Лейтенант космофлота Антон Вербицкий, принимает неравный бой с истребителями Альянса на орбитах безымянной планеты. Его корабль сбит, но падая, он не подозревает, что не только сумеет выжить, но и столкнется с одной из трагических загадок прошлого, узнает о судьбе своих предков и встретиться с удивительными последствиями их пребывания на планете.
ru FB Tools 2006-02-23 7954BF76-3921-4674-93AF-940B4EB7C227 1.0

Андрей Ливадный.

ВОЗВРАЩЕНИЕ БОГОВ.

РАПОРТ:

Адмиралу Седьмого космического флота Земного Альянса от исполняющего обязанности командира Второй ударной эскадры капитана ГОРНЕВА.

Передано по каналу ГЧ.

Довожу до Вашего сведения, что, в рамках тотальной проверки планетарных систем шарового звездного скопления Гамма-47, обнаружено развитое индустриальное поселение на планете Y-12-S.

В результате радиоконтакта установлено, что данная колония, возникшая в 2217 году, после посадки на планету колониального транспорта «Кривич», имеет связь с несколькими другими колониями подобного типа.

На требование о добровольном вступлении в Земной Альянс и признании своего колониального статуса с планеты последовал категорический отказ.

На переговоры была послана полномочная делегация в составе трех офицеров флота и представителя Всемирного правительства.

Результат переговоров отрицательный.

По данным оперативной разведки, планета имеет слаборазвитый космический флот и поддерживает торговые контакты с несколькими соседними колониями, возникшими независимо друг от друга в разные периоды Экспансии.

На основании вышеизложенного считаю целесообразным, для скорейшего захвата данного сектора пространства и оказания морально-психологического воздействия на население этой планеты и соседних, не установленных пока колоний, подвергнуть демонстрационной бомбардировке с орбиты один из городов планеты Y-12-S.

Дата.

Подпись.

Командиру Второй ударной эскадры капитану Горневу от адмирала первого ударного флота Земли. Передано по ГЧ:

ДЕЙСТВУЙ.

РАДИОСООБЩЕНИЕ:

13 января 2608 года.

В районе планеты Элио продолжаются бои местного значения.

СЛУЖЕБНАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА:

На лейтенанта Пятой сводной бригады Военно-космических сил планеты Элио Антона Вербицкого.

Лейтенант Вербицкий Антон Эдуардович, гражданская специальность – техник по обслуживанию и ремонту орбитальных комплексов.

В боевых действиях участвует с первых дней появления Земных эскадр на дальних орбитах планеты. Организовывал и непосредственно и принимал непосредственное участие в отражении первой атаки на планету, посредством вооружения подручных транспортных средств. Проявил героизм и находчивость.

После бомбардировки противником Раворграда, где проживали родители лейтенанта Вербицкого, стал замкнут, необщителен, резок с начальством и сослуживцами. Основные качества, проявленные лейтенантом за время ведения боевых действий: дерзость, глубочайшая (до полной потери рассудка) ненависть к противнику, высокий профессионализм пилота.

В кругу товарищей пользуется неизменным авторитетом и уважением за боевое мастерство и личные качества.

РЕКОМЕНДАЦИИ:

Использовать для одиночных заданий с высокой степенью риска.

ВКЛАДЫШ.

Лейтенант Вербицкий Антон Эдуардович пропал без вести при невыясненных обстоятельствах во время боевых испытаний новой модели космического истребителя.

Снят со всех видов довольствия.

Глава 1.

ШТОПОР.

К приборной панели, как раз между верхней боевой консолью и нижним срезом обзорных экранов, был прикреплен полоской прозрачной липкой ленты старая стереоснимок: мужчина, женщина и десятилетний мальчик стоят у темной, маслянистой воды залива, на фоне пламенеющих в сумерках алых столбов призрачного света…

Они улыбаются, глядя на величественные раворы национального парка Элио, где отец Антона тогда работал смотрителем.

Сейчас лейтенант Вербицкий, сколько ни пытался, никак не мог вспомнить тот момент, когда был сделан этот снимок.

Перед глазами стояла другая картина, въевшаяся в его мозг, словно раскаленное клеймо…

Стокилометровая радиоактивная воронка с остекленевшими от жара краями и черными лужами мертвой стоячей воды на дне.

И пепел.

Серый радиоактивный прах, в который превратились его родители…

На боевых радарах появились семь точек, растянувшиеся широкой дугой. Это были перехватчики противника.

Впереди медленно рос пухлый шар безымянной планеты. На левом обзорном экране ослепительно сиял диск местного солнца. Черный бездонный космос был испятнан близкими скоплениями звезд.

В гробовой тишине сдавленно попискивали сигналы пульта да мерно вздыхал насос системы регенерации воздуха.

Антон ждал. Год войны научили его терпению. Ему было мало тех истребителей, что третий час висели на хвосте его машины. Вербицкий ждал, когда появиться выпустивший их крейсер.

Наживка, на которую он собирался поймать гигантский боевой корабль, уже была введена в память бортовой киберсистемы его истребителя.

Рука Антона легла на сенсоры.

Пора.

Тщательно продуманный диалог между ним и его несуществующими напарниками вышел в эфир, с соблюдением всех закономерных задержек. Он был исполнен попросту безупречно.

– Флагман – Двенадцатому. Почему отстаете от группы?

Пауза…

– Двенадцатый… Флагману… – Голос, со всей скрупулезностью синтезированный компьютером, передавал волнение и страх неопытного пилота. – Я попался… У меня на хвосте семь перехватчиков противника!..

– Двенадцатый, у тебя на борту гиперсферный радар! Ты с ума сошел! Запрещаю ввязываться в бой! Воспользуйся сверхсветовым приводом!

Антон мысленно представил то смятение, что царит в этот момент в умах противника. Он мрачно усмехнулся. Гиперсферный радар являлся вымыслом, сказкой, он не мог существовать в принципе, по крайней мере на уровне современных технологий, но слухи о его изобретении то и дело возникали, будоража наиболее доверчивых… Расчет Вербицкого был холоден и точен. Противнику и в голову не придет, что разнервничавшийся молодой пилот станет рассказывать сказки за минуту до смерти…

– Двенадцатый – Флагману… Неполадки в ходовых секциях гиперсферного привода… Не могу уйти в прыжок! – В голосе звучала паника. – Нахожусь в визуальном контакте с планетой. Попытаюсь сесть и спрятать корабль!..

– Действуй, сынок! Мы запеленговали твой сигнал. Возвращаемся на базу за подкреплением! Продержись хотя бы сутки, и мы вытащим тебя оттуда! Конец связи…

На бледном лице Антона Вербицкого играла зловещая улыбка, когда, отключив запись, он резко развернул машину к планете. В хвостовой части истребителя открылись бомболюки, выбросив в космос пять кассет с автоматическими самонаводящимися ракетами класса «космос – космос». Их системы наведения были запрограммированы на поражение крейсера противника, который, по расчетам Антона, должен появиться тут не позже чем через сутки. Семь перехватчиков, стремительно приближавшихся к планете, боеголовки проигнорируют.

Антон мысленно представил себе многокилометровый крейсер, разлетающийся на куски от прямого попадания ядерных ракет, и в душе всколыхнулась, словно черный туман, душившая его ненависть. Смерть за смерть. Они заслужили это.

Закрыв дымчатое забрало гермошлема, он отрегулировал изображение и пошевелил пальцами, разминая их, прежде чем привычным движением охватить рычаги управления с гашетками на конце.

В душе Антона царило мрачное, безмолвное спокойствие. Он развернул корабль и устремился навстречу противнику.

В конце концов, ему была поставлена задача испытать машину в боевых условиях. Если она выдержит расклад семь на одного, то конструкторы могут быть довольны…

Его разворот не остался без внимания со стороны противника. Группа моментально распалась на тройки, которые начали стремительно расходиться в разные стороны, отрезая его от дальних орбит и прижимая к планете. Пилоты «Фантомов» не являлись дилетантами и справедливо опасались, что ему удастся в последний момент включить гиперпривод и исчезнуть.

Лишь один перехватчик не изменил курс и упорно шел в лоб. Антон, продолжая начатую игру, отработал двигателями коррекции уводя «Гепард» вниз, навстречу пухлой шапке атмосферы.

Теперь они должны успокоиться, уверовав в его самоубийственную попытку скрыться на поверхности.

Так и получилось. Точки на радаре рассыпались, как потревоженная стайка воробьев. Три из них перегруппировались, чтобы следовать за ним, оставшиеся четыре разбились попарно, барражируя на дальних орбитах.

Антон еще сомневался, вызвали ли они крейсер. Возможно, пилоты перехватчиков надеялись справиться с ним собственными силами, присвоив себе лавры победителей.

Что ж… Придется заставить их взмолиться о помощи…

Одно движение руки, и его истребитель начал преображаться. В хвосте обтекаемой машины выдвинулись четыре закрылка, каждый из которых оканчивался вакуумной электромагнитной турелью.

Антон форсировал двигатели, стряхивая с хвоста опасно приблизившегося противника, и включил боевой режим.

Впереди, сразу за крутым боком планеты, разгорался ослепительный серп зари. Машина Вербицкого, продолжая терять высоту, падала прямо в размытую линию терминатора.

На такой скорости он должен был неминуемо сгореть, рухнув в плотные слои атмосферы сверкающим болидом.

Видимо, его преследователи заподозрили неладное. Тройка распалась, и они начали расходиться в стороны.

Скверно… Антон резко потянул рули, и планета опрокинулась. В глазах потемнело от мгновенной перегрузки, когда его машина рванулась в обратном направлении.

«Гепард» трясло от запредельной нагрузки. Планета проваливалась вниз слишком медленно, нехотя выпуская крохотный космический корабль из своих цепких гравитационных объятий.

Щеки Антона отекли от перегрузки. Он шел в лоб растерявшемуся звену противника, не ожидавшего столь стремительного разворота и такой бешеной лобовой атаки.

Антон знал, что мало у кого выдерживали нервы, чтобы закончить этот самоубийственный маневр.

Большой палец правой руки заученным движением сбросил предохранитель гашетки. Он прекрасно знал, что три пилота противника в этот момент, бросив рули управления, в рефлекторном ужасе рвут страховочные ремни, чтобы выпрыгнуть из своих кресел.

На это у них уже не хватало времени.

Четыре автоматических орудия заработали, вбивая кумулятивные снаряды в лобовую броню головного перехватчика. Его пилот в немом оцепенении смотрел, как атакующий его корабль озарился бледными сполохами, и в тот же момент обзорные экраны в его собственной кабине брызнули осколками стекла, – лобовая броня не выдержала, разлетаясь рваными клочьями, и, «Фантом» мгновенно развалился на множество бесформенных фрагментов, окутавшись мутным декомпрессионным выбросом…

Истребитель Антона пролетел сквозь облако обломков, вырвавшись на оперативный простор, и, не снижая скорости, устремился прямо на барражирующую четверку перехватчиков.

В эфире царил настоящий хаос. Предсмертные вопли смешались с нечленораздельными выкриками, командами и мольбами о помощи.

Два боковых вздутия на корпусе машины Вербицкого раскрылись, обнажая тупые жала реактивных ракет «космос – космос».

Залп!..

Пять огненных хвостов рванули вперед. Антон мгновенно погасил скорость, намеренно отстав, чтобы дать возможность компьютерам самонаводящихся боеголовок поймать цели. Уже не один пилот окончил свой путь глупой и бесславной смертью, атакованный собственными ракетами, когда в пылу атаки, совершив залп, продолжал двигаться вплотную за роем выпущенных реактивных снарядов.

Тем временем пилоты двух уцелевших после лобовой атаки перехватчиков пришли в себя и, стабилизировав взбесившиеся в момент потери управления машины, устремились назад. Нет, они не были трусами.

Чем умнее и решительнее оказывался противник, тем яростнее клокотала в душе Антона сжигавшая его ненависть. Раз эти люди в своем уме, то как они могли хладнокровно сбросить ядерные бомбы на его планету?! Какое оправдание есть таким выродкам?

Только смерть…

В космосе вновь расцвели яркие сполохи разрывов. Антон бегло оглядел боковые мониторы и выругался от разочарования: все пять ракет атаковали два ближайших к ним корабля, проигнорировав более отдаленные цели.

Это резко меняло обстановку. У него не осталось больше ракет, только турели вакуумных орудий, да крупнокалиберная автоматическая пушка, жестко закрепленная в носу истребителя, а баланс сил по-прежнему был не в его пользу. Четыре корабля противника атаковали его с разных сторон, и тактическая система уже зафиксировала вспышки ракетных запусков.

В такие секунды его чаще всего выручала интуиция. Антон понимал что рискует, но выхода не было, и его корабль, подчиняясь команде, почти вертикально вонзился в лазурь атмосферы.

Он не слышал монотонных предупреждений бортовой киберсистемы о недопустимости подобного маневра, не видел, как на контрольных мониторах вспыхивают и гаснут запросы о том, стоит ли вывести атакующие ракеты в качестве целей, – вся информация безнадежно запаздывала: обшивка истребителя уже начала раскаляться, вражеские ракеты, выпущенные перекрестным огнем с разных сторон, сошлись в одной точке, где уже не было его корабля, и частично уничтожили друг друга, а уцелевшие, по прихоти систем самонаведения, переориентировались на атаку своих же кораблей…

На ближних орбитах расцветали сполохи разрывов и разлетались осколки брони от гибнущих перехватчиков, а он, почти потеряв сознание от перегрузки, падал, ведя отчаянную борьбу с взбесившейся машиной…

Резкие вспышки автоматически сработавших тормоз-снарядов ослепили его, заставив на мгновенье погаснуть видеокамеры.

Истребитель падал, сорвавшись в неуправляемый штопор, обшивка горела, дымясь и отслаиваясь. Глаза пилота, окруженные темными синеватыми мешками, от постоянной перегрузки вылезли из орбит, но он не потерял сознание и продолжал бороться, когда это уже казалось бессмысленной затеей.

Конечно, он мог катапультироваться, даже на такой скорости это спасло бы ему жизнь, но такова природа большинства настоящих пилотов: бросить машину, которая становится частью тебя самого, порой бывает выше человеческих сил, по крайней мере пока еще теплится хоть какая-то надежда… Потом, когда близкая поверхность рванет навстречу экранам, этот лучик надежды погаснет, но будет уже слишком поздно и оставшихся до столкновения секунд не хватит даже на то, чтобы рвануть рычаг катапультирования…

В обгоревшей обшивке обозначились широкие прорези, в которые, чудом не подломившись от бешеного напора встречного воздуха, выдвинулись короткие атмосферные крылья.

У Антона был единственный шанс спастись, не бросив машину. Он должен изменить вектор движения.

Медленно, миллиметр за миллиметром, он тянул на себя рычаги ручного управления, даже не пытаясь взглянуть на экраны, чтобы определить, сколько еще осталось до рокового удара о поверхность.

Иногда секунды в жизни человека складываются в неопределенные отрезки вечности. Антон успел подумать о многом за те мгновенья, что его сознание балансировало на грани неизвестности, между жизнью и смертью. Если верить бортовому хронометру истребителя, то с момента отключения тормоз-снарядов прошло восемь секунд, ну а если взять субъективное время полуживого от перегрузки пилота…

За забралом его гермошлема не было видно, как за эти мгновенья вечности его волосы стали седыми…

Штопор постепенно перешел в пологое падение. Еще одно усилие, и нос истребителя начал медленно задираться…

Антон судорожно сглотнул и позволил себе взглянуть вниз.

…Под днищем «Гепарда», сливаясь в головокружительные полосы, неслись хаотичные нагромождения скал. Его сердце похолодело, и он бросил моментальный взгляд на боковые мониторы. Там серой бесконечной мутью тянулись отвесные стены глубокого каньона.

Он тряхнул головой, взглянув на приборы.

Это не являлось чудом. Лазерные дальномеры систем автоматического пилотирования включились, как только первые молекулы воздуха ударились об обшивку его истребителя. Пока он, сантиметр за сантиметром, вытаскивал машину из штопора, они позаботились обо всем остальном, подправив курс так, чтобы он вошел в широкий разлом ущелья…

Взгляд Антона метнулся к радару.

Ему в хвост заходили две яркие точки.

Всего двое…

Он кинул быстрый взгляд на счетчики зарядов вакуумных турелей и понял, что шутки с судьбой закончились. На этот раз он окончательно влип. На приборной панели ярко мигали четыре рубиновых сигнала. Все внешнее вооружение было уничтожено. Турели оплавились и сгорели в плотных слоях атмосферы. Системы безопасности сообщали об автоматическом отстреле бесполезного балласта вместе с взрывоопасными остатками боекомплекта.

Антон побледнел. Не от страха, а от обиды. Это было почти ребяческое чувство. Стоило ли совершать невозможное, чтобы оказаться совершенно беспомощным в руках противника?..

Он с силой ударил ладонью по сенсору активации носового автоматического орудия, но шторки бронеплит безнадежно заклинило от температуры.

В порыве бесконтрольной ярости он рванул рычаги, и истребитель, взревев перегруженными двигателями, круто задрал нос и начал переворачиваться навстречу двум севшим на хвост перехватчикам.

Дистанция была ужасающе короткой, и нервы противника не выдержали еще одной безмолвной, внезапной, сумасшедшей лобовой атаки. Они инстинктивно рванулись в стороны, чтобы избежать столкновения, но этому воспрепятствовали отвесные стены ущелья. Один из пилотов все же справился с управлением и свечой взмыл вверх, второму же не хватило не то реакции, не то доли везения, и его машина врезалась в стену каньона.

Оглушительный взрыв потряс древние скалы, и в этот момент истребитель Антона вырвался наконец из теснины!

Вторая машина стремительно удирала. Ее пилот струсил. Он страшился встречи с противником, хоть тот и не сделал по нему ни одного выстрела. Антон хрипло закричал. Было что-то нечеловеческое в восприятии окружающего мира: вставший на ребро горизонт, серые скалы, нежная голубизна прозрачного утреннего неба и жирный шлейф черного дыма, утекавшего к перистым полосам призрачного небесного тумана…

Он выровнял машину, и в этот момент где-то сзади, за кабиной, в районе ходовых секций, возник заунывный дребезжащий звук.

Чуткий, восприимчивый слух Антона мгновенно различил этот характерный, бьющий по нервам скрежет и звон изломанного металла. И, словно подтверждая все самые нехорошие предчувствия, на пульте управления злобно вспыхнули сигналы тревоги.

На аварийном табло появилась надпись:

«Установка турбореактивной тяги. Критические повреждения в системе питания».

Просто не выдержал металл.

Антон в отчаянии на мгновенье прикрыл глаза, чувствуя, как машина, с одним работающим двигателем, начинает медленно, но неумолимо валиться набок.

Теперь у него оставался единственный выход.

Стиснув зубы, он одной рукой на ощупь нашел рычаг катапультирования и нажал его вниз, одновременно второй рукой оборвав кабель питания двигательных секций.

В следующий момент жесткий удар аварийно-спасательной катапульты швырнул его в лазурные небеса…

Глава 2.

УСЛОВИЯ ВЫЖИВАНИЯ.

Для каждого человека слово «ненависть» несет в себе свой, определенный и сокровенный смысл.

Для Антона Вербицкого оно означало жестокую, без компромиссов и правил борьбу до полного физического уничтожения противника. С точки зрения прошлых лет, он был безумен. С точки зрения настоящего, постоянная, изматывающая, выжигающая его изнутри борьба была единственным способом сохранить рассудок.

От удара о твердую почву он на несколько мгновений потерял сознание и потому не видел, как автопилот его истребителя пытался посадить покалеченную машину. Вырвав жгут питания двигательных секций, он отключил тем самым второй, неповрежденный, двигатель, давая автоматике возможность честно выполнить свои функции.

Обгоревшая машина неуклюже планировала на коротких крыльях, пока не чиркнула брюхом по скалам, издавая зубовный скрежет раздираемого металла. Истребитель несколько раз подбросило, развернуло вокруг своей оси, проволокло по небольшому плато, и наконец он застыл на краю обрыва, опираясь на одно крыло, словно покалеченная птица.

В этот момент Антон очнулся. Он лежал, скорчившись в объятьях амортизационного каркаса, и перед его глазами, в расселине камня, гнулся под порывами ветра пучок выцветшей, желтовато-зеленой травы.

«Хлорофилл… – пришла в голову отстраненная мысль. – Планета кислородная…»

Следующая мысль вернула его рассудок в реальность. Где-то в небесах кружил перехватчик противника. Его пилот наверняка будет искать место вынужденной посадки «Гепарда», чтобы завладеть гипотетическим «радаром».

Застонав от боли, Антон разогнулся, расстегнув пластиковые дуги и освободившейся ногой отпихнув в сторону остатки кресла.

Поднявшись на четвереньки, он едва не рухнул от слабости и боли. К горлу подкатила тошнота. Вербицкий вновь застонал, сдерживая рвущийся наружу желудок, с яростью урезонивая собственный вестибулярный аппарат. Несмотря на то, что под ним был твердый и холодный камень, организм никак не хотел воспринимать реальное положение вещей, и скала вращалась перед затуманенным взглядом Антона, словно он все еще падал…

Из поднебесья накатывался надсадный рев турбин.

Антон собрал все силы и рывком сел. Он знал, что его противник вернется, но не думал, что это произойдет так быстро.

Рев нарастал, и он начал отползать под укрытие наклонной скалы.

В следующий момент Антон убедился, что имеет дело с отменным ублюдком. Фрайг побери… Он сражался с ними яростно, безумно, но честно…

Рев накатывался на него, и вместе с ним по земле и скалам бежали две непрерывные строчки разрывов, неумолимо настигая ползущего человека. Антон собрав остатки сил привстал на колено, но в следующий миг сокрушительный удар швырнул его на землю.

Он упал, ударившись головой о камни, расколов забрало своего гермошлема, а султанчики разрывов, оставив на его спине черную уродливую отметину, пробежали еще с десяток метров, осыпая все вокруг каменной крошкой.

Вой начал удаляться.

Антон вновь привстал, испытывая мучительную боль, судорожно вдыхая холодный, горьковатый воздух планеты и чувствуя, как по разбитому лицу и простреленному боку текут горячие струйки крови.

У него было не больше минуты, чтобы укрыться от следующей очереди.

В полубессознательном состоянии, действуя по большей части рефлекторно, он пополз, не выбирая направления, с единственным стремлением найти какую-нибудь щель, где можно будет залечь, достать оружие и подороже продать свою жизнь…

Перед глазами полыхали оранжевые круги. Он то терял сознание, то обретал его вновь. Подтягиваясь на руках, он отползал прочь с открытого места, сам не подозревая того, что движется прямо к краю обрыва…

На душе было тепло и спокойно… Помутившийся рассудок рисовал давно позабытые образы.

Он видел пламенеющие столбы раворов во всем их ночном великолепии… Глупая ухмылка жабоклюва в загоне национального парка… Памятник экипажу «Кривича» на том месте, где четыреста лет назад совершил посадку тот легендарный корабль…

Он помнил, что список имен, высеченных на куске настоящей обшивки колониального транспорта, установленном в качестве мемориальной плиты, начинался с фамилии Галанин, сразу за которой в списке основного экипажа шел Андрей Вербицкий, его далекий предок…

Еще один метр…

Он в очередной раз подтянулся на руках, теряя сознание от боли, но в черном мраке небытия, словно гигантская серая птица, кружила его ненависть к тем, кто пришел из глубин Галактики, с проклятой прародины… Они хотели забрать то, что в течение столетий бережно и гордо вынашивалось в сознании новых и новых поколений элианцев, – их независимость…

Пальцы Антона внезапно ощутили пустоту, и до его помутившегося сознания сквозь вереницу ирреальных образов дошло ощущение того, что он сорвался и катится по бесконечному горному склону…

Потом пошел дождь…

* * *

…Он очнулся в полной темноте.

Вокруг была вода. С небес доносился раскатистый рокот грозы, и черный купол небосвода то и дело рассекали косые, ветвистые зигзаги молний…

Сквозь разбитое забрало гермошлема по лицу хлестали прохладные струи дождя.

Его лихорадило, спина и бок горели огнем, все тело сотрясала крупная дрожь…

Несколько минут он лежал, даже не пытаясь пошевелиться, просто глядя в черный купол небес, где сполохи молний высвечивали темные лохматые тучи.

Несмотря на лихорадку и саднящую боль, на душе Антона было тепло и спокойно. Он даже улыбнулся разбитыми и потрескавшимися губами.

Его безумие, его ненависть, его война – все пришло к концу…

Он умирал.

Потом в глухой дождливой ночи раздался душераздирающий вопль какого-то существа, и ощущение безмятежного покоя моментально исчезло.

Он нашел в себе силы и приподнялся на локте, превозмогая слабость и боль.

Странно, но он совершенно не хотел возвращаться ни в какую реальность. Где-то сбоку прошелестели осторожные шаги. Вопли не прекращались, наполняя темноту ощущениями страха.

Антон прислушался. Шаги кружили вокруг него.

На что он надеялся, когда пополз вверх по каменистому склону?

Впоследствии он так и не смог ответить на этот вопрос. Просто в какой-то момент к нему вернулась вся ярость и боль, испытанная им за последние часы. Было нестерпимо обидно, что какая-то тварь уже восприняла исходящую от него обреченность и кружит, терпеливо ожидая, когда можно будет полакомиться куском свалившейся с небес падали…

Ползти по мокрым скалам и осклизлой от дождя земле было неимоверно трудно, и он несколько раз соскальзывал вниз, начиная с нуля пройденный путь. Его все больше лихорадило, он вновь начал терять сознание и потому совершенно не помнил, как оказался на широкой, ровной площадке перед узкой расселиной, ведущей в пещеру. Единственное, что сохранила его память, были звуки отчаянной борьбы каких-то существ, доносившиеся отсюда незадолго до того, как он выбрался на ровное место.

Привалившись спиной к скале, он зашелся в мучительном кашле.

Рассвет еще не наступил, но ночь уже не была похожа на ночь. Сильный, порывистый ветер теперь перешел в шквал. С неба низвергались потоки воды, молнии рвали тьму бледными вспышками. Антон посмотрел вниз, пытаясь оценить пройденный путь, и внезапно заметил, что котловина, откуда он выбрался, вся полыхает пожарами, которые не мог погасить даже проливной дождь. Деревья и кусты, освещаемые непрерывными разрядами молний, были повалены в нескольких местах концентрическими кругами.

Антон чувствовал себя отвратительно, но путь по мокрому склону, мучительный и долгий, потребовавший невероятного напряжения, вернул ему ощущение реальности, и теперь он желал одного – оказаться в сухой и относительно безопасной пещере, подальше от гнева разбушевавшихся стихий.

Ему достало сил только на то, чтобы доползти до входа. Кое-как примостившись на сухом пятачке, под навесом наклоненной скалы, он отсоединил от пояса изодранного и вымазанного грязью скафандра индивидуальную электронную аптечку и, расстегнув скафандр, прижал к обнаженной груди головку анализатора, расположенную в торце тридцатисантиметрового цилиндра.

Почувствовав, как впились в его кожу зонды, Антон закрыл глаза.

Ему опять чудились мягкие, крадущиеся шаги, но разлепить отяжелевшие веки не было сил. Рассчитанный на сохранение человеческой жизни прибор уже произвел необходимые анализы, и после очередного укола инъектора Антон вдруг провалился в тревожную, но спасительную для него бездну не то беспамятства, не то сна…

…Опять, в который уже раз, его мучили кошмары. Сквозь сладкую одурь вызванного лекарством сна Антону виделись странные вещи. Кто-то подкрался к нему сзади. Наверное, не будь у него на голове помятого гермошлема с разбитым забралом, он бы ощутил на своем затылке горячее дыхание зверя…

Чьи-то зубы впились в шейное кольцо его скафандра и поволокли обмякшее, безвольное тело в глубь пещеры, где по полу были разбросаны кости каких-то животных, и витал удушливый запах разлагающейся плоти…

Потом громадная темная тень заслонила собой освещаемый вспышками молний вход в пещеру, и за спиной Антона сверкнули два зеленых глаза. Раздалось шипение, и гибкая тень метнулась навстречу заслонившей проход исполинской фигуре.

Конечно, сознание Антона воспринимало эти картины не более как бред…

Потом наступил холодный и сырой рассвет.

…Он открыл глаза, удивленно уставившись в низкий каменный свод пещеры.

Здесь было относительно тепло и сухо, но в застоявшемся воздухе витал тошнотворный смрад. Антон пошевелился, и его рука задела что-то твердое и белое. Он скосил глаза. Небольшой, выбеленный временем череп с двумя впалыми глазницами прокатился по полу пещеры и застыл, скалясь клыками в сторону освещенного полуденным солнцем входа.

Это уже не было похоже ни на сон, ни на бред. Антон наконец избавился от остатков забытья и теперь с удвоенной остротой воспринимал реальность.

Он чувствовал, что ослаб, как новорожденный ребенок. Не в силах напрячь ни один мускул, он лежал на одеревеневшей спине. Постепенно в его памяти начали всплывать события прошедшей ночи. Пока он лихорадочно пытался из обрывков воспоминаний составить связную картину, сбоку от него что-то шевельнулось. Антон напрягся, моментально забыв про слабость, когда услышал мягкие, крадущиеся шаги…

Несомненно, это был тот самый таинственный зверь, что присутствовал в его ночных кошмарах.

Лучше бы ему было не приходить в сознание… Антон помертвел, когда сзади к нему склонилась чья-то тень, он почувствовал горячее дыхание зверя, и вдруг мягкий и шершавый язык коснулся его щеки…

Антон не дышал, в полнейшей растерянности.

Язык прошелся по его щеке, как кусок теплой наждачки, и вновь повторил то же движение. Потом еще… И еще раз…

Оно лизало его!

Леденящий страх на мгновенье отпустил его разум. Сквозь вход в пещеру проникало достаточно света, и Антон смог разглядеть в нескольких сантиметрах от своего лица два изумрудно-зеленых глаза с черными вертикальными зрачками. Существо, словно уловив его осмысленный взгляд, бросило лизать и, широко зевнув, показало два ряда острых клыков. Затем оно село, чуть склонив голову, и уставилось на Антона сонным и сытым немигающим взглядом. Казалось, что ему только и нужно было, чтобы он открыл глаза или любым другим способом дал знать, что жив.

Оказывается, смертельный ужас – это отличный стимулятор. Антон чувствовал, как выброшенный в кровь адреналин возвращает к жизни его тело, наполняя энергией мышцы.

Его рука медленно, чтобы не привлечь внимания зверя, потянулась к поясу, где в пластиковой кобуре был снятый с предохранителя автоматический пистолет.

Пока его пальцы совершали медленные и осторожные эволюции, глаза Антона неотрывно следили за зверем. Это было самое удивительное создание, виденное им за последние пять лет. Его мускулистое тело было покрыто лохматой, местами свалявшейся рыжевато-коричневой шерстью. Вообще, если верить рожденным в его голове мгновенным ассоциациям, то оно удивительно походило на огромного полутораметрового котенка…

…В детстве у Антона был кот… Эти представители животного мира Земли были на Элио большой редкостью. По каким-то причинам их предки, прилетевшие вместе с людьми на колониальном транспорте «Кривич», не прижились, и колонистам удалось сохранить всего несколько пар, которые содержались в домашних условиях, строго изолированные от биосферы планеты. Отец Антона, будучи зоологом и смотрителем национального парка Элио, однажды принес домой такое же лохматое игривое чудо. Котенок был совсем маленьким, серым и смешно ковылял на тонких, еще не окрепших лапах, неизменно забираясь в постель к пятилетнему Антону, который как раз в это время болел и лежал с высокой температурой…

…Пальцы Антона наконец сомкнулись на холодной и ребристой рукоятке автоматического пистолета. Он непроизвольно вздохнул и медленно извлек оружие на свет.

Существо склонило голову, взглянув на вороненую сталь, широко зевнуло и вновь перевело взгляд на лицо человека.

Некоторое время они неотрывно смотрели друг другу в глаза.

Несомненно, предки этого существа эволюционировали по пути типичных представителей семейства кошачьих, но были при внимательном рассмотрении детали, указывающие на особенности местной эволюции. Отец часто рассказывал Антону о различных исследованиях в области биологии, и он знал, что животный мир всех без исключения кислородных планет имеет определенную схожесть, но природа, как правило, следует своим стандартным заготовкам лишь до определенного момента, – все существа на кислородных мирах обычно можно разделить на млекопитающих и земноводных, птиц, зверей и рыб, но их многообразие бесконечно, и при всей схожести земная обезьяна будет отличаться от приматов Прокуса так же сильно, как птеродактиль отличается от воробья…

Это существо действительно очень сильно напоминало огромного кота, за исключением, наверное, передних конечностей: они были более развиты и имели длинные, оканчивающиеся когтями пальцы, лишенные волосяного покрова.

«…Интересно, как оно меня воспринимает, – подумал Антон, – я его завтрак, пленник или же просто постороннее, полудохлое существо?..»

…Движение.

Пальцы Антона рефлекторно впились в ребристую рукоятку.

Существо грациозно выгнуло спину, потянулось и, мягко ступая, подошло ближе.

Антон не шевелился.

– Уург?..

Теплый шершавый язык прошелся по его лицу, потом по рукам.

– Хороший котик… – прошептал Антон, сам испугавшись звука собственного голоса, похожего на мучительный скрип заржавленного механизма.

– У-ург?!. – Зверь отпрянул, и коричневато-рыжая шерсть встала дыбом по всему телу, обнажив длинную рваную рану на боку, покрытую коркой запекшейся крови.

– Ну… Не бойся, – выдавил Антон.

Оно сделало неуверенный шаг вперед. Под густым мехом существа при каждом шаге округлялись и перекатывались великолепные мускулы. Создавалось впечатление, что оно могло прибить человека просто небрежным ударом лапы. Хотя Антону, в свою очередь, достаточно было слегка надавить на гашетку…

При этой мысли он вдруг вспомнил о теплом, шершавом языке и своих полубредовых ночных видениях, в которых это существо тащило его сюда, в пещеру, а потом сражалось у входа с какой-то тварью, защищая бессознательного человека…

– Ну что?.. – Его горло наконец прочистилось и издавало подобающие человеку звуки. – Кто ты, лохматик?

– Уууррг… – Он сел на задние лапы, обвив их хвостом, и вдруг сонно зажмурился.

Да, стоило увидеть все в ином свете. Нужно только на секунду забыть о пистолете и когтях. Перед ним, зажмурившись, сидел пушистый домашний зверь, сильно смахивающий на того котенка, что подарили ему в детстве, только, конечно, во много раз больший… Антон мысленно удивился, как трудно порой бывает пересилить въевшийся в душу страх и выработанную годами войны враждебность…

Он выпустил рукоять пистолета, позволив ему скользнуть назад, в кобуру, подтянул руку, оперся на нее и приподнялся. Боли не было, но его тело затекло. К тому же его трясло от холода, исходящего от каменных стен и пола пещеры.

Собрав всю свою волю, Антон привстал, сначала на четвереньки, потом медленно выпрямился и проковылял к выходу из пещеры, чувствуя, как с каждым шагом в его мышцы болезненно возвращается жизнь.

Снаружи было тепло. Солнце ярко сияло в зените безоблачного, лазурного неба, влажная земля, высыхая, курилась паром, а над памятной котловиной плавали пласты густого тумана.

Он вспомнил звуки ночной борьбы и огляделся вокруг.

На краю каменной площадки, среди белеющих тут и там обглоданных костей, лежал хозяин приютившей его пещеры. Это был двухметровый ящер с мощным, шипастым хвостом, толстыми мясистыми лапами и большой защищенной роговыми пластинами головой. В разинутой пасти виднелись ряды устрашающих клыков, явно не предназначенных для вегетарианской пищи. Горло ящера было в двух местах разорвано мощными ударами когтистых лап.

Антон присвистнул и присел на корточки, с уважением разглядывая жмурящегося на солнце победителя ночной схватки, который показался из пещеры и сел, облизывая длинным розовым языком пораненный бок.

Антон отошел на несколько шагов. Его все еще мутило, и слабость давала о себе знать. Прислонившись спиной к нагретой скале, он прикрыл глаза.

Воспаленное сознание как будто ждало этого момента. Перед плотно сомкнутыми веками моментально закружил мучительный хоровод событий, словно в рассудке кто-то прокручивал изощренную и продуманную вереницу стоп-кадров…

«Ты заперт на этой планете и больше никогда не выберешься отсюда!..» – гоготало сознание на фоне пикирующего из поднебесья вражеского перехватчика.

«Почему ты не умер там, на дне котловины, когда тебя ничто не тревожило, и ты знал, что выполнил свой долг?!» – измывался визгливый потусторонний голос.

«Зачем тебе жить?!»

Кошмарное видение остекленевшей воронки и гонимого ветром пепла разрасталось до рамок безумия.

Он вздрогнул всем телом и открыл глаза.

Стоял теплый день. Спасшее его лохматое существо растянулось у входа в пещеру, нежась на солнце.

Антон отстегнул замки помятого гермошлема и, сорвав его с головы, с силой швырнул об землю. Его душила ненависть, но теперь уже к самому себе.

Кот вскочил как ошпаренный. Каждая шерстинка на его теле стояла дыбом, пока взгляд двух округлившихся глаз провожал скачущий по камням гермошлем.

Антон впервые в жизни слышал такое бесподобное по своим интонациям шипение. Он угрюмо посмотрел на своего ошарашенного, готового к драке спасителя и вдруг безнадежно расхохотался, опустившись на корточки.

Существо подошло к нему и село напротив. Было непонятно, смеется человек или из его горла вырываются хриплые рыдания. Антон действительно балансировал на грани срыва. Его положение нельзя было назвать плохим, – оно было попросту безвыходным… Война выжгла в его душе все, оставив только боль и ненависть к тем, кто вторгся в его жизнь, обратив в прах все самое дорогое… Он жил исключительно ради того, чтобы убивать врага, все остальное в нем поблекло и потеряло какой-либо смысл. Он разучился быть человеком…

И вот он один. Раненый, но живой, вдали от битв, на девственной планете, без надежды вернуться туда, где люди истребляют друг друга…

Тишина. Чистый, чуть горьковатый воздух…

Он чувствовал себя старой, изуродованной машиной, которую вышвырнуло на обочину, – и вот она стоит, еще способная двигаться, но уже не нужная, списанная в процент потерь и лишенная смысла собственного существования.

Он знал, что ему поздно начинать что-либо заново. Слишком много сгорело в его душе…

Теплое дыхание зверя опять коснулось его щеки.

Антон вдруг почувствовал, как от безысходности защемило в груди, словно он был не изувеченным войной солдатом, а маленьким мальчиком…

Он не понимал, что вдруг на него накатило, но, подчиняясь идущему из глубин души порыву, вдруг протянул руки и обнял своего спасителя за шею, чувствуя, как тонут пальцы в мягком пушистом подшерстке…

– Слушай, ты девочка или мальчик? – задал он на ухо коту чисто риторический вопрос. – Похоже, мальчик, девчонки так не дерутся… – Он говорил и успокаивался одновременно, словно от этого теплого пушистого существа исходили какие-то целительные волны… – Я буду звать тебя – Пух. Договорились?

В ответ раздалось невнятное «Урм…».

Антон отстранился и начал снимать с себя изодранный скафандр. Душивший его минуту назад приступ отчаянья и бешенства вдруг отступил.

Конец доступной бесплатно части книги

Полная версия доступна за $0.50 в библиотеке FictionBook.