Себастиану Хоуку, владельцу частного сыскного агентства, поручено обеспечить безопасность очаровательной принцессы Лины Марван. Себастиан влюбляется в охраняемую им девушку, и она отвечает ему взаимностью. Но оба понимают, что их отношения ни к чему не приведут…

Люси Монро

Запретная принцесса

Королевские невесты — 6

Глава первая

Лина Марван стояла на краю моста, закрыв глаза.

Легкий ветерок ласкал ее нагретую солнцем кожу. Это был прекрасный день — жить бы и жить. Она перелезла через перила, и теперь ничто не мешало ей прыгнуть с высоты в пятьдесят футов в бушующие воды реки, бурлившей внизу.

При мысли о том, что она сейчас сделает, в крови ее забурлил адреналин. Дыхание стало прерывистым, ладони и виски покрылись холодным потом. Несколько раз она крепко сжала пальцы в кулак и резко выдохнула, чтобы успокоить дыхание.

Громкие голоса за ее спиной нарушили сосредоточенное спокойствие, которое она пыталась обрести. Девушка обернулась через плечо и увидела его.

Меньше всего на свете она сейчас хотела видеть именно Себастиана Хоука. Зачем же жестокие небеса распорядились так, чтобы этот вероломный негодяй оказался в этот момент рядом с ней?

Но теперь об этом не было времени размышлять. Еще несколько секунд — и он подойдет совсем близко.

Она снова взглянула перед собой, расправила руки, словно крылья, и бросилась вниз. По скалистым стенам ущелья эхом разнесся крик Себастиана.

Лина стремительно падала в пропасть, и в это время память, как кинолента, прокручивала в ее голове те события, которые произошли восемь лет назад, когда она впервые познакомилась с Себастианом Хоуком.

Направляясь к зданию университета, Лина шла через двор. Она уже опаздывала на встречу, но по-другому не получалось. Ей надо было сбежать от своего охранника, который читал книгу по истории Древнего Египта на первом этаже библиотеки и был вполне уверен в том, что она штудирует науку в одном из залов второго этажа. Если бы бедняга знал, как часто, оставляя его на первом этаже, она бывала совсем в других местах, то у них обоих были бы неприятности.

Его легко было одурачить. Охранник считал, что высокое положение Лины обязывает ее хорошо учиться. Она и училась, но только не так усидчиво, как ему казалось. Однако, как и отец Лины и очень многие мужчины из ее страны, охранник не мог поверить в то, что женщина может получить образование без огромных усилий. И все ее охранники, сменявшие друг друга, имели тот же изъян в своем мышлении.

Когда девушка поняла выгоду этой их черты, она стала испытывать благодарность к своему отцу за то, что он снабжал ее телохранителями-соотечественниками.

С шести лет Лина стала жить в Америке, и часто ее раздражало поведение охранников. Но потом она поступила в университет и обнаружила, как легко получить свободу, притворясь, что с головой окунулась в учебу. Она усмехнулась. Жизнь, возможно, и несовершенна, но в ней есть много забавного.

Ее усмешка превратилась в гримасу, когда она наткнулась на какую-то скалу, одетую в мужскую одежду.

Отшатнувшись, девушка приземлилась на пятую точку прямо на траву.

— С вами все в порядке? — Оказывается, скала обладала голосом, от которого у нее внутри зазвенела какая-то струна.

Лина взглянула вверх, потом еще выше, на великолепную фигуру шести футов высоты, пока не встретились их глаза. У него глаза были загадочные, металлически-серые. Хотя в этот момент их выражение было вполне понятно. Они были наполнены беспокойством. За нее.

Замечательно.

Улыбка вернулась на ее лицо, и она протянула руку.

— Все в порядке. Поможете мне встать?

Губы его изогнулись.

— Конечно. — Он наклонился, и руки их коснулись друг друга.

Он рывком притянул Лину к себе, и она почувствовала что-то необыкновенное. Ее смятенный разум отметил, что губы его все еще изгибались в полуулыбке. Интересно, как он выглядит, когда улыбается по-настоящему? Потрясающе, наверное.

— Вы уверены, что не ушиблись? — спросил он озабоченным тоном. — Вас надо поддержать?

— Нет. — Неужели она выглядит так, будто нуждается в помощи?

— Тогда, может быть, вы пойдете? — легкое изумление прозвучало в его словах.

— Да… я пойду, — кивнула она, но не сдвинулась с места.

Он рассмеялся:

— Меня зовут Себастиан Хоук.

Смех его вызвал дрожь во всем ее теле, но более всего девушку потрясла очаровывающая улыбка. Ну хорошо, ее тело выдержало столкновение с Себастианом Хоуком, но она не была уверена в своем разуме.

Этот мужчина мог легко разрушить его.

— А вас?

Господи, она как будто потеряла дар речи.

— О, меня зовут Лина Марван. — Она никогда не называла своего полного имени — Лина бин Фахд аль Марван.

— Раз познакомиться с вами, Лина, — сказал Хоук, мягко отстраняя ее от себя.

Она подавила в себе желание снова прижаться к нему. Это называется влечением к мужчине? Если это оно и есть, то она была рада тому, что провела свои девические годы в школе для девочек. У Лины не было возможности общаться с мальчиками-ровесниками во время школьных перемен. И семья ее строго следила за этим.

За полтора года учебы в университете пару раз Лину обнимали юноши, но они никогда не производили на нее такого впечатления, как Себастиан Хоук.

Ощущение было настолько сильным, что губы ее дрогнули. Взгляд его серых глаз пронзал — будто он понял, какое доселе незнакомое желание возникло у нее внутри.

Башенные часы пробили четверть, и Лина вздрогнула, вспомнив о том, куда она шла.

— Черт. Я опаздываю. Ведь я хотела записаться в поход на каяках. — Она все еще плохо представляла, как ей удастся сбежать от телохранителя и надзора семьи на целую неделю, но решительно была настроена на это мероприятие.

— Ты увлекаешься сплавом по горным рекам? — удивленно спросил Себастиан.

— Это одно из моих увлечений. Но, если честно, мне хотелось бы ходить в походы почаще, — призналась Лина и быстро направилась к зданию университета.

Он последовал за ней.

— А где ты этому научилась?

— В средней школе. — Все-таки неплохо быть дочерью короля.

Конечно, поначалу, когда ее оторвали от привычной обстановки, Лина чувствовала себя заброшенной и одинокой. Но когда стала старше, она поняла, что после того, как родители перестали вникать во все детали ее жизни, ей стало намного легче.

В шесть лет девочку отправили к родственникам, жившим в Америке. К счастью, они не были такими консервативными, как ее родители. Но впервые она ощутила настоящую свободу, оказавшись в семнадцать лет в школе-интернате. Эксклюзивный интернат для девочек был совсем не похож на типичную начальную и среднюю американские школы, но ей разрешили заниматься вещами, которые были совершенно недоступны в родительской семье: например, каячным спортом.

— Понятно. Полагаю, что сплав по реке займет не меньше трех дней.

— Да. А ты собираешься? — спросила она, не в силах отвести глаз от этого высокого темноволосого красавца.

В ней забурлил тот же адреналин, который наполнял ее тело во время соревнований. Боже, это влечение к мужчине было таким неожиданным и непостижимым. Таким же возбуждающим, как сплав на каяке по вспененной реке. Может быть, даже более сильным.

Хоук придержал крепкие словечки, готовые сорваться с его губ.

Миниатюрная принцесса была полна сюрпризов. Первым сюрпризом явилось то, что его новое увлечение спешило по двору, в то время как ей, как предполагалось, следовало сидеть в библиотеке со своими сокурсницами. У него был план — сговориться с ее охранником, а затем «наткнуться» на нее после того, как она выйдет из библиотеки.

Хорошо, что он увидел принцессу сейчас, потому что мог благополучно потерять девушку из виду — точно так же, как и ее незадачливый страж.

— Я не увлекаюсь каячным спортом, — сказал Хоук, — но мне хотелось бы научиться.

Это была ложь. Он не имел никакого желания обучаться этому спорту, хотя и пробовал ходить на каноэ. Это его не очень привлекало. Впрочем, он был уверен в том, что прекрасно может проявить себя на воде.

Но работа для мужчины — превыше всего. А сейчас его работа состояла в том, чтобы находиться поблизости от принцессы Лины бин Фахд аль Марван.

Улыбка ее была дразнящей.

— Если мы поспешим, то успеем записаться в группу.

В голове Хоука возникло несколько вариантов действия. Первый — он может уговорить ее не записываться в этот поход. Второй — он просто исключит любые шансы на поездку, сделав всего лишь один телефонный звонок. Или же можно пойти на поводу своих инстинктов и отправиться вместе с ней.

Ее явное влечение к нему позволило бы ему устроить так, чтобы она не пошла на встречу, но эта девушка, возможно, нашла бы способ записаться в группу, несмотря ни на что. Лина Марван, как она себя называла, была не более чем застенчивая, тихая, усидчивая девятнадцатилетняя девушка, как он и предполагал.

Но разве кто-нибудь из окружения принцессы мог наверняка знать, что она реально собой представляет?

Вряд ли, поэтому он не хотел полностью исключать эту поездку.

Себастиан был нанят как дополнительный охранник в столь рискованный для королевской семьи Марван период. И если, вступив во взаимодействие с ней, он поможет ее личному охраннику обеспечить полную безопасность принцессы — тем лучше. Ему надо было выяснить, как ей удается обманывать бедолагу, чтобы в будущем это больше не повторилось.

Отправившись вместе с ней в этот поход, он сможет раскрыть способы, с помощью которых она морочит голову своему охраннику.

Все эти мысли прокрутились у него в голове за считанные секунды.

— Пойдем, показывай дорогу, — сказал он с улыбкой.

Она кивнула, но вдруг остановилась, и взгляд ее темных глаз остановился на его губах.

— Лина…

— Угу… да, пойдем. — Лина с заметным усилием отвела глаза в сторону. Тряхнув головой, она направилась к университетскому спортивному центру. — Собрание должно быть на верхнем этаже.

Хоуп старался соизмерять свои широкие шаги с ее маленькими шажками, а тело его наполнялось теплом, когда он смотрел на ее изящные женственные формы. Притяжение было явно взаимным, что делало его работу более легкой. Ему не надо было притворяться и изображать, что он хочет быть рядом с ней.

Однако он не мог позволить себе никаких любовных отношений по многим причинам. И не только потому, что Лина была дочерью его клиента. Она еще была принцессой той страны, где очень большое значение имеет девственность. И поэтому он ни в коей мере не собирался выходить за рамки дружеских отношений и легкого флирта. Чувство чести не позволяло ему воспользоваться ее невинностью.

Лина остановилась перед атлетически сложенным светловолосым парнем, который спускался по ступенькам, ведущим к спортивному центру.

— Привет, Боб. Мы уже опоздали на встречу?

— Да, но не намного. Мы пока еще только составили списки.

— Так нам еще можно записаться? — с энтузиазмом воскликнула она.

Парень положил руку ей на плечо и улыбнулся обольстительной улыбкой.

— Все для тебя, милая.

Ругательство чуть не слетело с губ Хоука. Неужели у нее есть бойфренд, о котором не знает семья?

— Замечательно! — Миниатюрная принцесса подпрыгнула от восторга. — Себастиан тоже желает обучиться каячному спорту. Мне хотелось бы, чтобы он поехал со мной… — Она повернулась и взглянула на Хоука: — Если ты не возражаешь против того, чтобы тебя учила женщина.

— Нет, мне это нравится.

— Эй, новичка может потренировать Вэйн, а ты составишь пару мне, — предложил Боб.

— Новичок желает быть в паре со своей новой подругой. — Это был единственный способ находиться рядом с принцессой на воде. Охранник едва бы мог выполнить свою работу, находясь на берегу или на другой лодке.

— О, прости. Мы не должны были разговаривать так, будто тебя здесь нет. — Огромные, как у дикой серны, глаза Лины наполнились искренним раскаянием. — Ненавижу, когда люди ведут себя так по отношению ко мне.

Да, чувствуется, что она выросла в строгой и консервативной семье, в которой доминировали мужчины.

— Никаких проблем. — Но взгляд, который Хоук кинул на Боба, наглядно говорил о том, что тому с ним лучше не связываться.

По выражению лица сокурсника Лины он сделал для себя некоторые неутешительные выводы и еще раз задумался о том, не выходят ли их отношения за рамки интереса к каячному спорту.

— Послушайте, я запишу вас обоих, но мне нужны ваши данные, — сказал Боб Хоуку. — Сведения о Лине у меня есть. Я их уже записал, детка.

Лина улыбнулась Бобу, в глазах у нее вспыхнула благодарность.

— Ты такой замечательный. Спасибо тебе.

Боб сбросил с плеча сумку и вытащил блокнот.

— Вот, сюда нужно внести данные. — Но при этом он не отдал Хоуку блокнот, когда тот хотел взять его в руки. — На каком вы курсе? Эта поездка только для студентов университета.

Лина нахмурилась, но лицо ее просветлело, когда Себастиан сказал:

— Я прохожу здесь специальную программу.

— О, тогда все нормально. — Боб дал ему блокнот.

Хоук быстро пролистал его, пока не дошел до списка участников похода. Затем достал свою ручку и, несколько раз щелкнув ею, будто пытаясь ее открыть, сделал пару снимков. Он проставил свое имя в конце списка, добавив сведения о себе.

Фото списка участников он перешлет в «Охранное агентство Хоука», чтобы там проверили, не представляет ли кто-нибудь из них угрозу для безопасности Лины.

Интересно, каким же образом Лина собирается одурачить своего охранника на целую неделю? Но Себастиан не сомневался, что так или иначе она это сделает.

Боб взглянул на свои часы, а затем — на Лину.

— У нас до начала занятий еще целый час. Пойдем выпьем кофе в «Старбакс?

Она прикусила губу и искоса взглянула на Хоука.

— Лучше выпить кафе в кафетерии. Мне надо забрать кое-что из библиотеки перед лекцией.

Хоук чуть было не рассмеялся. Ей надо забрать «кое-что»… а именно своего охранника.

— Не возражаете, если я сяду вам на хвост? — спросил он. — Мне тоже хочется выпить чашечку кофе.

На губах у Лины заиграла еще одна ослепительная улыбка.

— Конечно, не возражаем. Позволь угостить тебя кофе — в оправдание того, что я налетела на тебя во дворе.

— Но ведь именно ты оказалась на земле. Полагаю, это мне надо тебя угощать.

— Кто бы из вас ни угощал, пойдемте, — вмешался Боб. — Мне надо получить свою порцию кофеина.

— Ты опять занимался всю ночь? — спросила его Лина.

— Можно сказать и так.

Она слегка толкнула его в бок.

— Кто был с тобой на этот раз? Сексуальная девчонка из женского объединения или гимнастка?

— Я больше не встречаюсь с гимнасткой. Ее тренер сказал: еще одна бессонная ночь и неспособность сосредоточиться на следующий день — и ее исключат из команды.

Значит, Боб был ловеласом. И Лина знала это. Вопрос в том, планировал ли он добавить Лину к списку своих завоеваний? Но только не на глазах у Хоука. Ее семья обратилась к его агентству с просьбой обеспечить безопасность принцессы, и он сделает это. В любом отношении. Чем будут заниматься Лина и этот плейбой после того, как Хоук выполнит свою работу, его не интересовало.

При этой мысли внутри у него что-то екнуло, но он старательно это проигнорировал.

Кофе в студенческом кафетерии был неплохой. Хоук понял это по мурлыкающему звуку удовольствия, которое издала Лина, сделавшая первый глоток. Кстати, Хоук выиграл пари о том, кто будет платить, но этого и следовало ожидать.

Он не имел привычки проигрывать — во всем.

— Ты собираешься сегодня вечером пойти на митинг сторонников защиты окружающей среды? — спросил Лину Боб, откинувшись на спинку стула и провожая взглядом фигуристую студентку, пересекавшую зал.

— Пока не знаю, но постараюсь там оказаться.

— Ходят слухи, что «Молодые республиканцы» хотят выступить против нас.

— Ну, если они это сделают, то настроят против себя половину своих членов. Движение в защиту окружающей среды — это не секта фанатов, как стараются представить его большие политики.

— Ты изучаешь курс политических проблем? — спросил Хоук Лину, хотя уже знал ответ. Но он хотел заставить ее побольше рассказать о себе.

— Мы оба учимся на факультете политических наук, — ответил за нее Боб. — Впрочем, Лина — оппозиционер. Она не желает идентифицировать себя ни с какой крупной партией.

Лина лишь пожала плечами, не объяснив, что является истинной причиной этого. Она была гражданкой Марвана, а не Соединенных Штатов.

— А я не «молодой республиканец», и это убивает моего отца. — Удовлетворенная ухмылка Боба многое сказала о том, почему он примкнул к левым политикам.

Лина вздохнула и покачала головой.

— Клянусь, ты идешь на митинг исключительно как повстанец-революционер.

— А разве ты не говорила мне однажды, что решила изучать политику только потому, что отец запретил тебе делать это? — парировал Боб.

Вопрос нисколько не обескуражил принцессу.

— Все это немного сложнее, чем выглядит на первый взгляд, но негативная реакция отца на мой интерес к предмету действительно подзадорила меня. Хотя все-таки я стала изучать политику не потому, что захотела восстать против своего отца. Возможно, он не потрудился заметить, что политические убеждения моей семьи очень сильно и в чем-то отрицательно повлияли на мою жизнь.

— Каким образом? — спросил Боб.

Но Лина сразу сменила тему разговора. Боб был явно не близким другом, чтобы рассказывать ему о том, как она относится к своему отцу — королю государства, расположенного в пустыне.

Глава вторая

На следующей неделе Себастиан Хоук выяснил, что у Лины нет близких друзей, которые знали бы о ней всю правду, хотя она много общалась с разными людьми. По крайней мере, в полученных им сведениях о ней на этот счет все было сказано правильно.

Но в этих сведениях не было ничего, что подготовило бы его к все более возраставшему влечению, возникшему между ними. Хоук надеялся использовать это влечение для того, чтобы находиться рядом с ней, но быстро обнаружил, что в нем было больше вреда, чем пользы для выполнения его работы.

Как он может охранять Лину, когда постоянно заглядывается на ее иссиня-черные волосы, сияющие на солнце? Длинные, до пояса, они были похожи на шелк — на вид и на ощупь.

Себастиан не мог заставить себя не дотрагиваться до них. И Лина, похоже, не возражала. Хотя девушка ограничивалась лишь кратким рукопожатием с мужчинами при встрече, она тянулась к прикосновениям Хоука. И не потому, что он дотрагивался до нее… особым образом. Но он хотел это сделать. Очень хотел. Пальцы его буквально ломило от боли и желания прикоснуться к соблазнительным изгибам ее тела, спрятанным под одеждой.

Нет, Лина не носила сексуальную одежду, но сексуальность сквозила в каждом ее движении. Она обладала врожденной чувственностью, о которой, он был уверен, и не подозревала.

И вот сейчас Лина сидела напротив него в кафе «Старбакс», о котором упоминал ее приятель, и внимательно слушала его, слегка склонив голову набок. А Себастиан сначала любовался красивыми очертаниями ее шеи, а затем перевел взгляд вниз, на ее груди, притягательно вздымавшиеся под тонкой хлопчатобумажной футболкой. Он был полностью уверен в том, что на ней не было бюстгальтера, потому что последние несколько минут видел, как были напряжены ее соски.

— Себастиан? — спросила она тихим, каким-то нерешительным голосом.

Он быстро перевел взгляд на лицо девушки и почувствовал, что покраснел. Когда это в последний раз случалось с ним? Он, двадцатисемилетний мужчина, крепко стоящий на ногах миллионер, давно уже не был мальчиком, способным краснеть, если вообще когда-либо был способен на это.

— Слушаю тебя.

— Я… э… я хочу спросить, может, ты хочешь…

— Да?

Она молчала несколько секунд, закусив нижнюю губу, и явно колебалась. Затем сказала быстро и порывисто:

— Давай прогуляемся по Стейт-стрит.

— Конечно, если у тебя есть время.

И снова ее постоянный охранник верил в то, что она штудирует науку. На этот раз — дома.

Когда Хоук понял, что Лина знает способы обмануть своего охранника и улизнуть из дома, он готов был задушить кого-нибудь. И в первую очередь — того самого охранника. Сколько раз принцесса ходила по улицам без всякой защиты?

Хоук пока не спешил докладывать семье принцессы о недосмотрах секьюрити. Он создал свое частное сыскное агентство и превратил его в мультимиллионную долларовую компанию, потому что прекрасно чувствовал, в какой момент надо проявлять личный интерес к нуждам клиента.

Лина прижалась к нему теснее, когда они шли по улице, обсаженной тремя рядами деревьев, и его рука непроизвольно обхватила ее тонкую талию.

Он всего лишь исполнял свою роль, но ему было очень приятно. Хотя не в правилах Хоука было выражать экзальтированные чувства. Его отношения с женщинами сводились лишь к свободному от обязательств общению, доставлявшему взаимное удовольствие. Никаких фальшивых эмоций. У него даже не было друзей-женщин. И он не испытывал никакого желания устанавливать с ними серьезные отношения. Ни под каким видом.

Все женщины в его жизни отдалялись от него — каждая по-своему. Та, которая дала ему жизнь, проявляла к нему притворный материнский интерес до тех пор, пока не нашла себе более выгодную, чем его отец, пару. Она бросила их обоих и после расставания виделась с Себастианом всего два раза. И каждый раз она хотела использовать его. Первый раз он позволил ей это сделать, но на второй раз пресек всякие попытки.

Его бабушка была такой же меркантильной, хотя и не разводилась с дедом Хоука. Он не понимал, обладают ли мужчины в его семье врожденной тягой к подобным женщинам, или им просто не везло. Так или иначе, ему удалось дважды последовать семейным традициям, прежде чем прийти к твердым правилам в отношении поведения с представительницами женского пола — как с теми, с кем у него были какие-то отношения, так и с теми, с кем он провел всего лишь одну ночь.

И несмотря на то, что чувства, которые он испытывал к Лине, были более глубокими, поэтому менее поддающимися контролю, он должен был контролировать их. Потому что она ничем не отличалась от других женщин.

Она обманывала своего охранника и свою семью на регулярной основе. Можно ли доверять ей в личных отношениях?

Он так не думал. Кроме того, Лина все еще не рассказала ему всю правду о себе. Она не была кандидатом даже для кратковременной связи. Но не знала этого. Она полагала, что их дружеский флирт будет развиваться и приведет… куда-нибудь, и все же продолжала скрывать правду о своей жизни.

Ее королевское происхождение еще больше подавляло его влечение к ней. Лина была девственницей, а значит, не из тех, кто умеет доставлять наслаждение в постели. Более того, она верила в вечную любовь и мечтала о ней.

Хоук не мог положиться на нее. Он, возможно, был более циничным, чем остальные мужчины, еще не утратившие наивности в отношении женщин, но не намеревался стать предметом любовных фантазий Лины.

И в завершение всего у Хоука был еще один аргумент. Он создавал свою компанию с большим трудом, она пользовалась международным авторитетом, и он не мог рисковать ее репутацией ради женщины. Какой бы соблазнительной она ни была.

Стремительно, будто в ускоренном фильме, сцена за сценой, все время, проведенное с Себастианом, прокрутилось в ее голове.

Себастиан предложил отвезти Лину к месту старта на каяках на своей машине. В спортивном «додже» было всего одно пассажирское место, поэтому все полтора часа они ехали вдвоем. Лина обнаружила, что неотрывно смотрит на его профиль, на плотно обтянутые джинсами бедра вместо того, чтобы любоваться видами из окна.

Девушка провела бесконечные часы, думая об этом мужчине, пытаясь понять, испытывает ли он к ней такой же интерес, какой испытывала к нему она.

Ей, совсем неопытной в этих делах, не с кем было посоветоваться, поэтому оставалось полагаться на собственное мнение, основанное… ни на чем. Конечно, она кое-что слышала от девочек, с которыми училась в школе, но все это, похоже, не годилось для нее. Себастиан не побуждал ее к сексу даже тогда, когда они оставались совершенно одни.

Тем не менее она была совершенно уверена, что он хочет ее. Иногда он смотрел на нее так, что в голове у нее все кружилось.

Лина пыталась читать женские журналы, но все они агитировали за открытые отношения. Значило ли это, что она должна… спросить его?

Иногда в его глазах вспыхивало нечто, что вызвало болезненное томление внизу ее живота, но он будто не чувствовал этого, и они встречались как ни в чем не бывало вот уже три недели подряд. В принципе это нельзя было назвать встречами как таковыми — он просто постоянно находился рядом с ней с тех пор, как она натолкнулась на него в университетском дворе.

Вообще-то именно из-за нее, как полагала Лина, он ходил на встречи, на которых никогда раньше не бывал, или на собрания общественных объединений, к которым, она была уверена в этом, не испытывал никакого интереса. Значит, он хочет ее? Правильно?

Это ее поражало. Такой мужчина, как Себастиан, интересуется Линой Марван? Невероятно! Она привыкла к тому, что людей привлекает ее королевский статус, но ведь Хоук, как и большинство студентов университета, понятия не имеет о том, что она — принцесса. Однако он любит ее… может быть.

В нем было все, о чем она мечтала… Все, что она хотела бы найти в мужчине, хотя он вовсе не был ее мужчиной.

Лина вздохнула. Себастиан бросил на нее вопросительный взгляд. Она слегка улыбнулась и пожала плечами. Хорошо, что не спросил ее, о чем она размышляет. Возможно, она выпалила бы слова, не подумав, и безнадежно скомпрометировала бы себя.

Себастиан так красив, так спокоен и уверен в себе! Он решителен и необыкновенно сексуален. И разве удивительно то, что она влюбилась в него по уши?

Но иногда у нее возникало твердое убеждение, что ему нужно только одно — дружба.

Лина совсем не разбиралась в отношениях мужчин и женщин. И отсутствие опыта в этом деле иногда ей очень досаждало. Если бы она, как и другие девочки, которые учились с ней в женской гимназии, встречалась с мальчиками вне школы, то, возможно, научилась бы флиртовать. Но ее воспитание в консервативной семье, где главенствовали мужчины, наверное, все-таки не позволило бы ей это сделать. Она сторонилась мужчин и стеснялась общаться с ними.

Пока не встретила Себастиана.

Конечно, немалую роль сыграло то, что он хотел быть рядом с нею, заниматься тем, что ее интересовало.

Сама Лина никогда не пыталась сделать то, что ей хотелось, и не только из-за отсутствия опыта. Ведь она не была всего лишь скромной, хорошенькой — иными словами, бесполезной — женской особью, в чем был уверен ее отец.

Себастиан отличался от мужчин в ее семье. Он не отметал ее мнения только потому, что она не являлась наследницей трона. Его не удивляли ее способности, и он не считал ее увлечение политологией пустой тратой времени. Он вел себя так, будто верил, что образование будет для нее очень ценным приобретением.

На это она сама надеялась.

Лина провела свое детство вдали от родного дома и виделась со своими родителями и братьями-сестрами лишь раз в году, когда на неделю приезжала в королевский дворец в Марван. Она не помнила, чтобы родители ласкали ее, и всегда знала о том, что является для своего отца лишь младшим по чину женским отпрыском.

Она не желала чувствовать себя никчемным человеком. Ей хотелось иметь свое значение в этом мире, и не только как привлекательный, хорошо воспитанный придаток к какому-либо мужчине.

— Ты сегодня какая-то очень тихая, — сказал Себастиан.

— Я думаю о том, насколько ты отличаешься от мужчин в моей семье.

— Чем именно?

— Ты не обесцениваешь меня просто из-за того, что я женщина.

— Кто же так делал?

— Мой отец. В некоторой степени — мой дядя. И другие.

— Твой брат?

Лина не помнила, чтобы упоминала своего брата, но, наверное, когда-то сделала это. Она улыбнулась одной из тех редких улыбок, которые возникали на ее лице, когда она думала о своей семье.

— Мой брат совсем другой. Он воспитывался точно так же, как и мой отец, но все-таки не такой. Он не разговаривает со мной откровенно, однако ведет себя так, что мне становится все понятно.

— Как именно?

Искренний интерес Себастиана побудил ее быть более откровенной, чем всегда.

— Он проводит со мной время.

— А твои родители — нет?

— Моя мать… можно сказать, и так.

Мать иногда посвящала ей час-другой, толкуя ей о поведении, приличествовавшем ее статусу, но эти беседы едва ли можно было назвать материнско-дочерней связью.

— А твой отец? — В вопросе Себастиана не звучало ни удивления, ни осуждения, всего лишь любопытство.

— Нет. Он очень занят для того, чтобы тратить свое драгоценное время на дочь. — Хотя, как говорила Лине сестра, их отец не уделял внимания и ей, жившей в Марване.

— Тебя это волнует?

— А разве тебя не волновало бы?

— Полагаю, что да. Но в моем случае именно мать не стремится увидеться со мной. Хотя отец тоже всегда был занят работой.

— И это тебя расстраивает?

— С чего бы? У меня есть своя собственная жизнь.

— Значит, ты считаешь, что семья не должна собираться вместе?

— Ты имеешь в виду совместные обеды и поездки на природу в летнее время?

— Что-то в этом роде.

— Если ты родилась в такой семье, я уверен, что это замечательно. Но если нет, то ты должна принять сложившиеся обстоятельства и двигаться вперед.

— Или изменить их.

И снова он взглянул на нее с удивлением.

— И как ты собираешься сделать это?

— Лично я? Вероятно, выйду замуж за того, кто ценит семью так же, как и я. Стану проводить время со своими детьми, и мой сын или моя дочь не будут чувствовать себя отвергнутыми.

— Ты думаешь, что родители отвергли тебя?

— Я знаю это.

— Почему ты так говоришь?

— Я приехала в США, когда мне было шесть лет, потому что старшая сестра моей матери не могла иметь своих детей и ей оказали честь воспитывать меня. — Она никогда никому не рассказывала подробности своей жизни, но Себастиан был не такой, как все. Она верила ему.

— А твой брат?

Она снова улыбнулась, вспомнив брата.

— Когда я приезжала к своим родителям, на неделю раз в году, он всегда разговаривал со мной. Расспрашивал меня о том, как я живу, хвалил за все мои достижения. Он был единственный из семьи, кто знал о моем увлечении каячным спортом. Когда прилетает в Америку, он все время меня навещает. А отец, который дважды в год летает в США, никогда не пытается увидеться со мной.

— Он наверняка считает, что тетя и дядя о тебе хорошо заботятся.

— Я тоже так думаю. Тетя очень милая, но немного чопорная, а дядя более открыт новому, чем отец, потому что вырос в Канаде. Он третий сын в королевской семье. Мне было позволено поступить в университет только по его настоянию. Если бы решали мои родители, то меня бы отдали в пансион благородных девиц в Европе.

После того, как отец дал согласие на учебу Лины в университете, она, на всякий случай, стала принимать меры, чтобы после своего восемнадцатилетия получить гражданство в США. К ней был приставлен охранник, но она научилась его обманывать. И теперь у нее были двойные документы: паспорт гражданки Марвана и другой — гражданки США, и о последнем ее семья ничего не знала.

Как гражданка Марвана, она должна была во всем повиноваться своему отцу, независимо от того, сколько ей было лет. Это не относилось ко всем марванским женщинам, но она была членом королевской семьи и официально не могла и шагу ступить без позволения отца. Однако, как гражданка США, она имела право отказаться возвращаться в Марван, если возникнет такая необходимость.

— И твои отношения с родителями сделали тебя несчастной?

— Отсутствие этих отношений. Я хочу, чтобы у моих детей была другая жизнь.

— Я уверен, что ты сможешь сделать это.

Она одарила его сияющей улыбкой:

— Спасибо тебе.

Подъехав к спортивному лагерю, они увидели, что возле домиков стоит всего одна машина. Должно быть, это был автомобиль Боба. Он и еще три члена группы все еще разгружали вещи. Хоук узнал, что он поселится в том же домике, что и Лина, и будет жить в одной комнате с Бобом. Это было выгодно Хоуку: так он сможет наблюдать как за принцессой, так и за ее настойчивым поклонником.

Лина разместилась в комнате с одной из студенток — блондинкой по имени Дженнифер, похожей на куклу Барби. Лина сказала Хоуку, когда они вместе осматривали озеро, что блондинка — бывшая военная и только сейчас поступила в университет.

Хоук знал об этом из донесений своих агентов. Но он не предполагал, что восхищение Лины независимыми женщинами и их стилем жизни смахивает на поклонение героям.

— Она посещала сомнительные кабаки в таких странах мира, в которых я и не бывала.

— И ты считаешь, что это хорошо?

Смех Лины был заразительным и чертовски сексуальным.

— Да. Я вела очень замкнутую жизнь. Такая поездка, как эта, является для меня редчайшим приключением.

— И тебе нравятся приключения? — спросил Хоук, и все внутри у него сжалось.

— Да. Я хочу путешествовать. Сделать что-нибудь, чтобы помочь людям. Увидеть мир, но не как член… хм… привилегированного класса. А как простой человек.

— Похоже, ты хочешь присоединиться к Корпусу мира.

— Об этом я тоже мечтаю, но сомневаюсь, что моя мечта когда-нибудь осуществится.

Хоук удивленно вздернул брови. Принцесса в Корпусе мира?

— Если ты не можешь осуществить эту мечту, займись благотворительностью. — Так иногда делают принцессы, не вмешиваясь в политические дела.

Лина остановилась и задумчиво взглянула на озеро. Хоук тоже замер, но он смотрел на принцессу. Ее золотистая кожа мерцала в лучах солнца, а лицо было таким красивым, что у Себастиана перехватывало дыхание. Внезапно он поднял руку и убрал прядь волос с ее лица.

Лина слегка отпрянула, и глаза их встретились. Он медленно склонил голову — все ниже и ниже, — пока не коснулся ее губ. Словно электрический ток прошел между ними, и время остановилось. Никто из них не шевелился. Они не целовались, но и не отрывались друг от друга. Просто стояли, парализованные чувствами, которые никто из них прежде не испытывал.

— Эй, вы двое! — голос Боба вернул Хоука к действительности.

Резко оторвав руку от щеки, к которой он нежно прикасался, Хоук отошел от Лины.

Черт! Он даже не слышал, как приблизился Боб. А если бы Боб представлял угрозу для Лины? Холодные мурашки пробежали по его коже.

Ведь он находится здесь для того, чтобы охранять Лину, а не нежничать с ней. Расслабился, как влюбленный теленок. Этого он не должен себе позволять.

— Привет, Боб, — поздоровалась Лина нежнее, чем обычно, и глаза ее затуманились.

Себастиан подавил в себе стон. Ситуация вышла из-под его контроля. Это уже произошло! — прозвучал в его голове насмешливый голос.

Боб окинул их проницательных взглядом.

— Мы сюда, приехали ради спортивного мероприятия, а не для романтических прогулок.

Себастиан хмыкнул. Похоже, этот наглый парень понятия не имеет о чувстве такта. Лина отвернулась, щеки ее вспыхнули.

— Ты что-то хочешь, Боб? — спросил Хоук.

— Всего лишь вышел посмотреть на озеро. Мы стартуем завтра утром. Проверим мастерство каждого участника, затем, после ланча, отправимся на реку. — Он бросил на Хоука многозначительный взгляд. — Все должны уметь сплавляться по реке.

Хоук готов был уверить его, что он умеет, но Лина опередила его:

— Если Себастиан еще не уверен в своих способностях, я останусь с ним днем на озере.

Боб нахмурился.

— Это не совсем подходящее занятие для тебя, детка. Пусть лучше с ним останется кто-нибудь из более опытных каякеров.

На лице Лины появилось уже знакомое Хоуку упрямое выражение.

— Перестань, Боб. Я пригласила Себастиана в эту поездку. И если обещала научить его управлять каяком, то сделаю это.

Хоуку пригодился его предыдущий опыт плавания на каноэ. Кроме того, Лина оказалась хорошим учителем, хотя пару раз он все же свалился в воду..

Они позавтракали все вместе в самой большой комнате домика. Лина была оживлена, все время хвалила его способности, а также технику других участников. Вдвоем со студенткой, Куклой Барби, они наперебой стали рассказывать о всяких экстремальных случаях, произошедших с ними на воде. Однажды Лина чуть не утонула. Ее одноклассница, с которой они учились вместе в средней школе, ударилась головой и, потеряв сознание, упала в бурлящую воду. Лина бросилась за ней.

Обе девочки чуть не утонули, но Лине удалось выбраться на берег и вытащить свою подругу.

Когда Лина рассказывала эту историю, Хоук ощутил неожиданное, незнакомое, совершенно иррациональное чувство страха. И этот страх не исчез, когда Лина широко открытыми, полными интереса глазами уставилась на Куклу Барби, начавшую рассказывать свою экстремальную историю. Черт возьми… Если семья Лины не предпримет срочные меры, юная принцесса убьет себя в поисках приключений.

Ей нужен муж, чтобы присматривать за ней.

Беспричинный яростный гнев охватил вдруг Хоука, когда он подумал о том, что этим мужчиной-защитником будет кто-то другой. Он зримо представил себе Лину в объятиях какого-то безликого мужчины, и его охватило чувство, которое он отказался анализировать.

Глава третья

Они с Линой окончили свою тренировку на озере еще до того, как другие вернулись с реки, и она предложила ему искупаться.

— Разве ты мало провела времени на воде? — спросил Хоук, втайне признаваясь себе, что никогда так не наслаждался, как этим утром.

Лина улыбнулась, пожав плечами.

— Мне, наверное, следовало родиться дельфином.

— Лучше оставайся собой. Я думаю, из тебя выйдет совершенная женщина. — Хоук еле сдержал возглас досады. Ему не следовало это говорить. Он перестал держать себя в руках рядом с этой принцессой.

— Спасибо, — радостно сказала она без всякого жеманства.

Они вытащили каяки на берег и сбросили с себя спасательные жилеты. Хоук прыгнул в воду, но когда оглянулся, то увидел, что Лина снимает с себя тонкий водоотталкивающий костюм, в котором тренировалась. Под ним был открытый купальник, и Хоук, взглянув на него, едва перевел дух.

Черт. У нее была прекрасная фигура. Полная грудь, тонкая талия и округлые бедра. Сильные и гладкие ноги. И эта чертова полоска ткани в виде купальника больше открывала, чем прикрывала ее тело и буквально прилипла к плавным изгибам как вторая кожа. Лина отбросила мокрый костюм в сторону и пошла к воде. Затем остановилась, склонив голову, и в глазах у нее возник вопрос:

— Что-то не так?

— Э… — он прочистил горло. — Нет, ничего. Ты уверена, что тебе надо было снимать костюм? Весна сейчас теплая, но совсем не жарко.

— Нет, все в порядке. Когда я плаваю, мне всегда тепло.

Однако тело ее покрылось гусиной кожей, и он увидел, как под купальником напряглись соски.

— Себастиан… — ее голос, в котором смешалось желание и смущение, был тихим и прерывистым.

Она хотела его — и не знала, что с этим делать. И какой мужчина устоял бы перед этим сочетанием невинности и женского пробуждения?

Лина замерла, не двигаясь, по пояс в воде.

Дыхание девушки становилось все более учащенным, она уперлась руками в бока, и пальцы ее побелели. В ней росло желание, доселе незнакомое ей.

Разве хоть одна женщина так откровенно хотела его?

Может быть, она не могла скрыть своего влечения к нему, потому что была невинна? Но ведь Себастиан дал себе зарок ограничиваться связями только с искушенными женщинами.

Так какого черта он смотрит теперь на нее как волк на овечку?

Хоук заставил себя посмотреть ей в глаза. Но это было хуже. В ее глазах горел страстный огонь.

Если он не сделает что-нибудь сейчас, то овладеет ею тут же, в воде. Все его тело буквально вибрировало от желания.

Ему потребовалось огромное усилие, чтобы взять себя под контроль и заставить броситься в холодную воду. Когда он вынырнул в пятнадцати ярдах от берега, Лина была всего лишь в нескольких футах позади него.

Загребая руками, она, усмехнувшись, произнесла:

— Уж не собрался ли ты утопиться? — и подплыла к нему.

Он на секунду обхватил ее руками, и она не сделала попытки освободиться. Так, вместе с ней, он поплыл к берегу, под ее звонкий девичий смех.

— А ты умеешь играть на воде? — спросила она, и в глазах у нее вспыхнули озорные искорки. — Вот я, например, не умею.

— Значит, я должен тебя научить.

В голове у него немедленно возникли мысли о том, чему конкретно он может научить ее. И ни одна из этих мыслей не была столь невинной, как игры на воде.

— Ты снова это делаешь.

— Делаю что? — удивился он.

— Смотришь на меня так, будто хочешь съесть. — Она засмеялась и поплыла к берегу, а когда нащупала дно, то встала на ноги. — Что он означает — твой взгляд?

— Я… — он не знал, что сказать, чтобы выйти из этой ситуации. Определенно, не правду.

Лина сделала еще несколько шагов к берегу, затем повернулась к Себастиану, склонив и голову и закусив свою нижнюю губу, которую так и хотелось поцеловать. Кивнув, будто приняв какое-то решение, она произнесла:

— Понимаешь, я не совсем опытна в вопросах сексуального влечения.

Хоук кивнул в ответ, понимая, что она ждет от него ответа, но не мог найти слова.

— Хм…

— Некоторые парни, особенно те, которые постарше меня, смотрели на меня так же, как ты… — Ее голос сорвался, и она отвела взгляд, явно смущенная направлением их разговора.

Он почувствовал к ней искреннюю благодарность.

— Ты действительно хочешь об этом поговорить?

— Э… нет… я только…

Воспользовавшись нерешительностью Лины, Себастиан поднырнул под нее, решив, что лучше им поиграть в воде, чем разговаривать о том непреодолимом влечении, которое возникло между ними. Девушка громко вскрикнула и рухнула навзничь в воду под напором его веса.

Отбросив все мысли в сторону, Хоук набрал в легкие воздух, прижался губами к ее губам и ушел вместе с ней под воду.

Он изогнулся и снова вынырнул с ней на поверхность, оторвавшись от ее губ. Вода стекала по их лицам.

Она потрясла головой, смеясь.

— Вот это экстрим!

Он попытался снова «утопить» ее, но на этот раз она выскользнула из его рук. И они играли так до тех пор, пока она не запыхалась.

— Дядя, дядя, я сдаюсь…

— Я не твой дядя, но рад слышать, что ты признала мое превосходство в играх на воде.

— Замечательно! Просто чудесно! — Она вздохнула и расслабилась, закинув руки ему на шею. Затем обхватила его талию ногами. — Вот так еще лучше. Вынеси меня на берег.

— Бедняжка, — выдохнул Себастиан, стараясь сохранить невозмутимый вид.

Неужели он всерьез думал, будто игры на воде безопаснее, чем разговор? После пятнадцати минут этой возни он вдвойне жаждал ощутить ее на вкус. А теперь она, похоже, посчитала, что может повисеть на нем, отдыхая. Положение ее ног вокруг его талии явно угрожало самообладанию Хоука.

— Это произошло лишь оттого, что ты выше меня почти на фут.

— Что? — спросил он, совершенно потеряв нить разговора.

— Я говорю о том, почему ты выиграл у меня в этой борьбе. Ты больше, чем я… и тебе это дает преимущество на глубине.

Его взгляд скользнул по ее губам… и остановился там. Маленький розовый язычок высунулся наружу, чтобы облизать губы, полуоткрытые в неосознанном, но несомненном приглашении.

Одно это едва заметное движение явилось первым гвоздем, забитым в крышку гроба самоконтроля Хоука. И он сделал то, что хотел сделать еще в воде: нагнулся вперед и прикусил зубами ее нижнюю губу. Он нежно посасывал ее, и Лина издала тихий изумленный звук.

Этот звук потряс его, как электрический ток. Он обхватил ее и с силой прижал к себе. Ему показалась, что она была создана для того, чтобы лежать в его объятиях.

Глаза девушки были открыты, в их невозможной глубине горела страсть. Она была так прекрасна… так совершенна в своем возбуждении.

Себастиан увидел немой призыв в карих глазах и страстно поцеловал Лину, захватив губами ее язык. Она тихо застонала, а он поглаживал ее тело пальцами — каждый сантиметр, до которого мог дотянуться.

Она резко оторвалась от него, порывисто воскликнув:

— Себастиан!

— Все хорошо… позволь мне ласкать тебя. Ты создана для моих прикосновений. — Он мало думал о том, что говорит, слова были естественным порождением страсти.

Но все же где-то в глубине его сознания еще мерцала слабая искра разума.

— Да. — Она прижалась к нему и стала гладить его шею, потому что не знала, что ей еще делать.

Себастиан обхватил гибкую талию Лины, восхищаясь совершенством ее формы. Он не мог поверить, что, хоть ее и воспитывали в консервативной семье, к ней до сих пор еще никто не прикасался. Врожденная чувственность и красота принцессы вызывали непреодолимое притяжение.

Она поцеловала его в ответ с такой страстью, что тело ее все затрепетало от желания, которое он так жаждал удовлетворить. Однако он не хотел сделать это прямо здесь, посреди озера. Было много способов удовлетворить ее, не проникая в девственную плоть. И крупицы здравого смысла, которые еще оставались в нем, говорили ему, что именно так и надо сделать.

Он передвинулся вместе с ней немного ближе к берегу, пока вода не стала ему по грудь, а затем снял ее руки со своей шеи. Она протестующе вскрикнула.

— Все хорошо, моя маленькая красавица. Доверься мне. Я дам тебе то, чего ты жаждешь.

— Пожалуйста, Себастиан, — умоляюще взглянула на него Лина.

Она не понимала, чего просит, но он сейчас ей объяснит…. Если он не может надеяться ни на что большее, то хотя бы станет ее первым учителем в науке секса.

Себастиан повернул Лину и прижал к себе спиной, а затем шепнул на ухо:

— Я сейчас сделаю так, что тебе будет хорошо, принцесса.

— П-принцесса? — выдохнула она.

Он застыл в шоке оттого, что проговорился, но ведь слово «принцесса» употребляется многими американцами в отношении своих любимых, и он решил, что она уже достаточно американизирована, чтобы понять.

— Ты моя принцесса. Положи мне снова руки на шею.

Она кивнула, но ему пришлось ей помочь. Она вся трепетала…

Он мягко прикусил ей кончик уха и рукой стал поглаживать плоский живот под водой.

— Как хорошо…

Она прижалась к нему, и тело ее коснулось его напряженного и твердого, как сталь, естества. Хоук содрогнулся от удовольствия. Он никогда не реагировал столь остро на такое легкое прикосновение.

Свободной рукой он расстегнул застежку ее купальника и провел пальцами по обнажившейся под ним коже. Лина вздрогнула и издала невнятный звук.

— Вот так? — спросил он шепотом, касаясь губами ее уха.

— О да, — сказала она, тяжело дыша. — Это так… это так…

— Хорошо?

— Да, хорошо… так…

Он помассировал пальцами чувствительную точку на ее пояснице, и тело девушки конвульсивно вздрогнуло.

— О, Себастиан! Ты такой… такой…

Хоук усмехнулся, услышав эти бессвязные слова.

— Не смейся. — Ее голос был тих и наполнен страстью. — Ты изумительный.

Он улыбнулся и поцеловал ее в шею.

— Удивляешься тому, что у тебя такое чувственное тело?

— Да. — Она вцепилась пальцами в его шею. — Я не знала, что могу испытывать подобные ощущения от одного твоего прикосновения к моей пояснице.

— О, Лина. Ты так отзывчива. Я хочу ласкать тебя везде.

Не в силах противиться своему порыву, он снял с нее уже расстегнутый бюстгальтер, и взору его предстали напрягшиеся розовые соски. Взяв ее груди в руки, он нежно коснулся их пальцами.

Лина судорожно вздохнула и прильнула лицом к его шее, ее тело напряглось, затем расслабилось, но она по-прежнему крепко держалась за его затылок.

Он слегка ущипнул ее соски, и она укусила его. Это было так неожиданно, что плавки его еще больше приподнялись, рискуя порваться. Сжав зубы от переполнившего его напряжения, он продолжал ласкать ее грудь и соблазнительные соски. Ему так хотелось попробовать их на вкус, но он знал, что если повернет ее к себе лицом, то потеряет остатки разума.

А еще он знал, что Лина не будет сопротивляться, если он разденет ее до конца и овладеет ею здесь же, в воде. Она сходила с ума от наслаждения и новых телесных ощущений.

Но Лина не была похожа на других женщин. И не только потому, что была девственницей, но и потому, что являлась его клиентом. Она будет думать, что отныне они всегда будут наслаждаться сексом, однако их ожидала совсем другая перспектива. Черт возьми, ведь она была принцессой. И ее отец никогда не позволит ей оставаться с Хоуком. Слово отца было для нее законом. И, зная об этом, он понимал, что все же не может совладать с собой.

Его правая рука скользнула вниз, пока не коснулась нижней части трусиков. Указательный палец проник под резинку.

Лина замерла и почти не дышала.

Он остановился, когда почти уже дошел до самого низа ее живота, которого еще не касалась ничья рука. А потом, очень медленно, он сжал рукой ее нежное лоно.

Бедра девушки напряглись, и она сжала его руку между ног.

— Ты… я… хочу… — она прерывисто выдыхала эти слова.

— Ш-ш-ш… Мы оба этого хотим, Лина. Расслабь свои ножки, принцесса. Позволь мне войти.

— Внутрь? — спросила она в смятении, охваченная страстью.

— Внутрь, — настойчиво произнес он и погладил ее пальцами.

— Да… — выдохнула она, и ноги ее расслабились.

Он нежно прижал свой указательный палец к самой чувствительной точке ее лона. Девушка снова вскрикнула, уткнувшись в его шею, и вся ее нижняя часть тела подалась к нему.

— Вот и хорошо, — одобрил Себастиан и, чуть помедлив, погрузил палец в заманчивое тепло.

Лени снова прикусила его шею, издавая какие-то тихие мурлыкающие звуки.

Она была так близко, и Себастиан еле сдерживался, чтобы не войти в нее целиком.

Прижавшись к ней бедрами, он чувствовал, как его желание поднимается на невообразимую высоту, и обратного хода не было.

Они одновременно достигли пика наслаждения, издав первобытный животный крик.

Лина бессильно стала сползать вниз, слабо цепляясь за его шею. Руки ее разжались, но Себастиан не дал ей упасть. Он почувствовал теплую влагу на своем плече, но это была не вода.

— Ты плачешь, моя принцесса? — спросил он.

— Чуть-чуть.

— Почему? — Разве она не была готова к этому сексуальному наслаждению?

— Это было так потрясающе. Я в жизни никогда ни с кем не была так близка.

Его словно облили ледяной водой. Это были слова женщины, которая хотела от мужчины гораздо больше, чем просто физическое удовлетворение. Она хотела окунуться в воды эмоциональной близости, но никто из них не умел в них плавать.

Черт возьми.

— Эй, ребята, веселитесь?

Голос Боба был почти приятной неожиданностью. Хотя парень не догадывался о том, что безупречная репутация Хоука снова подвергается риску.

Тело Лины напряглось, и до Себастиана дошло, какие чувства охватили обнаженную девушку. Хорошо еще, что они стояли, спиной к берегу.

Идиот, он не смог уберечь ее от этого. Единственное, что он сейчас мог сделать, так это мягко опустить ее в воду и заслонить своим телом.

— Как река? — спросил Себастиан.

— Потрясающая. Завтра попробуйте сплавиться на каяках, если уже не боитесь бурлящей воды.

Хоук проигнорировал эту насмешку. У него были другие причины для беспокойства.

Себастиан совершил большую глупость. Он создавал свое агентство, преуспевшее на международном уровне, не для того, чтобы совершать подобные ошибки. Он всегда говорил себе, что не должен, как другие мужчины, допускать слабости в отношении женщин. И это относилось ко всем. В том числе к Лине.

Поэтому ему следует держать свои чертовы желания под контролем.

Лина ковыряла вилкой в тарелке, стараясь не смотреть на Себастиана. Как он может спокойно болтать с другими после того, что произошло днем?

Глядя на него, невозможно было представить, что он подарил ей самые сильные ощущения в ее жизни. Лине редко приходилось испытывать эмоциональную близость, а физическая близость была ей совсем неведома.

Но главным было то, как на нее подействовали ласки Себастиана: она была еле жива. Даже сейчас, просто находясь с ним в одной комнате, она с трудом дышала и не в силах была сосредоточиться на разговорах окружающих.

А у него, похоже, не было подобных проблем.

Что это значило?

Внезапно их глаза встретились, и от взгляда, который бросил на нее Себастиан, внизу живота у нее заныло. Ага, значит, он всего лишь лучше маскирует свои чувства.

Но ведь она не любит его. Он просто вызывает у нее восхищение. Может быть, она и влюбится в него когда-нибудь, но не до такой степени, чтобы не остановиться. Любовь — это жуткая эмоция. Когда ты любишь человека, он способен причинить тебе боль. Разве она не испытала это в своей собственной семье?

Когда родители не захотели взять ее обратно домой, ей стало очень больно, и до сих пор эта боль жила глубоко в ее сердце. Лина идеализировала своего отца-короля. Такой красивый, такой могущественный. Ему поклонялись все жители Марвана. Лина обожала свою красивую, всегда уравновешенную мать. В шесть лет она еще не понимала того, что ее любовь к родителям остается безответной.

Лина так скучала без них, когда ее отправили в Америку. Она плакала по ночам, скучая по родителям, старшему брату, младшей сестре. Сердце девочки разрывалось от страданий, в нем возник огромный рубец, когда она узнала, что родители не желают брать ее домой. С тех пор она опасалась открывать свою душу другим людям.

За исключением ее тети, которая обращалась с Линой как с даром, нисполанным ей свыше, и дяди, который относился к ней лучше, чем родной отец. О, она была привязана к ним, даже любила их… но не так глубоко, как наивная шестилетняя девочка любила своих родителей.

Из чувства самосохранения она больше никогда не позволяла себе испытывать к кому-либо такие глубокие чувства.

До недавнего времени.

Глава четвертая

Лина поднялась из-за стола, прихватив с собой тарелку с почти не тронутой едой.

— Что случилось, Лина, девочка моя? — спросил Боб.

— М-м-м… я не голодна. Пойду, пожалуй, погуляю.

Себастиан встал.

— Я с тобой.

— Нет! — Лина сделала глубокий вдох. — Я хочу сказать, заканчивай ужинать. Мне хочется побыть одной. — Она изобразила на лице улыбку.

Себастиан нахмурился.

— Одной в лесу гулять небезопасно.

Соседка Лины по комнате, Дженнифер, встала со своего стула.

— Я уже поела, давай погуляем вместе.

— Хорошо, — быстро сказала Лина, понимая, что в ее состоянии ей было лучше пройтись в женском обществе, чем находиться рядом с Себастианом.

Честно сказать, ей хотелось скорее выйти из домика, избавиться от его присутствия. Прямо сейчас. Немедленно. И компания бывшей военной не была для нее слишком обременительной, хотя Лина предпочла бы сейчас остаться совсем одна.

Сколько раз за свои неполные двадцать лет ей приходилось выбирать наименьшее из двух зол…

Себастиан кивнул в знак одобрения, как будто это было необходимо. Не так уж он и отличался от мужчин в ее семье.

Но Лину тотчас же охватило чувство вины за эту мысль: Себастиан не обращался с ней как с безмозглой куклой.

— Значит, у вас с Себастианом роман? — спросила Дженнифер в своей грубоватой манере, когда они вышли из домика и направились к лесу.

— М-м-м… что-то в этом роде.

— Похоже, ты сама в этом не уверена.

— Нет. Я… э… не очень опытна во взаимоотношениях с мужчинами.

— Серьезно? Это потому, наверное, что у тебя такой экзотический вид, — фыркнула Дженнифер. — Но внешний облик бывает обманчивый. Многие парни в военной части считали меня глупенькой блондинкой, но потом пожалели об этом.

— Пожалуйста, расскажи мне о том, что ты знаешь о мужчинах.

Дженнифер окинула ее внимательным взглядом.

— Давай прогуляемся к озеру, — предложила она.

Некоторое время они шли молча.

— Обращался ли с тобой Себастиан подобным образом? — спросила наконец Дженнифер.

— Будто у меня нет мозгов в голове?

— Ага.

— Нет. На самом деле, он один из тех немногих мужчин, которые прислушиваются ко мне и серьезно относятся к моему мнению.

— Похоже, хороший парень.

— Так и есть.

— Но ты не уверена в нем?

— Как я уже сказала, я мало понимаю в отношениях мужчин и женщин.

— Ты хочешь поговорить об этом?

Лина, подумала, что очень странным будет обсуждать этот вопрос с девушкой, служившей в армии, но потом пожала плечами. Она попытается извлечь уроки из дружеской беседы.

— Любовь пугает меня, — призналась она, и сама удивилась своей откровенности.

— Ты была бы совсем дурочкой, если бы не боялась ее.

— Люди, которых ты любишь, могут причинить тебе боль.

— Даже если они этого не хотят, — Дженнифер сказала это так, будто хорошо знала, о чем говорит.

Лина кивнула в знак согласия.

— Дело в том, что они также могут принести много радости в твою жизнь — и никто другой такую радость не доставит.

У Лины на этот счет было совсем мало опыта. Даже ее любимый брат был источником и боли, и радости в ее жизни. Иногда ей его очень недоставало.

— А если он не любит меня?

— Себастиан?

— А кто же еще?

Дженнифер рассмеялась:

— Хорошо. Влюбиться — это большой риск, но я не уверена, что его стоит избегать. Даже если ты этого хочешь.

— Ты думаешь, что мы не в силах контролировать наши эмоции?

— Когда речь идет об истинной любви — то нет. Если ты по-настоящему влюбляешься, единственный способ спастись от этой любви — не видеть его. И даже это не всегда помогает.

— Я не могу не видеть его.

— Тогда, я думаю, ты с ним переспала.

— Еще нет.

— Вот как? Он не торопил тебя с этим делом? Это хороший знак.

Обе девушки засмеялись, но через минуту Дженнифер снова стала серьезной.

— Так почему ты нервничаешь по поводу Себастиана?

— Я ужасно боюсь, что моя любовь к нему безответна.

— Так ты все-таки любишь его?

Лина прикусила губу и стала смотреть на лучик фонарика, играющего возле кромки леса.

— Да.

— Понятно. Ты воспринимаешь его так, как я — своего жениха.

— Ты помолвлена?

— Да. Это мой бывший сослуживец. Он запросил студенческую визу и в следующем году приедет сюда.

— Бьюсь об заклад, ты скучаешь по нему.

— Я будто потеряла какую-то часть тела.

— А как ты узнала, что вы любите друг друга?

— Я не могу себе представить жизни без него. По крайне мере, без него буду мучиться.

Это было знакомо.

— А как ты поняла, что и он любит тебя?

— Он мне сказал об этом. И показал тоже. Но я — вербальный человек. Я не могу прочесть знаки, пока они не будут озвучены.

— Какие же знаки ты увидела?

— Он в первую очередь заботился о выполнении моих желаний.

Себастиан делал то же самое. То, что произошло днем, подтверждало это. Лаская ее, он думал прежде всего о ней.

— А что еще? — спросила она.

— Даже несмотря на то, что я была хорошо подготовленным, тренированным солдатом, он всегда старался меня защитить.

— Например, беспокоился о том, не пойдешь ли ты одна прогуляться в лес ночью? — Это был всего лишь один пример того, как Себастиан заботился о ней.

Дженнифер улыбнулась:

— Да. Но есть еще сексуальный вопрос.

Лина опешила, пораженная грубоватой откровенностью ее новой подруги.

— Да, конечно.

— У вас все хорошо?

— У нас не было секса, — произнесла Лина громче, чем хотела.

— Но что-то было?

— Да.

— И?

— Это невозможно передать словами.

— Хорошо. Сексуальная совместимость очень укрепляет отношения.

— Я думаю, мы чересчур уж совместимы.

Лина совершенно не ожидала, что будет себя так вести. Глубина ощущений, испытанных ею днем, пугала ее так же, как перспектива любить Себастиана.

— Поверь мне, такого не бывает — «слишком совместимы». Если он делает так, что ты чувствуешь себя фейерверком, готовым взорваться, ты счастливая женщина.

— Но как мне понять, чувствует ли он то же самое?

— Он не владел собой?

Лина подумала о том, что Себастиан ласкал ее почти что в публичном месте, и вряд ли это было в его правилах, поэтому она кивнула.

— До некоторой степени да.

— Но все-таки он контролировал себя настолько, чтобы понять твои желания?

— И здесь я отвечу — да. — Лина была рада темноте, потому что щеки ее вспыхнули. — Ты думаешь, это означает, что он любит меня?

— Скорее всего. Похоже, ты пережила трудные времена, чтобы не верить в это.

— Да.

— Почему?

— Я— м-м-м…. На меня всегда смотрели как на члена моей семьи. И мысль о том, что он любит меня такую, какая я есть… просто как Лину Марван… — А не принцессу из богатейшего королевского дома.

— Значит, ты из какой-то богатой семьи или типа того?

— Да.

— А выглядишь обычной студенткой, у тебя это хорошо получается.

— Спасибо.

Дженнифер снова рассмеялась:

— Догадываясь, что тебе пришлось над этим немало, потрудиться.

— Это точно.

Но приятельница даже не представляла, как тяжело ей это далось. Обманывать охранников было ничто по сравнению с тем, чтобы держать их в отдалении — так, чтобы никто не догадался, что они неотступно следуют за ней.

Глубоко задумавшись, Лина шла за Дженнифер в направлении спортивного лагеря. Что случится, если она признается Себастиану в своей любви? Или ей надо подождать, чтобы он признался первым? Она знала, что родители намереваются найти ей подходящего жениха. И как они поступят, когда обнаружат, что она сама нашла себе пару? О, черт, она опережает события. Ведь только потому, что Себастиану нравится ласкать и целовать ее, нельзя судить, что он хочет разделить с ней будущее.

Сексуальное влечение — это еще не любовь. Но сердце отказывалось прислушиваться к голосу разума.

Сам факт, что она встречается с ним, взбудоражит всю ее семью. Но как долго она сможет держать это в секрете?

Она была принцессой, но жизнь от этого не становилась легче: она не могла осуществить свои мечты.

В течение следующих нескольких дней Себастиан показал, насколько он понимает ее состояние и уважает ее чувства. Он обращался с ней очень бережно, и это помогло Лине справиться со своим смятением.

Девушку захлестывала ее расцветающая сексуальность, и ей было не по себе. Мысли о том, насколько безрассудно она отреагировала на прикосновения Себастиана, смягчались лишь воспоминаниями о том, чем он вознаградил ее в ответ. Тот факт, что Боб мог увидеть ее обнаженной, если бы Себастиан быстро не загородил ее, до сих пор вызывал в ней стыд.

Мама страшно разгневалась бы, если бы узнала об этом. Что и говорить, даже ее более толерантная тетушка была бы ужасно огорчена такой распущенностью Лины.

Она поделилась с Дженнифер — эта девушка за короткое время стала ее подругой. Бывший солдат сказала Лине, что та подавлена, и ей пришлось согласиться с этим. Но она не знала, что делать дальше. Всю свою жизнь она старалась держать под контролем свои эмоции — так ее воспитывали в семье. Но, вопреки своему отцу, Лина решила избавиться от унизительных чувств стыда и вины.

В какой-то мере она желала, чтобы Себастиан снова побудил ее к физическому сближению, но он обращался с ней бережно, не желая давить на нее. Может быть, он ждет, чтобы она сказала ему о своем желании?

Несмотря на дистанцию, возникшую между ними после того случая на озере, она не чувствовала себя отвергнутой. Он проводил с ней больше времени, чем прежде, проявлял внимание в любых мелочах, даже находясь в стороне.

Лина гордилась тем, что она не трусиха. Она любила рисковать, познавая новую жизнь, находившуюся за пределами той ограды, которую построили вокруг нее. Себастиан определенно стоил того, чтобы снова рискнуть.

Река со страшной скоростью приближалась к Лине, превращаясь из ленточки в сверкающую пену, а в сознании девушки возникали детали ее последнего общения с Себастианом.

Лина договорилась с Дженнифер, что встретится с Себастианом в ее квартире. Она бы пригласила его в свою, если бы не жила с компаньонкой, нанятой для нее тетей.

Ей удалось получить разрешение охраны только после того, как охранники внимательно изучили досье Дженнифер. Лина была поражена, что они согласились оставить ее в квартире подруги без круглосуточного присмотра, но была благодарна им за это.

Дженнифер, как истинная подруга, составила себе планы на вечер. Лина была полна решимости сделать следующий шаг в отношениях с Себастианом.

Много времени она потратила на то, чтобы придумать, во что ей одеться. Так как подруга уже знала кое-что о жизни Лины, они вместе отправились в магазин в сопровождении охранников. В течение нескольких часов они примеряли одежду, выбирали косметику и подходящие аксессуары.

И вот наконец они купили все, что хотели. Наряд Лины был, конечно, гораздо сексуальнее всего того, что она носила прежде. Тонкий шелковый пуловер с округлым вырезом на шее плотно облегал ее стройную фигуру, и так же ладно сидели на ней короткие, с низкой талией, джинсы. Ремень из темной кожи, с медными кольцами, превосходно гармонировал с пуловером цвета верблюжьей шерсти.

Дженнифер и девушка-продавец уверили ее в том, что она выглядит естественно-небрежно, но чрезвычайно сексуально.

Одежда, кроме того, оказалась очень удобной, что было весьма кстати, потому что нервы у нее были на пределе и ее буквально трясло от того, что она задумала сделать.

Глава пятая

Себастиан пришел точно в назначенное время — минуту в минуту. Слава богу! Лина не вынесла бы долгого ожидания. Он постучал в дверь твердо и уверенно. Как и подобает мужчине. Лина открыла дверь с вымученной улыбкой.

— Привет, Себастиан.

Хоук не улыбался, но она уже привыкла к этому, зная, что он улыбается очень редко. Его взгляд буквально опалил ее.

Значит, не зря она столько часов ходила по магазинам.

— Привет, — он оглядел маленькую комнату. — А где Дженнифер?

— Ее здесь нет.

— Я думал, мы сегодня поужинаем вместе.

— Конечно, поужинаем.

Глаза его сузились.

— Но без нее?

— Хм… да, без нее. Я подумала, что мы некоторое время проведем вдвоем.

Что-то мелькнуло в его серых глазах.

— В этом нет необходимости, Лина.

Она сделала глубокий вдох и прикусила губу.

— Думаю, что есть.

Себастиан понюхал воздух.

— Как вкусно пахнет. Что у нас на ужин?

— Я приготовила «бстелеллу», традиционный средневосточный салат, цыпленка с абрикосами, овощной «кус-кус» и свежие манго на десерт.

— Как заманчиво звучит! Я не знал, что ты такая мастерица готовить.

Лина немного расслабилась.

— Я не большая мастерица, но люблю готовить еду для близких людей.

Для своих родителей, однако, она никогда ничего не готовила. Только для тети, дяди и брата, когда он приезжал ее навестить.

На лице Себастиана возникло тревожное выражение. О чем он беспокоится? Может, она его неправильно поняла и он не испытывает к ней никакого интереса? Но разве можно ошибиться в мужчине, который так нежно, так интимно ласкал ее? Нет, здесь что-то другое.

Решив, что им обоим надо освободиться от возникшего напряжения, Лина спросила:

— Хочешь чего-нибудь выпить перед едой?

— Конечно.

Она кивнула и пошла на кухню, чтобы налить ему рюмку водки — именно этот напиток порекомендовала купить ей Дженнифер.

— Располагайся поудобнее, пока я накрываю на стол, — обернувшись, сказала она.

— Хорошо. — Себастиан оглядел гору подушек, которые она набросала перед кофейным столиком. — Вот здесь?

— Да.

— Значит, у нас сегодня будет традиционно восточный ужин?

— Если ты не возражаешь.

— Совсем нет.

Она надеялась на это, когда сообщила ему о том, что они будут есть пальцами — как было принято в ее стране.

Он сделал глоток водки, и глаза его расширились.

— Очень крепкая.

— Мой дядя говорит, что все другие напитки по сравнению с ней — вода.

— А ты ничего не будешь пить? — насторожился вдруг Себастиан.

— Конечно, нет. — Лине не нравился вкус алкоголя, да и с детства ей внушали, что женщине не приличествует употреблять спиртное.

— Хорошо.

Девушка быстро удалилась на кухню и вскоре вернулась с бстелеллой. Поставив на низкий столик кулебяку, обсыпанную пудрой, с начинкой из яиц, мяса ягненка и вареных овощей, она опустилась на подушку рядом с Себастианом. Затем поднесла ему серебряную чашу с теплой водой для омовения рук.

Должно быть, он бывал на Среднем Востоке или обедал, по крайней мере, в восточном ресторане, потому что, нисколько не колеблясь, опустил пальцы в чашу. Затем он помог ей вымыть руки, и они вместе вытерли их о полотенце, свисавшее по обе стороны серебряной чаши.

Лина отщипнула кусочек кулебяки и поднесла к его губам.

— Попробуй.

Что-то темное мелькнуло в глазах Хоука, и он приоткрыл рот. Его язык коснулся ее пальцев, когда он откусывал угощенье.

Будто искры от электрического тока пробежали по ее руке, и она судорожно вздохнула, прямо взглянув ему в глаза.

— Очень вкусно, — одобрил Себастиан.

— Спасибо.

Она предложила ему другой кусок. Похоже, он хотел отказаться, но в последнюю секунду его рот приоткрылся. И еще раз она ощутила бархатистый кончик его языка. О боже! Недаром Дженнифер посоветовала ей кормить друг друга. Это было невероятно эротично.

— Я могу поесть сам, — проговорил он, закончив жевать.

— Но мне нравится кормить тебя. — И ей действительно нравилось. Она никогда ничего подобного не делала в жизни. У нее возникало чувство, будто она… принадлежит ему.

Казалось, в нем происходила внутренняя борьба. Он сделал ещё один глоток водки, затем поставил рюмку на стол и отломил кусочек кулебяки.

— Позволь теперь мне поухаживать за тобой.

Она кивнула, и в горле у нее мгновенно пересохло.

Он поднес кусок к ее губам, и она взяла его в рот, почувствовав легкий привкус его соленых пальцев. Она пососала их, когда он медленно вынимал их из ее рта.

Он издал стон.

— Ты не представляешь, что делаешь со мной, Лина.

— Надеюсь, что представляю, — прошептала девушка. — Все хорошо, Себастиан, — она прижала палец к его нижней губе, — все хорошо.

Он покачал головой и сглотнул комок в горле, не в силах вымолвить ни слова.

— Хочешь еще водки? — тихо спросила она.

— Нет. Я определенно не буду больше пить этот дьявольский напиток.

Она рассмеялась:

— О, мой дядя был бы уязвлен, если бы услышал такой отзыв.

— Ты собираешься рассказать ему об этом?

— Нет.

— Интересно, какая у тебя семья. — Он сказал это непроизвольно, зато у Лины появилась новая тема для разговора.

— Ты хочешь их увидеть?

— Я подумал, что это было бы интересно. Ведь ты упоминала и брата, и сестру, и родителей, а также дядю и тетю.

— Все они проживают далеко от университета.

— Значит, ты живешь одна?

— Э… нет, с соседкой. — Так она назвала свою компаньонку. — Она ужасно занудная. Поэтому я предпочла ужинать здесь, а не в моей квартире.

— Понятно.

Лина сомневалась в этом. Мало бы кто вытерпел такое вмешательство в свою личную жизнь, но это была цена, которую она была вынуждена платить за свой королевский статус.

— Ты готов к салату?

— Не прочь отведать.

Она забрала оставшуюся кулебяку и вернулась с салатом и поджаренными кусочками хлеба.

Цыпленок с абрикосами был нежным, с хрустящей корочкой, и в первый раз с тех пор, как Лина ела это блюдо, оно подействовало на нее странным возбуждающим образом. На подбородке у Себастиана остались капельки соуса, и ей вдруг захотелось слизать их языком…

Похоже, с ним происходило нечто подобное, потому что он вдруг склонился к ней и, глухо проворчав что-то невнятное, вытер большим пальцем маленькую каплю с уголка ее губ.

— Это мое любимое блюдо, но я никогда так не наслаждалась им, — призналась она с трепетом в голосе.

Он взглянул на нее так, что тело ее пронзила дрожь. Челюсти его сжались.

— Возможно, это из-за твоего присутствия… — отважилась она сказать, чуть подавшись к нему.

Странный звук вырвался из его горла, и он резко встал.

— Мне надо… — конец фразы она не услышала: он пошел в ванную.

Поникнув, Лина откинулась на подушку. Неужели она ошибается и Себастиан не хочет ее? Может, ее реакция на озере вызвала у него неприязнь, но он из вежливости не говорит ей об этом?

В ушах ее зазвучали отрывки лекций, которые читали ей мать и тетя, увеличивая смущение девушки перед раскрывшейся в ней сексуальностью.

Лина вскочила на ноги, ее тело все еще ломило от всплеска желания. Быстро убирая со стола, она проклинала себя за то, что глупо размечталась о каких-то особенных отношениях между ней и Себастианом.

Он вышел из ванной, когда Лина сервировала десерт, на этот раз с вилками, поскольку не хотела снова оказаться идиоткой. Она налила две чашки мятного чая и поставила их рядом с фруктами.

Себастиан сел, однако она не заняла свое прежнее место рядом с ним, а уселась напротив.

Его брови удивленно изогнулись, но она будто не заметила этого.

— С тобой все в порядке, Лина?

— Конечно. — Она откусила манго, которое на вкус показалось ей опилками.

— Почему ты не села рядом со мной?

О, как будто он не знает. Она нахмурилась.

— Не хочется.

На лице его мелькнула боль.

— Понимаю.

Она взглянула на свой десерт и спросила:

— Может, ты хочешь кофе, а не чаю?

— Я хочу, чтобы ты села рядом со мной.

Она вскинула голову и посмотрела ему в глаза.

— Вот как? А я не смогу этого вынести, поэтому мне надо физически отдалиться от тебя. И будет очень любезно с твоей стороны, если ты закроешь эту тему. Это больше не повторится, уверяю тебя.

— А что же такое произошло? — Он, похоже, искренне удивился. — Я ничего не заметил.

Ее попытка обольщения была не замечена? Она так низко пала, что ее семья, если бы узнала, никогда не простила бы ей этого.

— Хорошо. Ничего важного не случилось сегодня вечером.

Он тихо выругался и пробормотал:

— Прости.

Они ели в молчании, но никто не доел манго до конца. Лина поднялась и стала убирать со стола, забыв о финальной церемонии — омовении рук после еды. Он явно помыл руки в ванной, а она — на кухне, когда мыла посуду. Ей не хотелось повторять это в некоторой степени интимное действие.

Ее охватили противоречивые мысли и чувства, и она не могла в них разобраться. Как расценивать его стремительное удаление в ванную: отверг ли он ее окончательно или нет?

Себастиан помог ей отнести посуду на кухню. Встав рядом с ней возле раковины, он стал вытирать тарелки.

— Не надо помогать, я справлюсь сама.

— Мне не трудно.

Она сдержала раздраженный возглас. Ей надо было побыть одной, но он, похоже, этого не понимал.

— Какие красивые тарелки, — произнес он. — Они твои?

— Да. — Они были из фарфорового сервиза ее тетушки. — Они из той страны, откуда я родом.

— А что это за страна?

— Марван.

— Так звучит твоя фамилия.

— Да. — Она не хотела раскрывать перед ним все свои секреты, особенно сегодня вечером.

— Это распространенная фамилия в твоей стране?

— Не очень.

— Ты разговариваешь со мной очень сердито.

— Совсем нет. — Она не злилась, ей было просто больно.

Он положил руки ей на плечи и повернул к себе лицом.

— Посмотри на меня.

Девушка покачала головой, уткнувшись глазами в его грудь.

— Подними голову, Лина.

— Зачем?

— Скажи, что тебя мучает?

— Пожалуйста, Себастиан, не надо.

Он коснулся пальцем ее губ.

— Я не могу, — в его голосе звучало истинное беспокойство.

Лина чуть не разрыдалась от этого прикосновения.

— Я знаю, что ты не хочешь меня. Все правильно. А я чувствую себя идиоткой.

— Идиоткой? О нет, принцесса. Никогда. Ты очень умная.

Не поверив в этот комплимент, она пожала плечами. Но тут же почувствовала, что он будто придвинулся к ней ближе. Соски ее напряглись под тонким шелковым пуловером. Если бы он взглянул вниз, то заметал бы ее слабость. Она молилась о том, чтобы этого не произошло.

— Почему ты решила, что я тебя не хочу?

— Разве ты не мог сказать мне об этом, Себастиан? Пусть ты не любишь меня, но я думала, что мы, по крайней мере, друзья. Почему ты хочешь унизить меня?! — воскликнула Лина, не в силах сдержать слезы в голосе.

Он сжал ее плечо.

— Я меньше всего на свете хочу унизить тебя.

— Тогда, может быть, ты уйдешь в другую комнату. — Она сглотнула комок в горле. — Иначе я сама себя унижу.

— Ты хочешь меня.

— Разве ты можешь сомневаться в этом после того, что произошло на озере?

— А я и не сомневаюсь.

— Но я ведь не срываюсь с места и не бегу в ванную, когда мы почти что… целуемся. А ведь мы не целовались больше после того похода на каяках. Я думала сначала, что ты даешь мне время прийти в себя, обдумать свои чувства, но сейчас поняла: больше от меня ты ничего не хочешь… — Слезы, которые она пыталась сдержать, хлынули по щекам.

Себастьян закрыл глаза.

— Не плачь, принцесса.

— Я не плачу. — Она даже не покраснела, сказав явную ложь.

Глаза его открылись, и он встретился с ней взглядом.

— Ты действительно думаешь, что я не хочу тебя?

Она всхлипнула, вытерев глаза.

— Это очевидно. Может, прекратим этот разговор?

— Да, прекратим. — И со стоном, подобным прорыву плотины, Себастиан прильнул к ней губами. В его поцелуе были гнев и отчаяние, но больше всего… искренняя страсть. Он оторвался от нее и прижался лбом к ее лбу. — Я не хотел причинить тебе боль, милая моя. Есть причины, почему между нами ничего не может быть.

— Какие причины? — И, не дождавшись ответа, она быстро заговорила: — Я не верю тебе. Это отговорка. Мне всю жизнь твердили о том, что по определенным причинам я не могу претворить свои мечты в жизнь. Но я боролась против этого тогда и собираюсь бороться теперь. Бороться за нас.

— Ты не можешь бороться бесконечно.

— Глупости! Ответь честно, ты женат?

Он хрипло рассмеялся:

— Нет.

— Помолвлен?

— Нет.

— У тебя серьезные обязательства по отношению к кому-нибудь?

— Нет.

— Тогда, каковы бы ни были препятствия, мы преодолеем их.

— Ты не понимаешь.

— Так растолкуй мне! Но… потом. — И с этими словами она поцеловала его, не желая слушать объяснения, почему они не должны хотеть друг друга.

Он был создан для нее, и ей нужно убедить его в том, что и она создана для него.

Его первый поцелуй был достаточно кратким и в сравнение не шел с его теперешней реакцией. Себастиан буквально оторвал Лину от земли, тесно прижал к себе и буквально впился губами в ее рот. Он так жадно целовал ее, что губы девушки горели огнем.

Себастиан делал определенные движения, но она не думала о том, к чему все это ведет. Когда ее спина прижалась к стене, Лина еще крепче вцепилась в его плечи. Ее ноги раздвинулись как бы сами собой, приглашая его войти в открывшееся пространство. Она в жизни так никогда не делала, но сейчас ей это казалось нормальным. Искры наслаждения пронзили ее, и она застонала.

— Ты убиваешь меня, — прорычал он ей в ухо. Затем слегка прикусил его и поласкал языком.

Она не могла ответить, потому что рот ее был несвободен, и отвечала движениями тела, зажатого между его мощным торсом и такой же непоколебимой стеной.

Он покрыл поцелуями ее шею, и по телу Лины прошла дрожь.

— Ты такая вкусная.

— Лучше, чем ужин? — удалось пошутить ей.

— Лучше, чем что бы то ни было, — прорычал он голосом, в котором не было никакого восхищения — только животная страсть самца.

И как она прожила всю жизнь, ни разу не испытав этих ощущений? Но ответ был очевиден. Никто, кроме Себастиана Хоука, не мог разбудить в ней подобных чувств. Возбуждение вновь охватило ее, как тогда, на озере. Лина испытывала небывалое наслаждение, нарастающее с каждой минутой и рвущееся к своей вершине… И она хотела, чтобы Себастиан тоже испытал его. Хотела увидеть его, охваченного страстью, потерявшего над собой контроль…

Резкий звонок прорвался в ее сознание, но она проигнорировала этот звук, продолжая ласкать шею и спину Себастиана, наслаждаясь игрой его мускулов под своими пальцами.

Выругавшись, он внезапно разжал объятия и, отступив в сторону, стал искать в кармане телефон.

Глава шестая

Лина попыталась снова прильнуть к нему, но он с досадой покачал головой.

Боль и смятение охватили ее — но в ней все еще бурлили эмоции, разбуженные его поцелуем. Она отпрянула назад и прижалась к стене.

Глядя в сторону, Себастиан открыл крышку телефона.

— Хоук слушает. — Он молчал несколько секунд, слушая звонившего. Затем повернулся к ней лицом, и оно было невозмутимым. — Значит, угроза миновала и моя работа выполнена? — Последовала еще более короткая пауза. — Мой заключительный отчет будет готов послезавтра. Я дам несколько рекомендаций по усилению охраны.

В голове у Лины все помутилось, когда она пыталась вникнуть в смыл того, о чем говорил Себастиан.

— Завтра я вылечу ближайшим рейсом, — сказал он в трубку, добавил что-то еще, затем захлопнул крышку телефона.

Дрожа и чувствуя приступ тошноты, она сглотнула сухой комок в горле.

— Ты улетаешь? Куда?

Он поморщился, будто разговор этот был ему неприятен, и снова никаких эмоций не отразилось на его лице.

— Завтра я возвращаюсь в свой главный офис.

— Главный офис? Я думала, что ты учишься здесь.

— Это была моя маскировка.

— Маскировка? Ты агент ФБР или что-то в этом роде? — Она не представляла, что когда-нибудь будет иметь дело с подобным человеком. Но это объясняло, почему он не хотел иметь с ней серьезных отношений.

Пальцы его сжались в кулаки, и это был единственный признак того, что разговор его напрягал.

— Я владелец международного охранного агентства, обслуживающего высокопоставленных клиентов.

Внутри у Лины все сжалось от тягостного предчувствия.

— Ты имеешь в виду клиентов наподобие членов королевской семьи?

— И их в том числе.

— Понятно. — Но она еще не совсем все понимала.

— Неужели? — язвительно спросил он.

— Я не знаю, — призналась она.

— Твоя семья получила предупреждение о смертельной угрозе, и было решено, что следует принять дополнительные меры безопасности. Это была идея твоего дяди: он предложил не забирать тебя из университета, а усилить охрану.

— Кто-то угрожал моим дяде и тете?

— Нет, твоему отцу. Грозили убить не только его, но и членов его семьи, если он не изменит свою позицию на политической арене.

— Почему же мне не сказали? Не предупредили об этом?

— Не хотели прерывать твою учебу, а также решили, что такая информация принесет тебе больше вреда, чем пользы, — голос Себастиана был ровным, бесстрастным.

Лина была в шоке. У нее возникло ощущение, будто в сердце ей вонзили нож.

— То есть мой отец посчитал меня настолько слабоумной, что решил — я не смогу после этого сосредоточиться на учебе?

— Начальник охраны не сообщил мне подробности разговора с твоим отцом.

— Значит, ты просто делал то, что тебе было сказано, да? — Теперь ей было понятно, почему ее охранник разрешил ей остаться у Дженнифер на ночь. Он знал, что она находится под бдительным наблюдением.

— Это моя работа.

— И ты всегда выполняешь свою работу, не высказывая своего мнения? — с нескрываемым сарказмом осведомилась Лина. Она не могла поверить, что Себастиан был чей-то подкаблучник, даже ее отца.

— Я принял условия работы. Под видом твоего друга я мог наблюдать не только за тобой, но и за твоими охранниками.

— Ты думаешь, что кто-то из них мог быть предателем?

— Возможно.

Лина не могла спорить с этим. Она вообще больше не хотела разговаривать. Ей было очень больно.

— Значит, все это был обман. Ты не мой друг… не мой…

— Этот обман был необходим.

— Нет! Ты мог сказать мне правду. — Лина почувствовала себя идиоткой — потому, что поверила Себастиану. Может, семья ее и была права в том, что она совершенно беспомощна в жизни. Она влюбилась в человека, который лгал ей ради выполнения своей работы. — Я влюбилась в тебя, и все это была ложь. Все ложь… — прошептала Лина, и сердце ее сжали железные тиски.

— Это я лгал?! — воскликнул Себастиан с откровенным возмущением. — А ты была так честна со мной, принцесса.

Впервые он произнес это слово без всякой нежности в голосе.

Лина смотрела на него, не отрываясь, и хорошо, что спиной она прислонялась к стене.

— Ах, значит, вот что означали твои вопросы! «Ты живешь одна? Какая у тебя семья?» — она с издевкой скопировала его слова. — Мой бог, ты, возможно, знаешь больше о моей жизни, чем я сама! — Ее голос поднялся до опасно высокого уровня. — Я думала, что ты любишь именно меня, а не богатство и статус моей семьи. Как я была глупа!

— Не надо изображать из себя попранную невинность, Лина, — ледяным тоном произнес Себастиан. — Ты призналась, что влюбилась в меня, но ни разу не сказала о себе правду.

— Я не хотела, чтобы ты имел обо мне предвзятое мнение! — вскричала она.

— Это, возможно, было разумно вначале, но мы знакомы уже давно. Ты хотела сегодня предложить мне свое тело, но намеревалась по-прежнему скрывать от меня правду.

— Ты не можешь сравнивать меня и себя! Все, что касается тебя, лживо! Я… я… испытываю чувства к тебе, а с твоей стороны нет никаких чувств. Только работа.

Неужели он не понимает, как ей больно от этого? Но Себастиан, похоже, как и ее отец, верил в то, что цель оправдывает средства.

Всего лишь на секунду невозмутимая маска упала с его лица, в темно-серых глазах вспыхнул гнев.

— Ты, как любая женщина, имеешь двойные стандарты насчет честности. Ты ничем не отличаешься от других — принцесса Лина бин Фахд аль Марван.

— Это не так, Себастиан. У меня есть свои причины.

— Например, причины обманывать свою семью и своих охранников. Понимаешь ли ты, что они будут уволены после того, как я отправлю отчет начальнику службы безопасности? И все это из-за твоего желания свободы?

Лина почувствовала, что не может вдохнуть. Она думала, что он понимает ее, но это был еще один обман. Однако насчет охранников он прав. Они неплохие люди. У всех у них своя жизнь, свои семьи… И она совсем не хотела, чтобы они остались без работы.

— Ты не должен посылать такой отчет. — Лина не стыдилась того, что голос ее прозвучал умоляюще. Она никогда ничего не просила для себя, но ради людей, которые охраняли ее семью, она переступила через свою гордость. — Ведь я не знала, что за мной наблюдает еще один агент. Я никогда не подставила бы своих охранников.

— А ты не думала о том, что, если бы с тобой что-то случилось в твоем стремлении к приключениям, у твоих охранников были бы большие неприятности?

— Никто здесь не знает, кто я на самом деле. Я совсем не рисковала.

— Ты очень наивная, если так думаешь.

Значит, Себастиан, как и все мужчины в ее семье, считали Лину совершенно бестолковой. Это так отличалось от его прежних комплиментов насчет ее умственных способностей. Но ей не хотелось сейчас думать об этом.

— Пожалуйста, Себастиан, не отправляй этот отчет.

— У меня нет другого выхода. Я серьезно отношусь к своей работе.

Она опустила глаза и уставилась в пол.

— А что, если я пообещаю больше не делать этого?

— Что конкретно?

— Не обманывать своих охранников, — уточнила Лина. Он фыркнул, и она вскинула голову. — В чем дело? Ты думаешь, что я не способна сдержать свои обещания? Послушай, даже если наша предполагаемая дружба была не более чем дым и мираж, ты все-таки знаешь меня достаточно, чтобы понять: я никому никогда не хотела причинить вреда, особенно людям, которые от меня зависят.

— И все же целая команда секьюрити, а также компаньонка подвергались риску увольнения, не говоря уже о том, как выглядел бы твой дядя перед твоим отцом, если бы тот узнал, что ты водила за нос своих охранников?

— Я думала, что меня никогда не разоблачат.

Он покачал головой.

— Пожалуйста, Себастиан.

— Поклянись, что ты больше никогда не будешь обманывать своих охранников или свою семью и не станешь возражать против новых мер, которые я предложу для усиления твоей охраны без указания причин, почему они так необходимы.

— Клянусь. — И ей действительно теперь больше не нужна была свобода для новых свиданий — на очень долгое время. Она больше не хотела испытывать подобную боль. — Обещаю больше не обманывать семью или охранников, когда дело будет касаться моей личной безопасности, — заверила она.

Лина не стала обещать не скрывать правду от своей семьи. Она теперь жила совсем другой жизнью, нежели они.

На лице Себастиана не отразилось одобрения, но он все-таки кивнул.

— Хорошо.

Он отказался уходить, пока не вернется Дженнифер и не придет еще один охранник, который наблюдал за квартирой подруги Лины.

Лина изо всех сил старалась держать себя в руках. Она представила, что рядом с ней находится ее мать, и это подействовало. Может быть, кому-то это показалось бы проявлением детской слабости, но Лина никогда не плакала перед своей матерью — по крайней мере, насколько она помнила себя. Одна мысль о том, что ее может видеть мать, преграждала путь слезам. Мать, возможно, знала о том, с какой целью был нанят Себастиан, и это усиливало ощущение предательства. Лина не плакала, но сердце ее обливалось кровавыми слезами.

Пружинный трос вытянулся во всю длину, Лина коснулась руками воды, а затем рикошетом взлетела вверх. Она сделала сальто в воздухе, снова рухнула вниз, и так ее подбрасывало до тех пор, пока колебания каната совсем не прекратились. Расстегнув ремни, она прыгнула в воду и поплыла к берегу, все еще не веря в то, что Себастиан вернулся.

Теперь он был не только владельцем крупнейшего охранного агентства в мире, но и наследником бизнеса своего умершего отца.

Лина не удивилась, когда узнала, что король Марвана обратился именно в агентство Хоука, когда его непокорная дочь, услышав приказ выйти замуж за человека, которого она никогда не знала, сбежала в неизвестном направлении. Ведь это агентство неплохо выполнило свою работу восемь лет назад. Себастиан не только обеспечил ее безопасность, но и дал ценные рекомендации, которые еще больше сковали ее свободу.

Спасибо Дженнифер. Без нее годы учебы в университете стали бы совсем несчастными. Лина пробовала поднять бунт после окончания университета, но он обернулся тем, что родители поссорились с ее дядей и тетей, обвинив их в потакании своеволию племянницы.

И теперь, вопреки ее стремлению к самостоятельной жизни, родители нашли ей жениха. Их самоуверенность в подобных делах возмущала ее до глубины души.

Она достигла берега.

— Потрясающий прыжок, Лина. Хочешь повторить? — Аарон протянул ей руку… или его звали Адам? Она не помнила. Он был из береговой команды, больше она ничего о нем не знала.

Девушка покачала головой.

— Больше не буду сегодня прыгать. Может, кто-нибудь отвезет меня в отель?

Она не была такой наивной, чтобы верить, что сможет скрыться от Себастиана, но ей не хотелось столкнуться с ним на глазах у посторонних людей.

— С тобой все в порядке? Ничего не случилось?

— Нет, все хорошо. Мне просто нужно вернуться в отель.

— Никаких проблем. Я тебя отвезу, — сказал он, заигрывающе улыбнувшись.

Джип наверстывал километры между спортивной базой и ее отелем.

Аарон… Адам… или как его там… вел машину по извилистой горной дороге, огибавшей каньон.

— Значит, ты возвращаешься в отель. Не потому ли, что тот парень на мосту так заорал?

— Себастиан не орал.

— Арти сказал, что он выпустил из легких весь воздух, который там находился. Арти чуть не рухнул с моста, когда он вытащил из кармана пистолет.

— Пистолет? — спросила Лина с неподдельным изумлением.

— Да, но ты уже прыгнула. Этот парень… ну, Себастиан, ругался крепче, чем какой-нибудь армейский сержант.

— Как ты узнал об этом?

— Арти позвонил с моста, когда этот парень сел в свой автомобиль. Должно быть, он поехал за нами.

— Возможно.

— Он что твой бойфренд или что-то в этом роде?

— Что-то в этом роде. — Лина смутилась.

Ее водитель-блондин пожал плечами.

— Эй, я уважаю твои секреты.

— Спасибо.

— Тебя надо отвезти в город?

Увидев блестящий черный «ягуар», въехавший во двор маленькой гостиницы, Лина вся похолодела.

— Нет, не думаю, что это будет необходимо, но спасибо за предложение.

Джип остановился рядом с «ягуаром».

— Ты выглядишь испуганной. Хочешь, я пойду с тобой?

Лина не смогла не улыбнуться. В мире все-таки еще много хороших людей. Она повернулась к своему водителю и слегка пожала его руку.

— Спасибо, Аарон…

— Адам.

Она поморщилась.

— Извини.

— Нет проблем.

— Я действительно ценю твое предложение, но все в порядке. Себастиан не нанесет мне вреда. По крайней мере, физического.

— Я желаю тебе счастья, Лина.

В глазах Адама светился определенный интерес, но в Лине не возникало женского отклика.

Она не испытывала ничего подобного с той ночи, восемь лет назад, когда открыла, что является всего лишь объектом работы для Себастиана Хоука. Бог свидетель — она пыталась испытать эти чувства вновь, но ее либидо словно отключилось, и она не знала, как включить его снова.

В какой-то степени отсутствие сексуального интереса к мужчинам, с которыми она встречалась, облегчало ее жизнь. Девушка не испытывала боли, и у нее было больше времени и энергии на то, чтобы заниматься своими делами.

Она нагнулась и поцеловала Адама в щеку.

— Спасибо.

Он поцеловал ее в ответ — в губы. В его поведении не было напора, и Лина не почувствовала угрозы, но не почувствовала и ничего другого. Она тем не менее улыбнулась, прежде чем взять свою сумку и выйти из джипа.

Себастиан ждал возле дверей ее номера.

Он был одет в костюм, если можно было так сказать. Он уже снял пиджак и галстук, засучил рукава белоснежной рубашки, обнажив загорелые мускулистые руки. Безупречно сшитые брюки прекрасно облегали его бедра и длинные ноги.

Лина почувствовала влагу во рту, руки жаждали прикоснуться к нему.

Что это с ней?

Восемь лет она не испытывала никаких сексуальных ощущений, и вдруг произошел небывалый всплеск гормонов. Ей потребовалась огромная сила воли, чтобы скрыть охватившие ее эмоции, когда она увидела мужчину, о котором мечтала столько лет.

— Привет, Себастиан.

Его левая бровь иронически приподнялась.

— Похоже, мое появление тебя не удивило.

Она пожала плечами, будто один его вид не возродил в ней те ощущения, которые она испытала восемь лет назад.

— Если бы оно меня удивило, то я снова сбежала бы.

Ее первый побег не был тщательно спланирован… Это был скорее всего бунт, а не побег. Но от такого охотника, как Себастиан, было трудно уйти.

Себастиан вошел в комнату, жестом приглашая ее войти. Она не спорила. Почему бы нет? Пусть их беседа пройдет без посторонних глаз. Кроме того, пусть он думает, будто она такая же покорная, какой считает ее семья.

Раздался двойной сигнал автомобильного клаксона. Лина повернулась и помахала рукой отъезжавшему со двора Адаму.

Себастиан закрыл за ними дверь, повернул ключ в замке.

— Рад, что ты ведешь себя столь благоразумно.

— Ты ожидал другого? — спросила она, стараясь не замечать, насколько маленькой стала комната в его присутствии.

— Признаюсь, я ожидал от тебя больших неприятностей. Ты даже не постаралась сбежать со своим бойфрендом.

Эти слова больно ударили Лину, но она не подала виду. Тот факт, что он был способен уязвить ее, заставил девушку разозлиться… на саму себя.

— Просто не хочу впутывать других в свои дела. Я не считаю, что из чувства долга по отношению к семье мне следует выйти замуж за мужчину, которого я ни разу не видела и который к тому же слывет принцем-плейбоем.

— Да, годы тебя не изменили.

— В каком смысле? — спросила она с некоторым мазохизмом.

— Ты по-прежнему ставишь свои собственные интересы выше интересов людей, которые зависят от тебя.

— О да! Люди Марвана будут страдать, если я не выйду за младшего сына соседнего эмирата.

— Твой отец считает, что это будет благом для страны.

— Возможно, и так, но с тех пор, как Марван перестал быть моей страной, почти двадцать лет назад, я не понимаю, почему должна жертвовать своей жизнью ради политической выгоды.

— Ты по-прежнему принцесса Марвана.

Она пожала плечами, не желая больше спорить, и, взяв футболку и шорты, пошла переодеваться.

— Как бы ни была интересна эта дискуссия, мне надо снять свой мокрый купальник.

Хоук проследил за ней взглядом. В ванной комнате было всего одно маленькое окно — даже Лина не смогла бы сквозь него пролезть.

— Оставь дверь открытой, — приказал он.

Она не ответила, но дверь не закрыла.

Черт. Лучше бы она ослушалась… Что с ним происходит?

И что происходит с ней? Та Лина, которую он помнил, не была такой уступчивой. Он бы сказал, что она не изменилась, но на самом деле все же стала другой.

Лина не пыталась сбежать или использовать своего друга-блондина, чтобы отделаться от Себастиана, и это было поведение покорной женщины. Его принцесса была именно такая. Или, по крайней мере, она была такой восемь лет назад. Но все же…

Неизменным осталось только одно: реакция его тела на ее присутствие. Внизу живота у него все напряглось, когда она еще только выходила из джипа, и напряжение все возрастало по мере того, как он прислушивался к звукам и запахам, исходившим из ванной.

Глава седьмая

Она использовала тот же шампунь и гель для душа, что и восемь лет назад, когда они впервые встретились. Себастиан узнал этот запах сразу, и черт возьми! — ему захотелось сорвать с себя одежду и присоединиться к ней. Он совсем не собирался так реагировать на нее, когда согласился выполнить задание ее отца.

Король пылал гневом, когда явился в офис Хоука. Его сопровождал советник по безопасности, но король сам вел разговор, буквально умоляя Хоука разыскать его дочь.

Чувства этого гордого человека тронули Хоука, но он честно признавался самому себе, что не только это заставило его отправиться на поиски Лины. Себастиан не мог забыть те несколько недель, которые они провели вместе, когда он выполнял свою работу. До сих пор он просыпался ночами от того, что ощущал запах ее кожи. И это ощущение было настолько реальным, будто она лежала в постели рядом с ним.

Она никогда не спала с Себастианом, и никогда не будет спать, но он должен найти ее и вернуть в семью. Чтобы выдать ее замуж за принца-плейбоя. Он не мог понять, почему король Фахд бин Латиф нашел ей такого жениха, имя которого постоянно упоминалось в связи с какими-то скандальными историями, но это было не его дело — судить о действиях своего клиента.

Он взялся за этот заказ, но в глубине его души таились сомнения: ведь нет ничего плохого в том, что современная женщина, живущая в двадцать первом веке, сама выбирает себе мужа. Даже принцесса.

Звук льющейся воды резко оборвался, и Хоук, вскинув голову, взглянул на приоткрытую дверь, понимая, что не увидит ничего: она, без сомнения, переоденется в ванной.

Он не учел только одного — маленького зеркальца на тумбочке. В нем было четкое изображение того, как Лина вытирает полотенцем свое изящное маленькое тело. Ему надо было отвернуться, он это понимал, но не мог заставить себя сделать это.

Она была так прекрасна. Кожа цвета меда поблескивала влагой, и капли воды, повисшие на кончиках волос, тихо падали на роскошные груди, струились вокруг выпуклых сосков.

Ему захотелось войти в ванную и слизать языком эти капли, и он уже сделал два шага вперед, но остановил себя. Она повернулась и наклонилась, выставив круглые ягодицы.

Себастиан издал тихий стон.

Лина напряглась.

— Ты что-то сказал, Себастиан?

— Э… нет. — Если он не пошевелится, она застукает его — словно мальчика, впервые подглядывавшего за женским телом.

Сжав зубы, Хоук закрыл глаза и заставил себя отвернуться. Сделав несколько шагов назад, присел на кровать.

Лина быстро оделась, раздираемая чувствами, которые вызывал в ней Себастиан. Душ не помог ей расслабиться. Ощущение теплой воды, льющейся по телу, подействовало как катализатор.

И это было совершенно неправильно.

Она встречалась с несколькими мужчинами после того, как окончила университет, однако ни один из них не пробудил в ней глубоких эмоций.

И вот Себастиан Хоук вернулся в ее жизнь, и в какие-то доли секунды в Лине вспыхнуло желание, будто он никогда не покидал ее, никогда не предавал.

Себастиан использовал ее однажды, и она не позволит себе влюбиться в него снова. То, что она испытывает к нему сейчас, вовсе не любовь, а на сто процентов физическое желание. От былой любви к Себастиану ничего не осталось.

Однако ее тело не было таким рассудительным, как разум.

Она завязала свои длинные волосы в «конский хвост». Пряди были покрашены в светлый, рыжий и каштановый цвета, и они смешивались с ее натуральным черным. Интересно, что подумает Себастиан, когда ее волосы высохнут и станут более яркими? Отгоняя от себя эти мысли, она вышла из ванной.

Себастиан сидел на кровати, на лице его отражалась боль.

— С тобой все в порядке? — с беспокойством спросила она.

Лицо его мгновенно превратилась в маску — как тогда, в тот вечер, когда она узнала о его двойной роли.

— Да. Ты готова ехать?

— Куда конкретно?

— Играешь со мной, принцесса?

— Нет. Полагаю, ты хочешь доставить меня отцу, но, учитывая факт, что мы находимся в двухстах шестидесяти милях от Нью-Йорка, а также то, что до ближайшего аэропорта около четырех часов езды, я думаю, нам надо сделать хоть одну остановку.

— Я не говорил, что твоя семья находится в Штатах.

— Тебе и не надо это говорить. Отец мой, возможно, считает, будто я не разбираюсь в политической обстановке, но это не так. Тот факт, что король Марвана и его окружение находятся сейчас в столице, вряд ли является государственным секретом.

— Ты права. Твои родители, а также твой жених ожидают тебя в Нью-Йорке.

— Полагаю, они остановились в посольстве? — Ее отец особо заботился о своей безопасности и не доверял отелям.

— Да.

— Итак? Куда конкретно мы направляемся?

— Ты считаешь, что я должен тебе об этом доложить?

— Может, ты не будешь брать пример с моего отца, который диктует мне, как я должна жить, и окажешь мне некоторую любезность? Скажи, пожалуйста, в каком месте мы будем ночевать?

— Знание — это сила, принцесса, а я не имею привычки отказываться от такого преимущества.

— Прекрати называть меня так.

— Тебя так зовут.

— Меня зовут Лина.

— Но ты принцесса.

— А ты — бесчувственный неандерталец, но я уважительно называю тебя твоим настоящим именем.

— Хорошо, Лина. Ты идешь?

— Я должна собрать вещи, но все-таки мне хотелось бы знать, куда мы отправляемся.

Хоук взглянул на нее так, что Лина поняла: ответа она не дождется. Вероятно, он отвезет ее в аэропорт либо Рено, либо озера Тахо. Единственное, в чем она не была уверена, — препроводит ли он ее прямо в аэропорт, или они остановятся в гостинице. Лина принялась упаковывать сумку — вещей было немного. Мокрый купальник она засунула в наружный карман.

Перекинув сумку через плечо, девушка объявила:

— Я готова.

— И все? Никаких возражений? Никаких требований сообщить, куда мы отправляемся? — В голосе его звучало неподдельное замешательство.

Прекрасно. Смятенного врага легче перехитрить.

Глаза его сузились, но больше он ничего не сказал. Молча взял ее сумку таким непринужденным жестом, что Лина не стала сопротивляться. Но ничего. Все самое ценное находилось у нее под одеждой, в сумочке на поясе.

Себастиан бросил сумку на заднее сиденье автомобиля, рядом со своим черным кейсом.

Поздно вечером они прибыли в Рено. Хоук привез ее в роскошную виллу, расположенную в горах, которую забронировали сотрудники его агентства.

Он набрал секретный код, дверь открылась, и он пропустил Лину вперед. Затем пошел обратно к машине, чтобы забрать вещи. О том, что Лина может сейчас сбежать — в темноте, в горах, — он сейчас не беспокоился.

Когда Себастиан вернулся в дом, Лина стояла на кухне со стаканом воды в руках.

— Я включил охранную сигнализацию, поэтому не пытайся открыть двери или окна.

Она округлила глаза.

— Ты действительно думаешь, что это необходимо?

— Пожалуйста, никаких аргументов насчет того, как я должен доставить тебя домой. Никаких призывов к соблюдению прав человека.

Искра гнева вспыхнула в ее глазах, прежде чем она пожала плечами.

— Восемь лет назад я поняла, как ты уважаешь права человека — в частности, его право на личную жизнь.

Он уже знал ее мнение о себе, но эти слова вновь его задели.

— Ты все еще активно участвуешь в общественной жизни?

— Ты ведь читал мое досье, значит, тебе все известно.

— В твоем досье говорится, что ты участвуешь в движении по защите окружающей среды, а также занимаешься с подростками, сбежавшими из дома.

— Формально я больше не сотрудничаю с этой организацией.

— Ты могла бы принести больше пользы, если бы использовала свой статус принцессы.

— Хочешь успокоить меня насчет того, что у меня пытаются отнять мою жизнь?

— Никто не хочет отнимать ее у тебя.

— Неужели? Значит, отец с удовольствием разрешит мне уйти отсюда? И ты не последуешь за мной?

Себастиана охватил необъяснимый гнев, смешанный с чувством вины, но он произнес спокойным тоном:

— Ты знаешь, что это не так.

Она лишь укоризненно взглянула на него в ответ.

— Отец беспокоится о твоей безопасности, Лина. Он не может оставить тебя без охраны. — Черт, только сейчас Хоук осознал, что не только отец, но и сам он волнуется о ней.

Лина скрестила руки на груди.

— Мой отец тревожится обо мне исключительно из-за его политических планов. А что касается того, что я сбежала от своего охранника, то мы обсуждали этот вопрос раньше. Если никто не знает, кто я есть на самом деле, то мне не угрожает никакая опасность.

— Ты так считаешь? Я могу привести тебе данные полиции о том, что несколько тысяч женщин подвергались насилию.

— О, прекрати! Все равно девяносто девять процентов женщин, живущих в этом мире, не имеют личных охранников.

— Но ты к ним не относишься.

— Чем же я отличаюсь от них?! — требовательно воскликнула она.

— Ты принцесса. Ты выросла в привилегированной обстановке.

— И последние пять лет я живу нормальной жизнью. И подвергаюсь риску не больше и не меньше, чем любая другая женщина.

— Не согласен с тобой.

— Это спорный вопрос, и обсуждать его — пустая трата времени. Где я буду спать?

Согласно информации его сотрудников, здесь были две спальни, рабочий кабинет и игровой зал наверху.

— В одной из спален на втором этаже.

— И ты разрешишь мне занять свою комнату? — спросила она с фальшивым удивлением и насмешкой.

Черт возьми. Он просто выполняет свою работу.

— Да, ты можешь выбрать любую комнату, — промолвил Хоук сквозь стиснутые зубы.

Он проводил Лину наверх, прихватив ее сумку и свой кейс. Она сразу прошла в спальню, находившуюся слева в конце коридора, не взглянув даже на другую комнату. Себастиан последовал за ней и бросил ее сумку на кровать.

— Спасибо, — голос ее был тихим и чертовски соблазнительным.

Себастиан не ушел. Не мог. Он хотел вдыхать ее запах, ощущать ее тепло, даже не притрагиваясь к ней.

— Располагайся поудобнее. Мы вылетаем завтра днем.

— Понятно. — Она взглянула на него, о чем-то глубоко задумавшись, но не сказала больше ничего.

Себастиан покачал головой. Он мало о чем жалел в своей жизни, но не мог простить себе того, что тогда потерял над собой контроль. В тот вечер, восемь лет назад, он возненавидел самого себя. И не мог позволить себе снова сойти с ума от ее физического присутствия.

За годы, прошедшие с тех пор, он перебрал в уме множество вариантов развития той ночи, и ни в одном из них принцесса не оставалась столь уязвленной и предательски брошенной.

Лина остановилась возле окна и стала смотреть в темноту. Себастиан подошел к ней сзади и положил ей руку на плечо.

Она вздрогнула, и ему захотелось прижать ее к себе, но в тридцать пять лет он обладал большим самообладанием, чем она — в двадцать семь.

— Прости меня, принцесса.

— За что? — произнесла она еле слышным голосом, не в силах скрыть свои чувства.

— Я дважды допускал промахи в отношении твоей безопасности. И все потому, что терял голову в твоем присутствии.

Она засмеялась, но смех был неискренним.

— Ты просишь прощения за то, что плохо выполнил свою работу? — Она потрясла головой, будто пытаясь очистить ее от всех мыслей. — Не переживай. Я считаю, что ты отлично выполнил ее.

— Я прошу прощения за то, что сделал тебе больно. — Ну вот, он сказал это. Надо записать этот факт в книгу рекордов, потому что Хоук по пальцам мог пересчитать, сколько раз просил прощенья.

— Именно поэтому ты взялся за эту работу? Чтобы попросить у меня прощения?

— Частично да. Я больше не занимаюсь практической работой.

— Слишком занят другим бизнесом?

— Похоже, ты следишь за моей жизнью.

— Распространенное мнение таково: очень важно знать своих врагов.

Он почувствовал, как что-то сжалось у него в груди.

— Я не твой враг.

— Но ты и не мой друг.

— Когда-то я им был.

— Ты следил за мной — это была твоя работа.

— Я любил тебя, Лина. Я тебя уважал. И до сих пор уважаю. Ты много сделала в своей жизни сама, без всякой поддержки.

— Это неправда. За мной стояли дядя и тетя.

— Я рад, что в твоей семье есть люди, на которых ты можешь положиться.

Она промолчала в ответ.

Себастиан судорожно выдохнул воздух и, с трудом заставив себя снять руку с ее плеча, отступил назад.

Плечи ее напряглись и поникли.

— Я очень устала, мистер Хоук. Не возражаете, если я пойду спать?

Глава восьмая

Лина проснулась перед рассветом.

Удивительно, но она спала крепко, если учесть, какие чувства испытывала накануне. Себастиан принес ей свои извинения, но нисколько не утешил ее. Он по-прежнему считал, что она не имеет права решать, каким должно быть ее будущее.

В какой-то степени Хоук был таким же, как и ее отец. Хотя воспитывался совсем в другой среде, он придерживался средневековых взглядов относительно предназначения принцессы.

И не важно, что было правдой для отца и его агента-провокатора, Лина не была согласна с ними.

Она не собиралась выходить замуж за человека, которого не знала и вряд ли могла полюбить, учитывая его подпорченную репутацию.

Но все-таки она изучила его досье и поняла, что они с Амиром могли бы стать друзьями. Они оба жили современной жизнью, покинув традиционную сферу их королевских семей. Его называли принцем-плейбоем, но никто от него не забеременел, он не встречался с замужними дамами, не давал обещаний жениться.

У него было множество связей. Но в то же время он вел семейный бизнес в США и прекрасно выполнял свою работу.

Ее впечатление о нем было столь благоприятным, что она захотела познакомиться с ним поближе, однако после нескольких встреч поняла, что это было бесполезно. Лина хотела любить своего мужа или вообще не выходить замуж. Если у нее появятся дети, она будет воспитывать их совсем не так, как воспитывали ее. Лина до сих пор испытывала боль оттого, что родители отвергли ее. Она была очень благодарна своим бездетным дяде и тете за то, что те окружили ее заботой, но ей иногда казалось, что родители подарили ее им — как дорогого жеребца или какую-то другую ценную вещь.

В шесть лет она не могла противиться тому, что родители обращались с ней как с вещью, но сейчас ей было двадцать семь — и в этом возрасте она могла сама определять свою судьбу.

Девушка встала с кровати и тихонько пошла в смежную ванную комнату, думая, что Себастиан все еще спит. Ей хотелось побыть одной и обдумать свои дальнейшие действия.

Она была так погружена в свои мысли, что, войдя в ванную, не сразу поняла двух вещей. Во-первых, свет был включен, а она не нажимала выключатель. Во-вторых, там стоял Себастиан — совершенно голый, готовый встать под душ.

Голова у нее закружилась, а в теле возник импульс, который не возникал с тех пор, как ей было девятнадцать лет.

Лина никогда не видела обнаженных мужчин, и это было открытие. Бронзовая кожа, рельефные мышцы… Темные кудрявые волосы, покрывающие грудь, спускаются к низу живота. А там…

Словно зачарованная, Лина непроизвольно вытянула руку и слегка прикоснулась к его мужскому достоинству.

С губ Себастиана сорвался странный звук, похожий на стон и одновременно на вздох.

И это был первый звук, который раздался в ванной комнате с тех пор, как она туда вошла.

Лина завороженно смотрела на низ его живота. Ей захотелось ощутить эту шелковую поверхность целиком.

Не осознавая, что делает, Лина придвинулась ближе, вдыхая его мужской мускусный запах, который одурманивал ее, словно наркотик. Прикусив нижнюю губу, Лина провела пальцами по теплой коже, а затем ее пальцы сжались, будто сами собой. До сих пор она не представляла, как это может поместиться внутри нее, но ей очень хотелось ощутить эту пульсацию между своих бедер.

Ноздри девушки затрепетали, и тихий стон вырвался из ее груди.

Себастиан прижался к ней лбом.

— Ты должна прекратить это, принцесса. — Голос его прозвучал голодным рыком, который проник глубоко внутрь ее.

— Почему?

— Потому что, если ты не прекратишь, я схвачу тебя на руки, отнесу в свою постель и не отпущу до тех пор, пока не исследую каждый сантиметр твоего тела.

Это звучало так соблазнительно.

Он издал болезненный звук, и она вдруг поняла, какие усилия требуются ему, чтобы совладать с собой. Руки Себастиана сжались в кулаки, и легкая дрожь сотрясала его тело.

— Пожалуйста, принцесса. Мы не должны это делать! — воскликнул он с отчаянной мольбой.

Лина разжала пальцы, понимая, что ей надо вернуться в свою спальню, но она не желала этого делать. Она хотела окунуться в эти ощущения, почувствовать свою женственность, как это было восемь лет назад, когда он предал ее.

Девушка откинула голову назад, и глаза их встретились.

— Поцелуй меня, — прошептала она в пространство, разделявшее их губы.

Хоук жаждал прикоснуться к ее губам, но он понимал: даже самый невинный поцелуй приведет к тому, что он схватит ее в охапку и потащит в постель. Ему нельзя это делать, ведь Лина его клиент. Формально она невеста другого человека. И, между прочим, все еще принцесса. А он по-прежнему полон решимости не делать глупостей в отношениях с женщинами. У них нет шансов на совместное будущее.

Ему потребовалось несколько долгих секунд, чтобы набраться сил и отстранить Лину. Ее прикосновение обожгло его, и он захотел большего. Но именно этого Себастиан не мог себе позволить.

— Нет, милая. Мы не должны. — И он сказал то, что него было неопровержимо: — Ты принадлежишь другому мужчине.

Словно ледяной ветер ворвался в комнату: стало так холодно.

Взгляд у Лины остановился, будто застывшая лава.

— Даже если бы я согласилась выйти за этого человека, то стала бы для него просто домашней собачкой. Я не подписывала никаких контрактов и не давала обещаний выйти замуж. Если бы я сделала это, уверяю тебя, сейчас не находилась бы с тобой в этой ванной.

С этими словами она, вскинув голову, захлопнула за собой дверь.

Лина так разозлилась, что чуть не сломала себе ногти. Этот надменный, старомодный тип! Как он смел подумать, что она принадлежит Амиру? Себастиан уверен, что она обручена с шейхом, но это было не так, черт возьми!

У нее имелась своя теория насчет того, почему в двадцать семь лет она все еще остается девственницей… Она была однолюбом, и Себастиан был ее мужчиной. По крайней мере, единственным возможным физическим партнером.

Но ведь Себастиан предал ее. Белее того, он во многих отношениях был похож на ее отца, и это она поняла после того удара, который пережила в девятнадцать лет.

Нет, так не должно быть.

Она пыталась встречаться с мужчинами пару раз, когда еще училась в университете. Результаты были плачевными. Новые меры по обеспечению ее безопасности слишком бросались в глаза, и парни быстро поняли, что она — принцесса. А ей хотелось, чтобы мужчина любил именно ее, а не ее королевский статус.

После того как она подняла бунт и сбежала от своих охранников, она тоже встречалась с мужчиной. Но и в этом случае в ней возникли зерна сомнения. Может, этого мужчину подослал ее отец? Как тогда — Себастиана?

Лина никому не могла доверять после предательства Себастиана. И ему тоже. Но она не могла отрицать то, как он влиял на ее чувства. Или это был всплеск гормонов?

Ее сердце, конечно же, оставалось невозмутимым. Этот орган был недоступен ему. Навсегда.

Но… неужели у нее нет надежды когда-нибудь иметь нормальные физические отношения с мужчиной?

До того, как Себастиан вторгся в ее жизнь, она убеждала себя, что ей хорошо быть одной и оставаться сексуально не искушенной. Однако это было до того, как она открыла свою чувственность. Но тот факт, что мужчина, который предал ее, так влияет на нее, был совершенно неприемлемым.

Она не собиралась отдавать ему в заложники свою собственную сексуальность.

Так что ей делать? Лина уже знала, что пытаться влюбиться в кого-нибудь — бесполезное дело. И сейчас она задумалась над тем, действительно ли ее безответное влечение к Себастиану не дает ей почувствовать физическое или эмоциональное притяжение к другому мужчине. Воспоминания о том, какие сладостные ощущения она испытала с Себастианом, смешивались с чувством стыда, которое она пыталась загнать глубоко внутрь. В тот первый раз, на озере, она была так одурманена чувствами, охватившими ее, что не заметила Боба, подошедшего к ним. Даже личный доктор не видел ее обнаженной с тех пор, как она перестала быть крошечным ребенком. Мысль о том, что Боб мог лицезреть ее обнаженные груди, до сих пор приводила девушку в замешательство.

После той ночи, когда Себастиан предал ее, ощущения удовольствия навсегда связались у нее с эмоциональной болью.

Она всегда избегала любых близких отношений, чтобы уберечь себя от боли. Родители, отправив ее к родственникам, причинили ей такие страдания, о которых даже не догадывались.

И с тех пор ничего не изменилось.

Лина снова задумалась, как ей теперь поступать. Она не могла ни в кого влюбиться, но в ней проснулась физическая потребность в сексуальной близости.

Если она вступит в интимную связь с Себастианом, потеряв остатки своей невинности, разрушится ли в ней тот эмоциональный барьер, который сдерживал ее женское естество после девятнадцати лет? Возможно.

Она знала, что Себастиан хочет ее, и в ней пробудились чувства, дремавшие долгое время. Вопрос был в том, как ей соблазнить его, если отношения между ними сейчас были более натянутыми, чем тогда? Ведь один телефонный звонок разрушил в ту ночь то, что возникло между ними. Кроме того, ей не хотелось прибегать к обману.

Она обдумывала эту проблему со всех сторон, пока в голове ее не стал созревать подходящий план.

Хоук завершил разговор со своим помощником и выключил компьютер. Прошло три часа после того, как они с Линой столкнулись в ванной. Сигнализация в доме была по-прежнему включена, поэтому он оставил девушку одну, а сам занялся своей работой. Но скоро должны были принести завтрак, а для этого следовало отключить охранную систему.

Это требовало визуального наблюдения за Линой. Похоже, она не собиралась снова бежать, но после того, что случилось в душе, Себастиан признался самому себе, что понятия не имеет о том, что у нее в голове.

Хоук и подумать не мог, что она дотронется до него так, как она дотронулась. Он никогда так не возбуждался только от одного прикосновения. Черт, он чуть не овладел ею, и только последняя искра разума остановила его. Но, кажется, он вывел ее из себя, когда сказал, что она принадлежит шейху.

Ярость Лины была несравнима с его гневом. Ему хотелось кого-нибудь пришибить. А именно шейха по имени Амир бин Фарук аль Зорха — человека, за которого Лина по велению отца должна была выйти замуж.

Однако он этого никогда себе не позволит. Лина перевернула его мир восемь лет назад, и сделала это снова сейчас. Эта ситуация опровергала его незыблемые убеждения. В частности, то, что Себастиан Хоук не имеет сердца, а если и имеет, то все равно никакая женщина не сможет завлечь его в свои сети.

Хоук постучал в дверь Лины, но никто не ответил. Он позвал ее по имени, в ответ — тишина. Толкнув дверь, он вошел в комнату. Она была пуста. В игровом зале он тоже не нашел Лину. Себастиан спустился вниз, дважды окликнул ее, и внутри у него возникло ощущение опасности. Лина не была взломщиком и не знала, как отключать сигнализацию. По крайней мере, в ее досье об этом ничего не говорилось.

В гараже не было других машин, кроме его арендованного автомобиля.

Где же она?

Себастиан открыл дверь, которая, как он думал вчера, была дверью туалета, но перед ним оказалась еще одна ванная комната. Лина нежилась в гидромассажной ванне, слушая плеер. Глаза ее были закрыты, голова откинута назад, и Себастиану открывались совершенные очертания ее стройной шеи. Над грудью девушки бурлила пенившаяся пузырьками вода, поэтому он не мог ее четко разглядеть, но увидел достаточно для того, чтобы содрогнуться от вспыхнувшего в нем желания.

Он обошел вокруг ванны, выключил горячую воду и положил руку ей на плечо.

Лина медленно открыла глаза, и улыбка осветила ее лицо.

— Привет, Себастиан.

Он осторожно вынул наушник из ее левого уха.

— Скоро будем завтракать.

— Его принесет служба доставки?

— Я не такой кулинар, как ты.

— Наверное, у тебя в Нью-Йорке есть домработница.

— Ты угадала. А я удивился, узнав, что последние четыре года ты живешь вполне самостоятельно.

— Если не считать охранников, которые наблюдают за мной, когда я покидаю свою квартиру. Но дома их наблюдение сведено к минимуму.

Этих мер было бы недостаточно, если бы она вела активную жизнь, но, как Себастиан узнал из ее досье, она жила тихо. У нее было несколько поклонников, но она так редко встречалась с ними, что даже у ее отца это не вызывало беспокойства. Естественно, король ничего не подозревал о том влечении, которое Хоук испытывал к Лине.

— Почему ты не хочешь выходить замуж за шейха? — вдруг выпалил он.

Она удивленно изогнула бровь.

— Моя жизнь, возможно, кажется тебе немного скучной, но я занимаюсь тем, что кажется мне важным. Я люблю свою работу, мне нравится заниматься благотворительностью.

— Ты можешь делать то же самое в качестве жены шейха.

— Правильно. Но я хочу реально приносить пользу, а не выступать в разных благотоворитель-ных акциях в роли супруги высокопоставленного лица.

Раздался звонок в дверь, и Хоук выпрямился.

— Принесли завтрак. Пойду впущу их. Встречаемся в столовой?

— Хорошо. Я буду там через несколько минут.

Себастиан вышел, и тут же послышался всплеск воды, а затем звук ее легких шагов — она вышла из ванной. Его тянуло обернуться и взглянуть на нее, но он знал, что не вынесет этого искушения.

Глава девятая

Лина появилась в столовой в открытой футболке, красиво подчеркивавшей ее фигуру. Край футболки едва касался пояса, приоткрывая полоску медового цвета кожи.

— Может, позавтракаем на воздухе? Я хотела выйти на веранду рано утром, но была включена сигнализация. — Лина приветливо улыбнулась официанту, который поставил поднос на стол. — Мы сами можем отнести еду. Она выглядит очень аппетитно.

Молодой человек взглянул на Лину с таким восхищением, что это задело Хоука.

— Нет-нет, я отнесу поднос на веранду. Никаких проблем. — Официант взял поднос и направился к застекленным створчатым дверям, ведшим на балкон.

— Я не говорил, что желаю есть на воздухе, — тихо произнес Хоук.

Слуга вздрогнул и остановился на полпути.

— Ну что ты, Себастиан, — усмехнулась Лина. — Не надо портить другим настроение. Даже крупным деловым магнатам не мешает на миг остановиться и насладиться ароматом роз.

Он нахмурился.

— Меня не волнует запах цветов.

Она рассмеялась, и на лице официанта появилась глупая ухмылка. Хоук вздохнул и сдался:

— Хорошо, пойдем на веранду.

Как и ожидалось, мебель там была вымыта и подготовлена к завтраку. Официант поставил поднос на стол, а Хоук подвинул Лине стул. Она наградила его улыбкой, которую лишь самый консервативный мужчина не назвал бы кокетливой. Черт, что происходит?

Совсем недавно она страшно злилась на него, а теперь обращается с ним так, как восемь лет назад, когда еще не знала о его истинных мотивах. Ну, не совсем так… ведь она повзрослела и теперь флиртует более откровенно.

Обескураженный, Себастиан сел на стул. Молодой человек в это время расставлял приборы, болтая с Линой, и вдруг словно ненароком коснулся ее обнаженного бедра.

— Классная картинка.

Рука Хоука мгновенно взметнулась и крепко сжала запястье официанта.

— Не трогай.

Лина нахмурилась, а парень умиротворяющим жестом поднял другую руку вверх.

— Я всего лишь хотел сказать, что мне понравилась ее татуировка.

У Лины татуировка? Это невозможно. Хоук должен был заметить это.

Он отпустил официанта и гаркнул на Лину:

— Покажи!

Она округлила глаза и встала, выставив свое правое бедро.

— Видишь?

— Черт.

Действительно татуировка. Крошечное животное — не больше, чем монетка.

— Можно сесть? — спросила она с подчеркнутой покорностью.

Официант с вожделением посмотрел на ее бедро и захихикал.

Хоук окатил его ледяным взором, но тот продолжал бросать на нее плотоядные взгляды, пока не закончил сервировать стол.

— Спасибо, — обратилась Лина к парню, опередив Хоука, который вряд ли мог сказать что-нибудь внятное — из его горла вырвался тихий рык.

— Не за что, — ответил официант. — Позвоните мне, когда закончите завтракать.

— Хорошо, — произнесла Лина.

Слуга кивнул и удалился.

— Ты был с ним очень нелюбезен.

— Полагаешь, я не все время такой?

— Не знаю. Ведь я познакомилась с тобой восемь лет назад, но твое истинное лицо было скрыто маской. — Голос ее, однако, был веселым — в нем не было никакой злости.

— Я притворялся лишь в том, что играл роль студента. В остальном же был самим собой.

Она задумчиво взглянула на него.

— Наверное, ты не понимаешь, насколько обманывал себя, когда мы были вместе.

— Что ты хочешь сказать?

— Ты глубокий человек, Себастиан. И восемь лет назад ты постоянно таил глубину своих чувств, но со вчерашнего дня ты беспрерывно раскрываешь себя.

Чтобы сменить тему разговора, он спросил:

— А что это за татуировка?

— Это кукушка из мультика, которая всегда ускользает от койота.

— Когда ты сделала ее?

— Через месяц после того, как ты уехал.

По неизвестной ему причине Хоук почувствовал себя виноватым. Это было незнакомое чувство, и ему стало не по себе. Если ты не уверен в своей защите, переходи в нападение. Это правило работало в бизнесе, почему бы не использовать его в личных отношениях? Хоук, конечно, не имел с ней никаких личных отношений, но был вынужден признать, что она была для него больше, чем просто клиент.

— Зачем ты являешься в такой вольной одежде перед обслуживающим персоналом?

— Подумаешь! Это всего лишь официант, и, похоже, он не возражал.

Она с аппетитом принялась за крабовый салат.

— Тебе нравится выставлять себе напоказ перед влюбчивым мужчиной? — Хоук понимал, что разговаривает как строгий отец, но не мог остановиться.

Лина только фыркнула.

— Он очень влюбчивый, действительно.

Хоук напрягся, челюсти его сжались. Она протянула руку и коснулась щеки Себастиана.

— Расслабься. Я ведь шучу. Мы просто дружески общались.

Даже под пиджаком и рубашкой было видно, как тело его вздрогнуло от ее прикосновения.

— Дружеское общение в полуобнаженном виде является флиртом.

— Я всего лишь намеревалась вернуться в гидромассажную ванну после завтрака, поэтому не стала переодеваться. Если хочешь, я надену на себя еще что-нибудь.

— Меня это не беспокоит. — Как только Себастиан вымолвил эти слова, он понял, что сделал ошибку.

— Значит, тебя беспокоит то, что на меня смотрит другой мужчина?

— Черт возьми, о какой ерунде мы говорим! — прорычал он.

Но она покачала головой.

— Ты знаешь, что я думаю? Ты проектируешь на него свои собственные чувства. А возмущаешься так потому, что хочешь меня так же, как и он.

— Я не говорил, что хочу тебя…

Смех ее был заразительным, естественным и чертовски сексуальным. Он почувствовал, что шорты стали ему очень тесны.

— О, ты хочешь меня. Сегодня утром я видела доказательство этого.

— Это естественная реакция. Так бывает у всех мужчин по утрам.

— Статистически это не совсем верно, но не пытайся убедить меня, что твоя реакция этим утром не явилась результатом возбуждения.

Ее житейское замечание потрясло его.

— Лина!

— Что? Ты думаешь, если я не встречалась с мужчинами, то безнадежно наивна?

— Согласно твоему досье, ты невинна.

Ее брови насмешливо приподнялись.

— А наш небольшой эпизод на озере или в квартире Дженнифер занесен в мое досье?

— Конечно, нет.

— Ну, тогда, — она пожала плечами, — я не хочу обсуждать этот вопрос.

— Потому что здесь нечего обсуждать.

— Но, — сказала она, игнорируя его замечание, — несмотря на отсутствие практики, я много читала на эту тему.

— Ты читала книги о сексе? — Неужели его нежная, невинная, чувственная Лина читала такие книги? Это шокировало его, но вместе с тем еще больше возбуждало.

— Конечно, а почему бы и нет?

У него не было ответа, да он и не старался его найти.

Они ели в молчании несколько минут: Лина, казалось, совершенно беззаботно, а он — думая о том, какого рода книги она прочитала.

Она тщательно вытерла губы, положила салфетку на тарелку и отодвинула ее в сторону.

— Ты сообщил моему отцу о том, где я нахожусь?

— Почему ты спрашиваешь? Надеешься, что я тебя отпущу? — нахмурился Себастиан. — Я не сделаю этого. Даже после того, что случилось этим утром.

— Ты имеешь в виду — что чуть не случилось? — поддразнила она его.

— Ты дотронулась до меня.

— И тебе понравилось это, — засмеялась Лина. — Никаких возражений?

— Тебе не удастся убедить меня с помощью секса нарушить слово, данное твоему отцу.

— Эта мысль вообще не приходила мне в голову. Честно говоря, я надеюсь прийти к соглашению.

— Я сказал только что…

— Не насчет моей свободы. Даже если ты откажешься выполнять свое поручение, мой отец наймет кого-нибудь еще.

— Это правда. — Мысль о том, что кто-то другой вернет ее в семью, используя средства, о которых Хоук не хотел и думать, вызвала в нем страшный гнев.

— Но ты можешь дать мне то, что мне необходимо.

— Что именно?

— Для начала — время.

— Лина… — предостерегающе вымолвил он.

— Не очень много времени… всего лишь несколько дней.

— А что я получу взамен? — Его охватило сладкое предчувствие. Собирается ли она предложить свое тело в обмен на это время? Перспектива манила его гораздо сильнее, чем он этого хотел.

— Мое послушание.

Ее ответ обескуражил его.

— Я тебя нашёл. Ты в моих руках. И мне не нужно твое послушание.

— Ты уверен в этом?

— Да.

Перекинув свои расцвеченные волосы через плечо, она склонила голову набок.

— А как ты собираешься доставить меня на самолет?

— У меня есть письменное разрешение твоего отца использовать любые средства, которые я сочту необходимыми.

Лина слегка побледнела, но не растерялась.

— Это разрешение годится для Марвана, но мы находимся не в стране моего отца.

— Ведь это и твоя страна, принцесса.

— Нет, — уверенно произнесла Лина, и в этот момент она совсем не была похожа на ребенка, восставшего против своих родителей.

— Ты не можешь отказаться от своего положения.

— Нет, но я предпринимаю законные действия, чтобы изменить его.

— Что ты хочешь сказать?

— Я гражданка США.

— Даже если ты провела в этой стране большую часть своей жизни, это не значит, что ты стала гражданкой.

— Нет, но я подала заявление о том, чтобы стать гражданкой.

Ругательство сорвалось с его губ.

— Если ты попытаешься привести меня на самолет силой, — продолжила она, — то сильно рискуешь. Тебя могут обвинить в похищении людей.

— Твой отец…

— Он имеет дипломатическую неприкосновенность. А ты — нет. И если его слово — закон в Марване, то здесь, в США, оно ничего не стоит.

— Ты лжешь.

— Вовсе нет. Ты легко можешь проверить. Я даже дам номер телефона моего охранника, чтобы облегчить тебе эту задачу.

— У тебя нет карточки социального страхования.

— Пока нет. Я получу ее, когда стану гражданкой США.

— Твой отец ничего не знает о твоем двойном гражданстве.

Черт, Хоук не был уверен в том, что Лина не блефует, но что-то в ее глазах говорило ему, что она не врет.

— Оно не двойное. Я отказалась от гражданства Марвана, чтобы стать гражданкой Соединенных Штатов.

— Почему?!

В Марване Лина была принцессой, в Америке же она — просто женщина из богатой, но консервативной семьи.

Но, невзирая на ее поступки, она оставалась тем, кем была. Лина по-прежнему являлась дочерью могущественного короля, который хотел выдать ее замуж за того, кого он выбрал. Если она откажется, то ее отлучат от дома. Возможно, навсегда.

Хоук считал, что отсутствие к нему материнской любви нисколько не беспокоило его, но на самом деле… ему не хватало ее заботы и ласки. А после смерти отца он особенно остро ощущал отсутствие семьи.

— В Марване не разрешено иметь двойное гражданство. Семья моего отца ожидает от своих граждан проявления полной лояльности.

— Ведь это и твоя семья, принцесса.

Она пожала плечами, лицо ее было невозмутимым.

— Не могу поверить, что твоему отцу неизвестно о твоих шагах.

— Думаю, для него это явится полной неожиданностью. Служба охраны за этим не следит, журналисты — тоже.

— Ты летала прямо под их радарами, — произнес он с неподдельным восхищением.

— Да.

— Но ты теперь не сможешь делать это, когда приняты новые меры безопасности.

— Нет. Именно тогда, когда я добивалась того, чтобы стать гражданкой США, я и научилась обманывать свою службу безопасности.

— Зачем тебе понадобилось это?

— Я понимала, что однажды мне будет нужна опора. — Она вздохнула, печально нахмурившись. — Думаю, ты не поймешь. Ты все время говоришь о моем долге принцессы, но, когда родители отвергли меня, они утратили право диктовать мне, как я должна жить. Хотя я считаю, что они вообще не имеют такого права.

— Они не отвергали тебя.

— Называй это как хочешь, но они отослали меня в Америку. И я сделала выбор — стать американкой.

— Ты говорила, что хочешь от меня получить что-то взамен твоего послушания?

— Да.

— Кроме времени, что ты еще хочешь?

— Тебя, Себастиан. Я хочу тебя.

Глава десятая

Лина, наверное, рассмеялась бы, увидев выражение на лице Себастиана, если бы так не нервничала. Она много трудилась над собой, чтобы научиться скрывать свои чувства, но могла выдать себя, потеряв бдительность.

— Не понял… Ты хочешь… меня?

— Да, тебя, — еле выговорила она, потому что горло у нее мгновенно пересохло. — Я хочу заниматься с тобой сексом… и много раз, поэтому мне надо время.

— Я не жиголо, — прорычал Себастиан оскорбленным тоном.

— А я не собираюсь платить тебе за секс.

— А почему бы и нет?

— Не надо быть таким ханжой. Желаешь ли ты признаваться в этом или нет, ты хочешь меня. — Она глубоко вдохнула и резко выдохнула воздух. Разговор оказался труднее, чем она представляла себе, а ведь она и так думала, что это будет не пара пустяков. — И я хочу тебя. Если два нормальных человека, мужчина и женщина, хотят друг друга, то они непременно окажутся вместе в постели.

— Ты хочешь сказать, что я ненормальный, принцесса?

— Отнюдь. Разве может быть ненормальным человек, владеющий крупным бизнесом, а также своим собственным охранным агентством?

Он покачал головой.

— Ты говоришь несерьезно.

— Как и то, что я — гражданка США?

Из горла его вырвался какой-то непонятный хрипловатый звук.

— Послушай, ведь я не прошу того, что ты действительно не можешь дать. Подумай об этом, Себастиан. А пока ты размышляешь, позвони, пожалуйста, этому парню-официанту, чтобы он убрал со стола.

С этими словами Лина встала и направилась в комнату. Она всегда добивалась всего, чего хотела.

А сейчас ей нужна была свобода.

И эту свободу — сексуальное раскрепощение, — к несчастью, мог дать только он.

Ведь этот парень-официант дотронулся до ее бедра, и это нисколько не подействовало на нее. Но она вся запылала изнутри, когда Себастиан только взглянул на ее татуировку.

Она сидела в пузырящейся теплой воде всего лишь пять минут, когда в ванную буквально ворвался Себастиан.

— А что будем делать с твоим шейхом? — произнес он ледяным тоном.

— Он совсем не мой шейх… он вообще мне никто. И ваше с отцом мнение нисколько не меняет реальности. А в реальности я никогда не давала согласия отцу выйти замуж по его приказу.

— Полагаю, он верит в то, что имеет на это право.

— Полагаю, он также верит в то, что имел тогда право отослать меня из дома, как какую-то ненужную зверушку.

— Значит, ты хочешь секса? — спросил Хоук, вскипая. — А ты не думаешь, что это может превратиться в нечто большее?

— Не волнуйся, Себастиан. Я влюбилась в тебя восемь лет назад, поскольку думала, что ты — совсем другой человек. Я никогда бы не влюбилась в мужчину, столь похожего на моего отца.

— Тогда какого черта ты хочешь меня?

— Мои мотивы — не твое дело. Вопрос состоит в том, хочешь ли этого ты.

Он чертыхнулся сквозь зубы.

— Для начала скажем так: это неплохая идея.

Он взглянул на нее, и в ней сразу вскипело желание. Какая странная реакция… Лина так хотела Себастиана все это время… Он пробуждал в ней чувственные фантазии, и они одурманивали ее.

Себастиан что-то проговорил себе под нос, но она не расслышала.

— Что ты сказал? — спросила она.

— Я говорю, что не могу поверить в это.

— Действительно?

Он посмотрел на нее так, будто она сошла с ума.

— Действительно.

— Во что же тебе трудно поверить?

— В то, что ты пытаешься шантажировать меня с помощью секса.

Лина даже не обиделась. Себастиан Хоук был стопроцентным лидером. Он всегда сохранял полный контроль над любой ситуацией. И известие о том, что она — гражданка США, выбило его из равновесия.

— Это не шантаж, а бартерная сделка. И честно говоря, более выгодная для тебя. Я же желаю всего лишь убедиться в том, что ты тоже хочешь меня.

— Ты чертовски смела.

— А ты думаешь, что принцесса не может быть смелой?

— Хочешь услышать правду?

— Это будет любезно с твоей стороны.

Он молча смотрел на Лину несколько секунд, заставив ее съежиться под его пронзительным взглядом. Но она все равно сохраняла невозмутимый вид.

Затем его губы изогнулись в полуулыбке.

— Ценю твою откровенность и готов выполнить все, что ты ни пожелаешь.

Взгляд ее скользнул по его брюкам, приподнявшимся внизу живота. Она почувствовала, что щеки ее вспыхнули.

— Согласна.

Он коротко рассмеялся:

— Догадываюсь. Однако не понимаю, почему эта ситуация так прельщает меня.

— Хм… потому что ты хочешь меня?

— Возможно. Когда невинность так бесстыдна, это возбуждает таких мужчин, как я.

— Ты уверен, что я невинна?

— Ты хорошо играешь, принцесса, но, когда ты покраснела, увидев мое возбуждение, я понял, что ты совсем не имеешь никакого сексуального опыта, несмотря на твою показную развязность.

Она прикусила губу, и предательский румянец снова окрасил ее щеки.

— Надеюсь, я тебя не обидел.

Он склонил голову набок, ожидая ее признания.

— Я до сих пор девственница. — Ему совсем не обязательно было знать, что ни один мужчина больше не прикасался к ней так, как он восемь лет назад.

Он кивнул.

— Поверь, мне надо было это знать.

— Зачем?

— И после того, как ты прочитала все эти пособия по сексу, ты не понимаешь этого?

— Ты будешь более нежным?

— Нежным я был бы в любом случае, но… да.

Она догадывалась об этом.

— Значит, мы договорились?

— Это зависит от некоторых условий.

Сердце ее екнуло в груди.

— От каких? — растерянно спросила она.

Себастиан снял пиджак. Это был строгий английский пиджак серого цвета. Почему она сосредоточила на этом внимание, Лина не поняла. Может, потому, что если бы она стала смотреть, как он раздевается, то задохнулась бы от учащенного сердцебиения.

Он освободился от галстука, и она прикусила губу, желая спросить его, что он делает, но боясь ответа.

— Лина?

— Да?

Себастиан расстегивал верхнюю пуговицу своей белоснежной рубашки.

— Каковы же условия нашей сделки?

— Э… условия?

— Да, Лина, условия. Я бизнесмен, и желаю точно знать, что ты хочешь получить в результате нашего взаимодействия.

— Я уже сказала тебе. — Неужели он намерен заставить ее повторить это вслух?

— Ты хочешь секса. Я понял это, но ты также сказала, что тебе нужно время. О каком времени идет речь?

Она сглотнула комок, пытаясь прочистить свое неожиданно пересохшее горло.

— Я точно не знаю. — И это было правдой. Лина знала только одно — одной ночи будет недостаточно. Но это был ее промах. Ведь она сама предложила эту сделку и должна была подумать над условиями соглашения.

— Меня не устраивают неопределенные рамки. Твой отец ожидает результата. — И Себастиан понял, что не отдаст ее никому.

— Значит, ты не хочешь, чтобы твоя репутация была испорчена. — Как и восемь лет назад.

— Не хочу.

— Хм… — Она облизала губы. — Неделя… семь дней.

— Это очень долго. Отец твой думает, что я могу вернуть тебя гораздо раньше.

— Отец ведь не знает, что ты меня нашел.

— У меня есть обязательства перед ним — он мой клиент.

— Да, ты обещал ему найти меня и доставить домой, но ведь ты не сможешь этого сделать без моего согласия… по крайней мере, без серьезных столкновений с законом. Поэтому формально для выполнения твоих обязательств тебе потребуется целая неделя.

— Три дня, принцесса.

Порвалась ли слабая ниточка веры в высокие чувства, или просто сдали нервы, но что-то сломалось у нее внутри. И вместе с тем пришел гнев.

Лина устала оттого, что он все время отрицал свое влечение к ней, и она не хотела больше об этом спорить.

— Хорошо, — сказала она с холодной решимостью. — Если ты считаешь, что распалишь между нами огонь за две ночи, тогда я склоняюсь перед твоей опытностью.

Глаза его расширились.

— Я ожидал встречного предложения, принцесса.

— Ты ошибся.

Она выбралась из теплой ванны и направилась к полотенцу, лежавшему на скамейке. Вытираясь, она не смотрела на него.

— Я сказал три дня, а не две ночи, Лина.

Она, не удостоив его взглядом, пожала плечами.

— Какая разница.

— Формально — никакая. Каждый из трех дней состоит из двадцати четырех часов. Если начнем сейчас, то будет не только три дня, но и три ночи.

Что-то яркое вспыхнуло внутри нее — оттого, что он увеличил время их совместного пребывания, — но она не позволила себе растаять от радости. Ведь именно он возражал против срока в одну неделю.

— Правильно подсчитал, — вот и все, что могла вымолвить Лина. Она стала надевать свою футболку.

— Куда ты собираешься?

— Какая разница…

— Мы можем начать прямо здесь, но сперва я хотел бы вместе полежать в гидромассажной ванне. Согласна?

Взглянув на Себастиана, Лина увидела, что он уже был в одних черных боксерках, которые чуть не лопались в области паха.

Себастиан мог и не спрашивать об этом, ведь он привык командовать, и вопрос его прозвучал просто как утверждение того, чего он хочет.

— Это просьба или приказ?

— А что бы ты хотела услышать?

Сердце ее бешено застучало.

— Я…

Он встал прямо перед ней и взял в обе руки ее лицо.

— Ты хочешь, чтобы я возбудил тебя, принцесса?

— Тебя обычно просят об этом сексуальные партнерши? — спросила она, задыхаясь.

— Сейчас не время для обсуждения того, что любят или не любят другие женщины, Лина. — Его рука скользнула по ее шее вниз и замерла на груди, и палец при этом почти касался ее соска.

— Я хочу…

— Да, малыш, чего ты хочешь?

— Мне хочется в теплую ванну.

Он улыбнулся:

— Это прекрасно, но я не о том спрашивал.

Она сглотнула, ощущая нервозность, но вместе с тем и свою силу. Он спросил ее, чего она хочет, а сам не настаивал ни на чем. Что-то внутри ее побуждало довериться этому мужчине.

— Я хочу, чтобы ты возбудил меня. — Она трепетала… ее разум был в смятении… но тело ее, влекомое первобытным инстинктом, твердило ей о том, что им обоим нужно это.

Крошечная искра облегчения, сверкнувшая в серых глазах Себастиана, явилась тому подтверждением.

Большой палец преодолел миллиметровое расстояние, отделявшее его от соска. Несмотря на слой ткани, Лина почувствовала его прикосновение, словно электрический ток, и от этого возбудился не только один, но и другой сосок, а между ног у нее возникло сладостное ощущение.

— Ты уверена, принцесса? — Похоже, он спрашивал ее о чем-то большем, нежели она предполагала.

Лина закусила нижнюю губу и прямо взглянула в его глаза. Они были наполнены желанием, истинной и неподдельной сексуальной потребностью.

— Ты не будешь больше отрицать того, что хочешь меня? — спросила его Лиина.

— Нет.

— И прятаться за спину мужчины, который не имеет никаких прав в отношении меня, тоже не будешь?

— Нет! — Себастиан буквально прорычал эти слова, и она удивилась, заметив, что его лицо омрачилось гневом, а на скулах заходили желваки.

Значит, Себастиану не нравится идея отца выдать ее замуж.

— Три дня, то есть семьдесят два часа, мы будем вместе — ты и я, — заявил он.

В глубине души Себастиан понимал, что шейх не может предъявлять на нее права. Если бы это было не так, то Себастиан сейчас не прикасался бы к ней. Его чувство чести было настолько велико, что никакое сексуальное влечение не могло его поколебать.

— В таком случае отвечаю на твой вопрос: я уверена.

Губы Себастиана изогнулись в улыбке, которая редко появлялась на его лице.

Лина была признательна за то, что Себастиан не спрашивал, хочет ли она, чтобы он стал ее первым мужчиной. Он не обсуждал с ней эту деликатную тему, и это говорило о том, что он уважал ее собственное решение.

Девушке, конечно, хотелось бы, чтобы это произошло в ее первую брачную ночь, но шансов провести эту ночь с Себастианом у нее не было никаких. А делить свое брачное ложе с шейхом Амиром она не желала.

Себастиан наклонился, чтобы поцеловать ее. Это было легкое прикосновение губ, но оно скрепило печатью их сделку.

Он подцепил пальцами край ее футболки.

— Я хочу это снять.

Она кивнула, приподняв руки, чтобы облегчить ему задачу. На ней по-прежнему оставался купальник, но, когда футболка упала на пол, она почувствовала себя необычно обнаженной.

Себастиан окинул ее взглядом, словно ласково погладил рукой, и она затрепетала.

— Ты так прекрасна.

— Разве? — спросила Лина, и это не было кокетством, поскольку она относилась к себе критически.

— Да. — Он прикоснулся к ее бедрам. — Ты самая соблазнительная женщина, которую я встречал.

Похвала была выше всякой меры, но Лина не усомнилась в искренности Себастиана. Он не относился к мужчинам, расточающим пустые комплименты.

У нее перехватило дух.

— Я рада, что ты видишь меня такой.

— А я рад, что ты хочешь меня так же, как и я хочу тебя.

Наконец он признал это вслух. Она даже не осознавала того, насколько важно ей было услышать это, и колени ее ослабели.

Он крепче сжал ее бедра и прижал к себе ближе.

— Все нормально, принцесса?

— Более чем, — подтвердила она, отвечая искренностью на искренность.

— Тогда я намерен снять этот купальный костюм и увидеть всю тебя, как хотел это сделать восемь лет назад.

— Да, — выдохнула она.

Себастиан медленно приблизил к ней свое лицо, и Лина напряглась в ожидании прикосновения его губ. Она прижалась к нему всем телом, будто растворилась в нем, и наконец почувствовала вкус, о котором так долго мечтала. Язык его проник глубоко ей в рот, затем покинул его. Она протестующе застонала, но он прикусил ее нижнюю губу.

— Себастиан!

— Потерпи, пожалуйста. Я хочу это сделать очень хорошо, но мне нужна твоя помощь. — Он не дал ей ответить, и снова их губы сомкнулись.

Лина была на верху блаженства. Себастиан посасывал и покусывал ее губы, и волны удовольствия окатывали девушку. Нуждаясь в опоре в охватившем ее вихре ощущений, она ухватилась за его плечи и почувствовала теплую шелковую кожу, а под ней стальные мышцы. Приоткрыв веки, Лина поняла, что он все это время смотрел на нее — потемневшими от страсти, пронизывающими насквозь глазами.

Лина положила руки ему на грудь, взглядом спрашивая о том, правильно ли она делает. Ответом его стал еще один долгий поцелуй.

У него была такая мощная, такая горячая грудь… да и сам Себастиан был образцом мужественной силы. Лина дотронулась пальцами до его напряженных сосков. Лина читала о том, что у многих мужчин это эрогенная зона. Она немного поиграла ими, поцарапала ногтями по заострившимся кончикам.

Себастиан застонал и отступил назад, схватив ее за запястья, чтобы больше она не могла прикасаться к нему.

Лина вопросительно взглянула на него.

— Ты понимаешь ведь, что за этим последует.

Девушка вспомнила, о чем он говорил, и сердце ее затрепетало.

— Да, — прошептала она.

Он улыбнулся, и в его стальном взгляде засияло одобрение.

Она глубоко вдохнула и выдохнула, когда он отпустил ее руки. Потом он обхватил ее и, расстегнув застежки бюстгальтера, кинул его на пол. Бюстгальтер упал с легким мокрым шлепком.

Хоук не мог оторвать взгляда от прекрасного обнаженного женского тела.

— Как тебе удается делать это? — ошеломленно спросила она.

— Что именно?

— Ласкать меня своими глазами.

— Не знаю. Я знаю только, что смотреть на тебя — это пир для моих ощущений.

— Разве ты не хочешь прикоснуться? — осмелилась спросить она.

— О, конечно, я прикоснусь к тебе, моя принцесса, но сейчас я хочу только смотреть.

— И это все? — спросила она дрогнувшим голосом.

— На данный момент — да.

Лина промолчала, не зная, что сказать. Ее тело говорило ей, что она может довериться ему, невзирая на то, что было между ними в прошлом и может быть в будущем. В этом не было никакой логики, но сейчас ей не нужно было ни грамма логики.

Она просто жаждала наслаждаться чувствами, которые испытывала в этот момент.

Лина не знала, как долго находилась во власти его обжигающего взгляда. Время потеряло свой смысл: секунды могли быть минутами, а минуты — секундами. Все исчезло вокруг нее — остались только его глаза.

Челюсти Себастиана сжались, будто он сдерживал слова, готовые слететь с губ. Все тело его напряглось, а выпуклость в паху стала еще больше.

Не в силах сдерживать себя, Лина уставилась на низ его живота. Это зрелище пробудило в ней небывалую уверенность в своей женской силе. И это ощущение было таким же сладким, как и его поцелуи.

— Я хочу увидеть тебя всю, прежде чем начать ласкать тебя, — произнес он низким сдавленным голосом.

Глава одиннадцатая

Лина судорожно облизала губы и сделала глубокий вдох.

— Хорошо.

— Сними свои трусики.

— Сама?

— Сама.

— Но…

— Если я сделаю это, то прикоснусь к тебе, а я сейчас к этому не готов.

— А выглядишь так, будто готов.

Он рассмеялся, уменьшив напряжение, возникшее между ними.

— Делай, что тебе говорят, принцесса.

— А вот и не буду. Принцессы не должны выполнять приказы.

— Ты ведь моя принцесса… А это означает, что ты должна меня слушаться.

Лина улыбнулась и стала медленно снимать с себя трусики. Учитывая ее воспитание, ей должно было быть стыдно раздеваться перед мужчиной, но она не испытывала никакого смущения. Она жаждала увидеть его реакцию, а Себастиан смотрел на нее так, как никто никогда не смотрел на нее в ее взрослой жизни.

Томительный звук вырвался из груди Себастиана — что-то среднее между рыком и стоном. Глаза его сузились, а тело страшно напряглось, будто ему требовались огромные физические усилия, чтобы не прикоснуться к ней.

Лина содрогнулась под его пронзительным взглядом. Охваченная небывалым возбуждением, хотя они и не прикасались друг к другу, она почувствовала, что соски ее напряглись — их овевал легкий ветерок, поднявшийся в комнате. Себастиан не шевелился, а она, против своей воли, будто ноги не повиновались ей, шагнула к нему.

— Стой.

— Я не могу, — сказала она и сделала еще шаг.

Со стоном, вырвавшимся из груди, Себастиан подался к ней и схватил за плечи. Прижав ее к себе с дикой, необузданной страстью, он впился ртом в ее губы, затем раздвинул их языком и мгновенно проник внутрь. Язык Лины боролся с ним за первенство, а губы ласкали его в инстинктивном стремлении к блаженству, которое ни в коей мере не ограничивалось ее неопытностью.

Неожиданная агрессивность Лины, казалось, ни в коей мере не обескуражила его. Себастиан все более терял над собой контроль — хотел он этого или нет.

И ей это нравилось. Ей нравилось то, как ее обнаженные груди касаются его груди. Это было необыкновенно острое ощущение, и губы ее постепенно расслаблялись, когда она сосредотачивала на нем взгляд. Себастиан не переставал ее целовать, а она усиливала свои ощущения, приподнимаясь на цыпочки и опускаясь вниз. Его тело было источником наслаждения.

Неужели она дожила без этого до двадцати семи лет?

Как?

Но ответ был неутешительным. Никакой мужчина в ее жизни не мог с ним сравниться. Поэтому она сейчас делала это, желая наслаждаться и радоваться.

Лина обнаружила, что особенно ее возбуждает то, когда она легко касается своими сосками его сосков, и она делала это до тех пор, пока пустота, возникшая внизу живота, стала почти невыносимой, и она простонала свое невысказанное желание прямо в его жадные губы.

Он, кажется, понял, потому что оторвался от ее рта и легко коснулся губами ее лба, а затем — щек.

— Ш-ш-ш, принцесса, все хорошо. Я позабочусь о тебе.

— Я хочу, Себастиан. Пожалуйста.

— Я знаю, что тебе надо.

— Да.

— Ты доверяешь мне?

— Да.

— Тогда встань здесь.

— Я не хочу стоять, — жалобно произнесла Лина. О боже! Когда же последний раз она хныкала? Ведь это было ей несвойственно…

Взглянув на Себастиана, Лина увидела искреннее чувство в его серых глазах, которые мгновенно потемнели от страсти. Она глубоко вдохнула и тихо выдохнула:

— Хорошо.

Он молча кивнул.

Она улыбнулась, несмотря на столь незнакомый, но острый чувственный голод.

Себастиан отступил назад, совсем немного, но тела их больше не соприкасались. Он взял в руки ее лицо и заглянул в глаза.

— Успокойся, принцесса.

И тогда она поняла, что дышит коротко и прерывисто и ей надо сосредоточиться и успокоить свое дыхание. Невыносимое, почти болезненное возбуждение, возникшее в ней, стало медленно утихать.

Лина не утратила своего желания, но стала постепенно осознавать окружающее. Сначала услышала жужжание вентиляторов над головой, потом — звук бурлившей в ванне воды.

Она огляделась вокруг и увидела роскошную комнату совершенно иными глазами. В одном углу клубился пар над теплой ванной, а в другом поблескивала, как стекло, вода в бассейне, частично выходившем во двор. Она даже слышала звук фонтана, бившего в центре внутреннего дворика.

— Если ты хочешь охладить меня немного, может, мне стоит окунуться в бассейн, а не в ванну? — спросила она.

Улыбка Себастиана была такой сексуальной, что все усилия Лины успокоиться чуть не прошли даром.

— Хорошая идея, красавица.

— А ты собираешься снять трусы? — спросила она с неподдельным интересом.

— После того, как ты войдешь в воду.

Она надулась.

Себастиан искренне рассмеялся:

— Ты представляешь, насколько ты хороша, когда делаешь это?

Лина покачала головой. Она никогда не капризничала, так откуда ей было знать об этом? Неужели он думает, что она действительно красивая? Но улыбка, не сходившая с его лица, подтверждала его слова.

— Значит, ты хочешь, чтобы я вошла в воду?

— Да.

— А ты присоединишься ко мне, да? — Ей совсем не хотелось охлаждаться в одиночестве.

— Конечно, принцесса. Какая же иначе может быть радость?

— Тогда хорошо.

Девушка повернулась и пошла по ступенькам, спускавшимся к воде. Теплая вода показалась слишком холодной для ее разгоряченного тела.

Она заставила себя окунуться целиком, и в это время позади нее раздался звук отброшенной в сторону одежды. Конечно же, трусы Себастиана уже лежали на полу. И перед взором ее возникло его возбужденное до предела мужское естество.

Она судорожно сглотнула комок в горле. Боже, как он красив! Это просто невероятно.

Себастиан медленно направился к ней, и у нее перехватило дыхание. Его тело по-прежнему было великолепным. В движении оно казалось произведением искусства.

— Ты смотришь на меня так, будто хочешь меня проглотить.

Он вздрогнул и остановился.

— Не произноси такие вещи своим прекрасным соблазнительным ртом. Может, хочешь сказать, что ты еще не готова?

И тогда Лина поняла, что слова ее могут быть неправильно истолкованы.

— Кто сказал, что я не готова? Ты думаешь, что я этого не хочу?

Себастиан застонал:

— Пожалуйста, принцесса… успокойся, хотя бы на минуту.

Она пожала плечами, уступая ему, а затем повернулась и, нырнув в воду, поплыла на другой конец бассейна — достаточно длинного для того, чтобы Себастиан мог полюбоваться ее грациозными движениями.

Она жаждала сделать совершенными их отношения… ну, то есть сделку. Это действительно была сделка, а не отношения, и ей стоило помнить об этом, но от этого внутреннего напоминания ее сердце сжималось от боли.

Сильные руки обхватили ее талию, и она стала барахтаться в воде, пока не почувствовала себя плотно прижатой к мускулистому мужскому телу.

— Вот что происходит, когда дразнят ястреба.

— И что же происходит?

— Ястребы — это хищники.

— Мне хотелось бы стать твоей добычей, дорогой Себастиан, — шепнула она.

Тело его содрогнулось.

— Повтори это еще раз.

— То, что я хочу стать твоей добычей?

— Повтори еще раз, как ты меня назвала.

— Себастиан? — подразнила она его.

Он рыкнул что-то ей в ухо, и она затрепетала. Затем притихла. А еще через секунду прошептала:

— Дорогой.

— Мне нравится это, — дрогнувшим голосом проговорил Себастиан, нисколько не скрывая своего смущения.

Она положила голову ему на плечо.

— Мне тоже нравится.

Он приподнял пальцами ее подбородок и взглянул в лицо.

— Ни одну женщину я никогда не хотел так, как тебя.

И снова он произнес это с волнением в голосе. Она с удивлением отметила это.

— Если бы хотел меня так восемь лет назад…

— Я хотел.

Она покачала головой.

— Нет. Ты ушел.

— Ты не имеешь права меня обвинять. А ты делаешь это, ни в чем не разобравшись.

Голова у нее пошла кругом… и вдруг Лина ясно осознала, что он говорит. Восемь лет назад она была так потрясена его предательством, что не хотела понять — ведь он также предал её отца: по крайней мере, нарушил профессиональные нормы этики, когда так интимно ласкал ее.

И только через два года она обрела способность анализировать произошедшее достаточно объективно. Когда она излила свое горе Дженнифер, та решительно отвергла возможность того, что все это было для Хоука лишь работой. Потому что такой мужчина, как он, никогда не использует сексуальную невинность, чтобы выполнить свою работу, тем более если ему было поручено охранять ее.

Это осознание лишь немного смягчило боль, которая потрясла сердце Лины и уверенность в себе. И в какой-то степени она стала больше доверять мужчинам.

Лина внимательно смотрела в его лицо, стараясь понять, что он чувствует, но так и не поняла. Он очень хотел ее. Так он говорил. И она верила в это, потому что его физическая реакция была очевидной. Но также, по его словам, он не собирался следовать своему влечению, если бы она не выдвинула условия. И этому она отказывалась верить.

Она убеждала себя в том, что, несмотря на утверждения Себастиана, он хочет ее так же, как она — его. Но сейчас его слова почему-то очень больно задели ее.

Может быть, потому, что он, в конце концов, признал свое влечение к ней, но в то же время продолжал настаивать, что если бы она не выдвинула условия своего возвращения к отцу, то между ними ничего бы не было. И она поверила всему, что он сказал.

Лина не могла спрятаться от ужасной правды. Но она не могла и смириться с ней.

И в этот момент она поняла, что не хочет иметь Себастиана как результат сделки, заключенной между ними.

И если он действительно не хочет ее… то тогда он ей не нужен вообще.

Лина оттолкнула его — и он легко отпустил ее, потому что этого не ожидал. Опрокинувшись на спину, она рывками поплыла к ступенькам.

Взявшись за поручень, она приостановилась.

— Это была ошибка. Мы могли вылететь сегодня днем, как и планировали. В Нью-Йорке я встретилась бы со своим отцом.

Маленькие острые стрелы кололи ее сердце, но она отказывалась поддаваться боли, как было восемь лет назад. По крайней мере, в этот раз Себастиан ей не лгал. Она лгала самой себе.

И, если рассудить, не то же самое произошло с ней, когда ей было девятнадцать лет? Лине хотелось верить, что он сейчас чувствует то же, что тогда чувствовала она. Он предал ее дружбу, но не предал ее любовь. И теперь она поступает точно также.

А она не хочет снова это испытать. Даже ради сексуального раскрепощения.

— Черт возьми, о чем ты говоришь? — требовательно произнес Себастиан. — И куда ты, к дьяволу, собираешься?

— Я иду в свою комнату… Одеться и собрать вещи.

— В чем дело?! — громко воскликнул он. — Почему?

— Я не хочу заключать с тобой никаких сделок насчет секса.

— Но несколько минут назад ты говорила совсем другое.

— Я… — она попытается объяснить ему, ведь гордость не позволит ей поступить иначе, — я думала, что ты хочешь меня.

— Я хочу тебя, черт возьми.

— Ты заметил, что много ругаешься, когда сильно волнуешься?

— Тысяча чертей, какая разница?

— Хм… никакой. Я просто отметила это, вот и все.

— Не пытайся уйти от разговора. Ты обещала мне райское блаженство, а теперь хочешь сбежать, оставив меня корчиться в муках в аду. Ты испугалась, принцесса? Я сказал, что не причиню тебе боли.

— Нет. Дело не в этом. — Она все еще хотела его. Ее тело буквально ломило от желания снова очутиться в его руках, но…

— Тогда в чем дело? — глаза его угрожающе сощурились. — Это месть за то, что произошло восемь лет назад?

— Нет! Конечно, нет.

— Тогда почему ты там, а я — здесь? — Тело его напряглось, готовясь к рывку. — К черту все. — И он стремительно поплыл к ней.

Она успела сделать всего лишь шаг, но он уже был возле нее.

Крепко обхватив ее за талию, Себастиан прижал ее к себе и резко опустился вместе с нею в воду. Когда они вынырнули на поверхность, он сказал:

— А теперь объясняй. Только используй минимум слов и короткие предложения. Иначе я не пойму.

О, он, кажется, не на шутку психанул и страшно разозлился — она никогда не видела его таким. И все-таки он держал ее очень бережно: она не чувствовала никакого страха перед ним.

— Я собираюсь лететь в Нью-Йорк… и тебе не надо заниматься со мной сексом, чтобы получить мое согласие на это.

— А если я хочу заниматься с тобой любовью без всяких условий?

— Но ведь ты не хочешь. Ты только что сказал, что ласкаешь меня потому, что я тебя к этому принудила.

— Я также сказал, что ни одну женщину не хотел так, как тебя.

— Но ты так же хотел меня восемь лет назад. И ты не трогал меня, потому что я не заставляла тебя делать это.

— Лина!

— Что? Ты так сказал.

— Я знаю, что я сказал.

— Так, значит… хм… ты можешь меня отпустить. — Она не произнесла «пожалуйста», но хотела произнести. Ей надо уйти от него прежде, чем она станет умолять его заняться с ней любовью.

И в конечном счете возненавидит себя. Он прижался к ней лбом и вздохнул, и этот звук болью отозвался в ее сердце.

— Нет, малыш, я не могу.

— Ты не можешь меня отпустить?

— Нет.

— Почему?

— Потому что мне надо заняться с тобой любовью. Сейчас же.

— Но ты сказал…

— Я все помню, — прервал он ее. — Я был достаточно силен восемь лет назад, чтобы прерваться и уйти, без окончания того, что началось между нами. Возможно, и сегодня у меня для этого достаточно сил. Мы еще зашли не так далеко, чтобы не суметь остановиться… если ты действительно хочешь этого.

Она откинула голову назад, чтобы увидеть его глаза.

— Значит, сейчас речь идет не о сделке. Ты хочешь меня? Даже если знаешь, что я вернусь в Нью-Йорк без всяких условий?

— Да.

— И ты даешь мне три дня?

— Я дал бы тебе целую неделю, но думаю, нам безопаснее придерживаться первоначального плана.

Лина не стала спрашивать его, что он имеет в виду под словом «безопаснее». Она и так уже поняла. Чем дольше они будут оставаться вместе, тем сильнее будет становиться их жажда…

И это было не только сексуальное влечение, которое, признавалась она, будоражило ее последние годы. Это было нечто большее — глубокое душевное чувство, которое она не испытывала ни к одному мужчине. Их соединение было чем-то особенным, и Лина понимала, что никого никогда не сможет полюбить так, как Себастиана.

— Значит, три дня.

— Да, принцесса.

Он поцеловал ее, и преграда между ними рухнула.

Их обнаженные тела сплелись в воде. Лина волнообразно изгибалась, прижимаясь к нему, испытывая необыкновенное наслаждение. Его руки ласкали ее тело, разжигая в нем огонь.

Она не понимала, куда они двигаются, пока не почувствовала на своей коже холодный поток лившейся сверху воды. Они оказались во внутреннем дворе, куда выходила часть бассейна.

Краем сознания Лина отметила, что внутренний двор был огорожен высокой кирпичной стеной. А ближайшие соседи, как она поняла, находились в четверти мили отсюда. Слуга, приносивший завтрак, давно уже ушел, и Себастьян не собирался в скором времени вызывать его.

Она не сомневалась, что возлюбленный «на-три-дня» никому не позволит увидеть ее обнаженное тело. Ведь он так переживал по поводу того, что официант увидел ее в купальнике, поверх которого была надета футболка. Поэтому она расслабилась, по крайней мере мысленно, и погрузилась в ощущения, которые он ей дарил. Ее тело кричало от наслаждения и желания. И даже холодные струи водопада, берущего начало в горах, не охладили ее пыл.

Себастиан плыл вместе с ней, они не переставали целоваться, пока не достигли ступенек другой стороны бассейна. Затем он поднял ее на руки и вынес из воды.

Оторвавшись от его губ, Лина спросила:

— Куда мы идем?

Он кивнул в сторону изысканного кованого двухместного шезлонга под парусиновым навесом, стоявшего посредине изумрудного газона.

— О, — выдохнула она.

Он улыбнулся, и взгляд его был мягким и теплым. Лина побоялась увидеть в нем нечто большее, чем просто мужскую страсть. Она не хотела снова обманывать себя.

Он осторожно уложил девушку на пышные подушки, а затем присоединился к ней, накрыв ее своим телом.

— Говорил ли я тебе, как ты красива и необыкновенно сексуальна, принцесса?

— Возможно, ты об этом упоминал, — голос ее срывался.

Он поцеловал ее лицо, шею, грудь.

— Это заслуживает больше, чем просто упоминания.

— Спасибо тебе. Ты самый сексуальный мужчина, которого я знаю.

— Рад это слышать. — И он, обхватив губами ее набухший сосок, облизал его, потом пососал, потом обвел языком напрягшийся кончик и повторил это снова, лаская руками все ее тело.

Лина хотела обнять его, но он взял ее руки и отвел назад, к изголовью шезлонга, сделанному из кованых металлическим прутьев.

— Держись за прутья, принцесса.

— Но я хочу прикасаться к тебе.

— Ведь ты согласилась, что командовать буду я.

— В комнате. А сейчас мы на улице.

— Я настаиваю, чтобы ты держалась за прутья. Ты можешь сделать это для меня?

Она не могла противиться ему.

— Да.

И Себастиан принялся ласкать ее с новой силой. Он целовал, облизывал и возбуждал каждый кусочек ее тела, пока она не почувствовала, что готова взорваться.

Затем он нежно раздвинул ее ноги и прикоснулся языком к самой интимной части ее тела.

Она вскрикнула от неизъяснимого блаженства, содрогнувшись в конвульсиях, а тело ее между тем приготовилось к следующему сладкому испытанию. Не прекращая ласк, Себастиан пальцем проник в ее лоно. Лина почувствовала удовольствие… и некоторую боль, но это еще больше возбудило ее, поскольку барьера, который, как она знала, означал ее девственность, больше не существовало.

И уже через минуту резкая боль снова пронзила ее, смешавшись с эйфорией блаженства.

Приподняв длинные ресницы, Лина посмотрела на Себастиана сквозь пелену удовлетворения, охватившего все ее существо. Она была безумно благодарна этому человеку, ведь он сделал то, что не дано было сделать никому другому.

И древнее первобытное чувство, о котором она и не подозревала, возликовало в ней.

Себастиан приподнялся, подался вперед и лег на Лину всем телом, но не стал входить в нее. Вместо этого он стал ласкать пальцами ее набухшую грудь и слегка пощипывать сосок.

— Я… это… — Девушка не могла собрать сметенные мысли, но понимала, что должно произойти нечто другое.

Однако ей было очень хорошо, да и Себастиан, похоже, также наслаждался этим. Лицо его исказилось в экстазе, а движения бедер становились все более интенсивными. Ее тело так жаждало этих прикосновений, что она почувствовала приближение еще одного счастливого момента.

И когда этот момент наступил, она услышала громкий крик Себастиана.

Ощущения были настолько острыми, что ей показалось — она может сойти с ума. И Лина цеплялась за остатки сознания, чтобы в полной мере ощутить это небывалое блаженство.

Себастиан что-то сказал ей в висок, но она ничего не поняла.

— Что? — спросила девушка блаженным голосом.

Одну секунду он смотрел на нее потрясенным взглядом, но затем лицо его обрело обычное невозмутимое выражение.

— Ничего.

— Но ведь ты что-то сказал.

— Только то, что хочу это снова повторить.

— Замечательно, ведь у нас есть три дня.

Что-то мрачное мелькнуло на его лице, но он кивнул.

— Хорошо.

Глава двенадцатая

Хоук отвел Лину на нижний этаж, в гостиную. Она свернулась калачиком на кожаном диване, и он оставил ее ненадолго одну, чтобы проверить электронную почту и сделать несколько телефонных звонков, но вскоре вернулся к ней.

Лина притягивала его, словно магнит. И это было не только сексуальное влечение — он просто хотел быть рядом с ней.

Себастиан признался самому себе, что впервые в жизни влюбился. В женщину, которая была предназначена для другого мужчины.

Только Лина не считала себя ничьей невестой. В первый день, когда они приехали сюда, она сказала, что он похож на ее отца. Возможно, в какой-то степени это так и было. Но Себастиан совсем не хотел заставлять свою принцессу выходить замуж против ее воли.

Она заявила, что никогда не сможет полюбить его из-за этого сходства с отцом, и он надеялся изменить ее мнение. Они занимались любовью, но она до сих пор называла это сексом, пряча от него какую-то часть себя. Он сходил от этого с ума, и ему хотелось разрушить существовавшую между ними преграду. Но он знал единственный способ, как это сделать, — заниматься любовью. Снова и снова.

Себастиан сказал ей, что хочет немного подождать, и тогда он попробует войти в нее. А иначе при первом их полном соединении она может испытать сильную боль.

Он считал, что первый раз не должен оказаться последним. И это должно было произойти сегодня вечером, в последний из трех оговоренных дней.

Но именно сейчас он стремился просто находиться рядом с ней. Глупо? Возможно. Но это было правдой.

А еще ему было отрадно осознавать, что она теперь гражданка США. Ведь если отец Лины утратил законное право контролировать ее, то это значит, что у них может быть совместное будущее.

Хоук сел у нее в ногах, и темные глаза девушки приоткрылись. В них светилась любовь, он был уверен в этом. Но еще мгновение — и они стали грустными.

Себастиан еле сдержал горестный вздох. Это была его вина, и он вынужден был ее признать. Первую ошибку он совершил восемь лет назад, когда покинул Лину, а вторую — четыре дня назад, когда отправился искать ее с намерением вернуть обратно в семью.

И он хотел исправить эти ошибки.

— Ты так и не объяснила мне, почему убежала от отца.

— Зачем тебе это? — спросила она, немного охрипшим от сна голосом.

— Я хочу лучше тебя понять…

Она рассмеялась:

— Женщин не так легко понять. Иногда для этого требуется целая жизнь.

Он погладил девушку по щеке.

— Скажи все-таки, почему.

— Я испугалась.

— Странно. Ведь ты — гражданка США.

— А мой отец — король. Я боялась, что он заставит меня выполнить его волю, а я не смогу выстоять перед ним.

— Значит, ты сбежала для того, чтобы укрепить свои силы?

— И вынудить отца послать за мной того, кто не обладает дипломатическим иммунитетом.

Умно. И эффективно.

— Твой план сработал.

— Неожиданным образом.

— Неужели это было так неожиданно?

Она присела на диване и устроилась в своем любимом уголке.

— Ты прав. Подсознательно я надеялась, что он обратится именно к тебе.

— Но ты, похоже, до сих пор потрясена моим появлением.

— Ты всегда вызывал во мне потрясение, Себастиан, — улыбнулась она.

— Вот и отлично, принцесса. Сегодня вечером мы отправимся на одно мероприятие, и тебе надо переодеться.

— Но ведь у нас сегодня последняя ночь, — она прикусила нижнюю губу. — Мне хотелось бы остаться здесь…

— Я поведу тебя в очень особое место.

— Каким бы особым оно ни было, я надеялась провести этот вечер с тобой вдвоем.

— Я очень рад, что ты так говоришь, но мне это очень важно. Пожалуйста, принцесса… сделай это для меня!

— Мне нечего надеть.

— Если ты поднимешься в свою комнату, то найдешь кое-что на кровати.

— Мне прислали посылку, пока я дремала? — удивилась она.

— Да.

— Ты действительно этого хочешь?

— Больше всего в жизни.

— Хорошо, я пойду переодеваться, но позволь мне сделать это одной, иначе мы рискуем вообще не выйти из дома.

Она была права, и он знал об этом, потому предусмотрительно отнес ее наряд во вторую спальню — в ту, где она провела первую ночь.

Все три дня Лина буквально купалась в любви, и это все больше убеждало ее в том, что глубокое чувство, возникшее к Себастиану, никогда в ней не умрет. А он иногда говорил о будущем и вел себя так, что ей не верилось, будто этот великолепный мужчина собирается отдать ее кому-то другому.

Девушка развернула сверток, лежавший на кровати, и вскрикнула от восхищения. Восемь лет назад, во время одного разговора в кофейне на Стейт-стрит, она сказала Себастиану о том, что если когда-нибудь выйдет замуж, то хотела бы венчаться в свадебном наряде своей тети. Это было белое, украшенное бисером платье, какое носили кинозвезды сороковых годов.

И это платье лежало сейчас на ее кровати, рядом с парой белых шелковых перчаток и диадемой. Но не той, какую она носила в Марване. Это украшение в виде короны Себастиан купил специально для своей принцессы.

Слезы навернулись на глаза, когда она подумала о том, хватит ли у нее мужества использовать еще один шанс в отношении мужчины, которого ей суждено было любить всю оставшуюся жизнь.

Но сначала… пусть он ответит на ее вопрос.

Девушка нашла его в соседней комнате. Себастиан завязывал галстук и, казалось, нервничал как никогда.

— Тебе оно не понравилось? — спросил он сдавленным голосом.

— Очень, — улыбнулась она.

Он сглотнул комок в горле.

— Слава богу! Я так надеялся…

— Ответь, пожалуйста, на один вопрос. Я ведь твоя принцесса, да?

— Конечно!

— Тогда почему ты ушел восемь лет назад? И почему чуть не ушел сейчас? А теперь делаешь мне предложение? — и она указала на шикарное, вышитое бисером платье, перекинутое через ее руку.

— Это больше, чем один вопрос. — Пальцы его запутались в галстуке, и он отбросил его в сторону. — Пожалуй, я надену другой.

— Я помогу тебе завязать галстук, если ты ответишь мне.

— Восемь лет назад я думал, что ты на законном основании полностью подчинена отцу… и поэтому у нас не может быть будущего. И, если честно, от этого я испытывал не только боль, но и облегчение.

— Почему?

— Я ведь говорил тебе о своей матери. Так вот, не только одна она учила меня тому, что любовь, страсть, привязанность — это проявление слабости, и гордый человек не должен себе этого позволять.

— И ты по-прежнему веришь в это?

— Нет! — Открытая улыбка озарила его лицо, и сердце девушки защемило, потому что она осознала — это было совершенно новое для него выражение. И в то же мгновение в глазах его промелькнула боль. — Если бы я понял это восемь лет назад!

— Но тогда ты был убежден, что отец своей властью мог нас разлучить.

— И он действительно мог. Несмотря на то, что находился вдалеке от тебя. Но он человек чести. И не будет нарушать законы, чтобы добиться своего. Ты больше не гражданка его страны, и он по закону не может приказывать тебе, как поступать.

Лина поняла, что позиция отца влияла на Себастиана гораздо больше, чем она предполагала. И не потому, что он трепетал перед ним, а потому, что отец мог причинить ей боль. Ее возлюбленный, насколько мог, хотел уберечь ее восемь лет назад от возможных страданий.

— Если ты хочешь, чтобы я надела это, скажи, что никогда не покинешь меня.

— Еще одна сделка? — поморщился Себастиан.

— Нет. На этот раз — шантаж.

Себастиан сделал к ней шаг и обнял Лину, и она с удивлением почувствовала, что он дрожит. Глаза их встретились, и он взял ее лицо в свои ладони.

— Я люблю тебя, моя принцесса, и буду любить всегда. Ты — женщина, о которой я всегда мечтал.

Она хотела подразнить его за то, что он такой сентиментальный, но не могла этого сделать, потому что глотала слезы радости. Наконец, всхлипнув, она сказала:

— Я тоже люблю тебя.

— И выйдешь за меня замуж?

— Да!

Себастиан стоял в изысканной часовне, ожидая, когда дядя Лины подведет ее к алтарю. Сообщить о предстоящей свадьбе супружеской паре, которая вырастила Лину, было, конечно же, рискованно. Велика была вероятность того, что супруги расскажут отцу Лины о готовящемся торжестве и тот сделает все возможное, чтобы это предотвратить.

Но Хоук знал о том, как важно было для Лины увидеть на своей свадьбе пожилых родственников. Поэтому, надеясь на их любовь к Лине, он пригласил ее тетю и дядю на церемонию.

И они не только согласились воспользоваться частным самолетом, который он заранее прислал за ними, но и привезли с собой подвенечное платье.

Лина казалась видением, невероятно прекрасным и сказочным. Ее черные длинные волосы были уложены в замысловатый пучок, а голову украшала сверкающая диадема. Платье подчеркивало стройную фигуру — оно переливалось и колыхалось от ее легкой походки, и он, любуясь своей невестой, буквально взлетал на небеса.

Когда дядя вложил в его ладонь узкую руку Лины, Себастиан почувствовал, что достиг главного в своей жизни.

Она улыбнулась, и сердце его сжалось.

— Спасибо тебе, — горячо произнес он.

Лина подняла на него наполненные любовью глаза.

— За что?

— За то, что любишь меня настолько, что не отказалась от своей любви.

— И тебе спасибо — за то, что последовал за мной.

После венчания состоялся праздничный обед в маленьком уютном ресторане, расположенном на верхнем этаже самого высокого небоскреба в городе. Этот ресторан был предназначен для высокопоставленных особ и членов королевских семей, и Себастиан решил, что он вполне подойдет для его принцессы.

Его принцессы. На всю оставшуюся жизнь. И ощущение спокойствия и удовлетворения теплой волною нахлынуло на него.

Эта волна превратилась в цунами страсти, когда молодые оказались дома.

Сняв с себя одежду, они опустились на кровать. Себастиан лег на жену сверху и толчками вошел в нее, достигнув самой глубины.

— Пока смерть не разлучит нас.

— Пока смерть не разлучит нас, — повторила она, приподнимая бедра и подаваясь навстречу ему.

— Я люблю тебя! — вскричал он. — Лина, ты жизнь моя!

— Люблю, люблю, люблю… — стонала она, взлетая вместе с ним на небеса.

Они стали единым существом, и ничто теперь не могло их разлучить.

Эпилог

Король Марвана сначала грозился и становился в позу, но потом удивительно легко смирился с браком Лины и Себастиана. В этом немалую роль сыграли поддержка тети и дяди Лины, а также ее американское гражданство.

Отец Лины обладал достаточным здравым смыслом для того, чтобы понять: если этот брак станет достоянием средств массовой информации, то репутация его королевства сильно пострадает. Очевидно, это понимал и брат Лины, потому что посоветовал отцу оставить молодоженов в покое.

Себастиан в конце концов подружился с будущим королем Марвана, и это так обрадовало его жену, что она согласилась экспериментировать с некоторыми теоретическими познаниями, почерпнутыми ею из литературы о сексе.

Он старался как можно чаще доставлять ей удовольствие — а что еще может сделать мужчина для женщины, которую не разлюбит никогда!