Старый дом, в который переехала семья Стэнли, хранит множество секретов: спрятанные за диванами ниши, тёмные чуланы, резная деревянная лестница с безголовой статуей купидона… Но всё это перестаёт интересовать детей, когда у них появляется сводная сестра Аманда. Она одевается в чёрное, у неё куча книг по оккультизму и огромный ворон в клетке. А ещё она изучает искусство колдовства… А вдруг Аманда – и вправду настоящая колдунья? А особняк «Уэстерли» – дом с привидениями? И куда же всё-таки делась голова купидона?
мистика,колдовство2013 ruen А.А.Волков424e7147-ebe5-11e0-9959-47117d41cf4b child_sf Zilpha Keatley Snyder THE HEADLESS CUPID en Roland FictionBook Editor Release 2.6.6 12 February 2013 http://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=4964170Текст предоставлен правообладателем 292a3e3b-7535-11e2-87fe-002590591dd6 1.0 Литагент «АСТ»c9a05514-1ce6-11e2-86b3-b737ee03444a Ворон, колдунья и старая лестница : [роман] / Зильфа Китли Снайдер ; пер. с англ. А. А. Волкова ; [ил. Элтона Рэйбла] Астрель Москва 2013 978-5-271-45273-4

Зильфа Китли Снайдер

Ворон, колдунья и старая лестница

От автора

Вдохновение для книги «Безголовый купидон» я черпала из своих ранних воспоминаний и увлечений. В детстве я очень любила читать истории о старых домах, больших семьях и о привидениях – особенно такие, в которых, как выяснялось к концу повествования, привидения действительно существовали.

Потом, в конце 1960-х годов, я узнала о существовании феномена полтергейста. Я читала несколько заметок в газетах о полтергейсте и об исследованиях этой проблемы. Тогда я узнала, что явление полтергейста изучали во всем мире. Это не были зловещие, всемогущие духи зла, которых так любят изображать в голливудских фильмах. Полтергейсты всего лишь шумели и устраивали беспорядок в тех домах, где обитали подростки, удрученные каким-либо несчастьем. И вот однажды я встретила девочку, которая интересовалась всем, что хоть как-то могло показаться сверхъестественным. Разумеется, с помощью своих исследований она хотела насолить родителям. Так и возникла Аманда, ставшая героиней истории про купидона.

Прототипом Дэвида, от чьего имени ведется повествование, стал парнишка-пятиклассник, один из тех, у которых я преподавала. Этот молодой человек очень ответственно относился к своим младшим братьям и сестрам и в общении со всеми был не по возрасту серьезен и открыт.

Аманда, которая в моей книге изучает колдовство и мечтает стать ведьмой, является сводной сестрой Дэвида, недавно вошедшей в его семью. Ей двенадцать лет, и она не может смириться с разводом своих родителей, но еще больше она негодует по поводу второго брака матери, в результате которого ей приходится жить в новой семье с четырьмя детьми младше нее самой. Аманда – настоящий маленький оккультист: стремится исследовать все сверхъестественное, но пугается всякий раз, как только происходит что-нибудь, что она не в силах контролировать. Блэр, четырехлетний брат Дэвида, напротив, обладает той невинной магией, которая свойственна некоторым детям его возраста.

И Джени, самопровозглашенный гений семьи Стэнли, и Блэр навсегда останутся одними из самых моих любимых героев. Я получила настоящее удовольствие, когда писала эту книгу, и, судя по откликам читателей, книга им понравилась.

Зильфа Китли Снайдер

Глава 1

Впоследствии Дэвид часто задавался вопросом, как же так случилось, что он оказался на лестничной площадке рядом со статуей безголового купидона именно в тот момент, когда его мачеха решила съездить за Амандой.

То, что Молли собирается куда-то пойти, Дэвид понял, едва она появилась на ступеньках лестницы. На ее ногах красовались туфли, платье в кои-то веки не несло на себе следов краски, а руки были тщательно отмыты. Почти три недели назад ставшая его мачехой, Молли занималась живописью и дома обычно одевалась небрежно, как художница в мастерской.

– А, вот ты где, – сказала она, заметив Дэвида. – Съезжу заберу Аманду. Присмотришь за малышами, ладно? Пару минут назад они еще были на качелях во дворе.

Дэвид сказал, что присмотрит, и Молли, улыбнувшись ему, ушла.

Несколько минут мальчик не двигался с места, наслаждаясь гулкой тишиной особняка «Уэстерли», совершенно пустого, если не считать самого Дэвида. Он вдруг почувствовал – хотя еще ничего не произошло, – что лестничная площадка будто бы таит в себе что-то необычное, словно она – сердце огромного старого дома. А ещё она оказалась неплохим наблюдательным пунктом: отсюда прекрасно просматривались двери и коридоры обоих этажей.

Посидев на лестнице еще немного, Дэвид поднялся и вышел во двор, где играли его младшие сестры и брат. Он раскачивал их на качелях, пока не выбился из сил, а затем отвел наверх в дом, в комнату, которую делил со своим братом Блэром. Малыши достали игрушки и наконец-то угомонились.

Дэвид с книгой в руках растянулся на диване у окна, откуда была видна подъездная дорожка. Он читал, но то и дело отвлекался, высматривая машину Молли и размышляя о будущем – и об Аманде.

Аманда, двенадцатилетняя дочь Молли, до этого времени жила у своего отца. Но теперь, после того как ее мама вышла замуж за папу Дэвида, она должна была переехать к Молли и стать членом семьи Стэнли. Столь внезапное появление у него старшей сестры – самому Дэвиду было еще только одиннадцать, но до сих пор никто из детей никогда не оказывался старше него, – поневоле наводило на раздумья. А Аманду – Дэвид был почти уверен в этом – уж точно нельзя назвать «просто среднестатистической сводной сестрой», наверняка стоило ждать от нее неприятностей.

Некоторые логические основания для подобных выводов у него, безусловно, имелись, но все же в основном размышления Дэвида опирались на интуицию. Ничего странного тут не было – эта способность передавалась в их семье по материнской линии. Вот только предчувствие по поводу Аманды было невероятно сильным, Дэвид никогда прежде такого не испытывал: оно больше походило на предостережение свыше, пророчество великих перемен, которые влекло за собой появление в семье Стэнли нового члена.

Что же касается логических оснований, то почти все они снизошли на Дэвида из случайно услышанных обрывков разговоров Молли и отца. Однако самое сильное впечатление на него произвели отнюдь не чужие беседы, а выражение лица. Выражение лица Аманды, когда Дэвид впервые увидел ее.

Они встречались лишь один раз, потому что Аманда обладала потрясающим умением не попадаться никому на глаза, когда сама этого не хотела. Разумеется, отец Дэвида видел девочку; но когда две семьи решали устроить совместный отдых, у Аманды непременно случалось что-нибудь ужасно важное и неотложное, вроде подготовки к контрольной или внезапного приступа желудочного гриппа. Дэвид встретился с Амандой, когда они однажды, давно, всей семьей пошли в зоопарк; отец и Молли тогда только-только познакомились.

В то утро он не обратил на девочку особого внимания: вряд ли ему могло прийти в голову, что она станет его сводной сестрой, а вот за Блэром уже тогда нужен был глаз да глаз: младшего брата то и дело приходилось оттаскивать от клеток и загонов. Впрочем, Блэр умудрялся находить общий язык почти со всеми животными, так что на самом деле большой опасности не было, разве что со стороны смотрителей зоопарка, не осведомленных о его способностях.

Дэвид вспомнил, как сказал Аманде «привет», когда его отец представил их друг другу, но девочка ничего ему не ответила. В памяти всплыл смутный образ кого-то с каштановыми волосами, в красном платье и с тем самым выражением лица, которое он не забыл до сих пор. Тогда весь день, стоило ему оказаться рядом, Аманда бросала на него один и тот же взгляд. Когда люди так смотрят, невольно хочется проверить, завязаны ли у тебя шнурки на ботинках, особенно в зоопарке. Дэвид и проверил. Шнурки были в полном порядке, а вот взгляд этот он запомнил.

Выходило, что, следуя интуиции и логике, Дэвиду нужно быть готовым практически к чему угодно, и ему казалось, что он готов к этому «чему угодно»; во всяком случае, он надеялся, что готов. Когда миниатюрный «Фольксваген» Молли наконец съехал с шоссе на длинную пыльную подъездную дорожку, Дэвид встал на диване на колени и открыл окно, вернее, приоткрыл его ровно настолько, чтобы видеть все, что происходит снаружи. Сквозь мутное волнистое стекло старого окна с металлическим переплетом мало что можно было разглядеть, а Дэвида интересовали подробности.

Машина остановилась у лестницы, ведущей на веранду, и несколько минут из нее никто не выходил. Дэвид предположил, что Молли и Аманда, должно быть, не успели закончить разговор. Конечно, им многое нужно было обсудить: с момента последней их встречи папа Дэвида женился на Молли, потом они уехали в свадебное путешествие, а вернувшись, перевезли вещи и младших Стэнли в старый загородный особняк «Уэстерли» – единственный большой и недорогой дом, который им удалось найти. А Аманда все это время жила у своего отца в Южной Калифорнии.

Дэвид не отрывался от окна и наблюдал за машиной Молли, как вдруг за его спиной раздался громкий треск, сопровождавшийся воплем, больше похожим на визг кошки, которой наступили на хвост. Еще не обернувшись, он уже знал, что случилось. Когда Дэвид последний раз проверял, как там младшие, Джени возводила что-то из кубиков в углу комнаты, Эстер устроила уборку игрушечным пылесосом, а Блэр спал, свернувшись калачиком, на кровати Дэвида.

Эстер пронеслась через всю комнату, залезла на диван и спряталась за спину старшего брата. В дальнем углу медленно поднималась с пола Джени; выражение ее лица не предвещало ничего хорошего. Эстер благоразумно не высовывалась – Джени, как обычно, собиралась бросаться в сестру всем, что попадется под руку.

– Хватит, Джени, – сказал Дэвид. – Положи всё на место. В чем дело?

– Тессер разломала загон для моей лошадки, – прошипела Джени сквозь зубы.

«Тессер» – так называла себя сама Эстер, пока что не умевшая правильно произносить свое имя, так называли ее и остальные члены семьи.

– Неправда! – подала голос Эстер из-за спины Дэвида. – Ничего я не ломала, я просто упала на него!

Джени не унималась – игрушки так и летали по комнате.

– Джени, – попытался урезонить сестру Дэвид, – если ты и дальше собираешься бросаться в Эстер своими игрушками, то еще и их все сломаешь.

– Ага, и Тессер сломаешь! – пропищала Эстер.

Мальчик рассмеялся, а Джени посмотрела на зажатую в руке фарфоровую игрушечную лошадку, и краска ярости стала сходить с ее лица.

Дэвид отвернулся к окну, опасаясь, что пропустил появление Аманды и та уже успела войти в дом, но оказался не прав. Молли с дочерью все еще сидели в кабриолете. Внезапно его мачеха вылетела из машины, раздраженно хлопнув дверцей, почти бегом направилась по дорожке к дому и поднялась на террасу, оставив Аманду в одиночестве. Дэвид не разглядел лица Молли, но что-то в повороте ее головы и в положении плеч навело его на мысль, уж не плачет ли она.

Еще пару минут Аманда сидела в «Фольксвагене»; потом нарочито медленно открыла дверь и вышла из машины. Дэвид потянулся вперед, чтобы получше рассмотреть сводную сестру, и чуть не раздавил Эстер, на всякий пожарный все еще спасавшуюся от Джени на диване.

– Ого! – выдохнул он. Услышав это, Эстер протиснулась у брата под мышкой, и теперь они вместе смотрели в приоткрытое окно.

– Ого! – сказала Эстер. – А это кто?

Дэвид не ответил, и сестра пару раз боднула его в подбородок, чтобы привлечь внимание.

– Это кто? – повторила она.

– Это? – Дэвид медленно покачал головой. – Это, Тессер, наша новая сестра.

И оба снова уставились в окно.

На долю секунды Дэвиду показалось, что голова Аманды оплетена кучей проволочек и спиралек, но он тут же сообразил, что это всего лишь прическа. Волосы девочки оказались заплетены в бесчисленное множество тугих длинных косичек, частично собранных в крупные кольца на затылке. Остальную Аманду почти полностью укутывала яркая цветная шаль с бахромой, и только ниже коленей можно было заметить что-то напоминавшее черную юбку с неровным краем.

Выйдя из машины, девочка с минуту стояла неподвижно, глядя вслед матери; теперь Дэвид мог почти полностью рассмотреть ее лицо. Сейчас, снова увидев Аманду, он припомнил детали, которые стерлись из памяти со времени их первой встречи: очень темные брови, изящный маленький носик и надменную улыбку, в которую то и дело складывались ее губы. Вот только крохотной звездочки, вернее, чего-то вроде треугольника, тогда на лбу у девочки не имелось, а сейчас она была наклеена и при движении отражала свет, словно зеркальце.

Аманда повернулась к машине, распахнула дверцу и вытащила из салона что-то похожее на огромную круглую клетку, накрытую пляжным полотенцем, а вслед за ней – пару больших чемоданов. Потом она залезла в багажник и принялась доставать коробки, много коробок, причем, как показалось Дэвиду, довольно тяжелых. Их все вместе с чемоданами и большой клеткой она сложила на одну сторону дорожки.

Теперь настал черед двух клеток поменьше. Выгружая их из машины, Аманда вдруг бросила взгляд вверх, и на секунду Дэвид испугался, не заметила ли она его в приоткрытом окне. Но девочка продолжила свое занятие, пока не разложила на дорожке весь багаж.

И только после этого Аманда медленно повернулась и уставилась прямо на них. Ее взгляд оказался достаточно пристальным и долгим, чтобы у Дэвида не осталось сомнений в том, что она знает об их присутствии. Девочка кивнула и сделала приглашающий жест – и то и другое, очевидно, означало «иди сюда».

Дэвид отпрянул от окна и захлопнул его. Эстер вопросительно уставилась на брата.

– Там эта наша новая сестра показала – вот так вот, – заметила она, повторив жест Аманды.

– Да, – отозвался Дэвид. – Я видел.

Он снова открыл окно и высунулся наружу.

– Ты меня звала?

Аманда сложила губы в высокомерную улыбку и кивнула, очень медленно и церемонно. Ее жест в сторону груды коробок и чемоданов был вполне понятен.

– Ладно, – сказал Дэвид. – Сейчас спущусь.

– И я спущусь, – Эстер соскользнула с дивана следом за братом.

Дэвид, нахмурившись, посмотрел на нее, но потом пожал плечами. Если сейчас начать спорить с сестрой, он тут просто завязнет. Такими темпами Джени тоже станет интересно, а может быть, еще и Блэр проснется и захочет к ним присоединиться. Раз уж на то пошло, пусть лучше будет один хвостик, чем все трое сразу.

Дэвид кивнул Эстер и сообщил Джени:

– Пойду вниз помогать носить вещи.

Малышка взглянула на них и вернулась к восстановлению превращенного в руины загона для лошадки. Дэвид специально так сказал, чтобы не разжигать интерес сестры, и оказался прав. При переезде им всем и так ужасно надоело таскать узлы и коробки.

Пока они спускались по винтовой лестнице, Дэвид держал Эстер за руку, иначе она бы ставила на каждую ступеньку обе ноги, и путь вниз занял бы целую вечность; но на первом этаже он отпустил сестру. Мальчик знал, что некоторые его сверстники смеялись над тем, как маленькие Стэнли ходили за старшим братом хвостиками и буквально висли на нем. Разумеется, на то была причина: мать их умерла год назад, а перед этим долго болела, и малышам просто не на ком было больше виснуть, кроме как на Дэвиде. Но не будешь же об этом рассказывать каждому встречному…

Дэвид внутренне сжался, вспомнив, как однажды Эстер назвала его мамой в присутствии его приятеля Скипа Хантера. Конечно, малышка сделала это не нарочно: она тогда была еще совсем крохой и умела произносить лишь несколько слов, в том числе и «мама». Но Скипу непременно нужно было раздуть из этого целую историю, и все друзья долго еще называли Дэвида «мамочкой».

Спустившись с крыльца, мальчик заметил, что Эстер все еще идет за ним, пусть и отстав на пару метров. Теперь Дэвид оказался достаточно близко и смог разглядеть, что треугольник на лбу у Аманды сделан будто бы из металла, но при этом меняет цвет в зависимости от того, под каким углом на него смотреть. «Новая сестра» стояла совершенно неподвижно, наблюдая за ними, только переводила взгляд со старшего Стэнли на младшую и обратно – тяжелый неотрывный взгляд немигающих глаз.

– Привет, – поздоровался Дэвид.

Аманда продолжала рассматривать их, не произнося ни слова. Чем дольше висело это молчание, тем больше Дэвид опасался, что оно вообще никогда не прервется – несмотря на то что всем им теперь придется жить под одной крышей. Все происходящее было настолько странным, что мальчик с трудом сдерживал нервную дрожь, хотя и старался внешне казаться невозмутимым. Он ждал ответа.

– Ты, должно быть, Дэвид, – наконец прозвучавшие слова стали словно бы продолжением длинного вздоха Аманды.

Дэвид был так рад прекращению пугающего молчания, что кивнул излишне эмоционально.

– А это? – сказала Аманда, указывая на Эстер. – Это которая из мелких?

Она говорила таким тоном, что Дэвид невольно глянул на младшую сестру – не течет ли у той из носа, в порядке ли одежда; но все оказалось как надо. Эстер выглядела совершенно обычно, как выглядят все четырехлетние девочки, – пухленькая малышка с круглыми розовыми щечками.

– Это… – начал было Дэвид, но Эстер перебила его:

– Это Тессер, – сказала она и показала на себя пальчиком прямо между глаз.

– Что она сказала? – спросила Аманда.

– Тессер, – ответил Дэвид. – Так она себя называет.

Лицо Аманды впервые оживилось неким подобием интереса.

– А почему она себя так называет?

– Понятия не имею, – ответил Дэвид и повернулся к младшей сестре: – Почему ты называешь себя Тессер?

– Потому что я Тессер, – ответила Эстер.

– Просто она так произносит имя «Эстер», – объяснил мальчик.

– А-а, – Аманда пожала плечами, – и только-то. Я уж подумала, вдруг это ее магическое имя.

– Ее что? – переспросил Дэвид.

– Ее магическое имя.

– А-а.

Пока они разговаривали, Эстер дергала брата сзади за рубашку. Он оттолкнул ее руку и велел малышке прекратить, но она не унималась. Наконец мальчик не выдержал и обернулся к ней:

– Ну чего тебе?

– Дай шепну на ушко.

Дэвид вздохнул. Эстер никогда не устраивала истерик и не имела привычки кидаться игрушками, как Джени, зато была ужасно настойчивой. Он знал, что пока не позволит сестре шепнуть на ушко что она там хочет, та будет канючить.

Дэвид присел, чтобы Эстер могла дотянуться до его уха. В сплошных «шу-шу-шу-шу-шу» малышки никто никогда не понимал ни слова, однако сейчас все было вполне очевидно, потом что она постоянно тыкала пальчиком на лоб Аманды.

– Кажется, она спрашивает о твоей прическе или об этой штуке у тебя на лбу, – пояснил Дэвид.

– Прическе? – переспросила девочка, словно не понимая, о чем речь.

– Ну, почему… почему у тебя столько таких… таких тоненьких косичек?

– Ах это… Они часть моего ритуального одеяния. Как и это, – добавила она, ткнув пальцем в треугольник у себя на лбу. – Мой центр силы.

– Силы?.. – уже было начал Дэвид, как вдруг Эстер радостно взвизгнула. Она приподняла край пляжного полотенца и заглянула в клетку.

– Там птица! – воскликнула она. – Дэвид, смотри, какая красивая большая птица!

– Ага, – отозвался брат, – просто огромная. Похожа на ворону. Это ворона, да?

– Не совсем, – Аманда забрала клетку и снова закрыла ее полотенцем. – Это я понесу сама, а ты можешь взять вон ту коробку с книгами.

Девочка кивнула головой в сторону Эстер:

– А ты бери вон тот маленький чемодан.

Коробка с книгами оказалась громоздкой и очень тяжелой; на лестнице Дэвида уже слегка пошатывало. За ним шла Аманда с двумя клетками – самой большой и одной из маленьких. Сзади, как всегда медленно, ставя обе ноги на каждую ступеньку, топотала Эстер.

Когда они наконец добрались до места, Дэвид уселся перевести дух прямо на коробку, которую тащил. Комната, определенная Молли для дочери, была небольшой, но очень уютной, с мансардными окнами и многоскатной крышей в качестве потолка. Аманда осматривалась со ставшим уже привычным выражением ледяного спокойствия. Дэвида разбирало от любопытства, понравилась ли ей комната.

Он вспомнил, что собирался спросить, перед тем как пришлось волочить по лестнице эту дурацкую коробку:

– А что значит «не совсем»? Либо это ворона, либо нет. Как она может быть «не совсем» вороной?

В ответ девочка подняла полотенце с клетки, птица тут же бочком переместилась по жердочке и хищно вцепилась в пальцы хозяйки.

– Это не совсем ворона, – пояснила Аманда, – потому что это дух рода. Не думаю, что ты когда-нибудь слышал этот термин, но как бы там ни было, эта ворона – дух моего рода.

Глава 2

Дэвид так и не понял, что имела в виду Аманда, когда называла большую черную ворону духом своего рода. Поэтому он предпочел просто кивнуть в надежде, что дальше последует более подробное объяснение. Однако девочка уставилась на него, опустив уголки губ и изогнув бровь.

– Ты что, никогда не слышал о духе рода? – наконец спросила она.

– Ну… – Дэвид помедлил, – кажется, слышал что-то… Звучит, – он усмехнулся, – как что-то очень родное.

Губы Аманды дрогнули.

– Ничего-то ты не знаешь, – вздохнула она. – Дух рода принимает форму животного или птицы, но на самом деле он бесплотен. Обычно он сопровождает человека, который занимается оккультизмом: с помощью этого духа оккультист может контактировать с миром сверхъестественного.

– Сверхъестественного? – удивился Дэвид. – Чего именно?

– Чего угодно, – ответила Аманда. – Я только начала учиться этому и пока еще не решила, на чем буду специализироваться. Одна моя подруга, Лея, изучает оккультизм уже много лет и знает о нем почти всё. Но ее в основном интересует собственно колдовство. А я еще не выбрала, пока что просто обдумываю разные направления.

– И какие же, например?

Вдруг Аманда заметила Эстер. Пока они с Дэвидом разговаривали, малышка все-таки справилась с лестницей, дошла до комнаты, плюхнула чемоданчик точно посредине и устремилась прямиком к клетке с вороной у окна.

– А ну отойди оттуда! – крикнула Аманда.

Дэвид с ужасом увидел, что Эстер уже успела просунуть между прутьями клетки все пальчики и нос. Она что-то усердно втолковывала птице, но что именно, брат не слышал.

– Отойди от нее! – двумя прыжками преодолев комнату, Аманда оттащила малышку от клетки. Ничего не понимающая Эстер уставилась на «новую сестру» круглыми глазами.

– Она тебя цапнет! – никак не могла успокоиться Аманда. – Она жутко клю… – девочка осеклась. – Ты что, хочешь, чтоб тебе глаза выклевали?

Она обернулась к Дэвиду и виновато пожала плечами:

– Прости, я не умею обращаться с детьми.

Эстер привычно спряталась за спину брата и оттуда поглядывала на Аманду.

– А эта новая сестра тоже будет кидаться игрушками? – спросила она.

– Нет, – ответил Дэвид. – На тебя никто не сердится. Аманда просто не хотела, чтобы ворона тебя клюнула.

– Но она же не клюнула, – обиженно возразила Эстер.

Аманда фыркнула.

– Послушай, деточка, когда эта птица клюется, то не просто клюется. Смотри, – она вытянула руки, – здесь, вот здесь и вот тут.

Ладони и пальцы девочки в нескольких местах украшали глубокие царапины, еще не успевшие зажить.

Дэвид глянул на ворону. Да уж, не сказать, что та выглядела дружелюбной. Птица нахохлилась на своей жердочке и неотрывно следила за Амандой сердитыми желтыми глазами. Всякий раз, как хозяйка делала движение в сторону клетки, ворона вытягивала голову и угрожающе открывала клюв.

– Если это дух твоего рода, почему она тебя клюет? – спросил Дэвид и тут же пожалел об этом. Аманда обладала полным арсеналом холодных и презрительных выражений лица, и сейчас, похоже, в ход пошла тяжелая артиллерия: взгляд, которым она окинула мальчика, будто промораживал насквозь.

– Потому что… – выдержанная Амандой пауза казалась даже более оскорбительной, чем слова. – Потому что эта ворона живет у меня всего несколько дней. Лея говорит, что я еще не успела установить с ней контакт. Для этого требуется время и определенные ритуалы, а я только начала их проводить.

Дэвид склонился к клетке. Птица тут же перебралась по жердочке ближе к нему и злобно разинула клюв.

– А откуда она у тебя? – спросил Дэвид.

– Из Санта-Моники. Она появилась у меня за день до того, как я сюда переехала. Это очень странная история, – Аманда наклонилась вперед, глаза ее расширились и таинственно сверкнули. – Видишь ли, – продолжала она, загадочно озираясь по сторонам и переходя на вкрадчивый шепот, – самое странное в том, что за пару дней до этого я как раз читала книгу о духах рода и случайно заглянула в зоомагазин рядом с домом моего папы. Стоило мне туда войти, как я услышала громкое карканье, посмотрела наверх и увидела эту ворону. Она буквально следила за каждым моим шагом. И вот тогда у меня появилось такое необычное ощущение… скорее даже видение… и я поняла, что должна обязательно купить эту птицу. В тот же вечер я рассказала об этом папе, и он сразу дал мне денег – просто так.

Дэвида словно околдовали. Во время рассказа он пытался уследить за мимикой Аманды – выражения сменялись одно за другим: загадочное, тревожное, взволнованное… Больше всего лицо девочки сейчас напоминало ему внезапно ожившее каменное изваяние – завораживающее и притягивающее взгляд. К тому же Аманда несколько раз бросала на Дэвида красноречивые взгляды, значения которых он не понял. Тщетно пытаясь разобраться во всем этом, он почти потерял нить повествования и не отреагировал должным образом в том месте, когда, по замыслу, должен был отреагировать.

Аманда повторила:

– Папа сразу дал мне денег – просто так.

– Что, вот просто дал денег, и всё? – переспросил Дэвид. – А сколько стоила ворона?

– Около сорока долларов.

– Ничего себе!

Девочка пожала плечами:

– У моего папы много денег. И он точно знал, зачем мне нужна ворона. Он всегда разделяет мои интересы, ну там по поводу сверхъестественного и всякого такого. Так что после покупки вороны мы отправились в бюро путешествий и переоформили билет, который мне прислала мама, на день раньше, чтобы у меня было время пообщаться с подругой. Мы решили не звонить маме и ничего ей не рассказывать. Я просто уехала из аэропорта на такси прямо к Лее домой, а сегодня утром позвонила маме и попросила забрать меня оттуда, а не ждать с самолета.

– Ага, точно, – отозвался Дэвид. – Я слышал, как за завтраком Молли разговаривала об этом с папой, видимо, сразу после твоего звонка.

Аманда подалась вперед:

– Ты слышал? И что она сказала? Она сердилась?

– Не знаю, сердилась ли она, но вот волновалась – точно.

Аманда прищурилась, но промолчала.

Они спускались за новой партией коробок и чемоданов, когда Дэвид вдруг подумал, что не знает, куда делась Молли. Он не видел мачеху с того момента, как она убежала из машины в дом. Странно, что она не пришла помочь дочери занести вещи в комнату.

– А где Молли? – спросил он.

– Не знаю, – ответила Аманда, и Дэвид заметил, что лицо ее приобрело обычное непроницаемое выражение. – Сидит где-нибудь и дуется на меня. Просто мы немного повздорили по дороге.

Дэвид с трудом удержался, чтобы не спросить: «О чем?» – он был почти уверен, что услышит в ответ: «Не твое дело». Однако Аманда избавила его от душевных терзаний – ей самой хотелось развить тему.

– Ну, самое главное то, – начала она, – что мама терпеть не может Лею, а Лея – моя лучшая подруга. Во всяком случае, маме определенно не нравится наша дружба. Мы с Леей дружим уже два года, с того дня, когда родители развелись. Тогда Молли вместе со мной переехала в тот дом, где живет Лея. Так мы познакомились. Но мама никогда не одобряла нашу дружбу.

– Почему? – спросил Дэвид.

– Кто ж ее разберет, – пробормотала Аманда.

Они уже спустились с крыльца, и девочка принялась сортировать лежащие на дорожке вещи. Дэвиду, естественно, достались все коробки с книгами.

– Мама никогда не признается, что ненавидит Лею. Она просто твердит, что Лея старше меня, что она слишком уж увлекается сверхъестественным, ну и тому подобное. А еще Молли не нравится, что Лея никогда с ней не разговаривает.

– Она никогда не разговаривает с твоей мамой? – спросил Дэвид. – А почему?

– Да тут нет ничего личного, я пыталась маме это объяснить. Просто Лее не нравится общаться со взрослыми. Она и со своей мамой не разговаривает.

На какое-то время Дэвид почти выпал из разговора, потому что пытался представить себе, что же это за девочка, которая никогда не разговаривает со своей мамой. Аманда тем временем продолжала:

– В общем, мама очень рассердилась из-за того, что отец позволил мне приехать на день раньше и переночевать у Леи. Она сказала, что волновалась, как это я летела в самолете одна, а потом еще и такси сама заказала. Но это же просто глупо – у папы я всегда езжу на такси одна, уже сто раз так делала. К тому же все равно пришлось бы заезжать к Лее – у нее осталась куча моих вещей.

– Ага, я вчера слышал, как Молли говорила, что ей нужно будет по дороге из аэропорта забрать у кого-то твои вещи, – заметил Дэвид.

– Ну да, но это же всего на несколько минут. Я бы просто не успела даже нормально поговорить с Леей. Поэтому мы с папой немножко поменяли планы.

Дэвид кивнул.

– Но в основном мы спорили совсем о другом, – продолжала Аманда. – Больше всего маму напрягает моя одежда. Она не хочет, чтобы я надевала этот оккультный костюм.

– Ей не нравится, как ты одета?

– Ну, обычно она не особо ко мне цепляется. Но сегодня ее словно муха какая-то укусила. Типа, я приехала сюда в первый раз, новая семья и все такое. Мама почему-то считает, что я вас всех, особенно малышей, до смерти напугаю.

– Да ничего тут нет пугающего, тем более до смерти, – буркнул Дэвид.

– Ну разумеется, нет! – Аманда фыркнула. – Но больше всего бесит, что ей совершенно все равно, как это важно для меня – надеть оккультный костюм именно сегодня, в очень важный в магическом смысле день. Лея узнала об этом вчера вечером, когда проводила ритуал поиска правильного времени для контакта с духами рода. Мы выяснили, что сегодня мне нужно носить ритуальное облачение и соблюдать все необходимые обряды, иначе я, быть может, уже никогда не смогу установить контакт с Ролором.

Дэвид открыл было рот, чтобы задать вопрос, но Аманда опередила его:

– Ролор – имя духа моего рода. Это слово силы из старинного магического заклинания для ворон.

– То есть ворону зовут Ролор?

– Ага. Но пока я ее так не называла. Жду, когда смогу установить с ней контакт.

– Уверен, что когда она тебя цапала, ты ее еще и не так называла, – негромко заметил Дэвид.

Тем временем Эстер наконец-то добралась до дорожки, и дети занялись распределением очередной партии вещей. Дэвиду торжественно вручили вторую коробку с книгами, Аманда взяла чемодан и маленькую клетку. Ничего легкого не нашлось, так что Эстер достались две книги из коробки Дэвида. Это оказалось очень кстати: вторая коробка была куда тяжелее первой.

Поднявшись по лестнице, Дэвид увидел Блэра и Джени. Младшие неспешно фланировали по коридору, пока на глаза Джени не попалась «новая сестра». Малышка вся буквально засветилась, как лампочка, и, уцепив Блэра за руку, нырнула в комнату Аманды. Когда они дотащились до двери, Джени уже изнывала от нетерпения.

– Привет, – затараторила она. – А я знаю, кто ты. Меня зовут Джени Виктория Стэнли, мне шесть лет, но я взрослая не по возрасту. А ты Аманда Рэндалл, тебе двенадцать лет, и Молли – твоя мама, поэтому теперь ты наша сестра, и…

– Замолчи, Джени, – сказал Дэвид. Это подействовало – ох, надолго ли?

Аманда повернулась к мальчику со своим фирменным невозмутимым взглядом, от которого ему опять стало неловко. Как же ей удается изображать на лице такую скуку и отвращение одновременно, не пошевелив при этом ни единым мускулом?

– Ну и что это за говорящая кукла? – процедила она.

Дэвид поморщился. Джени выглядела младше своего возраста, и мордашка ее действительно напоминала румяное личико фарфоровой куклы – ямочки на щечках, круглые голубые глаза, длинные загнутые ресницы. Хотя Аманда, без сомнения, заметила и другое: Джени была умнее, говорила громче и вообще умудрялась надоедать куда быстрее большинства ее сверстниц. Мальчик не сомневался, что сводная сестра ничего из виду не упустила, и оказался прав.

– А что это такое в клетке? – снова пристала Джени, не промолчав и минуты. – А в тех двух маленьких клетках что такое? А что у тебя с волосами? А что это ты себе налепила на лоб? – Младшая сестра имела привычку задавать следующий вопрос, не дожидаясь ответа на предыдущий.

Впрочем, Аманда и не собиралась ей отвечать. Она только сказала: «Это ворона, держись от нее подальше». И еще: «Змея и рогатая жаба, и к ним тоже не подходи». Потом девочка резко замолчала и принялась убирать одежду в комод.

Вскоре Джени успокоилась, уселась рядом с Эстер у большой клетки и начала рассказывать сестре о воронах: что те едят, какие звуки издают и для чего делаются пугала. Такова была еще одна раздражающая привычка Джени: если она не сыпала бесконечными вопросами, на которые никто не отвечал, она отвечала на вопросы, которые никто не задавал.

Все это время Аманда невозмутимо раскладывала вещи.

Блэр, до сих пор стоявший в дверях, наконец решился зайти в комнату. Он прислонился к комоду и, улыбаясь, уставился на Аманду. Та подняла на малыша глаза и отвернулась, но через секунду опять посмотрела на него.

От Блэра практически невозможно было отвести взгляд, особенно когда он улыбался. Светловолосый и голубоглазый, как и Джени, во всем остальном мальчик обладал совершенно необычной внешностью. По словам Молли, такое лицо, как у него, редко когда увидишь. Она говорила, что больше не будет пытаться нарисовать его портрет, поскольку в каком стиле Блэра ни изображай, он всякий раз получается словно херувим с рождественской открытки.

Аманда еще несколько раз косилась на Блэра. Наконец она не выдержала:

– Как тебя зовут?

Малыш шевельнул губами, но сказал что-то совсем не слышное.

– А этот мелкий вообще говорит? – спросила Аманда Дэвида.

– Говорит, – отозвался Дэвид. – Просто Блэр не любит болтать понапрасну.

– А-а, ну тогда ладно.

– Им с Эстер всего по четыре годика, – пояснил Дэвид, – они близнецы.

– Да, про близнецов я знаю, – ответила Аманда.

В третий и последний поход за вещами пришлось взять всех троих малышей, чтобы не подпускать их к клетке с вороной. Оставалось перенести только один небольшой чемодан и коробку с книгами – как назло, самую большую и тяжелую из всех.

– Да уж, книжек у тебя много, – вздохнул Дэвид.

– Ага, – делано равнодушно ответила Аманда. – Тут в основном всё из моей оккультной библиотеки. Ну, знаешь, по черной магии, спиритизму, астрологии, колдовству и всякому такому.

– Ух ты! – мальчик вытащил несколько томов, чтобы отдать их Джени, и ощутил знакомое волнующее и приятное чувство, которое всегда испытывал, оказавшись в библиотеке. Он интересовался волшебством и много прочитал на эту тему, но большинство книг из коробки Аманды видел впервые. Две, лежавшие сверху, назывались «Дома с привидениями» и «Современное колдовство»; на обложке «Колдовства» был изображен багровый закат и луна, подернутая редкими облаками.

– Вот это да, – восхитился Дэвид. – А можно я возьму почитать?

– Ну-у, – замялась Аманда, – вообще-то я свои книги никому, кроме Леи, не даю. И потом, мне кажется, ты неподходящего типа.

– В смысле неподходящего?

– Ну, магического типа. Вот какой у тебя знак?

– Знак?

– О-ох! – Аманда издала звук, одновременно похожий на фырканье и вздох. – Знак! Знак Зодиака! Ну, твой астрологический знак!

Дэвид помотал головой. Аманда снова недоверчиво хмыкнула.

– Когда у тебя день рождения? – спросила она снисходительно-терпеливым тоном, которым взрослые обычно разговаривают с детьми. Мальчик ответил, что родился второго октября, и Аманда многозначительно кивнула: – Теперь всё понятно.

Взяв последний чемодан, она стала подниматься по лестнице. Дэвид шел следом с коробкой в руках, а за ним топали малыши, и каждый нес по паре книг. Но коробка все равно оказалась очень тяжелой. Дотащив ее до лестничной площадки, Дэвид совсем обессилел.

– Идите, – сказал он, – я минутку отдохну.

Он опустил коробку на пол и растянулся на спине рядом с ней.

Однако никто никуда не пошел. Аманда уселась на верхнюю ступеньку лестницы, и малышня, естественно, тоже не стала отрываться от старших. Блэр и Эстер плюхнулись на пол, прижавшись к Дэвиду, а Джени переступила через голову брата, едва не задев его ухо, и устроилась на верхней ступеньке рядом с Амандой.

– Тебе нравится наш новый дом? – спросила малышка. – У него есть имя. Он называется «Уэстерли». Ты вообще жила когда-нибудь в доме, у которого было свое имя? Мы никогда не жили в таком доме. В нем шестнадцать с половиной комнат.

Дэвид тяжело вздохнул.

– Да нет в нем столько комнат, – устало произнес он. – И быть не может.

– А вот и может, вот и может! Я сама считала. Я вчера их считала. Я же считала, правда, Тессер?

– Ну, значит, ты посчитала каждое крыльцо, и все ванные, и вообще всё, что только можно, – отозвался брат. – Крыльцо и ванные не считаются.

– А вот и считаются, ванные считаются! – настаивала Джени. – И я их посчитала. И получилось шестнадцать с половиной комнат. А тебе нравится наш новый дом, Аманда? Нравится, ведь правда?

Наступила тишина. Дэвид приподнялся и сел, наблюдая за Амандой. Та смотрела на Джени, упершись подбородком в ладонь.

– Новый? – наконец проронила она. – Мне показалось, это очень старый дом.

– Ага, – согласилась Джени, – это жутко старый дом, и Дэвид говорил, что в нем есть секретные ходы, и тайники с сокровищами, и даже привидения.

Аманда подняла глаза на Дэвида. Вот ведь болтушка, подумал мальчик и помотал головой.

– Да не говорил я такого, – объяснил он. – Я всего лишь сказал, что этот дом похож на те, в которых могли бы быть такие вещи.

– И Дэвид даже искал их, – перебила Джени. – С линейкой.

Дэвид поднялся и взялся за коробку, однако Аманда и не думала двигаться с места, преграждая ему путь.

– С линейкой? – переспросила она.

Мальчик снова сел.

– Ну, я читал о том, как измерять стены в старых домах. Сначала надо измерить снаружи, потом внутри, и если данные не сходятся, то, возможно, в стене есть потайная комната или проход.

Аманда задумчиво кивнула. Она по-прежнему сидела, уперев подбородок в ладонь, и с любопытством осматривала ту часть дома, которая была видна с лестничной площадки. Не такую уж и маленькую часть, кстати говоря.

Прямо напротив, почти на одном уровне с верхней ступенькой, висела огромная люстра, освещавшая холл; выше нее над входом цветными стеклышками переливался круглый витраж. Солнечный свет рассыпался в хрустальных подвесках люстры тысячами дрожащих пятнышек – красных, зеленых, золотых.

Массивную входную дверь украшала резная рама темного полированного дерева. Справа и слева располагались двери в столовую, гостиную и большой зал, а если перегнуться через перила, далеко в конце коридора была видна дверь в кухню.

Но, пожалуй, самой примечательной частью дома была собственно лестница – не очень широкая, сделанная из той же породы дерева, что и рама входной двери, с перилами, украшенными искусной резьбой. Каждый ее пролет венчала оплетенная виноградной лозой колонна с шаром наверху, к которому слева и справа тянулись пухлыми пальчиками купидоны. По словам отца Дэвида, перила представляли собой уникальное произведение искусства и, учитывая возраст дома, великолепно сохранились. Только в нескольких местах на дереве виднелись сколы и трещины, а у одного купидона на лестничной площадке почему-то не было головы.

Дэвид потянулся к пострадавшей статуэтке и задумчиво провел пальцами по ее шее.

– Кто это сделал? – спросила Аманда.

– Не знаю, – ответил мальчик, – но точно не мы. Должно быть, это случилось очень давно. Смотри – кто-то зачистил место, где была голова, шкуркой и покрыл его лаком.

– Мы не ломали голову, – сказала Джени. – Это кто-то другой сломал. А почему ее просто не приклеили на место, Дэвид? Почему у купидона нет головы? А у него вообще хоть когда-нибудь была голова?

Брат вздохнул.

– Ну конечно была. У остальных-то купидонов есть. Осторожнее ты!

Спотыкаясь о ноги брата и сестры и отдавливая им пальцы, Джени пробралась наверх к безголовой фигурке и присела рядом, почти касаясь ее носом.

– Бедный маленький купидон, – проговорила она дрожащим голосом героини мыльной оперы, и Дэвид понял, что сейчас начнется. Младшая сестра собиралась поведать леденящую душу историю, причем чем страшнее, тем лучше.

– Бедный маленький купидон, – повторила малышка, и голос ее задрожал еще сильнее. – Играл он себе со своими братьями-купидонами, играл, а потом однажды пришел ужасный голодный великан с большим топором и отрубил…

– Прекрати, Джени! – сказал Дэвид достаточно громко, чтобы заглушить сестру, потому что Блэр и Тессер уже уставились на нее огромными от ужаса глазами.

– И голова бедного купидона отвалилась, и покатилась, и… – продолжала фантазировать Джени.

– Джени, да прекрати же! – закричал Дэвид. – Тессер, ничего этого никогда не было.

– А что было? – спросила Эстер.

– Ну, друзья-купидоны просто взяли и спрятали его голову – ради шутки.

– Нет, – возразила Джени. – Пришел страшный ужасный великан и отру…

– Так, всё, хватит, Джени, – Дэвид схватил сестру за плечи, опрокинул на пол и зажал ей рот. Иногда это был единственный способ утихомирить выдумщицу. – Знаешь, друзья-купидоны спрятали его голову потому, что он слишком много болтал. Вот что бывает, когда слишком много болтаешь.

Когда Джени наконец смирилась и перестала бормотать, Дэвид внезапно понял, что совершенно забыл про Аманду, которая все это время наблюдала за ними. Он отпустил Джени и взглянул на девочку, но выражение лица Аманды ровным счетом ничего ему не говорило. Она, как и прежде, сидела, опершись подбородком о ладонь, и смотрела на них. Все-таки в том, что никогда невозможно было понять, о чем она думает, определенно крылась какая-то загадка.

Глава 3

Когда все вещи Аманды были перенесены в ее комнату, девочка заперлась изнутри на ключ. Близнецы еще долго стояли у двери в ожидании, что та все-таки откроется, но в конце концов решили отправиться в путешествие вниз по лестнице. Джени занялась перетаскиванием загона для лошадки в свою комнату, а Дэвид вернулся к себе. Он открыл дверь, передвинул любимое мягкое кресло так, чтобы видеть весь коридор и вход в комнату Аманды, и взялся за недочитанную книгу. Мальчик довольно долго шелестел страницами, даже увлекся, но «новая сестра» так и не появилась.

Дэвид вообще любил читать, да и книжка попалась довольно интересная, но сегодня у него совсем не получалось сосредоточиться. Что-то не давало мальчику покоя. Один раз, когда он проходил по коридору в ванную, ему послышалось, что из комнаты Аманды доносится какой-то странный шум. Звук был низкий, ритмичный, повторяющийся снова и снова, словно кто-то пел песню.

Чуть позже Дэвид решил, что пора пойти проверить Джени, просто чтобы убедиться, что та не занимается ничем потенциально опасным. Конечно, сейчас, когда у них снова появилась мама, Дэвид уже не должен был так сильно заботиться о малышах, по крайней мере когда Молли никуда не уезжала. Но он не отказывался от возни с младшими – теперь, видимо, уже скорее по привычке.

Его путь вновь лежал мимо двери комнаты Аманды, из-за которой по-прежнему раздавался ритмичный шум. Дэвид остановился и секунду прислушивался, когда низкий, похожий на песню звук внезапно оборвался и чей-то голос громко и отчетливо произнес «ой!».

Затем последовало несколько неразборчивых слов, которые Дэвид не расслышал, но уловил настроение. Они звучали примерно так: «Ты бу-бу-бу, бу-бу-бу ворона! Я тебя сейчас бу-бу-бу, ты бу-бу-бу!»

Потом раздался резкий звонкий звук, как будто кто-то дернул туго натянутую струну, карканье и шаги. Дэвид предпочел поскорее ретироваться.

Когда он понял, что вот-вот наступит время обеда, а Аманда дверь открывать не собирается, то закрыл книгу и спустился в кухню.

Молли чистила овощи. Расстроенной она на первый взгляд не казалась, но была необычно тихой, а глаза ее чуть покраснели.

Дэвид сказал: «привет» и примостился с краю стола. Обычно этого хватало, чтобы мачеха с ним заговорила – она любила поболтать.

Но Молли сказала только:

– О, привет, Дэвид. – И, помолчав, спросила: – Уже видел Аманду?

– Конечно, – ответил Дэвид. – Я ей помог занести вещи в комнату.

– Умница, – похвалила Молли. Дэвид ждал продолжения, но больше она ничего про Аманду не сказала. Наконец мальчик не выдержал, поднялся и заглянул в раковину.

– Ты уже всё почистила? – спросил он.

– Нет, еще картошка осталась.

– Вот я ею и займусь, – заявил Дэвид.

Губы Молли дрогнули в улыбке, и ему на секунду стало неловко: показалось, что мачеха собирается его обнять. Пришлось поспешно объяснять, что он обожает чистить картошку, потому что это жутко интересно – снимать кожуру со всей картофелины одной длинной спиралью.

Мачеха вернулась к обеду, стоявшему на плите. Расправляясь с картошкой, Дэвид то и дело искоса на нее поглядывал.

Он не воспринимал Молли как маму, но сам себе объяснял это тем, что она совсем не похожа на его настоящую маму. Настоящая мама запомнилась ему как фея из сказки, и не только потому, что с ее смерти прошло вот уже больше года. Просто она всегда была необыкновенной: красивая, добрая и чуть-чуть капризная, мама все время витала в облаках и рассказывала удивительные истории о том, что в реальной жизни никогда не случается.

Молли, конечно, совсем другая. Невысокая и подвижная, она, будучи художницей, очень любила надевать синие джинсы и старую мешковатую рубашку, заляпанную пятнами краски. Свои каштановые волосы Молли обычно собирала в хвост, а по дому предпочитала ходить босиком. Во всем, кроме живописи, она была чересчур быстра и резка, отчего у нее довольно часто всё валилось из рук. Свои неудачи мачеха, как правило, обращала в шутку, но порой могла всерьез рассердиться – на минуту-другую.

Дэвид так и не привык воспринимать Молли как маму. Первое время он подолгу размышлял о ней, но с недавних пор перестал волноваться по этому поводу. Сначала, когда Молли с отцом были просто друзьями, Дэвид считал, что она классная: они все вместе ходили на прогулки, а потом, если у домработницы оказывался выходной, Молли готовила обед на всю семью. Веселости ей тоже было не занимать, с мелкими она играла и смеялась, а с ним разговаривала почти как со взрослым. Но потом, когда Дэвид обнаружил, что Молли и отец намерены пожениться, он стал замечать в ней и другое. Теперь мальчик обращал внимание на то, как она кричала, когда злилась, и на то, как одевалась, а главное – Молли вела себя с Тессер, Блэром и Джени так, как будто они ее собственные дети. А ведь со смерти их мамы прошло не так уж много времени, пусть даже малыши и успели ее почти позабыть. Но Дэвид маму не забыл.

Найти подходящее жилье оказалось непросто. Они искали дом как минимум с четырьмя спальнями, но при этом не очень дорогой. Молли пересмотрела множество вариантов, пока не наткнулась на «Уэстерли», и с трудом смогла поверить, что такой огромный особняк продается столь дешево. Позже они понемногу стали понимать, почему цена была такой невысокой.

Во-первых, дом находился довольно далеко от центра – впрочем, отец сказал, что он вовсе не против пригорода, поскольку у преподавателей колледжа скользящий график работы, и ездить в часы пик ему не придется.

Во-вторых, дом был очень старым и требовал ремонта.

Не то чтобы «Уэстерли» совсем разваливался. В агентстве недвижимости Молли уверяли, что дом в прекрасном состоянии, и это отчасти оказалось правдой. Раньше здесь жили две старые дамы, которые очень заботились об особняке. Они вовремя красили его снаружи, следили за чистотой и подлатывали то, что было необходимо.

Проблема заключалась в том, что капитальный ремонт или какая-никакая перепланировка не проводились тут вот уже лет пятьдесят. Поэтому в туалетах по-прежнему стояли старые бачки с цепью, а ванны опирались на металлические орлиные лапы, сжимавшие в когтях чугунные шары. Лапы эти произвели большое впечатление на Эстер, когда она впервые зашла в ванную комнату. Малышка не могла оторвать взгляда от устрашающих когтей, даже встала на четвереньки, чтобы повнимательнее всё рассмотреть.

– Что это такое? – спросила она Дэвида.

– Ножки, – ответил тот. – Ножки ванны.

Девочка поспешно отползла и спросила:

– А что, ванны умеют ходить?

Эстер, конечно, никогда ничего подобного не видела, но в «Уэстерли» было немало такого, что и для Дэвида оказалось сюрпризом. Например, огромный ящик со льдом вместо холодильника. Или ужасающе шумный бойлер, который работал, только когда разжигали дровяную плиту, рядом с которой он стоял. Вообще-то Молли не раз говорила, что всю здешнюю кухню давно пора сдать в музей, и она действительно собиралась это сделать, как только сможет позволить себе приобрести что-то новое. По ее словам, ей всегда нравились старинные дома, но одна только мысль, что придется учиться готовить на этой кухне для большой семьи, в то время как раньше она готовила только для Аманды в городской квартире, приводила Молли в ужас.

Они с Дэвидом накрывали большой круглый стол в середине кухни – теперь, когда приехала Аманда, уже на семь человек, – когда послышался звук подъезжающего автомобиля, и Молли выбежала встретить отца с работы. Дэвид расслышал, как она сказала: «О, Джефф, я так рада, что ты дома. Не представляешь, что за день был сегодня…» – но дальше Молли понизила голос, и мальчик уже ничего не мог разобрать.

Взрослые еще несколько минут разговаривали, стоя у крыльца, а когда вошли в дом, Дэвид услышал, что они упоминают Аманду. Но прежде чем он успел понять, что именно отец произнес, на кухне появились близнецы, и Молли сменила тему.

Аманда к ужину опаздывала, и Джени просто не могла удержаться от болтовни о новой сестре.

– Аманда приехала, – рассказывала она папе, едва оказавшись за столом. – А мы помогали ей занести вещи наверх, в комнату.

– Это я уже слышал, – сказал папа.

– У нее есть очень опасная ворона, и еще змея, и еще рогатая жаба, а еще у нее есть специальная одежда для магических ритуалов, и…

Джени внезапно осеклась, и все заметили, что в дверях кухни стоит Аманда. Она так и не сняла ритуального облачения, а на лице ее по-прежнему отсутствовало какое-либо выражение, если не считать тени снисходительной улыбки.

– О, привет, – сказал Дэвид, и все сидящие за столом тоже начали здороваться. Даже Блэр в наступившей на секунду тишине сказал что-то похожее на коротенькое «привет», прозвучавшее как звон упавшей чайной ложечки.

Аманда ничего не ответила, только обвела всех присутствующих долгим, холодным оценивающим взглядом. Точно такое же выражение Дэвид уже видел – на лице Молли, когда той приходилось рассматривать очень плохие картины. Но Аманда, казалось, вообще никогда с этой гримасой не расстается, даже когда жует и глотает.

За ужином она говорила только «да» и «нет», если Дэвид или Молли задавали ей прямой вопрос, так что в этот вечер беседа не клеилась. Обычно проблема в семье Стэнли была прямо противоположной – за столом все говорили одновременно, – но сейчас то и дело надолго повисало неловкое молчание.

Наконец Молли спросила Джени, что та сегодня делала, и малышка стала рассказывать о раскуроченном Эстер загоне, а заодно и обо всех своих фарфоровых и пластиковых игрушках по очереди, особо уделяя внимание лошадкам. На какое-то время все даже обрадовались ее болтовне и, возможно, впервые не попросили Джени замолчать ни единожды в течение всего ужина.

Ночью Дэвид довольно долго не мог заснуть: из-за мыслей, в основном об Аманде, сон не шел к нему. Мальчик вспомнил, как она медленно перевела свой холодный взгляд на папу, когда тот с ней заговорил. Этот взгляд напомнил Дэвиду манеру Скипа Хантера смотреть на мистера Эндикота, учителя шестого класса, даже тогда, когда мистер Эндикот кричал на Скипа.

В городе, еще до переезда, Скип жил через два дома от семьи Стэнли, и для Дэвида он был скорее соседом, чем другом; впрочем, иногда они проводили вместе выходные. Скип пару раз заходил посмотреть на рептилий Дэвида, но через некоторое время от коллекции пришлось избавиться – домработница, нанятая после смерти мамы, до ужаса боялась всяких пресмыкающихся. После этого Скип перестал заходить; видимо, змеи нравились ему куда больше, чем их владелец. Впрочем, Дэвид тоже недолюбливал своего соседа и интересовался им только потому, что этот мальчик обращал на себя внимание всех вокруг.

Дети завидовали Скипу из-за его репутации, какой не было ни у кого в школе. Его четыре раза отстраняли от занятий, дважды арестовывала полиция, а в пятом классе он довел учителя до нервного срыва. Все говорили, что в школе нет круче парня, чем Скип, и, наверное, это было правдой.

Однажды Дэвид решил понаблюдать за Скипом и выяснить, что значит быть крутым. По всему выходило, что крутые парни никогда не смущаются, не нервничают и ничего не стесняются. Кроме того, они никого и ничего не принимают всерьез. Особенно круто – если ты демонстрируешь скучающее выражение лица, в то время как другие тебе говорят о чем-то, и неважно, радуются они при этом или сердятся.

Дэвид следил за Скипом целую четверть, и, как ему показалось, усвоил науку быть крутым. Вот только ему это так никогда и не удавалось. К тому же Скип всем и каждому рассказывал, что Дэвид ну совсем не тянет на крутого, и, вполне вероятно, так оно и было.

Блэр тоже не сразу уснул этой ночью. Братья уже долго лежали без сна, когда младший наконец сел в своей кроватке и посмотрел на Дэвида:

– Дэвид, эта ворона…

Блэр имел обыкновение сначала назвать то, о чем хотел сказать, как будто собирался сделать доклад.

– Да, – сказал Дэвид, – что там с вороной?

– Эта ворона очень злая.

– Полагаю, ты прав, – согласился Дэвид. – А как ты думаешь, почему она злится?

– Не знаю, – сказал Блэр, – но она очень злая.

Когда Блэр наконец уснул, Дэвид поднялся с постели и подошел к зеркалу. Он встал боком, потом медленно-медленно и очень церемонно обернулся, окинув свое отражение долгим пристальным взглядом. Но даже после нескольких попыток желаемого результата мальчик так и не добился. Должно быть, это так-то просто сделать. «Интересно, – подумал он, – сколько же Аманде пришлось практиковаться?»

Глава 4

Завтрак на следующее утро весьма походил на вчерашний ужин, по крайней мере в том, что касалось разговоров. Аманда выглядела по-другому, так как вместо ритуального облачения надела джинсы и рубашку, а вьющиеся волосы уложила в прическу; но по-прежнему хранила высокомерное молчание. Если отец или Молли к ней обращались, девочка отвечала не сразу. Она выжидала паузу, потом поднимала на собеседника глаза и некоторое время молча смотрела, не мигая. Когда уже от нее отчаивались получить какой-либо ответ, Аманда наконец что-то говорила. Но не очень много.

А вот реакция отца несколько озадачила Дэвида. Джеффри А. Стэнли, помощник профессора археологии в колледже Эймсворт, обладал огромным опытом общения с детьми любого возраста. Взгляд этого крупного мужчины с тонкими чертами лица производил впечатление на большинство людей, притом что в нем не было ни угрозы, ни беспричинной злобы. Дэвид привык считать отца справедливым и разумным человеком, имеющим характер и вполне определенное мнение об окружающем. До приезда Аманды невозможно было даже представить, что на Джеффри Стэнли можно смотреть с вызовом во взгляде типа «ну и что ты теперь будешь делать?».

Отец, по всей вероятности, заметил смущение Дэвида, так как попытался объяснить ему положение вещей до своего отъезда на работу. Поцеловав на прощание Молли, Джени и Эстер, он попросил сына помочь донести вещи до машины. Джеффри Стэнли и правда собирался взять с собой стопку книг и довольно тяжелый портфель, но вполне мог бы справиться с ними самостоятельно. Очевидно, он просто хотел сказать что-то Дэвиду с глазу на глаз.

Гараж, в недавнем прошлом бывший конюшней, располагался позади особняка и соединялся с сеновалом. По дороге к машине отец спросил:

– И что ты скажешь о своей новой сестре?

– Ну, – ответил Дэвид, – она какая-то особенная. То есть я хочу сказать, что с ней не будет скучно и все такое. Но она как будто себе на уме, так ведь?

– Точно, – улыбнулся отец, – она действительно себе на уме. Но нам всем нужно помнить, что сейчас она расстроена, огорчена и…

– Из-за того, что вы с Молли поженились? – предположил Дэвид.

– Да, и из-за этого тоже.

– Я ее понимаю, – отозвался мальчик. – В смысле, мне ведь тоже не очень понравилось, когда ты мне об этом сказал, помнишь? А потом я привык, лучше узнал Молли, ну и всё такое.

– Правильно. Но с Амандой, мне кажется, всё немного иначе. Ведь у нее есть родной отец, и поэтому ей сложнее. Последние несколько лет Аманде пришлось нелегко, а теперь приходится еще и привыкать к новой семье. Принять это ой как непросто, и, возможно, нам тоже будет трудно, особенно в первое время. Нужно запастись терпением.

Дэвид хмыкнул.

– О да, я понял, о чем ты. Это как сегодня за завтраком. Если бы кто-то из нас начал так себя вести, ты бы просто выгнал его из-за стола.

Отец рассмеялся.

– Наверное, ты прав. Однако если Аманда продолжит в том же духе, думаю, ей тоже не поздоровится. Но пока что я буду стараться сдерживаться. Вы все, надеюсь, тоже.

Дэвид посмотрел прямо в глаза отцу.

– Конечно, – сказал он. – Конечно, папа.

Он говорил искренне, однако мысленно пытался представить, каково это – смотреть на отца тем самым Амандиным взглядом и ничего при этом не говорить, даже не улыбаться.

Пока отец выводил машину, Дэвид так и стоял, задумавшись. Делать ему этого, как выяснилось, не стоило: уже выехав на подъездную дорожку, Джеффри Стэнли вдруг остановился и опустил стекло.

– Да, чуть не забыл, – крикнул он. – Почему бы не начать пропалывать клумбы в саду? Помнишь, мы их в субботу поливали?

– Да, – печально вздохнул Дэвид, – помню.

– Думаю, можно прямо с утра приступить. Скажи близнецам и Джени, пусть тоже подключаются и помогают тебе. Передай, что я велел всем сначала немного поработать, а уж потом играть.

– А что насчет Аманды?

– Пусть Молли сама решает. Хотя, мне кажется, Аманде тоже стоит к вам присоединиться.

Габаритные огни отцовской машины скрылись за поворотом, и Дэвид вздохнул. Так неожиданно возникшая утренняя прополка клумб здорово его угнетала – хотя и не сама по себе, а тем, что придется привлекать к ней Джени и близнецов. Печальный опыт подобной совместной с малышней работы у него уже имелся: больше всего это походило на кошмарный сон, когда бежишь всё быстрее и быстрее, но не можешь продвинуться ни на метр. А еще Дэвид надеялся перехватить Аманду, до того как она запрется у себя в комнате, и поговорить с ней о сверхъестественном, может быть, даже заглянуть в пару-тройку ее книг. Он сильно сомневался, что новая сестра станет помогать им с прополкой.

Услышав от вернувшегося на кухню брата о предстоящей прополке, Джени и близнецы еле удержались, чтобы тут же не броситься на улицу. Сорняки с грядок им еще никогда не доводилось выдергивать, так что новое занятие младшим заранее чрезвычайно нравилось – правда, вряд ли стоило рассчитывать на то, что их энтузиазм продлится дольше пары минут. По-прежнему молчащая Аманда не двинулась с места.

– Ты тоже иди, помоги остальным, – попросила Молли девочку. Та даже бровью не повела.

Дэвид уставился на Молли. Молли уставилась на Аманду. Аманда уставилась в свою тарелку. Глубоко вздохнув, Молли подошла к дочери и схватила ту за руку:

– Сейчас же встань, иди на улицу и помогай остальным! – голос ее звенел от злости.

Медленно поднявшись, Аманда выдернула ладонь из руки матери и скрылась за дверью вслед за Джени и близнецами. Дэвид сделал то же самое.

На Молли он предпочел не оглядываться.

Нужно было зайти в гараж за инструментами, так что когда Дэвид вернулся к клумбам, остальные уже разбрелись кто куда – все, кроме Аманды, забравшейся с ногами на кованую садовую скамью.

Мальчик внимательно осмотрел «фронт работ», пытаясь определить, кому и что можно поручить. Земля была влажная и мягкая – с самого переезда отец поливал сад. По словам агента по недвижимости, пожилые дамы, что жили здесь, внимательно следили за растениями, но с того момента как дом был выставлен на продажу, всё, конечно, успело практически засохнуть. Благодаря отцу уцелевшие цветники и кусты понемногу возрождались к жизни, но теперь возникла другая проблема – сорняки.

– Тессер и Блэр, – сказал Дэвид, – работать тяпками вы не сможете, так что будете выдирать сорняки руками. Начнете вон оттуда, прямо от розовых кустов. А тебе, Джени, достается следу…

Но у сестры, как обычно, имелись свои соображения.

– Хочу выдирать вон тот чертополох рядом с забором, – сказала она.

– Но это же жутко трудно, – сказал Дэвид. – Ты еще слишком маленькая.

– А вот и не маленькая! Вот и не маленькая! Хочу выдирать чертополох!

Дэвид вздохнул. Сам виноват. Ну разве можно говорить Джени, что она слишком маленькая, чтобы что-то делать! Мальчик взял в руки тяпку и начал с того места, которое планировал отдать младшей сестре, которая уже скрылась в зарослях чертополоха. Хорошо хоть ему не пришло в голову отдавать распоряжения Аманде, думал он, ожесточенно орудуя тяпкой. Вот уж тогда действительно стыда не оберешься. Достаточно и того, что она сидит на скамье и, прищурившись, наблюдает за ними со своей снисходительной улыбкой.

Дэвид внутренне поежился. Да пусть себе делает что хочет, его это не касается. Он будет выполнять то, что велел отец, вот и всё. Младшим он указания раздал, а дальше – уже не его забота. Если они что-то сделают не так или испортят – а скорее всего, так оно и будет, – Дэвид им слова не скажет. Во всяком случае пока на них смотрит Аманда.

Мальчик развернулся ко всем спиной и сосредоточился на сорняках и тяпке. Он работал уже минут пять, как вдруг услышал странный звук, который заставил его выпрямиться и оглядеться. Звук, похожий на жалобный вопль, доносился из зарослей чертополоха. Присмотревшись, Дэвид увидел в них Джени: малышка одной рукой сжимала тяпку и размахивала ею над головой, а другой держалась за грудь. Проковыляв еще несколько шагов, сестра медленно осела на дорожку.

Дэвид уже собрался броситься к Джени, но та вдруг вскочила с радостным воплем.

– Что случилось, Джени? – крикнул брат.

– Я воюю, – ответила девочка. – Видишь, чертополох – это вражеские солдаты, я – те, что хорошие, а тяпка – это мой меч. И вот я на них нападаю и побеждаю. Но если чертополох до меня дотрагивается, то считается, что меня зарубили.

– Зарубили, – повторил Дэвид и взглянул на «вражеских солдат». Несколько стеблей чертополоха были неровно срублены на разной высоте, другие – просто переломлены пополам. Мальчик уже было открыл рот, собираясь заметить сестре, что, учитывая темпы ведущегося сражения, потребуется как минимум еще одна Столетняя война, чтобы выполоть все заросли, – но тут же вспомнил, что обещание, данное отцу, он уже выполнил. А если Джеффри Стэнли желает сделать из Джени садовника, пусть займется этим сам.

Так что мальчик вернулся к своему участку, а Джени, взмахнув тяпкой, унеслась к зарослям чертополоха, вопя во все горло.

Дэвид вместе с Тессер и Блэром продолжал выпалывать траву. Процесс выглядел так: близнецы выдирали один стебель, распрямлялись и очень медленно шли к краю клумбы, где клали сорняки на землю, после чего так же медленно возвращались. Впрочем, работа не мешала им наблюдать за ходом сражения в чертополохе. Дэвид сжал зубы, чтобы не сказать ничего лишнего по этому поводу, и только сильнее заработал тяпкой.

Очистив довольно приличный участок и от усталости уже почти не чувствуя рук и спины, он распрямился. Кроме него никто больше ничего хоть сколько-нибудь заметного не сделал, а Аманда по-прежнему маячила на садовой скамье. Дэвид подошел к ней и тоже сел на скамейку, но при этом всячески старался не смотреть в сторону девочки. Он не собирался с ней заговаривать – если только она не начнет беседу первой.

Мальчик несколько минут сидел, ожидая, пока пройдет боль в спине. За это время Блэр несколько раз пронес сорняк туда и обратно, пока не вспомнил, что его нужно положить в кучку на краю клумбы, а Тессер вовсе перестала работать и стояла, наблюдая за Джени. Вздохнув, Дэвид решил не требовать от близнецов слишком многого.

Как обычно, Джени производила ужасно много шума, не обращать на нее внимания было просто невозможно. Минут пять мальчик наблюдал шумные атаки кавалерии на войска чертополоха и видел несколько ужасных смертей, сопровождавшихся предсмертными хрипами и судорогами.

– Не много они наработали, правда? – заметила Аманда. Услышав ее голос, Дэвид чуть не подпрыгнул от неожиданности.

– Не то слово, – покачал он головой. – Никому не удастся заставить Джени что-нибудь сделать, если только это не ее собственная идея. Нет такого человека.

Помолчав несколько томительных минут, Аманда отозвалась:

– Уверена, что у меня бы это получилось.

– Как именно? – спросил Дэвид.

– Пока не знаю. Я еще не думала об этом. Но точно смогла бы.

Он недоверчиво пожал плечами, наблюдая за тем, что, по мнению Джени, видимо, должно было изображать раненую лошадь. Джени скакала по кругу, имитируя ржание, и с каждым разом все больше заваливалась на бок.

Когда лошадь наконец умерла, Аманда сказала:

– Хочешь докажу?

Дэвид был так увлечен конвульсиями умирающей лошади, что не сразу уловил смысл сказанного.

– Докажешь что?

– Заставлю Джени работать.

– О-о, вперед, – ответил он. – Она в твоем распоряжении.

Аманда медленно обернулась к дому. Убедившись, что никто за ними не наблюдает, она крикнула:

– Эй, детки!

Эстер и Блэр отозвались сразу, но Джени, разгоряченной сражением, пришлось крикнуть еще два или три раза. Когда все были в сборе, «новая сестра» заявила:

– Итак, у нас теперь новая игра. Она называется «Рабы и надсмотрщик».

Надсмотрщиком была Аманда. Она сняла поясок и привязала его к палке, сделав что-то вроде кнута, а потом заставила малышей полоть сорняки и ходила взад-вперед, покрикивая: «Быстрее! Быстрее!»

На какое-то время это сработало. Все как сумасшедшие принялись выдергивать траву, а у Джени появилась великолепная возможность изображать стоны и страдания от побоев плетью, что она и делала. Пояс от платья не мог причинить никакой ощутимой боли, но изображать боль было довольно легко, поскольку Аманда взмахивала «кнутом» так, словно хотела ударить по-настоящему. Новая игра надолго увлекла детей, и к тому моменту, когда Джени начала требовать своей очереди стать надсмотрщиком, значительная часть клумб была прополота.

Внезапно открылась входная дверь, и на крыльцо вышла Молли. Аманда тут же отдала Джени плеть и снова уселась на скамью.

Дэвид подошел к мачехе. Молли явно была изумлена тем, как много дети успели сделать.

– Да, – сказал Дэвид, – папа удивится.

– Он будет очень рад. Аманда вам помогала?

– Конечно, – ответил Дэвид, – еще как помогала.

Моли подошла к скамье, что-то сказала Аманде и потрепала ее по плечу. С крыльца было как следует не разобрать, но Дэвиду показалось, что девочка ничего не ответила.

Потом Джени стала играть в «Рабов и надсмотрщика» с Блэром и Тессер в качестве рабов, а Дэвид решил устроить Аманде экскурсию по саду. Они увидели и небольшую рощицу очень старых деревьев позади дома, и высохший ручей в самом конце участка. В гараже-конюшне он показал ей старые ясли, из которых ели лошади, и сеновал с остатками сена под крышей. Там Дэвид наконец смог поговорить с сестрой.

– Почему ты сказал моей маме, что я вам помогала? – спросила Аманда.

– Потому что ты действительно помогала, – ответил Дэвид. – Мы бы и половины не сделали, если бы ты не придумала эту игру про рабов и надсмотрщика.

Аманда хмыкнула:

– Скажешь тоже! Я и не собиралась ничего пропалывать. Я просто практиковалась. Важной частью оккультных практик является проявление власти над другими людьми. Мне просто было интересно посмотреть, смогу ли я их заставить работать, вот и все.

– Ну что ж, у тебя получилось.

Аманда пожала плечами:

– В этом нет ничего особенного, когда уже умеешь подчинять других людей своей воле.

– А что такого в том, что я сказал твоей маме? – спросил Дэвид. – Она ведь очень рассердится, если узнает, что ты ничего не делала.

– Мне все равно, – сказала Аманда.

Дэвид внимательно посмотрел на нее:

– Но почему?

– Потому что я ее ненавижу. Вот почему.

– Ты ненавидишь Молли? – Дэвид не мог поверить в то, что слышал. Молли в принципе не походила на человека, которого можно ненавидеть. Можно было вовсе не испытывать к ней никаких чувств, но ненавидеть…

– Я ненавижу ее, – повторила Аманда, – за то, что она развелась с отцом.

– Папа говорит, что они развелись по обоюдному согласию, – сказал Дэвид. – Ну, как бы согласились разойтись.

– Ну так вот, мой папа говорит по-другому, а уж он-то знает наверняка. Это она развелась с ним, и, когда я уже почти привыкла жить с мамой в нашей квартире и у меня появилась подруга и все такое, она взяла и вышла замуж за твоего отца, который вообще бедный и у которого полно детей, о которых ей теперь надо заботиться, а ведь это даже не ее дети, и нам пришлось переехать в эту глушь, и я больше не могу видеться с Леей, и мне теперь придется ходить в какую-то дурацкую сельскую школу, где мне не с кем будет общаться и где все будут меня ненавидеть!

– Ух ты! – только и смог сказать Дэвид. Но через минуту заметил: – Но мой отец не бедный.

– Ну да, если не сравнивать его с моим отцом.

– Откуда ты это знаешь? – спросил он.

– Потому что мне так папа сказал.

– А-а, – Дэвид даже не удивился. – А всё остальное тоже он тебе сказал?

– А ему и не надо было мне ничего говорить. Я сама это знала. Но мы говорили об этом. Мой папа понимает, что я чувствую. И он не винит меня за то, что я злюсь.

На это мальчик уж и вовсе не знал, что ответить, поэтому только кивнул. Впрочем, Аманда на этом не остановилась:

– Спорим, твой отец тоже не любит сверхъестественное! Спорим, он просто ненавидит всё это! Ведь так?

– Нет, – отозвался Дэвид. – Я не думаю, что он ненавидит сверхъестественное. Просто обычно, когда речь о чем-нибудь таком заходит, он улыбается.

– Вот видишь! – яростно прошипела Аманда. – Как раз то, о чем я говорю.

– А моей маме все это очень нравилось, – помолчав, заметил мальчик. – На самом деле, – он посмотрел на Аманду, – она сама отчасти была такой же. Ну, я имею в виду сверхъестественной.

– Серьезно? – спросила Аманда. – Это как?

Дэвид ответил не сразу.

– Ну, она верила в существование духов и привидений, еще она разговаривала с животными, и ей нравилось все необычное и сказочное. Мне кажется, она даже умела предвидеть будущее. По крайней мере, иногда.

– Что, твоя мама в самом деле верила в такие вещи?

Дэвид кивнул.

– Странно, – заметила Аманда.

Но он уже не слышал ее, обдумывая сказанное только что – о том, что его мама имела отношение к миру сверхъестественного. Он помнил, что она верила в хорошие приметы, такие как радуга или колокольный звон. И то, что она всегда находила мистический смысл в обычных явлениях. Он вспомнил и о ее даре предчувствия – как она иногда знала заранее о том, что еще не произошло. После ее смерти Дэвид понял, что она, вероятно, предчувствовала свой уход задолго до того, как остальные сообразили, что с ней происходит. Оглядываясь назад, мальчик только теперь понимал, что она начала учить его помогать отцу заботиться о младших задолго до того, как стало известно о ее тяжелой болезни.

Внезапно до Дэвида вдруг дошел смысл только что произнесенного Амандой слова.

– Странно? – переспросил он. – Что странного в том, чтобы быть сверхъестественным? Я думал, что ты и сама такая.

– Я-то да, – ответила девочка. – Просто как-то необычно, что твоя мама тоже была такой.

Глава 5

Пока что Дэвид твердо знал лишь одно: никогда невозможно понять, что у Аманды на уме. После беседы на сеновале в гараже, когда они поговорили о родителях и прочих важных темах, мальчик решил, что теперь он хоть немного нашел с «новой сестрой» общий язык. Но стоило ему заговорить с ней в следующий раз, Аманда сделала такое лицо, как будто ее сейчас стошнит, и нарочито медленно развернулась к нему спиной. Дэвид так и не смог понять, в чем было дело. Он совершенно не мог взять в толк, почему девочка так себя ведет, за единственным исключением: в комнату как раз входила Молли. Возможно, именно этим объяснялась странная реакция Аманды.

Позже, вечером того же дня, Дэвид сидел на крыльце и смотрел на газон, ставший положенного ему цвета – зеленого, когда из дома вышла Аманда и встала прямо перед ним.

Мальчик осторожно поднял на нее глаза, опасаясь увидеть «фирменный взгляд», но девочка неожиданно улыбнулась:

– Я отправляюсь собирать травы. Хочешь присоединиться?

И тут же развернулась и пошла прочь так быстро, что Дэвиду пришлось почти бежать, чтобы догнать ее.

– Травы? – переспросил он. – А какие травы?

– Да самые обыкновенные.

– В смысле, для готовки?

– Фу, нет, конечно. Для магии. Некоторые растения обладают магическими свойствами. И поэтому их используют почти в каждом заклинании, зелье или приворотном напитке. Лея покупает все необходимое в фитомагазине, но здесь, за городом, можно насобирать травы самостоятельно, если знаешь, что брать.

– А какие тебе нужны?

– Аконит и бледная поганка, а еще лапчатка – что-то типа этого.

– И где ты собираешься их искать?

– Ну, лучше всего собирать травы на кладбище. Ты не знаешь, здесь поблизости нет кладбища?

– Нет, – ответил Дэвид. – Поблизости никакого кладбища я не знаю.

– Так я и думала. Значит, поищем на обочинах дороги. Это тоже неплохое место для сбора. Лучше всего, если рядом кто-то умер. Еще можно искать на перекрестках. Перекрестки – вообще идеальное место для всяких сверхъестественных вещей.

Ближайший перекресток находился почти в полумиле, и, когда они до него добрались, Аманда осмотрелась и сорвала несколько ростков. Дэвиду показалось, что то, что она называла аконитом, на самом деле было самым обычным засохшим анисом, а лапчатка сильно смахивала на дикую морковь. Однако Аманда пришла в восторг, когда нашла нужные растения.

– А ты уверена, что это действительно аконит? – спросил Дэвид. – Просто он уж очень похож на…

– Послушай, – сказала Аманда, – я сто раз видела аконит, и он выглядит и пахнет именно так, только его используют, конечно, высушенным. Лея покупает его в фитомагазине по пять долларов за несколько листочков. Она говорит, что аконит – очень редкий и дорогой.

Дэвид подумал, что, вероятно, Лея знает, о чем говорит, и тут же пожалел, что раньше даже не имел понятия, какое это редкое и дорогое растение – не важно, как оно там на самом деле называется: ведь можно было столько денег за него получить!

Они набрали целый пакет, и по дороге домой Аманда еще немного рассказала про Лею. Оказалось, что Лея изучала хиромантию и проводила сеансы на большой перемене в школе. Поскольку хиромантия – очень сложная штука, а Аманда только начала обучение, она занималась взиманием платы – пятьдесят центов за один сеанс – и вела учет клиентов, в то время как Лея проводила непосредственно чтение линий руки. Кроме того, в обязанности Аманды входило общение с детьми в очереди, чтобы выяснить, кто из них мог бы заинтересоваться покупкой приворотного зелья или проклятия.

– И сколько это стоило?

– Да по-разному.

– А от чего зависит цена?

– От того, сколько у тебя денег на карманные расходы. И еще от того, насколько сильно ты хочешь поквитаться с кем-то или понравиться кому-то. За некоторые приворотные зелья мы брали по целому доллару. А проклятия обычно уходили дешевле.

– Вы, наверное, кучу денег заработали.

– Я ничего не заработала. Большинство денег оставляла себе Лея.

– Это как так? – спросил Дэвид. – Почему она не отдавала тебе половину?

– Потому что большинство ингредиентов Лея покупала сама, да кроме того, вечно была на мели, потому что ее отец не платил алименты. Впрочем, я собиралась немного подзаработать после того как пройду все ритуалы инициации. И вот, как только я выучилась всему, чему хотела, мне пришлось уехать!

– И что, Лея вообще никогда не оставляла тебе денег?

– Нет, – сказала Аманда, – просто она очень много тратила на покупку всех ингредиентов, а это было очень непросто, учитывая то, что отец не дает ей ни копейки, а с матерью она не разговаривает. Да и кроме того, мы ничего не заработали на этих сеансах магии. Как в тот раз, когда мы сломали ногу мистеру Фицмурису. Мы ведь сделали это не ради денег.

– А зачем вы сломали ему ногу?

– Из мести, – сказала Аманда.

– Из мести?

Девочка кивнула. Она нахмурила темные брови, и Дэвид тотчас же вспомнил взгляд вороны, когда та смотрела на Аманду.

– Мы хотели отомстить мистеру Фицмурису за то, что он нечестный и предвзятый. Понимаешь, Лее по истории задали написать реферат про ацтеков, ну и она списала у этой отличницы, Милисенты Эндикотт. У Милисенты был другой учитель истории, так что никто бы не узнал о том, что Лея списала. И вот, – Аманда выдержала паузу, и все лицо ее выражало: «представь, какая наглость!» – и вот Милисента получает «пять» за свой реферат про ацтеков, а мистер Фицмурис ставит Лее «три с минусом». За ту же самую работу! Лея была просто в бешенстве. Представляешь, после того как мы потратили столько времени, убеждая Милисенту, что сглаз все-таки существует и что ей следует его опасаться, после того как Лея переписывала эту работу, а она была отнюдь не маленькая, получить только «три с минусом»! Так что мистер Фицмурис действительно очень предвзятый человек.

– А почему он так предвзято относится к Лее?

– Кто знает? – сказала Аманда. – Может быть, потому, что он относился непредвзято всего к нескольким зубрилкам, которые всегда делали домашние задания и смеялись над его бородатыми анекдотами. В общем, мы взяли волос с лацкана его пиджака и прикрепили к глиняной кукле, а потом воткнули булавки в куклу, и вскоре после этого мистер Фицмурис поехал кататься на лыжах и сломал ногу.

Дэвида потрясла эта история. Когда Аманда говорила что-то совсем невероятное, она всегда смотрела прямо в глаза, отчего вся история к концу уже не казалась такой уж невообразимой.

– Ух ты! – только и смог сказать Дэвид, когда Аманда закончила рассказывать про мистера Фицмуриса.

Девочке явно понравилась его реакция.

– Эй, – сказала она, – а сам бы ты не хотел взять несколько уроков магии? Думаю, малыши тоже могли бы чему-то научиться. Вы бы могли стать моими неофитами.

– А кто такой неофит? – спросил Дэвид.

– Ученик. Человек, который является новичком в чем-то. До прохождения ритуала инициации я была неофитом Леи, так что теперь вы все можете стать моими неофитами.

Дэвид здорово удивился, что Аманда пригласила его и малышей стать неофитами. Вот так сразу! Он-то надеялся, что она расскажет им побольше про сверхъестественное и, может быть, даст ему почитать какие-нибудь свои книги, но на участие в какой-то магической церемонии уж точно рассчитывать не приходилось. А тут такое!

Вообще-то Дэвид так и не составил окончательного мнения об Аманде и всей этой ее магии. Он не разобрался, насколько всё происходящее действительно являлось чем-то сверхъестественным, да и не пытался это понять. Однажды – он уже не помнил почему – Дэвид спросил маму, верит ли она в привидения, и она ответила, что вряд ли следует сразу отвергать существование того, что могло бы сделать наш мир более интересным. Дэвид решил, что сейчас он именно так и думает. Аманде стоило отдать должное: так или иначе, ей определенно удавалось делать мир более интересным.

Вечером перед сном Дэвид рассказал детям о предложении Аманды, и те пришли в восторг. Джени стала говорить, как она хочет научиться магии и стать ведьмой, на что Дэвид сказал, что она уже и так взяла неплохой старт. Эстер без умолку болтала про кроликов. Сначала Дэвид не мог взять в толк, о чем это она, пока не вспомнил, что сам только что рассказал про обещание Аманды учить их магии. Вероятно, Эстер где-то почерпнула эту идею – скорее всего из телевизора, – что магия в основном заключается в вытаскивании кроликов из черной шляпы. А Эстер была просто помешана на кроликах.

Блэр, как обычно, многословием не отличался, но Дэвид заметил что и младшего брата раздирает любопытство. Наконец Блэр сказал:

– Дэвид?

Брат посмотрел на него.

– А что такое магия?

До сих пор Дэвид даже не думал, как это трудно – объяснить словами, что такое магия.

– Ну, – сказал он, – это когда ты делаешь то, что другие не могут, при помощи таких сил, которыми другие не обладают.

Блэр кивнул и улыбнулся улыбкой рождественского ангела:

– Ах вот что такое магия, оказывается.

– Но сначала надо долго учиться, и проводить различные ритуалы, и читать всякие заклинания, чтобы получить эти самые силы.

Блэр взглянул на брата несколько озадаченно:

– Значит, надо читать заклинания? – спросил он.

Дэвид кивнул.

– А Аманда читает заклинания?

– Конечно, много разных заклинаний.

– Дэвид, – осторожно спросил Блэр, – а когда Аманда читает заклинания, она бьет ворону?

– Бьет ворону? – переспросил старший брат, но тут же рассмеялся, вспомнив, как одна домработница говорила, что когда Джени сердится, она как будто читает заклинания.

– Нет, Блэр, не такие заклинания, – сказал он. – И ворону Аманда не бьет.

Блэр покачал головой.

– Нет, она бьет ворону, – уверенно заявил он.

Тут Эстер прервала их диалог очередным вопросом про кроликов, и Дэвид стал объяснять, что, может статься, никаких кроликов вообще не будет, по крайней мере, сначала.

На следующий день рано утром Молли отправилась за покупками в деревню, и как только она ушла, Аманда позвала всех младших Стэнли к себе в комнату. С последнего визита Дэвида обстановка тут значительно изменилась. По стенам размещались яркие плакаты, тут и там с потолка свешивались странные предметы. Один из них напоминал гигантский глаз, нарисованный на картоне, другие были сделаны из палочек и веревочек. Длинные нити с нанизанными на них шариками занавешивали окно, и такие же занавеси закрывали еще несколько частей комнаты: дверь в чулан и книжный шкаф.

Посередине комнаты стоял игральный столик, покрытый шалью. В центре его лежала колода карт. На Аманде были черное платье и шаль, на лбу опять красовался зеркальный треугольник, но сегодня девочка не стала заплетать волосы.

Когда все зашли, Аманда закрыла дверь и села в кресло перед столиком. Напротив нее стояло еще одно кресло. Дэвид, Эстер и Джени предпочли занять край кровати, а Блэр уселся на полу рядом с вороньей клеткой.

Аманда взяла колоду и стала тасовать ее.

– Я решила, – сказала она, – что прежде чем я начну ваше обучение, нужно устроить вам кое-какие тесты.

– Типа как IQ? – спросила Джени. – У меня очень высокий IQ.

– Нет, не как IQ. Я проверю вашу склонность к сверхъестественному. Мне нужно выяснить, есть ли у кого-нибудь из вас природная склонность к экстрасенсорике. Некоторые от рождения обладают способностями к телепатии и тому подобному, и есть специальные тесты, которые проводят в исследовательских лабораториях, чтобы выявить эти способности. Мы с Леей много читали об этом. Не думаю, что у кого-то из вас есть такие способности, по крайней мере, выдающиеся, но сейчас мы это выясним наверняка. Ты первый Дэвид. Садись в кресло.

Целью теста было определить, насколько человек способен читать чужие мысли. Аманда по очереди доставала из колоды карты, так чтобы Дэвид их не видел, а он должен был угадать, черная масть или красная. По словам Аманды, обычный человек мог угадать не более половины, или не более десяти карт из двадцати возможных. Если же кому-то удастся угадать четырнадцать или пятнадцать, значит у него довольно сильная способность к магии. Когда Лея давала этот тест Аманде, то Аманда сразу угадала четырнадцать карт.

Итак, Аманда показывала Дэвиду карты рубашками, а он должен был угадать, красная масть или черная. Когда он закончил, Аманда сказала, что он дал девять верных ответов, то есть результат не очень хороший, но и не безнадежный. Следующей была Джени.

Джени каждый раз подолгу раздумывала над каждой картой. Всякий раз она подносила указательные пальцы к вискам, и, раскачиваясь взад и вперед с закрытыми глазами, бормотала: «Красная или черная, красная или черная». Когда же выбранная масть оказывалась неверной, она затевала долгие споры, что на самом деле она имела в виду другой цвет, и случайно дала неверный ответ, поэтому это не считается. Когда Джени и Аманда в очередной раз устроили препирательства, считается или не считается, Дэвид случайно обратил внимание на то, чем был занят в это время Блэр.

Младший брат чем-то кормил ворону. Со стороны это больше всего походило на сушеную ливерную колбаску, и скорее всего, так оно и было: Блэр обожал эти колбаски и всегда носил с собой кусочек-другой в кармане. Дэвид уже хотел предупредить Блэра об осторожности, но ворона, похоже, интересовалась только угощением, поэтому мальчик решил не вмешиваться. К тому же Блэр отлично находил общий язык со животными, так что вполне мог сам о себе позаботиться.

Когда тест Джени наконец был завершен, оказалось, что она угадала тринадцать карт, хотя малышка продолжала настаивать, что на самом деле ей удалось угадать пятнадцать, просто Аманда неправильно считала.

Следующей была Эстер. Она взобралась на кресло и стала старательно усаживаться на нем. Наконец она разместилась, выставив перед собой пухлые ножки и обняв их ручками. Как и Джени, Тессер закрыла глаза, но тут же снова их открыла, взмахнув ресницами, и пропищала:

– А если я выиграю, можно первый кролик будет мой?

– Кролик? – переспросила Аманда. – Она о чем вообще?

Дэвид попытался объяснить, но девочка только фыркнула и продолжила тестирование. Когда они закончили, Эстер набрала ровно десять.

– У меня хорошо получилось? – спросила Эстер.

– Твой результат вполне зауряден. Никаких особых способностей нет, – ответила Аманда.

Эстер сползла с кресла и потянулась к брату.

– Дэвид! – заныла она.

– Послушай, Тессер, – прошептал Дэвид, – если мы вообще когда-нибудь дойдем до кроликов, у тебя будет кролик, обещаю тебе!

Эстер заулыбалась и заползла на краешек кровати рядом с братом. Дэвид заметил, что Аманда убирает карты.

– А как же Блэр? – спросил он.

Аманда посмотрела на него удивленно:

– А как же он будет выполнять этот тест? – спросила она. – Он же даже не разговаривает.

– Он разговаривает! – возразил Дэвид. – Я же говорил тебе, что он разговаривает. Просто не слишком часто.

– Может быть. Только я его ни разу не слышала.

Блэр подошел к столу и посмотрел на Аманду.

– Ну хорошо, – сказала она, – садись в кресло.

С этими словами девочка достала карту и уставилась на нее.

Блэр залез в кресло и застыл почти неподвижно, улыбаясь и смотря прямо на Аманду.

– Ну, и что это такое? – наконец спросила она. – Красная или черная масть?

– Там сердечки, – очень тихо ответил Блэр. – Там много маленьких сердечек.

Аманда бросила карты на стол.

– Вот видишь, – сказала она Дэвиду, – что я тебе говорила. Он даже не понимает, что от него требуется.

Дэвид подошел к столику и взял карту. Это была девятка червей. И в эту секунду Аманда с ужасом вскрикнула. На мгновение Дэвид подумал, что она удивлена, как это Блэру удалось угадать карту. Еще бы – младший ведь не только угадал красную масть, он еще и безошибочно определил, что это были черви и что сердечек на карте было нарисовано много. Он, наверное, смог бы угадать и старшинство карты, если бы умел считать до девяти.

Дэвид уж было открыл рот, собираясь объяснить, что Блэру каким-то непостижимым образом всегда удавались подобные вещи, как вдруг заметил истинную причину тревоги Аманды.

Ворона выбралась из клетки.

Она прыгала по комнате, клацая о пол когтями и все шире и шире расправляя крылья. Пока все, словно оцепенев, стояли и наблюдали за происходящим, птица особенно высоко подпрыгнула, и Аманда вновь вскрикнула. Ворона начала бешено бить крыльями и носиться по комнате, издавая ужасающие звуки. Вскочив на комод, она скинула с него несколько баночек и бутылочек, потом снова попыталась взлететь. Когда она наконец опустилась на кровать, Джени, Дэвид и Эстер уже лежали на полу, а Аманда заслоняла голову руками. Теперь все дети медленно и осторожно поднимались.

Блэр подошел к кровати. При виде мальчика ворона дернула головой и в два больших скачка оказалась рядом с ним. Пухлыми детскими ручонками Блэр осторожно потянулся к птице, поднял ее с кровати и понес. Ворона оказалась для него нелегкой ношей, Блэр прогибался и с трудом удерживал равновесие. Птица неуклюже свесилась на сторону из объятий мальчика, опустила голову, а ее здоровенные когти почти волочились по полу.

Блэр медленно подошел к клетке и посадил в нее ворону.

Аманда немедленно вскочила на ноги.

– Ух ты! – сказала она. – Оказывается, ворона-то ручная. А я и не знала, что она дрессированная. Знаете, почему она так себя вела? Должно быть, она обрадовалась возможности покинуть клетку и немножко полетать. Скорее всего, она сердилась из-за того, что ей не удавалось летать. Вот почему она и вела себя так странно.

Она подошла к клетке, открыла дверцу и сделала шаг назад. Ворона тут же выскочила наружу, подпрыгнула и взлетела. Шумно хлопая крыльями, птица сделала несколько кругов по комнате, поднимая ветер. Дети с криком опустились на корточки. Наконец птица опять села на кровать. Аманда подошла к вороне.

– Ролор, – сказала девочка. – Ролор обуфо луаул офубо ролор.

Ворона отступила от нее.

Тогда Аманда обошла кровать и стала осторожно приближаться к птице, тихо и медленно произнося странные слова. Ворона бочком-бочком отодвигалась на другую сторону кровати.

Вдруг девочка рванулась вперед и схватила птицу обеими руками. Раздался отчаянный крик, замельтешили руки и крылья, полетели перья. Ворона перешла в атаку, похоже, всерьез намереваясь покалечить хозяйку, а та со всех ног неслась к клетке, пытаясь удержать птицу и нещадно колотя ее. Когда Аманде наконец удалось дойти до клетки, ворона уже взобралась ей на голову и вцепилась когтями в волосы. Девочка сбросила с себя птицу, швырнула в клетку с такой силой, что та шмякнулась о противоположную стенку, и захлопнула дверцу: прутья зазвенели, а перья вороны буквально встали дыбом. Птица хрипло каркнула, а Аманда сказала: «Тебе пойдет на пользу бу-бу-бу-бу».

Когда девочка обернулась к остальным, Дэвид и малыши увидели, что волосы у нее всклокочены, лицо раскраснелось, а на щеке красуется длинная царапина. С минуту Аманда стояла и смотрела на них, тяжело дыша, затем провела рукой по волосам и слегка пожала плечами.

– Сумасшедшая просто, – спокойно сказала она. – Должно быть, чего-то испугалась.

«Новая сестра» подошла к столу и стала собирать карты в колоду.

– Можете идти, – сказала она. – На сегодня хватит. Обучение мы продолжим завтра.

Дэвид, Блэр и Эстер направились к двери, но Джени, как всегда, нужно было поспорить.

– А можно нам остаться? – заныла она. – Пожалуйста, мы хотим остаться и поучиться еще. Я хочу научиться дрессировать ворону.

– Уходите! – крикнула Аманда.

Глава 6

Только на следующий день Аманда позволила детям войти в свою комнату. На сей раз карточный столик был убран, а вместо него в центре на полу стояла свеча и металлическая чаша, в которой курились благовония. Окна были закрыты и плотно зашторены, в полутьме было видно, как поднимается сладковатый дым. Аманда велела всем рассесться на полу вокруг свечи и чаши с благовониями.

– Сегодня мы начинаем церемонию инициации, – сказала она.

– Что начинаем? – спросила Джени.

– Церемонию инициации, – медленно и отчетливо проговорила Аманда.

Все трое младших смотрели на нее, не понимая значения этих слов.

– Слушайте, – вмешался Дэвид, – это как в той сказке, которую я вам читал. Помните, когда принцу нужно было пройти несколько испытаний и выполнить разные задания, чтобы получить руку принцессы. Церемония инициации должна доказать, что вы подходите для той деятельности, которой собираетесь заниматься.

– Чур, Дэвид – мой, – сказала Эстер.

– В смысле «Дэвид – мой»? – спросил брат.

– Ну, в смысле мужа. Я хочу замуж за Дэвида.

Аманда и Джени засмеялись.

– Глупая, – сказала Джени. – Не можешь же ты выйти замуж за собственного брата. Да к тому же ты еще маленькая.

– И к тому же это не такого рода инициация, – объяснил Дэвид. – Нас ждет посвящение в сверхъестественное, – и он взглянул на Аманду, ожидая подтверждения.

Аманда кивнула:

– Посвящение в оккультизм.

– То есть в магию! – обрадовалась Джени.

– А-а, вот оно что, – сказала Эстер таким голосом, как будто все поняла. – Чур, первый кролик – мой.

Аманда не обратила не ее слова никакого внимания и продолжила объяснять. Оказалось, что их ждет девять заданий. Девочка называла их испытаниями. Каждое задание займет один день. Тот, кто прошел очередное испытание, допускается к следующему, а тот, кто не прошел, должен на следующий день пытаться снова. Когда все задания будут выполнены, состоится церемония инициации. Окончательный ритуал сложный и долгий, и по его окончании все присутствующие будут причастны к миру сверхъестественного.

– Кое-что нужно начать делать прямо сейчас, помимо прохождения испытаний, – объяснила девочка. – Во-первых, следует немедленно начать собирать предметы для ритуального одеяния. Не стоит откладывать это на потом: у меня ушло несколько недель, чтоб раздобыть всё нужное. Сегодня я расскажу вам, что требуется для ритуального одеяния. Во-первых, все его части должны быть старыми, как можно более старыми. Вот как мое черное платье. Я нашла его в лавке старьевщика, и продавец сказал, что это настоящая древность. Кроме того, хотя бы одна вещь в наряде должна принадлежать тому, кто уже умер. А одна из вещей должна быть украдена.

– Украдена? – переспросил Дэвид. – И кто же должен ее украсть?

– Ты и должен. Каждый крадет для себя.

– Нам что же, придется воровать? – недоумевала Джени. Дэвид прекрасно понял удивление сестры: отец много раз говорил им, что воровать нельзя, и Джени крепко-накрепко запомнила его уроки.

Аманда кивнула.

– Так это что же, для того, чтобы пройти этот самый ритуал инициации, мне надо воровать? – спросила Джени.

– Да!

Джени подумала немного и спросила:

– А ты точно всё знаешь про этот ритуал? Может, ты что-то перепутала?

– Знаешь что, деточка, – раздраженно отозвалась Аманда, – ты вообще хочешь проходить ритуал или нет? Еще кое-что касательно ритуальных одеяний: нельзя носить ничего белого.

– Что, даже трусики? – спросила Джени.

– Сказала же, ничего белого, – повторила Аманда, злобно посмотрев на малышку, и перевела взгляд на Дэвида. – Если ты ее не заткнешь, мы никогда не начнем церемонию.

– Помолчи, Джени, – сказал Дэвид.

Потом Аманда рассказала, в чем суть первого испытания. Она заключалась в том, что в течение суток запрещалось носить на теле что-либо металлическое, и даже прикасаться к чему-либо, содержащему металл, тоже было нельзя. Испытание начиналось сегодня в полночь и закачивалось в полночь следующего дня.

Поначалу условия показались Дэвиду довольно несложными. Но вскоре он понял, что всё не так просто.

– А как же воду в ванной открывать? – спросила Джени.

– Ну, это не сложно, – ответил брат. – Просто поворачивай кран через полотенце. Так ведь можно?

Аманда кивнула.

– Да, – ответила она. – Но вы забываете про самое сложное. Как вы собираетесь есть? Ведь вам придется есть руками.

– Молли это не понравится, – сказала Эстер.

– Уверен, она сделает исключение на один день, если мы объясним, почем мы так делаем, – сказал Дэвид. – Молли не имеет привычки придираться по мелочам…

Аманда покачала головой и посмотрела на него чуть ли не с отвращением.

– В чем дело? – спросил он.

– Ты даже представить себе не можешь, как она любит придираться к мелочам. Она ведь не твоя мать. А кроме того, никому ничего нельзя объяснять. Если ты расскажешь посторонним, что проходишь испытание, оно не считается пройденным. Задание будет непоправимо испорчено, и придется выполнять другое.

– Ничего себе! – сказал Дэвид. – Но почему? Почему нельзя даже своей семье сказать об этом?

Аманда состроила противную гримасу.

– Послушай, Дэйви, – сказала она, – как правило, маги и колдуны не бегут к мамочке за советом…

– Ладно, ладно, – сказал Дэвид. – Я просто спросил.

Весь оставшийся день – и работая в саду, и гуляя с младшими, и читая, – Дэвид думал об испытании, которое ждало его завтра. У него даже появилось несколько идей; кое-что оказалось весьма дельным, остальные он сразу же отмел.

Поначалу мальчику казалось, что проблема с едой решена, так как он вспомнил, что у Молли имелись пластиковые приборы для пикника. Но когда Дэвид пошел их проверить, оказалось, что всё исчезло. Он спросил Молли, куда они могли деться, и мачеха ответила, что понятия не имеет, так как еще день или два назад она их видела на месте. После того как Дэвид не смог ничего найти, Молли лично обыскала буфет.

– Очень странно, – сказала она. – Наверное, дети взяли поиграть.

Когда Дэвид сказал, что у детей он уже спрашивал и они ничего не трогали, Молли только покачала головой.

– Ну, – сказала она и улыбнулась Дэвиду, – значит, привидения расшалились.

– Какие еще привидения? – спросил Дэвид.

– Домашние, – ответила Молли. – В таких старых особняках просто обязаны быть призраки, ну хотя бы один, тебе не кажется?

– А, ну конечно, – засмеялся Дэвид. Он впервые услышал, чтобы Молли говорила что-нибудь о привидениях, и был уверен, что она просто шутит. Впрочем, позже уверенность его несколько уменьшилась.

Около полудня Дэвид столкнулся с проблемой: нужен был какой-то способ расстегнуть металлическую молнию на ширинке джинсов. Ни у девочек, ни у Блэра такой проблемы не возникло бы: у Эстер и Джени ни одной молнии на одежде не имелось, а у младшего брата были штанишки на резинке. Дэвид изучил свой гардероб и решил, что оптимальный вариант – купальные шорты, хотя, если погода не наладится и не станет теплее, объяснить взрослым свой наряд будет довольно трудно.

Весь день, пока он вечером не лег в постель, у Дэвида не шли из головы металлические предметы. Он в последний раз вместе с младшими совершил обход дома, обращая их внимание на все металлические предметы, но все равно не был уверен, что они всё запомнили. Опасность представляла, например, металлическая ручка кухонной двери, особенно если учесть, что остальные ручки в доме были пластиковыми.

Дэвид уже лежал в постели и собирался засыпать, как вдруг ему в голову пришла блестящая идея. Первой трудностью, с которой им предстоит встретиться завтра утром, будет завтрак. Отец любил вставать рано, чтобы спокойно посидеть за столом со всей семьей, а только потом ехать на работу. И уж если он где и проявлял строгость, так это касательно манер и хорошего поведения за столом. Если все начнут есть руками, скандала не миновать. Есть только одна возможность решить эту проблему.

Молли, которая, в отличие от отца, не придерживалась строгого режима, пару раз забывала поставить будильник. Мальчик помнил, что оба раза она в спешке готовила отцу завтрак и провожала его на работу, а уж только потом звала всех остальных на кухню. Однажды она даже попросила, чтобы Дэвид сам накормил детей завтраком, пока она будет рисовать. Дэвид не возражал: до женитьбы отца он постоянно готовил младшим еду. В случае с непоставленным будильником ситуация оказывалась гораздо проще, по крайней мере утром. Но как же сделать так, чтобы Молли проспала?

Дэвид выпрыгнул из постели и вышел в коридор. Наверху все было тихо, но внизу все еще горел свет, а значит, отец и Молли еще не спали. Мальчик спустился по лестнице на один пролет и прислушался. Из гостиной до него долетели обрывки разговора – родители беседовали. Дэвид быстро поднялся обратно и прокрался по коридору в комнату отца и Молли.

На тумбочке мачехи стоял будильник. Мальчик перевел стрелку почти на сорок пять минут позже, чем она стояла прежде. Таким образом, отцу придется завтракать чуть ли на бегу, если он не хочет опоздать на работу. Это было очень нехорошо по отношению к Молли, но Дэвид успокаивал себя тем, что, по крайней мере, это не столь ужасно, как если бы они увидели, что дети едят руками. А так Молли просто придется побегать и выпроводить отца на работу, тем временем Дэвид предложит ей спокойно порисовать, пока он будет кормить младших завтраком. Всё пойдет как по маслу, если только Молли не обнаружит, когда будет ложиться спать, что стрелка переведена.

Все прошло как надо. На следующее утро Дэвид проснулся, услышав, как Молли буквально ссыпалась вниз по лестнице. Он посмотрел на часы и убедился, что отец точно проспал. Через несколько минут он услышал шаги Джеффри Стэнли, не такие торопливые, но все же было ясно, что тот спешит. Дэвид встал с постели и посмотрел в окно – благоприятствует ли погода его планам. Погода не радовала: пасмурно и довольно ветрено.

В купальных шортах было бы явно неуютно, поэтому Дэвид натянул свой самый теплый спортивный балахон. Надеясь таким образом достичь равновесия, он лишь сделал так, что нижней части тела было холодно, а верхней жарко. Впрочем, это его не особо волновало, ведь к полудню уж точно должно было развиднеться, а кроме того, успокаивал он себя, испытание на то и есть, оно не должно быть слишком легким. Так что, если уж это настоящее испытание, придется терпеть.

Потом он достал одежду для Блэра, чтобы брат не дотронулся до чего-нибудь металлического, например до ручек комода. После этого Дэвид отправился в комнату к девочкам и достал одежду и для них. Когда мальчик спустился на кухню, отец уже уходил на работу.

За ним закрылась дверь, Молли налила себе чашку кофе и рухнула на стул.

– Не понимаю, что со мной происходит, Дэвид! – сказала она. – Готова поклясться, что я не трогала будильник ночью, а вечером он стоял как надо. Но утром стрелка была переставлена почти на час вперед! Либо будильник сошел с ума, либо я.

– Ты думаешь, человек способен переставлять будильник во сне? – спросил Дэвид.

– Ну, думаю, теоретически такое возможно, но я никогда ничего подобного за собой не замечала. Бывало, что я забывала нажать кнопку, и будильник просто не звонил. Но сегодня утром он прозвонил, только значительно позже, чем нужно.

Дэвид сочувственно покачал головой.

– Послушай, может, сегодня утром я займусь завтраком для младших, а ты не теряя времени начнешь рисовать?

Молли улыбнулась и кивнула, как будто не могла поверить своим ушам:

– Дэвид, ты самый замечательный…

Мачеха не договорила, уставившись на дверь кухни.

– Доброе утро, – наконец сказала она.

Вошла Аманда и уселась за стол.

– Знаешь, чего бы мне хотелось? – сказала она Молли. Дэвид впервые услышал, как Аманда обращается к кому-то из взрослых, не отвечая на прямой вопрос. – Мне бы очень хотелось блинчиков на завтрак.

– Я сделаю завтрак, – сказал Дэвид.

– А блинчики умеешь делать?

– Не знаю, – ответил он. – Я никогда не пробовал делать блинчики.

– Ну, мне бы очень хотелось блинчиков, – сказала Аманда и почти улыбнулась матери.

– Что ж, думаю, у меня есть время приготовить вам блинчики, – сказала Молли. – Как-нибудь я обязательно воспользуюсь твоим предложением, Дэвид.

Она занялась блинчиками, а Дэвид прошипел Аманде:

– Ты все испортила. Я устроил так, чтобы ее не было на кухне, пока дети будут завтракать.

Аманда посмотрела Дэвиду прямо в глаза:

– Знаешь, – сказала она, – мне именно сегодня захотелось блинчиков. Понимаешь?

– Да, – сказал Дэвид. – Я все прекрасно понимаю.

И он действительно понял, хотя бы отчасти. Он вообще многое теперь начал понимать об Аманде и ее испытаниях.

Глава 7

Этим утром, когда Аманда так настойчиво просила блинчиков, Дэвид сообразил, что она ничуть не собирается помогать детям семьи Стэнли в прохождении испытаний. Более того, мальчик заподозрил, что она специально старалась сделать так, чтобы испытания оказались как можно более трудными. Дэвид не понимал, почему ей так хочется все усложнять, но некоторые догадки по этому поводу у него уже появились. И они не имели никакого отношения к сверхъестественному.

В общем, так или иначе, Аманда сорвала планы Дэвида насчет завтрака, поэтому пришлось срочно придумывать что-то еще. Он решил подняться и задержать детей. Обычно они спускались к завтраку как только одевались, но сегодня брат загнал младших в свою комнату и прочитал им длинную лекцию, повторив все то, что уже сообщал накануне по поводу металлических предметов. Джени постоянно перебивала его и говорила, что она все это уже слышала, Эстер все время ныла, что хочет кушать, Блэр же и вовсе находился в прострации и глазел в окно. Дэвид не стал рассказывать детям о блинчиках, потому что, узнай они об этом, ему уже никакими силами не удалось бы задержать их в комнате даже на минуту, и об испытании они бы точно забыли.

Наконец, когда Дэвид был почти уверен, что Молли закончила готовить блинчики, он решил отпустить младших. Выйдя из комнаты, мальчик услышал голос мачехи:

– Дэвид, дети, где вы там? Блинчики остывают.

– Блинчики! – закричали Джени с близнецами и кинулись вперед брата вниз по лестнице с такой скоростью, что он чуть не свернул себе шею, пытаясь не дать им обогнать себя.

Дэвид остановился у двери, и Джени с шумом врезалась в него, за ней последовали еще два небольших толчка – это были Блэр и Эстер.

– Ну, наконец-то я всех их собрал, – сказал Дэвид, неспешно заходя на кухню. – Прости, что опоздали. Может, ты пойдешь рисовать, а я уж присмотрю за ними?

Как только Молли ушла, Дэвид убрал все столовые приборы с помощью полотенца, чтобы младшие ненароком по привычке не схватили их. Потом он намазал все блинчики маслом и джемом с помощью пластиковой ложечки, и дети принялись есть их руками. С джемом все было более-менее прилично, но Джени хотела блинчики с сиропом, и вот тут-то и началось самое страшное. Когда Дэвид после завтрака убирал на кухне, ему казалось, что все вокруг стало липким. Ну, разумеется, кроме столовых приборов.

До обеда все шло без происшествий, а на обед были сэндвичи и фрукты. На какое-то время даже выглянуло теплое солнышко, так что ноги Дэвида перестали напоминать гусиную кожу. Но впереди был еще ужин.

К моменту, когда отец уже должен был вернуться домой, Дэвид так и не придумал какого-нибудь достойного плана. В конце концов он решил: пусть каждый будет сам за себя. Отыскав младших на крыльце, брат сообщил им о своем решении.

– Значит так, – сказал он. – Я не могу придумать никакого выхода для всех нас. Я не могу найти пластиковые приборы, а Молли сказала, что если мы хотим гамбургеры, нужно было сказать ей об этом заранее, потому что на сегодняшний день она готовку уже распланировала. Поэтому вам придется самим придумать, как выйти из ситуации. Я пас.

– И что ты собираешься делать? – спросила Джени.

– Ну, единственное, что приходит мне в голову, – это попытаться есть руками, пока отец и Молли не видят, но, скорее всего, ничего из этого не выйдет. А если так, то я скажу, что у меня болит живот, и откажусь от ужина.

– Ты будешь голодать, – сказала Эстер.

– Нет, не буду. Во всяком случае, от одного пропущенного ужина я с голоду не умру, – ответил Дэвид, но Эстер все равно смотрела не него с недоверием. Малышка никогда не пропускала даже одного блюда, не говоря уж об ужине или обеде целиком, поэтому о голоде имела весьма смутные представления.

– Может, мне сказать, что у меня тоже живот болит? – предположила Джени. Для нее не представляло никакого труда отказаться от ужина, ее вообще всегда приходилось упрашивать съесть хоть что-то.

– Хорошо, Джени, – сказал Дэвид, – пусть у тебя болит живот. Тебе это явно больше подходит. А я придумаю что-нибудь другое.

Настроение у него было довольно кислое, ведь сегодня на ужин Молли готовила отбивные из баранины, а это была его любимая еда.

Тут на крыльцо вышла Аманда, и Дэвид сменил тему разговора. Он решил, что лучше не открывать ей планов на вечер. Но девочка стала бесцельно бродить вокруг крыльца, поэтому когда Дэвиду пришла в голову новая идея – и на этот раз действительно хорошая, – ему пришлось подождать, прежде чем поделиться ею с детьми.

Ужин начался весьма неудачно. Отец только что вернулся с работы, и (а это ясно каждому, кто попадал в подобные ситуации с родителями) это означало, что наступило самое неподходящее время вести себя неподобающим образом. Тем более если дети собираются безобразничать все разом.

Все трое детей опоздали к столу. Взрослые потребовали, чтобы они помыли руки перед едой, и, конечно, дело осложнилось из-за проблемы с металлическими кранами. Остальные в это время сидели за столом, и отец уже начал раздражаться, когда наконец-то Джени и Блэр зашли на кухню, после чего Молли встала и закрыла дверь, чтобы не было сквозняка. Она уже вернулась за стол, как вдруг в дверь постучали. Отец нахмурился и спросил:

– Эстер, это ты?

– Да, это Тессер, – ответила Эстер через дверь.

– Ну так входи же!

Через несколько секунд Эстер закричала:

– Я не могу!

Дэвид подумал, что она вполне могла бы обернуть дверную ручку юбкой и открыть дверь, но тут же вспомнил, что сегодня на ней были штанишки. Он взял салфетку и пошел сестре на помощь.

– Сядь на место, Дэвид, – сказал отец, отодвинул стул, направился к двери и резко открыл ее. Эстер с невинным видом вошла в кухню, в то время как отец покрутил ручку в одну и в другую стороны и проверил язычок замка.

– Ручка вполне исправна, Эстер, – сказал отец. – Ты не забыла повернуть ее перед тем как открывать дверь?

Эстер посмотрела на отца широко открытыми глазами, и Дэвид затаил дыхание. Сестра помотала головой и ответила:

– Нет.

– Не повернула? – спросил Джеффри Стэнли. – Ну так в другой раз не забудь, ладно? Сначала поверни ручку, потом толкни дверь.

Через минуту Молли попросила Дэвида достать масло и только сейчас обратила внимание на его купальные шорты. Вообще в семье Стэнли запрещалось сидеть в купальной одежде за столом. Отец решил напомнить об этом Дэвиду, и тут Дэвид перебил его и объяснил, что собирался играть с детьми у поливалки, но день так и не разгулялся, и пришлось отказаться от этой затеи.

– Немудрено, – ответил отец. – Джени, да в чем дело, в конце концов?!

Джени орудовала за столом обычными приборами, но на руках у нее были большие пушистые рукавицы из кроличьего меха. Эти рукавицы ей подарили на Рождество, но она никогда их не носила, потому что они были очень толстые и неудобные. Казалось, что ложку она держала в огромном белом шерстяном шаре, а на лице сиял чудовищный оскал – таким образом она не касалась губами ложки и ела непосредственно зубами.

Девочка широко улыбнулась отцу, при этом ее глаза и лицо с ямочками на щеках буквально сияли, как в рекламных роликах зубной пасты.

– Папа, у меня ручки замерзли, – сказала она кокетливо. – У меня весь день ручки мерзнут. Я, наверное, простудилась. – С этими словами она ненатурально, но очень громко хлюпнула носом.

Отец посмотрел на Дэвида, затем снова на Джени. Тут Молли рассмеялась, и отец тоже слегка улыбнулся, качая головой.

– Должно быть, у тебя своя собственная погода, – сказал он.

– Да уж, действительно, – сказала Молли, положила Блэру еду в тарелку и передала ему. – Очень переменчивая.

Какое-то время ужин проходил спокойно. Отец рассказывал Молли о полевой экспедиции, в которую собирался отправиться, и оба так увлеклись разговором, что не замечали происходящего за столом. Это, конечно, было к лучшему, потому что за столом творились действительно странные вещи.

Дэвид стал осуществлять свой план, который придумал в последнее мгновение; при этом он не сводил глаз с отца и Молли. За каких-нибудь полминуты ему удалось полностью избавиться от содержимого тарелки. Как раз перед ужином он положил в карман небольшой полиэтиленовый пакетик для овощей и сейчас, пока никто не видит, достал его и переложил туда весь свой ужин. Он решил спрятать пакетик с едой, чтобы поужинать позже, в своей комнате. Конечно, ему не очень-то нравилось, что мясо перемешается с гарниром, но это лучше, чем вовсе остаться голодным. Теперь, когда ужин лежал в пакете на коленях Дэвида, у мальчика появилась возможность поглядеть, как справляются с испытанием младшие.

Джени, похоже, неплохо навострилась управляться с приборами руками в варежках. Дэвид удивился, как это ему самому не пришла идея надеть рукавицы или перчатки. Впрочем, если бы все последовали приему Джени, план бы не сработал. Ей-то, пожалуй, сойдет с рук еда в рукавицах и с этим страшным оскалом, потому что она постоянно делает какие-то чудные вещи. Но если бы все вели себя таким образом, скандала не миновать.

Эстер подцепляла горошек с помощью чего-то похожего на лопатку. Приглядевшись, Дэвид понял, что это была лопатка из ее кукольного домика. К счастью, всё в этом домике было из пластика. Из лопатки действительно получилась неплохая ложка, за тем лишь исключением, что в нее умещалось не более двух горошин за раз.

Блэр и вовсе ел руками. Дэвид понял, что не пройдет и минуты, как отец заметит такое поведение и положит ему конец, однако тот довольно долго не обращал на Блэра внимания. Они с Молли были так увлечены разговором, что несколько минут вообще не видели ничего происходящего вокруг.

– Но Джефф, – говорила Молли, – как же мы будем целых три недели одни без тебя?

Блэр уже почти прикончил свою порцию картофельного пюре, Джени изо всех сил старалась нарезать отбивную, что было довольно непросто с рукавицами на руках, а Дэвид стал ощущать, что пюре у него на коленях довольно чувствительно греет ногу, как вдруг Аманда со стуком поставила стакан на стол.

– Ну, я не обязан соглашаться на это, – говорил отец, – но это ведь дополнительно оплачивается…

Он замолчал и посмотрел на Аманду. Все посмотрели на Аманду.

– Я чуть стакан не разбила, – сказала она.

Отец кивнул и уже было перевел взгляд обратно на Молли, но, к несчастью, заметил то, чего не должен был видеть.

– Дэвид, – спросил он, – где твой ужин? Тебе что, забыли положить?

– Да нет, – ответил Дэвид, – не забыли… Просто… просто я всё уже съел. Я сегодня очень проголодался.

– Да уж, я вижу. Добавки хочешь?

– Не-ет, папа, – ответил Дэвид, ерзая на стуле, потому что нога, на которой лежал гарнир из картофельного пюре, начала буквально гореть. – Я уже наелся, спасибо.

– Ты что же, с костями ел? – внезапно спросила Аманда.

Джени бросила на нее яростный взгляд.

– Да, с костями, – сказала она. – Он съел косточки. У Дэвида сильные зубы.

Дэвид через силу улыбнулся.

– Так получилось, что у меня костей в отбивной не было. Видимо, удачный кусок попался.

Отец посмотрел на Дэвида вопросительно и тут заметил нечто куда более преступное. Чтобы собрать с тарелки весь горошек, Блэр закатывал его в комочек из картофельного пюре, наподобие снежка, после чего засовывал все это в рот липкими жирными пальцами.

– Блэр! – воскликнул Джеффри Стэнли. – Что происходит?

Блэр проглотил кусок, облизал пальцы и сглотнул. Затем он улыбнулся, с серьезным видом посмотрел на отца и сказал:

– Я ем руками.

– Это я отлично вижу, – сказал отец. – Мне бы очень хотелось узнать, почему ты ешь руками.

Блэр наморщил лоб и задумчиво склонил голову. Он всегда так делал, перед тем как ответить на вопрос. Но сейчас Дэвид отчетливо видел, что отец не в настроении долго ждать, как обычно бывало, когда он говорил с Блэром.

– Почему я ем руками? – переспросил брат.

– Вот именно, – сказал отец, и голос его стал напряженным, как будто сейчас разорвется бомба.

Блэр снова наморщил лоб и очень, очень медленно проговорил:

– Потому… что… я должен… есть руками.

– Что это значит – «ты должен»? Почему ты должен?

В голосе отца появились пугающие надтреснутые нотки, и с минуту все сидели неподвижно и смотрели на него. Даже Аманда бросила взгляд на отца, быстрый взгляд, такой же, каким смотрела Джени, перед тем как перепрыгнуть через три клетки в настольной игре.

Тут Молли взяла отца за руку.

– Джефф, – сказала она, – так что там насчет твоей экспедиции?

Отец посмотрел на нее, потом снова на Блэра.

– Прекрати немедленно, Блэр, – сказал он. – И больше никогда не смей есть руками.

Блэр кивнул и перестал есть вовсе. К счастью, он почти закончил ужин, поэтому через несколько минут, когда Джеффу позвонили по телефону, а Молли подавала десерт, смог быстро вылизать свою тарелку.

Пока отца и мачехи не было рядом, Дэвид шепотом попросил Джени, чтобы та помогла Эстер, потому что если бы Эстер так и ела своей кукольной лопаткой, она бы до утра не управилась. Джени, как обычно, перестаралась. Она взяла ложку в ручку, одетую в рукавицу, изобразила на лице страшный оскал и показала Эстер, как не касаться губами металлической ложки. Зачерпнув чуть ли не половину содержимого тарелки, она начала кормить Эстер, и они управились почти за полминуты. Малышка, напуганная до смерти оскалом сестры, послушно открывала рот, не успевая даже прожевать предыдущую ложку. Она никогда не отличалась плохим аппетитом, но сегодня просто превзошла себя. Через минуту, когда Молли спросила, хочет ли Эстер кекс, та поперхнулась, и лицо ее начало синеть.

Молли закричала:

– Джефф, Эстер задыхается!

Отец вбежал в кухню из холла. Пока они с Молли поднимали Эстер руки и хлопали ее по спине, остальные успели расправиться с кексами и были готовы встать из-за стола.

Дэвиду показалось, что испытание в виде ужина было пройдено вполне успешно. Оно действительно оказалось трудным, каждый справился с ним по-своему, и всем в конечном итоге всё удалось.

Мальчик думал, что всё прошло весьма неплохо, пока Джени не спросила отца, можно ли всем выйти из-за стола. Отец, сидя с Молли за чашкой кофе, ответил:

– Да, конечно, можно.

Больше он ничего не сказал, но его тон не понравился Дэвиду, и теперь всё произошедшее виделось ему совсем в другом свете. Он начал думать, что ужин стал особенным испытанием для всех них, причем для всех по-разному. Когда Аманда чинно выходила из кухни, на лице у нее было такое выражение, что Дэвид невольно начал думать, не специально ли она выбрала именно такое задание.

Этим вечером, когда он как обычно обдумывал прошедший день перед сном, ему на ум пришли некоторые мысли о действительных намерениях людей.

Он решил, что Аманда в самом деле всерьез верит в магию, и не важно, что у нее было на уме, когда она предложила детям семьи Стэнли войти в мир оккультизма. Он также подумал, что у него у самого, пожалуй, тоже имелись несколько тайных идей по поводу того мира, в который приглашала его Аманда. Причем об этих идеях он никому никогда не говорил и даже самому себе боялся до конца признаться в их существовании.

В одном он был уверен на все сто процентов: он выдержит все испытания, какие бы ни придумала Аманда, а потом… ну, потом посмотрим, что из этого получится.

Глава 8

На следующее утро во время завтрака Дэвид узнал подробности предстоящей полевой экспедиции отца. Оказалось, что доктор Брэдли, декан факультета, на котором преподавал Джеффри Стэнли, заболел, и врач запретил ему отправляться в летнюю полевую экспедицию в горы. Но студенты были уже набраны и записались в поездку, всё было уже готово, поэтому доктор Брэдли попросил отца о замене. Отец планировал взять отпуск на второй летний семестр, а теперь оказалось, что ему не только придется преподавать все лето, но и идти в горы с экспедицией на целых три недели.

Дэвид видел, что и отец, и Молли расстроились, но сошлись на том, что это единственный вариант – отчасти для того, чтобы выручить доктора Брэдли, но еще и потому, что переезд оказался более дорогим, чем рассчитывала семья, а кроме того, нужно было отремонтировать некоторые помещения особняка до наступления зимы.

– Это точно, – сказала Джени. – Вот, например, туалет наверху. Знаете, что происходит, когда дергаешь за цепочку?

– Да, Джени, мы знаем, – сказал отец. – Ты нам очень подробно об этом рассказывала вчера. И, если ты помнишь, мы с тобой договорились о правилах беседы за столом.

Но Джени было уже не остановить.

– Аманда еще об этом не знает, – деловито заметила неугомонная болтунья, наклоняясь ближе к «новой сестре». Теперь на фоне отцовского голоса раздавался звонкий рассказ о том, что происходит в туалете: «быыыщщ», «у-у-у», «по всему полу». Наконец Джеффри Стэнли рявкнул: «Джени, хватит!» – и воцарилась тишина.

Молли заметила, что было бы просто здорово купить к зиме новую печку, а Дэвид напомнил, что из крана с горячей водой очень часто идет холодная. Таким образом, стало ясно, что им просто необходимы дополнительные деньги, которые отец заработает за то, что поведет экспедицию в горы.

– И я очень надеюсь, что в мое отсутствие вы все будете помогать друг другу и вести себя хорошо, – сказал отец.

Семья дружно с ним согласилась, кроме Аманды, которая сидела и смотрела на всех с фирменной снисходительной улыбкой.

После завтрака Аманда позвала Дэвида и малышей на улицу, чтобы поговорить. Когда все они расселись на заднем крыльце, девочка, разгуливая перед ними взад-вперед, приступила к инструктажу.

– Сегодня, – начала она, и Дэвид сразу догадался, что Аманда собирается устроить очередной спектакль, – сегодня мы отправимся на сафари за рептилиями.

За объявлением последовала долгая пауза. Вернее, она предполагалась, но Джени, как обычно, тут же разрушила весь драматический эффект:

– А разве мы не можем просто пойти к устью реки? Там всегда полно змей.

Аманда продолжала:

– Для второго испытания, конторе начнется завтра утром и будет гораздо более трудным, чем первое, каждый неофит должен поймать рептилию. У каждого неофита должна быть рептилия, причем он не должен расставаться с ней от рассвета до заката.

– А где же ее носить? Где ее носить, Дэвид? – взволнованно спросила Эстер.

– Ее нужно носить при себе.

Эстер оглядела себя и спросила:

– А в карман можно положить?

– Тсс, – прошипел Дэвид, с трудом сдерживая улыбку – и не только из-за смешного вопроса младшей сестры. Аманда считала, что это испытание будет очень сложным, но ее ждал сюрприз. Отец детей Стэнли был геологом и не раз брал их с собой в полевые экспедиции, так что дети с ранних лет прекрасно знали жизнь дикой природы. Более того, однажды у них даже получилось устроить в подвале целый серпентарий – правда, вскоре от него пришлось избавляться: хозяйка дома ненавидела ползучих гадов.

– А какие рептилии нам нужны? – спросила Джени. – Любые известные или какие-то особенные?

– Лучше всего змеи, – ответила Аманда, – но сойдут и любые другие. Ящерицы, например, или рогатые жабы, или лягушки.

– Но лягушки не рептилии, – заметила Джени. – Лягушки – амфибии.

– Или лягушки, – повторила Аманда, повышая голос.

– Вот было бы здорово, если бы у нас сохранился гигантский африканский поясохвост, – сказал Дэвид. – Это была совершенно удивительная ящерица. Она жила у нас совсем недолго. У нее по всему телу шипы, словно у маленького дракона.

– А здесь мы такого можем поймать? – спросила Аманда.

– Нет, – с видимым сожалением ответил мальчик. – Они водятся только в Африке. А нашего папа купил в зоомагазине.

– И что, он принес его домой? Твой папа любит рептилий?

– Ну да, – ответил Дэвид удивленно.

Аманда еще немного молча походила взад-вперед и вдруг заявила:

– Я тут подумала и решила, что для испытания с рептилиями пока еще не пришло время. Мне кажется, его надо сделать пятым или шестым, а не вторым.

– Почему? – спросил Дэвид.

– Ну, во-первых, мы вряд ли сможем наловить столько живности за один день.

– Можем попробовать, – предложил мальчик. – И если не получится, всегда можно отложить на потом. К тому же сегодня подходящая погода для охоты на рептилий: тепло и солнечно.

Аманда согласилась, что они могут устроить охоту сегодня, а позже решить, когда именно проводить испытание. Дэвид отослал младших искать банки и бумажные пакеты и воспользовался представившейся возможностью поговорить с Амандой.

– Что скажешь по поводу вчерашнего испытания? Тебе понравилось, как мы все его прошли? – спросил он. – Думаю, ты даже не надеялась, что нам всем сразу удастся пройти его с первого дня.

Аманда передернула плечами:

– Любой может пройти испытание, если все равно, как его проходить.

– В смысле «все равно как проходить»? – удивился Дэвид. – Что мы сделали не так? Мы ведь прошли испытание?

– Ну, во-первых… – начала Аманда, – э-э-э… знаешь ли, это трудно объяснить. Просто есть определенные понятия, как правильно и как неправильно взаимодействовать с миром сверхъестественного. Я хочу сказать, что всё должно быть торжественно и всё нужно делать с достоинством.

– Торжественно – это как? – полюбопытствовал мальчик.

– Ну вот так – торжественно. Слушай, либо ты понимаешь, что такое торжественность, либо не понимаешь. Иначе просто невозможно. Вот ты можешь представить, чтобы настоящий маг, такой как Мерлин, например, надевал рукавички из кролика?

– Но ведь, – попытался возразить Дэвид, – испытание заключалось в том, чтобы не дотрагиваться до металлических предметов в течение всего дня, верно? И мы не дотрагивались. Так, значит, мы прошли его?

Аманда взглянула на него.

– Ты – прошел, – наконец отозвалась она. – Просто ты никак не можешь понять, о чем я говорю.

– Нет, я все понимаю, – сказал Дэвид. – Я только не понимаю, почему это так важно.

– Это просто важно, вот и все, – ответила девочка.

Тем временем вернулась малышня, нагруженная снаряжением для охоты, и экспедиция началась. Дети все вместе отправились к устью реки, где на солнце всегда грелись ящерицы, а иногда попадалась и парочка-другая змей.

– Раз мы решили их искать, то скорее всего сегодня никого не найдем, – сказал Дэвид. – Так всегда и бывает.

– Да, – сказала Аманда. – Сомневаюсь, что получится наловить достаточно для испытания.

Вдруг Дэвида осенило:

– Слушай, у тебя же есть змея и рогатая жаба. Если мы сегодня не поймаем столько, сколько нужно, может, двое из нас воспользуются твоими?

Аманда покачала головой.

– Нет, – сказала она. – Вы можете их упустить, и тогда они пропадут.

– Ну, мы тебе потом наловим других на замену.

– Ничего никогда нельзя заменить, никогда! – громко произнесла Аманда, и голос ее напомнил Дэвиду голос Джени, когда та была чем-то очень сильно расстроена.

Он понимал, что должен спросить «Почему?», и так и сделал.

– Потому что мне их подарил папа, – ответила Аманда.

– А где он их поймал? – спросил Дэвид. – Я-то думал, он в городе живет.

– Все верно. Он купил их для меня в зоомагазине. Он дал мне денег и разрешил выбрать себе животных. Я уже давно хотела рептилию – ну, как домашнее животное, а мама запрещала мне ее заводить, поэтому как-то раз, когда я навещала отца, я ему рассказала об этом. И он дал мне денег на покупку. Мой отец всегда покупает мне все, что я хочу.

– Все что угодно? – спросил Дэвид.

Аманда кивнула.

– Он единственный, кто действительно обо мне заботится, и единственный человек, которого я люблю.

– Тогда почему ты живешь с Молли, а не с ним? – спросил Дэвид.

– Он бы с удовольствием забрал меня, но не может. Потому что у него нет жены, которая могла бы обо мне заботиться.

– Почему он не наймет домработницу? Мой папа так и сделал.

– У него есть домработница. Просто она не может заботиться о детях. А кроме того, мой папа ужасно занят, потому что он много работает, поэтому я все равно не смогла бы проводить с ним много времени. Даже когда я к нему приезжаю, у него иногда не хватает времени побыть со мной.

Дэвид пожал плечами.

– Я не понимаю, зачем о тебе вообще нужно заботиться. Тебе ведь уже двенадцать лет. И почему твой отец не может взять тебя жить к себе, если он так этого хочет?

Вдруг, ни слова не сказав, Аманда развернулась и толкнула Дэвида так сильно, что он споткнулся и сел на камень.

– Эй! – возмутился мальчик.

Младшие, бежавшие впереди, остановились и вернулись посмотреть, что случилось.

– Заткнись, – прошипела Аманда сквозь сжатые зубы, наклонившись над Дэвидом. – Заткнись и никогда не смей говорить так о моем отце. Никогда не смей говорить о нем, слышишь!

– Ого, – удивился Дэвид, вставая и отряхивая сзади брюки.

Сначала он хотел толкнуть Аманду в ответ, но она ведь все-таки девочка. К тому же он вспомнил о разговоре с отцом и о том, что обещал быть терпеливым. Поэтому Дэвид просто сказал:

– Но я не говорил о нем, ты первая начала разговор.

Малышне он сказал, что просто упал, и они все вместе отправились к устью реки на охоту. Аманда, не произнося ни слова, шла за ними. Впрочем, ее молчание продлилось ровно до первой найденной ящерицы – большой синебрюхой.

Вскоре они нашли еще одну ящерку, очень маленькую, с хвостом не больше пяти сантиметров в длину. По дороге к устью дети наткнулись на небольшую гоферову змею и после отчаянной погони, продолжавшейся несколько минут, загнали ее в бумажный пакет Блэра.

Когда Дэвид открыл пакет, чтобы показать трофей Аманде, та отшатнулась.

– Ты уверен, что это не ядовитая змея? – спросила она.

– Нет, это же обычный гофер, – ответил Дэвид. – Отец учил нас различать змей.

Девочка заглянула в пакет и тут же отскочила, услышав злобное шипение.

– А я думала, ты любишь змей, – заметила Джени.

– Я люблю змей, – сказала Аманда. – Я просто удивилась, когда он издал этот звук. Вот еще, буду я змей бояться!

К этому моменту уже почти наступил полдень, и в устье стало довольно жарко и сухо. Эстер начала ныть, что пора идти домой обедать. Поэтому было решено на обратной дороге поймать еще одну рептилию и на этом закончить охоту.

Но дети не встретили ничего интересного, пока не остановились у водопроводного крана на заднем дворе, чтобы попить. На влажном кирпиче рядом с трубой сидела саламандра.

– Это моя, – сказала Джени. – Мне нравятся саламандры.

Дэвид не стал возражать. Сам он от саламандр был совсем не в восторге – уж слишком они всегда склизкие.

– Но саламандра – это уж точно не рептилия, – заметил он.

– Пойдет, – отозвалась Джени. – Ведь Аманда сказала, что можно даже лягушку поймать, а лягушка – это тоже не рептилия. Саламандра же пойдет, правда, Аманда?

Аманда наклонилась взглянуть на склизкое создание с выпученными глазами, копошащееся в руке Джени. Уголки рта девочки опустились, ее передернуло от отвращения.

– Конечно, – сказала она. – Саламандра вполне сгодится.

Испытание с рептилиями начиналось на следующее утро, как только все встанут. Ящерка помельче и саламандра были довольно некрупными, и Джени и Эстер вполне могли просто положить их в карман и носить с собой весь день. Труднее всего оказалось с большой ящерицей и змеей. Наконец Дэвид придумал надеть на себя и Блэра водолазки с длинными рукавами и заправить их в брюки. Потом этого они посадили рептилий за воротник водолазки и встали перед зеркалом посмотреть, не видно ли чего-нибудь подозрительного со стороны. Не прошло и минуты, как прямо у левого уха Дэвида из-за ворота водолазки показалась узорчатая змеиная головка. Дэвид засунул змею обратно, но в следующую минуту тот же маневр проделала ящерица Блэра, и младший брат захихикал – оригинальный «ошейник» оказался ужасно щекотным созданием.

Пришлось немного повозиться, чтобы решить возникшую проблему. Наконец Дэвид вытащил шнурки из своих ботинок и обвязал вокруг шеи себе и брату: не слишком туго, чтобы не задушить, но достаточно, чтобы рептилии не смогли пролезть. Оставались только рукава, но с ними было куда легче.

– Ты почувствуешь, когда она полезет по руке, – сказал Дэвид брату. – И тебе всего лишь нужно прижать рукав другой рукой, чтобы остановить его – вот так, видишь? Справишься?

Блэр кивнул.

– Но он такой щекотный, я могу рассмеяться.

– Тогда притворись, что смеешься над чем-то другим, – сказал Дэвид. – Или просто скажи, что у тебя под одеждой ящерица. Папа не будет ругаться. Ведь нам нельзя рассказывать только причину, по которой мы всё это делаем. Потому что всё это – часть ритуала инициации. Договорились?

– Договорились, – сказал Блэр, хихикая и извиваясь.

Аманда ждала их на ступеньках лестницы. Она проверила, у всех ли при себе рептилии. Завтрак прошел без происшествий, за исключением того, что отец спросил Блэра, все ли с ним в порядке. Блэр помотал головой, и Джеффри Стэнли заметил: «Ну тогда сиди нормально и ешь свой завтрак. Чего ты извиваешься на стуле?»

Блэр уже хотел что-то ответить и, пожалуй, сказал бы отцу про ящерицу, но тут его опередила Джени с длинным рассказом на совсем другую тему.

Чуть позже Молли задала вопрос по поводу шнурков. Прежде чем Дэвид смог что-либо объяснить, Аманда отозвалась:

– Это завязочки такие. Как у ковбоев.

– Ах вот в чем дело, – сказала Молли. – Так значит. вы с Блэром сегодня у нас ковбои?

Дэвиду пришлось кивнуть в знак согласия, хотя на самом деле он чувствовал себя ужасно, поскольку отец и Молли решили, что он играет в ковбоев, как маленький.

Он возмущенно взглянул на Аманду, но та, кажется, не поняла его. А ведь Дэвид вполне ясно объяснил, что отец строг только по поводу этикета за столом. Против рептилий он ничего не имеет.

Девочка действительно вела себя очень странно. То казалось, что она старается изо всех сил сделать так, чтобы испытания стали как можно более сложными, то словно делает всё совершенно наоборот. После завтрака Дэвид решил ее об этом спросить.

– Зачем ты выдумала эту ерунду насчет ковбоев? Я бы запросто мог сказать, что у нас под водолазками ручные змеи. Отец бы нисколько не рассердился. Он бы не стал заставлять нас выкидывать их на улицу.

Аманда надолго задержала взгляд на Дэвиде, прежде чем ответить:

– Стал бы. – Она развернулась и ушла.

Дэвид был уверен, что Аманда не знает, о чем говорит, пока часов в одиннадцать не узнал кое-что, прояснившее для него если не всё, то многое.

Он шел по коридору, но, услышав крик, кинулся в кухню. Там он увидел, что у раковины стоит Джени, а Молли жмется в угол у плиты.

– В чем дело? Кто кричал? – спросил Дэвид.

Молли медленно выходила из угла, не отрывая глаз от Джени.

– Извини, – сказала она. – Глупо, конечно, но что это за страшная штука?

– Моя саламандра, – ответила Джени и повернулась к Дэвиду. – Я просто смачивала ее водой. Это нужно делать, иначе она погибнет.

– Саламандра? – сказала Молли с отвращением на лице.

– Ну конечно, – ответила Джени. – У меня много ручных саламандр. Они не кусаются, но их обязательно нужно смачивать водой, иначе они умрут.

Она подошла к мачехе и уже было открыла ладошки, чтобы показать смоченную саламандру.

– Не надо, – резко отшатнулась Молли.

– Вынеси ее на улицу, Джени, – сказал Дэвид. – И больше не смачивай в раковине.

Когда Джени ушла, Молли выбралась из угла и, так до сих пор и не прийдя в себя, села и слабо улыбнулась Дэвиду.

– Прости меня, Дэвид, ужасно глупо с моей стороны, – сказала она. – Но я всю жизнь боюсь всех этих тварей. Давно, в детстве, меня чуть не покусала гремучая змея. Мама думала, что змея меня и вправду покусала, и у нее началась такая истерика, что она меня до смерти напугала. И вот с тех пор у меня развилась эта глупая фобия по поводу ползающих созданий.

– То есть ты имеешь в виду по поводу змей и всего прочего? – спросил Дэвид.

– Да, – сказала Молли и поежилась. – Всё мокрое и ползающее, но змей я боюсь особенно. Змеи – хуже всего.

– Ах вот как, змеи хуже всего, – повторил Дэвид и взялся за правый рукав левой рукой, надеясь, что Молли не заметит, что в нем что-то шевелится.

– Разумеется, я знаю, что большинство змей вполне безобидны, – сказала Молли. – И я на самом деле пыталась избавиться от этого глупого страха перед ними, но они меня до смерти пугают.

– До смерти пугают? – опять повторил Дэвид, самому себе уже начиная напоминать эхо. Мальчик сложил руки на груди, чтобы скрыть движения гофера. Когда змея переползла на спину, он спросил:

– Но ведь у Аманды есть ручная змея и еще рогатая жаба.

Молли кивнула, улыбнулась странной улыбкой, совсем не похожей на улыбку.

– Я знаю, – сказала она, – конечно, есть.

– И тебе все равно? – спросил Дэвид. – Почему ты позволяешь ей держать таких питомцев?

– Ну, видишь ли, тут все не так просто. Ведь это не я ей подарила этих созданий. А кроме того, – Молли улыбнулась уже более естественной улыбкой, – они сидят в крепких клетках с надежными прутьями. Не думаю, что Аманда когда-нибудь выпускает их оттуда.

– Она не выпускает их погулять? – спросил Дэвид. – А почему?

Дверь кухни с шумом распахнулась, и вошла Аманда.

– Что на обед? – спросила она – Я проголодалась.

Глава 9

Узнав, что Молли боится змей, Дэвид понял, почему Аманда настаивала на сохранении рептилий в тайне, по крайней мере, до тех пор, пока отец не вернется. Если бы Молли закричала от страха в присутствии Джеффри, испытанию с рептилиями пришел бы конец, причем для всех и навсегда. Хорошенько обдумав этот вопрос, Дэвид решил, что ему надо проследить за тем, чтобы Молли ни в коем случае не увидела остальных рептилий, вне зависимости от того, что там на уме у Аманды. А для этого надо было немедленно предупредить детей.

Джени и Эстер он нашел во дворе, предупредил их и отправился искать Блэра. Ему повезло, что он обнаружил брата раньше, чем Молли: тот сидел на ступеньках лестницы и играл со своей ящерицей. Блэр вытащил ее из-за пазухи, и теперь она исследовала его одежду.

– Привет, – сказал Дэвид, – чем занимаешься?

– Отдыхаю, – ответил Блэр.

– Отдыхаешь? – спросил Дэвид. – От чего же?

– От щекотки.

– А-а. Ну тогда тебе лучше найти для отдыха другое место. Я как раз тебя искал, чтобы сказать кое-что важное. Помнишь, я говорил, что можно не прятать ящерицу от отца и Молли?

Младший брат кивнул.

– Так вот, оказывается, нельзя. Я узнал, что Молли до смерти боится змей и ящериц. Если она узнает, что у тебя под рубашкой ящерица, у нее, наверное, обморок случится.

Блэр наморщил лоб.

– Боится змей? – спросил он. – Аманда боится.

– Нет, Блэр. Не Аманда. Молли! Молли ни в коем случае не должна знать, что у тебя под рубашкой ящерица.

– А, – сказал Блэр. – Молли тоже боится.

Дэвид вздохнул. Иногда младшему брату было очень сложно что-то объяснить. Блэр посадил ящерицу на перила и позволил забраться на деревянную лозу. Она поползла вверх и тотчас уселась на купидона как раз в том месте, где раньше была его голова.

– Купидон, – сказал Блэр. – Джени говорила, что великан оторвал ему голову.

– Нет, ничего этого не было, – сказал Дэвид. – Я тебе уже говорил. Наверное, это сделали какие-то дети, которые жили в этом доме давным-давно. Может быть, какой-то ребенок отпилил ему голову, решив опробовать новую пилу, или что-нибудь такое.

– Нет, – сказал Блэр. – Это девочка отпилила голову. Плохая девочка.

Дэвид усмехнулся. Учитывая, что всю свою сознательную жизнь Блэр жил с Джени, а теперь еще появилась Аманда, не было ничего удивительного, что он считал девочек корнем зла.

Сняв ящерицу с перил, брат протянул ее Блэру.

– Лучше засунь ее обратно под водолазку, – сказал он. – А то вдруг Молли увидит. Я на улицу. Ты идешь?

Теперь все были в курсе, что испытание с рептилиями нужно держать в секрете, так что день прошел спокойно, без происшествий. Задание дети выполнили.

Остальные испытания по большей части тоже прошли без осложнений. Время от времени, конечно, возникали некоторые трудности, но ничего ужасного не случилось.

Во время ритуала, предполагавшего ношение на шее ожерелья из головки чеснока, колечка лука и ростка аниса тоже ничего плохого не случилось. Дэвид, правда, заметил, что Молли все время к чему-то принюхивается, а после ужина отец спросил его, не забывает ли тот ежедневно принимать душ.

Затем настал день, когда не разрешалось ступать по деревянному полу, и вот тут кое-что произошло. В кухне все оказалось просто – там лежал линолеум, но в остальном доме полы были из деревянных досок, и нигде не имелось ковра от стены до стены. Им всем пришлось нелегко, но к концу дня они даже умудрились разработать маршруты движения по почти всем комнатам особняка. Например, чтобы перейти из коридора в гостиную, нужно было встать на цыпочки на краешке ковровой дорожки, дотянуться до двери, ухватиться за нее и, оттолкнувшись и поджав ноги, как бы перелететь с ее помощью, а приземлиться на старый восточный ковер на полу в гостиной, на котором стояло большое кресло. Потом нужно было прыгнуть в кресло отца, а уж с него переползти по роялю, лежа на животе, после чего можно было приземлиться на подушки, которые были разложены на полу перед телевизором. Потом надо было пробраться по краю журнального столика и закончить маршрут на небольшом коврике в противоположном конце комнаты. А уж оттуда можно было легко достичь края ковролина в столовой. В тот день испытание никто не провалил, но пострадала настольная лампа и разбилась ваза с цветами, а Джени застали как раз в тот момент, когда она ползала по роялю, за что девочка была наказана и отправлена в свою комнату.

Единственным испытанием, которое не все неофиты смогли пройти с первого раза, стал день молчания. В этот день запрещалось говорить что-либо, кроме ответов на прямые вопросы, но и в этом случае неофит мог произнести только три слова. Блэру единственному удалось пройти испытание с первой попытки. Дэвид в первый раз провалился потому, что отец решил вызвать его на мужской разговор после ужина. Мальчику было очень обидно: ему ведь почти удалось продержаться, и вот теперь в последний момент все шло насмарку. Но когда он увидел, что отец действительно очень расстроен, то понял, что просто обязан поговорить с ним, а испытание перенести на другой день.

Джеффри Стэнли многое беспокоило. По его словам, дети в последнее время странно себя вели. Они позволяли себе недопустимое поведение за столом, уже разбили несколько вещей, да и просто игнорировали элементарные правила поведения цивилизованного общества – это, видимо, означало лазанье по мебели. Мало того, что в доме появилась падчерица, которая вот уже почти месяц как не разговаривает с приемным отцом, но еще хуже – его родные дети, похоже, решили копировать ее поведение.

– И все это как раз тогда, когда я ожидал, что вы сделаете все от вас зависящее, чтобы Молли не пришлось жалеть, что она оказалась связана с нашей семьей.

Дэвид уже почти набрался духу рассказать, в чем тут дело. Он уже был готов раскрыть отцу тайну и о мире оккультизма, и об испытаниях, и об инициации. Но стоило мальчику открыть рот, чтобы начать говорить, как перед глазами его возникло лицо Аманды с всегдашней надменной улыбочкой. Он представил, как Аманда говорит что-то вроде: «Дэйви все разболтал папочке».

Поэтому вместо того чтобы сказать правду, Дэвид попытался убедить отца в том, что ничего страшного не происходит, а если даже так, то это в любом случае ненадолго.

– Может быть, у нас у всех сейчас такой сложный период, – предположил он. – Ну, ты же понимаешь, бывают разные периоды…

Отец улыбнулся.

– Думаю, что понимаю, – усмехнулся он. – Вот только Молли очень тяжело переживает этот ваш период. Мне кажется, она чувствует, что не справляется со своими обязанностями как мать и не может вести большой дом.

– Ну уж нет, – отозвался Дэвид. – Она не должна себя так чувствовать. Мы все считаем, что она замечательная. Все, кроме…

– Кроме кого?

– Я подумал про Аманду.

– И что именно ты про нее подумал?

Дэвид понял, что попался. Он отлично знал, что Аманда вряд ли будет в восторге, если он расскажет отцу, что она ненавидит собственную мать. Джеффри Стэнли это тоже не понравится.

Поэтому мальчик сказал лишь:

– Ну, Аманда, конечно, хотела бы жить со своим отцом, мне так кажется. Она ведь очень его любит.

Отец взорвался:

– Аманде еще многому нужно поучиться, в частности понять, что значит любить!

– Это как? – спросил Дэвид.

Отец на мгновение задумался, потом покачал головой.

– Ну, чему и когда должна научиться Аманда – это не наше с тобой дело. Нам с тобой надо разобраться с нашими проблемами. Или как ты их там называешь – периоды?

Дэвид невесело улыбнулся:

– Да, периоды. Наверное, так. После того как мы переехали за город, в семье появилась новая мама, и все произошло так внезапно… неудивительно, что у младших начался некий период привыкания к этому. Но я уверен, что все наладится. Думаю, скоро всё придет в норму.

Дэвид знал, о чем говорил, потому что день молчания был последним испытанием, и теперь впереди осталась только долгожданная инициация. А этот ритуал, по его мнению, вряд ли мог принести какие-то осложнения или навредить обстановке в семье.

Минуло еще три дня, пока всем детям удалось пройти испытание молчанием, – Дэвид решил, что разумнее всего делать это поодиночке. Так взрослые будут обращать меньше внимания на изменившееся поведение детей.

Всё прошло хорошо. Поскольку Джени болтала без умолку, никто не заметил молчания Дэвида, а Дэвид, в свою очередь, старался как мог прикрыть Джени. Впрочем, ему это не слишком удалось.

Оказалось, это совсем не просто – отвлечь взрослых и сделать так, чтобы они не заметили, что Джени молчит. Отец и Молли постоянно спрашивали ее, все ли в порядке, а Джени неизменно отвечала одно: «Плохо себя чувствую», поскольку это была единственная фраза из трех слов, которую она смогла придумать. В результате Джени уложили в постель и измерили ей температуру. Позже, когда Дэвид пробрался к сестре, чтобы передать бутерброд с арахисовым маслом, который он для нее стащил, то взволновался по-настоящему: Джени была очень нервная и напряженная, лицо ее так и горело. Впрочем, лихорадки у нее не было, и Дэвид решил, что, скорее всего, ей просто трудно молчать так долго. Разумеется, на следующее утро, когда Джени болтала без остановки почти три часа кряду, Дэвид успокоился: она точно была здорова.

Так закончилось последнее испытание, и теперь их ждал ритуал инициации. Несколько дней Аманда подолгу запиралась в своей комнате и готовилась к проведению церемонии. Она обставляла всё ужасной таинственностью, и, когда Дэвид спросил, что именно она делает, девочка только ответила, что подготавливает комнату для обряда и советует им тоже подготовиться как следует.

Она, конечно, имела в виду то, что Дэвиду и детям надо подготовить ритуальные облачения. И они действительно пытались это сделать, но задача оказалась не из легких.

Некоторые требования были довольно простыми. Например, все участники должны были носить на себе хотя бы одну вещь, принадлежавшую умершему. Дэвид недавно помогал отцу убирать на чердак коробки с вещами мамы. В них была одежда и украшения, которые, по словам отца, Джени и Эстер могли бы однажды надеть. Ну и раз уж отец сам сказал, что дети могут надеть эти вещи когда-нибудь, Дэвид решил, что не случится большой беды, если они ими воспользуются чуть-чуть раньше.

Но с другой стороны, отец не разрешал детям брать что-нибудь из этих коробок, поэтому Дэвиду показалось, что те же самые вещи с чердака вполне могут подойти под другое требование и считаться еще и украденными. Но когда он сказал Аманде, что кольцо, ожерелье, шарф и перчатки, взятые из коробки с чердака, могут считаться украденными, та только презрительно усмехнулась.

– Не глупи, – сказала она. – Нужно украсть вещи у живого человека.

Дэвид всерьез испугался – еще до того как задал вопрос. Подумав хорошенько, он спросил, можно ли украсть цветы.

– Цветы? – переспросила Аманда. – Нет, это должно быть что-то такое, что ты можешь носить – типа одежды или украшений.

– Но цветы тоже можно носить. Вставляют же цветок в петлицу пиджака, вплетают в волосы. Мне кажется, у наших соседей, которые живут у дороги, что ведет в деревню, много цветов. Думаю, они даже не заметят, если несколько цветков пропадет.

– Нет, цветы нельзя, – настаивала Аманда. – И кроме того, сам факт воровства состоит не столько в том, что ты кто-то может заметить пропажу, сколько в том, что во время кражи ты можешь попасться.

– Да, – ответил Дэвид, – наверное, ты права.

В таком ключе он никогда об этом не думал.

– А тебе как это удалось? – спросил он. – Ну, я имею в виду, какую часть своего одеяния ты украла?

– Черные чулки, – ответила Аманда. – Я их украла на барахолке. Лея сказала мне, что на барахолке красть легче всего, потому что там все лежит в полном беспорядке и вокруг полно людей. Эти чулки я заметила на большом столе, где была еще куча всяких шмоток. Просто положила их в карман и ушла.

Да, идея оказалась просто блестящей: чулки небольшие, их легко взять и легко спрятать. Дэвид раздумывал, какие еще мелкие предметы можно украсть, и в голову ему не приходило ничего, кроме ювелирных изделий, но эту мысль он отбросил сразу, чтобы не подвергать опасности детей. Проблема заключалась в том, что хоть Дэвид и понимал, что воровство во имя ритуала отличалось от обычного воровства, он не был уверен, что близняшки и Блэр смогут это усвоить так же твердо, как он. Если он позволит им украсть какие-нибудь украшения для проведения ритуала, а потом в один прекрасный день кто-то из младших станет профессиональным грабителем ювелирных лавок, это будет на совести Дэвида.

И в этом случае кража чулок выигрывала. Ведь он никогда не слышал о чулочных ворах.

Но и после того как мальчик остановил свой выбор на чулках, предстояло решить еще кое-какие вопросы. В Стивенс Корнерс не было галантерейного магазина, а в город дети могли попасть только одним способом: если Молли возьмет их с собой, а она уж точно попросит объяснить, зачем им потребовалось туда ехать. Так что поездка в город отпадала.

Значит, красть им придется не выходя из дома, что значительно сужало круг возможных вариантов. Фактически выбирать приходилось между чулками Молли или вещами отца. К тому времени как Дэвид пришел к этому выводу, ему вдруг открылась замечательная возможность.

Однажды утром, проходя через гостиную, он заметил, что Молли оставила корзину со штопкой рядом со своим любимым креслом. Это была большая корзина, и в ней лежала уйма порванных и незашитых вещей. Молли не любила чинить одежду и подолгу откладывала эту работу на потом. Сверху корзины Дэвид заметил свои джинсы, на которых он пару недель назад разодрал колено, и платье, которое порвала Джени, когда зацепилась за изгородь, пытаясь ее перепрыгнуть.

Почти на дне корзины Дэвида ждала весьма интересная находка.

Перед тем как семья переехала за город, отец иногда после занятий играл в теннис, но ему пришлось оставить это хобби, так как дорога до дома занимала бы слишком много времени. Поэтому в корзине у Молли лежали большие белые теннисные носки. В сущности, поскольку отец прекратил играть в теннис, Молли наверное, никогда бы не заштопала эти носки, да и отец никогда бы не вспомнил о них. Дэвид осторожно огляделся, взял из корзины один носок, три остальных оставил лежать на месте и тихонько пошел к себе наверх.

Потом он разыскал младших, рассказал им о своем открытии и послал каждого вниз по одному украсть себе носок. Джени, естественно, хотела быть первой, но Дэвид настоял, чтобы она пошла последней. Он не ошибся: сестра устроила такое представление, что почти провалила все предприятие. Она кралась в гостиную и обратно наверх по такому причудливому маршруту и так долго, что Молли успела выйти из своей комнаты, где она все утро рисовала, чтобы приготовить обед, а Джени все кралась и пряталась.

Когда через минуту Джени все-таки добралась до второго этажа, она тяжело дышала и выглядела в высшей степени странно. Носок она достала у себя изо рта.

– Опа! – победно вскричала она, крутя носок над головой, чтобы высушить его. – Еще бы чуть-чуть, и я проглотила бы его!

Итак, кража теннисных носков стала самой трудной частью подготовки к ритуалу инициации. Но как только все кражи носков состоялись, Дэвид вспомнил, что в одежде не должно быть ничего белого, и очень расстроился – носки как раз были белого цвета.

– Слушайте, – сказал он младшим, – придется провернуть всю операцию с воровством заново.

– Замечательно, – отозвалась Джени. – Только чур, теперь я пойду воровать первой.

– Нет, я говорю о том, что нам надо будет украсть что-то другое. Носки-то белые. Помните, ничего не должно быть белого цвета.

– А, ну да! – сказала Джени, держа перед собой носок и задумчиво рассматривая его. Вдруг лицо ее озарилось. – Слушай, Тессер, а где Лопсидед?

Лопсидедом назывался большой плюшевый темно-красный слон. Он был любимой игрушкой Эстер, пока у нее не появился пылесос.

– Помнишь, что случилось с простынями, когда Тессер положила к ним в стирку Лопсидеда? – спросила Джени.

– Эй, – сказал Дэвид, – а ведь этом мысль! Тащи сюда Лопсидеда, Тессер!

Через несколько минут игрушка Эстер вместе с носками полоскалась в лохани для стирки, а Дэвид подумал, что хотя по большей части Джени всех достает, иногда ей в голову приходят очень неплохие мысли.

На следующий день теннисные носки уж точно оказались не белыми, так что теперь все дети были готовы к ритуалу инициации.

Глава 10

Для ритуала Аманда выбрала подходящее время: Молли как раз собиралась на весь день в город. Там должно было состояться открытие художественной галереи, где выставлялись ее работы, поэтому Молли обещала приехать и помочь с организацией. Так что у них был целый день для проведения церемонии.

Накануне вечером Дэвид долго не мог сомкнуть глаз. Он не знал, что именно его ожидает, но чувствовал необычное волнение. Он был совершенно уверен, что завтра обязательно произойдет что-то исключительное. Мальчик еще раз вспомнил все, что говорила им Аманда о сверхъестественных явлениях, которые она наблюдала во время церемоний с Леей: в комнате возникали очертания человеческих фигур, слышались таинственные голоса, а они с подругой погружались в транс. Дэвид не ждал чего-то подобного, ему это было не столь важно. Гораздо важнее для него оказалось предчувствие, что во время инициации произойдет что-то необыкновенное.

Наутро перед отъездом Молли попросила всех вести себя хорошо и помнить о своих обязанностях. Аманде она наказала приготовить обед и прибраться в доме, а Дэвиду – следить за младшими.

– А почему я не могу последить за детьми, а Дэвид пусть обед приготовит? – спросила Аманда.

– Ну, не знаю, – пожала плечами Молли. – Просто у Дэвида большой опыт, он привык заботиться о младших, но если…

– А, не важно, – прервала ее Аманда. – Все равно я не хочу присматривать за ними. Я просто не могу понять, почему мы не можем сами решить, кому что делать, и почему нам обязательно кто-то должен указывать.

Долгую минуту казалось, что Молли сейчас раскричится или еще что похуже – Дэвид даже удивился ее выдержке. Однако вместо этого мачеха задержала дыхание, закусила губу и села в машину.

Как только ее автомобиль скрылся за поворотом, Аманда заявила:

– Так, давайте приступим. Надеюсь, вы приготовили свои ритуальные одеяния.

– Они готовы, – отозвался Дэвид. – Но нам потребуется какое-то время, чтобы надеть их.

– Мне тоже потребуется некоторое время, чтобы приготовиться, – сказала Аманда. – Встретимся в моей комнате примерно через полчаса. Хорошо?

Девочка повернулась и стала подниматься по лестнице, но вдруг остановилась.

– Да, кстати, – обернулась она. – Мне нужна мертвая ящерица. У тебя ведь еще осталась ящерица с испытания, Тессер?

– Да, ящерица у меня осталась, – согласилась Эстер, – но она не мертвая.

После испытания все отпустили своих рептилий, только Эстер оставила свою ящерицу в коробке из-под обуви под кроватью.

– Ну так убей ее и принеси на церемонию, – сказала Аманда Дэвиду.

Внезапно мальчик не на шутку рассердился. Он очень редко злился по-настоящему, но когда это случалось, ему было трудно говорить.

– Пос… послушай, Аманда! – сказал он. – Я не стану убивать ящерицу Тессер. Почему бы тебе не убить свою рогатую жабу, если так нужна мертвая рептилия?

Аманда злобно посмотрела на Дэвида.

– Я же, кажется, объясняла тебе про эту жабу, – прошипела она и повернулась к Эстер. – Тессер, ведь никто же тебе не дарил эту ящерицу, это никакой там не подарок или типа того, и ты в любой момент можешь поймать сотню таких же в устье реки. В этой ящерице нет ничего особенного.

Эстер свирепо поглядела на Аманду:

– А ящерица думает, что она особенная!

– Эй, – крикнула вдруг Джени так громко и неожиданно, что все буквально подпрыгнули, – эй, я знаю, где можно найти…

Окончание фразы она прокричала уже на бегу, так что ее никто не услышал. Но уже через минуту девочка вернулась с улицы, держа двумя пальцами что-то чрезвычайно жуткое на вид. Это была уж точно мертвая ящерица.

– Я увидела ее вечера на дороге. Такая пойдет?

Аманда с сомнением посмотрела на раздавленную ящерицу.

– Она совершенно мертвая! – радостно крикнула Джени, протягивая ящерицу Аманде. Та отшатнулась.

– Хорошо, – наконец сказала Аманда. – Поднимись и положи ее на порог моей комнаты. А мне еще кое-что надо сделать, прежде чем туда пойти.

Джени отдала ящерицу Эстер.

– Отнеси ее в комнату Аманды, ладно? – попросила она.

Эстер осторожно, обеими руками взяла ящерицу, а Блэр приблизился, чтобы взглянуть на нее. Когда оба двинулись к лестнице, Эстер спросила:

– Она ведь точно мертвая, да, Блэр?

– Мертвая, – ответил Блэр. – А мы можем вылечить ее?

– Нет, – сказала Эстер. – Она слишком мертвая.

– А Дэвид сможет?

– Нет, даже Дэвид не сможет. Она слишком мертвая даже для Дэвида.

Джени усмехнулась.

– Блэр и Тессер думают, что Дэвид умеет делать все, – сказала она Аманде, – даже оживлять мертвых ящериц. Блэр и Тессер пока еще такие глупенькие!

Аманда ответила дежурным хмыканьем, но остановилась и долго смотрела на близнецов со странным выражением на лице.

Одеть всех детей Стэнли в церемониальные одеяния оказалось гораздо более сложной задачей, чем ожидал Дэвид. Все необходимое он держал у себя в шкафу в коробке, поэтому потребовал, чтобы одеваться все пришли в его комнату. Так можно было по крайней мере ничего не перепутать. Но это не помогло. Джени начала канючить, потому что она хотела непременно надеть мамино колье, а не кольцо, а Блэр и Эстер постоянно теряли украденные носки, потому что те оказались детям явно не по размеру. Так прошло более получаса, и Дэвид решил, что Аманда сейчас будет вне себя от гнева. Пришлось в срочном порядке напяливать на малышей нужные вещи, наскоро проверять, всё ли в порядке, и выталкивать в коридор, чтобы идти в комнату Аманды.

Аманда отперла дверь и с минуту молча смотрела на них. Закрыла глаза рукой, потом убрала ее и снова посмотрела на детей. Снова закрыла глаза рукой и не открывала почти минуту, а когда открыла, сказала:

– Вы что, шутите?

– В смысле «шутите»? – удивился Дэвид.

– Только не говорите мне, что это ваши ритуальные одеяния!

– Ну, вообще-то так и есть, – сказал Дэвид. – А что с ними не то?

И уже задавая вопрос, мальчик внезапно понял, в чем дело. Он был так поглощен соблюдением требований ритуала, и так тщательно проверял, чтобы никто ничего не забыл, что совсем не задумался о том, как все будет выглядеть. И вот теперь, когда он наконец подумал об этом, внешний вид детей говорил сам за себя, особенно по сравнению с тем, как оделась Аманда.

На ней было длинное черное платье в обтяжку почти до пят. На ногах оказались специальные ритуальные туфли на высокой подошве, из растрескавшейся лакированной кожи, какие носят пожилые дамы. С шеи на кожаном шнурке свешивался магический медальон. Волосы были схвачены обручем, на лбу приклеился зеркальный треугольник, а на плечах, словно сложенные крылья, красовалась алая шаль. С первого взгляда на Аманду в голову приходили мысли о ночи, о прячущейся за мрачными тучами луне, о заклинаниях, зловещих голосах и бурлящем вареве в ведьмином котле.

А вот с первого взгляда на детей Стэнли в церемониальных костюмах в голову могло прийти что угодно. Разумеется, у Дэвида не было возможности ходить по барахолкам и распродажам старья. Поэтому ему пришлось выбирать из того, что отыскалось в бельевой корзине и паре коробок со старыми вещами на чердаке. Все найденное соответствовало правилам, за этим он проследил. Вещи достаточно старые, среди них нет ни одной белой, у каждого из детей есть хотя бы одна вещь, принадлежавшая умершему, и один краденый носок. Но внешний их вид был просто ужасен.

Особенно странно выглядел Блэр. На нем красовалась толстовка, которую отец носил в колледже, поэтому она уж точно была очень старой, – бледно-синего цвета, с желтыми буквами «Университет Калифорнии» на груди. Блэру она оказалась страшно велика, почти до колен. Дэвид закатал рукава, так что получились нелепые кольца, и все равно Блэр едва мог высунуть из рукавов пальчики. В качестве вещи, принадлежавшей умершему, Дэвид повязал на шею брату мамин шарф, ставший от этого похожим на гигантский шейный платок. Шарф был розовый, из тонкой ткани, и такой длинный, что Блэр то и дело наступал на его концы. Одна нога его была обута в шерстяной тапок, а другая – в украденный носок, теперь превратившийся в грязно-розовый, подвязанный на лодыжке одной из Эстериных лент для волос, иначе бы он просто свалился.

Дэвид впервые внимательно посмотрел на Блэра, на сестер в странных нарядах и не смог сдержать улыбки.

– Он и правда выглядит несколько странно, – сказал он Аманде.

Та хмыкнула:

– Странно? Нет, он выглядит не странно. Он мог бы выглядеть странно, но сейчас он просто смешон. Вы все так выглядите.

Дэвид был вынужден признать, что Аманда права. Все дети Стэнли выглядели нелепо в этих одеждах, торчащих одна из-под другой, не по размеру, и в теннисных носках у каждого на ноге.

– Пойдемте, – скомандовал Дэвид детям и направился к своей комнате.

– Постой-ка минутку, – сказала Аманда. – Куда это ты собрался?

– Избавиться от этого хлама, – пояснил Дэвид, с каждой минутой чувствуя себя все более глупо и уже начиная сердиться.

Девочка хмыкнула.

– Вернитесь. Я ведь не сказала, что вы одеты неправильно. Я просто сказала, что вы очень смешны. Придется проводить ритуал в чем есть, ведь когда еще у нас появится такая возможность – целый день без взрослых.

Дэвид уже всерьез собирался уйти в свою комнату и запереться там, но не стал этого делать и вернулся, однако не потому, что Аманда одобрила их одеяния. Он внезапно вспомнил о своем предчувствии и понял, что просто обязан вернуться. Что-то должно было произойти сегодня, и ему нужно было знать, что именно, и неважно, как он при этом выглядел.

Когда они зашли в комнату Аманды, Эстер потянула брата за рукав и спросила:

– А мы тоже выглядим смешно? Мы смешно выглядим, Дэвид?

Глава 11

В комнате Аманды всё уже оказалось готово к ритуалу инициации. Жалюзи были опущены, а поверх них задернуты шторы, чтобы в комнату снаружи не проникало ни одного лучика света. Дэвиду показалось, что он ступил из утра в полночь. Единственным источником света теперь оказалось неверное пламя свечи в центре комнаты, но его не хватало, чтобы осветить углы, поэтому они утопали во мраке.

Дэвид заметил, что над свечой на подставке стоял небольшой металлический котелок. Когда все оказались внутри, Аманда закрыла дверь и отошла к противоположной стене комнаты, затем медленно повернулась и посмотрела на детей.

– Пусть неофиты рассядутся вокруг котла, – приказала она торжественным монотонным голосом.

Эстер, которая все еще тянула Дэвида за руку, теперь стала отчаянно дергать за нее.

– Это и есть котел, – шепнул Дэвид уголком рта, указывая на котелок.

– А-а, – прошептала Эстер. Она повернулась к Блэру и повторила для него:

– Вот, Блэр, это называется котел.

– Шшш, – зашипел Дэвид. Он одной рукой зажал Эстер рот, а другой, положив ее на голову сестры, заставил ее сесть на пол. Потом он жестами велел Блэру сесть рядом с сестрой.

– Сядьте вокруг котла, – повторила Аманда, и Дэвид вовремя заметил, что Джени уже поднялась на цыпочки, чтобы подсмотреть, что там варится в котелке. Брат схватил ее сзади за одежду и толкнул на место в кругу.

Когда все наконец расселись, Аманда взяла со стола большой лист бумаги и внесла его в круг.

– Сначала, – сказала она, – каждый неофит должен получить новое имя. Духовное имя.

Джени, конечно, нужно было быть первой. Она села, поджав под себя ноги с закрытыми глазами, пока Аманда держала перед ней свиток, взятый со стола. Дэвид заметил, что этот лист был весь испещрен надписями вкривь и вкось, под разными углами.

– Дотронься до бумаги пальцем, и то имя, которого ты коснешься, станет твоим новым именем, – сказала Аманда. – Глаза не открывай.

– А что если мне не понравится это имя?

– Дотронься до бумаги.

Джени потянулась вперед, и Дэвид готов был поклясться, что она подглядывает из-под длинных ресниц. Наконец малышка ткнула пальцем ровно в середину какого-то слова.

Аманда взяла лист и провозгласила:

– Калла. Духи нарекают тебя Каллой.

Джени улыбнулась:

– Мне нравится.

Следующим был Дэвид. Его палец остановился на имени Темплар. На его вкус, это было не совсем имя, но звучание мальчику очень понравилось.

Настала очередь Блэра. Он не подглядывал и указал на первую букву короткого слова «Звезда».

– Ух ты, – заметил Дэвид. – Это хорошо. Блэру это имя очень подходит.

– Духи не ошибаются, – отозвалась Аманда.

Следующей была Эстер, но когда Аманда развернула перед ней свиток, та заложила руки за спину и отказалась выбирать.

– Я Тессер, – сказала она. – И я не хочу никакого другого имени.

Все заспорили и начали галдеть, но это не помогло. Такая уж была Эстер. Она не часто настаивала на своем, но если уж что-то взбрело ей в голову, переубедить ее было невозможно.

– Послушай, – сказал Дэвид Аманде, – помнишь, как-то ты мне сказала, что тебе показалось, будто Тессер – это ее духовное имя. Что, если так оно и есть? Может быть, поэтому она стала так себя называть? Почему ее духовное имя не может быть Тессер?

Аманда пожала плечами.

– Хорошо, – ответила она. – Мне-то все равно, но если имя выбрано неверно, она никогда не достигнет больших высот в оккультной науке.

Девочка посмотрела сверху вниз на Эстер, продолжавшую с упрямым видом сидеть, держа руки за спиной.

– Впрочем, не думаю, что она в принципе чего-то достигнет, – заметила Аманда.

Когда все выбрали себе духовное имя, Аманда поставила в магнитофон кассету, и в комнате зазвучала очень странная, похожая на восточную, как показалось Дэвиду, музыка. В ней было много высоких протяжных нот на фоне мягких, глубоких, монотонных ударов барабанов, напоминавших стук сердца великана.

Потом девочка зажгла несколько благовонных палочек в подставках по четырем углам комнаты. После этого она исчезла за занавесом, закрывавшим дверь в чулан. Там вспыхнул свет, и несколько минут Аманда оттуда не выходила.

В комнате меж тем распространялся сладковатый дым благовоний, и воздух стал почти осязаем. Странная музыка все продолжала играть, и дети сидели кружком возле котелка, поджав под себя ноги, ожидая возвращения Аманды.

Наконец свет в чулане погас, и Аманда вышла, ступая медленно и царственно, неся на вытянутой руке небольшую металлическую шкатулку. Она стала ходить кругами вокруг котелка, неся шкатулку перед собой, и бормотала какие-то непонятные слова, нечто вроде «малу-арабон-ралу-белабор».

Она все ходила и ходила, и Дэвид заметил, что сам начинает покачиваться в такт с Амандой. Неверный мерцающий свет, медленные мерные шаги Аманды, завывающая пульсирующая музыка, тяжелый сладкий запах благовоний, поминутные вспышки света, отраженного в треугольнике на лбу у Аманды, – все это стало смешиваться в голове у Дэвида. Он почувствовал себя очень необычно: голова стала словно бы легкой и слегка кружилась, а в животе появилось незнакомое ощущение. С некоторым отстраненным восторгом он подумал, не начинает ли впадать в то, что называют трансом, когда чей-то громкий голос сказал:

– Аманда, ты бы лучше остановилась.

Это была Эстер. Все взгляды устремились на нее. Даже Аманда прекратила мерное хождение вокруг котелка и воззрилась на Эстер.

– Лучше остановись, пока тебя не стошнило. Когда я бегала вокруг кофейного столика, меня однажды стошнило. Помнишь, Дэвид?

– Ш-ш-ш, – зашипел Дэвид, наклонившись к ней.

– А еще меня стошнило на индийский ковер и на дверь. Разве ты не помнишь?

– Ш-ш-ш, – зашипели все в комнате, и так громко, что Эстер как-то испуганно оглянулась вокруг.

– Так и было, ну это ведь правда, – упрямо продолжала шептать она, а лицо ее сморщилось в плаксивой гримаске.

Но больше малышка не издавала ни звука, лишь несколько раз хлюпнула носом. Так что Аманда возобновила свое хождение, сделала еще несколько кругов и замерла неподвижно, держа металлическую шкатулку на вытянутой руке ровно над котелком. Другой рукой она открыла шкатулку и что-то из нее достала. В пальцах ее оказались какие-то мелкие веточки, и она снова начала читать заклинание «малу-арабон-ралу-белабор». Затем девочка бросила веточки в курящийся паром котелок.

Аманда еще раз обошла вокруг котелка и опять остановилась, чтобы добавить в варево очередной ингредиент. На сей раз это оказались несколько прядей волос. На следующем кругу в ход пошел засушенный цветок, а потом, как Дэвиду показалось, – кусочек кости, перо, сушеный гриб и что-то маленькое, похожее на человеческий зуб.

Мальчик смотрел как зачарованный, и младшие тоже не отрывали глаз от происходящего. Они сидели не шевелясь, будто застыв, а Аманда продолжала ходить вокруг котелка и всё бросала какие-то странные предметы в ведьмино варево. Наконец она остановилась и, снова взяв шкатулку в обе руки, задержала ее над котелком. Нараспев, в той же манере, в которой читала заклинание, она сказала:

– Пусть теперь один из неофитов встанет и выйдет к священному огню.

Разумеется, Джени оказалась первой. Она вскочила на ноги и сделала два медленных торжественных шага по направлению к Аманде.

– Неофит Калла, – пропела Аманда, – ты можешь добавить в котел следующий магический ингредиент.

Она опустила шкатулку, и Джени медленно подняла полностью прямую руку и запустила пальцы внутрь. Пошарив некоторое время в шкатулке, она вытащила двумя пальцами расплющенную ящерицу. Аманда отступила, но Джени задержала ящерицу над котелком.

– Добавь ингредиент в котел, – снова сказала Аманда.

Вместо этого Джени начала расхаживать вокруг котелка, точно так же, как делала Аманда. Она ходила медленно и торжественно, держа на вытянутой руке раздавленную ящерицу. Она задрала нос и бросала загадочные взгляды из-под длиннющих ресниц. На втором кругу Джени начала что-то напевать. Слова отличались от тех, что читала Аманда, но все-таки были очень похожи.

Но заклинания Джени было мало: теперь она еще начала ходить в такт музыке. С каждым шагом она сильно раскачивалась – то влево, то вправо, – и при этом размахивала перед собой мертвой ящерицей.

Дэвид глянул на Аманду. Девочка вышла из круга и стояла, наблюдая за происходящим, уперев руки в бока. Как раз в этот момент Джени начала пританцовывать: она бегала на цыпочках из одного угла комнаты в другой, а обратно возвращалась прыжками, при этом крутила ящерицу над головой.

– Перестань! – закричала Аманда, и Джени, которая только что собиралась опять прыгнуть, оступилась и посмотрела на нее.

– Неофит Калла, – прошипела Аманда сквозь стиснутые зубы, – положи магический ингредиент в котел!

Джени вздохнула, пожала плечами, бросила ящерицу в котелок и плюхнулась на свое место на полу.

Через минуту Аманда тоже села на пол.

– Следующей частью церемонии будет жертвоприношение, – объявила она.

– И что же мы будем приносить в жертву? – спросил Дэвид.

– Объект для жертвоприношения должен быть очень дорог вам. Это должна быть очень ценная для вас вещь. Каждый из вас может по очереди выйти из ритуальной комнаты и принести такую вещь. Потом начнется церемония.

Аманда стояла у двери, а дети по очереди выходили и возвращались с жертвенными вещами. Дэвид принес свой складной нож на шесть лезвий и, видимо, не ошибся, потому что Аманда кивнула, увидев жертвенный предмет, и положила его в металлическую шкатулку. Эстер и Джени пришлось ходить дважды, и Дэвиду было жутко интересно, что же такое они в конце концов принесли.

Наконец все жертвенные предметы оказались в металлической шкатулке. Аманда позволила неофитам снова занять свои места на полу и завязала им глаза. В качестве повязки Дэвиду достался широкий шелковый шарф, причем Аманда очень туго его затянула, так что мальчику показалось, что глаза сейчас западут в орбиты.

Завязав всем глаза, Аманда выдала каждому его жертвенную вещь и велела держать ее, пока не придут духи. Голос ее раздавался с того места в кругу, которое предназначалось ей, и она объясняла, что сейчас завязывает глаза себе и что скоро явятся духи, чтобы забрать причитающиеся им жертвы. Она приказала неофитам держать жертвы высоко над головой, и когда они почувствуют прикосновение к руке, то должны опустить свои предметы в металлическую шкатулку.

– А кто будет держать шкатулку? – спросила Джени.

– Духи, – ответила Аманда.

– А ты сама где будешь? – спросила Джени.

– Я буду сидеть здесь, на полу рядом со всеми, – ответила Аманда. – У меня тоже на глазах повязка.

– А-а, точно.

Теперь в комнате не было слышно ни звука, кроме завывания музыки. Повязка все больше и больше давила на глаза Дэвиду. Рука, которой он держал над головой ножик, начала затекать и ныла. Но тут что-то коснулось его запястья, и он почувствовал металлическую шкатулку. Опустив в нее ножик, Дэвид прислушался, надеясь уловить звук шагов по ковру рядом с собой, но ничего не услышал. Впрочем, минуту спустя до него донесся тихий шелест справа, со стороны Джени.

Сестра негромко прошептала:

– А я получу свою вещь обратно после инициации?

Ответа не последовало, и Джени шепнула громче:

– Духи! Вы мне отдадите эту вещь обратно?

Больше ничего услышать не удалось, и прошло довольно много времени, прежде чем со стороны Аманды послышался ее голос:

– Ритуал жертвоприношения завершен. Неофиты могут снять повязки.

Сняв с глаз повязку, Дэвид несколько секунд вообще ничего не видел. Понемногу зрение возвращалось, и первым, что он увидел, оказалась металлическая шкатулка на полу возле котелка. Пустая.

– Духи приняли ваши жертвы, – сказала Аманда. – Это значит, что все вы отныне стали частью оккультного мира. Теперь вас ждет помазание.

Помазание было последней и самой короткой частью церемонии инициации. Каждый из неофитов подходил к котелку, рядом с котором стояла Аманда. В руке у нее была небольшая косточка, скорее всего, от индюшачьей ноги. Каждый неофит вставал на одно колено перед котелком, Аманда опускала кость в варево и касалась ею лба и ладоней посвящаемого. На этом все и закончилось.

Дэвид ощутил смутное разочарование. Во время помазания он хотел воскресить в себе ощущение, которое посетило его во время ритуала, но у него ничего не получилось. Ему хотелось вновь пережить это состояние, похожее на транс, но оно не возвращалось. Когда Аманда касалась его лба и рук костью, единственным чувством, которое он ощутил, оказалось чувство гадливости, поскольку пар из котелка валил ему прямо в лицо, и запах был просто нестерпимый.

Когда они уже собирались выйти из комнаты, Аманда сказала:

– Итак, теперь вы все маги и принадлежите оккультному миру. Но, конечно, вам всем еще предстоит многому научиться. Каждый из вас должен решить, чему он хочет обучаться.

– Я бы хотел научиться спиритизму и вызыванию духов, – сказал Дэвид.

– Нет, – сказала Эстер, – давайте сначала научимся вытаскивать кроликов из шляпы.

– А теперь можно мне вернуть кольцо, Аманда? – спросила Джени.

Смысл вопроса сестры не сразу дошел до Дэвида, но когда он понял, о чем та говорит, то схватил Джени за руку. Ну конечно! Кольцо с натуральным жемчугом и алым опалом, кольцо их матери! Именно это кольцо Джени надела как часть своего ритуального одеяния! И теперь кольца на ее руке не было.

– Ты что, принесла в жертву мамино кольцо? – спросил Дэвид в ужасе, и когда Джени кивнула, он схватил ее за плечи и встряхнул. – Нельзя этого делать! Это же мамино кольцо, нельзя его отдавать! Кольцо надо было сохранить как память, и оно бы досталось тебе, когда ты вырастешь. Я тебе разрешил надеть его на церемонию лишь потому, что ты пообещала, что с ним ничего не случится.

Дэвид всерьез разозлился на Джени, и она знала это, потому что против обыкновения, вместо того чтобы спорить, неотрывно смотрела на него глазами, полными слез.

– Но я ничего подходящего не нашла, – сказала она наконец. – Я верну его. Я обязательно верну его.

Дэвид повернулся к Аманде.

– Кольцо надо отдать обратно, – сказал он. – Это мамино кольцо. Джени вообще нельзя было прикасаться к нему, пока она не повзрослеет. Я не должен был разрешать даже надевать это кольцо.

Но Аманда лишь смерила Дэвида ледяным взглядом.

– Я не в силах вернуть кольцо, – ответила она. – Твоя сестра принесла эту вещь в жертву. Теперь кольцо в мире духов.

– Послушай, Аманда, – сказал Дэвид, – я ведь не шучу…

Он не успел договорить – Аманда набросилась на него.

– Ты вообще о чем говоришь? Какие шутки? – завизжала она. – Ты что же, думаешь, что я просто играю в сверхъестественные штучки? Если так, то пошел вон сейчас же! Убирайся!

Позже, вспоминая случившееся, Дэвид даже не был уверен, толкнула ли его Аманда физически или так на него подействовал ее голос, но уже через секунду он вместе с младшими оказался за порогом комнаты.

– Послушай, Аманда, – сказал Дэвид, – я не хотел сказать…

– Да, а что ты тогда хотел сказать? Что ты хотел сказать?

– Он просто хотел сказать, что я не могу приносить в жертву кольцо моей мамы, – сказала Джени дрожащим голосом. – Мне нужно вернуть кольцо, просто нужно, и все.

Тяжело дыша от гнева, Аманда переводила взгляд с одного на другую.

– Ну, – наконец сказала она, – что ж…

И тут из комнаты Аманды вышел Блэр. Дэвид удивился, увидев брата, поскольку был уверен, что Аманда вытолкала его вместе с остальными. Очевидно, он пробрался обратно в комнату, пока они ругались.

Все с удивлением посмотрели на вышедшего из комнаты Блэра, но еще больше дети удивились, когда увидели, что он держит в вытянутой руке. Это было то самое кольцо, с жемчужиной и опалом.

Эстер взвизгнула от восторга, а остальные просто открыли рты. Джени схватила кольцо из ручки Блэра и немедленно надела его. Аманда посмотрела на малыша с таким гневом, что Дэвид поспешил встать между ними.

– Где ты его взял? – спросила девочка, и из голоса ее напрочь исчезли обычные холодность и спокойствие.

– Там, – сказал Блэр, указывая на занавеску.

– Ты подглядывал.

– Нет, – ответил Блэр. – Я не подглядывал.

– Да неужели! И как же тогда ты его нашел?

Блэр шевелил губами, но беззвучно.

– Ему, наверное, был знак, – сказала Эстер. – Блэр вообще знает много такого, о чем другие не догадываются.

– Ты врешь, – вскинулась Аманда на Блэра. Она повернулась к Дэвиду: – Этот сумасшедший ребенок просто врет!

Дэвид почувствовал, что лицо его горит, и понял, что сейчас начнет заикаться, но в данный момент ему было все равно. Блэр не походил на других детей, но сумасшедшим точно не был, и Аманда не имела права говорить такие вещи.

– З-з-заткнись! – крикнул он на Аманду, схватил Блэра за руку, а Эстер за плечо и потащил их по коридору в свою комнату. Он услышал, как позади Аманда хлопнула дверью с такой силой, что, казалось, весь дом содрогнулся.

Поначалу Дэвид долго не мог успокоиться, но на смену гневу понемногу приходило разочарование. А ведь он был почти уверен, что должно произойти что-то… что-то особенное. Он и не замечал, как многого ждал от этой церемонии. Вряд ли бы мальчик смог сформулировать, чего именно ждал, но точно знал, что этого не случилось.

Разумеется, приходили духи и взяли жертвоприношения, по крайней мере, если верить Аманде. Но кто бы ни держал металлическую шкатулку, это был не тот, кого надеялся увидеть или услышать Дэвид.

Чуть позже, размышляя над тем, отчего же предчувствие обмануло его, Дэвид отыскал ответ. Он решил, что, скорее всего, сам во всем виноват – он и младшие. Ведь очевидно, что ни один из детей Стэнли не обладал способностями к общению со сверхъестественным, по крайней мере с таким, которым занималась Аманда.

Глава 12

Как обычно, Дэвид понятия не имел, чего ждать от Аманды. На следующий день от его злости не осталось и следа, ведь мальчик был уверен, что Аманда назвала Блэра сумасшедшим в запале и на самом деле так не думала. Так что невозможность предсказать поступки Аманды тревожила его куда больше.

Оказалось, что волноваться не следовало. Утром Аманда была сама дружелюбность. Она даже постучалась в комнату к Дэвиду и Блэру, вошла и заговорила с ними, а этого раньше никогда не случалось.

Сначала она посмотрела книги в шкафу у Дэвида и поздоровалась с Блэром, который еще не совсем проснулся. Потом, пока Дэвид доставал из комода одежду для брата, Аманда присела на краешек кровати и сказала:

– Ну что же, нам надо начинать готовиться к сеансу.

– К сеансу? – с удивлением переспросил Дэвид. – Ладно… Просто я думал, что после того, что случилось вчера, и вообще…

Аманда пожала плечами. Медленно переведя взгляд на Дэвида, она посмотрела на него пристально – долго и неотрывно.

– А что случилось вчера? – спросила она таким тоном, что стало понятно: глупо даже задавать вопросы по поводу вчерашнего.

Девочка стала рассказывать о сеансах, на которых она присутствовала, и о том, который организовывала Лея со своими подругами. Тогда они вызывали дух девочки, умершей много лет назад в той самой комнате, в которой проводился сеанс. Аманда как раз описывала, как в углу сгустился белый туман и из него послышался голос девочки, когда Молли позвала детей на кухню.

За завтраком отец рассказал, что на следующий день он отправляется в трехнедельную экспедицию, и напомнил детям, что они обещали вести себя хорошо и соблюдать правила поведения в цивилизованном обществе в его отсутствие. Пока отец говорил все это, Дэвид думал, что бы тот сказал о спиритическом сеансе, если бы вдруг узнал о нем. Не то чтобы мальчик хотел попросить у отца разрешения. Просто он никогда не обсуждал с Джеффри подобные вопросы, и ему было интересно, какова будет реакция. Дэвида сжигало любопытство, что отец скажет по поводу возможности разговаривать с мертвыми. Мальчику очень хотелось поднять эту тему, но все как-то не представлялось повода.

На другое утро отец собрал рюкзак и уехал. Пару дней жизнь шла своим чередом, без особенных происшествий. Молли в основном рисовала, а Дэвид и Аманда читали книги по спиритическим сеансам. На третий день электропроводка, которая в «Уэстерли» всегда была не особо надежной, окончательно испортилась.

Сначала начал искрить выключатель в гостиной, а потом Молли обнаружила, что когда она включает утюг, телевизор перестает показывать картинку. Мачеха достаточно спокойно относилась к этим проблемам, пока ее не ударило током, когда она схватилась за ручку кухонной двери. После этого она начала нервничать. Дэвид слышал, как Молли разговаривала по телефону с агентом по недвижимости, и в голосе ее слышались истерические нотки.

– Нет, – говорила она, – мы не можем подождать, пока кто-нибудь приедет из города. У нас тут каждую минуту может начаться пожар, если только раньше что-нибудь не взорвется. Неужели в Стивенс Корнерс нет никого, кто разбирается в электропроводке?

Наконец Молли немного успокоилась и смогла выслушать собеседника на том конце провода, а когда повесила трубку, уже казалась не такой расстроенной. Она чуть смутилась, обнаружив, что Дэвид все это время был в комнате и слышал ее разговор.

– Ой, Дэвид, – сказала она. – Я не знала, что ты здесь. Надеюсь, я тебя не напугала. Уверена, все не настолько плохо, как я рассказывала агенту. Просто я всегда боялась таких вот невидимых вещей, как электричество и тому подобное. И надо же было всему этому случиться как раз тогда, когда твой папа уехал в экспедицию!

– Ага, отец неплохо разбирается во всем таком.

– Да, я знаю, – сказала Молли, – но мы не можем ждать его. Мистер Бэллард из агентства по продаже недвижимости обещал позвонить какому-то старику, который живет в Корнерс. Его зовут мистер Голански, он пенсионер. Но у него есть опыт строительных работ, и, думаю, он нам поможет.

Мачеха пыталась говорить спокойно и убедительно, но Дэвид чувствовал, что она до сих пор взволнована. Так, например, она выгнала из дома всех детей и не пускала их внутрь до прихода электрика. Малыши не придали этому никакого значения, поскольку все равно в основном играли на улице, но вот Аманда, которая проводила большую часть дня у себя в комнате, не поскупилась на едкие замечания.

– Ого, – сказала она Дэвиду так, чтобы ее мама услышала, – ты только взгляни на эту панику на пустом месте. Пожарная тревога! Всем покинуть корабль!

Проходя через гостиную, девочка со скучающим видом щелкнула выключателем. На сей раз треск от электрических разрядов был сильнее, чем обычно, полетели искры, и комната наполнилась черным дымом. Молли коротко взвизгнула, и даже Аманда оставила свое скучающее выражение лица и поспешила к входной двери.

Младшие дети играли в саду, а старшие сидели на ступеньках крыльца, когда к дому подъехал старый скрипучий пикап. Из него вышел седой старик. Все его лицо было испещрено глубокими морщинами, однако темные глаза не потеряли еще живости, а походка свидетельствовала, что у него все еще достаточно сил. Он достал из кузова пикапа большой деревянный ящик с инструментами и молоток и направился к входной двери. Дэвид смотрел на этого старого человека, идущего упрямой мерной походкой, и представлял целую процессию таких же стариков, идущих по мрачному тоннелю и напевающих однообразную угрюмую песню.

– Он похож на тролля, – шепнул он Аманде.

Девочка улыбнулась своей надменной улыбкой.

– Да, – сказала она, – странное у него лицо.

Тем временем старик добрался до крыльца и некоторое время стоял, глядя на Дэвида и Аманду и не говоря ни слова. Он смотрел то на мальчика, то девочку. Наконец старик произнес:

– Ром Голански. Что у вас сломалось?

Тут как раз открылась входная дверь, и на крыльцо вышла Молли.

– Мистер Голански? – спросила она.

Старик медленно кивнул.

– О, я так рада, что вы приехали, мистер Голански. Меня зовут миссис Стэнли. Муж сейчас в отъезде, и дом, похоже, просто на части разваливается.

Молли проводила мистера Голански в дом, и Дэвид с Амандой слышали, как она рассказывала о проблеме с электричеством, пока шла по коридору. Аманда опустила голову на колени и надолго застыла в неподвижности.

Утро тянулось медленно. Мистер Голански то входил, то выходил из дома, отрывал провода от стен, наматывал изоленту, что-то прибивал молотком. Молли не ушла в студию рисовать, так что у детей не было никакой возможности готовиться к сеансу. Аманда большую часть дня провела на крыльце за книгой, а Дэвид просто слонялся без дела. Наконец он спросил мистера Голански, не нужна ли тому помощь.

Старик отвлекся от работы (он протягивал провод через отверстие в стене) и неотрывно и мрачно посмотрел на Дэвида.

– Помощь? – спросил он.

– Да, – ответил Дэвид. – Я хотел спросить, не могу ли я быть вам чем-то полезен.

– Смотря в чем. Зависит от того, что ты уже успел натворить.

Дэвид подумал, что, вероятно, у старика не все дома. Или он таким образом спрашивал, есть ли у Дэвида опыт работы с электропроводкой. Мальчик объяснил, что ему не часто доводилось чинить проводку, но, может быть он может подержать что-то или подать инструмент.

Мистер Голански долго не отвечал.

– Ну да, понятно, – наконец сказал он. – Я сейчас пойду наверх, а ты можешь собрать вон те инструменты, взять тот моток провода, который у двери лежит, и принести всё мне.

Дэвид нагрузился инструментом и проводами и поплелся за мистером Голански. На лестничной площадке они остановились. Старик положил руку на балясину в виде шара, который держали первые два купидона. Он стоял неподвижно и посматривал вверх и вниз, вверх и вниз. Мальчик терпеливо ждал, пока не начали неметь руки, и только тогда попытался протиснуться и добраться до второго этажа.

– Пойду-ка отнесу это наверх, – сказал он, но мистер Голански взял его за руку и не пустил.

– Мой отец делал, – сказал он. – Эти перила вырезал мой отец, когда я был еще совсем мальчишкой.

– Ваш отец? – сказал Дэвид. – Вот это да! Наверное, он был очень искусным мастером. Мой папа говорит, что это очень тонкая работа. Он говорит, что никогда не видел ничего подобного в нашей стране.

Как раз в этот момент Аманда с книгой в руках вошла в дом через парадную дверь, и Дэвид рассказал ей о том, что лестницу украшал отец мистера Голански.

Девочка подошла послушать, но вид у нее был, как обычно, скучающий. А старик все рассказывал, как его отец приехал в Америку, чтобы получить землю и стать фермером, потому что для резчиков не было работы, а он был по профессии резчиком. Потом он познакомился с мистером Уэстерли, и тот привез его с семьей в Стивенс Корнерс, помог с землей и работой. Когда мистер Уэстерли начал строить новый дом, отец мистера Голански вырезал ему эти перила и украшения для лестницы – в благодарность.

– Ух ты! – сказал Дэвид. – Это было наверняка непросто, потому что перила эти выглядят как настоящее произведение искусства. Так папа говорит.

– Да, – отозвался мистер Голански, – настоящее произведение искусства. Так и есть. Но они требуют ремонта. Когда-нибудь я приду и займусь ими. Скажите отцу, что я приду. И тогда они будут опять как новые. Только вот херувимчика я не смогу починить. Того, что на лестничной площадке. Его потрепал полтергейст. А новую голову выточить мне не под силу.

Дэвид пропустил слово «полтергейст» мимо ушей, потому что никогда его раньше не слышал, зато Аманда буквально подпрыгнула, будто от пушечного выстрела.

– Полтергейст? – спросила она. – Какой полтергейст?

Мистер Голански смерил ее долгим испытующим взглядом.

– А-а, – сказал он. – Ты, значит, знаешь, что такое полтергейст? Ну, меня это не удивляет.

– Так что там с полтергейстом, мистер Голански? – спросила Аманда неестественно вежливым и заинтересованным тоном. – В этом доме когда-то был полтергейст?

– Да. Да, был. Объявился сразу же, как только отец закончил перила. Много шуму наделал, не одну неделю все газеты только и трещали об этом. В деревне шагу ступить было некуда – кругом полиция да ученые всякие.

– А в это время в доме жили дети? – спросила Аманда. – Девочки или мальчики?

Мистер Голански перестал осматривать трещину на перилах и снова тяжело взглянул на Аманду. Ответил он не сразу.

– Да, похоже, ты и вправду немало знаешь о таких вещах. Возможно, даже слишком много.

С этими словами мистер Голански повернулся, жестом велел Дэвиду следовать за ним и пошел вверх по лестнице. Аманда не отставала ни на шаг.

Когда мистер Голански начал разбирать выключатель в коридоре наверху, Аманда пыталась задать ему еще какие-то вопросы. Она спрашивала, жили ли в доме дети и что именно происходило, когда полтергейст проявлял себя, но старик больше не отвечал. Казалось, будто он внезапно оглох. Только один раз, когда Аманда спросила про безголового купидона, мистер Голански оторвался от работы и повернулся к ней.

– А-а, – сказал он. – Купидон. Как-то ночью он лишился головы. Ну, тогда по всему дому был такой переполох, что только держись. Уэстерли попросили отца, чтобы тот сделал еще одну голову, на замену, но он отказался. Отец решил, что лучше уж пусть они сами найдут пропавшую голову. Он не сомневался, что она где-то рядом.

К этому моменту Дэвид буквально сгорал от любопытства, и Аманда, разумеется, тоже. Но мистер Голански наотрез отказался отвечать на вопросы. Девочка пыталась узнать у него подробности, задавала самые разные вопросы, пока наконец он не развернулся, впился в нее взглядом из-под белых нахмуренных бровей, морщинистое лицо его сложилось в гримасу гнева. Старик махнул рукой и раздраженно проговорил:

– Уйди. Я занят!

Аманда послушалась.

Если бы Дэвид не держал рулетку для мистера Голански, он бы тоже последовал ее примеру. Впрочем, это мальчик и сделал, как только освободился. Задавать старику еще какие-то вопросы он не решился.

На крыльце он встретил Аманду. Она вся буквально светилась от волнения и восторга, так что в первый момент Дэвид с трудом смог ее узнать.

– Ну разве не здорово! – весело воскликнула она. – Полтергейст, подумать только, прямо здесь, в этом доме!

– Слушай, – сказал Дэвид, – может, расскажешь, что это за штука такая – полтергейст? Я, конечно, кое-что предполагаю, но…

Однако Аманда уже не обращала на него никакого внимания и продолжала говорить, словно бы сама с собой:

– То есть получается, что это настоящий дом с привидениями. Даже, возможно, известный дом с привидениями, или он таким был когда-то.

– Это же такой призрак, правильно? – Дэвид рискнул продолжить допрос. – Но почему его так называют?

Только теперь Аманда будто бы невзначай заметила его.

– Разве ты не знаешь, что такое полтергейст? – спросила она. – Это призрак, но не абы какой. «Полтер» означает «шумный», а «гейст» – «дух». Таким образом, слово «полтергейст» означает «шумный дух». На самом деле известных полтергейстов не так уж мало. Их даже изучали всякие ученые, и детективы, и другие исследователи!

– А откуда ты это знаешь? – спросил Дэвид.

– Ну, я много читала о полтергейстах, да и Лея знает о них почти все, – ответила Аманда. Она выдержала паузу и заговорила медленно, словно что-то вспоминая. – Они всегда шумят и кидаются предметами. Обычно камнями, но могут и чем-то другим. Если в комнате никого нет, они могут начать перемещать предметы. В общем, они любят подшучивать над людьми. Есть еще кое-что странное…

– И что же? – нетерпеливо спросил Дэвид.

– Они почти всегда появляются в тех домах, где есть дети определенного возраста.

– Какого возраста? – спросил Дэвид.

Аманда повернулась к мальчику, но смотрела будто бы сквозь него.

– Моего возраста, – ответила она.

Глава 13

На следующее утро, когда Молли собралась ненадолго съездить в город, чтобы отвезти кое-какие картины, Аманда отправилась вместе с ней. Вернулась мачеха одна.

– А где Аманда? – спросил Дэвид.

– В библиотеке, – ответила Молли. – Приедет домой на автобусе.

– До сих пор в библиотеке? Я думал, она туда утром пошла.

– Да, так и есть. Но когда я за ней заехала, она пожелала там задержаться. Поэтому мы выяснили, какие маршруты автобусов нам подходят, и договорились, что она приедет на двухчасовом рейсе. В Стивенс Корнерс он будет в три часа.

Этим утром перед отъездом Аманда сказала Дэвиду, что собирается в библиотеку, чтобы провести исследование феномена полтергейста. Времени поговорить у них не было, поэтому все утро Дэвид гадал, что же девочка собирается найти в библиотеке. Ведь, как ему казалось, она и так уже знает о полтергейстах все, что только можно. Чем дольше он об этом думал, тем больше его разбирало любопытство, поэтому к полудню он решил прогуляться до автобусной остановки, чтобы встретить Аманду.

Автобусная остановка в Стивенс Корнерс располагалась на другом конце деревни, где проходило шоссе. Путь предстоял неблизкий, особенно учитывая августовскую полуденную жару и пыль. Когда Дэвид наконец добрался до навеса над остановкой, то ощутил, как вспотевшее лицо облепляет дорожная пыль. Изнемогая от жары и усталости, он опустился на скамейку, и тут как раз подъехал автобус, из которого вышла Аманда, как всегда совершенно невозмутимая. Конечно, в автобусе работал кондиционер, но невозмутимость Аманды скорее относилась к пассажирам, которые таращились на ее странное одеяние из лавки старьевщика и на центр силы, как она называла зеркальный треугольник у себя на лбу. Всем своим видом девочка демонстрировала, что понятия не имеет, чего это они все пялятся, а если бы даже и знала, то подобная назойливость на вызвала бы у нее ничего, кроме раздражения. Скучающее выражение лица Аманда сохраняла, пока автобус не отъехал достаточно далеко, но тут она заметила Дэвида.

– Дэвид, – воскликнула девочка и кинулась к нему навстречу, – ты представить себе не можешь, что я там разузнала!

– О полтергейстах?

– О том самом полтергейсте! О том, что живет в «Уэстерли»!

– И как тебе это удалось?

– Ну, я вспомнила, что дом был построен в 1895 году, а старик говорил, что полтергейст начал совершать свои проделки почти сразу же после его постройки. Поэтому я запросила подшивки всех местных газет начиная с 1895 года. Сначала мне отказывали, потому что я несовершеннолетняя, но наконец сдались, когда я соврала, что работаю над рефератом для школы, который мне надо сдать после летних каникул. Они только постоянно посматривали, не вырезаю ли я чего-нибудь из газет. И наконец я нашла, что искала. Это началось в сентябре 1896 года.

На обратной дороге Дэвид и думать забыл и про жару, и про пыль. Аманда рассказывала ему о совершенно невероятных событиях, происходивших в доме. В то время две пожилые дамы, жившие в нем вплоть до того дня, когда «Уэстерли» купила семья Стэнли, были еще маленькими: одной было двенадцать, а другой четырнадцать. Звали их Мейбл и Хэрриет, и до того, как поселиться в «Уэстерли», они путешествовали по всему миру. Отец их, мистер Уэстерли, работал на правительство, и его посылали в самые разные страны. Когда же он состарился и вышел на пенсию, то переехал в Вестерн Корнерс, чтобы спокойно прожить остаток жизни, занимаясь фермерством. Но стоило семье въехать в новый дом, как сразу же начались неприятности.

Поначалу полетели камни. Да-да, камни и галька так и летали по всему дому и по двору, иногда даже не один, а два камня разом. А бывало, что и градом летели в стенку. Потом по ночам стал слышаться странный шум, и по всему дому мебель стала передвигаться сама по себе. Когда же дошло до битья ваз, плафонов и стекол, вызвали полицию. В газете было интервью с горничной, жившей тогда в доме, которая утверждала, что самолично видела, как огромный плафон ни с того ни с сего поднялся в воздух, пронесся через всю комнату и вдребезги разбился о стену. Писали в газетах и о том, что в «Уэстерли» приезжали какие-то исследователи, и странные явления в доме пытались изучать даже два профессора университета.

– И что, нашли они, в чем причина? – спросил Дэвид. – Ну, я имею в виду, нашли они того, кто все это делал?

– Нет, – ответила Аманда. – Нет, никого они не нашли. Один из профессоров опубликовал статью в газете, в которой он возлагал вину на Хэрриет, старшую дочку Уэстерли, однако доказательств у него никаких не было. Им удалось обнаружить, что все это происходило только тогда, когда девочки находились в доме, но это не означает, что это они виноваты. Дело в том, что духу нужно получать от кого-то силу, и так сложилось, что этот дух получал силу от Хэрриет. В тот день, когда разбилось окно над парадным входом, а купидон лишился головы, Хэрриет спала в своей комнате, причем с ней там находились трое свидетелей, которые подтвердили, что она спала и не вставала с постели. В общем, было доказано, что она не виновата во всех этих безобразиях.

– И что же дальше?

– Ну, тогда мать семейства решила вызвать знаменитого медиума, то есть человека, умеющего говорить с духами. И вот эта женщина-медиум явилась и сказала, что в доме живет злой дух и что требуется провести специальную церемонию, чтобы очистить дом от этого духа. Однако к тому времени отец отослал девочек учиться в закрытую школу, и все странные явления закончились. То есть эту самую специальную церемонию так и не провели.

– Ничего себе! – сказал Дэвид. – Интересно, почему нам ни о чем не рассказали, когда мы покупали дом. Наверное, думали, что мы испугаемся и не купим его.

– Или они сами ничего об этом не знали, – сказала Аманда. – Все это произошло так давно, что большинство свидетелей либо уже умерли, либо переехали отсюда.

– Вот бы папа был здесь! – сказал Дэвид.

– Это еще зачем? – удивилась Аманда.

– Затем, что ему это было бы очень интересно. Ведь фактически это было историческое событие – о нем писали в газетах и все такое. И произошло это прямо в нашем доме!

Аманда остановилась, посмотрела на Дэвида и сказала лишь одно:

– Ах, Дэйви!

Но ее взгляд и интонация были более чем красноречивы.

– Послушай, Аманда, – сказал Дэвид, – я ничего не понимаю. Я не вижу ничего дурного в том, чтобы рассказать обо всем отцу. Ему действительно будет интересно, а кроме того, это не какая-то там тайна за семью печатями. Ну, об этом ведь даже в газетах писали, и всем это известно.

– Всем это было известно, причем давно. А теперь об этом никто не знает.

– То есть ты хочешь сказать, что мы даже Молли не расскажем?

– Рассказать Молли? Да ты с ума сошел! Ты знаешь, какая она трусиха? Да после такого она и одной ночи в доме оставаться не захочет.

Дэвид об этом не подумал. В подобных обстоятельствах, пожалуй, и правда лучше было бы ничего не рассказывать отцу и Молли, но с другой стороны, он понимал, что поступать так очень нехорошо. Было бы так здорово рассказать об этом, и оказалось, что рассказывать никому, кроме младших, нельзя, а они слишком маленькие и ничего не поймут.

Когда они вернулись в «Уэстерли», Аманда сразу же ушла к себе в комнату, заперлась на ключ и весь вечер и большую часть следующего дня проторчала там, выходя только к столу. Дэвиду ужасно хотелось поговорить с ней, и пару раз он даже решился постучать в дверь, но она только кричала, чтобы он уходил, потому что она занята. Это было невыносимо.

Чем больше Дэвид думал о полтергейсте и обо всем, что рассказала Аманда, тем более интересные мысли и вопросы у него возникали.

Ему хотелось узнать, в окна какой именно комнаты влетали камни и о какую стену разбился плафон. И в какой комнате жила Хэрриет, ведь именно в этой комнате она спала в ту ночь, когда полтергейст ворвался через окно над парадным входом, пролетел по всему холлу и оторвал голову купидону.

А что если это его комната? Что если он сидит сейчас именно там? Он встал и прошелся по комнате, пытаясь представить, как все это было тогда: где стояла кровать Хэрриет (скорее всего, это была такая старомодная кровать с резным изголовьем), где именно находились свидетели, и как они себя вели, когда услышали внизу странный шум – поначалу тихий, но потом переходящий в рев и грохот…

Как раз в этот момент где-то рядом что-то грохнуло, и Дэвид от неожиданности подпрыгнул, но потом понял, что шум раздается из комнаты девочек. Наверное, как обычно, у Джени приступ раздражения, и она опять что-то уронила. Мальчик отправился к сестрам, чтобы призвать обеих к порядку, но, проходя мимо комнаты Аманды, не удержался и опять постучал. В ответ раздалось только: «Уйди! Не мешай мне думать!»

Глава 14

Только во второй половине дня Аманда соизволила выйти из комнаты. Малыши бегали по газону в купальниках, а Дэвид поливал одновременно и газон, и детей. Стоял очередной ясный, теплый солнечный день. Остановившись на крыльце, Аманда обозревала двор, прищурившись, потому что только что вышла из полумрака комнаты. Увидев Дэвида, она направилась к нему, стараясь обойти и газон, и детей, и при этом не попасть под брызги.

– Пошли, – сказала она, – нам надо поговорить.

– Ну так иди сюда и говори, – ответил Дэвид.

– Не здесь.

– Ну ладно, подожди минутку. Я не могу уйти прямо сейчас: я обещал им, что подержу поливальный шланг, чтобы они порезвились, а они только начали.

– Ну пусть сами подержат, ничего страшного.

Дэвид помотал головой.

– Не-а. Отец запретил давать им шланг. Последний раз они смыли розовые кусты и чуть не утопили Эстер.

Аманда вздохнула и с ясно написанный на лице отвращением пошла прочь, но, сделав лишь несколько шагов, вернулась.

– Ну ладно, давай поговорим здесь, если только сможем докричаться друг до друга. Я хотела спросить тебя о сеансе. Его нужно провести сегодня ночью.

– Почему именно сегодня? Я думал, нужно подождать до четверга, когда Молли пойдет на свое собрание.

– Нет, сегодня, – возразила Аманда. – Я изучала знаки и знамения. Всё говорит о том, что церемония должна проводиться сегодня. Мы начнем поздно, когда Молли уже будет спать.

– После того как уснет Молли? Ничего себе! Но она не ложится раньше десяти или одиннадцати вечера. Близняшки еще никогда не засиживались так долго. Они обязательно уснут.

– Ну так уложи их как обычно, а в полночь разбудишь. Это идеальное время для сеанса.

Дэвид еще немного поспорил и даже предложил провести сеанс без детей или хотя бы без участия Блэра и Эстер, но Аманда была непреклонна. Она настаивала, что для проведения сеанса требуется не менее пяти человек. Все пятеро должны положить руки на стол и развести пальцы, причем кончики пальцев обязательно должны соприкасаться во время всей церемонии.

Поэтому Дэвид был вынужден согласиться, хоть и без особого удовольствия. Получив согласие, Аманда сразу унеслась в дом. Дэвид продолжал поливать младших из шланга, но мысли его были далеко: он волновался по поводу предстоящего сеанса. Впрочем, по крайней мере, теперь на горизонте замаячило хоть одно радостное событие. И Дэвид был доволен, что не сообщил малышам о полтергейсте. Ему предстояло разбудить их среди ночи и отвести на сеанс, и сейчас он радовался, что они не знают о злом обитателе дома. Еще бы: даже взрослый почувствовал бы себя неуютно, случись ему внезапно узнать такую новость.

Дэвид уже рассказывал младшим о спиритизме, но когда он сообщил, что сеанс планируется этой ночью, Джени потребовала еще раз во всех подробностях рассказать ей, что такое спиритический сеанс.

– Я ведь уже рассказывал, – отозвался брат. – Люди садятся вокруг стола в темной комнате, при этом один из них является медиумом. То есть посредником между миром людей и духов. Медиум входит в состояние транса и вызывает дух. После того как дух явился, он начинает говорить с собравшимися или подает им знаки, например, начинает дрожать ножка стола. Если она дергается один раз, это означает «да», если два раза, то «нет». Иногда люди даже видят явившегося духа, но так бывает не всегда.

– И кто у нас будет медиумом?

– Аманда.

– Почему всегда всё делает Аманда? Почему бы мне не побыть медиумом? У меня получится гораздо лучше, чем у нее, я уверена.

– И почему же?

– Ну смотри: вы с Амандой – самые старшие, Блэр и Тессер – младшие, а я посередине*.

Игра слов: medium (англ.) означает и «медиум», и «середина, средний».

Дэвид чуть не зарычал от досады.

– Да это совсем не то, что ты думаешь. Медиумом называют человека, у которого есть способности входить в контакт с миром духов. Это дано не каждому.

– А Аманде это, значит, дано?

– Она думает, что да. Аманда говорит, что у нее никогда не было возможности проверить свои способности на настоящем сеансе. Но она видела, как это делают другие, и знает, как правильно проводить сеанс. Амана говорит, что много работала над этим. Поэтому если ты собираешься ныть и просить, чтобы тебя сделали медиумом, я тебя просто не разбужу.

Джени нахмурилась – она явно была недовольна, – но кивнула.

– Хорошо. Но на следующий сеанс медиумом буду я!

Ночью, когда младшие уже уснули, Дэвид взял интересную книгу и устроился поудобнее, ожидая, когда Молли пойдет спать. Сам он не ложился, так как боялся проспать. Мальчик снял ботинки и надел пижаму, на случай если Молли зайдет пожелать ему спокойной ночи, потом залез в кровать и взялся за чтение. На соседней кровати уже мирно посапывал Блэр, никогда не страдавший бессонницей, так же как никогда Эстер не страдала отсутствием аппетита.

Дэвид углубился в книгу, взятую у Аманды. Она называлась «Сверхъестественное в нашей жизни», и в ней рассказывалось о призраках, являющихся для совершения мести или для того, чтобы поведать о вероломствах, которые свершились в прошлом. Чем больше Дэвид читал, тем ярче представлялись ему описываемые места и люди, и он легко мог вообразить, как все выглядело на самом деле. Дочитав до конца очередную историю, мальчик подходил к двери и прислушивался, но всякий раз убеждался, что телевизор внизу все еще работает, и иногда слышал шаги Молли.

Дэвид как раз дочитывал историю о духе мертвеца, который явился в дом, где жил когда-то, в виде ужасающей собаки с красными глазами, когда услышал шаги Молли по лестнице наверх. Он был почти уверен, что это мачеха. По крайней мере, из коридора не было слышно скрежета когтей по полу, о котором он только что прочитал. Тем не менее Дэвид буквально застыл в кровати и долго не мог заставить себя подойти на цыпочках к двери, открыть ее и выглянуть в коридор. Когда же он наконец сделал это, то увидел, что из-под двери комнаты Молли пробивается свет, а значит шаги действительно принадлежали ей.

Дэвид вернулся в постель и стал ждать, пока Молли уснет. Читать ему больше не хотелось, спать – тем более. Сидя на кровати, он обдумывал истории, которые прочитал в книге. Слух мальчика обострился, казалось, сейчас он мог уловить малейший шорох, а вот глаза слезились, словно в них попал песок. Тут он услышал, как скрипнула дверь комнаты Аманды. Минуту спустя раздался осторожный стук.

Аманда заглянула в комнату и кивнула. На ней было ее ритуальное одеяние, по крайней мере, его часть. Когда Дэвид подошел к двери, то обнаружил, что Аманда надела всё, кроме черных чулок и туфель. Вместо них на ногах у нее красовались старые стоптанные тапочки.

Девочка заметила его взгляд и пояснила:

– Туфли слишком шумные. Вы все тоже наденьте тапочки.

– А нам нужно надевать ритуальные облачения? – спросил Дэвид.

– Ритуальные облачения? Забудь! – сказала Аманда и добавила: – Только медиум надевает особое облачение для проведения сеанса. Остальные могут являться в обычной одежде.

Девочка легко проскользнула обратно к себе в комнату, а Дэвид поднял Блэра и усадил его на край кровати. Пару раз Дэвид уже пытался разбудить брата среди ночи и знал, что это не так-то просто. Но также он знал, что сделать это все-таки удастся, особенно если постараться. Пару раз Блэр заваливался на подушку, но Дэвид встряхивал его, так что брат широко открывал глаза и старательно таращился в темноту.

В таком состоянии Дэвид и оставил брата и поспешил по коридору в комнату девочек. Джени и Эстер проснулись довольно легко, но когда они втроем вошли в комнату Дэвида, оказалось, что Блэр опять завалился и преспокойненько уснул. Наконец Дэвид и Джени подняли младшего брата, и они все вместе отправились в комнату Аманды, причем Блэра пришлось буквально волочь, чтобы он не упал.

Единственным источником света тут оказалась небольшая свеча. Дэвид с трудом рассмотрел игральный столик, накрытый одеялом, который теперь занимал центр комнаты, а вокруг него стояли пять стульев.

– Ш-ш, – зашипела Аманда на вошедших. Потом закрыла дверь и начала командовать: – Дэвид, ты садись сюда. Тессер, держись подальше от вороны. Джени, а ты…

– Неа, – перебила Джени. – Меня зовут Калла.

– Ну уж нет, – ответила Аманда. – Магическое имя используется только тогда, когда ты сама ведешь ритуал. А сегодня ты просто присутствуешь на спиритическом сеансе. Тебе для этого не требуется связываться со сверхъестественным. Джени, ты… – она остановилась и уставилась на Блэра. – А с ним-то что?

Блэр стоял, поддерживаемый Дэвидом и Джени, но глаза его снова закрылись. Брат встряхнул его, подул в лицо, и глаза малыша вновь широко открылись.

– С ним все в порядке, – сказал Дэвид. – Просто он еще не проснулся.

Аманда вздохнула.

– Ну так посади его в кресло, чтобы не упал, – сказала она. – И давайте уже приступать, пока моя мать не проснулась и не начала шнырять по дому.

Когда все расселись за столом, Аманда включила ту же самую странную музыку, которая играла во время ритуала инициации, но на сей раз очень тихо. Затем она поставила свечу ровно в центр стола. Это была небольшая черная свечка, испускавшая при горении сильный аромат, но дававшая очень мало света. Аманда уселась напротив Дэвида. Она велела всем положить руки на стол и расставить пальцы таким образом, чтобы большой палец левой руки соприкасался с большим пальцем правой, а мизинец касался мизинца другого участника.

Дэвиду пришлось помочь Блэру положить руки как следует, и младший брат тотчас же начал клевать носом. Глаза его оставались открыты, но взгляд был совершенно пустым, и Дэвид то и дело должен был помогать ему сидеть прямо.

– Итак, – сказала Аманда, – теперь вы все должны сосредоточиться на пламени свечи. Смотрите на свечу и постарайтесь вообще ни о чем не думать. Я войду в состояние транса и, когда установлю контакт с духом, дам вам знать, что он здесь.

– Подожди, – прервал ее Дэвид. – А разве нам не надо вызывать каких-то конкретных духов? Мы ведь должны сказать, с каким именно духом мы собираемся говорить.

– Ну, на некоторых сеансах так и делают. То есть я хотела сказать, что есть медиумы, которые ведут сеанс именно так. Но поскольку я только начинаю изучать эту науку, думаю, я постараюсь связаться с первым попавшимся духом. Когда у меня будет побольше знаний, мы попробуем связаться с определенными людьми. А с кем ты хотел бы поговорить?

– Ну… – начал было Дэвид, но остановился и ничего не сказал.

Его переполняли идеи, о которых он раньше и подумать не смел. Дэвид точно знал, с кем хотел поговорить, но боялся признаться в этом даже самому себе. И еще ему отлично было известно – во всяком случае, он догадывался, – что по этому поводу скажет Аманда. Раз уж она с живыми родителями не хотела разговаривать и с насмешкой относилась к тому, что Дэвид так доверяет отцу, вряд ли она пожелает разговаривать с умершими…

Поэтому Дэвид только помотал головой и ответил:

– Ничего, забудь.

Но было уже поздно. Аманда смотрела на него так, будто могла читать мысли.

– А-а, я поняла, – сказала она, подняв брови и скривив рот. – Я поняла.

– Ничего ты не поняла! – сказал Дэвид. – Забудь об этом. Просто забудь, и все!

– Ну ладно, – сказала Аманда с удивлением. – Все нормально, остынь. Если кто-то из участников напряжен, это разрушает атмосферу. Нужно максимально расслабиться и сосредоточиться, постараться ни о чем не думать, пока я буду погружаться в транс.

– Я не напряжен! – злобно прошипел Дэвид.

Он протянул руку к Блэру и резко вернул его в сидячее положение, чтобы не дать брату воткнуться носом в стол. Блэр посмотрел на Дэвида и вдруг разулыбался как рождественский ангел. Дэвид тоже не смог сдержать улыбки. Было абсолютно ясно, что Блэр не может окончательно проснуться и совершенно не способен следовать указаниям Аманды. Дэвид развернул голову брата лицом к свече.

– Просто смотри на свечу, Блэр, – сказал он. – И постарайся сосредоточиться.

– Просто сосредоточься, – сказала Джени. – Вот так. Вот, смотри, Блэр, я покажу тебе, как надо сосредотачиваться.

Джени села с совершенно прямой спиной и уставилась на свечу. Глаза ее были как блюдца и от напряжения чуть косили.

Эстер наклонилась взглянуть, что там делает Джени. Потом она сказала:

– Вот так, что ли? Посмотри на меня, Джени. Я правильно делаю?

Джени глянула на Эстер.

– Нет, – сказала она, – у тебя недостаточно большие глаза. Нужно выпучить глаза, вот так.

– Да вы успокоитесь или нет? – прошипела Аманда. Она запустила пальцы в прическу и замотала головой, как будто собиралась рвать на себе волосы. – Эти дети, – пожаловалась она Дэвиду, – они меня с ума сведут!

Но Дэвид все еще был зол на Аманду, поэтому совершенно не почувствовал себя виноватым из-за поведения младших. Ему, правда, пришлось сделать некоторое усилие, чтобы сдержать улыбку. Но, к его удивлению, Джени извинилась.

– Прости нас. Мы будем сидеть тихо, – пробормотала сестра.

Очевидно, малышка очень хотела принять участие в сеансе, потому что она почти никогда и ни за что не извинялась.

Аманда встала, чтобы переставить кассету в магнитофоне, потому что большая часть композиций уже прошла, пока они выясняли отношения. Вернувшись, девочка начала погружаться в транс. Она откинулась на стуле, запрокинула лицо и закрыла глаза. Через минуту дыхание ее стало размеренным и тяжелым.

Дэвид смотрел на свечу, слушал монотонную музыку и ждал. Он не знал, чего именно ждет. Он больше не злился, ему не было страшно, как несколько минут назад у себя в комнате, никакой надежды он тоже не испытывал. Он больше не ждал ничего необычного.

Довольно долго ничего не происходило. Дернулась несколько раз Эстер, Джени чихнула и убрала руку со стола, чтобы вытереть нос. Пару раз Дэвид тоже убирал руку, чтобы привести Блэра в сидячее состояние, в противном случае тот бы просто бухнулся лбом на стол. Он и сам чувствовал, что сон начинает к нему подкрадываться, как вдруг стол содрогнулся, словно от удара.

Дэвид аж подскочил. Джени и Эстер сидели не шевелясь, с широко открытыми глазами, и даже Блэр, казалось, проснулся. Звук был резкий и жесткий, как будто кто-то с силой ударил железом по дереву или по столу стукнули небольшим молоточком. Дэвид оглядел руки всех присутствующих. Он был уверен, что никто не выходил из круга.

Аманда по-прежнему сидела неподвижно с запрокинутым вверх лицом и закрытыми глазами. Дэвид подумал, не могла ли она стучать ногами, но потом вспомнил, что на ней мягкие тапочки. Он все еще пытался понять, что именно произошло, когда шум повторился. Теперь было уже два удара, подряд.

– Кто здесь? – сказала Аманда странным глухим голосом.

Стук!

– Ты дух? – спросила Аманда.

Стук! И тот же самый звук.

– Означает ли один удар «да», а два удара «нет»?

Стук!

Дэвид сглотнул и наконец смог спросить:

– Ты дух кого-нибудь, кого мы знаем?

Стук! Стук!

Тогда спросила Эстер:

– Ты не причинишь нам вреда?

Стук! Стук!

– Это означает «нет», – сказала Джени. – Он нас не тронет, Тессер.

– Ты пришел, чтобы что-то нам сказать? – спросил Дэвид.

Стук!

– Ты раньше бывал в этом доме? – спросила Аманда.

Стук!

Дэвид наклонился и уставился прямо в центр свечи, откуда, казалось, и исходил стук.

– Ты дух, который жил здесь? Ты полтергейст?

После долгой паузы раздался одиночный весьма громкий стук.

Дэвид подавился, как будто воздух при вдохе внезапно пошел не в то горло. Не то чтобы он всерьез поперхнулся, но все же закашлялся.

Сквозь кашель он слышал, как Джени требовательно вопрошает:

– А что такое полтергейст? Дэвид, что такое полтергейст? Что такое полтергейст, Аманда?

– Что такое… кто? – спросила Эстер. – Что это такое, Дэвид?

Дэвид все еще кашлял, а Аманда все еще находилась в трансе, но даже в этом состоянии она нахмурилась. Наконец Дэвид подавил кашель и прошипел: «З-заткнитесь! Молчите!»

Джени и Эстер замолчали, но было поздно: дух, судя по всему, уже ушел. Дэвид задал еще несколько вопросов, но стук не повторялся. Аманда по-прежнему пребывала в трансе, с закрытыми глазами, и тяжело дышала. Она то и дело ерзала на стуле.

Тут позади Аманды раздался тихий щелчок, и возник тусклый свет. Казалось, что он выбивается из чулана, сквозь занавески и бисер, которыми Аманда завесила вход. В самом центре тусклого свечения возникла темная фигура. Лица было не разобрать, но это определенно были очертания человека: круглая голова, шея и плечи, большие горящие глаза… Дэвид моргнул и помотал головой, но фигура не исчезала.

Джени тихонько ахнула, а Эстер начала хватать ртом воздух, как она делала всякий раз перед тем как заплакать. Дэвид бросился к Эстер, поднял ее со стула и начал толкать к двери, а Джени ринулась вслед за ними. Он вытащил детей из комнаты, вернулся за Блэром и тут обнаружил, что света в чулане больше не было. Только Аманда продолжала сидеть, руки ее по-прежнему были на столе, а глаза закрыты. Единственным источником света в комнате опять оставалась небольшая свечка на столе, но ее вполне хватило, чтобы увидеть, что остальные четыре стула пусты. И Блэра нигде нет.

На одну ужасающую секунду Дэвиду в голову пришла безумная мысль, что это существо или что-то, явившееся из чулана, утащило Блэра за собой во тьму. Но тут он заметил, что рядом с одним из стульев что-то движется. Конечно, брат был цел и невредим, ползал на четвереньках, и из-под одеяла, которым был накрыт стол, торчала только его попа.

Дэвид схватил Блэра за пижамные штаны и потянул на себя. Пока он не увидел лицо младшего брата, был уверен, что тот решил спрятаться от призрака из чулана и использует технику страуса. Но потом мальчик понял, что Блэр и не думал никого пугаться. Скорее всего, в течение всего сеанса он мирно спал и наконец просто свалился со стула. Однако что-то – возможно, падение – привело его в чувство, так что Дэвиду не пришлось поддерживать брата по дороге в коридор, где до сих пор стояли Джени и Эстер. Он отослал всех троих в свою комнату и велел дожидаться его там. Потом мальчик вернулся к Аманде.

Она сидела все в том же положении, в каком Дэвид ее оставил. Он с подозрением посмотрел на чулан, а потом обошел стол так, чтобы видеть лицо Аманды и дверь одновременно.

– Аманда, – сказал Дэвид, – проснись.

Аманда застонала и стала кивать головой.

– Аманда, – сказал он громче.

Девочка медленно открыла глаза и ошарашенно огляделась, будто впервые в жизни видела комнату.

– Где я? – спросила Аманда. – Что случилось?

– Мы проводили сеанс, – ответил Дэвид. – Ты разве не помнишь? Ты не помнишь стук?

Аманда помотала головой. Она уставилась прямо на Дэвида широко открытыми невинными глазами.

– Ты говорила с духом, – сказал Дэвид.

– Скорее всего, говорило мое астральное тело. Я не помню.

– Призрак издавал стук. И еще… мы видели его. По крайней мере, мы видели нечто. В чулане.

Аманда повернулась и уставилась на дверь чулана. Потом обернулась к Дэвиду.

– Рассказывай, – попросила она.

Глава 15

Дэвид уложил детей обратно в кровать, еще раз строго-настрого запретил им рассказывать кому-либо из взрослых о спиритическом сеансе, особенно Молли, и вернулся в комнату к Аманде. Та хотела, чтобы Дэвид рассказал, что случилось после того, как она погрузилась в транс. Дэвид и рассказал все, что только смог припомнить.

Поначалу он никак не мог избавиться от чувства, что его дурят. Ведь если посмотреть на все произошедшее логически, с точки зрения науки, то есть таким образом, каким, скорее всего, посмотрел бы отец, пребывание Аманды в состоянии транса было весьма сомнительным, а следовательно, скорее всего, она прекрасно знает, что происходило в комнате во время сеанса. Более того, скорее всего, она сама все это спланировала и провернула. Вот только каким образом – этого Дэвид не мог понять. Однако он уже был научен горьким опытом и знал, насколько Аманда изобретательна. Но, надо отдать ей должное, вопросы о произошедшем она задавала с совершенно невинным выражением лица, а когда услышала про то, что дух ответил «да» на вопрос, является ли он полтергейстом, искренне удивилась и разволновалась.

Дэвид не знал, что и подумать. Он действительно не представлял, как можно объяснить все произошедшее, но точно ощущал присутствие в комнате Аманды чего-то сверхъестественного.

На следующий день он собрал младших под дубом на заднем дворе и опять заговорил с ними о случившемся. Джени как раз возобновила попытки узнать у Дэвида, что такое полтергейст, когда на заднем крыльце дома появилась Аманда. Увидев его с младшими, она направилась прямиком к ним. Шла девочка медленно и, казалось, прихрамывала на правую ногу.

– Что у тебя с ногой? – спросил Дэвид, когда она приблизилась.

– Палец дверью ушибла, – ответила Аманда.

– Аманда, – перебила Джени, – что такое полтергейст и когда он жил в этом доме?

Вздохнув, девочка рассказала все: о том, что такое полтергейст, и о том самом полтергейсте, который преследовал обитателей «Уэстерли».

– И что же, прошлой ночью он опять появился? – спросила Джени. – Он что, снова собирается посещать этот дом?

– Ну, – сказала Аманда, – этого я не знаю. Но Дэвид говорит, дух подтвердил, что он тот самый, который жил здесь прежде.

– И что, он будет кидаться камнями и ломать вещи, как рассказала Аманда? – спросила Эстер у Дэвида. – Молли не разрешит.

– Нет, – ответил Дэвид, – я так не думаю.

– Подумать только – Молли не разрешит! – сказала Аманда голосом, полным сарказма. – Если дух захочет, он будет творить все, что пожелает, и Молли с этим ничего поделать не сможет. Полтергейсту никто не в состоянии что-либо приказывать или запрещать.

Все это время Блэр молчал. Должно быть, он, как всегда, внимательно слушал. Обычно ему всегда удавалось услышать гораздо больше, чем можно было предположить. Сейчас же он был увлечен игрой с пером сойки, которое нашел под деревом. Когда дети обсудили сеанс и каждый высказал свои соображения, Дэвид спросил Блэра:

– А ты слышал, как дух издавал стуки, Блэр?

Малыш в это время пытался просунуть перо в петельку своей рубашки. Он посмотрел на брата:

– Дух издавал стуки? – переспросил он. – Нет, не слышал. Я слышал, как дух говорил.

– О чем это ты? – спросила Аманда. – Все остальные слышали только стук.

– Тебе это, наверное, приснилось, – сказал Дэвид. – ты ведь большую часть сеанса проспал.

– И что же дух говорил, Блэр? – спросила Джени. – Что он тебе говорил?

– Он сказал, что не стучал. Он сказал… – Блэр сделал шаг вперед и посмотрел на Аманду, а потом на Дэвида. – Он говорил про Аманду.

– О чем это он вообще? – возмутилась Аманда. – Он все выдумывает!

– И что же он говорил про Аманду? – спросила Джени.

– Замолчи! – закричала Аманда на Джени. – Он все выдумывает!

Все уставились на Блэра. Он наклонился, поднял перо и протянул его Аманде.

– Вот, возьми мое перо, – сказал он.

После этого уже никто ничего не смог от него добиться.

В тот же день, сразу после обеда, полетели камни. Дэвид был в кухне вместе с Молли и Блэром и разговаривал с мачехой, когда из холла вошла Эстер. Она хромала и морщилась от боли.

– Что с тобой? – спросила Молли.

– Я на камешек наступила, – ответила девочка.

Она села на пол и стала изучать пострадавшую ногу. Действительно, на пятке виднелась небольшая красная точка. Молли поцеловала ее, чтобы побыстрее прошла, и сказала Эстер, что кожа не повреждена, а значит, через минуту все пройдет.

– Ты, что же, прыгнула прямо на камень?

– Я бежала, и он мне прямо в пятку вонзился, – ответила Эстер. – Там, в холле.

– В холле? – спросил Дэвид. – А каким образом камень оказался в… – Он запнулся, не договорив, и пошел в холл. У самой лестницы он обнаружил круглый камешек с одной острой выступающей гранью. Мальчик поднял его и продолжил поиски. В гостиной, возле рояля, он обнаружил еще один – такого же размера. В столовой нашлась еще пара камешков. Находки он принес в кухню.

– Смотрите, – сказал он. – Все эти камни я нашел в доме. Это ты их притащил, Блэр?

Блэр помотал головой, Эстер тоже отпиралась. Молли взяла камни и внимательно посмотрела на них.

– Странно все это, – сказала она. – Сегодня утром я нашла несколько камушков прямо на пороге своей спальни. Должно быть, кто-то играет с ними.

Дэвид ничего не ответил, вдруг ощутив, как по шее и спине побежали противные мурашки. Он пошел искать Джени, чтобы спросить у нее, не она ли притащила камни в дом, хотя уже знал, что она тут ни при чем. Так и вышло.

Аманда снова сидела у себя в комнате, закрывшись на ключ, но Дэвид очень настойчиво постучал к ней и сказал, что ему нужно с ней переговорить.

Увидев камни, она разволновалась, но сказала только одно:

– Их могли притащить дети.

– Нет, – ответил Дэвид, – я уже спрашивал их, и они говорят, что ничего не делали.

– Ну, они могли и соврать.

– Неа. Эстер не умеет, а Джени никогда бы не стала врать про такие вещи. Она врет только тогда, когда сама придумывает истории.

– А Блэр? Он еще так мал, что сам не понимает, когда фантазирует, а когда говорит правду.

Эти слова привели Дэвида в бешенство.

– Он тоже не врет! – закричал мальчик. – Блэр очень умный, он много чего знает. Просто иногда он знает такие вещи, о которых другие люди и понятия не имеют.

Аманда хмыкнула.

– Ну ладно, – сказала она, – пусть будет по-твоему. Так кто же тогда притащил в дом камни?

Дэвид лишь многозначительно взглянул на девочку.

– Полтергейст? – предположила она.

– Ну… у меня была такая мысль, – заметил Дэвид.

Аманда передернула плечами.

– Что ж, если это действительно полтергейст, мы скоро это выясним.

– Как? Как ты собираешься это выяснить?

– Я говорю, что если это действительно полтергейст, то он наверняка в ближайшее время что-нибудь еще выкинет. Уж если он начал проказничать, то не остановится на том, чтобы просто притащить в дом пару камней.

Эта мысль Дэвиду в голову не приходила, но после разговора с Амандой ни о чем другом, кроме проделок полтергейста, он уже не мог думать. Поэтому когда вечером после ужина в кухню влетел небольшой камень, Дэвид почти не удивился.

Младшие уже легли спать, Аманда была у себя в комнате, а Дэвид сидел на кухне за столом и листал большой художественный альбом Молли. Перед тем как уйти наверх, Аманда вымыла посуду, и теперь Молли вытирала плиту и чистила раковину. В общем, был обычный тихий вечер, когда внезапно в кухню влетел камень, прокатился под столом и выкатился из-под него с другой стороны. Дэвид выглянул бы в холл, если бы была хоть какая-то надежда кого-нибудь там обнаружить.

Однако Молли об этом не знала. Она подняла камень, открыла кухонную дверь и внимательно оглядела холл.

– Странно, – сказала она. – Интересно, откуда бы здесь мог взяться камень?

Дэвид лишь покачал головой, помня об обещании не рассказывать никому о полтергейсте, особенно Молли. Впрочем, он чувствовал, что вскоре она сама это выяснит. Вот и пусть выясняет. Во всяком случае, он не окажется к этому причастным.

Предчувствие его не обмануло. Камни продолжали лететь в дом. Один из них с шумом проскакал через весь холл и остался лежать напротив парадной двери, а еще три вкатились в открытую кухонную дверь. Сразу три камня пролетели через столовую, а потом Молли показала Дэвиду целую горсть, собранную на террасе, которую она использовала в качестве мастерской (камни влетели через открытое окно). Мальчик видел несколько летящих и падающих камней, младшие тоже несколько наблюдала, и Молли тоже их замечала. Более того, один из камней, прилетевших в открытое окно мастерской, ударил ее по руке.

На следующий день после начала странного камнепада Аманда показала Дэвиду довольно приличных размеров голыш, который, по ее словам, прилетел прямо к ней в комнату, когда она сидела на кровати. Девочка рассказала, что у нее было ощущение, будто камень упал прямо с потолка. За исключением этого случая, все остальные появления камней в доме происходили при таких обстоятельствах, когда Аманда совершенно никак не могла иметь к ним отношение. Дэвиду это казалось очень странным.

На третий или четвертый день каменного обстрела Молли собрала всех в гостиной для серьезного разговора. Разумеется, до этого она уже расспросила детей, не их ли это рук дело, но теперь она почти умоляла их сознаться, что это они швыряются камнями. Как только Молли начала говорить об этом, все трое младших воззрились на Дэвида, и в глазах их он читал немой вопрос, можно ли рассказать о полтергейсте Молли. Дэвид поглядел на Аманду.

Молли подавила нервный смех и сказала:

– Если только это не кто-нибудь из вас, дети, играет в игры с камнями, я всерьез начинаю подумывать, не начал ли в дом являться один из тех призраков, которые шумят и двигают предметы. Как их там называют?

Молли смотрела на Аманду, ожидая ответа, но тут Джени сказала:

– Полтергейсты! Их называют полтергейстами.

– Вот, точно, – сказала Молли. – Неужели ты знаешь, кто такие полтергейсты, Джени?

– Ну, я вообще не по годам развитый ребенок, – ответила малышка.

Молли засмеялась и сказала, что в любом случае, полтергейст это или чья-то неудачная шутка, она начинает чувствовать себя очень неуютно, и если в ближайшее время это не прекратится, она намерена вызвать мистера Бэлларда, агента по недвижимости, чтобы тот пришел и хорошенько все проверил.

Это насторожило Дэвида. Как только выдалась возможность, он решил поговорить об этом с Амандой.

– Надо сделать так, чтобы она не встречалась с этим мистером Бэллардом, – сказал он.

– Почему?

– Потому что он почти наверняка знает о том, что в доме Уэстерли жил полтергейст.

– Ну и что из этого? – спросила Аманда.

Дэвид уставился на нее.

– Ты же говорила, что Молли ни в коем случае не должна узнать, что в доме орудует дух. Ты ведь сама говорила, что мы ни в коем случае не должны рассказывать ей об этом.

– Я сказала, – ответила Аманда, – что мы не должны рассказывать ей. Но мы же не можем запретить мистеру Бэлларду говорить с ней.

– Но ты ведь говорила, что она до смерти испугается, если узнает.

Аманда передернула плечами.

– Ну и пусть, – ответила она.

Тем вечером Дэвид долго вспоминал, с каким видом Аманда произнесла это «ну и пусть». Теперь ему казалось, что Аманда даже хочет, чтобы Молли узнала о живущем в доме призраке. Единственное, о чем Аманда пеклась, так это о том, чтобы Молли не прознала, что дети уже в курсе происходящего. Хорошенько всё обдумав, Дэвид решил, что, скорее всего, именно этого и хочет Аманда, и, придя к такому выводу, он стал предполагать самое худшее. Только одного он не мог понять: каким образом ей все это удается проворачивать.

Он стал наблюдать за Амандой, стараясь ловить ее сразу после того, как где-нибудь падали камни. Однажды Дэвид нашел ее в комнате, в другой раз она прогуливалась от гаража к дому, и когда он ее спросил, что она там делала, Аманда ответила, что долго читала на сеновале. Но подозрения Дэвида по поводу Аманды и ее причастности к падению камней это не развеяло, пока не разбился кувшин с молоком.

В тот день вся семья, то есть четверо детей Стэнли, Аманда и Молли, сидела за обеденным столом. Все вели себя немного нервно, как будто готовы были в любую минуту выскочить из-за стола. Дэвид думал о странном камнепаде и предполагал, что мысли остальных детей были заняты тем же предметом, поскольку все ели тихо, молча и напряженно, будто стая птиц, которые даже во время еды остаются начеку.

Тут, как будто до этого в воздухе было мало напряжения, раздались странные звуки. Надо сказать, что трубопровод и канализация в «Уэстерли» были такими же старыми, как и сам дом, поэтому то и дело издавали звуки, которые Молли называла «несварением». Сначала послышалось бульканье, потом странное бурчание и хлюпанье из тех мест, где в доме были трубы, особенно со стороны водонагревателя и из угла кухни.

В тот вечер нагреватель выдал особенно громкий трубный звук, так что все засмеялись, и тут внезапно от середины стола донеслось громкое «хрясть!». Дэвид отвернулся от нагревателя и увидел камень, который все еще катился по столу, и молоко, выливающееся из разбитого кувшина.

Молли ахнула и побежала за тряпкой и губкой, а дети так и остались сидеть и смотреть неподвижно на камень. Вернувшись, мачеха вытерла молоко. Вид у нее был испуганный и рассерженный одновременно.

– Этому надо положить конец! – сказала она дрожащим голосом. Дэвид даже не знал, к кому она сейчас обращается – к семье или к полтергейсту. Все остальные молчали, даже Джени.

Мальчик вспомнил об этом, когда тем же вечером укладывал детей спать: не только Джени, но и все остальные день ото дня становились все менее разговорчивыми. И он догадывался, почему. Вот только думать ему об этом не хотелось, потому что от таких мыслей по спине бежали мурашки. Неприятно сознавать, что твои разговоры может слышать кто-то другой, бесплотный. Дэвид понимал, что у детей на уме то же самое, и не мог выкинуть из головы одну-единственную мысль: когда камень расколотил кувшин, Аманда сидела с ними за одним столом, у всех на виду.

Глава 16

В тот же день, когда камень необъяснимым образом разбил кувшин с молоком, обитатели дома вскочили посреди ночи от ужасающего треска и скрежета. Этот шум довольно долго не давал всем спать. Проснувшись, Дэвид сначала сел на постели, потом зарылся обратно под одеяло, но вскоре стал нашаривать выключатель. Только тогда скрежещущий звук затих, и воцарилась тишина.

Когда Дэвиду удалось найти выключатель, он понял, что звук был действительно очень громким, поскольку даже Блэр проснулся. Малыш сидел в кроватке и, когда зажегся свет, стал сонно тереть глаза и спросил:

– Шум. Что это за шум, Дэвид?

– Да уж, шумело действительно сильно, – ответил брат. Он спустил с кровати ногу и уже собирался выйти в коридор посмотреть, что случилось, когда дверь внезапно распахнулась и в комнату влетела Молли. На ней развевалась ночная рубашка, которую она надела впопыхах, волосы растрепались, ноги были босыми.

– С вами все в порядке? – спросила она и тут же выбежала из комнаты, не дождавшись ответа. Когда Дэвид подошел к двери и выглянул в коридор, он увидел, что Молли бежит к комнате Джени и Эстер. Дверь в комнату Аманды была открыта, внутри горел свет, а значит, Молли, скорее всего, уже побывала там и проверила, все ли в порядке с дочкой. Через минуту Молли вернулась, и теперь за ней бежали Джени и Эстер. Увидев Дэвида на пороге комнаты, и Блэра, выглядывающего из-за дверного косяка, она остановилась и попыталась улыбнуться.

– Ну что ж, – сказала она, – как вы думаете, что это было? Землетрясение?

– Мне так не кажется, – ответил Дэвид. – Я не почувствовал, чтобы что-нибудь качалось или сдвинулось с места. Но шум я точно слышал.

– И я тоже слышала, – сказала Джени.

– И я тоже, – сказала Эстер. – Я тоже слышала. А ты слышал шум, Блэр?

Джени схватила Дэвида за руку и громко прошептала ему в ухо:

– Это ведь был полтергейст, правда, Дэвид? Это ведь был полтергейст?

– Прекрати, Джени, – шепнул ей Дэвид. И сказал громче: – Мне показалось, что звук доносился с лестницы.

– Ага, – кивнула Молли. – Мне тоже так показалось.

Она протянула руки к Джени и Эстер, привлекла их к себе и крепко обняла. Потом мачеха медленно повернулась и посмотрела в конец коридора, где начиналась лестница. Лицо ее перекосилось.

– Звук определенно шел с лестницы.

Только сейчас Аманда вышла из своей комнаты. На ней была старая рубашка ее отца, заменявшая ей пижаму, и девочка щурилась, как будто все еще не могла проснуться.

– Что случилось? – спросила она.

Все лишь покачали головами.

– Кажется, что-то случилось на лестнице, – сказала Молли и медленно пошла по коридору. Дети шли позади нее, не отставая ни на шаг.

Когда же Молли щелкнула выключателем и осветила лестницу, все ахнули. Лестница с самого верха, все ступеньки и холлу первого этажа были в земле, то тут то там валялись черепки и разорванные в клочья листья филодендрона.

– Ох, – выговорила Молли, – бедный цветок!

Этот филодендрон был у Молли уже очень давно. Он пережил своего прежнего хозяина задолго до того, как отец и Молли встретились. Джеффри Стэнли привез это растение из полевой экспедиции в Мексику. К тому моменту как они с Молли поженились, филодендрон стало ростом почти с отца. Когда семья переехала в новый дом, для огромного растения никак не отыскивалось место. Пришлось поставить его на втором этаже, у окна в фонаре, в начале коридора, то есть как раз там, где заканчивалась лестница. Дэвид помогал отцу занести тяжелую кадку наверх, и пока они его несли, отец все шутил, что Молли могла бы найти ему место и внизу, мол, неизвестно, зачем тащить такую тяжесть наверх. Что ж, теперь цветок и вправду был внизу. По крайней мере, большая часть его стебля была там, перемешанная с комьями земли, вместе с несколькими крупными черепками, которые остались от большой кадки.

– Но как, – начала Молли, к которой только что вернулся дар речи, – как это вообще возможно?!

Она закрыла лицо руками, но Дэвид видел, что мачеха вот-вот разрыдается.

Эстер пробежала мимо и кинулась вниз по лестнице собирать черепки и разодранные листья. Остальные просто молча смотрели на нее. Набрала полную горсть обломков, малышка вернулась наверх, осторожно ступая по ступенькам. Здесь она уложила обломки и землю в аккуратную горку и отправилась обратно вниз.

Молли наконец отняла руки от лица и сказала:

– Тессер, дорогая, не надо сейчас ничего делать. Утром все приберем. Давайте пока что все забудем об этом и вернемся в кровати.

Она протянула Эстер руку, и девочка взяла ее, но все время оглядывалась через плечо на грязь и черепки на лестнице. Эстер очень не любила беспорядок, и неважно, кто его устраивал.

Возвращаясь в свою комнату, Дэвид услышал, как Молли спрашивает Аманду, не хочет ли та провести остаток ночи с ней, чтобы не оставаться одной. Дэвид нарочно не закрыл дверь, чтобы услышать, как отреагирует Аманда. Дословно ответ он не услышал, но и того, что донеслось, оказалось вполне достаточно, чтобы понять: девочка отказалась, сказав, что не все такие трусихи и не все пугаются проявления сверхъестественных сил.

Потом он услышал, как Джени предложила:

– Мы побудем с тобой, Молли. Можно мы с Тессер побудем с тобой сегодня? Мы ведь хотим остаться с Молли, правда, Тессер?

Дэвид закрыл дверь и лег в постель, но долго не мог заснуть – лежал, слушал и ждал сам не зная чего. Однако больше ничего не произошло, и наконец сон одолел его.

Проснувшись утром, он обнаружил, что Молли уже была на ногах и, вероятно, встала довольно рано, поскольку от остатков филодендрона не было и следа.

Завтрак тем утром был непривычным: все вели себя неестественно и очень напряженно. Конечно, все думали о полтергейсте и о случае с цветком, так что поначалу дети даже начали обсуждать это, но Молли, вся на нервах, попросила их сменить тему. Лицо ее было бледным и усталым. Когда младшие закончили завтракать и пошли во двор играть, Дэвид спросил Молли, не звонила ли она мистеру Бэлларду. Молли кивнула.

– Да, – сказала она, – я звонила. Но он ничем не может помочь. Он сказал, что слышал о подобных вещах много лет назад. Говорят, ходили слухи о том, что в «Уэстерли» живет призрак. Но все это было очень давно, и много лет ничего не происходило, иначе бы он не стал продавать дом. Мистер Бэллард подчеркивал, что он не суеверный человек, и, по его словам, я просто выдумываю, потом что нервничаю из-за отъезда мужа.

– Да уж, – хмыкнул Дэвид, – думаю, он и по поводу того, что случилось этой ночью, сказал бы, что это плод нашего воображения.

– Я пыталась ему рассказать, – сказала Молли. – Но он сказал, что, скорее всего, это сделал кто-то из детей, а теперь просто боится сознаться.

– Ну, если он имеет в виду младших, то он просто дурак, – заметил Дэвид. – Они уж никак не могли этого сделать. Хотя бы потому, что кадка очень тяжелая. А кроме того, если кто-нибудь из них сделал это, я бы уж точно знал.

– Я знаю, – сказала Молли. – Я и не думаю на вас, ребята. Ни на кого из вас.

У нее задрожал подбородок, как будто Молли собиралась заплакать. Она отвернулась, чтобы дети не видели ее лица, и поспешила прочь из комнаты. Дэвид посмотрел на Аманду:

– Ну, что ты думаешь? – спросил он. – Я имею в виду про нее. Как думаешь, она психанет?

Аманда передернула плечами.

– Я вообще не понимаю, чего она так боится. Полтергейсты никогда не причиняют серьезного вреда людям. По крайней мере, я о таком не слышала. Хотя нет, я читала об одном духе, который колол людей булавками, но никаких серьезных увечий он тоже не причинял. Еще я читала об одном призраке, который обитал в доме в Англии около трех лет, и вот он… – и Аманда начала рассказывать долгую историю о тамошнем полтергейсте и о том, что именно он вытворял. Но Дэвид слушал невнимательно, поскольку думал о словах Аманды по поводу трех лет. Мальчик не понимал, как люди могли столь долгое время мириться с присутствием полтергейста. Он точно знал, что его бы на такой срок не хватило, а учитывая, как развивались события в их собственном доме, он вовсе не был уверен, что Молли выдержит еще хотя бы девять дней до возвращения отца.

В тот день больше ничего не произошло, за исключением нескольких камней, которые Джени нашла в столовой. Как обычно, Аманда большую часть дня провела в своей комнате, а дети играли на улице, на лужайке под дубом. Молли рисовала, но мало. Сегодня она в основном работала в саду и сидела в шезлонге с книгой.

Ужин прошел без происшествий. После него Молли позволила младшим посидеть дольше, чем обычно, и в десять часов все одновременно отправились спать. Как и в прошлую ночь, Эстер и Джени остались в комнате Молли.

Блэр уснул сразу, как обычно, а Дэвиду казалось, что он вообще никогда не сможет заснуть, пока мальчик не проснулся и не обнаружил, что проспал довольно долго. Более того, ему казалось, что его разбудило что-то определенное, но теперь он уже не мог вспомнить, что именно. Дэвид лежал не шевелясь и пытался мысленно вернуться в сон, чтобы вспомнить, что его разбудило. Вдруг его осенило: во сне что-то коснулось его плеча.

Как только Дэвид это осознал, сердце его бешено забилось, а голова сама собой повернулась вправо, хотя кругом было темно хоть глаз выколи. Он лежал под одеялом совершенно неподвижно, будто статуя, только сердце стучало громко-громко, так что кто-то или что-то, стоявший сейчас в темноте в его комнате, наверняка слышал этот стук.

Потом он снова почувствовал прикосновение, и в то же мгновение мягкий знакомый голос позвал:

– Дэвид.

У мальчика перехватило дыхание, поэтому ответил он не сразу.

– Блэр, ты чего встал с постели?

– Дэвид, – ответил Блэр, – я слушаю. А ты слушаешь?

– О чем ты говоришь? Или, возвращайся в…

Но Блэр толкнул Дэвида в плечо и сказал: «Ш-ш-ш-ш».

На секунду Дэвид замер – и тоже услышал. Это был тихий писк, и раздавался он из другой части дома. Дэвид сел на кровати и в темноте взял Блэра за руку. Как обычно, брат оказался мягким и теплым. Они сели вдвоем на край кровати и слушали.

Через минуту они вновь услышали этот звук – тихий отдаленный писк, после которого раздался очень мягкий щелчок. Дэвид встал, и, не выпуская руку Блэра, начал на ощупь продвигаться к двери. Он уже нащупал ручку, когда где-то внизу лестницы раздался грохот, а за ним другой, еще громче прежнего.

Дэвид распахнул дверь и высунулся в темноту коридора. В ту же секунду внизу у лестницы метнулся свет и стал подниматься вверх, как будто кто-то бежал с фонарем, перепрыгивая через три-четыре ступеньки. Луч был тонкий и слабый, но когда он добрался до верхней площадки, Дэвид смог разглядеть, что с фонарем бежит кто-то небольшого роста и одетый в белое. Свет бесшумно проскользнул по коридору и исчез в комнате Аманды.

Потом зажегся свет в комнате Молли, и она выбежала в коридор, опять едва успев надеть ночную рубашку, как и вчера. Когда мачеха исчезла в комнате Аманды, Дэвид зажег свет у себя в комнате и вместе с Блэром вышел в коридор. Молли они встретили на пороге комнаты Аманды.

– Ой, Дэвид, – сказала Молли. – А ты что здесь делаешь?

– Где Аманда? – спросил Дэвид.

– В кровати, – сказала Молли, – с ней все в порядке. Но какой жуткий, ужасный шум…

Она не на шутку перепугалась – до такой степени, что даже не пыталась скрыть свой испуг перед детьми. Внезапно Дэвид рассердился. Он уже собирался сказать какую-то дерзость, когда из своей комнаты вышла Аманда, а из комнаты Молли одновременно выбежали Джени и Эстер. Аманда, как и прошлой ночью, сонно протирала глаза.

– Пойду… Пойду посмотрю, что на этот раз, – сказала Молли.

– Я с тобой, – сказала Джени. – Мы все пойдем посмотреть. Правда ведь, Дэвид?

– Конечно, – ответил Дэвид. – Пойдем все.

Но когда все пошли вниз по лестнице, он задержался. Выждав, пока остальные скроются за изгибом лестницы, он направился в комнату Аманды. У ее кровати на тумбочке лежал небольшой фонарик размером с шариковую ручку, Дэвид уже не раз его там замечал. Он взял фонарик и тут же положил на место, а потом кинулся вниз по лестнице и прибежал в гостиную почти одновременно со всеми, в тот самый момент, когда они искали, что же было причиной шума. Оказалось, со стены упала картина.

Это была большая картина маслом, на которой Молли изобразила Джени и близнецов. Теперь она лежала на полу как раз под тем местом, где висела на стене, но упала она не просто так. Это стало очевидным, когда все заметили, что верхняя часть тяжелой позолоченной рамы сильно повреждена. На полу возле картины они обнаружили большой кусок горного хрусталя, который отец держал у себя на столе в качестве пресс-папье. Это была довольно большая глыба, и, должно быть, удар оказался чрезвычайно сильным.

Дэвид не проронил ни слова, пока помогал Молли собирать вещи и провожал детей обратно в кровать. Он не проронил ни слова, потому что чувствовал, что стоит ему открыть рот – и он наговорит лишнего. А прежде чем он начнет говорить, ему надо все обдумать. Ему нужно было хорошенько подумать – о фонарике Аманды, который был еще теплым, когда Дэвид его взял с тумбочки.

Глава 17

Вернувшись в постель, Дэвид твердо решил не спать, пока не обдумает все хорошенько. А подумать было над чем. В голове его возникла целая куча вопросов, но в основном они начинались с двух слов – «зачем?» и «как?». Был и еще один вопрос, самый важный: «Что делать дальше?».

Однако мальчик почти моментально уснул.

На следующее утро он проснулся и с удивлением обнаружил, что уснул еще до того, как начал что-либо обдумывать. Он знал, что скоро пора вставать, поэтому быстро пробежался по вопросам «зачем?» и «как?» и вплотную сосредоточился на вопросе «Что делать дальше?». В самом деле, что ему делать и как быть с тем фактом, что Аманда и является полтергейстом, преследующим дом?

Первое, о чем он подумал, – какова будет реакция семьи, когда все узнают правду? Что сделает Молли, а главное, как поступит отец? Когда Джеффри узнает о том, что творилось в доме и как все были напуганы, что он решит сделать? Сто лет назад сестер Уэстерли отослали в частную школу, и их причастность к проделкам полтергейста так и не была доказана. Куда же отошлют Аманду? И что она будет думать о взрослых после этого – после того как ее накажут и отошлют куда-то далеко, ведь она и так почти всех их ненавидит?

Вот до чего успел додуматься Дэвид, когда проснулся Блэр, встал, подошел к кровати брата и присел на краешек. Внезапно Дэвиду пришло в голову, что Блэра никак нельзя исключать из всего этого, потому что он всегда был рядом, каждый раз, когда Аманда проворачивала очередную проделку, и вчера, когда Аманда бежала по лестнице, он тоже стоял рядом с Дэвидом.

– Ты видел прошлой ночью, как кто-то бежит по лестнице? – спросил Дэвид, чтобы узнать, насколько Блэр в курсе событий. Брат кивнул.

– Аманда, – ответил он.

– Ты наябедничаешь на нее? – спросил Дэвид.

Блэр обводил пальчиком звездочку, нарисованную на постельном белье, но Дэвид знал, что брат слышал его и сейчас раздумывал над ответом. Наконец он улыбнулся Дэвиду и отрицательно помотал головой.

– Мы можем сказать ей, что нам все известно, – сказал Дэвид. – И что если она прекратит свои выходки, мы никому не расскажем. Скорее всего, если мы так сделаем, она перестанет, но она будет ужасно злиться на нас. И, наверное, она будет думать, что мы собирались все рассказать, и так будет долгие годы. Нам будет трудно жить с ней под одной крышей.

Блэр кивнул.

– Лучше всего будет заставить ее прекратить хулиганить и совсем ничего не говорить. Я как раз думал, как нам это сделать.

– Сделай так, чтобы она перестала, – сказал Блэр. Он залез под покрывало и сел, так что посреди кровати получился небольшой вигвам. Так он долго сидел совершенно неподвижно.

Наконец Дэвид спросил:

– Что ты там делаешь?

– Я думаю, – ответил Блэр. – Я делаю так, чтобы Аманда перестала.

Дэвид засмеялся и ткнул его в бок, Блэр перекатился и стал выползать из-под покрывала. Показалась его кудрявая макушка, и он бухнулся с кровати лбом вниз.

Вошла Молли и сказала, что пора вставать, поэтому пока что совет был окончен. По крайней мере, переносился на неопределенный срок. Когда Аманда вышла к завтраку, как обычно, позже всех, Дэвид почувствовал, что больше не может относиться к ней так, как раньше. Он наблюдал, как она оглядела всех присутствующих, задержав взгляд на матери, словно проверяла, достаточно ли они расстроены по поводу падения картины прошлой ночью. Когда же она посмотрела на Дэвида, он сделал то, чего и сам от себя не ожидал: уставился на нее в ответ. Он смотрел на нее спокойно и холодно, как ни на кого раньше в своей жизни. Однако он сам удивился, что это не просто холодность – за холодностью этой таился гнев.

Усевшись вместе со всеми за стол, Молли сказала, что только что звонила своей старой подруге, которая согласилась пожить с ними несколько дней.

– Кому это? – спросила Аманда. – Не Ингрид, я надеюсь?

– Да, я звонила Ингрид, – ответила Молли. – Я знаю, ты ее недолюбливаешь, но следующие три дня она будет свободна, и она обещала, что может остаться и дольше, если я попрошу, и будет ездить на работу прямо отсюда. Просто так мне будет спокойнее – если в доме кроме нас будет еще один взрослый.

Когда Молли заговорила с Джени, Дэвид спросил Аманду:

– Кто такая Ингрид?

– Да одна подруга моей мамы, они вместе работали. Я не люблю ее.

– Почему?

Сестра пожала плечами.

– Потому что она типичный взрослый – вечно все вынюхивает и раздает указания.

После завтрака Аманда отправилась на сеновал читать, и Дэвид пошел с ней. Он не знал, зачем именно это делает. Разве что чем больше она будет на виду, тем меньше вероятность того, что она опять выкинет свои полтергейстские штучки. Впрочем, и это не являлось гарантией – Дэвид помнил, как камень разбил кувшин с молоком, хотя Аманда сидела прямо перед ним на кухне, или странные вещи, которые происходили во время спиритического сеанса, хотя руки Аманды все время находились на столе.

На сеновале девочка спросила его, не хочет ли он вместе с детьми поехать с Молли в город, когда та отправится за Ингрид.

– Не думаю, – ответил Дэвид. – Во-первых, дети плохо переносят поездки, а кроме того, для всех в машине просто не хватит места.

– Поездка займет не меньше двух часов, – сказала Аманда. – Вы не боитесь с детьми оставаться здесь одни так долго?

– А ты? – спросил Дэвид. Он думал, какую же еще выходку полтергейста Аманда собирается подстроить, пока все будут отсутствовать.

– Я? Ну, может быть, мне немного не по себе, но когда привыкаешь к проявлению сверхъестественного, то не особо переживаешь, если со стен вдруг падают картины. Но дети ведь будут бояться остаться одни, не так ли?

Дэвид пожал плечами.

– Близнецам все равно. Они достаточно взрослые и понимают, что духи и привидения могут пугать людей, но пока еще не понимают, зачем они это делают. Они не будут бояться, если все остальные не поднимут бучи.

– А Джени?

– А вот она боится. Но, знаешь ли, ей ведь самой ужасно нравится бояться. Лучшим днем ее жизни был тот, когда ее чуть не переехала машина. Она сто раз всем подряд об этом рассказывала.

– Ну а ты? – спросила Аманда. – Похоже, ты не слишком боишься.

Она пристально, прищурившись смотрела на Дэвида.

Еще минуту назад мальчику вновь пришла в голову мысль, не рассказать ли Аманде о том, что они с Блэром ее раскусили. Но теперь, когда стало очевидно, что она и сама об этом догадывается, он понял, что будет лучше не говорить ей ничего.

– Мне кажется, я тоже начинаю привыкать к проявлению сверхъестественных сущностей, – сказал он, повалился в пыльное сухое сено и притворился, что задремал. Но глаза он полностью не закрывал, чтобы наблюдать за Амандой. Она вернулась к чтению, однако поминутно бросала на Дэвида подозрительные взгляды, как будто никак не могла что-то понять до конца.

Молли уехала в город к полудню, потому что Ингрид могла освободиться только после работы. До отъезда мачеха переговорила с Дэвидом и Амандой и долго рассказывала им, как себя вести в ее отсутствие. Они должны были держаться вместе, а если что-нибудь случится, им следовало сделать все возможное, чтобы Джени и близнецы не боялись. Еще она велела Аманде примерно в 17:30 поставить запекаться картошку, а когда она с Ингрид вернется, то займется остальным ужином.

Молли была очень напряженной и взволнованной. Садясь в свою малолитражку, она пыталась весело улыбаться Аманде и Дэвиду, но у нее не очень получилось.

– Все будет хорошо, – сказал Дэвид. – Мне кажется, сегодня полтергейст нас беспокоить не станет. Просто у меня такое ощущение.

Он не стал распространяться о том, что Аманда, скорее всего, не будет работать полтергейстом, пока рядом только дети, поскольку бояться-то некому.

После того как Молли уехала, Аманда поднялась к себе и заперлась на ключ, а Дэвид собрал детей в своей комнате и стал читать им сказку. Однако он все предусмотрел: оставил дверь открытой и сел так, чтобы видеть вход в комнату Аманды. Джени, как обычно, пристроилась на подлокотнике кресла, чтобы подглядывать в книгу, Эстер уютно расположилась на полу перед Дэвидом, а Блэр улегся на кровать. Впрочем, вскоре он свернулся калачиком и уснул.

У Дэвида уже начал уставать язык, когда в комнату вошла Аманда – посмотреть, чем занимаются дети. Она немного послушала, как Дэвид читает, и предложила сменить его. Джени нахмурилась.

– Лучше Дэвида никто читать не умеет, – сказала она.

Аманда посмотрела на нее ледяным взглядом.

– В прошлом году я читала книги из программы на четыре года старше моего класса.

– А Дэвид читает книги из программы на пять лет старше, – парировала Джени.

– Нет, это неправда, Джени, – сказал Дэвид. – Им просто нравится, как я читаю, – объяснил он Аманде. – С выражением. Мама много нам читала, и всегда с выражением, поэтому я научился читать так же.

– Даже библиотекарша не сможет читать так, как Дэвид, – настаивала Джени. – У него голос звучит как по телевизору. И там, где написано про страшное, действительно становится страшно, и ты всегда знаешь, когда что-нибудь должно случиться.

Аманда выхватила книгу у Дэвида из рук и стала читать. Она действительно читала с выражением. Понемногу Джени и Эстер угомонились и начали слушать внимательно. Блэр же продолжал спать на постели Дэвида.

Пару раз девочки прерывали Аманду, чтобы похвалить ее манеру чтения, и тогда она начинала читать с еще большим выражением. По правде говоря, Дэвиду казалось, что она малость переигрывает, но он ничего не сказал. В конце концов, есть масса других вещей, в которых она может проявить усердие, так что лучше уж пусть читает. Но в конце концов ему пришлось напомнить Аманде, что уже 17:30 и пора ставить запекаться картошку. Глава закончилась, и все вместе они отправились на кухню. Все, кроме Блэра, который так и продолжал спать.

Был уже седьмой час, когда зазвонил телефон. Это оказалась Молли. Она звонила из автомастерской на полпути между городом и Стивенс Корнерс. В ее голосе слышались нотки отчаяния. Что-то случилось с машиной, и теперь они с Ингрид ждали, когда ее починят.

– У вас все в порядке? – то и дело спрашивала она.

– Конечно, – отвечал Дэвид. – Все просто замечательно. Сегодня ничего не случилось. Даже камни не прилетали.

– Это просто замечательно, Дэвид, – сказала Молли. – Вам с Амандой, наверное, надо приготовить ужин себе и детям. В машине нужно заменить водяной насос, но у них нет подходящего. Один из механиков поехал поискать этот насос и скоро должен вернуться. Но, думаю, в ближайший час мы не сможем приехать. Вы там справитесь?

Аманда искренне обрадовалась возможности приготовить детям ужин. Пока готовились гамбургеры и выгружался из банки горошек, она то и дело напоминала Дэвиду, как Джени и Эстер понравилась ее манера чтения.

Когда ужин был уже почти готов, по лестнице спустился совершенно заспанный Блэр и сразу залез на стул. Тем вечером еда оказалась довольно необычной – и не только из-за подгоревших гамбургеров и недоваренного горошка, но и из-за того, как вела себя Аманда в отсутствие взрослых. Она много говорила, и смеялась, и в шутку спорила с Джени, доказывая, что сырые овощи даже полезнее, чем готовые. После ужина она предложила помочь уложить детей спать.

Вообще-то спать им было еще рановато, но Джени и Эстер сказали, что уже хотят в кровать. Быть может, оттого что им понравилось такое внимание со стороны Аманды. Блэр сказал, что спать не хочет.

– Неудивительно, – заметил Дэвид, – ты ж полдня проспал.

Но, понаблюдав, как Аманда катает Эстер вверх по лестнице на спине, младший брат решил, что, пожалуй, он тоже хочет спать. Когда Аманда вернулась за ним, он взобрался к девочке на спину.

– Ты ж не хотел спать, – сказал Дэвид.

– Теперь хочу, – сказал Блэр. – Иногда я и сам не знаю.

Когда Аманда помогала Эстер с принятием душа, опять зазвонил телефон, и Дэвид взял трубку. Это снова была Молли, она все еще не уехала из автомастерской. Механику пришлось обыскать три магазина, пока нашлась нужная запчасть. Он только что вернулся, поэтому они приедут домой не раньше чем через час. Молли трижды спросила, все ли в порядке.

– У нас все здорово, – ответил Дэвид. – Мы только что закончили ужинать и сейчас укладываем младших спать. Полтергейст никак себя не проявлял. Может, он переехал в другой дом?

Молли рассмеялась, сказала, что очень на это надеется, и повесила трубку. Дэвид пошел в кабинет и включил телевизор, но сейчас картинка его мало интересовала. Он думал над тем, что только что сказал Молли по поводу полтергейста, и спрашивал себя, верит ли он сам в то, что говорит. Прекратила ли Аманда играть в полтергейста или только сделала передышку, потому что ей неинтересно пугать детей? Он по-прежнему размышлял об этом, когда Аманда вернулась со второго этажа и села на другой конец дивана.

– Ох, – сказала она, – умаялась я с этими детьми. Как ты с ними справляешься?

Но по тону ее было ясно, что она вовсе не утомилась.

Около получаса они сидели и смотрели телевизор, потом Аманда встала и отправилась на кухню. Она сказала Дэвиду, что собирается приготовить печенье, и спросила, не хочет ли он. Мальчик ответил, что не против, и вернулся к телевизору, потому что там как раз вот-вот должно было произойти убийство. Примерно через минуту после того, как ушла Аманда, в фильме как раз началась самая напряженная сцена, когда убийца бесшумно влезал в окно, и в наступившей тишине Дэвид услышал короткий, но отчетливый шум то ли из холла, то ли с лестницы. Он выключил телевизор и стал прислушиваться, и тут по лестнице что-то загрохотало, как будто сразу несколько предметов сбросили вниз по ступеням. Послышались громкие раскаты, покатилось что-то тяжелое, были и глухие звуки, и треск, словно со второго этажа горстями сбрасывали камни. Не успел отгреметь последний падающий предмет, как с кухни раздался пронзительный визг.

Дэвид уже направился к лестнице, потом вдруг повернул и пошел на кухню, но в конце концов, решил все же сначала осмотреть лестницу. Бегая такими кругами, он то и дело ловил себя на мысли «Что она на сей раз учудила?», и «Зачем она это сделала?», и «Что она скинула с лестницы?», и «Если она только что что-то скинула, то кто тогда визжит на кухне?»

Добравшись до ступеней, он увидел, что весь пол в холле усыпан камнями – в основном галькой, но встречались и покрупнее, целые голыши. Когда Дэвид наклонился поднять один из них, то услышал позади какой-то шум, обернулся и увидел Аманду метрах в двух. Она закрывала рот руками, глаза вылезли из орбит, смотрели не мигая. Дэвид уставился на нее, но на сей раз она не стала играть с ним в гляделки, а просто взбежала вверх по лестнице.

– Что это такое? – визгливым голосом спросила она.

Дэвид посмотрел в том направлении, куда она показывала. На самом краю последней ступеньки пролета что-то покачивалось. Дэвид поднялся, стараясь не наступать на камни, и взял этот предмет в руку. Повернувшись, чтобы показать находку Аманде, он чуть не ударил девочку – так близко и бесшумно она к нему подошла.

– Что это такое? – снова спросила Аманда.

– Думаю, лучше спросить об этом тебя, – ответил Дэвид язвительно. Однако Аманда, похоже, сарказма не поняла.

– Я… я не знаю, – сказала она, уставившись на то, что Дэвид держал в руках.

Нельзя было не отдать должное ее актерским способностям. Аманда действительно весьма достоверно изображала испуг. Посмотрев на предмет у себя в руке, Дэвид решил, что это, вероятнее всего, часть механизма часов или какой-то заводной игрушки. Что бы это ни было, оно было очень старым, ржавым и пыльным.

– Там еще что-то есть, – прошептала Аманда.

Несколькими ступеньками выше Дэвид нашел довольно большую рогатку. Как и часть механизма, обнаруженная ранее, она тоже оказалась очень старой и пыльной, и резинка, завязанная на ее концах, совсем истлела.

Держа в руках рогатку, Дэвид почувствовал, как будто что-то покалывает ему шею сзади. Он обернулся и посмотрел вверх на лестницу. Свет не горел, поэтому на площадке было довольно темно, но ему удалось разглядеть там что-то большое и черное.

Это оказалась коробка. Деревянная коробка – длинная и узкая, сделанная крепко, на века. Дойдя до площадки вместе с Амандой, которая следовала за ним по пятам, Дэвид обнаружил, что коробка лежит на боку и из нее высыпалось множество камней. Большинство камней были мелкими, но один оказался намного более крупным.

Из-за плохого освещения сначала Дэвиду показалось, что это всего лишь булыжник, пока мальчик не взял его в руки. Тогда он увидел, что это был вовсе не камень.

Это была голова – вырезанная из дерева и покрытая лаком голова купидона.

Глава 18

Несколько секунд они с Амандой стояли рядом, уставившись на голову купидона в руках у Дэвида, пока мальчик не положил ее обратно на лестницу. Руки его были все в пыли, а по спине бегали мурашки, несмотря на то что он по прежнему был уверен – ну, или почти уверен: всё это подстроила Аманда.

Он посмотрел на девочку, но та только оглядывалась вокруг, нервно крутя головой и дергаясь. Она посмотрела наверх, потом вниз, оглядела перила, перегнулась, чтобы глянуть на холл. Когда же она вновь перевела глаза на Дэвида, в них отчетливо читалась паника, и казалось, она сейчас расплачется.

– Что же нам делать, Дэвид? – почти взвыла она.

Он уже открыл было рот, но от удивления так ни слова и не сказал. Дэвид считал, что все это дело рук Аманды, но он никак не мог понять, каким образом ей это удалось. Как она могла вернуться на кухню, чтобы завопить, если в этот момент камни все еще катились по лестнице? Однако он знал, как умна и изобретательна Аманда, и почти убедил себя, что она нашла какой-то способ это подстроить. Во что он действительно с трудом верил – так это в то, что после такой искусной затеи она еще умудрилась так талантливо изобразить страх и панику.

Неожиданно Аманда схватила его за руку:

– Давай уйдем отсюда. Туда, где светлее. В гостиную.

В гостиной она решила, что лучше пойти в кухню, но потом передумала и вновь попросила вернуться в гостиную, где они наконец остались и сели на диван. Аманда придвинулась поближе к Дэвиду.

– Дэвид, – внезапно сказала девочка, – пожалуйста, скажи мне правду. Это ведь не ты сделал, так ведь? Я не могу представить, чтобы это сделал ты. Ты же был здесь, в гостиной, и я отошла всего на минуту, когда это случилось. Думаю, ты не мог этого сделать. Или это все-таки ты, а, Дэвид?

– Нет, – ответил Дэвид. – Я этого не делал. А ты?

– Не-е-ет! – простонала Аманда. – Не делала я этого. Не делала! Сейчас я ничего не делала!

– Сейчас не делала?

Аманда вздрогнула и кивнула:

– Всё остальное делала я. Всё остальное. Но то, что сегодня случилось, – это не я. Я ничего не делала.

Как ни странно, Дэвиду показалось, что Аманда говорит правду. Но еще более странным ему показалось, что он это и так знал раньше. Не зря же у него по спине бегали мурашки.

– Ух ты, – выдохнул он.

– Я боюсь, – сказала Аманда. – Скорей бы уже приехала мама и Ингрид. Дэвид, а тебе не страшно?

– Конечно, – ответил Дэвид. – Мне тоже страшно.

– А ты не выглядишь испуганным, – радостно заметила Аманда. – Там, на лестнице, ты вообще ничего не боялся.

Дэвид хотел было объяснить: он не испугался оттого, что думал, будто все выходки полтергейста были делом рук Аманды, и был уверен, что и сегодняшняя выходка тоже из той же оперы. Но он ничего не сказал. Он не знал точно, почему промолчал; может быть, потому, что осознание факта собственной храбрости в глазах Аманды в самом деле прибавляло ему бесстрашия. И еще что-то ему подсказывало, что сегодня от него потребуется весь его запас храбрости, пока не приедет Молли.

Прошло минут двадцать, показавшихся им вечностью. Аманда и Дэвид все сидели на диване и шепотом обсуждали то, что случилось на лестнице, голову купидона и полтергейст.

Голова отсутствовала много лет, с тех пор как когда-то ее утащил полтергейст. И все это время никто ее не видел. И вдруг она вернулась. А вместе с ней откуда-то взялись сотни камней, какой-то старый хлам и, что самое странное, пыль. На самой голове, и в коробке, и по всей лестнице – везде было полно пыли. И пыль эта была не земляная, а домашняя, старая, дурно пахнущая, слежавшаяся, какая бывает в старых брошенных домах, где никто не живет и никогда не проветривают.

Откуда бы голова ни взялась, но она появилась, а значит, кто-то или что-то принесло ее в дом. Все указывало на то, что на сей раз это действительно проделки полтергейста.

Аманда первой задала вопрос «зачем?». Если полтергейст вернулся в «Уэстерли», после стольких лет, то зачем он вернулся? Задав этот вопрос, она посмотрела на Дэвида, и Дэвид знал, о чем она думает, потому что думал о том же самом. Он думал, не пришел ли полтергейст в дом потому, что Аманда ему подражала. Может быть, ему не понравилось, что кто-то его изображает. Даже Дэвиду стало не по себе от этой мысли, а Аманда и вовсе тряслась от страха.

Они замолчали, и сидели тихонько, слушая и наблюдая. В доме стояла идеальная тишина. Дэвид понемногу начал успокаиваться и уже собирался спросить Аманду, как ей удалось организовать все инсценировки. Но, посмотрев на ее бледное обескровленное от страха лицо, он решил, что сейчас не лучшее время для таких разговоров.

Они по-прежнему сидели в углу дивана, когда услышали, что к дому подъезжает машина Молли. Как же приятен был сейчас этот звук!

– Приехали, – сказали Дэвид и Аманда друг другу и побежали в гараж. Они умудрились почти рассказать всю историю, пока Молли и Ингрид вылезали из машины. Разумеется, им пришлось несколько раз пояснять, потому что взрослые никак не могли взять в толк, что же произошло. Когда же они наконец рассказали все, Молли обняла Аманду и сказала: «Ах, милая, я так боялась, что что-то подобное случится».

Потом Молли кинулась наверх проверить, как там младшие, и остальные последовали за ней. Все трое мирно спали. По пути вниз по лестнице Ингрид и Молли внимательно осмотрели все, что лежало на ступенях. Когда же они вернулись в гостиную, Моллина подруга буквально засыпала их вопросами.

Ингрид оказалась полной блондинкой с абсолютно рациональным складом ума. Она даже внешне выглядела логично, как будто ее конструировали по линейке. Излюбленным ее выражением было «а следовательно», и совершенно очевидно, что если что-либо не вытекало из логических выкладок, она просто не принимала это всерьез. Также оказалось совершенно очевидным, что присутствие духов или привидений никак не могло уложиться в логические выкладки Ингрид. Блондинка подозревала в случившемся кого-то из людей, например Дэвида или Аманду, а может, и обоих.

Подозрения Ингрид странно подействовали на Аманду. Как только она стала задавать наводящие вопросы, на лицо девочки вернулся румянец, а губы перестали дрожать, и вернулось прежнее надменное выражение лица. Аманда явно не собиралась ничего рассказывать Ингрид, и Дэвид решил ее поддержать. Если сестра решила не рассказывать о том, что до сегодняшнего вечера за «полтергейста» несет ответственность она, то и он не станет ябедничать. Кроме того, у Ингрид была отвратительная манера не верить ни единому слову, когда ей говорили правду, и поэтому Дэвиду ужасно захотелось ей солгать.

Если Ингрид не верила ни единому слову Дэвида и Аманды, Молли, казалось, верила всему. Она уселась рядом с Амандой на диван и вела себя так же нервно, как Аманда до того момента, как Ингрид всерьез рассердила ее.

Когда же Ингрид решила отложить допрос с пристрастием на утро, Дэвид предложил ей помочь убрать на лестнице. Аманда осталась в гостиной с Молли, пока Дэвид и Ингрид собирали камни и прочий мусор в деревянную коробку. Сейчас на темной лестнице, покрытой пылью и грязью, Дэвид почти что был рад компании Ингрид. В подобной ситуации присутствие человека, начисто отрицавшего любую возможность существования привидений и духов, было очень полезно.

Когда они переложили все камни в коробку, Дэвид взял голову купидона и сдул с нее пыль.

– Я хочу оставить ее себе, – сказал он.

Когда Ингрид спросила его, зачем ему эта голова, тоном полицейского, интересующегося, почему один из посетителей банка явился в маске, Дэвид только пожал плечом:

– Просто хочу, чтобы она была у меня в комнате.

– А раньше ты где ее держал? – спросила Ингрид.

– Да нигде я ее не держал, – ответил он. Но Ингрид ему не поверила. Дэвид понял: что бы он ни говорил, она все равно ему не поверит, поэтому он перестал что-либо ей доказывать. Кроме того, он и сам не знал, для чего ему понадобилась голова купидона. Разве что была у него мысль каким-то образом приделать ее на место. Ему всегда было жалко смотреть на безголового купидона, и идея вернуть бедолаге голову после стольких лет ее отсутствия не могла ему не нравиться.

Молли и Аманда так и сидели на диване и разговаривали, но когда в комнату вошли Дэвид и Ингрид, внезапно смолкли. Дэвиду было ужасно интересно, о чем у них шла беседа, потому что отношения между ними явно изменились. Он не мог определить, как именно, но точно знал, что что-то изменилось, и перемена эта практически чувствовалась в воздухе.

Ингрид ночевала в комнате Аманды, а та провела ночь в комнате матери. Это тоже было необычно. Любопытство так сильно разбирало Дэвида, что позже, по пути в ванную, он даже остановился напротив двери в комнату Молли. Не то чтобы он подслушивал, тем более он и не слышал, о чем говорили в комнате, но зато слышал, что за дверью разговаривают, и разговаривают так, как будто собираются проговорить всю ночь.

Вернувшись к себе в комнату, Дэвид еще долго не мог уснуть. Он думал об Аманде, о том, что она сейчас в соседней комнате разговаривает со своей мамой. Должно быть, в эту ночь они будут говорить больше, чем за последние года. Он думал и о голове купидона, которая лежала в верхнем ящике комода всего в нескольких метрах от него. Потом он вспомнил о предметах, найденных на лестнице, и опять стал недоумевать, кто же мог их туда подложить. Так ничего и не придумав, он вернулся к прежнему выводу о полтергейсте. Он не находил ни одного правдоподобного объяснения случившемуся, что бы там ни говорила Ингрид.

Однако сама мысль о полтергейсте не особенно пугала его. Наверное, постепенно люди привыкают жить под одной крышей с призраками, и когда это происходит, человек уже больше не боится. Интересно, так ли это на самом деле, думал Дэвид.

Он представил, как дверь в его комнату неслышно открывается, потом невидимая рука выдвигает ящик комода – это полтергейст вернулся, чтобы забрать голову купидона. Дэвид приподнял бровь и представил эту картину в деталях. В тусклом лунном свете, заливавшем комнату, это оказалось несложно.

Он решил, что привыкнуть к присутствию призрака и в самом деле не так уж трудно. Как ни пытался он во всех подробностях обрисовать действия полтергейста, но не ощутил ни страха, ни мурашек по телу. Более того, он даже усмехнулся и повернулся к комоду:

– Ну что ж, полтергейст, – сказал Дэвид вслух, – голова и вправду твоя. Можешь ее забрать. Она лежит справа, за носками.

Глава 19

Наутро голова купидона никуда не исчезла. Она лежала в комоде, справа, за носками. И если бы ее там не оказалось, Дэвид, наверное, начал бы сомневаться, не приснились ли ему события, произошедшие накануне вечером. Стоял яркий солнечный день, когда все озаряет свет и какой-либо мистике просто не находится места. В такие дни сам удивляешься, как ты мог поверить в то, в чем был уверен еще вчера ночью.

Еще одной причиной, по которой события предыдущей ночи представлялись чем-то выдуманным, оказалась Ингрид. Тем утром она встала рано и сразу принялась за дело. Не так-то просто начисто отвергнуть то, во что верят другие, но Ингрид именно так и поступила. Наблюдая за тем, как Ингрид деловито хлопочет по дому, Дэвид и сам начал склоняться к логическому объяснению вчерашнего. Не то чтобы он нашел это самое логическое объяснение. Просто мысли его как-то сами собой потекли в этом направлении.

Разумеется, логичнее всего было обвинить во всем Аманду. Дэвид стал пристально наблюдать за ней. За завтраком девочка вела себя очень тихо, как обычно, но Дэвид все равно почувствовал, что она переменилась. По крайней мере, он ощущал эту перемену до тех пор, пока Ингрид снова не насела на нее с расспросами, и Аманда сделалась холоднее и непроницаемее, чем обычно.

Блондинка задавала множество вопросов, и к вчерашним добавлялись всё новые и новые. Некоторые касались Джени и близнецов, до сих пор не вышедших к завтраку. Ингрид хотела знать, сколько времени прошло с того момента, как дети легли спать, и до того, как с лестницы начали сыпаться вещи и мусор, а также где они были в сам момент действий полтергейста.

Поняв, к чему клонит Ингрид, Молли покачала головой.

– Нет, Ингрид, малыши никак не могли сделать это, – сказала она. – Они слишком маленькие. И мне кажется, им вообще не нужно знать о том, что случилось. В последнее время у них в жизни и без того много потрясений. Я счастлива, что прошлой ночью они мирно спали и ничего не слышали.

Ингрид не согласилась с Молли, но все же обещала, что ничего не будет рассказывать близнецам, однако на допросе Джени она все-таки настаивала. Молли и Ингрид все еще продолжали спорить об этом, когда Аманда попросила разрешения выйти из-за стола и отправилась во двор через черный ход. Спустя минуту Дэвид последовал за ней.

Аманда нашлась на ступеньках заднего крыльца в лучах утреннего солнца. Дэвид сел рядом с ней.

Солнце уже нагрело ступеньки, но воздух еще хранил ночную свежесть, как бывает только летом поутру. Аманда и Дэвид сидели рядом, смотрели вниз и не говорили ни слова. Рядом с крыльцом земля была утоптанной, без единой травинки, и смотреть там было явно не на что, но у Дэвида на уме было множество вопросов, трудных вопросов, и он всё никак не решался заговорить, поэтому и изучал землю у крыльца. Аманда, казалось, мучилась тем же. Мальчик уж начал думать, что так они и просидят там все утро, но тут по земле прополз муравей, который тащил на себе мертвого жука чуть не втрое больше него самого. Дэвид с Амандой уставились на муравья.

– Ух ты, – сказали они разом.

И потом сказали что-то вроде: «Как это ему удается нести такую тяжесть», а потом Дэвид повернулся к Аманде:

– Как же…

Но он еще не успел сформулировать вопрос, как она уже ответила:

– Я, в общем… я катила его. Помнишь, горшок был внизу такой округлой формы? Ну и если его наклонить, то его можно было катить боком. Так вот, я закатила его на лестницу и отпустила.

Дэвид кивнул.

– А потом ты побежала обратно в свою комнату и легла в кровать.

– Да, и притворилась, что сплю, – сказала Аманда. – Я очень хорошо умею притворяться спящей.

Она наморщила лоб и стала жмуриться, как будто ее только что разбудили.

– А в другой раз, когда картина упала?

– Тогда я просто кинула в нее этой кристаллической штукой и убежала. Люди сразу не просыпаются, и не важно, что их разбудило. Им все равно требуется хотя бы минута, чтобы продрать глаза и вылезти из кровати. У меня был карманный фонарик, так что мне не пришлось тратить время, чтобы включать и гасить свет. Ровно через две секунды после того как я легла в постель, влетела мама. Чуть не застукала.

– А что с камнями? – спросил Дэвид.

– По большей части это было нетрудно. Я собрала их у высохшего русла и хранила на сеновале, в гараже. А потом просто носила в карманах, пока они мне не понадобились. Некоторые я просто разбрасывала по дому, другие кидала с лестничной площадки. Когда стоишь наверху, открывается вид сразу на четыре двери в разные комнаты. Ты разве не знал?

– Нет, – ответил Дэвид. – Наверное, я просто об этом не думал. По крайней мере, мне никогда не приходило в голову кидаться чем-нибудь с площадки.

Дэвид всегда считал, что площадка – идеальное место, где можно спокойно посидеть и подумать о чем-то своем, послушать дыхание старого дома. И ему казалось, что остальной дом незримым образом связан с этой площадкой. А тут такое!

– А когда на столе разбился кувшин с молоком… – начала Аманда.

– Да, – ответил Дэвид, – я до сих пор не понимаю, как тебе удалось это провернуть.

– Я просто принесла в кармане большой камень, положила его во время еды под столом на колени, ну а потом просто дождалась, пока все отвернутся.

– Ну точно, я помню: водонагреватель еще издавал такие странные звуки.

Аманда кивнула.

– И как раз когда все отвлеклись на эти звуки, я подбросила камень вверх, и он приземлился точно на стол. На самом деле это ты меня научил.

– Я научил?

– Ну конечно. Когда ты проходил испытание, во время которого нельзя было прикасаться к металлическим предметам, ты дождался, пока все отвернутся, а потом просто сгрузил всю еду себе на колени.

Дэвиду пришла в голову новая мысль.

– Послушай-ка, а сеанс? Стуки и все такое прочее. Это тоже было… то есть я хотел сказать, это тоже всё ты делала?

С минуту Аманда смотрела на Дэвида прищурившись, а потом дернула плечом.

– Ну да, – сказала она. – Это тоже я делала. И спорим, ты никогда не догадаешься, как это у меня получилось!

– Ну, – сказал Дэвид, – пока что я не догадался.

– Большим пальцем ноги.

– Ты серьезно?!

– Угу. Я читала статьи про полтергейст в этом доме, только не сказала тебе, что в итоге всё это оказалось выдумкой, просто долгое время никто не мог догадаться. В конце концов взрослые обнаружили, что все это делали девочки, и стук они изображали при помощи большого пальца ноги. Поэтому, поскольку я на самом деле ни разу не бывала в роли медиума и не была уверена, получится ли у меня что-нибудь, я решила издавать шум ногой, если настоящие духи так и не придут. Чтобы не разочаровать вас.

– Но как у тебя получилось создавать такой громкий стук одним лишь большим пальцем?

– Ну, в статьях не говорилось, как именно девочки добивались этого звука, поэтому я придумала свой собственный способ. Я нашла большое тяжелое металлическое кольцо – это была какая-то деталь автомобильного двигателя, – которое идеально подходило под мой большой палец ноги. Потом я тренировалась, пока у меня не начало получаться. И потом, когда во время сеанса мне нужно было постучать, я просто тихонько снимала тапок с ноги и стучала кольцом. Все прошло почти идеально, только у меня сильно распух палец, и я с трудом потом сняла это кольцо. Потом два дня палец сильно болел.

– А, ну да, – сказал Дэвид, и вспомнил, как Аманда какое-то время прихрамывала. – А призрак в чулане?

– Ну, это было совсем просто. Я сделала красный абажур из бумаги и обернула его вокруг лампы. Ты же помнишь, какая там лампа – древняя и висит на проводе с потолка. В общем, я привязала длинную тесемку к цепочке, которая включает свет, и пропустила эту тесемку под ковром, чтобы она выходила прямо под моим стулом. На конце тесемки я привязала пуговицу, чтобы можно было зажать ее между пальцев ноги и дергать.

– А как ты сделала эту голову и глаза?

– Я вырезала ее из картона и повесила с обратной стороны занавески, чтобы вы не заметили ее, пока позади не зажжется свет.

– Ого, – восхитился Дэвид. – А можешь показать, как это все выглядит на самом деле?

– Конечно, – сказала Аманда. – Хочешь прямо сейчас?

Она стала подниматься с крыльца, и вид у нее был совсем такой же, как у Джени, когда та собиралась показать нечто умное, что только что придумала.

– Хорошо, минутку, у меня есть еще один вопрос.

– Какой? – Аманда опять опустилась на крыльцо.

– Ну, я хотел спросить… вообще-то я хотел узнать, зачем. Ну, зачем ты все это делала?

Аманда опять уставилась в землю. Она несколько раз быстро взглядывала на Дэвида, прежде чем ответить. Сначала, когда она первый раз взглянула на него, мальчик подумал, что она рассердилась, но когда это произошло во второй раз, он понял, что настроение ее поменялось.

Наконец она ответила:

– Не знаю. Теперь уже не знаю. Поначалу я думала, что это заставит их съехать, потому что я не хотела жить здесь, за городом, ходить в какую-то дурацкую сельскую школу, где учатся тупицы, которые наверняка будут меня ненавидеть. Мне казалось, что если я как следует напугаю кого-нибудь, мы в конечном итоге переедем. Но мне кажется, это был не главный мотив. Думаю, что настоящей причиной было мое желание поквитаться.

– Поквитаться? – переспросил Дэвид. – За что же ты собиралась поквитаться?

– Да за все! Хотела поквитаться со всеми за всё.

Аманда так яростно произнесла слова «за всё», что Дэвид подумал: наверное, у нее на душе есть многое, за что стоит поквитаться. Немного погодя он спросил:

– А ты сказала Молли, что сама изображала полтергейст, ну, я имею в виду, до вчерашнего вечера? Вы не об этом с ней говорили ночью?

Аманда кивнула.

– Да. Я рассказала ей об этом и еще много чего рассказала. Мы с ней говорили три или четыре часа подряд.

– И как она отреагировала на все эти твои проделки? Что она собирается делать, после того как ты уничтожила ее филодендрон, и все такое? – спросил Дэвид.

– Не знаю. Впрочем, она и сама не знает, по крайней мере, пока она ничего не решила. У нас не было времени прийти к какому-нибудь выводу, но мы многое выяснили.

Аманда наклонилась, подняла веточку и стала рисовать какие-то узоры на пыльной земле.

– Я кое-что узнала, – сказала она.

– Мне тоже хочется кое-что узнать, – сказал Дэвид. – Я хочу узнать, откуда взялась эта голова купидона.

Аманда быстро посмотрела на него:

– Я тоже.

– Ну, и что ты об этом думаешь? – спросил Дэвид. – Ты что же, считаешь, что это действительно вернулся настоящий полтергейст?

– Я не знаю. А ты так думаешь?

– Я не знаю. Ты же у нас специалист по сверхъестественному и всем таким штукам.

Аманда вздохнула и долго сидела, качая головой. Наконец она сказала:

– Я не знаю. Мне просто хочется, чтобы поскорее вернулся твой отец. Сколько еще осталось ждать его?

Дэвид очень удивился: ему казалось, что Аманда терпеть не может его отца. Порой он думал, что, напади на дом целая армия полтергейстов, Аманда и тогда бы не захотела скорейшего возвращения Джеффри Стэнли. Он уже было собирался озвучить свои мысли, когда дверь черного хода отворилась и на крыльцо вышла Джени, а за ней близнецы.

Дэвид пристально посмотрел на Аманду, напоминая ей, что дети ничего не знают о событиях прошлой ночи и рассказывать им ничего не надо. Аманда кивнула, но тут же пронзила Дэвида холодным взглядом, означавшим, что в его советах она не нуждается. Затем девочка уперлась подбородком в колени и погрузилась в угрюмое молчание.

Поскольку младшие не знали о том, что произошло накануне, они как обычно были преисполнены неистощимой энергии и энтузиазма. Начав с переталкивания на крыльце, они перешли к хихиканью и болтовне, чем уже начинали действовать Дэвиду на нервы, а учитывая то, в каком настроении находилась Аманда, изводили и ее. Когда Эстер встала позади Аманды и начала карабкаться ей на спину, чтобы еще раз прокатиться, как вчера вечером, Дэвид вздрогнул, ожидая, что сейчас Аманда начнет кричать на детей.

Но, к его удивлению, вместо того чтобы устроить сцену, Аманда подхватила Эстер за ноги и поскакала галопом по двору. Эстер визжала и смеялась, катаясь на Аманде, а Джени с Блэром бежали следом.

Дэвид очень удивился, но еще большее изумление ждало его днем, когда, войдя в свою комнату, он увидел, что Блэр сидит посреди нее на полу и играет с вороной. Брат давал вороне небольшие кусочки печенья, причем птица была не в клетке – клетка стояла открытой на подоконнике.

– Эй, – сказал Дэвид. – А Аманда в курсе, что ты здесь играешь с Ролором?

– Аманда знает, – сказал Блэр. – Это она мне его отдала.

Дэвид понимал, что не ослышался, но поверить в слова брата было трудно.

– Ты в этом уверен? – спросил он.

– Уверен, – ответил Блэр. – А еще она отдала Джени и Эстер ящерицу.

– Ничего себе!

– А змею – тебе.

– Ого, – только и смог произнести Дэвид.

Он сел на пол рядом с Блэром и взял у него кусочек печенья, чтобы дать вороне: ему хотелось проверить, будет ли та есть и у него с рук. Ворона повернула голову и подозрительно поглядела на Дэвида одним круглым желтым глазом, но потом подпрыгнула ближе и приняла угощение.

Дэвид помог Блэру передвинуть клетку на более надежное место – на стол в углу комнаты, и тут обнаружил, что прямо под коленом у Блэра здоровенный лиловый синяк.

– Эй, а где это тебя так угораздило? – спросил он.

– А у меня и еще есть, – сказал Блэр. – И еще один. – И он показал Дэвиду еще один синяк на лодыжке, и другой, поменьше, на локте. – Это так получилось на лестнице, – сообщил Блэр. – Когда я упал вниз с коробкой.

Он наклонил голову и задумчиво посмотрел на брата, а потом спросил:

– А куда делась эта коробка, Дэвид? Ты не видел коробку?

Дэвид оживился:

– Коробка? Какая коробка, Блэр? Ты говоришь о деревянной коробке с головой купидона и кучей камней?

Блэр кивнул.

– Вчера вечером, – сказал он, – коробка вместе со мной упала с лестницы. Но теперь ее нет. Ты не видел коробку, Дэвид?

Глава 20

Дэвиду пришлось проявить недюжинное терпение и задать уйму вопросов, прежде чем он понял, что произошло на самом деле. Едва разобравшись в том, что говорил ему Блэр, он уже сгорал от беспокойства и волнения. Но этого допустить было нельзя: стоило проявить хоть немного нетерпения в разговоре с Блэром, как тот сразу замыкался и больше не желал ни о чем говорить.

Младший брат, несмотря на расспросы, так почти ни слова и не сказал, а потом внезапно вскочил и побежал к дивану у окна. Дэвид уже был готов закричать и потребовать, чтобы Блэр вернулся и продолжил отвечать на вопросы, когда понял, что Блэр собирается что-то показать ему. На этом диване Блэр хранил все свои игрушки, и Дэвид не понимал, какое это могло иметь отношение к их разговору, пока не заглянул внутрь. Задняя стенка дивана отошла, и за ней оказалась темная пыльная щель. Эта щель была шириной сантиметров в пятнадцать и открывала пространство между диваном и стеной дома. Внутри не было ничего, кроме старой вонючей пыли. Дэвид запомнил этот тяжелый запах – впервые он ощутил его вчера на лестнице.

– Ты все это там и нашел? – спросил Дэвид. – Ты здесь нашел коробку с головой купидона?

Теперь все становилось на свои места. Прошлым вечером Блэр не хотел спать, потому что выспался днем, и после того как Аманда уложила его, он поднялся и стал играть в игрушки. Потом каким-то образом он оттянул заднюю стенку дивана. И нашел коробку.

– И что же, ты стал спускаться по лестнице с коробкой и упал? – спросил Дэвид, и Блэр важно кивнул. – А что потом? Куда ты потом пошел? Тебя на лестнице не было, когда мы пошли посмотреть, что случилось.

– Я испугался, – сказал Блэр. – Я ушиб ногу, и потом кто-то закричал, поэтому я спрятался в кровати и ждал тебя. А ты не пришел. А потом наступило утро.

Вот так все и объяснилось. Блэр испугался крика Аманды и побежал обратно в кровать. Там он и оставался, пока не уснул.

Когда Дэвид наконец все понял, он сразу же захотел всем об этом рассказать: сначала Аманде, а потом Молли и вообще всем. Он уже выходил из комнаты, когда Блэр окликнул его.

– Ну что еще? – нетерпеливо ответил мальчик. – Я спешу.

– А можно мне посмотреть? – спросил Блэр. – Можно мне посмотреть на коробку?

– Коробки здесь нет, – ответил Дэвид. – Ингрид ее куда-то убрала, но я…

Внезапно Дэвид вспомнил про голову купидона, подошел к комоду и достал ее. Он сел рядом с Блэром, и они вместе смотрели на деревянную голову.

Эта голова была точно такая же, как и другие на перилах, разве только после стирания пыли оказалось, что щечки и кудряшки купидона сохранились лучше, чем у тех, что на лестнице. Как и у других купидонов, у нее были кругленькие щечки и невинная улыбка. Внизу был спил, грубый и незачищенный, и ровно на спиле обрывалась идеальная лакированная поверхность шеи.

Держа голову в руках, Дэвид гадал, кому же пришло в голову ее отпилить. И кому более семидесяти лет назад пришло в голову спрятать эту голову в деревянную коробку за диваном у окна. Он решил, что это дело рук полтергейста – того самого знаменитого полтергейста «Уэстерли», – так что одна загадка все же оставалась неразрешенной. Существовал ли этот знаменитый полтергейст на самом деле, или все это были лишь проделки сестер Уэстерли, которые хотели напугать взрослых, или посчитаться с ними, или у них еще какой мотив…

Дэвид сидел у себя комнате, держал в руках голову купидона и не чувствовал ничего, кроме разочарования. Видимо, никакого полтергейста никогда и не было. Он знал, что младшие тоже будут разочарованы. А самое смешное заключалось в том, что ему показалось, будто Аманда уж точно теперь не огорчится. Странно, конечно, что Аманде, буквально одержимой всеми этими магическими штуками, не очень-то понравилось проявление сверхъестественных сил, когда она, как они все думали, столкнулась с ними. Малышня же, ничего не знавшая о мире оккультизма, наоборот, очень радовалась этим проявлениям.

Дэвид оставил Блэра играть с головой купидона, а сам лег на пол и решил хорошенько все обдумать. Аманда очень переменилась после того, как они решили, что полтергейст существует на самом деле. Не станет ли она прежней, если узнает, что никакого призрака нет? Дэвид размышлял об этом и еще о многих вещах и поднялся с пола, уже зная, что делать.

Сначала он очень подробно рассказал Блэру о полтергейсте и Аманде, а конце предложил:

– Послушай, Блэр. Давай мы не будем рассказывать Аманде и всем остальным о том, что ты нашел коробку и упал с лестницы. Давай никому об этом не скажем. Хотя бы какое-то время. Может быть, когда-нибудь мы и расскажем им. Но сначала я хочу подождать, хорошо?

– Хорошо, – согласился Блэр. Он улыбнулся так ясно и широко, что почти рассмеялся, и запрыгал на одном месте. – Хорошо, давай не будем говорить!

Дэвид не понял, чему так радовался Блэр – тому ли, что теперь у них с Дэвидом появилась общая тайна, или тому, что ему не придется еще раз пересказывать всю историю с начала до конца. А может быть, потому, что он думал так же, как Дэвид, и ему тоже казалось, что будет лучше, если Аманда пока что будет верить в существование полтергейста. Если так, то это просто удивительно, потому что Дэвид и сам не понимал, почему он не хочет рассказывать ей всю правду. Но расспрашивать Блэра было совершенно бесполезно, к тому же младшему брату было не важно, что он думал. Куда важнее для него всегда оказывались чувства.

В общем, Блэр и Дэвид договорились ничего не рассказывать, и мало-помалу жизнь в «Уэстерли» вошла в привычное русло. Аманда много времени проводила с детьми или с Молли, а дня через два Ингрид устала разгадывать загадки и вернулась в город.

А в конце августа, из полевой экспедиции вернулся отец. Он пришел уставший, в пыльной одежде, и был просто счастлив снова увидеть всю семью. И вся семья была, конечно, просто счастлива увидеть его. Разумеется, все наперебой рассказывали отцу о полтергейсте и его проделках, пришлось рассказать и о проделках Аманды. Впрочем, у отца и так был долгий разговор с Амандой наедине сразу же после его возвращения. Дэвид так и не смог выяснить у сестры, о чем же они говорили, но, скорее всего, ничего ужасного не случилось, потому что после этого разговора Аманда стала понемногу общаться с Джеффри Стэнли и даже в присутствии других членов семьи.

Единственное, о чем не рассказали отцу, – так это о том, что Блэр нашел коробку и уронил ее с лестницы. Дэвид не мог рассказать это отцу, потому что тот наверняка рассказал бы Молли, а та рассказала бы Аманде, а Дэвид чувствовал, что ей еще не пришло время узнать правду. Пока не пришло.

Поэтому отец вместе со всеми обсуждал это событие и вместе со всеми удивлялся. Только Дэвид и Блэр не участвовали в обсуждениях и не удивлялись. Аманда, казалось, проявляла больший интерес, чем кто-либо другой. Впрочем, после того как вернулся отец, Аманда вскоре начала самостоятельно ходить на второй этаж вечером и перестала всякий раз просить кого-нибудь проводить ее туда. Шли дни, и, поскольку ничего не происходило, интерес ее угасал.

Однажды случилось нечто такое, что заставило самого Дэвида удивиться. Отец был дома почти неделю, и ничто больше не предвещало никакой беды, так что теперь Дэвид мог приступить к делам, которые давно откладывал. Например, он хотел прикрепить голову купидона на место.

Все утро прошло в приготовлениях. Сначала нужно было зачистить края шеи от старого лака, потом зашкурить спил головы так, чтоб он подходил к основанию. Потом он попросил у Молли мебельный клей. Дэвид как раз сидел на лестнице и наносил клей на обе поверхности, когда Блэр вдруг спустился по лестнице. В руках у него был баскетбольный мяч Дэвида.

– Эй, куда это ты собрался? – спросил Дэвид.

– На улицу, – ответил Блэр. – Поиграть. Можно?

– Ну можно, – сказал Дэвид. – только не забудь принести его обратно, когда поиграешь.

Но Блэр не спешил уходить. Он заметил, чем занят Дэвид, и присел на площадку, чтобы посмотреть. Дэвид торопился намазать клеем обе поверхности, чтобы они хорошо схватились.

Через некоторое время Блэр сказал:

– Ей понравится.

– Кому? Купидону? Это он, а не она.

– Нет. Не купидону. Той девочке, которая попросила меня.

– Девочке, которая попросила тебя – о чем?

– Попросила меня вытащить голову купидона. Она рассказала мне, где искать. Она хотела, чтобы у купидона опять была голова. Мне кажется, она этого хотела.

Дэвид перестал смазывать клеем срез головы.

– Ты о чем, Блэр? Что за девочка рассказала тебе, где лежит голова?

Дэвид так разволновался, что почти кричал, и конечно, это стало ошибкой. Блэр встревожился, и лицо его тут же приобрело обычное выражение, свидетельствующее о том, что теперь из него не вытянешь и слова.

– Это та девочка, – только и сказал он, – которая здесь жила.

– Ты имеешь в виду девочку, которая жила здесь давным-давно?

Блэр кивнул.

– Ты что же, видел девочку-призрак? – Дэвид старался овладеть собой, но его немного трясло.

Прошло несколько секунд, прежде чем Блэр снова кивнул, очень медленно:

– Мне так кажется, – сказал он. Тут мяч выпал у него из рук и поскакал по лестнице. Блэр побежал за ним.

Дэвид было попытался догнать брата, но, встав, заметил, что по рассеянности положил голову купидона себе на колени, и та прилипла. Пока он отдирал ее от штанов, Блэр уже вышел за дверь. Дэвид в отчаянии прилепил голову на шею купидона, выскочил на улицу и обежал вокруг дома. Наконец он нашел Блэра, стучащего мячом на подъездной дороге. Но младший брат уже ни в какую не хотел ничего рассказывать. Когда Дэвид спрашивал его о призраке, Блэр только говорил, что не помнит.

Он так и не вспомнил, поэтому Дэвиду оставалось лишь строить догадки. Он их и строил, причем довольно долго. И неизменно думал об этом каждый раз, когда шел по лестнице на второй этаж и смотрел на голову купидона – немного неровно приклеенную.