Мятеж Обречённых

Алексей КАЛУГИН

МЯТЕЖ ОБРЕЧЕННЫХ

Глава 1

ГЕФАP

Дождь – мелкий, холодный, разъедающий душу, словно ржа железо, – зарядил с самого утра и, похоже было, не собирался останавливаться. На небе, затянутом сплошной серой пеленой, не было видно даже Борха-1, не говоря уж о маленьком желтом шарике Борха-2, который и в ясную-то погоду был почти не заметен.

Два офицера внутренней стражи, одетые в черные, мокро блестящие плащи с пристегнутыми капюшонами, медленно поднимались на высокий пологий холм. Они шли ссутулившись, втянув головы в плечи, но капли косого дождя все равно попадали им на лица. То один, то другой из них, оскальзываясь на мокрой траве, взмахивали руками, стараясь сохранить равновесие.

Один из офицеров, оступившись, едва не упал и, не найдя другой опоры, схватил за локоть своего спутника. Тот, коротко выругавшись, недовольно дернул рукой.

Остановившись, страж с желтым лейтенантским треугольником на груди стряхнул с капюшона капли воды и, приподняв голову, посмотрел на вершину холма.

– Вы видите дом, майор? – тяжело дыша, спросил он у своего спутника.

– Конечно, вижу! – раздраженно ответил тот. – Только это скорее не дом, а развалины, бывшие домом лет сто тому назад!

Майор то ли не понял, что лейтенант хочет отдохнуть, то ли не захотел дать ему передышку. Обогнав своего спутника, он продолжал двигаться вперед.

– Вчера, когда я пришел сюда со взводом солдат, мы ничего не нашли, – глядя на мокрую спину майора, сказал лейтенант.

– Старика не было на месте? – не оборачиваясь, спросил майор.

– Нет! Самого дома не оказалось на холме!

– Бред! – недовольно бросил майор. – Куда же он, по-твоему делся?

– Не знаю, – на ходу пожал плечами лейтенант. – Представления не имею. Но со мной было двенадцать солдат... И никаких следов дома!

Теперь, продолжая взбираться на холм, офицеры разговаривали, не видя лиц друг друга.

– Тринадцать человек только для того, чтобы задержать одного безоружного старика. – Майор саркастически усмехнулся и покачал головой. – Я был о тебе лучшего мнения, лейтенант.

– Если бы было кого задерживать, – обиженно буркнул лейтенант.

– Но сейчас-то дом на месте?

–Да.

– Надеюсь, что вдвоем с тобой мы справимся?.. А, лейтенант? Что скажешь?

– Не нравится мне все это, – едва слышно пробубнил лейтенант.

– Что именно? – все так же насмешливо осведомился майор.

Лейтенант ничего не ответил.

– Признаться, ты меня все более неприятно удивляешь, лейтенант, – не дождавшись ответа, продолжил майор. – Ты же закончил одно из лучших военных училищ в Сабате. И после этого ты все еще веришь бабкиным россказням про кейзи – живых мертвецов, и Гефара – Воина Тьмы?

– Я верю тому, что вижу собственными глазами, – недовольно буркнул лейтенант. – А вчера, поднявшись на холм, я обнаружил, что дома, который был виден с дороги, нет.

– А чего ради ты вообще потащился вчера на холм, да еще и прихватив с собой взвод солдат?.. А, лейтенант?

– Ночью один из часовых видел там огни.

– Ну и что с того?

– Местные жители сказали, что на холме давно уже никто не живет... Я подумал, что там могли скрываться мятежники.

– При том, что те же самые местные жители говорили, что не видели на холме никого, кроме полубезумного старика, невесть откуда появившегося?

– Никто не видел этого так называемого старика вблизи.

– А почему я узнал обо всем этом не от тебя, а от сержанта из твоего взвода? – задал неожиданный вопрос майор.

Лейтенант знал, что рано или поздно этот вопрос прозвучит. Он готовился к нему и все же, услышав, в первый момент запнулся.

– Я не хотел беспокоить вас по пустякам, – нарочито беспечным голосом ответил он.

– А по-моему, дело совсем не в том. – Майор произнес эти слова своим обычным голосом, по-прежнему уверенно шагая впереди спутника. – Мне кажется, лейтенант, ты собирался обойти своего непосредственного командира с тем, чтобы, в случае если удача тебе улыбнется, приписать все заслуги себе одному.

– Нет... Что вы, майор! – Лейтенант протестующе взмахнул руками, как будто идущий впереди него офицер обладал способностью видеть спиной. – У меня и в мыслях такого не было!

– А я думал, что любой младший офицер спит и видит, как бы поскорее получить синюю нашивку и занять место своего командира, – с откровенной насмешкой прокомментировал его слова майор. После чего добавил свое обычное: – А, лейтенант?

– Одно вовсе не подразумевает другое, – с чувством оскорбленной добродетели ответил тот.

– Ладно, лейтенант, – не оборачиваясь, довольно-таки беспечно махнул рукой майор. – Я все прекрасно понимаю – тоже был когда-то младшим офицером. Ты прибыл в мое подчинение совсем недавно и, должно быть, еще не совсем четко уяснил для себя установленные в нем порядки. Но, надеюсь, теперь у тебя не осталось сомнений на тот счет, что в моем подразделении для меня не существует тайн?.. Я не требую от тебя развернутых комментариев на сей счет, мне нужен только конкретный ответ – "да" или "нет".

– Да, майор, – негромко ответил лейтенант.

– Отлично. Именно на такой ответ я и рассчитывал. Теперь ты должен понять, что если я не увижу в тех развалинах, к которым мы направляемся, ничего, достойного интереса, то эта прогулка под дождем будет тебе очень дорого стоить. Я ясно выражаюсь?

– Да, майор, – угрюмо буркнул лейтенант и быстро добавил: – Но сам факт того, что вчера ни я, ни сопровождавшие меня солдаты не смогли обнаружить дом, который сегодня мы оба отчетливо видим...

– Ты хочешь, чтобы я послал в Главное управление внутренней стражи сообщение о доме на холме, который временами куда-то исчезает? – не дал договорить лейтенанту майор. – Не смеши меня, лейтенант! Я дорожу своим званием и не собираюсь рисковать им без достаточных на то оснований. Пока, помимо рассказанной тобой истории, я не имею никаких подтверждений тому, что на этом холме происходит что-то странное.

– А вы не спрашивали у местных жителей, почему на месте развалин не был построен новый дом? Почему там никто не живет? Почему они вообще предпочитают обходить это место стороной?

– Я уже сказал тебе, что не верю в сказки о кейзи, – чуть повысив голос, резко ответил майор.

– А во что вы верите? – спросил лейтенант, глядя ненавидящим взглядом в спину командиру.

– В величие и несокрушимую мощь Пирамиды, – без пафоса, словно речь шла о чем-то вполне обыденном, ответил майор и с облегчением вздохнул: они наконец-то поднялись на вершину холма.

Подойдя к углу полуразвалившегося остова дома, майор зачем-то похлопал ладонью по старой кирпичной кладке.

– Что скажешь, лейтенант? – обернувшись на своего спутника, спросил он,

– А что я должен сказать? – непонимающе сдвинул брови тот – Дом выглядит вполне реальным...

– Я не о том. – Майор поморщился, недовольный тем, что его не поняли. – Посмотри, какая добротная, крепкая кладка. Такой дом может простоять не один век.

– Ну и что с того? – пожал плечами лейтенант, все еще не понимая, куда клонит командир.

– А то, что дом не разрушился от времени, – назидательным тоном произнес майор. – Он был взорван.

– И что это значит? – по-прежнему недоумевая, спросил лейтенант.

– Ничего, – резко, почти грубо ответил майор, давая тем самым понять, что не желает продолжать далее им же начатый разговор.

Откинув полу плаща, он извлек из-под него короткое помповое ружье без приклада и привычным кистевым движением передернул затвор.

Глядя на него, лейтенант вынул из кобуры пистолет и, сняв с предохранителя, поднял его к плечу.

Обогнув угол здания, майор первым подошел к полуприкрытой деревянной двери, кособоко висящей на одной верхней петле. Прижавшись спиной к стене, он взглядом указал лейтенанту на дверь.

Лейтенант быстро провел ладонью по лицу, стирая капли дождя, и сделал шаг по направлению к двери.

На двери не было ручки, и, чтобы открыть ее, лейтенанту пришлось подцепить дверное полотно за край. Он рванул дверь на себя, но та в ответ только колыхнулась из стороны в сторону. Противно и резко заскрипела насквозь проржавевшая дверная петля.

Лейтенант, вскрикнув, отдернул руку, в ладонь которой впилась отколовшаяся от края двери щепа.

Оскалив зубы, майор коротко и теперь уже со злостью выругался. Оттолкнув лейтенанта плечом, он сам приподнял дверь за край и откинул ее в сторону.

Из открывшегося прохода пахнуло затхлой сыростью, кисловатой прелью и едкой вонью помета обосновавшихся в развалинах многочисленных грызунов.

Майор бросил на лейтенанта взгляд, не сулящий ничего хорошего, и, удобнее перехватив ружье, первым вошел в помещение.

Он едва не наступил на прятавшуюся под порогом здоровенную грыку, которая с пронзительным писком кинулась в угол, где была свалена куча гнилой соломы. Длинный лысый хвост волочился за ней, словно гигантский земляной червяк.

Майор с отвращением сплюнул на пол и, обернувшись через плечо, бросил на лейтенанта взгляд, полный ненависти.

Лейтенант поежился, но ничего не сказал.

Майор с опаской посмотрел наверх. От крыши дома остались только отдельные бревна перекрытий, которые, не ровен час, могли обрушиться на голову. Все же после недолгого колебания майор сделал шаг вперед.

Пол покрывал слой мусора и нанесенной в помещение земли, из-под которого торчали сломанные доски, когда-то бывшие полом. Стараясь не наступать в лужи с водой, майор прошел к центру разрушенной комнаты. Кроме кучи прелой соломы в углу, от которой скрылась мерзкая грыка, в помещении больше никого не было. В стенах, на которых местами все еще были видны следы черной копоти от полыхавшего здесь некогда пожара, зияли три проема – два от окон и еще одна дыра с остатками дверного косяка, ведущая в следующую комнату.

– Здесь даже бродяги бездомные надолго не задерживаются – негромко произнес майор, не глядя на остановившегося у порога лейтенанта.

– Жуть какая, – словно и не слыша его, вполголоса произнес лейтенант.

– Ты о чем? – повернувшись в его сторону, громко спросил майор.

И в этот момент за спиной его, отразившись от подернутой дождевой рябью поверхности растекшейся на полу лужи, вспыхнул яркий луч света. Он падал из пролома в стене, на месте которого когда-то находилась дверь, ведущая в глубь полуразрушенного здания.

Лейтенант, чуть приоткрыв рот, медленно поднял руку.

– Что там? – Майор быстро развернулся на месте и в недоумении уставился на тонкую полоску света.

Затем он поднял голову и посмотрел на серое небо, решившее, должно быть, залить всю землю водой. В сплошной облачной пелене не было ни единого просвета – ни малейшего шанса для любой из двух звезд, в системе которых вращалась планета Дошт, донести до земли свой ясный, не рассеянный облаками свет.

Так что же в таком случае могло являться источником света, падающего сквозь пролом в стене?

Майор обернулся через плечо, собираясь задать этот вопрос своему спутнику.

Опустив руку с пистолетом, лейтенант, словно завороженный, смотрел на полоску света.

Выругавшись сквозь стиснутые зубы, майор медленно двинулся в сторону дверного проема. Он старался приблизиться к нему так, чтобы не пересекать при этом странную полоску света. Это было вовсе не проявление страха с его стороны, а вполне обоснованная осторожность. Он не верил в сверхъестественные силы, но знал, что все непонятное и до времени необъяснимое могло таить в себе опасность.

Коснувшись плечом края дверного косяка, майор заглянул в проем.

В комнате царило такое же запустение, как и в прихожей. Середину комнаты заливала огромная мутная лужа, из которой торчали ножки сломанного стула и длинные белесые стебли болотной травы, семена которой, должно быть, занес сюда ветер. Источника света, находившегося где-то возле стены, разделяющей две соседние комнаты, видно не было.

– Лейтенант! – не оборачиваясь, негромко окликнул своего спутника майор.

Ответа не последовало.

Майор обернулся.

Лейтенант смотрел на него совершенно безумным взглядом. Он был похож не на офицера внутренней стражи, а на нашкодившего юнца, с благоговейным ужасом ожидающего неминуемой расплаты за свой проступок.

– В чем дело, лейтенант? – Майор старался говорить спокойно, но в голосе его отчетливо слышалось раздражение.

– Мне здесь не нравится, – медленно качнул головой из стороны в сторону лейтенант.

– Мне тоже, – криво усмехнувшись, ответил майор. – И все же я собираюсь пойти и посмотреть на то, что находится в соседней комнате.

– Лучше будет, если мы уйдем. – Губы лейтенанта тряслись, словно его бил озноб.

– Разве не по твоей инициативе мы сюда забрались? – уже с нескрываемой злостью спросил майор.

– Да, но теперь... Я думаю, что был не прав...

– Что?!

– Это слишком опасно! – едва ли не с отчаянием выкрикнул лейтенант.

– Что именно? Если бы здесь находились мятежники, собиравшиеся напасть на нас, они бы уже давно это сделали!

– Нет, это не мятежники. – Лейтенант откинул на спину капюшон и нервно провел рукой по коротко остриженным влажным волосам. – Я не знаю, кто там прячется... Но я знаю, что не хочу туда идти!

– Мы пойдем и посмотрим, кто зажег этот свет, – голосом, не приемлющим возражений, произнес майор. – Я не хочу больше ничего слышать про твои дурные предчувствия! Если ты произнесешь еще хоть слово, то можешь быть уверен: сегодняшний день станет твоим последним днем в армии!

Лейтенант, два месяца назад пришедший в подведомственное майору Управление внутренней стражи, не понравился майору с первой минуты их знакомства. Теперь же, когда ему стало известно еще и о том, что этот молокосос вознамерился подсидеть его, майору требовался только повод, чтобы подать на него рапорт в Центральное управление. Так что тратить время на убеждение своего подчиненного он не собирался.

Приподняв ружье, майор решительно шагнул в комнату.

В ту же секунду ослепительный свет, ударивший по глазам, заставил его зажмуриться.

Не успев ничего увидеть, майор автоматически выставил перед собой ружье и, сделав шаг в сторону, прижался спиной к стене.

– Лейтенант! – заорал он, сам не зная зачем, то ли предупреждая об опасности, то ли зовя на помощь.

Палец майора плотно лежал на спусковом крючке ружья, и только мысль о том, что на линии огня мог оказаться вбежавший комнату следом за ним лейтенант, не позволяла ему нажать на курок.

Прошло секунд тридцать, не больше.

Вокруг царила тишина.

Майор слышал только звуки, издаваемые каплями дождя, падающими в лужу и на его капюшон. Он даже не пытался приоткрыть глаза, понимая, что если видит свет даже сквозь веки, то прямой взгляд на его источник может надолго лишить его зрения.

Внезапно он как будто провалился в темный колодец – тьма поглотила его, приняв в свои объятия.

Майор осторожно приоткрыл глаза.

Он по-прежнему находился в залитой водой комнате без потолка.

В дверном проеме, держась обеими руками за его края, стоял лейтенант. Майор еще успел подумать, куда делся пистолет, который был у лейтенанта в руке. Но задать этот вопрос своему подчиненному не успел. Посмотрев в ту же сторону, куда был устремлен взгляд лейтенанта, майор увидел человека, неподвижно сидевшего в углу.

Это был старик с совершенно лысой головой. Гладкая лоснящаяся кожа плотно обтягивала его лицо и череп. Широкие губы старика были растянуты в улыбке, которая резко контрастировала с холодным взглядом его больших круглых глаз навыкате, похожих на голубоватые шарики из мутного стекла, которыми забавляются дети. Старик был одет в темно-синий, расшитый золотыми и серебряными нитями халат, туго обтягивающий его большой, выпирающий живот, перетянутый широким красным поясом с огромными, свисающими почти до самой земли кистями. Он сидел на невысокой скамеечке, поджав под себя ноги и положив руки на колени. Но самым удивительным было то, что одежда на старике была совершенно сухой. А небольшой участок пола вокруг него был не только сухим, но еще и свободным от устилающего всю остальную площадь комнаты мусора. Фигура старика была словно озарена яркими лучами солнца, хотя небо над его головой было по-прежнему затянуто серой хмарью.

Майору потребовалось всего несколько секунд для того, чтобы снова взять себя в руки. Кроме старика, в комнате никого не было. Старик, что и говорить, выглядел в высшей степени странно, но оружия в руках у него не было. Поэтому майор поднял вверх ствол ружья, которое он все это время держал в руках, направляя на старика.

Старик никак не отреагировал на это проявление доброй воли. Он по-прежнему сидел неподвижно, вперив взгляд в пустота перед собой.

Сделав шаг вперед, майор тронул прикладом винтовки локоть лейтенанта. Тот, вздрогнув всем телом, обернулся. Во взгляде его было не больше осмысленности, чем в остекленевших глазах старика.

– Где твое оружие, лейтенант? – негромко спросил майор. Тот ничего не ответил, но засунул правую руку в карман плаща, из чего майор сделал вывод, что именно там у него и лежит пистолет.

Встав рядом с лейтенантом, майор пристально посмотрел на старика. Несмотря на характерные для старого человека черты лица, кожа у него на лице была розовой и гладкой. На ней не было заметно ни единой морщинки или складочки, какие бывают даже у младенцев. Точно так же выглядела и кожа, обтягивающая кисти его рук, неподвижно лежавших на коленях.

– Эй! – негромко окликнул старика майор. – Ты кто такой? Чуть повернув голову, старик перевел на него взгляд своих странных глаз, похожих на стеклянные шарики.

– Кто я такой? – переспросил он. – А кто ты такой, чтобы задавать мне этот вопрос?

Голос у старика был глухой и низкий. Он произносил слова негромко, старательно выговаривая окончания.

– Послушай, старик, – более резко, дабы справиться с собственной неуверенностью, обратился к нему майор. – Кто бы ты ни был, нам придется доставить тебя в Управление внутренней стражи.

– Внутренняя стража? – Старик усмехнулся. – И что же вы охраняете?

Прежде чем майор успел что-либо сказать, из-за спины у него раздался голос лейтенанта.

– Мы служим своей стране! – визгливо выкрикнул он. – Великому Кедлмару!

– А как же Пирамида? – обращаясь на этот раз к лейтенанту, спросил старик.

– Пирамида – это и есть Кедлмар!

– Лейтенант, – строго глянул на своего подчиненного майор. – Ты не на политзанятиях.

– Оставь его в покое, – обратился к майору старик. – Он всего лишь глупец, который не понимает, что происходит вокруг него. И теперь у него уже не будет возможности разобраться в этом.

Майор почувствовал, как при этих словах старика по спине его прополз холодок. И виной тому был вовсе не промозглый день.

– Прибереги свое красноречие для судебного исполнителя! – строго прикрикнул на старика майор.

Левая бровь старика едва заметно приподнялась.

– Разве меня уже в чем-то обвиняют? – с наивным видом поинтересовался он.

– Можешь считать, что тебе уже предъявлено обвинение в неповиновении властям, – заверил его майор. – Если ты сию же секунду не поднимешься на ноги и не последуешь за нами, я тебя обвиню еще и в оказании сопротивления. С такими двумя камнями на шее ты проведешь остаток своей никчемной жизни на исправительных работах.

– Мне это не грозит, – улыбнувшись, покачал лысой головой старик. – Ты, наверное, мне не поверишь, если я скажу, что я еще и тебя переживу?

– С какой стати мне тебе верить? – недовольно буркнул майор. – У меня в руках ружье, и с его помощью я без труда могу положить конец всем твоим сомнениям.

– Сомнениям? – удивленно вскинул брови старик. – Мне кажется, что сомнения испытываю не я, а ты. А ружье... – Старик усмехнулся. – Неужели ты думаешь, что меня можно напугать ружьем?

– Да кто ты такой?! – раздраженно крикнул майор. Его приводило в бешенство то, что старик почти демонстративно отказывается ему подчиняться, а он ничего не может с этим поделать. Да еще и лейтенант, который молча стоял у него за спиной. У майора возникло опасение, что, если старик прикажет лейтенанту обезоружить своего командира, тот без колебаний это сделает.

– Кто я такой? – с выражением недоумения на лице повторил вопрос майора старик. – Вот он, например, – старик взглядом указал на лейтенанта, – считает меня новым воплощением Гефара – Воина Тьмы, который, если верить легендам, является в Кедлмар для того, чтобы открыть Врата Зла. Не правда ли, странно – этот парень родился и вырос в эпоху Пирамиды и тем не менее верит старинным легендам в гораздо большей степени, нежели собственным командирам?

Старик пристально посмотрел на лейтенанта, после чего спросил у него:

– Ты готов сражаться с врагами Кедлмара?

– Да! – ни секунды не колеблясь, выпалил тот.

– Даже если для этого нужно будет открыть Врата Зла?

– Да, – благоговейно прошептал лейтенант.

– А знаешь ли ты, кто является подлинным врагом Кедлмара и его народа? – задал новый вопрос старик.

– Ну хватит! – решительно приказал майор. – Лейтенант, возьми этого болтливого старика за шиворот и выволоки его на улицу!

– Я не могу этого сделать, – не двинувшись с места, тихо произнес лейтенант.

– Что?! – Майор сделал шаг в сторону, чтобы иметь возможность одновременно держать под прицелом и старика, и отказавшегося выполнять приказание лейтенанта.

Старик запрокинул голову назад и беззвучно рассмеялся. Лейтенант посмотрел на майора. Взгляд его глаз был страшен и абсолютно безумен.

– Вы разве не видите, майор, – благоговейным шепотом произнес он. – Перед нами Гефар – Воин Тьмы.

– Дурак! – процедил сквозь стиснутые зубы майор. – Не знаю, как там насчет Воина Тьмы, но твоя военная карьера на этом закончена!

– Верно, майор! – неожиданно поддержал его старик. – Не достоин называться стражем тот, кто не видит врага рядом с собой!

– Враг рядом со мной? – растерянно посмотрел на старика лейтенант.

– Конечно, – весело улыбаясь, подтвердил старик. – Настоящие враги Кедлмара не те, кто мечтает свергнуть ныне существующую власть. И не сторонники Пирамиды, которые вот уже семьдесят пять лет, как разрушают все, что было создано в Кедлмаре до них. Враги те, кто пришел в Кедлмар извне.

Майор стиснул зубы и крепче сжал в руках ружье.

– Извне? – непонимающе повторил следом за стариком лейтенант.

– Ты разве не слышал о том, что на планетах, вращающихся вокруг других звезд, тоже существует жизнь?

Теперь старик говорил, демонстративно обращаясь только к лейтенанту. Он словно бы и вовсе не видел стоявшего всего в шаге от него майора. Лишь изредка, скосив глаза, он бросал в его сторону насмешливый взгляд.

– Да, конечно, – быстро кивнул лейтенант. – В военном училище у нас были занятия и по общеобразовательным дисциплинам.

– Это хорошо. – С чрезвычайно серьезным видом старик наклонил свою лысую голову. – Но ты, наверное, не знаешь, что пришельцы с других планет уже давно живут среди нас? – спросил он лейтенанта в своей обычной манере: в голосе прослушивались вопросительные интонации, но в целом фраза звучала одновременно и как вопрос, и как утверждение. – Их пока не так много в Кедлмаре, но они ждут подходящего момента, чтобы начать полномасштабное вторжение. И время это близко. Когда час пробьет, откроются внепространственные переходы и на землю Кедлмара хлынут полчища инопланетных захватчиков.

– Мы будем сражаться! – гордо вскинув голову, с пафосом воскликнул лейтенант.

– Ты будешь сражаться? – Старик снова беззвучно рассмеялся. – Сейчас враг стоит рядом с тобой. Что ты собираешься делать?

Лейтенант растерянно и немного испуганно посмотрел на майора.

– Ты правильно все понял, – подтвердил его догадку старик. – Твой командир как раз и есть один из тех пришельцев, которые живут среди нас, подготавливая почву для грядущего вторжения.

– Кому ты веришь? – глядя лейтенанту в глаза, медленно произнес майор. – Этот старик безумен.

– Ну так что, ты готов убить врага? – произнес за спиной у лейтенанта голос старика.

– Умолкни, тварь!

Майор вскинул ружье, целясь в голову старику.

Рука лейтенанта скользнула в карман плаща, где у него лежал пистолет.

– Не двигаться! – заорал майор, разворачивая ствол ружья в сторону подчиненного.

Лейтенант дернул руку вверх, пытаясь выхватить из кармана пистолет.

Майор нажал на курок.

Грянул выстрел.

Расстояние от края ружейного дула до центра лба лейтенанта было меньше метра. Пуля, вылетевшая из ствола, разнесла голову лейтенанта на куски.

Мертвое тело еще не успело упасть в лужу на полу, а майор, передернув затвор, уже развернул ружейный ствол в сторону все так же неподвижно сидевшего в углу старика.

Взгляд старика проследил за падающим телом, после чего снова обратился на майора.

– Пуля – это очень весомый аргумент в споре, – невозмутимым голосом произнес он. – Но мы-то с тобой знаем, что прав я.

– И что с того? – прохрипел в ответ майор.

– Ты не хочешь спросить, откуда мне известно о том, что ты не тот, за кого себя выдаешь? – изобразил на лице удивление старик.

– Я жду, когда ты сам мне это расскажешь, – тихо сказал майор, почти не разжимая губ.

– А если я не захочу этого сделать?

– Тогда зачем вообще нам было встречаться?

– Действительно – зачем? – Старик озадаченно сдвинул брови к переносице. – А ты не хочешь поверить в то, что я и в самом деле Гефар, для которого прошлое и будущее сливаются в настоящем? – лукаво прищурившись, поинтересовался он.

– Хватит пустой болтовни! – рыкнул майор.

– И то верно, – согласился старик. – Так что ты собираешься теперь делать? Покинешь Кедлмар?

– Почему я должен это сделать?

– Потому что ты здесь чужой. Потому что тебя никто сюда не звал. Потому что ты только что разнес голову своему подчиненному... Тебе нужны еще причины?

– Если ты действительно знаешь, кто мы такие, то ты должен знать и то, что мы пришли в Кедлмар не для того, чтобы завоевать его. Мы всего лишь наблюдатели.

– Однако вы сами не исключаете возможности своего вмешательства в то, что происходит сейчас в Кедлмаре, – старик не задавал вопроса, а констатировал факт.

– Только в самом крайнем случае.

– Вот видишь, – старик укоризненно покачал головой. – Мне бы очень не хотелось, чтобы это произошло.

– Кто ты такой? – уже в который раз спросил его майор. – Откуда тебе известно о находящихся в Кедлмаре наблюдателях?

– А кто дал вам право решать, что хорошо, а что плохо для жителей других планет? – задал встречный вопрос старик. – Ты сам прибыл сюда с планеты, ситуация на которой ненамного отличается от той, что сложилась к настоящему моменту в Кедлмаре. Ты не задумывался над тем, что, пока ты выполняешь пору порученное тебе задание в Кедлмаре, кто-то другой пытается управлять ходом исторического процесса у тебя на родине? Или же оказавшись в Статусе, ты стал человеком без родины? Почему ты считаешь, что то, что ты делаешь, – правильно? Только потому что мудрые и всезнающие представители Галактического сообщества сказали тебе об этом? А тебе известно, кто именно руководит работой Статуса?

– Ты задаешь слишком много вопросов, старик. Можно по думать, что тебе самому известны ответы на них.

– Вовсе нет, – покачал лысой головой старик. – Но я yверен в том, что люди сами должны решать свою судьбу.

– О каких людях идет речь? Кто сейчас способен решить судьбу Кедлмара? Нени Линн, о котором даже неизвестно доподлинно жив он или нет? Созданная им Пирамида, которая непонятно что из себя представляет? Внутренняя стража, которая в каждом крестьянине, утаившем от реквизиции пригоршню зерна, видит заговорщика и тайного сторонника Совета Пяти? Может быть, армия, которая только и занята тем, что подавляет мятежи, которые словно огонь на торфянике, загнанный под землю, вспыхивают в одном, то в другом подразделении?.. Ну что же ты молчишь, старик? Ответь, если тебе известно, кто именно должен спасти Кедлмар?

– Война, – коротко ответил старик.

– Война?.. И ты так спокойно говоришь об этом?

– А что, по-твоему, я должен при этом делать? Рвать на себе волосы? Так у меня же их нет!

– Кедлмар и так находится в состоянии перманентного ожидания войны. Самой войны он не выдержит.

– Государство рухнет, но народ выдержит все... По крайней мере, какая-то его часть, – старик усмехнулся. – Пирамида была переходным этапом. К настоящему времени она изжила себя так же, как в свое время Совет Пяти. Тот, кто не понимает того, что пришло время перемен, обречен на гибель.

– В любом случае войну следует предотвратить, если это возможно.

– Если я отвечу, что война способствует обновлению крови нации, то тебе, наверное, это не понравится?

Человек в форме майора внутренней стражи поставил ружье на предохранитель и положил его на плечо.

– С какой стати мне обсуждать с тобой эту тему, если я даже не знаю, кто ты такой? – спросил он у старика, постаравшись при этом придать лицу безразличное выражение. Теперь он уже и сам не мог понять, как старику удалось втянуть его в этот спор. – Я уже несколько раз задал тебе этот вопрос, но так и не получил вразумительного ответа.

– А ты его и не получишь. – Улыбка не сходила с лица старика

– В таком случае к чему весь этот разговор?

– Теперь уже ни к чему, – покачал головой старик. – Если бы ты был немного догадливее и чуть менее любопытным, то последовал бы совету своего мертвого друга и давно бы уже отсюда ушел.

– Ты сказал, что искал встречи со мной, – напомнил майор.

– Совершенно верно, – подтвердил его слова старик.

– Так что же тебе от меня нужно?

– Все, что мне было от тебя нужно, я уже получил. Видишь ли, до начала нашего разговора я ничего не знал ни о Статусе, ни о Галактическом сообществе, ни о той миссии, которую ты и тебе подобные выполняют на этой планете. Теперь ты меня больше не интересуешь.

– Ты узнал все, что тебе было нужно, но при этом не ответил ни на один из моих вопросов.

– А я разве обещал тебе что-то рассказать? – изобразил на лице удивление старик. – Ты был источником информации, а я – тем прибором, с помощью которого ее из тебя извлекли. К настоящему моменту мы оба исчерпали свои функции.

– Ты напрасно думаешь, что я тебя просто так отпущу.

– Да? А что ты можешь сделать?

– Я переправлю тебя в Статус. И там ты расскажешь, кто ты такой и откуда тебе известно о нас.

– Ох, как страшно. – Изображая испуг, старик поежился. – Ты уже перешел к угрозам. Интересно, что же последует за этим?

Майор стиснул зубы. Старик, похоже, нарочно пытался вывести его из себя. И, следует признать, ему это почти удалось.

Случай был достаточно неординарный для того, чтобы не-: медленно вызвать спецгруппу из Статуса. Местность вокруг безлюдная, к тому же из-за мерзкой погоды люди предпочитают сидеть по домам, а не бродить по окрестностям – для того чтобы открыть внепространственный переход, не потребуется предпринимать никаких особых мер предосторожности.

Майор чуть прикрыл глаза. Он не обладал природными телепатическими способностями, а потому ему необходимо было сосредоточиться для того, чтобы задействовать имплантированный под кожу нейрочип, обеспечивающий телепатическую связь со Статусом.

– Ты о чем-то задумался? – участливо осведомился старик. – я тебе не мешаю?

Майор послал вызов дважды. Подтверждением того, что его сигнал получен, должно было стать легкое электрическое покалывание за левым ухом, в том месте, где находился имплантированный ретранслятор телепатических сигналов. Но ожидаемого ответа не последовало. При том, что контроль за экстренны" вызовами осуществлялся в Статусе непрерывно на двух параллельных системах, подобная ситуация казалась невозможной. Майор еще раз попытался вызвать Статус. И снова безрезультатно.

– Что-то не ладится? – снова обратился к нему старик. При этом он даже не пытался скрыть звучавшей в его голосе насмешки. – Быть может, я могу чем-то помочь?

– Ты можешь объяснить мне, что происходит? – зло глянул на старика агент Статуса, одетый в форму майора внутренней стражи.

– Конечно, – уверенно кивнул старик. – Вся электронная начинка, которой напичкали твое тело в Статусе, вышла из строя, превратившись в бесполезную труху.

Майор наклонился и поднял с пола обломок кирпича. Он знал что, задействовав кистевой имплантат, мог превратить кирпич в мелкое крошево. Сосредоточив все свое внимание на поставленной перед собой задаче, майор изо всех сил стиснул кулак.

Кирпич остался целым.

Происходило нечто совершенно невообразимое. Зачастую от работы того или иного имплантата, которым снабдили агента в Статусе, зависела его жизнь. Поэтому требования, предъявляемые к надежности всех дополнительных и вспомогательных систем, вживляемых в тело агента, были чрезвычайно высоки. Ни один имплантат не мог быть использован без предварительного контрольного тестирования.

Впрочем, существовала одна внешняя причина, которая, как слышал майор, могла все их разом вывести из строя. Но субъективно фактор этот представлялся в высшей степени маловероятным, а объективно считался совершенно неконтролируемым – поэтому в реальной ситуации просто не хотелось принимать его в расчет.

Выронив обломок кирпича из руки, майор с немым удивлением посмотрел на перепачканную красной пылью ладонь.

– Не получилось, – с сочувствием покачал головой старик.

– Ну, хватит! – Майор со злостью рванул с плеча ружье – единственное оружие, которое у него осталось, – и снова направил его на старика. – Или ты сейчас же говоришь мне, кто ты такой и как тебе удалось все это проделать, или будешь лежать в луже рядом с ним! – Майор махнул стволом в сторону распростертого в луже тела лейтенанта.

Он старался спрятать свою растерянность, прикрыв ее ярко выраженной агрессивностью, но получалось это у него не очень убедительно.

– Я уже сказал тебе, что я Гефар...

– Бред!

– То, что ты не хочешь в это верить, вовсе не отменяет данного факта.

– Ты хочешь сказать, что тебе от роду несколько сотен лет

– В каком-то смысле я гораздо старше ныне существующей Вселенной.

– Я хочу услышать правду, а не сказку про Воина Тьмы!

– Хочешь ты этого или нет, но я являюсь новым воплощением Воина Тьмы, именуемого Гефаром. Я не тот, о ком рассказывают легенды, но я стану им после того, как мы начнем войну.

– Ты собираешься объявить нам войну?

– Не я, – улыбнувшись, покачал головой старик, называющий себя Гефаром. – Запредельная реальность – вот кто ваш истинный противник. А я всего лишь одно из ее проявлений. Неужели ты так до сих пор этого не понял?

Майор ничего не ответил. Его охватило смятение, равного которому он никогда еще не испытывал. Следом пришел страх, появившийся откуда-то из неведомых глубин подсознания, страх, который вырастал из присущего всему живому инстинкта самосохранения. Если бы он мог, то без сожаления признал бы свое поражение. Но это ли было нужно старику – или кто он там был на самом деле, – не сводившему с него пристального взгляда глаз, похожих на мутные стеклянные шарики?

Майор почувствовал, как у него закружилась голова.

– Хватит болтать! – крикнул он, взмахнув направленным на старика ружьем. – Вставай! Ты пойдешь со мной!

– Куда? – насмешливо поинтересовался старик.

– Не твое дело! – Майор не знал ответа на заданный Гефаром вопрос, он просто старался не поддаваться вновь накатившей на него волне дурноты и слабости. – Вставай!

– Попробуй заставить меня это сделать, – насмешливо предложил старик.

– Хорошо.

Майор закинул ружье на плечо и, откинув в сторону полу плаща, сорвал с пояса наручники. Раскрыв металлическое кольцо, он сделал шаг в направлении старика.

Старик быстрым движением раздернул в стороны полы халата на круглом, выпирающем из-под одежды животе. Лицо его, утратив видимое добродушие, сделалось похожим на страшную маску, запечатлевшую предсмертные судороги. Глаза, почти вылезшие из орбит, оказались разделены надвое узкими щелками вертикальных зрачков. Разрез рта превратился в темный провал, полный черных гнилых зубов, из которого пахнуло омерзительным смрадом.

Пальцы рук старика скользнули по безупречно гладкой розовой коже живота и встретились возле пупка. Из горла Гефара вырвался безумный вопль, одновременно с которым он с силой вдавил пальцы в живот.

Вначале из-под ногтей потекли тонкие струйки крови. Они становились шире по мере того, как старик все глубже вводил пальцы в собственное тело. Когда же на поверхности ран остались только большие пальцы, старик с воплем, в котором перемешались ненависть и боль, рванул руки в стороны, раздирая плоть живота.

Майор в ужасе отшатнулся назад. Дыра, открывшаяся в животе старика, была настолько огромной, что из нее вот-вот должны были вывалиться на пол все внутренности.

Но вместо этого из раны наживете старика показалась голова огромного змея.

Старик запрокинул голову и затих.

Змей же, оглядевшись по сторонам, начал вытягивать из чрева старика непомерно огромное, расписанное зеленовато-серым узором тело. Змей был настолько велик, что, пребывая в здравом рассудке, невозможно было поверить, что весь он был скрыт в теле старика. Но змей к тому же был еще и страшен. И страх, который он внушал, обладал способностью парализовать разум.

Змей на два с лишним метра приподнял свое могучее тело над полом и, опустив голову, обратил гипнотический взгляд в сторону единственного живого человека, остававшегося в комнате.

Майор сорвал с плеча ружье, передернул затвор и выстрелил.

Пуля вырвала из тела змея кусок плоти размером с кулак, но чудовище, похоже, даже не обратило на это внимания.

Не успел затихнуть звук выстрела, как рана на теле змея начала быстро затягиваться.

Майор снова передернул затвор и выстрелил еще раз. Затем еще раз. И еще...

Он видел, что кровоточащие раны, которые оставляли его выстрелы на теле змея, ничуть не беспокоят монстра. Змей даже как будто с любопытством ожидал очередного выстрела. Но человек продолжал стрелять, потому что грохот выстрелов, следовавших один за другим, создавал иллюзию силы, способную удержать чудовище на расстоянии.

Когда в ответ на очередное нажатие курка ружье отозвалось только негромким щелчком, майор просто опустил руки и замер в ожидании неминуемого конца. Он знал, что не сможет убежать от собственного страха, а победить его он оказался не в силах.

Из приоткрытой пасти змея изящно и легко выпорхнул бледно-розовый раздвоенный язык. Скользнув вверх по морде, он прошелся по глазам змея и снова скрылся в пасти.

Чудовищное тело напряглось, а затем, распрямившись, как пружина, метнулось вперед.

Человек успел вскинуть руки, рефлекторно прикрывая лицо. Но руки его были не в силах сдержать обрушившийся на него страшный удар.

Тупая морда змея ударила человека в лицо.

Хрустнули лицевые кости черепа. Левое глазное яблоко вылетело из глазницы и повисло на красном шнурке зрительных нервов.

Человек умер прежде, чем упало на пол его тело. Он даже не успел почувствовать боли.

Змей обвил бездыханное тело агента кольцом и положил голову ему на грудь.

Старик кашлянул, поднял голову и медленно провел ладонью по блестящей лысине. С удивлением посмотрев на свой распоротый живот, он стыдливо запахнул халат.

Взглянув на тело агента Статуса, работавшего под личиной майора внутренней стражи, старик покачал головой и как будто даже с сочувствием произнес:

– Наверное, у Розетта были совсем другие планы на сегодняшний вечер...

Глава 2

ВТОРАЯ СТАДИЯ

Андрей выбрал место на скамейке, стоявшей в тени развесистой авои, как раз на полпути между казармой и спортплощадкой. Отсюда ему был виден и вход в казарму, возле которой, сидя на корточках, смолил папиросу дежурный по роте, и ряд турников, на которых висели солдаты из недавно прибывшего в часть пополнения. Чуть со стороны, из-за невысокой изгороди, окружавшей спортплощадку, время от времени доносились крики сержанта Руута, ругавшего на чем свет стоит слабосильных юнцов.

Андрей сидел, закинув руки за спинку скамейки и блаженно вытянув ноги. Он чувствовал себя бездельником и получал от этого колоссальное, ни с чем не сравнимое удовольствие. Не так уж часто солдату выпадает счастье предаться неге и ничегонеделанию у всех на глазах, да к тому же еще и на вполне законных основаниях. Основное неписаное правило воинской службы гласит: солдат, не занятый делом, – это потенциальный нарушитель дисциплины. И большинство офицеров, в особенности из младшего командного состава, стремились неукоснительно ему следовать. Каждый из них мог без труда предложить любому из своих подчиненных на выбор два десятка бессмысленных, бесполезных и никому не нужных дел, которым, по их мнению, следовало посвятить все свободное время.

Они и сейчас, проходя мимо, неодобрительно поглядывали на развалившегося на скамейке сержанта Апстрака, но сказать, а уж тем более сделать что-либо с тем, чтобы пресечь подобное безобразие, не могли. Личным приказом командира подразделения "Кейзи" полковника Бизарда сержант Апстрак был освобожден от всех работ по части и вот уже второй день, словно бельмо на глазу, сидел на скамейке, всем своим видом демонстрируя полнейшее презрение к армейской дисциплине и установленным в часта правилам.

Андрей только посмеивался, глядя, какие рожи корчили младшие офицеры, поглядывая исподлобья в его сторону.

До обеда оставалась еще пара часов, и до истечения этого срока Андрей не собирался двигаться с места. Он сидел, запрокинув голову вверх и глядя сквозь прищуренные глаза на причудливую игру солнечных бликов меж узких листьев авои.

– По-моему, пора бы перебраться на солнце, – услышал Андрей обращенный к нему мысленный призыв Дейла.

– Терпеть не могу яркого солнца, – лениво отозвался Андрей.

– Зато я солнце люблю, – сделал попытку настоять на своем Дейл.

– Ну и что с того? – усмехнулся про себя Андрей.

– Поскольку уж мы оба находимся в одном теле, то, как мне кажется, следует учитывать интересы обеих сторон, – солидно заметил Дейл.

– Да, но тело-то мое, – веско возразил ему Андрей. – А ты в нем – всего лишь временный жилец. Так что изволь вести себя пристойно, как и полагается гостю.

– Гостей следует ублажать.

– Это только в том случае, если хочешь, чтобы они когда-нибудь вновь заглянули к тебе.

– Ты хочешь сказать, что я тебе надоел? – обиженно спросил Дейл.

– Не то чтобы надоел, – Андрей осторожно коснулся пальцем пластыря на правой щеке. – Но порою меня несколько раздражает твоя назойливость.

– Назойливость?

– Ну, можешь назвать это как-нибудь иначе... Понимаешь, любому человеку порою бывает просто-таки необходимо побыть наедине с собой, чтобы разобраться в собственных мыслях и чувствах. Я же с некоторых пор лишен такой возможности.

– В нашем тандеме ты являешься доминантной фигурой, а потому в любой момент можешь полностью блокировать мое сознание. Не скажу, чтобы это доставило мне особое удовольствие... Но если нужно...

– Да не то все это, – досадливо поморщился Андрей. – Все равно у меня остается ощущение, что за мной кто-то подсматривает... Может быть, это из-за тех имплантатов, которыми меня нашпиговали в Статусе?

– Не говори глупостей. Когда ты не думаешь об этих имплантатах, то даже и не чувствуешь их.

– И то верно, – тяжело вздохнув, вынужден был признать Андрей.

– Так что же тебя тревожит на самом деле?

– Меня тревожит то, что прошло уже почти двое суток с того момента, как мы, вернувшись из Гиблого бора, передали сообщение в Статус, а оттуда до сих пор никакого ответа.

– В Статусе тоже люди работают. Им нужно время для того, чтобы изучить полученную информацию, осмыслить ее и прийти к какому-то решению.

– Но мне-то что за дело до этого? – недовольно буркнул Андрей. – Я хочу просто поскорее убраться отсюда!

– Сейчас тебе не угрожает никакая опасность.

– Главная опасность сидит во мне самом. Я чувствую, что начинаю вживаться в образ сержанта Джагга Апстрака. Я сижу на скамейке и получаю от этого удовольствие, как будто всю жизнь только об этом и мечтал!

– Ну так что с того?

– А то, что мое имя не Джагг Апстрак, а Андрей Макеев! Я должен жить не в Кедлмаре, а в Москве! Потому что я не сержант разведроты, а научный сотрудник! Я испытываю страх и отвращение, когда мне приходится брать в руки оружие! Я хочу вернуться домой!

– И тебя не привлекают все те возможности, которые может дать тебе работа в Статусе?

– Все это, как оказалось, слишком дорого стоит.

– На моей памяти ты первый человек, который по собственной воле готов отказаться от вечной жизни и от путешествий по иным мирам.

– Прелести вечной жизни мне трудно оценить, поскольку я еще свою не прожил. А насчет других миров... Пока я видел только Кедлмар. И, признаться, не получил от этого большого удовольствия.

– Потому что все, что ты видишь здесь, вполне могло бы иметь место и на Земле.

– Это я и без тебя понял.

– Поэтому в Кедлмар и посылают по большей части землян. Им проще адаптироваться к местным условиям.

– А Лайза? – без какой-либо связи с предыдущим спросил вдруг Андрей, вспомнив курьера, которого они встретили, возвращаясь из Гиблого бора.

– Что Лайза? – не понял Дейл.

Секунду помедлив, Андрей задал совсем не тот вопрос, о котором подумал вначале:

– Она давно работает в Статусе?

– Года два, не больше. Но, насколько мне известно, она свою работу бросать не собирается.

– Это ее проблемы, – с демонстративным безразличием отозвался Андрей.

– А мне показалось, что она тебе понравилась, – заметил Дейл.

– Ну и что с того?.. Если собрать вместе всех девушек, на которых я когда-то обращал внимание, то я не смогу даже сказать, как каждую из них зовут. А с Лайзой я скорее всего вообще больше никогда и не встречусь.

– Кто знает, – задумчиво произнес Дейл.

– Ты прежде был с ней знаком? – спросил Андрей.

– Встречались пару раз на вечеринках в Статусе, – весьма определенно ответил Дейл.

– На вечеринках? – удивленно переспросил Андрей. – Что-то я не заметил в Статусе особого веселья.

– У тебя просто не было времени. Ты пробыл там всего-то три дня.

Ответить Андрей не успел.

– Джагг! – услышал он крик, уже не мысленный, а вполне реальный.

Андрей приподнял голову и посмотрел в сторону входа в казарму.

– Джагг! – снова крикнул ему дежурный по роте и махнул рукой.

– Ну, чего тебе? – недовольно отозвался Андрей.

– Тебя вызывают в штаб, к полковнику Бизарду! – крикнул дежурный. – Немедленно!

– Иду.

Андрей лениво поднялся на ноги, одернул куртку и застегнул пуговицу на воротнике.

Пройдя мимо казармы четвертой роты, он пересек плац и поднялся по широким ступеням серого одноэтажного здания, в котором располагался штаб танкового батальона "Кейзи".

– Привет, – подмигнул он дежурному по штабу. – Меня здесь, кажется, ждут?

– Полковник Бизард, – дежурный нажал кнопку на коробке внутреннего селектора, – прибыл сержант Апстрак.

– Пусть пройдет ко мне, – услышал Андрей искаженный помехами голос командира части.

Андрей прошел по коридору и, остановившись возле кабинета командира части, дважды стукнул в дверь костяшками пальцев.

– Разрешите? – спросил он, осторожно приоткрыв дверь. В кабинете помимо полковника находился еще один человек, одетый в серую форму подразделения Особого Контроля при Генеральном штабе Пирамиды. На груди у него красовался синий шеврон с тремя генеральскими треугольниками. Но лицо его...

– Дейл, – обратился к напарнику Андрей, – поправь меня, если я ошибаюсь.

Дейл ничего не ответил.

Перед ними, облаченный в форму генерала подразделения Особого Контроля, стоял не кто иной, как Алексей Александрович, куратор всех работ, проводимых Статусом в Кедлмаре.

– Полковник, сержант Апстрак по вашему приказанию прибыл! – щелкнув каблуками, доложил по полной форме Андрей.

– Сержант Апстрак, – строго официальным тоном обратился к нему Бизард, – с вами желает побеседовать генерал Геддрак, прибывший к нам из Генерального штаба Пирамиды. Вы должны четко и обстоятельно ответить на все имеющиеся у него вопросы.

– Конечно, полковник, – вскинув подбородок вверх, с готовностью выпалил Андрей.

– Вас устроит мой кабинет, генерал? – обратился полковник к высокому гостю.

– Я думаю, нам лучше будет пройти в комнату для совещаний, – медленно, растягивая слова, произнес Алексей Александрович.

Рука его, затянутая в черную лайковую перчатку, приподнялась до пояса, указывая на дверь, ведущую из кабинета командира части в комнату для совещаний.

– Как вам будет угодно, – не стал возражать полковник.

Алексей Александрович не спеша подошел к обозначенной двери и остановился перед ней. Он все же изображал генерала подразделения Особого Контроля, а потому обязан был требовать к себе должного уважения.

Дабы не ставить в неловкое положение своего командира, Андрей быстро пересек кабинет и распахнул перед генералом дверь.

Даже не взглянув на него, Алексей Александрович вошел в комнату для совещаний.

Обернувшись, Андрей обменялся взглядами с полковником Бизардом.

Командир части не сказал ни слова. Но по его напряженному лицу Андрей понял, что от визита генерала Особого Контроля он не ожидает ничего хорошего. Судя по всему, генерал не счел нужным поставить полковника в известность по поводу того, какие именно вопросы он собирался задать его подчиненному.

Войдя следом за генералом в комнату для совещаний, Андрей плотно прикрыл за собой дверь.

Красные шторы на окнах были раздернуты, и в комнате было достаточно светло, чтобы не включать электрическое освещение. В центре, окруженный десятком стульев с мягкими сиденьями, стоял большой овальный стол, покрытый коричневатым пластиком, не очень удачно имитирующим древесину. У дальней от входа стены стояла черная грифельная доска, которая одновременно могла служить и стендом для плакатов.

Взглянув на Андрея, Алексей Александрович поднял вверх указательный палец, приказывая сохранять молчание.

Достав из внутреннего кармана кителя небольшую прямоугольную коробочку, он нажал плоскую клавишу на торце и поставил ее в центр стола. Прибор замигал зеленым световым индикатором.

– Все в порядке, – сказал Алексей Александрович. – Теперь мы можем спокойно говорить. Подслушивающей аппаратуры в комнате нет.

– А если кто-то попытается подслушать, просто приложив ухо к замочной скважине? – в шутку спросил Андрей.

– Он услышит только невнятное бормотание, напоминающее ему родную речь, – ответил Алексей Александрович.

Отодвинув один из стульев, он сел к столу.

– Присаживайтесь, сержант, – едва заметно улыбнувшись, Алексей Александрович указал Андрею на соседний стул.

– Хватит! – Андрей схватил стул за спинку обеими руками и навалился на него, заставив балансировать на задних ножках. – – Когда вы эвакуируете меня отсюда?

Алексей Александрович тяжело вздохнул и положил руки ладонями на стол. По тому, как он все это проделал – не спеша и основательно, – можно было понять, что куратор не готов дать ясный и четкий ответ на заданный ему вопрос. Да, признаться, Андрей на него и не рассчитывал. Для того чтобы переправить его в Статус, вовсе не обязательно было присылать в Кедлмар куратора. То, что Алексей Александрович пожаловал собственной персоной, могло означать лишь одно – разговор предстоит серьезный. Поэтому Андрей и начал его в агрессивной манере, сразу же обозначив главный для себя вопрос.

– В свое время, Алексей Александрович, вы говорили, что вернете меня домой по первому же моему требованию, – произнес Андрей чуть более спокойно. – Так вот, сейчас наступил именно такой момент.

– А что думает по этому поводу Колтрейн? – деликатно осведомился Алексей Александрович.

– Не имеет значения, – довольно резко ответил Андрей. – Это жизнь моя, и мне принимать решение.

– Несомненно, – соглашаясь с данным утверждением, куратор слегка наклонил голову. – Но в таком случае ты, может быть, сначала выслушаешь меня?

– Я готов, – заверил его Андрей. – Но вряд ли вам удастся найти доводы, которые смогут заставить меня изменить уже принятое решение.

– Ты в состоянии назвать мне основную причину, почему отказываешься продолжать работу? – спросил куратор.

– Основная причина заключается в том, что, несмотря на помощь и поддержку Дейла, я оказался совершенно не готов к тому, что мне предстояло делать, – ответил Андрей. – Эта работа не для меня. Я до сих пор не могу понять правила игры, в которой мне приходится принимать участие. Кто я такой? Человек, имеющий возможность изменить историю Кедлмара, или же просто статист, отбывающий отведенное ему время в углу сцены? Я не могу работать, не понимая, что именно должен делать! Каких результатов от меня ждут?.. – Андрей беспомощно развел руками. – За последние несколько дней рядом со мной погибли четырнадцать человек. И ради чего?..

Андрей ожидал, что теперь свое мнение, как всегда, выскажет Дейл. Но на этот раз напарник промолчал.

– Понятно, – Алексей Александрович постучал кончиками пальцев по столу. – На это я могу сказать тебе только то, что института по подготовке агентов Статуса не существует. И вряд ли он когда-нибудь будет создан. Все дело в том, что одних только знаний и опыта для работы на чужих планетах недостаточно. Я не открою большого секрета, если скажу, что только 27 процентов из тех, кому делается предложение попробовать свои силы в Статусе, надолго задерживаются в нем. Остальные же признаются негодными для такой работы. И это несмотря на то, что, как правило, все они прилагают максимум стараний, чтобы справиться с удрученным им заданием. Основная причина в том, что далеко не каждый способен адекватно воспринимать ситуацию, в которую он попадает. Одни относятся к тому, что с ними происходит, как к игре. Другие, напротив, настолько вживаются в образ, что уже не могут провести четкую грань между собственной личностью и той ролью, которую им приходится играть. Эффективно справиться с порученным заданием удается только тем агентам, которые находят золотую середину между двумя этими крайностями. Нельзя относиться к окружающим тебя людям как к марионеткам, жизни которых ровным счетом ничего не значат, но при этом необходимо помнить, что твоя работа порою стоит больше, чем жизнь одного конкретного индивида. Конечно, что-то приходит с опытом, но основную роль в умении выбрать верную линию поведения в той среде, где приходится работать, играют личные качества самого агента. Те навыки общения с людьми, те человеческие качества, которые будущий агент приобрел за годы своей жизни до того, как оказался в Статусе, невозможно заменить ничем. И если в его личности сокрыты некие почти незаметные изъяны, которые проявляются только во время работы, то исправить их, как показывает опыт, почти невозможно. Проще отказаться от сотрудничества с таким агентом и попытаться подыскать ему замену. Что касается тебя лично, Андрей, то эффективность твоей работы оценена Коллегией Статуса весьма высоко. Несмотря на имеющиеся у тебя сомнения, а быть может, именно благодаря им, ты почти все делаешь правильно.

– Это в первую очередь заслуга Дейла, – отнюдь не с целью продемонстрировать собственную скромность заметил Андрей.

– При оценке твоей работы был учтен и этот момент, – кивнул Алексей Александрович. – Но, как уверяют аналитики, присутствие в твоем теле полноценной личности агента Колтрейна не столько помогало, сколько осложняло для тебя процесс принятия ответственных решений. Тебе было бы куда проще, если бы нам удалось просто перекачать в твой мозг информацию, которой обладал Колтрейн, освободив ее при этом от элементов самосознания.

– Ты слышал? – мысленно обратился к Дейлу Андрей. – Оказывается, что все это время ты мне только мешал.

– Это еще кто кому мешал, если зрить в корень, – обиженно отозвался Дейл. – Если ты сейчас же не скажешь Алексею Александровичу, что он не прав, то больше никогда меня не услышишь.

– Вообще-то Дейл мешал мне не так уж сильно, – обращаясь к куратору, произнес вслух Андрей. – К тому же с ним я никогда не чувствую себя одиноким. Ну а если серьезно, то агент Колтрейн здорово мне помог.

– То, что тебе удалось найти с ним общий язык, также свидетельствует в твою пользу, – заметил Алексей Александрович.

– Мне, должно быть, следует покраснеть от смущения, – потупив взгляд, усмехнулся Андрей. – Но как бы там ни было, вы и в самом деле считаете, что я неплохо справляюсь с работой?

– Ты сделал несравнимо больше, чем от тебя ожидали. Поэтому, как мне кажется, есть смысл поговорить о продолжении нашей совместной деятельности.

Куратор сделал многозначительную паузу.

– Я слушаю вас, Алексей Александрович, – обреченным голосом произнес Андрей.

– Мы тщательнейшим образом изучили переданную вами информацию, – Алексей Александрович излагал материал, отмечая ключевые слова тихими, почти неслышными ударами указательного пальца по полированной поверхности стола. – То, что в районе Гиблого бора произошел крупномасштабный прорыв запредельной реальности, переводит всю нашу работу в Кедлмаре в совершенно иное русло. Теперь нам в первую очередь предстоит оценить масштабы произошедшего, чтобы решить, каким образом можно ликвидировать прорыв. Боюсь, что работа эта не обойдется без привлечения большого числа специалистов из Статуса. Любая, даже на первый взгляд совершенно незначительная ошибка здесь чревата катастрофическими последствиями. Тем более что прежде мы никогда не сталкивались со столь мощным вторжением запредельной реальности в наш мир, как это случилось в Кедлмаре. Если все же нам не удастся ликвидировать прорыв на месте, то у Статуса останется единственный выход – изолировать планету Дошт, укрыв ее пространственным коконом, дабы не допустить распространения запредельной реальности. В самом крайнем случае, для того чтобы избавиться от "инфицированной" запредельной реальностью планеты, ее придется вытолкнуть из нашей Вселенной, что почти наверняка будет означать неминуемую гибель для всех ее обитателей. Вот так, – Алексей Александрович чуть приподнял лежавшую на столе ладонь и снова положил ее на холодный полированный пластик. – Согласие Галактического сообщества на изоляцию планеты Дошт уже получено. Таким образом, Статус может перейти к радикальным мерам в любое время, когда сочтет это необходимым.

– Нажать кнопку, не видя того, что за этим последует, куда проще, чем выстрелить человеку в лоб, – мрачно заметил Андрей.

– Теперь тебе известно, каково это, – прямо посмотрел Андрею в глаза Алексей Александрович.

– Да, – не отводя взгляда в сторону, ответил куратору Андрей. – Только не ждите, что я стану благодарить вас за это.

У куратора была потрясающая способность сохранять спокойствие, не обращая внимания на эмоциональные реплики своего собеседника.

– Мне удалось убедить Коллегию Статуса временно воздержаться от использования жестких мер и попытаться воспользоваться последним, пока еще оставшимся у нас шансом исправить положение, – невозмутимо продолжил он. – Но дело в том, что ключевой фигурой этого плана являешься ты. Поэтому я и решил лично встретиться с тобой, надеясь, что мне удастся убедить тебя остаться в Кедлмаре еще на какое-то время. В противном случае Статус будет поставлен перед необходимостью сделать очень непростой выбор между судьбой одной планеты и благополучием всей Галактики.

– А можно сделать ставку на результат голосования по данному вопросу? – с усмешкой поинтересовался Андрей.

– Не стоит пытаться превращать трагедию в фарс, – холодно ответил Алексей Александрович.

– Коллективное решение тем и удобно, что в итоге никто не несет персональной ответственности. Ведь если не остановить запредельную реальность, Кедлмар все равно будет обречен, даже если весь Дошт упрячут в пространственный кокон.

– Когда я говорил о последней возможности остановить прорыв, то имел в виду людей из группы профессора Кармера, с которыми ты встретился в Гиблом бору. Если им до сих пор удавалось сдерживать распространение запредельной реальности в пределах Гиблого бора, то не исключено, что при содействии наших специалистов, использующих самые современные разработки в области пространственных технологий, они сумеют полностью перекрыть доступ запредельной реальности в наш мир. Шанс не очень-то велик, но я считаю, что мы не имеем права отказываться от него. Но без тебя нам в этом деле не обойтись. Люди из запредельной реальности на протяжении десятилетий отказывались от каких-либо контактов с людьми из реального мира, в которых они видели только врагов. Ты первый и пока единственный человек, которому они поверили и которому было позволено выйти из Гиблого бора. Поэтому боюсь, что без твоего посредничества люди из Гиблого бора могут отказаться от новых контактов с представителями Статуса.

– А что будет с Дейлом?

– Пока он останется с тобой.

– А если я захочу вернуться домой?

– Его сознание будет снова переведено в матрицу, где и будет храниться до полной регенерации тела агента Колтрейна.

– Я не хочу снова в матрицу, – негромко, с затаенной обидой произнес Дейл. – Находиться на искусственном носителе информации – это еще более унизительно и мерзко, чем быть упакованным в смирительную рубашку.

– Куда попадает сознание человека после смерти? – мысленно обратился с вопросом к Дейлу Андрей.

– Ты у меня спрашиваешь или сам с собой беседуешь?

– Естественно, у тебя. Сам я об этом ничего не знаю.

– А откуда, по-твоему, я могу это знать?

–Но ты же, как я понимаю, пережил нечто похуже клинической смерти. Ты же должен был видеть темный коридор, свет в конце туннеля, кого-то, кто встречал тебя на том конце пути с широко распростертыми объятиями...

– Ничего такого я не видел, – заверил Андрея Дейл. – И вообще, давай поговорим на эту тему как-нибудь в другой раз.

– Ты обсудил вопрос со своим напарником? – спросил Андрея куратор.

– В какой-то степени, – кивнул Андрей.

– И к какому же решению вы пришли?

– Можно подумать, что вы оставили мне выбор! – раздраженно взмахнул руками Андрей.

– Я не заставляю тебя принимать именно то решение, которое устроило бы меня, – поднял вверх указательный палец Алексей Александрович.

– Да, но при этом ясно дали понять, что если я приму решение покинуть Кедлмар, то все, что произойдет здесь после этого, останется на моей совести.

– Если ты решишь вернуться домой, то никогда не узнаешь, чем закончится эта страница истории Кедлмара, – заметил Дейл.

– Еще один довод в пользу того, чтобы остаться, – мысленно усмехнулся Андрей. – Терпеть не могу историй, обрывающихся на самом интересном месте.

– Итак, – напомнил о своем присутствии куратор. – Я ж твоего решения.

– Да! – быстро, словно боясь передумать, кивнул Андрей. – Я остаюсь, если вы считаете, что я могу справиться с заданием!

– А что ты сам об этом думаешь? – тут же спросил Алеко Александрович.

Андрей молча пожал плечами.

– Что я должен делать теперь? – спросил он, так и не отв тив на вопрос куратора.

– Первое и главное – установить связь с группой профессора Кармера. Если в течение двух дней телепатического контакта не будет, тебе придется снова отправиться в Гиблый бор. Под Май сам над тем, как убедить командира части организовать новую экспедицию.

– Дейл подозревает, что майор Прист и полковник Бизар причастны к заговору военных, недовольных нынешним положением дел в Кедлмаре.

– Ни один из других наших источников в Кедлмаре не сообщал о существовании какой-либо организации или просто группы лиц, ставящей своей целью свержение режима, установленного в Кедлмаре Нени Линном.

– Вряд ли о заговоре, существуй он на самом деле, стали бы говорить на каждом углу.

– Не спорю. Но все же мне кажется, что если бы реальный заговор существовал, то никакая самая что ни на есть жесткая конспирация не смогла бы предотвратить утечку информации. Заговорщики всегда и везде стоят перед необходимостью поиска новых сторонников.

– Тем не менее мятежи в отдельных армейских подразделениях вспыхивают регулярно. Поэтому...

В дверь деликатно постучали.

Алексей Александрович быстро накрыл ладонью стоявшую на столе коробочку глушилки и большим пальцем придавил клавишу на торце.

– Войдите! – громко и недовольно крикнул он по-кедлмарски.

Дверь чуть приоткрылась, и в образовавшуюся щель просунулась рыжеволосая голова дежурного по штабу.

– Полковник просил узнать, не желаете ли вы гиза, бутербродов или что-либо еще?

– Нет, – раздраженно махнул рукой Алексей Александрович. Дежурный тут же скрылся, аккуратно прикрыв за собой дверь. Алексей Александрович снова включил глушилку и установил ее в центре стола.

– А из вас получился бы неплохой генерал, – с усмешкой заметил Андрей.

– А, – на этот раз беспечно взмахнул рукой Алексей Александрович. – Кого мне только не приходилось из себя изображать. Генерал, скажу я тебе, – это еще не самая сложная роль. Итак?.. – Куратор вопросительно посмотрел на собеседника.

– Как мне поступить в том случае, если мне будет предложено принять участие в заговоре? – спросил Андрей.

– Если подобное предложение будет сделано, то выбора у тебя не останется. Действуй по обстоятельствам, но сам событий не форсируй.

– Сколько времени у меня в запасе? – спросил Андрей, озвучив вопрос, который хотел задать куратору Дейл.

– Этого я не знаю, – покачал головой Алексей Александрович. – Приказ о полной изоляции Дошта может быть отдан в любую минуту, как только Коллегия Статуса решит, что медлить далее нельзя.

– Но запредельная реальность существует на территории Гиблого бора уже не первый год.

– В последние дни отдельные ее проявления были отмечены и в других местах, разбросанных практически по всей территории Кедлмара.

– Разве прежде такого не случалось? – Андрей снова повторил для куратора вопрос, который задал Дейл.

– Это уже не точечные проколы, залатать которые не составляет большого труда, – покачал головой Алексей Александрович. – Из разных мест приходят сообщения о возвращении в Кедлмар Гефара.

Эмоциональный всплеск в сознании Дейла был настолько велик, что Андрею не оставалось ничего иного, как только воскликнуть вместе с ним:

– Гефар вернулся?!

– Да. – Одновременно с этим коротким словом куратор звучно хлопнул ладонью по столу. – Уже погиб один из наших агентов.

– Кто? – тут же спросил Дейл.

– Розетта, – тихо произнес куратор.

– Розетта, – почти неслышно повторил следом за ним Дейл.

– В Статусе уже приступили к созданию нового тела для него, – сказал Алексей Александрович, словно оправдываясь за что-то перед своим собеседником.

– А сознание Розетти?

– Осталось только то, что было скопировано в матрицу примерно год назад. К тому времени, когда мы нашли тело Розетти, его мозг был мертв уже более пяти часов. В имплантатах не сохранилось никакой информации.

– Значит, теперь Гефару известно, кто его враги.

– Он всегда знал об этом.

– Как умер Розетти? – Это снова был вопрос, заданный Дейлом, но озвученный Андреем.

– Тебе хочется это знать? – посмотрел Андрею в глаза Алексей Александрович.

– Любой из нас мог оказаться на его месте, – ответил Дейл.

– У Розетги были раздроблены лицевые кости черепа. – Взгляд куратора, скользнув по столу, переместился в сторону. – Но при этом кожа и мышечные ткани не пострадали. Такое впечатление, что их сначала аккуратно удалили, а затем вернули на прежнее место уже после того, как был нанесен смертельный удар.

– Психокинетическое воздействие? – высказал предположение Дейл.

– Нет, – покачал головой Алексей Александрович. – При психокинетическом воздействии, не затрагивающем внешние ткани, наносятся точечные удары по жизненно важным центрам. У Розетти же под кожей и мышцами осталось только месиво из костей и крови. Глядя на это, можно было решить, что его несколько раз ударили кувалдой по лицу.

На это Дейл ничего не ответил.

– Так, – Андрей поднял руку как ученик-первоклассник. – Теперь, может быть, и мне наконец объяснят, кто такой этот Гефар, что он делает в Кедлмаре и какое отношение он имеет к запредельной реальности?

– Точечные проколы, через которые запредельная реальность проникает в наш мир, возникают довольно-таки часто, – начал объяснять Алексей Александрович. – Ликвидировать их не составляет большого труда. Проблема заключается в том, чтобы вовремя отреагировать. Чаще всего они представляют собой то, что на Земле принято называть аномальными явлениями.

– Дождь из лягушек и кровавый прибой?

– Редкие природные явления, необычные способности, проявляемые теми или иными людьми, особенно случаи ясновидения, серийные убийцы, любые внезапные вспышки немотивированного насилия среди мирного населения – все это может оказаться либо формой проявления самой запредельной реальности, либо результатом близкого контакта с ней. Рассказы о встречах с призраками, оборотнями, вампирами и прочими мифическими существами – это тоже своего рода отчеты о столкновениях с запредельной реальностью, которая нередко приобретает вполне конкретные формы. Существует даже теория, что вся мифология представляет собой не что иное, как сведенные воедино и литературно обработанные истории о контактах с запредельной реальностью.

–А религия?

– В Галактике существуют только две расы, которые в процессе своего исторического развития не создали никакой, пусть даже самой примитивной религии. Но при этом на планетах, которые им принадлежат, не было зарегистрировано ни единого случая проявления запредельной реальности. Из этого можно сделать вывод, что религиозные учения, надолго овладевающие умами народов, есть не что иное, как один из способов вторжения запредельной реальности в наш мир. В особенности это касается монотеистических религий, в соответствии с которыми во главе всего мироздания стоит единая божественная личность, способная как карать, так и миловать, чей авторитет непререкаем, а решения и действия не только не подвержены какой-либо критике, но к тому же еще зачастую и недоступны человеческому пониманию. Человек, который не думает, не рассуждает, а только слепо верит, – идеальный материал для запредельной реальности. Во что в конечном итоге превращает запредельная реальность людей, ты сам видел в Гиблом бору.

– Верно, – согласился с куратором Андрей. – Главным даром запредельной реальности все они считают бессмертие, которое на самом деле представляет собой цикл перерождений, ведущий в конечном итоге к полному уничтожению личности.

– Характерно, что любое религиозное учение готово преподнести своим последователям этот дар запредельной реальности, – обещание бессмертия или воскрешения, грядущего после смерти, содержится в каждом из них.

– Значит, царство божие на земле – это не что иное, как неконтролируемый прорыв запредельной реальности?

– Совершенно верно, – подтвердил сделанный Андреем вывод Алексей Александрович. – И наша задача как раз и заключается в том, чтобы оно никогда не наступило.

– В свое время вы говорили мне, что агенты Статуса на Земле заняты, в частности, поддержанием мифа о лох-несском чудищe, – напомнил куратору Андрей. – Это тоже имеет какое-то отношение к запредельной реальности?

– Самое прямое, – ответил тот. – Чудовище, некогда появившееся в водах озера Лох-Несс, было не чем иным, как проявлением запредельной реальности. Статус далеко не сразу обратил на него внимание, поскольку точечный прокол образовался в глубинах озера. Прокол и те объекты запредельной реальности, что уже обосновались на Земле, были ликвидированы. Но дабы впредь подобного не случилось, легенда о чудовище, обитающем в озере, была закреплена в памяти людей. Теперь, когда к озеру Лох-Несс приковано внимание как отдельных исследователей, надеющихся поймать монстра, так и многочисленных туристов, желающих снять его на пленку, очередное вторжение не останется незамеченным. Мы довольно-таки часто прибегаем к подобному трюку – дабы не прозевать возможного нового проявления запредельной реальности в том же месте и в той же форме, создаем историю, которая приковывает к себе внимание местного населения и не дает ему забыть о том, что однажды уже имело место.

– Брэм Стокер часом не на вас работал? – в шутку поинтересовался Андрей.

– Нет, – с серьезным видом покачал головой Алексей Александрович. – Он сам написал свою книгу, основываясь на народных поверьях. Агенты Статуса всего лишь закрепили в сознании людей канонический образ вампира: клыки, солнцебоязнь, способность обращаться в летучих мышей – все это демонстрировала на Земле запредельная реальность. Так же, к примеру, на Земле до сих пор культивируются легенды о снежном человеке, о зомби, оборотнях и о домах с привидениями. Все эти образы в свое время использовались запредельной реальностью, а в настоящий момент являются своего рода индикаторами. Как только в той или иной местности появляется новая история, скажем – об оборотне, агент Статуса тут же проверяет все факты на месте. И зачастую таким образом нам удается обнаружить очередной прокол, сквозь который в наш мир тоненькой, почти незаметной струйкой просачивается запредельная реальность. В Кедлмаре таким индикатором стала легенда о Гефаре, или Воине Тьмы. Как гласит легенда, в стародавние времена Гефар не раз появлялся в Кедлмаре в период междоусобиц и смут, для того чтобы открыть Врата Зла. Многие годы о Гефаре ничего не было слышно. И вот он появился вновь. Причем одновременно в нескольких местах.

– Постойте-ка, – встряхнул головой Андрей. – Гефар – это реальный человек или что?

– Это существо, порожденное к жизни запредельной реальностью. Ты сталкивался с подобными ему в Гиблом бору. Что оно представляет собой биологически, мы не знаем. Это некая форма организации материи и одновременно канал, по которому из нашего мира информация перекачивается в зону запредельной реальности.

– Его можно убить?

– Имеющимся в твоем распоряжении оружием – нет. Для того чтобы уничтожить Гефара, его нужно сначала отсечь от прокола в пространственно-временном континууме, через который он поддерживает связь с запредельной реальностью. Но Гефар – это еще не самое страшное. При том, какую активность начала проявлять запредельная реальность в Кедлмаре, можно ожидать, что вскоре она воплотится и в куда более ужасные формы. – Алексей Александрович демонстративно посмотрел на часы.

– Вы куда-то опаздываете? – удивился Андрей.

– Я заранее договорился о времени открытия обратного перехода в Статус, – ответил Алексей Александрович.

– Выходит, вы с точностью до минуты рассчитали время нашего разговора? – недоверчиво посмотрел на куратора Андрей.

– Я же не первый день занимаюсь своей работой, – улыбнулся тот.

– Так, значит?.. – Андрей запнулся, не закончив вопроса. Вид У него был настолько растерянный, что невольно вызывал улыбку. – Получается, что вы заранее знали, что я соглашусь остаться?

Ответ Алексея Александровича прозвучал на удивление легко:

– Если бы я в этом сомневался, то отправил бы вместо себя кого-нибудь другого. Ты думаешь, у меня нет других дел?

Глава 3

ДЕНЬ ЛОЯЛЬНОСТИ

К чему Андрей никак не мог привыкнуть, так это к пронзительному, дребезжащему звонку, раздающемуся каждый день ровно в восемь утра в спальном помещении казармы. Кто уж там придумал именно таким образом поднимать по утрам солдат на ноги и какими мотивами он при этом руководствовался, наверное, уже никто никогда не узнает. Но истошное дребезжание безумного звонка, две больших чашки которого висели в конце прохода между рядами двухъярусных кроватей, врывающееся в самый сладкий предутренний сон и превращающее прекрасные грезы в месиво кровавых потрохов, вывернутых наружу увлеченным своим делом патологоанатомом, могло успешно и благополучно испортить настроение на весь последующий день.

Уже на третьи сутки пребывания в части у Андрея выработалась привычка просыпаться за несколько минут до подъема и, лежа с закрытыми глазами под колючим шерстяным одеялом, ожидать звонка и той неизбежной суеты, которая возникнет в казарме следом за ним. Хотя вполне возможно, что это была привычка не самого Андрея, который никогда прежде не мог проснуться в точно заданное время, а Дейла, у которого звонок утренней побудки тоже вызывал состояние повышенной нервозности.

Приоткрыв глаза, Андрей посмотрел на часы и убедился, что до подъема осталось ровно одиннадцать минут.

Казарма еще спала, хотя в окна с восточной стороны уже проскальзывали первые лучи показавшегося из-за штабного корпус большого оранжево-красного Борха-1. Окна были настежь распахнуты, но все равно с ночи в казарме стоял тяжелый дух. С левого края верхнего яруса коек доносился раскатистый храп Шагалди. Внизу, возле телемонитора, о чем-то перешептывались трое солдат. Голоса их звучали так тихо, что Андрей не мог их узнать. На широком табурете, стоящем в проходе между коек, сидел, позевывая, не спавший почти всю ночь дежурный по роте.

Лежа на спине и глядя на то, как ползают по потолку казармы большие серые жуки, похожие на тараканов, Андрей пытался сложить воедино обрывки сна, который он видел незадолго до пробуждения. Ему снилось, что он идет по утреннему лесу. Широкие полосы лучей Борха-1, пробившиеся сквозь густой полог листвы, касаются травы. В лучах света кружат, переливаясь и все время меняя цвет, какие-то незнакомые Андрею насекомые с прозрачными радужными крыльями. Сделав два шага навстречу свету, он наклонился, чтобы сорвать цветок. На тонком стебельке сидели два узких листка и соцветие из шести пурпурных лепестков, каждый из которых был похож на стилизованное изображение сердца, вырезанное из воздушного шелка. А потом...

– Рота, подъем!!! – во все горло ошалело завопил дежурный по роте.

Вторя ему, ударил по барабанным перепонкам пронзительный дребезжащий звон.

Одновременно с разных сторон в адрес дневального раздалось несколько цветистых проклятий. Но все их перекрыл могучий рев Шагадди:

– Выключи звонок, придурок!

Дабы подтвердить слова делом, он еще и запустил в дежурного чьим-то подвернувшимся под руку сапогом.

Благополучно увернувшись от сапога, дежурный все же счел за лучшее выключить звонок.

Теперь казарму наполняли крики, ругань, скрип коечных пружин да хлопки голых пяток по пластиковому настилу пола.

Солдаты из нового пополнения торопливо натягивали на себя форму. Те же, кто спал на своих койках уже не первый год, все еще лениво потягивались. А те из них, кто все же соизволил спуститься с верхнего яруса коек, топали в умывальник как были – в трусах и майках.

– Рота, смирно! – заорал от входа дежурный. Крики и шум на мгновение стихли.

– Вольно.

По проходу между рядами коек быстро прошел майор Прист, вросив на ходу:

– Через пять минут общее построение.

Командир роты скрылся в своей комнате, а в казарме завертелась еще большая неразбериха, чем была до его прихода. Два встречных потока – в умывальник и обратно – сталкивались где-то на середине центрального прохода, превращаясь в водоворот, затягивающий в себя все, что попадало в сферу его влияния: сапоги, армейские куртки, листы старых газет, куски серого солдатского мыла, щетки для обуви, табуреты и самих бойцов, как одетых, так и все еще полуголых. Казалось, из воцарившегося в казарме хаоса не может быть создано ничего упорядоченного. Тем более за пять минут. Но, как ни странно, ровно через пять минут рота стояла в центральном проходе, выстроившись в три шеренги, а в казарме царил если и не идеальный, то вполне удовлетворительный порядок.

Выйдя на середину прохода, майор Прист довольным взглядом окинул своих бравых солдат.

– Майор! Разведрота танкового батальона "Кейзи" на утреннюю поверку построена! – вытянувшись в струнку, доложил командиру дежурный.

Взгляд внимательных глаз майора Приста еще раз быстро прошелся по первой шеренге бойцов, скользя с правого фланга на левый.

– Поздравляю вас с Днем Лояльности, бойцы! – рявкнул майор.

– Да здравствует Пирамида! – грянула в ответ рота.

– Рекины драные, – едва слышно прошипел, не разжимая губ, стоявший в строю слева от Андрея рядовой Гроптик. – Наверное, это рефлекс. Каждый раз, когда наступает очередной День Лояльности, у меня начинаются спазмы внизу живота.

– Не дрейфь, Гроп, – в той же манере ответил ему Андрей. – Не в первый раз – прорвемся.

– Сегодня у меня дурное предчувствие, – прошипел Гроптик. – Всю ночь снились кошмары. Будто я еду на мотоцикле, а за мной несется стая рекинов. У всех пена изо рта падает – не иначе как бешеные...

Поймав на себе недовольный взгляд командира роты, Гроптик умолк, не закончив своей истории о бешеных рекинах.

– Рекины тебе снятся потому, что Лысый все время у тебя в ногах спит, – едва слышно ответил Гроптику стоявший позади него рядовой Лантер.

Услышав имя Лысого, Андрей машинально посмотрел вниз. Лысый, как всегда, крутился под ногами Гроптика. Приблудный Рекин, прижившийся в казарме разведроты примерно года полтора назад, отличался от большинства своих сородичей покладистым и незлобивым нравом, за что пользовался ответной любовью как солдат, так и командира роты. Однако совершенно особые отношения сложились у ротного рекина с рядовым Гроптиком, который постоянно баловал Лысого, таская ему из столовой Невозможные вкусности и даже позволяя спать на своей койке.

– От завтрака никто отказываться не собирается? – с демонстративно серьезным видом осведомился майор Прист.

С разных концов строя раздались сдавленные смешки. Предложение перенести завтрак на завтра было дежурной шуткой командира роты.

– Голодные, как рекины, – усмехнулся майор Прист. – Можно подумать, что всю ночь черт знает чем занимались.

– Солдат и ночью начеку, – подал голос кто-то с левого фланга.

– Ну, раз такое дело, тогда готовьте свои воинские карточки. Наша рота должна до завтрака успеть выразить свою лояльность Пирамиде.

– Майор, а Лысому тоже нужно будет пройти через контроль лояльности? – ехидно осведомился Лантер.

– Лысому достаточно засвидетельствовать свою лояльность Гроптику, который его кормит, – усмехнувшись, ответил майор Прист. – И мне, потому что иначе я запросто могу выставить его из казармы.

Солдаты весело заржали.

– Отставить смех, – приказал майор Прист. – Через пару минут здесь будут представители внутренней стражи. Не забывайте, что вести себя с ними следует корректно и вежливо. Никаких лишних вопросов – получил назад свою воинскую карточку и отошел в сторону. Решение, принятое Пирамидой по поводу каждого из вас, вступает в силу с того момента, как только код его оказывается отпечатанным на воинской карточке. Оспаривать его не имеет смысла – до следующего Дня Лояльности изменить ничего невозможно. Всем все понятно?

– Да, майор! – разом грянул строй.

Да и что здесь могло быть непонятным? Процедура проверки на лояльность, которую в обязательном порядке ежемесячно проходил каждый гражданин Кедлмара, начиная с десятилетнего возраста, была знакома всем. А военнослужащие еще и получали соответствующие инструкции в преддверии Дня Лояльности каждый месяц одни и те же. Так что у майора Приста, собственно, не было никакой необходимости в очередной раз повторять одни и те же слова, которые каждый в роте знал наизусть. Но он все же сделал это для очистки совести.

Несмотря на тщательную подготовку всенародного праздника, порою в День Лояльности случались инциденты. Обычно они были связаны с тем, что кто-то из солдат или офицеров начинал слишком бурно выражать свое несогласие с несправедливым, с его точки зрения, решением, принятым Пирамидой. Хуже бывало, когда кому-то в воинскую карточку проставлялся новый код, в соответствии с которым обладатель документа объявлялся тайным сторонником Совета Пяти и арестовывался на месте. На этот случай офицеры внутренней стражи, обслуживающие техническую часть процесса выражения народонаселением своего одобрения политики, проводимой Пирамидой, имели при себе взвод вооруженной охраны. Но всякий раз, когда в части случался такой инцидент, у майора Приста возникала мысль, что подобные, ничем, помимо кода, проставленного в военной карточке обвиняемого, не обоснованные действия внутренней стражи могут однажды привести к мятежу. Каждый из солдат, видевший, как уводят в наручниках его товарища, с которым он прослужил не один год, должен был в душе понимать, что рано или поздно подобное может случиться и с ним самим.

– Вольно, – скомандовал майор Прист. – Разойдись. Строй в одно мгновение рассыпался. Порядок, поддерживаемый привычкой к дисциплине, без боя уступил место хаосу, изначально присущему человеческой натуре.

– Никому дальше двух шагов от роты не отходить! – перекрывая общий гомон, крикнул майор Прист и, развернувшись на каблуках, прошествовал в свою комнату.

– Ну как, Джагг? – сзади толкнул Андрея в плечо Шагадди. – Готов засвидетельствовать Пирамиде свою лояльность?

– Всегда готов, – мрачно буркнул в ответ жизнерадостному Шагадди Андрей.

Он старался и никак не мог вспомнить свой ночной сон. Теперь из памяти исчезли даже те детали, которые он еще помнил после пробуждения. Остался только образ цветка с шестью лепестками. Что-то он должен был означать. Но вот что именно?.. Как там у Фрейда: фиалки – насилие, гвоздики – секс... Или это уже из другой оперы?.. Невозможно сосредоточиться, когда рядом стоит Шагадди и орет так, словно хочет, чтобы его услышали даже в казарме ремроты:

– Если после всего, что ты сделал, Джагг, тебе не дадут взвод, то я скажу, что в этой жизни нет не только счастья, но даже элементарной справедливости!

– Да будет тебе, Шагадди, – ладонью похлопал приятеля по широкой груди Андрей.

– Что значит "будет"! – громче прежнего заревел Шагадди. – Кому еще, кроме тебя, удалось выйти из Гиблого бора живым и с неповрежденным рассудком?

– Ну, например, тебе и Юнни, – усмехнулся Андрей.

– Насчет Шагадди я бы не стал утверждать этого со стопроцентной уверенностью, – ехидно ввернул оказавшийся поблизости Гроптик.

Шагадди погрозил ему кулаком, и Гроптик тут же исчез.

– Без тебя ни я, ни уж тем более Юнни из леса не выбрались бы, – продолжал гнуть свое Шагадди.

После возвращения из Гиблого бора Шагадди только и делал, что рассказывал всем, кто соглашался слушать, о том, что ему довелось повидать. И при этом неизменно подчеркивал особую роль Джагга Апстрака, который в критический момент взял командование взводом на себя. О чем Шагадди умалчивал, так это только встрече с патрулем внутренней стражи на обратном пути. Шагадди был разгильдяем, но отнюдь не идиотом, и прекрасно понимал, что за расстрел патруля им всем троим грозит не то что армейский трибунал, а обыкновенная кирпичная стенка где-нибудь на заднем дворе Управления внутренней стражи.

– Рота, смирно! – раздался отчаянный, стремящийся перекрыть общий гвалт крик дежурного.

В проходе между койками появились три фигуры, одетые в черное. По мере их продвижения шум смолкал, суета замирала движение прекращалось. Казалось, что трое офицеров внутренней стражи создавали вокруг себя зону, в которой останавливалось даже само время.

Впереди шел капитан в парадном френче. Его фуражка с невероятно высокой тульей, на которой красовалась пятигранная золотистая пирамида, обрамленная венком из колосьев хлебных злаков, была так низко надвинута, что из-под блестящего пластикового козырька не было видно глаз, только тонкий длинный нос с горбинкой. Капитан выглядел бы весьма внушительно в своей новенькой, тщательно отглаженной форме, если бы не его рост который был сантиметров на десять ниже среднего.

Следом за капитаном двое лейтенантов несли за ручки небольшой черный ящик.

Навстречу стражам вышел из своей комнаты майор Прист.

– Майор!

Капитан внутренней стражи резко, по-уставному вскинул левую руку с двумя сложенными вместе пальцами к правому плечу.

Майор Прист ответил стражу тем же общеармейским салютом, но руку он поднял плавно и по-домашнему неторопливо.

– Добрый день, офицеры, – командир разведроты поприветствовал всех троих офицеров одновременно, тем самым давая капитану понять, что здесь их звания ровным счетом ничего не значат. По крайней мере, до тех пор, пока они не приступят к исполнению своих непосредственных обязанностей.

Капитан сделал вид, что не заметил проявленного к нему неуважения.

– Где мы можем расположиться? – спросил он.

– Там же, где и месяц назад, – майор указал на стол со стопками журналов и газет, стоявший под закрепленной на стене подставкой для телемонитора.

Лейтенанты поставили на стол принесенный с собой ящик.

Щелкнули открывшиеся запоры.

Один из лейтенантов снял плоскую крышку, и стенки ящика упали в стороны. На столе осталась стоять черная пирамида высотою чуть больше тридцати сантиметров, покоящаяся на основании в виде равностороннего пятиугольника.

Вокруг стола и расположившихся возле него офицеров образовался круг свободного пространства. Солдаты стояли в стороне, бросая косые, недобрые взгляды на водруженную на стол пирамиду. Лица их выражали по большей части презрение, но только потому, что никто не хотел открыто демонстрировать тот страх который внушал ему небольшой черный предмет с ровными плоскими гранями и острыми углами. Страх, который каждый из них помнил еще с детства, передавшийся по наследству от родителей, страх унизительный, но неодолимый, за который каждый презирал себя, но при этом ничего не мог с собой поделать. Р Андрей впервые видел пирамиду, используемую для проверки на лояльность. Дейлу же приходилось видеть ее и прежде. И oн всякий раз удивлялся, насколько простым и одновременно действенным был трюк с изготовлением самой что ни на есть примитивной электронной системы считывания кодированной информации в форме, внушающей страх, уважение и трепет гигантской Пирамиды, находящейся в Сабатской цитадели.

Лейтенанты, работая в четыре руки, быстро подсоединила пирамиду к электросети и к разъемам компьютерной сети части, Вся информация от пирамид, которые сейчас устанавливались каждой из шести рот, будет стекаться в штабной компьютер. В штабе процесс проверки на лояльность контролировали командир части полковник Бизард и приставленный к нему старшие офицер внутренней стражи. После того как проверку пройдут все военнослужащие, числящиеся в подразделении "Кейзи", данные будут переписаны в информационный блок, который офицер внутренней стражи заберет с собой, чтобы переправить с кypьe ром в Главное управление внутренней стражи, расположенное в Сабате.

Лейтенант, управлявшийся с пирамидой, нажал кнопку на ее задней стенке. На лицевой стороне пирамиды открылась узкая щель, как раз чтобы вставить в нее воинскую карточку или стандартное удостоверение личности для гражданского лица. Слева загорелся розовый световой датчик в форме треугольника.

– Итак, – капитан внутренней стражи повернулся лицом к солдатам разведроты.

Руки его были сложены за спиной, а подбородок высоко вскинут. Но даже при таком положении глаз его по-прежнему не было видно из-под козырька.

Никто не двинулся с места. Как в жеребьевке, когда проигрывает тот, кто вытягивает единственную короткую спичку, никто не хотел испытывать судьбу первым, надеясь на то, что несчастливый жребий выпадет тому, кто окажется впереди.

– Ну что, бойцы? – насмешливым тоном обратился к своим подчиненным майор Прист. – Все разом потеряли свои воинские карточки? Или забыли, что с ними нужно делать?

– Видно, во всей роте у меня самая чистая совесть. – Вперед Протолкнулся Шагадди. – За все грешки, что за мной были, взыскания я уже получил. Так ведь, майор?

– За тобой, Шагадди, поди, еще что-нибудь водится, о чем я еще не знаю, – лукаво прищурившись, усмехнулся командир роты. – Ну да День Лояльности все прошлые грехи спишет, даже за которые ты еще расплатиться не успел.

С показным безразличием Шагадди запустил свою воинскую карточку в приемную щель пирамиды.

Розовый индикатор погас.

Внутри начиненной электроникой пирамиды начался некий загадочный процесс, кажущийся со стороны не просто непостижимым, а почти мистическим, сакральным действом, имеющим отношение к извращенному религиозному обряду, давно уже утратившему свой истинный смысл, но сохранившему при это внешнюю форму.

В роте повисла напряженная тишина, словно в зале суда перед вынесением приговора в деле, по которому проходила не одна сотня подозреваемых и в котором никто из присутствующих, включая обвинителя, прокурора, адвоката, присяжных, да и самого судью, ровным счетом ничего не понял.

Андрей, видевший лицо Шагадди в профиль, обратил внимание на то, что, хотя губы солдата кривились в улыбке, шея напряглась так, что вздулись вены. Андрею не было видно рук Шагадди, но он мог бы поспорить, что правая рука бравого вояки лежала на поясе, в том месте, где к нему обычно крепится кобура. Андрей вспомнил о нелегальном "брандле", который Шагадди всегда носил во внутреннем кармане своей куртки, и подумал о том, что, если сейчас на лицевой плоскости пирамиды загорится зеленый индикатор, Шагадди, пожалуй, не задумываясь, пустит пистолет в дело.

На пирамиде снова загорелся розовый огонек. Контрольная щель с легким щелчком выплюнула воинскую карточку Шагадди.

– Остаешься в прежнем звании и на том же месте службы, объявил капитан внутренней стражи, наблюдавший за результатами проверки, высвечивающимися на небольшом плоском дисплее, который он держал в руке. – Никаких взысканий или поощрений.

Шагадди с облегчением перевел дух.

Принимая из рук лейтенанта карточку, он скроил кислую физиономию и с демонстративным разочарованием протянул:

– А я-то рассчитывал на повышение по службе.

Теперь Шагадди уже мог шутить, в отличие от тех, кто еще непрошел проверку.

Следом за Шагадди к стоявшей на столе пирамиде потянулись и остальные. Каждый торопился сделать то же самое, надеясь, что и ему достанется частичка выпавшего кому-то другому счастья. Да и просто хотелось скинуть наконец с плеч груз напряженного ожидания и присоединиться к группе счастливцев, уже прошедших проверку, которые, стоя чуть в стороне, немного насмешливо и снисходительно подбадривали тех, кому еще только предстояло испытать свои нервы на прочность.

Общая напряженная обстановка передалась и Андрею. Он стоял, зажав свою карточку между большим и указательным пальцами, и выжидал наиболее благоприятный момент, чтобы подойти к пирамиде. Что собой должен был представлять этот благоприятный момент, Андрей понятия не имел. Он просто, как и все верил в судьбу, которую нельзя предсказать, но можно попытаться обмануть.

– Джагг. – Андрея тронул за локоть подошедший сзади Юнни. От неожиданности Андрей вздрогнул.

– Извини, – смутился Юнни.

– А, ерунда, – улыбнувшись, махнул рукой Андрей. Ему нравился этот спокойный и немножко застенчивый парень. – Ты уже успел? – Андрей взглядом указал в сторону стола с пирамидой.

– Нет, – насупил брови Юнни.

– А что так? Ведь не в первый же раз.

– У меня сегодня дурное предчувствие.

– Все равно рано или поздно придется это сделать, – Андрей показал Юнни свою воинскую карточку. – Я вот уже почти собрался.

– Тебя вызывает к себе командир роты, – сказал Юнни. – Велел, чтобы ты явился к нему немедленно.

– Ну что ж, видимо, придется повременить с демонстрацией своей лояльности. – Андрей подмигнул Юнни и спрятал карточку в нагрудный карман.

Пробравшись через плотную толпу, сгрудившуюся возле стола с пирамидой, Андрей подошел к двери комнаты командира и деликатно постучал двумя пальцами.

– Разрешите? – спросил он, чуть приоткрыв дверь.

– А, Апстрак, – майор Прист резким вращательным движением загасил в пепельнице окурок, – заходи.

Андрей вошел и аккуратно прикрыл за собой дверь. В комнате командира роты, как всегда, висело сизое марево папиросного дыма. Но сегодня почему-то даже единственное окно – источник света и кислорода – было закрыто и занавешено плотной серой гардиной. Настольная лампа на тонкой изогнутой ножке отбрасывала на стол командира роты четко очерченный круг света.

– Дверь запри, – негромко приказал Андрею майор. Андрея такой приказ несколько удивил. Обычно командир роты запирал дверь своей комнаты, только когда надолго покидал ее. В его присутствии или без него никто из солдат не позволил бы себе переступить порог офицерской комнаты без соответствующего на то разрешения.

Андрей никак не проявил своего удивления. Если командир приказал запереть дверь, следовательно, у него были на то основания. Поэтому он просто обернулся и повернул торчавший в замке ключ.

Майор Прист вытянул папиросу из лежавшей на столе пачки и Двумя сильными затяжками раскурил ее, поднеся огонек зажигалки.

– Проверку прошел? – спросил он у Андрея, выдохнув в его сторону клуб дыма.

– Нет еще, – ответил Андрей.

Майор коротко кивнул. Как показалось Андрею – удовлетворенно.

– Садись.

Резко ударив указательным пальцем по папиросе, майор Прист стряхнул с нее пепел.

Андрей сел на стул, стоящий сбоку от стола.

– Хочешь посмотреть, как проходит проверка на лояльность в нашей роте? – спросил майор Прист и, не дожидаясь ответа, развернул в сторону Андрея небольшой черно-белый монитор старенького компьютера, стоявшего на противоположном конце стола.

Майор нажал сетевую клавишу, и, когда монитор нагрелся, на экране проявились строки, выстроенные ровным столбцом:

"Рядовой Элли Гроптик.

Разведрота танкового корпуса "Кейзи".

Прежнее звание.

Прежнее место службы.

Благодарность от командования за отличную службу".

То, что компьютер командира разведроты был подсоединен к сети части, не вызвало у Андрея удивления. А о том, каким образом майору Присту удалось расшифровать кодированный сигнал, передаваемый пирамидой в штаб, Андрей благоразумно решил не спрашивать.

– Как ты думаешь, за что Гроптик получил благодарность от командования? – задал вопрос командир роты.

– Там же все сказано, – кивнул в сторону экрана Андрей. – За отличную службу.

– И в чем же выражается эта отличная служба? В том, что он отлично заботится о Лысом?

Майор Прист задавал вопросы таким тоном, словно призывал Андрея возразить ему.

– Откуда мне знать, – безразлично дернул плечом Андрей. – У командования, должно быть, имеются какие-то свои соображения. Шагадди, например, не получил никакого поощрения. Хотя как раз он-то его в этом месяце честно заслужил. Поэтому я не удивлюсь, если и Юнни ничего не получит за свою службу.

– А за что разжаловали в рядовые сержанта Руута, ты случайно не знаешь?

– Руута разжаловали в рядовые? – удивленно повторил слова командира Андрей. – Он же лучший сержант из тех, что работают с молодым пополнением.

– Я тоже так считаю, – кивнул майор Прист. – Но приказы Пирамиды, как ты знаешь, не обсуждаются.

– Да уж, – с озадаченным видом почесал затылок Андрей. "Не переигрывай, – уловил он мысленный совет Дейла. – Всем прекрасно известно, что как гнев, так и милость, щедро раздаваемые пирамидой в День Лояльности, – это своего рода лотерея".

"Ставкой в которой может стать не только судьба, но и жизнь человека", – так же мысленно отозвался Андрей.

"Ничего не поделаешь, – ответил Дейл. – В Кедлмаре приняты такие правила игры".

"Странно, что до сих пор никому не пришло в голову их оспорить".

– А ты, Джагг? – Майор посмотрел на Андрея, чуть склонив голову к плечу. – Какие у тебя виды на будущее?

– Не имею представления, – снова повел плечом Андрей. – Я же еще не прошел проверку.

– Я считаю, что тебе можно доверить командование взводом. Полковник Бизард со мной согласен. – Майор сделал паузу, чтобы загасить папиросу в пепельнице, после чего, взглянув на Андрея чуть искоса, спросил: – Как ты сам на это смотришь?

– А что я? – Чтобы показать свое недоумение, Андрей чуть приподнял брови. – Я-то не против. Но ведь вы можете только временно назначить меня на эту должность, до очередного Дня Лояльности.

С самого начала, как только майор Прист приказал ему запереть дверь, Андрей понял, что разговор предстоит серьезный. Но он все еще не мог понять, куда клонит командир роты.

– Верно, – кивнул майор Прист. – Скорее всего Генштаб Пирамиды не утвердит назначение сержанта на должность командира взвода разведроты. Эта должность для лейтенанта, в которых у нас недостатка нет. Военные училища по всему Кедлмару выпекают их, как пирожки – ровными да гладкими, в начищенных сапогах да со скрипящими портупеями, – любо-дорого посмотреть. Да только толку от них нет никакого. Достаточно вспомнить все того же Дрони Манна.

– Лейтенант Манн был далеко не самым плохим командиром взвода из тех, что мне довелось повидать, – возразил командиру Андрей. – Вот только опыта ему не хватало, и с людьми он ладить не умел.

– Если бы с самого начала взводом, отправившимся в Гиблый бор, командовал не лейтенант Манн, а ты, потери были бы меньше? – напрямую спросил Андрея майор Прист.

– Не думаю, – честно ответил Андрей. – Гиблый бор – это такое место, в котором повседневные знания и опыт теряют всякий смысл. Чтобы понять, что именно происходит в этом лесу, в нем нужно провести достаточно долгое время. А это, поверьте мне, никому не под силу. То, что мне, Шагадди и Юнни удалось выбраться из Гиблого бора, я считаю просто невероятной удачей.

– Которая сопутствует тебе, – заметил майор. – Я бы не стал особо выделять свои заслуги. – За тебя это делает Шагадди, – с улыбкой добавил майор Прист.

– Он и сам неплохо поработал. Несмотря на закрепившуюся за ним репутацию оболтуса, в нужный момент он умеет быть собранным. К тому же чудо нашего возвращения сотворили не только мы втроем, но и те, кто остался в Гиблом бору.

– Верно, – с пониманием покачал головой командир роты. – Но сегодня речь идет не о мертвых, а о живых. Смотри-ка! – указал он пальцем на экран компьютерного монитора. – Рядовой Индиг тоже получил благодарность от командования! Что-то расщедрилась сегодня Пирамида на поощрения!

Андрей сделал вид, что не расслышал последней фразы командира, поскольку в ней явственно звучало пренебрежительное отношение к Пирамиде.

– А что ты скажешь, если мы сделаем тебя лейтенантом? – неожиданно спросил у Андрея майор Прист.

– Не думаю, что это хорошая идея, – немного смущенно улыбнулся Андрей. – Я не заканчивал военного училища. И, честно признаться, не собираюсь этого делать.

– Но ведь у тебя опыта больше, чем у сопливого мальчишки, закончившего училище с отличием.

– Так что с того, – развел руками Андрей. – Жизненный опыт не сертификат – его к личному делу не подошьешь.

– Давай воинскую карточку, – майор Прист положил на стол свою широкую ладонь с короткими, словно обрубленными пальцами.

Андрей замешкался на пару секунд. Затем, все еще не понимая, что собирается сделать командир, он достал из кармана воинскую карточку и положил ее на открытую ладонь майора.

Майор Прист быстро перевернул ладонь, прижав ею воинскую карточку сержанта Апстрака к столу так, словно это была игральная карта, масть которой должен был угадать сидевший напротив него игрок. Затем он достал из внутреннего кармана своего офицерского френча небольшую плоскую коробочку, похожую на портсигар.

Положив коробочку на стол, майор Прист вытянул из нее три тонких провода с плоскими круглыми клеммами на концах. Привстав со своего места, он подсоединил провода к блоку компьютерного процессора.

Андрей сидел неподвижно, с интересом наблюдая за странными манипуляциями майора.

Майор Прист открыл крышку своего загадочного устройства, вложил в него карточку, которую передал ему Андрей, и снова захлопнул его, словно это и в самом деле был всего лишь портсигар.

– Смотри сюда, – рукой, в которой у него была зажата коробочка с проводами, тянущимися к процессору, майор Прист указал на экран монитора.

Экран пару раз мигнул, а затем на нем возникло несколько строк, заставивших Андрея удивленно вскинуть брови. "Сержант Джагг Апстрак. Разведрота танкового корпуса "Кейзи". Прежнее звание. Перевод. 42-я пехотная рота. Филмар".

– Что это значит? – удивленно посмотрел на командира Андрей.

– Это значит, что ты уже прошел проверку на лояльность Пирамиде, – с непроницаемо-каменным лицом ответил на вопрос сержанта майор Прист. – Это, – майор снова указал на экран, – пасшифровка нового кода, который сегодня должен быть внесен в твою воинскую карточку. Я считываю информацию из памяти пирамиды, которая сейчас стоит в казарме.

– Подождите, – Андрей как-то совсем уж растерянно провел ладонью по щеке. – А с чего вдруг перевод? Филмар... Где это?

Андрей был настолько возбужден, что не обратил внимания на то, что разговаривает со старшим офицером, да к тому же еще и со своим непосредственным командиром, словно никогда даже и не слышал о субординации.

– Провинция Гритон, – спокойно ответил ему майор Прист. – Глухомань.

– Но почему?! – с возмущением воскликнул Андрей. Он требовал ответа от ротного командира так, словно именно он отдал этот совершенно нелепый и абсолютно несвоевременный приказ о переводе в часть, расположенную едва ли не на другом конце материка.

– Я не знаю, – покачал головой майор Прист. – Так решила Пирамида.

– Можно подумать, что кому-то в Пирамиде известно о существовании сержанта Джагга Апстрака!

– В таком случае можно сказать, что тебе просто не повезло..

– Рекины драные, – вполголоса выругался Андрей сквозь стиснутые зубы. – Когда я должен отправляться к новому месту службы?

– Тебе не терпится покинуть нашу часть? – не очень умело изобразив на лице изумление, спросил Прист.

– Майор! – едва ли не с возмущением воскликнул Андрей. – Я начинал служить в корпусе "Кейзи" и рассчитывал здесь же закончить свою службу!

Приподняв голову, майор Прист почесал ногтем указательного пальца подбородок. Взгляд его, устремленный на Андрея, не поддавался никакой определенной характеристике. Он как будто одновременно и изучал сержанта, и оценивал его, и о чем-то спрашивал... Вот только о чем?..

О том, с какой целью командир роты затеял весь этот разговор, первым догадался Дейл. Но Андрей воспринял его догадку как свою.

– Майор, – решительно обратился он к командиру, – несколько минут назад вы предложили мне должность командира вода.

– Так, – медленно наклонил голову майор Прист.

– Я принимаю ваше предложение, майор.

– И ты готов по-прежнему выполнять все мои приказы, даже зная, что определенные мои действия противоречат официальной линии, проводимой Пирамидой? – негромко спросил сержанта командир.

– Вы уже задавали мне этот вопрос перед отправкой в Гиблый бор, – напомнил майору Андрей. – И я уже дал вам на него ответ. Да, майор, я готов выполнять ваши приказания даже в том случае, если они будут противоречить приказам Пирамиды, потому что я знаю вас не первый год и уверен в том, что вы никогда не совершите действий, направленных против своего народа и своей страны. – Андрей сделал небольшую паузу, после чего уже совсем тихо добавил: – Кроме того, в отдаваемых вами приказах неизменно присутствуют целесообразность и здравый смысл, которые я далеко не всегда вижу в действиях, совершаемых Пирамидой.

– Ну что ж, – одними губами улыбнулся майор Прист. – В таком случае первое нарушение приказа Пирамиды мы совершим прямо сейчас.

Он пододвинул к себе клавиатуру и медленно, одним пальцем, долго и старательно выискивая нужные буквы, внес исправления в надпись на экране. Теперь там значилось следующее:

"Сержант Джагг Апстрак.

Разведрота танкового корпуса "Кейзи".

Прежнее место службы.

Повышен в звании: лейтенант.

Утвержден в должности командира взвода".

После этого майор достал воинскую карточку бывшего сержанта Апстрака из миниатюрного считывающего устройства и протянул ее Андрею:

– Поздравляю, лейтенант Апстрак.

Андрей посмотрел на врученную ему карточку так, словно мог глазом считать с нее новый код.

– Значит, теперь мне не нужно подходить к парням из внутренней стражи, обосновавшимся в нашей казарме? – все еще с некоторым сомнением спросил он у командира.

– Нет, – уверенно ответил тот. – Ты уже прошел проверку на лояльность Пирамиде.

– И вы уверены, что это, – Андрей взмахнул карточкой, – сойдет нам с рук?

– Не волнуйся, лейтенант, – усмехнулся майор Прист, доставая из пачки новую папиросу. – Это не первый мой опыт. Андрей убрал воинскую карточку в нагрудный карман.

– Разрешите вопрос, майор? – обратился он к командиру.

– Ну? – посмотрел на него сквозь прищуренные веки майор Прист.

– Если вы имеете возможность контролировать процесс проверки на лояльность, почему в свое время вы ничего не сделали для того, чтобы предотвратить аресты солдат, обвиненных в нелояльности?

Подцепив ногтями, майор вытянул из пачки новую папиросу.

– Ты имеешь в виду Елгадди и Гонта? – спросил он, не глядя на Андрея.

– Да, – ответил тот.

– Так это я сам и занес в их карточки обвинения в нелояльности по отношению к Пирамиде. – Майор Прист резко дунул в мундштук папиросы, чтобы очистить его от табачных крошек. Весь табак из папиросной гильзы вылетел на стол. Майор с досадой цокнул языком и, смяв пустую папиросную гильзу, кинул ее в пепельницу. – Ты разве не знал, что они были осведомителями внутренней стражи?

Глава 4

KOHTАKT

День Лояльности в батальоне "Кейзи" прошел без особых происшествий.

Были, конечно же, обиженные – те, кому решение Пирамиды о новом назначении или переводе на новое место службы пришлось не по душе. Но в целом все обошлось благополучно.

Самым знаменательным событием явился тот факт, что посудомой из столовой, которого абсолютно все, включая командира хозвзвода, называли не иначе как Сальный Очик за то, что его армейская куртка, брюки и кепи постоянно лоснились от слоя жира, получил наивысшее поощрение, предусмотренное Уставом строевой службы. Увидев перед собой Сального Очика, на секунду смутился даже сухопарый подтянутый капитан внутренней стражи. Но, взглянув еще раз на воинскую карточку посудомоя, капитан все же вынужден был сообщить Очику о том, что за безупречную службу он удостоен личной благодарности Нени Линна. С чего вдруг выпала такая честь Сальному Очику, все семь лет своей безупречной службы не вылезавшему из посудомойки, оставалось только гадать. Сам же посудомой, похоже, даже не понял, что произошло. Получив свою воинскую карточку, Сальный Очик только глупо хлопнул глазами, сунул карточку в карман и потопал назад в родную посудомойку.

К полудню представители внутренней стражи вместе с сопровождавшим их взводом охраны покинули расположение батальона "Кейзи", и жизнь в подразделениях вернулась в свое обычное русло.

Андрей искал уединения, а рядом с ним постоянно вертелся кто-нибудь из его многочисленных приятелей по роте. Одни удивлялись необычному решению Пирамиды, в результате которого сержант получил младшее офицерское звание, другие чистосердечно или со скрытой завистью поздравляли Апстрака, третьих интересовало главным образом то, когда будет поставлена выпивка в честь нового назначения.

С трудом избавившись от всех, желавших высказать свое мнение по поводу последних событий, Андрей укрылся на спортивной площадке. После обеда у новобранцев по расписанию были два часа теоретических занятий по тактике и час строевой подготовки. На это время обнесенная невысоким деревянным забором, посыпанная крупным желтым песком площадка с двумя рядами турников и свисающими почти до самой земли обтрепанными сальными канатами была пуста.

Оставшись наконец-то в одиночестве, Андрей присел на низкую, тянущуюся вдоль ограды лавочку. Ему хотелось как следует обдумать то, что произошло сегодня в комнате командира разведроты.

О том, что с Пирамидой давно уже не все в порядке, не догадывался в Кедлмаре разве что законченный идиот. Но говорить . об этом в открытую не решался никто даже в семейном кругу или в компании самых близких друзей. Искушение лишний раз засвидетельствовать свою преданность Пирамиде могло возникнуть у каждого.

Что же заставило майора Приста пойти на риск?

Уверенность в том, что сержант Апстрак будет на его стороне? Но в таком случае он должен посвятить его в суть происходящего. Пока же на это не было даже намека.

И тем не менее то, что произошло, служило хотя и косвенным, но достаточно весомым подтверждением того, что в армейской среде существует некий вполне реальный заговор. Операция, которую совершил сегодня в присутствии сержанта Апстра-ка майор Прист, не могла быть проделана без ведома командира части...

Андрей вздрогнул, когда сзади на плечо ему легла чья-то рука.

В ту же секунду он, откинувшись в сторону, отвел сжатый кулак к бедру, готовясь нанести один быстрый удар, способный раскрошить противнику челюсть. И все это было проделано совершенно неосознанно, рефлекторно. Телом управлял не сам Андрей, а заложенная в его подсознании программа безопасности – в ответ на внезапное внешнее раздражение включилась система имплантатов, многократно ускоряющая нервные реакции. – Перегнувшись через забор, на Андрея удивленно смотрел Гроптик.

– Ты чего это, Джагг? – спросил он, проведя согнутым указательным пальцем по кончику своего длинного носа. – Под теплым Борхом разморило?

– Да чтоб тебя рекины разодрали! – в сердцах выругался Андрей.

– Нашел кого помянуть, – худое лицо Гроптика недовольно скривилось. – Мне сегодня ночью приснилась стая бешеных рекинов...

Получив из мозга сигнал о том, что опасности нет, организм Андрея почти мгновенно вернулся к состоянию нормы. Расслабившись, Андрей поднялся со скамейки.

– Чего тебе, Гроп? – недовольным тоном обратился он к Гроптику.

Гроптик хмыкнул и озадаченно покачал головой.

– – Ты чего такой злой, Джагг? – спросил он у Андрея. – Или, может быть, мне теперь следует обращаться к тебе "лейтенант Апстрак"?

– Кончай дурить, Гроп, – махнул на него рукой Андрей. – Случилось что или тебе просто заняться нечем?

– Тебя в штаб вызывают, – сказал Гроптик. – К полковнику Бизарду.

– Зачем?

– Откуда я знаю? – выразительно пожал плечами Гроптик. – Это ведь ты у нас теперь лейтенант, а я как был рядовым Гроптиком, так, наверное, до конца жизни им и останусь.

– Боюсь, что твое новое назначение создаст нам лишние проблемы, – заметил Дейл.

– Ну, извини, – ответил Андрей. – Я бы и сам с превеликим удовольствием отказался от лейтенантского звания, если бы у меня была такая возможность.

Перепрыгнув через забор, Андрей дружески похлопал Гроптика по плечу и побежал в сторону штаба.

Полковник Бизард ждал его, стоя на пятой ступени широкой лестницы, сложенной из бетонных плит, местами потрескавшихся и выщербленных. Каждый, поднимавшийся по ней, почему-то всегда старался покрепче стукнуть каблуком своего сапога серый камень да позвонче припечатать к нему всю подошву.

Полковник стоял, широко расставив ноги и заложив руки за спину. Парадный мундир, надетый по случаю Дня Лояльности, он уже успел сменить на обычную полевую форму.

Позади полковника, у самых дверей штабного корпуса, суетился дежурный по штабу.

Подбежав к командиру, Андрей свел каблуки вместе и вскинул руку к плечу в армейском приветствии.

– Полковник! Сержант Алстрак по вашему приказанию прибыл!

– Сержант? – Взгляд полковника недовольно скользнул по 'красному треугольному шеврону на груди у Андрея, который он не удосужился сменить на синий офицерский. – Разве тебя не повысили в звании?

– Да, полковник, – Андрей смущенно дернул плечом. – Извините, не успел сменить знаки различия.

– И чем же ты был занят? – Полковник Бизард чуть прищурил левый глаз.

– Размышлял, – глядя командиру в глаза, ответил Андрей.

– Тебе, должно быть, есть о чем подумать, лейтенант Апстрак? – В вопросе, заданном полковником, присутствовал некий скрыли подтекст, но Андрею не удалось его разгадать.

– Вы хотели меня видеть, полковник? – спросил он подчеркнуто вежливо.

– В последнее время тебя желает видеть куда более высок начальство, – полковник Бизард указал подбородком в сторон штабных дверей. – Еще один генерал из Генштаба прибыл по твою душу.

– Еще один? – совершенно искренне удивился Андрей.

Со стороны Статуса было бы невероятно глупо снова прислать связного, выдающего себя за генерала.

Полковник Бизард не спеша качнулся с носков на пятки.

– Признаться, подобная назойливость высокопоставленных армейских чиновников мне не по душе, – негромко произнес он.

– Мне снова хотят задать вопросы относительно Гиблого бора? – спросил Андрей.

– Похоже на то, – чуть искоса глянул на него полковник. – Этот тип вошел в мой кабинет и с порога заявил, что хочет видеть тех солдат, которые недавно, по имеющимся у него сведениям, совершили рейд по Гиблому бору.

– Значит, и Шагадди с Юнни?

– Их удалось отыскать быстрее тебя. Сейчас они оба находятся в комнате дежурного по штабу. Мне не хотелось, чтобы они беседовали с незнакомым мне офицером без тебя, – полковник снова весьма многозначительно глянул на своего подчиненного.

На этот раз Андрею было понятно, что имеет в виду полковник Бизард.

– Уверяю вас, полковник, ни один из них не скажет ничего лишнего.

– Ну что ж, – полковник положил руки на пояс. – Надеюсь, Апстрак, что я в тебе не ошибся.

Андрей в ответ только молча вскинул руку к плечу. А как иначе можно было ответить на этот вопрос?

– Идем, – полковник повернулся к Андрею спиной и быстро зашагал вверх по ступеням.

Дежурный по штабу предупредительно распахнул перед ним дверь.

Шагадди с Юнни, сидевшим за пластиковой перегородкой в помещении дежурного по штабу, полковник знаком велел следовать за собой.

Не решаясь при полковнике заговорить с Андреем, Шагадди только заговорщически подмигнул ему и указал пальцем на свой нагрудный шеврон, спрашивая тем самым приятеля, почему он до сих пор не сменил знаки различия.

Полковник Бизард первым вошел в кабинет и сразу же направился к столу.

– Там, – взглядом указал он на дверь комнаты для совещаний, после чего опустился на стул и с совершенно безразличным видом углубился в изучение лежавших перед ним бумаг.

Андрей смущенно кашлянул в кулак, подошел к указанной двери и дважды коротко стукнул в нее.

– Разрешите? – спросил он, чуть приоткрыв дверь.

– Входите, входите! – раздался приветливый голос с той стороны.

Андрей открыл дверь шире и вошел в комнату. Следом за ним вошли и Шагадди с Юнни. Последний аккуратно прикрыл за собой дверь.

– Приветствую вас, друзья мои!

Человек, сидевший почти у самой двери, был совершенно не похож на военного. А уж тем более на генерала Генштаба Пирамиды. Мундир на нем был хотя и генеральский, но изрядно no-ношенный и помятый. Сапоги были перепачканы дорожной грязью. От пластикового козырька фуражки, небрежно брошенной на стол, был отколот небольшой треугольный кусочек. Все это совершенно не соответствовало привычному образу безукоризненно одетого, отменно вышколенного штабного офицера, пахнущего одеколоном и дорогим табаком.

Странный генерал оказался к тому же еще и далеко не молод. У него была совершенно лысая, гладкая и лоснящаяся, словно смазанная тонким слоем прозрачного жира, голова. Широкие губы были растянуты в приветливой улыбке, но при этом большие, почти круглые глаза смотрели холодно, если не зло.

– Проходите! – Генерал протянул руку в сторону противоположного конца стола. – Присаживайтесь!

Сам он при этом поднялся на ноги, оказавшись между солдатами и дверью, в которую они вошли.

Воспользовался предложением присесть только непосредственный, как всегда, Шагадди.

Андрей и Юнни, отойдя в глубь комнаты, остались стоять.

– Ну, так что вы мне хотели бы рассказать? – наклонив голову к плечу, спросил генерал.

– Простите, генерал, – учтиво произнес Андрей. – Но нам не сообщили, по какому поводу нас вызвали.

– Да неужели? – удивленно вскинул широкие брови генерал. – А я думал, что вы давно уже все поняли. По крайней мере один из вас... Подождите, дайте-ка я сам угадаю...

Генерал задумчиво почесал пальцем кончик носа, а затем радостно улыбнулся и, вытянув руку вперед, указал на Андрея.

– Ты! Именно ты знаешь, что сейчас происходит в Кедлмаре! И именно ты мешаешь мне больше, чем все остальные!

– Простите?..

Андрей растерянно развел руками, собираясь возразить чудаковатому генералу, но его остановил раздавшийся у него в голове крик Дейла:

– Это Гефар!

– Гефар? – невольно повторил вслух Андрей.

– Именно так, – неторопливо кивнул лжегенерал. Натянув на голову помятую фуражку с выщербленным козырьком, он принял позу Наполеона – левая рука заложена за спину, правая – за обшлагом френча – и, царственно вскинув маленький скошенный подбородок, отрекомендовался: – Гефар, Воин Тьмы!

– Это какая-то игра? – недоумевающе посмотрел на Андрея Шагадди.

– Нет, – не отводя взгляда от стеклянных глаз фантастического порождения запредельной реальности, ответил ему Андрей. – Это настоящий Гефар.

– Да ну?! – Шагадди окинул лжегенерала оценивающим взглядом. – Непредставительный он какой-то для Воина Тьмы. Я, признаться, представлял себе Гефара иначе.

Андрей бросил быстрый взгляд на Шагадди, пытаясь понять, не дурачится ли он, как всегда. Но нет, Шагадди говорил абсолютно серьезно. Тот факт, что он видит перед собой во плоти самого Гефара, самого мрачного и ужасного персонажа кедлмарского фольклора, которым матери пугают непослушных детей, не только не вызывал у Шагадди ни малейшего сомнения, но и ничуть не удивлял его. И причиной тому были вовсе не те проявления запредельной реальности, с которыми столкнулся взвод разведчиков в Гиблом бору, – Шагадди, так же как и Юнни, оставался в полнейшем неведении по поводу их истинной сути. А вот авторитет сержанта Апстрака стал для него после возвращения из Гиблого бора непререкаем. И если Джагг сказал, что штабной генерал, пригласивший их для беседы, есть не кто иной, как сам Воин Тьмы Гефар, следовательно, так оно и было.

– Интересно, как же ты меня представлял? – спросил, взглянув на Шагадди, Гефар.

– Ну, несколько повыше, постройнее и помускулистее. – Откинувшись на спинку стула, Шагадди оценивающе прищурил левый глаз и, приподняв руку, соединил кончики указательного и большого пальцев. – И еще я посоветовал бы тебе завести парик. Так ты по крайней мере будешь выглядеть помоложе. А то не Воин Тьмы, а какой-то старикан с обвисшим животом!

Толстые губы Гефара расползлись в самодовольной ухмылке.

– Глупец, – вынес он свое определение Шагадди. – Ты не способен разглядеть истинную силу и величие.

– Только в том случае, если ее нет и в помине, – с неожиданным для него искусством парировал Шагадди.

Но Шагадди Гефара, похоже, более не интересовал.

– А ты? – перевел он свой гипнотический взгляд на Юнни. – Ты готов сражаться с врагами Кедлмара?

– Дейл, – мысленно позвал своего напарника Андрей.

– Подожди, – быстро ответил Дейл.

– Извини за назойливость, – продолжил Андрей. – Но если ты запамятовал, могу напомнить, что сейчас перед нами стоит Гефар. И, как мне кажется, намерения у него отнюдь не дружественные.

– Именно это я сейчас и обсуждаю с Мииз, – ответил ему Дейл.

– С Мииз? – удивленно переспросил Андрей.

– Привет, Андрей, – услышал он знакомый голос женщины из Гиблого бора. – Мне только что удалось до вас достучаться.

Андрей и сам удивился тому, как обрадовался, услышав ее голос – не настолько уж близко были они знакомы.

– Здравствуйте, но у нас сейчас проблема с Гефаром...

– Мы пытаемся найти решение этой проблемы, – не дала ему закончить Мииз.

– Может быть, и мне стоит узнать, что вы собираетесь предпринять, поскольку действовать-то в конечном итоге все равно придется мне?

– В свое время, – коротко и быстро ответил Дейл и пропал где-то в глубинах сознания Андрея.

– По-моему, я именно для того и призван в армию, чтобы сражаться с врагами, – Юнни отвечал Гефару вполне уверенно, но голос его при этом заметно дрожал.

– А знаешь ли ты своих истинных врагов? – продолжал допытываться Гефар. – Видел ли ты их когда-нибудь в лицо?

– Для меня враг тот, кто поднимает оружие против меня или против моих друзей, – снова нашел в себе силы для ответа Юнни.

– Как же ты наивен, юноша, – с сожалением покачал лысой головой Гефар. – Именно враги чаще всего пытаются выдать себя за самых искренних друзей. Посмотри, кто стоит рядом с тобой, – вытянув руку, Гефар указал на Андрея. – Ты, должно быть, доверяешь этому человеку, а он между тем пришел в наш мир для того, чтобы уничтожить Кедлмар.

– Послушай, Джагг, – обратился к Андрею Шагадди. – Если этот лысый клоун никакой не генерал, значит, мы можем просто скрутить его и сдать внутренней страже.

– Не думаю, что это будет так просто сделать, – покачал головой Андрей.

– Но попробовать, наверное, все же стоит, – стоял на своем Шагадди. – Не пойму, чего добивается этот Гефар, но слова его мне совершенно не нравятся.

– Естественно. – Круглое лицо Гефара снова расплылось в усмешке. – Потому что мои слова несут в себе яд, разъедающий ваши души.

– Послушай, – решительно обратился к Гефару Андрей. – Давай заканчивать эту комедию. Что тебе нужно от нас?

– От вас? – Гефар довольно-таки бездарно изобразил на лице удивление. – Мне ничего от вас не нужно. Но и сами вы мне тоже не нужны.

– Ну хватит! – С размаха стукнув ладонью по столу, Шагадди рывком поднялся на ноги.

– Сидеть! – вытянув руку, направил на него указательный палец Гефар. – Или ты забыл про свою ногу, раненную в Гиблом бору?

Коротко вскрикнув, Шагадди упал на стул. Прижав обе ладони к бедру, он согнулся пополам. Лоб его уперся в колени. Боль была настолько сильной, что Шагадди не мог даже стонать. Он только зубы стиснул так, что скулы свело судорогой.

– А ты? – Палец Гефара указывал теперь на Юнни. – Ты помнишь о том, как вдохнул газ, вырвавшийся из тела твоего умирающего товарища?

Юнни обеими руками схватился за горло. Лицо его покраснело. Вены на шее вздулись.

– А-а! – коротко вскрикнул Шагадди и, всем телом рванувшись вперед, упал со стула на пол.

Быстро перевернувшись на бок, он выхватил из внутреннего потайного кармана куртки пистолет и, направив его на Гефара, нажал на курок.

Восемь пуль, пробив тело Гефара, вошли в стену за его спиной. Из ран на груди чудовища, порожденного запредельной реальностью, хлынули потоки крови. Кровь лилась, как в кино, – обильно, эффектно и ненатурально.

Что-то ударило в дверь со стороны кабинета полковника Бизарда. Дверь содрогнулась, но не открылась, хотя она не могла быть заперта уже потому, что в ней просто не было замка.

Наклонив голову, Гефар как будто даже с некоторой досадой и удивлением посмотрел на свою грудь. Кровь уже не хлестала из ран фонтанами, но заношенный генеральский мундир был насквозь пропитан темной влагой.

Гефар провел по груди рукой и посмотрел на перемазанную кровью ладонь. Затем он вытер руку о бедро и совершенно спокойно, вполне обыденным голосом сообщил корчащемуся на полу от боли Шагадди:

– Ты будешь умирать долго и мучительно.

Это была даже не угроза, а просто обещание.

Гефар рванул край мундира на животе. О стол ударилась отлетевшая пуговица. Из стреляной раны на животе Гефара выскользнула маленькая змейка изумрудного цвета. Упав на пол, она свернулась в тугую спираль, тут же развернулась вновь и быстро заскользила в сторону Шагадди.

– Эта змея будет поедать тебя изнутри, – с улыбкой доброго дядюшки на губах сообщил приговоренному солдату Гефар. – Боль будет ужасной, и длиться она будет месяцами. Для того чтобы утолить голод змеи, ты, подобно голодной грыке, будешь жрать все, что попадется. Вскоре тело твое превратится в огромную бочку, набитую зловонными отходами, а боль будет по-прежнему мучить тебя. Ты спасешься только в том случае, если найдешь силы убить себя.

В дверь снова что-то тяжело ударило.

На этот раз дверь распахнулась, и в комнату ввалился полковник Бизард.

Он быстрым взглядом окинул комнату и ровным счетом ничего не понял. На полу корчился Шагадди, а неподалеку от него сидел, привалившись спиной к стене, Юнни с разинутым ртом выпученными глазами, похожий на рыбу, поднятую с глубины. у двери стоял лысый генерал в залитом кровью мундире. Единственным человеком, выглядевшим нормально, оставался к этому моменту только Джагг. Именно поэтому все имевшиеся у него вопросы полковник Бизард обратил именно к нему.

– Что здесь происходит, рекины вас раздери?! – заорал он, глядя на Апстрака, словно именно он был за все в ответе. – Кто стрелял?! Я тебя спрашиваю, сержант!

Андрей ничего не ответил. Сейчас ему было не до объяснений с командиром части. У них будет время обменяться мнениями по поводу произошедшего, но только в том случае, если в ближайшие пять-десять минут все они останутся живы. А надежды на это у Андрея, признаться, было не так уж много. В отличие от Мииз, которая торопливо излагала ему теорию, которую она с помощью Дейла только что вывела.

– Слушай меня внимательно, возможно, другого времени на повторения или разъяснения не будет. Та часть запредельной реальности, что породила Гефара, проникла в ваш мир через точечный прокол. Ее слишком мало, и связь ее с основной массой запредельной реальности слаба. Гефар – это не материальная сущность, а образ, проецируемый в сознание каждого из вас.

– Поэтому и вид у него такой чесоточный? – не удержался от вопроса Андрей.

– Прежде Гефар появлялся в Кедлмаре в образе странствующего философа, искателя вечной и непрекословной мудрости жизни, – ответил ему Дейл. – По-видимому, он еще не может полностью воспроизвести образ, соответствующий нынешней ситуации в Кедлмаре.

– Что также свидетельствует о его слабости, – добавила Мииз.

– А как же Розетта? Куратор сказал, что его убил Гефар.

– Гефар заставил его убить самого себя.

– Как это?

– У Розетти были раздроблены кости лицевого черепа, но при этом окружающие их мягкие ткани были не повреждены. Запредельная реальность изменяет в первую очередь сознание людей и их способность адекватно воспринимать окружающую действительность. Реальный мир меняется уже под воздействием трансформированного сознания самих людей. Гефар заставил Розетти поверить в то, что ему был нанесен сокрушительной силы удар в лицо.

– Андрей, – это снова был голос Мииз. – Ты не должен верить тому, в чем попытается убедить тебя Гефар, и тогда он не сможет причинить тебе никакого вреда.

– Но я видел, как Гефар придвинул стул, взяв его рукой за спинку, – с сомнением произнес Андрей.

– Гефар может осуществлять физический контакт с окружающими его предметами, – ответила Мииз. – Но он недостаточно силен для того, чтобы причинить кому бы то ни было ощутимый физический вред. Вся его сила в умении манипулировать сознанием людей. Не позволяй Гефару подчинить себя его воле!

Телепатический обмен вопросами и ответами между сознаниями трех человек, пребывающих в данный момент в одном теле, происходил настолько быстро, что закончился прежде, чем затихли звуки голоса полковника Бизарда, задавшего свой вопрос.

Гефар медленно поднял руку, направив указательный палец Андрею между глаз.

– Стой на месте. Нам с тобой еще предстоит кое-что обсудить. Сказав это, Гефар не спеша повернулся в сторону полковника, удивленно взирающего на его разорванную выстрелами грудь. Похоже, у Гефара не было ни малейшего сомнения в том, что трое человек, оставшихся у него за спиной, уже не представляют собой никакой угрозы, находясь всецело в его власти.

– А вот вы, полковник, появились здесь совершенно напрасно, – мягко, почти по-дружески произнес Гефар.

Андрей попытался сдвинуться с места, но не смог даже пальцем шевельнуть. Мышцы его словно одеревенели.

На полу возле его ног корчился от боли Шагадди. В руке у солдата был нож, на острие которого он рассчитывал поймать изготовившуюся к броску зеленую змейку.

– С чего вдруг ты поверил этому клоуну, Андрей! – закричал Дейл.

– Я ничего не могу сделать! – мысленно прокричал в ответ Андрей. – Он сильнее меня!

– Убери его, Дейл! – закричала Мииз.

Андрей не понял, о ком идет речь. Он вдруг почувствовал, что потерял опору под ногами. Он по-прежнему отчетливо видел то, что происходило вокруг, но при этом чувствовал себя так, словно находился в кабине лифта, сорвавшейся с троса и со всевозрастающей скоростью падающей в бездонную шахту.

Продолжалось это всего лишь одно мгновение. Но вслед за чувством падения Андрей испытал еще более странное и неприятное ощущение – он находился в собственном теле, которое теперь ему не принадлежало. Это был не паралич, вызванный приказом Гефара, а полная потеря контроля над всеми функциями организма.

– Добро пожаловать в наш клуб! – услышал он насмешливый голос Дейла.

– Что происходит? – воскликнул Андрей. При этом он отчаянно пытался вернуть себе контроль над собственным телом.

– Не дергайся, Андрей, – предупредил его Дейл. – Этим ты только ухудшишь ситуацию.

– Что происходит?! – снова закричал Андрей.

На этот раз в голосе его присутствовало не только удивление, но и испуг.

– Теперь ты можешь в полной мере насладиться ощущениями, которые постоянно приходится испытывать мне, – все так же немного насмешливо произнес Дейл. – Сейчас твоим телом занимается Мииз.

– Мииз?! – возмущенно воскликнул Андрей.

– Не волнуйся, – успокоил его Дейл. – Ты сможешь вернуть себе контроль над собственным телом, как только пожелаешь. Но в данной ситуации более целесообразно временно предоставить его в распоряжение Мииз. Она-то, в отличие от нас с тобой, на все сто процентов уверена, что Гефар ничего не сможет с ней сделать.

Наблюдать за действиями собственного тела, находясь внутри его, но не имея возможности как-либо себя проявить, было все равно что играть в компьютерную игру, когда на экране видны только руки персонажа, с которым должен отождествлять себя игрок, сжимающие оружие или же попросту кулаками крушащие челюсти бесчисленных врагов.

– Шагадди! – услышал Андрей собственный голос. – Кончай дурака валять! Ногу тебе вылечили еще в лесу!

Шагадди на мгновение отвлекся от наблюдения за зеленой змейкой, чтобы недоумевающе взглянуть на сержанта. И в этот момент змейка, распрямив свое сжатое, подобно пружине, тело, кинулась вперед, целясь Шагадди в живот.

С немым удивлением Андрей увидел, как его собственная рука на лету поймала змею и кинула ее на пол. Змея злобно зашипела, но ничего более сделать не успела – голову ее расплющил тяжелый каблук армейского башмака.

Освободившаяся рука ухватила Шагадди за ворот куртки и одним рывком подняла на ноги.

Андрей сделал для себя новое открытие: он хотя и лишился возможности управлять действиями собственного тела, но сохранил при этом способность чувствовать мышечные усилия.

Прямо перед собой Андрей увидел растерянное лицо Шагадди.

– У тебя какие-то проблемы? – снова услышал Андрей свой собственный голос. – Только не говори мне про больную ногу. С ногой у тебя все в порядке. – Рука Андрея безжалостно встряхнула Шагадди за шиворот. – Ну?

Шагадди, не в силах произнести что-либо вразумительное, только отрицательно мотнул головой.

– Тогда помоги Юнни!

Рука Андрея отпустила воротник куртки Шагадди.

– Как? – растерянно взмахнул руками солдат. Он, похоже, и сам еще не до конца верил в то, что может стоять.

– Как я тебе помог! – крикнул в лицо Шагадди Андрей и с силой толкнул его в сторону Юнни, сидевшего на полу с побагровевшим лицом и руками, сцепленными на шее.

– Я понял! – послал мысленный сигнал Андрей. – Я все понял, Мииз!

В следующее мгновение он был уже не наблюдателем, а непосредственным участником происходящих действий.

В трех шагах спиной к нему стоял Гефар. Правая рука его была вскинута к плечу. Из сжатого кулака, словно наконечник копья, торчал указательный палец, превратившийся в острый металлический стержень, нацеленный точно в середину лба полковника Бизарда.

Андрей схватил за спинку стоявший рядом стул и, широко размахнувшись, опустил его Гефару на спину.

Удар получился каким-то слишком уж мягким, словно пришелся по добротной пуховой перине. И тем не менее Гефар, потеряв равновесие, отшатнулся в сторону. Стальной наконечник, вылетевший из его кулака, угодил в правое плечо командира части. Полковник вскрикнул и ухватился левой рукой за конец стального штыря, пригвоздившего его к дверному косяку.

Стоя на полусогнутых ногах, Гефар повернулся к Андрею лицом. Глаза его были похожи на два стальных шарика, заряженных электрическим током, между которыми вот-вот должен был сверкнуть дуговой разряд.

Правая рука Гефара, сжатая в кулак, вновь была вскинута плечу. И указательный палец, превращенный в стальной наконечник, тоже был на месте.

Однако, увидев, кто стоит перед ним, Гефар опустил руку. На губах его появилась теплая отеческая полуулыбка.

– Тебе еще рано умирать, – не произнес, а почти пропел Г фар. – Ты еще ничего не рассказал мне.

– А что тебя интересует? – язвительно улыбнулся Андрей.

– Все!

Гефар с размаха вогнал пальцы обеих рук себе в живот и силой рванул в стороны окровавленную плоть. Из дыры на живот появилась голова огромного змея.

– Ну прямо-таки Элис Купер, – презрительно усмехнулся Андрей.

Змей, начавший было вытягивать свое огромное тело из живота Гефара, замер, не успев даже коснуться пола, и удивленно посмотрел на Андрея.

Андрей решительно шагнул вперед и ухватил змея рукой возле головы. Ему не хватило бы даже двух рук для того, чтобы сомкнуть пальцы вокруг огромного тела покрытого чешуей монстра. Но этого и не требовалось. Голова змея безвольно лежала его руке, словно набитый ватой муляж.

– Вы, уважаемый, кажется, что-то потеряли. Язвительно улыбнувшись Гефару в лицо, Андрей затолкал голову змея обратно ему в живот.

Гефар громко икнул и испуганно обхватил живот руками, словно беременная женщина, которую плод внезапно пнул пяткой печень.

– Больше не теряй, – сочувственно похлопал его по плечу Андреи.

– Джагг!

Андрей через плечо глянул на окликнувшего его Шагадди.

Рядом с Шагадди стоял уже почти пришедший в себя Юнни.

– Держи! – Шагадди кинул Андрею пистолет. – Я его перезарядил!

Поймав пистолет, Андрей посмотрел на него и с сомнением покачал головой:

– Боюсь, что это не поможет.

Гефар стоял перед ним неподвижно, откинув голову назад. Он смотрел на Андрея с недоумением, но одновременно и с подозрением, словно на диковинку, которая в любой момент могла оказаться дешевой подделкой.

– А, впрочем, почему бы и не попробовать?

Коротко взмахнув кулаком, в котором у него был зажат пистолет, Андрей рукояткой ударил Гефара в висок.

Голова Гефара мотнулась, словно мешок, набитый тряпьем. Широкая полоса крови из разбитого виска потекла по лицу.

– Как с ним можно покончить? – мысленно обратился к своим советчикам Андрей.

– Для этого нужно обрубить энергетическую нить, связывающую Гефара с проколом в пространственно-временном континууме реальности, – ответил ему Дейл.

– Проклятие, – безнадежно вздохнул Андрей. – Опять этот ваш континуум. Когда я слышу о нем, у меня все опускается.

– Все?! – с ужасом воскликнул Дейл.

– Не то, что ты подумал, – огрызнулся Андрей. – Вообще-то мог бы вести себя деликатнее хотя бы в присутствии дамы.

– Вам бы все шутить, – услышал Андрей невозмутимо-спокойный голос Мииз. – То, что предлагает Дейл, невыполнимо без специального оборудования.

– Так что же нам теперь делать с этим графом Дракулой, у которого брюхо набито ядовитыми змеями, а вместо пальцев – -стальные дротики?

– Тебе удалось взять Гефара под свой контроль. Ты можешь просто приказать ему уйти.

– И что? – недоумевающе спросил Андрей.

– Не знаю, – честно призналась Мииз. – Но мне кажется, что, получив свободу, Гефар поспешит вернуться в зону запредельной реальности.

– То есть этот паскудник попросту сбежит отсюда?! – возмущенно воскликнул Андрей.

– Иначе от него не избавиться.

– Но он вернется?

– Гефар – это не личность, а образ. Запредельная реальность может создать сколько угодно точно таких же Гефаров.

– Ладно, – согласился Андрей. – Что я должен ему сказать?

– Пошли его по-доброму, – предложил Дейл.

– Дай ему понять, что он свободен, – сказала Мииз.

– Эй ты, – Андрей ткнул Гефара дулом пистолета в плечо. – Гефар!

Гефар медленно повернул голову и посмотрел на Андрея своими огромными глазами, которые сейчас были похожи на стеклянные шарики, покрытые частой сеткой мелких трещин.

– Ты глуп, как и все, – медленно проговорил он. – То, что ты считаешь сопротивлением, на самом деле всего лишь агония.

Гефар провел рукой по окровавленной щеке, посмотрел на испачканные кровью пальцы, а затем, высунув изо рта большой широкий язык, похожий на кусок мяса, долгое время пролежавший в воде, облизнул их, со вкусом причмокнув губами.

– Это только первая кровь, – закатив глаза далеко под веки, возвестил он тоном ветхозаветного пророка, объявляющего точную дату Апокалипсиса. – Что ты станешь делать, когда польются реки крови?

– Я постараюсь не допустить этого, – тихо ответил Андрей. Не поворачивая головы, Гефар скосил глаза на Андрея. Ладонь, с пальцев которой он облизывал кровь, Гефар продолжал держать в нескольких сантиметрах от своего рта.

– Ты? – удивленно спросил он и с сомнением покачал головой. – Это не в твоих силах.

– Кто же способен предотвратить грядущее кровопролитие? – задал вопрос Андрей, хотя особенно и не рассчитывал получить на него ответ.

– А нужно ли это? – спросил у него Гефар. – Если старая кровь застоялась в жилах, ее следует выпустить, чтобы оздоровить организм.

– Рецепт коновалов, – презрительно скривил губы Андрей.

– Который тем не менее пользуется популярностью до сих пор. – Гефар сделал паузу для того, чтобы облизнуть пересохшие губы. – Даже там, откуда ты пришел, сила оружия является последним и самым веским аргументом в споре.

– Откуда тебе это известно? – быстро спросил Андрей.

– Я просто высказал предположение, – усмехнулся Гефар. И, как видишь, попал в точку.

– Ты не прав. Но я не собираюсь ничего тебе доказывать. Ведь по сути ты – ничто. Просто кусок материи, залетевший к нам из иного мира.

– Да? – Гефар удивленно вскинул брови. – А каков будет последний аргумент Статуса, когда он поймет, что проиграл бой за Кедлмар?

– Ты похож на маньяка из дешевого кинотриллера, которым дуреет, когда слышит слово "кровь". Слушай меня, падаль. – Андрей снова ткнул Гефара дулом пистолета в плечо. – Я не желаю больше тебя видеть. Никогда. Убирайся отсюда.

– Как ты сказал? – Гефар посмотрел на Андрея с удивлением, словно тот произнес последние слова на непонятном ему языке.

– Пошел вон! – рявкнул на Гефара Андрей.

– Ты считаешь, что мы закончили наш разговор? – все еще с сомнением спросил Гефар.

– Полностью, – кивнул Андрей.

Широкие губы Гефара расплылись в язвительной усмешке.

Оттолкнувшись обеими ногами от пола, он легко запрыгнул на стол.

Обернувшись, Гефар направил на Андрея указательный палец.

– Имей в виду, это не последняя наша встреча, – сказал он и эдак игриво погрозил Андрею пальцем.

В ответ Андрей прицелился в Гефара из пистолета.

Гефар в притворном испуге вскинул руки к плечам, глухо хохотнул и прыгнул в окно. Проломив головой оконную раму, он ударил обеими руками по стеклам и исчез вместе с разлетевшимися во все стороны осколками.

Андрей стоял неподвижно, тупо глядя в ту точку пространства, где исчез Гефар.

Конечно, его исчезновению можно было дать вполне реальное, материалистическое объяснение. Если спросить об этом Дейла, то он снова начнет вещать что-нибудь насчет пространственно-временного континуума. Но, черт возьми, выглядело это как настоящее чудо! Глядя на такое, можно только удивляться тому, что религиозное учение Кедлмара выглядело несколько жидковато по сравнению с земными. Не было в нем подлинной широты, размаха да разгула для фантазии. Или же у земных святых трюк с вознесением на небеса получался эффектнее?

Андрей обернулся, услышав за спиной стон полковника Бизарда.

Командир части стоял, привалившись спиной к дверному косяку. Между пальцами ладони, прижатой к раненому плечу, сочилась кровь. Лицо полковника Бизарда было бледным, но взгляд оставался твердым.

– Кто мне объяснит, что здесь произошло? – спросил он, обращаясь главным образом к Андрею.

Андрей бросил быстрый взгляд на Шагадди и Юнни. Оба как будто были в порядке.

– Помогите полковнику, – коротко скомандовал он. Солдаты подбежали к командиру, неловко пытаясь подхватить его под руки.

– К рекинам драным вашу помощь! – зло отмахнулся полковник. – Я пока еще и сам могу стоять на ногах.

Металлический штырь, пробивший полковнику плечо и пригвоздивший его к стене, бесследно исчез вместе с Гефаром. Но рана на плече полковника осталась.

Придерживаясь здоровой рукой за стену, полковник Бизард прошел в свой кабинет и тяжело опустился в кресло.

– Быстро позови врача, – приказал Андрей Юнни. – Но никому ни слова о том, что здесь произошло.

– А как объяснить рану полковника? – проявил свойственное ему здравомыслие Юнни.

– Скажешь, что полковник поранил плечо обломком рамы. Юнни с сомнением посмотрел на развороченное окно, должно быть, прикидывая, каким образом полковник мог получить такую травму.

– Давай, – подтолкнул его к двери Андрей. – Подробности у тебя никто выспрашивать не станет.

Развернувшись на каблуках, Андрей кинул Шагадди его пистолет.

– А ты проследи, чтобы никто, кроме врача и Юнни, сюда не входил, – сказал он.

Шагадди взглянул на предохранитель и сунул пистолет под куртку.

– Понял, лейтенант, – радостно ощерился он и, подмигнув Андрею, вышел за дверь.

– Похоже, что здесь теперь распоряжаюсь не я, а лейтенант Апстрак, – криво усмехнулся полковник Бизард.

– Простите, полковник, – повернулся к нему Андрей. – Я всего лишь пытаюсь удержать ситуацию под контролем.

– Похвально, – все с той же усмешкой кивнул полковник. – Глядя на то, как ты лихо командуешь, я, право же, жалею, что не присвоил тебе звание капитана.

– Надеюсь, вам еще представится такая возможность, – улыбнулся в ответ Андрей.

– Откуда у Шагадди пистолет? – строгим голосом поинтересовался полковник Бизард.

– Полковник, – Андрей наклонил голову к плечу, – не стоит изображать невинное недоумение. Вы же прекрасно знаете, что помимо табельного оружия у каждого солдата разведроты, прослужившего больше года, можно найти под курткой массу всевозможного оружия. Такова уж специфика нашей службы.

– Я не знаю об этом до тех пор, пока не увижу оружия, – ворчливо ответил Бизард. – Увидев его, я обязан принять соответствующие меры.

– Ну так забудьте о том, что вы видели, – посоветовал Андрей. – Шагадди умеет обращаться с оружием, и из своего пистолета он пока еще никого не пристрелил.

– Так уж и никого, – с сомнением посмотрел на Андрея полковник.

– Ну, по крайней мере никого, о ком стоило бы жалеть, – уточнил Андрей.

– Ладно, – полковник махнул рукой и тут же болезненно поморщился. – Теперь я хочу выслушать твои объяснения по поводу того, что произошло в комнате для совещаний.

Полковник взглядом указал на приоткрытую дверь.

– Вы способны поверить в то, что мы видели Гефара? – посмотрев полковнику в глаза, серьезно спросил Андрей.

– Да, – так же серьезно ответил ему командир части.

– В таком случае вам придется поверить и в то, что в Гиблом бору находятся Врата Зла, которые Гефар собирается открыть.

Секунд двадцать понадобилось полковнику для того, чтобы обдумать услышанное.

– Но... – начал было он, но умолк, поскольку в комнату в сопровождении Юнни вбежал капитан медслужбы.

Маленькая лысая голова с торчащими кое-где остатками волос, похожими на легкий светлый пух, и багровая шея с многочисленными складками обвислой кожи делали старшего гарнизонного медика похожим на индюка. Но поскольку .в Кедлмаре индюков не было, Андрей мог поделиться своим наблюдением разве что только с Дейлом.

Увидев кровь на плече командира части, капитан в ужасе округлил глаза и, бросив на стол принесенный с собой пластиковый чемоданчик с нарисованными на нем тремя красными концентрическими кругами, по-старушечьи всплеснул руками.

– Полковник!..

Полковник Бизард остановил его, чуть приподняв здоровую руку.

– Не уходи далеко, Апстрак, – сказал он, глядя на Андрея через плечо уже склонившегося над ним медика. – Мы продолжим разговор, как только мне сделают перевязку.

– Конечно, полковник, – наклонил голову Андрей.

– И присмотри за двумя своими приятелями.

– За них можете не беспокоиться, – уверенно ответил Андрей. – Они и не такое видели.

– А головы у них на месте? – спросил полковник.

– На месте, – улыбнувшись, ответил Андрей. – Я сам проверял.

Глава 5

КУРЬЕР

Шагадди и Юнни ждали Андрея в коридоре. Вопросов они задавать не стали, но по их взглядам Андрей понял, что они тоже ждут от него объяснений.

– В дурную историю мы вляпались, ребята, – негромко произнес Андрей, давая тем самым понять, что тема для обсуждений открыта.

– Это действительно был Гефар? – спросил Шагадди.

– Да, – коротко кивнул Андрей. Шагадди выразительно сдвинул брови.

– И что теперь?

– Теперь...

Андрей сделал паузу, надеясь услышать, что думает по этому поводу Дейл. Но вместо напарника он услышал Мииз:

– Мне, конечно, было бы любопытно узнать, чем закончится вся эта история, но я уже на пределе. Трудно поддерживать непрерывный телепатический контакт на таком большом расстоянии. Да еще и Гефар... Так что позвольте вас покинуть.

– Но, Мииз, мы же не обсудили самого главного! – с досадой воскликнул Андрей. – Черт! Как не вовремя объявился этот Гефар!

– Гефар не поезд, чтобы приходить по расписанию, – усмехнулся Дейл.

– Дейл передал мне всю необходимую информацию. Мы со своей стороны готовы принять специалистов из Статуса в любое время, как только они прибудут в Кедлмар. Но лучше бы им поторопиться. Трудно сказать, как долго еще нам удастся сдерживать запредельную реальность своими силами. Такой ее активности, как в последние два-три дня, мы давно уже не наблюдали! И, что характерно, она постоянно растет! В Гиблом бору происходит нечто невообразимое. Даже по сравнению с тем, что вы видели.

– Все понятно, Мииз. Мы постараемся связаться со Статусом как можно скорее.

– Поспешите. То, что в Кедлмар вернулся Гефар, это уже совсем плохая новость. Гефар собирает информацию, которую невозможно получить, находясь на территории Гиблого бора. А это значит, что очень скоро запредельная реальность предпримет попытку массированного прорыва вовне. Гиблый бор стал слишком мал для нее.

Голос Мииз постепенно затухал, уходя куда-то вдаль.

– Спасибо за помощь, Мииз! – крикнул вслед ей Андрей. Мииз что-то ответила, но слов ее Андрей разобрать уже не смог.

– Так что же теперь, Джагг? – повторил свой вопрос Шагадди. Андрей посмотрел на стоявших рядом с ним солдат. Юнни был, как всегда, внимателен и собран. Только лицо его было несколько бледнее обычного. А на шее багровели кровоподтеки, оставленные его же собственными руками.

А вот Шагадди Андрея удивил. Никогда прежде он не видел на лице этого ерника и балагура столь серьезного и сосредоточенного выражения.

– Полковник Бизард ждет нас после того, как врач осмотрит и перевяжет его плечо, – сказал Андрей.

– Мне почему-то кажется, что об этом Гефаре, одетом в генеральский мундир, тебе известно больше, чем полковнику Бизарду, – высказал свое соображение по этому поводу Шагадди.

– Всему свое время, – Андрей улыбнулся и дружески хлопнул Шагадди по плечу. – Давай пока выйдем на улицу. У самых дверей они столкнулись с дежурным по штабу.

– Эй, ребята, что там у вас случилось? – хитро сверкнув глазами, поинтересовался рыжий сержант.

– А тебе что за дело? – отшил его Шагадди.

– Да так, любопытно, – дернул плечом сержант.

– Ну так поди и спроси у полковника.

– Апстрак, – дежурный по штабу поймал Андрея за локоть.

– Лейтенант Апстрак, – солидно поправил его Юнни.

– Да? – Дежурный по штабу растерянно посмотрел на красный шеврон на груди Андрея. – Там тебя... вас...

Совсем запутавшись, он быстро спрятал за спину руку, которой схватил Андрея за локоть.

– Ну, так что случилось? – ободряюще улыбнулся Андрей.

– Да девушка вас какая-то спрашивает, – сержант махнул рукой куда-то в сторону. – Лейтенант из 13-го пехотного.

–Где она?

– Мне позвонил дежурный с КПП.

– Если что, пошлете за мной! – бросил через плечо Андрей и, распахнув дверь, выбежал на лестницу.

– А наш новоиспеченный лейтенант времени зря не теряет, – ткнув локтем в бок Юнни, в своей обычной зубоскальной манере заметил Шагадди.

Андрей услышал замечание, но оборачиваться не стал, только усмехнулся на ходу. Он давно уже догадывался, что Шагадди порой умышленно изображал из себя простака, на самом же деле он примечал многое из того, на что другие просто не обращали внимания, и делал из этого соответствующие выводы. Андрей даже не сомневался в том, что Шагадди догадался, какая девушка ждет Джагга Апстрака, но при этом он весьма благоразумно сделал вид, что подозревает его всего лишь в легкой любовной интрижке.

– У подчиненных может сложиться о тебе мнение как о заправском ловеласе, – заметил Дейл.

– Подозреваю, что к этому в свое время ты сам приложил руку, – ответил Андрей.

Выйдя за КПП, Андрей сразу же увидел Лайзу. Сложив руки на груди, она стояла возле своего мотоцикла, припаркованного рядом с двумя открытыми автомобилями на высоких рессорах, которыми обычно пользовался командир части.

Андрей и сам не понял, с чего вдруг лицо его озарилось радостной улыбкой.

– Привет! – махнул он рукой, подбегая к девушке.

Лайза встретила его суровым взглядом из-под темной челки.

– Что у вас здесь происходит? – строгим голосом пожилой наставницы младших классов осведомилась она.

– Много чего! – беспечно махнул рукой Андрей.

– Приди в себя, Ромео, – одернул его Дейл. – Ты не на свидании. И рядом с тобой не твоя подружка, а курьер из Статуса.

Андрей смущенно кашлянул и незаметно посмотрел через плечо. Дверь КПП, которую он плотно за собой закрыл, была чуть приоткрыта.

– Слушай, давай пройдемся, – предложил Андрей, кивнув в сторону ряда невысоких деревьев, тянущихся вдоль забора. – А то наши дежурные по КПП страдают повышенной любознательностью.

Лайза все сразу же поняла. Она взяла Андрея под руку, и они не спеша двинулись вдоль ограды.

– Ты действительно служишь в 13-м пехотном? – спросил Андрей.

– Нет, – ответила Лайза. – Я всего лишь курьер и поэтому никогда не задерживаюсь в Кедлмаре надолго.

– Как добралась? – светским тоном осведомился Андрей. Лайза посмотрела на него непонимающим взглядом, но все же ответила:

– Спасибо, нормально.

– Дорога была не очень пыльной? – все в том же тоне продолжал свой расспрос Андрей.

– Да как обычно, – во взгляде Лайзы появилась тревога, – Послушай, у тебя все в порядке?

– Все просто великолепно! – радостно улыбнулся Андрей. – Да, чуть не забыл! – Он с легкой досадой хлопнул себя ладонью по лбу. – Сегодня нас навестил Гефар!

– Гефар?!

Андрею показалось, что возглас девушки прозвучал испуганно.

– Прости, я не хотел тебя напугать, – произнес он с досадой на самого себя.

– Какого черта ты сразу об этом не сказал!

Признаться, глядя на нежную внешность Лайзы, трудно было предположить, что она способна выражаться столь конкретно и ясно.

– По-моему, существуют куда более приятные темы для разговора, – обиженно ответил Андрей.

– Ну? – требовательно посмотрела на него Лайза,

– Что "ну"? – растерянно переспросил Андрей.

– У тебя какой коэффициент умственного развития? – ехидно поинтересовалась девушка.

– Тебя прислали из Статуса специально, чтобы выяснить это? – набычился Андрей.

– Меня интересует Гефар!

– Ты специалист по Гефару?

– Не по Гефару конкретно, а по аномальным образным проявлениям запредельной реальности.

– А я думал, ты просто курьер, – признался Андрей. – Ты ведь сама так сказала пару минут назад.

– В Статусе не работают узкие специалисты в какой-нибудь одной области, – усмехнулась Лайза. И тут же, окинув Андрея насмешливым взглядом, добавила: – Ты, должно быть, единственное исключение,

Андрей сдвинул брови, стараясь понять, какую именно специальность имеет в виду Лайза. Не молекулярную же биологию которой он занимался до того, как попал в Статус?

– Не ломай голову, – услышал он голос Дейла. – Лайза имела виду, что у тебя вообще нет никакой специальности.

– В таком случае я могу гордиться теми способностями, которыми одарен от природы, – мысленно ответил ему Андрей.

– Насколько мне известно, единственным твоим достоинством была высокая степень психоэмоциональной адаптации, – заметила Лайза.

– Простите? – удивленно посмотрел на нее Андрей. – Я разве произнес что-то вслух?

– Я телепат, – улыбнулась в ответ Лайза.

– Предупреждать надо, – деревянным голосом произнес Андрей, почувствовав себя так, словно оказался голым посреди людной улицы.

– Не переживай, – успокоила его Лайза. – Я не могу уловить твои мысли, не прибегая к глубокому сканированию, воздействие которого ты обязательно почувствовал бы. Я услышала только те фразы, которыми ты обменялся сДейлом. Так что насчет Гефара?

– Он явился к нам под видом генерала Генштаба, – ответил Андрей. – По-моему, он намеревался убить меня и тех двоих солдат, которые были вместе со мной в Гиблом бору. Зачем ему это было нужно – не знаю.

– Гефар не наемный убийца, а сборщик информации. По-видимому, ему стало известно, что ты являешься ключевой фигурой, связывающей Статус с группой профессора Кармера в Гиблом бору. Как вам удалось от него избавиться?

– Я просто попросил его убраться, – мило улыбнулся девушке Андрей. – И он растворился в воздухе, как Дэвид Копперфилд.

– Как кто? – сдвинув брови, переспросила Лайза.

– Как призрак, – использовал более тривиальное сравнение Андрей.

– Тебе удалось взять под контроль Гефара? – с нескрываемым сомнением посмотрела на Андрея Лайза.

Похоже было, что она сильно сомневалась в том, что этот парень способен на что-то большее, чем просто трепать языком.

– Как видишь, я не так прост, как может показаться с первого взгляда, – скромно признался Андрей.

При этом про себя он молился, чтобы Дейл не влез с уточнением, кто именно взял на себя управление телом Андрея в тот момент, когда Гефару удалось парализовать его волю.

– Какие еще у вас новости? – спросила Лайза уже более доброжелательным тоном.

– Меня повысили в звании до лейтенанта. – Андрей сделал паузу, но, так и не услышав поздравлений в свой адрес, продолжил: – То, как это произошло, указывает на существование заговора в рядах военных, о котором в свое время предупреждал курага Дейл. Так что теперь я, помимо всего прочего, еще и примкнул к рядам заговорщиков. Не исключено, что люди, стоящие во главе заговора, именно мне доверят поднять знамя новой Республики Кедлмар после свержения ненавистного режима Пирамиды.

– Болтун, – поставила диагноз Лайза.

– Кроме того, мы установили контакт с группой профессора Кармера. Они ждут помощи из Статуса. Говорят, что готовы принять наших техников в любой момент.

– В Статусе уже подготовлена группа специалистов, которым предстоит изучить зону прорыва запредельной реальности на территории Гиблого бора. Их перебросят в Кедлмар, как только будет согласовано точное место и время встречи. У вас готов информационный блок по всем этим вопросам?

– Дейл? – переадресовал вопрос своему напарнику Андрей.

– Все готово, – ответил тот.

Андрей взял Лайзу за руку, и информационный блок, подготовленный Дейлом, перешел в чип расширенной памяти курьера.

– Ну, все, – девушка плавным движением освободила руку из пальцев Андрея. – Или ты хочешь продублировать сообщение?

– Не стоит пытаться объяснять все поступки человека исключительно рациональными мотивами, – разочарованно вздохнул Андрей. – Возможно, мне просто было приятно держать тебя за руку.

Лайза усмехнулась, качнула головой и решительно натянула на руку перчатку.

Они развернулись и пошли в обратную сторону, по направлению к парковочной площадке.

– А сколько тебе лет? – неожиданно для самого себя спросил Андрей.

– Там, откуда ты родом, женщинам задают подобные вопросы? – удивленно посмотрела на него Лайза.

– Хорошо, спросим по-иному: как долго ты работаешь в Статусе?

– Около двух лет, – ответила девушка. – Тебе это о чем-то говорит?

– По крайней мере о том, что ты выглядишь на свой реальный возраст. Полагаю, что к процедуре омоложения тебе еще не приходилось прибегать.

– Слишком прямолинейно мыслишь, – усмехнулась Лайза. – Почему бы не предположить, что моя внешность является всего лишь рабочей одеждой, которую я надеваю, отправляясь в Кедлмар?

Андрей был ошеломлен.

– Серьезно? – только и смог спросить он, пытаясь скрыть свою растерянность и разочарование. Лайза весело рассмеялась:

– Что еще ты хотел бы обо мне узнать?

– Ты с Земли?

– А ты как думаешь?

– Послушай, – окончательно обиделся Андрей. – Какой смысл тебя о чем-то спрашивать, если ты не отвечаешь ни на один вопрос?

– Мне просто было интересно узнать, могу ли я сойти за земную женщину, – ответила Лайза.

– Так, значит, ты не с Земли.

– Я с планеты Гар-Шакад, – ответила Лайза. – Она находится в созвездии, которое у вас на Земле называют Орионом, возле третьей звезды в поясе небесного охотника. На Гар-Шакаде ее называют Лайзой, поэтому я и взяла себе это имя, когда перебралась в Статус. Мое собственное имя слишком длинное и не совсем благозвучное для слуха представителей других рас.

– Понятно, – невесело кивнул Андрей.

– А что ты так расстроился? – наклонив голову, посмотрела ему в лицо Лайза. – Или ты считаешь, что различия в наших генетических кодах не дают тебе права назначить мне свидание?

– Ты это серьезно? – с затаенной надеждой посмотрел на девушку Андрей.

– Попробуй, – лукаво улыбнулась та.

– Ну так, может быть... – Андрей взмахнул руками, пытаясь жестами выразить то, что ему не удавалось объяснить словами. – Может быть, встретимся как-нибудь?.. Куда-нибудь сходим?..

– И куда именно ты меня приглашаешь?

– Ну, я не знаю, – еще больше смутился Андрей. – Можно будет как-нибудь съездить в Сабат...

– Ты был когда-нибудь в Сабате? – спросила Лайза.

– Нет, – покачал головой Андрей.

– А я была. И скажу тебе, более гнусного места я в жизни не видела. Так что придется нам отложить свидание до твоего возвращения в Статус.

– Но мы еще увидимся?

– Конечно. Вне зависимости от твоего желания я теперь буду твоим персональным курьером. Ты ведь у нас нынче звезда первой величины, надежда и опора всего Кедлмара.

Последнюю фразу Лайза произнесла невообразимо серьезным голосом, в котором не присутствовало даже намека на что-либо еще, помимо констатации неоспоримого факта. Но Андрею почему-то показалось, что девушка снова подсмеивается над ним.

– Я навещу тебя не позднее завтрашнего дня, – сказала Лайза, садясь в седло своего мотоцикла. И, улыбнувшись, добавила: – Встретишь снова Гефара, передавай ему привет.

– Непременно, – улыбнулся в ответ ей Андрей.

– Джагг!

Андрей обернулся на голос.

Из-за приоткрытой двери дежурки высовывалась всклокоченная голова Шагадди.

– – Вы, конечно, извините меня за то, что я вас прерываю, – мило улыбнулся он Лайзе. – Но командир части желает немедленно видеть перед собой лейтенанта Апстрака.

– Будь здоров, лейтенант, – совсем уже по-доброму улыбнулась Андрею Лайза.

– Ладно, – кивнул Андрей. – Ты тоже... смотри... Ну... Будь, осторожней... Не гоняй очень-то...

– За меня не волнуйся, – беспечно взмахнула рукой Лайза. Мотоцикл взревел, сорвался с места и понесся по дороге, оставляя позади себя пыльный вихрь.

– Лихая девчонка, – с одобрением цокнул языком Шагадди. – Я бы не отказался прокатиться с ней на мотоцикле..

Как и в штабе, Шагадди даже словом не обмолвился о том, что эту же мотоциклистку они встретили на дороге, возвращаясь из Гиблого бора. Вторая встреча с ней вряд ли могла показаться случайной даже простофиле, каковым Шагадди вовсе не был. Тем более что лейтенант сама приехала в расположение батальона "Кейзи" увидеться с бывшим сержантом, а ныне – лейтенантом Апстраком. И тем не менее, пока они шли к штабу, Шагадди хранил деликатное молчание. За что Андрей был ему искренне признателен, поскольку ему хватало и язвительных замечаний Дейла.

– А Алексею Александровичу неплохо удалось подцепить тебя на крючок, – посмеиваясь, объявил напарник.

– Это ты о чем? – изобразил непонимание Андрей.

– О том, что теперь ты останешься в Кедлмаре столько, сколько будет нужно куратору.

– С чего бы вдруг?

– Но ты ведь хочешь поближе познакомиться с Лайзой?

– Ну, допустим?..

– А если ты откажешься от дальнейшего сотрудничества со Статусом и предпочтешь вернуться на Землю, то у тебя не будет никаких шансов когда-либо снова с ней увидеться.

– А что, Лайза и в самом деле не с Земли, а с этой?.. Как ее?.. Ну, та, что у Ориона в поясе!

– Гар-Шакад, – подсказал Дейл.

– Точно! Лайза родом с Гар-Шакада?

– Не знаю. Я никогда специально не интересовался этим вопросом. Но мне известно, что на Гар-Шакаде действительно живут гуманоиды, очень похожие на землян. И кто-то из них почти наверняка работает в Статусе.

– Признаться, мне это кажется несколько странным, – заметил Андрей. – Я предполагал, что космос населен по большей части жукоглазыми чудищами, осьминогами или, уж на худой конец, зелеными человечками. А оказывается, куда ни глянь – везде люди! Никакой экзотики!

– Гуманоидная раса и в самом деле является доминирующей во Вселенной. И что самое удивительное, генетические коды представителей гуманоидных рас с различных планет построены по одному принципу и не так уж сильно отличаются. Мне даже известны случаи смешанных браков. Само собой, для того чтобы иметь детей, таким супругам приходится пройти через определенные медицинские процедуры. Но сам по себе факт появления здорового потомства от смешанных браков является косвенным подтверждением теории панспермии.

– Послушай, Дейл, а тебе не кажется, что сейчас мы говорим с тобой совершенно не о том, о чем следовало бы? – задал неожиданный вопрос Андрей.

– А что бы ты хотел обсудить?

– Мне предстоит серьезная беседа с полковником Бизардом. После всего того, что произошло, я не могу продолжать изображать из себя простого сержанта. По-моему, даже Шагадди уже понимает, что я не тот, за кого себя выдаю.

– Но при этом он продолжает верить тебе. Не забывай, что ты уже дважды спас его и Юнни от верной смерти, А после сегодняшнего происшествия тебе обязан жизнью и полковник Бизард. Что бы ни думали о тебе эти люди, они понимают, что ты им не враг.

– И тем не менее нам придется поделиться с ними частью имеющейся у нас информации.

– Вне всяких сомнений, – не задумываясь, согласился с Андреем Дейл. – Полковник Бизард не станет принимать предложенные тобой правила игры, не имея четкой картины происходящего и не зная, чем это обернется для него самого. Если же полковник согласится сотрудничать с нами, то мы сможем извлечь из этого немалую выгоду.

– Ты подумал о том же, о чем и я?

– Если речь идет о том, что решать судьбу планеты, не поставив в известность ее обитателей, это по крайней мере неэтично, то я с тобой полностью согласен.

– Значит, попытаемся договориться с полковником Бизардом, – принял окончательное решение Андрей.

– Надеюсь, ты понимаешь, что Статус ни при каких обстоятельствах не даст нам – добро" на проведение операции, в которой будут задействованы местные жители, – внес окончательную ясность Дейл. – А следовательно, нам придется действовать на свой страх и риск. И в случае неудачи мы, если останемся живы, будем держать ответ перед Коллегией Статуса. При сложившихся обстоятельствах я бы не стал надеяться на вынесение оправдательного приговора. В лучшем случае нас вышибут из Статуса пинком под зад.

– Можешь утешиться тем, что это будет мой зад, – усмехнулся Андрей.

Глава 6

ВЗВОД ОСОБОГО НАЗНЕЧЕНИЯ

На пороге штаба Шагадди открыл дверь и сделал шаг в сторону пропуская вперед офицера, который все еще ходил с красным сержантским шевроном на груди.

– Ты как будто с кем-то меня спутал, Шагадди? – изобразил! удивление Андрей.

– Нет, но... – Шагадди замялся, не зная, что сказать.

Андрей усмехнулся и, взяв Шагадди за локоть, заставил его первым войти в дверь.

– Имей в виду, Шагадди, что офицерское звание само по себе вовсе не подразумевает того, что обладатель его является тупым и самодовольным рекином.

Едва они переступили порог, как вскочил со стула и вытянулся в струнку дежуривший по штабу сержант.

– Похоже, что все солдаты мыслят одинаково, – криво усмехнулся Шагадди. – Жизненный опыт подсказывает, что как только кому-то удается забраться на ступеньку выше других, то первым делом он начинает испражняться оттуда на тех, кто остался внизу.

– Он делает это только потому, что сверху на него льет помои кто-то другой, – ответил Андрей. – И у нашего героя не остается иного способа самоутверждения, как только путем унижения тех, кто не может ответить ему тем же. Кто-то в свое время мудро заметил, что самыми жестокими тиранами становятся бывшие рабы.

Коротко постучавшись, Андрей приоткрыл дверь в кабинет командира части.

– Разрешите?

– Входи, лейтенант, – махнул здоровой рукой полковник Бизард. Посмотрев на красный треугольник на груди Андрея, он недовольно сдвинул брови. – Мне врач успел дырку на плече залатать, а у тебя не нашлось времени новый шеврон пришить?

Полковник успел сменить перепачканную кровью куртку на новую. Левую руку Бизарда поддерживала белая перевязь, но, судя по тому, что к командиру части вернулись его обычные решительность и напористость, ранение было не настолько серьезным, как могло показаться в первый момент. К тому же от тех, кому приходилось прибегать к помощи гарнизонного доктора, Андрей не раз слышал, что, несмотря на свой комичный вид, врач он превосходный.

– Извините, полковник, но у меня действительно не было времени, – ответил Андрей.

Чтобы обозначить свое недовольство таким ответом, полковник хмыкнул, но высказываться по данному вопросу более конкретно не стал.

Помимо командира части и только что вошедших Андрея и Шагадди, в кабинете находился еще и рядовой Юнни. Как школьник, сложив руки на коленях, он тихо сидел на задвинутом в угол полумягком стуле.

– Ну так с чего начнем? – А вот этот вопрос был совершенно не в духе полковника Бизарда. Видимо, он все же испытывал некоторые сомнения по поводу произошедшего. – Сейчас здесь присутствуют все участники недавних событий. И мне хотелось бы знать, кто из вас сможет дать мне вразумительные объяснения.

Юнни, опустив голову, внимательно изучал складки на брюках. Он даже не шевельнулся, словно и не услышал обращенный ко всем троим вопрос полковника.

Шагадди, хмыкнув чему-то своему/искоса посмотрел на Андрея.

– Полковник, – начал Андрей, – я могу дать вам объяснения, но не могу быть уверенным в том, сочтете ли вы их достаточно убедительными. Впрочем, вы сами видели большую часть того, что происходило в комнате для совещаний, и, надеюсь, вполне отдаете себе отчет, что объяснить это с точки зрения привычной повседневной логики практически невозможно. Начнем с того, что в своем отчете я умолчал о некоторых весьма важных обстоятельствах нашего рейда по Гиблому бору...

Далее в течение часа Андрей рассказывал полковнику Бизарду о расположенном на территории Гиблого бора секретном исследовательском центре, созданном около шестидесяти лет назад по прямому указанию Нени Линна. О том, что, движимый параноидальными идеями заговора против существующей диктатуры Пирамиды, Нени Линн приказал уничтожить исследовательский центр, взорвав на его территории ядерный заряд. И о том, как работникам института удалось спастись, открыв проход, который в старинных легендах назывался Вратами Зла, и переместив заряд в зону запредельной реальности. Только благодаря тому, что им удалось вновь взять под контроль Врата Зла, запредельная реальность не хлынула в мир неудержимым, сметающим все на своем пути потоком. Но возможности людей из группы Кармера небезграничны. Не получив помощи извне, они не смогут бесконечно долго сдерживать запредельную реальность, рвущуюся в мир через открытый некогда проход.

– Почему Кедлмар? – негромко спросил полковник Бизард, когда Андрей прервал свой рассказ, решив, что уже дал своим слушателям достаточно информации для того, чтобы они могли осмыслить ее и сделать определенные выводы.

– Простите, полковник? – переспросил Андрей.

– Я хочу знать, почему это случилось именно в Кедлмаре? – В голосе полковника не было даже намека на недоверие. Безоговорочно принимая на веру все, что рассказал Андрей, он просто хотел получить ответ на заданный вопрос.

– Как я уже сказал, проход в зону запредельной реальности был обнаружен и открыт в результате исследований, проводившихся в Гиблом бору. Но столь плотное скопление запредельной Реальности в районе Кедлмара стало следствием не научных исследований, а жестокого социально-экономического кризиса, из второго страна не может выбраться вот уже на протяжении нескольких десятилетий. Даже если бы проход на территории Гиблого бора не был открыт, запредельная реальность нашла бы иные пути проникновения на территорию Кедлмара. Да, по сути это уже произошло. Скажите, разве могли бы люди с нормальным, нетрансформированным сознанием, видя собственными глазами то, что происходит вокруг, верить при этом в бравые официальные рапорты Пирамиды об очередных успехах в экономике, в государственном строительстве и в борьбе как с внешними, так и с внутренними врагами?

Полковник Бизард кашлянул и покрутил головой так, словно воротник слишком сильно давил ему на шею. При этом он подозрительно покосился на Юнни, а затем на присевшего рядом с ним Шагадди.

– Как ни странно, но, только побывав в Гиблом бору, я окончательно убедился в том, что мы живем в мире, где все перевернуто с ног на голову, – негромко произнес Шагадди. – Я не знаю кто в этом виноват – Пирамида или какая-то там запредельная реальность. Я не знаю, как все поставить на свои места. – Шагадди сделал вращательное движение руками. – Но если найдется человек, который скажет мне, что это можно сделать, то я пойду за ним. – Шагадди поднял голову и твердо посмотрел в глаза командиру части. – Надеюсь, полковник, вы не сочтете это изменой воинскому долгу. Я дал присягу защищать свою родину, и именно это я намерен делать всегда и везде.

Полковник молча наклонил голову – в зависимости от желания жест этот можно было расценить и как одобрение, и как порицание слов, сказанных солдатом – и перевел взгляд на Андрея.

– Сейчас, насколько я понимаю, главная угроза Кедлмару исходит не от Пирамиды, а от запредельной реальности?

– Да, – подтвердил его слова Андрей. – Но Пирамида может в очередной раз сыграть роль катализатора, подстегивающего негативное развитие процесса.

– Каким образом?

– Люди. Достаточно командованию послать в Гиблый бор роту-другую солдат с какой-нибудь никому не понятной целью, и сконцентрированная в лесу запредельная реальность получит такую мощную подпитку, что остановить процесс ее распространения станет уже невозможно. Вы и представить себе не можете, полковник, во что превращает людей запредельная реальность.

– Сегодня я видел Гефара.

– Гефар – не человек. Это образ, созданный запредельной реальностью. Человек, прошедший процесс трансформации и ставший членом сообщества запредельной реальности, утрачивает собственную индивидуальность, превращаясь в частицу могучего коллективного сознания, которое становится все более мощным по мере того, как в него вливаются новые индивиды. И помимо всего прочего, запредельная реальность гарантирует своим слугам личное бессмертие.

– Бессмертие? – удивленно вскинул брови полковник. – Это уже похоже на сказку.

– А по-моему, в этом как раз нет ничего удивительного, – возразил Андрей. – Все члены сообщества запредельной реальности регулярно проходят процесс, именуемый перерождением. В результате каждого такого перерождения они еще прочнее спрессовываются в единый ком, из которого со временем становится почти невозможно вычленить каждую отдельную личность. А если нет личности – то нет и смерти. Восстановление же повреждений, полученных телом, – это чисто технический процесс.

– Ха, – качнул головой Шагадди. – За бессмертие можно многое отдать.

– Обещание вечной жизни – это всего лишь трюк, построенный на обмане. Теряя собственную индивидуальность, человек перестает быть самим собой. О каком бессмертии может в таком случае идти речь?

– Если так, то можно считать бессмертными и мумифицированные трупы, – ни на кого не глядя, мрачно заметил Юнни.

– Ну хорошо, что вы мне все так понятно растолковали, – театрально всплеснул руками Шагадди. – Но это же теперь нужно объяснить каждому.

– Это не поможет, – покачал головой Андрей. – Процесс перерождения под воздействием запредельной реальности не зависит от желания или нежелания человека принимать в нем участие.

– А как же группа профессора Кармера?

– Эти люди также прошли процесс перерождения, поэтому внешне они не очень-то похожи на остальных жителей Кедлмара. Им удалось сохранить собственные личности, но для этого каждому из них приходится постоянно пользоваться специальным техническим устройством, создающим экран, обеспечивающий защиту сознания от любых внешних воздействий.

– Честно признаться, я никогда не поверил бы в эту историю, если бы не сегодняшняя встреча с Гефаром, – покачав головой, признался полковник Бизард. – И еще: я не вижу причин, ради чего тебе, Апстрак, потребовалось бы все это сочинять.

– Я рад этому, полковник, – серьезно ответил Андрей. – Потому что без взаимного доверия мы не сумеем выбраться из сложившейся ситуации. Боюсь, даже при условии, что мы будем действовать четко и слаженно и не допустим ни единой ошибки, потери могут оказаться весьма велики.

– Какой помощи ждет от нас группа Кармера?

– Им необходимо техническое содействие, которое мы с вами обеспечить не сможем. Этим займутся другие...

– Другие? – Полковник Бизард произнес это слово так, словно забыл его значение.

– Простите, полковник, но я и без того сказал вам слишком много, не имея на то права, – не отводя взгляда в сторону, покачал головой Андрей. – Я могу только заверить вас, что эти люди не мятежники и не враги Кедлмара. Единственная их цель – предотвратить распространение запредельной реальности в нашем мире.

– Допустим, – стукнул кончиками пальцев по столу полковник Бизард. – Какова же в таком случае наша задача?

– На первом этапе, пока группа техников будет работать в Гиблом бору, мы должны приложить максимум усилий к тому, чтобы не допустить проникновения на территорию леса посторонних.

– Мы не можем оцепить лес.

– Одиночки нас не должны беспокоить. Но, как я уже сказал, если в Гиблый бор войдет крупное армейское соединение, это неминуемо обернется трагедией для всего Кедлмара. Вы имеете возможность контролировать прохождение приказов из Генштаба в воинские части, расположенные в окрестностях Гиблого бора?

Полковник Бизард бросил настороженный взгляд в сторону присутствующих в кабинете солдат.

– Полковник, я могу вас заверить, что все, что будет сегодня здесь сказано, не выйдет за пределы этой комнаты, – правильно истолковал колебания командира части Андрей.

– Хорошо, – полковник решительно стукнул ладонью по столу. – Я могу отслеживать прохождение приказов Генштаба в несколько близлежащих частей. Кроме того, в ряде частей у меня есть свои люди, занимающие довольно высокие должности, которые также могли бы оказать нам определенное содействие. Но мы не имеем возможности заблокировать прохождение приказов. И уж, конечно же, ни при каких обстоятельствах не станем саботировать их исполнение.

– Об этом пока речь не идет, – заверил полковника Андрей. – Если мы заранее будем знать о готовящемся вводе войск на территорию Гиблого бора, то мы уже будем на ход опережать наших противников.

– Противников? – переспросил полковник. – Я не могу считать противниками людей, которые просто выполняют приказы, полученные от вышестоящего командования, не подозревая о том, к каким последствиям это может привести.

Андрей оперся руками о край стола, за которым сидел командир части, и подался вперед.

– Как вы думаете, полковник, с какой целью Генштаб может отдать приказ о проведении военной операции на территории Гиблого бора?

– Не знаю, – откровенно растерялся, услышав такой вопрос, полковник Бизард. – Представления не имею! – воскликнул он, вскинув здоровую руку вверх.

– Вот именно, – кивнул Андрей. – Армии совершенно нечего делать в Гиблом бору. А следовательно, если такой приказ все же будет отдан, то произойдет это по прямому указанию запредельной реальности, которая при определенном стечении обстоятельств может получить возможность вмешиваться в ход принятия тех или иных решений на любом участке. Человек, отдающий приказ, может и сам не понимать, что он делает, если за спиной у него будет стоять, к примеру, все тот же Гефар. Мне хотелось бы верить, что этого не произойдет. Но если все же нам станет известно о том, что приказ о вводе войск на территорию Гиблого бора отдан, мы должны будем использовать все имеющиеся в нашем распоряжении средства для того, чтобы не допустить его исполнения. В противном случае... Кстати, полковник, каковы истинные цели вашего заговора?

Полковник Бизард досадливо хмыкнул и снова посмотрел на Щагадди и Юнни.

– Я не стал бы называть это заговором, – полковник говорил медленно, тщательно подбирая слова. – Просто ряд офицеров, занимающих не самые последние должности в некоторых строевых частях, решили предпринять определенные действия с тем, чтобы предотвратить потерю наиболее ценных армейских кадров, происходящую достаточно регулярно в результате необдуманных приказов Генштаба, касающихся кадровых перестановок и переводов отдельных офицеров и солдат на новые места службы. Лично мне цель подобной бесконечной перетасовки людей не совсем ясна. Должно быть, предпринимая подобные действия, Генштаб надеется на то, что таким образом удастся предотвратить саму возможность вызревания заговоров в военной среде. Но, во-первых, как мы видим, проводимые ежемесячно Дни Лояльности и следующие за ними кадровые перестановки вовсе не приводят к снижению числа мятежей, беспричинно вспыхивающих в тех или иных, на первый взгляд вполне благополучных частях и подразделениях. А во-вторых, кому, как не непосредственному командиру, лучше знать, кого и на какую должность назначать во вверенном ему подразделении.

– И это все? – склонив голову к плечу, Андрей недоверчиво прищурился.

– А что ты еще рассчитывал услышать? – нервно, как показалось Андрею, взмахнул рукой полковник. – Что я собираюсь ворваться на танках в Сабат, взять приступом цитадель и сровнять с землей Пирамиду? Мы не вынашиваем никаких антигосударственных замыслов! Все, что мы делаем, совершается исключительно в интересах Кедлмара!

– Разве уничтожение Пирамиды было бы не в интересах Кедлмара? – с простодушным видом поинтересовался Шагадди.

– Я не ставлю перед собой такого вопроса! – взмахнул рукой полковник Бизард. – Я – военный, а не политик! Пирамида – власть. Плохая она или хорошая, решать не мне.

– – А кому же в таком случае, полковник? – недоумевающе развел руками Шагадди, – Когда в последний раз народ Кедлмара спрашивали, устраивает ли его существующая власть? На моей памяти такого не было.

– Хватит! – по-командирски рявкнул полковник Бизард. – Я не для того вас собрал, чтобы проводить политический диспут!

– Хотите вы этого или нет, но от темы власти нам сегодня не уйти, – спокойно возразил ему Андрей. – Дело в том, что даже при самом лучшем варианте развития событий, если проход на территории Гиблого бора, через который рвется в наш мир запредельная реальность, удастся закрыть, вслед за этим придется проводить широкомасштабную операцию по ликвидации точечных проколов пространственно-временного континуума по всей территории Кедлмара. Через один из таких проколов к нам проник Гефар, и одному Гурку Великолепному ведомо, чем это закончится. Ликвидация точечных проколов, во множестве разбросанных по территории Кедлмара, может быть проведена успешно и короткие сроки только при поддержке властей. Лично у меня существуют большие сомнения в том, что кому-то удастся убедил Пирамиду в необходимости такой акции.

– Признаться, мне все меньше нравится схема, которую ты выстраиваешь, Апстрак, – выстукивая пальцами на крышке стола какую-то замысловатую мелодию и наблюдая глазами за быстрым бегом пальцев, произнес полковник Бизард. – Твоя так называемая "операция по ликвидации точечных проколов" здорово смахивает на вторжение.

– Если власти Кедлмара дадут согласие на ее проведение, oн будет проходить под полным контролем соответствующих ведомств. Если подобного согласия получить не удастся, операция все равно будет проведена. Но при этом она и в самом деле будет похожа на вторжение, потому что в ход будут пущены насильственные меры. Дело в том, что запредельная реальность – это не внутреннее дело государства Кедлмар. Планета Дошт, проглоченная запредельной реальностью, превратится в угрозу для всей Вселенной.

Сказав это, Андрей сделал паузу. В возникшей тишине короткий свист Шагадди прозвучал, словно сигнал тревоги.

– Мы можем просто забыть о нашем разговоре, полковник, – продолжил Андрей. – И обо всем, что сегодня здесь произошло. Но как в таком случае будете чувствовать себя вы, полковник Бизард, глядя на то, как гибнет страна, и зная, что вы могли бы все это предотвратить? Или вас вполне устраивает роль бесстрастного наблюдателя?

– Подумай, о чем ты говоришь, Апстрак, – чуть севший от напряжения голос командира части прозвучал угрожающе.

– Сейчас рухнет плотина, – услышал Андрей обращенные к нему слова Дейла. – Не стоит давить на полковника. Убавь конкретику и добавь патетику. Военные это любят.

– Речь не идет о государственном перевороте, полковник, – медленно покачал головой Андрей. – Я просто хотел сказать, что и тот момент, когда на карту поставлен вопрос, быть или не быть редлмару, каждый должен постараться сделать все от него зависящее ради того, чтобы имя нашей страны не превратилось в пустой, ничего не значащий звук.

– Ты сказал "наша страна", Апстрак? – прищурившись, посмотрел на него полковник. – Но откуда тебе известно то, о чем не знает более ни один человек в Кедлмаре? Не являешься ли ты сам одним из тех таинственных пришельцев, которые, по твоим словам, собираются заняться уничтожением запредельной реальности в Кедлмаре? Откуда у тебя вся та информация, которой ты решил с нами поделиться?

– Я был в Гиблом бору, – ответил Андрей, стараясь не показывать своего волнения. – Я видел запредельную реальность и разговаривал с людьми, вынужденными там жить.

Он точно так же, как и Дейл, оказался совершенно не готов к данному вопросу, хотя вполне закономерно было ожидать, что он рано или поздно всплывет в ходе разговора. Все мысли Андрея были заняты тем, как доходчиво и ясно разъяснить ситуацию полковнику Бизарду и избежать при этом рассказа о Статусе и о той роли, которую ему самому предстояло сыграть в грядущих событиях. И как заставить полковника поверить услышанному при том, что вещи, о которых шла речь, всякому здравомыслящему человеку, которому пока еще не довелось встретить на своем пути Гефара, должны были показаться абсолютным бредом.

– Кто те люди, которые, по твоим словам, собираются начать борьбу с запредельной реальностью в Кедлмаре? – задал новый вопрос полковник Бизард. – Откуда они придут?

– На эти вопросы я ответить не могу.

– Не можешь или не хочешь?

– Я бы сказал, что ответы на эти вопросы не имеют принципиального значения.

– Хорошо. Но в таком случае почему я должен верить в то, что эти люди хотят спасти Кедлмар, а не установить здесь свои порядки?

– Потому что если у них ничего не получится, то дни Кедлмара сочтены, – негромко, с напряжением в голосе произнес Андрей. – Уверяю вас, полковник, если все пойдет тем же путем, что и сейчас, если в ближайшие три-четыре дня ситуацию не удастся в корне переломить, то до следующего Дня Лояльности мы с вами не доживем.

Полковник откинулся на спинку кресла. Должно быть, резкое движение отозвалось болью в ране, потому что он поморщился, прикрыл глаза и поднес ладонь к перевязанному плечу. Андрей перевел взгляд на сидевших у стены солдат. Шагадди улыбнулся и весело подмигнул Андрею. У него был кой вид, словно все, о чем шел разговор, ему давно уже было известно. Шагадди не испытывал никаких мучительных сомнений и точно знал, на чьей стороне окажется в случае, если позиции офицеров разойдутся по принципиальным вопросам. Взгляд Шагадди на окружающую действительность был ясен и прост. Он ни с кем и никогда не искал компромиссов. По любому вопросу он высказывался конкретно и однозначно. Все люди делились для него только на друзей и врагов. Миграции из одной категории в другую допускались, но никаких промежуточных стадий быть не могло. Поэтому, как легко можно догадаться, врагов у Шагадди было куда больше, нежели друзей. Точно так же, как к своему личному врагу, относился Шагадди после рейда по Гиблому бору и к запредельной реальности – ему никогда не забыть страшную, раздирающую плоть боль в ноге, ужаленной гигантской тысяченожкой, и то отвратительное состояние беспомощности, когда, потеряв возможность самостоятельно передвигаться, он с ножом в руке и пистолетом, обойма которого была наполовину пуста, оказался в окружении сотен омерзительных, безмозглых тварей.

Угадать настроение Юнни было куда труднее. Молодой солдат сидел, низко наклонив голову, так что не видно было глаз. Пальцы его рук, лежавших на коленях, были теперь плотно переплетены между собой. Получившаяся конструкция напоминала клубок змей, когда уже невозможно разобрать, где чья голова, а где хвост.

Юнни и Шагадди дважды столкнулись с запредельной реальностью, и каждая из этих встреч едва не стоила им жизни. Но если для Шагадди встреча со смертью, в каком бы образе она ни представала перед ним, была чем-то вроде привычного, хотя и немного рискованного аттракциона, стимулирующего выброс адреналина в кровь, то обладающий несравнимо меньшим опытом Юнни мог испытывать просто испуг, вполне понятный и объяснимый, за который его нельзя было винить. Страх – плохой советчик, но только мертвые никогда не испытывают его. Однако если испуг переходит в панический страх, под воздействием которого желание выжить во что бы то ни стало начинает захлестывать все остальные чувства и доводы разума, то это – первый шаг к неминуемой гибели. Про себя Андрей отметил, что за парнем нужно будет присмотреть.

– Итак, Апстрак, как я понимаю, ты рассказал нам все, что тебе известно, – после недолгого молчания произнес полковник, по привычке постукивая пальцами по подлокотнику кресла. – Или, правильнее будет сказать, – то, что ты счел нужным рассказать.

Это был не вопрос, а, скорее, утверждение – полковник Бизард давал Андрею понять, что отдает себе отчет в том, что собеседник не раскрыл перед ним всех имеющихся у него на руках карт, но, если возникнет такая необходимость, он оставляет за собой право потребовать сделать это.

– Да, полковник, – коротко ответил на вопрос командира Андрей.

Ответ Андрея прозвучал так же двусмысленно, как и слова, произнесенные перед этим полковником. Но оба они прекрасно поняли друг друга. На данном этапе их взаимное доверие строилось на понимании того, что партнеру нет смысла вести двойную игру. К тому же теперь они знали друг о друге достаточно, чтобы быть уверенными: в случае непредвиденного варианта развития событий соседняя камера тюрьмы Главного управления внутренней стражи не останется пустой.

– В таком случае я хочу подвести черту под нашим сегодняшним разговором, – ребром ладони полковник провел в воздухе длинную горизонтальную линию. – Я военный человек, для которого устав является нормой жизни. Того же я требую и от своих подчиненных. Если в отдельных случаях я и иду на нарушение приказов Генерального штаба Пирамиды, то только будучи твердо убежденным, что делаю это в интересах нашей страны, – полковник особо подчеркнул слово "нашей". – Никакого самоуправства я не потерплю. Какие бы чрезвычайные обстоятельства ни возникли, любое действие, совершенное без моего ведома, я буду расценивать как незаконное. Это, надеюсь, понятно?

– Да, полковник! – в один голос ответили Андрей и Шагадди.

– Да, полковник, – после короткой задержки повторил следом за ними Юнни.

– У тебя еще нет собственного взвода, лейтенант Апстрак?

– Нет, полковник.

– Займись его формированием немедленно. Командиру роты скажешь, что помимо пяти новобранцев, обязательных в каждом взводе, я разрешил тебе отобрать людей по собственному усмотрению. Это будет взвод особого назначения, подчиняющийся только мне.

– Но разве вы не собираетесь ввести в курс дел майора Приста? – несколько удивленно спросил Андрей.

– Не сейчас, – отрубил полковник. – Прежде чем втягивать в это дело других, я должен убедиться в том, что сам не совершаю ошибки.

Андрей молча наклонил голову, давая понять, что если и не разделяет, то по крайней мере понимает сомнения полковника.

– Этих двоих, – полковник коротко кивнул в сторону Шагадди и Юнни, – тоже возьмешь в свой взвод.

– Если вы не против, полковник, я хотел бы сделать Шагадди своим заместителем.

– Ты уверен? – с некоторым сомнением глянул на Шагадди командир части.

– Да, полковник, – без колебаний ответил Андрей. – Если нашему взводу придется действовать в условиях запредельной реальности, то, помимо меня, в нем будут только два человека, которые понимают, с чем имеют дело. Я отдаю предпочтение Шагадди, потому что он более опытный боец, чем Юнни.

– Хорошо, лейтенант, – согласился с предложением Андрея.

Лицо Шагадди расплылось в счастливой улыбке. С тянущимся за ним списком взысканий, наложенных за нарушения дисциплины и проступки самых различных калибров и категорий сложности, совершенных как в расположении части, так и за ее пределами, Шагадди даже и мечтать не мог о том, чтобы стать когда-нибудь вторым человеком во взводе. И хотя избыточных амбиций у него не было, он все же был не лишен самолюбия,

– Давай сюда твою воинскую карточку, – сказал полковник Шагадди суетливо вытянул из кармана пластиковую карточку и, приподнявшись со стула, положил ее на стол перед командиром части.

Полковник Бизард наклонился, чтобы открыть стоящий под столом сейф. Через минуту на столе появилась небольшая коробочка устройства, считывающего кодированную информации которую Андрей уже видел у майора Приста.

Полковнику приходилось действовать только одной рукой, потому он довольно-таки долго провозился, подсоединяя клеммы тянущихся от коробочки проводов соответственно к входу и выходу процессора компьютерного терминала. Еще несколько минут ушло у него на то, чтобы одним пальцем набрать на клавиатуре требующиеся данные.

Достав карточку из мини-блока, полковник с дежурной улыб кой строевого офицера протянул ее Шагадди:

– Держи, сержант.

– Сержант? – Шагадди удивленно посмотрел сначала свою воинскую карточку, а затем на командира части.

– Сержант, – коротким кивком подтвердил свои слова полковник Бизард. – В соответствии с уставом я имею право в случае необходимости временно присвоить военнослужащему части, командиром которой я являюсь, очередное воинское звание. Вопрос о том, утвердить военнослужащего в новом звании ил нет, остается на рассмотрении Генштаба Пирамиды. Но о принятом им решении мы сможем узнать только в следующий День Лояльности. А как пророчит лейтенант Апстрак, – полковник посмотрел на Андрея и довольно-таки мрачно усмехнулся, – мы можем до него и не дожить.

Глава 7

НИГДЕ И НИКОГДА

Курьерам Статуса в связи с особенностью их службы, проходящей в постоянных перемещениях с места на место, приходилось пользоваться внепространственными переходами едва ли не чаще, чем обычным лифтом. Лайза выполняла обязанности курьера вот уже на протяжении без малого двух лет, и она не помнила случая, чтобы процесс перехода занял больше времени, чем уходит на то, чтобы сделать один быстрый вдох. Но на этот раз, сделав шаг в открывшийся со стороны Статуса проход, она, вместо того чтобы в следующее мгновение ступить на землю Кедлмара, зависла в темноте.

В первые секунды Лайза даже не поняла, что произошло. По утверждению техников, которое она слышала сотни раз, принцип работы аппаратов, обеспечивающих создание внепространственных переходов, был невероятно прост и полностью исключал возможность внезапного возникновения каких-либо неисправностей. Поэтому первая пришедшая Лайзе в голову мысль была о том, что в тот момент, когда она только собиралась войти в переход, в помещении внезапно погас свет. Хотя эта мысль была тоже довольно-таки абсурдной, но все же она давала хоть какое-то похожее на рациональное объяснение происходящему.

– Эй! – негромко позвала Лайза.

Техники, обеспечивающие создание внепространственного туннеля, находились вместе со своей аппаратурой всего в десяти шагах от зоны перехода и непременно должны были ее услышать.

Не получив ответа, Лайза вытянула руки перед собой и попыталась сделать шаг вперед. И в этот момент она почувствовала, что под ногами у нее нет никакой опоры. Абсолютно никакой! Непостижимым образом она висела во мраке и пустоте!

Одновременно с осознанием этого факта возникло ощущение падения в бездонный колодец. Голова у Лайзы закружилась. Легкий завтрак, который она съела перед отправкой, неожиданно превратился в живое существо, бьющееся в желудке в попытках вырваться наружу. Почувствовав, как тело ее качнулось в сторону, Лайза рефлекторным движением раскинула руки, стараясь сохранить равновесие. Хотя о каком равновесии может идти речь в месте, где не существует ни верха, ни низа, ни каких-либо иных пространственных ориентиров?

Закрыв глаза и борясь с периодически возникающими приступами тошноты, Лайза попыталась привести мысли в порядок. Нужно было сосредоточиться, собраться и попытаться понять, что все же происходит.

Несомненным было только одно: она находилась не в Статусе и не в Кедлмаре. Иначе: покинув Статус, до Кедлмара она не добралась... Полнейший абсурд! Где же она в таком случае пребывает в данный момент?

Лайза не знала всех тонкостей процесса создания внепространственных переходов, но ей, так же как и любому другому, кто интересовался этим вопросом, было известно, что принцип его заключается в том, что на одно неуловимо короткое мгновение расстояние, разделяющее две заранее определенные точки пространства, становится равным нулю. Шагнув в переход, человек в тот же миг оказывался по другую его сторону. Следовательно, если две точки, между которыми собиралась переместиться Лайза, в момент перехода представляли собой одно целое, то места, в котором она сейчас находилась – где-то между Статусом и Кедл-маром, – просто не существовало. Или же оно называлось "Нигде".

Подобное открытие вовсе не подняло Лайзе настроения. Однако оно придало ей уверенности – она убедилась в том, что с ней самой, в отличие от окружающего пространства, ничего страшного не произошло. Сознание ее было ясным, а разум работал, как всегда, быстро и четко. Имея при себе подобные инструмент ты, надежные и неоднократно проверенные, можно было надеяться выбраться из любой, самой невероятной передряги.

Итак.

К положительным моментам ситуации, в которой она оказалась, можно было отнести то, что пока она не испытывала никаких неприятных ощущений. Зверек по имени "завтрак", обосновавшийся у нее в желудке, должно быть, окончательно смирился со своей участью и уже не подавал никаких признаков жизни. Лайза не ощущала ни резких перепадов температуры, ни каких-либо запахов, ни тактильных ощущений, так же как и ровным счетом ничего не слышала. Внимательно прислушавшись ко всем своим органам чувств, Лайза поняла, что она вообще ничего не ощущает. Даже на языке не было никакого вкуса, хотя, закончив завтрак, она выпила стакан арктурианского освежающего напитка, после которого во рту надолго остается терпкий привкус чуть переспелых гайаго.

При этом она могла совершенно свободно, не встречая никакого сопротивления, двигать руками и ногами. Правда, находясь в кромешной тьме, она не могла определить, имело ли это хоть какой-нибудь эффект воздействия на окружающее пространство.

К минусам следовало отнести тот факт, что Лайза никогда не слышала, чтобы что-то подобное происходило прежде с теми, кто пользовался внепространственными переходами.

Поскольку ничего похожего прежде не случалось, то не существовало и никаких правил, как следовало себя вести, оказавшись в точке пространства под названием "Нигде". А раз так, то следовало действовать, исходя из собственных представлений о разумности и целесообразности тех или иных поступков.

А что, собственно, могла сделать Лайза, зависнув где-то во мраке и пустоте? Ей оставалось только набраться терпения и ждать, когда техники в Статусе разберутся с возникшей неисправностью и вытащат ее отсюда. У нее почему-то ни на секунду не возникло сомнения в том, что ее непременно отыщут и вернут в исходную точку.

Страх Лайза испытала только в первый момент, оказавшись непонятно где. Теперь же она чувствовала лишь легкий душевный дискомфорт, связанный с неопределенностью ситуации, в которую она попала.

Лайза обладала превосходным чувством времени. Это качество особенно ценилось у курьеров – порою им приходилось считать секунды, чтобы успеть точно к открывшемуся проходу. Но сейчас девушка не могла даже примерно определить, сколько времени она уже находилась в этом странном месте. То ей казалось, что с момента, как она попала сюда, прошло уже не меньше суток. То вдруг она вспоминала, что совсем недавно позавтракала и пока еще не успела проголодаться. Возможно, причиной тому были кромешная тьма и беззвучие, окутывающие ее, словно кокон. Но с такой же вероятностью можно было предположить, что место, именуемое "Нигде", одновременно называется и "Никогда".

Временами Лайза пыталась шарить руками по сторонам, надеясь за что-нибудь зацепиться пальцами, или начинала перебирать ногами, имитируя походку. После нескольких попыток она, как ей самой казалось, совсем неплохо освоила хождение в пустоте. Но сколько она ни пыталась идти в каком-то одном направлении, ее руки по-прежнему скользили в пустоте, не встречая ничего, к чему можно было бы прикоснуться.

Чем, несомненно, удобно было заниматься в полной темноте и безмолвии, так это размышлять над теми вопросами, которые в обычной обстановке казались досадными помехами вроде назойливо зудящих комаров. Мысли, плавно перетекая, сменяли одна другую. Никакие реальные слова или образы не отвлекали от темы.

В сознании Лайзы почему-то сразу же возник образ агента в Кедлмаре, связь которого со Статусом она должна была обеспечивать. Она не могла припомнить, чтобы прежде о ком-то из агентов так много говорили, причем не только среди рядовых сотрудников, но и на уровне самого высокого руководства. За последнюю неделю не проходило и дня, чтобы Коллегия Статуса на своем внеочередном заседании, которые с недавних пор стали уже регулярными, не обсуждала положение в Кедлмаре и информацию, передаваемую оттуда агентом Макеевым. А ведь это было его первое задание, и находился он в Кедлмаре всего каких-то пару недель.

Лайза была склонна считать его звездой, которая падает так же быстро, как и взлетает. Ну и что с того, что именно он обнаружил крупнейший за всю историю Статуса прорыв запредельной реальности? Он же не занимался этим специально! Просто случайно вышел на цель! А мог бы пройти мимо и даже не обратить внимания. Как недавно услышала Лайза, этот Макеев вообще ничего не слышал о запредельной реальности до тех пор, пока сам не окунулся в нее с головой.

Однако, когда Лайза спросила куратора работ в Кедлмаре, что такого сверхнеобычного он нашел в Макееве и почему не желает перепоручить его работу специалисту, имеющему опыт общения с запредельной реальностью, Алексей Александрович, усмехнувшись, ответил, что преимущество Андрея перед всеми остальными заключается не в его опыте и знаниях, а в том, что он провел три дня в самом центре территории, занятой запредельной реальностью, и при этом полностью сохранил свою индивидуальность. А ведь бывали случаи, когда сознание людей претерпевало необратимые изменения, даже когда они работали всего лишь с точечными проколами в пространственно-временном континууме реальности. Даже при самом лучшем варианте развития событий, сказал в самом конце куратор, в Кедлмаре предстоит долгая и кропотливая работа по расчистке территории от проникшей туда запредельной реальности. И нужен хотя бы один человек, который мог бы адекватно воспринимать действительность, даже если она будет изменена до полной неузнаваемости.

Признаться, Лайзе слова Алексея Александровича показались не очень убедительными. Что способен сделать один человек в масштабах огромной страны? Да еще и при условии, что всю страну захлестнет волна запредельной реальности? В таком случае потребуется не расчистка территории, а внесение точно просчитанного одномоментного изменения пространственно-временного континуума, которое вытолкнет планету Дощт во внепространственную зону, принадлежащую запредельной реальности.

Хотя куратор придерживался на сей счет иного мнения. 0 предлагал ограничиться созданием вокруг Дошта пространственного кокона, который локализовал бы планету вместе с распространившейся на ней "заразой", что позволило бы превратить Кедлмар в своего рода испытательный полигон для изучения запредельной реальности и поисков методов борьбы с нею. В некоем же отдаленном будущем, когда Кедлмар удастся полностью очистить от запредельной реальности, пространственный кокон можно будет снять, вернув тем самым планету в ее исходное состояние. При этом Алексей Александрович умышленно, как казалось не только Лайзе, но и многим другим, оставлял без внимания вопрос, касающийся того, во что превратится общество Кедлмара после нескольких десятилетий жизни в условиях запредельной реальности. Удастся ли адаптировать этих людей к нормальной жизни в условиях объективной реальности, которая для них давно уже перестанет являться таковой? Еще один вопрос заключался в том, удастся ли найти специалистов, которые согласятся, ежечасно рискуя жизнью, работать на планете, проглоченной запредельной реальностью, при том, что контакт со Статусом будет практически прерван?

Пока Коллегия Статуса занимала выжидательную позицию, поскольку существовала возможность того, что удастся наладить контакт с людьми, сумевшими выжить в Гиблом бору и, переправив в Кедлмар группу техников, перекрыть главный проход, через который запредельная реальность попадала на Дошт. И снова вся операция оказалась замкнутой на выскочке Макееве, без которого, оказывается, невозможно договориться с людьми из группы профессора Кармера!

Только вчера Лайза доставила в Статус сообщение от Макеева о том, что контакт с группой профессора Кармера установлен и остается лишь договориться о времени и месте встречи прибывающих техников, а уже на следующий день, с утра пораньше, ей предстоял обратный путь с сообщением для агента, в котором говорится, что восемь лучших специалистов в области пространственных технологий уже сидят на чемоданах с аппаратурой, ожидая приказа шагнуть во внепространственный переход.

От места, где, возвращаясь в Статус, Лайза прятала свой мотоцикл, до расположения гарнизона "Кейзи" было два часа езды. Лайзе не хотелось без особой на то надобности лишний раз светиться на КПП, вызывая лейтенанта Апстрака через дежурного, поэтому она решила отправиться в Кедлмар затемно, чтобы перехватить Макеева в поле, куда новоиспеченный лейтенант отправится со своим взводом на занятия по физической подготовке. В них входило и преодоление полосы препятствий, от которой до ворот части было километра полтора по пересеченной местности.

По здравом размышлении Лайза и сама не могла понять, что же ее так раздражало в этом Макееве. Она и видела его всего-то пару раз. К тому же в обличье Дейла Колтрейна, место которого он временно занимал.

А эти его дурацкие попытки ухаживания! Смех, да и только! Двадцать минут назад он смотрел в глаза Гефару, а затем с совершенно невозмутимым видом берет своего курьера за ручку и елейным голоском, с придыханием шепчет: "Когда мы увидимся снова?" Такое поведение определенно свидетельствует о недалеком уме.

Правда, что касается встречи Макеева с Гефаром, тут уж действительно не поспоришь – парень с запредельной реальностью на "ты". Куда более опытный Розетта и тот не смог устоять перед Гефаром. А уж о том, чтобы взять под свой контроль пусть даже не Гефара, а что попроще из того, что было создано запредельной реальностью, никто и не помышлял. Хотя, может быть, все дело в том, что никому из специалистов, имеющих хотя бы небольшой опыт работы с запредельной реальностью, никогда бы даже в голову не пришло просто сказать Гефару "убирайся", как это сделал Макеев.

И все же...

И все же Лайза была склонна считать, что Макеев не из числа тех, кто задерживается в Статусе надолго. Возможно, в этот раз куратору и удалось уговорить его продолжить работу, но у Лайзы даже сомнений не возникало в том, что, как только в Кедлмаре станет по-настоящему жарко, Макеев при первой же возможности даст оттуда деру.

Однако, когда она сказала об этом Алексею Александровичу, тот только загадочно улыбнулся и ответил: "Посмотрим".

А что тут смотреть? И без того видно, что парень не создан для Работы агента. У него же все мысли на физиономии написаны!..

Как ни старалась Лайза думать о чем-то другом, ее размышления постоянно соскальзывали в сторону личности нового агента, в котором Алексей Александрович души не чаял..

В тот момент, когда Лайза подумала о том, что если обратиться к врачу-нейропластику, который делал Макееву новое лицо то он мог бы показать ей его подлинную внешность, она вдруг осознала, что тело ее вот уже на протяжении какого-то скорее всего довольно непродолжительного отрезка времени испытывает некое необычное тактильное ощущение.

Лайза приподняла левую руку, и ощущение сделалось более отчетливым и ясным.

Было похоже на то, словно окружающий ее воздух начал уплотняться. Давление его на кожу становилось все более ощутимым. Теперь для того, чтобы совершить какое-либо движение, требовалось приложить усилие. Совершенно определенно, в месте "Нигде и Никогда" начали происходить изменения.

Но даже если эти изменения и были связаны с деятельностью техников Статуса, пытающихся вернуть назад потерявшегося курьера, очень скоро они начали внушать Лайзе тревогу и беспокойство за свою дальнейшую судьбу. Давление на кожу сделалось настолько сильным, что Лайза с легкостью могла представить себе, что все ее тело затянуто в облегающий костюм из плотной резины, который к тому же был ей на пару размеров мал. Воздух сделался похожим на кусок подтаявшего маргарина, в связи с чем его нужно было теперь не вдыхать, а буквально заглатывать. Чувствуя, как грудь ее стягивает плотный резиновый обруч, Лайза, словно муха, угодившая в паутину, бестолково и бессмысленно трепыхалась в облепившей ее со всех сторон странной массе, у которой не было ни запаха, ни цвета, ни вкуса.

Лайза даже не пыталась звать на помощь, отдавая себе отчет, что в этом нет ни малейшего смысла. Если бы техникам удалось определить место ее нахождения, то проход был бы открыт в непосредственной близости от попавшего в беду курьера. Закричала Лайза только от боли, когда некая невидимая, но непреодолимая сила, надавив ей одновременно на шею и на щиколотки, сложила тело девушки, как перочинный ножик.

После этого начало происходить вообще нечто невообразимое. Постоянно изменяющаяся плотность воздуха мяла и скручивала тело Лайзы, словно это была мокрая тряпка. Временами казалось, что еще немного, и ее в буквальном смысле вывернет наизнанку.

Поскольку вокруг по-прежнему царила кромешная тьма, понять, что, собственно, происходит, было невозможно. А состояние тупого безвременья не давало возможности определить, как долго продолжалась эта экзекуция. Девушку удивляло только то что, проделывая рискованные гимнастические упражнения, на которые в иных обстоятельствах она была не способна, она ни разу не услышала хруста собственных ломающихся костей. Да и сам факт того, что она до сих пор все еще была жива, так же вызывал недоумение.

Лайза уже и не надеялась, что происходящее с ней когда-нибудь закончится. Скорее уж конец придет ей самой. Но внезапно она почувствовала, что окружавшая ее плотная желеобразная масса, в которую превратился воздух, исчезла полностью и без остатка. Это было бы прекрасное открытие, если бы одновременно с ним Лайза не поняла, что состояние статичного подвешенного пребывания в пустоте сменилось стремительным падением. Она летела куда-то вниз, словно Алиса, провалившаяся в нору Кролика. И с каждой секундой падение становилось все более быстрым. Чувствуя, как воздух свистит в ушах, Лайза в ужасе закрыла глаза, ожидая неминуемого удара.

Но, вопреки ее ожиданиям, удар получился несильным и довольно упругим, словно она упала на туго натянутый батут.

Лайза не успела даже дух перевести, как материя, которая погасила силу ее падения, обволокла ее, слегка помяла, а затем швырнула куда-то в сторону.

Вскрикнув от неожиданности, Лайза инстинктивно раскинула руки. Почувствовав, что пальцы ее уперлись в плотную, упругую поверхность, абсолютно гладкую и чуть прохладную на ощупь, Лайза принялась двигать руками по сторонам, пытаясь определить границы пространства, в котором оказалась.

Вскоре она поняла, что находится в закупоренном со всех сторон цилиндре, размеры которого как будто специально были подогнаны под ее рост. Раскинув руки в стороны, она могла одновременно коснуться ладонями двух противоположных сторон цилиндра. А вытянув руки вверх, могла дотянуться до верхней плоскости.

Стоя на внутренней поверхности основания, Лайза впервые в жизни поняла, как это прекрасно – чувствовать под ногами твердую почву.

Правда, в настоящий момент почва под ее ногами была относительно твердой, поскольку цилиндр постоянно раскачивался, а пару раз даже перевернулся. От травм Лайзу спасло только то, что материал, из которого была сооружена ее загадочная темница, был похож на плотное синтетическое покрытие. Кстати, именно этот материал, который не позволял заключенному внутри цилиндра человеку нанести себе травмы и увечья даже в том случае, если он сам этого пожелает, навел Лайзу на мысль о психиатрической лечебнице и комнате для буйнопомешанных. Если принять в качестве рабочей гипотезы идею о вселенском сумасшедшем доме, местоположение которого в пространстве, подобно Статусу, не определено, то оставалось только понять, за какие прегрешения она сюда попала, и выяснить, какой курс лечения ей предписан.

Шутки шутками, но Лайзу совершенно не устраивала неопределенность положения, в котором она неизвестно по чьей воле оказалась. И то, что совершенно невозможно было понять, как Долго это еще будет продолжаться. И какие еще фокусы взбесившегося пространства-времени ожидают ее впереди?

Ее окружали темнота и безмолвие.

Эй! – крикнула Лайза только затем, чтобы услышать хотя бы звук собственного голоса и убедиться в том, что она не утратила способности слышать.

Голос прозвучал приглушенно, словно пройдя сквозь плотный слой ваты.

Лайза со злостью стукнула кулаком в невидимую стену. И в ту же секунду со всех сторон на нее обрушились потоки ослепительно яркого света.

Ожидая следом за вспышкой света удара взрывной волны Лайза инстинктивно упала на колени, прикрыв голову руками.

Но ничего не произошло. Просто в темнице, в которой находилась Лайза, кто-то вдруг решил включить освещение.

Подождав пару секунд, Лайза осторожно выглянула из-под локтя.

Должно быть, свет показался ей необыкновенно ярким только потому, что она долгое время находилась в полной темноте. На самом же деле это был обычный дневной свет. Причем даже не особенно яркий. Такой свет бывает в пасмурный день или под пологом леса.

Лайза посмотрела вниз. Колени ее были прижаты к земле покрытой чахлой травой, какого-то мертвенного серо-зеленого цвета с едва различимыми бледными прожилками.

Лайза убрала руки от головы и медленно поднялась на ноги. Она находилась в лесу. Буквально в нескольких сантиметрах от нее возвышалось огромное дерево с мощным стволом в три обхвата, покрытым уродливыми напластованиями одеревеневшей коры. В ложбинках между складками коры застыли золотистые ручейки смолистого вещества, выделяемого древесными порами. Удивительно, как, падая на колени, Лайза не ударилась о него локтем.

Протянув руку, девушка коснулась кончиками пальцев шероховатой коры дерева и неожиданно для самой себя улыбнулась. Окружавшей ее невидимой преграды более не существовало.

Лайза подняла голову вверх.

Небо закрывали не облака, а сплошной зеленый навес, состоящий из перекрывающихся между собой развесистых древесных крон, вознесенных высоко вверх на толстых и прямых, как корабельные мачты, стволах.

Негустой подлесок состоял из странного вида кустов с мелкими листьями на длинных перепутанных ветках, стелющихся по земле. Они были похожи на мотки старой, ржавой колючей проволоки, брошенной на месте давнего, уже почти позабытого сражения. Неподалеку от того места, где находилась Лайза, прямо из земли торчали пучки широких глянцево-зеленых листьев, плавно раскачивающихся на коротких черенках, хотя не чувствовалось даже самого легкого дуновения ветерка, из-за чего создавалось впечатление, что это вовсе не растения, а некие загадочные живые существа, пытающиеся таким образом обмануть свою жертву.

Местность не имела ничего общего с той, где должна была оказаться Лайза, если бы не произошло сбоя в работе внепространственного перехода. Догадки же по поводу того, куда ее забросило в результате аварии, можно было строить какие угодно. Единственно, что можно было утверждать с полной уверенностью так это только то, что Лайзе невероятно, просто-таки сказочно повезло. В результате сбоя в работе внепространственного перехода она имела равные шансы оказаться в любой точке Вселенной. Удачей было уже то, что она оказалась не в открытом космическом пространстве, а на поверхности планеты. К тому же атмосфера на планете была пригодна для дыхания.

И на планете была жизнь.

Что дальше?

Лайза посмотрела по сторонам, словно рассчитывала увидеть где-нибудь неподалеку табличку с названием местности и указатель расстояния до ближайшего населенного пункта.

Метрах в десяти от нее на стволе дерева сидела птица средних размеров с красно-коричневым оперением и широким, похожим на раскрытый веер хвостом. Птица не спеша перемещалась по стволу, выуживая длинным, похожим на тонкий пинцет клювом каких-то мелких насекомых из складок древесной коры. При этом один ее большой круглый глаз то и дело поглядывал на человека – птица, казалось, пока еще не могла решить, представляет ли это существо какую-либо угрозу для нее.

Присутствия других представителей местной фауны поблизости не наблюдалось. Что вовсе не вселяло в Лайзу чувства безопасности. Хищники обычно не имеют привычки выставлять себя напоказ, предпочитая тихо и незаметно подкрадываться к жертве на расстояние броска. Поэтому, прежде чем что-либо предпринять, Лайза достала из кобуры "нарт" стандартного армейского образца. Пистолет был при ней всякий раз, когда Лайза отправлялась в Кедлмар, но прежде пользоваться им ей не приходилось. Стрельбу из ручного оружия она осваивала только на тренировочном стенде в Статусе под наблюдением инструктора.

В соответствии с инструкцией Лайза сначала достала из пистолета обойму и проверила боекомплект. Полная обойма "нарта" вмещала восемь патронов. Передвинув планку предохранителя, Лайза передернула затвор и плавно надавила на спусковой крючок. Коротко и сухо щелкнула пружина, пославшая боек в пустоту.

Должно быть, именно этот неожиданный резкий звук напугал сидевшую на дереве птицу.

Лайза невольно вздрогнула, услышав, какой омерзительный крик издала всполошившаяся птица. Он был похож одновременно на лай озверевшей от дикой злобы собаки и заливистое, сладострастное хрюканье обожравшегося до полного изнеможения борова. Но то, что произошло следом за криком, было еще ужаснее. В принципе все происходящее можно было принять за безумный бред, и Лайзу спасло только то, что она никогда не сомневалась в здравости своего рассудка.

Шея птицы начала быстро вытягиваться, а из-под хвоста появился извивающийся конец змееобразного тела, покрытого та ли мелкими перьями, то ли крупной чешуей. Претерпевшее мгновенную метаморфозу тело обернулось вокруг ствола дерева на котором до этого сидела птица. Когда же голова зверя вновь появилась из-за ствола, она напоминала голову китайского дракона, покрытую множеством наростов различных размеров и формы. Тонкий клюв, которым птица так ловко извлекала насекомых из трещин на дереве, превратился в некое подобие рога торчащего вверх. Из-под нависающих кожистых складок на Лайзу смотрели два круглых глаза с вертикальными щелочками зрачков, под которыми находилась омерзительная лягушачья пасть с тонкими бледными губами и липким комком языка, периодически вываливающегося наружу.

Издав пронзительный визг, змей сорвался с дерева. Совсем небольшие крылья, оставшиеся от птицы, которой некогда был змей, казалось, были не в состоянии удержать в воздухе его огромное тело. Но вопреки всем законам физики и здравому смыслу, змей летел. И он вовсе не пытался спастись бегством, а атаковал.

Резким движением Лайза загнала обойму в рукоятку пистолета, передернула затвор и перехватила пистолет обеими руками.

Времени прицелиться как следует у нее не было. Она трижды нажала на курок, направляя ствол пистолета в сторону разинутой пасти летящего на нее змея.

Звуки выстрелов, слившиеся в единый громовой раскат, разорвали безмолвие леса и, прокатившись под его сводами, исчезли, затерявшись в листве.

Змей пронзительно завизжал. Тело его еще в полете свернулось в тугую спираль и рухнуло на землю в двух шагах от Лайзы. Глаза его уже были подернуты смертной пеленой, а хвост все еще продолжал хлестать по сторонам.

Держа змея под прицелом пистолета, Лайза сделала шаг назад. Судорожные подергивания хвоста чудовищного гибрида змеи и птицы становились все более редкими и слабыми, пока не прекратились вовсе. Опустив руки с зажатым в них пистолетом, Лайза перевела дух.

Если первые минуты пребывания на незнакомой планете проходят столь бурно, то что же будет дальше?

Три широких листа, росших прямо из земли, медленно склонились над мертвым телом змея. Затем так же медленно они обернулись вокруг него, полностью скрыв чешую и перья под зеленой растительной плотью. Из глубины кокона стали доноситься омерзительные чавкающие звуки.

Лайза вскинула руку с пистолетом, собираясь расстрелять плотоядное растение, но вовремя подумала о том, что у нее имеется только одна запасная обойма, а патроны ей еще могут пригодиться.

В принципе у нее имелось два варианта дальнейших действий. Она могла оставаться на месте и ждать возможного прибытия спасателей, хотя подобное событие теперь казалось ей крайне маловероятным. Можно было попытаться найти выход из леса. Только хватит ли у нее сил для такого путешествия? И что она обнаружит, выбравшись из лесной глуши?

Лайза снова быстро посмотрела по сторонам.

Ей казалось, что за ней наблюдают сотни глаз. Каждое дерево и каждый куст могли служить убежищем для притаившегося хищника, чувствующего себя в этом лесу как дома. Она же оказалась здесь совершенно случайно. Ее не должно здесь быть. Она не готова драться за свою жизнь.

Только сейчас Лайза почувствовала запоздалый страх, грозящий перерасти в панику. Ей хотелось сорваться с места и бежать без оглядки, не разбирая дороги и не думая о губительной бессмысленности подобного поступка. Или же запрокинуть голову и заорать, взывая о помощи, с отчаянной и безрассудной надеждой оказаться кем-то услышанной. Оставаться на месте, ожидая неизвестно чего, было невыносимой пыткой.

Это было не ее место.

Это была не ее жизнь.

Это был крошечный, оставшийся более никем не замеченным сбой идеально отлаженной системы мироздания, для которой просто не существует такого понятия, как трагедия одной, отдельно взятой, человеческой жизни.

Почему же в таком случае сам человек столь высоко ценит свою собственную жизнь, что готов цепляться за нее даже тогда, когда здравый смысл говорит, что это совершенно бессмысленно и не принесет ничего, кроме новых страданий? Неужели причина только в заниженном положении контрольной точки, с которой мы на протяжении всей жизни ведем тщательное наблюдение за собой?

Быть может, это и глупо, но совсем не смешно.

Глава 8

ТАНЦЫ НА КРАЮ

Андрей бежал чуть левее выстроенного в колонну по три взвода и время от времени, без особой на то необходимости, просто для порядка покрикивал:

– Живо!.. Живо!.. Шевелитесь, бездельники!..

Приказ командира части о формировании в составе разведроты взвода особого назначения под командованием лейтенанта Апстрака не вызвал особого восторга у майора Приста. Однако высказывать свои сомнения вслух командир роты не стал. Он просто взял из рук Андрея листок со списком десяти бойцов, которых лейтенант хотел бы видеть в составе своего взвода, и, даже не взглянув на него, сложил вчетверо и сунул в карман полевой куртки. Затем, выпятив нижнюю губу, он окинул Андрея оценивающим взглядом. Молча приподняв тяжелый подбородок, майор Прист медленно опустил его вниз, что можно было расценить как невероятно замедленный кивок.

По всей видимости, майору Присту не понравилось то, с какой прытью новоиспеченный лейтенант завоевал расположение командира части. Но дать ему какие-либо объяснения на сей счет Андрей не мог.

Пятерых новобранцев для взвода Андрей поручил отобрать разжалованному в рядовые Рууту, которому работа с молодыми – желторотыми, как сам он их называл – солдатами, смотревшими на него как на героя, успевшего совершить все мыслимые и немыслимые подвиги, доставляла истинное удовольствие. При этом Руут отнюдь не красовался перед новобранцами, а методично вбивал им в головы самые элементарные правила, следуя которым они имели бы шанс остаться живыми на поле боя. А все необходимые для этого навыки доводились под чутким руководством Руута до автоматизма. И, что всегда удивляло Андрея, несмотря на фантастическую способность Руута придираться к любой мелочи, на которую другой попросту не обратил бы внимания, новобранцам тоже нравилось изучать основы военного дела под его началом.

С Шагадди у Андрея состоялся короткий, но емкий разговор. Командир взвода отловил своего заместителя в бытовке, где тот пришивал к куртке новенький сержантский шеврон.

Андрей взял Шагадди за локоть и тихо, так, чтобы никто, кроме него, не слышал, прошептал:

– Поймаю тебя с рыжим мхом, Шагадди, лично башку оторву.

Шагадди воткнул иголку в не до конца еще пришитый шеврон и, подняв взгляд на Андрея, скроил обиженную мину.

– Джагг, ты же меня знаешь, – так же тихо ответил он. – Если уж я взялся за дело, то все глупости – побоку. К тому же, честно признаться, кайф от этой дури мне никогда не нравился. Я с большим удовольствием стакан сорокаградусной пропущу, чем рыжий мох смолить.

– Чего же ты его курил?

– Лейтенант Манн держал меня за урода и следил как ни за кем другим во взводе. Запах выпитой сорокаградусной он чувствовал за десять шагов, а вот понять, что солдат обкурился рыжего мха, не мог, даже если тот откровенно вел себя как придурок. Для того чтобы понять обкурившегося, нужно самому хотя бы раз рыжий мох попробовать. А лейтенант Манн был не из таких. Он не представлял себе жизнь вне уставных правил. Поэтому и погиб как законченный идиот.

– Понятно, – коротко кивнул Андрей. – Выводи взвод на построение.

Пробежав пару километров по пересеченной местности и перевалив через невысокий холм, взвод вышел к полосе препятствий.

– Стой! – взмахнув рукой, скомандовал Андрей.

Взвод незамедлительно выполнил команду.

Трое из пятерых молодых бойцов тут же согнулись пополам, уперевшись руками в колени и хватая воздух широко разинутыми ртами. Но уже то, что они не свалились где-то по дороге, было неплохо. С каждым годом молодые ребята, прибывающие в часть, становились все более слабыми и плохо подготовленными для армейской службы. Да и откуда было взяться среди них атлетам, когда девяносто девять процентов всего населения Кедлмара жило впроголодь. С недавних пор, если верить слухам, которые никогда не возникают на пустом месте, даже появление детей в семье стало не радостью, а повинностью, за выполнением которой следил особый отдел внутренней стражи. Все женщины, которые заверяли, что не могут иметь детей, подлежали обязательному медицинскому освидетельствованию.

Андрей прошелся вдоль строя, затем повернулся к солдатам лицом и замер, широко расставив ноги, с заложенными за спину руками.

– Представляться, надеюсь, не нужно? – спросил он, окинув взглядом первую шеренгу.

В строю раздалось несколько робких смешков. Большинство из стоявших в строю солдат знали Джагга Апстрака как своего парня, которому можно доверять и на которого всегда можно положиться. Но то был сержант Апстрак. Сейчас же перед ними стоял лейтенант. Как поведет себя бывший сержант, получив желтые нашивки младшего офицера, для всех, за исключением, пожалуй, лишь одного Шагадди, пока оставалось загадкой.

– Для тех, кто пока еще, возможно, не в курсе, повторю, что наше подразделение является взводом особого назначения при разведроте. Нам предстоит выполнять спецзадания командования, действуя при этом в весьма необычных и сложных условиях. Времени на подготовку у нас почти нет, но я надеюсь, что мне достались не самые плохие "кейзи". – Солдаты в строю заулыбались. – И еще. Никому не советую распускать языки. Все, что вы Услышите, увидите или даже просто учуете, не должно выходить за пределы нашего взвода. Единственным командиром, который помимо меня имеет право отдавать вам приказы, является полковник Бизард. – Сказав это, Андрей заметил устремленный на него взгляд Шагадди. – Да, и в мое отсутствие вашим командиром становится сержант Шагадди. – Лицо заместителя командира взвода просияло радостной улыбкой. – Я полагаю, некоторым из вас не помешает лишний раз напомнить, что от того, насколько быстро и точно будут исполняться все приказания, зачастую может зависеть ваша собственная жизнь и жизнь ваших товарищей. – Андрей медленно провел ладонями по широкому кожаному ремню. – Вопросы?

– Чем конкретно нам предстоит заниматься? – спросил солдат по имени Эйх, которого друзья называли просто Длинным – роста он и в самом деле был немаленького.

– Не волнуйся, Эйх, – усмехнулся Андрей. – Больше обычного напрягаться не придется. В свое время все узнаете.

– Значит, все как всегда, лейтенант Апстрак? – подал голе из второй шеренги Гесс Руут. – Солдат узнает, зачем он шел бой, только когда получает пулю между глаз?

– Я могу обещать тебе, Руут, так же как и всем остальным, – взгляд Андрея скользнул по лицам стоящих в строю солдат та словно лейтенант хотел запомнить каждого, – если я поведу вас на задание, с которого, возможно, вернутся не все, каждый из вас будет знать, ради чего он рискует жизнью.

– У вас плохая статистика, лейтенант Апстрак, – заметил рядовой Кадишш.

Прежде Андрей близкой дружбы с ним не водил, но знал Кадишша как первоклассного подрывника. Специальность сама себе была редкой, а второго такого аса, как Кадишш, не было всем гарнизоне, поэтому Андрей и взял его к себе во взвод. Невысокого роста, черноволосый, с маленькими юркими глазами, Кадишш казался Андрею похожим на цыгана.

– Что ты имеешь в виду? – сделав шаг в сторону, Андрей занял положение прямо напротив Кадишша.

– После недавнего вашего рейда в Гиблый бор назад с вами вернулись только двое человек.

– Ты ошибаешься, Кадишш, – ответил Андрей. – Тогда взводом командовал не я, а лейтенант Манн.

– Но после того, как вы взяли командование на себя...

– Когда Джагг взял командование на себя, мы уже по уши сидели в дерьме! – рявкнул Шагадди. – Ты там не был, Кадишш, поэтому и не говори о том, чего не знаешь!

– Я потому и задал вопрос, что хотел до конца прояснить для себя ситуацию, – спокойно ответил ему Кадишш. – Я не стану более ни о чем вас спрашивать, лейтенант Апстрак, – снова обратился он к Андрею. – Просто я хочу поделиться с вами некоторыми своими соображениями. Поскольку наш взвод особого назначения был создан вскоре после вашего рейда в Гиблый бор и командовать им были назначены именно вы, я могу сделать вывод, что нам предстоит и дальше раскапывать то, что вы там обнаружили. Не знаю, что вы нашли, но, похоже, штука эта смертельно опасна. И мне, признаться, хотелось бы узнать, насколько эта опасность велика и каковы шансы остаться в живых у тех, кому предстоит иметь с ней дело. Это не вопрос, лейтенант, а всего лишь размышления вслух. Вы можете на них ничего не отвечать. Но осудить эту проблему между собой мы имеем право.

– Где ты научился так красиво говорить, Кадишш? – с улыбкой спросил Андрей.

– У меня это врожденное, – ответил солдат, не принимая предложенного лейтенантом шутливого тона.

– Ответом на твой вопрос, Кадишш, являются Шагадди, Юнни и я сам. Если нам удалось остаться в живых, то, следовательно, смертный приговор для каждого из вас еще не подписан. Что касается больших потерь, которые понес взвод лейтенанта Манна в Гиблом бору, то причина этого заключается в том, что мы оказались не готовы к тому, что встретили там.

– И то, что Дрони Манн был полным остолопом, – не смог удержаться от замечания Шагадди.

– Верно, – коротко кивнул Андрей. – И это тоже сыграло свою роль. Теперь, если кто-то может сказать то же самое и обо мне, – прошу!

Никто из стоящих в строю не произнес ни слова. Казалось, солдаты даже боялись шевельнуться. Хотя команды "смирно" не было, каждый стоял, выпрямив спину и прижав руки к швам на брюках.

– Еще вопросы есть? – спросил спустя минуту Андрей. Вопросов не было.

– Отлично, – улыбнулся Андрей. – Но имейте в виду, что все претензии в свой адрес я готов выслушать сейчас. Через тридцать секунд я буду требовать от вас только беспрекословного выполнения приказов.

Андрей поднял руку и демонстративно посмотрел на циферблат часов. Когда секундная стрелка сделала пол-оборота, лейтенант опустил руку и снова обвел взглядом строй.

– Через полосу препятствий взвод поведет сержант Шагадди, – объявил он. – Рядовой Юнни – ко мне. Остальные – вперед!

Взвод разом сорвался с места.

– Живее! Живее! – с энтузиазмом принялся покрикивать на солдат едва успевший выскочить из общего строя Шагадди.

Быстро глянув на Андрея, он подмигнул ему и кинулся догонять взвод, который уже начал перебираться по бревнам на другую сторону затопленного водой оврага.

Андрей усмехнулся, увидев, как один из молодых солдат, сорвавшись с бревна, плюхнулся в воду. Ему вспомнилось, как он сам когда-то, лет пять тому назад, сидел в яме с грязной водой, а сверху на него, посмеиваясь, смотрел сержант, которого он тогда ненавидел всей душой.

Вообще-то это были воспоминания Дейла. Но Андрей уже настолько свыкся со своей ролью, что ему требовалось проявить определенное усилие для того, чтобы отделить собственные воспоминания оттого, что происходило с его напарником. Ему казалось, что это он сам прошел длинный и для других абсолютно м возможный путь от рядового до лейтенанта.

– Иди сюда, Юнни, – взмахом руки Андрей подозвал к се оставшегося вместе с ним солдата, который держался в стороне словно новобранец, не знающий, как подойти к офицеру.

После вчерашней встречи с Гефаром Юнни пребывал в совершенно не свойственном для него подавленном настроении. Временами, когда Андрей тайком наблюдал за ним, ему казалось что Юнни полностью замкнулся в себе и не воспринимает того, что происходит вокруг. Хотя пока особых причин для беспокойства не было, Дейл предложил поговорить с Юнни наедине. В конце концов, у парня могли быть и какие-то иные причины для грусти, никак не связанные с Гефаром и запредельной реальностью.

Подойдя к поваленному дереву, ствол которого был покрыт серыми пятнами лишайника, Андрей выбрал место, свободное от веток, и сел.

Юнни остановился в двух шагах от него.

– Садись, – ладонью похлопал Андрей по стволу дерева рядом с собой. – Или ты теперь, как и остальные, считаешь, что всего меня прежнего прихлопнул лейтенантский шеврон?

Юнни подошел к поваленному дереву и очень осторожно присел.

Андрей обратил внимание на то, что основной вес тела Юнни по-прежнему держал на ногах, словно опасался, что дерево под ним может вдруг исчезнуть и он упадет на землю.

– Ну так что? – спросил Андрей. Юнни молча пожал плечами.

– Ты не хочешь со мной ни о чем поговорить? – по-иному поставил вопрос Андрей.

Юнни снова повторил свой неопределенный жест.

– Послушай, Юнни, – Андрей положил ладони на колени. – Я не собираюсь вмешиваться, если ты считаешь, что способен сам справиться со своими проблемами. Но мне нужно быть уверенным в том, что это никак не связано с запредельной реальностью и со вчерашним визитом Гефара.

Юнни по-прежнему сидел сгорбившись, втянув голову в плечи и тупо глядя в землю под ногами.

– Ну что ж...

Андрей сделал движение, собираясь подняться на ноги. Юнни вздрогнул и повернул голову в его сторону. Взгляд солдата, устремленный на лейтенанта, был полон муки и невысказанной мольбы о помощи.

– В чем дело, Юнни? – Андрей положил руку солдату на плечо. – Что случилось? Ты больше не доверяешь мне?

– Я не знаю, – одними губами прошептал Юнни.

– Тебя напугал визит Гефара? – высказал предположение Андрей.

– Я теперь все время жду, что он появится снова, – тихо произнес Юнни. – Ведь он может принять любое обличье.

– Верно, – кивнул Андрей. – Но теперь мы знаем, как с ним бороться. Главное – не верить тому, что он говорит. И сам Гефар, и – в чем он пытается нас убедить, – это иллюзия, порожденная запредельной реальностью.

– А что, если иллюзия – это не запредельная реальность, а наш родина – подняв взгляд на Андрея, спросил Юнни.

– Ну... – Андрей растерянно развел руками. – Честно признаться, я никогда над этим не задумывался. Мир, который окружает меня, кажется мне достаточно реальным.

– Достаточно для чего?

– Для того, чтобы я взялся отстаивать его право на существование, – немного подумав, ответил Андрей.

– И поэтому вы отказываете в праве существования запредельной реальности? – продолжал задавать каверзные вопросы Юнни.

– Откуда такие мысли, Юнни?! – недовольно поморщился Андрей. – Запредельная реальность пытается ворваться в наш мир, и мы должны сделать все возможное и невозможное для того, чтобы не допустить этого!

– Почему? – спокойно спросил его Юнни.

– Что значит "почему"?! – возмущенно воскликнул Андрей. – Потому что это наш мир!

– Только не мой, – мрачно покачал головой Юнни. – Я, наверное, с самого рождения ненавижу мир, в котором живу. Я не видел в нем ничего хорошего. Только нужду, полуголодное существование и постоянный страх. В доме, где жили мои родители, ютилось еще с десяток семей. И все постоянно всего боялись. Того, что завтра в доме отключат воду, что со следующего месяца внезапно введут продовольственные карточки нового образца и прекратят отоваривать старые, что нечем будет накормить детей, что на работе снова объявят мобилизацию в трудовые лагеря, что, когда начнется зима, нечего будет надеть на ноги. А больше всего они боялись собственных соседей, каждый из которых мог взять и написать донос в Управление внутренней стражи. Причина могла быть любая – от обычной бытовой ссоры до желания заполучить комнату, которая освободится, если нынешнего ее владельца отправят в лагерь... Я не могу себе представить ничего, что было бы же такой жизни. А мы ведь даже не знаем, что может предложить нам запредельная реальность.

– На тебя произвело впечатление обещание вечной жизни?

– И это тоже, – не стал отрицать Юнни. – Но главное заключается в том, что не существует другой возможности изменить наш мир, как только отдать его запредельной реальности,

– Ты ошибаешься, – покачал головой Андрей. – Ситуацию в Кедлмаре, несомненно, нужно в корне изменить, но сделать это должны люди.

– Кто? – горько усмехнулся Юнни. – Нени Линн?

– Ты сам. И другие, кто думает так же, как ты.

– Это смешно, лейтенант.

– Возможно. Но все великие дела начинались с того, что кто-то просто делал первый шаг. Думаешь, не находилось желающих посмеяться над Гурком Великолепным, когда он говорил, что объединит все земли и народы Кедлмара?

– Сейчас не те времена, – возразил Юнни.

– Возможно, – не стал спорить Андрей. – Но как бы там ни было, без боя отдать мир запредельной реальности – это просто глупо.

– Почему вы так боитесь запредельной реальности, лейтенант? – задал совершенно неожиданный вопрос Юнни.

– Я? – недоумевающе вскинул брови Андрей. – Я бы не сказал, что боюсь запредельной реальности. Но готов признаться, что и особых восторгов она у меня не вызывает.

– А что, если переход к реальности, которую мы сейчас называем запредельной, это не что иное, как закономерный процесс развития Вселенной, а мы, пытаясь остановить его, только продлеваем собственную агонию?

– Откуда такие мысли? – еще раз повторил Андрей. – Допустим, тебе жилось несладко. Но это еще не причина для того, чтобы возненавидеть весь мир.

– Вы неверно меня поняли, лейтенант, – покачал головой Юнни. – Я вовсе не ненавижу этот мир. Я просто отказываю ему в праве на существование. По мне, Кедлмар это и есть та самая запредельная реальность, которая подлежит уничтожению.

– Ты слишком далеко заходишь, солдат, – строгим голосом одернул Юнни Андрей. – Мы служим Кедлмару. А нарушение присяги – не лучший способ демонстрации своих радикальных взглядов. Ни к чему хорошему это не приведет, если, конечно, мечтой всей твоей жизни не является знакомство с застенками Управления внутренней стражи.

– А кому служите вы, лейтенант? – Впервые за время всего разговора Юнни открыто посмотрел Андрею в глаза.

– Что ты имеешь в виду? – подозрительно прищурился Андрей.

– Вы ведь действуете по приказу людей из Гиблого бора? – уточнил свой вопрос Юнни.

– Ты ошибаешься, – улыбнувшись, покачал головой Андрей. – Просто у нас есть общая цель – перекрыть доступ запредельной реальности в Кедлмар.

– Но ведь люди из леса, претерпев трансформацию под воздействием запредельной реальности, уже не могут жить в нашем мире. Выходит, что после уничтожения запредельной реальности их ждет неминуемая гибель?

– Вполне возможно, что в реальном мире их тела претерпят процесс обратной трансформации. Главное то, что им удалось сохранить свои личности, в отличие от тех, кто влился в сообщено запредельной реальности.

– Почему же они не выходят из леса прямо сейчас?

– Ты и сам знаешь ответ на этот вопрос. Общество, существующее в настоящее время в Кедлмаре, не способно принять их как равноправных членов.

– Так, может быть, их целью в первую очередь как раз и является изменение общественного строя Кедлмара, а вовсе не декларируемая ими борьба с запредельной реальностью?

– Я не могу с этим согласиться, – решительно отмел подобные предположения Андрей.

– Почему?

– Потому, что знаю немного больше, чем ты.

– Мы не знаем, что представляет собой запредельная реальность. Откуда же вам известно, что происходит с людьми, прошедшими процесс перерождения? Остались ли они после этого прежними людьми?

– Да, – уверенно ответил Андрей. – Они такие же люди, как и мы с тобой.

– Но они прожили намного больше любого из нас.

– Ну и что с того? Они сами говорят, что это не сделало их счастливее.

– Но они, наверное, сделались мудрее. Поэтому они-то, в отличие от нас, живущих в реальном мире, должны понимать, что бороться с запредельной реальностью бессмысленно.

– Проклятие! – В раздражении Андрей ударил себя ладонями по коленям. – С чего ты решил, что это бессмысленно? Вчера мы победили Гефара!

– Мы не победили его. – С полной уверенностью в своей правоте Юнни покачал головой. – Оставив нас в живых, он продемонстрировал не только свою силу, но и свое великодушие.

Андрей невольно отстранился от Юнни, словно солдат был болен заразной и неизлечимой болезнью.

– Я тебя не понимаю, Юнни, – медленно произнес он. – Гефар едва не убил тебя.

– Да, – с невозмутимым спокойствием ответил Юнни. – Но он не стал этого делать.

– Это я спас тебя от Гефара! – едва не сорвался на крик Андрей. – Гефар готов был уничтожить всех нас!

– Он испытывал нас.

– Что? – Андрей растерянно развел руками. – Испытывал? Что ты хочешь этим сказать?

– Ничего. – На губах Юнни появилась улыбка, прежде Андрей видел такую только на иконах святых. – Если вы не понимаете, что я имею в виду, то это попросту не имеет никакого смысла.

– Послушай, Юнни...

Услышав мерный стрекот мотора едущего где-то неподалеку мотоцикла, Андрей умолк, не закончив начатой фразы. Он почему-то сразу решил, что это Лайза, хотя мотоцикл был самым распространенным видом транспорта не только в армии среди младших офицерских чинов, но, пожалуй, и во всем Кедлмаре. Проворно вскочив на ноги, Андрей отбежал в сторону от кустов, закрывающих ему обзор.

Мотоциклист и в самом деле направлялся в их сторону. Но это была не Лайза.

Обогнув холм, мотоциклист наконец-то заметил Андрея и сразу же повернул в его сторону. Когда он подъехал ближе, Андрей разглядел у него на груди желтый лейтенантский шеврон. На вид ему было лет тридцать. У него была внешность, характерная для жителей провинции Тиатан, – широко расставленные глаза и маленький нос. Должно быть, лейтенант проделал неблизкий путь – сапоги его покрывал плотный слой серой дорожной пыли,

Поскольку это был не внутренний страж, а пехотинец, Андрей приветливо улыбнулся незнакомцу.

– Лейтенант Апстрак? – обратился к Андрею пехотинец, заглушив мотор своего мотоцикла.

– Мы разве уже встречались? – удивленно приподнял бровь Андрей.

– Нет, – лейтенант-пехотинец снял с головы натянутое до самых ушей кепи и ударил им пару раз о колено, чтобы стряхнуть пыль. – Но мне сказали, что вы направились со своим взводом к полосе препятствий.

Незнакомый лейтенант слез с мотоцикла, стянул с рук перчатки и совершенно неожиданно протянул навстречу Андрею правую руку. Жест был настолько нехарактерен для жителей Кедлмара, что Андрей только удивленно посмотрел на незнакомого лейтенанта.

Тот в ответ раздвинул губы в едва заметной улыбке и, сделав шаг вперед, коснулся кончиками пальцев запястья Андрея.

– Это курьер из Статуса! – удивленный возглас Дейла услышал только один Андрей.

– Я уже понял это, – мысленно ответил напарнику Андрей, после чего обратился к курьеру:

– Почему не приехала Лайза?

Лейтенант-пехотинец выразительно посмотрел в сторону Юнни.

Когда и Андрей перевел взгляд в его сторону, Юнни сам все понял без слов. Отойдя на расстояние, достаточное для того, чтобы офицеры могли спокойно беседовать, не опасаясь быть услышанными, солдат сел на траву и, обхватив колени руками, с какой-то неизбывной тоской устремил свой взор в сторону горизонта, где огромное одинокое дерево, стоящее на вершине холма, словно бы подпирало своей развесистой кроной небесный свод.

– Меня зовут Катлер, – представился Андрею курьер.

– Что случилось с Лайзой? – чувствуя, что произошло что то недоброе, с тревогой спросил Андрей.

– Она исчезла...

– Что значит "исчезла"?! – возмущенно воскликнул Андрей, словно непосредственную ответственность за все случившееся несет лично прибывший к нему курьер. – Когда это произошло?..

– Дай ему закончить, – осадил Андрея Дейл.

– Это случилось сегодня утром, – ответил Катлер. – Лайза отправилась в Кедлмар, но подтверждения о ее прибытии на месте последовало. В работе автоматики, обеспечивающей контроль за внепространственным переходом, которым воспользовалась Лайза, произошел внезапный сбой, причину которого техники не могут объяснить никакими естественными причинами. Удалось выяснить только то, что со стороны Кедлмара на зону перехода было оказано некое пока еще не до конца понятное воздействие, которое не позволило ему открыться в запланированной точке.

– Запредельная реальность? – предположил Андрей.

– Похоже на то. Во всяком случае, других объяснений случившемуся пока не найдено.

–А Лайза?

– В момент сбоя она находилась в переходе.

– И что это значит?

– Это значит, что она может оказаться в любой точке Вселенной, где откроется выход.

– Да это же означает, что у нее нет ни малейшего шанса остаться живой! – возмущенно взмахнул руками Андрей. – Чем вы там только занимаетесь у себя в Статусе?!

– Если вас действительно интересует этот вопрос, – сухо ответил Катлер, – то можете задать его своему напарнику. Он осведомлен об этом гораздо лучше меня. Я всего лишь курьер. Могу только сказать вам, что сейчас практически вся работа отдела вне-пространственных переходов направлена на интенсивные поиски пропавшего курьера.

– И каковы шансы того, что Лайзу удастся обнаружить?

– На этот вопрос вам не сможет ответить никто, – покачал головой Катлер. – Это первый случай подобного рода, произошедший в зоне внепространственного перехода. Техники делают все возможное, но прежде они не сталкивались с подобной проблемой, поэтому приходится на ходу разрабатывать стратегию поисков.

– Так. – Чтобы снять напряжение, Андрей быстро провел ладонью по лицу.

– Успокойся, Андрей, – услышал он голос Дейла. – В том, о произошло, нет ничьей вины. Причиной всему является все та же запредельная реальность.

– Одно только словосочетание "запредельная реальность" начинает вызывать у меня омерзение, раздражение и злость одновременно, – ответил ему Андрей. – Как при виде таракана, гордо восседающего на бутерброде, от которого ты не успел откусить ни кусочка.

– И что теперь? – спросил Андрей, отведя руку в сторону и вновь увидев перед собой лицо курьера.

– Теперь вашим курьером буду я, – ответил ему Катлер.

– А каким образом тебе удалось проскочить в Кедлмар? – спросил Андрей, решив почему-то, что имеет полное право обращаться к курьеру на "ты".

– Видимо, мне просто повезло. – Уголки губ Катлера слегка приподнялись вверх, обозначив улыбку,

Андрей при этом подумал, что его новый курьер, должно быть просто не умеет улыбаться не по необходимости, а просто так легко и открыто, как это делала Лайза.

– Неисправность в работе систем внепространственных переходов устранена? – задал уточняющий вопрос Андрей.

– Были произведены двенадцать пробных попыток открыть выход внепространственного перехода на территории Кедлмара. Три из них оказались неудачными. В четырех других случаях зона перехода исчезала сама собой, если проход держали открытым более тридцати секунд.

– Выходит, что ты тоже имел шанс оказаться неизвестно где? – удивленно посмотрел на курьера Андрей.

– Меня предупредили об опасности, – все с той же спокойной, словно нарисованной налицо улыбкой ответил Катлер.

Впервые с начала их разговора Андрей взглянул на курьера с уважением, не просто как на порученца, бегающего с посланиями между двумя пунктами назначения, а как на человека, рискующего жизнью... Ради чего? Какое ему было дело до проблем Кедлмара, которому в самом ближайшем будущем грозила перспектива превратиться в испытательный полигон по изничтожению запредельной реальности, отгороженный от всего остального мира, словно, санитарным кордоном, пространственным коконом?

– Извини, – коротко произнес Андрей.

– За что? – удивленно приподнял левую бровь курьер.

– Ладно, проехали, – махнул рукой Андрей. – Вы не против, если мы будем говорить друг другу "ты"?

– Договорились, – кивнул Катлер.

– Значит, запредельная реальность решила внести свои коррективы в работу Статуса, не дожидаясь, пока тот развернет против нее массированное наступление, – подытожил услышанное от курьера Андрей.

– Похоже на то, – согласился с ним Катлер. – После нападения на наших агентов запредельная реальность определила, кто ее главный враг, и пытается теперь отрезать Статус от Дошта.

– После Розетти были еще жертвы? – быстро спросил Андрей, повторив прозвучавший у него в голове вопрос Дейла.

– Да, – с сожалением качнул головой курьер. – Вчера погибли Андриевский и Ку-Вонк.

– Как это произошло?

– Подробности содержатся в информационном блоке, который я тебе передал. Все указывает на то, что это тоже дело рук Гефара. У Андриевского все внутренние органы выглядят так, словно тело побывало в печи, но на коже нет никаких признаков воздействия высокой температуры. Ку-Вонк умер от асфиксии, и снова нет никаких внешних признаков удушения.

– Сколько еще агентов Статуса осталось в Кедлмаре? – Андрей продолжал разговор с курьером, озвучивая вопросы Дейла.

– Вместе с тобой пятеро. К каждому из них направлен курьер с предложением вернуться в Статус в связи с возросшей опасностью для их дальнейшего пребывания в Кедлмаре. Такое же предложение я должен сделать и тебе.

– Постой-ка, – недоумевающе уставился на Катлера Андрей. – А как же план Алексея Александровича по закрытию прохода на территории Гиблого бора и последующему уничтожению запредельной реальности? Мы что же, собираемся теперь просто избавиться от проблем, вытолкнув Дошт за пределы реальности?

– Если в кратчайшие сроки не удастся предотвратить дальнейшее расползание запредельной реальности, Дошт будет укрыт пространственным коконом. Но пока план Алексея Александровича остается в силе.

– В таком случае мое присутствие здесь необходимо.

– Верно. Но ты должен сам принять решение.

– Ну и методы у вас в Статусе, – криво ухмыльнувшись, покачал головой Андрей.

– У нас в Статусе, – поправил его Дейл.

– Какая разница, – отмахнулся от замечания напарника Андрей. – Мне фактически предлагают самому подписать свой смертный приговор.

– Ты, как всегда, преувеличиваешь.

– Ты так считаешь?

– Поверь мне, у тебя есть склонность драматизировать любую ситуацию.

– По-моему, в данный момент ситуацию драматизирую не я, а запредельная реальность. Трое мертвых агентов из восьми – счет, намой взгляд, весьма внушительный.

– Ну и что с того. С нами-то Гефар справиться не смог.

– Сей факт отнюдь не вселяет в меня оптимизма. Полагаю, что у запредельной реальности в арсенале имеется и более мощное оружие, чем лысый старик, умеющий доставать змей из собственного брюха.

– Ты решил остаться? – спросил у Андрея курьер.

– Почему ты так думаешь? – мрачно буркнул Андрей.

– Не знаю, – пожал плечами Катлер. – Мне так показалось...

– Догадаться, наверное, было нетрудно, – криво усмехнулся Андрей. – Выбор у меня невелик.

– Я только выполнил свою работу, – с сожалением развел руками Катлер. – Это не самая веселая тема для разговоров, но происшествие с Лайзой косвенно указывает на то, что в непосредственной близости от тебя постоянно находится одно из феноменальных проявлений запредельной реальности, возможно пока еще не имеющее физического обличья. Запредельная реальность пытается добраться до тебя.

– Надеюсь, что ей это не удастся.

– И все же тебе следует проявить предельную осторожность

– Ладно, хватит об этом, – по-приятельски хлопнул курьера по плечу Андрей. – В доставленном тобой информационном блоке есть что-нибудь насчет группы техников, которых предполагалось направить в Гиблый бор?

– Да, – ответил Катлер.

– Есть, – подтвердил его слова Дейл.

– Из восьми человек, первоначально входивших в группу, отправиться в Кедлмар в нынешних условиях согласились только пятеро.

– Ясно, – коротко кивнул Андрей. – Странно, что все они не отказались, когда, с одной стороны, существует возможность очутиться где угодно, только не в Кедлмаре, а с другой – перспектива застрять здесь на неопределенный срок.

– Не считай только себя одного героем, – сказал Дейл.

– А я вовсе не считаю себя героем, – ответил ему Андрей. .

– Кем же в таком случае ты себя считаешь?

– Дураком, который совершает поступки, не думая об их последствиях.

– Разве?

– Я имею в виду последствия, существенные в первую очередь для меня самого.

– Ты хочешь противопоставить собственную личность Вселенной?

– А почему бы и нет? У меня до сих пор нет уверенности, что Вселенная существовала бы, если бы в ней не было меня.

– Крайне субъективная позиция, не выдерживающая серьезной критики.

– Зато она тешит мое самолюбие.

– Не пытайся выглядеть хуже, чем ты есть на самом деле.

– Если бы я действительно этого хотел, то говорил бы вслух то, о чем только шепчусь с тобой втихаря.

– В таком случае благодарю за доверие.

– Мы согласовали место и время встречи техников Статуса с представителем группы профессора Кармера, – произнес Андрей вслух, обращаясь к своему второму собеседнику, пребывающему в собственном физическом теле.

Коснувшись указательным пальцем руки Катлера, Андрей дал возможность подготовленному Дейлом информационному блоку свободно перетечь в имплантированный чип расширенной памяти курьера.

– Понятно, – кивнул Катлер. – Если со стороны Статуса в разработанный тобой план будут внесены какие-либо коррективы я найду тебя не позднее нынешнего вечера.

– Ты собираешься вернуться? – удивленно спросил Андрей. – Это моя работа, – ответил курьер.

– Но в сложившейся ситуации ты имеешь полное право отказаться от нее.

Катлер задумчиво ударил кепи, которое он держал в руке, о колено.

– Есть вещи, которые трудно объяснить, – произнес он, глядя на траву под ногами. – Но, мне кажется, что именно ты должен их понимать, поскольку и сам решил остаться в Кедлмаре. Порою хочется сделать что-то такое, чего от тебя никто не ждет. Чего ты сам прежде никогда не делал и, более того, думал, что не способен на подобное. Сегодня, шагнув во внепространственный переход, зная, что этот шаг может оказаться последним в моей жизни, я по-настоящему почувствовал то, что в данный момент я жив. Это, по-моему, и есть тот самый эликсир жизни, который тщетно искали алхимики. Не оказавшись в шаге от смерти, никогда не почувствуешь, что значит быть живым. Сейчас, когда благодаря достижениям медицины человек может жить практически вечно, ему необходимо хотя бы раз почувствовать, что он все же смертное создание.

– В таком случае ко мне это не относится, – усмехнулся Андрей. – У нас на Земле люди живут слишком мало для того, чтобы начать мечтать о смерти.

– Ты с Земли? – Катлер уставился на Андрея так, словно перед ним был не человек, а двуглавый теленок.

– С Земли, – кивком подтвердил свои слова Андрей. – Ну и что с того?

– Тогда понятно, почему ты решил остаться.

– Ну?

– Не обижайся, но вы, земляне, все ненормальные. – Слова Катлера прозвучали вовсе не обидно. Скорее в них даже можно было услышать некоторую зависть, а может быть, и уважение. – Для вас любимое развлечение – это танцы на краю пропасти.

– Хм, – Андрей озадаченно почесал щеку. – Наверное, стоит об этом задуматься.

– Лучше подумай о том, как остаться живым, – посоветовал Катлер. – Двое из троих агентов, погибших в Кедлмаре, тоже были землянами.

Слова 9

ПУСТОТА И MPАK

Лайзе потребовалось сделать усилие для того, чтобы заставить себя сдвинуть на сантиметр большой палец правой руки и ставить пистолет на предохранитель. Затем, сделав глубокий ох, она медленно опустила руку с зажатым в ней пистолетом.

Страх был самым плохим консультантом из всех тех, советами которых ей когда-либо приходилось пользоваться.

Приложив кончики пальцев левой руки к виску, Лайза сосредоточила все свое внимание на имплантированном за ухом ретрансляторе телепатических сигналов, служащем для экстренной связи со Статусом. Посланный с его помощью сигнал бедствия включал аварийный индикатор на контрольной панели наблюдения в Статусе. После этого агент мог рассчитывать на то, что максимум через три минуты, необходимые для точной фокусировки выхода внепространственного перехода, рядом с ним появится группа спасателей.

Ответом на то, что сигнал получена в Статусе уже начата работа по спасению попавшего в беду сотрудника, должно было служить легкое электрическое покалывание в области имплантированного ретранслятора телепатических сигналов.

Но на свой призыв о помощи Лайза ответа не получила.

Подождав пару минут, она повторила вызов и снова не получила никакого ответа.

Это могло означать либо то, что во время пребывания Лайзы в таинственном пространственно-временном разломе ретранслятор телепатических сигналов получил повреждение и вышел из строя, либо то, что данная планета находилась вне зоны контрольного наблюдения Статуса. Хотя не исключался и вариант того, что оба эти фактора действовали одновременно.

Что делать дальше, Лайза не знала.

Она находилась одна посреди леса, расположенного на неведомой планете и населенного существами, которые, возможно, и не представляли для человека смертельной опасности, но напугать умели. И помощи, по крайней мере в ближайшем будущем, ждать не приходилось. Выбор был невелик: либо умереть, либо попытаться остаться в живых.

Второй вариант был куда труднее и неопределеннее первого, но, хорошенько подумав, Лайза выбрала именно его. Если предположить, что ее ретранслятор телепатических сигналов по той или иной причине просто вышел из строя и на планете все же существовала разумная жизнь, то среди местных жителей должны были находиться агенты Статуса, которые, конечно же, помогут заплутавшему в никому прежде не ведомых дебрях пространства курьеру вернуться домой. Конечно, агенты Статуса не ходят на чужой планете с прикрепленными на кармашки бирками, на которых указаны их подлинные имена и должности. Но, зная основные методы работы и конспирации агентов, Лайза могла рассчитывать со временем выйти на одного из них.

Она сознательно старалась не думать о том, сколько времени могут занять поиски тщательно законспирированных агентов, потому что все это время ей пришлось бы жить среди аборигенов, не зная ни их языка, ни обычаев, не имея денег или какого-то их местного эквивалента. К тому же местные жители могли относиться к негуманоидной расе или же иметь значительные отличия от того типа, которому соответствовала внешность Лайзы...

В конце концов, вершиной эволюционного процесса на данной планете могли оказаться птицезмеи или плотоядные растения, которые в данный момент с аппетитным чавканьем поедали доставшийся им по случаю обед.

Лайза старательно гнала прочь подобные мысли. Чтобы держать себя в руках, ей нужна была конкретная, четко определенная цель. Если она решила попытаться отыскать работающих на планете агентов Статуса, то прежде всего ей нужно было выйти из леса. А для этого следовало не стоять на месте, а выбрать какое-то направление и двигаться в нем до тех пор, пока лес не кончится.

Подняв голову, Лайза посмотрела наверх. Зеленый полог, раскинутый лесом метрах в пятнадцати над землей, был настолько плотным, что не представлялось возможным даже приблизительно определить местоположение солнца на небе. А следовательно, нельзя было прикинуть, сколько времени оставалось до наступления сумерек.

Впрочем, о ночи, которая рано или поздно обязательно наступит, Лайза тоже старалась не думать, убедив себя в том, что ей непременно удастся выбраться из леса до темноты.

Работа курьеров считалась в Статусе одной из самых простых и безопасных. Никаких особых навыков, помимо умения точно чувствовать время, от них не требовалось. Поэтому и никакой специальной подготовки она не проходила. Лайза в свое время прослушала только краткий курс выживания в экстремальных условиях, без которого к работе вне Статуса не допускался никто, и научилась пользоваться табельным пистолетом "нарт".

Посмотрев на ближайшее дерево с прямым стволом, на котором сучки от обломившихся веток начинались только на высоте трех-четырех метров, Лайза оставила идею вскарабкаться на его вершину, чтобы оттуда осмотреть окрестности. Пожалуй, без специальных приспособлений это не удалось бы и человеку, подготовленному в гораздо лучшей степени, нежели она. Что дальше?

Лайза попыталась припомнить советы, имеющие отношение к ориентации на местности, которые, как ей казалось, давал инструктор по выживанию.

Человек, заблудившийся в лесу, имеет тенденцию ходить кругами. Чтобы этого избежать, нужно выбрать четкий ориентир. Лучше всего использовать для этого дневное светило, но в данном случае такая возможность исключалась.

Лайза внимательно прислушалась, надеясь уловить отдаленные техногенные звуки: что-нибудь вроде шума проходящего по краю леса шоссе или равномерного рокота работающей фабрики.

Помимо шелеста листвы Лайза услышала и еще какие-то звуки, похожие на те, что извлекают дети, проводя палкой по прутьям металлической ограды. Звуки доносились откуда-то сверху. Источник их рассмотреть было невозможно, а потому они очень не понравились девушке. Замерев на месте, она почувствовала, как по позвоночнику пробежал неприятный холодок. В ветвях деревьев вполне могла прятаться еще какая-нибудь пакостная тварь, высматривающая добычу.

И в этот момент из находящихся неподалеку кустов вылетела испуганно квохча и размахивая крыльями, огромная серая птица похожая на курицу-переростка, обожравшуюся анаболиков. Размером она была с небольшого индюка, но бежала со скоростью спринтера, идущего на побитие рекорда, и точно так же выставляла вперед свою огромную грудь, словно впереди уже трепетала на ветру финишная ленточка.

Трудно сказать, что испугало курицу, но при ее появлении Лайза подпрыгнула на месте, пронзительно взвизгнула и, выбросив вперед руку с зажатым в ней пистолетом, нажала на курок. К счастью, пистолет не был снят с предохранителя, и поэтому никто не пострадал. Пробежав в двух шагах от ног перепуганной девушки, курица свернула за дерево и там затихла.

Приложив руку к груди с бешено колотящимся сердцем, Лайза с облегчением перевела дух.

Все!

Спрятав пистолет от греха подальше в кобуру, Лайза решительно зашагала в сторону, где кусты, как ей казалось, росли не так густо, как в других направлениях. По сути, ей было абсолютно все равно, куда идти, главное было не сбиться с однажды выбранного направления. Рано или поздно лес должен был кончиться! Не бывает планет, заросших лесом от полюса до полюса!

Для того чтобы не начать ходить по собственным следам, Лайза подобрала с земли палку и, шагая, время от времени сбивала ею широкие листья, торчащие на коротких упругих черенках.

Часы на руке у Лайзы соответствовали кедлмарскому стандарту времени. Судя по ним, она шла без остановки без малого четыре часа. И за все это время она не заметила ни малейших признаков того, что в этом лесу хоть когда-то, пусть даже в невероятно отдаленном прошлом, ступала нога человека. Не было ни зарубок на стволах деревьев, ни мелкого мусора на земле, который непременно остается в лесу после посетивших его людей. Не встретились Лайзе ни тропа и ни ручей, следуя за которыми можно было рассчитывать добраться до людского жилья. И просвета в лесных дебрях тоже не намечалось.

К счастью, лес был не настолько густым, чтобы назвать его непроходимым. Но периодически Лайзе приходилось перелезать через поваленные ветром или упавшие от времени стволы огромных деревьев. Причем один из таких стволов рассыпался в труху, едва только девушка прикоснулась к нему. Лес был диким и нехоженым.

Лайза не только устала, но и начала чувствовать голод. Пока он был еще не настолько силен, чтобы заставить девушку незамедлительно кинуться на поиски пропитания, но тем не менее она уже начала присматриваться к местной растительности, пытаясь на глаз определить степень ее пригодности для употребления в пишу.

Еще пару раз Лайза вспугнула прятавшихся в кустах нелетающих птиц, похожих на кур, больших и глупых, которые, всполошенно квохча, бежали, не разбирая дороги, куда глаза глядят. Лайза лаже подумала о том, не подстрелить ли себе на обед одну из таких птиц, но отбросила эту мысль. Во-первых, у нее не было при себе ножа, чтобы разделать птицу, а во-вторых, что самое главное, не было зажигалки, чтобы разжечь костер. Лайза, конечно же, знала, что существует множество других способов добывания огня, но сильно сомневалась в их эффективности. Страшно было даже подумать, сколько потребуется времени для того, чтобы развести костер, пользуясь парой палочек, одну из которых нужно было упорно тереть о другую.

Сорвав на ходу с куста продолговатую ягоду темно-фиолетового цвета, Лайза надавила на нее двумя пальцами и тут же с криком отбросила в сторону. Пальцы, в которых она держала ягоду, горели, словно обожженные кислотой. Поднеся пальцы к губам, чтобы подуть на них, Лайза увидела на указательном пальце прилипшего к нему небольшого полураздавленного плоского червя. Дважды обернув вокруг пальца свое бесцветное, водянистое тело, червь, извиваясь, пытался заползти под ноготь. Лайза с омерзением встряхнула рукой, но червь прочно прилепился к пальцу. Сорвав с ближайшего куста пучок листьев, девушка несколькими резкими движениями содрала с пальца мерзкую тварь, после чего тщательно вытерла его о край куртки. Жжение вскоре прошло, однако ощущение омерзения от прикосновения липкого червяка, который к тому же мог оказаться еще и опасным паразитом, осталось надолго.

Складывалось впечатление, что в этом лесу лучше было вообще ни к чему не притрагиваться.

Но если с голодом пока еще можно было бороться, то жажда уже становилась почти нестерпимой. Поэтому когда на пути ей наконец-то попался небольшой ручеек, Лайза тут же с радостью опустилась возле него на колени.

Чистая, прозрачная вода весело бежала по песчаному дну, по которому были разбросаны небольшие плоские камешки.

Лайза замерла в нерешительности. С одной стороны, ей страшно хотелось пить, а вид ручья, который, казалось, не таил в себе никакой угрозы, превращал жажду в непереносимую муку. С другой стороны, сам лес внушал девушке опасение, а ручей как-никак был его частью.

Опустившись на колени и оперевшись левой рукой о землю, Лайза протянула правую руку вперед и осторожно коснулась воды кончиками пальцев. Кроме того, что вода была кристально-чистой, она оказалась еще и прохладной. Не сумев устоять перед кущением, Лайза опустила в воду всю ладонь. Омывая кожу, вода приятно холодила ее. Лайза сложила ладонь лодочкой и зачерпнула воды.

Но едва только она подняла руку над поверхностью ручья, как с набранной в пригоршню водой произошла удивительная метаморфоза. Вода превратилась в густой, вязкий кисель, стекавший между пальцами длинными полимерными нитями.

С омерзением поморщившись, Лайза раздвинула пальцы и встряхнула растопыренной пятерней, пытаясь избавиться от налипшей на нее слизи. Небольшой кусочек вязкой массы, отлепившись от руки, плюхнулся в ручей и в одно мгновение растворился в прозрачном потоке. Но оставшаяся часть слизи обтянула ладонь девушки, словно резиновая хирургическая перчатка. Цвет непонятной субстанции, бывшей вначале прозрачной, как вода начал на глазах меняться, приобретая зеленовато-коричневый оттенок.

Боясь дотронуться другой рукой до клейкой массы, обтянувшей ее правую руку, Лайза схватила с земли какой-то сучок и попыталась с его помощью соскоблить прилипшую к ладони мерзость. Но из этого ничего не вышло. То, что вначале было водой, а затем вязкой полимерной субстанцией, превратилось в пленку, обтягивающую ладонь плотно, словно вторая кожа. Лайза в отчаянии с силой провела ногтями по тыльной стороне изменившейся ладони. В двух местах ей удалось содрать прилипшую пленку, но только вместе с собственной кожей, разодрав ее до крови.

Вытянув руку, Лайза с ужасом посмотрела на кисть руки, ставшую внезапно словно бы чужой. Она не понимала, что происходит. Теперь уже на запястье не было видно линии, отделяющей человеческую кожу от зеленой пленки, обтянувшей руку. Зеленовато-коричневый цвет плавно и незаметно перетекал в естественный цвет чуть загоревшей кожи, из-за чего казалось, что зеленая пленка медленно, незаметно для глаза, ползет вверх по предплечью.

– Тебе повезло...

Лайза вздрогнула и отшатнулась назад, услышав чужой голос.

Рука ее, затянутая в зеленую перчатку, рванула из кобуры пистолет.

В трех шагах от нее на противоположном берегу ручья из густых зарослей высокой широколиственной травы высовывалась человеческая голова. Тела человека видно не было, но, судя по размерам головы, это был не ребенок, а взрослый. Он либо сидел на корточках, либо, так же как и Лайза, стоял на коленях. У него , была вытянутая, похожая на желудь лысая голова, сидевшая на тонкой, плотно обтянутой кожей шее. Черты лица были невыразительными, похожими на рисунок карандашом, по которому несколько раз провели ластиком. Выделялись только глаза, большие и почти круглые, словно у ночного жителя. Цвет кожи у человека был тоже довольно странным – светло-коричневым с чуть зеленоватым оттенком.

Лайза бросила быстрый взгляд на свою руку, в которой она держала пистолет, – цвет покрывавшей ее пленки почти совпадал с цветом кожи незнакомца. Человек сидел неподвижно, не проявляя никаких враждебных намерений. Но Лайза продолжала держать его на прицеле пистолета. Появление незнакомца было столь неожиданным, что она пока еще не могла решить, что же ей делать.

– Тебе повезло, – снова повторил человек.

И только теперь Лайза поняла, что обращался он к ней по-кедлмарски. Он немного странно, чуть растягивая, произносил слова, но при этом речь его была разборчивой и ясной.

– Кто ты? – сдавленным полушепотом спросила Лайза.

– Меня зовут Агдир, – ответил странный человек. – А ты кто такая?

Лайза словно и не услышала вопроса Агдира.

– Ты говоришь по-кедлмарски? – снова спросила она.

– Конечно. – Тонкие губы Агдира раздвинулись в едва заметной улыбке. – На каком же еще языке мне говорить?

– Значит, мы находимся в Кедлмаре?

– Насколько мне известно – да.

– Но прежде я не видела в Кедлмаре ничего подобного. – Лайза провела дулом пистолета из стороны в сторону, давая понять, что имеет в виду лес и его обитателей. – Да ты и сам не похож на кедлмарца.

– А тебе прежде приходилось бывать в Гиблом бору? – поинтересовался Агдир.

– Гиблый бор? – отказываясь верить услышанному, переспросила Лайза. – Ты хочешь сказать, что мы находимся в Гиблом бору?

– Совершенно верно, – не спеша кивнул Агдир. Неожиданно он быстрым движением поднялся в полный рост.

– Стой! Не двигайся! – закричала Лайза, целясь из пистолета Агдиру в грудь.

Обитатель Гиблого бора оказался чуть выше среднего роста. Тело его было настолько худым, что он выглядел истощенным. Руки он держал чуть в стороне от тела, согнутыми в локтях. На нем была невероятно старая и ужасно заношенная одежда, определить первоначальный вид и фасон которой не представлялось возможным. Можно было только догадываться, что застиранная почти до полной бесцветности жилетка в те времена, когда у нее еще имелись рукава, была короткой форменной курткой.

– Я не собираюсь сделать тебе ничего плохого, – еще больше разведя руки в стороны, сказал Агдир. – Я просто хотел помочь тебе подняться на ноги.

– Стой на месте! – снова прикрикнула на него Лайза.

– Хорошо, – опустив руки, кивнул Агдир. – Но так нам не слишком-то удобно разговаривать.

Оперевшись левой рукой о землю, Лайза быстро поднялась на ноги и сделала два шага назад.

– Ты давно живешь в Гиблом бору?

– Я прошел семь циклов перерождения.

– Сколько это в общепринятом летосчислении?

– Не знаю, – покачал головой Агдир. – Для тех, кто не знает смерти, годы не имеют значения.

– В этом я, пожалуй, могу с тобой согласиться, – кивнула Лайза.

Известие о том, что она находится в Кедлмаре, вселило в нее уверенность. Теперь она знала, что ее ретранслятор телепатических сигналов не работал только потому, что она находилась в зоне запредельной реальности. А значит, для того чтобы связаться со Статусом, ей всего-то и нужно было, что выбраться из леса Имея проводника из местных, сделать это будет несложно.

Чтобы сразу же показать Агдиру, кто является хозяином положения, она нарочно перешла в общении с ним на резкий и даже несколько грубоватый тон.

– Ты, по-видимому, один из членов сообщества запредельной реальности? – спросила она.

– Я просто живу здесь, – спокойно ответил ей Агдир.

– Далеко отсюда до вашего поселка?

– Ты задала уже много вопросов, а сама даже не представилась, – деликатно заметил Агдир. – Судя по форме, ты из военных. А выслушав два последних твоих вопроса, я могу сделать вывод, что тебе кое-что известно о том, что происходит в Гиблом бору...

– Это не твое дело! – резко оборвала его Лайза.

– Как ты здесь оказалась? – невозмутимо продолжал Агдир. – Что тебе нужно?

– Мне нужно выбраться из леса.

– Сделать это непросто.

– Не морочь мне голову! Я знаю, что из леса можно выйти!

– Я не говорил, что из леса нельзя выбраться. Я сказал, что сделать это непросто. Что тебе известно о запредельной реальности?

– Какое это имеет значение?

– Дело в том, что в зоне запредельной реальности многие законы действуют совсем не так, как в остальном мире. Здесь ты можешь идти все время по прямой, а в конце концов оказаться в точке, из которой начал свой путь.

– Поэтому-то мне и нужен проводник.

– И где же ты собираешься его искать?

– Им станешь ты.

Агдир сначала недоумевающе посмотрел на Лайзу, словно пытаясь понять, не шутит ли она, а затем запрокинул голову назад и весело рассмеялся.

– Нет, – отсмеявшись, покачал головой он. – Я не стану этого делать.

– Ты в этом уверен? – прищурившись, спросила Лайза.

– Абсолютно, – ответил ей Агдир. – Видишь ли, дорогая, оружие в твоих руках вовсе не придает твоим словам веса. Если даже выстрелишь в меня, то это только спровоцирует внеочередной цикл моего перерождения. Но ты не сделаешь этого, потому что твоя рука не послушается.

– Напрасно ты так думаешь...

Лайза хотела было презрительно усмехнуться, но внезапно дна поняла, что не чувствует своей правой руки ниже локтя. Рука все так же держала пистолет, направленный в грудь Агдиру, но Лайза не могла даже пальцем на ней шевельнуть.

– Вот видишь, – мягко улыбнулся Агдир. – Угроза – это далеко не лучший способ ведения переговоров. А теперь убери пистолет, и давай поговорим спокойно.

Лайза с невероятным облегчением вновь почувствовала рифленую металлическую рукоятку пистолета, зажатую в кулаке. К счастью, ей удалось побороть искушение тут же нажать на спусковой крючок и тем самым положить конец разговору. Агдир был членом сообщества запредельной реальности, в которое на данный момент входило чуть более двух сотен личностей, и это означало, что каждой из них было уже известно о том, что в лесу обнаружен чужак. Ей все равно не позволят выйти из леса. Прежде чем попытаться что-либо предпринять, нужно было постараться узнать как можно больше полезной информации.

– Ты убедил меня, Агдир, – сказала Лайза, убирая пистолет в кобуру. – Я вела себя слишком самонадеянно и грубо. Но только потому, что ты испугал меня своим внезапным появлением.

– А теперь ты лжешь, – с укоризненной улыбкой произнес Агдир.

Выругавшись про себя, Лайза поспешно выставила блок, защищающий мысли от телепатического сканирования.

– Ты напрасно так думаешь, – произнесла она с мягкой улыбкой. – Я просто растерялась, а потому, быть может, и говорю не совсем то, что думаю.

Одновременно с этим Лайза сама попыталась осторожно проникнуть в сознание своего собеседника.

Обладая природными телепатическими способностями, Лайза еще до того, как попала в Статус, умела заглядывать в души людей. Правда, тогда это получалось у нее случайно. Она и сама не могла понять, что происходит, когда неожиданно перед ее внутренним взором появлялись картины, спроецированные чужим сознанием. В Статусе она развила свои способности и начала осознанно пользоваться ими. Ей приходилось сканировать сознание и память не только людей, но и представителей негуманоидных рас. Порою то, что она видела, вызывало у нее отвращение, порою повергало в ужас, но никогда прежде она не встречалась с Дедяной пустотой, подобной той, что царила в душе Агдира.

Лайзе удалось проникнуть в сознание Агдира с первой же попытки. Агдир не только не попытался воспротивиться чуждому вторжению, но даже, напротив, как показалось Лайзе, гостеприимно указал ей верный путь. Сделав всего лишь шаг, она сразу же погрузилась в кромешный мрак, подобный тому, в котором пребывала до того, как оказалась в лесу. В сознании у Агдира не было ни мыслей, ни чувств, ни каких-либо эмоций. И только что-то огромное, такое же темное и необъятное, как и окружающий его мрак, непонятное и необъяснимое, внушающее смертельный ужас одним только фактом своего существования, неспешно ворочалось где-то рядом. Лайзе сразу же пришел на память рисунок Виктора Гюго "Змей в изгнании", на котором среди широких мазков серых красок угадывался огромный белесый глаз, с затаенным коварством наблюдающий за оказавшимся поблизости человеком.

– Охотник превратился в дичь, – негромко произнес Агдир.

– Что? – непонимающе вскинула бровь Лайза. Неопознанное, присутствующее в сознании Агдира, приблизилось к проникшей в него частице сознания Лайзы. Вблизи оно внушало скорее не страх, а трепет. Оно было настолько огромным, могущественным и неуязвимым, что ему, наверное, не было никакого дела до копошащихся вокруг него мелких тварей, именующих себя людьми, со всеми их заботами, тревогами и надеждами. Оно пожирало их сознание, после чего либо выбрасывало, либо использовало в качестве придатков собственного тела, наделенных некоторой степенью самостоятельности, но уже неспособных оторваться от общей массы.

– Ты помнишь, я сказал, что тебе повезло? – спросил Агдир.

– Когда?

– Это были первые слова, произнесенные мною.

– И что?

– Ты поняла, что они значат?

– Нет. Я даже не обратила на них внимания.

– Посмотри на свою руку.

– Мне незачем на нее смотреть. – Чтобы скрыть свой испуг Лайза злобно скрипнула зубами. – Ты можешь объяснить, что с ней произошло?

– Конечно. Ты находишься в зоне господства запредельной реальности. Для того чтобы ты могла здесь жить, твой организм должен претерпеть определенные преобразования.

– Но я не собираюсь оставаться здесь навсегда!

– Это уже от тебя не зависит. Если в твоем организме начались преобразования, значит, тебе позволено остаться. Первый цикл перерождения, когда человек еще не порвал всех своих связей с реальным миром, обычно бывает связан с наиболее неприятными воспоминаниями. Тебе повезло, потому что тот вид перерождения, какой начался в твоем теле, является наиболее простым и безболезненным.

–Я не совсем понимаю...

– Существует несколько вариантов перерождения, отличающихся степенью интенсивности воздействия на организм человека. Тот, который протекает сейчас в твоем теле, – наиболее мягкий, растянутый на восемь-десять дней.

– Ты хочешь сказать, что я стану такой же, как ты? – заранее отказываясь верить словам своего собеседника, спросила Лайза.

– Именно, – важно наклонил голову Агдир.

– Черт бы вас всех побрал, кретины! – по-русски выругалась Лайза. В минуты высочайшего напряжения именно этот язык казался ей наиболее подходящим для выражения всей глубины чувств. – Вот в этом-то ты точно ошибаешься, Агдир!

Лайза угрожающим жестом направила на лесного жителя указательный палец. Взгляд ее упал на зеленовато-коричневую кожу, покрывающую кисть руки. В отчаянии взмахнув рукой, Лайза снова выругалась.

– Убирайся отсюда, рекин бешеный! – заорала на Агдира Лайза. – Я все равно выйду из этого леса!

Она попыталась прервать телепатический контакт с мраком, заменяющим Агдиру сознание. Но пока она разговаривала с Агдиром, ужасающее нечто, составляющее ядро коллективного сознания сообщества запредельной реальности, приблизилось к ней недопустимо близко. Импульс, посланный этим одновременно удивительным и пугающим созданием, прошел в обратном направлении, и Лайза почувствовала, как чужая воля пытается вскрыть ее телепатический блок, словно нож, ковыряющий консервную жестянку.

Лайза прижала ладони к вискам, пытаясь изгнать чуждое сознание из своей головы.

Страшная боль, словно разряд электрического тока, скользнула по ее позвоночнику. Казалось, позвонки дробятся и ломаются, превращая спинной мозг в кровавое месиво.

От боли у Лайзы потемнело в глазах. У нее не было сил даже на то, чтобы кричать. Она упала на колени, уткнулась лбом в землю и глухо застонала.

– Охотник превратился в дичь, – повторил уже однажды сказанную им фразу Агдир.

Глава 10

123-й КИЛОМЕТР

– Ну, что? – с надеждой посмотрел на Шагадди Андрей.

– Нигде нет, – развел руками тот. – Ребята обшарили все закутки. Если бы он был на территории части, его бы нашли.

Пытаясь скрыть раздражение, Андрей прикусил нижнюю губу.

Рядовой Юнни не явился на утреннее построение взвода. Поиски, предпринятые силами солдат взвода, никакого результата не принесли.

На полдень была назначена встреча с техниками из Статуса, которых затем нужно было переправить в Гиблый бор до места, Де их ожидали люди из группы профессора Кармера. Накануне Андрей получил разрешение на проведение операции от полковника Бизарда. У него в кармане уже лежал путевой лист, выпи – санный командиром части, а на стоянке у КПП ждала машина с крытым брезентом кузовом, предоставленная в распоряжение взвода особого назначения. Чего сейчас меньше всего было нужно Андрею, так это проблем с личным составом. Не хватало только, чтобы вся операция сорвалась из-за самовольной отлучки одного из солдат.

– Есть какие-нибудь соображения? – спросил Андрей у Щагадди.

– Гроптик сказал мне, что пару дней назад Юнни получил какое-то письмо. Я нашел его под матрасом койки Юнни.

Шагадди протянул Андрею узкий синий конверт, предназначенный для пересылки писем военнослужащим. Такие письма не облагались дополнительным тарифом, как те, что были адресованы гражданским лицам.

Андрей достал из конверта лист грубой серой бумаги. Письмо было написано неряшливым, неразборчивым почерком. Некая тетя Миса извещала Юнни о смерти его сестры Гайли. Из слов утешения, которые сумела найти тетя Миса, можно было понять, что сестра рядового Юнни с детства страдала какой-то тяжелой болезнью, и смерть стала для нее едва ли не долгожданным избавлением от страданий.

– Ты считаешь, что причина исчезновения Юнни в этом? – Андрей взмахнул сложенными вместе конвертом и листом бумаги.

– Другой причины я не вижу, – пожал плечами Шагадди. – Вчера весь день Юнни ходил как в воду опущенный.

– Почему он не обратился ко мне? Ему положен краткосрочный отпуск для того, чтобы присутствовать на похоронах близкого родственника.

– Посмотри на конверт, Джагг. Письмо валялось на почте почти полтора месяца.

Андрей посмотрел на конверт. Обратного адреса на нем не было.

– Откуда родом Юнни?

– Кажется, откуда-то из провинции Гритон.

– Неужели он рассчитывает добраться до дома своим ходом? Его задержит первый же патруль!

– Я не думаю, что Юнни отправился домой, – с сомнением покачал головой Шагадди. – Что ему теперь там делать, если из всей родни у него осталась только какая-то тетя Миса? Скорее всего он скрывается где-то в окрестностях части. Видно, от горя У него в голове все перевернулось. Он ведь все время один. А для того чтобы в одиночку справиться с горем, требуется время. Немного придет в себя и к вечеру сам вернется в казарму.

Андрей с сомнением почесал щеку.

– Ты так думаешь? – спросил он, взглянув на Шагадди искоса.

– А что еще могло с ним приключиться? – вопросом на вопрос ответил Шагадди.

– Мне показалось, что мрачное настроение Юнни связано с тем что произошло в штабе после появления там Гефара. Когда вчера я попытался поговорить с Юнни об этом, он и словом не обмолвился о смерти сестры.

– А кто ты ему такой, чтобы он начал с тобой откровенничать? Друг или родственник? Ты всего лишь командир взвода, да к тому же теперь еще и офицер, – Шагадди криво усмехнулся. – Извини, конечно, Джагг, но я бы, наверное, тоже не стал делиться с тобой собственными проблемами, если бы не знал тебя еще до рейда в Гиблый бор.

– Мне казалось, что Юнни доверяет мне, – задумчиво произнес Андрей.

Шагадди молча развел руками, мол, что тут можно сказать: чужая душа – потемки.

– Хорошо, – коротко кивнул Андрей. – Не будем пока поднимать шум вокруг исчезновения Юнни. Я беру с собой семь человек. Восьмым будет числиться Юнни. Ты, Шагадди, остаешься в части... Нечего губы кривить – ты заместитель командира взвода, так что изволь выполнять свои обязанности. Если Юнни объявится в мое отсутствие, вправь ему мозги как следует – ты это умеешь. А я вернусь – еще добавлю. У каждого в жизни бывают дни, когда кажется, что самое лучшее решение всех проблем – сунуть голову в петлю. Но нужно уметь зажать чувства в кулак, когда этого требуют обстоятельства.

– Не извольте беспокоиться, лейтенант, – в шутливом салюте Шагадди вскинул левую руку к плечу. – Юнни у меня неделю будет сортир драить.

– Если только у нас будет эта неделя, – мрачно заметил Андрей.

– Дела так плохи? – негромко спросил Шагадди.

– Все будет ясно через пару дней.

– Понятно, – задумчиво кивнул Шагадди. – Когда ждать вашего возвращения?

– Я рассчитываю вернуться завтра. Но сам знаешь, запредельная реальность непредсказуема.

Хлопнув на прощание Шагадди по плечу, Андрей побежал к воротам.

Семь человек из взвода, которых он отобрал для участия в предстоящей операции, уже сидели в машине. Андрей не взял с собой новобранцев, решив, что прежде следует посмотреть, как отреагируют на близкий контакт с запредельной реальностью опытные бойцы.

– Поехали! – скомандовал Андрей, запрыгнув в кабину.

– Куда едем-то? – вопросительно посмотрел на лейтенанта сидевший за рулем Длинный Эйх.

– Дорогу на Гиблый бор знаешь?

Левая бровь Эйха изогнулась, сделавшись похожей на крышу Домика, нарисованного малышом.

– Значит, снова туда? – тусклым голосом поинтересовался он.

– Снова, – с равнодушным видом кивнул Андрей. Внутри же он весь сжался, ожидая реакции Эйха на известие о том, что впереди их ждет Гиблый бор, из которого пока только троим удалось выбраться живыми и в своем уме.

Эйх не спеша достал из-за отворота кепи помятую папиросу разровнял ее, протянув между двумя пальцами, аккуратно сдо жил мундштук гармошкой, сунул папиросу в рот и, щелкнув зажигалкой, с одной затяжки раскурил. Затем он кинул зажигалку в нагрудный карман полевой куртки, вынул папиросу изо рта и выпустил через ноздри две струи табачного дыма.

– Значит, в Гиблый бор...

Эйх криво усмехнулся, качнул головой из стороны в сторону и повернул ключ зажигания.

Проехав километра полтора по бетонке, машина свернула на разбитый проселок, которым редко кто пользовался. Должно быть в былые времена дорога, начинавшаяся в небольшом селении без названия, расположенном неподалеку от Афтера, проходила прямо через Гиблый бор, который тогда еще не был "гиблым". Теперь же, не дотянув километров пять до леса, дорога резко сворачивала на запад и уходила куда-то в сторону Дотастрака.

Андрей велел Эйху остановить машину возле вешки с проржавевшей по краям табличкой "123-й километр". Что обозначала эта вешка и от какой именно точки был отмерен этот самый 123-й километр, не знал никто.

По обеим сторонам дороги поднимались высокие холмы, поросшие густым кустарником и купами тумариновых деревьев, похожих на земные ветлы. Близость Гиблого бора, окраину которого можно было увидеть, поднявшись на вершину одного из холмов, накладывала свой особый отпечаток на окружающий пейзаж. Люди предпочитали держаться подальше от пользующегося дурной славой леса, а потому и в окрестностях его царили тишина и запустение. Именно по этой причине Андрей, посоветовавшись с Дейлом, выбрал участок 123-го километра проселочной дороги для встречи группы из Статуса.

– На выход! – скомандовал Андрей, выпрыгнув из кабины. Из-под брезентового полога на землю посыпались бойцы. У каждого при себе были автомат и армейский рюкзак с двухдневным запасом еды, дополнительными обоймами, перевязочным пакетом и прочим снаряжением, которое полагалось иметь при себе солдату.

– Оставь рацию в машине, – приказал Андрей рядовому Индигу. – Там, куда мы идем, от нее не будет никакого проку.

Никак не проявляя своего удивления, Индиг скинул со спины ранец с полевой рацией и затолкнул его под сиденье в кузове машины.

– Слушайте меня внимательно, – обратился Андрей к своим подчиненным.

Ему даже не пришлось повышать голос, чтобы привлечь себе внимание, – все взгляды и без того были устремлены на него. Перед отправкой каждый из "кейзи" получил автомат и дополнительный боекомплект с боевыми патронами, а это означало, что приехали они сюда не на учения. Близость же Гиблого бора оптимизма не внушала никому.

– Нам предстоит проводить пятерых человек на территорию Гиблого бора.

Сказав это, Андрей сделал паузу, ожидая реакции солдат на такую новость.

Никто не произнес ни слова. Только Лайт Лантер сдвинул брови к переносице и чуть прищурил глаза, словно пытаясь рассмотреть что-то, находившееся на расстоянии, почти недоступном для невооруженного взгляда.

– Кто эти люди, вам знать необязательно, – продолжил свою речь Андрей. – Мы отведем их в условленное место, передадим другим сопровождающим и вернемся назад. Если все пойдет как надо, то мы проведем в Гиблом бору только одну ночь и завтра вернемся в часть. Главное правило поведения в Гиблом бору: что бы ни случилось, всем держаться вместе. В одиночку человек в этом лесу пропадет быстрее, чем сигарету успеет выкурить.

– А в туалет ходить тоже парами? – усмехнувшись, спросил черноволосый Кадишш.

– Нет, – серьезно ответил ему Андрей. – Справлять свою нужду будете так, чтобы вас при этом видели все остальные. Если кто стесняется свой голый зад показать, то подумайте о том, что стыдливость может стоить вам жизни.

– Выбора вы нам не оставили, лейтенант, – все еще с усмешкой произнес Кадишш.

– Выбора нам не оставил Гиблый бор, – ответил Андрей. – еще: без особой необходимости в лесу ничего не трогайте. Да, деревья и кусты старайтесь по возможности обходить стороной.

– Разрешите вопрос, лейтенант Апстрак, – обратился к Андрею Руут.

– По-моему, прежде ты называл меня по имени, – повернулся в его сторону Андрей.

– Так то было до того, как вас произвели в лейтенанты, – не то смущенно, не то язвительно улыбнулся Руут.

– Я тоже знаком с понятием субординации, – отвечая Рууту, Андрей обращался одновременно ко всем. – Но сейчас мы не на плацу. Поэтому, чтобы не создавать лишних проблем, давайте обращаться друг к другу на "ты".

– Серьезно? – приподняв мохнатую бровь и даже не пытаясь скрыть иронии, спросил Кадишш.

– У тебя на сей счет имеются какие-то сомнения, Кадишш? – посмотрел на солдата Андрей.

– Мне кажется, что солдат в любых обстоятельствах должен держаться на определенной дистанции от офицера, – ответил Кадишш. – Офицер с солдатами всегда запанибрата, когда ему о выгодно. А случись что, вы же на наших спинах и выезжаете.

Андрей не успел ничего ответить на выдвинутое Кадицц обвинение.

– Хорош языком трепать, Кадишш, – пробасил широкоплечий здоровяк Роуни Фиппс.

– А что, Фиппс, ты с нашим лейтенантом, когда он сержантом был, тоже дружбу водил? – стрельнул глазами в направлении своего оппонента Кадишш.

– Я с Джаггом сорокаградусную не пил, – медленно растягивая слова, произнес Фиппс. – Но при этом ничего плохого о нем сказать не могу.

– А что хорошего ты о нем знаешь?

– В чем проблема, Кадишш? – обратился к строптивому солдату Андрей. – Ты отказываешься выполнять мои приказания?

– Вовсе нет, лейтенант, – сверкнул черными, как кусочки космической бездны, глазами Кадишш. – Устав я знаю не хуже вас. Я не собираюсь обсуждать ваши приказы и готов каждый из них выполнить беспрекословно. Но, – Кадишш усмехнулся, – я не настолько наивен, чтобы верить вашим заверениям в искренней дружбе.

– Это твое право, – с видимым безразличием пожал плечами Андрей. – Без твоей милой улыбки, Кадишш, я как-нибудь проживу. Но имей в виду, что пренебрежительного отношения к своим обязанностям я не потерплю.

– Я не первый день в армии, лейтенант, – все с той же ухмылкой, которую Андрей готов был счесть гнусной, ответил Кадишш.

– Значит, мы поняли друг друга.

Андрею с трудом удалось скрыть растерянность и раздражение – он никак не мог взять в толк, что Кадишш имеет против него? Между ними никогда не существовало не то чтобы дружбы, но даже просто товарищеских отношений. Однако и конфликтов между ними прежде тоже не возникало. И вдруг – такая откровенная неприязнь. С чего бы вдруг?

Андрей посмотрел на часы. До прибытия техников оставалось чуть меньше получаса.

– Ты хотел что-то спросить, – напомнил он Рууту.

– Мне кажется, Джагг, тебе известно о Гиблом боре больше, чем ты нам говоришь. – Руут произнес эту фразу спокойно, нив чем не обвиняя командира, а просто желая внести некоторую ясность.

– Верно, – не стал отпираться Андрей. – Но того, что я сказал вам, вполне достаточно для того, чтобы остаться в живых. Если возникнет необходимость, я предоставлю вам дополнительную информацию. Хочу обратить особое внимание на то, что мне известны далеко не все опасности, которые таит в себе Гиблый бор. Поэтому повторяю еще раз: постоянная бдительность и двойная осторожность.

Андрей обвел взглядом неровный строй солдат. У всех были внимательные, сосредоточенные лица. Даже у Кадишша губы кривились в презрительной усмешке скорее по привычке, нежели реально отражая состояние его души, – живым ему хотелось остаться не меньше, чем всем остальным.

– Вопросы есть?

Вопросов не было.

Андрей снова посмотрел на часы.

– Эйх, поставь машину в кусты и хорошенько замаскируй ее. После этого все могут отдыхать. Я вернусь минут через двадцать.

– Ясно, Джагг, – коротко кивнул Эйх.

Сойдя с обочины дороги, Андрей зашагал в направлении узкой ложбины между двумя холмами, склон одного из которых почти наползал на другой. Отойдя на десять-двенадцать шагов, он скрылся за густыми зарослями кустарника. Теперь с дороги его не было видно. Услышав, как заработал двигатель машины, Андрей обернулся, но тоже ничего не увидел.

Миновав ложбину, Андрей свернул налево, перепрыгнул через заполненную стоячей водой канаву и начал не спеша подниматься по склону холма.

Примерно на середине склона росло невысокое дерево корз с характерным для этой породы деревьев раздвоенным стволом. Среди льнущих к земле тумариновых деревьев корз казался настоящим великаном. Лучшего ориентира для встречи с людьми, незнакомыми с местностью, придумать было просто невозможно.

И все же Андрей на всякий случай спросил у Дейла:

– Здесь?

– Здесь, – ответил напарник.

Андрей подошел к корзу и похлопал ладонью по его гладкому стволу, покрытому плотным слоем воскообразных выделений.

Он снова посмотрел на часы. До назначенного срока оставалось одиннадцать минут.

Волноваться его и Дейла заставляло сообщение курьера о том, что в работе системы внепространственных переходов начали происходить сбои, последствия которых были непредсказуемы. До сих пор ничего не было известно о судьбе Лайзы. А если исчезнут еще и пятеро техников, рискнувших воспользоваться внепространственным переходом для того, чтобы попасть в Кедлмар, то это могло подтолкнуть Коллегию Статуса к принятию более жестких и решительных мер в отношении Дошта. Если специалисты по системам внепространственных переходов правы в своих выводах и причиной сбоев является именно запредельная Реальность, то сегодняшнюю попытку пробить проход в Кедлмар в непосредственной близости от Гиблого бора можно было сравнить с прыжком с десятиметровой вышки в бочку с водой.

Андрей присел на корточки, прислонившись спиной к стволу

Дерева. Посмотрев по сторонам, он сорвал длинную травинку и эажал ее между зубов.

– Нервничаешь? – спросил Дейл.

– А ты, можно подумать, нет? – недовольно буркнул в ответ Андрей.

– Мог бы успокоить себя тем, что если сегодняшняя попытка перебросить группу техников в Кедлмар закончится неудачей то это будет означать сворачивание всех работ на Доште.

Андрей предпочел сделать вид, что не заметил интонации змея-искусителя в речах напарника.

– А мне-то что с того? – поинтересовался он.

– Ты же хотел бросить все и вернуться домой, – напомнил Дейл. – Алексей Александрович уговорил тебя остаться еще на какое-то время, взывая к твоему чувству долга. Но если все работы на Доште будут закрыты, то у тебя появится законное основание покинуть Кедлмар и при этом не возвращаться на Землю, а остаться в Статусе.

– Да? Попробуй скажи об этом Кадишшу!

– А при чем здесь Кадишш? – удивился Дейл.

– При том, что он считает меня ублюдком, продавшимся за желтый офицерский шеврон.

– Ну и что с того?

– Если мне не удастся изменить отношение Кадишша к себе в лучшую сторону, то придется избавиться от него. Глядя на него, и другие, в особенности молодые солдаты, начнут ставить под сомнение мой авторитет... Да еще проблема с Юнни: куда он мог запропаститься?

– По-моему, мы говорим о разных вещах, – осторожно произнес Дейл. – Ты остаешься командиром взвода особого назначения только до тех пор, пока для тебя есть работа в Кедлмаре, которую ты выполняешь для Статуса... Или ты об этом уже забыл?

– Если бы ты сидел сейчас напротив меня, то я бы ободряюще похлопал тебя по плечу, – не смог удержаться от усмешки Андрей. – Со мной все в порядке, Дейл. Я помню, что я не Джагг Апстрак из танкового батальона "Кейзи", а Андрей Макеев с Земли, чья основная работа сводится не к проведению разведывательных операций, а к однообразным и скучным опытам с ре-комбинантными ДНК. Но я также понимаю и то, что взвод, которым я сейчас командую, на данный момент является единственным воинским подразделением в Кедлмаре, сформированным специально для противостояния запредельной реальности. Даже если техники из Статуса не прибудут, я все равно поведу своих людей в Гиблый бор для того, чтобы они поняли, с чем им предстоит иметь дело.

– Один взвод не в силах остановить запредельную реальность. Ты переоцениваешь свои возможности, Андрей.

– Ничуть. Я прекрасно понимаю, что если мы вступим в открытую борьбу, то скорее всего будем обречены на поражение. Но когда запредельная реальность хлынет в Кедлмар, а Статус спрячет Дошт в пространственный кокон, должны найтись те, кто сможет объяснить остальным людям, что происходит и как отличить реальные образы от фантомов. Изменение окружающей действительности – факт сам по себе неприятный, но отнюдь не главенствующий. Запредельная реальность становится подлинной реальностью только тогда, когда происходит трансформация человеческого сознания. Можно жить в зоне господства запредельной реальности и при этом оставаться человеком, принадлежащим реальному миру. В случае если техникам из Статуса не удастся перекрыть канал, то единственным шансом для кедлмарцев сохранить себя станет борьба с запредельной реальностью, пусть даже заранее обреченная на поражение.

– Верно!

Андрей невольно вздрогнул, услышав в своей голове голос, не принадлежавший Дейлу.

– Мииз? – осторожно спросил он.

– А ты ждал кого-то еще? – насмешливо поинтересовалась девушка.

– Ты давно здесь?

– Я успела как раз к началу твоей речи. Не знаю, о чем у вас шел спор, но могу сказать, что полностью разделяю твое мнение: запредельная реальность может убить человека, но она не способна изменить его сознание без его на то согласия.

– В прошлый раз, когда мы были в Гиблом бору, никто не стал спрашивать Шагадди и Юнни, желают ли они присоединиться к сообществу запредельной реальности, – напомнил Дейл после короткого смешка. – Насколько я помню, их собирались использовать как материал для перерождения в то время, как они спали.

– Я имела в виду не формальное согласие, а способность и желание человека противостоять деформации собственного сознания, – пояснила свою мысль Мииз. – Я сама прошла через два цикла перерождения. Мое тело претерпело заметные изменения, но разум остался прежним.

– Исходя из этого, можно сделать вывод, что членами сообщества запредельной реальности становятся только безвольные, ни на что не годные люди, – с иронией прокомментировал слова Мииз Дейл.

– Или люди, разочаровавшиеся в действительности, – поправила его девушка. – Отчаявшиеся и потерявшие всякую надежду, те, кому окружающий их мир кажется уродливым. А таких людей, согласитесь, в Кедлмаре подавляющее большинство.

– Об этом я не подумал, – на этот раз вполне серьезно произнес Дейл.

– Юнни, – едва слышно прошептал Андрей.

– Что с ним? – спросила Мииз.

– Именно об этом мы с ним вчера говорили. Он сказал что-то насчет того, что по сравнению с перевернутой с ног на голову жизнью в Кедлмаре запредельная реальность не кажется такой уж уродливой. А сегодня утром он исчез.

– Это вовсе не означает, что он решил присоединиться к сообществу запредельной реальности, – заметил Дейл.

– Но я бы не стала исключать и такой возможности, – добавила Мииз.

– Внимание!

Андрей повернул голову в направлении, обозначенном в его сознании Дейлом.

Он успел заметить, как примерно в десяти шагах от места, где он сидел, по воздуху пробежала легкая дрожь, словно его всколыхнул жар, поднимающийся над раскаленным докрасна противнем. В следующий миг призрачное марево исчезло, а на том месте, где оно только что наблюдалось, остались стоять пятеро человек, одетых в темно-зеленую с черными камуфляжными пятнами полевую форму пехотинцев. Каждый держал в руках большой и, судя по всему, тяжелый пластиковый кейс с металлическими запорами и ручками по краям. Не двигаясь с места и не опуская на землю свою поклажу, "гости" с немного удивленным видом озирались по сторонам – сказывался эффект неожиданности, возникающий после мгновенной смены окружающей обстановки.

Андрей впервые наблюдал со стороны прибытие людей через внепространственный переход, и, надо признать, зрелище это и в самом деле было весьма необычным. В примитивном обществе наблюдение подобных явлений могло привести к возникновению мифов о сошествии на землю богов. Здравомыслящий же человек скорее всего счел бы, что ему пригрезилось странное марево и человек, возникший ниоткуда. Если же ему не дай бог придет в голову рассказать кому-то об увиденном, то слушатели либо поднимут его на смех, либо подумают, что у рассказчика не все дома. А ведь не исключено, что многочисленные истории о встречах с призраками, духами и прочими потусторонними существами имеют под собой вполне реальную основу. Случайный свидетель вполне мог принять работника Статуса, вышедшего из внепространственного перехода, открытого во избежание непредвиденных встреч ночью где-нибудь на окраине сельского кладбища, за вставшего из могилы покойника.

– Эй!

Вскочив на ноги, Андрей махнул рукой и побежал в сторону пятерых, пока еще незнакомых ему людей.

Глава 11

ХОЛОД

Чего никак не ожидал Андрей, так это того, что среди прибывших из Статуса техников окажется женщина. Она выделялась среди остальных невысоким ростом и рыжеватыми волосами, выглядывающими из-под кепи. На вид ей можно было дать лет тридцать. Но Андрей уже успел привыкнуть к тому, что работникам Статуса приходится менять внешность так же часто, как и одежду, а потому пытаться определить чей-то возраст только по внешнему виду было все равно что надеяться угадать выигрышный номер в лотерее, проводимой вконец обнищавшим государством. Звали женщину Светланой, и, как вскоре выяснилось, она являлась единственным представителем Земли в группе.

Ситуацию с расовым составом остальных прибывших прояснил для Андрея Дейл.

– Ничего удивительного, – сказал он. – Земляне чаще всего становятся "оперативниками". Импровизационный стиль более соответствует их складу характера, нежели ежедневная кропотливая работа над разрешением какой-нибудь технической проблемы.

Старшим группы был высокий, сухопарый мужчина с заметной проседью в темных волосах. Говорил он, почти не раздвигая губ. Вид у него был настолько мрачным, что, едва только взглянув на него, Андрей решил, что тот никогда не улыбался. У него было арктурианское имя Ги Церкус. Когда Андрей поинтересовался, нельзя ли называть его просто Ги, арктурианин молча покачал головой, выражая свое крайне отрицательное отношение к подобной идее.

Национальная принадлежность трех остальных техников осталась загадкой как для Андрея, так и для более опытного в подобных вопросах Дейла. Они представились как Вистор, Карм и Фаунг. Дейл высказал предположение, что это были псевдонимы, взятые представителями рас с длинными и труднопроизносимыми именами.

Прежде чем отправиться за своими солдатами, Андрей быстро поинтересовался у Ги Церкуса, нет ли каких-либо новостей о пропавшем курьере, в ответ на что молчаливый арктурианин только качнул головой из стороны в сторону.

Когда Андрей вернулся вместе со своим отделением, Вистор и Фаунг сидели на корточках возле открытого кейса, внутри которого находилось какое-то невероятно хитроумное оборудование со множеством световых датчиков, со стороны похожее на мотки перепутанных проводов с новогодними гирляндами разноцветных лампочек. Стоявший над ними Карм негромко давал указания на незнакомом языке, изобилующем твердыми согласными.

– Кеттедский язык, – заметил Дейл. – Должно быть, самый древний язык в Галактике. Он содержит огромное число технических понятий и терминов, поэтому им часто пользуются представители различных космических рас для обсуждения научно-технических вопросов.

При приближении Андрея Карм обернулся.

– Нам никогда еще не приходилось сталкиваться с таким интенсивным нейрополем, генерируемым запредельной реальностью, – едва ли не с восторгом произнес он по-кедлмарски.

– Это еще цветочки, – усмехнувшись, ответил ему Андрей. – Что-то будет, когда мы войдем в лес.

– Но если судить по полученным нами предварительным данным, то окружающее нас пространство, – Карм описал рукой полукруг от леса к дороге, – тоже должно быть в какой-то степени трансформировано запредельной реальностью.

– Возможно. – Не разделяя восторгов Карма, Андрей с безразличным видом дернул плечом. – По мне, так весь Кедлмар давно уже превратился в страну, на территории которой не действуют общепринятые законы логики.

Карм сдвинул брови и очень серьезно посмотрел на Андрея.

– Нет-нет, – усмехнулся Андрей. – Я имел в виду не влияние запредельной реальности, а политическую систему Кедлмара.

– Ну, это вне моей компетенции, – покачал головой Карм. Пришедшие вместе с Андреем солдаты с интересом посматривали на незнакомых людей, говорящих между собой на непонятном языке. Но ни один из них не спросил у Андрея, кто они такие, что они делают в окрестностях Гиблого бора и каким образом они здесь оказались.

– Мы идем в Гиблый бор или пока остаемся здесь? – спросил Андрей у примостившихся возле открытого кейса техников.

– Мы просто сделали несколько предварительных замеров. – Фаунг быстро захлопнул крышку кейса и повернул винтовые запоры.

К каждому из техников Андрей приставил солдата, который, помимо того, что должен был помогать своему подопечному нести кейс, еще и лично отвечал за его жизнь.

Единственное исключение Андрей хотел было сделать для Светланы, освободив ее от необходимости тащить тяжелый кейс. Но та в ответ на такое предложение по-мужски похлопала Андрея по плечу и негромко, так, чтобы никто другой не услышал, сказала:

– Не думай, что я здесь самая слабая. У меня точно такие же имплантаты, стимулирующие мышечную активность, что и у всех остальных.

В пару к Светлане Андрей поставил рядового Касси Джемми, наиболее спокойного и уравновешенного из всего отделения. Андрей был уверен, что по дороге тот не станет досаждать девушке пустой болтовней. Джемми был молчун, каких свет не видывал. Порой в течение нескольких дней никто не слышал от него ни единого слова. А в случае необходимости Джемми предпочитал объясняться знаками. Временами Андрею казалось, что у Джемми вообще нет нервов...

Нет, пожалуй, на этот раз Андрей принял за свое мнение, что сложилось о Касси Джемми у Дейла. Именно Дейл был свидетелем случая, произошедшего в батальоне примерно год назад. Андрей в то время еще и знать ничего не знал ни о Статусе, ни о Кедлмаре.

В тот раз какой-то молодой боец, только что переведенный из учебной роты в строевую, вернувшись из караула, не сдал автомат, как полагалось, в оружейную комнату, а вместе с ним отправился в барак, где квартировалась рота танкистов, к которой он был приписан. Там он первым делом выстрелил в живот стоявшему у входа дежурному по роте, после чего вышел в проход между рядами коек и, положив всех, кто находился в помещении, на пол, объявил, что пристрелит каждого, кто только голову поднимет. Должно быть, у парня было что-то не в порядке с головой, потому что он заявил, что его отцом является сам Нени Линн и он никому не позволит покинуть помещение роты до тех пор, пока папа лично не придет за ним и не заберет его к себе в Пирамиду. Парень капитально спятил, но при этом он был отнюдь не дурак. Он занял позицию возле стойки с телемонитором. Это было единственное место в помещении роты, с которого можно было держать под прицелом вход и окна, не попадая при этом под пули стрелков, расположившихся на улице.

Полковник Бизард попытался было уговорить парня сдаться, но тот только начал психовать и тяжело ранил еще одного солдата. Пытаться использовать гранаты со слезоточивым газом не имело смысла, поскольку парень оказался весьма предусмотрительным и помимо автомата прихватил с собой еще и противогаз. Оставался единственный выход – брать барак штурмом. Но при этом число жертв сумасшедшего скорее всего перевалило бы за десяток.

Полковник Бизард был уже готов отдать приказ к штурму, когда к нему подошел Касси Джемми и сказал, что хочет попытаться взять сумасшедшего в одиночку.

План Джемми был невероятно прост. Точнее, прост до безумия. Возможно, именно поэтому он и сработал против сумасшедшего. Джемми вошел в помещение роты без оружия и двинулся в сторону вооруженного автоматом солдата. Тот что-то заорал и направил автомат в грудь Джемми. А тот продолжал двигаться вперед, словно не видел и не слышал безумца. Сумасшедший выстрелил в пол перед ногами Джемми, но даже это не произвело на него никакого впечатления. Он подошел к безумцу и, зажав в кулак ствол автомата, который тот держал в руках, поднял его к потолку. После этого он все так же неторопливо поднял к плечу кулак другой руки и коротким прямым ударом сломал своему оппоненту челюсть. Подхватив за шиворот обмякшее тело, Джемми выволок его из помещения и бросил на пороге.

Дейл тогда подумал, что Джемми надел под куртку бронежилет. Подойдя к солдату, чтобы поздравить с удачей, Дейл не удержался и похлопал его ладонью по груди. Каково же было его удивление, когда он почувствовал, что под курткой у Джемми нет никакой дополнительной защиты!

– Ты спятил, Джемми?! – вне себя от возмущения, вызванного столь безрассудным поступком, заорал на солдата Дейл. – Этот псих мог пристрелить тебя!

Джемми криво усмехнулся и провел ногтем большого пальца по горлу, а затем стукнул себя открытой ладонью по левой стороне груди, там, где находилось сердце. Что он хотел сказать этим своим жестом, для Дейла так и осталось загадкой.

Точно так же поступил Джемми и на этот раз. Он просто отодвинул Светлану в сторону своей широкой ладонью и, ухватившись за ручку кейса одной рукой, без особого труда взвалил его себе на плечо. Когда же Светлана попыталась высказать свое мнение на этот счет, Джемми даже не посмотрел в ее сторону. Но едва только она, возмущенно дернув плечом, попыталась отойти в сторону, солдат свободной рукой схватил ее за ремень и вернул на место, после чего решительно ткнул пальцем в землю, давая тем самым понять, что она должна все время находиться рядом с ним.

Будучи человеком благоразумным, Светлана сразу же поняла, что спорить с Джемми бесполезно. Вместо этого она мило улыбнулась здоровяку и изобразила нечто похожее на реверанс. И в ответ на это – Андрей глазам не поверил! – широкие губы Джемми тоже расплылись в улыбке! Воистину, женщины при желании могут творить чудеса!

Остальные техники взялись за ручки кейсов вместе с выделенными им в помощь солдатами. Оставшихся без напарников Длинного Эйха и Руута Андрей поставил в конце колонны, поручив им прикрывать отряд с тыла. Сам же он занял позицию в начале строя. Место, где должна была состояться встреча с группой профессора Кармера, знала только Мииз. И именно она, находясь в телепатическом контакте с Дейлом, указывала дорогу.

Отряд двигался быстро. Примерно через полчаса люди вошли под своды Гиблого бора.

В лесу движение заметно замедлилось. И не столько из густых кустов и упавших от времени деревьев-великанов, сколько потому, что как люди, прибывшие из Статуса, так и коренные кедлмарцы с любопытством вертели головами по сторонам. Для техников Гиблый бор был объектом исследований, который они уже начали изучать. Для солдат же лес был местом, овеянным легендами и пользующимся недоброй славой. Каждый из них мог бы рассказать с десяток историй, от которых мороз пробегал по коже, о тех страшных вещах, что творятся в Гиблом бору. Но знали они их только понаслышке, о том же, что на самом деле представляет собой Гиблый бор, ни один из них пока даже и не подозревал.

– Надеюсь, мы доберемся до места без проблем? – спросил Андрей, обращаясь к Мииз.

– Думаешь, я знаю ответ на этот вопрос? – усмехнулась в ответ девушка.

– Но ты же живешь в Гиблом бору не первый год.

– Если быть точной, то шестьдесят восемь лет. И что с того? Ты глубоко ошибаешься, если считаешь, что за этот срок можно досконально изучить запредельную реальность.

– Ну, я считал, что ты по крайней мере лучше нас понимаешь то, что происходит вокруг, – немного растерянно произнес Андрей.

– До определенной степени, – ответила на это Мииз. – Я могу отыскать объяснение тем или иным проявлениям запредельной реальности, но не имею возможности предсказать их.

– Существует теория, что суть запредельной реальности непознаваема, – заметил Дейл. – Ее можно изучать, но невозможно постичь.

– Могу с этим согласиться, – сказала Мииз. – Конечную цель запредельной реальности, а следовательно, и саму ее суть, определяющую цель ее существования, невозможно постичь уже хотя бы потому, что запредельная реальность не ограничивается простым изменением мира в каком-то одном определенном направлении. Она не пытается возродить некую иную реальность, созданную по собственному образу и подобию, а уничтожает само понятие реальности как таковое. Любая материя, оказавшаяся в зоне господства запредельной реальности, буквально сходит с ума. Трансформация объектов как живой, так и неживой природы происходит с катастрофической быстротой. Смысл подобных действий понять невозможно.

– Или же в них скрыты некие совершенно иные, недоступные нам законы логики, – добавил Дейл.

– Вселенский хаос, вырвавшийся из-под контроля? – спросил Андрей.

– Скорее горячечный бред, воплощенный в жизнь, – ответила Мииз.

– А вам не кажется, что для конца лета сейчас слишком холодно? – услышал Андрей голос идущего следом за ним Индига.

Андрей и сам какое-то время назад начал чувствовать неприятный озноб, то и дело пробегающий от линии плеч к низу спины. Но до слов Индига он старался не обращать на это внимания, полагая, что причиной является нервное возбуждение. Сейчас же он и в самом деле почувствовал, что вокруг заметно похолодало. Это было странно, потому что даже зимой температура в центральной части Кедлмара не опускалась ниже нулевой отметки шкалы Цельсия больше чем на два-три градуса. А неожиданное похолодание в конце лета было вообще чем-то невероятным.

– Температура явно опустилась ниже нуля, – произнес Дейл. – Что происходит?

– Дай мне подсоединиться к твоим температурным рецепторам! – услышал Андрей возбужденный голос Мииз.

– Добро пожаловать, Мииз! Могла бы и не спрашивать о подобных мелочах!..

– Не болтай, – резко осадила Андрея девушка.

– Проклятие! У меня от холода зуб на зуб не попадает! – крикнул сзади Длинный Эйх.

– Что происходит, Джагг?! – услышал Андрей голос Лантера,

– Не знаю! – ответил он, не оборачиваясь. – Пока не знаю!

– Что происходит? – повторил вопрос Лантера Ги Церкус. Подобное похолодание в конце лета нехарактерно для Кедлмара.

– Как будто я этого не знаю, – процедил сквозь зубы Андрей

– Куда мы идем, Джагг?!

– Температура снижается со скоростью четверть градуса в минуту! – услышал Андрей голос Мииз.

– Сколько сейчас?

– Минус пять!

– Сколько это еще будет продолжаться?!

– Я не знаю!

– Далеко нам еще идти?

– О чем ты говоришь, Андрей! Это же запредельная реальность! Здесь не существует прямых дорог!

– Зато здесь скоро снег пойдет!

Андрей остановился и развернулся лицом к следующей за ним колонне.

– Стой! – крикнул он, вскинув левую руку вверх.

– Что ты задумал? – недоумевающе спросил Дейл.

– Поклажу на землю! – не обращая внимания на вопрос напарника, продолжал командовать Андрей. – Рубите кусты! Собирайте сухие ветки! Шевелитесь, рекины вас раздери!

Солдаты разбежались по сторонам и принялись за дело. Спустя минуту к ним присоединились и техники.

– Работайте парами! – крикнул Андрей. – И не отходите далеко!

– Что случилось? – подойдя к нему, негромко спросил Ги Церкус.

– Я думал, что это вы специалист по запредельной реальности, – не слишком уважительно, но без раздражения ответил ему Андрей.

Ги Церкус зябко обхватил себя руками за плечи.

– Вы считаете, что этот внезапный холод является одним из ее проявлений? – спросил он.

– А вы думаете, что кто-то поблизости включил кондиционер? – вопросом на вопрос ответил Андрей. – Давайте поговорим об этом потом. Неизвестно, насколько низко может упасть температура. Нам нужно успеть подготовиться.

Ги Церкус молча кивнул, достал из ножен большой армейский нож и принялся рубить колючий кустарник.

Фиппс и Вистор приволокли два очищенных от веток древесных ствола. Бревна уложили параллельно, на расстоянии двух метров друг от друга, накрыв их сверху нарубленными в спешке кустами и ветками.

К тому времени, когда запылали два огромных костра, температура упала до минус 12 градусов по Цельсию. Расположившись между двумя пылающими бревнами, люди старались согреться, то поворачиваясь к огню спиной, то протягивая к нему онемевшие от холода пальцы.

Пытаясь согреть себя изнутри, "кейзи" смолили папиросы.

– Когда в следующий раз направимся в Гиблый бор, нужно будет договориться с полковником Бизардом, чтобы в походный рацион каждого солдата была включена бутылка сорокаградусной, – потирая замерзшие ладони, громко произнес Руут. – Слышишь, Джагг?

– А как насчет лейтенантов, Руут? – усмехнулся посиневшими губами Андрей. – Я бы сейчас не отказался и от стакана чистого спирта.

Предложение Руута понравилось всем без исключения. И даже Джемми-молчун удовлетворенно хмыкнул.

Мороз в Кедлмаре сам по себе был явлением исключительным и почти невероятным. На этот же раз ощущение противоестественности происходящего многократно усиливалось тем, что вокруг полыхающих костров, между которыми сидели окоченевшие от холода люди, по-прежнему буйствовала зелень. Создавалось впечатление, что зима с невиданными морозами наступила только на том небольшом участке леса, где находились в данный момент люди.

– Интересно, как далеко простирается зона холода? – задал мысленный вопрос Андрей.

– Там, где я сейчас нахожусь, по-прежнему тепло, – ответила Мииз.

– Это далеко отсюда?

Мииз издала обреченный вздох.

– Все ясно, – тут же поправился Андрей. – Я все время забываю, что в зоне запредельной реальности расстояние является понятием весьма относительным.

– А что, если попытаться выйти из зоны холода? – предложил Дейл.

– Я начал ощущать озноб минут за двадцать – двадцать пять до того, как мы остановились, – ответил Андрей. – Значит, либо зона холода достаточно велика, либо она все время следовала за нами.

– Более вероятен второй вариант, – подумав, сказал Дейл. – Я не вижу даже инея на листьях деревьев. А что, если только кто-то один попытается выйти из зоны холода?

– Запредельная реальность только того от вас и ждет, – возразила Мииз. – Пока вы вместе, ваше групповое сознание создаст для нее барьер. Она может воздействовать на вас физически, но не имеет возможности использовать против вас вашу же психику.

Пока солдаты вяло мусолили тему выпивки, Вистор и Фаунг снова открыли свой кейс и принялись колдовать над набитой в него хитроумной аппаратурой.

– Температура воздуха вокруг нашего лагеря стабилизировать на отметке минус 13, 5 градуса, – сообщил спустя некоторое время Вистор.

– И что самое интересное, – добавил Фаунг, – за пределами окружающей нас десяти метровой зоны температура воздуха составляет плюс 18 градусов! Впечатление такое, что некий барьер который мы не в состоянии зафиксировать, препятствует свобод ному перемещению холодного и теплого воздуха.

– Так какого же ляда мы здесь сидим! – вскочил на ноги Кадишш. – Я уже пальцев на ногах не чувствую!

– Сядь на место, – скосив взгляд в сторону Кадишша, спокойно произнес Андрей. – Сними ботинки и хорошенько разотри ноги.

– Нам же всего пару шагов нужно сделать! – Кадишш протянул руку, указывая через костер на изрубленные ножами заросли зеленого кустарника.

– Если ты их сделаешь, то это будут последние шаги в твоей жизни, – ответил ему Андрей.

Кадишш замер в нерешительности.

– А что может произойти, Джагг? – спросил Лантер.

– Не знаю, – пожал плечами Андрей. – Но проверять не имею ни малейшего желания.

Кадишш с досадой плюнул в огонь и, снова сев на землю принялся расшнуровывать ботинки.

– И как долго мы будем здесь сидеть?

Вопрос, заданный Длинным Эйхом, не был адресован кому-то персонально, но ответа на него все ждали от Андрея.

Ничего не ответив, Андрей приподнялся со своего места и кинул в костер последнюю из запасенных охапок хвороста. Сев поближе к огню, он прижал колени к груди, спрятал кисти рук в рукава куртки и втянул голову в плечи.

– Послушай, Мииз, – обратился он к девушке. – Ты говорила, что можешь объяснить те или иные действия, предпринятые запредельной реальностью.

– Не всегда, – ответила Мииз. – И не на все сто процентов точно.

– А что ты думаешь по поводу внезапно наступивших холодов?

– Прежде мы никогда не сталкивались с такой формой проявления запредельной реальности. – Мииз сделала небольшую паузу, словно желая еще раз обдумать то, что собиралась сказать. – Я уже обсудила этот вопрос с профессором Кармером. У него, так же как и у меня, складывается впечатление, что запредельная реальность действует целенаправленно против вашего отряда. Она пытается остановить ваше продвижение в глубь Гиблого бора.

– Что-то плохо она старается, – усмехнулся Дейл. – Если бы у нас была с собой зимняя одежда...

– Но у вас же ее нет, – перебила его Мииз. – И дело даже не в том, какие способы противодействия используются, а в том, откуда ей известно о вашем отряде.

На какое-то время в голове у Андрея установилась полная тишина. Каждый из троицы, пользующейся его разумом как средством общения, словно бы предоставлял другому право первым высказать свое предположение.

– Снова Гефар? – первым нарушил молчание Андрей.

– Возможно, что и он, – согласилась Мииз. – Но от кого он смог получить информацию о новом походе в Гиблый бор и о его целях?

– Представления не имею.

Если бы Андрей произнес эти слова вслух, то еще и недоумевающе пожал при этом плечами. А так ему пришлось ограничиться только соответствующими интонациями мысленного голоса.

– Ты говорил об исчезновении Юнни...

– Нет, Мииз, – решительно отмел подобное предположение Андрей. – В Кедлмаре о готовящейся операции было известно только мне одному. Даже солдаты, которые находятся сейчас рядом с нами, узнали о цели похода только после того, как мы прибыли на место.

– Вчера Юнни мог слышать твой разговор с курьером, – заметил Дейл.

– Вряд ли. Он находился достаточно далеко от нас...

– Запредельной реальности известно, кто ты такой и какова цель твоего пребывания в Кедлмаре, – сказала Мииз. – Для того чтобы сделать соответствующие выводы, ей могло хватить и нескольких случайно услышанных фраз, которым сам Юнни не придал никакого значения.

– Но это означает, что Юнни мертв!

– Или находится в Гиблом бору.

– Или добровольно согласился сотрудничать с Гефаром.

Последнюю фразу произнесла Мииз.

– Юнни не мог добраться до Гиблого бора быстрее нас, – уже спокойно произнес Андрей. – А добровольно сотрудничать с Гефаром он не станет.

– Почему ты так уверен в Юнни?

– Потому что я знаю его! Потому что он спас мне жизнь, когда капитан внутренней стражи, которому, кстати, был нужен вовсе не я, а Дейл, собрался пристрелить меня!

– Не горячись, Андрей...

– Я знаю Юнни лучше любого из вас!

– Ты знаешь его ровно настолько хорошо, насколько знаю его и я, – внес необходимую коррективу Дейл. – Мы оба впервые увидели его всего лишь дней десять назад, когда Гроптик гонял его по казарме, заставляя вычищать фиолетовую плесень.

– Ну и что с того? – мрачно буркнул Андрей.

– За столь короткий срок узнать человека практически невозможно, – ответил Дейл.

– Кроме того, запредельная реальность способна изменить человека до неузнаваемости, – добавила Мииз.

– Послушай, Мииз, – обратился к девушке Андрей. – Ты ведь можешь покопаться в коллективном сознании сообщества запредельной реальности и выяснить все, что нас интересует.

– – Увы, это не так. Коллективное сознание сообщества, доступ к которому я и в самом деле имею, представляет собой нечто вроде оперативной памяти запредельной реальности. В ней имеется информация только о том, что происходит в зоне господства запредельной реальности в текущий момент. Данные же, полученные через Гефара и другие независимые источники, не проходят через коллективное сознание сообщества.

– Куда же они поступают? – с живым интересом спросил Дейл.

– Профессор Кармер высказал предположение, что у запредельной реальности имеется некий центр, в котором происходит обработка поступающей информации и принятие решений. Но нам не известно, ни где он находится, ни что он из себя представляет. Профессор Кармер считает, что он находится за пределами нашей Вселенной, а проход на территории Гиблого бора является своего рода ретранслятором.

– Когда мы в разговоре касаемся темы запредельной реальности, – Андрей высказался в насмешливом тоне, пытаясь таким образом скрыть свое недоумение, – меня всякий раз удивляет то, что мы говорим о ней как о существе, наделенном сознанием и разумом.

– По сути, так оно и есть, – ответил Дейл.

– Но, насколько я понимаю, запредельная реальность представляет собой всего лишь некий фон, оставшийся от той Вселенной, что существовала до Большого Взрыва.

– А что, по-твоему, представляет собой разум? – спросил Андрея Дейл.

– Ну-у... – Андрею явно не хватало мимики и жестов, чтобы высказать свое мнение по этому вопросу.

– Понятно, – усмехнулся Дейл. – Напоминаю: разум есть нематериальный продукт, производимый материей, организованной особым родом. Ты никогда не слышал прежде о разуме Вселенной?

– Я считал, что это всего лишь метафора.

– Не совсем. Вселенная, конечно же, не обладает собственным разумом, но она хранит в себе опыт миллионов поколений разумных существ, живших когда-либо на каждой из ее планет. Дело в том, что, однажды появившись на свет, разум, так же, как и сознание, не исчезает бесследно, а просто передается с одного носителя информации на другой. Информация такого рода может погибнуть только в том случае, если исчезнет сама Вселенная.

– Что и произошло со Вселенной запредельной реальности, – ввернул-таки свое слово Андрей.

– Верно, – подтвердил его догадку Дейл. – Но каким-то образом отдельные фрагменты древней Вселенной смогли пережить Большой Взрыв.

– Существует предположение, что в момент Взрыва они провалились в иное измерение, – добавила Мииз.

– Есть и такое мнение, – не стал спорить с ней Дейл. – о скорее всего мы уже никогда не узнаем, что же произошло на самом деле. Как бы там ни было, фоновые фрагменты древней Вселенной сохранили запечатленную на них информацию. Она представляла собой нечто вроде разрозненных обрывков магнитофонных лент с огромного количества кассет, измятых и смешанных в кучу. Но, опять-таки, каким-то непостижимым образом эта информация смогла самоорганизоваться, породив на свет единый разум, обладающий собственным самосознанием, который мы называем запредельной реальностью.

– И теперь, прорвавшись в наш мир, она пытается вновь воссоздать погибшую Вселенную?

– Запредельная реальность пытается воссоздать свое представление о некогда существовавшей Вселенной. Имеющаяся у нее информация обрывочна и сильно искажена. Это все равно как если бы несчастный безумец, живущий в мире собственных бредовых фантазий, встал во главе государства и начал проводить в нем преобразования, принимая галлюцинации за единственно возможную реальность.

– Ну, такое мне представить совсем не сложно, – усмехнулся Андрей. – Ты просто давно не был на Земле, Дейл.

– Мы знаем, как уничтожить барьер, – подняв голову от приборов, сообщил Фаунг.

– Что? – удивленно глянул на него Андрей.

– Мы можем разрушить структуру окружающего нас поля, – радостно, совершенно по-детски улыбнулся Фаунг.

– Так чего же мы ждем?! – вскочив со своего места, всплеснул руками Кадишш. – Костры уже почти прогорели!

Ги Церкус спросил о чем-то Фаунга на кеттедском языке. Андрей обратил внимание, что глаза у арктурианина были полузакрыты, а губы мелко и часто дрожали.

– Что с ним? – спросил Андрей у Дейла.

– Арктуриане плохо переносят холод, – ответил напарник. – Ги Церкусу приходится сейчас хуже, чем любому из нас.

Фаунг односложно ответил Ги Церкусу и указал пальцем на световую шкалу одного из приборов.

Ги Церкус перевел взгляд на Андрея.

– Я думаю, можно попытаться, – сказал он по-кедлмарски.

– Могут возникнуть какие-то проблемы? – настороженно поинтересовался Андрей.

– Маловероятно, – не вдаваясь в подробности, коротко и сухо ответил арктурианин.

– И все же?

– Поле, окружающее нас, создано за счет энтропийного градиента, направленного вовне, – снизошел до объяснений Ги Церкус. – в реальных условиях оно существовать не может. Мы хотим попытаться разрушить поле, воздействовав на него узким пучком упорядоченных ультразвуковых колебаний. При этом может произойти выброс энергии, мощность которого мы не можем точно определить. Но можно предположить, что основная сила энергетического выброса будет направлена вовне.

– А если нет?

– В таком случае от нас даже мокрого места не останется, – с невозмутимым видом сообщил Ги Церкус.

Андрей медленно распрямил одеревеневшие пальцы и снова сжал их в кулаки.

– Какова вероятность того, что мы останемся живы? – спросил он.

– Около семидесяти пяти процентов, – ответил арктурианин. – Я думаю, стоит рискнуть. Но окончательное решение за вами, лейтенант.

Андрей посмотрел сначала на почти уже прогоревшие костры, затем на иссиня-белые лица людей, вверивших ему свои жизни

– Что скажешь, Дейл? – спросил он у напарника.

– Я думаю. Статус прислал к нам не самых плохих техников, ж ответил Дейл. – Если Ги Церкус считает, что наши шансы остаться в живых достаточно высоки, то, наверное, стоит довериться ему.

– Мне это напоминает русскую рулетку, – с явным неодобрением заметил Андрей.

– Глупая игра, – согласился с ним Дейл. – Но нужно же когда-то проверить свое везение.

– А вы уверены, что ваша аппаратура функционирует исправно? – обратившись к Ги Церкусу, задал вопрос Андрей. – Мы ведь находимся в зоне запредельной реальности, а здесь даже самые простые приборы сходят с ума.

– Все Наше оборудование снабжено соответствующей защитой, – невозмутимо ответил Ги Церкус. – Я лично тестировал его перед отправкой.

– Ну, если вы уверены... – Андрей развел руки в стороны, давая понять, что готов согласиться с принятым Ги Церкусом решением.

– Молодой человек, – строго посмотрел на него арктурианин. – Я, быть может, и старше вас, но командуете нашим отрядом вы. Поэтому окончательное решение остается за вами.

Чтобы скрыть растерянность, Андрей наклонился и кашлянул в кулак – пусть думают, что у него от холода в горле засвербело. Чего добивается арктурианин? Хочет переложить ответственность принятия решения на Андрея? Но если, как он говорит, в результате ошибки в живых не останется никого, тогда какой в этом смысл? С другой стороны, если все пройдет удачно, то лавры героя достанутся не Ги Церкусу, а Андрею. Получается, что арктурианин умышленно играет на повышение авторитета командира взвода?..

– Совершенно верно, – подтвердил его догадку Дейл. – Арктуриане – превосходные психологи. Ги Церкус решил предоставить тебе возможность использовать ситуацию в собственных интересах.

Андрей поднял взгляд на Ги Церкуса. Он вспомнил свою первую встречу с арктурианами. Столкнувшись с представителями этой космической расы в лифте, курсирующем между этажами Статуса, он едва не потерял голову от страха – арктуриане были похожи на живых мертвецов, какими их показывают в классических фильмах о зомби. Нейропластики было явно недостаточно для того, чтобы придать арктурианину внешнюю схожесть с кедлмарцем. Следовательно, сознание Ги Церкуса было пересажено в искусственное тело. Но даже в новом теле арктурианин воспринимал холод так же болезненно, как и любой из его соплеменников. Кожа на его лице была не бледной, как у всех остальных, а какого-то мертвенно-серого цвета, посиневшие губы то и дело странным образом кривились, словно арктурианин пытался выдавить из себя улыбку в то время, как ему хотелось кричать от боли. Но при этом Ги Церкус никак не проявлял своего нетерпения по поводу решения, принятие которого перепоручил Андрею.

– Действуйте, Ги Церкус, – уверенно, но негромко произнес Андрей.

– В таком случае прошу всех собраться в центре. – Ги Церкус поднял руки с выставленными указательными пальцами и, сведя их вместе, указал место, которое должны были занять люди.

Жест был довольно-таки странный, но понятный для всех. Пока техники, открыв еще два кейса, подготавливали свою аппаратуру к работе, солдаты переместились к центру небольшой площадки между двумя едва тлеющими бревнами.

Светлана хотела было помочь своим товарищам, но Джемми решительно взял ее за руку и, не обращая внимания на протесты женщины, втолкнул ее в самый центр образованной солдатами плотной группы. Усадив Светлану на землю, Джемми ладонью надавил ей на затылок, пытаясь заставить пригнуть голову к коленям.

– Лейтенант! – вывернувшись из-под руки Джемми, возмущенно воскликнула Светлана. – Объясните своему подчиненному, что меня не нужно опекать, как младенца!

– К сожалению, не могу предъявить никаких претензий рядовому Джемми, – с усилием растянув заледеневшие губы в улыбке, беспомощно развел руками Андрей. – В нашу задачу входит доставить вас к месту встречи целой и невредимой. И, на мой взгляд, Джемми превосходно справляется с возложенной на него задачей.

Светлана зло сверкнула на Андрея своими карими глазами, но ничего более не сказала. А Джемми, действуя деликатно, но настойчиво, заставил-таки ее пригнуть голову.

– Внимание!

Ги Церкус вскинул вверх руку с открытой ладонью. Вистор и Фаунг отбежали к группе замерших в напряженном ожидании солдат. Щелкнув каким-то переключателем, через пару секунд к ним присоединился и Карм. Возле двух открытых кейсов, соединенных между собой тонким синим кабелем, остался только Ги Церкус.

Арктурианин стоял на коленях, изучая показания приборов. Спина его была прямой, как доска. В какой-то момент Андрею показалось, что Ги Церкус погрузился в транс – арктурианин был настолько неподвижен, что его можно было принять за манекен обряженный в военную форму.

Ги Церкус медленно повернул голову и посмотрел через плечо на группу людей, сидевших на земле и непроизвольно старавшихся сделаться как можно меньше и незаметнее. Андрею показалось, что по губам арктурианина скользнула улыбка. Но значения ее он понять не успел. Ги Церкус положил руку на черный верньер и медленно, невыносимо медленно для тех, кто за ним наблюдал, повернул рукоятку на пол-оборота влево.

В первый момент ничего не произошло. Затем Андрей не услышал, а почувствовал барабанными перепонками высокочастотный свист, вонзающийся в уши. То же самое почувствовали остальные, поэтому все, как один, наклонили головы и прикрыли уши руками. Недвижимым остался лишь Ги Церкус, стоявший на коленях перед пультом, словно верующий перед алтарем творца всего сущего. Поэтому никто, кроме арктурианина, не увидел, что произошло, когда показатель мощности ультразвукового пучка, направленного в сторону барьера, отделяющего скованных холодом людей от тепла лета, достиг установленной величины.

Вначале маленькая, почти незаметная голубоватая искорка загорелась в месте контакта ультразвукового пучка с барьером энтропийного градиента. В следующую секунду она едва не погасла, но Ги Церкус, внимательно наблюдавший за показаниями приборов, успел вовремя внести коррективы в работу фильтров, обеспечивающих однородность частоты ультразвука. Голубая искра увеличилась до размеров мелкой монеты.

На одно мгновение Ги Церкус увидел бледное фиолетовое сияние, неровным кругом охватившее участок земли, на котором находились замерзающие люди. Затем невидимая волна, ударив на границе круга, взметнула высоко вверх, едва ли не к самым вершинам гигантских деревьев, палые листья, сучья и сухую хвою. Казалось, сама земля встала на дыбы, вознамерившись похоронить под собой тех, кто дерзнул вмешаться в предопределенный ход событий.

Волна воздуха, показавшаяся Ги Церкусу тяжелой, как кузнечный молот, ударила арктурианина в грудь. Опрокинувшись на спину, Ги Церкус успел перекатиться на живот и прикрыть руками голову. Сверху на него обрушился вал земли вперемешку с лесным мусором.

Глава 12

ВЫХОД ИЗ ОДИНОЧЕСТВА

Юнни брел по размытой дождями проселочной дороге, петляющей в низине среди холмов. Ноги его скользили в жидкой грязи, но, казалось, он даже не видел, куда ступал.

Борх-1 поднялся уже высоко над горизонтом, и после ночного дождя над влажной землей поднимались тяжелые испарения. Пахло болотной сыростью и какими-то гниющими отбросами. Юнни дышал тяжело и неровно, словно загнанный зверь, пытающийся уйти от облавы, то и дело оглядывался по сторонам.

Рукавом куртки Юнни вытер выступившую в углу глаза слезу. Встряхнув головой, он посмотрел на часы. Часовая стрелка приближалась к десятичасовой отметке. В части уже закончился завтрак и прошел утренний развод. Разведрота сейчас скорее всего занимается прочесыванием местности вокруг части, пытаясь отыскать пропавшего рядового Юнни. Если до обеда им это не удастся, то во второй половине дня к ним присоединятся и другие подразделения "Кейзи", снятые с занятий и выполнения хозяйственных работ. Естественно, тот факт, что один из бойцов самовольно покинул место службы, негативно отразится как на всем танковом батальоне "Кейзи", так и на репутации его командира. Поэтому полковник Бизард будет до последнего тянуть с передачей сообщения о данном происшествии в местное Управление внутренней стражи. Но если предпринятые собственными силами поиски все же не увенчаются успехом, он будет вынужден сделать официальное заявление об исчезновении рядового Юнни.

До тех пор, пока внутренней страже ничего не было известно, у Юнни еще оставался шанс вернуться в расположение части. Конечно же, он получит взыскание от командира роты, к которому добавит свое еще и полковник Бизард. Самое большое, к чему мог приговорить его командир части, так это к месяцу пребывания в штрафном лагере. Об этом подразделении, находящемся в ведении внутренней стражи, рассказывали жуткие истории. А те, кому довелось побывать в нем, долго не могли об этом забыть. Даже самые отъявленные бузотеры и нарушители дисциплины становились после штрафного лагеря тише влахов, мирно пощипывающих травку на склонах холмов. Даже после недели штрафного лагеря на теле вернувшегося оттуда солдата не было места, прикосновение к которому не вызывало бы у него крика боли. На восстановление здоровья такого бойца обычно требовалось не меньше месяца, поэтому штрафной лагерь был чем-то вроде постоянной угрозы, нависающей над некоторыми не в меру активными солдатами. В отличие от командиров других частей, полковник Бизард крайне редко, только в самых исключительных случаях отправлял туда своих солдат. Но самовольный уход с территории части был именно таким проступком, за который полагалось самое строгое наказание.

И все же месяц в штрафном лагере был предпочтительнее военного трибунала, после которого еще ни один солдат не возвращался обратно в часть. А в Управлении внутренней стражи поступку Юнни могло быть дано единственное определение – Дезертирство. Совершенно понятно, что ни в Управлении, ни в трибунале никто не станет вникать в психологические мотивы действий рядового Юнни. О какой психологии могла идти речь если, по мнению большинства офицеров, солдат представлял собой бездушный механизм, призванный беспрекословно выполнять все приказания командиров, строго следуя при этом правилам Единого устава строевой службы!

Да если бы у кого и возникло вдруг такое желание, Юнни и сам не смог бы внятно рассказать, с чего вдруг решил покинуть расположение части.

Он проснулся часа за два до подъема с чувством щемящей тоски и неизбывного одиночества, гнездящимися где-то под сердцем. Словно два червячка, которым тесно в пустой скорлупе лесного ореха, они сплетались и снова расползались в стороны, не то лаская, не то пытаясь удушить друг друга.

Юнни медленно выпустил воздух сквозь приоткрытые губы и, пытаясь прийти в себя, провел ладонью по лицу. Лицо было мокрым от слез. Он плакал во сне. Никогда прежде с ним такого не случалось. Да он и не видел снов с тех пор, как попал в армию. Дни, наполненные работой и учебой, казались удивительно короткими, но вечером, едва только добравшись до постели, Юнни падал и засыпал мертвым сном, который прерывал лишь пронзительный звонок побудки, возвещающий о наступлении нового дня.

Но сегодня ночью ему приснилась сестра. Она была не такой, как на фотографии, которую прислала ему вместе с сообщением о смерти сестры тетя Миса. Юнни даже не узнал Гайлу, взглянув на маленький прямоугольный кусочек матовой фотобумаги. Нет, не могло это странное существо с лицом, похожим на череп, обтянутый сухой, полупрозрачной кожей, и огромными, полными страдания глазами, которые, казалось, уже заглянули по ту сторону границы жизни и смерти, быть его сестрой! Во сне он видел Гайлу маленькой девочкой с торчащими в стороны косичками и россыпью веснушек на носу и щеках. На ней было зеленое платьице, которое, как помнил Юнни, мама сшила для его младшей сестренки из своей старой юбки. Так Гайла выглядела до той страшной эпидемии сухого кашля, унесшей жизни их родителей и превратившей десятилетнюю девочку в инвалида с кровоточащими обрывками плоти вместо легких, неспособную самостоятельно даже подняться с постели. Смертельно больной ребенок и шестнадцатилетний юноша, который не имел ни малейшего шанса найти работу, остались на попечении тети Мисы, пожилой бездетной сестры их матери, о существовании которой брат с сестрой прежде даже и не знали. Врач, который временами заглядывал в их квартал, населенный по большей части безработными, которые пока еще не потеряли последней надежды и не опускались до попрошайничества на улицах, хотя и вели уже, по сути, нищенское существование, только тяжело и безнадежно вздыхал, но все же прописывал Гайле какие-то лекарства. При этом он обязательно говорил, что никакие лекарства не помогут, если девочка не будет хорошо питаться и бывать на свежем воздухе.

Ну, со свежим воздухом дело как раз обстояло неплохо. Каждое утро, если только за окном не лил дождь, тетя Миса выносила Гайлу на улицу и оставляла ее на скамеечке возле подъезда. Гайлу знали все жильцы дома, и кое-кто из них время от времени даже делился с несчастной больной девочкой, когда самим удавалось перехватить где-нибудь немного еды. Как-то раз Юнни увидел, как принимает Гайла эти скудные подаяния. Сосед с третьего этажа, постоянно ходивший в серой заношенной рабочей куртке, положил ей на колени половинку вареного керпа размером с кулак и погладил девочку по голове. Гайла отрешенно смотрела в сторону, словно и не замечала ни пожилого рабочего, ни вкусно пахнущего керпа у себя на коленях. Она не благодарила почти незнакомого ей человека, который, возможно, сделал ее жизнь на день длиннее, но и не отказывалась от предложенного. Казалось, она воспринимала все происходящее как некое действо, к которому она сама не имеет никакого отношения. Ей было всего лишь чуть больше десяти лет, а она уже не принадлежала этому миру. Жизнь текла мимо нее, и, что самое ужасное, Гайла прекрасно понимала это и даже не пыталась бороться с неизбежным.

Тете Мисе порою удавалось подработать в прачечной, обстирывающей близлежащие воинские части. За эту работу платили не только вконец обесценившимися гурками, на которые даже в магазине нельзя было ничего купить, кроме зажигалок, соли и грубого мыла со щелочью, от которого руки покрывались глубокими трещинами, а еще и армейскими продовольственными купонами. Но того, что она зарабатывала, не хватало на трех человек.

Юнни, для того чтобы хоть что-то добыть, сутками дежурил у ворот консервной фабрики. Временами, когда кто-то из грузчиков не являлся на работу, из ворот выходил начальник смены и тыкал пальцем в одного из сидевших на тротуаре безработных. Невысокому шестнадцатилетнему пареньку трудно было конкурировать с крепкими, здоровыми мужчинами, ждавшими вместе с ним возможности заработать хоть что-нибудь для своих семей. Пару раз счастье все же улыбнулось Юнни, когда палец начальника смены указал на него.

Платили временным грузчикам ровно вполовину меньше, чем постоянным рабочим. Но жаловаться не имело смысла – за воротами фабрики стояла толпа безработных, готовых таскать на себе любой груз и за гораздо меньшую сумму.

Во второй раз, когда Юнни получил свои гурки и выходил за ворота фабрики, кто-то из местных рабочих, проникшись состраданием к несчастному пареньку, сунул ему под куртку замороженную тушку хиваза. Он был совсем маленький, размером с грыку, но Юнни казалось, что все вокруг знают, что спрятано у него под одеждой. Кусочек замороженного мяса с костями жег кожу Юнни, словно раскаленное железное клеймо, которое должно оставить свою отметку на теле на всю жизнь.

И даже после того как мясо хиваза было сварено и съедено Юнни три дня боялся выходить из дома. Воображение живо рисовало ему рослых молодцев из внутренней стражи, поджидающих незадачливого вора возле ворот консервной фабрики. А всякий раз, когда он слышал шаги на лестнице, ему казалось, что это идут за ним. И сколько он ни твердил себе, что исчезновение одной-единственной малюсенькой тушки хиваза скорее всего останется и вовсе незамеченным, а если пропажа и будет обнаружена, то среди сотен людей, проходящих через ворота консервной фабрики, найти вора будет практически невозможно – доводы разума были бессильны против страха оказаться пойманным на воровстве.

Кража государственной собственности являлась самым страшным преступлением в Правовом законоуложении Пирамиды. Даже убийцы и насильники могли рассчитывать на снисхождение судей – но только не те, кто дерзнул покуситься на имущество, принадлежавшее Пирамиде. А поскольку Пирамиде в Кедлмаре принадлежало практически все, включая и население страны, то под судом мог оказаться каждый, рискнувший взять со своего рабочего места и отнести домой даже ржавый гвоздь или разогнувшуюся канцелярскую скрепку, которые, утратив свои полезные свойства, тем не менее продолжали оставаться государственной собственностью.

Но, несмотря на регулярно транслируемые по телемониторам показательные процессы над расхитителями государственной собственности, неизменно заканчивающиеся вынесением обвинительного приговора, по которому враг общества должен был вернуть свой долг гражданам Кедлмара, отработав двадцать пять лет в трудовом лагере, воровали все рабочие и служащие гражданских специальностей. Люди тащили с работы домой все, что могли и сколько могли. Даже тетя Миса временами приносила из прачечной то пригоршню слипшегося в комок стирального порошка в кармане, то кусок серого мыла за пазухой. И дело было вовсе не в патологической склонности кедлмарцев к воровству, а в той беспросветной бедности, в которой приходилось им жить. Гурки, которыми выдавали зарплату госслужащим, стоили дешевле бумаги, на которой они были напечатаны. А продовольственные пайки были настолько малы, что не могли спасти от голода семьи тех, кто их получал. Единственным способом хоть как-то свести концы с концами было воровство. Все необходимое для жизни, начиная с продуктов питания и заканчивая туалетной бумагой, давно уже превратившейся для широких слоев народонаселения Кедлмара в непозволительную роскошь, на смену которой пришли газеты, напечатанные на грубой серой бумаге, можно было достать только на черном рынке. Но гурки там были не в почете – к расчету принимались только продовольственные купоны или товары.

Лекарства можно было достать тоже только на черном рынке. п государственных аптеках, торгующих за гурки, на прилавках стояли только бутылки с мутным рыбьим жиром, признанным официальной медициной в качестве лекарства от всех болезней, зубной порошок, похожий на толченый известняк, и зубные щетки к нему, щетина на которых вылезала после двукратного использования.

Юнни помнил, как, сходив однажды на рынок за лекарством для Гайлы, тетя Миса вернулась домой расстроенная, с глазами, полными слез. Заметив внимательно наблюдавшего за ней Юнни, она, не поднимая глаз от пола, тихо сказала, что не смогла позволить себе выменять у торговки лекарствами таблетки, которые доктор прописал Гайле, потому что в таком случае они втроем остались бы без еды до конца месяца.

Вот тогда-то Юнни и решил поступить на военную службу. Здоровьем он был не обделен и поэтому мог надеяться оказаться направленным в одну из строевых частей, служащим которых жалованье выплачивалось особыми армейскими продовольственными купонами, по которым можно было получать продукты питания в спецраспределителях, недоступных гражданским лицам. Да и на черных рынках по всему Кедлмару продовольственные купоны служили основной валютой, за которую можно было взять любой товар.

Юнни отправился на военную службу, рассчитывая, что таким образом сумеет облегчить жизнь тете Мисе и спасти Гайлу. Он не собирался менять свои продовольственные купоны на папиросы и сорокаградусную или, подобно другим солдатам, проводить увольнения, шляясь по грязным кабакам и убогим домам свиданий скучных провинциальных городков. Все свое жалованье до последнего купона он собирался отправлять Гайле и тете Мисс.

И вот теперь Гайлы не стало.

В тот момент, когда Юнни прочитал об этом в письме, присланном ему тетей Мисой, он почувствовал, что оборвалась единственная нить, связывающая его с жизнью. В целом мире у него не осталось ни одного родного человека. Все вокруг, подобно гурку, обесценилось и утратило свой смысл. Для чего теперь было оставаться в армии, если Гайла была мертва?

В первый день после получения трагического послания Юнни еще продолжал выполнять свои служебные обязанности, двигаясь подобно автомату, не замечая, что происходит вокруг, и ни на что не обращая внимания. Его состояние не осталось незамеченным для лейтенанта Апстрака, который решил поговорить с солдатом. Лейтенант вызывал у Юнни уважение, и он, наверное, в конце концов поведал бы своему командиру все, что было у него на душе, не появись во время их разговора мотоциклист, отвлекший Апстрака от беседы. Что за известие привез лейтенант-пехотинец, для Юнни осталось тайной. Но, по-видимому, оно было чрезвычайно важным, потому что лейтенант Апстрак сразу тут же забыл о разговоре, начатом с Юнни. Дождавшись возвращения взвода с полосы препятствий, лейтенант Апстрак передал командование им сержанту Шагадди, а сам вернулся в часть.

Что ж, у лейтенанта Апстрака были свои заботы, которые возможно, были более важными, чем личные проблемы рядового Юнни. Сам Юнни прекрасно это понимал и не винил Апстрака за то, что он не нашел времени закончить начатую беседу. Но кто знает, быть может, если бы у Юнни появилась возможность высказать кому-нибудь всю свою печаль, он сейчас и не брел бы в неизвестном направлении по незнакомой проселочной дороге, в конце которой, как он надеялся, окажется дно той самой пропасти, в которую он падал с самого рождения.

Утром, когда Юнни проснулся с мокрым от слез лицом, лейтенант Апстрак еще спал. Юнни подошел к его койке, посмотрел на безмятежное лицо спящего командира и не решился его разбудить. Еще был Шагадди, которому, несмотря на его демонстративную грубость и показное нежелание думать и говорить о чем-либо, имеющем хотя бы косвенное отношение к душе, Юнни мог бы попытаться все рассказать. Но раскаты могучего храпа, доносившиеся со стороны койки сержанта, однозначно свидетельствовали о том, что разбудить его не сможет ничто, кроме звонка утренней побудки.

Юнни молча натянул на себя форму, зашнуровал ботинки и вышел из казармы.

Те, кому ночью нужно было добежать до туалета, в лучшем случае, когда на улице было прохладно, только накидывали на плечи куртку, поэтому дежурный по роте немного удивленно посмотрел на одетого по полной форме солдата. Но при этом он не сказал ему ни слова – парень был из взвода особого назначения, и, хотя лейтенант Апстрак с вечера не предупредил дежурного, что один из его подчиненных отправится куда-то с утра пораньше, дежурный решил не проявлять особого любопытства.

Юнни свернул за угол казармы. За бараком располагалась небольшая теплица, выстроенная полгода назад по приказу полковника Бизарда. Теплица снабжала батальон свежими овощами и зеленью, несколько разнообразившими не слишком-то изысканное меню солдатской столовой. Правое крыло теплицы почти вплотную прилегало к окружающей гарнизон стене, состоящей из поставленных вертикально бетонных плит.

Поставив ногу на приступок возле стены, Юнни подпрыгнул и ухватился руками за верхний край бетонной плиты. Подтянувшись, он закинул наверх ногу и сел на стену верхом.

Он просидел так несколько минут, глядя то на тусклые огоньки, горящие в тамбурах казарм, то на поля, темнеющие по другую сторону стены. Стена казалась ему границей, разделяющей два мира, шагнув за которую он навсегда останется один. Ему никто не был нужен, кроме Гайлы, которую теперь уже было не вернуть.

Перекинув ноги через стену, Юнни спрыгнул по другую се сторону и быстро зашагал по – мокрой от прошедшего недавно дождя траве прочь от выстроенных в ряд бетонных блоков, на одном из которых была нарисована голова с высоким гребнем волос, тянущимся ото лба к затылку, страшно выпученными глазами и торчащим изо рта длинным, изгибающимся подобно змее языком. "Главный кейзи", как называли эту безобразную рожу в части, являлся неофициальной эмблемой батальона.

В отличие от других, Юнни никогда не находил в названии батальона ничего забавного, главным образом потому, что с детства привык считать истории о зловещих живых мертвецах-кейзи не досужим вымыслом деревенских старух, а истиной, сомневаться в которой могут только глупцы. Опасаясь насмешек, он держал свое мнение при себе. Но в том факте, что он попал в батальон, носящий название "Кейзи", ему постоянно виделось зловещее предзнаменование.

И вот оно сбылось. Ждать пришлось не так уж долго. Один в целом мире, он брел по дороге, ведущей неизвестно куда, и не имел ни малейшего представления о том, где и когда закончится его скорбный путь.

И все же, когда заброшенный проселок, по которому он шел, вывел его на широкую укатанную дорогу, засыпанную крупной щебенкой и со сточными канавами по краям, Юнни проявил разумную осторожность. На дорогах, поддерживаемых в относительном порядке, разъезды патрулей внутренней стражи встречались чаще, чем одичавшие бездомные рекины, бегающие вдоль обочин. Поэтому Юнни сразу же свернул с дороги в поле. В принципе ему было все равно, в какую сторону идти, но чего ему хотелось меньше всего, так это закончить свои дни в застенках Управления внутренней стражи или в штрафном лагере.

Местность вокруг была типичной для центральной части Кедлмара. Зеленые луга, расстилающиеся на чуть всхолмленной равнине, были превосходнейшим местом для выпаса скота. Но с тех пор, как скотоводство в Кедлмаре пришло в упадок, сельские жители занимались разведением разве что только мелкой домашней птицы. Причиной тому послужил указ Пирамиды, в соответствии с которым все скотоводы были обязаны сдавать выращенную ими живность государственным заготовителям, разъезжающим по деревням и селам и расплачивающимся за мясо бесполезными гурками. Самим же сельским жителям запрещалось торговать мясом под страхом административной ссылки в трудовые лагеря. Теперь скотину, идущую на мясо, выращивали только на государственных фермах. Кормили их там каким-то особым концентратом, изготовляемым из рыбьих голов и требухи. Трудно сказать, насколько нравилась такая пища скотине, но после нее даже тушенка воняла рыбой.

Юнни отошел от дороги метров на двести, когда у него вдруг появилось ощущение, что кто-то следует за ним по пятам. Подобное предположение казалось глупым, поскольку вокруг не было никакого укрытия, которое могло бы позволить незаметно подобраться к идущему по лугу человеку. Откуда в таком случае мог появиться преследователь?

Какое-то время Юнни удавалось удерживать себя от желания обернуться. Поступить так означало бы признать собственную слабость. Он был один, и для того чтобы убедиться в этом, не нужно было то и дело оглядываться через плечо. Но вопреки доводам рассудка, странное ощущение не исчезало. Оно становилось похожим на зуд, вызывающий нестерпимое желание провести ногтями по раздраженному участку кожи.

Сделав еще несколько шагов, Юнни неожиданно для себя самого остановился и обернулся назад.

В трех шагах от него стоял невысокого роста лысый человек, облаченный в ярко-желтый халат странствующего философа. В былые времена по дорогам Кедлмара бродило немало таких самобытных искателей вечной и непрекословной мудрости жизни. Но с приходом к власти Нени Линна странствующие философы были объявлены приспешниками Совета Пяти, и вскоре все они сгинули в безвестности, превратившись не просто в далекое воспоминание, а в одну из легенд того Кедлмара, который на семьдесят пятом году правления Пирамиды навсегда канул в небытие.

– Гефар, – почти неслышно прошептал Юнни. Человек с благообразным видом сложил розовые ладошки на заметно выступающем из-под халата животике. На губах у него появилась мягкая, всепрощающая улыбка.

– Я не хотел напугать тебя, – так же тихо, как и Юнни, произнес он.

– Я не боюсь тебя! – с вызовом вскинул подбородок Юнни.

– Так и должно быть, – ответил Гефар. – Я не враг тем, кто любит свою страну.

– Я ненавижу Кедлмар! – воскликнул Юнни. Он и в самом деле не боялся Гефара. Он ждал смерти, которую принес ему Воин Тьмы, как избавления.

– Ты ошибаешься.

Гефар шагнул вперед и, протянув руку, нежно погладил солдата по плечу.

Юнни весь внутренне сжался. Его пугала не смерть, а неизвестность того, каким образом нанесет свой удар Гефар.

Но ничего не произошло. Гефар улыбнулся Юнни и снова скрестил руки на животе.

– Ты ошибаешься, – повторил он. – Ты ненавидишь не Кедлмар, а то, во что превратили страну годы правления Пирамиды.

– Пусть так. – Удивленный таким поворотом темы, Юнни наклонил голову к плечу. – Что это меняет? Я не хочу жить в этой стране.

– В данный момент, как я понимаю, ты вообще не хочешь жить, – поправил его Гефар.

– С чего ты это взял? – подозрительно прищурился Юнни.

– Ты страдал от одиночества, не подозревая о том, что с первого дня нашей встречи я все время находился рядом с тобой.

– Каким образом?

– Тебя интересуют технические детали? – чуть насмешливо спросил Гефар.

– Нет, – подумав, отрицательно качнул головой Юнни.

– У меня много возможностей. Гораздо больше, чем думают недалекие люди, считающие, что Гефара можно победить. Я могу оставаться невидимым и находиться одновременно в нескольких местах. Мне известно все о твоих душевных страданиях. И я хочу помочь тебе.

– Каким образом?

– Мы вместе создадим новый лучший мир, в котором никто из людей не будет одинок, в котором не останется места для смерти, потому что каждый сможет жить столько, сколько сам пожелает.

– Ты говоришь о запредельной реальности?

–Да.

– Ты забываешь о том, что я был в Гиблом бору и видел все собственными глазами. Я видел, как запредельная реальность убила моих товарищей.

– Они не были твоими товарищами, – Гефар буквально швырнул эти слова в лицо Юнни.

– Пусть так, – не стал спорить Юнни. – Но они были людьми.

– В зоне запредельной реальности люди не умирают. Для того чтобы стать членом сообщества запредельной реальности, человек должен пройти процесс перерождения, который стороннему наблюдателю может показаться болезненным и даже мучительным. Но человек, прошедший через перерождение, начинает все воспринимать по-иному. И, что самое главное, его более не гнетет страх смерти.

– Ты хочешь предложить мне вечную жизнь? – горько усмехнулся Юнни.

– Я всего лишь хочу сказать, что запредельная реальность могла бы спасти от смерти твою сестру, – сказав это, Гефар сделал паузу, наблюдая за реакцией собеседника.

Юнни отшатнулся назад, словно кто-то невидимый внезапно толкнул его в грудь. Лицо его исказила гримаса, похожая не то на злобный оскал, не то на попытку сдержать слезы.

– И не только ее, – продолжил Гефар. – Сотни тысяч других несчастных умирают от болезней, считающихся неизлечимыми, по всему Кедлмару. А Пирамида не желает пальцем о палец Ударить, чтобы им помочь. Их единственная надежда на спасение – это запредельная реальность.

Юнни быстро облизнул языком пересохшие губы.

– Что произойдет с Кедлмаром, если запредельная реальность распространится на всю его территорию? – быстро спросил он.

– Я не знаю, – улыбнувшись, развел руками Гефар. – С уверенностью могу сказать только одно: это будет совсем другая страна. Запредельная реальность представляет собой не некую патологию, а закономерный процесс развития материи, наделенной разумом. То, что происходит сейчас, противоречит элементарному здравому смыслу. Человек всю жизнь работает над совершенствованием своего разума. С годами он накапливает все больше полезной информации и опыта. Разум его делается все более мобильным и гибким, способным к решению более сложных задач. И что потом? Человек просто умирает, и весь огромный запас знаний, который он копил в течение десятилетий, бесследно исчезает, растворяясь вместе со своим хозяином в бескрайнем потоке небытия! Разве может разумный человек поверить в то, что в этом находит свое воплощение принцип вселенской справедливости?

– Но так было всегда, – слабо и неуверенно попытался возразить Гефару Юнни.

– Но это вовсе не означает того, что подобное положение дел будет сохраняться вечно! – Гефар вскинул руки вверх. Широкие рукава халата разлетелись в стороны, сделав его похожим на огромную желтую птицу. – Запредельная реальность, как и все мы, является частью Вселенной. Она представляет собой то семя, из которого должна произрасти новая космическая раса людей. И мы должны быть благодарны тому, что по неведомому нам стечению обстоятельств это семя оказалось брошено в землю Кедлмара!

– В таком случае ответь мне, почему запредельная реальность пугает людей?

– Людей пугает все, чему они не могут найти объяснения.

– Я бы не сказал этого о лейтенанте Апстраке. О запредельной реальности ему известно больше, чем кому-либо другому в Кедлмаре. Но при этом он считает ее злом, с которым следует бороться.

– И ты веришь ему? – саркастически усмехнулся Гефар.

– У меня нет оснований не верить ему.

– А разве недостаточно для недоверия того факта, что лейтенант Джагг Апстрак на самом деле совсем не тот, за кого себя выдает? – Гефар чуть наклонил голову к левому плечу и укоризненно погрозил Юнни пальцем. – И не пытайся убедить меня в том, что тебе ничего не известно об этом.

– Мне известно слишком мало для того, чтобы делать какие-то определенные выводы, – попытался все же уйти от прямого ответа Юнни.

– Ты хочешь обмануть самого себя? – Теперь Гефар смотрел на своего собеседника почти с сочувствием.

– Я ничего не знаю о лейтенанте Апстраке! – раздраженно дернул головой Юнни. – Он мой командир...

– Ты хочешь обмануть самого себя? – с напором повторил свой вопрос Гефар. – Ты ведь присутствовал при разговоре того, кто называет себя Апстраком, с полковником Бизардом. Ты слышал, как он говорил о готовящемся вторжении в Кедлмар...

– Он говорил о людях, которые хотят оказать нам помощь.

– Помощь? В чем?

– В борьбе с запредельной реальностью, – произнес Юнни так, словно стеснялся собственных слов.

– Вот видишь, – многозначительно кивнул Гефар. – Это обычная тактика всех захватчиков. Они всегда пытаются оправдать свои действия благородными мотивами. А вспомни, кто выдвинул тезис о необходимости борьбы с запредельной реальностью? – После непродолжительной паузы Гефар сам же и ответил на свой вопрос: – Все тот же Апстрак! И, заметь, при этом он не дал никаких внятных объяснений по поводу необходимости этого действия!

– Он сказал, что запредельная реальность изменит наш мир настолько, что он превратится в нечто совершенно иное, – возразил Юнни.

– А разве не о том же мечтаешь ты сам? – с лукавой усмешкой осведомился Гефар.

– Да, – согласился с ним Юнни. – Но я не хочу, чтобы весь Кедлмар превратился в огромный Гиблый бор.

– А почему, по твоему мнению, запредельная реальность впервые активно проявила себя именно в Гиблом бору, а не, скажем, в Сабате?

– По словам лейтенанта Апстрака, это произошло в результате несчастного случая на территории исследовательского центра, расположенного в Гиблом бору.

– "По словам лейтенанта Апстрака", – саркастически усмехнулся Гефар. – А почему ты сам не видел этого исследовательского центра?

–Я спал...

– И, конечно же, проспал все самое интересное. Тебе не кажется слишком уж надуманным такое объяснение?

– У тебя имеется другое?

– Исследовательский центр в Гиблом бору – не что иное, как очередное измышление Апстрака. На самом деле запредельная реальность избрала Гиблый бор в качестве первоначального объекта своего воздействия с тем, чтобы избежать нежелательных последствий. Гиблый бор стал своего рода испытательным полигоном, на котором опробовались различные методы измене�