В провинциальном Приморске застрелен майор ОБЭПа Руслан Мажаров, который расследовал обстоятельства хищения государственных средств, выделенных на строительство спортивных объектов. Дело об убийстве Мажарова поручают лучшему московскому сыщику Льву Гурову. Он прилетает в Приморск и немедленно приступает к расследованию. Как только появляются первые результаты, к Гурову обращается представитель местных властей и предлагает спустить дело на тормозах. А когда сыщик отказывается, чиновник приказывает подручным «убрать» столичного гостя…

Николай Леонов, Алексей Макеев

Эстафета с пистолетом

Глава 1

В среду утром полковник Гуров проснулся очень рано и, обрадованный теплой и ясной погодой за окном, не стал досыпать, а, наоборот, отправился под холодный душ, потом сделал зарядку, долго и с удовольствием пил кофе в кухне, готовил бутерброды для себя и жены Марии…

Та, в отличие от него, вставать не спешила. Мария, работавшая актрисой в театре, часто задерживалась после спектаклей допоздна и вчера тоже приехала домой уже после полуночи, а спать легла не раньше двух. Гуров, жалея ее, не будил жену, хотя ему очень хотелось поделиться с ней хорошим настроением. Уже одетый, с плащом, перекинутым через левую руку, он, решив все же подойти к жене, склонился над ней и негромко произнес:

— Вставай, мать! Всю утреннюю благодать проспишь!

— Гуров, имей совесть, — невнятно пробормотала Мария, переворачиваясь на другой бок. — У меня сегодня выходной.

— Ладно, спи, — усмехнулся Лев. — Бутерброды на кухне, кофе в кофейнике. Я на службу.

Мария снова пробормотала что-то нечленораздельное и поглубже зарылась в одеяло. Гуров, стараясь ступать тише, вышел из квартиры и запер дверь.

Легкий ветерок вился в полуоткрытое окно, заполняя свежестью салон автомобиля. Ярко светило солнце, под которым стремительно высыхали последние лужи, оставшиеся от стаявшего снега и прошедшего ночью дождя. Было раннее утро, едва миновало восемь. Полковник Гуров ехал в Главное управление МВД и щурился от бивших в глаза солнечных лучей. Но поднимать тонированные стекла своей машины ему совершенно не хотелось: за долгие зимние месяцы нехватка солнечного света ощущалась теперь, в середине весны, особенно остро, и полковник с жадностью ловил его, невольно высовываясь в окно и подставляя лицо солнечным лучам.

Апрель, один из лучших месяцев года, вовсю резвился за окном. Весна наконец почувствовала себя полноправной хозяйкой, решительно прогнала загостившуюся зиму, распрямила плечи и теперь кричала, вопила во весь голос: «Это я, я пришла! Радуйтесь!» Зима долго не хотела уходить, затянула свое пребывание аж до начала апреля, снег никак не собирался таять, солнце, словно испугавшись, укрылось за тучами, а ветер завывал и неистовствовал, словно на дворе стояла середина февраля. А потом все понеслось даже не быстро, а прямо-таки стремительно: солнце, отбросив все сомнения, смело вставало высоко в небе, буквально за неделю растопило снежно-ледяные глыбы, казавшиеся каменными, бурными ручьями наполнило улицы, смыло всю грязь и сор и теперь, успокоенное, ласково светило, переливаясь разноцветным радужным спектром.

«Похоже, весны как таковой и не будет, — подумал Лев, посмотрев на уличный термометр, показывавший плюс двадцать три градуса. — Все сразу в лето перейдет». Подобная ситуация возникала уже третий год подряд — достаточный срок, чтобы можно было говорить о традиции.

Он остановил свой автомобиль у здания главка, вышел из машины и, легко взбежав по ступенькам, поднялся в свой кабинет. До планерки времени было достаточно: Гуров прибыл на службу на полчаса раньше нужного времени. И собирался посвятить его не как обычно — доработке документов, протоколов и прочих бумажек, что не успел довести до ума вчера, — а приятному безделью.

Он опустился на стул перед компьютером, включил его и приготовился не спеша почитать местные новости. Причем не криминальные, а простые, обывательские. Ну, может быть, социально-политические. Или футбольные. Станислав Крячко, его ближайший друг и коллега, к примеру, вообще никаких других новостей не признавал. Будучи яростным болельщиком «Спартака», он не пропускал ни одного матча любимой команды, а газету «Спорт-экспресс» покупал регулярно, она была у него, кажется, единственным чтивом, своего рода «настольной книгой». Гуров даже шутил, что это «крячковское Евангелие».

Едва полковник зашел на сайт, посвященный футболу, — тот, на котором постоянно торчал Крячко, как на столе зазвонил телефон. Гуров мог и не снимать трубку, поскольку его рабочий день официально еще не начался, но, будучи педантом, не мог оставить звонок без внимания.

— Главное управление МВД, полковник Гуров слушает, — дежурным голосом произнес он, уверенный, что сейчас переправит звонившего по другому адресу.

— Лева? — голос генерал-лейтенанта Орлова звучал вкрадчиво. — Рад тебя приветствовать!

— Вот уж поистине всевидящее око начальства, — усмехнулся Гуров. — Петр, ты мне случайно «маячок» не установил? Откуда ты знаешь, что я уже в кабинете?

— Зачем мне эти «маячки», Лева? Мы по старинке, в окно смотрим. Вон, машинка твоя стоит, блестит на солнышке…

— Понятно, — вздохнул Гуров. — Чего хотел, отец? Я только вчера все материалы по последнему делу сдал.

— У нас, Лева, последних дел не бывает, — назидательным тоном проговорил Орлов. — Последнее дело у тебя будет, когда мы на другой день тебя на пенсию проводим. А ты вроде пока не собираешься в это благословенное место?

— Ладно, что случилось? — посерьезнел тот, понимая, что Орлов не просто так звонит ему еще до начала планерки.

— Зайди ко мне, — сменил тон и Орлов. — Срочно. — И повесил трубку.

Гуров, подавив вздох сожаления, выключил компьютер и направился в кабинет начальства. Сейчас, в середине апреля, в их ведомстве царило относительное затишье. Серьезные дела если и появлялись, то нечасто, и раскрывались планомерно и в срок. Вот только буквально на днях он завершил работу по делу об угонах дорогих иномарок — случалось, что с убийством водителя. И если честно, то после этого дела, отнявшего у него огромное количество нервных клеток и подарившего взамен множество седых волос, Лев очень хотел взять передышку и хотя бы пару недель заниматься чем-нибудь поспокойнее. Во всяком случае, без перестрелок, погонь и операций по взятию бандитской группировки.

Судя по тону Орлова, дело, ради которого он вызвал Гурова с утра пораньше, не относилось к числу пустяковых. Но вот насколько оно серьезно? И какого рода эта серьезность?

Лев открыл дверь в приемную Орлова, приветливо кивнул его бессменной секретарше, обаятельной Верочке, а затем вскинул брови, выражая вопрос. Верочка скорчила угрюмую физиономию и приняла позу мыслителя, но почти тут же улыбнулась. И Гуров, сразу поняв, что Орлов хоть и находится в глубоких раздумьях, но настроение его не столь скверно, как могло показаться. Улыбнувшись Верочке в ответ, он взялся за ручку кабинета генерал-лейтенанта.

Орлов сидел за своим столом в точно таком же положении, как его только что изобразила Верочка, и Гуров едва сдержался от смеха. Это было бы совершенно неуместно — настроение Орлова явно не располагало к шуткам. Лев молча прошел к столу и протянул руку своему давнему другу и начальнику по совместительству. Генерал-лейтенант кивком показал ему на стул, выпрямился и, поглядывая на Гурова из-под очков, о чем-то раздумывал.

— Лева, ты футбол любишь? — наконец прервал он эту игру в молчанку.

— Если тебе нужен горячий футбольный поклонник, то следовало бы лучше вызвать Крячко, — осторожно ответил Лев. Он понимал, что Орлов задает этот вопрос не из праздного любопытства, тем более что ответ ему был хорошо известен, поскольку он знаком с Гуровым не один десяток лет и даже не два. Льва немного раздражало, что Петр заходит издалека и никак не решается сказать о сути дела прямо, он привык к конкретике и подобные рассусоливания его порой откровенно злили.

— Не злись, Лева, — отозвался Орлов, мгновенно уловивший настрой своего подчиненного — любимого, кстати, и по праву считавшегося лучшим опером-важняком в главке. — Просто тут картинка вырисовывается такая… — Генерал неопределенно пошевелил щепоткой пальцев в воздухе. — Одним словом, я сам сейчас в раздумьях. Ты о чемпионате мира по футболу слыхал?

— Бразильском? — уточнил Гуров.

— Да на кой шут нам бразильский! — скривился Орлов. — О нашем, российском!

— Разумеется. Россию выбрали из девяти претендентов, подавших заявку. Так что теперь мы — хозяева чемпионата. Пройдет он через четыре года, в 2018-м, в одиннадцати городах России, с начала июня по начало июля.

— Признаюсь, я приятно удивлен и рад тому, насколько ты осведомлен на эту тему, — чуть приподняв очки, бросил на Льва одобрительный взгляд Орлов.

— Ты еще больше удивишься и обрадуешься, когда обнаружишь, насколько на эту тему осведомлен Крячко! — засмеялся тот. — Кстати, почему бы тебе не позвать и его? Или дело совершенно секретное?

— От вас у меня секретов нет. И Крячко я уже вызвал — вы мне оба понадобитесь. Просто я пока не решил, кому из вас что поручить. Распределение ролей для меня пока под вопросом. Крячко сейчас едет в главк, но пока он на своем драндулете доползет, мы с тобой успеем обсудить некоторые детали, а то он своими клоунскими репликами все совещание в спектакль превратит! — поморщился Орлов. — Так что вот о чем…

Планам генерала не суждено было сбыться. Из приемной послышался раскатистый баритон, явственно свидетельствующий, что явился не кто иной, как Станислав Крячко собственной персоной — тоже опер по особо важным делам, тоже полковник и тоже близкий друг Петра Николаевича Орлова, а еще больше — Льва Гурова. Гуров и Крячко проработали бок о бок больше четверти века. Делили один кабинет на двоих, а также все успехи и неудачи, включая сложные дела и нагоняи от начальства. Они были очень разными. Как по характеру, так и по методам работы в сыске. Гуров — сыщик по призванию, умный, интеллектуал, психолог, предпочитающий анализ. Крячко, несомненно, тоже умный, но с хитринкой. Склад его ума был несколько «крестьянским», как любил подшучивать Лев. При этом типичный практик. Не зная теоретических основ психологии, он умело применял свои знания, основанные на житейском опыте, на практике.

Крячко бодро приветствовал Верочку, на ходу рассказывая ей какой-то анекдот, от которого секретарша негромко смеялась, топтался в приемной, шумно кашлял, потом наконец затих. Орлов с досадой смотрел на дверь кабинета, ожидая, что она немедленно откроется и Крячко своим появлением тотчас нарушит хотя бы подобие спокойствия в его кабинете.

Ожидания не обманули генерал-лейтенанта: дверь резко распахнулась, и Крячко ввалился в кабинет.

— Здорово, Лева! — протопал он как медведь через весь кабинет и протянул Гурову свою огромную ладонь.

Орлов тоскливо смотрел на грязные следы на свежевымытом ламинате, оставляемые грубыми армейскими ботинками Крячко.

— Где ты грязь-то умудрился найти? — не сдержал он своего раздражения.

— Как где? — округлил глаза Станислав, протягивая руку и Орлову. — Прямо перед зданием нашего доблестного ведомства видел какая лужа?

— Ты в нее, видать, обеими ногами и влез! — проворчал генерал.

— Ты чего с утра не в духе, Петр? — пророкотал Крячко. — Погода вон какая славная, солнышко светит, птички поют! Или ревматизм застарелый прихватил? Так я тебе могу одну мазь порекомендовать, мне Наташка на прошлой неделе купила — всю хворь как рукой снимает!

— Меня не ревматизм, меня инфаркт скоро прихватит от тебя, — махнул рукой Орлов.

— А я-то чем тебе не угодил? — еще больше удивился Стас. — Спешил на всех парусах, едва от тебя звонок получил! Старался, личный бензин жег, чтобы поскорее добраться.

— Твое излишнее рвение порой никому не на пользу, — продолжал разоряться Орлов, но тут вмешался Гуров, видя, что генерал-лейтенант, озабоченный, разумеется, в первую очередь отнюдь не поведением Крячко, а свалившимся на его голову новым делом, перегибает палку, причем не в ту сторону.

— Стас, Петр хотел поговорить с тобой о футболе, — чуть улыбаясь, проинформировал он. — Обратиться к тебе, так сказать, как к эксперту.

Крячко застыл, думая, что его разыгрывают, а потом торжественно произнес:

— Петр! Да ты мне мог хоть ночью позвонить! Я тебе такую информацию дам — ни от одного спортивного эксперта-аналитика такой не получишь! Валяй, спрашивай, что там у тебя? — и с небрежным, но при этом гордым видом развалился в кресле.

— Да не надо уже! — отмахнулся Орлов, успокаиваясь. — Меня футбол как таковой не интересует… Ладно, — вздохнул он. — Раз уж мы все вместе собрались, перейду прямо к сути, чтобы двадцать раз не повторять.

«Давно бы так!» — подумал Гуров.

— Значит, чемпионат мира по футболу 2018 года состоится в России и пройдет, как уже Лева сказал, в одиннадцати городах. Наизусть я их все равно не помню…

— А я помню, — тут же вставил Крячко, но Орлов жестом одернул его.

— Нас интересует один среди прочих. А именно город Приморское. Прекрасный город на берегу Черного моря.

— Вот уж удивляюсь, как он попал в этот список! — фыркнул Крячко. — Не город, а городишко! Там не только стадиона приличного — вообще ничего нет! А Ярославль, к примеру, вылетел!

— И это нам сейчас не слишком важно. Нас Приморское интересует несколько в ином аспекте. И вот о нем сейчас пойдет речь.

Орлов бросил взгляд на своих подопечных, сидевших молча, поправил на носу очки и казенным голосом зачитал лежавший у него на столе документ:

— В ночь с десятого на одиннадцатое апреля, точнее, в ноль часов тридцать минут, произошло убийство гражданина Мажарова Руслана Георгиевича, жителя города Приморского. Мажаров был убит у подъезда своего дома выстрелом в сердце из пистолета предположительно системы «вальтер»…

— Петр! — не выдержал Крячко. — Давай без официальщины, а? Объясни русским языком, что случилось и что требуется от нас. А заодно при чем тут футбол — так, ради интереса.

Орлов, подавив вздох, отложил листок в сторону, скрестил пальцы, поставив локти на стол, и продолжил своим обычным голосом:

— Мажаров работал в сочинском ОБЭПе. И в последнее время занимался проверкой лиц, которым были выделены средства на строительство объектов, необходимых для проведения чемпионата. Станислав правильно заметил, что там нет ни хорошего стадиона, ни многих других объектов, необходимых для проведения турниров такого уровня. Но ведь не ты один такой умный, Станислав! Городские власти озаботились строительством новых объектов, объявили тендер, наняли специалистов, ссудив им необходимые средства… То есть понимаете, к чему я клоню?

— Ясен пень! — хмыкнул Крячко. — Начался распил этих самых средств, выделенных на проведение ЧМ!

Орлов как-то грустно кивнул.

— Интересно, много ли уже распилить успели? — с любопытством повернулся Крячко к Гурову, но тот лишь неопределенно пожал плечами.

— Достаточно, — ответил Орлов. — В основном это, конечно, разного рода подрядчики…

— А чиновники? — подняв бровь, перебил Орлова Гуров.

— Чиновники нас не волнуют, — махнул рукой генерал. — Это экономические дела, они не нашего ведомства. Нас интересуют подрядчики. Собственно, и они бы нас не волновали, если бы не случилось убийство. А это уже меняет всю картину и заставляет нас проявить интерес. Так вот, подрядчики… Они, честно говоря, в последнее время крупно обнаглели. Деньги текут рекой и оседают в их карманах. По предварительным данным, в воздух уже успели превратиться таинственным образом несколько десятков миллионов… Разумеется, все понимают, что они растворились не в воздухе, а осели в карманах у недобросовестных подрядчиков. Точнее, на каком-нибудь счете.

— Ну, ситуация распространенная, — заметил Гуров. — Получил человек доступ к огромным суммам, задумался — почему бы не откусить от этой суммы ма-аленький кусочек? Никто и не заметит! А потом голова закружилась от вседозволенности, откусил кусочек побольше, понравилось, захотелось еще, а потом и еще, а после и вовсе страх потерял.

— Мне вот что странно, — встрял Крячко. — Неужели всерьез полагают, что им дадут в одиночку слопать весь пирог? Небось желающих много!

— Ну, они, вероятно, не совсем в одиночку это делают, — вставил свои соображения Гуров. — Одному такое дело не обстряпать — все-таки в дело вовлечены многие люди. Делились, конечно. И все же ОБЭП ими заинтересовался…

— Значит, пожадничали, — сделал вывод Крячко. — То ли пожадничали и не поделились с кем надо, то ли слишком обнаглели и стали красть напропалую… И что ОБЭП?

— ОБЭП поручил заняться рядом персон майору Мажарову, — продолжил Орлов, — и тому удалось кое-что раскопать. Мажаров собрал материалы и уже готовился передать их в отдел, но кто-то, видимо, пронюхал об этом и подстраховался, чтобы его устранить. Причем вместе с убийством исчезли без следа документы по всем делам.

— Ну и чего думать? Надо брать этих подрядчиков за жабры и трясти хорошенько! — пристукнул кулаком Крячко.

— Не спеши, Стас, шашкой махать, — одернул его Орлов. — Нельзя здесь вот так, в лоб.

— Почему?

— Да потому что, во-первых, этих подрядчиков много! Кого конкретно брать, непонятно. То есть кто из них организовал убийство Мажарова, местным обэповцам неизвестно. Ни на одного нет никаких улик! И ежу понятно, что стрелял не кто-то из них лично. Убийство, скорее всего, заказное. И надо доказать, что заказчиком по нему был именно кто-то из подрядчиков, которым занимался Мажаров. А для этого нужно, во-первых, найти киллера и расколоть его! Во-вторых, необходимо выяснить всю схему махинаций, выявить всех участников… А в-третьих, найти деньги, которые непонятно куда делись.

— А счета? — спросил Гуров.

— Что счета? Ни на одном из личных счетов значительной суммы нет! Пустяки всякие, в пределах трехсот тысяч рублей, а наворовали ведь куда как больше. Приморская полиция начала расследование, но! — Орлов поднял вверх большой палец. — Убийством Мажарова заинтересовались в Москве. Ни для кого не секрет, что славный город Приморское, как, впрочем, весь Краснодарский край, — местность насквозь коррумпированная! И местным расследованиям Москва не доверяет. Более того, никого не удивит, если окажется, что свои же и грохнули Мажарова! То есть сотрудники полиции, которым подрядчики отстегнули щедрый процент от наворованных денег.

— Да уж, с приятной публикой предстоит работать, — усмехнулся Гуров, перекинув ногу на ногу.

— Мне нравится твой подход, Лева, — внимательно посмотрев на него, прокомментировал генерал. — Ты понимаешь, что предстоит работа. Серьезная. И выполнять ее нужно нам. То есть столичным операм. Из министерства пришло распоряжение командировать в Приморское лучших сотрудников. Я остановил выбор на тебе.

— А почему только на Леве? — тут же подал голос Крячко. — Сам же сказал — сотрудников! А Лева — один сотрудник, то есть единственное число! Почему бы не командировать нас обоих? Или я рылом не вышел, чтобы попасть в число лучших сыщиков столицы?

— Мне твое рыло, Станислав, без надобности. Ты другим вышел — опытом оперативным и умом своим хитрым да практическим. И это мне куда ценнее. Но только сейчас я не считаю целесообразным отправлять вас обоих. Пока там достаточно одного Левы. Дальше будет видно. Возможно, и тебе придется поехать на подмогу — это обстоятельства покажут. Значит, Лева, вылет завтра в десять утра. Вот тебе все материалы по убийству Мажарова, по его наработкам, увы, ничего пока нет, так что с этим тебе придется разбираться на месте. Тамошняя полиция к твоим услугам. Знакомься самым тщательнейшим образом, про все остальные дела забудь.

Орлов всем своим видом давал понять, что дальнейшие споры Крячко на тему «ехать-не ехать» бесполезны и вопрос это решенный. Стас сразу заскучал и завозился на стуле, готовый бросить реплику типа: «А зачем тогда меня вообще позвали?»

— Тебе, Стас, — блеснул на него оправой очков Петр, — тоже нужно ознакомиться с этими материалами. Вот копии, бери и читай. На связи будешь с Левой постоянно. Ты, Лева, регулярно, то есть ежедневно, звонишь и докладываешь, как у тебя продвигается дело. Станислав же занимается проверкой подпольных счетов — привлечешь для этого экономистов. А также сотрудничаешь со спорткомитетом, выясняя все подробности. Может быть, получишь от них бесплатный билет на матч «Спартака», — позволил он себе легкую шутку, хотя ему после свалившегося как снег на голову дела об убийстве приморского полицейского не слишком-то хотелось смеяться.

Гуров взял материалы и поднялся, чтобы покинуть кабинет. Вслед за ним молча двинулся и Крячко, сунув бумаги под мышку. Друзья вернулись в свой кабинет и расселись каждый за собственным столом. Гуров тут же раскрыл документы и стал их перечитывать. Крячко с задумчивым видом раскачивался на стуле, и было непонятно, о чем он думает. Лев успел прочитать уже половину папки, в то время как Крячко еще и не притронулся к брошенным на столе бумагам. Вдруг Станислав подался вперед и сказал вроде бы в пустоту:

— Нужно проверить, наличкой получали подрядчики деньги или нет. Если наличкой, то никакого счета у них может и не быть, а деньги они хранят где-нибудь в потайном месте.

Гуров оторвался от своих бумаг и несколько удивленно посмотрел на приятеля:

— Зачем? Это же неудобно!

— Это как посмотреть, — возразил Крячко. — Счет, если его обнаружат, — это палево! А деньги — другое дело. Во-первых, их могут и не найти, если спрятать надежно. Во-вторых, сами по себе они не доказательство. На них не написано, кому они конкретно принадлежат, а если даже это будет установлено, то нужно еще доказать, что это именно те, что он спер.

— Не согласен, — покачал головой Гуров. — Каждый раз, когда понадобятся деньги, лезть в это самое «надежное место», чтобы засветить его?

— Ну, на жизнь-то они себе уже отсыпали, — уверенно проговорил Крячко. — Понятное дело, за «пятеркой» каждый день бегать не станешь.

— Насколько я знаю, сейчас наличкой уже даже зарплату редко где платят. И потом, будет трудно объяснить наличие этих денег, — стоял на своем Гуров. — Это же не миллион, и не два! ОБЭП тоже не вчера родился! Дыра в бюджете там явно немаленькая, раз ОБЭП заинтересовался, и эта сумма отлично ее залатает. Думаешь, станут церемониться и слушать байки, что это старенькая тетушка Маша накопила любимому племяннику с пенсии и торжественно подарила перед смертью? Отберут — и все! А воров посадят за присвоение бюджетных средств! Это в случае, если не удастся посадить за убийство Мажарова. А мне надо, чтобы удалось. Поэтому меня сейчас больше интересует это дело, а не финансовый вопрос. Это потом, после.

— Ну, как знаешь, — пожал плечами Крячко. — Я помочь хотел.

— Я очень это ценю, поверь мне, — кивнул Гуров. — Вот давай ты финансами и занимайся. Разграничим обязанности — обоим будет легче работать.

По лицу Крячко было видно, что ему бы лучше всего работалось бок о бок с Гуровым в Приморском, но он не стал больше трогать эту тему. После обеда Гуров, переговорив с Орловым и доложив, что с документами ознакомлен отлично, получил распоряжение от того отправляться домой и заниматься сбором вещей в дорогу. С Крячко в тот день они больше не увиделись.

Самолет, выпустив шасси, мягко приземлился и, подрагивая колесами, меленько покатился по ровной асфальтированной дороге аэродрома. Полковник Гуров сошел по трапу, невольно прикрывая глаза козырьком ладони. Солнце, которое в столице только-только приходило в себя после долгого зимнего отсутствия и начинало свои игры еще несмело, здесь уже буянило вовсю, чувствуя себя полноправным хозяином. Градусник в аэропорту показывал плюс двадцать семь, и Гуров в костюме и с перекинутым через руку плащом ощущал себя словно одетый в бане в шубу.

Он вышел из здания аэропорта и направился к стоянке такси. Генерал-лейтенант Орлов намеренно решил не сообщать местным органам о том, когда именно прибудет полковник из Главного управления МВД. Просто была неопределенная информация, что приедет, а точное время Орлов решил оставить за собой. Он уже получил сведения из министерства о том, что сам глава Российской Федерации в курсе того, что краснодарские власти подвержены коррупции, причем повсеместно — начиная с самых низов и заканчивая привилегированной верхушкой. Собственно, президент отлично понимал, что этой напасти подвержена вся Россия, однако в Краснодарском крае она достигла вопиющих размеров — таких, что утаить это становилось не просто сложно, а невозможно, и сам президент лично заинтересовался этим вопросом и задался целью разобраться и навести наконец порядок на Черноморском побережье. И во всю эту подоплеку вписалось убийство майора Руслана Мажарова, которое полковник Гуров прилетел расследовать.

Лев поозирался по сторонам. Никто его не встречал, что и неудивительно в свете вышеизложенного. Номер в гостинице для него был забронирован заранее, и можно было отправляться прямо туда, что полковник и намеревался сделать. Подойдя к первому же такси, он произнес название отеля, и водитель, со знанием дела кивнув, тут же назвал цену, которая, признаться, его ошеломила. Сумма, озвученная этим курортным таксистом, превосходила самые нахально задранные столичные в поздний час, и Гуров, решив, что водитель просто хочет нажиться на нем, используя его неопытность неместного жителя, улыбнулся и проговорил сумму в два раза меньшую. Однако, к его удивлению, таксист упорно стоял на своем. Лев решительно вылез из машины и направился к другой, благо их на стоянке скопилось не менее двух десятков. Но и этот таксист повторил то, что полковник услышал от первого, и не собирался торговаться.

«Да что же это такое!» — с внутренним раздражением подумал Гуров, который вообще-то терпеть не мог торговаться в отличие, скажем, от Станислава Крячко, прямо-таки обожавшего это занятие. Но тут он пошел на принцип и закусил удила, продолжая обходить машины, однако таксисты, словно сговорившись, не только не снижали цену, но, наоборот, даже повышали ее. Полковник медленно двинулся вперед, ловя на себе насмешливые взгляды остальных водителей.

«Да у них тут общая договоренность, — понял он. — И бесполезно пытаться снижать цену».

Таксисты переглядывались явно в ожидании капитуляции новоприбывшего курортника, хотя, строго говоря, купальный сезон в апреле еще не был открыт.

— Молодой человек! — услышал вдруг Лев голос справа и, обернувшись, увидел стоявшего возле белой «Ауди» мужчину примерно своих лет или чуть моложе, в легкой светлой ветровке. Коротко стриженные волосы скрадывали намечавшуюся на макушке лысину.

— Вы в центр? Могу подвезти, — предложил он, глядя на Гурова из-под зеркальных очков.

Лев скользнул глазами по «Ауди». Она не была оснащена таксистской атрибутикой, да и номер региона, как обратил внимание полковник, отличался от местных. Не был он и московским. На номере значились цифры «123». Видимо, человек тоже был гостем в этом городе, но откуда он прибыл, Гуров определить не мог — не помнил он наизусть номера всех регионов.

— О деньгах не беспокойтесь, нам по пути, — предупредил мужчина.

— Благодарю, — вежливо отказался Гуров. — Но я уже решил познакомиться с городом поближе. Вещей у меня немного, так что прогуляюсь налегке. В такую погоду грех сидеть в духоте, не правда ли?

Он чуть улыбнулся и пошел по чистой асфальтированной дороге. Мужчина чуть пожал плечами, оставшись стоять возле своей «Ауди» с приоткрытой дверцей.

Лев дошел до угла и свернул на улицу с освежающим названием Студеная. Не спеша двигаясь по ней, достал планшет и открыл в Яндексе карту города. Обнаружив, что местный городской отдел полиции находится буквально через два квартала, он решил поменять первоначальные планы и направиться сначала туда. В самом деле, лучше заранее расспросить местных оперов об убийстве Мажарова, выслушать их мнение, получить материалы, а уже потом, в гостиничном номере, спокойно и не торопясь их изучить.

Гуров уже подходил к последнему перекрестку в своем недлинном путешествии и собирался переходить его, остановившись в ожидании смены сигнала светофора, как вдруг уловил легкое беспокойство. Еще не до конца осознавая, с чем оно связано, он чуть обернулся и сразу же выцепил взглядом необычный набор цифр, бросившийся ему в глаза еще несколько минут назад.

Решив проверить свою догадку, Лев спокойно дождался, когда светофор приветливо засияет зеленым светом, перешел улицу и, вместо того чтобы продолжить движение прямо, повернул направо, а оттуда через несколько метров — на тихую и малолюдную улочку. Впереди белел небольшой продуктовый магазинчик, к которому полковник и направился. Поднявшись на крылечко, он вошел внутрь.

Остановившись возле отдела, который, собственно, был здесь только один, Гуров стал неторопливо выбирать, что бы ему приобрести, раз уж он заглянул сюда. Расплачиваясь с полной продавщицей в белом колпаке, словно вынырнувшей из забвения социалистических годов, он поскосился на окно. Оно не было ни завешено жалюзи, ни скрыто витринами, как обычно бывает в современных и привычных супермаркетах, и пусть не сияло чистотой, но через него отлично просматривалось все, что происходило на улице. Пока что полковник не заметил ничего интересного. Однако, когда он, подхватив пакет, в котором лежали бутылка минеральной воды, упаковка йогуртов и банка кофе, осторожно вышел на крыльцо, мгновенно кинув взглядом по сторонам, то понял, что не ошибся в своих подозрениях. Метрах в тридцати, под раскидистой кроной какого-то южного дерева, стояла белая «Ауди» с незнакомыми номерами… Стекла в ней были покрыты густой тонировкой, и разобрать, кто сидит в машине, не представлялось возможным. Но это детали, разобраться в которых можно и после. Для начала Гуров выяснил главное — за ним следят. Непонятно, кто и зачем, но несомненно.

Не выказывая ни своего открытия, ни какого бы то ни было беспокойства, он непринужденно перекинул свой плащ через руку и, чуть насвистывая, отправился дальше, пока наконец не дошел до стандартного трехэтажного здания из белого кирпича, где располагался городской отдел полиции. Легко поднимаясь по ступенькам, Лев осторожно скосил взгляд назад. Таинственной «Ауди» не было видно, однако за ближайшим поворотом мелькнул белый бампер и тут же исчез.

Он подошел к дежурному, предъявил свои документы и попросил немедленно доложить начальству о своем прибытии.

— Подполковнику Орленко? — уточнил дежурный.

— Почему Орленко? — удивился Гуров. — У вас начальник отдела, насколько я знаю, полковник Савичев. Или власть сменилась?

— Нет, просто… — слегка замешкался дежурный. — Просто подполковник Орленко — его заместитель, и обычно именно он занимается всеми… э-э-э… текущими вопросами.

— Доложите все же обо мне полковнику Савичеву, — настоял Гуров.

Дежурный не без любопытства осмотрел его с ног до головы, но, поймав холодный взгляд полковника, бросился нажимать кнопки.

— Все в порядке, полковник Савичев вас ждет, — с подхалимской улыбкой сообщил он и добавил: — Двадцать третий кабинет, второй этаж.

Расположение для начальственного кабинета было несколько странным: не первый этаж и не верхний, а посередине. И кабинет — второй от начала… Поднимаясь по лестнице, Лев думал, что, наверное, это не есть личная вотчина полковника Савичева. Видимо, начальник отдела арендовал это помещение временно, а где он просиживал постоянно, Гурову было неведомо.

Однако когда он подошел к двери кабинета номер 23, то увидел на ней табличку. Она была краткой и невыразительной и выглядела как-то неподобающе для главы отдела. «Савичев О.В.» — обыденно было написано на ней. И все. Не считая, конечно, тусклого номерка из двух цифр.

Гуров не стал стучать, а просто потянул на себя дверь и вошел в скромный кабинет с одним-единственным небольшим столом, на котором стоял компьютер. В углу располагались шкаф-стеллаж с какими-то папками и пара стульев. Все. Больше мебели и техники в кабинете не было. В общем, обстановочка неказистая.

Сидевшего за столом мужчину Лев сначала даже не воспринял, подумав в первый момент, что полковник Савичев куда-то отлучился. Однако мужчина кивнул ему и проговорил:

— Здравствуйте. Это вы из Москвы?

— Точно, — ответил Гуров, подходя к столу. — Полковник Гуров Лев Иванович, Главное управление МВД России.

— Очень приятно, — несколько печально произнес мужчина.

Лев присел на стул, ожидая, что Савичев продолжит беседу, перейдя к главной цели его визита в Приморское. Однако полковник, казалось, совершенно не был этим озабочен. Начать с того, что на вид ему было далеко за семьдесят. Худой, совершенно седой, а выцветшие глаза непонятного цвета смотрели подслеповато и устало.

— Я вообще-то предполагал, что вы переговорите с подполковником Орленко, — как-то виновато сказал Савичев.

— Разве он возглавляет отдел? — слегка нахмурился Гуров.

Начало встречи не совпадало с его представлениями о ней, личность Савичева казалась ему странной и непонятной, а уж его поведение тем более.

— Нет, просто он у нас… как бы это сказать… — Савичев мелко засмеялся и продолжил: — Он человек молодой, энергичный и вообще по натуре практик. А я, скорее, теоретик.

— Однако вы в курсе, по какому делу я к вам приехал? — спросил Гуров, начиная раздражаться.

— Да, разумеется! Орленко мне доложил… Эта смерть Мажарова наделала столько переполоха!

— Ну, наверное, есть повод переполошиться, Олег Владимирович? — с нажимом заметил Лев и, не дожидаясь ответа, заговорил уже конкретно по теме убийства Мажарова: — Как фамилия следователя, который ведет дело?

Савичев суетливо зашарил руками по столу, перебирая сложенные бумаги, нацепил очки, выбрал одну из них и прочитал:

— Вот, Селедцов Денис Аркадьевич.

«Прекрасно! — усмехнулся про себя Гуров. — Он даже не помнит, кто ведет это дело! И вообще, выглядит так, словно запамятовал собственное имя. Как же он возглавляет отдел?»

— По представленным мне материалам, Мажаров занимался проверкой неких лиц, подозреваемых в хищениях. Есть также данные, что это и послужило причиной его гибели. Вы согласны с этим?

— Об этом лучше спросить у следователя, — осторожно поведя плечами, ответил Савичев. — Ведь он вел дело.

— А вы что же, даже не интересовались этим?

Савичев не ответил.

— Что собой представляют персоны, проверкой которых занимался Мажаров? Кто они все-таки такие? Поподробнее! — жестко потребовал Гуров.

Савичев сложил вялые губы в трубочку и покачал головой.

— О них я, к сожалению, мало знаю…

— Как же так? — удивился полковник. — Вы возглавляете ОБЭП. Мажаров был уполномочен начать проверку деятельности подозреваемых в хищениях подрядчиков, а вы не в курсе, что они собой представляют? Но откуда-то же взялось это распоряжение — заняться именно этими людьми! Не из головы же он выдумал эти фигуры, так?

— Вы меня не так поняли, — торопливо проговорил Савичев. — Некоторые фигуры, конечно, попались нам на глаза. Как ни крути, а скрыть крупные хищения непросто. Рано или поздно эта брешь себя проявит. Поэтому я, разумеется, в курсе того, что некоторые подрядчики, мягко говоря, не чисты на руку. Я имел в виду, что мало что о них знаю как о людях. Да мне и необязательно! — в качестве оправдания добавил он.

— Ну а Мажаров успел многое о них разузнать?

— Об этом лучше бы самого Мажарова спросить, — вздохнул Савичев, — да, увы, не спросишь…

— Но факты какие-то он предъявлял?

Этот вопрос заставил Савичева задуматься, и Гуров окончательно убедился, что зря теряет время в его кабинете. Подтверждением этому стал ответ полковника:

— Этим вопросом занимался подполковник Орленко. Именно он напрямую работал с Мажаровым. И вообще, он гораздо лучше вам расскажет обо всем. Собственно, я именно ему и поручил встретить вас и ввести в курс дела, но вы приехали так неожиданно, что…

Гуров уже не слушал его. Он поднялся со стула и двинулся к дверям, спросив на ходу:

— Где кабинет Орленко?

— На третьем этаже, слева, — махнул рукой Савичев. — Там табличка висит, не спутаете. Его зовут Вячеслав Андреевич.

«Слава богу, хоть имя-отчество собственного заместителя знает!» — выходя из кабинета, подумал Лев. Закрывая дверь, он увидел, что Савичев проводил его с явным облегчением. Да он и сам был сыт по горло общением с начальником отдела. Раздраженно шагая по ступенькам, он надеялся лишь, что общение с подполковником Орленко будет более продуктивным. Гуров никогда не страдал суевериями, но обратил внимание, что фамилия подполковника созвучна с фамилией генерал-лейтенанта Орлова, и почему-то решил, что это добрый знак.

Внешне подполковник Орленко ничем не напоминал Петра Николаевича Орлова. За столом отлично обставленного кабинета сидел мужчина лет пятидесяти, с уже хорошо заметным брюшком, с сытым круглым розовым лицом. Его прозрачно-голубые глаза в белесых ресницах смотрели на Гурова с прищуром, на полных вишневых губах играла улыбка, однако от Льва не укрылось, что он смотрит на него очень и очень оценивающе и улыбка его хоть вежливая и приветливая, но не слишком-то искренняя.

«С хитрецой мужик, — подумал Гуров. — Себе на уме. Болтать будет много, а вот скажет ли то, что нужно, — большой вопрос… Ладно, разберемся по ходу».

— Здра-авствуйте, — протянул Орленко, поднимаясь из-за стола и протягивая ему крепкую руку с короткими пальцами. — Что ж вы не предупредили-то, а? Мы бы вас встретили в аэропорту, какие проблемы?

— Да не хотелось отвлекать по пустякам, — в ответ улыбнулся Лев. — К тому же по вашему городу очень приятно пройтись пешком, да и погода располагает.

— Это верно! — Орленко закивал круглой головой с редкими светлыми волосами. — Город у нас шикарный. Небольшой, правда. А вы первый раз здесь?

— Впервые, — не стал врать Гуров. — Вот, даже картой приходится пользоваться.

— Мы позаботились об этом, — важно кивнул Орленко. — Вы ведь не на машине, верно? А мы вот как раз вам выделим служебный автомобиль. И не возражайте! — махнул он рукой. — Цены-то у местных таксистов грабительские. Грабительские, и не спорьте! — засмеялся он. — Уж кому, как не мне, об этом знать! Так что за три дня командировки без штанов останетесь!

«Интересно, почему это он так уверенно выделил на мое пребывание три дня?» — мелькнуло в голове у полковника.

Генерал Орлов рассчитывал не меньше недели, и командировочные были выданы Гурову именно на этот период, причем в случае, если бы он затянулся, полковнику оставалось бы лишь получить перевод в местном отделении Росбанка.

А Орленко тем временем продолжал:

— Вообще я давно собирался порядок навести, а то у нас народ привык на курортниках наживаться, вот и ломят цены без зазрения совести. — Подполковник говорил так, словно он был по меньшей мере мэром этого городка и под его ведомство попадали абсолютно все сферы местного бизнеса. — Так что выделим вам машину, да еще и с водителем. Водитель Миша Рыбин — приятный человек, город и окрестности знает как свои пять пальцев. Он по молодости и сам таксерил, пока к нам на службу не пришел. Будет вам вместо навигатора! — хохотнул он.

— То есть вы подготовились к моему приезду, — заметил Гуров.

— А вы как думали? Все честь по чести.

— И материалы подготовили?

— Вы про Мажарова? — понизив голос, уточнил Орленко и вздохнул. — Документы по расследованию его смерти вы можете получить в убойном отделе, это не по нашей части. Эх, жалко парня! Хороший сотрудник был. Один из самых ценных. Совсем эти строители оборзели! Как про этот чемпионат узнали, словно с катушек сорвались!

— Что, уже были реальные инциденты? — поинтересовался Гуров.

— Еще какие! — присвистнул Орленко. — Пару лет назад вообще громкий случай был: крендель один получил несколько миллионов — и на другой же день с ними свалил!

— Как?

— Да очень просто! Обналичил деньги — и вперед! Ищи-свищи! До сих пор ищут, а что толку! С такими-то деньгами!

— С миллионами в кармане? — с сомнением улыбнулся Гуров.

— Ну, не в кармане, так в чемодане. Тут, конечно, везение большую роль сыграло. Никто его нигде не засек. И, думаю, не найдут никогда. Разве что случайно где засветится… — И по виду Орленко было ясно, что он не верит в то, что этот ушлый субъект со своими миллионами в кармане где-нибудь засветится…

— А что собой являют эти самые люди, которыми занимался Мажаров?

Орленко ответил не задумываясь:

— Такие же мошенники. Только глупее. Мозгов не хватило сделать по-тихому… — Потом, спохватившись, натянуто улыбнулся и доверительно проговорил: — Большие деньги — это же всегда соблазн. Особенно когда кажется, что они уже наполовину твои.

— И именно так сочли эти самые подрядчики, которых проверял Руслан Мажаров… — задумчиво произнес Гуров, размышляя над тем, действительно ли кто-то из них организовал убийство Мажарова. Собственно, пока что, кроме этих фигурантов, по изученным им материалам, других недоброжелателей у майора не было. — А они хоть что-то построить успели?

— К ЧМ? — уточнил Орленко. — Пока нет. Пока только определились с самими подрядчиками. Но все люди проверенные, хорошо себя зарекомендовавшие. Абы кому ведь не поручат такое грандиозное строительство, правда же? Э-э-эх! — мечтательно потер он руки. — Как хочется, чтобы поскорее чемпионат начался! Это ж такое событие! И в моем родном городе! Специально телевизор хочу купить во всю стену!

— Неужели до сих пор не обзавелись, Вячеслав Андреевич?

— Шутите, да? — хмыкнул тот. — Эх, Лев Иванович, мне ли вам рассказывать, какая у нас зарплата! Вы-то хоть в Москве, а у нас тут глубокая провинция! И зарплаты просто смешные!

— Ну, у меня тоже доходы не олигарховы. Просто я свою профессию люблю. Знал, на что шел, когда ее выбирал.

— Да я не жалуюсь! — тут же пошел на попятную Орленко и широко улыбнулся. — Я вообще жизнью доволен!

— Прекрасно. А скажите, Мажаров предоставил вам отчет о своей работе? — перевел Гуров разговор в деловое русло.

— Он как раз собирался это сделать. Я вызывал его на прошлой неделе, он сказал, что как раз заканчивает проверку и будет готов представить отчет в ближайшее время. Я ждал его на этой неделе. А тут, понимаешь! — Орленко с досадой хлопнул себя ладонью по коленке и мрачно выругался.

— А сведения? Должны же остаться какие-то документы!

— Должны. Но их не нашли.

— Можно мне осмотреть его кабинет? — Гуров решительно поднялся.

— Конечно, можно. Только бесполезно. Да вы сядьте, Лев Иванович. Неужели вы думаете, что мы не осмотрели его кабинет? Самым тщательнейшим образом. Нет ничего! Мажаров, как выяснилось, вообще не хранил на работе эти документы.

— А это откуда известно? Он сам говорил?

— Ребята говорили, что он каждый вечер уезжал вместе с чемоданчиком. Они еще подшучивать над ним стали, ну, глупости всякие, вроде — ты там, часом, не взрывное устройство возишь? А что ему еще возить, как не документы?

Гуров задумчиво постукивал костяшками пальцев по ручке кресла. Он думал над тем, что если Мажаров не оставлял документы в служебном кабинете, значит, кому-то в отделе не доверял. Честно говоря, у него и самого сложилось впечатление какой-то недосказанности, не полной откровенности со стороны Орленко. Слова из подполковника приходилось вытягивать чуть ли не щипцами, хотя молчуном его никак нельзя было назвать, и, по идее, он должен был четко изложить прибывшему из Москвы оперу-важняку все данные как по Мажарову, так и по его делам, со всеми подробностями. Вместо этого диалог получился каким-то кухонным.

«Или это провинциальные манеры? — мелькнуло в голове у Гурова. — Да нет, непохоже. Вот недавно довелось в Самару летать — так там совсем другое дело».

— Значит, «дело» об убийстве Мажарова можно получить в убойном отделе, — вернулся Гуров к беседе. — А где он находится, Вячеслав Андреевич?

— На Вишневой, — ответил Орленко. — Да вы не волнуйтесь, Миша вас отвезет. И вообще, считайте эту проблему полностью решенной. Стоит вам только назвать место, куда вы хотите отправиться, — и Миша тут же вас домчит!

— Мгм, — кивнул Гуров. — Ну а дело, которым занимался Мажаров, по вашей части?

Орленко завозился на стуле и, обиженно засопев, сказал:

— Естественно. Вы уж совсем нас не цените…

— Ну, ценят-то за конкретные дела, за результат, — заметил Гуров примирительно.

— Результат бы непременно был, если бы Мажарова не убили! Он просто не успел мне доложить, а наработать успел многое! — оправдывался Орленко.

— Вот и чудесно. Сообщите мне о том, что вам стало известно за это время. Пусть и не подтвержденное документально. Неужели Мажаров совсем ничем не делился с вами? Неужели вы даже не интересовались этим в устной беседе?

— Еще как интересовался! И Мажаров ясно дал понять, что кое-кого из подрядчиков мы подозревали не зря!

— А кого именно?

— Вы же сами просили без официальности, — ответил Орленко. — А без документов все равно не получится. Мне известно только то, что Мажарову были поручены три фигуры — Рожков, Фоменко и Гришечкин. Он работал параллельно по всем троим. Документально он мне не подтверждал пока ничью причастность к хищениям, но откровенно намекал, что успел собрать ряд доказательств против кого-то из них. Возможно, что и у всех троих рыльце в пушку.

— Ясно, — вздохнул Гуров. — Я все же осмотрю кабинет Мажарова, с вашего позволения.

Орленко неопределенно пожал плечами — мол, дело ваше, непонятно только, что вы там собираетесь найти.

— А вы пока подготовьте мне несколько списков. Первый — тех, с кем Мажарову приходилось работать бок о бок. И тех, с кем он был особенно близок. Были у него друзья на работе?

— Друзья? Да вроде нет.

— Ну с кем-то же он общался теснее, чем с остальными, верно?

— Да, пожалуй, — признал подполковник.

— Вот запишите мне все фамилии. И второе — список лиц, проверкой которых Мажаров занимался. Фамилии вы мне уже назвали, но меня интересуют подробности. Кто что возглавляет, где это находится и что собой представляет каждый из них. Этого, думаю, вы не можете не знать, — усмехнулся Гуров.

— Разумеется, — принял важный вид Орленко.

— Вот и славно, — сказал Лев, поднимаясь. — Кабинет заперт или там кто-то работает?

— Конечно, работает! — закивал Орленко. — У нас не так много свободных помещений, чтобы кабинет пустым простаивал. Поднимайтесь на третий этаж, кабинет 32. Там сейчас капитан Новиков.

Гуров кивнул и вышел из кабинета, направляясь к лестнице. Подполковник Орленко проводил его задумчивым взглядом и взялся за телефонную трубку…

Глава 2

Кабинет, который до своей гибели занимал майор Мажаров, выглядел куда получше, чем тот, в котором Гурова принимал полковник Савичев. Во всяком случае, он был куда просторнее, да и оснащен на порядок выше. Современный угловой стол с мощным компьютером, факс, принтер, ксерокс — все это имелось у майора при жизни. У противоположной стены — шкаф-стеллаж, на полках которого аккуратными рядками стояли папки. Правда, Гуров обратил внимание, что папок этих не слишком много и некоторые полки пустуют.

В кабинете был сделан свежий ремонт, стены радовали глаз яркой зеленью новых обоев, приоткрытые пластиковые окна впускали в помещение легкий теплый ветерок. За другим столом, с таким же компьютером, сидел мужчина лет тридцати в гражданской одежде. При появлении Гурова он поднялся и, улыбнувшись, сказал:

— Рад вас приветствовать, товарищ полковник! Капитан Новиков.

— А по имени вас как? — пожимая протянутую руку, поинтересовался Гуров.

— Юра… Юрий Николаевич, — ответил тот.

— Вот и хорошо, Юра, а то мне к вам обращаться «капитан Новиков» не слишком комфортно. Меня можете звать Лев Иванович. Вы работали вместе с Мажаровым? — сразу перешел он к делу.

— Собственно, нет. Меня в этот кабинет совсем недавно перевели. Уже после того, как Мажарова убили.

Гуров бросил на капитана внимательный взгляд и спросил, указывая на стеллаж:

— Эти папки — дела Мажарова?

— Да, — подтвердил тот. — Я свои еще не успел перенести. Сегодня к вечеру должен закончить.

— Эту полку не трогайте, пожалуйста, — попросил Лев, — чтобы мне не запутаться, где чье. А это место Мажарова? — показал он на стол в углу и, поймав утвердительный кивок, уточнил: — Здесь ничего не трогали?

— Кто? Если я, то нет, — немного растерянно ответил Новиков. — Но начальство смотрело, наверное. Документы-то исчезли!

— А Мажаров хранил документы здесь, в служебном кабинете?

— Откуда же мне знать? — окончательно растерялся капитан. — Я же говорю, мы работали поврозь…

— А кто есть из тех, с кем он работал непосредственно? Кто еще занимает этот кабинет? Ведь Мажаров работал здесь не один? — Гуров кивнул на второй стол и компьютер.

— Он, кажется, был приятелем Лыкова, — покраснев, сказал Новиков. — Но тот на первом этаже сидит. А здесь пока я один. И не знаю, кто был до меня. Но могу узнать, — тут же добавил он.

— Узнайте, пожалуйста, и позовите сюда. Прямо сейчас.

Новиков исчез за дверью, а Гуров подошел к столу. Он не был заперт, и полковник принялся осматривать его содержимое. На это у него ушло меньше пяти минут — в столе почти не было бумаг. Затем он перешел к шкафу. Методично перебрал все представленные здесь папки, просмотрев содержимое каждой. Прогнозы оправдались — здесь были какие угодно дела, но только не те, которыми было поручено заниматься Мажарову в последнее время. То есть ничего о подозреваемых в хищениях выделенных на подготовку к чемпионату средств. Собственно, иного полковник и не ожидал после беседы с Орленко. Оставалось надеяться, что тот хотя бы даст Гурову фамилии тех, проверкой кого занимался Мажаров.

В этот момент дверь кабинета открылась, пропустив вперед капитана Новикова. За ним шествовал грузный мужчина с одутловатым лицом, страдавший одышкой, хотя на вид ему было лет сорок пять — пятьдесят.

— Вот, майор Королев Игорь Дмитриевич. Он работал с Мажаровым в одном кабинете.

Королев достал из кармана не блещущий свежестью носовой платок и вытер им мокрый лоб. Глядя на него, можно было подумать, что на дворе разгар лета, а не середина апреля. Под его глазами набрякли темные мешки.

«Больной, что ли? — мелькнула у полковника мысль. — Или с похмелья?»

— Игорь Дмитриевич, расскажите мне о Мажарове, — с ходу начал Лев, не теряя времени. — Вы присаживайтесь, — кивнул он на свободный стул, а сам сел у стола Новикова. Затем бросил на капитана выразительный взгляд, и Новиков снова исчез из кабинета.

— А что рассказывать-то? — пожал плечами майор, продолжая тяжело дышать.

— Что он был за человек, как проявлял себя в работе, с кем общался… Чем был озабочен последнее время перед смертью?

— Человек как человек, — слегка недоуменно ответил Королев. — Не слишком-то общительный. Мы с ним хоть и в одном кабинете сидели, но разговаривали мало. Да и некогда разговаривать — работа ведь.

— Ну хорошо, расскажите о работе.

— Он вел дело подрядчиков, — односложно произнес майор.

— Это мне известно. А что известно вам об этом? Неужели Мажаров не делился тем, как продвигается дело? Что ему удалось узнать?

— Нет, не делился.

Дальнейшая беседа была столь же непродуктивной. Королев отвечал неохотно и кратко, и никакой полезной информации Гуров от него не получил. К тому же майор постоянно сопел и жаловался на гипертонию. Пожалуй, о течении этой напасти Гуров узнал больше, чем о майоре Мажарове. В конце концов, поняв, что только зря теряет время, Гуров отпустил Королева.

Второй сослуживец Мажарова, которого привел Новиков, молодой капитан Лыков, вел себя более нервно, но сведений предоставил еще меньше, чем Королев. Он сразу открестился от того, что был приятелем Мажарова, сказал, что отношения их ограничивались фразой «Привет, как дела», а уж рабочими делами майора он и вовсе никогда не интересовался, потому что у него своих хватает. Гуров не стал тянуть резину и быстро свернул бесперспективную беседу. Оставалось ждать, что приготовил ему Орленко.

Подполковник не заставил себя ждать: он лично появился на пороге бывшего кабинета Мажарова, держа в короткопалой руке несколько листков, и с улыбкой объявил:

— Вот все, как вы просили. Здесь будете смотреть?

— Пожалуй, нет. — Гуров сунул документы в сумку. — В номере посмотрю. Я, знаете ли, привык размышлять в одиночестве.

— Что ж, хорошо, — одобрил Орленко. — Вы где остановились? В «Береге», наверное?

— Да, — подтвердил Гуров — теперь скрывать этот факт было бесполезно.

— А… номер? На всякий случай, так сказать, мы должны быть в курсе. Мало ли что может случиться.

— Что, например? — в упор спросил Лев.

— Ну, всякое… — Орленко неопределенно покрутил рукой в воздухе. — Словом, мы должны знать, где вас найти, ну и организовать безопасность, так сказать. Все-таки мы за вас отвечаем! — с оттенком некоей гордости добавил он.

— Не думаю, что в этом есть необходимость. Во всяком случае, пока, — ответил Гуров. — Что касается номера, то я еще и сам не знаю, куда меня поселят.

— Если будут какие-то пожелания или, не дай бог, жалобы, сразу звоните мне! — со строгой важностью проговорил подполковник. — Разберемся, обеспечим лучшие условия!

— Большое спасибо, — кивнул Гуров, покидая кабинет и направляясь к лестнице.

Он вышел на улицу. На крыльце курил крепко сбитый мужчина в джинсовой рубашке и джинсах в тон, который при появлении полковника сразу же выбросил окурок в стоявшую рядом урну. Он сделал движение навстречу Гурову и, как показалось полковнику, хотел что-то ему сказать, но в это время со стороны улицы раздался автомобильный гудок. Лев повернул голову. У обочины стоял припаркованный «Опель Кадет». Дверца его была приоткрыта, и сидевший за рулем водитель, довольно молодой, с рыжими вихрами, приветливо махал ему рукой и улыбался.

— Карета подана, товарищ полковник! — громко крикнул он.

Гуров вернулся взглядом к мужчине в джинсовом костюме, но тот круто развернулся и, не говоря ни слова, прошел в здание ОБЭПа. Полковник же направился к «Опелю».

— Здравствуйте, — продолжал улыбаться водитель. — Присаживайтесь. Меня Миша зовут. Вот, буду вас сопровождать, так сказать!

— Вы уверены, что стоит утруждаться? Я могу вполне обойтись сам.

— Да мы люди маленькие, подневольные, — без тени обиды пожал плечами Михаил, — что начальство прикажет, то и выполняем. Но со мной-то надежнее будет.

— Машину хорошо водишь? — с сомнением спросил Лев, оглядывая водителя сверху вниз. На первый взгляд он дал бы ему не больше двадцати лет. — До убойного отдела доставишь?

— Обижаете! — протянул тот. — Я с семи лет за рулем! Отец шофером был, по горному серпантину знаете как гонял? Круче Шумахера! И без единой аварии! И у меня за десять лет ни одной. А уж до убойного за пять минут долетим!

— Сколько же тебе лет? — полюбопытствовал Гуров, пристегивая ремень безопасности.

— Двадцать три, — ответил тот. — Но я же говорю — машину с детских лет знаю. По здешним дорогам с закрытыми глазами могу передвигаться, — и, вздохнув, добавил: — Я, вообще-то гонщиком мечтал стать, да не сложилось.

Под болтовню Миши они доехали до убойного отдела. Слушая его беззаботный тенорок, Гуров обратил внимание, что машину Михаил водит действительно очень грамотно. Движения его были уверенными и профессиональными, сам он — спокойным и несуетливым. Лев не любил нервных водителей. Он вообще не доверял людям, которые нервничают в профессиональной сфере, — это выдавало неуверенность в себе. К зданию, в котором располагался убойный отдел, они подкатили даже быстрее предсказанных Мишей пяти минут. Полковник направился к дверям, а Михаил включил музыку, откинулся на сиденье и заложил руки за голову, явно собираясь дождаться его в приятной обстановке.

В убойном отделе Гурова встретили с куда большей серьезностью и сразу же препроводили в кабинет начальника. Беседа с ним была краткой, но содержательной. Полковник Каспаров Иван Георгиевич сообщил, что все материалы по убийству Мажарова находятся у следователя Селедцова, что он сам лично выезжал на место происшествия вместе с опергруппой и с уверенностью может сказать, что стрелял киллер.

— Однако не высшего разряда, — добавил Каспаров от себя.

— Поясните, — заинтересованно попросил Гуров.

— Первая пуля прошла мимо, — стал объяснять полковник. — Конечно, можно сказать, что это случайность, что в движущуюся мишень попасть сложно, но Мажаров особо и не спешил. Его застрелили прямо у подъезда, когда он доставал ключи, то есть был практически неподвижен. Значит, стрелявший не точно рассчитал момент выстрела, что говорит о недостатке опыта. Обычно у киллеров все доведено до автоматизма и промашки — редкий случай.

— Да, это интересные сведения, — задумчиво проговорил Лев. — А вы лично Мажарова знали?

— Не близко, — ответил Каспаров.

— Просто мне хотелось бы выявить людей, с которыми он дружил или хотя бы приятельствовал. А в ОБЭПе сведениями меня снабдили довольно скудными. Полковник Савичев вообще, кажется, не в курсе того, что происходит у него в отделе. — Гуров выжидающе посмотрел на Каспарова.

— Ну, вам, видимо, предоставили служебные данные. А полковник Савичев слишком склонен интересоваться личными. Он уже в возрасте, так что… — несколько уклончиво произнес тот.

— А подполковник Орленко?

Каспаров улыбнулся и неопределенно покрутил рукой в воздухе:

— Это другая птица. Более высокого полета, хоть и заместитель. — Он внимательно посмотрел на Гурова, словно анализируя, правильно ли тот его понял, затем добавил: — На тему дружеских связей Мажарова лучше проконсультироваться с кем-то пониже рангом. Из тех, кто работал с Мажаровым бок о бок.

— Спасибо за совет, Иван Георгиевич. А насколько продвинулось следствие в поисках убийцы?

— Вы имеете в виду киллера или заказчика?

— И того и другого.

— Насчет киллера пока ничего. Данные по пистолету, из которого стреляли, можете получить у Селедцова. А я сразу могу сказать, что ствол этот был засвечен в одном давнишнем деле. Но след обрывается. Что же касается заказчика… — Каспаров развел руками. — Мы, конечно, в первую очередь ориентировались на версию преступления на служебной почве. То есть что Мажарова устранили по заказу кого-то из подрядчиков. Есть три фигуры — Фоменко, Рожков и Гришечкин, — Каспаров назвал имена подрядчиков по памяти, не заглядывая ни в какие бумаги. — Заподозрить можно любого, но конкретных улик ни на одного нет. Селедцов как раз планомерно отрабатывал всех троих. Он мне каждый день докладывает и факты кое-какие уже добыл. Но сильно обнадеживать вас не хочу — твердой версии нет. Впрочем, он вам сам все расскажет.

— Очень хорошо, — Гуров встал. Общение с Каспаровым было куда продуктивнее, чем беседа с подполковником Орленко. Даже радушие последнего и предоставленное Гурову служебное авто с водителем в личное пользование не перетягивали чашу весов в пользу ОБЭПа. И работа в убойном отделе выглядела более слаженно.

«Впрочем, посмотрим, что будет дальше», — Лев не был склонен к поспешным выводам.

Селедцов Денис Аркадьевич оказался довольно молодым — лет тридцати пяти, аккуратно выбритый, одетый в светло-серый костюм, со строгими глазами, он больше походил на прокурора, чем на следователя. Держался Селедцов суховато, но не отстраненно, и диалог с полковником у них установился с первых минут. Селедцов подробно изложил Гурову обстоятельства гибели майора Мажарова, снабдив свой рассказ документальными подтверждениями. Затем перешел к отчету о собственно расследовании.

Гуров просматривал документы и при этом внимательно слушал Селедцова. Картина складывалась следующая.

Руслан Мажаров был убит выстрелом из пистолета в сердце. Самого пистолета возле тела не обнаружено. Всего выстрелов было два, с интервалом в несколько секунд. Причем первый действительно не был точным — пуля прошла мимо и влетела в дверь подъезда, откуда ее и изъяли эксперты. Вторая угодила в грудь. Контрольного выстрела киллер сделать, видимо, не успел.

— Наверное, первоначальная оплошность заставила его нервничать, — высказал свое соображение Селедцов.

Майор Мажаров скончался на месте. Труп был обнаружен практически сразу же, несмотря на довольно позднее время: половина первого ночи. Нашел его выходивший из подъезда жилец того же дома и сообщил в полицию. Собака взяла было след, но потеряла его уже в тридцати метрах от дома, где дорога расходилась в три стороны. Никаких улик киллер не оставил.

Откуда возвращался Мажаров в ту ночь и с кем встречался перед смертью, установить не удалось. Интересным обстоятельством являлось то, что в квартире майора Мажарова царил погром. То есть кто-то побывал там в отсутствие хозяина и все перерыл. По всей видимости, неизвестный искал что-то. Тот ли это был человек, что застрелил Мажарова, или другой, а также удалось ли ему отыскать нужную вещь, осталось невыясненным.

— Можете, конечно, побеседовать с кем-нибудь из наших, — добавил Селедцов, — но это вряд ли что-то даст. Мажаров работал в ОБЭПе. Там народ скрытный…

— Я уже понял, — усмехнулся Гуров. — А вам хоть как-то удалось продвинуться?

— Смотря что считать продвижением, — пожал плечами Селедцов. — К примеру, у всех троих подрядчиков на момент убийства есть алиби. Но было бы странно, если б его не было. К тому же понятно, что лично никто из них в Мажарова не стрелял. Что касается самого киллера, то стрелок он явно неважный, так как с первого раза промахнулся. Да и оружие нехарактерное для киллеров — обычно в ход идут «ТТ», «беретта», иногда «ПМ»… А тут, по всей вероятности, «вальтер». Но это предположительно, заключая из пули. Самого-то ствола нет. Но вот что удалось выяснить. Этот ствол уже применялся при убийстве, правда, давно, около двадцати лет назад. Был у нас такой главарь банды Михаил Крутов по кличке Миша Крутой. Во время перестрелки с представителями другой группировки убили двоих человек и как раз из этого самого пистолета. К сожалению, или к счастью, никого из крутовских не осталось. Да и самого его в живых нет.

— Интересный факт. А внутренняя проверка проводилась? На предмет личности?

— Ну вы же знаете, что киллеры — народ кочевой… У меня, естественно, нет данных, что в нашем городке проживает некий человек по фамилии такой-то, официальный род занятий которого — киллер, — с иронией проговорил следователь.

— Это понятно, — спокойно кивнул Гуров. — Меня интересуют неофициальные сведения.

— Никогда не слышал, чтобы кто-то из местных подался в киллеры, — тоже посерьезнел Селедцов. — Мелкий бандитизм, грабежи, разбой — это да. Киллер — это несколько иное.

— Но вы же сами говорите, что стрелял не профессионал, — настаивал Гуров, у которого уже оформлялась версия. — Кочевой народ — да. Но давайте посмотрим на ситуацию глазами заказчика. Ему нужно устранить Мажарова, который успел собрать на него изобличающие материалы. Где ему искать исполнителя? Выхода на профессиональных киллеров у него нет, иначе он не воспользовался бы услугами дилетанта. А где искать этого дилетанта? Ну, конечно же, поблизости, то есть в местной криминальной среде! Вот поэтому я и интересуюсь криминальным или околокриминальным миром Приморского.

— Да, это мне как-то в голову не приходило… — пробормотал Селедцов, потерев чисто выбритый подбородок. — А местных стоило бы проверить…

— Вот вы, пожалуйста, этим и займитесь, — сказал Гуров. — Выделите для этой работы сотрудников, давно живущих в Приморском и хорошо знакомых с местным контингентом, нравами и окрестностями. Мне подобную работу будет провести куда сложнее.

— Единственный плюс — вас здесь никто не знает, — заметил Селедцов.

— Это ненадолго, — отрезвил его полковник. — В вашем городке вести разносятся, думаю, со скоростью звука. Так что уже завтра половина Приморского, а то и больше, будет знать, что вот этот высокий стройный мужчина с благородной сединой на висках есть не кто иной, как полковник МВД из Москвы.

— Да, пожалуй, тут вы тоже правы, — склонил голову Селедцов. — Ладно, займемся сами. Значит, продолжаю насчет Мажарова… Первым делом мы отработали личности подрядчиков. И тут всплыл один интереснейший факт. Один из них, а точнее — Рожков Анатолий Валентинович, бесследно исчез. Причем вместе с ним с его счета исчезли и несколько миллионов, перечисленных на строительство гостиничного комплекса.

— Вот как? — вскинул брови Лев. — Факт действительно любопытнейший. И что же дала проверка?

— Проверка показала, что на счетах Рожкова средств практически нет. Но это нормально, поскольку переводимые раньше деньги снимались и использовались на закупку стройматериалов и оплату сотрудников. Это все отражено в бухгалтерских документах, с этим порядок. Но вот последний перевод… Понимаете, Рожков получил деньги на счет и собирался на следующий день их обналичить. Так он и объявил своим сотрудникам и соучредителям. Собрал их подписи и исчез.

— А что говорят в банке? — нахмурив брови, забарабанил пальцами по столу Гуров. — Рожков действительно снимал деньги?

— В том-то и дело, что нет. Скорее всего, он продумал эту схему заранее. Просто перевел деньги с одного счета на другой, после чего уже спокойно обналичил их совсем в другом месте, возможно, что под другим именем. И в свете этого совершенно непонятно, где его искать.

— А что же остальные сотрудники?

— А что им оставалось делать? Фирма разорена, генеральный директор сбежал… Ну и они разбрелись кто куда.

— Они все из Приморского?

— Да, все живут здесь, — подтвердил Селедцов. — После того как их кинул Рожков, они пока толком не определились с дальнейшими планами. В это предприятие были вложены и их личные средства, так что теперь все оказались на мели.

— Так, с Рожковым более-менее ясно, а остальные подрядчики?

— Остальных двое — Владимир Григорьевич Фоменко и Павел Петрович Гришечкин. У обоих солидные фирмы, у Фоменко покруче. Оба в один голос кричат, что чисты как слеза младенца, о майоре Мажарове никогда слыхом не слыхивали, а в фирмах у них идеальный порядок. По документам, кстати, так и выходит.

— А на деле? — быстро спросил Гуров.

— Я ведь работаю в убойном отделе, — вздохнув, пояснил Селедцов. — Экономические преступления — не моя специфика. Здесь гораздо лучше разобрался бы ОБЭП, но это такая мутная контора, что… — Он вдруг спохватился и прикусил язык. Затем взъерошил было руками свои волосы, но они были столь коротко и аккуратно подстрижены, что и ерошить оказалось нечего, и медленно произнес: — Словом, я их в определенном смысле понимаю. Мажаров работал в их ведомстве… И до поры до времени они не хотят слухов и кривотолков, бросающих тень на их отдел. Вот будут факты — другой разговор. И если они есть, мы их обязательно найдем, — и тут же перешел к следующему вопросу: — Значит, по подрядчикам я вам предварительно изложил, все подробности зафиксированы в документах. Но я не стал зацикливаться на одной версии убийства Мажарова, то есть на подрядчиках, и поинтересовался личностью Мажарова в более широком аспекте. Ничего заслуживающего внимания мне не попалось. Мажаров жил один, с женой развелся около трех лет назад, и она с дочерью уехала из Приморского. По выясненным данным, они не общались. О каких-то личных врагах ничего не известно.

— А он уроженец Приморского?

— Нет, он приехал из Пятигорска. Его восемь лет назад перевели из тамошнего ОБЭПа.

— Старые счеты? — прищурился Гуров, глядя на Селедцова.

— Я посылал запрос в Пятигорск, — покачал тот головой. — По их сведениям, в прошлом Мажарова ничего такого не было, из-за чего с ним сейчас стали бы сводить счеты. И сам он в Пятигорске не был давным-давно. Если вам интересно мое мнение, то ноги у этой истории растут здесь, в Приморском.

— Хорошо, — кивнул Лев, складывая документы, приготовленные Селедцовым. — Будем копать глубже — тогда и узнаем, откуда они растут на самом деле. У меня к вам пока еще только один вопрос, Денис Аркадьевич. Вам белая «Ауди», номерной знак «АА5878», не знакома?

— Никогда не попадалась. Ни по документам, ни в поле зрения.

— Судя по всему, она в вашем городе недавно, — задумчиво сказал Гуров.

— Выяснить местонахождение? Проследить? — деловито спросил Селедцов.

— Не стоит, это мои проблемы, — отмахнулся Лев и поднялся.

Они с Селедцовым обменялись номерами телефонов, и он покинул здание, в котором располагался убойный отдел.

Миша Рыбин дожидался Гурова на улице. Он сидел на своем месте в той же позе, подставив весеннему солнцу веснушчатое лицо, и, кажется, дремал. Однако едва Гуров появился на улице, Миша сразу же открыл глаза и заулыбался:

— Куда едем?

— Гостиница «Берег», — бросил Гуров, усаживаясь рядом. — Слыхал?

— А то! — усмехнулся Рыбин, поворачивая ключ зажигания. — Рад, что вам чувство юмора не изменяет. «Берег» у нас все знают, это же единственная гостиница в городе! Остальное частники сдают. Что угодно — от элитных коттеджей до курятников!

Автомобиль быстро, но плавно тронулся с места и направился к гостинице. Лев держал в руках кейс, заметно потяжелевший от положенных в него материалов, что он получил в ОБЭПе и убойном отделе. Ему, конечно, хотелось как можно скорее приступить к их анализу, но все же в машине он не стал этого делать. Благо городок был небольшим, и ехать им долго не пришлось. Вскоре «Опель» лихо тормознул перед входом в отель, и Гуров поблагодарил водителя, давая понять, что тот может ехать. Однако Миша тут же воскликнул:

— Да вы что! Мне же подполковник Орленко голову оторвет! Он приказал, чтобы я вас одного не оставлял, поскольку вы без транспорта и город наш не знаете. Нет уж, я подожду!

Гуров чуть сдвинул брови. Подобная забота была, конечно, приятной и обеспечивала определенное удобство, с другой же стороны, Гурову не хотелось сообщать кому бы то ни было о всех своих передвижениях. Ему вообще для начала стоило присмотреться и оценить окружающую обстановку, а это лучше делать без свидетелей.

— Я не уверен, что мне куда-то понадобится сегодня, — сказал он.

— Неважно! Я посижу, ничего страшного! Я ведь таксистом в свое время работал. Так что мне дожидаться привычно! — Миша говорил радостно, не скрывая того, что ему нравится перспектива особо ничего не делать и при этом в точности следовать указаниям начальства.

Лев смерил его задумчивым взглядом и озвучил пришедшую в голову мысль:

— А скажи, Миша, раз уж ты в такси работал, не приходилось ли тебе встречать белую «Ауди» номер «АА5878»?

— Нет, — не задумываясь ответил Михаил. — Не знаю такой. А кто за рулем?

— Да если бы я знал… — пробормотал полковник, но все же постарался описать незнакомца, предложившего ему свои услуги в аэропорту.

— Никогда такого не встречал, — покрутил головой Михаил. — Я среди таксистов всех знаю.

— Да он не таксист.

— Ну и среди частных бомбил тоже нет такого.

«Он и на бомбилу не похож», — отметил про себя Гуров, решив, что выяснение этого обстоятельства отложит до лучших времен. На всякий случай он посмотрел по сторонам, но «Ауди», следившей за ним по дороге в ОБЭП, не было видно. Можно было бы счесть, что слежка просто показалась, но только не полковнику Гурову. Он был убежден — за ним следили, причем преднамеренно. И в аэропорту этот мужчина оказался не случайно. Выходит, поджидал именно его? Но откуда он мог знать о прилете полковника, если о нем и местной полиции-то было неизвестно? Об этом факте знали только в Главном управлении МВД в Москве…

— Ладно, Миша, я пошел к себе. Еще раз советую не дожидаться меня, — сказал Лев, направляясь к зданию гостиницы.

Взявшись за ручку двери, он обернулся и увидел, что Михаил не внял его совету…

Женщина-портье за стойкой любезно сообщила полковнику, что за ним забронирован триста восьмой номер, и, после того как Гуров заполнил бланк, дала ему ключ.

— Если вам что-то понадобится, звоните на пост, телефон указан здесь, — сказала она и протянула Гурову прямоугольник, являвшийся визитной карточкой гостиницы.

Гуров кивком поблагодарил ее и прямиком направился на третий этаж в свой номер. Он оказался небольшим, но довольно уютным. Одна кровать, тщательно застеленная, два кресла, журнальный столик, душевая кабина — вполне годится для временного проживания.

Гуров бросил плащ на кресло, туда же отправил и кейс, а сам, опустившись в другое, вытянул ноги и прикрыл глаза. Несколько часов перелета все-таки немного утомили его. Однако отдыхать и расслабляться некогда, нужно было приступать к работе, и полковник, посидев минут пять, заказал себе по телефону две чашки крепкого кофе, после чего удобно устроился перед журнальным столиком и, прихлебывая горячий напиток, стал перелистывать бумаги, которые получил от подполковника Орленко.

Сведений здесь было, прямо скажем, негусто. В списке, призванном осветить фамилии сослуживцев Мажарова, с которыми тот был мало-мальски дружен, наличествовало всего две фамилии — Королев и Лыков, которые Гуров даже не стал переписывать, потому что уже беседовал с обоими и фамилии их запомнил крепко. Столь скудное число приятелей на работе казалось полковнику странным. Либо Мажаров был глубочайшим интровертом, не склонным к общению, либо же Орленко решил, что от него требуется указать тех, кого действительно можно назвать другом. Гуров подумал, что если бы такое задание было дано, скажем, ему самому, то список получился бы тоже кратким. В нем, кроме Станислава Крячко да генерал-лейтенанта Орлова, никто бы не значился. Но Орленко не должен был истолковать просьбу Гурова в таком ракурсе, следовательно, в список должны были быть внесены просто приятели или даже хорошие знакомые — Гуров специально это оговорил.

К тому же оба они — и Королев, и Лыков — активно открещивались от дружбы с Мажаровым. Королев еще держался более уверенно, а вот Лыков был явно напуган. Кем или чем? Вообще, создавалось впечатление, что с обоими сослуживцами Мажарова кто-то уже успел побеседовать.

Недовольно поморщившись и решив, что прояснять этот вопрос придется в другом месте — к примеру, у Селедцова, — Гуров перешел к списку подрядчиков, проверкой которых занимался майор перед смертью. Здесь фамилий было больше ровно на одну, и все их Гуров уже слышал как от Орленко, так и от Селедцова — Рожков, Фоменко и Гришечкин. И если в списке Орленко были перечислены лишь фамилии и инициалы, то Селедцов представил куда более развернутый список, включавший как название фирм, возглавляемых ими, так и адреса с номерами телефонов. Имелись также некоторые дополнительные данные, приписанные Селедцовым от руки, — не слишком официальные, но информационные. Гуров стал читать последовательно.

Итак, Рожков Анатолий Валентинович, генеральный директор ООО «Примстрой». Фирма возникла сравнительно недавно, пять лет назад, и за это время успела достичь процветания. Под руководством Рожкова в Приморском были построены: ресторан «Парус», несколько частных загородных коттеджей, а также новая школа. Последний заказ, полученный Рожковым, был как раз приурочен к чемпионату мира и представлял собой проект гостиничного комплекса для предполагаемых гостей Приморского, которые должны были съехаться на чемпионат. Все заказы Рожков всегда выполнял в срок, жалоб на качество не было. Строительство комплекса еще не началось. Рожков подготовил только сам проект, который был одобрен городскими властями. К собственно строительству «Примстрой» должен был приступить сразу после перечисления денег. Но с этим не сложилось, поскольку на следующий день после их перечисления Рожков исчез. И деньги тоже…

Вторым в списке шел Фоменко Владимир Григорьевич. Фирма его носила звучное название «Юго-стронг», и по нему было неясно, какое отношение оно имеет к строительству. Фоменко получил подряд на строительство стадиона и вроде как уже приступил к нему. Он сотрудничал в основном с крупными заказчиками, и преимущественно это были спортивные объекты. Гуров просмотрел документы и не обнаружил ни одного частного лица, то есть Владимир Григорьевич не разменивался на строительство личных домов и особняков, предпочитая масштабное строительство. Соответственно и средства здесь были задействованы совсем другие — куда большие, чем у того же Рожкова. Видимо, поэтому Владимир Григорьевич и попал в список взятых на вооружение подрядчиков.

Третьим значился Гришечкин Павел Петрович. Он, судя по всему, не гнушался никакими заказами. Список построенных его фирмой строений был разношерстным: особняки и коттеджи перемежались с детским садом, летней площадкой в парке, новым заграждением на набережной и даже общественными туалетами на ней же. Так что сеть ресторанов быстрого питания, которые Гришечкин должен был построить к чемпионату, пока что были, можно сказать, самым крупным его достижением.

Сведения по трем подрядчикам лежали перед полковником Гуровым. Три фигуры, три характеристики, три направления поисков. И пока непонятно, какое именно выбрать. С одной стороны, вроде бы логичнее выделить фигуру Анатолия Рожкова, с другой — если он исчез с деньгами, где его искать и как доказывать причастность к убийству Мажарова? Если таковая вообще имеется…

Гуров потянулся, разминая мышцы и переваривая в голове полученные сведения. В этот момент зазвонил телефон, стоявший на столике между кресел. Он снял трубку и услышал голос подполковника Орленко:

— Приветствую, Лев Иванович! — Орленко, видимо, сразу решил отмести излишнюю официальность и обращался к Гурову по имени-отчеству, а не по званию. — Как устроились?

— Благодарю вас, все отлично.

— Водитель устраивает?

— Более чем, — усмехнулся Гуров.

— То-то! — довольно хохотнул Орленко. — Я, можно сказать, лучшего в Приморском заимел в служебное пользование!

— Знаете, ему незачем постоянно находиться рядом. Я вполне справлюсь и сам, — заметил Гуров, но Орленко тут же перебил его:

— Что вы, что вы, не беспокойтесь об этом! У меня водителей хватает! — Сменив тон на серьезный, подполковник продолжал: — Я, собственно, вот по какому поводу вам звоню, Лев Иванович! Вы интересовались, кем из подрядчиков в последнее время занимался Мажаров. Так вот, занимался он, конечно, всеми, но особенно его волновала фигура Анатолия Рожкова, он мне об этом намекал. И я вот что думаю… — Орленко понизил голос. — Рожков узнал о том, что у Мажарова есть документы против него, понял, что тот может его вот-вот прижать, и принял меры. То есть устранил Мажарова, снял деньги со счета — и фьють!

— Но зачем же ему исчезать в этом случае, если угроза устранена? — заинтересованно спросил Гуров, который как раз размышлял над этой версией перед звонком от Орленко.

— Ну, так он понял, что под него копают конкретно! Не Мажаров, так кто-то другой до него доберется! — с убежденностью в голосе говорил Орленко.

— Тогда зачем убивать Мажарова?

— Э-э-э… — Орленко замялся. — Ну, видимо, чтобы просто выгадать время! Ему нужно было забрать деньги и исчезнуть.

— У вас прямо готовая полноценная версия, Вячеслав Андреевич, — восхитился Гуров. — А что же вы мне ее сразу-то не проговорили?

— Да я… — Орленко, казалось, был смущен. — Просто не сразу вспомнил о этом. Вы появились так неожиданно, что я немного подрастерялся в первый момент, — засмеялся он. — Да и потом, сведения-то эти ничем не подтверждаются! Просто предположения! Вдруг подумаете — расфантазировался старый дурак!

— Вы всерьез полагаете, что я могу принять ваши слова за фантазии, не удосужившись проверить их? Напрасно. Я очень внимательно отношусь ко всему, что слышу и вижу, Вячеслав Андреевич. Но вам спасибо за звонок. Я вас понял.

— Ну что вы, мы же делаем, в общем-то, одно и то же дело, интересы наши совпадают, разве не так?

— Надеюсь, что именно так.

— Значит, Рожков был у Мажарова под первым номером! — еще раз напомнил Орленко, после чего Гуров положил трубку на рычаг.

Несколько секунд ушло у него на раздумья. Едва слышимый щелчок в трубке вряд ли показался ему…

Полковник дотянулся до соседнего кресла, взял свой кейс, открыл его и достал небольшую отвертку. Вся процедура заняла у него меньше минуты, спустя которые он понял, что многолетний опыт его не обманул: на столике лежала развинченная трубка телефонного аппарата, а в ней — некий посторонний предмет, которого в обычных трубках быть не должно по определению… Это был обыкновенный «жучок», то есть прослушивающее устройство.

Лев в задумчивости смотрел на него, размышляя, как он мог попасть в аппарат. Это уже намного серьезнее, чем слежка белой «Ауди».

Он встал с кресла и заходил по номеру, сосредоточившись и размышляя на ходу. Так, отбросим пока слежку и мысль о том, как информация о его прилете могла просочиться в Приморское. Кто знал, что Гуров остановится именно в этой гостинице? Да опять получается — никто, кроме него самого и Орлова. Это до приезда сюда. А здесь Гуров сообщил об этом лишь в ОБЭПе подполковнику Орленко, и тот был как-то слишком настойчив, Гуров еще тогда обратил на это внимание. Хорошо бы выяснить, когда именно всунули сюда этот «жучок» — до его визита в ОБЭП или после. Это помогло бы установить, где именно утечка информации, здесь или в Москве.

Мысль о Москве напомнила Гурову о том, что нужно позвонить в Главное управление, сообщить о своем прибытии, а также предварительные результаты. Особо ощутимых, правда, не было, однако он и провел-то в курортном городе всего пару часов. Вот только откуда звонить?

Лев поразмышлял несколько секунд, потом решительно вернул «жучок» на место, после чего снова снял «поруганную» трубку и набрал код Москвы, а затем рабочий номер генерал-лейтенанта Орлова. Голос Петра прозвучал практически сразу же: он вообще редко когда отлучался из своего кабинета, разве что по особо важным делам.

— Это я, Петр…

— Рад слышать. Новости есть? — Орлов был краток.

— Есть. Занимаюсь проверкой, — в тон ему отвечал Гуров. — Сегодняшний день посвящу ознакомлению с документами и постараюсь сделать предварительные выводы. То есть чистая теория.

— Ну, что ж, теоретик, думай. Это твое любимое дело. Только и о практике не забывай.

— Хорошо, Петр. Я на волне, — добавил Лев и тут же отключил связь.

Этого было достаточно, чтобы Орлов оценил ситуацию. Между ними в главке давно сложился определенный условный язык, в котором некоторые безобидные с виду фразы являлись носителями скрытого смысла. Выражение «на волне» означало, что тот, кто его произносит, находится под прослушкой. Орлов отлично все понял. Теперь, чтобы сообщить нечто важное, Гуров позвонит с другого номера. И ему на этот звонить не стоит, а если уж звонить, то говорить только то, что не является конфиденциальной информацией. И еще — это даст Орлову пищу для размышлений. Генерал-лейтенант, разумеется, не пройдет мимо этого факта и постарается выяснить то, над чем ломал голову и сам Гуров: когда «жучок» мог попасть в номер и благодаря кому? То есть проверит, нет ли утечки в Москве.

После разговора с Орловым Гуров начал обследовать свой номер. Он неторопливо и методично осматривал все места, где может оказаться еще одно прослушивающее устройство. Интуиция подсказывала ему, что оно должно быть, и при этом спрятано не слишком тщательно. Поиски его увенчались успехом довольно скоро: небольшая камера была вмонтирована рядом с выключателем на стене. Предвидя такой расклад, Лев старался вести себя так, чтобы не обнаружить своих намерений. Он нарочно делал вид, будто не занимается поисками прослушки: заказал из бара бутылку вина, налил в бокал и принялся не спеша расхаживать с ним по номеру, периодически делая глотки. При этом просто водил взглядом по тем местам, где может быть спрятано устройство. А знание этих мест ему обеспечивал многолетний опыт разыскной работы.

Заметив камеру, Гуров и глазом не повел. И уж тем более не стал ее доставать. Пусть тот, кто ее установил, пребывает в уверенности, что полковник ни о чем не догадался.

Лев допил бокал вина, оказавшегося, кстати, весьма недурным, снова опустился в кресло и стал размышлять дальше. На повестке у него были три насущных вопроса: кто поставил «жучок» и камеру, кто следит за ним на белой «Ауди» и куда могли деться документы Мажарова. Из последнего, собственно, вытекал и четвертый — кто убил Мажарова? Но этот вопрос был уже из разряда глобальных, к тому же заданный Гурову изначально, а остальные три появились уже в ходе расследования. Причем за очень короткое время. Лев посмотрел на часы. В городе Приморском он провел всего три с небольшим часа.

Полковник снова наполнил бокал и, неторопливо потягивая вино, стал последовательно искать ответы. Первый — прослушка. Судя по тому, что оба устройства были поставлены очень топорно — телефонная трубка была закручена не слишком аккуратно, а место для камеры прямо-таки бросалось в глаза, действовали впопыхах. Следовательно, времени было мало, в любой момент ожидался приезд полковника. А значит, эти люди — или человек — узнали о его прибытии в гостиницу «Берег» совсем недавно. Иначе подсуетились бы заранее и сделали все так, чтобы комар носа не подточил. А из этого следует вывод, что это, скорее всего, ОБЭП. Значит, им есть что скрывать от Гурова. И вдобавок, они хотят быть в курсе того, что полковнику удалось выяснить.

Гуров взял этот пункт на заметку и перешел к следующему вопросу — кто следит за ним на белой «Ауди»? Вряд ли это ОБЭП. Во-первых, следили от самого аэропорта, когда обэповцы еще не были в курсе, что Гуров прилетел в Приморское. Во-вторых, зачем им это? Подполковник Орленко ведь не зря приставил к Гурову своего водителя. Разговоры про заботу о полковничьей персоне и желании помочь ему ориентироваться в городе — это детский лепет. Значит, это кто-то еще… Пока что у Гурова не было даже предположений, кто бы это мог быть. Кто-то из подрядчиков? Но как они могли узнать, что он прилетает именно этим рейсом? И что вообще летит в Приморское?

Третий вопрос был на данный момент еще более сложным. То есть совершенно непонятно, где искать исчезнувшие документы Мажарова. Если их забрал убийца, поиски и вовсе становятся бесполезными, поскольку он их явно уже уничтожил. Но это вовсе не означает, что вместе с ним можно похоронить и ответ на четвертый вопрос. Если Мажарову удалось собрать изобличающие факты на кого-то из подрядчиков, то и Гурову это вполне по силам. Следовательно, нужно просто приниматься за работу и идти тем же путем, что и Мажаров, — проверять каждого, искать улики, возможности, искать связи…

Лев с удовольствием допил второй бокал и посмотрел на бутылку. Там еще оставалось немного темно-бордового напитка, но полковник решил оставить его на вечер. Не стоило сейчас увлекаться спиртным, даже высокого качества. К тому же он несколько часов ничего не ел — перед полетом не стал обедать, а на завтрак, который был уже давным-давно, ограничился бутербродом с сыром.

Гуров решил спуститься вниз, в местное кафе при гостинице. Помимо обеда, у него был еще один мотив ознакомиться с нижним этажом «Берега».

Кафе было довольно уютным. Правда, цены показались полковнику несколько завышенными. Они вполне подходили бы столичному заведению, причем более высокого уровня, а здешнее меню, откровенно говоря, роскошным назвать трудно. По ассортименту оно скорее напоминало столовую — щи, уха, котлеты, жаренная в кляре рыба, тефтели с рисом и прочие блюда из разряда «домашних». Лев заказал себе двойную порцию ухи, а также биточки в сметане и устроился за столиком у стены, откуда был виден вход.

Однако когда ему принесли заказ, полковник должен был признать, что приготовлено все очень качественно, добротно и просто вкусно. Еда действительно напоминала домашнюю, только выполненную профессионально. Густая, наваристая горячая уха быстро насытила его, однако и биточки он ел с неменьшим удовольствием, отмечая, что они буквально тают во рту.

Завершив обед чашкой крепкого кофе, Гуров не спеша поднялся, но проследовал не к входу в кафе, а в сторону кухни. Дождавшись, пока оттуда выйдет одна из официанток, та самая, что обслуживала его столик, он осторожно придержал ее за локоть и сказал:

— У вас просто потрясающая кухня! Как вам удалось добиться такого уровня?

— О, это заслуга нашего шеф-повара, — улыбнулась девушка, на бейдже которой было напечатано «Надежда». — Он, кстати, никогда не учился за границей, как это сейчас модно, а опирается исключительно на местные традиции, что и обеспечивает столь великолепный результат. К тому же мы используем только самые свежие продукты и стараемся обходиться без консервантов и вкусовых добавок. Натуральность и вековые традиции — вот наш девиз.

Видимо, эта фраза была чем-то вроде местного рекламного слогана, поскольку девушка произнесла ее без запинки, словно давно заученную наизусть.

— Ну, без соответствующего обслуживания ваше заведение сильно бы проигрывало, верно ведь? А ваша любезность и профессионализм довершают последний штрих. — Гуров мягко улыбнулся, одновременно вкладывая в руку девушки чаевые. Та сделала вид, что смущается, при этом привычным движением забирая их.

— Когда же вам поставляют продукты? — продолжил он свои расспросы. — Ведь они должны оставаться свежайшими. Или вы их морозите?

— Никогда! — с возмущением отвергла девушка подобное предположение. — Продукты привозят три раза в день. Вот как раз скоро должны подвезти вторую партию. А к вечеру — третью. — Она рефлекторно подалась назад, и Гурову стало понятно, где находится дверь, через которую поставляются продукты.

— Наденька… — Он чуть сжал локоть девушки и склонился к ней. — У меня к вам маленькая просьба. Там, у дверей, меня дожидается один человек, с которым я познакомился здесь. Он меня, ей-богу, утомил. Настаивает, чтобы мы вместе отправились в караоке-бар, а я… У меня есть более приятное предложение на вечер, и присутствие этого нового знакомого при нем было бы явно лишним. Вы меня понимаете?

— О да! — засмеялась девушка. — Так что вы хотите?

— Не могли бы вы меня вывести отсюда через другую дверь? — Гуров кивнул туда, куда девушка смотрела несколько секунд назад.

— Ладно, — бросила на него лукавый взгляд официантка. — Идемте.

Они прошли по коридору и остановились возле широкой двустворчатой, закрытой на длинный двойной засов двери. Надя потянула металлические запоры, открыла ее, пропуская полковника, и бросила ему вслед:

— Привет вашему «приятному предложению»!

Гуров послал ей воздушный поцелуй и пошел через задний двор к воротам. Они не были заперты, и через минуту Лев уже шагал по улице, негромко насвистывая на ходу. Теперь он мог свободно ехать туда, куда считал нужным, не опасаясь, что о его передвижениях станет известно.

Адрес строительной конторы, которой руководил Владимир Григорьевич Фоменко, был указан в материалах, переданных Гурову следователем Селедцовым. Улица Затонская, 17. Раскрыв карту, он увидел, что это далековато от гостиницы, и, решив не тратить время на пешие прогулки, отправился на троллейбусную остановку. Троллейбус подошел довольно быстро. Несмотря на большое количество свободных мест, Лев устроился на задней площадке, слегка облокотившись на поручень. Легкий ветерок из приоткрытого окна трепал волосы, пахло весной и распускающимися почками…

Гуров, глядя, как мелькают за окном посаженные вдоль тротуаров фруктовые деревья, думал, как же все здесь будет чудесно выглядеть через пару недель, когда все они зацветут и заблагоухают. В южных городах особый аромат цветения, и в конце апреля — начале мая кажется, что воздух буквально пропитан им. Сейчас еще рановато, но все равно очень хорошо. Лучше, чем московская весна с ее слякотью и периодически моросящим дождем.

Бесцельно наблюдая за исчезающими из поля зрения деревьями и потоком попутных машин, он вдруг обратил внимание, что одна из них, светло-серая «Дэу», что-то уж очень скрупулезно следует по тому же маршруту, что и троллейбус, в котором он ехал. Полковник поводил глазами — белой «Ауди» не было.

Троллейбус вскоре повернул на перекрестке, и «Дэу» сделала то же самое. Гурову нужно было выходить через одну остановку, однако он решил все проверить и вышел уже на следующей. При этом дождался, чтобы «Дэу» проехала вперед и остановилась на светофоре. Дверцы троллейбуса уже начали закрываться, как Гуров стремительно проскользнул в них. Сигнал светофора сменился на зеленый, водитель «Дэу» автоматически надавил педаль и вдруг, заметив Гурова, смешался. Растерянно оглянувшись, он затормозил. Сразу же раздались недовольные сигналы стоявших сзади автомобилей.

Поколебавшись немного, водитель все же проехал перекресток, при этом ища глазами место, где можно развернуться. Гуров быстро зашел в первое попавшееся помещение, которым оказался салон сотовой связи, и остановился у стены, скрывшись за стендом с образцами сотовых телефонов и поглядывая в окно. Через несколько секунд на дороге показалась серая «Дэу». Водитель ехал медленно, вертя головой по сторонам. Гуров усмехнулся. Теперь он видел «Дэу» и следил за ней. Убедившись, что водитель нацелен именно на его персону, Лев стал ждать.

«Дэу» проследовала до конца улицы, и полковник, выйдя из своего укрытия, выглянул за дверь. Она немного постояла, затем водитель повернул направо, и больше машины не было видно. Гуров выждал еще пару минут, после чего вышел на улицу и пешком отправился к конторе «Юго-стронг», которой руководил Фоменко.

Фирма занимала отлично отстроенное здание в три этажа. Видимо, Владимир Григорьевич не поскупился на хороших архитекторов и строителей и возвел под собственные апартаменты роскошный особняк. Лев поднялся по мраморному крыльцу к сияющей белизной двери и, открыв ее, попал в холл. Там тоже была великолепная отделка и пахло свежими стройматериалами. Между кожаными креслами расположилась современная подставка под цветы. Наличествовали и сами цветы — какие-то экзотические растения с ярко-красными, похожими на агрессивно торчащие языки, цветками. Взгляд Гурова сразу упал на охранника, стоявшего в центре перед широкой лестницей, ведущей на второй этаж.

Подойдя к нему, он спросил, на месте ли Фоменко, на что охранник указал ему на столик с левой стороны, который Гуров поначалу не заметил. За столиком сидела миниатюрная девушка-секретарь. Он направился к ней и повторил свой вопрос.

— У вас предварительная договоренность с Владимиром Григорьевичем? — серьезно сдвинула та тонкие брови.

— Вынужден вас разочаровать, — улыбнулся Гуров. — Но, думаю, Владимир Григорьевич примет меня и без договоренности.

Он положил перед девушкой свое удостоверение, которое та изучила с вниманием и легким беспокойством. Видимо, указанная должность заставила ее немного растеряться, потому что сначала она потянулась к телефонной трубке, затем передумала и со словами «Одну минуточку, я сейчас!» — метнулась из-за стола, но не к лестнице, а к лифту, находившемуся у противоположной от нее стены.

Гуров не стал садиться, уверенный, что ожидание не займет много времени, и не ошибся: не прошло и пяти минут, как секретарша вернулась.

— Все в порядке, Владимир Григорьевич вас ждет, — выдавила она из себя улыбку и чуть заметно кивнула охраннику, который тут же вызвался сопровождать Гурова.

Он довел полковника до кабинета, сделал предупреждающий жест и, постучав, сначала сам заглянул внутрь.

— Да-да, — раздался густой баритон, в котором слышались нотки нетерпения и раздражения. — Я же сказал!

Охранник учтиво склонил голову, затем пропустил Гурова вперед. Полковник оказался в просторном кабинете со сглаженными углами, превращавшими его из квадратного в овальный. За столом сидел, по всей видимости, сам Фоменко — крупный мужчина с широким лицом брутального вида. Его дорогой костюм был ему тесноват, особенно это было заметно, когда он поворачивался — ткань сразу же натягивалась и норовила сойтись складками. Курчавые темные волосы были густыми, а цвет лица явно свидетельствовал о том, что на здоровье господину Фоменко жаловаться — форменный грех. Он производил впечатление полностью довольного человека, как собой, так и жизнью.

— Присаживайтесь, — бросил Фоменко, кивнув на кожаное кресло.

Гуров сел. Он не слишком жаловал кожаную мебель из-за ее скользящих свойств, однако это кресло было очень комфортным. Господин Фоменко явно не жалел средств на обустройство личного пространства. Поняв, что Гуров не спешит рассыпаться в похвалах его зданию, подрядчик сменил тактику на выжидательную. Он просто смотрел на Гурова, показывая, что готов слушать, чего тот, собственно, хочет.

— Владимир Григорьевич, вы давно в строительном бизнесе? — спросил Гуров.

— Да уж порядочно, — ответил тот. — Лет десять уже как. — И, не удержавшись, добавил: — А вы ищете хорошего строителя? Сразу могу сказать — вы пришли по адресу!

Тщеславие и хвастовство были определяющими чертами характера Фоменко, сразу понял Гуров. Он и сейчас, понимая, что полковник вряд ли приехал к нему из Москвы сделать заказ на строительство, не мог сдержаться, чтобы не прорекламировать свою фирму.

— Охотно вам верю, Владимир Григорьевич, — улыбнулся Гуров располагающей улыбкой. — Иначе вы бы и не получили подряд на строительство стадиона.

Квадратное лицо Фоменко чуть вытянулось.

— Ах, вот откуда ветер! — протянул он. — Слышал я об этой кампании по проверке подрядчиков! Значит, и я попал под раздачу?

— Ну, о раздаче говорить рано, Владимир Григорьевич, — ободряюще проговорил Лев. — Обычная проверка. Под нее может попасть кто угодно.

— Бросьте! — махнул рукой Фоменко. — Я вам даже могу продиктовать на спор, кто у вас там в списке значится, — и он хитро посмотрел на Гурова.

— Что ж, было бы любопытно, — кивнул тот.

— Значит, ваш покорный слуга, Гришечкин, — начал загибать пальцы Фоменко, — и канувший недавно в Лету Толя Рожков. Угадал?

— Вы ясновидением случайно не увлекаетесь? Сейчас это тоже доходный бизнес. Может, повыгодней строительства, а? — подмигнул Фоменко Лев. — Этот список вам явился, не иначе.

— Вы хитрый человек, Лев Иванович, — рассмеялся бизнесмен. — На мой вопрос не отвечаете, зато даете понять, что вам весьма интересно, откуда у меня такая информация. Но вам незачем пытаться меня подловить, — посерьезнел он. — Спросите прямо — я и так вам скажу. Информация-то эта прозрачна. Городок у нас маленький, и все крупные строители известны наперечет. Кроме меня, Рожкова и Гришечкина, достойных конкурентов и нет. Так что тут не нужно ни ходить к гадалке, ни самому быть экстрасенсом.

— Вот и отлично, Владимир Григорьевич, давайте поговорим начистоту, — принял серьезный вид и Гуров. — Деньги в вашем бизнесе крутятся большие. А там, где большие деньги, почти всегда жди беды. И вот она случилась…

— Вы о Рожкове? — тотчас спросил Фоменко и нахмурился.

Гуров вообще-то говорил о Мажарове, но столь резкий переход на одного из подрядчиков не остался без его внимания.

— Что вам известно об этом? — спросил он.

— Да то же, что и всем, — пожал плечами Фоменко. — И это тоже не секрет, так что не надо на меня смотреть рентгеновским взглядом. Новости у нас разлетаются со скоростью космических ракет. Рожков получил деньги, обналичил и сбежал с ними. Обычное дело. Да у нас уже был подобный случай два года назад. Человека, кстати, до сих пор не нашли.

— Знаете, что меня в этом всем больше всего удивляет? — доверительным тоном задумчиво произнес Лев.

— Что?

— Да то, что чужие средства — причем огромные! — так просто, оказывается, присвоить и остаться безнаказанным. И при этом не принимается никаких мер предосторожности! Ведь был же прецедент? Однако спустя два года деньги точно так же начинают поступать другим подрядчикам, и они повторяют поведение своих предшественников! И никто за это не отвечает! Видимо, потому, что спонсируются эти проекты тоже не из своего кармана. А государственное — все равно что ничье.

— Это точно! — закивал крупной головой Фоменко. — И, между прочим, это касается в первую очередь вас! — неожиданно пригвоздил он Гурова.

— Это почему же? — заинтересовался тот.

— Ну как же! Вот вы занялись проверкой… — Фоменко выразительно посмотрел на полковника. — Совершенно правильное дело! Но когда вы ее начали? Уже после того, как Рожков сбежал, после! А после драки чего кулаками махать? А вот если бы вы заранее эту проверку провели, то сразу бы стало ясно, кому можно доверять, а кому нет.

— По вашим словам, вам доверять можно? — Лев сделал акцент на слове «вам».

— А вы на слово не верьте! Вы факты проверяйте. Дела, документы. За человека лучше всего говорят его дела! А у меня есть на что посмотреть! — Фоменко приосанился в кресле, выпрямился и заговорил дальше: — На моем счету несколько значимых для города объектов! Начав десять лет назад со строительства всего лишь теннисной площадки, я дошел до уровня стадиона! За это время мною построено две спортивные школы, спортивный городок в парке, здание фитнес-центра…

Наконец тщеславный строитель выдохся и умолк, а Гуров, воспользовавшись паузой, полюбопытствовал:

— А вы именно на спортивных объектах специализируетесь?

— Да как-то так повелось, — кивнул Фоменко. — Я и сам спорт люблю. Считаю, что его нужно развивать. Тем более что у нашей страны такие резервы! А результаты порой печальные! Вот чемпионат мира по футболу на носу. А мы какое место держим? Я недавно рейтинг смотрел, так вот нас, Россию, на двадцать пятое место ставят! Обидно! А все почему? Потому что правительству денег жалко на развитие спорта!

— Ну, с этим я позволю себе не согласиться. Средств, по-моему, выделяется более чем достаточно. Но не будем уклоняться от темы.

— Так мы вроде уже обо всем поговорили? — удивленно посмотрел на него Фоменко. — Я вам, во всяком случае, рассказал все, что знал. Если вам нужно проверить мои бухгалтерские документы — проверяйте! Мне скрывать нечего! Еще раз говорю — за меня говорят мои дела! На что бы, интересно знать, я строил все эти объекты, если бы присваивал деньги, а?

— Звучит убедительно, — согласился Лев. — Но меня сейчас интересует несколько другое, Владимир Григорьевич. Я ведь не экономист и не специалист по экономическим преступлениям. Я — оперативник по особо важным делам. И расследую в основном убийства.

Лицо Фоменко снова стало вытягиваться.

— И когда я говорил о том, что беда всегда соседствует с большими деньгами, я имел в виду не Рожкова, а майора Мажарова. Знакома вам эта фамилия?

— Да, — угрюмо кивнул Фоменко. — Про это мы тоже слышали. Говорят, Рожков его заказал… Правда, я в это не верю! — категорически заявил он.

— А вы знали Рожкова лично?

— Ну, не настолько, чтобы считаться его другом, но знал, конечно. Нам неоднократно приходилось по делу пересекаться, мы же в одной сфере работаем.

— И что вы можете о нем сказать?

— Как строитель он был вполне на высоте. Правда, на мой взгляд, ему не хватало размаха. Он словно боялся сделать что-то помасштабнее, поярче. Теперь-то я понимаю, что это из-за боязни не уложиться в бюджет! Если столько класть в карман, то на строительство доверенных объектов, конечно, хватать не будет!

— А вы знаете, сколько денег исчезло со счета Рожкова? — приподнял бровь Гуров.

— Ну, это, я думаю, известно только самому Рожкову, — снисходительно ответил Фоменко. — Но думаю, что немало. К тому же… — он замялся.

— Что, Владимир Григорьевич? Вы говорите, не бойтесь, у нас же с вами неофициальная беседа. Так сказать, без протокола, — подбодрил его Лев.

— Я имею в виду, что достаточно посмотреть на то, как он жил, чтобы сделать вывод, что денежки из его бюджета не туда текли! Один загородный коттедж чего стоит!

— Ну, вам-то, Владимир Григорьевич, тоже грех прибедняться, а? На хлеб-то не только с маслом, но и с колбасой хватает, верно? — сыронизировал Гуров.

— Хватает, хватает! — закивал Фоменко. — Я прибедняться не люблю и не стану! Больше того, мне не просто с колбасой — с икрой хватает! Но! — Он громко пристукнул пальцем по столу. — Я каждый свой полученный рубль на двести процентов отрабатываю! Вот вы видели те объекты, что я построил?

— Увы, пока не довелось.

— Зря! Вы бы сразу поняли, что такое размах!

— Да я уже примерно успел оценить по вашему зданию, — кивнул Гуров.

— Что вы! — снисходительно произнес Фоменко. — Разве его можно сравнить со стадионом или Дворцом спорта, что я строил? Это так, скромный домик. Офис.

— То есть для себя вы скромничаете, Владимир Григорьевич, — едва сдержал улыбку Лев. — Можно сказать, аскет.

— Напрасно иронизируете, — обиделся Фоменко. — Я не то имел в виду.

— Давайте вернемся к Рожкову. Значит, руку он в казну запускал, но Мажарова не убивал? Так вы считаете?

— Именно! И то, первое мое утверждение, как вы сами сказали, без протокола. Официально я ничего подобного повторять не стану, потому что фактов у меня нет. Вот вы лицо официальное, вы и проверяйте. Наверняка какие-нибудь дыры найдете. Только поздно уже, Рожкова-то вам все равно не найти.

— Почему вы в этом так уверены? — нахмурился Гуров.

Фоменко снова бросил на него снисходительный взгляд.

— Разве такие деньги воруют для того, чтобы тебя поймали? Уж наверняка он позаботился о том, чтобы исчезнуть навсегда! Вот два года назад Россошанский сбежал — где он теперь? Никто не знает! Так же и с Рожковым будет, помяните мое слово!

— Ну, время покажет, — неопределенно проговорил Лев.

— Так что, Лев Иванович, у вас все? — Фоменко выразительно взглянул на часы. — А то ко мне клиент должен приехать.

— Много у вас заказов?

— Не жалуюсь.

— Еще одну минуточку, — попросил Гуров. — А что вы можете сказать о Гришечкине?

— Слюнтяй и ничтожество! — заявил Фоменко с насмешкой и, поймав удивленный взгляд Гурова, уверенно добавил: — Да-да, а вы что думаете? Если у Рожкова были хотя бы какие-то способности к строительству, то у Гришечкина они напрочь отсутствуют!

— И тем не менее вы включили его в число главных фигур среди подрядчиков Приморского, — осторожно напомнил Гуров, немного озадаченный такой реакцией Фоменко.

— Так это все благодаря взяткам! — отрезал Фоменко. — Гришечкин сует всем подряд, вот и получает заказы! И деньги…

— Но если совать всем — никаких денег не хватит, — заметил Лев.

— А ему вечно и не хватает! И посмотрите, что он строит? Убожество сплошное! Тьфу!

Гуров уже усвоил, что лучше Фоменко в Приморском не строит никто. И все же он обратил внимание, что если характеристика, данная Фоменко Рожкову, была скорее нейтральной, то к Гришечкину он испытывал явную неприязнь. Однако полковник не счел правильным сейчас допытываться у Фоменко о причинах этого. Он решил поискать ответ на этот вопрос в другом месте. Но Фоменко, распалившись, сам продолжал говорить, при этом уровень эмоций у него возрастал:

— Моя бы воля — я бы этому бездарю ни копейки не выделял! Уж куда лучше Красицын! Тот, по крайней мере, архитектурный институт закончил.

— Простите? — поднял брови Гуров. — Что за Красицын?

— Вы что, не знакомы с этой историей? — в ответ удивился Фоменко.

— Просветите, сделайте одолжение, — попросил Лев.

Фоменко, почувствовав себя на высоте оттого, что обладал сведениями, скрытыми от полковника МВД, откинулся в своем кресле и заговорил:

— Красицын тоже подрядчик. И он принимал участие в тендере — в том же, что и Рожков. Если уж на то пошло, подряд скорее светил Рожкову. И в итоге он же его и получил.

— А Гришечкин? — непонимающе спросил Гуров.

— В том-то и дело! — подхватил Фоменко. — Гришечкина там вообще и близко не было! Он участия в тендере не принимал! Однако в последний момент вдруг выясняется, что заказ на строительство гостиничного комплекса получает Рожков, а на кафешки — Гришечкин. А Красицын просто вылетел ни с чем!

— Интересно, — покусав губу, сказал Гуров. — А чем сейчас занимается Красицын?

— Да кто ж его знает? — пожал плечами Фоменко. — Я за ним не слежу. Наверное, зубы точит.

— На кого? На Рожкова? Или на Гришечкина?

— Да это я так просто, к слову, — махнул рукой Фоменко. — Не в буквальном смысле! Ну, переживает, конечно. Я его как-то во «Флагмане» встретил, так он пьяный сидел и говорил, что непременно напомнит Рожкову, как тот его кинул.

— Не понял? Что значит кинул?

Фоменко вздохнул на недогадливость полковника и принялся объяснять:

— Ну, Красицын считает, что Гришечкин сговорился с Рожковым, заплатил и поэтому получил подряд.

— Он это вам лично сказал?

— Слухами земля полнится, — уклончиво ответил Фоменко. — К тому же пьян он был. Он вообще, говорят, последнее время во «Флагмане» просиживает и надирается каждый вечер. А что ему еще делать? Денег-то на строительство нет.

Гуров подумал, что все это действительно просто слухи. Говорит, говорят… Все это нужно проверить. А Фоменко ничего конкретного не скажет, он уже дал это понять. В целом предварительной беседой с директором «Юго-стронга» Гуров был удовлетворен. Плохо, конечно, что информации, полученной от него, было маловато, но он и не рассчитывал, что Фоменко вот так, походя, в разговоре вдруг выведет полковника на убийцу Мажарова. В конце концов, он просто подрядчик и мог осветить лишь отношения внутри этого круга. Но все-таки кое-что новое Гуров из разговора с Фоменко узнал. Теперь нужно было проанализировать это, подумать, сопоставить с рассказом Гришечкина, которого он также планировал посетить.

И еще нельзя забывать про Мажарова. Надо искать документы, искать людей, с которыми он мог делиться своими наработками. Не может быть такого, чтобы человек был полностью замкнут. У Мажарова не было семьи, жил он один, в этом городе приезжий, но, так или иначе, у него должен был быть кто-то. Человек не может быть полностью одинок.

Попрощавшись с Фоменко, Гуров спустился вниз, причем воспользовался не лифтом, а лестницей. Кивнув на прощание секретарше, он вышел на улицу и двинулся по ней в сторону, ведущую к остановке. И вдруг откуда-то сзади показалась уже знакомая Гурову «Дэу» и медленно двинулась следом за ним.

Гуров прошел еще несколько метров вперед, нарочно замедляя шаг — так, что «Дэу» оставалось либо ползти черепашьим шагом, либо вообще затормозить. Водитель выбрал второе, и тогда полковник, круто развернувшись, быстро пошел прямо ему навстречу. Уже приближаясь к машине, он увидел, что водитель пытается повесить на лицо маску равнодушия, однако Льву все это уже порядком надоело, и он решил незамедлительно прояснить хотя бы этот момент.

Резко остановившись возле «Дэу», он наклонился к полуопущенному стеклу и спросил:

— Может, не будем в кошки-мышки играть? Прямо скажете, что вам от меня нужно?

Увидев лицо водителя, Гуров понял, что уже видел его сегодня. Это был тот самый мужчина в джинсовой рубашке, что курил на крыльце Приморского ОБЭПа, когда полковник выходил из здания. Ему еще тогда показалось, будто он специально его дожидался.

Мужчина посмотрел на Гурова, вздохнул, потянулся в сторону и, открыв дверцу со стороны пассажирского сиденья, коротко бросил:

— Садитесь.

— Да я как-то не планировал совершать никаких поездок, — с усмешкой ответил Гуров. — Люблю пешие прогулки, знаете ли.

— Я из полиции, — произнес водитель, доставая свое служебное удостоверение. — Служу в ОБЭПе. А вы — полковник Гуров из Москвы, и мне нужно с вами поговорить. Поэтому и прошу вас сесть.

Гуров выпрямился, немного расслабившись. Похоже, напряженного диалога не предвиделось. Он взял удостоверение и раскрыл его. Сидевший перед ним мужчина был капитаном ОБЭПа Михаилом Ереминым.

— Так вы сядете? — настойчиво повторил водитель.

— Но поговорить можно и в более удобном месте, — уже мягче сказал Лев. — Вон кафе через дорогу, почему бы нам не пойти туда?

— Потому что там нас могут увидеть, — ответил Еремин, — а мне этого совсем не нужно.

Гуров бросил на него задумчивый взгляд и сел рядом, закрыв дверцу. Еремин сразу же поднял тонированные стекла и тронулся с места.

— Не беспокойтесь, я не собираюсь вас похищать, — усмехнулся он.

— Если бы я беспокоился об этом, то не сел бы в вашу машину, — усмехнулся в ответ полковник. — О чем вы хотели поговорить?

— О Руслане Мажарове. Я так понял, в ОБЭПе вам о нем никто толком ничего не рассказал?

— Допустим, — уклончиво ответил Лев.

— И не расскажет, — уверенно кивнул Михаил. — С ними уже поработали. Кого-то припугнули, кому-то приплатили. Так что никто ничего не скажет.

— А вы расскажете? — в упор посмотрел на него Гуров.

— По крайней мере, я буду с вами откровенен, — повернулся к нему Еремин.

— Почему я должен вам верить?

— А я и не призываю вас верить. Игры «верю — не верю» в детском саду заканчиваются. Но просто выслушать меня вы можете? А уж как относиться к моим словам, решайте сами. Вы же потом наверняка их проверите. Только сразу предупреждаю — сведений у меня негусто.

— Вы хорошо знали Мажарова?

— Достаточно. Домами не дружили, но пивка после работы заходили попить. Делились кое-чем. Личным. Ну и соображениями по работе, конечно.

Гуров снова внимательно посмотрел на Еремина и спросил:

— Михаил, а что же с вами не поработали в отделе?

— Пытались, — криво хмыкнул тот. — Почему, думаете, я попросил вас в машину сесть? Мне совсем не нужно, чтобы в отделе знали, что я с вами откровенничаю. Если я оттуда вылечу, мне работы в Приморском не найти. Разве что сторожем в детском саду.

— То есть вас запугали?

— Со мной поговорили, — выразительно произнес Еремин. — И пытались использовать оба метода. То есть сперва мягко надавили, потом предложили деньги. От них я, правда, отказался, и тогда мне пообещали прибавку к зарплате.

— Кто? Орленко?

— А кто же еще? — невесело засмеялся Еремин. — Он у нас все решает. Как он скажет, так и будет. Да у него везде все схвачено.

Они ехали по улице бесцельно, не стремясь в какое-то определенное место. Еремин продолжал говорить, Гуров, не перебивая, слушал его.

— Я сразу понял, что местный убойный отдел ничего не найдет. Им просто не дадут. Идти туда со своей информацией было опасно — я никого там не знаю, и где гарантия, что следователь не подкуплен? Так что мне оставалось либо самому проводить расследование, либо ждать… Поначалу я пытался кое-что разузнать сам. А когда услышал, что Москва командирует своего сотрудника, понял, что это единственный шанс докопаться до правды. Я видел вас в отделе, даже ждал на крыльце, хотел поговорить… Но Орленко быстро подсуетился: подсунул вам своего водилу, так что поговорить так, чтобы это не стало известно, невозможно. Я подумал, что вы должны остановиться в «Береге» — это единственная приличная гостиница в нашем городе, остальные на стадии строительства. Поэтому и поехал в «Берег» — просто так, наудачу. Но там уже стоял рыбинский «Опель». Опять облом! — Михаил пристукнул кулаком по рулю. — Я уже развернулся и собрался уезжать, но мне неожиданно повезло: я увидел вас. И вы были один. Тогда я поехал за вами, проследил, правда, в какой-то момент потерял. Вы все-таки скрылись от меня. — Он усмехнулся и посмотрел на Гурова. Полковник лишь едва кивнул, продолжая слушать. — Поразмыслив, я понял, что вы направляетесь к Фоменко — его контора как раз по маршруту пятнадцатого троллейбуса. Поехал туда, дождался вас…

— Понятно, — прервал его Лев. — То есть вы располагаете информацией, которая может помочь найти убийцу Мажарова?

— Надеюсь, что так, — подчеркнул Еремин. — Правда, на большой успех не рассчитывайте. Не так уж много я знаю.

— Ничего, меня сейчас любая мелочь устроит, — подбодрил его Гуров.

Солнце немилосердно било в глаза, и Михаил все время щурился. Не помогали даже солнцезащитные очки. Наконец он проехал вперед, остановил машину под большим раскидистым платаном и снова заговорил:

— В последние дни Руслан был сильно озабочен. Это было связано с делом подрядчиков. Не знаю, что конкретно он накопал, но это его сильно волновало. Думаю даже, что он и сам был не рад тому, что раздобыл.

— Почему вы так решили? — насторожился Гуров.

— Потому что он давно жил в Приморском и знал местные реалии. Здесь рука руку моет, верить никому нельзя. С тем, что он нашел, нельзя было идти к Орленко, и он это понимал. А делать что-то нужно было.

— То, что он нашел, было оформлено документально? Или это просто слова?

— Какие-то документы у него были, — ответил Еремин, постукивая по рулю. — Но что в них — мне неизвестно. Мажаров лишь сказал мне, что бумаги, которые у него есть, произведут взрыв, если их обнародовать. И он не уверен, что сам не пострадает при этом взрыве… Главный вопрос, который его беспокоил, — где их хранить. Мы с ним обсудили ситуацию, и я посоветовал пока подождать. Даже предложил оставить документы у меня. Я мог бы их спрятать где-нибудь вне стен ОБЭПа. В гараже, например. Но Мажаров отказался. Сказал, что не стоит хранить их у человека, который служит там же, что мой гараж — место ненадежное и что он сам решит этот вопрос.

— И решил? — вперил взгляд в Еремина полковник. Это был очень важный вопрос. Гурову необходимо было знать, добрался убийца до документов или Мажаров сумел их надежно спрятать.

— Не знаю, — выдохнул Еремин. — С тех пор как его убили, я себе места не находил, все ломал голову над этим. Что он выяснил? Если бы я знал хоть немного!

— И он даже не намекнул, что это?

— Кроме того, что информация взрывная, нет. Мажаров — стреляный воробей, привык держать язык за зубами. Мне он более-менее доверял, потому и рассказал о документах. Совсем в одиночку трудно что-то сделать.

Сведения, полученные от Еремина, были, конечно, весьма интересными. Но они не давали никакого направления дальнейших поисков. Обыскать квартиру Мажарова? А что это даст? Ее и так перевернули вверх дном. Если Мажаров поостерегся прятать документы в гараже у Еремина, тем более не стал бы этого делать у себя дома.

— И вот еще что я хотел вам сказать, — продолжал Еремин. — За день до смерти Мажаров взял отгул. А перед этим беседовал по телефону с человеком по имени Анатолий. И говорили они о чем-то важном, потому что Мажаров сказал: «Смотри, я на тебя рассчитываю!»

— Кто этот Анатолий, вы знаете?

— Понятия не имею, — покачал головой Михаил. — Мажаров разговаривал в курилке, я как раз туда заходил, и он сразу свернул разговор, сказал только: «Ну все, до завтра!»

Гуров задумчиво смотрел в окно. Определенная ниточка появилась, но вот кончик ее ухватить пока не получалось. Кто этот Анатолий? Где его искать?

— У Мажарова был друг с таким именем? — спросил он Еремина.

— Я вообще никого из его друзей не знаю, — ответил тот. — Мы помимо работы встречались только в баре.

Упоминание о баре заставило Гурова вспомнить кое-что еще.

— В каком баре?

Еремин посмотрел на него с легким недоумением и пожал плечами:

— Во «Флагмане». А что?

— Да нет, ничего. — Гуров задумался. — Скажите, Михаил, а фамилия Красицын вам не знакома? Мажаров никогда не называл ее? Может быть, не в беседе с вами, а в постороннем разговоре?

— Нет, я не слышал от него такой фамилии, — ответил Еремин.

— А для чего Мажаров брал отгул?

— Он собирался поехать на рыбалку.

— И поехал? — Гуров приподнял брови.

— Знаете, — несколько смутившись, признался Михаил, — вообще-то мне это показалось немного странным. Не то, что он собрался на рыбалку, нет — он вообще увлекался этим, частенько выезжал. Удивило меня то, что он взял отгул для этого. Через день была суббота, выходной, вот и ехал бы себе. А он отпросился на пятницу. Что за необходимость? Да и сейчас только начало сезона! Нет, ловят, конечно, рыбу, вон на окуня стали выходить, но все равно несколько странно.

— А с кем он собирался рыбачить, не знаете?

— Мажаров на рыбалку всегда ездил один. Насколько я знаю, в компании он не нуждался. У него был свой катер, очень хороший, и место на лодочной станции. Катер у него приметный такой, красно-белый с волнистой полосой, и надпись «Виктория». Так его дочку зовут.

— А что за лодочная станция?

— Стоянок на побережье сколько угодно, — повел плечами Еремин. — И пунктов проката тоже. Они часто совмещены. Многие курортники любят порыбачить. Берут напрокат катера, яхты и выходят в море…

Еремин перешел на тему лодочного бизнеса на Черном море, а Гуров, казалось, был погружен в свои мысли.

— Вы о чем задумались? — спросил Михаил.

— О том, ездил ли Мажаров на рыбалку перед смертью или нет? — ответил тот. — Вы, кстати, не видели его в день гибели?

— Нет. Последний раз мы виделись с ним в четверг. Он как раз сказал, что завтра не выйдет, так как взял отгул. Мы должны были увидеться в понедельник на службе. А в субботу его убили. Да, вот еще что. Он говорил, что на следующей неделе — то есть как раз теперь на этой — ему нужно идти к Орленко, докладывать о результатах работы, а он не знает, о чем докладывать. И не потому, что нечего, а как раз потому, что результаты были, но они вряд ли понравились бы Орленко.

— Михаил, опишите мне личность подполковника, — попросил Гуров. — Мне не совсем понятно: Мажаров работал по его распоряжению, то есть это был приказ Орленко — проверить подрядчиков, получивших деньги на строительство объектов к ЧМ. Вы же мне ясно дали понять, что Орленко намеренно зажимает рты тем, кто может что-то сказать о Мажарове, а Мажаров не хотел говорить Орленко правду. Почему? Орленко не заинтересован в том, чтобы изобличить воров?

— Орленко сам первый вор, — заявил Еремин. — Разумеется, это между нами. Но об этом знают все, просто говорить никто не станет, так как боятся. Да и доказательств нет. Орленко на короткой ноге с местной администрацией. Лучший друг многих влиятельных людей. Фамилий я вам перечислять не буду, но это известный факт. По субботам он, к примеру, с заместителем мэра в сауне отдыхает, а по воскресеньям часто гостит на яхте у городского прокурора. И приказ проверить подрядчиков отдавал не Орленко. Такое распоряжение пришло сверху, из столичного ОБЭПа. Орленко просто вынужден был его озвучить, но при этом его бы устроило, чтобы результаты показали, что с деньгами подрядчиков все в порядке. Потому как подрядчики с ним же и делятся.

— Что, прямо все? — не поверил Гуров.

— Я при дележе не присутствовал. Но здесь, в Приморском, ни один сытный кусок мимо рта Орленко не проплывает. Так что… Не мне, конечно, по званию вам советы давать, но вот как местный житель, знающий, что к чему, посоветовать могу. С Орленко нужно держать ухо востро.

— Это я уже и сам понял, — улыбнулся Лев, вспомнив о прослушке и видеокамере в собственном номере. Кроме подполковника Орленко, никто не знал, какой номер он займет. Более того, Гуров был убежден, что это по распоряжению Орленко его поселили в триста восьмом номере. Ведь телефонный звонок от подполковника с информацией о Мажарове и Рожкове поступил именно в гостиничный номер, а не на сотовый Гурова, который он оставил Орленко. То есть подполковник прекрасно знал, где именно поселился Гуров, и хотел удостовериться, насколько хорошо работает поставленный «жучок».

— Спасибо вам за беседу, Михаил, — протянул Еремину руку Гуров. — Вы возвращайтесь к себе на службу и спокойно работайте. Дайте мне ваш номер телефона, я вам сам позвоню, если будет нужно. Не стоит, чтобы в ОБЭПе знали, что мы с вами встречались.

Еремин продиктовал свой номер, и Лев забил его в мобильник. После этого вышел из машины, решив пройтись, чтобы обдумать услышанное и разработать план дальнейших действий.

Глава 3

Гуров не спеша шел по Приморскому, переваривая информацию и размышляя. Больше всего его интересовали документы, пропавшие у Мажарова. Что удалось раскопать майору, раз он так нервничал? Выяснил причастность подполковника Орленко к хищениям? Но чьим?

По словам Орленко, Мажаров в последнее время плотно занимался Рожковым. Рожкова звали Анатолий… И какому-то Анатолию, по словам Еремина, майор звонил за день до своей смерти.

На следующий день Мажаров взял отгул и собирался на рыбалку. Он был заядлым рыбаком и имел свой катер, который ставил на одной из лодочных станций. Катер — рыбалка — лодочная станция — человек по имени Анатолий…

Гуров пытался увязать полученные сведения в цепочку. С Рожковым у него не очень складывалось. Если Мажаров проводил проверку этого человека, в чем он мог на него рассчитывать? Он, конечно, мог с ним договориться о встрече, но не в том контексте, что услышал Еремин.

И почему он придумал рыбалку? Или не придумал?

Рожков сейчас непонятно где, и поговорить с ним не получится. Кстати, исчез он сразу же после убийства Мажарова… Да, непонятно. С ним или не с ним встречался Мажаров в пятницу?

Гуров поднял в памяти выдержки из документов по убийству Мажарова. В субботу вечером, когда тот был застрелен, на нем были спортивные брюки и ветровка. Вполне подходящая экипировка для рыбалки.

Размышляя, Лев не заметил, как спустился к морю. Видимо, подсознательно он сам стремился туда. Несмотря на то что было солнечно и тепло, пляж оказался почти пустым. Только кое-где загорали на лежаках отдыхающие, и редкие желающие окунались в море. Температура воды достигала двадцати градусов, по местным меркам, это было холодно. Но полковник не собирался ни купаться, ни разлеживаться в шезлонге. Он двинулся вдоль берега, ища лодочную станцию. Он был уверен, что довольно скоро обнаружит нужную, однако его ждало жестокое разочарование: лодочных станций, как выяснилось, на берегу Приморского было очень много, и практически все они функционировали.

Подумав, Гуров решил последовательно обойти стоянки, хотя бы некоторые из них, сколько успеет, и направился к первой же, что находилась ближе всего к нему. Она носила гордое название «Альбатрос».

Аккуратные ряды лодок самых разных размеров, цветов и уровней размещались на трехъярусной эстакаде. Их было так много, что у полковника зарябило в глазах. Прокатом заведовал шустрый мужчина лет тридцати. Он окинул Гурова с головы до ног, каким-то чутьем — видимо, опытным глазом — сразу определил в нем «чайника» от рыбной ловли и предложил порыбачить с берега на удочку либо вступить в компанию других желающих и отправиться с ними на яхте.

Плыть на яхте в составе подвыпившей компании, стоявшей рядом и бурно обсуждавшей предстоящую рыбалку, Льву совсем не хотелось. Рыбачить с берега тоже. Ему нужна была информация, а таким образом ее не получишь. К тому же пока не было никакой уверенности, что это именно та станция, что ему нужна, а тратить время впустую было непозволительно.

Гуров не очень уверенным голосом обратился к лодочнику:

— У меня приятель здесь рыбачил, Руслан… У него еще такой красно-белый катер. Он говорил, что на катере лучше.

— Пожалуйста! — весело сказал мужчина. — Выбирайте любой! Хоть красный, хоть синий. Вон у меня их сколько, — и показал рукой на эстакаду.

Сделав вид, что колеблется, Гуров пробормотал, что подумает и выберет. Лодочник равнодушно пожал плечами и поспешил к собиравшимся арендовать яхту мужчинам. Те, кажется, определились с яхтой и теперь принялись спорить с лодочником о цене. Тот вступил с ними в коммерческий диалог, совершенно потеряв к Гурову интерес. Чуть постояв, полковник отправился дальше.

Следующая станция была поменьше первой, и лодок здесь было не так много, а яхты отсутствовали вообще. Она была вотчиной одного старичка, загорелого настолько, что совершенно седые волосы его казались просто платиновыми. На старике были надеты видавшая виды вылинявшая тельняшка и брюки из непромокаемой ткани. Он сидел на перевернутой деревянной весельной лодке и курил сигарету без фильтра. Гуров подошел и подсел рядом, попытавшись завести с ним непринужденную беседу. Он похвалил погоду, Черноморское побережье в целом и город Приморское в частности, и саму лодочную станцию, что, видимо, звучало совсем уже подхалимски, потому что старик при этом усмехнулся, продолжая пускать длинные неторопливые струйки дыма.

— А что, отец, рыбалка-то хороша? — оптимистично спросил Гуров.

— Кому как, — коротко ответил старик.

— А на чем лучше рыбачить? Можно посоветоваться?

— Сегодня не с берега я вообще рыбачить не советовал бы.

— Это почему? — полюбопытствовал Гуров.

— Шторм будет, — спокойно проговорил старик, выщелкивая окурок пальцем далеко в море.

Гуров недоверчиво покосился на него, потом перевел взгляд на море. Оно было ровным и гладким, ветерок лишь слегка обдувал лицо, не создавая на водной глади никакой ряби. Абсолютно ничто в его облике не предвещало не то что шторма, а даже просто ухудшения погодной обстановки.

— Зря смотришь, — усмехнулся старик. — Не увидишь ты ничего. А я на Черном море вырос, поэтому любую погоду заранее чую. Помяни мое слово — двух часов не пройдет, как заштормит. Вот после приходи, тогда и половишь. После бури рыба сама на крючок бросается.

— С голоду, что ли? — засмеялся Гуров.

— С голоду. Буря со дна червяков, личинки поднимает, вот рыба к ним вверх и тянется. — Старик умолк и, прищурившись, посмотрел на Гурова. — А ты какую рыбу ловить собираешься?

— Да… Вот, к примеру, ставриду, — назвал полковник первое, что ему припомнилось. — Я ее, знаете ли, только в виде консервов видел. Хотелось бы посмотреть вживую. Так что? Хорошо здесь с рыбой?

— Говорю же — кому как. Ты вот, к примеру, ничего не поймаешь.

— Это почему же?

— Рыбалкой ты не интересуешься, — усмехнулся старик. — Даже не знаешь, что на ставриду сейчас рыбалка запрещена. До середины января только ее ловят. А сейчас самое время для окуня. Барабулька позже пойдет, когда зацветет акация.

Гуров смутился и перевел беседу на другую тему:

— У меня друг здесь рыбачил, Русланом звали. У него еще такой красно-белый катер, — проговорил он с надеждой. — Не знаете такого?

— Может, и встречал. По имени не знакомился, — неопределенно пожал плечами старик.

— А вас, простите, как зовут?

— Меня-то? Василием Андреевичем. Так ты послушай моего совета: коль уж тебе так приспичило сегодня порыбачить с катера, на море выходи часа через три. И если возьмешь самодур, осторожнее, когда рыбу с крючков снимать будешь, а то, того и гляди, краб может хватануть. Или скорпена.

Поблагодарив старика и попрощавшись, Гуров побрел дальше по берегу. Внутренне он был практически уверен, что его обход лодочных станций — пустое занятие. Одному ему их все и за неделю не обойти. А даже если обойдет, что толку? Чтобы определить, бывал здесь Мажаров или нет, нужно потратить время на каждую стоянку, завести беседу, развить ее… Гуров пожалел, что он сейчас в Приморском, а не в Москве. Подобную работу просто поручил бы оперативникам из отдела, и они целой гурьбой разбежались бы ее выполнять. И уже к вечеру непременно был бы результат. А ему приходится топать в одиночку. Ну что стоило Орлову отправить вместе с ним Крячко? Вдвоем со Станиславом они бы управились куда быстрее. К тому же Крячко с его умением расположить к себе человека через два часа заимел бы друзей по всему побережью, вечером прошелся бы по местным барам, вступая в задушевные беседы за кружкой пива или бутылкой вина, и уж точно нахватал бы столько информации, что оставалось лишь отделить существенные факты от пустопорожних разговоров и сделать выводы. Но Орлов настоял, чтобы Крячко остался в Москве. Гуров подозревал, что это вовсе не потому, что Станислав ему там позарез нужен, а просто чтобы не тратиться еще на одну командировочную единицу. И теперь ему, полковнику МВД, приходилось выполнять работу, которая годилась для сержантов, поступивших на службу неделю назад.

Задумавшись, Гуров едва не прошел мимо деревянной вывески, на которой было написано «Лодочная станция «Маяк». Пониже была приписка «Прокат лодок». Он повернулся и ступил на деревянные мостки.

Лодочная станция «Маяк» представляла собой двухэтажный дебаркадер — плавучую пристань в виде двухэтажного бело-зеленого судна. Гуров прошел по шатающемуся мостику, взошел по деревянным ступенькам на причал и осмотрелся. Народу здесь не было, и ему понадобилось некоторое время, прежде чем он увидел мужчину с рыжеватой бородой, который сидел на корточках на нижней палубе. Рядом с мужчиной лежал разобранный лодочный мотор, в котором тот ковырялся, что-то смазывая и подкручивая.

Лев подошел сзади и кашлянул. Мужчина обернулся и исподлобья вопросительно уставился на него.

— Добрый день, — начал Гуров. — Мне бы порыбачить…

— На здоровье, — буркнул мужчина.

— А… как насчет лодки?

— Вон их сколько, выбирайте любую, — буркнул мужчина и снова склонился над мотором.

Кажется, ему было безразлично, выберет посетитель что-нибудь или нет. Гуров пожал плечами и начал экскурсию по дебаркадеру. В основном на эстакаде наличествовали катера разных мастей. Старых «Казанок» и «Прогрессов», как в прокате у старика, не было вовсе.

Полковник прошелся по всему первому этажу и поднялся выше. Лодка ему была не нужна. Ему бы получить информацию о Мажарове. Но не слишком приветливый вид лодочника говорил о том, что вряд ли тот будет особенно разговорчив.

Подойдя к самому краю эстакады, Лев невольно залюбовался открывшимся пейзажем. Море переливалось темно-голубым цветом, белые чайки, гортанно крича, пролетали над водой. Он постоял еще некоторое время, наблюдая за птицами и морем, мысленно смирившись с сегодняшним поражением. Ничего он здесь не найдет и не узнает. Особенно когда сам толком не знаешь, что ищешь.

Одна из чаек вдруг камнем упала на воду, и Гуров невольно склонился вниз, однако чайка тут же вынырнула и стрелой метнулась вверх. В клюве ее была зажата довольно крупная рыбина. Но не за ней следил взглядом полковник. Он уже потерял интерес к птице, потому что увидел кое-что, что привлекло его внимание гораздо больше.

Внизу, у причала, покачивались на волнах несколько яхт. А среди них красно-белым пятном маячил небольшой, на фоне высоких красавиц, катер. Гуров наклонился ниже. Белый фон катера на правом борту пересекала волнистая красная полоса, на которой он смог прочитать «Виктория».

Стараясь ничем не выдать своего волнения, Лев спустился на первый этаж, подошел к лодочнику, продолжавшему ковыряться в моторе, и сказал:

— Я выбрал.

— Угу, — кивнул мужчина, неохотно выпрямляясь и выжидающе глядя на Гурова.

— Вон тот красно-белый катер можно? — Лев непринужденно показал рукой на судно, принадлежавшее капитану Мажарову.

Лодочник посмотрел на него долгим взглядом, и Гуров вдруг заметил, что у него почти немигающие серые глаза. Эти глаза смотрели на него тяжело и явно недружелюбно.

— Нет, — кратко сказал он.

— Но почему? Мне очень понравился этот катер. И надпись «Виктория»… У меня жену так зовут, поэтому я думаю, что мне на нем повезет!

— Это частный катер.

— А чей он?

Лодочник молчал, продолжая сверлить Гурова взглядом.

— Я к тому, что, может быть, можно договориться с хозяином? — просительно заговорил Лев. — Я бы ему заплатил.

— Катер не сдается, — раздельно повторил лодочник. — Выбирайте любой другой или идите в другое место.

— Что ж вы так невежливо с клиентами-то? — посетовал Гуров, качая головой. — Антирекламу своему заведению создаете.

— Мое заведение в рекламе не нуждается, — отчеканил лодочник, не сводя с него глаз. — Вы рыбачить будете?

— Что ж, — вздохнул полковник. — Тогда я положусь на ваш опыт. Что вы мне посоветуете?

Лодочник смерил его презрительным взглядом и спросил:

— Права есть?

Гуров полез в карман. Права на вождение катера имелись у него давно, хотя собственного никогда не было. Получил он их как раз в ту пору, когда Крячко обзавелся своей «Казанкой», сдав вместе с ним за компанию на права. Кстати, Гуров ни разу не пожалел об этом, поскольку наличие этих прав, а тем более умение управлять лодкой, неоднократно пригодилось ему в жизни.

Он протянул права лодочнику, и тот, едва заглянув внутрь, вернул документ полковнику. Затем, широко шагая, подошел к краю причала, взявшись за веревку, подтянул к себе белый катер с синей кабиной.

— Удить как будете? Спиннинг, самодур?

— Пожалуй, спиннинг, — выбрал Гуров, вспомнив о предупреждении старого рыбака о скорпенах и прочих морских хищниках.

Ни спиннинг, ни удочка ему были ни к чему, потому что единственное, что волновало его сейчас, был красно-белый катер. Гуров не сомневался, что он принадлежит Мажарову, как не сомневался и в том, что лодочник знал его.

В голове у Льва мелькнула шальная мысль: отплыть подальше, а потом незаметно подобраться к катеру и попытаться осмотреть его. Как это удастся осуществить на практике и даст ли хоть какой-то результат, он пока не знал. Но уходить сейчас несолоно хлебавши было бы непростительно.

— Сто долларов за час, — тем временем сказал лодочник. — На сколько брать будете?

— Пожалуй, часа хватит, — кивнул Гуров.

— В залог оставляете паспорт. Если через час не вернетесь, за второй лишний доплачиваете плюс десять процентов. За третий — двадцать.

— У вас прямо ростовщическая контора, а не лодочный прокат, — заметил Лев. — Вы что же, думаете, я угоню ваш катер?

— Я ничего не думаю, — мрачно произнес лодочник. — Я предпочитаю действовать.

«Зачем он так себя ведет? — недоумевал Гуров, взбираясь на борт катера. — Строит из себя какого-то злодея. Он же явно этим вызывает неприязнь и нежелание иметь с ним дело! Обычно эти прокатчики ведут себя куда вежливее. Странный, весьма странный субъект…» И чем страннее вел себя лодочник, тем больше Гуров убеждался, что не зря пришел по этому адресу и что спешить покидать его не стоит.

— А вы уверены, что на море сегодня спокойно? — обратился он к лодочнику, уже стоя в катере. — Мне говорили, шторм ожидается.

— На небо взгляните, — грубовато ответил тот. — Ни облачка.

Небо и впрямь было чистым и ясным, ярко-лазурного цвета, и уверенное предположение старика о приближающейся буре казалось абсурдным. Гуров завел мотор, сел за руль и устремился вперед. Катер легко и мощно скользил по воде, пенные брызги расходились по сторонам, соленые капли попадали в лицо, заставляя полковника морщиться. Дебаркадер стал стремительно удаляться.

Достигнув нужного расстояния, Гуров включил эхолот. Сразу обнажилась ровная площадка дна, на ней были видны сновавшие туда-сюда рыбы разных размеров и мастей. Он заглушил мотор и принялся готовить снаряжение для рыбной ловли, посматривая в сторону дебаркадера. Фигура лодочника с такого расстояния казалась малюсенькой. Она маячила некоторое время в поле зрения Гурова, а потом и вовсе исчезла.

На катере имелись специальные приспособления, фиксирующие спиннинги. Гуров расставил их, насадил наживку и устроился на сиденье в ожидании поклевки. Но мысли его были далеки от рыбалки. Он все время думал о покачивающемся у причала катере Мажарова и странном поведении лодочника.

Рыба ловилась не слишком активно. За двадцать минут клюнула одна мелкая рыбешка, названия которой Лев даже не знал, еще через десять минут — вторая. Гуров снял ее с крючка и кинул в приготовленное ведро. Да, большим уловом он вряд ли сегодня себя порадует. Но полковник куда больше порадовался бы другому улову — информационному. Тому, что приблизил бы его к разгадке убийства Руслана Мажарова. Он обдумывал дальнейшую стратегию. Лодочника обязательно нужно разговорить на предмет катера. Собственно, можно было просто предъявить свое удостоверение и заявить, что он расследует убийство Мажарова. В конце концов, доставить лодочника в убойный отдел. Но полковник не склонялся к такому варианту. Из беседы с Михаилом Ереминым, а также из собственного опыта он уже уяснил, что здесь нужно держать ухо востро и не слишком доверять местным правоохранительным органам. И в то же время действовать надо быстро.

Если прямо задать вопрос лодочнику о катере и Мажарове, тот может от всего откреститься. Где доказательства, что катер принадлежит именно Мажарову? Гуров снова ощутил, как сковывает его то обстоятельство, что он находится в Приморском, а не у себя в Москве. Здесь он был не только чужим, но и совсем один. Как-то не ощущалась поддержка со стороны местной полиции…

Он взглянул на часы. Прошло полчаса. Ровно половина времени, что было выделено ему на рыбалку. Вскоре нужно возвращаться, а он так и не придумал, как вести себя с лодочником. Может быть, просто вернуть ему лодку, вежливо распрощаться, а затем прислать сюда следователя Селедцова?

Лев задумчиво покусывал губу. Он был в легкой рубашке и вскоре почувствовал, что стало прохладно. Небо неожиданно начало темнеть прямо на глазах. Стремительно набежали тучи, за которыми скрылось солнце, и морская вода из голубой становилась темно-синей, а затем черной. Волны яростно бились о края катера, и его начало болтать из стороны в сторону. Похоже, старик оказался прав, и шторм действительно начинался. Нужно было возвращаться на берег.

Он принялся сматывать удочки, ощущая, как ветер усиливается. Следующий порыв его так качнул катер, что Гуров едва устоял на ногах и ухватился за край, чтобы не упасть. Спиннинги мотало из стороны в сторону, лески цеплялись одна за другую, катер болтало, вода захлестывала за борт.

Стиснув зубы, Лев стал пробираться к мотору. На запутавшиеся спиннинги ему уже было наплевать. Когда он доберется до берега, то скажет этому лодочнику все, что о нем думает. Он уже не сомневался, что тот намеренно ввел его в заблуждение относительно предстоящего шторма.

Катер снова качнуло, и Лев, не удержавшись на мокром скользком полу, упал. Облокотившись рукой о скамью, попробовал подняться, но в этот момент катер сильно накренило сзади, и он почувствовал тяжелый удар по голове, а следом — погружение в черную морскую воду, после чего его сознание отключилось.

Вокруг было тихо и темно. Тело ломило и покачивало. Гуров открыл глаза и понял, что лежит на спине, а взгляд его упирается в небо. Оно было серо-синего цвета, и солнце клонилось к западу, обещая в скором времени зайти за горизонт. Полковник приподнялся, опершись на локоть, и огляделся. Он лежал на дне того самого катера, что получил в пункте проката лодок. Море было спокойным, небольшие волны лениво плескались вокруг катера. Спиннинги со спутавшимися лесками торчали в стороны как флаги. Катер прибило к берегу, но плавучего дебаркадера нигде не было видно. Он находился непонятно где, и неизвестно, сколько прошло времени с того момента, как Лев получил удар по голове.

Встав, он выбрался из катера. Берег был пустынным и совсем не похожим на пляж. Создавалось впечатление, что его отнесло куда-то волной и выбросило на берег в непонятном месте. Это было похоже на чудо, поскольку с наибольшей вероятностью его могло унести в открытое море.

Сильно болела голова, и хотелось пить. Гуров приложил руку к затылку. Там набухала гематома. Одежда была мокрой, и только теперь полковник ощутил, что ему холодно. Он начал интенсивно приседать, сжимая и разжимая пальцы рук, затем пробежался по берегу туда-сюда, и лишь минут через десять восстановилось кровообращение и стало теплее.

Не переставая ходить и сжимать руки, Гуров думал, что делать дальше и как выбираться отсюда — на катере или по берегу. Затем проверил карманы. Все было на месте — и телефон, и борсетка. Полковник открыл ее — деньги и удостоверение не пропали. Правда, у полковника не осталось сомнений, что его карманы проверили, поскольку лежало все не так. Купюры сложены не в том порядке, как он привык, и удостоверение сверху, а не внизу, как он всегда складывал сам.

Гурова охватила дикая злость. И на себя самого за то, что позволил так поступить с собой, и на нападавшего, который возомнил, что настолько крут, что может безнаказанно шарить по карманам полковника МВД и бить его по голове.

Плюнув на катер, Лев зашагал от берега к дороге — то, что там проходит дорога, было ясно по доносившемуся шуму автомобилей. Выбравшись к ней, он поднял руку. Вскоре перед ним остановился серебристый «Хэндай».

— Лодочную станцию «Маяк» знаете? — спросил Гуров, открывая дверцу.

Тот посмотрел на потенциального пассажира несколько удивленно и недоверчиво: одежда Гурова была мятой, к тому же она не успела до конца просохнуть. Гуров достал из борсетки деньги и протянул водителю, что сразу сняло всякое недоверие с его стороны.

— Садитесь, — бросил он, и Гуров опустился на сиденье.

Ехали они совсем недолго. Минут через пять Лев уже начал узнавать местность, а вскоре машина остановилась.

— Спасибо, — бросил он, выбираясь из нее.

Дебаркадер стоял на своем месте. Гуров вновь шагнул на шаткие мостки, направляясь к причалу. Однако, когда он вошел туда, знакомого лодочника не увидел. Более того, на двери, ведущей на эстакаду к лодкам и катерам, висел большой замок. Гуров уже раздумывал, открыть его отмычкой или нет, как со стороны послышался голос:

— Эй, вы куда? Прокат на сегодня закрыт.

Из деревянной будочки с левой стороны высунулся совсем молодой парень. Полковник видел его впервые. Быстро подойдя, он спросил:

— Ты кто такой?

— Лодки напрокат выдаю, — пожал тот плечами, с недоумением глядя на Гурова.

— Так, хорошо. А напарник твой где? Такой, с рыжей бородой?

— По делам уехал, — ответил парень. — А вам-то что? — Потом окинул Гурова взглядом и спросил: — Это вы катер напрокат брали? Ваш паспорт у меня лежит.

— Давай сюда, — протянул руку Лев.

— А катер сам где? — сдвинул брови парень. — И с вас двести долларов доплаты за просрочку.

Гуров и так был зол, а подобная наглость со стороны этого юнца и вовсе взбесила его. Он коротким тычком ткнул его под ребра — правда, несильно, но этого хватило, чтобы парень согнулся пополам. Затем двинул ему коленом в подбородок и, пока парень хватал ртом воздух, сунул руку ему в карман и достал свой паспорт. Убрав его в борсетку, он быстро прошел вперед и подошел к краю эстакады. Сердце неприятно кольнуло: красно-белого катера, два часа назад покачивавшегося у причала, не было…

Парень продолжал стоять, согнувшись и тщетно пытаясь ухватить глоток воздуха. Дождавшись, когда тот снова задышал, Гуров наклонился и сказал:

— А теперь слушай меня внимательно. Где твой напарник?

— Н-не знаю, — с трудом проговорил тот. — Он… позвонил… и сказал, чтобы я его подменил. Ему срочно надо было уехать. Я приехал, он дал мне этот паспорт и сразу уехал.

— Где катер «Виктория»?

— Не знаю, — ответил парень, и в глазах его мелькнул испуг.

— Где живет твой напарник? И как его зовут?

— Глебов Анатолий. А живет на Садовой, дом номер девять. Такой, с мансардой, крыша зеленая… — зачастил тот.

Гуров помолчал, раздумывая, потом спросил:

— Когда в последний раз здесь был Мажаров?

— Я не знаю такого. — Парень смотрел на него во все глаза.

Лев развернулся, направился в сторону дороги и снова стал ловить машину. Сейчас ему пришлось простоять около десяти минут, пока один из автомобилей не затормозил. Назвав адрес, он сел рядом с водителем. Тот был в хорошем настроении и пытался завести беседу, однако, встретив полное молчание со стороны Гурова, умолк.

Улица Садовая почти вся состояла из частных домов — деревянных, кирпичных, блочных. Многоэтажных особняков не было, и, судя по всему, здесь жили обычные люди, кормившиеся в сезон отпусков сдачей своего жилья внаем.

Дом номер девять выглядел очень добротно. Одноэтажный, оснащенный мансардой, он стоял в глубине двора и был окружен забором, обтянутым сеткой-рабицей. Гуров расплатился с водителем и на его предложение подождать ответил отрицательно. Когда водитель уехал, он подошел к металлической калитке. Она была заперта, и окна в доме не светились. Судя по всему, никого там не было, но Гуров решил это проверить.

Он прошелся вдоль по узкой неасфальтированной дорожке, по обеим сторонам которой стояли дома. Уже смеркалось, однако во многих дворах еще находились люди. Лев обратил внимание, что здесь практически не было огородов. То есть росли фруктовые деревья — яблони, абрикосы, мандарины, виднелись клумбы для цветов, а вот грядок под овощи не было. Видимо, в этом районе выращивать капусту-морковь не принято.

Вдруг у Гурова зазвонил мобильник, и, нажав кнопку, он услышал голос Миши Рыбина:

— Товарищ полковник, хотел уточнить — я вам сегодня еще понадоблюсь?

— Нет, Миша, — прикрывая трубку, чтобы не доносился посторонний шум и создавалось впечатление, что он все еще в гостинице, сказал Гуров. — я тебя еще днем отпустил.

— Хорошо, тогда я поехал. До завтра.

— До свидания, — ответил Лев и убрал телефон в карман.

Быстро темнело. В середине апреля вечера были еще прохладными, и народ постепенно расходился по домам. Хлопали двери, зажигались окна. Вскоре округа опустела, и полковник решил, что теперь можно пробраться во двор. Он давно уже присмотрел старую яблоню с толстыми ветвями, некоторые из которых свешивались через забор дома, где жил Глебов.

Подойдя вплотную к сетке-рабице, Гуров подпрыгнул, уцепился за ветку и подтянулся. Через пару мгновений он уже держался за ствол дерева, а потом, переместившись на другую ветку, бесшумно спрыгнул на землю. Постояв, прислушался. Во дворе стояла тишина. К счастью, у Глебова не было собаки.

Полковник прошел прямо к дому и осторожно заглянул в окно. Занавески были задернуты, и ему ничего не удалось рассмотреть. Однако он был практически уверен, что дом пуст. И не сам дом интересовал сейчас полковника, а видневшийся в глубине двора гараж.

Даже без света можно было разглядеть на земле широкие двойные полосы, словно по ней волокли что-то тяжелое. После недавно прошедшего дождя они явственно виднелись на влажной еще земле.

Гуров прошел по следам — туда, куда вели полосы. Они пересекали весь участок и заканчивались возле гаража. Ворота были заперты на тяжелый замок. Поколебавшись мгновение, он достал отмычки, которые висели у него в одной связке с ключами.

С третьей попытки удалось открыть замок. Лев осторожно потянул на себя правую створку, стараясь, чтобы не было слышно металлического лязга, и проскользнул внутрь сарая. Пошарив по стене рукой, нащупал выключатель, однако из соображений предосторожности все же не стал зажигать свет. Вместо этого достал свой сотовый телефон и, включив подсветку, направил слабый луч вперед. Он сразу же увидел красно-белый катер, стоявший у дальней стены, и двинулся к нему.

Забравшись в катер, Гуров стал ощупывать пространство, и рука его наткнулась на что-то влажное и холодное. Это оказался водолазный костюм, которым пользовались, по всей видимости, совсем недавно. Лев собрался продолжить обследование катера, как вдруг из глубины двора послышался звук отпираемой калитки, и он замер.

Калитка открылась, пропуская вперед человека. Судя по шагам, он был не один. Хотя Гуров и не мог ничего видеть, однако послышавшиеся следом голоса, среди которых превалировали детские, убедили его в том, что он прав. Глебов вернулся домой и, по всей вероятности, вместе с семьей. Прижавшись к стене, полковник стал пробираться к двери, надеясь среагировать в тот момент, если кто-то подойдет к гаражу.

Пришедшие направились к крыльцу дома, переговариваясь по дороге. Выделялся женский голос, настаивавший на том, что сейчас будет ужин, после которого дети отправятся спать. Те дружно возражали, женщина устало убеждала. Сам Глебов произнес одну фразу: «Так, с матерью не спорить!»

Послышалось звяканье ключа, затем открылась входная дверь. Дождавшись, когда она захлопнется, Гуров осторожно выглянул из гаража. В окне мансарды зажегся свет. Он на пару секунд задумался. С одной стороны, было бы удобно сейчас нагрянуть прямо в дом и поговорить с Глебовым начистоту. С другой — он был с семьей, в которой двое детей, и вести жесткую беседу с отцом в их присутствии Гурову не хотелось. Но не это было главным аргументом против, а то, что со стороны полковника это выглядело бы как проникновение на чужую территорию. И полиция, в случае если Глебов вызовет ее, будет на стороне хозяина. Учитывая, что Лев слышал о местной полиции, ему не приходилось рассчитывать на то, что она поддержит его.

Гуров посмотрел назад, на катер. Осматривать его сейчас, когда хозяин вернулся домой, было слишком рискованно. Но и уходить ни с чем он не собирался, поэтому тихо прошел вперед и остановился перед катером. Переключив телефон в режим фотосъемки, сделал несколько снимков катера, а также антуража гаража. После этого прошел обратно к двери. Стараясь действовать предельно осторожно, притворил створку и стал закрывать замок. Глебов, судя по всему, человек хозяйственный, и все имущество у него в порядке. В частности, замок был недавно смазан машинным маслом и не скрипел при запирании.

Прячась за деревьями, Гуров, крадучись, дошел до калитки, думая, как станет выбираться на улицу. Взбираться снова на яблоню нельзя — хозяин мог его заметить.

Присмотревшись, он увидел, что калитка заперта изнутри на длинную задвижку. Отодвинув ее, Гуров вышел на улицу и, оказавшись на дорожке, пошел вперед быстрым шагом.

Миновав улицу Садовую, он оказался на дороге, являвшейся транспортной линией. Было уже поздно, Лев здорово устал за сегодняшний долгий день, и идти пешком до гостиницы ему совсем не хотелось. В очередной раз он ощутил, насколько неудобно без машины. При этом вспомнил, что, когда ехал сюда, по дороге в окне промелькнул автосалон. Кажется, это совсем недалеко отсюда.

Автосалон работал, несмотря на поздний час. Гуров подошел к хозяину и попросил подобрать ему автомобиль. Забраковав несколько предложенных вариантов, он остановил выбор на синем «Фольксвагене». Уплатив за трехдневный прокат, сел за руль и поехал в сторону гостиницы «Берег». На одном из перекрестков, стоя на светофоре, он обратил внимание, что на противоположной стороне стоит «Опель Кадет». За рулем сидел Миша Рыбин. Он барабанил пальцами по панели, также дожидаясь зеленого сигнала светофора. Затем поехал вперед. Их с Гуровым машины проехали одна мимо другой, но Рыбину и в голову не пришло посмотреть налево. Он явно не ожидал, что в этом синем «Фольксвагене» едет полковник Гуров, который, по его представлению, должен сейчас сидеть в своем гостиничном номере.

Гуров усмехнулся. Значит, Рыбин не поверил ему, когда он сказал, что тот может ехать домой, и решил удостовериться, что полковник не спроваживает его, чтобы самому куда-то отправиться в одиночку. Поэтому и выждал некоторое время, иначе уже давно бы покинул свой пост. Лев прибавил скорость и довольно быстро добрался до гостиницы. Поставив автомобиль на стоянку, он прошел к себе, воспользовавшись главным входом. Если и здесь поставлены свои стукачи, которые доложат о том, что полковник все же выходил из номера неизвестно когда и куда, то это его даже позабавит. Там, где ему было нужно, он уже побывал.

Поднявшись в свой номер, Гуров первым делом стащил с себя одежду. Она пахла морской водой, потом и почему-то масляной краской. Приняв душ и обработав рану на затылке, полковник вытянулся на кровати и прикрыл глаза. На счастье, удар по голове оказался не слишком серьезным, во всяком случае, никаких симптомов сотрясения мозга он не ощущал.

Не вставая с кровати, Лев достал привезенный с собой ноутбук, положил себе на колени и вошел в Интернет. Генерал-лейтенанта Орлова в онлайн-режиме не было, зато там «висел» Станислав Крячко.

«Стас, мне нужны данные на Глебова Анатолия, отчества не знаю, примерно тридцати пяти лет. А также все по Рожкову Анатолию Валентиновичу», — написал он.

«Жди материалы завтра. Целую в лысинку. Твой Стасик», — незамедлительно ответил Крячко, и Лев с облегчением откинулся на подушку, даже не в силах отослать ему ответное нежное послание.

Глава 4

Утром Гуров проснулся оттого, что солнце сквозь тонкие шторы светило ему прямо в глаза. Посмотрев на часы, он увидел, что сейчас половина девятого. Оказывается, он проспал десять часов, что обычно случалось с ним нечасто. Однако, учитывая вчерашние события, это было простительно.

Гуров потянулся к телефонной трубке и попросил принести в номер двойной кофе. Затем взялся за ноутбук, который перед сном положил на кресло. Открыв браузер, он увидел, что ответ от Крячко еще не пришел.

Потягивая крепкий кофе, Лев размышлял над тем, чем ему заниматься сегодня. Майор Мажаров разрабатывал троих подрядчиков. С одним из них, Фоменко, он уже беседовал вчера. Анатолий Рожков был вне досягаемости. Оставался Гришечкин. Видимо, день нужно начать с визита в его контору. А потом не мешает встретиться со следователем Селедцовым и рассказать ему о вчерашнем инциденте с лодочной станцией и Глебовым. Или еще лучше — с полковником Каспаровым.

Едва Гуров допил кофе, как зазвонил мобильник. На проводе был подполковник Орленко.

— Лев Иванович, у вас какие планы? — деловито поинтересовался он.

— Намереваюсь навестить Гришечкина, — ответил Гуров, не собираясь делать секрета из этой информации.

— Отлично, Миша уже на месте, — сказал Орленко. — Если понадобится помощь, звоните сразу мне.

«Отец родной так не заботится», — подумал он, стоя под душем и размышляя, стоит ли показывать, что он взял себе автомобиль в прокате, или согласиться, чтобы его отвез Рыбин. Пока Гурову нечего было скрывать свои передвижения, поэтому можно было воспользоваться услугами Рыбина.

Минут через пятнадцать он вышел из здания гостиницы. «Опель» уже стоял на том же месте, словно Миша и не уезжал на ночь.

— Куда едем? — приветствуя Гурова, спросил он.

— На улицу Крайнюю. Там находится офис господина Гришечкина. Слышал про такого?

— А как же! Я и офис хорошо знаю. Это в помещении бывшего НИИ мелиорации, — уверенно кивнул Миша и тронулся с места.

Строительная контора, которую возглавлял Павел Гришечкин, носила поэтическое название «Кариатида». Гуров ожидал увидеть какое-нибудь причудливое строение, однако оказалось, что офис Гришечкина располагается в самом что ни на есть стандартном девятиэтажном здании на седьмом этаже. Здание это действительно некогда принадлежало НИИ, а сейчас, перейдя неизвестно в чье владение, было поделено на сдаваемые в аренду помещения.

Никакой охраны на вахте не было. Гуров подошел к лифту и нажал кнопку вызова. Лифт, видимо, находился на самом верху, и полковнику пришлось подождать. Когда он вошел в лифт и стал подниматься на седьмой этаж, откуда-то сверху донесся звук, похожий на автомобильный выхлоп. Лев замер, прислушиваясь и понимая, что это, скорее всего, звук выстрела. Спустя пару мгновений он повторился уже явственнее. А еще через несколько секунд раздался топот бегущих по лестнице ног.

Гуров автоматически нажал кнопку «Стоп». Когда двери лифта открылись, он осторожно выглянул из него. Лифт стоял на пятом этаже. Коридор был пуст. А шаги на лестнице грохотали уже где-то внизу.

Полковник быстро подошел к окну в длинном коридоре и увидел, как из подъезда выходят двое мужчин и направляются к серебристой «Тойоте» с тонированными стеклами. В руке у одного из них была большая спортивная сумка, вторую он держал в кармане.

Оба сели в машину, которая практически мгновенно сорвалась с места и уехала. Гуров отошел от окна. Он успел заметить только номер машины и записал его. О том, чтобы попытаться догнать этих двоих, и думать было нечего. Да Гуров и не собирался, в конце концов, разбираться с этим инцидентом — дело местной полиции. Он со своей стороны мог лишь предоставить данные, которые успел заметить. Однако на седьмой этаж Лев поднимался с неспокойным сердцем.

Обстановка там была под стать внутреннему состоянию полковника: двери некоторых офисов открыты, оттуда высовывались люди, с любопытством смотревшие в сторону офиса номер семьсот шесть, на двери которого висела табличка с названием фирмы «Кариатида», написанная витиеватым шрифтом.

Гуров подошел к двери и открыл ее. Следом за этим послышался женский вскрик. Обернувшись, на него растерянно смотрела женщина с растрепанными волосами. В руке она держала флакон с какой-то жидкостью. Взгляд ее был перепуганным.

— Вы кто? — нервно спросила она.

— Я к Павлу Петровичу, — пояснил полковник.

— Он занят, приходите в другой раз! — в отчаянии воскликнула женщина и бросилась к двери в конце кабинета, ведущей в другое помещение. Оттуда тоже слышались какие-то ахи-вздохи. Она вбежала туда, обернулась к Гурову и выкрикнула: — Мы сегодня не работаем!

Однако Лев не собирался уходить просто так. Он быстро дошел до двери и вошел во внутренний кабинет. Там за столом сидел полный седовласый мужчина с широким добродушным лицом, которое сейчас выражало страдание. На левом глазу набухал лиловый синяк, скула была рассечена. Вокруг него суетились две женщины: одна, уже в возрасте, прикладывала к его гладкому высокому лбу мокрое полотенце. Вторая, та, что встретила Гурова в приемной, окунала во флакон марлевый тампон и промокала ссадины на лице мужчины. Тот морщился и жалобно стонал.

— Доброе утро, — произнес Гуров от двери и сразу добавил: — Простите за формулировку, она вышла неудачной. Кажется, для вас это утро добрым не назовешь.

— Вы кто? — спросил мужчина.

— Полковник Гуров, Главное управление МВД России, — ответил Лев, доставая свое удостоверение. — Я командирован из Москвы вести совместное расследование с полицией Приморского и пришел поговорить с вами по этому делу. Если вы, конечно, Павел Петрович Гришечкин.

— Ах, вы же видите, в каком я состоянии! — воскликнул тот. — Да, я Гришечкин, но сегодня, ей-богу, совсем не подходящий для беседы момент. Приходите в другой раз. Я… я сам вам позвоню и скажу.

— Вы, кажется, меня не совсем поняли, Павел Петрович. Я бы хотел для начала знать, что здесь только что случилось. — Гуров в упор посмотрел на Гришечкина.

Тот мялся, явно не желая продолжать этот разговор. Но, понимая, что Гуров так просто не уйдет, все же проговорил:

— На меня было совершено нападение. Вооруженное.

— Это я уже понял, — кивнул Лев. — А по какому поводу? Чего хотели нападавшие?

— Как чего? — чуть не плача, сказал Гришечкин. — Конечно же, ограбить меня!

Судя по спортивной сумке в руках грабителей, им это удалось.

— Много забрали? — спросил Гуров.

Гришечкин покосился на него с сомнением, потом, поколебавшись, все-таки ответил. Сумма была не просто большой, а, можно сказать, огромной.

— И вы храните такие деньги наличными у себя в офисе? — недоверчиво спросил полковник.

— Да я как раз получил перевод на строительство объекта! — простонал Гришечкин. — Как раз обналичил счет сегодня утром! Привез деньги, а через полчаса явились эти головорезы!

— А кто знал о том, что вы получили деньги?

— Как кто? Разумеется, мои сотрудницы знали. — Гришечкин показал на женщин, которые в растерянности прекратили свои манипуляции. — А еще шофер и охрана. Они и ездили в банк.

— Всем стоять! — послышался вдруг резкий окрик от двери, а следом в кабинет ворвались несколько человек с автоматами в форме ОМОНа. Один из них направил оружие прямо на Гурова.

— Лицом к стене! Лицом к стене! — орал он.

Полковник спокойно повернулся к стене, сложив руки над головой. Сколько раз ему приходилось совершать подобную процедуру, а вот сейчас он сам оказался под прицелом.

— Я — полковник МВД, — спокойно произнес он, не оборачиваясь. — Можете достать у меня из кармана документы и посмотреть.

Однако омоновец первым делом достал у него пистолет, который Гуров захватил сегодня с собой.

— Так, что тут у нас? Кого взяли? — послышался знакомый Гурову голос.

— Здравствуйте, Вячеслав Андреевич, — по-прежнему глядя в стену, проговорил Лев.

Боковым зрением он увидел, что в кабинет мячиком вкатился подполковник Орленко. В одной руке подполковник держал рацию.

— Лев Иванович? — в изумлении спросил тот, а потом рявкнул, обращаясь к омоновцу: — Опусти автомат!

— Я же говорил, что как раз собираюсь к господину Гришечкину. Вот только визит мой совпал с визитом неких шустрых ребят, — сказал Гуров, поворачиваясь.

Орленко стоял перед ним, задумчиво вытягивая губы.

— Давайте все по порядку. Сначала я поговорю с очевидцами. А уж потом, Лев Иванович, расскажете то, что знаете вы. Хорошо?

— Грабители уехали на серебристой «Тойоте», — сказал Гуров. — Номер «С075МК». Нужно объявить план-перехват.

— Обязательно, — кивнул Орленко и проговорил по рации сведения, полученные от полковника. — Далеко не уйдут, — уверенно добавил он, затем обратил свой взгляд на Гришечкина. Вид у Гришечкина был настолько страдальческим, что можно было подумать, будто у него сгорело все имущество вместе с домом.

В этот момент в кабинет вошел врач и вопросительно уставился на Орленко. Тот указал на Гришечкина, и врач принялся осматривать его.

— Ничего страшного, — вынес он свой вердикт. — Обычные раны и ссадины, обработаем перекисью — и все заживет.

— Нападавшие стреляли наобум, — с задумчивым видом заметил Гуров.

Гришечкин перевел на него взгляд, который после осмотра врача стал поживее. Подполковник Орленко также с интересом посмотрел на Гурова.

— Я слышал два выстрела, — пояснил тот, — пока поднимался на лифте.

— Да, — заговорил Гришечкин. — У них было оружие, и…

— Что за оружие? — спросил Орленко.

— Э-э-э… пистолеты, кажется, — пожал плечами незадачливый подрядчик. — Я не слишком в этом разбираюсь.

— Мне необходимо взять показания у всех присутствующих, — официальным тоном объявил Орленко, обводя взглядом сотрудниц фирмы «Кариатида». Женщины по-прежнему выглядели испуганными, однако приезд полиции все же несколько ободрил их. Он перевел взгляд с одной на другую и сказал: — Пройдите в соседнюю комнату, с вами побеседует капитан Сучков. А я поговорю с вами, Павел Петрович. Сколько денег у вас украдено?

Гришечкин повторил сумму, которую уже слышал Гуров, и Орленко удивленно присвистнул.

— Как же получилось, что такие деньги находились у вас в кабинете без охраны? — навис он над столом Гришечкина.

— Но они были привезены сюда под охраной! А потом я отправил водителя в другое место, там тоже нужен охранник…

— У вас что, только один охранник? — перебил его подполковник.

— Ну да… До этого инцидента мы всегда обходились. Понимаете, мне и в голову не могло прийти, что охрана понадобится здесь! — оправдывался Гришечкин. — Самым главным я считал благополучно доставить деньги из банка, чтобы по дороге с ними ничего не случилось! Ну а уж тут, я полагал, они будут в полной безопасности!

— Наличие двух сотрудниц женского пола и собственную персону вы считаете достаточным для безопасности? — не выдержал и Гуров.

Гришечкин чуть не плакал, переводя умоляющий взгляд с Гурова на Орленко.

— Я не знал, не знал, не мог подумать, — повторял он.

— Плохо это, Павел Петрович, — крякнул Орленко. — Думать — оно, знаете ли, всегда полезно! А вы вот поленились и теперь попали в весьма неприятную историю… — Он пристально посмотрел на Гришечкина долгим взглядом, под которым довольно тучный директор стал съеживаться. — Деньги-то у вас похищены не личные, Павел Петрович. Вам их выделили, то есть доверили. А теперь их нет. Причем по вашей вине. По вашей, по вашей, не спорьте!

Гришечкин совсем стушевался и смотрел на Орленко во все глаза. Гуров внутренне был согласен с подполковником, но кое-какая мысль точила его изнутри. Мысль эту не мешало бы проверить, но сейчас у него не было такой возможности.

Орленко продолжал напирать на Гришечкина и в конце концов довел его до такого состояния, что подрядчик взмок с ног до головы и сдулся как воздушный шарик, провисевший на ниточке около недели. Подполковник лично запротоколировал показания Гришечкина, которые гласили, что сегодня в десять часов двенадцать минут в его кабинет ворвались двое неизвестных и, угрожая оружием, совершили похищение денежных средств в размере — далее шла указанная прописью сумма. При этом нападавшие произвели два выстрела в стену.

Наглядность этого демонстрировали две дырки в стене кабинета Гришечкина, прямо над его письменным столом. Орленко распорядился заняться пулями, а сам продолжал выяснять сведения, но уже не о нападавших, а о сотрудниках Гришечкина. Про его словам, охранник работал у него уже третий год и за это время зарекомендовал себя надежным человеком. Водитель пришел на работу недавно, но приходился Павлу Петровичу племянником, и тот ручался за своего родственника.

Периодически Орленко связывался по рации со своими сотрудниками, однако данных о том, что преступники задержаны, пока не было. Примерно через десять минут после прибытия ему сообщили, что машина, номер которой рассмотрел Гуров, принадлежит некоему Гасанову Георгию Арутюновичу, который в данный момент находится в отъезде. А еще через полчаса машина была обнаружена брошенной на одной из узких улочек на окраине Приморского.

— Машину осмотреть самым тщательным образом! — отдавал распоряжения по рации Орленко. — Проинформировать ГАИ — все мало-мальски подозрительные машины останавливать и проверять! Искать сумку, искать деньги!

— Вы думаете, они отважились с такой суммой в кармане уехать из города? — с сомнением спросил Гуров, однако хмурый и озабоченный взгляд Орленко показал ему, что подполковник принимает все необходимые меры.

Сам Гуров считал, что ему здесь уже делать нечего. Конечно, неплохо было бы побеседовать с Гришечкиным о других вещах — о получении заказа на строительство сети ресторанов, об отношениях с другими подрядчиками, о майоре Мажарове… Но, видя, в каком расхристанном состоянии находится Павел Петрович, полковник решил наведаться к нему в другой раз. Причем без посторонних.

Перед тем как попрощаться, он подошел к Орленко и сказал:

— Вячеслав Андреевич, а вы у Миши Рыбина показания брали?

— У Рыбина? — удивился тот. — А на кой шут?

— Когда я прошел в здание НИИ, он оставался в машине у подъезда, — пояснил Гуров. — Грабители прошли мимо него, я видел это в окно. Рыбин наверняка также слышал выстрелы и, скорее всего, заинтересовался, хотя бы невольно. И потом, вы сами знаете, что, когда мимо нас кто-то проходит, мы непроизвольно обращаем взгляд на движущуюся фигуру. Словом, я думаю, что Миша видел их и сможет описать хотя бы примерно. Приметы грабителей сейчас очень важны. ГАИ-то работает наобум, а это облегчит их задачу.

Орленко вытянул губы трубочкой и кивнул:

— Пожалуй, вы правы. Сейчас я позову его.

Когда Миша Рыбин появился в кабинете Гришечкина, Гуров незаметно отошел в соседнюю комнату, из которой, не прощаясь, вышел в коридор. Ему удалось официально избавиться от Рыбина, и он не хотел, чтобы Орленко просил дождаться, пока водитель освободится.

Едва оказавшись на улице, Лев вернулся к автостоянке, сел за руль арендованного «Фольксвагена» и поехал по городу. Он еще не решил, куда направится, и просто анализировал ситуацию, тем более что вчера, измотанный инцидентом в море, был не в силах все хорошенько обдумать.

В голове его крутились прежде всего две фигуры: лодочник с базы «Маяк» и исчезнувший подрядчик Рожков. Они оба имели прямое отношение к убитому Мажарову, и их обоих звали Анатолиями… С кем из них разговаривал Мажаров накануне убийства по телефону? Скорее всего, с лодочником. На что он рассчитывал? И почему этот самый лодочник напал на Гурова?

Водолазный костюм не зря лежал в гараже Глебова — именно в нем он подплыл к катеру, с которого рыбачил Гуров, именно он оглушил его и окунул в воду. А вот что произошло потом? Сознание тогда покинуло полковника, и он не мог знать, благодаря кому избежал смерти в водах Черного моря. А она неизбежно произошла бы, если бы кто-то не вмешался. Единственное, что он помнил отчетливо, — это погружение в море после удара. Вода уже сомкнулась над ним, и Гуров в бессознательном состоянии должен был пойти ко дну. Однако этого не случилось…

Ехать сейчас к Глебову он считал неразумным. Наведываться к этому человеку надлежало хорошо подготовленным, с оружием в руках — как фигурально, так и буквально. Для начала нужно хотя бы дождаться сведений из Москвы. И побеседовать с местным следователем тоже.

А пока… Пока, наверное, придется заняться Рожковым. Непонятно, правда, как. Рожков сбежал, но ведь у него наверняка остались какие-то родственники, друзья, знакомые. Кто-то, с кем он, может, и не делился своими планами побега, но кто знал о его перемещениях. Может быть, эти люди смогут пролить свет на то, куда мог скрыться Рожков. Или на то, куда он дел деньги…

По материалам дела, Рожкову была переведена на счет очень крупная сумма — даже больше той, что сегодня лишился Гришечкин. Если Рожков сбежал вместе с ней, то как ему удалось спрятать эти деньги? Не в чемодане же он их потащил и не в карман сунул! Возможно, где-то спрятал, а сам просто залег на дно, чтобы позднее вернуться за ними, когда история эта немного утихнет и бдительность полиции спадет.

Немного подумав, Гуров все-таки позвонил следователю Селедцову. Однако описывать вчерашнее происшествие на море не стал, спросив вместо этого, кого он может назвать из близких Рожкову людей.

— Никого, — сразу же ответил Селедцов. — Рожков никогда не был женат, жил один.

— Кстати, а где он жил?

— У него квартира на набережной. Мы ее всю осмотрели, проверили буквально каждый сантиметр. Если вы думаете, что Рожков мог оставить деньги там, отбросьте эту мысль. Нужно быть совсем без головы, чтобы спрятать такую сумму в собственном доме!

«Да, пожалуй… Хотя порой люди прячут что-то ценное там, где никому в голову не придет искать. И иногда как раз у себя дома. Но здесь все-таки не тот случай, — подумал Гуров. — Рожков не мог не понимать, что его квартира будет осмотрена самым тщательным образом после исчезновения. Значит, нужно искать другое место».

Поблагодарив Селедцова, он достал ноутбук и проверил, нет ли сообщений от Крячко. Электронный ящик был пуст, не считая каких-то рекламных предложений. Переместив их в корзину со спамом, Гуров мельком заметил фразу одного из них, вынесенную в заголовок письма. Она гласила «Загородные коттеджи по выгодной цене!»

Фраза эта что-то смутно напомнила Льву — что-то, имеющее отношению к тому, о чем он думал сейчас. Рожков — квартира — деньги — загородный коттедж. Точно! У Рожкова был загородный коттедж, который не упоминался почему-то в материалах дела. Зато он упоминался в беседе с господином Фоменко, директором строительной фирмы «Юго-стронг». Фоменко тогда еще сказал, что Рожков наверняка запускал руку в чужой карман, поскольку один только его загородный коттедж стоит больших денег. Интересно, полиция осматривала его?

Гуров с сомнением покрутил в руке сотовый телефон, но все-таки не стал звонить Селедцову по этому вопросу. Ему хотелось вначале самому убедиться. И вместо Селедцова он набрал номер Фоменко.

— Приветствую вас, полковник Гуров, — послышался бодрый баритон строителя.

— У вас хорошая память, Владимир Григорьевич. Помните мой голос.

— В ответ могу заметить, что у вас хорошая память на имена, — отозвался тот. — Помните мое имя-отчество.

— Ну, на этот случай, если забуду, у меня всегда есть документы, — улыбнулся полковник. — Но обычно я помню имена всех участников дела, которое веду.

— То есть я — участник дела, — с сарказмом произнес Фоменко. — Очень приятно слышать!

— В участники дела я отношу всех, кто по нему проходит, — пояснил Гуров. — Даже в качестве свидетеля.

— Ладно, Лев Иванович, все в порядке, — успокоил его Фоменко. — Я не обижаюсь. Понимаю же, что это ваша работа. Вы, наверное, звоните по делу, так что говорите прямо.

— Рад, что мы поняли друг друга. Я и не собираюсь ходить вокруг да около, — ответил Гуров. — Меня интересует местонахождение загородного дома, принадлежавшего Рожкову.

— А вы что, хотите взглянуть на него? — поинтересовался Фоменко.

— Владимир Григорьевич, вы знаете, где находится дом? — повторил Лев.

— Конечно! Он мне его лично показывал, хвалился… Это в Лазурном, недалеко от моря. Дом номер пятнадцать.

Лазурное было небольшим курортным поселком, территориально отделенным от города Приморского примерно тридцатью километрами и официально не являвшимся его частью. Ехать туда на машине около получаса. Поблагодарив Фоменко за информацию, Гуров сразу же направился в сторону выезда из города.

Дороги в Приморском еще не начали ремонтировать к чемпионату, и хорошими они были лишь в центре города, который Гуров миновал довольно быстро, учитывая небольшие размеры Приморского. У автозаправочной станции он остановился и наполнил бак. Лев терпеть не мог, когда бензин неожиданно заканчивался в самый неподходящий момент, и всегда внимательно следил за состоянием бензобака. Особенно в Приморском, где, в отличие от Москвы, АЗС не было на каждом шагу.

Расплатившись, он поехал дальше. Когда городская черта закончилась, потянулась проселочная дорога, и машину начало потряхивать на неровностях. Гуров немного снизил скорость, поскольку торопиться ему было некуда, а портить колеса не хотелось даже у взятого напрокат автомобиля.

Дорога была практически пустой, машины попадались крайне редко, только одинокий мотоцикл ехал в том же направлении, что и Гуров. Ехал он тоже неспешно, хотя обычно мотоциклисты предпочитают совсем другую скорость.

Когда Гуров уже довольно далеко удалился от города, расстояние между ним и мотоциклистом вдруг стало уменьшаться. Гуров снова бросил взгляд в зеркало: да, мотоциклист прибавил скорость, и до его ушей доносился рокочущий звук мотора. Он чуть сдал к обочине, чтобы пропустить мотоцикл: эти лихие гонщики — главные специалисты по порче чужих автомобилей.

Однако мотоциклист не оценил благородный маневр Гурова. Более того, приблизившись к нему, он стал справа теснить «Фольксваген» еще ближе к краю дороги. Гуров в недоумении посигналил, однако мотоциклист продолжал свои действия. Ситуацию усугубляло то, что вдоль дороги тянулся неглубокий, но длинный овраг и сдавать больше особенно было некуда.

«Обдолбался, что ли, придурок малолетний?» — злясь, подумал Лев.

Он уже порывался остановить машину и высказать этому недоумку все, что о нем думает. Мотоциклист тем временем продолжал напирать, тесня «Фольксваген» еще сильнее. Гуров повернулся в его сторону, стараясь разглядеть лицо водителя, но на мотоциклисте был шлем, а его фигура, насколько полковник мог судить, не принадлежала подростку или юноше. Это явно был взрослый мужчина, причем — Гуров уже успел это оценить — управлял он мотоциклом грамотно и умело, не выказывая ни малейших признаков алкогольного или наркотического опьянения. У Гурова не осталось сомнений — человек этот преследует его намеренно, и намерения эти направлены конкретно на полковника Гурова.

Теперь Лев стал действовать по-другому. Ему необходимо было избавиться от давления справа, и он попытался прибавить скорость. Однако мотоциклист сделал то же самое. Теперь оба мчались практически наравне. Давить влево самому, пытаясь сбить мотоцикл, было опасно. Стиснув зубы и не выпуская руля, Гуров зорко следил за дорогой, не теряя из вида и мотоцикл.

Впереди показалась ощутимая вмятина в земле, и полковник, рискуя угодить в овраг, сам вильнул влево, одновременно резко прибавив скорость. Мотоцикл попал передним колесом во вмятину, что на какую-то долю секунды замедлило его движение, но этого оказалось достаточно для полковника, чтобы обогнуть его и вырваться вперед. Не сбавляя скорости, Гуров промчался дальше, затем резко вывернул руль и остановился. «Фольксваген» стал поперек дороги, перегородив движение. Мотоцикл неминуемо должен был либо затормозить, либо врезаться в него. Гуров все же рассчитывал на благоразумие мотоциклиста, однако на всякий случай приоткрыл дверцу и выскочил из машины на противоположную от мотоцикла сторону.

Мотоциклист, увидев препятствие, отчаянно дал по тормозам, и мотоцикл со скрежетом стал замедлять ход. Гуров снова бегом вскочил в машину, но мотоциклист отлично знал свое дело. Затормозив так, что его «железный конь» буквально встал на дыбы, он круто развернул его, сверкнув искрами из-под колес, и на полном ходу помчался в обратном направлении, в сторону Приморского. Гуров посмотрел ему вслед. О том, чтобы пытаться догнать его на легковушке, нечего было и мечтать. Для этого нужен был куда более скоростной автотранспорт. В эту минуту Гуров жалел, что не выбрал в прокате другую машину. Будь он сейчас, к примеру, на «Ягуаре», у него были бы шансы догнать мотоцикл. Впрочем, таких автомобилей в местном прокате не имелось. Ну, на худой конец, сошел бы какой-нибудь «Форд», но уж никак не «Фолькс»… Никак.

Гуров сидел за рулем «Фольксвагена», и руки его слегка подрагивали. Город Приморское встречал его явно нелюбезно. Кажется, кому-то очень сильно не нравится, что он сюда приехал. Не прошло и суток, как он прилетел сюда, а уже успел столкнуться с явной угрозой собственной жизни и здоровью. Пускай даже мотоциклист не намеревался приводить к аварии со смертельным исходом, а хотел всего лишь попугать полковника, все равно это сигнал об опасности. Кто-то очень сильно хочет… Хочет чего? — сам себе задал вопрос Гуров. Чтобы он перестал заниматься расследованием убийства Мажарова? Или поисками Рожкова?

Подумав о Рожкове, Лев снова завел мотор и поехал туда, куда и намеревался изначально, — к его загородному дому. До поселка Лазурное оставалось проехать всего километров пять.

Вскоре он увидел небольшие домики, стоявшие по обе стороны от дороги. Въезд в Лазурное был свободным — никакого заграждения, как, скажем, на Рублевке, никакой охраны. Здесь царила контрастирующая смесь из строений, принадлежавших местным жителям еще с начала прошлого века, и новых, очень помпезных особняков, возведенных здесь скороспелыми богатеями. К числу последних, по всей видимости, относился и Анатолий Рожков, во всяком случае, дом номер пятнадцать, принадлежащий ему, был похож на небольшую резиденцию. Двухэтажный, с надстройкой, украшенный башенками на черепичной крыше, он был стилизован под богатый дом средневековой Западной Европы. Вокруг особняк был обнесен высоким глухим забором темно-бордового цвета. У ворот стояла машина…

Гуров невольно сбавил скорость, медленно приближаясь к дому. У ворот стоял жемчужно-голубой «Рено». Хотя машина была пуста, наличие здесь этого автомобиля очень и очень заинтересовало полковника. Настолько, что он остановил свой «Фольксваген» чуть поодаль, а сам, выйдя из него, пошел дальше пешком. Ему хотелось для начала разведать обстановку.

Дорога была узкой, на ней едва-едва могли разъехаться два автомобиля. Гуров шел по ней, не глядя на дом Рожкова, дабы раньше времени не выдать себя тем, что приехал именно сюда. На дороге виднелись свежие следы шин — следовательно, автомобиль подъехал совсем недавно.

«Кто здесь? Неужели сам Рожков? — думал полковник. — Неужели я попал прямо на него — вот так, наудачу?»

Приезд Рожкова в свой дом — если это действительно был он — свидетельствовал об отчаянной смелости, наглости и даже безрассудстве хозяина.

Проходя мимо ворот, Гуров увидел, что они открыты. Поколебавшись секунду, он вошел внутрь, на всякий случай проверив в кобуре пистолет. Сейчас ему было на руку то, что он приезжий и его мало кто знает здесь в лицо. Главное, что Рожков не знает.

Двор был пуст, а дом заперт. Гуров осмотрелся. Господин Рожков явно не относился к числу садоводов-любителей: на его участке не росло ни плодовых деревьев, ни овощей. И места для них тоже не было. Широкие дорожки проходили по двору, разделяя его на квадратную спортивную площадку, место для отдыха на свежем воздухе, где были установлены удобные полукруглые скамейки вокруг вкопанного в землю круглого столика, и небольшой бассейн в угловой части. В другом углу находился небольшой одноэтажный домик непонятного назначения с малюсеньким окошечком.

Гуров осторожно прошелся по двору, осматриваясь по сторонам. Никого не было видно, и вообще стояла тишина, нарушаемая лишь легким колыханием тента над площадкой. И тем не менее Гурова не покидало ощущение чьего-то присутствия…

Обследовав середину двора, он двинулся к дальнему углу, где располагался бассейн, и наклонился над ним. В это время года он был пуст. На его голубовато-зеленом дне, выложенном красивой плиткой, виднелась грязь.

Полковник выпрямился, двигаясь к противоположному углу, где стояла постройка с окошечком наверху. Ему показалось, что раздался какой-то слабый звук, и он остановился и прислушался. Звук повторился снова, и теперь Гуров ясно понял, что это чей-то голос. Он звучал тихо и невнятно, слов не разобрать, однако доносился явно из того самого домика, к которому направлялся Лев.

Быстро достав пистолет — держать его в кобуре сейчас было нецелесообразно, — он приблизился к домику, сложенному из белого кирпича, а вот дверь была деревянной, и в ней виднелась замочная скважина. Гуров попытался заглянуть через нее, но, разумеется, ничего не увидел. Зато явственно услышал мычание, становившееся все громче. Лев несколько раз резко подергал дверь на себя, но она была заперта на ключ. Мычание стало просто-таки отчаянным, кроме того, полковник услышал, как что-то ударяется об пол.

— Отойдите от двери! — крикнул он, вскидывая руку с пистолетом. — Стреляю! — и, выждав пару секунд, выстрелил в замок.

На месте замочной скважины появилась круглая дыра. Гуров подскочил к двери и ударил по ней ногой, отчего та сразу же открылась вовнутрь. Он прижался к стене, потом резко вбежал в домик, держа пистолет наготове.

Света внутри не было, но падающие снаружи лучи солнца осветили помещение, и Гуров сразу увидел на полу женское тело. Оно шевелилось и издавало то самое мычание, что привлекло внимание полковника.

Лев подошел к женщине. Та полусидела на полу, руки и ноги ее были связаны, а рот заткнут какой-то тряпкой. Женщина подтягивала согнутые в коленях ноги к подбородку, пытаясь ползти, и смотрела на Гурова расширившимися серыми глазами.

Он выдернул кляп у нее изо рта, и женщина сразу глубоко вдохнула воздух. Затем освободил ей руки от веревок, развязал узлы и на ногах, после чего женщина попыталась подняться на ноги. Гуров подал ей руку.

— Спасибо… большое, — тяжело дыша, произнесла она. — Кто вы?

— Лучше скажите, кто вы, — попросил Гуров. — Говорить можете?

— Да… Мне уже гораздо лучше.

Полковник достал свое удостоверение, показал женщине и успокаивающе сказал:

— Так что бояться нечего, вы в безопасности.

— Ох, мне уже сильнее не испугаться, — невесело усмехнулась женщина.

Ей было лет под сорок, но выглядела она хорошо и ухоженно. Светлые волосы модно подстрижены и уложены явно у хорошего парикмахера. Белый костюм, состоящий из приталенного жакета и короткой юбки, наверняка дорогой и фирменный, сейчас выглядел не столь презентабельно: юбка была в грязных пятнах, у жакета порвался рукав. На правой щеке женщины виднелась ссадина, макияж смазан. Однако других видимых повреждений Гуров не заметил. Да и смотрела женщина на него уже более спокойно. Она явно приходила в себя.

— Так все-таки кто вы? — повторил Лев свой вопрос. — Вам так и так придется сообщить свое имя в полиции.

— Вы собираетесь вызвать полицию? — удивленно посмотрела на него женщина. — Но вы же сами полиция!

— Я имел в виду местную. Ведь ясно же, что с вами случилась какая-то криминальная история.

Она чуть прикусила губу, задумавшись на пару мгновений, потом предложила:

— Давайте для начала я все расскажу вам. А вы уж решайте, стоит сообщать в полицию или нет.

— Интересное предложение, — поднял бровь Гуров. — Ну, давайте. Но для начала все же представьтесь.

— Меня зовут Наталия Лапина. Документы в машине, можете их проверить. Если только…

Она вдруг побледнела и сделала резкое движение в сторону ворот.

— Что такое? — нахмурился Гуров, удерживая ее за рукав.

— Я вдруг подумала, что этот негодяй мог воспользоваться моей машиной! — воскликнула Наталия и, вырвавшись, поспешила к воротам.

— Ваша машина — «Рено»? — спросил Гуров, следуя за ней.

Наталия кивнула на ходу, и он добавил:

— Можете не волноваться, она на месте.

Из ворот они вышли вместе, и Лапина сразу же бросилась к своей машине.

— Да, слава богу, все на месте, — говорила она, проверяя содержимое «бардачка» и лежавшей на сиденье сумки. — И документы, и деньги целы. Вот, пожалуйста.

Наталия протянула Гурову водительские права и паспорт. Ее действительно звали Наталией Александровной Лапиной, и было ей тридцать восемь лет. Вернув документы, Гуров сказал:

— Поскольку беседа у нас с вами вряд ли ограничится двумя фразами, предлагаю поговорить в машине. В моей, — подчеркнул он. — Она здесь, неподалеку.

Наталия неуверенно повела плечами, но все же пошла за полковником. Они сели в «Фольксваген», и Лапина сразу же закурила. Пальцы у нее дрожали, и она несколько раз подряд глубоко затянулась.

— Это все Рожков, — заговорила Наталия в перерыве между затяжками. — Я приехала к нему…

— Он ваш любовник? — перебил ее Гуров. — Простите, просто я хочу сразу расставить все точки над «i». Так будет проще понять ситуацию.

Брови женщины изумленно взлетели. Она сделала еще одну длинную затяжку, выбросила окурок в окно и переспросила:

— Любовник? Что вы! Он мой бывший директор. Я работала в его фирме бухгалтером, до того как… Словом, до всей этой истории, если вы понимаете, о чем я говорю.

— Скорее всего, понимаю, но мне бы хотелось услышать вашу версию событий, — кивнул Гуров. — Не спеша и по порядку.

— Хорошо. Значит, после того как Рожков исчез вместе с деньгами, все были в шоке. В смысле, я и остальные сотрудники «Примстроя». Рожков ведь исчез еще и накануне выплаты зарплаты, поэтому можете себе представить наше состояние… Ну вот, он сбежал, а мы остались. Никто понятия не имел, где он скрывается. Если честно, я была уверена, что его вообще уже нет в Приморском. И вдруг сегодня он мне позвонил! — воскликнула Лапина.

— Вот как? — тут же заинтересовался Гуров. — Когда?

— Да буквально часа полтора назад! Я удивилась, конечно, стала спрашивать, где он и что, а он сказал, что нам нужно встретиться, потому что разговор не телефонный. Ему нужно все объяснить, на самом деле денег он не брал, его просто подставили.

— Это он назначил вам место встречи здесь, у себя на даче?

— Да, он. Хотя я предлагала встретиться в городе, но он сказал, что вынужден скрываться и все объяснит при встрече. Несколько раз повторил, что не виновен в присвоении денег.

— И вы поверили?

— Но он же обещал нам заплатить! — с жаром проговорила Лапина.

— Что, простите?

— Ну, он сказал, что готов выплатить нам деньги — те, что в счет зарплаты! А мне сейчас как раз очень деньги нужны, да и вообще, они же мои законные, заработанные!

— Ну, понятно. Расчет был простой — на вашу жадность, — кивнул Гуров. — Это очень распространенный ход. Если хочешь назначить с кем-то встречу или просто отыскать человека, лучший способ — сказать, что хочешь дать ему денег. Ни один человек не в состоянии устоять перед таким соблазном. Он сам хочет в это поверить и начинает убеждать себя, что это так. Ну, скажите, — усмехнулся Лев, — если Рожкову грозит опасность, если он вынужден скрываться, то станет ли выдавать себя только потому, что ему позарез хочется выплатить вам зарплату? Уж, наверное, он сперва решил бы собственные проблемы! Ведь его легко могли засечь. К чему такая спешка? Угрызения совести замучили?

— Теперь, когда вы все так разложили, это и впрямь кажется мне притянутым за уши, — потупившись, тихо проговорила Наталия. — Но Рожков говорил так убедительно! — Она жалобно посмотрела на Гурова, и полковник махнул рукой:

— Давайте дальше!

— В общем, я приехала. Никого не было видно, но ворота были открыты. Я вошла и стала звать. Никто не ответил, и я прошлась по двору. И в этот момент меня сзади схватили за горло! — Наталия передернулась, вспомнив пережитые ощущения. — Ох, прямо мороз по коже. Кажется, сейчас мне даже страшнее, чем в тот момент.

— Нет, не страшнее, — чуть улыбнулся Гуров. — Это вам только кажется. Страх прошел, а сейчас просто пошла эмоциональная реакция на него. Так что же? Это был Рожков?

— Да! Он схватил меня сзади и зажал рот рукой, сгреб в охапку и потащил в этот сарай! Я пыталась сопротивляться, вывернуться, ударить его ногой, но только одежду порвала. Затем он впихнул меня в дверь, толкнул на пол, я сразу упала… А он заткнул мне рот какой-то тряпкой и стал связывать — сначала руки, потом ноги… После этого запер сарай и вышел. Вот и все… Какое-то время я лежала практически без сил, придя в себя, пыталась подняться, но все время падала на землю. Хотела освободить руки, как это делают в кино, но у меня не получилось… — Она слабо улыбнулась. — А потом я услышала, что кто-то ходит по двору, и хотела закричать, но крика не получилось, только мычание. Слава богу, вы услышали, а то я в этом сарае умерла бы в конце концов!

— А вы не подумали, что это может быть Рожков?

— Нет, я же слышала, как он уехал, слышала звук мотора.

— А вы уверены, что на вас напал именно Рожков? — нахмурился Гуров. — Вы видели его лицо?

— Да, мне удалось в какой-то момент увидеть, — закивала Наталия. — Правда, всего на пару секунд, но это был Рожков, можете не сомневаться! Я же отлично его знаю!

— Вы долго у него работали?

— Около пяти лет.

— И у вас не было предчувствия, что он вот так кинет фирму? Вы же бухгалтер, наверняка были в курсе всех финансовых операций.

— Разумеется. Но, понимаете… Рожков, конечно, не ангел, и руку в бюджет запускать ему приходилось, — усмехнулась она. — Не стану тоже притворяться святой — мне доставались премии. Рожков никогда не оговаривал, что это мне за то, что я закрываю глаза на некоторые проводки, не соответствующие действительности, на завышенные суммы, превышающие реальные расходы. А я делала вид, что получаю премию просто за хорошую работу. Понимаете, мне не хотелось терять свое место, и я-то ничего не присваивала. — Лапина посмотрела на Гурова широко открытыми глазами. — Поэтому я и хотела, чтобы вначале вы меня выслушали. Мне не хочется неприятностей с полицией. К тому же у нас такая полиция, что… — Наталия не договорила, но Гуров и так понял, что она хочет сказать.

— Какая у Рожкова машина? — спросил он.

— Черная «Ауди». Он купил ее в прошлом году.

— Она исчезла вместе с ним?

— Ну да… Наверное, он на ней и уехал. Но сегодня я не видела машину. Он, наверное, спрятал ее неподалеку. Я слышала только шум мотора.

— Расскажите мне о ситуации в фирме, — попросил Лев. — Мне важен взгляд человека, знающего ее изнутри. А заодно расскажите о Рожкове — что он за человек и каков как руководитель фирмы, как строитель.

— Руководитель он очень даже хороший, — начала с конца Наталия. — Работать с ним было нормально. Он не придирался, зарплату всегда выдавал вовремя. Последний случай — это исключение. Он весьма преуспевал, поэтому жаловаться не приходилось. У него все хорошо зарабатывали. Да и человеком я бы не назвала его плохим.

— Как раньше удавалось решать проблемы с нехваткой средств? Двойная бухгалтерия, приписки — это понятно. Но миллионы так или иначе должны быть израсходованы. То есть Рожкову нужно было предъявлять готовые заказы, построенные объекты, иначе его давно бы прижали, верно?

— Конечно, — согласно кивнула Лапина. — Но дело в том, что — я вам уже начала об этом говорить — раньше Рожков не позволял себе такого… таких откровенных хищений. Ну, оттягивал себе в карман понемногу, но это была мелочь по сравнению с теми суммами, что ему выделялись. Их можно было размазать мелкими брызгами по расходам, и все сходилось. Гонорары за работу он получал большие и мог позволить себе и дорогую машину, и дом.

— Так что же случилось в последний раз? — удивился полковник. — Как он решился на столь дерзкий шаг — ограбить фирму и сбежать, тем более что дела у него шли очень хорошо?

Лапина помолчала, потом горестно вздохнула:

— Ах, это все его долги… Я ведь не раз предупреждала, что до добра это не доведет!

— Что вы имеете в виду? Какие долги, за что?

— Игровые. Он ведь был очень азартным. Когда у нас функционировали казино, он каждый вечер проводил там.

— Но азартные игры запрещены, — заметил Гуров. — И заведения подобного рода упразднены.

— Это по закону они упразднены, а на деле продолжают существовать кое-где. Нелегально, разумеется.

— И что же, у вас в Приморском есть такие заведения?

Наталия отвела взгляд, пробормотав в сторону: «Ох, накличу я на себя беду!»

— Беду накличете, если не будете откровенны, — жестко проговорил Лев. — Уж если вы встали на какую-то позицию, держитесь ее до конца. Вы начали со мной откровенную беседу — продолжайте.

— Ну, хорошо, — вздохнула Наталия. — Есть у нас такой клуб — «Атлантида». Дискотека, бар, стриптиз — все как положено. Но есть и помещения, в которых проводятся азартные игры. Я была там только пару раз и не знаю подробностей, — торопливо добавила она. — Да и, честно говоря, не хочу знать. Заправляет всем этим некий Арсен Саркисов. Он, конечно же, делится с местным ОБЭПом, поэтому его клуб и процветает. Никто его не трогает, хотя о том, что там играют, известно всем. Я имею в виду тем, кого это может интересовать.

— То есть подполковник Орленко в курсе, что происходит в этой «Атлантиде», — констатировал Гуров.

— Орленко? Да он там один из главных завсегдатаев! — засмеялась Наталия.

— А Савичев?

— А кто это? — искренне удивилась она.

— Понятно, — усмехнулся Гуров. — И что же, Рожков был должен деньги этому Арсену?

— Да. Он несколько раз там проигрывал, брал деньги из кассы, чтобы расплатиться, а мне говорил, чтобы я оформила это как какие-то посторонние расходы. Но недавно он проиграл слишком много… Где-то с месяц назад он пришел в фирму мрачнее тучи. Под глазами мешки, вид ужасный. Я сразу поняла, что он всю ночь не спал. И заговорил со мной о том, как можно оформить хотя бы пять миллионов рублей. Я сразу сказала, что это нереально, потому что сумма слишком большая. Ее в мешке не утаишь, что называется. Рожков еще несколько раз подходил ко мне, но я ответила, что если он хочет взять деньги, то это без меня. Потом он от меня отстал, но, конечно же, мысль, где взять деньги, не выходила у него из головы. Арсен наверняка угрожал ему и требовал долг: я несколько раз слышала, как ему звонили, и Рожков разговаривал, оправдываясь, обещал отдать деньги. А тут мы как раз выиграли тендер, и ожидался крупный перевод. Рожков, с одной стороны, вроде бы приободрился, с другой — был очень нервным.

Лапина и сама нервничала. Она почти непрерывно курила, прикуривая одну сигарету от другой. Пепельница в салоне «Фольксвагена» быстро наполнилась окурками.

— Я не понимала истинных причин этого, — продолжала Наталия. — Мне и в голову не могло прийти, что задумал Рожков. Я полагала, что он просто хочет с удвоенной энергией взяться за строительство, чтобы быстрее получить новый заказ. Ну и полную оплату нынешнего. Разве могла я предположить, что он решится на такой шаг?

— Расскажите все о том дне, когда Рожков сбежал, — попросил Гуров.

— Собственно, о том дне особо и рассказывать нечего, — пожала плечами Наталия. — Накануне вечером Рожков сказал, что собирается завтра обналичить счет, после чего приедет в фирму. И не приехал…

— А для чего он говорил об этом вслух? Зачем светил эту информацию? Ведь он не обязан был ни перед кем отчитываться!

— Не совсем так, — заметила Лапина. — По документам, он мог получить деньги только в случае, если бы стояли подписи всех соучредителей «Примстроя».

— А разве он не один был его владельцем? — удивился Лев. В материалах дела, касающихся персоны Рожкова, этот пункт не был указан.

— Нет, есть еще трое акционеров. Рожков — главный держатель пакета акций, у него пятьдесят один процент. Остальные разделены между еще тремя людьми. Я лично возила документы им на подпись. Они вообще-то в фирме почти не появляются, только когда требуется решить какие-то организационные вопросы. Но в тот день — я имею в виду день бегства Рожкова — они приехали. Это естественно, все-таки должна быть получена большая сумма. Ждали, ждали, но так и не дождались. Звонили, разумеется; Рожков не отвечал, потом даже съездили к нему домой…

— А почему они доверили ему одному обналичивать счет? — Гурова особенно волновало это обстоятельство, с самого начала показавшееся ему более чем странным. — Такую огромную сумму доверить везти одному человеку? Это же чистое безумие!

— Ну, об этом, наверное, нужно не меня спрашивать, — ответила Лапина. — Я рассказываю то, что знаю.

— Назовите мне фамилии этих троих. — Гуров раскрыл блокнот.

— Кравчук, Измайлов и Субботин.

— Так, а где их найти?

— Понятия не имею! С момента побега Рожкова мы не виделись. Фирма распалась, и чем они сейчас занимаются, я не знаю. Да и не думаю, что они скажут вам что-то полезное. Они тоже не в курсе.

Гуров промолчал, решив, что сам разберется, с кем ему беседовать, а с кем нет. Полные данные на соучредителей он рассчитывал получить не от Лапиной.

— А чего же хотел от вас Рожков? — этот вопрос тоже очень интересовал Гурова.

— Сама не понимаю! — развела руками Лапина. — Он был словно безумный! Никогда раньше не видела его в таком состоянии! Я даже подумала — может быть, у него от страха крыша поехала?

— От какого страха? Перед вами? — усмехнулся Гуров.

— Я просто хочу сказать, что раз он скрывается, значит, боится! Боится полиции, боится Арсена… Кто знает, где он провел все это время? Может, и повредился немного в уме…

— Но зачем-то он назначал вам встречу? Подумайте, Наталия! Может быть, он хотел вас убить? Возможно, вам известно что-то, о чем вы сами не подозреваете… Знаете, так бывает. Человек располагает информацией, сам не предполагая, насколько она важная. И опасная, — подчеркнул Гуров.

Лицо Лапиной стало совсем растерянным, она даже смяла недокуренную сигарету и, сжав руки, пробормотала:

— Но я… Господи, что ж я такого могу знать?

— Думайте, — повторил Лев, однако Лапина продолжала лишь сокрушенно мотать головой, не в силах сказать ничего дельного.

— Ну, ладно, — решил полковник. — Сейчас мы с вами отправимся в город. Вы на своей машине, я на своей. На всякий случай я вас сопровожу. Но имейте в виду: в Приморском вам лучше вести себя осмотрительно. Без нужды из дома не выходите, одна старайтесь не оставаться. Я не могу обеспечить вам круглосуточную охрану, но, может быть, стоит подумать, чтобы самой об этом позаботиться? Нанять профессионального охранника?

— Ох, неужели все настолько серьезно? — упавшим голосом проговорила Наталия.

— То, что произошло с вами сегодня, вы считаете несерьезным? Подумайте, что бы случилось с вами, не подоспей я вовремя. Причем я и приехал-то сюда чисто случайно. Вчера еще даже не собирался.

Гуров вдруг замолчал и задумался. Однако вскоре встряхнулся и, вернувшись к действительности, подвел итог:

— Словом, я вас предупредил. А сейчас дайте мне, пожалуйста, ваш сотовый.

— Зачем? — не поняла Лапина, но Гуров ничего не стал пояснять.

Она достала из сумки телефон, и полковник сразу же открыл журнал вызовов. Там значился входящий звонок от Рожкова. Гуров забил его номер в свой телефон и тут же попробовал набрать. Однако механический голос оповестил его о том, что абонент недоступен.

— Продиктуйте мне свой номер, — попросил Лев, возвращая телефон Лапиной. — Я сейчас его наберу, а вы сохраните мой. И в случае чего бы то ни было подозрительного позвоните мне, пожалуйста.

Лапина пообещала, что так и сделает, еще раз поблагодарила полковника за спасение и пошла к своей машине. Гуров пропустил ее вперед, а сам поехал следом. По дороге он открыл ноутбук и написал Крячко, что ему срочно нужны данные на всех соучредителей фирмы «Примстрой». Речь шла о глобальных сведениях, включающих разные периоды жизни этих господ, с местами работы и знакомствами. А более узкие Гуров надеялся получить здесь, для чего и позвонил следователю Селедцову.

— Денис Аркадьевич, вам знакомы такие имена… — Он перечислил фамилии, переданные Лапиной.

— Да, это компаньоны Рожкова, — ответил тот.

— Вы с ними беседовали?

— Да, их показания совпадают. По всей видимости, они не были в курсе того, что глава их акционерного общества столь некрасиво поступит с ними, — усмехнулся Денис Аркадьевич.

— Когда вы беседовали с ними в последний раз?

— Да сразу после исчезновения Рожкова, — ответил Селедцов.

— Дайте мне их координаты! — потребовал Гуров.

Селедцову явно хотелось что-то уточнить, но он пересилил любопытство и не стал ни о чем спрашивать, просто продиктовал Гурову адреса соучредителей, и полковник отключил связь. После этого он направился к идущему в списке под первым номером Николаю Кравчуку. Тем более что и жил он ближе всех к окраине города, куда приближался Гуров.

Лев уже распланировал дальнейшие действия на этот день. Для начала он собирался объехать всех соучредителей и подробно побеседовать с каждым из них и о Рожкове, и о переведенной сумме на счет в банке. А на вечер полковник наметил посетить ночной клуб «Атлантида» и проверить, действительно ли там проводятся азартные игры. А если повезет, то выяснить, на самом ли деле Рожков был должен хозяину этого заведения крупную сумму денег и какую именно. Полковник очень хотел, чтобы ему повезло…

Глава 5

Однако день сложился не совсем так, как он предполагал. Хотя начало его не предвещало особых неприятностей. Но и особо удачным его назвать было нельзя. Николая Кравчука Гуров дома не застал. Правда, получил информацию от его супруги, что тот поехал на рыбалку с друзьями и вернется через пару дней. Информация была не слишком обнадеживающей — жена не знала, куда именно отправился ее благоверный, а ехать разыскивать Кравчука по всему побережью Гуров не считал хорошей перспективой.

Максим Измайлов оказался дома. Это был довольно молодой человек, высокий и щеголеватый. Когда Гуров приехал к нему, он как раз стоял перед зеркалом, причесывая темно-русые волнистые волосы. Он был в костюме и собирался, по его словам, с женой и детьми в городской парк. Жена его, впустившая Гурова, явно не слишком обрадовалась неожиданному визиту полковника МВД, понимая, что это задержит их отъезд. Однако Гуров настоял на беседе.

Измайлов вздохнул, заставил себя улыбнуться и, пробормотав: «Что ж, ничего не поделаешь!» — провел Гурова в свободную комнату. Жил Максим Юрьевич в просторной квартире шестнадцатиэтажного дома, которых в Приморском было не так много, и выстроены они были недавно.

— Я уже беседовал со следователем! — не преминул сообщить Гурову Измайлов, едва за ними закрылась дверь.

— Не сочтите за труд, побеседуйте и со мной, — кивнул полковник, усаживаясь в кресло. — Расскажите мне о Рожкове.

— Да… А что о нем рассказывать-то? — неохотно произнес Измайлов. — Обобрал фирму, сбежал с деньгами…

— Как же так получилось, что владеете акциями вы все четверо, а получать наличные Рожков поехал один? — задал Гуров вопрос, который не давал ему покоя.

— Ну, так… — Измайлов потер шею под тугим узлом галстука. — Мы ему доверяли! Мы же не первый год работаем вместе. И никогда никаких накладок не случалось.

— Доверяли, значит… — повторил Гуров, пристально глядя на Измайлова, который начал ерзать под долгим взглядом полковника. — И даже не подумали позаботиться об охране?

— Это было дело Рожкова. Он брал на себя ответственность, следовательно, и организовать все должен был сам. И охрану тоже. А раз не организовал, значит, не считал нужным.

— А раньше бывали подобные случаи?

— Да, — кивнул Измайлов. — Правда, суммы были не такими крупными. Понимаете, мы раньше, конечно, неплохо зарабатывали на строительстве, но такие большие деньги получили впервые. Это была большая удача — победа в тендере. Я думаю, что у Рожкова на этой почве слегка сорвало крышу, иначе ничем не могу объяснить его поведение. Если бы мне сказали, что он может так поступить, я бы просто не поверил.

— Максим Юрьевич, — негромко произнес Гуров. — А если бы вам сказали, что Рожкова подставили?

Измайлов вздрогнул и бросил на Гурова испуганный взгляд:

— То есть… как? Кто?

— Вот я и прошу вас подумать об этом, Максим Юрьевич. Если бы вам сообщили, что Рожкова подставили, что бы вы сказали? Кто мог это осуществить и как?

— Не знаю! — выдохнул Измайлов, затем вскочил и взволнованно заходил по комнате. — Чушь какая-то! Если подставили, то где тогда сам Рожков? Почему он не появляется?

— Возможно, боится, — предположил Гуров.

— Чушь! — повторил Измайлов. Затем внимательно посмотрел на Гурова и спросил: — Скажите, вам что-то известно об этом? Есть какие-то данные? Почему вы допускаете такое… такую нелепость?

— У меня просто есть некоторые предположения, — уклончиво ответил Лев. — То есть вам ничего в голову не приходит?

— Нет! — отрезал Измайлов.

— Вам что-нибудь известно о ночном клубе «Атлантида»?

— Ну, есть такой. А что?

— Рожков бывал там?

— Не знаю… Мы с ним встречались исключительно по деловым вопросам.

— Вы не замечали его приверженности к азартным играм?

— Нет. И насчет «Атлантиды» ничего подобного сказать не могу. Сам я по ночным клубам не хожу, в азартные игры не играю. У меня семья, дети. Есть чем заняться.

На последующие вопросы Максим Юрьевич отвечал односложно, как-то механически. Показания его практически совпадали с тем, что Гуров услышал от Лапиной. Однако во время всего разговора полковника не покидало чувство, что Измайлов о чем-то сосредоточенно размышляет про себя. О чем-то своем. Попрощавшись с ним, он вышел на улицу и в машине снова позвонил Селедцову:

— У вас есть номер сотового Измайлова? Наверняка должен быть в материалах. Обратитесь в сотовую службу и затребуйте распечатку звонков. За весь сегодняшний день. Пусть к обеду представят то, что наберется, а потом продолжат.

После визита к Измайлову Гуров направился к последнему пайщику-акционеру по фамилии Субботин. Тот проживал в частном доме на улице Князевской и, по сведениям, уже имевшимся у Гурова, был пожилым пенсионером. Лет ему было уже шестьдесят восемь.

Князевская улица располагалась в противоположной от поселка Лазурное стороне, и ехать Гурову пришлось через весь город. Дом Субботина встретил полковника тяжелым навесным замком. А отсутствие следов автомобильных шин свидетельствовало о том, что хозяин покинул свое жилище уже довольно давно…

И все же Гуров не считал свой визит сюда напрасным: когда он подъехал к дому, впереди показалась машина, отъехавшая от него. Присмотревшись, Гуров увидел, что от него удаляется белая «Ауди» с номерным знаком «АА5878». Вчерашний незнакомец, следивший за полковником в аэропорту, снова появился у него на дороге…

Можно было, конечно, поступить как с капитаном Ереминым, догнать «Ауди» и в лоб спросить у мужчины, кто он такой. Однако сейчас Гуров не счел это наилучшей тактикой. На этот раз мужчина не следил за Гуровым. Он приехал явно к Субботину, и приехал первым. У Гурова не было оснований его останавливать. Он решил поступить по-другому: воспользоваться методом самого владельца «Ауди» и проследить за ним. Вряд ли тот знает, что Гуров взял напрокат «Фольксваген». А самого полковника, когда тот подъезжал к дому Субботина, он, кажется, не заметил. Во всяком случае, попытаться стоило.

Гуров снова завел мотор и направился вслед за «Ауди», стараясь держаться на почтительном расстоянии. Водитель спокойно продолжал ехать вперед. Вскоре они оказались в цивилизованном районе города. «Ауди» не спеша катила по улицам, Гурову оставалось лишь плавно выворачивать руль на поворотах.

Однако на очередном, когда полковник завернул на зеленом сигнале светофора, ища взглядом проследовавшую перед ним «Ауди», ее впереди не оказалось. Гуров растерянно огляделся. Улица, на которую они вывернули, была длинной, и пересечений на ней не наблюдалось, то есть свернуть водитель «Ауди» не мог — ему просто некуда было. Остановиться и спрятаться тоже.

Лев сбросил скорость и поехал медленнее, внимательно глядя по сторонам. «Ауди» как сквозь землю провалилась!

Вдоль дороги тянулось серое здание, весь первый этаж которого занимали офисы маленьких фирмочек — фотостудия, парикмахерская, ремонт обуви и изготовление ключей… Проезжая мимо, он вдруг заметил крохотную арку, делившую здание, и, притормозив, повернул туда. Проехав через двор, оказавшийся проходным, он очутился на широкой дороге, по которой туда-сюда сновали машины.

С досады Гуров пристукнул кулаком по рулю. Водитель, который, казалось, ни сном ни духом о том, что за ним следят, спокойно нырнул в эту арку и вынырнул здесь, где скрыться в потоке машин ему не составило труда. И теперь Гурову оставалось лишь кусать локти от злости и ломать голову, кто же этот таинственный незнакомец, то и дело попадающийся на его пути. Но делать было нечего. Колесить по городу, разыскивая хитрую машину, было бесполезно. До вечера оставалось еще много времени, и полковник решил вернуться в отель.

К его удивлению, на стоянке стоял знакомый «Опель». Увидев Гурова, Миша Рыбин отложил телефон, на экране которого мелькали кадры какого-то фильма, и обиженно проговорил:

— Что же вы, Лев Иванович, меня не дождались! А я еще торопился, быстро все подполковнику Орленко рассказал и бегом вниз. А вас и след простыл! Вы бы хоть предупредили меня!

— Ну, извини, пожалуйста, — проговорил Гуров, хотя не чувствовал себя особо виноватым. — Торопился очень. Лучше скажи — что там с Гришечкиным?

— Валидол глотает, — усмехнулся Миша. — Подполковник Орленко ему тюрьмой пригрозил. За халатность.

— А грабители? Не поймали?

— Не-а, — помотал Миша рыжей головой. — Как в воду канули!

— Да уж, у вас тут, я смотрю, ограбления на каждом шагу встречаются, — бросил Гуров и направился к гостиничной двери, оставив Рыбина обиженно сопеть за своей спиной.

В номере Лев первым делом открыл ноутбук. От Станислава Крячко пришло одно сообщение — ответ на его вчерашний запрос, касающийся Анатолия Глебова, лодочника с базы «Маяк». Сообщение было довольно развернутым: Станислав выложил все, что ему удалось узнать.

Анатолий Николаевич Глебов, тридцать пять лет, родился в Крыму, в городе Ялте, и прожил там до пятнадцати лет. В середине девяностых, когда царила полная политическая и экономическая неразбериха, родители Глебова решили перебраться в Новороссийск. Там Глебов окончил железнодорожный техникум и оттуда же ушел в армию, где отслужил три года в морфлоте, но по каким-то причинам в Новороссийск не вернулся, а поехал в Пятигорск. Там женился на местной жительнице по имени Ирина Кирсанова и устроился работать на железную дорогу — помощником начальника поезда по электромеханике. В Пятигорске Глебовы прожили недолго, всего около двух лет, после чего всей семьей перебрались в Приморское, где у них родились сын и дочь. Анатолий Глебов летом работает на лодочной станции, в остальное время года ездит в рейсы. Жена его не работает, занимается воспитанием детей. В настоящее время они все зарегистрированы в Приморском по адресу Садовая, девять.

Больше ничего сообщение не содержало, и это означало, что если и было в прошлом Глебова что-то незаконное, то оно прошло мимо правоохранительных органов. Но Гурова из всего этого заинтересовал один факт: проживание Глебова в Пятигорске. Именно там в свое время жил и майор Мажаров, откуда и приехал восемь лет назад. А Глебов чуть ранее… Тут было над чем подумать.

Знал ли Мажаров Глебова по Пятигорску? Или они встретились здесь случайно? И по какому поводу? Увы, ничего этого Гурову сообщено не было. Но это нормально. Глупо было бы рассчитывать на то, что Станислав Крячко, сидя в Москве, отыщет ответы на вопросы, которые Гуров тщетно искал в Приморском. Кто мог это знать, кроме самих Мажарова и Глебова? А Глебов казался Гурову одной из самых значимых фигур в этом непростом деле. Одно только обстоятельство нападения на Гурова и попытка спрятать катер Мажарова говорили сами за себя.

К Глебову нужно было наведаться и непременно выжать из него факты! И Гуров очень надеялся, что отыщет в сегодняшнем сообщении что-то, что поможет ему надавить на лодочника. Что именно, он и сам не знал. Но теперь стало окончательно ясно, что на помощь извне в этом вопросе рассчитывать не приходится и нужно добывать аргументы самому, если уж и в Приморском ему не довелось обзавестись надежными союзниками. Пока таковым можно было считать лишь следователя Селедцова, который не успел себя ничем скомпрометировать в глазах Гурова. Во всяком случае, пока.

К вечеру, так и не дождавшись сведений по соучредителям фирмы «Примстрой», Гуров засобирался в ночной клуб «Атлантида». Собственно, собирать ему особо нечего было: достаточно было облачиться в приличный костюм, который Гуров предусмотрительно захватил с собой из дома. Впрочем, он практически всегда выглядел элегантно, даже в домашней одежде. Станислав Крячко, который, не в пример Гурову, выглядел даже в парадной форме так, словно вернулся с копки картошки на деревенском поле, очень завидовал в этом своему другу.

Гурова сейчас больше волновала не внешняя готовность к вечернему мероприятию, а внутренняя. Он понимал, что ему предстоит нелегкая задача. А учитывая, что он в чужом городе, где власти подкуплены и рассчитывать на их помощь не очень-то приходится, задача переходила в разряд повышенной сложности.

На первом этаже Гуров заглянул в кафе. Официантки Нади, с которой он успел вчера познакомиться, не было. Видимо, не ее смена. А светиться заново, прося кого-то провести его через черный ход, Гурову не хотелось. Не стоит злоупотреблять этим, может случиться ситуация, когда такой ход понадобится гораздо больше, чем сейчас. Пока же Гуров мог обойтись и так, дабы за ним не увязался Рыбин.

Выйдя из здания отеля, он подошел к Михаилу и сказал:

— Миша, срочно езжай к бару «Флагман», знаешь такой?

— Конечно, — кивнул тот. — А зачем?

— Так надо. Будешь ждать меня там, я подъеду чуть позже.

Рыбин чуть поколебался, но ослушаться Гурова не посмел и тронулся с места, направив машину в сторону бара «Флагман», куда Лев совершенно не собирался. Он назвал это место наобум, а также еще потому, что оно находилось в противоположной от «Атлантиды» стороне.

Ночной клуб «Атлантида» располагался в самом центре города. Здание его для города Приморского выглядело роскошно, даже помпезно. Гуров отметил, что уже видел его вчера, когда проезжал мимо. Бирюзовая вывеска переливалась, мерцая волнистыми буквами, складывающимися в слово «Атлантида». Никаких указаний на то, что это ночной клуб, не было. «Атлантида» — и все.

Пистолет Гуров намеренно не стал брать с собой, подозревая, что на входе его обязательно проверит охрана на наличие такового, и не ошибся. Оружие и документы он спрятал в камере хранения, чтобы забрать их по возвращении. После того как один из охранников молча кивнул ему, Лев прошел в помещение клуба.

Время около восьми вечера, но народу в зале было уже довольно много. Полковник подумал, что, вероятно, это единственное развлекательное заведение подобного уровня в центре города, вот местные жители и идут сюда после тяжелого трудового дня. Народ явно жаждал расслабления и праздника: многие были уже навеселе, звучала музыка, у сцены вовсю танцевали парами и группками.

Однако Гуров отметил, что, несмотря на вызывающе броскую внешнюю отделку здания, внутри все значительно уступало подобным заведениям столичного уровня. Да и публика выглядела попроще. Он сел за столик и принялся изучать ассортимент. Есть ему не очень хотелось, но он решил выпить стакан слабоалкогольного коктейля и, потягивая его, продолжал скользить взглядом по залу.

— Добрый вечер, — послышался женский голос, и перед Гуровым возникла юная фигурка девушки, одетой в обтягивающее серебристое платье. — У вас свободно?

Не дожидаясь ответа, девица решительно опустилась на стул напротив Гурова. Он отметил, что она очень старается говорить низким голосом, традиционно считавшимся сексуальным и привлекательным. Однако природное сопрано постоянно проскальзывало в нем, отчего голос звучал ненатурально, словно озвучка детского мультика.

Лев спокойно скользнул взглядом по девушке. Та непринужденно улыбалась, заинтересованно заглядывая в глаза полковнику. Она была совсем молодой. Если смыть яркий макияж и переодеть, то просто школьница старших классов. Лицо довольно симпатичное, со вздернутым носиком, однако настоящие черты слишком густо замазаны краской: темные румяна, шоколадно-кровавая помада на губах, обведенных шире природного контура, жгуче-черная тушь на ресницах. Взгляд довольно глуповатый, впрочем, чего еще можно ожидать от девчонки, которой едва исполнилось семнадцать лет.

— Вам, наверное, скучно здесь? — игриво спросила она. — Могу составить вам компанию.

— С чего ты решила, что мне скучно? — ответил Гуров.

— Ой, ну вы выглядите таким задумчивым, даже мрачным. У вас что-то случилось? Расслабьтесь! Со мной вы быстро развеселитесь и забудете о своих проблемах.

— Уверена? — усмехнулся полковник.

— Конечно! Не верите? Угостите меня для начала мартини! — Она кокетливо перебросила левую ножку на правую и принялась покачивать туфелькой.

«Стандартный разговор, стандартные приемы, — подумал Лев. — Обычная разводка».

— А тебе двадцать один год исполнился, дочка? — притворно ласково спросил он. — Чтобы мартини пить? Ты школу-то окончила?

Девчонка надула губы, приготовившись рассердиться. С них готовы были сорваться слова, явно не подобающие школьнице, однако она сдержалась и даже заставила себя рассмеяться — желание раскрутить одинокого мужичка было сильнее обид.

— А здесь никто паспорт не спрашивает! — отрезала она. — А школу я давно окончила! Так что насчет мартини?

— А ты, я смотрю, здесь часто бываешь, — не отвечая на вопрос, заметил Гуров.

— Угу, — кивнула девчонка. — А что? Место здесь приличное, всегда весело, интересно…

Гуров обдумывал про себя созревшую в голове мысль. Можно попытаться расспросить эту девицу насчет Рожкова. И Арсена. Только аккуратно. Он заказал мартини, который та сразу принялась пить, причем было видно, что занятие это ей не в новинку, и небрежным тоном заговорил:

— Да я, понимаешь, человека одного жду. Ты правильно подметила мое настроение. Денег он мне должен. И этот момент омрачает мое настроение настолько, что не могу думать ни о чем другом. Даже когда рядом сидит такое создание.

— А что за человек? — деловито сдвинула брови девушка. — Может, я его знаю?

— Может, и знаешь, — кивнул Гуров, очень на это надеясь. — Толик Рожков.

— Давно его не видела. А ты вообще уверен, что он появится? — Она тоже перешла на «ты».

— Нет, не уверен. Просто мне говорили, что он здесь часто появляется.

— Ну да, раньше бывал частенько. А ты сам? — вдруг подозрительно спросила она. — Что-то я тебя раньше не видела.

— Да я приезжий. Недавно в Приморском поселился. А с Рожковым давно знаком. Вот встретил его здесь, он об услуге попросил, я выручил… А теперь никак его поймать не могу. И телефон у него отключен.

Девушка налила вторую порцию мартини, немного подумала, прикусив губу, потом перегнулась через стол и тихо сказала:

— Вообще-то у нас ходят слухи, что он сбежал.

— Как так? — широко раскрыл глаза Гуров.

— Да очень просто! Украл какие-то деньги и сбежал.

— Вот это ничего себе! — присвистнул полковник. — А зачем?

— Ой, ну ты деревня! — засмеялась девчонка. — Зачем деньги воруют? Чтоб были!

— Вот так дела! И что же мне теперь делать?

— А ничего! Сиди. Наслаждайся жизнью! Скоро, кстати, стриптиз начнется, хочешь посмеяться?

Гуров как-то не воспринимал стриптиз-шоу как юмористическое, но не стал заострять на этом внимание.

— Тогда мне и делать-то тут нечего, — пробормотал он.

— Да ладно тебе! Может, и появится твой Рожков! Я ж говорю, это просто слухи такие ходят. А что на самом деле, никто не знает.

— Слушай, тебя как зовут? — доверительно обратился Лев к девушке.

— Анжела, — ответила та, и он сразу понял, что это не настоящее ее имя.

— Анжела, а с кем он тут общался? Мне бы переговорить с кем-то из них, вдруг они знают, где его искать?

— Если и знают, так они тебе и сказали! — фыркнула она.

— Ну хотя бы подскажи мне, кто здесь часто бывает? Кто его может знать? Мартини еще хочешь?

От мартини Анжела отказываться не стала, но и отвечать на вопрос Гурова не спешила. Она задумчиво скользила взглядом по залу, словно прикидывая, стоит ли ей помогать полковнику или нет. Гуров прямо-таки видел сомнение, написанное на ее невысоком лобике. С одной стороны, помогать ему ей не было никакого резона. С другой — главной ее задачей было раскрутить полковника не просто на выпивку-закуску, дабы поднять кассу клуба, а желательно еще и на ночь.

Гуров заметил, что девица, водя глазами по залу, встретилась взглядом с чернявым мужчиной, стоявшим, скрестив руки, за барной стойкой у двери. Она едва заметно сделала неопределенный жест плечами, что, видимо, должно было означать, что исход ситуации с предполагаемым клиентом пока не ясен.

Гуров подумал, что это и есть Арсен Саркисов. Ему было на вид под сорок, невысокий, кучерявый, с кривоватыми короткими ногами. Держался он очень уверенно, по-хозяйски. И еще явно наблюдал за столиком, за которым сидели Гуров с Анжелой.

Вскоре свет почти совсем погас, оставшись только на сцене. На нее лихо взобралась рослая девица с пышным бюстом и принялась исполнять стриптиз, не очень грациозно двигаясь у шеста.

— Ну что, уже смешно? — спросила Анжела, посматривая на девицу с презрением. — Такая корова! И топчется неуклюже.

— А ты бы лучше смогла?

— Еще бы! — снова фыркнула Анжела. — Я как-никак в хореографическом училище учусь.

— А это кто? — Гуров показал на девицу.

Но Анжела не успела ответить.

— Здравствуйте, — раздалось над ухом, и он увидел двух мужчин, подошедших к их столику.

На лице Анжелы отразилось беспокойство.

— Добрый вечер, — спокойно ответил Гуров, оглядывая мужчин.

Вид их говорил о том, что они вряд ли относятся к творческой интеллигенции города. У одного нос был переломан в нескольких местах, что предполагало увлечение боксом. Он был совсем невысоким, второй значительно возвышался над ним и являл собой классический образчик вышибалы. Ростом явно за метр девяносто, плечистый, с лицом, которое можно было принять за проявление насмешки природы, настолько оно напоминало гориллу.

— Это вы интересовались Рожковым? — спросил первый. Именно он и вел разговор, второй стоял молча, не сводя с Гурова маленьких глазок.

Лев мельком бросил взгляд на Анжелу, которая испуганно сжалась и во все глаза смотрела на подошедших.

— Допустим, — кивнул полковник. — А вы можете что-то сообщить о нем?

— Можем, — заверил его коротышка. — Только место для разговора неподходящее. Давайте на свежий воздух выйдем, там и побеседуем.

Гуров посмотрел в сторону. Арсен Саркисов по-прежнему стоял на своем месте у двери, ведущей в боковое помещение клуба. Взгляд его ничего не выражал, но он явно наблюдал за их столиком.

Лев на секунду задумался, оценивая обстановку. Разговор с этими людьми наверняка будет серьезным. На теплую, дружественную обстановку рассчитывать не приходится. Но и не пойти он не мог. Они все равно дождутся его. Да и, в конце концов, их только двое. Хоть верзила и выглядит устрашающе, Гуров тоже был не лыком шит. Можно попытаться справиться.

— Хорошего вечера, дорогая, — многозначительно бросил он Анжеле и поднялся со стула.

Идя к двери — коротыш шел первым, верзила замыкал шествие, — Гуров боковым зрением посмотрел на то место, где стоял хозяин заведения, но там уже никого не было. Арсен Саркисов исчез.

Оказавшись на улице, Лев почувствовал, что похолодало. Возле клуба стояли припаркованные машины, однако никого из людей видно не было. Коротыш повернул налево, бросив на ходу: «Идите за мной!»

Они обогнули здание клуба и подошли к воротам. Первый открыл их и, когда Гуров и верзила прошли внутрь, запер. Это обстоятельство еще раз убедило полковника в том, что вряд ли беседа будет приятной.

Они оказались в темном дворе. Здесь были слышны веселые звуки танцевальной музыки, доносившейся из клуба. Гурову же было сейчас не до веселья. Из темноты навстречу им вышли еще трое. Лиц их не было видно. В этот момент полковник остро пожалел о том, что у него нет оружия.

Мужчины медленно приближались, окружив Гурова так, что он оказался в центре. Лев стоял молча, не проявляя инициативы. Силы были слишком неравны, чтобы нападать первым.

— Зачем тебе нужен Рожков? — спросил коротышка, который, видимо, был тут за главного.

— Вообще-то это дело личное, — стараясь говорить спокойно, ответил Гуров.

— Раз мы беседуем с тобой, значит, уже не личное, — заключил коротыш. — Так зачем?

— Он мне должен денег, — повторил Гуров версию, высказанную Анжеле.

Коротышка задумался лишь на мгновение, потом усмехнулся:

— Что ж, боюсь, тебе их уже не получить. Да и не понадобятся.

Он вдруг резким движением выбросил руку вперед, и его тяжелый кулак врезался в скулу полковника. Коротышка, видимо, и впрямь профессионально занимался боксом. Гуров устоял на ногах, но тут же получил удар с другой стороны. Он согнулся пополам, однако следил за тем, как слева к нему приближается похожий на гориллу верзила.

У него хватило сил ударить его ногой в пах. Верзила издал хрюкающий звук и на время вышел из игры. Однако к Гурову тут же кинулись остальные. Лев раздавал удары, насколько хватало сил и возможностей, но очень скоро убедился, что ему не устоять против такого количества нападавших. Он уже не наносил удары, а старался лишь защититься от новых, сыпавшихся на него со всех сторон, но это продолжалось недолго. Сильнейший удар в живот и последовавший сразу за ним по голове сделали свое дело, и полковник рухнул на землю.

Сознание он не потерял, оно лишь несколько помутилось. В голове плыл тяжелый звон. Он почувствовал, как его подхватили под мышки и поволокли куда-то, затем прислонив к стене. Тело его обмякло, ноги подгибались, и он сел прямо на землю. В этот момент резко запахло спиртом, и этот запах ударил прямо в нос.

В первый момент Гуров подумал, что его хотят откачать таким образом и привести в чувство для продолжения разговора, хотя смысла в этом не было, но в следующее мгновение ощутил, как обжигающая жидкость полилась ему в рот. Кто-то крепко обхватил его голову, а еще один вливал ему в рот водку. Сработал рвотный рефлекс, и полковник отшатнулся в сторону. Водка пролилась на землю. Вливавший выругался, и Гуров услышал, как он прошипел:

— Плюет, падла! Дай вторую!

К губам Гурова плотно прижалось горлышко очередной бутылки, его зажали со всех сторон словно в тиски, и он уже не мог сопротивляться. Водка текла прямо в горло, ее было очень много, последовала еще одна бутылка, и Лев чувствовал, что пьянеет на глазах. Через некоторое время уже не было необходимости наносить ему дополнительные удары: стремительно наступало опьянение, тело, которому и без того досталось, совсем обмякло, и полковник стал валиться на землю. Последнее, что он ощутил, это как его приподнимают с земли и взваливают на плечо, словно куль с мукой.

— Тяжелый, гад! — услышал он свистящий шепот, и сознание его отключилось.

Сознание возвращалось медленно. Сначала Гуров вообще ничего не осознавал, только начал понемногу чувствовать свое тело. Он не понимал, кто он, где и что с ним, просто будто очень медленно и трудно пробуждался от тяжелого, нездорового сна.

Подняться Гуров не мог, но причины этого не понимал и вообще ничего не соображал. Тело его работало сейчас на одних рефлексах. Он попытался пошевелиться, но в голове словно бултыхались какие-то помои. Обессиленный, Лев оставил попытки подняться и замер. Полежав так некоторое время, он ощутил, как сознание потихоньку вползает ему в голову.

Он открыл глаза. Это было первое более-менее осознанное действие. С трудом оторвав голову от земли, Лев обнаружил, что лежит на чем-то твердом и крайне неудобном. Дальнейший осмотр выявил, что руки и ноги его крепко связаны, к тому же настолько затекли, что он не мог пошевелиться. Во рту был отвратительный привкус спирта. Гуров почувствовал, как к горлу поднимается комок, а затем его вырвало. Это принесло дополнительное облегчение, и полковник сделал рывок, пытаясь хотя бы сесть и определить, где он находится.

Увиденное невольно привело его в ужас: он лежал на железнодорожном полотне, в ложбинке между рельсов. А связанные руки и ноги явственно говорили о том, что он не сам прилег здесь отдохнуть…

Понимание ужаса своего положения подхлестнуло мозг Гурова. Он вспомнил, что произошло возле ночного клуба «Атлантида». И хотя опьянение еще не прошло и мысли его по-прежнему путались, одна из них пересилила остальные. Собственно, это была даже не мысль, а инстинкт. Инстинкт самосохранения, который подстегнул Гурова к действиям. Он понимал только одно: ему необходимо немедленно покинуть рельсы, слезть, отползти в сторону! И он начал двигаться, но получалось это плохо. Руки и ноги были стянуты настолько туго, что в них уже нарушилось кровообращение. А неимоверное количество водки, которое, по всей видимости, в него влили, не способствовало энергичным движениям.

Гуров беспомощно ворочался на рельсах, ощущая себя жалким червяком, которого перерубили лопатой, и теперь его тело, лишенное мозга, лишь рефлекторно пытается избежать смерти, которая уже произошла…

Земля под ним начала подрагивать, и он замер, прислушиваясь. Ухо его уловило дробный стук, который все приближался. Полковник похолодел. Это означало только одно — идет поезд. Приближается состав, который сейчас просто размажет его по рельсам…

Глава 6

Генерал-лейтенант Орлов находился в крайне беспокойном состоянии. Он постоянно вставал со своего места, бесцельно ходил по кабинету, потом возвращался и снова вставал… Секретарша Верочка уже несколько раз приносила ему крепко заваренный чай, и каждый раз, заглядывая в кабинет с новой чашкой, обнаруживала, что Петр Николаевич так и не принимался за предыдущие, и они длинной вереницей скопились на его столе.

Вот и сейчас Петр Николаевич снова нажал кнопку, попросив принести чашку чая. Верочка, войдя, покачала головой, покосившись на ряд остывших чашек, заполонивших стол генерал-лейтенанта. Однако она слишком давно и хорошо знала своего шефа, чтобы влезать сейчас с какими-то замечаниями или пожеланиями. Поэтому Верочка, поставив свежую чашку на стол, молча собрала остальные на поднос и вышла из кабинета, тихонько прикрыв дверь. Она давно не видела, чтобы Орлов так нервничал.

И было от чего: полковник Гуров, командированный в Приморское, со вчерашнего дня не выходил на связь. Когда он не отзвонился и не отписался вчера вечером, Орлову это уже не понравилось. У них была договоренность, что Гуров обязательно сообщает о себе, хотя бы в двух словах. Но тогда он не сильно еще обеспокоился — Гуров мог заниматься проверкой какой-либо версии, проводить мини-операцию и не имел возможности связаться с главком. Но сегодня утром уж он обязательно должен был это сделать!

Орлов посмотрел на часы — половина третьего. До окончания рабочего дня два с половиной часа. Это официально, конечно, и Орлов наверняка задержится здесь до ночи и даже до утра в ожидании известий от своего оперативника. Если только они не появятся раньше…

Генерал тяжело вздохнул. Он пока еще никуда не сообщал об исчезновении Гурова, надеялся, что тот все-таки объявится. Но когда к восьми вечера от него так и не поступило никаких известий, Орлов понял, что надо принимать меры. Многолетний опыт подсказывал ему, что произошло что-то плохое…

Он снял трубку, собираясь звонить Крячко и вызывать в свой кабинет, но не успел набрать номер, как услышал голос Станислава из приемной. Тот о чем-то спрашивал Верочку — видимо, о том, как себя чувствует Орлов, та ответила очень кратко. Орлов положил трубку на место, а через секунду Станислав уже вошел в его кабинет.

Как всегда, Крячко не терял своего природного оптимизма. Вот и сейчас он бодро приветствовал Орлова, непринужденно разваливаясь в кресле. Однако от Орлова не укрылось, что и бодрость Станислава преувеличенна, и руку он ему пожимал усерднее, чем требуется. Крячко старался делать вид, что ничего страшного не случилось и он не намерен терять присутствия духа. Но при этом Орлов видел, что и Станислав очень сильно озабочен.

Они смотрели друг на друга с полминуты, после чего Орлов проговорил:

— Надо лететь, Стас.

— Уверен? — коротко спросил Крячко, и Орлов молча кивнул.

— А… — Крячко закатил глаза вверх. — Там знают?

— Попробуем пока обойтись своими силами, — тихо произнес Орлов. — Если узнают — такой хай поднимется! А это только помешает! Мы же не знаем, что сейчас с Левой. Вдруг этот кипеж ему только навредит? Так что ты постарайся найти его побыстрее и без шума.

— Не дрейфь, Петр! — Крячко хлопнул Орлова по плечу и поднялся. — Найдем!

Он вышел из кабинета, оставив Орлова принимать очередную порцию валокордина.

Крячко прилетел в Приморское рано утром — не было еще и восьми. Сойдя с самолета, он первым делом направился в гостиницу «Берег». Так как прилет его был незапланированным, номер ему никто не бронировал. Портье за стойкой сообщила, что есть несколько свободных, и предложила Крячко на выбор.

— Беру не глядя. — Крячко ткнул пальцем в номер 321.

Судя по первой цифре, он должен был находиться на третьем этаже — там же, где Гуров снимал номер 308. Заполнив необходимые документы, Стас зашагал к лифту, который быстро доставил его на третий этаж.

«А гостиница у них и впрямь плохонькая, — неприязненно думал он, выходя из кабины. — Надо было Ярославлю отдавать место в ЧМ!»

Крячко, и так не питавший симпатии к городу Приморскому, теперь, после того как здесь случилась какая-то неприятность с его другом, невзлюбил его еще больше.

Он прошел по коридору, остановился возле своего номера и посмотрел по сторонам. Коридор был пуст. Сперва Станислав открыл дверь своего номера, бросил там спортивную сумку с минимумом вещей, после чего снова вышел в коридор. Терять время он не собирался и прямиком направился к триста восьмому номеру.

Он не стал утруждать себя стуком, а просто сразу отпер дверь, благо отмычкой умел пользоваться не хуже самого Гурова, а может, даже и получше. Войдя внутрь, Крячко в первый момент оторопел. Нет, не потому, что увидел Льва Гурова, мирно спящего в кровати. Гурова там не было. И вообще никого не было. Но вот явные следы свидетельствовали о том, что совсем недавно в нем кто-то побывал.

Номер был перевернут вверх дном. Дверцы шкафа открыты, ящики выдвинуты, на полу валялся стул. На кресле лежала расстегнутая, вывернутая наизнанку сумка Гурова, а вытряхнутые из нее вещи были раскиданы по полу. И что-то подсказывало Станиславу Крячко, что это не Гуров устроил здесь такой бардак…

Взяв себя в руки, он принялся спокойно перебирать вещи. Это были обычные личные вещи Гурова, ничего не значащие и не дающие никакой информации о его возможном местонахождении. Поднявшись с колен, Крячко методично осмотрел весь номер. Ни пистолета, ни каких-либо документов он не нашел.

На журнальном столике лежал ноутбук. Станислав открыл его и обнаружил, что экран разбит, а сам корпус ноутбука выглядит так, словно его ковыряли отверткой.

— Вот вандалы! — покачал он головой, зная, как относился Гуров к этому ноутбуку. На его покупку Лев угробил две своих месячных зарплаты и очень гордился приобретением.

Станислав повертел ноутбук в руках, прикидывая, подлежит ли тот восстановлению, и навскидку решил, что нет. Но не эта «железка» сейчас волновала его, а вопрос, ради которого он, собственно, и прилетел в Приморское с утра пораньше, — что случилось с Гуровым и где он сейчас? Погром, обнаруженный в номере, наводил на самые нехорошие мысли…

Крячко вооружился отверткой и принялся развинчивать ноутбук. Не так уж силен он был в технических новинках, но достать из устройства жесткий диск был вполне способен. Да и вообще, строя из себя «чайника» и вызывая по любому поводу специалистов-электронщиков, Станислав больше притворялся, что не разбирается в их работе. Не таким уж «чайником» он был и делал это больше из принципа, состоявшего в том, что каждый должен заниматься своим делом. Вот он, Станислав Крячко, опер по особо важным делам, должен эти дела расследовать. А копаться в оргтехнике, доставать из нее информацию, переносить на другие устройства — это дело компьютерщиков. А сейчас, когда компьютерщиков рядом не было и не на кого свалить рутинную работу, Крячко самостоятельно разобрал ноутбук и осторожно достал двумя пальцами жесткий диск. Он, слава богу, был цел, и Стас надеялся, что и информация на нем сохранилась. Нужно только поместить его в рабочее устройство.

Среди мрачных мыслей Станислава появилась и одна весьма здравая и оптимистичная. Крячко, знавший, что номер Гурова прослушивается, прошел к стене и стал, подобно самому Гурову, исследовать ее. На обнаружение камеры у него ушло еще меньше времени, чем у Гурова. Он осторожно протянул руку и вытащил камеру. Собственно, это была даже не камера, а миниатюрная модель видеорегистратора. Станислав присел на диван и стал изучать устройство на предмет просмотра. К его удовлетворению, оно являлось цифровым носителем информации, а не просто передатчиком изображения на пульт.

Через несколько мгновений Крячко уже смотрел отснятое видео. Из-за небольшого размера камеры оно было не слишком отчетливым, но, учитывая близость расстояния, все-таки достаточным. Поначалу там отображались лишь стены номера, в котором он сейчас находился, потом замелькал Лев Гуров.

Наконец Стас дошел до того, что искал. Он видел, как покидал номер Лев и как спустя примерно час в нем появились посторонние. Их было двое, они явно спешили и вели себя крайне нервно. Перед глазами Крячко замелькали все их действия: вот они лихорадочно шарят по шкафу, роются в вещах Гурова, опрокидывая их на пол, затем очередь дошла до ноутбука. Сначала его включили, но войти в систему не смогли — у Гурова стоял пароль. Поковырявшись и так и сяк, человек выругался, с остервенением швырнул ноутбук на пол и наступил на него. Второй что-то негромко сказал ему, и первый, ворча под нос, поднял ноутбук и поставил на столик. После этого оба покинули номер.

Станислав просмотрел запись до конца. Теперь он знал, по крайней мере, кто здесь побывал — лица вошедших отчетливо проявились в камере. Правда, кто конкретно эти люди, Крячко не знал. Но это все равно уже что-то. Пора было действовать дальше, тем более что теперь у него есть для этого все основания.

Убедившись, что пора обнаружить свою истинную персону, Крячко спустился вниз и решительно подошел к портье.

— Кого вы вчера вечером пускали в триста восьмой номер? — без предисловий спросил он.

— Н-не поняла… — высокомерно начала женщина, и лицо ее чопорно вытянулось.

— Сейчас поймешь, — пообещал Крячко, сунув ей под нос свое полковничье удостоверение, и заговорил четко и раздельно: — Вчера вечером в номер было совершено проникновение посторонних лиц, которые учинили там акт вандализма. Одновременно с этим бесследно исчез полковник Главного управления МВД Гуров, занимавший этот номер. Гуров приехал в этот город расследовать убийство. И у преступников были основания помешать ему в этом. А у меня, в свою очередь, есть все основания обвинить вас в сговоре с преступниками!

Выражение высокомерия сползло с лица женщины, уступив место растерянности и испугу. Щеки ее на глазах покрывались красными пятнами, глаза расширились, и она смотрела на полковника Крячко уже отнюдь не столь уверенно.

— О чем вы говорите? Какой сговор? Я ничего не знаю!

Полковник положил перед ней видеорегистратор и выразительно постучал по нему пальцем:

— Вот на этой камере зафиксировано, как посторонние проникают в номер триста восемь. Насколько я знаю, он закреплен за полковником Гуровым, так? Как вы это объясните?

— Какие посторонние? — чуть не плача воскликнула женщина. — Дайте взглянуть!

Крячко решительно шагнул за стойку, включил камеру, и перед портье предстало изображение вчерашней сцены.

Она смотрела во все глаза, и, пока до нее доходило произошедшее, лицо ее совсем исказилось. Крячко выключил камеру и в упор посмотрел на женщину. Та стояла, опустив руки вниз и сжимая пальцы.

— Вы понимаете, что несете ответственность за это? — с нажимом спросил он. — Полковник Гуров исчез, и эти люди причастны к его исчезновению. И вы тоже!

— Да нет же, нет! — взволнованно заговорила женщина, бросив взгляд в сторону лифта. Оттуда показались посетители гостиницы, и она, усилием воли взяв себя в руки, приняла у них ключ и выдавила любезную улыбку, желая приятной прогулки.

Затем, понизив голос, повернулась к Крячко и, сложив руки на груди лодочкой, заговорила:

— Я ни в чем не виновата! Эти люди пришли к своему другу, вот я их и пропустила! Они пришли все вместе!

— Что за друг?

Женщина потупила взгляд.

— Ну! — рявкнул Крячко. — Перед вами тюрьма маячит, а вы еще тут кобенитесь!

— Это Арсен Саркисов, очень уважаемый человек, — заговорила та, подстегнутая новой волной страха, который нагнал на ее Крячко. — Он хорошо известен в нашем городе.

— Когда он снял номер?

— Вчера вечером.

— А на кой хрен?

— Что?

— Я спрашиваю — для какой цели сей уважаемый господин снимает номер в вашем отеле, если он здесь живет и имеет собственный дом?

— Этого я не знаю! Я не имею права задавать клиентам такие вопросы! Я понятия не имела, что они задумали! Уверена, что Арсен Мурадович здесь ни при чем, это все эти люди!

— Они пришли вместе?

— Да, — неохотно подтвердила портье.

— Во сколько это было?

Женщина склонилась над своими записями.

— Вот, — ткнула она пальцем. — В двадцать три пятнадцать.

— А разве всякие посещения не запрещены после двадцати трех часов? — надвинулся на нее Крячко.

— Я знаю, но Арсен Мурадович очень вежливо меня попросил. Он сказал, что им необходимо обсудить срочное дело, которое нужно решить немедленно.

— И присовокупил к своей вежливости парочку крупных купюр, — неприязненно сказал Крячко.

Женщина промолчала на это, повторяя лишь, что она ничего не знала и предположить не могла и что за порядок на этажах несут ответственность горничные. Крячко спросил, во сколько ушел Гуров, и получил ответ, что в девятнадцать сорок пять.

— Где сейчас Арсен Саркисов? У себя в номере?

— Нет.

— Когда он ушел?

Женщина замялась, и Крячко пришлось вновь повысить свой и без того зычный голос.

— Он ушел вместе с этими людьми, — торопливо проговорила она.

— Что, не стал ночевать? А что так? — ухмыльнулся Крячко. — Условия не понравились?

— Нет, он сказал, что им просто срочно нужно уехать по делу.

— Он выписался из гостиницы?

— Да.

— Вы остаетесь под подозрением полиции, — смерил женщину тяжелым взглядом Стас. — С вами еще раз поговорят в отделе и запротоколируют ваши показания.

Оставив ее в одиночестве переживать собственные перспективы, Крячко прошел на выход и, поймав такси, направился в местный убойный отдел.

— Мне к полковнику Каспарову, — заявил он на вахте.

— А его нет, — ответил дежурный.

— А кто есть? — недружелюбно поинтересовался Крячко.

— А вы по какому вопросу? — нахмурился тот.

Крячко показал удостоверение и спросил:

— Следователь Селедцов на месте?

— Да, он в своем кабинете, но…

— В каком? — перебил Станислав.

— В тридцать пятом, — немного растерянно проговорил дежурный, и Крячко, не обращая больше на него внимания, проследовал через проходную к лестнице.

Войдя в кабинет следователя без стука, он решительно направился прямо к столу, за которым сидел Денис Аркадьевич, и без приглашения опустился на стул. Лицо следователя удивленно вытянулось, затем на нем стало появляться что-то похожее на возмущение.

— Вы, собственно… — начал он.

Крячко смерил его мрачным взглядом и бухнул на стол удостоверение.

— Я, собственно, хотел бы поинтересоваться у вас, куда подевался полковник Гуров и почему вы допустили подобное.

Селедцов, машинально изучая документы Крячко, сглотнул слюну.

— Разве полковник Гуров исчез?

— Слушайте, следачки! — снисходительно заговорил Крячко. — Вы вообще как тут работаете, а? К вам приехал человек из Москвы, полковник МВД, расследовать то, что вы тут не смогли расследовать! Вы понятия не имеете о том, где он и что с ним! В то время как его гостиничный номер разгромлен, словно шведы под Полтавой!

Селедцов стремительно бледнел. Последний факт явно стал для него откровением. А Крячко продолжал бушевать:

— У вас под носом творятся такие вещи, а вы — ни сном ни духом! Гурову не была обеспечена даже элементарная охрана, его номер — словно проходной двор, в него свободно проникают бандиты, портье за деньги готовы пустить кого угодно, там установлены «жучки» и камеры — за это, кстати, с вас спросят отдельно!

— Но мы не думали, что… — успел вставить Селедцов, пока Крячко переводил дух после перечисления всех вопиющих фактов.

— А вы вообще не умеете думать, — пригвоздил его Стас. — И вас даже не удивило, что полковник Гуров вот уже вторые сутки не выходит с вами на связь?

— Вообще-то удивило! Я звонил ему, но его телефон молчал, точнее, мне сообщили, что абонент недоступен…

— И вы не удосужились проверить, все ли с ним в порядке?

Крячко, конечно, предъявлял к Селедцову повышенные требования. Денис Аркадьевич не был уполномочен следить за полковником Гуровым — это было не в его компетенции. Но Крячко был зол, а полковника Каспарова на месте не было, и он отыгрывался на Селедцове.

— Товарищ полковник! — Селедцов был крайне взволнован. — Я прошу вас успокоиться и сообщить мне все факты, которыми вы располагаете, чтобы мы могли вместе наметить план действий и приступить к нему немедленно.

Собственно, Крячко был удовлетворен. Он увидел, что следователь адекватно среагировал на его заявление, и по выражению его глаз и слов понял, что тот искренне озабочен и, главное, готов начать действовать.

— Ну, вот что, — заговорил Станислав уже своим обычным голосом, — для начала следует выяснить, куда он пошел вчера вечером. Он покинул номер без четверти восемь. Нам он этого не сообщил — видимо, рассчитывал отчитаться по возвращении. Это я целиком поручаю вам. Кроме того, нужно хорошенько проверить некоего Арсена Саркисова. Я понятия не имею, кто он такой, Гуров на него данных не затребовал. Это он провел в гостиницу бандитов. Кстати, не хотите ознакомиться?

Крячко передал Селедцову камеру, и тот, поспешно включив ее, начал просмотр.

— Ну что? Впечатляет? — спросил Стас, когда видео было просмотрено до конца.

— Да уж, — только и сказал Селедцов.

— Установите личности этих людей! — приказал Крячко. — Трясите Саркисова, хоть всю душу из него вытрясите, но чтобы он выложил все, что ему известно о Гурове! А ему известно многое. Я не сомневаюсь, что это по его вине полковника сейчас нигде нет. Сам же хочу пройтись по людям, на которых Гуров затребовал данные. На всех у меня мало времени, поэтому давайте тоже разделимся. Вот у меня тут записаны: Глебов Анатолий, Кравчук Николай, Измайлов Максим… Есть еще кое-кто, но это второстепенно, как мне думается. К Глебову направьте своих людей, а я хочу объехать этих соучредителей и сам с ними потолковать! Кстати, мне нужна машина.

— Это непременно, — кивнул Селедцов, готовый откупиться от гнева Крячко столь малой ценой. — Я сейчас распоряжусь… — Он потянулся к телефонной трубке, а потом сообщил: — Машина ждет внизу, полицейский «Форд». Устроит?

— Вполне, — Крячко поднялся и достал свой телефон. — Диктуйте ваш номер! — Продиктовав в ответ свой, он вышел из кабинета следователя, бросив от двери: — И постоянно будьте на связи!

Что ответил Селедцов, Стас уже не услышал, потому что энергично хлопнул дверью и зашагал к выходу. Через минуту он уже садился за руль синего «Форда», направляясь по первому адресу, где проживал Максим Измайлов.

Увы, Измайлова не было дома. И вообще никого не было. Крячко не поленился проехаться в проектный отдел, где Измайлов реализовывал свой архитекторский талант, но получил там ответ, что Максим Юрьевич второй день здесь не появляется и телефон его молчит. Крячко не понравилась эта информация, и он тут же позвонил Селедцову, нагрузив того заботой выяснить местонахождение Измайлова. Как Денис Аркадьевич станет это делать, Крячко не интересовался.

Ехать домой к Кравчуку он не стал, предусмотрительно позвонил и услышал, что тот еще не вернулся с рыбалки. Заскрежетав челюстями, Крячко поехал к Субботину. Тот жил на окраине Приморского, домашнего телефона у него не было, а сотовый не отвечал, и Станислав заранее злился, опасаясь, что застанет лишь висячий замок на входной двери.

Однако все получилось не совсем так. Когда он подъехал к дому Субботина, то первым делом увидел не входную дверь, а встроенную в металлический забор калитку. Домик у соучредителя «Примстроя» не блистал показной роскошью, но построен был на совесть. Красный кирпич в сочетании с белым составлял аккуратный геометрический рисунок на стенах. Строгие, четкие линии, никаких финтифлюшек, башенок, колонн и прочих бесполезных, по мнению Крячко, архитектурных излишеств. Это был в прямом смысле дом — то есть полностью пригодное для жилья, удобное и надежное строение.

Станислав вышел из машины и направился к калитке. Снаружи нее действительно предполагался висячий замок, но сейчас он отсутствовал. А изнутри калитка запиралась на длинный засов, который сейчас был открыт. Крячко осталось лишь потянуть калитку на себя, и он оказался во дворе.

Здесь росли фруктовые деревья, земля вокруг них была заботливо прорыхлена. Аккуратные ровные дорожки, одна из которых вела прямо к высокому крыльцу.

Стас поднялся по ступенькам и надавил кнопку звонка. Никто не отзывался. Он позвонил еще несколько раз, будучи уверенным, что хозяин дома. На это указывала незапертая калитка. Судя по образцовому порядку, который царил на участке, столь рачительный хозяин не допустил бы подобной безалаберности. Следовательно, он здесь.

Но ему так никто и не открыл. Тогда Стас спустился с крыльца, обошел дом и остановился у его торцевой части. Там приподнялся на цыпочки, пытаясь заглянуть в окно, которое располагалось достаточно высоко от земли и было открыто.

Он увидел просторную квадратную кухню. Возле окна стоял стол, на нем — большая кружка, наполненная, судя по всему, чаем, а рядом на тарелке лежала наполовину съеденная яичница. Слышались негромкие звуки, и Крячко понял, что они доносятся из радиоприемника, который, по всей видимости, находился в соседней комнате.

Крячко дотянулся до чашки с чаем и потрогал ее. Она была едва теплой. И все это, в совокупности с недоеденным завтраком, ему совсем не понравилось…

Он прикинул ситуацию. Окно закрывала москитная сетка, которую очень легко было убрать изнутри за специальные крепления. Но и снаружи это было не так уж сложно. Стас несколько раз с силой ударил по сетке, выбив ее. Сетка с легким стуком упала на кухонный пол. Никто не появился из соседней комнаты с возмущенными криками, и он крепко ухватился руками за подоконник. Опершись об него, подтянул свое крепкое туловище и лег животом на подоконник. Сделав еще один рывок, полковник спрыгнул на пол, очутившись в кухне, которую хозяин спешно покинул по какой-то причине.

Крячко вошел в соседнюю комнату и сразу понял эту причину… В центре ее на полу лежал человек. Он лежал в неестественной позе, в какой часто застывают покойники. Станислав быстро шагнул к нему, пощупал пульс, проверил зрачки и, не будучи медиком, понял, что человек мертв. Судя по тому, что тело его не было холодным, смерть наступила не так давно. Человек лежал на спине, а на груди его расплылось кровавое пятно вокруг пулевого отверстия.

Стас разогнулся, досадуя, что позвонил в дверь, тем самым, возможно, уничтожив отпечатки пальцев того, кто приходил к Субботину последним.

Достав телефон, он набрал номер Селедцова.

— Срочно группу на Князевскую. Здесь труп. Я дождусь, да.

Из приемника лилась веселая музыка, а врывавшийся в окно утренний ветерок словно в такт шевелил волосы на голове убитого, который уже ничего не слышал и ничему не мог радоваться. Крячко подавил вздох и вышел на улицу, чтобы не наблюдать этой трагикомической картины.

Остановившись возле калитки, он посмотрел на дорогу. На ней виднелись следы мотоциклетных шин, идущие мимо дома Субботина.

Оперативная группа подъехала на удивление быстро, возглавлял ее Денис Селедцов. Он первым вошел в дом, бегло осмотрел тело и кивнул экспертам, которые принялись за дело, а сам вернулся к Крячко. Они отошли в сторону, и Стас изложил ему обстоятельства. Селедцов хмурился и кусал губы.

— Не нравится мне все это! — заявил он.

— Ценное замечание, — буркнул Крячко.

Ему все это нравилось еще меньше. Труп Субботина свидетельствовал о том, что он, скорее всего, что-то знал, потому его и убили. А это «что-то» вполне мог узнать и Лев Гуров, который… Который был сейчас непонятно где. И в свете этого убийство Субботина выглядело для Крячко совсем пессимистично…

— Убийство, товарищ майор, — доложил Селедцову вышедший из дома эксперт.

— Да я как-то догадался! — сердито огрызнулся тот. — На моей памяти что-то нет самоубийств, совершенных непонятно из чего! А строить фантастические версии, что оружие забрал кто-то, после того как человек выстрелил в себя, мне совсем не хочется!

Крячко собирался спросить, есть ли какие-то сведения по Саркисову и остальным соучредителям, но в это время зазвонил его сотовый телефон. Он достал его и увидел незнакомый номер, состоявший из непривычного набора цифр, нехарактерных для столичного региона. Подумав, что это кто-то из местных, Крячко ответил.

— Станислав? — услышал он голос, который в отличие от номера был ему знаком отлично.

— Лева… — растерянно произнес Крячко и тут же заорал от души: — Лева, ты где, твою мать!

Витиеватая череда из ругательств, последовавшая за этой фразой, никогда еще не произносилась Крячко со столь радостным чувством.

Он не видел обращенного в его сторону удивленного и одновременно взволнованного взгляда Селедцова, поскольку был слишком поглощен охватившими его эмоциями.

Глава 7

Гуров, в отчаянии вслушиваясь в звук приближающегося поезда, попытался согнуть ноги и подтянуть их к животу, но не почувствовал их. Напрягаясь изо всех сил, он стал двигать корпусом, пытаясь хотя бы откатиться в сторону. Приближение поезда, сопровождавшееся усиливающимся стуком шпал и гудением рельсов, придавало ему сил. Раздался протяжный гудок, и Гуров понял, что поезд приближается. В отчаянии он вскрикнул, лихорадочно пытаясь сдвинуть с места свое задеревеневшее тело, превратившееся в недвижимую колоду.

Наконец ему удалось немного сдвинуться, но дальше начиналось еще более сложное: тело застряло, прижатое к рельсу, и ему нужно было приподняться, чтобы перекинуть его. Ничего не получалось. Получилось лишь забросить деревянные ноги на рельсы, но вот подтянуться и перевалиться через них самому — уже нет. Силы уходили, алкоголь, растекшийся по венам, пропитавший весь его организм, делал из полковника бесформенную биомассу. Он лежал на спине, глядя в ночное южное небо, и мыслей в его голове не было. Даже страх притупился под воздействием, видимо, того же алкоголя.

Неожиданно плечо отдалось страшной болью, и он подумал, что это здоровенная махина железнодорожного состава уже соприкоснулась с ним. В следующий миг тело его сильно тряхнуло, дернуло в сторону, приподняло, и Лев почувствовал, как вывалился наконец из колеи, образованной двумя рельсами.

На ноги он так и не встал, просто упал мешком на землю, но уже рядом с рельсами. А затем чьи-то руки приподняли его и поволокли в сторону. Но Гурову было уже все равно, куда его волокут, Сознание снова померкло, он лишь ощущал, что теперь под его головой что-то мягкое и что стало значительно теплее…

Следующее пробуждение уже не было таким чудовищным. Алкогольная пелена все еще не до конца спала, но его уже не качало и не мутило. Голова болела, а все тело ломило так, словно его молотили железными цепями. Он с трудом приподнял ее и увидел, что лежит на кровати, укрытый теплым одеялом. В комнате висел полумрак. Гуров так и не понял, что это за комната, но явно не больничная палата. Какое-то жилое помещение. В комнате никого не было, но из-за неплотно прикрытой деревянной двери доносились звуки включаемой плиты, звяканье чайника, шарканье ног по полу… Размышлять, что все это значит, не было сил. Главное, что понимал Гуров, — он не у врагов и жизни его ничего не угрожает. По крайней мере, сейчас. Успокоенный этим обстоятельством, он вновь провалился в сон.

Когда Лев в очередной раз открыл глаза, было уже совсем темно. В соседней комнате горел свет, он тусклой полоской пробивался через щель между дверью и полом. Гуров попытался подняться, и у него это получилось. Тело, конечно, чувствовало себя худо, но тем не менее полковник смог доковылять до двери и заглянуть в замочную скважину.

Соседнее помещение было, видимо, кухней. Там за столом сидел мужчина, лицо которого показалось Гурову знакомым. Он надавил на дверь, пытаясь открыть ее, но не устоял на ногах и рухнул на пол. Мужчина тут же поднялся и поспешил к двери.

— Эх, Лев Иванович! — укоризненно произнес он, помогая Гурову подняться и провожая его обратно к кровати. — Неосторожный вы человек!

Гуров послушно лег, чувствуя слабость во всем теле, а мужчина устроился рядом с ним на деревянной табуретке. У него было широкое лицо и высокий лоб, умные серые глаза, небольшие залысины по обеим сторонам. Он был очень коротко подстрижен, что скрадывало седину, уже выступившую на его волосах. Глядя на него, Гуров понял, кто это. Именно этот человек следил за ним на белой «Ауди».

— Вы кто? — разлепив губы, спросил он.

— Меня зовут Виктор Валентинович, — ответил мужчина. — И я вам не враг. Для первого раза достаточно, я думаю. А подробнее мы с вами побеседуем, когда вы окончательно придете в себя. Кстати, как себя чувствуете? Голова не болит?

Он говорил таким уверенным, привыкшим отдавать приказания тоном, что Гуров почувствовал его сродни себе. В том смысле, что так обычно разговаривают полицейские, военные и врачи. Кем был этот Виктор Валентинович, Лев пока не знал, но одно то обстоятельство, что он, по всей вероятности, спас ему жизнь, говорило о том, что лучше сейчас согласиться с ним.

— Болит, но это уже пустяки, — ответил Гуров. — Главное, чтобы движения вернулись и слабость прошла.

— Пройдет, — уверенно сказал Виктор Валентинович. — Вам обязательно нужно поесть, чтобы восстановить силы. И пить больше жидкости — спиртное выводить. Сейчас.

Он сходил на кухню и вернулся с огромной кружкой, в которую был налит горячий чай, и с тарелкой куриного бульона, в котором лежал большой кусок курицы. Только сейчас Гуров ощутил, как он проголодался. Быстро расправившись с бульоном и выпив чай в несколько глотков, он почувствовал приятное тепло, разлившееся по телу, вздохнул и спросил:

— Сколько я спал?

— Больше суток, — ответил хозяин дома.

— Ого! — невольно воскликнул Лев.

— Ничего удивительного. Судя по всему, в вас влили гигантское количество какой-то дряни. Вы были в невменяемом состоянии, когда я вас обнаружил.

Гуров откинулся на подушке и потер влажный лоб. Жуткие события минувшего вечера с поразительной ясностью возникли в его голове.

— Где мои вещи? — спросил он. — Что-то сохранилось?

— Вот. — Мужчина положил перед Гуровым несколько некрупных купюр, ключи от машины и номерок от камеры хранения — видимо, его не стали забирать, поскольку не знали кода. Что касается сотового телефона, то он был разбит и не работал. Ни документов, ни оружия не было.

— Это понятно, — кивнул Гуров. — Я на такие дела их не беру, чтобы не светиться.

— Однако вы все же засветились… — выразительно посмотрел на него Виктор Валентинович. — Они знали, что вы не просто так пришли в клуб.

— Расскажите мне все подробно, — попросил Лев своего загадочного спасителя. — Кто вы все-таки такой и почему меня нашли? Я уже понял, что вы за мной следите. Так вот, хотя я вам и весьма признателен за спасение, все же позволю задать вопрос — зачем?

— Вы уверены, что уже в состоянии все выслушать?

— Вполне, — кивнул тот. — Голова у меня уже соображает. А остальное… остальное заживет.

— Ну, хорошо, — согласился Виктор Валентинович. — Моя фамилия Рожков.

Гуров поднял на него взгляд, пытаясь понять.

— Вы хотите сказать, — медленно произнес он, — что вас зовут…

— Зовут меня Виктором Валентиновичем, — прервал его Рожков. — А исчезнувший Анатолий Валентинович — мой брат. Младший. Родной.

— Весьма интересно, — протянул Гуров.

— Если вы мне не верите, вот, пожалуйста.

Он положил перед Гуровым паспорт, и полковник, раскрыв его, прочитал: «Рожков Виктор Валентинович». С фотографии смотрело то же лицо, что сейчас взирало на Гурова. Полковник перевернул страницу на ту, где значилось место регистрации, и узнал, что Рожков является жителем города Ставрополя.

— А что вы делаете в Приморском? — возвращая паспорт, спросил он. — И как давно вы здесь?

Рожков-старший молчал, что-то обдумывая.

— Виктор Валентинович, — не выдержал Гуров. — Вы же для чего-то спасли меня, верно? Значит, я вам нужен. И я все равно узнаю правду. Так что вы уж, пожалуйста, не заставляйте меня вытягивать из вас каждое слово и терять время. Оно, учитывая то, что вчера случилось со мной, и так сейчас дорого.

— Я вовсе не собираюсь тянуть резину, — произнес Рожков. — Просто думаю, с чего лучше начать и как правильнее все изложить. Дело в том, что я в какой-то мере занимаюсь тем же, что и вы.

— Вы служите в МВД России? — поднял брови Лев.

— Когда-то я служил в ФСБ, но это в прошлом. И к нынешнему делу отношения не имеет — ну, или весьма опосредованное. Я занимаюсь этим частным образом. Для вас оно служебное, для меня личное.

— Я ищу в первую очередь убийцу, — заметил Гуров. — А вы?

— А я ищу своего пропавшего брата, — ответил Рожков. — И наши с вами интересы пересеклись. Вы просили меня рассказать все по порядку — я расскажу. Только не перебивайте меня, пожалуйста.

Виктор Валентинович сел на табурет, стоявший перед кроватью Гурова, закинул ногу на ногу и заговорил:

— Я услышал о том, что мой брат Анатолий сбежал, украв деньги с банковского счета, и это мне сразу не понравилось. Я не верю, что такое возможно.

— Ваш брат настолько кристально честный человек, что вы не допускаете подобной мысли? — вставил Гуров.

— Лев Иванович, я просил не перебивать, — напомнил Рожков, и Гуров, извинившись, умолк. — Дело в том, что мы регулярно созванивались с братом, общались по скайпу и вообще были довольно дружны. Так получилось, что по жизни мы довольно одиноки, родители наши умерли рано, а семьями мы не обзавелись, в силу обстоятельств… Я много времени посвящал работе, Анатолий — своему бизнесу. Когда родители умерли, мне было двадцать три, а Анатолию — пятнадцать. И фактически с этого момента я занимался его воспитанием. Настоял, чтобы его не определяли в интернат. Так что ближе друг друга, пожалуй, у каждого из нас никого и нет. И я в курсе дел своего брата. А дела его шли отнюдь не плохо. Отнюдь, — подчеркнул он. — Анатолий рассказывал, что выиграл тендер на строительство гостиничного комплекса, делился планами, рассказывал о готовом проекте… Словом, у него не было ни малейшего повода воровать эти деньги, бежать с ними и таким образом перечеркивать всю предыдущую жизнь — весьма успешную и достойную.

Рожков умолк, задумавшись, и Гуров, воспользовавшись этим, спросил:

— Ваш брат — азартный человек?

— Что? — Рожков был погружен в какие-то свои мысли.

— Я имею в виду азартные игры. Он увлекался ими?

— О-о-о! Значит, вот какое объяснение вы нашли. Нет, Лев Иванович, это не то. Анатолий действительно имел склонность к азартным играм, но не настолько, чтобы наделать таких колоссальных долгов, что пришлось запускать руку в средства, выделенные на строительство.

— Почему вы в этом так уверены?

— Да потому что я хорошо его знаю. Да, он поигрывал, но никогда не было такого, чтобы из-за этого у него случались неприятности. Ни разу он ни от кого не прятался, ни разу не обращался ко мне с просьбой дать ему денег, чтобы погасить какие-то долги… Нет, это не то.

Гуров не счел аргументы Рожкова-старшего железными, но не стал сейчас возражать ему.

— Так что же, по-вашему, произошло? — спросил он.

Рожков поднялся с табурета и заходил по комнате. Хотя он наверняка в силу своей бывшей профессии привык сдерживать эмоции, было заметно, что он нервничает. Пройдясь туда-обратно, Виктор Валентинович резко развернулся и сказал, глядя Гурову в глаза:

— Я думаю, что его подставили. Крупно подставили. Иного объяснения у меня нет.

Гуров молчал, вспоминая о своей беседе с Натальей Лапиной и думая, стоит ли упоминать о ней Рожкову. Решил, что пока рановато, и спросил лишь:

— Кто?

— Да не знаю я! По всей вероятности, кто-то из его компаньонов. Соучредителей. Вот, я получил их список…

Рожков полез в карман и достал оттуда сложенный вчетверо листок бумаги. На нем были написаны фамилии соучредителей фирмы «Примстрой» — Субботин, Кравчук и Измайлов.

— Ни с кем из них мне побеседовать не удалось. Точнее, я сам не стал избирать такой путь. Если они сговорились подставить моего брата, то, ясное дело, не станут мне об этом сообщать, — невесело хмыкнул он. — Я успел выяснить только, что дела у Анатолия были в порядке. Проверил состояние его счетов и узнал, что со всех деньги бесследно исчезли. И это при том, что в Росбанке он не был!

— Вам многое удалось выяснить, Виктор Валентинович, — заметил Гуров.

— Так я времени даром не терял! Зачем, думаете, я вообще сюда приехал?

— Кстати, а как давно вы приехали? И откуда узнали о том, что Анатолий исчез?

— Приехал я неделю назад, на своей машине. А узнал… Во-первых, я начал беспокоиться, когда не смог дозвониться до брата. В скайпе он тоже не появлялся, его вообще не было в Сети несколько дней. Я и домой звонил, но никто не брал трубку. Тогда я позвонил в «Примстрой». Там была только его бухгалтер, Наталия Александровна, она и рассказала мне все. Я кое-что уточнил у нее по телефону и стал собираться в дорогу.

— А когда вы говорили с братом последний раз?

— В пятницу вечером, по скайпу. Это было восьмого числа. И мы договорились связаться на следующий день.

— Ваш брат выглядел как обычно?

— Никаких признаков волнения я не заметил. И еще — он ни словом не упомянул о том, что собирается в банк снимать деньги. — Рожков посмотрел на Гурова многозначительным взглядом.

— Возможно, он просто не хотел афишировать такую информацию, — предположил Гуров.

— Возможно, — кивнул Рожков, и по его тону было очевидно, что он в это не верит.

— А как вам удалось получить доступ к счетам?

— Слава богу, мое доблестное прошлое в ФСБ дает мне кое-какие преимущества, — усмехнулся Виктор Валентинович. — Старые связи, знаете ли, штука полезная. Кстати, вас, наверное, интересует, как я узнал о вашем приезде? Опережая ваш вопрос, скажу так: у меня есть хороший приятель в Главном управлении МВД. Фамилии его я вам все равно не назову, и не настаивайте. Он-то и сообщил, что в Приморское командируют полковника Гурова расследовать смерть Мажарова. Который, в свою очередь, занимался делом моего брата…

— Ничего себе дела! — произнес Гуров. — В Главном управлении утечка, а мы — ни сном ни духом! Ваш приятель — он вообще кто? И что себе позволяет?

— Успокойтесь, Лев Иванович! — примирительно махнул рукой Рожков. — Этот человек не «крыса» и не стукач. Он сообщил мне эту информацию лишь потому, что очень хорошо меня знает. И в курсе того, что я озабочен исчезновением брата. Я сразу сказал, что хочу объединить наши с вами интересы, поэтому он отлично понимал, что я вам не враг и никакого вреда причинять не собираюсь. Вы, кстати, уже смогли в этом убедиться. — Он многозначительно посмотрел на Гурова и продолжил: — Когда я встречал вас в аэропорту, то просто хотел посмотреть, что вы собой представляете. Я еще не решился вам обозначить себя, потому что вы только что прилетели, были не в курсе местных дел и могли мне просто не поверить. Я хотел посмотреть, с чего вы начнете расследование. Думал, что вы можете обнаружить какой-то след — все же у вас как у официального представителя органов правопорядка возможностей для этого больше.

— И вы следили за мной в ночном клубе?

— Да, представьте, следил. И, как выясняется, очень хорошо сделал, а? — Рожков позволил себе улыбнуться. — Я видел, как эти головорезы заталкивали ваше безжизненное тело в машину, и поехал следом. Разумеется, я держался на приличном расстоянии, чтобы они меня не заметили, вот почему не сразу вас обнаружил. Мне пришлось поплутать по месту, прежде чем я наткнулся на вас, когда вы делали отчаянные попытки подняться с рельсов. Привез вас сюда — я снял этот домик для себя по приезде. У брата останавливаться не стал, мне не хотелось, чтобы в городе знали, кто я такой.

— С вашей стороны было не очень предусмотрительно приезжать на собственном автомобиле, — заметил Гуров.

— Имеете в виду, что иногородние номера слишком бросаются в глаза? Бросьте! Это же курортный город, здесь полно приезжих. Так вот, приехав сюда, я стал наводить справки о соучредителях Анатолия — кто чем занимается в настоящее время и кто из них где находился в день его исчезновения. И вот что обнаружилось: за день до исчезновения моего брата, то есть в четверг вечером, вся компания собиралась на даче у Кравчука. Вся, кроме Анатолия! Что они там обсуждали без него?

Рожков навис над Гуровым, вперив в него немигающий взгляд, словно ожидал, что полковник сейчас ответит на его вопрос.

— Знаете, ситуация с соучредителями и мне не дает покоя, — задумчиво произнес Гуров. — Я думаю, они говорят меньше, чем знают.

— Вот именно! Их нужно проверить — каждого! Каждого в отдельности! Нужно допрашивать жестко, выбивать показания! У меня на это нет полномочий, а вот вы, Лев Иванович, как раз по этой части!

— Если насчет жесткого выбивания показаний, то вы ошиблись. Это не по моей части, — усмехнулся Лев. — Я не костолом, предпочитаю цивилизованные методы.

— Лев Иванович! — красноречиво посмотрел на него Рожков. — Ну вы же не один десяток лет в МВД! Мне ли вам рассказывать, что бывают ситуации, так сказать, экстренные? Когда показания иначе, чем силой, не добыть! От этого зависит успешное расследование дела. Вашего дела, — подчеркнул он. — Возможно, майор Мажаров нашел изобличающие факты против соучредителей! И тогда его устранили. Убедительно звучит?

— Как вариант сгодится. Но у нас-то нет изобличающих фактов — даже против хотя бы кого-то одного из соучредителей, не говоря уже обо всех!

— Значит, нужно их раздобыть, — категорично заявил Рожков. — И в этом я тоже предлагаю объединить наши интересы! Давайте искать вместе.

— А вы не боитесь, что мы будем искать кошку в темной комнате? И что никаких изобличающих фактов просто нет? — Гуров вперил взгляд в Рожкова. — Вам удалось собрать сведения, чем сейчас занимаются соучредители?

— Да, — кивнул тот. — Кравчук, можно сказать, не занимается ничем. Ездит на рыбалку, на дачу — словом, отдыхает. Измайлов занимается своими обычными делами. Он вообще-то архитектор, делает проекты на заказ. Недавно взял в банке в кредит полмиллиона рублей… Это при том, что в другом он уже занял миллион.

— Вот как? А на что? Поделитесь, раз уж вы настолько хорошо осведомлены о жизни ваших кровных врагов, — с иронией попросил Гуров.

— Он полгода назад купил квартиру в элитном доме, — сообщил Рожков. — Видимо, миллион ему нужно было добавить к имеющимся средствам.

— А когда он взял еще полмиллиона?

— Неделю назад.

— А теперь смотрите, что получается. Если соучредители подставили вашего брата и сами получили эти деньги, то зачем Измайлову брать кредит? Я говорил с ним на эту тему — он явно был растерян и не готов к тому, что деньги, которые, казалось, были в руках, вдруг уплывут. Из них Измайлов должен был получить свою долю оплаты — как и другие соучредители.

— Я же не говорю, что это лично Измайлов подставил моего брата! Это мог быть кто-то другой из соучредителей!

— Тогда о чем он с ним сговаривался на даче у Кравчука? Нет, здесь что-то другое, — покачал головой Гуров.

— Но я уверен, что учредители что-то знают! И без них тут не обошлось, — настойчиво проговорил Рожков.

— Тут я с вами согласен. Они что-то знают, к тому же чего-то боятся, — уверенно произнес Гуров. — Мне удалось застать одного Измайлова, остальных не было, и мне кажется, что они намеренно стараются не попадаться на глаза. Я понимаю, вы убедили себя в их виновности — и небезосновательно, — но кое-что здесь не сходится. И потом, где в таком случае ваш брат? — Гуров в упор посмотрел на Рожкова.

Тот выдержал взгляд полковника и недрогнувшим голосом ответил:

— Боюсь, что его уже нет в живых.

Тон Виктора Рожкова показывал, что он готов принять подобную новость. Гуров, не отводя от него глаз, произнес:

— У меня имеются сведения, указывающие на то, что ваш брат жив.

На лице Виктора Валентиновича отразилась целая гамма чувств.

— Откуда у вас такие сведения? — хрипло спросил он.

— Сейчас объясню. — И Гуров подробно пересказал ему свою встречу с Наталией Лапиной.

— Ну вот видите! — воскликнул Рожков, когда полковник закончил свой рассказ, и снова в волнении заходил по комнате. — Это же доказывает, что я был прав! — торопливо, взахлеб говорил он. — Анатолия и в самом деле подставили! И сделали это его так называемые компаньоны, а на самом деле просто шакалы!

— Не торопитесь с выводами, Виктор Валентинович, — покачал головой Лев. — Я хочу поделиться с вами кое-какими соображениями…

Рожков слушал его очень внимательно, при этом все больше и больше хмурясь.

— Все это, конечно, требует проверки, — сказал Гуров в завершение. — И я ею обязательно займусь. Сейчас сколько времени?

Рожков посмотрел на часы.

— Одиннадцать тридцать пять.

— Мне нужно срочно позвонить в Москву. Поскольку мой телефон безвозвратно почил, я вынужден попросить воспользоваться вашим.

— Ради бога. — Виктор Валентинович протянул ему планшет.

Гуров набрал номер и проговорил:

— Здравствуй, Петр! Прости, что невольно стал причиной твоих сердечных болей. По возвращении с меня.

— Лева… — только и смог выговорить генерал-лейтенант Орлов. — Станислав нашел тебя?

Лев Гуров и Станислав Крячко сидели в машине. Левая сторона лица Гурова была залеплена пластырем, голова перевязана. Крячко все-таки настоял, чтобы Льва осмотрел врач, и следователь Селедцов направил вместе с Крячко медицинского эксперта. После звонка от Гурова Крячко пришел в состояние, близкое к экстазу, однако быстро переключился на деловой лад, спросил, где он находится, и тотчас направился туда, заявив Селедцову, что на все его вопросы ответит потом.

— Конечно, — только и сказал Денис Аркадьевич, для которого известие о том, что полковник Гуров хотя бы жив и вне опасности, было лучшим за этот день.

Через двадцать минут друзья уже крепко обнимались, затем эксперт прямо в машине осмотрел полковника и сделал ему перевязку, хотя Гуров и возражал против этого.

— У вас кровоточит рана на затылке, — сообщил эксперт. — И вообще, я бы посоветовал вам полежать в больнице. Хотя бы пару-тройку дней.

— Давайте все-таки обойдемся без этого, — возразил Гуров. — Вам и так большое спасибо.

Эксперт пожал плечами и отправился на место службы, а Гуров с Крячко на «Форде», выделенном Селедцовым, ехали по городу. С Виктором Валентиновичем Рожковым они расстались, договорившись созвониться сразу после того, как Гуров обменяется сведениями с Крячко и выработает дальнейший план действий.

Первым делом они заехали в салон сотовой связи, где Гуров приобрел себе новый телефон, восстановив прежнюю сим-карту.

— Ну вот, теперь снова чувствую себя человеком, — с удовлетворением усмехнулся он, нажимая кнопки нового телефона. — Не поверишь — без телефона уже как без рук. Без него хуже, чем без машины.

— Даже хуже, чем без водки! — подхватил Крячко, к которому после встречи с Гуровым вернулось отличное расположение духа, утраченное со вчерашнего дня.

После того как друзья проехали к камере хранения, где Гуров забрал свои документы и пистолет, они решили посидеть в летнем кафе, чтобы все обсудить. Гуров старался говорить кратко, однако все равно у него ушло около получаса, чтобы подробно описать все события, которые произошли с момента его прилета в Приморское, а также то, что ему удалось выяснить.

Мнение Гурова по поводу ситуации в Приморском сводилось к следующему: все насквозь коррумпировано, начальник ОБЭПа полковник Савичев — марионетка, за спиной которого всем заправляет Орленко. Верить никому нельзя, нужно действовать самим. Отовсюду следует ждать беды — слежка, «жучки», нападения и покушения.

Крячко слушал, не перебивая, стараясь зафиксировать в голове все моменты. Когда Гуров умолк, он задумчиво произнес:

— Так ты считаешь, что за смертью Мажарова стоит Орленко?

— Не знаю, Станислав, — признался Гуров. — Не уверен. Я точно знаю, что это по приказу Орленко в моем номере была установлена прослушка. Также уверен, что он намеренно приставил ко мне своего водителя в качестве соглядатая. Я так полагаю, что Орленко испугался приезда оперативника из Москвы. Так как он замешан во многих экономических махинациях, ему совсем было не нужно, чтобы я разворошил это гнилое болото. Расследование убийства Мажарова неизбежно вскрыло бы дополнительные факты, доказывающие, что Орленко по уши увяз в коррупции и противозаконности. Он хотел проследить за мной, быть в курсе того, что я успел выяснить. Но вот решиться на убийство… — Лев с сомнением покачал головой. — Причем я имею в виду не убийство Мажарова, а свое собственное. Бросив меня на рельсах, Орленко не мог не понимать, что играет с огнем. Посуди сам. Москва узнает, что опер, командированный в Приморское, убит. О, разумеется, Орленко — если это, конечно, он, — подсуетился бы, чтобы все выглядело как несчастный случай. Руки и ноги мне бы развязали, травмы от ударов списали бы на то, что они произошли в результате столкновения с железнодорожным составом, в общем, документы бы подчистили хорошо. Но он не мог не понимать, что Москву вряд ли удовлетворит такой поворот. И прибудет новый оперативник — скорее всего, уже не один, — и тогда его делишки всплывут на свет божий уже неминуемо… Представляешь, какой скандал бы начался? В Приморском убивают уже второго офицера полиции! Нет, вряд ли Орленко настолько отмороженный, чтобы решиться на такое. Этим он себе подписал бы окончательный приговор! К тому же есть и другие люди, заинтересованные в том, чтобы заткнуть мне рот.

— Ты имеешь в виду подрядчиков? — спросил Крячко.

— Не только. Есть Арсен Саркисов — кто он? Кто за ним стоит? Я уверен, что он работает не от себя, его кто-то прикрывает. Об организации подпольного игорного дома наверняка известно тому же Орленко.

— А может быть, Саркисов по собственной инициативе организовал покушение на тебя? — предположил Станислав. — Без Орленко?

— Но зачем это лично ему? Кстати, все это произошло после того, как я заинтересовался карточными долгами Рожкова. И тут тоже неувязка — его брат считает, что у Анатолия долгов не было и вообще все шло хорошо.

— Кстати, где он, твой спаситель, твой могучий избавитель? — продекламировал Станислав.

— Поехал к себе. Я велел ему пока ни во что не соваться, хотя он копытом бьет, хотел лично проехаться по соучредителям. Я этого и опасался. Он может начать применять силу, вспомнив свою службу в ФСБ, а полномочий у него на это нет. Как бы дров не наломал.

— Да, кстати! — подхватил Крячко. — Соучредители! Вот тебе и еще персоны, которым могло быть выгодно устранить тебя! Ты же уже докопался, что там не все чисто, в этом «Примстрое»! Они явно что-то скрывают! А сегодняшнее убийство Субботина на это явно указывает!

— Да, это означает, что кто-то сильно боится за свою шкуру, — кивнул Гуров. — И времени у нас в обрез. Остались еще двое соучредителей — их надо успеть найти раньше, чем до них доберется убийца. Найти и разговорить. Смерть Субботина должна стать для них хорошим стимулом для развязывания языков.

— Если они не сами его грохнули, — мрачно заметил Крячко.

Гуров заинтересованно посмотрел на него.

— Стас, ты первым приехал на место преступления. Опиши обстановку.

Крячко пересказал все, что увидел в доме Субботина и вокруг него.

— В общем, зацепиться пока не за что, — резюмировал он. — Может, экспертиза поможет. А при осмотре ничего интересного. Правда, следы там были от мотоцикла, но…

— Что ты говоришь? — переспросил Лев. — От мотоцикла?

— Ну да, — пожал плечами Крячко. — Но это может ничего и не значить. Молодежь, поди, по этому проселку гоняет — пыль столбом стоит!

— Не скажи, Станислав. Боюсь, что это все же многое значит… — И Гуров пересказал эпизод с преследованием его неизвестным мотоциклистом.

— Думаешь, твой старый знакомый? — задумчиво спросил Стас.

— Мне надо переговорить с Селедцовым, — сказал Лев. — Надеюсь, что кое-какие сведения у него появились. И еще у меня одна встреча запланирована… Даже две. Но вторую, боюсь, придется поручить тебе.

— Кто? — с интересом уставился на него Крячко.

— Глебов. Наверное, у тебя даже лучше получится с ним поговорить.

— Всегда гордился умением разговаривать с людьми, — чинно склонил голову Станислав. — И сейчас готов.

— Ну вот и давай, дуй. Не знаю, где он сейчас — дома или на базе. Проедешься по обоим местам, в случае чего. А мне, наверное, пора еще в одно место наведаться. Время подходит.

На этом друзья разошлись. Теперь, когда Гуров снова на связи, это уже было не опасно. Лев забрал со стоянки арендованный «Фольксваген» и поехал к хореографическому училищу. В Приморском оно было одно, так что долго искать ему не пришлось.

Глава 8

Гуров сидел в машине, припаркованной метрах в ста от училища, и наблюдал за его входной дверью. Периодически она открывалась, оттуда выпархивали на улицу длинноногие девушки, каждая из которых была достойна обложки глянцевого журнала. Но Гуров ждал одну-единственную, которая была сейчас важна для него. Однако время шло, а ее все не было. Он допускал, что ожидание его напрасно, что хореографическое училище названо просто так, наобум, но другого пути отыскать девушку у него не было.

Посматривая на часы, Лев не отводил взгляда от тяжелой двери. Он не мог даже посмотреть расписание занятий, поскольку не знал ни настоящего имени, ни тем более фамилии девушки. А время шло, и хотя оно было для Гурова очень дорого, он не уезжал. Сейчас, с приездом Крячко, он смог вздохнуть полегче.

Дверь снова распахнулась, выпуская на улицу очередную партию будущих танцовщиц. Гуров опять ощутил разочарование, однако в следующий момент мгновенно напрягся. Без яркого макияжа он сразу и не узнал ее. Между тем именно она шла ему навстречу — в длинном строгом сарафане с поясом на тонкой талии, под которым была надета белоснежная блузка. Сейчас, в этом виде, она еще больше была похожа на прилежную школьницу на последнем звонке, только белых бантов не хватало.

Когда девушка поравнялась с его машиной, Гуров открыл дверцу и крепко ухватил ее за руку.

— Привет, подруга, — ласково проговорил он, глядя ей в лицо.

Та моментально испугалась, дернулась назад, пытаясь вырвать кисть, но рука Гурова была железной.

— Пусти, козел! — прошипела девушка.

— Ах, как грубо! — насмешливо проговорил полковник. — Придется мне поучить тебя хорошим манерам! Иди-ка сюда! — И он потянул ее на себя.

— Пусти, пусти! — заголосила она. — Я буду кричать!

— Да на здоровье, — равнодушно произнес Гуров, заталкивая ее в салон.

Девушка сопротивлялась, выгибаясь, как кошка, но он все-таки насильно усадил ее на сиденье рядом с собой и тотчас захлопнул дверь. Сразу же после этого достал наручники и быстрым профессиональным движением защелкнул одно кольцо на запястье девушки, а второе пристегнул к ручке сиденья.

— Эй, ты чего? — задергалась та. — Отпусти сейчас же!

Поняв, что Гуров не собирается этого делать, она принялась материться, со злобой глядя на полковника. Гуров все это время спокойно сидел, не реагируя, на губах его была улыбка.

— Все сказала? — спросил он, когда запас матерных выражений иссяк. — Ну вот теперь помолчи и послушай.

— Не буду я тебя слушать! — Девчонка выкрикнула еще одно ругательство, которое Гуров встретил все с той же улыбкой, которая, правда, не сулила ей ничего хорошего.

— Это, между прочим, оскорбление офицера полиции при исполнении, — заметил он.

Девушка изумленно и недоверчиво посмотрела на него.

— Не веришь? Поехали-ка в отдел полиции, там во всем убедишься. — Гуров повернул ключ в замке зажигания.

— Какую полицию, эй, ты чего? — Девушка, кажется, испугалась этой перспективы еще сильнее, чем быть усаженной в чужую машину.

— Да вот как раз решаю, в какую, — задумчиво проговорил Лев. — То ли в полицию нравов, то ли в убойный отдел.

— В убойный отдел? — взвизгнула она. — Меня? За что это?

— А ты как думаешь? За пособничество бандитам, совершившим покушение на офицера МВД, что тебе полагается? Новая шуба?

— Да я-то тут при чем? Я же не знала ничего! И ничего плохого не делала! Я вообще ни с какими бандитами дел не имею! — быстро заговорила девушка, стараясь смотреть на Гурова убедительно.

— Кто тебя подослал за мой столик? — спросил он.

— Никто, — машинально ответила та.

— А звать тебя как? Настоящее имя?

Девушка продолжала молчать.

— Слушай, я думал, ты умнее! Я же тебя в училище нашел, значит, имя твое узнать мне — раз плюнуть. Теперь-то чего скрывать? Ты ж у меня в руках!

Девушка продолжала колебаться, и Гуров, вздохнув, завел двигатель.

— Хорошо, посиди пока в камере, повспоминай, — проговорил он, трогаясь с места.

— В камеру? — задохнулась та.

— А ты думала куда? В ночной клуб?

Некоторое время они ехали молча. Девушка сидела, оглушенная произошедшим, и, видимо, мысленно прикидывала собственные перспективы. Наконец она не выдержала.

— Не надо в полицию! Ну, давайте поговорим здесь, пожалуйста! Я все расскажу, — лепетала девчонка, резко сменив агрессивный тон на кроткий.

— Вот видишь, ты уже начинаешь осваивать правила вежливого тона, — одобрительно произнес Гуров. — Машину я пока останавливать не буду, а ты можешь начинать говорить.

Девушка сделала усилие, словно перед прыжком, и заговорила:

— Аня меня зовут, фамилия Нестерова. Но меня действительно никто не посылал к вам! Я сама подсела. Мне деньги были нужны, а вы мне показались обеспеченным мужчиной и к тому же симпатичным. Вы такой…

— Не утруждайся комплиментами, — прервал ее Гуров. — Я на них не ведусь. Дальше давай.

Со слов девушки, она сама выбрала Гурова в качестве жертвы, рассчитывая получить от него бесплатную выпивку и еду, а затем приличную сумму за ночь. Однако добычу неожиданным образом увели у нее из-под носа. Пока она приходила в себя после такого вероломства, оставшись одна за столиком, к ней подошли двое и начали расспрашивать, о чем с ней разговаривал Гуров. Сначала она пробовала отмахиваться, но в конце концов с ней поговорили более серьезно, и она рассказала, что тот интересовался Анатолием Рожковым.

— Кто эти двое? Только не говори мне, что ты их впервые видела! В «Атлантиде» ты не просто так работаешь — всех знаешь.

Аня немного помолчала. Потом тихо сказала:

— Это подручные Арсена. Они настоящие головорезы, я с ними дела не имею. Я только с приличными клиентами знакомлюсь, а от бандитов подальше держусь. У нас в прошлом году одну девчонку так изуродовали, что она не то что работать — жить нормально не может.

— Имена-фамилии их давай. — Гуров не был склонен проявлять сочувствие.

— Фамилии? — удивленно посмотрела на него Аня. — Откуда мне их знать? Они мне паспорт не показывали! Знаю, что зовут их все в клубе Гномом и Верзилой, а больше ничего!

— Чем занимается Арсен?

Девушка снова замолчала, но, поймав холодный взгляд Гурова, сказала умоляюще:

— Убьет он меня, если узнает!

— Убьет, — согласился Гуров. — Рано или поздно. Если ты не прекратишь заниматься тем, чем сейчас. Но если все расскажешь, бояться тебе нечего. Потому что Арсена этого я и так посажу, без твоей помощи. Но тогда и на мою не рассчитывай. Пойдешь как соучастница.

На глазах Ани появились слезы. Она всхлипнула и прошептала:

— За что вы так со мной?

— Ну ты даешь! — удивленно посмотрел на нее Лев. — На жалость, что ли, давить собралась? Так я тебя и так пожалел, а то бы давно в камере отдыхала! А за что — ты не хуже меня знаешь. Ты не в библиотеку пришла работать, а в ночной клуб, где всем бандиты заправляют! Да и профессия твоя далека от законной. Так что овечкой невинной не прикидывайся и время не тяни. У меня его и впрямь немного, так что давай коротко и ясно. Наркотиками в клубе торгуют?

Девчонка кивнула головой.

— Игры тоже проводятся?

— Да… Арсен сам не раз мне говорил, чтобы я уговаривала клиента поиграть. Ну, ненавязчиво так, с намеком. За это отдельно доплачивал.

— Кто стоит над Арсеном?

— Этого я не знаю. — Аня замолчала, но, поймав взгляд полковника, испуганно продолжила: — Я правда не знаю! Вы что же, думаете, Арсен мне так все и сказал? Есть какой-то человек, важный, Арсен и сам его боится. Имени-фамилии не знаю, слышала только, как Арсен несколько раз с ним по телефону разговаривал. Очень уважительно. И еще, бывало, говорил, чтобы всю выручку быстро собрали, потому что, дескать, хозяин приедет. Но самого хозяина я никогда не видела. Арсен сам к нему выходил с деньгами.

— Это Орленко? — прямо спросил Гуров.

— Нет, — покачала головой девушка. — Орленко приезжал как клиент. Ел-пил за счет заведения, девочек получал тоже бесплатно, кого сам выбирал… Арсен ему платит, но он не хозяин. — Она продолжала смотреть на Гурова вопросительно и только повторяла: — Я все сказала, правда. Может быть, вы меня отпустите?

— Где проходят игры? — спросил Гуров.

— В конце зала есть дверь. Она ведет во внутреннее помещение, а из него вход в кабинет Арсена и в игровую комнату. Игры обычно начинаются в десять вечера. Каждый вечер.

Полковник некоторое время сидел в задумчивости, потом отстегнул наручники и сказал:

— Ступай. Если понадобишься, я тебя найду. И запомни мой совет — в клубе не показывайся. Тебе же лучше будет.

— Я туда больше ни ногой, — затрясла головой девчонка и, поспешно выскочив из машины, побежала прочь.

Гуров развернулся и поехал в убойный отдел. Он прошел прямо к полковнику Каспарову, куда следом был вызван и Селедцов.

— Ну что, картина с клубом складывается почти ясная. Неясны другие детали, касающиеся гибели Руслана Мажарова, — сказал Гуров. — Я просил информацию на Саркисова и его людей. Тех самых, что на меня напали. Вы их видели на съемке, и мне удалось выяснить их клички — Гном и Верзила. Приходилось слышать?

— Еще бы! — кивнул Каспаров. — Оба судимые, отсидели за рэкет, что процветал в девяностые. Были членами группировки Миши Крутого. Самого Крутого убили, многих бандитов пересажали, кого не сумели, тот на дно залег и не высовывался.

— А Саркисов? Тоже оттуда?

— Он не из нашего города, — покачал головой полковник. — Приехал из Нальчика. Я звонил туда, в свое время Саркисов тоже числился в одной из местных группировок. Полагаю, что к нам в Приморское переехал от греха подальше, когда его друзей начали активно брать.

— Извините, но я просто поражаюсь! — усмехнулся Гуров. — У вас прямо под носом творится беспредел! Бывший бандит — а он таковым, кстати, и остался! — возглавляет клуб, в котором процветает торговля наркотиками, проституция, азартные игры! А вы как будто ничего не замечаете! Или вы тоже имеете свой процент за молчание? — Он в упор посмотрел на Каспарова: — Имейте в виду, я ведь никого покрывать не стану. Мне поручено расследовать убийство, и обо всем, что всплывет попутно, я обязательно доложу в Москве.

Каспаров смерил его грустным взглядом и вздохнул:

— Эх, Лев Иванович! Если б вы знали, где нам приходится работать! Приморское сейчас — совсем не тот город, в котором я родился! И тогда, конечно, взяточничество здесь процветало, блат был в почете, но сейчас, вы правильно выразились, полный беспредел. Правда, в девяностые было еще хуже. Прекращать эти безобразия должны ОБЭП и наркоконтроль. А как они его прекратят, если сами в нем участвуют и получают свои деньги? А я что могу сделать? Я возглавляю убойный отдел! К кому я пойду со своими обвинениями? К Орленко? Я вас умоляю!

— Но у вас же есть люди, которым вы можете доверять! — не выдержал Гуров. — Хотя бы в вашем отделе?

— Есть. Вот Денис, например, — указал Каспаров на Селедцова. — И еще несколько человек. Но по сравнению с теми, кто завязан в местной мафии, нас единицы, и нам просто рта не дадут раскрыть.

Гуров постукивал пальцами по столу. Ситуация в Приморском действительно складывалась вопиющая. И этому надо было положить конец.

— Нужно выяснить, кто тот хозяин, на которого работает Саркисов, — сказал он. — Думаю, не без его ведома меня бросили на рельсах.

— Выясним, — пообещал Каспаров.

— Так, теперь следующее. Я просил распечатку звонков Максима Измайлова. Это было еще до того, как я сходил в «Атлантиду» и встретил там столь негостеприимный прием.

— Да-да, вот она! — Селедцов с готовностью положил перед ним лист с напечатанными цифрами и фамилиями.

Гуров нашел примерное время посещения Максима Юрьевича и обнаружил то, что искал. Сразу после ухода от него полковника Измайлов позвонил Кравчуку на сотовый. После этого, ближе к вечеру, ему позвонил сам Кравчук. И больше соучредители не перезванивались.

— Помните, я говорил с вами о том, что киллера, стрелявшего в Мажарова, нужно искать в местной криминальной среде? — обратился Лев к Каспарову.

— Конечно. И я подготовил список, вот он. — Каспаров протянул ему листок.

Там было около десятка фамилий, которые ни о чем не говорили полковнику.

— Проверьте каждого, — сказал он. — Кто чем сейчас занимается, с кем связан и так далее. Да! Выясните, кто-нибудь из них умеет управлять мотоциклом? Это важно. И все о клубе «Атлантида» — кому он, в конце концов, принадлежит?

— Хорошо, все сделаем, — заверил его Каспаров.

— Я отправляюсь к Измайлову, а вы сделайте все, чтобы найти Кравчука. Для этого выделите самых надежных людей.

— Понял, — кивнул полковник.

— Имейте в виду — времени у нас мало, — предупредил Гуров, направляясь к выходу. — Я надеюсь успеть с вашей помощью.

Сев в машину, он поехал к Максиму Измайлову. Дверь ему никто не открыл, супруга Измайлова из-за нее сообщила, что мужа нет дома. На вопрос, где он и когда вернется, нервно ответила, что понятия не имеет.

— Вы что, поссорились с мужем? — спросил Гуров.

— Не ваше дело! — раздраженно ответила женщина, явно собираясь отойти от двери.

— Погодите минутку, — окликнул Лев. — Боюсь, вы не совсем ясно представляете себе ситуацию… Ваш муж спешно уехал, правда? Можно сказать, сбежал.

— Я не хочу ничего слушать! — крикнула женщина. — Это все ваши домыслы! Оставьте моего мужа в покое, он ни в чем не виноват!

— …И сделал он это явно неспроста, — не смущаясь, продолжал Гуров. — Дело в том, что Субботин убит. И ваш муж боялся, что та же участь постигнет его. Так вот, она обязательно его постигнет, если вы сейчас же не поговорите со мной и не скажете, где он.

Дверь медленно открылась. Женщина с побледневшим лицом смотрела на него. На лице ее был написан страх.

— Это правда? — упавшим голосом спросила она. — Субботин убит?

— Да, — твердо повторил Гуров. — И мы теряем время. Убийца будет искать вашего мужа и, если вы будете молчать, может найти его раньше, чем я.

— Проходите, — посторонилась она.

Когда Гуров прошел в квартиру, женщина вдруг опрометью бросилась в комнату, и вскоре Гуров услышал ее взволнованный голос:

— Максим! С тобой все в порядке? Дело в том, что тут пришел тот самый человек из московской полиции. Он говорит, что…

Гуров вошел в комнату и, молча выдернув у нее трубку, приложил ее к уху, отчетливо произнес:

— Максим Юрьевич, вам грозит опасность. Я сейчас приеду к вам и очень советую не делать никаких глупостей. Я не знаю пока, где вы, и очень прошу вас убедить вашу жену сказать мне. По телефону не стоит. И еще один совет — если вокруг вас есть люди, не оставайтесь один. И не сидите у окна. Чем быстрее я буду знать, где вы, тем быстрее будет снята с вас опасность.

После этого он вернул трубку жене Измайлова. Что говорил ей супруг, Лев не слышал, только женщина несколько раз повторила: «Да, хорошо».

— Ну что? — спросил он, когда та нажала на кнопку разъединения.

— Мой муж… в лечебном санатории, — тихо сказала та. — Это особый санаторий, специализирующийся на психиатрических заболеваниях. — И поспешно добавила: — Но Максим не болен! Он просто очень сильно боится. Я не знаю чего! — Она беспомощно разрыдалась, закрыв глаза руками, а потом продолжила глухим голосом: — Я и сама боюсь — за детей, за себя…

— К вам приходил кто-нибудь после отъезда мужа?

Женщина отрицательно помотала головой.

— Что это за санаторий? Как называется, где находится?

Она отняла руки от лица.

— Он называется «Благодатный». Находится за городом. Можете посмотреть на карте. Но это закрытый санаторий, вас могут туда не пустить.

— Ничего, — успокоил ее Гуров, поворачиваясь, чтобы уйти. — Меня пустят.

— Скажите, — женщина шла за ним по пятам, с надеждой заглядывая в лицо, — с Максимом все будет в порядке?

— Во всяком случае, он останется жив, — пообещал Гуров. — А вы никому не открывайте двери — вообще никому! Дети с вами?

— Нет, я отправила их к своим родителям, когда поняла, что грозят неприятности.

— Это уже хорошо. Значит, сидите тихо, не выходите даже в магазин. Создайте полную видимость, что никого нет дома. Если вдруг кто-то придет, позвоните мне вот по этому номеру. — Лев продиктовал свой телефон и вышел.

Теперь он гнал машину что есть мочи, чтобы успеть добраться до санатория с умиротворяющим названием «Благодатный». Карта указывала, что до него тридцать километров, и Гуров выжал скорость до возможного предела. До «Благодатного» он долетел за считаные минуты.

Санаторий стоял на поляне у небольшой рощицы из тисовых деревьев. Территория его была обнесена высоким белым забором. Перед входом не было припарковано ни одной машины. Стена была глухой, и дверь, врезанная в нее, не образовывала никаких щелей. Из-за нее не доносилось никаких звуков.

Гуров подошел к двери, которая почти сливалась со стеной, и обнаружил здесь домофонное устройство. Нажав кнопку, он стал ждать ответа. Ожидание было довольно длительным, и полковнику пришлось два раза повторить попытку. Наконец трубку сняли, и Гуров, услышав женский голос, не стал церемониться.

— Главное управление МВД. Немедленно откройте! Мне нужен главный врач.

Пусть не немедленно, но ему открыли. Из-за двери выглядывала женщина в белом брючном медицинском костюме и шапочке.

— А что происходит? — немного испуганно спросила она.

— Где главный врач? — решительно протискиваясь в дверь и отстраняя женщину, спросил полковник.

— В своем кабинете. А документы ваши можно?

Гуров раскрыл перед ней удостоверение и на ходу спросил:

— Где кабинет?

— Я провожу! — Женщина бросилась вперед.

Они вошли в центральный вход санатория, представлявшего собой трехэтажное бело-зеленое здание, в котором недавно был произведен ремонт. Женщина торопливо шла впереди по длинному коридору. Остановившись возле кабинета с надписью «Главный врач к.м.н. Луценко Р.Е.», она постучала и тут же приоткрыла ее, негромко сказав:

— Роман Евгеньевич, к вам из МВД…

— Откуда? — услышал Гуров удивленный голос и, отстранив женщину плечом, вошел в кабинет.

Роман Евгеньевич Луценко сидел за столом и смотрел на него из-под очков в тонкой золотистой оправе. Он был довольно молод, не старше сорока, с интеллигентным лицом.

— Роман Евгеньевич, я по поводу одного из ваших пациентов. Дело серьезное, и я не хочу терять время. — Гуров протянул удостоверение и выразительно посмотрел назад.

— Закройте дверь! — крикнул Луценко, и женщина, кивнув, тут же исчезла за дверью, аккуратно прикрыв ее. — Какого пациента и в чем серьезность? — Голос Луценко звучал тревожно.

— Максим Юрьевич Измайлов поступил к вам совсем недавно, и, по достоверным данным, он отнюдь не болен психиатрическим заболеванием. У меня совершенно нет к вам претензий по поводу того, что вы его сюда поместили, — в конце концов, это ваше право. Не знаю, как он объяснил вам свое желание, но могу сказать, что ему грозит реальная опасность. Смертельная, — подчеркнул Гуров.

Роман Евгеньевич, уловив суть, немного расслабился и свободнее устроился на стуле.

— Ну, к нам не так-то просто попасть, — заметил он. — Поэтому Измайлов и выбрал это место.

— Вы давно с ним знакомы?

— Это мой бывший одноклассник, — ответил Луценко.

— Мне нужно срочно с ним поговорить! — потребовал Гуров. — Он в курсе и не возражает. Да если бы и возражал, я бы все равно настоял. Так что если вы действительно хотите помочь своему другу, не тяните время.

Судя по тому, что Луценко тут же поднялся со своего кресла, он тянуть время не собирался.

— Пойдемте, — бросил он Гурову и повел его на третий этаж.

По дороге он достал связку ключей и, подойдя к двери палаты номер тридцать два, вставил один из них и, проходя внутрь, проговорил:

— Это я, Максим.

Комната, в которой находился Максим Измайлов, была похожа скорее на номер люкс дорогого отеля, чем на палату обычной психиатрической больницы. Но заведение, которое возглавлял Роман Луценко, таковым и не являлось. Гурова сейчас не интересовало, что за люди и с какой целью здесь находятся. Его волновал один-единственный пациент.

Вид Максим Измайлов имел весьма жалкий. Смазливое лицо было бледно, с синими кругами под глазами, а тело его мелко подрагивало. Одного взгляда хватило, чтобы понять, что Максим Юрьевич до смерти запуган.

— Добрый день, — произнес Гуров, проходя за Луценко в палату, и добавил, жестко глядя в глаза Измайлову: — От души надеюсь, что он станет для вас добрым. Если, конечно, вы мне все расскажете без утайки. Совершено убийство. И могу вам сказать откровенно — вы будете следующим.

Измайлов сидел на широкой кровати с роскошным шелковым постельным бельем. При виде Гурова он прислонился к подушкам, горкой возвышавшимся в изголовье, и хрипло проговорил:

— Садитесь. Расскажу… Дальше скрывать невозможно.

Гуров присел на стул, взглядом показав Луценко, чтобы тот вышел. Оставшись наедине с Измайловым, он достал блокнот и сказал:

— Начинайте сначала. Кому в голову пришла идея присвоить деньги на строительство?

— Субботину, — ответил Измайлов. — Он давно уже это задумал, как я понял. Он постоянно говорил, что мы все компаньоны, а львиная доля достается Рожкову, и это несправедливо. Он говорил так убедительно, что я со временем тоже стал так думать. Понимаете, на мне кредит висит за квартиру, да я еще и архитектором работаю, Анатолий же делает меньше, а получает больше. Но, в общем, против него самого я ничего не имел. Я вообще нормально к нему всегда относился!

— И что же предложил Субботин? Какую схему?

— Мы знали, что вскоре должны были быть переведены деньги на счет. Рожков не мог получить их без нас — нужно было, чтобы в документе стояли подписи всех четверых. Мы свои поставили, он тоже. Рожков собирался ехать в банк, но Субботин — он хорошо разбирается в банковских операциях и компьютерах — сказал, что найдет людей, которые нападут на него по дороге и отнимут деньги. Что они будут в масках и Рожков ни о чем не догадается.

— Что, Рожков такой идиот? — усмехнулся Гуров.

Измайлов вдруг побледнел еще больше.

— Ну? — поторопил его Гуров. — Говорите! Что было задумано?

— Я… я не знаю, — еле слышно произнес тот. — Но боюсь, что Субботин решил… решил избавиться от Рожкова. — Он сглотнул слюну и заговорил быстро, глаза его заблестели лихорадочным блеском. — Я думаю, что Субботин просто убил Рожкова! Иначе куда бы он делся-то, а? Или он нас перехитрил? Ведь деньги тоже исчезли! Нас всех кинули, мы остались ни с чем — все! Кто это сделал? Субботин? Ну, конечно, Субботин, кто же еще!

— Субботин убит, — вставил Гуров, наблюдая за лицом Измайлова.

Выражение его стало совсем растерянным. Он провел ладонью по лицу, рухнул на подушку и прошептал:

— О господи… — Затем рывком поднялся на постели и снова торопливо заговорил:

— Я сам не рад, что вляпался во все это! В итоге денег не получил, а покой потерял! Субботин крепко-накрепко приказал нам с Кравчуком молчать, а сам… Я так и не знаю, куда делись деньги. Я ничего не понимаю! Ничего не понимаю! Я хочу жить спокойно!

— Так, успокойтесь и давайте последовательно. Значит, Субботин должен был организовать нападение на Рожкова…

— Да, только он сказал, что эти люди Рожкова не нашли! Что он даже не приезжал в банк! Мы сидели в офисе совершенно потерянные и ждали приезда Рожкова из банка. Но его все не было… Я стал волноваться, все время спрашивал Субботина, правду ли тот говорит. Но он лишь шипел, чтобы я заткнулся. Вид у него был взбудораженный и злой. Я не понимал причины. И сейчас не понимаю. Если он убил Рожкова и забрал деньги, то из-за чего злился? И где тогда сам Рожков?

— Ваш бухгалтер Лапина знала о ваших планах кинуть Рожкова? — спросил Гуров.

— Лапина? — удивленно посмотрел на него Измайлов. — Нет. Кто бы стал ее посвящать? И зачем? Чтобы делиться с ней? Да Субботин и с нами бы делиться не стал, если бы все подписи не были нужны!

Гуров задумчиво смотрел на него. Измайлов сейчас говорил правду, в этом полковник был уверен. И все равно общая картина не складывалась. И вопросы его волновали те же, что и Измайлова. Где деньги и где Рожков?

— Лапина говорила вам, что виделась с Рожковым? — спросил он.

— Нет, — ошеломленно проговорил Измайлов и снова поднялся. — Так она с ним виделась? Когда?

Гуров не отвечал, обдумывая что-то.

— Мы вообще с ней не общались с тех пор, как фирма развалилась и она перешла работать к Фоменко, — прибавил Измайлов.

Настал черед удивляться Гурову.

— Что? Лапина работает у Фоменко?

— Ну да. Он ее взял бухгалтером. Они давние знакомые, поговаривают даже, что она его любовница. Ну, или была раньше, когда была помоложе, — усмехнулся тот.

— Очень интересно, — протянул Гуров. — Значит, она не была посвящена в ваши планы?

— Да говорю же — нет!

— Где скрывается Кравчук?

— На одной частной турбазе, — ответил Измайлов. — Когда вы ушли от меня, я позвонил ему и сказал, что нами интересуется полиция. Я уже тогда почувствовал, что дело плохо.

— Дело стало для вас плохо еще в тот момент, когда вы согласились на план Субботина! — жестко проговорил Лев.

— Я не хотел! Я не знал! Я не думал! — как заведенный повторял Измайлов. — Я же ничего не сделал, в конце концов! Только поставил свою подпись на получение денег — я имел на это полное право! Я вам все честно рассказал!

Гуров встал. Больше ему говорить с Измайловым было не о чем.

— Максим Юрьевич, вы сейчас поедете со мной в полицию, где повторите еще раз все уже сказанное, — сказал он. — Если откажетесь — можете торчать в этих стенах хоть до скончания ваших дней. Но имейте в виду, что окончиться они могут гораздо раньше, чем вам бы хотелось. Тот, кто убил Субботина — а вы ведь боялись Субботина, верно? — так вот, этот человек страшнее его. И он не остановится еще перед одним убийством. Так что? Едете?

Измайлов колебался одно лишь мгновение, после чего молча кивнул и начал одеваться.

Полковник Крячко прокатился до улицы Садовой напрасно. Анатолия Глебова дома не было, но его жена любезно сообщила, что муж на лодочной станции, и Крячко отправился на побережье. Где находится база «Маяк», он хорошо знал от Гурова и поехал туда.

В этот день у Глебова дела шли хорошо. На дебаркадере собралась целая толпа человек из пятнадцати, которые хотели арендовать несколько катеров. День выдался погожим и даже жарким для апреля. Глебов — Крячко сразу узнал его по описанию — стоял в центре и разговаривал с заказчиками, обсуждая, какого рода рыбалку те хотят.

— Значит, рекомендую ловить на самодур… — долетели до Крячко его слова.

Станислав подошел ближе и остановился. Глебов продолжал диалог, бросив взгляд в его сторону лишь мельком. Но, видимо, что-то в облике Крячко показалось ему не совсем обычным для рядового клиента, и он, повернувшись к нему, спросил:

— Вы что-то хотели?

— На минутку можно? — Крячко достал свое удостоверение.

Глебов нахмурился и сделал несколько шагов в его сторону. Стас достал из другого кармана снимки, сделанные Гуровым в его гараже, — хорошо, что успел напечатать до того, как лишился прежнего телефона! — и молча показал Глебову. Тот склонил голову, разглядывая, как Крячко один за другим листает их, потом поднял взгляд и сказал:

— Понятно. И что вы хотите?

— Документы, — односложно ответил Крячко.

Глебов неожиданно улыбнулся.

— Эх, такой заказ срывается, — произнес он и, повернувшись к ожидавшей его компании, сказал: — Кина не будет, ребята. Ищите другую базу.

— Что? Как? Почему? — послышались удивленные возгласы, но Глебов ничего больше не объяснял.

Он быстро выпроводил всю компанию с дебаркадера, запер свою базу на замок и пошел следом за Крячко. Тот молча распахнул перед ним дверь «Форда», и они снова поехали на Садовую, к Глебову домой. Крячко в душе только радовался, что, накатывая километры, тратит казенный бензин, а не собственный. Но вместе с этой радостью испытывал и легкое чувство беспокойства. Неизвестно, что этот Глебов может выкинуть. Гуров предупреждал, на что он способен, и поэтому всю дорогу Крячко не спускал с него глаз. Только когда ярко-красная кожаная папка оказалась у него в руках, полковник Крячко вздохнул с облегчением.

Глава 9

В кабинете следователя Селедцова шел допрос Максима Измайлова, который повторял все то, что часом раньше рассказывал полковнику Гурову. Сам Гуров присутствовал в самом начале допроса, после чего направился в кабинет полковника Каспарова.

— Есть сведения, есть, — закивал тот при его появлении. — Садитесь, Лев Иванович, слушайте.

Гуров опустился на стул, а Каспаров, кинув на него довольный взгляд, начал:

— Значит, сначала по «Атлантиде». Здание этого клуба было построено полгода назад. Примерно тогда же в Приморском появился и Саркисов. Строила это здание фирмочка под названием «Ассоль». Правда, кроме этого здания, она больше ничего построить не успела, потому что сразу после завершения строительства просто прекратила свое существование.

— А кто ею руководил?

— И вот тут наступает интересный момент! — Каспаров посмотрел на Гурова с лукавинкой. — Директором ее значился некто Соболев Григорий Павлович. Вам ничего не говорит это имя?

— Отчего же? Этот человек значился в представленном вами списке жителей Приморского с криминальным прошлым. Причем не абы каким, а бандитским.

— Вот-вот! — подхватил Каспаров. — Соболев, который был участником группировки Миши Крутого, вышел из тюрьмы и официально нигде не работал. За исключением момента, когда вдруг стал директором строительной фирмы «Ассоль». И у меня возник вопрос — откуда у него взялись деньги на строительство этого клуба? А здание-то вы видели, в него не один миллион влетел, и не два!

— Да уж, — согласно кивнул Гуров. — И что же?

— А знаете, кому принадлежит это здание сейчас?

— Ну, не томите!

— Не стану томить. Арсен Саркисов только арендует его. А владелец этого здания — Фоменко Владимир Григорьевич!

— Опять Фоменко, — задумчиво произнес Гуров. — Снова он всплывает, да еще в таком качестве.

— Но и это еще не все! — посмеиваясь, сказал Каспаров. — Владимир Григорьевич у нас сейчас уважаемый бизнесмен, руководитель крупной строительной компании. А знаете, кем он был двадцать лет назад? Ни за что не угадаете!

— Да я и не хочу гадать, — пожал плечами Гуров. — Могу лишь предположить, что имел общие дела с этим самым Мишей Крутым. А заодно и с Соболевым.

— Точно! — расцвел Каспаров, но тут же посерьезнел: — Вы понимаете, что это означает?

— Конечно! Сразу становится ясным, откуда у Соболева деньги на строительство клуба! Это деньги Фоменко, которые он отстегнул от средств, полученных на строительство стадиона. Кстати, он единственный из проверяемых подрядчиков, который уже получил деньги и приступил к строительству. То есть схема простая: Фоменко получает деньги — отпиливает часть — создает фирму «Ассоль» и ставит ее директором «левого» человека, Соболева. Тот глава лишь юридически, а фактический хозяин — Фоменко!

— Именно!

— Та-ак, — откинулся на стуле Гуров. — Это лишь подтверждает мою догадку.

— Возможно, ее подтвердит еще один факт, — добавил Каспаров. — Вы упоминали мотоциклистов. Так вот, Соболев в свое время профессионально занимался мотоциклетным спортом. И сейчас у него есть личный мотоцикл, он только на нем и разъезжает. Что скажете? Можно ехать брать его с поличным! Сверять отпечатки шин.

— Не торопитесь, Иван Георгиевич, — покачал головой Гуров. — Думаю, лучше все-таки дождаться получения документов. А я надеюсь получить их в самое ближайшее время. И — уж извините — для начала просмотрю их сам. Так что я поехал в гостиницу, а как только будут результаты, сразу сообщу вам.

— Ну что же, как считаете нужным, — со вздохом развел руками Каспаров. Хоть он и был немного разочарован, но возражать не смел.

Гуров вышел из кабинета и отправился в гостиницу «Берег». В своем номере он не был почти двое суток, и, судя по рассказу Крячко, тот представлял собой удручающее зрелище.

Номер, однако, успели привести в порядок. Это Гуров увидел сразу, как только открыл дверь. Но вовсе не впечатление от образцового порядка удивило его, а наличие в номере постороннего человека. Человек этот стоял возле стены с отверткой в руках и аккуратно поддевал ею что-то в стене.

— Привет, Миша! — весело воскликнул Гуров, заходя внутрь.

Человек вздрогнул и выронил отвертку. Вслед за ней на пол полетела камера, которую он уже успел отсоединить. Растерянно глядя на Гурова, Миша Рыбин вытянул руки по швам, но смог лишь жалко улыбнуться.

— Камеру снимаешь? — удовлетворенно проговорил Гуров, подходя к Рыбину вплотную. — Молодец. Правильно! Просмотреть-то ее надо бы, а? Это подполковник Орленко тоже тебе поручил из заботы обо мне?

После того как Крячко достал первым камеру и с нее была слита вся информация, он просто поставил чистое устройство обратно, понимая, что рано или поздно те, кто его установил, захотят просмотреть запись.

Рыбин молчал, хлопая рыжими ресницами. Гуров достал из кармана телефон и набрал Крячко.

— Станислав, ну как? — спросил он.

— Порядок, Лева! — пророкотал баритон Крячко. — Держу документы и могу сказать, что материалов в них вполне хватит для судебного процесса!

— Когда доставишь?

— Да минут через сорок.

— Хорошо, я постараюсь управиться. Если задержусь, жди меня в номере. Только документы не потеряй. Да и Глебова тоже.

— Кого вы учите! — фыркнул Крячко.

Гуров повернулся к Рыбину и приказал:

— Подними камеру и отвертку тоже. Видишь, в номере порядок, а ты мусоришь.

Когда Рыбин выполнил его приказание, полковник ткнул его в спину к двери:

— Поехали. Теперь я тебя покатаю.

Увидев, что они подъезжают к зданию ОБЭПа, Рыбин принялся ерзать на сиденье.

— Лев Иванович, я ведь лицо подчиненное, — заканючил он. — Давайте вы с подполковником Орленко сами разберетесь, а? Без меня? Ну что я вам сделал-то?

— Нет, Миша, — посмеиваясь, проговорил Гуров, останавливая машину у подъезда. — Без тебя никак не получится. Да и подчиняться подполковнику Орленко тебе больше не придется. Если только вы с ним в одной камере не окажетесь, что вряд ли.

Орленко сидел в своем кабинете и с важным видом разговаривал по телефону. Когда в кабинете появился Гуров, подталкивающий в спину Рыбина, он невольно раскрыл рот и чуть не выронил трубку, однако быстро взял себя в руки, проговорив «перезвоню», положил трубку на рычаг и, нахмурившись, спросил:

— Что все это значит?

— Вот, Вячеслав Андреевич, какая история-то неприятная, — начал Гуров, выводя Рыбина в центр кабинета, который встал там, опустив голову, словно ученик на ковре у директора школы. — Поймал с поличным в собственном номере, когда он пытался снять установленную скрытую камеру.

Орленко еще сильнее сдвинул брови и напустился на подчиненного:

— Ты что это себе позволяешь, Рыбин?

Михаил виновато молчал, но вину он чувствовал не за свой проступок, а за то, что не сумел сделать все незаметно, не попавшись на глаза Гурову.

— Вячеслав Андреевич, не надо тратить лишних слов, — покачал головой полковник. — Мы оба отлично знаем, что камера была установлена там по вашему приказу. Так же, как и прослушка в телефоне. Сработано было топорно, — поморщился он, — но я вас понимаю. Мой визит оказался для вас неожиданностью, вот вы и торопились. Потому и напихали все эти устройства куда попало — в места, которые профессионал сразу определит. Это было сделано от отчаяния. Кстати, в этой камере особого смысла не было. Но ее установление в определенном смысле даже сыграло мне на пользу. — Гуров усмехнулся, подумав о том, что на ней запечатлелись Гном и Верзила, проникшие в его номер. — Вам просто нужно было прослушивать мои разговоры и знать, насколько я продвинулся в расследовании. Причем убийство Мажарова вас особо не интересовало. Вам важно было знать, не разоблачу ли я ваши незаконные действия. Смею заверить, я их разоблачил. И в самое ближайшее время вы лишитесь ваших подполковничьих погон. Но и это не самое печальное. Хуже всего то, что вам реально светит тюрьма, Вячеслав Андреевич.

Орленко вытянул губы трубочкой, зло усмехнулся и спросил:

— Вы что же, угрожаете мне, Лев Иванович? Не советую. Я…

— Я отлично знаю, какое место вы занимаете в городе, — перебил его Гуров. — Но это не имеет значения. Собственно, меня вообще все это не касается. Ваше дело перейдет к прокуратуре, причем не местной. Все материалы для передачи туда уже подготовлены. Местный прокурор города, ваш приятель, уже находится под следствием и помочь вам ничем не сможет. У него сейчас другая забота — спасение собственной шкуры. Всей вашей прогнившей системе конец. Так что занимаете вы это место просто формально. Очень скоро за вами приедут, Вячеслав Андреевич. Бежать, кстати, не советую. Все ваши счета уже перекрыты, а на выезде из города, каким бы способом вы ни решились его покинуть, вас будут с нетерпением ждать. Так что будьте благоразумны, не усугубляйте своей вины.

Орленко молчал, слушая длинную тираду полковника.

— Да это блеф! — наконец насмешливо проговорил он.

— В случаях, подобных этому, я никогда не блефую, — покачал головой Гуров. — Против вас уже дали показания и Арсен Саркисов, чей бизнес вы прикрывали, да и другие. Клуб «Атлантида» закрыт, там работает наркоконтроль. Впрочем, вы во всем можете убедиться сами. Телефон у вас на столе, компьютер тоже. Проверьте состояние своих счетов, позвоните прокурору, попробуйте набрать Саркисова. Да, чуть не забыл, по делу Гришечкина тоже проводится проверка. Я про ограбление. Думаю, что оно было инсценировано, и не без вашего участия. Мне вообще ваш приезд на место происшествия показался подозрительным. Вы ведь возглавляете ОБЭП, так почему приехали на ограбление? Ведь это не по вашей части! А такого слюнтяя, как Гришечкин, расколоть будет легко. Он наверняка наворовал достаточно и решил инсценировать мнимое ограбление, поделившись, разумеется, с вами. Но мне это уже неинтересно. Я служу в другом ведомстве, а это дело доведут местные оперативники. Прощайте, Вячеслав Андреевич, — произнес Гуров и, развернувшись, вышел из кабинета.

— Ну что стоишь как пень! — донесся до него разъяренный голос Орленко, затем послышался грохот телефонного аппарата о пол.

Лев усмехнулся — Орленко вымещал бессильную ярость на своем подчиненном. Но ему это и в самом деле было неинтересно. Он спешил обратно в гостиницу, куда должен был прибыть Крячко вместе с Глебовым.

У лестницы его кто-то окликнул:

— Лев Иванович!

Повернувшись, он увидел Михаила Еремина, капитана ОБЭПа.

— Здравствуйте, Михаил, — поприветствовал его Гуров.

— Что это Орленко рвет и мечет? — спросил Еремин. — На весь коридор слышно.

— Это его прощальная песня.

— Неужели? — вскинул брови Михаил. — Что, все-таки скинули его? Да неужели это возможно?

— Как видите, возможно. Надеюсь, при новом руководстве вам будет лучше работаться. А вам большое спасибо за помощь.

— Что, нашли убийцу Руслана? — понизил голос Еремин.

— Нашел.

— С Красицыным виделись? — уточнил Еремин.

— Да нет, как-то без него обошелся. Скоро вы сами все узнаете. Словом, еще раз спасибо и удачи вам.

И Гуров поспешил к выходу из ОБЭПа. Когда он подъехал к гостинице, Крячко и Глебов уже были на месте. Глебов смотрел настороженно, но никакого страха в его глазах Лев не заметил. Глебов смотрел на него открыто и прямо. Крячко сидел в кресле, держа в руках красную папку. Гуров попросил его выйти, а сам остался с Глебовым наедине.

— Садитесь, — просто сказал он, устраиваясь в кресле, которое покинул Крячко.

Глебов покосился на него, но все-таки сел.

— Зря вы так со мной поступили, Анатолий, — начал Гуров. — Я понимаю, что друг доверил вам важные документы, но зачем так оголтело нападать на человека? Тем более на полковника МВД?

— У вас на лбу не написано, что вы полковник, — ответил Глебов. — А Руслана убили… и он очень просил меня сохранить эти документы. Видно, чувствовал, что до него могут добраться, вот и оставил у меня. Предупреждал, чтобы я никому. А тут появляетесь вы и начинаете вокруг катера круги нарезать. Как будто я не понял, что вам никакая рыбалка на фиг не нужна!

— Но зачем вы меня скинули в воду? Вы же понимали, что я мог погибнуть!

— Да не собирался я вас убивать! Кто, думаете, из воды вас вытащил? Да если б я этого не сделал, вы бы уже рыб кормили! И никто бы даже ваше тело не обнаружил! Я просто отпугнуть вас хотел, чтобы не лезли больше ко мне на базу. А когда документы ваши увидел, так испугался и решил убрать катер от греха подальше.

— К себе домой, — иронично заметил Гуров. — Очень умно!

— А куда еще? У меня времени не было! Главное было с глаз его убрать и документы перепрятать понадежнее. Руслан ведь в катере их и оставил! Потом уже я катер из гаража перевез в другое место.

Наступило молчание. Гуров смотрел на Глебова, на его обветренное лицо, и думал, как порой все оборачивается. Человек, которого он считал своим недоброжелателем, играл, оказывается, на той же стороне, что и Гуров. Только не хватило ему ума разобраться в этом сразу. Если бы Глебов не повел себя столь агрессивно и недружелюбно и сразу расспросил полковника, все могло пойти по-другому. Не было бы потерянного времени и сил, не было бы тех ужасных минут на железнодорожных рельсах… Впрочем, времени оказалось потрачено не так уж много. Гуров подсчитал — на все дело у него ушло три дня. А это совсем немного для расследования убийства.

Глебов вскинул на него хмурый взгляд и спросил:

— Ну и что вы теперь со мной сделаете?

— Ничего, — пожал плечами Гуров. — Вы ни в чем не замешаны, предъявить вам нечего. Просто сохранили документы, о чем просил вас ваш друг.

— А… нападение на вас? — недоверчиво спросил Глебов. — На офицера полиции?

— Ну так о нем никто, кроме меня, не знает, — улыбнулся Лев. — А я заявлять о нем не собираюсь. Мне понадобятся только ваши официальные показания о том, когда и при каких обстоятельствах майор Руслан Мажаров передал вам эти документы. Вас вызовут для этого.

— Так что? — не понял Глебов. — Я могу идти?

— Идите, — просто ответил Гуров.

Глебов тяжело поднялся и проследовал к двери. Там он обернулся и бросил:

— Спасибо. И извините, что так получилось…

Гуров махнул ему рукой. Он уже не думал об этом. Это был пройденный этап, а сейчас полковнику нужно было подготовиться к завершающему этапу расследования. Но сначала следовало просмотреть документы, которые Крячко привез от Глебова.

Он листал материалы дела и думал, что майор Мажаров действительно выполнял порученное ему дело на совесть. Подполковник Орленко и впрямь потерял одного из самых ценных сотрудников. Что касается Орленко, то вряд ли он сильно сожалел об этой потере, да и не до того ему сейчас было, а вот Гурову искренне было жаль погибшего майора.

Через два часа после того, как получил документы, Гуров вновь сидел в кабинете полковника Каспарова, теперь уже вместе с Крячко. Сейчас папка с материалами лежала на столе Каспарова, и полковник перелистывал ее.

— Да, — сказал он. — Теперь понятно, почему его убили.

— Нужно действовать, Иван Георгиевич, — сказал Гуров.

— Думаете, через Измайлова? — прищурился тот. — Или Кравчука?

— Лучше через Измайлова. Кстати, Кравчука, я так понимаю, нашли?

— Да, выловили на турбазе и привезли. Его показания практически полностью совпадают с показаниями Измайлова. Так что все это правда.

Гуров встал и задумчиво прошелся по кабинету.

— Операция, видимо, пройдет завтра. Но начинать надо сегодня. Измайлов готов? Не подведет?

— Да, — подтвердил Селедцов. — Я с ним говорил. Он настолько испуган и хочет поскорее все завершить, что аж дрожит от нетерпения. К тому же очень стремится реабилитироваться в глазах закона. Да и какой ему смысл подводить?

— Ладно, тогда давайте начинать подготовку, — кивнул Лев.

Голос Максима Измайлова дрожал лишь вначале, когда он разговаривал по телефону, но с каждой секундой становился все тверже.

— Я знаю, что это ты убил Рожкова, — говорил Измайлов. — Мне неинтересно, что у вас там получилось, но я хочу получить свою долю. Мне в дураках оставаться не улыбается. И имей в виду — если ты откажешься платить, я обо всем расскажу московскому оперу. А ему только того и надо. Он убийцу ищет и будет землю носом рыть, чтобы тебя посадить.

Все, что говорил его оппонент, записывалось. Однако тот был достаточно хитер, чтобы не выдать себя в этом разговоре каким-то неосторожным словом.

— Я не совсем понимаю, о чем ты, — звучал его ровный голос. — Но готов встретиться и обсудить это. Ты где сейчас находишься?

— Э-э-э, нет, — нервно засмеялся Измайлов. — Я не такой дурак, как ты думаешь. Нахожусь я в надежном месте, здесь тебе меня не достать. А встретимся завтра на берегу, в десять часов утра. Где точно, я тебе скажу тоже завтра. Для начала подъезжай к старой пристани, дальше я позвоню и объясню, куда ехать. Да, деньги мне нужны наличными! Ровно половина. Думаю, что это справедливо.

— Но я не достану такую сумму до десяти! И вообще, это слишком много.

— Да? А мне так не кажется!

И Измайлов повесил трубку. На его лбу скопились крупные капли пота, которые сейчас начали стекать вниз. Каспаров похлопал его по плечу, а потом повернулся к Гурову:

— Ну как? Думаете, клюнет?

— Уверен, — ответил тот. — Причем приедет сам. У него никого не осталось. Все арестованы.

— Что ж, — сказал Каспаров. — Будем ждать. И готовиться, конечно.

Операция была назначена на десять часов, но подготовка к ней началась гораздо раньше. Гурову не очень хотелось в ней участвовать, и он договорился с Крячко, что присутствовать будет только Станислав. Для себя же Гуров оставил другое дело.

Максим Измайлов, получив многократные напутствия от полковника Каспарова, сидел в своей машине. Он был один и отъезжал от собственного дома — на случай, если за ним станут следить. Его еще вчера отпустили из полиции, и теперь он готовился ехать на место «икс». Измайлов здорово нервничал, и у оперов, проводивших операцию, даже возникло сомнение, выдержат ли его нервы. Однако Измайлов заверил, что готов, потому что отлично понимает, что от ее успеха зависит его собственная жизнь. В конце концов, отрепетировав все не один раз, Измайлова снабдили необходимыми устройствами, и он поехал выполнять поручение. Крячко и Каспаров ехали следом в скромном автомобиле. Место проведения операции специально не сообщалось заранее. Измайлов несколько раз звонил оппоненту и говорил, куда ему ехать дальше.

Наконец Крячко и Каспаров прибыли на побережье. Измайлова еще не было, он должен был подъехать позже. Берег в этом месте был каменистым и безлюдным. Здесь никто не купался из-за плохого дна и огромных валунов, коих на берегу было множество.

Крячко и Каспаров заняли позицию за одним из них. С той стороны, откуда должны были приехать Измайлов и убийца, его не было видно.

Первым подкатил сверкающий новенькой краской черный джип «Тойота». Он остановился на берегу, но из него никто не вышел. Сейчас должен был последовать звонок от Измайлова. И он действительно прозвучал: микрофон, которым был снабжен Максим Юрьевич, четко фиксировал каждое слово.

Дверца «Тойоты» приоткрылась, и из нее показался Фоменко. Он был в костюме, правая сторона которого слегка оттопыривалась.

— Вооружен, — проговорил Каспаров, покачав головой. — Ох, нехорошо это! Может пальнуть в любой момент. Придется вмешиваться раньше, чем нужно.

— Ничего, — успокоил Крячко. — У нас и так доказательств много. А на Измайлове бронежилет.

— А если в голову?

— Успеем среагировать. — Крячко был опытным оперативником, и его не пугали подобные последствия. Он был готов к ним.

Спустя пару минут подъехал и Измайлов на своем «Вольво». Увидев Фоменко, он вышел из машины и направился ему навстречу. Оба обменялись приветствиями, но не рукопожатиями.

— Деньги при вас? — с ходу начал Измайлов.

Голос его, к облегчению оперативников, звучал достаточно твердо.

— Понимаешь, какое дело, — заговорил Фоменко. — Сумма, которую ты назвал, просто нереальна. И собрать ее невозможно. Ты что же думаешь, я с чемоданом денег стану по городу разъезжать? И вообще, подобные дела так не решаются. За что, собственно, я должен тебе платить?

— Я знаю, что ты убил Рожкова, — сказал Измайлов, — и готов сообщить это полиции. Но не нашей, а московской. Мне доказательства не нужны — это пускай они ищут. Мне достаточно того, что я знаю.

— Откуда? — взвился Фоменко. — Откуда ты можешь знать?

— Лапина сказала, — спокойно ответил Измайлов. — Ей-то точно известно.

— Да ты врешь! — засмеялся Фоменко. — Лапина меня ни в жизнь не сдаст.

— Сдала, — усмехнулся Измайлов. — Когда саму прижало. Ее московский опер расколол.

— Врешь! — Лицо Фоменко исказилось яростью. Он сделал шаг к Измайлову и схватил его за ворот пиджака, туго стянув его. — Скажи, что врешь!

— Не вру, — просипел Измайлов.

Рука Фоменко скользнула к правому карману, но тут вдруг послышался громкий голос:

— Руки на голову!

Фоменко резко обернулся. Из-за валуна показались вооруженные оперативники. Он смотрел на них во все глаза, но руку не отпускал.

— Поднимите руки, Владимир Григорьевич, — сказал полковник Каспаров. — Не делайте глупостей.

Фоменко выдернул пистолет из кармана и, размахнувшись, швырнул его в море. Послышался плеск воды. Повернувшись, он в три прыжка достиг своей машины и включил мотор. «Тойота» сорвалась с места и помчалась по побережью. Однако ехать Фоменко пришлось недолго: из-за встречного валуна показалась вторая оперативная машина, со стороны дороги спускалась третья.

— Ну вот, — произнес Станислав Крячко, подходя к бледному Измайлову и хлопая его по плечу, — все и закончилось.

Максим Юрьевич часто дышал. На его шее отпечатались следы от пальцев Фоменко, но в глазах светилось облегчение.

— Придется нырять, — кивнул Крячко в сторону моря. — Выбросил недалеко, найдем. Приступайте! — А сам направился к машине, откуда, набрав номер, проговорил: — Порядок, Лева. А у тебя?

— Почти, — кратко ответил тот. — До встречи в отделе.

В тот самый момент, когда проводилась операция по задержанию Фоменко, полковник Гуров входил в помещение компании «Юго-стронг». Но на сей раз он шел не к директору, а, поднявшись на второй этаж, двинулся к двери с табличкой «Главный бухгалтер».

— Здравствуйте, Наталия Александровна, — проговорил полковник, входя в кабинет.

Лапина сидела за столом за включенным компьютером. При появлении полковника на ее лице мелькнула тревога, но она постаралась взять себя в руки и даже слегка улыбнулась.

— Здравствуйте. А Владимира Григорьевича нет.

— А я это прекрасно знаю, — подходя к столу, сообщил Гуров. — Более того, его и не будет, Наталия Александровна. В настоящий момент Владимир Григорьевич сидит в полицейской машине, которая везет его в отдел.

Лапина смотрела на него, не мигая, но все же спросила:

— А… Почему? Что произошло?

— Произошло все почти три недели назад, Наталия Александровна. И вы это отлично знаете. И я знаю. Так что давайте комедий не устраивать — очень не люблю, когда притворяются и отрицают очевидное. Я таких спектаклей насмотрелся, и выглядят они скверно. Актеры не выдерживают роли. Хотя, надо признать, вы свою сыграли хорошо — там, в загородном доме у Рожкова. Я ведь с самого начала не поверил вам, Наталия Александровна. Просто в тот момент я еще не знал, для чего вы это придумали. Ведь к Рожкову вы приехали вовсе не потому, что он якобы звонил вам, а просто вас направил туда Фоменко. Он знал, что я туда собираюсь, и на ходу придумал новый план. Меня нужно было пустить по ложному следу и свалить всю вину на Рожкова. Фоменко набрал ваш номер с телефона Рожкова, который он у него забрал на всякий случай. Потом я понял, для чего: вашей главной задачей было убедить меня в том, что Рожков жив. Хотя он уже три недели как мертв. И убил его Фоменко, причем лично.

— Зачем? — усмехнулась Лапина.

— Ради денег, конечно, зачем еще у нас убивают чаще всего? Да и не только у нас. Вы сами расскажете, как была организована схема преступления, или мне рассказать? Предупреждаю — если сами, вам это зачтется. Не хотите, нет?

— Нет, — сквозь зубы процедила Лапина.

— Хорошо. Схема, в общем, проста до безобразия. И вполне естественна для человека с бандитским прошлым, каковым является ваш давний любовник Фоменко. Он знал, что подрядчик Рожков должен получить деньги на строительство гостиничного комплекса. А у него была нужда в деньгах, потому что в его финансах образовалась огромная дыра, что неудивительно, зная его страсть к роскоши и масштабам. Дыру нужно было затыкать. Недобросовестными подрядчиками уже заинтересовались в Москве, майор Мажаров уже отрабатывал самые крупные фигуры, и какую бы двойную или тройную бухгалтерию он ни вел, нехватку такой суммы не скроешь. И он решил просто взять деньги Рожкова. Но как это сделать? Да с вашей помощью. Вы как сотрудник «Примстроя» вели всю бухгалтерию и знали о датах всех переводов. Вы заранее знали, что деньги уже поступили на счет. И на следующий день Рожков собирался за ними в банк. Вряд ли он поехал бы туда один — все это было блефом. Мелкие детали меня сейчас не интересуют, дело в главном. Вы с Фоменко разработали план: как только деньги поступают на счет, вы просто переводите их на другой — на совершенно «левый» счет, открытый Фоменко заранее. А уже с него средства должны были быть переведены на официальный счет компании «Юго-стронг», что не только покрыло бы недостачу, но и оставляло Владимиру Григорьевичу достаточно средств для дальнейшей безбедной жизни.

Гуров посмотрел на Лапину. Она сидела с каменным лицом, ничего не комментируя.

— Тут в ваши планы неожиданно вмешались другие соучредители. Вы, вероятно, подслушали их беседу — кабинет-то ваш рядом, и не замедлили сообщить об этом Фоменко, но тот только посмеялся. Дескать, пусть они там планируют что хотят, а мы их обхитрим. В тот день, когда Рожков должен был ехать в банк, денег на его счету уже не было. Они все оказались на том самом счету, что открыл Фоменко. Соучредители этого не знали и остались с носом, а Рожков был убит. И отыскать эти деньги стало проблемой: никто не знал, куда и что он переводил, какие счета были его и сколько. Официальные счета «Примстроя» пусты. Итак, Рожкова, главного свидетеля, нет, соучредители сидят в луже и подозревают друг друга, а вы становитесь обладателями кругленькой суммы, после чего сразу переходите работать к Фоменко. Вам нужно оформлять его документацию, чтобы не были видны концы. В этих вопросах лучше разберутся аудиторы, я же умею раскрывать убийства. И я их раскрыл. Фоменко убил Рожкова, и, как я говорил, сделал это сам, дабы не посвящать в схему ограбления никого другого. А потом появился майор Мажаров, который начал копать рьяно и глубоко. Ему удалось обнаружить тот самый счет, на который были переведены деньги Рожкова. Это, кстати, отражено в материалах, которые оставил Мажаров. И Фоменко принял решение его устранить. Еще одно убийство для него уже ничего не решало, а живой Мажаров мог лишить его всего. Но теперь он действовал не сам. Для этих целей у него есть подручный — Соболев. Давний приятель по крутовской группировке. Соболев убил Мажарова из пистолета, который одолжил ему Фоменко. Пистолет этот остался у него тоже со времен славного бандитского прошлого. Позже из него был убит Субботин. Он ведь был в сговоре с вами, Наталия Александровна? Был, был. Без вас он не получил бы подписи Рожкова в документе. Дело в том, что Рожков вообще не собирался в тот день снимать никаких денег. Он же не ненормальный, чтобы в одиночку ездить с такой суммой по городу! Да и зачем наличные, когда на строительство он мог переводить их и безналом — это безопаснее. Субботин, вы и Фоменко должны были стать главными получателями пирога. Кравчуку и Измайлову дурили головы, делая вид, что готовы с ними поделиться. Они не знали, что вы тоже соучастница. Именно вы подсунули Рожкову документ, на котором он поставил свою, четвертую подпись в числе других. Из соучредителей о вашем участии знал только Субботин, поэтому он и был убит первым. Кравчук и Измайлов стали лишь догадываться, что их обвели вокруг пальца и что Рожкова нет в живых. Но доподлинно они ничего не знали. И если бы я не прилетел сюда расследовать смерть Мажарова, возможно, так и не узнали бы. Но теперь дело закончено, Наталия Александровна. Фоменко арестован, все его подручные тоже. А я приехал за вами.

Лапина изумленно взглянула на него:

— За мной? Но с какой стати? В чем я виновата? Вы сами сказали, что обо мне якобы знал только Субботин. А его нет в живых. Остальное — ваши домыслы.

— В убийстве я вас не обвиняю. В мошенничестве — да. И в сговоре. Вашей бухгалтерией уже занимаются аудиторы. И рано или поздно разберутся досконально. Да мне для вашего задержания вообще достаточно того факта, что вы пытались ввести в заблуждение сотрудника полиции, убеждая его в том, что Рожков жив! Я ведь сразу обратил внимание на то, что на дороге следы шин только одного автомобиля — вашего. Рожков не мог испариться в воздухе. Следы его колес непременно тоже отпечатались бы. Так что у меня к вам только один вопрос — где труп Рожкова?

Лапина молчала долго, и Гуров не торопил ее. Он хотел, чтобы она сама поняла, как глубоко влипла и что только сотрудничество с полицией может ей хоть как-то помочь. Он даже отвернулся к окну, задумавшись о своем, но при этом не выпуская из вида Лапину.

— Это за городом, — вдруг механически произнесла она. — В сосновой роще.

— Показать сможете?

Лапина отрицательно покачала головой.

— Не признаетесь, — вздохнул Лев. — Что ж, с вашей стороны это разумно. Хотите откреститься от соучастия в убийстве. Но вашу причастность будет решать суд. А сейчас поехали, Наталия Александровна. И не заставляйте меня надевать на вас наручники.

Гуров смотрел на нее в упор, и она понимала, что наручники в случае отказа с ее стороны он без церемоний ей наденет. Посидев с полминуты, Лапина встала и двинулась к двери. Полковник Гуров шел следом. Он лично доставил Лапину в убойный отдел, где уже вовсю шла работа над делом Фоменко. Пистолет был благополучно извлечен из воды и являлся сейчас главным вещественным доказательством.

— Кроме того, у нас тут куча показаний, — говорил полковник Каспаров. — Подручные Арсена Саркисова, вся эта шелупонь, естественно, валят все на него. Саркисов переводит стрелки на Фоменко, на него же валит все и Соболев, и, помяните мое слово, вскоре то же самое начнет кричать и Лапина.

— Словом, как в известной сказке — «всяк другого мнит уродом, несмотря, что сам урод», — заключил Станислав Крячко.

— Да, именно так, — подтвердил Каспаров. — Тем более что Лапина уже призналась, где труп Рожкова.

— Его нашли? — спросил Крячко, и Каспаров кивнул.

— Придется сообщить об этом Виктору Рожкову, — вздохнул Гуров. — Впрочем, он уже готов принять то, что его брат мертв.

— Телом занимаются эксперты, — сказал Каспаров. — Но они уже обнаружили, что пуля, которой его застрелили, выпущена из того же пистолета, что и в Мажарова, — того самого «вальтера», оставшегося у Фоменко с бандитских времен.

— Ну, что же, — резюмировал Гуров. — Мы свою работу выполнили, дальше не наше дело. Завтра сюда прилетает следственная группа из Москвы, она будет все заканчивать. А мне, признаться, — не обижайтесь! — хочется поскорее покинуть ваш прогнивший город.

— Понимаю, — тихо произнес Каспаров. — Но ведь город ни при чем. Его таким сделали люди. Я здесь родился, и я этот город люблю, несмотря ни на что. И от души надеюсь, что Приморское станет тем, чем он и был изначально — прекрасным и уютным курортным городком.

— Да, тем более что к ЧМ он вообще должен преобразиться, — оптимистично заявил Крячко.

— Приезжайте к нам в восемнадцатом, — улыбнулся Каспаров. — Уверен, что тогда у вас останутся от нашего города куда более приятные впечатления.

— Поживем — увидим, — ответил Гуров и искренне пожал полковнику руку.

Прошло три месяца после этих событий, которые Гуров, окунувшись в привычную столичную жизнь, постепенно стал забывать. Так всегда бывает — новое стирает старое, вытесняет его из памяти, оставляя лишь пережитые впечатления. В Приморское Лев больше не ездил, передав все материалы следственной группе, прибывшей на его место. Шла середина лета, и он собирался наконец пойти в отпуск в нормальный сезон, а не в середине ноября.

И сейчас, сидя за компьютером в своем кабинете перед началом рабочего дня и приготовив себе чашку крепкого кофе, Лев решил почитать новости. Едва он вошел в браузер, как в глаза ему сразу бросились заголовки, суть которых сводилась к громкому скандалу в Приморском. Он открыл первую же ссылку и стал читать.

Процесс по делу подполковника Орленко был завершен, и тот получил десять лет тюрьмы. Вскрылось множество нарушений закона с его стороны — следственная бригада поработала на славу, обнаружив преступления, которых Гуров и не касался.

«Что ж, придется ему смотреть ЧМ на маленьком экране, — усмехнулся про себя Лев. — Если, конечно, даже такой будет в его камере».

Вместе с Орленко за решетку отправился целый ряд лиц, в числе которых были и Арсен Саркисов, и Павел Гришечкин, и многие другие, связанные с подполковником коррупционными связями, среди которых были весьма высокопоставленные фигуры. Арест Орленко потянул за ниточки с разных сторон и притянул даже прокурора города, которому также не удалось избежать наказания.

Официальный же глава приморского ОБЭПа полковник Савичев в силу возраста был отправлен на пенсию.

Дело Фоменко таким громким не было — все-таки он всего лишь рядовой подрядчик, а не высокий чин. Но и оно упоминалось в связи с убийством офицера полиции майора Мажарова. А суд над ним и его сообщниками должен был состояться в ближайшее время.

Что касается проведения чемпионата мира по футболу, то, поскольку средств было выделено немало именно на обустройство Приморского, отменять решение не стали и оставили за городом это право. Правда, поменяв практически полностью всю власть. Гуров был доволен — российские власти всерьез занялись коррупцией. И пусть город Приморское был пока малюсенькой толикой в необъятной России, все-таки это было начало. И полковник надеялся, что у него будет достойное продолжение.