Главный герой, Тэрсел, отправляется в изгнание, которое должно продлиться четыре года. За время его отсутствия происходит объединение темных и светлых колдунов, а первая обитель восстанавливается. Обо всем этом Тэрсел узнает, поддерживая связь с Ретчем. Сам герой все это время решает посвятить изучению миров. Однако, попав в очередной мир, называемый Приграничье, он встречает магов-охранников, ушедших из первой обители задолго до раскола. Глава охранников в очередной раз переворачивает представления героя об их общей истории и упоминает, что первая обитель носит название Закатной, как все миры, растянувшиеся до Рубежа — границы миров, и что за Рубежом лежат Срединные миры, которые принадлежат враждебным магам, и туда путь заказан. Однако волей случая герой попадает в Срединные миры и узнает, что живущие там маги владеют совершенно невиданным колдовством.

Ольга Баумгертнер

Связующая магия

Часть 1. Неизведанный путь

Глава 1. В кольце сомнений

— Гипномагия даст тебе то, о чем ты даже не догадываешься. Она даст такую власть, что остальные, если бы только узнали, пришли от этого в ужас. Все они пешки, всего лишь пешки, мой мальчик. Чего ты боишься? Неужели власти? — Ментепер рассмеялся.

Я сидел перед ним на стуле, связанный магическими путами, как не так давно сидел Бэйзел. Черный пол, с вкраплениями золота, разрастался вокруг нас, словно вставала сияющая звездами ночь, а мы проваливались в эту сияющую бездну.

— Знаю, чего ты боишься, — прошипел Ментепер, склоняясь ко мне. — Оно настигнет тебя, и тебе никуда от этого не деться, Тэрсел. Я твое проклятие на всю твою оставшуюся жизнь!

Я встрепенулся, проснувшись, и утер со лба выступивший холодный пот. Уже месяц, с того самого времени, как я покинул Бинаин, меня мучили подобные кошмары. Я сидел за столом в опустевшем полутемном трактире. За окошком в ночи завывал ветер и швырял в стекло пригоршни сухого мелкого снега. Язычки пламени горящих на люстре свечей под струйками сквозняка давали дрожащий свет и порождали целый хоровод теней, кружащих по стенам трапезного зала. Такие же беспокойные отсветы давал угасающий огонь в большом камине. Трактирщик, облокотившись на стойку, тихо переговаривался со своей служанкой, иногда умолкая и поглядывая на меня. И еще чаще его настороженный взгляд скользил по Шэду, спавшему у моих ног. В углу между камином и трактирщиком менестрель задумчиво перебирал струны лютни, и мелодия складывалась грустная и безнадежная. Я допил вино в бокале и вновь посмотрел на раскрытую передо мной книгу в потрепанной синей обложке. Потом в который уже раз пролистал ее и, решившись, поднялся. Трактирщик не сводил с меня глаз. Я же подошел к камину и кинул книгу в пламя. Менестрель от удивления даже перестал пощипывать струны. Огонь окрасился черным, потом на миг приобрел ядовито-зеленый цвет и вновь стал прежним. А я выругался. Книга сгорать не желала. Я протянул за ней руку. Пламя почти угасло, позволив взять ее, погрузив трактир в еще большую темень, но потом вновь разгорелось. Трактирщик прокашлялся.

— Не хотелось бы досаждать, господин, но не опасна ли для моих посетителей ваша магия?

— Если учесть, что я тут один, то нет, — буркнул я в ответ.

— Но… — трактирщик с недоумением глянул на менестреля и служанку.

— Не суй нос не в свое дело! — огрызнулся я раздраженно.

Не обращая больше на него внимания, я положил книгу на стол, и остался стоять над ней. Она была великолепно защищена охранной магией. «А что насчет?…» — подумал я и сделал легкий пас рукой. Последовал резкий хлопок, книжку чуть подбросило в воздух, она странно истончилась, став полупрозрачной, а потом рассыпалась в прах, который бесследно исчез.

— Ну, наконец-то… Пойдем, Шэд, — позвал я.

Мы поднялись по лестнице и удалились в свою комнату. Давным-давно стояла глухая ночь.

Проснулся я поздним утром и спустился в трапезный зал. Менестрель распевал какую-то веселую песенку, вокруг него оживленно болтали и смеялись. Прислушавшись, я понял, про что была песенка. Про какого-то юного мага, который получил от учителей задание уничтожить книжку. Воображение менестреля дало множество способов уничтожения от забавных до попросту нелепых. И я не сомневался, что вдохновением ему послужила вчерашняя сцена с моим участием. Я лишь улыбнулся и прошел к стойке. Меня поначалу даже не заметили. Только трактирщик побледнел, когда я оказался перед ним, чтобы заказать себе завтрак. Я, жмурясь от утреннего солнца, щедро лившего лучи сквозь маленькие окошки, поинтересовался:

— Вьюга, похоже, закончилась, а хозяин?

— Похоже на то, господин, — он отчаянно делал знаки служанке, чтобы та прервала иронические пассажи юноши.

— Не стоит, — остановил я его. — Песенка про ученика колдуна. Но я давно уже перестал быть учеником. Позаботься лучше о моем завтраке.

Я уселся за стол.

— Еще раз, Донован! — крикнул кто-то.

Менестрель заулыбался еще больше и тут встретился взглядом со мной. В глазах его мелькнул испуг, а миг спустя толпу вокруг него сдуло ветром. Трактирщик глянул на менестреля и изобразил страшную гримасу. Донован растерянно вскочил. Подошел ко мне. Я опустил глаза.

— Я должен…

— Ты мне ничего не должен, — перебил я его. — Но вот тем, кто просит тебя, ты должен.

— Но…

Я вскинул на него насмешливый взгляд.

— Ты действительно принял меня за ученика колдуна? — я рассмеялся.

Во взоре его промелькнуло изумление, а спустя миг он покраснел.

— Прости меня, я ошибся.

Я кивнул.

— Не порть такое чудесное утро ненужными разговорами, — заметил я.

Он вернулся на свое место, взял лютню в руку, глубоко вздохнул и заиграл вновь свою песенку. А я добавил немного магии. Светящаяся в солнечных лучах пыль уплотнилась, и перед восхищенными зрителями уже была иллюзия по мотивам песенки менестреля. Когда песенка кончилась, иллюзия разлетелась по залу солнечными зайчиками, добавив света. Я как раз закончил завтракать, поднялся из-за стола, оставив монету, и направился к выходу. На самом пороге меня догнал менестрель.

— Я всегда думал, что такие прекрасные иллюзии способны создавать только светлые маги, — взволновано произнес он.

Я посмотрел на него.

— Надо полагать, твои слова стоит расценивать как похвалу?

Он смутился.

— Я только хотел сказать…

— Не суди о том, в чем ты не разбираешься, Донован, — произнес я и раскрыл портал.

На нас дохнуло теплым воздухом. Шэд скользнул в проход первым. А я еще немного помедлил, видя, как Донован с детским изумлением глядит на это окно в лето посреди заснеженного зимнего царства. Прямо оттуда на плечо менестреля из травы выпрыгнул кузнечик. Юноша замер, уставившись на зеленого прыгуна, словно на какое-то чудо. Потом, осторожно тронул его пальцем, и кузнечик вновь исчез среди травы. А потом я шагнул в портал, и он зарылся за мной.

— Ну и куда мы идем, Шэд? — поинтересовался я.

Шэд, резвясь, бегал вокруг меня, то вдруг останавливался и отщипывал какую-то приглянувшуюся ему траву и жевал, то гнался за своим хвостом, подобно шаловливому котенку. Хорош котенок с меня ростом! Зверюга, крупнее медведя, с жуткими когтями и зубами. Хотя морда и телосложение скорее напоминали ирбисовые, за исключением длинных ног. Я заметил, что все чаще он остается в этом облике, обращаясь в жеребца лишь тогда, когда мне необходимо было ехать верхом. Однако мое вороное чудовище с седой гривой и серыми пястями на лапах, по-прежнему поедало в большом количестве траву на лугах и овес на постоялых дворах. Да и имел он по-прежнему безобидный лошадиный запах, что обычные лошади от него не шарахались даже в таком облике. Но вот таскать на себе седло с упряжью, помимо дорожной сумы мне уже порядком надоело.

— Шэд! — я остановился и побренчал уздечкой.

Он недовольно заворчал и попятился от меня.

— Куда?!

Он игриво подпрыгнул и помчался прочь.

— Нет, это уже слишком! — закричал я ему вслед. — Вернись, мерзавец!

Бросив свою поклажу, я раскрыл портал и переместился как раз перед ним. Шэд, издав какой-то удивленный звук, резко остановился и совершил еще одну попытку сбежать от меня. Переместившись повторно, мне пришлось прыгнуть за ним, чтобы успеть схватить бестию за хвост. Шэд сразу сдался, плюхнувшись на землю, а я добрался до его загривка и устроил зверю легкую трепку. Он перекатился на спину, подсекая, и я свалился прямо на него, а его передние лапы охватили меня.

— Ну и что это такое? — поинтересовался, глядя на его клыкастую пасть прямо перед моим лицом.

И в следующий миг его зеленый язык прошелся по моим щекам. Я отпрянул, выпустив его, и он легко ускользнул.

— Это нечестно, Шэд, — я вытирал с лица его тягучую слюну. — Нам надо ехать.

Он встряхнулся, но облик не поменял.

— Шэд, дружок, будь хорошим мальчиком, — я ласково потрепал зверя по голове, похлопал по шее.

Безрезультатно. Вместо этого он опустился у моих ног, словно предлагая забраться на его спину.

— Это не лучшая идея, — заметил я. — Хотя таскать седло мне страшно надоело.

Шэд, поглядывая на меня, недовольно заворчал, выгнул шею и поддел ладони носом, приглашая. Я с сомнением схватился руками за жесткую седую шерсть на загривке и перекинул через него ногу.

— Если я выдеру тебе все гриву, сам будешь виноват, — предупредил я.

Он фыркнул и поднялся. А я едва не свалился. Шэд на миг обернулся и осторожно двинулся к тому месту, где я бросил сумку и упряжь. И постепенно ускорил шаг. Я же чувствовал, как движется подо мной каждый его мускул. Он перешел на рысь, а следом на галоп. И если на рыси он шел довольно ровно, то на галопе мне пришлось сжать бока коленями и охватить руками шею. Потом остановился. Я скользнул с его спины, посмотрел на него, и он чуть виновато прижал уши.

— Нет уж, я не согласен, — заявил я ему. — Но если тебе так хочется избавиться от упряжи…

Я достал кинжал и взялся за упряжь. Отрезав уздечку, из поводьев я сделал ошейник. Шэд недовольно заворчал, когда кожаное кольцо охватило его шею. Еще пару ремешков я пустил у него под мышками. Держась за эти ремни теперь можно было не опасаться упасть с Шэда на галопе в любом его облике. К ним же можно было приторочить дорожную сумку.

Бросив седло и остатки упряжи, мы зашагали дальше. Вокруг расстилались луга, местами зелеными шатрами вздымались купы каких-то необычайно высоких деревьев. Немного парило. Шэд принюхивался к травам, уши его то и дело поворачивались в сторону выпархивающих у нас из под ног птах, с тревожным щебетаньем уносившихся прочь и вновь скрывавшихся в травах. Далеко за полдень мы остановились на берегу ручья. Шэд долго лакал прозрачную журчащую воду. А я наполнил флягу, напился воды и умыл лицо. Потом легко перекусил сыром, вяленым мясом и хлебом, взятыми в трактире.

Шэд заснул, а я задумался. Уже месяц минул, как я покинул Бинаин. Все это время я несколько бесцельно перемещался в мирах, пытаясь разобраться в себе и определиться, что мне делать дальше и куда направиться. Но ничего путного мне в голову не приходило. С собой у меня была книга по магии, которую надо было бы прочесть, но желания пока особого не было. Да и слишком уж часто мои мысли возвращались к одному и тому же. Я тосковал по месту, в которое раньше мне не хотелось возвращаться. Другую тоску я душил в себе и не позволял даже думать о ней. Впереди у меня четыре года. Четыре года мне надо было чем-то заниматься. Ничего более лучшего, чем путь вперед и осмотр новых миров, я не придумал. Я вытряхнул вою сумку. Сменную одежду и склянки со снадобьями я сразу убрал обратно. За ними последовали альбом, коробочка с красками и кистями. Передо мной осталась лежать книга по гипномагии. Была она взята в библиотеке Ментепера, написана на первоначальном языке. Месяц назад я прочел всего одну главу, а меня уже мучили кошмары. Но я знал, что мне необходимо дочитать ее, и со вздохом взялся за чтение. Закончив вторую главу, я задумался. С помощью гипномагии можно было не только улавливать мысли, но и чувства, в том числе и настроение животных. Я посмотрел на спящего зверя.

«Шэд! — мысленно позвал я. — Нам пора». Он пробудился, поднял голову и вопросительно посмотрел на меня. Потом потянулся и поднялся.

«Шэд», — позвал я. Зверь сделал неуверенный шаг и замер.

«Шэд, иди ко мне» — повторил я.

Он внимательно посмотрел на меня и все же подошел.

— Молодец, — похвалил я его вслух. — «А теперь принеси сюда мою сумку».

Шэд смотрел на мои губы, но слова, которые он слышал, срывались не с них. Он потоптался миг, сомневаясь. Потом все-таки взял в зубы сумку и опустил у моих ног. На это раз я похвалил его про себя, но также одобряюще потрепал по голове. После этого я опробовал еще несколько команд, также произнесенных мысленно. И Шэд беспрекословно их выполнил.

— Отлично, в гипномагии нашлось хоть что-то полезное, — сказал я сам себе, а Шэд довольный заворчал, когда я приласкал его.

Затем я забросил книгу в сумку, поднялся следом и раскрыл портал. Похлопал Шэда по шее, и он, встряхнувшись, вновь обернулся жеребцом.

В мировом окне вечернюю зарю застилала пелена дождя. На нас повеяло влажной прохладой. Прежде чем пуститься в путь по неизвестным мирам, я хотел посетить один знакомый. С ним меня связывали малоприятные воспоминания, но я должен был получить ответ на давно не дававший покоя моему любопытству вопрос.

В городе дождь еще больше усилился. Он приглушал свет фонарей, делал его размытым. Высокие дома нависали над улицами темными громадами скал — в окнах только начинали зажигаться огоньки. Шэд легкой рысью бежал по лужам пешеходной дорожки и недовольно фыркал, когда вода попадала ему в нос. Редкие припозднившиеся прохожие уступали нам дорогу. Когда мы оказались у знакомого здания, я спешился и зашел внутрь. Шэд не отставал, вновь приняв облик зверя. И первый, кто мне попался, оказался Фартап. Меня эта встреча совершенно не обрадовала, но ему она понравилась еще меньше — колдун сделался бледным, как мраморный пол под его ногами.

— Доброго вечера, Фартап, — произнес я.

Он сглотнул, бросая опасливый взгляд то на меня, то на Шэда.

— Что с Игниферосом? — наконец вымолвил он.

— Ничего. Разве он не сказал вам, что вернется в светлую обитель?

— Да, но…

— Что ж он вас-то не взял с собой? — в моем голосе прозвучала издевка.

— Ты знаешь почему. Мы утратили дар магии и… кто-то же должен приглядывать за городом.

— Неплохое утешение.

— А тебе что здесь понадобилось, темный маг? — настороженно спросил Фартап.

— Наверное, я бы не приехал сюда, если бы не любопытство, — заметил я. — Я хочу видеть того, кто излечил Игнифероса.

На физиономии Фартапа отразилось недоумение и растерянность.

— Не уверен, что я должен… — запротивился он.

— Боюсь, тебе придется это сделать. Тебе или кому-то другому. Впрочем, я не собираюсь причинять этому человеку и кому-либо еще вреда. Только побеседую с ним и уеду. Даю слово.

Фартап какой-то миг сомневался, но потом кивнул и сделал знак следовать за ним. Мы вышли на улицу, и мой провожатый кивнул на соседнее здание.

— В действительности Игнифероса спасали сразу несколько человек — одному это оказалось бы не под силу. Я отведу к главному из них. И тебе придется самому извиняться за поздний визит и объяснять, почему убийца Игнифероса интересуется медициной…

Я криво усмехнулся.

— Я считал, что мне понадобится переводчик.

— Нет, большинство людей знакомы со светлым наречием. И Вилен прекрасно владеет им.

— Что ж, меня это радует не меньше, чем тебя.

Мы вошли в здание, не такое высокое, как предыдущее, пересекли пустынный холл, поднялись на подъемнике на пару этажей. Дальше Фартап совсем немного прошел по длинному коридору, остановился у одной из дверей и нажал на какую-то кнопку. Из-за двери послышался звук, похожий на перезвон колокольчиков, потом шаги, и дверь распахнулась.

— Фартап? — на пороге стоял мужчина, лет сорока, в домашней одежде.

— Здравствуй, Вилен, — Фартап явно почувствовал себя неловко. — Тут к тебе гость…

Вилен заметил меня, а потом, когда обнаружил за моей спиной Шэда, то открыл рот от изумления.

— Это он когда-то поранил Игнифероса… — добавил шепотом Фартап.

— Что вы хотите от меня? — встревожено спросил Вилен.

— Побеседовать, — я шагнул к человеку, Фартап отступил, и я сделал ему знак, что он может уходить.

— Сейчас? — Вилену все же пришлось посторониться, потому что первым в дверь решил зайти Шэд.

Я воспользовался этим, прошел в жилище врача и захлопнул дверь.

— Похоже, сейчас, — пробормотал растерявшийся хозяин.

— Мое имя Тэрсел, — представился я. — На самом деле Игниферос приходится мне дядей, а то, что произошло, можно считать недоразумением.

— Смерть — недоразумением? — он покачал головой.

— Вам не понять. Магия иногда проявляется весьма… хм… непредсказуемым образом.

— Может, поэтому Игниферос когда-то и запретил ее, что она опасна? Так что же, выходит, вы убили его непреднамеренно?

Я кивнул.

— А как?

— Он вам что же, не рассказывал? — удивился я.

— Нет. Знаете, рана, если это можно так назвать, была очень необычна. Я, испытывая профессиональный интерес, пытался выяснить, каким образом вообще возможно нанести такой… порез что ли. Ни рваных краев, ни раздробленных костей в позвоночнике. Удивительно гладкий срез плоти. Именно благодаря этому мы и смогли спасти его. Что же это было за орудие?

— Хм, вот уж не думал, что у моего меча обнаружится недостаток, — я, нахмурившись, обнажил клинок, и, поглядев на лезвие, задумчиво провел по нему пальцем.

— Вы сделали это мечом? Это… невозможно.

— Почему?

— Есть превосходная сталь, и все наши инструменты изготавливаются из нее. Но как бы тщательно мы их не затачивали, ни один из них не способен приобрести ту остроту. У вас… вы провели по клинку, а на пальце не осталось и царапины!

— Меч не может причинить вред тому, кто его изготовил.

— Значит, дело в магии?

— Да. Если вы дадите мне какую-нибудь ненужную вещь, я вам покажу.

— Было бы любопытно. Пройдемте в гостиную.

Мы прошли в просторный гостиный зал, и он предложил присесть на диван. Сам исчез в соседней комнате. Шэд улегся у моих ног, а я огляделся. Кроме дивана, низкого столика и пары кресел здесь имелся буфет и книжный шкаф. А большие чуть ли не во всю стену окна, занавешенные полупрозрачной светло-оливковой, под цвет мебельной обивки, материей, выводили на мокрую от дождя террасу, заполненную растениями в кадках.

Вилен вернулся и поставил передо мной на столик какую-то статуэтку. Я так и не понял, что за существо было запечатлено в камне.

— Неудачный подарок, сделанный моими коллегами по работе, — чуть смутился врач. — Но хоть на что-то он пригодится. Если ударить по нему — во все стороны брызнет крошево. Если же ваш меч окажется не простым, значит, ничего этого не последует.

— Конечно, — я взмахнул клинком, и статуэтка осталась стоять, как стояла.

На челе врача собрались недоуменные морщины.

— Хотите сказать, что вы уже сделали это?

— Проверьте.

Он взял статуэтку, и она в его руках развалилась на две половинки. Врач воззрился на зеркально гладкий срез.

— Немыслимо! — он провел пальцем по срезу, и в его голосе проскользнуло невольное восхищение. — Идеально гладкая поверхность!

Он посмотрел на меня и поставил статуэтку на стол.

— А можно еще раз, только медленнее?

Я фыркнул.

— А потом вы расскажите, что меня интересует, доктор.

Я исполнил его просьбу, и статуэтка оказалась разделена уже на четыре сегмента. Он снова осмотрел срезы фигурки.

— Собственно, я почти все сказал. У Игнифероса оказалась идеально гладкая рана. Нам осталось только пригнать половинки органов друг к другу и сшить хирургической иглой. Вам ведь наверняка известно, чем менее рваные края раны, тем быстрее она заживает.

— Но он был мертв, — заметил я. — Как вы оживили его?

— Боюсь, мой ответ не уляжется в пару предложений, — отозвался Вилен. — Для того чтобы понять, вам потребуется изучить анатомию и еще массу врачебных наук. Люди тратят на их изучение годы.

Я посмотрел на него с недоумением.

— Вы не сможете объяснить мне? Это так сложно?

— Если сказать в нескольких словах… При наступлении смерти, мозг остается жив еще некоторое время. И если предпринять попытки вернуть тело к жизни, то человека возможно оживить. Вы, верно, полагали, что если сердце не бьется, человека оживить невозможно?

Я нахмурился.

— У нас после этого уже никто не оживал. Правда, есть снадобья, которые почти останавливают сердце, погружая в сон, похожий на смерть, но никто не был при этом мертвым. Я все-таки не понимаю…

— Тогда вам придется потратить достаточно много времени, чтобы разобраться в тонкостях, — заметил Вилен. — Но я не вижу особо смысла. Зачем вам это?

— Знаете, когда я впервые оказался в вашем мире, мне было достаточно понятно его устройство, механика, использование электричества… Но я всегда считал, что если кто-то умирает, он умирает навсегда. И, пожалуй, меня раздражает, когда я чего-то не понимаю. Если вы сможете заполнить этот пробел, я готов заплатить названную вами цену.

Ему не пришлось думать долго.

— Вы сможете сделать наши инструменты такими же острыми, как ваш меч? — спросил он. — Наши больные смогли бы гораздо быстрее поправляться.

— Пожалуй, да.

— Я так понимаю, вы нигде не остановились? Если желаете, можете пожить здесь. У меня есть комната для гостей. Хотя… вы ведь знатного рода и вероятно обстановка слишком скромна.

— Я не привык к роскоши, — заметил я с легкой насмешкой. — В отличие от моего дядюшки.

— Он вполне заслужил это, — отозвался Вилен. — Сделал для нас многое.

— Например?

— Он управлял погодой, с которой у нас были большие проблемы. Его маги восстанавливали природу, которая в нашем мире почти зачахла.

— А он сказал, что виной тому ваши механизмы? — поинтересовался я.

— Да, но мы не можем позволить себе отказаться от них. Это невозможно… Для нас это то же самое, что вам отказаться от магии.

— Ну да, — я фыркнул, — Фартап и остальные отказались от магии, когда вокруг оказались машины, делающие все сами.

— Им это понравилось. Вам нет?

— Нет, если честно, мне ваш мир совсем не нравиться. Но месяц я его потерплю.

— В еде вы тоже, надо полагать, непривередливы? — поинтересовался он. — А что ест ваше животное?

— Что обычные лошади. А я, пожалуй, в еде все же привередлив.

— Ну что ж, — он развел руками. — Постараюсь прокормить вас.

— А золото у вас в ходу? — спросил я, бросив ему монету.

Он поймал ее.

— Сгодится. Однажды Игниферос рассказывал, что оно, как ни странно, в ходу во всех мирах, как, впрочем, и серебро. Удивительно, не правда ли? Такие разные миры, разные люди, народности. Но расплачиваться приходится одним и тем же.

— Вот как? Дядя рассказывал вам про миры?

— Да. Мы часто с ним беседовали, пока он поправлялся после операции. Он тогда еще посмеялся над собой, вспомнив, что всегда считал лекарей в светлой обители самыми бесполезными ее обитателями. Говорил, что маги редко болеют.

— Это правда.

— Но ведь у вас часто были войны. Неужели врачеватели не пригодились раненым?

Я посмотрел на мокрое от дождя окно.

— Вам случай с Игниферосом ни о чем не говорит?

Вилен сник.

— Да, да, я понял — ваша магия смертельна, и цель ваших воинов была вовсе не ранить противника…

— Как и со стороны светлой обители, — добавил я. — Наша общая история темна. Но возможно, она когда-нибудь изменится.

Вилен задумчиво кивнул и сделал знак следовать за ним. Он показал мне комнату для гостей. Она была довольна просторна. Кроме кровати и письменного стола здесь имелся диван с низеньким столиком и отдельная ванная. Через несколько минут Вилен принес миску овса для Шэда и пригласил меня поужинать. Поели мы молча. Врач, похоже, о чем-то сильно, задумался. Я поблагодарил его за ужин и вернулся в свою комнату. Шэд тоже уже поел. Разлегся на ковре посреди комнаты, положил голову на лапы и задремал. А я уселся за чтение.

Утром за завтраком Вилен устроил мне неприятный сюрприз.

— Я подумал — все оказывается гораздо сложнее, — заявил он. — Все книги по медицине, которые я мог предложить вам для чтения — на языке людей. Как и все лекции во врачебной школе. К тому же, чтобы прослушать все лекции понадобиться не один год…

— Я думал, что вы мне сами объясните, — заметил я хмуро.

— Это исключено! — возразил он. — У меня есть работа и я должен находиться в больнице и лечить людей. Я жизненно необходим для них.

Я долго и раздумчиво смотрел на него, что он поднялся со своего места.

— Фартап сказал мне, что вы обещали не причинять вред ни мне, ни какому-либо другому человеку в нашем мире.

— Это было бы крайне глупо с моей стороны.

— Вы опасаетесь Игнифероса?

— Скорее наоборот. Но я не хочу с ним ссориться, тем более из-за вас. У меня есть другое предложение…

Я рассказал Вилену о гипномагии.

— Вы хотите сказать, что можете проникнуть в мой разум и почерпнуть необходимые знания так же легко, как если бы прочли книгу? — поразился он.

— Да. Еще таким образом можно попробовать изучить ваш язык… Хотя, скорее всего, читать принесенные вами книги, надобности уже не будет.

— Я не уверен… Вы можете увидеть слишком личное…

— Я не собираюсь полностью просматривать ваш разум — только то, что меня интересует…

— Это возможно? Вы уже пробовали избирательно просматривать мысли?

Я кивнул. Вилен задумался.

— Как долго это продлиться? И что я буду ощущать?

— Не знаю. Но не думаю, что это займет больше трех часов. Ощущать — ничего. В худшем случае заработаете головную боль, если будете противиться.

Вилен, размышляя, прошелся по кухне.

— Хорошо, я согласен. Можете попробовать сделать это сегодня — у меня как раз выходной день.

За три часа я, конечно же, не управился. Информации оказалось больше, чем я думал, к тому же мы часто прерывались, чтобы немного отдохнуть и отвлечься. Однако к вечеру мы все же закончили, заплатив за свое усердие головной болью. Вилен глотал какие-то таблетки, которые, похоже, нисколько ему не помогали. А я достал специальную смесь трав, изготовленную Мерлиндой. Я заварил ее и, вдыхая аромат, не спеша пил по глотку горьковатый напиток. Я знал, что она собирала некоторые из этих трав в предгорьях, недалеко от Брингольда. Из-за знакомого запаха мне на миг показалось, что я вернулся домой. Головная боль отступила, но вернулась боль другого рода. Пробужденные воспоминания так сдавили душу, что у меня едва не навернулись слезы. «Что ж это такое? — подумал я с горечью. — Прошел только месяц, а мне так плохо. Как я вынесу эти четыре года?» Я разозлился на эту свою слабость, но тут меня отвлек Вилен.

— Что вы пьете? — полюбопытствовал он, морщась. — Это помогает от головной боли?

— Мне да. Хотите попробовать?

— Если можно. Не слишком приятный процесс эта ваша гипномагия.

— Это точно, — я отлил из своей кружки в его стакан. — Только оно горькое. Все лекарства моей матери жутко горькие.

— Ваша мать занимается медициной? — удивился Вилен.

— Она готовит лучшие снадобья в обители.

Он осторожно попробовал темно-золотистый отвар, скривился, но выпил. Через пару минут морщины на его лбу разгладились.

— Удивительно, как быстро помогло. Вы не знаете случайно состав?

— Знаю, но у вас эти травы не растут. Они и в Бинаине встречаются только в предгорьях.

— Если здесь объявится Игниферос, я попрошу его об одолжении.

Я пожал плечами, а потом заговорил на языке Вилена. Он вытаращил глаза.

— Когда вы хотите получить свои инструменты? — спросил я.

— Неплохо у вас получается, — заметил он. — Инструменты необходимо изготовить новые или вы улучшите старые?

Я на миг задумался.

— Можно и старые — никакой разницы.

— Мне понадобиться время, чтобы собрать их со всех больниц, если вы не против.

— Как желаете, — я подернул плечами.

Весь следующий день Вилен пропадал в больнице. А я дочитал книгу по гипномагии. Последняя глава потрясла меня, и книга, выскользнув из рук, упала на пол. Я некоторое время смотрел бездумно в окно. Потом все же поднял книгу и уже не прерываясь прочел последние страницы.

— Тэрсел? — вернул меня к действительности оклик Вилена. — С вами все в порядке?

— Что? — голос мой прозвучал глухо, я понял, что в горле пересохло и мне жутко хочется пить.

— Вы выглядите… неважно. Я несколько раз звал, но вы словно не слышали.

— Я задумался, извини, — я захлопнул книгу и положил рядом с собой на диван.

— Ужин уже, наверное, давно остыл, — заметил Вилен.

— Спасибо, я не хочу есть.

Вилен немного помялся.

— Я собрал инструмент, — наконец решился он. — Вы можете заняться этим завтра?

Я кивнул. Вилен ушел, унеся пустую миску — Шэд, в отличие от меня, от ужина не отказался и теперь дремал на приглянувшемся ему ковре.

— Ретч, — позвал я.

Он дремал в той комнате, которая располагалась под моей в юго-западной башне Темной обители.

— Тэрсел? — он удивленный встрепенулся и посмотрел на меня через раскрытый портал.

— Ты все еще живешь здесь? — поинтересовался я.

— Да, ты же помнишь — мне тоже по душе здешний вид из окна, — он улыбнулся. — Судя по тому, что ты задаешь подобные вопросы, у тебя все в порядке.

— Пока да, — согласился я.

— Пока? — Ретч чуть нахмурился. — Кстати, любимый мой племянник, ты не попрощался ни со мной, ни с матерью, ни с Бэйзелом. Если в этом виноват твой приятель — огненный маг, с которым вы ранним утором исчезли отсюда, ему придется плохо…

— Гаст тут ни при чем. А длительные прощания ни к чему.

— Ты так считаешь? — на лице его отразилось неудовольствие. — А мы думаем по-другому.

Я опустил взгляд.

— Понимаю, тебе это опять причинило бы боль, — тихо продолжил Ретч. — Но мне казалось, что все же мы смогли поддержать тебя. Ты сильный, я знаю, но все же…

— Ты прав, я не уверен до конца в своей правоте, — отозвался я. — И мне…

У меня не хватило духу закончить. Ретч поднялся, добавил магии в портал, расширив его, и шагнул ко мне. Потом, ничего не говоря, притянул к себе, прижав.

— Ты все-таки расклеился, мой повелитель, — ласково произнес он.

— Ретч! — упрекнул я.

— Даже если Бэйзел вернулся, истинным повелителем темной обители я считаю тебя. И Нордек, кстати, тоже.

— И вы оба знаете, почему это невозможно. Да я и сам этого не хочу. И…

— И?

— Не хочу, чтобы это знал кто-то еще — я побеседовал с Игниферосом.

— Когда и где? — удивился Ретч.

— В библиотеке Ментепера. Я искал в его доме все, что связано с гипномагией. Игниферос, наверное, тоже проявлял любопытство к определенным книгам своего брата. Он нашел записи, из которых было ясно, что Ментепер собирался восстановить первую обитель и переселить туда темных колдунов.

— Как-то с трудом верится, — заметил Ретч.

— Мне тоже. Но как бы там ни было, я просмотрел эти записи. И знаешь, Игниферосу эта идея показалась не такой уж недостижимой. Только он собирается переселять туда всех.

— Всех? То есть?! — Ретч смотрел на меня с непониманием.

— Он хочет, чтобы мы вновь стали единым народом.

— Это невозможно!

— Это возможно, — ответил я. — Кроме того, его шею сейчас украшает обе половинки дерева власти.

— Что?! Как он посмел?! — Ретч неожиданно рассердился. — Серебряная часть дерева по праву принадлежит тебе!

Увидев выражение моего лица, он опомнился.

— Прости, я не хотел…

— Так будет лучше для всех нас, — тихо произнес я. — А многовековая война, наконец, закончится.

— Закончится, если только все будут согласны, — возразил Ретч. — Сомневаюсь, что не найдется тех, кто будет против. Тот же Нордек, например, или Балахир и его свора. Да и сам Бэйзел.

— Он согласится. Если нет, ты передашь ему этот наш разговор. Только ему, Ретч, и никому больше.

— Конечно. Но откуда у Игнифероса серебренное дерево? Оно было на Ментепере, когда его погребли… Знаешь, я так боялся, что все повториться, что даже посмел проверить гробницу через несколько недель. Не смотри на меня так!

Я лишь слабо улыбнулся.

— Шэд — не морок, его зубы — тоже. Игниферос мог точно так же вскрыть гробницу, как и ты, или попросить Бэйзела.

— Ты думаешь, Бэйзел отдал бы ему? — Ретч нахмурился.

Я пожал плечами.

— Так ты действительно согласен, чтобы Игниферос правил нами? — продолжил спрашивать Ретч. — Но почему?

— Есть другая перспектива. Темные колдуны остаются в Бинаине, а светлые переселяются в первую обитель. Что, по-твоему, лучше?

— Даже не знаю, — признался он. — Мы тогда не успели разглядеть тот мир, да и потом как-то было не до этого. Это сложный вопрос и еще более сложное решение — перебираться туда.

— Я заглядывал туда еще раз. Он того стоит.

Ретч бросил на меня чуть удивленный взгляд.

— Почему?

— Ну хотя бы потому, что он последний в цепи миров.

— Как?! — опешил Ретч.

— Из него есть только один путь.

— Я даже не подозревал, что такое возможно, — Ретч подошел к окну, глянул наружу и присвистнул. — Куда это тебя занесло, Тэрсел?

— Мир, где все это время находился Игниферос. Любопытствую у местных врачевателей, как они вернули его к жизни. Вдруг когда-нибудь пригодится.

Ретч рассмеялся.

— Они раскрыли свои секреты?

— А что им еще оставалось делать, — я улыбнулся.

— Ты еще долго здесь пробудешь?

— Нет, завтра двинусь дальше. Мне тут совсем не нравиться.

— Надеюсь, ты еще будешь связываться со мной? — в голосе Ретча послышалась тревога.

Я покачал головой.

— Я могу открывать не больше полусотни дверей, так что если я забреду дальше…

— Может быть, тебе не стоит так далеко забираться? — Ретч нахмурился. — Где мне придется искать тебя потом, если вдруг в скором времени Игниферос заявит о своем решении, а в нашей обители все поднимутся на дыбы?

— На этот и прочие случаи я сделал такую вот вещицу… — я протянул ему книгу.

Это была небольшая книга в коричневом кожаном переплете, с ремешком, не позволяющим книге раскрываться. Ретч взял ее, раскрыл и с удивлением уставился на чистые листы. Я показал ему еще одну такую же.

— У меня есть еще одна, которая останется у меня. Если я сделаю запись в своей книге, запись появится в твоей, и наоборот.

— А когда страницы кончатся? — чуть едко поинтересовался Ретч.

— Я не собираюсь писать тебе многостраничные послания, — заметил я. — Ты, надеюсь, тоже. А уж если вдруг такое случиться, старые записи можно стереть заклинанием. Сгодятся любые чернила.

— Хм, неплохая идея, — Ретч все же с сомнением глядел на книжку. — И думаешь, что эта штука будет действовать там, откуда ты не сможешь до нас дотянуться? В чем разница?

— В магии.

— Вот как? — Ретч хмыкнул. — И что же это за магия? Мне в голову ничего не приходит кроме магии связующей, но…

Он уставился на меня.

— Не может быть! — выдохнул он.

— Как ни прискорбно, но только недавно я понял, что виной всех моих неприятностей была не гипномагия, а связующая магия, — заметил я.

— Как такое возможно, ведь… Это была гипномагия без сомнения!

Я воззрился на Ретча.

— Что такое связующая магия, Ретч?

— Одновременное использование нескольких видов магии или их соединение.

— Это была гипномагия, магия ветра, визуальная, материализации, перемещения и даже… — я издал истерический смешок. — То-то бы все удивились — огненная магия! И все это превращалось в смертельную смесь в моих снах.

— Огненная?!

— Помнишь того мага, которого ударила молния?

— Она вполне могла быть настоящей, — заметил Ретч. — Ты что же пробовал заниматься огненной магией?

— Я всегда мог зажечь свечку, но… маг ветра может легко устроить грозу.

— Да неужели?! — Ретч скрестил руки на груди. — И как же?

— Да вот так, — я махнул в сторону окна.

Из туч вырвалась молния и, с треском пронесшись всего футах в трех от окна, с грохотом ударила в землю. Ретч испуганно отшатнулся. А Шэд, проснувшись, недовольно заворчал, подошел к Ретчу, принюхиваясь.

— Направляешь ветром два грозовых фронта друг на друга, всего-то.

— У тебя просто отлично развито воображение, — заметил Ретч, криво усмехнувшись и нервно потерев запястье правой руки, которой коснулся носом Шэд. — Как себя ведет твой оборотень?

— По-прежнему ест овес.

— Даже когда он в таком виде?

— Как ни странно. Да, и пахнет от него по-прежнему конем.

— Это, пожалуй, к лучшему… Так Бэйзел знает об этой твоей способности?

— Нет.

— А кто-нибудь еще?

— Только Гаст, но он не осознает, что такое связующая магия.

— Я сверну ему шею! — не сдержался Ретч. — А скажи-ка мне — как давно ты знал, что он бастард Лайтфела? Тогда на арене, когда он был у нас в руках — ты знал?

— Ретч, — в голосе моем послышалась жесткость, и Ретч весь поник. — Пару минут назад мы говорили об объединении обители.

— Я просто хочу знать.

— Да я знал, точнее это были последние слова Визониана перед смертью, — я глянул на Ретча. — Я хочу, чтобы ты запомнил — Гаст мой друг. И я не хочу, чтобы с ним что-нибудь случилось.

— Да, милорд.

— Более того, — продолжил я. — Если вдруг скоро начнется объединение, я хочу, чтобы ты приглядел за ним.

Ретч фыркнул.

— Он, уверен, сам за себя постоять сможет.

— И еще, я хочу, чтобы ты приглядел за Эрслайтом. А поскольку Гаст неожиданно пришелся ему близким родственником…

Ретч засмеялся.

— Понимаю, что тебя беспокоит. А ты не забываешь, что я тоже в последнее время занимаюсь огненной магией? — он подмигнул мне.

— Ретч, пожалуйста!

— Это будет трудно, — заметил он посерьезнев. — Ты сам отдал малыша в светлую обитель. Но я постараюсь.

— Спасибо.

— Так когда ты понял, что владеешь связующей магией? — спросил он.

— Давно.

Ретч посмотрел на меня с недоумением.

— Насколько давно?

— С тех пор как «оживил» свои рисунки. Бэйзел всегда считал, что это визуальная магия.

— То есть, ты в основном применял ее в рисовании?

— Да.

— И ты молчал об этом?

— Это было еще хуже, чем владеть гипномагией.

— Может и так, — Ретч повертел в руках книжку. — Как проверим, действует ли твоя связующая магия?

— Ты вернешься к себе и сделаешь маленькую запись. Я тебе отвечу.

— Что ж, давай попробуем.

Он раскрыл портал и обернулся ко мне.

— И все-таки не забредай слишком далеко в мирах, — произнес он. — И если понадобиться помощь — позови меня!

— Ты говоришь, совсем как моя мать.

— Она любит тебя, как и я, — Ретч улыбнулся. — Надеюсь, ты в этом никогда не сомневался?

— Один раз. Нет, два раза, — поправился я.

Ретч нахмурился.

— Когда это? Ну допустим в библиотеке я вел себя не совсем разумно… А еще, должно быть, когда Бэйзела посчитали погибшим — но тогда все не знали что думать, и кому верить…

Я улыбнулся.

— Вот видишь, ты об этом сам знаешь.

— Но я больше никогда…

— Не зарекайся, Ретч. Я и сам себе иногда не верю.

— Ну, тогда хоть я тебе буду верить, — он обнял меня на прощанье. — Не пропадай. Мы все ждем твоего возращения.

Ретч шагнул в портал. Я раскрыл книгу. Через несколько мгновений в ней появилась запись, сделанная рукой Ретча.

«Не забредай далеко, мой повелитель. И если по пути тебе попадется что-нибудь необычное — надеюсь, ты сообщишь об этом?»

«Что ты считаешь необычным, Ретч?» — в ответ написал я.

«Это тебе лучше знать. По мирам ты побродил побольше моего. Как бы там ни было — возвращайся скорее».

На следующий день я направился с Виленом в его больницу. В кабинете, куда он привет меня, несколько столов оказались завалены горами инструментов. Я открыл рот от изумления.

— Так много?

— Вы, наверное, даже не подозреваете, сколько людей живет в нашем мире и сколько нуждается в помощи, — заметил Вилен.

— Послушайте, — произнес я. — Давайте я сделаю сейчас всего несколько. А вы опробуете его в деле. Вдруг моя магия только испортит инструмент?

— Хорошо. Мы проверим.

Он отобрал несколько хирургических ножей. Я на миг задумался и немного изменил заклятие на них.

— Я не стал делать их всережущими, — пояснил я. — Только для человеческой плоти. Вам же не надо, чтобы ваши ножи прорезали стены? Точить их не понадобиться.

Вилен кивнул, осторожно взял инструмент и куда-то унес. Я остался в кабинете, ожидать результатов. Еще через два часа Вилен вернулся весьма довольный.

— Все прошло успешно.

Я кивнул и приступил к накладываю заклинаний на остальные инструменты. На это у меня ушло часа четыре. Вечером на радостях Вилен приготовил отличный ужин и достал бутылку вина.

— Почему вы живете один? — спросил я. — Где ваша семья?

— Вы видели фотографию в гостиной, да? — Вилен погрустнел. — Жена ушла от меня лет восемь назад, забрав обоих детей.

— Почему?

— Из-за моей работы. Я почти не бываю дома. Но… если я не смог сделать счастливой ее, то подарил счастье многим другим, вернув им здоровье.

Я опустил глаза.

— Завтра я уеду, — произнес я.

— Куда?

— Не знаю. Дальше. Я нашел один конец миров. Может быть, где-то существует другой.

Глава 2. Правило огня

Итак, я покинул мир Вилена. Я решил делать небольшие записи и зарисовки всех миров, в которых побываю. Делал я их в своих альбомах для рисования. Ни один мир, кроме Бинаина, не имел имени, поэтому мне пришлось просто нумеровать их. Отсчет я вел от мира первой обители. Бинаин выходил шестнадцатым, а мир Вилена соответственно, сорок шестым. Все двадцать восемь миров, лежащие между ними немного походили на Бинаин, но были более пустынны и малозаселены, а в некоторых людей и не было вовсе. Мир Вилена неожиданно выделялся среди них. И я подумывал, что возможно дальше меня ожидает нечто подобное. Однако я ошибся. Вновь потянулись однообразные мирки с мелкими городками, а в основном это были безлюдные степные земли. В некоторых их них даже не было ни морей, ни океанов, а все вокруг было поглощено песком пустынь. Впрочем попадались и заросшие невероятно дремучими лесами миры. В эти дебри мне лезть тоже не хотелось.

В каждом из миров я раскрывал портал и осматривал мир с высоты птичьего полета и рисовал небольшую карту, если вдруг что-то заинтересовывало меня. Так я минул около пятнадцати миров, безлюдных, с нетронутой природой. Мой альбом в итоге украсили несколько рисунков. Я нарисовал величественный водопад, тонкой струей разбившегося и сверкающего под солнцем хрусталя падающий с невероятной высоты в бирюзовую чашу озера. Нарисовал желтые скалы, пронзенные золотыми лучами рассвета, слегка тонувшие в утреннем тумане и похожие из-за многовекового сурового ветра на дырявый окаменевший сыр. Нарисовал странную хищную птицу — огромную, с кроваво-красным оперением, ухватившую в бледно-изумрудной чаще мощным клювом крупную змею, такую же зеленую, что ее чешуя казалась плотно вросшими в ее гибкое тело мелкими листочками.

Потом я пропустил несколько миров представлявших собой сплошные болота. В одном из них увидел как водоплавающую птицу атаковала целая армия мелких червей, вынырнувших из склизкого топкого берега. От бедной пташки даже перышка не осталось. Я только присвистнул и, перелистнув портал, как великую книгу бытия, раскрыл следующий. Увиденное на болоте невольно вызвало воспоминания нашего знакомства с Гастом. Когда он узнал, что я умею отворять порталы он удивился и спросил, неужели мне не хотелось побывать там. Тогда я ему ответил, что во многих мирах достаточно опасно. Даже слишком опасно. Я знал, о чем говорил. И болотные черви, способные сожрать любого за несколько мгновений — это не самое худшее, что могло произойти с невнимательным путником. Впрочем, таких опасных миров было не так много. По крайней мере, судя по тем древним книгам, которые я просматривал и в темной обители, и в библиотеке Игнифероса в мире Вилена. Путешественники, кто бы они ни были, рассказывали не меньше чем о сотне миров. И я постепенно приближался к этой границе. Что лежало дальше, мне предстояло выяснять уже на свой страх и риск.

Каждый раз делая записи и зарисовки, я размышлял, как далеко простирается эта бесконечная цепь. Приведет ли меня путь когда-нибудь в тупик, как это произошло с Первой обителью? Окажется ли вселенная миров не такой уж бесконечной и найдутся ли у нее свои рамки?

Спустя пару месяцев на привале после скромного ужина в связующей книге я нашел запись Ретча. «Игниферос, — сообщал он, — вновь созвал Большой совет, на котором объявил о своих намерениях насчет первой обители. Теперь в темной обители все весьма озадаченны таким поворотом событий. Однако для Бэйзела это, похоже, не явилось неожиданностью. Вероятно, Игниферос уже успел побеседовать с ним до совета. И видел бы ты Нордека — он был вне себя от ярости. Недовольных и кроме него хватает, но уверен, что Бэйзел не откажется от предложения Игнифероса. Наш совет состоится через неделю, а следом — еще один Большой, где темная обитель должна дать ответ.» Я прервал чтение, на миг задумавшись, и затем прочел последние строки. «Видел Гаста, спросил его как малыш. Твой приятель уверил, что с ним все в порядке и он приглядывает за ним. Кроме того позволил себе едкое замечание, что если меня так интересует малыш и я пожелаю его видеть мне придется проголосовать за воссоединение нашего народа. Еще он спрашивал, есть ли у меня связь с тобой, потому что его кровавый кулон пропал.»

Я взял перо и написал короткий ответ «Жду подробностей о следующем Большом совете.» Я положил книгу и, улегшись на спину, заложил руки за голову. Вокруг лежала открытая степь. Прохладный ветерок стих перед закатом и последние лучи солнца показались необыкновенно теплыми. Я же смотрел в небо, на которое темно-синим пологом уже была наброшена ночь. Шэд бродил неподалеку, охотясь на светляков, которые улетали прямо у него из под носа в густые заросли низкорослых кустарничков, прятались среди узких, как у ивы, листьев, а потом снова зажигали свои огоньки, стоило Шэду отойти на пару шагов. Шэд недовольным фырканьем нарушал мирную вечернюю тишину, впрочем как и костер, потрескивающий догорающим сушняком. А темнеющее небо заполнялось звездами. Мелькнула она падающая звезда, другая, и я, изумленный, вскочил на ноги, когда на нас с Шэдом обрушился настоящий звездный дождь. Золотистые искры небесного огня, казалось, падали прямо на нас, оставляя за собой такой же золотистый быстро исчезающий след. Но все они сгорали высоко над нами, так и не долетев до земли. Дождь продолжался почти два часа. Солнце успело уже зайти, и золото теперь вспарывало черный бархат ночи. Я заворожено смотрел на звездопад, а Шэд, сидевший подле меня, все также настороженно потягивал носом и косил взглядом в сторону живых звездочек светляков, которые по-прежнему крутились в кустарничке, и, вероятно, подумывал, имеют ли они отношение к тем, что падали на нас сверху. Когда светопреставление кончилось, я поплотнее закутался в одеяло и, прижавшись в теплому боку Шэда, который теперь с подозрением поглядывал на вполне обычные звезды, висевшие высоко в небе, уснул.

Я минул еще три мира, таких же степных и безлюдных, когда вновь получил послание от Ретча.

"Решение об объединении принято, хотя Бэйзелу пришлось надавить и на Нордека, и на Балахира, да пожалуй, на большую часть темного совета. В обители царит смятение — Игниферос не стал долго ждать и потребовал признания его власти. Ему была принесена присяга верности. Бэйзел и Лайтфел с этого момента становятся его советниками. Совет теперь будет также объединен. И немного увеличен — по два десятка колдунов с каждой стороны. На новый совет Игниферос уже обрушил целый поток приказаний. В обителях должны быть собраны колдуны, которым предстоит заняться восстановлением первой обители. Сперва это будут жилые помещения. После этого все могут перебраться жить уже туда и только потом приступить в восстановлению всего остального, включая прилегающие земли. Основные хлопоты, похоже, выпадут на долю природных магов. А вот нам предстоит куда более сложная задача — составить новый свод законов. Игниферос, разумеется, настаивает, чтобы за основы были взяты законы светлой обители. Как ты вероятно понимаешь, для этого нашей части совета придется выучить светлую речь. Не удивлюсь, если старик обяжет обучиться ей всех темных колдунов, а темное наречие и вовсе запретит. По крайней мере ему точно не нравится, когда кто-нибудь из нас начинает переговариваться шепотком на темном наречии.

Где ты сейчас, мой повелитель? Какие земли расстилаются вокруг тебя?"

Я мягко улыбнулся последним словам Ретча. Я чувствовал, что он беспокоится обо мне и боится показать это, нарвавшись однажды на раздражение с моей стороны. Я взялся за перо и кратко описал, куда меня уже успел занести путь. А потом нарисовал недавний звездный ливень, добавив в рисунок немного визуальной магии, чтобы он ожил и завораживал своей, сияющей золотом чернотой бездонного небесного колодца, роняющего на землю звездные капли. Под рисунком я подписал, что это восьмидесятый мир по счету от первой обители.

«Знаешь, Ретч, если увидишь малыша, приласкай его от меня». На это Ретч ответил очень скоро. «С этим не должно возникнуть проблем, связи с объединением. К тому же Мерлинда оказалась куда проворнее меня. Пожалуй, я бы сказал, что она уже успела расположить к себе Авориэн настолько, чтобы она доверяла ей малыша. Думаю, ты не против.»

А через год он уж писал мне из первой обители.

«Восстановление обители оказалось долгим делом, — сообщал Ретч. — Но теперь она словно только что отстроена. Купола вновь украшают стеклянные крыши, пропускающие свет в зал совета, внешние стены очищены и покрыты тонким слоем мраморной штукатурки, и теперь обитель похожа на серую жемчужину среди разбитых вокруг нее садов. Деревца еще молоды, и цветут пока пустоцветом. Но зато вся обитель пропитана их нежным ароматом. Это радует и успокаивает нас, поскольку мы все еще пытаемся прижиться друг с другом. Было много конфликтов, но они пока мирно разрешались, и их вроде бы становиться меньше. Всем нам пришлось учиться сдержанности. Я все время думаю о тебе и ломаю голову, как ты умудрился прожить со светлыми магами целых два года.» Тут я ощутил явную насмешку Ретча и невольно улыбнулся. «Пожалуй, потолкую насчет этого с Гастом. Все-таки он большой зануда, когда дело касается морали. Забавно слушать его, когда он начинает ставить в пример тебя. Когда, можно подумать, я не знаю своего родного племянника лучше его.» Здесь уж я не выдержал и рассмеялся, и мне так страстно захотелось увидеть ухмылку Ретча, которая без сомнения образовалась на его лице, когда он писал эти строки… увидеть Гаста и ощутить его крепкое рукопожатие… увидеть малыша, прижать его к себе и… Мой смех резко оборвался, и я стиснув зубы, упал на Шэда, зарывшись лицом в его густой гриве. Книжка выпала из рук, а разбуженный Шэд удивленно заворчал, умудрился вывернуть шею и добраться языком до моего лица. Я выпустил его и, дрожа, закричал в утренние бездушно-белые облака на бледном небе.

— Ненавижу тебя! Ненавижу!

Я опрокинулся навзничь на мокрую от росы траву, ощущая под ладонями ее острые жесткие края и холодную влагу. Я и сам не знал, кому предназначался мой крик, то ли Игниферосу, то ли его мертвому брату. То ли им обоим. Но ту боль, которую я испытывал, я никогда бы не забыл и никогда не простил бы… Шэд, испуганно приникнув к земле, прижимая уши подполз ко мне, осторожно прошелся языком по моей руке, а потом вновь добрался до щеки.

— Все хорошо, Шэд, — прошептал я, охватив его за шею одной рукой и трепля другой косматую голову.

Я поднялся и, разведя костер, взялся за приготовление завтрака. Заварил травяной чай из найденных неподалеку тимьяна с душицей, съел немного зачерствевшую булку и несколько кусочков таявшего на языке засоленного, с жемчужными прожилками сала мяса. Шэд жевал сочную травку. Солнце между тем, наконец показавшееся из-за холма, разогнало утренние сумерки и тени. Роса понемногу испарялась, заструившись тонкими ручейками тумана с пригорка, на котором мы остановились на ночлег. Где-то в покрытых высокими травами холмах звонко запела какая-то пташка, а на ухо Шэда уселась стрекоза, поблескивающая сапфировым хитином. Он мотнул головой, отгоняя ее, и на миг замер, зажмурившись в золотых, чуть затуманенных утром лучах. Я вытянул руку и синяя нитка уселась на бугорок ладони, вращая огромными сине-зелеными глазами и блестя чуть подрагивающими от ветерка хрупкими прозрачными крылышками.

— Похожа на тех, что водятся на заливных лугах неподалеку от Мидла, — пробормотал я.

Шэд потянул к стрекозе свой любопытный нос, и она легко ускользнула в такой же чистый и полный солнца, как ее крылья, воздух. Я задумчиво подобрал книжку и бросил в дорожную суму. Следом отправилась кружка. Я затушил костер. А потом утащил прямо из губ Шэда стебелек дикого овса.

Все это мне казалось немного странным. Я минул множество миров в которых мне не попадалось ни одного знакомого растеньица, ни животного, ни птицы, ни насекомых. Шэд в таких мирах даже к траве не притрагивался, только подозрительно обнюхивал и не решался попробовать на вкус. То вдруг, наоборот, нам попадались миры, где все вокруг казалось до боли знакомым. Эту загадку я понять не мог. А число миров тем временем перевалило уже за сотню. Череда степных и пустынных кончилась. Теперь вновь шли миры с буйной растительностью, заросшими лесами холмами и предгорьями. Здесь часто попадались реки и озера. И опять все было безлюдно. В прошлых мирах мне приходилось запасаться едой в какой-нибудь таверне, а иногда и попросту возвращаться назад, когда еда у меня заканчивалась. Употреблять в пищу незнакомых животных, я не желал так же как Шэд не решался попробовать красивые, ароматные, но совершенно незнакомые цветы. Неделю назад мне пришлось скакнуть обратно на десяток миров, чтобы купить в таверне хлеба и мяса. Теперь еда снова заканчивалась, но я надеялся, что либо мне попадется какое-нибудь животное, на которого можно будет поохотиться, либо посчастливиться больше и попадется населенный людьми мир.

Мы прошлись по пологим холмам, утопая в высоких травах, наслаждаясь их свежими бодрящими ароматами, сладким запахом зацветающих летников. Шэд не уставал набивать брюхо сочной травой и беззаботно гонялся за яркими бабочками. Меня здесь тоже наполняло энергией и одновременно несколько расслабляло, но вместе с тем, эта сила уходящей весны дурманила мне голову. А сны снились такие, что я от них задыхался, просыпаясь среди ночи в жарком поту, стаскивал рубашку и ложился на росистую траву, пока она не охлаждала ни мое разгоряченное тело, ни мой распаленный ум. Измученный видениями я просыпал до самого полудня, когда солнце уже вовсю начинало припекать на ясном небе. Луга на холмах между тем стали сменяться редкими светлыми лесками. Тонкие осинки чуть шелестели бледно-зеленой листвой. На склонах ручейки, неизвестно откуда катившие свои прозрачные воды, со журчащим звоном впадали в единый поток в ложбине. Я последовал за этой располневшей от вливающихся в нее струй речушкой и на следующий день вышел к еще более полноводной реке. С первого взгляда на синюю как небо зеркальную гладь, казалось, что река лениво катилась, но посмотрев на стремнину в ее середине, я понял, что течение весьма сильно в глубоком русле между холмов. Я пошел вдоль реки, вниз по течению. Шэд, напившись, побежал вперед. А потом впереди раздался испуганный крик. Я, удивленный, оторвался от созерцания крутящихся у берега мелких водоворотов, рядом с которыми ловко сновали водомерки, и поспешил в ту сторону, где за пригорком скрылся Шэд. Там я обнаружил Шэда, замершего перед испуганной девушкой, вцепившейся от ужаса в повод ведомой ею лошадки. Лошадка, на которой большими охапками торчала кошенная трава, никак на Шэда не реагировала, только пряла ушами, отгоняя надоедливую мушку.

— Шэд, иди сюда, — позвал я.

И мое вороное чудовище игриво запрыгало ко мне. На лице девушки отразилось удивление.

— Не бойся, — доброжелательным тоном заговорил я, хотя полагал, что она, должно быть, не понимает ни слова.

Потом схватил Шэда за шкирку и потрепал как нашкодившего щенка. Девушка еще больше распахнула от удивления свои глаза. Я улыбнулся, потом чуть заговорчески подмигнул и похлопал Шэда по шее. Он недовольно зафыркал и, встряхнувшись, оборотился жеребчиком. У девушки вырвался изумленный возглас. А я закинул на Шэда седельную сумку. Он ткнулся своей мягкой мордой мне в щеку и вновь потянулся за сочными стеблями. А я наклонился и поднял оброненную в испуге котомку. Девушка приняла и что-то сказала мне. Я лишь развел руками, а она улыбнулась, а потом и вовсе рассмеялась и сделала знак следовать за мной.

— Пойдем, Шэд, — позвал я. — Может, здесь найдется городок, где я бы пополнил запас снеди.

Девушка между тем принялась оживленно болтать, словно позабыв, что я не понимаю ее, потом смотрела на меня и коротко смеялась, и вновь начинала о чем-то увлеченно рассказывать. Мне только оставалось с улыбкой ее слушать. Через минут пять тропинка, по которой мы шли, вынырнула из леска, и перед нами оказалась обширная поляна, окруженная все тем же осиновым лесом и выходящая на берег реки. Посреди поляны стоял небольшой, но добротный дом из теса, судя по ширине доски явно не из этого леса. Впрочем, крыша заросла травой, а небольшой сад пребывал в некотором запустении. Справа от домика стоял сарай, куда более давнего вида. Доски его потемнели и чуть зеленели от мха. Спускаясь с пригорка на поляну, я понял, что поблизости больше жилья нет и почувствовал некоторое разочарование. Надо все-таки раскрыть портал и посмотреть, где здесь находится город. Брать еду из этого одинокого дома мне не хотелось. Благодаря магии присутствия я понял, что девушка жила здесь одна, за деревянными стенами не ощущалось больше ни живой души, если не считать десяток кур с сарае. Девушка между тем дошла до крыльца, привязала к перилам лошадку и принялась снимать с нее охапки сена. Я помог ей, а потом мы разложили траву сушиться. Шэд между тем снова оборотился чудищем и, разлегшись самым наглым образом посреди двора, заснул. Девушка поманила меня за собой в дом. Обстановка тут была простая, но в комнатах было чисто и, пожалуй, даже уютно. Хозяйка стала хлопотать на стол, а я в очередной раз удивил ее, когда разжег заклинанием огонь в очаге. Это простенькое волшебство привело ее в восторг, и она опять принялась что-то возбужденно мне говорить. Я с трудом удержался от желания применить гипномагию, чтобы начать понимать ее. Задерживаться здесь у меня мыслей не было, а забивать голову еще одним языком, я особой нужды не видел. Пожалуй, я приведу в порядок крышу дома, получу в награду свой обед, в предвкушении которого у меня уже чуть урчало в животе, и найду город и таверну, где смогу выспаться в постели и насладиться горячей едой и ванной. Мне нравилось путешествовать в безлюдных мирах, среди нетронутой людьми природы, но иногда верх брали вполне обыденные желания. Я наколдовал несколько свечек, наполнивших полутемный дом светом. А потом из баловства, увидев очередной всплеск восторга, наколдовал звездное небо, скрывшее темные балки потолка, и обрушил звездный дождик. Хозяйка от восхищения едва не позабыла об обеде, но взглянув на мою голодную физиономию, рассмеялась и вернулась к приготовлению еды. Она поставила котелок на огонь, побросала туда ароматные травки, а потом куда-то ушла. Вернулась она с болтающейся в руках обезглавленной и уже ощипанной тушкой только что зарезанной курицы. Нанзила на металлический прут и тоже разместила этот импровизированный вертел над огнем. Вскоре на столе появилась овощная похлебка, зажаренная курица, немного подсохший, но ароматный хлеб. Ко всему этому девушка добавила два глиняных стакана и темно-зеленую бутыль вина, почти полную. С улыбкой она пригласила меня к трапезе. Я разумеется не отказался. Мы с ней выпили по стаканчику сладкого белого вина и принялись за еду. После еды я показал вполне привычный, но восхитивший ее прием бытовой магии, когда по моему хлопку посуда подпрыгивала в воздухе и возвращалась на стол уже совершенно чистая.

— Что тебе еще сделать в благодарность за обед? — полюбопытствовал я.

По тону она поняла, о чем я спрашивал, и с улыбкой покачала головой. А потом, видимо что-то вспомнив, она подскочила к окну и указала куда-то пальцем. Подойдя к ней я увидел, что она показывает мне на несколько больших камней, лежащих в саду, наверное, с очень давнего времени, до того как был построен этот дом.

Мы вышли во двор. Я чуть повел рукой, и все камни просто растаяли у нас на глазах. Потом я привел в порядок крышу, избавив от травы и защитив от протекания и сильного ветра. После этого сделал полезную в хозяйстве вещь. Прямо от реки образовался небольшой арычек, по которому вода из реки попадала во что-то вроде маленького бассейна рядом с садовыми деревьями. Теперь девушке не пришлось бы таскать воду из реки, хотя это и было довольно-таки близко.

— Будь я магом природы, мог бы заставить расти твои деревья в саду и обильнее плодоносить, но я не умею, — я чуть виновато улыбнулся ей.

Она только благодарно улыбнулась. Потом я раскрыл портал. Девушка с изумлением следила за происходящим. Я отодвинул его, и он унесся ввысь показывая вид на нас и домик и спящего рядом Шэда. Я передвигал портал, пока не обнаружил несколько одиноких, раскиданных по холмистым берегам реки домиков, а потом дальше, внизу по течению — довольной большой город.

— Шэд, — позвал я.

И тут она, поняв, что я собираюсь уходить, схватила меня за руку и расстроено покачала головой. А потом вновь что-то торопливо за говорила. Видя, что я не понимаю, она схватила меня за руку и потянула за собой в дом. Я расценил это как приглашение побыть у нее еще немного. Я посмотрел на Шэда никак не реагировавшего, что я позвал его, и дрыхнувшего, глянул на девушку и кивнул. В ответ она улыбнулась. Я все-таки разбудил Шэда, вычистил его, а заодно починил упряжь хозяйской лошадки, сделав ее с помощью магии износостойкой. Обошел дом кругом и заметил под сенью леса какие-то камни. Мое подозрение подтвердилось, когда я подошел ближе. Передо мной оказалась не такая уж давняя двойная могила. Девушка тихонько подошла ко мне, чуть тронула плечо, горестно заговорила о чем-то и увела меня оттуда. Было похоже, что недавно она лишилась сразу обоих родителей. Мы вернулись в дом, я ей показал свой альбом с картинками. Она с интересом разглядывала картинки. После этого я раскрывал порталы и показывал ей другие миры. Солнце между тем заглянуло в комнаты, окрасив все рыже-красным светом. Шэд, хрустя найденной где-то морковкой, скользнул в дом и устроился у моих ног. Потом мы поужинали, доев остатки обеда. На ночь она устроила меня в небольшой комнатке. Давно не спавший в постели, я мгновенно отключился, едва коснувшись головой подушки. Однако среди ночи я вновь пробудился. Задыхаясь от привидевшегося и чувствуя, как пылает лицо, я вдруг понял, что меня кто-то трясет за плечо. Девушка беспокойно заговорила со мной. Ее пальцы скользнули по моему лбу, на котором слиплись от пота волосы. А потом она склонилась ко мне, и я вдруг понял, что из ее глаз капают слезы, голос ее неожиданно переполнился виной. Не успел я удивиться и понять, что случилось, как она прильнула к моим пересохшим губам. Не соображая, я прижал ее к себе, мои руки заскользили по оказавшемуся неожиданно податливым телу, и мне показалось, что мое сновидение продолжается. Только перед самым рассветом я ненадолго провалился в темный сон. А потом словно тут же проснулся. Девушка спала, и я осторожно выскользнул из постели, чтобы не разбудить ее, оделся и вышел во двор. Шэд спавший у крыльца встрепенулся.

— Пойдем, Шэд, — прошептал я, закидывая на плечо сумку.

Я не хотел прощаться, не хотел, чтобы она вновь делала попытки удержать меня у нее. Мы поспешили дальше вдоль реки вниз по течению. Миль через семь должен быть город. Я пополню запас снеди и продолжу путь.

Через пару часов мы добрались до города, и я поразился царящей за городской стеной тишине, которой там быть не должно. Я прошел ворота, никем не охраняемые. Шэд настороженно втягивал воздух, но, похоже, и он пока не понимал, что произошло. Мы прошли по пустынным улицам, до первого постоялого двора. Тут мне почудилось, что внутри есть кто-то живой. Я вошел внутрь и застыл на месте. В трех шагах от порога лежал мертвый мужчина. Еще двое лежали в неестественных позах на лавках перед столами. Я склонился к первому. Судя по застывшему и потемневшему, словно восковому лицу он был давно мертв. Однако никакого запаха тлена я не ощущал. С остальными двумя было то же самое. Я обошел всю гостиницу и только в одной из комнат обнаружил живого. Щупленький юноша стоял на коленях подле кровати на которой лежала женщина, похоже его мать, и дрожал всем телом, с него градом катился пот, а лицо раскраснелось от жара. Он глянул на меня совсем уж помутневшим взором и опрокинулся исказившимся от судороги лицом на мертвое тело. Сам он тоже уже не дышал. Я попятился прочь и поспешил вон из гостиницы.

На улице до меня дошло, что вероятно весь город погиб из-за неизвестной болезни. Потом я вспомнил девушку, оставленную мной, вспомнил ее слезы. И вдруг понял, что ночью она решила, что я смертельно болен. Более того, родители ее, похоже, погибли от той же болезни. Кто знает, может быть, она знала и об умирающем городе и о том, что возможно и она обречена… Я раскрыл портал, и мы с Шэдом мигом перенеслись к ее домику. Я нашел ее на постели, одело она скинула, когда ее охватил жар, и обнаженное ее тело раскраснелось и покрылось бисеринками пота. Я попытался привести ее в себя, но она была в беспамятстве. Я раскопал в сумке какое-то лекарство своей матери, растворил порошок в воде и влил с сухие потрескавшиеся губы девушки. Через полчаса мне показалось, что жар немного спал. Но я по-прежнему не знал, чем она больна и как помочь ей. Бросить ее умирать или дожидаться ее смерти мне не хотелось. Тогда я вспомнил Вилена. Я завернул девушку в одеяло и раскрыл портал. Я совершил несколько переходов и в самом конце шагнул прямо в гостиную доктора. Вилен, пьющий в одиночестве чай, подскочил от неожиданности.

— Тэрсел! — воскликнул он.

— Добрый… — я глянул в окно и там было темно. — Вечер.

— Утро, — поправил он.

— Почему темно?

— Потому что у нас сейчас зима, — он посмотрел на портал из которого несло теплом и светом летнего дня.

— Вы можете спасти ее? — поинтересовался я, затворив за собой мировую дверь, и уложил девушку на диван.

— А что с ней?

— Не знаю, но весь город полон мертвыми людьми…

— Что?! — Вилен воззрился на меня пораженный. — У нее заразная болезнь, а вы притащили ее сюда? О боже!

— Что? — спросил я.

— Вы, кажется, копались в моей голове? — Вилен достал из шкафчика повязку и спешно надевал ее на лицо. — Я говорю о вирусах.

— Уверен, вы справитесь с ними.

Вилен крайне неодобрительно покачал головой, взялся за телефонный аппарат и спешно с кем-то заговорил. Не прошло и пяти минул как прибыли еще врачи, подхватили девушку и увезли в больницу. Вилен обернулся ко мне и нахмурился.

— Вы знаете, что у вас лихорадка?

— Я чувствую себя вполне сносно, — возразил я.

— Поедете со мной в больницу! — безоговорочным тоном произнес он. — Шэда можете оставить здесь, если он не съест комнатные цветы.

Я глянул на горшки, которые раньше были на террасе, но ввиду зимы перекочевали на подоконник гостиной.

— Не думаю, что они покажутся ему съедобными.

— Тогда пошли.

Мы приехали в больницу. Вилен взял у меня кровь и, оставив в кабинете, куда-то ушел. Спустя час он вернулся с результатами.

— Девушка в реанимации и по-прежнему без сознания. Нам надо изучить, что за дрянь она подхватила. И вы, кстати, тоже.

— Я?!

— У вас в крови та же болезнь, что и у нее, только вот… — он на миг смолк. — Ваша кровь убивает болезнь. А у девушки наоборот — болезнь ее потихоньку одолевает.

— Что вы думаете?

— Ничего хорошего, — он нахмурился. — Если бы вы были человеком, мы бы смогли использовать ваш организм как средство против болезни. Но вы не человек, и помочь ничем не сможешь.

— Мне жаль, Вилен. Я надеялся…

— Не стоит. Либо мы вылечим ее, либо нет. Это наша работа. Как ее зовут? Мне надо написать в отчете.

— Не знаю.

Он вздернул на меня удивленный взгляд.

— Она приютила меня на денек и… еще вчера она казалась мне совершенно здоровой.

— Хм. Ладно, подробности мне не нужны.

— Раньше, мне казалось, вы были более любознательным.

— Полгода назад здесь побывал Игниферос — забирал книги из своей библиотеки. Я с ним достаточно долго общался.

— Понятно, — протянул я.

— Выходит, вы с ней едва знакомы, — заметил Вилен. — Если мы вылечим ее, она останется с нами и мы о ней позаботимся — я так понимаю возвращаться ей не к кому. Ну, а если нет… То тем более вам не стоит дожидаться.

— Что ж, все равно спасибо.

Он сдержанно кивнул. Я вернулся за Шэдом, нагло пополнил запасы съестного из холодильника Вилена, и мы продолжили путь. Мир, пораженный неизвестной болезнью, оказался сто сороковым. Я решил, что там делать уже нечего, и мы оказались в следующем. Он был похож на предыдущий. Только людей здесь не было. В нем я провел несколько дней. Легкий жар держался у меня несколько дней, а потом исчез. Несколько раз возникли мысли вновь посетить Вилена и все-таки узнать, об исходе лечения. Но я отогнал от себя эти мысли, понимая, что если Вилен не справился, я буду досадовать на него и на всех его врачей.

Еда у меня тем временем вновь закончилась. Но я уже был готов двинуться дальше. Следующий мир неожиданно поразилось меня своей непохожестью на предыдущие. Весь его покрывали живописные взгорья, отвесные скалы, зубами древних чудовищ торчавшие из земли, небольшие, но глубокие озера лежали во впадинах гор и казались множеством зеленых глаз этого мира, глядевшего на желто-зеленое небо. Мы с Шэдом долго не могли привыкнуть к этому небу, постоянно обращая наши взгляды ввысь, хотя солнце казалось вполне обычным, разве что более бледным и тусклым. В результате облака приобретали тот же странный зелено-желтоватый оттенок, на закатах превращающийся то в охру, то приобретающий изумрудную зелень. Конечно, я не упустил случай, достал альбом и сделал несколько рисунков. Один я поместил в связующей книге с соответствующими комментариями. Ретч мне на это ответил: «Такое мне и во сне бы не привиделось. Хотя вот на две луны в первой обители тебе бы не помешало взглянуть. Уверен, тебе бы понравились здешние ночи. Кстати, малыш сейчас со мной. Я не удержался и показал твои рисунки. Не беспокойся, он мне дал слово, что никому не скажет. Такой же настырный и любознательный как и ты — совсем замучил меня вопросами. Больше всего спрашивает, когда ты наконец вернешься. Я говорю, что уже совсем скоро. Прости, наверное, я травлю тебе душу, но… малыш тебе сам скажет…»

А дальше в книге возникло несколько слов на светлом наречии, написанных несколько корявеньким, неумелым подчерком. И обведенная чернилами детская ладошка.

— Я тоже люблю тебя, Эрси, — прошептал я, прижавшись губами к рисунку.

И написал несколько слов сыну. После этого вновь появилась надпись, сделанная рукой Ретча. «Он не знает темного наречия. Один раз я попытался взяться обучать его, но Авориэн меня за это чуть не убила.» «Сам потом займусь этим, — написал я в ответ. — Спасибо, Ретч.»

Я развел костер, на прутиках подвесил поджариваться над огнем пойманных мной перепелок. Откинувшись спиной на скалу, я еще долго смотрел на нарисованную ладошку Эрслайта, вспоминал, как Авориэн взяла с меня слово отказаться от него. Каким нелепым мне все это теперь казалось. Я очнулся от размышлений, когда Шэд насторожено поднял голову, вглядываясь во тьму и потягивая носом. А сам я почувствовал, как к нам кто-то медленно приближается в гуще ночного леса, что кто-то следит за нами. Шэд поднялся на ноги и оскалил пасть, издав такой угрожающий рык, что у меня от него побежали мурашки по телу. Я подскочил, и в этот же миг из тьмы леса к нам выскользнули огромные тени. Свет костра отразился в их хищных глазах, а языки в оскаленных пастях показались такими же яркими как языки пламени. Шерсть на Шэде стала дыбом, и он попятился ко мне. А чудовища шагнули следом, но их почти тут же остановили натянувшиеся поводки. Вслед за зверьми в круг костра шагнули их хозяева. Одеты они были одинаково — в плотные кожаные штаны и куртки, а на пястях у них имелись металлические накладки с шипами. В руках каждого была огненная плеть. И я тут же вспомнил, что видел такую у Ментепера, когда он пытался приказывать Шэду. Неужели я нашел магов, занимавшихся приручением оборотней?

Несколько мгновений мы молча разглядывали друг на друга. От незнакомцев веяло магией. Они наверняка тоже ощутили, что и я маг. Наконец, один из них заговорил. К моему изумлению это оказалось наречие, некогда использующееся в первой обители.

— Ты заблудился, маг? — произнес незнакомец насмешливо, а его черные глаза зло поблескивали багровыми угольками, отражая пламя костра. — Или же ты надумал вернуть нам нашу зверушку?

— Ни то, ни другое, — отозвался я. — Шэд принадлежит мне.

В ответ он рассмеялся.

— Когда-то давно один маг украл его у нас. Кажется имя этого мага было Ментепер.

Та небрежность, с которой отозвался о Ментепере, мне не понравилась и насторожила.

— Вот как? — удивился я. — Никогда бы не подумал, что он опустился бы до воровства. Почему он просто не купил Шэда у вас?

— Потому что мы не продаем их. Он что же продал Шэдоу тебе?

— Нет, Шэд сам выбрал себе хозяина.

Они недоуменно переглянулись.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Шэд убил Ментепера, когда решил слушать меня.

— Не хочешь ли ты сказать… У тебя ведь нет огненной плети!

— Разве она так необходима? — отозвался я.

Лица их тронуло изумление.

— Ни один оборотень не станет слушать хозяина без плети.

— Меня он слушает, — сквозь зубы произнес я, смутно ощущая исходящую от них угрозу, и произнес мысленно команду. — «Ко мне, Шэд, лежать, спокойно».

Шэд чуть удивленно обернулся ко мне, но попятился, вытянулся у моих ног и застыл, словно статуя. А потом я также мысленно опробовал эту команду на остальных оборотнях. Они издали какое-то удивленное скуление. Я повторил жестче, и они все как один улеглись у ног своих хозяев. Лица незнакомцев тронула бледность и злоба.

— Как ты это делаешь?

— Как ты, вероятно, заметил — без плети. А теперь отвечай на мои вопросы. Кто вы такие и как вас занесло сюда?

Главный из них с исказившимся лицом шагнул ко мне, махнул плетью в сторону Шэда и выкрикнул ему приказ. Но Шэд только оскалил зубы и подобрался для прыжка, не сводя глаз с врага. Лицо главного нервно дрогнула, когда его попытка не удалась.

— Назовись прежде сам, маг, — процедил он сквозь зубы, едва справившись со своей яростью.

— Мое имя Тэрсел.

— Ты ведь из темной обители? — на его лице обозначилось презрение. — Должно быть, ты считал Ментепера величайшим магом, но должен разочаровать тебя — он едва унес отсюда ноги. Так что остерегись говорить дерзости, мальчишка!

— Если вы не из темной обители, то откуда же? — пропустив мимо ушей оскорбление спросил я.

— Из Закатной.

Видимо на моем лице отразилось непонимание, потому что презрения в его виде прибавилось.

— Мы ушли оттуда задолго до того как Ментепер со своим братом разрушили ее.

— О! — только и выдохнул я. — Я не знал, что она так называется. Но почему же вы ушли оттуда?

— Наш род — род охранников. Уже несколько тысяч лет мы охраняем границы Закатных миров. В этом мире у нас главный охранный пост.

Я с изумлением взирал на него, услышав что-то уж совсем удивительное.

— Охраняете границы? От кого?

Посмотрев на меня, он позволил себе рассмеется.

— Вы уничтожили Закатную обители, вы почти уничтожили сами себя. Какое тебе дело до того, кого и что мы охраняем? — в тоне его отразилось все презрение.

— Почему же, если вы печетесь об охране, вы не предотвратили падение обители? — спросил я.

— Внутренние распри — не наше дело.

— Значит ли это, что вы никому не подчинялись в Закатной обители?

— Мы подчинялись ее властителю, но не тем, кто ее разрушил.

Я промолчал, задумавшись. Он, видимо, ощутил, что я колеблюсь.

— Тебе что-то известно о Закатной обители?

— Игниферос восстановил ее. Теперь он правит там.

— Вот как? — он усмехнулся. — Он решил таким образом попытаться исправить свою прошлую ошибку? И если тебя это интересует, он не дождется от нас признания его правителем. Его вина слишком велика. Впрочем, мы никогда не покинем свой пост, разве что до тех времен, когда не останется в живых ни одного мага.

Он подошел ко мне вплотную, оставив своего зверя на месте. Шэд глухо предостерегающе зарычал.

— Знаешь, — прошипел он мне в лицо, и его пальцы тронули ворот моей рубашки. — Нам есть за что ненавидеть Ментепера и его ублюдков. Впрочем, как и Игнифероса. Ты верно, владеешь гипномагией, но на нас она не подействует. И если бы мы знали, что возможно применять ее на животных, мы бы сделали охранные амулеты и для них.

Он показал мне амулет висящий у него на шее. Когда-то похожие на эти обереги от магии я видел в мире Вилена на магах.

— Я не только гипномаг, — произнес я спокойно.

— Ты, похоже, владеешь магией присутствия, как и мы все. Необходимое условие, чтобы стать здесь охранником, — он оскалился в усмешке. — Чем еще?

— Зачем тебе знать?

— Я хочу отобрать у тебя Шэдоу, — не стал скрывать он.

— Тебе придется отказаться от этой затеи, если хочешь, чтобы здесь по-прежнему был охранный пост.

Коротко сверкнул его нож, но маг тут же с криком боли выронил его и упал на колени схватившись руками за голову.

— Такие артефакты имеют нехорошее свойство терять свою силу, — произнес я почти ласково. — Судя по всему, им не одна сотня лет. Их надо подпитывать магией. Но у вас, похоже, нет ни одного гипномага, кто бы подправил их.

Я подобрал нож, схватил мага за волосы и грубо вздернул на ноги. Лезвие ножа чуть пощекотало его шею.

— А вы сами чем еще владеете, кроме магии присутствия, Гейрин? — полюбопытствовал я, вложив нож в его ножны и выпустив мага.

Он пришел в себя, и бледность залила его лицо.

— Ты, должно быть, и так догадался — все мы охранные маги.

— Так ты мне расскажешь, от кого вы охраняете Закатные миры? Я предпочитаю гипномагии живой разговор…

— Хорошо. Пойдем.

Он сделал знак остальным. Двое из них затоптали мой костер, бросив уже давно поджарившихся и даже подгоревших куропаток в пепел.

— Считай, что ужин я тебе должен, — произнес Гейрин, скользнув в лес на едва заметную в темноте тропу — кто-то из впереди идущих магов зажег несколько волшебных огоньков над нашими головами. — Что тебе понадобилось здесь и куда ты направляешься?

— Кратко рассказать или тебя все же интересует, что происходило последнее время в темной и светлой обителях? — полюбопытствовал я.

Он на миг обернулся.

— А ты привык приказывать, — заметил он. — Уж не повелитель ли ты темной обители?

— Был им пару лет, — отозвался я.

— Мне следовало бы раньше догадаться.

— Это бы ничего не изменило, а ты бы не стал более вежливым, — заметил я.

В ответ я увидел как во мраке сверкнула его белозубая усмешка.

— Ты ведь тоже главный среди охранников, Гейнир…

— Пожалуй, я предпочту более длинный вариант истории.

Пока мы шли темной тропой, я рассказал о последних событиях в обители, об Игниферосе и его решении вновь объединить народ, о том немногом, что мне было известно о восстановлении обители. Кроме того я не счел нужным скрывать, из-за чего я отправился в столь дальнее странствие. К концу моего повествования мы вышли из зарослей на берег зеленоводного и круглого, как блюдце, озера, прошли по бледно-красному песку в промоину в желтых дырчатых скалах, и поднялись по крутой горной тропе на вершину скалы, увенчанной пышной шапкой растительности — с берега озера эта скала напоминала голову сморщившегося, словно собравшегося чихать человека, лицо которого все было изъедено оспинами. На другой стороне скалы, в уютной долине среди зеленых взгорий светился золотыми огоньками город. Гейрин посмотрел на него сверху, обернулся ко мне.

— Они не зря опасались тебя, — обронил он и начал спуск.

— Этот город… неужели здесь живут одни маги? — спросил я, когда мы вступили на его ночные улицы.

— Около половины. И все они занимаются охранной Закатных миров. Мой рассказ тоже окажется достаточно долог… Остальные жители — люди.

— Как давно вы покинули Закатную обитель? Игниферос рассказывал, что раскол произошел когда были открыты способы перемещаться в миры.

— Гораздо раньше, — заметил Гейнир. — Через несколько столетий, обитель стала понемногу приходить в упадок, как любая цивилизация достигшая своего совершенства. Нет хуже мага, считающего, что он могущественнее всех, и будто ничто не может встать у него на пути и помешать его планам.

Он посмотрел на меня.

— Ты считаешь…

— Ты был бы точно таким, если бы над тобой не витало это предсказание безумия. У тебя нет цели. Впрочем, ты еще молод.

— Игниферос рассказывал, что раньше были куда более могущественные маги, — возразил я.

— Не уверен, что сильнее тебя. Хотя знали они точно больше. Но в Закатной обители им показалось скучно и тесно и, несмотря на наши предупреждения, они перешли границу Закатных миров. Больше их здесь никто не видел.

— Что лежит за этими границами?

— Другие миры, путь в которые нам заказан, как и тем, в наши миры.

— Почему?

— Они пытаются уничтожить нас.

Мы прошли по освещенной улице до центра города и зашли в дом. Засуетились слуги, собирая на стол. Я и Гейнир уселись друг против друга. Своего зверя он привязал на улице, но Шэд неотступно следовал за мной.

— У тебя действительно очень сильная воля, — он кивнул на Шэда. — Ни один из них не будет слушаться без кнута. Даже если ты постараешься приручить его лаской, — добавил он увидев, что я собираюсь ему возразить. — Зверь мог только признать тебя сильнее его, и только поэтому он слушается и подчиняется тебе.

— Не такой сильный, — все же возразил я. — И Шэд действительно… он понимает мое хорошее отношение к нему.

Он задумчиво посмотрел на Шэда и, промолчав, принялся за еду. После ужина он взял из книжного шкафа какую-то огромную и древнюю книгу, положил передо мной на очистившийся стол. Раскрыл ее, и передо мной предстал альбом с видами Закатной обители. Я замер от восхищения узрев великолепно выполненные рисунки, наполненные визуальной магией, что каждая, даже самая маленькая деталь, казалось, оживала. Я просмотрел фолиант до конца и на последнем рисунке застыл. Не веря своим глазам я провел пальцами по рисунку.

— Связующая магия! — вырвалось у меня, и я поднял взгляд на Гейнира.

Он же нахмурился.

— Как ты узнал?

— Но ведь… — я вновь обратил взгляд к рисунку.

Сейчас в Закатной обители занималось ранее утро, тени укорачивались и таяли у нас на глазах, солнце освещало серые башни и чуть золотило листву и цветы молодых деревьев, окружавших крепость, а море вздыхало и выкидывало на песчаный берег ленивые вспененные волны.

— Ты слышал о связующей магии?

— Конечно я слышал о связующей магии. Почему это удивляет тебя?

— Этот дар редко проявлялся даже в давние времена… И не всегда удавалось развить его. То, что ты видишь — всего лишь безобидное применение этой магии.

— Понятия не имею как ее еще можно применять, — произнес я. — Я слышал только о рисунках. А в нашей обители ни в одной книге не нашлось даже упоминания о ней. Что ты знаешь о этом, и кто сделал эти рисунки?

— Этой книге около пяти тысяч лет. Рисунки выполнил один из правителей Закатной обители. Он был связующим магом, — Гейнир глянул на меня и улыбнулся. — Ты просто любознателен или тебе интересует только связующая магия?

— Меня интересует все. У нас не осталось книг по истории Закатной обители. Почти не осталось. Жалкая пара книг, в которых описывались всего лишь несколько лет жизни в обители, причем ничем не примечательных лет!

— Как же — год, когда обитель была разрушена, вышел весьма примечательным!

— Я имел ввиду не это! — воскликнул я.

— Тебе лучше знать, — он захлопнул книгу, поставил ее обратно в шкаф и раздумчиво посмотрел на меня. — Хочу показать тебе еще кое-что.

Гейнир извлек из шкафа конверт и положил передо мной.

— Можешь сказать, что там?

Я, удивленный, воззрился на него.

— Ты шутишь? Конверт можно вскрыть…

— Я не могу его вскрыть до тех пор, пока кто-либо не назовет, что сокрыто в нем.

— Ты лукавишь, — заметил я. — Ты знаешь, что там.

— Может быть. Но я хочу, чтобы все было честно — тебе не следует копаться в моей памяти.

— Если тебя утешит, мне не нравится этим заниматься, — заметил я и принялся осматривать конверт со всех сторон.

На другой его стороне я обнаружил сургучную печать в виде символа власти.

— Ого, — только и сказал я.

Пальцы ощущали старую немного грубоватую бумагу и магию.

— Конверт защищен охранной магией, — произнес я. — Обычное дело. И…

Внутри конверта скрывался лист еще более плотной бумаги. Что же, Гейрин предлагал узнать, что там написано? Наверняка имелось заклинание, позволяющее читать даже закрытые книги, но я его не знал, и мне даже в голову не приходило, что такое мне когда-нибудь понадобится. Но, может, дело было совсем в другом. Я вновь положил ладонь на бумагу конверта и осторожно тонкой магией потянулся к листку, пытаясь обнаружить на нем вовсе не следы букв, а следы магии. Магия там действительно была, но я пока не мог понять, какая именно. Может, там был рисунок, ведь неспроста мне Гейрин подсунул конверт после просмотра альбома. Рисунок с визуальной или связующей магией… Но даже если это и так, я бы все равно не мог рассмотреть, что там было изображено. Я повертел конверт в руках и рассмеялся.

— Что такое? — полюбопытствовал Гейнир, не сводящий с меня внимательного взгляда.

— Вспомнил твои слова про могущественных магов, — ответил я и положил конверт на стол. — Наверное, это должно быть легко, но я не могу этого сделать.

— Как знаешь, — Гейнир уселся в свое кресло, оставив конверт около меня.

— Ты обещал мне долгий рассказ, — напомнил я.

Он кивнул и подлил нам обоим вина.

— Наш пост здесь тоже больше пяти тысяч лет, — заговорил он. — С тех самых пор как на Закатную обитель была предпринята попытка нападения, тогдашний ее повелитель приказал создать отряд, занявшийся охраной внешних рубежей. Сначала нас было около пятисот, а потом уже лет через десять около тысячи. Сейчас нас около пяти тысяч.

Я открыл рот от изумления.

— Так сколько же вас осталось, повелитель темной обители, после того как вы поуничтожали друг друга? — поинтересовался он зло.

— Нас было восемь сотен, светлых чуть больше.

— Даже двух тысяч не наберется, — Гейнир неодобрительно покачал головой. — И стоило столько лет воевать ради власти над жалкой горсткой.

— Я не имею к этому никакого отношения, — разозлился я. — Я не собирался устраивать войну, пока находился у власти.

— Значит, ты редкое исключение… Этот город не единственный здесь. Есть еще три, но они весьма мелкие — в каждом нас всего около сотни. Кроме того до Рубежа от этого мира лежит около двадцати миров, но все они пустынные. Нам удобно было расположиться здесь, хотя в тех двадцати мирах в каждом у нас есть посты. Начиная с нашего мира на протяжении всех двадцати мы отслеживаем любое открытие портала. Именно поэтому мы и наши тебя. Раньше мы отражали атаки именно в этих двадцати мирах. Но сюда уже давно никто не совался с тех пор как обитель была разрушена…

— Что ты хочешь этим сказать? Что врагам стало об этом известно? — поразился я.

— Вполне возможно. Как я уже упоминал многие маги покинули Закатную обитель и Закатные миры… Кто знает, может, кое-кто из них стал предателем. Учитывая, до чего дошла Закатная обитель в последние годы своего существования, я бы этому не удивился.

— Но кто они? Кто эти враги? — спросил я.

— Я не могу тебе этого сказать, — ответил он. — Они… похожи на магов.

— Похожи на магов? — я смотрел на него. — Ты шутишь? Ты ведь знаешь наверняка, к чему предположения?

— Я не могу тебе сказать.

— Ну да, конечно, — я разозлился. — Я повелитель жалкой кучки темных магов, к тому же бывший. Зачем тебе снисходить на меня, главный охранник. Храни свои секреты.

Я взял в руки конверт, что бы швырнуть к нему, но в этот момент у меня под пальцами словно пробежал легкий ток. Я взглянул на конверт, коротко вскрикнул от удивления, неожиданно увидев, что он скрывал в себе, и потерял сознание.

Голова моя все еще была во тьме, но я уже слышал голос Гейнира, тихое угрожающее рычание Шэда, и чувствовал его мокрый язык, скользивший по моему лицу и старающийся привести меня в себя.

— Не могу поверить — мальчишка связующий маг… — повторял Гейнир.

— Что с ним делать? — спрашивал кто-то из его отряда.

— Посмотри на зверя! Его хозяин в отключке, а он защищает его! Если бы я отрубился, мой Грейн тут же загрыз меня, как и вас ваши звери…

— Что с ним делать? — повторил кто-то настойчивее.

— Я не знаю. Если враги узнают, что в Закатных мирах появился связующий маг, начнутся новые нападения… Хотя, Закатная обитель, заново отстроенная, тоже может послужить предлогом…

— Вы хотите меня убить? — хрипло поинтересовался я, распахивая глаза и садясь на полу.

Шэд одобрительно заворчал, но комната все еще плыла перед глазами, заваливаясь куда-то вниз и влево вместе с удивленными неестественно вытянувшимися и расплывшимися лицами. Я чуть потряс головой, и комната престала кружиться, а все вокруг обрело четкость. А я сосредоточил свое внимание на Гейрине.

— Что это было? — я кивнул на валяющийся подле меня конверт.

Брать его в руки еще раз не хотелось.

— Ты сам знаешь.

— Нет… я не понимаю…

— Что же ты увидел?

— Рисунок головы какого-то мага, и он говорил…

— Он прошептал заклятие, которое лишило тебя ненадолго сознания. Это заклятие могло подействовать только на того, кто увидит, что спрятано в конверте. А увидеть содержимое мог только связующий маг, тот который балуется не только подобными картинками. — Гейнир показал мне мой собственный альбом.

У ног его стояла распахнутая моя дорожная сумка. Однако связующую книгу он раскрыть не смог.

— Отличная ловушка. И чем вам досадили связующие маги? — спросил я. — Своей живописью?

Гейнир фыркнул.

— Не нам. Враги жаждут добраться до них.

— Тогда для меня это самая величайшая догадка, — я, вцепившись в гриву Шэда, поднялся на ноги. После заклинания на меня накатила жуткая слабость, что коленки тряслись и подгибались. Я плюхнулся в кресло и сделал глоток вина. — Ты не закончил свой рассказ.

— Ты солгал мне, что ты не связующий маг.

Я глянул удивленно.

— Ты не спрашивал. Я всего лишь умолчал. Ты и сам, впрочем, не отличаешься откровенностью.

Гейнир криво улыбнулся.

— Что ж. Я скажу, для чего предназначается этот конверт. Он указывает на связующего мага и… охранники признают своим повелителем только того, кто владеет этой магией, за одним лишь исключением — он не может являться одновременно и гипномагом.

— Значит мне жутко повезло, — я сделал еще один глоток вина. — Я только недавно отказался от ответственности, не хватало еще одной… Дай угадаю, если связующий маг оказывается не гипномагом, вы извиняетесь за потерю сознания, если наоборот, то… ну в общем, извиняться уже не перед кем…

— Ты ошибаешься, этим конвертом не пользовались ни разу по назначению.

— Все пять тысяч лет? — спросил я недоверчиво, уставившись на Гейнира. — Но ведь наверняка…

— Да в Закатной обители были связующие маги и после того как убили правителя. Но ни один из них не занимал трона. Кроме того, ни один из них не добрался до нашего мира.

— Как мне сегодня ужасно повезло, — буркнул я. — Я согласен, я не слышал этого запыленного, тысячелетней выдержки закона.

— Согласен с чем? — нахмурился Гейнир.

— Не быть вашим повелителем и не возмущаться насчет того, почему такая несправедливость допущена к магам, которые владеют одновременно и связующей магией и гипномагией. Проклятье, ты не понимаешь?! Мне этого даром не надо!

— Хорошо, — согласился Гейнир и отпустил остальных магов. — Что ты собираешься делать дальше?

— Раз уж выплыло то, о чем я не знал, я хотел бы взглянуть на это.

— На что?

— Ты рассказывал о Рубеже. Я посмотрю на него, потом поверну обратно и вернусь в Закатную обитель.

— К Игниферосу? Признаешь его правление?

— У меня нет других вариантов.

— Он ведь не связующий маг?

— Зато тоже владеет гипномагией.

Гейнир поморщился.

— Гипномагов никогда не жаловали в Закатной обители. Всегда считалось, что они страшные интриганы и делают все, чтобы добиться власти. Что в итоге и произошло…

— Да, действительно, — я фыркнул. — Трудно себе представить другое применение подобной магии.

— Ты сказал, что она не нравиться тебе. Почему?

Я посмотрел на него с недоумением.

— Да, ты рассказал мне о проклятии совершеннолетия, но… мне почему-то кажется, что у тебя и до этого были проблемы.

— А кто вам сделал талисманы против гипномагии? — полюбопытствовал я. — Вы так боитесь гипномагов, только потому что они интриганы? С кем-то из нас вы все-таки смогли столковаться…

Гейрин с кривой усмешкой откинулся на спинку кресла.

— Я позову слуг, они покажут тебе комнаты, где ты можешь переночевать. Завтра ты можешь уехать.

— Постой, мне казалось, ты обещал мне долгий рассказ. К тому же, кого вы опасаетесь? На те неполные две тысячи колдунов остались только два гипномага — я и Игниферос. Конечно, если не считать тех, кто давным-давно покинул Закатную обитель.

— Завтра ты должен уехать, Тэрсел, — отрезал Гейнир.

— Меня не устраивает, что я не получил ответов, — заметил я.

У меня был большой соблазн узнать все без ведома охранника, и он видимо это понял.

— Моя голова — не орех, чтобы вскрывать его и добывать содержимое, — процедил он сквозь зубы.

— Но запретить ты мне не можешь.

Гейнир вцепился от ярости в ручки кресла. Я с трудом удержал от того, чтобы сказать ему, что он бы даже ничего не почувствовал и не вспомнил. Стоило мне перейти это черту, и я нажил бы еще одного смертельного врага.

— Но я не буду этого делать. Ты не прав — гипномагия мне не просто не нравится. Я ее ненавижу…

Я поднялся. Следом, размяв лапы, поднялся Шэд. Гейнир позвал слуг.

— Ваши оборотни тоже едят траву? — спросил я на последок.

— Не все. Если конь превращен нами в хищного зверя, в нем преобладает его лошадиная сущность. Если наоборот, то сущность хищника. Однако все они одинаково агрессивны, так что не думай, что если Шэдоу изначально являлся конем, поэтому он так покладисто себя ведет.

Я миг переваривал услышанное.

— Вы превращаете их в оборотней? Я думал…

Гейрин рассмеялся.

— Высшая материальная магия.

— Проклятье, мне хотелось бы здесь задержаться…

— Нет.

— Ладно, загляну к тебе на обратном пути. Может, ты станешь немного разговорчивее.

— Ты все-таки хочешь взглянуть на Рубеж? — Гейнир нахмурился. — Он того не стоит — всего лишь портал в следующий мир, который уже не принадлежит нам. Запомни, если ты пересечешь его, ты не сможешь вернуться.

— Почему?

— Мы уничтожаем тех, кто проникает оттуда.

— Даже если бы вернулись маги Закатной обители, ушедшие туда?

— Я уже упоминал причину. Нам незачем рисковать.

— Я это учту.

Слуги проводили меня в комнату для гостей в этом же доме. Я принял ванну и, добравшись до постели, тут же уснул, поручив Шэду охранять меня. Всю ночь он просидел подле кровати, не смыкая глаз, и все следующее утро широко зевал, показывая свои внушительные клыки.

Гейнир составил мне молчаливую компанию за завтраком. Мы вышли из дома. И в этот миг у нас заходила земля под ногами, а откуда-то донесся отдаленный грохот. Мы подняли взоры, и где-то далеко за зелеными холмами и желтыми скалами увидели высившийся черный конус вулкана. Вверх из его жерла выбрасывался ввысь красно-рыжий огонь, потоки лавы прочертили кровавые морщинки на его темном теле. А тучи пепла перемешивались с зелеными облаками в желтом с красными отсветами небе. Вырвавшиеся из пепельных туч сети молний добавили к этой невообразимой палитре лиловые и голубые краски. От представшего зрелища я едва не позабыл о Гейнире — мне захотелось достать альбом и карандаши и запечатлеть эту захватывающую дух картину. В себя меня привело прикосновение к плечу.

— Тебе пора, — оторвал меня от созерцания мощи стихии охранник.

— И часто у вас такое бывает?

— Мы уже привыкли, — темные глаза Гейнира вдруг засветились насмешкой. — Я понял, почему ты отказался от огненной плети — ты сам боишься огня!

— Просто не люблю, — я передернул плечами.

Гейнир раскрыл портал. За ним раскинулась степная равнина.

— Как я уж говорил, дальше лежат одни пустыни. Люди там есть, живут в редких оазисах. Я предупредил наших охранников о тебе. Они тебя не побеспокоят. Но те, что находятся на Рубеже, проследят, чтобы ты не переступил запретной черты.

— Спасибо, я и сам умею считать.

Я с Шэдом шагнул в портал, и он тут же закрылся за нами. Я с досады пнул песок. Если бы я смог перешагнуть через себя, то узнал бы очень многое.

— Ладно, еще успею, — успокоил я сам себя.

Глава 3. Заточенный в башне

За моей спиной закрылся портал. Я с досады пнул песок. Если бы я смог перешагнуть через себя, то узнал бы очень многое у Гейнира.

Ладно, еще успею, — успокоил я сам себя.

А Шэд потянул носом сухой, еще полный тепла воздух и зевнул, показав свои внушительные клыки. Вокруг нас лежала залитая маревом уходящего дня вечерняя степь, на белесую потрескавшуюся землю которой наступала охряными волнами барханов пустыня. Стелились по земле кустики ломких засохших растений, пожухлые травы, а ветер поднимал пыльные облачка. Солнце валилось за горизонт прямо перед нами, как раз на границе степи и барханов. Где-то впереди, чуть левее светила вырисовывались темные контуры небольшого поселения.

Шэд, — я потрепал зверя.

Он потянулся, встряхнулся, и я вскочил на него. Обходиться без седла и поводьев все еще было непривычно, но Шэд ощущал и понимал любое мое движение. Мы неспешно направились к поселению. Это оказался небольшой городок, окруженный облепленной глиной изгородью. У ворот стоял полусонный пожилой охранник, который, увидев нас, встрепенулся и направил в мою сторону копье. Шэд чуть напрягся, но я успокаивающе похлопал его по шее. Охранник что-то произнес. Наречие, к моему удивлению, оказалось схоже с языком Бинаина, и я смог ему ответить.

— Я всего лишь путешественник, — заверил я его. — У вас можно остановиться на ночлег?

Он внимательно оглядел меня.

— У тебя есть, чем платить? Одет ты неплохо, но странно, что на твоем скакуне нет ни упряжи, ни седла.

Я бросил ему мелкую серебренную монету, которую он очень проворно поймал.

— Оставь себе.

Он посторонился, и я въехал в городок. Дома выглядели ничуть не лучше городской стены — глинобитные, низкие, с узкими крошечными темными окошками; вместо черепицы, крыши домов покрывала солома. По пыльным пустынным улицам ветер гонял сбившиеся в кучку сухие травинки и мелкий мусор. Улица привела прямиком к небольшому постоялому двору, похоже, единственному в городе. Я минул дверь с низкой притолокой и оказался в полутемном трапезном зале, освещаемом лишь четырьмя маслянными фонарями, расставленными по углам. За столом сидела только пара людей, похожих на купцов, а ко мне шагнул хозяин, здоровенный мужчина с грубыми чертами лица, но глаза у него были честные, и в них даже светилось простодушие.

— У вас есть свободные комнаты? — спросил я.

— Сколько угодно, господин, — отозвался он. — Только вряд ли вы пожелаете оставаться там.

Он с особым удовольствием раздавил неспешно шествующего перед носком его сапога огромного таракана.

— И вполне кто-нибудь из них может оказаться в вашей тарелке. Также у нас нет конюшни, где вы могли бы оставить своего коня.

— С чего ты взял, у меня есть конь? — я всучил ему монету. — А ужин принеси мне в комнату. Шэд!

Хозяин отдал мне ключ и попятился, когда черной тенью в трактир скользнул Шэд.

Я поднялся по скрипучим деревянным ступеням на второй этаж и, распахнув дверь, зашел в комнатку. Она была небольшая — здесь умещались только постель, небольшой низкий прикроватный столик, да циновка. Я зажег свечу, стоявшую на столике и заметил несколько темных пятнышек спрятавшихся под кроватью.

— Да уж, лучше было бы ночевать в степи со скорпионами, — проворчал я и прошептал заклятие.

Думаю, надоедливые насекомые исчезли не только из моей комнаты, и даже не из гостиницы, а во всем городке. Я применил еще несколько заклинаний бытовой магии, сделавших комнату чище и освеживших постельное белье. Я бросил торбу под столик и сел на постель. Наколдовал еще пару свечек, достал связующую книгу и принялся писать Ретчу длинное послание про Гейнира и мир охранников.

Шэд улегся на циновке. За окошком между тем исчезли последние лучи, и оно сделалось черным. Через несколько минут в дверь постучали, и вошел хозяин. Он с легким недоумением оглядел комнату, не понимая, что не так, и поставил на столик пару горшочков с едой и тарелку, в которой лежало несколько кусочков хлеба.

— И что-нибудь для моего коня, — произнес я. — Он предпочитает овес, но если его не окажется, вполне может полакомиться каким-нибудь трактирщиком…

Хозяин опасливо поглядел на Шэда.

— Ты маг? — спросил он.

— Да. Надеюсь, еда вполне съедобна?

— Я принес лучшее, — тихо отозвался он. — Что тебе понадобилось в наших краях?

— Ничего, я просто путешествую.

— Значит, ты не знаешь о башне?

— О какой башне? — удивился я.

Трактирщик чуть нахмурился.

— За городом к востоку начинается пустыня. В двух часах пути отсюда находится башня, где заключено жуткое чудовище…

— Неужели? Оно до сих пор не сдохло от голода? — саркастически заметил я, приоткрыл крышку над горшочком. Запахло довольно аппетитно, и я взялся за еду.

— Нет, конечно, — отозвался мрачно трактирщик. — Мы сами ходим кормить его каждые два дня…

Я с изумлением воззрился на него.

— Зачем?

— Один маг нам поручил делать это. Мы думаем, что чудовище охраняет какие-то секреты, а может и сокровища, спрятанные в башне.

— А чем вы недовольны — маг, уверен, платит вам за ваши труды?

— Не так много, точнее, только за еду для чудовища… С тех пор, как оно появилось здесь, нас обходят стороной торговые караваны, скот перестал плодиться, на нас наступает пустыня, а половина людей города просто бросила дома и ушла… А маг уже давно не появлялся…

— Неужели он не говорил вам, что скрывается в башне?

— Нет… Мы только знаем, что она принадлежит магу. Но если тебя это заинтересовало, то лучше переговорить с нашим пекарем… В основном он ходит к башне кормить чудовище, и он больше всех общался с тем магом…

— Любопытно, — протянул я, впрочем, не прерывая ужин.

— Я постараюсь найти овес, — сказал трактирщик.

Через несколько минут он вернулся с большой миской овса и опасливо поставил перед Шэдом. Тот подозрительно понюхал, а потом принялся за еду. Трактирщик потоптался еще миг на пороге.

— Возможно, тот маг уже давно мертв, — заметил он перед уходом. — Тебе может достаться клад, скрытый в башне, а мы избавимся от чудовища…

— Что думаешь, Шэд? — спросил я, когда за трактирщиком закрылась дверь. — Звучит странно, не так ли.

Шэд одобрительно заворчал. Я разделся, забрался в постель и уснул.

Утром я спустился вниз. Тавернщик тут же оказался рядом, подталкивая перед собой еще одного человека. Несомненно, пекаря.

— Дирф как раз сегодня идет в пустыню, — произнес трактирщик. — Он вас проводит и все расскажет.

Я усмехнулся — этот малый уже все решил без меня. Впрочем, история с башней действительно заинтересовала меня.

— Хорошо, — согласился я.

Трактирщик принес мне завтрак, я неспешно позавтракал, а пекарь терпеливо и молча дожидался. Наконец, мы тронулись в путь. Шэд вновь принял облик жеребца, и я поехал верхом. Людей в городке по-прежнему не было видно. Как только мы минули городские ворота, моего попутчика будто прорвало.

— Ты ведь темный колдун, господин, не так ли? — затараторил он. — Не слишком хорошая идея… Просить тебя о помощи, тем более, что если Дорстар жив, он будет очень зол.

— Дорстар — это ваш маг?

— Да, к тому же он светлый маг, и ему, разумеется, не понравится, что кто-то попросил помощи у мага темного… Но существование этой башни и этого чудовища делают жизнь города невыносимой. Здесь и раньше было тяжело, а сейчас так и вовсе невмоготу… Оставшихся людей можно пересчитать по пальцам, а приезжих и того по пальцам одной руки. А ведь когда-то здесь лежал один из главных торговых путей в южные страны…

— Ты действительно считаешь, что все дело в башне и чудовище? Как давно она появилась?

— Башня здесь давно. Когда-то она была дозорным постом… Много веков она пустовала, а лет сорок назад маг занял ее и поселил там чудовище.

— Вы могли бы не согласиться.

— Мы не знали, какое она принесет нам всем зло. К тому же Дорстар был одно время очень добр к нам — лечил наших больных, помогал магией в мелочах. Но потом он вдруг стал шибко занятым, стал очень редко здесь появляться и поручил нам приглядывать за его чудовищем…

— А ты его видел?

— Чудовище? Конечно, нет. Башня защищена магией. Мы однажды попытались взломать деревянную дверь — так от нее и щепки не отвалилось. А бросаем еду чудовищу через оставленное открытым маленькое окошко.

— Так может, и нет никакого чудовища?

— Оно воет… И производит другие ужасные звуки, от которых кровь стынет в жилах. Лишь когда оно ест, оно ненадолго замолкает…

— Самое странное в этой истории, — заметил я, — то, что ваш Дорстар — светлый маг. Не припомню, чтобы хоть один заводил у себя в жилище какого-либо опасного зверя…

Дирф покосился на Шэда.

— Ваше ведет себя вполне мирно.

Я хмыкнул.

— Ты упомянул, что Дорстару не понравится, что ваш тавернщик обратился к темному магу. Ты видел еще кого-то из нашего рода?

— Нет, но Дорстар упоминал, что если вдруг объявится темный маг, мы держались от него подальше…

— Заметно, как вы следуете совету, — я засмеялся.

— Да нет же, — махнул рукой Дирф. — Он имел ввиду только одного из вас. Какого-то очень старого мага…

Улыбка исчезла с моего лица.

— И он назвал имя этого колдуна?

— Нет. Вы его тоже знаете?

— Если ваш Дорстар имел ввиду того, о ком я думаю, то вам больше нечего опасаться, — заметил я хмуро. — Тот колдун мертв.

— Если Дорстар узнает, эта новость, несомненно, его обрадует, — Дирф улыбнулся и, придя совсем уж в хорошее расположение духа, замурлыкал какую-то песенку.

Я же в задумчивости глядел на расстилающиеся впереди земли. Если светлый маг опасался Ментепера, то я должен узнать почему, а также что именно скрывалось в башне. Дорога между тем оборвалась. Глинистая сухая земля уступила место песку. Мы ступили в начинающуюся пустыню. Дирф уверенным шагом потопал наверх дюны, а мне пришлось спешиться, потому что тонкие ноги Шэда увязли в песке. Сам он недовольно зафыркал, сделал еще несколько шагов и, перекинувшись в зверя, резво взлетел на гребень дюны. Дирф шарахнулся от него, но Шэд, не обратив на него внимания, кубарем скатился вниз. Я же добрался до вершины и застыл. Впереди милях в четырех от нас среди дюн торчала башня. Даже отсюда было видно, что она сложена из кирпича, круглая с темными щелями бойниц и узких окошек. Дверь была почти полностью поглощена песком, а несколько зубцов на вершине рассыпалось — скорее от времени, чем от того, что кто-то когда-то нападал на нее. На вид в ней не было ничего необычного — дозорное сооружение, давно заброшенное. И магии я пока никакой не чувствовал, как не слышал никаких звуков, издаваемых заточенным в башню чудовищем. Дирф пытливо глянул на меня.

— Тихо, — заметил я.

— Оно обычно воет по ночам. Или когда кто-то окажется рядом. Подойдем поближе — оно даст о себе знать, — он помрачнел, хорошее его настроение улетучилось. — Столько лет хожу и каждый раз мурашки по коже…

Минуло, наверное, гораздо больше часа, когда мы, наконец, добрались до башни. Шэд добрался первым. Он осторожно обошел ее, принюхиваясь, и я увидел его глаза, расширившиеся от возбуждения, и подрагивающие ноздри. Сам же я ощутил охранную магию. Кто-то наложил на башню весьма основательное охранное заклинание.

— И защита от гипномагии? — в недоумении прошептал я, когда разобрал, от чего защищена башня.

— Оно молчит, — вслед за мной принялся говорить шепотом Дирф. — Может, само сдохло?

Он нашел деревянную лестницу, валявшуюся рядом и слегка присыпанную песком, поднял ее и приставил к стене. В тот же миг до нас донеслись странные звуки. Мне почудилось, что недовольно заворчал какой-то зверь, а потом воздух пронзил вопль. Я содрогнулся. Шэд оскалил зубы, а Дирф застыл у лестницы, занеся ногу над первой ступенькой. Из глубин башни между тем продолжали доноситься странные звуки. Я даже не мог определить, на что это было похоже, потому что все — и злобный рев, и разраженное завывание, и яростный скулеж — все смешалось в жуткую какофонию.

— Вот так оно всегда и бывает, — сказал Дирф, вздохнул и как ни в чем ни бывало полез наверх.

Но я в жарком воздухе чувствовал, как по спине течет холодный пот. Потому что понял, что никакой зверь не может издавать такие звуки. Я глянул на Дирфа. Пекарь между тем забрался наверх лестницы оканчивающейся у маленькой щели бойницы. Он развязал заплечный мешок, вынул оттуда несколько булок черствого хлеба, кусок заплесневелого сыра и обрезки сыровяленого мяса. Все это он зашвырнул в щель. Потом сунул туда бурдюк с водой и просто вылил внутрь башни его содержимое. Звуки из башни стали глуше, но не исчезли. Сделав свое дело, пекарь, морщась, резво спустился вниз.

— Ну и вонь, — он высморкался на песок. — Здесь хоть не чувствуется. Представляю, как там все загажено за столько-то лет. И хозяину башни придется долго убираться, прежде чем он сможет добраться до сокровищ.

Он глянул на меня.

— Но может оно того стоит, маг? — спросил он с усмешкой, которая исчезла, когда я обратил на него тяжелый взгляд.

— С чего вы взяли, что там находится какой-то зверь? — спросил я мрачно.

— А кто еще может издавать такие звуки, господин? — он чуть опасливо попятился от меня.

— Человек, — ответил я. — И это светлый маг распорядился, чтобы вы кормили его дрянной едой?

Дирф побелел.

— Человек? — он замотал головой. — Это невозможно. Дорстар никогда бы не стал запирать там человека — он слишком добрый. Я говорю тебе, господин, там чудовище.

— И из того окошка ничего невозможно рассмотреть?

— Там темнее безлунной ночи.

— Я все же взгляну.

Я поднялся по лестнице. Отверстие было узким и длинным в толщину стены, и чуть короче длины руки. Я приблизился к нему и тут же отшатнулся. Лестница угрожающе дрогнула и на дюйм оторвалась от стены, а потом со стуком вновь опустилась на кирпичную стену.

— Я предупреждал, господин, — заметил снизу Дирф.

Из щели разило такой вонью, что меня затошнило. Я отдышался, потом глянул на солнце, неизбежно взбирающееся в зенит, создал несколько зеркал. Одно отражало солнечный свет, и направляло его в щель башни. Я задержал дыхание и сунул руку в щель с двумя зеркалами — первое отражало свет внутрь башни, второе показывало, что там твориться. Не очень действенный способ, но пока снимать охранные заклятья и применять магию, чтобы узнать, что там твориться, мне не хотелось. Я увидел внутренность башни, которая к некоторому моему недоумению оказалась полой. Полы были снесены, окна — изнутри заложены кладкой, с потолка болтался остов винтовой лестницы, а внизу было вообще трудно что-либо различить. Весь пол был завален всяческим хламом. Из того, что высветил солнечные зайчик, я опознал сломанный, сваленный на бок стол, несколько искореженных стульев, какую-то другую мебель, кучи тряпья. И в какой-то миг в свете промелькнуло запертое в башне существо. Я выдернул руку оттуда, словно испугался подцепить заразу, спешно спустился вниз и только тогда вдохнул воздух.

— Ты бледен, маг, — Дорф протянул мне фляжку.

— Я бы выпил чего-нибудь другого.

— Ну что ты видел? — с нетерпением спросил пекарь.

— Подтверждение своих слов, — произнес я хмуро.

— Хочешь сказать, что там человек?! — пораженно воскликнул Дирф. — Но… Если это так, то такие ужасные звуки может производить только безумец!

— Будь я проклят, — прошептал я, и меня слегка пошатнуло.

Имя Ментепера, выкрик Дирфа «безумец» и причины, послужившие моим изгнанием, сложились в единое целое, а мои предчувствия оправдались. И все же, мне трудно было поверить, что там, за стенами находиться один из нас и, более того, тот, в ком течет та же кровь, что и у меня. Ведь на Большом Совете было сказано, что все обезумевшие отпрыски старого колдуна мертвы. Неужели кто-то из них остался жив? Я с трудом удержал дрожь, охватывающую меня.

— Как давно ваш Дорстар тут не объявлялся? — спросил я, немного придя в себя от потрясения.

— Больше года, наверное, — Дирф смочил ладонь водой из фляжки и умыл лицо. — А до того, он года три не показывался.

— То есть дождаться его и разузнать обо всем этом, шансов у меня никаких, — я криво усмехнулся.

Я, хмурясь, еще раз оглядел башню. Я мог сделать только одно, чтобы узнать правду. Не снимая защиты от гипномагии, обойти ее и постараться обнаружить в памяти несчастного хоть что-то, что могло пролить свет на причину его безумства. Я осторожно коснулся магией охранных заклятий. Они не разрушились, но пропустили меня во тьму за непроницаемыми стенами и в такой же мрак больного разума.

Мне было мерзко — я никогда не сталкивался с безумными людьми и тем более никогда не пытался проникнуть при помощи гипномагии в их мысли. Но почему-то был уверен, что Ментепер делал это неоднократно. Я ощутил, что чувствовал несчастный — его раздражало все: окружающие стены, еда, темнота и слишком яркая полоска света, льющегося через единственное окошко — то, из которого сыпалась к нему отвратительная еда и капала вода, тут же впитывающаяся в мусор, если он не успевал подставить рот. И еще его постоянно донимали голоса и мысли других людей. Он слышал всех до единого жителей деревни, из которой мы прибыли. Защита от гипномагии защищала их от него, но не его от них. Сам он уже давно ничего не осознавал, а воспринимал все как загнанный в крошечную клетку зверь, окруженный гомонящей толпой, и бездумно и яростно реагировал на любой раздражитель. От всего этого у меня жутко разболелась голова, и я решил, что надо попытаться проверить его память, хотя не был уверен, что она сохранилась. Но я ошибся — память оказалась не испорчена безумием. Однако на мое прикосновение к воспоминаниям безумец отозвался болезненным воем. Дирф шарахнулся от башни.

— Что ты делаешь, господин? — спросил пекарь, но я сделал ему знак не мешать.

Мне потребовалось всего несколько минут, чтобы узнать все, что меня интересовало.

— Господин, — Дирф с удивлением посмотрел куда-то за мою спину. — Это Дорстар.

— Эй, ты! — крикнул мне кто-то.

Я обернулся. С гребня дюны к нам спускался колдун. Судя по белому одеянию — огненный маг. Я процедил сквозь зубы проклятие — похоже, мне всю жизнь будет везти с огненными магами. Он подошел ближе и остановился как вкопанный, когда разглядел меня повнимательнее. И его рука угрожающе поднялась для атаки.

— Ты из рода Ментепера? — спросил он, опознав меня, видимо, по серой рубашке.

— Тебе-то что? — огрызнулся я. — Ты знаешь, кто у тебя в башне, маг?

— Я не позволю ни Ментеперу, ни кому-либо другому из его рода освободить чудовище…

Я глухо рассмеялся.

— Оставь свои сказки для крестьян. Там не чудовище!

— Кто бы там ни был — у него жажда убивать всех без разбора, а это делает его даже хуже любого чудовища.

— Что же ты не уничтожил его? Зачем запер здесь? Вряд ли такая участь лучше смерти.

Маг хмуро глядел на меня.

— У меня были на то причины. Но что тебе здесь понадобилось? И зачем ты хочешь высвободить его?

— Я вовсе не желаю его освободить. Я всего лишь хотел узнать, кто он и как оказался в таком состоянии.

— Тебе лучше не знать этого, — мрачно обронил маг.

— Но я уже узнал.

В его взоре промелькнуло изумление.

— Тебе знакома гипномагия? — поразился он.

— Как и тебе, — заметил я. — А теперь ответь на мои вопросы!

— Кто ты такой, чтобы что-то требовать от меня?

— Ты сам сказал — я из рода Ментепера.

— Этого мало.

— Я его сын, а здесь, — я указал на башню, — заключен мой сводный брат.

Дирф охнул и решил отойти от нас подальше. Дорстар сделался мрачным как туча.

— Значит, ты действительно не собирался выпускать безумца?

— Конечно, нет! — я разозлился. — Для чего? Чтобы он перебил всех вокруг?

Дорстар опустил руку и подошел ко мне.

— Хорошо, я отвечу на твои вопросы, но не здесь.

Он отворил портал.

— Возвращайся в деревню — все остается в силе, — бросил он Дирфу и посмотрел на меня. — Пойдем.

— Шэд! — позвал я и сказал насторожившемуся магу, когда Шэд вынырнул из тени башни. — Не бойся, он тебя не тронет.

Мы первые шагнули в проход, Дорстар не отставал. Мы оказались в большом городе у куда более приличного заведения, чем в пустынном городке. Мы зашли в таверну и сели за столик. Шэд расположился рядом. Нам принесли вина, и мы молча опустошили кубки.

— Так почему ты запер его в башне?

— Убийство мне противно само по своей природе. Даже убийство врага, даже убийство чудовища. Я просто не смог его убить, когда встретил, хотя он попытался меня уничтожить, как сделал это с несколькими людьми. Я… пожалел его. И пленив, привел в тот мир, защитил охранным заклинанием башню и поручил людям заботиться о нем.

— Я бы предпочел смерть такой заботе, — я налил себе еще вина.

Дорстар проницательно глянул на меня.

— Сколько тебе лет? — негромко произнес он.

— Мне будет 25 через неделю. Но эта участь меня не затронет.

— Поэтому ты пьешь уже третий кубок? — заметил Дорстар. — С чего ты взял, что избежишь ее?

— Ментепер мертв.

— Это что-то меняет?

— Ты смотрел воспоминания безумного? — произнес я.

— Да. Неплохой вроде был парень, хоть и вашей волчьей крови…

Я криво усмехнулся.

— Тогда ты должен был заметить, почему с ним случилось несчастье.

— Он с ужасом ждал наступления своего 25-летия — знал, чем это кончилось для всех остальных.

— В этот день его посвятили в колдуны, и Ментепер устроил ему испытание. Испытание гипномагией. Он раскрыл для него разум всех окружающих его магов. И он не смог избавиться от их мыслей, от их голосов. И это свело его с ума.

— Ты считаешь, что из-за этого? — Дорстар покачал головой. — А мне кажется, Ментепер всего лишь усилил это.

Я хрипло рассмеялся.

— А ты тоже думаешь, что это все происходит из-за плохой наследственности? Чушь! Это всего лишь было оправданием для Ментепера. Немного странно, потому что ему и не надо было оправдываться — то, что он делал со своими детьми, было далеко не худшее, что он вообще делал.

— Почему тоже? — спросил Дорстар.

— Так же считает Игниферос… Скажи, из-за чего ты оставил светлую обитель? Ты ведь из тех, кто ушел оттуда давно?

— Да. Я ушел из нее вместе с Игниферосом, но не стал задерживаться там, где решили остаться остальные. Если честно, я ни с кем не поддерживаю связи.

— Почему? — его слова меня удивили.

— Я устал от войны и распрей, и меня интересовало только дальнейшее изучение миров.

— И сколько таких как ты не осталось с Игниферосом?

— Не так много. Может, двадцать. Но каждый из нас был занят только своим интересом.

Я с непониманием смотрел на него.

— Ты — огненный маг.

— Маги природы, а их было большинство среди нас, интересовались новыми растениями и животными, еще трое — мастера открытия порталов — занимались составлением карт. А я… я отправился с ними как гипномаг.

— И что нового нашел гипномаг в остальных мирах, чего не было в нашем? — с усмешкой заметил я и вновь пригубил из кубка — вино успокоило меня и расслабило, сгладив нервное потрясение.

— Я искал смысл жизни.

Я уставился на него и рассмеялся.

— Каким образом? — вырвалось у меня, хотя в следующий миг я уже сам понял.

— Я проникал в разум разных людей, сравнивал, — отозвался он задумчиво.

— Так ты искал смысл человеческой жизни? — фыркнул я.

— Ты считаешь, что у нас он иной? То есть мне следовало бы читать мысли магов?

— Мы похожи, но мы другие.

Я расслабился от вина, но не настолько, чтобы не почувствовать легкое знакомое давление. Меня это мгновенно вывело из себя. Я так ответил на эту его попытку, что Дорстар отпрянул, опрокидываясь навзничь вместе со скамьей. Я склонился к нему. Маг бледный, не в силах шевельнуть ни пальцем, лежал на полу, а на лице его застыла гримаса боли.

— Еще раз попробуешь, навсегда забудешь, кто ты, — зло посулил я. — А теперь вставай. Будем считать, что ты неудачно пошутил…

Я протянул ему руку. Дорстар поднялся, тяжело дыша — лоб его покрылся испариной.

— Ты можешь стереть память? — произнес он тихо.

— И стереть, и изменить — что тебе больше нравиться?

— Я… не знал, что ты в совершенстве владеешь гипномагией.

— Теперь знаешь. Не трудно будет запомнить, если учитывать, что нас таких всего трое.

— А Игниферос, он пытался? — осторожно спросил он.

— Он понял, что не стоит. Он учил тебя?

— Да, азам…

— Насколько я понимаю, гипномагией могли владеть только представители нашего рода. Ты не родственник Игниферосу? Он, правда, говорил, что у него не было сыновей…

— Дальний, — он нахмурился. — У него были две дочери, но они погибли в одну из войн вместе со своими уже взрослыми детьми. Кажется, сам Ментепер был тому виной…

— Какой у нас милый семейный шкаф со скелетами, — заметил я. — Теперь я не буду задаваться вопросом, почему дядя меня на дух не выносит. Так ты все-таки из его рода?

— Я десятый в колене.

Я кивнул и продолжил:

— Думаю, тогда тебе следует знать — со смертью своего брата Игниферос решил вернуться в первую обитель и вновь объединить разрозненных колдунов. Не знаю, что у него получится из этой затеи, но так оно было, когда я уехал из Бинаина. Может, тебе стоит поискать смысл жизни на нашей древней родине?

На лицо его легло удивление.

— Игниферос решил объединить светлых и темных колдунов? — он, не веря, покачал головой. — Но первая обитель — там же все безжизненно!

— Уже нет. Прошло много лет, и тот мир восстановил сам себя, — я умолчал о некоторых деталях.

— Не думаю, что все изменится, даже если объединение состоится, — он пытливо посмотрел на меня. — Почему ты уехал оттуда? Со смертью твоего отца тебе передается право наследования.

— Чем? Руинами?

— А если обитель восстановят? Ты мог бы разделить власть…

— Я уже правил темной обителью два года — мне этого хватило, — я поморщился. — Кроме того, все они боятся моего 25-летия еще больше меня самого…

— Значит, ты все же боишься?

— Утро сегодня выдалось тяжелым, — буркнул я.

— Следовательно, ты все решил подстраховаться и покинуть Бинаин и переждать в другом мире?

— Что-то вроде того.

— Думаю, тогда тебе и здесь не стоит оставаться, — заметил Дорстар. — Я изучил много миров — впереди как раз лежит целая цепь безлюдных и пустынных. Пережди в одном из них. Через неделю, я проверю как ты и… если вдруг с тобой случиться несчастье, я могу сообщить Игниферосу…

Я опустил взгляд в опустевший кубок.

— Добрый ты, Дорстар, — я криво улыбнулся.

Он вздрогнул.

— Ты знаешь мое имя? Прочел…?

— Нет. Я редко пользуюсь гипномагией… Дирф все уши мне прожужжал о тебе.

— Он разговорчив, это точно, — согласился Дорстар. — Но я до сих пор не знаю твоего имени.

— Тэрсел.

— Я не вижу на тебе амулета. Неужели они отобрали его у тебя?

— Хотел бы я взглянуть на того, кто посмел бы это сделать, — я нахмурился. — Я забыл его у своего сына.

От воспоминаний в душе расползлась боль, и я вновь потянулся за вином.

— И знаешь, что, — произнес я, глядя на примолкшего мага огня. — Нравиться тебе это или нет, но я должен уничтожить башню.

— Но…!

— Сохранять ему жизнь — еще более жестоко! — я поднялся. — Ты пойдешь со мной?

Он кивнул. Мы вернулись в мир пустыни. Время здесь давно перевалило за полдень. Горячий ветер сдувал песок с гребней барханов. Стояли мы на вершине одной из дюн футах в пятидесяти от башни. От выпитого вина и жары у меня слегка кружилась голова.

— Так странно, — прошептал я и на миг прикрыл глаза. — В Бинаине сейчас зима, а Брингольд, верно, засыпан снегом…

— Ты так и не ответил, — вернул меня к действительности голос Дорстара. — Какой ты маг?

— Я — маг ветра, — ответил я.

Дорстар вздрогнул, а Шэд глухо заворчал, когда откуда-то словно издалека послышался раскат грома. В ясном бирюзовом небе над башней скользнул завиток темного тумана. Раскручиваясь черной спиралью, он превратился в воронку, с протяжным стоном опустившуюся на башню и поглотившую ее. В теле смерча пробежали золотистые змейки молний, а потом башня дрогнула, смерч скрутил ее с основания, с легкостью, как если бы он выдернул из земли сорняк. Башня закружилась в воздухе, кирпичная кладка разлетелась на полфута с такой легкостью, словно ее не связывал раствор, а потом со страшной скоростью понеслась обратно, сжимаясь. Нас осветила яркая вспышка, донесся глухой хлопок, и все исчезло. Дорстар стоял, вытаращив глаза.

— Это магия ветра? — произнес он недоверчиво.

— В основном, да.

Мы подошли к тому месту, где раньше стояла башня. Теперь здесь была большая круглая яма, в которой ничего, кроме такого же, как и везде, песка, не было. Дорстар хмуро оглядел углубление, перевел взор на меня.

— Не смотри на меня так, — произнес я. — По крайней мере, жители деревни будут счастливы, и страшные звуки не будут пугать их по ночам. А он больше не будет испытывать мучений.

— Может быть, ты и прав, — он посмотрел в сторону селения. — Так ты согласен с моим предложением?

— Более лучшего варианта не вижу, — признался я.

— Тогда возвращайся пока в таверну. Я ненадолго загляну в деревню и предупрежу жителей насчет башни. А потом присоединюсь к тебе.

— Хорошо.

Я с Шэдом вернулся в таверну и заказал себе ужин — здесь за окном уже смеркалось, небо было пасмурно, и моросил холодный дождь.

— Что-то мне в нем не нравится, Шэд, — прошептал я, трепля его за загривок. — Но копаться в его голове у меня нет никакого желания. Должно быть, там целые списки различных человеческих смыслов жизней.

Шэд одобрительно заворчал, когда я взялся чесать ему за ушами. Я уже заканчивал ужин, когда Дорстар вернулся.

— Ты был прав — их чрезвычайно обрадовало исчезновение башни, — произнес он хмуро и уселся напротив.

— А ты каждого человека проверяешь? — полюбопытствовал я.

Он миг соображал, о чем я спрашиваю.

— Почти.

— И в чем смысл существования такого болтуна как Дирф, например? Или того трактирщика, который с радостью сообщает каждому только что прибывшему постояльцу о наличии в комнатах номера и похлебке насекомых? Кстати, от этих насекомых я его избавил. Как думаешь, смысл его жизни изменился?

— По-моему, ты перебрал с вином, Тэрсел.

— Сегодня я могу себе это позволить.

Служанка унесла тарелки и пустой кувшин. Я прикрыл глаза, меня уже окутывала дрема.

— Ты слышал о связующей магии? — спросил меня Дорстар.

— О чем, о чем? — в мой голос помимо воли закралась насмешка.

— О связующей магии, — повторил маг.

— Что-то смутно вспоминаю, — отозвался я. — Спроси меня об этом лучше завтра утром. Доброй ночи. Пошли, Шэд.

Следующим утром я уже успел позавтракать, когда в трапезную спустился Дорстар. Увидев меня, он чуть удивился.

— Думал, что ты еще спишь, — произнес он, присаживаясь напротив.

— Скажи-ка, — начал я. — Ты вчера говорил, что много путешествовал. Стало быть, ты доходил до Рубежа.

— Ты слышал о нем?

— Думаю, о нем слышал любой маг, кто забредает в эти миры, минув Приграничье. Ты ведь знаком с Гейниром?

Дорстар скривился.

— На амулетах охранников — защита от гипномагии. Твоя работа? — продолжил любопытствовать я.

— Нет.

Я с удивлением воззрился на него.

— Тогда чья же?

— Наверное, тех, кто посмел все-таки перейти Рубеж. Я не встречал гипномагов с тех пор, как оставил Игнифероса.

— Считаешь, что они не послушали предупреждения охранника и ушли?

— Похоже на то. Иногда жажда знаний оказывается сильнее довольно-таки туманных предупреждений, — Дорстар нахмурился и вдруг неожиданно улыбнулся. — Хотя вот смысл жизни Гейнира и тех, кто его окружает, предельно ясен.

— Почему туманных предупреждений?

— Со мной Гейнир был не очень откровенен. С тобой, думаю, тоже. Или ты действительно склонен считать, что за Рубежом находятся какие-то наши враги? С таким же успехом мы можем считать врагами друг друга… Это я к тому, что тот, кого принято считать врагом, за, например, то же инакомыслие, может оказаться союзником…

— Союзником в чем? — спросил я.

Дорстар лишь пожал плечами, но ход его мыслей мне не понравился.

— Так ты видел Рубеж? — спросил он в ответ.

— Еще нет. Думаю, повременить с этим удовольствием.

Я сделал в трактире запас съестного для себя и Шэда.

— Уже собираешься?

— Хочу побыть один, — заметил я.

— Как пожелаешь, — Дорстар развел руками. — Но я бы хотел знать, где точно ты собираешься пережидать…

Я раскрыл портал.

— Этот мир не жилой? — уточнил я.

Дорстар кивнул. А я поглядел на пустыню.

— Все равно, ничего лучше не найдешь, — заметил он. — От Приграничья до Рубежа они все такие. И только в трех из них живут люди.

Я шагнул в портал. Бросил сумку на песок и принялся сооружать костер их торчащих местами пучков сухой травы и серых от времени сучков, принесенных откуда-то ветром.

— Я запомню это место, — уверил меня Дорстар. — Что ж, удачи тебе.

Я лишь молча кивнул и затворил портал. Пару дней я почти ничего не делал, делал зарисовки в альбоме. А на третий день я решил убраться из этого мира, на всякий случай. Дорстар при всем желании не смог бы меня найти. Хотя остался я все так же в пределах Приграничья.

Последний день тянулся невыносимо долго. Мысли мои были рассеянны, да и думать особо о чем-либо не хотелось. Лишь когда опустился вечер, я решил сделать кое-что напоследок. Я достал из сумки книгу и сделал набросок башни в пустыне и принялся под ним писать послание Ретчу.

«Я мог минуть этот мир, Ретч, но этого не случилось. В который раз уже убеждаюсь, как случай способен изменить судьбу. Как бы там ни было, этой башни больше не существует. От нее не осталось и камня. В башне находился пленник, сорок лет назад обезумевший маг. Стоит ли говорить, кем он оказался? Его вид, его участь — они едва не сломили меня. Но я более чем уверен, что со мной подобного не случится. Некогда Ментепер подвергал своих сыновей испытанию гипномагией — открывал разум всех находящихся на многие мили вокруг людей и магов. Чужие голоса заполняли разум несчастных и сводили с ума. И если только старый маг не проклял свою собственную кровь, со мной не должна приключиться беда. Поцелуй от меня малыша. Больше всего сейчас мне хотелось прижать его к себе.»

Я захлопнул книгу и потом еще долго сидел у костра. В дюнах протяжно выл ветер, шуршал песок. Солнце такое же темно-рыжее, как пламя костра, погружалось в зыбучие пески пустыни. Шэд давно спал, уткнувшись носом мне в бедро, а рука моя задумчиво теребила зверю гриву. Над головой разливалась тьма почти безвездного неба — лишь где-то к юго-востоку слабо сверкали несколько точек, словно кто-то невзначай пролил несколько капель небесных светил, предназначенных для другого мира. Непроглядная чернота наступающей ночи поглощала пустыню, и если бы я не видел этот мир утром, то мог бы решить, что здесь утро уже не наступит. Не слишком приятное место для встречи дня моего 25-летия. Я поежился, но скорее не от мыслей о завтрашнем дне, а от опускающегося на пустыню холода. Я выдохнул облачко пара в освещенный последними лучами воздуха, и огненный шар закатился за дюны. А спустя несколько мгновений потухло и марево там, где исчезло за песками солнце. Даже костер, казалось, едва не угас вслед за ним. На него уже летели мелкие насекомые, и некоторые, не особо осторожные опаляли себе крылья и падали в пламя. Я подбросил в огонь сушняка и улегся на одеяле. Шэд на миг приоткрыл глаза и придвинулся поближе. Я, потрепав его, глянул в последний раз на звезды и закрыл глаза.

Часть 2. Край миров

Глава 4. Закатная обитель

Берег был залит золотом полуденного света. Океан был спокоен, поверхность его в мелкой ряби вся искрилась солнцем. Впереди на побережье на темно-синем фоне воды вырисовывалась пристань, где на приколе стоял парусник с убранными бледно-лазурными парусами. А напротив пристани на полого вздымающемся берегу вылились башни Закатной обители. Дикие дюны светло-желтого песка, заросшие жесткой травой, уступали место низкорослым кустарникам тамариска, а затем яблоневому саду, который, судя по всему, окружал всю обитель.

— Как красиво, — произнесла Нэиль.

Соскользнув с Шэда и подхватив несколько бледных соцветий сорванных ветром, она прижала лепестки к лицу. Я невольно улыбнулся — девушка была также хрупка и нежна как яблоневый цвет, а ветер трепал ее белокурые волосы, как и усыпанные цветами деревья. Она неожиданно рассмеялась, и смех ее прозвучал счастливо и радостно.

— Как же здесь хорошо! — воскликнула она. — Я никогда бы не подумала, что в Закатной обители окажется так. Ты чувствуешь?

Я посмотрел на башни крепости. Улыбка Нэиль стала чуть грустной.

— Ты думаешь, они не ждут тебя?

— Из нас двоих провидческим даром обладаешь только ты, — заметил я с улыбкой.

— Ты знаешь, я не могу тебе сказать.

— Тогда зачем спрашиваешь?

— Хочу знать, что ты чувствуешь. К тому же… твой дар позволяет узнавать правду, а мой — только предвидит возможности. Так что же?

Я миг смотрел на нее.

— Да, — коротко ответил я и спешился. — Пойдем.

Шэд, не обремененный больше седоками, перекинулся зверем, побежал по мокрому песку, принюхиваясь к накатывающим на берег легким волнам.

Мы дошли до пристани и свернули на выложенную известковой брусчаткой дорогу, окруженную с обоих сторон садом. Легкий ветерок чуть раскачивал ветви усыпанные белыми цветами, источающими нежный аромат. Откуда-то слышались голоса, беззаботные, счастливые, иногда перебиваемые смехом. Но мы так никого и не увидел, пока не зашли в обитель. Нэиль чуть приотстала, разглядывая дворец, но меня сейчас занимало другое. Колдуны, встречавшиеся в коридорах, в изумлении останавливались и смотрели на меня и Шэда, который следовал рядом. Ни одно лицо не показалось мне знакомым, пока я не добрался до библиотеки, где на входе столкнулся с Ретчем. Книги посыпались у него из рук. Он, не веря, уставился на меня.

— Давно не виделись, Ретч? — произнес я и улыбнулся.

— Тэрсел! — очнувшись, он обнял меня. — Проклятье, я считал, что мы уже никогда не увидим тебя! — потом чуть отстранился, заглянул глубоко-глубоко в глаза и добавил: — Почему так долго?

— Я слишком далеко я забрел… В общем… это долгая история, Ретч.

— Но почему ты не отвечал мне в дневнике? Магия все же не сработала?

— Нет. Я потерял его.

Ретч кивнул и посмотрел за мою спину.

— Эта девушка с тобой? — с некоторым недоумением спросил он.

Я обернулся к Нэиль. На лице ее отражалось любознательность, но было заметно, что она утомлена долгой дорогой.

— Это Нэиль, — произнес я. — Можешь ее где-нибудь устроить для отдыха? Мне надо увидеть Бэйзела.

Ретч понимающе кивнул.

— Да, конечно. Найдешь его в конце третьего яруса — там есть небольшой уютный кабинет, где он любит читать. Если хочешь, я разыщу Мерлинду — видел недавно в саду. И, если ты не против, я хотел бы присоединиться к вам.

— Конечно. Спасибо, Ретч.

Я поднялся по лестнице, прошел мимо показавшихся мне бесконечными полок. Теперь все они были заполнены книгами. В конце яруса перед лестницей, ведущей выше, я обнаружил вход в кабинет. Бэйзел сидел в глубоком кресле, спиной к окну, за которым открывался вид на бухту. Перед ним на огромном столе была разложена какая-то карта. Он, задумчиво покусывая кончик пера, время от времени делал пометки в пухлой тетради. Наконец, он что-то почувствовав, поднял голову, и наши взгляды встретились. В немом изумлении он некоторое время смотрел на меня.

— Не может быть! — прошептал он, поднимаясь.

Я с улыбкой шагнул внутрь.

— Тэрсел! — Бэйзел оказался рядом, еще некоторое время смотрел на меня, а потом прижал к себе и прошептал. — Я думал… что потерял тебя. Твоя мать чуть сума не сошла от переживаний… Почему столько времени не возвращался? Вместо четырех лет — тринадцать?

— Обстоятельства, — только и сказал я.

— Обстоятельства? — Бэйзел встревожился.

— Расскажу чуть позже — хотелось бы узнать сначала, как у вас здесь дела?

— У нас все замечательно. Два года назад мы закончили восстанавливать обитель… Хотя и сейчас кое-что делаем. В первый год мы приводили в порядок жилые помещения и переправляли вещи сюда. Перебрались потом сами и, уже живя здесь, принялись за восстановление и обустройство остального. Кто-то занялся самой обителью, кто-то прилегающими землями, кто-то упорядочивал книги в этой библиотеке…

— А Игниферос? — поинтересовался я. — Что делал он?

— Все, — Бэйзел улыбнулся и пододвинул карту поближе ко мне. — Как и я с Лайтфелом. Сейчас мы занимаемся западным лесом… Погоди, ты имел в виду то, что он правит нами? Он сказал, что ты тогда был не против. Это так?

В голосе Бэйзела послышалась вновь тревога.

— Это так. А совет существует? Неплохая карта… Этот материк такой удивительной формы?

Я провел пальцем по линии побережья, изогнутого, как подкова. В центре юго-восточного побережья была обозначена обитель. Россыпь островов в море. На северо-западе сразу за обителью тянулся широкий пояс лесов. Далее высились горы соприкасающиеся с западным побережьем.

— Да, новый совет был составлен из сорока колдунов по двадцать с каждой стороны. Я и Лайтфел теперь советники Игнифероса… — Бэйзел улыбнулся тому, как я разглядывал карту. — Я знаю, ты бы сделал более подробную карту. Эту, кстати, изготовил Эрслайт. У тебя совсем уже взрослый сын… Знаешь, когда я увидел тебя, сперва даже принял тебя за Эрслайта, если бы не твои светлые волосы и… У тебя другой взгляд…

Я опустил глаза.

— Вряд ли он ждет меня…

— Ты ошибаешься…

— Тэрсел! — на пороге возник Гаст, подошел к нам, стиснул мне руку в крепком пожатии, глядя в глаза — его янтарные очи прожгли бы любого, и я едва не отвел взгляд. — Я просто не поверил Ретчу! А ты совсем не изменился…

— Ты тоже особо не изменился, Гаст.

Гаст рассмеялся. Он заметно возмужал и слегка поправился, что, впрочем, нисколько не портило его.

— Достаточно лет прошло, чтобы все мы изменились, — заметил он, посерьезнев. — Даже если этого внешне и не видно. Почему ты так долго не возвращался?

— Ты третий, кто задает этот вопрос.

— Ни я, ни, похоже, Ретч, не получили ответа на него, — заметил Бэйзел.

— Но я не хочу быть третьим, кто не услышит ответа, — Гаст притворился недовольным.

Пришла моя очередь смеяться.

— На это уйдет много времени… А мне хотелось бы сначала узнать о том, что здесь происходит.

— А если в двух словах, — настаивал Гаст.

Я посмотрел на него.

— Не трудно догадаться, — негромко произнес я тоже серьезно. — У меня были неприятности.

В глазах Гаста запрыгала тревога. Он переглянулся с Бэйзелом.

— Это связано…

— Это не связано с наследственностью, — спешно прервал я.

— Выходит, Игниферос зря опасался.

— Зря, раз я снова здесь.

— Ты не изменил своему цвету… — заметил Гаст.

— А должен был? — полюбопытствовал я.

Гаст пожал плечами.

— Здесь многое стало по-другому, — проговорил Бэйзел. — С тех пор, как мы объединились. Не все были согласны на это, но у них не осталось выбора — большинство признало Игнифероса нашим повелителем. А он издал новые законы обители. Теперь колдуны носят одежды, отвечающие виду магии, и никто не носит черных одежд.

На Бэйзеле и вправду были светло-серые одежды.

— Почти никто… — заметил Гаст. — Ты должен знать — среди колдунов остались те, кто тайно носит черную одежду. Они собираются вместе и занимаются темной магией.

— Тайно? Хочешь сказать, что это запрещено? — я был искренне удивлен.

— Да. Черный цвет был определен Игниферосом как цвет несущий зло… — Бэйзел пожал плечами.

— Очень мило с его стороны, — я поморщился. — Он верно и не думал, что я вернусь… То-то я думал, что на меня все так пялятся, когда шел сюда. А… какую магию теперь относят к темной?

— Ту, которая причиняет вред.

— В таком случае, огненную магию к ней тоже можно отнести.

— Никакая охранная магия к ней не относиться… — пояснил Гаст. — К темной магии отнесли магию присутствия и гипномагию…

— Ну конечно же…

— Ты не согласен с этим?

— Гаст, я лучше, чем кто-либо другой знаю, насколько опасна гипномагия, — я не сводил с него взгляд.

— Извини…

— Я думал, что ты действительно обрадуешься моему возвращению, а ты читаешь мне ненужную мораль.

— Я действительно рад, — Гаст чуть нервно теребил в пальцах книжку. — Просто я предупредил тебя.

— Спасибо.

— Есть еще кое-что, что ты должен знать… — Гаст посмотрел на Бэйзела. — Ты извинишь меня?

— Только не долго, — Бэйзел потрепал меня и оставил нас одних.

Гаст рассказал мне об Авориэн.

— Она все-таки ждала тебя. Три года. Год, когда тебе исполнялось двадцать пять, оказался очень трудным для нее. Но ты не возвращался. Еще через три года стала встречаться со Скитом… Их дочери уже пять лет.

Гаст смотрел на меня и ничего не видел. Ни в моем лице, ни в глазах. А я молчал.

— Эрслайт рос, — продолжил Гаст. — И чем больше он походил на тебя, тем больше отдалялась от него Авориэн. Она сама мне призналась, что при каждом взгляде на него, вспоминала тебя, и это причиняло ей боль. Я ее в чем-то понимал, но мальчишка совсем извелся от этого. Даже Скит не понимал ее. Они несколько раз ссорились из-за этого. Он говорил, чтобы она была ласкова с Эрслайтом, но она не слушала его и все свое внимание уделяла второму ребенку.

Гаст вновь посмотрел на меня.

— Тебе это не понравится, но я не мог все это оставить так. Я занялся мальчиком, в чем мне очень помог Ретч…

Он неожиданно засмеялся.

— Наконец-то!

— Наконец-то что? — я разозлился.

— Хоть какое-то проявление эмоций.

— Знаешь, Гаст, после услышанного я всю жизнь буду жалеть, что отдал малыша Авориэн, а не забрал с собой. Дай угадаю, он ведь стал огненным магом?

— Еще не стал, но станет — он усердный ученик. Прости, Тэрсел. Но у меня не было выбора. Твой сын оказался никому ненужным. Никто не хотел с ним заниматься, зная, кто его отец, и полагая, что и у него плохая наследственность. Ты сам знаешь, что у него есть талант и сила, но они бы пропали зря, поэтому я научил его тому, что знал сам. Ретч, кстати, занимается с ним магией ветра. Да и Бэйзел с Мерлиндой тоже приложили руку к его обучению. Но что, в конце концов, плохого в огненной магии?

Он положил мне руку на плечо и утешающе потрепал.

— Он, кстати, жаждет увидеть тебя, — заметил Гаст. — Едва не помчался сюда, когда Ретч сообщил о твоем возращении.

— Я не готов, — едва слышно выдавил я.

— Что?! — Гаст уставился на меня. — Мальчишка практически лишился матери, а теперь и ты хочешь отвернуться от него!

— Я бросил его давно, решившись отдать Авориэн, Гаст, — я закусил губы. — Я оставил его крохой, а теперь…

— Ты просто струсил, — пальцы Гаста больно сжали мне плечо. — Он здесь, поблизости и ждет этой встречи.

Я глубоко вздохнул.

— Эрслайт! — громко позвал Гаст.

Эрслайт ступил в комнату и замедлил шаг, встретившись со мной взглядом, смешавшись и заробев. Гаст, нахмурившись, даже подтолкнул его ко мне. Сейчас ему было лет пятнадцать, ниже меня на голову, черноволосый, да и черты лица были все же помягче, чем у меня.

— Здравствуй, Эрслайт, — произнес я и протянул ему руку.

У Гаста брови взлетели вверх — наверное, он ожидал, что я все-таки обниму мальчишку. Но мы только обменялись рукопожатием.

— Ладно, пока оставлю вас, — Гаст глянул на меня с упреком и ушел.

Несколько мгновений мы молчали, и тут я понял, что его смущает моя одежда. Сам Эрслайт был одет в молочного цвета легкую рубашку и светло-коричневые штаны. Я невольно задался вопросом, а как на меня теперь будет смотреть сам Игниферос.

— Гаст сказал, что занимался твоим обучением, — заметил я, чтоб с чего-нибудь начать разговор. — Но, конечно, мало успел рассказать.

Я чуть улыбнулся.

— Он до сих пор занимается, — произнес Эрслайт.

Голос чуть хрипловатый, ломающийся.

— Я еще ученик… хотя… — его рука скользнула за пазуху, — и ношу это…

Он показал данный ему когда-то мой талисман в виде ястреба.

— Гаст сказал, что ты был так расстроен — да я и сам помню, — что даже забыл его забрать, — сказал он и стянул с шеи. — Я… сохранил его для тебя.

Он протянул амулет мне. Я, потрясенный, посмотрел на него. Глаза влажные, рука, протягивающая мне на тонкой черненной серебряной цепочке талисман, чуть дрожит.

— Мальчишка, — прошептал я, притянул его к себе, обнял. — Не смей плакать.

— Ты больше не бросишь меня? — его плечи дрожали — он все же не сдержался.

— Нет.

— Ты обещаешь?

— Да.

Он обратил ко мне лицо, и сквозь слезы в его глазах сияло счастье.

— Ты простишь меня? — спросил я. — Я чувствую себя виноватым.

— Да, — с готовностью отозвался он. — Но мать я никогда не прощу!

— Эрслайт!

— Не прощу! Неужели ты простишь ей? Она отвернулась и от тебя и от меня!

— Она — твоя мать, — моя рука скользнула по его волосам, приласкав его. — И она — единственная женщина, которую я любил.

— Но она не любит ни тебя, ни меня! — голос его был полон возмущения и обиды.

— Если бы она не любила тебя, она бы не принудила бы меня отдать тебя ей.

В локоть мне ткнулся неслышно подошедший Шэд и вопросительно посмотрел на Эрслайта. Мальчишка испугался и попятился.

— Не бойся, он не тронет тебя, — я погладил зверя. — Это друг, Шэд.

Шэд подошел к Эрслайту и лизнул его ладонь.

— Ты говоришь с ним на наречии темных колдунов!

— О, готов поспорить, что Игниферос запретил общаться на нем.

Эрслайт кивнул.

— Значит, тебя не научили ему.

— Нет. Игниферос даже приказал переписать многие книги по магии на светлый язык.

— Тебя это смущает, как и… — я подергал себя за ворот черной куртки.

Эрслайт потупил взгляд.

— Гаст рассказал тебе о черных?

— Черных? Так вы их называете? — я неодобрительно покачал головой.

— Гаст учил опасаться их, — серьезно сказал Эрслайт. — Они хотели воспользоваться моим талантом, думая, что я такой же, как ты.

Я нахмурился. Надеялся, что вернусь в спокойную обитель, где царят мир и согласие, но, похоже, ошибся. Кто-то продолжал заниматься излюбленным делом и интригами.

— Думаю, я улажу это.

— Хотелось бы, — Эрслайт кивнул и погладил Шэда, похоже перестав опасаться того.

Я улыбнулся и тут почувствовал чей-то знакомый пристальный взгляд. В дверях стоял Игниферос.

— Ну, здравствуй, — Игниферос шагнул в зал. — Нам предстоит серьезный разговор, Тэрсел.

— Похоже, что так, — согласился я. — Но…

— Тэрсел! — в кабинет вбежала Мерлинда.

Встретившись со мной взглядом, она на миг замерла, словно наткнулась на стену, но потом, словно преодолев себя, бросилась ко мне, обняла, а из глаз ее потекли слезы.

— Не надо, пожалуйста, — прошептал я, чувствуя, как краска заливает мои щеки, и высвободился.

Она же бросила встревоженный взгляд на Игнифероса.

— Тэрсел не нуждается больше в твоей защите, — заметил Игниферос и сделал приглашающий жест.

Мы расположились во второй части кабинета по соседству с книжными шкафами — я и Эрслайт сели рядом на небольшом диванчике, Игниферос и Мерлинда заняли кресла. Шэд вытянулся у моих ног. Старик долго глядел мне в глаза, как делал это каждый, кто встречал меня в обители.

— Ищешь следы безумия? — поинтересовался я. — Ты их не найдешь.

— Почему же твое путешествие затянулось?

— Безумие не проходит, — заметил я, задумчиво вертя в руке амулет, отданный мне Эрслайтом, потом притянул сына к себе, и он доверительно приник ко мне. — Попался один из сыновей Ментепера. Он был заперт охранным заклинаньем в пустынной башне.

— Что?! — изумилась Мерлинда. — Неужели…

Она запнулась.

— Кто же запер его туда? — спросил Игниферос. — И неужели он был жив?

— Запер один из колдунов. Ты ведь сам говорил, что не все остались с тобой, а отправились дальше. Имя Дорстар тебе что-нибудь говорит?

Игниферос нахмурился.

— Да, я знаю его, но он не оправдал возложенных на него надежд — он не остался со мной и продолжил изучение миров. Ты разговаривал с ним?

— Да. Дорстар сказал, что пожалел несчастного и запер в башне. Но… мне показалось, что смерть в этом случае более милосердна…

Я почувствовал, как содрогнулся Эрслайт. Лицо Игнифероса сделалось мрачным.

— Не скажу, что ты не прав, — наконец произнес он. — Что же ты успел узнать?

В этот момент в кабинет вошли Бэйзел, Лайтфел, Гаст и Ретч. Игниферос кивнул им, разрешив им присоединиться к разговору. Лайтфел материализовал для всех четверых кресла. После этого я кратко рассказал об испытании гипномагией.

— Вот как, значит, из-за чего все случалось, — задумчиво произнес Игниферос.

— Иначе я бы не сидел сейчас здесь.

— Почему же тогда ты задержался? — Лайтфел смотрел на меня. — Если не наследственность, то что могло помешать тебе вернуться?

Я посмотрел на Игнифероса.

— Что ты знаешь о Приграничье и Рубеже? — спросил я.

— Мало. Слышал, что когда-то давно, еще до раскола, несколько сотен охранников отправились в один из миров охранять границы…

— Границы? — удивленно перебил Гаст. — Какие границы и от кого охранять?

— Тэрсел, похоже, хочет нам о них поведать, — Игниферос вопросительно смотрел на меня.

— Значит, ты никогда не добирался до них? — спросил я.

— Меня это не слишком интересовало…

— Зато твоего брата это интересовало больше, — заметил я. — До Приграничья он добирался… Впрочем, речь не о нем. Должно быть, вас всех это удивит, но в Приграничье сейчас живет больше магов, чем здесь в обители. Пять тысяч, Игниферос!

— Так много?! — изумился Бэйзел.

— И все они охранники, а также владеют магией присутствия.

— Но от кого же они оберегают миры?

— От срединных магов. Как оказалось у нас есть страшно давние враги…

— А что за срединные маги? — спросил Гаст.

— Те, которые живут в Срединных мирах. Мы с вами находимся в Закатных, а эта обитель также носит имя Закатной. Игниферос, об этом-то ты не можешь не знать…

— Поговорим об этом после, Тэрсел, — я заметил, что его тронула бледность. — Сейчас же нам нужно получить ответ, что произошло в день твоего двадцатипятилетия и почему ты так долго не появлялся.

— Как пожелаешь, — я пожал плечами. — Так получилось, что я столкнулся с одним из срединных магов и он… ему удалось затащить меня на свою территорию. Если бы я знал о Срединных мирах, я бы не позволил этому произойти, но что толку жалеть о случившемся… Устройство Срединных миров не такое как у нас. Затрагивая мировую ткань можно открывать любые из десяти возможных порталов

— Десяти порталов?! — воскликнул пораженно Ретч.

— Да и никакой системы, чтобы понять, как пройти на пять порталов вперед, а потом попытаться найти дорогу назад. Меня потащили через пять порталов за одно мгновенье, а дорогу назад я искал десять лет…

Я тронул темные волосы Эрслайта и прижался к ним губами. В ответ он сжал мне ладонь. В кабинете повисла тишина. Я посмотрел на их ошеломленные лица и понял, что они осознали, из какого немыслимого лабиринта я смог выбраться.

— А твое двадцатипятилетие? — вновь заговорил Игнифрос.

Я усмехнулся.

— Денек выдался еще тот, — заметил я. — Никогда еще я не спасал глупцов от смерти, а меня никогда не пытались столько раз убить за один день… Не слишком приятная история, но из-за нее у меня все и пошло не так…

Я пробудился от того, что язык Шэда прошелся по моей щеке. Солнце давно поднялось из-за дюн, заливая пески тусклым бледно-желтым светом — над пустыней уже вовсю занимался день. День моего 25-летия. Я встал, разминаясь. Шэд последовал моему примеру и, встряхнувшись, обернулся жеребцом. Я прислушался к самому себе, к Шэду. Ничего не изменилось. Но я не спешил вздыхать с облегчением. Я взялся за мировую ткань, и она с легкостью поддалась, как обычно. Я открыл портал в следующий мир. Там вновь лежала пустыня, и тоже занималось утро, но зато вдалеке, за песками виднелись очертания города. Я легко перекусил, Шэд сжевал немного овса, и мы прошли портал. Песок здесь был плотен, так что я вскочил на коня, и он зарысил к городу. Солнце уже пекло вовсю, в спину дул горячий ветер, но размяться нам было нелишним даже в такой жаре. К тому же торопиться мне никуда не хотелось. Я подумал, где теперь меня ищет Дорстар, да и ищет ли. Надо все-таки на обратном пути поинтересоваться насчет него у Гейрира, да и самого Гейнира расспросить поподробнее о Приграничье.

Вывело меня из задумчивости то, что Шэд неожиданно остановился. Я с недоумений глянул на него, а жеребец вытянул морду в сторону грязного шара, оказавшегося на нашем пути, и насторожено втянул воздух. В следующий миг я понял, что это не шар, а голова закопанного в песок по самую шею человека. Он распахнул утомленные глаза и воззрился на меня. Потом в его лице отразились испуг и отчаяние. И он что-то закричал мне. Язык, на котором он говорил, был мне незнаком.

— Подожди, я ничего не понимаю! — крикнул я ему и развел руками.

Жест этот он понял лучше, чем мои слова и смолк. Страх на его лице сменился недоумением. Я сомневался недолго — от самого себя не убежишь. И вновь применил гипномагию, чтобы понимать чужой язык.

— Ты кто такой? — спросил я, еще неуверенно, с трудом произнося несколько корявые и гортанные слова.

— Ты понимаешь меня? — в глазах его вновь мелькнула отчаянная ярость. — Тебя послал Гент издеваться надо мной?

— Нет, я маг и могу быстро выучивать незнакомые языки, — пояснил я. — Что ты сделаешь здесь?

Он смотрел на меня недоверчиво.

— Маг? То есть фокусник?

— Маг, колдун, — я чуть повел рукой и вихрь, закрутившийся вокруг него, за минуту высвободил его от объятий пустыни.

Он, вытаращив глаза от изумления, спешно выбрался из ямы, в которую вновь стал скатываться песок. Одежда его превратилась в лохмотья, но можно еще было заметить, что некогда она являлось богатой.

— Ты освободил меня? — спросил он. — Но зачем?

— Если желаешь, могу вновь погрузить тебя в песок, — заметил я, позволив себе чуть насмешливую улыбку. — Тебе не мешало бы умыться — ты, похоже, не привык ходить чумазым.

Я материализовал немного воды, которая омыла его голову и лицо. Он вскрикнул от неожиданности, но тут же вытер влагу изнанкой своей куртки. Под грязью оказалось лицо юноши. Он вскинул на меня удивленный и заинтересованный взгляд.

— Я никогда не видел ни одного колдуна, — произнес он. — Всегда считал, что все это сказки! Но, кто бы ты ни был — ты меня спас и будешь вознагражден.

— Мне ничего от тебя не надо, — возразил я и тронул Шэда.

— Постой! — воскликнул он и бросился следом. — Ты даже не знаешь, кого ты сейчас спас!

— Мне безразлично.

— Я Сирдаиль, наследный принц Власанской империи! — произнес он с гордостью.

Видя, что на меня его слова не произвели никакого впечатления, он нахмурился, но любопытство все же затерло на лице недовольство.

— Ты не слышал о нашей империи? — спросил он. — Этого не может быть! Из какой ты прибыл страны?

— Не из страны, из другого мира. Я здесь только первый день. Остановлюсь где-нибудь передохнуть и вновь пущусь в путь.

Он смотрел на меня с недоверием.

— Воистину сегодня оживают старые предания о колдунах-путниках, странствующих по мирам, — произнес он. — А, может быть, я уже умер?

— Что-то не похож ты на мертвеца, — заметил я, немного удивленный известием, что в этом мире магов давно не видели. — И как наследник империи оказался посреди пустыни?

— Это все предатель Гент, мой военачальник. Его люди выкрали меня из дворца, доставили сюда и бросили здесь на верную смерть. Убить меня у этих трусливых псов просто духу не хватило. Теперь ты должен доставить меня обратно во дворец, чтобы я смог разделаться с предателями.

Теперь пришла моя очередь удивляться.

— Я думаю, ты вполне сам способен добраться дотуда.

Юноша побелеет от ярости.

— Я — наследный принц!

— А я маг. Тебя не учили, что с колдунами надо быть повежливее? Я ведь могу рассердиться и превратить тебя, скажем, в пустынную мышь, — слова мои были полны сарказма — я, конечно, шутил, но он воспринял их всерьез, побелев на этот раз от страха.

— Ты так могущественен? — спросил он куда более робко. — Тогда я прошу простить меня и помочь добраться до дворца. Люди Гента везде, и если меня увидят входящим в ворота города… Ты ведь все равно направляешься туда. И я действительно награжу тебя по заслугам.

Я подернул плечами, а Шэда продолжил путь.

— Ты не уступишь мне коня?

— Нет.

Юноша нахмурился, но пошел рядом.

— Так из-за чего твой военачальник пошел против тебя?

— Он давно плетет интриги против моего трона. Боюсь, что с моим отцом он поступил не лучше, чем со мной. Он давно настаивает, чтобы империя прекратила великую войну. Но это невозможно — она развалится на куски, если мы уменьшим военную мощь и прекратим наступление.

— Постой-постой, — перебил я его. — Хочешь сказать, что твой военачальник выступил против войны и расширения империи?

— Сказал, что воины истощены бесконечными битвами, что им не хватает одежды и продовольствия. Все это чушь! Мой отец выделял огромные средства из казны. И если кому не хватает продовольствия, то из-за самого Гента — он, похоже, не только предатель, но и вор. Что в данном случае одно и то же.

— Что же ты собираешься делать дальше?

— У меня верные люди во дворце. Едва они узнают по чьей вине я оказался в пустыне, Генту и его приспешникам придется ответить за предательство.

Мы неспешно приблизились к городу.

— Я сделаю тебя невидимым, и ты пройдешь в город незамеченным, — сказал я. — Только не потеряйся, а то будешь ходить невидимым до конца жизни.

Мы минули ворота. Стража глянула на меня, но я их ничем не заинтересовал. Улицы было полны народа. Пробираясь сквозь толчею мы наконец оказались у какой-то таверны.

— Слишком уж много народа. Больше похоже, что они толкутся на каком-то празднике, — я спешился.

— Они, верно, даже не знают, что произошло со мной, — принц был мрачен. — Но ты прав, сегодня праздник — большая ярмарка.

И тут его взгляд упал на соседнее здание. Лицо его просияло.

— Пойдем туда! — он схватил меня за локоть и потащил за собой. — Смотри, у нас тоже есть маги!

Я не успел возмутиться, что не время сейчас предаваться увеселениям, как мы оказались в полутемном шатре. На небольшой арене люди показывали всякие несложные фокусы — глотали шпаги, заставляли исчезать цветные платки, перепархивали в их ловких руках колоды карт. В последний миг я вспомнил о Шэде, но за нами уже послышались испуганные возгласы.

— Он со мной, не бойтесь, — я схватил Шэда за шкирку, и он плюхнулся у моих ног.

Рядом с нами тем не менее образовалось пустое пространство. Принц в ужасе попятился.

— Тебя сделать видимым или еще рано? — спросил я и привел его в чувство.

— Это твой конь?

— Он оборотень. Так что мы тут забыли?

— Посмотри на них, — принц вновь оживился. — Скажи, они ведь тоже маги?

— Вовсе нет. Всего лишь люди с ловкими руками и знающие как обманывать толпу.

Он с неверием посмотрел на меня.

— Ты сможешь лучше?

— Я, в отличие от них, настоящий маг. Тебя действительно забавляют эти вещи?

Только недавно его волновало, что власть захватили враги, и что, возможно, стряслась беда с его отцом. Но, едва увидев трюкачей, он тут же легкомысленно позабыл обо всем.

— Смотри, — прошептал я.

Один из трюкачей сделал целую серию таинственных жестов над коробкой, и стянул с нее платок. Однако вместо голубя, который должен был оттуда вылететь, оттуда вырвался тонкий зеленый стебель. Трюкач замер с открытым ртом. А стебель тем временем достиг потолка, разветвляясь. На ветвях его распустились листки, а следом белые, светящиеся цветы. По залу пронесся вздох восхищения. Откуда-то в воздухе появились огненные мотыльки, искорки опадали с их трепещущих крыльев освещая зал волшебным мерцающим светом. Трюкачи давно забыли о своих трюках. Дерево вспыхнуло и осыпалось искрами на пол, и тут же из этого золотистого праха соткался замок.

— Это же мой дворец! — выдохнул пораженно принц.

Маленькая копия королевского дворца сияла посреди арены, а над ней так же ярко засияли звезды. И вдруг снова все обратилось в пыль. По залу вновь пронесся взволнованный вдох — на месте дворца возникла пустыня, и люди засыпали фигуру, облаченную в королевские одежды.

— Это же принц! — послышались возгласы.

Я показал иллюзию до конца. Все кончилось тем, что мы зашли в этот шатер. Вспыхнули свечи, осветив шатер. А принц понял, что он виден — все вокруг него преклонили колени.

Так, окруженные гомонящей толпой, которая разрослась до необыкновенных размеров, благодаря передаваемой из уст в уста истории об увиденном в шатре, мы прибыли во дворец. Воины принца схватили Гента и его людей. Когда принц ворвался в покои короля, то нашел его там мертвым.

— Его отравили, — произнес я в повисшем молчании.

— Откуда тебе знать?! — зло ощерился военачальник. — Король был стар и умер своей смертью! А я не имею ничего общего с похищением наследника трона…

Я чуть усмехнулся и, посмотрев на него некоторое время, рассказал все о его заговоре.

Лицо Гента сделалось бескровным, и он с ужасом слушал мой рассказа.

— Откуда ты знаешь?! — сорвалось с его пересохших губ.

— Он маг! Настоящий колдун! И он прочел это в твоей глупой башке! — зло выкрикнул принц. — Я не пощажу тебя, Гент. Уведите его и немедленно казните.

Он посмотрел на меня. Шэд, неотступно следующий за мной, чуть раздраженно заворчал.

— Уже уходим, Шэд, — произнес я.

— Пожалуйста, не торопись, — принц остановил меня. — Побудь моим гостем. Мы ведь так и не подкрепились днем!

— Слишком шумный город, — я чуть поморщился. — Слишком…

— Обещаю, тебя никто не побеспокоит, — он обернулся к слугам. — Эй вы, отведите его в лучшие комнаты для гостей и принесите лучший обед!

Предоставленные мне покои были чересчур богаты и вычурны. Я осмотрел огромный зал, кровать под балдахином, в туалетной комнате вместо ванной обнаружился бассейн футов в восемнадцать длинной. Окна выходили в сад, полный всяких диковинных растений. Шэд разлегся на роскошном огромном ковре. А вокруг, опасливо обходя Шэда, уже суетились слуги, накрывая обеденный стол. В дверях появился Сирдаиль.

— Поешь и отдохни с дороги — вечером я устраиваю пир.

Я глянул на него с недоумением.

— Разве это уместно?

Теперь на его лице отразилось непонимание.

— У тебя умер отец…

— Но теперь императором становлюсь я, — возразил он. — И я смог вернуть власть. Это надо отметить.

— После обеда я должен ехать.

— Но… — он посмотрел на меня. — Могу я попросить тебя об одном одолжении?

— О каком?

— Помоги мне выиграть войну.

Я нахмурился. Эта идея мне не понравилась.

— Я не имею обыкновения вмешиваться в людские дела…

— Но ты обладаешь магической силой и властью! — воскликнул горячо принц. — Зачем она дана тебе, если ты ее не используешь?!

— Ты даже не представляешь, насколько она разрушительна, — заметил я. — А использовать ее бездумно — непозволительно. Я должен знать, что именно ты от меня ждешь и против кого ты решил направить эту силу.

— Я расскажу тебе. После трапезы.

Слуги пододвинули нам кресла. Мы в молчании поели. Потом стол быстро освободили. Принесли карту, и Сирдаиль расстелил ее на столе. Он показал мне границы империи.

— Вот здесь осели те, кто сопротивляется империи, — он показал большую долину, окруженную кольцом гор. — Очень трудно к ним пробиться — есть около пяти проходов через горы, но только один годится для переправки войск.

— И зачем тебе я?

— Мы уже несколько раз пытались взять перевал. Но он в одном месте невероятно узок. И мы никак не могли сдвинуться дальше этого места. Кроме того…

Он неожиданно замолчал, нахмурившись.

— Кроме того?

— Они угрожали нам. Прислали письмо с гонцом, в котором говорилось, что они попросили помощи у могущественной ведьмы, и с ее помощью империя будет разрушена.

Я опустил взгляд на карту — империя действительно была огромна, а клочок земель в горной долине казался ничтожным.

— Тебе так нужна эта земля?

— Эта угроза империи! — принц мрачно с ненавистью глянул на крошечный кружок на карте.

— Ведьма, — прошептал я задумчиво. — Такая же, как те 'чародеи в шатре?

— Нет. Она может насылать проклятья и всевозможные напасти. Она угрожала наводнением на западе и страшной бурей на юге. И это произошло — в этих бедствиях погибло несколько городов.

Я нахмурился. Только еще магов мне и не хватало. Я повел ладонью над картой. Перед нами раскрылся портал, а спустя миг вид в нем унесся высоко под облака, и мы смотрели уже не карту, а на то, что представляла империя в действительности. Принц раскрыл рот от изумления. Я переместил портал и чуть снизил. Под нами лежала как на ладони горная долина мятежной страны. Они готовились к битве. К перевалу двигались войска. А крепости были такие же непреступные как окружающие их скалы. А некоторые скалы сами являлись крепостными стенами замков.

— А они хорошо подготовлены и людей у них хватает, но никакой магии я пока не чувствую, — заметил я.

— Так ты поможешь мне? — спросил Сийраиль.

— Я хочу подумать до завтра.

Вечером принц действительно закатил пир. Однако большинство взглядов поданных было устремлено не на своего нового правителя, коронация которого была назначена на следующий день, а на меня. Я не успевал отводить взгляд, как встречался вновь с кем-то из любопытствующих. По залу уже шел шепоток, что теперь-то война будет выиграна, поскольку принц заручился поддержкой могущественного колдуна. А утром об этом говорил уже весь город. Сирдаиль заявился ко мне, едва я успел позавтракать.

— Ты принял решение?

— Я помогу тебе, но лишь при условии, что там действительно есть колдунья, — сказал я. — С обычными воинами, ты вполне способен управиться сам.

Он нахмурился было, но потом улыбнулся.

— Вот увидишь, у них есть эта ведьма! Пойдем, я покажу тебе мою столицу. А затем мне надо спешить на церемонию.

Утреннее солнце уже пекло вовсю, разливая свет по улицам города. Но жаркий ветер, дувший с пустыни, утих, в воздухе даже повеяло легкой прохладой из тени цветущих садов и фонтанов на многочисленных площадях. Но шерстка Шэда уже блестела от пота, а сам он недовольно встряхивал головой. Да я и сам предпочел бы прогулке по городу пребывание где-нибудь в тени. Но принц решительно вскочил на своего скакуна, а за нами потянулся приличный хвост из придворных и охраны. Мы двинулись по широким улицам в центре. Мимо нас скользили солнечные площади и тенистые сады. Показывая на богатые резьбой и лепниной фасады домов, Сирдаиль рассказывал мне о могуществе и процветании империи. Но я его не слушал. Жара погружала меня в леность, и, несмотря на то, что время еще даже не добралось до полудня, мне захотелось спать. Однако угрозу я ощутил мгновенно, и болты, выпущенные из арбалета, обратились в прах на самом излете. Стрелявших было много, и с разных точек. Кто-то целился мне прямо в грудь, кто-то чуть сбоку в голову, а еще несколько в спину. Сирдаиль что-то закричал охранникам, но в них уже не было нужды — все пятеро стрелявших лежали оглушенные — двое в переулке, а трое на крыше домов, окружающих маленькую площадь, на которую мы выехали. Страже только осталось схватить и связать. Страх и ярость на лице принца на некоторое время сменилось восхищением.

— Ты смог их одолеть, даже не видя их!

К нам подтащили плененных. Все пятеро оказались крепкими мужчинами, сомнений не вызывало, что они знакомы с воинским искусством — стража отобрала у них арбалеты, короткие мечи и множество дротиков. Лица их исказила злоба от неудачи и ненависть.

— Мы все равно доберемся до тебя, колдун! — выкрикнул один из них. — Нас таких много — всех ты не обезвредишь!

— Глупец! — с презрением выплюнул принц. — Он прочтет имена всех предателей империи в твоей бараньей голове! Не пройдет часа, как мы схватим их всех. Я жду, маг!

Похоже, наследник империи решил мною покомандовать. Я нахмурился. Я действительно прочел мысли пленного и понял, что противников империи слишком много. Так много, что в городе вполне могла начаться война. Однако меня занимало другое.

'И зачем вы стреляли в меня? — спросил я мысленно пленника, и он с удивлением вытаращил глаза, сморщившись — у некоторых гипномагия вызывала головную боль, и ему, похоже, не посчастливилось. — Вы могли использовать этот случай, чтобы избавиться от неугодного монарха, но потратили свои стрелы зазря.

'Разве ты не защитил бы его? — изумился в ответ пленный.

'Я уже спас Сирдаиля вчера — не могу же я теперь все время вытаскивать его из передряг — на это у него куча охранников.

'Убьешь одного монарха, придет другой, — ответил пленник. — А вот ты действительно подлинная угроза.

'С чего вы взяли? — удивился я, но тут вспомнил кое-что. — Сирдаиль утверждает, что у вас есть колдунья? Это так?

'Я не…

'Значит, есть , — я нахмурился.

— Я не могу прочесть его мысли, — солгал я принцу. — Он сопротивляется. Я могу проникать только в расслабленный разум.

Пленный спешно скрыл свое изумление моим словам. А Сирдаиль разгневался.

— Ничего, палачи ему развяжут язык! Уведите их.

Я смотрел на Сирдаиля и думал о том, а не зря ли не проехал в пустыне мимо? Вчера это был один человек, а сегодня совершенно другой. Словно власть, которая уже принадлежала ему, окончательно завладела его помыслами.

После случившего, наша процессия развернулась, и мы отправились ко дворцу на церемонию коронации. По пути на меня покушались еще несколько раз, но я отразил эти атаки, на этот раз незаметно. Поняв тщетность попыток, они решили подобраться поближе. И во дворце на меня напали сразу семеро с ножами. Здесь, в окружении ликующей толпы было трудно заметить их, и они напали почти внезапно. Однако ни один клинок не успел коснуться меня — всех нападавших отшвырнуло от меня. А Шэд, который чувствовал угрозу почти так же хорошо, как и я, повалил самого ближнего ко мне нападающего на пол, прежде чем я успел вмешаться сомкнул зубы на его шее. На некоторое время ликование прекратилось. Стража вновь схватила нападавших, потом кто-то спешно подтер кровавую лужу на паркете. Сирдаиль был взбешен дерзостью врага, стражи в зале прибавилось, смеха и улыбок гостей наоборот поубавилось, но церемония продолжилась. Потом последовал пир еще пышнее вчерашнего. А они, на некоторое время отступив, снова продолжили попытки. На этот раз действовали издалека, отравив напиток, который преподнес мне ничего не подозревающий слуга. Я даже не притронулся к бокалу. Шэд лежал у моих ног с подозрением поглядывая на толпу и чуть потягивая носом. Я же думал, что никогда меня еще не пытались убить столько раз, да еще за один день. И я разозлился.

— Я помогу тебе, — произнес я, склонившись к Сирдаилю и вылив вино из бокала на пол. — Они ненавидят тебя, но убить почему-то пытаются меня.

В глазах нового императора разгорелось торжество.

— Тогда завтра мы выступим, — сказал он мне. — И через месяц мы доберемся до перевала…

— Месяц не потребуется, — оборвал я его. — Я проведу вас — в течение пары часов все твое войско переправиться туда.

— Как?! — в удивлении выдохнул Сирдаиль.

— Через магический портал, — пояснил я и добавил: — Если ты готов к этому, конечно.

— Я готов уничтожить это змеиное гнездо!

На следующее утро войско империи выступило. Я раскрыл широкий портал, через который могло проходить сразу человек тридцать в ряд. И осадные орудия.

Сирдаиль последним ступил в портал и в изумлении воззрился на вопящих в ликовании своих воинов. Ему даже в голову не пришло, что я переправлю их сразу за перевал к вражеской крепости. Однако радость быстро схлынула — штурм оказался тяжелым, а со стороны перевала подошли войска, ожидавшие нападения оттуда. Таким образом Сирдаиль оказался в кольце.

— Ты сказал, что поможешь мне, если у них окажется колдунья, — сказал он. — Верно, ее магия направляет воинов.

— Я не чувствую никакой магии, — ответил я. — Возможно, она слаба или все это всего лишь выдумка, чтобы запугать тебя.

Я посмотрел на осажденную крепость. Осадные орудия почти не причиняли вреда ее крепким стенам, которые, казалось, срослись с еще более крепкими скалами. Взятие крепости могло продлиться еще долго. Но я не желал ждать. Крепость содрогнулась, и под нашими ногами ощутили дрожь. Башни по обеим сторонам ворот с грохотом рухнули, как и сами ворота. Земля продолжала содрогаться. Люди застыли в замешательстве. Но потом Сирдаиль, поняв, что это дело моих рук, издал возглас, который подхватили его воины и ринулись в образовавшуюся брешь. Поздней ночью все было кончено. Сирдаиль на какое-то время исчез из разбитого неподалеку от вражеской крепости лагеря, приказав стражам под страхом смерти охранять меня. Это приказание показалось мне нелепым, потому как стража, после всего произошедшего опасалась меня ничуть не меньше, чем их враги. Тем не менее я позволил себе немного подремаит, положившись на Шэда и прсеулся только тогда, когда в шатер вернулся Сирдаиль.

— Вы нашли ее? — спросил я его.

— Ведьму? Да, но мне сообщили, что она лишилась своей магической силы.

— Я хотел бы увидеть ее, — произнес я.

— Я бы тоже хотел с ней побеседовать, — глаза Сирдаиля недобро сверкнули.

Он дал воинам небольшую передышку. А на рассвете я открыл портал, и войско стало переправляться обратно. Сирдаиль вступил в столицу в солнечных лучах. Народ высыпал на улицы, встречая своего правителя и победителя…

Я рассказывал им про незадачливого принца. Приближаясь к развязке, я вдруг почувствовал, что кто-то наблюдает за мной. Я поднял взгляд и смолк. В дверях стояла смертельно бледная Авориэн, держась за стену, и мне показалось, что она вот-вот потеряет сознание. За ней виднелось такое же белое лицо Скита, который, едва встретился со мной взглядом, медленно попятился.

— Здравствуй, Эви…

Я оказался рядом с ней в тот самый миг, чтобы успеть подхватить ее, бесчувственную, на руки.

— Привет, Скит, — произнес я.

Колдун молчал, окаменев. Он стоял всего в двух шагах от Авориэн и мог бы первый удержать ее, но он испугался, а в глазах мага расползлась тревога и растерянность. Я бережно уложил ее на диванчик и присел рядом. Авориэн ничуть не изменилась. Длинные черные кудри обрамляли бледное лицо. Я осторожно провел чуть дрожащим пальцами по ее щеке. От этого прикосновение громко стукнуло сердце и, казалось, остановилось, а я понял, что все еще люблю ее.

— Что же ты наделала, Эви, — прошептал я, а потом применил гипномагию, чтобы привести ее в чувство.

— Тэрсел?! — воскликнула она, а глаза ее с неверием смотрели на меня. — Ты и в самом деле вернулся?

— Похоже на то.

Она растеряно села на диване и огляделась, словно желая услышать подтверждение еще от кого-то.

— Где же все?

Я глянул по сторонам, но мы с ней остались одни.

— Тэрсел, я…

— Знаю, — я склонился самому ее лицу, что ощутил ее легкое дыхание.

Она смотрела на меня, и в ее синих глазах смешались ужас, боль, вина, сожаление и… Ее рука охватила меня за шею и губы прижались к моим. Я почувствовал соленый вкус.

— Ну же, глупышка, ты опять плачешь, — я с нежностью прижал ее к себе, почувствовав почти забытое тепло, и как часто бьется в волнении ее сердце. — Не надо…

— Я не дождалась тебя, — в отчаянии прошептала она. — Я… поверила, что случилась ужасное и… непоправимое! Я…

— Все это можно исправить, — так же тихо ответил я, видя, как от моих прикосновений ее бледные щеки расцвечивает румянец.

— Но я…

— Ты знаешь, что и я вовсе не идеален… но… я никогда никого не любил кроме тебя.

— Подожди, пожалуйста, подожди… — она попыталась отстраниться, но я не позволил.

— Не беспокойся, они все ушли, — я вновь прижал ее к себе, поцеловал ее волосы, пахнущие цветом шиповника.

Впрочем, вся ее кожа имела легкий, едва уловимый аромат диких роз. Моя рука скользнула по ее бархатистой, чуть влажной от слез щеке, затем по нежному плечу, по предплечью, потом я подхватил ее тонкие, чуть дрожащие пальцы и, прижав к губам, встретился с синими и глубокими, такими же, как вода у пристани, глазами — в них точно так же отражались золотые искорки солнца. Авориэн не вынесла моего взгляда и, приникнув ко мне, спрятала лицо у меня на плече.

— Но почему так долго? Почему?! — выдохнула она, а меня обожгло от ее дыхания.

— Я сделал глупость, — прошептал я, тронув шелковые пряди волос. — Я ступил туда, куда ступать было запрещено. И был наказан за свою беспечность. Я потерялся, Эви.

Я наскоро рассказал ей о том подвохе, который ожидал меня в Срединных мирах. Ее руки обвили мою шею, и она вновь заглянула мне в глаза.

— Но ты смог вернуться…

— Я и сам почти потерял веру и отчаялся, — прошептал я, целуя ее губы. — Но поверить в то, что я больше не увижу ни тебя, ни малыша, мне оказалось еще сложнее.

Авориэн всхлипнула.

— Я и нашего сына предала! — с болью воскликнула она. — Он… так похож на тебя, что смотреть на него и не думать о тебе и твоей участи было невозможно. Я оказалась слабой, Тэрсел, слабой и…

— Не надо. Все наладится. Обещаю тебе.

Авориэн обратила на меня свой взор и губы ее, наконец, тронула улыбка. Слабая, но улыбка. Я вновь мягко провел пальцами по ее нежному плечу, потом они скользнули по складкам платья, тронули застежку на груди и тут застыли.

— Твое платье! — изумился я.

Только сейчас я осознал, что на Авориэн было шелковое светло-серое платье, украшенное легким и изящным серебряным шитьем. На ней были цвета моего рода. Я был так ошарашен этим открытием, что едва не выпустил ее. Но ладонь Авориэн накрыла мою руку, прижав к себе, и я ощущал участившиеся удары.

— Единственная, кто не сомневалась в твоем возвращении, была Мерлинда, — с еще больше оживающей улыбкой произнесла она. — Едва произошло объединение, как она поставила Лайтфела перед фактом — раз у нас есть сын… мы стали мужем и женой, и, как твоя мать, она признает меня и берет в свой род, как и Бэйзел.

— О, — только и выдохнул я. — Так нас поженили в мое отсутствие?

— Почти. По закону темной обители требовалось еще твое слово.

Она пытливо посмотрела на меня, а рассмеялся так, как не смеялся уже давно.

— Как ты можешь сомневаться? — я притянул ее к себе и вгляделся в нее. — А по новому закону?

— Нам осталось только получить благословление Игнифероса…

Я коснулся губами ее нежной кожи, чуть позолоченной лучами вечернего солнца, заглядывавшего в кабинет. И Авориэн вслед за мной рассмеялась так же счастливо, словно те ужасные годы, проведенные в разлуке, разжали свои безжалостные когти и отпустили нас.

Глава 5. Разделенный амулет

Я проснулся от того, что что-то легкое упало мне на щеку. Вздрогнув, я провел ладонью по лицу, и пальцы подхватили яблоневый лепесток. Еще несколько ветер бросил в распахнутое окно, и они белыми пятнами легли на оставленной на столе Бэйзелом карте. Легкий бриз продолжал колыхать неплотно задернутые шторы, то показывая, то скрывая полоску чистого утреннего неба. Я потянулся. Авориэн ушла, когда рассвет еще только занимался. Спина у меня чуть затекла, да и ноги тоже — диванчик был немного маловат для спанья. Правда, еще несколько часов назад мы умудрились лежать на нем вдвоем — тогда нам было слишком хорошо, чтобы замечать такие мелочи. Я улыбнулся. На коже, где меня касалась Авориэн, остался аромат ее духов. Шэд, разбуженный мною, разминал лапы. Я оделся и вышел из кабинета. Недалеко от входа меня поджидали Бэйзел и Ретч.

— Не хотели тебя будить, — улыбнулся Бэйзел. — Пойдем, позавтракаем. А потом тебя хочет видеть Игниферос.

— В такую рань?

— Собирается Совет, — добавил он уже серьезнее.

— Я догадывался, что это должно произойти. Ретч, нам надо захватить Нэиль.

Ретч миг с недоумение смотрел на меня, а потом смутился.

— Совсем о ней забыл. Сейчас приведу.

— Нэиль? Это кто? — удивился Бэйзел.

— Расскажу на Совете, — ответил я.

Когда Ретч вернулся с девушкой. Бэйзел вопросительно посмотрел на меня.

— Это не то, о чем ты думаешь.

— Авориэн входит в Совет, — заметил он. — Предупреждаю на всякий случай.

— Я знаю, она мне рассказала.

Нэиль устремила любознательный взгляд на Бэйзела, а потом внимательный на меня. Улыбнулась и чмокнула в щеку.

— Доброе утро, — сказала она на наречии, которое никто, кроме меня, не мог понять. — Я думала, что ты совсем позабыл обо мне.

— Почти, — я мягко улыбнулся в ответ. — После завтрака мы идем на Совет.

Она чуть встревожилась.

— Ты знаешь, тебе нечего опасаться.

— Они могут захотеть, чтобы я ушла…

Мы спустились вниз, прошли несколько коридоров и оказались в одном из трапезных залов. Слуги принесли нам еду. Я с аппетитом поел. Но не потому, что вчера остался и без обеда и без ужина, а скорее пища показалась вдруг донельзя родной. Я посмотрел на светлые стены, которые нас окружали. И хотя я не видел обитель восстановленной и не жил здесь никогда, все равно меня не покидало ощущение, что я вернулся домой. Наверное, потому, что вокруг меня были родные, и каждый из них вложил часть себя в восстановление древней крепости. Бэйзел, словно почувствовав мое настроение, положил на плечо руку и сжал.

— Тебе стоит показать обитель, — заметил он.

— Хотелось бы, чтобы это сделал Эрслайт.

Бэйзел с улыбкой кивнул.

— Малыш у тебя смышленый, — произнес он. — Но больше всех из нас с ним возился Ретч.

Ретч склонился ко мне и шепнул.

— Больше даже не потому, что я обещал тебе. Он толковый. Хотя вот с магией ветра у него ладится не так, как хотелось бы мне.

— Можно взглянуть?

— Конечно — твое присутствие его обрадует. Сегодня мы должны с ним заниматься во второй половине дня.

После завтрака мы сразу направились в зал Совета. Располагался он в центральном здании обители на самом верхнем этаже. Зал, в который мы зашли оказался необычным. Круглый, просторный. Однако стен как таковых здесь не было — его окружал парапет. сложенный из тех же каменных блоков, как и вся обитель. Только тут была сделана более тонкая, легкая кладка. Выше парапета вздымался стеклянный купол, открывающий из зала совета вид на крыши обители и на прилегающие земли. Купол свободно пропускал солнечный свет, а несколько открытых створок — свежий ветерок. Посередине зала расположился длинный стол с овальной мраморной белой с серебристыми прожилками столешницей, вокруг него стояли кресла, изготовленные из ореха, а спинки и подлокотники их украшала резьба. Все уже собрались. Игниферос, стоявший у одной из распахнутых створок и наблюдавший за морем, обернулся, подошел к столу и занял место во главе, остальные расселись вокруг. Бэйзел, сжав на миг мне плечо, занял место рядом с Мерлиндой по левую руку от Игнифероса, по правую руку которого сидел Лайтфел. Из бывшего темного совета здесь были также Лич — лекарь, Тиквит — маг изучения миров, Глиб — маг земли, Фотивир и Вард — маги архитектурной материализации, Окьюл — маг визуализации. Старый светлый совет я знал, но сейчас от него, к моему удивлению, мало что осталось. Кроме Авориэн, Гаста и Файрила никого знакомых не оказалось. Сидели все вперемешку и пустовало еще три кресла. Судя по соотношению, не хватало кого-то, кто прежде был в темном совете. Игниферос сделал мне знак присесть в пустующее на противоположном от него конце стола кресло. Нэиль же осталась стоять радом со мной.

— Повтори, пожалуйста, для Совета вчерашнюю историю, — произнес Игниферос. — О свом двадцатипятилетии и почему ты не смог вернуться. И кто эта девушка?

Я согласно кивнул и встретился с глазами Авориэн, в которых застыли вопрос, ревность и испуг. Я едва заметно улыбнулся ей и отрицательно покачал головой. В ответ на ее лице расцвела легкая улыбка. Потом поведал Совету историю о дне своего двадцатипятилетия, и о том, что попал в Срединные миры и почему не смог выбраться оттуда быстро.

— Если бы не Нэиль, я бы никогда не отыскал дорогу назад, — произнес я.

— А она принадлежит в роду магов? — кто-то оборвал меня. — По закону обители здесь запрещено быть людям!

Я смерил прервавшего меня помрачневшим взглядом, но сдержался.

— Она колдунья. Но не из нашего рода. Нэиль из Срединных миров. Случайность занесла ее в ту империю, и она едва не погибла от рук императора…

— Постой. Ты ведь говорил, что люди колдуньи, то есть Нэиль, пытались убить тебя?! — воскликнула Мерлинда.

Моя мать как всегда отличалась проницательностью.

— Я действовал согласно древнему обычаю темной обители, — заметил я. — Человеку нельзя позволить причинить вред магу, даже если этот маг является твоим врагом.

— Никогда не слышал об этом законе, — удивился Гаст.

— Это так, — подтвердил Игниферос, опередив Бэйзела. — Но неужели она не смогла защититься от императора?

— Тогда она еще не лишком хорошо владела магией, — я поглядел на Нэиль, но она вполне спокойно переносила вспыхнувший вокруг нее интерес. — А потом мы столкнулись с одним из срединных магов, и он нас обоих затащил в Срединные миры. Я успел его оглушить, но дорога назад уже была закрыта.

— Но в мирах же остается след от прохода! — с недоумением произнес Лайтфел.

— Не в этом случае, — я полез в карман, извлек оттуда каменное кольцо на шнурке и выложил на стол на всеобщее обозрение. — Это магический артефакт, которым пользуются в Срединных мирах. Он позволяет открывать до пяти мировых дверей, а еще он не оставляет следов, поэтому невозможно обнаружить открытие портала…

— И даже для тебя оказалось трудным найти путь? — спросил Лайтфел.

— Я десять лет пытался найти дорогу домой.

Миг царило молчание.

— Неужели Срединные миры так огромны? — спросил пораженно кто-то из светлой части совета. — Сколько же из них ты прошел?

— Если считать, что в день я мог совершать от одного до 50 переходов, то в итоге получается гораздо больше сотни тысяч. В то, что в одном и том же мире я не побывал дважды, я уверен.

— Даже трудно себе представить такое, — произнесла задумчиво Мерлинда. — До Рубежа, ты говорил, всего две сотни миров.

Лайтфел прокашлялся.

— Значит ли это, что ты назвал истинную причину своего отсутствия, Тэрсел? То, чего мы все так опасались на последнем совете с твоим участием 13 лет назад — не случилось.

— Ты же видишь меня перед собой, Лайтфел, — и я посмотрел на Игнифероса. — Полагаю, вопрос о моем возвращении исчерпан?

Он кивнул, и я поднялся.

— Погоди, Тэрсел, — остановил меня Игниферос, и я вновь опустился в кресло. — У нас есть еще один чрезвычайно важный вопрос.

— Какой?

Игниферос окинул взглядом Совет, поднялся, не спеша подошел ко мне, а у меня отчего-то по спине пробежал холодок. Передо мной Игниферос остановился, снял с шеи Дерево власти, разделил пополам и протянул мне серебренную его часть. Я уставился на него в изумлении. Эту половинку носил когда-то Ментепер.

— Что это значит? — спросил я.

— Ты вправе носить знак власти, — ответил Игниферос.

— Разомкнутый амулет — знак раскола, — произнес я, осторожно взял половинку знака власти, разглядывая его. — Ты только недавно объединил народ… А теперь решил разделить правление? Много лет назад, ты услышал мое мнение по поводу власти. Оно не изменилось.

Я протянул ему амулет назад.

— Я знаю. И тем не менее… Помнишь, когда ты появился в моем мире, я сказал, что мне нужен тот, кто помогал мне.

— Лайтфел с Бэйзелом, думаю, справляются с этим неплохо. Да и если тебе нужна моя помощь, я окажу ее и без этого.

— Может быть, но не совсем. У нас проблемы с темной стороной…

— Какие проблемы? — с недоумением спросил я.

— Кое-кто был против объединения, — произнес Игниферос. — Они продолжали пользоваться запрещенной магией и испытывали ее на людях. Знакомо, не так ли?

— Более чем.

— А еще они очень ждали твоего возвращения, в надежде, что в нашем народе вновь произойдет раскол. Они не поверили, что ты был согласен на объединение и на то, чтобы я правил ими. Через какое-то время, они попытались навязать твоему сыну свои идеи, чтобы использовать его силу, на тот случай, если ты все же не объявишься. Его едва уберег Гаст.

— Боюсь, я их тоже разочарую, — заметил я. — Не ошибусь, назвав Нордека?

— И еще Балахир. Натаскивает молодежь. И Бэйзел не в силах с этим совладать. Это, — он кивнул на знак в моих руках, — твоя свобода, надев его, ты не обязан мне подчиняться.

Заметив легкую насмешку в моих глазах, он вымучено улыбнулся.

— Я знаю, что ты и так можешь мне не подчиняться, — прошептал он, склонившись ко мне. — Но теперь это будет выглядеть официально.

— Зачем?

— Это освободит тебя от соблюдения законов обители, одним из которых является запрет на убийство сородича.

Я уставился на него, не веря своим ушам. Но спустя миг до меня дошло.

— Вот как? Совладать с народом одним пряником у тебя не выходит, ты решил добавить сюда еще и кнут? И что? Мне действительно будет это позволено или только для вида?

— Действительно.

— Значит ли это, что ты действительно стал доверять мне?

— Доверяю и рассчитываю на твою помощь и поддержку. Слишком много усилий приложено для объединения, для восстановления всего этого, — он показал рукой за купол на раскинувшуюся перед нами обитель, — чтобы позволить вновь разрушить.

Я опустил взгляд в пол.

— Не знаю, — произнес я с сомнением. — Эрслайт с опаской смотрел на мою черную одежду. Этот знак… Я не хочу вновь потерять сына!

— Ты ведь не изменился за эти годы, Тэрсел, — заметил Игниферос. — И уверен, ты до сих пор считаешь себя темным магом.

— Ну, уж не светлым точно! — я фыркнул. — Ну а присутствующие здесь, к кому себя теперь относят? А остальные в обители? Не смеши меня, Игниферос.

В совете начались тревожные переглядывания.

— Это сложный вопрос, но мы стараемся вновь стать единым народом, — Игниферос вернулся на свое место.

— Ты только что сделал это! — я показал ему разомкнутый амулет. — Вот из-за твоего 'официально объединение еще больше застопорится.

— Нет, если ты приложишь к этому определенные усилия.

— Любопытная теория, — заметил я. — И что я должен буду делать?

— Тебе виднее.

Я в недоумении нахмурился.

— Бэйзел воспитал тебя по древнему закону, хотя подобного многие века до него никто не делал — общее обучение, жестокое наказание, — Игниферос смотрел на меня. — Он хотел получить сильного, безжалостного и властного наследника. И он добился своего. Кроме того, ты сын моего брата, мальчик. Хочется тебе этого или нет. Что бы ты не говорил, как бы не отговаривался, я нахожу между вами внутреннее сходство…

— Не надо напоминать мне об этом! — резко оборвал я его.

—…но в отличие от него, ты научился сдерживать себя… — закончил Ингиферос. — Я знаю, что делаю, когда доверяю эту часть амулета тебе.

Я нервно крутил в руках кусочек власти. Мне вдруг показалось, что я нисколько и не отсутствовал. Я так надеялся, что время сгладит кое-какие события, что кое-что подзабудется. Потому что сам я все помнил слишком хорошо. Я отбросил от себя амулет. Он скользнул с тихим звяканьем по мраморной крышке стола и замер на самом краю около руки старика.

— Я не возьму его, Игниферос, — произнес я.

— Даже если так решит Совет? — спросил он. — Точнее, решение уже принято — все было обсуждено еще вчера. Совету только остается объявить о своем решении тебе…

— Хочешь сказать, все согласились с твоей затеей? — поразился я.

— Да.

Я оглядел присутствующих и понял, что они сомневались, но в то же время верили, что решение Игнифероса правильно. Я на миг обернулся к Нэиль. С первого взгляда могло показаться, что она безучастна к происходящему, но в глазах ее и на губах затаилась ласковая и чуть грустная улыбка. Что видела она? И сбывалось ли оно сейчас? И что будет, если я пойду против решения совета? Я вновь посмотрел на Игнифероса.

— Ты знаешь не всех в Совете, Тэрсел, я представлю тебе остальных…

Он назвал имена колдунов.

— Я знаю, что тебе не нравиться предложение Игнифероса, — заговорил Бэйзел. — Но… Когда-то ты показал себя неплохим и, надо заметить, справедливым правителем… Ты не можешь этого отрицать…

— Сейчас мне предлагается нечто иное. Я не понимаю вашего стремления.

— Я уже объяснил тебе, — произнес Игниферос. — И все согласились со мной.

— Кроме двух отсутствующих, — заметил я. — Кого не хватает в Совете? Не тех ли, от кого вы хотите защитить остальных?

— Да, здесь нет Нордека и Балахира, — ответил Игниферос. — Однако по новым законам обители решение считается принятым, если согласны две трети Совета. Поверь, Тэрсел, положение куда более серьезнее, чем ты полагаешь. Довольно много колдунов сплотилось вокруг Нордека, а Балахиру вняли около сотни учеников. Ты прав — большинство еще не чувствуют себя единым народом, но это только вопрос времени. Но вот новому поколению проще чувствовать себя едиными. Балахир же и это ставит под угрозу.

Я глянул на Бэйзела и Ретча, и они смущенные потупили взгляды. Они могли бы пойти на крайние меры, но не захотели.

Игниферос взял амулет.

— Ты действительно достоин носить его, — произнес он. — Пожалуйста, Тэрсел, прими его.

Он передал амулет Авориэн, она подошла ко мне, и у меня все ухнуло вниз.

— Эви, пожалуйста, — прошептал я.

— Так будет лучше для всех, — едва слышно произнесла она.

— Ты действительно так считаешь?

Она кивнула и одела амулет мне на шею. Совет поднялся, все склонили головы и вновь заняли свои места.

— Чуть позже ты будешь представлен всей обители, — произнес Игниферос и глянул на меня. — На сегодня, пожалуй, хватит. Или тебе есть еще что нам рассказать?

— Есть, пожалуй. Но это может подождать.

— Хорошо. Тогда до всеобщего совета — через три часа.

Колдуны разошлись. Остались только Авориэн, Ретч, Гаст и Нэиль. Я подошел к распахнутому окну. Меня окатило волной соленого ветра, а посмотрел на море, где отчаливший корабль уходил на юг.

— Что ты собираешься сейчас делать? — спросила Авориэн.

— Мне нужно поговорить об этом с Эрслайтом, — ответил я, и она опустила взгляд. — Все наладиться…

— Но он… меня презирает, — в ее глазах отразилась боль.

— Все наладиться, поверь, — повторил я и заметил: — Мы не успели толком поговорить, но…

Она чуть улыбнулась, потом потянулась ко мне и зашептала на ухо.

— Кто эта девушка, Тэрсел? Она… она все эти десять лет была рядом с тобой?

Я увидел, что она чуть дрожит от волнения.

— Глупая, — прошептал я в ответ. — Нэиль мне как сестра…

Авориэн недоверчиво на меня посмотрела.

— Я слишком хорошо тебя знаю…

— Эви, — я понял, что против воли кровь прилила к щекам. — Поговорим об этом позже, но даю тебе слово…

Ее пальцы тронули мои губы, не дав договорить, а потом она поцеловала меня. Раздалось недовольное покашливании Гаста. Авориэн отпрянула от меня. но лишь затем, чтобы посмотреть на Нэиль. Встретив ее теплую улыбку, она смутилась, глянула на меня и, шепнув 'да, поговорим позже , поспешно ускользнула из зала.

Я же посмотрел на Ретча.

— Мне нужно найти Эрслайта, — я спрятал пока амулет власти под рубашку. — Решение Игнифероса будет для мальчишки ударом.

— Мы должны заниматься с ним через полчаса вон той рощицей, — сказал Ретч и показал мне из окна.

— К вам можно присоединиться? — поинтересовался Гаст.

— Конечно, нет! — возразил Ретч. — В твоем присутствии мальчишка сбивается и начинает мыслить как огненный маг.

— Что ж он на моих занятиях не сбивается, когда ты присутствуешь? — отпарировал Гаст.

— Огненная магия проще — чего там сбиваться? — не остался в долгу Ретч, с улыбкой хлопнув Гаста по плечу, и шепнул ему. — Ты вот лучше за девушкой пригляди, а то все разбежались.

— Это еще зачем? — не понял Гаст. — Она здесь в безопасности.

— Чтобы ее твоя сестрица не придушила случаем, — пояснил Ретч. — Так что это очень ответственное задание.

— Да, а с чего ты стал раздавать задания? — Гаст сощурился совсем точно так же как Ретч.

— Хватит, я, между прочим, все слышу, — оборвал я их. — Гаст, считай это моей просьбой.

— Ты действительно считаешь…

— Нэиль здесь ничего не знает. Будь другом — составь ей компанию и покажи обитель.

— Ты сам тоже не видел обитель! — возразил Гаст. — Может быть…

— Позже, Гаст, — оборвал я его.

— Куда вы идете? — спросила встревожившись Нэиль.

— Мне надо найти Эрслайта и поговорить с ним. Гаст пока побудет с тобой.

Она кивнула. А мы с Ретчем спустились вниз, вышли из обители и, минув сад, направилисьчерез луг к рощице.

— А ты все-таки подружился с ним, — заметил я с улыбкой.

— Да, да, — откликнулся Ретч. — Я помню, как предлагал свернуть ему шею. Когда он начинает читать мораль, мне по-прежнему иногда хочется это сделать… Как ты собираешься поступить с Нордеком и Балахиром?

— Пока никак — надо с обоими побеседовать. Кстати, я так и не понял, а в чем выражается это противостояние?

— Они мало что делают для обители, можно сказать практически ничего. Хотя Нордек все же приложил руку к переводу книг по истории и законам обители. Некоторые из магов вместе с ним частенько пропадают в Бинаине в темной обители.

— И чем они там занимаются?

Ретч пожал плечами. Я поглядел на него с неверием.

— Ты не знаешь?

— Может, кое-что, но эти сведения недостоверные.

— А мне сдается, что ты просто прикрываешь Нордека. Раньше ты его не особо жаловал.

— Думаю, ты знаешь, кому я обязан пересмотру некоторых своих взглядов.

— Тогда нечего скрывать от меня эти самые недостоверные сведения, — заметил я. — Я же не Игниферос.

— В том то все и дело. Старик и мухи не обидит. Тогда с тобой он обошелся, наверное, нарушив все свои принципы… В обители действительно нужна более твердая рука. Но самое главное не перестараться.

Я фыркнул.

— Не могу поверить, что вы с Бэйзелом не смогли ничего сделать с этими двумя. Балахиру можно было свернуть шею без малейших раздумий. Нордек бы, думаю, понял, что стоит делать, а что нет. А у меня теперь есть ограничитель, благодаря стараниям Гаста…

— Эрслайт сообразительный, он все поймет.

— Посмотрим.

— К тому же он свыкся с мыслью… — Ретч смолк.

— Какой?

— От него не стали скрывали правду.

— Хоть за это спасибо, — буркнул я.

— Так что вполне можешь оставаться самим собой, дорогой мой племянник! — Ретч широко улыбнулся.

Луг кончился, и мы ступили под сень деревьев. Это были молодые еще деревца вязов, густо разросшихся и пока не сильно высоких, но уже образовавших плотный полог. Между стволами шла утоптанная тропинка. И вдруг впереди послышались голоса. Я разобрал далеко не добрые интонации. Мы переглянулись с Ретчем и осторожно, чтобы не обнаружить себя, двинулись дальше.

— Как это ты не передумал? — спрашивал кто-то с издевкой. — Твой отец вернулся, а ты, дурачок, все еще держишься за юбку огненного мага.

— Он — мой учитель, — я узнал голос Эрслайта.

— Учитель! — презрительно фыркнул кто-то еще. — Я бы все бросил и бежал бы к такому отцу. А этот дурак боится его!

— Что ты знаешь! — выкрикнул Эрслайт. — Все, что говорил вам Балахир — ложь!

Они загоготали. Мы с Ретчем между тем подошли к краю рощи. И вот через заросли трав и кустарника на маленькой полянке, я увидел десять подростков в черных рубашках. Замечательно… А мой сын, в светлых одеждах, был окружен ими.

— Балахир не может лгать, — со злобой и угрозой произнес самый взрослый из них. — Запомни это! Он знает, что твой отец никогда не смирится с объединением и сделает все, чтобы наш темный род обрел свободу.

— Это не так…

Старший замахнулся кулаком.

— В чем дело, ребятки? — спросил я, шагнув к ним.

Они оторопели.

— Любопытные у вас разговоры, — продолжил я. — Что еще говорил Балахир? Чтобы вы избили моего сына? Он был уверен, что мне это понравиться? Или вы сами пришли к такому выводу?

— Милорд, — старший зачинщик набрался храбрости и посмотрел на меня. — Мы же для вас старались… хотели заставить его одуматься. Это позор, заниматься вашему сыну огненной магией…

— Не тебе это решать…

— Но Балахир…

— Что еще говорил ваш наставник? — я медленно подходил к ним, и они попятились от меня.

Когда Эрслайт остался за моей спиной, я притянул к себе главного, и лезвие меча легло ему на шею. Они испуганно охнули.

— Наверное, он забыл рассказать, что я едва не убил его когда-то. Что этот меч лежал точно также на его шее. Рассказывал он вам это? Нет? А теперь убирайтесь. Если я еще увижу вас близко со своим сыном, я убью вас.

Я оттолкнул подростка от себя, и спрятанный амулет открыто лег поверх рубашки. В другой раз они, верно, обрадовались бы, увидев его, но не сейчас.

— Пошли вон! — крикнул я на темном наречии, и это подействовало как нельзя лучше, чтобы вывести их из ступора.

Спустя миг поляна опустела. А к нам подошел Ретч.

— Я бы сам справился, — Эрслайт насупился. — Да и не послушают они тебя. Что им пустые угрозы…

— Не пустые.

Я обернулся к нему, а он, не веря глазам, уставился на амулет, а потом сделался бледным.

— Мне эта штука тоже не понравилась, — заметил я, смягчаясь. — Но Игниферос настоял, чтобы я носил ее, чтобы уладить дела с твоими 'приятелями .

— Как Игниферос? — ошарашено проговорил он и перевел изумленный взгляд на Ретча.

— Решение насчет этого было принято Советом, — подтвердил он.

Я ласково рассмеялся, положил Эрслайту руку на плечи и увлек за собой. Мы вновь ступили под сень вязов.

— Ты что же думал, я пришел к нему сам и потребовал поделиться властью? Мне этого даром не надо. Политика — неблагодарное занятие.

— Но, почему ты тогда согласился?

Я на миг остановился, развернул его к себе.

— Почему ты опасаешься меня? — я пытливо поглядел на него. — Впрочем, знаю… Гаст воспитал тебя, как светлого мага. Двадцать лет назад я и сам трясся от ужаса об одном лишь упоминании об огненном маге… Но все мы когда-нибудь преодолеваем свои страхи, тем более… Мы стали единым народом, теперь не должно быть ни плохих, ни хороших, и эти мальчики скоро поймут это.

— Но этот амулет четко указывает, к чему принадлежишь ты, — возразил Эрслайт.

— Ох, умница, что же мне с тобой делать? — я чуть взъерошил ему волосы.

— Быть со мной честным, — отозвался он.

— Хорошо. Посмотрим, сможет ли быть честным Игниферос, — я вновь приобнял его и продолжили путь. — Через часа три он собирает всех, чтобы объявить об этом.

— Нам как раз хватит времени для занятий и проверки, как ты усвоил прошлый урок, — заметил Ретч. — Ты готов?

Эрслайт кивнул. Рощица закончилась и мы вновь оказались на открытом пространстве. Неподалеку тек довольно широкий ручей, а мы казались на песчаной косе. Дальше за ручьем начинались холмы, а следом за ним шли уже невысокие взгорья.

— Заметно волнуется в твоем присутствии, — шепнул мне Ретч. — Надо заметить с огненной магией он больше ладит.

Это было упражнение с песком. Вихрь поднимал песчинки в воздух, и надо было направлять поток в нужную сторону огибая различные препятствия, а потом разбивать его постепенно на несколько потоков и управлять ими всеми. Верхом исполнения этого упражнения считалось создать независимые друг от друга потоки, которые бы не повторяли траекторию друг друга. Песчаный вихрь Эрслайта поднялся в воздух и заструился над землей среди торчащих на косе редких кустарничков и травинок, разделился на два, но оба потока двигались синхронно.

— Вот последствия огненной магии, — пожаловался Ретч. — Монопоток энергии и все… Один прямой удар…

Эрслайт расстроенный понурился. Песчаное облачко осыпалось на землю.

— Покажи ему, как это должно быть на самом деле, — Ретч, недовольный своим учеником, скрестил руки на груди.

— Может, обойдемся, — я ласково потрепал мальчишку.

— Ты ведь тоже был когда-то моим учеником, — заметил Ретч. — Пусть знает, чему можно научиться!

Я глянул на Эрслайта.

— Пожалуйста, — попросил он.

Несколько лепестков облетающего яблоневого цвета скользнули в воздухе, словно стайка бабочек и, когда порыв ветерка иссяк, упали на песок.

— Ну ладно.

Ничего не происходило.

— Чего ты медлишь.

— Жду, пока они долетят сюда.

— Кто? — Ретч уставился на меня.

— Не кто, а что.

На Ретча вдруг обрушился дождь из опавших лепестков яблочного цвета. Закрутился спиралью вокруг него, потом поток понес их дальше, перед нами вырисовался сначала белый контур, а потом в воздухе чуть дрожало яблоневое дерево.

— Это нечестно, — заметил Ретч. — Это уже левитация!

— Это не левитация, — заметил я и заложил руки за голову, любуясь невесомым деревцем. — Просто здесь около сотни вихревых потоков… А вот это уже левитация.

Ретч с протестующим воплем полетел прямиком в дерево. С проклятьем шлепнулся на песок, и дерево с шелестом обрушилось белым потоком на него. Эрслайт звонко рассмеялся — Ретч поднялся весь облепленный лепестками и выплевывая их.

— Ну и чему ты учишь своего сына?! — возмутился он. — Он потеряет ко мне всякое уважение!

— Не, думаю. Я всегда уважал тебя, даже…

— Даже? — глаза Ретча подозрительно сузились, и синева их отдавала льдом.

— Даже после того инцидента с пожаром в библиотеке.

— Хм, что ж, это утешает…

— Что за пожар?

— Как-нибудь потом, — одновременно произнесли мы.

— Ну, пожалуйста! — взмолился Эрслайт.

— Будем считать, что Ретч когда-то не слишком удачно позанимался огненной магией, — едко отозвался я, бросив на колдуна насмешливый взгляд. — Ладно, продолжайте занятие.

Эрслайт взялся за песок. Но получалось у него так же. Я молча наблюдал. Ретч тоже с весьма недовольной миной. Он сделал Эрслайту несколько замечаний, а потом едва сдержался, чтобы не дать ему подзатыльник, но, опомнившись, глянул на меня.

— Это помогает? — поинтересовался я на темном наречии, чтобы Эрслайт не понял.

Ретч смешался.

— Прости… Вообще-то не особо. Хотя иногда это заставляет его задуматься. Но сейчас… Согласись, что это ведь довольно несложное упражнение.

С последним я согласился. Эрслайт еще некоторое время промучился, потом обратил на меня несчастный взгляд. А до меня дошло, почему у него такие трудности.

— Иди-ка сюда, — поманил я его к себе и усадил рядом. — Закрой глаза. Что ты видишь?

— Ничего.

— Открой глаза — что ты видишь?

— Поляну…

— А если поподробнее?

— Траву, деревья, песчаную косу… Ретча.

— Ретч нам не нужен.

— Это еще почему? — с недовольством произнес Ретч.

— Закрой глаза, — произнес я, проигнорировав его слова. — А теперь представь все то же самое и что каждая песчинка превращается в мотылька. Теперь вспомни, как летают мотыльки. Представил?

— Да, — не совсем уверенно отозвался Эрслайт.

— Попробуй теперь в действительности.

— Но я не могу превращать песок в мотыльков.

— Тебе этого и не надо — только представить, что твои песчинки превращаются в них.

Песчинки дрогнули, поднялись от земли и несколько хаотично разлетелись во все стороны.

— Гм, — задумчиво протянул Ретч. — Не совсем то, но уже куда лучше, чем было.

— А ты умеешь превращать песчинки в бабочек? — спросил, заинтересовавшись Эрслайт.

Я с недоумением посмотрел на него.

— Нет, но это умеет делать твоя мать, разве ты не знаешь? — и тут же прижал его к себе, когда увидел выражение его лица.

Он попытался вырваться, но потом сдался и, не сдержавшись, разрыдался, словно вся накопившаяся боль, наконец, прорвалась наружу. Ретч неодобрительно покачал головой.

— Все позади, малыш, — прошептал я Эрслайту. — Ты должен простить ее…

— Я не могу… Почему ты простил?

— Я не смог разлюбить ее за эти годы, точно также как и тебя.

— Она предала тебя!

— Она всегда нравилась Скиту, — заметил я. — По крайней мере, они не стали мужем и женой.

— Едва не стали, — посмотрел на меня Эрслайт. — Они собирались, и если бы не Мерлинда…

Я в изумлении уставился на него.

— Ретч, будь так добр, оставь нас на пару минут.

— Хорошо, но я буду считать, что Эрслайт сорвал занятие. А стало быть, в следующий раз его будет ждать двойная нагрузка.

Эрслайт после этого строгого обещания чуть притих.

— Моя мать расстроила их свадьбу?

— Я, наверное, не должен говорить тебе, — прошептал он. — Я не хочу тебя расстраивать.

— Ну уж если проговорился, рассказывай до конца.

— Я не слышал всего, хотя говорили они долго. Но понял точно, что Мерлинда была уверена, что ты вернешься. В доказательство она показала ей кровный амулет.

— Хм, — я в сомнении нахмурился. — Неужели она все-таки сохранила один…

— После этого они отказались от этой идеи.

Когда вернулся Ретч, мы направились в обитель. В зал общего совета уже потоком вливались колдуны.

— Идите, я догоню вас, — я увидел кое-кого в толпе.

Два колдуна не спешили заходить в зал, стоя в сторонке и чуть беспокойно переговариваясь.

— Нордек, Балахир, — я подошел к ним.

— Милорд, — оба поклонились.

На лице Нордека написан только один вопрос. А во взгляде Балахира явно читалась досада вперемешку со страхом.

— Хочу, чтобы вы узнали об этом первыми, — я открыл перед ними серебренное Дерево.

Нордек охнул и в смятении посмотрел на меня, не зная, что думать. Балахир же не сводил ошарашенного взгляда со знака власти.

— Его мне передал Игниферос. Думаю, не нужны комментарии, зачем он это сделал. Я предупредил вас.

— Милорд… — Нордек все еще растеряно смотрел меня.

— Мы обсудили с тобой этот вопрос много лет назад, — жестко заметил я и перевел взгляд на Балахира. — На вашем месте я бы пошел сейчас на Совет и внимательно бы послушал, что будет говорить Игниферос. Сколько вас? Если не считать тех милых детишек, которые сегодня утром угрожали Эрслайту.

Балахир побледнел и отступил.

— И я бы не стал на вашем месте пытаться убежать, — процедил я сквозь зубы. — Достану, где угодно.

— Что с нами будет? — Нордек задрожал.

— Ничего. После еще поговорим.

Я развернулся и направился в зал. Он был огромен, раскинувшийся полукругом под стеклянным куполом, так ж как и малый зал Совета. В дальнем конце располагалось возвышение, на котором в линию стояли кресла — места для членов колдовского Совета. Все уже собрались до последнего ребенка. Я прошел к возвышению и остановился напротив Игнифероса. Он кивнул мне, поднялся с кресла, и в зале установилась тишина.

— Половина из вас его не знает, но все вы о нем слышали, — произнес он. — Я говорю о Тэрселе, сыне моего брата. И он достойный колдун, чтобы занимать место рядом со мной.

От такого пафосного начала я готов был провалиться сквозь землю. Но Игниферос сделал приглашающий жест, и, выдохнув, я поднялся к нему. В тот же миг вздох прокатился по рядам колдунов, и поднялся ропот, когда они увидели разделенный амулет власти.

— Сдается, многим твое решение не по душе, — шепнул я.

Игниферос лишь поднял руку, чтобы призвать к тишине.

— Это что? Раскол? — выкрикнул кто-то, и вновь поднялся ропот.

— Не раскол и не разделение, — Игниферос дождался, пока все смолкнут. — Тэрсел, как любой из нас, займется дальнейшим восстановлением земель. Особой же его обязанностью будет забота о безопасности в обители.

И после последней фразы воцарилась долгая тишина. Я лишь надеялся, что на моем лице не отразилось то изумление, застывшее на лицах сотней колдунов. Очень подходящее слово — безопасность!

— А право на убийство?!

— Надеемся, оно не сохраняется за ним?

— От кого нас защищать?!

Выкрикивали со всех сторон, а потом отдельные реплики вновь потонули в общем шуме.

— За этим знаком сохраняются все привилегии, — Игниферос словно поставил точку.

На этот раз — недоуменное молчание. Но вновь зашуршал говор. Он не мог убедить их.

— Балахир, подойди сюда! — я сам изумился, когда произнес это, произнес громко, жестко и властно.

Тишина такая, что показалось, будто все задержали дыхание. Мне не пришлось повторять. Одинокая фигура пробралась сквозь толпу. Балахир замер передо мной.

— Сними куртку.

Он вздрогнул, но подчинился. Под светло-зеленой курткой обнаружилась черная рубашка. По залу пронесся вздох.

— Вы все знаете, что это значит, — заговорил я, и все слушали. — Так же всем известно, что написано в новом законе обители. Больше нет темных и светлых магов. Вы не для того объединялись, чтобы поддерживать это разделение. По решению Игнифероса в этой обители остался только один темный колдун. И любой, кто захочет оспорить это право, будет иметь дело со мной.

Я поглядел на Игнифероса.

— Не смотри на меня так, я все же правил ими два года, — шепнул я.

— Заметно…

— Было бы лучше, чтобы я промолчал? — я соскочил с возвышения и направился к дверям, сделав Балахиру знак следовать за мной. Толпа раздалась предо мной.

Пожалуй, я немного перестарался, и моя речь привнесла частичку страха в их души. Но Игниферос сам того желал… Мы вышли из обители. Время уже шло к вечеру. Я остановился и обернулся к Балахиру.

— Когда сядет солнце, чтобы ты, Нордек и остальные были у меня.

— Да, милорд, — он склонил голову. — А где вы остановились?

— Еще не знаю. Найдете.

Глава 6. Свет и тень

Я отправился к побережью. Скинул куртку, лег на горячем песке, закрыл глаза от жарких лучей. И вокруг только шум набегающей на берег волны, да клекот чаек. 'Ты сам не знаешь, чего хочешь. Кто это сказал мне когда-то? Зато я знал точно, что опять сделал то, чего не желал… Рядом зашуршал песок. Меня накрыла тень, и шершавый язык прошелся по щеке.

— Шэд… — не открывая глаз я потащил его от себя за гриву.

Зверь, недовольно заворчав, шлепнулся рядом.

— Тэрсел.

Я открыл глаза и увидел над собой Гаста.

— Что с Балахиром? — спросил подошедший Ретч.

Тут уж я не выдержал и прыснул.

— И вы — тоже? Тоже поверили, что я пошел чинить над ним суд?

— Мерзавец, — констатировал Гаст и, обернувшись к Эрслайту, самым серьезным тоном произнес. — Забудь все то хорошее, что я говорил о нем. Твой отец — мерзавец.

Эрслайт распахнул глаза, недоуменно по очереди смотря на нас. Я лишь развел руками, а спустя миг мы уже втроем смеялись. Эрслайт жалобно посмотрел на меня.

— Ладно, Гаст, ты совсем заморочил мальчику голову. Ты не забыл ему сказать, что мы с тобой друзья?

— Разумеется, не забыл. В этом вся привилегия друга называть так того, у кого теперь другая привилегия, — он кивнул на знак власти.

Я фыркнул, набрал горсть песка и развеял по ветру.

— Никто, кстати, не хочет рассказать мне про обитель? Что, где и вообще… было бы неплохо заиметь свою комнату.

— Где же ты ночевал? — вырвалось у Эрслайта.

Ретч и Гаст сконфузились. А Эрслайт, опомнившись, покраснел. Я хмыкнул.

— Ночевал там, где вы меня так неожиданно оставили вчера — в библиотечном кабинете Бэйзела, — я поднялся, отряхнул песок, притянул сына к себе, поцеловал в лоб.

— Вообще-то, — смутившись сказал Ретч. — У тебя есть жилье. Мы перевезли туда твои вещи… Только вчера не успели сказать.

— И где же?

Ретч показал мне куда-то наверх. На одну из башен.

— Вид на море тебе, думаю, придется по душе. Это мы тебе тоже забыли отдать, — он достал из-за пазухи ключ. — Хороши же мы…

— Да, действительно, — я взял ключик. — На том крошечном диванчике было не особо удобно… спать. Пойдем, малыш.

— Обойдетесь без нас? — поинтересовался Гаст. — Можно к тебе вечерком заглянуть?

— Не сегодня. Вечером мне предстоит читать мораль Балахиру с Нордеком. Ретч, зайдешь тоже.

— Я вроде в морали не нуждаюсь, — он покривился.

— Почитаешь ее Нордеку. Он будет рад.

Ретч засмеялся.

— Кстати, Гаст, а где Нэиль?

Гаст смутился.

— Я приглядывал за ней, но… в общем… с ней решила пообщаться твоя мать.

Я с удивлением поглядел на него.

— Надеюсь Мерлинда не пожалеет…

— Почему?

— У Нэиль провидческий дар и то будущее, которое она предскажет, может оказаться малоприятным…

— Ты серьезно?! — поразился Ретч. — Такое возможно? Она что же, тебе что-то сказала?

— Нет. Я попросил ее этого не делать. Не забудь про вечер, Ретч.

Мы с Эрслайтом направились в обитель. За нами, ненамного отстав, следовал Шэд.

— Я знаю про связующую книгу, — произнес Эрслайт. — Но мне не известно, сколько об обители тебе успел написать Ретч.

— Совсем немного. Вчера я видел карту материка у Бэйзела. Хорошая работа.

Эрслайт улыбнулся

— Ей уже год. Надо нарисовать новую, потому что на материке кое-что изменилось. Но у тебя лучше получается… Гаст мне однажды показывал карту Мидла в Перекрестке.

— Вот как?

— Связующая магия — она сложная? Я смогу научиться?

Слова Эрслайта поставили меня в тупик, но я увидел, как разгорелись его глаза, и улыбнулся.

— Использовать ее для рисования не так сложно. Но тебе не следует торопиться. Есть кое-что поважнее.

Эрслайт понурился.

— Ретч жаловался на меня? — осторожно спросил он.

— Нет, но… Кое-какой магии я сам тебя обучу.

Во взгляде его промелькнула благодарность, и он сжал мне руку. Мы остановились, дойдя до входа в обитель. А Эрслайт, вспомнив, для чего мы отправились в эту прогулку, принялся рассказывать об обители.

Строение Закатной обители в какой-то мере повторяло форму материка. Крепость подковой лежала на скальной площадке, и концы этой подковы, заканчивающиеся двумя главными башнями, были обращены на юг и выходили на бухту. Между этих башен высилось огромное цилиндрическое здание библиотеки, увенчанное шапкой стеклянного купола, через который в библиотеку поступало достаточно света, что большую часть времени там можно было обходиться без светильников. Еще одно куда большее, чем библиотека, здание располагалось внутри 'подковы Его тоже венчал стеклянный купол, под которым находились оба зала совета, а так же три самые вместительные в обители аудитории магической школы. Под ними располагалось несколько ярусов, отданных под более мелкие аудитории. Еще ниже располагались лаборатории, а самые нижний этаж был отдан под склады.

— Мы многое до сих пор покупаем в Бинаине — это касается еды, тканей и некоторых предметов быта, — пояснил Эрслайт. — Да и материалов тоже — здесь еще нет деревьев, которые можно было бы использовать для строительства.

— Значит, материализацией никто не пользовался?

— Нет. Игниферос сказал, что пока в этом нет нужды. А торговые отношения с Бинаином полезны не только нам, но и людям.

— Он по-прежнему приглядывает за ними?

— Немного, — Эрслайт улыбнулся. — Когда мы ушли, они поначалу даже обрадовались, а потом… едва не начали войну за разделение земель. Но Игниферос быстро привел все в порядок.

Мы вошли в обитель. Со стороны моря в нее можно было войти через ворота главных башен — Юго-западной и Юго-восточной. Кроме этих башен в 'подкове имелось еще шесть — по три в западном крыле и восточном крыле — также имевших ворота. И еще три входа находились с северной стороны. В западном и восточное крыльях обители располагались жилые помещения. Большинство из них пустовало. Но Эрслайт затруднился сказать, на какое количество колдунов рассчитана обитель. Северное крыло — или центральная дуга 'подковы — имело, так же как и центральное здание, и библиотека, стеклянную полукруглую крышу. Весь верхний ярус был отдан под оранжерею, ниже располагались кухни с трапезными залами, потом шли помещения, которые еще ни подо что не приспособили. А в самом низу располагалась конюшня.

— Вчера Шэд увязался за мной, — произнес Эрслайт, обернувшись и столкнувшись со зверем почти нос к носу. — Я отвел его в конюшню, где он поел и… он обернулся жеребчиком и позволил вычистить себя. Но мне рассказывали, что он никого к себе не подпускает и не позволяет касаться себя.

— Это так, — подтвердил я. — Но насчет тебя я ему шепнул, что ты друг.

Эрслайт, рассеяно гладивший зверя, удивленно посмотрел на меня.

— А остальные?

— Нет.

— Но почему? — изумился он. — Да и вчера, когда все мы собрались у Бэйзела в кабинете, он… показался мне миролюбивым…

— Шэд никогда не станет нападать без причины.

— Но неужели ты не доверяешь остальным? — почти испугался Эрслайт.

— Дело не в этом. Шэд должен иметь только одно хозяина. Не я это придумал, Эрси. И не я обучил его тем командам, о которых тебе лучше пока не знать. Но ты не должен его бояться и беспокоиться о других — Шэд никогда меня не ослушается.

Он кивнул. Я ласково потрепал его.

— А где ты живешь?

— В Юго-западной башне. Пойдем дальше.

Мы вошли в обитель через Юго-восточную башню. Эрслайт провел меня через библиотеку во внутренний двор. Через него от стен 'подковы к центральному зданию на разных уровнях протянулось множество переходов — настоящие мостики, разве что изготовленные из стекла. На них в большом количестве стояли кадки с растениями, вьющимися и висячими, так бурно разросшимися, что мне показалось, что мы находимся в диком ущелье. Иногда по мосткам проходили маги. Между мостками носились стайки стрижей, устроивших гнезда прямо в каменных стенах. Кое-где прямо по стене стекал искусственный водопад. Внизу, в каменном ложе было прорублено русло, в котором собиралась вся стекающая вода.

— Все это сделали природные и водные маги, — пояснил Эрслайт. — А река, в действительности текла немного в стороне. Потом немного изменили ее русло, чтобы она протекала через обитель — она втекает с востока и вытекает со стороны западного крыла и через полмили впадает в море.

— Игниферос установил в обители защиту от открытия порталов, — заметил я. — Раньше, до объединения это уберегало от врагов, зачем теперь…

— Он сказал, что защита была на обители еще до того, как она была разрушена.

— Чтобы обойти ее понадобится примерно час. Не очень удобно, если есть срочные новости.

— Для этого и были предусмотрены эти мостки, — Эрслайт указал рукой. — Да и других переходов хватает.

Внутренний двор закончился, и мы зашли в Юго-западную башню.

— Игниферос хотел, чтобы все жили без разделения, — пояснил Эрслайт, поднимаясь по ступеням. Но ему пришлось отказаться от этой идеи. Западное крыло занимают те, кто жил в темной обители, восточное — в светлой.

— Если вы переселились сюда почти сразу после объедения, другого и ожидать было нельзя, — заметил я.

— В башнях находятся кабинеты для чтения, а также живут члены Совета, — продолжил Эрслайт. — Твои комнаты на самом верху. Ниже живут Ретч, Мерлинда, Бэйзел, я… ну и остальные.

— А Игниферос — на самом верху соседней башни? То есть если я захочу заглянуть к нему, мне придется спускаться вниз, а потом…

— Нет, — Эрслайт рассмеялся. — Я же говорил, что переходов здесь хватает. Каждый уровень башни соединен с библиотечным. Так что ты сможешь пройти к нему через библиотеку.

— Мне надо заглянуть к нему на минутку. Проводишь?

— Конечно.

Мы поднялись по лестнице почти до самого верха башни, потом Эрслайт толкнул дверь на площадке, мы прошли два сквозных кабинета, распахнули еще одну дверь и оказались на ярусе в библиотеке. Пройдя по ярусу, мы точно также прошли в соседней башне на лестницу, поднялись еще на пару этажей. Эрслайт постучал в дверь, которая через миг распахнулась. Нашему взору предстала просторная светлая комната. Сам Игниферос сидел в глубоком кресле за чтением.

— Подожди меня здесь, — шепнул я Эрслайту и, пройдя внутрь, закрыл за собой дверь. — Мне надо поговорить с тобой.

— Насчет чего? — поинтересовался Игниферос.

Я усмехнулся.

— Ты что же, считаешь, что я все рассказал на Совете?

Игниферос обратил на меня встревоженный взгляд.

— О чем-то важном?

— Очень важном. Может быть, ты даже захочешь забрать у меня это, — я тронул пальцами амулет. — Я все-таки полагал, что ты сперва захочешь переговорить со мной с глазу на глаз, а не попытаешься заставить меня откровенничать Совету.

— Что произошло, Тэрсел? — Игниферос нахмурился.

— Зайду к тебе позже. Это долгий разговор, а сейчас мне надо разобраться с Нордеком и Балахиром.

— Полагаешь, это будет быстрее?

— Гораздо быстрее, чем ты себе это представляешь, — я тронул ручку двери.

— Постой. Я знаю, знак власти дает тебе определенные привилегии, но… я прошу тебя — не убивай Балахира.

— Почему? — удивился я.

— Уверен, ты сможешь обойтись без этого.

— Этот ублюдок не стоит твоей защиты, — заметил я. — Но если ты так хочешь…

— Спасибо.

— Только не забудь сказать, когда передумаешь насчет него.

Я вышел на лестницу к Эрслайту. Мы вернулись в Юго-западную башню, дошли до самого верха и оказались перед запертой дверью.

— Твое жилье, — улыбнулся Эрслайт. — Дверь заперта, но мы тут иногда бываем, чтобы поддерживать порядок.

— 'Мы ?

— Я, Бэйзел, Ретч. Иногда, когда видит, что мы идем сюда, здесь бывает Гаст.

— Хм, — у меня не нашлось слов, хотя сказанное тронуло меня, и я повернул ключик в замке.

Мы вступили в полутемную комнату. Эрслайт что-то прошептал, и шторы на окнах отдернулись. В комнату хлынул золотистый вечерний свет.

Передо мной оказалась просторная комната. Похожа немного на Игифровскую гостиную — уютный диван и кресла, камин, столик. Только книжные стеллажи были пусты. Пол закрывал толстый ковер. Сотканный из белой овечьей шерсти он имел голубой с коричневым геометрический узор.

— Ковер из Орле! — произнес я, присев и проведя по нему рукой.

— Здесь много вещей из Бинаина, — согласился Эрслайт. — Орле, это где?

— Город на Южном море. Помню, что для комнат Перекрестка Перл покупал ковры оттуда. А давно вы с Гастом побывали там?

— Года три назад. Дела у Перла шли лучше некуда.

Я улыбнулся.

— Это еще не все, — спохватился Эрслайт и показал мне рукой на винтовую лесенку в углу. — Наверху спальня, ванная и кабинет, а здесь, — он распахнул дверь, — небольшой зимний садик.

Это был удлиненный зал со стеклянной крышей. Низенькие деревца, кустики, какая-то зелень. Вдоль дорожки кустики пионов. Я знал, чьи это любимые цветы, глянул на траву за пионами повнимательнее.

— Могу поклясться — все это дело рук моей матери, — я взглянул на Эрслайта.

— Мерлинда просила не говорить, что это она тут посадила, — смутился он.

— Ну да, как же, я такой болван, что не замечу, — проворчал я. — А это еще что такое?

Я нагнулся, выщипнул из земли росток и скривился.

— Нет, ну это-то мне зачем?

— Что это? — сын разглядывал растеньице.

— Это никогда не надо брать в рот — из него делают сильнейший яд, — я растер листочек между пальцев. — Понюхай. Его всегда выдает запах и вкус.

Эрслайт осторожно потянул носом. На его лице отразилось легкое удивление.

— Пахнет приятно и сладко.

— И так же сладок на вкус и так же смертелен, — я выбросил помятые листья, положил руки на плечи сына и посмотрел ему в глаза. — Будь, пожалуйста, осторожен. В свое время у меня хватало врагов, и то, что я твой отец, может принести тебе проблемы.

— У меня они уже были, — Эрслайт подернул плечами.

— Если ты о тех мальчишках, то это не самое страшное, что могло произойти.

Он нахмурился.

— Ладно, не будем загадывать заранее, — я потрепал его по волосам. — Ну, показывай дальше.

Мы вернулись в гостиную. Поднялись по лестнице наверх. Здесь было две комнаты — кабинет и спальня. В кабинете обнаружились все те вещи, которые когда-то были в моей комнате в темной обители и в Брингольде.

— Неужели Ретч их оттуда притащил?

— Он сказал, что это место и все, что связано с ним, тебе дорого.

— Я там родился. Хочешь покажу? — я достал из сумки картинку Брингольда.

Эрслайт взял ее в руки и с восхищением стал рассматривать.

— Действительно, очень красивое место — величественные горы, крепость примостившаяся у самой пропасти… У меня не получается рисовать так, как это можешь ты, — вздохнул он. — С визуальной магией, как и с магией ветра, у меня не особо ладится.

— Я почти не пользовался в рисовании визуальной магией, — заметил я.

Эрслайт обратил на меня изумленный взгляд.

— Тогда это тоже связующая магия?

— Да. Можешь сравнить с оригиналом, — я улыбнулся. — Ты ведь умеешь открывать проходы. Сможешь найти Брингольд?

— Попробую, — сын раскрыл проход в несколько дверей, и перед нами оказался вид на знакомые крепостные стены.

— Ух ты, попал прямиком в Мидл. Нам надо северо-восточнее.

Эрслайт осторожно перемещал проход. Я не мешал ему, лишь наблюдал.

— Медленно, да? — он на миг отвлекся, глянул на меня.

— Поднимись выше, — посоветовал я. — Так будет быстрее.

— Выше? — и покраснел, но тут же улыбнулся. — Тебе не зря дали такое имя — ты, наверное, так же легко перемещаешься, как летает птица.

Он поднял проход выше. Я указал ему направление. Скоро перед нами открылся вид на Брингольд. Эрслайт перевел взгляд на картинку.

— Там действительно очень красиво, — произнес он.

— Никогда там не был? — полюбопытствовал я.

— Нет, Гаст только один раз возил меня в Бинаин — в Мидл. Как раз из-за твоей волшебной картинки.

— Тэрсел? — незапертая дверь отворилась и в комнату шагнула Авориэн.

Эрслайт скис — Авориэн пришла не одна.

— Я пойду, — сделав вид, что не замечает мать и сводную сестру, он поспешил прочь.

Я хотел было его остановить, но решил, что лучше поговорить об его отношениях с Авориэн наедине.

— Будь вечером у меня.

Он изумился.

— Но вечером…

— Будь вечером у меня, — повторил я чуть жестче.

Он кивнул и ушел. Авориэн чуть смешалась. Она посмотрела на Эрслайта, но так ничего и не сказала.

— Мы не успели поговорить, — начала она.

— Твоя малышка? — я присел рядом и протянул девчушке руку. — Изумительно похожа на тебя.

— Только глаза достались от Скита, — сказала она и тут же смешалась.

— Даже не знаю, — произнес я, смотря на Авориэн. — Что я должен — чувствовать себя виноватым или сердиться на него. Как тебя зовут?

— Майла, — выпалила малышка и отважилась подать мне ладошку. — А ты не страшный!

— Страшный? — деланно изумился я.

— Да. Мама говорила, когда я не слушалась, что придет страшный темный колдун и накажет меня.

Я рассмеялся, взглянул на совершенно сконфузившуюся от слов дочери Авориэн и развеселился еще больше.

— Тэрсел, прости, — прошептала она.

— Забавные методы воспитания, — заметил я. — Эви, тебя в детстве так же пугали? Темными колдунами?

Малышка совершенно потерявшая робость обвила руками мою шею и улыбалась вместе со мной.

— Чем теперь будешь пугать ее?

Я взял ребенка на руки и приласкал. Она доверительно прижалась ко мне, положила голову на плечо и задремала. Авориэн улыбнулась, но в глазах таилась неясная тревога.

— Тэрсел, я…

— Я не собираюсь за что-либо упрекать тебя, — опередил я ее. — Слишком много лет прошло… Я и сам не знал, смогу ли вернуться. О малышке не беспокойся — думаю, мы нашли с ней общий язык. Единственное, что меня волнует — это ваши отношения с Эрслайтом.

— И это все?

Я встревожено посмотрел на нее. Сердце словно куда-то провалилось.

— Эви, пожалуйста, — прошептал я. — Мне казалось… Если ты оставишь меня, на этот раз я не смогу этого вынести.

Она подошла, обняла меня.

— Эви, пожалуйста, — я нашел ее губы и почувствовал соленый вкус.

По ее щеке скатилась несколько слезинок.

— Это из-за этого? — я показал на амулет власти.

Она спешно покачала головой.

— Только скажи, и я отдам его Игниферосу обратно.

— Нет, я не оставлю тебя. Только… глупо… у меня нет сил поговорить со Скитом…

— Постараюсь все уладить, — я с нежностью обнял ее.

Близился вечер. Медленно садилось солнце, и я не спешил зажигать камин. Первым объявился Эрслайт.

— Никто еще не пришел? — удивился он.

— Еще рано.

— Рано? — он сел рядом и едва сдержал зевок.

— Можешь подремать, — обнял его за плечи.

— Я лучше посплю, когда твои злыдни придут.

Я засмеялся.

— Нордека можешь не опасаться, — заметил я и уже серьезно добавил: — А вот Балахир вызывает у меня беспокойство.

— Ты уверен, что они тебя послушают?

— У них просто нет другого выбора. Если Балахир заартачиться — ему же хуже.

Эрслайт посмотрел на меня и хотел еще что-то спросить, но я приложил палец к губам. В дверь тихонько постучали, и в комнату зашел Ретч.

— Ну что, осмотрелся? — спросил он и поставил на столик бутылку и пару бокалов.

— Немного.

— Обогнал твоих 'гостей , — заметил Ретч и разлил нам вина. — Сейчас будут здесь.

Мы успели сделать по глотку, когда в оставленную открытой дверь вошел Нордек и Балахир. Я указал им на кресла. Они кивнули в приветствии и расселись. Нордек сел ко мне поближе, Балахир наоборот подальше. К двери скользнул Шэд и вытянулся во весь рост. Эрслайт закрыл глаза и устроился на моем плече. И только чуть вздрогнул, когда я заговорил на темном наречии.

— Ну что, Нордек, я тебя первого послушаю.

Нордек прокашлялся. Ретч хмыкнул, наколдовал третий бокал и налил вина и ему.

— Столько событий нахлынуло что до твоего отъезда, что после. Даже не знаю с чего начать… — он посмотрел на меня. — Больше всего меня, конечно, поразила новость о переселении сюда, и что Игниферос решил объединить народ. Бэйзел слишком легко и быстро согласился…

— Слишком легко? — я удивился. — А что он, по-твоему, должен был делать?

— По крайней мере, отстаивать интересы темной стороны. Ты же уже, верно, в курсе о запрещенной магии, о цветах одежды… Получилось, что мы уступили светлым. Новые законы этой обители не затронули их, но для нас они были ощутимо изменены.

Тут Нордек, несомненно, был в чем-то прав. Я не стал возражать ему, и он продолжил.

— На одном из общих советов я сказал об этом различии Игниферосу. И поинтересовался, почему именно он достоин занимать место нашего повелителя, если имеет место такое сильное различие между нами. Почему он забрал себе темную половинку амулета власти, когда мог бы передать ее Бэйзелу. Чтобы нами правили два правителя. Это было бы справедливо. Тогда он сказал, что только ты мог претендовать на эту часть амулета. Но по известным причинам, подобного произойти не может. Кроме того, он сказал, что ты согласился чтобы Игниферос правил нами один… Вот этому я, как и многие из нас, отказался верить.

— Я действительно согласился, — заметил я. — Он ничем вас не обманул.

— Почему? — в его глазах застыло некоторое разочарование.

— Наверное, это был лучший вариант. В другом случае, в первую обитель переселились бы только светлые колдуны, а вы, не приняв его условий, остались бы в Бинаине. Или же началась война за право находиться в обители. Ни к чему хорошему, это бы не привело… Да и многое ли изменилось в законах? О чем ты жалеешь, Нордек, чего из старого тебе не хватает?

Нордек нахмурился, но сказать ему оказалось нечего.

— Наверняка, каких-то мелочей. А ведь именно мелочи и задевают нас больше всего. Или, может быть, вам всего-навсего стало недоставать врагов? — я перевел взгляд на Балахира.

— Мне нечего добавить…

— Неужели? У тебя особый случай, Балахир.

Он уставился на меня, и во взгляде сквозь настороженность проступила ненависть.

— О чем ты, не понимаю, — хрипло отозвался он.

— Однажды давно я попросил Дейру рассказать о тебе — как ты помогал ей устроить заговор. Она назвала тебя безродным выскочкой. Но она ошибалась…

Нордек и Ретч поглядели на меня с недоумением. Балахир же заметно побледнел.

— Эрслайт приходится тебе двоюродным братом, а Ментепер — вам обоим дед…

Изумленные взгляды переместились с меня на Балахира.

— Вот почему ты отправился когда-то учеником к Ментеперу, снискал его внимание и участвовал в его забавах. Вот почему ты так усердно помогал Дейре устранить Бэйзела, чтобы потом уже без труда расправиться с ней и Бихестом. Чтобы занять место, как ты считал, достойное только тебя. Я же спутал тебе карты. Но потом, когда я уехал, ты взялся за старое, решив противостоять Игниферосу. Выждал несколько лет, чтобы убедиться, что я не вернусь, потом решил, что пусть обитель будет восстановлена силами светлых, и уже после этого должен был бы перейти к более решительным действиям.

Балахир вцепился в подлокотники кресла, что костяшки на пальцах побелели, и затравлено смотрел на меня.

— Что ты собираешься делать дальше? — спросил я.

— Я?! Ты смеешься надо мной?!

— Я спрашиваю, что ты собираешься делать дальше? — жестко повторил я. — Не хотелось бы в первый день использовать особые привилегии этой безделушки…

Я чуть тронул амулет.

— Тогда ты совершишь ошибку, сохранив мне жизнь, — процедил Балахир, и в его голосе прозвучал вызов.

Его ответ мне не понравился.

— Я даю тебе неделю, — отозвался я. — Может быть, ты все-таки что-нибудь надумаешь.

Он поднялся и шагнул к двери. Шэд потянулся, выпустив здоровенные когти и показав в зевке зубы, словно тоже в предупреждение. Балахир замер в растерянности — блеск в глазах чудовища ему мало понравился.

— Это так же касается всех, кто с тобой заодно, — как бы невзначай обронил я. — Пропусти его, Шэд.

Балахир, пораженный, обернулся ко мне.

— Что?! Ты хоть знаешь сколько их?! И кто это?!

— У тебя неделя, Балахир, — повторил я.

Шэд поднялся, открыв путь к двери. Балахир скрылся на лестнице. Ретч подошел к двери и плотно притворил ее.

— Как ты узнал, чья кровь в нем течет? — спросил Нордек.

— Давно подозревал, что с ним что-то неладно. А потом мне попался его отец…

— Тот колдун, что заключен в башню? — изумился Ретч, вернувшись на свое место.

— Да. Как я уже говорил, он был безумен, но это не отразилось на его памяти.

— Что за колдун? — спросил Нордек, и Ретч кратко посветил его в историю.

Мы немного помолчали, пока Нордек переваривал услышанное.

— Знаешь, — заметил Нордек. — На твоем месте я бы не стал ждать неделю. Он может выкинуть что угодно… Даром, что я уже много лет достаточно близко его знаю… Хотя, нас связывало только несогласие насчет правления Игнифероса… Ему вняли около сотни молодых колдунов. Многим из них столько же лет, сколько твоему сыну. Ты представляешь, что будет, если Балахир решиться на какой-нибудь опрометчивый шаг.

— Посмотрим. Но прослежу за ним, — ответил я.

— Меня не было на последнем совете. О чем там говорилось, кроме как о передаче тебе половины амулета власти?

— Ретч расскажет. Сейчас мне надо переговорить с Игниферосом.

Нордек кивнул. Они Ретчем поднялись и, попрощавшись, ушли. А я осторожно уложил на диван застувшего-таки Эрслайта. Осторожно убрал темные прядки со лба, но он спал крепко.

— Шэд, останься здесь, — прошептал я и, прихватив с собой наполовину опустошенную бутылку вина и бокал, направился в покои Игнифероса.

Дверь передо мной распахнулась, прежде чем я успел в нее постучать. Но на этот раз ее открыл сам хозяин.

— В следующий раз можешь воспользоваться другим путем, — произнес он и поманил за собой.

— Каким? — удивился я. — Кстати, добрый вечер, дядя…

Игниферос посмотрел на меня с подозрением.

— Ты не в духе?

— Можно и так сказать.

Я на миг задержался, чтобы поставить бутылку и бокал на столик, потом вернулся к нему.

— Как думаешь, в чем смысл нашего существования? — поинтересовался я.

— Ты решил пофилософствовать?

Я пожал плечами.

— Для чего нам дана такая сила, Игниферос? Что с ней делать?

Мои слова заставили его нахмуриться.

— Без магии мы бы не смогли восстановить этот мир…

— Ну, допустим, магам сейчас есть чем заняться… Но что они будут делать потом? Когда восстановление завершится? Раньше в светлой обители была благородная цель — помогать людям, оказавшим некогда помощь магам во время бегства из разрушенного мира… У темных тоже было что-то вроде цели — противостоять светлым. Но что было до раскола? Какая цель была у магов, у твоего отца, Игниферос?

— К чему ты ведешь, Тэрсел?

— Ни к чему. Просто любопытствую. И, кроме того, мне кажется немного странным иметь могущество и ничего с ним не делать…

— Не забывай, что далеко не все обладают силой, хоть сколько-нибудь сравнимой с твоей… Ты не знаешь, что делать с властью, Тэрсел?

— Я спрашиваю не о себе… А вопрос насчет власти, мы выяснили с тобой давно…

— В твоем случае могущество и власть приравнены, — заметил Игниферос. — Ты считал, что власть над собой не затрагивает других? Ты заблуждался. Только имея власть над другими и окружением, ты можешь рассчитывать на какое-то подобие свободы. За эту свою ошибку ты уже поплатился десятью годами странствий. Обстоятельства оказались сильнее тебя, и ты НИЧЕГО не мог с этим поделать!

Я прикусил губы, а Игниферос указал мне на потайную дверь рядом с камином, толкнул ее, и мы с ним вышли прямо на самый последний ярус библиотеки.

— Это закрытый ярус, только мы оба можем ступать в него.

Я облокотился на перила и посмотрел вниз. Колдунов в столь поздний час в библиотеке почти не было.

— А если кто-то захочет слевитировать книгу отсюда? О, так тут охранное заклятье…

— Этот ярус надежно защищен. Здесь имеются книги, с которыми бы тебе стоит ознакомиться.

— Неужели история? А к ним Совет имеет доступ?

— Пока нет.

И этот ответ меня удивил, а потом я омрачился.

— У меня у самого имеется история, которую… Я не хочу, чтобы ее знал кто-нибудь кроме тебя. Ты пообещаешь мне, Игниферос, что никто ее не узнает.

— Обещаю, если только разглашение узнанного не поможет безопасности обители.

— Насчет безопасности — это спорный вопрос… Жаль, что ты не добирался хотя бы до Приграничья.

— Почему?

— Возможно, ты смог бы столковаться с Гейниром — главным охранником. Возможно, это что-нибудь изменило…

— А если ты перестанешь говорить загадками?

— Получится длинная история на пол ночи.

— Ты знаешь, я готов ее выслушать.

— Вчера я рассказал, как помог принцу. Но не успел поведать, чем все кончилось.

Мы вернулись в гостиную, расселись в креслах, а я глотнул из бокала. Игниферос тоже налил себе вина и приготовился слушать.

Глава 7. Рубеж

Мы остановились в зале. Правитель сел на трон. Я стоял рядом, ожидая, когда приведут пленницу. Двое стражников под руки приволокли пленницу и бросили к ногам Сийраиля. Это оказалась совсем юная девушка, чуть ли не девочка. От силы ей было лет пятнадцать. Лицо было испуганное, глаза широко раскрыты и слезы прочерчивали светлые линии по грязным щекам. Платье тоже было перепачкано — на нем лежали охряные пятна от пыли пустыни, черные от гари и чужой крови. Похоже ее защищали до последнего. Сама она вряд ли была способна защититься — фигурка ее была стройная и хрупкая, а я не чувствовал, что она обладала магической силой. Из недоумения меня вывел Сийраиль.

— Ну что, ведьма, ты не смогла помочь предателям? — он засмеялся.

— Я не успела, — ответила она дрожащим голосом. — И я не ожидала, что у тебя окажется нежданный помощник…

— Ты теперь будешь наказана за свою дерзость.

— Погоди, — прервал я его. — Она лжет. В ней нет колдовской силы.

Сийраиль не веря смотрел на меня.

— Но…

— Думаешь, имея колдовскую власть, она бы так легко далась твоим стражникам? — я фыркнул, подошел к ней и вздернув подбородок заставил смотреть на себя.

— Но она только что сама сказала… Ты уверен?

Я же застыл потрясенный. В девушке ощущалась магическая сила. Странно, что я мог почувствовать это только через прикосновение. Наверное потому, что магия была так слаба. Она же пораженно смотрела на меня, и даже грязь на лице не скрыла ее бледность.

— Ты?! — сдавлено прошептала она. — Ты — связующий маг?

— Что? — изумился я.

— Значит, она ответит за свою ложь, — провозгласил Сийраиль, не заметивший нашего замешательства. — Хотя… Пожалуй, я смилуюсь над тобой. Не ожидал, что ты окажешься такой юной, ведьма. Тебе будет оказана честь стать моей наложницей.

Я обернулся к нему, а девушка в ужасе вскочила, но стражники вновь схватили ее за руки.

— Отведите ее в мои покои! — Сийраиль поднялся с трона.

— Постой, мне надо поговорить с ней, — произнес я.

— Зачем? Ты сказал, что у нее нет силы.

— Возможно у нее есть знакомые колдуны.

— Она расскажет тебе об этом завтра, маг, — Сийраиль зло улыбнулся.

— Сейчас, — жестко произнес я. — Никто никогда не посмеет выдавать себя за мага. Поверь, она сделала это не безосновательно.

— Те фокусники в шатре тоже выдавали себя за волшебников!

— Я не ошибаюсь. Поберегись причинить ей вред. Иначе тебе придется дорого платить за свое решение.

Сийраиль зло уставился на меня.

— Мне показалось, маг? Или ты угрожаешь мне? Не захотел ли ты сам заполучить ее?

— Самое благоразумное твое решение будет не трогать девушку, — заметил я.

— Ты забываешься, маг!

— Ты, похоже, сам забыл, император. Ты не считаешь что кое-кому обязан жизнью?

— Я тебе ничем не обязан! Можешь убираться — ты мне больше не нужен.

— Как коротка твоя память… — я засмеялся. — Мне надо было проехать мимо в пустыне. Никогда я еще не помогал глупцам! Я прокляну тебя и твою империю вместо нее.

— Ты не сможешь! — закричал Сийраиль.

— Ты знаешь, что я могу сделать. И еще большего не знаешь, что мне подвластно, — произнес я. — Не передумаешь?

— Взять его! — закричал Сийраиль.

Стражники растерянно выпустили девушку, но ко мне шагнуть не посмели. На лицах их отразилась растерянность.

— Твои слуги куда более благоразумны, — заметил я.

— Предатели! — взвизгнул Сийраиль и выхвати из ножен меч.

Однако в следующий миг он выронил его на пол. Под нашими ногами задрожала земля. Со стен начала осыпаться штукатурка, затем сорвались несколько светильников и разбились о пол. А потом стали рушиться стены.

— Я сотру твою империю в порошок, — заметил я. — И ничто не спасет ни ее, ни тебя.

Вокруг нас разрастался гул. Стены рухнули, крыша над нашими головами просто исчезла. А Сийраиль взирал на то, как рушиться его великолепный дворец. В городе царила паника. Он видел как мечутся в панике люди, как рассыпаются в прах городские дома, как на глазах за мгновение засыхают сады, и ветер с пустыни несет их пожелтевшую листву, которая обращается в охряный песок пустыни. И этот песок засыпает город, а пустыня, вздыбившись волнами барханов, поглощает остатки города, словно какой-то падальщик — труп давно убитого животного. Всего несколько мгновений и вокруг нас остался только песок, да бледное небо над головой.

— Ты больше ничего не увидишь, кроме пустыни, — произнес я. — Душа и жизнь твоя такие же пустые, поэтому ты не заслуживаешь ничего другого. Прощай, Сийраиль.

— Нет! — закричал он и упал лицом в песок.

Когда он поднял голову меня он уже не увидел.

— Вернись! Тэрсел, вернись! — закричал он.

На миг в его отчаянном крике мне послышался голос того мальчишки, которого я спас. Но я ничего не вернул, потому что власть испортила его безвозвратно.

— Император? — стражники шагнули к отчаянно озиравшемуся Сийраилю, но он не чувствовал ни их прикосновений к себе, и не видел никого и ничего кроме песка.

— Что ты сделал с ним? — девушка подошла ко мне. — И что ты собираешься делать со мной?

— С тобой — ничего. Его же я наказал. Жестоко, — я нахмурился. — Все могло бы быть по-другому…

— Не могло, — твердо возразила она. — Целый год император пытался ворваться в долину — так он боялся колдуньи, которая предсказала ему падение его империи и проклятия которое ляжет на его наследника…

Я с неверием уставился на нее.

— Не хочешь ли ты сказать…?

— Мое предсказание сбылось, — подтвердила она. — Хотя я не видела как именно это произойдет. Но то что империя будет разрушена, император убит, а его сын окажется проклят — я знала точно. Их род прервался. Теперь, я знаю, трон займет достойный человек…

Я пораженный взирал на девушку. Она давно взяла себя в руки, теперь на ее лице лежала легкая улыбка, словно наконец произошло то, чего она хотела.

— Пойдем отсюда, — предложил я.

Мы, вышли из дворца и спустились на придворцовую площадь. И вновь остановились в тени какого-то дерева. Из расположенного рядом сада тянуло прохладой и свежестью от фонтанов. В городе же царила вполне мирная обыденная суета, и никто из его жителей еще не знал, что они вновь лишились правителя.

— И все же я не понимаю…

— Я не из Закатной обители, как ты, — пояснила она.

— Но ты обладаешь магическим даром! Хотя и слабым.

— Ты прав.

— То есть… ты хочешь сказать, что ты…

— Я из Срединных миров.

— Но как? Как ты прошла Рубеж?! — вновь поразился я. — Тысячи охранников оберегают границы Закатных миров!

— Трудно минуть сам Рубеж и почти невозможно мир Приграничья. Но здесь в этих последних перед Срединными мирах не так тщательно все охраняется.

— С такой магической силой ты не сможешь даже раскрыть портал, — возразил я.

— Ты прав. Но меня провели сюда.

— Кто? Этот маг отсюда или тоже из Срединных миров?

— Он отсюда, но нашел способ как обходить охрану Пограничья.

На это у меня слов не нашлось. Это что же — Гейнир пребывал в уверенности, что Рубеж надежно охраняется, а в действительности его вполне смогли преодолеть? В какой-то момент я подумал, что должен сообщить ему об этом, но потом засомневался. У меня нет доказательств, и ему пришлось бы просто поверить мне наслово, однако, в свете того, что он знал обо мне, вряд ли такое возможно. Предъявлять же в качестве свидетельства жительницу срединных миров, только что мною спасенную… И я решил отложить визит к Гейниру, решив, что прежде сам все разузнаю.

— Гейнир, главный охранник, заверил меня, что в Закатные миры не проскользнет и мышь, — заметил я. — Он так же уверял меня, что маги срединных миров желают разрушить Закатную обитель. Это так?

На это она рассмеялась.

— Да, но вы… это вас всегда боялись…

— При том что большинство из нас маги светлые? — фыркнул я.

Она покачала головой.

— Раньше ведь не было разделения, не так ли? Как бы там ни было, остальные боялись вашей силы и вашей мощи. Но вы сами себя уничтожили и сокрушили. Сами уничтожили свою силу. Теперь могущественный маг в вашем народе — довольно большая редкость…

Ее слова еще больше удивили меня. Она была слишком юна, чтобы говорить о таких серьезных вещах, чтобы знать так много. Знать то, что мы уже сами о себе не помнили. Кроме того, она, сама того не ведая, почти повторила слова Гейнира.

— Но откуда тебе все это известно?

— Тебе так мало известно о своем народе, и ничего неизвестно о нас, — парировала она. — Иначе ты знал бы, что мы более тщательно следим за временем и всеми событиями, что происходят в мире. Иногда даже вмешиваемся в них.

— Не хочешь ли ты сказать, что вы следили на нами и в закатных мирах тоже пытались изменить ход событий?

— Знаю, что есть те, кто следит за этим. Я и вовсе оказалась здесь случайно. Встретила одно мага из вашего рода и увязалась за ним через порталы. Потом осталась в той маленькой долине — мне действительно очень хотелось помочь жителям избежать порабощения тираном, а маг поспешил по своим делам.

— Ты что же — не умея отворять порталы решилась остаться? — поразился я ее беспечности. — Как ты собиралась возвращаться назад?

— Меня все равно со временем бы нашли. — она пожала плечами. — Я не могу потеряться. Мой наставник, наверняка уже давно ищет меня. Но его-то я как раз видеть не желаю…

Я сомнительно хмыкнул.

— И давно ты здесь?

— Почти год.

— И у вас все могут предвидеть будущее? — осторожно спросил я.

Она посмотрела на меня внимательно.

— Ты чего-то боишься?

— Самого себя, — ответил я. — Ответь мне.

— Не все, только колдуньи из моего рода.

— А чем владеют остальные?

Она на миг нахмурилась, пристально меня изучая. Потом неожиданно вскрикнула, побледнев, и схватила меня за руку.

— Немедленно уходим отсюда!

— Мы итак уже ушли из дворца…

— Открывай портал! — испуганно вскрикнул она.

Я, не понимая ее опасений, подчинился и оглянулся. Там на самом верху дворцовой лестницы тоже отворился портал. Шэд глухо зарычал, а потом скользнул в портал.

— Быстрее! — она утащила меня за собой, а я так и не успел увидеть, кто появиться оттуда. _— Закрывай его, и отворяй следующий! Он будет искать нас!

— Да кто он-то?!

— Все, что ты должен знать — он хочет твоей смерти.

— Боюсь, этим меня вряд ли удивишь…

— Но он… он может убить тебя в отличие от других.

Уверенность в ее голосе на некоторое время отбила у меня охоту задавать вопросы. Мы шагнули в следующий портал.

Мы несколько раз перемещались по мирам. Наконец я остановился.

— Думаю, хватит? — спросил я. — Что ты собираешься делать дальше?

— Мне надо доучиться магии… Вернемся в мир империи, в разрушенную крепость — там остались мои вещи.

— Ну уж нет, если за нами погоня. Хотя маленькое окошко вряд ли кто заметит.

Я осторожно раскрыл небольшой портал, переместил его в разрушенную крепость. Девушка дала мне указание, в какую именно комнату. Потом, когда портал оказался там, где надо, она просто вытянула руку и забрала дорожную сумку и книгу со стола, не тронутые захватчиками. Я затворил портал. Потом на всякий случай, мы еще несколько раз переместились по мирам. Я разыскал опять-таки посредством портала населенный мир, и мы переместились в какой-то городок в трактир.

Здесь мы пообедали. Потом девушка взяла у трактирщика ключи от комнаты. 'Нам с братом и нашей кошечки, — пропищала ему пигалица. 'Нашла брата, — фыркнул я про себя. — И кошечку. Шэд в это время безразлично широко зевал. Время, наверное, было уже ночное. Но мы сменили столько миров, что сейчас я затруднялся бы утверждать, какое время было истинно. Здесь похоже, оно шло только к полудню. Мы поднялись наверх. Я стащил с ног ботинки и опрокинулся на постель. Чувствовал я себя совершенно разбитым. Пигалица зато была довольно бодра, после всего-то что с ней произошло (и чуть не произошло). Покрутилась у зеркала, умылась, приводя себя в порядок, расчесала длинные соломенные волосы. Вычистила прямо на себе платье, потом села на свою постель и принялась перебирать вещи в суме — одежду и книгу и еще какие-то мелочи. После этого я закрыл глаза и провалился в сон.

— Тэрсел, — побудил меня ее голос.

— Я, кажется, не говорил своего имени, сестренка, как и ты мне своего, — с насмешкой отозвался я.

— Я увидела твое имя в будущем, — прошептала она. — А мое имя Нэиль.

— И что там в моем будущем? — я нахмурился и сел в постели.

— Не могу тебе сказать, иначе ты не сможешь его изменить, — так же тихо отозвалась она.

— Там все так плохо?

Она кивнула. Я почувствовал как кончики пальцев у меня дрожат и вцепился в одеяло.

— И что, я смогу изменить это в лучшую сторону?

— Возможно.

— Но если я буду знать, то смогу изменить наверняка.

— Нет. Ты будешь знать и можешь сдаться, а не пойти против уготованного.

— Я и так примерно представляю, что там меня может ожидать, — возразил я мрачно.

— Но ты ведь уже думаешь как избежать этого, — парировала она.

Последним ее словам я возражать не стал.

— Если ты видишь будущее, то можешь ли ты видеть прошлое? — спросил я.

— Нет, если только в будущем прошлое не напоминает о себе, — ответила она. — Но ты… ты и сейчас живешь прошлым…

— Я должен вернуться… домой, — произнес я едва слышно. — Но не ранее чем через год.

— Но твой дар опасен, — произнесла она.

— Ты о гипомагии? — спросил я хрипло.

— Тот дар, о котором никто из них не знает. Но он же — твое спасение, — продолжила она. — Я говорю о связующей магии…

Я схватил ее за руку и больно сжал запястье.

— Там во дворце ты назвала меня связующим магом. Откуда ты узнала?

— Тоже благодаря дару предвиденья. Иногда стоит только посмотреть на мага или человека и я могу узнать о нем очень многое. Ты ведь и сам можешь…

— С помощью гипномагии, да, но только никак не будущее… Ты ведь испугалась тогда? Почему?

— В Срединных мирах больше всего опасаются магов, обладающих даром связующей магии.

— Поскольку я невежда и ничего не знаю о Срединных мирах, для меня это двойная загадка, — заметил я.

— В Срединных мирах знают, какая это разрушительная сила.

— С этим трудно спорить, — мрачно обронил я. — Хотя не проще ли было подписать мирный договор?

— Он был вами когда-то нарушен. Теперь никто не будет вам верить.

— Чудесно…

Я выпустил ее руку и задумался. Ситуация складывалась не лучшая. Гейнир знал об опасности для Закатных миров, которую спровоцирует появление связующего мага. Теперь одна из жительниц Срединных миров знала об этом. В голове скользнула мысль, что я, похоже, уже во второй раз спасаю того, кого не следует. Я взглянул на девушку и тут же устыдился своей мысли. Посмотрел на ее хрупкие плечи, на светлое, приведенное в порядок милое личико, на котором неожиданно обнаружилось выражение доверия.

— Расскажи о себе, — попросил я.

— Я принадлежу к роду предсказательниц. Он единственный в Срединных мирах, но… К нам всегда относились с презрением и страхом. И всех, кто обладает даром предвиденья, продавали как рабов… В десять лет меня продали одному магу и пять лет я обучалась у него и одновременно была его рабыней. Я почти смирилась, учеба казалась мне интересной, да и наставник относился не так сурово, как другие маги с остальными моими родственниками… Но однажды он… пожелал меня, и я едва смогла избежать позора…

— У нас это не считается позором, — заметил я. — Но трогать женщину никто не станет без ее согласия. В Бинаине даже существовал закон, грозящий смертью любому отступнику, будь то человек или маг. Но он никогда не применялся.

— Как и у нас, но только нашего рода это не касается… — в глазах Нэиль промелькнула боль. — А на следующий день мне представился случай — на рынке я встретила закатного мага, и он не отказал мне в просьбе забрать меня в Закатные миры.

— Закатного мага? Как ты узнала? Опять благодаря предвидению?

— Да.

— Почему он согласился?

— Я сказала ему, что башня, которая принадлежит ему, будет разрушена. Он испугался. А я сказала, что назову точно, когда это случится, если он окажет мне небольшую услугу.

Я открыл рот от изумления.

— Не может быть, — прошептал я. — Ты встретила Дорстара? Имя мага было Дорстар?

— Да.

— И ты видела, кто разрушил башню?

— Смутно, но вероятно, это сделал ты? Видения иногда лишены полноты происходящего.

— И чем занимался Дорстар в Срединных мирах? Ты знаешь?

— Все, что он сказал мне, что он изучает миры.

— Но он не настолько хороший маг, чтобы обмануть Гейнира и обойти его охрану. Как вы минули Рубеж?

— Ты прав. Дорстар не сам открывал портал. Он использовал для этого специальный магический артефакт, с помощью которого охранники ничего не узнают об открытии прохода.

— Артефакт, который открывает портал?!

— Никто из срединных магов не умеет открывать порталы. Для этого когда-то давным-давно народом Восходных миров были изготовлены артефакты.

— Есть еще и Восходные? — я не переставал удивляться расширяющимся своим познаниям в космогонии. — Поистине мы многое забыли…

— Да. Миры не бесконечны. Есть Закатные, Срединные и Восходные миры… Точнее, восходных миров уже нет — их разрушили. Кто-то из восходных магов попал в плен, кого-то просто уничтожили.

— О?!

— Это сделали вы, — ответила Нэиль, предугадав мой следующий вопрос.

— Что?! Каким образом?

— Мы считаем, что те маги, которых вы зовете светлыми, — это потомки восходных магов. Когда-то именно они открыли способы перемещения по мирам. Вступив с срединными магами в союзные отношения, они изготовили для них артефакты. А потом, пройдя по срединным мирам, они обнаружили Закатные миры. Но для магов, живущих там, артефакты не пришлось изготавливать — вы у них легко научились открывать порталы. Благодаря новому знанию, вы расселились почти по всем закатным мирам, поддерживая мирные отношения как со срединными, так и восходными мирами. Но потом вам показалось тесно. И вы решили расширить свое влияние…

— Куда уж дальше… — пробурчал я.

— Колдуны закатной обители были слишком агрессивны и алчны. Проникнув в Срединные миры, они сочли что их миры слишком малы. Однако от нападения на Срединные миры их сдерживала наша магия. Поэтому пострадали Восходные миры. В Срединных мирах вовсю пользуются магическими приспособлениями, изготовленными как закатными, так и восходными колдунами. Уничтожив восходные миры, вы лишили возможности изготовления для срединных миров артефактов, позволяющих перемещаться по мирам. С тех пор срединные перестали доверять закатным и разорвали с ними отношения, к тому же срединные уже получили от закатных все, что они хотели. И доступ в срединные миры оказался для закатных закрыт. Однако закатные считали, что слишком много они сделали для срединных, хоть и за соответствующую цену. И попытались прорвать заслон. На это срединные осуществили ответную атаку, дойдя до самой Закатной обители. И только здесь они отступили. Враг был повержен. После этого долгое время закатные маги оставались пленниками всего одного мира — доступ в свои же закатные миры им был заказан. Однако после появились достаточно могущественные маги — охранники и управляющие порталами, которые смогли отвоевать назад закатные территории. Так были созданы Приграничье и Рубеж.

— Никогда бы не смог представить, что все окажется именно так, — заметил я. — И хотелось бы мне взглянуть на лица Большого совета, которому поведали бы эту историю…

— Ты думаешь, это никому не известно? Даже старейшим из вас?

— Сомневаюсь, что Игниферос знал об этом, — я покачал головой. — Если вы считаете, что светлые маги — потомки восходных… Значит, в действительности два народа давно перемешались между собой. Потому что разделение на светлых и темных произошло относительно недавно, да и то благодаря ссоре двух родных братьев. Можно, конечно, допустить, что некоторые вспомнили о своих корнях, но тогда история была бы известна. Скорее уж передалось по наследству. Тебе ведь известно о Игниферосе и Ментепере?

— Немного. После падения Закатной обители, ваша история не так интересна…

— По сравнению, с рассказанным тобой, да, — я посмотрел на нее. — Ты говорила, что срединные маги, пользовались магическими артефактами, изготовленными нами. Но какой магией они обладают сами? Ты так и не упомянула.

Нэиль улыбнулась.

— Какая жалость, что я не доучилась — я смогла бы показать тебе. Спустя месяц я бы смогла сама одержать победу над Сийраилем. Мне не хватило времени. Да, все дело во времени…

— Через месяц? — переспросил я. — Я мог бы поверить, но не с твоими возможностями…

— Да, — ответила она. — Не удивляйся — этой магии не нужна сила самого мага — только его умение пользоваться ею. Я говорю о магии времени.

— О магии времени?!

— Все срединные маги умеют управлять временем. Его можно замедлить, ускорить, или же вернуть в прежне русло. За пять лет я выучила теорию и видела на практике, как это делают другие. Практика необходима, чтобы знать как ведут себя различные вещества при разном течении времени. Например, насколько можно замедлить время, чтобы воздух не стал слишком густым и ты бы не задохнулся. Ускорением никто не занимается, потому что это будет подобно самоубийству. Мы в основном только замедляем время и возвращаем его в прежнее русло.

— Как такое возможно? — прошептал я.

— А как возможно раздвигать мировые границы и проходить через порталы? — она рассмеялась. — Мне это тоже непонятно.

— И ты смогла бы его замедлить? — спросил я.

— Да. Мне чуть-чуть оставалось до окончания обучения, когда я сбежала от наставника, — она нахмурилась. — Но я прихватила с собой последнюю книгу и занималась по ней. И если бы не ты, я бы замедлила время, когда Сийраиль в очередной раз пришел атаковать нас. Для него и его воинов время бы замерло, но не для меня и воинов той маленькой долины…

— Представляю, на что это было бы похоже… — я помрачнел.

— На то же самое, что устроил с ними Сийраиль — на бойню!

— Они хотя бы могли умереть защищаясь, — возразил я. — Расскажи мне о срединных мирах.

— Они огромны, — Нэиль задумалась на миг. — Похожи на Закатные, но другие…

— Насколько другие?

— Если тебя интересует устройство, то там живут совершенно по другим законам, нежели у вас. Закатная обитель расположена в самом конце закатных миров. В срединных наоборот, но это и понятно — срединные миры — как сеть натянутая меж двух оснований — закатных миров и восходных.

— А Восходные миры… Что там сейчас?

— Ничего. Там все безжизненно. Также, как было в Закатной обители. Но Закатная обитель оправилась, а Восходные миры — нет. Потому что к этому приложил руку связующий маг.

Я нахмурился.

— Но срединным мирам нечего опасаться. Я использую связующую магию только в рисовании. И вряд ли буду по-иному, потому что не знаю как. У нас даже книг по связующей магии не осталось…

— Зато они есть в срединной цитадели. И маги знают, как можно ее использовать…

Я открыл рот, а Нэиль спешно прижала ладошку с своим губам, а глаза ее испуганно распахнулись.

— Нет, забудь, что я тебе сказала!

— Откуда у них книги по связующей магии? Если в срединных мирах не владеют ею, значит их могли взять только в нашей обители! Нэиль!

Девушка, казалось, была крайне огорчена, что поведала мне о связующей магии.

— Я ничего не могу с этим поделать, — поведала она грустно. — Слова часто срываются с моих уст, прежде чем я подумаю, а потом… — она взглянула на меня. — эти слова могут изменить судьбу. Не слушай, меня, Тэрсел, пожалуйста!

— Чью судьбу? — спросил я.

— Ты не простой маг — с тобой связаны слишком многие. Измениться твоя судьба, и повлечет за собой изменения в других. Я могу только предостеречь тебя, но выбирать свой путь ты будешь сам.

— Изменит судьбу остальных? Всех, кого я знаю?

— Да, даже моя судьба уже зависит от тебя.

Я фыркнул.

— Нэиль, по-моему ты слишком большое придаешь этому значение.

— Потом ты сам как-нибудь увидишь, что я права.

Я пожал плечами и задумался. За окном опускался вечер, но я выспался, да и после узнанного спать совершенно не хотелось.

— Так что же, выходит, в срединных мирах известна только магия времени? — спросил я после размышлений. — Вся остальная магия становилась подвластна только благодаря использованию артефактов?

— Да.

— Но… за какие такие заслуги наши маги вдруг одарили срединных такой властью?

— Это мне, к сожалению, не известно.

— А мне бы очень хотелось узнать, — заметил я. — Ведь не научили же нас в ответ управлять временем?

— Нет, — согласилась Нэиль.

— Интересно… Кстати, наверняка многие артефакты пришли в негодность.

— Но не те, которые были изготовлены лучшими магами.

— Вероятно, их все же не так много осталось?

— Что ты хочешь этим сказать? — Нэиль разволновалась.

— Не беспокойся, — я ласково провел пальцами по щеке девушки. — Я всего лишь любопытствую. И еще мне хотелось бы быть уверенным, что моему народу ничего не грозит. Как, вероятно, и тебе.

Ее лицо побледнело, а потом на него тут же нахлынул румянец.

— Я не знаю… Там мой род презирают, я…

— Здесь бы ты была свободна, — заметил я. — Каким образом твой наставник может найти тебя? Его, конечно, Гейнир тоже не заметил?

— Да, из-за магического артефакта.

— Так как же он разыскивает тебя?

— Когда он купил меня, то привел меня в цитадель и… Нас связали магией. Опять с помощью артефакта, наделенного магией присутствия и связи. Когда наставник оказывается в мире, где нахожусь я, он с легкостью может найти меня. И только передвижение по мирам спасет меня.

— Тем не менее ты рискнула и осталась в маленькой долине.

— Да, чтобы хотя бы им подарить свободу, которой у меня нет, — в глазах Нэиль сверкнули слезы, и она отвернулась.

Я поднялся и материализовал несколько свечей на столе. Золотые огоньки разогнали синий вечерний сумрак.

— Могу я попросить тебя об одолжении? — спросил я. — Я должен рассказать Гейниру об артефактах, которые позволяют незамеченными перемещаться по мирам. Ты подтвердишь мои слова.

— Мне известно, как они поступают с теми, кто пересек Рубеж, — прошептала Нэиль.

— Я дам тебе слово, что он не причинит тебе вред.

— Неужели он не поверит тебе, и мое подтверждение обязательно?

Я криво усмехнулся.

— Я сейчас нахожусь в крайне невыгодном положении. Даже не знаю… Может быть, ты уже видела это в будущем?

— Ты об участи гипномагии, которой все страшатся?

— Да. Значит, ты видела…

— Не спрашивай меня, пожалуйста… Я должна подумать над твоим предложением. И ты расскажешь мне о гипномагии поподробнее. Как я уже упоминала, видения могут быть обманчивы или содержать в себе не всю правду.

— Этот разговор будет малоприятным, — заметил я. — Может, поужинаем сперва?

Нэиль с улыбкой кивнула.

— Сейчас вернусь, — произнес я и мысленно приказал зверю. — 'Стереги ее, Шэд .

Шэд встрепенулся, посмотрел на меня и потом вновь положил голову на лапы, уже не отрывая взгляда от девушки. Через несколько минут я вернулся в сопровождении слуги, который поставил поднос ужином на стол и ушел. Мы с Нэиль молча поели. Потом я вкратце поведал о своих злоключениях, видя, что девушку уже стало клонить в сон.

— Почему ты должен вернуться только через год? — спросила она. — Разве не в первый день становиться ясно?

— Игниферос решил перестраховаться, — я пожал плечами.

— Знаешь, я согласна пойти с тобой в Приграничье, — заметила Нэиль. — Но я тоже подстрахуюсь. Дай мне месяц. Я смогу управляться магией времени и постоять за себя, если Гейнир решит не слушать тебя.

— Я и сам смогу защитить тебя, — возразил я. — А как твоя магия подействует на него? Как она вообще работает?

— Если ты не против, я бы рассказала об это завтра, — Нэиль закрыла ладонью рот, подавив зевок.

— Ты права, день выдался тяжелым.

Перед тем как уснуть, я снова приказал Шэду присмотреть за ней. На всякий случай. Даром, что заметил, как она легла спать не раздеваясь, завернувшись в одеяло. Хотя сбегать ей смысла не было, да и некуда. Засыпая, я вдруг вспомнил о Дорстаре. Что делал маг в срединных мирах? Ведь толковал же он что-то путанное про врагов и союзников. И я подумал, что и мне, и Гейниру не помешало бы поподробнее 'расспросить его об этом.

Утром я поднялся в смятенном состоянии духа. Сон, который привиделся мне, казался странным. Кроме того, он был так ярок, что я было подумал, что гипномагия вновь зло подшутила надо мной, если бы только в этом сне не присутствовал совершенно незнакомый мне персонаж.

Мне приснилось, что мы с Нэиль идем по пустыне, и вдруг перед нами в шагах десяти раскрывается портал, и оттуда к нам шагает какой-то маг. Не старый, но в зрелом возрасте, полноватый колдун в бардовой робе. Вокруг тут же наступила звенящая тишина. Воздух загустел, и я с трудом вдыхал его. Где-то чуть выше застыла в полете стайка стрижей. И Шэд у моих ног словно превратился в темное изваяние. А потом застыло все. Мне показалось, что у меня остановилось сердце, и легкие не смогли больше вобрать в себя спасительный воздух. И тут же я словно очнулся от морока. Однако вокруг расстилался совершенно другой мир, вокруг высились заросшие лесом скалы, а сам я висел в воздухе, ничем не удерживаемый, над пропастью. Дышать мне было так же тяжело. Напротив, на самом краю обрыва стоял тот самый маг в бардовой робе и испуганная и заплаканная Нэиль. 'Очухался? — спросил маг, а губы его растянулись в усмешке. 'Я бы предпочел разговаривать стоя ногами на земле, — отозвался я. 'Ну уж нет, — маг развел руками. — Это невозможно. Любой связующий маг — наш кровный враг и тебе придется умереть. 'С чего ты взял… 'Мне Нэиль рассказала. Не хотела, но ей пришлось… Она не может лгать своему господину. 'Тогда ей следовало бы сказать, что я очень неважный связующий маг. Я ничего вам не смогу сделать, даже если бы вдруг захотел. Только вот о вас я ничего не знаю, да и знать не хочу. 'Да, упадок в Закатной обители заметен, иначе ты бы не говорил так. 'Закатная обитель — давно разрушена! 'А вот Нэиль видела, что ее вскорости восстановят. 'Послушай, маг… 'Воргах, — представился он. — Только не трать время на угрозы — бесполезно. Время такое, стоит отпустить мне его, и ты полетишь в пропасть. 'Жду-недождусь, — буркнул я и осторожно потянулся к его разуму. — А теперь освободи меня! 'Нет, Тэрсел! — вскрикнула в ужасе Нэиль. — Ты разобьешься! Но Воргах не мог не подчиниться. Он вернул времени прежнее течение. Но я не упал, потому что мощный поток воздуха выкинул меня на край обрыва к ним. 'А теперь слушай внимательно, — произнес я, остановившись перед ним. — Мне нет до тебя никакого дела, и до подобных тебе. Мир слишком велик, чтобы мы встретились с тобой еще раз. Надеюсь, ты понял мое пожелание? Я глянул на девушку. 'Я не могла не рассказать, — она слабо и виновато улыбнулась. — Но я… я не могу оставаться с ним! Ты знаешь, что он пожелал. Но я знаю, ты не причинишь мне вреда. 'Вам далеко не уйти от меня, — прошептал Воргах. — Я найду вас даже в Закатной обители! 'Ты пожелал моей смерти, но и я могу уничтожить тебя! — произнес я. 'Нет не можешь. — хрипло рассмеялся он. — Девчонка тогда тоже умрет. Я с непониманием посмотрел на Нэиль. 'Время связало нас, — прошептала она. — Когда оно кончится для одного, то закончиться и для другого. 'Но что я тогда могу сделать? — с недоумением спросил я ее. 'Только убежать и скрыться от него, — прошептала она. — Он будет искать. Здесь в Закатных мирах ему ничего не стоит найти нас, но не в срединных. Воргах хрипло рассмеялся. 'Сунешься туда маг и потеряешь себя навсегда!

И на этом мой сон прервался. Я несколько минут лежал, глядя в потолок и обдумывая увиденное. Потом поднялся, умылся, сходил вниз и снова заказал завтрак в комнату. Нэиль пробудилась от звуков, которые производил слуга, гремя посудой и расставляя ее на столе. О своем сне я пока решил ей не рассказывать.

— Отдохнула? — полюбопытствовал я.

Она кивнула, умылась, потом выглянула в окно и радостно улыбнулась, жмурясь в солнечных лучах. А я перевел дух, решив все же, что это просто сон, и гипномагия тут ни при чем. Мы позавтракали.

— Ты видел Рубеж? — неожиданно спросила Нэиль.

— Нет. А ты?

— Тоже нет, мы с Дорстаром как-то проскочили этот мир.

— Значит, с помощью артефакта можно открывать по нескольку дверей?

— Не больше пяти. Когда их изготавливали вряд ли кто задумывался, что может пригодиться большее число прохождение порталов. Это число взяли за основу, так как только в одном месте Срединных миров встречается пять миров, в которых останавливаться нежелательно. По крайней мере, так было, когда изготавливали артефакты.

— Любопытно, — протянул я. — Послушай, ты вчера говорила, что ты и твой наставник связаны магией. Я тут подумал… Освободить тебя от нее я не смогу — хоть я и связующий маг, но колдовство, связывающее вас слишком тонко, и я не могу даже почувствовать его. Но если твой наставник умрет…

Нэиль тихо вскрикнула и побледнела.

— Разве это не освободит тебя? — спросил я, пристально вглядываясь в нее.

— Нет, нас так связали, что если умрет один, умрет и другой…

Где-то внутри меня расползся лед. Но я сдержал себя.

— Почему ты решил, что это поможет? — спросила она настороженно.

— Размышлял утром, пока ты спала. Но как ты намерена жить дальше? Ты собираешься всю жизнь бегать от него?

— Я не знаю… Я не могу вернуться в срединные миры.

— А если отобрать его артефакт и оставить его в каком-нибудь из миров?

— Ты не сможешь этого сделать.

— Ты обещала рассказать мне о магии времени, — напомнил я. — Заодно, можем взглянуть на Рубеж. Наверное, это лучше, чем сидеть здесь.

Я подхватил свою сумку, раскрыл портал, и мы переместились на несколько миров вперед. Мир, который отказался перед нами поражал воображение. Вокруг расстилалась плоская как блин равнина, покрытая серой потрескавшейся коркой, без единого зеленого стебелька, словно мы оказались на дне давным-давно пересохшего озера. Несмотря на висящее прямо в центре неба голубоватое солнце, тут было несколько прохладно. Но самое удивительное было то, что равнина эта была не бесконечна. Границы ее резко обрывались где-то в трех десятках миль. А там небо было черно, словно ночью, со всех сторон света, и лишь центральная часть неба была обычного голубого цвета, становясь почти белым вокруг солнца. Посередине же равнины возвышалось несколько холмов, на которых раскинулись крепостные стены города. Мы с Нэиль, удивленные, переглянулись и направились в сторону крепости. Не успели мы сделать несколько шагов, как перед нами раскрылся портал и перед нами оказался один из охранников, державший на поводке оборотня. Шэд зарычал на них, особенно увидев огненный хлыст в руках охранника.

— Ты Тэрсел? — спросил охранник, оказавшийся довольно-таки молодым колдуном.

— Гейнир должен был предупредить вас, — заметил я, вцепившись в гриву занервничавшего Шэда, сказав ему мысленно несколько успокаивающих слов.

— Он предупредил, — охранник перевел взгляд на девушку. — Но он полагал, что ты будешь один.

— Нашел себе компаньона для бесед. Не беспокойся, она не умеет перемещаться по мирам, и здесь я ее тоже не оставлю. Мы можем взглянуть на крепость?

— Если вам это интересно, — охранник вновь перевел взгляд на меня. — Гейнир сказал, что ты связующий маг. Это правда?

— И что гипномаг — тоже сказал?

Он кивнул.

— Воспользуетесь порталом? — спросил он.

— Нет, прогуляемся. Довольно странное местечко этот Рубеж, — заметил я, и мы все направились к крепости.

— Это точно, — согласился охранник, а я вдруг понял, что он с трудом сдерживает любопытство.

— Как твое имя?

— Сейн.

— Давно тут?

— С самого дня посвящения. Уже четыре года… Еще через год вернусь в Приграничье, а здесь меня сменит другой охранник.

— Что там на границе? — я указал туда, где равнина врезалась в тьму ночи.

— Там пропасть. Пропасть в никуда. Это очень маленький мир. Но это очень удобно с точки зрения охраны. Мы без труда отследим любого, кто откроет здесь портал.

— Если только кто-то не решит махнуть через несколько миров, минуя этот.

— Это уже не наша забота. Все равно мимо Приграничья никто не пройдет.

— Почему? — полюбопытствовал я.

— Отсюда до Приграничья двадцать миров. Никто из Срединных миров не может открывать сразу по столько порталов.

— Не больше пяти, если я не ошибаюсь. Но они могут совершить сразу несколько переходов.

— В Приграничье поймут, даже если кто-то попытается проскочить мимо них. Гейнир может открывать сразу двадцать.

В его голосе проскользнула гордость за своего военачальника. Сейн посмотрел на меня.

— Тебя это не удивляет?

— Нет.

— Почему? Неужели можешь открывать столько же?

Я невольно улыбнулся.

— Допустим, но видимо, каким-то образом, я все равно не проскочу мимо Приграничья. И, похоже, не узнаю, почему, поскольку хочу заглянуть к Гейниру на обратном пути и побеседовать с ним.

— О связующей магии?!

— С чего ты взял? — удивился я, а маг покраснел.

— Прости, но с тех пор как в Приграничье стало известно о тебе, стало ходить множество слухов.

— И каких же?

— Что некоторые охранники готовы признать тебя своим повелителем независимо от того, что ты гипномаг… — пояснил он довольно-таки робко.

— А чем их не устраивает Гейнир, — прямо поинтересовался я.

— Всем устраивает, но многие из нас… некоторые из нас, — спешно поправился он. — Считают, что зря мы тут все охраняем, что война осталась далеко в прошлом…

— Не зря охраняете, — оборвал я его. — В этом я согласен с Гейниром.

Сейн поник.

— Охранники готовы признать тебя своим повелителем? — изумилась Нэиль, а я в удивлении уставился на нее.

— Я надеюсь, этот разговор… — заметил омрачившийся Сейн.

— Останется между нами, — подтвердил я и, склонившись в Нэиль, зашептал ей: — Откуда тебе известно наше наречие?

— До этого мы говорили на языке империи.

— Хочешь сказать, что в Срединных мирах используется то же наречие, что и у нас?

— Да.

— Очень интересно. Я бы не догадался.

Тем временем мы подошли к крепости. Сейн провел нас через ворота, затем указал путь на дозорную башню. Здесь он нас оставил, сказав, что вернется позже. Задумчиво опершись на камни зубцов, таких же серых, как вся равнина, я смотрел туда, где была пропасть. Ощущения были странные, словно мы находились на вершине плато, торчавшей из темной мглы. Я посмотрел на солнце, но оно не сдвинулось ни на дюйм.

— Сдается, тут не бывает ночи, — я перешел на наречие империи. — Расскажи мне о магии времени, Нэиль.

Она встала рядом со мной и тоже посмотрела на темную безграничную пропасть. Отсюда, с высоты, равнина казалась еще более крошечной, и совершенно ничтожной, по сравнению с той тьмой, расползавшейся за ней.

— Магию времени можно сравнить со светом от свечи, — произнесла она. — Чем ближе к источнику, тем она сильнее. Почти как у этого солнца — его света хватает только на этот клочок земли.

— Вот как? И на какое расстояние можно безопасно приблизиться к магу времени?

— Если маг один, то не ближе чем триста футов. Но если их будет несколько, мощь магии взрастет. Но даже попав под слабое воздействие нет никаких шансов высвободиться…

— Почему?

— Это все равно, что паутина, просто ближе к центру она гуще. Как только она коснется тебя, время пойдет по другому. Ты будешь медленно пытаться высвободиться и уйти, но маг времени будет приближаться к тебе гораздо быстрее. И чем ближе он будет подходить, тем больше время будет замедляться для пленника.

— Действительно, сравнение с паутиной, тут больше уместно, — меня передернуло.

— Магию времени применяют по-разному, — продолжила Нэиль. — Можно замедлить все вокруг, или же что-то отдельно.

— Например?

— Если понадобиться прейти через реку, не имеющую мостов, я замедлю течение времени для воды, она станет твердой как земля и я смогу прейти на другой берег. Ускорив время для садов и полей, мы можем получать несколько урожаев в год.

— Если только земля не обеднеет, — заметил я.

— Это тоже легко исправить. Для вредных жуков время наоборот можно замедлить, и они никогда не попортят урожай, а новые никогда не родятся.

— В таком случае, хорошо, что мы не жуки, — мрачно пошутил я.

— Странно слышать такое от тебя. Твоя магия куда более разрушительна.

— Никогда не замечал.

— Или скорее не придавала значения?

Я повернулся к ней.

— Мне показалось, или ты сейчас защищаешь Срединные миры?

— Защищаю? Разве есть от чего?

Я рассмеялся.

— Давай на чистоту. Срединным мирам, если ты вдруг за них беспокоишься, ничего не грозит. Во-первых, ни мне, ни моему народу не нужна очередная бессмысленная война. Во-вторых, памятуя о рассказанном тобою, я полагаю, что если уж давным-давно закатных магов сломили и загнали в Закатную обитель, то магов нынешних, которых ничтожно мало, да и в магии они гораздо хуже, теперь просто сотрут в порошок.

— Ты не прав. Я не беспокоюсь о Срединных мирах. Наоборот, я была бы рада, если бы… если бы вторглись в них. Вся моя семья, весь мой род смог бы обрести свободу.

Губы ее дрогнули, но она сдержала слезы.

— Прости, но ты знаешь, почему я не могу помочь тебе.

— Ты помог бы мне? — удивилась она. — Если ты действительно честен, скажи, почему ты избавил меня от Сийраиля? Люди, которые подчинялись мне, много раз пытались тебя убить.

— И все они заплатили за это.

— Почему не я?

— Ни одному человеку я не позволю причинить зло магу, даже если этот маг окажется моим врагом.

— Почему?

— Нас слишком мало. Не знаю, как с этим обстоит в Срединных мирах, но… по закону, который был в темной обители жизнь человека не стоила и ногтя мага. Теперь, когда Игниферос взял правление в свои руки все наверняка изменилось.

— Но если маг был повинен в человеческой смерти?

— Такой закон действовал только в одном городе — Мидле, но даже там если маг признавался виновным, наказание он нес только от своих соплеменников. Но поверь мне, даже темные маги не делали что-либо без причины. Был только один, кто мог позволить себе делать что угодно, но он мертв.

Я достал альбом и зарисовал серую, проваливающуюся во тьму равнину, крепость и странное небо над нашими головами. Потом услышал, как к нам поднимается Сейн. Я добавил визуальной магии в картинку.

— Это связующая магия? — тихо произнес маг, увидев рисунок.

— Нет. Связующие рисунки создавать опасно, особенно рисунок этого места. Ты, думаю, сам понимаешь почему.

Сейн кивнул, но на его лице я увидел некоторое разочарование.

— Могу показать тебе один, — заметил я.

— Мне очень хотелось бы! — с неожиданной горячностью воскликнул маг.

Я удивленно глянул на него и, вытащив из сумки картинку с Брингольдом, протянул ему. Нэиль, тоже заинтересованная, склонилась над картинкой.

— Этот мир называется Бинаин, — пояснил я. — Когда-то, после гибели Закатной обители он стал нам новой родиной.

— Это темная обитель? — с интересом спросил Сейн.

— Нет, это Брингольд, замок, некогда принадлежавший нам и в котором я родился.

— Его отвоевали светлые маги?

— Скорее наоборот. Раньше он принадлежал людям и находился под протекцией светлых магов.

— Кому же он принадлежит теперь?

— Я отдал его обратно людям.

Сейн удивленно воззрился на меня.

— Что тебя удивляет? — полюбопытствовал я.

— Ты хочешь сказать… ты повелитель темной обители?!

— Был им, пока не всплыла правда о моем происхождении и я не отправился в четырехлетнее изгнание. Гейнир что же, не сказал вам?

— Он умолчал о деталях, мы все думали, что ты… прости, я обращался с тобой как с обычным магом!

Он склонил голову.

— Не стоит, Сейн.

— Мне стоило раньше догадаться, чей ты сын — историю о том, как Ментепер похитил у нас оборотня знают все, — произнес он. — Но этот факт ничего не меняет…

Он повторно поклонился мне.

— Гейниру все это не понравится, — заметил я. — Я не хочу ссориться с ним, а у нас и так отношения хуже некуда.

— Такие настроения среди нас уж давно, — возразил Сейн. — И не твое появление тому виной. Но… могу я просить тебя? Оставь мне пожалуйста свою картину.

Я с удивлением воззрился на него, но у мага горели глаза, а руки, держащие рисунок, чуть дрожали от волнения.

— Ты ведь сможешь нарисовать новую, — едва слышно заметил он. — Я понимаю, что она дорога тебе, и буду беречь ее.

— Раз ты так просишь…

— Спасибо!

Я невольно улыбнулся.

— Что ж, мы пожалуй, пойдем, — произнес я. — У вас тут и вправду никогда не наступает ночь?

— Да, солнце всегда стоит высоко в небе и не заходит, — подтвердил он и спохватился. — Сейчас же время обеда, я как раз хотел пригласить к нам на трапезу.

— Спасибо, но как-нибудь в другой раз. Пойдем, Нэиль. Шэд… Да кстати, я загляну к тебе еще — расскажешь мне историю про его похищение.

Сейн кивнул. Я открыл портал, и мы вновь переместились в гостиницу, которую утром оставили. Здесь время уже было за полдень.

— Почему ты не остался там?

— Ты слышала.

— А если они признают тебя? — спросила она.

— Не хочу и думать об этом. Всю свою жизнь я бегу от этой власти.

— Почему? — но я не ответил и тогда она повторила. — Но если они признают, что ты будешь делать?

Я вгляделся в нее.

— Ты что-то видела? — встревожился я.

— Нет, но мне просто интересно.

— Я не знаю ответа. А ты, провидица, займись лучше магией времени. Мне не хочется откладывать визит к Гейниру.

Нэиль засмеялась.

— Я успею, не беспокойся.

Но тем не менее достала свою книгу и углубилась в изучение.

Незаметно пролетали дни. Каждый день мы меняли мир, чтобы наставник не нашел Нэиль. Иногда останавливались в городках, иногда под открытым небом. Девушка усердно погрузилась в свою науку.

Наконец через неделю она заявила, что может показать мне кое-что. Она подбросила в воздух вылезшее из подушки гусиное перо, и то застыло в воздухе.

— И что? — спросил я.

— Я остановила для него время.

— Могу сделать то же самое без магии времени, — я подбросил ее книгу, и та застыла в воздухе. — Это называется левитация.

— Мое перо не сдвинется с места никакой силой.

— Попробуй сдвинуть книгу, — пригласил я жестом.

Нэиль схватила ее, но книга даже не дрогнула, когда изо всех сил потянула на себя. В итоге Нэиль повисла на ней, болтая ногами в воздухе. А потом она со смехом шлепнулась на пол, поглядев наверх на все висевший над ней том. Я прыснул следом, и тут же книга свалилась ей на голову.

— Ох, извини! — я подскочил, подхватывая книгу и помогая девушке подняться.

— Ничего, совсем не больно, — она со смехом терла лоб. — Но вот мое перо так и осталось на месте.

— Книжка бы тоже осталась, если бы я закрепил ее, — парировал я. — Тебе придется проявить изобретательность, чтобы удивить меня.

— Это я уже поняла, — она чуть недовольно надула губы, а потом не сдержавшись вновь залилась смехом.

Смех ее был легок и беззаботен. И я, не отдавая себе отчета, мягко обнял и притянул ее к себе. Но ладонь Нэиль легла на мои губы.

— Не делай того, о чем потом можешь пожалеть, — произнесла она.

— Я не… — я заглянул в ее глаза и странный холодок пробежал по моей спине.

— И я действительно хотела бы, чтобы ты был мне как брат, — прошептала она, доверительно прижавшись ко мне и устроив голову на моем плече.

Я, растерявшийся, продолжал обнимать ее, зная, что желаю ее, но слова девушки меня испугали. Вместе с этим, я осознал, что едва не влюбился, отдавшись нежданному порыву. Слишком уж долго я был один, а Нэиль казалась мне такой светлой, хрупкой и беззащитной. Глядя на ее улыбчивое личико я тоже невольно улыбался. Она двигалась с той легкостью и беззаботностью, и жизнелюбием, каким обладают только пташки радующиеся наступлению дня. И только иногда она становилась задумчива и отстранена, словно на нее давило бремя ее провидческого дара.

— Я не хочу быть игрушкой, — произнесла она, внезапно отпрянув и посмотрев мне в глаза. — Даже величайшего мага Закатной обители.

— Но, ведь ты говорила, что не скажешь мне ничего о моем будущем!

— Ты сам знаешь, что уже давно нет тебе равных, Тэрсел, — произнесла она.

— Но не Закатной обители…

Она задумчиво посмотрела на меня.

— Ты знаешь, что вернешься туда. И я знаю. Только вот когда и каким…

— Нэиль, пожалуйста! — у меня вдруг закружилась голова, когда я заглянул в ее расширившиеся, потемневшие глаза.

— Я, я… — она отвернулась. — Мой дар пугает меня саму. Иногда я вижу такое, что кровь стынет в жилах, и никто не знает, сбудется оно или нет…

— Ты действительно не можешь определить?

— Я вижу несколько исходов… Очень редко, когда один. Это значит, что ничего исправить уже нельзя. Но у тебя такого нет…

— Значит, не все так плохо.

Она успокоилась и вновь взялась за свою книгу. А я достал альбом и на память стал восстанавливать рисунок Брингольда. Однако сделать его связующим я смог бы только в мире Бинаина или раскрыв портал. Но сейчас мы были слишком далеко от него.

Два дня подряд Нэиль сидела, уткнувшись в свою книгу, но потом хорошее настроение вернулось к ней. Однако у меня наоборот настроение сделалось хуже некуда. После ужина, я устроился на ночлег и смежил веки.

— Тэрсел, с тобой все в порядке? — в ее голосе явно слышалось беспокойство. — Ты почти не разговариваешь последние дни…

— Прости, просто… я, наверное, все время думаю как выбраться из этой передряги.

Я даже не раскрыл век, отвечая ей. Она миг постояла, а потом устроилась рядом. Минут пять потом она молча смотрела на меня. Я не видел, но прекрасно чувствовал ее взгляд.

— Передряги?

— Твой наставник преследует тебя. Сейчас ты спасаешься бегством, но… я не могу вечно бегать…

— Знаю, я обуза для тебя…

Я раскрыл глаза и посмотрел на нее.

— Должен быть какой-то выход… Если бы твой дар… Мне ничего не приходит в голову.

— Нет, мой дар плохой советчик…

Я вздохнул и вновь закрыл глаза. Она немного помолчала, а потом едва коснулась губами моей щеки.

— Хороших тебе снов.

Я же еще несколько минут лежал, размышляя, о том, что меня ждет в будущем. Потом я уснул, но эти мысли не оставили меня и во сне. И мне приснилось совсем уж что-то запутанное, несуразное и тревожное. Я увидел Закатную обитель, восстановленную, какую я видел ее в книге у Гейнира. Вокруг нее раскинулись живые земли. А потом неожиданно с моря пришел огромный смерч и поглотил ее и потом исчез. А на месте обители осталась торчать одинокая башня, и вокруг уже расстилалась пустыня, а океан испарялся, превращался в туман, взмывал закручивающимися спиралями к потемневшему небу и превращался там в черные грозовые тучи. И из этих туч на пустыню обрушился целый дождь молний. Они били в песок, обращая его в стекло, а следующие молнии разносили стекло в мелкие осколки. А потом все эти осколки понеслись на меня, ослепляя своим сверканием и болезненно раня. Я проснулся, как мне показалось именно от охватившей все тело режущей боли. Надо мной склонилась встревоженная Нэиль. Рука ее скользнула по моему лицу утирая пот смоченным в воде платком. На горизонте солнце вышло только наполовину.

— Ты вскрикнул во сне, — заметила Нэиль. — Что тебе снилось?

— Осколки стекла… — произнес я хрипло и прикрыл веки.

Боль с пробуждением не ушла — она осталась. Но болела у меня только голова. Хотя болела она так, что утренний мир темнел в глазах.

— Тебе плохо?

— Нет, голова только болит, — я поднялся и отвернулся от солнца — от лучей у меня резало глаза. — Мне кажется или в этом мире слишком яркое солнце?

— Оно куда более тусклое, чем в предыдущем, — Нэиль не на шутку встревожилась.

— Значит, это мне кажется из-за головной боли, — я глянул на Шэда, который разбуженный нашими голосами потягивался.

Потом он встретился со мной взглядом и мигом вскочил на лапы, а шерсть на нем встала дыбом.

— Шэд, ты чего? — я протянул руку, прошелся пальцами по его морде и жесткой гриве.

Его язык скользнул по моей ладони, но я ощутил его страх и напряжение.

— Тэрсел, с тобой точно все в порядке? — вновь спросила Нэиль.

— Бывало хуже, — отрезал я и поморщился.

Я подкинул сушняка в кострище, развел огонь и вскипятил воду. Потом мы заварили травяной чай. После это боль отпустила меня, но до конца не ушла. Я посмотрел на тени под глазами Нэиль.

— Плохо спала? — спросил я. — Или тоже снилось что-то неприятное?

— Не знаю… мне кажется это был не сон, а видение… Хотя… слишком короткое и неясное, — она нахмурилась.

— Тебя видения посещают и во сне?

— Да.

— И что там было?

— Какая-то огромная крепость, которую смел смерч…

Я едва не выронил свою кружку.

— А что еще?

— Этот смерч пришел с океана, прошел через остров и вновь ушел в море. На суше осталась от него серьезная рана — выдранные с конем деревья, травы, даже пояс скал был разрушен.

— В этой башне был кто-нибудь?

— Нет, я не видела никого и она была словно давно заброшена…

Я достал тетрадь и показал Нэиль.

— Эта?

— Да… Это что же — Закатная обитель?

— Да.

— Но… Нет, я не должна рассказывать тебе, Тэрсел!

— Я видел то же самое, что и ты. А может быть наоборот…

— Но как такое может быть? Неужели из-за гипномагии?

— Только она объясняет одинаковые сны…

— Но что же нам делать? Ты можешь случайно увидеть мои видения, а это не принесет ничего хорошего…

— Это пройдет, Нэиль. Просто я немного устал.

Однако следующие три дня обернулись повторяющимся кошмаром. Мне привиделся мир Рубежа. Я, Нэиль и Шэд стояли на самом краю равнины, а за нами расстилалась непроглядная тьма. Мы старались не оборачиваться и не смотреть в бездну. Где-то там внизу обнаружились звезды, что придавало пропасти невероятнейшую глубину. Где-то под нами далеко в черноте медленно плыла комета, таща за собой невесомый белый шлейф. К нам же приближалось двое, хотя и на приличном расстоянии друг от друга. Первым шел наставник Нэиль. А от крепости к нам спешил Гейрин. И я, понимая, что загнан в ловушку раскрыл портал. 'Вам некуда деваться, кроме как в срединные миры! — засмеялся Воргах. — Один всего лишь шаг — что тебе стоит? 'Не подпускай его близко! — в голос Нэиль закралось отчаяние. — Если он подойдет ближе, я не смогу сдерживать его магию! 'Тэрсел! — крикнул Гейрин. — Я предупреждал тебя! Воргах приближался. Ледяной ветер дул мне в лицо, и я чувствовал, как застывал он, как замирало в воздухе облачко пара от моего дыхания. Откуда-то из безоблачного неба на нас стали падать снежинки. За спиной же из портала несло еще большим холодом. 'Я должен вернуться домой, Варгох! — крикнул я, я притянул к себе Нэиль, и моя рука с кинжалом оказалась у ее горла. — И мне ничто не помешает! Я чувствовал, как дрожала Нэиль, как из ее рта вырвалось всхлипыванье. 'Я — темный маг, Варгох. Ты думаешь что-то остановит меня? — я хрипло рассмеялся. Варгох остановился. 'Тебе не уйти далеко… 'Ты не понял? Я помню — вас связало время. Значит, умрет один, умрет и другой! Я не буду больше бежать! Мой клинок полосонул шею девушки и Нэиль как тряпичная кукла упала на снег. Варгох с искаженным от боли лицом упал следом.

Я с криком проснулся. Нэиль сидела сжавшись в комок по другую сторону костра и не сводила меня напряженного взгляда.

— Как часто тебе сниться этот сон? — спросила она дрогнувшим голосом.

— Это всего лишь сон…

— Может и нет…

— Хочешь сказать, что я опять увидел видение?

— Да, но это всего лишь вариант будущего, и я надеюсь, что он не сбудется.

Я мрачно молчал.

— Я вижу его третий день подряд, — произнесла она негромко. — Ты, наверное, тоже. Тэрсел, ты должен кое-что сделать для меня. Ты должен защитить меня от гипномагии… Если это, конечно, возможно…

Я вздернул на нее удивленный взгляд.

— Зачем?

— Чтобы обезопасить прежде всего самого себя, — пояснила она. — Ты можешь ненароком подсмотреть мои видения, а их, как я уже сказала, не стоит тебе видеть. Сейчас во сне это произошло снова…

Я поднялся, нашел фляжку, сделал несколько глотков воды и умыл лицо.

— Хорошо, я сделаю это.

— Это будет какой-то магический артефакт?

— Нет. Я защищу тебя напрямую, — я склонился к девушке и осторожно провел пальцами по ее бледной щеке. — Это всего лишь сон, Нэиль.

Потом я взялся за приготовление завтрака. Нэиль некоторое время недоуменно молчала.

— Хочешь сказать, что ты уже это сделал?! — воскликнула она.

— Это недолго, — я протянул ей хлеба и сыра.

— Спасибо!

Мы молча поели. Я достал ножик и принялся рассеянно вырезать из подобранной сухой ветки фигурку виденного мной во сне колдуна. Нэиль вновь уткнулась в книжку.

— Сколько тебе осталось? — полюбопытствовал я. — И как продвигается твое обучение? Хотелось бы что-нибудь увидеть помимо того перышка.

— Из обещанного мной месяца осталось два дня, — ответила она. — После этого я покажу тебе. Пожалуй, я все-таки смогу удивить тебя.

— Хотелось бы, — я на миг оторвался от своего занятия, взглянул на ее сосредоточенное лицо и фыркнул, и тут же поплатился за свой скептицизм, порезав указательный палец на левой руке.

Однако слова ругательства замерли на моих губах. Из раны на землю капала черная кровь, а я почувствовал подкатывающуюся к горлу дурноту.

— Тэрсел, что случилось? — Нэиль бросила книгу и, опустившись подле меня, осторожно прикоснулась к раненой руке.

И тут же издала сдавленный стон. Я посмотрел на нее и увидел, как по ставшему мертвенно-бледным лицу катятся слезы.

— Прости, Тэрсел, — прошептала она. — Я не знала… Я…

— Скажи мне!

— Я не могу! — с ее губ сорвалось отчаянное рыдание.

— Ты видела это?! — воскликнул я. — Что это значит? Пожалуйста!

Нэиль закрыла лицо руками.

— Его проклятие настигло тебя, — прошептала она едва слышно. — Что будет дальше, тебе известно…

— Это невозможно…

— Сколько времени прошло со дня твоего совершеннолетия?

— Чуть больше месяца…

— А если… я скажу тебе, что оно наступило сегодня, ты поверишь мне?

— Что?! Но с чего ты взяла…

— Ты мог бы сам догадаться, но… твоя мать скрыла ото всех истинный день твоего рождения…

— Но почему она мне не сказала?! — воскликнул я в отчаянии.

— Чтобы дать тебе шанс, чтобы ты поверил в себя, — прошептала Нэиль. — Это была хорошая попытка…

Я вскочил на ноги и попытался раскрыть портал. И не смог. И меня охватил такой панический ужас, что меня всего затрясло, а по спине ручьем покатился холодный пот. Силы вдруг оставили меня, и я опустился на землю.

— Мы ловушке, Нэя, — прошептал я. — А это жилой мир… Скажи честно, ты видела этот исход. Или ты попросила защитить тебя от гипномагии случайно?

— Я видела этот исход, — прошептала она. — Но я надеялась, что ты избежишь его. И попросила защитить от гипномагии именно для того, чтобы ты не видел моих видений.

Я кивнул. Шэд, давно пробудившийся, насторожено наблюдал за нами, но даже не шелохнулся и не потянулся за травой. Над нами между тем разгоралось утро. А на меня нахлынула слабость. Я улегся на землю, смотря как над нами плывут редкие легкие облачка. Однако от небесной глубины у меня закружилась голова, и я закрыл глаза.

— Тэрсел! — робко позвал меня голос Нэиль.

— Ты лучше дочитывай свою книжку — может хоть от нее тебе будет какая-то польза.

— Как ты себя чувствуешь? — она придвинулась ко мне.

— Пока вполне сносно, — я приоткрыл глаза, и небо предо мной закружилось бело-голубым волчком, и вновь подкатилась дурнота, а я решил, что пока глаза мне лучше не открывать.

Нэиль смолкла, а я несколько раз проваливался в пустой без сновидений сон. Привели меня в себя несколько пощечин. Я распахнул глаза, и тут же пожалел об этом. Небо продолжало кружиться, на этот раз черным с золотым, к этому же примешивался рыжий отсвет костра, а потом все закрыло лицо Нэиль.

— У тебя лихорадка, — прошептала она.

Мне действительно было жутко холодно, и меня всего трясло.

— Голова, — едва смог выговорить я. — Кружиться.

— Посмотри на меня, пожалуйста, посмотри на меня!

— Я не могу, — я закрыл глаза, снова ускользая в небытие, но боль вновь вернула меня в сознание.

— Тэрсел! — в отчаянии выкрикнула Нэиль. — Ты не должен сдаваться! Слышишь?!

— Я не могу, — выдохнул я.

— Если ты уснешь, то никогда больше не проснешься! — она склонилась ко мне, в упор глядя на меня, и я ощутил как мне на щеки падают ее горячие слезы. — Пожалуйста, смотри на меня.

— Нэиль…

— Я не знаю, правильно ли я сделаю… Но я… не вижу другого выхода. Мой дар нисколько не помогает мне принять правильное решение. Мне тоже приходиться выбирать самой. Он только может подсказать мне. Я надеюсь, что эта подсказка будет верна.

— О чем ты? — слабо произнес я.

— То, что погубит тебя — это чужие ненависть, страх и боль. Но я не позволю этим чувствам захватить тебя.

Ее губы коснулись моих.

Часть 3. Темные тайны

Глава 8. Уроки ветра

Я даже не понял, как именно воспринял мою историю Игниферос. Он сидел в кресле, прикрыв глаза ладонью. В другой руке рассеяно вертел пустой кубок. За окнами светлело. История заняла куда больше времени, чем я предполагал, а рассказана была только половина.

— Что произошло дальше? — спросил Игниферос, отведя ладонь и пристально смотря на меня.

— Прости, но я жутко устал… Последнюю неделю мне почти не довелось спать.

— Что произошло, Тэрсел? — я увидел, как он сжал подлокотники кресла.

— Я был бы благодарен, если ты позволишь мне поспать хотя бы пару часов, — я поднялся.

— Тэрсел, о магах времени Совет должен знать! — с нажимом произнес Игниферос, подойдя ко мне.

— Против этого я как раз ничего не имею, — отозвался я.

— Тогда я созову его в полдень. С этими новостями тянуть не стоит. После этого ты расскажешь мне остальное, — его рука сжала мне плечо, а я почувствовал, как он потянулся ко мне гипномагией.

Но ничего кроме того, что я готов отключиться и моим единственным желанием было добраться до постели, он не обнаружил.

— Тебе не стоит этого делать, — произнес я.

Он отступил.

— А где Нэиль? Она должна присутствовать на Совете.

— Ретч устроил ее где-то.

Я толкнул потайную дверь, прошел библиотеку, и, открыв дверь между книжных полок, оказался в своей гостиной. Здесь я в удивлении воззрился на Авориэн.

— Тэрсел?! — она подскочила в кресле от неожиданности.

— А где Эрслайт?

— Сбежал, когда я пришла, — она чуть виновато посмотрела на меня. — Где ты пропадал?

— Беседовал с Игниферосом…

— Значит, здесь действительно есть потайной проход в его покои? Мне Мерлинда рассказывала…

— Значит, уже не потайной, — я улыбнулся и обнял ее. — Извини, но разговор со стариком меня совершенно измотал.

Она потянулась ко мне, и ее губы коснулись моих век.

— Я вижу, — прошептала она. — Не буду мешать, но хочу всего лишь побыть с тобой рядом.

Мы поднялись наверх. Я быстро умылся, потом опрокинулся на ложе. Авориэн задернула на окнах шторы.

— Можешь разбудить меня… часа через четыре?

— Зачем? — удивилась она. — Ты должен выспаться.

— Игниферос в полдень собирает очередной Совет.

— Из-за чего? — встревожилась Авориэн.

— Нэиль расскажет кое-что, касающееся Срединных миров.

Мой ответ не удовлетворил Авориэн, но я мягко притянул ее к себе. Она тихо засмеялась, поняв, что таким образом я решил не продолжать разговор, обняла и прильнула ко мне.

— Спи, — шепнула она, прижавшись губами к моей щеке.

Я улыбнулся и закрыл глаза.

Авориэн разбудила меня незадолго до полудня.

— Я дала тебе поспать лишний час. Ты как?

— Гораздо лучше.

Я умылся, а Авориэн несколькими бытовыми заклинаниями привела мою одежду в порядок.

— Спасибо, — я поцеловал ее ладонь. — Пойдем?

Еще через несколько минут мы добрались до зала Совета. Игниферос поприветствовал нас. Больше в зале пока еще никого не было.

— Я отправил за Нэиль Ретча, — произнес он. — Авориэн?

Она заняла место за столом Совета рядом со мной. А спустя миг по правую руку от меня отпустился Ретч.

— Небольшие перестановки Совету не повредят, Игниферос, — заметил ему с улыбкой Ретч.

— Как твое поручение, Ретч? — на лице Игнифероса промелькнуло легкое недовольство.

— Нэиль была у Мерлинды… А вот и они.

Мерлинда глянула на нас, улыбнулась Ретчу и заняла свое прежнее место. А я едва успел облегченно вздохнуть, поняв, что если бы и она последовала примеру Ретча, рядом со мной скоро сидел весь бывший темный совет.

— Доброе утро, Тэрсел! — Нэиль со своей непосредственностью склонилась ко мне и чмокнула в щеку, а потом бросила на Авориэн такой светлый и радостный взгляд, что та смутилась еще больше меня.

— Нэя, тебе придется рассказать о Срединных мирах и временной магии, — произнес я, обернувшись к ней. — Игниферос специально для этого созвал Совет.

— Что мне рассказать? — чуть удивилась она.

А я мысленно выругался и перешел на наречие, понятное только ей.

— То, что когда-то ты рассказывала мне…

— Но ведь ты теперь тоже знаешь достаточно, — с недоумением произнесла она.

— Я, возможно, дополню твой рассказ… А чем вы занимались с Мерлиндой?

Она только покачала головой, вдруг посерьезнев. И мне стало немного не по себе.

— А потом, я думаю, нам надо будет переместиться, к примеру, в Бинаин и ты покажешь как действует магия времени, — произнес я, вернувшись в нашему наречию. — Как думаешь, Игниферос?

— Почему в Бинаин?

— Магия времени не действует в Закатной обители.

— Что за магия времени? — заинтересовался Ретч.

— Дождемся остальных, — осадил его Игниферос.

Еще через несколько минут Совет собрался. Одним из последних появился Нордек, глянул вокруг и, недолго думая, опустился рядом с Авориэн.

— Тебя давно не было видно, Нордек, — заметил Игниферос.

— А зачем мне было присутствовать, если мое слово ни на что не влияет, — ворчливо отозвался он, на что он заработал мой неодобрительный взгляд и понурил голову.

— Балахир так и не объявился, — констатировал Игниферос. — Похоже, вчерашний разговор мало повлиял на него.

Нордек бросил на меня чуть удивленный взгляд, но я сделал ему знак помолчать.

— Я думаю, присутствующие должны знать, Игниферос… Ты дал ему свою защиту и время, чтобы одуматься. Но этого не произойдет.

— Да, я дал ему время. Будем судить, когда оно истечет.

— Как бы там ни было, такому как он в Совете делать нечего, — жестко произнес я. — Отец Балахира являлся сыном Ментепера. Зная, какой ужасной участи подвергся его родитель из-за Ментепера, он ради власти стал верным слугой твоего брата, Игниферос.

По залу Совета пробежал ропот. Судя по тому, с каким взглядом обращались маги к Игниферосу, они были не против моего предложения.

— По закону, лишить его места в Совете мы можем только если он будет здесь присутствовать, — обронил Лайтфел. — А тебе уже есть кого предложить вместо него?

— Нет. С этим, думаю, прекрасно справиться Бэйзел.

— Ладно, вернемся к тому, ради чего мы сегодня собрались, — Игниферос поманил к себе Нэиль. — Подойди. Вчера вы уже узнали, что Нэиль из Срединных миров. Однако они владеют таким видом магии, которая нам недоступна. Это магия времени.

— Что это такое? — удивился Гаст и перевел взгляд на меня.

— Они замедляют течение времени, оставляя его для временного мага неизменным. По сравнению с оказавшимся в измененном течении врагом, а это практически паралич, временные маги могут двигаться быстро и невидимо. Но в Закатной обители нам нечего опасаться — здесь магия времени не действует. Но пусть Нэиль сама об этом расскажет… Она может и показать, но для этого Совету придется переместиться в другой мир.

Нэиль, чуть смущенная вниманием, взялась за повествование. Немного она рассказала и об устройстве Срединных миров. А мне пришлось дополнить ее историю о мирах Приграничья и Рубежа.

— Гейнир пребывает в уверенности, что может отразить удар и что мимо него никому не проскользнуть, — подытожил я. — Но он заблуждается. Вчера я показывал вам артефакт, которым пользуются в Срединных мирах. При желании с помощью таких артефактов можно незаметно миновать и Рубеж, и Приграничье.

— Даже если это и так, до нас они все равно не доберутся, — подал голос Нордек. — От Бинаина до сюда лежит пятнадцать безжизненных миров. Во всех них нет воздуха, а в десяти из них плоть разрывает с той же легкостью, как рука разрывает клочок бумаги.

— Вся беда в том, Нордек, что Гейнир считает, будто многие из магов, отправившихся в Срединные миры, стали предателями. Когда-то с Игниферосом ушли лучшие, которые вполне смогут минуть эти пятнадцать миров.

Взгляды Совета устремились к Игниферосу.

— Я все-таки склонен считать, что Гейнир ошибается, — произнес он и помрачнел.

— Но нам лучше быть готовыми к худшему, — заметила Мерлинда. — Однако выходит, что Закатная обитель — единственный безопасный мир для нас?

Я кивнул.

— Но почему срединные маги стремятся нас уничтожить? — спросил Бэйзел. — И как их много?

— Все, что я знаю — они сами нас боятся, — произнес я задумчиво. — Остальная их магия слаба, но… Если мы окажемся в мирах подвластных изменениям течения времени нам не выстоять. Сколько их — мне неизвестно.

Нэиль кивнула.

— Но если вы считаете, что они опасны для нас, то почему она нам помогает? — кто-то указал на Нэиль.

— Девочка сама сбежала оттуда, — за Нэиль вступилась Мерлинда. — Поверь, я уже выяснила — она не представляет для нас никакой опасности.

Мне срочно захотелось переговорить с Мерлиндой, чтобы узнать чего она еще выпытала у Нэиль, но мать даже не взглянула в мою сторону, а я в досаде нервно потарабанил пальцами по столу.

— Тэрсел, — прошептала Авориэн, незаметно склонившись ко мне, и в ее глазах я заметил ревнивые искорки.

— Эви? — у меня было ощущение, что меня застали на месте преступления.

Обезоруженный этим взглядом, я подхватил ее пальцы и прижал к губам. Авориэн первая поняла, что вокруг повисла тишина, глянула в сторону Совета и, вспыхнув, опустила взор. Ее рука спешно ускользнула из моих ладоней. Я встретился с насмешливым взглядом Игнифероса и чуть не провалился под землю.

— Может, нам пора переместиться в Бинаин? — спросил я.

— Пожалуй, — согласился Игниферос.

Старик отворил портал и Совет минут мировую дверь. Мы с Игниферосом последние ступили в другой мир.

— То, что Авориэн заняла место подле тебя показывает, что ты не против, чтобы вы стали супругами.

— Считай, что уже стали, — проворчал я.

— Об этом надо объявить официально, — возразил он.

— Опять официально… — я скривился.

— Так будет лучше и для Эрслайта.

— Все это условности… но если это так необходимо… — я оглядывался, пытаясь понять, куда мы переместились. — А почему ты защитил обитель от открытия порталов? Эрслайт сказал, что якобы она была защищена до своего разрушения.

— Это так. Но, наверное, это не будет лишним, если ты обнаружил пять тысяч магов…

— Гейнир — не враг Закатной обители.

— Ты так уверен в этом? Что ж, тогда считай, что это защита от срединных магов и от тех пресловутых предателей, — его рука сжала мне плечо. — Не вертись — мы недалеко от Мидла, между Вудлэндом и Ли. Все-таки, ты мне иногда кажешься легкомысленным, Тэрсел…

— Разумеется. Я предупреждал, что мне не следует отдавать знак власти.

— Но только кажешься, — уточнил Игниферос. — Ты должен рассказать мне историю до конца.

— И чем хорошо это место? — пропустив его слова мимо ушей, поинтересовался я — вокруг, насколько хватало глаз, раскинулись луга. — Нас, кстати, уже заждались.

— Это место символично — именно сюда мы ступили, бежав из поверженной Закатной обители…

Действительно, глядя на раскинувшееся разнотравье, вдыхая ароматный воздух после того ужаса, который они пережили, эту землю можно было назвать благословенной. Мы подошли к ожидающим нас магам.

— Сейчас нам не мешало бы взглянуть на магию времени, — произнес Игниферос. — Нэиль!

Нэиль кивнула. Сначала она показала, как вокруг нас застыло время. Стих ветер, больше не шевелились под его напором травы, а над нашими головами застыл в воздухе жаворонок. Дыхание слегка затруднилось и возникло легкое ощущение, что вокруг нас все стало вязким, словно воздух по густоте стал подобен воде. Потом Нэиль вновь вернула все как было. После этого она попросила Ретча попасть под течение времени. Когда это произошло, весь Совет с изумлением взирал на мага, ставшего неподвижным подобно статуе. Они по нескольку раз обошли вокруг него. Мерлинда даже тронула своего брата за руку, а потом приникла ухом к его груди. Сердцебиения она не услышала и испуганно посмотрела на Нэиль.

— С ним все в порядке, не тревожься, — Нэиль улыбнулась, и в тот же миг Ретч, освобожденный огляделся.

— Даже не заметил ничего, — он задумчиво потер подбородок. — И сколько прошло времени?

— Минуты три, — ответил я.

После Ретча остальные тоже захотели испытать магию на себе. Только Авориэн и Мерлинда решили, что им хватит посмотреть со стороны.

Авориэн спустя несколько минут подошла ко мне.

— Необыкновенно обаятельная девушка, — заметила она. — Вчера ты дал своей матери правдивый ответ? Ты спас ее согласно закону темной обители или из-за чего-то другого?

— Из-за своей, глупости, конечно, — отозвался я. — Сначала я спас этого ублюдка императора, потом ее. У меня день был такой — совершать ошибки.

Она взяла меня за руку и заглянула в глаза.

— Тэрсел я тебя спрашиваю серьезно.

— Она считает меня своим братом, если тебе это о чем-то говорит… Прости.

— А ты? Не хочешь ли ты сказать, что ты не смотришь на нее как на привлекательную девушку?

— Бывает иногда, — не стал скрывать я. — Эви, ты знаешь, я не идеален… но…

— Да, я знаю. Но мне нужна правда, какой бы она не была.

Я вздохнул.

— Мы слишком много пережили вместе за эти десять лет. И все это время мы спали бок о бок… Если ты так хочешь знать, у меня были другие женщины, но Нэиль среди них не было… — я увидел как дрогнули ее губы и притянул ее к себе. — Эви, ты же знаешь я никогда никого не любил кроме тебя…

— Тэрсел, — в голосе Игнифероса послышался упрек.

— Что, я не могу обнимать собственную жену? — поинтересовался я с недовольством, так и не выпустив зардевшуюся Авориэн.

— Пока еще нет, — возразил Игниферос. — Церемония вам не повредит.

— Какая еще церемония? — я мгновенно выпустил Авориэн.

От воспоминания, с какого торжества я однажды похитил Авориэн, мне стало не по себе. Игниферос строго посмотрел на меня.

— Это событие могло бы стать праздником для всей обители…

— Это ты так собрался загладить вот это? — я тронул амулет власти. — Ни за что! И в темной обители подобное не было принято.

— Я тоже против, — неожиданно поддержала меня Авориэн. — Только для самых близких и членов Совета.

— Ну что я могу сказать, — ворчливо отозвался Игниферос. — Вы достойны друг друга…

Он раскрыл портал, и мы вернулись обратно в зал Совета.

— Тэрсел, а ты не пробовал овладеть этой магией? — спросил Бэйзел.

— Объяснения Нэиль ничего мне дали.

— А если воспользоваться гипномагией? — поинтересовался Игниферос.

— Я не могу.

— Почему?

На меня смотрели с непониманием. Я же глянул на Нэиль.

— У Нэиль есть еще один дар — она провидица. У меня нет желания смотреть свое будущее.

Игниферос смотрел на меня с недоумение, потом нахмурился.

— Ты мог бы оградить часть ее разума, — возразил он.

— Если ты попробуешь, то поймешь, что это невозможно.

— Что ж… Нам есть над чем подумать, — произнес Игниферос. — А пока на сегодня хватит.

И он отпустил всех, многозначительно взглянув на меня. Я на миг задержался.

— Я обещал Эрслайту быть на его уроке.

— Твоя история менее важна?

— Она может еще немного подождать. Не беспокойся, я не передумал ее тебе досказывать.

Игниферос кивнул. Мы с Авориэн вышли из зала Совета. Через пару минут я становил ее. Нежно провел по ее щеке.

— Где мне найти Скита?

— На ярусе лабораторий, обычно он бывает в предпоследней из них — ты увидишь, там небольшой бассейн, из которого во внутренний двор течет водопад, — она, заволновавшись, обняла меня. — Тэрсел, он… он вполне может наговорить тебе глупостей…

— Я догадываюсь…

— Встретимся в трапезном зале, — она прижалась ко мне губами.

— Привет, Скит, — произнес я.

Он что-то записывал в тетрадь на столе. Рядом с ним стояло несколько прозрачных кувшинчиков, наполненных разной по цвету водой. Скит, побледнев, поднялся. А мне жутко захотелось, чтобы этого разговора не состоялось. Я заметил, как у него подрагивают руки, отражается в глазах боль и ненависть. Когда-то мы с ним были приятелями, но те времена, похоже, миновали.

— Ты, верно, хочешь поговорить, но нам не о чем разговаривать! Все равно ничего не изменится!

— Ты мог бы отнестись с пониманием, — заметил я спокойно.

— И что я должен понять? Ты просто вернулся и забрал то, что, как ты считаешь, принадлежит тебе!

— Авориэн не вещь, чтобы так говорить о ней.

— Не цепляйся к словам.

— Скит, если бы она не хотела, она бы не вернулась ко мне.

— Ты бы просто поубивал бы всех! Разве нет? Авориэн, благодаря стараниям твоей матери превратилась с довольно мудрую женщину, если ты не заметил. Она сделает скорее то, что выгодно будет политически, чем то, чего она в действительности хочет.

— И чего она в действительности желает? — у меня появилось определенное желание поговорить с Мерлиндой поподробнее.

— Быть со мной и малышкой. А ты разрушил нашу семью!

Я смотрел на него и понимал, что спорить бесполезно. Боль застлала ему разум.

— Если ты думаешь, что это я разрушил твое с ней счастье, — продолжил Скит, — то ты глубоко ошибаешься. Это ты испортил ей жизнь. А я за время твоего отсутствия хоть немного вернул ей радость. Ты причинял ей настолько сильную боль, что она даже не могла смотреть на Эрслайта.

— Тебе он тоже, похоже, не был нужен.

— У него нашлись другие более заботливые родственнички. Гаст, например. Хотя ничего лучше как обучить Эрслайта огненной магии он не придумал.

— Ты и на Гаста за что-то сердит, — заметил я.

— А это уже не твое дело.

— Как знаешь.

— Не радуйся раньше времени, возможно, Авориэн передумает — я не отдам ни ей, ни тебе малышку. Она очень сильно привязана к Майле.

— У тебя не будет выбора, Скит, — сказал я.

— Ну да, ты теперь получил знак власти и волен делать, что угодно. Тебе придется убить меня Тэрсел, чтобы вернуть Авориэн.

Я сделал к нему резкий шаг и Скит с ужасом вжался в стену.

— Мне не придется ничего делать, — произнес я. — Но вот тебе придется подчиниться Совету. Что бы ты ни вбил себе в голову — Авориэн никогда не была твоей. Думай, что хочешь Скит, но я не собираюсь спорить с тобой.

Я развернулся и ушел. Разговор раздражил меня, но я все-таки сдержался.

В трапезном зале я встретил Гаста, Ретча и Нэиль. А из-за стола рядом с окнами нам махнула Мерлинда.

— Нам бы побеседовать, — заметил я тихо, усевшись рядом с матерью.

Остальные уселись напротив нас.

— Если ты беспокоишься о своей белокурой девочке, то я нахожу ее довольно милой… Правда, временами она сущий ребенок.

— Да, пока не начнет предсказывать будущее, — поправил я. — Так о чем вы говорили с ней?

— Ни о чем. А вот и твой малыш.

— Отец, — Эрслайт обнял меня, а потом смущенный уселся рядом. — Ты придешь сегодня на мое занятие? Из-за Совета мы с Ретчем будем заниматься после обеда.

— Конечно, — я ласково потрепал ему волосы. — А с Гастом ты когда занимаешься?

— Сразу после Ретча, — ответил Эрслайт. — Ты тоже хочешь посмотреть?

— Если ты не против.

Эрслайт на это только обрадовано кивнул.

— Вот видишь, — заметил Ретч на темном наречии. — Огненная магия ему нравится больше.

Эрслайт глянул на меня чуть растеряно, не зная, пожаловался ли на него Ретч. Но я только улыбнулся.

— Вот посмотрим, — продолжил Ретч уже на обычном наречии. — Игниферос подкинет тебе несколько учеников, я посмотрю, как ты начнешь улыбаться.

— Мне учеников? Ты шутишь?! — я рассмеялся.

— То, что ты 'единственный темный маг, вряд ли освободит тебя от исполнения некоторых законов.

— Что за законы?

— Любой ученик вправе сам выбрать себя учителя, — вставил Гаст. — И ты никому не сможешь отказать.

— Да? А если мне некогда или желания нет?

Гаст развел руками.

— Закон говорит, что если ты превосходно владеешь какой-либо магией, а особенно какой-нибудь редкой, то обязан иметь учеников, будь ты даже членом совета.

— А что насчет Игнифероса? Не хотите ли сказать…

— Ну, он периодически обучает кого-нибудь из совета, до остальных он не опускается, считает, что еще не доросли, — ответила Мерлинда.

— Ну и ну! — протянул я. — И кого он обучал?

Ретч немного сконфузился, глянул на распахнувшего в удивлении глаза Эрслайта, и показал на себя.

— Неужели? — засмеялся Гаст. — Готов поклясться… ты ругаешь огненную магию, но занимался у Игнифероса именно ею!

— Знал, что ты это оценишь, Гаст, — Ретч скривился.

— Мне казалось, ты достаточно хорошо знаешь ее, — заметил я.

— В действительности мы, так сказать, немного усовершенствовали мою магию ветра в плане отражения другого вида магии. Той ж огненной. Если Гаст не заартачится, мы можем показать.

— Ого! Что ж посмотрим! — Гаст хлопнул Ретча по плечу, а тот воткнул свой сине-ледяной взгляд в янтарные очи мага огня.

— Обожаю смотреть на это, — шепнула мне Мерлинда. — Если кто и может вывести Ретча из равновесия, так это твой приятель.

Я уже открыл было рот, чтобы возобновить наш с Мерлиндой разговор, но тут в зал вошла Авориэн с Майлой. Мерлинда махнула им на свободные места рядом с Нэиль, и Авориэн, миг поколебавшись, села. Мы с интересом воззрились на контраст волос девушек.

— С ума сойти, — заметила Мерлинда на темном наречии. — Можно считать это семейным обедом, если посчитать и твою названную сестренку.

— Прикуси язык, мамочка, — в тон ей ответил я, послав ей очаровательную улыбку.

— Как только ты вернулся, Тэрсел, все вдруг вспомнили темное наречие, — заметил Гаст и, почти скопировав мою улыбку, сказал Мерлинде. — Ты помнишь, что по закону это запрещено?

— Не смеши меня, Гаст. Как только Игниферос отдал половину знака власти, он создал прецедент для изменения этих законов.

На лице Гаста вырисовалось удивление.

— Так, — оборвал я начинающийся спор. — Давайте не будем за обедом о политике.

— Нет, у меня от таких заявлений пропадает аппетит.

— Ты не знал, что у моей матери тонкое чувство юмора, Гаст? Не бери в голову.

Я бросил уже испепеляющий взгляд на Мерлинду и теперь сам поймал ее очаровательную улыбку.

— Как скажешь, мой дорогой, — ответила она мне опять на темном наречии и принялась за еду.

Я же обратился к Гасту.

— Так ты не против — мы с Ретчем хотим посмотреть на занятия.

— Конечно, нет, — Гаст улыбнулся.

— Я тоже хочу посмотреть, — воскликнула Нэиль. — Я еще ни разу не видела огненной магии.

Гаст чуть смутился.

— Я бы тоже хотела посмотреть, — произнесла Авориэн.

Эрслайт было вскинулся, но я сжал ему руку.

— Ты обещал мне, — тихо напомнил я.

— Ты думаешь, ее интересует моя учеба? Она же просто… — возмущенно зашептал он в ответ.

— Эрси, не надо… — мягко прервал я его.

— Прости, — он покраснел.

После обеда мы направились на ту же полянку.

Пока Ретч возился в Эрслайтом, мы с Гастом присели на нагревшихся камнях. Я поглядывал в сторону Авориэн и Нэиль, которые уединились в тени деревьев.

— Почему ты сам не займешься с Эрслайтом магией ветра? — спросил Гаст.

— Даже если Ретч строит недовольные физиономии, ему нравится возиться с мальчишкой, — ответил я. — Не волнуйся, Гаст я научу его тому, чему надо.

— Так ты действительно не против, чтобы он продолжил обучение огненной магии? К чему Ретч затеял этот показательный поединок, — продолжил Гаст. — Показать малышу, что магия ветра лучше?

— Эрслайт сам выберет, что ему больше по душе, — отозвался я. — Я не буду против, если он выберет огонь. Мне это не особо нравится, но я уважаю его выбор.

— Гм, — задумчиво протянул Гаст. — Годы отсутствия сделали тебя подозрительно честным, Тэрсел. Если только…

— Только что?

— За всем этим потоком честности не скрывается одна маленькая, но очень важная для тебя ложь.

Я воззрился на Гаста.

— Что ты хочешь сказать, Гаст? — с раздражением спросил я.

— Я не знаю, что ты можешь скрывать, но мне почему-то так кажется… Мы друзья, Тэрсел, и если ты не доверяешь мне, то что говорить об остальных.

— Нет, Гаст, — отрезал я.

Он некоторое время молчал.

— Значит, что-то есть? Ты должен понимать, что если от этого есть какая-то угроза обители…

— Если это так беспокоит тебя, то об этом все известно Игниферосу. Остальные никогда не узнают.

— Тэрсел, ты должен понимать, что мне ничего в голову не приходит, кроме как…

Я посмотрел на него и фыркнул.

— Если ты про наследственность… я так похож на безумца?

Гаст смешался.

— Нет, Тэрсел. Но что же…

Я невольно глянул в сторону девушек.

— Это связано с Нэиль?

— Нет. Это связано со Срединными мирами.

Глаза Гаста округлились. Мои слова его окончательно запутали. Но, судя по всему, меня ждал очередной поток вопросов. Спас меня Ретч, подошедший к нам и объявивший, что он закончил занятие.

— Ну что, Гаст? Как насчет небольшого показательного поединка?

— Если ты так хочешь, — Гаст поднялся, а на его место сел Эрслайт.

Оба удалились на некоторое расстояние друг от друга. Потом Гаст принялся метать в Ретча огненные шары, и тот вполне успешно отражал их воздушной волной.

— Если он ударит молнией, Ретч не сможет ничего сделать, — прокомментировал Эрслайт. — Магия огня побеждает.

— Не уверен — однажды Ретч спас меня, отразив молнию. Ему обожгло ладони, но он смог это сделать.

— Наверное, она была слабенькой, — заметил он. — Да и сам он использовал тоже огненную магию.

— Молнии Игнифероса? — я фыркнул, а он воззрился на меня ошарашенный.

— Игниферос… Хотел тебя убить молнией?! — ужаснулся он.

Я понял, что попал в глупое положение.

— Постой, тебе никто не рассказывал?

— Нет… Мне говорили, что вы сильно с ним поссорились… но…

— В общем-то, это было недоразумение, если оглядываться на прошлое…

— Но сейчас?

— Мы помирились с Игниферосом давно, еще до моего изгнания.

Это успокоило мальчика, и он прижался ко мне.

— А почему Ретч не атакует?

— Видимо, сейчас его цель именно отражение огненной магии.

— А ты бы смог?

Я улыбнулся и потрепал его.

— Не знаю, я давно ничем подобным не занимался.

Спустя пару минут к нам вновь подошел Ретч, а Эрслайт направился к Гасту.

— Ну что? — спросил Ретч.

Я передал ему предположение Эрслайта насчет молний, и он омрачился.

— Нет, ветром молнию не отразишь…

Гаст занялся уроком по усмирению пламени. Сначала он создавал пламя высотой в рост Эрслайта, а потом заставлял его угасать. Затем тем же самым занялся Эрслайт. И у него почти сразу получилось.

— Вот видишь, — шепнул мне Ретч.

— А что он еще умеет из огненной магии? Ты-то сам не перестал заниматься?

— Нет, не перестал. Даже кое-чему меня Игниферос соизволил обучить.

— Все-таки и огненной тоже?

Ретч кивнул.

— Малыш уже умеет метать огненные шары и слабенькие молнии, если тебя именно это интересует. Гаст занялся подозрительно мирным уроком…

— Хм, — задумчиво протянул я и поглядел на Нэиль.

Когда начался урок Гаста, она подошла ближе, уселась прямо на песке и теперь с восхищением глядела на опадающее и вновь вздымающееся пламя. Авориэн тоже подошла ближе, сев рядом с нами на валун, следила за уроком и все-таки хмуро поглядывала на Нэиль.

— Это еще что такое? — возмутился Гаст.

Один язык пламени оторвался и остался висеть в воздухе. Эрслайт заклинанием пробовал вернуть его обратно. Но вместо этого от пламени оторвался еще один язычок, и еще, и еще. Гаст обратил строгий взгляд на нас.

— Ну и кто из вас чудит? — потребовал он.

— Гаст, ты не забыл, что у меня плохо с огненной магией? — спросил я.

— Но шуточки вполне в твоем духе.

— Это Ретч, наверное, — заявил я, а Ретч возмущенно глянул на меня от подобного обвинения.

— Я ничего не делаю, Гаст! — он нахмурился он.

Гаст с недоумением перевел взгляд на девушек.

— Сестра?

— Я тоже не в ладах с огненной магией, — заметила Авориэн.

Он посмотрел на Нэиль. И она покраснела.

— Они так красивы, когда замирают… — смущенно пробормотала она.

— Что?! — я сорвался с места и, оказавшись рядом, схватил ее за плечи и развернул к себе. — Как такое возможно, если магия времени здесь не действует?!

— Да, но почему-то она может действовать на пламя. Только на него! — оправдываясь, произнесла она. — Прости, Тэрсел, я действительно не знала.

Я посмотрел на Гаста.

— Направь один язык пламени, скажем на тот камень, — попросил я. — А ты Нэиль, ускорь его.

— Ускорить?

— Да.

— Уже, — Гаст осторожно создал еще один огненный лепесток, который легко и медленно скользнул в сторону указанно камня, а через миг неожиданно пропал, а камень разлетелся расплавившимся крошевом.

— Проклятье — выругался Ретч. — Это то, о чем я думаю?

— Да, — мрачно подтвердил я. — Нэиль, они знают, что в Закатной обители можно управлять временем для пламени?

— Нет, — она помотала головой. — У меня… это случайно вышло.

— У них тоже может случайно получиться. Ты должна попробовать магию времени, на всем, что находиться здесь — воде, воздухе, океане, песчинкам в дюнах, заканчивая материалом из которого построена обитель.

— Я… — она виновато на меня посмотрела.

— Хорошо, что так вышло. Иначе мы бы не узнали, — я глянул на Гаста. — Извини, мы не хотели срывать урок.

Гаст помотал головой.

— Думаю, мы как раз заканчивали, когда это произошло, — он потрепал Эрслайта. — Знаешь, а Нэиль права, это красиво, когда пламя замирает. Я бы тоже хотел научиться этому. Ввиду открывшегося, думаю, это даже будет полезно. Если, это, конечно, возможно.

— Игниферос должен это выяснить, — я обернулся к Авориэн, склонился к ней и шепнул несколько слов.

— Ты шутишь? — изумилась она.

— Нет, уверен у тебя получится. Пожалуйста. Эрслайт, смотри.

Язычки пламени, освобожденные Нэиль от магии времени, вновь затрепетали оборачиваясь в огненный мотыльков, с крылышек посыпались искорки.

— Тэрсел! — выдохнула Авориэн, а я мягко притянул ее к себе за талию.

Еще миг спустя мотыльки превратились в настоящих бабочек, которые кружились над восхищенным Эрслайтом. А потом разлетелась по воздуху. Большинство из них направилось в яблоневому саду.

— Так! — громко сказал Гаст, проводив их взглядом и оборачиваясь к нам. — И кто все-таки из вас двоих знает огненную магию?

Мы с Авориэн переглянулись и, вновь воззрившись на рассерженного Гаста, одновременно пожали плечами.

— Вы издеваетесь надо мной?!

— Ты знаешь, я всегда недолюбливал огненную магию — я никогда бы не стал…

— А я никогда ею и не занималась, — подхватила Авориэн.

— Но ведь бабочки, это твоя слабость, Эви, — заметил я.

Гаст, опустил взгляд и словно только сейчас заметил, что я обнимаю Авориэн.

— Да вы совсем спелись, как я погляжу! — уже тихо возмутился он.

— Может, на этот раз все-таки это Ретч? — продолжил развивать теорию я.

— Хм, — Ретч, приняв игру, задумчиво потер подбородок. — Меня больше занимает вопрос, а может ли так же Игниферос?

Я глянул на Нэиль, в глазах которой и уголках губ крылись смешинки, потом на Эрслайта с нетерпеливым любопытством слушающего нас. Едва он встретился со мной, и глаза его широко распахнулись.

— Это сделал ты! — воскликнул он, и я не смог на его этот радостный восторженный возглас сказать 'нет .

— Только наполовину, — я кивнул на Авориэн. — Оживлять фантазии я еще не научился.

Эрслайт взглянул на мать, и на лице его отразились противоречивые чувства. Обида его была глубока, но желание обрести потерянное было все же чуть сильнее. Я выпустил Авориэн и даже чуть-чуть незаметно подтолкнул ее. Она шагнула к немного растерявшемуся Эрслайту, миг колебалась, но тут же обняла его и прижала к себе, спрятав лицо в его таких же темных, как у нее, волосах. Плечи ее чуть дрожали.

— Ты мог бы сам попробовать обучать Эрслайта огненной магией, — тихо произнес Гаст.

— Я не владею ею, — произнес я таким серьезным тоном, что Гаст в изумлении уставился на меня.

— И что это было тогда, по-твоему, если не огненная магия?

— Не более чем баловство.

— Баловство высокого уровня, — заметил Гаст, а я пожал плечами.

— Гаст пойдем, — Ретч взял Гаста и Нэиль под руки и увел прочь.

А Авориэн еще долго говорила с сыном. Потом мы втроем вышли на побережье и побрели по песку. Над нами алел закат, и солнце садилось справа за горами. А навстречу из моря поднимались две луны, точнее два узеньких серпика месяцев. Авориэн шла в середине, обнимая нас обоих, и иногда из ее глаз скатывалась слезинка, когда она смотрела на Эрслайта.

А потом мы шли назад, уже в темноте. И я пустил целый флот крошечных огненных корабликов, который плыл впереди нас, покачиваясь в слабых, полусонных прибрежных волнах и указывая нам путь. Две слабые лунные дорожки чуть серебрили черную воду. Мы дошли до пристани. Я остановился на миг, обняв сына и свою любимую.

— Теперь у меня действительно чувство, что я вернулся домой, — прошептал я и поцеловал обоих.

От пристани мы прошли по дорожке к обители. Мы зашли в комнаты Эрслайта. Он сказал, что живет рядом с Ретчем, показав мне его дверь. Потом он принялся показывать нам свои рисунки, а в конце разложил только начатую новую карту материка.

— Мы можем сделать ее вместе, — шепнул он мне. — Мне очень этого хотелось бы.

Я засмеялся.

— Эрси, ты уже засыпаешь.

Он улыбнулся мне полусонной счастливой улыбкой. Авориэн обняла его на прощанье и поцеловала, а через несколько минут он уже спал.

— Я так счастлива, что мы помирились, — прошептала Авориэн и прижалась ко мне.

— Ну и что ты наделал, Игниферос? — в голосе Балахира слышалось крайнее презрение. — Впрочем, знаю, почему ты это сделал. Да ты просто трясешься от страха!

— Ты несешь чушь, — Игниферос сел в кресло.

— Нет, ты боишься его, — Балахир набрался такой наглости, что склонился к магу, что на того даже попали капельки слюны.

Старик медленно утер лицо.

— Ты переходишь все границы, Балахир.

Тот, чуть пошатываясь, отступил и рассмеялся истерическим смехом.

— Ты отдал ему знак власти, чтобы задобрить его, не так ли? И ты думаешь, это поможет, это сдержит его?

— Если ты так уверен, что он не в себе, что ж он до сих пор не свернул тебе шею?

Балахир хохотнул.

— Да ты совсем потерял память, старик. Забыл, как забавлялся твой братец? Он придумал кое-что интересное. Он решил, что если я что-то сделаю не так, за это придется отвечать моим ученикам. Ты ведь знаешь сколько их. Сотня молодых магов, к тому же темных. Тебе ведь все равно, что он погубит их. Они — испорченный материал!

— Мне жаль тебя, но ты сильно заблуждаешься. А теперь убирайся вон. Иначе я сам не сдержусь.

— Да, конечно, — Балахир отвесил шутовской поклон. — И напоминай ему почаще, чей он сын, как ты великолепно проделал это на совете. Он просто бесится от этого. Раздражай его больше, Игниферос, и он полюбит тебя еще сильнее!

— Вон!

Я раскрыл глаза, когда лица нежно коснулись пальцы.

— Тебе снилось что-то неприятное? — Авориэн склонилась и коснулась меня губами. — Ты хмурился во сне.

— Пожалуй. Мне редко сняться хорошие сны, — поглядев на нее, мне пришлось улыбнуться как можно беззаботнее. — Только сны, Эви.

— Я рада, что твои кошмары прекратились, — она прижалась ко мне и посмотрела в окно — оно было распахнуто, ветерок чуть шевелил занавеси, пропуская лучи только-только занимающегося рассвета и свежий морской бриз.

— Я тоже, — я зарылся лицом в ее волосах.

Еще через пару часов я зашел к Игниферосу.

— Судя по всему, ты пришел рассказать окончание истории?

— После завтрака.

— Завтрак я прикажу принести сюда, — заметил Игниферос и улыбнулся. — Эрслайт от тебя не отходит — иначе опять не отпустит.

Игниферос позвал слугу и, отдав ему распоряжения, устроился в кресле.

— Присаживайся, — он разжег камин. — Погода портится. Наверное, будет гроза.

В открытые двери балкона врывался прохладный ветер. На улице стоял утренний сумрак, и небо было затянуто тучами.

— Кроме истории мне надо тебе сообщить не очень хорошую новость…

— Как ни странно, но мне тоже, — Игниферос невесело рассмеялся. — Когда же мы будем приходить и сообщать друг другу хорошие новости?

— Наверное, хорошие новости и так разлетелись бы, — заметил я. — Так что у тебя?

— С утра ко мне приходил Балахир.

— Жаловался? — полюбопытствовал я.

— А ты не знал?

— Откуда? — удивился я.

— Тэрсел, — старик с упреком на меня посмотрел. — Если ты решил быть откровенным со мной, то будь добр — будь откровенным до конца.

— Я спал… Правда, конец беседы меня разбудил.

— Он дурак, — произнес Игниферос. — Он думает, что что-то знает и что-то понимает. Но он глубоко заблуждается. Но в одном Балахир прав. Тех, кто внял ему, слишком много. И многие из них совсем еще дети. Он забил их юные умы своей ложью.

— У меня есть одна идея насчет этого. Тебе она мало понравится, но все же, думаю, окажется действенной. И мне бы хотелось, чтобы о ней знали в Совете.

— Хочешь, чтобы я созвал Совет? Но Балахир и Нордек…

— Мне не нужно одобрение Совета. Можешь их поставить в известность… даже после. За Нордека не беспокойся — он будет молчать. Но об этом чуть позже.

— Так какие у нас еще неприятности, Тэрсел?

— Вчера, когда я присутствовал на уроке Гаста и Эрслайта, Нэиль случайно обнаружила, что она может изменять время для пламени. Ты не должен откладывать попытку обучиться у нее магии времени. И если она окажется удачной, попробуй потом обучить еще нескольких.

Игниферос сделался таким же мрачным, как нависшее над башней грозовое небо.

— Значит, Закатная обитель все же оказалась уязвима…

— Я попросил Нэиль проверить на других веществах, но пока больше ничего из материй не поддается временным изменением.

— Это уже утешает.

— Но есть огненные маги, которые теперь с ними, — заметил я.

Нам принесли завтрак. Мы быстро поели, и я вернулся к истории.

Глава 9. Срединные миры

Утром я проснулся с ощущением, что мне вновь привиделся дурной сон. Я раскрыл глаза и увидел перед собой Нэиль. Под глазами ее пролегли тени, но она похоже давно наблюдала за мной. А потом я вдруг понял, что обнимаю ее и на нас обоих нет одежды.

— Я думал, что это был сон, — прошептал я хрипло.

— Что ты помнишь?

— Все… — я не сводил с нее изумленного взгляда, еще до конца не осоз-нав, что произошло. — Нэя, ты спасла меня… Но почему?

— Не спрашивай меня, пожалуйста, — она высвободилась и спешно, стыд-ливо оделась. — Я надеюсь, что спасла тебя. Как ты себя чувствуешь?

— Жутко разбитым, но…

— Думаю, мне больше не придется этого делать.

Я встал, оделся. Слабость вроде больше не ощущалась, но в голове гудело, словно меня кто-то недавно оглушил. Нэиль тем временем приготовила завтрак. Ко мне осторожно подошел Шэд, я притянул к себе его косматую голову, зарылся лицом в гриве и приласкал зверя. В ответ я услышал довольное ворчание. Нэиль протянула мне кружку травяного чая. И я осушил ее залпом.

— Ты все еще слышишь голоса? — спросила Нэиль.

— Да, — прошептал я и ужаснулся, потому что понял, что странный гул в голове не что иное как целый хор слов на непонятном мне языке.

Как только я прислушался, шум возрос, и мне показалось, что я словно оказался на базарной площади и со всех сторон окружен гомонящей толпой. Только рядом никого не было. Ноги у меня дрогнули, и я ошалело шлепнулся на землю. Нэиль тут же оказалась рядом, взяла ладонями мое лицо, заставила смотреть на нее.

— Ты должен бороться с этим, я знаю, ты можешь.

— Ночью я даже не осознавал, что слышу их, — прошептал я. — Нэя…

По лицу ее скользнула слабая улыбка.

— Тебе повезло, что ты оказался таким отзывчивым на светлые чувства, что даже готов не обращать внимания на боль и страх…

— Как ты узнала? Ты что-то видела?

— Ты должен быть благодарен своей матери… Я видела ее и слышала, что она говорила о тебе Игниферосу.

— Ты упоминала, что это не обязательно сбудется.

— Этот разговор состоится, так как других вариантов не было, — Нэиль отстранилась. — Они совершили ошибку, изгнав тебя и разлучив…

— Авориэн не сделала бы того, что сделала ты… — произнес я едва слыш-но. — Она сама испытывала страх…

Нэиль нахмурилась.

— Ты видела и такой исход, не так ли? — спросил я, и она кивнула. — Значит этот все же лучше… Даже для тебя, Нэя.

Мы поели. Гул голосов в моей голове стих, но как только я, забывшись, стал прислушиваться, как он снова набрал громкость. 'Что же это такое, — я поморщился. — А что было бы, если бы я понимал их? В ответ на эту мысль я получил порцию головной боли и головокружение, которое, впрочем, через пару минут исчезло. Зажмурился и потряс головой и вдруг понял, что все, что я слышу, теперь понимаю.

— Что случилось, Тэрсел? — встревожилась Нэиль.

— Ничего, но теперь я понимаю весь этот бред. Даже не понял, как это произошло… — я пытливо посмотрел на Нэиль. — Скажи, мне теперь всю жизнь так жить?

— Если ты уже способен шутить, то это и вовсе замечательно.

Я фыркнул. А потом осторожно, боясь, что не получится, попробовал рас-крыть портал. И он с привычной легкостью распахнулся. Я вскочил на ноги, ощущая как волна счастья захлестнула меня. Потом на радостях притянул Нэиль к себе.

— Мы свободны! — я посмотрел на нее и увидел, что радость передалась и ей. — Как я могу отблагодарить тебя?

Но она с улыбкой покачала головой.

— Это не в твоих силах. Ни ты, ни я ничего не сможем поделать с моим наставником.

— Если бы ты не видела выхода, разве ты пошла бы со мной? — спросил я.

— Я боюсь гадать.

— Значит, выход найдется, — я на миг призадумался. — Ты должна до-учиться магии времени. Затем мы посетим Гейнира. Может быть, он все-таки сможет помочь. Не-ужели ты не знаешь, как можно противостоять магии времени?

— Если бы мне была известна иная магия, может быть, я знала…

— Значит, действительно стоит порасспросить Гейнира…

Мы переместились в безлюдный мир. Здесь я мог отдохнуть от непрекра-щающегося гомона, а Нэиль спокойно занялась последними страницами своей книги. Еще через два дня Нэиль наконец смогла показать, чему выучилась.

— Смотри, — сказала она.

Мы склонились над крошечным ростком, прошло всего несколько мгнове-ний, а перед нами разросся уже целый куст.

— Про 'жуков забыла, — заметил я, указав на гусениц, которые поедали последние листочки с куста.

Нэиль покраснела.

— Не заметила личинок. Попробую другой.

Перед нами оказался второй кустик. И этот шелестел густой листвой.

— Хм, — высказался я. — Я так понимаю, нам теперь надо пойти поискать реку?

— Тэрсел! — возмущенно воскликнула Нэиль, а я засмеялся.

— Покажи что-нибудь серьезное. То-то Гейнир удивится, когда перед ним вдруг вырастет дерево или еще что-нибудь.

— Можно я попробую на Шэде?

— Нет. И на мне тоже не надо.

Она с упреком взглянула на меня.

— Если тебе нужно живое существо, то в овраге по соседству живет лиса…

— Это магия присутствия?

— Да.

Мы обошли холм, на котором остановились на привал и спустились в не-большой овражек.

— А ты сможешь выманить ее с помощью гипномагии? — спросила Нэиль, когда мы увидели исчезнувший в норе кончик рыжего хвоста.

— Она дикая… Шэд понимает меня, потому что знает команды. Но я по-пробую.

Я понимал, что никакие слова тут не помогут, и мне пришлось действовать на уровне чувств. И это сработало. Я передал лисе ощущение, что мы не причиним ей вреда, что мы такие же безобидные как стволы окружающих овраг вязов. Она высунула морду, принюхалась и неспешно выскользнула из норы. И в тот же миг застыла с поднятой передней лапой, так и не ус-пев сделать шаг. Я опустился подле замеревшего зверька, но все мои попытки прощупать магию успехом не увенчались.

— Все-таки я не могу ощутить эту магию, — я обернулся к Нэиль. — Ин-тересно, ты бы смогла освоить нашу?

Нэиль улыбнулась.

— Я очень хотела бы… Но вряд ли это возможно.

— Вот как?

— Некоторая ваша магия восхищает меня.

— Могу поклясться, что это светлая магия, — заметил я с улыбкой, под-нялся и отряхнул с колен пыль и налипшие травинки.

— И еще конечно же магия открытия порталов.

— Если судить по твоей истории, эта магия тоже принадлежит к светлой. Освобождай зверюшку.

Лисица как ни в чем не бывало продолжила свой путь и вскоре скрылась среди леса.

— Что ж, пожалуй, пора проведать Гейнира, — заметил я. — Ты готова?

Нэиль кивнула.

Мы переместились в Приграничье, и я уже через пять минут пребывания там заработал себе головную боль.

— Ты как? — спросила Нэиль, заметив, что я тру лоб.

— Несколько тысяч голосов — это уже сплошной шум, кстати, весьма ма-лоприятный.

Мы переместились почти к самому дому, в котором я останавливался у Гейнира. Когда мы подошли нас уже ожидал один из охранников.

— Ты вернулся? — спросил он, окинув нас внимательным взглядом.

— Мне надо поговорить с Гейниром.

— Его сейчас нет в Приграничье. Только пару часов назад он отправился к Рубежу.

— Для чего? — удивился я.

— Нам сообщили, что в Закатные миры проник кто-то из срединных ми-ров. Какой-то маг.

Мы с Нэиль переглянулись.

— Что ж поищем его там, — заметил я, и мы направились прочь. — Если они видели твоего наставника, Нэиль…

Она испуганно взглянула на меня.

— Я не хочу перемещаться к Рубежу.

— Глупая, я никогда не совершу того, что мы оба видели. И ты знаешь по-чему.

Я раскрыл портал, и мы переместились прямиком к воротам серой крепо-сти. Колдун, дежуривший на воротах, проводил нас на дозорную башню. Гейнир, задумчиво огля-дывающий окрестности, обернулся к нам. Здесь, в этом крошечном мире, где было всего две сотни магов, мысли неожиданно четко улавливались мной. И прежде чем он заговорил я уже успел узнать несколько слов, которые так и не сорвались с его языка.

— Значит, ты все-таки пережил проклятье, — произнес охранник.

— Мне повезло. Если ты не занят, я хотел бы переговорить с тобой.

— Я тоже, — Гейнир показал мне знакомую картинку. — Что это?

— Я подарил ее одному твоему охраннику — слишком уж она ему пригля-нулась.

— Красиво, — согласился Гейнир. — Но Сейн решил поделиться ею красо-той с остальными…

— Я не предполагал, что так выйдет.

— Все они теперь говорят только о связующем маге и своем возможном по-велителе.

— Ты сам знаешь, что это невозможно. Я слышал от Сейна, что они счи-тают, будто я соглашусь, что охранять здесь нечего. Но я согласен с тобой — Рубеж необходим Закатным мирам.

— Вот как? — на лице Гейнира отразилось легкое удивление.

— И именно поэтому я и хочу переговорить с тобой. Мне стало известно, что срединные маги могут проникнуть сюда незаметно для вас.

Гейнир нахмурился.

— Каким образом? И откуда тебе стало известно?

Я вкратце рассказал об артефактах, которые не позволяли обнаруживать открытие порталов. Потом я сделал паузу.

— Об этом мне рассказала Нэиль. Она из Срединных миров, — я кивнул на девушку, которая под хмурым взглядом Гейнира спешно спряталась за мою спину.

— И как же она проникла сюда? У нее есть артефакт, чтобы мы могли по-смотреть на него?

— Нет. Но сюда ее провел маг по имени Дорстар, маг, некогда покинувший светлую обитель, побывавший с Срединных мирах, а затем вновь вернувшийся сюда.

— Дорстар… знакомое имя. Ты встречал его?

— Да, всего месяц назад.

Гейнир на миг отвернулся от нас, посмотрев на равнину, потом вновь обра-тил взгляд ко мне.

— Это очень плохие новости, Тэрсел.

— Я посчитал, что тебе лучше их знать.

— Девчонка — она маг времени? — спросил Гейнир, глянув мне за спину.

— Нет, но ее наставник — да. Он преследует ее. Мне в Приграничье ска-зали, что ты здесь, потому что кто-то проник в Закатные миры. Вероятно, ты видел его?

Я спрашивал, однако уже знал, что Гейниру сообщили именно о Воргахе.

— Не видел, но его видели другие… Однако он так же быстро исчез, как и появился. Я посчитал, что охрана оказалась нерасторопной, а тут оказывается виновны артефак-ты…

Я почувствовал, как пальцы Нэиль вцепились мне в плечо.

— Вы хотели убить его? Или каким-то образом пленить?

— Убить. Временного мага можно только успеть убить. Запомни, вдруг те-бе пригодится, — Гейнир усмехнулся. — Раз уж ты прознал про это… Они применяют магию вре-мени к различным предметам, веществам, живым существам. Самое простое им — дотянуться до тебя и нейтрализовать. На наше счастье эта магия имеет пространственные ограничения. Если вре-менной маг далеко, ты можешь достать его тем, что он не может учитывать. Лучше всего приме-нять стальные иглы, по крайней мере, об этом известно аж с последней войны — они их даже уви-деть не успевают. Но вот если они применят магию времени ко всему своему окружение, тогда тебе уже ничто не поможет.

И в этот миг он метнул несколько таких иголок в Нэиль, но все они замер-ли на полпути.

— Успокойся, это я их остановил, — я повел рукой и все они испарились. — Нашел рядом с кем проверять ее.

— Ты хорошо владеешь охранной магией. Но девчонка не должна уйти от-сюда. Ты сказал, что тот маг ее наставник, значит она будущий временной маг…

— Я обязан ей жизнью, — заметил я.

На лице Гейнира отразилось недоумение.

— Девчонке, которая даже не умеет управлять магией времени? — однако было появившаяся усмешка исчезла с его лица.

Он пристально посмотрел на меня.

'Значит, тебе не удалось миновать этого, гипномаг? — спросил он мыс-ленно, не спуская с меня взгляда.

Я скривился.

— Ты и твои охранники как открытая книга, — заметил я. — Ты не хотел, чтобы я знал твои мысли. Но сейчас я ничего не могу с этим поделать…

'И как же девчонка спасла тебя от безумства?

'Развлекала меня в это время беседой, — огрызнулся я мысленно. — Мы не о том говорим, Гейнир.

— Что ты хочешь?

— Я надеялся узнать у тебя способ, как можно пленить временного мага…

— Ты слышал — это невозможно. Для чего тебе это надо?

— Нэиль и наставник связаны магией.

— Связующая магия? — Гейнир нахмурился. — Но ведь ты связующий маг!

— Не слишком хороший, можешь так и рассказать своим охранникам. Эта магия слишком тонка, чтобы я почувствовал ее. Если, конечно, у вас в Приграничье не осталось книг по ней.

— Ничего, кроме той книги с рисунком обители и того конверта…

— Нэиль рассказала, что таки книги сохранились в Срединных мирах в главной цитадели.

— Тэрсел, ты все-таки не в себе, — Гейнир хмуро на меня посмотрел. — Забраться в Срединные миры сродни самоубийству. Ты не сможешь противостоять магам времени.

— Кто-то из нас, похоже, чувствует себя там вполне комфортно, — заметил я.

— Дорстар, несомненно, предатель.

— Почему ты так уверен? Может быть, им до нас давно уже нет дела?

— Особенно до связующего мага, — осадил меня Гейнир.

— Значит, тогда все дело в связующей магии? Не зря же они ее опасаются — не только ведь из-за Восходных миров.

— Тебе уже и об этом поведали, — Гейнир криво усмехнулся. — Я пола-гаю, что именно из-за Восходных.

— А я нет.

— Тэрсел, — прошептала Нэиль. — Уйдем отсюда, пожалуйста!

— Знаешь, любопытная мысль, но ты можешь и ошибаться… — заметил Гейнир. — Как бы там ни было, если вдруг ты решишь проверить, что находиться по ту сторону, дорога назад тебе заказана!

— Ты полагаешь, что я способен стать предателем?

— Я боюсь этого больше всего! Если ты оступишься, мы убьем тебя!

Я опустил глаза. Но тут вскрикнула Нэиль. Рядом с ней за нашими спина-ми открылся портал, и Воргах, схватив девушку за руку, тащил к себе.

— Поостерегись, охранник! — крикнул он Гейниру. — Я на своей террито-рии. Да и забираю то, что принадлежит мне.

Однако я успел схватить Нэиль за другую руку. И она застыла прямо по-среди портала, меж двух миров.

— С дороги, щенок! — рявкнул Воргах, наши глаза на миг встретились, и я успел опередить его на какой-то ничтожный миг, оглушив гипномагией.

Маг, потеряв сознание начал падать на землю, с его шеи скользнул арте-факт, а портал вдруг схлопнулся, затягивая Нэиль в Срединные миры, с силой сравнимой только с силой смерча.

— Нэиль! — я вцепился в нее изо всех сил.

— Брось ее! — заорал позади меня Гейнир.

Но я вслед за Нэиль шлепнулся на землю срединного мира рядом с девуш-кой, упавшей прямиком на мага. На меня же сверху свалился, мягко спружинив и смягчив столкно-вение, Шэд. И после этого портал с хлопком закрылся за нами. Нэиль оправилась гораздо быстрее меня — вскочила и схватила меня за руку.

— Бежим!

— Лучше всего нам немедленно вернуться назад!

— Мы не сможем.

— Почему?

— Тэрсел, не медли, прошу тебя! — в ее голос закрался страх.

Но я потянулся к мировой ткани, и то что открылось, едва не ввело меня в полный ступор. Вместо двух порталов, один из которых я смог бы открыть, передо мной вырисова-лись десять. И ни один из них не вел в мир Рубежа.

— Он открыл пять порталов! — Нэиль тащила меня прочь. — У тебя уйдет не один день на поиск обратного пути.

— Что?! — я отказывался поверить в это. — Это невозможно!

— Ты видел собственными глазами! Это — Срединные миры! Они почти бесконечны!

— Нэя! Куда ты идешь?

— Подальше отсюда. Он скоро очнется?

— Примерно через полчаса. Если никто ему не поможет…

Нэиль неожиданно остановилась.

— Открывай портал, нам надо бежать отсюда. В Срединных мирах тоже есть охранные посты.

— Но если мы переместимся, я вовсе запутаюсь! — в отчаянии воскликнул я.

— Если мы не уйдем отсюда… — она указала мне куда-то.

Я посмотрел в ту сторону и увидел верховой отряд из магов тридцати. Нас между тем уже заметили, и расстояние между нами сокращалось. Шэд глухо зарычал.

— Проклятье, — прошептал я.

— Только не забывай, что ты можешь спровоцировать войну! — вернул ме-ня к действительности голос Нэиль.

Я открыл первый попавшийся портал и мы переместились туда, и так не-сколько раз. Я пытался запомнить миры, но понимал насколько все это в итоге окажется бесполез-но. Наконец мы остановились в каком-то светлом леске. Нэиль собрала ягод. Я задумчиво сжевал несколько высыпанных мне горсток. Шэд как ни в чем ни бывало жевал траву. Я привычно потя-нулся за фляжкой и подскочил на месте.

— Мои вещи! — воскликнул я. — Сумку сорвало, когда я пытался высво-бодить тебя… Я дурак…

Я сел на землю и закрыл лицо руками.

— Прости, — голос Нэиль наполнился тревогой и виной.

— Нет, я сам виноват. Я отдал то, что не должен был отдавать, — я по-смотрел на нее. — Я говорю о картинке Брингольда. Любой связующий рисунок, как далеко бы не находился от оригинала, всегда имеет слабенькую, но связь с ним. И я… я бы нашел путь назад даже здесь, если бы у меня была эта картинка или же любая другая из моего альбома… Но на брингольдской была самая сильная связь…

— Я ничего не слышала об этой особенности…

— Конечно, слышала. Как, по-твоему, наставник находил тебя? Суть одна, только вместо рисунка, ты живая…

— Как быстро он найдет нас? — спросила она дрогнувшим голосом.

— Судя по всему, он не слишком хорошо управляется с этим. У нас есть несколько часов для отдыха и решения, что делать дальше. И еще, я хочу, чтобы ты рассказала мне все, что тебе известно о Срединных мирах. Как они пользуются порталами и не запутываются в этом? Может, существуют какие-то карты?

— Я только знаю, что артефакты открывают до пяти порталов, больше мне ничего известно.

— А твой дар провиденья? Неужели с помощью его нельзя узнать, что ле-жит дальше?

— Он только показывает судьбу живого существа, но никак не то, что скрывается за соседним холмом.

На меня нахлынуло отчаяние. Но я отмел его. У меня есть целый год до того момента, как я могу вернуться в Закатную обитель. За это время я должен найти дорогу на-зад.

Однако я заблуждался. Я пытался найти систему сообщения между мирами и не мог. Мы перемещались по ним, умудрившись попасть в совершенно глухие места, где не было даже человеческого жилья, не говоря о магах. Только три года спустя мы набрели на мир, к кото-ром оказались человеческие деревушки. Найдя плохонький постоялый двор я три дня не вылезал из постели, отсыпаясь, и избавляясь от своей загнанности. Немного придя в себя, я прислушался к де-ревенским разговорам. Лишенный на три года общения, кроме как с Нэиль, я сейчас чуть ли не радовался дару гипномагии, раскрывшей для меня разум каждого жителя и вырисовавшей всю жизнь деревеньки. Однако радость моя скоро прошла, когда я понял, что этот мирок такой же глу-хой, как и те, которые мы минули. Маги сюда забредали крайне редко, а жители понятия не имели о месте их мира в бесконечной череде Срединных миров. Но я на всякий случай, боясь, что впереди нас снова будут ждать безлюдные места, раздобыл бумагу, изготовил краски и кисти и сделал свя-зующий рисунок этой деревеньки. Через пару недель, отдохнув и набравшись сил мы вновь пусти-лись в путь. Я опробовал, как работает связующая магия и рисунок действительно сумел привести нас обратно. Запасшись снедью мы пустились в дальнейший путь. Но нас вновь ждало долгое без-людное странствие. И лишь крайне редко попадались людские поселения, а обнаружить магов у нас не выходило.

Отчаяние вновь подступило ко мне и завладело моими мыслями. Прошло пять лет, а выхода по-прежнему не находилось. Я думал о Закатной обители, о близких и о том, что верно они тоже потеряли надежду когда-либо увидеть меня. Я сел на землю закрыл лицо рука-ми, а из глаз моих потекли слезы. Я плакал с такой болью, какую не испытывал даже в детстве от обид и побоев. Нэиль опустилась рядом, отвела одну мою руку от лица и прижалась губами к щеке.

— Не надо, Тэрсел, — прошептала она, а я увидел, что на ее ресницах то-же застыли прозрачные капельки. — Я знаю, ты вернешься, ты найдешь путь…

— Когда? — выдохнул я с горечью. — Когда, Нэя…

— Я не знаю, но ты… обязательно вернешься.

Она обняла меня за шею, а я прижал ее к себе, ощущая какая хрупкая и слабая девушка, и мне стало стыдно, что она держалась куда мужественнее меня. Только одно оп-равдывало мою слабость — в отличие от Нэиль мне было что терять и куда возвращаться.

— Нам надо найти хотя бы одного мага, — прошептал я. — Хотя бы одно-го.

Мы вновь пустились в путь. Я на всякий случай сделал несколько связую-щих рисунков тех миров, которые показались мне хоть немного значимыми.

А потом произошло то, что я так долго ждал.

— Тэрсел, стой! — закричала Нэиль, когда я стал раскрывать один из пор-талов. — Не этот, другой!

— Почему?

— Мне он показался знакомым, — заверила она.

Я захлопнул раскрывшийся портал и вновь слегка приоткрыл все десять.

— Который из них?

— Вот этот! — Нэиль указала на равнинный мир, усеянный камнями. — Я помню — мы проходили его, когда меня вели в Цитадель, чтобы связать магией.

— В Цитадель? Хочешь сказать, что мы забрались в самый центр Средин-ных миров? — вопреки ожиданиям Нэиль я испытывал совершенно не радостные чувства.

— Да нет же! Это наоборот хорошо! Если я вспомню путь и мы сможем добраться до Цитадели… Там есть Портал!

— Что там есть? — ее радость так и не вселила в меня уверенность.

— Портал, который ведет прямо к границе Срединных и Закатных миров.

Я застыл, с трудом осознавая ее слова.

— Прямой портал к Рубежу? — выдохнул я, уже не веря в удачу.

— Да, самое главное, чтобы он работал. Его как все остальные магические артефакты изготовили в давние времена, когда между тремя народами еще существовал мир.

— Нэя… я только надеюсь, что найдешь путь! — я прижал к себе и поце-ловал губы.

Нэиль смущенная вырвалась.

— Тэрсел, ты обещал.

— Прости… — я открыл нужный портал, и мы переместились в него.

После я приоткрыл снова десять. Нэиль задумалась, а потом ее личико тронула бледность.

— Я совсем позабыла… наверное, Воргах открывал по пять порталов… Но… мы переместились отсюда прямо в мир Цитадели.

— Это уже что-то. Нам придется поискать…

— Да, я готова, — она кивнула. — Но может от этого мира до Цитадели не пять переходов, а меньше.

— Что ж, тогда будем искать по уровням — сначала проверим первые сто миров, потом тысячу, может нам повезет…

Я открывал каждый из десяти порталов, потом в каждом из них следующие десять. Нэиль внимательно разглядывала каждый мир и качала головой. Просмотрев сто миров, мы сделали перерыв на обед.

— В худшем случае нам предстоит просмотреть сто тысяч миров, — заметил я задумчиво. — Но время у нас сейчас есть.

Но нам повезло на следующий день, когда число осмотренных миров пере-валило за тысячу.

— Вот он! — воскликнула Нэиль.

Перед нами лежала холмистая равнина с редкими светлыми, позолоченными осенью рощицами, а впереди на одном из пологих склонов холма раскинула стены огромная кре-пость. Мы прошли портал и зашагали в направлении крепости.

На нашем пути оказался лесок, и скрытые его сенью, мы достигли нашей цели через три часа. Когда мы выбрались из леса на открытое пространство, я застыл в изумлении. Перед нами лежала Цитадель. Это была огромная крепость, имевшая несколько ярусов крепостных стен. Однако, вряд ли бы ей понадобилась такая защита — вся цитадель и близлежащие земли на-ходились под колпаком времени. Его не было видно, если бы не одно обстоятельство. Приглядев-шись можно было заметить стайку птиц, не заметивших преграды и влетевших в прослойку иного времени. Теперь они, навечно застыли в полете. Впрочем в куполе застревали и другие существа — насекомые, летучие мыши, две совы, а на другой стороне высоко над городом застыл дракон, из-вергнувший пламя. Везде царила осень, мы успели немного продрогнуть, даром, что небо затянуло тучами и пошел мелкий снежок. Однако в кругу, где застыло время, было другое время года. Стоя-ли высокие зеленые травы и деревья замерли в своем цвету.

— Здесь действительно магия времени напоминает невидимую паутину, — заметил я. — Или прозрачный кусок янтаря.

— Это Временной купол. Цитадель окружают несколько поясов течения времени. И такую защиту способен обойти только искусный временной маг. Я не смогла бы…

— Почему снег не застревает? — спросил я. — Купол отталкивает его…

— Купол все отталкивает, а этих оставили в назидание врагам.

— Хорошо, что не самих врагов.

— Их участь не лучше. Говорят, они пленники в цитадели…

Огибая купол шла круговая дорога. А дальше стояло сооружение, похожее на ворота. Четыре каменных столба, на которых лежал такой же каменный купол крыши.

— Это…

— Портал, — подтвердила Нэиль. — Он ведет прямо к границе Срединных миров.

Мы осторожно двинулись к порталу. Неподалеку от него у дороги, ведущей от купола, расположились несколько таверен. Дальше портала был другой проход, но уже через Временной купол в Цитадель, обозначенный причудливой аркой. Подле нее стояло два стража. Но пока не было никого, кто бы появился в Цитадели или желал отправиться туда. У трактиров на-блюдалось то же затишье. Возможно из-за еще раннего часа. По крайней мере голосов я слышал мало, а стражники у арки и вовсе дремали.

— Ты думаешь, мы сможем воспользоваться Порталом? — спросил я.

— Я надеюсь, что ты сможешь, — Нэиль через силу улыбнулась.

— Я тоже.

И тут мы заметили, что от Цитадели движется целый отряд, и невольно замедлили шаг. Приглядевшись мы поняли, что ведут пленника — руки его были скованы цепями, а окружало его десять стражей. Мы с Нэиль переглянулись.

— Не беспокойся — никто не примет тебя за чужака…

— Не слишком ты уверена, — заметил я и спросил. — Кто этот пленник? И куда они ведут его?

— Боюсь, что пленник — один из закатных магов… — едва слышно заме-тила Нэиль. — Про иных я никогда не слышала.

Процессия тем временем прошла арку и подошла к Порталу. Здесь все ос-тановились. С пленника сняли цепи, а мы были уже достаточно близко, чтобы расслышать разговор.

— Без глупостей, Марл, — предупредил главный из стражи.

— Самая большая глупость была, когда я пришел сюда, — ворчливо ото-звался маг. — Совершить что-либо еще более глупое, я увы не способен.

— Ну да, ты тогда чуть пол залы не спалил, — засмеялся страж. — Чини, давай, фонари. А то вчера вечером некоторым особо важным персонам пришлось переправляться впотьмах.

— А у вас даже настоящих факелов посветить не нашлось? — изумился маг.

— Фонари не подводили уже лет двести.

— Ох, значит ли это, что в следующий раз я понадоблюсь тоже через столько лет? — сокрушенно заметил маг.

Между тем к Порталу приставили лестницу. Маг забрался наверх, снял стеклянные колпаки фонарей и принялся колдовать над ними.

— Это ведь огненный маг? — спросила Нэиль.

— Да. Странно, что Дорстару удалось избежать подобной участи. Хотя, ему, наверное, поручили нечто боле важное, чем починку магических светильников.

Внимание стражи было полностью поглощено пленником, мы решили не привлекать к себе особого внимания и проследовали мимо к таверне.

— Постой! — окликнули нас, едва мы успели отойти на несколько шагов от Портала. — Эй, красавица!

Нэиль с удивлением обернулась, а я изобразил недоумение — девушку ок-ликнул пленник.

— Работай давай! — прикрикнул страж с недовольством и обратился к нам. — Не обращайте внимания и простите, что он потревожил вас.

— Ничего страшного, — отозвался я. — А что с фонарями? Магия 'кончи-лась ?

— Точно, — страж кивнул нам.

— Нет, пожалуйста, — вновь подал голос пленник, внимательно оглядев нас.

Его внимание не слишком меня радовало. Но в то же самое время я ощу-щал, что он не желает нам вреда.

— Пожалуйста, Лейд. Вы упечете меня опять на двести лет, и я за все это время не увижу ни одной хорошенькой девушки!

Ответом ему был взрыв хохота.

— Ты даже не успеешь оглянуться, как промчатся эти двести лет! — смеясь ответил Лейд. — Прошу простить, что пленник пристает к вашей даме, господин.

— Она всего лишь раба, — я пожал плечами.

Стражник вытаращил глаза.

— Провидица? — на лице его отразилось опасение.

— Лейд, пожалуйста, если господин позволит, я хотел бы пообщаться с провидицей! — Марл улыбался стражу, но на меня он бросил взгляд, полный отчаяния, и я понял, что он знает, что я не временной маг.

— Зачем тебе провидица, Марл? — развеселился еще больше страж. — Я тебе не хуже могу предсказать твое будущее. Поверь, оно будет таким же, как твое настоящее!

— Пожалуйста! Она могла бы рассказать о моих близких…

Лейд, судя по всему, являясь вполне добродушным малым, несмотря на свою должность стража, обратил на меня вопросительный взгляд.

— Мы особо не торопимся, — заметил я. — В здешнем трактире я встре-чаюсь со своим приятелем, но мы пришли раньше назначенного срока.

— Вот как? А зачем тебе провидица, господин?

— Как раз собираюсь продать ее приятелю — мне уже надоело слушать всякие ужасы о своей судьбе.

Лейд рассмеялся и глянул наверх на Марла.

— Если управишься быстрее, у тебя будет несколько минут полюбоваться на девушку. Я тоже хочу послушать, что она тебе скажет.

Марл управился за минуты три. И мы все дружно направились к трактиру. Стражники, радуясь перерыву, уселись за один стол, а мы четверо — за другой.

— Все в порядке, Нэя, — прошептал я незаметно занервничавшей девушке.

Нам принесли вина, и я немного подпортил его в кубке Лейда. Капитан стражи захмелел сразу после первого глотка и уже не понимал ничего, что происходит вокруг. Марл глянул на него, а потом обратил пораженный взгляд на меня.

— Ты ведь темный маг? — тихо заговорил он. — Вот уж никогда бы не подумал, что буду так рад видеть хоть одного из вас… Скажи, как ты попал сюда и собираешься ли возвращаться в Закатные миры?

— Пытаюсь вернуться уже десять лет, — я нахмурился. — Как попал — лучше не спрашивай… это была нелепая случайность…

— Я тоже оказался здесь по собственной глупости, но… Могу попросить тебя передать Игниферосу просьбу, чтобы он попытался освободить нас…

— Каким образом?

— Я не знаю… Может, выкуп, может… силой. Но наша жизнь превраще-на в сплошной сон.

Я поглядел на него с недоумением.

— Нас держат во временной тюрьме. Для каждого из нас останавливают время. Сотни лет могут пронестись как мгновенье, а мы даже не почувствуем этого. Некоторых бу-дят чаще, некоторых — реже, но всех нас используют, чтобы чинить и поддерживать работу маги-ческих артефактов. Наша участь рабов даже хуже, чем у нее, — он кивнул на Нэиль. — Мы как вещи, которые достают с полки только тогда, когда они понадобятся…

— Но вас сюда никто не тащил, — заметил я. — Был Рубеж и Приграни-чье, но вы не послушались предупреждений.

Марл горько усмехнулся.

— В чем-то ты прав. Хотя многие из нас, одни по не знанию, другие по наивности, полагали, что распри с срединными магами — дела давно минувших дней. Вот и пода-лись в путь и проникли в Срединные миры. И никто, кроме, как я слышал, предателей, не вернул-ся. Нас пленяли, едва мы успевали ступить в серединные миры — там у них хватает охранных по-стов, — потом доставляли в Цитадель. В ней мы навсегда застревали во временной тюрьме, из ко-торой нас извлекали только тогда, когда необходимо было подправить магические артефакты. Нас… очень много — около трех сотен.

Я нахмурился и покачал головой.

— Игниферос не станет рисковать. Пытаться освободить вас — значит ста-вить под угрозу жизни оставшихся. Временной магии противостоять невозможно…

— Если бы в обители появился связующий маг! — на лице Марла отрази-лось отчаяние.

— И что? Что он смог бы сделать? — спросил я, удивленный таким пово-ротом дела. — Даже если маг появится, никто его этой магии не обучит — ни в темной, ни в свет-лой обители не осталось книг по ней.

— Такие книги когда-то были в Закатной обители, но когда она пала, они успели попотрошить нашу библиотеку…

— То есть?! — изумился я.

— С тех самых пор, — понизил Марл голос. — Как нас загнали в Закат-ную обитель, срединники следили за нами. Они и сейчас следят. Как только стало известно о рас-коле и о том, что последовало за ним, они, понимая, что имеют шанс заполучить наши знания, про-сто выкрали книги в тот момент, когда уже вовсю шла междоусобная битва.

— Откуда ты знаешь, что они и сейчас следят?

— Меня, конечно, не так часто вытаскивают из тюрьмы, но когда это слу-чается, можно много почерпнуть из разговоров тех же стражников. Они настолько уверены, что я никуда не денусь, что позволяют себе вполне откровенные беседы. Для Цитадели следят около де-сятка колдунов. Последнее, что мне стало известно, что Закатную обитель восстановили, а Игнифе-рос объединил вновь оба рода. А узнал я это двенадцать лет назад.

Мы с Нэиль переглянулись.

— Выходит, еще до того, как я побеседовал с Дорстаром, — заметил я. — Странно, что он об этом не знал.

— Я слышал о Дорстаре, — оживился Марл. — Он предатель, не сомне-вайся, только ему поручено приглядывать за Приграничными мирами.

— Может, ты знаешь и остальных? — спросил я.

— Знаю еще троих. Но они тоже приглядывают за мирами недалеко от Приграничья.

Марл назвал мне имена, которые мне ничего не говорили.

— Ты думаешь, что кто-то раньше следил за темной и светлой обителью, а теперь и за Закатной? — спросил я.

Марл кивнул. А я очень осторожно коснулся его разума. На этот раз я решил, что сейчас не тот случай, чтобы брезговать гипномагией. Следом точно так же я 'прочел Лейда, узнав куда больше, чем ожидалось. И не позволил изумлению, рвавшемуся наружу, отра-зиться на своем лице. Марл в это время как ни в чем не бывало рассказывал о срединных мирах, о тех давних временах, когда между нами еще царил мир.

— В срединных мирах вовсю пользуются магическими приспособлениями, изготовленными закатными колдунами давным-давно. С тех пор многое пришло в упадок. Раньше у них даже были летающие суда, использующие левитацию, и огромные порталы, способные пропус-кать их. Это был поистине период расцвета и для нас и для них. Торговые караваны этих судов свободно перемещались по мирам от Цитадели до самых краев миров — к Закатной и Восходной обителям. А потом… все рухнуло…

Марл сделался мрачен. Задумался на миг, потом посмотрел на меня.

— Прости, я прошу тебя об услуге, но даже не поинтересовался твоим име-нем.

— Оно тебе известно, — отозвался я, поднимаясь из-за стола.

Марл обратил на меня удивленный взгляд.

— С чего ты взял?

— Я — гипномаг, Марл. Тебе нет нужды что-либо еще рассказывать мне.

Марл сглотнул.

— Ты — Тэрсел? Я слышал о тебе давно, что ты… сгинул.

— Можно и так сказать. Но теперь я нашел Портал.

Нэиль поднялась вслед за мной, как и Марл.

— Милорд… — голос его внезапно сделался хриплым и едва слышным.

— Не проси меня об этом. Я не смогу взять тебя с собой. Это большой риск… Я передам твою просьбу Игниферосу, но знаю, он не поможет вам.

— Но он не рискует остальными! — в порыве отчаяния воскликнул Марл. — Тебе ведь теперь известно, почему они не уничтожили нас, почему не смогли! Закатная обитель защитила нас — магия времени в ней бессильна!

— Закатную обитель уже разрушали! — жестко отрезал я. — Куда деваться магам, если это снова произойдет?

Марл смолк, а кровь отлила от его лица.

— Игниферос никогда не пойдет на это, — повторил я. — Но я над этим подумаю. Хотя нахожу выкраденные книги куда более ценными, чем беспечные светлые маги.

Марл уставился на меня в изумлении.

— Подпорти светильники на Портале, — я понизил голос. — Пусть снова придут в негодность ровно через три месяца. За это время ты должен узнать, где в Цитадели хра-нятся книги по связующей магии.

Марл открыл рот от изумления.

— Но ведь меня сейчас вновь упекут во временную тюрьму!

— Делай, что хочешь, но узнай про книги. Пусть у них возникнут еще где-нибудь проблемы с освещением, — я разозлившись притянул Марла к себе и прошипел ему в лицо. — У тебя три месяца. Если не управишься — я сотру в порошок Цитадель вместе с вами.

На лице Марла отразился ужас.

— Ты — связующий маг? — едва слышно произнес он.

— Я не слишком хорошо представляю, что такое связующая магия, но на-чинаю догадываться, почему ее так бояться. Мне нужны знания, Марл. И я надеюсь, у тебя хватит ума не стать предателем.

— Никогда! Но… поклянись мне, что освободишь нас, если найду то, что тебе нужно.

— Я клянусь.

Прежде чем отрезвить стражников, я позаимствовал у двух из них артефак-ты, служащие для перемещения между мирами. После этого их лица обрели осмысленное выраже-ние, но они не ничего не запомнили из произошедшего в трактире. Лейд поднялся из-за стола, ув-лекая за собой Марла.

— Я забыл кое-что сделать, — спохватился Марл. — А то светильники опять не зажгутся вечером.

— Что?! — возмутился Лейд. — Совсем девушка мозги твои задурила!

— Не сердись, там дел на одну минуту.

Они вернулись к Порталу. Марл вновь забрался наверх, чтобы 'подпор-тить свою же магию. Потом они двинулись через арку обратно в Цитадель. Мы с Нэиль просле-дили за ними от дверей таверны.

— Зачем тебе это, Тэрсел? То, что ты затеял — это тот же самый риск жизнями остальных колдунов, — произнесла Нэиль, и в голосе ее послышались грусть и тревога.

— Я знаю. Но я так же знаю, что они сметут нас, едва сочтут это необхо-димым. Рубеж и Приграничье падет. Насчет Закатной обители я не уверен. Но пример ее разру-шении — более чем показателен.

Нэиль с изумлением воззрилась на меня.

— Ты хочешь сказать, что к этому приложили руку Срединные маги?

— Ты ведь слышала — они не уничтожили нас только потому, что в Закат-ной обители не действует магия времени. А здесь… здесь хорошая защита и от гипномагии. Будь тут обычный город, я слышал бы каждого его жителя. Но нет — я только могу слушать тех, кто находиться вне Временного купола. Даже рядом с Порталом чужие мысли меня не донимали.

— Значит, в трактире ты узнал, как пользоваться Порталом?

— Да, нам надо поторопиться, пока сюда еще кто-нибудь не пожаловал.

Мы осторожно подошли к Порталу, но стража в арке смотрела вслед уда-ляющейся процессии с огненным магом. Портал приводился в действие механическим путем, что для меня выглядело весьма необычно. После поворота нескольких каменных ручек, внутри столбов рас-пахнулась мировая дверь, и мы поспешили в нее шагнуть. Как он работает, я почерпнул от Лейда, от него же я знал, что нас ждет по ту сторону. Поэтому я тут же оглушил стороживших Портал стражей. Здесь их было около десяти. А потом я сразу потянулся к мировой ткани, и, увидев среди десяти миров Рубеж, раскрыл его и еще несколько до самого Приграничья. Потянул за собой Нэ-иль.

— Зачем сюда? — испугалась она. — Ты помнишь, что говорил Гейнир?

— У него остались мои вещи. Надеюсь, Гейнир их сохранил.

Мы двинулись по городу к знакомому дому. На нас никто не обращал вни-мания, но в основном потому, что я воспользовался гипномагией. В доме Гейнира не оказалось. Я беспрепятственно прошел в тот зал, где мы с ним когда-то обедали. В книжном шкафу рядом с книгой о Закатной обители я с удивлением обнаружил свою сумку. Достал ее и, заглянув в нее, удостоверился что вещи на месте. Взамен сумки я оставил один из снятых со стражей Лейна арте-факт, служащий для перемещения по мирам. Покопавшись в памяти одного из слуг, я узнал, что Гейнир находится в крепости Рубежа.

— Гейнир узнает, что ты побывал здесь, — сказала Нэиль.

— Он понимает, что ничего не сможет мне сделать, — возразил я. — Он не идиот.

Мы переместились на несколько миров, остановились на день в одном из постоялых дворов, чтобы привести себя в порядок. И лишь после этого я раскрыл портал и мы сде-лав пару переходов оказались в Закатной обители.

Глава 10. Новые ученики

— Это все? — произнес Игниферос — лицо у него было еще более мрачное, чем до начала нашего разговора.

Я кивнул. Он поднялся, подошел к окну и долго безмолвно стоял, всматри-ваясь в темень. Незаметно прошел день, но мы, пропустив обед, все же сделали небольшой перерыв на ужин. Солнце зашло час назад.

— Насколько ты хороший связующий маг, Тэрсел? — наконец нарушил Игниферос молчание.

— Прости, не с кем сравнить. Но мне кажется, что весьма неважный… Я все делаю по наитию…

Игниферос посмотрел на меня, вернулся обратно и, усевшись в кресле, за-думался.

— Значит, когда-то мы сами нарвались на неприятности, — он печально улыбнулся. — Ты осознаешь, какая вырисовывается картина мира?

— Скверная.

— Когда-то связующий маг уничтожил Восходные миры, за это срединные маги закрыли нам путь в свои миры, а потом и вовсе загнали на самый край миров. Если бы не защита от времени Закатной обители, нас бы уничтожили. Здесь кроется какое-то странное проти-воречие… Закатные маги побоялись нападать на Срединные миры и вместо этого атаковали Вос-ходные. Однако срединные маги, опасаясь связующего мага, первыми нападают на Закатные миры. Значит ли это, что они правильно оценили угрозу и предотвратили ее? Или всего лишь перестрахо-вались?

— Если бы был верен первый вариант, разве Повелитель Закатных миров позволил бы загнать себя в угол? — спросил я.

— То есть ты полагаешь, что они все же сильнее нас? — Игниферос пока-чал головой. — Все это похоже на головоломку, у которой не хватает весьма важных деталей… Возникает слишком много вопросов. Почему, например, они не смели нас, когда мы были уязвимы, оказавшись в Бинаине? Неразумно было упускать такой шанс, если они действительно стремились уничтожить нас.

— Я не понимаю этого точно также как и ты.

— Однако ты, Тэрсел, умудрился дать клятву освободить пленников… Это глупая затея. Ни я, ни ты не можем рисковать Закатной обителью. Ты был прав, говоря об этом Марлу.

— Я не собираюсь рисковать, — заметил я. — Марл обещал мне узнать про книги. Возможно, они многое объяснят.

— И как ты собрался добыть их? Это ли не риск?

— Пока только узнать, где они находятся. Дальше будет видно.

— Не забудь поставить меня в известность. Заранее.

Он хотел еще что-то сказать, и я подумал, что верно, опять про мою лег-комысленность. Но Игниферос смолчал. А потом вдруг рассмеялся. Я глянул на него с недоумени-ем.

— Извини — вспомнил про те книги по истории. Тебе не надо их читать.

— Я подозревал, что не придется, — я поднялся.

— Тэрсел, погоди, — Игниферос подошел ко мне и посмотрел в глаза. — Значит, если бы не Нэиль… И теперь разум всех магов обители открыт для тебя?

— Я стараюсь не прислушиваться, — я поморщился. — Но ни тебя, ни Нэ-иль я не слышу.

— Выходит, твоя собственная защита не пропускает тебя?

— Я же не пытаюсь проникнуть… То что происходит… у него легкое скользящее воздействие. И иногда мне удается почти заглушить его.

— Хм, — Игниферос оглядел меня. — Хотелось бы мне знать, как Менте-перу удалось сделать это, потому что… он не был сильнее меня в гипномагии. Наверное есть что-то еще…

Глаза его в изумлении распахнулись.

— Что такое, Игниферос? — от выражение лица старика мне стало не по себе.

— А тебе не приходило в голову, что способность к связующей магии ты мог унаследовать от него?

— Не думаю, — я покачал головой. — Ты его брат. Уверен, вы обладали одинаковыми способностями.

— Но ты сказал, что он доходил до Приграничья. Стало быть он узнал, чем грозит владение связующей магией и вполне мог скрыть это.

— Звучит довольно сомнительно. Обладай он связующей магией…

— Однако ты так и не выяснил, что делал Ментепер в Приграничье. Я бы посоветовал посетить Гейнира и расспросить его поподробнее. Не затягивай с этим. И знаешь что еще… Если магия времени действует в остальных мирах, магам опасно там появляться. Я отдам распоряжение, чтобы никто больше не покидал Закатную обитель.

— Не делай этого. Если за нами действительно приглядывают, такие меры покажутся подозрительными. Пусть все останется без изменений.

Игниферос нахмурился, но потом все же согласно кивнул.

— Как ты думаешь, есть ли предатели в самой Закатной обители? Твоя особенность гипномагии не пролила свет на этот вопрос?

— Я специально не прислушивался.

— Возможно, стоит проверить.

— Не все сразу. Сперва я разберусь с Балахиром. Кажется, самое время…

— Поосторожнее с ним, — напутствовал меня на прощание Игниферос.

Я вышел из его покоев, спустился вниз, пересек обитель и, выйдя из север-ного входа, направился по почти незаметной во тьме тропинке в черневшие на фоне изредка осве-щаемого всполохами молний неба холмы. Гроза давно прошла и теперь где-то поблескивала вдали. Грома уже не доносилось. В леске на холмах все дышало свежестью, на меня капало сверху, а ино-гда задетая и спружинившая ветка обдавала веером брызг. Но под ногами было почти сухо — земля успела впитать все, что долетело до нее сквозь плотные кроны.

Спустя двадцать минут я нашел Балахира в уютной, скрытой от глаз лощи-не. Впрочем, она оказалась достаточно просторной для того, чтобы в ней могла обучаться сотня юных магов. Вокруг царила тьма, но каждый из них зажег по крошечному фонарику, который толь-ко слегка разгонял тьму и делал все вокруг таинственным и загадочным в плясках колдовских теней. А Балахир, используя в качестве постамента плоский валун, возвышался над ними и добавлял к этой атмосфере свой уверенный, сильный голос. Что ж, он умел убеждать, но сейчас я ощущал вол-ну смущения и недоверия, которая окутывала его. Потому что он отвергал свои собственные слова, слова которые твердил им изо дня в день, слова обо мне.

— Я ошибся, и он предал нас. Предал наш народ, наши традиции, нашу магию! Да, он говорил со мной и Нордеком и запретил оказывать какое-либо сопротивление свет-лым. Вы сами слышали на Совете, что он теперь единственный темный маг. А после Совета угро-жал, что мне за 'своеволие придется расплачиваться вашими жизнями!

Балахир так увлекся, что не заметил, что они мало верят ему, что они рас-терялись. Он смолк лишь тогда, когда заметил, что вся сотня медленно попятилась от него. Он ка-кой-то миг с недоумением глядел на них, а потом резко обернулся и чуть не столкнулся со мной нос к носу. Отшатнувшись он едва не упал со своего ораторского возвышения, но я схватил его за во-рот и удержал.

— А ты лжец, Балахир! — заметил я. — Почему бы тебе не рассказать и о твоем утреннем визите к Игниферосу?

Я увидел, как он задрожал, а маги остановились, внимательно прислушива-ясь к моим словам. Балахир сам создал для себя западню. Он, считая, что я никогда не вернусь, создал из меня для них легенду, которой они бы поклонялись. Поскольку он молчал, рассказывать пришлось мне.

— Сегодня утром он явился к Игниферосу и обвинял его в трусости, за то что он отдал мне знак власти. Он говорил, что этого делать не стоило, а стоило убить меня. Но боится Балахир вовсе не за вас, а за свою лживую шкуру, — я смотрел на них. — Он уже много раз предавал меня. И ему придется заплатить за это.

— Что ты делаешь, Тэрсел? — прохрипел Балахир, потому что как только он открыл рот, я сдавил ему горло.

— Что ты сказал, пес?

— Милорд…

Я рассмеялся сквозь сжатые зубы.

— Я прав, ты трусливый подонок, Балахир, — я посмотрел на подростков. — Но за них, я, пожалуй, скажу тебе спасибо… Будете ли вы верны мне?

Несколько мгновений среди них царило смятение, а Балахир пытался выда-вить из себя хоть одно слово. Я ослабил хватку, когда понял, что еще чуть-чуть и он потеряет соз-нание. Юные маги между тем оживились.

— Что мы должны сделать? — выкрикивали они, а глаза их разгорались. — Как нам показать, что мы верны тебе?

— Если вы считаете себя темными магами, вы сделаете это. Убейте его! — и я швырнул Балахира в толпу.

Они были в смятении и изумлении. Я ощутил как волной по ним прокатил-ся страх. Балахир тяжело дыша поднялся на ноги. Недоумение на его лице стерлось, когда наши взгляды встретились. Он понял, что я не шучу и лицо его исказила злоба.

— Ненавижу тебя! — прошипел он. — Зря ждешь, никто не послушает те-бя…

— Ты заблуждаешься. В темной обители всегда слушали того, кто сильнее, — обронил я.

Подростки оглядывали нас, еще не уверенные в своем выборе, но потом кто-то из них нерешительно потянул кинжалы из ножен, потом еще, и еще. И Балахир оказался в кольце свои учеников. Сначала он не поверил, но через миг уже затравленно озирался. Но никто не смел нападать первым. Они смотрели на него и переглядывались, а потом неожиданно напали все сразу, что я едва не пропустил момент. В моей руке дергался сжавшийся в комок и задыхающийся от боли маг. Я чуть встряхнул Балахира, возвращая к действительности. Он открыл было рот, но обернулся и оцепенелом молчании смотрел как его ученики продолжают наносить удары.

— От тебя живого места не останется, — прошептал я ему, — потому что каждый из этой сотни ударит тебя хотя бы раз.

— Один не ударит…

— Который?

Он указал на парня который стоял чуть в стороне, и я увидел как он ук-радкой смахнул слезу и узнал в нем мальчишку, который угрожал Эрслайту.

— Неужели твой сын? Смотри внимательнее, у него в руках окровавленный нож.

— Не может быть, — выдохнул Балахир.

— Он ударил одним из первых, правда в спину, но ведь это ничего не ме-няет.

— Что ты сделал, как? Если это гипномагия…

— Это гипномагия, — подтвердил я. — Приятные ощущения? Смотри-ка, они все-таки успели тебя чуть оцарапать.

Балахир глянул на прореху в рубахе и обнаружил в боку неглубокий порез. Черная рубашка медленно пропитывалась кровью.

— Если Совет узнает, что ты тут учинил…

— А он знает. Но вот твоя проблема в том, что теперь никто тебя не будет замечать, кроме магов Совета. Для остальных ты невидим и не слышим. А точнее попросту мертв, — я указал ему рукой.

Он вновь обернулся к подросткам. Толпа раздалась, и в круге осталась ле-жать какая-то бесформенная масса, сливавшаяся с окружающей тьмой.

— Почему ты в действительности не убил меня?

— Ты меня спрашиваешь? — изумился я с насмешкой. — Это было бы слишком просто. Я же хочу, чтобы ты помучался, Балахир. Ты ведь только утром твердил об этом Игниферосу. Еще один опрометчивый шаг и тебе и этим твоим выкормышам придется плохо в дей-ствительности. Не вынуждай меня. А теперь убирайся.

Балахир сглотнул и попятился, но я заметил нехороший блеск в его глазах.

— Это мое последние предупреждение, — добавил я, и он скрылся среди деревьев.

На меня же смотрели две сотни внимательных глаз.

— Я не знаю всего, что он обо мне говорил вам, но догадываюсь. Кое в чем он был прав, а кое в чем ошибался. Что же касается моего отношения к светлым магам… — я сделал паузу, ощутив страх и напряжение в некоторых из них. — Мне известно, что у кое-кого из вас светлые родители. Подойдите ко мне.

Их оказалось около двадцати. А я задался вопросом, каким образом Бала-хир смог смутить юный ум детишек светлых магов. Интересно, чтобы на это сказал Гаст.

— Но мы отказались о воззрений родителей, — начал кто-то робко и испу-ганно, а напряженность вокруг возросла.

Я вдруг понял, что скажи я вновь 'убей и этой двадцатки бы не стало.

— Только от воззрений? — поинтересовался я и не получил ответа. — Впрочем, дело совсем в другом. Я знаю, Балахир говорил вам, что я был против объединения. Но это не так. И я вам сейчас объясню почему.

Я рассказал им о срединных магах и угрозе для Закатной обители.

— Нас слишком мало. Объединившись, мы выигрываем и в количестве и в качестве магии. Если мы не сплотимся, мы проиграем эту войну, а Закатную обитель сотрут с лица мира. Внутренние же ссоры и разногласия только подорвут наши силы — вы должны понять и осознать это. Если у вас есть вопросы или кто-то что-то не понял — спрашивайте, я отвечу, мне очень важно ваше понимание.

Некоторое время они молчали.

— Почему тогда и светлые не идут на уступки? Почему они прижимают нас и считают, что они главнее?

На это я улыбнулся.

— Нам же будет лучше, если они будут пребывать в этой уверенности, — заметил я. — Зачем нервировать друг друга. К тому же, вам не приходило в голову, почему наша обитель так называется?

Они миг соображали, а потом в их глазах зажегся восторг.

— Нашим светлым братьям трудно будет это принять. Но пусть об этом заботиться Игниферос, за них в большей степени отвечает он. А теперь никто из вас никому не должен ни слова не говорить, даже темным магам. Вам ясно?

— Да, милорд! — ответил мне дружный хор голосов.

Я сделал знак, чтобы они расходились.

— Останься! — окликнул я одного из них.

Он, настороженный, подошел ко мне.

— Я больше не подходил к вашему сыну, милорд, — торопливо проговорил он.

— Знаю, но хочу спросить о другом. Балахир твой отец не так ли?

Он вздернул на меня испуганный взгляд.

— Как ты смог это сделать? — я провел пальцами по его еще чуть влажной щеке.

— Я не посмел вас ослушаться, милорд. К тому же…

Он смолк.

— Он очень редко вспоминал, что я его сын.

Что-то в его словах было не так. Я всмотрелся ему глаза.

— Повернись спиной.

Когда он подчинился, я задрал ему рубашку и увидел не такие уж давние шрамы на спине, только недавно успевшие зажить. Я развернул мальчишку к себе.

— Телесные наказания запрещены в обители, — произнес я. — Он еще ко-го-то бил?

— Всех, кто хоть сколько-нибудь провинился. Он говорил, что вы тоже прошли через это, что это укрепит наш дух. Но это многих только сломило… Это правда, у вас есть такие шрамы?

— Все кто коснулся моей спины — мертвы. Я не собираюсь поддерживать традицию Балахира.

Я подошел к темному пятну, и оно вспыхнуло багровым пламенем, а через несколько мгновений на этом месте даже пепла не осталось. Пламя было всего лишь еще одной ил-люзией. Я глянул на мальчишку, но он похоже немного успокоился.

— Можешь идти.

— Да, милорд.

Я еще миг постоял в темноте, прислушиваясь к шелесту деревьев, росших по склонам лощины. Потом вернулся в обитель.

Утром следующего дня я заглянул к Игниферосу. Мы снова вместе позав-тракали, а я в это время посвятил в вечерние события.

— Я не знал, что Балахир применял телесные наказания, — старик нахму-рился.

— Я тоже. Знал бы — убил бы его по-настоящему.

— Не торопись. Возможно, он все же одумается.

— Ты все еще веришь в это? — я фыркнул. — Балахир только будет ме-шаться у нас под ногами. Готов поспорить, что он вновь пожалует к тебе с очередными аргументами по поводу твоей глупости в отношении меня.

— Тэрсел, — мягко упрекнул Игниферос.

— Вот увидишь.

— А как они восприняли твою легенду о Закатной обители?

На это я лишь усмехнулся.

— Не такая уж это и легенда…

— Как бы там ни было, не перестарайся с этим. Чем ты занимаешься сего-дня?

— Хочу с Эрслайтом проехаться по Бинаину — покажу ему Брингольд. С нами, думаю поедет Гаст, так что наверняка мы заглянем и в Оушэнд.

— Что насчет Гейнира?

— Мне надо хорошо все обдумать… Загляну к нему через пару дней. А что насчет Нэиль? Когда ты собираешься попробовать магию времени?

— Нэиль возьмите с собой, — заметил Игниферос. — Меня теперь очень сильно беспокоит твоя безопасность. А насчет магии времени я тоже немного повременю, — он по-казал мне старую книгу, с пожелтевшими от времени страницами. — Нашел кое-что. Надо дочи-тать.

— Что это? — заинтересовался я.

— Поосторожнее, — предупредил Игниферос, когда я взял ее в руки. — Она разваливалась на части, когда я нашел ее. Сейчас она конечно защищена заклятием, но многие страницы не скреплены.

— Книга о Срединных мирах, — произнес я и удивленно взглянул на него. — Откуда она у тебя? Там что-нибудь есть по магии времени?

— Как и для чего она применялась. Послезавтра я смогу дать тебе более полный ответ, если тебе мало об этом известно. Но самое интересное… я нашел ее у тебя на полке.

— Что?! — изумился я.

— Как-то Бэйзел зашел в твою комнату — они поддерживали там порядок, ну и я из любопытства заглянул. И нашел ее среди остальных твоих книг, которые они перевели из темной обители.

Я в удивлении опустил взгляд на книгу, провел ладонью по стершийся об-ложке.

— Я не помню ее, — я нахмурился.

— Бэйзел мне сказал, что у тебя было много книг, которые ты даже не чи-тал. Некоторые тебе давали учителя…

— Не думаю, что кто-то из них мог бы мне дать такую книгу…

— Может быть она из Брингольда? Тут есть неплохие иллюстрации — тебе в детстве вполне могли приглянуться такие картинки.

Я раскрыл ее и первой обнаружил иллюстрацию мира Рубежа, затем Пор-тала, Цитадели и каких-то внутренних покоев. Я с удивлением разглядывал рисунки, и при этом был уверен, что эту книгу я никогда прежде не видел.

— И как давно ты ее нашел? И почему читаешь только сейчас?

— Лет семь назад. Меня заинтересовала история Срединных миров, но то-гда я так и не прочел ее — нашлись важные дела и другие более интересные, как мне тогда каза-лось, книги. Если ты никогда не читал ее, тебе следует это сделать, хоть ты и побывал в Средин-ных мирах. Возможно в ней найдется то, чего ты еще не знаешь.

Я кивнул.

— И еще, Тэрсел… Ты осматривал окружающие земли?

— Нет.

Вернулись мы Закатную обитель поздно ночью. Эрслайт уже не пытался подавить зевки, глаза его все чаще закрывались, и он прижавшись ко мне совсем уже задремал. Я чуть придерживая его, соскользнул с Шэда, а мальчишка в полудреме охватил зверя руками за шею. Гаст спешился. Нэиль, тоже полусонная, чмокнула его в щеку, а потом и меня обняла на прощанье.

— Спасибо за чудесную прогулку, — прошептала она и ее губы почти кос-нулись моих. — Я совсем уже засыпаю, Тэрсел.

Мне пришлось придержать ее за талию.

— Что? — прошептал я ей на ухо. — Раньше у нас с тобой были куда бо-лее изнуряющие 'прогулки .

Она обратила ко мне свой лучистый взор.

— Я соскучилась по тебе. Я хочу побыть с тобой. Пожалуйста.

Гаст, который разумеется все это расслышал, нахмурился.

— До завтра, Тэрсел, — произнес он, решив ничего мне по этому поводу не говорить и повел коня в конюшню.

— Это не лучшая идея, Нэиль.

Мы поднялись в мои комнаты. Я надеялся найти здесь Авориэн, но ее тут не оказалось. Я осторожно, чтобы не разбудить, взял на руки со спины Шэда Эрслайта и отнес наверх в спальню. Спустившись я завернул Нэиль в одеяло, взял книгу, понимая, что поспать мне похоже не удастся, и уселся на диван. Нэиль пристроилась сбоку опустив голову мне на плечо и тут же провалилась в сон. Под утро я все-таки заснул.

— Тэрсел, — разбудил меня тихий голос Авориэн.

Я раскрыл глаза, потер лицо — комната тонула в полутьме, а угольки, поч-ти угасшие, едва освещали предметы.

— Эви, сколько времени-то?

— Еще рано. Не хотела вас будить…

Я глянул в сторону спящей Нэиль, отложил книгу, взял руку Авориэн и прижал к губам.

— Я думал, что найду тебя здесь.

— Я не дождалась — вы верно поздно вернулись?

— Часа три назад. Эрслайт спит наверху.

Авориэн устремила вопросительный взгляд на Нэиль. Я только тяжело вздохнул и чуть виновато поглядел на нее.

— Нэиль слишком привыкла ко мне. Все эти годы она считала меня своим защитником. Теперь, когда меня нет рядом, она чувствует себя… неуютно, а по ночам, как она мне рассказала, ей страшно и она не может уснуть.

— Ты ведь понимаешь, что это не может продолжаться вечно, — Авориэн нахмурилась. — И ей лучше… подобрать мужа.

Я вскинул на Авориэн удивленный взгляд.

— Мужа? Но она же из другого народа и кто знает…

— Это не так важно. Более того, я даже знаю кому она нравится.

— Она здесь всего три дня, — удивился я. — И кому же?

— Твоему лучшему другу.

Поскольку я тупо молчал, Авориэн вновь заговорила.

— У тебя так много друзей, а особенно лучших, что ты пытаешься понять, о ком я говорю?

— Нэиль нравиться Гасту?! — поразился я. — Но…

— Почему тебя это удивляет?

— Я не замечал этого. Думаешь, он так умело это скрывает? Он что же тебе сказал, что она ему нравится?

— Нет, но он слишком много задавал вопросов о тебе и ней. В частности действительно ли я верю, что между вами ничего не было.

— Хм, — протянул я задумчиво. — Но это ничего не говорит. Может, он всего лишь беспокоиться о тебе.

Я вновь мягко прижал ее ладонь к своим губам.

— Попробуй спросить его сам. Но мне кажется, я не ошибаюсь.

— Хорошо, — я понял, что окончательно пробудился. — Так все-таки по-чему ты так рано меня разбудила?

— Хотела первой рассказать тебе о том, что вчера здесь произошло.

— А что произошло? — я встревожился. — Погоди-ка.

Я осторожно, чтобы не разбудить Нэиль, поднялся, опустив ее на диване. Поправил одеяло и мягко прошелся пальцами по ее щеке.

— Ты действительно очень заботлив с ней.

— Я действительно многим ей обязан.

Мы вышли на террасу. Над спящим морем только появилась светло-серая полоска, да и звезды мерцали уже приглушеннее. Авориэн чуть поежилась от прохладного предут-реннего ветерка и прижалась ко мне.

— Твоя затея с Балахиром обернулась той стороной, о которой похоже мы забыли, — негромко произнесла она.

— Что он еще выкинул? — я нахмурился.

— Не он, а детишки, — Авориэн чуть рассмеялась и поглядела на меня с легким сочувствием. — Ты ведь знаешь закон об учительстве. Вся сотня вчера пришла в Совет с просьбой в связи с гибелью их наставника предоставить им нового. Игниферос предложил им не-сколько учителей. Но они отказались и назвали твое имя.

— Что?! Но… Игниферос же предполагал раскидать их нескольким учите-лям, разрознив всю группу.

— Ваша эта затея с треском провалилась.

— Но я могу отказаться… Двоих-троих — еще куда ни шло, но не всех же!

— Если ты откажешься, тем самым ты признаешь, что, в отличие от Бала-хира, не сможешь управиться со всеми. Это я тебе передаю слова Игнифероса. Сегодня утром он вынесет свое решение. И ты должен быть там.

— Он что же хочет, чтобы я взял их всех в ученики?!

— У нас просто нет другого выбора.

— Эви, — с упреком выдохнул я. — И ты хотела поведать эти новости первой?

— И эти и другие.

— Какие еще? — я нахмурился.

— Насчет нашей свадьбы.

Я уставился на нее.

— Ты передумал? — она весело рассмеялась. — Видел бы ты свое лицо.

— Но… — я смолк под ее взглядом и понял, как краснею.

— Кто бы мог подумать, что ты чего-то боишься, — Авориэн ласково про-вела ладонями по моим щекам. — Не волнуйся, это будет маленькая скромная церемония только для самых близких. Все-таки мы заслужили маленький праздник…

— Наверное, — сдался я, и мне показалось, что Авориэн облегченно вздох-нула.

— Сегодня вечером, за час до заката.

— Почему не на рассвете?

— Потому что мы не в светлой обители.

Я смотрел на ее лицо чуть разрумянившееся, легкую полуулыбку и глаза, которые ждали моего ответа.

— Да, я бы хотел, чтобы это случилось, — признался я и прижался ее гу-бам.

В зале собраний собрался Совет, а перед ним стояла взволнованная сотня магов. В свете утра они казались вполне обычными, чуть растерявшимися, безобидными подростка-ми. Но вечер псевдо смерти Балахира говорил совершенно о другом. Ненависть и боль отравила их. Я пока стоял в одной из ниш, скрытый в тени, решив понаблюдать за всем этим со стороны. Иг-ниферос предпринимал еще одну попытку разобщить их.

— Вы осознаете, что на Тэрселе лежит большая ответственность и опреде-ленные обязанности? — говорил маг. — Он должен заботиться о безопасности обители и уделять этому много времени. Возможно для лучших он найдет немного времени.

— Но мы все — лучшие, повелитель! — возразил один из них. — Балахир никогда бы не стал возиться со слабаками.

Так вот как оборачивалось дело…

— Балахир был твоим отцом, если не ошибаюсь? — прошипел разозлившись Игниферос с презрением глядя на него.

Мальчишка смешался и, побледнев, попятился. Остальные тоже несколько растерялись, испугавшись, что Совету стало известны подробности о смерти Балахира, потому как официально это было списано на меня.

— Не стоит, Игниферос, — мягко предупредил я, подойдя к ним, и почув-ствовал обратившиеся ко мне с надеждой взгляды.

— Тебе придется взять их всех, — сказал он.

Я лишь подернул плечами и посмотрел на юных магов.

— Игниферос прав — у меня слишком мало времени для того, чтобы обу-чать кого-то. Поэтому у вас есть выбор найти себе других наставников, потому что моя нагрузка многим из вас окажется не по зубам, даже если все вы действительно лучшие.

Некоторые из них немного испугались, но не отступили — никто не желал признавать себя более слабым, чем остальные.

— Мы все желаем обучаться у тебя, повелитель! — раздались крики со всех сторон.

Я глянул на Игнифероса.

— Пусть будет так! — провозгласил Игниферос.

Совет поднялся и удалился, а я удержал Мерлинду.

— Ты помнишь, что должна поговорить со мной?

— Разумеется, — она улыбнулась. — Заходи ко мне, когда закончишь со своими волчатами.

Я нахмурился, но смолчал. Потом посмотрел на юных магов.

— Каждый из вас будет подходить ко мне, называть свое имя и рассказы-вать то, что он умеет делать. И поживее.

На это у меня ушло около двух часов. Потом я минут пять соображал, ог-лядывая их.

— Кроме меня вам придется ходить на занятия других преподавателей, — сказал я, в ответ поднялся чуть возмущенный ропот, и я повторил свои слова еще жестче. — Вам придется ходить на другие занятия. И вам придется быть там усердными. Потому что я потом вас проверю.

После последней фразы они мгновенно смолкли.

— Первое занятие состоится через три дня — сейчас у меня есть более срочные дела. В четыре часа дня в главной аудитории — по-моему, она единственная вместит такое количество учеников.

— Днем? Не вечером? Не в лощине? — послышались недоуменные вопро-сы.

— И еще, — заметил я, проигнорировав услышанное. — Я не люблю повто-рять дважды. Если кому-то что-то неясно, подходит со своими вопросами после занятий.

Вопросов не последовало, и я продолжил.

— А теперь я буду называть имена и преподавателей по магии, к которым вам предстоит ходить.

Я называл несколько имен и отправлял их к одному или нескольким препо-давателям, распределив всю сотню так, чтобы они занимались той магией, с которой у них больше ладилось.

— Никого не забыл? — под конец спросил я.

Но они изумленные, что я запомнил их имена и магию, к которой у них была большая предрасположенность, с первого раза, помотали головой.

— Всё — все свободны.

Зал опустел, а я направился к Мерлинде.

— Так о чем ты хотел спросить, Тэрсел? — полюбопытствовала Мерлинда.

Я неодобрительно покачал головой.

— Наверное, ты никогда не изменишься, — произнес я и сел напротив нее в кресло.

— Это вопрос или утверждение? — она улыбнулась, а ее темно-синих гла-зах льдинками засверкала насмешка.

— Что это за слова насчет власти были сказаны на позавчерашнем обеде?

— Я сказала правду. Неужели они полагают, что отдав тебе власть, все ос-танется без изменений? Ты вправе корректировать законы, как и Игниферос. Даже те, которые обязывают не отказывать в ученичестве просившему. Хотя от тех юных магов я бы не советовала отказываться — они, пожалуй, действительно самые смышленые среди своих сверстников.

Она чуть склонилась ко мне.

— Ты что же не собираешься ничего менять? — мягко спросила она, но за этой мягкостью я ощутил тот же лед.

Я вскинул на нее взор.

— Тебе мало того, что я получил этот амулет? — спросил я, тронув сереб-ренное деревце. — Бэйзел разделяет твои взгляды?

Она тонко улыбнулась.

— Вряд ли. Он слишком смягчился за эти годы.

— Так чего же ты хочешь?

— Игниферос стар. Он продолжает оставаться самым сильным после тебя в магии, но он устал. Ведь к чему тогда его те разговоры о помощнике? Ответственность давит на него, и, хотя он не может позволить себе отказаться от нее, он все же пытается переложить часть на других. Кроме того он одинок. Если бы не родственная связь между ним и тобой, он был бы один как перст. Исключи тебя, он бы не был связан родством ни даже с Лайтфелом, ни с Гастом.

— И что из этого?

— Обители нужна сила и абсолютная власть.

Я догадывался, что она скажет что-нибудь в этом духе.

— Тебя не привлекает эта мысль?

— Нет.

— Почему?

— Стремиться потом будет некуда.

Она миг смотрела на меня удивленно, потом рассмеялась, оценив шутку.

— А если серьезно?

— Мне тоже не хочется взваливать себе на плечи все бремя ответственно-сти, — заметил я. — Кроме того…

— Кроме того?

— Расскажи мне сначала об Авориэн, — переключился я на другую тему. — Я вижу вы очень сдружились с ней за все это время, если это можно так назвать.

— Я испытываю к ней привязанность. Почему ты сомневаешься?

— Расскажи мне эту историю насчет ее свадьбы со Скитом.

— Это жалкое ничтожество наболтало тебе?

— Будь добра, отвечай на мои вопросы.

— Правду?

— А что еще, проклятье?! — я на миг вышел из себя.

— Хорошо, но тебе будет неприятно.

— Я уже наслушался гадостей о себе. Хуже уже не будет.

Мерлинда побледнела.

— Почему о тебе?

— То есть ты пришла и сказала им какой я хороший, поэтому они не должны становиться супругами? — я фыркнул.

Мерлинда опустила глаза.

— Конечно нет. Я пожалуй, даже предостерегала их, чтобы они не совер-шали столь опрометчивое решение. По правде говоря, я немного опоздала. Девчонка слишком легко сдавалась мужскому обаянию. Твоему-то еще понятно, но вот что она нашла в этом…

— Дальше, — жестко прервал я.

— Она ждала ребенка. И я решила, что даже несмотря на это, Авориэн все равно будет принадлежать тебе.

— А если бы я не вернулся?

— Ты шутишь? — спросила она, а потом, чуть поколебавшись, вытащила кровный кулон. — Я знала, что с тобой все в порядке, что ты жив.

Я смотрел на гранатовый камень на тонкой цепочке. Потом перевел взгляд на Мерлинду, и она смертельно побледнела.

— Это не моя кровь, — прошептал я. — Ну и кого ты сейчас собираешься обмануть?

— Прости меня, — спокойствие оставило ее, и она разрыдалась. — Пожа-луйста, прости!

Она в ужасе закрыла лицо руками.

— Мама… — я опустился подле нее на колени, осторожно отвел от лица обе ее ладони и прижал их к губам. — Как ты можешь думать, что я…

Она обняла меня.

— Но как? Как ты смог пережить это?

— Покажи мой кулон.

Она сняла с шеи еще один. И хотя кровь в нем была жива, он был черен.

— Будь проклят Ментепер, его имя и память о нем! — прошептала она.

Я слабо улыбнулся.

— Ему удалось отомстить за свою смерть. Но только мне.

Рука матери ласково скользнула по моим волосам, разделяя их на прядки.

— Я знала, что если все-таки когда-нибудь вернешься, ты не простишь ни Авориэн, ни этого жалкого водяного мага. Кроме того, близость с женщинами тебя всегда немного смягчала. А Авориэн оказалась пожалуй единственной, кто смог бы это сделать. Потому что она до сих пор любит тебя.

— Я знаю…

— Но как ты все-таки пережил проклятие?

— Ты только что сама об этом говорила.

Мерлинда в недоумении смотрела на меня.

— Нэиль? — изумилась она, а я отвел взор. — Как она смогла?

— Она видела все, что может произойти со мной, и она знала, как побе-дить ненависть. Она тоже любит меня — как брата. Но однажды ей пришлось перейти эти грани-цы, чтобы спасти меня, потому что той любви оказалось недостаточно.

— Значит ты все же был с ней близок, — Мерлинда вздохнула. — У меня не получилось ничего выпытать у нее о вас.

— Только один раз, в тот день, когда моя кровь совершенно почернела в твоем кулоне. И о чем же вы тогда так долго беседовали?

— О пустяках… А что же следующие десять лет?

— Нет, — я покачал головой. — Хочу, чтобы тебя предупредить — об этом в обители знают теперь только двое: ты и Игниферос.

— Игниферос знает?!

— Да. Я не мог ему не сказать. На всякий случай.

— Но как ты справляешься с проклятием?

— Я привык, и могу почти не обращать внимания на этот побочный эф-фект.

— Значит… Зачем ты тогда пришел поговорить со мной, если…

Я поднялся.

— Мне всегда приятнее беседовать, — я шагнул к двери, потом обернулся. — Как тебе пришла в голову мысль обучить Авориэн темному наречию? И как она согласилась на это?

Мерлинда улыбнулась — от слез на ее лице почти не осталось следа.

— Я умею убеждать. А она оказалась сообразительной. Я еще кое-чему ее научила.

— То-то бы Лайтфел удивился.

— Тэрсел, мы единый народ…

— Да, мы единый народ.

— Нэиль, — позвал я.

— Уже иду, — она с улыбкой выпорхнула из своей комнаты. — Надеюсь, Игниферос не рассердится, что я немного опоздаю?

— Не думаю. Как ты устроилась?

— Хорошо, но… немного далековато от тебя.

— Тебе все еще страшно по ночам?

Она опустила глаза и кивнула.

— Хочешь я буду оставлять рядом с тобой Шэда?

Она помотала головой.

— Я могу попросить кого-нибудь побыть с тобой. Например Гаста.

Она чуть удивленно посмотрела на меня.

— Почему Гаста?

— Ну, он мой лучший друг, он присмотрит за тобой.

Она же весело рассмеялась.

— Что не так?

— Мне кажется он меня боится, — заметила она. — А сегодня утром и во-все не заметил. Был какой-то рассеянный.

— Ты не беспокойся, я его обо всем этом спрошу.

Мы как раз добрались до комнат Игнифероса. Я распахнул дверь и мы зашли внутрь.

— Я уже вас заждался, — Игниферос сидевший за чтением, отложил книгу.

— Прости, это я виновата, — чуть смутилась Нэиль.

— Садитесь, — пригласил Игниферос и посмотрел на меня. — Так что ты предлагаешь, Тэрсел?

— С помощью гипномагии, ты узнаешь всю информацию, необходимую для изменения времени. После этого мы переместимся к примеру опять-таки в тот же Бинаин и ты по-пробуешь это на деле. Если у тебя получится, ты сможешь обучить остальных.

— Сколько времени это займет?

Я пожал плечами.

— Все будет зависеть от твоего понимания, — я поднялся. — Когда закон-чите, позовите меня.

Я спустился вниз, пошел в библиотеку и нашел там Гаста.

— Что читаешь? — спросил я.

— Перечитываю историю Оушэнда, — он глянул на меня. — После вче-рашней поездки, что-то нахлынули воспоминания, — и неожиданно спросил: — Как Нэиль?

— Сейчас с Игниферосом пытаются разобраться с магией времени. Так что если попытка окажется удачной, Игниферос научит тебя.

— А ты сам не хотел бы научиться? — спросил Гаст.

Я чуть поморщился.

— Посмотрим. Кстати, у меня к тебе небольшая просьба. Ты не мог бы… — я чуть замялся пытливо смотря на Гаста. — Видишь ли Гаст, она пережила слишком много не-приятностей и теперь боится спать одна по ночам. До этого она как-то не говорила, но вот вчера не удержалась. Мне пришлось до утра сидеть с книжкой карауля ее сон.

Гаст уставился на меня, словно услышал нечто из ряда вон выходящее.

— И как этому к этому отнеслась Авориэн? — осторожно спросил он.

— Сегодня с пониманием, но дальше — вряд ли будет так же. Она тебе сказала насчет сегодняшнего вечера?

— А что должно случиться сегодня вечером?

— То, что должно было произойти давно.

— Не хочешь ли ты сказать?!

Я понял, что краснею.

— Так вот насчет Нэиль. Ты мог бы покараулить ее несколько дней. Мо-жет потом она немного попривыкнет…

— А она не против?

— Нет.

— Нет? — изумился Гаст. — То есть ты ее уже спрашивал?

— Да, я предложил ей сегодня этот вариант.

— Но как вы до этого… Ты что же не спал?

— Почему не спал, ждал пока она не заснет. К тому же у нас еще был Шэд. Хотя, в действительности это был сущий кошмар, Гаст.

'Тэрсел! — я услышал, как меня мысленно позвал Игниферос.

— Пойду, проверю, как они, — сказал я Гасту и вернулся обратно в каби-нет.

Игниферос был немного хмур.

— Ну что?

— Думаю, у нас получилось, только…

Я глянул на испуганную Нэиль.

— Что произошло?

— Я бы тоже не пожелал видеть свое будущее.

— Оно может и не сбыться, — прошептала Нэиль с сожалением глядя на Игнифероса.

— Если там есть я, оно точно не сбудется, — пообещал я.

— Тебя там не было, — произнес Игниферос.

— Почему? — удивился я.

— Не рассказывай! — предупредила Нэиль.

— Что такое, Нэя? — мягко спросил я, почувствовав ее испуг.

Она вскочила, обвив руками мою шею и прижалась своими губами к моим, а потом тут же спрятала свое лицо у меня на груди. Я с недоумением поглядел на Игнифероса и, не дождавшись внятных пояснений, вновь вернулся к ней. Я ласково погладил ее белокурые волосы.

— Нэиль, — тихо позвал я. — Что случилось? Раньше твои видения тебя так не пугали.

— Раньше, я видела несколько исходов судьбы, но сейчас только один…

Я почувствовал как она дрожит.

— Тише, все будет хорошо. Ну, возьми себя в руки.

Она тихонько потянулась ко мне и едва слышно выдохнула мне в ухо:

— Ты не сказал ему о себе всю правду.

— Шш, — теперь я склонился к ее уху и едва слышно произнес. — Это ему пока знать не обязательно. Я скажу чуть позже.

Я взял ее лицо в ладони и посмотрел в ее глаза.

— Успокоилась?

Она внимательно посмотрела на меня и наконец-то улыбнулась. Мне сразу стало легче.

— Не пугай меня, — я ласково погладил ее бледную щечку и поцеловал в другую.

Я глянул на Игнифероса внимательно следящего за нами.

— Нэиль знает насчет вечера? — спросил он.

— Конечно знаю! — воскликнула она, на губы ее вернулась улыбка. — У Авориэн будет прекрасное платье!

Она прижала ладонь к губам.

— Я не должна тебе говорить!

— Считай, что я ничего не слышал. Так что насчет магии времени, Игни-ферос?

— Я думаю, стоит попробовать, — он раскрыл портал в Бинаин.

Мы втроем переместились туда. Игниферос пробовал изменить время, а Нэиль немного помогала ему.

— Пожалуй, у меня получается, — произнес Игниферос. — Но надо еще практиковаться.

Мы вернулись в обитель. Мы с Нэиль спускались вниз пообедать, когда меня кто-то позвал. Я остановился, решив что мне почудилось.

'Тэрсел! — теперь я отчетливо различил голос Мерлинды.

'Что? — отозвался я. 'Ты меня слышишь? 'Не задавай глупых вопро-сов. 'Ты где? 'Мы с Нэиль идем от Игнифероса обедать. 'Тогда увидимся в трапезной. Я несколько недоумевая, продолжил спуск. Мерлинда поджидала нас у входа в трапезный зал.

— Ты наверное уже знаешь, о чем я хочу с тобой поговорить? — спросила она.

— Нет.

На лице ее отразилось удивление.

— Почему нет?

— Когда я думаю о чем-то, я отключаюсь от действительности.

— Ладно, тогда я тебе скажу…

— Это лишнее, — перебил я ее.

— Лишнее, что-либо тебе говорить, или лишнее — это о предмете разгово-ра?

— Думаю, что не ошибусь, когда скажу, что верны два варианта, — заме-тил я.

— Так, — глаза Мерлинды сузились став холодно-ледяными. — Сегодня ты решил остроумничать со мной?

— Послушай, мне не надо что-то там особое на эту церемонию. Ты пом-нишь, что она только для узкого круга?

— Авориэн было бы приятно.

— Мама, — жалобно произнес я. — Я не…

— Я тебе помогу. А теперь живо обедать, а потом ко мне. Будь добр, по-слушайся меня хоть раз в жизни.

После чего я вошел в зал с весьма мрачным выражением лица. Нэиль уже уселась за стол, за которым сидели Ретч и Гаст.

— Что-то ты нерадостно выглядишь, — поинтересовался Ретч.

— Так всегда бывает, когда Мерлинда вспоминает, что она моя мать.

— Он опять завела разговор о власти? — поинтересовался Гаст.

— Если бы… — о моей одежде сегодня вечером.

Ретч покатился со смеху.

— Сочувствую тебе, милый мой племянничек.

— Я сам себе сочувствую, — буркнул я и взялся за еду.

— Надеюсь, ты не против самой церемонии? — поинтересовался Гаст. — Авориэн расстроится, если что будет не так.

— Я потерплю, если вы не будете каждые пять минут говорить мне об этом.

Гаст неодобрительно покачал головой и глянул мельком на Нэиль.

— Кстати, Гаст, — вспомнил я. — Нэиль не против, если ты…

Я увидел, как она смутилась, и умолк.

— Ты уверен?

Я глянул на него убийственным взглядом. Потом глянул на Ретча.

— Ты пойдешь со мной к Мерлинде?

— Пробуем отбиться вместе! — Ретч поднял кубок. — Твое здоровье.

Пообедав я поднялся из-за стола.

— Гаст, — я кивнул на Нэиль. — Ты обещал мне приглядеть за ней.

Он глянул на меня пораженно.

— Но…

— Увидимся позже, — я быстро поцеловал Нэиль в щеку.

И мы с Ретчем ретировались.

— Что ты задумал, Тэрсел? — спросил Ретч, пока мы шли к покоям Мер-линды.

— Авориэн утверждает, что Нэиль нравится Гасту.

— А ты что думаешь?

— Я ничего не думаю.

— Но она тебе самому нравится…

— В том то и дело, что только нравится. К тому же я у нее в долгу.

— Значит вечером случится то, что ты желаешь?

— Похоже на то.

— Почему тогда ты боишься?

Я пожал плечами.

— Наверняка завтра мне этот страх будет казаться полной нелепицей.

Мы дошли до покоев Мерлинды. Я раскрыл дверь и застыл на пороге. Она колдовала над каким-то растениями.

— Я вижу ты занята, мы зайдем попозже, — заметил я.

На это она мигом оказалась рядом, хватила меня за ворот и затащила в комнату.

— Тэрсел, ты сегодня просто не сносен! Раздевайся, тебе еще надо умыться

— Я уже принимал сегодня ванну, — запротестовал я.

Мерлинда испепелила меня взглядом.

— Ладно, я понял, — я нехотя принялся расстегивать пуговицы.

Пока я умывался, Мерлинда наколдовала мне новую одежду.

— Хм, — я оделся и оглядел себя.

Одежда была похожа на мою прежнюю, светло-серая рубашка и черные штаны, но ткани были гораздо лучше и более приятные на ощупь. А куртка была матово-серебристого материала немного напоминающего бархат.

— Думаешь, стоит? — спросил я, но Мерлинда уже держала ее передо мной.

Она надела на меня куртку, поглядела на меня, чуть разгладила ворот и попыталась что-то сдеь с моими непокорными волосами. Я все это молчаливо терпел. Наконец она похоже осталась довольна результатом. И я вздохнул с облегчением.

— Ну что, вы готовы? — в комнаты зашел Бэйзел.

— Как тебе? — спросил я его.

— По-моему лучше быть не может.

— Тогда пойдем. Я не вынесу издевательства над собой так долго.

Мы вышли из обители, и Бэйзел раскрыл портал. Похоже, все знали, где будет происходить торжество, кроме меня самого — одного из главных участников. Мы прошли портал и оказались на одной из вершин, предгорий. Здесь была большая плоская площадка. А вни-зу склоны покрывал такой же яблоневый сад, как и в обители. Прямо перед нами солнце опуска-лось в окрашенное красно-рыжим огнем море. Ко мне шагнул Гаст.

— Ты как?

— Кажется живой.

Он улыбнулся. Позади него раскрылся портал и к нам шагнул сначала Лайтфел, потом Эрслайт и наконец, Авориэн. Лайтфел подвел ее ко мне и передал ее руку мне. Я сжал ее тонкие пальцы в своей ладони. Авориэн сейчас была просто изумительна. Как только я увидел ее я сразу успокоился. На ней было белое, чуть тронутое светлым серебром платье, укра-шенное настоящими мелкими соцветиями шиповника. Темные кудри ее украшали ленты также спле-тенные из серебра и цветов. Синие ее глаза сияли, а губы тронула нежная улыбка. Перед нами встал Игниферос.

— Долгие века здесь не происходило ничего подобного, — негромко произ-нес он. — Последний, кто обрел супругу на этом холме, был мой отец. Теперь древняя традиция восстановлена. Авориэн, Тэрсел, вы согласны соединить свои судьбы?

Мы одновременно кивнули.

— Так будет благословенен повелитель Закатной обители и повелительница. И пусть будет благословенна наша обитель.

Он простер руки над нами и нас словно окутали лучи заходящего солнца. Я глянул на Авориэн и обняв притянул к себе. А потом поцеловал такие желанные губы.

Вокруг нас послышались радостные и торжественные голоса повторяющие вслед за Игниферосом слова благословения. Солнце, тронуло воду в море и стало быстро тонуть, а по краю площадки на яблоневых деревцах загорелись огненные фонарики и огненные же цветы. А над площадкой протянулись огненные же радуги, с которых на нас посыпался дождь из ароматных лепестков. Я не сомневался, что это постарались Гаст с Лайтфелом. А потом послышалась легкая музыка. Авориэн счастливо рассмеялась, ее руки охватили меня, я вновь поцеловал ее и мы с ней закружились в легком танце.

— Эви, ты сегодня изумительно прекрасна! — прошептал я ей.

Я увидел как зарделись ее щеки.

— Я так счастлива, что мы наконец вместе, — произнесла она.

— Иначе и быть не могло.

Кто-то между тем наколдовал роскошный круглый стол, а может он всего лишь был скрыт до поры до времени. Мы расселись вокруг него. Гаст наполнил наши кубки золо-тистым вином.

— Раз уж у нас такая скромная церемония, — заметил он подмигнув мне. — Я сегодня в роли виночерпия. На что только не пойдешь ради дружбы.

— Спасибо, Гаст.