Третий роман из четырех, завершающих цикл Король-Демон.

Виктор Исьемини

Летний зной

Часть 1 БОЛЬШОЙ ТУРНИР, ЗОЛОТО ЭЛЬФОВ И ПРОЧИЕ МИРАЖИ

ГЛАВА 1 Западное побережье, около Ливды

Солнечные блики играли на зеленых океанских волнах, и казалось, что вода должна быть по-летнему теплой, но здесь, в открытом море, жары не чувствовалось. Сырой соленый ветерок нес прохладу, морщил гладкие бока волн, срывал с гребней пену... и надувал паруса "Одады". Барка, переваливаясь на пологих валах, двигалась вдоль берега, где поросшие серым вереском дюны - словно застывшее море, словно продолжение океанского простора. После того, как Лотрик выкрикнул в лицо бывшему сеньору слова о сыне, сразу сделалось тихо. И плеск волн в сырые склизкие борта стал глуше, и парус перестал хлопать под порывами ветра, и даже чайки, пронзительно горланившие над головой, вдруг исчезли, разлетелись в стороны... и, тем более, тише стало на палубе - все, кто плыл на "Одаде" примолкли и, будто по команде, отвернулись. Как если бы всех разом заинтересовала игра солнечных бликов в зеленых волнах и серый пейзаж по правому борту. Моряки и пассажиры замерли, воцарилось молчание. Время тянулось, безмолвное и серое, как дюны на легонтском берегу...

Наконец тишину нарушил Лотрик - шкипер звучно рыгнул, выдыхая кислые пивные пары. Потом покачнулся и взялся за поручень, чтоб устоять на ногах. Ожидая неминуемой смерти, он успел выдуть изрядное количество хмельного напитка, и теперь его наконец-то разобрало.

Карикан уставился на бывшего оруженосца, как будто хотел прочесть в мутных глазах что-то, чего шкипер не произнес вслух. Кулаки графа Геведского то сжимались так, что белели костяшки пальцев, то медленно разжимались. Лотрик отвел взгляд.

- У меня есть сын.

Фраза прозвучала не вопросительно, Счастливчик просто произнес вслух то, что вертелось в голове. Он верил и не верил.

- У меня есть сын. Сейчас ему двадцать с небольшим... двадцать три?.. Двадцать два?

- А мне почем знать, - буркнул Корель и снова рыгнул. Шкипера качнуло, хотя волнение моря было вовсе не сильным. Лотрик переступил тяжелыми башмаками, грязные доски скрипнули под ним. - В Ливде он живет, в том самом домике, который я твоей жене купил.

- У меня есть сын.

- Все мы божьи пасынки, - вдруг звонко отчеканил Аньг и улыбнулся.

Карикан смерил блондина задумчивым взглядом и обернулся к демону.

- Ваше величество, мне необходимо в Ливду.

- Величество? - Лотрик стал наливаться багровым румянцем. - Эй, во что вы меня втравили? Величество? Этот чародей - величество? Опять какая-то тайна! Ну все... Теперь вы меня точно убьете...

- Но, скорей всего, не сразу, - ухмыльнувшись, успокоил Ингви. - А ты что, собирался жить вечно?

- Величество... - Шкипер сполз на палубу и привалился к лееру, стоптанные грязные каблуки его обувки прочертил длинные полосы в грязи, покрывающей настил. - Ох, Гилфинг, убереги...

- Молись лучше Гангмару, - покровительственным тоном посоветовала Ннаонна, - скорей поможет. Проверено.

- Ох, барышня, - забеспокоился Тонвер, - не дело ты, прошу прощения, молвила. Не всегда следует искать быстрой выгоды. Гангмар-то проклятый непременно обманывает, не к добру его милости! Блаженные подвижники, с коих пример берем - те лишь Пресветлого молили о заступничестве, за то им и милость его выходила. И в конце концов - достойная награда...

- Ага, особливо мученикам, - поддакнул Дунт.

Лотрик ошалело переводил взгляд с одного болтуна на другого, он уже ничего не соображал. Наконец опустил голову и длинно, с подвыванием, вздохнул...

- Эк, слышь-ка, его развезло, бедолагу, - засуетился Никлис. - Гляди, и на ногах не стоит! Пойду-ка проверю, есть ли еще пиво на этой посудине. Если есть, шкиперу боле наливать не станем, плохо ему от пива-то. Приберу остаток, слышь-ка, от греха, не то совсем от пива расхворается, бедняга.

Лотриковы моряки держались в стороне и не решались вставить и слово, чтобы не привлекать к себе внимания опасных пассажиров. Только кормчий, стоявший на крыше надстройки на юте, и потому избегший участия в разговоре, крикнул неразборчивую фразу.

- Чего? - спросил Никлис.

- Он говорит, Семь Башен показались, - пояснил моряк в грязной рубахе - и тут же юркнул за спины приятелей.

Все оглянулись - вдалеке над ровными грядами дюн горбились неровные очертания разрушенных укреплений. Отсюда было невозможно определить, семь ли башен высятся над берегом, или иное число. Путешественники уже знали, что и приблизившись к руинам, невозможно будет счесть, но Ннаонна принялась считать, громко называя:

- Раз, два... три? Или это вторая так развалилась неровно? Ну, пусть три... четыре...

Все, кто был на палубе, невольно вглядывались в темный силуэт, считая башни вслед за девушкой.

- У меня есть сын...

Одному лишь Кари не было дела до крепости Черного Ворона Меннегерна.

***

Ветер сменил направление, и кормчий переложил руль, забирая круче к берегу. В борт "Одады" ударила волна, ворох брызг взметнулся над палубой и окатил сидящего Кореля. Шкипер засопел, утер мокрое лицо рукавом и тяжело поднялся.

- Да не дрейфь, еще поживешь, - ободрил его Ингви. - Командуй лучше своим - нам нужно к Семи Башням. Есть там пристань?

- Там бухта, но ее порядочные люди стороной обходят.

- Можем считать, что мы непорядочные... эй, ты будешь судно вести?

Барка уже приближалась к берегу, и шум прибоя стал отчетливей. Лотрик встряхнулся, оглядел подручных, которые топтались в сторонке, потом откашлялся и в привычной манере заорал:

- Эй, бездельники! Чего встали, дармоеды? А ну, по местам! Ну, ежей вам в пазухи! Чтоб вам лопнуть, вонючки!

Следовало сменить галс, и матросы, едва заслышав брань шкипера, кинулись в стороны. Грязные загорелые руки вцепились в канаты, самый молодой моряк - тот, в грязной рубахе, что подсказал о Семи Башнях - поспешил на бак. Согнулся над поручнем и приготовил лот. Шкипер сказал верно - в бухту у Семи Башен моряки не заходили, и какая там окажется глубина, было неизвестно.

Совершенно охмелевший Лотрик медленно полез по скрипучей лестнице на крышу надстройки - к кормчему. Тут из каюты показался довольный Никлис. Он отыскал пиво и успел основательно приложиться. Начальник королевской стражи поглядел на Лотрика, который, кряхтя полз к рулю. Покачал головой, утер с усов пивную пену и объявил:

- Эй, мореход гангмаров, ползи обратно. Напился, так вали отдыхать. Сами справимся.

Потом помог Корелю спустился на палубу, помощь заключалась в том, что Никлис ухватил пьяного моряка за штанину и энергичными рывками заставил сползти вниз. Лотрик побрел в каюту, причитая, что он слаб здоровьем и проклятые треволнения, чтоб им сгореть в гангмаровом Проклятии, доконают вконец. Никлис полез к рулевому, ворча по пути, что в бытность морским разбойником и не такие дела проделывать научился. Подумаешь, в заколдованной бухте причалить, невелика хитрость.

Ннаонна прошла на бак, ей было любопытно. Морячок с лотом отодвинулся от девушки, но места было маловато.

- Ваше величество... - снова заговорил Кари.

- Ладно, посмотрим, как бы это лучше устроить, - Ингви махнул рукой. - Сейчас меня больше занимают Семь Башен. Что там такое? Туман? Дым?

Поблизости от темного силуэта замка поднимались серые струйки.

- Исчадия злой магии, - убежденно заявил Тонвер. - Мы станем молиться, чтобы чары не повредили.

- Я думаю, там постоянно торчат кладоискатели, и это их лагерный костер, - буркнул Дунт.

- Но помолиться все же не мешает, как сказал блаженный Энтуагл великому Фаларику перед боем. Отважный король считал, что его армия имеет десятикратный перевес и потому моление о победе оплачивать не обязательно...

Тем временем руины приближались. "Одада", медленно лавируя, двигалась к берегу, и разрушенный замок Черного Ворона рос, обретал очертания, Вот уже можно хорошо разглядеть скалистый мыс, за которым должно находиться устье бухты. Кряжи, иссеченные морем и ветром, полого поднимались над серыми дюнами, дальше подъем делался круче, на вершине, на некотором удалении от берега, громоздились башни. Камень прибрежных утесов, послуживший материалом эльфийским зодчим древности, был темней, чем песок и заросли на берегу. На фоне ярко-голубого весеннего неба башни и вовсе казались черными.

Вампиресса снова и снова принималась считать - и всякий раз сбивалась, стоило барке переменить галс. Судну приходилось маневрировать из-за, того что ветер в этом месте то и дело изменял направление, то налетал порывами, то вдруг стихал, чтобы через минуту обрушиться с другой стороны. Похоже, и ветра у Семи Башен были зачарованы... Как только "Одада" разворачивалась, Ннаонна сбивалась со счета и уже не могла сообразить, какие из башен сосчитаны. Едва глянешь под новым углом на руины, и все представляется совершенно иначе. То ли дым, то ли туман серой струйкой поднимался где-то позади развалин. Потом ветер растаскивал серые пряди, бросал между мрачных башен, слепо пялящихся бойницами в море.

Никлис развернул барку мористей, чтобы обогнуть мыс, Ннаонна бросила бесполезный счет. Корабль, тяжело переваливаясь на волнах, выполнил маневр. У берега волнение было сильней, Никлис проорал, чтобы уменьшили парус, "Одада" замедлила ход. Вот каменные стены расступились, открылась бухта. Моряк на баке приготовился бросать лот. Перед тупым носом барки крутились буруны, взметались ворохи пены - определить глубину на глаз было невозможно. Вампиресса утирала соленые капли с лица и не сводила глаз с руин. Сейчас она смотрела на башни снизу, и разрушенная крепость казалась еще более мрачной и грозной.

Никлис снова велел уменьшить площадь паруса, теперь "Одада" едва ползла, морячок бросил лот, и Ннаонна отступила в сторону, чтобы не мешать. Матрос бросал веревку снова и снова, камень, привязанный к лоту, тянул в глубину, и трос послушно разматывался - фарватер безопасный. Барка миновала устье небольшого залива, Никлис чуть пошевелил рулем, направляя судно в сторону - и вот корабль уже качается на спокойной мелкой волне, укрытый каменным откосом от ветра и океанской волны. Сделалось тихо, крутые уступы заслонили подножие крепостных стен. Среди дикого камня отчетливо выделялась отесанная поверхность древнего причала - когда-то там приставали суда вассалов Меннегерна. Вот "Одада" совсем потеряла ход и легла в дрейф, не дотянув до берега три десятка шагов.

- Ну, спускайте шлюпку, - велел Никлис, - подтянем посудину к пирсу. Попробуем пришвартоваться...

***

Спуская на воду шлюпку, матросы вполголоса поругивались. Должно быть, вовсе не сквернословить они не могли, брань стала неотъемлемой частью любого рода деятельности, но орать миренцы не решались из опаски прогневить опасных пассажиров. Никлис протопал на палубу, поглядел на труды моряков. Буркнул:

- Работнички, слышь-ка... Гангмар их дери.

Когда лодка плюхнулась в темную, похожую на гномье стекло, воду, из каюты выбрался Лотрик. Огляделся, деловито прошагал к борту и, растолкав матросов, приготовился спускаться.

- Стоп, мастер Корель! - окликнул Ингви. - Ты нам еще пригодишься на борту. Карикан...

Шкипер с тяжелым вздохом отступил, а Счастливчик кивнул и полез с матросами в шлюпку. Демону хотелось, чтобы за миренцами, покинувшими борт "Одады", кто-нибудь присматривал - не то у туповатых матросов может образоваться неуместная идея сбежать на берег. Карикан вполне годился, так как ему сбегать было не с руки. Бродяга хочет отыскать сына, а без Лотрика это будет затруднительно.

Моряки расселись в шлюпке, разобрали весла, Кари занял место на носу суденышка... Никлис бросил ему конец и показал, как он, слышь-ка, хочет подвести "Одаду" к древнему пирсу. Миренцы покивали, дело ведь знакомое, и медленно повлекли судно по гладкой поверхности бухты.

Ингви подошел на бак, Ннанонна тут же прижалась к нему, и демон обнял девушку. Тонвер с Дунтом пристроились неподалеку и гнусаво бубнили молитвы, Аньг привычно улыбался. Делом был занят один лишь Никлис, он внимательно следил за перемещением шлюпки и поминутно оглядывался на кормчего, словно сомневался, что туповатый мужлан соображает, как выполнить маневр. Но тот спокойно развернул "Одаду" именно так, как требовалось. Шлюпка увлекла тяжелую барку к причалу... Со скал слетелись чайки, стали кружить над пропахшим вонючей сельдью судном и пронзительно горланить.

- Тьфу, мерзость, - бросил Тонвер. Сии птахи белы, как гилфинговы ангелы, а визжат, как пропащие души в Проклятии! Только молитвой благости достиг, как гадкие твари своим воем все испортили! Будто беду пророчат.

- Странное дело, - заметил Ингви. - В местечках, вроде этого, любое обычное событие кажется зловещим предзнаменованием.

- Ты о чайках? - осведомилась вампиресса.

- И о чайках тоже. Или вот эта дымка над развалинами... - все подняли головы, отсюда, с воды, туманные разводы между башен были не видны. - Почему-то она мне не понравилась, хотя ничего такого, вроде, в ней нет.

- Не удивительно, осмелюсь заметить вашему величеству, - пробурчал Дунт, задрав голову и осматривая руины и мечущихся над баркой чаек, - птицы не поселились бы в этом месте, если бы не было постоянной поживы. Чайка - она та же ворона, на помойке селится, помойкой живет. Стало быть, люди здесь имеются, отбросы... Люди и костер жгли, а как нас приметили, так и погасили. Осторожней надо здесь.

- Ну ты и сказанул, - осадил приятеля Тонвер, - людей опасаться! Этим местом силы Тьмы с незапамятных времен владеют.

- С силами Тьмы я совладаю молитвой, а вот людей опасаться всегда нужно, - отрезал тощий монах.

- Думаю, и с людьми мы совладаем, - заметил Ингви, - но осторожность не повредит.

Монахи переглянулись и вполголоса забормотали в унисон молитву. Глаза обоих тем временем цепко оглядывали прибрежные скалы. Тем временем Кари с одним из миренских моряков ступил на старинный пирс.

Рулевой навалился на весло, "Одада", кряхтя, ткнулась боком к причалу, тяжело вздохнули навешанные вдоль корабельного борта тощие продавленные мешки с тряпьем и хворостом. Карикан потянул причальный конец, накинул на кнехт... Барка причалила в бухте у Семи Башен.

ГЛАВА 2 Восточный Сантлак

На то, чтобы захватить дворянские поместья вокруг Трингвера, императорским отрядам потребовалась неделя. Поскольку армия сеньоров, которой пугал злополучный господин ок-Рейкр, так и не объявилась, сэр Войс имел достаточно времени. Маршал не торопился, действовал методично и настойчиво. Убогие твердыни местных помещиков пали одна за другой - если кто оказывал сопротивление, замки брались приступом. Кое-кто из здешних господ принял сторону императора и добровольно изъявил покорность, этих, как и ок-Асперса зачислили в имперскую армию. Сантлакцы хорохорились и делали вид, что встали под знамена с имперским орлом по собственному почину, но все понимали, что движет рыцарями скорей страх или вражда с соседями, примкнувшими к Ирсу.

Алекиан большую часть времени проводил в молитвах, так что все хлопоты по управлению войском легли на плечи маршала. Сэр Войс сумел установить довольно прочный порядок - благо, армия была невелика, так что командующий успевал многие дела исполнять лично. Он допрашивал пленных и переговорил с каждым "добровольцем", маршала интересовало, где сейчас армия сеньоров, о которой поведал ок-Рейкр. Отвечали ему охотно - новоявленные союзники спешили выслужиться, пленники, запуганные слухами о жестокости молодого императора, надеялись заслужить пощаду. В общем, рассказы сводились к тому, что дворяне Сантлака самочинно, без приглашения, потянулись в Энгру. На первый взгляд могло показаться, что они приняли решение собраться в столице по собственной воле, но если копнуть глубже - выходило, что это результат деятельности графа Ирса. Разумеется, мятежник не имел возможности взбаламутить все огромное королевство, ему не хватило бы времени и людей... агенты графа Эгенельского побывали в нескольких десятках поместий, переговорили с наиболее влиятельными сеньорами в восточной части Сантлака, где у Ирса имелись связи. Дальше уже в самом деле процесс пошел своим ходом, и постепенно принял лавинообразный характер. Глядя, как тянутся в Энгру дружки Ирса, соседи тоже собирались в путь - чтобы не отстать от заклятого врага, не ударить в грязь лицом перед собутыльниками... На западе королевства, между тем, было спокойно, тамошних сеньоров не волновали события в Энгре и на границе. На западе помещиков больше интересовало, что происходит в крупных городах на побережье, вроде Ливды или Верна. Тамошняя жизнь так или иначе увязывалась с морской торговлей.

Зато континентальная часть страны пришла в движение. В конце концов восточный Сантлак оказался взбаламучен, все спешили, вооружались, седлали коней и подновляли свежей краской гербы на ржавых щитах. Тех, кто остался дома, стращали, грозили скорым возвращением и карой тем, кто отстанет от общего дела - так что простодушные дуралеи вроде ок-Рейкра в самом деле поверили в скорое появление войска сеньоров. На самом деле сантлакские господа ничего не совершают быстро. Словом, сэр Войс имел достаточно времени, чтобы подчинить округу городка Трингвер.

Замки были заняты тильцами герцога Тегвина. В общем, численность имперской армии в результате этих операций сократилась совсем незначительно, место вассалов тильского герцога заняли местные коллаборационисты - еще менее надежные, чем воины Тегвина. Императора это не смущало, и, спустя неделю после торжественного вступления в Трингвер, армия двинулась на восток - к Энгре.

***

Войс вел имперское войско короткими переходами, от замка к замку, дозорную службу по-прежнему несли тильцы, им помогали местные сеньоры, они лучше знали местность. Пока шло покорение трингверского округа, Коклос избегал Алекиана, да и к Войсу наведывался лишь изредка - узнать, не стряслось ли чего необычного. Никаких существенных событий не происходило, и поскольку карлик уже получил от свежеиспеченного маршала все, что требовалось, Войс интересовал шута гораздо меньше.

Коклос занимался муштрой оруженосца. Полгнома прекрасно понимал, что отвага и предприимчивость не всегда могут заменить рост и силу, так что верзила оруженосец - ценное дополнение к отважному сэру Коклосу.

Керт Дубина оказался вовсе не таким уж непроходимым тупицей, за какого его принял Полгнома поначалу. Здоровяк был спокойным и медлительным, был тугодумом и нрав имел вялый, но если Керту хорошенько объяснить, что от него требуется - с третьего или четвертого раза Дубина понимал. Поскольку заняться было больше нечем, Коклос терпеливо объяснял и по третьему, и по четвертому, а если требовалось - то и по десятому разу.

Сидя у костра в лагере под Трингвером и трясясь в повозке по разбитым ухабистым дорогам Сантлака, карлик терпеливо вдалбливал оруженосцу:

- Ты не должен никому верить, кроме меня, понял?

- Понял.

- Повтори.

- Чего?

- Кому ты должен верить?

- Ну...

- Не "ну", а верить ты должен только мне. Я, господин Полгнома, твой командир, ты должен верить только мне. Никому, кроме меня, не доверяй. Понял? Повтори!

- Да понял я...

- Так повтори!

- Чего?

- Ты никому не должен...

- Я никому не должен доверять, кроме... э...

- Кроме меня, твоего командира, господина Полгнома.

- Ну.

- Кому ты должен доверять?

- Ну, это...

- Жрать хочешь? Сегодня обеда не получишь, покуда я не услышу...

- Господин Полгнома, мой командир.

- И?

- Чего?

- Кому ты должен доверять?

- Господину Полгнома.

- И?

- И никому более. А обед-то скоро?

Покончив с простыми вопросами, Коклос перешел к вещам посложнее.

- Запомни, ты не будешь сражаться, не будешь трудиться, вообще у тебя житуха мировецкая при мне пойдет, понял? Не хлопай глазами!.. Ладно, вижу, что понял. Так вот, почему тебе такое счастье привалило?

- Потому что мой командир - господин Полгнома, благодетель.

- Ну ладно, ладно, я сейчас о другом. Ты пока что ешь, пей, отлеживай бока, но, когда придет время, мы с тобой должны будем спасти его императорское величество от страшной беды.

- Понял.

- Хорошо, коли так. Когда придет срок, придется подраться и потрудиться. Очень недолго, а потом - много всяких наград. Ты только меня слушайся.

- Понял.

Верзила уже смекнул, что от него пока требуется немного - кивать да соглашаться.

- Понял? Тогда повтори.

- Я буду жрать и бездельничать. Когда скажете, господин, пойду и это.

- Чего?

- Ну, чего... чего скажете.

- Слава Гилфингу, Керт! Ты на глазах становишься умнее. Вот что значит общество мудреца!

- Чего?

- Слушайся меня, и будешь сыт, одет и... да, чуть не забыл. Самое главное: никому не повторяй того, что слышал от меня.

- Ох...

- Чего вздыхаешь, Дубина?

- Как же мне жить, не повторяя стольких важных слов? - Керт принялся загибать пальцы, каждый из которых толщиной едва уступал коклосовой руке, - и слова-то какие важные: сыт, одет, понял, забыл, господин... чего еще? А! Подраться, потрудиться... Хотя без этих слов я бы еще сумел как-то обойтись... но сыт и одет! Без этого не можно!

- Керт!

- А?

- Иногда я забываю, кто из нас Дубина.

- Гы-ы...

- Тьфу, надоел.

Коклос тяжело вздохнул, приподнял полог фургона и уставился наружу. Кавалькада замедлила ход, возницы придерживали повозки, потому что впереди остановились всадники. Что-то произошло.

- Ладно! Сиди здесь, - Полгнома завозился, оправляя камзол поверх тонкой кольчуги, - я напомню братцу о себе. По-моему, что-то произошло, и я постараюсь разузнать новости. Ты сидишь здесь и охраняешь наше барахло, понял? Когда братец набрал в войско ванетское ворье, мне и тогда было неспокойно, но теперь в нашем войске тьма тьмущая сантлакских бездельников, и, стало быть, поклажа в опасности.

- Уж я уберегу, - уверенным тоном успокоил здоровяк, - ступайте смело, господин. И насчет обеда бы вам расстараться неплохо.

- Мудрая мысль, - одобрил карлик, осторожно пробираясь к выходу. - Керт, сэр Войс оклеветал тебя, когда назвал дураком. Ты же мудр, как весь императорский совет! А имперский совет так же мудр, как ты!

***

Карлик выбрался на облучок и поинтересовался причиной задержки. Возница пожал плечами - остановились повозки впереди, вот и он придержал лошадей.

- Ага, ну ладно...

Коклос отвязал своего серого, взобрался в седло и отправился вдоль вереницы телег и фургонов. Ему пришлось выждать, пока мимо пропылит колонна скверно одетых кавалеристов под ванетскими знаменами, потом Полгнома отъехал подальше от дороги, чтобы двигаться без помех. Пока он совершал эти маневры, колонна тронулась. Коклос приметил императорские знамена на невысоком холме и направил серого туда. Долговязая фигура Алекиана в алых доспехах виднелась издалека. Приблизившись, карлик разглядел Войса, герцога Тегвина и других вельмож. Произошло что-то достаточно важное, чтобы все эти господа собрались на совет, а продвижение войска было прервано на полчаса.

Полгнома двинул серого пони к холму, гвардейцы, оцепившие холм, пропустили карлика, не задавая вопросов - уж на такое его авторитета хватало. Пока что - хватало. Проталкиваясь на маленькой лошадке среди высоченных фигур рыцарей на боевых конях, Коклос бормотал:

- Надо же, меня забыли пригласить. Лучшие умы, твердейшие лбы нашей армии собрались на совет, все эти подмастерья цеха дураков! А верховного-то дурня не позвали! Что за глупости они собрались творить без моего ведома, спросили бы по-хорошему, я бы научил, мне не жалко. Глупости должны быть основательно подготовлены... Братец! Эй, братец! Почему же ты не велел пригласить своего главного дурака на это сборище тупиц?..

Карлик осекся - он сообразил, что его не слушают. Никто из собравшихся на плоской вершине бугра, не обращал ни малейшего внимания на прибытие главы дурацкого цеха империи. Общее внимание было приковано к пожилому толстяку на уставшей лошади. Рослый император горбился, чтобы лучше слышать.

На вновь прибывшем была тяжелая кольчуга, из-под помятого шлема клочьями торчали пропитанные потом седые пряди. Всадник был плотным, коренастым, массивным. Конь старика дышал тяжело, на попоне проступили мокрые пятна, белый плащ наездника забрызган грязью - видно было, что издалека прискакали. Позади воина жались спутники - несколько мужчин, также вооруженных и на усталых лошадях. У двоих Коклос приметил кровь на повязках, явно наложенных наспех. Эти совсем недавно успели подраться. И... что-то было в их облике странное. Знакомое, но... Коклос подобрался поближе и стал слушать.

- Ирс, сущее гангмарово проклятье, мерзкий человек, - сиплым голосом вещал седой воин, - поднял на дыбы всю Энгру, да что там - весь Сантлак! Воистину, поганое семя может испортить доброе поле...

Старик смолк, стащил шишак, оттянул кожаный подшлемник и пригладил грязной ладонью шевелюру. Потом вытер мокрую ладонь о плащ.

- Рассказывайте, ваше священство, - поощрил Алекиан.

Священство! Так это сантлакский епископ, догадался Коклос. Точно, он, больше некому здесь так называться! И его люди - это же священники! Вот что в них было странного, они же вооруженные клирики! Вот ведь какой народ здесь, в Сантлаке, воинственный, даже попы.

- Ирс... Я, ваше императорское величество, никогда не видывал на Большом Турнире этакого порядка! А ведь этот турнир, как-никак, пятый на моей памяти! Обычно господа съезжаются из ближних и дальних краев, это занимает больше месяца.

- Оно и понятно, - вставил Войс. - Сантлак обширная страна...

- А тут они начали немедленно! Этот мерзавец собрал в Энгре толпу голодных псов, - епископ затряс мокрыми от пота багровыми щеками, - показал кость - они и рады лаять по его свистку! Начали немедленно, а Ирс велел сбить из досок большие щиты... такого я прежде не видел. На щитах вывесили гербы, чем больше побед - тем выше поднимается щит. Вновь прибывшие начинают с нижней позиции, победители карабкаются вверх... О, Гилфинг Светлый, как ловок оказался сей плут! Опоздавшие к началу Большого Турнира дрались между собой, и люди Ирса поднимали гербы победителей выше на этих досках. По королевству прошел новый слух, будто опоздать к началу Большого Турнира - вовсе не значит лишиться права на участие. Нет, прежде подобного не случалось. Прежде - как? Опоздал, значит, не участвуешь! А сколько, представьте, бывало обид, если некий болван приезжал в Энгру слишком поздно...

- Увы, Ирс ловок и предприимчив, - кивнул Алекиан, зачарованный рубин на алом шлеме испустил длинные лучи. - Мой несчастный отец, великий Элевзиль, хорошо воспитал слуг, которые впоследствии отплатили ему черной неблагодарностью.

- Увы, ваше императорское величество, - подхватил прелат, - под рукой Ирса дело сладилось удивительно быстро. Даже опоздавшие дворяне - и те не возмущались, как обычно бывало. Им же не отказывали в участии, но показывали доски с гербами, объясняли, сколько благородных воинов придется одолеть в поединках, чтобы подняться к верхней строке... уже на третий день отказывались почти все опоздавшие... но, думаете, они перестали объявляться?

- Нет, не думаем, - молвил Алекиан.

- Хо! Что ни день, новые толпы оборванцев! Каждый со своими ржавыми железяками, никому не ведомыми гербами, оравами вечно голодных прощелыг оруженосцев!

- И, разумеется, порядок на ристалище был отменный, - вставил сэр Войс, - можете назвать нам имя победителя, ваше священство?

- Я сбежал! Да! - старик потряс красным кулаком. - Не стал дожидаться окончания боев! Люди Ирса следили за мной, собрали рыцарей в погоню, но мы пробились.

Епископ махнул рукой, указывая сопровождавших его клириков. По виду смиренных иноков несложно было понять, как тяжело им далось бегство, помятые шлемы, изломанные щиты и кровь на повязках выглядели вполне красноречиво.

- Теперь кто бы ни выиграл последние поединки, а короля эти недостойные твари не получат! Нет епископа, и некому возложить венец на голову мятежника!

- И верно, - Алекиан снова покачал головой, - ловкий маневр, ваше священство! Без епископа им не удастся короновать победителя Большого Турнира.

- Тем охотней они выступят против нас, - хмуро буркнул Войс. - Преследователи из Энгры столкнулись с нашим авангардом. Теперь они знают, что епископ с нами, Ирс знает. Им нужен Сантлакский епископ, чтобы короновать победителя.

- "Их много... Они идут сюда..." - припомнил Коклос. - Как там вещал перепуганный господин ок-Рейкр? Сейчас мы услышим все то же самое в исполнении мужественного епископа. Впрочем, счастлива империя, ибо ее интересы в этом диком краю отстаивает сей дикий прелат. Не будь его священство столь же буен да неистов, как и здешнее дворянство, нам пришлось бы иметь дело с новым сантлакским королем. Надо же! Сбежать с коронации... Поступок мужественный и действенный, однако подобное приличествует не смиренному слуге гилфингову, а тупоголовому буяну ... Воистину, Пресветлый являет свою силу посредством простецов!

ГЛАВА 3 Юго-восток Ванета

Случается, в суровую годину героем становится тот, от кого меньше всего ждали подвига в более спокойные времена. Случается, великий человек живет тихой незаметной жизнью, и ему не случается испытать себя в боях и лишениях... Но едва пробьет его час - и неведомый дотоле муж выпрямится во весь рост, расправит плечи... не таков был Роккорт ок-Линвер. Поставить перед стариком простую задачу - скажем, у врага столько рыцарей, столько-то стрелков - и он бы отлично справился! Не задумываясь, отдал бы приказ, расставил войска, возглавил атаку кавалерии... но ведь нет - противник, коварный чародей, вывел в поле невероятных воинов. Как совладать с новым оружием некромантов, капитан не знал. Он был хорошим солдатом, Роккорт ок-Линвер, но здесь и сейчас требовался другой военачальник.

Сам же сэр Роккорт старательно делал вид, будто знает, что делать. Он отвел гвардию подальше от неприятеля, отправил посыльных на поиски разбежавшихся ванетских солдат и стал думать. Мысли ворочались в голове тяжело и, кажется, скрипели так же, как и старческие суставы. По крайней мере, рассудил сэр Роккорт, враг не может передвигаться быстро - кавалерии у чернокнижников нет, а великаны в броне - и вовсе тихоходы, даже хромой от них удерет без труда. На этом и следует выстроить тактику! Решение было принято - все-таки многолетний боевой опыт что-то да значит.

Ок-Линвер велел устроить лагерь у перекрестка торговых путей к северо-западу от осажденного врагом Аднора; о том, что город пал, пока что было неизвестно. Позиция, занятая капитаном, позволяла уследить любые перемещения врага, и прикрывала столицу. Сэр Роккорт отправил усиленные дозоры наблюдать за действиями черных магов, а сам засел сочинять доклад в Ванетинию. Разумеется, писал старик не собственноручно, он был неграмотен, зато в составлении рапортов ок-Линвер поднаторел не меньше, чем в искусстве войны, при покойном императоре ценилось умение четко выстроить донесение. Ок-Линвер описал неприятельскую армию, назвал ее сильные и слабые стороны. Разумеется, объяснил, что победа над таким противником - дело трудное... и потребовал подкреплений. Поскольку приходится иметь дело с колдунами, пояснил старик, ему требуются все маги и чародеи, каких только можно прислать из столицы. Солдат ок-Линвер не требовал, у него и без подкреплений приличный численный перевес...

К утру следующего дня начали подтягиваться ванетские отряды - те, что накануне сбежали с поля битвы, устрашенные грозными великанами. Между прочим, к войску капитана присоединился и граф Аднорский. Ок-Линвер не стал выказывать раздражения быстрой сдачей города, но подробно расспросил беглецов, сперва графа, затем - и его людей. Старика интересовали дальнейшие планы неприятеля, но, как явствовало из рассказов аднорских вояк, некромант и сам не знал, чего ему хочется... Странная война, неправильная.

Днем позже армия снова собралась под знаменами сэра Роккорта, и тот перенес лагерь поближе к неприятелю. Войско некроманта по-прежнему топталось подле захваченного города, маршал упражнялся с закованными в сталь болванами, и несколько дней прошло в ожидании.

Лазутчики ок-Линвера заметили движение на дорогах к востоку от Аднора - гевские разбойники спешили присоединиться к войску Кевгара. Нищие сеньорчики всегда поглядывали на ванетскую границу и постоянно были готовы поживиться, явись малейшая возможность. Теперь, когда черный маг - вроде бы, союзник королей Гевы - успешно берет города в земле императора, эти разбойники заторопились встать под его знамя. Рисп, которого некромант по совету принцессы Глоады неожиданно сделал правителем Аднора, ограбил город повторно, поспешно отправил добычу домой, и его обоз возбудил алчность соседей... Так что войско маршала чародея неожиданно стало увеличиваться. Кевгара это скорей раздражало, чем радовало, тем более, что он понимал: такие союзники разбегутся при первой же неудаче и даже при первой серьезной угрозе. Хорошие бойцы сейчас в Фенаде или на западной границе Гевы, а в Аднор стекается отребье, побоявшееся встать под знамена Гезнура... однако Глоада уговорила колдуна принимать всех, кто явится - мол, и им отыщется применение. Вновь прибывших отдавали под начало Риспу, тот, заполучив городок Аднор, из шпиона превратился в ревностного сторонника Кевгара, у гевцев такие переходы под другое знамя происходят легко. Впрочем, некромант был союзником короны, а донесения Рисп отправлял в столицу, как и прежде... словом, все могли чувствовать себя довольными.

***

Итак, оба военачальника, оба командующих противостоящими армиями оказались в растерянности, оба не могли сообразить, что бы предпринять. Ок-Линвер не решался схватиться с грозным противником и наблюдал издали, как увеличивается число гевцев на ванетской территории, а некромант попросту не знал, куда двинуть свое странное войско. Глоада велела, чтобы в аднорских мастерских изготовили транспорт для перевозки закованных в сталь големов, а такую работу не сделаешь быстро... Аднорцы кузнецы смастерили массивные колесницы, в которых неупокоенные гиганты могли стоять. Каждая покоилась на восьми широких колесах, и некроманты осторожно испытывали новое снаряжение.

День шел за днем, ничего существенного не происходило. Лагерь у аднорских стен делался многолюдней, вновь прибывшие гевские вояки - оборванцы, вроде тех, что маршал Кевгар разогнал по пути в Ренприст - располагались подальше от круга черных шатров, около которых неустанно маршировали мертвые воины. К стоянкам наемников они также старались не приближаться. Между беззаконными разбойниками и "честными" солдатами удачи издавна существовала глухая вражда.

Гевцев кормили, но совершать дальние вылазки им было запрещено. Риспу удавалось держать в узде шайки мародеров, но было очевидно - долго это не продлится. Маршалу также надоело торчать у захудалого городишки, который, к тому же, был теперь ограблен до нитки. Глоада обещала, что придумает что-нибудь новенькое, однако, похоже, фантазия девушки истощилась... верней, проявлялась в другом - всякую ночь из черного шатра, где поселились маршал с принцессой, доносился визг и пронзительный хохот, Глоада и не думала себя сдерживать, чувства болотница проявляла бурно...

Неожиданно для всех, вечером маршал призвал Риспа и объявил:

- Завтра выступаем.

- Позвольте осведомиться, куда? - рыцарь не подал виду, что удивлен.

- На запад! - коротко объявил некромант.

- На северо-запад, - поправила Глоада. - Здесь поблизости еще имеется пара замков, я хочу нанести визиты владельцам. По-соседски.

- Нам не дадут, - осторожно заметил Рисп, - армия ок-Линвера расположена так, что сумеет перерезать нам путь, куда бы мы ни двинулись.

- Это меня не волнует, - буркнул маршал, - приготовь завтра этих... благородных... разбойников из Гевы. Делай, что хочешь, но с рассветом они должны выступить с нами. Пообещай им грабежи, налеты, что-то в этом роде.

- Пообещать несложно... не хотелось бы выглядеть обманщиком, если в этом нет нужды.

Рисп был законченным пройдохой, его репутацию испортить было невозможно, поскольку вряд ли можно представить репутацию хуже, чем у Риспа. Однако ему не хотелось врать таким же, каков он сам - то есть людям, которые видят его насквозь. Какой смысл врать, если обмануть все равно не удастся? Подобные рассуждения заменяли Риспу этику и, таким образом, определяли его поведение.

- Никакого обмана, - хрипло протянула болотница. - Если этим проходимцам повезет, они будут при добыче. Если не повезет, их перережут, и никто не упрекнет тебя в обмане, голубчик. Мертвый не возмущается. Понял?

Рисп поклонился и отправился к шатрам союзников. Верней, гевцы обитали в сооруженных на скорую руку шалашах, а многие и под открытым небом, но у парочки все же имелись дырявые шатры. Граф Аднорский объявил - завтра поход, будет добыча. Но - важное условие! Придется исполнять приказы некроманта. А чего же вы хотите, господа? Добыча легкой не бывает! Поднялся шум, но возражать хору возмущенных голосов Рисп не стал. Пусть кричат, что они, такие благородные господа, не считают себя обязанными подчиняться иноземным чернокнижникам... пусть орут и подзуживают друг дружку, к утру как раз дойдут до нужного настроения и согласятся подчиниться. Рисп бы подчинился - так что же, эти чем-то лучше? Рыцарь ухмыльнулся и покинул лагерь.

Наутро в круге черных шатров ударили барабаны, неупокоенных троллей маршал загнал в колесницы, ученики не без труда запрягли лошадей - животные тревожились, их пугали мертвые солдаты и страшный груз. К тому времени, как приготовления были окончены, и колонна мертвецов выстроилась для марша, ватаги налетчиков тоже собрались. В их лагере поднялся гвалт и суматоха, однако гевцы оказались очень легки на подъем - впрочем, естественные навыки для разбойника...

С шумом и лязгом нестройная колонна пеших и конных оборванцев двинулась в стороне от дороги, по которой стройно шагали мертвецы Кевгара. Наемники из Ренприста двигались по тракту следом за неупокоенными и гигантскими повозками. Колесницы похрустывали, толстые колеса визжали - но мертвые гиганты, покачиваясь в кузовах, ползли по дороге, ведущей к северо-западу от Аднора. В той стороне находилась столица империи. Ок-Линверу придется предпринять ответные шаги.

***

Кевгар то и дело оглядывался - как там длинная колонна позади? Перед некромантом ползли, покачиваясь, высоченные фигуры неупокоенных троллей, это было непривычно, но занятно. Всякий раз, когда маршал бросал взгляд на гигантов, его охватывала гордость, он сумел сотворить нечто такое, чего не бывало в Мире прежде... Глоада - ее фантазия! Благодаря злобному разуму принцессы некромант создал невиданных чудовищ, мечту всякого мага. Но Глоада присоветовала пополнить войско и живыми, не имеющими отношения к Черному Кругу.

Вот потому маршал и озирался с недовольством - как там шагают эти человечки? А ренпристские солдаты топали по дороге, ничуть не тревожась. Они уже уверовали в непобедимость чародея, который их нанял. Где-то в стороне, проселочными тропинками, не соблюдая строя и порядка, шумной ордой валят гевцы, которые явились сюда по собственному почину... а впереди выступают разъезды кавалеристов Риспа - ловкие парни в сером. Чем больше в войске чужих, чем больше от них зависит - тем неуверенней чувствовал себя чародей. Но ведь принять под начало эту ораву - тоже идея Глоады... так что маршал старательно не подавал виду, что смущен. Глоада, которая сейчас ехала рядом на небольшой лошадке перехватила взгляд некроманта и подмигнула. В седле она сидела не слишком ловко, прежде ей редко случалось скакать верхом.

Впереди что-то произошло. Водруженные в повозки истуканы продолжали ползти по тракту, мерно покачиваясь под визг ступиц и скрип окованных железом бортов, но молодые чародеи, шагавшие рядом с чудовищными повозками, зашевелились, отходили в сторону, останавливались. Маршал пнул жеребца в бока пятками, посылая вперед. Глоада выругалась и тоже стала понукать собственную лошадку, чтоб не отстать.

Показался Рисп. Он, едва ли не единственный из гевцев, ничуть не боялся мертвых троллей и без опаски приближался к гигантам. Рыцарь осадил коня и слегка склонился в седле.

- Ну? - буркнул некромант, натягивая поводья.

Глоада догнала спутника и выругалась - ее лошадка чувствовала неуверенность наездницы и волновалась, нервно переступала копытами на месте, встряхивала головой, и косила влажным карим глазом на бранящуюся принцессу.

- Ок-Линвер вывел нам навстречу имперское войско! - объявил Рисп.

- Ручаюсь, он собрал всех, кого только мог, - каркнула болотница, - потому что боится нас.

- Пожалуй, так, ваша светлость, - согласился рыцарь, - их достаточно много.

- Ха, у этого имперского барана не хватает фантазии, чтобы сообразить что-нибудь новенькое. Он нас боится и поэтому приводит как можно больше людей.

- Они, конечно, выбрали ровное поле, подходящее для кавалерии? - вставил маршал.

- Точно. Широкая ровная долина, ок-Линвер выстроил своих в холмах, окружающих поле. Нам позволят вступить на ровный участок. Все по правилам.

- Гм... может, они еще и знак выставили?

Тут Рисп задумался.

- Нет, знака я не видел. Прикажете проверить?

- К Гангмару. Возможно, старый дуралей полагает, то оскорбил меня, не выставив знака? Что ж, мы ему подыграем. Не пойдем на выбранное им поле... Хотя моим бойцам сподручней сражаться на открытой местности.

- Если позволите, как раз за той рощицей дорога выходит в поля. Потом полоса смешанного леса, а уж потом равнина, на которой встали имперцы.

- Отлично, - хохотнула Глоада. - Именно то, что нужно. Они станут дожидаться нас, а мы останемся здесь! Милый, распорядись, чтобы возницы выгрузили малышей в этой, ближней, долине. Ты согласен?

- Да, - Кевгар пожал плечами. Все было оговорено заранее.

- Тогда, - Глоада зажмурилась, сейчас она была похожа на довольную змею, которая греется на солнышке, переваривая только что проглоченного кролика, - тогда, Рисп, спускайте свору. Ату! Ату!

Болотница хрипло захохотала, пугая лошадку. Смирная кобылка фыркнула, тряся головой.

ГЛАВА 4 Западное побережье, Семь Башен

Ингви, задрав голову, осмотрел берег. Черные скалы, шершавые, облизанные океанскими ветрами, громоздились друг на друга, на первый взгляд они казались неприступными, но постом король заметил отлогий подъем, который тянулся вверх от плоской площадки причала. За тропой не ухаживали, ее частично перекрыли груды щебня, осыпавшегося со скал. Там, где ветром нанесло почву, пробились цепкие серые побеги. Под ветром стебли раскачивались - светлые, кажущиеся белесыми на фоне черных камней - и издавали неприятный шорох. Местность выглядела дикой и заброшенной, но подняться к замку не составит труда.

Тем временем Кари, прихватив Аньга за локоть, нашептывал парню на ухо. Тот слушал с обычной рассеянной улыбкой и кивал.

- Похоже на бухту в Дырявых горах, - заметил Ингви.

- Это там где гномы? - припомнила вампиресса.

- Точно. Нам придется разделиться, часть останется на барке, часть - к замку. Я, конечно, пойду в Семь Башен.

- Это да, кроме твоего демонского, слышь-ка, никто не управится с эльфячьими призраками... - заметил Никлис. - Со всякой такой колдовской дрянью, Гилфинг Светлый, помилуй меня, смиреннейшего из грешных...

Тонвер благосклонно покивал в ответ на эту тираду и опустил голову - делал вид, что молится. А может, и в самом деле молился.

- А с кораблем не управится никто, кроме тебя, - подхватил тем временем Ингви. - Останешься здесь, Никир-викинг.

- Одному, что ли, оставаться? - Никлис покосился на моряков Лотрика и на всякий случай погрозил им грязным кулаком.

Матросы после того, как "Одада" причалила, толпились на юте у входа в надстройку. Им было страшно. Боялись миренские парни и страшных пассажиров, и призраков, якобы обитающих на здешнем берегу, в развалинах. Матросы и сами не могли понять, кого следует опасаться больше, и оттого испытывали непривычную растерянность. Обычно они отлично знали, перед кем следует испытывать страх.

- Значит так, - принялся рассуждать Ингви, - если я своего моряка оставляю здесь, то шкипера прихвачу в замок.

Корель услышал, опустил глаза, засопел, но спорить не рискнул.

- Меня возьмите, ваше величество, - попросил Карикан. - Теперь куда Лотрик, туда и я. Покуда он мне сына не покажет, глаз с него не спущу.

Тем временем, пока Кари вызывался сопровождать короля, Аньг осторожно приблизился к вампирессе и потребил полу плаща:

- Дева пригожая, помоги, сотвори милость. Уговори короля, чтобы отпустил Счастливчика к сыну в Ливду. Сыночек у него там, скучает Кари... Пособи, а? Тебя король послушает, попроси его...

Аньг умильно уставился на девушку, обычно взгляда его широко распахнутых глаз хватало, чтоб любая барышня согласилась на все, о чем просит Великий Пацан.

Ннаонна рывком высвободила одежду из пальцев блондина и сердито отодвинулась.

- Но-но! На меня эти твои штучки не действуют! Я тебе не божий пасынок... не божья падчерица... не это, в общем, не девица из ваших! Из этих... Я вообще не человек! Да! И не гляди на меня так!

Аньг с прежней улыбкой пялился на вампирессу.

Перепалка привлекла внимание Ингви, король сообразил, что парня подучил Карикан - и ухмыльнулся.

- Ладно, Кари, я подумаю, как бы получше устроить твое знакомство с сыном. Лотрик, а как найти наследника господина графа?

- А вот не скажу. Пока этот, - Лотрик ткнул пальцем в бывшего господина, - ждет, что я ему открою секрет, он меня беречь станет.

- Я тебя сам уберегу, - Ингви уже не улыбался, - лично прикрою собственным телом, заслоню от опасности. Говори уж.

- Эх, тщедушны фигурою ваша милость, как прикроете мое пузо? - пожаловался моряк. - Ладно уж, открою. Спросишь, твоя светлость граф Геведский, менялу, что у Восточных ворот лавку держит. А твоей супруге, милость гилфингова с нею, я домик купил в переулке Заплаток, чтоб ему в землю уйти, паскудное местечко этот переулок.

- А зовут его как? - тихо спросил Карикан. Бродяга побледнел и заговорил тихо, это было не в его манере. Должно быть, разволновался по-настоящему.

- А кто его знает! - отрезал Лотрик. - Имени не знаю, Хромым все кличут.

- Хромой... - пробормотал Карикан. Он силился представить себе, как может выглядеть парень с таким прозвищем.

- Ну ладно, - вставил король, - ты же не хочешь к обретенному чаду с пустыми руками пожаловать? Гораздо лучше преподнести парню подарочек из подземелий Семи Башен. Нам пора за золотом. Ннаонна, Лотрик, Кари... и Тонвер. Вы со мной. Да, шкипер, выбери пару матросов покрепче. Нам еще золото предстоит снести на "Одаду". Вперед, сокровища ждут! А они ждать не любят...

***

Тропа сперва шла полого, потом сделалась круче. Ингви шагал первым, руку он опустил на эфес Черной Молнии и вглядывался в кручи по левую руку. Черные зазубренные скалы словно грозили пришельцу и требовали повернуть вспять. Над берегом висела тяжелая давящая аура, и зачарованный меч в руке Ингви дрожал так, что его трепет передавался в ножны и заметно подергивал пояс. Где-то поблизости находится источник маны, король ощущал некое дуновение - незаметное для простого смертного, но очевидное любому колдуну. Чем выше в горы, тем явственней становилось присутствие магии в этом месте.

Ничего удивительного, напомнил себе Ингви, Семь Башен уже три века считаются обиталищем темных сил. Темных - значит, магических. Что-то похожее встречалось в сердце болот внутри Короны Гангмара, но там дуновение маны было черным, резким, а здесь невидимый ветерок не бил в лицо, но и влек, манил, заставлял шагать скорей, приблизиться к источнику. Этот поток маны словно обнимал... мягко обволакивал и... не то, чтобы отталкивал, но нежно противился. Человека источник магической энергии отталкивал, зато Черная Молния, дрожа в ладони, тянула вверх - дальше, дальше по тропе. Вложенное в меч заклинание звало к источнику волшебного ветра.

- Что-то не нравится мне здесь, - подал голос Тонвер.

Монах шел третьим, за Ннаонной и демоном, следом шагали моряки - Лотрик и двое матросов. Эти отчаянно трусили и давно сбежали бы, но замыкал шествие Карикан. Бывший господин Геведский увешался оружием, натянул тетиву на лук, и настороженно поглядывал на скалы, которые нависали над тропой. Оглядываясь, матросы встречались взглядом с хмурым Счастливчиком и поспешно отводили глаза.

- А мне так, вроде, ничего, - возразила вампиресса. - даже интересно.

- Стой! - Ингви вытащил меч.

Здесь, на середине склона, шум моря уже не был слышен, а от ветра заслоняли черные утесы, тем отчетливей оказался хруст гравия над головой. Ингви замер, вглядываясь в скалы... вроде бы что-то промелькнуло между камней на гребне. Не разобрать толком, слишком быстрым было движение.

- Ннаонна, держись чуть дальше. Метрах в пяти-шести позади.

Девушка тоже приготовила клинок, но послушно сдержала шаг, когда Ингви двинулся по тропе. Над головами загрохотало, Тонвер выкрикнул проклятие, матросы взвыли от ужаса - на тропу валился здоровенный валун. Такой же черный, как и все камни здесь, на склонах. Крики и вой потонули в грохоте, убегать было поздно, укрыться негде в узкой теснине. Черная громада врезалась в жесткое ложе тропы, взметнулись осколки, туча пыли заволокла все вокруг... Из мутного облака к Ингви метнулась темная масса, демон махнул клинком, сталь встретилась с черным камнем, едва различимым в дымке - и загрохотало так, что у Ннаонны мигом заложило уши. Она присела и завизжала - но и ее крик потонул в грохоте. Орали моряки, выкрикивал слова молитвы Тонвер, страшно ругался Лотрик, осколки базальта громыхали и цокали по горным скатам... Вокруг Ингви мелькнули каменные брызги, глыба разбилась о заколдованный меч, как волна разбивается о прибрежный утес. Обломки застучали по стенам теснины, треск и грохот раздробился так же, как и камень - осколки и частички большого грома поскакали по склонам, многократно дробясь и ударяясь о скалы, порождая многоголосое эхо. Карикан спустил тетиву - никто не расслышал ни свиста стрелы, ни короткого вскрика, когда острие угодило в глаз чужаку, прятавшемуся у скального гребня. Человек перевалил каменный бруствер - сперва скользил медленно, потом ударился о валун, хрустнуло древко стрелы, безвольно мотнулись конечности, на солнце блеснули звенья кольчуги...

Ннаонна поднялась с колен и поглядела, как мертвец скользит по скату, валится в груду обломков. Ингви даже не глянул на мертвого врага, он внимательно изучал Черную Молнию. От удара о камень меч "разрядился", использовал заряд маны, который копился месяцами. Черная сталь снова жадно тянула магическую субстанцию из окружающего пространства, впитывала и принимала в себя едва ощутимый поток, струящийся от Семи Башен. Меч снова трепетал и словно тянул хозяина за собой - вперед, дальше по тропе.

Тонвер неуверенно приблизился и осторожно прикоснулся к предплечью Ингви. Король оглянулся - губы Тонвера шевелились, но Ингви не слышал ни слова. Он потряс головой, в ушах щелкнуло, звуки возвратились.

- ...быстрей наверх, с позволения вашего величества, - повторил монах, - там могут быть другие.

- Верно, - Ингви зашагал по расколотым камням.

На мертвеца он и не глянул - человек, как человек, в дешевой кольчуге грубого плетения, на груди незнакомый герб. Лицо залито кровью.

Тонвер, проходя мимо, наклонился и осенил покойника святым кругом. Завершая движение, ладонь толстяка скользнула к поясу убитого - затем назад, с тощим кошельком. Матросы поспешили скорей пройти мимо тела, Карикан уже наложил новую стрелу и вглядывался в очертания скал над головой. Всем было не до трофеев, один только монах действовал скорей инстинктивно, чем осознанно. Стяжательство давно стало второй натурой Тонвера.

Грохот каменных обломков давно стих, слух возвратился, и Ннаонна различила за поворотом едва слышное металлическое позвякивание. Она догнала Ингви, похлопала по плечу, многозначительно указала на скалы и подняла клинок. Ингви кивнул и половчей перехватил Черную Молнию. Приключения продолжались.

***

Сам демон не различал ни звука, но если наделенная острым эльфийским слухом Ннаонна расслышала, значит, за поворотом кто-то ждет. Ингви остановился перед черным склоном, дальше тропа изгибалась и уходила влево. С обеих сторон громоздились камни, противник мог притаиться и справа, и слева. Наверное, так и есть - и справа, и слева.

Ну... Король глубоко вздохнул... и метнулся, пригибаясь - над головой просвистело лезвие секиры, врезалось в нависшую над тропой скалу. Взметнулся ворох искр. По правому плечу Ингви скользнул наконечник копья, звякнула кольчуга. Демон перехватил древко свободной рукой, рванул, взмахнул Черной Молнией - не целясь, наугад. Под клинок попала чужая сталь, кто-то отлетел, не сдержав удара заколдованного оружия. Ингви обернулся к обладателю секиры, тот уже наносил новый удар - крупный мужчина в кольчуге и шлеме с перьями. Позади него толпились вооруженные люди, но напасть на Ингви разом им не позволяла узкая теснина.

Ингви шагнул навстречу противнику, теперь тот не мог ударить длинным оружием, так что попятился, неловко взмахнул топором... Демон легко отбил, и снова сделал шаг, тесня здоровяка. Боец пятился, чтобы набрать нужную для замаха дистанцию, его соратникам тоже пришлось отступать. Король слышал, как позади визжит Ннаонна - девушка уже вступила в схватку с тем, что был слева. Визг был привычный, боевой. Вампиресса всегда так орала в драке. Ингви за нее не волновался, копейщик, с которым дралась девушка, был слишком медлителен.

Вооруженный топором верзила продолжал пятиться, теперь уже ему пришлось защищаться, Ингви то грозил лезвием, то делал легкие выпады. Здесь тропа была шире, и Ингви хотел для начала освободить побольше места, чтобы товарищи собрались по эту сторону скалы. Отойдя от поворота на достаточное, как ему показалось, расстояние, демон сдержал шаг и занес Черную Молнию. Воспользовавшись паузой, его противник тоже поднял оружие, взревел... Заколдованный меч столкнулся с секирой, разрубил окованное древко, вспорол кольчугу... Скрежет, хруст... Мощный рык здоровяка перешел в бульканье, Ингви отпихнул противника, тот привалился к скале и сполз, обливаясь кровью из разорванной груди и шеи... Ингви этого уже не видел - он рубился с двумя новыми противниками. Эти были тщедушней предводителя и могли драться вдвоем, к тому же за поворотом тропа сделалась гораздо шире.

Враги не были новичками в ратном деле, оружием владели неплохо, один дрался мечом, другой палицей. Но маневрировать в теснине двоим было затруднительно, а сила ударов Черной Молнии не оставляла им шансов. Парировать удары демона воинам оказалось не под силу, а возможности маневра здесь не имелось. Вот рухнул один, ему зачарованная сталь разорвала плечо, другой отступил, а рядом с Ингви возник Тонвер, здесь уже хватало места для обоих. Дальше скаты черного камня становились более пологими - и навстречу Ингви по склону, неловко перебирая ногами, спешили еще трое бойцов. Щебень сыпался из-под сапог, с хрустом сминались серые стебли горной колючки.

Должно быть, этих парней послали наверх сбрасывать валуны на пришельцев, а теперь они спешили вступить в рукопашную. Ингви бросился навстречу - рубанул наотмашь, так что первый не устоял на ногах, демон перепрыгнул лежащего, не сомневаясь, что Тонвер добьет. Потом он оказался против троих - двух новичков и воина с палицей. Эти, не труся, напали дружно и слаженно, Ингви даже пропустил пару ударов вскользь, но его защитила кольчуга, усиленная магией. Потом неожиданно на троицу врагов со скалы спрыгнула Ннаонна - девушка успела вскарабкаться по склону. Вампиресса свалилась, увлекая латника, Ингви широко взмахнул черным клинком, и заставил врагов отступить. Сталь закружилась в отчаянном хороводе, пыль снова окутала побоище, Ингви рубил и колол наугад... так что едва сдержал удар, когда сообразил, что перед ним в клубах пыли пятится Тонвер. На ногах остались лишь соратники, враги валялись среди щебня и каменной крошки, обильно смоченной кровью.

Раздалась знакомая ругань - только теперь к месту схватки подоспели матросы и Лотрик. Кари, по-прежнему держался позади. Над верзилой, которого Ингви зарубил первым, Счастливчик присел. Перевернул тело на спину, осмотрел.

Наконец вынес вердикт:

- Нет, я не знаю этого дворянина, но, похоже, он был здесь главным.

Это сообщение заинтересовало Тонвера, толстячок, бормоча молитвы, присоединился к обыску. Они с Кари нашли в кожаном футляре на поясе покойного свернутые трубкой исписанные листы. Большая часть пачки оказалась потрепанной тетрадкой. Это были страницы старой книги, аккуратно сшитые суровой бечевкой.

Кари мельком глянул и объявил:

- Какие-то старые легенды о Семи Башнях. Чушь, наверняка. А вот это... хм... с печатью! Печать графа Ливды. Сим удостоверяется... так... удостоверяется, что господин ок-Рейсель внес пятьдесят келатов серебром в счет выкупа за жизнь... э... господина ок-Рейселя? Ах, речь идет о сыне!

- Понятно, - кивнул Ингви, - этот господин должен был выкупить жизнь сына и собирался разжиться золотом эльфов. Надо же! Поверил старой книжице! Никогда не следует слишком доверять легендам. Уж я-то знаю. Я сам, в некотором роде, легенда, и я бы не стал себе доверять.

ГЛАВА 5 Сантлак, Энгра

Энгра - небольшой городок. В Мире насчитывается десятка два городов крупней. Возможно, даже больше двух десятков. В Мире наберется с полсотни городов богаче... Но Энгра - столица самого обширного из королевств Империи. И когда рыцарство этой удивительной страны съезжается на Великий Турнир, места для многочисленного собрания в стенах города не хватает. И трех городов размером с Энгру не достанет, чтобы вместить сотни благородных воинов, их коней, их оружие, их челядь... А чтобы прокормить эту ораву, требуется совершенно невероятное количество яств, напитков и фуража. Все мало-мальски предприимчивые купцы, все, в ком жажда наживы сильней страха - все спешат в Энгру, чтобы продать всевозможные товары, или обменять... или хотя бы ссудить под долговые обязательства с печатями.

Разумеется, денег у нищих сантлакских сеньоров маловато, они не имеют возможности покупать все необходимое на месте, так что многие везут припасы с собой. Это значит - дворяне съезжаются к столице, сопровождаемые обозами, и купеческие караваны спешат к Энгре со всех концов, и бродячие проповедники, и всевозможные попрошайки, вдобавок - труппы жонглеров, музыканты, поэты, трубадуры, и, разумеется, целые выводки девиц легкого поведения. К тому же - портные, оружейники, торговцы магическими зельями и волшебными амулетами. Эта пестрая толпа размещается на обширной равнине у городских стен, громадный лагерь полумесяцем огибает Энгру, перекрывает дороги, наводняет округу, повсюду, куда ни глянь - бивуаки, шатры, шалаши, навесы, наскоро сколоченные коновязи, груды мусора и смердящие отхожие ямы.

Все шумит, гремит, орет, бряцает металлом, источает ароматы и смрад. У городских стен - трибуны и ристалище. А неподалеку охрипшие распорядители сбиваются с ног, обильно потеют и краснеют, надрываясь от крика - на них наседают вечно недовольные дворяне. Жалобы, требования, прошения и доносы...

А над городом плывет звон колоколов, и трепещут вылинявшие вымпелы. Колокольный гул, вонь выгребных ям и дешевые ароматы веселых девиц, взрывы хохота и вопли покалеченных на ристалище людей и коней, клубы пыли, поднятой сотнями ног, дым костров, запах острой и пряной снеди - вся эта смесь звуков, запахов, магических и естественных летучих субстанций взлетает над Энгрой, возносится к бледно-голубому небу. Небесам нет дела до того, что происходит на земле, небеса не меняются от того, что в Энгре Великий Турнир. И участники турнира не помнят о высоком, нынче все их помыслы - на ристалище.

Граф Ирс оглядел шумное стойбище, втянул ноздрями специфический аромат и сплюнул. Знаменитый мятежник был зол. Он упустил епископа, и теперь не имел возможности короновать победителя Великого Турнира... Вот-вот станет известно имя великого воина, будущего короля Сантлака. Верней сказать, это самое имя вот-вот провозгласят герольды под рев рожков и труб ... Ирс заранее знал, кто выйдет победителем - разумеется, Перк ок-Перк, великий воитель, знаменитый герой турниров.

Именно он последним проиграл Метриену на прошлом Великом Турнире, и проиграл лишь из-за вмешательства Велиуина Изумруда. Тот бой стоил жизни прежнему придворному магу, Джеблю, но сэр Перк не пострадал - да он попросту не понял, что произошло. Рыцарь пришпорил коня, склоняя копье на упор... потом перед глазами вспыхнула радужно искрящаяся пыль... удар... темнота! А когда бедняга ок-Перк пришел в себя, Метриен - Метриен Первый - уже принимал поздравления. Нынче ок-Перк был намерен овладеть наконец вожделенной короной и дрался самозабвенно. Доспехи у него были даже лучше, чем на прошлом Великом Турнире, граф Ирс подарил, а уж магического вмешательства опасаться теперь не приходилось. Ок-Перк не сомневался в победе, и Ирс в него верил... Откровенно сказать, Перк - неблагозвучное имя, неподходящее для монарха, зато рыцарь был чудовищно силен и при том невероятно, непроходимо туп. Последнее обстоятельство и определило выбор графа Эгенельского, Ирс поставил на ок-Перка.

Сейчас вельможа направлялся на ристалище, наверняка будущего короля отыскать можно именно там. Так и есть, Перк только что одолел очередного соперника и уже готовился к новому поединку. Ирса верзила приветствовал взмахом руки:

- А! Ирс! Жаль, что тебя не было, поглядел бы, как я управился с выскочкой ок-Герчетом! Он вылетел из седла со скоростью эльфийской стрелы, ха-ха-ха!

Ирс молча спешился, теперь он глядел на ок-Перка снизу вверх. На ок-Перка почти всем приходилось глядеть снизу вверх.

- Ну? - не унимался рыцарь. - Чего грустный? Жалеешь, что пропустил мой поединок с ок-Герчетом? И верно, было на что поглядеть!

- У меня плохие новости, Перк.

***

- Что такое? - будущий король по-прежнему улыбался. Он чувствовал себя великолепно. - Ну, говори уж. Что стряслось?

- Я не догнал епископа.

- Епископа? А чего за ним гоняться?

- Ты что, даже не слыхал? Я отправил к тебе оруженосца и...

- А, верно, крутился здесь твой парнишка, пищал что-то. Но у меня же бой, мне не до того!

- Перк, пойми, епископ сбежал! Я почти настиг его, но старого увальня защитили его люди. Я перебил не меньше десятка попов... Но пока я разгонял эту свору в белых плащах, епископ сбежал. Теперь он, должно быть, заливает слезами кирасу нашего драгоценного императора.

- Да и Гангмар с ним. Скоро я надеюсь залить кирасу сопляка Алекиана кое-чем погорячей, чем старческие слезы. Он у меня кровью умоется!

Ирс выдавил бледную улыбку - сейчас тупица ок-Перк повторял то, что граф вбил ему в голову. Сантлак должен отложиться от Империи, сделаться суверенным королевством. Давно пора.

- ...Если наш император такая сопля, что держит при себе убийцу собственного батюшки, если на Метриене по-прежнему корона, и Алекиан не спешит карать преступника... - тянул Перк, - то мой святой долг...

- Да пойми же! Нет епископа - нет твоей короны. Тебя некому венчать на царство! Епископа невозможно выбрать на турнире! Нам нужен епископ!

- Ох... - гладкий лоб верзилы прорезала складка, Перк задумался, а это давалось ему куда трудней, чем поединки на ристалище.

- Дошло теперь?

- А что же нам делать?

- Уговорить наших дворян провести обряд коронации без епископа Сантлака, договориться с другим прелатом... либо двигаться навстречу Алекиану с некоронованным монархом. Разбить имперское войско, захватить епископа, взять в плен сопляка императора и заставить его подписать эдикт о независимости Сантлака. Тебя все станут прославлять, как избавителя от имперского ярма... Так что давай, бей, круши! Пора закончить этот Великий Турнир поскорей, пока Алекиан не сбежал от нас! Но поспеши, теперь у нас мало времени.

- Ты прав! Гангмар возьми, ты прав! Пора заканчивать турнир и начинать настоящую войну! Эй, вы, Коргельт, Дунли! - рыцарь призывал оруженосцев. - Ступайте к старым пердунам на трибуну, пусть поторопятся, я не желаю ждать, пока они выберут мне нового противника, пусть выставляют любого! Лишь бы скорей!

- Нет, так дело не пойдет. Я сам с ними переговорю!

Ирс резко развернулся и зашагал к трибунам, где расселись почтенные старые вельможи в линялых плащах, вышитых поблекшими золотыми нитями. Эти дряхлые рыцари теперь распоряжались на Великом Турнире и определяли, в каком порядке пройдут поединки. Между Великими Турнирами о старцах никто не вспоминал, а нынче на несколько дней в из руках сосредоточились немалые полномочия, так что теперь престарелые рубаки желали в полной мере насладиться почетом и властью. Иногда они спорили подолгу, припоминали древние обычаи, взывали к традициям, сочиняли и врали, будто помнят некие прецеденты... если их не поторопить, они могут тянуть Великий Турнир до третьего гилфингова пришествия. Значит, нужно поторопить.

В дальнем углу ристалища проходили поединки опоздавших - никому не известные провинциалы калечили друг дружку под жиденькие крики родичей да оруженосцев, внимание толпы было приковано к участку перед трибунами престарелых судей, где съезжались бойцы, за плечами которых было по десятку-другому побед. Ирс сдержал шаг и повернул, чтобы обойти ратное поле. Там как раз готовился новый поединок. Перк ок-Перк, громыхающий тяжелыми латами, как телега жестянщика, догнал графа. Он шагал, повернув голову, чтобы не пропустить схватку конкурентов. Вот рыцари пустили коней, разогнались и склонили копья. Перк что-то буркнул, но Ирс не расслышал ни слова - всадники столкнулись с громоподобным лязгом. Один потерял стремя и покачнулся, однако усидел в седле. Сторонники того, что держался крепче, кинулись доказывать, что их чемпион победил...

- Я говорю, пустой поединок. И так ясно, что ок-Дрегерс сильней, но и он мне не пара, - повторил Перк.

Ирс не ответил, он зашагал еще скорей, чтобы пересечь ристалище, пока нет поединков. Грязный песок ворохами летел из-под ног графа. Перед трибунами толпились представители участников последнего боя, ярились, орали и тыкали пальцами в сторону ратного поля. Справа и слева на пристроенных к городской стене трибунах орали и топали ногами зрители - этим хотелось, чтобы бойцы съехались снова. Старики распорядители важно пыхтели и топорщили седые усы. Они наслаждались собственной властью.

Граф растолкал спорщиков и подступил к трибуне. Сантлакцы попытались возмутиться, но ок-Перк отшвырнул парочку самых отчаянных спорщиков, остальные расступились.

- Мои добрые господа! - воскликнул Ирс, задирая голову и окидывая важных старцев пламенным взором. - Судьба Сантлака нынче в ваших руках! Да что там Сантлак, весь Мир взирает нынче на эту арену и на вас, вершащих праведный суд!

Старики, приосанились, дружно уставились на графа и смолкли. Такое начало их вполне устраивало.

***

- Мои добрые господа! - повторил граф. - Нынче вы - судьи этого Мира! И очень мне обидно, что находятся те, которым ваш суд не по нраву! Ох, как скверно...

- Кто это? Кто? - зашумели старики. - Кто посмел?

Они привставали с мест, переглядывались, будто негодяй, оскорбивший их суд, мог укрываться здесь, на трибунах. Ветераны грозно хмурили седые брови, глухо сопели, и, кажется, попадись им этакий негодяй - уничтожат на месте! Ирс выдержал эффектную паузу. Затем снова повысил голос:

- Епископ! Его священство Ранлей! На рассвете этот недостойный прелат покинул Энгру! - граф оглядел недоуменные физиономии распорядителей Большого Турнира, старики пока еще не уразумели, что к чему. - Он сбежал, чтобы не короновать нашего избранника! Не желает подтвердить решение вашего высокого суда...

Тут до старцев наконец дошло, какую обиду им - именно им - нанес прелат. Эти сообразили куда скорей Перка. Все-таки долгая жизнь, проведенная в турнирах, набегах и засадах, научила этих вояк увязывать всякие события в единую цепочку. Его священство Ранлей, такой же старый упрямец, как и распорядители турнира, был против выборов нового короля. Епископ, как вся Церковь, стоял за Метриена. С его несогласием ничего поделать было нельзя, но рыцари пребывали в уверенности, что святоше придется смириться. В Сантлаке нравы просты, и, в случае чего, епископа можно было принудить силой, заставить короновать избранника дворянства. И вот - он сбежал, оставил все рыцарство страны с носом!

В самом деле, епископ нанес оскорбление всему благородному сословию Сантлака, сошедшемуся на Великий Турнир и, прежде всего, будущему победителю. Ну и судьям тоже. Выходит, они зря надрываются здесь, на трибуне, уже который день подряд? Ирс удовлетворился произведенным эффектом и смолк - теперь орали старые дворяне, они старались перекричать друг дружку, заводились от этих воплей сами, и распаляли других. На крик стали собираться сеньоры, участники Великого Турнира. Эти пока что лишь слушали.

Ирс ждал - и наконец шум начал спадать.

- Мои добрые господа! - в третий раз воззвал граф. - Во имя сантлакских вольностей, во имя благородства, во имя чести! Я прошу вас не медлить!

Воцарилась тишина, прекратились бои в дальних концах ристалища, ибо некому было назвать имена новых соперников, стихли склоки претендентов, даже зрители на трибунах замолчали, ловя каждое слово графа - весть о бегстве епископа уже разошлась в толпе. Только колокольный гул плыл вдалеке, мерный, низкий, приглушенный городской стеной.

- Что же нам делать?.. - прошамкал один из дряхлых героев, и его негромкий надтреснутый голос было отлично слышно.

- Догнать, вернуть беглеца! - рявкнул басом другой судья.

- Да он уж, верно, скачет к императору, - подал голос третий.

- Если позволите, благородные сеньоры, - встрял Ирс, - самая большая беда для нас, если Алекиан увезет епископа в Ванет, оттуда будет сложно вернуть его! Хорошо бы обрушиться на Алекиана здесь, на сантлакской земле!

Вообще-то, в рыцарстве Санталка не было единого мнения относительно того, как быть с Алекианом, хотя около сотни дворян поклялись, что не станут подчиняться императору, но сантлакским сеньорам частенько приходилось нарушать клятвы, и уж кому-кому, а графу Ирсу это было отлично известно. Сегодня этих разбойников увлекает идея независимости, завтра они прельстятся красивыми имперскими игрушками... Потому граф Эгенельский спешил воспользоваться бегством его священства для того, чтобы подтолкнуть сеньоров к решительным действиям.

- А поведет нас в поход победитель, ибо таковы наши благородные обычаи! Коронован или нет, а победитель Великого Турнира - законный король этой славной державы! - рявкнул Ирс. По лицам дворян он видел, что дело сладилось, сантлакские сеньоры уже пришли в нужное расположение духа. - Так не станем медлить! Завершим нынче же схватки!

- Нынче же! Скорей! - подхватили десятки голосов.

И распорядители Великого Турнира также засуетились, им передалась горячность толпы. Потом, наверное, кое-кто из них станет корить себя за то, что поддался общему порыву, что поторопился... а ведь можно было растянуть праздник еще на несколько дней, продлить время собственной славы - ибо по окончании турнира старцы вновь сделаются никому не нужны. Рассудить нынешние поединки - последнее славное дело, оставшееся им в этой жизни. Но раскаяние придет потом, а теперь старцы ринулись энергично распределять пары рыцарей, метать жребий, чтоб определились бойцы, теперь распорядители судили сурово и непреклонно, лишали неудачников права на повторный бой, если результат первой схватки вызывал сомнения - словом, стало ясно, что турнир в самом деле закончится до захода солнца. Убедившись, что старики настроены решительно, Ирс удалился - он решил лично отправиться навстречу войску императора. Эта война стала его собственной. Граф решил сделать все правильно, иными словами - не доверяя никому.

ГЛАВА 6 Юго-восток Ванета

Роккорт ок-Линвер ждал. Долгие годы, проведенные в боях и походах, научили его: как правило победителем выходит тот, кто ждет. Особенно, если этот кто-то сильнее. Когда у тебя недостает воинов, приходится спешить - совершать рискованные маневры, обходить, перестраиваться, изобретать всевозможные хитрости. Иное дело сильный, тот может спокойно ожидать, лениво наблюдая, как обреченный враг пытается компенсировать слабость быстротой движений, как мечется и изворачивается.

Сейчас сэр Роккорт был убежден в том, что он сильней. Он стянул под свои знамена отряды имперских солдат, заставил присоединиться к армии дружины местных сеньоров, вынудил окрестных графов прислать собственных латников. Накануне объявился гонец из Ванетинии - там вняли объяснениям капитана Роккорта и шлют подкрепления, в частности всех чародеев, каких только оказалось возможно собрать в столице. Они уже в пути и вот-вот прибудут. И без этой подмоги капитан имел под рукой около полутора тысяч солдат, ну а магические штучки некроманта - с ними пусть разбираются колдуны из столицы. Иначе зачем они нужны, эти шарлатаны?

Так что ок-Линвер не сомневался, что сильней малочисленного войска, явившегося с востока. Конечно, разведчики доносили: к неприятелю подтягиваются отряды мародеров из Гевы, однако старый воин знал цену этим бандитам. Они не бойцы, а отребье. Даже толстозадые стражники из городов восточного Ванета, составляющие значительную часть воинства ок-Линвера - даже эти получше гевских оборванцев. Опасаться следует лишь чародеев, но и на них найдется управа, когда из столицы прибудут Изумруды.

Исходя из этих рассуждений, капитан не удивился, когда стало ясно, что армия некроманта остановилась вдалеке и не идет на сближение. Что же, врага можно понять - черный маг не хуже ок-Линвера видит, что слабоват против имперского войска! Боится подойти! Капитан с гордостью оглядел свои отряды, выстроенные образцовом порядке. Перед грядой холмов - кавалерия, на высотках позади всадников стрелки и пешие латники. Обоз - за холмами. Да еще скоро прибудут Изумруды. Силища!

Графы и гвардейские лейтенанты почтительно ожидали, что скажет старик. Офицеры уже привыкли к тому, что ок-Линвер - тугодум, а местным сеньорчикам только предстоит узнать капитана поближе. Этим невтерпеж выслушать, что надумал старый вояка.

- Какие будут указания? - осведомился один из ванетцев. Не выдержал.

- Пока ждем, - буркнул ок-Линвер, - не спуская глаз с этой банды. И усилим фланговые дозоры.

Этим господам невдомек, что сейчас имперские войска заняли идеальную позицию. Ровное поле хорошо подходит для действий кавалерии, а пехота занимает холмы, где можно укрыться от железных истуканов. Незачем предпринимать рискованные передвижения, если здесь такая удобная позиция. Но капитан не счел нужным растолковывать основы военной премудрости тупоголовым сеньорам. Им ни к чему понимать - достаточно того, что капитан ок-Линвер отдал приказ.

Солнце поднималось все выше... солдатам надоело стоять в строю, кавалеристы спешились, пехотинцы на холмах покидали строй и рассаживалось. Стало жарковато, ополченцы подпирали щиты копьями и пытались укрыться в тени. Время от времени появлялись гонцы, докладывали: армия черного колдуна стоит неподвижно. Враг выстроился на распаханных полях у дороги и, как будто, тоже ждет нападения.

- Не выступим ли мы им навстречу? - набравшись смелости, осведомился граф Аднорский. Этому хотелось выглядеть посмелей прочих, поскольку граф опасался, что ему поставят в вину сдачу города.

Ок-Линвер смерил взглядом графа, вздохнул и проскрипел:

- Нет. Здесь подходящее место, я готов сразиться с ними здесь. А выступать не станем, покуда все войско не будет в сборе. Я жду Изумрудов.

Миновал полдень, потом прошел еще час... и еще. Разведчики высмотрели, что в неприятельском войске приступили к обеду - разумеется, это касалось только живых. Зомби и закованные в сталь великаны стоят неподвижно. Сэр Роккорт велел кормить людей. Если враг занят обедом, значит, нападения ждать не приходится. После трапезы солдаты не встали в строй, ибо стало ясно - нынче сражение уже не состоится. Надумай некромант атаковать - это окажется долгим делом. Пока живые и мертвые воины перестроятся в походный порядок, пока обозные свернут хозяйство, пока то да се - и выступать будет уже поздно. На поле, выбранное сэром Роккортом они прибудут разве что под вечер. Гвардейцы - те, что имели боевой опыт - сообразили это первыми, глядя на них и ополченцы тоже принялись ослаблять подпруги лошадям и располагаться на отдых.

Солнце, по-летнему теплое, медленно плыло в ярко-голубых небесах, воины притихли, на Мир снизошла тишина. Так и дождались вечера. Ок-Линвер не огорчался. Если схватка вовсе не состоится - что ж, и это неплохо. Он, капитан гвардии его императорского величества, встал на пути вражьего нашествия, не допустил к столице, остановил. А вот когда прибудут Изумруды, можно будет подумать и об активных действиях... думать о быстрых действиях можно очень медленно.

Сэр Роккорт велел располагаться на ночлег - всем на тех местах, где стояли в строю. Дозорных сменить, ночью разъезды усилить. Будь ок-Линвер на месте неприятельского полководца - велел бы ночью отступить в прежний лагерь у стен Аднора. На марше армия колдуна особенно уязвима, поскольку у него недостает кавалерии. Стало быть, отступать лучше ночью, когда имперская конница не может действовать в полную силу. Но наутро оказалось, что черные остались на месте. Сэр Роккорт перестал понимать соперника... но пожал плечами и велел выдать воинам завтрак.

***

После завтрака капитан выслушал донесения разведчиков - за ночь ничего не изменилось, шеренги неупокоенных стоят, как стояли до заката. И то верно - мертвым отдых не нужен. Перед ними застыли закованные в сталь истуканы. Что там, позади чародейского войска, разведчики не выясняли. Страшно приближаться. Но лагерные костры дымят.

Ок-Линвер велел снова выстроить воинов. Неведомо, сколько придется ждать, покуда некромант со своей сворой уберется восвояси. И потянулось ожидание. В час пополудни, когда время шло к обеду, когда обозные уже развели костры и наполнили котлы водой из ручья, дозорные доложили, что приближается конвой. Едут не спеша, под имперскими знаменами. Капитан поинтересовался, не видать ли зеленых плащей среди этих путников? Да, как будто были такие... Изумруды, сообразил старик. Вот что значит правильно составленный рапорт! В Ванетинии прислушались к просьбам ок-Линвера!

Капитан взгромоздился в седло и собрался отправиться навстречу Изумрудам. Колдуны - они капризные, и, хотя сэр Роккорт ни в грош не ставил чародейское могущество, но не лишним окажется встретить столичных магов. Если среди них кто-то важный, с гонором, то лучше сразу установить хорошие отношения. Тут старику доложили: прибыл гонец. Оруженосец какого-то мелкопоместного рыцарька, с жалобой на разбой. Имя сеньора, которое назвал гонец, было ок-Линверу не известно, и старик рассудил, что вести от такого - подождут. Ишь ты, на разбой жалуется... и почему именно имперскому капитану? Ведь есть же графы, судьи, сенешали его величества... Ок-Линверу попросту не пришло в голову, что все эти сановники с их людьми нынче в его войске, он собрал в округе всех, кого было возможно, всех, кто мог отразить разбойников.

Сейчас важней поглядеть на Изумрудов - с этой мыслью сэр Роккорт отправился в путь. Напоследок велел накормить гонца обедом - вернувшись, господин капитан гвардии его выслушает. Оставить войско старик не боялся - он будет неподалеку, а вражеская армия передвигается с небольшой скоростью. Пока что-то произойдет, ок-Линвер успеет возвратиться.

Итак, старый воин отправился встречать конвой из Ванетинии. Полчаса неспешного передвижения, и капитан увидел вновь прибывших. Всего их насчитывалось около полусотни, и, в самом деле, почти треть - в зеленом. Капитан удовлетворенно кивнул - вот и славно, пусть колдуны дерутся с колдунами, чем больше перебьют своих, тем лучше сделается в Мире. Потом сэр Роккорт ощутил недоумение - с колдунами в зеленом что-то было не так, что-то необычное чудилось в веренице Изумрудов. Ок-Линвер прищурился, напрягая старческое зрение... наконец сообразил - столичные чародеи выглядят слишком мелкими, очень уж приземистыми кажутся эти фигурки в неуклюжих балахонах. Ну да, большинство надвинули капюшоны, это ученики. Но и те, что возглавляют кавалькаду - тоже коротышки.

Рыцарь придержал коня, ожидая, пока вереница карликов приблизится к нему. Передний, щекастый юноша, подъехал, стянул зеленый колпак и утер потное лицо - толстяка разморило на жаре, Изумруд глядел недовольно. Старому рыцарю маг не понравился, слишком уж бросалось в глаза фамильное сходство с предателем Велиуином. Ничего удивительного, этот пухлый паренек принадлежит к клану Изумрудов, многие из этой семейки страдают ожирением.

- Капитан ок-Линвер?

Паренек знал старого воина в лицо, тогда как сэр Роккорт Изумрудика не узнавал - вероятно, тот не занимал прежде высокого положения в клане. А может, лишь недавно снял ученический капюшон. Да и вообще - капитан гвардии один, его знают все, а этих бездельников магов по Валлахалу всегда шастает целая толпа, где уж тут запомнить каждого сопляка!

- Да, это я.

- Эрегарт Изумруд. Я старший в этом походе.

То, как определил свои полномочия юнец, капитану тоже не понравилось.

- Следуйте за мной, - сухо бросил старик. И выпрямил спину, чтобы оказаться еще выше. Тощий, долговязый, в массивных доспехах, восседающий на здоровенном жеребце капитан, казалось, вдвое превосходит ростом приземистого мага.

Разворачивая коня, рыцарь еще раз окинул взглядом колонну Изумрудов. Похоже, сплошь мальчишки, сопляки, молокососы. В хвосте шествия ехали с полдюжины магов, не принадлежащих к семейству Изумрудов, этих наняли на время похода, но разноцветные одежды отличали чужаков от клана придворных магов, ок-Линвер принял их за слуг.

Эрегарт пристроился рядом с капитаном.

- Что у вас за беда? Мне сказали о каких-то великанах. Это верно? Из Гевы пришли великаны?

- Я не знаю, что это или кто это, - отрезал старик. - Потому и отписал в столицу, чтоб прислали магов. Вот ты и разберешься, верно это или нет. А что, никого постарше в Валлахале не нашлось?

- Никого, - буркнул Эрегарт. - Здесь все, кто способен хотя бы на малое колдовство.

Мальчишка соврал. В столице находилось еще несколько дряхлых старцев, но этих было слишком рискованно отправлять в поход, могли не выдержать дороги. Лучших-то увел Гиптис со свитой его императорского величества. Потому и вышло, что конвой возглавляет Эрегарт, котором меньше месяца назад стукнуло шестнадцать.

***

В лагере надутый мальчишка Изумруд первым делом потребовал "попить чего-нибудь холодненького". Потом шумно втянул запахи походной кухни и добавил, что не мешало бы и подкрепиться. С рассвета в дороге! Барские замашки сопляка ок-Линверу не понравились, старик окончательно укрепился в своей неприязни к Изумрудику. И потому, когда оруженосцы вручили столичному магу кувшин с вином, заявил не без злорадства:

- А холодненькое тебе, мастер, подадут в столице.

Кувшин стоял на солнцепеке, и вино порядком нагрелось. Юнец пожал плечами, вытребовал стакан воды, ткнул туда палец и произнес коротенькое заклинание. Пыхнули разноцветные искры, из рук мага дунул ветерок... Ок-Линвер заглянул в стакан и обнаружил, что на поверхности воды плавают льдинки. Толстячок разбавил вино, побултыхал в стакане кусочками льда и с наслаждением принялся пить. Потом покосился на сэра Роккорта и предложил:

- Хотите, капитан, и вам сделаю?

Ок-Линвер слегка растерялся. Обычно, если испытываешь к кому-то неприязнь, то сама собой является мысль, что чувство взаимно. Но Изумруд был, как будто, дружелюбно настроен... и старик согласился. Охлажденное вино в самом деле кстати в этот жаркий денек! Потом ему доложили, что трое гонцов просят выслушать их сообщения.

- А, верно! - припомнил старик. - Какой-то молодчик добивался, чтоб его выслушали еще до нашего отъезда. Ладно, давайте их сюда.

Капитан отхлебнул холодного напитка... потом еще и еще. А Изумруд, похоже, не только охладил вино, но и добавил чего-то. Получился весьма приятный напиток! Настроение старца слегка улучшилось, он даже подумал, что сопляк не так уж и плох. Тут привели гонцов. Первым раскричался тот мальчишка, что прибыл первым. Замок его благородного господина осажден гевскими бандитами! То есть не то, чтобы осажден, к укрепленному поместью разбойники не осмелились подступать, но они разоряют округу.

- А твой господин, конечно, сидит за стенами и боится высунуть нос? - не без ехидства осведомился ок-Линвер.

- Мой благородный господин нынче в войске его императорского величества, - надулся посыльный, - и лучшие воины из числа вассалов сопровождают его. Мы - верные слуги нашего повелителя!

Ок-Линвер поморщился. В самом деле, многих сеньоров из числа местных помещиков отозвали для похода в Сантлак.

- Ладно, - буркнул капитан. - Давайте следующего!

Следующий гонец представлял общину небольшого городка к западу от этих краев. И там объявились разбойники, по виду - гевцы. Потом о гевских бандитах доложил и третий посланник, а пока сэр Роккрт морщился и теребил усы, выслушивая недобрые вести, в лагере объявился и четвертый - новости были те же. Только теперь капитан сообразил: черный маг отправил присоединившихся к нему гевских голодранцев на запад, и теперь они разоряют Ванет, обходят стороной города и замки, нападают на хутора, режут купцов на дорогах. Никто им не помешает, так как предусмотрительный сэр Роккорт созвал под свое знамя всех боеспособных воинов в этом краю.

Ок-Линвер выругался.

- Прикажете отправить отряды кавалерии против этих злодеев? - сунулся граф Аднорский. - Я бы...

- Заткнись, болван! - рявкнул старик. Потом одним глотком допил остатки охлажденного вина. - Вот еще, отправить конницу! Я не стану дробить силы. Да ты понимаешь ли, дурень, что ловить этих бандитов можно бесконечно? Они ловкие грабители и знают, как заметать следы, уж я-то давно имею дело с этой сволочью... Нет, мы двинемся на их вожака, побьем его в поле, и отрежем зарвавшимся разбойникам путь на восток. Эй, Изумруд... как тебя... скоро у тебя будет возможность разглядеть великанов поближе.

- Меня зовут Эрегарт Изумруд, - спокойно ответствовал юнец. - Советую запомнить мое имя, пригодится.

Эрегарт считался самым талантливым из прежних учеников знаменитого Гимелиуса, и лишь возраст не позволял ему встать вровень с предателем Велиуином. Но теперь, когда лучшие члены семьи полегли на полях сражений, открылись новые возможности для быстрой карьеры. Гиптис позволил юноше покончить с ученичеством, хотя чародеи постарше были недовольны. Молодой маг потому и остался в Ванетинии, что Гиптис не желал рисковать жизнью последнего из великих Изумрудов. Гиптис возлагал большие надежды на юнца. Теперь же, когда глава семьи был в отъезде, некому стало запретить Эрегарту действовать. Многие пророчили ему большое будущее и со временем - пост придворного мага... Эрегарт разделял это мнение. Сейчас ему нужно было отличиться. Потому паренек и терпел грубость капитана, потому и старался заручиться его поддержкой - после гвардеец будет рапортовать в Ванетинии, и действия Изумруда непременно должны быть оценены высоко.

ГЛАВА 7 Западное побережье, Семь Башен

Ингви окинул взглядом черные скалы - здесь склоны утесов уже расступились, старая тропа лежала в широком ложе между пологих откосов, а впереди виднелись осыпавшиеся стены, позади которых к небу возносились башни. Снизу, с тропы было видно три. Или, возможно, четыре - солнце било в глаза, и яркий свет мешал разглядеть очертания древней крепости.

- Ну что, вперед? - король первым зашагал к проему в руинах.

Когда-то замок отделял от склона неглубокий ров, выдолбленный в камне. Наверное, попасть в цитадель можно было по подвесному мосту, а теперь ров был засыпан, превратился в длинное углубление, заваленное каменной крошкой и поросшее все теми же серыми побегами, которые пробились в скалах, а от предвратных укреплений и ворот не осталось вовсе ничего. Ингви в широкий проем между остатков стены и оказался во дворе. Здесь оказалось на удивление пустынно - ни груд щебня, ни вездесущих колючих растений, странно напоминающих ковыль Ничейных Полей. Черные плиты, которыми был вымощен двор замка, казались чисто подметенными и вымытыми, гладкие, отлично пригнанные друг к дружке, время не сумело повредить отесанному камню.

Двор окружали стены - остатки жилых строений, служебных построек, основания башен. Башни возносились над головой, здесь они заслоняли небо, но счесть их число было по-прежнему затруднительно. Замок был настолько сильно разрушен, что теперь уж казалось невозможным определить конфигурацию и прежнее назначение построек. Пришельцы стояли посреди лабиринта стен различной высоты. С открытой площадки, на которой они остановились, уводили больше десятка дверных проемов, проходов между остатками строений и дыр, пробитых в разное время. Здесь наверняка были и следы погрома, учиненного князьями Ллуильды три века назад, и повреждения, нанесенные руинам новыми кладоискателями. Современники словно боялись завалить гладкие плиты двора обломками камня, выломанные куски они аккуратно складывали штабелями в тех местах, где трудились. Возможно, в этом и был определенный смысл - отметить таким образом проверенные участки.

Пришельцы озирались, запрокидывая головы. Пытались разглядеть башни, которые приметили прежде, издалека.

- А теперь что? - поинтересовалась Нноанна. - Будем искать клад?

- Сперва неплохо бы проверить, всех ли здешних обитателей мы уже повидали, - предложил Карикан. - У них наверняка был где-то поблизости лагерь. Их припасы нам не помешают.

Лотрик и матросы старались оказаться позади, укрыться за спиной более храбрых спутников. Моряки бубнили молитвы и поминутно осеняли себя святым кругом. Карикан ткнул локтем Тонвера и кивнул:

- Гляди, святой отец, какая замечательная паства тебе подвернулась. Они исполнены смирения!

Говорил Счастливчик нарочито громко, будто старался заглушить собственную неуверенность. Кстати, стрелу он держал наготове, слегка напрягая лук. Взгляд графа скользил по стенам и бойницам.

- Это известное дело, - отмахнулся Тонвер. - Страх - отличный проповедник. Мерк Новый как-то заявил, что в храме Светлого должно быть непременно темно. Неплохо, говаривал сей дерзец, чтоб из мрака неслись страшные завывания, а потом священник выскакивал неожиданно из темноты. Тогда паства, сперва обмочившись с перепугу, станет внимательней внимать наставлениям.

- Мерк знал толк в проповедях! - заметил Ингви. - По-моему, вон тот проем выведет нас к главным воротам. Идем!

- Эй, а ну вперед! - прикрикнул на миренских моряков Кари. - Чтобы я видел ваши зады! Вперед, вперед! Последним иду я!

- А я слыхала, что призраки всегда набрасываются сзади, - злорадно бросила через плечо Ннаонна. - Хватают за плечи того, кто последним идет, впиваются в горло. Такими холо-о-одными пальцами! А потом хр-рясь! И бац! И бум!

Матросы суетливо кинулись за королем и вампирессой. Им больше не хотелось оказаться последними - девушка обладала даром убеждения!

***

Ингви не ошибся - да и не удивительно. Даже за три века представления архитекторов о планировке укреплений не слишком изменились. Жилое строение, возносящееся к небесам семью башнями, было, разумеется, странным, и пропорции его выглядели непривычно, в остальном же Семь Башен являлись крепостью. Ингви без труда сориентировался в руинах, и вскоре пришельцы вышли к главным воротам Семи Башен - тем, что были обращены к суше. Здесь портал также оказался полностью разрушен. Легенды утверждают, что войско князей Ллуильды штурмовало замок Черного Ворона со всех сторон одновременно, и приступ был настолько ожесточенным, что атакующие совершенно уничтожили ворота вместе с бастионами и барбаканами.

Королю захотелось поглядеть, как смотрится замок со стороны суши, и он вышел за ворота. Кроме того, Ингви хотелось проверить еще одно предположение - пока он бродил среди руин, Черная Молния вела странно довольно странно, время от времени меч ощутимо вздрагивал в ножнах, как стрелка компаса, реагирующая на магнитный полюс планеты. Стоило королю повернуться или двинуться в другом направлении - и магическое оружие шевелилось, его тянуло нечто, укрытое в разрушенном замке. Сейчас, разрядившись от удара о камень, меч старательно поглощал ману, поспешно восстанавливая силу заклинаний, вложенных в багровый янтарь. Получалось, в Семи Башнях скрыт источник магической субстанции? И этот источник притягивает меч?

За воротами меч успокоился, действие источника магической силы имело совсем небольшой радиус. По ту сторону разрушенного портала простиралась равнина - плоская, как стол. Дюны тянулись вдоль берега, скалы нависали над водой, а этой стороной Семь Башен граничили с бескрайней степью. Ничего удивительного, что предки Черного Ворона выстроили крепость именно здесь - и бухта удобная, и строительный материал под рукой, да и со стороны моря подступы прикрыты скалами. Зато врагу, явись он к крепости, укрыться негде, издалека видно любого пришельца.

Вдоль стены тянулось кладбище. Ни ограды, ни часовни, только пустырь... промоины да канавы, вымытые, вероятно, талыми и дождевыми водами, бегущими с возвышенности, на которой был возведен замок. Там кладоискатели и хоронили товарищей по промыслу. Ннаонна протянула:

- Ого-о-о...

Могил здесь насчитывалось несколько десятков. И еще неизвестно, сколько несчастных покоится под каждым из холмиков. В качестве памятных знаков использовались сломанные заступы, черенки лопат и прочие инструменты.

- Я слыхал, эти уроды резали здесь друг дружку, делили ненайденное золото эльфов, - буркнул Лотрик. - В "Парусе" много об этом разговоров было. Золота, чтоб ему Гангмару в задницу провалиться, не нашли ни единой монетки, а народу положили вон сколько!

- Все жадность, жадность человеческая... - скорбно провозгласил Тонвер. - Однако у этих людей хватило добросердечия, чтоб хоронить несчастных.

- Добросердечия, краба мне глотку! - возмутился шкипер. - Они же сами - того, убивали. Ну и закапывали, чтоб не воняло.

- И концы в воду, - поддакнул матрос.

- А вон лагерь благородного господина ок-как-его-там, - Кари указал стоянку незадачливого дворянина. Там еще слегка дымилась зола в кострищах, да валялись разбросанное в беспорядке барахло: мешки, инструмент, упряжь. И повозка поблизости стояла.

- Господина ок-Рейселя, - припомнила Ннаонна. - А вон, глядите, какие-то скачут. Видите?

Девушка указала в степь. Там едва виднелись всадники, галопом удаляющиеся от Семи Башен. Темп они взяли приличный и вот-вот должны были скрыться из виду. Если бы дело происходило в разгар лета, и земля была сухой, положение беглецов наверняка указывали бы клубы пыли, но сейчас почва оставалась влажной.

- Вассалы ок-Рейселя, - определил Счастливчик, - те, которым было поручено стеречь лагерь, покуда сеньор с нами разберется. Значит, знают, что их хозяин - того. Иначе не решились бы сбежать.

- Как бы не привели кого, - забеспокоился Тонвер. - На нашу голову.

- Боишься? - ухмыльнулся Ингви.

- С вашим величеством мне бояться нечего, - монах скорчил пресную мину, - однако греха на душу брать не хотелось бы... без большой нужды, я имею в виду Да и могилы лишний раз копать для убиенных не хотелось бы также.

- Сын покойного в плену, так что сюда не явится, за папашу с нас спросить, - всадники пропали из виду, и Ингви обернулся, чтоб разглядеть, наконец, руины и пересчитать башни. У него по-прежнему никак не выходило семь.

- Может, у него еще сыновья есть, - Лотрик поежился, на него вид руин, окутанных зловещими преданиями, навевал уныние, - или дружки, или вассалы. Не надо бы нам здесь торчать, а? Как ни гляди, а местечко гиблое.

- Да я и не собирался здесь задерживаться, - король пожал плечами, - только золото отыскать, да и обратно, на "Одаду". Я хотел удостовериться, что живые обитатели этого места нас не потревожат. Ну, а раз они сбежали, займемся наследством мертвых. Тонвер, возьми кого-нибудь из людей Лотрика, обыщите лагерь. Я заметил, у тебя немалый талант к обыскам. Ну а мы - в замок.

- Эй, погодите-ка, ваше величество... - монаху очень уж не хотелось оставаться здесь наедине с моряком. Куда лучше пребывать под защитой короля-демона. - Мы уж вместе, быстро, только инструменты возьмем... а потом вместе, вместе...

Тонвер вперевалку затрусил к разбросанным пожиткам покойного господина ок-Рейселя. Остальные последовали за ним.

- Глядите-ка, чтоб мне лопнуть! - Лотрик ткнул рукой, указывая ряды могильных холмиков. - Вон, вон туда глядите! Ямы! Они ж нам могилы копали! Вот мерзавцы, вот гниды, вот псы шелудивые, гадюки...

- Ну-ну, шкипер, - Ингви покачал головой. - Есть хороший принцип: о мертвых или хорошо, или ничего. Ну да, покойный рыцарь велел слугам вырыть могилы для нас. Собирался оказать тебе и мне последнюю услугу, какую только один путник на этой вечной дороге может оказать другому. Он оставил часть вассалов копать ямы, пока сам вместе с прочими будет встречать гостей. Очень предусмотрительно! И могилы как раз пригодятся. Нам придется похоронить этих добросердечных людей в ямах, которые выкопали их приятели.

- Жаль, что эти приятели нас покинули, - вздохнула Ннаонна, - и мы не сможем оказать такую же милость и им.

***

Девушка подхватила лопату и мешок.

- Ну, чего встали? Я уже готова выкапывать золото эльфов. Давайте скорей, что ли? Нам еще нужно успеть все истратить до того, как миротрясение состоится!

- В самом деле, - подхватил Тонвер, - нечего здесь мешкать, идемте скорей! Нам еще искать и искать.

Ингви не стал отвечать, однако у него имелись кое-какие догадки относительно места, где может таиться золото Меннегерна. Он запомнил, куда увлекал зачарованный меч. Источник маны находился в руинах жилого строения - там источник волшебства. Разумеется, и золото поблизости.

Кладоискатели двинулись обратно в Семь Башен, пересекли дворик, вступили в развалины. Между черных стен было темно и прохладно, в тени шуршал ветерок. Если задрать голову, становились видны неровные, изломанные очертания башен и пушистые облачка, проплывающие над ними - слишком мягкие и округлые в сравнении с угловатыми контурами руин.

Здесь повсюду были видны следы работы предшественников. Добрые люди успели не только устроить кладбище под восточной стеной замка, но и порядком разворошить старую кладку. Сравнительно небольшой замок оказался перекопан вдоль и поперек - даже странно, что золото до сих пор осталось не найдено.

В стенах тут и там были проломаны отверстия, кое-где между камней вбиты колышки, на которых туго натянут шпагат. Кто-то из прежних исследователей догадался разбить натянутыми бечевками территорию Семи Башен на участки и искать постепенно, по квадратам. Однако и этих последовательных тружеников постигла неудача. Странное дело - туго натянутые веревки казались не прямыми! Если приглядеться, они будто изгибались в горизонтальной плоскости, хотя это было невозможно. Иногда чудилось, что между камней струится дымка, временами заслоняющая проемы и повороты между стен черного камня, но стоит протереть глаза - и никакой дымки нет в помине. Заклинание, скрывающее последний приют Черного Ворона, действовало исправно.

- Ничего себе, - протянул Кари. Граф по-прежнему держался так, чтобы не упускать из виду Лотрика, но и его разобрало необычное действие магии Семи Башен. - Теперь я понимаю, почему до сих пор клад не нашли. Нас что-то крепко путает. Или кто-то?

- Сейчас узнаем, - Ингви извлек Черную Молнию из ножен и расслабил кисть. Меч тут же развернул руку демона, указывая источник маны. - Я еще прежде, в дороге размышлял, как может держаться заклинание три века, и не иссякнуть?

- И как? - Ннаонна, как обычно, ждала немедленных ответов. - Только не отвечай свое обычное "надо подумать"!

- Не надо, я уже все обдумал, - Ингви шагнул в сторону, указанную черным клинком. - Где-то в руинах имеется собственный источник маны. Нам нужно его отыскать, тогда станет легче. Идите за мной, здесь уже недалеко.

Меч перестал дрожать и твердо указывал в сторону, откуда истекал ручеек маны. Ингви доверился оружию и решительно двинулся между черных стен. Пару раз он упирался в руины, тогда приходилось шагать в обход, огибать препятствия, но Черная Молния снова указывала нужное направление. Потом сделалось заметно, как колдовской туман, сочащийся из тончайших щелей между камнями, свертывается в спираль, тянется к черной стали клинка, и втягивается, всасывается жадным оружием. Стены, до того казавшиеся затянутыми дымкой, проступали отчетливей, исчезло желание сморгнуть и протереть глаза - Черная Молния поглощала ману быстрей, чем магическая энергия выделялась таинственным источником. И вскоре Ингви остановился перед дубовой, окованной железными полосами, дверцей в черной стене.

- Гангмар меня дери, - заявил Лотрик, - а ведь я готов поручиться, что оттуда, из-за поворота, я не видел проклятую дверь! А ведь какая здоровенная!

Ну конечно, если верить легендам, Меннегерн был заперт в зачарованной башне вместе с конем. Дверь была высокой и широкой - в самом деле, лошадь пройдет.

- Никто ее не видел, - буркнул Карикан. - Иначе выломали бы первым делом. Рушить стены и пройти мимо двери? Нет, ее не видели те, кто копал в руинах прежде нас!

- У меня единственный вопрос, - сварливо заметила Ннаонна, - чего мы, собственно, здесь ждем? Почему не входим?

- Потому что нам предстоит еще выломать дверь. Ну-ка, посторонитесь, - и демон занес Черную Молнию.

ГЛАВА 8 Сантлак

Больше всего граф Ирс опасался, что император уведет войско обратно в Ванет. Сейчас дворяне, собравшиеся в Энгре, горячи и отважны, участие в Великом Турнире распалило их, рыцари воочию увидели, как оживают старинные традиции - а верней сказать, оживает то, что их приучили считать "старинными традициями".

Разумеется, обычай избирать короля на турнире не может быть древним, но зато как сладко звучит - на Великом Турнире все равны, и ты можешь стать королем, а коли не стал - вини лишь себя, ибо королевский венец побывал в твоих руках. Участники грандиозного побоища в Энгре - каждый - словно на миг прикоснулся к короне собственной страны, словно примерил, будто бы сам чуточку побыл королем, минуту, секунду, миг, крошечное мгновение, которого не было в действительности, но которое, однако, сохранится в памяти. Ты был на Великом Турнире и бился за корону! Что может быть выше? Что возвеличит сильней бедного дворянина из захолустья? Да и как не гордиться, даже проиграв - как не гордиться, что это из твоих рук получил корону сильнейший? Да, именно так - все, вплоть до самого захудалого владетеля, все здесь... дворянство огромной страны собралось в столице, чтобы вручить корону достойнейшему из равных! Всякий рыцарь в Энгре знал, что присягнет на верность новому королю - не слабаку или недоумку, все преимущество которого - великие предки. Нет, королем станет воистину первый среди равных.

Итак, сейчас дворяне полны гордости и готовы двинуться куда угодно за избранным монархом. Именно теперь их можно увлечь в бой, заставить сразиться с императором. А если Алекиан удерет - что тогда? Многие ли согласятся преследовать врага на чужой земле? Воины Сантлака не знают дисциплины, они не умеют брать крепости, с ними невозможна затяжная осада, в Ванете с таким войском придется туго. В Ванете много городов, тамошние общины умеют обороняться.

К тому же в сложившихся обстоятельствах очень важно использовать миг воодушевления толпы. Если дать сантлакцам время подумать... если дать имперским эмиссарам время предложить золото... неизвестно, как обернется дело. Если не побить Алекиана сейчас, костер, раздутый Ирсом, вполне способен угаснуть. И епископ, вздорный упрямый Ранлей! Станут ли дворяне исполнять приказы не коронованного по всем правилам Перка Первого, если у них будет время все взвесить и обдумать? Да Гангмар знает... Если победить - то быстро, очень быстро, иначе удача отвернется.

Итак, обуянный невеселыми мыслями граф Ирс отправился на разведку. Один день - снатлакскому дворянству требуется один день, чтобы завершить Великий Турнир. Потом состоится грандиозная пьянка - об этом Ирс позаботился. Заготовлены бочонки вина, верные люди получили инструкции, они знают, какие здравицы возглашать, с какими пожеланиями подливать рыцарям в кубки хмельной напиток... А потом наутро они встанут не раньше полудня - и с головной болью. Тут возвратится Ирс, они с Перком Первым поднимут воинство королевства в поход. Но поначалу эти вояки будут неспособны не только сражаться, но и держаться в седле. Завтра армия нового короля Сантлакского будет весьма уязвима, поэтому Ирс обязан устроить дело таким образом, чтобы похмельные вояки не подставились под удар, но притом и Алекиан не должен сбежать в Ванет. Завтра предстоит маневр, который лишь на первый взгляд представляется простым. Но на деле все куда труднее. И еще: сантлакские дворяне предсказуемы, их поступки легко предугадать, но поди разбери, что на уме у обезумевшего Алекиана? А император точно безумен. Ирс не раз сосчитал ванетское войско. Разве человек в здравом рассудке отправился бы с такими силами против рыцарства Сантлака?

Итак, Ирс хотел разобраться, на что рассчитывает сумасшедший мальчишка. Оставив Перка ок-Перка, который нынче вечером превратится в Перка Первого, завершать Великий Турнир, мятежный граф во главе полусотни латников и сантлакских дворянчиков, сделавшихся прихлебателями при богатом изгнаннике, отправился навстречу войску Империи.

Когда Ирс послал коня рысью, направляясь на восток, в южные ворота Энгры въехал небольшой конвой - вдова ок-Дрейс с сыновьями и надежным конвоем. Сенешаль надоумил раздавленную горем женщину молить о помощи нового короля, которого вот-вот изберут в Энгре.

***

Граф во главе бряцающей оружием кавалькады проскакал из Энгры на юг, затем свернул на восточный тракт. Земля гудела и стонала под копытами тяжелой кавалерии, и сердце Ирса билось в такт этим ударам. После часовой скачки он умерил аллюр, и тут же стало тише - всадники конвоя придерживали лошадей вслед за сеньором. Изредка встречались путники - нищие крестьяне, вассалы местных сеньоров. На вопросы о чужом войске они кланялись и бормотали, что никаких таких незнакомых солдат не встречали, да и вообще никого не встречали. В это время года караваны ходили редко, к тому же теперь купцов напугал поход императора. Попасть между гоняющихся друг за другом армий - что может быть хуже для торговца? Так что нынче торговые люди обходят здешний край стороной, и дорога опустела.

Под вечер Ирс велел остановиться, чтобы приготовить ужин и дать коням отдых. Местечко выбрали на пригорке, там было посуше и видно далеко, а внизу, под склоном, журчал ручеек. Хорошее место.

Оруженосцы стали разводить костры, нескольких воинов отрядили за хворостом. Развязали седельные сумы, достали припасы. Сантлакские дворянчики быстро напились, благо вина с собой прихватили в достатке. Ирс сидел у костра хмурый, щурился, глядя в пламя, его обуревали недобрые предчувствия. Покуда до развязки было далеко, граф оставался спокоен - он знал, что следует делать, и действовал... А сейчас от него почти ничего не зависит. Все в руках Гилфинговых - подобное положение смущало графа, который любил, чтоб ситуация была в его руках, божеству Ирс не доверял. Захмелевшие сантлакцы вскоре уснули, а граф еще часа два не сомкнул глаз... Зато поднялся он первым, еще до рассвета - растолкал оруженосцев, наорал на солдат, окинул хмурым взглядом опухшие рожи благородных союзников... и велел седлать поскорей.

Восход застал Ирса в пути, не выспавшиеся вояки его отряда клевали носами, некоторые хмурились, однако ругаться не решались - видели: благодетель не в духе, лучше его не злить. Так не заметили, как повстречали дозорных императорской армии. Некий рыцарь из Тилы с полудюжиной конных латников. Тильский сеньор - молокосос, едва вступивший в права наследства после гибели отца в "грязевом походе" на Геву полгода назад, опыта у юнца не было, он растерялся. Тильские воины первыми заметили движущийся навстречу многочисленный отряд кавалерии и придержали коней, разглядывая чужие знамена. Тут и люди Ирса увидели встречных. Тильцы не подняли имперских флагов, над ними был значок с гербом никому не известного рыцаря, это и спасло.

Сантлакские господа промедлили, разглядывая незнакомый штандарт - и бездействовали ровно до той поры, пока чужаки не развернули коней. Едва тильцы пришпорили лошадей, пускаясь галопом прочь, сантлакские вояки тут же бросились в погоню. Теперь их не интересовали цвета гербов - раз от них убегают, нужно догнать, перебить и обобрать.

Вслед за сантлакцами поскакали воины Ирса, увлеченные порывом новых приятелей. Пришлось и самому графу пришпорить жеребца - иначе он рисковал остаться в одиночестве на пустынной дороге.

Тильцы поскакали к месту ночевки, которое они только что оставили. Однако авангард уже успел сняться с места и продвинуться по дороге на запад, так что беглецы оказались в оставленном лагере, не стали задерживаться и понеслись дальше - без дороги, полями. Преследователи мчались по пятам... Тильцы пересекли, разбрызгивая неглубокую воду, речушку, на другом берегу была деревня. Беглецы свернули, чтоб не пересекать поселение - там могла выйти задержка, а сантлакцы не отставали. Впереди показалась гряда холмов, тильские воины нырнули в лощину между высоток...

Стремительная скачка - и разъезд вылетел из-за гряды холмов к тракту, по которому неторопливо шествовала колонна имперских воинов. Солнце едва выглянуло из-за кромки дальнего леса, но алые доспехи Алекиана и красно-желтые имперские знамена были видны издалека.

Особу его императорского величества охраняли отборные воины, эти, едва завидев несущихся к дороге кавалеристов, тут же перестроились, закрывая императора, и выступили навстречу. Тильцы подлетели к рядам союзников и осадили храпящих коней. Они орали охрипшими голосами и тыкали за спину - погоня, погоня! Имперские рыцари пустили лошадей к холмам, тут из лощины показались люди Ирса - первыми летели сантлакцы. Остановиться они не успели...

***

Алекиан, рассеянно моргая, поглядел на суетящихся воинов, его будто не обеспокоила воцарившаяся на дороге суматоха. Долговязый император, восседавший на высоком жеребце, отлично видел поверх голов окружившей его охраны, что происходит, но смотрел спокойно. Вокруг разворачивали коней рыцари, сталкивались, грохоча доспехами, ругались и орали - а у холмов уже вступили в бой передние всадники из обоих отрядов.

Тут король Метриен пришпорил коня и устремился к свалке. Он был в полном воинском облачении, так что легко распихал гвардейцев, которым было поручено приглядывать за пленником, солдаты поскакали следом, выкрикивая проклятия... Оружия у Метриена не было, но закованный в массивные латы верзила смело бросился в бой. Навстречу ему вылетел сантлакский рыцарь, взмахнул мечом, Метриен перехватил руку, рванул - противник с воем вылетел из седла, рухнул под ноги кавалерии... Метриен взмахнул трофейным клинком и вломился в гущу боя.

Гиптис Изумруд пробился к императору и указал рукой:

- Метриен...

Колдун был готов пустить в ход магию ошейника.

- Ничего, - буркнул Алекиан, - погодите, мастер.

Тем временем Метриен рубил направо и налево, валил всех, кто подворачивался под руку - получилось так, что он возглавил атаку имперской конницы. Люди Ирса были бы уже рады сбежать, но оказалось, что они заперты в лощине между холмами - с тыла их атаковал новый отряд тильцев. Герцогу Тегвину, командовавшему имперским авангардом, доложили, что его людей преследует враг, и юноша с кавалерией поспешил вслед погоне.

Едва тильские воины ударили с тылу, бой был окончен. Отряд Ирса сжали с двух сторон, задавили числом, растоптали и вырубили почти мгновенно. Сам граф погнал коня по рыхлому склону, надеясь удрать из тесного ущелья, Метриен узнал старого приятели и пустился следом. Настиг, взмахнул мечом, Ирс заорал и рухнул, покатился по склону вниз, перевернулся и замер. Крик прервался. Сантлакский король неторопливо спешился, потыкал закованной в сталь ногой тело, примерился - и ударил. Так, из-за случайности был убит в нелепой стычке единственный человек, способный организовать из рыцарей Сантлака настоящее войско. Впрочем, было ли это случайностью? Скорей здесь следовало бы увидеть перст гилфингов, так Пресветлый помогал императору Алекиану в его благочестивых предприятиях...

Минутой позже Метриен взгромоздился в седло и направился к его величеству. Ванетские кавалеристы сомкнули строй вокруг него, но верзилу это не смущало. Не доезжая два десятка шагов до Алекиана, король отшвырнул окровавленный меч - к императору его бы не допустили вооруженным. Потом здоровяк спешился, протопал оставшийся путь на своих двоих... опустился на колени перед копытами алекианова коня и протянул отрубленную голову:

- Ваше императорское величество, вот предатель Ирс. Именно он толкнул меня на путь преступления против законной власти! Примите же первый взнос в счет выкупа за мою никчемную трижды проклятую жизнь!

Алекиан едва глянул на трофей и дернул повод, посылая коня шагом. Объехал коленопреклоненного здоровяка и двинулся по тракту дальше на запад - к Энгре.

В эту самую минуту Перк Первый, еще не коронованный, но уже прославляемый подданными, одним из первых пробудился среди лагеря у стен столицы Сантлака - пробудился после грандиозной попойки, завершившей его победу на турнире.

Его величество пинками поднял оруженосцев, велел трубить к походу... тут к нему приблизилась женщина в темных одеждах. Рядом с ней терлись двое унылых мальчишек. Полная, некрасивая - она бы не заинтересовала Перка, однако сейчас пришлось остановиться и выслушать.

Женщина назвалась вдовой благородного ок-Дрейса. Она повалилась в пыль перед избранным королем, тычками заставила сыновей опуститься рядом и рыдая стала просить владыку о заступничестве. На визг безутешной вдовы стали сходиться сонные сеньоры, отказывать при свидетелях было неудобно... и его величество, постаравшись, чтоб голос звучал благосклонно, торжественно поклялся вступиться за несчастных сирот и покарать бунтовщиков.

- Как есть я избранный король благородного Сантлака, - Перк икнул, утерся и продолжил, - как есть моя прямая обязанность... э... защищать обиженных вдов да покровительствовать сироткам, то я обещаю. Вот при всем рыцарстве нашей Гилфингом сберегаемой страны клянусь - едва разделаемся с коварным Метриеном и вернем нашего епископа, чтоб ему... гм, ну, то есть сразу и покараем общину этого... э...

- Вейвера, - подсказала, утирая слезы, госпожа ок-Дрейс.

- Этого Вейвера! - твердо заключил король.

Тут же все благородные господа, ставшие свидетелями трогательной сцены, дружно возгласили, что за такого справедливого монарха непременно следует выпить. А кто не выпьет - тот предатель.

ГЛАВА 9 Юго-восток Ванета

Ок-Линвер отдал приказ сниматься с лагеря. Новость не вызвала энтузиазма у ванетских воинов, они уже свыклись с мыслью, что нынешняя война будет вот таким стоянием в поле. Но, если приказано - значит, нужно выступать в дорогу. Солдаты, украдкой ворча и поругивая выжившего из ума капитана, стали собираться. Поскольку лагеря в этот раз не разбивали, то и выстроились к походу очень быстро. Колонны кавалерии выступали одна за другой, потом, когда освободилось достаточно места для маневра, с холмов на равнину сошли пехотинцы.

Эрегарт Изумруд спокойно взирал на передвижение отрядов, делал вид, будто ничему не удивляется. На самом деле парнишке было любопытно, он впервые участвовал в настоящем походе, однако сохранял профессиональное спокойствие. Один из нанятых, не принадлежащих к клану, колдунов осведомился, не дадут ли им отдых после перехода из Ванетинии.

- Нет, - покачал головой Эрегарт, - насколько я понимаю, предстоит марш. Пожалуй, к вечеру доберемся.

- Но...

- Мастер, в этом походе платят достаточно, - напомнил Изумруд, - чтобы вы не обращали внимания на мелкие неудобства.

В душе юнец был согласен с ворчуном, отдых не помешал бы... однако сейчас он, Эрегарт, исполняет обязанности командира - стало быть, должен поддерживать дисциплину и по мере возможности соглашаться с решениями капитана. Тут пожаловал и сам ок-Линвер.

- Мастер, следуйте за тем отрядом, - указал длинной рукой, отполированные наручи блеснули на солнце, - и не отставайте. Следом за вами двинется пехота.

Назначив магам место в походной колонне, старик проехал дальше - организовать марш пехотинцев и отдать приказы обозным. Если он слышал отповедь Изумруда колдуну, желавшему отдохнуть, то не показал вида, что доволен.

Эрегарт взмахом пухлой ладони увлек подчиненных, и послал лошадку за указанными кавалеристами. Он старательно подражал взрослым, был сдержан, немногословен, хотя при других обстоятельствах предпочел бы беззаботную болтовню с кузенами Изумрудами, такими же мальчишками, как и юный предводитель.

Армия пересекла равнину, на которой ок-Линверу так и не пришлось дать бой противнику. Потом отряды вступили в лес. Заросли здесь были не густыми, почки едва начали раскрываться, и солнечные лучи били сквозь жиденькие прозрачные кроны. Чирикали птахи, жужжали насекомые, радужные крылышки жуков возникали в желтых лучах солнечного света, протянувшихся наискось сквозь прорехи в кронах - к засыпанной гнилью земле. В лесу было прохладно и сыро.

Когда маги пестрой толпой, не соблюдая строя, выехали из рощи на открытое пространство, Изумруд почувствовал что-то наподобие чужого магического присутствия. Ощущение было слабым, и юноша не придал ему значения. Гораздо отчетливей он воспринял солнечный жар. Май был в разгаре, и солнце пригревало уже совсем по-летнему.

С такой магией парнишке не приходилось иметь дела, этому в Валлахале не учили... Эрегарт стащил шляпу и подставил лицо жаркому солнышку. Подул мягкий ветерок, и юноша подумал, что здесь воздух совсем иной, не такой, как в каменных колодцах большого города... и уж совсем не такой, как в мрачном затхлом дворце владык Великой Империи. В той части Валлахала, где обосновались Изумруды, не бывает таких ветерков и таких запахов, маги отгородились от Мира стенами из камня и заклинаний.

И Эрегарт не придал значения мимолетному чувству тревоги и мигом забыл о странном наблюдении...

***

Некромант недовольно хрюкнул, провел громадными ладонями по оконцу толленорна - изображение погасло.

- Ты недоволен? - осведомилась Глоада. - По-моему, мы именно этого и добивались, чтоб старый дурак напал на нас... этот, как его?

- Ок-Линвер, кажется так. Да, это ты здорово придумала, выманить болвана со всеми его воинами сюда, а тем временем спустить свору на ванетские земли. От гевской мрази толку не было в любом случае. Оставь я это ворье при себе - пришлось бы следить, чтоб от них было меньше вреда, а так даже польза появилась.

- Так что тебя тревожит? Ну, говори, я вижу, ты озабочен.

Они сидели в черном шатре, посреди разбросанных в беспорядке одежд принцессы и доспехов некроманта. Прошлая ночь выдалась бурной - обоим не хотелось терять время понапрасну, даже в походе. Глоада лежала, завернувшись в плащ, на груде смятых покрывал, накручивала на палец локон и задумчиво пялилась сквозь прореху в пологе. Маршал поднялся первым и уже приступил к военным действиям - высматривал в толленорн, как имперские отряды движутся к его лагерю.

- Ладно, я скажу, - кивнул Кевгар, - видишь ли, мне нужно, чтобы имперцы нападали. Мое войско... наше войско тихоходно. Сейчас я подкинул вражескому полководцу выбор - разделить свои войска, отправить часть против гевской швали, а с оставшимися стоять на месте. Или - напасть на нас всеми силами? Он выбирает простое решение - напасть. Тогда, победи он здесь, и гевцам тоже не уйти. На самом деле уход разбойников в набег не ослабляет, а только усиливает нашу армию.

- Я знаю, - нетерпеливо кивнула Глоада, - но что не так?

- Захочет ли он атаковать?.. - Некромант провел ладонью по лицу, потер переносицу. Потом сжал кулак и энергично взмахнул рукой. - Должен захотеть! Ведь его поставили стеречь владения императора, а там бесчинствуют гевцы! Ну ладно, я буду облачаться. Наверное, уже пора.

- Ты уберешь толленорн?

- Нет, хочу еще раз поглядеть, когда вооружусь. Там были колдуны... этот мальчишка в зеленом. Изумруд.

- Ты опасаешься его?

- Пожалуй.

- Безвестного мальца?

Кевгар засопел, влезая в толстую куртку, одернул там и сям, повертелся в неуклюжем одеянии. Наконец ответил:

- Неясно, на что сопляк способен, и пока не испытаем его в деле - не узнаем. Время от времени возникают сильные колдуны... когда-то они проявляют себя впервые. Мне показалось, что он почуял магическую слежку. Если так, его нельзя недооценивать.

- Ну и что, я тоже ощутила тебя, - Глоада зевнула и стала натягивать длинное бесформенное платье. Ткань была смята и выглядела неопрятно, однако девушку подобные мелочи никогда не смущали. - Ты сам рассказывал. Тогда, на дороге - я почувствовала взгляд, хотя еще не знала, что это ты.

- Мы созданы друг для друга, - пояснил Кевгар. Маг взял кирасу и задумчиво оглядел - он размышлял, не нужно ли подновить защитную магию, прежде чем надевать доспехи. - И тебе Гунгилла помогла.

- Ты веришь в такие штучки? - принцесса фыркнула. Дрендарг издал в клетке протяжный свист. Хозяйка позабыла о любимце, и ящер забеспокоился.

- Я не верю, - буркнул маг. - Я знаю, чувствую и пользуюсь. Это другое. Любовь материальна.

- Давай я тебе помогу, - Глоада уже разбиралась в доспехах любовника и умела помочь застегнуть замок, если некроманту было неудобно дотянуться. - Вот так... мой герой. Погоди, я сейчас тоже соберусь. Уж очень любопытно поглядеть, как ты погонишь имперских свиней.

- Надень кольчугу, - потребовал Кевгар. - Я не шучу. Сегодня будет опасно.

- Тебя беспокоит мальчишка?

- Имперцев слишком много. Ты готова?

- Сейчас...туфли... Вот Гангмар! Опять пряжка... Тьфу! Тьфу!

Ящер в клетке завозился энергичней, он слышал "мамочку" и хотел на руки.

- Не спеши, я пока еще раз погляжу.

Маршал пробудил магию толленорна и принялся пересчитывать всадников, проплывающих в тусклом оконце, будто рыбки в воде взбаламученного ручья. Косяки пестрых рыбок - всадников было много. Иногда чародей декламировал заклинания, чтобы опустить магический глаз и разглядеть оружие и доспехи ванетских кавалеристов, однако от щекастого мальчишки, возглавляющего вереницу магов, Кевгар держался подальше. Это не было страхом, сопляк показался маршалу любопытным. Юный Изумруд довольно силен - одолеть такого, вероятно, окажется занятным делом. Развлечение? Что ж, тем лучше - Глоада научила Кевгара развлекаться... хотя пока что у него получается плохо.

***

Ок-Линвер вел отряды не спеша, то и дело высылал конные разъезды, иногда самолично во главе отряда конницы выезжал вперед, чтобы проверить путь, по которому пройдет колонна. К вечеру войско доползло к опушке леса, за которым начинались поля. На противоположном краю равнины расположились люди черного мага.

Поскольку время было позднее, старый капитан решил отложить битву на завтра, а пока он снова разослал во все стороны отряды латников. Покуда светло, следовало изучить местность, проверить, нет ли каких-нибудь ловушек. Гангмар знает этих чародеев, могут всякую пакость устроить. Сам капитан собрался оглядеть вражеский лагерь и предложил Эрегарту присоединиться. Юнец спокойно кивнул - он готов принять участие в вылазке.

Два десятка всадников двинулись через лес. Здесь повсюду были расставлены пикеты, так что эту часть пути проделали, не тревожась.

- А почему мы не продвинулись дальше? - осведомился юнец, пристраиваясь рядом с долговязым капитаном. Всадники петляли между стволов, беседовать было неудобно, но Изумруда это не смущало.

- Нужно, чтобы ночью нас разделяло приличное расстояние. Ты, мастер, должен понимать, что колдовским штучкам темнота не помеха, зато наши рыцари не могут скакать ночью во весь опор - дороги не видать, кони ноги переломают. Завтра минуем этот гангмаров лес и выйдем на равнину. Паршивая позиция, клянусь гунгиллиной пяткой!

Тут им пришлось разъехаться, огибая колючие заросли, но Эрегарт был настроен продолжать разговор, и, едва всадники оказались рядом, задал новый вопрос.

- Почему же эта позиция плоха?

- Лес в тылу, - буркнул сэр Роккорт. Сопляк начал раздражать вояку. Прислали великого мага, а тот не понимает азов военного дела! - Когда в тылу лес, это помеха маневру.

Он не стал объяснять, что во время боя перебросить отряд на другой фланг удобней всего позади линии основных сил, а теперь придется расположить обоз на узком пространстве между строем и лесом, повозки помешают маневру. И еще - у солдат, когда рядом лес, может возникнуть нехорошая мысль о бегстве.

Тут наконец конвой миновал заросли - и открылась широкая равнина. Высоких холмов здесь не было, так что местные крестьяне распахали почти все - кое-где зеленя уже поднялись над развороченным грунтом - это озимые, а где-то только что засеяли, и пашня выглядит паршиво с точки зрения кавалериста. Прежняя равнина была большей частью не распахана, а здесь и без колдовских ловушек атаковать будет затруднительно. Сэр Роккорт покосился на мальчишку в зеленом - не собирается ли снова приставать с глупыми вопросами?

Но Изумруд притих и, привстав в стременах, вглядывался в едва заметные блестки у края полей - низкое багровое солнце освещало застывших перед лагерем некроманта истуканов, их полированные латы сияли, переливались всеми оттенками красного. Эрегарт жадно тянулся туда - к этим стальным башням, он, будто моряк, который ночью посреди океана завидел свет далекого маяка. Эти железные башни источали дуновение маны - будто свет, видимый лишь чародею. Только человек, обладающий огромным талантом, мог ощутить магию неупокоенных троллей на таком расстоянии, и юный Изумруд сумел это сделать.

- О, Гилфинг, - прошептал толстяк, стискивая в пухлых кулаках поводья. Смирная лошадка косила карим глазом и недоумевала, чего хочет наездник, зачем трясет сбрую... - О, Гилфинг, такого я в самом деле не встречал.

Эрегарт даже не понял, что говорит вслух. Все-таки он был слишком молод и пока еще не вполне научился владеть собой. В менее буйные времена ему бы еще годика три ходить в учениках, однако убыль в клане Изумрудов оказалась так велика, что мастер Гиптис решил сделать мальчишку подноправным магом.

- Никогда в жизни не видал подобного...

"А что ты вообще видал в своей жизни, молокосос?" - подумал Роккорт ок-Линвер. Но капитан не стал произносить обидных слов вслух. Хотя он не обучался у магов, но долгая жизнь приучила старика держать свои мысли при себе. Потому он молвил лишь:

- Ну гляди, гляди, мастер, готовься. Завтра ударим по этим бестиям, а ты уж придумай, как их одолеть. Думай до завтра.

ГЛАВА 10 Западное побережье, Семь Башен

Ингви резко выдохнул и нанес первый удар - сперва не сильно, на пробу. Дверь содрогнулась, посыпалась пыль. Король ударил еще, сильнее, Черная Молния будто сама, независимо от направляющих ее рук, стремилась к цели, Ингви даже почувствовал: удары падают не так, как он метил, меч норовит бить в середину двери, а не ближе к замочной скважине. Пришлось приложить некоторые усилия, чтобы напомнить своевольному оружию, что Ингви - его хозяин.

Непонятно, зачем эльф запер дверь, отправляясь в Ливду? Ингви поначалу не был склонен верить в Черного Ворона, считал, что эльф из заколдованного замка - сказочка для прикрытия политической игры ливдинских интриганов... но слишком уж убежденно рассказывал об этой истории Лотрик... И вот, если все было именно так, зачем Меннегрен, отправляясь на смерть, запер дверь? И где ключ? Ключ непременно должен был фигурировать в россказнях о гибели Черного Ворона. Еще бы, все эти сказочки о золоте эльфов, которое невозможно отыскать - как же тут упустить из виду ключ от тайных покоев!

Доски с хрустом развалились, медные полосы фигурной оковки выгнулись дугой, звонко лопнул гвоздь. Ингви так и не додумал мысль насчет ключа - ударом ноги вывалил замок вместе с обломками древесины. Потом осторожно ткнул острием Черной Молнии - петли, которые некому было смазывать на протяжении трех веков, издали душераздирающий визг, и все, что осталось от двери, медленно провернулось, открывая темный проход

Лотрик опасливо поежился:

- Ох... а не слишком ли легко с дверью-то вышло, чтоб ей в Проклятии гореть? Не нравится мне это...

- Двери триста лет, - бросил Кари, - сгнила. А ты, дружок, мнителен сделался, боязлив. Раньше, помню, был не таков.

- И раньше был таков, - возразил Корель, - не то пристукнул бы твою милость, прежде чем сбежать. Тьфу, Гангмар, вот уж не ждал, что свидимся. Лучше было бы тебя, господин, убрать сперва, а уж потом валить...

- Если хочешь спать спокойно, не отягощай совесть незавершенными делами, непременно доводи начатое до конца, - назидательно поднял палец Тонвер, - так советовал его священство Энтуагл великому королю Фаларику, когда тот размышлял, предать ли смерти гевского князя, или же отпустить, взяв с него выкуп.

Кари ухмыльнулся:

- Вот на такое у тебя, Лотрик, и прежде кишка была тонка.

- Если не хочешь входить, шкипер, то перетащи мертвецов пока что за стену. А Тонвер с Кари за вами приглядят.

- Ну нет, - моряк поскреб щетину на мятом подбородке, - если я уж сюда добрался, то после в жизни себе не прощу, коль своими глазами не погляжу на логово эльфа.

- Тогда я первым, а вы - чуть погодя, - решил король и нырнул в темноту.

Внутри оказалось сухо и пахло так, как и должно пахнуть в давным-давно заброшенном жилище. В воздухе витал сладковатый запах хорошо просушенного дерева, при каждом шаге под ногой похрустывали старинные плиты, поднималась пыль... Поток маны ощущался заметно явственней, чем снаружи - все-таки источник магии был слаб, даже каменные стены его заметно заглушали. Поблескивал лак на перилах и дубовых панелях - триста лет, триста лет никто не входил сюда, никто не тревожил этих покоев, даже ветерок не врывался - и древесина спокойно гнила и рассыхалась в темноте. Под стеной неопрятными грудами темнело истлевшее тряпье. Должно быть, когда-то дальнюю стену покрывали гобелены.

Ингви постоял минуту в нескольких шагах от входа, чтобы привыкли глаза. Из двери струился свет, и демон разглядел кладку стен. Похоже, здешние хозяева не признавали резных украшений и всевозможных завитушек, до которых так охочи нынешние эльфы. Камень был отесан гладко и уложен ровно, никаких украшений не видать. Король стоял посреди небольшого зала, впереди был темный проем. Ни двери, ни следов того, что дверь когда-либо имелась.

Возможно, когда-то портал был завешен драпировкой или, быть может, здесь и вовсе никак не отгородили вход.

- Ну, что там? - окликнула Ннаонна. - Можно нам войти?

- Да, пожалуй.

Когда вся компания двинулась внутрь, сразу сделалось темней, входящие заслонили проем, сквозь который струился свет. Но Ингви уже шел по коридору. Поворот, еще один - здесь не могло быть обширных помещений, король шагал по первому этажу одной из семи башен, а они невелики...

И верно - впереди показался светлый проем. Выходит, коридор обогнул квадратное помещение и теперь привел ко входу. Ингви заглянул в зал, потом вошел и остановился, озираясь. Свет струился из узкого оконца, верней бойницы. На полу, в мягкой куче пыли, которую нанесло сквозь проем, тускло поблескивал металл. Ключ - наверняка тот самый, от входной двери. Эльф, уходя, запер дверь, но возвратиться сюда он не надеялся. Бросил ключ в бойницу, прежде чем отправиться в свой последний путь.

Ну что ж, по крайней мере, на один вопрос ответ найден! Запертая дверь обретала некоторый смысл... Правда, этот вопрос не слишком занимал Ингви, но ведь и ключ оказался далеко не самым интересным в этом зале. В зачарованных палатах, где Меннегерн проспал три стони лет, было много любопытного. И прежде всего - источник маны, поддерживающий силы заклинания. Того самого заклинания, что сбивает с толку кладоискателей.

***

Посреди зала идеально ровные плиты черного камня были взломаны, вывернуты, от дыры во все стороны, змеясь, ползли трещины. Из развороченной кладки тянулся стройный ствол необычного деревца. Прямой, точно эльфийская стрела, побег толщиной с руку ребенка, на высоте глаз Ингви ствол расходился четырьмя ветками, от этих побегов тянулись другие, еще тоньше, крона была прозрачной и ажурной. Листики округлой формы, изящно выгнутые ветви - все было молочно-белым и отливало серебром. На первый взгляд казалось, что деревцо источает свет, однако это впечатление было обманчивым - просто серебристая крона очень ярко выделялась в полутемном заброшенном зале, среди истлевшего хлама и развалившихся фрагментов древней мебели.

Свет проникал сквозь бойницу в стене, а также сверху - туда уводила винтовая лестница, устроенная в дальнем углу. Что творится на верхних этажах, непонятно, но, судя по тому, как оттуда струится свет, башня порядком разрушена, то ли во время штурма, а еще вероятней - под ударами непогоды... за столько-то лет.

А здесь, внизу, все простояло неизменно веками, тихо разрушаясь, трескаясь и рассыпаясь от ветхости. Здесь не осталось светлых пятен, не осталось блестящих поверхностей, золотое шитье потускнело, гладкий металл тронула коррозия и припорошила пыль, яркие краски облупились и осыпались. И лишь серебристое деревце не разрушалось и не тлело, оно тянулось сквозь взломанный камень, рвалось из мрачных руин, но ему не суждено было покинуть темное обиталище - до нынешнего дня.

- Ого! - следом за Ингви в зал заглянула вампиресса. - Вот это да! Какое дерево! Какое растение серенькое!

- Угу. Гунгиллино древо, изволь отзываться о нем с почтением.

- А зачем оно здесь, такое?..

- Ну, как же! - Ингви, как это частенько случалось, воспользовался вопросом, чтобы объяснить свои догадки вслух. Ему самому становилось ясней, когда он, объясняя Ннаонне, упорядочивал догадки. - Если, как повествует легенда, Прекрасная решила укрыть любимчика от Мира на неизвестный срок, она должна была устроить таким образом, чтобы маскирующая магия простояла, не иссякая, сколько угодно долго. Я думаю, нашлось бы немало магов, способных сотворить подобное заклинание, но...

- А ты смог бы?

В дверях зашуршали одежды, в зал, шаркая растоптанными башмаками, вошли моряки - и отступили к стене, в тень. Последними были Тонвер с Кари. Ингви оглянулся на спутников, те помалкивали. Естественно, первым делом их взгляд притягивало деревце, все пялились на творение Матери.

- Смог бы, нужно только книжку полистать. Наверняка что-то в таком роде у меня отыщется среди записей. Так вот, наложить заклинание - не проблема. Но сила его вскоре иссякнет. А богиня решает дело иначе, она вкладывает чары в дерево, которое будет расти и источать ману, таким образом сила заклинания с годами только увеличивается.

- Решение совершенно в духе Гунгиллы, Матери Сущего, - подал голос Кари. Он и сам был не лишен магических способностей, так что понимал Ингви получше прочих.

- Да будет благословенно ее имя, - добавил Тонвер.

Монах сложил ладони перед собой и склонил голову, словно молился. Тем не менее, хитрые глазенки толстяка бегали по темным углам. Святошу гунгиллина реликвия увлекла гораздо меньше, чем спутников. Он высматривал сундуки, где могло бы таиться богатство князя Меннегерна.

***

А Ингви уже позабыл о золоте, он шагнул к дереву, придерживая ножны - пришлось придерживать, Черная Молния снова ожила. Оказавшись поблизости от источника маны, меч потянулся к дереву, будто намагниченный. Оружие влекла магическая энергия, струящаяся по тоненькому стволу, истекающая с листвы, с кончиков серебристых побегов. Воздух вокруг светлой изящно очерченной кроны дрожал, пронизанный струями волшебства. Ингви приблизился к растению, провел рукой вокруг, едва не касаясь листвы... присел у основания ствола, там, где расколотые камни приподнялись, обрамляя отверстие в полу.

Тонвер, бормоча молитвы, сдвинулся в сторону, отступил к стене, потом сделал шажок в сторону, еще... как бы невзначай склонился к сундуку из потемневшего от древности дерева, обитому медными полосами. Медь окислилась и позеленела - возможно, поток маны служил своего рода катализатором. Едва слышно скрипнула крышка, когда монах украдкой заглянул в сундучок.

- Эй, святой человек, якорь тебе в портки, - тут же прохрипел Лотрик, - ты не таись, всем скажи, чего там? Очень уж любопытно, чего в сундуке, чтоб ему утопнуть!

Лотрик тоже приметил сундук и теперь шагнул к монаху. Вдвоем они откинули скрипящую крышку, и тут же раздался дружный вздох разочарования - в сундуке отказалась старая рухлядь. Теперь уже скрываться не имело смысла, матросы и Тонвер стали обходить углы, заглядывая в каждый короб и сундук, каких здесь оказалось дюжины полторы - вдоль стен, по углам, иногда друг на дружке...

Кари встал в дверях, недвусмысленно намекая, что бдит.

- А легенда врала, - заметил бродяга, - эти покои не были сокровищницей.

- И то верно, здесь тряпье в сундуках, от старости совсем разлезлось, - пожаловался один из миренских матросов.

Ингви не отвлекался, он старательно изучал деревце Гунгиллы. Похоже, короля посетила некая занятная мысль. Ннаонне надоело ждать, пока эта молчаливая мысль обретет голос, и она присоединилась к поискам. Ей-то удача и улыбнулась.

Девушка попробовала открыть низенький сундучок, притаившийся в тени у основания лестницы, но крышка не поддавалась, тогда вампиресса в своей обычной манере пнула сундук - взлетело облако пыли, гнилые доски рассыпались. Содержимое просело, со скрежетом посыпались обломки. Ннаонна стала чихать и ругаться. Потом чихание прекратилось, из серых клубов донесся энергичный крик:

- Ага-а-а! Вот оно!

Все тут же двинулись в угол, Ннаонна сгребла сапогом остатки древесины, уничтоженной временем - из хлама блеснули аккуратные кругляши. В отличие от меди, этот металл не был подвержен окислению. Золото эльфов, вот оно!

- Посторонитесь, олухи, ну-ка отодвиньтесь, - захлопотал Тонвер, - мы должны быть осторожными... аккуратными...

- Очень аккуратными, - согласился Кари, - учти, поп, я слежу за твоими руками. Считать будешь медленно, понял? А вы, почтенные, станьте вон туда, в уголок и постарайтесь меня не отвлекать.

Миренские моряки отступили в тень, а Тонвер изобразил оскорбленную невинность.

- Гилфинг с тобою, добрый Кари! Уж не подозреваешь ли меня в стяжательстве?.. А ведь мои обеты...

- Я не подозреваю, - буркнул Счастливчик. - Я уверен: тебе хочется заграбастать золотишко. Я же знаю, за что ты попал в немилость, слыхал о твоих проделках на острове блаженного Лунпа.

- Что ты, что ты, я давно раскаялся...

Ннаонна не слушала, он сгребла горсть золотых и подбежала к Ингви - показывать:

- Гляди, гляди, вот оно, золото!

- Между прочим, здесь совсем немного, - печально заметил Тонвер. - Совсем-совсем мало. Такая добыча недостойна короля. Мне бы в самый раз, а вот для короля маловато! Легенда соврала.

- М-да, и сотни монет, пожалуй, не будет, - согласился Кари. - Клянусь косами Гунгиллы, я рассчитывал на большее.

- Она не заплетает кос, так что твоя клятва не имеет силы, - буркнул Ингви. - Мне очень нравится это дерево, в некотором смысле оно дороже золота.

- Еще бы, - протянул Тонвер, - вот неоспоримое свидетельство присутствия Прекрасной, истинное гунгиллино чудо! Хотя, признаться, я бы предпочел золото...

ГЛАВА 11 Сантлак

В лагере под стенами Энгры снова поднялся шум. Доблестные герои просыпались. Больные головы и пересохшие глотки звали их к новым подвигам. Оказалось, что Ирса в лагере нет, зато его люди, исполняя господский наказ, выкатили новые бочонки вина. Тут же прошел слух о благородстве нового короля и его клятве помочь несчастной вдове. Рыцари один за другим присоединялись к попойке, выкрикивали здравицы во славу Перка и проклятия в адрес взбунтовавшихся смердов из этого, как его... городишки этого самого... который... в общем, за погибель вероломных смердов.

Потом о Вейвере и госпоже ок-Дрейс позабыли, все наперебой проталкивались к королю, благо он расположился рядом с бочонками, из которых виночерпии наливали благородным господам. Виночерпии переглядывались и хмурились, они утомились, ливреи с гербом Ирса пропитались потом и пролитым вином. Вот-вот - и ковши станут задевать дно, где же граф? Все новые рыцари присоединялись к пьянке, того и гляди опоздавшие станут возмущаться, что им не хватило вина... Ирс не появлялся, а в его отсутствие некому было поднять в поход развеселую ораву.

Перк и сам с удовольствием отдался шумному разгулу, вдову ок-Дрейс оттеснили в сторонку, затем она и сама сообразила, что сейчас ей не удастся получить большего, чем обещание, отданное впопыхах. Впрочем, дело сделано, рассудила женщина - клятву, данную при сотнях свидетелей, рано или поздно придется сдержать. Она лишь не могла решить, как будет ловчей поступить - остаться здесь и сопровождать армию Перка Первого в походе, или убраться от буйной толпы подальше, и уже после напомнить о себе? Даме, которая провела жизнь в захолустье, сделалось не по себе посреди громадного лагеря, в окружении сотен орущих буянов.

Госпожа ок-Дрейс потихоньку отошла от бочонков, в ее сторону, как будто, никто не глядел. Некрасивая толстуха в темном мешковатом одеянии не привлекала алчущих вина и развлечений вояк. Сыновья топтались рядом. Старший то вертел головой по сторонам, разглядывая пьяных воинов, то вспоминал об обещании вести себя прилично. Младший теребил мамину юбку и пищал, что ему хочется пить - пусть мама попросит, чтоб ему налили из бочки. Как всем.

Повозка и конвой Дрейсов расположились на краю лагеря, и госпожа направилась туда. Вокруг шумел пробудившийся лагерь, ржали кони, суетились и орали слуги... Из дырявого грязного шатра выбрался рыцарь в помятом колете, хрипло прокашлялся и, отойдя на несколько шагов, стал мочиться в пыль. Госпожу ок-Дркейс с мальчиками он не заметил - а может, просто не счел нужным соблюдать приличия. Эта сцена окончательно убедила женщину: сейчас лучше убраться подобру-поздорову. Сегодня не выйдет сделать больше того, что уже удалось. Вдова приподняла подол, чтоб не пачкать в лагерной грязи, и ускорила шаг. Младший сынишка сперва хныкал, потом перестал и только пыхтел, торопливо перебирая ногами - он боялся отстать от матери. Старший держался получше и помалкивал. Он еще успевал вертеть головой, разглядывая рыцарей - все спешили навстречу ок-Дрейсам, торопились на шум пиршества.

Возле повозки дама с удивлением увидела незнакомых воинов. Трое рыцарей расхаживали взад и вперед, а в сторонке расположились воины - судя по гербам на линялых плащах, вассалы этих дворян. Госпожа ок-Дрейс остановилась, младший тут же запищал: "Мама, идем, мама, я хочу пить, мама, у нас есть что попить? Мама, мама, мама!.."

Слуги ок-Дрейсов глядели на чужаков настороженно, однако те держались спокойно. При появлении хозяйки рыцари обернулись в ее сторону, а самый старший - лет пятидесяти, пожалуй, с седыми усами и черной повязкой, скрывающей левый глаз - двинулся навстречу.

- Госпожа ок-Дрейс?.. Позвольте называть свое имя и титул. Ок-Ренгар, Эйлих ок-Ренгар, свободный господин, к услугам вашей милости.

***

Женщина кивнула. Она не понимала, что происходит, однако седой вояка вел себя вежливо, и она успокоилась.

- Мадам, давайте говорить начистоту, - ок-Ренгар расправил усы, - я присутствовал при вашей аудиенции у Перка. Он славный малый, и если пообещал - то непременно сдержит слово. Однако вряд ли это произойдет скоро. Сперва нам предстоит схватка с императорской армией, затем коронация, далее его величеству предстоят всевозможные заботы, связанные с восшествием на престол. В общем, о вашей беде Перк вспомнит нескоро.

Госпожа ок-Дрейс кивнула. Как ни крути, этот рыцарь прав... когда она выезжала из Дрейса, все представлялось несколько иначе. Теперь она понимает, что милостей вновь избранного монарха ждать придется долгонько, хорошо, если не третьего Гилфингова пришествия...

- Ну и... что ж? - пролепетала вдова.

Она никак не могла взять в толк, что нужно одноглазому.

- Если мы сумеем прийти к согласию, ваши вероломные вассалы будут приведены к покорности весьма и весьма скоро, - пообещал господин ок-Ренгар.

Он широким жестом обвел поджидавших поодаль воинов.

- Я и эти благородные воины поможем вашем горю, мадам. Я с сыновьями, - снова жест в сторону пары рыцарей, которые топтались позади старика, - готов выступить хоть сейчас. Мы пригласим присоединиться к походу на Вейвер нескольких надежных сеньоров. Вместе у нас будет достаточно сил, чтоб вразумить непокорных холопов... если будет на то ваше доброе согласие.

- И?..

- Мы удовлетворимся самым скромным вознаграждением...

- Да... Но я не... - госпожа собиралась сказать, что у нее, несчастной вдовицы, не достанет денег и на в самом деле скромное вознаграждение.

Однако одноглазый не дал ей догворить.

- Каковое вознаграждение будет выплачено нам из контрибуции, наложенной на общину Вейвера. Соглашайтесь, мадам, соглашайтесь! Гилфинговыми ушами клянусь, лучшего способа привести вассалов к покорности вам не сыскать!

Один из сыновей ок-Ренгара - должно быть, старший - сделал, бренча доспехами, несколько шагов и остановился за спиной отца. Это был рослый чернявый парень с лицом, изрытым шрамами и преждевременными морщинами, так что возраст рыцаря определить было сложно. Из лабиринта морщин торчал длинный нос. Когда-то нос был перебит и сросся криво, так что придавал лицу вид хищный и энергичный. Не красавец, зато добрый вояка, по виду.

- Простите мою дерзость, прекрасная дама, - заявил ок-Ренгар младший, склоняя голову, - но лучше бы вам согласиться сейчас, и принять нашу помощь. Разговор с Перком слышали многие, и не все окажутся настолько честны, как мы. Вдруг, кому-то из собравшихся в Энгре господ покажется, что Вейвер можно привести к покорности, не сговариваясь с вами, а?

Вдова охнула, о такой возможности она и вовсе не думала!

- Соглашайтесь, прекрасная дама, - повторил воин. - Вот увидите, все обернется к вашему удовольствию. Клянусь, бородой Гилфинга, вы не пожалеете.

Дама ок-Дрейс коротко кивнула. Вполне возможно, на нее произвела впечатление галантность собеседника. Она уже давно не слыхала слов "прекрасная дама", да и, честно говоря, уж не надеялась услышать их вновь. К тому же во взгляде длинноносого рыцаря ей почудилось нечто давно забытое. Старший сын свободного господина ок-Ренгара глядел на вдову с интересом.

Тот, должно быть, почувствовал, что произвел впечатление и сделал еще два шага, теперь он стоял впереди отца. Младший ок-Дрейс перестал скулить и уставился на верзилу снизу вверх широко распахнутыми глазами, а старший потянул руку и, привстав на цыпочки, погладил рукоять кинжала на поясе чужого рыцаря. Рукоять и впрямь была красивой, украшенная медным драконом с крошечным рубином вместо глаза.

- Нравится? - подмигнул долговязый воин, - напомнишь мне на привале, я покажу тебе пару приемов. Такому славному парню пора учиться военному делу, я уверен, что из тебя выйдет отличный боец.

Славному парню было девять лет от роду, и военному делу он уже начал обучаться - в замке это происходит рано... но мальцу понравился кинжал и доставили удовольствие слова незнакомца. Поэтому паренек ответил, стараясь чтобы голос звучал как можно уверенней:

- Благодарю, сэр. Непременно напомню.

Вдова снова вздохнула. Покойный муженек любил детей, как полагается всякому доброму рыцарю... однако на отца мальчишка никогда не глядел с таким вниманием. Госпожа ок-Дрейс поняла, что судьба ее неожиданно изменяется. Знать бы, к добру или к худу? Что именно решилось нынче на окраине Энгры? Ну а уж судьба злого города Вейвер тоже решилась нынче... и уж точно - ничего доброго горожанам перемена не сулит.

***

Ок-Ренгары, заручившись согласием собеседницы, удалились собирать знакомых дворян.

- Мам! Мам! Ну, мам же! - младший повис на материной руке. - Кто эти дядьки? Чего они? Мам, я пить хочу!

Госпожа ок-Дрейс со смутным чувством поглядела вслед новым союзникам. Впервые события сменяют друг друга так быстро. Никогда прежде этой даме не приходилось принимать столь важных решений - да еще столь срочно. В детстве дни тянулись и тянулись, долгие, заполненные едва ли небессмысленными занятиями вроде вышивки, пения у окошка и трудов на отцовской кухне. Потом - отрочество, юность, непрерывные попреки матери: "Да когда ж найдется олух, согласный взять тебя, дуреха..." Злобные взгляды младших сестер, к которым женихи не едут, поскольку старшенькая на выданьи...

Потом - ок-Дрейсель, видный господин, родовитый и богатый, этот, едва взглянув на девушку, ушел напиваться с будущим тестем и отчаянно спорить о приданом. Потом - свадьба, когда все напились, переезд в замок Дрейс, новые заботы, новые скучные занятия, день за днем, день за днем - все то же, кухня, вышивка... разве что петь она перестала. Унылое время! Никто не требовал от госпожи никаких решений, да никто и не позволил бы ей решить хоть что-то существенное, ее забыты были - кухня, дети, замковое хозяйство, да и то под присмотром сенешаля. А теперь она - богатая вдова, несмотря на потерю сеньората над Вейвером все еще богатая... свободна и наделена властью, пока не повзрослеют сыновья. Зачем ей теперь? Молодость и красота ушли безвозвратно, к чему теперь свобода? Да она и не умеет свободой пользоваться.

Прекрасная дама... К чему ей теперь слова "прекрасная дама"? Но как сладко на сердце, когда их произносит ок-Ренгар! Хорошо бы он сказал снова, хотя бы разок.

- Мам! Ну, мама! Пить хочу!

Женщина устало вздохнула и велела слугам готовиться в путь. Потом отыскала кувшин, напоила капризного мальца, пригладила кудри старшего (тот досадливо морщился и норовил увернуться)... Наконец старший латник доложил: они готовы.

Вдова села в возок и велела:

- Поглядывайте, не появится ли благородный ок-Ренгар с союзниками.

Долго дожидаться не пришлось. Вместе с одноглазым рыцарем лагерь под Энгрой покинули около двух сотен воинов - полтора десятка сеньоров, которых ок-Ренгар пригласил принять участие в предприятии. Выглядели вояки достаточно браво - все в потертых плащах, в помятых видавших виды доспехах. И латники под стать сеньорам - тощие, костлявые парни на тощих костлявых конях, сущие разбойники с виду. Впрочем, они и есть разбойники по большому счету.

Одноглазый подъехал к повозке и склонился к оконцу:

- Мадам, мы готовы. Велите выступать?

Вопрос был вежлив по форме, но подразумевал распоряжение. Отныне госпожа ок-Дрейс вновь избавлена от необходимости отдавать распоряжения, в походе за всем присмотрит одноглазый рыцарь.

- Да, конечно, - кивнула вдова.

- И еще... - ок-Ренгар пожевал седой ус. - Какие-то дворяне наблюдали за нашими сборами. Похоже, этот поход их заинтересовал.

- Что за дворяне?

- Мне они незнакомы, но, думаю, мы еще встретимся с ними по дороге. Я велю Ангольду, чтобы держался поближе к вам и помог, если что.

"Ангольд, - подумала вдова, - вот как его зовут, этого славного малого. Ангольд".

Дворяне, на которых обратил внимание ок-Ренгар, и в самом деле объявились - настигли колонну в пяти или шести километрах от Энгры. Приглядевшись, вдова признала того, кто скакал впереди, сосед ок-Дрейсов. Считался союзником, поскольку не имел достаточно сил, чтобы вредить.

- Мадам! - выкрикнул рыцарь, осаживая коня в нескольких шагах от повозки. - Госпожа ок-Дрейс! Что я вижу! Вы ведете вооруженных людей, целое войско - и куда? Уж не намерены ли вы принять помощь чужаков! А как же мы, давние добрые друзья Дрейсов? Я... и прочие... почему вы не обратились за поддержкой к нам. Мадам ок-Дрейс! Как же так!

Еще бы, обратиться к ним... Тогда сеньората над Вейвером точно не видать - это вдова знала наверняка, потому и не подумала просить о поддержке земляков.

- Как же так! - надрывался сосед. - Госпожа ок-Дрейс, мадам! Скажите, куда вы их ведете!

- Не ваше дело, - прозвучал уверенный голос, и окошко перед вдовой закрыл лошадиный круп, покрытый линялой попоной. Ангольд направил жеребца между крикуном и повозкой. - Извольте-ка убраться прочь с нашего пути. Дорогу прекрасной даме ок-Дрейс!

В последней фразе при иных обстоятельствах могла бы почудиться ирония, но голос рыцаря был спокоен. Его соратники разъехались с дороги вправо и влево, пока сосед ок-Дрейсов кричал в темное окно повозки. Теперь два отряда сантлакских вояк застыли, обратившись фронтом навстречу друг другу и, хотя оружия к бою никто не приготовил, сцена приобрела зловещий характер. Под началом одноглазого было вдвое больше людей - и соседи отступили. Вдова с благодарностью подумала о б Ангольде - как вовремя он вмешался, избавил ее от необходимости препираться с этим рыцарем...

- Мама, - подал голос старший мальчик, - а ты купишь мне такой же кинжал, как у этого господина? Такой, с драконом?

ГЛАВА 12 Юго-восток Ванета

С рассветом имперское войско двинулось навстречу неприятелю. Ок-Линвер оставался в лагере - отдавал последние распоряжения командирам отрядов и наблюдал, чтобы обозные не копались. Он нарочно поднял солдат до восхода, чтобы начать боевые действия как можно раньше. Возможно, врагу требуется время на подготовку, а возможно, черный маг любит поспать подольше - если он не поспеет провести подготовку к битве или встанет, не выспавшись, и будет в скверном настроении... любая мелочь может сказаться на исходе схватки, а старый капитан решил, что в этой битве нельзя пренебрегать никакими мелочами.

Пока старик распоряжался на месте прежнего бивака, Эрегарт Изумруд уже помчался на поле будущей схватки. Мальчишка - что с него взять! Не терпится юнцу поскорей проверить свои силы, испытать свой талант. Накануне в шатрах колдунов допоздна не стихала работа, вспыхивали разноцветные искры, грохотали заклятия, иногда к темным небесам взмывали клубы вонючего дыма. Латники держались подальше от стоянки чародеев, глядели искоса и сдержанно поругивались. Более набожные да пугливые - бормотали молитвы и осеняли себя святым кругом.

Ок-Линвер не вмешивался, пусть маги занимаются своим делом, его интересует лишь результат. Если сумеют колдунишки своим противным Гилфингу искусству остановить закованных в сталь големов - то и славно, больше ничего от них капитану не нужно.

Дождавшись, чтобы самые нерадивые обозные мужики закончили сборы и напоследок отругав лодырей, ок-Линвер отправился к отрядам, которые разворачивали фронт на равнине. Поутру было прохладно, но денек обещал быть жарким - в небе ни облачка. В лесу темнее, но стоит задрать голову - и взгляду открывается розовая панорама. Рассветное солнце выкрасило ветви деревьев и небеса над ними неестественно розовым цветом. Вчера, на закате, все было облито багрянцем, будто кровью плеснули, но на рассвете все выглядит куда как радостней... Капитан был уверен, что кроваво-красного нынче к вечеру на окрестных полях будет предостаточно, и не солнце окажется тому виной... Однако ок-Линвер был слишком флегматичен, чтоб задумываться об отвлеченных вопросах, его ждали куда более насущные заботы.

Свита капитана - десяток всадников - все, как один, немолоды - ехали следом, этих и вовсе ничто не волновало. Им не было нужды рассуждать, достаточно исполнять приказы. Сходным образом мыслили и ванетские графы. Они поголовно, в общем-то, затаили недовольство распоряжениями ок-Линвера, но никому не пришло в голову не исполнить приказов. Когда старик выехал из-под сени леса на равнину, отряды латников уже заняли позиции на краю пашни под розовым небом. Кавалерия выстроилась, сохраняя деление на отряды под графскими знаменами, в центре - красно-желтые плащи гвардейцев. Ок-Линвер направил коня между эскадронами, на ходу бросил, ни к кому конкретно не обращаясь:

- Где Изумруды?

Гвардеец, оказавшийся ближе, указал вперед. Чародеи расположились перед фронтом кавалерии. Ок-Линвер кивнул и пустил коня шагом. Когда капитан миновал строй, увидел магов. Изумруды стояли тесной группой, нанятые ванетинские колдуны держались поодаль, не смешиваясь с зелеными плащами. Юнцы Измруды, позабыв приличную сдержанность указывали пальцами и звонко перекликались:

- Вон, гляди, какие!

- Ага! Ух, здоровущие...

Несколько мальчишек - ок-Линверу, глядевшему с седла, эти сопляки казались лилипутами - отбирали друг у друга амулет на цепочке, колдовской глаз. Тот, кому удавалось завладеть прибором, тут же старался перекричать приятелей, описывая стальных болванов на противоположном краю полей. Мальчишки.

Капитан приметил Эрегарта и подъехал поближе. Свита отстала, старые вояки окружили знаменосца, тот развернул имперский штандарт в центре линии кавалерии. Ок-Линвер склонился в седле и негромко, чтоб не услыхал никто, кроме главного Изумруда, спросил:

- Что думаешь, мастер? Удастся тебе совладать с этими уродами?

- Я заготовил пару заклинаний, - так же тихо ответил паренек, - попробуем их, одно за другим. Мы останемся здесь, перед строем конницы, так?

Уверенности в голосе Изумруда не было ни на грош, как полагалось бы, имей он опыт. Знающий маг должен излучать самонадеянность. Капитан пожевал губами и буркнул:

- Я велю своим людям, чтоб прикрыли вас, если что. Но и вы не слишком здесь...

Ок-Линвер хотел пояснить, что магам следует держаться кучно, не разбредаться, иначе кавалерия, когда начнется атака, может ненароком растоптать кого-нибудь, кто окажется в стороне - но закончить фразу старик не успел.

Юнцы, забавлявшиеся с магическим глазом, дружно загалдели - они увидели рядом с железными великанами массивного всадника в рогатом шлеме. Тут же донесся треск барабанов, и на блестящих стальных телах големов вспыхнули розовые сполохи - гиганты пришли в движение, и солнечные лучи играли на полированной стали.

Ранняя побудка не помогла, черный маг уже был готов к бою... И схватка начиналась.

***

Ок-Линвер не стал договаривать, кивнул юному Изумруду и развернул жеребца. Теперь перед ним неровный строй кавалерии. Всадники привставали в стременах, разглядывая громадных големов - силуэты гигантов и без магического глаза были неплохо видны. Великаны шевелились и слегка раскачивались. Они уже делали первые шаги, следуя неспешному ритму барабанов.

Капитан поглядел в мрачные лица солдат и пустил коня шагом вдоль фронта.

- Люди! - луженая глотка, одно из непременных качеств хорошего командира, позволяла ок-Линверу без труда перекричать ропот встревоженных воинов и отдаленный барабанный треск. - Сегодня мы должны встать за нашего императора против врага. Отбросьте страх, попы Ванетинии сейчас служат молебны Гилфингу-Воину, так что, ручаюсь, благословение Светлого с нами! Он отведет злые чары и пошлет победу истому да правому!

Старый вояка еще раз глянул на солдат - как действует его речь? Пока что не слишком действует.

- Я уже дрался с этими великанами, и знаю: бояться их нечего! Они ничуть не страшнее троллей, а уж тех мы били не раз! Главное - не трусить. Трусов наш добрый император велит повесить, за это я ручаюсь! Эта участь куда страшней, чем нынешний противник, уж поверьте старику!

Каждую фразу ок-Линвер выкрикивал как девиз на бранном поле. Воины, мимо которых он проезжал, хмурились и отводили глаза, но старик знал, что они слушают и взвешивают: и впрямь, император нынче сделался суров, пощады не жди от него...

- И мы победим! Победим! Нас много, мы сильны и с нами - гилфингова правда! Один хороший натиск, и враг падет. Когда рожок протрубит дважды - склоняйте копья и смело нападайте. Да шпор не жалейте! Железные великаны медлительны, и потому мимо них следует пролететь галопом, а уж после - руби гевскую мразь, топчи, хватай добычу в их обозе! Эти разбойники ограбили Аднор, но теперь все будет ваше!

Ок-Линвер добрался к правому флангу и развернул жеребца, теперь он скакал тяжелой рысью, чтобы успеть прокричать ободряющие слова и тем, кто стоит слева от штандарта.

- Скачите быстрей, увернитесь от оружия железных болванов, и бейте копьями! Рубите и топчите! Здоровенным увальням не поспеть за вами! Ручаюсь, за славную победу его величество велит наградить каждого! Каждого, кто дрался нынче! О нынешней победе будут сложены песни, а кто за правое дело пал - те направятся прямиком в Гилфингово Блаженство!

Тут старик одернул себя - насчет Блаженства это он зря, не нужно было, его воины вовсе не спешат предстать перед Пресветлым... Дальше капитан хрипел только о строгости молодого императора, да будущих наград победителям, не забыл пару раз помянуть обоз и добычу... Доскакал к левофланговым, бросил напоследок: "Бейте крепко!" - и возвратился под знамя. Гвардейские командиры тут же приблизились, ожидая распоряжений.

- Перед нами стоят маги, - буркнул ок-Линвер. - Не затопчите этих бездельников. Клянусь Гунгиллиными сиськами, велю снести башку за каждого помятого копытами колдунишку.

- Как будем действовать? - осторожно спросил молодой гвардеец.

Ок-Линвер нахмурился - он был о парне лучшего мнения. Тот, верно, вообразил, что ок-Линвер разыгрывал мистерию перед ванетскими латниками, собираясь отправить их на убой. Нет же! Капитан в самом деле собирался атаковать всеми силами в лоб, миновать непобедимых големов и растоптать пехоты врага. Только и всего. А железными болванами пусть занимаются Изумруды.

- Как было сказано, - буркнул старый воин, - и помните об Изумрудах! Мне не нужны их жалобы после победы. Занимайте места в строю, господа и ждите сигнала. Я сам возглавлю атаку кавалерии!

***

Маги собрались толпой, от строя кавалерии их отделало расстояние в три десятка шагов. Эрегарт стоял в центре, вокруг него теснились зеленые и пестрые плащи. В руках юнец держал длинный посох, оголовок которого украшала затейливо исполненный металлический амулет. Мелкие самоцветы, оправленные в металл, играли и искрились. Если б на миг смолкли барабаны и храп волнующихся коней, можно было бы услышать, как чародеи нараспев декламируют заклинания. Здесь не было известных мастеров тавматургического искусства, этим магам средней руки да ученикам требовалось объединить собственные невеликие силы, сконцентрировать волшбу в заклинаниях, которые нес посох Эрегарта.

Бой барабанов приближался медленно, гигантские фигуры, окутанные розовыми рассветными искрами, слегка раскачивались и, казалось издали, стоят на месте. Однако они приближались, неспешно и неотвратимо. Сейчас кавалеристы примерялись, заранее намечали, как бы проскочить между громоздких махин... им было велено и в атаке держать строй, но, можно не сомневаться - когда рожок протрубит два раза, они непременно сломают линию и собьются толпами, чтобы обогнуть грозных гигантов на самом большом расстоянии... А големы приближались, уже легко можно было различить сегменты толстой брони, укрывающих неповоротливые тела, стали заметны росчерки шаров на цепях, которыми оканчивались верхние конечности...

От группы чародеев отделилась приземистая фигурка и, барахтаясь в зеленых складках, потрусила к капитану. Малец - из младших Изумрудов - остановился рядом с ок-Линвером. Старик, не меняя позы, искоса глянул вниз - из-под капюшона виден пухлый подбородок, жирная грудь приподнимается. Пробежал Изумрудик всего ничего, а запыхался.

- Мастер Эрегарт велел сказать, - пропыхтел толстячок, - между этих железяк нечто магическое.

- Нечто?

- Мы не может пока что определить характер магии, - затарахтел сопляк, - какие-то заклинания.

Ок-Линвер вздохнул и прикрыл глаза морщинистыми веками. Никогда не добьешься толку от колдуна. Нечто магическое... Но против хорошего натиска кавалерии нечто магическое не устоит.

- Ступай к Эрегарту, - капитан снизошел до ответа мальчишке, - и пусть не болтает лишнего, а применит свою магию, чтобы побороть вражьи чары. Так ему передашь.

Толстячок подобрал длинные полы зеленой мантии и поспешил обратно. Капитан снова глянул на приближающиеся громады, между ними ничего не было. Уже были различимы позади големов черные балахоны мертвых солдат и пестрые одежки наемников на флангах, пехота заметно отстала от шагающих башен. Стало быть, нет смысла менять план, ежели толстяку Эрегарту померещилась какая-то дрянь.

По мере того, как приближались неупокоенные гиганты, становилось очевидным: строй кавалерии заметно шире, фланги ванетского войска нависают. Если так, они сумеют охватить маленькую армию некроманта справа и слева - напасть на пехоту, минуя стальных великанов. Должно быть, это осознал и черный маг, барабаны изменили ритм, фланговые големы слегка развернулись, расходясь шире. По рядам ванетской конницы прошло движение, промежутки между шагающих колоссов делаются шире, теперь еще сподручней проскочить между ними!

Группа магов медленно двинулась вперед, отдаляясь от строя кавалерии, Эрегарт задрал оголовок посоха еще выше, теперь украшающие его камни светились разными цветами и искрились собственными огнями, над юным Изумрудом воздух дрожал и сочился струями пара, маги были готовы.

Вот центральный голем приблизился на сотню шагов, треск барабанов сделался совершенно отчетливым, вот еще ближе, еще... Эрегарт тоненьким голосом выкрикнул магическую формулу - с посоха сорвался клуб пламени и, оставляя дымный след, устремился к чудовищу. Взрыв! Фигура великана потонула в клубах разноцветного дыма, несколько десятков ванетцев торжествующе взвыли... Крик стих - из медленно оседающего облака показался неупокоенный гигант, он сделал очередной шаг. Посередине груди на доспехах обозначилась широкая впадина - черная, неопрятная посреди блестящего металла, от опаленного пятна валил дым, однако великан продолжал двигаться, выписывая около себя круги чудовищным оружием. Изумруд снова выкрикнул магическую формулу - и новый чародейский снаряд сорвался с посоха. Колдуны, сгрудившиеся вокруг Эрегарта, выли и стонали, наполняя посох силой.

Новый взрыв, клубы дыма, снопы искр... на этот раз великан пошатнулся и промедлил с очередным шагом. Потом еще и еще. Ровная линия големов нарушилась, центральный, весь в подпалинах и окутанный дымом, отстал от тех, что ползли на флангах, но по-прежнему исправно размахивал цепью.

Наконец маги выдохлись, и Эрегарт позволил им отступить. Колдуны побежали к строю всадников. Толстяк Изумруд, задыхаясь, остановился перед капитаном, ок-Линвер досадливо махнул рукой - мол, проваливай, и без твоих объяснений все понятно. Потом капитан оглянулся, трубач перехватил его взгляд и поднял рожок...

Часть 2 ВЕЛИКИЙ ПОХОД

ГЛАВА 13 Ливда

- А, Хромой! Давно ко мне не заходил!

- Мне было некогда, Шугель. Ты же понимаешь - схватки, осады, торжественные приемы, судебные заседания... падения спьяну в сточные канавы... я теперь лицо, приближенное к его светлости, а это налагает определенные обязательства. Я обязан вести возвышенный образ жизни и не шляться по помойкам.

Хромой прошел к столу, за которым обосновался маленький старьевщик, и сел.

- Рассказывай новости, что ли? О чем нынче судачат на дне общества?

Шугель погрустнел. Похоже, приходу менялы он в самом деле обрадовался, но напоминание о новостях огорчило. Новости были скверные.

- Что хмуришься? - Хромой придвинулся к столу и положил локти на исцарапанную поверхность. - Кайся уж, очисти душу. Что стряслось? Рыбак повысил налог?

- Ну да. Его жмут со всех сторон, и стража наседает, и свои же дружки копают под атамана. Раз у него нет удачи, то... а у меня как раз сорвалась выгодная сделка! Твой граф вернул цеху резчиков обоз...

- Спасибо.

- Чего? За что спасибо?

- Мне нравится, что Эрствина считают моей собственностью. Как скажут "твой граф", так радостно делается. Да вы мне завидуете, вот в чем дело! Все хотите иметь такого графа, а он есть лишь у меня. Стало быть, мои дела в самом деле хороши. Чужая зависть - верный признак преуспевания!

- Тебе все шутки! А из-за того, что обоз с поделочным камнем прибыл к заказчику, меня оттерли от армейских поставок! Говорят, теперь начнутся ревизии, обмундирование и провиант для имперских вояк станут проверять по всей строгости, так что даже бабы из сестринства при блаженной Ателите грозятся разорвать сделку, а ведь Рыбаку я этого не объясню, он требует денег!.. Чего ты лыбишься? Чего скалишься? Хочешь посмеяться над моей бедой? Нет бы посочувствовал, а еще друг называется...

- Друг? - Хромой поднял брови. - Хотя что это я... ты прав, разумеется. После того, как я оказался в фаворе, у меня тут же объявилось множество друзей! Где они были раньше, когда в сочувствии нуждался я - вот вопрос!

Старьевщик задохнулся от возмущения.

- Я! Я для тебя! Всегда! Как у тебя язык-то поворачивается... я всегда был с тобой! Любой товар - тебе!

- Разумеется. Потому что я лопух, согласный платить втридорога. Такому дурню ты любой товар готов всучить...

- Эх, ты, - с чувством вымолвил Шугель. - Я думал, в тебе есть хоть немного совести.

- Немного есть, но я не расходую этот товар по пустякам. Не грусти, скоро его светлость отправится в поход. Большой дом опустеет, стража успокоится, и ты снова сможешь выходить по ночам с дубиной на разбой. Деньги рекой потекут!

- Шутник... о, Хромой, а ведь ты мог бы мне помочь! Ты же торчал в моей лавке, когда эта грымза из сестринства блаженной Ателиты сговаривалась о поставках. Подтверди, а? Будешь свидетелем сделки...

- Шугель, твоя старая карга приведет десять свидетелей, которые подтвердят, что она в тот вечер молилась в храме, а не ошивалась в Западной стороне.

- И что? Твое слово перевесит!

- Потому что граф - мой? Э, нет, дружище, ничего не выйдет. Я не стану расходовать милости малыша Эрствина из-за ерунды, иначе этот щедрый поток быстренько иссякнет. Я теперь работаю по крупному, спасаю попавших в беду девиц, сокрушаю черных рыцарей, побеждаю драконов. У тебя нет на примете дракона? Я так и знал... Ладно, пойду в порт.

- Иди, иди, там и графа встретишь. Он нынче в порт отправился с проверкой.

- Не пойму, почему все новости достигают помойки раньше, чем моих ушей? Ну ладно, пойду.

- Ага, вали, толку от тебя нет. А новости из Большого дома мигом достигают помойки потому, что именно там новостям из Большого дома самое место!

Хромой взялся за дверную ручку, на пороге обернулся и бросил через плечо:

- Ладно, если выпадет оказия, я нажалуюсь его светлости на тетку из сестринства. Рано или поздно это сработает, вот тогда ты поймешь, что исполнение желаний не сулит настоящего счастья. Если тетка будет вынуждена купить твою рванину, то сперва замучает тебя придирками, а потом разнесет по Ливде сплетни о том, какой ты выжига. Моя услуга выйдет тебе боком.

Шугель приободрился:

- Пускай разносит, у меня только клиентов прибавится! Не забудь, ты обещал.

- Я же сказал: при оказии. А ты за это подыщешь для меня дракона покрупней.

***

В порту было людно. Хромой отметил: нынче даже слишком людно. Причина суеты обнаружилась легко. Шугель не ошибся - в порт наведался его светлость граф Эрствин, а за ним, помимо обычной свиты, притащились просители, жалобщики и тому подобная публика, несколько десятков человек. Вокруг толпились грузчики, моряки, купцы - многим хотелось поглядеть на юного графа, молва о котором гремела по западному побережью.

Зеваки болтали, где-то орали грузчики, толпа, окружившая Эрствина, гудела, а в прозрачных синих небесах резкими голосами перекликались чайки. В порту жизнь кипит!

Разглядев лилово-серые цвета Леверкойских баронов среди толпы, Хромой уверенно направился к центру столпотворения. Сперва пришлось немного поработать локтями, но ближе к цели дело пошло веселей - в окружении графа Хромого знали и давали дорогу. Латники из личной охраны его светлости расступились, и меняла увидел Эрствина - раскрасневшегося и взъерошенного. Парнишка по-воробьиному наскакивал на толстого мужчину в добротном темном камзоле.

- Это обман! Воровство! - выкрикивал граф. - И оскорбление вдобавок! У Империи воруете? Что?

Толстяк пятился и гудел в бороду:

- Светлость... ваша... мы ж никогда, мы завсегда ничего такого... Ну, приказчик недоглядел, Гангмар попутал, так накажу приказчика.

Хромой сместился так, чтобы попасть в поле зрения Леверкоя, тот увидел и мигом сменил тон:

- О! Хромой! Ты посмотри! Посмотри, какие башмаки этот прохвост привез из Велинка! Обуть имперских солдат в эту дрянь? И это еще не все... хорошо, что ты здесь.

Меняла неторопливо занял место рядом с мальчиком.

- Да. Я, знаешь ли, проходил мимо, ну и подумал...

- Вон тот, видишь? - Эрствин не слушал ответов. - Вон тот!

Человек, в которого граф ткнул пальцем, испуганно попятился, сгибаясь в поклоне и обеими руками прижимая к груди шлем. Воин в кожаных латах и при оружии. Хромой разглядел на груди незнакомца герб Рейселей. Долго пятиться парню не пришлось, за спиной стояли гвардейцы. Поскольку чужак явился к графу вооруженным, за ним следовали солдаты его светлости - таков порядок.

- Ты знаешь, с чем он явился? - Эрствин резко понизил голос. - Ок-Рейсель издох!

Хромой отметил: как бы юный барон ни распалился, но важную новость выкрикивать не стал.

- Как это случилось? - меняла также заговорил тихо. - И не пугай беднягу, он от твоих криков совсем очумел.

- Как случилось... - Эрствин уже начал остывать, - представь себе, этот болван задумал отыскать сокровища Меннегерна! Чтоб рассчитаться за сына! Он отправился в Семь Башен, его люди перерезали кладоискателей, которых застали в руинах, ну и потом история повторилась - какие-то пришлые явились в замок и разделались с рыцарем и его людьми. Только этот и спасся, потому что его оставили стеречь лошадей.

Когда граф заговорил вполголоса, толпа вокруг притихла, все с любопытством разглядывали Хромого, ради которого его светлость отвлекся от перепалки с провинившимся купцом. Солдатик ок-Рейселя, догадываясь, что речь идет о нем, окончательно перетрусил и согнулся еще ниже.

- По-моему, ты должен наградить этого славного малого, - объявил Хромой. Эту фразу он произнес громко, чтобы славный малый услыхал и перестал трястись. - Эй, человече, подойди-ка.

Латник сделал пару крошечных шажков и замер, втянув голову в плечи. Графские телохранители качнулись за ним - демонстрировали бдительность. Хромой остановил их жестом и повторил:

- Подойди, - и снова тише: - Значит, твой господин?.. Того? Ты уверен?

Латник кивал, в волнении тискал собственный шлем, так что кольчужная пелерина хрустела и позвякивала в дрожащих руках.

- Эрствин, непременно награди славного парня! - ухмыльнулся Хромой. Отправь с ним десятка два-три своих героев, пусть займут Рейсель. Сей молодец сумеет уговорить стражу, чтоб отворили ворота.

- Прошу прощения, господин, - наконец решился вставить солдатик.

- Что? Не уговоришь отворить ворота? Ну, ничего, тогда замок будет осажден... и взят, конечно. Если я верно понял, лучшие бойцы полегли в Семи Башнях, и нам нужно успеть, пока осенившая меня светлая мысль не посетила добрых соседей ок-Рейселя. Сейчас замок - легкая добыча.

- Прошу прощения, господин, - повторил вассал ок-Рейселя, - ежели я такое сделаю, мне потом не жить! Не простят. Где угодно найдут.

- А как они тебя найдут, если ты сядешь на корабль с тридцатью келатами в кармане и отправишься в дальние страны? - ухмыльнулся меняла. - Не станут же тебя искать за морями? Ты того не стоишь, сам рассуди. Мирок здешних господ заканчивается морским побережьем, и месть их заканчивается там же.

- Да как же? - заспорил было солдат, потом осознал величину названной суммы. Для парня из захолустья тридцать серебряных келатов являлись сказочным богатством, вроде клада Меннегерна - С тридцатью, господин?

- Э, Хромой, - забеспокоился и Эрствин, - у нас сейчас казана не переполнена.

- Это же цена замка Рейкр, он того стоит!

- И потом, это... как бы сказать...

- Неблагородно? Брось. Ты же не для себя! Замок будет взят именем молодого наследника, пока он прохлаждается в твоей каталажке - ты опекун. К тому же он нам должен. Как барон Леверкойский ты проявишь заботу о юном ок-Рейселе, который сейчас не в состоянии вступить во владение замком покойного папаши, а как граф Ливдинский - позаботишься об обеспечении казенного долга. Поверь, я знаю законы. Только нужно действовать быстро, а то кругом знатоков закона, наподобие меня - полным-полно! Запомни на будущее: сделка с совестью - всегда очень выгодная сделка.

***

Эрствин закатил глаза - он обдумывал слова Хромого. Потом паренек кивнул, лицо его сделалось сосредоточенным.

- Стоп, стоп, - предостерег Хромой, - час отсрочки, скорей всего, ничего не решит. Но незачем привлекать внимание, на нас глядят. Отошли этого храбреца под конвоем в Большой дом, да не забудь сделать вид, что сердит на него, тогда никому не придет в голову, что ты заинтересован. Потом сворачивай порку поставщиков и...

- Да, поставщики, - Эрствин вспомнил о текущих делах. - Ты прав! Эй, Морвид!

Серо-лиловый солдат приблизился.

- Возьми еще кого-нибудь. Этого, - Эрствин небрежным кивком указал латника ок-Рейселей, - сопроводить в Большой дом. Пусть дожидается моего возвращения, я после решу, как с ним быть. А теперь ты, борода...

Купец, который доставил партию негодных башмаков, со вздохом выступил из толпы и поклонился. Он-то надеялся, что он нем позабыли...

Хромой окинул взглядом группу поставщиков, которых до его появления отчитывал граф, и ухмыльнулся, разглядев среди коренастых осанистых негоциантов долговязого Томена Пеко. Сегодня рыжий маг не стал наряжаться в багровую мантию, он был одет как подобает торговцу.

- А, старый знакомый! Пекондор, ты тоже попал под горячую руку? Привез гнилой товарец? Тебе уже всыпали?

Торговцы торопливо расступились, чтобы не привлекать к себе внимания. Если графский любимчик выделил Томена - пусть этот и отдувается за всех. Рыжий пожал плечами:

- Моя очередь еще не подошла.

- Этот виноват в задержке, - заявил Эрствин, - его груз соленой рыбы не доставлен к сроку. А ты его знаешь, Хромой?

- Ты его тоже знаешь, - меняла ухмылялся, - снизойди-ка, покопайся в памяти. Если ты мысленно обрядишь его в мантию и... надраенную до блеска гномью маску... а?

- Ага, - протянул мальчик. - Помню. Это великий чародей... как его? А! Золотая Маска!

Потом Эрствин состроил серьезную мину.

- Но обманывать казну не позволено никому. Мастер, когда прибудет твой груз?

- Ваша светлость, шкиперу давно пора бы пришвартоваться. Ума не приложу, что задержало этого олуха в пути! Барка "Одада", Хромой знает владельца...

- Знаю. Поэтому мне несложно вообразить, что могло его задержать. Например, добрая выпивка.

- Ладно, - Эрствин смилостивился, - учитывая заслуги этого мастера перед городом, позволим ему отсрочку. Золотая Маска, в твоем распоряжении сутки, по истечении срока - берегись! Ну а теперь...

Граф хищно оглядел притихших поставщиков. Те - дружно, как по команде - потупились и завздыхали. Невиновных здесь, похоже, не наблюдалось, все так или иначе собирались надуть казну.

- Какое раскаяние я читаю на этих честных лицах! - радостно объявил Хромой. - Славная паства для наших святош! О, кстати, а я не рассказывал тебе о том, как наживается на твоей доброте сестринство при блаженной Ателите?

- Расскажите его светлости, мастер, расскажите! - слова Хромого уловило чуткое ухо старшины суконного цеха, находившегося в графской свите. Этот был рад свести старые счеты.

- Расскажите лучше вы, вам наверняка больше известно, - предложил меняла, - а я только добавлю, что, прослышав о нынешних проверках да строгостях, убогие вдовицы решили разорвать уже заключенные сделки! Думают следы замести.

- Разберемся, - сдвинул брови Эрствин.

А Хромой едва сдержал ухмылку - он подозревал, что Шугель вряд ли окажется в выигрыше после того, как история получит огласку. Но что сделано, то сделано! Старьевщик сам просил. Это так свойственно человеку - напрашиваться на неприятности, которых можно было избежать просто промолчав!

ГЛАВА 14 Феллиост

После того, как Вель привел в Феллиост остатки разбитой армии Белого Круга, штурмы прекратились. Ненадолго - всего лишь на несколько дней. Аллок Ллиннот сообразил, что нет смысла спешить. Теперь, когда гарнизон достаточно многочислен, чтобы маневрировать и использовать резерв, непрерывный отчаянный натиск не сулит победы. Воины Аллока устали, раненные нуждались в уходе, требовалось подтянуть обозы и реорганизовать поредевшие отряды. К тому же эльфы, разгоряченные схватками и преследованием, растеряли дисциплину, приобретенную с таким трудом. Все это было, разумеется, очень забавно, но полководец должен относиться к своим обязанностям серьезно!

Словом, атаки не возобновлялись, и братья в Феллиосте отдыхали. Они по-прежнему были осаждены в лишенной стен столице марки, и по-прежнему не могли надеяться на то, что из окружения удастся вырваться собственными силами. Однако припасов было вдоволь, и белые воины приготовились держаться, сколько позволит Светлый. Вель обходил импровизированные укрепления, давал советы, призывал держаться стойко и напоминал: пока держится Феллиост, эльфы прикованы здесь, их армия не тревожит границы Империи - стало быть, люди могут спокойно собирать новое войско. Верил ли парень в собственные обещания? Трудно сказать, он-то понимал, что в Империи никому не известно об осаде... Верили ему солдаты? Они хотели верить и держались так, будто впрямь верят.

Передышку осажденные использовали с толком. По приказу отца Брака солдаты восстановили линию обороны на окраинах Феллиоста, укрепили и подняли баррикады, викарий с Велем распределили отряды по радиальным улицам. Обозная прислуга тем временем была занята сносом зданий на площади. Работенка не из простых - в центре города стояли богатые дома, более прочные, чем в кварталах бедноты на окраине. Пришлось потрудиться... Обломки и строительный мусор свозили к границам города, чтобы укрепить баррикады. За неделю работники расчистили место вокруг собора, который отец Брак велел превратить в цитадель, а баррикады поднялись до высоты второго этажа.

Принц Аллок тем временем наводил порядок в войске. Когда он наконец велел готовиться к штурму, оказалось, что город неплохо укреплен. Эльфы, вдохновленные речами вождя, резво пошли на приступ, но навстречу им устремился такой густой ливень стрел, потом, когда атакующие приблизились - в них полетели камни. Эльфы увидели груды камней на крышах окраинных домов, за ними ветер трепал и мял белые плащи... нелюди остановились, даже не достигнув баррикад, и откатились - так же резво, как атаковали. Азарт, охвативший войско после разгрома Эстервена, уже успел схлынуть, к тому же эльфы не владели искусством осады. Аллок, планируя кампанию, не рассчитывал, что придется штурмовать крепости, он велел снести стены феллиостских городов - и полагал, что эта проблема решена. Собственно говоря, он и планировал-то одну-единственную битву, не более. Сейчас было необходимо выработать стратегию заново. С другой стороны, Ллиннот счел, что имеет право не торопиться, поскольку армии Белого круга теперь не существует, а падение последнего оплота вражеского войска - лишь вопрос времени. Эльфы уже понесли потери, теперь пришло время беречь жизни сынов Первого народа.

Аллок уже оправился от раны, но красная полоса поперек лица по-прежнему была очень заметна, и воины, не таясь, смеялись, когда видели князя. Ллиннот и смеялся вместе со всеми, и стеснялся увечья - рана-то плевая оказалась, и когда в памяти всплывали испуг и бегство, испытывал странную смесь стыда и восторга. Ему было неприятно вспоминать, как сбежал - и в то же время хотелось еще разок испытать ужас. Сильное чувство, сильное! И жажда мести тоже - Ллинноту хотелось отыскать воина, который оставил такую отметку на лице, и отомстить! Непривычные переживания, странные мечты... все это будоражило и мешало сосредоточиться. Принцу требовалось время, чтобы взять себя в руки.

После того, как штурм сорвался, князь наконец-то решил осмотреть укрепления Феллиоста и продумать дальнейшие действия. Он два дня объезжал город, наблюдал и думал. В голову не приходило ничего путного, с какой стороны ни глянь - везде все то же: растущие в высоту баррикады, за которыми прячутся братья в белом. Разгром научил воинов Белого Круга осторожности, они теперь не высовывались без нужды. Взять город, лишенный стен, оказалось непростым делом!

На исходе второго дня Аллок вызвал добровольцев - таковых, разумеется, сыскалось немало, даже отказать кое-кому пришлось, эльфы хотели развлечений. Вечером старшие сели в кружок и стали призывать Прекрасную. Их старания увенчались успехом - над окружающими Феллиост пустошами встал туман, а после полуночи серебристая в лунном свете дымка потянулась к городу.

***

Три десятка отборных воинов под началом Аллока подкрались к самой баррикаде. Их скрывал туман, да и людишки, должно быть, все же уснули на посту. Несколько дней, в течение которых осажденных не тревожили, должны были усыпить бдительность часовых. Усыпить - в буквальном смысле.

Князь двигался первым - легко и бесшумно, как умеют двигаться только эльфы. Аллок дышал туманом, впускал в себя его сырой дух... слился с туманом, растворился в нем, сам сделался клочком холодного пара. Князь шел не спеша, позволяю туману струиться впереди, будто языки мутного пара - псы, следующие перед охотниками. Вот и силуэт обгоревшего дома, крыши нет и в пустых глазницах окон маячат звезды.

Аллок выждал, пока туман наползет на окраину, затопит просвет между домов, пока растворятся в сером очертания руин, и погаснет одинокая звездочка, которую можно было разглядеть в обгоревшей раме. Потом князь, превратившийся в туман, пополз по баррикаде. Он по-прежнему не издавал ни звука, легко переставляя ноги с обломка на обломок, хватаясь за обгорелые балки, торчащие вкривь и вкось из насыпи. Осторожно приподнял голову над краем - вот они, спят. Белые плащи солдат Круга будто плыли в гостом киселе тумана. Привалились к стене, подперли щиты копьями, и дрыхнут - даже не шевельнулись, когда Аллок издал тихий, на грани слышимости, звук. А может быть и так, что для человека это сотрясение туманных клубов сырой взвеси оказалось даже за гранью слышимости.

Зато чуткое ухо эльфа легко уловило зов. Князь не слышал, но ощущал ладонями, как тихонечко вздрагивают под ним балки, присыпанные щебнем - это карабкаются боевые друзья. Аллок потянул лук из футляра за спиной, наложил стрелу. Рядом в тумане проступила фигура эльфа, также изготовившегося к стрельбе, за ним - еще, но тот уже скорей угадывается, чем виден. Мать послала беспутным сыновьям отличный туман!

Аллок снова подал сигнал - стрелки разом спустили тетиву, стрелы без промашки отыскали наряженных в белое людей, привалившихся к закопченной стене. Когда стрелы вонзились в неподвижные тела, тихий хруст показался Аллоку громом, до того налипла в уши влажная сырая тишина. Фигуры в белом вздрогнули, один человек остался неподвижен, другой медленно сполз по стене и замер, звякнув напоследок оружием. Князь перемахнул баррикаду, туман вился перед ним и расходился волнами позади, а следом, будто стремительные хищные рыбы в мутной воде, скользили воины... Ллиннот полагал, что где-то поблизости спят люди Белого Круга, их было необходимо отыскать как можно скорей, убить спящими - беззвучно и быстро. Это будет довольно смешно... Потом подать сигнал - и вот тут-то начнется настоящее веселье, когда сотни эльфов бросятся сюда, ворвутся на улицы, загремят сталью, выкрикнут боевые девизы... Вот смеху-то будет, когда людишки замечутся среди сверкающих лезвий. И среди них - тот, что оставил Аллоку на память такую некрасивую смешную рану поперек лица.

Князь остановился, чтобы оглядеться, эльфы скользили мимо, крались вдоль стен, прислушивались к ночной тишине, и туман следовал с ними, тянулся между темных силуэтов зданий. Но что-то было не так. Что? Аллок ощущал некую неправильность происходящего, что-то не так, что-то... Эти двое в белом, которых сняли стрелами - что с ними оказалось неправильно? Они свалились, словно мешки. Мешки! Ллиннот метнулся к белому телу и пнул ногой. То, что выглядело в тумане, как человек, легко взлетело, разбрасывая невесомые конечности, едва сапог поддел белый плащ. Белый плащ, в который укутали мешок тряпья, вот что!

- Назад! - не пытаясь больше таиться, крикнул князь. - Засада! Назад!

Воины замерли среди струящегося тумана, и тут же - будто крик Аллока послужил сигналом солдатам братства - на крышах, будто призраки погибших на заснеженном поле воинов Круга, разом встали белые тени. В эльфов полетели камни, десятки тяжелых камней, заранее припасенных на крышах защитниками Феллиоста. В узком пространстве от них было не уйти, эльфы заметались, из глубины улицы заорали, что впереди тупик! Грохот камней заглушал вопли. Аллок кинулся назад, за ним - те, кто оказался поблизости, на баррикаду, перевалить гребень, рухнуть во влажный колышущийся кисель посланного Матерью тумана...

***

Камни грохотали по мостовой, пронзали туман, Аллок отпрыгнул, когда почувствовал движение булыжника в тумане, увернулся, ударили осколки... Ткнулся в дверь - заперта. Рядом ударил камень, и князь бросился назад, прижимаясь к стене.

В мокром мареве неожиданно проступила баррикада - теперь она казалась страшной и вовсе не смешной, удивительно грубая и вещественная посреди затканного бледной дымкой Мира. За спиной орали, умирая, товарищи... Эльф взлетел на гребень насыпи, поднял лук и стал посылать стрелу за стрелой, он не видел врагов, но чувствовал их так же, как почувствовал камень, запущенный в его сторону - теперь к крикам торжества, которые неслись с крыш, прибавились вопли раненных. Аллок легко различал грубые голоса людей среди стонов умирающих собратьев. Увы, эльфы умирали сегодня в большем числе.

Совсем рядом затопали тяжелые шаги - в тумане направление терялось, но Аллок понял: люди идут по крышам в его сторону. А к воплям и грохоту камней на улице прибавился звон стали, это солдаты Круга вышли из зданий, чтобы добить раненных. Аллок скатился с баррикады и затаился снаружи, у основания неуклюжей груды досок и щебня.

Стук камней прекратился, затем стихли стоны. Резня закончилась, тридцать храбрецов убиты - завалены камнями, зарезаны в тесной улочке на окраине. Злоба закипела в груди и рвалась сквозь стиснутые зубы, но Аллок сдержался. Смолчал, затаился среди камней.

Он слышал шаги и голоса - много. Хитрые человечки разгадали его маневр? Ждали нападения? Ведь ждали, иначе откуда их здесь столько объявилось? И чучела вместо часовых... Ллинноту не могло прийти в голову, что его гениальная задумка с туманом так плачевно сорвется! Как же так? Эльф стиснул лук так, что пальцам стало больно. Отчаяние - тоже сильное чувство, но эльф не радовался этому открытию.

- Вроде, все? - спросил человек совсем рядом, по другую сторону баррикады. Голос звучал устало. - Больше они не полезут? Как по-твоему?

- Они получили урок нынче, - отозвался другой голос, совсем молодой, высокий. Знакомый голос. - И будь на их месте люди, то я бы сказал: все, сегодня штурма не будет. Но мы имеем дело с эльфами, так что я не возьмусь гадать, что у них на уме. Их предводитель достаточно глуп, чтобы подумать, будто мы не обратим внимание на язык тумана, ползущий точно в эту улочку.

- И что же предлагаешь?

- Сменить людей. Те, кто дрались, должны отоспаться до завтра. Поставить сюда отдохнувших солдат, велеть, чтоб глядели в оба. Я сам останусь здесь до рассвета и совру часовым, будто у нас имеются сведения: будет повторный штурм. Пусть боятся и стерегут на совесть. То же самое объявить караульным по всему периметру: нынче ждем штурма.

- Толково, - одобрил тот, что постарше. - Не знаю, что сказать, Вель... Ты - наша надежда. Если бы не ты...

Аллок Ллиннот припомнил, где он слыхал голос младшего человека. Тот самый, что орал в лесу - тогда, в тот злополучный день. Тот самый, что ранил князя, убил оруженосца. Теперь Аллок знал имя: Вель.

Эльф, крадучись, отступил от баррикады, попятился, держа лук наготове. Когда очертания зданий растаяли в серой дымке, князь повернулся и бросился бегом прочь.

ГЛАВА 15 Вейвер в Сантлаке

Весну горожане провели в тревоге - а ну как придется отвечать за содеянное? Шутка ли, в Сантлаке, где слово сеньора - закон и Гилфингова воля, община Вейвера покусилась на господина! Пока перед горожанами держал речи Гедор, все соглашались и кивали: да, так и есть, они по древнему закону учинили, правда на их стороне... но когда славного мастера Гедора поблизости не было, прежние страхи оживали. Этим страхам были сотни лет от роду, они въелись в кровь, сделались частью натуры. Однако страхи страхами, но жить-то надо. И жили.

Купеческие караваны, как и прежде, заходили в городок, и окрестные крестьяне приезжали торговать на вейверском рынке. Налогов Совет не снизил, зато теперь члены общины сами присматривали за порядком и несли стражу в воротах, веселей сделалось. Особенно молодым парням нравилось разгуливать по улицам с оружием.

Гедор не слишком утруждал себя вейверскими делами, но, ежели к нему обращались за решением, то никто никогда не перечил. У Мясника хватало ума судить так, чтоб и сомнений в его правоте не возникало, даже если выгоды с того он не имел. Единственное, чему бывший разбойник уделял внимание по-настоящему - это общинный оружейный склад. Настоящего военного опыта Гедор не имел, однако в способах причинять увечья и смерть разбирался превосходно, так что сумел навести образцовый порядок в арсенале Вейвера. Негодные топоры и копья велел перековать, дырявые ветхие доспехи выбросил, сделал долгосрочный заказ цеху оружейников, сам принимал работу и уж тут бывал строг да придирчив.

Дела полностью посвятила себя грядущему материнству, с удовольствием болтала с горожанками о детях, готовила пеленочки... Подручные разбойника, Торчок с Селезнем, особо помочь не могли - происходящее давно вышло за рамки их понимания. Единственный, с кем Мясник откровенничал - это, конечно, Рудигер Чертополох. С колдуном тоже пришлось непросто - он отобрал из числа городских мальцов тех, что обладали способностями, указал Гедору... но обучать их сперва отказался. Горожане не отдали бы детишек в подлинное ученичество, с уходом из семьи, с обязательным ношением капюшонов и прочим. Гедор велел учить так, без соблюдения формальностей. Чертополох отказался: ему не простят собратья по ремеслу. Магическая наука подчиняется строгим законам, а в старых традициях куда больше толку, чем может предположить человек со стороны. Если бы не многолетнее смирение под капюшоном, если не отказ от собственного лица и естественного человеческого самолюбия - молодой маг, получив волю, способен натворить таких дел! Гордыню следует выбить заранее. Если собратья маги узнают о своеволии Рудигера - тому несдобровать.

Тут Гедор ничего поделать не мог, не было у него власти принудить чародея. Сошлись на том, что заклинаниям Чертоплох учить сорванцов не станет, только поможет им развить Дар да натаскает в единственном умении: вкладывать ману в магический амулет. Но разве мальцов удержишь, если они ощутили волшебную силу? И откуда пацанята разузнали магические формулы... После того, как в городе участились небезопасные шалости, Гедору пришлось переговорить с каждым подручным Рудигера. Безобразников он унял, но Рудигер сулил, что ненадолго этих разговоров хватит - дети есть дети, они себя не сознают, если увлекутся - жди беды.

Пришлось Гедору обходить родителей, объяснять, что полуобученный сопляк опасен прежде всего себе самому. Кто с магией дела имеет, тот по ниточке ходит, по тонюсенькой. Ведь дитя - оно что? Оно играет. Силушка кипит нечеловеческая, а удержу нет.

Мясник уговаривал отдать ребят в полноценное ученичество. Двое папаш согласились, но условие ставили: пусть все примут предложение, тогда и они. Профессия колдуна, конечно, завидная, верный кусок хлеба, да дело опасное. И потом, отдай сынишку - навек его лишишься. Пройдет такой ученичество, скинет капюшон - а там совсем незнакомый человек! Не сынишка, родная кровиночка, а странный незнакомец. Так что тут надвое бабка сказала, доброе выйдет или худое. Вот если все разом согласятся... А пока соседи своих не отдают магу в науку, так и они не желают.

Рудигеру хватило бы и двоих учеников, а точней - он вовсе никого обучать бы не брался, будь его воля. Однако Гедору требовались все магические силы, какие только он мог заполучить, так что все оставалось по-прежнему. Детишки обучались простеньким тавматургическим действиям да заряжали амулеты Чертополоха. Так и шло - где получше, где похуже, однако дело у Гедора ладилось, и весь город его слова слушался. А к лету вейверцы притерпелись, обвыклись в новом житье-бытье, даже бояться, как будто, перестали. День за днем, день за днем, а беды никакой не случается, из замка Дрейс никто не является с грозой, только изредка какого служку пришлют купить того-сего. И эти, из замка, ведут себя тише воды, ниже травы - еще и посмирней прочих приезжих.

Вроде устоялся новый-то порядок.

***

Наведался в Вейвер и караван Ривена. На въезде в город воин тут же отметил отсутствие господских стражников, а еще больше удивился, когда въездную пошлину пришлось уплатить местным ополченцам. Те, раздуваясь от гордости, объяснили почтенному караванщику, какие у них новые порядки завелись. Прозвучало и имя Гедора. Парни с наслаждением расписывали прелести нового положения, им еще не прискучило, хотя уже появились первые признаки того, что вскоре надоест.

Ривен с трудом не выдал удивления, однако сдержаться было мудрено. Невиданное дело учинил давешний попутчик, невиданное, неслыханное, странное дело. Бывало, разумеется, простолюдины бунтовали, случалось, и сеньора могли прикончить - но тогда убийца скрывался, бежал, прятался, а тут такое! Но любопытство мастер Ривен сдержал, и повел караван к постоялому двору по знакомым улицам. Там заботы и хлопоты, как обычно... Между делом воин выспросил, что Гедор с компанией и теперь живет в "Золотой бочке"

К вечеру, покончив с делами, караванщик засел в зале с твердым намерением дождаться старого знакомца. Потягивая пиво, Ривен прислушивался и приглядывался. Никаких изменений он не приметил - все те же люди, все те же разговоры. Потом из комнаты спустился Торчок - заказать ужин. Ривен запасся пивом и приготовился. Дела с Селезнем показались вскоре, а Гедора пришлось подождать - он явился после того, как окончил общинные дела. Выждав, пока добрый мастер утолит голод, Ривен подошел к столу, за которым расположились его прежние попутчики.

- Здорово Гедор! - деланно беспечным тоном объявил Ривен. - Я вижу, ты здесь все же осел, в Вейвере.

- Так уж вышло, - спокойно ответил Мясник. Чуть погодя, кивнул, - присаживайся к нашему столу, ежели хочешь. Расскажи, что в Мире слыхать, какие новости на дорогах?

Ривен придвинул стул и для начала пересказал наскоро известия о Большом Турнире в Энгре. Потом как бы невзначай бросил:

- Я вижу, ты здесь делами заправлять стал. А я-то гадал, чем такому ловкому парню приглянулся Вейвер...

- Так уж вышло, - повторил Гедор, и глянул на караванщика так, что тот едва не разлил пиво, рука дрогнула.

Но, торопливо хлебнув кислятину, воин продолжил:

- Значит, сеньора ты убил, а сам...

- Ну нужно, Ривен, - негромко произнес Мясник. - Не говори слов, о которых мы потом оба пожалеем. Случайно так вышло с господином ок-Дрейсом, я не хотел. Но сделанного не вернуть, нужно жить с этим.

Произнеся слишком длинную для него фразу, разбойник замолчал и покосился на жену. Ты сидела тихонько, сложив руки на округлившемся животе. Ривен проследил взгляд собеседника, Ривен поспешно согласился:

- Понимаю. Жить нужно, конечно.

Когда Гедор его перебил, Ривен приметил, чуть Торчок с Селезнем переглянулись и очень уж дружно пошевелились. Руки оба сунули под стол... и хотя мастер Ривен был не робкого десятка, но это неторопливое движение его даже слегка напугало. Нехорошо как-то караванщик себя почувствовал, так что решил не заводить опасного разговора, а убраться подобру. Собирался переговорить с новым хозяином Вейвера, предложить кое-что... но беседа не заладилась, лучше после.

- Ну, не стану мешать, что ли, - Ривен допил пиво и поднялся.

- Что ты, мастер, разве ты можешь мне помешать? - так же тихо проговорил Гедор, и его тон Ривену еще больше не понравился.

- Да я не к тому... устал с дороги, - воин сам себя не понимал, вот он уже и словно оправдывается, - пойду на боковую. Завтра переговорим, что ли? Дельце тебе хотел предложить.

- Приходи завтра в Совет, - напутствовал Ривена Мясник, - там с утра буду. Поговорим.

***

Наутро Ривен сомневался, заводить ли разговор, больно крут теперь давешний знакомец заделался... но сомнения сомнениями, а дело нужно делать, уж больно значительной представлялась выгода. И кроме Гедора никто не пособит. Собрался и потопал через площадь. Вейвер - городок небольшой, куда ни соберись - идти недалеко придется.

Двухэтажный дом, в котором заседал совет общины, от "Золотой бочки" отделяла площадь. Сейчас там шумел рынок - купцы, явившиеся в Вейвер под охраной молодцов Ривена, развернули торговлю. Пока что у прилавков толкались местные, городские, но вскоре разойдется слух о караване - пожалуют покупатели из округи. Но и тогда торговые ряды займут разве что половину свободного пространства, да и то вряд ли. Торговлишка здесь хилая.

У дверей в ратушу стоял стражник - башмачник. Нынче его цех охранял ворота и следил за порядком. Понятно, что обязанности ополченца были самые простые: для важности расспросить гостя, да пропустить. Ривена в Вейвере все в лицо знали, так что караванщик только сказал, что к мастеру Гедору - вот и вся церемония. Однако мастеровой гордо выпячивал грудь под проклепанной курткой и важно опирался на алебарду - все новенькое, кожа скрипит, металлические бляхи сверкают. Заметно было, что парню нравится торчать в людном месте с оружием и в латах, будто он заправский вояка.

Гедор встретил приветливо, вежливо, будто не было вчерашнего нехорошего разговора. Правда, в глаза собеседнику глядеть Ривен так и не решился, уж очень тяжкий взгляд у доброго мастера. Слово за слово - пошел приличный разговор. Дело у Ривена было впрямь интересное.

- Сговорился я нынче с одним купцом, - принялся объяснять караванщик, - звать его Томен Пеко, а по-ученому Пекондор.

- Не слыхал, - коротко отозвался Гедор.

- Понятно, что не слыхал. Он недавно в гору пошел. Чародеем начинал и, говорят, кое-какие славные дела по этой части провернул. В Верне, в Ливде отличился.

Услышав о Ливде Гедор оживился, спросил, чем именно там маг занимался. Подробностей Ривен не знал, объяснил только, что тогда Пекондор крепко графу угодил, и монет загреб немало.

- Так вот, он задумал деньги, нажитые волшбой, пустить в оборот, да так, понимаешь, успешно, что мигом капитал умножил. Занимается тем, что, сговорившись с господами, возит соленую рыбу по городкам, вроде Вейвера, которые подальше от побережья. В той же Ливде соленая рыба ничего, считай, не стоит - а чуть от берега, и она в цене! Он, Пекондор-то, своим колдовством, многим сеньорам важные услуги оказал, а после - знакомства правильно использовал. Теперь сам не ездит, сидит с молодой женой в своей Мирене, ну изредка разве что выберется в Ливду, вот как. По делам приказчиков шлет.

Гедор покивал, подождал, пока гость перейдет к делу. Пока что эта история не имела отношения к Вейверу.

- А теперь, мастер Гедор, я тебе такие вещи скажу, которые ты, будь уж ласков, не трепи.

- Я не из болтливых.

- Знаю, мастер, заметил за тобой, а как же. Однако для порядку сказать нужно было. Теперь о важном. Не знаю, какими путями, а проведал этот Пекондор, что вскоре появится караванный путь по югу Сантлака. Безопасный, охраняемый путь. А у вас, в Вейвере, самая середка этого пути. И, пока никто не знает, нужно склад здесь подготовить, перевалка, понимаешь?

Гедор снова кивнул - он понимал. Здесь лабазы поставить, двор "Золотой бочки" расширить, благо пустырь под боком, а может и еще здание к старому присовокупить. Пойдут купцы - понадобятся склады и ночлег. А хозяин постоялого двора сейчас не при деньгах, потратился из-за ложного обвинения, с ним теперь в долю войти - милое дело, это не скобяная лавка, это деньжищи! Да все это - в вольном городе, не под графом, не под рыцарьком местным. Тут развернуться можно, и не только ночью! Здесь будет середка караванного пути, самое его сердце, из Вейвера товары поедут по Сантлаку... Великое дело... Тут Гедор засомневался: а выйдет ли великое дело?

- Хорошо говоришь, мастер Ривен, славно. Да кому под силу безопасный путь от моря проложить? Места эти дикие... э, что я говорю! Ты лучше меня знаешь! Ни король, ни сеньор какой, тем паче, такого не осилят!

Ривен нахмурился, повздыхал, решаясь выдать секрет, потом отрезал:

- Императору это под силу, вот кому. Он уже здесь, в Сантлаке, и сейчас на Вейвер прямиком идет. Понимаешь теперь?

- Понимаю...

- Ну так вот, помни. Эта новость сюда скоро доберется, про поход нашего светлого императора. А к чему оно, да чем закончится, этого люди еще долго не сообразят. Время у тебя будет, устраивай свои дела в Вейвере, готовь перевалку. Все сторицей вернешь, когда караваны от Ливды сюда потянутся. Не моим чета, большие караваны, богатые. Но за это мое слово ты мне склад выделишь, за постой лишнего не возьмешь, ну и...

- По рукам, - не дожидаясь, пока Ривен договорит, Гедор протянул ладонь. - У меня слово крепкое, я добра не забываю. Выйдет по-твоему, не пожалеешь, что со мной связался.

Тут разговор и прервался, прибежал страж башмачник.

- Мастер Гедор, а мастер Гедор, - парень, как и прочие, избегал глядеть Мяснику в глаза, пялился в сторону. - Тут дело этакое... Объявился рыцарь на базаре, приехал, говорит, с главными людьми толковать. Грозный господин, ох и грозный же!

Вот и все, стоило "грозному господину" объявится в торговых рядах - и бодрость мигом покинула отважного башмачника. Старые страхи возвратились.

ГЛАВА 16 Ливда

Саженец белого дерева сперва с превеликими предосторожностями извлекли из земли, причем демон - на всякий случай, как он объяснил, чтобы наверняка не повредить корней - выломал пол вокруг растения, а всем остальным, включая Лотрика, пришлось таскать тяжеленные каменные плиты, отесанные, скорей всего, еще гномами. Шкипер жаловался, что ему не под силу ворочать эту тяжесть, предназначенную для нелюдей, в ответ выслушал несколько нравоучительных баек о блаженных - монахи были рады возможности сделать перерыв. Потом Ингви погнал их трудиться, а сам стал хлопотать около деревца, осторожно разгребать твердый грунт - только что не целовался с этой бледной немочью. И хуже всего - меч. Меч Ингви отложил подальше, и проклятая железяка дрожала и звякала на мощеном полу, ворочалась в истекающих от растения потоках маны. Матросы начали шептаться, что черный меч ожил в этом заговоренном месте, что в него вселился дух Меннегерна, что во время плавания колдовское оружие выберется из ножен да набросится на экипаж и всех истребит... Шкипер, разумеется, прикрикнул на болтунов, чтоб заткнулись, к Гангмару, но сам разделял опасения команды.

Когда потянули деревце из грунта, очертания залы пошли волнами, вокруг заструилась странная тягучая дымка, Черная молния, дребезжа по древним камням, развернулась в углу... Матросы и Лотрик с воем бросились прочь. Пришел в себя шкипер только в замковом дворике, среди мрачных руин. Карикан колотил их ножнами и требовал остановиться, но моряки и боли не чувствовали, до того страх одолел.

К счастью, деревце удалось пересадить в кадку, не повредив корней, тогда Ингви слегка успокоился и снова прицепил меч к поясу. Однако сам к растению не приближался, твердил непонятное, что эти два артефакта невозможно совместить, обзывал дерево донором, а меч - акцептором. Лотрик таких дрянных слов отродясь не слыхал...

Когда барка отвалила от древнего причала Семи Башен, началась странная суматоха. Лотрик шевелил губами - молился и бранился шепотом, потому что не мог сообразить, что станет злить демона сильней - молитвы или проклятия? А Ингви внимания на него не обращал, король перетаскивал туда и сюда кадку с белым деревом, время от времени поправляя меч в ножнах - оружие по-прежнему вело себя странно.

В плавании беспокойные спутники короля-демона, оставшиеся без присмотра, совались во все уголки, облазили барку сверху донизу, при этом Ннаонна бранила тяжелый рыбный дух, который шел из трюма - от бочонков с второсортной сельдью. Монахам смрад не мешал, они даже вскрыли бочонок и сняли пробу - желудки у обоих, должно быть, луженые были, слопали святые отцы порядочно. Лотрик не спорил, не напоминал, что груз не его, но святоши не угомонились и в конце концов отыскали последний бочонок пива. Шкипер держал в тайничке как раз на такой случай, и северяне в спешке не обнаружили. Монахам спешить было некуда, да и навыки у обоих были, что надо. Обнаружив бочонок, Тонвер с Дунтом тут же занялись содержимым.

Корель разразился потоком брани, когда увидел - а в ответ получил сладкие улыбочки и несколько душеспасительных проповедей о пользе щедрости. Дескать, блаженный Мерк учил любить в ближнем все, и доброе, и скверное, а в Лотриковом существе пиво играет важнейшую роль - вот отцы и воздают пиву должное. Такова их братская любовь к Лотрику!

Когда кладоискатели покинули Семь Башен, и деревце удалилось от древних стен, что-то в тонком заклинании маскировки разладилось, и колдовской туман рассеялся без следа. Ингви в конце концов установил кадку с саженцем в пристройке, сам убрался на бак, но и там не находил себе места, водил руками, что-то бормотал. Матросы и глянуть в его сторону опасались. Наконец Ингви велел отчаливать.

"Одада", тяжело переваливаясь на волнах, отвалила от древнего причала, медленно завершила разворот. Неуклюжая барка плохо шла под боковым ветром, и Лотрик, надрываясь, без передышки орал на матросов. Трезвый и мрачный шкипер взобрался к рулевому на ютовую пристройку и оттуда раздавал распоряжения. Лотрика мучили тяжелые предчувствия. Ему хотелось промочить горло, но запасы алкоголя на судне были исчерпаны.

Одна только польза была от подобных попутчиков - Ингви обеспечил Спешащий Ветер, и Лотрику даже пришлось просить демона, чтобы не так шибко дул, не то старушка "Одада" развалится! Ингви согласился, однако остался недоволен, ему нужно было куда-то сбрасывать излишек маны, Черная Молния слишком жадно тянула магическую субстанцию из Древа. Наконец Ингви сообразил - потребовал добыть ему в Ливде эльфийского шелка, который, как известно, препятствует токам маны. И не стал слушать отговорок, что товар запретный, контрабандный... Пришлось Лотрику посулить, что добудет шелк.

У входа в Ливдинскую гавань Ингви, по его собственному выражению, "свернул балаган", то есть снял заклинание Спешащего Ветра - не хотел привлекать внимание. Но на барку никто не глядел, в гавани было достаточно других судов - куда интересней, чем провонявшая сельдью старая барка. Даже ждать пришлось, пока освободится буксирный баркас. А когда "Одаду" подтянули к пристани, Лотрик хмыкнул:

- Вот он, хозяин груза-то! Ждет, тревожится. Строгий он сделался, знаешь ли, в последнее время, злой. Совсем озверел, краба ему в пазуху. Слышь, твое величество, чтоб те... гм... я хочу сказать, сделай такую милость, сам с ним объяснись, не то он меня сожрет заживо.

Проклинать опасного пассажира шкипер не решался, и невозможность выругаться злила его еще больше.

- Ладно, - кивнул Ингви, - только величеством не нужно называть. Я здесь по-простому, без церемоний. Пользуйся этой милостью.

- Вот и прояви милость, растолкуй этому сквалыге, что нет моей вины, что из-за тебя задержка вышла, чтоб тебя... чтоб меня Гангмар разодрал.

А колдун на причале в нетерпении разгуливал туда и сюда, заранее пригнал портового служку, сунул пару медяков... Когда барку подтянули к причалу, Томен тут же перепрыгнул на борт, даже не стал ждать, пока полуголый оборванец закрепит конец.

- Лотрик, дружище! - энергично провозгласил рыжий колдун. - Как славно, что ты опоздал!

***

- Опоздал... - растерялся от такой встречи Лотрик. Потом махнул рукой, указал Томену живописную группу пассажиров, - они вот... из-за них задержка вышла.

- Да-да, - встрял Ингви, - меня благодари, не его.

- Э-э...

Колдун оглядел пассажиров "Одады", выражение лица его постепенно менялось - от веселого к озадаченному.

- Узнал, слышь-ка, - удовлетворенно объявил Никлис.

- Ну да, а как же... - рыжий растерянно оглядел старых знакомцев. - То есть, очень рад, конечно.

- А что хорошего в опоздании? - перешла к делу Ннаонна. - Я вижу, не нам рад, а тому, что "Одада" позже пришла. Чего тут творится?

- Ну, на борту мой груз, - промямлил Томен. Он никак не мог прийти в себя, до того неожиданно все получилось.

- Это мы знаем, - кивнул демон. - Сельдь в бочках.

- Паршивая, скажу я, сельдь, - заметил Тонвер, поглаживая объемистою брюшко. Потом рыгнул и благожелательно кивнул магу - дескать, продолжай.

- Сельдь для имперской армии, граф заказал, - наконец принялся объяснять рыжий, - большой запас требуется.

- И ты решил лежалый товар подсунуть - понимающе покивал Дунт, - ясное дело, солдатики все сожрут.

- Да, - неохотно признал Томен, - лежалый или какой... лишь бы подешевле, всегда так бывало. Это не я придумал, на поставках экономить, все это делают. А тут графу вожжа под хвост, то есть, я хочу сказать, его светлость обуяло благородное рвение, взялся лично проверять и в каждую бочку нос совать.

- В каждую бочку с гнилой вонючей сельдью, - вставила Ннаонна. - А потом поставщикам гнилого товара... что он посулил-то? Какие казни?

- Это ведь тот самый граф, который победитель страшного эльфа? - решил уточнить Ингви. - Такой, должно быть, очень суров!

- В общем, нынче поутру здесь гроза была, склады проверяли, - продолжил Томен, насчет казней он почему-то не стал распространяться. - Я уж дрожал, вот сейчас "Одада" причалит, а в бочках дрянной товар, и...

- В общем, пронесло, - подытожил Тонвер, - Граф уже убрался.

- Да, что-то случилось, его светлость порт покинул в такой спешке, что едва из штанов не выскакивал. Что-то важное стряслось, но мне не до того! Я уж как рад был, что граф ускакал! Так спешил, что мне до завтра отсрочку дал, обещал поутру самолично сельдь мою проверить. Но я уже расстарался!

Рыжий самодовольно ухмыльнулся и продолжил:

- Закупил свежей сельди, тихонько сюда доставил, грузчикам сунул монет, чтоб не трепались. И чинуш на таможне подмазал! Так что товар с "Одады" мы в дальний склад снесем и припрячем. Пусть он лучше вовсе догниет, чем графу на глаза попадется.

- Ловкач, - заметил Ингви. - Небось, крупно влетел?

- Переживем! - Томен махнул рукой. - Главное, графу угодить. Кто нынче в милость попадет, тому после... э, ладно.

- Нет уж, рассказывай дальше, - потребовал Ингви. - Что дальше будет с тем, кто попадет в милость?

- Нам оч-чень интере-есно! - серьезным тоном протянула Ннаонна.

Томен смутился, в его планы не входило распространяться о грядущем походе на восток и собственных планах, связанных с этим походом... но слово вылетело, теперь не поймаешь.

- Ладно, - решился рыжий, - скажу. Все равно вы здесь чужаки, если и узнаете - беды не будет. Только давайте не на пристани поговорим, а? Хотите, в "Парус"? Или лучше в "Золотой жернов"! Я угощаю!

- Лучше в "Жернов", там тише, - согласился Лотрик, потом уточнил - только ты угощаешь, не забудь.

"Золотой жернов" был довольно дорогим заведением.

- Угощаю, - кивнул рыжий, - а как же. Семь бед - один ответ. Нынче день расходов.

- И менялу пригласи, - добавил шкипер. - Того, хромого, который у Восточных ворот. Дельце к нему есть. Вот у этого господина, чтоб ему лопнуть, паразиту.

***

Потом началась суматоха. Томен отловил мальца из тех, что крутились у причала в надежде чего-нибудь стащить и отправил разыскивать менялу. За это посулил пару медяков. Пацан стал торговаться, потребовал задаток, упирая на то, что плохо знает Восточную сторону, и что задачка ему дана непростая. Получил грош, хмыкнул и убрался.

Потом Пекондор Великолепный пригнал полдесятка голодранцев, подрабатывающих в порту, сгоряча переплатил им за перегрузку бочонков, а потом привел в еще большее замешательство, когда велел не распространяться об этой работенке. Эти парни в порту насмотрелись всякого и не могли взять в толк, какие такие секреты связаны с вонючей сельдью. А Томен попросту волновался. Рыжему удалось провернуть несколько на редкость удачных авантюр в городах на побережье, а затем выгодно пристроить гонорар - но Томен по-прежнему оставался простоватым провинциалом и трепетал перед грозным графом.

Наконец груз был благополучно перемещен в дальний склад, и Томен угомонился. Грузчики убрались, но Ингви не понравилось, как быстро парни покинули причал - еще не вполне стемнело, и в порту можно было отыскать еще работу. Однако эти ушли. Демон поделился сомнениями с Томеном, тот махнул рукой - не до того!

- В "Жернов", чтоб ему сгореть? - напомнил Лотрик. - Меняла, небось, уже там дожидается?

Кари встрепенулся, как старый боевой конь, который услыхал зов трубы.

- Я не могу бросить "Одаду" без присмотра, - объявил Ингви. Пока у сходней кипела работа, он обдумывал ситуацию, и теперь уже все решил. - Значит, так. Святые отцы, вас и Аньга я оставляю стеречь судно и груз. Нечего переглядываться, я имею в виду только Древо. Остальное захвачу с собой, дабы вам было проще избегнуть соблазна

- Но... - Тонвер скорчил жалобную гримасу. - Вы всей компанией отправитесь в распутный вертеп, станете вкушать скоромное, пить хмельное и распевать скабрезное, а наставить вас на путь истинный будет некому.

- Наставить на путь истинный?

- Добрым словом и личным примером.

- Ничего, мы как-нибудь справимся. Тонвер, я не сомневаюсь в твоих способностях, однако и без твоего примера отлично сумею вкушать, пить и петь. Кстати, на судно будет наложено страшное заклятие, и всякий, кто его покинет до моего возвращения, сгинет в ужасных мучениях. И не делайте страдальческих лиц, вы уже наелись сельди почтенного Пекондора, теперь он угостит остальных. Это будет справедливо. И за командой лучше вас никто не приглядит. Если вздумают шалить, у вас всегда найдется и доброе слово и хороший пример.

- Ах, господин мой, - плаксиво протянул Тонвер (монах не стал называть Ингви "величеством", это было опасно, могли услышать), - что касается справедливости, то всем нам примером блаженный Эннуакин, который равно взимал плату за проповеди и с богатых, и с бедных, голодных и сытых...

- И всегда приговаривал, - вставил Дунт, - дескать, "если я позволю поблажку неимущему, толстосум вообразит, что и ему такое дозволено". Мы, конечно, приглядим за порядком, но и пожрать бы не мешало. Все-таки мы - не имперская пехота, чтоб ограничиваться одной только сельдью.

Карикан помалкивал, но его нетерпение было настолько заметно, что Ингви с трудом сдерживал улыбку. Сказать откровенно, и ему было невтерпеж, очень уж хотелось поглядеть, какой будет встреча отца с сыном, да и вообще, как выглядит дитя Счастливчика.

- Ладно, - махнул рукой король, - мне недосуг с вами препираться. Помните о моем заклятии, и ведите себя примерно. Ваше благонравие будет вознаграждено. Не сомневаюсь, вы сумеете отыскать в "Серебряной легенде" немало примеров, говорящих в пользу терпения и воздержания.

Лотрик напоследок велел матросам сидеть смирно и не пытаться сбежать.

- Ничего, ничего, - успокоил шкипера Тонвер, - мы запрем всех в трюме.

- Чтобы не было соблазна сбежать, - подтвердил Дунт, - сбежать и сгинуть в мучениях из-за колдовских чар.

Ингви строго оглядел монахов, потом кивнул. Когда честная компания покинула судно, и монахи убрали трап, демон простер руки к "Одаде" и пробормотал магические формулы, по леерам пробежали сполохи, вдоль борта загорелись зеленоватые огоньки. Это заклинания Ингви заготовил заранее, и теперь только привел в действие. В сумерках волшебное свечение смотрелось достаточно эффектно.

Уходя, он расслышал за спиной:

- Как ты думаешь, он не пошутил насчет мучительной смерти тому, кто сбежит?

- Наверное, пошутил. Но проверять я не стану.

Демон удовлетворенно хмыкнул - он не ошибся в монахах. Скептический настрой и здравомыслие уберегут их от необдуманных поступков. А Древо останется под надежной защитой.

ГЛАВА 17 Феллиост

Поутру над Великой встал туман. Солнце еще не успело взойти, и волны казались черными. Широкие и плоские, они плавно перекатывались, медленно приподнимали водную гладь. В больших городах после дождя по улицам дребезжат черные ручьи, но их цвет - от грязи, от суеты и мелочности повседневной жизни. Вздохи темных вод Великой навевали мысли о вечности, о незыблемом и неизбывном течении бытия. И поверх черных вод струился туман.

Когда над зубчатой кромкой леса показался розовый раздутый шар солнца, туман рассеялся и исчез. Воды Великой стали менять цвет, приобретать зеленоватый оттенок. И лишь в одном месте длинный мягкий клок тумана медленно полз против течения, по краям он истаивал, распадался широкими плоскими хлопьями, но белесые клубы снова и снова приподнимались над водной гладью, колыхались, текли и расходились над Великой. Полоса дымки медленно ползла вдоль левого, феллиостского берега на восток. Глухо, словно сквозь слой ваты доносились из тумана скрип уключин, негромкое ржанье и храп лошадей, металлический лязг. Северного, принадлежащего эльфам, берега эти звуки не могли достичь, а южный оставался пустынным. Полоса тумана добралась до излучины, поползла вправо, следуя изгибу берега. Поднялся ветерок, зацепил лохматые клочья у края туманной полосы, потянул над быстрыми водами. Дымка свернула от берега, обходя отмели... Впереди показались вешки, которыми местные рыбаки отметили, где натянуты сети. Здесь берег немного отступал, а вдоль залива вытянулась рыбацкая деревушка. На плоском берегу лежали черные просмоленные челны.

Две лодки тихо покачивались на волнах, одна казалась пустой, в другой торчала согнутая фигурка рыболова. Полоса тумана подползла к ним, нависла. Тот рыболов, что не спал, осторожно привстал, его челнок закачался в зеленоватой воде. Мужчина осторожно окликнул приятеля, над бортом поднялась лохматая голова. Человек вгляделся в белесую дымку, послушал мерный плеск, доносящийся из серой пелены, охнул. Оба стали спешно отвязывать лодки, но не успели - полоса мглы накрыла суденышки с всполошившимися рыбаками, поглотила их. В серой мути проступили темные силуэты судов...

Туман скрывал плоскодонные речные браки, перевозящие людей, оружие и боевых коней. Хотвиг, маркграф Приюта, всегда считался человеком нелюдимым и неуживчивым, и на время военных действий не отказался от своих привычек. Он задумал действовать на собственный страх и риск и, когда стало известно, что союзники уже выступили на юге, посадил три сотни воинов на барки, и двинулся водным путем. Милостью Гунгиллы, на реке лес не растет, и, стало быть, нет опасности повстречаться с некими эльфийскими хитростями. Ночью флотилия вышла к феллиостскому берегу и, держась левой стороны Великой, устремилась к месту предполагаемой высадки. Когда стало светать, маг маркграфа Ирстет Медвежья Шапка наколдовал туман, под прикрытием которого войско миновало добрую треть захваченного неприятелем побережья. Их никто не заметил.

Ирстет, славящийся - под стать сеньору - мрачным злобным нравом, был, тем не менее, магом знающим и ловким. Сработанные им амулеты исправно источали серую дымку, а ману в колдовских приспособлениях поддерживали ученики Медвежьей Шапки, с каждой баркой плыл подмастерье чародея. Суда достигли рыбацкого поселка, приютившегося в устье узкой речушки - одной из десятков, питающих Великую в ее долгом пути к океану. Отсюда маркграф собирался начать поход. Его собственных сил было, разумеется, маловато не только для освобождения Феллиоста, но даже для открытой битвы, однако сеньор считал, что эльфы отправились отражать нападение с юга, а он теперь сумеет взять добычу здесь, у северной границы марки.

Рыбаков, застигнутых во время лова, заставили подняться на флагманское судно, с которыми шли Ирстет и сам Хотвиг Приютский. Пленников не пришлось даже стращать карами - один вид грозного сеньора и угрюмого мага в мохнатой шапке так подействовали на бедняг, что те сами выложили все, что им было известно: здесь эльфов нет, лишь изредка наведываются по двое, по трое, да и тогда держатся беспечно, не ждут беды. Ушло ли войско на юг? Рыбакам ничего не известно. Вроде бы в самом деле часть эльфов покинула Рамдор, но сам город по-прежнему занят эльфами, туда они всю зиму свозили строительный лес и припасы, так говорят.

Маркграф так обрадовался новостям, что отпустил феллиостских рыбаков без наказания, что, вообще-то было на него непохоже. Наказывать грозный маркграф любил, независимо от степени вины, а эти люди жили при эльфах и торговали с врагом, стало быть, виновны в измене.

Господин Хотвиг, едва выслушав местных, тут же забыл об их существовании - велел сворачивать к берегу.

***

Рыбаки высыпали на берег поглядеть на флотилию. Маркграф велел судам подняться по речушке. Суда Приюта не должны были заметить эльфы с северного берега. Зрение у нелюдей острое, разглядят пришельцев, вышлют помощь - быть беде.

Когда барки укрылись за поросшими лесом берегами, Ирстет позволил ученикам передышку. Те порядком умаялись, поддерживая магию амулетов. С судов бросили сходни, латники повели под уздцы лошадей. Животные нервничали и храпели, грохот копыт отдавался эхом в соседней роще. Жители поселка глядели равнодушно, при эльфах им жилось неплохо, так что войско Приюта они не считали освободителями, но и беды не ждали, поскольку не видели за собой никакой вины. Случись это на родной земле, Хотвиг велел бы плетьми гнать чернь, чтоб не пялилась, но сейчас маркграфу было не до того, чтоб проявлять крутой нрав. Он отправил разведчиков проверить окрестности, взгромоздился на коня и поехал вдоль берега, поторапливая людей:

- Живей, мерзавцы, шевелитесь живей! Надевайте доспехи! Не то нагрянут нелюди, всех перебьют, а если не эльфы - то я сам велю лодырей выпороть!

Воины и без понуканий торопились. Вскоре латники выстроились и двинулись на юг - к городку Рамдор. Зимой несколько купчиков из Приюта, презрев опасность, посетили Феллиост, торговали с нелюдями. По их рассказам, Рамдор эльфы обжили получше иных поселений и если где искать богатые трофеи - то скорей всего именно там. Медвежья Шапка ехал рядом с сеньором, эти двое отлично подходили друг другу - оба хмурые и постоянно недовольные.

На марше к колонне присоединились разведчики - им удалось захватить разъезд эльфов и взять пленного. Нелюди разъезжали по округе, не соблюдая осторожности, но, застигнутые врасплох, бились отчаянно.

- Вот, ваша светлость, - латник указал пленного, которого приволокли на веревке, - еле скрутили! Отчаянно дрался, тварь. Только когда подранили, смогли одолеть.

- Он был один? - Хотвиг уставился на эльфа. Тот, едва веревка ослабла, повалился на траву, он был ранен в плечо и в бок и истекал кровью.

- Двое, ваша светлость. Но обоих взять нам не удалось... Прикажете перевязать, чтоб не издох?

- Не нужно. Эй ты, отвечай, много ваших в Рамдоре?

- Две тысячи, - тут же ответил эльф. Облизал разбитые губы и сплюнул красным.

Ирстет подъехал поближе, склонился в седле, оглядел эльфа. Потом заключил:

- Врет. Если бы я его расспросил, как следует...

Маг поднял руку и между пальцев проскочили зеленоватые молнии. Это было представление для пленника - маг запугивал будущую жертву.

- Некогда, - буркнул маркграф. - Провозимся с ним... сразу видно: упрямая скотина, уж я их знаю, нелюдей. Лучше сразу ударить на городок, пока не опомнились.

Хотвиг двинул коня мимо пленника, колдун пристроился следом.

- С этим-то что, ваша светлость? - окликнул латник.

- Кончай, - не оборачиваясь, бросил маркграф.

- Лучше бы его оставить... - начал было колдун. - Привезем пленного, отдадим попам. Это будет неплохо выглядеть, ваша светлость. Или отправим в Ванетинию, говорят, наш император хорошо относится к...

- Императора нет в столице, - отрезал Хотвиг и ткнул жеребца пятками в бока, понукая животное.

Поняв, что разговор окончен и судьба эльфа решена, латник склонился над эльфом и потянул меч из ножен.

Умирая, эльф успел улыбнуться. Когда клинок вошел в грудь, нелюдь опрокинулся на спину. Перед глазами открылась синяя глубина небес. Невозможно не улыбаться, глядя на такую красоту...

***

Колонна продвигалась неторопливо, маркграф нарочно не спешил, чтобы дать время дозорным проверить окрестности. Вокруг расстилался мирный край - зеленые холмы и перелески, кое-где блестят зеркальцами небольшие озера. Несколько раз миновали поседения, но сеньор не велел сворачивать, Рамдор лежал южней, добыча там, а эти деревеньки можно проверить и на обратном пути. Эльфов не было видно, воинов в белом - тоже. И вообще, не наблюдалось ни малейшего признака разгрома нелюдей добрыми братьями Круга. Если разбитые враги отступают, почему их не видно? По хмурому лицу маркграфа невозможно было определить, радует его спокойствие или, наоборот, сердит.

Двумя часами позже разъезд возвратился с известием: они обнаружены. Теперь таиться не имело смысла, и Хотвиг пришпорил коня. Воины стали торопливо поправлять кольчуги, чтоб не так гремели на скаку.

Еще часом позже на горизонте показался дым. Сперва - размытое темное пятнышко за холмами, потом столбы черного жирного дыма нарисовались четче на фоне яркого голубого небосклона. Воины вглядывались с тревогой? Что там? Белый Круг жжет укрепления нелюдей? Или что-то иное? Стальная лента походной колонны перевалила поросшие лесом холмы, и открылся вид на Рамдор - небольшой городок, окруженный невысокими стенами. Маркграф придержал коня на гребне высотки, чтобы получше разглядеть.

Густые клубы дыма поднимались над плоскими крышами там, где сгрудились приземистые здания. В стороне от богатых кварталов, которые выделяются шпилем церкви и высокими двускатными крышами - это дома лучших людей общины.

- Кузницы, - определил Хотвиг. - Не пожарище, а мастерские дымят.

Воины, скакавшие мимо сеньора, слышали эти слова, по колонне пробежал слух - это кузницы дымят. Но, как бы там ни было, Рамдор запер ворота, город приготовился отразить нападение. Оставалось выяснить, велик ли гарнизон. Маркграф остановил воинство на равнине перед воротами, вскоре возвратились дозорные. В округе никого, в деревнях местные твердят, что воины Круга здесь не появлялись, а войско эльфов ушло на юг. В городе их почти не осталось - несколько десятков, должно быть.

Хотвиг кивнул и велел готовиться к штурму. Армия нелюдей ушла - это славно, но неизвестно, когда ее ждать обратно. Время терять ни к чему. Воины стали валить деревья, чтобы смастерить таран, Медвежья Шапка отправился к городу - поглядеть получше, каковы здесь укрепления, и нет ли следов враждебной магии. Нелюди не практикуют колдовство, но маг считал своей обязанностью проверить все досконально, и не ленился. Ирстет не зря пользовался славой толкового чародея. Часть солдат разослали по окрестным деревням - пригнать местных крестьян с инструментом.

В Рамдоре не суетились - по брустверам прохаживались воины гарнизона, причем Ирстет, возвратившись, объявил, что видел и эльфов, и людей. В лагере стучали топоры, а за городскими стенами глухо ухали молоты - кузницы Рамдора и накануне штурма продолжали работу.

Под вечер, когда пригнали местных сервов, Хотвиг позволил своим людям передышку. Тянуть он не собирался и, как только был готов таран, велел начинать штурм. Поскольку уже начало темнеть, латники зажгли факелы. Маркграф велел местным тащить лестницы, крестьяне заупрямились, Хотвиг велел повесить парочку первых попавшихся бедолаг, и, когда приказ был незамедлительно исполнен, феллиостские мужики поспешно побежали к лестницам.

В городе стихли молоты, теперь все мужчины готовились отражать атаку. Аллок Ллиннот, уводя армию на юг против армии союзников, оставил для охраны города только два десятка бойцов, к ним присоединились жители города.

По сигналу горна цепочки огоньков устремились к стенам, которые остались не освещены. Из темноты навстречу штурмующим полетели стрелы, то тут, то там, с криками падали раненные - большей частью местные, не имевшие кольчуг. Таран, укрытый под дощатым навесом, покатили к воротам. Перекрытие тут же оказалось утыканным горящими стрелами, потом в огонь полетели горшки с маслом, но свежая древесина не занималась - Ирстет заговорил от поджога. Десятка два лестниц штурмующим удалось приставить к парапету, по ним, сноровисто перебирая конечностями, поползли темные силуэты штурмующих, на доспехах вспыхивали отсветы факельных огней... Защитников Рамдора оказалось недостаточно, чтобы отразить такой приступ, на стенах закипела рукопашная...

Таран, усиленный магией Медвежьей Шапки, вышиб ворота, и латники устремились в пролом. Хотвиг опустил забрало и взмахом руки призвал кавалеристов - отборный отряд конницы во главе с маркграфом поскакал к городу. Когда солдаты вломились в створ ворот, поднялся крик и звон оружия, потом воины - те, что ворвались в город - показались снова за воротами. Гномы, которым не с руки было драться на стенах - бруствер высоковат - встретили штурмующих внизу. Атака кузнецов, закованных в отличные латы, оказалась такой яростной, что солдаты Хотвига побежали. Снаружи гномы рассеялись, преследуя врага, тут налетела конница, схватка закипела с новой силой...

Имедромд, глава гномьих кузнецов, сам бросился под копыта кавалерии, раскручивая над головой здоровенную секиру. Мощный удар опрокинул оруженосца вместе с лошадью, Хотвиг поднял коня на дыбы и взмахнул мечом. Удар, усиленный инерцией опускающейся конской туши, мог бы, наверное, свалить самого сильного человека, но Имедромд устоял, когда графский меч сломался на его шлеме. Новый удар секиры смахнул Хотвига, выбил из седла, тут, размахивая магическим жезлом, подоспел Медвежья Шапка и выпустил в карлика струю ревущего пламени. Вспыхнула борода, Имедромд взревел, заслоняясь от слепящих сполохов, Новый взмах секиры свалил колдуна вместе с лошадью... латники сгрудились над гномом, попеременно нанося удары топорами и мечами, при этом им приходилось низко склоняться, чтоб достать коротышку кузнеца... Умирая, Имедромд прикончил еще двоих, но штурмующие снова ворвались в ворота, Рамдор уже пал, хотя на парапете последние защитники все еще рубились с воинами Приюта.

Маркграф, поднялся и оглядел побоище. Заметил распростертого на земле Ирстета, колдун не подавал признаков жизни, знаменитый головной убор свалился, открыв уродливую плешь, покрытую длинными морщинами и похожую на панцирь черепахи.

- Гляди-ка, вот он почему постоянно шапку носил, - указал молодой латник приятелю. - Ишь, какая башка...

- Хватит болтать! - рявкнул Хотвиг. - Коня мне! И все повозки в городе собрать, нагрузим добычей и с рассветом уйдем к кораблям. Я не вижу братьев из Белого Круга, стало быть, и нам здесь делать нечего.

ГЛАВА 18 Вейвер в Сантлаке

Гедор быстро спросил:

- Давно грозный господин речи держит?

- Не знаю, мастер, - башмачник даже сморщился, до того ему не хотелось бы отвечать на вопросы Мясника. Парень бы лучше вовсе убрался отсюда куда подальше. - Я ж тут, на страже, а он... он там...

- Ладно, пусть гостя сюда ведут, - решил разбойник. Он рассудил, что толковать лучше не при народе, авось приезжий не окончательно запугал горожан.

Ривен тоже забеспокоился - оказаться с караваном посреди чужой заварухи - это гиблое дело! Когда в Сантлаке бьются, достается всем, кто под руку подвернется, особенно если господа мятежных вассалов карают.

- Так уж решилось... это... - пробурчал башмачник.

- Чего решилось? Говори, не мямли?

- На базар старшины пошли, с господином беседовать. Вас не решился я тревожить, важное дело у вас с этим мастером, наверное, - парень заискивающе улыбнулся.

Губы Гедора зашевелились. Он беззвучно прошептал: "Олухи! Все олухи". Затем объявил:

- Я иду. Мастер Ривен, ты со мной?

- Послушаю, чем дело обернется, - решил воин.

На базаре стоял многоголосый гомон - но не такой, как обычно бывает в торговых рядах, в шуме чувствовалась тревога. Звук дрожал и бился, как если бы его породила натянутая струна - так туго натянутая, что тронь ее чуть сильней, и порвется. Казалось, достаточно одного толчка, и голос толпы сорвется в визг, в плач и причитания.

Гедор стал энергично протискиваться к центру сборища. Его узнавали, сторонились, давали дорогу, горожанам было желательно оказаться за его широкой спиной. Пробравшись сквозь толпу, Гедор оказался среди мастеров, членов Совета Вейвера. Рыцарь, тощий и долговязый, возвышался над ними, как башенный шпиль над домишками бедноты. Слегка склонившись в седле, приезжий размеренно и четко провозглашал:

- ...Вине вашей прощения быть не может! Но ежели броситесь в ноги госпоже, наказание будет не очень строгим. Помиловать не помилует, однако проявит сдержанность.

Гедор раздвинул городских старшин, пробираясь еще ближе. Мастер Увин прогудел:

- Нет на нас вины, мы по закону, Гилфингом данному, сотворили.

Рыцарь хладнокровно объявил:

- Зачинщиков выдать, виновных в убийстве выдать, этих ждет строгий и справедливый суд. Сей суд и объявит, как следует по закону поступить. Не велит Гилфинг на природного господина руку поднимать.

В голосе приезжего скрежетала ржавая сталь, и говорил он так уверенно, что и Увин замолчал, хотя ему был прямой резон спорить - на его руках кровь солдат ок-Дрейса, он и есть виновник, он и убийца.

Гедор понял, что натянутая струна вот-вот лопнет, действовать нужно было немедленно. Он напоследок еще раз огляделся - высмотрел! Ну... Бандит глубоко вздохнул, собираясь с мыслями, потом выступил перед мастерами и глянул на рыцаря снизу вверх.

- Ну, я господина ок-Дрейса убил, когда он на меня, свободного человека, оружие поднял. Хочешь, господин, и ты попробуй, вытащи свой меч, а? И пусть Пресветлый рассудит. Ок-Дрейс был на коне, с оружием и при всех своих железках, а я, как теперь вот - безоружный. Пресветлый рассудил нас, хочешь - и ты его суд испытай?

Рыцарь едва глянул в глаза Гедору, и тут же уставился в сторону, смотреть на бандита прямо и ему оказалось не под силу.

- Госпожа вам три дня дает на раздумье, - бросил дворянин. - До тех пор вас не тронем. После - пеняйте на себя. Эй, дорогу!

Господин развернул коня, люди отступили. Рыцарь бросил через плечо:

- Мое имя ок-Ренгар, и, клянусь своим мечом, если через три дня не покоритесь, этого города не станет.

Толпа ахнула. Но Гедор уже шагнул вперед, на пустой пятачок и обернулся, чтобы его было лучше видно. Он разглядел в толпе то, что требовалось, и был готов говорить.

***

- Эй, люди! - зычно окликнул Мясник. Шум сделался тише.

- Глядите, жители Вейвера! Вот он я, не таюсь, не прячусь! И не боюсь!

Стало совсем тихо. Рыцарь будто невзначай придержал коня, ему тоже следовало послушать, как обернется дело.

- Вот я и есть первейший зачинщик, - продолжал Гедор. - Ежели таков будет ваш приговор, нынче же в руки палачей отдамся!

Денарелла проталкивалась сквозь сборище к мужу. Селезень осторожно поддерживал ее под руку и заботливо прикрывал от толчков. Люди сторонились и давали женщине дорогу. Гедор потянул руку, и жена встала рядом. Ладони она положила на круглый живот, будто обняла заключенное в утробе дитя.

- Вот прямо со всей семьей и отправлюсь на суд! - продолжал Мясник, нежно привлекая к себе жену. - Ежели так вы с нами поступите, ежели так решите.

- Какой суд у Дрейсов, это не суд, а казнь беззаконная выйдет! - выкрикнула из задних рядов женщина.

И тут же десятки вейверцев дружно загомонили. Вид беременной женщины, нежно прильнувший к мужнину плечу, действовал безотказно

- Ты, мастер, это, не спеши, - гулко прогудел Увин. - Кто ж тут без совести, кто без сострадания? Безвинных-то на казнь отдавать - кто, говорю, решится?

- Однако и грозят нам господа, - робко вставил старшина ткачей.

- Потому и грозят, что ничего сделать не могут, - возразил Гедор, он не бубнил, не мялся, говорил отчетливо и громко. - Три дня на раздумье - к чему нам дадены? Чтобы мы со страху измучались, чтоб одурели с перепугу. За три дня любой трус дойдет по беспамятства.

- И то верно, - поддержали из толпы. - Пугают зазря!

- Или мы сразу не знали, как обернется со смертью ок-Дрейса? - гнул свое Гедор. - Да знали же заранее, ведь не болваны мы! Рано или поздно, а должно было случиться такое, как нынче. Рано или поздно пришлось бы за свои права встать с оружием! Ну так чего бы не нынче?

- И встанем! А чего! - выкрикнул дюжий парень из кузнечного цеха, то ли племянник, то ли двоюродный брат Увина.

Крик подхватили, многие молодые мастера искренне были рады присоединиться к этим словам храбреца. Если кто и спорил, то в общем хоре их было не слыхать, преобладали воинственные призывы. Гедор кивнул молотобойцу и повысил голос:

- Вот я и говорю...

Снова стало тише и Мясник продолжил:

- Вот я и говорю: была бы у сеньора ок-Ренгара сила, он бы не явился сюда с речами, а попробовал на нас неожиданно напасть, потому что любой воин вам скажет: внезапное нападение усиливает втрое! А раз явился пугать, стало быть - нет за ним силы! Наш страх - его оружие, так отберем у него оружие!

- Ты ошибаешься, мастер, - бросил рыцарь, обернувшись, - но убедишься в этом только через три дня.

Однако эти слова пропали впустую, ок-Ренгар больше не мог запугать горожан, настроение толпы качнулось в противоположную сторону, и рыцарь тоже это понял. Двинул коня в коридор, открытый толпой, и поехал прочь. Мальчишки свистели воину вслед - с безопасного расстояния.

- Ну что, почтенные мастера члены Совета, - предложил Гедор, - пойдем-ка в ратушу, обсудим дела военные? Мыслю я, честности от господ ждать не приходится, им свое слово нарушить - что высморкаться. Полагаю, и трех дней у нас нет.

Толпа зашевелилась, пришла в движение. Представление окончилось, и члены Совета двинулись к ратуше, они снова поступали по слову Гедора. Мясник тоже пристроился к веренице старшин, но Ривен осторожно потянул его за рукав:

- Эй, мастер Гедор, - если я с парнями помогу вам от господ отбиться, сколько нам Вейвер заплатит?

- Оружие из городского арсенала получите сполна, - кивнул Мясник и улыбнулся - то того холодной улыбка вышла, что у Ривена что-то внутри нехорошо так дернулось.

- Да я не про оружие.

- Заплатить вам? За что? Тебе, мастер, так или этак отсюда пути нет, придется с нами оборону держать, и твои советы мне понадобятся. Я ж не полководец, не вояка, вот ты и научишь нас, как ловчей город отстоять.

Ривен засопел, но смолчал. Податься с караваном ему и впрямь некуда. Если войско сеньоров обосновалось поблизости - не отстоять Ривену купцов с товарами, да и откупиться не выйдет. Злы господа нынче, и до добычи жадные. Не дадут Ривену уйти, подстерегут и набросятся, раз уж в стаю сбились. А если город падет, то караван еще верней будет разграблен, и хорошо, если головы не полетят. А уж товары точно пропали - добыча есть добыча! Что в мятежном городе захвачено, то и есть добыча. Придется с вейверским ополчением вместе отбиваться. Гедор уже сообразил - Ривену и его бойцам город может не платить, те и без платы помогут. Потому что деваться некуда.

- Спасибо, мастер Ривен, - наградила воина улыбкой Дела, - пойду я, прилягу.

- Ступай, милая, - Гелдор нежно обнял жену.

Ривен глядел в сторону, обдумывал собственное незавидное положение.

- Идем, мастер, с нами на совет, - пригласил Мясник, - не отставай. Мы ж теперь одной веревочкой повязаны. А уж потом сочтемся, кто кому задолжал больше.

***

Когда Гедор с караванщиком явились в зал, где собралась вейверская верхушка, почтенные мастера уже успели дать волю унынию. Этим людям было, что терять, и было, за что драться - тем не менее, они не готовились к войне, а заранее скорбели о тяжких воинских трудах и связанных с ними расходах. Даже Увин, который был настроен побойчей, и тот ворчал, что, дескать, в опасное дело город впутался.

Гедор постоял под дверью, послушал с минуту, потом решительно двинулся в зал, Ривен шагал следом.

- Почтенные мастера, - с деланной радостью объявил Гедор, - вот и первая добрая весть! Почтенный воин Ривен будет драться с нами вместе. Я попросил его постоять за добрый Вейвер, и этот славный человек согласился! Ни гроша с общины не возьмет за труды, только оружия дайте побольше, да пропитания нашим друзьям не жалейте.

Ривен в очередной раз поразился наглости парня - "попросил", "согласился"... да не будь здесь ушлого Гедора, уж мастер Ривен вытряс бы из городской казны толику серебра! Обернул бы дело так, что не у каравана нет шансов на мирный исход, и потому вынужден к защитникам города присоединиться, а наоборот - будто у горожан нет другого выхода, кроме как пригласить мастера Ривена, да еще и упрашивать пришлось бы. Но уж что вышло, то вышло.

А лица городских старшин враз просветлели - явилась подмога, которой не чаяли! Все принялись наперебой благодарить и хвалить славного воина Ривена.

- К делу, мастера почтенные, - призвал Гедор.

Снова он оказался как бы начальником над Советом, все пустопорожние разговоры вели, а он тем временем Ривена уговорил послужить Вейверу. Все без толку болтают, а он - к делу зовет. Гедор, не теряя времени, тут же начал предлагать меры - и тон такой был, что не поспоришь, члены Совета только успевали кивать. Мясник объявил, что он с Ривеном обойдет стены, расставит бойцов. С завтрашнего дня работа в цехах прекратится, все возьмутся за оружие. Каждому цеху будет выделен участок стены, каковой станут стеречь денно и нощно, потому что, напомнил Гедор, господа чести не ведают - наверняка попробуют напасть до истечения трехдневного срока, да верней всего, в темноте. Сам же Гедор вызвался ночью охраной стен руководить, стены обходить и все такое, ну а днем отсыпаться. Все соглашались...

Ривен тоже кивал и соглашался. Потом сам заговорил, дал дельные советы, как службу править, обещал встать на самом опасном участке, всячески ободрил робких, не привычных в дракам вейверцев. Раз уж выпало биться, жизнью рисковать - значит, нужно делать все старательно и с толком. Теперь Гедор кивал и поддакивал. Он был доволен - ладится дело, ладится. Его город будет сражаться и победит. Иначе и быть не может - ведь это его город.

ГЛАВА 19 Ливда

По дороге Ингви разглядывал город - улицы были грязными, даже вечерний сумрак не мог скрыть общего упадка. Ливда не процветала - это чувствовалось в любой мелочи. Освещения отсутствовало, тонкие лучики едва пробивались между запертых ставен. Редкие прохожие сторонились и жались к стенам, завидев многочисленную компанию. На мостовой то и дело попадались лужи и грязь, в темноте их было не видно. Поскользнувшись в очередной раз, Ингви заметил:

- Миленький городок.

Лотрик угадал мысли Ингви и счел нужным пояснить:

- Днем здесь куда веселей.

- Не сомневаюсь, что и вечером бывает весело, - заметил Кари, - какие-то людишки следят за нами.

- Ничего страшного, это разбойники, - успокоил Пекондор, - они за мной тоже поначалу ходили, потом отстали, поняли, что поживы не будет. А теперь и вовсе не побеспокоят, нас много.

- В центре, чтоб ему сгореть, будет получше, - бросил Лотрик.

В самом деле, когда компания покинула район порта, улицы сделались чище и уютней, кое-где даже горели фонари в запертых железных решетках - предосторожность на тот случай, если воришка польстится на дешевый огарок.

Окошки "Золотого жернова" призывно светились в темноте. Ингви отметил, что заведение выглядит на редкость уютно - особенно после того, что приезжие видели в округе порта. Сквозь толстое дешевое стекло нельзя было разглядеть, что происходит внутри, но было очевидно - освещение в "Золотом жернове" яркое, да и музыку было слыхать, хозяин не экономит на мелких удобствах. Вывеска над входом - толстый мельник, восседающий на символе заведения - была аккуратно подкрашена и ярко освещена. Фонарики, разумеется, светили из-за решеток.

В дверях топтался охранник - здоровенный лысый мужик в приличном кафтане. Вид и манеры вышибалы так же свидетельствовали в пользу заведения, как и освещенная красивая вывеска. Верзила оглядел посетителей и с поклоном посторонился - стало быть, счел их внешность достойной.

В зале было светло и уютно, немногочисленные посетители чинно закусывали, в углу играла музыка - лютнист с аккуратно подстриженной бородкой лениво перебирал струны и мурлыкал вполголоса что-то о любви. Хрупкая блондинка подыгрывала на флейте.

Подплыла служанка в аккуратном белом фартуке, предложила проводить к свободному столу, но Томен остановил ее жестом и объявил:

- Нас ждут. Вон там, в углу.

Все глянули в указанную сторону, давешний портовый мальчишка сидел на краюшке стула, поджав ноги в грязных башмаках - должно быть, ему нечасто приходилось бывать в подобных заведениях, и пацана проняла непривычная роскошь, во всяком случае, от его нахальных повадок не осталось и следа. Но, разумеется, все уставились не на сопляка, а на мужчину, которого он привел. Незнакомец занял местечко в темном закутке, спиной к стене. Одет он был в темное небогатое платье, а, когда встал навстречу гостям, Ингви приметил подвешенный к поясу меч. Несколько необычно для горожанина простого звания.

Честная компания протопала в угол, меняла негромко сказал:

- Добрый вечер. Привет, Пекондор. Зачем ты меня звал? Извини, но у меня времени в обрез, так что давай сразу к делу.

Мальчишка из порта обернулся, тут же скорчил жалобную физиономию, подскочил к Томену и принялся клянчить монеты, упирая на сложности, с коими столкнулся, исполняя волю щедрого господина. Он избегал всю Восточную сторону, едва не попался тамошней шпане, он побывал у ворот, где его грозили поколотить стражники, он был там, сям, и повсюду грозили опасности, а разыскал Хромого только у Большого дома, в самом змеином гнезде, где стража и солдаты на каждом шагу, где правильному человеку не дают и шагу ступить спокойно... А еще здесь, в "Золотом жернове", лысый грозил уши оборвать, если будет пачкать своими лохмотьями... сдержанность юного обитателя порта оказалась легко объяснима - он опасался за собственные уши.

Пекондор выдал пацану положенные медяки, а на просьбы прибавить, отрезал:

- Сделка есть сделка. Привыкай, юный герой. А будешь клянчить, заколдую эти монеты, и они прожгут тебе ладони до костей.

- Ты колдун, что ли? - усомнился герой. - Врешь, рыжий, таких колдунов не бывает!

И от избытка чувств парнишка сплюнул на пол. Тут же, откуда ни возьмись, объявился лысый вышибала, ухватил мальца за ухо и поволок прочь, предварительно уточнив, что почтенные гости в услугах этого оборванца более не нуждаются.

Эта сцена отвлекла всех, кроме Кари - тот пожирал глазами парня с мечом, и лицо Счастливчика стремительно бледнело. Наконец он произнес.

- Ну, здравствуй, сын.

- Да, Хромой, - подхватил Лотрик, - это отец твой, чтоб ему желчью изойти, паразиту...

Того, что произошло после этих слов, не ждал никто. Хромой коротко, без замаха, ударил обретенного родителя кулаком в челюсть. Склонился над рухнувшим Кари, улыбнулся и сказал:

- Здравствуй, папа. Гилфинг свидетель, я мечтал о такой встрече.

Когда парень улыбался, на левой стороне лица проступали ниточками белые шрамы, это придавало физиономии Хромого странное выражение.

***

Карикан сел и потер челюсть. Он старательно делал вид, что не растерялся.

- Я думаю, нам лучше продолжить, сидя за столом, - предложил Ингви. Король заметил, что лысый здоровяк, выпроводил мальчишку и глядит в их сторону. Вышибала прозевал начало трогательной встречи и не вполне понимал, следует ли ему вмешаться.

- Да-да, - подхватила Ннаонна, - но вы не обращайте на нас внимания, продолжайте, пожалуйста. Мы просто тихонечко посидим и посмотрим. Очень трогательная сцена.

Хромой протянул руку отцу и помог подняться.

- Она тебя часто вспоминала, - заметил парень. Он больше не улыбался.

- Я виноват, - буркнул Кари, - и перед ней, и перед тобой. Особенно перед ней, о тебе-то я услышал совсем недавно. Знал бы раньше...

- И тут же примчался, - вставила вампиресса.

Компания расселась за столом, и вышибала расслабился. Однако продолжал искоса поглядывать на странное сборище в углу.

- Я даже не знаю, как тебя зовут, - добавил Кари и в свою очередь попытался улыбнуться, улыбка вышла бледной.

- Меня зовут Хромой.

Меняла тоже поглядывал на лысого у дверей. Когда парню показалось, что здоровяк отвлекся, он снова взмахнул рукой, но Кари был начеку - успел перехватить запястье, и тут же подпрыгнул и зарычал сквозь стиснутые зубы Хромой ловко ударил его ногой под столом.

- Сынок, - морщась, попросил Карикан, - ты стремительно возвращаешь мой должок, гляди - скоро счет сравняется, и я не спущу тебе.

- Друзья мои, хладнокровней, - поддержал Ингви, - Я хочу сделать заказ, погодите пока с проявлением родственных чувств.

- Ладно, - согласился меняла. - Итак, меня зовут Хромой.

- А имя?

- Это и есть имя. А зачем тебе больше, папа?

- Затем, что я хочу передать тебе мой титул, а граф Хромой - звучит несолидно.

- Граф? - тут парень снова заинтересовался. - Весьма кстати! Я тут положил глаз на некую баронесску, но меня сдерживала разница в положении.

- Больше не будет сдерживать, - пообещал Кари.

- Врешь, старый прощелыга, - подал голос Лотрик. Шкипер сидел хмурый и копил раздражение, теперь оно прорвалось. - Твой титул может привести разве что на виселицу. Нет, Хромой, ты не подумай плохого, он не врет, титул подлинный, и обвенчался он с Лаурой по всем правила, я свидетель, если что. Вот только...

- Лотрик, не преувеличивай, - перебил опальный граф, - на парне нет вины, и я, если потребуется, отдамся в руки имперского правосудия, лишь бы его признали наследником...

Тут подплыла подавальщица и со сладкой улыбкой осведомилась, чего желают добрые господа. Ннаонна тут же принялась заказывать, и все притихли. Разговоры об имперском правосудии отложили. Когда тетка в белом фартуке убралась, Хромой спросил:

- А чем ты, папа, провинился перед его императорским величеством?

- Мое имя - Карикан из Геведа... если тебе это о чем-то говорит.

Хромой присвистнул - имя говорило.

- Теперь и ты уж, сделай милость, назовись, сынок.

- Джейем.

- Надо же, - удивился Лотрик, - сколько мы знакомы, а я имени-то и не знал! Хромой и Хромой...

- Джейем из Геведа, зовись так, - поправил Счастливчик.

- Как скажешь, папа. А где это - Гевед?

- В Ванете, разумеется. Но владения конфискованы, так что можешь не волноваться на этот счет.

- Славное наследство, папа! Ты мне нравишься все больше и больше!

- Хе-хе, - снова встрял Лотрик, - твой папаша женился вторично, когда вы с мамой жили здесь, в переулке Заплаток. Домик ей купил я, между прочим, но я никому не нравлюсь... все больше и больше.

- У тебя, братец, нет титула, - объяснил Томен. - У тебя даже нет звучного имени. Сравни сам, одно дело Лотрик Корель, и совсем другое - Карикан из Геведа, или Пекондор Великолепный, или...

Тут подплыла служанка с подносом, беседа снова оборвалась.

Компания приступила к трапезе, Ннаонна набила рот и объявила, что приключение ей понравилось. Карикану и кусок в горло не лез. Он начал объяснять сыну, что готов сдаться местным властям, если ему позволят передать титул законному наследнику... и там пусть граф Ливдинский хоть казнит, хоть...

- Повезло тебе, папа, - успокоил Хромой, - граф Ливдинский - мой лучший друг, так что если я замолвлю за тебя словечко, он и пальцем тебя не тронет, да еще и перед императором будет ходатайствовать.

- Ты обзавелся выгодной родней, Счастливчик, - ухмыльнулся Ингви, - твоя удача не подвела.

***

Потом Карикан стал расспрашивать, что случилось с Лаурой, пытался оправдываться:

- Поначалу я не мог привезти ее в Гевед. Замок лежал в руинах, соседи - поголовно враги. Я никогда не ночевал дважды в одном и том же месте, крутые были времена... Уже потом, когда я уменьшил количество соседей до приемлемого числа, смог возвратиться в замок... верней в руины, которые от него остались. А осталось, ваше величество, даже поменьше, чем от Семи Башен.

- Величество? - Хромой поднял брови. - А я думал, мы с папой здесь - самые знатные аристократы... Епископа среди вас случаем не затесалось?

- Попы наши, слышь-ка, остались на судне, - Никлис рыгнул. Он единственный не произнес ни словечка, набивал брюхо, а когда наелся, захотел поговорить. - Но звание у них не слишком высокое. Разве что и у них папаши с титулами сыщутся, да пособят в епископы махнуть. А что? Может, и у меня где-то родитель имеется? Ну, такой, с короной, с наследством...

- Это вряд ли, - успокоил начальника стражи Ингви, - я уверен, в твоей семье ты сделал самую лучшую карьеру.

- Конечно, конечно, это очень даже верно, - согласился Никлис. - Не худо бы подумать, как нам в славное наше королевство возвратиться, чтоб я снова свою, слышь-ка важную службу править начал. Небось, без меня народишко совсем заворовался.

- Без тебя там и воровать-то некому, - буркнула Ннаонна, - погоди с ерундой, дай послушать еще про Лауру. Очень уж грустная история.

- А мне бы хотелось больше узнать о здешнем графе, - вставил Ингви. - И насчет Меннегерна - это правда? Он в самом деле существовал? Папа с сыном еще успеют наговориться...

- Это вряд ли, - ухмыльнулся новоявленный наследник Геведа. - Завтра с рассветом я покину город. Мы с малышом отправляемся в поход. Это надолго.

- С малышом?

- Ну да. Я так зову его светлость Эрствина барона Леверкойского, графа Ливдинского владетеля Трайского, сеньора Гайна, судью Велемека и прочая и прочая. Мы с ним на короткой ноге, так что...

- Ваше величество! - Кари умоляюще поглядел на демона.

- Ладно, ладно, не смотри так, не то я разрыдаюсь.

Ингви полез в поясной кошель и забренчал монетами, извлек горсть золота и протянул Карикану:

- Держи, твоя доля из Семи Башен. Ты свободен. А если у тебя проснется совесть, приезжай ко мне, когда осядет пыль. Я бы послушал рассказ о том, что с вами случится этим летом. Лето обещает быть жарким.

- Семь Башен? - Джейем Геведский привстал, чтобы разглядеть монеты. - Неужто оттуда? Заколдованное золото?

- Оно самое.

- Вы нашли тайник Меннегерна? Слава Гилфингу, может теперь прекратится это безумие.

- Благодарю, ваше величество, - с чувством промолвил Кари, - это истинно королевский дар. Клянусь, не забуду вашей доброты.

- Через эту доброту, слышь-ка, казне сплошь и рядом убыток...

- Проклятие, - Хромой улыбнулся, - да кто вы такие?

- Я тебе после расскажу. Возьмешь старика в поход? - Кари дождался кивка сына и обернулся к демону, - вы позволите прихватить с собой Аньга? Я вроде как в ответе за парня, особенно после того, как он рехнулся.

- Я дал тебе долю на двоих, - кивнул Ингви. - Конечно же, Аньг с тобой.

- О ком вы говорите? У меня имеется братец?

- Нет, сынок, тут другое... но...

- Мы возвращаемся на "Одаду", - решил Ингви. - Я бы с удовольствием посидел еще, но чувствую себя лишним в вашей семейной компании. Сейчас проводите нас, заберете Аньга... Никлис, собери со стола, что тут еще можно скормить нашим монахам, иначе они замучат нас проповедями о щедрости и обманутых надеждах.

- Так с вами вправду попы? - Хромой покачал головой. - Я думал, это шутка. Король, монахи... кто ж вы такие?

Ингви подмигнул и жестом подозвал женщину в фартуке, потом бросил Карикану:

- Кстати, ты угощаешь. Ты теперь достаточно богат, а я не хочу снова трясти мошной. Вон те парни за соседним столом как-то странно на меня глядели, когда я вручал тебе пай.

- Хорошо бы они на нас напали... - мечтательно протянула вампиресса. - Вышло бы славное завершение отличного вечера!

ГЛАВА 20 Феллиост

Хотя воинством северных сеньоров формально командовал Деймут Анноврский, каждый союзник действовал на собственный страх и риск. Это был поход за добычей, и всякий участник ревниво следил за другими, чтоб не оказаться обделенным. Вместе воинство держалось лишь под стенами Фрага, но, едва миновали полосу взращенных эльфами зарослей и вышли на равнину, рыцарство севера разделилось на три колонны.

Более многочисленной была нелльская, как-никак поход начался в Нелле, и герцог успел созвать больше людей. Эта колонна - больше полутора тысяч человек - следовала левей. Анноврцы, составившие правое крыло, собрали небольшое войско - за спиной Деймута оставалась враждебная Фенада, и король не рискнул покинуть восточные рубежи без защиты. Зато он взял в поход отборные отряды, его воины щеголяли отличными доспехами, зачастую гномьей работы. Пожалуй, отряд Деймута в триста всадников и четыре сотни пехоты был более боеспособной частью армии.

Ренгит из Феллистета, зять герцога Ильота - юноша прекрасной внешности и легкомысленного нрава - относился к жизни как к непрерывному празднику. Веселый и общительный рыцарь покорил сердце старшей дочери герцога, и теперь оказался наследником одной из самый блестящих корон Мира, хотя не приложил к тому особых усилий. Обласканный удачей юноша не заботился ни о чем, всю жизнь ему везло, и Ренгит искренне уверовал, что так будет впредь. В поход он отправился как на охоту, его сопровождала толпа веселых приятелей, многочисленные слуги, ловчие, конюшие, кравчие, а также полдюжины менестрелей. Последним вменялось в обязанности внимательно глядеть и запоминать, а в последствие - сочинить приличествующие поводу баллады в честь героев похода. Немногочисленный отряд феллиостских беженцев присоединился к веселой компании, добродушный Ренгит охотно привечал всех просителей.

Маркграф Приюта должен был вторгнуться в Феллиост на западе, этот угрюмец не собирался ни с кем сговариваться и, надо полагать, решил заграбастать имущество эльфов для себя. На послания он ответил уклончиво и неохотно, так что Ренгит с Деймутом махнули рукой на ненадежного союзника и порешили действовать так, будто приютского войска вовсе не существует. Сейчас они двигались параллельно старой дороге на столицу марки, нелльцы левей, а анноврцы правей. Дорогу по молчаливому согласию предоставили церковному войску. Братья Белого Круга оказались центральной - самой малочисленной - колонной.

Поскольку король Анновра и нелльский маршал не горели желанием действовать сообща, то и связь между собой не поддерживали - эту миссию взял на себя отец Тройт, возглавивший воинов в белом. Он регулярно слал гонцов к обоим военачальникам, передавал сообщения, и, таким образом, отряды действовали более или менее согласованно.

Передвигались колонны неспешно, потому что за ними следовал громоздкий обоз. Сеньоры готовились вывезти из марки сокровища эльфов и предусмотрительно приготовили транспорт. Эта медлительность могла бы объясняться требованием стратегии, знай имперские полководцы о судьбе армии Белого Круга. Но им ничего не было известно, церковное войско сгинуло без следа. Обманутые архиепископом сеньоры полагали, что идут по отвоеванной стране, и не слишком заботились о разведке. Они неспешно двигались по пустынной местности, с любопытством разглядывали покинутые селения и не тревожились по поводу возможных засад эльфов.

В первый день прошли совсем немного и расположились на ночлег. В лагере нелльцев зажгли большие костры, из обоза доставили вино, менестрели пели, развлекая маршала Ренгита и его приятелей, было весело...

Деймут держался тише, его люди не шумели, и песен в лагере анноврской армии не распевали.

Зато отец Тройт, которому была известна трагическая правда, рассылал дозоры, приказывал проверять местность далеко вправо и влево, чтобы уберечь беспечных союзников. Всадники небольшого отряда Церкви сбивались с ног, им не пришлось отдыхать.

Кавалеристы Белого Круга, которым - единственным во всей армии - выпало нынче потрудиться, ругали неуемного начальника, однако исправно обследовали местность перед колоннами анноврцев и нелльцев. Им не было известно всего, что знал Тройт, однако они отлично понимали, что эльфы вовсе не побеждены. В конце концов, кое-кто из кавалеристов участвовал в рейде, проведенном по приказу его преосвященства, этим уже пришлось в нынешнем году драться с эльфами, и они, не жалели красок, описывали недавние стычки с нелюдями. Разумеется, эти братья считали себя героями, а потому сгущали краски, повествуя об опасностях - чтоб соратники смогли получше оценить заслуги ветеранов.

Церковные солдаты и обнаружили эльфов на второй день похода.

***

Нелюди, в кольчугах, верхом, объявились, когда воины Круга остановились у опушки и советовались, следует ли соваться в лес. Эльфы показались среди деревьев, пустили несколько стрел, развернули коней и растаяли в синей тени. Брат, командовавший дозором, немедленно повел своих назад. Эльфов было трое против шести кавалеристов братства, однако преследовать их в лесу никому в голову не пришло - это сумасшествие.

Дело случилось за час до полудня, нелльцы с анноврцами еще заканчивали сворачивать лагеря. Когда гонцы Тройта известили полководцев, что дозор Круга встретил неприятеля, ничего не изменилось, воины Деймут с Ренгитом спокойно закончили сборы и выступили, сохраняя прежний порядок. Оба решили, что эльфы, разбитые Эстервеном, разбрелись по округе, и теперь небольшие группы нелюдей спасаются где придется. Ради них не стоит спешить и заставлять воинов утруждаться - рано или поздно удастся переловить всех. Тем не менее, латники головных и фланговых дозоров перевесили щиты из-за спины на плечо и двигались осторожней. Вскоре и нелльцы с анноврцами повстречали группки нелюдей. Эльфы были пугливыми и не решались вступить в бой, к тому же их было очень мало.

Воины сперва насторожились, но пассивность и нерешительность противника вселила в них уверенность. К тому же на эльфах были отличные доспехи, это сулило надежду на добычу. Даже если добрые братья заграбастали имущество нелюдей, уж доспехи-то, по крайней мере, достанутся победителям!

Юный Ренгит снарядился к бою и с кавалерией присоединился к головному дозору, оставив пехоту с обозом тащиться позади. Эльфы не заставили себя ждать - снова показались всадники, пустили пару стрел и поскакали прочь.

- Ну что, господа, - звонко выкрикнул маршал, - затравим этих зайцев? Клянусь косами Гунгиллы Прекрасной, может выйти славная охота.

- Осторожней, ваша светлость, - предостерег феллиостский рыцарь, из тех, что присоединились к походу, - они заманивают. Где-то поблизости засада, иначе они не боялись бы так напоказ. Безмозглые нелюди не ведают подлинного страха.

- У них нет души, стало быть, и в пятки она не уйдет, - согласился красавчик Ренгит. - Мы будем держаться настороже!

И пришпорил коня. Кавалерия со свистом и улюлюканьем устремилась следом. Пестрые плащи нелюдей были хорошо видны впереди, на залитой солнцем зеленой равнине, эльфы спешили укрыться в лесу, но кони у многих нелльцев оказались лучше, расстояние сокращалось... Беглецам было не успеть к лесу, это очевидно, но этого они и не желали. Когда погоню от опушки отделяло сотни две шагов, из зарослей вылетели конные эльфы, сотни две. Беглецы тут же осадили коней и присоединились к засаде. У Ренгита было втрое больше всадников, но погоня растянулась, в первой группе оказалось едва ли восемьдесят человек, остальные отстали - кто больше, кто меньше. Ренгит заорал, призывая своих, но натягивать поводья не стал - первым склонил копье и врезался в ряды нелюдей. Эльфы атаковали сплоченной массой, но натиска сдержать не смогли, маршал Неллы с двумя десятками воинов проломился сквозь боевые порядки врага и влетел под тень деревьев.

- Берегись! - заорал сзади рыцарь, тот самый феллиостский воин, что предостерегал о коварстве врага. - Засада!

Вокруг запели стрелы, воздух вокруг маршала наполнился жужжанием и шорохом. Конь встал на дыбы, Ренгит согнулся в седле, вжимаясь в переднюю луку... Он всегда был счастливчиком, повезло ему и сегодня - эльфийская стрела вошла в щель забрала, пробила мозг, и юный герой умер мгновенно. Рыцарь из Феллиоста, скакавший позади, получил три стрелы в бок. Выпущенные в упор стрелы пробили кольчугу, конь тоже был ранен и стал брыкаться. Рыцарь свалился в кустах. Его не найдут эльфы, которым окажется недосуг обшаривать лес, и бедняга будет умирать медленно и тяжело, до полуночи. Ему повезло куда меньше...

А конница эльфов, сомкнулась позади канувшего в лес передового отряда и встретила кавалеристов, которые по двое, по трое скакали следом за маршалом. Потеряв лучших бойцов и командира, конница людей оттянулась назад, не решаясь атаковать. Тут пешие эльфы, до поры скрывавшиеся в лесу, выдвинулись из зарослей. Медленно, не нарушая строя, нелюди двинулись в наступление. Лучники открыли навесную стрельбу, пуская стрелы поверх голов кавалеристов. Нелльцы заколебались, стали оглядываться, кто-то уже орал, что эльфы повсюду... А позади поднимались столбы дыма - это горел обоз. Нелльские кавалеристы остановились в замешательстве, эльфы тоже не спешили нападать, их целью нынче был только обоз. В полусотне шагов от сбившихся в кучу всадников нелюди остановились. Стрелы взлетали в синее небо и падали редким косым дождем, всадники прикрывались высоко поднятыми щитами, менее решительные разворачивали коней. Убедившись, что дело сделано, и преследовать их никто не собирается, нелюди отступили и скрылись в лесу.

Тогда и рыцари развернули коней, чтобы отправиться к обозу. Они опасались, что брошенная ими пехота уничтожена, но нет - нелюди сожгли фургоны, перебили и разогнали возниц, однако не стали атаковать многочисленный пеший отряд. Солдаты уверяли, что на них бросались несметные толпы эльфов, но это было неправдой, основные силы Аллок Ллиннот направил против кавалерии, обоз жгли едва ли полсотни всадников. Однако их хватило.

Когда над обозом поднялись жирные угольно-черные столбы дыма, отец Тройт отправил гонцов к Деймуту, а сам поспешил к нелльской колонне. Соратников он застал в растерянности - они потеряли полководца и большинство сеньоров - то есть тех, под кем были лучшие кони и тех, кто угодил в лесную засаду. Воины были ошарашены внезапным нападением, растеряны и находились на грани паники - в этом походе за легкой добычей никто не ожидал подобного.

Обоз еще горел, и рядом с объятыми пламенем фургонами навзрыд плакал менестрель, прижимая к груди обломки лютни, растоптанной копытами эльфийских коней...

***

Последним к месту схватки прибыл Деймут. Король оглядел догорающий обоз, потом направился к нелльским сеньорам. Несколько дворян познатнее собрались на совет. Они пребывали в растерянности, потому что привыкли оставаться на вторых ролях, никому и в голову не приходило, что войско так скоро останется без командования. Сейчас нелльские рыцари не могли прийти к согласию - любой из них мог бы объявить себя начальником, рискуя навлечь ревность соратников и в перспективе - гнев Илльота. Пост главнокомандующего нынче сулил не только преимущества...

Кое-кто из нелльцев и вовсе склонялся к тому, чтобы повернуть восвояси. Деймут подъехал к господам, те развернули коней навстречу монарху и согнулись в поклонах, зазвенели латы. Статус вновь прибывшего всяко был достоин поклона.

- Господа, - негромко объявил анноврец, - думаю, нам следует держаться вместе.

- Истинно так, ваше величество, - тут же встрепенулся дворянин, только что предлагавший отступать. Брякнул - и испуганно стих, он уже пожалел о вырвавшейся фразе, как бы не сочли его земляки предателем.

Но Деймут воспользовался словами нерассудительного вельможи.

- Итак, - подхватил анноврец, - здесь станем лагерем и разошлем дозоры. Эльфов, думается мне, многовато для разбитой армии, и действуют они решительней, чем предполагалось. Сперва мы выясним, что за этим кроется, и уж затем двинемся дальше. Располагайте своих людей вот там, на равнине. Назначьте командиров в отряды, лишившиеся начальства, и попробуйте отыскать в фургонах уцелевшие припасы. В дозор я отправлю своих людей и братьев Белого Круга. Вам нынче и так порядком досталось. Если нужно, провиант получите в моем обозе, спросите господина Рейснера, он заведует припасами.

Не дожидаясь согласия или протестов, Деймут развернул коня. Он знал, что с господами так и нужно поступать - отдавать простые разумные распоряжения и ни в коем случае не спрашивать их мнения. Нелльцы сперва обрадовались предложенному отдыху и припасам, несколько позже они сообразят, что Деймут отводит им пассивную подчиненную роль, что скверно - но это произойдет позже.

Остаток дня прошел спокойно. Сперва воины тревожились, но ничего не происходило, анноврец Рейснер распределил припасы из обоза, все успокоились. К вечеру возвратились разъезды. Они видели эльфов, нелюди небольшими группами держались в отдалении и не совались к расположившемуся на привал войску. Солдаты разожгли костры...

Атака началась около трех часов пополуночи. Пикеты не подали тревоги - их вырезали без малейшего шума. Возникшие из ниоткуда конные нелюди с криками и воем ворвались в лагерь, в их руках пылали факелы. Эльфы, визжа, проскакали среди спящих, кого-то растоптали, кого-то зарубили. Они не задерживались, их целью был обоз. Аллок Ллиннот полагал, что если удастся уничтожить повозки с припасами, это сразу поставит армию людей в невыгодное положение, но эльфов ждало разочарование. Король Деймут, помнивший о несчастье, постигшем союзников, поставил стеречь фургоны лучших воинов и велел своим не снимать на ночь доспехов, теперь налетчиков встретили выставленными копьями. Эльфы попытались швырнуть факелы в фургоны поверх голов охраны, несколько повозок занялось, однако их мигом погасили. Вскоре эльфов стали теснить со всех сторон, проснувшиеся солдаты вооружались и спешили на шум боя. Ллиннот велел уходить, он атаковал спящий бивуак всего лишь с двумя сотнями молодцов - недостаточно для настоящей схватки. Вырваться из лагеря удалось не всем, десятка три эльфов оказались окружены, на них навалились и мигом затоптали разъяренные нелльцы. Остаток ночи прошел в тревоге, никто не смыкал глаз, воины стискивали оружие и вглядывались во мрак, ожидая нападения...

Наутро Деймут разыскал отца Тройта. Ни говоря ни слова, король спрыгнул с коня, крепко ухватил монаха за белые складки на груди и тряхнул, потом еще и еще. Тройт молчал, только гремел доспехами.

- Ты! Святоша! - Деймут орал и брызгал слюной в невозмутимое лицо монаха. - Говори! Что здесь происходит, говори! Что тебе известно, что скрыл от нас архиепископ?

Глаза Тройта сделались похожи на оловянных бляхи, он болтался в руках Деймута как игрушечный паяц. Анноврец ослабил хватку, тогда Тройт осторожно высвободил плащ из королевских пальцев и утерся. Говорить монах не желал.

ГЛАВА 21 Вейвер в Сантлаке

Гедор напрасно опасался, что нападение состоится до назначенного срока. То ли рыцарь попался слишком честный, то ли - что вернее - до последнего надеялся запугать город. Гедор по ночам обходил стены, прислушивался к каждому звуку, следил, чтоб стража не дремала, ободрял караульных. Под утро возвращался к Деле, целовал сонную жену и отсыпался. Торчок с Селезнем никого к хозяину не пускали, чтоб Мясник хорошенько отдохнул и набрался сил.

Тем временем Ривен пытался вбить в городских вояк хоть немного правильного представления о войне. Разделил ополченцев на десятки, хотел перемешать цеховых так, чтобы в каждой сотне оказались и сильные мужчины, и те, кто послабей. Но тут уж вейверцы воспротивились - они будут биться цеховыми дружинами, нечего зачислять в один отряд молотобойцев с сапожниками. Старинные обычаи! Ривен плюнул и принял условия общины, однако назначил цехам неравноценные участки. Ворота охраняли кузнецы, эти были, как на подбор, здоровяки, и вооружены получше прочих. К тому же они имели кое-какой навык - если умеешь точно бить молотом по раскаленной поковке, то и по башке латнику не промажешь. Тут главное - решиться, заставить себя поднять руку на человека. Об этом заботился приходской священник - вот уж от кого Гедор с Ривеном не ждали толку, раньше-то святой отец сидел тише воды, ниже травы, однако теперь поп развил бурную деятельность и неустанно читал проповеди о твердости духа, а также сулил отпущение греха кровопролития - ежели кровь лить во славу Пресветлого. Гедор пожимал плечами, а Ривен ухмылялся в усы - попик попался боевой, и действовал на пользу общему делу.

Крестьяне из округи - те, что приехали торговать на рынке - покинули Вейвер, едва разнеслась весть о предстоящем нападении. Городские улицы опустели, в цехах прекратилась работа. Зато колдун Рудигер трудился, не покладая рук, даже расхворался от изнеможения. Он исполнял заказ общины, а едва обученные мальцы помогали, чем могли. Чертополох сумел настроить их таким образом, что пацаны чувствовали сопричастность общему делу и старались перещеголять друг друга в чародейском деле, Гедор с Медузой хвалили и всячески поощряли тех, кто был успешней, похвалы и мелкие подарки сделали свое дело - мальчики старались. Чем они заняты, никто особо не задумывался, в Вейвере не привыкли совать нос в колдовские забавы. Гедор сам принимал работу.

Время шло, но войско не появлялось. Лишь к исходу третьего дня - как раз к назначенному сроку - с городских стен разглядели клубы пыли, поднятые на дороге сотнями ног и копыт. Враг подступал к Вейверу. Сперва горожанам показалось, что к стенам движется бесчисленная рать, потом разглядели, рыцари гонят с собой крестьян - сервов из поместий ок-Дрейса. У этих, похоже, и оружия не было. Отряды встали в полукилометре от города, и к воротам направился долговязый ок-Ренгар - тот самый рыцарь, что приезжал с угрозами.

Ворота уже второй день не отпирали, не было нужды, никто не решался показаться в Вейвере, так что и теперь створки тяжелый брус, служивший засовом, покоился на месте. Рыцарь неспешно приблизился к порталу и окинул взглядом горожан, которые толпились на стенах, разглядывая армию, собранную папашей парламентера. Впрочем, ок-Ренгар не взял с собой даже гунгиллиных ветвей, просто он приблизился к стенам в одиночку, не обнажая оружия - в общем, сошел за посланника.

Ок-Ренгар, задрав голову, задумчиво уставился на защитников города. Молчание затягивалось. Наконец рыцарь произнес:

- Не одумались, значит.

Это не было вопросом, господин подвел итог собственным наблюдениям. Горожане молчали. Спокойствие рыцаря заставляло их волноваться. Гедор уловил настроения ополченцев и решил заговорить сам.

- Как по-твоему, мастер Ривен, если мы сейчас этого господина камнями закидаем, очень ли остальные разозлятся?

- Не стоит, мастер Гедор, - так же степенно отозвался караванщик, - впрямь дружки его сердиты сделаются, лишний день, а то и два под городом простоят. Господа, когда сердиты, у них упрямства прибавляется. Пусть этот лучше подобру убирается, глядишь - раньше славным господам надоест здесь прохлаждаться. Взять-то нас здесь им хоть так, хоть этак не по силам. Как заскучают, так и войне конец.

Кто-то из ополченцев хихикнул. Не сдержался парень - нервишки-то напряжены.

- Ну, что ж, - объявил рыцарь, - раз не одумались, тогда помолитесь, что ли, напоследок. Пощады никому не будет. Завтра войдем в город.

И торопливо, пока впрямь камнем не швырнули, развернул коня.

***

И эта ночь прошла спокойно. У господ за стенами хватало забот в собственном стане, так что вылазок они не устраивали. Горожане и подавно не решались на диверсии - в Вейвере не было достаточно хороших бойцов, с которыми можно было бы попытаться напасть на уставших после марша чужаков. Гедор попробовал было заговорить о вылазке с Ривеном, караванщик только рукой махнул: не выйдет. Посоветовал Мяснику отоспаться заранее, потому что утром начнется самая работа.

Лагерь осаждающих пробудился до рассвета - в серое небо потянулись дымки, застучали топоры, господа в самом деле не желали тянуть с приступом и спешно готовились.

Когда взошло солнце, горожане смогли разглядеть, чем именно занят враг - против ворот поспешно сколачивали таран на тележных колесах под навесом из досок, а также готовили лестницы.

Гедор поглядел, как у осадных приспособлений толпятся латники (на этих поблескивали доспехи) и мужичье в серой одежке. Разбойник украдкой поднес с глазу амулетик, позволяющий получше видеть на расстоянии. Штучку когда-то сработал в Ливде покойный маг Неспящий - в те времена, когда Гедор промышлял разбоем, а чародей работал на его тестя.

- У них даже оружия нет, - заключил Мясник. - С дубинами пришли. Этих мы живо от стен шуганем.

- Ошибаешься, - возразил Ривен, - господа их впереди погонят, сами сзади пойдут. Мужики трусливы, верно, однако господской плети боятся больше, чем наших стрел. Так что будут лезть на стены, никуда не денутся, а едва первая кровь прольется, они озвереют. Уж я местных знаю, с ними тоже нелегко придется.

- И что? - к боевым качествам селян Мясник относился с пренебрежением. - Стрелами положим.

- У нас стрелков нет добрых, я глядел, как наши мастеровые лук держат... Срам.

- Ничего, посмотрим. Недолго уже осталось.

И верно, ждать пришлось недолго - в лагере ок-Ренгара протрубили, и толпа штурмующих двинулась к стенам. Ривен не ошибся - перед собой латники гнали мужичье, вооруженное в основном дрекольем и топорами. Они несли с десяток лестниц и катили неуклюжий сарай, поставленный на шесть тележных колес. Громоздкое сооружение жутко грохотало на ухабистой дороге. План сеньоров был очевиден - выбить ворота, проломиться за стены, а там решит исход дела превосходство опытных вояк над многочисленной толпой мирных, не привычных к драке, горожан. Для первого приступа, чтобы войти в ворота, потребуются селяне, дальше латники управятся сами.

Вейверцы на стенах тревожно косились друг на друга, многим стало страшно, но бежать не решались, да и некуда. Вдоль парапета двинулся священник. Он распевал гимн в честь Гилфинга Воина и время от времени останавливался, чтобы похлопать по плечу ополченцев. Потом таран приблизился, и высокий голос клирика потонул в визге несмазанных колес.

Ривен оглядел молотобойцев, охранявших этот участок стены, и велел:

- Готовься! - и потом, когда первый ряд штурмующих приблизился к стене на тридцать шагов, крикнул: - Бей!

У кого имелись луки, стали поспешно пускать стрелы. Большого урона врагу не нанесли, стрелки из мастеровых были неважные... Кого-то из крестьян оцарапало стрелами, один свалился с пробитой ногой - сервы подняли крик. Орали от испуга и чтобы придать себе ярости. С воплями побежали, достигли подножия стен, приставили лестницы. Таран все еще полз по дороге, грубо отесанное острие покачивалось впереди.

Первые крестьяне полезли по лестницам - тут уж вейверцы из кузнечного цеха показали себя с лучшей стороны, тем более, что селяне не вызывали у них страха - дрались мастеровые с ними постоянно, и дело было привычное. Пока не дошло до рукопашной, сервы лезли вперед не слишком бойко, хотя, конечно, деловито и сноровисто, как привыкли исполнять любую работу. За их спинами остались латники, готовые лупить плетьми - это тоже способствовало поддержанию боевого духа. Но едва полетели с лестниц сбитые вейверцами, едва полилась первая кровь, крестьяне озлились - они тоже помнили драки с цеховыми. Штурмующие завыли, те, кто ждал очереди у лестниц, ревели и потрясали дубинами, стрелы в них больше не летели, ополченцам теперь было не до луков. Сейчас сражение началось по-настоящему.

Таран подкатился к воротам, бревно ткнулось в створку - поначалу не сильно, штурмующие под дощатым навесом только раскачивали его. Но с каждым ударом грохот становился сильней, потом к нему прибавился хруст - ворота трещали под ударами. Ривен ушел со стены, чтобы возглавить своих бойцов и присоединившихся к ним торговцев из каравана. Этим предстояло встретить атакующих латников, если не выдержат ворота. Его место над воротами занял Гедор, с ним явились трое мужичков - эти промышляли изредка браконьерством, и умели обращаться с луками. Своих умений парни никогда не афишировали, но Гедор вызнал о них у Медузы. Сам Гедор притащил колчан с заговоренными стрелами - результат работы Рудигера и учеников.

- Давайте, добрые люди, попробуйте вот этими стрелами, - велел Мясник.

Браконьеры с опаской взяли стрелы, избегая прикасаться к наконечниками. Наложили, переглянулись - как там у приятелей дела? - и натянули тетивы.

Когда зачарованные снаряды угодили в крышу защитного сооружения, грохот вышел такой, что разом перекрыл звуки боя. Стрелы, усиленные магией, пробили доски настила, прошли насквозь. Мужики, раскачивавшие таран, испуганно заорали, темп сразу сбился, и последний удар бревна вышел слабей. Стрелы никого не задели, однако страху нагнали.

- Давай, мужики, - Гедор протянул стрелкам колчан, - бейте, пока они там все не передохнут.

Второй раз браконьеры потянулись за стрелами смелей. Этим парня понравилось - они и мечтать не могли, что от их стрел, от их рук выйдут этакие разрушения!

***

Городские стены были невысоки, падение с лестниц вовсе не всегда было смертельным, кое-кто из сброшенных и вовсе отделывался ушибами - такие тут же бросались к подножию стен, даже отталкивали соратников от лестницы, чтоб снова вскарабкаться к гребню и поквитаться с городскими. Все орали, шумели... Приступ обернулся обычной дракой, и Ривен оказался прав - крестьяне распалились, теперь они сами рвались в бой.

Пока на стенах шла свалка, отряд латников подобрался под стены. Эти владели луками достаточно умело, к тому же они не боялись случайно подстрелить серва, так что били без опаски. Стрелы засвистели над головами сражающихся. Сперва кузнецы, увлеченные боем, не сообразили, что их убивают лучники, затем, когда стрелы сбили с парапета пяток ополченцев, поняли.

Теперь городские держались осторожней и не так бойко отбивали приступ. Кое-кому из крестьян удалось вскарабкаться на стену, снизу храбрецов подбадривали ревом. У браконьеров, которых Гедор вооружил заговоренными стрелами, поначалу дело заладилось - когда их снаряды проломили перекрытие настила, они стали быть уверенней, высматривать в прорехах кровли сервов и азартно пускали стрелу за стрелой. Вскоре часть работников у тарана была перебита, остальные разбежались, их плетьми погнали обратно, и старый ок-Ренгар направил сюда лучников. Под прикрытием стрелков сервы заработали живей, им хотелось скорее закончить тяжкий опасный труд и сбежать из-под обстрела. Ворота уже стали подаваться, а один из браконьеров оказался убит стрелой. Теперь парни взяли на прицел латников, заговоренный наконечник пробивал легкие латы еще верней, чем доски кровли... но латники не стояли на месте, пустив стрелу, тут же отбегали... А кавалерия сеньоров медленно, шагом, приближалась к воротам. Рыцари ждали, когда створки развалятся, чтобы можно было ворваться в город.

Гедор растерялся. Против стрел, пущенных издалека, его амулеты могли и не спасти, так что разбойник хоронился за бруствером, как и все. А настил под ним содрогался в такт ударам тарана, и ворота трещали все страшней. Повсюду гремело оружие, ревели сражающиеся, штурмующим удалось закрепиться на стене, снизу лезли все новые и новые. Городские тоже подтягивались с других участков туда, где на стене шел бой.

Спешенные латники подтянулись к толпе сервов у лестниц, стали расталкивать крестьян, чтобы подняться на стену, где удалось захватить участок парапета. Некоторые крестьяне вошли в раж до такой степени, что в запале отталкивали латников - хотели сами вскарабкаться на стену.

Несмотря на численный перевес вейверцев, они проигрывали. Когда в бой смогут вступить хорошо вооруженные рубаки, дело решится очень быстро. Гедор оглядывался - куда ему? Оставаться на стене до последнего? Или бежать вниз, присоединиться к парням Ривена, чтоб драться у ворот, когда они не выдержат? Или бросить все, бежать домой, пытаться спасти Делу? Нет, - одернул себя разбойник, - только не бежать! Он защищает свой город! Гедор схватил парня с луком, который прятался за зубцом стены, встряхнул и рявкнул:

- Не трусь, бей их! Давай!

- Стрелы, мастер Гедор... стрелы в нас...

- Если ворота не выдержат, нам точно смерть, дурень! Тебя первого зарубят за стрелы твои заколдованные, понял?

Браконьер моргнул, потом до него дошло: верно, ему наверняка несдобровать за то, что колдовскую снасть использовал. Если сеньоры войдут в Вейвер - верная смерть, а вражья стрела, может, и минует. Он коротко кивнул и вскинул лук. Гедор метнулся к куче булыжников, заготовленных загодя над воротами, схватил камень и метнул, стараясь угодить в пролом крыши над тараном. Попал! Внизу заорали, этот вопль Гедор услыхал сквозь шум битвы...

А ворота трещали и хрустели, и кавалерия сеньоров уже подтягивалась поближе, рыцари вытаскивали мечи и поводили плечами, чтобы латы ловчей прилегали на груди, не мешали размаху...

Вдруг что-то произошло, и картина разом изменилась. Затрубили рожки под стеной, сеньоры стали разворачивать коней, их латники бросились прочь. Сперва Гедор, который увлеченно швырял камни в таран, не заметил перемен, потом, когда крестьяне, бросив осадную машину, побежали вслед за конными, опустил очередной булыжник и огляделся. Над лагерем ок-Ренгара поднялись клубы дыма, в дыму метались конные и пешие фигуры, там тоже шел бой!

Соседи Дрейсов, разъяренные тем, что чужаки вмешиваются в местные дела, напали на оставленный лагерь, грабили и жгли. Сил у них было маловато, чтобы напасть на чужаков, приведенных вдовой, открыто - зато на удар в спину они решились легко. Сейчас старый ок-Ренгар созвал своих людей, чтобы отразить нападение. Город получил передышку...

ГЛАВА 22 Ливда

Пожеланиям вампирессы не суждено было осуществиться - по дороге в порт никто путников не потревожил. Снова в боковых переулках мелькали тени, снова слышался подозрительный шорох... но вассалы "ночных баронов" не осмелились показаться на глаза. Ингви с вампирессой расспрашивали Пекондора, тот рассказал, что мог, об эльфе и о юном графе Ливдинском, при этом косился на Хромого - как-никак, меняле история Меннегерна была известна куда лучше. Но Хромой не обращал внимания на взгляды колдуна. Они с Кари шагали позади и помалкивали. Никлис важно шествовал первым - охранял, слышь-ка, его королевское величество, потому что когда еще выпадет такой случай, чтобы этак вот охранять?

К пристани добрались уже за полночь. Дунт расхаживал по палубе взад и вперед, а когда компания показалась на пирсе - торопливо шмыгнул в каюту. Потом показались оба монаха, сбросили сходни.

- Не соблаговолит ли ваше величество убрать волшебные сии огни? - осведомился Тонвер. - Уж больно они бросаются в глаза местным обитателям.

- Точно, - кивнул Дунт, - целая толпа собралась глазеть.

- Ничего, - решил Ингви, - местные обитатели выяснят, что груз барка арендована самым великим магом из живущих ныне и догадаются, что мои огоньки - в порядке вещей.

Томен важно кивнул в ответ на слова о "самом великом маге" - он полностью разделял это мнение о собственной персоне. Никлис первым взошел на "Одаду" и вручил монахам узелок со снедью, те рассыпались в благодарностях, особенно старался Тонвер, он всегда был более болтливым.

- Воистину доброе деяние сотворили, потому что блаженные велят неизменно заботиться о ближнем, всемерно способствуя... - Тонвер набил рот и принялся жевать, что не слишком мешало ему разглагольствовать, - как учил блаженный Энтуагл, следует всячески поддерживать телесную крепость того, кто служит верой и правдой, дабы от службы было больше проку!

- В самом деле, монахи, - удивился Хромой. - Однако... боюсь показаться невежливым, но мне пора. Малыш, должно быть, обыскался и наорал на слуг, которые не смогли меня найти. И к тому же завтра в поход.

- Аньг где? - спросил Кари. - В каюте? Я сейчас, сынок. Не задержу.

Собрался граф Геведский в самом деле быстро, за ним плелся заспанный Аньг. Парень зевал и задумчиво чесал затылок.

- Аньг, прощайся, - велел Карикан, - мы покидаем этот гостеприимный борт.

- Прощайте люди добрые, - покладисто произнес Аньг, - и также все прочие. Гилфинг с вами.

- И тебе удачи, - откликнулся Ингви.

Потом они с Ннаонной долго глядели вслед троице, удалявшейся от причала. Первым шагал Хромой, то есть Джейем Геведский, Кари шагал следом, отставая на полшага и не спуская глаз с сына. Аньг, зевая, плелся последним и, кажется, засыпал на ходу. Демон с вампирессой вглядывались в ночь и после того, как бывшие спутники исчезли из виду. Обоим было немного грустно.

Тем временем Никлис отправился дрыхнуть, а монахи быстренько разделались с ужином и мялись позади. Наконец Тонвер натужно покашлял, чтоб привлечь внимание, и заговорил.

- Ваше величество, я понял так, что сей мятежный Карикан отпущен на все четыре стороны, и притом получил толику монет? Прошу простить мою дерзновенную догадку, но я отчетливо слыхал, как звенит золото в его кармане!

- Надо же, - удивился Ингви, - ну у тебя и нюх на золото, святой отец!

- Все мои таланты направлены лишь к служению Пресветлому, - вздохнул Тонвер. - Все во славу его!

- Этот толстяк может вам рассказать с точностью до гроша, сколько монет было в чужом кошеле, и какие из них подпилены, - буркнул Дунт.

- Не преувеличивай, добрый, но не слишком умный брат, - Тонвер сделал постное лицо, - но ваше величество! Мы верно исполнили свою часть сделки... и даже более того, отслужили на суше и над коварной морской пучиною, сражались, голодали, мерзли и пеклись на солнце...

- Согласен, - кивнул Ингви, - можешь не продолжать. Хотите покинуть нас здесь?

- Нет, - торопливо бросил Дунт.

- Мы были бы счастливы еще послужить вашему величеству, - Тонвер, как обычно, был многословней приятеля, - но Ливда ныне - имперский город, к тому же здесь собирается в поход армия... не хотелось бы мне очутиться на берегу здесь и сейчас.

- Хорошо. Теперь нужно решить, как быть дальше... ну и сможете покинуть нас в любой момент, как только сочтете нужным. Свою долю проклятого золота получите, это само собой. Я уверен, вы сумеете найти славное применение наследству Меннегерна.

- А со мной как? - подал голос Лотрик. Они с Пекондором оставались в тени, но слушали каждое слово. - я ведь в Семи Башнях тоже шкурой рисковал, да и вообще.

- Ты тоже можешь рассчитывать на долю, - милостиво кивнул Ингви. - Получишь корабль, который до сих пор принадлежал мне. По-моему, это щедро.

- Вот этот самый корабль, - Нноанна потопала по палубе, чтобы Лотрик получше уяснил, сколь великодушно его награждают.

Тут послышались приглушенные голоса - это матросы в трюме пробудились от топота над головой.

***

Матросов выпустили на палубу, эти, конечно, глядели угрюмо и были злы, хотя высказать недовольство вслух не решались. Ннаонна окинула взглядом команду "Одады", зловеще ухмыльнулась и пошептала на ухо Ингви. Тот кивнул.

- Ну? - потребовала девушка.

- Прямо сейчас?.. Ну ладно, как желаешь. Эй, мастера! Да-да, вы самые, храбрецы, вы-вы. Чего такие хмурые? Я вас обрадую!

Матросы переглянулись, и отсветы колдовских фонариков пробежали по лицам. Моряки опасались какой-то пакости и на всякий случай отступили подальше.

- За верную службу я хочу наградить команду этого славного парусника, - продолжал тем временем Ингви, - мастер Корель уже получил приз, смотрите, какой он счастливый! А теперь я хочу, чтобы и вы порадовались моей удаче. Я дарю вам золотой, выпьете за мое здоровье, когда это плавание окончится. Эй, ты, борода, поди-ка. Держи!

Золотые из Семи Башен были крупные, с красивой чеканкой, вся "Одада" вряд ли стоила больше пяти таких монет. Матросы снова переглянулись, потом товарищи вытолкнули вперед выбранного демоном бородача.

- Бери, бери, - поощрил моряка демон, - никакого обмана, - чистое золото. Просто у меня нет мелких денег, только эти. Поделите сами, как сочтете нужным.

Бородатый недоверчиво принял монету, машинально потянул в рот - пробовать металл на зуб, потом перепугался, что Ингви рассердится такому недоверию, и торопливо шмыгнул обратно - к товарищам. Ннаонна подмигнула Лотрику - тот покраснел, шкипера мучала зависть.

- Ну что ж, - подвел итог король, - теперь, надеюсь, все довольны. Все в выигрыше! Лотрик стал владельцем отличной барки, моряки заработали в этом плавании куда больше, чем рассчитывали, Пекондор благодаря мне получил груз с задержкой, что ему на руку... я ничего не забыл?

- Приключение, - напомнила Ннаонна.

- Да, конечно! А мы получили отменное приключение. Но всему приходит срок, пора нам задуматься о возвращении. Эй, Лотрик, и вы все, как вам такое предложение? Свезете меня на юг, расплачусь с прежней щедростью!

- На юг, это куда же? - подозрительно нахмурился Лотрик. - В Энмар, что ли?

- Ну уж нет, Энмар нам не нужен. Еще южнее, без захода в Энмар. Да ты не сомневайся, я заплачу по-королевски! А ты после все пропьешь.

Лотрик горько вздохнул.

- Это меня и пугает, что по-королевски... Говорят, наш новый император только на виселицы и кнуты щедр. Небось и ваше Гангмар-его-знает-какое-величество не хуже платите.

Ннаонна хихикнула.

- У императора недостает воображения, когда дело доходит до благодарностей, - заметил Ингви. - Но я не таков, я всегда умею придумать что-то странное.

- Я верю, верю... Но как бы там ни было, на юг я вас свезти не смогу, - вздохнул Лотрик. - Моя старушка не выдержит перехода открытым морем, а энмарцы, морской змей их утопи, не пропускают на юг никого в обход их гавани. Боятся, что чужак отправится на Архипелаг, минуя их. Так что...

- Постойте, - я, кажется, знаю, как вам помочь, - вдруг заговорил Пекондор. - Хотите, сведу вас с контрабандистами? И, если я верно понял, вам нужен эльфийский шелк? Контрабандисты...

- Ты водишь компанию, с такими прощелыгами? С этими разбойниками, мерзавцами и мошенниками? - возмутился Лотрик. - Ты крутишь с ними дела, а меня не берешь в долю?!

Томен пожал плечами. Вопрос приятеля он игнорировал.

- Есть парни, они ходят на Архипелаг, минуя морские границы Энмара. Рискованно, конечно, если их судно повстречается в открытом море с биремой - в лучшем случае посадят на цепь к веслу... но они ходят на юг. С моей рекомендацией вас возьмут на борт, а за отдельную плату - доставят, куда скажете.

- Они здесь, эти смелые люди? В Ливде?

- Насколько я знаю, сейчас они в Велинке... или в Верне, они ушли на север сбывать товар. Но через неделю или две объявятся здесь!

- Я не хочу торчать в этом грязном городишке неделю или две, - возразил Ингви. - Здесь скучно.

- Ничего, - Пекондор улыбнулся, - у меня как раз есть груз в Велинк. Оплатите Лотрику этот рейс...

- Ловко, - одобрил Ингви. - Ты отличный коммерсант, Пекондор!

Маг, ухмыляясь, пригладил рыжие вихры, которые в свете магических фонариков казались зеленоватыми - он был доволен собой.

***

С рассветом "Одаду" стали готовить к плаванию. Рыжий колдун отправился распорядиться насчет товара для Велинка и подмазать портовых чиновников, чтоб не задерживали. Моряки Лотрика просились на берег - скорей обменять золотой на мелкую монету, которую можно разделить между собой. Возможно, попросту подозревали подвох и опасались, что колдовское золото испарится или, того хуже, накличет беду.

Но Ингви был непреклонен - приключения должны продолжаться! На берег никто не сойдет, и, едва груз Пекондора доставят на борт, барка отдаст концы.

Матросы не настаивали, пассажиров они боялись по-прежнему. Конечно, щедрый дар произвел на команду впечатление, но страх остался. Лотрик был зол - он завидовал собственным подручным, ему-то денег не посулили. Хотя Пекондор уговорился с Ингви, что рейс будет оплачен, но этакий пассажир может придумать новую каверзу. Так что шкипер сердился и вымещал раздражение на подчиненных, ругая их во все корки. Потом велел вымыть палубу и очистить трюм. Команда поплелась исполнять непривычные приказы - "Одаду" при этом владельце, должно быть, не приводили в порядок ни разу. А уж к ругани морякам было не привыкать - злой язык Лотрика славился на всем западном побережье! Команду "Одады" удивить грязной бранью было сложно.

Ингви обратил внимание: Никлис внимательно прислушивается к реву шкипера, иногда задумчиво закатывает глаза и качает головой.

- Эй, Никлис, - окликнул король, - ты, никак запоминаешь, чего наш шкипер болтает?

- Точно так, твое де... эта, слышь-ка, господин мой, слушаю, да на ус мотаю! В моей службе весьма полезно может оказаться такое красноречивое... это. Ну, это, слышь-ка, как его? Чтобы выражаться?

- Ничего, ничего, я понял.

- Скорей бы мне возвратиться, слышь-ка. А то я здесь, а там дел никто за меня не правит.

- За меня, между прочим, тоже, - заметил Ингви. - Но если я вернусь с этим белым древом, игра окажется стоящей.

- Да что ж такое, твое демо... то есть, господин великий? С деревцом-то?

- Не торопи события, Никлис. Всему свое время.

Ннаонна прижалась к Ингви и показала Никлису язык:

- А я все знаю. Это дерево поможет при миротрясении.

- Да ну? Славное дело, слышь-ка, славное... чтоб ему морского ежа в печень, - Никлис покосился на шкипера, который хмуро вглядывался в серую полосу берега. Тот на плагиат не отреагировал. - И я, твоя вампи... то есть госпожа великая, я, слышь-ка, знаю, отличное местечко, где деревцо посадить можно! Такое славное местечко! И лес там рядышком, и ручеек, вода проточная завсегда... И не в городе, не в селе каком, а люди непременно рядышком, приглядят, обиходят.

- Звучит неплохо, - одобрил Ингви, - только места уж больно дикие. Да и большая дорога - не самое удачное соседство.

- Это, слышь-ка, неужто ты, господин великий, мою мыслишку отгадал?

- Отгадать несложно, - улыбнулся демон, - ты о своем постоялом дворе печешься.

- Ну в точку! - обрадовался Никлис. - Слышь-ка, раз и мне, и моему господину великому одна мысль в голову втемяшилась, значит - мысль стоящая! Уговорились, слышь-ка?

- Нет, Никлис, ты уж как-то сам в собственном хозяйстве распоряжайся, а у меня относительно древа совсем другие планы. Скорей бы вернуться! Мне не терпится проверить собственные догадки.

ГЛАВА 23 Феллиост

Наутро после неудачного штурма Аллок созвал командиров отрядов. Те помалкивали, никто не смеялся - погибли братья. Три десятка отважных эльфов сложили головы, не стяжав славы, их забросали камнями, зарезали в тесных закоулках, где храбрецы не имели возможности хотя бы пасть с честью.

Князь объявил:

- Мой замысел провалился. Я знаю, это смешно... я знаю, что виноват. Проклятье белым плащам! Даже помощь Матери не выручила нас в этот раз. Друзья, нам нужен новый план, город должен быть захвачен. Сейчас белые празднуют победу, и наш долг - сделать так, чтоб веселье оказалось как можно более коротким. Я готов выслушать все, что вы сможете мне предложить.

Военачальники переглянулись. После того, как придумка князя оказалась бесполезна, любой, кто предложит действенную стратегию, рискует вызывать зависть Ллиннота. Эльфы способны на очень сильные чувства, а князь эльфов - тем более! Кто знает, на что толкнет Аллока ревность? Ревность - это очень и очень сильное чувство! Князь глядел на соратников, те отводили глаза, не желая смотреть в лицо, разделенное красной полосой.

Наконец решился старший из военачальников, единственный в этом войске молодых, чей возраст перешагнул за три сотни лет. Он нагнулся к соседу и прошептал на ухо несколько слов. Соседом ветерана был его младший родич, который в немалой степени находился под влиянием старшего. Кузены частенько шушукались за спиной князя, и старший вдалбливал юнцу собственные взгляды на тактику осады. Легкомысленный юнец вполне проникся мнением почтенного родича, считал внушенные мысли своими собственными, и сейчас последнему было достаточно сказать несколько одобрительных слов - дескать, давай, изложи князю, что ты надумал, а я поддержу - чтоб юный воин решился. Старший нарочно подставлял родича, но юнец о таких тонкостях не задумывался.

- Князь, - звонко объявил молодой эльф, - по-моему, решение очевидно. Если не действуют древние тактические приемы, и даже благосклонность Прекрасной бесполезна, следует прибегнуть к новым методам! Мы, сидящие здесь, прилежно изучали тактические приемы людей, мы знаем, что существует искусство осады укреплений, почему бы не применить его здесь?

Эльфы переглянулись, но пока что помалкивали.

- Чего же проще? - продолжал юный воин. - Мы соорудим щиты на колесах, люди называют их "мантелеты", укрываясь за ними, можно подобраться к самым окраинам города, потом повалим эти мантелеты у подножия баррикад - получатся пологие настилы, по которым легко взбежать на гребень устроенных людьми насыпей... и мы в городе!

- Это как-то... слишком по-гномьи, - промямлил другой юнец.

Все уставились на князя - как он примет совет? Аллок хлопнул себя по клену:

- Клянусь косами Гунгиллы, ты прав! Отличный план. Мы немедленно отдадим приказы воинам - пусть приступают к сооружению этих мантелетов! Эллиоваль, ты достоин награды!

- Вообще-то, мы долго говорили об этих осадных приемах с... - молодой эльф покраснел.

Старший родич ободряюще похлопал Эллиоваля по плечу:

- Молодчина. Ты все верно сказал.

Таким образом он отказался от чести - предоставил младшему получить награду, и все, что окажется связано с этим. Если бы предложение подняли на смех - младшему бы достался и весь позор.

- Да, Эллиоваль, - продолжал князь, - я предоставлю тебе великую честь, ты возглавишь приступ! Ты первым ворвешься в город Феллиост, а после того, как последние людишки будут перебиты - я отправлю тебя к отцу с вестью о победе!

Юноша покраснел еще больше. Он был горд и счастлив, а это сильные чувства. Такие сильные, что мешают думать о второстепенных вещах - например, о том, что первый из числа штурмующих вряд ли доживет до конца приступа. Или о том, что после победы он, если и переживет штурм, будет удален от войска, так как получит почетную миссию гонца... но из войска будет удален.

***

Работа началась в тот же день - ждать дети Первого народа не любили... да и не умели. Группы мастеров отправились в ближайший лес - эльфы разговаривали с деревьями, выискивали те, чью жизнь оборвать будет наименее болезненно для леса, просили прощения у дубов и сосен, а затем валили их. Сноровисто обрубали ветви, волокли в лагерь, там визжали пилы и стучали молотки. Колеса взяли в ближайших деревнях, этого оказалось мало, тогда ловкие плотники стали распиливать бревна поперек, нарезать аккуратные кругляки, затем заготовки отесывали, укрепляли толстыми обрубками, сверлили отверстия под оси.

Эльфы трудились споро, но задача оказалась не из легких, Аллок требовал изготовить не меньше полусотни подвижных щитов, чтобы атаковать со всех сторон, и чтобы притом штурмующие были повсюду надежно укрыты. Князь потерял в ночной вылазке три десятка соотечественников и теперь не желал лишних смертей. Он старался подготовить все как можно лучше и возобновил молитвы Матери, просил ниспослать ему серьезность и рассудительность - это занятие Аллок забросил после великой победы над войском Круга. Кто ж мог подумать, что несколько сот людишек, засевших в полуразрушенном городке, окажутся более трудной добычей, чем тысячи воинов в открытом поле?

К вечеру все было готово. Эльфы смеялись, слушая, как скрипят неуклюжие сооружения, для веселья несколько самых визгливых мантелетов катали по лагерю, да еще старались выбирать колею поухабистей. Если бы Аллок приказал - они с теми же шутками немедленно бросились на штурм. Но полководец посчитал, что куда рассудительней будет отложить приступ до утра, пусть работники отдохнут и успокоятся. Легкомыслие может стоить шутникам жизни, пусть покатают мантелеты по лагерю и привыкнут к обращению с осадной техникой.

Осаженные в Феллиосте разглядывали суматоху в лагере эльфов, но предпринять ничего не могли. В городе было недостаточно людей, чтобы сделать вылазку, так что, хотя перспектива - напасть на развлекающихся эльфов - представлялась весьма заманчивой, Брак решил готовиться к отражению атаки в стенах.

Воины Белого Круга молились напоследок, кое-кто даже выстирал плащи, чтобы утром встретить смерть в чистом. Викарий с Велем десятки раз обсудили завтрашний бой, предусмотрели, кажется, все мелочи, приняли все меры, какие только было возможно принять... оставалось ждать.

С рассветом лагерь эльфов снова огласился шутками и смехом - отряды нелюдей двинулись вдоль линии обороны, поволокли скрипучие мантелеты вокруг Феллиоста, чтобы по сигналу атаковать с разных сторон. Солдаты в белом ожидали. Здесь не было ни смеха, ни веселых криков. Мрачные бойцы в который раз оправляли кольчуги под просторными плащами, пробовали остроту отточенных лезвий и ощупывали луки. Тетивы были натянуты загодя, стрелы заготовлены на позициях. На крышах окраинных домов, куда мужики из обозной прислуги натаскали запас булыжников, выставили щиты для прикрытия от эльфийских стрел... Город замер в тревожном ожидании.

Наконец в стане Аллока Ллиннота затрубили рожки. Эльфы разразились воплями и покатили мантелеты к городским укреплениям... ополченцы замерли на баррикадах, вжались в мокрые от росы камни.

Скрипучие сооружения с визгом и грохотом поползли к окраинам Феллиоста. Эльфы крались за ними, изредка из-за прикрытия высовывался нелюдь и пускал стрелу - показывал удаль.

Чем ближе к городу, тем уже становились зазоры между мантелетами, кольцо стягивалось вокруг города... Грохочущая стена придвигалась без спешки, но споро и неотвратимо. Эльфы поднимали луки и пускали стрелы навесом. Воины Круга закрылись щитами от смертоносного дождика...

А деревянная стена ползла к городу. Вот-вот она приблизится на расстояние последнего броска... Вот-вот...

Вдруг в эльфийском лагере стане снова раздались мелодичные переливы рожков - теперь тональность была совсем другой. Мантелеты остановились, покачиваясь и треща. Сделалось странно тихо... Велитиан увидел, как фигурки эльфов в пестрых просторных одежках спешат от лагеря к линии осадных сооружений - это гонцы, несут воинам какие-то вести. Деревянная стена дрогнула и медленно - будто неохотно подчиняясь приказу - поползла прочь от города.

Солдаты привставали и приглядывались: что там еще затеяли нелюди? Так или иначе, штурм откладывался.

***

Дальше стало еще менее понятно. Мантелеты с душераздирающим визгом поползли обратно - вдоль окраин Феллиоста к лагерю. Там их стаскивали в неуклюжий круг, эльфы сворачивали шатры и гасили уголья, все еще дымящие под слоем пепла. Выводили лошадей, подтягивали подпруги...

- Они что ж, собрались уходить? - воин с плаксивым голосом первым высказал догадку, которая вертелась на языке у солдат, наблюдавших за вражеским лагерем.

Слух тут же побежал вдоль линии укреплений, быстро распространился по баррикадам. Солдаты хотели верить и боялись верить. Эльфы уходят! Куда? Зачем? Неужто Круг прислал подмогу братьям, окруженным в Феллиосте? Может, они идут сюда? Может, они уже близко, и эльфы бегут?

Но паники в действиях нелюдей не было заметно. Эльфы садились на коней, вьючили припасы и свернутые шатры, отправлялись в обход города - куда-то на юг.

Брак с Велитианом напрасно вглядывались - они, как и простые воины, не могли понять смысла происходящего.

- Уходят? - спросил викарий.

Вель пожал плечами.

- Или это обман? Притворное отступление? Думают, мы уйдем из Феллиоста, едва они снимутся с лагеря?

- Разумеется, мы не уйдем, - Вель стащил шлем и взъерошил волосы. - Нет, сейчас не уйдем, они на конях и слишком близко. Но что-то их встревожило.

- Может, все-таки, военная хитрость?

- Глупая хитрость. Неужели они идиоты?

- Они эльфы.

- Но нас-то они такими дураками не считают? Ведь не надеются, что мы побежим, сломя голову, едва они удалятся от города?

- Кто их разберет... Может, собираются возвратиться ночью, когда мы будем уверены, что спасены?

- Подождем.

Двумя часами позже лагерь эльфов опустел. За кругом, составленным из мантелетов, укрывался отряд нелюдей. Вряд ли их могло быть много, Велитиан считал уходящих и объявил, что лагерь покинули почти все. Но и небольшого отряда конных лучников будет довольно, чтобы нагнать отступающий гарнизон, вздумай братья сбежать - нагнать, преследовать, не давать покоя и медленно истреблять на расстоянии. Отсюда до Фрага - длинный путь. А еще верней - эти, за мантелетами, пошлют гонца к войску...

Во всяком случае, немедленный штурм откладывался, и солдаты перевели дух. Многие молились, солдат с плаксивым голосом уверял, что когда он накануне штурма возносил молитвы Гунгилле Заступнице, в небе пролетел белый голубь. Кто-то припомнил воронье, вечно кружившее над Фрагом... Напуганный человек во всем склонен видеть знак приметы и тайные символы.

Ночь прошла в тревожно ожидании, братья по-прежнему оставались на боевых постах, Брак велел на всякий случай быть готовыми. Около города кружили факельные огни - всадники из числа оставшихся эльфов объезжали Феллиост, стерегли. Взошло солнце - теперь всадников в ярких плащах было хорошо видно. Так же хорошо можно было разглядеть и тех, кто провел ночь за мантелетами. Эльфам не сиделось на месте, они разбрелись по лагерю, и оружие у всех было под рукой, притом ветер изредка доносил смех. Нелюди веселились, однако опасались нападения из Феллиоста. Миновала еще одна ночь, а на следующий день братья разглядели дым на севере. Те, кто знал здешние края, утверждали, что горит Рамдор. Велитиан взобрался на башню собора, но разглядеть сумел немного, зато, когда обернулся - увидел дым и на юге. Не такой густой, и подальше от Феллиоста, но что-то горело и там.

Спустившись, Велитиан заявил викарию:

- Я не знаю, что происходит, но другого шанса у нас не будет. Нужно уходить.

- Рискованно. Нас сразу обнаружат.

- Они могли взять город позавчера, но не стали рисковать. Опасались лишних потерь накануне большой схватки? Не знаю, но что-то происходит. Им сейчас не до нас. Нужно уходить.

ГЛАВА 24 Вейвер в Сантлаке

Сеньоры с латниками оставили штурм и бросились спасать лагерь, но сервы, которых пустили на приступ застрельщиками, не подумали отступать. Они уже вошли во вкус драки, они видели убитых и раненных земляков, и зрелище пролитой крови пробудило задавленные вековым рабством инстинкты. Крестьянские парни рвались в бой точно так же, как перепившись на празднике, стремятся в драку. Их уже было не сдержать. К тому селяне успели вскарабкаться на стены, там они дорвались до рукопашной, и били сплеча. Особенно жестокий бой шел там, где Ривен разместил ткачей и сапожников, это были люди мирных профессий. Среди них тоже попадались драчуны и задиры, но большинство составляли люди степенные и тихие.

Азарт боя захватил и горожан, однако сил и задора им не хватало. Опытный военачальник сейчас отправил бы подкрепления, но Ривен не был полководцем. Опытный рубака, он не имел опыта командования в большой битве. Сейчас Ривену пришло в голову, что неплохо бы захватить брошенный осаждающими таран. Он велел отворить ворота и со своими молодцами бросился наружу. Раззадорившиеся селяне, увидав, что вход в город открыт, устремились и сюда, караванщики бросили трофей и сошлись в тесный строй, чтобы дать отпор. Эти парни были поопытней крестьян, да и не драку они затевали, а смертельный бой - нескольких более ретивых селян тут же зарубили и проткнули копьями, однако пыла у атакующих не убавилось. Увидев такое дело, мастеровые из кузнечного цеха, стоявшие здесь на стене, бросились вниз - отстоять ворота, теперь бой шел повсюду.

Ривен, увлеченный схваткой, не мог отдать приказ, и вот уже сервы стали теснить ткачей да башмачников, захватывая все более широкий участок стены. Тут-то в дело вмешался Гедор. Разбойник исходил волнением - и за исход битвы, и за жену, которая вот-вот должна была родить. Когда он понял, что штурм сорвался, у парня отлегло от сердца, и он с наслаждением бросился в схватку. В тесноте на стене развернуться было негде, толпа дерущихся раскачивалась, сотрясалась, орала и выла от ярости. Бойцы топтались на месте, будучи не в силах двигаться ни вперед, ни назад. Горожане пятились под напором, они медленно уступали место на парапете шаг за шагом.

Мясник растолкал пятящихся мастеровых, вмял в бруствер тех, кто подвернулся по руку, и ринулся на сервов, воинственно размахивающих дубинами. Гедор заорал - и в этом миг протяжно застонала Дела в комнате на втором этаже "Золотой бочки", у нее начались схватки. Повитухи, склонились над ней, запричитали... За дверью охнул Торчок, который мало соображал в родильных заботах. Селезень подмигнул парню: не робей. Этим двоим Мясник велел оставаться с хозяйкой и, что бы ни произошло нынче на стенах, уберечь роженицу....

В руке разбойника был топор, но Гедору хотелось привычной драки, он отбил плохо направленный удар дубины, врезал кулаком с зажатым топорищем в зубы бородатому крестьянину, ткнул обухом другого и вломился в толпу, зажатую между бруствером и перилами, которым боевая площадка была ограждена с внутренней стороны. Здесь Мясник ощутил себя в привычной стихии - хотя он не мог использовать свою невероятную быстроту, но зато не опасался полновесных ударов сплеча - размахнуться-то противнику негде! Топор он быстро потерял - и даже сам не заметил, как это произошло. Ворочался в тесноте, работал плечами и локтями, если удавалось - бил головой и наносил удары кулаком снизу. Разбойник вмиг покрылся кровью - и своей, и чужой.

Крестьянин половчей сумел ухватить его за волосы - Мясник взревел, вырвался, оставив клок шевелюры, и врезал так, что треснула ограда. Бородатое лицо противника с удивленно распахнутым ртом качнулось и пропало - мужик полетел со стены, А Мясник ухватил следующего противника за грудки, оторвал от помоста и швырнул. Сразу несколько человек потеряли равновесие, повалились друг на друга, и снова не выдержали перила, с оглушительным треском разлетелись под напором тяжелых тел..

Тем временем Ривен с молотобойцами разогнал толпу крестьян у ворот и покатил таран внутрь, за стену. Теперь сервы наконец-то побежали повсюду, и по лестницам перестали карабкаться новые, охочие до драки, мужики. Разъярившийся Гедор пер напролом, сзади уже орали взбодрившиеся ополченцы, и вскоре стена была очищена от чужаков.

Мясник с немалым трудом заставил себя остановиться, когда вместо серой дерюги увидел перед собой кожаные доспехи горожан... Он вытер кровь и надсадно заорал, изливая в крике и радость победы, и неутоленную кровожадную ярость. Его крик не долетел в светелку на втором этаже постоялого двора, но - будто в ответ на отцовский голос - крошечный, едва родившийся малыш чуть слышно закурлыкал, прочищая легкие - и этот звук показался счастливой измучившейся Денарелле громкой и великолепной победной песнью. Они с Гедором победили!

***

Госпожа ок-Дрейс наблюдала за штурмом и волновалась. Мальчиков она отправила в замок, велев сенешалю на всякий случай подготовиться к обороне. Зловредные соседи наверняка слетятся, как падальщики на труп, попытаются поживиться в поместье, потерявшем хозяина - этого следует ожидать. Там же, в замке Дрейс, осталась большая часть латников. Господин готовил их к походу, намеревался ехать в Энгру... о, Гилфинг, как давно это было. Миновало несколько месяцев, но даме казалось: жизнь прошла. Как разительно все переменилось... и вот сейчас она наблюдает, как невесть откуда взявшиеся новые друзья идут на приступ злого города. "Злой город" - так она мысленно именовала Вейвер.

По правде говоря, женщину не очень-то волновала судьба непокорной общины, пусть их перебьют всех, пусть разграбят все в Вейвере... или же, напротив, пусть приведут к покорности - что ей, утомленной превратностями судьбы женщине? По мужу она уже отгоревала, боль забылась... месть не владела помыслами. Теперь ее мысли занимал галантный и храбрый господин Ангольд. Не лез бы он вперед, не совался под топоры отвратительных бюргеров злого города.

Дама ок-Дрейс с удовлетворением отметила, что воины, руководимые ок-Ренгаром, не спешат на приступ, а пустили вперед крестьян. Это были ее крестьяне, из сел, подчиненных Дрейсам, каждый погибший под стенами мужлан - это убыток, это меньше оборка... Но и потери не волновали женщину. Пусть и эти все полягут, лишь бы Ангольд возвратился с победой и сказал: "Прекрасная дама, примите во владение то, что было отнято у вашей семьи подлым обманом!" Так пишут в романах и поют в балладах, такие слова мог бы сказать отважный Гвениадор своей Денарелле.

И вот "прекрасная дама" с волнением наблюдала, как проходит штурм, высматривала среди всадников, изготовившихся к решительному приступу знакомую долговязую фигуру. Вот он, рядом с отцом. Старик отдает приказы, а замечательный господин Ангольд кивает, поднимает руку - и плюмаж красиво раскачивается на его шлеме при каждом движении. Ах, какой воин!

Штурм продолжался, как будто, успешно, и вот уже бой идет на стенах, а удары тарана все громче... вдруг шум раздался с другой стороны, все заорали, латники конвоя стали разворачивать коней. Замечтавшаяся госпожа ок-Дрейс не сразу сообразила: что-то происходит, что-то неожиданное. Потом вдруг рядом объявилось множество чужих воинов, солдаты Дрейсов бросились навстречу, началась схватка, лошадь под дамой заволновалась, взбрыкнул, пришлось натягивать поводья, успокаивать кобылу. Взметнулись столбы дыма - палатки пылали, все вокруг носились, орали, со скрежетом сталкивались мечи, солдаты, пронзенные копьями валились в пыль... Из свалки вывалился рыцарь со знакомым - ненавистным - гербом. Владетель соседнего поместья, тот самый, что угрожал им в Энгре! Рыцарь орал, рот под помятым забралом злобно кривился, с клинка капала кровь.

Госпожа взвизгнула и ударила шпорами кобылу, откормленная спокойная лошадка, не привыкшая к подобному обращению, возмущенно заржала и помчалась прочь длинными скачками. Оглянувшись, женщина увидела - сосед мчится следом, меч он теперь поднял над головой, и жеребец его куда резвей толстой лошадки мадам Дрейс. Теперь женщине стало по-настоящему страшно, вид у соседа был безумный. Он уже нагонял, хриплый рев обезумевшего сеньора перекрыл шум боя... Вдруг кобыла качнулась в сторону, женщина едва усидела в седле, навстречу прыгнула широкая тень - и за спиной оглушительно лязгнул металл, злобный хрип преследователя оборвался. Долговязый ок-Ренгар-младший скрестил клинки с соседом, рыцари стали ожесточенно рубиться, кони под ними храпели и роняли клочья пены на истертые грязные попоны...

Ах, как он был хорош, этот мужественный сэр Ангольд...

***

Когда бой окончился, и вокруг остались лишь вейверц, Мясник замер и потряс головой. Пытался стряхнуть наваждение, прогнать из глаз алую пелену. С ним это иногда случалось прежде, когда он только начинал карьеру "ночного барона", ярость застила глаза, уходило чувство опасности, тогда юный Гедор, очертя голову, бросался в драку и забывался, хмелел от крови и злобы. Благодаря бесшабашной жестокой удали он быстро поднялся в воровской иерархии, а потом, когда сам стал атаманом, решил, что негоже так горячиться.

Среди его амулетов был один - как раз на этот случай. Неспящий уверял, что носящий цацку становится хладнокровней, да видно врал, старый пьяница. Стоило забыться на миг, окунуться в горячку схватки, и снова, как в старые добрые денечки, возвратилось это знакомое опьянение... Сейчас Гедор стоял и молча качал головой, а звуки доносились глухо, как сквозь слой ваты - вокруг кричали вейверц, славили отважного мастера Гедора, тянулись похлопать по плечу, обнять от избытка радости. И всякое чужое прикосновение вызывало новый удар крови в висках, и краснота перед глазами плескалась сильней. Мясник боялся, что не совладает с чувствами, которые вырвались из узды. Скольких он убил? Может, шестерых? Или больше? Он не боялся убивать, но все же...

Тут, к счастью, прибежал посыльный, молодой паренек из кузнечного цеха - мастер Ривен зовет к воротам, совещаться нужно. Гедор еще раз тряхнул головой и, медленно остывая, поплелся за посыльным.

Караванщик выглядел сконфуженным, хотя вернулся с победой, таран удалось отбить у озверелых селян и втащить в ворота.

- Видишь, какое дело - принялся объяснять воин, - в этот раз отбились, но если они снова соорудят такую штуку...

Ривин с досадой пнул колесо, громоздкая конструкция отозвалась противным скрипом.

- Так что?

- Говорю, еще один такой штурм, и нам не устоять. Я гляжу, и мужичье наших остолопов сумело на стенах потеснить, а уж если сеньоры на конях ворвутся в улицы - тогда смерть. Не сдержим их.

- Что советуешь сделать? - Гедор был уверен, что решение всегда сыщется, и еще - что опытный караванщик знает все о боевых приемах, и уж конечно сейчас подскажет ответ.

Но Ривин ответа не знал. Он крепко задумался, наконец изрек:

- Слыхал я... самому, правда, видать не приходилось, но слыхал: устраивают такую вот как бы загогулину...

Слов караванщику не хватало, поэтому он принялся водить руками, чтоб жестами пояснить свою мысль.

- Ну, вот еще стену здесь, и вот этак, под углом. Тогда таран выбивает ворота, а за ними - снова стена... а в повороте этом узко, таран не развернуть... Ну и...

Гедор слушал с непроницаемым видом. Он пока что не понял идею караванщика, но уже начал прикидывать, как бы впрячь в это дело городских камещиков - пусть разбираются сами.

Расталкивая горожан, появился Торчок. Высмотрел Гедора, махнул рукой и осклабился до ушей.

- Слышь, что ли? Сын у тебя! Сын!

- Сын?..

Гедор отстранил Ривина и обернулся к подручному:

- Сын? Повтори, у меня сын?

Потом отпихнул глупо скалящегося Торчка и побежал по улице, помчался к "Золотой бочке", к жене, к сыну. В этот миг для него разом перестали существовать, Вейвер, сеньоры, городской Совет, Ривин с его караванщиками и скверно устроенные городские ворота. Остались только Денарелла и маленький человек, у которого пока не было имени.

Часть 3 ЧЕРНЫЙ МЕЧ, БЕЛОЕ ДРЕВО И ЭЛЬФИЙСКИЙ ШЕЛК

ГЛАВА 25 Ливда

Ждать Пекондора пришлось недолго, маг возвратился часом позже, приехал на телеге, которой правил заспанный возница. Следом катила друга повозка, тоже с пассажиром - портовым писарем в засаленном кафтане. Повозки двигались ровно, не подпрыгивали на выщербленном булыжнике, и лошадки брели понуро, им было трудно - в этот раз нагрузили их тяжело. Солнце уже поднялось, но с востока угрюмой массой громоздился серый город, и, хотя рассветные лучи позолотили облака, причал оставался в тени. Грязная вода в бухте казалась черной, на поверхности лениво покачивались огрызки, рыбьи головы. Всевозможный сор приподнимался и опускался в такт ленивому прибою. И в такт движению моря покачивали головами сонные лошади - казалось, эти животные находятся с морем в некоей странной связи, стоит остановиться лошадям, и море замрет, застынут покрытые мусором стеклянные черные волны.

Груз в телегах был укутан рогожей, когда тележное колесо попадало на ухаб, раздавался глухой лязг. Пассажиры на всякий случай укрылись в каюте, Ингви счел, что попадаться на глаза местному слуге закона вовсе не зачем.

У причала писарь слез с облучка, прошелся, по-хозяйски окинул взглядом "Одаду", заметил зеленоватые огоньки вдоль лееров. Сейчас, при дневном свете, магическое свечение не бросалось в глаза так, как ночью, но на грязной барке такие украшения все равно выглядели странно.

Чиновник погрозил пальцем Пекондору:

- Ишь ты, колдун! Вечно чудеса, чудеса, магия всякая... ну можешь, что ли, по-простому?

- Работа такая, - пожал плечами рыжий. - Если я чудить не буду, кто ж тогда уважать станет?

- Ну ладно, ладно, - чиновник извлек на свет книгу в засаленном темном переплете, важно послюнявил палец, стал листать. Длилось это не меньше минуты. Наконец писарь решил, что произвел необходимый эффект и многозначительно протянул, - ну, так... посмотрим...

Чиновник повел пальцем по странице, словно отыскивал что-то в записях. Долговязый Пекондор заглянул, будто собирался помочь в поисках, протянул руку... и аккуратно опустил на страницу монету.

- Ну, так... Вроде, все в порядке, грузите товар. Счастливого плавания, стало быть, и удачной торговли. Наведывайтесь, добрый мастер, в Ливду.

Захлопнул книгу, зевнул и поплелся прочь. Вообще-то портовой службе вменялось в обязанности досматривать все приходящие и уходящие суда, а также проверять груз... но для особых клиентов писарь делал исключения. Томен оплатил статус особого, и сговорчивость писаря стоила совсем дешево, поскольку "Одада" выглядела небогато.

- Ну, чего ждете? - окликнул Пекондор. - Старый сквернослов, вели своим грузить товар.

- Эй, чародей, - позвал Лотрик, - да не ты, Пекондор-Мирены-позор, не тебя зову. Колдун, слышишь, чтоб те... слышишь, что ли?

- Я, что ли? - с невинным видом осведомился Ингви, выглядывая из кормовой пристройки. Лотрик исправно воздерживался от проклятий, когда обращался к странному пассажиру, и короля это забавляло. - Чего надо?

- Ты обещался рейс оплатить, так подкинь матросам монет, чтоб грузили быстрей!

Матросы прервали ленивую возню в трюме и остановились в ожидании конца разговора.

- Лотрик, - с печалью в голосе заметил Ингви, - я вижу, ты набиваешь себе цену. Наверное, хочешь, чтобы я подарил тебе еще один корабль? Что ж, я не против. У меня как раз имеется один. После рейса в Велинк барка твоя. А если мне понравится путешествие, получишь золотой. Хочешь, чтобы мне понравилось? Тогда сделай так, чтоб погрузка прошла быстро.

***

Шкипер подумал, покачал головой, подергал клочковатую бороду - некуда деться, остается только потакать причудам пассажиров. "Что ж, - подумал Лотрик, - пусть куражатся. Рано или поздно они уберутся с "Одады", и все пойдет как раньше".

- Ага, сейчас сделаем. Только огни свои убери, чтоб им... гм. Мешать будут!

Ингви кивнул и пошел вдоль борта, гася на ходу волшебные светлячки. Тем временем Лотрик уже разорялся, честя своих подручных и требуя, чтоб грузили скорей. Матросы, до того с опаской глядевшие на волшебные светильники, теперь поспешили установить широкие сходни, потом повалили на берег, стали снимать чехлы с ящиков в телегах. Двое примерились, попытались поднять... дружно крякнули и стали звать на помощь еще пару работников.

- Тяжелый груз, - заметил шкипер, теребя бороду, - чтоб ему сгнить. Пекондор, спрут тебя утяни, что везем-то?

- Железо, - коротко ответил маг.

- Какое еще железо? Ты чего мне мозги паришь? Ты ж не торгуешь железом?

- Я и рыбой прежде не торговал... но тут случай выпал...

Колдун огляделся - он обдумывал, выдавать ли тайну. Пока шла погрузка, возницы скучали, а от скуки прислушивались к разговорам. "Одада" сейчас уйдет, а возницы останутся и, чего доброго, по всей Ливде секрет разнесут.

- Погоди, сейчас... - Томен решился, - не хочу орать. Сейчас, вот, к тебе взойду, поболтаем.

Рыжий подождал, пока пыхтящие от натуги матросы, надрываясь, втащили тяжеленный ящик на борт, прошел следом и поднялся к шкиперу на крышу ютовой надстройки. Ингви тоже подошел послушать, за ним и любопытная Ннаонна. Рыжий покосился на пассажиров - наверное, он бы и от них утаил, что в ящиках. Ингви ободряюще кивнул.

- Я сговорился с энмарским купчиной, - негромко стал объяснять Томен, - он где-то по дешевке раздобыл инструменты орочьей работы. Я уж не стал допытываться, откуда, но цена хорошая. Ему только требовалось сбыть поскорей. Торопился он, потому и цену дал приличную

- Орочье? - удивился шкипер, - вот гангмарово проклятье!

- Ничего не проклятье, - возразил рыжий, - а дешевый и качественный товар. Ни у кого нет, а у меня будет. Однако Ливда теперь имперский город, здесь могут возникнуть сложности, в в Велинке сбуду без труда.

Ингви усмехнулся.

- Слышишь, Великолепный? А ты знаешь, почему твой купчина торопился и цену не слишком набивал?

- Ну так товар же запретный, редкостный.

- А вот и нет, - весело объяснила Ннаонна, - теперь такого товара будет видимо-невидимо.

- Точно, - подтвердил Ингви, - это с началом навигации купец привез товар из зимних запасов. Сейчас перевалы открылись, и из Альды орочье железо рекой в Энмар потечет. Понял?

- Это точно? - Пекондор начал бледнеть, щеки на глазах теряли здоровый румянец. - Точно? Ты не пошутил?.. Эй, матросы, краба вам в портки! А ну, шевелись, шевелись, живей давай! В Велинке всем пива поставлю, только живей!

- Это правильно, - одобрил Ингви. - Если всех опередишь, успеешь свой товар сбыть, пока никто не знает. Но как все же тесен этот Мир...

- Это точно, - поддакнула Ннаонна. - Жалко мы рано расстались с семейством Карикана. Даже с сыном его не познакомились, как следует. Интересно, где эта парочка сейчас? И Аньг этот шебутной как поживает?

- Хорошо бы Кари сдержал слово. В самом деле интересно, что с ними станется...

Моряки закончили сгружать поклажу с возов на мостовую, и возчик причмокнул губами, пуская лошадь. Второй окликнул:

- Ты сейчас куда? На рынок?

- Не, я на площадь! Погляжу, как войско в поход собирается. Нынче его светлость уходит на войну!

***

Моряки кряхтели и обливались потом, заканчивая погрузку. Ингви было горько глядеть, как парни надрываются, спуская тяжеленные ящики в трюм. Кто-то пожадничал - решил сэкономить на упаковке, так что товар уложили в большие короба, похожие на гробы. Если б ящики были поменьше размером да побольше числом - грузчикам не пришлось бы так мучаться. В конце концов Ингви не выдержал и отправился помогать морякам. Откровенно говоря, ему нужно было вытянуть излишки маны из Черной Молнии - меч снова стал трепетать в ножнах и норовил развернуться острием к носу "Одады", где установили кадку с Древом.

Моряки приняли помощь пассажира с трепетом. Ингви стал в одиночку спускать на помочах ящики в трюм, моряки едва управлялись с этой работой вшестером! Несмотря на то, что помощь была бескорыстной, матросы испугались еще больше. Трудно сказать, что казалось им страшнее - силища, которую продемонстрировал Ингви, или же его бескорыстие. С другой стороны, Ингви было вовсе вовсе не легко, он тоже взмок и сделался красным от усилий. Людям Лотрика было невдомек, что утомляет пассажира не тяжесть грузов, а сопротивление Черной Молнии - все силы Ингви ухолили на то, чтоб отобрать у меча магическую энергию, а с ящиками он управлялся без особого напряжения. К сожалению, в этой мирной работе невозможно было применить меч по прямому назначению.

Но, как бы там ни было, с помощью демона погрузка закончилась быстро, и Лотрик велел отдавать концы.

Ингви, утирая пот, прошел к Ннаонне - девушка заняла позицию на баке, возле ящика, в котором перевозили растение из Семи Башен. Меч демон оставил в каюте на корме, так что и он приблизился к Древу без опаски. Будь Черная Молния при нем, демону было бы неуютно.

- Ну что, снова в путь, На?

- Угу.

- Я вот подумал, чтобы попасть на юг, мы направляемся на север. Надо бы удивляться, а мне все равно. Будто бы так и нужно.

- Ничего удивительного. Плыть на север, чтоб оказаться на юге - это твой стиль. Я уже привыкла.

- Хм, занятно... А тихо сегодня в порту. Я думал, с утра будет народу - не протолкаться.

Солнце уже поднялось над городскими кровлями, позолотило мачты кораблей в порту. Вода больше не казалась черной, она теперь была зеленой, на волнах между покачивающимся мусором играли солнечные блики. Поднялся ветерок.

- Да, - буркнула Ннаонна, - безлюдье.

На крыше надстройки принялся орать Лотрик - шкипер махал руками и подпрыгивал, так что настил под его ногами стонал и трещал. Шкипер старался привлечь внимание гребцов на буксирном баркасе. Те заметили и взяли курс к "Одаде", неуклюжему паруснику без посторонней помощи было невозможно отвалить от пристани.

- А, - вспомнила Ннаонна, - сегодня в поход уходит войско. Отсюда, из Ливды. И наши тоже.

- Наши?

- Ну да, Аньг с Кариканом и этот его симпатичный наследник. Хромой. Странно, что человека зовут Хромым, и ему это нравится?

- Наверное, для человека это нормально, - улыбнулся Ингви. - То ли дело мы с тобой!

- И Филлиноэртли!

- И Кендаг!

- И Дрымвенниль!

- Ничего, мы уже на пути домой, скоро вернемся в компанию, где у всех пристойные имена. Никаких Хромых и Счастливчиков! Хотя...

- Хотя?

- Хотя с ними тоже интересно.

ГЛАВА 26 Сантлак

После схватки с отрядом Ирса император несколько оживился, но после впал в задумчивость - еще больше, чем прежде. Он уже давно сделался отрешенным и молчаливым, но теперь как будто уснул в седле - пялился в небеса из-под красного забрала, а конь шагал, предоставленный сам себе, и красная попона с вышитыми золотом орлами колыхалась под стук копыт, и бряцала красная сбруя, а Алекиан, казалось, застыл внутри ало-золотого великолепия. Рубин на шлеме, испускающий острые алые лучи, и тот казался более живым, чем Алекиан.

Гвардейцы конвоя ехали вокруг, не решаясь и лишний взгляд бросить в сторону его императорского величества... потому они не сразу сообразили, что Алекиан натянул поводья. Возникла небольшая заминка, солдаты спешно стали понукать коней, чтобы восстановить прежний порядок. Коклоса, которого трясся позади императора, едва не выбил из седла какой-то здоровенный гвардеец, разворачивающий жеребца, карлик бросил злобный взгляд на растяпу, однако смолчал. Он был в недостаточно скверном настроении, чтобы подшучивать над спутниками - и в недостаточно хорошем, чтобы подшучивать над собой. Карлик ткнул пятками серую лошадку в бока, чтобы подобраться поближе к его величеству. Если что-то произошло, Коклосу следует знать, что именно.

- Разыщите сэра Войса, - бросил Алекиан, ни к кому не обращаясь.

Тут же гвардеец развернул коня и порысил назад. Его величеству не было нужды указывать исполнителя, вымуштрованные воины сами знали, кому следует искать Войса. Полгнома подъехал поближе и поглядел на Алекиана - тот пялился перед собой. Коклос привстал в стременах и сделал вид, будто пытается разглядеть то же самое, что высматривает в серой степи император. Никто не обращал на карлика внимания, и настроение Коклоса стало портиться.

- Если братец не скажет Войсу ничего смешного, то, можно считать, утро прошло зря, буркнул шут. - Но подождем, подождем...

Когда остановился императорский конвой, постепенно прекратили движение отряды кавалерии, идущие следом за знаменем. Затем начали останавливаться те, кто ехал позади, прекратил движение обоз. Всадники арьергарда, заметив изменения, тоже придержали коней... Прискакал сэр Войс. Этот славный дворянин пробыл маршалом совсем недолго, однако успел сделаться важным, солидным и, кажется, раздаться в ширину. Прежде он казался бледным и невзрачным среди важных царедворцев, а теперь, наряди его в парадные одежды - и Войс будет смотреться вполне импозантно при дворе, никому не уступит.

- Ваше императорское величество?

- Сэр Войс, отсюда армия свернет на юго-восток. Отдайте распоряжения и проследите за исполнением , ибо иначе мы рискуем растерять добрую половину людей. Наши воины недостаточно дисциплинированы и исполнительны.

- Да, ваше императорское величество. Все будет исполнено в точности, я послежу, чтобы наши олухи из арьергарда не сбились с пути. Однако...

Войс умолк, он никак не мог решиться задать очень важный вопрос.

- Однако? - прежним бесцветным тоном подбодрил маршал Алекиан.

- Ваше величество, я маршал, однако план похода мне до сих пор неизвестен. Вы отдаете распоряжение - и я его исполню с надлежащим рвением. Но, зная я о маневре заранее, подготовился бы... До сих пор я полагал, что мы следуем к Энгре.

У рыцаря на языке вертелось много вопросов и пожеланий, но вывалить их все он не решился. Даже для короткой тирады, произнесенной вслух, Войсу потребовалось все мужество, на какое маршал был способен.

Коклос пнул каблуками в бока свою лошадку и тихонько подобрался еще ближе, теперь хвост Алекианова коня помахивал в метре от носа карлика. Полгнома не желал пропустить ни слова. Разумеется, их ведет Гилфинг и все такое прочее... но куда именно Пресветлый их ведет?

***

Алекиан молчал. Теперь он не шарил взглядом по пустынным равнинам, а уставился на Войса, и тот уже начал мысленно корить собственную смелость. Наконец - после паузы, в течение которой Войс уже успел изругать себя всякими словами, император заговорил.

- Сэр Войс, нам по душе ваше рвение. Разумеется, маршалу следует знать о цели похода.

- Маршалу следовало бы поинтересоваться целью несколько раньше, - пробурчал Коклос. - Например, до начала марша... или хотя бы сразу после выступления. Я же интересовался! О, Гилфинг Воин, почему я не маршал?

Рыцарь перевел дух, и прежние краски стали постепенно возвращаться на побледневшие щеки. Алекиан заговорил тише.

- Мы назовем вам цель. Приблизьтесь. Коклос, ты тоже можешь подъехать поближе.

- Вот как братец, ты, оказывается, заметил вернейшего из своих вассалов! А я-то опасался, что ты не обращаешь на меня внимания. Думал, так и пропадут втуне мои подвиги, мои геройские деяния!

Император по-прежнему не глядел на карлика, бросил, не оборачиваясь:

- Нам по-прежнему желательно, чтобы ты собственными глазами увидел торжество правого дела. Итак, сэр Войс, мы называем конечный пункт движения армии: город Вейвер.

- Вейвер? Никогда не слыхал, - удивился маршал.

- Надо было слыхать, - наставительно заметил Полгнома, - ведь этот городишко отмечен Гилфинговой благодатью... как стало очевидно только теперь! Впрочем, я тоже слышу впервые.

Войс бросил взгляд на карлика, ему явно хотелось сделать замечание нахальному шуту, однако маршал сдержался.

- Наш замысел состоит в следующем, - невозмутимо продолжал Алекиан. - Сейчас, когда мы укрепили тыловую базу в Трингвере, можно действовать далее... откровенно говоря, нам было бы желательно дождаться армии мятежников из Энгры там, в Трингвере, однако эти изменники не торопятся, а нам ждать невозможно. Больше тянуть с выступлением невозможно. Итак, цель - город Вейвер. Это небольшой город, принадлежащий сеньору... м-м... сеньору, имя которого стерлось из нашей памяти.

- Удивительно, что это имя туда вообще попало! - не преминул ляпнуть Коклос. - В Сантлаке больше мерзавцев с гербами, чем гребцов на энмарских биремах! Но благородства в них не больше, чем в этих колодниках! Вот еще, обо всех помнить!

- Имя не имеет значения, - продолжал Алекиан, - ибо этот город должен принадлежать не сеньору, но империи. Поскольку городок расположен весьма удачно, на пересечении торговых путей, мы позаботимся об этой общине.

- Прошу прощения? - удивился Войс. - Торговых путей в Санталке?

- Будущих торговых путей, - дополнил император, - путей, которые мы намерены проложить по этой пустыне. Стало быть, городок станет центром торговли и нам было бы желательно видеть там свободную общину, наделенную Вернским правом... если жители Вейвера окажутся готовы перейти к самоуправлению. Или, быть может, мы поставим там графа, который станет заботиться о безопасности города.

- Вот повезло каким-то мужланам! - буркнул Коклос. - Явится император и за здорово живешь выведет их из вассальной зависимости, наделит правами и даст подзаработать! А я тут надрываюсь на службе, однако мне никто Вернского права не даст! Ну почему я не город?

- ...Возможно, граф даже предпочтительней, поскольку предстоит заботиться о безопасности путей, это лучше поручить каком-нибудь воинственному сеньору.

- Однако всегда имеется опасность, что облеченный доверием сеньор окажется чересчур воинственным, - подхватил Коклос, - понимаю, понимаю... Этот граф стал бы грести под себя, а самоуправляемая община не будет столь резвой в злодействах.

- ...Я говорю об этом вам, сэр, потому, что в этом случае мне понадобится верный и толковый воин на пост графа Вейверского. Тогда вы, как маршал, мне такого назовете. О городе Вейвер известно графу Ливдинскому, - продолжал Алекиан. - Он докладывает, что собрал армию из городских добровольцев и окрестных сеньоров. Этот граф...

- Имя которого, разумеется, стерлось из твоей памяти?

- ...Граф, именуемый Эрствин Леверкой, также явится в Вейвер со всем войском, какое ему удастся собрать. Графу высланы инструкции: не задерживаться в пути, но если обстоятельства будут благоприятствовать, занимать замки на маршруте Ливда - Вейвер, и оставлять там собственные гарнизоны.

- И этому повезло, - прокомментировал Коклос, - сей прощелыга, обманом захвативший власть в городе, теперь имеет все шансы заделаться сеньором доброго десятка владений между побережьем и этим благословенным городишкой, как его, Вейвером! Ручаюсь, он станет захватывать все замки, какие окажутся не более, чем в трех днях пути от основного маршрута. Ей-ей, так он и поступит, этот убийца несуществующих эльфов! Ведь он пока не знает об имперском ошейнике! Хотел бы я поглядеть на рожу этого хитреца, когда замок щелкнет на его шее.

***

Войс не слушал разглагольствований шута. Ошейник или не ошейник, а исполнять обязанности маршала он должен! Рыцарь испросил позволения удалиться и умчался. В стороне от императорского конвоя он созвал оруженосцев и стал объявлять приказы: какой колонне изменить движение, какому рыцарю оставаться на месте и ждать возвращения головных дозоров, отправленных в рейд прежде, чем изменилось направление марша, кому следует отправиться к обозу и поторопить ленивых мужланов, а кому - отправиться на разведку, ибо новое направление никто не обследовал. Не доверяя никому, Войс решил возглавить отряд кавалерии и выдвинуться на юго-восток. Занял место во главе авангарда и ускакал, поднимая клубы пыли.

- Вот так и мы несемся вскачь, и пыль столбом, и кажется: вот несутся в смертельную битву великие воины, однако пыль осядет, и что? Никто не вспомнит о промелькнувших здесь героях, - задумчиво произнес Коклос.

Только теперь Алекиан чуть склонил голову, чтобы бросить взгляд на шута.

- Ошибаешься. Отныне здесь империя.

- А был Сантлак?

- Истинно. Был Сантлак, а теперь империя.

- Но ведь кусты и пыль от этого не изменились?

Коклос повел рукой вокруг. Справа и слева тянулись пустоши, поросшие серой травой, в оврагах текли ручьи, и качались под ветерком чахлые ветви. Летом вода иссякнет, и этот кустарник умрет, зачахнет, рассыплется трухой. Здесь и поместий никто не основал, потому что край бесплодный. Сейчас войско Алекиана свернуло к югу, и вскоре должно было пересечь узкую речушку, там снова начнутся обжитые земли.

Алекиан кивнул:

- Итак, ты хочешь сказать, что не замечаешь разницы между Сантлаком и империей? Вот в этом твоя беда.

Император поднял руку в красной перчатке, подавая знак конвою:

- Вперед!

Тем временем Войс проскакал на пару километров вперед и здесь его люди осадили коней. Теперь они двигались шагом, осматривая окрестности. В стороне горбился невысокий холм, и маршал направил коня туда, чтоб с вершины оглядеть округу. У горизонта торчала башня - там какой-то замок и, поскольку до Энгры здесь недалеко, владелец наверняка уехал на Большой Турнир. Можно попробовать взять замок, пока хозяин в отлучке? Или не следует задерживаться здесь? С точки зрения стратегии, совершенно безразлично, в чьих руках ничтожная крепостца, так что... Войс задумался, что больше понравится императору? И вынес приговор: поскольку замок лежит в стороне от маршрута движения колонн, пусть остается нетронутым. Алекиан сейчас наверняка больше одобрит такой план, поскольку вряд ли следует задерживать армию, идущую на соединение с графом Ливдинским. Эта округа будет очищена от разбойных дворян позже. А сейчас нужно придерживаться плана, который - нет ни малейших сомнений - внушил его императорскому величеству сам Пресветлый.

ГЛАВА 27 Юго-восток Ванета

Рожок издал резкий звук, ответом послужил прокатившиеся по строю кавалерии звяканье и шорох - воины склоняли копья, и это движение сопровождалось лязгом снаряжения и сбруи, шелестом плащей. Второй сигнал - и сотни всадников пришпорили лошадей. Над полем раскатился грохот копыт, в котором тут же утонули прочие звуки. Лавина имперских воинов понеслась, ускорясь и набирая разгон, навстречу неторопливо раскачивающимся гигантам. Колдуны сгрудились, сжались в кучку, они опасливо оглядывались на всадников, но магов аккуратно объехали - и дальше уже по ровному полю без задержки!

Кавалеристы заранее намечали проход между закованными в сталь колоссами, конная лава на скаку перестроилась в двойной клин. Те, у кого были лучшие кони или те, у кого оказалось побольше отваги, летели первыми, за ними - остальные. Големы некроманта, будто желая помочь неприятельским конникам, двигались в стороны, увеличивая и без того широкие промежутки, теперь крайние справа и слева оказались вровень с флангами имперцев, и продолжали раздвигаться. Шагавший в центре великан, покрытый подпалинами и вмятинами от магических огней, шагал медленней фланговых и постепенно отставал. Возможно, волшебство Изумруда и причинило голему вред, однако стальным шаром он размахивал так же бойко, как и соседи справа и слева.

Конные клинья, лязгая и громыхая, неслись, все больше вытягиваясь - воины стремились проскакать между чудовищ, уйти из зоны поражения оружия великанов.

Ок-Линвер, как обычно, не гнал жеребца, он скакал в числе последних. Потому старик не мог видеть, как разворачивают строй черные фигурки позади сияющих сталью големов. Подчиняясь барабанному ритму, зомби разомкнули ряды, пропуская вперед чародеев и наемников, вооруженных луками. Сегодня стрелкам выдали необычные стрелы, толстые, с цилиндрическими наконечниками и выкрашенные в черный цвет. На робкие возражения, что, дескать, оружие непривычное, солдатам объявили: большой точности от них не ждут. Сейчас бойцы с тревогой вглядывались, как все приближаются имперские всадники. Остановить такую лавину стрелами - немыслимо, но полководец в рогатом шлеме внушал воинам больший страх, чем враги. И солдаты послушно выдвинулись в первый ряд.

Некромант выехал перед неровным строем и поднял руку. Воины наложили стрелы, вскинули луки и приготовились. Первый ряд атакующей кавалерии уже почти поравнялся с големами, а те невозмутимо продолжали движение. Промежутки между ними стали уже настолько широкими, что длины боевых цепов не хватало, чтобы перекрыть проход, кавалеристы устремились в широкие бреши... потом перед ними прокатилась волна вспышек - таких ярких, что лучники невольно зажмурились. Загремел гром, будто среди ясного дня разразилась гроза. Кони под передними кавалеристами вставали на дыбы, окутывались ворохами пестрых искр, падали, всадники бестолково размахивали оружием в центре бушующего огненного водоворота, валились, на них налетали все новые и новые, врезались в бьющуюся груду металла и тел, топтали товарищей... налетали на полосу огненных сполохов и тоже падали на полном скаку. Тех, кто оказался в зоне досягаемости страшного оружия големов, сминали и валили тяжеленные шары, подвешенные на цепях. Страшные снаряды сокрушали всадников, снова взлетали и опускались, описывая замысловатые траектории там, где шары сменяли направление полета, столкнувшись с несчастными.

Маршал некромант резко опустил руку. Чародеи в черных плащах поверх лоснящихся от защитной магии доспехов спустили тетиву - они следили за предводителем и ждали этого знака. Наемники, завороженные жутким зрелищем, большей частью прозевали сигнал, но спохватившись, также выстрелили. Они целили в передних всадников, а теперь, когда атакующая конница угодила в магическую ловушку, залп накрыл уже падающих и гибнущих имперцев.

Снаряды, выпущенные чародеями, пролетели выше - эти стрелки были подробно проинструктированы и имели приказ: бить в гущу, в задние ряды. Действие стрел было не столь впечатляющим, как огненная линия между шагающих гигантов, но произвели немалое опустошение в рядах конницы - оттуда, где цилиндрические оголовки стрел соприкоснулись с целью, ударила упругая, но мощная сила. Толчок, будто волна, расходящийся по кругу, валил всадников, заставлял коней сбиться с шага, пугал и контузил всадников. Те имперцы, что скакали позади, не могли видеть, что происходит там, где чародейство остановило первый ряд, они продолжали атаку и падали, сраженные "дубинкой Гериана", именно это заклятие несли черные стрелы.

Конная лава, вытянувшаяся узкими языками, влетала в ловушку, топтала упавших товарищей - и не могла преодолеть зачарованной линии, между гигантскими фигурами неупокоенных троллей.

***

Ок-Линвер, скакавший позади, успел сообразить: что-то пошло не так, уж очень близко крики и грохот, волна атаки должны была уйти далеко вперед, но вопли, ржание перепуганных коней и звон доспехов раздавались слишком близко. Больше ни о чем подумать капитан не успел - в атаке не до мыслей, да и времени не было, несущийся галопом жеребец вынес старика в первые ряды. Капитан направил животное точно в середину пространства, разделявшего левофлангового и среднего великанов, тут рядом бахнула "дубинка Гериана", довольно близко - ок-Линвер ощутил толчок, но усидел в седле. Рядом встал на дыбы перепуганный конь, в просвет старик разглядел несколько бьющихся в агонии тел на окровавленной земле... потом вылетел на поле, заваленное мертвыми и умирающими. Люди и кони валялись грудами, живые тщетно старались выбраться из-под нагромождений изувеченной плоти и скрежещущей стали.

И прежде чем капитан успел сообразить, что стряслось, его конь налетел на невидимую преграду. Нагрудные латы жеребца окутало пламя, во все стороны полетели разноцветные искры, и горячая струя воздуха поникла под забрало, заставила закрыть глаза. Ок-Линвер моргнул, потом конь под ним рванулся, в узкой щели забрала оказалось небо - ок-Линвер летел. Переворачиваясь в воздухе, старик разглядел, как валятся гвардейцы, скакавшие следом. Ок-Линверу почудилось, будто он видит толстенную цепь, натянутую над землей на уровне конской груди - и в то же время не видит ничего. Такое же ощущение, когда после пяти-шести ковшей вина замечаешь призрака под потолком пиршественной залы. Никто его не видит, и ты сам понимаешь, что призракам здесь не место - но вот он висит, и сверкает угольками глаз... вот так же ок-Линвер теперь заметил цепь, контуры которой были подсвечены вспышками магического пламени.

Когда трубач, скакавший за командиром, врезался в призрак цепи, полетели искры, видение стало отчетливей, затем капитан грохнулся спиной оземь, из груди вышибло дух, и забрало лязгнуло перед носом. Ок-Линвер провалился в забытье.

Некромант мог гордиться собой - он устроил чудовищную бойню, сотни кавалеристов были повержены на этом поле. Должно быть, именно такие картины виделись ему во сне - там, в Могнаке Забытом, именно о таких деньках мечтал брат маршал Черного Круга... Сейчас он с удовлетворением наблюдал картину гибели и мучений. План, придуманный Глоадой, сработал - наивный, глупый, невероятно простой план. Гениальный! Умница принцесса придумала такое, что не пришло бы в голову маршалу - при всем его громадном военном опыте. Кевгар считал колдунов Могнака коварными? Что за чушь! Подлинное коварство он отыскал лишь в болотнице. В этой девушке изощренная злобная хитрость соседствовала с истинно детским простодушием и потрясающей откровенностью. Всю жизнь Глоаде недоставало сил, чтоб привести в исполнение злобные фантазии - в Кевгаре она встретила эту силу. Они идеально подошли друг другу, извращенный детский разум молоденькой принцессы и могучий меч в руках умудренного чародея. Сегодня их союз вновь победил.

Кевгар вытащил меч и указал острием - вперед! Лучники уже успели опустошить черные колчаны, напоминающие пчелиные соты. Теперь они опрометью проскользнули за спины невозмутимых зомби. Барабаны еще раз сменили ритм и мертвые воины, подчиняясь грохочущим барабанам, двинулись вслед големам, которые успели далеко оторваться от строя черных плащей. Солнце заиграло тысячей искр на счетверенных лезвиях алебард, когда неупокоенные сомкнули ряды и подняли оружие.

***

Когда сознание возвратилось к престарелом капитану, он первым делом попытался перевернуться, чтобы встать. Он лежал на спине, и это было опасно. Лежачий на поле боя недолго живет - затопчут. Сначала инстинкты заставили тело шевелиться, потом ок-Линвер ощутил боль. Разом заныли все косточки, ушибленные при падении с коня. Вслед за болью пришли звуки - вокруг стонали умирающие воины, визжали перепуганные лошади, и совсем рядом нарастал грохот барабанов. Капитан не сумел подняться, дрожащие руки подломились, и он снова рухнул в вязкое мокрое месиво - оказалось, старик свалился на труп лошади, это смягчило падение.

Поворочавшись немного, ок-Линвер все-таки сел - и увидел в нескольких десятках шагов строй черных солдат. Рослые фигуры неспешно приближались, широкие плащи взметались в такт, когда шеренга мертвецов делала очередной шаг. Сверкающие лезвия взлетали над бесстрастными решетчатыми забралами... Потом старик ощутил, что его тянут вверх и послушно встал на непослушные ноги.

- Скорей, скорей! - с натугой пропыхтели совсем рядом. - Нужно спасаться...

Ок-Линвер скосил глаза - под ним копошилось что-то зеленое и круглое. Старик поднял руку и сдвинул забрало. Вот что, это мальчишка Эрегарт. Толстячок сумел пробраться на поле брани, невредимым пересек заваленное телами поле, по которому, сломя голову, метались конные и пешие - и отыскал капитана.

- Скорей, - повторил Изумруд. - Бежать...

Старик оперся на рыхлое плечо и послушно заковылял прочь от шеренги черных алебардщиков, которые размеренно и неумолимо надвигались под барабанный перестук. Только теперь капитан сообразил, что до сих пор сжимает в руке обломок копья. Ок-Линвер оперся на палку, словно на посох, идти стало легче.

- Куда ты меня тащишь? Ты один, сопляк?

- Все разбежались. Да скорей же! Я не могу вас тащить, сэр, мне тяжело!

Капитан устыдился. В самом деле - Эрегарт, этакий мозгляк, волочит на себе здоровенного рыцаря в доспехах. Ок-Линвер оттолкнул толстячка и зашагал самостоятельно. Равновесие он уже держал, хотя тело по-прежнему ныло и противилось. Старому телу хотелось упасть, но капитан шагал следом за чародеем.

- Скорей, за мной, - пропыхтел мальчишка, - да не сюда, за мной!

Он увлекал старика в сторону. Ок-Линвер на ходу огляделся. Сзади маршировали мертвецы, впереди громадной стальной колонной высился великан в доспехах. Еще дальше можно было различить всадников - эти разворачивали коней и не пытались драться. Что-то мешает им попросту сбежать? Потом капитан сообразил - фланговые големы успели зайти далеко вперед справа и слева, а теперь движутся к центру, отрезая пути бегства. Для отступления оставался все более сужающийся проход, кавалеристы стремились проскочить в него и мешали друг другу.

Толстый юнец увлекал ок-Линвера в сторону - проскочить за спиной гиганта прежде, чем приблизятся зомби. На краткий миг ок-Линверу показалось, что они здесь вдвоем - рыхлый юнец и высокий костлявый старик - одни посреди заваленного телами поля, между мертвыми солдатами и гигантскими големами... Но потом он разглядел, как то тут, то там поднимаются солдаты. Оглушенные, контуженные, раненные при падении или сбитые "дубинкой Гериана" - теперь они приходят в себя. Эти воины присоединялись к ок-Линверу и Изумруду. Сперва брели следом, потом стали обгонять. Старик тоже зашагал резвей, он окончательно уже пришел в себя...

Наконец им удалось выбраться из сужающегося ведьмина котла между големами и зомби. К этому времени беглецов около капитана собралось десятка два. Не останавливаясь, они продолжали шагать прочь - к лесу, куда угодно, лишь бы скрыться с этого страшного поля.

Показались всадники в сером. Они кружили в стороне от побоища и, похоже, выискивали легкую поживу. Это были люди Риспа.

Ок-Линвер отшвырнул обломок, служивший ему костылем, и вытащил меч.

- Ко мне, люди! - привычно воззвал капитан.

Беглецы столпились вокруг старика и подняли оружие. На посохе Эрегарта заиграли разноцветные искры. Мальчишка покраснел, покрылся потом и надсадно пыхтел. Но посох в пухлых пальцах не дрожал.

Рисп рассмеялся и махнул рукой, разворачивая коня - решил не связываться. Нынче на поле отыщется куда менее опасная добыча. Всадники ускакали.

- За мной, - рявкнул ок-Линвер и заковылял к лесу, до опушки оставалось совсем немного.

ГЛАВА 28 Сантлак, западное побережье

Когда "Одада" покинула акваторию ливдинского порта и взяла курс на север, сразу стало холоднее. Ветер дул с юга - попутный ветер. Ингви собирался поразмяться, наполняя паруса, но магического вмешательства не требовалось, барка, кряхтя и скрипя, ползла по волнам без колдовского вмешательства - лишь благодаря ветру, который, как известно, Гунгиллин дар и достается любому, кто подставит парус. Сейчас и матросам нет нужды трудиться, поставили парус и попрятались где-то, палуба пустая.

- Интересно, - заметил Ингви, - ощущает ли Лотрик себя любимцем богини?

- Ты это к чему? - удивилась вампиресса.

- Ну, как же! Попутный ветер - дар Прекрасной, Лотрик его получает, и должен быть счастлив этой милости свыше.

Ннаонна обдумала слова короля, потом оглянулась. Они с Ингви торчали на баке, а шкипер остался у руля, на корме. Несколько минут Ннаонна задумчиво изучала хмурую физиономию моряка, потом вынесла вердикт:

- Нет, он не чувствует себя счастливым. Должно быть, не умеет радовать дарам Прекрасной. Эй, Тонвер, Дунт!

- Чего изволит госпожа?

Монахи пристроились неподалеку, присели у борта так, чтобы их не доставали соленые брызги.

- Вот Лотрик идет с попутным ветром, так? Ветер посылает Гунгилла, так? А почему у шкипера такая рожа, будто его не богиня одарила, а напротив, будто у него что-то отняли? Я думаю, он еретик! Ступайте, вразумите его, а мы посмеемся.

- Несчастная заблудшая душа... - протянул Тонвер. Ему не хотелось вразумлять моряка, и толстяк поспешно соображал, как бы отказаться, чтоб не раздражать Ннаонну. - Увы, не нам, погрязшим в грехах, отчищать сей закопченный котел.

- Не нам, - коротко, как обычно, поддакнул Дунт.

Вампиресса пребывала в веселом настроении, и не стала настаивать, ей просто хотелось поразвлечься. Потерпев неудачу с монахами, она переключилась на Ингви.

- Ладно, Гангмар с ним, с Лотриком. Рассказывай теперь.

- Что рассказывать?

Ннаонна привстала и зажмурилась, ожидая удара очередной волны в борт. Взметнулись брызги, осыпали лицо девушки.

- О белом дереве. Теперь нам спешить некуда, и ты можешь мне все подробненько рассказать.

- А, ну ладно... хотя, по-моему, я уже объяснял несколько раз.

Тонвер ткнул локтем приятеля и многозначительно кивнул. Монахи поднялись и побрели к юту. Ингви проводил их взглядом и пояснил:

- Святые отцы твердо намерены нас покинуть. Боятся, что, если подслушают какой-то секрет, я их не отпущу. Во избежание огласки. Даже жалко немного, я привык к этим плутам. С другой стороны, закон равновесия требует, чтобы они покинули нашу компанию. Никлис велел им следить за Кари и Аньгом, а тем - следить за монахами. Если одна чаша весов опустела...

- Ладно, ладно! Не отвлекайся!

- Хорошо, насчет белого древа. Итак, эльф Меннегерн попросил, чтобы Мать укрыла его от победителей, когда князья Ллуильды брали Семь Башен. И замок окутало маскирующее заклятие. Тот самый туман, который вечно висел над руинами, и не давал сосчитать башни. Однако никакое заклинание не может удержаться вечно, со временем оно лишится магической силы. Тогда Прекрасная взрастила в бесплодных камнях волшебное деревце. Этот побег - малая часть Гунгиллы. Все растения - часть ее, в некотором смысле. Но это растение особенное, оно источает ману, как сама Гунгилла, только слабее. Мана, испускаемая деревом, питала заклинание маскировки, поддерживала его на протяжении трех веков.

- А почему здесь нет тумана? Тогда и "Одада" должна была сделаться невидимой!

- Нет, чары остались в замке, без дерева они не проживут долго и вскоре развеются без следа. А дерево... - Ингви задумался.

- А дерево?

- А дерево продолжает источать ману. К чему эти вопросы? Я не рассказал тебе ничего нового.

- Я все пытаюсь сообразить, зачем мы тащим с собой эту хворостину?

- Но ты же сказала вчера, будто знаешь: это дерево поможет при миротрясении.

- Мало ли что я сказала. Сказала - это одно, а узнать по-настоящему - совсем другое. Ну?

- Я надеюсь, что рост этого дерева не ограничен ничем, кроме естественных причин, и что количество вырабатываемой им маны напрямую связано с размерами растения.

- А по-человечески объяснить?

- Вот еще, станет демон вампиру объяснять по-человечески. Хорошо, скажу иначе: на камнях в Семи Башнях никакое растение не поднимется, а если я пересажу его в плодородную почву, оно сразу пойдет в рост.

- И количество маны...

- Вот именно.

***

Девушка наверняка собиралась продолжить расспросы, но тут стал орать Лотрик, и разговор прервался. Матросы выбрались из-за кормовой пристройки, где торчали до сих пор - вероятно, чтобы поменьше показываться на глаза пассажирам. Теперь они, понукаемые шкипером, полезли в трюм. Из надстройки, потягиваясь и зевая, вышел Никлис и двинулся на нос.

- Что за шум? - тут же обратилась к нему Ннаонна. Никлис ходил с северянами и был в пестрой компании самым опытным моряком. - Почему Лотрик опять разорался?

- Потому что орать любит, - философски заметил Никлис. - Ему, слышь-ка, и причины большой не нужно, чтоб пасть свою разинуть. Вот же сотворил Гилфинг Пресветлый такое чудо - только пасть и глотка, а боле ничего нет в человечишке. Он, слышь-ка, считает, что груз в трюме неправильно уложен, оттого судно-то и рыскает на волнах. А я думаю, руль держал бы крепче, и довольно.

Из трюма донесся скрежет - матросы передвигали тяжеленные ящики. На шум показались монахи. Убедились, что король со спутниками не беспокоится, и заключили, что все в порядке.

Но разговор уже прервался, теперь Ннаонна молча созерцала берега. Глядеть было не на что - серые унылые пустоши, здесь даже руин не попадалось, эти места и в лучшие времена были пустынны, и уж тем более теперь - после набегов северян.

Потом Лотрик снова поднял шум - Он разглядел впереди парус. На крики из каюты выбрался Томен.

- Эй ты, чародей, Великолепный, угря тебе в штаны, сделай что-нибудь, потому что мне до Гангмара надоели приключения! - стал требовать шкипер.

- А что я должен делать?

- Смотри, парус впереди! Небось, опять какие-то разбойники. Что я, медом, что ли намазан, вечно они на моем пути, эти мерзавцы!

- Судя по запаху, намазан ты не медом, - буркнул Томен. - Поспать не дал.

Корель орал до тех пор, пока не выяснилось, что встречный корабль - такая же каботажная барка, как и "Одада", разве что шкипер не такой болтун.

- Ну что, ты доволен? - осведомился Пекондор, когда чужое судно осталось за кормой.

- Чем доволен?

- Ну, ты же просил сделать что-нибудь? Вот я и превратил северянский драккар в мирную посудину, - ответствовал Томен. - Если что еще, позовешь.

И отправился досыпать, предоставив Лотрику нарываться и орать насчет наглости рыжего колдуна, ежа ему за пазуху.

- Сей юноша спит непомерно много, - заметил Дунт. - Неужто дома не высыпается?

- У него молодая жена, - наставительно заметил Тонвер. - Ах, грехи, грехи... что ни говори, наша жизнь, исполненная подвигов покаяния, имеет не слишком много преимуществ. Однако ночью удается выспаться.

***

Под вечер "Одада" достигла небольшого городка, где Лотрик решил встать на ночевку. До Велинка оставался еще один переход. Городишко самый обыкновенный, в прежние времена таких на западном побережье было немало, сейчас уцелели лишь те, кто сумел дать отпор северянам. Бухта здесь оказалась маловата, так что город не вырос в те благословенные дни, когда морские разбойники еще не явились в Мир, ну а теперь не вырастет подавно. Когда барка причалила, в порту уже отшвартовались два кораблика - каботажники вроде "Одады". Еще одно судно причалило позже.

Ингви решил сойти на берег, с собой он взял Никлиса, Томен Пеко увязался с ними. Ну и, разумеется, любопытная вампиресса. Лотрик тоже просился на берег, клялся, что в здешнем кабаке его обслужат дешевле и быстрей, как постоянного клиента, однако Ингви запретил:

- Нечего тебе по кабакам шляться. Я не забыл, как закончилось наше прошлое плавание. Так что сиди на "Одаде", и веди себя примерно. Святые отцы приглядят, чтобы ты не скучал. Они знают немало поучительных историй о пьяницах и дебоширах, коим место в Гангмаровом Проклятии.

Томену приходилось бывать в этой гавани, так что он взялся отвести в кабак, да и то сказать - идти пришлось недалеко. В таком городке, как этот улицы коротки и все, как одна, ведут в кабак.

В заведении было душно и людно, моряки ужинали, обменивались новостями, попеременно задирались и пили мировую. Местные тоже собрались послушать, чем дышит Мир. Сегодня основных тем было две: северяне и граф Ливдинский. Недавно в море видели драккар - а морские разбойники не появлялись с прошлого года. Поэтому неудивительно, что единственный боевой корабль северян послужил толчком к обсуждению. Моряки строили догадки - одна другой нелепей - почему северных разбойников не видать, и что может означать единственный драккар, прошедший вдоль побережья на север.

Ингви, конечно, знал, что за драконоголовое судно видели корабельщики, а также, что морские короли зимовали на Мергенах. Однако король решил не привлекать внимание к собственной персоне. К чему демонстрировать чрезмерную осведомленность в таком вопросе? Тем более, ему было охота послушать о графе Ливдинском, так что Ингви промолчал, чтобы болтуны скорей сменили тему.

Относительно Эрствина Леверкоя здесь также ходило немало слухов - едва ли не более нелепых, чем о северных варварах. О том, что он собрал войско и нынче выступил из Ливды, было известно всем - такое событие невозможно удержать в тайне. Но каких только предположений не строили о цели марша! Кто считал, что Эрствин собрался разрушить все рыцарские замки на расстоянии двух дневных переходов от Ливды. Другой моряк утверждал, что армия пересечет полуостров Легонт и обрушился на Верн, чтоб отнять у города свободу и привести к покорности его величеству... Поговаривали и о походе на Энмар - якобы люди графа пройдут из Ливды, чтоб все решили, будто поход пройдет по суше, а уж после в пустынном месте людей посадят на корабли и повезут на юг...

Ингви слушал и посмеивался. Их компанию никто не задирал - сперва король решил, что выпивох смущает присутствие девушки, но после выяснилась истинная причина: оказывается, Пекондора здесь знали, что называется, с лучшей стороны. Когда веселая полная тетка принесла им второй кувшин вина, Томен указал вверх и спросил, почему хозяин заведения не велит закрасить пятно. Ингви с Ннаонной взглянули вверх - на потолочной балке красовалась здоровенная подпалина. Потолок был закопченный, покрытый густым слоем жирной сажи, какая обычно оседает в помещениях такого рода. Но это пятно выделялось - видно было, что в потолок ударил такой жар, что копоть спеклась в тонкие нити, направленные в стороны от центра. Вышла паутина, будто сотканная самым чудовищным из пауков Мира. Толстую балку прожгло едва ли не до середины.

- Не велит наш хозяин убирать, - улыбнулась чародею толстуха, - говорит, пусть будет память о том, как побывал здесь великий чародей!

- Я здесь однажды ужинал, - перехватив взгляд Ннаонны, пояснил рыжий, - и местные решили, что я приму участие в их забавах. Но я всегда развлекаюсь на собственный вкус. Поэтому пока я здесь, драк не случается. За это мне положена скидка.

- Ловкий ты парень, - одобрил Ингви.

- А с чего все пошло? - улыбнулся рыжий. - С вашего совета. С тех пор, как назвал себя Пекондором, мои дела пошли в гору!

Тем временем за соседним столом договорились до того, что граф Ливдинский собирается отплыть не на юг, а на север, чтоб схватиться с эльфами в Феллиосте, где, по слухам, воинственные братья из Белого Круга вовсю бьют нелюдей и берут отменную добычу...

- Интересно, что бы эти добрые люди сделали, если мы им скажем правду? Насчет северян и... и вообще?

- Они бы не поверили, - твердо заявил Ингви. - К тому же правда всегда скучней, чем слухи. Пусть развлекаются, как умеют.

ГЛАВА 29 Сантлак

Воинство, собравшееся под стенами Энгры, не выступило в поход, покуда не были опустошены все винные бочонки, доставленные людьми Ирса. В конце концов этот момент наступил, и великолепный Перк Первый объявил во всеуслышание:

- А не пора ли нам выщипать перья имперским петухам? Эй, люди, кто любит своего короля - в седло!

Те, кто оказался поблизости, тут же подняли крик, многие потрясали оружием и выкрикивали собственные девизы, от шума проснулись перепившиеся рыцари - те, кто успел задремать. Эти спросонок тоже заорали, причем некоторые кричали: "Пожар!" Но, так или иначе, вино закончилось, и залить пожар было нечем. По громадному лагерю весть о выступлении расползлась не сразу. Крик, поднятый выпивохами вокруг короля, никого не удивил, и привлек внимание далеко не всех рыцарей. Когда Перк начал вооружаться, вслед за ним стали седлать коней те, чьи шатры стояли поблизости - это были верные люди, преданные его величеству, а еще больше - графу Ирсу, который оплатил верность звонкой монетой. Вслед за этими начали готовиться к выступлению и другие воины, однако не сразу и далеко не все. Многие были просто не в состоянии сесть на коня после обильных возлияний.

Таким образом, когда Перк Первый выступил в поход, его сопровождало относительно небольшое число дворян - меньше сотни. Вместе с латниками, оруженосцами, пешими воинами и прислугой - вряд ли тысяча человек, а скорей даже меньше.

Потом, вслед за этими, стали собираться и другие, однако далеко не все намеревались выступить за Перком, многие собрались в обратный путь - в собственные поместья. Тем не менее, число тех, кто собирался догнать ушедшее войско, было достаточно велико.

У Перка, само собой разумеется, не имелось никакого плана кампании. Он хотел подраться - вполне естественное желание для сантлакского рыцаря. Особенно, если нечего выпить. Не мудрствуя, король повел сторонников на восток - туда, где должна была находиться армия Алекиана, и куда совсем недавно отправился Ирс. Проезжая мимо какого-нибудь поселения или замка, эти славные воины расспрашивали тех, кто не успел спрятаться: не видели ли в этой местности имперцев или пропавшего графа? Следы Ирса в конце концов удалось отыскать, и Перк поехал по тому же пути, которым проследовал граф.

Никакого строя сантлакцы не соблюдали, не высылали дозоров и не утруждали себя разведкой... Наконец те, кто ехал впереди, наткнулись на следы прошедшей армии. Колеи, оставленные обозными фургонами, а также немалое количество навоза свидетельствовали: большое войско двигалось здесь к югу.

Перк самолично спешился, осмотрел следы и глубокомысленно заметил: имперцы прошли, больше некому. Во всем Санталке не нашлось бы войска, способного оставить такие отметины. Все дружно прославили проницательность его величества короля Перка... потом объявился некий дворянин, который выступил из лагеря позже, но не из-за недостатка рвения, конечно, а потому, что поздно услыхал о начале похода. Этот благородный воин ехал несколько северней людей короля, и спешил присоединиться к войску, потому и вырвался слегка вперед. Так вот, он наткнулся на следы побоища - там, за пологими холмами. Может, полсотни тел, а может и сотня. Неплохая драка вышла. Перк взгромоздился в седло и отправился за холмы, воины следовали за ним.

Своих убитых имперцы предали земле, а людей Ирса бросили там, где тех настигла смерть. Трупы обобрали до нитки - это единственная почесть, какую уделили им победители. Нашлось и обезглавленное тело, в котором признали останки Ирса.

Перк Первый принял горделивую позу и, выпятив грудь, поклялся не знать ни отдыха, ни срока, пока не поквитается за "любезного графа Ирса". Но, поскольку уже начало темнеть, с погоней спешить не стали. Король велел разбить лагерь и похоронить мертвецов. Следы, оставленные имперской армией, видны отчетливо, завтра Перк поведет храбрецов за Алекианом.

***

Имперская армия остановилась на ночлег километрах в двадцати к юго-востоку от стана Перка. Здесь, на краю пустоши, находился замок одного из бесчисленных сантлакских рыцарей. Господин отсутствовал - ясно, что подался в Энгру на турнир. Сенешаль не рискнул противиться его императорскому величеству и согласился открыть ворота после того, как ему было обещано, что имение не разграбят. Замок был слабо укреплен и наверняка не продержался бы долго против императорской армии, так что выбор сенешаля был очевиден. Алекиан распорядился поставить в усадьбе гарнизон, и латникам было велено вступить в сантлакский отряд, следовавший с войском. Больше десятка рыцарей из местных присоединились к походу - кто по своей воле, как господин ок-Асперс, кто из страха. Верность этих воинов вызывала сомнения - у всех, коме Алекиана. Император держался так, будто победа - дело давным-давно решенное, и не испытывал сомнений.

Когда армия остановилась у замка, названием которого никто не интересовался, его величество, как обычно, призвал отца Когера и стал молиться.

Коклос оставил свиту Алекиана и разыскал собственный фургон. Керт поджидал карлика сытый и почти совершенно удовлетворенный. Полгнома позаботился, чтобы великана кормили до отвала, и Дубина всегда был сыт. Единственное, чего ему не хватало - общения. Он частенько просился, чтобы Коклос отпустил в лагерь - посидеть с обозными у костра, поболтать, а если повезет - то и набить кому-нибудь морду. Керт вовсе не был драчуном, просто не знал иных развлечений. Полгнома запрещал отлучаться, боялся, что недалекий оруженосец выболтает секреты. Странно же, что такой здоровенный парень прохлаждается при особе императорского шута.

Рассказать Керт мог не слишком много, однако Полгнома не хотел рисковать. Какая-то тайная миссия, какие-то секреты - мало ли кто заинтересуется, к чему карлик вдалбливает Дубине нехитрые планы: в нужный момент исполнить все, что прикажет благородный Коклос. А что этот герой изволит приказать? Вот то-то...

Сейчас карлик, явившись к фургоны, первым делом потребовал:

- Повтори!

- Мой господин - сэр Коклос Полгнома, великий герой. Я - верный слуга, - послушно забубнил верзила, - когда господин Коклос прикажет, я исполню в точности, до той поры ни с кем не заговорю, никому ничего не скажу...

- Молодец, - одобрил Коклос, - все точно. Хорошо бы ты, когда придет время, в самом деле справился.

- Не извольте сомневаться, ваша милость.

- Тебя хорошо покормили?

- Не жалуемся... скучно только.

- Ничего, развлечения будут. Скоро, говорю, будут, и не строй такую кислую мину. Ну-ка, встань здесь, выпрямись.

Эту процедуру они повторяли каждый вечер. Великан вздохнул и послушно встал у фургона. Полгнома вскарабкался в кузов и, поднявшись на цыпочки, поднял палку с зарубкой - зарубка оказалась на высоте макушки Керта.

- М-да, - констатировал карлик. - Кормлю тебя, кормлю, а ты не растешь.

- Да ведь я и так не маленький.

- Мне был нужен тролль. Эх, где сейчас мой славный Дрымвенниль?.. Я, друг мой, надеялся, что, если тебя кормить, ты подрастешь и сделаешься, как тролль.

- Это, прошу прощения у вашей геройской милости, невозможно. Да и не охота мне в тролли.

- А чего тебе охота?

- Отпустили б меня хоть на вечер...

- Не выдумывай. Говорят, войско сантлакских обормотов уже выступило из Энгры.

- То вам, господин, ведомо, что говорят. А я тут сижу, будто пес цепной. Ни о каких войсках из Энгры слыхом не слыхал, никаких новостей не знаю.

- Не жалуйся, мы все носим ошейники. Я говорю, войско уже выступило - значит, скоро нам с тобой кое-что предстоит. Потом можешь хоть каждый вечер язык чесать с мужичьем. Немного осталось, потерпи.

- Благодарствуйте, ваша милость.

Коклос вздохнул - шут опасался, что исполнение его плана Дубина вряд ли переживет и заранее жалел туповатого увальня. Потому снова спросил:

- Тебя хорошо покормили?

- Благодарствуйте, ваша милость.

Коклос снова вздохнул, задернул полог фургона, растянулся на мешках и стал строить планы. Обычно в таком случае карлик болтал сам с собой, однако теперь не решался заговорить вслух, опасался, что подслушают, а замысел был таков, что нужно держать в тайне - и чем ближе решительный миг, тем тяжелей скрывать. Откровенно говоря, он не был уверен, что в случае исполнения замысла и сам уцелеет... но такова судьба великих героев - рисковать головой.

***

Утро Алекиана началось, как обычно, с молитвы. И снова он взывал к Пресветлому в компании Когера. Пророк смиренно исполнял, что ему велели, и не делал попыток отыскать объяснения, отчего с ним такое приключилось, и почему именно он оказался гилфинговым избранником. Когер следовал с обозом, особу клирика неизменно охраняли гвардейцы - эти также не мучились вопросами и послушно стерегли святого отца, не задумываюсь, к чему такая прихоть императора. Алекиан требовал, чтобы Когера охраняли столь же тщательно, как и его самого, это исполнялось в точности.

По утрам и вечерам Алекиан посылал за клириком, иногда это случалось и днем, в таких случаях Когер спешил на зов, и эти двое, монах с императором преклоняли колени и подолгу шептали молитвы. Это могло произойти где угодно: в храме, у дороги, посреди поля. Охота помолиться приходила Алекиану регулярно.

Вот и теперь они с Когером полчаса молились в алом императорском шатре. Когер бубнил знакомые строки: "О Гилфинг Светлый, Пресветлый..." - до тех пор, пока Алекиан не поднялся с колен, это был знак, что ритуал завершен. После этого Когер с поклоном покинул шатер - это не обсуждалось, только Алекиан решал, когда пришла пора молитвы, и когда ее следует завершить. Клирик вышел из алого шатра, гвардейцы, приставленные охранять его особу, тут же привычно сомкнули строй вокруг него, и серая одежда священника странно смотрелась в окружении позолоченных лат и алых плащей. Впрочем, и к этому все давно привыкли.

Вскоре после ухода Когера из шатра вышел Алекиан. Бросил, ни на кого не глядя:

- Передайте Войсу, мы выступаем.

Взгляд императора был устремлен в серые небеса. Разумеется, оруженосец его величества тут же умчался разыскивать маршала. Ни одно слово, произнесенное Алекианом вслух, не пропадало втуне - всегда наготове оказывались слуги, чьей обязанностью было услышать и исполнить.

Войско начало готовиться к маршу - сворачивали шатры, подтягивали подпруги, укладывали барахло в обозные фургоны. Коклос объявил верному оруженосцу:

- Ну, я к его величеству. Сейчас мне следует находиться поближе к его особе, назревают великие события.

- Чего события-то, ваша милость?

- Ну, в общем, скоро ты мне понадобишься. Будь наготове, вооружись. Совсем скоро нам с тобой предстоит великий подвиг, о котором я тебе столько твердил.

- Э? Вот это самое? Которое?

- В общем, будь наготове.

- Ладно.

Керт помог карлику взгромоздиться в седло - он и теперь возвышался над Коклосом, как башня. Потом великан сунулся в фургон и извлек из-под полога дубину. Здоровенная толстая палка, оба конца окованы железом - таким оружием дрался Керт. Верзила несколько раз взмахнул дубиной, покрутил в воздухе, ловко перехватывая середину древка. Коклос удовлетворенно кивнул. Ему впервые пришло в голову, что верный оруженосец прозвищем обязан вовсе не собственной тупости, а оружию. А что, если он только притворяется идиотом? А на самом деле - хитрец, приставленный маршалом следить за благородным сэром Полгнома? Коклос с подозрением глянул в простодушное лицо великана и отбросил сомнения. Никогда человек этакого роста не сумеет обхитрить карлика! Это противоречит природе, все длинные да рослые - дураки! Не исключая императора. Что ж, маленький Коклос позаботится о братце. Нужно только выбрать подходящий миг.

ГЛАВА 30 Анновр

Армия гномов, оставив позади разоренный Ойверк, маршировала на юг. Гномы шагали, гремя тяжелыми латами, придерживая на плечах массивные секиры, и лица у всех были сосредоточенные. Настоящий гном, чем бы ни занимался, исполняет дело с такой серьезной физиономией, как будто от него зависят судьбы Мира - даже когда этот гном сидит на толчке. Вот и теперь нелюди выглядели так, словно нет на свете ничего важней марша через Анновр, казалось, они душу вкладывают в каждый шаг.

Города и замки спешно готовились к обороне, слухи о прошлогоднем погроме, учиненном коротышками в Фенаде, были еще свежи в памяти, да вдобавок перед нашествием нелюдей прокатилась волна беженцев из Ойверка - эти рассказывали ужасные вещи о кровожадности подгорного народа. Разумеется, ойверские беглецы преувеличивали, они-то сбежали, не успев испытать на себе злобу захватчиков, однако от этого их рассказы не становились менее красочными.

Многие анноврцы поспешно собирали узлы и бежали из родных мест - кто в иные города, кто под защиту стен замка местного сеньорчика, а кто попросту в лес, ибо в народе упорно ходил слух: гномы не любят чащоб и избегают их.

Однако армия Грабедора, оставляла селения позади, не останавливаясь, чтобы грабить и убивать, как поступили бы люди. Нет, гномы, храня на лицах невозмутимую серьезность, маршировала на юг.

Гратидиан Фенадский с отрядом кавалерии ехал в середине походных порядков и предавался мрачным размышлениям. Если предстоят сражения в горха, толку от его тяжелой кавалерии будет немного, так зачем же король-под-горой увлекает "брата" Гратидиана с войском? В качестве заложника? Или в качестве свидетеля собственного триумфа? Неизвестно, что хуже.

Некий юный дворянчик, которому принадлежал замок, расположенный неподалеку, решил поиграть в героя. Должно быть, парню стало обидно, что его не взяли в феллиостский поход на эльфов, и он решил сразиться с нелюдями здесь. Собрав два десятка конных воинов, юноша вывел их из замка и притаился между поросшими молодым лесом холмами. Когда одна из фланговых колонн гномьего войска следовала мимо, кавалеристы с молодецкими криками бросились из засады. Первый натиск оказался довольно удачным, кавалеристы сбили с ног подвернувшихся под копыта гномов, влетели на дорогу - и оказались окружены десятками нелюдей. Коротышки сомкнули круг и стали, размахивая секирами, теснить всадников. Анноврцы сперва пытались бросаться на стенки стального кольца, но теперь они лишились маневра. То тут, то там, всадника валили на дорогу и гномы со все теми же сосредоточенными лицами рубили упавшего. Вдобавок выяснилось, что почти все нелюди, сбитые с ног при первом натиске, живехоньки и даже не получили сколько-нибудь серьезных увечий. Они поднимались, покрытые пылью и рассерженные, чтобы вступить в схватку.

Весть о нападении разнеслась по отрядам гномьего войска, и дружины нелюдей стали сворачивать к полю боя. Оказалось, что число напавших анноврцев сильно преувеличено - сперва-то нелюдям показалось, что им навязывают настоящее сражение. Когда отряды карликов подоспели туда, где их братьям была устроена засада, бой уже окончился. Нескольким воинам во главе с юным рыцарем удалось пробиться из окружения, однако не спаслись и эти.

Гратидиан, услыхав новость, поступил умней гномов - он повел отряд кавалерии в обход, поскольку раньше гномов сообразил, что число напавших невелико и их отразят без труда. Так что, когда анноврцы сбежали от гномов - их перехватили фенадские всадники. Гратидиан сам возглавил атаку, с наслаждением рубился, собственной рукой свалил вражеского предводителя... и ощутил разочарование, когда схватка завершилась слишком быстро. В горячке атаки король хотел бы забыться, хоть на миг оставить тяжелые мысли о собственной незавидной участи... пока сражаешься, думать не обязательно! Однако все было кончено в несколько минут, анноврцев перебили, не ушел ни один.

Когда Гратидиан с кавалеристами возвратился на дорогу, чтобы занять место в походной колонне, с удивлением обнаружил, что армия остановилась. Короля призывал к себе "старший брат" Грабедор.

***

Отряды гномов сперва остановились, затем поступил новый приказ - дружины покинули дорогу и двинулись, окружая замок. Проезжая, Гратидиан наблюдал спокойное не суетливое движение дружин. Потом на дороге показались боевые машины Крактлина, эти катили прямо к замку.

Короля-под-горой фенадец отыскал на невысоком пригорке. Тот важно восседал на маленькой лошадке и разглядывал замок. Поблизости стояли старейшины - военачальники, командиры дружин кланов.

- А, брат Гратидиан! - обрадовался гном. - Я нарочно позвал тебя, чтоб вместе полюбоваться работой машин Крактлина. Отсюда будет неплохо видно. Посмотрим, на что способны эти новые изобретения.

- Ты собираешься брать замок? - уточнил фенадец. - Но зачем?

Гратидиан и без объяснений прекрасно понимал причину остановки - смысл маневров гномьих отрядов был достаточно очевиден. Непонятно была цель - зачем задерживать все войско у малозначительного замка? Разумеется, владелец поместья напал на проходящие отряды Грабедора, но этот дуралей уже мертв, он понес причитающуюся кару - он и люди, принявшие участие в засаде. В замке остались женщины, дети и старики, вряд ли там много добрых воинов. Их можно одолеть небольшими силами, а можно и попросту пройти мимо, здесь не будет ни чести, ни добычи. Как крепость этот замок тоже стоит немного, никакого стратегического значения не имеет. Зачем же останавливать всю армию?

- Как зачем? Это поселение злых людей, они напали на нас.

Гратидиан стало терпеливо разъяснять "старшему брату": те, кто в замке, не сражались, лучших воинов увел господин, а эти не могли бы даже помешать дураку, если бы захотели. Там нет никого значительного, в этом укреплении.

- Нет, ты пока что не понял, - покачал головой гном. - Послушай меня. Если эти люди напали на нас, значит, они должны понести наказание, это неизбежно. Ответят все - весь клан, родом из которого рыцарь, посмевший стать у меня на пути. Понимаешь теперь?

- Не совсем. Ведь люди в замке - подневольные, они, должно быть, не хотели воевать и не хотели, чтобы их господин воевал.

- Это не имеет никакого значения. Как ты думаешь, они пытались отговорить глупцов?

- Думаю, да.

- Значит, плохо пытались. Они должны были предотвратить нападение, если не из рассудительности, то хотя бы из страха! Весть о наказании этого замка разойдется по округе, и больше никому не придет в голову вставать на моем пути.

- А, понимаю, понимаю...

Гратидиан наконец-то уловил некий смысл в рассуждениях короля-под-горой. Показательная кара должны будет послужить уроком остальным анноврцам: не мешайте гномам, и они пройдут мимо. Но всякий замок, посмевший оказать сопротивление, неотвратимо падет. Ну что ж, здесь в самом деле есть логика. Если история разойдется по округе, слуги всегда будут пытаться отговорить господ совершать необдуманные поступки.

- Я рад, что ты понял, брат, - улыбнулся Грабедор. - Ага, вот и Крактлин.

Знаменитый инженер поднялся на холм и склонился перед монархом.

- Что изволит приказать великий король-под горой?

- Видишь эту крепость? Ее надлежит уничтожить. Люди, живущие там, посмели напасть на наших воинов, так что зловредный клан будет наказан. Я хочу, чтобы твои машины показали себя нынче. Вот тебе лучший полигон для испытания, продемонстрируй мне и брату Гратидиану, что могут твои изобретения.

Инженер глянул на замок - отсюда хорошо были видны стены, венчающие невысокий вал, окованные ворота и башня. Замок как замок, ничего особенного. Крактлин смотрел на крепость, как художник смотрит на хорошо загрунтованный холст, приготовленный на мольберте.

- Вашему величеству будет угодно, чтоб замок пал быстро или чтобы это выглядело красиво? - уточнил изобретатель.

- Нашим воинам не помешает отдых. Пусть насладятся зрелищем. Сделай красиво.

***

Крактлин поклонился и объявил:

- Все будет исполнено, великий король.

Затем изобретатель удалился с холма, а Грабедор выпрямился в седле и приветливо глянул на фенадца:

- Погляди и ты, брат. Я велел дружинам располагаться в округе на ночевку, мы не уйдем отсюда до утра, так что у Крактлина достаточно времени, чтобы подготовить все наилучшим образом. Полюбуемся доброй работой!

Гратидиан кивнул оруженосцу, тот понял без слов и развернул коня - поехал передать приказ вассалам - располагаться лагерем. Тем временем Крактлин уже начал отдавать распоряжения. С холма было отлично видно, как громоздкие повозки с боевыми машинами разъезжаются в линию против замка. Там, должно быть, ожидали штурма - на стенах поблескивали искорками шлемы латников, даже отсюда можно было разглядеть, что воинов в замке немного, и двух десятков не наберется. Вполне возможно, они ждали лишь начала атаки, чтобы сдаться на почетных условиях - бедняги пока не понимают, что штурма не будет, и что их уничтожат на расстоянии.

- Я мог бы отправиться к ним с предложением сдаться, - осторожно предложил король. - Уверен, они капитулируют, мы сбережем время и силы.

Улыбка покинула лицо короля-под горой, он нахмурился.

- Время? Остаток нынешнего дня мы отдадим этому замку, ну а силы... Что ж, у подгорного народа много сил.

Гратидиан со вздохом кивнул. Ясно, Грабедор решил уничтожить замок и истребить обитателей. Жестокое решение, ибо в замке женщины и дети.

Тем временем Крактлин не терял ни минуты - части его машин уже сгружали с повозок, и гномы сноровисто устанавливали конструкции по обе стороны дороги, ведущей к воротам. Вылазки не приходилось опасаться - лучшие воины здешнего семейства уже мертвы. К тому же они намерены сдаваться, это ясно. Над воротами король разглядел пестрые одежды - должно быть, дамы собрались поглядеть на работу гномов. Гратидиан ощутил жалость к незнакомым людям. О Гилфинг, как тяжко глядеть на них и знать, что они обречены. Лучше не видеть...

Фенадец перевел взгляд - Крактлин сновал между машин и раздавал распоряжения, видно было, как он размахивает руками и, повинуясь его жестам, гномы суетятся энергичней. Подъехала еще одна повозка, с нее стали сгружать небольшие предметы. Камни для катапульт? Гратидиан подумал, что странно возить за собой камни. Или они подобраны по весу?

Гномы, столпившиеся на вершине пригорка, помалкивали. Молчал и Гратидиан - его слово здесь ничего не решало. Потом к ним присоединился Слепнег. Во время похода Гратидиан нечасто виделся с ним, знаменитый предатель командовал конными разведчиками, так что дел у него было по горло.

Граф поклонился королю-под-горой, затем подъехал к Гратидиану.

- Нынче нас развлекают редкостным зрелищем, - с деланным энтузиазмом объявил Слепнег. - Скоро увидим кое-что новое!

- Этих людей можно было пощадить, - еле слышно ответил фенадец.

Король говорил тихо, не хотел, чтобы услышали гномы, так что и Слепнег притворился, будто не слышит. Крактлин в самом деле управился быстро, вскоре несколько небольших катапульт были готовы к стрельбе, и гномы кучей облепили большую конструкцию, натягивая многочисленные канаты. Они трудились неустанно и дружно, как муравьи. Тем временем меньшие катапульты уже заряжали, Крактлин поспешил к ним. Обошел вокруг, присел, заглянул куда-то под нижние балки, схватил палку, постучал по натянутым канатам - Гратидиан теперь не сводил глаз со знаменитого конструктора, лишь бы не глядеть на замок и пестрые одежды над воротами.

Вот инженер выпрямился, взмахнул рукой - гном выбил тяжелой колотушкой фиксатор, катапульта подпрыгнула, в воздухе разлилось, набирая силу, низкое гудение. Потом выстрелила другая машина. Результатов Гратидиан не заметил, разве что дамы покинули опасную площадку на стене. Хорошо, если догадались укрыться в подземелье. А гномы потащили к разряженным катапультам те самые круглые предметы, что привезла телега.

- Ага, вот и новенькое, - объявил Слепнег. Он больше не пытался улыбаться. - Камнями Крактлин проверил, что прицел удачный, а теперь...

Катапульты зарядили новыми снарядами, и вот - новый залп. Первая катапульта выстрелила выше - снаряд упал на крышу жилого строения, там бабахнуло, из замкового двора повалил густой жирный дым. Второй выстрел - в ворота. Снаряд разлетелся на куски, жарко полыхнуло пламя, взметнулись брызги огня. Сверкающая струя окатила ворота, огонь, будто живой, заструился по створкам. И снова затрещали канаты - гномы, пыхтя и краснея, завертели тяжелые вороты... Потом закончили собирать самую большую машину, эту заряжали долго, гномы, повинуясь указаниям Крактлина, крутили громадные колеса, наваливались на рычаги всем весом. За это время малые машины успели выпустить еще полдюжины снарядов. Когда Гратидиан снова глянул на замок, стены были залиты огнем. Жидкое пламя текло по крышам и парапетам. Уже начало темнеть, и наступающих сумерках злое алое сияние над замком было особенно заметно. Густые клубы дыма поднимались в небеса, пятнали чистую синеву и растекались над обреченным замком жирной черной тучей.

- Что это? - пораженно спросил Гратидиан.

- Новое изобретение Крактлина, - отозвался Слепнег. - Жидкий огонь, его изготавливают из земляного масла и какой-то дряни, помилуй меня Гилфинг... Ужасная вещь. И без какой бы то ни было магии.

Потом в действие вступил большая машина - от ударов ее камней пылающие стены стали рушиться, вздрогнула башня, вдоль нее потянулись длинные языки пламени. Должно быть, жар стал невыносим, Гратидиан увидел, как со стены сорвалась крошечная фигурка и, кувыркаясь, полетела вниз - к подножию вала. Снова выстрелила большая катапульта, взметнулись обломки, черепичная кровля паласа исчезла - выстрел обрушил перекрытия, но наружные стены все еще держались. Из замка доносились многоголосые вопли - кажется, окрестные сервы укрывались в замке, двор был полон народу.

Гратидиан бросил взгляд на короля-под-горой, тот улыбался. Улыбались и старейшины, окружившие владыку. Они видели новую зарю, встающую над Миром. Крактлин творил чудеса, вовсе не прибегая к магии.

- Этих людей можно было спасти, - не пытаясь больше сдерживаться, произнес фенадец, - они бы сдались, и уцелели!

- Их смерть - цена куда большего количества жизней, - буркнул седой гном из свиты Грабедора. - Теперь люди прознают о нашей силе, и не станут чинить сопротивление. Так спасутся.

"Прознают не о силе вашей, а о жестокости, старый пень!" - подумал Гратидиан, но промолчал. Что толку в словах?

- Да, эти люди, сами того не ведая, умерли, чтоб спасти других. Те, другие, теперь станут мудрей, имея такой пример, - важно подтвердил Грабедор. - Это славная судьба - отдать жизнь, чтоб спаслись другие. Окажись на их месте гномы, Второй народ гордился бы такими братьями.

Голос великого владыки звучал печально и искренне. Старики, главы кланов, стали кивать и поддакивать - верно сказано, славный конец для обитателей замка! Гратидиан потупился - оказывается, он многого не понимал до сих пор в гномах.

ГЛАВА 31 Сантлак, западное побережье

Утром "Одада" вышла в море, Лотрик взял курс мористей, чем прежде, Ннаонна пожаловалась, что даже на берег не поглядишь, ни Гангмара не видно, так что даже Ингви, углубившийся в раздумья, стряхнул меланхолию и отправился к шкиперу узнать, в чем причина изменения курса.

- Там берег плохой, - объяснил Лотрик, глядя в сторону.

- Мели, камни?

- Всего понемногу, так что пришлось бы маневрировать, терять ветер, сбавлять ход.

- Я думал, это судно не может сбавить ход, потому что тогда оно бы остановилось. Куда уж сбавлять?

- Ну, ты это, не слишком-то... то есть я хотел сказать, шутить изволите, ваше величество. Короче говоря, морем, чтоб ему высохнуть, мы скорей пройдем до Велинка. Я и решил рискнуть.

- Осмелел, значит. Вот как мое присутствие действует на робкого человека! Эх, если б нам с тобой подольше вместе оставаться, ты бы стал храбрецом!

- Храбрецом... Честно сказать, хочу скорей от вас избавиться. Как на берег в Велинке сойдете, я впервые спокойно вздохну!

- Напьешься, иными словами?

- То моя печать, как я вздыхать стану.

- И это верно. Ну, как бы там ни было, ты принял верное решение. Если доставишь нас в Велинк быстро, золотой - твой. На эти деньги можно неплохо навздыхаться.

Тут Лотрик в самом деле тяжко вздохнул.

- Не выйдет. Старушке моей ремонт требуется, туда все мои сбережения ухнут.

- Славно, славно. Проклятое золото пойдет на доброе дело.

И Ингви отправился обратно на бак, оставив шкипера ругаться, тому страшно не понравилось, как демон назвал собственные деньги. На носу "Одады" Ннаонна с бессмысленной улыбкой подставляла лицо соленым брызгам, тут же оказался и Тонвер. Толстячок украдкой заглядывал под рогожу, которой укрыли Гунгиллино Древо, и казался монах весьма сосредоточенным.

- Ну и как? - поинтересовался Ингви. - Почерпнул святости у сего честного древа?

- Ах, ваше величество! - монах торопливо опустил драпировку и отошел от кадки с деревцем. - Оно растет! Оно быстро растет!

- Правда, что ли? - Ингви нахмурил брови и тоже сунулся поглядеть на растение. - Ты уверен?

- Что мне в гореть в Прокля... то есть, святым кругом готов поклясться. Я же его самолично этими пеленами укутывал, а теперь они вон как натянулись! Истинно говорю, растет оно, поднимается!

- Хм, я так и думал... - Ингви нахмурился еще больше. - Точно. Стоило освободить древо из каменного плена, оно быстро пошло в рост. Сила Матери, заключенная в нашем побеге, дает ему силы.

- А разве это плохо? - Ннаонна в свою очередь полезла под покрывало. - Ой, выросло, выросло! Раньше было вот такусенькое, а теперь - таке-е-енное!

- В общем-то, неплохо, наверное.

- Ох, ваши превеликие величества, - заскулил Тонвер, - ваши дела всегда неплохи, а я бы хотел подальше оказаться от сего растения. Здесь пахнет богохульством, мне по сану сие вредно.

- Какое же богохульство? - вампиресса уставилась на монаха. - Это же Гунгиллино древо, величайшая реликвия!

Глазки Тонвера забегали.

- В том-то и дело. Но с реликвиями ох, как непросто! Помнится, я сам продал монастырю блаженного Пейрика берцовую кость сего подвижника. Добрая братия была счастлива завладеть раритетом! И можете быть уверены, к честной кости прилагались соответствующие грамоты, удостоверяющие подлинность, а печати на грамотах были почти как настоящие, даже лучше!

- Ну и? И что? При чем здесь берцовая кость?

- Ах, ваша очаровательная милость, да реликвии, которые хранятся в храмах сплошь таковы! От них-то святость и исходит, ибо люди искренне веруют в подлинность. Святость в вере! А это... ну Гунгиллино, ну и что? Раз никто не верит, то выходит не святость, а богохульство.

- Оригинально, - только и выговорил Ингви. А потом совершенно неприлично заржал.

***

Во второй половине дня со стороны открытого моря поползли тучи, небо затянуло серой пеленой, волнение усилилось. Солнце светило сквозь дымку и грело, кажется даже сильней, чем в погожий денек. Из-за избытка влаги в воздухе сделалось душно, Ингви потянуло в сон, и он отправился в каюту. Во время двухдневного морского перехода успели выспаться все пассажиры.

Проснулся Ингви под вечер, вышел на палубу и отметил, что Лотрик снова ведет судно вдоль берега. Здесь суша выглядела веселей, чем на юге - в устьях рек виднелись развалины, иногда среди них поднимался дым, люди заново обживали побережье после набегов северян. Земля в этом краю была зеленая, наверняка плодородная.

Король поглядел в синеющее небо, потом обратился к Томену, который оказался поблизости:

- Сколько нам еще плыть? Далеко до Велинка?

- Моряки не говорят "плыть", - поправил рыжий, - они говорят "идти". Думаю, меньше часа осталось при таком ветре.

Ветер сделался потише, чем днем, но паруса исправно надувались.

- Ага.

- До захода солнца будем на месте, - уточнил Томен.

Это было важное замечание - после захода в гавань могли и не впустить. Но держался Пекондор уверенно, так что Ингви заключил: нет повода для беспокойства, "Одада" поспеет к сроку. Зато рыжему пришла охота поболтать.

- Это даже неплохо, что придем под вечер. Меньше ждать придется.

- Ждать? Кого?

- Ну, так ведь люди, с которыми я вас сведу, с ними только ночью можно встречаться. Днем гораздо сложней их отыскать. Я и не припомню, чтобы хоть раз засветло с ними виделся.

- Шустрый ты парень, с кем только знакомства ни свел.

- Ремесло требует! И вот еще что... должен предупредить: контрабандисты - ненадежный народ. То есть они исправно держат слово, блюдут договоры и так далее... - Томен помолчал, - но не всегда. Их бог - выгода. Постарайтесь повернуть дело так, чтобы им было выгодно оставаться честными, и не пожалеете, что связались с этой братией. Ну и я замолвлю словечко, разумеется.

- Благодарю, - Ингви ухмыльнулся, - может, мне показать им пару фокусов, чтобы... ну, как бы это... чтобы привлечь внимание? У меня имеются наготове кое-какие заклинания, обычно они производят впечатление.

Ингви повел рукой, между пальцев проскользнули искры неприятного зеленого цвета. Великолепный привычным жестом взлохматил рыжие патлы.

- Не могу советовать, не зная, как пойдет беседа. Только не убивайте никого, это будет лишним. Контрабандисты - народ до Гангмара злопамятный... О, смотрите-ка - вот и Велинк показался!

Ингви оглянулся - по ходу барки в море выдавался длинный мыс, над которым отчетливо выделялась крепостная стена с башенками. Солнце уже опустилось к поверхности воды, и красные лучи окутали укрепления огненным ореолом. Велинкская пристань выглядела очень красиво.

Красивой она оказалась и вблизи. "Одада" проскользнула между бастионов, охраняющих залив, образованный устьем реки. Вода здесь была проточная и чистая - не то, что в ливдинской гавани, стены и пристани - заботливо подкрашены, а домики таможенной службы на берегу - аккуратно выбелены. По сравнению с нарочито неопрятной Ливдой и захудалым городком, где переночевала барка, Велинк казался нарядным и праздничным. Когда Ннаонна шумно похвалила "красивенький город", Пекондор неопределенно ответил:

- Здесь соблюдают порядок.

Вскоре стало ясно, что колун имел в виду - чиновники в Велинке не брали взяток, и обязанности исполняли ревностно. Так что досмотр был учинен по всем правилам, и груз "Одады" вызвал неприятные вопросы. Пекондор, конечно, готовился к объяснению заранее, и его ответы были приняты, хотя рыжий заработал немало неприязненных взглядов. Орочье железо - товар подозрительный. Поскольку стемнело, осмотр закончился при свете фонарей. Выяснилось, что среди портовых чиновников находился маг, этот светил волшебным огоньком, который разжег на посохе. Колдунишко был так себе, слабенький, но, когда чиновники покинули борт, Ингви вздохнул с облегчением - к счастью, Древо не вызвало интереса велинкского мага, хотя тот время от времени вздергивал голову и косился по сторонам - ощущал поток маны. Тем не менее, орочьи поковки отвлекли чиновников, и Древу внимания не уделили. Когда процедура досмотра окончилась, Томен шумно выдохнул и объявил:

- Ну вот, дельце сладилось. Теперь - в город, сведу вас с нужными людьми.

Его облегчение было настолько очевидным, что Ингви сразу понял: на самом деле Великолепный очень и очень сомневался в том, что ему дозволят сгрузить здесь рисковый товар. Сомневался, но виду не подавал, как и надлежит образцовому чародею.

***

Когда собрались в город на поиски контрабандистов, Ингви велел Никлису оставаться на судне - приглядывать из Древом, и за монахами. Теперь, когда нарушилась схема, тщательно выстроенная начальником альдийской стражи, за Тонвером и Дунтом следить стало некому. А ведь монахам вполне могла прийти в голову мысль уносить ноги, пока не поздно. Ингви не отдал им обещанной доли проклятого золота, посулил, что рассчитается, когда станут прощаться. Однако страх мог пересилить в святых отцах жадность. Так что с Пекондором отправились Ингви и вампиресса.

Колдун пообещал, что идти недолго, нужных людей, вероятно, удастся отыскать в портовом кабаке. Ночной Велинк оказался почти таким же красивыми и нарядным, как и дневной - улицы были освещены, тут и там горели яркие фонарики. Людей было немного, но зато прохожие не казались торопливыми либо настороженными - шагали по своим делам чинно и без страха. Томен объяснил, что пустынно здесь, в районе порта, а в центре города и ночью людно и весело.

Вскоре отыскали нужное заведение - кабак назывался "Якорь", на вывеске и был намалеван этот предмет.

- Днем здесь самое приличное заведение, все чинно и мирно, а ночью собираются рисковые люди, - пояснил Великолепный, толкая дверь, - сейчас увидите.

Внутри было темно, под потолком не было ни ламп, ни свечей. Освещен был дальний угол длинного зала, там за стойкой сидел хозяин, хмурый неприветливый мужчина. Огоньки свечей трепетали на столах - такой здесь был порядок. На занятые столы ставили свечи, кто хотел, тот давал себя разглядеть, кто не хотел - попросту отодвигался подальше в тень. Любой стол, не освещенный вовсе, мог считаться свободным.

Томен вытянул из кармана амулет на цепочке, и надел на шею. Теперь он видел в темноте. Ингви имел собственный набор заклинаний, ну а Ннаонна с ее эльфийским зрением в магии не нуждалась. Великолепный направился вдоль зала, искоса разглядывая посетителей за столами. Глядеть прямо здесь считалось неприличным. Пройдя длинное помещение до середины, колдун остановился у едва освещенного стола и тихо поздоровался.

- Легкой волны, Кайнак.

- И тебе удачи, маг - откликнулись из темноты. - Снимай свою цацку.

За столом сидели двое. Кайнак и его собеседник придвинулись ближе к свечке, дрожащее пламя осветило обветренные лица моряков - это, согласно местным правилам, являлось приглашением. Если бы контрабандисты не желали разговаривать, то остались бы в тени, хотя и прекрасно понимали, что маг их видит благодаря амулету ночного зрения.

Томен упрятал амулет и присел, Ингви с Ннаонной последовали его примеру, теперь они разглядывали моряков, а те оценивали вновь прибывших. Контрабандисты были в темных одеждах, загорелые, бородатые. Их облик не очень-то вязался с уютным нарядным Велинком.

- Кайнак, я ручаюсь за этого человека, - Томен указал демона.

Ингви поморщился, случай был неподходящий, чтоб напоминать о своем нечеловеческом статусе. Сейчас следовало промолчать. А жаль!

Кайнак кивнул:

- Добро. Чем могу быть полезен?

- Ему нужен эльфийский шелк. Ну а если договоритесь, он наймет корабль. Платит честно.

- Эльфийский шелк - вещь дорогая, редкостная... - протянул приятель Кайнака. - Не каждому по карману. Ох, не каждому. И на борт мы берем не всякого. А ты с девкой.

Ннаонна улыбнулась, Ингви понял, что сейчас случится что-то очень неприятное, и поспешил взять инициативу в свои руки. Он поднял кулак над столом, медленно разжал пальцы - из горсти на стол вылилась струя зеленого пламени, растеклась лужицей по столу, контрабандисты вздрогнули и отшатнулись - их лица побледнели, и виноват в этом был не только холодный оттенок магического огня.

- Не с девкой, - поправил король, - а с дамой. Это куда лучше, чем приходить в "Якорь" с болтливой бабой вроде тебя.

Тут контрабандист начал закипать, раздражение пока еще не пересилило страх перед колдовством чужака, но борьба шла нешуточная. Кайнак положил ладонь на плечо товарищу, тот сник.

- Итак, - продолжил Ингви, - мне нужен шелк. И мне нужно судно для довольно рискованного плавания. Нас будет трое, груза немного. Я хорошо заплачу и буду помогать в море, чем смогу.

- Он может немало, - подтвердил Пекондор.

Зеленая лужа на столе пузырилась, выстреливала языками холодного пламени, но не обжигала - столешница оставалась невредимой. Сидящие за дальним столом зашевелились - они видели зеленое свечение, но не понимали, в чем здесь дело.

Контрабандисты переглянулись, и Кайнак кивнул:

- Шелк будет. И о плавании поговорим. Томен, ты на "Одаде" пришел? Хорошо. Завтра я пришлю за вами шлюпку, мастер. Только свои колдовские штучки держи при себе, пока не понадобятся по-настоящему, лады?

- О чем речь! - Ингви накрыл зеленый огонь рукой, сразу стало темно. - Но я должен был уберечь твоего приятеля. Если бы не я, дама уже разбила бы ему башку.

- Он не шутит, - поспешно подтвердил Томен.

- Завтра пришлю шлюпку на "Одаду", - повторил Кайнак.

ГЛАВА 32 Сантлак

Утром императорская армия снялась с лагеря. Маршал Войс разослал конные дозоры и сам возглавил авангард. Он осторожничал и вел своих людей неспешно - ждал возвращения разведчиков, высылал новых. До сих пор все шло отлично, Войс считал, что неплохо справляется с маршальскими обязанностями, но чем больше армия углублялась в санталкские земли, тем неуверенней он себя чувствовал. Рано или поздно предстояла большая битва - ведь когда-то встретится войску Алекиана сантлакское рыцарство. И что тогда? Войсу до сих пор не приходилось командовать в бою более чем двумя сотнями солдат, как он управится в большом деле?

Впрочем, маршал старался держаться уверенно, чтобы подчиненные, глядя на полководца, преисполнились бодрости. Однако большую часть авангарда составляли тильцы, эти рвением не отличались, держались настороже, и Войс ждал от них любой пакости. Основные силы, двигавшиеся вслед за авангардом, возглавляли лучшие воины - ванетские дворяне, далее Алекиан со свитой, потом сброд - присланные графами кавалеристы, местные волонтеры, еще один отряд тильцев, дальше - обоз и арьергард, составленный из ванетских латников. О том, насколько тильцам доверяли, говорил тот факт, что их разделили надвое, и герцогу Тегвину, который следовал за императором, оставили меньшую часть вассалов.

Однако пока до битвы не дошло, армия выглядела достаточно пристойно. Воины привыкли подчиняться приказам, исходящим от сэра Войса, и запомнили собственные места в походной колонне.

Впереди показался замок. Разведчики объехали его кругом и сочли, кто укрепление брошено, во всяком случае, ворота были выломаны, и никакого движения не заметно. Сейчас пришло время проверить тщательней. Войс отправил в руины тильского дворянина, тот ускакал, хотя и скорчил такую мину, будто ему предложили нечто непристойное. Тильцы исполняли приказы более или менее исправно, только всякий раз не забывали подчеркивать собственное недовольство. Пока обследовали замок, Войс отправил гонца к колонне основных сил - пусть остановятся. Маршал устраивал такие заминки при любой возможности, он не хотел спешить.

Возвратилась разведка - тильский рыцарь доложил, что замок брошен не меньше года назад. Еще одна жертва вечных сантлакских междоусобиц. Войс снова двинул авангард на юго-запад, отослав еще одно сообщение императору: дескать, замок пуст, наполовину разрушен, и маршал не счел нужным оставлять в развалинах гарнизон.

Когда гонец доставил сообщение императору, Алекиан кивком отпустил вестника, и бросил, глядя перед собой и не обращаясь ни к кому конкретно:

- Этот край всегда страдал от разбойных набегов. Мы положим конец беззаконию.

Коклос, который как обычно следовал за его величеством, не преминул вставить:

- Наш маршал не торопится. Если устраивать остановки у каждого замка, разрушенного сантлакскими разбойниками, мы не доберемся и до зимы в этот, как его... Вейвер! А знаешь, братец, почему маршал так нетороплив? Он боится встречи с армией из Энгры, вот почему. Так что все он будет делать медленно, неторопливо и основательно, всякий шаг будет обдумывать подолгу, лишь бы как можно дольше не вступать в битву. Ему, видишь ли, нравится быть маршалом, а после битвы он рискует лишиться маршальского звания, и головы вдобавок.

- Мы довольны, что не ошиблись с этим назначением, - равнодушно промолвил Алекиан. - Осторожный военачальник, это именно то, что нам нужно в нынешнем походе.

- Конечно, конечно, как скажешь, - закивал карлик, - ты по-своему прав, братец! Ибо рискуешь больше маршала! Он лишится головы и жезла, а ты - головы и короны.

- Перестань, Коклос, ты переходишь границы.

- Ах, да, перехожу. Я просто хочу, чтобы ты отпустил меня из свиты, в обозе меня ждет уютный фургон, и я отбил задницу о седло.

- Потерпи, верный Коклос, - Алекиан изволил оглянуться, и по его губам скользнула тень улыбки, - думаю, завтра мы доберемся к Вейверу, там будет отдых, а ты подлечишь то место, что пострадало в походе. Пока оставайся с нами.

- Иногда он становится совсем как человек, - прошипел Коклос, но теперь совсем тихо, чтоб не услышал ни Алекиан, ни кто из свиты, - но меня-то не проведешь. Я вижу, чем он стал. Ничего, братец, я надеюсь, ждать в самом деле осталось недолго.

***

Следующий замок, оказавшийся на пути следования армии, был обитаем, но хозяин отсутствовал. Устрашенные количеством пришельцев, домочадцы рыцаря отворили ворота и приняли имперский гарнизон. При этом они утверждали, что господин не присоединился к армии Перка, а отсутствует, поскольку имеет собственные дела. Алекиана эта история не заинтересовала, ясно же, какие могут быть дела у сантлакского дворянина - разбойный набег, конечно. Та же история повторилась и в другой усадьбе. Около нее и заночевали, поскольку до Вейвера оставалось полдня пути, и Алекиан желал явиться засветло в этот самый городок, которому он уготовил завидную долю. Тем временем Перк поутру собрал своих сторонников и повел в погоню по следу, оставленному армией его императорского величества. Хотя рыцари выступили позже, расстояние между армиями сократилось, так как Перк Первый вел своих людей быстрее, чем неторопливый маршал Войс, да и на привал сантлакские воины остановились часом позже.

Теперь между армиями было около десятка километров, и, вышли Перк разведчиков, они бы непременно заметили бы разъезды имперцев. Но военный порядок в веселой армии сантлакского короля не соблюдался, рыцари держались вместе, одной большой толпой - верней, вереницей, растянувшейся вдоль линии движения.

Поутру Алекиан снова снялся с лагеря первым, настроение в его армии несколько поднялось - солдаты уже прослышали, что нынче предстоит совсем короткий переход, а затем - длительная остановка, вроде той, что они делали в Трингвере.

За час до полудня Войсу донесли: головной дозор обнаружил конный отряд. Несколько десятков хорошо вооруженных воинов быстро движутся навстречу армии. Вполне вероятно, что это авангард, а за ним следуют крупные силы.

Маршал оживился: ему пришло в голову, что можно окружить встречный отряд и захватить врасплох, раз уж они предоставили такой шанс - скачут быстро и неосторожно. Маршал велел отряду тильцев взять правей и остановиться за широким пологим холмом, сам с отрядом в сотню ванецев совершил такой же маневр и отъехал влево. Остальные воины авангарда, еще около сотни человек, остались на месте. Местность здесь была холмистая, так что заметить ванетцев встречные могли, лишь перевалив очередную возвышенность. Так и вышло - чужаки влетели на гребень холма и остановились, разглядывая имперских солдат. Они наверняка не ожидали повстречаться здесь с войском, и потеряли время, решая, как быть.

Пока рыцари раздумывали, Войс и командир тильцев, нахлестывая коней, выдвинулись вперед справа и слева, а затем свернули, заходя в тыл чужакам. Маневр прошел на удивление гладко, так что в итоге замершие на холме сантлакцы обнаружили, что их окружают три отряда, и все пути к бегству отрезаны.

Войс удивился - сам не ждал, что его маневр удастся настолько ловко. Тем не менее, маршал, гордясь собой, направил коня к встречным. Отряды авангарда, следуя примеру предводителя, стали сближаться с окруженными. Те оценили обстановку, навстречу маршалу выехали несколько дворян. Войс заметил, что их доспехи носят следы недавней потасовки - кольчуги прорублены, несколько человек ранены.

Маршал назвал себя, в ответ услыхал несколько имен - имена тут же выветрились из памяти, какие-то мелкие дворянчики из местных, ничего примечательного. Войс предложил им вступить в императорскую армию, и обмолвился, что его величество следует на Вейвер.

Сантлакцы переглянулись, потом старший объявил:

- Сэр маршал, мы как раз возвращаемся оттуда! Вейвер нынче в осаде, злонамеренный ок-Ренгар с дружками собирается захватить город и разорить, разнести по камню!

Тут Войс заинтересовался по-настоящему, особенно, когда сантлакский рыцарь, уловив, что имперцы настроены благожелательно по отношению Вейверу, стал расписывать, как он с добрыми воинами из соседских поместий пытался помешать злодеям. Разумеется, добрый рыцарь не стал упоминать, что выступил против ок-Ренгара исключительно из корыстных побуждений. И, разумеется, он согласился вступить в имперскую армию - по крайней мере, удастся свести счеты с Ренгарами. А уж когда эти господа поняли, что их замки сейчас заняты имперскими гарнизонами - именно им принадлежали поместья, которые войско Алекиана миновало накануне - тут уж и вовсе сомнения отпали. Встречные рыцари оказались ревностными сторонниками империи! Какая неожиданность.

***

Разговор еще не был окончен, когда господина маршала окликнули - объявился гонец, гвардеец в блестящих доспехов. Сэра Войса ожидал император.

Пока маршал устраивал засаду, всадники из тылового охранения прислали весть - армию догоняет чужое войско. Подробностей не сообщалось, воины из арьергарда не были храбрецами, и, едва заметив чужаков, поскакали доложить. Они видели облако пыли, поднятой копытами, но не могли даже приблизительно определить число преследователей. Все это Войсу сообщил Алекиан.

Маршал ощутил тревогу - не допустил ли он оплошности? Наверное, именно он первым долен был узнать новости. Но нет, император его ни в чем не винил, это естественно, если гонцы из тылового отряда сперва принесли известия в середину колонны, а маршал, едущий в авангарде, пока не знает. А уж когда маршал доложил о пополнении - Алекиан и вовсе поглядел на рыцаря благосклонно. Однако необходимо было принять решение, и тут Войс замялся.

- Пожалуй, следует выслать разведчиков, выяснить, что за войско идет вслед за нами.

- Но если гонцы не слишком преувеличивают, через полчаса или через час эти люди нас настигнут, - заметил император.

Мысленно ругая последними словами собственную недогадливость, Войс торопливо подхватил:

- Конечно, мы тем временем развернем армию фронтом на северо-восток, иначе наши растяпы не успеют выстроиться. Я отдам приказ обозу - следовать дальше, а сам займусь боевым построением.

- Выстройте в центре наших волонтеров из местного дворянства и тильцев. На фланги - солдат из Ванета. Действуйте, маршал.

Тон императора не оставлял сомнений: спорить бессмысленно. Алекиан уже все решил. Сэр Войс развернул коня.

- Пусть строятся и ждут, - бросил вслед маршалу Алекиан, - сейчас отец Когер скажет им слово напутствия.

Войс направился к отрядам, которые, сворачивая с дороги, выстраивались в стороне. Дорогу нужно было держать свободной, потому что подразделения, идущие в хвосте длинной колонны, продолжали марш. На ходу он отдавал приказы оруженосцам - отправить в тыл отряд тильцев, эти, по крайней мере не трусы, пусть высмотрят, что за войско пылит за имперскими отрядами. Другого - к обозу... Ну что ж, если это армия Перка, то маршалу Войсу придется показать, каков он в бою, и насколько достоин собственного звания.

Войс выждал, пока по тракту пропылит обоз, затем стал расставлять отряды. Для предстоящего сражения он выбрал достаточно широкую равнину, на которой смогут развернуться кавалеристы. За спиной оставались холмы, за которыми он встретился с местными сеньорами. В этих холмах разместится обоз.

В центре, как и было указано императором, встали сантлакцы, идущие с войском. Рядом с ними - тильцы. И те, и другие, неплохие вояки, жаль, что ненадежны. На флангах - солдаты, присланные ванетскими графами. Эти преданы, но бойцы из них - хуже некуда, да и вооружены скверно. Войс силился понять, в чем состоит замысел Алекиана, но никак не мог сообразить. Если приближается король-самозванец Перк, то основной удар будет нанесен в центре. Отряды, составившие центр, вряд ли смогут остановить атаку конного клина, на острие которого понесутся герои Большого Турнира. Сантлакцам с тильцами не хватит боевого задора. И если фронт будет прорван, что тогда? Император оставил при себе отборных воинов - ванетских рыцарей и баронов. Тогда они ударят навстречу сантлакскому клину, потерявшему разгон?

Когда Войс решил, что верно угадал замысел императора, он немного успокоился. Затем возвратились из вылазки тильцы, они насчитали не меньше восьми сотен конных. Перк из Энгры, больше некому. Тем временем на поле перед строем кавалерии выехал отец Когер. Проповедник пустил лошадку вдоль рядов латников и неожиданно громким голосом стал взывать к их мужеству.

- Нас ведет сам светлый император, братья мои! - орал монах. - Гилфинг Воин с нами, ибо правда на нашей стороне! Смотрите же, кто встает против императора, тот враг Свету, и жалкой будет его участь! Гордитесь, братья мои, ибо вашей рукой Отец Гилфинг станет вторить сегодня справедливость! Завидная доля - стать дланью его, орудием его! Мы - меч в руке Гилфинга Воина, мы - карающая молния, мы - голос его и сила его!

Неожиданно для себя самого, маршал ощутил, как ладонь тянется к рукояти меча, он сам - он, сэр Войс - должен встать в первый ряд, лично повести в бой этих людей, он, он сам!.. Никогда прежде остородный рыцарь не чувствовал в груди этакого кипения страстей, никогда не ощущал столь высокой отваги!

А тем временем на горизонте поднялась пыль - войско сантлакских рыцарей приближалось...

- Вот они, враги Отца, который глядит нынче на нас с гордостью, вот они враги Мира и враги империи! Ударим на них со святою силой, что ниспослана нам для этой битвы!

Войс, не помня себя, рванул меч из ножен и пришпорил коня - для него, маршала, будет позором, если он не первым вступит в этот бой! Гилфинг Воин ведет его! Он сам, Войс - длань Светлого, он - сила его и меч его!

Разом грянули девизы сотни глоток - и конная лава, нарушая ряды, устремилась галопом навстречу выезжающим из-за холмов сантлакцам...

ГЛАВА 33 Нелла

Над Неллой опустились синие сумерки. Солнце село в тихие воды залива, волны остывали, теперь бриз подул с берега, нагретая за день суша отдавал тепло морю. Герцог Ильот покинул дворец. Нынче он воспользовался не парадным входом, а калиткой, ведущей в сад. В галереях старой части дворца было тихо и прохладно... Герцог постоял минуту, вдыхая насыщенный цветочными ароматами воздух и прислушиваясь к шороху листвы над головой. Ильот счел, что жизнь прекрасна, однако не стал возносить хвалу Гилфингу, как поступил бы на его месте иной человек. Эту ночь его светлость собирался посвятить Тьме.

Ильот быстро прошел аллею. У калитки ждал доверенный слуга в темном неприметном плаще. Такой же плащ был нынче и на герцоге. Ильот нырнул в калитку, которую слуга предупредительно отворил перед ним - на улице ожидали еще четверо, все - опытные старые вассалы, чья верность не вызывала сомнений, и все, как один, разделяющие убеждения сеньора. Они также полагали, что жизнь устроена замечательнейшим образом, и что благодарить за сей великий дар надлежит отнюдь не Светлого. Не говоря ни слова, шестеро путников, Ильот и слуги, зашагали к порту. Его светлость уже предвкушал предстоящую забаву, но сдерживал шаг, наслаждаясь предчувствием - он давно понял, что ожидание редкостного развлечения приятно не меньше, чем само развлечение.

Нечасто Ильот позволял себе подобные ночи. Он - сеньор богатой провинции, хорош собой и сохранил к немалым годам здоровье, дочери удачно выданы замуж, дела идут превосходно. Можно жить и наслаждаться покоем, но иногда следует совершать нечто из ряда вон выходящее, иногда следует давать выход истинным страстям. Нынче никто не помешает: любезный зять Ренгит из Феллистета отправился в поход, он сейчас геройски бьется с эльфами, другой зятек, разумеется, пьян - сегодня Ильот позаботился, чтоб у него сыскались собутыльники. Дочери уехали - сказали, что собираются в храм на ночные бдения, молиться за сбережение Ренгита в битвах и походах. Куда они убрались на самом деле - неважно. Нынче никто не мешает герцогу незаметно покинуть дворец.

Шестеро держались темных безлюдных улиц, скрывали лиц под капюшонами и широкополыми шляпами. Свои пристрастия герцог держал втайне - негоже, если его узнают.

В порту жизнь уже замирала, причал опустел. Несколько человек прохаживались по пристани - в темных плащах, таких же, как и тот, что на герцоге. Они не удалялись от трапа, сброшенного с небольшого парусника, выкрашенного в темные тона. Судно принадлежало его светлости, и команда была составлена из верных людей. Герцог кивнул в ответ на поклоны, которыми его приветствовали люди на причале. Затем поднялся на борт, там поджидали участники будущего развлечения, те немногие, кто делил с герцогом тайну. Нелльский епископ и трое сеньоров, почти такие же родовитые господа, как и его светлость. Они, представители древнейших родов Неллы, до сих пор помнят, что империя подчинила их предков и насильно навязала культ Светлого, а до того, как Фаларик Великий лишил Неллу свободы, прадеды чтили совсем иные святыни! Мало кто помнит об этом, мало кто придерживается старой веры - вот разве что они, лучшие люди страны.

- Ну что ж, все готово, - сипло объявил епископ, массивный толстяк. - Ильот, прикажи отчаливать. Клянусь рогами Эхерета, мне не терпится приступить.

- Все готово? - уточнил Ильот. - Ты уверен, что они девственницы?

- Сам лично не проверял, но ты же помнишь: мои люди знают свое дело.

Поставлял девиц для церемонии именно епископ, как правило, их брали из монастырей, и лишних вопросов никогда не возникало.

- Топливо? Маски? - уточнил Ильот. - Животные?

Трое соучастников поочередно кивнули. Все приготовлено. Как обычно, они подготовили в наилучшем виде.

Ильот подозвал шкипера и велел отдать концы. Судно отошло от причала, расправляя паруса, подставляя их бризу, льющемуся со стороны суши. В трюме завыли псы, тоненько зарыдала девушка. Пассажирки не знали, для чего их нарядили в темные накидки, и с какой целью привели сюда, но предчувствовали беду. Что же, они не ошибались.

***

До островка было не меньше двух часов ходу, во время плавания Ильот оставался на палубе, подставлял лицо свежему сырому ветерку и наслаждался предчувствием. Спутники предпочли проводить ожидание за легким вином в каюте. Пока доплыли, стемнело, матросы зажгли фонари...

Наконец среди черной пустыни залива показался огонек - на острове ждали. Парусник тихо причалил к древним камням, когда-то здесь был причал, сложенный невесть кем.

Что за народ поселился на острове в незапамятные времена? Архитектура руин не походила на эльфийскую, а каменное изваяние в центре островка ничем не напоминала барельефы, которые высекают гномы в своих подземных чертогах. К этому изваянию и направился герцог. Черный силуэт идола возвышался над кустарником, широкой тенью вонзался в небеса, едва заметный в ночи - будто хищная пасть выгрызла звезды в этом месте. Чтобы попасть к подножию монумента, требовалось пересечь густые заросли, герцог уверенно зашагал по тропе, петляющей среди колючек.

Епископ и прочие следовали за Ильотом, храня молчание. У них оставалось немного времени, чтобы помолчать - покуда слуги сгрузят клетки с псами, корзины со змеями, пока сведут по трапу рыдающих девиц.

Черный камень был скупо освещен. Стена из грубых едва отесанных блоков уходила вправо и влево от идола, широко расставившего лапищи. На гребне стены, на высоте в полтора человеческих роста горели факелы. Пламя дрожало и рвалось на ветру, треск фитилей сопровождался заунывным пением камней - это ветер обтекал странную скульптуру и будил странные звуки. Монумент изображал существо, стоящее на задних лапах - назвать эти колонноподобные когтистые конечности ногами язык не поворачивался. Голова идола терялась в темноте, туда свет факелов не доставал, рыжие отсветы скупо обрисовывали оскаленные клыки и длинные рога монстра.

В арку между широко расставленных лап каменного чудовища господа прошли на арену. Тень в темном плаще поклонилась:

- Слава Эхерету!

- Слава Эхерету! - милостиво кивнул герцог. - Все готово?

- Слава Эхерету!.. Слава Эхерету!.. - прошелестели спутники Ильота.

- Да, великий, - человек в темном, зажегший факелы на древних стенах, отступил в тень.

На берегу зашумели, что-то с плеском рухнуло в воду, закричали несколько мужчин, с хрипом зашлись лаем запертые псы. Ильот поморщился - шум мешал сосредоточиться. Служение кровожадному Эхерету не терпит суеты.

Несколькими минутами позже привели рыдающих девственниц. Одна была в насквозь промокшем плаще, струйки воды журчали, стекая по ногам.

- Прошу прощения, великий, - объяснил вассал, - немного задержались. Сейчас заканчивают с клетками. Все из-за нее, бросилась в море, выловили.

Ильот улыбнулся.

- Ей не терпится? Что же начнем, Эхерет тоже заждался.

Мокрая девушка была хорошенькая, мокрая ткань облепила стройную фигуру, а личико не портил даже расплывающийся на скуле кровоподтек. То ли моряки неловко задели, когда вытаскивали из воды, то ли после - со зла, что мерзавка нарушает ход церемонии.

- Эту первой, раз она такая резвая, - велел герцог.

Слуги в темных плащах поволокли рыдающую девицу к каменному алтарю, установленному в центре круглой арены. Она вырывалась, визжала, но мужчины в черном знали свое дело, монашку раздели донага и уложили на плоский камень. Запястья и щиколотки прихватили цепями к древним бронзовым кольцам. Ночью в свете факелов металл кажется черным, но Ильот знал, что бронза красная, поверхность колец лоснится, время не повредило чистоте оттенка и гладкости очертаний. Древний народ постарался на славу - алтарь выглядит как новый, хотя установлен сотни лет назад.

Прикованная пленница заходилась в крике, две других, слушая ее тоже выли не переставая, девчонками вторили псы, которых сейчас волокли по тропинке сквозь заросли.

- Прикажете заткнуть ей рот, великий? - предложил слуга.

- Не стоит, Эхерету угодны страдания жертв. Пусть слышит и радуется с нами.

Герцог расстегнул пряжку у горла, черный плащ соскользнул с плеч, Ильот потянул тесемки, расстегивая камзол. О, Эхерет, податель милостей, великий среди слуг твоих нынче потрудится в твою славу! Эхерет - бог из пошлого, рогатый и страшный, тот, которого гилфингиты считают бесом, принимай жертву!

***

Трудней всего было разуваться. Ильот давно научился не выглядеть смешным в этот момент - что вовсе не легко. Выглядеть смешным ему, великому слуге Эхерета, было запретно, это портило церемонию и после оставалось недовольство. Крошечное недовольство собственной неловкостью смазывало впечатление от ночного служения Тьме. Сейчас Ильот был достаточно опытен, чтобы не срамиться, он разоблачался медленно и спокойно.

Не дожидаясь своей очереди, епископ потянул мантию с плеч, этому легче - он в тени и на него глядят. Сейчас внимание ночных слуг Эхерета сосредоточено на Ильоте и - отчасти - на визжащей монашке. Она ничего не понимает и оттого ужасается. Другая начала извиваться в руках слуг и просить, чтобы с ней обошлись милостиво, она согласна исполнить все, что потребуется... третья, походе, в ступоре, утратила соображение с перепугу. Это хуже для церемонии. Ильот не ошибся, указав слугам мокрую, девчонка оказалась получше товарок.

Ильот позволил камзолу медленно сползти на мелкий гравий арены, и уже собрался стаскивать сапоги, когда с берега донеслись крики. Стеречь черный парусник оставили младших вассалов - тех, чьи заслуги не позволяли пока принимать участие в службе Эхерету. Сейчас парни орали, но их крик был едва слышен за злобным ревом - десятки хриплых глоток надрывались на незнакомом языке. Орали так страшно, что даже монашка на алтаре притихла, подавившись плачем. Еще с берега доносился грохот и лязг.

Ильот оглянулся - его сподвижники выглядели неуверенными, они тоже не понимали, что происходит. Герцог сообразил первым, быстро подхватил пояс с ножнами и крикнул слугам:

- На стены!

Старая арена не походила на крепость, да и портал между ног каменного беса не имел ворот, но если на слуг Эхерета напали, сподручней отбиваться здесь. Крики матросов скоро стихли, а низкие грубые голоса приближались, уже слышно было, как с треском ломаются колючие ветви - чужаки ломились сквозь заросли сюда, к центру островка, на свет факелов.

Темные плащи заскользили по выщербленным ступеням вверх, чтобы занять позиции на гребне ограды, Ильот с лязгом выдернул меч и встал напротив арки, образованной лапами идола. В проем влетел громадный мужчина, кольчуга гномьей работы переливалась на телесах, играла рыжими бликами, огонь факелов, разрываемый ветром, сверкал на звеньях доспеха. Здоровяк с ревом бросился на Ильота, герцог взмахнул мечом, но громадный топор отшвырнул подставленное лезвие, и фамильный меч с хрустом сломался. Боль пронзила руку, Ильот свалился. А вслед за верзилой в проем лезли и лезли бородатые воины. Епископ швырнул в чужака клетку с гадюкой, клетка разлетелась, и воин пронзительно заорал. Впрочем, орали все - герцог со сломанной рукой, епископ, которого подняли на копья, слуги в темных плащах - их рубили, стаскивали с трибун на арену, кололи и резали. Кто-то свалился на клетку с разъяренным псом, собака вырвалась и вцепилась в ногу толстому воину, тот одним ударом перерубил собачье туловище и взмахнул ногой, стряхивая переднюю часть. Потом направился через арену к центру - к девице, распятой на алтаре, та уже перестала вопить и только шумно дышала, разглядывая пришельца. Бородач снова занес топор, монашка зажмурилась, зазвенел металл. Воин, сосредоточенно сопя, рубил цепи на руках и ногах пленницы. Он бил очень аккуратно, чтобы не задеть девушку. Ей нынче повезло - хотя ночь она проведет примерно так, как и задумывал Ильот, но перед рассветом ее не отдадут на растерзание псам.

А далеко на западе вставало зарево - морские разбойники жгли город Нос. В полночь три десятка драккаров подошли к самым стенам, и северяне лихим приступом взяли не готовый к нападению город. Сейчас там шла резня, и огонь, охвативший замок Носского маркграфа, освещал страшные картины.

Толстяк Рогли, как обычно, искал добычи полегче, и повел свое судно в глубину залива, на свет факелов, зажженных на древних стенах слугами Эхерета. И удача снова улыбнулась жирному разбойнику, этой ночью он уничтожил цвет нелльской знати. Одних только золотых перстней и пряжек будет довольно, чтобы хвалиться перед другими конунгами, когда Хольн Плешивый соберет всех на пиру!

ГЛАВА 34 Сантлак, западное побережье

Из "Якоря "Томен отправился на поиски покупателей, он заявил, что говорить об орочьем железе сподручней ночью, так что покупателей он отыщет нынче же, невзирая на поздний час.

Когда Ингви с Ннаонной возвратились на "Одаду", монахи не спали. Тонвер расхаживал по палубе, а Дунт, более меланхоличный из этой парочки, сидел, нахохлившись, как ворона. Никто из команды не показывался - возможно, опасались напоследок прогневить странных нанимателей. Никлис показался в свете фонаря на крыше надстройки и помахал рукой, потом снова отступил в тень.

- Дельце сладилось! - объявил Ингви. - Поутру придет шлюпка, и мы распрощаемся.

Монахи переглянулись и промолчали. Они уже давно успели обдумать и обсудить различные варианты собственной судьбы, говорить теперь было не о чем. Ингви с вампирессой ушли в каюту, а святые отцы так и остались на палубе.

Шлюпка причалила с рассветом, контрабандисты не теряли времени. Ингви подозвал монахов и вручил им приятно тяжелый кошелек.

- Делите сейчас! - велела Ннаонна, это она потребовала, чтобы монахам выдали причитающуюся долю меннегернова золота на двоих, девушке охота была напоследок поразвлечься, поглядеть, как монахи станут ссориться при дележке.

Однако Тонвер с Дунтом будто утратили всякую охоту к развлечениям. Оба выглядели мрачными, даже Тонвер растерял обычную энергию. Он не стал возражать, когда Дунт сунул кошелек в складки просторного плаща - дескать, потом разделим, без суеты.

- Ах, ваше величество, - заявил толстячок, - высокая честь для нас, скромных служителей Светлого, - высочайшая честь! Сопровождать в этом походе столь значительную персону, как ваше величество...

- Было хорошо, - коротко подтвердил Дунт.

- Не знаю, сколько дней отпущено Гилфингом смиреннейшему из слуг, - как всегда многословно бубнил Тонвер, - однако я до последнего вздоха стану вспоминать наше плавание. Эх, какие приключения, какие славные дни...

- И ночи, - вставил Дунт.

- Жаль, что нельзя рассказывать об этих прекрасных деяниях. Увы.

Ингви с Ннаонной и Никлисом собрали нехитрые пожитки - багаж большей частью состоял из оружия и доспехов - прихватили кадку с вытянувшимся Древом, и снесли груз на шлюпку. Гребцы, невозмутимые загорелые бородачи, ждали, пока пассажиры устроятся. Лотрик с палубы молча следил за тем, как чужаки покидают борт его "Одады". Шкипер помалкивал - должно быть, боялся спугнуть удачу. Ничего ему не хотелось так же сильно, как избавиться от беспокойных пассажиров. Чтоб снова началась размеренная тусклая жизнь - переход, погрузка, разгрузка, дешевое пиво, немытые хари старых знакомых в портовых кабаках, все те же немудрящие байки, те же унылые берега плывут за бортом... Славная, Гангмар ее дери, жизнь!

Ингви окликнул Лотрика с борта шлюпки:

- Эй, мастер, держи!

Золотой с чеканным профилем Черного Ворона сверкнул в лучах рассветного солнца, шкипер запоздало выбросил руку, но не успел. Монета звякнула о грязные доски настила и дребезжа покатилась по палубе. Лотрик позабыв обо всем на свете, бросился ловить ускользающий кругляш. Настиг, подхватил дрожащими пальцами, выпрямился.

Шлюпка уже отвалила - скользила по светлой, пронизанной розовым солнечным светом воде, гребцы привычно и легко работали веслами, а Ингви уже не глядел на "Одаду", склонился к Ннаонне и что-то сказал на ухо. Девушка рассмеялась - звонко, как серебряный колокольчик. Им не было никакого дела до старины Лотрика Кореля, и почему-то такое обстоятельство показалось шкиперу обидным. Он ненадолго соприкоснулся с тайнами Мира, с "величествами", "светлостями", Гунгиллиным Древом и золотом Меннерегна из Семи Башен - а теперь все позади, и ждет Лотрика привычная жизнь: переход, погрузка, разгрузка, дешевое пиво, немытые хари старых знакомых в портовых кабаках, все те же немудрящие байки, те же унылые берега плывут за бортом... И тут с моряком случилось странное. Вдруг защипало в носу, на глаза навернулись нежданные слезы. Что ж за судьба у него такая! Жизнь, настоящая жизнь ступила на подгнившую палубу "Одады", и вот - уже покинула барку. Настоящая жизнь промчалась поперек судьбы моряка, а он - что? Он остался на обочине и глотает пыль. Пожалуй, впервые Лотрик задумался: а хороша ли такая жизнь? А правильно ли так вот - служить фоном картины, начертанной Светлым между голубым небом и синим морем? Эх...

***

После прощания Тонвер и вовсе загрустил. Жизнерадостный толстяк сделался задумчивым и молчаливым, Дунт и вовсе не отличался разговорчивостью, так что парочка удалилась с "Одады" в молчании. Приятели, не сговариваясь, направились в кабак, влекомые чутьем. Куда бы ни попали разбитные монахи, в какой бы город ни завела их судьба, ноги сами несли к ближайшему кабаку.

Ближайшим, разумеется, оказался "Якорь". Темнота помещения Тонвера с Дунтом не смущала, скорей наоборот - показалась уместной. Монахи заказали вина и мяса, а когда прислуга удалилась, Дунт отсчитал приятелю его долю золота и тихо передал под столом. Тонвер только вздохнул, принимая монеты.

- Не пересчитаешь? - удивился Дунт. - Раньше ты не настолько доверял!

- Сам себе дивлюсь, брат, - пожаловался толстяк, - что-то сделалось мне томно.

- Попросить еще свечей? - долговязого монаха растрогало необычное настроение Тонвера.

- Не в свечах дело. Глаза мои не взыскуют света большего, чем дарит нам Мир, а вот душа...

- Что с душой?

- Душе света мало. Что-то сотворили со мной эти чародеи, не иначе! Томно мне, томно и беспокойно.

Тут появился подавальщик, принес кувшин вина, миски со снедью.

- Давай выпьем, добрый брат, - предложил Дунт. - Испытанное средство! И веселит тело, и дух просветляет.

- Тоже верно, - кисло протянул Тонвер.

Просветляли дух приятели обстоятельно, слуге пришлось доставить еще один кувшин. Затем, основательно просветленные, монахи вышли на улицу. Солнце успело подняться над крышами домов, и день был в разгаре. Горожане сновали туда и сюда по собственным заботам, но большинство двигалось от порта в направлении центра города.

- Куда спешат эти добрые люди, как ты думаешь? - осведомился Тонвер.

Тощий клирик пожал плечами.

- Я думаю, - продолжал толстяк, - нам надлежит двигаться в ту же сторону. И так слишком долго пренебрегали мы, недостойные, наложенными на нас обязанностями, так поспешим же за паствой! Что бы ни влекло добрых граждан Велинка, мы должны быть с ними в сей час. Я вижу, их лица исполнены печали!

В самом деле, вид у горожан был не очень-то веселый, они шагали мимо подвыпивших монахов с кислыми лицами.

Дунту было все равно, куда шагать - он был свободен, избавился от опасной компании, в кармане звенело золото. С паствой, так с паствой!

Монахи побрели в потоке хмурых велинкцев. Чем ближе к центру, тем больше народу становилось на улице и тем целеустремленней движение. Течение толпы вынесло добрых братьев на площадь. Долговязый Дунт первым разглядел эшафот в центр. Сбитый из толстых досок помост с установленным в центре столбом, вокруг - солдаты городской стражи, судейские в черных мантиях. Дунт сообщил о своем открытии приятелю, тот несколько оживился, стал приподниматься на цыпочки, чтоб получше разглядеть:

- Какого рода казнь ожидается? Что готовят палачи?

- Столб без перекладины, стало быть, не повешенье, - рассудительно объяснил Дунт.

- Нынче будут казнить самого Мерка! - объявил подросток, шагавший рядом с монахами. - Неужто не слыхали, святые отцы?

- Мы не здешние, - буркнул Дунт. - Вчера под вечер в город явились. Так, стало быть, в славном Велинке изловили Мерка Нового?

Несколько человек из толпы подтвердили: так и есть, Мерк Новый пойман и приговорен городским судом. За злонамеренные речи, подстрекательство к бунту и неподчинение властям.

- Хм, - на моей памяти это уже третья казнь Мерка Нового, - заметил Тонвер. - И всякий раз оказывается, что после казни этого славного человека видят то там, то тут. Мерк Новый всегда бродит по дорогам Мира, хотя казнят его регулярней, чем платят солдатам гвардии.

***

В толпе зашумели - на помост привели осужденного. Ничего примечательного, мужчина средних лет и среднего сложения.

- Смотри-ка, - даже не пытали его, на своих двоих притопал! - жизнерадостным тоном произнес кто-то поблизости в толпе. - Значит, не пытали!

- Известное дело, - откликнулся другой, - зачем же пытать, когда он признался? Сам во всем и покаялся - так, мол, и так, я и есть тот самый Мерк.

- Покаялся, да не раскаялся, - возразил первый зевака, с веселым голосом.

Глашатай принялся скучным ровным тоном зачитывать обвинительное заключение. Мерк Новый тоже держался спокойно, как будто не его через несколько минут должны были предать мучительной казни. Больше всего этот человек сейчас походил на старую игрушку, которую выбросил ребенок. Прежде кукла была любимой и ценимой, а теперь ее променяли на забаву поновей. Не выказал Мерк волнения и когда его поставили у столба и стали обматывать цепями. Ни слова не произнес, когда стали обкладывать хворостом...

По толпе прокатился шепоток - что-то здесь не так, должно быть, Мерк не настоящий!

- Я уверен, люди добрые, - вдруг громко заговорил Тонвер, - и после казни сего заблудшего, Мерк будет являться снова и снова! Мерк будет всегда.

Люди стали оборачиваться, и Дунт дернул приятеля за рукав - не шуми, дескать.

- Вспоминается мне одна история, произошедшая с блаженным Энтуаглом, знаменитым гонителем демонов, - не умолкал толстяк, - как-то пригласили оного предстоятеля в одно из южных княжеств... в Арлох? Или в Керйенну? Словом, теперь там Гонзорское герцогство.

Толпа стала перегруппировываться - многим была охота послушать байку о святом подвижнике.

Дунту стало не по себе, он не узнавал толстяка.

- Так вот, призвали блаженного в некое поселение, где стал озоровать бес. Являлся из лесу, скотину портил, чары наводил... Ну а уж как вовсе распоясался, стал на людей нападать и до смерти терзать, тут уж послали за гонителем демонов, - гнул свое Тонвер. - Явился подвижник, как обычно, со стражей, с фургонами крытыми. Покрутился там и сям, где добрые люди видели чудовище, а потом как-то под вечер показал местным мерзкое тело - как положено, красная шкура, клыки, когти. Вот, дескать, ваш обидчик. С тем и уехал, и мертвое чудище увез с собою.

- А дальше что было? - выкрикнули из толпы.

- А ничего и не было, поехал блаженный Энтуагл в другие края, свое мертвое чудище доверчивым простакам показывать. Он из дохлого орка чудище набил, крылья приделал, рога и прочее, да красным выкрасил. И говорил при этом так: люди видели демона поверженным, стало быть, уверуют, что гроза миновала. Вера, она, как известно, превыше всего! Пусть люди верят, что Энтуагл демона одолел!

- А ежели демон снова бы кого растерзал?

- Тем, кого растерзал демон, дозволяется не верить в победу Энтуагла, - объяснил Тонвер, - пострадавшим за веру полагаются привилегии.

Тут глашатай закончил читать, и на эшафоте появился палач с зажженным факелом. Дунт заметил, что к ним с Тонвером сквозь толпу целеустремленно пробираются некие мужчины - у монаха на подобные штучки глаз был наметанный, он сразу сообразил, что ими интересуются не простые люди. Толкнул приятеля - давай, дескать, делай ноги - и привычным движением протиснулся между зевак, ввернулся в толпу. Тонвер нырнул в противоположном направлении. Обоим было не впервой заниматься подобными делами.

Палач поднес факел к основанию поленицы, аккуратно уложенной около прикованного к столбу. Тот словно только теперь понял, что его ожидает, стал рваться и дергаться - загремели цепи. Людская масса заволновалась, кто-то громко возмущался, кто требовал помилования... женщина из толпы визгливо орала, чтобы осужденного умертвили безболезненно, в судью швырнули яблоком...

Тут у подножия эшафота возникла сумятица, закричали стражники. Неожиданно из толпы вывалился Тонвер, в руке монаха был длинный нож. Велинкский солдат заслонился щитом, но Тонвер не собирался драться. Размахнувшись, он ловко швырнул нож - оружие вонзилось в сердце прикованного к столбу, тот поник и осел, огонь разгорался у его ног и клубы дыма заслонили фигуру с ножом, вонзившимся в грудь. Солдаты бросились ловить злодея, но Тонвера и след простыл, толстяк будто сквозь землю провалился.

Дунт от греха подальше стал пробираться сквозь толпу, чтобы скорей покинуть площадь.

Встретились они под вечер в "Якоре". О происшествии на площади уже говорили меньше, потому что город был ошарашен новым известием - морские разбойники, о которых за зиму подзабыли, вторглись в Нос, захватили город и теперь, наверное, уже идут на Приют. Только об этом и было разговоров. А Мерк новый - что? Мало ли их казнили по городам империи...

Первым в заведение явился толстяк, затем пожаловал Дунт. Отыскал в темном зале знакомую округлую фигуру, плюхнулся рядом.

- Ты чего натворил? - накинулся тощий монах на приятеля. - Ты соображаешь, что сделал?

Тонвер только вздыхал, он и сам не понимал, что за бес его под руку толкал - там, на площади. И с чего он вылез с байкой о гонителе демонов? Удивительно даже самому...

- В общем, ты как знаешь, - буркнул Дунт, - а я собираюсь пробираться на север. Если не врут насчет северян, я лучше с ними. А что? Пойду в дружину к какому-нибудь из разбойных конунгов, стану нести этим варварам слово гилфиногово...

- Удачи тебе, брат, - бесцветным голосом пожелал Тонвер, - славное решение.

- Так, может, ты со мной? - при виде смирения обычно строптивого толстяка Дунт несколько опешил.

- Нет, брат, у меня своя стезя. А ты иди, пожалуй, иди и благословение Светлого с тобою.

Дунт не понял, почему его гонят... но потом Тонвер вдруг громко объявил:

- Чудеса, братья мои, творятся в нашем Мире! Истинно, чудеса, разве так бывало в старые добрые времена, когда святые подвижники и предстоятели еще бродили по городам и весям? Однажды блаженный Селекин отправился в чужой город, чтобы напроситься на обед к тамошнему графу, то есть я хочу сказать, чтобы прочесть добрую проповедь тамошним мещанам...

В темном зале со скрежетом задвигались лавки - моряки оборачивались к рассказчику, чтобы послушать байку о корыстолюбивом блаженном. Дунт осторожно встал, тихонько отодвинулся в тень и двинулся к выходу. Истинно так, Мерк Новый всегда будет бродить по дорогам Мира, скольких бы бедолаг ни казнили, скольких бы не сгубили разбойники и стихия, скольких бы ни свалили болезни... Так уж устроен этот Мир.

ГЛАВА 35 Сантлак

Когда ванетская кавалерия устремилась в атаку, Перк не успел не то, что отдать приказ - он даже не вывел свое войско из-за холмов. Обычно так не воевали, и сантлакские рыцари оказались попросту не готовы к столь стремительному развитию событий. Обычно - если, конечно, речь идет не о нападении из засады - армии выстраивались на поле, обменивались обидными выкриками, военачальники подолгу держали речи, вдохновляя воинов перед боем. Нынче имперцы атаковали стремительно и, как оказалось, совершенно неожиданно для противника.

Завидев неприятеля, во весь опор несущегося навстречу, Перк и несколько десятков всадников, оказавшихся в первых рядах - те, что были посмелей, да и поглупей прочих, пожалуй - с радостным ревом устремились в битву, навстречу латникам Алекиана. Многие из следовавших за "избранным королем" оказались не так охочи до драки, эти попытались развернуться и ускакать обратно, за холмы, однако навстречу беглецам двигалась масса сантлакской кавалерии, и многие в задних рядах пока что не поняли, что бой уже начался. Задние продолжали двигаться в походном порядке, причем кое-кому крики и топот подсказали верный вывод - и эти тоже рвались вперед, за королем, чей голос расслышали. Ревел Перк, словно разъяренный бык - луженая глотка входила в число непременных достоинств сантлакского короля, а уж Перка сими достоинствами Пресветлый наградил сполна.

В итоге колонна сантлакских конников смешалась даже раньше, чем передние бойцы обеих армий переломили копья. Первый удар приняли лишь несколько десятков сантлакцев, но это были сплошь здоровенные парни, отборные вояки. Хотя и не успев взять хороший разгон, они ударили крепко и свалили с лошадей попавшихся им противников, зато справа и слева ванетцы с тильцами прорвались к холмам, и там уж кто погонял коня вверх по склону, а кто зашел с фланга Перку и его соратникам. В итоге имперцы, хотя и неся потери, разрезали колонну неприятеля, отсекли головной отряд, и Перк оказался в окружении, вокруг него сантлакцы падали под ударами, сыплющимися со всех сторон, один за другим. Те, кто ехал в хвосте, услышали шум битвы, увидели на гребне холмов имперских воинов - и стали разворачиваться, чтобы бежать. Это был обычный способ ведения войны в Сантлаке. А имперцы, распаленные словами пророка Когера, рвались в бой, топтали выбитых из седел соратников и стремились сойтись с людьми Перка в рукопашной. Этот напор оказалось невозможно удержать, и вскоре сам "избранный король" понял, что если он не проложит себе путь к бегству, его вот-вот одолеют. Он уже шатался под ударами, которые сыпались справа и слева, а в перекошенных лицах ванетских воинов была отчаянная решимость - их одержимость была сильней всякой отваги, это было нечто запредельное, нечеловеческое. Перк понял: здесь и сейчас ему не победить.

Верзила развернул коня, свалив при этом двоих всадников, ванетского солдата и собственного оруженосца. Королевский жеребец был громадным и тяжелым, под стать наезднику - когда такая махина разворачивалась, все и вся вокруг валилось наземь от самого легкого касания. Не прекращая орать: "За мной! За королем!" - Перк Первый погнал коня прочь. Теперь уже никто из санталкцев не думал о сопротивлении, все стремились унести ноги с этого рокового поля. Кое-кому не повезло - их настигли и свалили ударами в спину, теперь имперцы, которые понесли страшные потери в первой сшибке, сравнивали счет.

Рыцарям Сантлака большей частью удалось спастись - уж им-то не впервой было удирать, местные умели это делать на славу! Не посчастливилось латникам да оруженосцам, под которыми были худые лошадки, этих настигали и убивали без пощады ванетцы, которые пришли в неистовство под влиянием слов Когера.

А Перк Первый спасся. Пока кипела схватка, он не рассуждал - это занятие ему никогда не давалось. В бою не до мыслей, зато во время бегства, когда верзила пришпоривал жеребца, уносясь от погони - тогда у него объявилась возможность пораскинуть мозгами, и король пришел в ярость. Он, только-только признанный лучшим из лучших на Большом Турнире - бежит! И от кого? От ванетской швали и тильских сопляков! Чем дальше громадный конь уносил Перка от места схватки, тем яростней кипела в груди ненависть и жажда отомстить. Потери? Плевать, за Перком весь Сантлак, сотни рыцарей! Собрать их, повести за Алекианом, нагнать имперцев и сквитаться! Это будет правильно, по-сантлакски, это будет благородно. Это будет воистину по-королевски!

***

Алекиан со своего пригорка с удовлетворением наблюдал, как кавалерия пошла в атаку под крики Когера. Даже гвардейцев, приставленных повсюду следовать за пророком и охранять святого отца - и тех захватил общий порыв, и они присоединились к атаке, хотя им было запрещено покидать доброго пастыря. Когер остался один посреди истоптанной копытами равнины. А император глядел, не улыбаясь. На его лице не отражались эмоции. Прискакал гвардеец:

- Ваше императорское величество, Метриен просит позволить ему сразиться!

- Не нужно, - бросил Алекиан. - Наши доблестные воины вполне способны обойтись без него. Враг бежит.

Коклос Полгнома оценил обстановку и тронул лошадку с места, он хотел убраться из свиты Алекиана чтобы исполнить собственный план - неожиданно выпал, как будто, удачный случай. Тут император, казалось, безучастный ко всему, обернулся:

- Коклос, ты куда? Тоже собираешься напасть на наших врагов? Этого не требуется, верный Коклос. Мы победили. По гилфинговой милости, по слову его - воинство самозванца рассеяно.

- Я вижу, - буркнул карлик, с неохотой натягивая поводья. - Я собирался пограбить мертвецов на поле боя. Разве не это первейшая обязанность верного вассала твоего величества?

Алекиан чуть раздвинул бледные губы, у него - теперешнего - это должно было сойти за улыбку.

- Оставь грабеж покойных тем, кто его заслужил, - бросил император. Затем обернулся к гвардейцу конвоя. - Поезжай к отцу Когеру, он там один, брошенный охраной. Нам желательно, чтобы сей муж находился под надежной защитой. Возьми с собой троих или четверых.

Коклос задумался. Сегодня он не успел, но что ж - зато была отличная репетиция. Карлик собственными глазами увидел, как безумие овладевает воинами, когда проповедует Когер. Если он проповедует смирение - все опускаются на колени. Если проповедует насилие - даже самые тишайшие скромники и трусы очертя голову рвутся в бой. Дар Гилфиногов, не так ли? Полгнома не верил в дары свыше, он был склонен усматривать здесь коммерцию: любой товар небес имеет цену! И Полгнома считал, что цена нынешней победы слишком велика. Нет, он вовсе не считал павших с той и другой стороны, не прикидывал количество бойцов в противоборствующих армиях и не планировал допустимый процент потерь. Он думал лишь об одной потере - о душе Алекиана.

Но сегодня Коклос увидел и кое-что, показавшееся добрым знаком, его безумный план вполне осуществим, если в следующей битве повторится то же, что случилось нынче. Сегодня карлик попросту не успел - все произошло чересчур быстро. Будь у него хоть полчаса, чтобы приготовиться...

Пока Коклос размышлял, схватка закончилась, уцелевшие сантлакцы сбежали. Затем и ванетские воины прекратили преследование, они уже вышли из экстатического состояния, в которое ввергла их проповеди Когера, и вид усеянного телами поля напомнил о реальности. Воины рассыпались по равнине, чтобы грабить павших.

Когера гвардейцы препроводили на холм под имперское знамя. Алекиан отдал распоряжение: выслать из обоза прислугу и лекарей, пусть отыскивают раненных, оказывают помощь Войса не могли найти, и Алекиану пришлось отдать распоряжения лично. Затем он пожелал помолиться - как обычно, вместе с вдохновенным отцом Когером.

Император не прервал молитву даже когда на холм принесли едва живого Войса - этот прагматичнейший воин оказался вовлечен в самое яростное пекло боя, получил с полдюжины серьезных ран, и множество мелких ушибов. Он еще дышал, но лекари сомневались в благополучном исходе. Недолго бедняга Войс наслаждался громким титулом, совсем скоротечной оказалась его удача.

Алекиан, искоса глянул в бледное лицо воина и, не прерывая молитвы, качнул подбородком - унесите.

Коклос прошептал:

- Каким бы скверным маршалом ни был Войс, такого равнодушия он не заслужил... Что же, я потерял не очень надежного, зато весьма ценного союзника? Гангмар бы взял эти превратности войны, теперь придется изменить планы... и действовать скорее, иначе будет поздно!

Он обращался к себе, потому что больше поговорить карлику было не с кем, союзников у него не осталось.

***

Раненных оказалось достаточно много, а убитых - и того больше. Стремительная атака имперцев стоила войску Алекиана двух сотен латников, и почти такое же количество людей Перка было убито во время погони.

Командирам отрядов, явившихся с докладами, пришлось ждать, его величество не был склонен прерывать молитву. Так что военачальникам пришлось самостоятельно раздать распоряжения: разбить лагерь, оказывать помощь раненным, копать могилы. У них был выбор: оставаться здесь либо продолжить марш на Вейвер. Выбрали более очевидное решение.

Только теперь Коклос смог удалиться из-под имперского знамени, но сейчас подходящий момент бы упущен, исполнение плана вновь пришлось отложить. Карлик отправился к обозу и завалился спать. Он резонно предположил, что нынче больше ничего интересного не произойдет.

Молился император не меньше двух часов. Затем ему доложили, что войско остановлено. Алекиан с минуту подумал... наконец изрек:

- Нам было желательно достичь скорей города Вейвер... однако день задержки ничего не решает. Велите людям, чтобы молились Гилфингу, благодарили за ниспосланную победу, как это сделал их император... И вино. Пусть сегодня из обоза выдадут вина.

Алекиан не настолько витал в облаках, чтобы забыть: большинству воинов молитва не заметит хмеля. Он выше их, он владыка, а они - всего лишь слабые люди, обремененные недостатками.

Сантлакских дворян из местных - тех, что присоединились к армии накануне - разослали по их владениям с приказом пригнать селян. Теперь, когда Перк Первый бежал, в верности волонтеров сомневаться не приходилось, эти всегда на стороне победителя. К тому же их замки заняты имперскими гарнизонами, это весьма весомый аргумент в пользу преданности императору. Наутро армия снялась с лагеря и выступила в прежнем направлении - на Вейвер. На месте ночлега остались местные крестьяне, они рыли могилы, многие бродили между остывших костров в поисках поживы, однако ничего не сумели сыскать - имперская армия состояла из таких парней, что не оставляют за собой ничего ценного.

До Вейвера оставался дневной переход, к вечеру Алекиан собирался быть на месте. Войса везли в фургоне, его и других раненных. Тряска не шла на пользу израненному рыцарю, а лекари не решались обратиться к императору, чтобы просить остановить армию либо определить увечного на постой. Войс слишком легко сделался маршалом, теперь точно так же легко его жизнью пренебрегали. Судьба переменчива...

Коклос по-прежнему сопровождал "братца", трясся позади и уныло бурчал себе под нос, что ему прискучила война. Алекиан не обращал внимания на нытье карлика, его взор был устремлен вперед и, казалось, он снова видел дали, недоступные глазам простого смертного.

ГЛАВА 36 Юго-восток Ванета

Некромант был полностью поглощен тяжелой задачей - обеспечить точность маневра. Две линии мертвого войска должны были сойтись именно так, как он рассчитал, и брат маршал прилагал все силы, чтобы вышло. Големы замерли, сверкая на солнце полированными латами, и соединяющие их цепи сейчас были отлично видны - маскирующая магия, окутавшая тяжелые кованые звенья, действовала по-прежнему, однако теперь цепи покрывала кровь, между звеньев застряли обломки оружия, на них навалились тела людей и лошадей. Неутомимые каменные громады волокли этот лишний груз, не замечая, зато теперь мертвые тела и обломки оружия пометили линии, соединяющие големов. И кровь. Крови на металл нынче вылилось немало, и там, где окровавленные сегменты цепи соседствовали с не окрашенными в красное, казалось, будто кровь сочится в воздухе, и пустое пространство роняет тяжелые красные капли в истоптанную траву.

Зомби маршировали вслед за некромантом под раскатистую барабанную дробь, черные шеренги приближались с тылу к замершим гигантам, а те все медленней и слабей взмахивали оружием. Некромант заметил, что кое-кто из оглушенных имперских вояк пришел в себя, однако не отвлекался - пусть убираются, эти несколько жизней ничего не решат, потому что смерть уже сняла здесь достойную жатву. Кевгар победил. Он победил.

Кованые стальные шары в последний раз взлетели... и покатились по замле, вспахивая шипами неглубокие борозды, големы замерли. Тут же стих грохот барабанов, остановились и черные ряды зомби. Маневр был завершено.

Кевгар потянул с головы рогатый шлем, утер испарину и огляделся. Вокруг стало тихо. Стонали раненные, весело перекликались наемники из Ренприста, но эти звуки были слабыми и разрозненными - после того, как замолчали барабаны, тишина победила. И в тишине резко прозвучал крик Глоады.

Маршал обернулся - девушка, путаясь в длинном платье, бежала к нему, легко перескакивая через распростертые тела, спотыкаясь о брошенное оружие. Ящер, которго она выпустила из колючей клетки, давно отстал, и принцесса бросила цепочку, закрепленную на ошейнике животного. Дрендарг семенил за хозяйкой, останавливался над мертвецами, лизал кровь, нюхал - и спешил дальше. Горы вкусной еды ошеломили "малыша". Но Кевгар не глядел на ящера, он позабыл обо всем, Мир сошелся для него в крошечной точке - и точка бежала, размахивала тонкими руками, скользила в крови.

Болотница подскочила к жеребцу маршала, подпрыгнула - как будто знала наверняка, что ее подхватят, не дадут свалиться в окровавленную траву. И Кевгар отшвырнул шлем, обеими руками хватая драгоценную ношу. Хватая весь Мир, именно так, весь Мир заключая в объятия.

Принцесса, будто змея скользнула в медвежьи объятия некроманта, перекинула тощую ногу через седло, усаживаясь лицом к наезднику. Ее губы были холодными и влажными.

Она шмыгнула носом, утерлась и снова впилась поцелуем в губы маршала. А тот, неумело улыбаясь, осторожно прижимал девушку к тяжелым латам и боялся оцарапать стальными суставами налокотников. Он победил для нее. К Гангмару разрушение Мира, к Гангмару братство Черного Круга, наследие Проклятого Принца, к Гангмару все, лишь бы она была довольна. Лишь бы гордилась им. Кевгар желал быть достойным замечательной Глоады, для этого нужна была победа - и он победил. Для нее.

- Ты победил, - выдохнула девушка между поцелуями.

Она любила своего увальня, Мать Гунгилла свидетельница, до чего она любила величайшего победителя! Она придумала этот план для него, она придумала этот бой для него, этих големов, закутанные в магию цепи, этих бестолковых имперцев, угодивших в ловушку, этих солдат из Ренприста. Она хотела, чтобы он был счастлив, чтобы он был великим воином и победителем - и все удалось! Глоада была счастлива. Она была счастлива - потому что сделала так много для него!

***

- Мой милый, милый, великий... мой герой... мой, мой герой!.. - приговаривала Глада между поцелуями.

Вороной жеребец под тяжелой, напитанной заклинаниями, попоной, переступал копытами и косился из-под тяжелых лат, укрывающих голову. Кевгар смущался, и это нравилось болтнице. Он старался не выказывать смущения - и это тоже нравилось. Потом девушка заметила, что маршал чем-то по-настоящему озабочен.

- Что? Ты встревожен?

- Не совсем, - промямлил маршал. - Просто...

- Ну что же, мой великий, мой непобедимый?

- Я не знаю, что делать дальше, - признался Кевгар. Эти слова он проговорил совсем тихо.

Потом осторожно подцепил закованными в сталь пальцами задранный подол мешковатого платья Глоады и аккуратно поправил.

- Как это что? Прикажи разграбить имперский обоз. Наши голубчики только позволения и ждут. Это не очень-то весело, однако обоз - вот он, и с ним определенно что-нибудь нужно сделать. Что-нибудь злобное. У меня не хватает фантазии, так пусть обоз просто разграбят.

- Да, но...

- Да, да! - Глоада вывернулась в седле, упираясь кулаками в стальную грудь некроманта и проорала наемникам, которые топтались в сторонке. - Эй, бездельники! Живо за работу! Все, что в этих телегах - ваше! Пошли, пошли, уроды!

Вояки из Ренприста сперва не сообразили, что им позволено разграбить имперский обоз. Должно быть, ошалели от такой удачи. Они нынче так и не вступили в бой, вся работа была проделана без их участия. Сейчас они не решались приблизиться к мертвым солдатам, и опасливо косились на замерших големов. Получив удивительный приказ, они несмело пошли через поле, то и дело оглядываясь на странную девку.

Та заорала снова:

- Живей, лодыри, не то передумаю и велю все сжечь! Вместе с вами! А ну живей!

Солдаты заторопились, а подручные некроманта глядели им вслед и, должно быть, завидовали. Им было запрещено все низменное, но, во имя Черного Круга, им тоже хотелось грабить - просто по-человечески, без всяких высоких идей, просто грабить.

А болотница снова прижалась к тяжелым доспехам возлюбленного.

- Ну вот видишь, как все просто.

- Обоз... - буркнул Кевгар. - Обоз - ерунда. Я не знаю, как быть дальше. Мы и здесь-то победили просто... просто невероятно.

Он хотел сказать: "Просто чудом", но не стал, выразился иначе. Говоря откровенно, хотя три голема были непобедимы, остальных сегодня должны были растоптать. Что за чудная мысль - соединить големов заколдованной цепью! Но эта мысль сработала.

- У нас нет плана кампании, да и сил маловато... - это было правдой. Второй раз ловушка не сработает, а войска у некроманта не было по-прежнему. - Будь у меня хотя бы сотня кавалеристов, я отправил бы их преследовать сбежавших имперцев, и их потери были вдвое больше. А теперь...

Теперь они соберутся, снова собьются в стадо, и по-прежнему будут сильней, чем крошечное войско Кевгара - но и это он не стал говорить вслух. Он был рад, поскольку Глоада довольна, и маршалу не хотелось ничего иного.

- Словом, я не знаю, как нам быть дальше, - твердо закончил некромант.

- Ну это же проще простого! - Глоада ухмыльнулась. - Мы снова всех обманем.

Обман - это славно, это очень по-могнакски.

- Что ты имеешь в виду? Кого и как мы обманем?

- Этого старого болвана, капитана гвардии. Мы поступим не так, как он ждет.

- Откуда ты знаешь, чего он от нас ждет?

- Не знаю, зато ты знаешь. Он воин, и ты воин. Ты сам скажешь мне, какое решение он примет и чего ожидает от тебя. Давай, поставь себя на его место!

Кевгар прикинул, что должен сделать любой опытный военачальник на месте старика с бараньими глазами.

- Ну, что ж... Он должен предположить, что, раз уж мы победили, теперь вторгнемся в Ванет, войдем поглубже, станем жечь и убивать.

- А он? Чем ответит он?

- Он служит императору. Значит, он постарается занять позицию между нашим войском и столицей империи. Снова станет кружить поблизости, ждать, пока мы увязнем в какой-нибудь осаде, тогда попытается ударить. Но главные силы станет держать между нами и Ванетинией. Он, должно быть, уже ведет остатки кавалерии на запад.

Глоада осклабилась еще шире.

- Ну так вот, мы поступим наоборот. Обманем. Кстати, у меня возникло еще несколько мыслей... прежде всего, я неправильно одета! Мне нужны доспехи, как у тебя, и шлем с рогами.

- Он очень тяжел, - с нежностью возразил некромант. - Тебе не понравится таскать такую тяжесть.

Поглядел на улыбающуюся болотницу и неумело прибавил:

- Милая...

***

Некромант угадал в целом верно, однако ошибся в деталях - пока он целовался с болотницей на глазах собственного войска, ок-Линвер вовсе не собирал императорских солдат, он брел через лес во главе горстки беглецов. Выйти на дорогу они не решались, боялись кавалеристов Кевгара - на самом деле несуществующих кавалеристов. Ок-Линверу и в голову не могло прийти, что кавалерии у врага нет вовсе. Юный Изумруд совсем раскис. Долгая пешая прогулка лишила мальчишку последних сил.

Капитан бы разозлился на этого слабака, однако помнил, что обязан магу жизнью. Толстый неумеха не сбежал, как другие, а пробрался между страшных опасностей, отыскал лежащего без чувств капитана... Ок-Линвер попробовал заговорить с магом, чтоб поддержать толстяка хотя бы словом, но тот вдруг разревелся и принялся сквозь слезы твердить, что он предупреждал о наличии магии между шагающих колоссов. Он же не мог знать, какова природа этой магии, не мог предвидеть, что там - окутанные заклятиями прочности и невидимости цепи. Прочность с невидимостью - странное сочетание, никогда прежде Эрегарту подобного не встречалось...

Ок-Линвер только и смог выговорить:

- Подбери сопли, маг. Мы-то живы, так что шагай веселей! - и это вместо ободрения.

Часа два пути - и они вышли к деревне. Там было неспокойно - орали мужчины, завывали женщины, пронзительно мычала и блеяла скотина. Между домов бегали люди, высланные ок-Линвером разведчики видели конных и пеших.

- Проклятье, - высказался капитан, - они не могли поспеть сюда!

Но это были вовсе не люди некоманта - деревню грабили гевцы, те самые разбойники, которых некромант спустил с цепи по совету Глоады. Разобравшись, с кем пришлось иметь дело, ок-Линвер решил напасть на мародеров. Его люди, укрываясь в кустарнике, подобрались к околице и с криками бросились на грабителей. Те не растерялись - гевским прохвостам было не привыкать к подобным сюрпризам - и дружно бросились наутек. Захватить удалось лишь нескольких. Отбили и пару кляч - дрянные, правду сказать, лошадки, совсем никудышные. Крестьяне, спасенные от грабителей, рассказали, что через деревню проскакали воины в ярких плащах - местные вояки, которым посчастливилось удрать от некроманта. Они орали на скаку о черных всадниках и железных гигантах, о мертвых солдатах и колдовстве злобного мага из Гевы... задавили трех куриц. Тем не менее, никакие черные всадники за трусами не гнались, зато объявились разбойники.

Ок-Линвер оглядел своих людей, выбрал гвардейца, на котором был плащ почище, велел садиться в седло и скакать в Ванетинию.

- Как велите доложить, сэр? - уточнил воин. - Сказать ли, что мы разбиты?

- Нет, скажешь правду. Скажешь, было две битвы, первую мы проиграли, вторую выиграли, да местная солдатня разбежалась из страха перед некромантом и его мертвыми солдатами. Когда удастся собрать снова людей, я пришлю подробный отчет.

Эрегарт, не принимавший участия в стычке, успел отдышаться и немного пришел в себя. Он внимательно выслушал, что капитан велит передать в столицу, потом уточнил:

- Вторая битва, это та, что здесь, в этом селе?

Капитан кивнул. Эрегарт тоже кивнул. Он принимал правила игры, предложенные ок-Линвером. Поражение - вина полководца, ну и колдун тоже не без греха. Нехорошо, если так решат в столице. Ок-Линвер подумал и решил:

- Садись-ка ты на лошадь, что ли. Думал, сам верхом поеду, да уж ладно. Больно ты рыхлый, юноша, не выдержишь перехода.

Ок-Линвер собирался обойти округу и собрать людей, сколько удастся. А затем - точно, как и предполагал Кевгар, отступать перед войском некроманта, держась между врагом и Ванетинией. Его ожидал сюрприз. Трудно сказать - приятный ли.

Часть 4 ТРАВА ПОД КОПЫТАМИ

ГЛАВА 37 Ливда

Отец с сыном шагали по ночной Ливде, оба помалкивали, обоим было, о чем подумать. Оба хотели о многом расспросить, но вопросов было так много... слишком много вопросов.

- Куда ты ведешь меня, сын? - нарушил молчание Карикан.

- В переулок Заплаток.

- Отличное название! Оно так много говорит о жителях!

Аньг, шагавший позади, шумно зевнул.

- Да... Славное местечко, тихое, спокойное. Когда я отправлюсь с малышом в поход, соседи наконец-то вздохнут спокойно. Думаю, я - самый буйный из тамошних обитателей. Во всяком случае, на моей памяти я один пролил крови больше, чем все жители переулка Заплаток вместе взятые, - задумчиво протянул Хромой. - Хотя разбитые по пьяни головы никого не удивляют. Сам дивлюсь, как это мне удается.

Карикан кивнул собственным мыслям и пробормотал что-то под нос. Хромой расслышал только: "...Кровь".

- Что, папа? Ты что-то сказал о крови? Вообще, в Ливде крови льется не меньше, чем в любом ином месте, это только наш переулок...

- Нет, я сказал: моя кровь. Мне тоже, знаешь ли, удавалось вдохнуть жизнь в любое местечко, где бы я ни появлялся... слышишь? Кто-то идет навстречу.

- А, это... Этого господина зовут Шнур. Занятный парнишка, чистый, наивный, не испорченный городом.

- Тебе бы все дразнить, - беззлобно буркнул Шнур, выступая из тени. - Послушай, Хромой, тебя ищут. Этот, из стражи. Мелкий такой, пронырливый.

- Ладно, Шнур, я понял. И пожелай мне удачи, я завтра иду на войну, словно Авейн Неистовый. Ты слыхал об Авейне?

- Дурость это, на войну, - буркнул парнишка. - Ты того, возвращайся, что ли? С тобой весело.

Шнур растворился в тени. Похоже, смутился - крутому парню не к лицу столько откровенные проявления чувств. Карикан хмыкнул.

- Кто этот юноша? Он из ночного братства?

- Точно. А сейчас ты увидишь представителя стражи, не удивляйся.

- Постараюсь не удивляться.

В самом деле, у входа в Львиный переулок встретился коротышка - шпион стражи.

- Здорово, Керт, - поприветствовал Хромой. - Что это по ночам не спишь? Честные люди уже третий сон видят.

- Не ври, - парировал коротышка, - откуда бы тебе знать о честных людях? Ты же в Ливде всю жизнь провел!

- А вот и нет, я нанимался в Ренпристе, ходил по Геве и Фенаде.

- Ты мне нравишься все больше, - улыбнулся Карикан. - Ренприст... да... расскажешь как-нибудь.

- Как знаешь, - пропустил возражение мимо ушей Керт, - а тебя ждут в Большом доме. Велено сыскать. Так что давай-ка, идем со мной.

Троица сменила курс, теперь они шагали скорей, следуя за маленьким шпиком.

- Большой дом - это что? - осведомился Счастливчик.

- Графская резиденция. Там тоже не сыщешь честных людей... ты слышал меня, Керт?

- Нет, не слышал, - не оборачиваясь, буркнул стражник. - Когда лишишься милостей господина графа, тогда услышу, не сомневайся.

- Какой славный город, - хмыкнул Карикан, - жалко будет его покинуть. Я чувствую, здесь много интересного!

- Угу, - согласился сын, - именно поэтому мне покидать Ливду не жаль.

Аньг снова зевнул. Он-то вряд ли слушал разговоры спутников, да и местные достопримечательности блондина ничуть не волновали. Он, похоже, спал на ходу. Должно быть, видел третий сон, как подобает честному человеку.

***

Хотя час был поздний, у входа в Большой дом оказалось людно. Расхаживали солдаты стражи, чиновники, кое-кто из членов городского Совета - должно быть, заседали допоздна и лишь недавно вывалили из душного зала, чтобы перевести дух.

Коротышка Керт уверенно двинулся сквозь толпу - он отыскивал собственное начальство. Хромой со спутниками шагал следом, придерживая ножны, чтоб не задеть ненароком какую-нибудь важную персону. Люди были, что называется, на взводе - красные, взъерошенные, кое-кто продолжал начатый накануне спор...

Шпик отыскал главу городской стражи. Лысый тоже выглядел так, будто только что вывалился из крепкой свары - раскрасневшийся, потный. Утирая лысину, стражник звучно пыхтел. Увидел менялу, кинулся навстречу.

- Хромой! Где тебя Гангмар носил? Его светлость совсем рехн... я говорю, его светлость изволили волноваться, куда ты пропал. Ничего слышать не хочет, пока тебя не найдут!

- Ну, так вот я здесь, - Хромой пожал плечами. - Чего волноваться? С моим появлением все сразу встанет на свои места, в Ливде воцарится мир и братская любовь.

Лысый, должно быть, много чего хотел сказать... но решил не терять времени, коротко вздохнул и бросил:

- Идем! Самолично тебя проведу к его светлости, чтоб ты снова куда-то не пропал.

- А, идем, идем. Ты хочешь, чтоб малыш видел, как работает городская стража. Стоило ему захотеть моего общества - и сам начальник стражи влечет меня к подножию трона! Ловкий ход, старина.

Коль Лысый только пыхтел, прокладывая дорогу в толпе. Он заранее решил не отвечать на шуточки Хромого и упорно игнорировал подколки.

- Да, Коль, я же не один! Ты слышишь? Эти люди со мной.

Лысый задержался и смерил взглядом компанию Хромого. Шпик Керт испарился, едва сдал Хромого начальству на руки. Что же до остальных... Карикан имел вид настоящего разбойника с большой дороги, а Аньг, который уже пробудился и теперь с улыбкой вертел головой, разглядывая яркие одежды богатых ливдинцев... Аньг выглядел блаженненьким - сразу было ясно, парень не от мира сего, придурок. В общем, подходящая свита для нахального менялы.

Не отвечая, Токит направился ко входу в Большой дом. Солдаты по сторонам двери уже не пытались приветствовать входящих - наверняка сегодня мимо них в ту и другую сторону прошло столько народа, что приветствовать каждого им надоело. Явись сюда архиепископ либо император - и ради тех, должно быть, не вытянулись во фрунт...

В зале за дверью оказалось душно, но на удивление пусто. Коль энергично устремился к лестнице, ведущей на второй этаж, к графским покоям. Значит, церемонии все-таки закончились, и Эрствин удалился к себе, а городские шишки продолжают топтаться у входа просто так - по инерции, что ли. Как начали с утра вершить городские дела, так и остановиться не сумели, продолжают препираться на площади.

У подножия лестницы глава стражи объявил серо-лиловым охранникам:

- Доложите его светлости графу: доставил лично! Вот он, Хромой.

- Сынок, ты должен назвать себя, пусть привыкают, - тихонько шепнул Карикан. - Джейем Геведский, так тебя зовут.

- Погоди, папа. Если ты хочешь представления, то сейчас полюбуешься. Я чувствую, тебя ждет незабываемая мистерия.

Солдаты Эрствина расступились, чтобы пропустить Хромого. Но на его спутников глядели настороженно.

- Эти двое со мной, - с ухмылкой пояснил Джейем Геведский, - его светлость будет рад их видеть. Если хотите, можете вызвать подкрепление, чтобы окружить нас щетиной клинков.

Солдаты переглянулись, старший решил:

- Ступайте, мастер, и вы, почтенные, тоже. Хромому всецело доверяем. Я следом пойду.

- У Эрствина много врагов, - пояснил отцу Хромой, поднимаясь по лестнице, - эти строгости вполне оправданы...

Потом тише добавил:

- Если предчувствия меня не обманывают, мистерия сейчас начнется. Я слышу знакомый говор.

Поблизости - хотя снизу было не разглядеть - журчал голос графского оруженосца, ок-Ренга. Нежные интонации подсказали Хромому - рыцарь снова подстерег в коридоре Лериану и пытается быть галантным кавалером. Джейем давно понял: юный оруженосец решил сделаться графским родичем и жениться на Лериане. Пугливая девица прячется от всех, и предприимчивый рыцарь старается постоянно тереться поблизости, чтобы она привыкла к ухажеру. Тогда он будет единственным, с кем она, по крайней мере, может оставаться рядом.

- Сейчас начнется, - повторил Хромой, - и пошло бы все к Гангмару! Сейчас или никогда... Да, папа! Постарайся не вмешиваться, пока я не разрешу. Возможно, это окажется непросто, но не вмешивайся, а?

***

На втором этаже, как обычно, стоял солдат в цветах Леверкоя, этот оценивающе оглядел гостей, обменялся кивками с тем, что шагал позади, и отступил в строну. Хромой вошел в длинный коридор и огляделся - сегодня освещение было яркое... вот и ок-Ренг. В самом деле, оруженосец склонялся над Лерианой, вещал что-то о предстоящем походе и воинских доблестях. Девушка, как обычно пятилась и едва слышно коротко отвечала, ок-Ренг, словно невзначай придвигался ближе.

- С дороги, ок-Ренг!

Хромой решительно отодвинул ухажера - тот опешил, от менялы он никак не ждал подобного обращения. А Джейем Геведский шагнул к Лериане, девушка подняла на него глаза и застыла.

- Мадам, - заговорил Хромой, опускаясь на колено, - у меня слишком много новостей, а времени, похоже, нет. Говоря коротко, я принц, меня подменили в детстве, теперь все открылось, и я прошу вашей руки.

Ок-Ренг шумно выдохнул - парень, без того пораженный бесцеремонностью гостя, теперь и вовсе обалдел.

- Помолчи, ок-Ренг, - бросил Хромой, не сводя глаз с девушки, - Сейчас помолчи, а потом, если хочешь, я объясню тебе все в деталях.

- Сэр, - пробормотала Лериана. - Сэр Хромой...

- Джейем Геведский! - наконец-то не выдержал Карикан. Счастливчик был поражен не меньше, чем Гойдель. - Его имя: Джейем Геведский!

- Помолчи, папа.

- Сэр Джейем, - Лериана заговорила чуть громче, - моей рукой распоряжается брат и сеньор. И если он не даст вам согласия, я... я... я ему уши надеру! Вот...

Эрствин пропустил начало сцены, он появился как раз, когда ему было обещано надрать уши. Зрелище, представшее его глазам, оказалось не менее занимательно, чем услышанные слова. Ок-Ренг, застывший у стены, Хромой у ног Лерианы, Карикан и безмятежно улыбающийся Аньг... и растерянный солдат позади.

- Хромой... - Эрствин никак не мог подобрать нужных слов. Он не понимал смысла происходящего, испытывал облегчение от того, что дорогой друг наконец-то найден, дивился новым лицам. - Хромой, а я тут без тебя совсем... а я ждал...

- Сэр Эрствин, - Хромой поднялся и тут же отвесил поклон. - Пришло время сдернуть покровы тайны с моего высокого происхождения. Я наследник одного из самых громких титулов Империи.

- И одного из самых опасных к тому же, - буркнул Карикан. Граф говорил тихо, но в коридоре стояла такая тишина, что его отлично услыхали все.

- И я прошу руки твоей сестры, - твердо закончил Джейем Геведский.

- Доказательства его происхождения будут предоставлены незамедлительно, - вставил Карикан. - Но лучше бы это сделать в тесном кругу.

- Ну, если так, - Эрствин начал приходить в себя, - то я вас выслушаю. Ступайте за мной. Лана, ты тоже, и на этот раз не смей исчезать!

Ок-Ренга и солдата в комнату с попугаем звать не стали, эти двое остались за дверью. Когда проходили в покои, Карикан улучил секунду и спросил сына:

- Кто этот малец?

- Это? Это, папочка, сэр Эрствин, граф Ливдинский, барон Леверкойский, владетель Трайский, сеньор Гайна и судья Велемека... в общем, тот самый человек, которому ты собирался открыться и вручить свою судьбу. Ну-ну, не делай такие глаза, поверь: когда я представлю ему тебя, он удивится куда сильней.

ГЛАВА 38 Феллиост

Отец Брак был тугодумом. Ему хватало сообразительности, чтобы принимать верные решения, просто на это требовалось время. Над словами Веля он размышлял часа два. Наконец согласился: нужно уходить. Эльфы уже могли взять Феллиост, они отложили приступ, но в любой день могут возвратиться и двести начатое до конца. Раз сейчас нелюдей что-то отвлекло, нужно воспользоваться. И кроме того, отец Брак твердо помнил: на войне нужно действовать. Тот, кто действует, обретает преимущество. Сильной стороне можно ждать, а слабой непременно нужно действовать. Сила сейчас на стороне нелюдей.

Но как уйти из осажденного города? Над этим отец Брак ломать голову не стал, отправился посоветоваться с Велитианом. Тот сперва не понял вопроса. Что значит - как?

- За нами следят эльфы, - осторожно напомнил викарий. - Они сообщат военачальнику, тот возвратит войско.

- Не возвратит, - Вель говорил ровно и спокойно, недогадливость Брака парня вовсе не раздражала. - Войско ушло, прервав штурм - значит, у их командира возникли дела поважней. Войско не возвратится ради нас. А если возвратится - нам все равно не выстоять, хоть в городе, хоть в поле.

- Врагу не нужно возвращать всех, на нас хватит и полусотни луков.

- Вряд ли у них есть лишняя полусотня, - гнул свое юноша. - Единственный, кто может нам помешать, это отряд в их старом лагере. Остановить нас нелюдям не под силу, а вот задержать могут. Если повиснут у нас на хвосте, придется двигаться очень медленно. Сейчас их военачальник чем-то занят, но надолго ли, непонятно. Нужно сделать так, чтобы он не стал посылать полусотню луков.

Отец Брак удивился, и парень уточнил:

- Они могут напасть, если будут знать, где мы. Если мы исчезнем, на наши поиски большой отряд не пошлют. Единственная задача - стряхнуть с хвоста этих, из лагеря.

- Что же делать? - Брак не стеснялся напрямую, без обиняков, просить совета, это было редкое качество для имперского военачальника. Обычно соблюдалось негласное правило: командир всегда знает лучше и не интересуется мнением подчиненного. Отец Брак был не таков, потому оставался в небольших должностях и неизменно успешно справлялся с поручениями. Неизменно успешно справлялся с поручениями - и оставался в небольших должностях.

Вель помолчал немного, потом вдруг заговорил о другом:

- Чего эти эльфы боятся? Эти, в лагере?

Брак ждал продолжения.

- Что мы уйдем, а они не заметят? - принялся рассуждать юноша. - Или что мы на них нападем? Пожалуй, и то, и другое верно. Это эльфы, они вполне могут бояться одновременно взаимоисключающих вещей. Значит, мы должны сделать и то, и другое.

Брак покорно кивнул - он сдался, и был готов принять любое решение, что бы ни предложил странный парень, до сих пор его советы были неизменно хороши. Пусть только объяснит получше.

- Ночь нам не поможет, в темноте эльфы видят лучше нас, - рассуждал тем временем Велитиан. - Сегодня мы не успеем подготовиться. Значит, завтра с рассветом или даже немного раньше. Что скажете, отец Брак?

- Я согласен, - кивнул викарий, - но ты должен изложить мне план подробней. Я пока что не уяснил всех деталей. Итак, мы должны напасть на этот лагерь, и при этом сбежать.

Вель объяснил. Ничего хитрого, очень простой план, нарочито простой. И Брак согласился. Что ж, если не выйдет, они всегда могут возвратиться в Феллиост. Хуже не будет.

Воинов предупредили: завтра они уходят. Не нагружаться, брать в дорогу только оружие и запас продовольствия. Приказ был не лишним - за время осады добрые братья успели облазить брошенные дома, каждый собрал какое-то количество хлама, а некоторые и впрямь сумели отыскать кое-что ценное. Причем с каждой вещицей, которую прикарманивал какой-нибудь воин, он связывал надежды на будущее. Если удастся спастись, то безделушке найдется такое-то и такое-то применение. Это напоминало пари с судьбой вроде тех, что заключали наемные солдаты в Ренпристе, вешая на шею грош - будущую плату за благополучный вход в город по возвращении.

Воинам Белого Круга предоставили ночь на то, чтобы уничтожить либо выбросить ценности, награбленные в Феллиосте, оставить лишь военное снаряжение. Им надлежало связывать надежды не с ворованными браслетами да кошельками - а лишь с оружием.

***

Велитиан, задумав поступать наперекор ожиданиям эльфов, решил не отступать от этого принципа ни на шаг. Ночной вылазки нелюди наверняка опасались - во всяком случае, старательно жгли костры, рассылали конные разъезды и всячески проявляли бдительность - наверняка тот, кто командовал воинами Первого народа на этом берегу Великой, оставил подробные инструкции.

К утру нелюдям надоедало, костры медленно угасали, шум в оставленном лагере стихал. Именно предрассветный час Вель выбрал для выступления. В сумерках было неплохо видно, воины Белого Круга лучше ориентировались и вовремя замечали сигналы. О ночном зрении эльфов ходило немало слухов, и слухи мели под собой некоторое основание, нелюди неплохо ориентировались в темноте. Это также послужило аргументом, чтоб дождаться утра.

Перед рассветом воины в белом медленно, стараясь не шуметь, собрались у околицы, обращенной с той стороны, что была обращена к лагерю нелюдей. Заготовленные загодя помосты уложили на баррикады, чтобы пересечь препятствие, не теряя времени.

Велитиан подал сигнал. Солдаты, грохоча сапогами, двинулись через заграждения, выступили из тени зданий и зашагали по полю, на ходу перестраиваясь в боевой порядок. Передний ряд сомкнул большие щиты, задние поспешно равняли ряды. Потом они затянули гимн в честь Гилфинга Воина. В сумерках белые щиты были отлично видны из лагеря, а хриплые мужские голоса гулко звучали в предрассветной тиши. Эльфы должны были удивиться - так рассчитывали Брак с Велитианом, так и вышло. Нелюдей поразил вид стройных рядов и нежданное пение. Белые щиты сомкнутым строем выплывали из сумерек под звуки гимна - и эльфы дрогнули. В лагере было десятка полтора всадников, остальные объезжали Феллиост по широкому кругу, надолго задерживаясь с южной стороны - то есть там, куда вероятней всего могли побежать воины в белом. Полтора десятка лучников, разумеется, не смогли бы противостоять отряду Белого Круга в рукопашной, сила нелюдей была в скорости. Все эльфы имели коней и хорошо держались в седле, они могли отступать и расстреливать пеших издали, такая тактика рано или поздно привела бы к победе. Но сейчас нелюдей проняло - они поспешно затянули подпруги и вскочили в седла.

Шагали воины Белого Круга не слишком скоро, их сдерживала необходимость держать строй, но они двигались целеустремленно и уверенно. Эльфы поскакали прочь, перекликаясь высокими голосами в серых сумерках.

Белый Круг завладел брошенным лагерем. По приказу Велитиана люди подожгли мантелеты и, развернувшись вправо, бросились бегом. О Гилфинг, как они бежали! Ни о каком строе речи не шло, добрые братья хрипели под тяжестью снаряжения, шатались, сталкивались на бегу, спотыкались, тяжело поднимались - и снова бежали. Велитиан то и дело сдерживал коня, дожидался отстающих, негромко ободрял тех, кто был тяжелей на ногу. Он лично должен был убедиться, что отряд не потерял никого.

Отец Брак находился во главе тяжело бряцающей металлом и надрывно хрипящей колонны, задавал направление. Когда белые воины пересекли пустошь и оказались под сенью леса, викарий сбавил темп и повел лошадь шагом. Он все время забирал немного левей - чтобы отряд, первоначально устремившийся к востоку, уходил все больше к северу. Когда встретился ручей, викарий повел лошадь по течению и, таким образом, некоторое время двигался на север. Здесь все реки и ручьи текли на север - к Великой. По руслу ручья прошли до впадения в мелкую речушку, реку перешли вброд, после этого - снова на восток. Велитиан теперь сместился в голову колонны, он выбирал направление, руководствуясь странным наитием, и люди шагали, полностью доверившись его чутью.

Северо-восточное направление Вель с Браком избрали нарочно - точнее, Велитиан предложил, а викарий согласился. Напуганные нелюди из лагеря ускакали на север - прочь от атакующего отряда братства. К югу от города непременно находятся их пикеты, стало быть, хотя воины Белого круга стремятся на юг, им следует выполнить обходный маневр.

***

Эльфы, которые умчались в страхе из лагеря, возвратились почти час спустя - их старшему потребовалось время, чтобы собрать сородичей. Да и то - отыскать удалось не всех. Двое юных эльфов доскакали к самому Рамдору. Эльфы, оставленные стеречь Феллиост, видели дым на севере, но отнеслись к этому легкомысленно. Мало ли, что там? Мало ли, что могли учинить гномы в своих кузницах? Над Рамдором всегда дым! Только теперь беглецы обнаружили, что город уничтожен. Юноши не рискнули въехать в руины, им хватило вида обгоревших развалин... Перепуганные еще больше, они поскакали обратно.

Лагерь пылал, брошенные мантелеты обращались в груду угля, людей не было. Потом - далеко не сразу - эльфы рискнули сунуться в город. Долго разъезжали, вглядываясь, не мелькнет ли белый плащ за баррикадой, не блеснет ли стальной шлем на крыше? Наконец нелюдь посмелей решился - пустил коня галопом, разогнался и перемахнул баррикаду, помчался вдоль пустой улицы, свернул. Цокот копыт гулко отдавался среди заброшенного города, окна слепо пялились на пришельца. Эльфу сделалось не по себе. Сперва он боялся стрелы, которая ударит из-за угла, из пустого оконного проема, боялся камня, которым вот-вот швырнут с крыши. Парень пригибался к передней луке, вжимался в седло, и старательно укрывался щитом. Щит, до сих пор казавшийся удальцу лишней обузой, вдруг стал слишком мал... потом этот страх прошел, но неприятное ощущение осталось.

Эльф проскакал по улице до конца и натянул поводья перед серой громадой собора. Постоял посреди площади, озираясь и неохотно втягивая неприятные запахи ... Воину было не по себе, он не умел быть один среди домов. Если бы лес или луг - там одиночество не давит! Но здесь, в брошенном поселении, среди холодного тесаного камня... Страх - сильное чувство, тем почетней со страхом справиться. Юный эльф заставил себя проехать по нескольким переулкам, свернул во двор, спешился и пошел в давно оставленный хозяевами дом. Осмотрел комнату, другую, поднялся на второй этаж... Повсюду была пыль и застарелый запах сухого тряпья - так пахнет там, где нет людей. Люди ушли. Воин снова сел на коня и поехал обратно. Город сжимал его со всех сторон, давил на плечи тенью домов, глядел вслед пустыми окнами, город был недоволен пришельцем. Пустота и тишина толкали в спину, выдавливали из улицы прочь - наружу.

К тому времени, как стало ясно, что Феллиост оставлен гарнизоном, возвратились двое юнцов из Рамдора.

Командир отряда выслушал доклад, потом дождался, покуда возвратятся дозорные, которым было велено объезжать город с юга - там белые воины не появлялись. Что было делать? Командир отряда имел приказ - следить за осажденными, мешать им улизнуть и сообщить князю, если что-то произойдет. Эльф решил, что поступит рассудительно, если сообщит Ллинноту о судьбе Рамдора и бегстве белых воинов. Отправив гонца, он приступил к поискам.

Эльфы стали искать следы, ведущие из сожженного лагеря и, разумеется, тут же обнаружили. Соблюдая осторожность и опасаясь угодить в засаду, двинулись за беглецами. В лесу след потерялся, пришлось отыскивать приметы - сломанные ветки, перевернутый камень... На берегу ручья нелюди остановились. Куда пошли белые? Вверх или вниз по течению? Их братья на юге - наверное, туда люди из Феллиоста и бегут. Старший эльф принял решение, повел своих на юг, вверх по течению. Следов отряда Белого Круга так и не удалось найти.

ГЛАВА 39 Вейвер в Сантлаке

Когда схватка закончилась, и налетчики сбежали, люди ок-Ренгара не стали возобновлять штурм. В их лагере царил беспорядок, шатры были повалены, затоптаны, крестьяне из владений Дрейсов разбежались. Нужно было снова согнать их к стенам городка, оказать помощь раненным латникам. К тому же теперь у осаждающих не было тарана.

Вейверцы, убедившись, что нового приступа не будет, вздохнули с облегчением. Им тоже пришлось несладко. Когда осаждающие сумели подняться на стены, горожане оказались растеряны и обескуражены - слишком уж легко их сумели потеснить! Но затем осознали: победили, выстояли! Настроение стало меняться, чему немало способствовал священник. Клирик ходил по стенам и твердил, что воля Светлого хранит честных жителей Вейвера. Кто, как не Гилфинг, послал разбойных сеньоров напасть на лагерь? Вещал клирик так уверенно, что добрые мастера уверовали: они и впрямь состоят под особым покровительством свыше, божественная воля хранит их. Вот сейчас Пресветлый надоумил местных разбойников напасть на пришлых, а потом еще что-то ниспошлет, как бы ни обернулось дело - Вейвер смело может положиться на гилфингово заступничество.

Многие побежали в храм - славить Гилфинга. Стонали раненные, тут и там женщины рыдали над покалеченными и убитыми, но вейверцы были преисполнены веры и радости. Мастер Ривен, убедившись, что народ находится в подходящем расположении духа, занялся делом. Караванщик резонно полагал, что никто, кроме него, сейчас не способен управиться с заботами. Пока что город отбился, но сеньоры никуда не убрались, все так же сидят под стенами. Ривен велел своим подручным разобрать на доски таран, а сам отправился разыскивать плотников.

Не без труда удалось привлечь к делу городских старшин и заставить их оторваться от празднования победы. Тем, в свою очередь, тоже оказалось нелегко уговорить плотников поработать для города. И то сказать - задачка оказалась не из простых! Где праздник - там и песни, и вино. Откуда-то, будто сами собой взялись бочонки, чаши пошли по кругу. Где добром, а где и крепкой руганью Ривену удалось заставить городских чинить поврежденные ворота - тут пригодились бревна и доски разобранного тарана.

Вейверцы могли быть беспечными, но караванщик себе не мог позволить расслабиться. Сейчас мог бы оказаться очень полезен Гедор - он отлично умел убеждать, но, когда Ривен услыхал, что Мясник стал отцом, махнул рукой и не стал никого посылать за Гедором - понял, что бесполезно. Сам Ривен семьи не имел, ему родню заменяла дорога. Однако караванщик в странствиях насмотрелся на всевозможные проявления человеческих слабостей и прекрасно понимал, что Гедора кликать бесполезно, не придет. Однако и своими силами Ривен худо-бедно сумел заставить городских работать.

В лагере сеньоров тоже не теряли времени. Драки и потери были не в диковинку людям, которых привел к Вейверу Ренгар. Это были опытные разбойники, и подобные приключения не могли их обескуражить.

Ок-Ренгар разослал отряды латников, они снова принялись отыскивать местных селян и сгонять к Вейверу. Силой и угрозами к вечеру удалось собрать около сотни человек, остальных найти не удалось. Рыцари даже не озаботились тем, чтобы подобрать убитых и раненных. Сперва - взять город, затем мелочи.

Крестьяне слышали стоны раненных, доносящиеся из-под стен. Несколько человек - скорей глупцы, чем смельчаки - обратились к старику Ренгару с просьбой - подобрать умирающих земляков. Рыцарь с минуту размышлял, не велеть ли повесть наглецов? Он пребывал в скверном расположении духа, и сорвать злость на селянах было бы в самый раз... но они пока что были нужны.

- Ладно, - объявил сеньор ок-Ренгар. - Когда закончите мастерить новый таран, ленивые скоты, сможете сходить к вейверским стенам. Угостят вас стрелами или нет - не моя печаль. Но сперва я увижу готовый таран.

Когда селяне поспешно бросились к инструментам, рыцарь велел оруженосцу:

- Ступай, напомни им, чтоб навес сколачивали на совесть, им же завтра под стрелы идти. Если навес развалится, штурм придется отложить, а мне до Гангмара надоел этот город. Пусть не спешат, а работают со старанием.

Оруженосец сопроводил наказ господина парой ударов плетью. Вскоре стемнело, и работа продолжалась при свете факелов...

Когда навес был готово, крестьянам дозволили забрать раненных. Стоны к этому времени уже почти стихли.

***

Наутро ок-Ренгар оглядел жалкое ополчение - крестьяне не выспались, были сердиты и глядели хмуро. Заставить их лезть на стены - это несложно, гнева сеньоров они боятся куда сильней, чем вражеских стрел... но рыцарь был воякой опытным, для него было совершенно очевидно: эти не победят. К тому же селян маловато, чтобы от них был хоть какой-то толк. Вообще, рыцари-разбойники вроде старого Ренгара не продумывали стратегию заранее и не строили планов. Приказы, которые до сих пор отдавал рыцарь, он основывал на многолетнем опыте, так что ему не нужно было ломать голову, чтоб принять решение.

- Сынок, - велел он Ангольду, - возьми людей, поезжай по округе. Как бы не надумали возвратиться наши вчерашние гости. Может, мы задали им недостаточно сильную трепку?

- Ладно, отец, - кивнул долговязый рыцарь и отправился собирать латников.

Ангольд считал, что трепка была вполне изрядная. Но он понял, что поутру штурма не будет, и предпочел дозор унылому сидению в лагере. Отец послал нескольких воинов по деревням: не удастся ли согнать еще сервов к Вейверу? Если кто-то из местных дуралеев, пробегав ночь по окрестным лесам, надумал возвратиться домой, тут их и можно накрыть тепленькими. И сам ок-Ренгар тоже покинул лагерь, прихватив пару приятелей, таких же старых бандитов, как и он сам. Ветераны решили еще раз объехать вокруг города, оглядеть стены, не сыщется ли какой возможности влезть в Вейвер без боя.

Латникам и крестьянскому ополчению позволили передышку. Кстати, и походную кузницу развернули, так что можно было привести в порядок доспехи и оружие.

Ангольд поскакал от Вейвера по купеческой дороге - именно по ней вчера улепетывали налетчики. В десятке километров от Вейвера рыцарь повстречал авангард имперской армии. Младший Ренгар не сообразил, с кем имеет дело, принял имперцев за вчерашних беглецов. Впрочем, его ошибка была вполне простительна, в головном дозоре армии Алекиана было несколько воинов из тех, что сбежали из-под Вейвера. Их пустили вперед, поскольку они, местные, знали окрестности.

Два отряда, заметив друг друга, остановились. Вступать в бой никто не решился, и те, и другие, не сговариваясь, повернули коней. Алекиану доложили: встретили тех самых разбойников, что осаждают добрый город Вейвер. А Ангольд поскакал доложить отцу: враг возвращается.

Пока сэр Войс не мог исполнять обязанности маршала, руководство армии взял на себя Алекиан. Он, в отличие от ок-Ренгара, прекрасно знал, с кем придется иметь дело, так что велел конным отрядам выдвинуться вперед справа и слева от дороги, а сам повел армию к Вейверу. Фланговые колонны имели в своем составе больше двух сотен всадников каждая, то есть числом они превосходили латников Ренгара. Крестьян в полевом сражении можно было в расчет не принимать. Командиров фланговых отрядов Алекиан напутствовал:

- Убейте всех, пленные нам не нужны.

В этом и заключалась цель охвата с флангов - перехватить беглецов, не дать уйти никому. Алекиан уже заранее полюбил славный Вейвер и желал истребить всех врагов города, дабы не тревожили впредь. Вейвер ожидало прекрасное будущее!

Ангольд, возвратившись в лагерь, послал гонца за папашей, а сам велел людям вооружаться и садиться на коней. Вчерашние враги возвращаются, нужно встретить их и на этот раз нагнать такого страху, чтобы впредь не мешали. У ок-Ренгаров было немногим больше полутора сотен кавалеристов, однако они сами выступили навстречу неприятелю, поскольку полагали, что имеют дело с местными, что сбежали вчера, а тех насчитывалось около шести или семи десятков воинов. Исход схватки Ренгарам казался предрешенным.

***

Старший ок-Ренгар возглавил колонну и повел рысью по дороге. Рыцарь полагал, что неприятеля придется искать, так как местные сеньорчики, конечно, сейчас - после встречи с отрядом Ангольда - улепетывают. Увидев на тракте кавалерию, спешащую навстречу, старик поначалу обрадовался - на ловца и зверь бежит! И лишь потом сообразил: противник чересчур многочислен. Люди Алекиана тоже спешили, им было прекрасно известно, что предстоит схватка и что враг уступает числом. В таком случае нужно торопиться, чтобы успеть захватить неприятеля, не дать сбежать.

Таким образом оба отряда спешили навстречу друг другу... затем Ренгар сообразил, что дело неладно и рванул повод, разворачивая лошадь.

- Измена, сынок! - хрипло выкрикнул он. - Бежим!

Ангольду не нужно было повторять, он выполнил маневр вслед за отцом, колонна смешалась - скакавшие впереди, не раздумывая, последовали за предводителем, задние не успели. Тем временем имперцы пришпорили коней, переходя на галоп. Они стремительно атаковали рыцарей-разбойников, так и не успевших развернуться в боевой порядок. Но те дрались отчаянно - тем более храбро, что пока еще не осознали смысла происходящего. Исход схватки был предрешен, но те, кто был в арьергарде, поймут это с опозданием.

Ок-Ренгарам с тремя десятками всадников удалось оторваться от преследования и уйти в северо-западном направлении. Они пришпоривали коней, рыча проклятия, оглядывались и радовались, когда погоня скрылась из виду. Радовались до тех пор, пока не влетели на полном скаку в развернутый строй кавалеристов из Тилы - эти выполнили обходный маневр и теперь, согласно плану императора, двигались на перехват. Ловушка захлопнулась. Тильцы, которых было в шесть или семь раз больше, чем всадников Ренгара, замкнули кольцо и началась рубка. Поначалу санталкские всадники крепко потеснили врага, а Ангольду даже удалось прорубить дорогу к юному герцогу и пару раз скрестить меч с Тегвином... потом тильцы оправились, навалились на малочисленный отряд справа и слева... Ангольд бился, не щадя себя, но люди падали около него один за другим, он потерял в стальной круговерти отца и брата, наконец свалился под копыта лошадей последний латник в цветах Ренгаров - парень защищал спину сеньора, теперь Ангольд остался один среди тильцев. С минуту ему удавалось отражать удары, которые сыпались со всех сторон - тильцы теснили друг друга, наперебой стремясь свались последнего противника. Но в одиночку продержаться против толпы Ангольд не мог. Его толкнули в спину, чье-то копье насквозь пронзило бедро и оцарапало бок жеребца, щит с полустертым гербом раскололся от доброго удара секиры... Ангольд рухнул, истекая кровью.

Тильцы спешились, наскоро обыскали сраженных врагов, подобрали своих раненных. Ангольд, пребывая на границе яви и забытья, почувствовал, как на нем с треском разрывают плащ, потом содрали кольчугу и бросили, а жизнь толчками выплескивалась из пробитого бедра, и темнота заливала глаза...

Когда тильцы покинули место схватки, Ангольд еще некоторое время сохранял сознание, он не видел неба, но руки сохраняли чувствительность, и рыцарь ощущал жесткие стебли степной травы под ладонями. Траву вытоптали копыта коней, залили кровью, но она распрямлялась и тянулась к солнцу, и Ангольд чувствовал, что он сам становится этой травой, растоптанной, но все же живой и все еще способной выпрямиться...

Потом Ангольд услыхал голоса, мужские и женские, кто-то всхлипнул над ним. Госпожа ок-Дрейс склонилась над поверженным героем... рыдая, отерла залитое кровью лицо.

Она не хотела мстить за мужа, ей не нужен был город Вейвер, вдова не собиралась тягаться за этот кусок ни с императором, ни с разбойными соседями. Наконец-то она поняла, чего желает в самом деле. Она отвезет раненного в замок Дрейс, выходит, исцелит, если нужно - отдаст все, что имеет, лекарям и чародеям, лишь бы милый господин Ангольд снова был с ней и называл прекрасной дамой. Они будут жить долго и счастливо, воспитают сыновей покойного ок-Дрейса, быть может, у них еще будет собственный ребенок... чья бы власть ни утвердилась над Вейвером и над всем Сантлаком - императора ли, Перка или Метриена - как бы ни обернулась судьба королевства и империи, что им с Ангольдом до того? Они будут жить долго и счастливо.

ГЛАВА 40 Ливда

Вышло как-то странно, граф Ливдинский отправлялся в поход, но люди не собрались провожать воинов, не шумели на улицах, да и вообще - город было словно безучастен к такому важному событию. Возможно, этого дня слишком долго ожидали, и народ, что называется, перегорел. Может, виной всеобщей безучастности была скверная погода. С утра зарядил мелкий дождик, и никто не хотел мокнуть, провожая воинство. А может, ливдинцы были в самом деле равнодушны - ведь сегодня в поход отправлялось не городское ополчение, не мужья, отцы и братья. Не исключено, горожане в глубине души ощущали некую неловкость от того, что этот поход для них - чужой. Ну, разумеется, не считая того, что на армейских поставках многие пытались погреть руки. Некоторым даже удалось...

Эрствин выстроил солдат на площади, оттуда войско длинной вереницей проследовало по улицам к Восточным воротам. Прохожих было немного, да и те, кажется, больше внимания уделяли дождю, чем проходящим по улицам солдатам. Эрствин ехал во главе колонны, за ним ок-Ренг вез лиловое знамя с серой розой - герб Леверкоев, в руках другого воина был значок с гербом Ливды, якорем и башнями, у третьего - имперский вымпел. Три знамени - слишком много для такого незначительного войска, а ведь в середине колонны несли еще один флаг.

За латниками Эрствина в сером и лиловом топали пехотинцы, нанятые на имперскую службу, больше двух сотен человек. Эти были в красном и желтом, в начищенных шлемах и с добрым оружием. Стараниями Эрствина снаряжение бойцам справили вполне качественное, но поднять боевой дух этих парней - увы, оказалось не в силах человеческих. В имперскую пехоту вербовались по глупости или от отчаяния, когда не осталось в жизни больше ничего. Если человек не умел проявить себя, попросту не умел прожить хоть сколько-нибудь достойно, тогда оставался последний путь: завербоваться в имперское войско. Даже наняться матросом на каботажную барку - и то более завидная судьба.

Однако новобранцы старались держаться бодро, всем своим видом демонстрировали довольство собственной судьбой. Обидно, конечно, оказаться в паршивом положении, но стократ обидней, если это слишком заметно. И вояки в красном и желтом задирали носы, дружно топали по мокрой мостовой, изображая рвение да гордость. В конце концов, их много, они шагают дружно, каски блестят, а плащи выкрашены в яркие цвета - это уже немало, разве нет?

Следом за имперскими пехотинцами двигалась еще одна колонна, состоящая из конных и пеших. Эти были в белом, и четвертое по счету знамя в маленьком войске было белым, с изображением святого гилфингова круга. Уже несколько месяцев - с тех пор, как монахи из Ванетинии доставили инструкции графу и местным церковным иерархам - Ливда перестала отправлять добровольцев в крепость Фраг, что в Анновре. Новобранцы Белого Круга собирались в Ливде и теперь отправились в поход с графом. В общей сложности за Эрствином следовало три с половиной сотни человек. Если бы не дождь, небольшая армия смотрелась бы довольно внушительно, однако сейчас мокрые знамена поникли, а пропитанная дождевой влагой форма церковных и имперских вояк потемнела, утратила яркие оттенки... Тучи ползли с моря, осыпались мелкой водяной пылью, словно море рыдало, отправляя на сушу сыновей побережья... Под тусклыми серыми небесами повисла сырая пелена, окутала город и уходящих солдат.

Хромой с Кариканом ехали за графом, и Эрствин норовил украдкой оглянуться, чтоб поглядеть на Счастливчика. Война Графов отгремела за несколько лет до рождения юного барона Леверкойского, и герои давней смуты, Слепнег и Карикан, представлялись парнишке эпическими фигурами, наподобие Гвениадора с Авейном.

И вот персонаж мифа вынырнул из прошлого, обрел плоть и едет за Эрствином на лошадке из графской конюшни. Появление тени минувшего не сопровождалось никакими эффектами, все случилось буднично и просто. А ведь теперь и на старину Хромого должен был ложиться отсвет зловещей славы Карикана. Хромой - дорогой друг, приятель и наперсник графа, оказался сыном такого человека! И еще - предложение, которое новоявленный аристократ сделал Лериане.

Эрствину не пришлось ломать голову над ответом. Все вдруг разом встало на свои места - странности в поведении сестры, непонятные взгляды, которые она бросала на менялу, да заодно и поведение Хромого, никак не подходящее парню с городской окраины... теперь все получило объяснение... разумное и славное объяснение... и все запуталось еще сильней!

***

За городскими воротами графа поджидало другое войско, и знамен над ним было куда больше. Под дождем мокли рыцари и латники, будь день солнечный - в глазах рябило бы от обилия разноцветных гербов, но теперь дождик скрасил яркие цвета, все были одинаково мокрыми и серыми. Здесь были десять рыцарей - папаши юнцов, по-прежнему гостящих в подвалах Большого дома, были и латники покойного ок-Рейселя, а еще - с десяток сеньоров, добровольно возжелавших присоединиться к походу. В числе последних находился и ок-Вейсп, тот самый рыцарь-разбойник, чей замок был взят приступом. Этому весельчаку все было нипочем, он добродушно ухмылялся, как будто идет на войну по собственной воле. Быть может, этому славному малому в самом деле хотелось убраться из-под опеки суровой мамаши? Может быть, да, может и нет...

Но собрались к ливдинским воротам и те, кто точно действовал по собственному почину. В таком предприятии, как поход графа Ливдинского на восток, непременно сыщется возможность пограбить врагов его императорского величества. Местные сеньоры, владеющие феодами вблизи побережья, традиционно были далеки от общесантлакских дел, на Большой турнир в Энгру мало кто отправился из этих мест. Здешние господа всегда имели собственные интересы, так что переход Ливды под руку императора не мог не обеспокоить их. Если империя укрепится на этом берегу, лучше состоять в добрых отношениях с грозным соседом, тем более что пример ок-Вейспа оказался вполне наглядным: хватать то, что принадлежит имперскому городу, теперь становится опасно. А если не грабить ливдинских купцов, то что вообще можно взять в этом нищем краю? Как знать, возможно служба империи - лучший выбор? Сеньоры были готовы испробовать этот вариант!

Сейчас при виде Эрствина рыцари выехали из рядов, выстроились в неровную шеренгу и приветствовали графа поклонами и негромкими выкриками. Юный граф кивнул и сказал несколько слов - говорил он негромко, его едва можно было расслышать сквозь шорох дождя.

Затем серо-лиловые солдаты вывели юного ок-Рейселя. Эрствин спешился. Всю предстоящую церемонию оговорили заранее, и рыцари спокойно ожидали. Небольшой спектакль должен был оказаться неплохим развлечением перед началом похода. Юнец ок-Рейсель, сутулясь, глядя под ноги, прошел вдоль строя, остановился перед Эрствином и опустился на колено - в мокрую траву. Эрствин сделал шаг, встал над рыцарем и протянул руки.

Ок-Рейсель ответным жестом поднял ладони, пальцы молодых людей встретились, и ок-Рейсель принялся декламировать формулу вассальной присяги. Со смертью отца парень стал господином замка Рейсель. Он не оставлял в Ливде заложников собственной преданности, да и выкуп собрать он не имел возможности - так что барон Леверкойский потребовал присягу, как гарантию лояльности. В противном случае гнить бы благородному сэру в темнице то ли до окончания похода, то ли до самой своей смерти. Пришлось парню соглашаться. Единственное условие, которое ок-Рейселю удалось отспорить, это отсутствие в вассальной присяге всякого упоминания Ливды, его клятва не имела отношения к городу и графскому достоинству Эрствина, феодальные отношения устанавливались лично между Рейселями и Леверкоями...

Когда текст был зачитан и обе стороны исполнили все формальности, Эрствин отдернул руки - чересчур поспешно - и ок-Рейсель поднялся. Оба глядели друг на друга с неприязнью, обоим церемония была в тягость, однако Эрствин остался в выигрыше, он заполучил вассала, хотя и довольно скверного.

Хромой, наблюдавший сцену из рядом ливдинского войска, хмыкнул.

- Что, сынок, не понимаешь? - улыбнулся Карикан.

- Откровенно говоря, не понимаю. Что помешает этому щенку нарушить любую клятву?

- Есть клятвы, нарушать которые смертельно опасно.

- И что же? Любой клятвопреступник может всю жизнь дожидаться возмездия, я таких видал немало.

- Этот понесет наказание очень скоро, - Карикан откровенно наслаждался ситуацией. Его драгоценный сын был парнем тертым и ловким, однако не имел ни малейшего представления о нравах благородного сословия. Джейему нужно многому научиться, и Карикан радовался тому, что может объяснить наследнику полезные истины. - Если он нарушит присягу, это поставит его вне закона. Любой местный сеньорчик станет глядеть на него, как на падаль, а любой вассал Рейселей будет считать, что клятва, данная такому господину, ничего не стоит. Пойми, он окажется вне закона - не на словах, а по-настоящему.

- Как ты в свое время?

Карикан не умел смущаться.

- Верно, сын, именно так, как я. Ведь я выступил против сеньора... эх, веселое было время... и, к сожалению, оно возвращается.

- К сожалению? С возрастом ты захотел покоя и порядка, а, папа?

- Не для себя, сынок, не для себя. Во мне пока хватает огонька... Я бы хотел, чтоб тебе с Лерианой выпало доброе мирное время. Ты не спросил моего согласия... погоди, я же не спорю, я не имею права на твое послушание, все верно! Так вот, хотя ты не спросил меня, но если бы мое согласие что-либо для тебя значило, я бы сказал: отличный выбор и прекрасная девушка. Я благословляю вас и желаю счастья. Поверь, все, что зависит от меня, будет исполнено.

Хромой почувствовал, что краснеет. Кажется, впервые в жизни?

***

Наконец оммаж был принесен, ок-Рейсель отошел к своим людям, ему подвели коня, и юноша сердито вырвал поводья из рук оруженосца. Он был раздражен, так что вассалы приближались к нему с опаской. Но, делать нечего, пришлось вручить господину оружие и щит с отцовским гербом. На первом же привале этим людям предстояло, в свою очередь, принести клятвы новому господину - до сих пор случая не было, молодого рыцаря содержали под охраной в Большом доме. Но на Рейселя и его людей уже никто не смотрел, развлечение завершилось, начинался поход.

Рыцари разбились на группы, кто объединился с приятелями, а кто следовал отдельно от всех, сопровождаемый лишь собственными вассалами. Колонна пехоты, выведенная Эрствином из Ливды зашагала по такту, солдаты то и дело оборачивались, глядели на угрюмые серые башни, затянутые пеленой дождя... и уж точно не одно сердце екнуло при виде того, как скрывается за серой мокрой завесой родной город... Затарахтели обозные фургоны...

Гремя снаряжением, кавалеристы стали разъезжаться в стороны, чтобы следовать за пешими. Кто пристроился в хвост колонны, чтобы двигаться в арьергарде, а кто двинулся в сторонке, параллельно тракту. На пустоши у Восточных ворот остались лишь люди ок-Рейселя да Хромой с отцом. Карикан с любопытством наблюдал, а Хромой ждал, пока молодой рыцарь облачится в доспехи. Когда ок-Рейсель затянул ремни и поправил ножны на боку, Хромой подъехал поближе и окликнул:

- Эй, добрый сэр! Тебе, наверное, будет интересно узнать, что я обещал даме сердца твою голову. Вообще-то я собирался исполнить ее просьбу в Леверкое, но ты оказался таким соней...

Ок-Рейсель зарычал сквозь стиснутые зубы. Он был и так раздражен, а теперь пришел в настоящую ярость. Джейем Геведский удовлетворенно ухмыльнулся и продолжил:

- По-моему, сейчас подходящий момент. Что скажешь? Толпа уже отвалила, мы здесь одни, а?

Разумеется, со стен глядели стражники и, не исключено, несколько ливдинских бездельников - кто полюбопытней. Хромому нужны были свидетели, которые подтвердят: противник первым накинулся на него. Но ок-Рейсель то ли был поумней, чем считал Хромой, то ли боялся. Рыцарь молчал - с сердитой миной дергал пряжки ремней и молчал.

Пожилой латник протянул ок-Рейселю подшлемник, парень тряхнул головой, сбрасывая с волос дождевую влагу, покрыл голову, потом водрузил шлем. Вассал сунулся помочь с пряжками, парень оттолкнул чужие руки и, сопя, стал застегивать сам.

Хромой наблюдал за ним несколько минут. Потом пожал плечами и нарочито громко заявил:

- По-моему, он опять уснул. Что ж поделать... всякий раз, как судьба сводит нас, этот паренек спит. Эй, соня! Если что, дай знать, а уж я всегда к твоим услугам, а?

Ок Дрейсель снова издал нечленораздельное рычание.

- Уснул и храпит, - огорченно протянул Хромой, разворачивая коня. - Что ж, подожду, пока этот молодчик проснется.

Отец и сын пустили коней рысью, нагоняя голову колонны, чтоб присоединиться к свите Эрствина. Пластины мокрой земли с вдавленными смятыми стебельками травы полетели из-под копыт.

- Зачем ты его дразнишь? - окликнул Карикан.

- Долгая история! Рано или поздно ее придется заканчивать, так я хотел сразу. Не хочу в походе оглядываться.

- А что, этот славный парень может оказаться за спиной?

- Точно.

- Эх, сынок, зачем же тогда поднимать шум? Разве ты не можешь оказаться у него за спиной прежде, чем это сделает он? Всегда можно сыскать возможность!

- Это было допустимо, пока я не встретил тебя, папа. Хромой меняла легко мог уладить дельце таким путем, но Джейему Геведскому - не к лицу.

- Много ты понимаешь! Эх, сынок, сынок...

А ок-Рейсель наконец закончил снаряжаться и тоже повел своих людей за ушедшей армией. Он так и не произнес ни слова... глухо стучали копыта, звенели кольчуги и с хрустом сминали подковы мокрую траву.

ГЛАВА 41 Феллиост

После первых схваток с эльфами настроение в союзном войске резко изменилось. Деймут Анноврский умел быть беспощадным, и быстро гневался - лишь это сдерживало сеньоров, а вообще-то многим бы хотелось повернуть вспять. Вместо веселой прогулки за трофеями они попали на войну - настоящую, жестокую и кровавую. Нелюдей оказалось слишком много! И они вовсе не были разбиты - напротив, об армии Белого Круга не имелось никаких известий.

Но Деймут не собирался поворачивать вспять. Он потратил немалые средства, он созвал вассалов... в конце концов ради этого похода король пошел на немалый риск - ослабил фенадскую границу. И что же теперь - возвратиться без славы и добычи? Анноврец был слишком честолюбив и, положа руку на сердце, следует признать - слишком мелочен, чтобы смириться. Деймуту требовалась хоть сколько-нибудь ощутимая компенсация.

Он собирался продолжать поход, и ради успеха предприятия был готов хотя бы и силой принудить к участию остальных - по той причине, что одних только собственных воинов Анновр выставил недостаточно.

Отец Тройт вполне одобрял рвение вспыльчивого союзника, монах с готовностью смирял гордыню и терпел злобу Деймута, лишь бы тот продолжал увлекать армию к Великой... ради этого Тройт с удвоенной настойчивостью понукал своих людей, старательно исполнял все распоряжения короля и даже сверх того - по собственной охоте заставлял белых братьев совершать рейды и вылазки, даже если не было приказа.

Армия продолжала марш на север, однако теперь воины держались вместе, при малейшей тревоге останавливались и смыкали ряды, готовясь отразить атаку. Эльфы были совсем близко, после первых стычек они уже не скрывались, а тревожили войско людей то тут, то там, совершали короткие налеты, держали противника в напряжении. Люди Тройта несколько раз сражались с небольшими отрядами нелюдей, иногда им удавалось одержать верх, иногда приходилось отступать.

Деймут упорно вел армию по старой дороге к столице марки. Он уже не надеялся победить и изгнать нелюдей, но полагал, что в Феллиосте найдется достаточно добычи. Анновр немало повоевал с эльфами, и король неплохо представлял себе образ действий легкомысленных нелюдей. Наверняка они не разграбили город дотла, это же скучно! Стало быть, в Феллиосте сыщется, чем поживиться. Добраться к городу, взять добычу - а там можно и возвращаться, так рассуждал король.

Два дня армия ползла с черепашьей скоростью, на третьи сутки Тройт доложил: начинается полоса лесов. Несколько часов дорога будет идти по просеке, прорубленной в дремучих чащах, потом войско выйдет на равнину, за которой находится столица марки. И в лесах полным-полно эльфов. Если прежде разведчики Белого Круга встречались с дозорами врага, то есть с такими же небольшими группами эльфов, то теперь повсюду натыкаются на крупные силы неприятеля.

- И что же это означает... - пробормотал Деймут, выслушав доклад.

Фраза не была вопросом, король просто размышлял вслух. Мнение отца Тройта не слишком волновало анноврца, и монах это понимал, но, тем не менее, решил ответить:

- Полагаю, ваше величество, враг готовится к генеральному сражению.

Деймут задумчиво смерил взглядом монаха. Наконец процедил сквозь зубы:

- Да, конечно.

- Просека не широка, - напомнил Тройт. - Нам придется сражаться в лесу.

Деймут кивнул. Он прекрасно понимал, что тревожит военачальника Круга. В зарослях нет места для хорошего разгона, кавалерия не сумеет нанести копейный удар, а стрелкам эльфов всегда будет, где укрыться. В лесу нелюди сильней. Отец Тройт смиренно ожидал. Деймут поднял голову и уставился в небо, будто там белыми облачками по голубому мог быть написан ответ. Потом бросил:

- Отец, разошлите гонцов, пусть отряды остановятся и образуют боевой порядок. К лесу не приближаться. Командирам пехоты и сеньорам - ко мне.

Потом не сдержался и добавил:

- Нелюди будут удивлены.

Деймут так гордился собственной идеей, что готов был хвастать даже перед таким ничтожным собеседником, как жалкий монах.

***

Когда сеньоры и военачальники собрались на совет, Деймут потребовал, чтобы к нему прислали всех чародеев, какие только следуют с войском. Особенно его интересовали маги из Неллы. Господа пытались выспросить, что именно замышляет король, в ответ анноврец загадочно ухмылялся и заверял, что его план будет одобрен всеми. Король был страшно доволен собой и до последней возможности оттягивал оглашение подробностей - хотел подольше продлить триумф.

Когда чародеи собрались - а их было восемь человек, сплошь мелочь, ни одного знаменитого мага - Деймут вопросил, не владеет ли кто заклинанием Спешащего Ветра. Разумеется, такой маг нашелся. Один из нелльских чародеев имел опыт хождения в море и владел соответствующей магией. Обучать коллег заклинанию он не хотел, колдуны тщательно оберегают свои секреты... но Деймут настаивал, а сейчас монарх сделался гневлив, сердить его было опасно - и маг сдался. Потребовал только, чтобы его вознаградили. С этим все были согласны, колдуну пообещали долю трофеев, а Деймут, довольный собой, даже швырнул магу несколько монет. Колдун, бормоча благодарности, кинулся собирать серебро в истоптанной копытами траве...

День уже клонился к вечеру, когда армия людей, развернувшись фронтом к лесу, приблизилась к опушке. Шеренги замерли, не дойдя сотни шагов до подлеска. Вперед выступили лучники и чародеи. Хотя до темноты оставалось порядочно времени, солдаты несли зажженные факелы. Деймут проехал вдоль строя, конь под королем волновался, и анноврцу приходилось то и дело натягивать повод. Лес молчал, но все были уверены - эльфы следят за приближающимся войском и ждут лишь, чтобы латники вступили в чащу. Наверняка в зарослях полным-полно нелюдей.

- Давай! - велел Деймут и махнул рукой.

Стрелки вскинули луки, маги замахали широкими рукавами хламид и речитативом завели заклинание. Солнце уже опустилось к горизонту, и длинные тени, которые отбрасывали маги, змеились в траве, свивались, будто змеи. Конь Деймута топтал траву и сторонился теней.

Вот магия начала действовать, подул легкий ветерок... потом сильней, сильней... здесь не было парусов, чтоб наполнить их магическим дуновением, ветер свободно струился над головами воинов, трепал плюмажи на шлемах сеньоров и срывал с факелов длинные языки огня.

Перед строем лучников прошли сержанты, в руках каждого был факел, воины поджигали паклю, намотанную на наконечники стрел. Потом Деймут еще раз махнул рукой, молодой жеребец под ним захрапел, кося блестящим глазом на тяжелый шар закатного солнца. Стрелы сорвались с луков и взлетели в небеса, затем обрушились в зеленые заросли. Лучники выхватили из колчанов еще стрелы, сержанты побежали вдоль строя, торопливо поджигали - новые и новые стрелы, прочерчивая дымные полосы, устремлялись в небеса и обрушивались на лес, словно Гилфинговы молнии. Тут и там занялись деревца, где-то стрелы упали в сухой валежник, а Спешащий Ветер раздувал пламя и гнал его на север - туда, где в чаще скрывались нелюди.

Деймут развернул коня и направился к группе сеньоров.

- Ха-ха! - рассмеялся король. - Сейчас эльфы поджарятся!

- Они могут отступить, - заметил один из нелльских рыцарей.

- Мы пойдем вслед за палом, - объяснил Деймут. - Шаг за шагом, в выгоревший лес, а маги будут гнать огонь перед нами.

Сеньоры переглянулись. Наконец один несмело сказал:

- Славный план.

И тут же все наперебой принялись хвалить полководческий гений Деймута. Молодой король ухмылялся. Тщеславие было ему вовсе не чуждо.

А лес уже пылал, огонь охватывал высоченные сосны, они занимались сразу - сверху донизу. Однако с опушки, оттуда, где выстроились воины, подробностей было не разглядеть, перед людьми вставала ревущая стена огня, и Спешащий Ветер заставлял ее медленно, едва заметно, ползти прочь. Голубое небо стремительно закрывала дымная заверть, ветер рвал клочья дыма и гнал на север. По рядам воинов прокатился хор одобрительных возгласов: "Горите, эльфы! Жарьтесь, нелюди!". Воины были готовы шагать следом за огненным валом.

***

Когда стемнело, огонь отодвинулся от прежней опушки к северу, а перед воинами осталась черная выжженная пустошь. Остывающие угли подсвечивали снизу красным, и струйки дыма, уносимые Спешащим Ветром, то затягивали пожарище серым маревом, то разлетались, открывая мрачный багровый свет. Ни дать, ни взять, Гангмарово Проклятие! Колдуны давно выбились из сил, и Деймут позволил им передышку. Войско приблизилось к краю тлеющей черной равнины, воины зажгли от углей факелы. Оранжевые блики заиграли на кольчугах и шлемах, вырвали из полумрака мрачные лица бойцов.

- Вперед! - рявкнул король, шеренги солдат дружно качнулись, вступая на багрово-черный ковер из углей и пепла. Из-под ног взметнулись облачка золы, с хрустом рассыпались обугленные остовы веток...

Кони шагали неохотно, их пугал жар, поднимающийся от земли, зато солдаты пришли в странное истерическое веселье - как будто картина мертвого леса могла радовать сердце. То тут, то там слышались шутки, бойцы охотно смеялись, но смех был нервный, напряженность висела в теплом, пропитанном гарью воздухе.

- А неплохо пожгли! - выкрикнул рядом с Деймутом молодой рыцарь. - Славная война, ваше величество!

- Я был бы совсем доволен, если бы здесь валялись жареные нелюди, - буркнул король.

Треща угольями, подбежал колдун - тот самый, с побережья.

- Ваше величество, что-то происходит!

- Что именно? - Деймут и сам смутно ощущал, что в воздухе копится напряжение, как пред грозой.

- Не могу сказать, простите... Фон маны меняется!

- Ступай, - велел король, - и жди приказа. Быть может, нам снова понадобится твое колдовство.

Над головами зашуршало, посыпались горелые ветви. Рыцари задирали головы, силясь разглядеть, что происходит. Но мрак вверху сгущался, его питал дым, исходящий от догорающих углей. Что-то шуршало и хрустело в вышине, там, где одиноко торчали спаленные остовы деревьев.

- Ветер! - наконец догадался оруженосец. - Ветер поднимается!

И впрямь - над головами задул ветер. Настоящий ветер, не созданный магами. Эльфы воззвали к Матери, и Гунгилла откликнулась. Ветер дул с севера, навстречу пожару, устроенному людьми. Воинам, шагающим по выжженной равнине, не грозил новый пожар, они спалили все, что могло гореть, но теперь в лицо им неслись клубы дыма, и лишь черные остовы мертвых сосен мешали ветру ослепить и завалить золой. Над головами, над сгоревшим лесом воздушному потоку ничего не мешало, там начиналась буря, и теперь прогоревшие стволы гнулись и ломались под этим напором. Ветки спались сверху, иногда обламывались угольно-черные верхушки. Веселье в рядах войска угасло. Вины запахивались в плащи, закрывали полами лицо, чтобы защититься от потоков золы. Ветер уже проникал под полог убитого леса, а вдалеке пророкотал гром, ветер нес грозовые тучи. Должно быть, поблизости пошел дождь, однако ветер был теплый - он дул с той стороны, куда сдвинулась полоса пожара.

Гром грохотал все ближе, потом стал слышен равномерный гул - это ливень, ниспосланный Прекрасной, боролся с пламенем. А ветер не стихал, делался все крепче, все заметней, теперь черные ветви валились сверху повсюду... Потом с ветром стали прилетать стрелы. Эльфы двигались навстречу армии Деймута, их стрелки уже видели людей.

- Равняйте ряды! - заорал король. - К оружию!

Солдаты торопливо задвигались на багрово-черной земле, выстраивая стену щитов, пешие поспешно отбегали с дороги кавалерии, а стрелки напряженно вглядывались в красный сумрак, силясь разглядеть надвигающихся нелюдей.

ГЛАВА 42 Вейвер в Сантлаке

Все вышло именно так, как рассчитывал Алекиан. А еще верней было бы сказать: не рассчитывал, а верил - он верил, что Пресветлый ведет его, императора, по правой стезе, верил, что слово Когера поведет кавалеристов в атаку, и вера оказалась сильней расчетов, сильней стали и отваги. Слабые ванетские всадники, присланные недалекими жадными графами да тильские рыцари - сопляки, младшие братья тех, что пали в Геве - ненадежные, смутьяны, но они опрокинули отчаянно храбрых и привычных к бою сантлакских рыцарей-разбойников, ведомых победителем Большого турнира Перком ок-Перком.

Итак, император, вручивший сердце Гилфингу и ведомый не расчетом, но верой - он неизменно выходит победителем. И что же могут сказать скептики - те, кто предостерегал его от похода в Сантлак? Они скрупулезно высчитывали число копейщиков, прикидывали на весах рассудка человеческую отвагу и верность... но не могли взять в толк: если поход ведет божество, человеческие качества не имеют никакого веса.

И после - когда пришел черед людей ок-Ренгара, разве не Гилфинг помутил разум этих бандитов? Разве не Гилфинг заставил их броситься на копья имперской кавалерии? Разве не Гилфинг отдал их в руки императора, следующего стезей праведника? Алекиан понаблюдал, как сантлакцы, теснимые со всех сторон, валятся в залитую кровью траву, затем взгляд императора скользнул по свите, отыскал Коклоса... Карлик - вот кто мог бы понять, наконец, что происходит здесь и сейчас. Полгнома достаточно умен, чтобы увидеть божественные весы, на которых отмеряется победа империи. Вот он, хмурится... Алекиан заметил рядом с Коклосом здоровенного мужчину, вооруженного длинной палкой. Дубинка размером с оглоблю и окованная металлом. Верзила стоял рядом с восседающем на лошадке карликом, и, будучи пешим, возвышался над Коклосом.

- Кто это рядом с тобой, добрый сэр Коклос? - поинтересовался Алекиан.

- Это, братец, мой новый оруженосец, - с готовностью отозвался карлик. - Раз уж я великий герой, мне полагается иметь все великое. Оруженосца великого, например... хотя старина Дрымвенниль был предпочтительней. Помнишь Дрыма?

- Тролля? - машинально откликнулся Алекиан и отвернулся. Мысли императора снова сменили направление, и карлик его больше не интересовал.

Но Коклос легко мог обойтись без монаршего внимания. Вслед за импертором на них с Дубиной поглядели рыцари свиты, и Полгнома принялся болтать, адресуясь к ним:

- Да, тролля! Дрым был славный... Но и этот тоже неплох, я его кормлю до отвала, так что рано или поздно он должен подрасти. Эй, Дубина, не ленись, расти быстрее! Ты должен заделаться троллем, как мой прежний оруженосец!

- На все воля Гилфингова, господин Коклос.

- Вообще-то он послушный, мои добрые господа. Когда я велю ему расти, он не слушается, а так вообще - очень покладистый. Ну-ка, скажи, Дубина, кто я таков?

- Отважный и могущественный господин Полгнома, великий герой.

Все смеялись. А Коклос трещал без умолку:

- Вот видите, какой славный малый! Кстати, прислушайтесь к словам моего увальня. Устами детей и безумцев говорит Светлый! Всем было хорошо слышно, кто я такой? Я герой! Дубина, повтори, может господа не разобрали!

- Герой...

- Вот! А когда я велел Керту подрасти, он ослушался меня впервые. Впервые! Своего господина и начальника! Слышишь, Дубина? Гляди, не перечь больше! Расти скорей, мне необходим тролль.

Дворяне из окружения Алекиана сочли появление Керта забавной шуткой и охотно смеялись словам карлика. Им хотелось веселья, а ныне император был не склонен развлекаться, так что все дружно ухватились за новую возможность позубоскалить. Кто-то из молодых гвардейцев крикнул, что Коклос должен сам жрать побольше, ему это нужней, чем дюжему малому с дубиной. Керт смущался, краснел и не знал, куда деваться - верзила не привык к такому вниманию богатых господ.

Полгнома добродушно отшучивался... Он был вполне удовлетворен тем, как сложились обстоятельства. Теперь Дубина будет сопровождать его постоянно, не вызывая подозрения. И когда придет время...

Алекиан не слушал веселой перепалки, он снова поглядел, как ванетские латники, спешившись, обыскивают поверженных врагов, затем приказал:

- Продолжаем движение на Вейвер! Город, должно быть, совсем рядом.

***

На месте побоища войско не стало задерживаться, Алекиан отрядил одного из местных сеньоров с приказом: собрать сервов в ближайших поместьях и предать тела земле. А сам повел войско по тракту.

Латники с сожалением оставили покойников, которых толком не успели обшарить, снова перестроились в походную колонну и выступили в прежнем направлении - на Вейвер. Императорский конвой нагнал гвардеец - король Метриен просит аудиенции.

- Что ему нужно? - проворчал Алекиан. Он не стал останавливать коня, и говорил на ходу.

Солдат замялся.

- Прошу прощения, ваше величество, он желает говорить лишь с вами.

- Вот как? - Алекиан равнодушно уставился в небо. - Слишком поздно он стал дорожить нашим вниманием.

- Полагаю, - рискнул вставить гвардеец, - его величество Метриен будет просить, чтобы ему позволили сразиться с врагами вашего императорского величества.

- Хм, даже этот болван сообразил, что мы бьем врагов без его участия, - проговорил император, - и, стало быть, цена его никчемной жизни падает. Передай королю, что мы предоставим ему аудиенцию, когда выпадет подходящая минута. Незачем тревожить нас на марше, цель похода близка.

Латник поклонился и с облегчением послал коня в сторону, удаляясь от императора. Поручение было гвардейцу в тягость.

А через час в стороне от тракта показалась деревенька. Один из местных дворян, желая услужить, подъехал поближе и пояснил, что здешняя земля принадлежит Дрейсам. И поселение, стало быть, тоже Дрейсов, это их вассалы. В деревне не было видно мужчин, только старики, хмурые тетки да детвора. Взрослых мужчин согнали к Вейверу люди ок-Ренгара, но императора это не заинтересовало. И впрямь, какое ему дело до беды, постигшей убогое селение?

Алекиан милостиво кивнул рыцарю и осведомился, далеко ли до Вейвера. Дворянин пояснил: не больше часа неспешного марша.

- Мы поедем скорей, - решил Алекиан. - Сэр, следуйте с нами. Вы ведь местный? Быть может, потребуются пояснения.

Алекиан, сопровождаемый телохранителями и знаменосцами, поскакал вперед. Местный рыцарь присоединился к кортежу. Он не знал, радоваться или огорчаться из-за того, что император обратил на него внимание.

Вскоре с дороги стали видны городские стены. Рядом с дорогой расположился лагерь Ренгаров. Он уже был захвачен людьми императора - отряд, который отправили в обход по левому флангу, не встретив сопротивления, достиг города, тогда как правофланговой колонне пришлось драться с беглецами, и они задержались.

В лагере, оставленном людьми ок-Ренгаров, находились только подневольные ополченцы. Едва показались латники под имперскими знаменами, сервы дружно опустились на колени - в таком положении их и застали ванетские солдаты. Они не отпустили крестьян, но и наказывать за нападение на город никого не стали, разве что парочка местных заработала удар плетью, то есть, можно сказать, никого и не тронули - с какой бы стати солдаты ванестких графов стали бить людей, у которых нет ничего ценного? Была бы какая-то добыча, тогда другое дело... А так латники занялись грабежом убогого лагеря Ренгаров, так что с десяток крестьян пошустрей изловчились потихоньку удрать. Остальные покорно ожидали своей участи - так и остались на коленях подле брошенного стана.

Когда на дороге показался Алекиан со свитой, солдаты прервали поиски трофеев и, чтобы продемонстрировать усердие, окружили коленопреклоненных крестьян. Парочке более неудачливых сервов снова перепало плетьми. Император не глядел на пленных, он рассматривал неказистые укрепления Вейвера. Устремленному в грядущее взгляду Алекиана город виделся совсем иным - огромным и богатым, окруженным высокими башнями, на которых реют имперские знамена...

- Город Вейвер, - подсказал местный рыцарь. В этом пояснении не было нужды, но молчание затягивалось, и этот сантлакский дворянчик, пока что не знакомый с привычками его величества, не удержался.

- Отлично, сэр, - бросил Алекиан. - Поезжайте к воротам, призовите к нам городских старшин. Пусть с вами едут трубач и знаменщик.

Император окинул рыцаря задумчивым взглядом и добавил:

- ...А также четверо наших кавалеристов. Не то горожане, чего доброго, усомнятся в том, что вы говорите от имени императора.

Сомнения его величества были вполне оправданы. Любой конюх на гвардейской службе выглядел куда приличней, чем этот случайно оказавшийся под рукой рыцарь.

***

Посланники поскакали к городским воротам - и стоило им назвать себя, на стене зашумели горожане. Больше всех надрывался священник.

- Знамение гилфингово! - со слезой в голосе вопил клирик. - Было мне видение, и сбылось теперь! Сам светлый император явился к нам, сирым, вступился за нас! Враз повержены враги, рассеяны и уничтожены! Иссякла их мощь, пала кара на нечестивые головы! Сулил я вам чудо, дети гилфинговы, и вот оно! Сам император, сам великий сюда...

К воротам подтягивались все новые и новые вейверцы, собирались женщины, на стене мужчины столпились так, что не протолкнуться, а священник все громче орал и распалялся от собственного крика. В толпе уже твердили, что в самом деле клирик обещал чудесное избавление, и вот оно. Мясник с Редигером находились на парапете, когда явились гонцы, всю сцену они наблюдали с самого начала.

- Да этот праведник впрямь творит чудеса, - процедил сквозь зубы Гедор. - Гангмар меня дери, он и впрямь сулил нам чудо...

- Попы - идеальная шпионская сеть, - так же тихо откликнулся колдун. - Он знал о походе императора в Сантлак, только и всего.

- Нет, что ты, - громко возразил Мясник, - наш священник - истинный праведник и вдохновенный пророк, ля него не существует сокрытых истин!

Потом добавил тише:

- Он святой, и хоть сейчас готов предстать перед Пресветлым.

Чертополох кивнул - он отлично понял намек, если священник благодаря дешевому трюку приобретет популярность, то долго не проживет. Гедор позаботится, чтобы в Вейвере - в его Вейвере - не осталось иных авторитетов. А люди вокруг кричали, кое-кто пускал слезу умиления, вот ведь как - сам император явился защитить их и восстановить гилфингову справедливость.

Тем временем посланцы императора дождались, чтобы хор радостных славословий стих, и потребовали, чтобы выборные горожане немедленно явились к его императорскому величеству. Вон он дожидается, негоже заставлять императора ждать. Алые доспехи Алекиана с городской стены были хорошо видны. Император не приближался к городу, он дожидался прибытия армии, которую следовало разместить на поле перед городом, Вейвер не смог бы принять такое количество гостей с лошадьми и обозом.

Радостные горожане тут же стали выкликать своих выборных - в том числе, разумеется, и Гедора. Ну и священника, разумеется.

Ворота распахнулись, и полдюжины представителей общины отправились к его величеству. Гедор шагал первым, ему, кажется и сам император нипочем. Остальные робели и, должно быть, с немалой охотой рухнули бы на колени в вытоптанную копытами траву. Они сами-то ощущали себя травой под копытами коня его величества. Подошли, поклонились низко. Мастер Увин хрипло откашлялся, и тут же сам испугался такой дерзости, священник всхлипнул и смахнул слезу.

Император обвел сонными глазами вейверских жителей и объявил:

- Мы благодарим вейверскую общину за мужество и верность. Нам желательно видеть город Вейвер свободным под властью империи. Даруем общине Вернское право. Ступайте, порадуйте земляков.

Городские снова согнулись в поклонах. Гедор едва удержался, чтобы не присвистнуть. Вот ведь как вышло! Он сбежал из Ливды, которая склонилась перед графом, надеялся обрести свободу здесь, а тут - такое! Вернское право! Его город получает Вернское право! Это не священник с его фальшими пророчествами, здесь и впрямь видна рука Гилфинга. Сам Светлый одобрил выбор Гедора. Неспроста, ох, неспроста именно в этом городишке случилось осесть Мяснику. Что-то еще будет?

ГЛАВА 43 Ливда

Несколько часов войско Эрствина шагало под дождем. Капли колотили по шлемам, по крупам лошадей и тентам обозных фургонов. Звук был мирный, убаюкивающий. В него вплетались глухие удары копыт и лязг плохо пригнанного снаряжения. Потом дождь прекратился, и сразу стало тише. Войско шло по землям, принадлежащим одному из участников похода, и здешний господин благодушно улыбался. Редкий случай - по его владениям шагает такое войско, а ему не приходится опасаться за свое добро.

Потом небо очистилось, показалось солнышко, мокрые шлемы засверкали в его лучах... Эрствин проехал мимо покосившегося черного от времени столба - межевая граница. Застучали копыта - к графу подскакал ок-Вейсп. Рыцарь снял шлем, и роскошная золотистая шевелюра сверкала на солнце.

- Ваша милость, господин граф! - окликнул блондин. - Посмотрите, вон замок! Это владения негодяя ок-Гиллиса! Давайте разорим его поместье!

Армия Ливды уже удалилась от моря, здешние дворяне не считали нужным связываться с графами, так то между городом и местным господином не существовало никаких отношений - ни добрых, ни враждебных.

- Разорим? - Эрствин нахмурился. - Почему мы должны это делать?

- Ну как же! Гиллисы - сущие разбойники, они грабят купцов, грабят мирян и священников, а дед нынешнего господина когда-то повздорил с моим дедом, весь их род такой, подлец на подлеце.

Простодушный ок-Вейсп полагал, что, раз уж они идут с таким войском, грех не воспользоваться случаем и не ограбить всех, кто попадется на пути. Война - на то и война, чтобы убивать и грабить!

Эрствин помолчал, обдумывая предложение, потом решил:

- Мы не станем этого делать, сэр.

- Но мы же на войне! Все враги императора - наши враги!

- А ок-Гиллис враг императору? Вы уверены?

- А с чего бы мне сомневаться? - рассмеялся блондин. - Это же Сантлак!

Эрствин так и не сумел придумать достойный ответ... тем более, разбитной ок-Вейсп был, в общем-то, прав - любой местный дворянчик был недругом империи, кто в большей, кто в меньшей степени. Да и сам блондин - разве не потому участвует нынче в походе, что его обязали воевать в наказание за преступный набег? Ок-Вейсп не раскаивался в проступке, да и других не осуждал - веселый парень принимал жизнь такой, какова она есть, и хотел брать от жизни все, что можно.

Не дождавшись согласия, рыцарь отстал, отъехал в сторону, он вовсе не выглядел разочарованным. Не вышло, так не вышло, в походе представятся другие случаи пограбить, это непременно.

- Славный паренек, - ухмыляясь, заметил Карикан. Счастливчик ехал позади, рядом с сыном. - Этот рыцарь - настоящая находка. В походе бывает скучно, и потому хорошо, если в войске есть такие веселые люди. Ок-Вейсп сумеет скрасить мрачные будни войны, уж поверьте моему опыту.

Эрствин оглянулся.

- Говорят, у императора есть шут, и его величество таскает его с собой в походах, - заметил мальчик, потом придержал коня и, оказавшись рядом с бывшим мятежником, тихонько попросил, - сэр, я верю вашему опыту. Вот поэтому мне было бы весьма желательно всегда знать мнение такого опытного человека. Будьте рядом и давайте советы, хорошо?

- Почту за честь, - склонил голову Карикан.

- Видишь, папа, я же тебе говорил, что он славный, - ухмыльнулся Хромой. - И это его второй поход. Или третий, считая Леверкой.

- Э, Хромой... то есть Джейем, погоди. Сэр Карикан, - Эрствин вдруг залился краской, - я бы попросил вас стать моим маршалом в нынешнем походе, но это вызовет массу неудобств.

- Еще бы, - улыбка Карикана сделалась еще шире, - стоит назвать мое имя... что ж, принимаю. Можете располагать мной по своему усмотрению и всегда рассчитывать на мою помощь. Пусть это будут советы, даваемые частным порядком. Для начала не мешало бы разослать дозоры и велеть кому-то из наших рыцарей ехать в арьергарде, не годится, чтобы обозные повозки замыкали шествие. У местных бандитов может возникнуть желание напасть сзади и отбить пару фургонов.

- Ох, я не подумал!

- Ничего, сынок, научишься. Сноровка придет с опытом, - поскольку в нем нуждались, Карикан сразу перешел на "ты".

***

Ок-Вейсп не обманул ожиданий Карикана - у каждого замка он предлагал остановиться и пограбить. Этот весельчак сумел поднять настроение участников похода, все оживились. К тому же погода установилась отличная, а в такой погожий денек и шагается веселей. Всякий раз Эрствин хмуро приказывал двигаться дальше, а Карикан с улыбочкой советовал не воспринимать предложение веселого рыцаря всерьез.

А ок-Вейсп, хотя и сумел развлечь остальных, сам мучался от вынужденного безделья, этому непоседе было недостаточно просто ехать вместе с войском, он желал приключений. Под вечер он перешел от слов к делу. Когда рыцарю выпало ехать в головном дозоре, он воспользовался случаем. Раз никто за ним не присматривал и не мог запретить, ок-Вейсп по собственному почину завел латников в деревню, расположенную в стороне от тракта, и позволил хватать все, что понравится. Вассалы блондина были люди не переборчивые, им нравилось все, что возможно увезти с собой, так что жителям злополучной деревни пришлось туго. Из замка местного сеньора прискакали всадники - солдаты во главе с управителем. Их сеньор был в отлучке, и солдат было слишком мало, чтобы дать отпор людям ок-Вейспа, так что сенешаль из замка, увидев, какой отряд ему противостоит, предпочел убраться восвояси.

Часом позже подошла колонна во главе с Эрствином. Шум в деревне стоял такой, что граф велел остановиться и узнать, что происходит. Ок-Вейсп, нимало не смущаясь, пояснил, что на него напали люди из замка, а он, командир графского авангарда, погнался за ними - так и попал в деревню.

- Здешний сеньор, - заявил блондин, - наверняка уехал в Энгру и присоединился к врагам его величества, так что имущество изменника подлежит реквизиции! Я позволил своим людям запастись здесь всем, что потребуется для похода. Мы-то - верные воины империи, а тут имущество врага... Кстати, почему бы нам не расположиться в этом местечке на постой? Вечереет, ваша светлость, пора делать привал. Можно, кстати, и замок взять, как раз засветло управимся, ежели возьмемся сразу.

Эрствин покосился на Карикана - ждал совета.

- На постой, конечно, можно, - кивнул Счастливчик, - но, сдается мне, господин ок-Вейсп несколько неверно излагает события сегодняшнего вечера. Неужто обитатели замка настолько глупы, чтобы напасть на проходящий отряд? Да еще если во главе отряда рыцарь весьма геройской наружности? Мнилось мне, одного вида доблестного ок-Вейспа должно с избытком хватить, чтобы враги его величества пустились наутек. Если вашей светлости угодно, я мог бы съездить в замок и узнать, что думают по этому поводу местные.

- Я сам поеду, - решил барон Леверкойский. - Ок-Ренг, передай всем: войско заночует здесь. Пусть располагаются у деревни. Да, и у местных ничего не брать, кроме сена для лошадей! Мародеров будем наказывать.

Сам барон отправился к замку в сопровождении двух десятков всадников - собственных латников и Хромого с Кариканом. Ок-Вейсп увязался следом, совершенно не смущаясь. Этому разбитному молодчику все было нипочем.

Кари поехал первым, небрежно помахивая зелеными ветками - символом мирных намерений. Счастливчик обращался со священным символом так, словно отгонял мух. На парапете показались люди, хозяйка замка с дочерьми, сенешаль, вассалы. Одна из девиц оказалась прехорошенькая, ок-Вейсп тут же приободрился и крикнул, что готов стать рыцарем прекрасной дамы и защищать ее от любых врагов, пусть только пожалуется. Хорошенькая девица заулыбалась, мать прикрикнула на нее.

Карикан назвал Эрствина и предложил любезным хозяевам объяснить, как вышло дело. Дама, хотя и глядела недоверчиво, объяснила, что на их владение напали разбойники, а сенешаль неохотно добавил, что гербы злодеев были точь-в-точь, как у этого прекрасного господина, что обязуется защитить их замок. Странное совпадение! Ок-Вейсп не смутился и теперь. Блондин широко улыбался господской дочке. Кстати, хозяин поместья в самом деле отправился в Энгру на турнир, да так и не возвратился до сих пор. Не иначе, примкнул к мятежникам.

Эрствин покосился на Карикана, тот молчал - здесь решение требовалось принять графу, без советчиков.

- Запомните мое имя и имя этого господина, - буркнул хозяйке граф Ливдинский, - это господин ок-Вейсп. Его люди напали на ваших вассалов вопреки моему приказу. Если захотите, можете подать жалобу королю Сантлака либо императору. Я готов подтвержить ваши слова и выступить свидетелем.

С тем и расстались - Эрствин возвратился в лагерь, а ок-Вейсп остался любезничать с красоткой на парапете.

- Похоже, судьба одной счастливой пары нынче устроилась, - заметил Эрствин.

- Да, но только на одну ночь, если у этого молодчика сладится, - ответил Кари, - или я не знаю таких парней? Завтра он забудет о прекрасной даме, которой обещал охранять - после того, как ограбил. Весьма романтично.

А вот Хромой, против обыкновения, помалкивал. Жизнь благородного сословия для него была загадкой. Он смотрел, запоминал, но не очень-то понимал.

***

В лагере было шумно, несчастную деревеньку ограбили до нитки - пока граф отсутствовал, туда наведались и прочие сеньоры, их люди растащили то, что не успели присвоить латники ок-Вейспа, да еще у местных отобрали пару коров, скотину уже успели забить и теперь разделывали туши. Воины предвкушали мясо на ужин.

- Наказать их, что ли? - подумал вслух Эрствин. - Я же запретил!

- Не советую наказывать, - покачал головой Кари, - эти вояки только начали получать удовольствие от похода, ни к чему их огорчать. Пусть почувствуют, что служить его величеству - славное дело!

- К тому же господин сего поселения самый настоящий мятежник. Наказание он заслужил, - неожиданно встрял священник.

Святой отец, один из тех, что пробрались в Ливду из Ванетинии, сопровождал войско в походе, присматривал и, разумеется, запоминал - готовил донесение начальству. На марше он находился в обозном фургоне, его и видно-то не было, а теперь клирик пробрался к предводителям. Его не подумали гнать, эта братия свободно ходила, где хотела - серая хламида священника была идеальным прикрытием шпиона. Пока клирик помалкивал, на него не обращали внимания, а когда заговорил - все уставились на него.

- Измену следует карать, - наставительно заметил святой отец, которого не смущали хмурые взгляды сеньоров.

- Так, может, следовало послушать ок-Вейспа и взять замок приступом? - осведомился Карикан.

- Это может задержать воинство, - ответствовал клирик, - а нам надлежит торопиться навстречу его императорскому величеству. Судьба сего владения решится позже и, прошу прощения, не господином графом.

Карикан уставился на клирика. Тот ответил внимательным взглядом. Священнику было не больше тридцати пяти, во время Войны Графов он был подростком и вряд ли мог знать графа Геведского в лицо, но Кари ощутил волнение. Ситуация ему не нравилась.

Хромой заметил, что отец больше не улыбается, и хлопнул Счастливчика по плечу и увлек в сторону. Отойдя от группы рыцарей и солдат в серо-лиловом, тихо спросил:

- Что, папа, ты думал, малыш Эрствин здесь всем заправляет? Этот поп - шпион, следит и запоминает. О каждом твоем неверном шаге станет известно... хм, кому? Ну, в общем, какой-то сволочи станет известно.

- Это вряд ли. Что-то подсказывает мне, что попик не доживет до встречи с этой сволочью, - Счастливчик задумчиво погладил рукоять меча. - Но это после. Сейчас мне нужно отыскать Аньга, как он там...

- Ты мне так и не рассказал о нем, папа.

- Успеется. Ступай к графу, сынок, и не забывай поглядывать за спину. Помни о щенке ок-Рейселе.

Хромой присоединился к свите Эрствина, там всех снова развлекал ок-Вейсп, рыцарь возвратился в лагерь разочарованным.

- Старая курица! Велела солдатам запереть Агезильду в подвале... Еще полчасика, и крошка согласилась бы спустить мне веревку со стены в полночь!

- Ты всегда можешь пойти иным путем, - предложил ок-Ренг. - Заслать сватов, например.

- Какие сваты! - ок-Вейсп безнадежно махнул рукой. - Мне не позволит мамочка. Агезильда - младшая, замок наследует ее сестрица, а моя добрая маменька хочет, чтобы я женился с выгодой. Нет, пойти против воли моей старушки я не решусь... В сущности, Агезильда хороша, но не настолько, чтобы ради нее совершать безумства.

- Так зачем тебе канат со стены?

- Как зачем? Когда я попал бы внутрь, первым делом отпер ворота... впустил своих людей, и замок - мой.

ГЛАВА 44 Анновр, Малые горы

Весть о сожженном замке разнеслась по Анновру, обрастая новыми немыслимыми подробностями. Беженцы, спешащие уйти от нашествия нелюдей, рассказывали жуткие небылицы, намного приукрашивая свирепость подгорного народа и действенность нового оружия. Особенно пугало наличие у гномов магии - иного объяснения летящим камням и огненным снарядам не находилось. Тут же кто-то запустил сплетню, что гномы по-прежнему не умеют колдовать, а новые заклинания применяют чародеи-ренегаты.

Человеческое сознание устроено таким образом, что страх и ненависть всегда шагают рука об руку. Поскольку отомстить карликам желающих не нашлось, анноврцы принялись за колдунов. Их обвиняли в сговоре с нелюдями, в предательстве рода человеческого. В деревнях убили нескольких местных магов, в столице королевства какие-то оборванцы, назвавшиеся беженцами, подстрекали горожан к погрому, звали истребить магов. На рынке поднялся шум, люди собирались толпами, слушали крикунов... что карманы у многих оказались обчищены, выяснилось куда позже.

Когда стража попыталась схватить смутьянов, за них вступился народ. День был базарный, рынок полон народу, кто-то первым завопил: "Бей стражу!", крик подхватили... Сгоряча убили и искалечили нескольких королевских чиновников и стражников, потом толпа двинулась по улицам. Кто присоединялся к бунту, кто пытался отсидеться взаперти. Под шумок разграбили несколько богатых купеческих домов, убили трех частнопрактикующих чародеев. Один из магов оказался не робкого десятка и, прежде, чем дать себя прикончить, перебил десятка два народу, это еще больше подогрело страсти.

Как обычно, когда в городе начинаются беспорядки, на окраине вспыхнул пожар - и это отрезвило горячие головы. В городе нет беды страшней пожара. Большая часть бунтовщиков бросилась по домам - тушить огонь и спасать имущество, но городское отребье, затеявшее эту неразбериху, продолжало грабежи и погромы. Вся столица оказалась охвачена мятежом, и некому был отдать приказ о решительных мерах. Король Деймут сейчас воевал в Феллиосте, а чиновники не решались взять на себя ответственность.

К королевскому дворцу стали собираться беглецы - избитые, окровавленные. Это были не только маги и члены их семей, наоборот, больше всего пострадали купцы, чье имущество оказалось разграблено. Канцлер велел впустить несчастных и обещал им защиту от мародеров. Вскоре вслед за жертвами погрома на площадь к королевским палатам стали стекаться и мятежники. Тут уж оказалось невозможно бездействовать - многие бунтовщики были вооружены и несли факелы. Ворота дворца распахнулись, и на толпу обрушились конные латники. Посреди площади хорошо вооруженные кавалеристы имели преимущество, они живо растоптали и изрубили немалое количество смутьянов, толпа бросилась врассыпную...

Канцлер вооружил всех надежных людей и призвал сеньоров. Вооруженные отряды ночью прочесывали город, солдаты избивали всех, кого сочли подозрительным - и жертв оказалось не меньше, чем в начале погрома. Залитая кровью столица утихла, но в провинциях по-прежнему преследовали магов, слух об их измене оказался живучим, и всякий странник с посохом теперь оказывался под подозрением, любого могли обвинить в колдовстве и растерзать - Анновр был наводнен беженцами, которые только и искали, на ком бы сорвать свой гнев. Прошло несколько дней после взятия Ойверка, и Анновр погрузился в хаос. Сенешали и капитаны, которым было поручено поддерживать порядок в стране, уже не помышляли о сопротивлении гномам, они едва управлялись с подданными Деймута.

Пока в центральных областях страны бесчинствовали мятежники и погромщики, армия нелюдей, не встречая сопротивления, маршировала на юг - к Малым горам. Король Грабедор был страшно доволен собой. Он полагал, что анноврцы ему не препятствуют потому, что напуганы судьбой злополучного замка. В какой-то степени это было верно... потому что человеческим страстям необходим был начальный толчок. Зато после, когда уголья ненависти и гнева оказались раздуты - пожар стал распространяться сам собой. Людям нужно не так уж много, чтобы начать убивать друг друга.

***

По Анновру распространялся бунт, беженцы расписывали жесткости нелюдей, а Грабедор неспешно уводил армию на юг. Людей больше не встречалось, деревни на пути следования гномьего войска были брошены, да и из городов многие уносили ноги. Оставшиеся в тревоге запирали ворота и с ужасом следили, как пылят по тракту колонны гномов, как грохочут тяжелые повозки, в которых перевозят военные машины. Грабедор не задерживался у городов, он спешил к Малым горам, и тяжелый ком давил на сердце, тихий бестелесный голос велел спешить, спешить...

В оставленных жителями поселках гномы иногда останавливались, чтобы пополнить запасы воды. Те, что полюбопытней, входили в брошенные дома, качали головами, удивляясь бестолковому устройству человеческих жилищ. В кузницах ругали неумех, которые только портят добрый металл.

Грабедор торопил походные колонны, и Слепнег как-то заикнулся, что можно обложить местных данью - пусть откупятся, ибо любой город может быть уничтожен. Граф воспринимал поход, как обычное военное предприятие, и сожалел, что не удается использовать все преимущества нынешнего положения.

Король-под-горой гордо ответил, что брезгует такими мелочами. Однако Гратидиан подозревал, что Слепнег по собственному почину берет отступное со здешних жителей. Знаменитый ренегат с отрядом кавалерии занимался в армии подгорного народа разведкой, наверняка он время от времени находил возможность требовать выкуп, обещая взамен, что гномы минуют поселение, не тронув его. Что гномы так и этак не тронут, местные не могли знать заранее. Фенадец не раз замечал, как люди Слепнега, возвратившись из разведки, укладывают в обозные фургоны добычу.

Возможно, и Грабедору это было известно, но король закрывал глаза на самоуправство Слепнега, ему было все равно. Зато Гратидиан испытывал все больший стыд, его жгло горькое чувство: зачем этот поход? К чему все? Он усидел на троне милостью короля Второго народа, он сохранил часть королевства... Мысли не новые, однако зимой Гратидиану некогда было предаваться рассуждениям - он наводил порядок в стране. Теперь, в походе, от него ничего не зависело и ничего не требовалось, появилось больше времени для печали.

А Грабедор по-прежнему не ведал сомнений. Его войско миновало густонаселенные земли, и теперь если что и задерживало продвижение, так лишь скверные дороги. Дороги здесь были отвратительные.

Местность к северу от Малых гор - пустынная, здесь нечасто встретишь жилье, а на тракте, огибающем горные отроги с севера, очень редко проходят караваны. В лесах на склонах холмов находят пристанище разве что разбойничьи шайки. Даже отчаявшиеся беглецы, которые уносили ноги от нашествия нелюдей, не направлялись в этот унылый край, бежали на запад и на север.

Когда Малые горы встали перед марширующей армией, гномы оживились. Трудно сказать, одобряло ли большинство Второго народа решение Грабедора, многим ли хотелось участвовать в братоубийственной войне... однако никто не возражал открыто, поскольку авторитет короля-под-горой был непререкаем.

Когда армия пересекла старый тракт, проходящий около северных отрогов Малых гор, Слепнег отыскал Гратидиана и объявил:

- Здесь, ваше величество, мы распрощаемся. Я со своими людьми остаюсь в этих краях, буду следить, чтобы не ударили нам в спину люди Анновра.

Гратидиан кивнул. Слепнег опустил глаза, замялся... наконец решил высказаться:

- Ну и, если позволите, напоследок позволю себе дать вашему величеству совет: не пытайтесь обмануть Грабедора, он хитер, он много видел и много знает, он старше моего прадеда. Не пытайтесь превзойти его мудростью.

Фенадец не стал отвечать, снова ограничился кивком. Он не будет пытаться превзойти. Он всеми обманут, он давно стал орудием в чужих руках, у него не осталось амбиций... Король послал оруженосцев в брошенную деревеньку за выпивкой. Вино помогало забыться хоть на время. Увы, местные разбежались перед нашествием гномов и унесли все, что могли. Даже скверного пива не нашлось. Фенадец утешил себя тем, что малогорцы, по слухам, варят до Гангмара забористую брагу...

***

У края отрогов Малых гор войско гномов разделилось. В развалинах древнего поселения, оставленного невесть когда и невесть каким народом, двести гномов принялись сооружать укрепленный лагерь. Здесь протекал ручей, вода была хорошая, и, стало быть, местечко подходящее. Грабедор велел устроить здесь постоянный пост, в лагере оставались и всадники Слепнега с обозом. Это было сделано на случай, если анноврцы все же соберут войско, чтобы ударить в спину - Слепнег их обнаружит, а гарнизон лагеря остановит, не даст ударить в спину.

Остальные отряды углубились в горы, кавалерия Гратидиана и эльфийские стрелки следовали с ними. Впереди двигались отряды авангарда - гномы не имели представления о том, как и где живут здесь люди, передовые отряды должны были обнаружить неприятеля. Командирам было запрещено вступать в сражение, если встретят войско малогорцев, но если наткнутся на небольшие силы - истребить всех. Люди, давшие приют Гравелину и объединившиеся с ним, подлежали уничтожению, эти были хуже, чем просто враги.

Первая ночевка в горах прошла до того, как обнаружились поселения людей. Утром войско продолжило марш, и вскоре пришло донесение: люди обнаружены. Отряд гномов наткнулся на овечье стадо, за которым присматривали двое подростков. Мальчишек убили, чтобы не могли известить земляков, а тропы, по которым стадо пришло в долину, ясно указывали: селение поблизости.

Гратидиан, мечтающий о браге, предложил королю-под-горой атаковать село со своими людьми - конница ворвется в поселение прежде, чем люди приготовятся дать отпор. Грабедор отказался:

- Ты не знаешь здешних людей, а я разузнал о них кое-что. Местные - это не людишки внизу, они не подчиняются господам, здешний народ впитал силу камней, оставленных моим народом. Ты не сможешь застать их врасплох.

Отряды гномов скрытно собрались в долине, где паслись овцы, подручные Крактлина собрали легкие катапульты. Затем группы гномов отправились в обход, чтобы окружить селение - Грабедор желал истребить здесь всех до единого, чтобы не успели известить земляков о нашествии.

Когда все было готово, король-под-горой дал сигнал. Гномы, тяжело гремя доспехами, двинулись через перевал, и, когда они достигли гребня горы, катапульты дали первый залп. Камни пролетели над скалами и обрушились на поселение. Местные сперва не сообразили, откуда на них валятся булыжники, затем появились гномы. Неспешно надвигались, держа строй. Все новые и новые шеренги переваливали хребет и двигались к поселку, а камни валились с небес неумолимо и размеренно. Малогорцы растерялись - им было не привыкать отражать набеги соседей, однако теперь враг был слишком многочислен, и еще - камни с неба... Камни падали между жилых башен, острые осколки разлеталисьво все стороны и били сильней, чем стрелы. Несколько человек было ранено, а Крактлин со своими мастеровыми уже собирал новую катапульту на гребне, и блистающие сталью шеренги маршировали справа и слева от него. Лэрд деревеньки сперва призвал сородичей, чтобы дать отпор чужеземцам, и мужчины с палицами, копьями и топорами собрались на околице. Тут малогорцы осознали, с какой силой имеют дело - и лэрд отдал новый приказ: уходить. Мужчины побежали к своим башням, хватали детей, увлекали за собой рыдающих женщин. Под градом камней люди побежали прочь - пересечь долину и по горной тропе уйти на земли соседнего клана. На тропе их встретили гномы, завершившие обходный маневр, и сбросили тех, кто двигался впереди, со скал. Лэрд собрал горстку воинов и с ревом кинулся на карликов. Эти люди и впрямь как будто впитали часть гномьей силы, живя в горах. Здоровенные кряжистые мужчины, хотя и уступали силой нелюдям, зато ярость придавала им отваги, строй карликов распался, со скал валились люди и гномы, а женщины поволокли детей между сражающихся...

Тем временем сомкнутый строй закованных в сталь гномов вступил в поселок. Раздались хриплые крики - и с башен на захватчиков посыпались булыжники. Несколько стариков решили, что лучше умереть в собственном доме, чем сбежать - дескать, им хоть так, хоть этак осталось недолго. До сих пор они прятались, а теперь с торжествующими воплями стали швырять камни в гномов. На верхних площадках башен всегда были заготовлены подходящие снаряды, теперь они пошли в ход. Гномы пришли в ярость, полезли в башни, с маху вынося двери закованными в сталь плечами. Старцы пытались отбиться, но где там - их сбросили с башен на камни. Покончив с этим, гномы двинулись дальше. Эльфы задержались в деревне, рассыпались между камней, забегали в башни, осматривались, потом выскакивали наружу с жалкой добычей в руках и, смеясь, показывали приятелям драные меховые накидки и стоптанную грубую обувку. Это было не грабежом, а развлечением - посмеяться над примитиынми людишками.

На перевале над дальним концом долины тем временем заканчивалась схватка. Мужчинам удалось отшвырнуть с пути гномов, и они продержались, пока женщины с малышами скатились по ту сторону скальной гряды. Лэрд, получивший не меньше десятка ранений, дрался, пока не пали сородичи. Тогда этот здоровяк прыгнул на ближайшего гнома, обхватил, сжал в медвежьих объятиях и вместе с хрипящим карликом прыгнул к краю скалы, нависшей над ущельем. Два тела покатились вниз, с грохотом полетели потревоженным камни... оба скрылись в тучах пыли под грудами гранитых осколков. Война в Малых горах началась.

ГЛАВА 45 Вейвер в Сантлаке

Часом позже императорского конвоя к Вейверу подошло войско. Усталые покрытые пылью бойцы казались горожанам небесным воинством, ниспосланным в ответ на их молитвы... хотя, признаться, на самом деле выглядели вояки не очень-то браво. Горожане на радостях пообещали накормить и напоить спасителей, община выкупила у хозяина "Золотой бочки" запасы хмельных напитков, в городе началось веселье. После пережитого страха настроение вейверцев качнулось в противоположную сторону, и они ликовали. Вернское право! Да община и мечтать о подобном не могла!

Тем временем имперцы разбили лагерь подле городских ворот, Алекиан распорядился разместить раненных в городе, а сам отправился помолиться - разумеется, вместе с Когером - в городскую церковь. Вейверский священник суетился и хлопотал, он в мечтах видел на месте скромного храма роскошный собор... или лучше, чтобы здесь основали монастырь? А что, монастырь в честь чудесного избавления, а сам он, приходской священник - из него бы вышел аббат хоть куда! В городе с вернским правом и святая обитель окажется не бедной! Как славно, как славно...

А император не обратил внимания на суету попика, такие мелочи Алекиана не занимали. Конечно, клирики, сопровождающие войско по настоянию архиепископа, шепнули императору, что этот святой отец - верный слуга Гилфингов и один из тех, кто был посвящен в кое-какие тайны... но они не слишком усердствовали, превознося заслуги местного брата, ибо не видели никакой пользы ни для себя, ни для дела.

Пока Алекиан молился, сэр Войс пришел в себя. Очнувшись в лучшей комнате "Золотой бочки", маршал долго не мог понять, где он и что с ним... потом сообразил, что не может более исполнять маршальских обязанностей и что в нем, пожалуй, император более не нуждается. Бедняга только теперь осознал, сколь случайным был выбор его величества, маршальский жезл мог достаться кому угодно, и это случай, невероятная удача, что подвернулся именно он, Войс. И понес же его Гангмар в битву... зачем? Ох, зачем? Ведь теперь Алекиан точно так же ткнет пальцем в любого, кто окажется под рукой - и тот станет маршалом, благо теперь маршальские обязанности исполнять не сложно, едва ли не первый встречный управится. Если его величеству потребуется дееспособный маршал... ох...

Оруженосцы хлопотали около Войса, для них-то он оставался могущественным господином. Рыцарь отослал слуг, и только потом позволил себе расслабиться, от души проклиная переменчивую удачу. Даже несколько слезинок уронил.

Но Алекиан не вспомнил о бедняге Войсе, после молитвы он решил наведаться в здешнюю ратушу и поглядеть на городской Совет. У церкви его поджидал Коклос, карлику хотелось получше знать свежие новости. Так что и в ратушу он тоже увязался за императором. На город опустился вечер, горожане с легкой душой веселились, и гвардейцам пришлось расчищать путь для его величества. При иных обстоятельствах они бы не стали церемониться и разогнали гуляк с дороги пинками - но теперь-то приходилось сдерживаться.

Городской Совет был собран, и когда явился Алекиан, синдики торопливо вскочили и принялись кланяться. Император кивнул и оглядел простецкие лица вейверцев. Коклос протиснулся за спиной императора и, привстав для важности на цыпочки, стал пялиться на местных. Те, не знакомые с придворными порядками, не знали, как быть - карлик пристально вглядывался в каждого поочередно и бормотал:

- Народ... народ... простой народ... пьяный простой народ... Нет, братец, печать гилфингова благословения на этих рожах не лежит. А у того и вовсе харя разбойника. Наверное, после аудиенции он пойдет кошельки отнимать.

Последнее касалось Гедора. Тот выдавил холодную ухмылку и глянул карлику в глаза. Полгнома оказался не крепче любого другого - взгляда Гедора он не смог вынести. Зато император заинтересовался Мясником. Старшему из синдиков пришлось объяснять:

- Это мастер Гедор, недавно у нас обосновался, но человек изрядный, ваше императорское величество, и боец первейший. Лучше всех за Вейвер сражался.

- Мне есть, что защищать, - вставил Гедор и поклонился.

Графьям да судьям кланяться он бы не стал, но император - выше всех подданных, неважно, днем ли, ночью ли подданные ему служат.

- Сын у него родился, - добавил мастер Увин, от которого разило за версту перегаром. Кузнец любил веселье.

- Сын? - в глазах Алекиана промелькнуло что-то странное, император моргнул, стащил с руки перчатку и аккуратно снял украшенный рубином перстень. - Держи, добрый человек. Да будет с тобой благословение гилфингово, и пусть судьба малыша окажется счастливей моей... Сыну имя дали?

- Нет еще, ваше императорское величество... - Гедор, осторожно принимая из монаршей руки подарок, оробел, чего с ним не случалось ни разу за последние лет, пожалуй, пятнадцать. - Не успели, война ведь...

- Назови Алекианом.

Император натянул перчатку и вышел, не произнеся больше ни слова. За дверью он украдкой, чтоб не видели гвардейцы, смахнул слезу. Алекиан чувствовал себя странно и не понимал, что с ним творится... С чего ему показалась важной судьба новорожденного простолюдина? Гилфингу ведомо.

***

Ночь император провел в лагере под охраной гвардейцев. Как обычно, перед сном он позвал Когера для совместной молитвы. Священник был удивлен - обычно Алекиан просил вознести молитву о благополучии империи и победах войска, но нынче сказал: "О здравии младенца Алекиана из городка Вейвер".

А поутру прискакал местный дворянчик - тот самый, которому велели позаботиться о телах павших. Сеньор был взволнован и просил немедленно проводить к его императорскому величеству - он привез важные известия. К счастью, Алекиан как раз покончил с утренней молитвой, и рыцаря проводили к алому шатру.

- Ваше императорское величество! Сюда идет большое войско! Велите готовиться в битве! - выпалил сеньор.

- Какое войско? Чье? Сколько копий? Какие флаги? - поинтересовался Алекиан. Волнение гонца его вовсе не впечатлило.

- Флаги... Это Перк! Самозванец, победитель турнира, он и его сторонники!

- Им недостаточно прежней порки, - протянул император. - Что ж, мы дадим им бой. Эй, солдат!..

Гвардеец, стоявший по правую руку императора, сделал короткий шаг и поклонился.

- Разыщи Гиптиса Изумруда, пришли к нам. Капитанам и сеньорам - вооружать людей. И... пожалуй, передай сержанту, что стережет доброго короля Метриена...

Алекиан улыбнулся, поминая "доброго короля".

- Ваше императорское величество?

- Пусть Метриену дадут доспехи и оружие. У него появится шанс сразиться с новым победителем Большого турнира.

Алекиан кивком отпустил рыцаря, доставившего сообщение, и слуги стали облачать его величество в боевые доспехи. Явился Изумруд.

- Мастер Гиптис, займитесь моим шлемом. Нам нужно, чтобы рубин на нем сиял, как никогда, пусть императора видят издалека, - велел Алекиан магу. Потом тише добавил, - И во время боя оставайтесь рядом с нами. Амулет, связанный с доспехами короля Метриена, действует исправно?

Придворный маг коротко поклонился - дескать, амулет в порядке.

Затем Алекиан сел на коня и отправился расставить отряды на поле. Дело несложное - выстроить кавалерию на равнине перед Вейвером. Конвой доставил Метриена, тот - в полном доспехе и при оружии - издалека поклонился императору:

- Благодарю, ваше величество! Нынче мой меч послужит правому делу!

Алекиан кивнул. Он не сомневался - едва вдохновенный пророк Когер заведет свои речи, за правое дело поднимутся сотни мечей, и даже Метриен станет драться не по расчету, а по воле Пресветлого. Проехав вдоль рядов конницы, император возвратился под знамя. Оглянулся, окинул взглядом городские стены - горожане теснились за бруствером, нынче решалась и их судьба... Потом в поле зрения Алекиана оказался Полгнома, карлик озирался и кусал губы, Коклоса что-то беспокоило. Рядом с господином переминался с ноги на ногу его ручной великан с окованной дубиной. Сейчас императору было не до шута, и Алекиан мигом выбросил из головы карлика со здоровенным оруженосцем. На горизонте уже показалось облако пыли, поднятое надвигающимся войском Перка Первого. Победитель Большого турнира объехал окрестности, послал людей в Энгру и в ближайшие замки, под его знамя снова встали полчища сантлакских дворян, и ныне он привел куда больше сторонников. Неудача отрезвила этого гуляку, и Перк стал действовать достаточно разумно и осмотрительно. У него не было опыта командования в большой войне, так что самозванец без особых затей вел за собой конную массу - рыцарей и латников. Числом это войско, пожалуй, не уступало армии Алекиана, а боевого опыта у сантлакских разбойников было куда как больше, чем у сброда, состоящего под рукой императора.

***

Когер, сопровождаемый гвардейцами, проехал перед строем императорских воинов и остановил лошадку. Невысокий священник в сером наряде смотрелся странно рядом с дюжими телохранителями в золотом и алом, но едва пророк заговорил, все стихли.

- Дети мои! - воззвал Когер. - Дети Пресветлого! Ныне нам судьба сразиться с нечестивцами, покусившимися на порядок, установленный Гилфингом в мире! Кто они?

Короткий палец священника уставился в наползающее по дороге облако пыли.

- Кто сии нечестивцы? Святотатцы и предатели рода человеческого! Им нет места под солнцем, ибо они чернят и искажают лик Мира, на который милостиво взирает Пресветлый! Ему не угодны подлые и скверные дети! Он желает их погибели! Кара! Кара падет на нечестивые головы! Кто покарает злодеев? Кто?!!

Голос проповедника взлетел над полем и затем в тишине стал слышен отдаленный грохот тысяч копыт. Трава сминалась подковами сантлакской кавалерии, пуль поднималась стеной, и в пыли уже проступали конские морды и отточенные острия.

- Гилфинг светлый явился на это поле, чтобы раз и навсегда покончить со святотатцами! - возопил Когер. - Где же он? Где Гилфинг Воин? Вы!!! Вы - десница его, вы непобедимое оружие его! Истинно так, дети! Вы ныне - Гилфинг Воин! Вашей рукой свершит он суд и расправу! Не щадите врага, не жалейте сил! Сила Пресветлого с вами! Вперед, дети мои! Вперед, Гилфинг Воин!

Последние слова проповедника потонули в реве, рвущемся из сотен глоток, в топоте копыт и лязге оружия. Сотни всадников, позабыв обо всем, пришпорили коней и поскакали навстречу сантлакцам, надвигающимся в пыльном облаке. Люди ревели, и ничего человеческого уже не было в этом крике, будто в самом деле сотни воинов превратились в единое грозное смертоносное существо, в Гилфинга Воина, они стали его телом, их ярость возвысилась до божественного безумия, а сотни клинков теперь сделались гигантским оружием Пресветлого...

Конная лава пронеслась мимо Когера, справа, слева от него, оставила позади, взметнула тучу пыли и два пылевых облака с оглушительным грохотом столкнулись посреди равнины, взлетели обломки переломанных пик, крики боли и ярости полетели к прозрачно-голубым небесам... Где-то там, в пыли, рубились воины, Метриен и Перк рычали, выкрикивая имена друг друга, силясь отыскать давнего соперника в круговерти клинков... Даже телохранители, приставленные Алекианом к пророку, не устояли перед силой гилфингова слова, устремились в битву, и Когер сейчас остался один посреди истоптанного поля.

Алекиан вдруг заметил, что Коклос, скачет прочь от императорского конвоя, толкает каблуками лошадку в круглые бока, а позади, совсем немного отставая, трусит Керт Дубина. Они торопятся к Когеру, а тот, рассеянно моргая, пялится в стену пыли, которая колышется перед ним. Император не успел сообразить, чего нужно карлику, слова оказались быстрей мысли, он выбросил руку и крикнул телохранителям:

- Остановить Коклоса! Удержать!

Гвардейцы пришпорили коней, они тоже не осознавали смысла происходящего, но приказ был ясен. Коклос оглянулся, увидал погоню и велел оруженосцу:

- Керт, останови их! Задержи гвардейцев!

Верзила послушно развернулся навстречу кавалеристам и перехватил поудобней громоздкое оружие. А карлик снова стал понукать лошадку, от Когера его отделяло несколько десятков шагов. Левой рукой неумело сжимая поводья, правой Полгнома выдернул из ножен острый, словно бритва, кинжал...

ГЛАВА 46 Сантлак

На второй день пути солдаты пообвыклись, сеньоры уже не рыскали вокруг, каждый присмотрел себе местечко в походной колонне... правда, кое-кто из них иногда отлучался со своими людьми, чтобы поохотиться в чужих владениях. Эрствин тревожился, не угодил бы кто из чересчур легкомысленных сантлакцев в засаду, но Карикан, ухмыляясь, объяснял, что случись такое - не беда, проку от этих вояк немного. Зато охотнички играют роль флангового охранения. Пусть кто-то угодит в засаду, от этого лишь польза будет! Юный граф слушал разглагольствования Карикана и со всем соглашался - еще бы, это же советы такого человека! Такого! Карикан из Геведа стал легендой еще до рождения Эрствина.

Хромой слушал отца и морщился - будь он на месте барона Леверкойского, уже давно послал бы такого советчика к Гангмару...

Наверняка сеньоры во время отлучек и мародерством занимались, но Эрствин предпочел закрыть и на это глаза. Пусть развлекаются, как умеют, лишь бы вовремя нагоняли колонну.

На привалах войско располагалось в беспорядке, сам граф ночевал между бивуаков имперской пехоты. Эти держались настороже, потому что опасались не столько противника, сколько товарищей по оружию - извечная неприязнь, существовавшая между городскими парнями и людьми из замков, хотя и не проявлялась во время совестного похода, однако не исчезла. По совету Карикана между лагерем желто-красных пехотинцев и кострами рыцарей размещались солдаты Церкви, таким образом удалось избежать склок - и тут даже Джейем признал, что совет оказался дельным. Сам Хромой держался около графа и старался не выпускать из виду молодого ок-Рейселя, однако тот вел себя тихонько.

- Выжидает, - объяснил Кари, - ждет удобного момента. Эти провинциальные господа крайне злопамятны.

- Я знаю, - буркнул Хромой. - Скорей бы уж он решился. Поторопить его, что ли?

- Не спеши, сынок, - Карикан похлопал парня по плечу, - и не подгоняй события. Рано или поздно все устроится само собой, вот увидишь.

Войско двигалось неторопливо, когда по дороге попадался замок, его миновали, соблюдая всевозможные меры предосторожности. Несколько десятков всадников неизменно располагались против усадьбы и стояли в ожидании, пока пехота с обозом не минуют перекресток, где дорога сворачивает к замковым воротам. Со стен за войском наблюдали обитатели поместий, но нападать не рискнули ни разу... впрочем, и гостеприимства не проявляли. Местные сеньоры большей частью как отправились на турнир в Энгру, так и не вернулись до сих пор, так что ок-Вейсп с его идеями разграбить встреченные поместья, был, в общем-то прав... но Эрствин всегда возражал. При этом ок-Вейсп всегда смеялся и утверждал, что он шутит, и что зря его светлость так мрачно воспринимает эти, вовсе не серьезные, выходки - однако снова и снова "шутил", что, дескать, неплохо бы пощупать предателей вон в том замке или вот в этом...

На третий день ок-Вейсп загрустил, на четвертый - попросился со своими людьми в головной дозор, хоть немного развеяться. Эрствин позволил - даже не стал напоминать о запрете на грабежи, понимал, что бесполезно.

Когда ок-Вейсп отправился на разведку, сразу стало тише. Веселый рыцарь и впрямь умел развлечь все войско, его шутки - пусть и беззлобно звучащие, но иногда весьма дерзкие по смыслу - веселили не только сеньоров, даже солдаты, хоть не любили дворян с их вассалами, но тоже смеялись всякий раз, когда ок-Вейсп рассказывал, что ему на сей раз взбрело в голову. Без него стало скучно, и Кари пришла охота поболтать.

- А ведь мы миновали едва ли не четверть страны, - заметил бывший мятежник.

- М-да, - пробурчал Эрствин, паренек клевал носом в седле, его клонило в сон.

- Когда смотришь на карту империи, кажется, что Сантлак огромен, да так оно и есть... В империи нет края обширней, чем это спасаемое Гилфингом королевство, и о буйстве здешних сеньоров ходят всевозможные слухи, однако мы поехали четверть страны с запада на восток, и ни разу не вступили в бой.

- Нас слишком много, а большинство местных теперь с Перком ок-Перком, некому напасть на нас... - буркнул Хромой. - Эй, что там? Смотрите!

Впереди на дороге показались всадники. Сперва Джейем разглядел знакомый герб ок-Вейспа и только после сообразил, что всадников слишком много, блондина сопровождало меньшее число латников. Потом пришельцы стали двигаться очень быстро. Подробности разглядеть было сложно - слишком далеко. Кони плясали под всадниками, сверкало оружие, кто-то валился из седла на дорогу... Эрствин пришпорил коня, следом за ним поскакали латники, свита. Подлетели, окружили... Но вмешательства уже не требовалось - ок-Вейсп, широко улыбаясь, указал распростертого на дороге рыцаря:

- Это, ваша светлость, Майген ок-Дорех, он мятежник и спешил к королю Перку.

- К Перку ок-Перку, - поправил Карикан, - говори так и не ошибешься.

Ок-Дорех застонал, перевернулся, тяжело гремя латами, сел. Потрогал помятый шлем.

- Ок-Вейсп, ты грязный обманщик. Замолви за меня словечко, пусть твой сеньор примет меня на службу. Я не хочу больше держать руку ок-Перка.

***

- В этих краях никогда не бывает проблем с вербовкой, - смеясь, заметил Карикан. - Сегодня этот доблестный рыцарь в наших руках, и потому готов сражаться на нашей стороне.

- Э нет, - забеспокоился ок-Вейсп, - Майген, ты мой пленник. Думай лучше о выкупе.

- Ничего не получишь, я разорен, - буркнул неудачливый господин ок-Дорех, стаскивая шлем, - думал, поправлю дела в этой заварухе, думал - сражаясь на стороне Перка, сумею разжиться хоть какой добычей...

- М-да? - эти известия повергли ок-Вейспа в сомнения.

- Лучше расскажите, что произошло? - потребовал Эрствин. - Откуда взялся сэр ок-Дорех?

- Я встретил его на дороге, - стал объяснять блондин, - Майген спешил к войску ок-Перка, этот самозванец рассылает гонцов в камзолах королевских слуг, как будто уже коронован.

- Я собирался из Энгры домой, - вставил пленник, - но тут гонец в зеленом и красном, призывает под королевское знамя, сулит добычу... откуда мне было знать, что Перк Первый - на самом деле всего лишь Перк ок-Перк? А этот предатель ок-Вейсп соврал, будто он тоже едет к королю...

- К Перку ок-Перку, - вставил Карикан, он с любопытством слушал рассказ. Сам хитрец и пройдоха, Счастливчик умел оценить чужие проделки.

- Ну да, - не смущаясь, подхватил блондин, - я сказал, что спешу к войску самозванца, что Перк привел своих сторонников в эти края, что я знаю, где они... Майген присоединился ко мне, и мы вместе, как добрые друзья, прибыли сюда.

- Когда я увидел имперских и церковных солдат, я заподозрил...

- Но я был быстрей, - закончил ок-Вейсп. - Правая сторона всегда побеждает, верно?

- Я бы сказал, что какая сторона побеждает, та и может объявить себя правой, - заметил Джейем-Хромой.

- Святотатствуешь, сын мой! Гилфинг отдает победу тому, кто ходит с сердцем правым перед ним!

Оказывается священник, агент архиепископа Мунта, подобрался к беседующим господам и внимательно слушал. Прежде он ехал в обозе, но как-то раздобыл лошадку, и догнал сеньоров верхом, пока колонна пехоты тащилась по дороге.

Хромой поглядел на клирика, сплюнул и дернул повод, чтобы отъехать в сторонку.

- Сын мой... - передразнил он монаха. - Надо же! Не слишком ли много отцов у меня объявилось на этой неделе?

Тем временем священник, ничуть не смущаясь, заявил:

- Мои добрые господа, если я верно услышал, нечестивец и злодей Перк идет с войском на его императорское величество? Не поспешить ли нам? Не поторопиться ли к его величеству на подмогу?

- Да я бы сам уже давно... - начал ок-Вейсп.

Но блондина перебил Карикан:

- В самом деле, нам нужно спешить! Эй, Вейсп, поторопи-ка тих лодырей! Вперед, подадим им пример!

Счастливчик пришпорил коня, Эрствин поспешил за Кари, и конвой с грохотом стали устремился за господином. Когда монах остался позади и не мог слышать, Кари придержал коня, и стал объяснять Эрствину:

- Что бы ни болтал этот поп, а поспешить необходимо. Скверно, если его величество сразится с Перком без нас. Если он проиграет, мы окажемся одни против сильного врага, если выиграет - опоздавших не наградят, а того и гляди - обвинят в измене, уж я знаю, о чем говорю.

Тут их нагнал Хромой.

- Папа, а почему ты не мог сказать этого там, позади? Зачем эта скачка?

- Там был поп.

- И что, он не одобрил бы твоего желания торопиться? Как раз одобрил бы.

- Да, но при нем я не мог заговорить о возможности поражения Алекиана! Это ересь и предательство - строить планы, исходя из реального положения вещей!

- А такая возможность существует? - осторожно спросил Эрствин.

- Я бы сказал, это наиболее вероятный исход, - тихо, едва ли не шепотом, ответил Кари. - Победить сантлакского короля в Сантлаке? Ха! Если бы бесы или ангелы принимали здесь заклады, я бы поставил все, что имею, на Перка!

***

Ускорить движение все же не удалось. Солдаты не могли шагать быстрее, чем прежде, поначалу они, подчиняясь окрикам командиров, в самом деле задвигались живей, но порыв быстро миновал.

Переходы стали делать длинней, только и всего. Ок-Вейсп по-прежнему веселился, но теперь его шутки не находили прежнего оклика. Блондин напропалую хвастал: боевые действия еще не начались, а у него уже пленник и добыча! Людей сэра Майгена отпустили домой - незачем обременять себя пленными, а ок-Дорех наказал им собирать деньги - выкупить его из плена.

Сеньоры, слушая разглагольствования ок-Вейспа, поддакивали и хвалили, но ясно было, что они завидуют удачливому товарищу и что их терзают сомнения, всем ли удастся покончить с делом так же удачно? Не ждет ли их участь ок-Дореха? Кампания может выйти тяжелая, как-никак они поднимают оружие против короля Сантлака. Риск немалый!

На второй день после пленения сэра Майгена Эрствин назвал цель похода: городок Вейвер, туда сейчас направляется император. Сеньоры покивали. Им ничего не говорило название города, их жизнь прошла далеко к западу отсюда, там же остались все их интересы, надежды и заботы. Император... Славно, конечно, послужить императору, да так, чтоб и он об этой службе прознал... может, наградит? А скорей, попросту не заметит. Мало ли в Сантлаке доблестных воинов! А вдруг его величества нет в Вейвере? Или, упаси Гилфинг, битва уже состоялась и Перк победил?

А дорога тянулась и тянулась, изредка попадались путники, их расспрашивали - тех, кого удалось настичь, потому что прохожие старательно избегали встречи с войском. Встречные ничего толком не могли сообщить. Да, вроде бы, войско под красивыми пестрыми флагами объявилось под Вейвером. А еще говорят, что городок осажден. Кем? Да Гангмар ведает, кем. Может, Перком, а может и императором, хотя скорей всего - каким-то другим войском. Чем ближе цель похода, тем явственней становились сомнения сеньоров. Карикан выведывал так и этак, что замышляют на деле господа, участвующие в предприятии - ничего утешительного он не смог Эрствину рассказать. При Счастливчике господа не откровенничали, но Аньг, вроде бы, слышал, что они сговариваются присоединиться к тому, кто окажется сильней. Эти-то, как раз, не спешили и охотно приноравливали аллюр к неспешному шагу пехоты.

Последняя ночевка выдалась тревожной. Разъезд замечали каких-то всадников, но те не рисковали приближаться к бивуакам, так что невозможно оказалось определить, кто это - то ли лазутчики Перка, то ли дозоры имперцев. А может, просто мародеры, следующие за армиями, как стая шакалов за львом. Утром свернули лагерь и выступили к Вейверу.

Пока ничего не было известно, в походной колонне соблюдался порядок, и сеньоры заверяли господина графа в преданности. Искренности в их словах не было ни на грош... Ок-Вейсп снова выпросил позволение возглавить головной дозор. Теперь дороги были вовсе пустынны, никто не рисковал двигаться в опасной близости от театра военных действий. Войско остановилось на дневку... и тут примчался ок-Вейсп с сообщением: он выехал далеко вперед, почти до самого Вейвера. Он видел - у города идет бой! Большое сражение, тысячи воинов! Вперед, господа, примем участие в этой заварушке! Блондин звал и размахивал рукой, тыча в горизонт. Конь под ним нервничал, переступал на месте и норовил встать на дыбы.

Эрствин поглядел на Карикана, потом на Хромого - те молчали. Граф нахлобучил шлем и велел:

- Трубить сигналы! Мы выступаем!

ГЛАВА 47 Феллиост

- Вперед, бейте нелюдей! - заорал Деймут. Король опасался, что эльфы станут с близкого расстояния разить стрелами. - Эти твари видят в темноте, как кошки! Скорей! В рукопашную!

Неровный строй пришел в движение, отряды конных и пеших воинов двинулись навстречу ветру и стрелам сквозь багровую мглу. Под ногами хрустели тлеющие уголья, стрелы со звонким треском входили в прогоревшие стволы сосен, боевой порядок сразу нарушился, кто-то вырвался вперед, а другим, пытающимся сохранить стену щитов, мешали деревья.

Однако опасения анноврского короля были напрасны, эльфы сами рвались в бой. Уничтожение леса привело их в ярость и они спешили сойтись в рукопашной не меньше, чем люди. Тонкие быстрые фигуры замелькали в красноватых сумерках, расчерченных черными стволами, на эльфах мерцали кольчуги и шлемы, а клинки, в которых отражался свет кострищ, казались непомерно вытянутыми огоньками свечей.

Бой вспыхнул сразу повсюду, эльфам удалось вломиться в строй союзников, проникнуть в бреши между кавалерией и пехотой, отрезать друг от друга дружины дворян, единство сохраняли лишь церковные солдаты, но тех было немного. Воины Белого Круга крепко держали позицию в центре, а фланги медленно отступали под ожесточенным натиском. Нынче эльфы не смеялись, они рычали от ярости, и гнев придавал им сил. Люди сражались с не меньшим ожесточением, они отбросили страх, сейчас бежать было невозможно, спасение жизни заключалось в том, чтобы рубить и колоть, и они дрались отчаянно. Вековая ненависть между народами нашла выход в этой сече...

Конные и пешие перемешались, в этой битве не было никакой стратегии - две обезумевшие от ярости толпы резали друг друга, люди и эльфы валились наземь, взметая облака золы, ворочались в черном месиве, густо замешанном на крови, упавших топтали, а те норовили ткнуть напоследок мечом вверх, изловчиться, собрать силы для последнего удара, вцепиться в чужие ноги, хотя бы ухватить тяжелый скользкий подол кольчуги... умирая, не разжимали объятий, рычали, и последний вздох вылетал яростным стоном между окровавленных губ...

Мало-помалу эльфы оттесняли людей, связь между отрядами нарушилась окончательно, теперь стали отступать и братья Белого Круга, пятились под ударами, спотыкались о трупы - и казалось, за каждым черным обугленным деревом притаился эльф, багровый свет пошел на убыль, будто задушенный потоками крови, пролитой в догорающие костры...

Отец Тройт свалился с коня, пронзенный метко брошенным копьем, и братья, которых теснили со всех сторон, не сумели пробиться к нему на выручку. Аллок Ллиннот склонился в седле и с размаху всадил меч в ворочающегося среди тлеющих углей Тройта, острие со скрежетом раздвинуло звенья кольчуги, тело в грязном плаще дернулось в последних конвульсиях, взметнулся язык пламени, окутанный ореолом искорок, огонь вырвал из темноты страшное перекошенное лицо эльфа, расчерченное надвое багровым шрамом. Аллок вскинул залитый кровью клинок и завыл.

Вид князя был так ужасен, что сразу несколько монахов завопили, словно перед ними разверзлась твердь, и сам Гангмар восстал из Проклятия. Строй белых, перемазанных кровью и углем, плащей распался... и тут из темноты послышался боевой гимн Белого Круга. Пели за спиной эльфов, там слышался лязг оружия, потом - крики. Натиск нелюдей ослаб, их убивали в спину, и эльфам пришлось отступить и раздаться в стороны. Отряд Брака ударил по эльфам с тыла. Воины Деймута и союзников воспользовались короткой передышкой, чтобы поспешно оттянуться назад, снова сбиться в толпу - строем это никак нельзя было назвать. Воины в перепачканных плащах выступили из багрового полумрака, впереди выделялся Вель, кнут выписывал петли около него, вился кольцами, будто жил собственной жизнью, а не подчинялся руке человека - в движении оружия было что-то мистическое, чарующее. Кнут казался змеей, гангмаровым порождением. Эльфы замерли, будто кролики, зачарованные змеей... потом бросились в стороны. Аллок Ллинот узнал обидчика, но так и нее смог пробиться к Велитиану.

Два отряда воинов-монахов соединились, переколов в темноте последних эльфов, которым выпало оказаться между белых плащей. Воины допели гимн, звон и крики пошли на убыль... сделалось тише, и тогда стало слышно, как Велитиан отдает приказы равно своим и чужим воинам. По его слову бойцы выровняли ряды, сомкнули щиты, и лучники стали пускать последние стрелы в темноту, отгоняя эльфов. Битва завершилась... но из числа воинов, приведенных к лесу Деймутом, на ногах остались едва ли половина... По всему лесу орали и стонали раненные, и эльфы перекликались высокими чистыми голосами в темноте...

***

Воспользовавшись тем, что от эльфов удалось оторваться, воины поспешно отступили из выгоревшего леса, откатились к обозу. Многие, обессилев, валились в траву, солдаты потерянно бродили среди групп незнакомых бойцов, отыскивали свои знамена. Потом тут и там зажгли костры. Деймут разослал оруженосцев, велел созвать на совет военачальников. Не успели собраться к его костру сеньоры и капитаны, королю доложили: его разыскивает гонец из Анновра. Выслушав новости, король помрачнел: вторжение гномьего войска, падение Ойверка, мятеж в столице и в провинции...

Первыми на зов явились военачальники воинствующего братства - Брак и Велитиан. Деймут, увлеченный мрачными раздумьями, едва глянул на них и сердито осведомился, где Тройт.

- Этот пройдоха боится показаться мне на глаза? Понимает, что его обман раскрылся? И кто вы такие, я вас впервые вижу!

Брак назвал себя и добавил, что имеет полномочия викария. Деймут был раздражен и подавлен, потому и не уловил намека - викарий, представитель главы Церкви, в этом походе обладал не меньшей властью, чем король. Да и людей под началом Брака теперь было почти столько же, сколько анноврцев, не говоря уж о том, что именно удар Белого Круга спас положение. Однако Браку хватил выдержки, он не стал вступать в спор, коротко доложил, что Эстервен убит и воины Белого Круга пали с честью, и что он, Брак, привел уцелевших.

- Проклятье! - взорвался Деймут. - Предатели! Заманили меня в эти леса, когда в собственном королевстве хозяйничают гномы... Я ухожу, возвращаюсь... О Гилфинг, никогда больше не поверю лжецам в белых плащах! Святоши, змеи...

Тут из темноты выступили нелльские сеньоры.

- Ваше величество, святой отец... - старший из рыцарей отвесил легкий поклон, - у меня дурные вести.

- Дурные? - Деймут уже не возмущался. - И вы полагаете, что сумеет меня еще чем-то удивить?

- Я никого не собираюсь удивлять, - недовольным тоном ответил пожилой воин. - Явились гонцы из Неллы. Северяне напали на Нос, овладели городом, их драккары сейчас наводнили залив, они уже атаковали наше побережье, герцог Ильот убит, канцлер убит... Мы должны вернуться в Неллу, чтобы защитить свои семьи.

- Северяне! - воскликнул Деймут. Он вдруг ощутил странное удовлетворение от того, что не он один пострадал. - А в Анновр вторглись гномы. Понимаете, сэр? Гномы из Фенады, и предатель Гратидиан с ними! Я потерял Ойверк и графство Леонг!

Нелльцы зашептались за спиной рыцаря, который говорил от их имени.

- Да, ваше величество, - осторожно сказал предводитель.

- Да! - Деймут никак не мог успокоиться. - Конечно, да!

- Итак, ваше величество не станет возражать, если мы покинем войско?

- Да мне плев... Я хотел сказать, ступайте, господа, Гилфинг с вами. Я тоже на рассвете отдам приказ - мы возвращаемся в Анновр. Проклятая страна, этот Феллиост, проклятый поход.

- Подождите один день, ваше величество, - вдруг произнес Вель. - И вы, добрые господа. Подождите один день, ради Гилфинга Светлого!

- Что такое? С чего мы должны ждать? - Деймут так поразился дерзости юнца, что даже толком разозлиться не сумел, удивление пересилило.

- Если войско уйдет, эльфы будут преследовать нас. А границы теперь почти беззащитны. Вы, господа из Неллы, подумайте, ведь это ваши границы!

- Мои земли лежат на западе, у моря, - буркнул пожилой рыцарь, - а там теперь северяне. О здешних границах пусть думают местные сеньоры.

Деймут только хмыкнул. Его земли того дальше!

- Господа, именем Гилфинга прошу, - настойчиво повторил Велитиан, - не снимайтесь с лагеря хотя бы до полудня. Завтра на рассвете я пойду в лес, попробую переговорить с военачальником эльфов. Им нынче крепко досталось, и я предложу перемирие на год. А если отряды уйдут, эльф решит, что он победил. Тогда нелюди пойдут за нами, вторгнутся в Неллу... и никто не поручится, что они не прорвутся дальше.

- Какие у тебя полномочия, мальчик? - Хмуро осведомился Деймут. - От чьего имени ты станешь вести переговоры?

- Я доверяю этому юноше, - твердо заявил Брак. - Моих легатских полномочий вполне достаточно, и я своим словом подтверждаю все, что скажет Вель.

- А эльфы? - осведомился нелльский воин. - Что им полномочия легата?

- Позвольте мне попытаться, - упрямо повторил Велиттиан. - Дайте срок до полудня. Усталым воинам так или этак нужен отдых.

- Гангмар с тобой, - решил Деймут. - Ты прав, наши лодыри нуждаются в передышке. До полудня.

***

Когда рассвело, Велитиан собрался на переговоры. Он попытался было вычистить перепачканный плащ, но быстро бросил это бессмысленное занятие, кровь и копоть намертво въелись в белую ткань. Пошел, как был - в грязном. Меч он оставил в лагере, подвесил свернутый в кольцо кнут к поясу - и зашагал к черному выгоревшему лесу. Брак догнал парня, положил руку на плечо и заглянул в глаза. Лицо Велитиана было бесстрастным, если он и боялся, то умело скрывал.

- Послушай, Вель, ты хорошо обдумал? Я не хочу потерять тебя, сын мой. Если мы живы, я и братья из Феллиоста... - голос викария дрогнул, рука на плече парня сжалась, стиснула складки плаща, как будто Брак не хотел отпускать собеседника, - если мы спаслись, то лишь благодаря тебе. И было бы несправедливо, если... если...

- У нас нет другого пути, только переговорить с их главным немедля, пока сеньоры не ушли, - спокойно ответил юноша. - Пойду я, отец Брак?

- Да будет благословение Пресветлого с тобой! Мы с братьями станем молиться... Знаешь, я бы запретил тебе... но вижу, что тебя ведет сам Гилфинг, и тогда, в Феллиосте, и сейчас.

Велитиан осторожно высвободил плащ из пальцев викария и ответил:

- Надеюсь, отче, что вы ошибаетесь. Меня ведет это.

Юноша положил руку на грудь, оба с минуту помолчали, потом Вель решительно развернулся и зашагал к черной пустоши.

- Мы станем молиться!.. - запоздало крикнул ему в спину отец Брак.

Викарий долго смотрел, как мелькает грязно-белое пятно между угольно-черных скелетов сгоревших сосен, смотрел даже когда юноша уже скрылся из виду... потом побрел в лагерь.

Король Деймут, наблюдавший за прощанием издалека, встретил викария кривой ухмылкой:

- Отец! В полдень мы уйдем, отдайте распоряжения своим людям. Вам придется отступить или иметь дело с войском нелюдей, а я не стану ждать, вернется ли этот сопляк целым, или эльфы пришлю его нам по частям.

Велитиан возвратился меньше чем через час - целый и невредимый. Он сказал, что встретился с дозором эльфов, те известили своего командира и тот согласился прибыть на переговоры к опушке леса. Должно быть, посчитал Велитиана не слишком ценным человеком, которого отправили в лес, потому что не боялись потерять. Переговоры с такими не ведут. Теперь Деймут не мог уйти, даже после полудня - с ним желает встретиться глава эльфов. Уйти теперь - потерять честь!

Но долго ждать не пришлось, совсем скоро на опушке показался Аллок Ллинот, сопровождаемый тремя воинами - верхом на конях, в полном вооружении. Можно было не сомневаться, что за ними явилось достаточно воинов, и луки у них наготове. Король Деймут велел своим быть начеку и отправился на переговоры. С ним отправились старый рыцарь из Неллы и Брак с Велитианом.

Аллок внимательно следил за лицами людей - не смеются ли над его шрамом? Но сеньорам было не до смеха...

- Я Аллок Линнот, сын короля Трелльвеллина и князь моего народа. Что вы желаете мне сказать, прежде чем я велю своим воинам напасть на ваш лагерь.

- Я Деймут, король Анновра... Этот господин представляет сеньоров Неллы, эти монахи...

- Мы предлагаем заключить перемирие на год, - вставил Велитиан. К чему терять время, князь? У нас нет сил, чтобы одолеть твое войско, и у тебя не достанет воинов, чтобы одолеть нас. Пусть земля Феллиоста остается за вами в течение года, но и вы не нарушите границ за этот срок.

- Тебя зовут Вель, и ты пришел из Феллиоста, - протянул князь. - Что ж, я не поверю слову того, кто велел поджечь лес... но тебе, пожалуй, мог бы поверить. Ты не участвовал в грязном деле, ты пришел с севера, и не повинен в поджоге.

Вель коротко кивнул.

- Ты оставил мне эту отметку, - Аллок прикоснулся к шраму.

Юный послушник пожал плечами. Он не помнил всех эльфов, которых случилось убить или покалечить, в последние дни их было слишком много.

- Я бы предложил тебе решить дело поединком. Если ты победишь, я соглашусь на перемирие. Если проиграешь - вы убираетесь отсюда, но я не дам слова, что границы останутся неприкосновенны.

- Неравные ставки, - заметил Вель, опуская ладонь на свернутый кнут. - Пообещай, что после моей победы вы очистите южный берег Великой.

- Это будет не слишком рассудительно, князь! - крикнул один из сопровождавших Алллока эльфов.

- Да, это не рассудительно. Надежней, пожалуй, принять твои условия, человек Вель... Добавлю лишь одно условие. Через год ты явишься сюда, один или с войском - неважно, и мы встретимся в поединке... Но ты не король, не сеньор, не важный поп. Кому я поверю на слово, заключая соглашение?

- Я король, - заговорил Деймут, - и я...

- Человек, который поджег лес, не заслуживает доверия, - отрезал Аллок. - Ты, Вель, как мне поверить тебе, скажи?

- Мое полное имя - Велитиан. Я брат императора Алекиана и наследник престола империи. И если судьба позволит мне, через год я буду в Феллиосте, чтобы сразиться с тобой. Хотя, сказать по правде, думаю, что меня прежде убьют.

Сделалось тихо, слышно было лишь шумное дыхание лошадей и хруст выгоревшей травы под копытами.

ГЛАВА 48 Вейвер в Сантлаке

Когда Перк и Метриен заметили друг друга, уже ничто не могло их остановить. Два великана, закованных в сталь, дружно пришпорили коней и вмиг расшвыряли всех, кто оказался на пути - своих и чужих. Их взаимная ненависть рвалась рычанием из-под забрал, а коням словно передался гнев хозяев - гигантские жеребцы хрипели, делая огромные скачки, из-под копыт летели тяжелые пласты земли...

Вот гиганты сблизились и дружно привстали в седлах, занося мечи, потом оружие встретилось в воздухе, высекло искры. Кони плясали под претендентами на престол Сантлака, сталь гремела... а вокруг кипела жестокая сеча. Имперские кавалеристы, обезумевшие от слов чудотворца Когера, рвались напролом, рубили и кололи с таким остервенением, на какое не способен человек в нормальном состоянии. Однако одной отваги оказалось маловато для решительной победы. Нынче имперцам противостояла тяжелая кавалерия, составленная из закаленных бойцов, санталкские вояки ловко владели оружием, да и численный перевес сегодня был на их стороне. Воины из Ванета и Тилы падали один за другим, хотя и продолжали теснить санталкское ополчение. Рыцари Перка пятились, смущенные таким яростным напором, но их мечи разили верней, они отступали, они были удивлены, но не напуганы. Чтобы сломить этих разбойников, требовалось нечто большее, чем одна лишь отвага, не подкрепленная силой.

Когер вглядывался в конские зады, мелькающие в облаке пыли, поднятой всадниками, его губы шевелились - быть может, он молился о победе империи, а может, продолжал свою проповедь о ненависти. Коклос подскакал сзади и неумело ткнул монаха кинжалом - клинок вошел между ребер, хлынула кровь. Проповедник не издал ни звука, только качнулся в седле. Зато карлик завизжал, когда горячая алая кровь залила руку. Вереща - больше от страха, чем от ярости - он с натугой выдернул оружие, ударил снова, потом еще и еще. Когер стал заваливаться, Полгнома ткнул пятками лошадку в бока, чтоб сблизиться вплотную, и нанес еще один удар. Лошади под обоими рванулись, убийца и жертва свалились в вытоптанную траву, Коклос заплакал, нащупывая оброненное оружие, ему было очень страшно. Клирик лежал ничком, уткнувшись в окровавленную землю, и Коклос на четвереньках медленно подполз, занес оружие. Снова ударил, снова, снова... потом не хватило сил, чтобы выдернуть оружие из тела Когера, тогда он утер лицо, размазывая слезы и чужую кровь... вытащил из потайного кармана сверточек, стал липкими скользкими пальцами распутывать складки, вытащил булавку с янтарной головкой и прорыдал:

- Гиптис! Гиптис, стручок ты зеленый, слышишь меня? Спасай императора, увози, спрячь, укрой!

Алекиан, привстав в стременах, наблюдал, как гвардейцы спешат за Коклосом, как падают, опрокинутые ударами Керта... Здоровяк вертел дубиной легко, будто чудовищное оружие было сделано из соломы, наносил тяжкие удары обоими концами, окованными сталью, его ткнули копьем, он пошатнулся, но сумел ударить гвардейца в лицо с такой силой, что парня вынесло из седла, и красно-желтый свалился в истоптанную траву в десятке шагов от собственного коня. Дубинка снова завертелась в руках Керта, он успел свалить еще двоих, прежде чем сам рухнул от удара конской грудью...

Когда кинжал Полгнома пронзил рыхлое тело проповедника, Алекиан пошатнулся, будто лезвие вошло в его бок, лицо императора залила смертельная бледность...

Метриен бил с чудовищной силой, его противник понемногу подавался под этим натиском, но Перк если и уступал силой, то совсем немного, а уж бойцами оба были отменными. Когда клинки в очередной раз со скрежетом встретились в воздухе, Перк изловчился, послал коня вперед, и шарахнул Метриена в голову щитом. Метриен пошатнулся, ударил снизу, Перк парировал, и тут мечи не выдержали - с оглушительным хрустом сломались в руках. Метриен, кренясь в седле, взмахнул обломком, и Перк не успел поднять щит - он как раз пытался повторить удар левой рукой. Иззубренный кусок стали вошел в забрало, сминая решетку, ударил Перка в глаз и раздробил переносицу, когда кони качнулись в стороны... Ок-Перк стал заваливаться набок, кровь хлестала из пробитого забрала, Метриен торжествующе взвыл...

Гиптис Изумруд, который находился за спиной Алекиана, заметил, что император странно кренится в седле, и тут расслышал тихий, будто воробьиное чириканье, крик Коклоса - звук шел из ожерелья, упрятанного в складках зеленой мантии чародея. Гиптис вздрогнул, поглядел, как телохранители подхватывают бессильно обвисшего Алекиана под руки с двух сторон, потом лицо колдуна прорезала хищная ухмылка. Он выпростал из рукавов костлявые ладони, стиснул амулет... и выкрикнул короткое заклинание...

Торжествующий рев Метриена оборвался, король стиснул закованное в сталь горло обеими ручищами, под стальными перчатками вспыхнуло пламя... голова Метриена в покореженном шлеме взлетела над полем битвы и, кувыркаясь, полетела над сражающимися. А тело короля грузно повалилось набок, и широкая струя крови ударила наискось из огромной раны. С потоками крови посыпались обломки разорванного оплавленного ошейника...

Гиптис заорал гвардейцам:

- В город! Увозите императора в город! Скорей!

Чародей не смотрел на поле брани, там имперские всадники, разом утратившие отвагу и задор, уже разворачивали коней, чтобы спасться бегством. Со смертью Когера исчезла сила, которая лишала их разума и гнала на смерть...

***

Отряд Эрствина появился на поле боя, когда сантлакские короли вступили в поединок. Ливдинцев никто не обнаружил, ни имперцы, ни ополчение из Энгры - перед началом схватки оба войска отозвали дозоры, и заметить пришельцев было некому.

Нынче на поле брани сошлось больше двух тысяч человек, и около двух сотен кавалеристов, которых повел в атаку юный граф, казалось, не могли серьезно повлиять на исход битвы, однако удар они нанесли в тот момент, когда кавалеристы Алекиана, истекая кровью, тратили последние силы и все еще теснили неприятеля... тут-то в правый фланг сантлакцев ударили воины из Ливды. Эрствин не стал слушать разумных советов Карикана - Счастливчик предлагал парнишке остаться позади, не скакать напролом.

- Нет! - звонко выкрикнул Эрствин. - Барон Леверкой всегда атакует первым! За мной, господа!

Рыцарям не оставалось ничего иного, как поскакать за мальчишкой... Хромой, который держался в седле не слишком уверенно, ругался на скаку:

- О, Гангмар!.. Гангмар меня возьми! Это что же, теперь и мне придется безумствовать? Только потому, что мой папаша носил меч и шпоры?..

При этом он успел поравняться с Эрствином и даже вырваться вперед до того, как их конный клин врезался во фланг ополчения из Энгры...

Рыцари-разбойники, собранные Перком, в таких случаях не тратили времени на то, чтобы разобраться в обстановке. Атакованные свежим неприятельским отрядом, они сразу стали поворачивать коней - обычная тактика этой братии: выйти из-под удара, оторваться от врага, а там уж Гилфинг покажет, что следует делать, бежать или возвратиться на бранное поле.

Но поначалу они обратились в бегство. Правый фланг сантлакской армии рассыпался, к месту схватки уже подтягивалась пешая колонна Эрствина... тут Полгнома добрался до проповедника, пали сантлакские короли - сперва Перк, затем и Метриен, и имперская конница разом утратила боевой дух. Имперцы побежали... естественно, они скакали туда, где не видели неприятельских всадников - часть повернула к Вейверу, другие устремились влево - там после атаки ливдинского отряда не осталось сантлакских рыцарей, и уже показались красно-желтые плащи сброда, ныне именуемого имперской пехотой. Люди Перка в центре и на левом фланге устремились в погоню - естественным образом они не думали, верно или нет действуют, они видели бегущего врага, и преследовали его. Обычное дело!

Когда Когер, пронзенный кинжалом Полгнома, испустил дух, Аньг вдруг сбросил апатию, выпрыгнул из фургона, рванул из рук пехотинца пику и заорал:

- Вперед, Гилфинговы пасынки! Эй, в драку! Бей-убивай, все будет наше! Эге-гей!

Аньг снова стал собой - Великим Пацаном, вожаком бесшабашных драчунов и гуляк, он бежал и орал, размахивая пикой, словно дубиной, и ливдинская пехота подхватила крик, устремилась за парнем, они бежали и орали, позабыв обо всем, врезались в конную массу, опрокинули колеблющихся сантлакских кавалеристов, улюлюкали, били в спины убегающим - и рыцари поспешно убирались с их пути, торопились спастись от толпы, во главе которой мчался веселый Аньг. Ливдинцы неслись следом...

На другом фланге не атакованные никем санталкцы преследовали бегущую кавалерию Аалекиана, они пока не могли знать, что их товарищи по оружию спасаются бегством, что их избранный король мертв - они видели бегущих соперников и мчались следом, чтобы убивать без помех.

Хромой скакал и наносил удары вправо и влево. Он успел опередить мальчишку графа и первым врубиться в ряды врага - честно говоря, он боялся, что при первой же сшибке, мальца затопчут, потому и рвался ударить раньше, проложить дорогу барону Леверкойскому... А потом оказался среди чужих всадников и уж теперь был вынужден двигаться, чтоб не взяли в кольцо. Где-то позади Эрствина догнали его солдаты, прикрыли с боков, поддержали... за ними ударили и рыцари с побережья... но Джейем уже вырвался далеко вперед. Его не коснулся веселый порыв, исходящий от Аньга, Джейем попросту не сумел управиться с лошадью, которая внесла его в толпу врагов. Сантлакцы колебались, они были готовы отступить, но боялись удара в спину и были вынуждены защищаться. Хромой на брыкающейся лошади носился среди опешивших сантлакцев, рубил и рубил... то и дело его удары попадали в цель, рыцари и латники валились вокруг, а он уносился все дальше от конного клина ливдинцев. Потом вывалился из толпы, тут лошадь снова взбрыкнула, Хромой вылетел из седла... и в падении успел разглядеть крошечного человечка, к которому спешили, размахивая оружием двое сантлакских разбойников. Хромой свалился на круп чужого коня, лошадь шарахнулась в сторону, сантлакцы столкнулись, Хромой выбросил руку с мечом, клинок вошел в бок латника, раздвигая звенья кольчуги. Потом он грохнулся на землю, рядом свалились и сантлакцы. Раненный истошно орал, другой - просто выбитый из седла столкновением - злобно ругался.

Коклос заверещал и кинулся было прочь, но споткнулся о тело Когера и кубарем покатился по траве. Хромой и сантлакский вояка вскочили одновременно... глянули друг на друга, вскочили и бросились, размахивая мечами, к карлику. Сантлакца влекло богатое платье Полгнома, Хромой спешил наперерез...

***

Сэру Войсу был жаль себя, жаль маршальского звания... он мучился неизвестностью и гадал, как сложится сражение. Оруженосцы покинули раненого, когда стало известно о приближении врага - всех призывали в строй. А беднягу Войса оставили одного. Когда сомнения стали нестерпимы, маршал с трудом поднялся и, опираясь о стену, заковылял к выходу. В "Золотой бочке" было пусто, все убежали смотреть на битву с городской стены... тут Войсу подвернулся Селезень - Мясник велел старику присматривать за Денареллой. Маршал решительно оторвался от стены, вцепился в Селезня и велел вести к воротам.

Трудно сказать, что повлияло на старика, но он согласился помочь. Вдвоем они выбрались на пустынную улицу, побрели... Несколько раз пришлось делать остановку, чтобы болящий перевел дух. Город выглядел странно - тишина, вокруг ни души, а от окраины доносится многоголосый гомон...

У крайнего дома Селезень усадил Войса в тень и пообещал привести начальство. Маршал совсем обессилел и даже кивнуть не смог, только дышал широко раскрытым ртом. Он слышал, как на стенах орут, перекрикивают друг друга горожане, и не мог угадать, чья берет - там, на поле. Селезень возвратился с Мясником.

- Чем могу вам услужить, господин? - осведомился Гедор.

- Ты... как тебя... - выдохнул Войс, собираясь с силами, - собирай людей, открывай ворота. Сейчас мы выступим на помощь его величеству.

- Сражение - господское дело, - заметил старик.

- Помолчи, - прикрикнул Мясник. - Его милость верно говорит. Нужно послужить доброму императору.

Если имперское войско побьют, город погибнет - это Гедор отлично понимал. Он не считал, что вейверцы смогут существенно повлиять на исход битвы, но и сидеть сложа руки не годилось.

- Сейчас соберу парней, - пообещал он маршалу.

- И коня мне, - попросил Войс.

Гедор призвал Ривена, отыскал мастеров понадежней и посмелей, велел всем собирать подходящих парней. Почти все полагали идею безумной, но с Мясником не спорили, он умел говорить так, что никто не рискнул возражать. Пока готовились выступать, со стен орали зрители. По их крику невозможно было угадать, кто одолевает...

Вот створки ворот поползли в стороны - и вовремя. К городу спешил императорский конвой с безжизненным телом Алекиана. В хвосте скакал Изумруд, сопровождаемый парой учеников. Маги то и дело оглядывались. Горожанам пришлось посторониться, чтобы уступить дорогу... тут на стенах завопили с удвоенной силой - сантлакская кавалерия бежала. Сторонники Перка спешили прочь, торопливо нахлестывая коней.

- Сэр Войс? - удивился Гиптис. - Куда вы и кто эти люди?

- Я собрал... городское ополчение...

- Мы готовились выйти из города на помощь его величеству, - выступил вперед Гедор. - По призыву этого господина.

- А... - Гиптис скривил губы. - Славно, мастер, славно, сэр Войс. Когда его величество придет в себя, я напомню ему о вашем рвении.

Под крики городских зевак со стен к воротам подскакал Эрствин. Мальчишка сиял, он был уверен, что битва выиграна атакой его кавалерии. Барон Леверкойский был счастлив, он позабыл обо всем, даже о том, что Хромой потерялся в рукопашной... Нынче ему пришлось биться в настоящем сражении, в большом! И он нанес несколько ударов!

- Где император? - звонко выкрикнул юный герой. - Я - Эрствин, барон Леверкойский, граф Ливдинский! Проводите меня к его величеству!

- Его величество нынче не дает аудиенций, - хмуро отрезал Гиптис, радость мальчишки его раздражала, - он серьезно болен. И я, право, не знаю, кому бы вы могли... кто теперь возглавит... Ах, да! Вот этот господин - маршал империи, сэр Войс.

- Пропустите! - резко прозвенел голос Полгнома. - Дорогу! Дорогу мне!

Карлик резво перебирал короткими ножками, проталкиваясь между конных и пеших, чуть ли не под лошадиными брюхами пролезал, спеша к Алекиану. Следом ковылял Керт Дубина, с ног до головы залитый кровью - впрочем, больше чужой кровью. Верзилу помяли в стычке, он брел, с трудом опираясь на плечо Хромого, но серьезных ран Дубина не получил.

- Пропустите! - верещал карлик. - Если его величество не дееспособен, то вам надлежит подчиняться мне! Мне, слышите?! Вот документ, подписанный ее величеством! Глядите, какие красивые печати! Такие есть только на моем документе! Держите, читайте! Мастер Изумруд, вы обещали мне поддержку, так исполните слово! Потому что я самый умный и я один знаю, что нужно делать!

Мясника уже давно оттеснили в сторону важные господа, так что он не узнал в Джейеме Геведском хромого менялу. Зато он заметил, как молодой ок-Рейсель спрыгнул с коня, вытащил нож и, крадучись, приблизился к Хромому сзади. Этого Мясник не мог спустить - в его городе будут убивать только если он решит! Гедор подскочил к рыцарю и перехватил руку, занесенную для предательского удара, сдавил, вминая пластины наручей... Хрустнула кость, Ок-Рейсель истошно заорал... Хромой обернулся и встретился взглядом с Мясником...

А вокруг шумела толпа победителей...