ему глотком чистого воздуха после смрада подземелья, глотком прохладной воды после иссушающего жара пустыни, глотком крепкого вина, которое сразу же ударило в голову. Он осторожно снял ее руки со своей шеи и уже собрался было уйти, как до его ушей вновь донесся ее шепот:

– Не уходи, останься со мной.

Николай посмотрел на нее и наткнулся на умоляющий взгляд.

– Ты уверена, что хочешь этого, Нина? – задал он вопрос.

– Абсолютно уверена, – улыбнулась она в ответ и откинула одеяло, давая ему место рядом с собой.

Глава 30

Когда Николай, приехав в клинику к Виктору и, сидя в его кабинете, рассказал о пожаре в доме и обо всем, что сопутствовало его возникновению, Зотов потер подбородок и пробормотал:

– Да-а-а, ну и дела! И что ты думаешь по этому поводу?

– Я уже всю голову сломал, но так ничего и не придумал, – пожал Николай плечами. – У меня нет таких врагов, чтобы до такой степени могли меня ненавидеть. Я очень боюсь, что это может быть связано с Ниной. Скажи, кроме тебя и Александра, никто не знает о том, что произошло в этой клинике?

– Нет, конечно, что за глупости! – вскинул глаза Виктор. – Я сделал все, чтобы никто ничего не узнал, тебе же прекрасно об этом известно. Нина долгое время лежала здесь, но ты же знаешь, что совершенно под другим именем. Все сведения в компьютер я внес на совершенно другого человека, в общем, я все предусмотрел до мелочей. Узнать ее никто не мог, это было невозможно, ты сам видел. Как мы делали первую операцию, ее тоже никто не видел, а все последующие не представляли опасности, что кто-то из персонала мог бы ее узнать. Была такая отечность, что Нину и мама родная не узнала бы, не то что посторонние люди! Нет, здесь все в порядке, в этом я уверен на все сто процентов, – сказал Виктор и, взяв в руки карандаш, начал нервно постукивать им по столу. – Мне кажется, Коля, что тебе стоит поискать того, кто хотел насолить именно тебе. Дом ты купил совсем недавно, стоит он немалых денег. Девушка у тебя появилась, да еще такая красавица, да и писатель ты неплохой, твои книги везде продаются. Ищи среди своих знакомых того, кто тебе может так сильно завидовать.

– Да нет, – сморщился Николай. – Глупости все это. Кому я нужен?

– Может быть, женщина? Шерше ля фам? Как говорится, ищите женщину, – усмехнулся Виктор и посмотрел на Николая лукавыми глазами. – Бабы, сам знаешь, народ злопамятный. Далеко ходить не нужно, прямо у тебя в доме живет очень яркий пример, – снова хохотнул эскулап.

– Нет, это исключено, – отрицательно покачал головой Николай. – Я никогда не расстаюсь с женщинами таким образом, чтобы мы оставались врагами. Никогда и никому ничего не обещаю, сразу предупреждаю, что отношения должны быть непринужденными и ни к чему не обязывающими.

– Это для тебя они могут быть непринужденными, а любая женщина спит и видит, как выскочить замуж, – возразил Виктор. – Я сам недавно чуть не влип по самое «не хочу», чуть не окольцевали меня.

– Это как же? – улыбнулся Николай.

– А вот так! Встречался я с одной женщиной полтора года назад, а потом мы расстались, как ты говоришь, без обид и претензий. А она через девять месяцев мне звонит и заявляет, что родила от меня дочь, и теперь я, как порядочный человек, обязан жениться, иначе она примет кардинальные меры. У меня прямо там, у телефона, челюсть и отвалилась, еле поймать успел! Собираюсь, приезжаю к ней. Посмотрел на девочку: глазки голубенькие, волосики черненькие, носик маленький и прямой. Вроде бы похожа на меня. Что делать – ума не приложу. С матерью ее я всего раза три и переспал, ни любви тебе никакой, ни привязанности, ну, ничего нет, хоть ты тресни! Одна чистая физиология, и то… не очень. Честно могу признаться, не был я в восторге от нее в постели, поэтому и расстались мы так быстро. Я ей вот так прямо и говорю: «Не могу я на тебе жениться, потому что нет у меня к тебе никаких чувств». Она – в слезы. Я, говорит, на тебя в суд подам, ты не имеешь права ребенка без отца оставлять! Что делать? Хорошо, говорю, я на тебе женюсь только в том случае, если мы сделаем анализ ДНК, который подтвердит мое отцовство. Она – ни в какую. Ты что, говорит, хочешь ребенка травмировать, ведь этот анализ берут из темечка. В общем, такой скандал был, что и сейчас вспоминать страшно, – передернулся Виктор.

– Ну, и чем же все закончилось? – улыбаясь, поинтересовался Николай.

– Чем-чем? Ничем! Для молодой мамаши, я имею в виду. Анализ показал, что я никакого отношения к этой девочке не имею.

– Если мамаша знала, что это так, как же она согласилась на анализ? – удивился Николай.

– Ты не поверишь, – засмеялся Виктор. – Она и сама не знала, кто отец ребенка, поэтому и согласилась. Но она мне потом честно призналась, что была уверена на 90 процентов, что это я. Вот теперь и соображай, на что может быть способна женщина! Советую тебе как следует подумать, вспомнить грешки молодости, позвонить той, на кого вдруг падет подозрение, и сделать выводы.

– Да нет, Вить, глупости все это, – отмахнулся писатель.

– Николай, я не понимаю, ты хочешь выяснить, почему тебе дом подожгли, или не хочешь? – раздраженно спросил Виктор.

– Конечно, хочу, что за глупые вопросы?

– Тогда слушай, что тебе говорят. Проанализируй, кто из твоих знакомых может так «пламенно любить» тебя. Женщин всех своих прошлых вспомни.

– Да не верю я, что это мне хотели насолить, хоть ты тресни, – упрямо замотал Николай головой. – Бутылку кинули именно в ту комнату, где спала Нина, я в этой комнате вообще никогда не спал. Я почему-то уверен, что покушались именно на нее.

– Кто может покушаться на девушку, которая совсем недавно «появилась на свет»? – покачал головой Виктор. – Ты сам-то соображаешь, что говоришь? Ее же никто не знает.

– Я соображаю, что говорю, – упрямо пробурчал Николай.

– Ну, а Нина что на это счет думает?

– Она в таком же недоумении, как и я.

– А не могло случиться такого, что ее кто-то узнал?

– Ну, если бы даже и произошло такое чудо, что маловероятно, ее что же, за это нужно убивать? Бред какой-то мы несем с тобой, – вздохнул Николай. – Да и не мог ее никто узнать, это невозможно. О внешности я вообще молчу, здесь тебе объяснять ничего не нужно, так у нее даже голос теперь другой! Она так виртуозно меняет его благодаря своим курсам, я сам балдею от него, такой – с хрипотцой и легким акцентом. Она уже даже дома начала так же разговаривать, – улыбнулся Николай.

– О каких курсах ты говоришь? – спросил удивленный Виктор.

Николай засмеялся и начал рассказывать Виктору, как ему удалось проследить за девушкой и выяснить, куда она каждое утро целый месяц бегала, соблюдая конспирацию.

– Ну, бабы, – захохотал доктор, – чего только не придумают! Нина всегда была выдумщицей, этого у нее не отнять, но чтобы такое, – и доктор закатил глаза. – Это же надо – «Школа стерв»! Ну и как, получается у нее быть настоящей стервой?

– Ты знаешь, по-моему, это ее призвание, – продолжая улыбаться, ответил писатель. – И я бы не сказал, что мне как мужчине это не нравится.

– Стервы всегда нравились мужчинам, по себе знаю, – подтвердил Виктор. – Ну Нинок, вот уж придумала так придумала, – хлопнул он себе по коленям. – Кстати, ты не хочешь мне рассказать, как там все прошло в Париже? Где теперь Сысоев? Я же так ничего пока и не знаю, не было времени поговорить на эту тему. Все собирался сам к вам в гости нагрянуть, да никак не находил возможности. У меня сейчас в клинике полный завал, как будто прорвало. Такого наплыва желающих изменить внешность давно уже не было. По три операции в день делаю, с ног уже валюсь. Давай-ка, раз уж сам ко мне приехал, рассказывай.

– А что рассказывать? Никита сидит в тюрьме до выяснения личности, а еще и как подозреваемый в ограблении магазина. Мне про это ограбление еще за сутки до его совершения было известно. Бомжа одного напоил до полусмерти – тоже, кстати, русский мужик. Ну вот, он мне по пьяной лавочке все и выложил. Даже предлагал в долю меня взять. Я быстро это дело смекнул, пообещал Сысоеву, что помогу ему найти российское посольство, и привел его к тому магазину. Сказал, чтобы он меня подождал минут пятнадцать-двадцать, вроде как по очень важному делу мне отойти нужно, а сам завернул за угол и позвонил в полицию. Те быстро приехали, но воришки, которые там были, уже смыться успели, а Сысоев как стоял там, так его и взяли, можно сказать, тепленького. Ты же знаешь, что у Нины появилась идея фикс сначала дать ему понять, что такое «настоящая жизнь», и, когда у парня уже поедет крыша на нервной почве, завершить эту историю очень оригинальным способом. Не хочет она простого тюремного приговора, ей экстрим подавай, – проворчал Николай. – Меня втравила в эту историю. Никогда не думал, что придется заниматься лицедейством!

– Не понял, каким лицедейством? – вскинул Виктор брови.

– А ты думал, что я пред очами Сысоева предстал в натуральном виде? Пришлось парижским бомжем «поработать», вот с такой бородищей. – И Николай показал руками, какая большая у него была борода. – В тряпье походил вволю, да и вообще, – махнул он рукой. – Нина потом тебе сама все расскажет, у нее это лучше получится. А до этого, когда еще в Москве шла подготовка, мы ужинали в ресторане. Тогда Нина вела с Никитой переговоры о «совместном проекте». Так мне пришлось усы нацепить, парик, рыжий, между прочим, и цвет глаз поменять. Вместо голубых стали карими, Нина специально мне контактные линзы купила.

– Ну, и как тебе в роли бомжа, понравилось? – захохотал Виктор.

– Еще бы. На всю жизнь впечатлений хватит! Я побыл им, когда Сысоев очнулся, а потом пропал на недельку и предоставил ему испытать все прелести жизни бомжей и оценить ее по достоинству. Могу сказать откровенно: мало ему не показалось, ребята постарались от души. Каждый получил по тысяче франков, сработали на совесть. Через неделю я снова «нарисовался» и вызвался выполнить его просьбу относительно посольства. Что случилось потом – я тебе уже рассказал.

– Небось сценарий Нина придумала? – хмыкнул Виктор.

– Ну, а кто же еще? Иду у нее на поводу, как осел на веревочке, а отказать не могу.

– Ну, еще бы ты такой женщине отказал? – засмеялся Виктор. – Красавица, умница да еще и богата!

– Деньги ее здесь совсем ни при чем, – нахмурился Николай. – Я, слава богу, и сам могу зарабатывать неплохо. Просто не мог я ее бросить и дать возможность все делать в одиночестве. Она ни за что не отказалась бы от своей идеи фикс и могла наломать таких дров, что потом не разгребешься. С ней обязательно должен быть рядом тот, кто мог бы защитить.

– А ты точно уверен, что для этого твоя кандидатура подходит? – спросил Виктор и прищурил глаза, внимательно наблюдая за собеседником.

– Я не знаю, что ты имеешь в виду под словом «кандидатура», но могу сказать с полной ответственностью, что в обиду ее я не дам никому! В мужья к ней я не набиваюсь, а вот хорошим другом, на которого она может положиться, я ей быть сумею.

– Не обижайся на мои слова, Николай, – очень серьезно сказал Виктор. – Я пытался понять, как ты относишься к Нине.

– Ну и как, понял?

– А тут и понимать нечего: ты ее любишь.

– Не буду разыгрывать перед тобой глубоко оскорбленного столь «чудовищным» выводом. Да, я ее люблю, – прямолинейно ответил Николай и твердо посмотрел на собеседника. – Ты что-то имеешь против?

– Почему я должен иметь что-то против? Я ей не брат, не сват и вообще никакой не родственник. Это ей решать – иметь что-то против твоей любви или не иметь. Ты хороший мужик, мне лично ты очень нравишься, а уж как считает Нина – ей самой лучше знать. Как она к тебе относится?

– Нормально, – пожал Николай плечами. – Как к другу, – добавил он.

Перед его глазами тут же встала вчерашняя ночь, вернее, почти утро, когда Нина попросила его остаться с ней. Он почему-то не захотел сейчас говорить Виктору, что они стали близки. «Пусть это пока останется тайной, – подумал он. – До тех пор, пока Нина сама не захочет рассказать обо всем своему другу Виктору».

– Ну, так что же мне делать, Вить? – перескочил Николай на волнующую его тему, чтобы не заострять внимания на отношениях между ним и Ниной. – Где искать разгадку поджога моего дома, вернее, комнаты? Я даже не знаю, с чего или с кого начинать. Впору принять твою версию насчет «шерше ля фам», – засмеялся Николай.

– А что говорит следователь?

– Да ничего он пока не говорит, – пожал Николай плечами. – Приехал сегодня какой-то молодой, с опухшим лицом, видно, его с постели подняли. Да это и немудрено, на дворе ночь была, вернее, перед рассветом. Он там по комнате походил, походил со своими помощниками, взял с собой бутылку, в которой смесь была, и уехал.

– Что, даже ни о чем у вас с Ниной не спросил?

– Спрашивал, – сморщил лицо Николай. – Только у меня создалось впечатление, что он еще спал наполовину, поэтому его это дело совершенно не вдохновило и он не проявил сыскного рвения, все время зевал во весь рот. Правда, с пожарными он удосужился поговорить минут пятнадцать. В общем, пока ничего сказать не могу. Вызовут, наверное, меня в ближайшее время, тогда и посмотрим, что они думают по этому поводу. А сейчас я пока самостоятельно голову ломаю – кто это может быть?..

Виктор нахмурился, словно что-то вспоминая и анализируя, а потом вскинул на Николая широко раскрытые глаза.

– Коля, кажется, я знаю, кто это мог сделать! – возбужденно выдохнул он. – И пусть меня разорвут черти, если я не прав!

Глава 31

Никита невольно вздрогнул, когда услышал, что дверь камеры открывается. Он лежал на кровати, подложив под голову руки, и вспоминал всю свою жизнь. Как он женился на Нине, как она пренебрегала его вниманием, посвятив все свое время бизнесу и делам. И как внезапно в его жизнь самым наглым образом вмешалась эта идиотка, его любовница, которая заставила его пойти на преступление.

Он резко вскочил и, сев на кровати, с напряжением уставился на дверь. Вошел уже знакомый переводчик, за его спиной маячил ажан.

– Господин Сысоев, мне поручено препроводить вас в аэропорт, – мягким голосом с легким акцентом проговорил мужчина. – Прошу на выход с вещами.

– Меня отправляют в Россию? Значит, вам все-таки удалось доказать мою непричастность к ограблению? Я же вам говорил, а вы мне не верили, – возбужденно высказывался Никита. – Справедливость всегда должна торжествовать!

– Да, здесь я с вами полностью согласен, – кивнул головой переводчик. – Справедливость непременно должна торжествовать. Так что вы очень скоро увидите свою Родину.

– Очень рад этому обстоятельству, наконец-то мои мучения закончатся, – облегченно вздохнул Никита и с готовностью вскочил с кровати. – Вещей у меня никаких нет, так что… – он развел руками. – Я готов следовать за вами.

Переводчик как-то очень странно посмотрел на него и еле заметно скривил рот в усмешке.

«Почему, интересно, он смеется?» – покосившись на переводчика, подумал Никита, но спрашивать ни о чем не стал, ему было совершенно не до этого. Все его мысли были уже там, дома. Он мечтал о ванне с хорошим мылом и шампунем. Он мечтал о хорошей еде в ресторане, и непременно с отличным вином. Он мечтал о женщине, все равно какой, пусть это будет даже проститутка с Тверской. В данный момент это было для него вовсе не важно. Ему как можно скорее хотелось забыть весь тот ужас, который ему пришлось пережить здесь, во Франции, под мостом, в компании замурзанных бомжей. Как только он об этом начинал думать, тут же содрогался всем телом от отвращения к самому себе.

Бородатый мужик внезапно пропал и, сколько Никита ни спрашивал у остальных обитателей трущоб, где он, все, как один, лишь пожимали плечами. Никита не мог понять, что эти пожимания означали. То ли непонимание того, о чем он говорит, то ли что они вообще ничего не знают о бородаче. Ни одного русского больше там не было, и Никита приуныл. Он не знал по-французски ни слова, за исключением «мерси» и «бонжур», поэтому совершенно не понимал, что ему говорят «братья по несчастью». Кормить его никто не собирался, а умирать с голоду очень не хотелось, поэтому однажды, пересилив отвращение, Никита последовал примеру других и полез в мусорные бачки у одного из пригородных ресторанчиков. Один из мужиков «презентовал» ему дырявые вытертые брюки, а второй дал видавшую виды кофту, неизвестно кому в прошлом принадлежавшую – мужчине или женщине. На ноги нашлась пара калош на два размера больше, чем носил Никита, поэтому ему пришлось подвязать их веревками. Вот в таком виде он и лазал целую неделю по помойкам и дрался с уличными собаками за свою добычу. Добраться до Парижа совершенно не представлялось возможным. Никита как-то увидел, что в город ходит автобус, и подошел к водителю, чтобы попросить его довезти. Но тот, как только увидел оборванца, да еще говорящего на русском языке, тут же начал эмоционально жестикулировать и быстро что-то говорить. Он показывал в сторону одного из магазинчиков, рядом с дверями которого стоял ажан. Никита испугался, что его сейчас арестуют, и бросился наутек со всех ног. Денег не было ни гроша, и он окончательно приуныл. Однажды, выйдя на дорогу, он даже пробовал поймать машину. Естественно, ни одна из них даже не притормозила, видя столь экзотическую фигуру, не то чтобы остановиться. Через неделю, к огромной радости Никиты, появился бородач и пообещал помочь ему добраться до Парижа и попасть в российское консульство. Частично он исполнил свое обещание, но – только частично. Когда автобус наконец привез их на автостанцию Парижа, уже было темно, но он успокоил Никиту тем, что консульство работает круглосуточно. Он привел Никиту на какую-то улицу и попросил подождать, пока он вернется. Никита прождал уже пятнадцать минут, как подъехала полицейская машина и его, ничего не понимающего, запихнули внутрь, предварительно нацепив на запястья наручники. Вот таким, на его взгляд, совершенно несправедливым образом он и оказался в этой камере временного содержания.

Никита вышел из камеры вслед за переводчиком и пошел по длинному коридору. Коридор был длинным, по обе его стороны шел ряд таких же дверей, за которой он провел почти две бесконечно долгие недели. Уже в конце коридора он оглянулся и посмотрел на эти двери. Они были из толстого металла, с одним окошечком, которое открывалось, когда приносили еду или когда дежурный ажан хотел посмотреть, чем занимается заключенный. Никите повезло: он сидел в одиночной камере, и ему не пришлось соприкоснуться с другими заключенными. Он видел их только на прогулках, но никогда ни с кем не вступал в беседу, да и они не жаждали общения с ним. Правда, за некоторым исключением. Он боялся до нервного ступора, что его переведут в общую камеру, потому что на прогулках видел, кто там сидит. Один здоровенный негр, двух с лишним метров ростом, как-то уж очень странно всегда посматривал на Никиту. А один раз показал ему такое движение своим языком, что сразу все стало ясно о его намерениях. В другой раз негр подошел к нему и грубо схватил за задницу, так что Никиту буквально парализовало от неожиданности и страха. Как следует ощупав его ягодицы, негр причмокнул языком и подмигнул побледневшему как смерть Никите. Тот чуть не упал в обморок от ужаса, только представив, что с ним может произойти, если он попадет в одну камеру с этим черным амбалом. Ему не раз приходилось видеть фильмы с подобными ситуациями. Тогда он даже в кошмарном сне не мог себе представить, что подобная история может произойти в его жизни, где главным участником придется быть ему самому. После этого случая Никита две ночи подряд вскакивал по ночам от диких сновидений, а на третий день, не выдержав, попросился на прием к начальнику тюрьмы. Сидя в его кабинете, он слезно просил, чтобы его ни в коем случае не переводили в общую камеру, а оставили в одиночке. На что начальник, который, кстати, неплохо владел русским языком, объяснил:

– Начнем с того, что еще не готовы ваши анализы на всевозможные инфекции, не буду их здесь перечислять. Пока они не готовы, вы должны находиться в изоляторе. Это первое. Во-вторых, вы – иностранный подданный, и пока что мы не получили сведений, подтверждающих данные, которые вы сообщили о себе сами. Так что до поры до времени вы можете спать совершенно спокойно в своей одиночке.

– А потом? Что со мной будет потом? – холодея от ужаса, спросил Никита.

– Надеюсь, что потом мы уже будем иметь возможность отправить вас на Родину. Если, конечно, ваше государство не откажется заплатить за вашу депортацию, – пожал плечами мужчина.

– А что, может быть и такое?

– Сколько хотите, – равнодушно пожав плечами, ответил мужчина. – Сейчас в вашей стране очень трудно чего-либо добиться. Если ваше государство будет платить за всех бездомных, которые бродят по всему миру, оно само по миру пойдет, – засмеялся начальник тюрьмы, очень довольный своей остроумной шуткой.

– А что же вы тогда будете делать со мной, если такое случится? – леденея даже при мысли о таком исходе дела, проговорил Никита дрожащим голосом.

– Тогда будете сидеть в нашей тюрьме, пока уже наше государство не выделит этих денег.

– А за что же мне сидеть? Ведь я не преступник, – попробовал отстоять свою правоту Никита.

– Пока этого еще никто не доказал. Да и без этого есть за что, – махнул мужчина рукой.

– И за что же? – не сдался Никита, решивший все выяснить до конца.

– За что? За бродяжничество, за то, что вы находитесь в нашей стране незаконно. По-моему, все очень понятно, – пожал плечами начальник тюрьмы.

– Но я приехал сюда на законных основаниях, у меня шенгенская виза, и это нетрудно доказать! У вас же есть такая служба, которая занимается зарубежными гражданами, попавшими в такие чудовищные обстоятельства, как я? Меня ограбили в вашей стране до нитки, даже трусов на мне не осталось! Как же вы смотрите на такие безобразия да еще меня же сажаете в тюрьму? Это произвол, – возмущался Никита, брызгая слюной.

– Да, воров хватает, – равнодушно согласился начальник. – Ну и что? А где их нет? У вас, что ли, в стране их мало? Я, молодой человек, в России прожил три года и прекрасно знаю, какой там творится бардак. Так что сидите и ждите. Здесь хотя бы тюрьма приличная, с вашими не сравнить, – усмехнулся он. – И кормим мы вполне сносно. Наше правительство даже о преступниках заботится, а ваше всех пенсионеров на паперть выгнало! Так что сидите и радуйтесь, что у нас находитесь, а не у себя в Бутырке. Сидите и ждите, когда ваше государство о вас позаботится, – усмехнулся напоследок он.

– Скажите, а есть все-таки какой-нибудь выход, если вдруг мое государство не захочет платить за меня деньги? – дрожащим голосом поинтересовался Никита.

– Я могу сказать вам заранее, что не захочет, хотя по закону и должно быть иначе. Да что вы так расстраиваетесь? – увидев побледневшее лицо русского заключенного, сказал мужчина. – У вас что, нет родственников? В большинстве случаев процедуру депортации оплачивают они. Если таковых не находится, тогда, конечно, все это затягивается на неопределенное время. Рано или поздно вы все равно попадете домой, не отчаивайтесь. Нам и своего населения хватает.

– Я не бедный человек и думаю, что с этим не возникнет проблем, – гордо вскинув голову, с достоинством проговорил Никита.

– Ну-ну, – кивнул головой начальник тюрьмы. – Будем надеяться, что вы правы, – усмехнулся он.

И вот сейчас Никита наконец покидал стены тюрьмы и готов был бежать вприпрыжку – подальше от этого ужасного места. До аэропорта его везли все в той же машине с решетками на окнах, а уже там, в аэропорту, переводчик передал его с рук на руки еще одному человеку, который прошел в авиалайнер вместе с Никитой. Когда сопровождающий занял место рядом с ним, Никита удивленно поинтересовался:

– Вы что, летите со мной?

Тот ничего не ответил, а лишь, лениво улыбнувшись, кивнул головой в знак утверждения.

– Зачем? – не сдался Никита. – Я думаю, что прекрасно найду дорогу до своего дома, когда прилечу в родной аэропорт Шереметьево-2.

Сопровождающий снова ничего не ответил, а взяв журнал из кармашка в кресле, углубился в его изучение.

«Немой, что ли?» – подумал Никита и, нахмурив брови, уставился в иллюминатор, наблюдая за передвижением по летному полю автокаров, доверху нагруженных багажом.

В положенное время лайнер тронулся с места и через пять минут, разогнавшись до нужной скорости, оторвался от земли. Никита смотрел на удалявшуюся землю и про себя думал: «Прощай, Париж, я так и не побывал на твоей Эйфелевой башне, не погулял по Елисейским Полям, не полюбовался Лувром! Зато я испытал здесь столько неприятностей, побывал на стольких помойках, что, думаю, воспоминаний о них мне хватит на всю оставшуюся жизнь. Я никогда не забуду тебя, Париж», – горько усмехнулся он.

Перелет прошел нормально, не считая того, что сопровождающий Никиту человек категорически не хотел вступать с ним в беседу, сколько тот ни старался. Он отделывался короткими «да» и «нет», и не более того. В конце концов Никита махнул на него рукой и, удобно устроившись в кресле, заснул.

– Дамы и господа, просьба пристегнуть ремни. Наш самолет идет на посадку, – услышал сквозь дрему Никита и открыл глаза.

– Мы прибываем в аэропорт Шереметьево-2. Самолет совершит посадку в 14 часов 40 минут по московскому времени. Температура воздуха в Москве плюс 24 градуса. С вами был экипаж российской авиалинии Аэрофлот. Командир корабля Кошелев Игорь Иванович благодарит вас за то, что вы выбрали нашу компанию для перелета. Всего доброго.

Стюардесса повторила все сказанное на английском языке и, лучезарно улыбнувшись, вышла из салона. Никита посмотрел в иллюминатор и увидел взлетную полосу. «Ну вот, кажется, я дома», – подумал он и пристегнул ремни. Его сосед сделал то же самое, даже не глядя в его сторону.

«Вот послал же бог попутчика, – посетовал Никита, искоса посмотрев на строгое лицо сопровождающего. – Хорошо, что мы сейчас расстанемся и я больше никогда не увижу этой каменной физиономии!»

Глава 32

– Ты? – испуганно посмотрев на женщину, стоящую на пороге, выдохнула хозяйка дома и отступила назад. – Зачем явилась? – обретя контроль над своими эмоциями, уже почти спокойно, но достаточно грубо спросила она.

– Я пришла сообщить тебе, дорогая, что жива и здорова. И что твоя затея с поджогом дома провалилась с таким же грохотом, как и первая, – лучезарно улыбаясь своей лучшей подруге, проговорила Нина и смело шагнула в дом.

– Не понимаю, о каком поджоге ты говоришь? – вскинула Тамара брови.

– Тома, я тебя умоляю, не нужно хоть сейчас, когда мы с тобой вдвоем, ломать комедию, – сморщила Нина носик. – Ты прекрасно понимаешь, о чем речь. Утопить меня не получилось, сжечь тоже – какая досада для тебя и Никиты, моего бывшего муженька!

Тамара смотрела на Нину прищуренными глазами и ничего не говорила. Было такое впечатление, что все, о чем сейчас идет речь, совершенно ее не касается. Лишь красные пятна, выступившие на щеках и шее, выдавали ее внутреннее волнение.

– Кстати, мне не терпится услышать подробности о том, как ты меня узнала. Может быть, разрешишь мне войти в дом? – спросила Нина и бросила на подругу насмешливый взгляд. Ее бравада была, конечно же, показной, и на самом деле девушка готова была умереть от обиды, досады и боли, которые поселились в ее груди с того самого момента, когда она прочитала отчет частного детектива. – Так ты разрешишь войти или будешь держать меня на пороге? – повторила Нина. – Мне не терпится услышать от тебя подробности.

Тамара посмотрела на подругу долгим, ненавидящим взглядом.

– Ты хочешь все знать? – спросила она и, не дожидаясь ответа, дернула плечом. – Что ж, изволь!

Она нервно усмехнулась и, резко развернувшись, прошла в гостиную. Нина решительно последовала за ней. Хозяйка дома подошла к бару, заставленному бутылками разных мастей и калибров. Она торопливо отвинтила пробку у бутылки с коньяком и наполнила большой пузатый бокал.

– Будешь? – не глядя в сторону Нины, спросила она, показывая на спиртное.

– Спасибо, нет, – коротко ответила Нина и села в кресло. Она смотрела на свою подругу и в глубине души надеялась, что сейчас Томка расскажет ей невероятную историю, из которой будет ясно, что она вовсе не виновата в том, что случилось, а совсем даже наоборот… Но, как только Тамара начала говорить, наивные надежды Нины рухнули с невероятной быстротой, как карточный домик.

– Я всю жизнь тебя ненавидела, с самого детства, – услышала Нина глухой голос Тамары. – Ты всегда была баловнем судьбы, как сыр в масле каталась! Любимая дочка у своих родителей, хоть и уродина, но все равно – бесконечно любимая, – скривила Тамара рот в усмешке. – Я всегда думала: ну почему в жизни существует такая несправедливость?! Я, красивая, умная, хожу в тряпках с рынка, а ты щеголяешь в импортных шмотках? У нас на столе геркулесовая каша по утрам, а у тебя – блинчики с черной икрой? И все лишь потому, что моя мать в двадцать семь лет осталась вдовой с двумя малолетними детьми на руках. А у вас в доме двое здоровых мужчин, которые умеют зарабатывать деньги, – твой отец и дед. Я прекрасно помню твоего деда Гургена и помню, как он всегда баловал тебя. И знаешь, Нин, я так обрадовалась, когда его арестовали, что и словами не передать! Ну теперь, думала я тогда, и ты будешь такая же, как и я. Ведь у вас все конфисковали, кроме дома.

Тамара замолчала, выпила коньяк и налила себе еще.

– Ты стала много пить, раньше я за тобой такого не замечала, – отметила Нина. Голос ее был спокойным, но где-то внутри уже зародилась маленькая искорка, которая вот-вот могла перерасти во все пожирающий пожар. Нина постаралась взять себя в руки и дослушать до конца все, о чем будет говорить ее бывшая подруга. Не подав вида, что готова броситься на нее с кулаками, особенно после того, как Тамара сказала про ее деда, Нина договорила: – Я еще тогда, когда ты к Никите пришла и вместо него меня там обнаружила, это заметила. Ты же раньше не переносила спиртного.

– Что было раньше, то давно ушло, – ответила Тамара и снова отпила из бокала.

– Ты, кстати, тогда уже знала, что я – это я? – спросила Нина. – Я имею в виду тот вечер у Никиты?

– Нет, до той встречи я ничего не знала. Догадалась уже там, в доме.

– Как же ты узнала меня? Где я допустила ошибку? – с интересом спросила девушка и приподняла бровь.

– Нина, я тебя умоляю, – сморщилась Тамара. – Мы же с детства дружим!

– Дружили, – поправила Нина бывшую подругу.

– Ну да, дружили, – покладисто кивнула та головой. – Ты, хоть и изменила голос, но все равно… я не знаю, как это объяснить, но меня он сразу же насторожил. Твои волосы, я им всегда завидовала, остались прежними. Вдобавок ко всему – твои руки. Ай, да что там объяснять, я не могла тебя не узнать, ты же понимаешь. А потом, когда вошли собаки, я уверилась в своей догадке окончательно.

– Странно, а вот Никита меня не узнал, – усмехнулась Нина.

– Мужик, он и в Африке мужик, недалекая особь, – пожала хозяйка дома плечами. – Дальше своего носа ничего не замечают. Или не хотят замечать. А когда видят перед собой красивую бабу, у них мозги сразу же в другое место перемещаются, – добавила Тамара и отпила из бокала коньяк.

– Что же я сделала тебе такого плохого, за что ты меня ненавидела, Тамара? – тихо спросила Нина и посмотрела на девушку взглядом, в котором читалась душевная боль.

– Ты на меня вот так не смотри, – прищурилась Тамара. – Вот за это я и ненавидела тебя! За твою чрезмерную заботу, за сердоболие твое дурацкое, за то, что у тебя было все, что твоя душа желала, и ты старалась поделиться этим со мной, твоей лучшей подругой. А мне не нужны были твои подачки, меня от них всегда коробило! Понимаешь ты это? – сверкая глазами, выговаривалась Тамара. – Я всегда мечтала, что все буду иметь сама, без твоей помощи. К сожалению, жизнь распоряжалась по-своему, и мне приходилось продолжать строить из себя твою задушевную подругу. Боже мой, как же я устала, – простонала вдруг Тамара и, оперевшись локтем о стойку бара, запустила пальцы рук в свои волосы. – Как я устала!

– От чего ты устала, Тома? От жизни? От своих преступлений? Или, может быть, от того, что предала нашу дружбу? – тихо спросила Нина, пристально наблюдая за девушкой. Она до сих пор не в состоянии была понять, что перед ней – ее Томка, ее любимая подружка.

– Ха, ха, дружбу, – скривила девушка лицо в усмешке. – Где ты видела настоящую дружбу, чтобы обошлось без всяких грязных интересов?

– У меня никогда не было к тебе никаких грязных интересов, я просто любила тебя, – удивленно проговорила Нина.

– Любила, – проворчала Тома. – Вот она у меня где, любовь твоя. – И девушка рубанула себе по горлу ребром ладони. – Ты всегда только жалела меня за то, что у меня не было того, что было у тебя, а свою жалость ты принимала за любовь!

– Это неправда, здесь ты ошибаешься, – возразила Нина. – Ты всегда для меня была как сестра.

– Замолчи! – выкрикнула Тамара и зажала уши руками. – Все это ложь, от начала и до конца! Если бы ты считала меня своей сестрой, то никогда бы не вышла замуж за Никиту. Неужели ты не видела, что я была влюблена в него? Наверняка ты все видела, но решила не замечать. Что я такое для тебя? Так, симпатичная игрушка, с которой можно проводить время, когда очень скучно. Всегда под рукой, в любой момент прибежит, стоит только позвать. Не так ли?

– Что ты такое говоришь, Тамара?! – ахнула Нина. – Ты любила Никиту? Почему ты мне ничего не сказала?

– Настоящая подруга и так бы увидела это. Но только настоящая подруга, – усмехнулась девушка. – А ты тогда ничего и никого не замечала рядом с собой. Тебе нужно было заткнуть рты и выскочить замуж, чтобы о тебе перестали черт-те что говорить. А за кого – тебе было абсолютно без разницы.

– Неправда. Я выбрала Никиту, потому что думала, что он не знает о моих деньгах.

– Ладно, теперь поздно об этом говорить. Мы оба в дерьме, что я, что Никита твой, – махнула Тамара рукой, в которой был бокал с коньяком, и он выплеснулся на ковер. Девушка безразлично посмотрела на коричневое пятно, быстро расползающееся по светлой поверхности.

– Тома, скажи мне, пожалуйста, что же такое сделал Никита? Какого разоблачения он боялся, когда согласился пойти на преступление и «убить» меня? – задала Нина вопрос притихшей вдруг подруге.

– Ты и про это знаешь? – усмехнулась уже захмелевшая Тамара.

– Да, знаю, – кивнула Нина головой.

– Если все знаешь, зачем спрашиваешь?

– Нет, я не все знаю. Я знаю только то, что слышала, когда ты ему угрожала. Сейчас мне хотелось бы услышать, в чем конкретно состоит дело.

– Помнишь, когда от торгового центра угнали джип, на котором ездил Никита?

– Да, хорошо помню, – пожала Нина плечами.

– В тот день я была с Никитой, – начала рассказывать Тамара, как все было на самом деле. – Я попросила его, чтобы он отвез меня в магазин. Как ты успела заметить, твой муж – воспитанный молодой человек, поэтому он не оставил меня одну в этом огромном стеклянном монстре, а решил сопровождать, чтобы потом отвезти домой. Я провела в магазине достаточно долгое время, поэтому возвращение домой состоялось уже затемно. Перед самым поселком откуда-то сбоку выскочил мотоцикл, и Никита резко нажал на тормоза. Хоть джип и тяжелая машина, его протащило еще несколько метров, и мотоцикл оказался под передним бампером вместе с седоком. Им оказался пятнадцатилетний сын Проскурина. Ты наверняка помнишь тот случай.

– Да, помню, – в ужасе прошептала Нина. – Проскурин буквально был убит горем. Мальчик был единственным его сыном! Так, значит, это Никита его сбил, а не те ребята, которых осудили? Почему же вы уехали с места аварии? Почему не помогли ребенку?!

– Ему нельзя было помочь, я видела, что он в агонии, – спокойно проговорила Тамара, будто объясняла совершенно обыденные вещи. – Я его узнала и была тогда в ужасе, представив, что Проскурин сделает с Никитой, когда узнает, что это он убил его единственного сына. Ты же знаешь, кто он такой, он бы стер в порошок Никиту, – сказала Тамара и сделала глоток из бокала.

– Поэтому вы и сбежали?

– Да. Это я посоветовала Никите бросить где-нибудь машину и заявить в милицию об угоне. Я была свидетелем. Сказала, что, пока мы были в магазине, джип угнали.

– Но ведь тех ребят посадили в тюрьму! Неужели тебя не мучает совесть, что они сидят напрасно?

– Те ребята вовремя оказались в том месте, где мы с Никитой бросили джип. А уж что они решили покататься на брошенной машине – это вообще удача, о которой мы и мечтать не могли, – засмеялась Тамара. – Это ведь я сказала Никите, чтобы он ключи в замке зажигания оставил. Мальчики были под кайфом, увидели машину с ключами, захотели прокатиться, вот и катаются до сих пор, – равнодушно пожав плечами, добавила она.

– Как ты можешь так равнодушно говорить о поломанных судьбах, Тома?

– Они и без нас уже сами их поломали, задолго до всех этих событий, – безразлично махнула девушка рукой. – Я ведь потом следила за ходом расследования. Мальчики употребляли наркотики, так что рано или поздно они бы и так… Да что тебе прописные истины рассказывать, ты же прекрасно все понимаешь, – снова махнула она рукой и не забыла отпить из уже полупустого бокала еще один глоток коньяка.

– Значит, вот этим самым преступлением ты и начала шантажировать Никиту? – задала вопрос Нина и посмотрела на Тамару внимательным взглядом. Она как будто впервые видела свою подругу и не могла до конца поверить, что все это правда.

– Да, этим самым. Если бы ты только видела, как он синел от страха, когда я ему говорила, что все расскажу, – пьяно засмеялась Тамара. – Я наконец-то добилась своего, и он стал моим любовником! Но ты знаешь, мне почему-то не принесло это обстоятельство никакой радости, – грустно добавила девушка. – А когда я поняла окончательно, что совсем не люблю этого трусливого человека, я решила сделать ставку на деньги. Я решила – вот он, мой звездный час, и я наконец-то смогу иметь все, что принадлежит тебе!

– Именно тогда у тебя созрела идея отправить меня на тот свет? – тихо спросила Нина, с ужасом глядя на свою подругу, которую так любила когда-то, так ей доверяла.

– Да, ты права, именно тогда созрел мой план. Я убивала сразу двух зайцев, избавлялась наконец от тебя и получала все твои деньги.

– А если бы Никита все же не захотел на тебе жениться? – спросила Нина.

– А куда бы он делся? – усмехнулась Тамара. – Никита – трус до мозга костей. Как только я начинала говорить о Проскурине, он менялся в лице прямо на глазах. Смешно было смотреть, – вновь хмыкнула девушка и допила коньяк.

Нина сидела в кресле, буквально оглушенная информацией, которую только что услышала. Сейчас ей вспомнилось, что Никита приехал домой крайне взволнованным, когда якобы у него угнали джип. Но Нина приняла его волнение за жадность, которая душила его из-за утраты дорогой машины. На следующий день позвонили из милиции и сказали, что джип нашелся, правда, немного поцарапанный. Оказывается, его угнали трое молодых ребят, решив покататься. На их беду, эта прогулка закончилась трагедией: они сбили пятнадцатилетнего парнишку и скрылись с места преступления, не оказав пострадавшему помощи. Юноша умер, и врачи сказали, что, если бы его привезли в больницу сразу же после аварии, они могли бы его спасти. Естественно, ребят арестовали, но те все отрицали. Говорили, что нашли машину брошенной, увидели ключи и решили покататься. Что с тем местом, где произошла трагедия, они даже рядом не были. Их остановили гаишники и задержали до выяснения обстоятельств. Ребята даже и не сопротивлялись, потому что были под крепким наркотическим кайфом. Только на следующий день они могли что-то сказать, но признаваться в преступлении не собирались. Сутки спустя все трое написали признание. Но это признание было написано лишь по одной причине. У ребят началась ломка, и следователь выставил им ультиматум: «Только после письменного подтверждения своей вины вы получите по дозе». Вот так и было завершено и очень быстро раскрыто дело под № … Тамара тем временем продолжала говорить:

– Ты знаешь, я почему-то в глубине души подозревала, что ты можешь быть жива. Ведь после тех событий я еще долгое время пробыла у матери, не приезжала в Москву. Когда на берегу нашли тело какой-то женщины, на опознание пригласили Глафиру и меня. Твоей кухарке прямо там, в морге, стало плохо, стоило ей одну только руку, которая свисала со стола, увидеть. Она не то что опознать – в себя долгое время не могла прийти. Опознавать пришлось мне, и я сразу же сказала, что это именно ты, хотя прекрасно поняла, что это не так. У той женщины на бедре была татуировка – дракончик, как и у тебя. Ты же помнишь, мы вместе с тобой сделали такие татуировки, только у нас с тобой они намного меньше и сам рисунок немного другой. У нас обеих дракончик ползет вверх, а у той женщины – вниз по бедру. Но я ничего не сказала, подписалась в том, что узнала именно тебя.

– Зачем же ты это сделала?

– Никита не мог бы иначе вступить в законное наследование. Вернее, он бы вступил, конечно, но для этого пришлось бы долго ждать. А мне ждать было недосуг, я должна была как можно быстрее стать женой Никиты. Я уже и о брачном контракте подумала. В случае развода половина имущества принадлежала бы мне. И вот тогда я бы стала наконец вольной, как ветер, богатой, независимой от обстоятельств женщиной!

– Ты страшный человек, – четко проговорила Нина. – И немедленно пойдешь со мной в милицию, чтобы все там рассказать.

– Ха, ха, ха, Нина, ты меня удивляешь, – захохотала Тамара и глаза ее, покрасневшие от выпитого коньяка, с презрением обратились на бывшую подругу. – Ты всегда была наивной дурой, такой и осталась, несмотря на измененную внешность. А ты красива, – вдруг отметила она. – И за это я ненавижу теперь тебя еще больше! Но, несмотря на твою сегодняшнюю красоту, я все же узнала тебя, – пьяно усмехнулась Тамара и погрозила Нине пальчиком. – Узнала!

– Поэтому ты решила поджечь дом Николая? Как же ты узнала, что я живу там? – задала вопрос Нина.

– Легко, – махнула Тамара рукой и, покачиваясь, прошла к креслу. Она немного постояла, заглянула в полупустой бокал и, что-то пробормотав себе под нос, плюхнулась на велюровую поверхность.

– Так как же? – напомнила о своем вопросе Нина.

– Все очень просто. Когда я приехала в тот день к Никите, я увидела, что недалеко от дома стоит незнакомая машина. По инерции я взглянула на номер, и он отпечатался в моей памяти. Ты же помнишь, какая у меня память, правда? – усмехнулась она. – В школе все завидовали моей феноменальной зрительной памяти. Вот тебе и ответ. На следующий день я узнала адрес владельца машины. Им оказался известный писатель Николай Стручевский, кстати, я его почитательница. Зачитываюсь его детективами. Дальше – дело техники. Приехала по адресу – и сразу же увидела тебя.

– И вот так сразу решила убить меня во второй раз? Я не верю, что это ты, Тамара, я не знаю тебя вот такой, – с ужасом проговорила Нина.

– А что ты вообще знала о людях, которые были рядом с тобой? Кого ты вообще видела, кроме себя, любимой? А когда ты приняла «империю Саакян» в свои руки, ты вообще перестала быть обычным человеком. Ты стала бизнесвумен, бизнес-леди, бизнес-терминатор, бизнес-кто-угодно, но уже не человек! Я уж не говорю о тебе как о подруге!

– Это неправда! – ахнула Нина.

– Правда, правда, – безразлично махнула Тамара рукой. – И не нужно корчить из себя святую невинность. Вспомни хотя бы своего несчастного Никиту. Ведь он мне все рассказывал о ваших отношениях.

– Никита предал меня, он женился на мне из-за денег, за это и был наказан, – твердо проговорила Нина, недобро сверкнув глазами. – И тебе прекрасно известно об этом.

– Результат налицо, – громко расхохоталась пьяная девушка. – Он согласился тебя грохнуть! Ой, как же он переживал, идиот, – продолжала смеяться она. – Я сразу заметила после этого, как он возненавидел меня. Я бы не удивилась, если бы он меня решил тоже прикончить. Меня, представляешь?! – ткнула она себя пальцем в грудь.

– А чем же ты хуже меня? – усмехнулась Нина, глядя на пьяную Тамару с отвращением.

– А я не хуже, я лучше тебя, – зашипела Тамара и посмотрела на Нину глазами голодной кобры. – Скажи мне, как тебе удалось остаться в живых? Меня мучает этот вопрос вот уже много дней и ночей, как только я поняла, что там, в доме у Никиты, была именно ты. Ведь доза была лошадиной, это весьма специфический наркотик, ты не могла остаться в живых!

– Меня спас Трифон.

– Твой кот? Не понимаю, – нахмурилась Тамара и потерла виски пальцами. – Ужасно разболелась голова, – пробормотала она. – Так каким же образом твой кот мог спасти тебя?

– Он опрокинул кофе мне на платье, я успела сделать лишь пару небольших глотков. А теперь ответь мне на один вопрос. Каким образом ты смогла подмешать мне в кофе наркотик, ведь его разливала, а потом подавала Лола?

– Моя дорогая, я тебя умоляю, – сморщилась Тамара. – Это же проще простого. Только ты пьешь из серебряной чашки. Достаточно было обмазать наркотиком эту чашку, а в соединении с серебром он срабатывает почти как цианид.

– А если бы Лола ее помыла?

– Я все предусмотрела и сделала все только тогда, когда чашки стояли на подносе уже помытыми и приготовленными для того, чтобы в них разлить кофе.

– Да, ты, кажется, все просчитала, – тихо прошептала Нина. – Тебя совсем не мучает совесть после того, что ты сделала?

– Представь себе, нет, – беспечно ответила Тамара и усмехнулась. – Как говорится, я шла ва-банк. Или пан – или пропал! Ставка была велика, и она стоила того, чтобы рискнуть. Я была уверена, что выиграю.

– Знаешь что, я думаю, наш с тобой разговор будет бесконечным. Собирайся, поедем в милицию, – решительно оборвала эту «задушевную беседу» Нина. – Я не намерена больше слушать здесь твои бредни. Лучше расскажешь все там, где положено. Пришла пора отвечать за свои поступки.

– Неужели ты думаешь, что я вот так просто, как овца на заклание, отдам себя в руки правосудия? Ошибаешься, дорогая, – сверкнув безумными глазами, прошипела Тамара и откинулась в кресле в расслабленной позе. Она допила свой коньяк и бросила бокал прямо на пол.

– И что же ты намерена сделать, чтобы избежать кары того самого правосудия? – поинтересовалась Нина.

– Я намерена все завершить. Ты не выйдешь из моего дома, уж об этом я позабочусь, – совершенно спокойно проговорила Тамара.

– Ты меня хочешь еще раз убить? Кажется, это будет уже третья попытка? – усмехнулась Нина.

– Смеешься, сука? – вдруг взвизгнула хозяйка дома и метнула на Нину ненавидящий взгляд. – Смеется тот, кто смеется последним! Я придушу тебя, красотка, – прошипела она. – Вот этими самыми руками! Я не позволю тебе продолжать радоваться жизни, когда моя летит под откос!

– Ты сама в этом виновата. Ты сама пустила свою жизнь под откос. Чего тебе не хватало, Тома? – не дрогнув от истерической выходки бывшей подруги, спросила Нина. – Если тебе нужны были деньги, попросила бы у меня. Ты же знаешь, я не отказала бы тебе. Если бы ты раньше рассказала мне про Никиту, я бы никогда не вышла за него замуж. Ради нашей дружбы я многое бы сделала для тебя. Почему ты молчала? – со слезами на глазах спрашивала Нина. – Что же ты наделала? Ведь после смерти моих родителей ты была единственным близким для меня человеком! По-настоящему близким. Что ты натворила, Тамара? – простонала Нина. – А сейчас – прости. – И девушка решительно встала с кресла.

Она хотела пройти к двери, но Тамара опередила ее, загородив выход.

– Никуда ты не уйдешь отсюда, я же сказала об этом! Все твои слова – сплошная ложь и притворство. Ишь, мать Тереза какая нашлась, – как змея шипела Тамара. – Что бы ты ни говорила, я ненавижу тебя!

Нина не испугалась. Она пристально вгляделась в глаза Тамары и вдруг поняла, что та просто больна. «Так смотреть может только душевнобольной человек», – пришла к выводу девушка. Она постаралась как можно мягче сказать:

– Том, давай мы с тобой немного выпьем, ради нашей с тобой прежней дружбы. Помнишь, как было в детстве? Наши родители сидят за новогодним столом, а мы с тобой – под столом, втихаря пьем лимонад и чокаемся, как взрослые.

Тамара растерянно улыбнулась и кивнула головой:

– Да, помню. А один раз мы с тобой вместо лимонада незаметно стащили со стола два бокала с шампанским и выпили его. Потом хохотали, как две ненормальные.

– Да, а мой дед все понял и отвел нас в мою детскую комнату, чтобы родители ничего не заметили, – засмеялась Нина.

– Да, твой дед… богатый, как Соломон… а ты, его любимая внучка…

Тамара захохотала безумным смехом и кинулась к Нине. Она схватила ее за горло и начала душить. Девушка, не ожидавшая такого внезапного нападения, растерялась и не смогла ничего сделать. Она боролась, насколько у нее хватало сил, но руки сумасшедшей все крепче и крепче сдавливали ее горло.

«Господи, откуда у нее столько силы?» – пронеслось в голове у Нины, и эта мысль была последней. В глазах у нее потемнело, а в уши ворвался оглушительный звон разбитого стекла. Это было все, что могла еще услышать девушка.

Глава 33

Нина очнулась в машине «Скорой помощи». Она приоткрыла глаза и попробовала сесть. Машину в это время подбросило на каком-то ухабе, и девушка снова опрокинулась на носилки.

– Лежите, лежите, – услышала Нина голос откуда-то сбоку. Она скосила глаза и увидела улыбающееся лицо молодого парня в белом халате. – Очнулись? Вот и замечательно, – проговорил доктор, продолжая улыбаться. – Сейчас приедем в клинику, и все будет в полном порядке. Как вы себя чувствуете?

– Как будто меня побили, – тихо ответила Нина. – Куда вы меня везете?

– В больницу, куда же еще? Вас чуть не придушила та ненормальная девица. Пьяная в дымину, да еще и сумасшедшая, немудрено, что она на вас бросилась, она же, по-моему, ничего не соображала. Нам пришлось ее уколами отключать, дралась, как раненый крокодил. У них всегда сила за гранью возможного.

– У кого? У крокодилов? – тихо спросила Нина.

Молодой врач посмотрел на нее удивленным взглядом.

– У каких крокодилов, любезная? Я про сумасшедших людей говорю. Сила у них во время приступа – о-го-го! Не дай бог им на пути в это время попасться, сметут и не заметят. Вот и с вашей знакомой приступ, видать, приключился.

– Тамара? Что с ней, кстати? – нахмурилась Нина.

– Ее в другой машине повезли, с наручниками на руках, – ответил молодой врач. – Что же это вы не поделили, что она вас душить бросилась? Мужика, что ли? – хмыкнул эскулап. – У баб частенько крышу сносит на почве ревности.

– Не говорите глупости и оставьте ее в покое, – раздался голос Николая из окошка, которое соединяло кабину водителя с салоном.

Нина приподняла голову.

– Ты тоже здесь?

– А где же мне еще быть? – хмуро ответил тот. – Предупреждал ведь я тебя, что нельзя туда одной соваться. Хорошо, что не поверил тебе, понял, что не послушаешься, и следом поехал. Заодно и Виктору позвонил, а он уже с милицией приехал. Еще немного – и могли бы опоздать. Безголовая ты, Нина, как я погляжу.

– Не безголовее тебя, – огрызнулась та и закашлялась. Горло саднило, как во время ангины.

– А вот напрягать голосовые связки вам сейчас категорически противопоказано, – заметил доктор и надел на лицо девушки маску с кислородом. – Чем больше будете держать их в спокойном состоянии, тем быстрее поправитесь. В моей практике был один такой случай, я на всю жизнь его запомнил. Я тогда еще студентом был, а на «Скорой помощи» подрабатывал медбратом. Нашу бригаду вызвали на суицид. Мужик один спьяну решил повеситься, да только веревку гнилую выбрал. Она возьми да и оборвись в самый ответственный момент. Мужик тот, естественно, свалился, да такого шуму наделал, что его мать проснулась. Вбежала в комнату к сыну, а тот на полу с веревкой на шее валяется. Она нас и вызвала, а уж мы в милицию позвонили, когда приехали. Я к чему все это рассказываю-то? Когда мы его в чувство привели, он подумал, что это его мать из петли вытащила. Он по этой причине как заорет на нее, и вот так же, как вы сейчас, закашлялся. Да не просто покашлял, а аж зашелся в кашле. Мы подумали, что сейчас все пройдет, а у него кровь горлом пошла. Мы его еле-еле до больницы довезли. Хорошо, что врач тогда опытный дежурил, только благодаря ему и выкарабкался мужик. Так что, дорогая девушка, кричать я вам не советую. Мало ли что может случиться, вдруг у вас тоже кровеносные сосуды близко к голосовым связкам расположены?

Нина слушала эскулапа с кислым выражением на лице и про себя думала: «Обалдеть от тебя можно, нашел что больному человеку рассказывать! Здесь и так голова кругом идет, мне для полного счастья как раз триллера и не хватает – про самоубийц!»

Молодой доктор тем временем несся дальше:

– А еще один случай был, только не в нашу смену, другая бригада тогда дежурила. Вот так же, как и вас, душил один ненормальный свою жену. Вроде в измене он ее уличил, или что-то там еще у них было, я не очень хорошо помню. Он сам «Скорую помощь» и вызвал – испугался, когда увидел, что натворил. Так вот, ее пока в больницу везли, она в машине скончалась. Сначала, как и вы, очнулась и вроде было все нормально. Врач ей укол сделал успокоительный, с ней тогда истерика началась. И представляете, у нее, оказывается, на лекарственные препараты, в которых что-то там такое присутствовало, страшная аллергия! Она об этом врачу не успела сказать, потому что от своей истерики в полуобморочном состоянии была. А как укол сделали – она через три минуты задыхаться начала. Так по дороге и умерла, бедняжка. Во какие случаи бывают! От судьбы не уйдешь, – многозначительно покачал головой эскулап. – Мужу не удалось до конца задушить, так она сама задохнулась. Кстати, я вам сейчас тоже укольчик сделаю, поднимите-ка рукав вашей кофточки, – заулыбался он как ни в чем не бывало.

Нина сдернула с лица кислородную маску и резко села на носилках.

– Немедленно остановите машину! – рявкнула она и посмотрела на молодого доктора уничтожающим взглядом.

– Зачем? – округлил тот глаза.

– Затем! Ни в какую больницу я с вами не поеду. Сейчас же выпустите меня отсюда! Я великолепно себя чувствую, думаю, что дома мне будет намного безопаснее.

– Успокойтесь, дамочка, это у вас сейчас реакция на стресс, практически всегда так бывает, мы сейчас все мигом исправим. Давайте вашу ручку, я сейчас вам укольчик сделаю, и все будет в порядке. Вы только не волнуйтесь, – зачастил эскулап, набирая в шприц лекарство. – Я в этом деле дока, целых четыре месяца в психиатрической больнице санитаром подрабатывал. Как разбушуется какой-нибудь псих, мы его в смирительную рубашечку – и на постельку. Укол сделаешь, он и успокаивается, спит потом целые сутки. Вы только не волнуйтесь, вон аж в лице переменились. Я дипломированный врач, клятву Гиппократа давал, не волнуйтесь, все будет хорошо, – сюсюкал парень, пытаясь уложить Нину обратно на носилки.

Девушка смотрела на него дикими глазами и вдруг заорала так громко, что доктор подпрыгнул на месте:

– Коля, немедленно прикажи водителю остановить машину! Этот ненормальный хочет сделать мне укол!

Отодвинулась перегородка окошка, и там показалось лицо Стручевского.

– В чем дело, Нина? Что случилось?

– Надо же, такая красавица – и такая нервная, – вздохнул врач и, повернув голову к писателю, проговорил: – Не волнуйтесь, это у нее реакция пошла на стресс. Я с такими случаями уже сталкивался. Ей сейчас отоспаться нужно, чтобы мозги отдохнули.

– Это твоим мозгам давно отдохнуть пора! – гаркнула Нина. – Коля, немедленно скажи водителю, чтобы он остановил машину. Ни в какую больницу я не поеду, отвези меня домой!

– Нин, может, пусть тебя сначала специалисты посмотрят? – неуверенно спросил Николай. – А потом я тебя сразу же заберу домой.

– Я не хочу, чтобы меня кто-то смотрел! Я хорошо себя чувствую и хочу домой, – упрямо сказала девушка. – И если ты сейчас же не сделаешь это, я выпрыгну на ходу, – добавила она.

– Хорошо, хорошо, домой – значит, домой, – покладисто согласился Николай и сказал водителю, чтобы он остановил машину.

Тот безразлично пожал плечами и, свернув к тротуару, затормозил. Нина отпихнула руку молодого врача, в которой был зажат шприц, и выскочила из машины, как ошпаренная. В это время послышался визг тормозов и рядом с ней остановилась машина Виктора. Он высунулся в открытое окно:

– Что случилось, ребята? Машина сломалась? Нин, ты почему на тротуаре стоишь? – задал он ряд вопросов.

Нина, ни слова не говоря, начала дергать дверцу его автомобиля, не переставая ворчать:

– С ума можно сойти от нашей современной медицины! Чему их только в институтах учат? Клятву Гиппократа он давал! О чем только ты, интересно, думал, когда ее давал? Не захочешь, с ума свихнешься от такого врача! В чем дело, черт возьми? – заорала она на Виктора, когда поняла, что дверь машины и не собирается перед ней распахиваться, сколько она ее ни дергала.

– Успокойся, сейчас открою. Заблокирована она, – удивленно ответил Виктор и, многозначительно посмотрев на Николая, который тоже вышел из машины «Скорой помощи», тихо спросил: – Что это с ней? – кивнув головой в сторону Нины.

– Очередной приступ самостоятельных решений, – пожал тот плечами. – Не желаю лечиться, а желаю все решать сама.

– Очень-то не умничай, – проворчала девушка, залезая на заднее сиденье автомобиля Виктора. – Домой, и как можно быстрее, – распорядилась она, многозначительно сопя.

Николай уселся рядом с Виктором и, пожимая плечами, закатил глаза под лоб.

– Поехали, – вздохнул он.

Виктор завел машину и вырулил на проезжую часть.

– Может, вы мне объясните, что произошло? – спросил он.

– Ничего особенного не произошло, – ответила Нина. – Я себя прекрасно чувствую, поэтому не считаю нужным, чтобы меня везли в больницу.

– Мы бы и так тебя домой забрали, но только после того, когда тебя бы посмотрели врачи и сказали бы, что с тобой все в порядке, – сказал Виктор и с удивлением взглянул на девушку.

– Мне кажется, что после того, как они меня посмотрели бы, я была бы уже не в состоянии куда-либо ехать, – язвительно заметила Нина. – Мне этот только что вылупившийся «доктор» – не знаю только, доктор каких наук – такого понарассказывал, что всякое желание лечиться у меня пропало. Думаю, что навсегда, – возбужденно проговорила девушка. – И потом, зачем мне нужны доктора, если в этом отпала всякая необходимость? Я великолепно себя чувствую. У меня ничего не болит. И вообще, я ужасно хочу есть, – вдруг призналась Нина. – Давайте заедем в какое-нибудь кафе. Когда я нервничаю, у меня почти всегда приступ обжорства начинается.

Виктор посмотрел на Нину, покачал головой и весело расхохотался:

– Ну, подруга, с тобой не соскучишься! О’кей, кафе – значит кафе, – согласился он и повернул автомобиль в сторону бульвара, где светилась вывеска какой-то забегаловки.

– Хорошо, что сейчас можно в любое время поесть, даже ночью. Очень многие кафе работают круглосуточно, – сказала Нина, глотая голодную слюну. – Такое впечатление, что меня голодом морили целую неделю. Сейчас я точно слона бы проглотила. Слушай, Вить, а где моя сумочка? – перескочив с разговора о еде, вдруг спросила девушка.

– Понятия не имею, – пожал тот плечами.

– Как это – понятия не имеешь? – подпрыгнула на сиденье Нина. – Ты соображаешь, что говоришь? Нужно немедленно ее найти!

– В доме твоя сумочка осталась, – подал голос Николай. – А что в ней такого ценного, кроме твоей губной помады, что ты за нее так волнуешься? – поинтересовался он.

– Фу, слава тебе господи, – облегченно выдохнула Нина. – Там диктофон: весь наш с Томкой разговор записан от начала и до конца! Моя идея, вот так, – гордо объявила она и цокнула язычком. – Вы думаете, я туда просто так пошла, ради интереса? Хотя не без этого, конечно. Я пошла к ней специально, чтобы потом обличить ее. Вы же мне сами рассказали: детектив говорил о том, что против нее нужны неопровержимые доказательства, чтобы предъявить ей обвинение. Если с Никитой все обстоит намного проще и я могу на Библии поклясться, что с утеса меня сбрасывал именно он, то против Тамары я такой клятвы дать не могу, потому что не знаю точно. Не могла бы я взять такой грех на душу, не убедившись досконально. Вот я и решила, что диктофон – это как раз то, что нужно. Я, конечно, не была уверена, что она начнет колоться. Но надеялась на это и, как видите, не ошиблась, – возбужденно высказывалась Нина.

– Ты заранее-то не радуйся, – осадил девушку Николай.

– Это почему же мне не радоваться? – насупилась она. – Хотя, может, ты и прав, радоваться тому, что твоя лучшая подруга тебя так нагло предала, не стоит, – нахмурилась Нина.

– Я совсем не об этом. Еще неизвестно, записался ли разговор. Вдруг там, в твоем диктофоне, что-нибудь не сработало?

– Не думаю, я купила самый крутой, цифровой, последней модификации. Мне продавец сказал, что там стоит какой-то специальный прибор, который отсеивает посторонние звуки.

– Ладно, сейчас приедем и послушаем, что он там назаписывал, твой крутой диктофон, – согласился Николай. – Это ты, конечно, здорово придумала, – наконец признал он. – Молодец!

– Кто бы сомневался, – гордо вскинув голову, ответила девушка. Она поморщилась и потрогала руками горло. Оно немного саднило, как будто совсем недавно в нем застряла огромная рыбья кость и ее с трудом удалось вытащить.

«Надо же, как в жизни случается, – подумала Нина. – За такое короткое время я прошла воду, огонь и трубы. Правда, трубы были не медными, а до жути ржавыми! Слава богу, что я в них не застряла», – продолжая поглаживать свое травмированное горло, пришла к выводу девушка.

Глава 34

Никита был буквально парализован удивлением и в то же время страхом, когда после прохождения таможни его встретили трое мужчин. Сопровождающий его человек отдал документы Никиты этим людям и сказал что-то вполголоса. Сколько Никита ни напрягался, он ничего не мог разобрать и сник окончательно. Каким-то шестым чувством он почувствовал опасность и, сам не зная почему, рванулся в сторону. Путь ему преградили двое здоровенных парней, у которых полы пиджаков многозначительно оттопыривались.

– Зачем так торопиться, господин Сысоев? – тихо проговорил один из них.

– Не нужно привлекать к себе внимания, здесь общественное место, применение оружия нежелательно.

Услышав про оружие, у Никиты буквально подкосились ноги и закружилась голова.

– Что все это значит? – еле слышно прохрипел он, моментально потеряв голос. – Я что, арестован?

– У вас есть право хранить молчание. Все, что вы скажете, может обернуться против вас, – как робот, выдал информацию невозмутимый амбал.

– Я требую адвоката, – нахмурился Никита.

– Обязательно будет, как только мы прибудем на место, – все так же невозмутимо ответил молодой человек.

– Я имею право на один телефонный звонок, – продолжал бороться за свои права Никита.

– Вам будет предоставлена такая возможность, как только мы будем на месте, – ответил все тот же парень.

«Истукан», – подумал про себя Никита и притих, решив смиренно дожидаться своей участи. Буквально через пять минут ему предложили пройти к машине, и он безропотно подчинился. Никита быстро сообразил, что конфликтовать сейчас не в его интересах.

«Разберутся и отпустят, – сам себя успокаивал он. – Что я так всполошился-то? Наверняка это из-за того, что произошло в Париже».

Его посадили в черную «Волгу» и повезли в неизвестном направлении. Никита с интересом смотрел на мелькающий в окне машины пейзаж. Все, что произошло с ним в далекой Франции, казалось сейчас каким-то нереальным. Но, несмотря на это, тревога в душе все нарастала и нарастала.

«Интересно, куда меня сейчас везут? – думал он. – Наверняка в «контору», ведь я приехал из-за границы, попав именно там в неприятную и дикую историю. Этим будет заниматься ФСБ, как пить дать. А в чем, собственно, они меня могут обвинить? Это ведь меня ограбили и закинули на какие-то задворки совершенно голым! Что меня обвиняли в каком-то там ограблении – это чушь. Мне переводчик сказал, что обвинение снято. Зачем же я тогда понадобился нашим службам? Ладно, не буду напрасно ломать себе мозги, сейчас приедем, и все станет ясно», – пришел к выводу Никита и почти успокоился. Двое парней, которые сидели рядом с ним, за всю дорогу не проронили ни слова. Лишь третий парень, который вел машину, иногда ругался вполголоса, когда какой-нибудь нерадивый водитель, нарушая правила, мешал ему продвигаться вперед. Через сорок минут машина остановилась у четырехэтажного здания, и двое парней вышли из нее. Один из них предложил Никите проследовать за ними, что тот и сделал с огромной поспешностью.

«Наконец-то прибыли! Скоро закончится весь этот кошмар, я смогу поехать домой и принять нормальную ванну, – подумал он, выпрыгивая из машины. Он посмотрел на свой костюм, который ему выдали в парижской тюрьме. – Боже мой, что подумают сейчас обо мне эти люди? Ладно, будем надеяться, что поговорка справедлива: «Встречают по одежке, а провожают по уму», – сам себя успокоил Никита. Его провели по длинному коридору и первым пропустили в кабинет. За столом сидел седовласый подполковник и читал какие-то бумаги. Он посмотрел на Никиту сквозь очки и предложил присесть.

– Проходите, присаживайтесь. Если не ошибаюсь, ваша фамилия Сысоев?

– Точно так, Сысоев, – ответил Никита и нервно сглотнул. Суровый взгляд подполковника не обещал ему ничего хорошего, и он это почувствовал очень остро.

– Ну, что же, Сысоев Никита Анатольевич, разговор у нас с вами будет долгим, если вы не захотите сказать сейчас правду, – бесстрастно проговорил подполковник и посмотрел на притихшего Никиту очень пристальным взглядом.

– Какая правда вас интересует? Я готов все рассказать, – пожал Сысоев плечами. – Спрашивайте.

– Никита Анатольевич, нас интересует следующее. Как погибла ваша жена, Саакян Нина Юрьевна? – спросил подполковник, и Никиту от этого вопроса буквально пронизала молния от макушки и до самых пяток.

– Она… она утонула… в море. Пошла купаться и… утром только тапочки… еще халатик… – лепетал перепуганный до смерти Никита, заикаясь почти на каждом слове.

– Тело нашли? – задал следующий вопрос подполковник.

– Да, нашли… потом. Но меня уже в Анапе не было, я уехал в Москву.

– А кто производил опознание тела?

– Вроде бы повариха, она знала Нину с самого рождения.

– Понимаете, в чем дело, Никита Анатольевич. Ваша жена жива, и она обвиняет вас в том, что это вы хотели ее убить вместе со своей любовницей.

– Как – жива?! – изумленно спросил Никита и побледнел, как покойник. – Этого не может быть!

– Гражданин Сысоев, вы хотя бы поняли, что я вам сейчас сказал? – повысил голос подполковник. – Вас обвиняют в преднамеренном убийстве!

– Кто? – глупо улыбнулся Никита.

– Ваша жена. Она жива-здорова и, по-моему, великолепно себя чувствует, – безжалостно сыпал словами подполковник, совершенно при этом не меняя выражения лица. – Вы меня поняли?

– Этого не может быть, – вновь повторил Никита и посмотрел на подполковника, как будто стараясь понять, шутит тот или нет. – Прошло уже больше года…

– И что из этого следует?

– Да нет, ничего, – пробормотал Никита и нахмурил лоб. – Просто я хочу понять, что здесь происходит. Вы меня решили разыграть таким диким и совершенно неуместным способом? Или я чего-то не понимаю?

– Похоже, не понимаете, – вздохнул мужчина. – Ну да ладно, сейчас вас отправят в тюрьму, к вам туда приедет адвокат и все объяснит. В мои полномочия входят совершенно другие задачи. Поговорим о Париже.

– Я что, арестован? – перебил подполковника Никита.

– Совершенно верно, арестованы, – как о чем-то само собой разумеющемся, сказал мужчина. – Вас что-то не устраивает?

– А где постановление?

– Пожалуйста, ознакомьтесь. – И подполковник протянул Никите лист с печатным текстом. – Не волнуйтесь, все законно.

– Что значит – не волнуйтесь?! – взвизгнул вдруг Никита, как истеричная баба, и вскочил со стула. – Я требую адвоката, и немедленно!

В кабинет тут же влетели два конвоира и, бросившись к Никите, заломили ему руки за спину.

– Уведите, – устало бросил подполковник. – Пусть с ним Никифоров завтра разбирается, у меня и без этого дел по горло.

Один из конвоиров застегнул на запястьях арестованного наручники и, подталкивая к двери, грубо сказал:

– Пошел.

Никита беспомощно оглянулся на подполковника и, спотыкаясь на каждом шагу, побрел к двери. Уже почти дойдя до нее, он резко остановился.

– Я требую очной ставки! Если моя жена действительно жива, я должен увидеть ее. Я вам не верю. Ни единому вашему слову. Она утонула в море. Это все бред, бред и еще раз бред! – выкрикивал он в сторону стола, за которым сидел невозмутимый подполковник.

– Уведите его наконец, у меня очень много дел, – грозно проговорил мужчина и строго посмотрел на конвоиров. Те с поспешностью выполнили приказ и буквально вытолкали кипящего от возмущения, непонимания и злости Никиту.

* * *

– Эй, а куда это мы, интересно, едем? – поинтересовалась Нина, выглядывая в окно автомобиля Виктора.

– Как – куда? Ты же сказала, чтобы тебя отвезли домой, – удивленно ответил тот. – Вот домой мы и едем.

– Я же тебе не говорила, чтобы ты отвез меня ко мне домой! Я сказала, чтобы ты отвез меня домой, – возмущенно проговорила девушка. – Бестолковый, что ли?

– Ты сама-то хоть поняла, что сейчас сказала? – нахмурился Виктор и резко затормозил. Он остановил машину у тротуара и повернулся к девушке. – Так куда же тебя везти, ты можешь сказать членораздельно?

– Домой.

– А я куда тебя везу?

– А ты, похоже, везешь меня ко мне домой.

– Кто из нас, интересно, сошел с ума? Ты или я?

– Сам ты….

– Вить, неужели непонятно? Она имела в виду мой дом, – вклинился в разговор Николай и посмотрел на девушку смеющимися глазами. – Я правильно тебя понял?

– Вот ему ничего не нужно объяснять, он и без слов все понимает, – показывая рукой на Николая, сказала Виктору Нина. – Вези меня домой.

– Так бы сразу и сказала, что к нему домой. А то заладила – домой да домой, – сплюнул доктор и завел машину. – С ума можно с вами со всеми сойти, – ворчал он, выруливая на проезжую часть.

Николай посмотрел на Нину и улыбнулся. Девушка сидела нахохлившись, как воробей после дождя, и жевала бутерброд, запивая его кока-колой. Ему было очень приятно, что Нина считала его дом своим. В душе поднялась такая нежность, что он буквально не знал, куда от нее деваться. Ему хотелось схватить эту хрупкую девчонку на руки и закрыть своим телом, чтобы больше никто и никогда не посмел обидеть ее даже словом, а не то что действием.

«Сколько же ей пришлось пережить, бедняжке, – думал он. – Я сильный мужик, и то меня мороз пробирает, как только начинаю думать об этом. Ну ничего, все пройдет, все перемелется, и будет мука. Постепенно она забудет все неприятности, и жизнь потечет своим чередом. Только жаль, что ее жизнь не будет протекать рядом с моей…»

– Коль, ты будешь картошку? – услышал он голос Нины и увидел, как она протягивает ему пакетик с картофелем-фри, который он только что купил для нее.

– Нет, спасибо, не хочется, – улыбнулся он девушке. – Ешь сама, ты же очень хотела.

– Уже расхотела, – буркнула Нина. – Съела пару бутербродов – и наелась, а казалось, что голодная до ужаса. Горло еще побаливает, глотать не очень комфортно, – сморщилась она.

– Говорил же, надо было, чтобы тебя врачи посмотрели. Нет, уперлась, как баран: я здорова, хочу домой, – подал голос Виктор и укоризненно посмотрел на девушку в зеркало заднего обзора. – Завтра же привези ее к нам в клинику, – обратился он уже к Николаю. – Позвоню своему приятелю, он ЛОР, пусть приедет и посмотрит. Мало ли, вдруг там что-то серьезное?

– Хорошо, завтра я ее привезу, только позвони мне и скажи, во сколько, – ответил Николай. – Заодно и руку нужно посмотреть, там же тоже травма, ожог.

– Инвалидка высшей группы, – проворчала Нина. – Каким врачам еще меня следует показать?

– Психиатру, – припечатал Виктор. – Чтобы мозги на место поставил!

– Ставь свои, – огрызнулась Нина.

– Мои, слава богу, на месте, – тут же парировал Виктор. – А вот некоторым их точно нужно вправить, да так, чтобы мало не показалось! Хорошего ремня на тебя нет, Нина Юрьевна, вот что я тебе скажу. И нечего на меня зыркать, как на кровного врага. Я тебе, Нина, друг, им и останусь, что бы ни случилось. И никто, кроме меня, тебе правду в глаза не скажет. Ты столько раз могла погибнуть, и все лишь потому, что тебе захотелось самой побывать в роли судьи. А на это есть закон, моя милая! Если бы ты сразу пошла в милицию, твои недруги уже давно бы сидели в тюрьме, а ты сама была бы совершенно здорова.

– Я и так здорова, – пробубнила Нина себе под нос, но Виктор ее услышал.

– Нет, тебя и правда нужно психиатру показать. Ты чуть не погибла при пожаре, сегодня тебя чуть не придушила сумасшедшая подруга. И все лишь потому, что ты решила проявить самостоятельность. Куда тебя понесло сегодня? Зачем ты поперлась к этой Тамаре? Тебе же ясно объяснили, что это она и есть – сообщница твоего мужа.

– Вот я и хотела убедиться в этом лично.

– Тебе мало было расследования частного детектива? Он же предоставил тебе полный отчет о проделанной работе. Что тебе еще-то нужно было?

– Мне нужно было услышать все своими собственными ушами, чтобы убедиться, что детектив не ошибся, – упрямо повторила девушка и бросила на Виктора сердитый взгляд.

– Он профессионал в своем деле. Ему заплатили столько, что он не имел права ошибаться. Когда я прочитал его отчет, то сразу же понял, что он прав на все сто процентов. Это ты уперлась, как не знаю кто. «Не может быть, не может быть!» Удостоверилась теперь, что в нашей жизни все может быть, даже на первый взгляд невозможное?

– Вить, что ты ко мне пристал, как банный лист к одному месту? И без этого тошно, – устало проговорила девушка и прикрыла глаза. – Спать я хочу, и больше ничего. – Нина откинула голову на подголовник и прошептала: – Мне сегодня ни о чем не хочется думать. Я обо всем подумаю завтра, а сейчас – оставь меня в покое, очень тебя прошу.

Эпилог

Нина сидела у себя в гостиной и грустила. Николай куда-то пропал, и на ее звонки отвечает бездушный автоответчик, правда, мягким голосом Стручевского: «Спасибо за звонок, но меня, к сожалению, нет сейчас дома. Если у вас есть какое-то сообщение для меня, оставьте его после звукового сигнала». И вот так – уже неделю.

Закончилась странная и страшная история «смерти и воскрешения» Нины. Никита сидит в тюрьме, Тамара там же, только, в отличие от своего соучастника, она не в камере, а лежит пока в спецбольнице, ждет психиатрической экспертизы.

Нину, естественно, восстановили в правах, а передача наследства законному супругу после ее «смерти» была признана недействительной. Ко всему прочему, прямо в суде ей выдали свидетельство о расторжении ее брака с Сысоевым Никитой Анатольевичем.

Вроде бы все произошло именно так, как и хотела Нина, за некоторыми исключениями, но девушку почему-то это не радовало. Муж оказался таким трусливым подлецом, что даже согласился пойти на ее убийство. Лучшая подруга, оказывается, все эти годы была «лучшей» только на словах. А мужчина, который дал понять Нине, что такое настоящая любовь, сбежал от нее в неизвестном направлении. Ну как здесь не загрустить?

Дверь в гостиную распахнулась, и на пороге появился садовник. У его ног суетились два добермана, стараясь протиснуться в комнату.

– Нина Юрьевна, я могу на неделю поехать домой? У меня сестра заболела, племянник телеграмму прислал.

– Конечно, можете. О чем разговор? Пропустите ко мне Черри и Гектора.

Садовник отошел от двери, и собаки ринулись к своей хозяйке. Они сели возле ее ног и преданно уставились ей в глаза.

– А вы с ними справитесь, пока меня не будет? – спросил садовник, показывая на собак.

– Естественно, – улыбнулась Нина. – Зачем с ними справляться? Они же мои друзья. Они никогда не предадут и не бросят, в отличие от людей, – прошептала девушка и погладила Черри по голове. Гектор тут же подставил свою голову под ладонь Нины, чтобы получить и свою порцию ласки. – Поезжайте и не переживайте. А что, кстати, с вашей сестрой? – немного запоздало поинтересовалась Нина.

– Племянник только телеграмму прислал, там никаких подробностей. Срочно приезжай, мама тяжело больна. И больше ничего, – пожал мужчина плечами. – Я думаю, что-то серьезное, иначе Игорь бы никогда не послал такой телеграммы.

Нина встала с кресла, подошла к секретеру и вытащила оттуда деньги. Она отсчитала две тысячи долларов и протянула их садовнику:

– Вот, возьмите, вдруг какие-нибудь лекарства дорогие понадобятся.

– Что вы, Нина Юрьевна, – замахал мужчина обеими руками. – Не надо! Я не смогу вам быстро отдать эти деньги. Зарплату, что вы мне платите, я почти всю своей бывшей жене отсылаю, сын в институте учится, в платном.

– Берите и не прекословьте мне, – строго сказала Нина. – Отдавать их не нужно, это вам премия за добросовестную работу. Поезжайте к сестре, купите подарков, еще чего-нибудь, порадуйте ее вниманием. Когда люди болеют, внимание очень важно для них.

– Ну, спасибо вам на добром слове, – поклонился мужчина и взял деньги, которые протягивала ему хозяйка. – До сих пор не могу поверить, что это вы, Нина Юрьевна, – улыбнулся вдруг он. – Такой красавицей стали, аж глаза слепит!

– И вам спасибо на добром слове, – засмеялась Нина. – Идите, идите, не теряйте времени.

Садовник ушел, а Нина, посмотрев на своих доберманов, смешно сморщила носик и проговорила:

– Ну что, мои хорошие, вот и остались мы одни. Что будем делать? А не поехать ли нам с вами в путешествие? Как вы на это смотрите?

Гектор завилял обрубком хвоста, а Черри тихонько сказала:

– Аф.

– Ну, вот и договорились. Сейчас загружу в машину вашу собачью еду, самый большой пакет, а если вдруг не хватит, купим по дороге. Мне достаточно вот этих джинсов и спортивного костюма. Ну, еще прихвачу пару-тройку смен нижнего белья, и я уже полностью готова. А вы готовы?

Собаки дружно ответили, что готовы, троекратным «гав», и Нина окончательно развеселилась.

– Надо же, какие хорошие идеи иногда приходят в мою гениальную голову! Сколько раз мечтала поехать в Анапу на машине, но каждый раз не решалась. Представляю, как обрадуется Трифон нашему приезду. Особенно вашему, – хихикнула Нина и посмотрела на своих доберманов веселыми глазами. – Но, раз уж решили, назад дороги не будет, едем, – щелкнула Нина пальчиками и пошла собирать дорожную сумку.

Когда сборы были закончены, Нина набрала номер телефона своего дома в Анапе. На другом конце провода трубку подняла Глафира, и Нина тут же заулыбалась.

– Глашенька, добрый день, моя хорошая, это Нина.

– Ниночка, деточка моя, как ты там? – закудахтала в трубку женщина.

– У меня все нормально, чувствую себя великолепно. Рука уже совсем прошла. Все благодаря твоей мази и заботе, конечно. Ты еще не подумала над моим предложением – переехать ко мне в Москву?

– Нет, Ниночка, не поеду, здесь свой век доживать буду. Я уже привыкла, этот дом для меня – как живой человек. Как же я его брошу на произвол судьбы? Я у тебя там всего ничего побыла, а показалось, что прошла целая вечность. Когда сюда приехала, поняла, что соскучилась по родным местам – ужас как! Не смогу я нигде жить больше, только здесь.

– Ладно, я приеду, и мы с тобой эту тему еще раз обсудим. А пока готовься к встрече. Я прямо сейчас выезжаю на машине в Анапу. Со мной Черри и Гектор, подготовь там Трифона, – засмеялась девушка. – Да и Граф наверняка не очень-то обрадуется, он же ревнивый, как Отелло.

– Вот радость-то, – ахнула Глафира. – Приезжай, деточка, приезжай, я тебя ждать буду.

Глафира пробыла в Москве две недели, когда нужно было давать показания во время следствия. Женщина очень долгое время не могла прийти в себя, когда увидела совсем другую Нину и ей сказали, что эта красавица и есть ее хозяйка. Женщина минут десять вглядывалась в лицо девушки, прислушивалась к ее голосу и, наконец, поняв, что это Нина, бросилась к ней со слезами:

– Деточка моя, слава богу, что ты жива и здорова! Это ничего, что у тебя другое лицо, главное – чтобы твоя душа оставалась прежней!

Нина тогда засмеялась:

– Глаша, неужели тебе совсем не нравится мое новое лицо?

– Красивое, конечно, только то, которое было раньше, для меня привычней, – бесхитростно ответила женщина.

Нина загрузила в машину кое-какие вещи, распахнула заднюю дверцу для собак, и те с готовностью расположились на мягких сиденьях.

– Ну что ж, друзья мои, вперед! Как говорится, счастливой и ровной нам дороги, – улыбнулась Нина собакам и нажала на педаль газа.

Николай стоял на берегу моря и бросал в воду рыбу, которой было полно на берегу после небольшого шторма. Ее тут же подхватывал дельфин и смешно кивал головой в знак благодарности. Потом он приподнимался над водой и пританцовывал на хвосте, выпрашивая следующую порцию. При этом он издавал очень интересные, как бы пощелкивающие звуки. Николай почему-то был уверен, что это и есть тот самый Макар, о котором ему рассказывали. Писатель прилетел в Анапу чуть больше недели назад, сразу же арендовал моторную лодку и отправился на остров. Он долго думал, с чего же ему начать писать свой новый роман, о котором они говорили с Ниной, и как его назвать. Наконец он решил, что пока оставит рабочее название, а уж потом подумает о вариантах. Рабочим вариантом он оставил название «Кукиш с маслом по-французски» и начал писать первую главу. Как только он сел за свой ноутбук, воспоминания нахлынули на него с такой силой, что он каждые десять минут вскакивал с места и хватался за сигарету.

– Что ж это такое, в самом деле? – ворчал он, жадно затягиваясь. – Засела во мне эта бестия, не только в голову, но и в печенку! Ну почему я не могу ее забыть?

Скормив дельфину всю рыбу, Николай помахал ему рукой и отправился в дом: «Сейчас выпью крепкого кофе и попробую продолжить писать. На чем я там остановился? Ах да, на том, что за окном моей хижины уже небо заволокли предгрозовые тучи, а волны докатывались до бочки с пресной водой…»

Писатель уселся за стол, открыл ноутбук и задумался. На уши он надел наушники от плеера, из которых лилась тихая инструментальная музыка. Мысли потекли в нужном направлении, и пальцы привычно запорхали по клавиатуре. Он даже не заметил, что в дом кто-то тихо вошел и встал за его спиной, и сильно вздрогнул лишь тогда, когда с него стали снимать наушники. По инерции Николай схватился за них руками и резко развернулся.

– Вообще-то верх неприличия бросать женщину без всяких объяснений после того, как переспал с ней, причем не один раз, – проговорила Нина и смешно сморщила носик. – Вы – сукин сын, господин писатель!

– Нина, ты? Как ты сюда попала? – ошарашенно глядя на девушку, проговорил Николай.

– Как я сюда попала? Очень просто, приплыла на хвосте у акулы, – ответила та и хитро прищурилась. – Ты что-то имеешь против?

– Зачем ты приехала? – нахмурился Николай. – Мы с тобой вроде бы уже обсудили этот вопрос. Мы не можем быть вместе по очень простой причине.

– О какой причине идет речь? – притворилась девушка непонимающей.

– Ты знаешь о какой.

– А-а-а, это ты про мои деньги, что ли? Так этой причины больше нет, – беспечно махнув рукой, выдала информацию Нина.

– Что значит – нет? – не понял Николай.

– Понимаешь, Коля, оказывается, Сысоев вложил все акции в биржу и прогорел. Я об этом узнала совсем недавно и сразу же поехала искать тебя. Ты же мне говорил, что женился бы на мне, если бы не мои деньги. Говорил?

– Ну, говорил, – неуверенно ответил писатель, с недоверием глядя на Нину.

– Тогда поехали, в этом городе у меня уйма знакомых, – радостно предложила девушка.

– И что?

– В загсе работает моя бывшая одноклассница.

– И что? – снова повторил Николай и глупо улыбнулся.

– Да ничего! – рявкнула на него Нина. – Ты будешь на мне жениться или не будешь?! Имей в виду, у меня есть свидетели, что ты это говорил.

– Какие свидетели?

– Мои собаки!

– Нина, ты невыносима. Ты что, в самом деле хочешь, чтобы я женился на тебе?

– А ты уже не хочешь? – вопросом на вопрос ответила Нина и грозно подбоченилась. – Неужели ты думаешь, что я поперлась бы сюда, на этот чертов остров, чтобы просто полюбоваться на тебя? Катер у берега, он ждет нас с тобой.

– А ты правда потеряла свои капиталы?

– Подчистую.

– Я тебе не верю.

– Позвони Александру, он подтвердит.

– Нина, я…

– Ты меня любишь?

– Да.

– Я тебя тоже люблю. Поехали жениться.

– Почему такая спешка?

– Боюсь, ты передумаешь, – хитро улыбнулась Нина.

– Объявляю вас мужем и женой, – провозгласила молодая девушка и широко улыбнулась. – Жених, можете поцеловать невесту.

– Я теперь не жених, я теперь муж, – улыбнулся в ответ Николай и припал к губам своей молодой жены.

– В горе и радости? – тихо спросила Нина, когда Николай отпустил ее.

– Пока смерть не разлучит нас, – ответил он и посмотрел на свою теперь уже жену долгим и нежным взглядом. – Я сделаю все, чтобы ты была счастлива. Буду работать день и ночь, чтобы ты ни в чем не нуждалась.

– День – это пожалуйста, а вот что касается ночи, тут я категорически против, – засмеялась Нина. Она взглянула на свои часы и ахнула: – Бежим быстрее, мы опаздываем на самолет.

– Какой самолет? – опешил Николай.

– Обыкновенный, с крылышками.

– А куда мы летим, если не секрет?

– Как куда? В свадебное путешествие, конечно.

– Ничего не понимаю!

– А тут и понимать нечего. Путевки у меня в сумочке, билеты тоже. Мы отправляемся на Канарские острова, будем жить в бунгало, совсем как на нашем острове. Правда, там немного покомфортнее, конечно, но это не беда, потерпим. Правда?

– Нина, что ты мелешь, какие острова? Как ты могла взять путевки без моих документов?

– Коля, не нервируй меня, – топнула ногой девушка. – Ты что, забыл, что у меня есть ключи от твоего дома? И где документы лежат, я тоже в курсе. Мне нужен был только твой загранпаспорт, вот и все.

– А как же вещи?

– Купим все на месте, я тоже без вещей.

– Я все понял, ты меня обманула, и твои деньги никуда не делись, – сказал Николай и посмотрел на жену, как на кровного врага. – Сейчас же развод!

– Не обижайся, ладно? – заискивающе ответила девушка и чмокнула своего только что испеченного мужа в губы. – Иначе как бы я тебя на себе женила? А развода ты у меня никогда в жизни не получишь. Ребенок не должен расти без отца.

– К…какой ребенок? – заикаясь, спросил ошарашенный писатель.

– Обыкновенный, с ручками, с ножками…

Николай стоял как громом пораженный и от неожиданности даже не знал, что сказать. Он лишь открывал и закрывал рот, из которого вылетали нечленораздельные звуки. Увидев растерянность мужа, Нина сжалилась над ним и, встав на цыпочки, припала к его губам. Ее поцелуй был нежным, долгим и одновременно страстным.

– Я люблю тебя, боже мой, как же я люблю тебя, – бормотал Николай, все крепче и крепче прижимая к себе молодую жену…