Пять лет прошло с тех пор, как Джед Сандерсон бросил ее. Пять долгих лет, наполненных обидой и горечью любви.       Эйми Пайет ни за что не отправила  бы ему письмо с просьбой срочно приехать к ней, если бы не одно обстоятельство...

ГЛАВА ПЕРВАЯ

     Эйми Пайет любила шоколад и с удовольствием создавала все новые и новые шедевры для их семейной кондитерской лавки, которой она успешно руководила вот уже два года с тех пор, как умерли ее родители.

     Однако сегодня даже шоколад был бессилен избавить ее от тягостного ощущения надвигавшейся катастрофы, которая, казалось, нависла над ней подобно грозовой туче.

     С нарастающим беспокойством Эйми то и дело поглядывала на часы. Джед обещал приехать в шесть, и если он все такой же пунктуальный, каким она его знала, то не заставит себя ждать.

     И привычный мир Эйми неминуемо рухнет.

     Джед Сандерсом — ее первая и единственная любовь. Когда он ушел, она построила для себя и Тоби жизнь, в которой не было для него места. Они не нуждались в нем. До этого момента.

     — Эйми! — услышала она знакомый голос.

     Постаравшись унять волнение, овладевшее ею, Эйми улыбнулась вошедшему.

     — Здравствуй, Джед. Спасибо, что приехал.

     Присмотревшись, Эйми прочла беспокойство во взгляде его светло-карих, цвета карамели, глаз. Когда он узнает о Тоби, они наверняка вспыхнут яростью. Иной реакции она от него не ожидала.

     — У тебя все в порядке?

     Нет, хотелось прокричать ей. Будь у меня все в порядке, разве я стала бы писать тебе? Стоит тебе узнать всю правду, и уже ничего не будет по-прежнему. Но вслух Эйми спокойно произнесла:

     — Бывало и лучше. — И немного помолчав, добавила: — Послушай, почему бы тебе не присесть, а я приготовлю нам что-нибудь выпить.

     Джед быстро оглядел магазинчик, после чего совершенно неожиданно подхватил Эйми под руку и повел ее к стоявшему неподалеку столику.

     — Давай сядем.

     — Ты не понимаешь... — закусив нижнюю губу, чтобы не расплакаться, сказала она и шагнула в сторону, осторожно высвободив руку. — Мы непременно поговорим, но прежде я закрою магазин.

     — Позволь мне.

     Джед стремительно подошел к двери, щелкнул замком и повернул табличку надписью Закрыто» наружу. Эйми почувствовала себя загнанной в угол: она осталась один на один с человеком, разбившим ее сердце, с отцом ее сына, а ведь ей так хотелось надеяться, что они больше никогда не встретятся!

     Стеклянная  стена  кондитерского  магазина выходила на Акланд-стрит, самую оживленную улицу города. Эйми с нескрываемым раздражением и завистью посмотрела на поток людей, равнодушно проходивших мимо. Счастливцы! Живут себе спокойно и в ус не дуют! А на нее все шишки валятся! Ну почему ей так не везет!

     Джед выглядел весьма респектабельно в элегантном дорогом темно-зеленом костюме в тонкую полоску и салатного цвета сорочке. Идеально подобранный галстук удачно довершал его образ успешного плейбоя.

     — Я, признаться, был удивлен, получив от тебя весточку через столько лет, — возобновил он прерванный разговор, опершись на прилавок. — Но тебе не кажется, что отправлять письмо экспресс-почтой — слишком официально, не проще ли было позвонить?

     Ему хорошо тут рассуждать! Эйми никак не могла позвонить. Консультации с докторами следовали одна за другой, и она была вся на нервах. Объясняться с Джедом по телефону, делая вид, что он ей совершенно безразличен, рассказывать ему о сыне, обо всех навалившихся на них бедах — да такое и представить невозможно! Одно неосторожное слово — и у нее случилась бы истерика.

     — Мне нужно было тебя видеть по чрезвычайно важному делу, но это не телефонный разговор.

     — Поздравляю, тебе удалось меня заинтриговать!

     Джед улыбнулся, отчего его взгляд сделался гораздо теплее. В следующую секунду он снова взял ее под руку и повел к столику. Как ей не хватает вот такой крепкой поддержки, вселяющей спокойствие и уверенность, которые ей сейчас нужны, как воздух!

     Будь родители живы, ей не пришлось бы вновь встречаться с этим человеком. Вполне вероятно, что один из них мог бы подойти Тоби в качестве донора, совместимого по всем параметрам. Теперь же ей приходится обращаться за помощью к Джеду...

     — Полагаю, предстоит долгий разговор. Ты позволишь мне приготовить нам кофе? — предложил Джед.

     Ей показалось странным, что он хозяйничает в ее собственном магазине, но сил и желания спорить у нее не было. Если ему хочется поухаживать за ней, то ради бога!

     — Да, пожалуй.

     Кофе так кофе! Главное — выйти из состояния оцепенения, в котором она пребывала всю последнюю неделю.

     — Не возражаешь, если я сделаю покрепче?

     — Конечно! Прости, мои мысли где-то витают.

     — Не извиняйся.

     Джед принялся делать кофе-эспрессо. Какие у него быстрые и уверенные движения, отметила Эйми. Сразу видно — профессионал.

     — Выбери себе пирожное, - предложила Эйми, прекрасно понимая, что лучше сделать это самой, но слабость окончательно овладела ею.

     — Премного благодарю, но я слежу за весом. — Джед поставил на стол две чашки с ароматным дымящимся напитком и иронично похлопал себя по животу.

     Хотя мысли об умирающем Тоби не оставляли Эйми ни на минуту, она не смогла удержаться от улыбки.

     — Ну что, поговорим? - Джед уселся напротив нее.

     Кивнув, она сделала большой глоток кофе и обожгла язык.

     — Насколько я понимаю, твое желание видеть меня после стольких лет объясняется какой-то особой причиной.

     Эйми украдкой посмотрела на Джеда. Он почти не изменился. Разве что появилось несколько седых волос на висках и чуть приметные лучики морщин в уголках выразительных глаз.

     — Да, ты прав. Мне срочно понадобилась твоя помощь, — откровенно призналась Эйми, решив для себя, что будет говорить с ним прямо и чистосердечно, опираясь на факты и обращаясь к его лучшим чувствам.

     — Скажи, какая? — Он внимательно посмотрел на нее. — Ты же знаешь, на меня всегда можно положиться.

     — Да, верно. Я помню, какой ты был опорой, особенно когда наши отношения пошли прахом. — Вопреки своим намерениям Эйми перешла на раздраженный, обличительный тон. Очевидно, ее обида не ослабла с годами.

     Выражение добродушной благосклонности в мгновение ока исчезло с его лица. Так происходило и раньше всякий раз, когда их желания и мнения расходились.

     — Ты хотела то, чего я не мог тебе дать, — проворчал он.

     — Не мог или не хотел?

     — А какое сейчас это имеет значение? — Его губы вытянулись в тонкую линию.

     — Действительно. Для тебя это не имеет никакого значения, равно как и прежде.

     Он раздраженно откинулся на спинку стула.

     — И для этого ты вынудила меня приехать в Мельбурн? Захотелось поквитаться со мной за то, что произошло пять лет назад? Вернее, за то, что закончилось пять лет назад.

     — Есть еще кое-что.

     Эйми мысленно отругала себя за неудачное начало разговора. Он прав, их отношения тут совершенно ни при чем. К чему ворошить прошлое, тем более что это может повредить делу? Им нельзя сейчас ссориться.

     — Говори же, не томи!

     Проглотив застрявший в горле ком, Эйми подняла взгляд на Джеда.

     — Мой сын тяжело болен, — выпалила она, смахнув выступившую слезу.

     Молодую женщину терзало осознание чудовищной несправедливости происходящего. Она смогла свыкнуться с уходом Джеда, даже со смертью родителей. Горе закалило ее, сделало выносливой. Но как смириться с тем, что болен Тоби, ее драгоценный мальчик, которому исполнилось только пять и у которого вся жизнь впереди? Еще совсем недавно его зачислили в спортивную секцию, а теперь он лежал почти неподвижно с уродливыми гематомами на хрупких ручках и ножках. Мозг отказывался в это верить. Ей все чудилось, что произошла какая-то чудовищная ошибка, но результаты исследований и диагноз врача были неутешительны: острая лимфобластная лейкемия. Смертельно опасная болезнь. Как могло случиться такое с ее розовощеким мальчиком?

     — Вот как? У тебя есть сын? — Темные брови Джеда удивленно изогнулись.

     У нас есть сын! — едва не ответила Эйми. Отдаляя момент неминуемого признания, она сделала очередной глоток кофе в тщетной попытке разобраться в сумбуре мыслей.

     Как сообщить ему новость? Брякнуть прямо сейчас или сначала подготовить? Сколько раз она проигрывала в уме эту сцену с тех пор, как вызвала его в Мельбурн! Но сейчас рассудок отказывался повиноваться ей.

     — Да. Прелестный малыш. — Рослый и кареглазый как ты, продолжила она мысленно. — Недавно ему поставили страшный диагноз — лейкемия. — Эйми развела руками, словно выражая недоумение, как такое могло случиться.

     — Мне очень жаль. Могу представить, насколько тебе сейчас тяжело. — На его лице читалось неподдельное сочувствие.

     Джед попытался  по-дружески  сжать руку Эйми, но она испуганно отодвинулась. Времена, когда они были парой, прошли. И нет пути назад.

     — Тоби нуждается в пересадке костного мозга. К сожалению, я не подхожу как донор, — с тяжелым вздохом продолжила свой рассказ Эйми.

     — Да, это настоящая беда, — отозвался Джед. В раздумье он провел рукой по густым волосам. — Так вот почему тебе понадобилась моя помощь. Понятно... Необходимо срочно начать поиск донора. Не волнуйся, все будет хорошо. Я помогу организовать поиск через телевидение. Может быть, нужны деньги? Надо будет учредить фонд помощи.

     — Я хочу, чтобы ты прошел тест на совместимость. — Вот она и сказала это! Ее голос стал таким тихим, что Джед с трудом расслышал.

     — Я? Но какой в этом смысл? Я ведь не член семьи... — тут Джед осекся. Похоже, он догадался, к чему она клонит! — Сколько лет Тоби?

     — Пять.

     Эйми гордо выпрямилась и посмотрела ему прямо в глаза. Интересно, каким он был бы отцом, не откажись от нее тогда? В любом случае Эйми не собиралась сожалеть о том, что не рассказала ему о своей беременности. Он - известный шеф-повар и ведет собственную программу на австралийском телевидении, она тоже вполне успешно руководит своей кондитерской, и оба прекрасно обходятся друг без друга.

     — Пять лет, - глухо повторил Джед, видимо подсчитывая в уме. - Неужели ты хочешь сказать, что...

     — Да, он твой сын.

     Эйми обеееиленно откинулась на спинку стула и скрестила руки на груди, словно стремясь отгородиться от возможных нападок Джеда.

     Краска залила его загорелое лицо.

     — Повтори!

     — Тоби — твой сын, - послушно повторила она, и слезы выступили у нее на глазах.

     — Мой сын... - произнес он почти шепотом, растягивая слова. Внезапно глаза его злобно сверкнули. — Мой сын?! Ничего не понимаю! Что, черт возьми, происходит? Объясни толком!

ГЛАВА ВТОРАЯ

     Джед еще несколько секунд, не моргая, смотрел на Эйми, полагая, что она вот-вот заливисто рассмеется и воскликнет: «Да ладно тебе, расслабься, я пошутила», как это частенько делала прежде, когда они дурачились и разыгрывали друг друга.

     — Я прекрасно понимаю, что подобная новость способна шокировать любого, даже самого невозмутимого мужчину, но, поверь, мне никогда не пришло бы в голову впутывать тебя в эту историю, если бы не безвыходная ситуация...

     — Остановись! Помолчи немного!

     Джед резко вскочил, опрокинув стул. Больше всего его огорошило то, что, если бы не эта «безвыходная ситуация», как она утверждает, он, быть может, так никогда и не узнал бы о существовании сына.

     Я - отец!

     Джед уже однажды пробовал примерить на себя эту роль. И понял тогда, что не создан для отцовства. По всей вероятности, он относится к тем мужчинам, которые всячески стараются избежать такого рода ответственности.

     — Послушай, — снова заговорила Эйми, — я понимаю, что тебе не просто смириться с этой мыслью, но, умоляю, попытайся не думать сейчас о себе. Подумай лучше о Тоби!

     И эта женщина еще смеет читать нотации! — не на шутку разозлился Джед. Она обманывала его в течение долгих пяти лет! А он, глупец, получив письмо, обрадовался, решив, что она еще испытывает к нему какие-то нежные чувства. Надеялся, что они снова будут вместе. Ложь! Сплошная ложь!

     — Не смей рассчитывать на мою доброту, потому что, скажу откровенно, у тебя нет на это права.

     — Почему ты такой злой? — произнесла она примирительным тоном. — Давай оставим наши прошлые отношения в покое и обсудим более важные проблемы.

     — Согласен, я злой. — Он поставил стул на место, сел и провел рукой по лицу, будто стирая отрицательные эмоции. — Но злость далеко не единственное мое чувство в данную минуту. Боже мой, о чем ты думала, скрывая от меня рождение сына?

     Прежде чем ответить, Эйми несколько мгновений колебалась.

     — А зачем мне было рассказывать? Что это могло изменить?

     — Изменить в чем? В наших отношениях?

     Эйми  робко кивнула  в ответ.  В  глазах ее снова заблестели слезы.

     Джед терпеть не мог женского плача. Он сразу начинал чувствовать себя глупым и беспомощным. А тут вдобавок он полагал, что Эйми не заслуживает его жалости, а потому ее слезы вызывали в нем лишь глухое раздражение.

     — Значит, еще до того, как мы с тобой расстались, ты уже знала о беременности, но тем не менее ничего мне не сказала. Неужели только из-за того, что мое отношение к браку отличалось от твоего?

     — А разве это не так?

     — Когда ты узнала о беременности? — настойчиво продолжал допытываться Джед.

     — Уже после разрыва. Я вернулась в Мельбурн и начала работать. Поверь мне, только тогда выяснилось, что я беременна.

     — А когда ты решила, что ребенку не нужен отец? Ты не подумала о том, что я захочу, быть может, растить сына? Зачем ты обманывала меня?

     — Я никого не обманывала. Тебя ведь уже не было тогда рядом со мной! И, учти, наш разрыв — твое решение. — Эйми в сердцах ударила кулаком по столу, отчего чашки с блюдцами зазвенели. — У тебя была возможность попытаться построить со мной семью. Мы много раз говорили об этом, но ты предпочел другой путь. Ты! Не я! А теперь еще смеешь в чем-то меня обвинять! Ответь лучше: как я могла подумать, зная твое отношение к браку, что тебе захочется позаботиться о моем мальчике?

     — О нашем мальчике, — неожиданно для самого себя поправил ее Джед, задетый последним обвинением в свой адрес.

     Эйми не сомневалась в своей правоте. Полагая, что выбор за ним, он бросил ее, даже не догадываясь о том, что отказывается от самого ценного, что только может быть в жизни, — ребенка. А заодно обрек Эйми на трудные времена, ведь ей предстояло в одиночку растить и воспитывать сына.

     — Давай остановимся, все равно этот разговор ни к чему не приведет, — с горечью признал Джед. — Расскажи о Тоби.

     Эйми с облегчением вздохнула и постаралась придать лицу более дружелюбное выражение.

     — Может, не стоит углубляться в прошлое? — не смогла все-таки удержаться от последней колкости Эйми.

     — А ты думаешь, будет лучше, если мы продолжим углубляться во взаимный обмен претензиями и упреками? Если хочешь знать, я сомневаюсь, что смогу когда-нибудь тебя простить, — мрачно отрезал Джед.

     Нельзя сказать, чтобы он не сознавал своей вины. На него было больно смотреть. Он не привык скрывать своих чувств и выглядел совершенно растерянным. Но даже сейчас он не оставлял попыток подавить ее волю. Настоящий мужчина. Привык всегда и во всем быть главным.

     — Мне не нужно твое прощение. Не нуждаюсь в нем. Я лишь прошу тебя о помощи, — парировала Эйми, пытаясь скрыть обиду и злость.

     Не справившись с волнением, Джед вскочил и подошел к стеклянной стене. На улице, возле кондитерской, стоял молодой мужчина с детской коляской. На руках он держал маленького ребенка, и, судя по их лицам, оба были безгранично счастливы. Джед тысячи раз до этого видел подобные сцены, но впервые был потрясен до глубины души и даже почувствовал странную тянущую боль под ложечкой. У него теперь тоже есть сын, о котором ему ничего не известно, кроме того, что его зовут Тоби и что он серьезно болен.

     — Что я должен сделать для Тоби? — неимоверным усилием взяв себя в руки, спросил Джед и повернулся к Эйми.

     Та какое-то время молча смотрела на него.

     — У нас мало времени, — наконец сказала она, обрадованная его деловым тоном. — Поэтому, если ты не возражаешь, мы уже прямо сегодня вечером можем сдать тест и поговорить с лечащим врачом.

     — Хорошо, я сделаю то, о чем ты просишь. А после этого встречусь с Тоби.

     — Будет лучше, если ты увидишься с ним завтра. Сегодня уже слишком поздно. Мальчик быстро устает. К тому же в больнице жесткий график посещений. — Она постаралась как можно более разумно обосновать свой отказ.

     — Неужели они не делают исключение для родителей?

     — Ну, как тебе сказать... Родители действительно могут приходить в любое время, — неуверенно пробормотала Эйми.

     Все ясно, догадался Джед. Она не хочет, чтобы он познакомился с сыном. И если как донор он не подойдет, немедленно попросит его убраться восвояси. Черта едва он ее послушается! Не на того напала! Ему необходимо увидеть сына — и он его увидит!

     — Возможно, о моих правах на отцовство говорить пока еще действительно рано, но во встрече с моим сыном ты не может мне отказать. — Джед по-прежнему считал себя никудышным отцом, но бескомпромиссность собственного требования придала ему решимости.

     Мой сын.

     Сочетание этих слов казалось ему фантастическим, но почему-то... приятным. Не понимая до конца, что за ними кроется, Джед был абсолютно уверен в том, что ему нельзя отказываться от столь уникального шанса — увидеть собственного сына!

     Не имея доводов, чтобы возразить, Эйми нехотя согласилась.

     — Ну что ж, твоя взяла! Больница находится недалеко. И если ты готов ехать...

     — Поехали!

     Эйми заученными движениями обошла магазин, выключила свет, опустила жалюзи, проверила холодильники. Джед с трудом преодолел инстинктивное желание помочь ей, догадавшись, что она сейчас, как никогда, нуждается в таких простых и отработанных действиях. И, возможно, впервые приблизился к пониманию ее чувств и переживаний.

     Она сделала все удивительно четко и быстро. Ее самодостаточность раздражающе подействовала на Джеда, его преследовало навязчивое чувство, что он для нее не более чем вынужденная и временная необходимость.

     — Джед!

     Он бросился к Эйми, встревоженный дрожью в ее голосе.

     — Да. Что случилось?

     — Спасибо тебе! Спасибо, что ты сейчас со мной. Это очень важно для нас с Тоби.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

     Джед неотрывно внимал словам доктора.

     Острый лимфолейкоз, белокровие.

     Слова, вылетавшие из уст человека в белом халате, звучали чудовищно. Джедом овладевало желание заткнуть уши и бежать без оглядки, чтобы спрятаться где-нибудь в безлюдном месте и съежиться, погрузившись в тишину и бесчувствие.

     Однажды с ним уже происходило нечто подобное, когда председатель суда присяжных зачитывал обвинительное заключение, после которого его отец был осужден на десять лет лишения свободы. Именно тогда Джед, отчаявшись быть услышанным   всемогущим   Богом, разуверился в силе своих молитв.

     — Насколько вы уверены в диагнозе? — недоверчивым тоном спросил он доктора.

     Снисходительный взгляд врача красноречиво говорил о неуместности подобных вопросов.

     — Я вам сочувствую... — доктор понимающе закивал головой. — Тоби совершенно истощен, у него отсутствует аппетит, распухшие десны, изъязвленная слизистая ротовой полости, носовые кровотечения. И это лишь внешние признаки, а, поверьте, мы основываем диагноз не только на них. Именно проведенное нами полное обследование позволяет делать столь неутешительные выводы, — объяснил он, выписывая рецепт на антибиотики.

     — Да... Я вас понимаю. — Джед погрузился в мрачную задумчивость. В чем провинился этот несчастный ребенок, чтобы заслужить такие мучения? — Доктор, а в чем заключается лечение? — внешне Джед продолжал сохранять хладнокровие, говорил спокойно и уверенно, что давалось ему все труднее и труднее с каждой минутой. А оттого, что доктор непрерывно вертел в руках свою золотую ручку, его раздражение лишь возрастало.

     — В подобных случаях лечение проводится в несколько этапов. Что касается Тоби, то у нас есть все основания давать оптимистичные прогнозы. Поскольку число его белых кровяных клеток не превышает тридцати тысяч, вероятность ремиссии  вследствие химио- и радиотерапии достаточно велика, — ответил доктор бесстрастным лекторским тоном.

     Химио- и радиотерапия... ремиссия...

     Разрастающаяся головная боль пульсировала в висках Джеда, в ушах шумело. Ему часто приходилось видеть страдания на телемониторах во время выпусков новостей, бледные изможденные лица детей, мужественно переносивших страдания. Мысль о том, какие муки предстоит пережить маленькому Тоби, повергала его в трепет.

     — Разумеется, для достижения наилучшего результата предпочтительна трансплантация костного мозга.

     — Объясните, почему так желательна трансплантация? — продолжал спрашивать Джед. Его первоначально недоверчивое отношение к лечащему врачу постепенно уступало место доброжелательности и пониманию. Если бы только не эта дурацкая привычка машинально вертеть ручкой!

     — Трансплантация показана далеко не всегда. Организм некоторых пациентов успешно восстанавливается и после одного химиотерапевтического воздействия. Но, согласитесь, будет лучше, если мы используем все имеющиеся возможности. — Желая удостовериться, что отец ребенка разделяет его убеждение, доктор поверх очков посмотрел на Джеда.

     Узнать о существовании сына и его страшном заболевании, а потом взять на себя ответственность и принять решение... — и все это в течение одного часа! В душе Джеда причудливым образом  переплелись глубочайшее  сострадание к малышу, некоторая жалость к себе и всевозрастающее чувство вины. А ведь ему еще только предстоит узнать то, с чем Эйми пришлось справляться в одиночку в течение пяти лет.

     — Расскажите, пожалуйста, про трансплантацию поподробнее, — впервые за долгое время вступила в разговор Эйми.

     — Донорский костный мозг для трансплантации, как правило, берется у близких родственников, реже у генетически совместимых доноров, не состоящих в кровном родстве с пациентом. Что такое костный мозг? Проще говоря, это жидкая субстанция в сердцевине кости. Полученный от донора костный мозг мы вводим пациенту. Это происходит обычно через некоторое время после первой процедуры, подготовка к операции может занять от одного до пяти часов.

     Тут существуют различные факторы, о которых нет смысла упоминать.

     Для Джеда, похоже, выдался настоящий день кошмаров. Он с детства слыл смелым парнем, но шприцы и инъекции всегда вызывали у него панику. Оставалось надеяться, что Тоби не унаследовал этот животный страх перед уколами.

     — Каким образом вы получаете донорский костный мозг? — робко продолжил допрос Джед, хотя был неплохо осведомлен о деталях процедуры, так как в свое время в выпускном классе он сдавал работу, посвященную именно этой теме.

     Доктор, явно раздосадованный досужим любопытством в столь поздний час, нервно завертел ручкой.

     — Донору дают наркоз. Игла вводится в губчатую кость таза, именно из нее мы и получаем трансплантационный материал. На это уходит примерно час. Считается, что для донора это менее комфортная процедура, чем для реципиента.

     — Спасибо за откровенность. Приятно слышать, — пробурчал Джед.

     — Есть еще вопросы? — после короткой паузы произнес доктор и, не услышав ответа, тут же подытожил: — В таком случае я бы хотел как можно скорее получить материал для проведения генетической экспертизы.

     — Простите, доктор... Позвольте задать вам еще один вопрос. Последний и самый важный.

     Медицинские разговоры о методах лечения не проясняли главного. Каковы шансы на выздоровление Тоби? Внезапно перед глазами Джеда замелькали темные круги. Ему вдруг стало по-настоящему страшно.

     — Скажите... Вы уверены, что мальчику ничего не угрожает? То есть я хочу спросить, Тоби будет жить? — с трудом произнес он и тут же принялся поносить себя последними словами.

     Как можно такое спрашивать, когда рядом стоит мать, и без того не находящая себе места от беспокойства?

     Видимо желая помочь ему и сгладить возникшую неловкость, Эйми притворно закашляла.

     — Мы не можем дать никаких гарантий, — сурово ответил доктор. — Люди все разные, и у каждого свои индивидуальные особенности. Но у вашего мальчика организм крепкий, поэтому хочется надеяться на лучшее.

     — Да, конечно. —  Внезапно Джед со всей ясностью понял, что никто не в силах гарантировать им, что не случится самое худшее. О боже, такого не должно случиться. Обрести неожиданно сына и почти сразу его потерять! Такого удара он не выдержит.

     — Надеюсь, теперь мы можем приступить к делу? — спросил с нетерпением доктор.

     Странно, но если раньше подчеркнутое спокойствие доктора раздражало Джеда, то теперь он стал усматривать в нем свидетельство профессионализма и надежности. Лечащий врач не имеет права реагировать на панику пациентов и их родственников!

     — С тобой все в порядке? — Джед смотрел на Эйми, которая трясущейся рукой торопливо поправляла у виска прядь белокурых волос.

     Он всегда восхищался ее умением держать удар. И сейчас она была готова выдержать предстоящие испытания.

     — Все нормально. Сам-то как?

     — Я бы предпочел обойтись без иглы в губчатой кости таза, но ничего, справлюсь.

     Ее губы сложились в некое подобие улыбки.

     — По-прежнему не любишь уколы?

     — Не волнуйся. Я выживу, — попытался отшутиться Джед, злясь на внезапно отказавшее остроумие.

     — Прости, — видя его замешательство, произнесла Эйми.

     — Следуйте за мной. Пора начинать.

     Доктор вывел их из кабинета в прохладный больничный коридор и проводил в приемную, полную посетителей, таких же бледных и встревоженных, как Джед и Эйми. И надеющихся на чудо.

     Все будет хорошо. Мы должны верить, — еле слышно пробормотала Эйми.

     Всего несколько часов назад Джед находился на пике успеха. Владелец сиднейского ресторана с отменной репутацией, ведущий собственной еженедельной программы на национальном телевидении. А еще счастливый человек, получивший письмо от любимой женщины и помчавшийся к ней навстречу в надежде, что они помирятся и все будет как прежде.

     В один миг все перевернулось. Теперь он отец умирающего ребенка, и, что ждет его впереди, предсказать невозможно.

     — Эйми, меня восхищает твое самообладание. — Ему захотелось притронуться к ее щеке, ощутить нежность бархатной кожи. — Не волнуйся, все закончится благополучно. Я нисколько не сомневаюсь в этом. У Тоби ведь мои гены, а я здоров как бык. Все худшее уже позади. Донор, славу богу, нашелся. И теперь осталось только ждать. Поверь мне, все будет хорошо.

     Было заметно, что Эйми неимоверными усилиями сдерживает слезы. Жалость к ней сдавила сердце Джеда.

     — Да, непременно, - глухо отозвалась Эйми.

     И благодарно посмотрела на Джеда, давая ему понять, как много от него зависит.

     *  * *

     Пока Джед находился на процедуре, Эйми удалось улизнуть в палату Тоби. Тот спал. На цыпочках, чтобы не потревожить маленького страдальца, Эйми приблизилась к его кроватке. Острый запах дезинфицирующих растворов, столь характерный для больниц, неприятно раздражал ее обоняние, привыкшее к дурманящим ароматам кондитерской.

     Она склонилась над своим драгоценным мальчиком, прислушалась к его дыханию. Темно-русые волосы спутались, густые длинные реснички оттеняли бледные щеки... Он выглядел таким крошечным, беспомощным и таким больным!

     Тоби не был болезненным ребенком. Кроме ветрянки, которой он заразился, когда только начинал ходить, и редких простуд, его здоровье не давало никаких поводов для беспокойства. Наоборот, Тоби всегда был сильным и физически развитым мальчиком. Он обожал сломя голову носиться по пляжу и чуть ли не часами барахтаться в воде. Любил играть в подвижные игры, любил бороться с друзьями, любил прыгать с высоты. Короче, ему нравилось чувство риска, что выводило Эйми из себя.

     И вот теперь он умирал, и от нее ничего не зависело. Как ужасно это сознавать!

     Единственное, что она смогла сделать, — это переступить через собственные чувства и связаться с Джедом, чтобы заручиться его поддержкой. Теперь действительно оставалось только ждать. Однако нельзя не признать, что с тех пор, как приехал Джед, ей почему-то стало намного спокойнее. Как будто только одно его присутствие вселяло в нее силу и давало надежду на благополучный исход операции.

     Тоби спал беспокойно. Эйми наклонилась к нему, нежно провела рукой по его личику и легонько поцеловала влажный лоб.

     — Сыночек, любименький мой, выздоравливай побыстрее, пожалуйста. А я все-все для тебя сделаю, — прошептала она.

     Мальчик засопел, повернулся на бочок, поуютнее укутался в одеяло и притих. Его болезненное личико просияло тихой улыбкой, и Эйми вдруг всей душой поверила в чудо, в то, что Джед обязательно подойдет как донор, лечение подействует, Тоби поправится и уже ничто их не разлучит.

     Эйми расплакалась и, выйдя из палаты, отправилась к человеку, от которого сейчас зависела жизнь ее сына.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

     — Тоби спит, — тихо произнесла Эйми, подойдя к Джеду.

     За эти пять лет она научилась быть сильной и все свои проблемы решать самостоятельно. Почти постоянное присутствие рядом мужчины стало для нее настоящим испытанием. С одной стороны, появилось острое желание опереться на его плечо, поделиться хотя бы частью навалившихся забот и немного расслабиться, но, с другой стороны, ей стало страшно: к хорошему ведь быстро привыкаешь и, когда Джед уйдет, ей придется заново постигать горькую науку одиночества.

     — Как он там? — Джед кивнул в сторону палаты Тоби.

     — Ах, Тоби у меня соня, каких свет не видывал. Стоит ему вечером остаться одному, как он моментально засыпает.

     — Ясно.

     Оба замолчали. Эйми зачем-то полезла в сумочку. Ее тяготила близость Джеда, и она мучительно искала изящный способ расстаться. Главное, о чем ей нужно помнить: Джед приехал сюда по ее просьбе, и ей нужно быть благодарной ему за это. А ее собственные чувства не имеют ровным счетом никакого значения.

     — Еще раз спасибо за то, что ты приехал. Ладно, пока! Я собираюсь домой, — сообщила она, стараясь вести себя как можно более непринужденно под его испытующим взглядом.

     — Я полагал, ты останешься здесь.

     Она различила нотки осуждения в его словах. По всей видимости, ему было непонятно, как мать может оставить больное дитя на ночь в больнице. А вдруг он проснется и захочет ее увидеть?

     — Разумеется, мне неприятно покидать Тоби, но я сомневаюсь, что ему станет легче только оттого, что мать проведет ночь рядом с ним, скрючившись на соседней детской кроватке. Он у меня умный мальчик и знает, что нездоров. К счастью, болезнь не сделала его жестоким и эгоистичным. А кроме того, если я стану каждый раз оставаться с ним на ночь, он еще, не дай бог, заподозрит, что его состояние здоровья ухудшилось. Согласись, это только ему повредит. Так что давай не будем создавать проблем на пустом месте, — парировала она, презирая себя за необходимость оправдываться перед Джедом.

     — Понятно, — произнес тот, почти не размыкая плотно сжатых губ. — В котором часу ты намерена прийти сюда завтра? Мне бы очень хотелось увидеться с нашим сыном.

     Почему эти два слова, произнесенные Джедом, всякий раз оказывали на Эйми столь ошеломляющий эффект? Возможно, она просто еще не привыкла к тому, что у Тони «появился» отец. А возможно, ее пугало неожиданное рвение Джеда. Еще неизвестно, как это скажется на их с Тоби дальнейшей жизни.

     Но сейчас ей необходимо во что бы то ни стало успокоиться!

     — Утром мне нужно первым делом поговорить с моей помощницей Марш. Сейчас на нее падает очень большая нагрузка, и нужно дать ей кое-какие советы. Но здесь я буду не позже десяти. — По лицу Джеда было очевидно, что он остался недоволен ее ответом. — Послушай, я прекрасно понимаю, что тебе сегодня пришлось туго и ты в расстроенных чувствах. Но для меня самое важное, что ты рядом, и, поверь, я это очень ценю. Следующие двенадцать часов ничего не смогут изменить. Надо просто терпеливо ждать.

     Она робко дотронулась до его рукава, словно прося понять ее и простить. В ответ он неожиданно наклонился и заглянул в ее растерянные глаза.

     — Перестань угадывать мои мысли и диктовать мне решения. Ты не можешь знать, что я чувствую, так как ничего не знаешь обо мне. Ты меня поняла?

     Их лица были так близко, что оба хорошо видели неподдельное страдание в глазах друг друга.

     — Прости меня, — сконфуженно прошептала Эйми.

     — Простить? За что? За ложь? — язвительно отозвался Джед. — Да что уж там! Ты ведь великодушно позволила мне увидеться с Тоби.

     — Это подло с твоей стороны, — решительно прервала его Эйми, отвернувшись. Джед силой повернул ее, заставив посмотреть ему в лицо.

     — Неужели? Забавно слышать. Правильно ли я понял, что только у тебя есть право говорить о подлости?

     — Прекрати! Оставь свои обвинения при себе. Ты хочешь наказать меня? Но разве это поможет Тоби? Давай прекратим весь этот базар! Мы с тобой уже все давным-давно выяснили.

     Джед хотел что-то ей сказать, но потом устало махнул рукой и, резко развернувшись, зашагал прочь.

     Бог ты мой, тут же всполошилась Эйми. За этими ненужными склоками она даже забыла спросить Джеда о том, как прошла процедура.

     — Скажи, было больно? — крикнула она ему вдогонку.

     — Я по-прежнему не наладил отношений с иглами, — с усмешкой ответил он, полуобернувшись, и продемонстрировал ей побагровевший след от укола на руке. — Эти чертовы медики даже не способны сразу найти вену, колют будто наугад. Саднит жутко!

     — Бедному мальчику сделали бо-бо. Надо мальчика по головке погладить, — шутливо протянула Эйми и... улыбнулась. Вот уже второй раз за вечер!

     Будь она честна с самой собой, то признала бы, что ей совершенно необходимо сейчас сочувствие близкого мужчины, более сильного, более спокойного, более решительного, чем она.

     — Думаю, поцелуй все-таки лучше. Это именно то, что доктор прописал, — рассмеялся Джед и повернулся лицом к Эйми. Он поднял пострадавшую руку и с наигранным ужасом в голосе принялся описывать, как маленький синяк за считанные минуты превратился в гигантскую гематому.

     Эйми вздрогнула. Ее поразило сходство жестов Джеда и Тоби. Отца и сына... Примерно месяц назад Тоби точно так же показывал ей прищемленный дверью холодильника пальчик, после того как неудачно попытался стащить ванильный крем, который она категорически запретила ему трогать.

     — А если мой поцелуй тебе не поможет?

     Джед продолжал смотреть на Эйми широко распахнутыми глазами. Внезапно смутившись, она поднесла к губам палец, а затем дотронулась им до его раны.

     — Ну вот, уже лучше, — немного разочарованным тоном признал Джед. — Первое лекарство пошло на пользу.

     Улыбка мгновенно сошла с лица Эйми. Она слишком опрометчиво подхватила его игривый тон, о чем теперь сожалела. Что означает его намек на «первое лекарство»? Он что, ждет от нее других подобных проявлений сочувствия? Такая двусмысленность показалась ей совершенно неуместной. Он еще подумает, что она заинтересована в каких-то особых отношениях с ним.

     — Мне пора идти.

     Эйми нужно было уйти не столько из больницы, сколько от всевидящего ока Джеда и от искушения поделиться с ним своими переживаниями.

     — Я подвезу, — Джед достал из кармана ключи и галантно пропустил ее вперед.

     — Нет! — чуть ли не крикнула в ответ Эйми. — Нет, спасибо. Я вызову такси, — уже спокойнее продолжила она. — Поезжай в отель. Ты, должно быть, страшно устал. День выдался трудный. Представляю, сколько волнений пришлось тебе пережить. После всего того, что свалилось на твою голову. По правде говоря...

     — Тсс... — Джед прервал торопливые объяснения Эйми, приложив палец к ее губам. — О каком такси ты говоришь? Я остановился в отеле на побережье. Через дорогу от твоего дома. Кончай глупить! Поехали!

     Но Эйми по-прежнему стояла неподвижно. У нее не было сил сидеть с ним рядом в машине, о чем-то говорить, улыбаться и думать о прошлогоднем снеге. Каждый взгляд на него, каждое произнесенное им слово рождали в ее душе множество разных отголосков — и прекрасных, и отвратительных. Черных и белых, как инь и ян. Ей хотелось вернуться поскорее домой, забраться под одеяло и молиться о спасении своего маленького мальчика.

     — Эйми, ты в состоянии идти? — услышала она сквозь туман требовательный голос. — Пошли!

     Навалившаяся внезапно усталость сделала Эйми безразличной ко всему происходящему, и она с тяжелым вздохом послушно двинулась вслед за мужчиной, послав Тоби на прощание мысленный поцелуй.

     Завтра сын впервые увидит отца! И дай бог, чтобы новый день был лучше, чем нынешний.

     Джед отсутствующим взглядом скользил по огням ночного Мельбурна. Из окна его гостиничного номера открывалась оживленная панорама Порт-Филлипа, освещенного неоновым сиянием вывесок магазинов, баров и ресторанов.

     Джед любил ночную жизнь больших городов, немыслимую без буйства красок и звуков. До того как обосноваться на Данк-Айленде, он работал в ресторанах лучших отелей Бали, Сингапура и Гонконга. Затем встретил Эйми, и все изменилось.

     Собираясь на встречу с Эйми после пяти лет разлуки, Джед ужасно волновался. Входя в кондитерскую, он отчетливо ощущал каждый удар своего сердца. Когда Эйми повернулась на его голос, он увидел ее точно такой же, какой она и осталась в его воспоминаниях. Белокурые кудри в очаровательном беспорядке обрамляли ее миловидное и такое родное лицо: задумчивые, с поволокой глаза, изящный маленький нос и нежные изгибы сочных губ... Нет, она была еще более удивительной, чем в воспоминаниях. Новость, что у него есть сын, столь ошеломившая его, по-прежнему оставалась непостижимой для его сознания. Однако уже успела обрасти страхами и сомнениями.

     Что, если Джед не подойдет как донор? Что, если он окажется плохим отцом, теперь, когда он больше всего нужен сыну? И что, если Тоби не сможет полюбить его? Наверное, стоит обсудить все это с Эйми. Ведь его будущие отношения с сыном во многом зависят от того, что она рассказывала Тоби о несуществующем отце. И что, следовательно, тот думает о нем.

     На смену удивлению и гневу пришло четкое осознание проблемы. Ему необходимо встретиться с Эйми, выслушать и понять ее, а потом попробовать воскресить то, что еще, быть может, теплится между ними. Кто знает, а вдруг получится?

     Совершенно очевидно, что Эйми ему не верит, но он сильно изменился за прошедшие пять лет. И беда, случившаяся с отцом, многому его научила. Когда ты ничем не можешь помочь родному человеку - это всегда мучительно. А что он мог сделать для отца, томившегося за решеткой? Разве что посещать его регулярно.

     Возможно, Эйми наслышана о многочисленных романах, которые ему приписывает светская молва. Его телевизионное амплуа плейбоя и ценителя сладкой жизни создало ему соответствующее реноме вне экрана, хотя оно имело гораздо большее отношение к бизнесу, чем к реальности. Разумеется, у него случались встречи с женщинами, пять лет в одиночку не проживешь, но все они, рано ли, поздно ли, неизменно разочаровывали Джеда. Постепенно он начал понимать, что, расставшись с Эйми, упустил свое счастье. Именно поэтому, получив от нее письмо с просьбой о встрече, так обрадовался и ошибочно принял желаемое за действительность.

     И что он имеет в итоге? Женщину, презирающую его за прошлые обиды, и больного сына, предстоящая встреча с которым восторгает его и одновременно пугает. И большой, большой вопрос: как ему вести себя в создавшейся ситуации?

ГЛАВА ПЯТАЯ

     Устроившись на обшарпанной  скамейке возле больничного входа, Эйми неторопливо потягивала кофе. Щедро светило солнце, скрашивая последние летние дни. Эйми не позволяла себе выказывать волнения ради спокойствия Тоби. С самого его рождения она старалась защитить сына от всех невзгод и не дать почувствовать ему отсутствие отца.

     Однако после гибели дедушки Тоби изменился: стал капризнее, задиристей, начал шалить и даже иногда грубить.

     Эйми долго разрывалась между приступами гнева и отчаяния в попытках сладить с мальчиком, пока не осознала, что ее сын нуждается в серьёзном занятии, способном полностью захватить его. И ему не хватало мужской руки.

     Он все чаше и чаще задавал вопросы об отце. До поры он принимал ее отговорки и соглашался верить, что отец находится где-то далеко за океаном, но со временем стал более настойчивым. Эйми .даже успела свыкнуться с мыслью, что однажды ей придется позволить сыну встретиться с отцом.

     Эйми подняла голову и неожиданно увидела Джеда в бежевых хлопковых брюках и трикотажной рубашке-поло, идущего к больнице быстрыми семимильными шагами. Он явно не замечал Эйми, так как сосредоточенно разговаривал по мобильному телефону, активно жестикулируя свободной рукой и, видимо, стараясь внушить что-то своему собеседнику.

     Только когда он подошел уже совсем близко и, закончив разговор, положил телефон в карман брюк, он увидел сидящую Эйми. Лицо его на миг просияло, но уже в следующее мгновение на нем появилось выражение холодной отстраненности.

     — Как ты себя чувствуешь? - Джед протянул руку и помог ей подняться. Как бы машинально поцеловал в щеку.

     Эйми решила, что такова его манера приветствовать друзей. Она не стала придавать этому проявлению нежности особого значения, тем более что вчера он четко дал ей понять, что считает непростительным ее решение скрыть от него Тоби.

     — Спасибо, хорошо. Удалось поспать немного. А ты как?

     — Неплохо. Вздремнул в перерыве между раздумьями.

     Действительно, темные круги вокруг глаз свидетельствовали о том, что ночь у него прошла беспокойно. Впрочем, это не слишком портило его внешний вид. Взгляд даже стал казаться еще более выразительным.

     — Я полагаю, ты хочешь задать какие-то вопросы?

     Джед кивнул ей в ответ и без долгих предисловий перешел к делу.

     — Что ты рассказывала Тоби обо мне? - решительно спросил он, скрестив руки на груди.

     — Ничего. Пока ничего, — призналась Эйми, приготовившись выдержать очередную словесную дуэль, хотя и понимала, что правильнее будет прекратить всякие пререкания. — Это как раз то, что я хотела обсудить с тобой перед вашей с Тоби встречей. Позволь мне сначала зайти к нему одной на несколько минут и кое-что объяснить.

     — Что именно? Ты скажешь ему, что никчемный папаша наконец-то соизволил встретиться с собственным сыном? — сухо поинтересовался Джед.

     Эйми приняла вызов. Ей надоело доказывать ему очевидное: в том, что случилось, нет ни капли ее вины, поэтому он должен в первую очередь разобраться в самом себе.

     — Пора тебе повзрослеть! — строго прикрикнула она. — Похоже, ты хочешь найти козла отпущения. Отлично! Ну и что у тебя еще в запасе? Говори! Ты ведь из тех, кому позволено давать волю чувствам. Пожалуйста, ни в чем себя не ограничивай, поступай как знаешь. Тебе не нравлюсь я, не нравится все, что я делаю. Ну и ладно! Давай прекратим эти глупые диалоги.

     Но я прошу тебя не забывать о том, что есть еще больной Тоби, и если ты по-прежнему намерен ему помогать, как сам вчера заявил об этом, то возьми себя в руки. Я больше не собираюсь выяснять с тобой отношения! У меня и так нервы на пределе. Не стоит испытывать мое терпение.

     Ее неожиданный выпад возымел мгновенный результат. Перед ней внезапно возник кающийся нашкодивший мальчишка, так напоминающий ее милого Тоби.

     — Ты права. Я действительно зол на тебя и пока прощать не собираюсь. Но Тоби совсем другое дело. Его наши отношения с тобой не касаются. Ну что скажешь, такая моя позиция звучит по-взрослому?

     — Вполне, - кивнула Эйми. Ее порадовали слова Джеда, но она решила не показывать вида, что довольна.

     — Ты бы, конечно, предпочла, чтобы я не встречался с сыном, да? — его пронзительный взгляд требовал ответа.

     До приезда Джеда Эйми почему-то казалось, что их встреча пройдет очень быстро, вечер на всевозможные объяснения, потом два-три дня на проведение необходимых процедур, после чего Джед отправится восвояси, счастливый, что может вернуться к своей комфортной холостяцкой жизни. Ей хотелось избежать объяснений с сыном, который наверняка огорчится, узнав, что его мама была недостаточно честна с ним.

     — Меньше всего я хочу беспокоить Тоби. Если встреча с тобой может расстроить его, повлиять на его самочувствие, то я категорически против.

     Последние слова Эйми возмутили Джеда.

     — Ты в самом деле считала, что я сыграю роль донора с улицы и после пересадки костного мозга со словами «Выздоравливай, малыш!» безропотно покину сцену?

     — Не в этом дело! — сквозь зубы процедила Эйми, еле сдерживаясь, чтобы не наговорить ему кучу оскорблений в ответ. — Пойми, мне не хочется напрасно обнадеживать Тоби. Ему нужен отец не только на время болезни.

     — По-твоему, я недостоин доверия? Не волнуйся, я вовсе не намерен усложнять вам жизнь. — Джед разозлился не на шутку.

     — Хорошо. Мы договорились, — тихо произнесла Эйми. Джед снова приятно удивил ее. Их вчерашнее расставание произвело на нее удручающее впечатление, но сегодня он был совершенно другой. — Я подготовлю мальчика и приглашу тебя, согласен?

     — Конечно. Тем более что лечащий врач хотел меня видеть. Сначала забегу к нему, а после буду ждать тебя у палаты сына. Когда посчитаешь, что мне можно войти, сообщи.

     Сердце Эйми замерло.

     — А доктор что-нибудь сказал о результатах теста?

     — Нет. Я полагаю, что именно об этом он и собирается со мной поговорить.

     — В таком случае мне необходимо пойти с тобой. — Эйми хотела уже взять Джеда под руку и повести его в больницу, но тот, неожиданно увернувшись, шагнул в сторону.

     — К доктору я отправлюсь один, а ты пойдешь к Тоби.

     — Джед, вряд ли доктор станет обсуждать такие проблемы без меня, — Эйми старалась говорить как можно более спокойно, но, видимо, Джед почувствовал в ее интонациях то, что заставило его остановиться.

     — Было бы неплохо, если бы ты все-таки допустила такую возможность, — чеканя каждое слово, проговорил Джед и, не оглядываясь, зашагал к больнице.

     Эйми остановилась у дверей палаты и сделала несколько глубоких вдохов, прежде чем войти к сыну,  затем  заставила  себя  улыбнуться   и открыла дверь.

     — Здравствуй, милый. Как поживает мой маленький мужчина?

     — Мамочка! Я так рад тебя видеть! - Тоби присел на кровати. Его бледное лицо почти сливалось с белизной больничного постельного белья. — У меня все нормально. Только, мам, мне здесь ужасно скучно. Эта носатая медсестра опять приходила мерить температуру. А другая, смешная, заставляла меня выпить какую-то пакость. Брр!

     Эйми засмеялась, сдерживая слезы жалости при виде того, насколько Тоби сейчас слаб.

     Ей показалось, что состояние сына за ночь ухудшилось. Болезнь, похоже, прогрессировала. А что, если Джед не подойдет для донорства? Нет, этого не может быть. Он обязан подойти.

     — Милый, медсестры хотят, чтобы ты выздоровел. Ты должен их слушаться. Веди себя повежливее с ними!

     — Ладно, — поморщился Тоби и откинулся на подушку. Даже короткие разговоры утомляли его.

     — Сынок, у меня для тебя радостная новость.

     Любопытство сверкнуло в его страдальческих глазках.

     — Отлично! И что же это, мамочка? Скажи скорее, пожалуйста!

     Эйми тоже не хотелось продлевать собственные мучения, поэтому она не стала тянуть и осторожно начала:

     — Сынок, помнишь, ты часто спрашивал меня о папе?

     — Угу.

     От удивления глаза его широко раскрылись.

     — Так вот. Твой папа вернулся и очень хочет тебя видеть.

     — Ох! — захлебнулся Тоби собственным восторгом. — Когда? Он надолго? А какой он? Он что-нибудь мне привез? Папа будет жить с нами? — малыш завалил ее вопросами, но почти ни на один Эйми не могла ответить что-нибудь путное. Она и сама не знала, сколько еще времени Джед намерен провести в их городе. Ей оставалось лишь уповать на его отцовскую чуткость.

     Эйми крепко сжала руку Тоби и смахнула прядь с его лица.

     — Папа с нетерпением ждет встречи с тобой, детка. Помнишь, я говорила тебе, что он уехал работать в другую страну? Вот теперь он вернулся. Очень-очень скоро ты его увидишь.

     Тоби внимательно выслушал мать. Между его сурово сдвинутыми бровями пролегла складочка. Эйми захотелось разгладить ее нежным поцелуем.

     — Папа знает, что я болен? А вдруг он не захочет видеть меня, пока я здесь, — личико мальчика сделалось таким печальным, что Эйми с трудом удержалась от того, чтобы не разреветься. — Испугается, что заразится. Или эти медсестры заставят его мерить температуру или пить какое-нибудь противное лекарство, вот он и убежит.

     Чтобы успокоить сына, Эйми наклонилась и поцеловала его в лоб.

     — Сыночек, папа знает, что ты болен. Не волнуйся, сокровище мое!

     Тоби не отпускал Эйми. Он обхватил ее своими хрупкими ручонками и затих. Держа сына в объятьях, мать безмолвно молилась.

     Джед шагал взад и вперед по коридору, стараясь угадать, как примет его Тоби. Вдруг он расплачется и попросит его уйти? Беспокоило его и то, что он пока не ощущал особой любви к ребенку. Но, вполне возможно, в нужный момент отцовский инстинкт в нем все-таки проснется. Ладно, пусть будет, что будет!

     Наконец послышался скрип двери и из больничной палаты высунулась Эйми. Джед хотел было метнуться к ней, но вовремя притормозил. Нет, решил он, надо сохранять достоинство. Любое проявление слабости будет лишь на руку Эйми, она сразу сделает вывод, что с ним можно не церемониться.

     Эйми торопливо осмотрелась и, выйдя в коридор, плотно затворила за собой дверь. Джеду внезапно припомнилось его первое посещение отца в тюрьме, когда раздался жуткий лязг закрывающихся за ним железных дверей. В тюрьме все-таки есть хоть какая-то определенность, тебе дали срок, и ты его, как говорится, мотаешь, а тут вообще ничего не известно. Что будет завтра, что послезавтра?

     — Что сказал врач? — с мольбой в широко раскрытых глазах прошептала Эйми.

     — Все хорошо! Я подошел.

     — О, чудо! Я так счастлива и благодарна тебе. В порыве чувств Эйми приникла к Джеду, и тот обнял ее, но уже в следующее мгновение она, будто испугавшись собственного поступка, резко отстранилась от него.

     — Как дела у Тоби? — мягко спросил он, сделав вид, что ничего не заметил.

     — Если б ты знал, как он тебя ждет!

     — Тогда что мы медлим? Пошли... — произнес Джед тоном человека, собирающегося броситься в пропасть.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

     Ступив в тесную больничную палату, Джед поймал на себе настороженный взгляд сидящего на кровати малыша.

     Все представления Джеда об обращении с детьми, почерпнутые из телевизионных программ и кинофильмов, из рассказов женатых приятелей, — все эти бесплотные представления тотчас растаяли, стоило ему встретить взгляд громадных несчастных глаз на маленьком бледном личике. Джед словно встретился с самим собой, пятилетним. И сразу ощутил любовь и беспредельную нежность в своем сердце.

     — Ты мой папа?! — Тоби медленно перевел свой взгляд на маму. Он так боялся ошибиться! — Я тебя знаю. Ты знаменитость из телевизора! — Прежде чем Джед успел что-либо ответить, Тоби воздел свою ручку в приветственном жесте и восторженно воскликнул: — Как здорово, мой папа — знаменитость!

     Джед хлопнул по маленькой растопыренной ладошке.

     — Папа, тебе надо потренироваться. Получилось не ахти как, — резюмировал Тоби, во все глаза глядя на отца. - Впрочем, понимаю, с кастрюлями и поварешками настоящий удар не отработаешь, — пошутил малыш.

     Джед засмеялся от всей души. Он ощутил невероятное облегчение уже в первые секунды встречи с сыном. Все его страхи и сомнения не стоили и ломаного гроша!

     — Ты прав, сынок, с поварешками я действительно управлюсь лучше. Придется тебе стать моим тренером.

     — Круто! — ахнул Тоби, явно не ожидавший такого ответа отца.

     Джеду казалось, что его парусник поймал ветер. Ему вдруг стало необычайно легко и радостно.

     — А я тебя научу готовить всякую вкуснятину.

     А то жди, когда тебе кто-нибудь сготовит любимое блюдо. А тут взял, сделал - и наслаждайся.

     — Но я сейчас болею. Мы ведь сможем заниматься этим, когда я выйду отсюда? Правда, мама?

     Джед заметил, что взволнованно задышавшая Эйми старалась не смотреть Тоби в глаза. Он понял, что обязан разделить с ней заботу о сыне, хотя, как это сделать, еще не знал.

     — Скоро придет доктор, — проговорила чуть изменившимся голосом Эйми, присев рядом с Тоби, и, пригладив его вихры, добавила: — Мы обязательно у него спросим.

     — Хорошо бы, — задумчиво протянул Тоби. — Я попрошу, чтобы он отпустил меня на денек домой. Тогда я смогу показать па... — Тоби запнулся, нахмурился и покосился на Джеда. — Я смогу показать ему коллекцию своих машинок и воздушного змея, которого мне подарили на прошлое Рождество. У меня много всего интересного.

     — У нас впереди уйма времени, и я обязательно увижу все твои сокровища. Я ведь никуда не денусь, — убедительно произнес Джед, видя отчаяние в глазах Эйми.

     — Но тебя так долго не было, — засопел Тоби. Его нижняя губа затряслась, и он чуть не заплакал. Джед почувствовал себя подлецом. Что ему отвечать? Не говорить же, что во всем виновата мама и что он до вчерашнего дня даже не ведал о его существовании.

     — Я обещаю тебе, что все время буду рядом. Ты давай выздоравливай, а потом мы будем играть во все твои любимые игры. Оторвемся на полную катушку! Договорились? — сказал Джед, хмуро покосившись на Эйми.

     — Договорились.

     Уставший, но довольный ребенок наконец спокойно улегся на подушку.

     — Тоби, ты отдыхай, а мы с папой ненадолго выйдем и вернемся вместе с доктором. Хорошо? — Эйми наклонилась и поцеловала сына.

     Джеду захотелось крепко обнять их обоих и поцеловать. Но он помедлил, и момент был упущен.

     — Ты и вправду придешь еще? — Тоби вывернулся из материнских объятий и строго посмотрел на Джеда, как бы говоря тому: никогда не обманывай меня.

     — Вправду. Давай пять, скрепим договор! — с задором ответил Джед, садясь на кровать Тоби.

     — Заметано! — удовлетворенно подытожил Тоби. Они снова хлопнулись ладонями. — Вот, уже лучше! Ты быстро учишься. Скоро меня догонишь, — веселился Тоби.

     Джед ощутил непередаваемое блаженство. Он никогда не забудет, как был счастлив, когда открывал свой первый ресторан, как сервировал банкет для членов королевской семьи. Но нынешнее чувство превосходило все былые восторги и радости.

     — До встречи, чемпион.

     Тоби растаял от удовольствия.

     «Чемпион»  —  так Джед когда-то  прозвал своего брата. Он не понимал, почему постоянно отождествляет Тоби с Бадом, и это ему не нравилось.

     Настала пора уходить. Ну что ж, первая встреча с сыном прошла очень даже неплохо. Однако ответа на главный вопрос он так и не получил. Удастся ли ему справиться с ролью отца? Одно дело — быть донором и сделать все необходимое для выздоровления сына, а после продолжать жить своей привычной жизнью. И совсем другое дело  —   посвятить всего себя семье. Мысли путались.

     — Подожди, — окликнул его Тоби неожиданно сильным для такого малютки голосом. — Я не против того, чтобы ты звал меня чемпионом, только я не знаю, как тебя называть.

     Джед всерьез задумался. Учитывая одолевавшие его сомнения, было бы довольно циничным сказать «зови меня папой», но, с другой стороны, позволить сыну называть себя по имени — это слишком уж фамильярно. А главное, и то и другое грозило еще больше осложнить ситуацию.

     — А как бы ты хотел его называть, Тоби? — вмешалась Эйми, заметив некоторую растерянность Джеда.

     — Можно я буду звать тебя папой? — голос Тоби перешел на робкий шепот, а под конец дрогнул. Мальчик осекся, с надеждой глядя на Джеда.

     — Хм-хм, — прокашлялся Джед, выгадывая еще немного времени на размышление. — Разумеется, зови меня папой. — Джед не нашел другого ответа, потому что его не было.

     — Здорово! — с облегчением вздохнул Тоби.

     Усталый мальчик устроился на кроватке, и Джед с Эйми вышли из палаты, размышляя над тем, что произошло несколько мгновений назад.

     Вдыхая бодрящий аромат кофе, Эйми неторопливо размешивала в чашке сахар. Как быстро он растворяется! Хорошо бы ей так же справляться со своими проблемами.

     Она пришла к выводу, что поступок Джеда все усложнил. Прежде она не обдумывала такой оборот событий. Понятно, что мечта Тоби иметь отца теперь становится явью, но кто скажет, какими последствиями это им всем грозит!

     Впрочем, что ей оставалось делать? Невозможно было одновременно просить Джеда о помощи и препятствовать его встрече с сыном. Потребовать у Джеда гарантий, что он не обманет надежд Тоби, но как?

     — Если ты будешь столь энергично размешивать сахар, у тебя получится сплошная пена.

     Джед шутит. Пытается разрядить обстановку в тот самый момент, когда Эйми собралась призвать его к ответу. Пора понять, какие у него намерения в отношении Тоби.

     Эйми положила ложку на блюдце. Отпила кофе. Вопросительно посмотрела на Джеда.

     — Значит, ты подходишь в качестве донора. И действительно поможешь Тоби. Так? — издалека начала разговор Эйми.

     — Ты что, никогда не отдыхаешь? Заводишь одну тему и пилишь, пока человек не попросит пощады, — огрызнулся Джед, полагая, что ей стоит считаться с его настроением.

     — У нас нет времени. Его нет у Тоби. А я не намерена играть в игры, — процедила Эйми.

     Откинувшись на спинку стула, Джед скрестил руки на груди.

     — Честность... Если бы ты вчера спросила меня, что такое честность, я бы вряд ли смог тебе ответить. Признаюсь, что было непросто переварить всю информацию о Тоби. Не говоря уже о твоем обмане, прости, но я просто не могу придумать другого названия для твоего поступка. Да, я был зол, очень зол. Но теперь... — Джед неожиданно остановился.

     — Что теперь?.. — спешно подхватила Эйми.

     — Теперь, когда стало известно, что тест положительный, у меня появилась реальная возможность помочь Тоби. Я сказал его лечащему врачу, чтобы он мог на меня рассчитывать в любое время.

     — Так и сказал? — с облегчением произнесла Эйми.

     — Притормози немного! Не собираюсь соревноваться с тобой. Я всего лишь хочу сделать все, что могу, а могу я, по твоей милости, не слишком много. Ослабь хватку! — От слов Джеда повеяло холодом, но Эйми это не смутило.

     — Ты прав, — попыталась она подвести черту. — И я благодарна тебе, что ты готов взять на себя часть забот о сыне.

     Джед хладнокровно попивал кофе, продолжая сверлить взглядом Эйми.

     — Если ты думаешь, что я представляю какую-либо угрозу для душевного состояния Тоби, то уверяю: это не так. Он потрясающий малыш. Несмотря на твое нежелание видеть во мне его отца, я буду делать то, что считаю нужным.

     — И как долго, интересно? — спросила Эйми.

     — Не знаю. — Джед тряхнул головой, раздосадованный собственным ответом. — Ты сама всячески подчеркиваешь, что отец из меня никудышный. В любом случае впереди пересадка костного мозга, а там посмотрим.

     — Операция длится несколько часов. А потом еще месяц надо будет ждать возможных осложнений.

     Эйми раскрыла свой главный кошмар. Она боялась остаться один на один со своим страхом за жизнь Тоби. Как было бы хорошо, если бы Джед не уехал!

     — Доктор объяснил мне это утром. Тоби в течение нескольких дней предстоит химиотерапия. Ему введут костный мозг только после того, как раковые клетки будут убиты. Через полмесяца-месяц, то есть после окончания критического периода, в случае, если все будет хорошо, его выпишут. Обычно реабилитация занимает около полугода. Все это время ему придется регулярно обследоваться и проходить разные процедуры. Может потребоваться целый год, чтобы новый костный мозг начал функционировать нормально.

     — Ты говоришь так, словно проглотила медицинский справочник, — усмехнулся Джед.

     И ни слова о том, собирается ли он продлить свое пребывание здесь!

     — Я надеюсь, время, проведенное с Тоби, не поставит под угрозу твой бизнес? — с надеждой спросила Эйми.

     — Работа ресторана уже рассчитана на неделю вперед, так что без меня вполне обойдутся. А что касается работы на телевидении, то до следующей осени я абсолютно свободен. Как видишь, все под контролем.

     «На неделю вперед». Недолго же он планирует опекать сына! Эйми не устраивал подобный расклад. Но она тем не менее приняла решение не спешить с оценками. У них еще есть время, и Джед вполне может изменить не только планы, но и взгляды. Сын есть сын. Разумеется, у нее нет основания так думать, но всегда хочется верить в лучшее. Надежды привязывали ее к человеку, жестоко разочаровавшему ее однажды.

     Еще она надеялась, что он по-прежнему ее любит. Надеялась, что они поженятся, что у них будет семья, что они смогут быть счастливы все вместе. Она знала, что такое бывает, брак ее родителей — лучшее тому доказательство.

     — Тоби — необычный ребенок, — проговорил Джед, гордо распрямив плечи. — Вчера ты утаила, что он поразительно на меня похож.

     — Да, похож, бедняжка, — улыбнулась Эйми.

     — Слушай, тебе не показалось, что я изменился за то время, что мы не виделись?

     Джед медленно повертел головой в разные стороны, давая ей возможность детально разглядеть предполагаемые изменения под разными углами зрения.

     — Мне кажется, нет. А в чем подвох? — небрежно отмахнулась она.

     — Никакого подвоха. Просто посмотри на эти яркие свидетельства моей мудрости, — указал он ей на свои морщинки в углах смеющихся глаз.

     — Подумать только! Я всегда думала, что морщины свидетельствуют лишь о возрасте и нездоровом образе жизни.

     — Беспощадна, как всегда. — Джед разразился хохотом, и Эйми, не удержавшись, присоединилась к нему. Уже целую вечность она не смеялась!

     — Так гораздо лучше, — тихо произнес Джед и, подавшись вперед, взял ее за руку. — Раньше ты могла смеяться дни напролет.

     — Те времена давно прошли, — ответила она, сознательно подавив в себе все эмоции.

     — Тебе виднее,  — в унисон ее тону ответил Джед, затаив что-то в своих янтарных глазах.

     — Когда доктор собирается брать пункцию костного мозга? — резко изменила тему разговора Эйми.

     — Послезавтра, — коротко ответил Джед.

     — Ты будешь под наркозом и ничего не почувствуешь.

     — Но они будут тыкать в меня во-от такими иглами. — Джед раскинул руки в обе стороны и драматично закатил глаза.

     — По-твоему, это большие иглы? — подыграла она со смехом. А про себя подумала, что ее маленький Тоби ежедневно претерпевал столько мучительных процедур и никогда не делал из этого трагедию.

     — Надеюсь, хоть моя агония доставит тебе удовольствие.

     — Не сомневайся. Я буду первая, кто хлопнет тебя по больному месту.

     — Кровожадная.

     — Нет, просто брошенная женщина. — Эта фраза должна была прозвучать иронично, но Эйми вложила в нее слишком много горечи.

     — Кто-то недавно говорил, что все в прошлом... — отозвался Джед, не глядя на Эйми и неторопливо допивая кофе.

     — Да, мое чувство юмора заметно ухудшилось, с тех пор как у меня исчезли поводы для веселья. Ты уж извини.

     Джед кивнул, лукаво прищурившись.

     — Понимаю. Какие у тебя на сегодня планы?

     — Мне нужно на несколько часов вернуться в магазин. Затем я снова буду здесь. — Она собиралась спросить «А у тебя?», но сочла это излишним.

     — Я хотел бы навестить Тоби завтра после полудня.

     — Со мной?

     — Угу.

     Эйми заметила, как нервно Джед теребил салфетку. Ее состояние было похожим. Если она позволит Тоби привязаться к отцу, то потом ребенку будет слишком тяжело пережить расставание.

     — Хорошо, — вопреки своим страхам согласилась Эйми, полагая, что другого ответа быть не может. Теперь от ее желания зависело, увы, далеко не все.

     — Порядок, — удовлетворенно выдохнул Джед и направился к выходу.

     Эйми, хотя и придерживалась противоположного мнения, промолчала.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

     — Ой, у меня в животике такое делается, как на «Бешеной мышке» в Луна-парке.

     Тоби держался за живот и морщился от боли. Его лицо приняло зеленоватый оттенок. Больше всего на свете Джед боялся видеть мучения своего маленького смельчака. Ежедневно по нескольку часов Джед общался с Тоби, но продолжал удивляться тому факту, что он — отец и у него есть сын.

     — Бешеная мышка? Что это такое? — Джед пытался отвлечь себя и Тоби от мыслей о болезни.

     Тоби удивленно раскрыл глаза.

     — Папа, это же аттракцион. Ты что, не знаешь?

     — Ах, ну конечно. В американском Луна-парке?

     — Да нет же, рядом с нашим домом. Впрочем, откуда поварам это знать?

     Джед улыбнулся, вспомнив о двух десятках своих подчиненных, которые немало позабавились бы, если бы услышали, что босса их прославленного сиднейского ресторана понизили до должности рядового повара.

     — Да, поварам положено знать другое: самые разные рецепты, от закусок до десертов. В аттракционах, признаться, я почти полный профан.

     — Когда я поправлюсь, мы с тобой обязательно покатаемся на «Бешеной мышке». А еще я люблю аттракцион «Железная дорога». Он совеем не страшный. Эта трубка в тысячу раз страшнее. Папа, спасибо, что держал меня за руку, когда эта вредная медсестра втыкала ее в меня. — Тоби указал на катетер, торчащий из его груди чуть выше сердца. — Я тоже буду держать тебя за руку на «Бешеной мышке».

     — Отлично! — Джед нежно хлопнул Тоби по руке уже ставшим привычным жестом, доставлявшим им обоим невероятное удовольствие. Как приятно, оказывается, быть отцом!

     — А эти твои костные мозги смогут сделать меня таким же большим, сильным и знаменитым, как ты? — вопрос Тоби был преисполнен несокрушимой уверенности, что заставило сердце Джеда учащенно заколотиться.

     — Ты думаешь, мускулы растут благодаря костному мозгу? — Джед оперся локтем о подлокотник, отчего бицепсы его округлились. Тоби восторженно пощупал руку отца.

     — Ты, наверное, сильнее Супермена!

     — Полагаешь? — лукаво усомнился Джед, жалея, что поблизости нет Эйми.

     Тоби беспрерывно тешил его самолюбие своими наивными вопросами и искренними комментариями, тогда как Эйми, наоборот, не упускала случая, чтобы не съязвить в его адрес. Прошедшие две недели Джед и Эйми проводили вместе много времени в палате Тоби, а потом и в мрачном больничном кафетерии за чашкой паршивого кофе. И за все это время Эйми не оттаяла ни на градус. Эта женщина, которая когда-то млела от одного его взгляда, теперь вела себя как чопорная чужестранка, чем доводила его до бешенства. Не то чтобы Джед собирался флиртовать, нет. Ему казалось, что Эйми не проявляет к нему должного уважения. Кроме того, она не считает нужным хотя бы мягким и вежливым отношением загладить свою вину перед ним за то, что лишила его возможности растить сына.

     — Ты мог бы победить и Человека-паука, и Бэтмена, и Фантомаса, и всех-всех, — фантазировал Тоби. Джед шутя взъерошил ему волосы. Ради этого малыша он мог даже забыть о своих счетах с Эйми.

     Тоби действительно оказался на редкость сообразительным мальчиком и быстро уловил напряженность, существовавшую в отношениях между родителями. Поэтому так важно было посещать ребенка вдвоем и во всем придерживаться единого мнения.

     В тот день впервые Джед пришел без Эйми. И сделал это сознательно. Ему хотелось показать Эйми, что хотя он и никудышный отец, но полон решимости стать лучше.

     — В кино постоянно показывают фильмы про супергероев. Мы бы могли сходить вместе, посмотреть, как хорошие парни побеждают плохих.

     — Наверное, — отозвался Тоби без особого энтузиазма.

     — Ты что, не любишь кино? — Джед растерялся и даже расстроился. Конечно, он догадывался, что еще многого не знает о сыне. Какие игрушки ему нравились, как он делал первые шаги, сколько бессонных ночей провел, когда резались зубки, и много других мелочей, которые ему теперь приходилось угадывать, собирать по крупицам. И во всем этом он винил одну Эйми.

     Тоби хотел что-то сказать, но раздумал, оставив отца наедине со своими мыслями. Джед не знал, как нарушить молчание. Допытываться ли ответа или отвлечь Тоби какой-нибудь шуткой.

     Мальчик вдруг насупился.

     — Если ты не любишь кино, то займемся чем-нибудь другим. Мама сказала, что тебе нравится запускать воздушных змеев. А еще мы можем ходить под парусами, ты ведь любишь море? Или...

     — Скажи, ты снова собираешься уехать?

     Джед опешил от такого прямого вопроса и не сразу нашелся, что ответить. Разве мог он успокоить ребенка, если сам еще не знал, как следует поступить.

     Разумеется, он не собирался бросать Тоби. Две последние недели он только и делал, что старался быть хорошим отцом, однако мысленно постоянно возвращался в прошлое. Все его усилия, обращенные на воспитание младшего брата, закончились для последнего исправительным учреждением для несовершеннолетних, и он не мог с горечью не вспоминать об этом.

     Тоби — его плоть и кровь, и он не вправе рисковать его судьбой. Ему нужен отец, который был бы с ним постоянно, а не наездами.

     А если так, то родители должны пойти на компромисс. Простить друг другу все обиды и попробовать построить семью.

     — Я надеюсь, ты позволишь мне остаться? — вспомнив, что сын ждет от него ответа, попытался отшутиться Джед.

     — Мама меня учила, что нехорошо отвечать вопросом на вопрос.

     Джед взял в свою руку ладошку Тоби и наклонился к нему.

     — Сожалею, но мне скоро придется уехать на некоторое время. Но я обязательно вернусь и постараюсь сделать все от меня зависящее, чтобы нам больше не пришлось расставаться. Я тебе обещаю.

     — Точно?

     — Точно.

     — Вот и отлично. Тогда мы сможем и в кино ходить, и змеев запускать, и на яхте кататься... — Тоби неожиданно осекся. — Ведь отцы как раз этим и занимаются со своими детьми, верно? — робко закончил он.

     — Конечно! — попытался подбодрить его Джед, с горечью думая о том, что знает о настоящих отцах не больше Тоби.

     Его собственный дед был вечно пьяным старым бездельником, а отец мошенником и вором, учившим своих сыновей лишь тому, что хорошо умел делать сам. В результате отец не только оказался за решеткой, но еще и Бада обрек на столь же постыдное существование, невзирая на все попытки Джеда повлиять на брата и направить того на честное поприще. Неудача сильно пошатнула уверенность Джеда  в собственных силах.

     — Папа!

     Сердце Джеда наполнилось гордостью. Что там греха таить, в глубине души он был бесконечно благодарен этой вероломной женщине за то, что она родила ему сына, иначе, возможно, ему никогда бы не довелось услышать это замечательное слова «папа», обращенное к нему.

     — Да, Тоби!

     — Я ведь поправлюсь, правда?

     — Нисколько в этом не сомневаюсь, потому что мы все трое: и мама, и я, и ты — сделаем все, чтобы ты поскорее выздоровел. Так?

     — Так, — Тоби прижался к отцовской руке и глухо прошептал: — Папа, я так рад, что ты вернулся.

     Приоткрыв дверь и увидев, как Джед обнимает Тоби, сердито смахивая слезы, обильно скатывающиеся по щекам, Эйми в негодовании от дерзости Джеда бросилась в кабинет лечащего врача. Он не смел без ее разрешения видеться с Тоби! Верх безответственности и жестокости — привязывать к себе мальчика, обнадеживать его, а потом взять и уехать. Как малыш переживет предательство отца?

     — Тоби значительно лучше, не так ли? — с напускною непринужденностью спросила Эйми онколога Джейсона Кристи.

     — Он крепкий парень.

     — Согласитесь, что отец, подходящий как донор, — это подарок судьбы.

     — Да, повезло. Обычно донорами становятся братья и сестры.

     — А как они поладили!

     — И не говорите!

     — Трогательно, вам не кажется? — Эйми устремила пытливый взгляд на Джейсона Кристи. — Вы, вероятно, знаете, что Тоби рос без отца. И, скажу вам откровенно, меня очень беспокоит, что, когда отец уедет, мальчик может получить психологическую травму. В таком возрасте дети очень ранимы.

     — Мне бы не хотелось переступать границы дозволенного,  но,  мне  кажется,  вы  сами  не желали участия Джеда в воспитании сына. Это ведь ваш выбор, если не ошибаюсь? — осторожно спросил доктор Кристи. — Впрочем, я вполне допускаю, что планы Джеда могли измениться за это время. Вы вольны не соглашаться с моим мнением, но у меня большой опыт общения с людьми в подобных ситуациях. Я диагностирую смертельно опасные заболевания, и мне на моем веку пришлось повидать огромное  количество родственников моих пациентов. Все реагируют по-разному, но мало кто справляется с такой бедой в одиночку. Так что, уверяю вас, Джед обязательно пройдет этот путь с вами до конца. И вряд ли он способен причинить хоть малейший вред Тоби. На мой взгляд постороннего наблюдателя, вы можете всецело на него положиться.

     Вам надо лишь прекратить терзать себя за прошлые ошибки и сконцентрироваться на лечении сына, благо пока все идет наилучшим образом.

     — Спасибо, — благодарно кивнула Эйми и вздохнула с надеждой: неужели и впрямь все будет хорошо?

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

     — Входите и присаживайтесь. Нам надо побеседовать. — Доктор Кристи жестом пригласил их в свой кабинет. Он сидел за заваленным документами рабочим столом и наговаривал что-то на диктофон.

     Джед пропустил Эйми вперед, та, входя, попыталась улыбнуться доктору, но у нее ничего не получилось. После неизменных фраз о том, как быстро Тоби идет на поправку, неожиданное «Нам надо поговорить» насторожило. И это в тот момент, когда Эйми готовилась со дня на день забрать Тоби домой!

     — Звучит угрожающе, — сердито пробормотал Джед, пододвигая Эйми стул.

     — Не волнуйся. Возможно, это просто необходимая формальность перед выпиской, — старалась развеять тревогу Эйми.

     — Дай бог, ты права, — тихо отозвался Джед, проводя ладонью по своей щетине.

     — Я всегда права. Ты не знал?

     Джед щелкнул пальцами и обезоруживающе улыбнулся.

     — Запамятовал, но ты ведь не упустишь возможности об этом напомнить?

     — Будь спокоен.

     Доктор громко прокашлялся, привлекая к себе внимание.

     Джед и Эйми тотчас замолчали.

     — Как вы оба уже знаете, Тоби быстро идет на поправку. Я намерен сейчас изложить вам вкратце мое видение ситуации и перспективы на будущее. Не возражаете?

     — Нет, конечно, — слегка дрожащим голосом ответил за них двоих Джед.

     — Итак. Как вам известно, мы подвергли Тоби полному медицинскому обследованию. Проверили деятельность сердечно-сосудистой и дыхательной систем, работу почек и других жизненно важных органов. Должен с удовлетворением признать, что по прошествии двух месяцев с момента пересадки костного мозга все органы организма функционируют нормально, из чего следует, что они не пострадали в результате химиотерапии.

     — Слава богу, — облегченно выдохнула Эйми и безотчетно протянула руку в сторону Джеда, тот инстинктивно ответил на ее жест. Пальцы их соединились.

     — Ежедневные анализы крови подтверждают, что костный мозг успешно приживается и начинает самостоятельно продуцировать красные и белые кровяные тельца в нужной пропорции. Я считаю, что можно отменить прием антибиотиков и переливание крови. Короче говоря, мы выписываем Тоби.

     — Какая отличная новость! — воскликнула Эйми.

     — Замечательно! — поддакнул Джед.

     — Мы миновали очень важный и сложный этап, — продолжил доктор Кристи. — Но до полного выздоровления еще ох как далеко. Сейчас Тоби слишком слаб. Ему нельзя переутомляться, допускаются лишь короткие прогулки. Пусть побольше отдыхает. У вас будет график регулярных посещений клиники для наблюдения и медикаментозного лечения, если в нем возникнет необходимость. У детей окончательная стабилизация наступает приблизительно через год.

     Осторожность доктора не могла поколебать восторженно-возбужденного состояния Эйми. Тоби поправляется! Эйми ни на минуту не сомневалась, что, сколь бы длительным и мучительным ни было лечение, ее драгоценный мальчик непременно будет здоров, и она была готова расцеловать человека, сделавшего это возможным.

     Она посмотрела на Джеда и увидела, что глаза того тоже сияют от счастья.

     — Значит, нам уже можно забрать Тоби? — воскликнула Эйми, еще не в силах поверить, что все закончилось.

     — Получается, что так, — ответил доктор Кристи с видом доброго волшебника, который только что выполнил самое заветное пожелание своих собеседников.

     — Доктор, спасибо вам за все! — Джед с воодушевлением пожал руку доктора.

     — Спасибо вам огромное за все, что вы сделали для нас, — эхом отозвалась Эйми, чувствуя, что не в силах выразить словами свою признательность этому человеку.

     — Это мой долг. Мы оформим выписку, и вы сможете ехать домой. Я зайду к Тоби через несколько минут. И вот еще что, — вспомнил вдруг что-то Джейсон.

     — Да! Мы слушаем вас, — всполошилась вдруг Эйми, скрестив на груди руки в оборонительном жесте.

     — Для выздоровления Тоби необходимо создать такую домашнюю атмосферу, которая бы исключала всякие волнения и тем более потрясения, последствия которых могут быть непредсказуемы. Поэтому я настоятельно рекомендую вам обоим вести себя крайне осторожно. Старайтесь руководствоваться в ваших поступках прежде всего мыслями о благе сына. Всего вам доброго! Удачи!

     Покидая кабинет вслед за доктором, Эйми, немного обескураженная прямотой доктора, ощущала на себе колючий взгляд Джеда, шагавшего вслед за ней. Удача — это то малое, что ей, жаждавшей чуда, необходимо.

     — Как ты себя чувствуешь? — вкрадчивым голосом обратился к ней Джед, придержав за руку.

     — Давно не была так счастлива, — ответила она тихо, в мыслях благодаря Джеда за спасение сына и пытаясь догадаться о его дальнейших намерениях.

     — Я тоже, — кивнул Джед.

     Эйми подождала немного, думая, что он скажет что-нибудь еще, но, не дождавшись, осторожно произнесла:

     — Я раздумываю над предостережением доктора Кристи, сказавшего, что стрессы губительны для здоровья Тоби.

     Джед молчал, и Эйми внутренне приготовилась достойно встретить любую его реакцию.

     — И? — не отступала она.

     — Наверное, мне следует переехать к вам в дом, — выпалил он, наконец. — Ради Тоби мы должны создать благоприятную семейную атмосферу. Разве не так?

     Эйми не могла поверить своим ушам. Она ждала чего угодно, но только не этого. Похоже, они оба сошли с ума. Еще вчера он не считал нужным обсуждать с ней свои планы, теперь же говорит о переезде как о давно решенном вопросе.

     Но о каком переезде могла идти речь, если ее квартирка над магазином совершенно не подходила для проживания бок о бок с ними постороннего по большому счету мужчины! Кроме того, она догадывалась, каким тяжким испытанием может стать для нее эта вынужденная близость. Видеть Джеда изо дня в день в больнице у Тоби уже было не просто, а жить с ним под одной крышей и вовсе чистейшей воды мазохизм.

     — То, что ты предлагаешь, — полное безумие, — стараясь сохранять спокойствие, произнесла Эйми. Проходившая мимо медсестра, с любопытством покосилась на них. — Мы пять лет жили отдельно друг от друга. Согласна, ты сумел за короткий срок стать частью жизни Тоби, и я прекрасно вижу, насколько это важно для него. Но невозможно оставаться с ребенком рядом, пока он болен, чтобы потом, когда он окончательно поправится, бросить его на произвол судьбы. Это еще хуже, чем уйти сразу. Как известно, мы в ответе за тех, кого приручаем.

     — Я вовсе не собираюсь бросать его, когда он поправится, — робко парировал Джед.

     — В самом деле? Хорошо, расскажи тогда, как ты себе это представляешь? Предложишь мне стать твоей сожительницей? — Эйми перестала сдерживать себя, уверившись, что нет оснований воспринимать его слова всерьез.

     — Послушай, я просто подумал, что... — начал оправдываться Джед и сделал шаг к Эйми с намерением успокоить ее, но та решительно отвергла его порыв.

     — Нет! Не приближайся ко мне. Как ты вообще мог подумать, что такое возможно? Я даже слышать об этом ничего не желаю! Ты хочешь помочь Тоби? Поддержать его? Прекрасно! Не только согласна, но и рада этому. Оставайся в Мельбурне, бывай с ним, общайтесь сколько угодно, делайте вместе то, что вы запланировали.

     — А если это не совсем то, что необходимо ребенку? — его осторожное предположение оказало на нее действие холодного душа.

     Он интуитивно коснулся ее самого уязвимого места. Для нее, самоотверженной и трепетной матери, подобный укор был невыносим. Больше всего Эйми боялась обделить хоть в чем-то своего драгоценного  мальчика.   Стать  невольной виновницей его страданий. Этого упрека было вполне достаточно, чтобы поколебать ее уверенность в себе.

     — Не беспокойся, — сказала через некоторое время Эйми, сумев справиться со своими нервами. — Ты сам убедишься, что все будет в полном порядке.

     — Ладно. Прости! Это было просто предположение. Друзья? — смирился Джед. Он выглядел растерянным.

     Эйми смотрела на его протянутую руку. Она понимала, что Джед хочет восстановить их отношения, какими они были до этого дерзкого и нелепого предложения.

     — Друзья, — коротко пожала его руку Эйми, ради Тоби и немного ради себя.

     — Ух ты! Моя комната так сильно изменилась! Просто не узнать! — Тоби вертелся волчком. — Новая афиша Бэтмена! Ох! Какой большущий воздушный змей! — водил Тоби обоих родителей за руку от одного своего сокровища к другому. Неожиданно он остановился, озадаченно свел брови и закусил нижнюю губу. — А почему Санта-Клаус принес все эти подарки так рано? Я что, ничего не получу на Рождество?

     Эйми прочитала нерешительность в лице Джеда и бодро подмигнула ему. Он купил все эти игрушки, чтобы преобразить комнату сына к возвращению из больницы, но сейчас оказался не готов развеять его огорчение.

     — Милый, это не Санта-Клаус принес подарки. Это Джед их купил, чтобы просто порадовать тебя.

     — Правда? Папа, ты такой молодец! Спасибо, папа! — Тоби восторженно глядел на Джеда, который склонился к сыну и крепко обнял его. Ком встал у Эйми в горле, слишком естественно отец и сын смотрелись вместе.

     Она с удовлетворением подумала о том, что вовремя пресекла сомнительное намерение Джеда перебраться к ним. Слишком рискованно как для психического здоровья сына, так и для ее собственного. В любом случае она чувствовала себя обязанной знать обо всех намерениях Джеда в отношении Тоби.

     — А теперь живо в постель, дорогой! Ты помнишь, что сказал доктор Кристи? — обратилась Эйми к Тоби, который хотя и сделал недовольную мину, но послушно нырнул под одеяло.

     — Помню, мамочка. Доктор сказал, что я еще не совсем здоров и что мне надо прятаться от заразных микробов, слушаться маму и не переутомляться. Все. Правильно?

     — Нет, не все, — вмешался в разговор Джед, заботливо поправляя одеяло. — Еще доктор говорил, что ты должен съедать все овощи, которые будет готовить тебе мама.

     — Ну, может быть. Да-да, вспомнил. Он еще добавил, что мне необходимо каждый день съедать по мороженому.

     — Когда он такое говорил? — Джед, принявший шутку Тоби за чистую монету, изумленно посмотрел на Эйми, и та не смогла удержаться от смеха.

     — А ты как раз в этот момент с мамой вышел в коридор, — самодовольно улыбнулся Тоби.

     — Неужели? Так и сказал, что нужно съедать по мороженому в день? — Джед догадался, в чем дело, но сердиться не стал, за что Эйми была ему благодарна.

     — Да. Так прямо и сказал. Мороженое, говорит, это самое лучшее лекарство для быстрого выздоровления, — с вызовом продолжал Тоби.

     — Дружок, ты, кажется, забыл главный закон супергероев, — после небольшой паузы погрозил ему пальцем Джед, — который велит говорить только правду и ничего, кроме правды.

     — Ну да, — разочарованно выдохнул Тоби, и хитрая ухмылка мигом исчезла с его мордашки.

     Эйми была довольна тем, как Джед справился с ситуацией.

     — Я предполагаю, — сказала она, — доктор, скорее всего, имел в виду, что мороженое есть можно, но далеко не каждый день.

     — Но иногда все-таки можно, да? — Тоби обрадовался, что его шалость осталась без последствий, и преувеличенно серьезно добавил, укутываясь поудобнее в одеяло: — Овощи — прежде всего!

     — Толковый мальчик, — с одобрением отметил Джед, потрепал сына по голове и поцеловал в лоб. А затем обернулся к Эйми. — Почему бы нам с тобой не выпить кофе? Пойду приготовлю.

     Джед ушел, дружелюбно пожав руку Эйми и по-военному отсалютовав Тоби, который, хихикая, проводил его задорным взглядом.

     — Папа классный, правда?

     — Хорошо, что ты так считаешь, Тоби, — Эйми присела на край его кровати и пару раз нежно провела рукой по его лбу, незаметно проверяя температуру. Она знала, что даже небольшое повышение температуры или легкое покашливание способны вызвать у нее сильнейший приступ паники.

     Эйми догадывалась, что Джед, будучи приверженцем здорового образа жизни, рано или поздно начнет настаивать на необходимости закаливания Тоби. Ее бросало в дрожь от одной этой мысли. Слишком свежи были воспоминания обо всех бессонных ночах, проведенных возле малыша в больнице.

     — Сладких снов тебе, сынок, — нежно произнесла Эйми, целуя Тоби в щеку. — Я приготовлю тебе что-нибудь вкусненькое.

     — Приготовь мне шоколадный эклер.

     — Нет.

     — Тогда яблочный пирог.

     — Тоби...

     — Тогда сделай свой ванильный десерт, съедим его втроем. Пусть папа попробует, а то ведь он, бедняжка, никогда его не ел.

     — Вы чрезвычайно умны, мистер, — рассмеялась Эйми, после чего еще раз поправила одеяльце сына и встала. — Я больше склоняюсь к тому, чтобы приготовить куриный суп и запечь яблоки.

     — Хорошо, мамочка, — пробурчал Тоби, с трудом подавив свое желание возразить.

     — Вот и прекрасно!

     Выходя от Тоби, Эйми с упоением окинула взглядом детскую, вновь обретшую своего маленького хозяина, оглядела плакаты его любимых супергероев, нагромождение зверушек на книжных полках, коллекцию машинок. Она и подумать не могла прежде, что когда-либо станет наслаждаться панорамой игрушечного кавардака. С тех пор как Тоби попал в больницу, Эйми старалась не заходить сюда.

     — Мамочка!

     — Что, дорогой? — Эйми остановилась у двери, глядя на своего малыша, уже с небольшим румянцем на щеках, почти прежнего, привычно-

     — Папа останется с нами?

     На этот вопрос Эйми до сих пор сама не знала ответа.

     — Мы с твоим папой собираемся обсудить много важных тем, и эта одна из них. Но тебе не следует ни о чем беспокоиться. Твое дело  —  поправляться, согласен? – уклончиво ответила Эйми, на всякий случай скрестив пальцы за спиной. Порой она очень боялась проницательности сына.

     — Согласен, - его веки помимо воли смыкались.

     С облегчением покидая детскую. Эйми думала о том, долго ли Тоби будет довольствоваться подобным ее ответом. Направляясь к Джеду вознамерилась переадресовать ему этот вопрос.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

     — Я рад, что ты согласилась со мной поужинать, — сказал Джед, усаживаясь напротив Эйми. — Что здесь подают?

     Эйми жестом подозвала знакомого официанта, взяла у него меню и передала Джеду.

     — Посмотри сам.

     Их взгляды встретились. Все, на что она настраивала себя, — это непринужденно провести с ним вечер, улыбаться, беседовать, ничем не выдавая своего волнения.

     Она тщательно продумала прическу, макияж и наряд — все то, на что так мало обращала внимания все эти пять лет. Разумеется, это не было свиданием в полном смысле слова, но, уж если выдалась столь редкая возможность посидеть в ресторанчике, почему бы ею не воспользоваться?

     Наверное, с розовым платьем, сидящим точно по фигуре, она перестаралась, так как Джед теперь беззастенчиво разглядывал ее с головы до ног.

     — Ты должен знать, что я согласилась поужинать с тобой только потому, что у меня не было выбора. Должна признать, ты играешь нечестно, пользуясь поддержкой Тоби.

     — Тоби как заботливый сын пожелал, чтобы я вывел тебя развеяться. Что в этом плохого? И что значит «у меня не было выбора»? Ты могла отказаться.

     Ради Тоби она действительно готова на все. Но  все-таки   в  пределах  разумного, добавила мысленно Эйми, покосившись на Джеда.

     — Воспитывать сына — это великий труд, — проникновенно произнес Джед, глядя в ее удивительные глаза. — Я уже не говорю о том, что тебе пришлось пережить в последние месяцы. Пора нам обоим дать себе передышку. Давай не будем сегодня говорить про болезнь и лечение Тоби. Тем более что волноваться нам нечего, твоя Марш — великолепная нянька. И наш СЫН находится в надежных руках.

     — Да, с Марш мне повезло, — согласилась Эйми. — Не забывай, что она еще помогает мне управляться с магазинчиком в мое отсутствие.

     — Настоящее сокровище. Скажи, а ты бываешь в ресторанах?

     Поправив сервировку, Эйми кокетливо взглянула на Джеда, рассчитывая виртуозным взмахом ресниц развеять все его подозрения относительно ее затворнического образа жизни.

     — Бываю, но не часто. Про тебя не спрашиваю. Держу пари, что и дня не проходит без твоего блистательного участия в раутах и фуршетах. С такой-то репутацией.

     — С какой репутацией?

     — Не разыгрывай из себя недотрогу. Наслышана о твоих подвигах.

     — Ах, ты об этом ярлыке, который приклеили мне телевизионщики для поднятия рейтинга нашего шоу. Ты же прекрасно знаешь, что нельзя верить всему, что пишут газеты.

     — Читать  газеты  совсем  не  обязательно — подруги Марш только о тебе и говорят. Они даже питаются согласно твоим кулинарным рекомендациям, стараясь повторять каждый твой новый рецепт. Беда в том, что им редко удается сделать что-то съедобное. В любом случае они считают, что твое обаяние важнее самого результата готовки.

     — Совершенно несправедливо так говорить. Мои рецепты хороши, и тому есть масса доказательств.

     — Не сомневаюсь. Просто твой животный магнетизм покорил даже тех, кому стряпня строго противопоказана.

     — Весьма польщен, — сдержанно отреагировал Джед, соображая, в какое русло ему лучше направить разговор. — А ты сама пробовала готовить по моим рецептам?

     — Откровенно говоря, нет. — Осознав свою оплошность, Эйми заскользила взглядом по меню. Она вспомнила, как Тоби проболтался во время знакомства с отцом, однако надеялась, что драматичность ситуации не позволила сохраниться в памяти Джеда такой незначительной детали. Но, судя по его лукавому прищуру, тот ее мгновенно раскусил.

     — Забавно! А мне кажется, Тоби узнал меня в первую нашу встречу именно потому, что вы много раз смотрели мое шоу.

     — Как я уже сказала, Марш чрезвычайно увлечена кулинарией, и когда она нянчит Тоби, то не упускает возможности посмотреть по телевизору кулинарные передачи, в том числе и твое шоу. Оно ведь считается лучшим, не правда ли? — удачно выкрутилась Эйми.

     Джед пристально посмотрел на нее. Опять она старается побольнее ударить по его самолюбию. Но ничего, ей все равно не удастся вывести его из себя.

     — Кстати, о кулинарии, — произнес он, — твоя кондитерская превосходна. Как тебе удается противостоять конкурентам? Акланд-стрит — престижная улица. Должно быть, не очень просто оставаться на плаву вот уже столько лет.

     Именно этим вопросом она задавалась не раз, когда занялась фамильным бизнесом. Деловые принципы родителей был неизменны на протяжении всей их карьеры: «Качество превыше количества» и «Все гениальное просто». Сохранять и приумножать родительское наследие было заветной мечтой, которую Эйми старалась претворить в реальность.

     — Я убеждена, что торты, пирожные и пироги — мои коронные блюда. И цены на них ниже, чем в других, близких к нам магазинах. Наши постоянные клиенты ценят качество и уют, поэтому и остаются нам верны. Кроме них, у нас каждый день появляется много новых покупателей.

     Кондитерская семьи Пайет заслуженно имела репутацию лучшей в Мельбурне, что накладывало на Эйми огромную ответственность. Это было для нее таким же призванием, как и материнство. Вряд ли Джед, который гипнотизировал ее сейчас своим взглядом, в полной мере представлял, каковы ее жизненные приоритеты.

     — Похоже, ты увлечена тем, чем занимаешься, — Джед подался вперед, показывая, что ловит каждое ее слово.

     Эйми смутилась, она отвыкла быть объектом столь пристального внимания. Да и вечер выдался не поймешь какой. Ей казалось, что разговор за ужином вне дома, инициатором которого стал Джед, должен был непременно крутиться вокруг главного мучившего ее вопроса: «Какую роль он намерен играть в жизни Тоби?» И ей хотелось получить на него прямой ответ. Но беседа пока шла по другому руслу, и их ужин явно перерастал в свидание, что ее пугало.

     — А разве ты не любишь свою работу? — издалека приступила она к интересующей ее теме.

     — Люблю, конечно. Однако мое отношение к ней вряд ли может сравниться с тем воодушевлением, которое сияет на твоем лице, стоит только упомянуть о твоей кондитерской.

     Эйми не знала, чем ответить на похвалу Джеда, и поспешила обратить все свое внимание на вовремя подошедшего официанта.

     — Готовы сделать заказ? — спросил тот с радушной улыбкой.

     — Да, да, разумеется, — поспешила откликнуться Эйми.

     — Посмотри на меня, пожалуйста, — проникновенно обратился к ней Джед, как только официант удалился и они вновь остались одни.

     — Это обязательно? — хотела отшутиться смущенная Эйми. — Мне кажется, что мы сейчас общаемся как персонажи моего любимого комедийного сериала, которые...

     — А мне кажется, что ты чего-то боишься, — мягко прервал ее Джед без тени иронии.

     — Боюсь? Интересно, чего?

     — Того, что происходит между нами.

     Эйми стало жутковато от его проницательности, а его откровенность показалась ей грубой провокацией.

     —Между нами уже давно ничего не происходит.

     Джед уютно откинулся на спинку диванчика и испытующе посмотрел на Эйми.

     — Я знаю, что ты умная девочка, но меня порой бесит твоя привычка все анализировать и систематизировать, — доброжелательно, отчасти снисходительно проговорил Джед.

     Эйми поняла, что безвозвратно упустила инициативу.

     — То, что мы делаем на благо Тоби, не обязательно должно перетечь в иные отношения, — туманно резюмировала свои опасения Эйми.

     — Могу я узнать, что ты подразумеваешь под «иными отношениями»?

     Эйми корила себя за каждое сказанное ею слово. Она сама дала повод Джеду требовать объяснения того, о чем она даже заикнуться боялась.

     — Я имела в виду то, что все произошедшее между нами прежде привело к тому, что сейчас мы оба — родители замечательного ребенка, и это единственное, что нас связывает, — сбивчиво выпалила Эйми.

     — Громоздко, но в целом вразумительно, — саркастически заметил Джед. — Очевидно, ты меня неправильно поняла.

     — Да?

     Джед выдержал паузу, желая увериться, что он полностью владеет ее вниманием.

     — Когда я хотел выяснить причину твоей озабоченности нашими взаимоотношениями, я имел в виду наши родительские обязанности перед Тоби. Как легко догадаться, тебя тревожит возрастающая привязанность Тоби ко мне, а поскольку я в твоих глазах никудышный отец, ты боишься, что я могу неосторожным поступком поставить под угрозу его выздоровление. Потому что у тебя есть твердое убеждение, что человек, однажды оставивший тебя, непременно должен сбежать и от собственного сына. Все верно?

     Эйми растерялась. Как ей быть? Просить прощения за неверное предположение означало окончательно сознаться в том, что она так или иначе допускала возможность их сближения. Просто посмеяться над причинами их взаимного недопонимания не позволяла ситуация. Но Джед сам заговорил о делах минувших дней и об истинной причине ее беспокойства.

     — Да, ты действительно оставил меня, а я до сих пор так и не знаю, почему ты это сделал. Все твои таинственные исчезновения после звонков каких-то дальних родственников, длительные отсутствия без объяснения причин, секреты, сохранение которых было для тебя гораздо важнее, чем наше общее будущее. Быть может, они для тебя важнее, чем Тоби. Какие у меня есть основания верить тебе сейчас? Что изменилось?

     — Так ли важно то, что было пять лет назад? Факт, что у нас с Тоби сложились хорошие отношения.

     — Я считаю, что заслуживаю объяснений, даже если они не имеют отношения к Тоби, — парировала Эйми, уже не следя за логикой суждений.

     — Когда ты, вызвав меня из Сиднея, сообщила, что у меня есть пятилетний сын, который болен и нуждается в моей помощи, ты потом несколько раз заявляла в ответ на все мои упреки, что прошлое должно остаться в прошлом и мы обязаны всецело сосредоточиться на лечении Тоби. Так почему ты теперь решила ворошить это самое прошлое? — Джед нахмурился.

     Эйми действительно не могла решить для себя, насколько ей необходимо знать истинную причину их разрыва. В лучшие времена ей казалось, что все пережитое позади и ее новая жизнь — результат преодоления обид и огорчений прошлого. Но, по сути, это было иллюзией. Она по-прежнему чувствует потребность разобраться в произошедшем, найти ответы на мучившие ее вопросы.

     — Хорошо. Мы будем говорить только о Тоби. Могу я знать, какие у тебя планы? Ты помнишь, что сказал лечащий врач: могут уйти годы на то, чтобы его организм начал функционировать нормально? Какой сценарий ты выберешь? Собираешься навещать его от случая к случаю, прежде чем окончательно исчезнуть? Или все-таки намерен  подчинить свою жизнь  воспитанию сына, стать настоящим отцом? — Эйми сыпала вопросами, все резче и резче наседая на Джеда. Забота о Тоби придавала ей сил, она никогда не смогла бы столь же неистово бороться за собственное благополучие.

     — Настоящим отцом? Я уверен, однажды так и случится, — легкомысленно ответил Джед и пожал плечами.

     Кровь запульсировала у Эйми в висках, несерьезный ответ Джеда чрезвычайно возмутил ее. Она считала недопустимым превращать отношения с Тоби в объект шуток.

     — Пусть это звучит как клише, но ты понимаешь, какая это тяжелая ноша и огромная ответственность?

     Сурово стиснув зубы, Джед наклонился в сторону Эйми и посмотрел на нее колючим взглядом.

     — Я здесь потому, что Тоби во мне нуждается, поэтому не строю никаких планов и не собираюсь никуда уезжать. Мне хочется лучше узнать собственного сына.

     — Но... Но как долго ты намерен здесь оставаться? — не сдавалась Эйми, несмотря на то что битва была почти проиграна и ей навряд ли удастся добиться от него путного ответа.

     Ничего не изменилось, Джед был все так же скрытен. Жаль! Эйми надеялась, что совместные заботы о сыне в самый тревожный период его жизни сделают их общение более доверительным. Но этого не случилось.

     — Прекрати давить на меня. Когда я соберусь уехать, ты будешь первая, кто об этом узнает.

     Эйми услышала неутешительный ответ на свой главный вопрос. Он сказал «когда я соберусь», а это означало, что рано или поздно он уедет.

     — Вот ваш заказ. Желаю вам приятного ужина.

     Эйми вымученно улыбнулась официанту и вооружилась ножом и вилкой, хотя аппетит пропал бесследно.

     — Послушай, давай забудем все эти споры и спокойно поужинаем, — вальяжным тоном проговорил Джед.

     — Мда, — неопределенно выдохнула Эйми в ответ на его предложение, не отрывая взгляда от тарелки.

     — Кстати. Если тебя так уж интересует причина нашего разрыва, скажу одно: это была целиком моя вина, не твоя.

     Эйми подняла глаза и внимательно всмотрелась в Джеда, пытаясь найти на его лице хоть какую-нибудь подсказку.

     — Твоей вины в том не было, просто я так решил. Все. Покончим с этим, — Джед произнес это спокойно, но отрывисто, и посмотрел на Эйми почти умоляющим взглядом.

     Она ответила на его просьбу понимающим кивком и вернулась к еде.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

     Джед бродил вдоль побережья, то и дело увертываясь от роллеров и женщин с колясками. Яркое солнце, нежный теплый бриз, десятки парусников, рассекающих прибрежные воды... ему бы насладиться окружающей красотой и прекрасным теплым осенним днем. Но Джед, погруженный в хаос собственных переживаний, не замечал окружавшей его благодати. Он был занят лихорадочным поиском простого решения на мучившие его сложные вопросы.

     Действительно ли он хороший отец, или Тоби просто привязался к нему, как привязался бы к любому другому мужчине, поскольку испытывал естественную для детей его возраста потребность в старшем друге и наставнике? Хочет ли он сам быть рядом с сыном изо дня в день, отводить его в школу, помогать с домашними заданиями, брать с собой на футбол? А ведь впереди еще пресловутый трудный возраст, выбор профессии, проблемы в общении с девушками? Будет ли он таким же хорошим отцом годы спустя?

     Стоит ли взваливать на свои плечи такую ответственность?

     А как быть с Эйми? Он отдавал себе отчет в том, что его решение о разрыве отношений с ней было проявлением малодушия. Он не раз обдумывал возможность их сближения, но, памятуя о том, как она негодовала, услышав о его желании на время переехать к ним, он вряд ли снова рискнет завести об этом речь. В тот момент ему самому это казалось весьма уместным, в особенности после слов доктора о необходимости оберегать Тоби от стрессов. Но безапелляционный протест Эйми, который откровенно шел вразрез с интересами Тоби, ошеломил Джеда. Он остро чувствовал свою вину, отчего его неуверенность в себе лишь возрастала. Тем более что его отношения с Эйми в огромной степени касались Тоби, и меньше всего ему хотелось чем-либо ранить малыша. Ему не хотелось портить отношения матери с сыном. Они уже были сложившейся счастливой семьей, и велика вероятность, что его вторжение может только всем навредить. С другой стороны, Джед понимал, насколько болезненно Эйми все еще переживает их разрыв. Он должен был снять с нее груз терзавших ее сомнений, а вместо этого отделался ничего не значащим штампом.

     — Эй, посторонись, дядя! — бесцеремонно прокричал проезжавший мимо роллер.

     От неожиданности Джед отпрянул в сторону, потерял равновесие и неловко приземлился в рыхлый песок на руку, которая, как ему показалось, хрустнула в запястье. Выругавшись, он поднялся и попытался отряхнуться. Резкая боль, пронзившая всю руку, заставила его вздрогнуть. Даже если это и не перелом, едва ли в ближайшее время он сможет поднять сковороду или кастрюлю, подумалось ему.

     В своем ресторане Джед уже не появлялся более двух месяцев. И, честно признаваясь самому себе, он сомневался, что сможет когда-нибудь с прежним рвением и удовольствием заниматься кулинарией.

     Его мобильный телефон зазвонил. Джед сразу догадался, с кем ему придется говорить. Вынув аппарат из кармана, он лишь мельком взглянул на экран, чтобы удостовериться.

     — Привет, Джед. Почему не приходишь навестить своего старика?

     — Здравствуй, папа, — это слово неизменно застревало комом в горле. Он осознавал пропасть между значением слова «папа» и тем, какую роль играл в его жизни отец. В детстве он тщетно старался заслужить отцовское одобрение и поддержку, даже не надеясь на любовь. А когда повзрослел, ему самому пришлось быть опорой для Ларри Сандерсона.

     — Так в чем дело, сын? Наскучило возиться со старым папашей?

     — Я уезжал по делам, — Джед не собирался рассказывать отцу о Тоби и обо всем произошедшем с ним. Он отождествлял своего отца с теми проблемами и переживаниями, которые всегда сопутствовали их общению, лишенному доверительности и сердечности.

     Пять последних лет Джед был единственной опорой в испытаниях, сопровождавших отбывание очередного срока постаревшего и потерявшего былой кураж Ларри Сандерсона. Именно беды отца вынудили Джеда пять лет назад без объяснения причин оставить любимую женщину. И к чему это привело? Старик все еще пытается обращаться с ним как с мальчишкой, не считаясь с его чувствами. Несмотря на это, Джед неизменно соблюдал данное отцу обещание и посещал того раз в месяц, как это было прописано тюремным   распорядком.   Искренне   пытался приободрить Ларри, рассказывал новые анекдоты и смешные случаи из своей ресторанной практики, укрепляя в отце веру в благополучное будущее. Несмотря ни на что, Джед любил своего отца.

     — По делам? Что же такое за важное событие, которое могло заставить тебя пропустить единственный в месяце визит?

     — Я связался с тюремным начальством и предупредил их, что не смогу в течение какого-то времени навещать тебя. Они должны были передать тебе это, — с трудом сохраняя спокойствие, ответил Джед.

     — Передали. Но я хотел услышать от тебя. В чем дело? Ты решил бросить меня на произвол судьбы? Ты не можешь так со мной поступить!

     Джед сжал телефонную трубку и чуть не вскрикнул от боли, пронзившей его поврежденное запястье.

     — Если я не поступил с тобой так до сих пор, с чего мне делать это теперь? — резко ответил он. Он много раз думал о такой возможности, и когда отец находился под следствием, и когда начался суд над ним. Потому что именно тогда перед ним встал тяжелый вопрос, стоит ли вовлекать Эйми в грязное судебное разбирательство или остаться один на один с проблема ми своей семьи.

     К счастью для самого Джеда, его репутация публичного человека не пострадала благодаря курьезной ошибке. Журналистам, освещавшим это, дело, дали неточную информацию, в результате которой фамилия Ларри в прессе писалась как «Сондерсон». Стыдился ли Джед этого родства? Определенно стыдился. Смог бы он отречься от своего отца? Нет, не смог бы. Он знал это наверняка. И точно так же он знал, что никогда не отречется от Тоби, с первой минуты, как увидел его. Преданность семье — единственная безусловная ценность, которую Ларри Сандерсон оказался способен привить своему сыну. Потеря матери крепко привязала Джеда к отцу, даже частые тюремные заключения Ларри не могли разрушить этой привязанности. Джед стыдился отца, осуждал его, но... продолжал любить.

     — Просто хотел убедиться, сын. Ты не забыл, что обещал дать мне работу в своем ресторане после моего освобождения? Я собираюсь стать лучшим помощником по кухне, какие у тебя только были. Вот увидишь! — нотки отчаяния отчетливо слышались в бахвальстве отца. Они много раз обсуждали, чем займется Ларри, когда выйдет на свободу. Но в этот раз это звучало так, как будто Ларри перестал доверять сыну. Джеда задело, что единственное пропущенное свидание поставило под сомнение все, что он сделал для отца до этих пор.

     — Да, пап. Ты будешь хорошим работником, потому что босс уволит тебя, если не будешь стараться, — грустно пошутил Джед.

     — Ну ты у меня и нахал, — грубый голос Ларри зазвучал уверенней после того, как отцу удалось выудить у Джеда подтверждение обещания. — Ну ладно, парень, пока. Другому бедолаге нужен телефон. Мы увидимся, сынок?

     Джед не успел ответить, связь внезапно прервалась. Он убрал телефон обратно в карман.

     Что будет думать о нем Тоби, если он уедет после окончания лечения? Не станет ли проклинать тот день, когда узнал об отце? Джед спас жизнь Тоби. Но разве мальчик, мечтавший об отце, удовлетворится этим?

     Джед не сомневался в своем выборе. Он не знал одного: каким образом ему удастся убедить Эйми позволить ему влиться в их с Тоби жизнь, став неотъемлемой ее частью? Как бы то ни было, он сделает все, чтобы это произошло.

     Эйми не могла себе объяснить, как так получилось, что она согласилась встретиться с Джедом на городской смотровой площадке. Подходящее место для мечтателей, какой она, возможно, и была прежде, но только не теперь. Их совместный ужин накануне вечером был достаточно неприятен для них обоих, отчего это приглашение встретиться в одном из самых романтических мест Мельбурна показалось ей весьма странным. Но Эйми приняла его, потому что не оставляла надежды разъяснить для себя смысл слов Джеда: «Твоей вины в том не было, просто я так решил».

     — Спасибо, что пришла.

     — Как договаривались, - сказала Эйми, обернувшись на волнующие звуки густого баритона.

     Перед ней стоял Джед в дорогом темно-сером костюме, в сорочке цвета слоновой кости и в забавном золотистом крапчатом галстуке в цвет своих янтарных глаз, которые смотрели на нее с еле скрываемым восторгом. Эйми терялась в догадках, чем может быть вызван этот почти детский восторг. Она полагала, что ее немногословный ответ умерит его воодушевление, но этого не произошло. Случилось другое.

     Джед шагнул к ней навстречу, склонился над ней, глядя прямо в глаза, и сказал:

     — Я хочу поговорить о нас.

     От неожиданности Эйми округлила глаза, застыв на месте.

     — А что мы будем делать со вчерашними заявлениями?

     — Аннулируем. Вчера я не был с тобой до конца честен. Наш разрыв — не мой выбор, а моя ошибка. Мы с тобой были настоящей парой и, уверен, еще будем.

     Эйми растерялась от подобной резкой перемены. Еще вчера он чуть ли не на смех поднял ее неосторожный намек на возможность их сближения, а сегодня открыто предлагает возродить былые отношения. Эйми даже подумала, что Джед шутит над ней, если не сказать, издевается.

     — Ты уверен, а я нет! — отступив от Джеда на несколько шагов, строго произнесла Эйми. — Не забывай, что кроме нас есть еще Тоби. Я не могу подвергать его тем испытаниям, которые по твоей милости с трудом преодолела сама.

     — Неужели ты так сильно переживала? — с неподдельной искренностью спросил ее Джед.

     — Переживала ли я? Переживать можно из-за разбитой чашки. Когда кто-то разбивает твои надежды, одними переживаниями дело не ограничивается.

     Эйми до последнего момента не желала открывать перед Джедом всей глубины своих терзаний, стараясь держаться на гребне свойственного ей рационализма. Но он своим удивлением спровоцировал ее на откровенное признание.

     Впрочем, это признание объяснялось и теми изменениями, что происходили в ее душе. Недавняя непримиримость почему-то таяла на глазах и сменялась великодушным желанием прощать и глупым желанием верить. Эйми всегда с презрением относилась с женщинам, неспособным учиться на собственных и чужих ошибках, словно приговоренных общаться с мужчинами, пренебрегающими ими. Чувство вины для этих несчастных женщин со временем становится второй кожей, диктует поступки, ломает жизнь. Теперь она, такая бесстрастная и объективная, попалась на этот ржавый крючок — надеяться на невозможное.

     — Ответь честно, как ты сама представляешь нашу дальнейшую жизнь?

     — Потрясающе! Я должна отвечать честно. Ты настоящий провокатор! — очевидно, ее выпад достиг цели, так как его самоуверенность куда-то сразу делась.

     — Хорошо. Ответь на один-единственный вопрос. Смогла бы ты забыть свои обиды и дать мне шанс?

     Эйми готова была закричать от возмущения. Она представить не могла, что их общая судьба может зависеть от такого детского разговора в таком странном месте.

     — К чему все эти вопросы? И для чего мы здесь?

     — Просто нам необходимо поговорить, — умиротворяющим тоном ответил Джед. — Ты сама знаешь, как случилось, что я не смог быть для Тоби отцом в течение пяти лет его жизни.

     — Послушай, я...

     — Не перебивай, — невозмутимо продолжал Джед. — Возможно, ты резонно предположила, что я не готов к отцовству. Должен признаться, так и было вначале. Но не теперь. Потому что в данный момент я отдаю себе полный отчет в том, что значит быть отцом, я абсолютно точно знаю, что справляюсь, и, более того, мне это нравится.

     — Согласна, вы с Тоби прекрасно поладили, — призналась Эйми.

     — Что ж, мне очень приятно слышать из твоих уст такое. И я намерен и впредь развивать свои родительские способности. Надеюсь, ты мне в этом поможешь. Если да, то почему бы тебе не взглянуть на это? — с широкой простодушной улыбкой он протянул ей крохотную квадратную коробочку. — Открой ее.

     Эйми медлила, и Джед сам открыл загадочную коробочку, в которой оказалось изящнейшее колечко белого золота, увенчанное изумительным по красоте бриллиантом.

     — Ни за что, — Эйми показалось, что биение ее сердца заглушает срывающийся голос. Но Джед все прекрасно расслышал.

     —  Хм... Это не совсем тот ответ, на который я рассчитывал, но мы над этим еще поработаем. — Он аккуратно и неторопливо достал кольцо из бархатного футляра и медленно надел его на безымянный палец ее правой руки. Отбросив свой привычный иронический тон, Джед мягко, но уверенно произнес: — Эйми, согласна ли ты стать моей женой?

     Скажи он это пять лет назад, она без малейшего раздумья вверила бы ему себя и всю свою жизнь, делила бы с ним тревоги и невзгоды без ропота и сожалений. Даже сейчас всем своим разумом и чувствами она принимала предложение Джеда, но язва обиды, раздиравшей ее сердце, не позволяла насладиться этим долгожданным моментом признания. Впрочем, слова Джеда нельзя было назвать признанием. Он ни единым словом не обмолвился о любви к Эйми. А ей вовсе не хотелось превращать свою семейную жизнь в оптический обман. Она считала себя достойной большего, достойной настоящего человеческого счастья.

     — Нет.

     В этом отказе не было никаких эмоций, просто Эйми не позволила себе увлечься очередными иллюзиями. Она высвободила свою руку из его ладони. Джед попытался ее удержать, отчего кольцо соскользнуло с пальца и со звоном упало им под ноги.

     — Значит, ты хочешь, чтобы у нас была настоящая семья? А ты знаешь, какую семью заслуживает Тоби? Такую же, какую заслуживаю я. Ту, в которой можно доверять друг другу и быть честными до конца. Не думаю, что ты был честен со мной, Джед.

     Его отведенный в сторону взгляд свидетельствовал об обоснованности ее упреков. Даже сейчас, когда он должен был побороться за их отношения, он что-то недоговаривал.

     — Для меня до сих пор загадка, куда ты постоянно исчезал перед нашим разрывом и чем твои отлучки были вызваны. Более того, ты не уважаешь меня настолько, что даже не удостаиваешь ответом. Сначала бросил меня без объяснения причин, а теперь, через пять лет, просишь выйти за тебя замуж. И как, по-твоему, я должна тебе ответить? Говоришь, мы должны стать настоящей семьей? Проблема в том, что настоящая семья строится на любви. На стопроцентной и безусловной любви, и это именно то, чего у нас с тобой и в помине нет.

     — А ты подумала о Тоби? Вспомни, что сказал доктор о критическом периоде выздоровления. Мы не можем подвергать его стрессам из-за собственных капризов.

     — Джед, не лукавь, пожалуйста! Обо всем этом мы уже говорили, когда ты заикнулся о переезде к нам после выписки Тоби. Я тогда сказала «нет» и повторю это сейчас. И незачем было спекулировать кольцом. — Эйми уже не в состоянии была сдерживать свое негодование.

     — Но мы обязаны сделать это ради Тоби. — Джед попытался взять ее за руку, но Эйми не отреагировала. Гнев и отчаяние парализовали ее. Слова «ради Тоби» непрерывно вертелись у нее в голове. Неспособность Джеда воспринимать ее доводы пугала Эйми.

     — Именно ради Тоби нам следует забыть об этом. Ты можешь проводить с ним столько времени, сколько пожелаешь. А я постараюсь забыть все, что здесь произошло. И все останутся довольны. Только прекрати манипулировать мной.

     Эйми была твердо убеждена, что «ради Тоби» она не имеет права смиряться с уготованной для нее служебной ролью жены.

     — Я вовсе не собирался манипулировать тобой. Я не понимаю, почему тебя это так задело. Я хочу, чтобы мы все втроем жили вместе, — сказал дрожащим голосом Джед, искренне недоумевая. На какой-то миг Эйми показалось, что он вот-вот расплачется. Она поняла, что его любовь к Тоби настолько сильна, что он готов согласиться на брак без любви, лишь бы находиться рядом с сыном.

     — Увы, не получится! — резюмировала Эйми и, резко развернувшись, твердым шагом направилась к лифту, с трудом сдерживая душившие ее слезы. Главное — не оборачиваться!

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

     Было отличное воскресное утро. На протяжении всей прогулки Джед крепко держал Тоби за руку, но на Эйми старался даже не смотреть. Он постепенно приходил к осознанию факта своей ошибки, не полностью, правда, понимая, в чем именно она заключалась.

     Сделав Эйми предложение, Джед хотел тем самым убедить ее в серьезности собственных намерений. Но, видимо, ей не понравилось, что он, как и много лет назад, все решил за нее. Он уже мысленно вел ее присматривать подходящее место для его нового ресторана в Мельбурне, строил грандиозные планы их совместного будущего, думал о том, как однажды откроет ей всю правду о своем отце и объяснит, почему пять лет назад у них все так внезапно оборвалось. Слишком верил в собственный сценарий, в котором не оказалось места для ее волеизъявления.

     Джед хотел дать ей понять, как она ему необходима. А вместо этого опять выказал неумение откровенно говорить о насущном, неспособность понять страхи любимого человека, нежелание обнаружить собственные слабости, тем самым безнадежно запутав и без того сложную ситуацию. Сбитый с толку ее бурной реакцией, он решился на банальный маневр: стал играть на ее любви к сыну — непростительно подлый маневр для взрослого человека. В результате он целую неделю вынужден был прятать глаза, словно подросток после ссоры с одноклассницей.

     Джед не собирался сдаваться. Однако на этот раз он не хотел никоим образом давить на Эйми. Он понял, что обязан доказать ей, что нуждается не только в Тоби.

     — Ты не устал, сынок? — спросила Эйми, склонившись и внимательно заглядывая Тоби в глаза.

     — Нет, мамочка. Пап, мы еще погуляем? — попросил Тоби поддержки у отца.

     Джед опустился на корточки и, шутя, ущипнул сына за носик.

     — Тоби, мама права, что беспокоится о тебе. Это твоя первая прогулка. Ты сам знаешь, что тебе опасно утомляться.

     — Вообще-то я немножко устал. Но нам ведь не обязательно возвращаться домой? Давайте посидим вон там! — Тоби указал родителям на любимое им кафе, где подавали отличное шоколадное мороженое.

     — Какой же ты хитрец, мой милый любитель сладенького! — от души рассмеялась Эйми, чем искренне порадовала и отца, и сына.

     Эйми так привыкла к рассудительности своего сына, что любая его мальчишеская хитрость веселила ее.

     — ...и холодненького, - добавил Тоби, довольный, что его правильно поняли. — Пошли? — потянул Тоби родителей за руки по направлению к долгожданному лакомству.

     — Какое вы будете есть мороженое? - спросил Джед, доставая свой бумажник, когда они уселись за столиком.

     Еще одним поводом для недовольства Эйми были безмерные траты Джеда, поскольку, хотя финансовое положение Эйми и было вполне стабильным, особо крупные расходы она себе не позволяла. А на какую-нибудь материальную поддержку со стороны надеяться не приходилось. С первых дней после своего приезда в Монреаль Джед взял на себя обязанность оплачивать больничные счета Тоби, а кроме того, заваливал его подарками, которые считал жизненно необходимыми для поддержания боевого духа малыша, когда тому был показан постельный режим. Поначалу Эйми даже тревожилась, что Джед избалует Тоби, но, увидев, что сын гораздо выше ценит именно их общение, она успокоилась.

     — Я люблю манговое и лимонное, возьми, пожалуйста, каждого по шарику, — ответила Эйми, рассудив, что она сейчас более чем кто-либо, нуждается в чем-то охлаждающем. Постоянное присутствие рядом Джеда действовало на нее слишком возбуждающе.

     — Помню-помню, ты та еще сластена, — растаяв в довольной улыбке, произнес Джед таинственным тоном, как бы имея в виду что-то еще, кроме сказанного вслух.

     — А я буду шоколадное в вафельном рожке, — вмешался в разговор Тоби.

     — А я что-то не расслышал волшебного слова, — строго произнес Джед.

     — Пожалуйста, возьми для меня шоколадное мороженое в вафельном рожке, — тут же исправился Тоби.

     — С удовольствием! — ответил Джед на вежливую просьбу сына и шутливо взъерошил ему волосы.

     Всем он был хорош в это утро: с сыном ласков, но строг; с Эйми обходителен, но ненавязчив.

     — Угощайтесь, — радушно воскликнул Джед, вернувшись с подносом, полным лакомств.

     Поставив поднос на столик, он успел перехватить взгляд Эйми прежде, чем она успела его отвести.

     По его хитрому прищуру Эйми поняла, что Джед наверняка знает, что она за ним украдкой наблюдает.

     — Ух, вкуснятина! — слизывая мороженое с краев вафельного рожка, приговаривал малыш, ловко подхватывая язычком капельки быстро таящего лакомства.

     — Да! — отозвался не менее довольный Джед, который тоже не позволял растечься своему мятному мороженому с кусочками шоколада.

     И все же она не могла не любоваться ими обоими, такими похожими и... любимыми. Она смотрела на них словно завороженная, прежде чем снова стала корить себя.

     С рекордной скоростью разделавшись с фруктовым мороженым, Эйми вскочила с места и выбросила свой стаканчик в ближайшую урну.

     — Мальчики, вы не возражаете, если я ненадолго оставлю вас одних? Мне хотелось бы прогуляться по здешним магазинчикам.

     — Ох-ох-ох, — с преувеличенным недовольством закряхтел Тоби, выпучив глаза и скорчив рожицу.

     — А что случилось? — спросил Джед, непонимающе переводя взгляде сына на Эйми и обратно.

     — Мама может часами ходить по магазинам, разглядывать и примерять на себя разные штучки. Скукотища! —  заворчал Тоби.

     — Я никогда не выговариваю тебе, когда мы часами, задрав головы, смотрим на воздушных змеев, — парировала Эйми, шутливо щелкнув Тоби по носу. — Но если ты возражаешь или если ты устал, то мы можем просто вернуться домой.

     Джед молча наблюдал за их поединком. Последнее предложение Эйми показалась ему больше похожим на шантаж, но он продолжал сохранять нейтралитет.

     — Ну, хорошо, мама. Мы подождем, пока ты перемеришь все платья и туфли. А потом пойдем смотреть воздушных змеев, — тоном высокой дипломатии ответил Тоби.

     — Молодец! Девочки могут развлекаться по-своему, а у нас, мужчин, должны быть свои дела, — подвел черту Джед.

     Эйми одарила его улыбкой благодарности и, желая поскорее остаться в одиночестве, направилась к выходу, стараясь идти не слишком быстро. Ей просто необходимо было побыть одной.

     Определенно Джед нравился ей. И еще неизвестно, как бы ответила она на его предложение после стольких месяцев искренней взаимной поддержки, сделай он его чуть с большим тактом и изобретательностью.

     Эйми прогуливалась вдоль лавочек с поделками и сувенирами, живописью и графикой. На одном из прилавков она обнаружила изысканное колье с экстравагантной серебряной подвеской в виде спирали. Она обратилась к продавцу с просьбой дать ей примерить его. Застегнув колье, она посмотрела на себя в зеркало и... вздрогнула от неожиданности.

     — Восхитительно смотрится, — произнес Джед, стоявший у нее за спиной.

     — Не пора уже идти смотреть змеев? — перебил его Тоби капризным голосом, дергая Эйми за юбку.

     — Тоби, ты уверен, что не устал? Может быть, посмотрим твоих змеев в следующий выходной? — Смущенная Эйми отложила колье и переключилась на сына.

     — Мамочка, ты же обещала, — занудным тоном протянул Тоби.

     — Да, обещала. И ты мне пообещай, что, когда мы посмотрим на этих змеем, тут же отправимся домой. Договорились?

     — По рукам! — восторженно вскрикнул Тоби в предвкушении удовольствия.

     Тоби рванул вперед, за ним Эйми, Джед шел чуть позади.

     — Ты помнишь китайский кулон с инь и янь, который я тебе подарил?

     — Конечно, — Эйми отлично помнила их первую годовщину. Джед тогда приготовил мясное рагу и шоколадный пудинг на десерт. Он дал ей только половинку кулона с инь, сказав, что янь оставит себе. Она хорошо помнила, как он сравнивал их с этими половинками.

     — Ты его сохранила?

     — Ну а ты как думаешь? — Эйми напрасно позволила Джеду втянуть себя в обсуждение столь скользкой темы. Человеку, который не имеет намерения допускать бывшую возлюбленную к тщательно скрываемым тайнам прошлого, доверять нельзя!

     — Я думаю, сохранила, — предположил Джед, глядя на Эйми сквозь темные очки. — Тоби, видишь продавца воздушных змеев? Побежали, — взяв сына за руку, он быстро направился в сторону киоска, оставив Эйми одну.

     Хотел ли Джед этим сказать, что, сохранив его подарок, символизирующий их союз, Эйми не оставляла надежду на воссоединение? Эйми склонялась к мысли, что она просто сентиментальная дурочка, заботливо оберегающая осколки прошлого, поскольку Джед был совершенно прав. Кулон она сохранила. И это так же верно, как и то, что его половинка кулона находится бог знает где. Составят ли они когда-нибудь единое целое? Эйми не была готова ответить на этот вопрос.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

     Джед много размышлял, воскрешая в памяти события последних недель и с разных точек зрения анализируя все слова и поступки Эйми. Он пытался разобраться, что она испытывает к нему: обычное уважение или нечто большее.

     Временами она была раскованна и дружелюбна, но иногда, как во время их воскресной прогулки, выглядела напряженной и вела себя неприветливо, смотрела на него так, словно хотела разорвать в клочья. И поскольку перемены в ее настроении происходили стремительно и беспричинно, он тревожился об Эйми не меньше, чем о сыне.

     Он старался забыть ее в течение долгих пяти лет, встречаясь с непохожими на нее женщинами, погружаясь с головой в работу, убеждая себя, что у него не было иного выхода, чем оставить Эйми. В итоге ничто не сработало.

     Предстоящий вечер Джед решил сделать решающим. Ждать больше не было никаких сил.

     Эйми целый день пребывала в отличном настроении, шутила и смеялась. Даже тоскливое ожидание в очереди к аттракциону «Бешеная мышка» в Луна-парке не омрачило ее благодушия.

     — Это безумие! — воскликнул Джед. — Тоби настаивает, чтобы я прокатился с ним на его любимом аттракционе.

     — Так вот почему он поручил мне не спускать с тебя глаз! Видимо, надеется, что потом, когда мы спустимся на землю, я расскажу ему во всех подробностях, как ты метался на виражах и истошным криком звал на помощь.

     — Милый ребенок не отличается верой в мужество собственного отца, не так ли?

     — Брось! Ты прекрасно знаешь, что это не так, — в желании быть убедительной Эйми на один короткий миг в невольном порыве положила ладонь на его плечо.

     — Должен признаться, Тоби дал мне точно такое же задание относительно тебя, — Джед разразился искренним смехом и обхватил Эйми за плечи. В этот миг он был готов поставить все свое немалое состояние на то, что она не вырвется из его объятий.

     — Самонадеянный паренек! Интересно, в кого это он такой уродился? — После секундного замешательства Эйми присоединилась к его смеху.

     — Да, сегодня вечером твоей Марш придется нелегко. Этот энергичный молодой человек уморит кого угодно.

     — Не бойся за нее! Она умеет с ним справляться. Если бы не Марш, не знаю, как бы мне удалось после гибели моих родителей управляться дома и в кондитерской. Несладко быть матерью-одиночкой.

     Последняя фраза Эйми, прозвучавшая неприкрытым обвинением, больно кольнула Джеда. Даже теперь, когда Джед, казалось бы, все для себя решил, он, будучи неспособным распутать клубок неурядиц, созданных отношениями с собственным отцом, продолжал сомневаться, сможет ли стать настоящей опорой для растущего мальчика.

     — Но ты справилась, — вскользь отметил Джед, прогнав ненужные в этот вечер мысли.

     — Да, мы справились. Но в последние месяцы мне бы вряд ли удалось без Марш поддерживать работу кондитерской. А для нее это был отличный шанс овладеть профессией. И надо сказать, она заметно прибавила как профессионал. А как друг просто незаменима, — продолжая нахваливать свою помощницу, Эйми ловко выскользнула из его объятий.

     — Ты скромничаешь. А кто встает ежедневно в четыре утра? Кто все время, пока Тоби был в больнице, ни свет ни заря выкладывал на витрину свежую выпечку, а после мчался опекать больного ребенка? Ты знаешь, у тебя несомненные задатки праведника!

     Она застенчиво переминалась с ноги на ногу, сконфуженная его похвалами.

     — По-моему, ты внес не меньший вклад в выздоровление Тоби, — признала в ответ Эйми, воодушевленная великодушием Джеда, и принялась загибать пальцы, перечисляя его заслуги. — Ты претерпел все пытки шприцами и иголками и сдал костный мозг. Уже этого вполне достаточно, чтобы с утра до вечера петь тебе дифирамбы. Но ты еще вдобавок чудесно преобразил комнату Тоби к его возращению. А теперь не устаешь играть с ним, каждый вечер читаешь ему сказки на ночь. Ты всегда рядом с ним! — Эйми как бы в раздумье закусила нижнюю губу. — Так что твой нимб не бледнее моего.

     — В таком случае могу ли я просить о вознаграждении? — с очевидным подтекстом прошептал Джед, уверенный, что она разделяет его желание. Блестящие губы Эйми чуть приоткрылись, и она невольно качнулась в его сторону.

     — Ваши билеты? — громкий голос служащего Луна-парка заставил их отшатнуться друг от друга.

     — Билеты у него, — ответила Эйми и не спеша миновала турникет, одарив контролера обезоруживающей улыбкой.

     Джед довольно долго копался в кармане в поисках билетов, размышляя, как его угораздило склонять Эйми к первому за все время с его приезда поцелую в очереди на карусель, то есть на глазах целой толпы. И все бы ничего, если бы поцелуй состоялся. А так ни то ни се!

     Эйми давно не отдыхала. Сознание ее было, как никогда, ясно, а душа приятно томилась в ожидании чудес!

     Прикосновения Джеда отдавались электрическими разрядами по всему телу. Проникновенные его взгляды достигали самых глубин, заставляя млеть ее от предвкушения грядущего наслаждения. Неудавшийся поцелуй напоминал о себе сбившимся дыханием и слабостью в ногах. Эйми упивалась этой давно забытой слабостью и неотразимым очарованием своего спутника, который тоже был явно сам не свой от накативших на него чувств.

     Она знала, что позднее будет неминуемо упрекать себя за этот эмоциональный порыв в сторону Джеда. Но что делать, если ее неудержимо влекло к этому человеку, волновало все, что его касалось: и старые тайны, которые пять лет назад разрушили их союз и до сих пор во многом мешали им соединиться; и непредсказуемость; и неподражаемая манера шутить. Забыв обо всех прошлых обидах, они радовались друг другу, словно охмелев от неожиданной свежести их отношений, возрождение которых оба считали несбыточной мечтой.

     — Здесь потрясающе! — воскликнул Джед на лету, рванув сквозь толпу гуляющих к освободившейся скамейке.

     — Да. Обожаю жить на побережье. Пляж, разноперая публика, лучшие заведения Мельбурна, и все это рядом с домом, — Эйми жестом экскурсовода обвела тротуары с уличными музыкантами, нескончаемую толпу на Акланд-стрит и всемирно известный Мельбурнский театр, премьеры которого она старалась не пропускать.

     — А знаешь, что мне больше всего в тебе нравится? — спросил Джед, устроившись поудобнее на скамейке и повернувшись всем корпусом к Эйми.

     — Что? — тут же отозвалась та.

     — Мне нравится, что даже после всех потрясений и переживаний ты по-прежнему безумно любишь жизнь, — он сжал ее руки в своих ладонях. — Гибель родителей, болезнь Тоби, наша... разлука.

     Они невольно потянулись друг к другу, и их губы не могли не встретиться, жарко и исступленно. Они растворились в поцелуе, как сахар в горячем шоколаде, белое в черном, сладкое в горьком, нежное в диком... Любое сожаление было бы лукавством.  Сначала  порывистый  и жадный, их поцелуй с каждой секундой становился крепче. Как если бы не было пяти последних лет.

     Джед помнился первым и посмотрел на нее восхищенным взглядом.

     — В такие ночи мне всегда хочется совершать что-то безумное, — как бы извиняясь, произнес он. Затем устремил взгляд к морю, зыбкая поверхность которого искрилась бликами много численных огней пришвартованных яхт.

     — В какие ночи? — робко спросила Эйми после долгой паузы, в течение которой украдкой изучала его профиль, скользя влюбленным взглядом по безупречным чертам родного лица.

     — В ночи, наполненные музыкой и весельем. Ночи, пьянящие огнями и звуками.

     — Пьянящие... — тихо повторила она.

     — Прогуляемся по пирсу? — внезапно предложил Джед.

     — Я не против, — Эйми поднялась со скамьи.

     Некоторое время они шли молча.

     — Скажи, — наконец произнесла она. - Почему ты меня поцеловал? Неужели только из-за пьянящей атмосферы ночи. Или есть другие причины?

     Джед повернулся к Эйми и бросил тяжелый взгляд на ее лицо. Приготовившись к худшему, Эйми напряженно ожидала его ответа.

     После долгих раздумий он резко бросил:

     — Есть.

     Она тщетно надеялась на продолжение. Джед замкнулся в себе, как и пять лет назад, трусливо избегая ее взгляда. Нет, он нисколько не изменился!

     — Ладно, хватит! Это пустая трата времени, — процедила Эйми, после чего резко развернулась и направилась в сторону берега.

     — Ты куда? Стой!

     Услышав этот испуганный возглас, Эйми ускорила шаг до бега. Скорее прочь от всех этих путаных объяснений, неизменно обрастающих осложнениями, с горечью думала она. Выслушивать очередное туманное откровение было выше ее сил. Эйми спешила спасти крупицы того светлого чувства, которое нежданно воскресло в ней. Весь этот волшебный вечер она купалась в эйфории, истосковавшись по сильным эмоциям, которых усиленно избегала в последние годы. Оставшись одна, Эйми пришла к неутешительному выводу: она любит Джеда, всегда любила и вряд ли сможет когда-либо разлюбить. Как жаль, что не в ее власти изменить прошлое!

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

     — Папа, ты когда-нибудь запускал змея? — спросил Тоби, с восхищением глядя на отца.

     — Нет, сынок. У меня в детстве никогда не было воздушного змея. Отец мне такие вещи не дарил. Но ты ведь мне покажешь, как это делается? Обещаю, что буду стараться.

     — Конечно!

     Джед с неподдельным интересом наблюдал, как Тоби расположил змея на траве, проверил все шнуры, потом, как опытный моряк, послюнявил указательный палец и с таинственным видом поднял его над головой.

     — Проверяю ветер. Это необходимо, чтобы правильно запустить змея, — важным тоном открыл Тоби отцу главный секрет мастера.

     — Мне очень повезло с учителем, — без тени иронии проговорил Джед, сердце которого распирало от гордости, нежности и умиления, когда он смотрел, как его хрупкий мальчик уверенными жестами запускал в небо змея. Ликование озарило лицо Тоби.

     Джеда поражал и одновременно пугал не по годам развитый интеллект сына. Он боялся разочаровать Тоби. Уже через несколько лет сыну понадобится помощь в алгебре, физике, тригонометрии. Профессиональный кулинар, Джед мог преподать ему лишь тонкости пассерования и бланширования, объяснить отличия соте от фрикасе. Он почувствовал, что придется сильно постараться, чтобы соответствовать собственному сыну.

     — Поможешь? Боюсь, что я один не справлюсь. — Тоби протянул отцу конец шнура, притворившись, что с трудом управляет змеем.

     — Конечно, — Джед взял шнур в руки, и Тоби принялся помогать ему.

     Воздушный змей реял высоко в небе. Свежий бриз с бухты стремительно гнал его, увлекая за собой Джеда и Тоби. Малыш крепко держался за отцовскую руку, поглядывая то на змея, то на отца. Джед наслаждался драгоценными минутами единения с сыном. Он лучше других знал, насколько редко встречаются такие доверительные отношения между отцом и сыном. И нет ничего ценнее душевной близости родных людей. Такие связи не сковывают, а окрыляют.

     Однако Джед хорошо представлял, какой груз ответственности он взял на себя, оставшись в Монреале, и иногда даже начинал сомневаться в правильности принятого решения. Вот и сейчас очередной приступ трусости отравлял ему радость общения с сыном.

     — Папа, я могу кое о чем тебя спросить?

     — Спрашивай, сынок.

     — Когда я окончательно поправлюсь, ты будешь по-прежнему играть со мной?

     Джед вздрогнул от такой проницательности пятилетнего мальчика. Он долгое время полагал, что стоит только сделать Эйми предложение, и все проблемы моментально отпадут. Он почему-то нисколько не сомневался, что предложение будет с радостью принято. Его стратегия оказалась ошибочной. Отказ выбил почву из-под ног. У него теперь не было мало-мальски сносного плана на ближайшее будущее. А пускать такое важное дело на самотек тоже не хотелось.

     — Послушай. — Джед присел на одно колено и усадил Тоби на другое. Они вместе держались за шнур змея, почти соприкасаясь щеками. — Тоби, меня слишком долго не было рядом с тобой. Но теперь мы вместе, и я тебя никогда не оставлю. Я здесь не оттого, что ты болен, а потому, что ты прекрасный ребенок и я тебя бесконечно люблю... Ты мой ребенок, мой сын, а я твой отец. И мы будем жить — как это в сказках говорится? — долго и счастливо. Будем?

     — Будем! — Тоби упорно не хотел вставать с отцовского колена и даже крепко обхватил его за шею.

     Прямодушный вопрос Тоби полностью лишил Джеда возможности для отступления и не оставил времени на раздумье. Пора откровенно поговорить с Эйми. Джед не терял веры в ее любовь и великодушие.

     — Готовься обедать, Тоби.

     Эйми осторожно доставала из духовки жаркое из баранины, вдыхая насыщенный аромат сочного мяса с розмарином и чесноком, доносившийся от шипящей жаровни.

     — Хорошо, мама. Можно мне самые поджаристые кусочки?

     — Как скажешь, — с радостью ответила Эйми, с облегчением отмечая, что к сыну возвращается былой аппетит вместе с румянцем и энергией. Их визиты к доктору становились все реже и реже. Жизнь налаживалась.

     — У-у! Какое чудесное жаркое. А как изумительно пахнет! Произведение искусства, да и только! Такое жаркое надо выставлять где-нибудь в Лувре, — закатил глаза Джед, когда Эйми приподняла крышку жаровни. Он тут же вооружился большим ножом и вилкой и приступил к разделке мяса.

     — Да, избытком скромности ты не страдаешь, — улыбнулась Эйми. — Впрочем, ты прав, сам себя не похвалишь, никто не догадается. Но я с тобой полностью согласна, жаркое из баранины всегда было твоим коронным блюдом.

     Джед внимательно наблюдал за ней, ожидая какой-либо колкости. Но на этот раз пронесло!

     — Да, и не только ты так думаешь, — с легким бахвальством подметил он, обрадованный тем, что его опасения не оправдались. Эйми была сегодня на редкость доброжелательна.

     Самолюбие обоих изрядно пострадало от неудачного завершения ночной прогулки, и каждый из них опасался ненароком задеть другого за живое. Джед дал себе слово никогда больше не терять голову.

     — Обещай раскрыть свой секрет. Я собираюсь освоить приготовление горячих блюд. Возможно, когда-нибудь я превзойду даже самого Джеда Сандерсона.

     Джед изобразил на лице сомнение, чем вызвал у Эйми приступ хохота.

     — Ну, знаешь! Ресторанный бизнес — это не так просто, — серьезно и несколько свысока произнес Джед. — Ты сегодня в странном настроении, — добавил он, сосредоточившись на разделке мяса, пока она раскладывала по тарелкам тушеные овощи. — Скажи честно, ты дурачишь меня или просто так веселишься?

     Эйми с некоторых пор стала испытывать затруднения при общении с Джедом. Раньше, когда речь шла о спасении жизни Тоби, им удавалось, за исключением, может быть, нескольких досадных моментов, сохранять непринужденную дружескую атмосферу. У них было общее дело и на всякие мелочи времени просто не оставалось. Но теперь им все чаще приходилось оставаться вдвоем и говорить на отвлеченные темы. И нерешенные проблемы постоянно давали о себе знать. К тому же, чем осознаннее для Эйми становилось ее глубокое чувство к Джеду, тем труднее ей было сохранять былую простоту общения. И постепенно между ними выросла стена непонимания. Впрочем, Эйми считала, что это даже к лучшему. Всякие глупости реже лезут в голову.

     Все ради сына! — самоотверженно думал каждый из них.

     — Вот это запах! — изумленно воскликнул Тоби, влетев в столовую. Эйми была чрезвычайно обрадована его своевременным появлением, что не преминуло отразиться на ее лице.

     — Позже договорим, — тихо произнес Джед, раскладывая мясные порции по тарелкам и щедро подливая соус, но сервировавшая стол Эйми сделала вид, что не расслышала его последней фразы.

     — Папа уже рассказал тебе новость? — спросил ее Тоби, отправив кусочек тушеной тыквы и маленькую картофелину в рот.

     Эйми моментально догадалась, о чем пойдет речь, хотя всегда была твердо уверена, что Джед не станет обсуждать столь важный вопрос с Тоби раньше, чем с ней.

     — Какую новость, детка? — уточнила Эйми максимально спокойным тоном. Она никак не ожидала от Джеда такой подлости! Ну почему она все время оказывается крайней?

     — Папа никуда не собирается уезжать! Правда, это замечательно? — раскрыл карты Тоби, вылавливая из соуса боб.

     — Да, это по-тря-са-ющая новость! — Эйми широко улыбнулась Тоби, затем пригвоздила Джеда взглядом, исполненным негодования и презрения.

     Джед бесхитростно улыбнулся в ответ.

     — Мой папа всегда будет рядом, это же круто! — Тоби не мог успокоиться и искренне полагал, что мама должна радоваться ничуть не меньше его. — Значит, мы, когда захотим, сможем ходить под парусом, кататься на роликах и запускать воздушных змеев!

     — Вынуждена немного тебя огорчить, дорогой. Не забывай, что ты уже большой и в следующем году пойдешь в школу, так что у тебя будет оставаться не слишком много свободного времени, — не могла сдержаться Эйми. При этом она прекрасно понимала, что ей следует радоваться: Джед принял это решение ради Тоби, причем не стал при этом манипулировать ее материнскими и женскими чувствами. Чего она не могла допустить, так это имитации семейного благополучия. «Все или ничего!» - такими категориями мыслила Эйми в вопросах любви и счастья.

     — Я помню про школу. Но ведь будут выходные и каникулы, — Тоби округлил глаза, удивленный и расстроенный ее строгим тоном.

     — Хорошо, — словно о чем-то своем проронила Эйми, бессмысленно двигая еду на тарелке.

     Джеду не составило труда догадаться о причине ее плохого настроения. Он перевел разговор с сыном на безопасные темы, участие Эйми в которых ограничивалось периодическими «угу» и «наверное».

     Обида, неуверенность и... ревность, банальная ревность, подозрение, что сын нуждается в Джеде больше, чем в ней, заставляли гнев разгораться с каждой минутой ее безмолвного присутствия при их оживленном «мужском» разговоре. Болезненное самолюбие подталкивало Эйми к заключению, что для Джеда общение с ней — всего лишь досадный компромисс, целью которого является возможность быть ближе к сыну.

     — Подавать десерт? — Эйми вскочила со стула, прогоняя прочь столь постыдные мысли.

     Нельзя жить с человеком, который тебя не любит. Это унизительно и безнравственно. Рано или поздно его потянет к другим женщинам, и что делать ей тогда? Закрывать на все глаза и терпеть? Нет уж, дудки! Надо как можно быстрее поставить все точки над «i». Иными словами, Эйми созрела для чистосердечного разговора. И чем раньше, тем лучше.

     — Мои любимые печеные яблочки в сиропе? — воскликнул Тоби и, получив положительный ответ, вскочил, чтобы помочь маме сервировать стол к чаю.

     — Разделяю твою радость, чемпион, — Джед тоже подошел к Эйми. — Что-то случилось? — тихо спросил он ее, помогая разложить десерт.

     — Справлюсь, — сухо отстранилась она.

     Джед внимательно следил за ней весь вечер, отмечая каждое изменение в ее настроении. Было очевидно, что Эйми не желает изображать счастливую семью.

     — Как вкусно! — Тоби с восторгом доедал свое любимое лакомство и в нетерпении ерзал на стуле, обдумывая, чем бы ему заняться после ужина. — Мам, а можно я дочитаю перед сном комиксы, которые начал утром?

     — Конечно, — с нежной улыбкой отозвалась Эйми. — Я к тебе через полчасика зайду, чтобы пожелать сладких снов.

     — А ты, пап, тоже зайдешь? — спросил Тоби, остановившись в дверях.

     — Ты сомневаешься? — рассмеялся Джед. Но на душе его скребли кошки. Он догадался, что сейчас его ждет крупный разговор, результат которого предсказать трудно, но пообещал себе сделать все от него зависящее, чтобы сломить сопротивление Эйми. Она должна наконец понять, что им будет хорошо вместе.

     — Отлично! — воскликнул Тоби и, довольный, отправился в свою комнату.

     Какое-то время они молча вслушивались в затихающие шаги сына. Эйми собиралась с мыслями, полагая, что именно ей следует начать разговор.

     — Как мило с твоей стороны было посвятить меня в свои планы, — иронично заметила она.

     — Эйми, пойми, этим утром Тоби совершенно неожиданно задал мне прямой вопрос. Он боялся, что после его выздоровления я снова исчезну. Я не имел права хитрить.

     — Значит, ты остаешься?

     — Я планирую переехать в Мельбурн.

     — И когда, интересно, ты собирался мне об этом сообщить?

     — Прекрати вести себя так воинственно! — резко оборвал ее Джед и, встав из-за стола, принялся загружать грязные тарелки и чашки в посудомоечную машину.

     — Как ты смеешь так со мной разговаривать! — возмутилась Эйми.

     — Извини, если я повысил тон, но ты будто специально меня заводишь. Можно подумать, что Тоби — твоя собственность. Он, между прочим, и мой сын тоже. Я не слепой и прекрасно все вижу. Тебя раздражает, что мы с ним сблизились. Разве не так? — энергично тряхнув головой, Джед развернулся лицом к Эйми.

     — Что за чушь ты тут городишь? — попыталась протестовать Эйми, но румянец стыда, обильно заливший ее щеки, показывал, что он попал в точку и она осознала свою вину. — Я боюсь лишь того, что тебя надолго не хватит, а ребенку потом придется страдать.

     — Как пришлось страдать тебе? — несмотря на нотки сочувствия и сожаления в голосе Джеда, он не мог ранить ее сильнее, чем этим напоминанием о своем уходе пять лет назад.

     Проклиная себя за многословность, Эйми надменно подняла голову и дерзко посмотрела на Джеда.

     — Мы не сможем строить будущее, если прошлое всегда будет вставать между нами, — мягко прошептал он и обвил ее лицо своими ладонями прежде, чем она успела увернуться. — Я прошу тебя дать мне возможность объясниться, оправдаться перед тобой. Ты ошибаешься, если думаешь, что все настолько безнадежно в наших с тобой отношениях.

     Джед нежно провел кончиками пальцев по ее губам.

     Эйми понимала, что если не остановит его сейчас, то потом уже будет поздно. Имеет ли она право рисковать и переживет ли второй разрыв?

     Неизвестно, сколько времени они простояли так, глядя друг другу в глаза. Он — твердо и настойчиво, она — тревожно и неуверенно. Неожиданно раздавшийся резкий сигнал мобильного телефона заставил их обоих вздрогнуть.

     Раздосадованный Джед поспешил ответить. К удивлению Эйми, разговор был коротким, немногословным и явно неприятным для Джеда. Его реплики, чаще сводившиеся к междометиям, не позволяли ей понять содержание разговора. Они лишь напомнили ей обо всех похожих телефонных звонках, свидетельницей которых она была когда-то, обо всех его свято хранимых секретах. Эйми охватило отчаяние. А ведь еще минуту назад она серьезно думала о возможности их общего будущего.

     — Важный звонок? — спросила Эйми, когда он закончил разговор.

     — Да. Мне надо ехать.

     — Куда? — воскликнула она, не скрывая разочарования. Она обессилено села на краешек стула, от острого ощущения дежавю у нее потемнело в глазах.

     — Брисбен, затем Сидней. Меня не будет несколько дней, — скупо ответил Джед. Прежде, когда Эйми спрашивала, куда он собирается, Джед никогда не снисходил до прямого ответа, предпочитая оставлять ее в неведении.

     — А как же Тоби?

     Это был самый болезненный для него вопрос.

     — Я обязательно поднимусь к нему попрощаться. Но мне во что бы то ни стало нужно срочно ехать.

     — Бизнес? — настаивала Эйми. Она нуждалась в объяснениях, ей не хотелось вновь увязнуть в трясине мучительных подозрений.

     — В каком-то смысле.

     Она не сомневалась, что он ответит именно так.

     — С кем ты должен встретиться? — Эйми прекрасно знала, какое впечатление на мужчину производит такой допрос, но в отличие от Джеда ей нечего было терять.

     — Эйми, ты должна мне доверять.

     — С какой стати? — Эйми впервые за последнее время оигутила уверенность. Отчасти она даже порадовалась такому стечению обстоятельств. Эйми закрыла глаза на мгновение и глубоко вздохнула. — Хочешь, чтобы я тебе доверяла? Ты смеешься надо мной? Ты слишком долго злоупотреблял моим доверием, чтобы теперь на него рассчитывать.

     Она удобно расположилась на стуле, приготовившись к долгому разговору.

     — Я давно собирался тебе все объяснить, но не готов сделать это прямо сейчас, — невразумительно пробормотал Джед, избегая смотреть на Эйми. — Я пойду.

     — Старая история! А впрочем, мне все равно. Уходи, уезжай, улетай, — сарказм и усталость говорили вместо нее. — Ты ничего мне не должен объяснять, кроме одного. В какие игры ты с нами играешь? — процедила Эйми.

     — Не могу. Не сейчас. Потерпи еще немного. Я потом тебе все объясню.

     — Это просто издевательство какое-то! — Она рывком встала со стула, так что тот, сильно качнувшись назад, чуть не упал на пол. Почему это происходит с ней, ведь она зареклась раз и навсегда зависеть от кого бы то ни было. Предательские слезы подступали к глазам. Но ей нельзя плакать. Он не должен быть свидетелем ее слабости.

     — Почему ты не хочешь немного подождать? — негромко произнес Джед.

     Но Эйми уже не слушала его.

     — Ты упрекаешь меня в собственническом отношении к ребенку, — нервно произнесла она, — хотя я просто беспокоюсь за него, просишь дать тебе шанс, убеждаешь забыть прошлое ради нашего общего будущего, обещаешь сыну быть всегда рядом, хочешь, чтобы я верила тебе. У меня нет оснований думать, что ты снова не обманешь, и делать то, о чем ты так настойчиво просишь. И, знаешь, по-моему, ты не способен воплотить все эти намерения в жизнь. Ты — мошенник, лжец.

     — Я когда-нибудь все тебе объясню, — глухим голосом повторил Джед, до глубины души задетый ее последним обвинением.

     — Да что ты? Не стоит! Поезжай. Поступай как знаешь, — Эйми жестом отгородилась от него.

     — Ты несправедлива ко мне. Я докажу тебе это, — с по-детски обиженным лицом Джед быстро приблизился к ней, поцеловал в губы и выскочил из столовой.

     Абсурд произошедшего совершенно выбил Эйми из сил, и она, рухнув на ближайший стул, усталым взглядом уставилась в окно, где догорал закат.

     Она окончательно уверилась в том, что не существует таких доказательств, которые могли бы убедить ее в надежности Джеда. Нежданный звонок, невнятный разговор, путаные отговорки, а затем исчезновение на несколько дней. Она знала этот сценарий наизусть. О каком втором шансе могла идти речь? Мольбы и поцелуи здесь бессильны.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

     — Непростая ситуация, мой мальчик?

     Джед снял для отца квартиру недалеко от собственного ресторана, надеясь, что не совершает ошибку.

     — А твой ресторан вполне ничего, изысканный, — отец устроился в кресле возле окна, закинув руки за голову и по-хозяйски положив ноги на кофейный столик, как если бы жил здесь долгие годы. Удобство всегда было его главным жизненным приоритетом. — Сынок, ты уверен, что такой бедолага, как я, сможет работать в твоем ресторане?

     — Не стоит разыгрывать из себя мученика. Ты будешь работать и получать зарплату, как любой из моих служащих, — пресек дальнейшие объяснения Джед, рассеянно оглядывая комнату. Он собирался как можно скорее оставить отца в Сиднее и вылететь в Мельбурн к Эйми, надеясь, что все еще можно исправить.

     — Джед! — неуверенность хриплого отцовского голоса заставила Джеда замереть. Ларри Сандерсон был самонадеянным и нахальным пустомелей, из-за чего часто влипал в неприятности. Он предпочитал хорохориться, а не хныкать. Тем более Джед был удивлен его тоном.

     — Что?

     — Мне давно хотелось поблагодарить тебя за все, что ты для меня сделал. Я знаю, что отец вроде меня не имеет права рассчитывать на такое отношение. Признаться, не представляю, как пережил бы все это без твоей поддержки.

     Джед недоуменно оглянулся на отца и, казалось, впервые посмотрел на него по-настоящему внимательно. Он только сейчас заметил, как поседел и полысел его старик, как пожухло его лицо, испещренное глубокими и мелкими морщинами. Отец выглядел не просто старым, а смертельно усталым. Без сомнения, Ларри сполна заплатил за все свои проступки и преступления. Он чувствовал свою вину перед сыновьями и, не видя способа искупить ее, не стыдился собственной слабости.

     — Но почему ты все это делаешь, сын?

     — А ты сам как думаешь?

     Тоска и отчаяние читались во взгляде Ларри. Он много раз хотел задать Джеду этот вопрос, гадал, что могло послужить причиной такого великодушного и терпеливого отношения со стороны старшего сына, и не мог найти ответа.

     — Если бы ваша мать была рядом, все сложилось бы иначе, — голос Ларри едва слышался. — Мы могли бы быть семьей. Настоящей семьей.

     Джед тоже думал об этом, особенно в месяцы своего отцовства, когда одно его появление в жизни сына дало ребенку фантастический стимул преодолеть болезнь и смерть.

     — У тебя есть семья. Бад, я и ты — семья. Не надо извиняться, словно ты в очередной раз напортачил.

     Ларри, быстрый на препирательства, открыл рот от возмущения, что сын именно так прозаически понял его последнюю мысль. Но сдержался и шаркающей походкой подошел к окну, продолжая смотреть в никуда.

     — Я в своей жизни столько, как ты выразился, напортачил, что это уже ничем не исправишь, — тихим дребезжащим голосом произнес Ларри.

     Джед улыбнулся: похоже, его старик наконец-то начал взрослеть.

     — Да, исправить ничего нельзя, но можно не повторять былых ошибок, — скорее себе, чем отцу, произнес он вслух.

     Хуже всего, что Джед разделял с отцом вину за Бада, которого не сумел уберечь от беды. Но, обретя Тоби, он укрепился в вере, что с его сыном ничего подобного не случится. Он этого не допустит.

     — Можешь быть спокоен. — Сутулый старик с горечью во взгляде смотрел на Джеда. Вместо радости освобождения он испытывал острую боль осознания своей несостоятельности. — Ты что-нибудь слышал о Баде?

     — Нет.

     Когда Джед узнал, что брата приговорили к его первому сроку, и пытался возобновить с ним общение, чем-либо помочь, то Бад ясно дал ему понять, что не желает этих сентиментальных семейных посещений в тюрьме. Джед тогда буквально потерял сон, терзая себя догадками, когда и какую ошибку он допустил, раз младший брат не желает его больше видеть. Подростками они ведь были так близки. Джед много усилий приложил, чтобы направить своего брата на путь истинный. Вероятно, его усилий оказалось недостаточно.

     — Я не удивлен, — Ларри рухнул в кресло, совершенно не похожий на того кичливого старика, который сидел здесь несколько минут назад, закинув ноги на кофейный столик.

     — Как это понимать?

     Серьезность тона поразила Джеда, ему показалось, что за этой незначительной фразой кроется определенный смысл. Он, до сих пор мучимый угрызениями совести и сомнениями, был неприятно удивлен таким спокойствием отца, который считает совершенно естественным нежелание младшего брата общаться со старшим.

     — Я видел Бада около года назад. Случилось повстречаться на внетюремных работах. Мы тогда восстанавливали дорогу от Брисбена. Поговорили всласть.

     Джед приготовился выслушать череду безжалостных упреков, которыми он неизменно награждал себя каждый раз, думая о брате. Не справился... Не уберег... Оказался не способен сделать что-то очень важное для Бада, а главное — не смог предотвратить угона той злополучной машины и случайной гибели несчастного мотоциклиста.

     — И?

     Джед постарался не выказывать эмоций. У него никогда не возникало желания делиться с кем-либо своими сомнениями, тревогами, переживаниями.

     Ларри тяжело вздохнул и потер ладонью свой лысеющий затылок.

     — Бад очень переживает, что разочаровал тебя. Он сказал, что ты несколько раз приходил к нему в тюрьму. Пойми, ему слишком трудно смотреть тебе в глаза после всего случившегося. Он чувствует себя виноватым.

     — Неужели?

     Джед не верил своим ушам.

     Он испробовал все: был Баду другом, братом, отцом. Ничего не помогало. Тогда он стал вести себя с братом как суровый опекун с железной хваткой. Тоже тщетно. Бад упрямо летел в пропасть.

     — Брат тебя боготворит. Говорит, что хотел бы быть похожим на тебя, но не знает как. Потому что у тебя всегда была цель, к которой ты упорно продвигался. А Бад похож на меня, ему лишь бы рисоваться, пускать пыль в глаза. Пренебрегал учебой, хотя знал, что сильно разочаровывает тебя. Из-за этого ему сложно общаться с тобой. Он благодарен тебе за то, что ты смог заменить ему отца. Я тебе тоже за это очень благодарен.

     Джед не мог прийти в себя от неожиданности, в смятении соображая: то ли все услышанное — правда, то ли очередная уловка старого интригана. Надо полагать, недоверие отчетливо проступило в его взгляде, потому как Ларри приблизился к нему и положил ладони на его плечи. Впервые в жизни, как подумалось Джеду.

     — Ты все сделал правильно, сынок, не сомневайся. Ты сделал для Бада гораздо больше, чем мог бы сделать для него я, будь я рядом. Все произошедшее — это одна из тех нелепых случайностей, которые часто ломают жизнь таким захребетникам, как мы с Бадом. Но, ты знаешь, он сможет выпутаться. У него есть многое от твоего ума и честолюбия. Тюрьма не сломает нашего Бада.

     Душа Джеда, отягченная многолетними переживаниями за участь брата и омраченная попытками заглушить чувство собственного бессилия, нуждалась в большем утешении, нежели запоздалые признания отца. Если бы этот гордый мальчишка доверился брату, Джед точно бы знал, как ему помочь. Но, увы...

     Ларри, с сознанием исполненного долга, вернулся в свое кресло.

     — Почему, ты думаешь, я освободился раньше, чем предполагалось? Я смог убедить комиссию по условно-досрочному освобождению, что старик Ларри неконченый человек. Они приняли к сведению не только мое примерное поведение, но в первую очередь то, что у меня есть такой сын, как ты, который вопреки дурному влиянию улицы стал достойным, всеми уважаемым человеком. У меня есть Бад, который твердо намерен стать на правильный путь. Я так и сказал им, что, глядя на своих мальчиков, я осознал, насколько расточительно прожил свою жизнь... Так, почему бы нам с тобой не отпраздновать это пивком, и ты сможешь мне подробно рассказать, что на самом деле с тобой происходит.

     Джед не сразу внял этому хаотичному монологу, застряв в рефлексии собственных переживаний. Все услышанное показалось ему малоубедительным. Он знал Бада, с которым ему приходилось столько лет бороться. С Бадом, который усвоил тяжелые уроки жизни и встал на путь исправления, он не был знаком. То же самое он мог сказать о своем отце, который никогда прежде не учился на собственных ошибках и не представлял жизни без мошенничества и воровства.

     Джед вернулся в гостиную с двумя бутылками пива. С нескрываемой насмешкой на лице он угостил отца. Горе-папаши, подумал Джед о себе и Ларри. Он ни на секунду не забывал о тех, кого оставил в Мельбурне. Знал, что непростые времена ждут его впереди, но у него, в отличие от Ларри, есть женщина, на поддержку которой он может смело рассчитывать. Джед в это свято верил. Ларри смотрел на Джеда с гордой и воодушевляющей улыбкой. Он приготовился внимательно выслушать своего сына.

     Эйми небрежно нарезала великолепный сырный пирог с манго, хотя подобный деликатес заслуживал гораздо большего пиетета. Но члены клуба книголюбов, которые должны были явиться к ней, никогда не жаловались на ее десерты, так что вряд ли и теперь заметят эти неровные края кусочков.

     Уже два дня она пребывала в состоянии легкой прострации. Даже любимое дело было ей не в радость, настолько потряс ее последний разговор с Джедом.

     Эйми отвергла его предложение о браке, но она сделала все возможное, чтобы сохранить дружеские отношения во благо Тоби. И Джед делал вид, что смирился с подобной перспективой, вплоть до их последнего разговора.

     Джед, как и прежде, стремился к своей цели, не разбирая пути. Он беззастенчиво играл на ее чувствах, сам же оставался непроницаем и непостижим. Она даже боялась задумываться над тем, какие тайны он мог таить все это время. Тем более Эйми не понимала, зачем он так настойчиво добивается ее благосклонности, если не собирается пускать ее в свою жизнь. Ей бы распрощаться с ним навсегда и выкинуть его из памяти, но любовь Тоби к отцу не позволяла ей этого сделать.

     И вот теперь она готовилась к приходу Джеда.

     Накануне она задалась целью не отвечать на его звонки, предоставив это автоответчику. Но чувствительное женское сердце екнуло, когда в трубке послышалась искренняя обеспокоенность о состоянии Тоби. Она тут же отправила лаконичную SMS-ку, сообщив, что с сыном все в порядке, а также что в кондитерской будет после шести, если он вдруг захочет с ней поговорить.

     Намерение же ее было таково: на сей раз она возьмет управление разговором в свои руки, а ему придется ее терпеливо выслушать. И долой эмоции! Она даст Джеду последний шанс. Если он им не воспользуется, то ему же хуже.

     Эйми ни на секунду не сомневалась, что все будет именно так, как она планирует. Она отправила Тоби на прогулку с Марш и на разговор с Джедом отвела не более десяти минут своего драгоценного времени. Им предстоит выяснить ряд деликатных обстоятельств, связанных с воспитанием сына. Она будет невозмутима и непреклонна. Она обойдется с Джедом без особых церемоний, как с этим состряпанным в недобрый час сырным пирогом.

     Около шести часов вечера Эйми стояла возле стеклянной стены своей кондитерской и смотрела на улицу. А вот и Джед! Он шел стремительной, уверенной походкой, сзади за ним семенил незнакомый пожилой человек. Наблюдая за этой необычной парочкой, Эйми могла заметить, что они находятся в достаточно близких отношениях. Что бы это значило? Зачем Джеду понадобилось вести к ней этого старика в такой неподходящий момент?

     Сняв передник через голову, Эйми бросила оценивающий взгляд на свое отражение в зеркале. Потом закрыла глаза и глубоко вздохнула — сейчас все решится. И больше к этой теме она возвращаться не собиралась.

     — Здравствуй, Эйми. Как ты? — войдя в кондитерскую, Джед, чрезвычайно довольный собой, по-хозяйски осмотрелся. От него пахло смесью корицы и мускатного ореха. Пожилой спутник остался снаружи и выглядел взволнованным.

     — Превосходно, — сухо отозвалась Эйми.

     Джед улыбнулся.

     — Надеюсь, ты не будешь возражать, если я кое с кем тебя познакомлю.

     — Ну, если ты считаешь, что сейчас самое подходящее время... — с нескрываемым неудовольствием проговорила Эйми, не сводя глаз с мужчины, который стоял на тротуаре вплотную к витрине и внимательно разглядывал ее пирожные и торты.

     — Эйми, в прошлый раз у нас не было возможности завершить начатый разговор, но я намерен сделать это сегодня, именно для этого и пришел сюда.

     Сердце Эйми тревожно затрепетало.

     — Мне совершенно неинтересно, что ты мне

     хотел сказать тогда и что намерен сделать сегодня, — поспешно прервала она его, опасаясь, что хладнокровие ей может изменить. — Дело в том, что на разговор осталось не так уж много времени. Минут через десять Тоби и Марш вернутся с прогулки, так что до этого нам нужно все обсудить.

     Джед неодобрительно посмотрел на Эйми.

     — Зачем такая спешка? Ну, да ладно! Я обязан рассказать тебе всю правду.

     — Ты ничего не обязан мне рассказывать, — снова поторопилась перебить его Эйми, наступив на горло собственному любопытству. А вдруг это очередная уловка?

     — Я прошу тебя дать мне возможность объясниться, — взволнованно повысил Джед голос. Могло показаться, что он действительно в отчаянии либо хороший актер.

     — Довольно с меня твоих объяснений! Всему свое время, — Эйми была безжалостна не только с ним, но и с собой. Тем не менее она ощущала силу от осознания собственной правоты. Ее решение заключалось в том, чтобы никогда больше не видеться с Джедом. Для этого она даже заручилась согласием Марш устраивать встречи Джеда с Тоби без участия Эйми. Оставалось лишь поставить Джеда в известность.

     — Человек, стоящий у входа в магазин, — мой отец, — решительно произнес Джед.

     Да, он определенно умел удивлять! Эйми, основываясь на его собственных словах, была убеждена, что отец Джеда умер и что близких родственников у него нет.

     — Что?

     — Я лгал тебе, — признался Джед. — На самом деле мой отец жив, и именно из-за него мне пришлось расстаться с тобой пять лет назад.

     — Какая нелепица! — сердито пробормотала Эйми и, ощутив легкое головокружение, уперлась рукой о столешницу.

     — Присядь, — подхватил ее под локоть Джед, заметив, что она покачнулась.

     — Нет, подожди, — отстранила его Эйми, но все же села за столик. — Правильно ли я поняла? Господин у витрины — твой родной отец, и именно из-за него ты разрушил то, что между нами было?

     — Я понимаю, что опоздал с объяснениями, но если ты мне позволишь, то я тебе все объясню, — обратился к ней Джед, присев напротив и сжав ее руку.

     — Твои слова лишены всякого смысла. Зачем надо было врать, что у тебя нет семьи?

     — Да потому, что мне было стыдно, — воскликнул он раздраженно.

     — Ты стыдился собственного отца? Это смешно! — покачала головой Эйми с искренним удивлением. Ей, любившей своих родителей безумно, всегда было удивительно слышать от сверстников, что можно стесняться и тем более стыдиться родителей.

     — Пять лет назад он участвовал в крупном вооруженном ограблении. Его поймали. История печаталась на первых страницах газет. Я знал, что от моей репутации камня на камне не останется, если на процессе вскроется, что я его сын.

     — А загадочные телефонные разговоры, твои немотивированные отсутствия, они тоже были из-за твоего отца?

     — Я ужасно страдал оттого, что не мог рассказать тебе правду. Ты говорила мне о своей идеальной семье, об отце. Мне не хотелось впутывать тебя в этот хаос.

     — Но мы ведь жили вместе. Мы делили все... — Эйми замолчала, оскорбленная тем, что даже в лучшие времена их отношений он, оказывается, не верил в их любовь так же безоглядно, как верила она.

     — Не в этом дело. Я не хотел обрекать тебя на этот позор. Нельзя знать наверняка, какой скандал раздует пресса. Твоя связь с сыном преступника могла негативно отразиться на вашем семейном бизнесе. Я не имел права рисковать.

     — По-твоему, бросить меня было гуманнее?

     Джеда передернуло от ее вопроса.

     — Я надеялся, что открою тебе всю правду после завершения суда. Но ты не отвечала на звонки и письма. Теперь мне очевидно, что я сдался слишком быстро. Но тогда мне думалось, что потеря любимой — это расплата за то, что я малодушно винил во всех своих бедах собственного отца. Поэтому решил, что должен сделать все, чтобы помочь ему пережить тюремное заключение.

     Эйми смотрела на отца Джеда, который, очевидно утомившись изучать ее витрину, присел на скамейку неподалеку от входа.

     — У тебя всегда все не просто, — с явным не удовольствием воскликнула Эйми, резко повернувшись, так как не хотела встречаться взглядом с его отцом.

     — Но это еще не все, — робко приступил Джед ко второй части саморазоблачений. — У меня еще есть младший брат Бад. Я, можно сказать, растил его. Отец вечно ввязывался в разные аферы, пропадал подолгу. Бад был хорошим парнем. Я очень старался его уберечь от дурного примера отца, но у меня ничего не получилось. У него были плохие дружки. Хулиганили, подворовывали, портили машины. И чем сильнее я затягивал гайки, тем отчаянней он бунтовал. В конце концов по его вине... погиб человек, — через силу закончил свою исповедь Джед.

     — Боже мой! — Эйми от неожиданности всплеснула руками. Джед видел, как на ее глазах выступили слезы.

     — Бад сбил мотоциклиста, когда катался на угнанной машине. Это произошло случайно, разумеется. Но судьбу свою поломал он окончательно. Угон, превышение скорости плюс убийство, пусть и по неосторожности... Сейчас отбывает срок. — Джед в очередной раз переживал бедствия своей семьи.

     — Мне очень жаль, Джед, — Эйми осознавала нелепость этих слов, но не находила другого способа выразить свое сочувствие.

     — Благодарю, но ты обязана выслушать меня до конца. Я безумно любил тебя. Это было какое-то умопомрачение. Мне трудно понять теперь, в каком состоянии я принимал тогда все эти опрометчивые решения, но, видимо, не иначе как в бреду. Я не оправдываюсь. Просто хочу разобраться. Я бежал от твоего презрения, которого боялся больше, чем разоблачений в прессе. Глупо? Согласен. Сейчас и я это понимаю. Поведение страуса. Надеялся своим исчезновением избежать осложнений.

     — Славно вышло, ничего не скажешь! И надо же, у нас невзначай родился ребенок. Никаких осложнений, просто маленькая накладочка, — пошутила Эйми, чтобы только не разрыдаться.

     Эйми было сейчас уютнее в роли бесстрастного судьи, нежели тогда, считанные месяцы назад, когда она вызвала Джеда из Сиднея, возложив на него последнюю свою надежду. Она никогда не пыталась поставить себя на место сверстников из менее благополучных семей, чем она. Ей были просто непонятны те иррациональные страхи, которые разрастались в них всю жизнь, пустив корни в бессознательном детстве. Ее воспитывали, что ум, смелость и трудолюбие — достаточные условия, чтобы строить свою жизнь и достигать поставленных перед собой целей. Крушение отношений с Джедом стало первым настоящим ударом в жизни, который сильно пошатнул ее веру в реальность обоюдной любви. Родители не задавали вопросов, без упреков и назиданий, они просто и заботливо создали для нее все условия, чтобы обида и опустошенность сменились счастливым ожиданием рождения ребенка, в то время как Джед, ломая себя и готовясь к худшему, расхлебывал последствия чужих проступков и преступлений.

     — Я думаю, что понимаю, — как бы нехотя проговорила Эйми, понимая так же и то, что Джеду удалось все-таки пробить ее броню. Оставалось лишь догадываться, сколько тайников он оставил скрытыми от нее. И еще ее интересовал вопрос, что означали его слова «я безумно любил тебя». Это чувство осталось в прошлом или...

     — Я на это надеялся, — Джед с чувством сжал ее руку.

     — А тот звонок двухдневной давности, после которого ты, забыв обо всем, исчез без объяснений, как в старые добрые времена?

     Он кивнул.

     — Звонил отец. Комиссия по условно-досрочному освобождению постановила выпустить его до истечения срока. Я встретил его и арендовал жилье - квартиру в Сиднее. Отныне он будет работать в моем ресторане. Его трудоустройство — непременное условие досрочного освобождения.

     Он  совершенно   неприспособлен   к  обычной жизни, и мне не хочется упускать его из виду, чтобы потом не сожалеть об этом. — Джед прервался, чтобы немного отдышаться. Волнение мешало ему говорить. — Ты совершенно права, я слишком часто пренебрегал тобой. Обещаю, что это было в последний раз. Никогда больше я не оставлю тебя и Тоби. Теперь вы моя семья. И вы для меня на первом месте. Да, у меня с моим отцом было много неурядиц, но, привязавшись к Тоби, я убедился, что не так плох, как сам о себе думал. Сейчас моя цель быть самым лучшим отцом для Тоби. Ты можешь мне верить.

     Эйми из последних сил сдерживала поток слез. Он смотрел на нее с любовью, в то время как она готовилась произнести свой прощальный монолог.

     — Я не смогу стать частью твоей семьи, как ты это себе представляешь, — начала она, предварительно высвободив свою руку, которую Джед все это время держал в своей. — Тоби твой сын, равно как и мой, и, я уверена, ты будешь ему замечательным отцом. Но что касается семьи, я не хочу, чтобы Тоби стал участником нелепой игры, поскольку былых отношений между нами больше нет, а просто заполнять вакантное место жены я считаю унизительным. — Она надавила пальцами на внутренние уголки глаз, пытаясь сдержать слезы.

     Не ожидавший такого поворота Джед встал и осторожно приблизился к Эйми, словно охотник, боящийся вспугнуть добычу.

     — Нет никакого вакантного места жены. Мне нужна ты. У меня никогда не было другой возлюбленной, и я уверен, что никогда не будет. Тебя я люблю не меньше, чем Тоби, если не больше.

     Эйми ждала от него именно этого признания, но она не спешила безоглядно верить его словам.

     — Когда я, получив твое письмо, летел сюда из Сиднея, я ничего не знал о Тоби и лишь надеялся, что нам удастся воскресить волшебство наших отношений. Я не знаю, что произошло после. Ты рассказала мне о Тоби, и меня захлестнул настоящий гнев. Ты утаила от меня сына, а ведь, узнай я о нем, наша разлука не была бы такой долгой. Я не мог поверить, что ты могла поступить со мной столь жестоко. Чем больше любишь человека, тем труднее его простить. Но в последние месяцы нам посчастливилось преодолеть такую беду, что глупо пенять на прошлое. Все в наших руках.

     Не в силах более бороться с собой, Эйми подошла к Джеду и позволила ему заключить себя в объятья.

     — Поскольку ты не просто отвергла мое предложение, а эффектно отшвырнула кольцо, я смею надеяться, что в тебе еще теплится чувство ко мне? — шутливым тоном спросил Джед, нежно гладя ее по шелковистым локонам.

     — Глупое предположение! На самом деле я выбросила кольцо, потому что не почувствовала любви с твоей стороны, — улыбнувшись блестящими от слез глазами, отшутилась Эйми.

     — Вынужден согласиться. Предложение, действительно, было сделано неуклюже, — рассмеялся Джед. Он провел кончиком пальца вдоль ее носа, коснулся губ, шеи.

     — Думаешь, ты способен сделать это лучше? — тихо спросила она, задорно приподняв одну бровь, превращаясь в ту дерзкую женщину, какой он знал ее прежде.

     — Уверен, и обязательно сделаю, но не сейчас, потому что мы не одни, — заговорщически прошептал он и нежно повернул ее за плечи лицом к стеклянной двери, за которой она увидела удивленные лица Тоби, Марш и отца Джеда, обращенные к ним.

     Эйми заливисто рассмеялась. Тоби первый влетел в магазин и в два прыжка очутился возле родителей.

     — Ну как, папа, она согласна? Ей понравилось кольцо? Вы поженитесь? — частил смекалистый малыш.

     Эйми моментально изменилась в лице, посмотрев на Джеда взглядом человека, требующего объяснений, в ответ на который Джед нагнулся к Тоби, чтобы поднять сына на свои плечи.

     — На днях у нас с Тоби состоялся мужской разговор, и я рассказал ему, как сильно люблю вас обоих, — объяснил осведомленность ребенка Джед и, обняв одной рукой за талию, плотно прижал Эйми к себе.

     — Он даже показал мне колечко. Мам, оно такое... красивое. — Тоби похлопал ее по плечу.

     — Да, сынок, оно очень красивое, — ответила Эйми. Ее забавляло, что Тоби узнал о намерениях Джеда раньше, чем она сама.

     — Пап, а этот человек кто, твой знакомый? — указал Тоби на Ларри, когда тот с застенчивой улыбкой вошел в магазин.

     — Тоби! — одернула Эйми сына, удивляясь тому, что этот человек, в сущности бывший уголовник — все, что она о нем знала, — скорее вызывал в ней любопытство, нежели опасение. Он все-таки отец Джеда, и если они справились со своим прошлым, то и ей следовало бы справиться с беспочвенными сомнениями.

     — Здравствуйте, я — Эйми. Мне очень приятно, — она шагнула навстречу вошедшему мужчине.

     — Ларри Сандерсон. Очень рад знакомству, — сопроводив приветствие крепким рукопожатием, ответил Ларри. — Сын всегда так тепло о вас отзывался, и теперь, видя вас, я понимаю, почему.

     — Спасибо, — смущенно поблагодарила Эйми.

     — Объясните мне, пожалуйста, мой папа — ваш сын? — перехватил инициативу Тоби.

     — Правильно, он мой сын. А ты знаешь, кем я тебе прихожусь?

     На что Тоби засмущался пуще Эйми.

     — Ты...

     — Я твой дедушка. Если не возражаешь, конечно.

     — У меня был дедушка, но он умер. Ты будешь моим новым дедушкой. Это очень хорошо, — после некоторого обдумывания, одобрил Тоби.

     — Я тоже так думаю, — сказал Ларри, по-мужски тряхнув руку внука.

     В этот момент, глядя на лучезарные улыбки сына, Джеда и его отца, Эйми отбросила последние сомнения. Ведь что такое семья? Это не только взаимная поддержка и доверие, но и неизбежные разногласия и трудности, преодоление которых немыслимо без любви и уважения. Эйми начинала понимать, что их отношения уже прошли сложную проверку на прочность, не умалившую силы взаимного притяжения.

     — Как вы относитесь к тому, чтобы выпить чаю? Марш, я надеюсь, ты присоединишься к нам, — остановила Эйми незаменимую подругу-няню-напарницу, попытавшуюся незаметно от всех улизнуть.

     — Отличная идея, — радостно отозвался Ларри. — Милая Эйми, если ваши кушанья столь же вкусны, сколь прекрасны по внешнему виду, к вам, должно быть, посетители валом валят.

     — Да, дедушка. Моя мамочка печет настоящую вкуснятину. Сам убедишься, когда попробуешь, — подтвердил Тоби.

     — А как насчет предложения... — прошептал подошедший к Эйми Джед и нежно поцеловал ее в шею.

     — После, милый, после, — прервала его Эйми. — Сначала надо позаботиться о семье, не так ли?

ЭПИЛОГ

     — Ты готова к церемонии? — Ларри галантно предложил Эйми руку для традиционного торжественного прохода.

     — Готова, — ответила Эйми не вполне уверенно и с радостью приняла поддержку своего посаженого отца. — Идем? — кивнула она ему. Они были знакомы только месяц, но по-настоящему сроднились и смотрелись вместе естественно и непринужденно.

     — Но прежде чем подвести тебя к алтарю, я хочу признаться, что не желал бы лучшей супруги для своего сына. — Он по-отечески поцеловал ее в лоб. — Ты поистине изумительная женщина, Эйми Пайет. Мой сын — счастливчик, и не позволяй ему об этом забывать, договорились?

     — Договорились, — рассмеялась невеста.

     Под нежные звуки арфы Ларри и Эйми приближались к небольшой группке людей, собравшихся на берегу. Эйми неотрывно смотрела на Джеда, который был бесподобен в песочно-бежевом костюме и расстегнутой на груди белой сорочке.

     — Мамочка, ты похожа на принцессу, — воскликнул Тоби и, в нарушение всех предварительных договоренностей, занял место рядом с отцом, заметив одобрение в озорном взгляде Марш.

     — Представление начинается, — проговорил Ларри, вкладывая ее руку в ладонь Джеда и заняв место позади жениха.

     —  Ты ослепительно хороша, — прошептал Джед своей избраннице, оставив на ее губах нежный поцелуй.

     — Ты тоже, мой дорогой, — не осталась в долгу невеста, одетая в восхитительное, облегающее ее безупречную фигуру платье цвета слоновой кости.

     Обряд был немногословным и трогательным, как они и хотели.

     Джед поцеловал новоиспеченную супругу под восторженные рукоплескания гостей, после чего все направились в снятый для торжества зал прибрежного отеля.

     Перед тем как Джед и Эйми уединились в спальне, к ним подошел Тоби.

     — Мама, папа, — произнес он. — На следующей неделе Рождество, но знаете что? Мне не нужно никаких подарков. У меня ведь есть теперь все, о чем только можно мечтать. Я почти перестал ходить на осмотр к доктору, у меня есть папа, дедушка. — И помолчав, добавил: — Но если Санта-Клаус все-таки решит мне что-нибудь подарить, я отказываться не стану.

     — Я думаю, Санта-Клаус кое-что для тебя приготовил. — Эйми крепко обняла сына.

     — Ну а ты, чемпион, ничего не хочешь вручить своей маме? — воскликнул Джед.

     — Да, верно! - обрадовался напоминанию Тоби и принялся рыться в карманах. Отец минут пять назад поручил ему припрятать маленькую коробочку.

     Из недр карманов вначале появилась какая-то длинная грязная лента, затем солдатик и еще что-то непонятное. — Черт побери! — выругался мальчишка, раздосадованный собственной нерасторопностью.

     — Тоби, что за слова? — рассердилась Эйми, прежде никогда не слышавшая ничего подобного от своего сына.

     — Дедушка так иногда говорит, — начал оправдываться Тоби, но, поймав грозный отцовский взгляд, моментально смолк.

     — Ты уже достаточно взрослый, чтобы не повторять всякий вздор, — покачал головой Джед.

     — Что это? — спросила Эйми, когда сын с виноватым лицом извлек наконец из кармана квадратную коробочку.

     — Сюрприз от нас с папой, — ласково произнес Тоби, надеясь загладить свою оплошность. — Открой, мамочка. Тебе понравится! — Тоби не мог скрыть своего нетерпения. Ну почему взрослые такие копуши? — недоумевал он.

     Эйми открыла коробочку, и глаза ее наполнились слезами.

     — Я видел одну такую штучку у папы в бумажнике и вспомнил, что похожая лежит в твоей шкатулочке для драгоценностей. Если их соединить, подумал я, то получится одна, большая и красивая.

     — Да, правда, — отозвалась Эйми, глядя сквозь слезы на Джеда. Она бросилась к мужу и крепко обняла его. — Значит, ты сохранил свою половинку! — растроганно шепнула она, покрывая его лицо солеными от слез поцелуями.

     Джед достал из коробочки две серебряные цепочки и надел половинку кулона на свою шею, а другую на шею Эйми.

     — Инь плюс ян равняется любовь. Теперь все на своих местах, — с чувством подытожил глава семьи.

     — Круто! — в упоении протянул Тоби. — Ну ладно, до завтра! Целуйтесь тут вволю без меня. А я пошел спать. Завтра ведь надо столько всего переделать.

     — Сынок, любимый, спасибо тебе огромное! — крикнула ему вслед Эйми.

     — Молодец, чемпион! — похвалил отец.

     Тоби обернулся и посмотрел на своих обнявшихся родителей. А год заканчивается очень даже неплохо! — подумалось ему. Он здоров, и у него самые лучшие папа с мамой в мире. А если на Рождество Санта-Клаус ему что-нибудь подарит, то счастливее мальчика на всем свете будет не сыскать.