По благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Русская Православная Церковь Издательство Московской Патриархии АЛЕКСИЯ II О душевных болезнях. М., Издательство Московской Патриархии. Составление – «Центр Благо» Подписано в печать 10.10.98.

Коллектив авторов

О ДУШЕВНЫХ БОЛЕЗНЯХ

СМЫСЛ ПРОЯВЛЕНИЯ В МИРЕ ТЕМНЫХ СИЛ

Архиепископ Иоанн (Шаховской) «Семь слов о стране гадаринской (Лк. 8, 26-39)»

Допуская в мире бесноватых и делая явным тайное действие тёмных сил, Господь предупреждает нас и учит.

Учит познаванию нашего противника. И учит познаванию нашего Спасителя. Мы часто своего Спасителя не знаем только потому, что не знаем своего противника. Не верим, что есть в мире смертельно страшное зло, от которого спастись можно силою Одного только Спасителя; зло, от которого надо всем нам спасаться.

Евангелие дано не только для небесного утешения! Оно нам дано и для испуга пред нашей человеческой греховностью. Погруженные в леность и косность, мы, люди, должны испугаться, пораниться злом. Только почувствовав реальную боль от зла и невыгоду его для себя, мы способны сердечно устремиться к добру, потянуться к добру, как к якорю своего спасения. И – познать Спасителя как Источник и Солнце Добра.

* * *

Бесы засвидетельствовали в мире власть Иисусову, которую не хотят признавать столько людей.

Власть Иисусова распорядилась бесами как покорно дрожащей тварью – и проявила их в мире. Чтобы люди не считали бесплотный мир несуществующим, но знали бы своих врагов невидимых как видимых.

Самое большое поражение бесов – когда их обнаруживают, срывают с них личину, которой они прикрываются в мире.

То, что бесы открылись пред глазами всего мира – это даже большее их поражение, чем то, что они были изгнаны.

Они всё делают, чтобы остаться в мире сокрытыми… Самоубийцы, пред самоубийством своим, совсем не знают, что около них стоит гадкий (невыразимо) злой дух, понуждая их убить тело, разбить драгоценный «глиняный сосуд», хранящий душу до сроков Божьих. И советует этот дух, и убеждает, и настаивает, и понуждает, и запугивает всякими страхами: только, чтобы человек нажал гашетку или перескочил через подоконник, убегая от жизни, от своего нестерпимого томления… Человек и не догадывается, что «нестерпимое томление» не от жизни, а от того, от кого и все мысли, «обосновывающие» убиение себя. Человек думает, что это он сам рассуждает, и приходит к самоубийственному заключению. Но это совсем не он, а его мыслями говорит тот, кого Господь назвал «человекоубийцей искони». Человек только безвольно соглашается [1], невидимо для себя берет грех Диавола на себя, сочетается с грехом и с Диаволом… Одно покаянное молитвенное слово, одно мысленное хотя бы начертание спасительного Креста и с верою воззрение на него – и паутина зла расторгнута, человек спасён силой Божьей от своей гибели… Только малая искра живой веры и преданности Богу – и спасён человек! Но все ли люди, спасшиеся от убиения себя или от какого-либо другого греха, понимают, что около них стоял (а может быть, и ещё стоит, или иногда к ним приближается) отвратительный злой дух, существо, обнаруживаемое только некоей духовной чуткостью и обостренным духовным вниманием?

Далеко не все (даже христиане) отдают себе отчет в действиях и проявлениях злых духов, о которых с такой удивляющей силой и ясностью говорит Слово Божие.

Отравленные постоянным скептицизмом, неопытные в делах духа – «дети» (по возрасту духовному, но не по смирению) – даже седовласые старцы оспаривают реальное существование злых духов. А есть такие обыватели, которые только шутят и смеются, когда им говорят о невидимых злых силах… Не подозревают эти люди, что само их грубое неверие в то, о чем говорил Спаситель и опытно (вполне экспериментально-научно) утверждали апостолы и все святые в мире, это само их неверие – одно из проявлений влияния того духа, которого они отрицают.

Есть другая кознь у бесов: заставить людей понимать своё существование лишь в «символическом» смысле.

Обнаружение бесовской силы в мире полезно для людей. И духовно-внимательный человек найдёт себе всегда, что заметить, в этом отношении, среди окружающего мира и в глубине своей собственной человеческой совести. Если же он встанет на путь настоящей, трезвенной духовной жизни – пред его духовным взором откроются многие тайны.

Почему Господь, изгнав бесов из человека, «позволил им» войти в свиней? Почему не изгнал их в бездну? Потому же, конечно, почему допустил их и овладеть человеком. Для обнаружения их в мире. Для возбуждения всего человечества против них; для привлечения людей к Себе. Бесами должно наиболее ярко выявиться зло пред нравственно инертным сознанием человечества.

Если бы бесы, после своего изгнания из человека, совсем ушли бы с земли в свою бездну, люди имели бы случай подумать, что бесноватого мучили не бесы, а какая-нибудь простая физическая болезнь. Например, «нервы», на которые в наш век очень легко ссылаться учёным и неучёным людям. Никто, конечно, не знает в мире, каким образом физические ниточки в теле человека могут порождать чисто нравственные явления добра и зла: например, заставлять людей благословлять Имя Божие или страшными словами хулить это Благословенное Имя. Но слово «нервы» объясняет для некоторых людей всё. Им делается сразу ясной вся тайна жизни.

Благодушный и очень современный «позитивизм» этот имеет ныне многих сторонников, несмотря на все события в мире и на быстрое приближение мира к последнему Дню Господню.

Гадаринские жители тоже, может быть, как-нибудь по-житейски, по-своему объяснили бы исцеление бесноватого, если бы не пострадали от бесов.

Зная это неверие человеческое, Господь всё делал, чтобы научить людей веровать в невидимый мир.

Исполняя молитву даже бесов, Господь поучает людей: есть бесы в мире! Есть невидимая сила, бесконечно коварная и лживая, но во всем подчиненная Господу, кроме коварной воли своей, которую Господь не может принудить к добру. Ибо сущность истинного добра исключает всякое принуждение к нему.

Да, есть бесы в мире! Нужна борьба с ними. Нужна бодрственность в этой борьбе, нужны внимание и вера непоколебимая в силу Христову, разрушающую все твердыни врага. Нужна защита Христова… Этой истине пришёл научить Господь.

И мы видим, как одержимые животные, только что здесь мирно пасшиеся у прибрежных скал, вдруг охваченные каким то невидимым вихрем, среди ясной погоды, вопреки всякому инстинкту самосохранения, бросаются с крутизны в озеро и – тонут.

Так бросаются люди на всякие безрассудные поступки, их самих ужасающие… Сколько убийств и самоубийств предотвращенных, сколько семейных очагов сохраненных, сколько преступлений избегнутых – от одного только воззрения человека на Слово и на Крест, видимо и невидимо останавливающий человеческую душу на пороге падения.

* * *

Было бы слишком печально кончать евангельскую повесть о гадаринском событии, если бы не было у неё всеутешающего конца: «Человек же, из которого вышли бесы, просил Его, чтобы быть с Ним». Единственно, кому хотелось остаться крепко около Иисуса, это – исцелённому человеку.

Великое, по внутреннему духу своему, но, по влиянию на мир, «малое стадо» Иисусово есть Церковь исцеленных душ. «Кому мало оставляется, тот мало любит». Простирающиеся ко Господу – это все те, кому «много оставлено» – много прощено грехов, исцелено язв… В это малое стадо устремляющихся ко Христу душ и вошёл исцеленный гадаринский страдалец.

Как о евангельском слепорожденном, о нём можно сказать, что его страдание было – «да явится на нём слава Божия». Ради этого и всё страдание человеческое. Этим оно всё объяснено, всё оправдано. Пусть умолкнут те, которые не имеют крыльев, чтобы воспарить от человеческого страдания к Славе Божией! Эти крылья даёт только Христос; и они называются верой, которая начинается надеждой и кончается любовью.

Господь не оставил преданного Себе человека в бездействии около Себя… Господь нас зовёт к Себе для того, чтобы, соединив навеки с Собою, послать нас опять в мир; чтобы, Христом обновленные и исцеленные, мы служили людям, которых зовёт Он; которым столь же сладко будет с нашим Господом, как и нам.

Хотелось освобожденному от зла человеку навсегда остаться у Христа. Он сначала понял это недостаточно глубоко. «Но Иисус отпустил его, сказав: возвратись в дом твой и расскажи, что сотворил тебе Бог. Он пошёл и проповедовал по всему городу, что сотворил ему Иисус».

Так и всякий, кто хочет остаться при Христе, научается жизни во Христе.

Н. Е. Пестов

БОЛЕЗНИ ВОЛИ И ОДЕРЖИМОСТЬ

«Если Сын освободит вас, то истинно свободны будете». (Ин. 8, 36.)

Очень значительная часть человечества не свободна в своей воле и порабощена сатане через грех.

Как пишет митрополит Вениамин: «Мы – грешные – не можем быть свободными, ибо страсти наши господствуют над нами. И только по мере освобождения нас от них – растёт и свобода наша. Послушные другим – несравнимо свободнее самовольных. А святые – уже свободны, сколько возможно человеку.

А вполне же свободен только один Бог… Смирение даёт свободу. Гордый же – раб себя самого, хотя воображает, что он-то и есть свободный… Неверие – есть рабство. Люди же думают совсем наоборот».

От порабощения страстям воли человеческой освобождает Господь: «Если Сын освободит вас, то истинно свободны будете» (Ин. 8, 36).

И на земле действительно свободны лишь те, чью волю от порабощения сатане «освобождает» Сын Божий, Господь Иисус Христос (Ин. 8, 36).

Над их духом нет уже власти лукавого, из власти которого остальной мир не имеет силы вырваться. И есть глубокая разница в положении рабов сатаны и свободных сынов Божиих.

Первых сатана держит в подчинении себе, употребляя для этого все средства соблазна, искушений и прельщения.

Господь не хочет насилия над волей человека. Он хочет её свободного произволения: «милости хочу, а не жертвы» (Мф. 9, 13). Он не стесняет волю человека при выборе пути к добру или злу; и тех, кто добровольно следует за ним, Он называет поэтому не рабами, а «друзьями» (Ин. 15, 16). В этом красота «сынов Божиих» и их отличие от жалкого подневольного состояния рабов сатаны.

Когда в душе разлад и раздвоение и душа колеблется между Богом и сатаной, между добром и злом, между истиною и ложью, между страстями и добродетелями, то равнодействующая сила её стремлений может приближаться к нулю. В этом случае у человека будет наблюдаться ослабление воли – волевое бессилие.

Люди мира – это обычно рабы окружающих их людей сильной воли и тёмной силы. Подчинение последней для некоторых людей может достичь той крайней степени, которая называется «одержимостью». Св. Писание содержит описания многих случаев одержимости.

Это разновидность душевной болезни, которая проявляется в том, что воля человеческая парализована и душой владеет один или несколько (или даже много) злых духов (Лк. 8, 30).

В зависимости от характера злого духа, будут и проявления его над человеческой волей. Следует заметить, что одним из начальных проявлений одержимости являются частые приступы тоски и боязливости.

Душевная болезнь считается самым тяжёлым и очень трудно излечимым видом болезни, а «умалишенные» – самыми жалкими людьми.

«Одержимость», как и всякая болезнь, является следствием греха.

В книге «На берегах Святой реки» приводится описание одного из случаев, когда одержимость явилась следствием легкомысленного отношения одной девушки к святыне – девятичинной просфоре (грех, близкий к кощунству).

В одном из рассказов о деятельности великого пастыря о. Иоанна Кронштадтского говорится о том, что его просили исцелить одну «одержимую» девушку. О. Иоанн на этот раз отказался помочь. Когда же его спросили, почему с ней случилась такая беда, то он ответил: «Из-за большой её гордости».

Надо вспомнить также из жизнеописания прп. Макария Великого о женщине, жестоко страдавшей от наговора чародея. На вопрос её: «Почему это случилось?» – великий старец ответил: «Потому что ты уже пять недель не причащалась Святых Тайн».

Следует принимать во внимание, что одержимые являются безответственными за свои поступки и поэтому перестают грешить. Вместе с тем, как страдающие, они страданиями искупают свои грехи.

На основе указанного в Церкви применяется «проклятие», т. е. предание души грешащего человека во власть сатаны. Ап. Павел применил проклятие для одного члена Коринфской общины, согрешившего тяжким грехом.

Целью этого проклятия было «силою Господа нашего Иисуса Христа предать (грешника) сатане во измождение плоти, чтобы дух был спасён в день Господа нашего Иисуса Христа» (1 Кор. 6, 1-5). Обычно проклятие несёт за собой различные физические несчастья для проклинаемых, что служит для облегчения грехов.

Следует указать на некоторое сходство состояния одержимости и обычного состояния человека во власти греха.

В первом случае над душой заметна явная власть злого духа, по отвратительным проявлениям воли этого человека.

Во втором случае – при добровольном подчинении злу – эта власть скрытая и не всегда полная, если человек ещё не вполне подчинился воле злого духа. По существу, человек, в котором сильно развита какая-либо из страстей, с которой он не в силах уже бороться, также является человеком в какой-то степени «одержимым». Для окружающих подобный человек часто может быть более неприятен и опасен, чем явно «ненормальный психически», в обращении с которым люди проявляют осторожность.

Как пишет св. Иоанн Кронштадтский: «Несомненно, что дьявол в сердцах весьма многих людей сидит какой-то сердечной вялостью, расслаблением и леностью ко всякому доброму и полезному делу, особенно к делу веры и» благочестия, требующему сердечного внимания к трезвению, вообще духовного труда.

Так он поражает сердца вялостью, а ум тупостью во время молитвы; так он поражает сердце вялостью, холодностью и бездействием сердечным тогда, когда нужно сделать добро: например, сострадать страждущему, помочь в беде находящемуся, утешить печального, научить невежду, наставить на путь истины заблуждающегося и порочного.

Дьявол сидит в наших сердцах ещё необыкновенно сильной раздражительностью; мы становимся иногда так больны самолюбием, что не терпим ни малейшего противоречия, препятствия вещественного или духовного, не терпим ни одного слова негладкого, грубого».

А свт. Димитрий Ростовский так сказал, обращаясь к народу в храме: «Простите меня, братья, если я всякого грешника, не думающего о своих грехах, назову бесноватым».

По мнению же схиархимандрита Софрония, даже «когда какой-либо страстный помысел или образ утвердится в душе, тогда человек становится в той или иной степени одержимым».

По его мнению, «страсти» суть «одержимости» различной степени напряжения и силы.

ИСЦЕЛЕНИЕ БЕСНОВАТЫХ

Типичная картина состояния одержимых и исцеления их подвижниками благочестия дается в жизнеописании духовника Святогорской пустыни иеромонаха Иоанникия, выдержка из которого приводится ниже. (Жизнеописание подвижников благочестия. Февраль. Стр. 147-149.)

«Летним временем, после службы церковной, в храме очень часто можно было видеть иеромонаха Иоанникия пред киотом чудотворной иконы Святителя Николая, прочитывающим заклинательные молитвы над болящими беснованием, слышать дикие вопли при этом.

Иные жестоко его поносили самыми отвратительными ругательствами, а были и такие, что устремлялись на него с ударами, так что и побои доводилось ему от них претерпевать.

Но кротко и небоязненно переносил он эти неистовые проявления духа тьмы и наступал на него во всеоружии молитвы и поста, которыми обыкновенно приготовлялся к подобного рода борьбе, обычно кончавшейся победой с его стороны: страдальцы умолкали, смирялись, переставали буйствовать, начинали молиться Богу и плакать или же извергали из себя смрадную пену; после чего следовало полное их исцеление.

Однажды приведен был к нему громадного роста мужчина, линейный казак из-за Кубани, с зверски искаженным лицом: его с трудом влекли два дюжих казака, его сродники. Бесноватый ревел нечеловеческим голосом, – и рёв медведя, и вой волка, и хрюканье свиньи попеременно слышались в звуках его голоса, глаза же сверкали невыразимою злобою.

В Святогорской пустыни перед собором, стоящим на возвышении, находится каменная просторная лестница, ведущая на площадку, где стоит собор. Подведя бесноватого к этой лестнице, спутники не могли уже никакими силами вести его далее, о чем один из них и пошёл в собор известить отца Иоанникия. Тот вышел сам из собора в епитрахили, с Требником в руке и, небоязненно подойдя к распростертому на земле больному, готовился читать над ним заклинательные молитвы.

Больной вдруг вскочил и, бросившись на о. Иоанникия, схватил его в охапку и, перебросив через плечо, побежал с ним по лестнице вокруг собора.

Бывшие при этом люди испугались и не знали, что им предпринять, бросились вслед за бесноватым и увидели: как раз против Западных дверей собора бесноватый опять повалился на землю, отец же Иоанникий цел и невредим сидел на нём и держал его за волосы. Сродники бросились, чтобы связать верёвкою руки и ноги бесноватому, но о. Иоанникий это им воспретил, говоря: «Не троньте, оставьте его в покое; более он уже не побежит; мы с ним поборолись, и вот видите, чей верх», – причем показал на голову бесноватого, держимую им крепко за волосы.

Потом он встал, прикрыл бесноватого своею епитрахилью и начал читать над ним заклинательные молитвы. Больной лежал тихо, только тяжело дышал, как бы собираясь нечто из себя извергнуть. Наконец с большим усилием извергнул смрадную кровавую пену, столь смрадную, что окружавшие его, не терпя смрада, от него отшатнулись. После этого больной приподнялся, встал, начал класть поклоны по направлению к собору, вошёл в самый собор и там усердно молился, а на другой день, после исповеди у о. Иоанникия, приобщился Святых Тайн, к которым прежде, около пяти лет, не мог приступить.

На исповеди объяснил он, что беснование постигло его в то время, когда он дерзнул нанести побои своей матери и с тех пор жестоко его мучило. С полною надеждою на выздоровление отправился он из Святых Гор домой на Кубань, получив наставление от о. Иоанникия как себя вести, чтобы опять не подвергнуться действиям злого духа.

Впоследствии о. Иоанникий говорил, вспоминая этот случай, что когда бесноватый вскинул его себе на плечи и понёс по лестнице на площадку вокруг собора, почувствовал он в себе ту необычайную силу, которою без труда поборол бесноватого, мысленно призывая сладчайшее имя Господа Иисуса.

Не только взрослые, но очень часто и дети приводимы были к о. Иоанникию с ясными признаками беснования: говорили разными наречиями, предсказывали будущее, богохульствовали так, что страшно было слушать. Но управляться с ними, по отзыву о. Иоанникия, было гораздо ему легче, чем со взрослыми, не по их малорослости и малосилию, а потому, что невинная ещё природа детская была гораздо восприимчивее к действию Божией благодати.

Бывали случаи, что всё, что о. Иоанникий делал один в своей келий или даже помышлял, бесноватые ему потом рассказывали со всеми подробностями, и всякое излишество в пище или питье обличали в нём с угрозами, – говоря, что через это напрасны будут старания его их исцелить.

Имея в виду подобных больных, отец Иоанникий особенно прилежал посту, опытом доказав, что пост и молитва – наилучшие пособники успешного врачевания подобных страдальцев».

ОДЕРЖИМАЯ

Рассказ священника

Хочу рассказать одно давнее событие из моей священнической практики, и за достоверность его ручаюсь моей священнической совестью и преклонностью лет, а также уверен, что если есть в живых современники бывшего события, чужие или родные, то они подтвердят сказанное мною.

Сорок лет назад поступил я священником Старобельского уезда в слободу Городище, находящуюся в одной версте от границы Войска Донского. Слобода эта в половине прошлого столетия населена была выходцами из Полтавской, Черниговской и частью из западных уездов Харьковской губернии. Все они малороссы – народ простой, верующий, ведут жизнь патриархальную, в семействах сохраняют почтение к родителям и старшим, к церкви и пастырям усердны и уважительны, властям послушны. В первый год я ещё не успел практически ознакомиться с обязанностями священника.

Однажды приходит ко мне поздно вечером крестьянин моего прихода Алексей Водоложский и просит исповедовать и приобщить Св. Тайн его больную жену Агафью. Немедленно пошёл я в церковь, взял Св. Дары и вместе с ним отправился в его дом.

Избы, или по-малороссийски хаты, в той местности большею частью разделяются перегородкою на две части: в первой ставятся у них св. иконы и всё держится чисто, а во второй за перегородкой устраивается кухонная печка и подмостки вместо кровати. Больная лежала на подмостках; обратившись к ней, я сказал: «Слушай молитвы к исповеди и Св. Причащению». По окончании молитв, когда присутствующие все вышли из комнаты, я стал подходить к ней ближе: мгновенно подхватилась она, села и, устремив на меня сверкающие глаза, заскрежетала зубами, а затем неистово вскрикнула: «Зачем? Кто тебя звал? Вон уйди!» При этом сжала кулаки и готова была броситься на меня.

В первый момент какой-то огонь пробежал по всему моему организму, и я крепко смутился, но тотчас вспомнился мне рассказ отца моего, бывшего священником более сорока лет, о том, как он успокоил одного подобного больного, возложа на него дароносный крест [2]. Едва я коснулся им больной, она упала на спину и закрыла глаза. Тогда, положив дароносный крест ей на грудь, я начал громко читать молитву: «Да воскреснет Бог и расточатся врази Его». С больной в это время происходило поразительное явление: грудь находилась в покойном состоянии, а в руках и спине происходило такое конвульсивное движение, как будто бы эти части были совершенно отделены от груди; продолжалось это минут десять. Потом она страшно зевнула, с каким-то тяжёлым стоном, открыла глаза и слабым, едва слышным, голосом сказала:

– Батюшка, родной, это вы?

– Да, я давно уже пришёл. Ты слышала, как я читал молитвы?

– Нет, родной мой, ничего не помню.

– Что же, желаешь исповедоваться и приобщиться Св. Тайн?

– Ради Бога удостойте, я сильно хвораю.

– Перекрестись и слушай молитвы.

– Не могу руки поднять, – сказала она.

Я приподнял ей руку, и она перекрестилась; потом прочитал слова молитвы и напутствовал её. Начал было я расспрашивать, давно ли она больна, но она так ослабела, что не могла говорить, а муж её передал, что уже несколько лет, в месяц раз, страдает она головною болью, и прежде, бывало, проспит сутки и, хотя слабая, но встает и работает, а в последнее время, когда заболевает, то не спит и беспрестанно говорит о предметах не всегда понятных, а иногда произносит ругательство на того из членов семейства, кто станет молиться Богу, и даже на св. иконы.

Возвращаясь домой крайне расстроенный, я томился недоумением, что делать. Наступало время Великого поста, и я положил в душе своей служить в среду и пятницу, после Преждеосвященной литургии, молебен о страдающей от нечистого духа. Наутро, пригласив диакона, двух причетников и мужа больной, я передал им своё намерение и просил их до окончания молебна не вкушать пищи, а также внушил и всему семейству поститься в эти дни, внимая словам Спасителя: «Сей род ничем не изыдет, токмо молитвою и постом».

С первой же среды Великого поста начали служить молебное пение о немощной, обуреваемой от духа нечистого, и читать молитвы заклинания свт. Василия Великого. Жестокой бранью встретила нас больная, когда мы только стали входить в дом: свирепый взгляд, скрежетанье зубов, неистовый крик навели такой страх на всех, что входящие прятались один за другого. Причетник начал приготовлять ризы на столе, но когда она вскрикнула: «Зачем это? Кто тебя позвал? Вон прими!» – он бессознательно отскочил к другому концу стола; затем она, устремив на него дикий взгляд, начала говорить ему: «Бутылочку принес (это был елей от лампады пред иконой Божией Матери)? Я тебя не боюсь, ты клятвопреступник, ты наш! Ты обманываешь своего начальника, ты знаешь, когда Егор убил Дмитрия, ты присягал, а что ты на присяге показал? Что видел, как Егор махал палкою на собаку, и больше ничего не видел. А ведь я сам там был и помогал им ссориться!». Больная в ненормальном состоянии говорила от имени мужского: был, ходил, делал, – и простая истовая малоросска употребляла иногда вряд ли могущие! быть ей знакомыми литературные слова. Незадолго перед поступлением моим в Городище, действительно, случилось там убийство, и причетник был привлечен к суду в качестве свидетеля. После причетник сам рассказал нам, что, действительно, он видел, как Егор бил палкой по голове Дмитрия, но на суде не показал этого, хотя и присягнул. Потом, обратившись ко мне, больная вскрикнула: «Ты для чего не велишь никому есть, хочешь голодом поморить, толкуешь – поститесь, молитесь, – я сам хоть сто лет буду поститься и поклонов сейчас положу тысячу», – при этом больная начала кланяться сидя, так шибко, что головою била о колени. Я сказал: «Ты не так молишься, надо прежде перекреститься, а потом положить поклон: перекрестись!» Крестьяне, стоявшие возле неё, мужики молодые, сильные, хотели её рукою перекрестить, но сколько ни усиливались, не могли согнуть руки её и привести к челу.

Во время пения молебна больная что-то невнятно говорила, но когда начал я читать молитвы заклинания, она страшно взволновалась, начала браниться и, вставая с постели, направилась ко мне; два мужика держали её сколько было силы, затем и третий присоединился, но не могли удержать. С мужиков пот градом валился, а она как будто без усилия двигалась, подошла ко мне так близко, что я мог положить ей на голову крест. Во время второй молитвы, которая читалась в возбужденном состоянии, с глубокою верою и сквозь слёзы, больную начало сильно трясти, и затем, зевнув с тяжёлым стоном, она опустилась на руки крестьян как мёртвая: её положили на кровать, и уже перед концом молебна она открыла глаза и, узнав меня, слабым голосом сказала: «Батюшка! Простите меня, может быть, я кого обидела, я ничего не помню!» Служение молебнов продолжалось неопустительно во всю Св. Четыредесятницу; больная иногда бывала при служении в полном сознании и усердно молилась, а большей частью находилась в ненормальном состоянии и, в этом последнем, предсказывала семейству, в какое время мы придем. «Вот уже, – говорит, – выходят из церкви, дошли до такого-то двора», – хотя видеть этого нельзя было, так как церковь находилась в стороне от дома, на расстоянии половины версты; иногда же передавала им, что делалось в церкви.

В Городище не было ещё школы, и мальчики, заучивая молитвы со слов родителей, читали их неправильно и с грубыми ошибками, почему я распорядился, чтобы после каждого служения они оставались в церкви и учили молитвы, которые диакон громко и раздельно читал им, а они все вслух повторяли за ним каждое слово. В одно время, после вечерни, больная в доме начала бранить мальчиков:

– Проклятые хлопцы, как кричат и барабанят, слово в слово за диаконом, один только славный хлопчик засмеялся, – и сама больная при этом разразилась смехом, – а диакон рассердился, лается, ругается, кричит: дурак, скотина, бей поклоны, а поп на диакона рассердился, кричит: не смей этого делать, – опять расхохоталась.

Случай этот, действительно, был в церкви именно в то время, когда больная рассказывала. В Малороссии чтут, как особую святыню, херувимский ладан, нарочито приготовляют большие куски смирны и просят положить в кадило во время Литургии, когда поют Херувимскую песню или «Ныне Силы небесные с нами»; этот ладан хранят в домах в почётном месте, носят на груди и окуривают им комнаты во время рождения младенцев и при других случаях. При служении молебна я употреблял этот ладан, но раз как-то забыл взять – переодевшись в другой кафтан, оставил его в кармане того кафтана, в котором служил Литургию. Не доходя несколько дворов до дома больной, вспомнил и поручил мальчику, который поил лошадь у колодца, чтобы он сел верхом и как можно скорее съездил ко мне домой взять ладан. Когда я с причтом вошёл в дом больной, она, уставив дикий взор на стену, бранилась:

– Вот проклятый хлопец, как стрела летит, хоть бы лошадь споткнулась и убился окаянный, уже подъехал ко двору и собак не боится, побежал в хату.

– Кого ты бранишь? – спросил я.

– А того, что поехал.

– За чем он поехал?

– Не скажу: то поганое, вонючее, скверное.

– Да если знаешь, скажи, как называют его?

Каким-то глухим, но сильным голосом больная произнесла: «В кафтане, в кармане», – потом начала плакать и говорить:

– Я был большой, а теперь маленький, ты меня задушил: прежде на печке не курил, а теперь так надушил поганым, что и уголка не осталось для меня.

Однажды муж больной рассказал, что накануне днём больная бранила кого-то, вспомнила Деркульский завод (это государственный конный завод, находящийся от Городища верстах в десяти), говорила, что лошадь пристала и маляра бьёт лихорадка, а деньги поповы – два рубля – пропали. Действительно, накануне я посылал в Деркульский завод к живописцу заказать небольшую икону свт. Василия Великого и Димитрия Ростовского, давал посланному два рубля. Это было весеннее время, и земля раскисла так, что лошадь на пути пристала, едва к ночи он приехал и застал живописца больного лихорадкой. Икону заказал я с целью, чтобы больная имела её постоянно на груди. Не более как через неделю икона была привезена; освятив её в церкви, я взял с собой в дом больной, но прежде, чем я пришёл, больная бранилась, кричала и велела запереть двери, не пускать попа. При появлении моём закричала:

– Что ты это принес, не ходи сюда, что ты меня мучишь, ты знаешь, я послан заслуживать чин, я уже несколько лет живу в ней и получу чин.

– Разве между вами есть и старшинство?

– У нас большой господин есть, у него несметные легионы: представь себе поле осенью, когда оно распахано, и сколько глаз твой обнимет, всё черное – такая у нас тёмная сила; мы вели брань с Ангелами, сам господин дрался.

– Что же вышло из этого? Вы были повержены и будете мучимы на Суде.

– Это ещё не скоро будет.

– Ты обратись к милосердию Господа Иисуса.

– Он меня не примет.

– Нет, Господь сказал, что «грядущаго ко Мне не изжену вон» (Ин. 6, 37).

– Он скажет: смирись и покорись, а я Ему не покорюсь; мы ещё долго будем бороться с Ним.

Когда я хотел возложить икону, больная начала уклоняться, и головою так быстро качала во все стороны, что с трудом могли возложить. Во время молебна кричала: «Хоть выгонишь, а как только не перекрестится Агафья, я опять войду и буду мучить её». К концу поста больная находилась в нормальном состоянии. На Страстной седмице – очень слабая, но ходила в церковь, говела, приобщалась Св. Тайн. В июне месяце пошла с другими богомольцами в Митякинскую станицу Войска Донского поклониться местночтимой иконе Божией Матери, а оттуда привезли её на подводе. Прежняя болезнь возвратилась. Когда по просьбе мужа пришли служить молебен, больная встретила такими словами: «Вот я опять буду мучить Агафью, она не перекрестилась, когда пила воду из криницы, я и вскочил в неё». Это был последний случай: во время чтения молитв больная пришла в сознание, и болезнь не возвратилась.

При посещении больной много раз приходилось мне слышать рассуждения о предметах, совершенно неведомых и недоступных простой женщине, но тогда, к сожалению, не приходило в голову записывать это, а имелось в виду достигнуть одного: умолить Господа Бога силою благодати Своей исцелить больную от страданий.

В практике священнической, конечно, не мне одному пришлось видеть это, а собранные факты могли бы рассеять современные заблуждения и спасти тех, кои по легкомыслию могут дать в себе место действию и насилию нечистого духа.

Из Харьковских Епархиальных Ведомостей, 1883 год.

ПРЕЛЕСТЬ

«Диавол, прельщающий их». (Откр. 20, 10.)

Слово «лесть» обозначает обман, и люди, находящиеся в «прелести», – это обманутые люди. Приведенный выше текст указывает на то, что они бывают обмануты тёмной силой.

Для последней легко обмануть тех, кто лишён благодати, защищающей человеческие души. Благодати же лишён тот, кто грешит, заражён страстями и не кается.

Из страстей самой страшной является гордость с её последствиями – самомнением, самоуверенностью, непослушанием, отсутствием авторитетов и т. п.

Вот на таких-то людей легко действовать тёмной силе и прививать им «прелесть» в той или иной форме.

Это случается почти всегда, когда люди в духовном отношении стоят одиноко, не признавая для себя никаких авторитетов и не желая ни у кого иметь, ни руководства, ни совета.

Для некоторых из прельстившихся христиан характерно самочинное взятие ими на себя различных аскетических подвигов: усиленных молитв, поста, хождения босыми по зимам, всяческое изнурение тела и т. д.

По мере роста подвигов в прельстившихся растут гордость и самомнение. Они начинают считать себя близкими к святости, и тогда переживают особые состояния: они видят видения – образы Христа, святых или ангелов, беседуют с ними или слышат голоса, принимая за дары благодати то, что происходит от обманного действия тёмных сил.

Если они скрывали эти переживания или не слушали вразумлявших их старцев и духовников, то прельстившихся ожидали беды: часто они гибли в своем ожесточении – кончали сумасшествием или самоубийством.

В жизнеописаниях святых и подвижников благочестия и в монастырских патериках можно найти много описаний подобного состояния в прелести.

Одним из видов прелести является стремление к благодатным душевным переживаниям, к вкушению во время молитвы духовной сладости и восторга или умиления.

Тогда также легко тёмной силе ложными явлениями обмануть прельстившегося. Вот остерегающие слова свт. Игнатия Брянчанинова к подобным сластолюбцам: «Если в тебе кроется ожидание благодати – остерегись: ты в опасном положении.

Такое ожидание свидетельствует о скрытном удостоении себя, а удостоение свидетельствует о таящемся самомнении, в котором гордость. За гордостью удобно последует и к ней прилепляется прелесть. Прелесть существует уже в самомнении, существует в удостоении себя, в самом ожидании благодати… Из ложных понятий и ощущений составляется самообольщение. К действию самообольщения присоединяется обольстительное действие демонов».

Как всякая добродетель, так и порок и страсть обычно растут постепенно, так и гордость и способность к прельщению также выявляются не сразу.

Вот один из характерных примеров к тому из истории древних египетских монастырей. Этот монастырь был под управлением преп. Макария Великого.

Один инок стал пересуживать духовников и старцев и стал как бы разбираться в них. И стал говорить: и тот нехорош, и другой нехорош, что только один старец Зосима является настоящим старцем. Так зарождались в его душе гордость и прелесть.

Через некоторое время он стал говорить, что у Зосимы есть недостатки, и только один Макарий является достойным старцем и руководителем. Прошло некоторое время, и прелесть стала пускать ростки. Он стал говорить: «Что такое Макарий? Только святители Василий Великий, Григорий Богослов и Иоанн Златоуст являются достойными».

Ещё дальше стала возрастать прелесть, и он возгордился против святителей вселенских, и затем против апостолов Петра и Павла. Прошло ещё некоторое время, и он стал говорить, что только один Бог свят. Наконец, он возгордился и против Бога и сошёл с ума.

Как видно из приведенного рассказа, к росту гордости и состоянию прелести послужило для инока пренебрежение авторитетом. Вначале он не стал слушаться старца-духовника и постепенно дошёл до осуждения всякого церковного авторитета и до своей гибели. На наших глазах был подобный этому случай: молодой человек, с высшим образованием, загорелся Христовой верой. Он принял крещение сам, а с ним и его жена и ребёнок. К сожалению, в его характере сохранились самомнение и самоуверенность. Он стал толковать текст «Один у вас Учитель – Христос» (Мф. 23, 8) так, что ему ни у кого не надо учиться, ни советоваться, кроме Самого Господа. [3] Поэтому он не слушал ни духовников, не своих друзей из христиан. Он поступал самовольно, делая много неправильного, не понимая как следует ни заповедей Христовых, ни учения Церкви. Он разошёлся со всеми друзьями из христиан и стоял одиноко. Кончил он печально: бросил жену с ребёнком и заболел психически.

Нужно считать, что всякое пренебрежение авторитетом Церкви и непризнание общепринятых в Церкви основ религиозных понятий грозит увести христианина от истины и передать его под влияние тёмных сил и прелести.

Можно думать, что и все ересиархи и основатели расколов были в состоянии прелести.

Поскольку неверие базируется на гордости и самообольщении, то и все потерявшие веру атеисты являются также состоящими в обмане от тёмной силы – т. е. в прелести и, как больные душевно, заслуживают горестного сочувствия в своем бедственном состоянии.

Но повторяем, не только иноки и аскеты, самочинно берущие для себя подвиги, могут впадать в прелесть, но и для всякого христианина в миру, стоящего одиноко, без послушания духовным отцам, всегда имеется опасность впасть в прелесть в той или иной форме, и в той или иной степени.

Еще более категорично о всеобщей порче и прелести говорит святитель Игнатий Брянчанинов, который пишет: «Прелесть, т. е. повреждение естества человеческого, есть состояние всех человек без исключения, произведенное падением праотцев наших. Все мы – в прелести… Величайшая прелесть – признавать себя свободным от прелести. Все мы обмануты, все обольщены, все находимся в ложном состоянии, нуждаемся в освобождении истиною». То же утверждает и архиеп. Арсений (Чудовской): «Уже каждый человек при своей немощной, греховной природе бывает в большей или меньшей степени подвержен прелести. Ты подумал, что хорошо сказал, хорошо сделал, – вот уже и прелесть. Размечтался о своих дарованиях, способностях – опять прелесть, принял похвалу, усладился ею – и это прелесть».

Св. отцы различают при этом два рода духовной прелести в её крайнем развитии.

Первый вид – это когда человек начинает воображать, что он видит Господа, Божию Матерь, ангелов, духов и считает себя достойным таких видений.

Второй род прелести – это когда человек возомнит о себе, что он высокой духовной жизни, что он необычайный постник, прозорливец, чудотворец, что он способен нести большие подвиги, что он призван учить и руководить людьми. Этот род прелести называется «мнением», потому что в этом случае человек мнит о себе.

Всякий род духовной прелести есть, однако же, пагубнейшее состояние нашего духа. Оно основывается на духовной гордости человека. Чтобы избежать прелести, надо иметь покаянное чувство, смирение, соединенное со страхом Божиим.

Начало прелести можно узнать по следующим признакам:

1) Самонадеянность, самочиние, нежелание подчинять свою волю старцу или духовному отцу и авторитету церковного сознания.

2) Устремление на себя – «эгоцентризм» или «автоэротизм» (эгоизм) – с отсутствием любви, мягкости и снисходительности к окружающим их (за исключением, может быть, наиболее близких по плоти родных).

3) Фиксация своего внимания на отдельных положениях (мыслях) из духовной области, которыми обольщенные преимущественно и руководствуются в жизни, пренебрегая основными заповедями Господа и учением Церкви. При этом эти мысли могут быть взяты и из Св. Писания, но в отрыве от общего духа Св. Евангелия. Они тогда уводят прельщенного от основных добродетелей – любви, смирения, послушания и кротости.

Как предохранить себя от прелести?

1) Очевидно, что самым радикальным средством является – быть в послушании старцу или духовному отцу, и; при невозможности иметь их – руководствоваться мнением и советами тех из христиан, которые преуспели в духовной мудрости.

2) Вместе с тем, каждому из христиан надо изучать Священное Писание и творения Св. Отцов Церкви.

3) Всем также надо очень опасаться того, чтобы иметь мнения, не согласные с общецерковным сознанием.

4) Всегда надо быть чуткими к мнению друзей и окружающих, быть внимательными к их суждениям и продумывать тщательно все свои разногласия с ними. Надо помнить, что Господь часто обличает нас устами наших близких.

О ДУХОВНОЙ ПРЕЛЕСТИ

Рассказ архимандрита Кронида (Любимова), наместника Троице-Сергиевой лавры

В 1889 году к нам в лавру на послушание прибыл очень красивый молодой человек, брюнет со жгучими чёрными глазами. Звали его Александр Дружинин. Он был родом москвич. Я представил его отцу наместнику, и его приняли в число братии. Послушание ему было дано в трапезной: служить странникам. Каждый день я его стал видеть в Троицком соборе на братском молебне в два часа ночи. Время от времени спрашиваю его: «Как поживаешь, привыкаешь ли?» Он отвечает, иногда со слезами умиления: «Живу как в раю». Я в таких случаях невольно благодарил Бога за такое его душевное устроение. Прошло полгода. Александру Дружинину было дано новое послушание – заведовать овощными подвалами, и дана келлийка, в которой он стал жить один. Зная его как хорошего мастера-столяра, я как-то попросил его сделать рамку на портрет моих родителей. Он с любовью согласился исполнить мое желание, но выразил своё сожаление по поводу того, что у него нет ни верстака, ни нужного инструмента. Я в тот же день всё нужное ему послал, а дня через два после того сам пошёл к нему посмотреть, что он сделал. Вижу, что рама вчерне уже изготовлена и висит на стене его келлии. С виду она была очень красива. Но Дружинин пояснил мне, что он приведет рамку в ещё большее изящество. Прихожу к нему через неделю и с прискорбием вижу: рама моя как была недоделана, такою и осталась. Через неделю нахожу то же самое. При этом я заметил, что мой мастер всегда, как я ни приду, в каком-то экстазе и в поту. Видимо, он совершал усиленный подвиг молитвы. Прошло ещё несколько месяцев, рама моя оставалась в том же виде. В один из дней я спрашиваю его: «Брат Александр, ты за всеми монастырскими службами бываешь?» Он смиренно отвечает: «За всеми». «И за братскими правилами бываешь?» – «Бываю, – протянул он и добавил: – я ежедневно в храме Зосимы и Савватия бываю за всенощной и стою утром раннюю и позднюю литургии».

Тогда я ему говорю: «Скажи ты мне, с чьего благословения ты взял на себя подвиг усиленной молитвы? Утреня, вечерня и литургия ранняя – полный круг церковных служб, а правило братское завершает обязанности инока. Но поздняя литургия и всенощная есть необязательное для всех повторение обычных служб. Я хорошо знаю, что во время поздней литургии с братской кухни приходят к тебе за продуктами, а тебя в келлии нет. Очевидно, тебя повара должны бывают искать по церквам, что, несомненно, в сердцах их вызывает ропот и неприязнь к тебе. Пойми, такая молитва будет ли для тебя полезна? Да не оскорбится любовь твоя моей речью. Я принимаю смелость спросить тебя ещё об одном. Много раз прихожу я к тебе и вижу, что ты находишься в подвиге. Кто же тебя на это благословил? Помни, брат Александр, что жить в монастыре и творить волю свою – дело, вредное для души. Смотри, как бы своевольная твоя молитва не ввела тебя в гордость и самообольщение и не стала тебе в грех. Молю и прошу тебя ради Бога, не твори никаких подвигов без ведома духовного своего отца». Слушал меня юный подвижник с видимым неудовольствием. От него я вышёл с тяжёлым предчувствием чего-то недоброго. Прошёл ещё месяц. Сижу я однажды в своей келлии, читаю книгу часа в два дня. Вдруг неожиданно дверь моей келлии с шумом отворяется, и торжественно, с громким чтением «Достойно есть, яко воистину» входит брат Александр Дружинин. Он положил земной поклон пред моей келейной иконой, постоял, а потом резко продолжил земные поклоны. Глаза его горели каким-то недобрым, зловещим огнем, и весь он, видимо, был возбужден до крайности. Не дождавшись конца его поклонов, я встал и, обращаясь к нему, ласково сказал: «Брат Александр! Вижу я, что ты заболел душою. Успокойся, сядь, посиди и скажи мне, что тебе надо». В ответ на мои слова он с сильным озлоблением закричал: «Негодный монах! Сколько лет ты живешь в монастыре и ничего для себя духовного не приобрел. Вот я живу один год, а уже сподобился великих Божественных дарований. Ко мне в келлию ежедневно является множество архангелов и ангелов от престола Божия. Они приносят семисвечник и воспевают со мною гимны неописуемой славы. Если бы ты был достоин слышать это неизреченное пение, ты бы умер. Но так как ты сего недостоин, я тебя задушу!» Видя его нечеловеческое злобное возбуждение и зная, что все находящиеся в прелести физически бывают сильны чрезвычайно, я говорю ему: «Брат Александр, не подходи ко мне. Уверяю тебя: я выброшу тебя в окно». Уловив момент, я постучал в стену соседу по келлии, который тотчас же и вошёл ко мне на помощь.

С появлением соседа я стал смелее говорить: «Брат Александр, не хотел ты меня слушать и вот видишь, в какую ты попал адскую беду. Подумай, ты хочешь меня задушить – святых ли это дело? Осени себя знамением креста и приди в себя». Но Дружинин продолжал угрожать, обещая задушить меня как негодного монаха. Он говорил мне: «Подумаешь, какой наставник явился с советом: много не молись, слушай духовного отца… Все вы для меня – ничто!» Видя такую нечеловеческую гордость и злобу, и бесполезность дальнейших разговоров с ним, я попросил соседа вывести его вон из моей келлии. В тот же день после вечерни брат Александр снова явился ко мне и торжественно сообщил, что ныне за вечерней на него сошёл Святой Дух… Я улыбнулся. Видимо, это его обидело, и он мне сказал: «Что ты смеёшься? Пойди, спроси иеромонаха Аполлоса, он видел это сошествие». На это я ответил: «Уверяю тебя, дорогой мой, что никто не видел этого сошествия на тебя, кроме тебя самого. Умоляю тебя, признай, что ты находишься в самообольщении. Смирись душою и сердцем и пойди смиренно покайся». Но больной продолжал поносить меня и грозить мне.

Лишь пришёл я на другой день от ранней литургии, брат Александр явился снова и заявил, что его Господь сподобил ныне в храме преподобного Никона дивного видения. От иконы Божией Матери Иерусалимской, что стоит над Царскими вратами, заблистал свет паче молнии, и все люди, стоявшие в храме, будто бы попадали и засохли, как скошенная трава. Спрашиваю его: «А ты-то почему от этого света не засох?» «Я, – отвечал он, – храним особою милостию Божиею ради подвигов моих. Сего не всякий достоин». Говорю ему: «Видишь, брат Александр, как тебя Диавол обольстил, возведя тебя в достоинство праведника, и тем увеличил твою гордость. Поверь мне, все стоявшие в храме с тобою пребывают в духовном здравии, а всё, что ты видел, есть одна духовная прелесть бесовская. Образумься, сознай своё заблуждение, слезно покайся, и Господь помилует тебя». «Мне каяться не в чем, вам надо каяться!» – закричал он.

Видя такое буйство несчастного и опасаясь припадков его безумия, я тотчас же написал письмо его другу Ивану Дмитриевичу Молчанову, по просьбе которого Дружинин был принят в лавру. В письме было описано состояние больного. Через три дня Молчанов был уже у меня. Я лично всё объяснил ему о Дружинине и, зная, что он знаком хорошо с настоятелем Николо-Пименовского монастыря игуменом Макарием, посоветовал ему тотчас же свезти к нему несчастного. В тот же день Дружинин был отправлен в Пименовский монастырь.

Когда Иван Дмитриевич поведал игумену о болящем, тот спокойно сказал: «Милостию Божиею он исправится у нас. И свои такие здесь бывали». Послушание Александру Дружинину было назначено игуменом: чистить лошадиные стойла на конном дворе. Брат Александр вначале жестоко протестовал, говоря: «Такого великого подвижника и вдруг вы назначаете на такое низкое послушание! Я должен подвизаться в храме и совершать духовные подвиги для назидания прочих». Отец игумен в успокоение его души говорил: «Ты лучше всего и можешь показать духовный пример смирения и кротости чрез исполнение возложенного на тебя послушания. А относительно молитвы не беспокойся, за тебя в храме будет молиться вся братия». И действительно, по благословению отца игумена за больного горячо молилась вся братия.

Прошло полгода. Александр Дружинин за всё это время в храме бывал только по праздникам и за ранней литургией. Целый день, кидая навоз, он настолько утомлялся, что вечером ложился спать без длинных молений и спал как мёртвый. Подвиги совершать ему уже было некогда. Мысль, что он святой, с каждый днём в нём ослабевала, и видения у него постепенно прекратились. Целый год он был на послушании в конюшне и о своих мнимых подвигах забыл. Затем его перевели в хлебопекарню, где труд тоже нелёгкий.

Через два года Дружинин переведён был на более легкие послушания. Лицо его тогда уже приняло приятный отпечаток смирения.

Семь лет он подвизался в Пименовском монастыре. Здесь его постригли в монашество с именем Афанасия. Впоследствии он перешёл в московский Симонов монастырь, где за смиренную, добрую иноческую жизнь был произведен в сан иеродиакона. Когда я был на послушании в Петрограде в должности начальника Троицкого Фонтанного подворья, о. Афанасий Дружинин приезжал ко мне нарочно повидаться. Когда я спрашивал его, помнит ли он то, что было с ним в лавре во время его духовного недуга, он ответил: «Все помню, но теперь только сознаю весь ужас прошлого состояния души». Теперь о. Афанасий уже скончался в Симоновом монастыре. Вечная ему память и упокоение со святыми!

О ПРЕЛЕСТИ

Святитель Игнатий Брянчанинов

***

Прелесть есть повреждение естества человеческого ложью. Прелесть есть состояние всех человеков, без исключения, произведенное падением праотцов наших. Все мы – в прелести (Начало 3-го Слова преподобного Симеона Нового Богослова). Знание этого есть величайшее предохранение от прелести. Величайшая прелесть – признавать себя свободным от прелести. Все мы обмануты, все обольщены, все находимся в ложном состоянии, нуждаемся в освобождении истиною. Истина есть Господь наш Иисус Христос (Ин. 8, 32; 14, 6). Усвоимся этой Истине верою в неё; возопием молитвою к этой Истине, – и Она извлечет нас из пропасти самообольщения и обольщения демонами…

В средство погубления человеческого рода употреблена была падшим ангелом ложь (Быт. 3, 13)…

Начало зол – ложная мысль! Источник самообольщения и бесовской прелести – ложная мысль! При посредстве лжи Диавол поразил вечною смертию человечество в самом корне его, в праотцах. Наши праотцы прельстились, то есть признали истиною ложь, и, приняв ложь под личиною истины, повредили себя неисцельно смертоносным грехом, что засвидетельствовала и праматерь наша. «Змий прельсти мя, - сказала она, – и ядох» (Быт. 3, 13). С того времени естество наше, зараженное ядом зла, стремится произвольно и невольно ко злу, представляющемуся добром и наслаждением искаженной воле, извращенному разуму, извращенному сердечному чувству. Произвольно: потому что в нас ещё есть остаток свободы в избрании добра и зла. Невольно: потому, что этот остаток свободы не действует как полная свобода; он действует под неотъемлемым влиянием повреждения грехом. Мы родимся такими; мы не можем не быть такими: и потому все мы, без всякого исключения, находимся в состоянии самообольщения и бесовской прелести. Из этого воззрения на состояние человеков в отношении к добру и злу, на состояние, которое по необходимости принадлежит каждому человеку, вытекает следующее определение прелести, объясняющее её со всею удовлетворительностью: прелесть есть усвоение человеком лжи, принятой им за истину. Прелесть действует первоначально на образ мыслей; будучи принята и извратив образ мыслей, она немедленно сообщается сердцу, извращает сердечные ощущения; овладев сущностью человека, она разливается на всю деятельность его, отравляет самое тело, как неразрывно связанное Творцом с душою. Состояние прелести есть состояние погибели, или вечной смерти. Со времени падения человека Диавол получил к нему постоянно свободный доступ. Диавол имеет право на этот доступ: его власти, повиновением ему, человек подчинил себя произвольно, отвергнув повиновение Богу. Бог искупил человека. Искупленному человеку предоставлена свобода повиноваться или Богу, или Диаволу, а чтоб свобода эта обнаружилась непринужденно, оставлен Диаволу доступ к человеку. Очень естественно, что Диавол употребляет все усилия удержать человека в прежнем отношении к себе, или даже привести в большее порабощение. Для этого он употребляет прежнее и всегдашнее своё оружие – ложь. Он старается обольстить и обмануть нас, опираясь на наше состояние самообольщения; наши страсти – эти болезненные влечения – он приводит в движение; пагубные требования их облачает в благовидность, усиливается склонить нас к удовлетворению страстям. Верный Слову Божию не дозволяет себе этого удовлетворения, обуздывает страсти, отражает нападения врага (Иак. 4, 7): действуя под руководством Евангелия против собственного самообольщения, укрощая страсти, этим уничтожая мало-помалу влияние на себя падших духов, он мало-помалу выходит из состояния прелести в область истины и свободы (Ин. 8, 32), полнота которых доставляется осенением Божественной благодати. Неверный учению Христову, последующий своей воле и разуму подчиняется врагу и из состояния самообольщения переходит к состоянию бесовской прелести, теряет остаток своей свободы, вступает в полное подчинение Диаволу. Состояние людей в бесовской прелести бывает очень разнообразно, соответствуя той страсти, которою человек обольщен и порабощен, соответствуя той степени, в которой человек порабощен страсти. Но все, впавшие в бесовскую прелесть, то есть чрез развитие собственного самообольщения вступившие в общение с Диаволом и в порабощение ему – находятся в прелести, суть храмы и орудия бесов, жертвы вечной смерти, жизни в темницах ада.

Ни плена своего, ни странности поведения прельщенные не понимают, сколько бы ни были очевидными этот плен, эта странность поведения. Зиму 1828-1829 годов проводил я в Площанской пустыни (Орловской епархии). В то время жил там старец, находившийся в прелести. Он отсек себе кисть руки, полагая исполнить этим евангельскую заповедь, и рассказывал всякому, кому угодно было выслушать его, что отсеченная кисть руки соделалась святыми мощами, что она хранится и чествуется благолепно в Московском Симонове монастыре, что он, старец, находясь в Площанской Пустыни в пятистах верстах от Симонова, чувствует, когда Симоновский архимандрит с братией прикладываются к руке. Со старцем делалось содрогание, причем он начинал шипеть очень громко: он признавал это явление плодом молитвы; но зрителям оно представлялось извращением себя, достойным лишь сожаления и смеха. Дети, жившие в монастыре по сиротству, забавлялись этим явлением и копировали его перед глазами старца. Старец приходил в гнев, кидался то на одного, то на другого мальчика, трепал их за волосы. Никто из почтенных иноков обители не мог уверить прельщенного, что он находится в ложном состоянии, в душевном расстройстве.

ПРИЗНАКИ ПРЕЛЕСТИ

Склоняется, влечется наше свободное произволение к прелести: потому что всякая прелесть льстит нашему самомнению, нашему тщеславию, нашей гордости. «Бесы находятся вблизи и окружают новоначальных и самочинных, распростирая сети помыслов и пагубных мечтаний, устраивая пропасти падений. Город новоначальных» – всё существо каждого из них – «находится ещё в обладании варваров… По легкомыслию не вдавайся скоро тому, что представляется тебе, но пребывай тяжким, удерживая благое со многим рассмотрением, и отвергая лукавое… Знай, что действия благодати – ясны; демон преподать их не может: он не может преподать ни кротости, ни тихости, ни смирения, ни ненависти к миру; он не укрощает страстей и сластолюбия, как это делает благодать». Действия его: «дмение» – надменность, напыщенность – «высокоумие, страхование, словом, все виды злобы. По действию возможешь познать свет, воссиявший в душе твоей, Божий ли он, или от сатаны» (Добротолюбие, ч.1, О прелести и проч.)

НАЧАЛО ПРЕЛЕСТИ – ГОРДОСТЬ, И ПЛОД ЕЁ – ПРЕИЗОБИЛЬНАЯ ГОРДОСТЬ

Как среди плача по Богу приходят минуты необыкновенного успокоения совести, в чем заключается утешение плачущих; так и среди ложного наслаждения, доставляемого бесовскою прелестию, приходят минуты, в которые прелесть как бы разоблачается и даёт вкусить себя так, как она есть. Эти минуты – ужасны! Горечь их и производимое этою горечью отчаяние – невыносимы. По этому состоянию, в которое приводит прелесть, всего бы легче узнать её прельщенному и принять меры к исцелению себя. Увы! Начало прелести – гордость, и плод её – преизобильная гордость. Прельщенный, признающий себя сосудом Божественной благодати, презирает спасительные предостережения ближних, как это заметил святой Симеон. Между тем припадки отчаяния становятся сильнее и сильнее: наконец, отчаяние обращается в умоисступление и увенчивается самоубийством.

В начале нынешнего столетия подвизался в Софрониевой пустыни схимонах Феодосии, привлекший к себе уважение и братства и мирян строгим, возвышенным жительством. Однажды представилось ему, что он был восхищен в рай. По окончании видения он пошёл к настоятелю, поведал подробно о чуде и присовокупил выражение сожаления, что он видел в раю только себя, не видел никого из братии. Эта черта ускользнула из внимания у настоятеля: он созвал братию, в сокрушении духа пересказал им о видении схимонаха и увещевал к жизни более усердной и богоугодной. По прошествии некоторого времени начали обнаруживаться в действиях схимонаха странности. Дело кончилось тем, что он найден удавившимся в своей келий.

МНИМЫЕ СВЯТЫЕ

Большая часть подвижников Западной Церкви, провозглашаемых ею за величайших святых – по отпадении её от Восточной Церкви и по отступлении Святаго Духа от неё – молились и достигали видений, разумеется, ложных… Эти мнимые святые были в ужаснейшей бесовской прелести. Прелесть уже естественно воздвигается на основании богохульства, которым у еретиков извращена догматическая вера. Поведение подвижников латинства, объятых прелестью, было всегда исступленное, по причине необыкновенного вещественного, страстного разгорячения. В таком состоянии находился Игнатий Лойола, учредитель иезуитского ордена. У него воображение было так разгорячено и изощрено, что, как сам он утверждал, ему стоило только захотеть и употребить некоторое напряжение, как являлись пред его взорами по его желанию ад или рай. Явление рая и ада совершалось не одним действием воображения человеческого; одно действие воображения человеческого недостаточно для этого: явление совершалось действием демонов, присоединявших своё обильное действие к недостаточному действию человеческому, совокуплявших действие с действием, пополнявших действие действием, на основании свободного произволения человеческого, избравшего и усвоившего себе ложное направление. Известно, что истинным святым Божиим видения даруются единственно по благоволению Божию и действием Божиим, а не по воле человека и не по его собственному усилию – даруются неожиданно, весьма редко, при случаях особенной нужды, по дивному смотрению Божию, а не как бы случилось (Святой Исаак Сирский, Слово 36-е). Усиленный подвиг находящихся в прелести обыкновенно стоит рядом с глубоким развратом. Разврат служит оценкою того пламени, которым разжены прельщенные. Подтверждается это и сказаниями истории и свидетельством Отцов. «Видящий духа прелести – в явлениях, представляемых им, – сказал преподобный Максим Капсокаливи, – очень часто подвергается ярости и гневу; благовоние смирения или молитвы, или слезы истинной не имеет в нём места. Напротив того, он постоянно хвалится своими добродетелями, тщеславствует и предается завсегда лукавым страстям бесстрашно» (Собеседование прп. Максима с прп. Григорием Синаитом).

НЕБРЕЖЕНИЕ О ПОКАЯНИИ ИМЕЕТ СВОИМ ПЛОДОМ ПРЕЛЕСТЬ

Как ум нечистый, желая видеть Божественные видения и не имея возможности видеть их, сочиняет для себя видения из себя, ими обманывает себя и обольщает, так и сердце, усиливаясь вкусить Божественную сладость и другие Божественные ощущения и не находя их в себе, сочиняет их из себя, ими льстит себя, обольщает, обманывает, губит себя, входя в область лжи, в общение с бесами, подчиняясь их влиянию, порабощаясь их власти ощущение из всех ощущений сердца, в его состоянии падения, может быть употреблено в невидимом Богослужении: печаль о грехах, о греховности, о падении, о погибели своей, называемая плачем, покаянием, сокрушением духа… «Горе душе, – говорит преподобный Макарий Великий, – не чувствующей язв своих и мнящей о себе, по причине великого, безмерного повреждения злобой, что она вполне чужда повреждения злобой. Такой души уже не посещает и не врачует благий Врач, как оставившей произвольно язвы свои без попечения о них, и мнящей о себе, что она здрава и непорочна. Не требуют, - говорит Он, – здравии врача, но болящий (Мф. 9, 12, Слово 6-ое о любви, гл. 16.). Ужасная жестокость к себе – отвержение покаяния! Ужасная холодность, нелюбовь к себе – небрежение о покаянии. Жестокий к себе не может не быть жестоким и к ближним. Умилосердившийся к себе приятием покаяния вместе делается милостивым и к ближним. Из этого видна вся важность ошибки: отнять у сердца заповеданное ему Самим Богом существенно и логически необходимое для сердца чувство покаяния, и усиливаться раскрыть в сердце, в противность порядку, в противность установлению Божию, те чувствования, которые сами собою должны явиться в нём по очищении покаянием, но совершенно в ином характере (святой Исаак Сирский, Слово 55).

Об этом характере духовном плотский человек не может составить себе никакого представления, потому что представление ощущения всегда основывается на известных уже сердцу ощущениях, а духовные ощущения вполне чужды сердцу, знакомому с одними плотскими и душевными ощущениями.

КАК НАЧИНАЮТСЯ ДУШЕВНЫЕ БОЛЕЗНИ

Одержимости или прелести часто предшествуют психические заболевания. Но, может быть, психические заболевания есть уже начало одержимости? Трудно сказать, где кончается первое и начинается второе.

Другой вопрос, – по каким признакам можно судить, что человек заболел или заболевает психическим расстройством?

На последний вопрос ответ даёт журнал «Курьер» (издание Юнеско, июль 1959 г.), посвященный вопросу психических заболеваний современности.

Как говорится в одной из статей журнала (автор её не назван): «основываясь на ответах на нижеприведенные вопросы, можно судить о той или иной степени нарушения психического здоровья.

По мнению доктора Меннингера, врачебная помощь необходима уже тогда, когда пациент с полной определенностью отвечает «да» хотя бы на один из этих вопросов».

Вопросы:

1) Всегда ли вас терзают заботы?

2) Вы не в состоянии сосредоточиться, даже если ничто не мешает вам?

3) Постоянно ли у вас плохое настроение, даже без достаточных на то оснований?

4) Легко ли и часто ли вы выходите из себя?

5) Постоянно ли мучает вас бессонница?

6) Наблюдаются ли у вас постоянные переходы от подавленности к возбуждению, лишающие вас способности работать?

7) Всегда ли вы избегаете общества?

8) Теряете ли вы душевное равновесие, если нарушается распорядок вашей жизни?

9) Можете ли вы сказать, что ваши дети «выматывают вам нервы?»

10) Постоянно ли вы мрачны и огорчены?

11) Пугаетесь ли вы без оснований к тому?

12) Можно ли сказать про вас, что при разногласиях вы всегда считаете себя правым, а других всегда неправыми?

13) Наблюдается ли у вас много болезненных явлений, причины которых не может установить ни один врач?

Можно утверждать, что наличие чего-либо из указанного показывает на оставление души человеческой Святым Духом Божиим, а, следовательно, и наличие власти над нею тёмной силы в той или иной степени.

ПРАВОСЛАВНЫЙ ВЗГЛЯД НА ПСИХИАТРИЮ

Из книги архимандрита Киприана (Керна) «Православное пастырское служение»

Существуют такие состояния души, которые требуют совсем иной оценки, чем аскетическая или нравственно-богословская. Существуют такие душевные состояния, которые не могут быть определяемы категориями нравственного богословия и которые не входят в понятие добра и зла, добродетели и греха. Это все – те «глубины души», которые принадлежат к области психопатологической, а не аскетической.

По-разному будут смотреть на душевно неуравновешенного человека воспитатель, судья, пастырь и врач. Можно ли всегда считать, что известные акты таких субъектов являются только грехом, подлежащим только эпитимии? Является ли всякая аномалия душевной жизни преступлением нравственного закона, норм кодекса аскетики? Не есть ли такая аномалия больше болезнь, чем злое дело? Ставится поэтому вопрос о том, где проходит граница между этикой и психопатологией?

На Западе давно уже заинтересовались этими вопросами и существует подобная обширная литература. Надо давно понять, что в человеке кроются такие «глубины души», которым посвятил свою прекрасную книгу. Области нравственной психиатрии и нравственного богословия не совпадают, так как для одной часто встают загадки души там, где другая решает все простым определением «тяжкий грех» (стр. 6). Эти-то именно «загадки» гораздо более распространены в духовной жизни, чем это принято думать, т. е. сам человек есть «противоречие» (Эмиль Бруннер) и, по мудрому замечанию Плотина, «человек ведь не есть же гармония».

Суть дела именно в том и состоит, что психиатрия ни в коем случае не претендует на те области, которые подведомственны аскетике. Эта последняя занята борьбой со страстями и грехом, тогда как пастырская психиатрия стремится проникнуть в те сферы душевной жизни, которые никак не могут быть квалифицированы как грех и зло. Аскетика даёт мудрые, от отцов и учителей Церкви унаследованные, советы излечения грехов и пороков: гордости, уныния, сребролюбия, тщеславия, чревоугодия, блуда и т. п. Психиатрия ищет более специфических причин тех духовных состояний человека, которые коренятся в сокровенных тайниках души, в подсознании, в унаследованных или благоприобретенных противоречиях человеческого существа. Психиатрия обращает своё внимание на то, что аскетику в сущности и не интересует: навязчивые идеи, фобии, неврастения, истерия и т. п.

С точки зрения Православия и церковного предания нет основания видеть какие-либо препятствия для применения психиатрических или психоаналитических данных в деятельности пастыря. Психиатрия нисколько принципиально не противоречит пастырству, не должна ему мешать или каким бы то ни было образом умалять значение пастырского душепопечения. В пастырствовании могут и должны быть применяемы все средства, чтобы помочь душам в их затруднениях на пути спасения. Пастырской психиатрии, как уже сказано, не должно быть усвояемо значение, равное аскетике, так как их области, хотя и являются смежными, но одна другую не исключающими, потому что психиатрия не вмешивается в область, подведомственную чистому богословию. Она ищет в тех сферах, где аскетика не имеет прямого применения. Психиатрия в руках пастыря является вспомогательным средством для обнаружения не греха, а патологических явлений, связанных с заболеваниями психиатрическими, т. е. душевными, а не духовными.

Если мы согласились с тем, что пастырская психиатрия не должна вмешиваться в область аскетики, то не следует ли вообще исключить всякое право вмешательства медицинской науки при наличии тех или иных сложных душевных явлений? Другими словами, не должен ли пастырь считать, что этих сложных явлений с точки зрения Церкви вообще и не существует? Не является ли какое бы то ни было сложное душевное явление, те «загадки души» или «глубины души» просто-напросто состоянием греховным? Не следует ли всё вообще, что творится в душе человеческой, отнести к области аскетики? Не являются ли все упомянутые неврастении, фобии, маниакальные состояния и пр. только грехом?

Ум, стремящийся всё упростить и исключить все проблемы, конечно, так и поступает. Ответ в таком случае напрашивается сам собою: всё это только грех, святые отцы-аскеты никаких психоанализов не знали, лечили не какие-то там «глубины души», а самый грех; боролись со злом, а не с «загадками души». При такой постановке вопроса самое слово психиатрия, а тем более «пастырская психиатрия» является посягательством на завещанное отцами-аскетами православное понимание греха и борьбы с ним. Вопрос сводится в таком случае к одной только упрощенной этической оценке всего того, что человек таит в себе.

В самом деле, не проще ли всё это рассматривать как одно только последствие первородного греха, как признак нашей общей греховности и склонности ко греху? В самой своей сущности все, что происходит в человеке, является последствием его ограниченности и смертности. Смертность, т. е. и болезненность в том числе, есть последствие Адамова падения, так как в первородном грехе человек утратил своё прежнее райское состояние. Душевные аномалии (фобии, мании, неврастении, истерии и под.) восходят к одной общей причине – к первородному греху. Но спросим себя, ограничивается ли дело одними только душевными аномалиями и болезнями? Не суть ли и прочие болезни, и общая склонность к болезням, сама болезненность человека – последствие того же Адамова греха? В совершенном, райском состоянии вряд ли человек был бы жертвою эпидемий, туберкулеза и суставного ревматизма. Но все эти патологические случаи суть факты, а не одна только игра болезненного воображения и так называемой мнительности. Можно ли в таком случае, с точки зрения православной аскетики и верности церковному преданию, лечить эти болезни? Допускает ли тогда православная аскетика медицину? Не есть ли вся лекарская премудрость от лукавого?

Ответ напрашивается сам собою. Вряд ли кому из людей здравомыслящих придет в голову запретить с точки зрения православности пользоваться советами врачей. Пусть первородный грех повлек за собою смертность, т. е. болезненность. Следует ли из этого, что мать должна равнодушно давать своему ребенку страдать и, может быть, умереть от коклюша или дифтерита? Обязана ли жена или сестра милосердия оставлять сыпнотифозного или раненого человека стать жертвою эпидемии или заражения крови? Можно идти дальше и создавать себе «проблемы совести» из необходимости вырвать зуб или удалить воспаленный отросток слепой кишки.

Если «болезни вообще» могут, должны быть лечимы, и в этом нет греха, то болезни особые, недуги душевные не должны были бы быть исключением из этого правила. В противном случае Православие должно противиться всякой психиатрии, а не только пастырской, а церковная власть должна стремиться к закрытию больниц для душевнобольных.

Вопрос ставится ещё и так: есть ли болезнь зло? В том, что она есть последствие первородного зла, в этом сомнений нет, но есть ли сама по себе болезнь зло, подлежащее только эпитимии? Нужно ли неврастению лечить только одними аскетическими средствами? Стоит ли эта неврастения или маниакальное состояние на той же линии, что и сребролюбие или гордость?

Св. Иоанн Златоуст пишет так: «Существует зло: блуд, прелюбодеяние, лихоимство и иные пороки, достойные величайшего осуждения и наказания. Но существуют, или лучше сказать, называются злом: голод, мучения, смерть, болезнь и пр. Это не есть зло, а только называется таковым. Если бы это было злом, то не было бы причиною добра» (М. Р. Сг. 49, со1 251).

Отсюда ясно, что перед пастырем предстают в кающейся душе: кражи, осуждение ближних, гордость, плотские страсти; но во время исповеди или в пастырской практике, вне исповеди, могут явиться: навязчивые идеи, маниакальные состояния, неврастения и подобное. Повторяем, что и случай чистой психопатологии, равно как и та или иная хворь или же грех осуждения ближних, – все вместе тут последствия первородного греха. Но нельзя все эти последствия подводить под одно понятие греха. Грехом является только третий из приведенных примеров.

Пастырь, призванный не судить, а спасать мир, преображать его лучами Фаворского света, способствовать созиданию «новой твари» о Христе должен уметь вдумчиво, трезво и сострадательно отнестись ко всем этим феноменам и каждому давать свой совет. В случае телесной немощи пастырь может помочь своими молитвами и ободрением; в случае греха он должен вразумить, обличить, укорить и, может быть, наказать; в случае психопатологическом он сам должен прежде всего понять, с чем имеет дело, мудро поступать с таким человеком и помочь ему.

ПСИХИЧЕСКАЯ БОЛЕЗНЬ: НАКАЗАНИЕ ИЛИ КРЕСТ?

Из бесед с митрополитом Антонием Сурожским

Вопрос: Шизофрения – не явно ли это духовная болезнь? Не «порабощение ли победное» человека духовными темными силами? Может ли эта болезнь быть следствием духовных преступлений предков? Встречались ли вам случаи исцеления шизофреников? Какие меры для компенсации болезни в качестве реабилитационных Вы посоветовали бы как священник и врач?

Ответ: Первое, что я хочу сказать с совершенной уверенностью: что никакую болезнь нельзя приписывать просто греховности, ни своей, ни своих предков, если не говорить о том, что всё неладное, совершаемое на земле, происходит от того, что человек первично, в лице Адама и Евы, отпал от единства с Богом. Но говорить о том, что шизофрения, или рак, или та или другая болезнь непременно связаны с греховностью – нельзя. Бывает, и не так редко, (что Господь даёт человеку болезнь как путь ко Спасению.

Мне вспоминается рассказ о том, как одного святого просили молиться об исцелении человека. Он помолился несколько дней, а потом пришёл и сказал: знаете что: Господь мне открыл, что Он мог бы его исцелить, но Он мне открыл также, что болезнь ему дана во спасение и его, и других людей вокруг него… И в житиях святых мы находим целый ряд случаев, когда и святые, и просто верующие болели долгое время – не потому, что это были грешники, но потому что это было для них путём спасения. Не только личного – но и спасения людей вокруг себя.

Вспоминается случай, когда один крестьянин, в XIX веке это было, лежал тридцать восемь лет парализованный у себя в хате в деревне. И он был вдохновением и путем ко спасению целого ряда людей. Потому что то, как он воспринимал свою болезнь, как он терпел страдание, с каким светлым, ликующим выражением лица встречал всякого человека, который к нему приходил, было вдохновением для всех, кто только мог прикоснуться к нему.

Это одно. Второе: есть место, которое может нас озадачить, но которое нельзя отметать в писаниях святого Иоанна Кронштадтского, где, упоминая о душевных болезнях, он говорит, что есть души настолько хрупкие, что они разбились бы о грубость и жестокость окружающего мира. И Господь допускает, чтобы между ними и миром опускается пелена психической болезни, чтобы отделить эти души от того, что могло бы разорить их цельность. И за этой пеленой душа зреет и меняется, и человек растет. Это место мне запомнилось особенно, потому что я это видел на самом деле.

Много лет тому назад, когда я ещё был врачом во Франции, мне поставили вопрос об одном художнике. Был в нашей среде выдающийся иконописец, который начал сходить с ума. Его мать и сестра поступили так, как многие поступают: они не хотели его расстраивать. И когда он говорил, что чувствует запах серы, они делали вид, что они принюхиваются, и говорили: «Да-да, на самом деле…» – в то время как ничего этого, конечно, не воспринимали, потому что ничего этого не было!

Когда болезнь стала прогрессировать, ко мне, как к врачу, обратились с вопросом. Как я сказал раньше, я тогда был врачом, и меня спрашивали как такового. Мне сказали: «Мы его кропили святой водой, он исповедовался, мы служили молебны, мы совершали помазание над ним, мы его причащали – и исцеления не случилось. Он всё равно продолжает болеть… Что делать?» Я тогда ответил: «Просто послать его в больницу, чтобы он получил электротерапию». Я помню, с каким возмущением мне было отвечено тогда: «Ты что, неверующий?! Что ты, думаешь, что силой молитвы нельзя сделать то, что может сделать электрический шок?! А что если это дьявол в нём действует?!» Тогда я ответил чистосердечно и вызывающе. Я сказал: «Знаете что, если это в нём дьявол действует, то электрический шок дьяволу никакого вреда не принесет – а человека может спасти…» Это было встречено с большим негодованием, но больного все-таки пришлось отдать в больницу. В этой больнице я тогда работал и поэтому видел его каждый Божий день. Пролежал он в больнице около года. Он кощунствовал, он бился, он был совершенно невменяем. Нельзя было войти с ним ни в какой контакт, никому… А потом вдруг он пришёл в себя.

Когда он вышел из больницы исцеленным, благодаря медицинской помощи, оказалось, что случилось с ним то, о чем говорил Иоанн Кронштадтский.

Ещё неопытный, хотя очень одаренный, ещё не вполне созревший иконописец вышел из больницы зрелым иконописцем, которым он не был раньше. Это ответ на Ваш вопрос, может ли медицина что-нибудь сделать в отношении шизофрении. Если бы речь шла о грехе, о возмездии со стороны Бога – то никакие электрические шоки не могли бы ему помочь. Нет! Это была болезнь физическая. И поэтому мы не можем утверждать, что всякая болезнь происходит вследствие греха.

КРАТКИЙ ОЧЕРК СОВРЕМЕННОЙ ПСИХИАТРИИ

Записки психиатра

О НЕКОТОРЫХ ОСОБЕННОСТЯХ ОРГАНИЗАЦИИ ПСИХИАТРИЧЕСКОЙ ПОМОЩИ

Психиатрия пока ещё занимает несколько обособленное положение среди других медицинских дисциплин. Это связано с отсутствием у психиатров достаточно объективных методов обследования. Если диагностика и лечение соматических (телесных) болезней основываются на данных лабораторных исследований и других объективных показателях, то при диагностике психических заболеваний в большинстве случаев основываются на сведениях, полученных от больного и окружающих его лиц, а также на клинической картине, которая нередко не является достаточно специфичной и для оценки которой часто требуется определенное время.

Оценка психического состояния больного, таким образом, является достаточно субъективной. В этих условиях личность, знания врача, научное направление, которого он придерживается, сказываются на диагностике, а также на лечении в значительно большей мере, чем у врачей других медицинских специальностей. Психический больной отличается от обычного тем, что часто не в состоянии понять, что болен, или же, наоборот, он считает себя тяжёлым соматическим больным, не будучи таковым на самом деле.

Организация психиатрической помощи принципиально зависит от взглядов данного общества на психические болезни и больного. Это предопределяет отношение к душевнобольному и его месту в обществе. Как следует из истории психиатрии, указанные отношения проделали серьезную эволюцию, которая шла параллельно с прогрессом в области знаний и культуры. Эта эволюция дала психическому больному значительные права, социальную и медицинскую защиту. Однако и сейчас имеются различия в отношениях к психическому больному, зависящие от структуры общества и преобладания психологического или клинико-биологического подхода к душевным болезням в тех или иных странах и в психиатрических школах.

Западное демократическое общество, отстаивающее свободу личности, в том числе и личности душевнобольного, во многих случаях разделяет также психологические и среди них – психодинамические концепции. Результатом этого является значительная психологизация душевных заболеваний, в том числе психозов, что нередко выражается в недостаточной медицинской защите больного, с одной стороны, и общества – с другой. Увязывание с псевдореальными мотивами криминальных действий больных приводит, например, к тому, что признаются ответственными за свои поступки ряд больных шизофренией, больных эпилепсией с грубыми изменениями личности или даже со слабоумием, лица, страдающие хроническим алкоголизмом, слабоумные больные, лица с психопатией в состоянии декомпенсации и т. д. Многие криминальные поступки и самоубийства получают в печати рациональное объяснение и освещение, тогда как из описания характера криминала или способов суицидных попыток нередко возникают серьёзные подозрения в том, что они были совершены душевнобольными.

Остановимся на показаниях к амбулаторному и госпитальному лечению и на проблеме обязательной госпитализации.

В первую очередь направляются на лечение в больницу больные, опасные для самих себя (могущие покончить с собой или подрывающие своё здоровье голоданием, самолечением и т. д.) или опасные для окружающих в силу своего бредового состояния (например, по мотивам болезненной ревности, в связи с идеями преследования и пр.), а также больные с серьезным и прогрессирующим течением болезни или её обострением.

В отношении явно опасных больных закон предусматривает помещение их в больницу даже вопреки их желанию.

Однако, защищая свободу личности и предотвращая злоупотребления, закон не предусматривает обязательной госпитализации в других случаях. Остается лишь способ убеждения больного с согласия и с помощью его семьи. Следует отметить, что помещение в больницу может быть необходимо в связи со сложностью болезненного процесса, требующего специального обследования, а также подбора нужных медикаментов (и их доз) в условиях повседневного врачебного наблюдения. Последнее необходимо также для предупреждения неблагоприятных побочных явлений, которые нередко вызываются применяемыми в психиатрии лекарствами.

Сложность выбора лекарств или их сочетания может зависеть не только от этапа болезни, но и от наличия в картине болезни не одного, а несколько синдромов, от переносимости лекарств и пр.

Медикаментозное лечение всегда сочетается с психотерапевтическим, однако удельный вес каждого из них определяется формой и этапом болезни. В качестве краткого примера можно взять лечение столь распространенной сейчас депрессии. Если она глубокая и имеется угроза того, что больной может покончить с собой, то лечение депрессии следует проводить в больнице. Выбор лекарства – антидепрессанта – зависит от преобладания в клинической картине тревоги, страха или же тоски и снижения активности. В случае, если лекарственное лечение неэффективно, если больной отказывается от еды и имеется угроза для его жизни, может быть применено лечение электрошоком. Этот способ лечения в теперешней его модификации не является опасным для жизни и, как правило, не вызывает серьезных осложнений. Когда больной выходит из состояния выраженной депрессии, лечение может быть продолжено амбулаторно.

В большинстве случаев больные с неврозами, психопатией и нетяжёлыми психическими болезнями лечатся амбулаторно. В амбулатории направляются также лица, страдающие хроническими и повторяющимися заболеваниями после выписки из больницы. Как правило, они получают лечение, предупреждающее рецидив болезни, а также терапию, стабилизирующую – поддерживающую – достигнутое улучшение состояния. Лечение нередко включает препараты длительного действия. Без указанных видов терапии, нередко продолжающейся годами, обычно наступает обострение болезни. Контроль за приемом лекарств часто осуществляется семьей больного.

Хроническим душевным больным должен считаться такой больной, который в большей или меньшей мере нуждается в помощи в связи с психической болезнью, ограничивающей его возможности адаптации в обществе и семье и требующей длительного – годами – лечения и наблюдения психиатра. Хроническое душевное заболевание может выражаться в дефекте психики, например после тяжелой травмы мозга или удаления опухоли, приступа шизофрении, или же оно характеризуется прогрессирующим течением психической болезни. При шизофрении хроническое течение болезни может протекать преимущественно в виде медленного, но неуклонного прогрессирования, либо в виде приступов ремиссии, т. е. полной или частичной остановки процесса болезни и приступов обострения, после каждого из которых нарастает дефект или появляется новое ухудшение психического состояния. Шизофренический дефект может иметь разное выражение, складываясь из симптомов психической недостаточности (негативные симптомы) и активных психотических проявлений – бреда, галлюцинаций и т. д. Он обязательно включает в себя личностные нарушения, а также снижение аффекта, воли, изменения мышления и т. д. Серьезной ошибкой, которую совершает иногда не только непсихиатрический медицинский персонал, но и психиатры, является отношение ко всякому хроническому больному как к дефектному, с остановившимся течением заболевания. Следует всегда руководствоваться правилом, что шизофрения – это процесс, хронические же больные, с одной стороны, сохраняют ряд психических функций в достаточно удовлетворительном состоянии (например, интеллект), а с другой – даже у самих хроников, у которых выражены более или менее серьёзные обострения болезни, улучшение может наступить под влиянием эффективного лечения, восстановительной трудовой терапии, лечения «занятостью» и т. д. Хронический душевнобольной нередко сохраняет определенные духовные и социальные запросы и потребности, он часто нуждается в контактах с людьми, ищет личные отношения, бывает привязан к кому-либо из членов своей семьи или, наоборот, к кому-нибудь из них относится отрицательно. Нередко такие больные находят себе приятелей или партнеров среди своего окружения. Психологические контакты и связи со здоровыми людьми у хронических душевнобольных обычно не всегда исчезают, а приобретают своеобразный характер. Всё это делает необходимым понимать и учитывать душевный мир хронического больного и помочь ему наладить жизнь на подходящем для него уровне.

БРАК, СЕМЬЯ И ДЕТИ

Брак для душевнобольного и его партнёра, а также для их семей представляет сложную проблему. Часто, если это касается длительно болеющих лиц с более или менее выраженным психическим дефектом, ценность брака для обеих сторон является сомнительной. Иногда можно обнаружить в этих случаях определенную заинтересованность со стороны семьи больного или его партнёра. В семье больного нередко имеются неоправданные надежды, что вступление в брак поведет к его излечению, в связи с нормальной половой жизнью, беременностью, родами и т. д. Со стороны семьи партнёра иногда имеются корыстные соображения или же желание пристроить умственно отсталого сына или дочь. Брак с хроническим душевнобольным

часто оказывается недолговечным. Неполноценная семья ложится серьезным бременем на родственников и общество, особенно при появлении детей. Рождающиеся у душевнобольных дети, если больны оба родителя, имеют высокий риск генетического психического заболевания (до 60 %). Из-за трудной атмосферы в семье душевнобольного нередко появляется необходимость воспитывать детей у приемных родителей или в детских домах.

Развитие психической болезни у одного из супругов, особенно когда оно принимает хроническое течение, подвергает семью значительному испытанию. Нарастание у больного замкнутости, безразличия или же бредового поведения часто ставит под сомнение возможность продолжения семейной жизни и делает оправданным развод по медицинским показаниям. Однако в этих случаях многое зависит от возраста, терпимости, поддержки родственников и многих других обстоятельств. Каждый опытный психиатр видел преданных жен – и, реже, мужей, – которые в течение многих лет не оставляли своих больных супругов или же посещали их в стационарах. Однако чаще нарастающие изменения личности, странности в поведении и даже опасность совместного проживания приводят к разводам. Вопрос о рекомендации развода в каждом отдельном случае решается индивидуально, с учетом клиники, течения и прогноза заболевания. Следует иметь в виду, что наличие в семье хронического душевного больного нередко является травмирующим фактором, ставит семью в трудное положение, в частности в силу особого отношения окружающих к такому больному и его семье, снижает её престиж и даже приводит к определенной изоляции. Часто такая семья нуждается в социальной помощи, для неё особо важны поддержка общественности и семейная психотерапия.

ПСИХИАТРИЧЕСКАЯ БОЛЬНИЦА, ВРАЧИ, ПЕРСОНАЛ

Стационарное лечение душевнобольных проводится как в специальных отделениях при общих больницах, так и в специализированных психиатрических больницах. В первом случае имеются преимущества отсутствия отделения душевнобольных от других больных, а также большая связь врачей-психиатров с врачами других профилей, в том числе возможность более широкой консультативной помощи, доступность различных методов обследования и т. д.

В организационном отношении серьёзные преимущества имеет специализированная больница, особенно для опасных и хронических больных. Она позволяет в большей мере организовать условия режима, быта и занятости больных. Современная психиатрическая больница построена по принципу возможно меньшего стеснения больных и учета особенностей их психического состояния. Для этого имеются отделения с закрытыми дверями (их, однако, меньшинство) для беспокойных и опасных больных. В основном же отделения – с открытыми дверями, т. е. без препятствия для свободного режима больных и выхода их на территорию больницы. В этих отделениях практикуется отпуск больных домой, на работу, в сопровождении персонала или самостоятельно. Часть больных находится лишь на дневном лечении и во второй половине дня они уходят домой. Больные, не имеющие специального запрета, по решению ответственных врачей или суда не могут насильственно удерживаться в больнице и по требованию больного или его семьи должны быть выписаны в кратчайший срок. В психиатрической больнице имеются отделения для более легких, как правило, недавно заболевших больных, и для хронических больных, часто имеющих заметные изменения в поведении. Кроме того, могут организовываться психогериатрические отделения, куда поступают престарелые лица. На территории психиатрической больницы могут размещаться также дома для проживания больных, нуждающихся в патронаже. Обычно они работают и ведут относительно самостоятельный образ жизни, к их услугам имеются столовая, клуб, спортивный комплекс, трудовые мастерские.

Изменились возможности и принципы психиатрии: от призрения больных – к их активному лечению, реабилитации и реадаптации, к уважению личности больного. Можно с уверенностью сказать, что эти изменения не были возможны без психофармакологической терапии. Нельзя поэтому всерьез воспринимать время от времени возобновляющиеся дискуссии о пользе этой терапии. Мало того, под её влиянием изменилась и симптоматика некоторых психических болезней, реже стали встречаться такие тяжелые формы шизофрении, как ката-тоническая и гебефреническая и т. д.

Как уже было отмечено, душевнобольной часто отличается от больного соматическими заболеваниями тем, что он не осознает своего состояния, т. е. считает себя здоровым человеком, и отношение к нему, как к больному, по его мнению, является недоразумением или вызвано желанием причинить ему вред. В связи с этим он может всячески уклоняться от приема лекарств, прибегая даже к обману, отказываться от госпитализации, требовать немедленной выписки или проявлять агрессию по отношению к врачу, медицинскому персоналу и окружающим. Больные нередко скрывают свои бредовые мысли для того, чтобы воспользоваться благоприятной ситуацией, усыпить бдительность медицинского персонала, диссимулируют своё психотическое состояние с целью побега, требования выписки, самоубийства или даже внезапного нападения. Несмотря на то, что опасные больные не составляют большой части от общего числа госпитализированных, в психиатрической практике время от времени случаются серьёзные происшествия и чаще всего – самоубийства или серьёзные их попытки.

СИМПТОМЫ И СИНДРОМЫ НЕКОТОРЫХ ПСИХИЧЕСКИХ РАССТРОЙСТВ

Симптом – это относительно простой и достаточно четко очерченный признак болезни, например повышение температуры. Синдром же представляет собой закономерное сочетание отдельных симптомов, проявляющихся в рамках различных заболеваний. Синдромы могут зависеть от передаваемых по наследству болезненных задатков, в виде скрытой или явной неполноценности, которая может иметь различное выражение, например в виде нарушений обмена веществ, определенных видов глюкозы, гормонов, нейротрансмиттеров и т. д. Часто скрытая неполноценность становится явной при действии дополнительных и провоцирующих факторов, например психического стресса или родов, провоцирующих шизофренические или маникальные и депрессивные синдромы. В других случаях обратимые или необратимые органические процессы, включая и внутренние болезни, интоксикации и пр., вызывают ряд синдромов, которые подчас трудно отличить от тех, которые возникают в связи с наследственным предрасположением. Таким образом, синдромы и симптомы могут встречаться при разных заболеваниях, но среди некоторых синдромов часто отмечаются все же такие, которые характерны для той или иной болезни, как говорят, патогномичны для неё. Чаще в этих случаях имеется несколько связанных или последовательно сменяющих друг друга синдромов.

СИНДРОМЫ РАССТРОЙСТВА МЫШЛЕНИЯ (БРЕДОВЫЕ СИНДРОМЫ)

Бред характеризуется болезненно-ошибочным мышлением с ложными суждениями, не поддающимися коррекции. Ясперс считал, что бредовые идеи субъективно достоверны для больного и не требуют объективного подтверждения.

Первичный бред – паранойяльный, системный, монотематический – связан с личностной болезненной перестройкой, приводящей к переоценке ценностей, выбору новых целей и мировоззрения. На измененной личностной основе происходит построение новых бредовых концепций. Так, возникает бред изобретательства, реформаторства, религиозный или любовный бред, патологическая ревность и т. д. Реже причиной бреда подобного типа является галлюцинаторное переживание, например видение Бога или восприятие Его голоса либо «озарение» (например, у больных эпилепсией приход «вещих мыслей»).

Паранойяльный бред может возникнуть в рамках самостоятельного заболевания – паранойи, но чаще встречается на первом этапе шизофрении или какого-либо органического повреждения головного мозга, алкоголизма и т. д. Паранойяльный бред развивается относительно медленно, как правило, он моно-тематичен («интеллектуальная мономания», по выражению старых авторов). Как всякий бред, он сопровождается болезненной убежденностью и не имеет под собой никакой реальной основы. Больные заявляют, что открыли новые законы природы, предлагают различные способы улучшения общества и человека, настаивают на том, что изобрели новое лекарство против рака, утверждают, что они королевского происхождения, что в них влюблена царственная особа, и т. д. Бредовая идея доминирует в психике больного, она является главной его ценностью и целью поведения. При этом происходит дезактуализация ценностей реальной жизни. Больные становятся безразличны или даже враждебны к окружающим, особенно к близким людям, которые указывают им на ошибочность их претензий. Нередко они ожесточаются, замыкаются в себе, однако чаще, наоборот, становятся гиперактивными и с большой настойчивостью добиваются реализации своих идей. Встречая на этом пути сопротивление, больные могут предпринять насильственные действия. В литературе описано немало случаев убийств, совершенных параноиками. Постепенно у этих больных меняется весь строй их жизни, особенно когда болезнь переходит в следующий этап, с неорганизованными бредовыми идеями и галлюцинациями – параноидный бред.

Параноидный бред имеет несистематизированный, отрывочный, аффективный характер. Его возникновению нередко предшествует нарушение процессов познания вследствие сужения сознания, снижения его тонуса. Это сопровождается тревожной растерянностью, недоосмыслением окружающего, напряжением и страхом.

В состоянии выраженного тревожного страха часто появляются слуховые и, реже, зрительные галлюцинации и иллюзорные изменения восприятий. Больные выглядят недоумевающими и испуганными. Они говорят о враждебности окружающей среды, предвещающей опасность для их жизни. Иногда у больного возникают фантастические представления, и всё вокруг приобретает особый, угрожающий для него характер. Один больной описывал свои переживания так: «Во время моего пребывания на улице изменилось всё движение транспорта. Машины едут за мной, перекликаются сигналами, подают особые знаки фарами. Должно произойти что-то страшное… Люди то останавливаются, то начинают идти. Их одежда указывает направление преследования. Всё это подстроено мафией, которая должна меня убить…» У больных возникают различные идеи преследования, что поддерживается соответствующим характером галлюцинаций. В таком состоянии они могут быть опасны для себя и для окружающих.

Продолжается параноидный бред в течение нескольких дней или недель. Прогноз зависит от причины, его вызвавшей. Острый параноидный синдром нередко приходится наблюдать в больницах общего типа, поскольку его частой причиной являются различные заболевания, сопровождающиеся интоксикацией, повышением температуры, оперативными вмешательствами и т. д. Если параноидный синдром возникает в рамках длительно протекающих или хронических психических заболеваний, то происходит постепенное изменение синдрома, включение в него стойких галлюцинаций, явлений психического автоматизма, в связи с чем он переходит в галлюцинаторно-бредовый синдром. При этом значительно изменяется клиническая картина, меняются характерные для данного субъекта интересы, появляются странности в поведении, апатия, отчуждение от окружающей жизни. Парафренныи бред при хроническом течении тесно связан с глубокой перестройкой личности, как правило – под влиянием длительно протекающего шизофренического процесса. В острой форме парафренныи синдром развивается в рамках онеироидно-кататонического или периодического течения шизофрении в молодом и среднем возрастах. В этих случаях парафренные переживания – фантастический бред – часто обусловлены сноподобными изменениями сознания (онейроидный синдром). В немалом числе случаев парафренныи синдром обнаруживается на позднем этапе течения шизофрении – после паранойяльного и галлюцинаторно-параноидного её этапов. Парафренныи бред в этих случаях характеризуется фантастическими идеями величия (подобных мечтам), нередко имеющими нелепый, оторванный от реальности характер. Больные могут называть себя пришельцами с других планет, императорами и т. д. Этому способствует повышенный эйфорический фон настроения больных. В системе парафренного бреда почти всегда имеются идеи преследования. Больные утверждают, например, что у них есть могущественные враги, которые хотят у них отобрать власть, против них якобы организован мировой заговор, за ними следят с космических спутников и т. п.

Содержание фантастического бреда у больных редко бывает постоянным, часто оно изменяется от одного до другого разговора с пациентом, что отнюдь его не смущает. Всякие попытки доказать нелепость высказываний встречает пренебрежительное отношение со стороны больных и отбрасываются как нечто несерьёзное.

Различают преимущественно галлюцинаторную и конфабуляторную – с фантастическими вымыслами – формы парафренного бреда.

СИНДРОМЫ, ЗАВИСЯЩИЕ ОТ НАРУШЕНИЙ АФФЕКТИВНОЙ СФЕРЫ ПСИХИЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

Эндогенная (наследственно-конституциональная) депрессия характеризуется чувством глубокого страдания, витальной тоски с душевной болью – «камень на сердце», – с безрадостностью и чувством потускнения окружающего мира, потерей интереса к жизни, невозможностью получать удовольствие от того, что прежде его доставляло, ощущением собственной никчемности и малоценности, а бывает – даже вредности собственной персоны для окружающих. Это чувство иногда сопровождается бредовыми идеями самообвинения. Депрессия может протекать с ощущением опустошения, падения душевных и физических сил, с понижением скорости течения мыслей или даже чувством их остановки, для неё характерно впечатление о замедленности всех явлений в окружающем мире, включая само время. Может иметь место также замедленность движений больного, вплоть до полного застывания в однообразной характерной страдальческой позе – депрессивный ступор. В других случаях депрессия протекает со страхом, тревогой, ажитацией – двигательное беспокойство, ощущением надвигающейся катастрофы или угрозы, в первую очередь близким людям, гибели семьи или даже всего мира – «мегалома-ническая депрессивная идея мировой катастрофы». Беспокойство может нарастать вплоть до депрессивного – меланхолического – раптуса (взрыв отчаяния с неистовством) с необоримым желанием покончить с собой любым способом, а иногда и уничтожить семью, чтобы предотвратить, по болезненному представлению больного, предстоящие ей страдания. У больного возникает отвращение ко всем проявлениям жизни. Депрессия является самой частой причиной самоубийств у душевнобольных.

Мнение некоторых исследователей о том, что депрессия зависит от психологических переживаний и «имеет моральную нагрузку», не подтверждается повседневным клиническим опытом.

Маниакальное состояние характеризуется болезненно повышенным настроением, напоминающим чувство радости, веселья и счастья, причем иногда – вместе с гневливостью. Оно сопровождается приливом сил и энергии, ощущением всеобъемлющих возможностей, превосходного здоровья. При нём наблюдается ускорение мышления, выражающееся быстрой речью и частой сменой ассоциаций и идей (вплоть до «скачка идей»). Мышление у больных поверхностное и непродуктивное, в частности из-за трудностей концентрации внимания и повышенной отвлекаемости. Память может быть обострена. Для таких больных свойственна собственная переоценка, выказывание своего превосходства и реже – величия (особенно у пожилых людей с мозговым артериосклерозом). Как правило, идеи величия, гигантомании, гиперболизации не достигают абсурдных степеней, как это имеет место при другой болезни – прогрессивном параличе. Больные нередко гиперэротичны, с повышенным либидо. Они с легкостью заводят знакомства, вступают в половые связи, совершают необоснованные сделки и т. д. Движения у них ускорены, им трудно находиться на одном месте, моторика экспрессивная, мимика богатая, больные часто жестикулируют. В тяжелых случаях мышление ускоряется в такой степени, что приводит к спутанной речи, и тогда она имеет почти бессвязный характер. Маниакальный синдром влечет за собой грубое нарушение сна.

Часто встречается легкая степень мании – гипомания. При ней трудоспособность может быть увеличенной. Гипомания нередко принимается окружающими за особенности темперамента.

Таким образом, депрессия является болезненной имитацией горя, тревоги, страха, а мания, наоборот, – счастья, радости, удовольствия. Маниакальных больных иногда принимают за подвыпивших людей.

ОСНОВНЫЕ ПСИХИЧЕСКИЕ ЗАБОЛЕВАНИЯ

ПСИХОЗЫ

Психозы – это обширная группа заболеваний, имеющих непсихогенное (непсихологическое) происхождение и связанных с рядом генетических, обменных и иных нарушений. Среди основных заболеваний этой группы выделяются: шизофрения, маниакально-депрессивный психоз, эпилептические и старческие психозы. Болезнь может протекать непрерывно или приступообразно, вяло или ярко, тяжело или умеренно тяжело. Типичные симптомы психозов: бред, галлюцинации, расстройства эмоциональной сферы, поведенческие нарушения. Со временем расстраивается интеллект, страдает память. Изменяется личность человека.

ШИЗОФРЕНИЯ

Хотя этиология шизофрении не может считаться пока ещё достаточно выясненной, известно, что в возникновении её играют роль два главных фактора: генетическое предрасположение и вредоносное влияние окружающей среды – стрессов, различных болезней, семейных неурядиц и т. д. Соотношение удельного веса обоих этих факторов определяется как 4:1 в пользу наследственности, хотя ещё не обнаружены ответственные за шизофрению гены и точно не определен тип наследования её. Возможна также роль каких-то вредоносных факторов, воздействующих на плод в утробе матери (вирусные заболевания, гормональные нарушения и др.).

Известно, что если имеются близкие родственники, больные шизофренией, то вероятность заболевания повышается в 10 раз. Если оба родителя страдают шизофренией, то риск заболевания повышается по сравнению со здоровыми семьями в 40 раз. Если болен шизофренией один из однояйцевых близнецов, то вероятность заболевания второго повышается в 50 раз.

Предполагается, что при всей большой роли генетических факторов в развитии шизофрении их одних ещё недостаточно, необходимы дополнительные факторы внешней среды. Роль различных психогенных стрессов, в том числе неблагополучных семейных обстоятельств, не столь значима в возникновении болезни (в особенности в отношении тяжелых, так называемых ядерных форм шизофрении), сколько в ухудшении её течения, в возникновении рецидивов и необходимости повторных госпитализаций.

Ряд исследований в последнее время обнаружил разные структурные и функциональные дефекты в головном мозгу больных шизофренией. Большинство выявленных дефектов локализовано в лобных долях или тех отделах мозга, которые составляют лимбическую систему. В этом отношении можно привести несколько наиболее интересных, с нашей точки зрения, примеров. Сканирование методом магнитного резонанса обнаружило, что больные шизофренией отличались меньшими размерами лобных долей по сравнению с их размерами у лиц контрольной группы. Вместе с тем у больных шизофренией обнаруживались также меньшие размеры мозга в целом, хотя разница эта более умеренная, чем в отношении лобных долей. Полученные данные связывают с ранним анормальным развитием мозга больных и этим обусловливают отставание роста не только мозга, но и черепа. Преимущественным отставанием в развитии или поражении лобных долей объясняется психонегативная симптоматика.

Шизофрения – одно из наиболее часто встречаемых и серьезных психических заболеваний. Нет четких данных о распространении этой болезни, поскольку её диагностические критерии и границы размыты в связи с многообразием её клинических проявлений. Приблизительные данные указывают, что шизофренией болеет 1 из каждых 200 человек населения (т. е. 0,5 %). Среди всех хронических душевных больных 2/3 страдают шизофренией. Мужчины заболевают несколько чаще, чем женщины, и течение болезни у них в общем менее благоприятное. У основной массы больных начало шизофрении приходится на возраст между 10 и 30 годами. Особенно неблагоприятное течение болезни наблюдается в тех случаях, когда заболевание происходит в детском, подростковом и молодом возрастах.

Представление о шизофрении как о крайне неблагоприятном заболевании с фатальным исходом смягчилось в результате появления эффективных способов лечения, развития и распространения психотерапии и восстановительного лечения, а также в связи с некоторой трансформацией самой болезни под влиянием пока ещё не вполне ясных причин.

Расщепление психической деятельности при шизофрении, и в первую очередь личности, отметил ещё Вернике. Странски указывает, что при шизофрении происходит расщепление между эмоциональной и содержательной духовной жизнью. Блейлер определял различные диссоциации психики, что дало ему основание назвать данную болезнь «шизофренией» («схизис» – расщепление, «френ» – душа).

Шизофренический процесс нарушает деятельность разных частей психики, но не в одинаковой степени. Как отмечается многими авторами, больше всего страдает личность. Возникает диссоциация глубинной и сознательной частей личности, причем если при очаговых поражениях мозга (и в особенности лобной доли) страдает обычно сознательная часть личности, то при шизофрении также страдает телесное – или глубинное – Я. Эта часть личности основана на подсознательном историческом опыте психического развития субъекта и его мотивациях. В результате при шизофрении патологическим образом меняются глубинные мотивации и расстраивается интуитивное мышление, тесно связанное с указанным опытом. Генерация идей часто получает нелепый, оторванный от реальности характер, она не координирована с эмоциональной сферой, вследствие чего расщепляется эмоциональное поведение. Это приводит к болезненной подмене или случайной расстановке эмоциональных акцентов и к амбиваленции (наряду с волевыми расстройствами). Вследствие этих нарушений фундаментальным образом меняются жизненные доминанты, выбор целей и формулы поведения больных шизофренией. Происходит вторичная – зависимая от указанных нарушений – дезинтеграция и выхолащивание сознательного мышления. Меняется вся взаимосвязанная система психической деятельности, которая у нормального человека базируется на реальных ценностях, усвоенных в опыте развития данного субъекта. При заболевании в детском возрасте происходит недостаточное и искаженное накопление индивидуального опыта.

Роль личности в этих условиях неоднозначна: если под влиянием нарушения её глубинной части меняются жизненные ценности, то, с другой стороны, сознательная часть личности стремится в силу оставшихся возможностей соорудить на новой основе какую-то, так или иначе организованную – взаимосвязанную – психическую деятельность, адаптирующую больного к изменившимся возможностям и условиям существования. Таким путем образуется «новое» (болезненное) мировосприятие и мировоззрение, определяющее поведение больного.

Суммируя приведенные сведения, можно сказать: для шизофрении характерно нарушение внутренней преемственности психической деятельности вследствие расстройств связей с историческим индивидуальным опытом, что приводит к изменению или потере осевой линии поведения субъекта.

ФОРМЫ ШИЗОФРЕНИИ

Ранние проявления шизофрении можно видеть ещё до её полного развития. Нередко в таких случаях речь идёт о «шизоидной личности» (не только в отношении самого больного, но и в отношении части его родственников). Блейлер обозначал такое качество личности как «шизопатию», Клод называл его «шизозом», А. В. Снежневский – «шизоидным диатезом» (предрасположением). Указанные изменения личности относят к нарушению индивидуального психического развития (дисонтогенезу) или к конструкциональным изменениям.

Давно ставился вопрос о том, можно ли вообще говорить о каких-то закономерностях патологического процесса в клинике шизофрении, или же она является в каждом отдельном случае проявлением случайной дезорганизации функций различных мозговых систем, с зависимым от этого случайным набором психотической симптоматики. Можно всё же считать, что среди многообразных проявлений шизофрении удается выделить несколько более или менее характерных клинических форм, с особым течением и исходом, а также с характером наследования.

Известно, что формы этой болезни с повторяющимися острыми приступами, сопровождающиеся аффективными расстройствами с нарушением сознания, имеют относительно неплохой прогноз, т. е. после приступа отмечается выход в более или менее продолжительную ремиссию – временную остановку процесса. Эта так называемая периодическая, или онейроидно-кататоническая, форма шизофрении имеет много общего с другой – шизоаффективной формой, сочетающей в себе черты шизофрении и аффективного психоза. Обе эти формы по своей клинике и характеру наследования соседствуют с маниакально-депрессивным психозом и нередко даже трудно отличимы от его атипичных форм. Данные формы шизофрении и маниакально-депрессивный психоз сближают имеющаяся в этих случаях частая отягощенная наследственность (до 60 %), а также нередко встречающиеся в семьях больных с аффективным психозом лица, страдающие шизофренией с подобными клиническими формами.

Другие особенности характеризуют непрерывно текущие, прогредиентные формы шизофрении с нарастающей дефектной, негативной симптоматикой. В этих случаях менее выражено прямое наследование заболевания, зато в семьях больных чаще представлены различные патологические личности, например шизоиды, психопаты и разного рода странные, чудаковатые люди.

Основоположник учения о шизофрении Крепелин описывал одну из самых её неблагоприятных форм, развивающуюся в юношеском возрасте, под названием «раннее слабоумие», хотя при ней, в строгом смысле слова, нет слабоумия, а имеется распад личности и остановка её дальнейшего формирования. К этой форме Крепелин добавил гебефренно-ка-татоническую шизофрению, также часто начинающуюся в юношеском возрасте.

Эти формы вместе с непрерывно текущей параноидной шизофренией, характерной для более старшего возраста, составляют группу шизофрении с тяжёлым прогнозом – ядерная шизофрения. Другой полюс шизофрении составляют её формы с вялым, постепенным или даже скрытым (латентным) течением.

Они длительное время могут протекать с неврозо- или психопатоподобной симптоматикой, ипохондрическими, навязчивыми, фобическими и истерическими проявлениями. Такие больные на протяжении иногда многих лет могут сохранять трудоспособность и вызывают затруднения в разграничении с другими психическими болезнями или личностными аномалиями. Диагноз в этих случаях нередко ставится лишь в позднем периоде, на основании постепенно нарастающих, характерных для шизофрении дефектных, негативных симптомов.

Имеется немного таких заболеваний, клиника которых в такой мере, как шизофрения, находилась бы в зависимости от возраста начала болезни, т. е. от степени зрелости головного мозга и психики.

Начало болезни в детском и юношеском возрастах значительно менее благоприятно, чем начало в среднем или пожилом возрастах. Шизофренический процесс задерживает и искажает формирование личности и всей психики в целом. Даже при относительно благоприятном течении шизофрении в раннем возрасте больные остаются инфантильными, странными, не могут в обычном виде усваивать новые знания. Незрелая личность меньше противостоит разрушительным тенденциям шизофрении. В этих случаях больше страдают такие глубинные психические сферы, как инстинкты, глубокие мотивации, телесная часть личности. У больных детского и юношеского возраста бред часто имеет неразвернутый, рудиментарный, отрывочный характер. Систематизированный, развернутый бредовый синдром является «привилегией» более старшего возраста, так как для такого бреда нужна достаточно зрелая система взглядов, отношений и мировоззрения в целом. Наиболее богатая психотическая симптоматика встречается в зрелом возрасте. Парафренический же синдром отмечается после 30 лет и особенно часто – в пожилом возрасте. Этот возраст имеет свои закономерности в отношении характера симптоматики и течения шизофрении. Болезненные переживания становятся более связанными с реальностью, конкретными бытовыми событиями («бред малого масштаба»). У больных в большей степени начинают преобладать реальные, «земные» интересы, даже в случаях относительно раннего начала заболевания. Основное место в переживаниях больных пожилого возраста отводится не будущему, а прошлому. Иногда у больных, много лет болеющих шизофренией, в пожилом возрасте можно видеть некоторую ресоциализацию: они становятся более доступными, больше, чем прежде, интересуются своими родственниками, заботятся о своих повседневных потребностях, принимают участие в общих мероприятиях, работают в мастерских.

ПРИНЦИПЫ ЛЕЧЕНИЯ ШИЗОФРЕНИИ

Прежде всего, следует иметь в виду, что шизофрения – это прогрессирующее заболевание, что ему присущи спонтанные или вызываемые с помощью лекарств улучшения и даже перерывы или остановки в своем течении. Лишь в очень редких случаях наблюдается самопроизвольное выздоровление, иногда – значительное улучшение. Целью лечения является остановка или торможение развития процесса, либо, по меньшей мере, ликвидация наиболее тяжелых проявлений болезни, с той или иной степенью ресоциализации больного.

При лечении следует учитывать форму и симптоматику шизофрении, этап заболевания – начальный, затяжной или хронический, – дефектность или относительную сохранность личности, отношение к лечению больного его семьи и т. д. Лечение будет отличаться в зависимости от того, проводится оно стационарно или амбулаторно.

Основы лечения сводятся к подавлению тревожно-страховой симптоматики и возбуждения (наиболее эффективны фенотиазины алифатического ряда: ларгактил, нозинан, а также галидол и этумин), к воздействию на психопродуктивную симптоматику (применяют большие антипсихотики – галидол, стелазин, мажептил), к борьбе с психонегативной симптоматикой (в этом случае воздействуют комбинацией антипсихотиков с антидепрессантами стимулирующего действия), к поддерживающей и профилактической терапии – применение средств пролонгированного действия (галидол-деканоат, модитен-депо и др.) в сочетании с психотерапией и восстановительной трудотерапией.

Показанием для снижения дозы медикаментов является устойчивое удовлетворительное состояние и появление критики к болезненным переживаниям, т. е. «отщепление болезни». В этих случаях дозы лекарств могут быть постепенно снижены до средних, а затем и малых («поддерживающих»). Нередко производится замена препаратов с назначением лекарств пролонгированного (длительного) действия.

После снижения дозы медикаментов при улучшении психического состояния и наличии благоприятных домашних условий больной может быть выписан, с тем, чтобы находиться под наблюдением психиатрического диспансера.

АФФЕКТИВНЫЕ ПСИХОЗЫ

Чувства радости, удовольствия, печали, тоски, тревоги и страха, рациональные и полезные в физиологических условиях, приобретают под влиянием нейро-пато-физиологических изменений болезненный, не связанный с реальностью характер. В условиях патологических эти эмоциональные состояния приобретают гипертрофированный, преувеличенный характер и выражаются частыми в психиатрической клинике депрессивными и маниакальными состояниями.

Если маниакальный синдром наблюдается преимущественно в рамках психоза аффективного, интоксикационного и др., то депрессия может быть не только психотической: значительно чаще она встречается в невыраженных, неотчетливых реактивно-невротических рамках. Различение указанных вариантов депрессии нередко представляет трудности. Фрейд указывал, что любая депрессия связана с механизмом потери, утраты (например, любимого человека), независимо, является ли такая потеря физической – смерть, уход – или же выражается в пренебрежительном отношении, игнорировании интересов, невнимании и т. п.

Механизмы возникновения депрессий, вероятно, не вполне одинаковы, так же как и вызывающие их причины и клинические проявления. Различают два вида психотических депрессий. Один из них находится в составе аффективного психоза, в течении которого наблюдаются как депрессивные, так и маниакальные состояния, или фазы. Этот вид аффективного психоза характеризуется довольно четким наследственно-семейным предрасположением. Так, при заболевании этим психозом одного из однояйцевых близнецов вероятность заболевания другого достигает 95 %. В течении этого психоза в 75 % случаев отмечаются депрессивные фазы и лишь в 25 % – маниакальные.

В последние годы были обнаружены данные о генетической передаче маниакально-депрессивного психоза. Имеется доминантная передача через хромосомы, причем болезнь чаще передается от матери (материнские хромосомы XX, отцовские – ХУ). Эти болезненные хромосомы также могут передавать дальтонизм (цветовая слепота) и – вероятно, реже – наследственный диабет. С ними связывают и нарушение метаболизма допамина, норадреналина и серотонина, которые активно участвуют в нейротрасмиттерной передаче, в частности в аффективных системах мозга.

Второй вид аффективного психоза включает в себя только депрессивные фазы, в связи с чем он и называется монополярным. При этом психозе генетическое предрасположение не выражено достаточно четко, скорее может быть выделена предрасполагающая роль тревожно-мнительного характера.

Остановимся на клинических особенностях депрессии в рамках биполярного (циклического) маниакально-депрессивного психоза (МДП). Наиболее часто начало заболевания отмечается до 25-30 лет. Преобладают случаи с идеомоторной (психодвигательной) заторможенностью. Выражена соматове-гетативная симптоматика нарушения сна, уменьшения массы тела, нарушения менструаций, суточные колебания настроения и т. д. Отмечается сезонная предрасположенность к заболеванию (чаще – в осенне-зимнее время). При этом тоска имеет витальный характер, т. е. сопровождается физическим страданием, которое больные обычно локализуют в сердце или груди. Они нередко говорят о внутренней опустошенности, бесчувственности, потере восприятия красок, живости, объема, имеются ощущения собственной измененности (дереализационно-деперсонализационный синдром), наблюдаются навязчивости. У больных часты идеи собственной неполноценности, греховности, вины.

В целом эта депрессия характеризуется глубиной её биологических компонентов, возникновением без связи с внешними провоцирующими факторами – аутохтонностью. Она мало связана с личностью, которая даже в случаях многолетнего страдания изменяется незначительно.

В случаях депрессии при монополярном психозе наследственное предрасположение обнаруживается намного реже, чем при биполярном психозе. Начало заболевания нередко падает на период инволюции. Женщины болеют значительно чаще мужчин. Существенную роль в возникновении психоза играют генеративные факторы: беременность, роды, нарушения менструального цикла и менопауза. Нередко отмечается тенденция к затяжному течению депрессии, особенно с увеличением возраста начала болезни. Ремиссии часто бывают неполноценными и во многих случаях имеют не спонтанное, а лекарственное происхождение. В клинической картине преобладают тревога и ажитация, и реже – заторможенность; нередки случаи с ипохондрической симптоматикой. Реже, чем при биполярном психозе, депрессия сопровождается идеями собственной вины и малоценности.

О ЛЕЧЕНИИ ПСИХИЧЕСКИХ РАССТРОЙСТВ

***

Современная психиатрия располагает значительным арсеналом лечебных – медикаментозных и немедикаментозных – средств. Выше говорилось о необходимости сочетания фармакологической терапии с психотерапией, трудовой терапией, лечением занятостью.

ПСИХОФАРМАКОЛОГИЧЕСКАЯ ТЕРАПИЯ

Выбор психофармакологического лечения основывается на нескольких принципах, которые могут быть сформулированы следующим образом.

Первоначальное лечение прежде всего должно быть направлено на подавление аффективной основы психоза, психомоторного беспокойства и агрессивности, оно имеет целью успокоить больного, сделать его доступным контакту и подготовить к последующей терапии; затем лечение должно привести к ликвидации психопродуктивной симптоматики – бреда, галлюцинаций, психического автоматизма, депрессивного и маниакального состояний, деперсонали-зационных и дереализационных явлений, навязчивостей и пр., – а также воздействовать на дефицитарную, психонегативную симптоматику, т. е. уменьшить апатию, абулию (безволие), и одновременно активировать больного, стимулировать его адекватные потребности и интересы. В схему терапии должны входить средства общего антипсихотического действия с целью нормализации мышления и более адекватного поведения и общественных контактов больного. На заключительном этапе терапии основным становится реконструирование, или восстановление, личности, достижение критического отношения к болезненным переживаниям – «отщепление болезни» – и к своим возможностям.

Психофармакологические, или психотропные, средства подразделяются на несколько основных групп: 1) нейролептики, 2) транквилизаторы, 3) антидепрессанты, 4) стимуляторы.

Нейролептики (аминазин, тизерцин, трифтазин, галоперидол и др.) являются основными средствами терапии психозов. Все нейролептики имеют ряд общих свойств: снимают психическое возбуждение, уменьшают психодвигательную активность, редуцируют проявления психоза. Вместе с тем они оказывают нежелательное нейротропное действие, вызывая экстрапирамидные явления и нейро-вегетативные расстройства.

Транквилизаторы (седуксен, элениум, тазепам, радедорм и др.) – ослабляющие нервно-психическое напряжение успокаивающие средства. В отличие от нейролептиков они не имеют выраженного антипсихотического действия, менее токсичны и не сопровождаются экстрапирамидными осложнениями. Транквилизаторы прежде всего применяются при неврозах с аффективным напряжением, тревогой и страхом, ипохондрией, навязчивостями и при неглубокой реактивной или соматогенной депрессии. Помимо этого, они часто обладают снотворным и противосудорожным действием, способствуют регуляции вегетативной нервной деятельности и мышечному расслаблению. Полагают, что местом их приложения являются лимбическая система и таламогипоталамический комплекс.

Антидепрессанты (нуредал, мелипра-мин, амитриптилин и др.) эффективны в отношении разных видов депрессий. Они подразделяются по своей клинической направленности на успокаивающие, повышающие настроение и стимулирующие активность. Помимо этого, они отличаются и по своему химическому строению, которое частично определяет механизм действия и осложнений.

Иногда, в особенности при тяжелом затяжном течении депрессии с отказом от пищи, суицидными тенденциями, ступором, показано применение электросудорожной терапии вместе с антидепрессантами.

Стимуляторы повышают психическую активность, способствуют улучшению умственной деятельности и устраняют астению и усталость.

ЭЛЕКТРОСУДОРОЖНАЯ ТЕРАПИЯ (ЭСТ)

Она является одним из видов шоковой терапии. Широта показаний к этому лечению и мнения о его эффективности и опасности значительно колебались на протяжении почти полувекового его применения. ЭСТ внушает страх не только больным, но и их родственникам и даже общественности. Причиной является необычная картина сеанса терапии, с электродами, накладываемыми на голову больного, с включением электродов в электросеть, а затем – сам больной, находящийся в состоянии припадка, подобного эпилептическому. Кроме того, в прошлом ЭСТ сопровождалась тяжёлыми осложнениями.

ЭСТ в современном виде, проводимая под кратковременным наркозом, предотвращающим развитие большого судорожного припадка и многие серьёзные осложнения, стала почти обычным методом терапии. Она, однако, требует серьезного предварительного обследования и осуществляется по четким показаниям. Главным показанием к её применению является депрессия, сопровождающаяся упорными суицидными намерениями и попытками, ажитацией с раптусом – «взрывом» эмоций, – упорным отказом от пищи и ступором.

Успешность лечения при правильном выборе показаний достигает 70 %. Осложнения отмечаются в 0,1-0,05 % случаев, что не превышает их вероятности при других методах лечения.

Механизм биологического действия ЭСТ не вполне ясен. Он, вероятно, подобен биологическому действию спонтанного эпилептического припадка, который может способствовать упорядочению нервно-психической деятельности эпилептика (исчезает аффективное напряжение, агрессивность, дисфория, улучшается настроение).

СВТ. ИГНАТИЙ БРЯНЧАНИНОВ – УТЕШЕНИЕ В СКОРБИ ПО ПОВОДУ УМОПОМЕШАТЕЛЬСТВА

Недоведомым судьбам Божиим должно покоряться! Жалею бедную Д. Больных такого рода необходимо держать вдали от родственников и от всех тех, к которым они близки во время обыкновенного своего состояния.

Когда был в подобном состоянии К., то ярость его возбуждалась наиболее против жены и родственников, коих он особенно горячо любил в здравом состоянии.

О случившемся искушении Вам не должно скорбеть, но отдаваться на волю Божию, которая спасает всех спасаемых многоразличными скорбями. Попущенное умопомешательство Д. попущено ей на пользу, да дух её спасется. Предоставьте её Богу. Относительно всего, что она ни говорила и ни делала в своем припадке, Вам не обращать никакого внимания, и не должно принимать к сердцу никаких её слов и дел, потому что всё производилось и делалось ею вне рассудка. Потому именно от таких больных отделяют всех их родственников и близких сердцу, что сумасшедший должен быть управляем холодным рассудком и холодным сердцем, чего не в состоянии вынести лица, имеющие сердечное расположение к больному. Когда возле нас жил К. в состоянии помешательства и некоторое время ещё позволено было родным приезжать к нему, – то после каждого приезда ему делалось хуже, потому что они все хотели его урезонить и смягчить. Бывший тут доктор из сумасшедшего дома говорил мне о действиях родственников: «Странные люди! Хотят больного урезонить, между тем как болезнь его и состоит в том, что он лишён здравого смысла». К. хватался за нож, намереваясь пронзить им жену и себя, высказывая против неё величайшие неудовольствия, между тем как в здравом состоянии он питал к ней величайшее расположение. Вот как надо рассуждать о больных такого рода. П. А. я советовал никак не видеться с сестрою, доколе она не выздоровеет. – Я имею письмо от Д. от 24-го сентября, из которого можно понимать причину случившейся с нею болезни.

Также не должно смущаться, что некоторые смутились словами и действиями Д. во время её сумасшествия, и находили им причину по своему умозаключению, а не по опытам науки, совсем иначе смотрящей на эту болезнь и её действия. Если Бог дарует Д. выздороветь, то она будет к Вам ещё более в близких отношениях. То, что она Вас поносила в сумасшествии, есть верный признак её преданности Вам. Вам не должно скорбеть на тех, которые соблазнились положением Д., произнесли о Вас какое невыгодное слово. Это от неведения и по попущению Промысла Божия, как видно, усматривающего, что Вам нужно смирение и очищение при посредстве человеческого бесчестия. Любовь имейте и мир со всеми и с оскорбляющими Вас, без чего невозможно иметь духовного преуспеяния. Воздайте славословие Богу за всё случившееся и предайте себя воле Божией.

Бог да утешит Вас в постигшей скорби. Влас главы нашей не падает без воли Его! Иначе взирает мир на приключения с человеками, и иначе Бог. Видим, что св. Нифонт Епископ четыре года страдал умоисступлением, св. Исаа-кий и Никита (который был впоследствии святителем Новгорода) долго страдали умоповреждением. Некоторый св. пустынножитель – упоминает об этом событии Сульпиций, писатель 4-го века, в рассказе Пустоминиана, путешествовавшего по монастырям Востока, – творивший множество знамений и заметивший от этого возникшую в себе гордость, молил Бога, чтоб для уничтожения славы человеческой попущено было ему умоповреждение и явное беснование, которые и попустил Господь смиренномудрому рабу Своему. Веруем, что без воли Божией не может к нам приблизиться никакая скорбь; всякую скорбь, как приходящую от руки Божией, приемлем с благоговейною покорностью воле Божией, с благодарением, славословием всеблагого Бога, непостижимого в путях Его, дивного во всех делах Его.