Ну не везет Даше Васильевой с мужьями, и все тут! Казалось бы, давно зареклась выходить замуж, но не устояла — приняла предложение пластического хирурга Богдана Емельянова. А за неделю до помолвки застала его в постели с другой! Конечно, Даша тут же порвала с неверным женихом, в гневе выбежала на улицу и… попала под машину. Оказавшаяся за рулем девушка Лена отвезла ее в "Приют доброй Клары". В нем принимали всех несчастных и обездоленных, вот Даша и решила пересидеть там недельку, чтобы скрыться от Богдана. Странности начались сразу — одной из обитательниц приюта подыскали отличное жилье и работу, а вскоре тело женщины было найдено в темном переулке. Что же творится в этом богоугодном заведении? Любительница частного сыска узнает все!!!

Дарья Донцова

Лебединое озеро Ихтиандра

Глава 1

— Правильно воспитанная жена — лучший друг человека.

Я чуть не выронила из рук пакетик с надписью «Счастливого дня рождения» и замерла в простенке между двумя шкафами, дверцы которых были украшены затейливой резьбой.

— Правильно воспитанная жена — лучший друг человека, — повторил мужской голос.

— Супер, — вступило в беседу звонкое контральто, — хочешь сам заняться отесыванием бабы или нашел готовый вариант, над которым поработали другие?

— Жизнь коротка, — философски протянул мужчина, — я не имею ни малейшего желания тратить время и нервы на воспитательный процесс. Никогда ведь не знаешь, что получится из собаки после курса дрессуры.

Женщина расхохоталась.

— Значит, ты решил жениться на старой опытной суке, а не заморачиваться с наивным щенком?

Мужчина кашлянул.

— В природе не бывает совершенства, надо чем-то пожертвовать. Если дама в целом тебя устраивает, то на кое-какие мелочи можно и не обращать внимания.

— Ты считаешь мелочью красоту и молодость? — ехидно спросила партнерша.

Послышался шорох, потом приятный баритон продолжил:

— Сегодня очаровашке двадцать, а спустя десять лет стукнет тридцать. Красота и молодость — скоропортящийся товар. А вот истеричность, лживость, жадность останутся с мадам навсегда. Стервозность как коньяк, с течением времени она делается крепче. Понимаешь? Вокруг меня полно баб, встречаются настоящие красотки, но только один вариант с правильным воспитанием попал в поле моего зрения за последнее время.

— И сколько ей лет? — хихикнула девушка.

— Бестактный вопрос, заинька, — увильнул от прямого ответа представитель мужского пола.

— Значит, старуха, — радостно констатировала собеседница, — небось, мумия, которой к сороковнику подкатило.

Мужчина, похоже, разозлился. Он довольно резко ответил:

— Да, Дарье не двадцать один год. Но! Она никогда не закатывает скандалов, не устраивает истерик с припевом: «Почему ты сидишь на работе допоздна, мне скучно», не требует дорогих подарков, не настаивает на свадьбе, не ревнует меня к пациенткам и, если я говорю: «Дорогая, я на три дня улетаю в Питер», — спокойно советует: «Там сыро, прихвати теплый свитер». Она не собирается рожать детей, не повесит мне на шею парочку визгливых младенцев и не заставит потом оплачивать километровые счета за частную школу, не рвется отдыхать в семизвездочном отеле и спокойно ездит на малолитражке. У нее есть двое взрослых детей, сын уже женат, служит адвокатом, дочь учится в институте. И Маша, и Аркадий сейчас живут в Париже, у моей будущей жены там дом.

— Она богата, — сообразила девушка.

— Да, и это приятный бонус, — продолжал мужчина. — Даша самостоятельна, у меня нет необходимости ни содержать, ни развлекать ее. Она умеет вести себя в обществе, у нее огромное количество друзей. И еще у Даши легкий, веселый характер, она не зацикливается на проблемах, я ни разу не видел ее плачущей или вопящей от злобы. Думаю, это еще и показатель неплохого здоровья, похоже, щитовидная железа у нее работает, как у юной девушки, и гормональный фон в норме. Стройная фигура и отменно сделанные у дорогого дантиста зубы прилагаются.

Продолжая подслушивать чужую беседу, при упоминании о зубах я ощутила себя старой клячей, о которой хозяин говорит гостю: «Еще попашет».

Девушка протяжно вздохнула.

— Резюмируя, котик, твою страстную речь, посвященную невесте, могу сказать: ты собрался жениться на бабке с комплексом неполноценности. Старушонка боится остаться на склоне лет одна. Ее повозило за долгую биографию мордой по асфальту, и она решила, что владелец клиники, пластический хирург, — лучший вариант мужа, потому старательно скрывает естественное желание расцарапать ему морду, когда женишок сваливает невесть куда на неделю и дамочка сидит, сцепив зубы, вставленные дорогим дантистом, на своих банковских счетах. Небось твоя невеста страшнее Шрека, если до сих пор, несмотря на свой капитал и чудный характер, не замужем. Тебя не настораживает, что на эту прелесть никто до сих пор не соблазнился? И не забудь, тебе придется с квазимодкой спать. Фу! Трахаться со старухой! Меня сейчас стошнит! Ну признайся, у очаровашки грудь как уши спаниеля! Как ее фамилия?

Бурдюк засмеялся.

— Ревнуешь, киса? Ты замужем. А мне надо жениться. Холостой пластический хирург настораживает парней, которые оплачивают операции своим малышкам. В их головах возникает простая, как скальпель, мысль: «Чего это Богдан Емельянов не имеет семьи? Он гей? Или бабник?» За этот год я потерял несколько клиенток, они у меня проконсультировались, обговорили детали операций, а потом перебежали к Владимирову. Я никогда не говорю дурно о коллегах, а Сергей объективно хороший доктор, но я-то лучше. Вот только Владимиров женат, светится с супругой на тусовках и выглядит добропорядочным, как священник. Мне необходима постоянная спутница. Что же касается того, как мы будем трахаться, то у меня проблем с потенцией нет. Жена останется довольна, а я сам всегда найду утеху на стороне. И форма груди ерунда, в случае чего вставлю ей импланты. Завтра у меня день рождения, но праздновать его я буду в следующую субботу одновременно с помолвкой, вы с мужем приглашены, там и познакомишься с моей невестой.

— Ну и как ее зовут? — капризно повторила вопрос любовница. — Очень хочется услышать не только имя, но и фамилию богатого, хорошо воспитанного чудовища.

Я встряхнулась, словно собака, вылезшая из реки на берег, вошла в просторную спальню и, глядя на роскошную кровать со спинкой, обтянутой натуральной кожей, громко сказала:

— У «квазимодки» в паспорте значится имя Дарья и фамилия Васильева. Богдан слегка ошибся. Я не обладаю достоинствами истинной леди, поэтому не ушла, поняв, что у жениха в спальне находится посторонняя дама.

Белокурая кудрявая девица с визгом натянула на голову одеяло, а Емельянов, которого я с первого дня нашего знакомства называла Бурдюк, откровенно растерялся. Не стоит удивляться его реакции, любой мужчина ощутит дискомфорт, если будущая жена застанет его в койке с любовницей.

— Дашенька, — залепетал он, — что ты здесь делаешь? Время за полночь!

Я кивнула.

— Хороший вопрос. Ты слегка ошибся, твой день рождения двадцать девятого сентября.

— Ну да, завтра, — осторожно согласился Бурдюк.

Очевидно, он ожидал, что я швырну в него бутылку шампанского, которая торчала из серебряного ведерка, стоящего на тумбочке, и расслабился, увидев на моем лице спокойную улыбку.

— Нет, милый, — нежно возразила я, — двадцать девятое число наступило в тот момент, когда большая и маленькая стрелки часов слились вместе на цифре двенадцать. У нас в семье принято после полуночи вваливаться в спальню к новорожденному и, фальшивя, громко исполнять хором «Хэппи бездей». Извини, я плохо владею английским, если честно, я вообще ни бум-бум в языке Шекспира. Но оставим мои лингвистические способности за бортом беседы. Я решила сделать тебе сюрприз: безо всякого предупреждения приехала, собиралась вручить подарок и первой поздравить тебя. Хотела позвонить в дверь, а она оказалась незапертой. Уж не знаю, что на меня нашло! Бабушка Афанасия Константиновна внушала мне: «Никогда не влезай в чужую квартиру без спроса».

Я пренебрегла ее советом. Спросишь, почему? Да просто я считала, что твои апартаменты для меня не чужие, хотя, конечно, это не может служить оправданием. Короче, с днем рождения, дорогой, праздник уже наступил. Куда можно поставить пакет с подарком? Прямо на кровать?

Из-под одеяла опять раздался визг. Пуховая перинка дернулась вверх. Девушка тщательно закутывала голову, она явно не хотела, чтобы некстати вошедшая женщина увидела ее лицо, а вот ноги дурочку не волновали. Перед моим взором предстала изящная ступня с идеальным педикюром, ногти украшал нейл-дизайн. На каждой пластине изображался цветок, в серединке сверкали приклеенные стразы. Мне стало интересно: сколько колготок в день рвет девица? Лето закончилось, босоножки убраны на самую дальнюю полку, пришла пора сапог-ботильонов, их на босу ногу не натянешь, а стразы тут же порвут нейлон-капрон-полиамид-эластик.

— Солнышко, это не то, о чем ты подумала, — продемонстрировал стандартное мужское поведение Бурдюк.

— Не надо напрягаться, — попросила я, — обсуждать ситуацию я не намерена.

Прежде чем он успел моргнуть, я бросила подарочный пакет на кресло и со всей возможной скоростью ринулась к лифту. Поверьте, я даже не предполагала, что способна на прыть юной гончей. За считаные секунды я выбралась на улицу и помчалась по тротуару, наступая во все лужи.

Погода редко балует москвичей теплым солнышком, а конец сентября в столице традиционно дождливое время. Очень скоро я промокла до нитки и внезапно сообразила: моя машина осталась у подъезда Бурдюка. Меня занесло на задний двор какого-то магазина, где я и трясусь от холода около бачков с мусором.

До слуха долетел писк, я вздрогнула. В столице много крыс, самые наглые не стесняются разгуливать на глазах у людей среди бела дня, а уж ночью чувствуют себя и вовсе хозяевами мегаполиса. Я не боюсь грызунов, зная, что они нападают на человека лишь в крайнем случае. Слава богу, в Москве корма крысам хватает. Сейчас они ужинают отбросами из супермаркета, мои сорок пять килограммов костей им совершенно неинтересны.

К писку прибавился жалобный тихий звук. Я топнула ногой и заорала:

— А ну пошли вон!

К человеку крыса не полезет, а вот на котенка может напасть. Две серые тени шмыгнули в сторону, я всмотрелась в темноту, увидела в тусклом свете лампы, включенной над служебным входом в магазин, нечто белое и поняла, что не ошиблась. Шушеры пытались сожрать малыша, который в недобрый час отбился от мамы-кошки.

— Тише-тише, — ласково сказала я, — беда миновала, торопись к своей семье.

Но вместо того, чтобы кинуться через разбитое окно в подвал, комочек подкатился к спасительнице, встал на крохотные задние лапки, вцепился передними в мои промокшие джинсы и отчаянно заскулил.

Я наклонилась и подняла бедолагу. Это оказался не котенок, а щенок неизвестной породы. Мордочка у малыша чуть вытянутая, острая, треугольные ушки торчат вверх, он весь покрыт нежной шерсткой, которая после тщательного мытья из серой определенно превратится в белую.

Я погладила найденыша.

— Сколько тебе месяцев? А ну, открой рот! Еще молочные зубы не выпали! Значит, ты совсем крошечный.

Песик зарыдал и забился ко мне за пазуху.

Я собачник со стажем, в нашем доме живет большая дружная стая: ротвейлер Снап, питбуль Банди, пуделиха Черри, мопс Хучик, йоркшир-терьер Жюли, добавьте сюда кошек и поймете, что я умею обращаться с животными. А еще мне известна примета, в которую верит большинство владельцев четвероногих: собачка или киска сама выбирает себе хозяина. Только кажется, что решение принимает человек. На самом деле вы берете домой того питомца, который заглянул вам в глаза и словно сказал:

«Это я! Здравствуй, мама!»

Если к вам на улице прибился четвероногий, приютите его, он точно принесет в дом счастье.

Я прижала к груди притихший комочек. Мои собаки сейчас в Париже, я временно осталась в Ложкине одна. Но даже будь сейчас вся стая в полном составе, я не смогла бы оставить щенка в грязном, кишащем крысами дворе. Трудно решиться завести первую собаку, а когда их уже пять, шестая не помешает.

За моей спиной раздалось тихое пофыркивание автомобильного мотора. Я испугалась, что Бурдюк волшебным образом узнал, куда я побежала, и, не выпуская найденыша, рванула вперед, не разбирая дороги.

Я много раз выходила замуж. И каждый раз неудачно[1]. Отчего я постоянно наступаю на одни и те же грабли? Спросите что-нибудь полегче. У каждой женщины есть свой тип мужчин, на который она западает, наплевав на голос разума. Одной нужны высокие брюнеты, второй коренастые блондины, третья обожает дедушек с толстым кошельком, четвертая готова на все, дабы завязать любовь с юношей, который моложе ее внука. Мне всегда было наплевать на внешность, счет в банке и возраст, хотелось найти друга, надежного и преданного. А еще я категорически не переношу вранья, хотя слова «Дорогая, ты самая красивая» за ложь не сочту. Я не стану терпеть измену, у меня был один муж-ловелас, и этого достаточно. Не по душе мне и алкоголики, у меня был муж-пьяница, и этого тоже хватило. Никогда не вступлю в отношения с идиотом, у меня уже был муж-дурак… Словом, негативного опыта слишком много, а требований к будущему спутнику жизни не счесть, выходит, я излишне капризна, поэтому сама виновата, что одинока. Наверное, необходимо на что-то закрывать глаза. Но у меня они, наоборот, во время совместной жизни слишком широко открываются. Обозрев картину во всей красе, я быстренько сматываюсь. Годам этак к тридцати пяти я сделала вывод: зверь по имени Даша Васильева в неволе не живет — и успокоилась. У меня порой завязываются романы, но в загс я больше не ходок.

Некоторое время назад судьба случайно столкнула меня с пластическим хирургом по прозвищу Бурдюк. Впрочем, в паспорте у него написано Богдан Емельянов. По какой причине я обращалась к нему иначе, теперь уже не имеет ни малейшего значения[2]. В те же дни я познакомилась еще и с Назаром, и с аспирантом Яриком. У меня образовалось сразу три кавалера. Согласитесь, любой женщине приятно оказаться в центре внимания и быть заваленной цветами. Некоторые из нас стараются сохранить около себя всех ухажеров, но я решила выбрать самого достойного.

Увы, ни малейших экстрасенсорных способностей у меня нет. Если мне показать две коробки и попросить указать ту, в которой лежит миллион, я непременно выберу пустую. Если коробок будет пять, а деньги окажутся в четырех, я стопроцентно сцапаю ту, где ничего нет.

С Яриком и Назаром я сохранила приятельские отношения, а вот за Бурдюка вполне серьезно собралась замуж. Ну и что из этого получилось? Хорошо хоть, я не успела объявить домашним о своем решении. Думала в конце октября слетать в Париж, купить там свадебное платье, а уж потом обрадовать Аркашу, Машу и Зайку. Но Бурдюк оказался все теми же граблями. Очень жаль, что у этого садово-огородного инвентаря не сделали резиновые ручки. Дашутка, на твоем лбу давно должна появиться шишка от ударов. Никаких объяснений с тем, кого еще час назад считала женихом, я затевать не желаю, встречаться с ним тоже не хочу, поэтому осталось одно — драпать со всей возможной скоростью. Если честно, больше всего на свете я боюсь выяснения отношений и разговоров на тему «как нам жить дальше».

Я пробежала через двор, свернула направо, налево и вдруг поняла: надо остановиться. Никто за мной не гонится. Но, вопреки логике, я вылетела на проспект, увидела яркий свет, услышала противный скрежет, ощутила толчок и рухнула в лужу.

Глава 2

— Пожалуйста, скажите, что вы живы, — запричитал тонкий голосок. — Умоляю, вымолвите хоть словечко.

Я села, откинула со лба прядь волос и сказала:

— Все в порядке.

Худенькая девушка, на вид чуть старше Машки [3], наклонилась надо мной.

— Простите, простите, простите. Вы так неожиданно вылетели из-за угла, я тормозила-тормозила, но очень мокро. Вы живы? Живы?

Я потрясла головой.

— Похоже, да. Вы, наверное, ехали медленно.

— Там знак, — кивнула девушка, — сорок километров в час.

Я оперлась ладонью об асфальт и попробовала встать.

— Мне повезло. Редко кто из водителей даже днем сбросит скорость, а вы ездите по правилам ночью.

Девушка смутилась.

— Я выпила шампанского. Один бокал, от такого количества не опьянеешь, но, если встречусь с ГАИ, менты почувствуют запах, сами понимаете, что за этим последует.

— Ага, — бормотнула я, — только крадущийся автомобиль имеет больше шансов быть остановленным, чем летящая иномарка. Дэпээсники тут же заинтересуются, почему водитель в час ночи решил четко следовать указаниям дорожных знаков. Никак, человек нетрезв.

Разговаривая, я приняла почти вертикальное положение, и вдруг в левую ногу словно воткнулся раскаленный гвоздь. Я плюхнулась назад в лужу. Холодные грязные брызги веером разлетелись в стороны.

— Что случилось? — испугалась девушка.

— Очень больно, — прошептала я, — идти не могу.

— Господи, надеюсь, вы ничего не сломали! — испугалась автолюбительница.

— Хотелось бы думать, что кости целы, — протянула я, — когда сидишь, вроде нормально.

— Сидеть в луже само по себе ненормально, — вздохнула блондинка.

— Согласна, — кивнула я, — мокро и холодно. Где мой мобильный?

— Зачем он вам? — насторожилась она.

— Вызову «Скорую», — честно ответила я, — посмотрите название улицы, на доме, вероятно, есть табличка.

Блондинка заломила руки.

— Не надо! Умоляю, давайте обойдемся без врачей. Им придется рассказать правду, что я вас сбила. Меня заставят сдать анализ, выявят алкоголь. Сколько вы хотите денег? Называйте сумму, заплачу любую.

Мне стало смешно.

— Опасное заявление. Вдруг я затребую количество валюты, равное бюджету Великобритании? И вам не стоит беспокоиться. «Зебры» рядом нет, светофор отсутствует, я сама виновата. Кстати, меня зовут Даша Васильева.

— Леночка Привалова, — представилась девушка, — я правда заплачу, учитывая испорченную одежду, моральную и физическую травму.

Я решительно отвергла ее предложение:

— Спасибо, нет. Хочу вылезти из мокрой лужи, выпить аспирин и лечь спать. Но нога-то болит.

— Лужа не бывает сухой, — хихикнула Леночка.

— Точно, — согласилась я.

— Давайте поступим так, — предложила Привалова, — я отвезу вас домой и…

В моем кармане заработал мобильный, я его вынула, глянула на экран и воскликнула:

— Привет, Манюня!

— Мусик, как дела? — спросила дочка.

— Отлично, — сказала я и чихнула.

— Ты простудилась? — забеспокоилась Машка.

Следовало ответить: пока нет, но завтра точно заполучу насморк, потому что сижу на асфальте, дует сильный ветер, на голову сыплет дождь, и я уже четверть часа мокну в луже. Но не надо беспокоить Маруську, она в Париже, примчаться ко мне на помощь за считаные минуты не сможет. Даже если рванет в аэропорт Орли прямо сейчас, наймет чартер и понесется в Москву, раньше утра ей здесь не оказаться.

— Нет, солнышко, — весело продолжала я, — все суперски.

— Муся, — перебила меня Маня, — мне звонил Бурдюк.

Вот гад! Кто его просил вмешивать в наши проблемы Манюню!

— И чего он хотел? — осторожно спросила я.

— Очень волнуется, — зачастила Манюня. — Вежливо так сказал: «Простите, Мария, не знаете, где ваша мама? Мы слегка повздорили, она хлопнула дверью и убежала. Я спустился во двор, а ее машина на парковке. Звоню в Ложкино — никто не отвечает, к сотовому она не подходит. В Москве ночь, вот я и решил вас побеспокоить. Сделайте одолжение, свяжитесь с Дашей, у нее на трубке включен определитель номера, думаю, она не хочет со мной беседовать. Передайте, что случилось недоразумение. Я готов приехать за ней в любое место».

Меня охватило негодование. Недоразумение? Подходящее слово для определения измены! И кто разрешил Бурдюку вовлекать в ситуацию Манюню?!

— Что произошло? — надрывалась Маруська.

Я попыталась в очередной раз встать из лужи, потерпела фиаско и честно ответила:

— Я приехала в полночь поздравить Бурдюка с днем рождения и застала у него в постели женщину. Анекдот, да и только. Я убежала из его дома, забыла про свою машину, звонков сотового не слышала. Зато нашла очаровательного щеночка. Беленького. Как его назвать?

— Ах он…! — гаркнула дочь.

— Маня, — укоризненно сказала я, — ну и выражанс!

— По-другому не скажешь, — зашипела Машка, и связь прервалась.

— Надеюсь, ты выдрала у мерзкой бабы волосы на лысине? — воскликнула Лена.

— Не-а, просто ушла, — вздохнула я, — кстати, на лысой голове волос нет. Помоги мне встать.

Спустя пять минут я стояла на одной ноге, но вторая не хотела служить хозяйке. Лена открыла дверцу машины.

— Сейчас усажу тебя и…

Договорить ей опять не дал звонок, я приложила трубку к уху.

— Да, Марусенька.

— Я пообщалась с Бурдюком, — зачастила девочка, — велела ему не приближаться к тебе ближе чем на выстрел из ракетной установки. Угадай, что ответил этот фрукт? «Мария, мы с Дашей помиримся, я уже тороплюсь в Ложкино». Муся, если не хочешь с ним встретиться, закрой окна, двери и не отвечай на звонки.

— Ага, — растерялась я, — хороший совет.

— Завтра я прилечу, — пообещала Маня.

Я испугалась:

— Не надо! Не пропускай занятий. Ничего ужасного не произошло, мы с ним не муж с женой, как встретились, так и разойдемся.

— Мусик, я очень тебя жалею, — всхлипнула Маня, — но, если честно, мне Бурдюк совсем не нравился. Виделись мы с ним один раз, но этого хватило, чтобы понять: он жаб! Нет, это неправильно! Жабы милые. Он салат из манной каши с тунцом. Брр!

Я поспешила попросить:

— Не стоит сообщать Зайке и Кеше подробности.

— Я и не собиралась, — заверила Маруся, — Мусик, не расстраивайся. Бурдюк ногтя твоего не стоит. Я тебя люблю. А какой щеночек?

Я вдохновенно описала найденыша.

— Значит, так, — посоветовала Машка, — осмотр у ветеринара необходим. Таблетка от глистов, хорошая баня, дезинфекция, стрижка когтей, чистка ушей, капли от блох, прививки.

— Не волнуйся, — вздохнула я, — он у меня не первый, надо назвать пса.

— Как тебе Ромео? — воскликнула Маня.

— Не нравится, — ответила я.

— Ладно, я еще подумаю, спокойной ночи, — сказала Маруська.

Я засунула мобильный поглубже в карман и посмотрела на Лену.

— Отвези меня в гостиницу, куда-нибудь в центр. Хотя нет, туда не пустят с собакой.

— Почему не домой? — заморгала Привалова.

— Туда едет Бурдюк, он горит желанием со мной помириться, — вздохнула я. — У меня нет сил на выяснение отношений. Если честно, я как тот страус: засовываю голову в песок и пережидаю бурю. К сожалению, жених напорист, сразу от меня он не отстанет. В следующую субботу в семь вечера он устраивает прием на двести человек. Использует любой повод, чтобы подружиться с разными людьми, которые в принципе могут стать его клиентами; он собирался представить меня гостям в качестве невесты, уже сообщил всем: «День рождения заодно превратится в помолвку».

И представь, все придут, а меня не будет! Бурдюку не хочется отвечать на вопрос: «Где твоя суженая?» Поэтому он предпримет все, чтобы я фланировала на его вечеринке от столика к бару и приветливо улыбалась тусовке. Если уж негодяй не постеснялся позвонить Манюне, значит, у него сдали нервы.

Лена завела мотор.

— Сегодня воскресенье, вернее, уже понедельник, тебе придется скрываться почти шесть дней. Но есть и хорошая новость: в следующее воскресенье утром он перестанет тебя отлавливать. Если, конечно, не закусит удила и не пожелает отомстить за свои рухнувшие планы. Поехали.

Я попробовала остановить девушку.

— Погоди, я выясню, в какой отель впустят со щенком.

— Я знаю, — отмахнулась Лена и включила поворотник.

— Куда ты меня везешь? — спросила я, когда автомобиль выехал на Звенигородское шоссе.

Лена смущенно улыбнулась.

— Слышала о «Приюте доброй Клары»?

Я поразилась.

— Никогда. А где он находится?

Привалова кивнула в сторону окна.

— Тут, недалеко, не доезжая супермаркета «Веселая корова».

— Заведение открыто при церкви? — недоумевала я.

Привалова повернула налево и припарковалась у тротуара.

— Послушай, наш приют — лучшее место, где можно спрятаться от неприятного человека. Дом находится в частной собственности, к нему прилегает сад, который переходит в лес. Хозяева очень любят животных, в приюте их много, щенок никому не помешает. Тебе выделят хорошую комнату с ванной, врач осмотрит ногу, пересидишь у нас нужный срок, твой Бурдюк сообразит, что ты всерьез намерена порвать с ним отношения, и отстанет. Хорошее предложение? Да, кстати, мы помогаем людям бесплатно. Даем кров женщинам, которые подверглись насилию в семье, подросткам, удравшим от родителей, вообще любому, кто позвонит в дверь. Документов не спрашиваем, можешь поселиться инкогнито, пожить, отдохнуть, а потом уйти. Но если желаешь изменить жизнь кардинально, устроиться на другую работу, тогда, конечно, надо назвать свое настоящее имя.

— Не предполагала, что в Москве существует такое заведение, — протянула я.

— И тем не менее оно есть, — улыбнулась Лена. — Ну, что ты решила?

— Отлично, огромное спасибо, но мне неудобно жить задарма, — сказала я.

— Можешь потом перечислить на наш счет любую сумму, — предложила Лена, — мы существуем на пожертвования, не отказываемся ни от ста рублей, ни от миллиона.

— Почему такое название — «Приют доброй Клары»? — не успокаивалась я.

Лена снова махнула рукой.

— Завтра узнаешь подробности. Софья сама любит озвучивать легенду. У меня к тебе просьба, не говори о нашей встрече.

— Это как? — изумилась я.

Лена поежилась.

— Я подвезу тебя к дверям и убегу. Позвонишь в звонок, попросишь убежища и получишь кров.

Я поразилась:

— Так просто? А что ответить на вопрос: «Откуда вы о нас знаете?»

— Никто его не задаст, — заверила Лена, — не выдавай меня.

Я решила успокоить Привалову.

— Мы уехали с места ДТП, теперь, даже если я внезапно откину тапки, никто не свяжет нас с тобой. Забудь про наезд.

Лена смущенно улыбнулась.

— Приют принадлежит семье Мурмуль, хозяйка Софья, ее сын Эдуард помогает матери.

— Прикольная фамилия, — не удержалась я.

Лена устало прикрыла глаза.

— Согласна. «Мурмуль» звучит смешно, поэтому я и осталась Приваловой. Я жена Эдуарда, но мы спим в разных спальнях. Супруг верующий человек, он соблюдает посты, их в году тьма, и всякий раз ему предписано отказываться от секса. Я в свое время посчитала, что Эдик радует меня семь ночей в год.

— Не слишком активная интимная жизнь, — осторожно прокомментировала я услышанное.

Лена засмеялась.

— Да уж. Может, кому этого и хватит, но у меня темперамент, поэтому иногда поздно вечером я убегаю из дома. Понимаешь?

Я кивнула, Лена вздохнула.

— Если Софья с Эдиком узнают, что невестка и жена мотается к чужому мужику, они ничего не скажут. Верующие люди должны всех прощать, никого осуждать нельзя. Софья живет по канону, но других не заставляет в бога верить. Вот только я, пусть тебе это не кажется странным, люблю Эдика и не желаю доставлять ему страданий. Внешне он никогда не продемонстрирует обиды, но в душе Эдик очень ранимый. У нас замечательная семья, только напряженка с сексом, но я ее решаю. Понимаешь?

— Я сделаю вид, что мы с тобой никогда не сталкивались, — пообещала я, — не волнуйся, я умею держать язык за зубами, да и пересижу у вас всего-то несколько деньков.

Лена завела мотор, иномарка пролетела подвесной мост, около въезда в тоннель, через который я обычно еду, чтобы попасть на Новорижское шоссе, машина ушла вправо, влево и опять направо.

Мне оставалось лишь удивляться. Живу неподалеку, часто посещаю Крылатское, сто раз ездила мимо этого лесочка и никогда не замечала узкую дорожку, которая ведет в глубь массива.

Лена щелкнула брелоком, красивые ажурные ворота разъехались в разные стороны. Через триста метров передо мной возник дом, покрытый штукатуркой. Привалова притормозила.

— Доберешься до двери?

— Доскачу на одной ноге, — кивнула я. — Думаешь, меня впустят?

— Даже не сомневайся, — шепнула Лена и поехала за здание.

Я осталась одна и неожиданно испугалась. Похоже, «Приют доброй Клары» какая-то секта, раз неизвестный мне Эдуард постоянно держит пост. Может, лучше, пока не поздно, удрать отсюда? Но с больной ногой далеко не ускачешь!

Я вынула из кармана сотовый и отправила Машке эсэмэс: «Нахожусь в «Приюте доброй Клары». Здание в Крылатском. Хозяев зовут Софья и Эдуард. Свой телефон выключу до завтра».

Потом я обесточила трубку и засунула ее в лифчик. Надеюсь, гостей тут не обыскивают.

Нажимать на звонок пришлось довольно долго, наконец дверь без всяких вопросов распахнулась, Я увидела невысокую, полную, совершенно седую даму. Одета она была в темно-бордовый велюровый халат, а волосы накрутила на старомодные железные бигуди.

— Боже! Вы вся промокли! Этак и заболеть недолго! Входите скорей, — застрекотала она.

Я запрыгала по холлу.

— У вас болит нога! — запричитала старушка. — Что случилось?

— Попала под машину, — ответила я.

Бабуля перекрестилась:

— Матерь Божья!

У меня стало спокойнее на душе. Сектанты, наверное, не осеняют себя крестным знамением, и навряд ли они повесят в правом углу икону. Я не церковный человек, но изображение Пантелеймона-целителя знаю хорошо. Моя ближайшая подруга Оксана хирург. Как многие опытные врачи, она верующий человек, у нее в квартире есть точь-в-точь такой лик покровителя больных и медиков, как тот, что висит в холле приюта.

— Вы остались живы? — всплеснула руками Софья.

Я улыбнулась:

— Как будто да.

Старушка вытащила из кармана очки и водрузила их на нос.

— Я сморозила глупость, это от волнения. Меня зовут Софья, отчество не люблю.

— Даша, — представилась я.

Софья склонила голову к плечу.

— Устрою вас на первом этаже. На втором спальни больше, но они заняты.

Я поняла, что Лена говорила правду: никаких документов хозяйка у нежданной гостьи не попросила.

— Огромное спасибо, но размеры комнаты мне безразличны.

Софья улыбнулась.

— В тесноте, да не в обиде. Мне больше нравятся камерные помещения, в них уютней.

Из полумрака послышалось тихое цоканье, и я увидела собаку. Нет, неверно. Не собаку, а собачищу, царя всех псов — невероятного размера животное, настолько громадное, что я ляпнула:

— Ой! Я думала, песик, а это лошадь!

— Познакомьтесь с Афиной, — ласково сказала Софья, — какой она породы, не знаю, пришла и живет, не бойтесь, Фина ласковая, нежная.

Под аккомпанемент хвалебных слов хозяйки Афина, не смущаясь, подошла ко мне, потыкалась носом в мою куртку, распахнула ее и начала облизывать заснувшего на моей груди щеночка.

— Какая прелесть! — обрадовалась Софья. — Ваш питомец не откажется от блюдечка геркулесовой каши?

— Каша! Каша! Каша! — прокричали с потолка.

Я вздрогнула.

— Это Гектор, — поспешила объяснить София, — ворон. Не путайте его с вороной.

Мое недоумение зашкалило за все пределы. Ну ладно, приют со странным названием, хозяйка, которой наплевать, что за человек ночью вошел в ее дом, непонятной породы пес, габаритами более смахивающий на коня. Но ворон? В Москве? Насколько мне известно, эти птицы занесены в Красную книгу. Кстати, лондонский Тауэр охраняют вороны, они на редкость умны и отлично овладевают человеческой речью.

— Гектора привезла одна наша гостья, — пояснила Софья, — потом она ушла, а птица осталась, чему мы очень рады. Дорогой, каша бывает лишь по утрам! Щеночек проголодался, ради него сделают исключение, а тебе не на что рассчитывать!

— Собака! — возмутился Гектор.

— Никто не собирался кормить Афину, — возразила Софья.

— Собака! — повторил ворон.

Я услышала шорох крыльев и вздрогнула — немного побаиваюсь птиц.

— Собака, — прозвучало над самым ухом.

Я скосила глаза. Гектор сел на мое плечо и нагло заглядывал мне за пазуху.

— Щенок, — всплеснула руками Софья, — голодный, усталый! Ты не прав!

— Гав, — четко произнес ворон и улетел.

— Не обращайте внимания, — засуетилась Софья, — не принимайте слова Гектора всерьез, не обижайтесь. Он иногда бывает резок, но в душе добрейший мальчик. Пойдемте в вашу комнату.

Я двинулась за хозяйкой. Однако, в странное место меня занесло. Неужели Софья полагает, что на свете встречаются женщины, способные осерчать на нелюбезно встретившую их птицу?

Глава 3

Несмотря на ночной час, Софья принялась активно действовать. Через некоторое время в доме появился врач, который после тщательного осмотра моей ноги вынес вердикт:

— Вывих плюс сильный ушиб, — и наложил на поврежденную лодыжку синий гипс.

— Захотите принять ванну — конструкция легко снимается, — пояснил доктор, — но не советую удалять ее на ночь. Не утруждайте ногу, не наступайте на нее.

— А ходить как? — поинтересовалась я.

— Сейчас принесу костыли, — пообещала Софья.

— Нет, — поморщился эскулап, — лучше коляска.

Я начала сопротивляться:

— Не надо. Все равно я не умею ею пользоваться, у меня слабые руки. Не собираюсь быть обузой для хозяев. Зачем им сюда подносы с едой таскать?

Софья погладила меня по плечу.

— Дашенька, коляска у нас современная, с электронным управлением, она узкая, будете запросто передвигаться по всем помещениям. Ложитесь спокойно отдыхать. Щенок вымыт, накормлен, спите без волнений. Об остальном поговорим завтра. Кстати, как зовут вашу собаку?

— Еврипид, — брякнула я.

Ну с чего я вспомнила древнегреческого драматурга?

Наверное, на мысли об авторе трагедий «Медея» и «Ипполит» меня натолкнули собака Афина и ворон Гектор. Согласитесь, в присутствии животных, имеющих клички, взятые из древних легенд и мифов, как-то неудобно сообщать, что твой питомец носит имя Полкан.

— Еврипид? — переспросила Софья. — Очень красиво! Можно сократить до Рипа или Эврика.

Около восьми утра ко мне в спальню заглянула Лена.

— Все о’кей? — заговорщицки прошептала она. — Не спишь?

Я уже допрыгала до ванной, умылась и натянула халат, который чья-то заботливая рука повесила на крючок, поэтому весело ответила:

— Жизнь прекрасна.

— Отлично, — обрадовалась новая знакомая. — Пошли завтракать. Мы тут рано встаем, около семи.

— В пеньюаре? — смутилась я.

Лена всплеснула руками.

— Совсем забыла, Софья просила дать тебе одежду. Секундочку!

Привалова унеслась и вернулась назад с такой быстротой, что я даже не успела встать из широкого кресла.

— Держи, — сказала Лена, — вещи новые, мы даем их тем, кто без багажа.

Я посмотрела на серый пуловер и черные брюки.

— Самый маленький размер, — пояснила Привалова, — следующий уже детский.

— А где мои джинсы? — спросила я.

— Сохнут в прачечной, — пояснила Лена. — У тебя какой мобильный? Ну-ка дай его сюда.

Я решила ни за что не расставаться с трубкой и нахмурилась.

— Зачем тебе мой телефон?

Привалова запустила руку в мешок, откуда минуту назад достала одежду, выудила две зарядки и потрясла ими.

— Во! Надеюсь, одна да подойдет! Если нет, скажи, для какой модели, чтобы купить нужную.

Мне стало неудобно, хозяева не собирались лишать меня средства связи, Софья просто предусмотрительна, она подумала даже о моем сотовом.

— Вон та как раз, — смущенно сказала я.

— Супер! — обрадовалась Лена. — Доскачешь до столовой? Буцефал у нас с характером, надо сначала с ним познакомиться.

— Буцефал — лошадь? — предположила я, хватая костыли, которые ночью, несмотря на рекомендации доктора, все же принесла Софья.

— Нет, — засмеялась Лена, — коляска. Навороченный механизм. Умеет шагать по лестнице, очень прикольно по ступенькам двигается, имеет массу функций, никто не знает каких. Ее нам подарили, Софья пыталась разобраться с ней, но не сумела, инструкции нет. Получается, ты будешь подопытным кроликом. Представляешь, она даже разговаривает!

Я остановилась. До сегодняшнего дня я никогда не передвигалась на костылях и не подозревала, какие неудобства испытывает человек, вынужденный ими пользоваться. Деревянные, правда, обтянутые мягким материалом верхние края сильно давили под мышками, у меня заныла спина и почему-то шея, вдобавок мгновенно устали руки, я тут же запыхалась, поэтому вопрос задала чуть слышно:

— Кто разговаривает?

— Кресло, — пояснила Лена, — постоянно говорит: «Бонжур, бонжур, мерси» — это все, что мы можем понять. Увы, иностранными языками не владеем.

— Если кресло и впрямь изъясняется на французском, охотно переведу его высказывания, — пообещала я, — преподавала язык в институте.

— Здорово, — захлопала в ладоши Лена и толкнула дверь, — нам повезло, узнаем про коляску все.

Передо мной раскинулся зал, в середине которого вытянулся длинный стол, накрытый белой скатертью. Вокруг него сидели люди.

— Кому повезло? — спросил светловолосый круглолицый мужчина.

— Нам! — повторила Лена. — Даша знает французский. Наконец-то мы поймем, чего хочет кресло.

— Пинка! — раздалось с потолка.

Я задрала голову, на люстре сидел ворон.

— Пинка, — повторил он, — лекарство!

Светловолосый мужчина встал и отодвинул один из пустых стульев.

— Прошу вас, садитесь. Я не одобряю предложение Гектора, не считаю пинок панацеей от всех болезней. Давайте знакомиться. Софью вы вчера видели, с Леной, моей женой, шли по коридору.

— Значит, вы Эдуард! — воскликнула я.

Мужчина округлил глаза.

— Верно. Откуда вы знаете мое имя?

Я прикусила язык. Дашенька, ты совершила оплошность.

— Я начала рассказывать гостье о нашей семье, — быстро исправила положение Лена.

— Молодец, — похвалил ее супруг. — Ну а я продолжу. Справа от меня сидит Патрик.

Рыжеволосый парень приветливо помахал рукой, я повторила его жест.

— Рядом с ним Лера и Настя, — журчал Эдуард.

Женщина лет тридцати подняла глаза от тарелки, тихо произнесла:

— Здравствуйте, — и толкнула светленькую девочку лет шести.

— Настя, поприветствуй тетю!

Малышка скорчила рожицу и странным голосом сказала:

— Доброе утро, тетя.

Благообразный седой старичок, сидевший напротив Софьи, встал и поклонился.

— Разрешите представиться, Николай Ефимович Поповкин. Вам чай или кофе?

— Лучше чай, — попросила я.

— Сейчас, душенька, — захлопотал дедок, схватил кофейник и налил мне ароматный напиток.

Я растерялась. Может, я нечетко выразила свое желание получить чай?

Лена, сидевшая около меня, сказала:

— Не обращай внимания, у Николая Ефимовича проблемы с памятью. Он моментально забывает все, что услышал.

— Понятно, — пробормотала я.

Дедушка снова встал.

— Рад представиться. Николай Ефимович Поповкин. А вас как величать?

— Даша, — улыбнулась я.

— Чай или кофе? — опять радушно предложил старичок и, не дожидаясь ответа, бросил мне на тарелку тост.

— Николай Ефимович, — пропела Софья, — а где ваш секретарь?

Дед вынул из кармана диктофон.

— Вот, наверное, он.

— Он, он, — подтвердил Эдуард, — запишем в него новую гостью, Дарью.

— Понял, — кивнул Николай Ефимович, — Дашенька, я от старости обезумел. Заранее прошу извинения, если надоем.

— Надоедайте сколько влезет, — улыбнулась я.

— Вы очаровательны, — умилился дедушка, — напомните, как вас зовут?

— Даша, — сказала я.

Эдуард побарабанил пальцами по столу.

— Светлана, как твоя голова?

Худенькая девушка, до сих пор никак не участвовавшая в беседе, тихо ответила:

— После таблеток, которые мне дала Софья, намного лучше.

— Это всего-то был аспирин, — улыбнулась хозяйка.

— Не пользовалась им раньше, — еле слышно уточнила Светлана.

— Если кто хочет кашу, то вот она! — громогласно объявил мужчина лет сорока, входя в столовую с фарфоровой супницей. — Вам не кажется странным, что ни в одном сервизе не предусмотрен такой предмет сервировки, как кашница!

— Что? — не поняла Лера.

— Кашница, — повторил мужчина, — или кашовница, уж и не знаю, как назвать специальную миску в виде кастрюльки. Но ее нет, поэтому, пардоньте, овсянка подана в емкости, куда наливают борщ.

— Можно разложить геркулес по тарелкам на кухне, — предложил Патрик.

— Не принято, — отрезал мужчина, — здесь не ресторан, а дом.

— Мне без разницы, в чем подают съестное, — засмеялась Лена, — лишь бы вкусно было. Дашенька, знакомьтесь, наш повар Вадим.

Софья покосилась на невестку и поморщилась.

— Очень приятно, — раскланялся главный по кухне, — раз вы новенькая, вам первая порция.

— Каша! — возвестил Гектор. — Каша!

Вадим задрал голову:

— Дуй на пищеблок! Твое блюдце остывает.

— Мерси, мон амур, — ответил Гектор и тенью ускользнул из столовой.

— Супчик, — потер руки Николай Ефимович. — Он с вареньем?

— Деда, там кашка, — поправила старичка Настя.

Я вздрогнула. Девочка издает странные звуки, более напоминающие запись разговора какого-нибудь механизма, чем речь ребенка. Вы когда-нибудь настраивали автоответчик, следуя указаниям, которые бесстрастно раздает вроде бы приятный женский голос: «После… персонального… приветствия… нажмите… звездочку… чтобы прослушать… персональное… приветствие… нажмите… решетку… чтобы запомнить… персональное… приветствие… персональное приветствие… записано»?

Ну вот, теперь вы имеете представление о том, как изъясняется Настенька.

Поповкин схватил разливную ложку, наполнил небольшую пиалу, которая стояла около его чашки с кофе, и радостно объявил:

— Омлет! Обожаю рис!

Настя засмеялась, вернее, просто раскрыла рот, но не издала никакого звука. А я машинально отметила, что дедок сохранил остатки разума. Он не отправил геркулес на скатерть, не плюхнул кашу себе на колени, а весьма аккуратно положил ее в фарфоровую плошечку.

— Отличный геркулес, — похвалила Софья, — не крутой и не жидкий.

— Я старался, — улыбнулся Вадим.

— У тебя получилось, — кивнул Эдуард.

— Молодец, — подхватила Лена.

— Думаю, Вадик не нуждается в особых похвалах, — фыркнула Софья.

Мне стало понятно: свекровь недолюбливает невестку.

— Никогда не ела ничего вкуснее, — пискнула Лера и толкнула Настю.

— Спасибо, — сказала девочка, — это моя любимая каша.

— Все супер, — прошептала Светлана.

Я начала сосредоточенно орудовать ложкой. Овсянка как овсянка, сварена на молоке, и, на мой взгляд, в нее пересыпали сахара. Отчего присутствующие спешат выразить восторг?

— Это же творог! — обрадовался Николай Ефимович. — Сочный, мягкий! Милая, непременно попробуйте. Простите, как вас зовут?

— Даша, — ответила я, — и у вас в пиале каша.

— Лучше сдобрить это кетчупом, — деловито продолжил Поповкин и схватил молочник, доверху наполненный сгущенкой.

Вадим быстро отнял у него кувшинчик.

— Николай Ефимович, примите лекарство.

— Ох, верно! — засуетился старичок, пошарил по карманам, выудил круглую пуговицу размером с пятирублевую монету и попытался положить ее в рот.

Лена встала, открыла ящик буфета, добыла оттуда пузырек с сине-оранжевой этикеткой, вытряхнула на ладонь капсулу и подала Поповкину.

— Спасибо, душенька, — обрадовался дедуля и живо проглотил таблетку.

— Даша только недавно приехала, — проворковала Лена. — Она ничего не знает о доброй Кларе.

— Сейчас расскажу! — обрадовалась Софья. — Видите портрет?

Я посмотрела туда, куда указывала хозяйка. На стене в вычурной дорогой раме висела картина, написанная маслом. Я не большой знаток живописи, хотя полотна Ван Гога от произведений Репина отличить сумею. Хорошо знаю лишь ту живопись, которая представлена в экспозициях крупнейших музеев. Я не искусствовед, но все равно поняла, что портрет написан не вчера, его покрывает паутина неровных трещинок, так называемых кракелюр, а краски слегка потускнели. Центром композиции являлась женщина, одетая в чепчик и темно-синее платье, на ее лице играла улыбка, а руки были протянуты к нищенке, которая держала младенца. Чуть поодаль опирался на посох старик, к ногам которого прижимались две покрытые ранами собаки.

Софья встала, приблизилась к полотну, откашлялась и голосом профессионального экскурсовода завела:

— Клара Мурмуль была дочерью богатого торговца. С ранних лет девочка воспитывалась в роскоши, ела на золоте, спала на шелке. Но ребенок был полон сострадания к сирым и убогим. После того как умерли родители, Клара получила капитал и основала приют. На этой картине вы видите, как она встречает новых постояльцев. Клара сформулировала принципы, по которым семья Мурмуль живет вот уже несколько столетий. Они очень просты и звучат так: никогда не обижай ни одно живое существо. Много работай, чтобы иметь возможность помогать тем, кто слаб душой и телом. Наполни свою душу милосердием. Не спрашивай имен тех, кто стоит на пороге, ты помогаешь всем, независимо от пола, расы, возраста и характера. Животные тоже имеют душу, возьми их под свое покровительство. Помни: не всякий человек способен постоянно творить добро, радуйся, если кто-то окажет приюту помощь хоть один раз. С благодарностью принимай любые дары. Копейка от неимущей старухи так же ценна, как состояние от богача. Не плачь. Ничего не бойся. Иди по жизни с гордо поднятой головой. Любые испытания тебе во благо.

Софья задохнулась, перевела дух и продолжила:

— В нашей библиотеке есть книга, написанная Кларой и дополненная ее дочерью Софьей. Она выдержала много переизданий как в России, так и за ее пределами. Если кто заинтересуется, возьмите почитать. Пару сотен лет семья Мурмуль жила по заветам Клары, но после большевистского переворота здание приюта было национализировано, а потом разрушено.

Софья горестно вздохнула, но, когда продолжила рассказ, голос ее остался твердым.

— В тысяча девятьсот девятнадцатом году моя бабушка Софья Мурмуль родила дочь Клару. Семье приходилось нелегко, большевики отняли фабрику, закрыли наши магазины. Но Софья помнила заветы доброй Клары, поэтому тайком помогала страждущим. На месте нынешнего района Крылатское в начале двадцатого века стояла убогая деревенька. Софья с мужем Эдуардом и девочкой Кларой перебрались в село. Эдуард сам построил дом, куда незамедлительно потекли за помощью люди. Мурмуль много работали, обзавелись хозяйством, встали на ноги. В конце тридцатых годов Софью и Эдуарда расстреляли как врагов народа, а восемнадцатилетнюю Клару не тронули. Наверное, о девушке просто забыли. В сорок девятом году на свет появилась я. В нашей семье имена Софья, Клара и Эдуард — родовые. Я с малых лет помогала матери, когда мой сын Эдуард подрос, он тоже влился в миссию милосердия. К сожалению, наши финансовые возможности ограничены, поэтому мы не можем принять всех страждущих. Но мы придерживаемся правил, которые сформулировала добрая Клара. Все, кто попал к нам, получают нашу любовь.

Вскинув голову, Софья вернулась на место. Эдуард отложил вилку.

— Мы себя не рекламируем, не даем интервью прессе, не выбрасываем сообщений в Интернет. С одной стороны, это объясняется малой пропускной способностью приюта. Увы, мы не в состоянии пригреть более десяти человек сразу. С другой — мы не зарабатываем на постояльцах, поэтому не нуждаемся в рекламе.

— Как же вас находят? — вырвалось у меня.

Эдуард улыбнулся.

— Мы верим в бессмертие души и знаем: добрая Клара с нами.

— Она находит способ подсказать страждущим дорогу, — подхватила Софья. — Людей приводит сюда случай. Всякий раз, распахивая двери новому гостю, я мысленно восклицаю: «Спасибо, добрая Клара, ты о нас не забываешь».

— Помогая другим, делаешься счастливей сам, — без всякого пафоса произнес Эдуард.

— Это правда, — кивнула хозяйка, — а еще добрая Клара присылает людей, которые нам помогают. Не так давно один бизнесмен купил приюту новый стол на кухню. Вот теперь надеюсь, что скоро получу стиральную машину.

Я посмотрела на хозяйку.

— Вам нужна бытовая техника?

Софья вздохнула.

— Очень! Стирки много. Мечтаю об автоматической прачке, куда можно было бы загрузить сразу десять килограммов белья. Но, наверное, подобные не производят.

— Фирма «Кок»[4] выпускает такие, — сказала я, — у нас в Париже в подвале дома стоит машина с большим барабаном, отличная техника, не первый год работает без сбоев.

— Вот! Она бы и мне подошла! — воскликнула Софья. — Давайте продолжим завтрак.

Присутствующие доедали кашу. Я орудовала ложкой и исподволь разглядывала окружающих. Софья пила чай, Николай Ефимович мастерил для Насти из бумажной салфетки кораблик, Эдуард тихо беседовал о чем-то с Патриком — на их лицах играли улыбки, Лера и Светлана молчали, они выглядели спокойными и вполне довольными. Лена сосредоточенно накладывала в чашку сахар.

— Добрый день! — весело сказал женский голос.

— Здравствуйте, — ответил нестройный хор голосов, и в ту же секунду Лена уронила ложку.

Я наклонилась, чтобы поднять чайный прибор, Привалова тоже, и мы стукнулись головами.

— Прости, — засмеялась я.

— Ерунда, — ответила Лена, наши взгляды пересеклись.

На лице девушки играла широкая улыбка, в глазах плескалось веселье. Казалось, Привалова едва сдерживается, чтобы не захохотать во весь голос.

— Можно сесть? — спросила незнакомка.

Лена моргнула. В ее глазах явно сквозило злорадство. Над верхней губой появилась цепочка мелких капель. Привалова схватила ложку и выпрямилась, я тоже приняла вертикальное положение и посмотрела на жену Эдуарда. Та сидела с невозмутимым лицом, ничто не напоминало о подавленном смехе. Я засомневалась: действительно ли секунду назад видела в ее глазах столь сильные эмоции?

Глава 4

— Кто не знаком, разрешите представить. Рената! Наша добрая волшебница, — захлопала в ладоши Софья.

— Скажете тоже, — смутилась коренастая шатенка, — я совсем не фея. Есть хорошая новость для Леры. Вот, держите адрес, езжайте прямо сейчас, около полудня вас ждет Ромальцева Евгения Михайловна, ей требуется женщина, не пьющая, аккуратная. Евгения Михайловна отправляется жить за рубеж, пока на пять лет. Сдавать московскую квартиру не хочет, и я ее отлично понимаю — жильцам, как правило, наплевать на чужие апартаменты, они их загваздают, и вообще, в комнатах появится чужая аура. Но бросить дом без присмотра стремно. Ромальцева хочет поселить в трешке даму с ребенком, жить та будет бесплатно, более того, даже коммунальные расходы Евгения берет на себя. От жилички требуется поддерживать чистоту в комнатах и ухаживать за двумя аквариумами. Как вам такие условия, Лера?

Мать Насти неожиданно расплакалась.

— Не верю, не верю, не верю.

Софья кивнула.

— Это чистая правда. Я же обещала, что ваша жизнь наладится.

Лера вскочила и выбежала в коридор.

— Бедняжка, — с сочувствием произнес Эдуард. — Рената, кофе?

— С удовольствием, — кивнула гостья.

— Лерочка счастлива, — зачастила Софья. — На нее просто эмоции нахлынули.

— Понимаю, — улыбнулась Рената. — Но в полдень ей следует встретиться с Ромальцевой. Будет лучше, если Валерия перестанет рыдать и поторопится, Евгения Михайловна доверяет моему выбору, но она не захочет иметь дело с истеричкой.

Эдуард повернулся к рыжеволосому парню.

— Патрик, можешь ей помочь?

— Это моя работа, — ответил тот и тоже ушел.

Лена тронула меня за плечо.

— Хочешь накормить Еврипида?

— Конечно, — спохватилась я, — думаю, геркулес будет в самый раз.

— Тогда пошли на кухню, — предложила Привалова.

Пока щенок с аппетитом лакал овсянку, я спросила:

— Кто такая Рената?

— Бизнесвумен, — коротко пояснила Лена. — Леру с Настей выгнала из дома свекровь. Валерия не москвичка, провинциалка не пришлась по душе матери мужа. А когда невестка родила глухую внучку, отношения их совсем испортились.

— Вот почему Настя так странно разговаривает! — запоздало сообразила я.

Лена кивнула.

— Девочка не немая, у нее серьезные проблемы со слухом, ей нужен специальный слуховой прибор, но у родителей не было денег. Настя сообразительная, она читает по губам, и у нее завидный запас слов даже для обычной восьмилетки. Когда муж Валерии умер, свекровь выставила невестку с внучкой на улицу. Эдик их на вокзале нашел и в приют привел. Три недели они с нами провели, и вот сегодня Рената квартиру нашла.

— Я думала, что девочке шесть лет, она выглядит маленькой. А Светлана как сюда попала? — не сдержала я любопытства.

Привалова оперлась о кухонный столик.

— Обычная история. Сирота из Моршанска приехала поступать в вуз. Окончила школу с одной четверкой, рассчитывала попасть в МГУ. Да только пятерки в Моршанске — это тройки в столице. Света не растерялась, когда увидела, что завалила сочинение, перетащила документы в затрапезный институт, поступила на первый курс, начала учиться. А как жить? Стипендии на три дня хватает. Устроилась в клуб официанткой, затем решила переквалифицироваться в танцовщицы, перестала посещать лекции. Долго объяснять не стану. Я ее обнаружила в прямом смысле этого слова на панели, у нас она недавно.

— Странно, что на кухне заправляет мужчина, — переметнулась я на служащих.

— Вадик профессиональный повар, — пожала плечами Лена, — раньше служил в ресторане, потом перешел к нам, а Патрик психолог.

— То есть они на зарплате? — кивнула я.

— Ну да, — после небольшого колебания подтвердила Привалова. — Много платить мы не можем, зато предоставляем им бесплатное жилье. Вадим после развода лишился квартиры, а Патрик жил в однушке с мамой, которую в шестьдесят лет потянуло выйти замуж за тридцатилетнего. Пасынок не ужился с отчимом и очутился у нас.

Я продолжила увлекательный разговор:

— А Николай Ефимович?

Привалова взяла вылизанную щенком до блеска мисочку и стала ее тщательно мыть.

— Он сам пришел, просто позвонил в дверь. Хорошо, что у дедушки паспорт был, мы узнали, что он сбежал из дома престарелых, ни родных, ни друзей у него нет. Там жуткие порядки. Эдик Поповкина повез назад, посмотрел на палату, на постель без белья, на суп из перловки, понюхал местный воздух — и назад вместе со стариком. Не смог Эдуард его там бросить. Николая Ефимовича никуда не деть, он с нами навечно останется, как и Костя. Не видела его еще? Он милый, исполнительный, аккуратный, служит в приюте горничной, полы моет, белье стирает и прочее. Костя слегка отстал в развитии, по документам ему больше двадцати, а по уму он не старше семилетки. — Лена улыбнулась и резко сменила тему беседы: — Ну, чем будешь заниматься?

Я начала строить планы.

— Наверное, попытаюсь погулять по саду, попробую приучить Рипа к аккуратности.

Лена вздернула брови.

— Рипа?

Я подняла щенка.

— Еврипид слишком пафосная кличка, лучше сократить до Рипа. Но у меня здорово болит нога, а на костылях я практически не могу передвигаться. Слушай, вроде бы моя собачка подросла! Вчера она была совсем крохотной, а сегодня потяжелела, и лапы, кажется, вытянулись.

— Зверята быстро трансформируются, — кивнула Привалова, — пошли, выдам тебе Буцефала.

Опираясь на плечо Лены, я допрыгала до больших стеклянных дверей, потом на террасу и обрадовалась. Сегодня вовсю светило солнце, тучи исчезли, ветер утих, было тепло. Отличная погода для прогулки по саду! Похоже, собака Афина разделяла мое мнение. Она тоже вышла на свежий воздух, пару раз шумно вздохнула, затем начала сосредоточенно облизывать Рипа, который свалился на спину и подставил здоровенной псине розовое брюшко.

— Свет, — коротко сказал Гектор, вылетая на террасу.

— Это лучше, чем тьма, — ответила я.

Ворон сел на кованую решетку, ограждавшую террасу, сложил крылья, чуть наклонил голову и произнес:

— Еврипид!

Щенок даже не вздрогнул.

— Еврипид! — повторил Гектор. — Дурак!

Я вступилась за найденыша.

— Он маленький, еще не выучил свое имя.

Ворон щелкнул клювом.

— Фина!

Собаколошадь повернула голову, в ее глазах застыл вопрос: «Чего надо?»

— Дура, — спокойно сказал Гектор.

Афина не обиделась. Она принялась толкать Рипа носом, явно приглашая щенка поиграть.

Я поморщилась.

— Фу, как некрасиво. Если ты умный ворон, это не повод оскорблять других.

Гектор расправил крылья, помахал ими, потом с легкой неуверенностью произнес:

— Дарья?

Я кивнула.

— Правильно. Именно так, но лучше Даша.

Гектор свистнул.

— Даша! Даша!

Я погрозила ему пальцем.

— Не наглей! Женщин свистом не подзывают. Я не позволю так обращаться с собой никому, даже очень умной, говорящей вороне.

Птица распушила перья.

— Даша!

— Слушаю, — ответила я.

— Дура! — объявил Гектор.

Я разозлилась, но через секунду мне стало смешно. Возмущаться хамством птицы очень глупо, она лишь повторяет услышанное, никаких мыслей в голове пернатого нет.

Гектор прошелся по верху решетки и повернул ко мне клюв.

— Дура! Нет вороны! Ворон!

От неожиданности я икнула, потом пробормотала:

— Действительно, прости. Ты ворон.

Гектор начал издавать икающие звуки, потом ухнул совой, гавкнул и добавил:

— То-то же!

Я не нашлась с ответом. Птица взмыла вверх и затерялась среди деревьев.

На террасу выскочила Лера.

— Как я выгляжу? — нервно спросила она.

— Отлично, — похвалила я.

— Может, лучше надеть белую блузку? — продолжила мать Насти и затряслась. Похоже, Валерия в преддверии встречи с квартирной хозяйкой и вправду сильно нервничает.

Я решила успокоить ее.

— Все прекрасно, но поторопись, тебе нельзя опоздать на встречу.

— Да, да, — закивала Лера и неожиданно спросила: — А ты чем займешься?

Я пожала плечами.

— Пока осмотрюсь, а потом скорей всего поеду куплю приюту в качестве спонсорской помощи в подарок стиральную машину.

Валерия сказала:

— Если есть лишние деньги, то правильно, Софья давно о ней говорит. Какую возьмешь?

— Мне очень нравится техника фирмы «Кок», — вздохнула я, — но в Москве ни разу ее не встречала.

— «Кок»! Смешное название, — улыбнулась Лера, — знаешь, ею торгуют в гипермаркете на улице Карелина. Я видела там технику с таким названием. Абсолютно точно. Ты туда поезжай, в этом центре… да ладно, не важно, главное, там торгуют изделиями фирмы «Кок».

— Карелина? — переспросила я. — Спасибо. Слушай, ты опоздаешь, не тяни время.

— Правильно, — медленно ответила Лера, — мне отчего-то страшно.

— Все будет хорошо, — пообещала я, — главное — уверенность в себе.

Лера подняла подбородок.

— Ты права! Ну, я помчалась.

Валерия побежала по дорожке к воротам. Я осталась одна, но ненадолго. Послышался тихий шорох, затем голос Лены:

— Во! Буцефал!

Я повернулась. В моем понимании инвалидное кресло — это здоровенная каталка с полуржавыми колесами. Российские инвалиды бедны до крайности, поэтому основная масса парализованных людей вынуждена пользоваться конструкциями, разработанными при царе Горохе. Ни о какой электронике тогда, как вы понимаете, не слышали. Человек сидит в громоздком сооружении и либо сам крутит колеса руками, либо его толкает кто-то из сердобольных родственников. Москва странный город, отчего-то здесь считают, что жизнь принадлежит лишь молодым и здоровым. Ну, например, возьмем автобусы. Они, как правило, имеют высокую подножку. То, что в салон не въехать на коляске, понятно даже новорожденному, но как влезть туда даже бабушке с палкой? Беременной женщине? Матери с ребенком? Человеку, сломавшему ногу? А зеленый сигнал светофора? Он в столице горит для пешеходов считаные секунды. Спортивные парни и юные девушки успевают преодолеть шоссе, но вспомним о тех же бабушках, инвалидах, беременных или просто временно больных людях. У них нет никакой возможности установить рекорд по бегу, поэтому бедняги замирают посреди проезжей части и в ужасе отворачиваются от потока автомобилей. Да что там городское движение! В муниципальных поликлиниках и школах нет пандусов. В классе вместе с моей Машей училась Оля Зарецкая. Девочка попала в аварию и временно лишилась возможности передвигаться. Каждый день отец Оли втаскивал ее в холл школы. По первому этажу Олечка худо-бедно могла ездить в инвалидном кресле, но на второй ей было не забраться. Хорошо хоть, в нашей школе работали умные педагоги, которые испытывали к бедняжке сострадание. Олю таскали по лестницам старшеклассники, учителя физкультуры и труда, иногда подключался дворник. Но когда через восемь месяцев девочка встала на костыли, все вздохнули с облегчением. Увы, школьное здание рассчитано лишь на здоровых детей, без посторонней подмоги Зарецкая не имела шансов попасть в туалет, столовую или погулять во время перемены во дворе. По мнению архитекторов, дети-колясочники должны сидеть дома. Незачем им учиться, лучше совершать променад на балконе. Хотя громоздкое передвижное кресло не пройдет через узкий проем лоджии. Много вы видите на улицах тех, кто не может сам передвигаться? В Москве в общественных местах их не встретить. А вот в Париже, Франкфурте, Барселоне инвалиды запросто посещают театры и гуляют в парках, у них попросту другие коляски, узкие, юркие, с электронным управлением.

Но, очевидно, прогресс ушел совсем далеко. Лена вытащила на террасу нечто никогда мною не виданное.

Кресло отдаленно напоминало то, что стоит в кабинете у нашего семейного стоматолога, вот только это было компактнее и имело ремень безопасности. Кстати, думаю, дантистам пришлась бы по душе возможность обездвиживать клиента при помощи широких лямок: тогда уж точно пациент не удерет, увидав бормашину.

— Садись, — захлопотала Лена, — ноги сюда ставь. Удобно?

— Очень, — кивнула я, — а как оно ездит?

Привалова показала на ручку.

— Видишь джойстик? К сожалению, человек, который презентовал приюту кресло, потерял инструкцию. Единственное, что он нам объяснил: необходимо нажать на центральную кнопку и приказать исполнять свои указания. Но кресло щебечет по-французски.

— Разберемся, — оптимистично пообещала я и храбро ткнула в красную пупочку.

— Здравствуйте, — пропело кресло, — сообщите свое имя для активизации личности хозяина, если каталкой не пользовались три месяца, следует сделать оформление заново.

— Даша дура, — объявил невесть откуда взявшийся Гектор.

— Даша дура, — бесстрастно повторил механический голос, — регистрация произведена.

Я испытала желание выщипать у Гектора хвост и снова нажала на кнопку.

— Здравствуйте, Даша дура, рада приветствовать вас. Выберите имя для меня. Оно послужит кодом.

— Можно поменять регистрацию владельца? — взмолилась я.

— Да, — не стало спорить кресло, — каков новый вариант?

— Даша, просто Даша, без дуры, — вздохнула я.

— Зарегистрировано, — прогудело кресло, — владелец Даша, просто Даша, без дуры.

Я заскрипела зубами. Вот почему я не люблю разбушевавшийся технический прогресс! Говорящие СВЧ-печки, декламирующие стихи стиральные машины, цитирующие Конфуция сокодавки, миксеры, распевающие оперные арии. Ну зачем инвалидному креслу регистрировать владельца? Кто сел, того и вези!

Справившись с приступом раздражения, я потребовала у коляски новой регистрации и снова услышала:

— Да, каков новый вариант?

— Дашка-какашка, — не растерялся Гектор.

— Зарегистрировано.

— Стоп! Не хочу! — заорала я. — Еще раз!

— Нет, — возмутилось кресло, — разрешены лишь три попытки. Ваш пароль Дашка-какашка.

Ворон захохотал и улетел.

— Наметьте цель поездки, — велело кресло.

— Прогулка, — сердито сообщила я.

— Цель!

— Прогулка.

— Цель!

Я стукнула кулаком по джойстику.

— Что непонятно? Хочу прокатиться по свежему воздуху.

Похоже, агрессия хозяйки слегка напугала электронную начинку, она пошла на попятный.

— Цель намечена. Введите маршрут.

— Не знаю, куда поеду, — брякнула я.

— Невозможно выполнить. Дорога не ясна.

— Просто рули вперед.

— Маршрут не определен.

Я опять прибегла к кулаку.

— Вперед.

— Маршрут не проложен, — почти по-человечески обиделось кресло, — не установлено мое имя для общения. Производитель предлагает имя Лаура. Если желаете его сменить, имеете три попытки.

— Лаура, — согласилась я.

Послышался тихий писк.

— Активация устройства завершена. Добро пожаловать на борт. Лаура самое современное самоходное кресло со ста пятьюдесятью восьмью функциями. Ходьба по лестнице, прыжки через овраг, катапульта, режим опасности, средства защиты от нападения, вызов «Скорой помощи», звуковой…

Я погрозила креслу кулаком.

— Хорош хвастаться! Топай вперед.

Глава 5

Около часа мне понадобилось, чтобы кое-как обуздать норовистое кресло. Управлялось оно при помощи голоса, великолепно понимало слова «вперед», «назад», «влево», «вправо», могло живо менять скорость. Маленькая деталь: кресло требовало, чтобы каждое обращение к нему начиналось со слова «Лаура», артачилось, если ездок, по его мнению, проявлял неразумность, высказывало свое мнение по выбору маршрута и регулярно интересовался:

— Дашка-какашка, как ваше самочувствие?

— Лаура, замолчи, — приказала я, когда кресло довезло меня до аллейки, засаженной туями.

— Режим заботы отключен, — буркнуло кресло.

Я ликовала. Так просто! Следующие десять минут прошли в восхитительной тишине, но потом Рип устал семенить за коляской и захныкал. Афина укоризненно посмотрела на меня и тихо гавкнула.

— Опасность! Дикие животные, — моментально отреагировала Лаура. — Определяю вид.

— Можешь не стараться, это собака, — успокоила я ее.

— Проверьте наличие ветпаспорта, штампы о прививках и удалитесь на безопасное расстояние, если зверь принадлежит к разряду бродячих, — выдало кресло.

— Лаура, остынь, обо мне даже бабушка так не беспокоилась, — вздохнула я, подхватила Рипа и посадила его на колени.

— Опасность! Опасность! — талдычило кресло.

— Мы уже выяснили, что имеем дело со щенком, — прошипела я, — он здоров.

— Опасность! Перевес! Дашка-какашка имеет параметры сорок пять килограммов. Сейчас цифра выросла до сорока шести! Опасность! Опасность! Ваше здоровье под угрозой.

— С ума сошла? — закричала я. — Оглянись вокруг. Средний женский размер в России пятьдесят два, я ношу сороковой, и ты упрекаешь меня в излишней полноте? Лаура!

— Прибавка одного килограмма в течение часа — тревожный симптом. Через сутки ваш вес составит шестьдесят девять кило. За неделю достигнет цифры двести тринадцать, через год одиннадцать тонн семьдесят шесть кг. Опасность! Немедленно обратитесь к лечащему врачу. Проконсультируйтесь у диетолога и фитнес-тренера.

— Лаура, я взяла на руки собаку! Умерь свой пыл, — взмолилась я.

— Опасность! Опасность! Не введен режим для перевозки грузов, — завыло кресло.

— Так активируй его! Эй, Лаура, не спи! — велела я.

Кресло засопело.

— Предел грузоподъемности три тонны.

Я погладила подлокотник.

— Навряд ли я настолько разожрусь. С другой стороны, вдруг Афина позавидует Рипу и пожелает прокатиться? Спасибо, Лаура, ты очень мила.

— Пожалуйста, Дашка-какашка, — неожиданно ответило кресло, — я люблю вас.

Я покаталась по саду, потом решила вернуться в дом. Самоходка легко проехала через дверной проем террасы и шепнула:

— В помещении включен режим тихого тона.

— Молодец, Лаура, — похвалила я умное устройство. — Лена говорила, что здесь есть библиотека, интересно, где она?

— Маршрут не ясен, — еле слышно уточнила Лаура.

— Налево, — велела я, через короткое время очутилась на кухне и увидела Вадима, одетого в короткую куртку из белой ткани.

— Подскажите, где библиотека? — спросила я.

Вадим подпрыгнул, уронил миску, комочки сырого фарша разлетелись в разные стороны.

— Я здесь работаю, — неожиданно отрапортовал повар.

Афина со всех лап бросилась поедать мясо, Рип, мирно спавший на моих коленях, подергал носом и скатился на пол.

— Простите, не хотела вас напугать, — расстроилась я.

Вадим промокнул лоб бумажной салфеткой и засунул ее в карман куртки. Очевидно, раньше эту деталь одежды украшала вышивка, но сейчас от нее остался лишь след из дырочек — кто-то спорол нитки.

— Я задумался, не ожидал. Библиотека в самом конце коридора.

— Спасибо, — улыбнулась я.

Вадим отвернулся к мойке. Наверное, у повара нелады с нервной системой. Он же знает, что в приюте много людей. Любой может зайти на кухню. Зачем вздрагивать и докладывать: «Я здесь работаю»?

Оставив Афину и Рипа собирать фарш, я поехала по коридору, уперлась в дверь, миновала проем и увидела много стеллажей, перегораживающих комнату. Лаура покорно доставила меня к полкам, на которых стояли детективы. Я попыталась встать. Левую ногу моментально пронзила боль.

— Включить режим подъема? — шепнула Лаура.

— Сделай одолжение, — еле слышно ответила я.

Кресло медленно поползло вверх, я получила возможность обозреть верхние полки.

Послышались шаги, затем скрип, шорох, шуршание. Вероятно, в глубине книгохранилища, куда я еще не добралась, стоял диван или кресла, и там сидели люди.

— Что делать с девочкой? — спросила Софья.

— Постараюсь ей помочь, но пока ничего не выходит, — ответил звонкий женский голос.

— Очень надеюсь, что следующей будет Светлана, — вздохнула хозяйка.

— Тут облом, — возразила собеседница, — неинтересный вариант, пока никто не обратил на Свету внимания, она как несоленая селедка, без жизни и вкуса.

— Уж какая есть, — возразила Софья, — не на рынке стоим. Работаем с тем, что имеем. А что насчет Николая Ефимовича?

— Побойся бога, Соня, кому он нужен?

— Может, найдется кто, а? Ренаточка? — с надеждой осведомилась владелица приюта. — Помнишь Мишу? Мы думали, без шансов, а пристроили юношу удачно. Смогли потом купить новое постельное белье.

— Случается, — кашлянула женщина. — Увы, редко. Деда одного в городе нельзя оставить, он непредсказуем.

— Мда, — крякнула Софья.

— Зря ты с ним связалась, — укорила Рената.

— Приют принимает всех! — воскликнула хозяйка. — Поповкин останется с нами!

Рената засмеялась.

— Чем тебе Николай Ефимович приглянулся?

Софья тяжело вздохнула.

— Не поверишь, он в первые два дня почти нормальный был, а потом его состояние стало ухудшаться, сейчас совсем плохой. Вдруг Кирилл его возьмет. Ему нравятся пожилые люди.

— Вот еще! — фыркнула Рената. — За кого ты Кирюшу принимаешь?

— Он позаботился о Лукиной, — не успокаивалась Софья. — Чем она лучше Поповкина?

— Всем, — отрезала Рената. — Нина Алексеевна адекватно реагировала на окружающих, ходила по магазинам. И, главное, она вылитая копия тещи Кирилла, потому он и принял участие в ее судьбе. Так же, как Лера похожа на сестру Вениамина. Еще вопросы есть?

— Настя! — напомнила Софья. — Боюсь, она капризничать будет.

— Хорошо, постараюсь, — объявила Рената. — Кто новенькая?

— Дарья Васильева, — отрапортовала хозяйка, — вчера ночью Лена поехала к Кокошкину за деньгами и случайно задела ее машиной. Хотела это от меня скрыть, но потом рассказала правду. Хорошо хоть, особых травм у Дарьи нет, вывих и сильный ушиб. Не наш вариант. Она обеспечена, имеет загородный дом, счет в банке, двух взрослых детей, которые живут в Париже. Вполне способна за себя постоять.

— Какого хрена Ленка ее сюда приволокла? — возмутилась Рената. — Иметь дело с богатыми и семейными не стоит.

— Ленка не упустила возможности виски нахлебаться, — грустно пояснила Софья, — клялась, божилась, икону целовала, обещала больше ни-ни — и, на тебе, не сдержалась. Я ее потрясла, ну и все узнала. Сначала она у Кокошкина угостилась. Олег Сергеевич о нашей проблеме не наслышан, я, как ты понимаешь, алкоголизм невестки не афиширую. Накатила Ленка чуток горячительного, вышла, купила в супермаркете пузырь и вылакала. Хорошо хоть, она внешне трезвой всегда кажется, говорит разумно, не качается. Дарья поверила, что Лена выпила один бокал шампанского. Ленка умеет очки втереть.

— Вот мерзавка! — возмутилась Рената.

— Слава богу, Дарья не вызвала милицию, — вздохнула Софья, — похоже, новая гостья не из конфликтных, спокойная женщина. Она своего жениха в постели с другой бабой застала, в конце недели они собирались праздновать помолвку. Какого дьявола невестка сюда богатую тетку привезла? Мне жаль комнату. Элементарно жаба душит.

— Койка нужна простому человеку, — не успокаивалась Рената, — бедному, несчастному.

— Ленка совсем от рук отбилась, — мрачно констатировала Софья, — никчемная, глупая, уважать ее не за что. Очень она испугалась! Я буду за Дарьей ухаживать, не хочу, чтобы она шум подняла, скандал повредит приюту, помешает нам выполнить миссию, завещанную предками.

— Ленка мне поперек горла, — прошипела Рената, — все портит. Надеюсь, Дарья приличный человек.

Софья цокнула языком.

— Ну не везет Эдику! Первая его жена Лиза наркотиками увлекалась, мы ее лечили, по врачам таскали, а толку? Слава богу, от нее избавились, умерла Лизавета. Но свято место пусто не бывает. Теперь Лена-выпивоха. Не дождаться Эдику детей, прекратится род Мурмулей. Почему к нему всякая дрянь липнет?

— Он слишком добрый, вечно всем помочь хочет, — буркнула Рената. — Давно пора с Ленкой вопрос решить.

— Развод тяжелое испытание, я пока не готова, — заныла Софья.

— Скажи лучше: не хочу, — отбила мяч собеседница.

— Решение должно созреть, — заявила Софья, — я люблю сына, а Эдик привязан к Лене, она ему чем-то нравится.

— Смерть Лизки он легко пережил, — не отставала Рената. — Правда, урок ему не впрок.

— Давай отложим эту тему, — попросила Софья.

— Ага, а завтра Привалова еще парочку теток колесами переедет, — засмеялась Рената.

— Нет. Я ей внушение сделала, — твердо сказала Софья, — от Дарьи вреда не будет. Она, застав жениха с любовницей, сбежала прочь и не заметила машину. У нас прячется, потому что не хочет помолвку отмечать, надеется, жених ее тут не найдет.

— Ржач, — хихикнула Рената, — прямо в кровати?

— Да. Бедняжка! — пожалела меня Софья. — Мужик хочет с ней помириться, вот Даша у нас и затаилась. Забудь, скоро ее тут не будет. С другой стороны, она богата, я надеюсь на спонсорскую помощь. Может, купит нам новую стиралку? Но сейчас основная проблема — Настя! Настя! С Васильевой мы разберемся. Жаль, конечно, занимать комнату впустую, но из приюта никого не выгоняют, и у нас есть свободные спальни.

— Господи, успокойся, — выдохнула Рената, — устрою я девчонку!

По библиотеке разнеслась веселая песенка из мультфильма про львенка и черепашку.

— Слушаю, — ответила Рената, — ага, ага, ну, вы же понимаете, развитие ситуации непредсказуемо. Да, конечно, до свидания.

— Кто это? — осведомилась Софья.

— Вениамин, — сурово ответила Рената, — все.

— Он, вероятно, очень недоволен, — пробормотала хозяйка.

— Мда! — подтвердила Рената. — Такие вот люди! Ты сама виновата.

— Кто, я? — поразилась Софья. — В чем?

— Плохо разбираешься в людях, — рявкнула та, — твоя Лена никчемное существо. Нельзя было соглашаться на ее брак с Эдиком.

— Тише, Реночка, — залебезила Софья, — сама знаю, невестка у меня ужасная, толку от нее никакого, уважать ее невозможно.

— Что там за шум? — насторожилась Рената.

— Похоже, кто-то дверь в библиотеку открывает, — шепнула Софья, — пошли в сад через курительную.

Слуху Ренаты могла бы позавидовать горная коза: я уловила скрип и звук осторожных шагов уже после того, как дамы спешно покинули книгохранилище. Они воспользовались проходом через другую комнату и меня не увидели. А я через мгновение заметила Патрика, который шел к стеллажам с приключенческой литературой. Если он и испытал разочарование, столкнувшись со мной, то не подал вида, наоборот, заулыбался и спросил:

— Ищете детектив? Могу посоветовать Рекса Стаута.

Я охотно вступила в беседу.

— Выучила его наизусть. Вы видите перед собой профессионального читателя криминальных романов.

— Переключайтесь на фантастику, — засмеялся Патрик.

— Вы ирландец? — не утерпела я.

— Почему? — удивился он.

— Рыжеволосый, со светло-голубыми глазами человек, да еще носящий имя Патрик, сразу вызывает ассоциации с Ирландией, — пояснила я, — святой Патрик, волынка.

— Патрик — это фамилия, — пояснил психолог. — Меня зовут Адольф.

— Как Гитлера! — выпалила я. — Простите!

— Теперь будете считать меня немцем? — серьезно спросил Патрик. — Просто удивительно, до чего люди одинаково реагируют. Услышат «Адольф» и сразу — Гитлер.

— Извините, — смутилась я.

— Ничего, надеюсь, вы понимаете, почему я представляюсь Патриком? — хмыкнул Адольф. — К сожалению, я воспитывался теткой, она не смогла мне объяснить, о чем думали родители, записывая меня Адольфом. Скоро подадут обед.

Я воспользовалась предоставленным поводом и заявила:

— Побегу мыть руки. Вернее, поеду.

— Договорились с Буцефалом? — улыбнулся Патрик.

— Кресло зовут Лаурой, — пояснила я. — Оно так представляется.

— Мило, — кивнул Патрик, — извините, я хочу поискать книги.

— Конечно, не стану вам мешать, — опомнилась я и, схватив первый попавшийся на глаза том, выкатила в коридор.

Приехав в спальню, я услышала гневный вопль мобильного, подсоединенного к зарядке. Я подняла трубку. Двадцать восемь не принятых звонков от Бурдюка и такое же количество смс. Ну-ка почитаем.

«Милая, ты где?», «Даша, что с тобой?», «Ответь», «Перезвони», «Набери мне», «Страшно волнуюсь», «Я тебя люблю».

Пока я изучала сообщения, трубка снова закричала. Я уставилась на сотовый. Как лучше поступить? Отключить аппарат от сети, сделав вид, что я недоступна, или сменить номер? Но Бурдюк, судя по всему, настроен решительно, да и этот телефон знает огромное количество знакомых, мне не хочется терять связи с теми, кто общается со мной раз в году! Надо выдавить из себя страуса! Смелее! Выясни отношения с женихом и забудь о нем до конца жизни.

Я решительно поднесла трубку к уху.

— Алло!

— Ну наконец-то! — закричал экс-любимый. — Где ты шляешься?

— Оставлю твой вопрос без ответа и попрошу не использовать глагол «шляться», — сурово потребовала я.

— Котик, не дуйся, это от волнения, — замурлыкал Бурдюк. — Когда встретимся?

— Никогда, — безжалостно заявила я. — Прощай.

— Эй, погоди! — возмутился он. — Так не поступают! В субботу наша помолвка.

— Я ее разрываю!

— Да почему?

Меня охватило возмущение.

— Ты спрашиваешь всерьез?

— Естественно! — занервничал он.

— Ладно, напомню. Сегодня ночью я обнаружила в твоей постели другую женщину.

— Зая, она для меня пустое место, — заявил Казанова.

— Не хочу жить с тобой! — выпалила я.

— Почему?

— Наверное, я слегка старомодна, но считаю измену неприемлемой, — вздохнула я. — Давай расстанемся друзьями.

— А помолвка? — расстроился Бурдюк.

— Она отменяется.

— Ты не можешь так со мной поступить! — закричал хирург. — Двести приглашенных! Меня сочтут дураком, а тебя взбалмошной идиоткой.

— Честно говоря, мне наплевать, кто что скажет, — хмыкнула я. — К сожалению, я крайне брезглива. Никогда не стану пить из использованного кем-то стакана и не желаю делить мужа с любовницей. Просто и ясно.

— Ну ладно, — выдохнул Бурдюк и отсоединился.

Я обрадовалась. Слава богу, вопрос исчерпан. Сейчас вызову такси и уеду в Ложкино. Зря я испугалась Бурдюка, он не станет устраивать шумный скандал, ему это невыгодно. Попрощаюсь с Софьей, привезу ей завтра спонсорский взнос на покупку новой стиральной машины и постараюсь забыть о моих планах на семейное счастье. Рип, естественно, отправится со мной. Я посмотрела на щеночка, который безмятежно спал на ковре, разбросав в стороны лапы. Мне кажется, или он еще подрос?

Глава 6

Я внимательно разглядывала песика, и тут снова ожил мобильный. Опять Бурдюк. Вспомнив, что худой мир лучше доброй ссоры, я решила ответить:

— Да.

— Давай договоримся, — зажурчал Бурдюк.

— О чем? — вздохнула я.

— Решим общую проблему полюбовно, — заныл он.

— У нас есть общие проблемы? — удивилась я.

— Помолвка! — напомнил врач.

— Только не начинай снова! — предостерегла я.

— Зая, подумай о гостях! — воскликнул Бурдюк. — Две сотни человек! Они купили подарки! Получается, зря потратили деньги!

— Если не ошибаюсь, есть еще один повод для вечеринки — твой день рождения, — заметила я. — Смело забирай себе презенты, я на них не претендую.

— Но я уже многим рассказал о предстоящей свадьбе, — не смог скрыть раздражения Бурдюк. — Меня сочтут лгуном! Или, что намного хуже, ветреным человеком, у которого решения меняются со скоростью звука.

— Вали все на меня, — предложила я, — прямым текстом заяви: связался с блондинкой, у Дарьи в голове пшенная каша, она непредсказуема. Простите, ребята, празднуем только день рождения, подарки складируйте на столик и пошли веселиться.

— Если мужчина связался с дурой, то он и сам идиот, — возразил бывший жених, — меня такое объяснение не устраивает. Имею встречное предложение. Ты приходишь на вечеринку, и нас официально объявляют женихом с невестой.

— Давай прекратим бессмысленный разговор, — остановила я его.

Бурдюк решил выдвинуть беспроигрышный аргумент.

— Дорогая, я люблю тебя.

— У нас разные понятия об этом чувстве, — парировала я.

— Ну ладно, буду честен, — вздохнул Бурюк.

— Давно пора, — улыбнулась я.

— Клиник пластической хирургии в Москве развелось, как дворовых собак, — завел он волынку, — конкуренция ошеломительная, цены на услуги падают, пациенты капризничают. Мои дела совсем не так хороши, как кажется. Лучший способ выжить на рынке — скорешиться с крупной иностранной фирмой. Я нашел корпорацию «Мовон», американцы готовы вложить в мой центр немалые суммы. Отличный тандем: я работаю на их продукции, торгую ею, рекламирую кремы-маски, а «Мовон» поддерживает меня материально. Ну как?

— Удачи тебе во всех начинаниях, — искренне пожелала я. — Но при чем тут я?

Бурюк закряхтел.

— «Мовон» лакомый кусочек, к нему тянет загребущие лапы Сергей Лазарев. Американцы до сих пор не приняли окончательного решения, колеблются между мной и мерзавцем, который решил перебежать мне дорогу. Главный штатовский спец по инвестициям прилетает из Бостона в пятницу, я его пригласил на свой праздник. И что? Отменить помолвку? И как я буду выглядеть?

Я зевнула.

— Мы ходим по кругу. Не говори о невесте, сообщи про день рождения.

— Ты не понимаешь, — застонал Бурдюк. — Владелец «Мовона» помешан на семейных ценностях. Он оценивает не только бизнес-успех, но и моральный облик партнера. Лазарев женат, имеет ребенка. А я получаюсь вертопрах. Помолвка должна продемонстрировать американцу, что я добропорядочен, как Винни-Пух, собираюсь жениться, представить народу невесту.

— А-а-а, — протянула я. — Ничего, что та не юная девушка?

— Наоборот! — оживился Бурдюк. — Закрути я интрижку с моделью, было бы плохо. Ты лучший из всех вариантов, средний возраст, имеешь капитал. Америкосы не такие, как россияне, они считают обеспеченного человека успешным и трудолюбивым. Для них бедный — значит, ленивый или больной, понимаешь? От нашей помолвки зависит будущее моей клиники.

— Есть выход, попроси поучаствовать в спектакле свою любовницу, ту, что ночью была с тобой в постели, — посоветовала я.

— Она замужем! — взвизгнул Бурдюк.

— Мда, тебе не повезло, — хмыкнула я. — Прощай.

— Ты не придешь?

— Нет.

— Несмотря на мои просьбы?

— Да.

— О! Ты согласна! — возликовал хирург.

Я поморщилась.

— Да — в смысле нет. Все, конец.

— Ты мне должна кучу денег! — рявкнул Бурдюк. — Надо их отработать.

— За что? — поразилась я.

— На одни цветы я потратил миллион, — гаркнул скупердяй, — шоколадные конфеты, духи, билеты в театр…

Я быстро отсоединилась. Как ни печально это звучит, но настоящую цену мужчине можно узнать лишь в момент окончательного разрыва. Бурдюк казался мне интеллигентным человеком, и что выясняется? Я являюсь гарантом сделки с американцами и выгодным объектом для женитьбы, которая привлечет клиентов. Сильно сомневаюсь, что Бурдюк любил меня хоть пять минут. Он просто вульгарно просчитал свой интерес. Да, права была моя бабушка, которая повторяла: «Все плохое идет нам на пользу. Не плачь, если пришла беда, а радуйся. Через некоторое время поймешь: эта неприятность тебе во благо».

Не наткнись я ночью на любовницу Бурдюка, в субботу спокойно назвалась бы его невестой, а через пару месяцев надела бы на палец обручальное колечко, и ничего хорошего из этого бы не вышло. Вот почему Бурдюк внезапно стал торопиться с официальным объявлением о наших отношениях! Наивная Дашенька мечтала о романтической любви, а Бурдюк думал о партнерстве с американцами.

Телефон снова ожил.

— Ты скотина! — заорал хирург. — Никто не имеет права меня бросать! Позорить! Лишать контракта! Слушай сюда! Я тебя заставлю присутствовать в субботу в ресторане! Похищу, обколю лекарствами, привяжу к стулу! Но ты будешь сидеть на вечеринке! Лучше согласись по-хорошему! Иначе я за себя не ручаюсь! Ты меня не знаешь! Я способен на многое!

— Не сомневаюсь, — процедила я.

— И правильно, — завизжал он, — один укол, и ты вообще лишишься возможности спорить! Превращу тебя в идиотку! Будешь кивать и соглашаться! У меня много связей! ОМОН! Спецслужбы! У всех есть жены, я натягивал им морды. Не начинай войну! Ну, как, придешь, зая?

— Никогда! — отрезала я.

— Котик, — снова ласково запел Бурдюк, — оцени ситуацию трезво. Ваш дом в Ложкине не охраняется, на окнах отсутствуют решетки, а замки открываются пальцем. Не считать же за секьюрити жирных кабанов на въезде в поселок? Войти ночью в твой особняк — как на два пальца плюнуть. Слышала про инъекции «Морола»[5]? Один кубик, и ты покорно следуешь со мной в ресторан, улыбаешься, киваешь и выглядишь прекрасно. То, что у женщины под воздействием лекарства отключена воля, никто не поймет. Давай дружить! Иначе я за себя не отвечаю!

Я постаралась говорить уверенно:

— Спасибо, милый, за предупреждение, но теперь уж точно я умываться с тобой на одном гектаре не стану. Прощай.

— Значит, война? — прошипел Бурдюк. — Отлично! Тебе пойдет красное платье!

— У меня такого нет! — глупо возразила я. — И вообще, я не люблю этот цвет.

— Знаю, что избегаешь пожарных оттенков, но я надену на невесту то, что выберу сам! — пообещал хирург. — Хотел по-хорошему, но ты гадина! Не спрячешься! Знаю номер твоей машины, мне о тебе все известно! Да… да мне…

Я отключила мобильный, поехала в кресле в ванную, умылась, потом вырулила в коридор и отправилась на поиски Софьи.

Хозяйка нашлась в кабинете. Когда я въехала в комнату, она, похоже, занималась счетами.

— Как ваша нога, Дашенька? — заботливо спросила Мурмуль.

— Болит, — призналась я, — наступать больно, а когда сидишь — ничего, главное, на нее не опираться. Но я бойко прыгаю на правой и смогу вести автомобиль.

— Ну это навряд ли, — усомнилась Софья.

— При автоматической коробке отсутствует педаль сцепления, левая нога не участвует в процессе, — пояснила я, — а правая у меня в полном порядке. Во время движения проблем не возникнет, небольшая заминка может случиться в момент посадки и высадки. Но с помощью костылей я справлюсь. Ваша инвалидная коляска замечательная, она элементарно складывается и помещается на заднем сиденье. Если разрешите временно попользоваться Лаурой, буду вам крайне благодарна.

— Катайтесь сколько душе угодно, — мигом предложила Софья, — она пока, слава Господу, никому, кроме вас, не понадобилась.

Я опустила глаза.

— У меня просьба.

— Буду рада ее выполнить, — заявила Мурмуль.

— Я понимаю, что занимаю комнату, которая должна принадлежать бедному, лишенному крова человеку, — завела я. — Хотела от души поблагодарить вас и уехать.

— Не стоит благодарности, — перебила меня хозяйка приюта, — наш долг поддержать человека в тот момент, когда ему понадобилась помощь, независимо от его материального положения.

Я кивнула.

— Понимаю, но мне есть где жить, а, допустим, Светлане — негде. Однако, простите, я не могу сейчас покинуть приют.

— Что случилось? — испугалась Софья.

— Придется озвучить некрасивую историю, — вздохнула я.

Мурмуль ободряюще улыбнулась.

— Ничего, я слышала разное.

Когда мой рассказ завершился, Софья всплеснула руками.

— Извините, но ваш жених мерзавец!

— В связи с этим хочется сказать «спасибо» Лене за наезд, — улыбнулась я, — ваша невестка спасла меня от большой беды. Правда о Бурдюке непременно бы со временем открылась, но оформлять развод очень муторно. К тому же я человек советского воспитания, мне неудобно оформлять брачный контракт, поэтому при разводе непременно возникли бы финансовые проблемы.

— Сочувствую, — пробормотала Софья, — поверьте, вы непременно найдете свое счастье. Оставайтесь в приюте сколько хотите.

— Гости созваны на субботу, думаю, в воскресенье хирург признает свое поражение и успокоится, — оптимистично предположила я.

— Дай-то Бог, — помрачнела хозяйка, — у нас иногда останавливаются женщины, сбежавшие от мужа-насильника. Как правило, позже мы отправляем их в другие города. Увы, сильный пол мстителен. У мужчин развит инстинкт собственника, их бесит, когда бунтует тот, кого они считают своей вещью.

— Например, жена или невеста, — кивнула я.

Софья подперла щеку кулаком.

— Знаете, какое количество москвичек терпит побои? На побег решаются единицы, остальные вытирают слезы, замазывают синяки и утешаются мыслью: «Бьет — значит, любит». И несть числа тем, кто закрывает глаза на пьянство супруга или его измены.

— Это не мой вариант, — отрезала я.

— Очень хорошо, — кивнула Софья, — но вы в опасности. Лучше не возвращаться пока в дом, а пересидеть у нас.

— Вот сидеть-то как раз я и не собираюсь, — фыркнула я, — объясните, какая вам нужна стиральная машина, я поеду и куплю.

— Но откуда вы узнали про нашу проблему? — заморгала Мурмуль.

— Вы сами во время завтрака рассказали, а потом, совершенно случайно, выбирая в библиотеке книгу, я стала свидетелем вашей беседы с Ренатой, — призналась я.

Софья встала и открыла форточку.

— Ну, тогда вы знаете, что основная моя головная боль на сегодня — это Настя. Со стиралкой вопрос решаем, но вот что делать с девочкой?

— Может, я смогу помочь и здесь? — предложила я.

Мурмуль села в кресло.

— Давайте я введу вас в курс дела. Понимаете, легко предоставить человеку кров, еду и одежду. Но ведь здесь лишь временное пристанище. Конечно, скорее всего, Николай Ефимович останется с нами навсегда. Вы видели старика, он не приспособлен к жизни в социуме. Об индивидуумах, подобных Поповкину, должно заботиться государство. Хотя больной, одинокий дед имел койку в доме престарелых, но там ужасные условия! Я не знаю, кто надоумил Николая Ефимовича приехать к нам, не понимаю, каким образом он преодолел путь через всю Москву без денег, в состоянии безумия.

— Бедняга очень хотел избавиться от заботы органов социальной опеки, — вздохнула я.

— Похоже на то, — согласилась Софья. — Не в наших правилах оставлять кого-либо на постоянное жительство, мы лишь остановка в пути. Но для Николая Ефимовича решили сделать исключение, это особый случай.

Я внимательно слушала хозяйку. Сегодня за завтраком, когда Софья озвучивала историю про добрую Клару, она показалась мне экзальтированной, готовой без разбору кидаться на помощь любому бомжу, оказывать материальную поддержку пьянице. Этакой доброй до глупости дамой, которая прячет под крылом каждого бродягу, независимо от того, что за причины сделали его бездомным. Но сейчас передо мной сидит умная женщина, на самом деле добрая и отлично понимающая — можно без конца давать маргиналу бесплатные бутерброды и окончательно превратить его в паразита, а можно научить человека самостоятельно зарабатывать себе на кусок хлеба и помочь стать личностью.

В «Приют доброй Клары» впускали всех и каждому давали шанс изменить свою жизнь к лучшему. После появления в доме нового человека Софья начинала вести с гостем беседы и понимала, что ему лучше предложить. У хозяйки убежища много знакомых, все они так или иначе включены в благотворительную деятельность. Например, Рената, которая подыскала идеальный вариант жилья для Леры и Насти. Валерию, как уже известно, выгнала из дома свекровь. Сначала Софья успокоила бедняжку, купила ей одежду, дала возможность отдохнуть, а потом Рената нашла некую Ромальцеву, которой требовалась сторожиха для квартиры.

Ну, согласитесь, лучше и не придумать. Лера получала на пять лет бесплатное жилье, она могла выйти на работу и спокойно воспитывать Настю. За столь длительный срок может произойти разное. Вполне вероятно, что Лера встретит мужчину, который станет ей супругом, а Настеньке отцом. Валерии предоставили шанс, за который многие женщины ухватились бы зубами и ногтями. И как Лера им распорядилась?

Рената вручила ей адрес и велела как можно быстрей ехать к Ромальцевой. Валерия вроде обрадовалась и отправилась к Евгении Михайловне. Хозяйке апартаментов понравилась будущая сторожиха, и они с Лерой ударили по рукам. А Ренате тем временем позвонил звезда шоу-бизнеса и певец Вениамин и спросил:

— Реночка, не посоветуешь мне помощницу по хозяйству? Плачу сто тысяч в месяц.

Ясное дело, Рена моментально соединилась с Валерией и воскликнула:

— Запиши еще один адресок. Там тебя ждет Веня. Просто сказочное везение! В один день обретешь и бесплатное жилье, и хорошую службу.

— Ладно, — без особого энтузиазма откликнулась Лера. Похоже, она совсем не обрадовалась наметившейся перспективе.

Через короткое время с Ренатой вновь связался Вениамин.

— Твоя протеже отказалась от места.

— Почему? — поразилась Рена.

— Ей мой пентхаус показался слишком большим, не понравилось, что я часто устраиваю вечеринки, много уборки, — перечислил аргументы домработницы Вениамин.

— Ты собираешься платить ей хороший оклад! — возмутилась Рената. — Лере не бесплатно работать предстоит!

— Люди хотят получать бабки, а не зарабатывать их, — вздохнул голосистый соловей, — вот меня постоянно пресса помоями обливает. Да ни один журналюга гастролей не выдержит, сломается через неделю.

Рената, в отличие от слишком доброй Софьи, может разозлиться и в гневе крепко вломить человеку. Недолго думая, она соединилась с Лерой и принялась бичевать подопечную:

— С ума сошла? Сто тысяч на дороге не валяются!

— Он хочет за них получить рабыню, — запричитала Валерия, — был готов прямо сегодня меня к швабре приковать.

— Ну и хорошо! — воскликнула Рената. — Начнешь новую жизнь. Самостоятельную, независимую.

— Кстати, о жилплощади, — занудила Лера. — Я от нее отказалась!

На мгновение Рената лишилась дара речи, а потом заорала:

— Ты на голову упала? Это предложение уникально. Бесплатная трешка!

— Все не так шоколадно, — возразила Лера, — дом блочный, лифта нет, надо переть на пятый этаж пешком. Мусоропровод отсутствует, потаскайся на двор с ведром в любую погоду! Мебель старая, плита газовая, времен рождения Бабы-яги. Окна простые, не стеклопакеты.

— Ты не покупаешь апартаменты, — перебила Рена, — их тебе предоставляют безвозмездно.

— На пять лет! — уточнила Валера.

— А ты хотела навсегда? — не выдержала Рена.

— Не отказалась бы, — подтвердила Лера, — если в хорошем месте подарят, а не на помойке. И хозяйка вовсе не бесплатно жить предлагает.

— Евгения Михайловна попросила у тебя деньги? — усомнилась Рената.

— Нет, — неохотно ответила Лера, — она все говорила: «Живи даром, но чисти аквариумы». А их два, мыть надо раз в три месяца. Там хлопот! Инструкция на семи страницах. И рыб с черепашками нужно кормить! Колготня! Я решила, что мне надо собой заняться, отдохнуть, покупаться в море. Короче, сажусь в поезд, еду на курорт.

— Где ты взяла деньги? — поразилась Рената.

— Неважно! Встретила хорошего человека, — засмеялась Валерия, — вся моя жизнь до сегодняшнего дня сплошная пахота на мужа, свекровь, ребенка. Я имею право на личное счастье. Пока, Рена!

— А Настя? — завопила Рената. — Ты о дочери подумала?

Валерия отбила подачу:

— Давай поставим вопрос иначе: обо мне кто-нибудь подумал? Настенька у вас поживет. Вернусь, позвоню, подыщете мне тогда квартирку в центре. Бесплатную.

Глава 7

Софья скрестила руки на груди.

— Не в моих правилах осуждать людей, но Валерия поступила некрасиво.

Я опустила голову. Богатство упало мне на голову внезапно, наша семья получила наследство. Мы не растратили деньги попусту, умело распорядились ими, я стала очень обеспеченной дамой, а вот материальное положение моих подруг не изменилось. Наиболее близких было три: Оксана, Маша и Валентина.

Ксюша успешный хирург, она много зарабатывает, купила себе большую квартиру в Куркине и крепко стоит на ногах. Маша замечательный переводчик, она востребована, постоянно летает по всему миру, к тому же у нее муж-бизнесмен, и она совсем не нуждается. А вот Валечка Крюкова служила воспитательницей в детском саду, одна поднимала сына-студента и жила в крохотой однушке общей площадью двадцать квадратов. Меньше всего мне хотелось, чтобы Валечка завидовала мне, но что должна была ощущать Крюкова, приезжая в Ложкино? И я, посоветовавшись с родными, решила купить Вале квартиру, двушку. Крюкова обрадовалась безмерно, тем более что мы предложили ей выбрать район.

— Останусь в Марьине! — закричала она.

— Глупости, — заспорил Аркадий, — там ужасная экология, перебирайся в Теплый Стан.

Валечка посопротивлялась и согласилась, мы подобрали дом, который смотрел окнами на лес, и начали считать деньги.

— Если хорошо продать твою однушку, то мы доплатим до двухкомнатной, даже не взяв кредит, — обрадовался Кеша.

Валечка неожиданно смутилась.

— Никита учится в Марьине, как ему из Теплого Стана туда ездить?

— На метро, — пожала плечами Маша.

— Придется мальчику вставать в пять утра, — всхлипнула Валечка.

— Ну я же встаю, — заявила Манюня, — тащусь к восьми в школу из Ложкина.

— Тебя везут в теплой машине, которую подают к подъезду, — напомнила Крюкова, — небось спишь на заднем сиденье. А Киту придется спускаться в подземку. Почувствуй разницу.

Мы притихли и решили не продавать старую квартиру Крюковой: впоследствии Валя сможет ее сдавать и получит неплохую прибавку к зарплате. Новую двушку пришлось ремонтировать, покупать туда мебель, в результате мы потратили большую сумму, чем могли себе позволить. Я пыталась немного сэкономить, но Никита четко знал, какую он хочет кровать и какие занавески. Аргументы его звучали так:

— Мы один раз в жизни оборудуем жилье и не настолько богаты, чтобы приобретать дешевку. Поэтому нужны шторы из Италии.

В конце концов Крюковы переехали в новые апартаменты.

Я вздохнула спокойно и спросила:

— Ну, теперь будешь искать жильцов в однушку? Думаю, можешь рассчитывать на нормальную сумму от сдачи старой квартиры.

Валечка замялась.

— Вероятно.

Меня удивила ее реакция. Я бы на месте Крюковой уже обклеила весь район объявлениями, но потом я решила, что помогла Вале вылезти из тесной берлоги, остальное не мое дело.

Через месяц ко мне в Ложкино прикатил Никита и устроил неприличный скандал. Если проигнорировать истерические вопли, то суть претензий парня была такова: у них с мамой нету больше счастья, разрушена крепкая семья Крюковых, перерезана пуповина, которая соединяла Валю с Никитой, теперь мать и сын чужие друг другу люди. На вопрос, кто же виноват в этой метаморфозе, последовал ответ: Даша Васильева.

Я испугалась, что парень заболел, и попросила:

— Кит, ляг на диван, померяй температуру.

Невинное предложение вызвало новый приступ агрессии.

— Ты наша беда, — затопал ногами Никита, — у меня нету машины. Каково тащиться через весь город на метро, а? Сама небось на иномарке рассекаешь. А мои друзья? Они все живут в Марьине, никто не желает в Теплый Стан в гости ездить. Из-за тебя передо мной встал выбор: жить вместе с любимой мамой, лишившись общения с приятелями, или остаться на старой квартире, бросив мать, которую я обожаю.

— И ты выбрал первый вариант? Любовь к матери пала при мысли о поездках в метро и на маршрутке? — не выдержала я.

— Мама рыдает в одиночестве, — завизжал Никита, — я мучаюсь! Кто тебя просил к нам лезть? За каким чертом ты предложила нам новую квартиру? Нам и в старой замечательно жилось!

Слава богу, на этой фазе беседы со второго этажа, привлеченный криками, спустился Кеша и выставил Никиту вон. Я не сержусь ни на Валечку, ни на ее эгоистичного сына и непременно поздравляю их по телефону с праздниками. Крюкова изображает радость, произносит дежурную фразу:

— Надо почаще встречаться, — но меня в гости не зовет и сама не звонит.

Оксана и Маша в курсе этой истории, но они ее не комментируют, Маруська лишь один раз откровенно сказала:

— Мусик, не всем следует помогать!

Очевидно, Валерия — духовная родственница Валечки и Никиты Крюковых. Не стоило вытаскивать Леру из болота.

— Мы не можем надолго оставить в приюте Настю, — печально говорила Софья, — девочка должна посещать школу, ее необходимо регулярно показывать врачу. Я не имею никакого права заниматься ребенком, это противозаконно. Одно дело — дать кров матери с дочерью, и совсем другое, когда несовершеннолетняя оказывается на ваших руках без родителей.

— Да уж, — вздохнула я.

— Проблема! — повторила Софья. — Сейчас первоочередная задача — найти девочке опекуна! Если бы Настя хорошо слышала, я бы быстрее устроила ее судьбу. Но она инвалид. Существуют особые аппараты, их имплантируют прямо в ухо, вот только цена кусается! В общем, я работаю по всем направлениям. Наши люди редко берут на попечение инвалидов, а доктора, хоть и давали клятву Гиппократа, без денег не вернут Насте слух.

— Сколько стоит операция для девочки? — спросила я.

— Точной цифры не назову, но дорого, — пригорюнилась Софья. — Мы существуем на частные пожертвования и не располагаем миллионами.

— Уточните, о каких деньгах идет речь, — сказала я, — могу подключиться, обзвонить приятелей, вместе сумму и соберем.

— Было бы здорово, — посветлела лицом Софья.

Дверь в кабинет распахнулась, вошел мужчина лет пятидесяти, одетый в летний костюм.

— Егор! — обрадовалась Софья. — Знакомься. Даша — новая гостья.

— Очень приятно, — поклонился гость.

— Егор, наш добрый ангел, — зачастила хозяйка. — Представляешь, Дашенька предлагает начать сбор средств для Насти. Надо срочно выяснить стоимость импланта.

— Отлично, — потер руки Егор, — но я хотел обсудить с тобой кое-какие дела, начнем с крыши.

— Она протекает, — загрустила Соня, — а впереди зима.

Мужчина достал из портфеля документы.

— Вот смета на ремонт.

— О! — подпрыгнула хозяйка. — У меня в глазах потемнело.

— Есть более бюджетный вариант: металлочерепица. Но она недолговечна, — забубнил Егор, — получается сомнительная экономия. Лучше один раз потратиться, но иметь гарантию от потопа на десять лет, чем постоянно латать дыры.

Я кашлянула.

— Простите, покину вас.

— Отдыхайте спокойно, — кивнула Софья. — Нет противнее темы, чем ремонт.

Я нажала на джойстик, Лаура объявила:

— Маршрут неизвестен, — но я теперь знаю, как справляться с норовистым креслом.

Не следует прислушиваться к его комментариям, надо спокойно поворачивать рычажок.

— Обед! — закричал Вадим.

Мне не хотелось есть, поэтому я проигнорировала приглашение, но поехала на кухню. Если хозяйка потеряла аппетит, ее питомец все равно должен вовремя получить полную миску еды. Хотите вырастить здоровую, крепкую собаку — никогда не пропускайте время ее кормления.

Когда Рип от пуза наелся курятины с рисом, я вернулась в свою комнату и начала решать насущные проблемы. Первый звонок был сделан в автосервис, мастеру Борису.

— Без проблем, Даша, — обрадовал меня парень, — перегоню вашу машину к нам и предоставлю вам другую. Куда ее доставить?

— К супермаркету «Веселая корова» в Крылатском, — после небольшого колебания ответила я. — Когда вас ждать?

— Давайте сначала пригоню новую тачку, а уж потом заберу вашу, — предложил Борис.

— Отлично, — обрадовалась я. — Сколько вам понадобится времени?

— Полчаса, — заявил мастер, — тут близко, мы на Новой Риге, а магазин почти около съезда со МКАД на эту магистраль.

— Шикарно! — воскликнула я. — Встречаемся на парковке. Да! Мобильный я выключу. Поэтому просто подождите меня на улице.

— Для вас, Дашенька, что угодно, — заверил Борис.

Я начала собираться. Небольшие чаевые, которые регулярно получает от членов нашей семьи Боря, сделали его преданным помощником госпожи Васильевой. Конечно, поговорка «не имей сто рублей, а имей сто друзей!» справедлива, но в наши времена безотказно срабатывает иная мудрость: заплати сто рублей, и не придется тревожить сто друзей. Не следует делать из приятелей палочки-выручалочки, кое-какие проблемы можно решить, расстегнув кошелек. Да, в прошлые годы, переезжая с квартиры на квартиру, мы бросали клич, и в час «икс» десяток добровольных помощников начинал таскать диваны и кресла в грузовик. Но сейчас есть фирмы, которые охотно доставят ваши вещи по любому адресу. Пожалейте друзей, подумайте об их позвоночниках, лучше заработайте денег на профессиональных грузчиков. Близких надо любить, а не использовать в качестве тягловой силы.

Увидев, что я спешу к двери, Рип заскулил и побежал за креслом.

— Тебе лучше остаться дома, — сказала я, — скоро вернусь.

Но щенок так отчаянно зарыдал, что я посадила его на колени и велела:

— Сидеть тихо! Не высовывайся из-под пледа. Сегодня нет дождя, но прохладно.

Собачка свернулась калачиком на моих коленях и засопела. Я приказала Лауре двигаться вперед и очутилась на улице. Никто меня не остановил, не спрашивал, куда я направилась, и не кричал «Стой». Выезд и въезд в приют были абсолютно свободными, здесь никого не удерживали силой.

До супермаркета я домчалась за десять минут, Лаура, оказывается, могла развить приличную скорость, а еще она бойко шагала по ступенькам. Не обнаружив на парковке Бориса, я решила зайти в магазин и купить себе шоколадку.

— Ишь, приперлась людей пугать, — безо всякого стеснения сказал охранник, когда моя коляска поравнялась с ним.

— Сюда запрещено входить инвалидам? — осведомилась я.

— Не фига грязь на колесах тащить! — нахамил секьюрити.

— Вон там женщина с коляской, — пожала я плечами, — ее вы пропустили.

— Она с ребенком, а ты заразная, больная, покупателей распугаешь, — высказался парень.

— Сейчас чихну на тебя, — пообещала я, — заработаешь чуму.

— Чего? — попятился идиот.

— Или накашляю, — мстительно пообещала я, — еще могу обнять! Тогда моя холера вкупе с оспой к тебе переберутся. Эй, ты куда?

Охранник кинулся в глубь супермаркета, я пожала плечами и поехала к стеллажам со сладким. Ну, чего мне хочется? Зефир, шоколад, батончики, мармелад…

— Слышь, тетка, подвинься, — сказал грубый голос.

Я обернулась, справа от меня маячили два подростка.

— Отвали, — велел один.

— Дай людям подойти, — вкрадчиво произнес второй.

— Я вам не мешаю, — спокойно возразила я.

— Еще как под ногами путаешься, уродина, — брякнул первый, — гля, Колян, у ней часы суперские, с брюликами.

— Снимай, — лениво приказал Колян, — и серьги до кучи. Павлуха, позырь у ней в сумке, че там есть?

— Мальчики, здесь полно охраны, — напомнила я.

— Ха, — оскалился Николай, — тут мертвая зона, камеры не берут.

— Лучше вам уйти, — посоветовала я.

— Иначе что? — заржал Павел. — Плохо будет?

— Да уж нехорошо, — вздохнула я.

— Ржу не могу, — зашелся Николай, а Павел легко выдернул меня из кресла.

Я уцепилась за стеллаж, поджала левую ногу и постаралась удержать за пазухой Рипа.

— Блин, она стоит! — удивился Павел. — Притвора!

— Одна нога у ней того, плохая, — отметил Николай и плюхнулся в кресло. — Гипс на ней. Ну, тетя, поскучай тут, а мы поехали. Прикольно! Ща покатаюсь.

— Смена владельца, — забеспокоилась Лаура. — Вес изменен.

— Че оно поет? — удивился Николай. — Типа радио! Ржачно. А говорят, инвалиды бедные. Врут.

— Смена владельца, — нервничало кресло.

— Лаура, опасность, — на французском сказала я.

Кресло завыло.

— Угроза жизни Дашки-какашки!

— Верно, действуй, — приказала я, — убей врага.

— Нет такой функции, — объявила Лаура.

— А какая есть? — заинтересовалась я.

— Немедленное катапультирование, — предложила коляска.

— Слышь, Колян, лучше вылезь, ну ее в задницу, — испугался Павел, — не по-нашему болтает. Вдруг она иностранка?

— Выпендривается, — отмахнулся Колян и начал жать на кнопки управления.

Я осторожно опустила Рипа на пол.

— Лучше послушай приятеля, и разойдемся с миром.

— Часы снимай! — заорал Павел.

— Ну ладно, я предупредила, — вздохнула я, — честно говоря, не знаю, что будет дальше, ни разу еще не использовала эту функцию, но предполагаю, произойдет нечто ужасное!

Павел сжал кулаки, шагнул ко мне и резко выдернул сумку.

— Опасность для жизни! — запищала я. — Лаура, пользователь Дашка-какашка выкинут вон. Тебя занял враг. Катапультируй его.

Дальнейшие события заняли секунды.

Кресло затряслось, Николай вцепился в подлокотники и попытался встать. Павел схватил меня за руки и начал расстегивать браслет часов.

— Люди! — закричала я. — Грабят!

То ли подростки не соврали насчет мертвой зоны, то ли мерзкий секьюрити решил не приходить на помощь даме-инвалиду, которая посмела нагло въехать в супермаркет, но на выручку мне поспешил только Рип. Щенок вцепился лапками в джинсы подростка и пополз вверх. Павел попытался стряхнуть его, но Рип держался крепко, он словно прилип к врагу и медленно, но верно передвигался к его лицу.

— Павлуха, — сдавленным голосом сказал Николай, — оно меня не выпускает.

— То ли еще будет, — мстительно пообещала я и не ошиблась.

Послышался сильный щелчок. Тело Николая изогнулось, взмыло в воздух и, словно гигантская птица, взлетело над рядами стеллажей.

— Мама! — завопил негодяй. — Мама-а-а-а!!

Раздался визг, скрежет и вопль.

Павел попятился, уронил мою сумку, споткнулся о нее и с возгласом:

— Блин! — шлепнулся на спину.

И тут настал звездный час Рипа. Быстро перебирая лапками, щенок добрался до лица подростка и азартно укусил его за нос.

Я вцепилась в стеллаж и расхохоталась.

— Опасность ликвидирована, — отрапортовала Лаура, — ракетная атака не понадобилась. Оружие не применялось.

Я заморгала. Ракетная атака? На что еще способно кресло? Пожалуй, я не буду думать о возможностях Лауры. Займусь другими делами.

Глава 8

Я наклонилась, оторвала Рипа от рыдающего Павла, подняла сумку, села в кресло, положила храбрую собаку на колени, прикрыла ноги пледом и велела Лауре:

— Вперед. Интересно, где сейчас Николаша?

Ответ на вопрос я получила очень скоро. Выехав из-за стеллажей, я увидела багровую продавщицу рыбного отдела, которая размахивала руками и спешила к громадному аквариуму, заполненному раками и живой рыбой. Среди форелей и стерлядей пускал пузыри мой обидчик. Я мысленно прикинула траекторию полета и восхитилась дальнобойностью Лауры. Изготовители кресла были беспощадны к врагам больных людей.

Цены в супермаркете не радовали, поэтому толпы покупателей здесь не наблюдалось. Испуганная торговка растерянно моргала. Она явно потеряла дар речи. Я уставилась на аквариум. Похоже, Николай шевелит руками и ногами, а голова хулигана торчит над водой. Физическому здоровью негодяя ничего не угрожает, но он напуган до предела.

— Посоветуйте хорошую рыбку к ужину, — нараспев произнесла кудрявая женщина в кожаном пальто, выходя из лабиринта стеллажей.

— Ассортимент перед вами, — ответила продавщица, у которой, несмотря на шок, сработал автопилот.

— Свежие? — поинтересовалась покупательница.

Торговка ответила:

— Вчера доставлены. Форель, стерлядь, черепахи.

— А кто там в ботинках? — прищурилась тетка. — Первый раз вижу рыбу в обуви! Новый сорт?

— Не знаю, — пролепетала продавщица, — стою спокойно, вдруг летит орлом. Из левого угла! Спланировал в воду!

— Интересно! — оживилась покупательница. — Летучая рыба? Вероятно, она прямо из цистерны самоходом прибыла. Надо брать ее целиком или режете?

Я уставилась на тетку. Она не видит, что в воде человек? Лицо торговки стало терять оттенок старой свеклы.

— Ценника еще не дали!

— Так поторопите, — капризно велела покупательница.

Продавщица повернула голову и заорала:

— Надь! Скока стоит кило летучей рыбы?

Я изумилась. Хозяйка прилавка еще глупее покупательницы? Обе не сообразили, что Николай несъедобен? То есть съесть-то его можно, но в России каннибализм под запретом.

— Ща проверю, — донеслось из подсобки.

— За чем очередь? — весело спросил мужчина, подошедший к прилавку.

— Только что выбросили рыбу, летучую, — пояснила тетка, — цену выясняют.

Я улыбнулась. Глагол «выбросили» давно исчез из обихода, мадам в кожаном пальто подзадержалась в 90-х годах прошлого века.

— Да ну? Ни разу не пробовал, — потер ладони дядька. — Где она?

— Вон там, в ботинках, — ответила тетка.

— Ваще-то она в одежде, — сообщил через пару секунд мужик. — Странно, а?

— Холодно, вот дорогую рыбу и приодели, чтобы не простудилась в дороге, — пожала плечами тетка. — Послушайте, если они ее не режут, давайте на двоих купим. Чур, мне голова!

— Нашлась хитрая, в щеках весь навар, — насупился покупатель.

Я заморгала. Весь мир сошел с ума? И мужчина, и женщина, и продавщица всерьез обсуждают продажу Коли?

— Верка, у нас летучей рыбы нет! — загремело из подсобки.

— Че тогда у меня в аквариуме плавает? — справедливо поинтересовалась Вера.

— Может, таракан? — предположила Надя. — Они везде пролезут.

— Не-е, — не согласилась продавщица. — Больно велик.

— Гималайский сорт, — заорала Надежда.

— Нашлась накладная! — обрадовалась Вера. — Говори цену, покупатели ждут, да позови Мишку, одной мне этого гималайского не достать.

Дверь за спиной Веры открылась, появилась стройная девушка.

— Я про тараканов говорю, — уточнила она, — гималайский сорт, они здоровущие. Вау! Кто это у тебя в аквариуме? Мамочка!

Николай встрепенулся, забил руками и ногами, потом жалобно спросил:

— Где я?

Глаза парня встретились с моими, я помахала ему рукой.

— Ой, тетенька, не надо! Я больше не буду, — взвизгнул подросток и нырнул.

— Говорящая акула! — прошептала покупательница.

— Беру целиком, — не растерялся мужчина.

— Я первая пришла, — ринулась в бой тетка.

— Ихтиандр! — заорала Надя. — Вы че? Не видите? Жаберный человек!

— Он живой, — вторила ей Вера.

— Дайте мне голову, — алчно требовала покупательница.

Николай, успевший снова высунуться из воды, с воплем ушел на дно. Из подсобки вышел помятый мужик в резиновых сапогах, с сачком в руке.

— Кого достать? — зевнул он.

— Ихтиандра, — выпалила Надя, — вау! Прям как в кино! Ихтиандр влюбится в того, кто ему поможет. Мишка, дай мне сачок!

— Я первая пришла! — орала покупательница.

— Кончились времена, когда торговля себе лучшее загребала, — подхватил мужик, — теперь главные покупатели. Ихтиандр мой.

— На Ихтиандров цены нет, — заявила Вера.

— Жулики! — заорал мужчина.

— Как свежее, так себе, нам одну тухлятину, — вторила ему тетка, — дайте жалобную книгу.

Надя воздела руки к небу:

— Люди, очнитесь! Вы хотите сожрать Ихтиандра! Он настоящий! Дышит!

— На фиг мне снулая рыба, — выдвинул новый аргумент мужик. — Дышит, и очень хорошо.

— Варвары! — затопала ногами Надя. — Готовы сожрать уникальное существо.

— Вылавливать его или без дела стоять? — в перерыве между зевками спросил Миша.

— Да! — грянули покупатели.

— Нет! — завопила Надя.

— Надоели все, — сказал рабочий и ушел.

— Ничего, сами ужин добудем, — азартно пообещал мужик и направился к аквариуму.

— Моя голова, — заверещала покупательница, — никому не отдам.

— Голова моя! — в ужасе проорал Николай, всплыв на поверхность. Я во все глаза наблюдала за развитием событий. Похоже, в супермаркете работает креативный дизайнер, он решил украсить аквариум и запустил в воду небольших пластмассовых лебедей. Белые птички покачиваются на поверхности, башка Коли торчит аккурат посреди стаи, ну просто лебединое озеро Ихтиандра!

— Колян, — простонал Павел, появляясь в рыбном отделе, — он мне нос откусил! Ваще на фиг отгрыз. Бежим отсюда.

— Второй Ихтиандр, — обрадовалась тетка, — тут и спорам конец. Мой тот, что в воде, а ваш пеший!

— Почему? — насупился мужчина.

Бабенка указала на сильно распухшее лицо подростка.

— Видно, его уже разделывать начали! Мне на стол гостям целый нужен, чтоб красиво было.

— Они сумасшедшие! — выдохнула Надя. — Ау! Очнитесь. Перед вами простой человек! Не Ихтиандр! Тот в воде!

Тетка вылупила глаза, мужик крякнул, Николай неожиданно резво выскочил из стеклянного куба и бросился в ряды стеллажей, Павел кинулся за приятелем, я поехала к выходу. Интересно, как скоро в газете «Желтуха» появится статья об Ихтиандре, который живет в аквариуме супермаркета и является царем лебединого озера?

Тихо посмеиваясь, я купила в одном из магазинчиков у касс симку, засунула ее в мобильный, отправила Мане смс-сообщение: «Это мой новый номер», погладила ручки кресла, потрепала Рипа между ушами и сказала:

— Вместе мы сила! Ну ладно Лаура, в нее производители встроили спецпрограмму «катапульта», но ты, Еврипид. Где щенок, месяц живущий на свете, обучился подобным трюкам? Как ты догадался, что Павла надо укусить за нос?

Сами понимаете, ни кресло, ни собачка не дали ответа. Я выехала на парковку и увидела Бориса около здоровенного, смахивающего на троллейбус, джипа.

— Великоват для вас, — признал Боря, когда я вскарабкалась за руль. — Но это единственный вариант без надписи «Тестдрайв» на кузове. Справитесь?

— Без проблем, — оптимистично пообещала я, — мне ездить всего-то до воскресенья. И я не собираюсь постоянно сидеть за рулем, так, смотаюсь пару раз в магазин.

— Супер, — кивнул Боря, — джип самый современный, с навороченным компом и встроенным навигатором. Заводите мотор.

Я нажала на кнопку. Раздалось ровное гудение.

— Здорово, да? — засветился от радости Борис. — Пользуйтесь на здоровье, потом оплатите.

Я включила поворотник и вырулила на улицу. Большой разницы в управлении моей малышкой и этим слоном нет: руль, педали и переключение скоростей. Надо лишь учитывать изменившиеся габариты машины.

Рип заворочался на коленях, я осторожно переместила его на пассажирское сиденье, но щенок, недовольно сопя, вернулся на место.

— Мне неудобно управлять машиной, — сказала я и опять устроила храброго щенка на месте пассажира.

Но, похоже, Рипу от родителей досталось громадное упорство. Напряженно сопя, он перелез через подлокотник и вновь очутился на моих ногах.

Совершив более десятка бесплодных попыток уговорить Рипа устроиться в соседнем кресле, я сдалась. Бедный найденыш боится, что я исчезну, а он вновь очутится в страшном дворе, у мусорных баков, в обществе голодных крыс. Не следует нервировать малыша, со временем он успокоится и перестанет вести себя, как детеныш кенгуру, а пока пусть остается на коленях хозяйки.

Поняв, что его больше не перекладывают, Рип мирно задремал, а я расслабилась. Две проблемы решены: у меня новый номер телефона и другая машина. Бурдюк не врал, когда говорил о своих могущественных знакомых. Как-то раз хирург сказал мне:

— Некоторые считают, что могут спокойно обманывать народ и ничего им не будет.

— Ты столкнулся с мошенником? — сообразила я.

Бурдюк поморщился.

— В нашей стране грабительское налогообложение, приходится прибегать к некоторым уловкам, чтобы государство окончательно тебя не разорило. Мы с клиентами решаем проблему так: в договоре указываем небольшую сумму оплаты, проводим ее по кассе, а большую часть гонорара пациент отдает налом.

Я решила не осуждать любимого, только воскликнула:

— И тебе встретился человек, который не принес конверт? Неприятно. Но наказать обманщика невозможно.

Бурдюк потер руки.

— Ошибаешься. Наглая баба уже сидит в обезьяннике.

Я изумилась:

— Ты не побоялся сообщить в милицию? Не подумал о последствиях для себя? Признался в ведении черной бухгалтерии?

— Я что, похож на идиота? — вздернул брови Бурдюк. — Обратился к Олегу Константиновичу, он и постарался, задержал эту сволочь.

— Твой Олег Константинович — личный друг президента? — улыбнулась я. — Причем не нашего, а американского? Чтобы не испортить международные отношения, ему разрешено все?

Хирург довольно засмеялся.

— Олежек — начальник одного из отделений ГАИ, я делал грудь его жене и двум любовницам, взял за это копейки. Олег у меня в долгу, а в обезьянник бабу запихнуть легче легкого. Вбили номер ее машины в компьютер с пометкой «побег с места ДТП со смертельным исходом». Далеко красотка не уехала, ее тормознули на первом посту — и пожалуйте, отдыхайте на нарах. Пока к ней адвокат придет, пока разбор полетов начнется… И вообще, ложки нашлись, а осадочек остался.

— Твой Олег не боится, что на него в суд подадут? — возмутилась я.

Бурдюк выпятил губу.

— Не-а. Ворюге объяснили: отдавай должок, но теперь уже в тройном размере. Не хочешь — пеняй на себя, сначала найдутся свидетели наезда на человека, потом мастер из сервиса расскажет, как ремонтировал твое авто с характерными вмятинами. Знаешь, сколько ДТП со смертельным исходом остаются нераскрытыми? Если обнаружится виновница одного случая — всем приятно: и гаишникам, и родственникам погибшего. Но до решительных мер не дошло, киса зарыдала, позвонила любовнику, а тот через час привез мои деньжата. Я добрый человек, попросите меня по-хорошему, всегда навстречу пойду. Скидка, рассрочка, пиар-услуги — есть разные варианты. Но когда вот так нагло, тогда, простите, мои руки развязаны, а они у меня длинные. Думаешь, один Олег своим бабам задарма импланты поставил? У меня во всех структурах сидят свои люди, все схвачено. Не надо доктора обижать!

Мне после этого разговора следовало насторожиться. Интеллигентный человек не посадит в камеру женщину, даже если та должна ему денег. Но я знаю, что в бизнесе действуют волчьи законы, и на тот момент Бурдюк мне очень нравился. В самом начале романа люди слепы, они не замечают темных сторон любимого, и я не стала исключением. Вот только сейчас розовые очки упали с моего носа, разбились, и я поняла: мой экс-жених способен на все. Лучше мне пока не пользоваться «букашкой». А некоторые сотовые операторы предлагают услугу под названием «Безопасность». Ваш телефон пеленгуют, и все передвижения человека видны на карте. Хорошая вещь для родителей, которые хотят быть в курсе, где проводят время их дети-подростки, и для ревнивых супругов и работодателей. Один мой приятель, очень богатый человек, заподозрил своего шофера в нечестности и проследил за ним с помощью шпионской программы. Так ему стало известно, что в тот момент, когда он сам сидит на совещании, водитель не ждет его на парковке, а разъезжает по городу, сделав из хозяйской иномарки такси. Законно ли шпионить за людьми? Оставим последний вопрос без ответа.

Я притормозила у светофора. Могу ли я чувствовать себя в безопасности, сменив тачку и номер мобильного? Дома меня нет, в «Приют доброй Клары» я попала совершенно случайно. Ну и как Бурдюку найти сбежавшую невесту?

Красный свет сменился зеленым, я осторожно отпустила тормоз и переместила здоровую ногу на педаль газа. Тот, кто хорошо со мной знаком, знает, что я дружу с Александром Михайловичем Дегтяревым, полковником и милицейским начальником. И вообще у меня армия приятелей в МВД. От них мне известно, как порой ловят преступников. Москва опутана видеоаппаратурой. Грамотный компьютерщик без труда может к ней подключиться. Простой человек даже не подозревает, сколько раз в день его лицо мелькает перед сотрудниками самых разных служб. Вошли в магазин? Засветились на телевизоре местной охраны. Взяли деньги в банкомате? Он снабжен недремлющим оком. Решили примерить новое платье? В кабинке для переодевания администрация бутика вопреки всем законам установила шпиона. Автозаправки, больницы, кинотеатры, парковки — повсюду камеры. Как работает система поиска? Берется фото преступника и загружается в компьютер. Рано или поздно программа заметит нужное лицо, вычислит объект поиска, и станет ясно, где он.

Я повернула налево. Подобная слежка — дело муторное и дорогое, сомневаюсь, что Бурдюк имеет такую власть, чтобы объявить сбежавшую невесту в тотальный розыск. У страха глаза велики. Мне надо расслабиться и заняться покупкой стиральной машины. Сейчас вернусь в приют, спокойно почитаю, высплюсь, а завтра с утра отправлюсь в магазин.

Глава 9

Лучше всего делать покупки в будний день, до обеда. Сейчас в торговом зале не было покупателей, правда, не нашлось и ни одного продавца. Я решила самостоятельно изучить ассортимент и, крепко прижимая к себе спящего Рипа, принялась открывать дверцы барабанов стиралок. На пятой машине у меня закружилась голова, на десятой к горлу подкатила тошнота, и вскоре стало понятно: все механические прачки одинаковы, выполняют свое предназначение — крутить белье. Производители надеются продать побольше изделий, вот и придумывают «серебряное покрытие», «экономный расход воды», «режим без порошка» и прочие чудеса. Надо перестать разглядывать бытовую технику, просто купить машину фирмы «Кок», которая подходит по размеру, и успокоиться.

Приняв решение, я, тем не менее, продолжала ехать в кресле вдоль бесконечного ряда помощников домохозяек, распахивала дверцы и заглядывала внутрь. Внезапно на дне одного барабана мелькнуло нечто прямоугольное. Я запустила руку внутрь и вытащила… паспорт в розовой блестящей обложке. Кто бы удержался и не раскрыл документ? Я уставилась на фото, лицо показалось мне знакомым. «Назарова Валерия Семеновна, 1980 год рождения». От неожиданности я привстала из коляски, оперлась на больную ногу, взвизгнула, поджала ее и снова уставилась в паспорт. Как он попал в стиралку? Или я ошибаюсь?

Меня всегда удивляет, ну каким образом пограничники всех стран легко узнают граждан по маленьким снимкам? Я в своем паспорте и я в жизни — совершенно разные люди. Во всяком случае, очень надеюсь, что это так. Тетенька средних лет с выпученными глазами, глупо приоткрытым ртом и всклокоченными короткими волосами — вот что увидит офицер, заглянув в паспорт гражданки Васильевой. А кто стоит у белой черты границы? Симпатичная женщина с умеренным макияжем и стильной прической. Я решила слегка отпустить волосы, и теперь при желании могу завязать хвостик. Вероятно, паспорт принадлежит другой Валерии, хотя, надо признать, она будто сестра-близнец матери глухой девочки. Я перелистала странички и нашла штамп прописки, а в графе «дети» стояло: «Анастасия». Имелась и отметка о бракосочетании с неким Владимиром Назаровым.

Забыв о стиральной машине, я поспешила к кассам, показала служащим паспорт и спросила:

— Девочки, вы видели эту женщину?

Кассирши переглянулись.

— Че, нажаловалась? — спросила одна и одернула футболку с бейджиком «Влада». — Она вам кто? Мы ничего плохого не сделали, правда, Мила?

— Не имеем права запускать посторонних в подсобные помещения, — запричитала Мила. — Вдруг товар испортят. И вообще, она ку-ку!

— Психичка, — резюмировала Влада. — А зачем она вам?

Я спрятала паспорт в сумочку.

— Девочки, эта женщина бросила глухую дочь, мне надо найти безответственную мамашу.

— Гадина, — возмутилась Влада.

— Как это бросила? — заморгала Мила.

— Оставила ее в приюте для бездомных, — вздохнула я, — удрала на море с каким-то мужиком. Вчера отчалила. Попробуйте вспомнить, с кем она была?

— А ты кто? — проявила бдительность Влада.

— Помогаю приюту, где оказывают помощь нищим, — пояснила я. — Настя пока у нас. Но долго мы не имеем права держать ребенка, к тому же девочке необходима дорогостоящая операция, ей можно восстановить слух, но без согласия матери хирург не приблизится к ребенку, следует срочно отыскать мамашу.

Влада сложила руки на груди.

— Думаете пристыдить ее? Ничего не получится! Стервы о родных детях не заботятся.

— Настя симпатичная и умная, — продолжала я, — есть шанс найти ей приемную семью, где полюбят несчастную девочку. Но пока Валерия в бегах, у ее дочери нет шансов на счастье. Официально Назарову прав на малышку не лишали, судьба Настеньки — жить в особом интернате для детей с дефектами. Там она проведет детство и отрочество. Я хочу найти Леру и прямо сказать ей: «Откажись от дочери, подари ей возможность обзавестись новыми родителями».

Мила всхлипнула.

— Вот крыса! Прибежала сюда вчера около половины двенадцатого дня, может, без четверти. Сначала с какой-то теткой вон там, у машин, говорила. Затем налетела на нашу клиентку, чего-то они обсуждали, потом та покупательница ушла, а Валерия кинулась к нам.

— Нагло заявила: «Где туалет?» — вмешалась Влада. — Мы ей вежливо ответили: «Ступайте в конец коридора, мимо магазина с посудой, там санузел для посетителей!»

Мила перебила коллегу:

— Мы всем так говорим, люди благодарят и уходят. А эта! Вцепилась в кассу и зашептала: «Мне туда нельзя, меня хотят убить. Где ваш сортир? Там есть окно? Я наружу вылезу!» Сразу понятно: сумасшедшая, из дурки слиняла.

Влада повернулась к Миле:

— Уж не знаю, чего ты там подумала, но поступила по-идиотски! Прикиньте, она ее утешать стала: «Не волнуйтесь, у нас охрана, посидите на стульчике, я принесу вам водички!»

Мила выпрямилась.

— Ты тут два месяца работаешь, а я пятый год на доске лучших сотрудников фигурирую. У нас семинары по обслуживанию проводят, приходят психологи и объясняют, как правильно с покупателем общаться. Очень полезные мероприятия. На одном занятии предупредили: столкнулись с идиотом — не спорьте. Сделайте вид, что поверили ему, попытайтесь успокоить, а сами незаметно вызывайте охрану.

— Вау, ты, типа, психотерапевтом заделалась, — не успокоилась Влада.

— Зато ты никого не жалеешь, — огрызнулась Мила, — шуганула бабу.

Влада вскинула голову.

— Я не посещала семинары, психологически не подковалась, зато вызубрила инструкцию: в подсобку посторонних запрещено пускать. Побьет идиотка пару теликов, кто платить станет? Или у нее СПИД, холера, туберкулез. Сунется в наш туалет и оставит заразу.

Мила дала задний ход:

— Я с тобой согласна. Не собиралась ей дорогу в служебный сортир показывать, но разрешила присесть, а ты на беднягу поперла, заорала: «Вали отсюда, пока цела». И что получилось? Психопатка перепугалась и в глубь зала бросилась!

Влада нахмурилась, а Мила трещала сорокой:

— Отойти от касс мы не имеем права, несем материальную ответственность за деньги. А охранник наш покурить убежал.

Влада встряхнулась.

— Ничего плохого не случилось! Она ушла.

— Ага! — торжествующе воскликнула Мила. — Унеслась прочь, а минут через пять подходит женщина, она утюг выбирала, протягивает мне сумочку и растерянно говорит: «Стою около витрины, подходит незнакомка, сует в руки эту вещь и шепчет: «Умоляю, сообщите всем. Меня хотят убить. Свекровь наняла киллера, она идет следом, где-то тут прячется, говорит мне в ухо: «Убью!» Она мне мстит. Ее зовут Анна Николаевна Назарова. Возьмите себе мою сумку, она дорогая, поднимите тревогу, позовите на помощь». Я растерялась, а женщина удрала.

Мила оперлась о кассу.

— Круто, да? Покупательница испугалась, даже про утюг забыла! Мы, между прочим, на проценте сидим. Зарплата копеечная, заработок к продажам привязан. Бросила тетка торбу нам и вон отсюда.

— И где сумка? — поинтересовалась я.

Влада нагнулась и вытащила на свет небольшой ридикюльчик.

— Вот.

— Вы никому не рассказывали о происшествии? — с легкой укоризной воскликнула я.

Влада заметно смутилась, а Мила оседлала боевого слона и ринулась в бой.

— Щаз! Шнурки поглажу и полечу. За свихнутой должны родственники смотреть! Это ихняя обязанность, не наша. И охраннику влетит, что курить вышел, и нам хозяйка в зубы насует, что дуру не успокоили, а за вызов милиции ваще уволят! Я не намерена хорошего места лишаться.

Мила решила встать на сторону коллеги.

— Сумка дешевая, из клеенки, подкладка рваная, ничего в ней нет. Мы не выбросили ее лишь по одной причине: думали, ненормальная домой смотается, таблетки выпьет, очухается, вернется и поднимет здесь бучу!

Мила фыркнула.

— Надеюсь, ты не права и мы никогда придурочную не увидим.

Я открыла кошелек.

— Продайте мне ридикюль.

— Три тыщи! — моментально назначила цену Мила.

Влада поморщилась.

— Забирайте так, все равно я хотела в обед ее выкинуть.

— Зачем она вам? — полюбопытствовала Мила.

Я ответила честно:

— Не знаю. Вдруг поможет найти Леру.

Влада заморгала.

— Постойте, а откуда у вас ее паспорт?

— Пришла купить стиральную машину и в одном из барабанов его нашла, — вздохнула я.

— Во, блин, крышу ей совсем снесло, — засмеялась Мила, — мания преследования. Хорошо, сама в СВЧ-печку или хлебопечку не забралась.

— Помада, — пробормотала Влада, — помнишь?

— Думаешь, она ее? — заморгала Мила. — Ну, ваще! Тушите свечи, несите венки.

— Помада? — переспросила я.

Влада опять нагнулась и продемонстрировала дешевый тюбик.

— Сегодня в десять утра у нас взяли микроволновку, из торгового зала, последний экземпляр. Покупательница открыла дверку, а там на стеклянном кругу, полюбуйтесь, это лежит.

— Скандал получился, — устало дополнила Мила, — женщина старшего менеджера вызвала и ну орать: «Ваши продавцы используют бытовую технику в качестве косметичек».

— Потом она успокоилась, — перебила подругу Влада. — Алексей ей спокойно объяснил: «Девушек среди консультантов нет, они сидят исключительно на кассе, но им запрещено покидать рабочее место. Кто-то из посетителей глупо пошутил. Предлагаю вам скидку». А вот я сейчас думаю: не той ли сумасшедшей это помада?

— За фигом ей косметику повсюду распихивать? — резонно спросила Мила.

— К сожалению, у человека с больной головой не работает логика, — протянула я, — думаю, Лера испытала сильный стресс и повела себя неадекватно.

Влада снова занырнула под кассу и вытащила потрепанный томик в бумажной обложке.

— Читали?

— О нет! — застонала Мила. — Не начинай про Смолякову! Меня тошнит от Милады! Орет из каждого радиоприемника, верещит по всему телику. Ну чего в ней хорошего? Без слез не взглянешь! Скелетина в оборках!

Мила бросилась защищать любимого автора.

— Плевать, как она выглядит, пишет-то интересно, не оторваться. Я прямо тащусь.

— Я тоже люблю Смолякову, — кивнула я. — Но при чем здесь ее детективы?

Влада ткнула пальцем в книгу.

— Читали «Медаль имени Буратино»?

— Пока не успела, — призналась я.

— Непременно купите, очень интересно, — посоветовала Влада.

— Ты пиаришь Смолякову, — принялась ехидничать Мила. — Надеешься на процент от продаж?

Влада дернула плечом.

— Не отказалась бы, да кто ж мне его даст? В книге рассказано, как героиня находит кошелек с запиской «Помогите»[6]. Девушка, которая ее написала, рассудила так: кошелечек всегда поднимут, найдут писульку и спасут ее.

Мила нахмурилась.

— Вот еще! Лучше не прикасаться к чужим вещам. Есть такие мошенники, они специально пустые бумажники роняют. Возьмешь его, а негодяй тут как тут, кричит: «Обокрала! Здесь миллион был!» И выставит тебя на бабки. Глупость у Смоляковой написана, как всегда. Лучше смотри по дивидюшнику романтические комедии.

Влада повысила голос:

— Я подумала: вероятно, сумасшедшая хотела привлечь к себе внимание. Вдруг за ней взаправду убийца гнался? А она тоже Смолякову любит, вот и поступила, как у той в книге написано! Если она, как я, фанат писательницы, то могла так сделать, за ней никто не бежал.

— Ой, не смеши, — отмахнулась Мила, — с базукой и пулеметом.

Но Владу оказалось трудно сбить с толку.

— Надо посмотреть в других приборах. Паспорт лежал в стиралке, помада в микроволновке. Но нам отойти от касс нельзя, охранник курит, а консультанты пошли кофе попить.

— Крысы, — разозлилась Мила, — мы безотлучно тут паримся и меньше получаем, чем нахалы, которые магазин бросили. Вот вы пришли стиралку купить, и кто вам поможет? Кричат постоянно о повышении продаж, а сами косячат.

— На час пропали, — неодобрительно поддакнула Мила.

Я развернулась и поехала в глубь зала.

— Покатаюсь немного, подожду, пока продавцы вернутся.

В автоматических машинах ничего более не нашлось, в чайниках, тостерах и хлебопечках тоже. Удача поджидала меня в холодильниках. В самом первом на второй полке обнаружилась пудреница. Воодушевившись, я начала обшаривать все, но больше ничего не нашла. Я направилась к кассам, столкнулась с парнем в форменной майке, купила стиральную машину и позвонила Софье.

Узнав о спонсорском подарке, хозяйка приюта пришла в восторг.

— Даша! Вы наш добрый ангел! Право, не стоило утруждаться! Пошли с больной ногой в магазин!

— Поехала, — поправила я, — на машине, не пешком топала. Подарок привезут вам через пару часов. В доме будет кто-нибудь из владельцев?

— Ну конечно, — поспешила заверить меня Софья, — мы никогда не оставляем приют без присмотра. Или Эдик, или я, или Вадим непременно встретят грузчиков.

— Вы не узнали насчет стоимости слухового аппарата для Насти? — спросила я.

Софья молчала.

— Алло, — повторила я, — плохо работает связь?

— Отлично слышу вас, — ответила Софья. — Дашенька, мы не можем разорять спонсоров. Оборудования для прачечной хватит за глаза! Дорогая и очень нужная для приюта техника. Огромное спасибо за помощь!

— Я обладаю достаточными средствами и хочу поучаствовать в судьбе Насти, — заявила я.

— Спасибо, — с жаром воскликнула хозяйка. — Вы когда вернетесь?

Я на секунду заколебалась. Рассказать Мурмуль про паспорт Леры и ее странное поведение в магазине бытовой техники? Из трубки раздался грохот и короткий вскрик.

— Что случилось? — испугалась я.

— Дашенька, давайте поговорим позже, — зачастила Софья, — Николай Ефимович упал.

— Помогите! — донесся издалека мужской голос. — Ой, пожалуйста! Где я? Как меня зовут?

— Сейчас, голубчик, — крикнула в ответ Софья. — Достаньте ваш диктофон и послушайте запись…

Из трубки полетели короткие гудки. Оставалось лишь пожалеть Софью. Нелегко общаться с человеком с болезнью Альцгеймера.

— Вам помочь? — крикнула от кассы Мила.

Я помахала девушке рукой.

— Нет, все хорошо.

— Здесь связь глючит, — добавила Влада. — Рулите в середину коридора, там лучше слышно.

Я распрощалась с кассиршами и направила кресло к выходу. Влада с Милой побоялись помочь Лере, она показалась им сумасшедшей, но девушки ни на минуту не дали понять, что им неприятна женщина в инвалидном кресле. Общались со мной приветливо, лишь глагол «рулите», употребленный сейчас Владой, напомнил, что я лишена возможности самостоятельно передвигаться. Кресло на колесах неожиданно оказалось лакмусовой бумажкой: сидя в нем, сразу понимаешь, кто хороший человек, а кто негодяй, считающий инвалидов людьми пятого сорта.

Я доехала до центра галереи, вытащила мобильный и соединилась с Викой, одной из коллег Дегтярева. Знай полковник, какое количество моих, так сказать, шпионов окружает его, то, наверное бы, приуныл. За долгие годы дружбы с Александром Михайловичем я успела перезнакомиться с большим количеством его сотрудников. Самые полезные люди — это секретарши и лаборантки, они знают абсолютно все и обо всех. Начальство лишь подумало о чем-то, а верная Мария Ивановна, стерегущая дверь в кабинет босса, уже знает, какой приказ ей через некоторое время предстоит напечатать. Не секрет, что многие шефы охотно советуются с помощницами и по служебным, и по личным вопросам, просят их покупать подарки женам-любовницам, порой плачут в жилетку. Примерно год назад у Дегтярева стала работать Вика, и мы моментально с ней подружились. Викуля не просто очень хороший человек, она теперь и моя родственница по собачьей линии. У нее живут два щенка мопса, их отцом является наш Хуч, поэтому Вика зовет меня бабулей.

— Привет, бабулька, — донеслось из трубки.

— Здравствуй, мать моих внуков, — ответила я.

— Эй-эй, поосторожней с высказываниями, получается, что я жена Хуча, — засмеялась Вика, — Андрюше такой расклад не понравится!

— Забудь о супруге и узнай для меня информацию, — попросила я.

Вика протяжно вздохнула.

— Помню, помню твой запрос об Оле Ивановой. Ни отчества, ни адреса, ни года рождения. Ты злилась, как гюрза, когда я справедливо заметила: Олек Ивановых орда, как я пойму, которая тебе нужная? И кто у нас сегодня? Сергей Кузнецов? Таня Петрова? Маша Иванова?

— Злопамятность не украшает человека, — поддела я ее, — на этот раз Валерия Назарова. И отчество скажу, и год рождения, и адрес по прописке.

— Так зачем тебе я? — удивилась Вика. — Сама все знаешь.

— Нужен телефон и сведения о ее муже со свекровью. Желательно прямо сейчас! — воскликнула я.

— У тебя новый мобильный, — пробормотала Вика.

— Это временно, — ответила я, — в воскресенье вечером верну старый номер.

Глава 10

Анна Николаевна Назарова распахнула дверь своей квартиры без малейшей задержки, выслушала мою короткую речь и, стоя на пороге, громогласно объявила:

— Не понимаю, что вы хотите, но о Валерии ничего слышать не желаю.

— А о Насте? — быстро спросила я. — Вы обижены на невестку, но внучка в чем перед вами провинилась?

За спиной послышалось тихое шуршание, я обернулась. Дверь расположенной напротив квартиры чуть приоткрылась.

— Дрянь, — не уменьшив звука, объявила Анна Николаевна и втянула меня в прихожую, — вечно подслушивает, подсматривает, сплетни распускает. Дождется, что ей язык оторвут и уши открутят.

— Не повезло вам с соседкой, — участливо заметила я.

— Мне вообще в жизни одни объедки достаются, — грустно сказала Анна Николаевна и прикрыла рот ладонью. — Простите, нехорошо так говорить человеку, который сидит в инвалидном кресле.

— Не переживайте, я временно лишилась возможности самостоятельно передвигаться. Ничего страшного, никакого паралича, у меня просто вывих. Можно взять костыли, но с ними очень неудобно.

— Точно, — покачала головой Анна Николаевна, — я ломала ноги и помню, как деревяшки под мышками натирают.

— Наверное, стоило попробовать костыли «под локоть», — вздохнула я.

— Еще хуже, — не согласилась Назарова. — Кто вы? По телефону представились работницей приюта. Это дом престарелых?

— Может, пригласите меня пройти внутрь? — попросила я. — Оставлю коляску в прихожей, допрыгаю до кухни, паркет вам не испорчу.

— Ладно, — согласилась Назарова. — Хотя не возьму в толк, чего вы от меня хотите?

Я встала и оперлась о стену.

— Ой, кто это? — пришла в восторг хозяйка. — Миленький, беленький.

— Щенок, — улыбнулась я, — не возражаете, если он у меня на коленях посидит?

— Ну кому такая лапочка не понравится! — засюсюкала Назарова. — Мечтаю о собачке!

— Ваше желание легко осуществить, — сказала я, прыгая по длинному коридору.

— Уж не молодая, — протянула Анна Николаевна, — меня мысль о смерти останавливает. Собака больше десяти лет живет. Вдруг я помру? Ее на улицу выгонят!

Я села на табуретку и умостила Рипа на коленях. Мне это кажется, или песик стремительно увеличивается в размерах? Еще утром он весь помещался в моих руках, а теперь голенастые лапы свисают в разные стороны.

— Говорите сразу, чего хотите, — потребовала Назарова, забыв предложить мне даже стакан воды.

Я решила действовать осторожно и начала издалека:

— Наш приют — благотворительная организация…

Анна Николаевна постучала пальцем по столу.

— Не по адресу приехали. Мне на жизнь еле хватает, самой бы кто помог.

— Я вовсе не хотела просить у вас денег, — успокоила я хозяйку.

— Ладно, продолжайте, — слегка отмякла та.

— Один из наших людей нашел Валерию и Анастасию на улице. Мать с девочкой ночевали на вокзале, им было негде ни помыться, ни переодеться, ни…

— Ты меня не жалоби, — разозлилась Анна Николаевна, — говори прямо и коротко. Чего надо?

— Коротко не получится, но я все же попытаюсь, — сурово, в тон ей, ответила я. — Кто дал вам право выгонять на улицу мать с ребенком-инвалидом?

— Мать? — насупилась Анна. — Мамой девочке был мой бедный сын. Валерия ребенком не занималась, день-деньской у телевизора валялась, на работу не ходила, больной прикидывалась, Насте суп не подогреет, уж не говорю, чтобы дочке полноценное питание обеспечить, ей было лень из холодильника кастрюлю вынуть. Сколько раз я видела, сунет она Насте денег и кричит: «Иди в ларек, купи лапшу, завари кипятком и ешь, не трогай маму, у меня голова болит». Тьфу! Говорила сыну, просила: «Выгони вон бездельницу. Жрет да спит, вот и весь ее день». Ни разу ни ванну не помыла, ни кухню не подмела, ни постирала. Придет Володя со службы и хватается за тряпку, а жена из комнаты блеет: «Милый, завари чайку, у меня голова кружится».

— Может, у Валерии было хроническое заболевание? — поддела я Назарову, надеясь на ее бурную реакцию.

Мой расчет оправдался полностью. Свекровь сдвинула брови и начала костерить невестку. Жадная, злая, неприветливая, неумелая, обе руки левые, эгоистка, провинциалка, нищая, пришла в семью без трусов, ленивая, внешне похожа на застиранную тряпку.

— Ну, были же у Леры хорошие черты, — не выдержала я, — раз ваш сын на ней женился.

Анна Николаевна покраснела.

— Она в постели неуемная. Орала так, что соседи по батарее стучали. Диван она четыре раза ломала. Активная. Пойдет Володя душ принять, она зашмыгнет к нему в ванную, и пошла карусель! Стиральная машина о стену колотится, Лерка стонет. Хоть бы меня постеснялась! Но нет! При матери ее сына за одно место уцепит, прижмется к нему и в спальню тянет. Много ли мужику надо? У них голова не на плечах. Вова жене все за койку прощал. Меня окорачивал: «Мама, подружись с Лерой, не ругай ее, будь умнее». Пришлось ему ответить: «Сыночка, я с проститутками не вожусь».

Уж как я его просила сюда бабу не прописывать, но разве дети мать послушают?

Анна Николаевна взяла посудное полотенце и промокнула глаза.

— Уездила она моего сыночка. Умер Вова от инфаркта.

— Очень вам соболезную, — пробормотала я.

— Словами сыночку не вернуть, — всхлипнула Анна, — пусть весь мир пожалеет, а он домой не вернется. Смерть — это навсегда. Но я после поминок подумала: раз Вовы нет, надо нам с Лерой держаться вместе, какая-никакая, а родня. Не кровная, бумажная, но фамилия одна. Ну и сказала ей: «Устраивайся на работу, давай жизнь налаживать».

Но она не спешила, по-прежнему на диване валялась, Настю в школу не водила, лень ей было в семь утра встать. Сидела девчонка в квартире. На улицу глухую без взрослых не выпустить, под машину попадет или обидит кто. Жрала Лерка на мои крошечные деньги, на чужую пенсию и на полставки на работе жила, не стеснялась. Ну и лопнуло мое терпенье! Я не мать Тереза, в пожилом возрасте хочу жить без нахлебников. Сказала ей: «Немедленно устраивайся хоть куда, на меня не рассчитывай, мои продукты не ешь, электричество не жги». Думала, Валерия сообразит, что я настроена серьезно. Утром я ей ультиматум выдвинула и ушла, вернулась со службы: никого в квартире нет.

— Неужели вам не жаль Настю? — не выдержала я. — Возьмите над ней опекунство.

— С какой радости? — скривилась бабушка.

— Валерия ушла, оставила Настю у нас, — призналась я. — Куда подевалась мать, неизвестно.

— Сирот отдают в детдом, — безжалостно отреагировала Анна Николаевна. — За ними государство приглядывает, или их в семью берут.

— Валерия не оформила отказ от дочери, — вздохнула я. — Настя будет жить в интернате, у нее нет шансов найти приемных родителей. А вы бабушка. Родная.

Анна Николаевна подняла брови.

— Кто сказал про родную?

Я растерялась:

— В документах указано, что отцом Насти является Владимир Назаров.

— На заборе тоже много чего понаписано, и что, всему верить? — огрызнулась пенсионерка. — Вова Леру в мой дом с ребенком привел. Насте почти пять было, он девочку удочерил. От кого невестка забеременела — темный лес. Сомневаюсь, что она мужу правду сообщила, из Валерии ложь горохом сыпалась. То у нее мама директор школы, папа полковник, то родители артисты, то богатые бизнесмены. Я слушала, слушала и однажды не удержалась: «Лера, если твой отец полковник-бизнесмен-артист, отчего его дочь в мою квартиру голая и босая пришла? И где сейчас твоя замечательная семейка? Отчего не помогает тебе? Никто не звонит, писем не пишет».

— Значит, Настя вам не родная, — опечалилась я.

— Неужели от моего сыночка могла на свет глухая бандура появиться? — зло спросила Анна Николаевна. — У Назаровых в роду уродов не было.

Я сделала вид, что не услышала ее замечание.

— Не подскажете, куда могла пойти Валерия? У нее есть подруги?

— Откуда? — презрительно ответила старуха. — Она из дому не высовывалась.

— Три года? — усомнилась я.

— Сидела сиднем, — кивнула Назарова, — вот до чего человека лень довести может! Иногда они с Володей в кино выбирались. Мой бедный сыночек пахал без выходных и праздников. Такси водил, ни от каких заказов не отказывался, мог ночью чеченов повезти, так в деньгах нуждался.

Я насторожилась. Согласитесь, немного странно, когда молодая женщина постоянно торчит дома. Если бы Валерия не хотела работать, но носилась по магазинам, СПА-центрам или посещала кафе с подругами, я бы не удивилась. Но невестка Назаровой предпочитала оставаться в квартире, коротая время с нелюбезной, даже злой свекровью. Почему она не завела приятельниц?

— Извините за вопрос, — смущенно сказала я, — но придется его задать. У вас не возникало сомнений в психическом здоровье Леры?

Анна Николаевна кивнула:

— Сто раз! Она сумасшедшая.

Я решила уточнить:

— Почему вы пришли к такому выводу?

Назарова оперлась ладонями о стол.

— Мало тебе рассказала? Нормальный человек так себя не ведет! Ребенка в школу не водит, потому что по утрам спать хочется? С мужем в постели до утра скачет? Квартиру не убирает? Не готовит? Явно умалишенная!

Я начала накручивать на палец прядь волос. Встречаются женщины с большим сексуальным аппетитом, не счесть числа лентяйкам, которые в первую очередь думают о своем покое, а не о пылесосе и тряпке, попадаются матери, не думающие о судьбе детей, — это все говорит не о психических отклонениях, только о поведенческой аномалии. Но вот упорное нежелание покидать квартиру может свидетельствовать о наличии более серьезных проблем.

— Лера была агрессивна? — продолжила я расспросы.

— Врать не стану, — с достоинством сказала Анна Николаевна, — я правду всегда говорю. Нет, Валерия тихая. Если уж совсем честно, скандалить я начинала. Невестка в спальне букой сидела. Я по коридору похожу-похожу, на гору грязной посуды в мойке гляну, ну и хлынет желчь по организму.

— И у нее не было мании преследования? — не успокаивалась я. — Не обвиняла она вас, не кричала: «Анна Николаевна, вы меня убить хотите?»

Назарова всплеснула руками.

— С чего бы? Ну, хорошо, я люблю замечания делать, порой резкие, но чтобы кого-то жизни лишить! Если Лера подобное заявила, ее пора в палате с решетками запереть. Мне наш разговор надоел, давайте начистоту. Вам бы понравилось поить-кормить-обихаживать бездельницу? Здоровую молодую бабу?

— Нет, — честно ответила я.

— Вот и мне тоже, — подхватила Анна Николаевна. — Но я невестку вон не гнала, сумку ее за порог не вышвыривала, просто сказала: хватит на чужой шее ехать. И объяснила: еду я в дом не буду носить, где сама есть стану, не важно, поставлю ей в комнате электросчетчик, на работу двину, воду Лерке перекрою, газовую трубу тоже, батарею ей срежу, телефон домашний с собой носить стану, да еще в отдел соцзащиты сообщу, что мать ребенка в школу не водит.

— Не слишком красиво, — пробормотала я.

Анна Николаевна нахмурилась.

— Я ее напугать хотела, выполнять угрозы не собиралась, да и второй щиток в квартире никто не установит. Рассказала про свои планы и предложила: если найдешь в течение недели работу, хоть какую, пусть за маленькие деньги, в память о Володе я попробую с тобой жить. Поделим обязанности честно: я готовлю, ты посуду моешь, стираю — ты гладишь, отвожу Анастасию в школу — ты приводишь. По-семейному лямку тянем. Я, между прочим, пенсионерка, но работаю, сижу смену, хорошо хоть недалеко от дома, пешком иду.

— И как отреагировала Лера? — заинтересовалась я.

— Молчала, — пожала плечами Анна Николаевна. — А потом прошептала: «Не могу на улицу выходить, болею». Я обозлилась и крикнула: «Чтоб ноги твоей тут к вечеру не было, гадина ленивая!» И ушла. Вернулась к шести, никого нет.

— Мда, — крякнула я, — а говорите, что ее не выгоняли.

— Мужика она нашла, — брякнула Анна Николаевна, — у меня нос лучше, чем у собаки. Когда я вернулась, в прихожей дорогим одеколоном пахло. У нас один клиент таким пользуется, а он человек богатый. Устроилась Лерка, другому на шею села.

— Где же она познакомилась с парнем, если никуда не выходила? — поразилась я.

— Хватит болтать, — отразила пенсионерка. — Все. Закончено. Настю я опекать не стану. Леру сюда не пущу. Замки поменяла. Пусть в суд подает, да ничего у нее не получится. Трешку я от завода получила в одна тысяча девятьсот восемьдесят четвертом году, вскочила в последний вагон, вскоре перестали бесплатное жилье раздавать. Квадратные метры на меня честь по чести оформлены, свидетельство о приватизации имеется. Пускай адвокатов нанимает, заявление пишет, в долги залазит. Правда на моей стороне. Лерке фиг! Уходите, у меня голова заболела, давление поднялось! И больше здесь не показывайтесь!

Я выкатилась из квартиры Назаровой и снова побеспокоила Вику.

— Узнай, не состояла ли Валерия Назарова на учете в психоневрологическом диспансере. Еще проверь, не приобретали ли в кассах билет на поезд или самолет на это имя.

— Дашунь, — звонко сказала Вика. — Нашла я твою Назарову, в базе есть ее фото.

— Отлично, — обрадовалась я. — Боже, благослови изобретателя компьютера, теперь многие процессы занимают секунды. Так что у нас с диспансером?

— Сегодня утром ориентировка пришла, — сообщила Вика. — Ночью в переулке Бородкина найден труп женщины. При теле ни сумки, ни документов. Стопудово это она, Назарова. Здорово похожа внешне, и по возрасту подходит. Особая примета — на спине родимое пятно, по форме напоминающее полумесяц. Не знаешь, у Валерии было такое?

— Я ее видела исключительно в верхней одежде, погоди, сейчас перезвоню, — ответила я и набрала номер Анны Николаевны.

— Дарья, — сурово потребовала та, — прекратите террор.

— Последний вопрос, — заныла я, — у Леры имелись родинки?

— Между лопатками, — буркнула свекровь, — чертова отметина. У хорошего человека такой не будет. Сатана своих любимчиков метит, полукруглое клеймо у невестки было, буква «С».

Может, Валерия была никчемной женой и плохой матерью, но ее стоило пожалеть. Анна Николаевна явно принадлежала к особому виду людей под названием «свекровь злобная». Ее не разжалобить и не заставить любить невестку. Думаю, начни Лера вылизывать полы, печь пироги, вышивать крестиком, крахмалить занавески и покорно отвечать на все замечания свекрови: «Вы совершенно правы, я непременно исправлюсь», — Анна Николаевна и тогда нашла бы к чему придраться.

Мать моего первого мужа Костика была вполне приятной дамой. Отругав меня, чаще всего по справедливому поводу, она потом подходила ко мне, гладила по голове и говорила:

— Ну хватит, не обижайся, я хочу тебе добра. Кто научит тебя вести хозяйство, если не я? Ладно, признаю, мы обе виноваты в ссоре. Особенно ты!

Ну согласитесь, это даже мило. Про сатану ни одна из моих свекровей речей не заводила, дьявольским отродьем меня они не считали, просто тихо капали мне на мозги, доводя до истерики.

Я прогнала из головы посторонние мысли и снова вцепилась в телефон.

— Слушаю, — выдохнула Вика.

— Это точно Назарова, — зачастила я, — кто ее убил?

— Хороший вопрос, — протянула подруга. — Только на него мне ответить нечего.

— Кто занимается этим делом? — не успокаивалась я.

— Титов, — протянула Вика.

— Юра? — обрадовалась я. — Сейчас ему позвоню.

— Вот и отлично, — не сдержала радости Виктория. Она явно хотела, чтобы я с этой минуты терзала уже не ее, а Титова.

Глава 11

— Юрочка, здравствуй, — защебетала я. — Слышала, тебе поручили новое дело?

— Кто говорит? — сурово осведомился Титов.

Мне стало смешно. Некоторое время назад Юру Титова прислали на практику в отдел Дегтярева. Александр Михайлович как мог сопротивлялся получению ценного кадра, он даже пошел к начальству и выразил ему справедливое негодование, заявив:

— Не нужны мне желторотые юнцы.

— Это приказ, — остудил полковника генерал.

И что оставалось делать Дегтяреву? Через день он узнал интересную информацию: отец Титова — крупный адвокат, медиалицо, постоянно торчит в телевизоре, ведет там свою программу, делает политическую карьеру и неприлично богат.

— Без десяти тысяч баксов он даже со стула не встанет, — кипел Александр Михайлович, когда мы с ним сели ужинать, — вот повезло так повезло! Получил мажора!

— Почему мальчик из такой семьи захотел служить в милиции? — удивилась я.

Мой вопрос разъярил полковника.

— Романтик! — заорал он. — Глеб Жеглов и Володя Шарапов в одном лице! Засиделись они, вашу налево, до утра! Ловят, вашу направо, банду и главаря! Насмотрелся кинушек! Обчитался Устиновой! Офонарел от Смоляковой! Решил спасать общество! Давно пора прикрыть детективные сериалы на телике! Правды в них нет! А Смолякову посадить в СИЗО на недельку! Может, хоть там разницу между оперативником и следователем поймет. И узнает, что дело не открывают! Его возбуждают!

Помнится, я принесла Дегтяреву бутылочку холодного, строго-настрого запрещенного ему врачом пива, почистила приятелю жирного, тоже находящегося в черном списке продуктов, рыбца и, когда Александр Михайлович, вкусив любимые лакомства, слегка успокоился, мирно сказала:

— Ты сам пришел на службу из романтических побуждений. Плохо, если человек надевает форму по холодному расчету.

— Оно верно, — согласился Дегтярев, — я до сих пор хочу помогать людям, хотя, конечно, уже не тот запал, что двадцать лет назад, пообтрясло мне пыльцу с крыльев.

— Но костер не потух, — улыбнулась я. — Может, и из Титова выйдет толк?

Дегтярев покраснел.

— С таким папашей? Никогда! Не верю ни на секунду! Ему отец велел у нас в отделе повариться, узнать структуру изнутри. Потом заберет наследничка в свою контору, и вылупится из змеиного яйца новый адвокатишка. От них одна беда! Ну, посмотрим, кто кого! Генерал на меня сел, руки мне выкрутил, но я не прост. Юрий ничего, кроме банки с кофе, не увидит. Я с ним завтра должен первый раз встретиться! Устрою адвокатскому отпрыску небо с овчинку!

Представляете, что случилось с полковником, когда в десять утра в его кабинет вошел мальчик, по виду лет четырнадцати.

— Я чуть было его не спросил: «Деточка, где твоя мама?» — признался мне Александр Михайлович.

Слава богу, полковник не успел выдать никакой реакции, подросток вытянулся в струнку и пропищал:

— Юрий Титов прибыл в ваше распоряжение.

— Э… э… хорошо, — выдавил из себя Дегтярев, — ступайте в отдел, там есть стол у окна, посидите пока.

Когда Титов ушел, Александр Михайлович почесал в затылке и вызвал своего заместителя Леонида Ковалева. Леня, уже успевший познакомиться с Юрием, тоже пребывал в шоке.

— Чего нам с ним делать? — спросил он, входя в кабинет. — Парень по размеру как твой мопс Хуч.

— Хучик покрепче будет, — хмыкнул Дегтярев, — он низенький, но мускулистый, а Титов больше на цыпленка, который побывал в газовой камере, смахивает. Мне показалось или у него размер ноги как у гнома?

— Оружие такому доверять нельзя, и с подозреваемым один на один не оставить, чихнет задержанный, а Титов свалится, — раскипятился Леня. — Понимаю, сейчас не прежние времена, когда к нам брали людей не ниже метра семидесяти ростом и проверяли общую физическую подготовку, заставляли нормативы сдавать, бегать, прыгать, подтягиваться. Нынче любого зачислят, но такой экземпляр — это уже слишком! Его никто всерьез не воспримет. А голос! Слушай, может, парень того, ну, в общем, без мужских признаков?

— Прекращай стебаться, — разозлился Дегтярев. — Мне не зубоскальство нужно, а совет: что делать?

— А есть выбор? — удивился Леня. — Можешь его не взять?

— Конечно, нет, — уныло признал Александр Михайлович. — В угол нас генерал загнал.

— В лаборатории Андрюха сидит, — протянул Леня. — Сто пятьдесят кило веса, в лифт не втискивается. Но он гений! Бог токсикологии.

— Предлагаешь раскормить Титова и сбагрить криминалистам? — насупился Александр Михайлович. — Но Юрия привлекает исключительно стезя следователя.

— Не, — замотал головой заместитель, — я о другом. В жизни часто уродство компенсируется умом. Андрюха — помесь слона с бегемотом, но лучше его специалиста по токсикологии в нашей стране нет. Теперь вспомним Катю из библиотеки. Пол-управления по ней вздыхает, хороша, как молодая Брижитт Бардо, но вот в голове у красавицы бум-бум, пусто, как в ведре! Вдруг у Титова умища грузовик? Фиг с ним, с голосом и размером ноги. Давай дадим ему шанс.

— Ни за что! — испугался полковник. — Он практикант.

— Так и шанс маленький, — сказал Леня.

Александр Михайлович скрипнул зубами.

— Ладно, не может же герой просто так штаны просиживать. Но я его не хочу потом в нашем отделе видеть. Через год Антон Рябкин уходит на пенсию, не дай бог Титову здесь понравится, получим личного карлика в коллективе, папиного сыночка с претензиями.

— Не понравится ему у нас, — пообещал Леня. — Работа трудная, иногда приходится в мусорной машине сутки ковыряться или на семидневного утопленника любоваться. Начнем с морга.

— Действуй, — обрадовался Александр Михайлович. — Он под твоим контролем.

Переложив докуку на плечи Леонида, Дегтярев повеселел и занялся своими делами. Часа через полтора в коридоре послышались возня, топот, затем радостно улыбающийся Леня влетел в кабинет к начальнику и отрапортовал:

— Практикант Титов упал в обморок. Я велел ему отчет о вскрытии забрать, отправил к Михалычу в морг, ну и вот что вышло.

Дегтярев крякнул. Михалыч милый, приветливый человек, который всю жизнь занимается вскрытиями. Больше всего на свете прозектор любит свою работу, буквально живет у стола из нержавейки, а еще он в душе педагог. Другой патологоанатом молча сунет сотруднику в руки бумагу, а Михалыч потащит его к трупу, начнет наглядно объяснять, почему пришел к выводу, что человек скончался неестественным путем. Самый любимый его фокус — демонстрация содержимого желудка трупа. Если индивидуума не стошнит при виде банки, которую Михалыч станет трясти у его носа, то парня можно смело выдвигать на участие в телешоу, в котором людям надо засунуть руку в емкость с живыми тараканами: его уже ничто не покоробит.

— И где сейчас Юрий? — спросил Александр Михайлович.

— Блюет в туалете, — весело уточнил Леня.

Дегтярев нахмурился.

— Надо действовать осторожнее. Не хочу портить отношения с генералом. Мальчик пожалуется папе, адвокат звякнет нашему начальнику, тот мне на ковре Армагеддон устроит. Давай, прояви к мажору сочувствие, похлопай по плечу, дай конфету, поцелуй в плечо, скажи: ничего, с каждым, кто впервые с Михалычем пообщался, задница случилась!

— Усек! — кивнул Леня. — Сначала кнут, потом пряник. Типа контрастный душ.

Через неделю всем стало понятно: Титов уникальный человек. Если Юра наливал в стакан кофе и шел по коридору, из-за угла непременно выскакивал некто, налетал на Титова, и напиток выплескивался практиканту на рубашку. За четыре дня Юра разбил в отделе два телефона — трубки просто выпадали из его рук. А когда Титов облокотился на подоконник, тот незамедлительно рухнул на пол. Под сыном юриста сломалось три стула, он обварился в столовой борщом, споткнулся о местную кошку, без происшествий рассекавшую по коридорам управления лет десять, шлепнулся в холле и потом сутки останавливал кровь из носа. Белые мыши, живущие у криминалистов, ухитрились удрать из клетки именно в тот момент, когда в лабораторию спустился Титов. Угадайте, кого ошалевшие от свободы грызуны укусили за щиколотку?

В середине июня отдел Дегтярева гулял на свадьбе у Кости Маркова. Жених не горел желанием видеть на торжестве Титова, но неудобно как-то — созвать коллег и проигнорировать практиканта. Правда, во время пира ничего экстремального не случилось, а все благодаря хитрости Леньки. Ковалев нашептал в уши незамужней подружке невесты, что Юра супер-пупер следователь, неженатый, сын ну очень богатого человека, и девушка прилипла к Титову. Она ловила бокалы, которые опрокидывало ходячее несчастье, и везде следовала за парнем. Расслабилась девчонка лишь в тот момент, когда молодая жена швырнула букет в толпу.

— Надо его поймать! — закричала подружка.

И тут Юра подпрыгнул выше всех, что с его весом было очень легко сделать, и сцапал цветочную композицию.

Тусовка замерла, а Дегтярев не выдержал:

— Ты дурак? Зачем схапал букет невесты?

— Она велела, — растерялся Юра. — Сказала: «Надо его поймать».

Уже одного этого случая хватило бы, чтобы навечно вписать свое имя в фольклор управления. Но через два дня настал истинно звездный час Титова. Леня наконец-то решил доверить практиканту допрос. Беседовать Юре предстояло с пенсионеркой, которую соседи по квартире обвиняли в мелких коммунальных пакостях, типа подсыпания стирального порошка в чужое жаркое. Старуха не проявляла агрессии, прикидывалась глухой, слепой и постоянно ныла:

— Ничего не понимаю, сыночки, зачем я здесь?

Леня решил, что Юра вполне способен провести с бабулей беседу, записать ее показания, и уехал заниматься серьезным делом. В управление Ковалев вернулся через четыре часа, увидел, что Юра мирно смотрит в компьютер, и спросил:

— Как дела?

— Плохо, Леонид Иванович, — отрапортовал Титов. — Бабушку в больницу отвезли.

Ковалев испугался. За вред, нанесенный гражданину во время допроса, сотрудника не похвалят. Титов практикант, с него взятки гладки, а вот его куратора, Леонида, по голове не погладят.

— Что со старухой? — налетел Леня на парня. — Я велел тебе спокойно с ней поговорить, и все.

— Желудок у нее скрутило, — уточнил Юрий, — резь началась, пришлось «Скорую» вызывать.

Ковалев перевел дух. Если бабка заболела, никто не виноват, но Титов добавил:

— Она протокол съела!

Ковалеву показалось, что он ослышался.

— Как съела?

— Ртом! — заявил Юра. — Схватила со стола лист и говорит: «Че ты там нацарапал, не знаю, но больше ты не увидишь свои писульки». Ам — и в пасть!

— А ты молча смотрел? — заорал Леня.

— Нет, — испугался Юра, — предпринял определенные действия.

— Какие? — еле удерживаясь от желания стукнуть практиканта, завопил Ковалев.

— Вежливо попросил: «Бабушка, не ешьте протокол, он грязный, грипп заработаете», — промямлил Юра.

Сотрудники управления умеют держать язык за зубами, по роду своей деятельности они не имеют права обсуждать в курилке или буфете служебные проблемы. Но эта история неведомыми путями просочилась в коридоры. В пятницу Александр Михайлович отправился в столовую. Когда он взял поднос, народ, сидевший за столиками, притих. Дегтярев набрал еды, подошел к кассе и спросил:

— Куда подевались салфетки?

— Дяденька, — пропищал за спиной чей-то явно измененный голос, — не ешьте бумагу, она грязная, еще грипп заработаете.

Собравшиеся заржали, полковник лишился аппетита и вернулся в кабинет, строя по дороге планы мести Титову.

Слава богу, срок практики не вечен, настал день, когда Юра со слезами на глазах распрощался с сотрудниками отдела. Леня и Александр Михайлович перекрестились и постарались поскорее забыть фамилию Титов.

В этом году в конце мая генерал опять вызвал полковника и сказал:

— Оформили к тебе новенького, вместо Антона Рябкина.

— Вот здорово! — разозлился Дегтярев. — Люблю, когда за моей спиной кадровые вопросы решают. Приятно назначенца в отделе видеть!

— Не зуди, — поморщилось начальство, — взяли хорошего парня, ты его отлично знаешь, был им доволен, великолепный отзыв ему о практике дал.

— Кого? — похолодел Александр Михайлович, надеясь, что ошибся в своих предположениях.

Но генерал отрубил:

— Титова.

— Господи, я думал, мы никогда больше не встретимся! — забыв о субординации, воскликнул мой лучший друг.

— Юрий очень к вам просился, — милостиво закивало начальство. — Говорил, что сотрудники отдела его поддерживали, учили, ободряли, не давали пасть духом. Короче, владей новеньким, воспитывай, ставь на ноги.

Вот так Титов оказался у Дегтярева в подчинении. Делать нечего, пришлось полковнику как-то приспосабливаться к парню. Александр Михайлович решил найти в невезучем, глуповатом юноше хоть какие положительные черты и, к своему немалому удивлению, обнаружил таковые.

Юра всегда приходит на работу вовремя, он не пьет, не курит, не бегает за женщинами, имеет хорошую иномарку и никогда не отказывает коллегам в помощи. До появления Титова сотрудники скидывались на чай-кофе, баранки и пользовались раздолбанным электрочайником. Новый кадр оказался не жадным. Сначала Юра припер новый чайник, потом поставил в отделе кофемашину, более того, лично следит за запасом заварки, сахара и лимонов, а вместо твердокаменных сушек у его коллег теперь водятся пончики, пряники и конфеты, все за счет Юры. Дальше — больше. Отдел обзавелся небольшим холодильником, в котором всегда найдутся сыр, колбаса, кефир, и сифоном, у каждого из парней есть личные симпатичные кружки, а в шкафу стоят хорошие тарелки.

Мало-помалу сотрудники поняли: Титов никогда не жонглирует именем богатого-знаменитого папы, корректен, приветлив, улыбчив.

— Я бы на нем с удовольствием женился, — высказался недавно Леня. — Но вот работник из Юрки аховый. Обе руки у парня левые, обе ноги косолапые, человек-несчастье.

Учитывая редкостный талант Титова влипать в неприятности, Дегтярев, сколько мог, не давал Юре самостоятельного задания. Но держать балласт в отделе полковник не может. И вот час настал: Юрию велели лично заниматься настоящим делом — трупом неизвестной женщины, найденным в переулке.

— Кто говорит? — упорно пищал Титов. — Представьтесь, имя, фамилия, отчество, цель звонка, особые приметы.

— Дарья Васильева, — сдавленным голосом ответила я, — цель — поболтать с тобой, из особых своих примет назову лишь две: умница и красавица. Можешь дойти до кафе? Сообщу информацию о происшествии на Бородкина.

Глава 12

Не успела официантка поставить передо мной бокал с латте, как из гардероба послышались грохот и визг. Я отхлебнула кофе. Несомненным Юриным достоинством является точность, он никогда не опаздывает. Сейчас Титов влетит в зал, он уже устроил бенц у вешалки. И точно. На пороге показалась щуплая фигура, ради солидности облаченная в костюм и рубашку с галстуком. Надо как-нибудь набраться окаянства и сказать Юре:

«Лучше носи джинсы, в пиджачной паре ты выглядишь восьмиклассником, который, чтобы произвести неизгладимое впечатление на девушек, одолжил одежду у старшего брата».

Юра сделал пару шагов, споткнулся, пошатнулся, сумел удержаться на ногах, сел к столу и сообщил:

— Какой-то дурак поставил у входа инвалидную коляску, я на нее наткнулся.

— Встречаются на свете идиоты, — пряча улыбку, согласилась я.

Довольно быстро мы с Юрой достигли договоренности работать в паре, никому не сообщая о заключенном соглашении. Титов будет сообщать мне служебную информацию, а я поделюсь своими наработками. Главных задач две — попытаться найти убийцу Леры и настоящего отца Насти. Вдруг он согласится позаботиться о дочери?

— Думаю, рассчитывать на это не стоит, — охладил мой пыл Юра. — Видно, он о ребенке не особо-то переживает.

— Мы об этом не знаем, — возразила я. — Раньше я считала, что для Насти лучше всего удочерение хорошими людьми, но сейчас сообразила: надо отыскать биологического отца девочки и рассказать ему о случившемся.

— Глупая идея, — уперся Юра. — И на Валерию, наверное, грабители напали.

Я начала тихо вскипать.

— Ты плохо слушал мой рассказ про магазин электробытовой техники? Валерия была напугана до потери пульса.

— Выпила лишнего, — уныло протянул Юра.

— С утра? — нахмурилась я. — Из приюта Лера уехала трезвой.

— Бутылку купить нетрудно, — стоял на своем Титов.

Я взяла его за руку.

— Маленькая глухая девочка лишилась матери. Пусть Валерия была ленивой незаботливой родительницей, но у Насти больше никого нет. Анна Николаевна не считает девочку своей внучкой. Какая судьба ждет ребенка?

— Ее удочерят! — оптимистично пообещал Титов. — Полно людей, которые мечтают заиметь малыша.

Я помотала головой.

— Сама думала так еще час назад. Но сейчас, спокойно поразмыслив, сообразила: у Насти мало шансов. Россияне предпочитают брать на воспитание младенцев. В нашей стране принято скрывать факт удочерения-усыновления ребенка. Женщины ложатся в больницу, прикидываются беременными, а потом возвращаются домой с новорожденными.

Титов не замедлил высказать свое мнение:

— А вдруг кто докопается до правды?

Я развела руками.

— Согласна, но такова практика. Восьмилетняя девочка мало кому нужна. Ну, уж если найдется пара, желающая приголубить школьницу, то она выберет здоровую малышку, по крайней мере без ярко выраженного дефекта. Настю нельзя назвать красавицей, она странно разговаривает, у нее нет шансов очутиться в семье. Девочку ждет интернат для детей-инвалидов. Я хотела найти Валерию, пристыдить, потом, узнав от Анны Николаевны, что Владимир отчим девочки, поняла: надо искать биологического отца ребенка, если он откажется заботиться о крошке, может, Настю пригреет бабушка со стороны папы?

— Ненужная колготня, — поморщился Юрий.

Я решила заехать с другой стороны.

— По статистике, основную часть убийств совершают родственники. Ты хочешь удачно завершить свое первое дело?

— Конечно, — оживился Титов, — но это пока не убийство, вскрытие не проведено, причина смерти не выяснена.

— Это дело времени, — отмахнулась я, — Леру преследовали. Вопрос: кто? Зачем? Кому выгодна ее смерть? И тут возникают версии.

— Какие? — без особого энтузиазма протянул Юра.

Я откашлялась.

— Что, если после смерти мужа Валерия связалась с отцом Насти и потребовала денег? Вероятно, парень женат, его супруга ничего не знает о ребенке. Мужчина испугался, что в семье начнутся сложности. Вот тебе и первый подозреваемый.

— Я подумаю, — промямлил Титов, — поразмышляю. Но суетиться до известий от эксперта не стоит.

— Мы договорились о сотрудничестве, — напомнила я, — я помогла тебе, сообщила имя неопознанной потерпевшей и жду ответной любезности. Как только Михалыч отдаст отчет, немедленно сообщи мне.

— О’кей. Я всегда держу данное слово, — пробурчал Титов. — Мне пора бежать, обед давно закончился.

— Вообще-то уже ужин скоро начнется, — улыбнулась я.

Юра поторопился к выходу, споткнулся о ковер, но удержался на ногах и вышел в холл, оттуда незамедлительно донесся грохот, Титов снова не заметил инвалидную коляску. Я вынула телефон, соединилась с Викой и вкрадчиво спросила:

— Как там моя справочка по Валерии Назаровой? Насчет ее учета в психдиспансере и подробностей биографии?

— Ничем тебя не обрадую, — ответила подруга. — Она родом из города Мурманска и в девичестве, вот уж совпадение, тоже была Назаровой. Училась в колледже, работала секретарем в маленькой конторе, типа «Рога и копыта». После смерти родителей подалась в Москву. Дальше туман. Несколько лет о ней ни слуху ни духу, никаких сведений о работе, учебе или жилье. Она не заводила кредитных карт, не получала прав на вождение автомобилей, не платила налогов, не совершала сделок купли-продажи. Ни малейшего бумажного следа, ни счетов в банках, ни личной собственности. Три года назад Валерия выныривает на поверхность, оформив брак с Владимиром Назаровым. Крайне удобно, не пришлось менять фамилию. У нее уже была на тот момент дочь.

— Кто отец ребенка? — перебила я.

— Владимир Назаров, — ответила Вика.

— В смысле, биологический, — уточнила я.

— Неизвестно, может, и Владимир, — терпеливо продолжила Вика. — Иногда так случается. Живет пара, ведет совместное хозяйство, потом решает оформить отношения, и мужчине приходится официально признавать собственного ребенка.

— Нет, здесь другой вариант, — не согласилась я. — Где Лера жила до две тысячи третьего года, чем занималась?

Вика закашлялась.

— Снимала комнату, подрабатывала проституцией, завела от клиента дочку, потом познакомилась с Владимиром и не упустила шанс изменить свою жизнь. Или снимала комнату, сидела за машинкой в нелегальном ателье, торговала на рынке, нанялась домработницей. Вариантов масса. Правду нам уже не узнать.

— Жаль, что ее родители умерли, — окончательно приуныла я.

— Да, Назарова сирота, — подтвердила Вика, — оформив брак, она не работала, сидела дома. Попробуй разговорить ее свекровь.

— Дохлый номер, — вздохнула я, — она лишь повторяла, что невестка из квартиры не выходила. И это очень показательно. Похоже, Лера скрывалась.

Вика не проявила озабоченности.

— Не надо все усложнять. У Валерии не было денег, она плохо знала Москву, не хотела гулять без мужа. Найдется много простых объяснений. Может, ей супруг запрещал по улицам бродить? Или женщина ленива, апатична, без всяких интересов, ее устраивало полурастительное существование у телика.

Я заерзала на стуле.

— В четырех стенах с ума сойти можно! Я вот даже с вывихнутой ногой не могу лежать на диване.

— Не у всех же в заднице атомная батарейка, — рассердилась Вика. — Не меряй людей по себе.

— Может, ты и права, — согласилась я.

— Рада была помочь, — ответила Вика.

Безо всяких приключений я вернулась в приют, где попала в объятия Софьи.

— Дашенька! Какая стиральная машина! — восхищалась хозяйка. — Вы купили самую дорогую, с огромным барабаном. Эдуард с Леной в шоке! Никто не ожидал такого невероятного презента.

Я всегда смущаюсь, если человек начинает излишне хвалить или благодарить меня, поэтому постаралась перевести разговор в иное русло.

— Боюсь, у меня для вас плохое известие.

Софья округлила глаза.

— Ваш жених! Он вычислил, где прячется невеста? Ничего не бойтесь! Мы своих в обиду не дадим. Сама побеседую с ним. Я умею убеждать людей, смогу помочь. Дашенька, откатитесь в нишу за шкафом, у меня открыто окно, боюсь, вас продует.

Чем дольше пожилая дама говорила, тем больше походила на храброго воробьишку, который решил дать бой кошке. Я поспешила успокоить Мурмуль:

— Нет, Бурдюк не знает, где я. Речь идет о Валерии Назаровой.

— Это кто такая? — искренне удивилась Софья.

Я устроилась поудобнее в кресле и рассказала все, что сегодня узнала. Хозяйка ахнула и закричала:

— Эдик! Иди сюда!

Когда сын Мурмуль вошел в кабинет, мне пришлось повторить повествование. Эдуард тоже был поражен.

— Лера не казалась ни ленивой, ни апатичной.

Софья прижала руки к груди.

— Убита! Ужасно! Кто лишил ее жизни?

— Надеюсь, скоро удастся найти преступника, — с жаром пообещала я, — необходимо еще раз побеседовать с Анной Николаевной. Никак не могу выбросить наш разговор из головы и понимаю, свекровь Назаровой чего-то недоговаривает.

— Упаси бог рыться в чужих делах, — испугалась Софья, — это опасно!

Эдуард обнял мать.

— Не нервничай. Даша разумный человек. Полагаю, Лера стала жертвой наркомана.

— Назарова не выглядела обеспеченной, — вздохнула я.

— Подонок, одурманенный препаратами, нападет на любого, — сказал Эдуард. — Его устроит даже мелочь, часы, сумка.

— Вот сумки как раз при ней не было, — проговорила я. — Знаете, что интересно? Мне припомнились небольшие странности.

— Какие? — оживилась Софья.

Я сплела пальцы рук в замок.

— Кассирши видели Леру в магазине утром, примерно полдвенадцатого, или без четверти.

— Ну и что? — не понял Эдуард.

Я открыла рот, но тут в кабинет ворвалась Рената и с порога заголосила:

— Я договорилась по поводу Насти!

— Рена! — закричала Софья. — Только послушай, какую трагическую новость принесла Даша.

Рената огляделась.

— Дарья? Никого не вижу.

Я выехала из ниши.

— Добрый вечер.

— Фу, напугала! — топнула ногой Рената.

— Открыта форточка, Даша может простудиться, — вновь забеспокоилась Софья, — солнышко, вернитесь за шкаф. И повторите свой рассказ, прошу вас.

Мне пришлось в третий раз выступать в роли гонца, принесшего дурные вести. Рената была поражена не меньше семьи Мурмуль.

— Вот беда! Вот беда! — повторяла она.

— Необходимо забрать тело и достойно Леру похоронить, — захлопотала Софья, — Настя должна иметь возможность прийти на могилу матери. Это очень важно. Психологически. Господи, как сообщить девочке? Я не могу! Простите! Не могу!

Софья закрыла лицо ладонями, Эдуард снова обнял ее.

— Ну, тише, слезами Леру не вернуть.

— Мужчины такие черствые, — неодобрительно сказала Рената.

Эдик погладил Софью по спине.

— Нет, просто мы нацелены на решение проблем. Валерия скончалась, у нас возникли трудности. Как объявить Насте о несчастье? Что делать с девочкой?

— Патрик психолог, пусть он побеседует с малышкой, — глухо сказала Софья, — он умеет вести подобные разговоры.

— Хорошее решение, — одобрил Эдик.

— Сегодня нельзя волновать ребенка, — засуетилась Рената, — я договорилась, что завтра, в полдень, ее бесплатно и вне всякой очереди примет профессор Березов, мировая величина по детской тугоухости. Иван Павлович постоянно в разъездах, его зовут на консультации в США, в европейские страны. Огромная удача, что он сейчас в Москве.

— Почему нужно держать девочку в неведении? — спросила я.

— Лучше вообще ей не говорить, — всхлипнула Софья. — Только представьте, что уже пришлось пережить малышке. Сначала она осознала свою инвалидность, ущербность, потеряла человека, которого считала отцом, очутилась с матерью на вокзале, приехала в приют и… и…

Софья опустила голову на грудь.

— Ну, мама, прошу тебя, — устало сказал Эдуард. — Давай успокоимся.

— Не могу, — всхлипнула Софья. — Как Настя это переживет! О! Я придумала!

Хозяйка резко выпрямилась.

— Пусть Патрик скажет Настеньке: «Лера нанялась на работу за границу, вернется через год».

— Глупости, — скривилась Рената, — девочка будет думать, что мать ее бросила! А насчет отсрочки печального сообщения поясню. Насте завтра предстоит сделать массу анализов. На фоне стресса они могут показать несуществующий результат.

Я кивнула:

— Одна из наших собак, пуделиха Черри, панически боится ветеринаров. Раз в полгода я непременно привожу стаю в лечебницу. У псов берут анализы. Черри каждый раз диагностировали диабет, в конце концов врач засомневался и сам приехал к нам с пробирками. Черри оказалась здоровее многих — сахар в крови повышался от страха и волнения.

— Некоторые люди любят собак больше, чем детей, — тихо произнес Эдик.

Я заморгала. Неужели я допустила бестактность?

— Вот видите, — кивнула Рената, — я права. Девочка спокойно съездит к врачу, а уж потом Патрик ее огорошит.

Я внезапно вспомнила, о чем хотела сказать в тот момент, когда Рената ворвалась в кабинет:

— Возникают вопросы. Неувязочка со временем.

Софья заморгала, а Рената насупилась.

— Вы о чем?

— Во сколько Лера встречалась с Ромальцевой? Вроде вы упоминали, что в полдень?

— Да, — согласилась Рената.

— Где живет Евгения Михайловна? — не успокаивалась я.

— В спальном районе, — ушла от ответа Рена.

— Кто вам сообщил, что Валерия отказалась от жилплощади?

— Ромальцева, — быстро сказала Рената, — позвонила в четверть первого.

Я на несколько секунд задумалась.

— Вроде вы вчера говорили про звонок самой Леры, сообщили, что она лично беседовала с вами, — протянула я.

— Это что, допрос? — вскинула голову Рена.

— Не замечаете нестыковки? — удивилась я. — Завтракать все сели в восемь, в десять ваша протеже поехала к Ромальцевой. Магазин, в котором Лера оставила паспорт, находится в начале Кутузовского проспекта. Валерия вошла в торговый центр в полдвенадцатого или без четверти, побегала там, напугала кассирш. Ну как она ухитрилась добраться почти из центра на окраину, посмотреть жилплощадь, побеседовать с хозяйкой? У нее на это осталось невероятно мало времени.

— Наверное, она опоздала на встречу, — предположила Рената.

Но я не согласилась:

— Секунду назад вы сказали, что Евгения Михайловна позвонила в четверть первого.

Рена закатила глаза.

— Господи! Какая разница!

— Большая, — уперлась я. — Вам не приходило в голову, что Евгения соврала?

В комнате воцарилась тишина.

— Зачем? — удивилась Софья.

— Интересный вопрос, — кивнула я, — и правда, зачем? Еще меня смущает ситуация с певцом. Лера отказалась служить домработницей у соловья шоубиза, свое решение она мотивировала маленькой зарплатой и огромным объемом работы.

— Дурочка! — воскликнула Рената.

Я выехала из ниши.

— А теперь смотрите, что получается. Дадим Назаровой фору, Лера в состоянии паники в одиннадцать тридцать покидает магазин. Я верю кассиршам: они почти одинаковыми словами описали поведение Валерии. Паспорт в стиралке, губная помада в СВЧ-печке, пудреница в холодильнике, — все свидетельствует о неадекватности Назаровой, она в ужасе.

— Некоторые люди могут в одночасье сойти с ума, — заметила Софья.

— Реактивный психоз, — согласилась я, — но от него без помощи врача не избавиться. Лера же едет к Евгении Михайловне, успев за полчаса пересечь весь город. Но ведь у нее нет с собой сумки. Где она взяла деньги на метро?

— Небось положила кошелек в карман, — пожал плечами Эдуард, — не стоит искать кошку там, где ее нет. Даша, успокойтесь, Валерия стала жертвой грабителя.

— Сумки при ней не имелось, — твердила я, — она шла с пустыми руками, была небогато одета, без украшений. На такую не нападут даже наркоманы. Ее намеренно убили.

Софья прикрыла рот ладонью, Рената достала из кармана пачку сигарет и щелкнула зажигалкой.

— Милиция разберется, — сказал Эдуард. — Мы не должны мешать специалистам. Увы, Валерии более нет, и, простите, не наше это дело, почему она умерла. Давайте подумаем о Насте. Малышка не очень-то занервничала, когда я ей вечером объявил, что мама сильно опаздывает, а утром рано уедет искать работу. Девочка не очень эмоциональна, она приучена к холодности матери. С одной стороны, это плохо. С другой — будет ли для малышки сильной травмой известие о смерти Леры?

— Дашенька купила нам чудесную стиральную машину! — вдруг вспомнила Софья. — Самую дорогую из возможных, настоящее импортное качество фирмы «Кок».

— Вы очень щедры, — опять похвалил меня Эдуард.

— Ужин готов! — закричал Вадим.

— Пойдемте скорей, — засуетилась хозяйка. — Вадим нервничает, если горячее остывает.

Глава 13

Во время ужина я постоянно поглядывала на Настю и вынуждена была признать правоту Эдуарда. Девочка не выражала беспокойства по поводу отсутствия Валерии, лишь в самом конце трапезы вдруг спросила:

— А где мама?

Софья начала комкать салфетку, Рената, решившая поужинать в приюте, опустила глаза, Эдуард схватил чашку и стал сосредоточенно пить чай. Ситуацию спас Патрик.

— Мама приедет поздно, а завтра рано уйдет. Ты взрослая девочка, поэтому спокойно заснешь. Утром я отвезу тебя к доктору, он вылечит твои ушки.

Настя, сосредоточенно смотревшая на губы психолога, отреагировала только на последнюю фразу Патрика:

— Я стану как все? Завтра?

Психолог ответил честно:

— За один день не получится. Но надо начать. Пошли, я включу тебе мультик.

Около десяти вечера я спустилась в сад. За мной важно вышагивала Афина и семенил Рип.

— Сделай одолжение, пописай на улице, — попросила я щенка, — неприлично делать лужи в спальне.

Собаки побежали в глубь участка, я в кресле поехала за ними. Софья старается экономить, территория приюта освещена плохо, я сидела почти в темноте и тишине. В сентябре птицы не поют так, как в мае, не стрекочут кузнечики: осенью животный мир не суетится, бережет силы для долгой зимы.

Внезапно за спиной раздался кашель. От неожиданности я привстала, почувствовала сильную боль в левой ноге и с коротким вскриком шлепнулась обратно.

— Напугал вас? Простите, я не хотел, — сказал Патрик, появляясь в зоне видимости.

Я перевела дух.

— Ерунда.

Психолог сел на расположенную рядом скамейку.

— Вы совсем ничего не боитесь? Мышей? Пауков? Жаб? Червяков? Тараканов? Одна моя знакомая падала в обморок при виде гусеницы.

Я засмеялась.

— Господь наградил меня сыном и дочкой, которые обожают разную живность. У нас кто только не жил! Удав, паук-птицеед, рыбы, лягушки, не говоря уж о кошках-собаках-хомячках-ежах. Дети первые месяцы преданно заботились о питомцах, но потом им надоедало чистить клетки, мыть хвосты-лапы, и в этот процесс приходилось включаться мне.

— А как насчет крови? — прищурился Патрик. — Или уколов? Вы способны в живого человека иголку вогнать?

Я развеселилась еще больше.

— В некоторых людей — с огромной радостью. Если всерьез, то, как все собачники, я умею делать инъекции, а как мама двоих детей, научилась перевязывать раны, лечить ухо-горло-нос, ставить банки. Не стану орать от ужаса при виде разбитой головы, окажу первую помощь и отвезу человека в больницу. Моя лучшая подруга — хирург, когда она училась в медвузе, мне приходилось гонять ее перед экзаменами по билетам, поэтому я нахваталась разных знаний. Конечно, не могу считаться даже фельдшером, я просто хорошо подкованный обыватель, который знает, что жертву ДТП лучше не двигать с места, чтобы не повредить позвоночник, а любая травма головы требует обязательного обследования на томографе, даже если у пострадавшего отличное самочувствие и ничего не болит. Возможна внутричерепная гематома, которая может привести к смерти на фоне видимого благополучия.

— Вы профи! — восхитился Патрик.

— Нет, — улыбнулась я.

— Бабы, как правило, всего боятся, — ляпнул психолог.

Меня удивило его заявление. Такое не ожидаешь услышать из уст дипломированного душеведа. Вероятно, Патрику крепко досталось от какой-то представительницы женского пола. Я мягко сказала:

— Я бесстрашна.

— Не верю! — возбудился собеседник. — Болезни, потеря денег, статуса, старость — этого опасаются все.

Я погладила ручку кресла.

— На здоровье я не жалуюсь, если заболею, вылечусь или научусь жить с хворью. Владею в совершенстве иностранным языком, без средств не останусь, всегда могу заняться репетиторством. Не хочу сказать, что это моя мечта, но на хлеб с маслом и сыром заработаю спокойно. На статус мне глубоко наплевать, я патологически не амбициозна. Что касается старости, то в ней есть своя прелесть. Пожилая дама легко притворится глухой, слепой, не услышит и не увидит ничего из того, чего не хочет видеть или слышать.

— Ну неужели в вас нет малюсенького страха? — наседал Патрик.

— У нас получается странный разговор, — поморщилась я.

Патрик приложил руки к груди.

— Простите. Я пишу книгу, она будет называться «Страх человеческий», вот и не упускаю возможности поковыряться в чужой душе. Знаете, люди порой опасаются смешных вещей: клоунов, воздушных шариков. Одна моя знакомая не могла видеть розы, другая почти теряла рассудок в толпе, ей на нервы действовало скопление народа, а кое-кто не вылезет из дома из-за агорафобии.

— Первый раз слышу, — удивилась я.

— Неужели? Этот психоз часто встречается у жителей мегаполисов, — голосом лектора завел Патрик, — человек не может выйти из дома, при особо запущенной форме он даже не покидает свою комнату.

— Может, Лера страдала агорафобией? — предположила я.

— Вероятно, — пожал плечами психолог, — теперь правды не узнать. Агорафоб способен умереть от ужаса, очутившись один на улице, или впасть в безумие: ему почудятся убийцы, он начнет нести ахинею.

Я кивала в такт словам Патрика, потом подавила зевоту, а психолог продолжал:

— Страх уничтожает личность. Чего боитесь вы?

К этому моменту меня словно опутало липкой паутиной, ноги-руки превратились в желе, голова плохо держалась на шее.

— У каждого своя фобия, — журчал Патрик.

Что-то тяжелое стукнуло меня в грудь. Я вздрогнула. Дремота рассеялась.

— Афина! — заорал Патрик. — Кто тебя сюда звал? Принеслась и налетела на Дашу.

— Наоборот, спасибо Фине, — встрепенулась я, — меня совсем разморило.

— Жаль, я ничего не выудил из вас для моей книги, — пригорюнился Патрик, — чем больше материала, тем весомее научный труд.

Мне хотелось еще посидеть на свежем воздухе. Через пару дней придет настоящая осень, зарядят нудные дожди, нужно будет проводить дни и вечера в комнате. Не грех воспользоваться столь редким в конце сентября погожим вечером, но Патрик своим разговором портил все удовольствие. Я демонстративно повернулась к Афине и невежливо заметила:

— Слышишь, Фина, какая восхитительная тишина? Обожаю, когда никто не мешает, не пристает с беседой.

Собака положила голову мне на колени и неуверенно сказала:

— Гав.

— Лучше помолчим! — продолжила я, надеясь, что Патрик обидится и уйдет.

Но психолог оказался из породы толстокожих, он не собирался вставать со скамейки, наоборот, заговорил с удвоенной скоростью:

— Судьба ученого трудна, в особенности если не сидишь над формулами, а зависишь от исследований, изучаешь тайны человеческой души. Ради страницы текста приходится опрашивать толпы людей, не все настроены откровенничать, но я упорный, терьер по характеру. Не отстану, пока не получу желаемого.

«Оно и видно», — чуть было не сказала я, но вовремя спохватилась и решила соврать Патрику. Иначе, похоже, от психолога не избавиться.

— Ну ладно, признаюсь, только не смейтесь.

— Я внимателен ко всем и никогда не допущу бестактности, — заверил Патрик.

Я разбудила в себе актрису Мерил Стрип, не меньше, и проникновенно сказала:

— Глупо, но меня трясет при виде людей, одетых в черное.

— Сочувствую, — сказал Патрик. — Это самый модный цвет, его многие носят.

Меня охватило вдохновение.

— При виде человека, облаченного, словно на похоронах, я еле сдерживаюсь, колени подгибаются, руки холодеют, уши, наоборот, горят огнем, подступает тошнота, сердце колотится.

— Паническая атака, — пробормотал Патрик, — вы не замерзли? Ежитесь и сгорбились!

— Поеду, поищу Рипа, — воскликнула я и, не дожидаясь реакции собеседника, порулила вперед.

— Не сворачивайте с дорожки, — заботливо крикнул мне вслед психолог. — Вдруг там за деревом стоит черный-пречерный человек?

— И держит торт, откуда в полночь высовывается черная рука и душит девочек-мальчиков, — ухмыльнулась я.

Патрик рассмеялся, а я покатила дальше. Внезапно я уловила тихий шорох в неосвещенной части сада. Надеюсь, Рип не роет землю, некоторых собак мясом не корми, дай соорудить подземный ход.

Вымощенная плиткой тропинка оборвалась, впереди виднелась лужайка.

— Рип! — крикнула я. — Иди сюда!

Я всмотрелась во тьму. Как я уже говорила, из экономии Софья зажигала лишь пару тусклых фонарей у веранды дома и на дорожке. Но сегодня стоит тихий ясный вечер, на небе ярко горит луна, ее света вполне хватило, чтобы разобрать: у самого забора возле большого дуба копошится черная тень.

— Рип, немедленно возвращайся, — возмутилась я, — не все можно есть, надеюсь, ты не нацелился на лягушку или несчастную мышку. Эй, Рип, имей в виду, грызуны — переносчики бешенства.

У моих ног послышалось шуршание, сопение, и я увидела лохматую мордочку. Щенок, цепляясь острыми коготками за плед, влез ко мне на колени. Я удивилась: найденыш растет, словно мухомор под летним дождиком, похоже, он прибавляет по десять сантиметров в день, и уже размером почти с Хуча. Только серая тень у ограды длиннее, она вроде стоит на задних лапах, передними шарит по стволу дерева.

Внезапно над головой послышался тихий шелест и голос:

— Человек.

Я чуть не вывалилась из коляски. Сердце застучало отбойным молотком, спина вспотела, а по шее побежали мурашки. Шелест усилился, моего плеча что-то коснулось.

— Человек, — повторил голос, — Гектор.

— Дурак! — воскликнула я.

— Ворон, — с достоинством возразила птица.

— Как ты меня напугал! — рассердилась я. — Прилетел из темноты, завис над макушкой, словно вертолет, прямо страх на крыльях ночи.

— Страх боится страха, — неожиданно произнес Гектор баритоном.

— Хватит философствовать, поехали в дом, — распорядилась я.

— Человек, — повторил ворон, на этот раз он говорил своим голосом, если, конечно, эти слова применимы к птице.

Я вздрогнула. Вероятно, вуроны обладают острым зрением, а по уму Гектор почти подросток, вот и пытается общаться со мной на равных.

— Человек, — не утихал ворон.

— Там есть кто? — неуверенно крикнула я.

Тень не шевелилась. Я перевела дух.

— Гектор, успокойся, впереди чернеет куст, который я по глупости приняла за Рипа. Остается удивляться, почему я не сообразила: щенок никак не может быть таким высоким.

Ворон повернул голову в сторону щенка.

— Рип.

— Верно, он спит на моих ногах, — улыбнулась я, — а ты умная птичка.

— Птичка? — с вопросительной интонацией произнес Гектор, потом плавно перелетел на спину Афины, тюкнул псину по башке клювом и заявил:

— Собака. Дура.

Не ожидавшая нападения Фина взвизгнула, ворон вновь сел на мое плечо.

— Гектор молодец. Человек.

— Ладно, убедил, поеду гляну, кто там, — громко сказала я и направила Лауру в сторону забора. Мощеная дорожка закончилась, но коляска безо всяких проблем двинулась по земле. Тень метнулась влево, и я поняла: Гектор абсолютно прав, на участке находится неизвестный мужчина.

Почему я решила, что незнакомец — представитель сильного пола? Не знаю, может, потому, что он бежал, не размахивая руками, а согнув их в локтях и прижав к телу.

— Стой, — завопила я, — немедленно замри, иначе хуже будет!

Глупое заявление. Ну что плохого я, передвигающаяся в инвалидном кресле, могла сделать? Ну разве что попытаться догнать его и задать вопрос: «Зачем ты залез в сад «Приюта доброй Клары»? По какой причине копошился у дерева?»

Я нажала на кнопку скорости, Лаура рванула вперед, пролетела небольшой отрезок, вздрогнула и перевернулась. Похоже, коляска наехала колесом на корень, выступающий из земли, или на камень.

— Фина, — заорала я, — фас! Лови его, хватай, держи!

К сожалению, наградив собаку большой физической силой, Господь забыл отсыпать ей ума. Афина наклонилась надо мной и начала яростно вылизывать мое лицо. Псина умела сострадать, жалела меня, упавшую вместе с креслом на бок.

— Авария, — завыла Лаура, — авария.

— Замолчи, — приказала я, пытаясь выползти из кресла. Не тут-то было, меня что-то не пускало.

— Положение не стабилизируется, — выла Лаура, — начинаю обратный отсчет эвакуационного времени. Десять… девять…

— Заткнись, — рявкнула я, и в ту же секунду Афина чихнула мне прямо в лицо.

— Отойди, — возмутилась я.

Но Фина горела желанием утешить потерпевшую катастрофу Дашеньку и лишь удвоила усилия.

— … семь… шесть… — мерно считала Лаура, — приготовьтесь к экстренным мерам… три…

— Эй, что ты собираешься делать? — испугалась я. — Никаких катапульт! Все о’кей! Мы лежим на земле, нам удобно, мягко…

— …два… Срочная эвакуация! Один! — возвестила Лаура.

Я поняла, что сейчас случится нечто нехорошее, и вцепилась в Афину. Отлично помню, как хулиган Николай взмыл под потолок супермаркета и, пролетев приличное расстояние, очутился в аквариуме. Подростку повезло — он угодил в воду, не разбился, но сейчас вокруг деревья, мне совсем не хочется повиснуть на верхушке вон той сосны.

Раздался хлопок, шипение, земля зашаталась, меня потянуло вверх, инвалидное кресло затряслось, а я испугалась. Афина завыла, потом послышался скрип, меня приподняло и шлепнуло назад.

— Эвакуация завершена, — объявила Лаура.

Я кое-как встала на четвереньки, огляделась и от удивления снова села. Слава богу, на этот раз моя филейная часть оказалась на земле. Лаура стояла чуть поодаль. Кресло приняло вертикальное положение.

— Ну и ну, — вырвалось у меня. — Интересно, кто создал эту удивительную конструкцию?

— Человек, — возвестил Гектор, — собака дура.

Я задрала голову и увидела прямо над собой ветку, на которой висела здоровенная полосатая тряпка. От нее свисали брезентовые ленты и веревки, они крепились к большой подушке, лежавшей на траве. Секунду я с недоумением осматривала конструкцию, а потом не удержала изумленного возгласа:

— Парашют!

Люди, придумавшие Лауру, озаботились защитой инвалида от преступников. Они понимали, что на свете встречаются мерзавцы, которые могут выбросить больного человека из коляски, сесть на его место и использовать стул на колесах для собственного развлечения. С подобными типами Лаура расправлялась безжалостно: она включала режим катапультирования, но инженеры не хотели причинить ни малейшего вреда парализованному, для его спасения предполагалась эвакуация. Неведомым образом, непонятно откуда, выскакивал парашют, это его хлопок уловил мой слух. Туго натянутый купол поднимал в воздух часть кресла и относил его хозяина в безопасное место. Вот только французы не подумали, что кресло может заехать в лес. Парашют повис на ветке.

Глава 14

Приходилось ли вам, стоя на одной ноге, стаскивать парашют с дерева? Надеюсь, что нет. Поверьте, ничего забавного в этом нет. У меня на эту операцию ушло около получаса. В конце концов я так сильно дернула за стропы, что сломала ветку и свалилась на спину.

Еще некоторое время пришлось потратить на выпутывание из упавшего на голову купола. Затем, чтобы встать на правую ногу, не задев при этом левую, я обхватила дуб руками и начала перебирать по стволу ладонями. Когда я почти приобрела вертикальное положение, мои пальцы случайно угодили в дупло. Указательный палец ощутил укол. Я тихонечко взвизгнула, пошарила в углублении и вытащила обычную шариковую ручку. Добыча не имела ни малейшей ценности, такие дешевые пишущие принадлежности легко купить на любом лотке: темно-бордовый пластиковый цилиндр, сверху торчит никелированная блестящая пупочка, нажимаете на нее один раз — высовывается «перо», надавливаете второй — часть стержня убирается внутрь.

В нашем саду в Ложкине много наглых сорок и вороватых соек. Если оставить на веранде без присмотра чайную ложку, птички могут утащить ее в гнездо. Но особый восторг вызывают у пернатых соломинки для коктейля: мы обнаруживаем разноцветные трубочки по всему участку в самых неожиданных местах. Наверное, пташки, живущие вокруг «Приюта доброй Клары», имеют те же привычки, только они специализируются на ручках.

Я повертела в пальцах бордовый цилиндрик с никелированной блестящей пупочкой и засунула его в карман. Какая разница, кто утащил копеечную ерунду! У меня есть проблема посерьезнее — надо добраться до дома и понять, каким образом можно уложить парашют назад в кресло. Я на раз-два сгребла материал и стропы в кучу, подняла все, уложила на сиденье и, прыгая на правой ноге, дотолкала Лауру к дому. Она молчала: не возражала, не спорила, не приказывала мне сесть, похоже, потратила все свои силы на эвакуацию.

На все про все ушло чуть больше пяти минут. Желая поскорее лечь в кровать, я пнула заднюю дверь, из которой выезжала в сад. Наглая Афина решила, что ей следует пойти вперед. Собака безо всякого смущения оттолкнула меня от входа и прогалопировала по коридору, за ней кинулся Рип. Но в отличие от беззаботно скачущей Фины щенок заволновался, замер у встроенного шкафа и принялся скрести створку лапой.

— Прекрати, — приказала я, — иди в спальню.

Однако Рип не успокаивался, он методично царапал панель. Афина прискакала назад и тоже начала уродовать гардероб.

— Как вы мне надоели! — вздохнула я. — Ладно, смотрите, там пусто! Глупые создания! Что привлекло вас к шкафу?

Продолжая отчитывать псов, я отодвинула створку и отпрыгнула в сторону. Левая нога очутилась на полу, боль от лодыжки поднялась вверх.

— Мама! — сдавленно пискнула я. — Вы кто?

Внутренность шкафа представляла собой небольшое углубление с горизонтально прикрепленной перекладиной, на которой покачивалось несколько вешалок с грязными куртками. Наверное, Эдуард, Вадим или Патрик натягивают их, когда работают в саду. Но меня напугали не шмотки. У стены громоздилась темная фигура.

— Вы кто? — стараясь не заорать от страха, повторила я. — Зачем зашли в «Приют доброй Клары» и спрятались в гардеробе?

— Не знаю, — ответил знакомый голос. — Как меня зовут?

Я вздохнула полной грудью.

— Николай Ефимович! Как вы сюда попали?

— Спать ложусь, — ответил Поповкин. — Пришел к себе, а кровати нет. Где она?

Мне стало до слез жаль дедушку. Не дай бог потерять ум и превратиться в беспомощного ребенка.

— Подушки нет, — продолжал Николай Ефимович. — Темно!

— Это не ваша комната, — сказала я.

— Ох, простите великодушно, — зачастил дедок. — Попал в чужую? Поверьте, без злого умысла. Вы Таня?

— Нет, Даша, — терпеливо ответила я.

— Аха-ха! — ухнул Гектор. — Даша! Каша-малаша!

— Прекрати болтать, — устало приказала я птице.

Ворон гавкнул. Фина оглушительно чихнула, раз, другой, третий, Рип присел на корточки и напрудил лужу, Николай Ефимович принялся раскачиваться из стороны в сторону.

— Куда я попал? Чего я хочу?

Меня охватила усталость. Афина, похоже, простудилась, иначе почему она безостановочно чихает? Щенок так и не понял, что свои дела надо совершать на улице, а не в доме. Гектор произносит какие-то заклинания, надеюсь, он не вызывает злых демонов. Николай Ефимович впал в прострацию. В инвалидном кресле гора материи, и непонятно, как и куда ее убрать. Бурдюк строит планы мести, левая нога у меня не работает, а в остальном, прекрасная маркиза, все хорошо.

— Пора ложиться, а то не высплюсь, — забеспокоился Николай Ефимович и стал оседать на пол.

Я встряхнулась. Не время проявлять малодушие. Ничего ужасного не происходит, простые бытовые неурядицы. Я схватила Поповкина за плечи.

— Пошли.

— Куда? — спросил безумец, но покорно последовал за мной.

Если вы полагаете, что я без приключений доставила старичка в его опочивальню, то ошибаетесь. Прохромав по коридору, я уперлась в крепко запертую створку. То ли Софья, решив, что все обитатели приюта мирно похрапывают в постельках, задвинула на этой двери щеколду, то ли ее захлопнул сквозняк. Мне пришлось вести Поповкина на улицу, огибать дом, вводить деда, Афину, Рипа и втаскивать кресло через центральный вход.

Когда мы добрались до спальни старика, Николай Ефимович хлопнул себя ладонью по лбу.

— Старый дурак!

— Дурак, — не упустил момента схамить Гектор.

— Вот же кровать! — радовался Поповкин, показывая на письменный стол.

Я от всей души посочувствовала Софье. С каждым днем Николаю Ефимовичу будет становиться хуже. Вчера он выглядел бодрячком, его подводила память, но тарелку с ботинком пенсионер не путал. Сейчас Поповкин уже не различает предметы мебели!

Дед подошел к столешнице, уложенной на две массивные тумбы, постучал по ней пальцем и расстроился.

— Жестко.

Я увидела около стопки журналов упаковку самоклеящихся листочков, оторвала один, вынула из кармана ручку, написала на розовом прямоугольнике «ПОСТЕЛЬ» и разместила объявление на спинке кровати.

— Ложитесь сюда. Видите бумажку?

— Спасибо, Танечка, — обрадовался Николай Ефимович.

На следующий день за завтраком я со вздохом заметила:

— Жаль, у вас не сохранилась инструкция по пользованию инвалидным креслом!

— Это точно, — ответила Мурмуль.

— Вообще-то странно, — вздохнула я, — передвижное устройство дорогое, сложное в эксплуатации, к нему непременно обязаны приложить руководство.

Эдик потянулся за тостом.

— Это подарок от одного человека.

— Вроде оно принадлежало его родственнице, — подхватила Софья, — он привез к нам кресло и сказал: «Пользуйтесь».

— Мы даже не успели спросить, как спонсора зовут, — продолжил Эдуард.

— Приюту делают презенты, — зачастила хозяйка, — мы рады любой вещи, швабре, обогревателю, комплекту постельного белья.

— Иногда бэушные вещи приносят, — хмыкнул Эдуард. — Но в основном одежду из церкви. Тут неподалеку расположен храм. Местный батюшка щедрый человек.

— Нам с отцом Пименом повезло, — оживилась Софья, — к нему много богатых прихожан заглядывает, из тех, кто деньги не считает. Нашим постояльцам достается от них отличная обувь, свитера, костюмы, платье.

— Отец Пимен часто говорит пастве: «Помогите нуждающимся», — подхватил Эдуард.

— Но кресло не от него, — уточнила Софья. — Думаю, у кого-то из очень богатых людей умер член семьи, инвалид. Выбросить коляску рука не поднялась, и человек справедливо рассудил: в приюте она больше пригодится. Но он нам ничего не объяснил, мы попробовали разобраться, нажали на кнопку и услышали иностранную речь. Увы, мы не обучены языкам, дыра у нас с Эдиком в образовании. Ой, Дашенька! Вы-то со своими лингвистическими талантами определенно поняли, как рулить креслом!

— Овладеваю «методом тыка», — улыбнулась я, — непременно запишу для вас все, что выяснила. Настя поехала к врачу?

— Рената ее повезла, — кивнул Эдуард.

— Булочки, — захлопотала Софья. — Попробуйте. Фирменная выпечка Вадика.

— Всем привет, я проспал! — громко сказал Патрик, входя в столовую.

Я посмотрела на психолога и потерла пальцами виски. Патрик вырядился в ослепительно-красную рубашку. Как определить этот цвет? Окрас ополоумевшей пожарной машины? Огня, бушующего после ядерной катастрофы? К сожалению, у меня иногда бывает мигрень. Не путайте эту напасть с обычной головной болью. Таблетка цитрамона или растворимый аспирин мне не помогут. От мигрени нет лекарств, а приступ может накатить в любой момент. Я отлично знаю причины, которые могут активизировать ее: резкий запах духов, внезапный громкий звук, обида, усталость или нечто пронзительно-красного цвета.

— Что случилось? — заботливо спросил Патрик. — Вам плохо?

— Мигрень, — прошептала я и встала, — мне надо срочно уйти.

— Я вас провожу, — засуетился психолог.

Нестерпимо-красное пятно надвинулось на меня. Я вытянула вперед руки.

— Не подходите.

— Я испугал вас? — озабоченно спросил Патрик.

Я закрыла глаза и соврала:

— Полный порядок, нога болит.

— Я думал, вам плохо, — донесся из тумана озабоченный голос Эдуарда.

— Ой, она побледнела! — застрекотала Софья. — Вывих — дело непростое. Дашенька, лягте в постель! Вам необходимо набраться сил. Это моя вина, отпустила вас вчера за стиральной машиной, вот сегодня организм и отомстил.

До носа долетел запах дорогого лосьона, букет шипра и розы. Мне стало еще хуже. Крепкие пальцы взяли меня за плечи.

— Даша, откройте глаза.

Я распахнула веки, вновь увидела прямо перед носом кровавую сорочку, схватилась за горло и не удержалась от крика:

— Отойдите подальше! Неужели непонятно? Мне плохо из-за вас!

Патрик попятился.

— Почему?

— Рубашка, — простонала я, — она красная.

— Вас пугает цвет? — сделал неправильный вывод психолог и быстро пощупал мой лоб.

Я вывернулась из-под его руки.

— Отстаньте, умоляю! Отойдите!

— Простите, — воскликнул психолог и переместился к окну, — так лучше?

— Спасибо, — шепнула я, — извините меня.

— Бедняжечка, — засуетилась Софья, — Вадик, скорее завари успокаивающий чаек из мелиссы.

— Пойду переоденусь, — живо сказал Патрик, — синий пуловер вас не испугает?

— Нет, — выдохнула я, — простите, глупо получилось!

— Не стоит волноваться, — успокоил меня Эдуард. — Я, например, не выношу аромат ванили.

— А меня тошнит от рок-н-ролла, — неожиданно сказала Светлана, — просто не могу его слышать.

Я удивилась, до сих пор девушка сидела молча, вчера она не произнесла ни звука.

— «Тяжелый металл» многим действует на нервы, — заявил Вадик, внося в столовую чашку. — Даша, попробуйте отвар, он восстанавливает силы.

— Надо положить вам в кровать грелку, — сказала Софья. — Костя, Костя!

На пороге возникла длинная тощая фигура, я прищурилась и снова испытала приступ мигрени. Костя не походил на человека, страдающего болезнью Дауна, он не обладал раскосыми глазами и низким лбом, наоборот, напоминал модель, которая рекламирует автомобили. Но на нем красовался красный жилет.

— Уйди, — замахала руками Софья.

— Так вы меня звали, — растерялся Костя.

— А теперь исчезни, — приказал Эдуард.

— Как? — заморгал Константин. — Не понимаю.

Патрик подошел к юноше и взял его за локоть.

— Тебе надо переодеться. Даша, если Костя нацепит черную рубашку, она вас не будет раздражать?

— Любую, — простонала я, — какую угодно, но не красную.

— Понял, — кивнул Патрик и увел расстроенного Константина.

Из коридора донесся голос юноши:

— То нацепи жилет, то сними! Делать мне больше нечего, все время переодеваться.

— Не спорь, — перебил парня психолог, — хочешь диск с сериалом про больницу?

— Конечно, — закричал Костя.

— Тогда делай, что велено, и получишь, — пообещал психолог.

Я бочком запрыгала к двери, добралась до спальни, села на кровать, потерла виски и ощутила, как боль уходит. В голове рассеялся туман, желудок перестал трепыхаться. Я замерла, боясь спугнуть свое счастье. Иногда мигрень исчезает столь же стремительно, как и начинается. Будучи опытным с ней борцом, могу дать совет: если половина вашей головы превращается в пульсирующий нарыв, не бухайтесь сразу под одеяло. Состояние лишь усугубится. Попытайтесь отвлечься, займитесь каким-нибудь делом, простое перекладывание вещей в шкафу может купировать приступ. Мне сейчас лучше заняться коляской. Надо каким-то образом уложить парашют, наверное, тогда Лаура оживет, но я даже не понимаю, куда он убирается и откуда вылетел.

Я встала и начала изучать кресло. Минут эдак через десять в голову пришла идея открутить сиденье, и я увидела небольшую латунную табличку, прикрепленную винтами к железному кругу. На ней был выгравирован текст на французском языке: «Произведено фирмой «Колсин» специально для Антонины Антонюк по заказу Адама Рю. По всем вопросам эксплуатации обращайтесь в головной офис, город Марсель».

Я схватила телефон, набрала указанные на табличке цифры и услышала голос француженки:

— Слушаю.

— Фирма «Колсин»? — обрадовалась я.

— К вашим услугам, мадам.

— Беспокою вас по поводу инвалидного кресла.

— Конечно, мадам, мы производим лучшие коляски в мире.

— У меня возникла проблема, — затараторила я, — с одним из ваших механизмов.

— Решим любую, — пообещала секретарь, — назовите серию и номер коляски, я соединю вас с менеджером.

— Не знаю, где искать информацию, — расстроилась я.

— Мадам, вы способны встать?

— Да, у меня простой вывих ноги, — уточнила я.

— Вам повезло, это неприятная травма, но она лечится, — мило прощебетала француженка, — поднимите подушку, открутите сиденье, вращая его по часовой стрелке, и увидите табличку.

— Есть такая, — вздохнула я, — на ней надпись «Специально для Антонины Антонюк по заказу Адама Рю» и никаких цифр, кроме вашего телефона, нет.

— Момент, мадам, соединяю.

В телефоне щелкнуло, заиграла бравурная музыка, потом прорезался голос, на этот раз мужской.

— Отдел спецзаказов, Николя Бруи.

— Вы мне подскажете, как убрать в коляску парашют? — обрадовалась я.

— О, мадам, готов помочь, — галантно отозвался Николя, — элитные коляски обслуживаются бесплатно, мастер к вам отправится через десять минут. Вы в Марселе?

— Нет, — уныло ответила я.

— Безразлично, — решил ободрить клиентку Бруи, — мы летаем по всей стране. В Марсель, конечно, быстрее прибудем, но не расстраивайтесь, называйте город.

— Москва, — объявила я.

Николя осторожно кашлянул.

— Мадам? Но э… э… она в России.

— Верно, я сейчас в столице этого государства.

— Боюсь, что я лишен возможности, — занудил Николя, — виза… билет…

— И что делать? — расстроилась я.

— Попробую вам помочь! — оживился Бруи. — К коляске прилагается специальный чемоданчик с инструментами. Достаньте из гнезда ключ номер пять и следуйте моим указаниям. Поверьте, ничего сложного, только аккуратность.

— Набора нет, — вздохнула я.

— Не может быть! Он всегда дается с коляской по спецзаказу.

Я начала объяснять Николя ситуацию. Бруи охал, ахал и в конце концов заявил:

— Мадам, думаю, инструменты остались у первого владельца.

— Хорошее предположение, — одобрила я. — Но где найти господина Адама Рю? Наверное, он француз.

Глава 15

— Верно, мадам, — понизил голос Николя, — Адам был нашим генеральным директором. Три месяца назад он умер от СПИДа.

— Очень жаль, — пробормотала я, — непонятно, как его коляску занесло в Россию.

— Нет, мадам, Адам не пользовался креслом на колесах, — нараспев произнес Николя, — он был очень сострадательный человек. Некоторое время назад Рю посетил Россию. Наша фирма оказывала милосердную помощь одному из московских интернатов, где содержатся дети, у которых проблемы с движением. Адам привез туда десять наших колясок. Его потрясла бедность места и стоицизм малышей, о которых забыли родственники. У многих воспитанников есть отцы, матери, но они предпочли не иметь дел с инвалидами. В особенности тронула сердце Адама история пятнадцатилетней Антонины Антонюк. Девочка воспитывалась бабушкой, подавала большие надежды как музыкант, играла на рояле, мечтала поступить в консерваторию. Надежды разрушил пьяный водитель, он несся прямо на малышку на большой скорости на зеленый свет по «зебре». Мать рванулась вперед, оттолкнула свою дочь, а сама угодила под колеса. Но и Антонина получила травму.

— Неужели бабушка тебя бросила? — возмутился Адам, услышав рассказ малышки.

— Нет, — кинулась на защиту девочка, — у нас квартира на пятом этаже, нет лифта, я не могу спускаться вниз и посещать школу. В интернате хорошо — я получу аттестат о среднем образовании, но мне очень хочется такую коляску, чтобы играть на рояле, обычная не подходит.

— Ты получишь самую потрясающую технику, — пообещал Адам и не обманул.

Рю свозил Антонину в Марсель. История целеустремленного подростка ошеломила сотрудников фирмы. Для Антонюк создали уникальную конструкцию, аналога ей во всем мире не найдется.

— Хорошо, что ты прилежно изучаешь в школе французский, — радовался Рю, — отлично поймешь, что будет говорит Лаура.

Антонина улетела в Москву в чудо-стуле. Естественно, ее снабдили набором инструментов, инструкцией и всеми телефонами. Адам созванивался с Тоней, переписывался с ней, общался по Интернету и знал, что девочка счастлива, она занимается в музыкальной школе, свободно передвигается по улицам, посещает театры, а все благодаря фирме «Колсин».

В январе этого года Рю скончался, связь с Антонюк оборвалась.

На этой стадии беседы Николя заволновался:

— Минуточку, если сработал парашют, значит, была спешная эвакуация! Девочка жива? Кто вы?

— К сожалению, я ничего не знаю про Антонину, — осторожно ответила я. — Мне ее коляска досталась случайно, в «Приюте доброй Клары». Хозяева убежища даже не подозревают, какая уникальная вещь пылилась у них в чулане. Они милосердные люди, помогают бездомным, но не владеют французским.

— О, мадам, вы меня пугаете, — зачастил Николя. — Что произошло с Антониной? Я пытался связаться с девочкой весной, но мои мейлы не проходят, а ее телефон отключен. Я подумал, что подросток с бабушкой сменили жилплощадь. Но вы говорите о приюте? Если Тоня попала в беду, фирма «Колсин» ей поможет, мы восхищены девочкой!

— У вас есть ее адрес? — спросила я.

— О да, мадам, — обнадежил меня Николя, — улица Ченкова, дом шесть, квартира двадцать. Бабушку зовут Руфина Юрьевна.

— Съезжу выясню подробности и перезвоню вам, — предложила я.

— Запишите мой личный мобильный, — засуетился Николя, — будем вам крайне признательны. Но как вы проследуете по городу? С незаправленным парашютом Лаура не работает.

— На машине, — успокоила я Николя, — у меня простой вывих. Больно, но не трагично.

Не успела я отсоединиться, как телефон зазвонил. На экране возникла фамилия «Титов».

— Привет, Юра, — сказала я.

— Как ты догадалась, кто звонит? — удивился новый сотрудник Дегтярева.

Замечательный вопрос для человека, который собрался делать карьеру следователя!

— На трубке включен определитель.

— Верно, — протянул Юра, — на сложные вопросы всегда есть простые ответы. Спасибо.

— За что? — не поняла я.

Титов громко прочистил горло.

— Леонид похвалил меня за быстрое установление личности Валерии Назаровой. Ты не права.

— В чем?

— Пришел отчет патологоанатома. Она умерла естественной смертью.

— Нет, ее убили, — заспорила я, — естественной смертью эксперты называют кончину по старости или болезни.

— Еще ДТП, — не к месту уточнил Юра.

— Нет, — снова запротестовала я, — тогда в протоколе пишут «несчастный случай». Что указал Михалыч? Какой недуг был у Назаровой?

— Ну… типа… она здоровая, — загундосил Юра, — без патологии. Назарова молодая, состояние организма соответствует ее возрасту. Хронических болячек не имела.

— Назови причину ее смерти, — перебила я Титова.

— Не знаю, — буркнул Юра.

Я покрепче сжала сотовый. Дашенька, не теряй самообладания. Юрий неопытный сотрудник, у него первое самостоятельное дело, раньше он исполнял поручения старших коллег, сейчас ему приходится самому принимать решения.

— Дорогой, посмотри в протокол вскрытия, — зачирикала я, — что написал Михалыч?

— Ну, вроде видимых следов насильственной смерти нет, — забурчал Юрий, — ни ран, ни синяков, всяких там следов побоев и прочего. Токсикология чистая, правда, она, похоже, принимала «Адапвенон» [7].

— Это что за зверь? — не поняла я.

Титов зашелестел бумагой.

— Адапвенон — средство, которое невропатологи прописывают при депрессии. Производится в США, медикамент последнего поколения, с малыми побочными эффектами. Устраняет агрессию, налаживает сон, улучшает настроение. Основной компонент — специфический ингибитор обратного захвата серотонина. Не обладает средством к мускариновым, серотонинергическим, допаминергическим, адренергическим, гистаминергическим ГАМК или бензодиазепиновым рецепторам.

— Сам-то хоть понял, что прочитал? — хмыкнула я. — Все слова правильно произнес?

— Вроде да, хотя, может, где и оговорился — выдохнул Юра, — Михалыч слишком умный, и я ему не нравлюсь. Он такую рожу корчит, когда меня видит, начинает кашлять, а потом заявляет: «Молодой человек, подождите в коридоре, вам вынесут протокол».

Похоже, ему противно, когда я рядом стою. И, если честно, я в этих его рецепторах не разбираюсь, лексику не понимаю.

— Ты пользуешься одеколоном? — спросила я.

— Люблю туалетную воду, — подтвердил Титов, — с цитрусовыми нотами: грейпфрут, апельсин, лайм, лимон — или древесные ароматы. А что?

— Михалыч всегда выставляет за дверь тех, кто облился духами, — вздохнула я. — Он считает, что в кабинете эксперта не должно быть никаких посторонних запахов. У него сотрудники даже кофе не пьют, боятся получить от босса по шапке.

— Черт, меня никто не предупредил, — расстроился Юра, — а я еще перед тем, как вниз пойти, интенсивно брызгался, думал, перебью местные миазмы. У Михалыча там не очень приятно попахивает.

— Проехали, — велела я. — Валерия принимала антидепрессант?

— Да, — подтвердил Юра, — в нехилой дозе. Но это не все. Михалыч мне странную вещь сказал.

— Повтори, — встрепенулась я, отлично зная, что эксперт никогда не ляпнет ничего просто так.

— Умерла, словно ее выключили, — процитировал Юра, — как свет тушат. Горела лампа, щелкнули выключателем, и конец. А я ему возразил: «Неправильное сравнение. Люстру зажечь можно, а человека не оживить».

— Ну и как Михалыч отреагировал на твои слова? — осторожно поинтересовалась я.

— Надул щеки и сердито загудел: «Молодой человек, официальное заключение у вас на руках. Следов насильственной смерти нет. По некоторым признакам, описывать которые вам не стану, все равно вы не поймете, могу предположить, что Назарова перед кончиной испытала стресс». И завел чего-то про адреналин. Начал швыряться словами типа «кортизол» или «корбизол»? Извини, не запомнил. Короче, он мне еще четверть часа мозг полоскал, довел до офигения. Вроде по-русски говорит, а смысл я не понимаю. Вредный он. Уж не знаю, может, ты и права, парфюм его мой разозлил, он все нос бумажным платком тер. Но, думаю, я ему просто не понравился, Михалыч себя исключительно умным считает. В конце концов вообще такое ляпнул, такое…

Титов примолк.

— Немедленно продолжай, — приказала я.

— Синдром жены Лота, — зачастил Юра. — Кто она такая? Да еще добавил: это неофициально, возможно, Назарова наткнулась на крысу. Ну и при чем тут грызун? Короче, Валерию не убивали, дело можно закрыть.

— Юрий! — раздался вдалеке голос Леонида. — Чем ты занят?

— Перезвоню позже, — шепнул Титов и отсоединился.

Я запрыгала на одной ноге к шкафу. Михалыч никогда не делает пустых заявлений. Определение причины смерти человека — очень трудная вещь. Конечно, бывают случаи, когда у эксперта нет сомнений. Огнестрельная рана в сердце. Цианид в крови жертвы. Травмы, не совместимые с жизнью, полученные в результате автомобильной аварии. Но порой случается, что патологоанатом не может сообщить ничего определенного. Слова Михалыча про выключенный свет свидетельствуют о том, что прозектор не исключает возможности убийства. Чтобы лишить комнату освещения, кто-то ведь должен нажать на выключатель. Хотя лампочка может перегореть и сама.

Я встала и попрыгала к стулу, на котором стояла сумка. Надо собраться и поехать в город. Не знаю, как остальным женщинам, а мне необходимо иметь при себе разные мелочи. Непременно должна быть упаковка бумажных носовых платков, расческа, губная помада, пудреница… Я начала засовывать в ридикюль все необходимое. Так, не забыть мобильный, упаковку цитрамона, права и документы на машину, блокнотик, а еще понадобится ручка. Я, кстати, постоянно их теряю, поэтому не покупаю дорогие, обхожусь ерундовыми, из прозрачного пластика. И где она, спрашивается? Я оглядела стол, увидела на нем ручку, на секунду удивилась, откуда у меня взялась такая, с никелированной пупочкой на тупом конце, и сунула ее в матерчатый кармашек на подкладке. Потом взяла костыли и поторопилась во двор к машине.

Ладно, вспомним про синдром жены Лота. В Библии приведена легенда о праведнике, которого Господь, насылая смерть на города Содом и Гоморру, погрязшие в разврате, предупредил о своей операции по зачистке и велел спешно удирать из опасного места. Лот выпросил разрешение прихватить с собой дочерей и супругу.

— Ладно, — согласились добрые ангелы, которым велели увести Лота, — но предупреждаем: ни в коем случае нельзя оглядываться.

Семья побежала по дороге, но жена Лота не выдержала, обернулась посмотреть на гибнущий родной дом и превратилась в соляной столб.

Так вот, синдром жены Лота — это смерть от стресса. В учебниках по судебной медицине описаны случаи, когда люди умирали при виде крысы. А хирурги подчас сталкиваются с кончиной пациентов накануне совсем не опасной для их жизни операции.

Дегтярев рассказывал об одном деле, когда подростки решили напугать противную пожилую соседку по коммуналке, обмотались простынями, влезли в ее комнату, завыли, изображая привидение, и старуха лишилась жизни.

От чего погибают несчастные? Грубо говоря, от страха. Но криминалистика точная наука. Можно сколько угодно строить предположения, что гражданка N погибла, увидав мышь. Нужны улики, свидетельствующие о том, что она видела грызуна и до ужаса боялась полевок. Похоже, у Михалыча в отношении смерти Назаровой есть некие неофициальные соображения. Он думает, что Валерия чего-то испугалась и это что-то было ну очень для женщины страшным. Вот только не ясно, образно говоря, случайно та крыса попалась ей на дороге или хвостатую тварь выпустил кто-то, отлично знающий: женщина до дрожи боится серых обитателей мегаполиса. В первом варианте кончина ненасильственная, во втором — убийство, но доказать его невероятно трудно.

Я влезла за руль и удивилась тому, как легко Рип запрыгнул в джип. Еще вчера ему для того, чтобы попасть в машину, требовалась помощь. Сбоку послышалось сопение. К автомобилю подошла Афина и уставилась на меня. Псина явно хотела покататься.

— Ну уж нет, дорогая, — возмутилась я, — тебя не возьму.

Фина опустила голову, сгорбилась, прижала уши, подогнула хвост и отчаянно заскулила. Весь ее вид говорил: «Ну разве честно везде таскаться с Рипом и ни разу не пригласить других? Чем я хуже щенка? Несправедливо и обидно».

Я нажала на кнопку, задняя левая дверь внедорожника приоткрылась, Фина взлетела на сиденье. К моему удивлению, Рип ретировался с коленей и перебрался к подруге. Моя нога отпустила педаль тормоза, внедорожник двинулся к воротам.

— Поедем вместе, — сказала я, глянув в зеркало заднего вида, — но вы будете спать внутри, на улицу я вас не выпущу.

Афина зевнула и вытянулась на кожаной подушке, Рип заполз приятельнице на спину и незамедлительно захрапел. Щенок не боялся автомобиля, он еще очень мал и легко приспосабливается к любым обстоятельствам. А Фина взрослая особь и, похоже, раньше часто ездила в машине.

Угодив в пробку, я набрала номер Оксаны.

— Что у тебя с телефоном? — забыв поздороваться, начала возмущаться Ксюта. — Зачем ты выключила мобильный? К городскому не подходишь. И Бурдюк вне себя!

— Он тебе звонил? — насторожилась я.

— Провод оборвал, — пожаловалась Оксанка. — Сначала спросил: «Ксюнечка, Даша не у тебя?»

— И что ты ответила? — вздохнула я.

— Правду, — удивилась Оксанка, — что не разговаривала с тобой пару дней.

— А он? — не успокаивалась я.

Ксюта издала странный звук.

— Приехал ко мне вечером, около одиннадцати, без предварительного звонка.

Я начала барабанить пальцами по рулю, Оксанка продолжала недоумевать:

— Ладно бы кто другой! Но Бурдюк тоже хирург, отлично понимает: оперирующий врач встает в шесть утра, в восемь он уже со скальпелем у стола. Я ложусь в полдесятого. И вообще, с чего ему взбрело в голову прикатывать в Куркино? Мы встречались всего один раз, на твоем дне рождения, он мне не близкий друг.

Оксана воспитанный человек, поэтому она впустила наглого Бурдюка, а тот спросил:

— Даша здесь?

— Конечно, нет, она в курсе, когда я укладываюсь спать, — не удержалась Ксюта.

— Очень хорошо, — кивнул Бурдюк, — не хочу, чтобы Дарья узнала о моем визите. Надо побеседовать. Разрешите мне сначала руки помыть?

Оксанка не усмотрела в просьбе ничего странного. Хирурги помешаны на стерильности. Она указала на дверь ванной, но незваный гость толкнул соседнюю створку и улыбнулся:

— Простите, я ошибся, попал в туалет.

Затем все-таки ополоснул руки и нагло заглянул сначала в комнату к Оксане, а потом в спальню Дениса.

— Какая у вас шикарная квартира, — загудел он, — я не сдержал любопытства, захотел полюбоваться интерьером. Странно, здесь нет ни одного шкафа для одежды.

— У меня гардеробная, — пояснила Ксюта.

— Можно взглянуть? — прищурился хирург. — Собираюсь начать ремонт и посматриваю, как другие люди устроились.

Оксана очень гордится новой квартирой. Дизайнера она не нанимала, все, вплоть до мелочей, продумала сама, потому продемонстрировала Бурдюку место, где хранится одежда, показала застекленную лоджию, маленький балкончик, который приспособила под сушку белья, впустила в свою личную ванную и похвасталась книжным стеллажом, который катается на полозьях.

Гость повсюду засунул нос, устроился в столовой и стал пугать Оксану.

— Даша, похоже, заболела. Она прибежала ко мне в истерике, то смеялась, то плакала, говорила глупости, а потом убежала. Ее машина в сервис-центре, в Ложкине она не появляется, телефон отключила. Я очень волнуюсь, поэтому примчался к вам, разбудил, думал, она здесь.

Оксана всполошилась, схватилась за телефон, попыталась соединиться со мной, потерпела неудачу и позвонила Маше.

— Тетя Оксана, Бурдюк рядом? — спросила девочка.

— Да, — прошептала моя лучшая подруга.

— Гоните его вон, — закипела Маруська и вкратце изложила историю.

Тут только до Ксюши дошло: хирург не собирается обновлять свои апартаменты, он нагло обыскал ее квартиру, специально явившись на ночь глядя. Рассчитывал застать в Куркине сбежавшую невесту.

— Объясни, что происходит? — требовала у меня подруга. — Бурдюк ушел злой, словно голодный осел. Он, похоже, лишь прикидывается милым обаяшкой, а в душе хам трамвайный.

— Непременно введу тебя в курс дела, — пообещала я, — но чуть позже. А сейчас скажи, ты слышала про лекарство «Адапвенон»?

— Это антидепрессант, — ответила подруга, — хороший. Только очень дорогой, до неприличия. Мало кто в России может отстегнуть почти десять тысяч за одну упаковку, которой хватает на двадцать дней. Учти, антидепрессанты лекарства не мгновенного действия, они накопительные, начинают давать эффект на четвертую-пятую неделю после начала приема. Максимальный эффект достигается через пару месяцев, а курс лечения рассчитан минимум на год. «Адапвенон» отличное средство, оно не вызывает повышения веса, хорошо переносится, но кто его себе может позволить? Только богатые люди, основное население обойдется более доступными медикаментами.

Глава 16

К дому Антонюк я подъехала через два часа, пристроила машину в тени, чуть приоткрыла окно, посмотрела на спящих собак и зашла в расположенный рядом супермаркет. В отделе товаров для животных нашлась большая миска в специальной подставке. Многие люди трепетно относятся к кошкам-собакам-хомячкам, поэтому производители наперебой стараются оснастить их питомцев. Тому, кто не обзавелся живностью, трудно представить, какой ассортимент товаров имеется для четверолапых. Корма всех сортов, лекарства, игрушки, лежаки, поводки, ошейники, зонтики, дождевики, солнечные очки, одежда, обувь — все в невероятном многообразии, от заколок со стразами для йорков до огромных комбинезонов из камуфляжа для стаффордов.

Я приобрела миску-непроливайку, две кости из жил, купила бутылку воды, вернулась к машине, вылила в посудину жидкость, установила ее на заднем сиденье, вручила Фине с Рипом «грызалки» и, сказав:

— Не скучайте тут, — вошла в подъезд, в котором не было ни кодового замка, ни лифтера.

Дверь в квартиру Антонюк оказалась приоткрытой, на лестничной клетке были настелены картонки, покрытые белой пылью, а сама дверь выглядела ободранной. Хозяева явно затеяли ремонт.

Я вошла в коридорчик и крикнула:

— Есть кто?

Из-за угла высунулся мужчина лет сорока.

— Опять! — сердито воскликнул он. — Не надоело ходить? Больше ничего не получите. Я имею полное право шуметь в будние дни до восьми вечера. Ну народ! Один раз заплатил соседям, когда в субботу долбить пришлось, а вы решили, что тут малина постоянно зреет? Нашли ягодную поляну?

Я улыбнулась.

— Я ищу Антонину или ее бабушку Руфину Юрьевну.

— Бабка умерла, — без малейшего сожаления в голосе ответил мужчина.

— Витя, кто там? — спросил женский голос.

— Ищут Руфину, — крикнул мой собеседник.

В прихожую из кухни вышла тетка, одетая в заляпанные краской джинсы и разукрашенную разноцветными пятнами футболку. Она бесцеремонно ощупала меня цепким взглядом и посмотрела на Витю.

— К тебе б… приперлась?

— Зоя, не начинай, — хмуро отозвался мужчина, — она же инвалид, на костылях!

— Как будто тебе протезы помешают, — злилась жена, — ты на любую залезешь.

— Дура, блин, — рявкнул Витя и выскочил на лестницу.

Зоя свела брови в одну линию.

— Чего надо?

— Уж точно не вашего Витю, — вздохнула я, — никогда с ним не встречалась. Рассчитывала застать дома кого-либо из семьи Антонюк. Зря вы так с мужем.

Зоя вытерла руки о тишотку.

— Надень на Витьку водолазный костюм, строгий ошейник, посади на цепь в клетке, по которой пропущен электроток, он все равно ухитрится баб трахать. Кобель!

— Сочувствую, — кивнула я.

— И без разницы ему, — горестно продолжала Зоя, — красивая она или умная! Любая сойдет!

Виктор всунул голову в прихожую.

— Пойду за пивом. А ты остынь. Совсем от ревности обезумела! Сколько раз повторял: красивая мне не нужна, умная тоже, я одну тебя люблю.

Меня насмешило заявление ловеласа. Согласитесь, классно звучит: «ни красивая не нужна, ни умная, люблю тебя». Получается, Зоя — глупая уродина? Но на жену слова мужа подействовали отрезвляюще.

Зоя неожиданно стала любезной.

— Витя супермен, вот меня и клинит. Согласись, он хорош собой!

— Необычайно, — быстро соврала я, — но я давно замужем и не покушаюсь на чужие сокровища. Где Антонюк? Куда они перебрались на время ремонта?

Зоя сложила руки на груди.

— А ты кто?

Я заулыбалась во весь рот.

— Представляю фирму «Колсин». Мы подарили Антонине инвалидную коляску, ей необходима профилактика. Девочка не отвечает на наши именитый, пришлось…

— Руфина умерла, — перебила меня Зоя, — инсульт у нее случился, положили, правда, в больницу, но она там долго не продержалась, квартира мне досталась, я племянница бабки, дочь ее младшей сестры.

Я кивнула, а Зоя неожиданно принялась излагать историю своей семьи:

— Мама мне свою фамилию дала потому, что в их семье было принято свою девичью фамилию оставлять. Когда я замуж собралась, мать прямо вынудила меня Антонюк остаться, говорила, что я обязана фамилию сохранить. Витя с будущей тещей спорить не стал, муж у меня не вредный, вот я по паспорту и Антонюк. Мама моя…

Я решила прервать лавину пустой информации и задала вопрос:

— А почему старушка не оставила жилплощадь внучке?

— Тонька инвалид, убогая, — пожала плечами Зоя, то ли забыв, что перед ней стоит человек на костылях, то ли решив не обращать внимания на такую мелочь, как обида хромой женщины. — Коляску вы ей суперскую сделали. Весь двор офигевал! По лестнице шагала, везде пролезала. Но все равно одной Тоньке было не прожить, и Руфина меня попросила: «Пригляди за девочкой, у вас с мужем комната в коммуналке, продай ее и мое жилье загони, купите двушку. Живите вместе с Тоней, она очень хорошая, упорная, непременно добьется успеха и вас отблагодарит».

— Понятно, — кивнула я, — а где сейчас Тоня?

Зоя вздернула подбородок.

— Пропала.

Я сделала шаг назад.

— Куда?

Зоя подняла уголок рта.

— Не знаю. Уехала и не вернулась.

У меня закружилась голова.

— Не дадите попить?

— Воды не жалко, — ответила хозяйка, — ковыляй в кухню, кран там.

В пятиметровом пространстве обнаружился пластиковый стол и две табуретки, прикрытые газетами.

— Садись, — равнодушно предложила Зоя и наполнила кружку водой прямо из водопровода.

Я перевела дух и замерла от удивления: на столешнице, среди груды хлама, лежала белая коробка, на которой ярко-синим шрифтом было написано «Адапвенон».

— Руфину я похоронила, — забубнила Зоя, — упокоила по правилам, хоть и дорого, но не пожалела сбережений. Бабка такая странная! Пожилые люди собирают деньги, чтобы их в последний путь достойно проводили, а наша старуха не побеспокоилась, даже одежду не приготовила, я все покупала: белье, платье, чулки, платок, тапки. Недешево вышло.

— Вы молодец, — похвалила я Зою.

— Конечно, — кивнула та, — не всякая и к родной матери так отнесется.

— Что же случилось с Тоней? — спросила я.

Хозяйка села на вторую табуретку.

— Понятия не имею. Утром уехала в школу, а домой я ее не дождалась.

— Ужасно! — воскликнула я. — Представляю, как вы переживали.

Зоя забегала глазами из стороны в сторону.

— Очень, — фальшиво ответила она, — обрыдалась вся.

— Наверно, подали заявление в милицию? — наседала я.

— Конечно, — закивала Зоя, — но только нашу девочку не нашли. Сказали, в Москве криминальная обстановка, люди часто пропадают.

— Давно ремонт делаете? — спросила я.

— Не очень, — пояснила Зоя, — мусор еще весь не вытащили, комнату освободили, страх сколько ерунды нашли, я сейчас кухню выгребаю, вон, на столе хлама куча.

— После смерти Руфины вы здесь жили? — не успокаивалась я.

— Ну не в коммуналке же нам ютиться! — заявила Зоя.

— А стены сразу обновить после кончины бабушки не решились? — протянула я.

Зоя скривилась.

— Антонина с дурным характером оказалась. Я с ней раньше особо-то не общалась, ну, там, день рождения, Пасха, когда люди с родственниками за один стол садятся. У Руфины никого, кроме нас с Витей, не было, поэтому праздничные даты в тесной компании отмечали. Я не очень люблю на жратву тратиться, но тетка настаивала на праздниках, говорила, они укрепляют семью, сама все готовила. Я не спорила, охота ей у плиты скакать — не возражаю. Тоня нас приветливо встречала, улыбалась-целовала. Я думала, у нас с ней контакт, проблем не будет.

Но после похорон бабушки Тоня кардинально изменилась. Засела дома, стала пропускать школу, оборвала связь с подругами, отказывалась встречаться с ними. День-деньской она тосковала у старенького пианино и извлекала из него такие мелодии, что у Зои с Витей принимались ныть зубы. Один раз Виктор не выдержал и велел:

— Перестань над инструментом издеваться!

— Я сочиняю реквием по бабушке, — ответила Тоня и продолжила музыкальные занятия.

За месяц, прошедший после кончины Руфины, Зоя сто раз успела пожалеть об обещании, данном тетке. Оставалось лишь надеяться на то, что Антонина утешится и начнет вести нормальный образ жизни: как говорится, время лечит.

Но в отношении девочки народная мудрость не сработала. День ото дня Тоне делалось хуже.

— Вы что, пытались лечить ее от депрессии? — спросила я. — Вон там, на столе, упаковка из-под лекарства. Его принимала одна моя подруга после того, как ее муж разорился.

Зоя покосилась на коробочку с надписью «Адапвенон».

— Ага. Витька врача привел. Реально забеспокоился. Тонька слегла лицом к стене…

— О ком я забеспокоился? — спросил муж, входя в кухню.

— Мы про Тоньку говорим, — ответила Зоя.

— Достала она нас! — покачал головой Виктор. — Съела до печени! Сначала по клавишам блямкала, потом выть начала.

— Все нервы издергала, — призналась Зоя. — С работы возвращаться не хотелось. Да куда нам деваться было? Мы свою комнату продали, деньги в банк под хороший процент положили, нам год подождать, обнулить счет, и можно трешку купить, если эту продать плюс наши бабки.

— Попали мы в историю, — пробормотал Витя, — в одной комнате с Тонькой находиться ваще невозможно было. Либо она лежит носом в ковер, либо сидит, слезы по щекам текут. Уйдем на службу, вернемся, девчонка в той же позе. Потом она пианино разломала.

— Антонина разбила любимый инструмент? — поразилась я.

— Откуда только у нее сила взялась! — запоздало удивилась Зоя. — Я вернулась домой, как сейчас помню, в пятницу. Неделя выдалась тяжелая, народ в сберкассу косяком пер. Я на коммунальных платежах сижу, к вечеру голова гудит. Старухи у окошка толпятся, вопросы задают один дурее другого. Еле-еле до конца смены дотерпела, приволоклась сюда, хотела под душ встать. Вхожу в комнату — пейзаж после битвы! Крышка у пианино оторвана, клавиши по полу расшвыряны, Тонька лежит на диване в любимой позе.

Зоя начала трясти девчонку:

— Что случилось? Сюда приходил кто-то посторонний? Тебя обидели? Кто уничтожил инструмент? Ты не заперла дверь?

— Я наказала пианино, — вдруг ответила Тоня, — оно меня не слушает, не хочет музыку для бабули играть. Ненавижу его!

Последние слова она выкрикнула, сжимая кулаки, потом, ошеломив Зою, пересела с дивана в инвалидное кресло, подъехала к останкам несчастного пианино и, рыча, словно дикий зверь, принялась кидать их в стену. Тоня перепугалась и выбежала на лестницу. Домой она рискнула вернуться через два часа, когда увидела, как по ступенькам поднимается Витя.

Тоня опять лежала на диване, тихая, словно бабочка. И тут распсиховался Виктор.

— Да она сумасшедшая, — заголосил он, — ночью нас убить может! Подъедет, зарежет и впадет в нирвану. Надо звонить в «Скорую».

— Остановись! — испугалась Зоя. — Нельзя туда обращаться.

— Это почему? — разъярился супруг.

— Если Тоньку признают психической больной, мы не сможем квартиру быстро продать, — зачастила Зоя, — чертово государство на нормальных людей плюет, а прибамбахнутых защищает. Запихнем Антонину в сумасшедший дом — и будем не один год ждать, пока нам разрешат операции с жилплощадью, где психованная прописана. Никто из риелторов с такой сделкой не свяжется. Давай потерпим, получим проценты, обзаведемся трешкой, а потом будем придурочную лечить.

— Ну ладно, — нехотя согласился Витя.

Через пару месяцев Зоя проснулась ночью от нечеловеческого крика. Он буквально смел ее с дивана, она скатилась на ковер, ушиблась, села и увидела мужа, который стоял в проеме двери.

— Что случилось? — гневно спросила Зоя.

Витя трясущейся рукой показал в сторону прихожей.

— Пошел в туалет, встал около унитаза, а Тонька сзади подъехала, обняла меня и шепчет: «Бабушка, ты вернулась!»

Из прихожей раздался звонок, я вздрогнула, Зоя тоже, а Витя пошел к двери.

— Слышь, сосед, — произнес чей-то бас, — помоги стиралку наверх затащить, за мной поляна не заржавеет.

— Зой, — крикнул Виктор, — я отойду с Серегой.

— Если охота спину рвать, двигай, — заорала жена, — учти, я тебе потом поясницу растирать не стану.

Витя заглянул в кухню.

— Дура, да? С соседями дружить надо. Серега в автосервисе служит, он нужный человек.

— У тебя все нужные, — надулась Зоя, — одна жена бесполезная.

Витя молча вышел.

— Ну, бабы, — загудел он из прихожей, — ни ума, ни соображения.

— Забей, — посоветовал Сергей, — моя Наташка такая же. Все они одинаковые.

— Слышала? — рассвирепела Зоя. — А мужики, значит, разные? На уме у них одни бабы и выпивка! Никакой серьезности. А еще трусы! Ты бы видела, как Витька той ночью перепугался. На работу не пошел, я домой вернулась, а у нас врач! Представляешь, муж нашел частника. Купил газету с объявлениями и позвонил.

— Лечить дома девочку с психическими проблемами недешевое удовольствие, — ввернула я словечко, — моя подруга, ну, та, у которой муж разорился, немереные деньги истратила. Это врач прописал Тоне «Адапвенон»?

— Точно, — кивнула Зоя, — отличное лекарство. Она довольно скоро нормальной стала. Начала из дома выходить, школу посещать.

— Как вы не разорились, приобретая лекарство, — посочувствовала я Зое.

— Оно бесплатное, — отмахнулась хозяйка.

— Правда? — удивилась я.

В нашем государстве есть категория граждан, которые имеют право брать в аптеках дармовые пилюли. Маленький нюанс: препарат стоимостью в десять тысяч им достанется лишь при одном условии — если его нельзя заменить ничем другим. Коли есть выбор между дешевыми и дорогими таблетками, государство не станет зря тратить деньги. Спектр антидепрессантов широк, сомневаюсь, что «Адапвенон» раздается за красивые глаза.

— Да, да, — закивала Зоя, — его врач сам Тоне приносил. И за визит триста рублей брал, это когда он сюда заглядывал, а уж потом Тонька к нему за стольник каталась. Повезло нам с психотерапевтом. Хотя мне и этот расход плечи оттянул. Тоня три раза в неделю на сеансы ездила, вроде триста рублей — небольшие деньги, но умножь на двенадцать, и выйдет кругленькая сумма.

Глава 17

Я не слишком доверяю психотерапевтам. Если у меня возникнут проблемы, поеду к Оксане и попрошу у нее совета. За пару часов мы непременно выясним, как справиться с неприятностью. Ксюта близкий мне человек, я могу откровенничать с ней, не боясь ни насмешки, ни осуждения. А как открыть душу незнакомому врачу? Вдруг он потом использует полученную информацию в своих целях? И где найти время? Сеансы длятся пару часов, посещать психолога надо несколько раз в неделю. Правда, думаю, у Тони не было с этим проблем — она не работала, не была обременена детьми и ведением домашнего хозяйства. Самое удивительное в случае с девочкой — это деньги! Поверьте, ни один психотерапевт не станет заниматься с клиентом за сто рублей. Минимум, сто долларов за сорок пять минут. Как правило, душеведы берут дорого.

— А потом Тоня не вернулась, — без всякой грусти объявила Зоя, — врач сказал… э… как-то по‑хитрому это обозвал… Крузо… Карузо.

— Синдром Робинзона Крузо? — предположила я.

— Правильно, — кивнула Зоя.

Я вспомнила один эпизод. Полгода назад я купила в магазине «Молодая гвардия» большое количество детективов. Я часто посещаю эту торговую точку, здесь большой выбор книг, цены приемлемые, приветливые продавцы, они непременно вручают постоянному покупателю подарок. В тот раз мне досталось издание из серии «Психология для чайников». Через день после посещения магазина я подцепила грипп и две недели провела под одеялом, читая книги. Дошел черед и до душеведческой литературы. Знаний я почерпнула с полное ведро и приуныла. Похоже, встретить абсолютно психически здорового человека в наше время невозможно. К комплексам Эдипа, Электры, Медеи и прочим, о которых говорили еще во времена Зигмунда Фрейда, прибавилось большое количество новых, названных в честь героев литературных произведений.

Синдром Питера Пэна. Он присущ мужчинам, которые не спешат взрослеть, хотят оставаться детьми, не обремененными никакими обязательствами. Комплекс Гобсека. Это скряга, который не хочет тратить денег даже на себя любимого. Дюймовочки. Тут речь идет о женщине, которая прикидывается девочкой до старости лет.

Если сторублевый психотерапевт упомянул Робинзона Крузо, то он имел в виду, что Тоня мечтала об уединении и покинула квартиру, желая найти убежище, где ее оставят в покое. Во всяком случае, так трактовали похожую ситуацию в «Психологии для чайников».

Я сделала умоляющее лицо и захныкала:

— Зоенька, можно мне связаться с вашим врачом? У меня огромные проблемы, я не шла к психотерапевту, думала, они ого-го сколько стоят! Сто рублей мне по карману.

Зоя развела руками.

— Витя все устраивал.

— Что устраивал? — сердито спросил муж, входя в кухню. — Опять на меня жалуешься?

— Вовсе нет, — возразила Зоя, — хвалю тебя, рассказываю, как ты нашел Тоньке врача.

— Ерунда, — отмахнулся он.

Я решила присоединить свой голос к Зоиному:

— Не скажите. Мало кто будет заботиться о дальней родственнице жены.

— У Дарьи проблемы, — подхватила Зоя, — она просит телефон того доктора.

— Так нет его, — поспешно ответил Витя, — я давно газету невесть куда задевал. Лежала она на подоконнике и исчезла.

— Я думала, ты номер в книжку переписал, — смутилась жена.

— За каким хреном? — буркнул Витя.

— Вдруг пригодится, — ответила Зоя.

— Слава богу, больше психопаток рядом нет, разве что ты с ума съедешь, — огрызнулся Виктор.

Жена внезапно ушла в комнату.

— Тебе что конкретно надо? — сердито спросил у меня Витя. — Зойку пивом не пои, дай языком потрясти, а я посторонних не люблю.

— Я представитель фирмы «Колсин», — повторила я отточенную версию, — инвалидная коляска нашего производства, которой пользовалась Антонина, требует плановой профилактики.

Витя не стал любезнее.

— Тонька в стуле укатила, сама не передвигалась.

— Значит, пропало кресло, — пригорюнилась я, — жаль, оно уникальное. Может, хоть набор инструментов остался? Инструкция по эксплуатации?

— Что, дорогая вещь? — заинтересовался Виктор. — Много стоит?

— Кресло уникально, — сказала я. — Цена ему сто тысяч долларов!

— Блин! — ахнул Витя. — Врешь!

Я решила добить алчного дядьку.

— А может, еще больше. Так как насчет инструментов?

— Ничего нету, — задергался Виктор. — Ну черт! Я и подумать не мог! Столько бабок!

— Нашла телефон! — заголосила Зоя.

— Не ори, — оборвал ее муж. — Че вопишь? Не в деревне.

Но Зоя не обратила внимания на супруга.

— Записывай, — велела она, — восемь девятьсот три…

Я старательно занесла номер в свой сотовый.

— Что ты ей дала? — нахмурился Витя.

— А психолога, который Тонькой занимался, — объяснила жена.

В глазах супруга засветился нехороший огонек. Такой вспыхивает в очах кошки, когда она видит жирную мышь. Но Зоя не насторожилась, она чирикала беззаботным воробышком:

— Я вспомнила! Давала Анне Николаевне, нашей бывшей заведующей, номерок, из газетки его в блокнот переписала.

Виктор потер затылок.

— Кому давала?

Зоя затараторила еще быстрее:

— Сберкассой раньше Назарова заведовала, хорошая тетка, потом она на пенсию ушла, но у нас осталась на полставки. Сын у нее женился на жуткой девке! С ребенком неизвестно от кого! Девчонка то ли слепая, то ли немая! В общем беда! Невестка ленивая! Страсть! Ничегошеньки по дому не делала! На улицу не ходила! Психическая совсем. Так жалко было Анну Николаевну!

Я постаралась сохранить на лице нейтральное выражение. Надеюсь, мне удалось не показать своего удивления. Значит, Валерия и Антонина посещали одного психотерапевта, а потом обе ушли из дома? Интересное совпадение. Маловероятно, что случайное.

— И ты, значит, пожалела начальницу? — мрачно спросил Витя.

Зоя испугалась.

— А нельзя было?

Витя растянул губы в неприятном оскале.

— Отчего же, ты у нас в Бога веришь, куличи печешь, сердобольная моя.

— Как зовут доктора? — вклинилась я в беседу.

— Забыла, — прошептала Зоя, смахивающая на нашкодившую кошку.

— И я не помню, — процедил Витя. — Ты бы, гражданочка, возвращалась в свой офис. Коляски нет, профилактику делать нечему.

Я попрощалась, вышла на лестницу, прикрыла дверь и приникла к ней ухом.

— Дура! — заорал Витя. — Ни на минуту тебя оставить нельзя. Пошел Сереге со стиралкой помочь, а ты давай трендеть.

— Чего я не так сделала? — захныкала Зоя и взвизгнула.

Похоже, она получила от мужа оплеуху.

— Сколько раз говорено! — гремел Витя. — Что дома происходит, то здесь и остается. А ты без стоп-сигнала, любому разболтаешь!

— Витюша, — заплакала Зоя, — я телефон только дала! Разве это секрет?

— Заткнись, зараза, — не смягчился муж.

Зоя опять взвизгнула и ринулась в атаку:

— Я от тебя уйду! Навсегда!

— Напугала ежа голой жопой, — засмеялся муж, — вали поскорей! Ты на свою мамашу похожа. Она все Ивану Петровичу говорила: «Не разговариваю с тобой, муж любезный, неделю» — и молчала. Думала, он мучается, переживает. А тесть от счастья чумел, наконец заткнулась, гидра! Он жену иногда специально злил, чтобы отдохнуть. Доведет супружницу до слез, та с ним общение прекратит, а тестю кайф. Молодец Иван был!

— Брешешь! Папа не такой, он маму любил! — возмутилась Зоя. — Не погань его память грязным языком! Ой! Перестань!

— Я только начал, — пообещал Витя, — достала ты меня! Рожа тупая. Хуже Тоньки!

— Витенька, — залебезила супруга. — Ну почему человеку телефон врача не дать? Он же его в объявлении сам дал, секрета нет!

— Дура! Я не о докторе пекусь! А о нашей семье, — рявкнул Виктор, — ты на кассе сидишь, с деньгами работаешь, я больного начальника вожу. Ладно будет, если на службе выяснят, что у нас родственница придурковатая была?

— Ой! — испугалась Зоя.

Муж начал успокаиваться.

— Во-во! Думай дальше. Чего сюда эта баба приперлась?

— Профилактику коляске делать, — пропищала Зоя.

— Дура!

— Ой!

— Начала на меня наезжать со своей ревностью, — зашумел Витя, — я за пивом попер, потом Сереге помог. Недосуг было поразмыслить. А потом-то допер. Нечистое тут дело. Не в коляске интерес, не из фирмы гостья.

— Ой! Ой! Ой! — повторяла Зоя. — Откуда же?

— Дура! — стереотипно отреагировал муж. — У нас сокращение! А я вожу самого босса! Многие на мое место зарятся: оклад, паек, соцпакет, да еще я генерального обо всем попросить могу.

— Ой! Ой! Ой! — твердила Зоя.

— Эту бабу послали на меня компромат собирать, — тянул Витя. — Небось на мое место Пашка нацелился, а ты и рада стараться. Выложила ей про Тоньку! Телефон дала. Знаешь, че дальше будет?

— Не-а! — всхлипнула жена.

— Дура! Позвонит Пашка врачу, тот и скажет: «Лечил их девчонку, совсем она больная! Со съехавшей крышей! Небось у них в семье все с кривым мозгом!»

— Ой! Ой! Ой! — выводила Зоя.

Витя продолжал пугать недалекую супругу:

— Расскажет Павел это нашему главному по персоналу, и меня уволят. Дотумкала, что наделала?

Зоя заплакала.

— Ладно, успокойся, — проявил жалость муж, — дура!

— Витюша, — вкрадчиво произнесла Зоя, — жарко у нас! Я, пожалуй, футболку сниму.

— Снимай, коли простудиться хочешь, — буркнул хозяин, — сентябрь дождит, отопление еще не включили. По мне так просто колотун стоит. Во, ты мурашками пошла, кожа как у дохлого гуся.

— Лучше на бюстик посмотри, — кокетливо пропела Зоя.

— Сто разов видел.

— Этот нет, я его вчера купила, со скидкой взяла. И расстегивается вот тут! Хочешь проверить?

До Вити с запозданием дошло, что супруга не просто так стащила верхнюю одежду.

— Не сейчас, Зой, настроения нет.

— Ты другую нашел! — немедленно ударилась в агрессию жена. — Вчера ты сразу заснул, в воскресенье на поясницу жаловался, в субботу футбол глядел!

— Не начинай, — попросил Витя, — я пиво пил, стиралку таскал, устал. И наши проиграли, так я совсем расстроился.

— Разлюбил меня, — хныкала Зоя.

Она великолепно понимала: лучший способ защиты — нападение. Жене не хотелось слушать упреки мужа, и она ловко перевела стрелки на Виктора.

— Не ной, — вздохнула тот, — сказано сто разов. Одну тебя люблю, дуру. И бюстик красивый!

— Тогда сними его с меня, — игриво произнесла Зоя.

Я отошла от двери и спустилась вниз, ощущая, как нарастает боль под мышками. Вот теперь у меня отпали последние сомнения: Леру и Антонину убили. Осталось выяснить незначительные мелочи. Кто? Почему? Зачем?

Опираясь на костыли, я медленно брела к машине и вдруг поняла, что улица Ченкова является продолжением переулка Бородкина. Вон там впереди перекресток, упираясь в который улица меняет название. До светофора она носит имя Ченкова, а потом — Бородкина.

Назарова и Зоя живут в одном микрорайоне, а сберкасса, в которой они работают, вероятно, тоже расположена недалеко. Вроде Анна Николаевна упоминала, что ходит на службу пешком.

Я влезла в джип, погладила обрадованных Рипа с Афиной и поехала к зданию, где жила Валерия. Вот только на этот раз Анны Николаевны дома не оказалось. Я вернулась в машину и призвала на помощь логику. Сейчас в столице пруд пруди банков. Может, я ошибаюсь, но вроде бы основная их масса принимает коммунальные платежи. Вот только Зоя произнесла слова «сберегательная касса». Так говорят, если имеют в виду Сбербанк. Он являлся в советские времена монополистом. Отлично помню плакат, украшавший стену кафедры, где я работала: «Храните деньги в сберегательной кассе». Зачем его повесили в нашем институте? Все и так знали, где можно завести сберкнижку, альтернативы не было.

Я включила мотор. Значит, мне нужно отделение Сбербанка. Надеюсь, Анна Николаевна сейчас на службе.

Джип медленно покатил вдоль тротуара, я во все глаза рассматривала пейзаж. Когда доехала до перекрестка, увидела на перпендикулярной улице зеленую вывеску и повернула руль. Молодец, Дашенька, теперь иди внутрь.

Первая, кого я увидела в небольшом зале, была Анна Николаевна, сидевшая за окошком с табличкой «Прием платежей от граждан». Отделение оказалось меньше, чем кухня в Ложкине, там было всего-то три сотрудницы и ни одного посетителя. Я подошла к столу с бланками, взяла один, написала на нем номер телефона психотерапевта и нацарапала короткий текст: «Надо поговорить. Психолог посоветовал обратиться к вам. Хотите обсудить дело при коллегах? У меня громкий голос и четкая дикция».

То ли Анна Николаевна не узнала меня, то ли умела держать себя в руках, но она взяла бумажку, прочитала ее, подняла глаза, помолчала и крикнула:

— Девочки, отпустите меня поесть?

— Ступай, Аня, — ответила шатенка, — мы вдвоем справимся, народу никого.

Едва мы очутились на улице, как Назарова сказала:

— Ну, что еще надо? Настоящее преследование получается. Сначала домой приперлись, теперь на работу!

— Здесь есть поблизости кафе? — мирно спросила я.

— Нет у меня денег и времени, чтобы на улице жрать, — схамила она.

Я посмотрела на Анну Николаевну.

— Хотите беседовать на открытом воздухе? Нет проблем. Но взгляните на небо. Скоро начнется дождь, мы промокнем, вы можете заболеть. Теперь насчет преследования. Я побеседовала с Зоей Антонюк.

— Не знаю ее, — соврала Анна Николаевна, — вы мне надоели. То Валерия, то какая-то Зоя. Так и будете обо всех спрашивать?

Я укоризненно улыбнулась.

— Врать надо с умом. Зоя служит с вами в одном офисе, неужели вы полагаете, что сможете скрыть факт вашего знакомства?

— Ах, вы про Зойку, — попыталась сделать хорошую мину при плохой игре Назарова. — Не сообразила, о ком толкуете. Мы в коллективе друг друга по фамилиям не называем.

Глупость Анны Николаевны поражала.

— Первое, что видит посетитель отделения банка, войдя в зал, — это таблички с фамилиями служащих, — спокойно сказала я, — например, перед вами стояла небольшая подставка с именем «Анна Назарова». Перестаньте притворяться. Вы пошли со мной на улицу, потому что узнали номер телефона врача и не захотели вести беседу при коллегах. Начнем сначала. Зоя дала вам телефон психолога, который проводит сеансы за сто рублей.

— Первый раз слышу, — уперлась Назарова. — Сеанс кино? Не люблю.

— Этот Сергей Михайлович, похоже, нехороший человек, — вздохнула я.

— Кто? — на этот раз вполне искренне удивилась Назарова.

— Сергей Михайлович, — повторила я, — психотерапевт.

— Не знаю такого, — процедила Назарова.

— Ну как же, — настаивала я, — Сергей Михайлович, блондин, рост метр девяносто. Он преступник. И я могу доказать вашу с ним связь.

— Блондин? — заморгала Анна Николаевна. — Вы что-то путаете.

— Ладно, — кивнула я, подняла воротник куртки и сказала: — Объект не желает сотрудничать, подъезжайте.

Назарова вздрогнула.

— Вы с кем говорите?

Я поправила куртку.

— Надеюсь, вы понимаете, что за нами следят и наш разговор слушают мои коллеги? В кармане микрофон. Вас сейчас отвезут в управление, там вы познакомитесь с другими людьми. Но, увы, я уже не смогу вам помочь. Пойдете под суд, как соучастница группы Сергея Михайловича.

— Впервые о нем слышу, — заголосила Анна Николаевна, — ну честное слово. Поверьте.

— Хотела бы, да не получается, — грустно ответила я, — вы нагородили столько лжи. И, конечно, факт вашей работы с Сергеем Михайловичем вас не украшает.

Издалека послышался вой сирены, какая-то машина, оборудованная спецсигналом, пыталась пробиться сквозь пробку на проспекте. Я решила воспользоваться стихийно предоставленным шансом.

— Ага, слышу, ребята уже на подходе. Попрошу их не затягивать наручники слишком сильно на ваших запястьях.

Анну Николаевну передернуло.

— Наручники? — чуть слышно произнесла она. — Наручники?

— Не стоит волноваться, это стандартная форма перевозки преступников, — подлила я масла в огонь. — Да, кстати! До которого часа открыто отделение вашего банка?

— С девяти до двадцати, перерыв с четырнадцати до пятнадцати, — привычно ответила Назарова.

Я демонстративно посмотрела на часы.

— Отлично, успеем опросить сотрудниц. Составим фоторобот Сергея Михайловича. Он очень опасный преступник.

Назарова затряслась.

— Никаких дел с вашим Сергеем Михайловичем я не имела!

— Но вы же общались с психотерапевтом? — вкрадчиво промурлыкала я.

— Да, я звонила по тому телефону, встречалась с психологом, но его зовут Лев! — воскликнула Назарова. — Пожалуйста, сделайте что-нибудь. Я не хочу наручники, и не разговаривайте с нашими сплетницами, они вас неверно поймут, свою версию придумают, пойдут разговоры. Господи! За что мне это?

Я взяла Анну Николаевну под руку.

— Я смогу помочь вам лишь в одном случае: если узнаю правду и пойму, что вы не имели дел с опасным Сергеем Михайловичем. Вон там небольшое кафе, пошли.

Глава 18

Едва мы умостились за крохотным столиком, как Анна Николаевна начала выплескивать информацию. Звук сирены, так кстати донесшийся с проспекта, убедил Назарову: лучше перестать врать. Мне оставалось лишь радоваться удаче и внимательно слушать бабку Насти.

Анна Николаевна не верит в психологию, а депрессию считает выдумкой жадных врачей, готовых на все, лишь бы содрать с человека побольше денег.

— Глупости, — сердито говорила она, — наш кассир, Валентина Лавинкова, родила ребенка и слегла. На малыша не глядела, на руки его не брала. Депрессия у нее. Во здорово! Валька в кровати валялась, а ее мать вокруг внука скакала. Пришел к Лавинковой психотерапевт, поболтал с ней и говорит:

— У женщины нервный срыв. Она родила ребенка.

Чушь! С какого, простите, ляду ей срываться? Муж отличный, дом полная чаша, малыш запланированный, всю беременность ее на руках носили. Вот я Вову на свет произвела и пошла круговерть: в шесть утра вскакивала, в час ночи ложилась, стирка, глажка, готовка, уборка, помощников нет, муж со службы вернется и орет:

— Заткни ребенка! Я устал, хочу отдохнуть.

Не было у меня времени на депрессию! А Валентина! Целый год ее лечили! Массаж, еда вкусная, подарки. Вот устроилась! Если больна, тебе уколы положены, операция, таблетки горькие, а не прогулки по магазинам за тряпками! У Лавинковой обыкновенная лень, а психотерапевту деньги нравилось с ее родни тянуть. Знаете, кто Вальку от депрессии вылечил за пять минут? Я.

Мне стало интересно.

— Как вам это удалось?

Анна Николаевна презрительно опустила уголки рта.

— На раз-два. Пришла Вальку навестить, не по собственной, конечно, воле: новая заведующая, что на мое место села, хочет казаться добренькой, велела на цветы скинуться и Валентине отнести. Я и поехала. Вхожу в ее комнату, а наша депрессивная сидит в кресле, рядом ваза с фруктами, конфеты, в руках пульт от телика. Увидела меня и заканючила:

— Умираю, Анна Николаевна, очень мне плохо.

Я около нее села и говорю:

— Жаль мне тебя, Валюша. Но не волнуйся, Максим твой вместе с сыном в хороших руках окажется. Лариса замечательная, домовитая, после твоих похорон и мужа твоего приголубит, и сыночка не бросит.

Лариса наш юрист, они с Валькой на ножах, потому что Максим сначала на Ларку поглядывал, а потом к Лавинковой переметнулся.

Валентина вскочила и спросила:

— Чего?

Я кивнула:

— Ты умираешь, из депрессии не выходишь, лежишь в кровати, а Лара Макса утешает, думаю, он сейчас ее у служебного входа ждет.

Лавинкова выбежала в коридор, выкрикивая на ходу:

— Мама! Где Максим? Немедленно погладь мне юбку, я убегаю!

Анна Николаевна откинулась на спинку стула и довольно засмеялась.

— Во как! В момент излечилась! Психолог не помог, а мой метод сработал.

Я молча смотрела на тетку. Кое в чем Назарова права. Сегодня люди с легкостью произносят слово «депрессия». Начальник сделал замечание, и у подчиненного сразу депрессия. Толкнули на улице — депрессия. Набрала лишний вес — депрессия. Успокойтесь, вы ничем не больны, у вас испортилось настроение, только и всего. Беду легко поправить. Смените службу, не обращайте внимания на хамов, которые вышли из дома, чтобы поругаться с окружающими, ешьте меньше — и хорошее расположение духа к вам вернется. Настоящая депрессия — тяжелое заболевание, если его не лечить, оно может привести к суициду, но, слава богу, этой напасти подвержено не много людей.

— Я думала, с Валерией то же самое, — вздохнула Назарова. — Чего она дома заперлась? Стала Володю пытать, он мне сначала рассказывать не хотел, но я умела из сына правду вытряхнуть. Нашел мой сыночек себе невесту в клубе. Пришел туда с приятелем, а она, прости господи, в гардеробе пальто принимает. Сын жалостливый был, не мужской у него характер. Он номерок уронил, нагнулся, а под прилавком, на который пальто кладут, девочка сидит, маленькая, играет пакетиками из-под кофе.

Володя и сказал гардеробщице:

— Нельзя ребенка здесь держать, лучше дома.

А та ответила:

— Мы живем в подсобке. У меня нет денег на съем квартиры, и я боюсь отсюда выходить, прямо тошнит от страха.

Назаров разговорился с гардеробщицей, принес ей кофе, а та рассказала свою историю. Приехала в Москву из Мурманска, лелеяла амбициозные планы, но жизнь крепко стукнула ее по затылку: Лера танцевала в клубе, где ее изнасиловал управляющий. Валерия поздно сообразила, что беременна, родила Настю и скатилась к подножию социальной лестницы.

— Если меня с вешалки уволят, возьму Настю и прыгну с башни, — мрачно пообещала она, — если только до нее доеду. Я не могу на улицу выйти.

И Володя решил стать добрым волшебником. Он женился на Лере, удочерил Настю и сказал Анне Николаевне:

— Мама, не приставай к моей жене. Она больна.

— Чем, сыночек? — ехидно осведомилась Назарова. — Аппетит у нее хороший, сон крепкий, постоянно к тебе с требованием супружеский долг исполнить пристает. Что у нее? Инфекция? Вирус? Температура? Кашель, насморк?

Володя занервничал.

— Валерия не может выходить в город, у нее начинается паника. Она боится людей, машин, улицы.

— А в кино с мужем идти — пожалуйста, — ехидно напомнила ему мать.

— Правильно, — кивнул сын, — я был у психолога, он мне объяснил: рядом с человеком, которому Лера безоговорочно доверяет, агорафобия уходит. Но стоит ей остаться одной, у нее начинается истерика, она может погибнуть, потому что не отвечает за свои действия.

— Здорово, — всплеснула руками Анна Николаевна. — Работать красотуля не может, за продуктами не ходит! Нашел хозяйку!

— Лера болеет, ей надо помочь, сделать так, чтобы жена забыла тяжелые времена, — сказал Володя. — Мама, она рано лишилась родителей!

— Я стала сиротой в пятнадцать, — отбрила Анна Николаевна, — а когда твой отец умер, тащила тебя в зубах одна. Всю жизнь пахала и на пенсии работать продолжаю. Может, ты обо мне позаботишься?

— Какая ты злая! — вспыхнул Володя. — Я непременно вылечу Валерию, насобираю денег на лучшего психотерапевта и справлюсь с ее болезнью.

Слово «психотерапевт» подействовало на Анну, словно красная тряпка на быка. Мать не удержалась и высказала сыну в лицо все, что думает о ленивых бабах, психологах-мошенниках и наивных мужьях, которым легко запудрить мозги.

Отношения между ней и сыном испортились. Володя стал работать по ночам, откладывал деньги на лечение Леры.

После внезапной смерти сына Анна Николаевна обвинила Валерию в его убийстве и приказала:

— Уходи из моей квартиры.

Лера плакала и повторяла:

— Боюсь, боюсь, боюсь.

— Я тебе не наивный Володя, — вскипела свекровь, вытолкала рыдающую невестку на улицу и приказала: — Жди тут. Вынесу твое шмотье.

Но побросать вещи вдовы и Насти в сумку Анна не успела. В дверь позвонили, на пороге стоял сосед с первого этажа.

— Аня, беги скорее вниз, — закричал он, — Валерия без сознания на скамейке лежит, Настя рыдает. Вот бедные, лишились такого мужа и отца!

Что оставалось делать Назаровой? Квартира у нее в ведомственном доме, получена еще в советское время, в подъезде живут хорошо знакомые люди. Они начнут судачить, осуждать Назарову, а Анна Николаевна очень зависима от чужого мнения, пришлось ей изобразить озабоченность и забрать Леру домой.

— Простите, — лепетала Валерия, — я не нарочно. Едва осталась одна, как будто свет выключили. Я больна! Мне плохо.

Но Анна Николаевна вновь не поверила молодой женщине. Хороша болезнь! Как это, невозможно выйти на улицу? Выдумки лентяйки! Валерка надеется и дальше ехать на чужой шее, да еще повесить на нее убогую Настю.

И свекровь объявила невестке войну.

В ход пошли все методы. Назарова не останавливалась ни перед чем. Но Валерия предпочитала сидеть голодной дома, она ни разу не высунулась из подъезда, не дошла до ларька, где торговали хлебом. Настя тоже торчала в четырех стенах.

В конце концов положение стало безнадежным. Валерия худела, бледнела, перестала разговаривать, Настя прекратила плакать и просить еду, она лишь жадно пила воду из крана и пыталась воровать у «доброй» бабушки продукты. Но Анна Николаевна теперь не приносила домой ничего съестного. Даже сердце Змея Горыныча дрогнуло бы от сострадания: маленькая девочка рылась на кухне, пытаясь обнаружить там хоть что-то съедобное. Но Анна Николаевна держала оборону. Она уверилась — если даст сейчас слабину, то мерзкая, ленивая баба навсегда останется в ее доме.

Внезапно у Валерии стали появляться харчи. Назарова ликовала. Голод не тетка, поизображала невестка из себя больную и начала выходить на улицу, оказывается, у нее припрятаны деньги. Дело за малым — поймать врунью у лотка со жратвой и сказать:

— Хватит ломать комедию. В дом тебя больше не пущу, хоть всех соседей созови и в корчах свались.

В понедельник свекровь сделала вид, что идет на работу, а сама притаилась за тонером с хлебом. Ждать пришлось недолго. Из подъезда выскочила… Настя. Малышка торопилась на рынок, шумевший неподалеку, и стала рыскать в толпе. Через полчаса девочка выбралась из людской гущи и начала покупать еду.

Анна Николаевна обомлела. Валерия не высовывает носа из своей норы, она отправляет дочь воровать деньги, а та приобретает на них продукты. Вне себя от негодования Назарова пошла на работу. Настя официально удочерена Владимиром, по документам Анна Николаевна является бабушкой девчонки. В конце концов кто-нибудь схватит Настю за руку и оттащит в милицию. Начнется разбирательство, из отделения позвонят в Сбербанк. Воровка в семье сотрудницы, каждый день держащей в руках большие суммы денег? Каково? Начальство Назаровой не захочет детально разбираться, просто уволит ее. Анна Николаевна не знала, как ей поступить. Валерия оказалась хитрее всех лисиц, она загнала свекровь в угол.

В районе обеда Анна Николаевна не выдержала, пошла в туалет и разрыдалась. Мой вам совет: если решили плакать в служебном сортире или хотите там посекретничать по мобильному, сначала загляните в кабинки, убедитесь, что находитесь в одиночестве.

Назарова пренебрегла мерами безопасности, залилась слезами и, глядя в зеркало, стала причитать вслух, жаловаться на свою судьбу. Из кабинки выбежала перепуганная Зоя и начала расспрашивать Анну Николаевну.

Бывшая заведующая никогда не состояла в дружбе с Зоей, их связывали рабочие отношения, но в тот день Назарова окончательно потеряла над собой контроль и обрисовала тупиковую семейную ситуацию. Зоя погладила ее по спине и пообещала:

— Я вам помогу.

Состояние Анны Николаевны было таким, что она могла обратиться к кому угодно, хоть к черту лысому, хоть к психологу.

Лев, так представился психотерапевт, не замедлил с приездом. Он просидел в комнате Валерии пару часов, потом обнадежил свекровь:

— Ваша невестка — не самый тяжелый случай. У нее агорафобия, довольно распространенный в наше время недуг. Вот лекарство, его надо давать Лере два раза в день перед едой. Сразу хочу предупредить: Лера на самом деле больна.

— Ну-ну, — недоверчиво протянула Назарова, — она хитрюга и вас вокруг пальца обвела.

Психолог спокойно продолжал:

— Хотите остаться в своей квартире безраздельной хозяйкой? Тогда слушайте меня. Кормите Леру завтраком, обедом и ужином, иначе лекарство не даст никакого эффекта.

Лев был убедителен, Назарова стала кормить невестку супом и кашей. Спустя месяц Лера уже улыбалась, потом психолог уговорил ее выйти на улицу. У Анны Николаевны зародилась надежда: кажется, дело шло на лад.

Назарова примолкла, положила руки на столик и отвернулась к окну.

— А потом она ушла и не вернулась? — предположила я.

Женщина кивнула.

— Лев брал с вас деньги?

Кивок.

— Не дорого?

Кивок.

— Сто рублей за час?

Анна Николаевна сказала:

— В неделю.

— Да он мать Тереза, — не удержалась я, — каждый день ездил к вам даром. Вы не заподозрили ничего плохого? Я, например, если увижу в магазине сырокопченую колбасу стоимостью сорок копеек за тонну, пройду мимо. Не бывает мяса за полушку, а психотерапевты берут стольник за минуту общения.

Назарова сжала кулаки.

— Лев бывал у меня три раза в неделю. Он сказал: «Я пишу книгу по агорафобии, мне нужен материал».

— Вы молодец, — похвалила я ее, — не оставили в беде невестку-вдову.

Анна Николаевна скривилась, а я продолжала:

— Покупали ей очень дорогое лекарство, не воспользовались дешевым заменителем. Она ведь пила «Адапвенон»?

Назарова исподлобья зыркнула на меня.

— Название вроде такое, но таблетки Лев просто так приносил.

— Даром? — уточнила я.

— Верно, — согласилась Анна Николаевна.

— И как он объяснил свою неслыханную щедрость? — не вытерпела я.

Назарова моргнула.

— Лев — участник программы разработки новых средств от агорафобии. Ему дают медикаменты для апробирования на больных. Это вся правда. Не скрою, я была счастлива, когда поняла, что Лера с девчонкой ушли. Я заработала право жить спокойно в собственной квартире, а не делить ее с наглой бабой и ее выродком. Огромное спасибо Зое за знакомство со Львом, низкий поклон ему, избавил меня от татаро-монгольского нашествия, вошел в мое положение, не взял огромных денег. Я за него каждый день молюсь. Если теперь и вы исчезнете, я буду просто счастлива.

— Не жаль Леру? — тихо спросила я. — Она ведь умерла.

Назарова вытянула губы трубочкой, затем растянула их в подобии улыбки.

— Каждому своя судьба. Валерия мне чужая, не дочь, не сестра. Обо всех не поплачешь.

— Вы ведь не ходили в милицию с заявлением о пропаже невестки, — наседала я. — И наврали мне про ее побег!

Анна Николаевна убрала руки со стола.

— Да! Не пошла. Не хотела, чтобы ее нашли и назад привели. Валерия взрослая женщина, решила покинуть чужую квартиру — скатертью дорога. Мне Лев пообещал… — Назарова осеклась.

— Что? — насторожилась я. — Предложил вам денег?

Анна Николаевна засмеялась.

— За что? Нет, он сказал, что у него есть приятель, тот ищет домработницу с проживанием, не против женщины с ребенком. Не надо дергаться, Валерия и Настя будут в порядке, но им лучше пару лет со мной не контактировать. Я и не собиралась нервничать, лишь бы они умотали, а уж куда направятся — мне без разницы. Замки поменяла и живу припеваючи.

Глава 19

Когда Назарова ушла, я заказала себе латте и начала ложечкой ковырять взбитую пену. Попробую проанализировать добытые сведения. Антонина Антонюк впадает в депрессию после смерти любимой бабушки. Старушка обожала внучку, боялась, что девочка-инвалид останется одна-одинешенька, и решила пристроить школьницу к доброй родственнице. Бабушка хотела как лучше, но вышло плохо. Тоня сильно переживала кончину старушки, Зоя оказалась эмоционально холодной, не поддержала девочку, злилась на нее. И Зоя, и Виктор мечтали о покупке трешки. Своими детьми они не обзавелись, опыта общения с ними не имели, поэтому искренне считали: никаких проблем с подростком не будет. Ну, нальют они девочке супа, купят кукую-нибудь одежду. Но Антонина начала вести себя странно, и Виктор привел психотерапевта.

Я отложила ложечку и уставилась на чашку. Однако странный специалист. Не хочу обидеть представителей многочисленного отряда психотерапевтов, вероятно, среди них много милосердных людей, способных оказать бесплатную помощь малоимущим. Но все мои знакомые, посещавшие душеведов, платили им большие суммы. И я не могу припомнить случая, когда подобный специалист приезжал к больному на дом. Как правило, вы сами приходите в кабинет и откровенничаете там строго определенное время.

Ладно, пусть Лев не такой, как его коллеги. Но лекарство! «Добрый Айболит» раздавал очень дорогие таблетки бесплатно?

История Валерии как две капли воды смахивает на ситуацию Антонины. У нее агорафобия в тяжелой форме. Если вспомнить рассказ свекрови о том, как ее невестка лишилась чувств, оказавшись одна во дворе, то станет понятно, что Лере было очень плохо. Психотерапия успешно работает с фобиями, Лев взялся помочь больной и работал с ней за копейки, щедро делясь все теми же головокружительно дорогими пилюлями.

Я поманила официантку, заплатила по счету и пошла к машине. Итак, Зоя помогла Анне Николаевне, свела ее со Львом, психотерапевт у Тони и Леры был один, поэтому к девочке и молодой женщине применили идентичную методику: врач приезжал и щедро угощал их дорогущим препаратом. Пусть этот Лева невероятный альтруист, а «Адапвенон» ему доставался задарма. Но возникает новый вопрос. Куда подевались невестка Назаровой с дочкой и Тоня Антонюк? Лера с девочкой очутились в «Приюте доброй Клары». А мне дали на временное пользование коляску Антонины, которую убежищу якобы пожертвовал некий таинственный незнакомец. Несколько странное совпадение, не находите? И где сейчас Антонина? Местонахождение Валерии, к сожалению, известно — ее тело лежит в судебном морге.

Я открыла заднюю дверь машины, увидела, что у собак опустела миска, и пошла к ларьку за бутылочкой минералки.

— Даша! — крикнули сзади.

Я обернулась. Неподалеку от меня находилась станция метро. На площади у входа в подземку бурлила толпа людей, одетых по-осеннему в серо-черно-коричневые плащи и куртки. Вдруг от этой массы отделилось ярко-красное пятно и двинулось в мою сторону. Мне стало ясно, что это женщина. На незнакомке был тренч малинового цвета, но он не вызвал у меня приступа мигрени. Я уже объясняла, что эта болезнь непредсказуема, она меня подкосила сегодня с утра, когда я увидела Патрика, разодетого, словно цыган на Пасху, но потом мигрень живо прошла. Сейчас головная боль даже не шевельнулась, хотя девушка выглядела словно спелая ягода калина.

— Привет-привет, — закричала незнакомка и внезапно обняла меня.

Ее лицо почти вплотную приблизилось к моему, я даже заметила на одной из бровей небольшой шрам — крохотный участок без волос.

Я очень не люблю, когда люди лезут ко мне с поцелуями, поэтому быстро отпрянула в сторону и сказала:

— Добрый день!

— Господи! — засмеялась девушка. — Ты меня не узнала? Я так плохо выгляжу? Даша, очнись!

Я порылась в памяти. Где я могла видеть блондинку, которая всем цветам предпочитает красный? Про плащ я уже упомянула, но на незнакомке красовались сапожки кораллового оттенка, кокетливый беретик, напоминающий клюквенную мармеладку, а в руках она сжимала сумочку, о которой мечтают Барби всего мира. Ридикюльчик напоминал кусок телячьей печени, обрамленный ядовито-розовой каймой.

— Даже обидно, — понизила голос девушка, — ты загордилась! А когда-то мы нравились друг другу. Ну как меня зовут? Ну? Ну?

Вдобавок незнакомка интенсивно размахивала руками. Перед моим взором мельтешили длинные, словно окровавленные, ногти.

— Ну? Ну? Ну? — повторяла она. — Как меня зовут?

Я уперлась спиной в капот джипа, наступила на вывихнутую ногу и ойкнула.

— Больно? — с сочувствием спросила девица.

— Ерунда, — отмахнулась я.

Девушка склонила голову к плечу, притронулась пальцами к правому уху, ее глаза приобрели странное выражение, потом она вдруг сказала:

— Ага. Я ухожу! Но мы скоро встретимся. Непременно приду за тобой. Очень-очень скоро! Знаешь, кто я?

И тут ожила мигрень. В затылок медленно ввинтился раскаленный гвоздь, веки потяжелели, желудок поехал к горлу. Я почти опрокинулась на джип спиной, а девушка нависла сверху.

— Тебе плохо? — злорадно осведомилась она.

— Голова заболела, — помимо воли сказала я.

Незнакомка снова по-птичьи склонила голову, чуть прищурилась.

— Ага.

Потом отошла от меня.

— Так лучше?

Я выпрямилась.

— Фу! Простите, похоже, я заболеваю гриппом. Боюсь показаться невоспитанной, но подскажите, где мы встречались?

Девушка прижала руки к щекам.

— О! Я твоя хозяйка! Я за тобой пришла!

Тут только до меня дошло, что это сумасшедшая. Увы, на московских улицах можно встретить человека, по которому плачет дурдом. Дарья — распространенное имя, несчастная случайно обратилась ко мне правильно.

— Ты обязана мне подчиняться, — голосила ненормальная. — Иначе случится беда! Ты будешь выполнять мои приказы. Потом решу, что с тобой делать дальше! Поняла?

Спорить с безумной опасно, если я закричу: «На помощь!» — никто из прохожих не обернется, зато психопатка бросится на меня, и не факт, что я смогу ее побороть. Единственный способ избавиться от спятившей — это соглашаться с ней.

— Поняла? — повторила девушка.

— Да, конечно, — кивнула я.

— Если будешь слушаться, я могу быть доброй и не накажу тебя, — улыбнулась бедняга.

— Хорошо, — улыбнулась я в ответ.

— Хочешь жить долго? — помрачнела девушка.

— Думаю, мало кто ответит на этот вопрос отрицательно, — миролюбиво ответила я и очень осторожно, сантиметр за сантиметром, стала пятиться к краю капота. Надеюсь, мне удастся незаметно переместиться к дверце, а потом я резко распахну ее и впрыгну в салон.

— Слушай меня внимательно… — зашипела девушка, взвизгнула и пошатнулась.

Я не преминула воспользоваться моментом: за долю секунды преодолела расстояние до двери, очутилась в машине и посмотрела в окно. Девушка в красном сидела на асфальте, а от нее быстро улепетывал малыш на роликовых коньках. Ребенок наехал на безумную, повалил ее, испугался содеянного и поспешил прочь.

Господи, благослови того, кто придумал ролики. Я перевела дух. Девушка медленно встала и побрела к метро.

— Не надейся избавиться от меня, — услышала я в ухе ее голос.

На секунду мне стало страшно, но я строго сказала себе:

— Дашенька, ты просто переволновалась, успокойся, тебе это почудилось, психопатки рядом нет, она уже далеко.

Девушка исчезла в толпе. От тротуара отъехали темно-серые «Жигули»-«десятка», за ними стартовало красное «Рено». На освободившееся место мигом запарковался синий «Порше». Я вытащила из подставки бутылку с водой, сделала пару глотков и повернулась к собакам.

— Как дела?

Рип весело помахал хвостом.

— Ты опять вырос, — удивилась я.

Афина опустила голову на лапы и тихо заскулила.

— Что случилось? — насторожилась я.

Собака как-то странно дернулась и затрясла головой.

— Солнышко, ты хорошо себя чувствуешь? — занервничала я.

Афина заколотилась, словно в ознобе, потом подняла вверх морду и завыла.

— Хозяйка с тобой, с тобой! — произнес голос в моем ухе.

Я вцепилась в сиденье. Что это? Тем временем большая псина, казалось, впала в истерику. Фина издавала жуткие ноющие звуки, а женское вкрадчивое сопрано шептало:

— Езжай вперед, до улицы Катукова, там оставь автомобиль. Помни: ты обязана мне! Всегда! При любых обстоятельствах!

Афина начала кататься по сиденью, скинула миску, вода вылилась на пол. Рип в полном недоумении смотрел на подругу. А в моей голове не утихал голос:

— Думаешь спастись? Я везде тебя найду! Вперед! Да прибавь скорость!

Меня охватил ужас. До сего дня я считала себя спокойным, уравновешенным человеком, не склонным ни к истерике, ни к буйству. Я почти никогда не швыряю об пол тарелки, ну, может, прибегла к посудотерапии раза два за всю жизнь. Я не дерусь, предпочитаю выяснять отношения вербально, мне больше по душе спокойная беседа, чем вопли. И я не верю в привидения, не вызываю духов и понимаю: никто не может быть моей хозяйкой. Но голос-то я слышу, он отчетливо звучит в моем мозгу.

— Езжай, если хочешь жить, я с тобой. Я рядом. Я невидима. Я здесь. Я повсюду. Я твоя хозяйка!

Афина изогнулась и изо всей силы ударила передними лапами в дверь. Та распахнулась, собака вывалилась на тротуар и сайгаком понеслась в сторону рынка, раскинувшегося чуть поодаль.

— Фина! Стой! — закричала я, поковыляв следом за ополоумевшей по непонятной причине псиной. Слава богу, у меня хватило ума запереть джип.

Дойдя до рынка, я растерялась и начала оглядываться. Куда делась Афина? Надо непременно найти ее и отвезти к ветеринару. Бывают ли у собак припадки безумия? Могут ли псы лишиться рассудка?

— Куда прешь? — заорали сзади, я в испуге обернулась.

Впритык к палатке, в которой симпатичная девушка торговала конфетами, запарковались темно-серые «Жигули», «десятка».

— Охренел? — вопила продавщица. — Там ящик с трюфелями! Кто мне за него заплатит? Гад! Раздавил товар!

Боковое стекло машины слегка опустилось, из него высунулась рука, на запястье сверкнул браслет. Несмотря на нервную обстановку, я отметила, что человек за рулем носит дорогие часы — я случайно знаю, сколько они стоят. На Новый год Аркадий подарил Дегтяреву хронометр. Наивный Александр Михайлович тут же стал нахваливать Кешу:

— Ну, спасибо, ну, угодил! Как ты понял, что я мечтаю о новом будильнике?

— Меня раздражал твой, — откровенно ответил наш адвокат. — Сколько лет этому ужасу на ремешке?

Полковник обиделся и погладил пальцем циферблат.

— Я купил их, дай бог памяти, э… э… в семьдесят девятом году. Все время ходили нормально, а в начале декабря забарахлили.

— Носи новые, — улыбнулся Кеша.

— Сам выбирал? — поинтересовался Дегтярев.

Аркадий постучал в грудь кулаком.

— Лично!

— Молодец! — одобрил полковник. — Хорошо, что Дашу в советчики не взял. Ее глючит на дорогие вещи. Подарила мне мобильный! С камерой, выходом в Интернет и прочими радостями. Зачем, а? Я в нем не разобрался, зашел в салон, хотел попросить продавца кое-что растолковать. Увидел цену трубки и чуть не умер. Дарья транжира. А ты умница. Мне не нужен будильник стоимостью в хороший телевизор. А ты выбрал великолепный вариант! Простой. Без наворотов. Четкие цифры, красивый стальной корпус. Ремешок супер, под крокодила. А это что за штучка? В окошечке?

— Турбийон[8], — после паузы ответил Кеша.

— Как? — переспросил наивный полковник. — Турбина в часах? Зачем?

— Не парься, — остановил Дегтярева Аркадий, — просто радуйся подарку.

Счастливый Александр Михайлович уехал на работу, а я сказала Кеше:

— Очень скоро кто-нибудь из коллег объяснит полковнику, что корпус «простеньких» часиков не из стали, он платиновый, а на ремешок пошла шкура настоящего аллигатора. Найдутся люди, знающие, что фирма, чье название указано на циферблате, специализируется на выпуске очень дорогих мужских ходиков. Может, лучше тебе самому сообщить Александру Михайловичу, что он не прав, сравнивая цену твоего презента со стоимостью жидкокристаллического телевизора? За сумму, оставленную тобой в магазине часов, можно приобрести весь завод по выпуску теликов.

— Авось обойдется, — ухмыльнулся Кеша, — и полковник будет считать меня разумным, экономным человеком.

Почему я вспомнила эту историю? Да просто увидела точь-в-точь такие же часы. Шофер потрепанных «Жигулей» протягивал продавщице несколько купюр в качестве компенсации за раздавленные конфеты. Судя по радостной улыбке торговки, последняя весьма довольна полученной суммой.

Глава 20

— Шайтан тебя забери! — закричал мужской голос. Ему незамедлительно ответил жалобный вой.

Я выбросила из головы мужчину с дорогими часами, поняла, что Афина крушит шашлычную, расположенную в дощатом павильончике, ринулась туда, отбросила занавеску, заменявшую дверь, и врезалась в черноволосого парня, который с упреком произнес:

— Женщина! Ты куда бежишь, а? Не прочитала объявление, а? Ибрагим закрыт, да! Вечером заходи, накормлю, сейчас нет. Поставщик баран, да! Мясо не привез!

Вновь послышался вой, я нагнулась, увидела под одним из пластиковых столов собаку и засюсюкала:

— Афиночка, иди к маме.

Псина забилась в корчах.

— Слушай, а, — возмутился Ибрагим, — зачем животное мучаешь, а? Не нравится, оставь мне. Я люблю собак, да!

— Афина заболела, — прошептала я. — Видите, ей плохо.

Ибрагим присел на корточки и чмокнул губами.

— Собак! А? Иди сюда. Ибрагим мясо даст, а!

Афина двинулась на его голос. Я обрадовалась:

— Наверное, ей лучше.

Ибрагим зацокал языком.

— Больной животный тихий. Орать не станет. А! Лежит в углу и умирает. Шерсть тусклый. Глаз туманный, пахнет плохо. А твой собак на больной не похож. А! Его кто-то укусил!

— Хозяйка, — шепнул голосок и пропал.

Я вздрогнула и схватилась за ухо, Афина завизжала и стала бить лапами.

— Вот! — продолжил Ибрагим. — Клещ! Или не знаю, как по-вашему сказать, по-нашему нруни. Селится у овцы, грызет кожу. Баран обезуметь может, если нруни завел. А!

У меня в голове затрещало, Фина завыла, я схватилась за виски.

— Сам больной? А? — насторожился Ибрагим.

— Нет, — прошептала я, — сам здоровый, не бойся.

— Э, — махнул рукой Ибрагим. — Я давно ничего не пугаюсь. На все воля Аллаха. Слушай! Собак тебя боится, да!

— Маловероятно, — пробормотала я, пытаясь понять, откуда взялись треск и писк в моей голове.

Ибрагим встал на четвереньки и пополз к Фине. Я последовала за ним. Афина заколотилась в ужасе.

— Женщина! А! Не ходи, — попросил Ибрагим. — Собак пугаешь.

Я замерла. В этом замечании есть смысл. Когда я попыталась в джипе приблизиться к Афине, та в панике открыла дверь, а теперь, стоит мне на сантиметр подползти к собачке, ее скрючивает.

— Хороший собак! — пел Ибрагим, подбираясь к Афине. — Шайтан ее обидел. А! Красивый собак. А! Мясо дам. А! Дай посмотреть!

Тонкие пальцы мужчины аккуратно перебирали густую, длинную шерсть Фины.

— Не дрожи, — журчал Ибрагим. — Больно нет! А! У!

— Что там? — задергалась я. — Твой страшный нруни? Умеешь с ним бороться?

— Нруни сжигают, — ответил Ибрагим. — Барана убивают, а тушу бросают в костер. Иначе от нруни не избавиться.

— Жестокий метод, — вздрогнула я.

— Лучше зарезать одного, чем потерять все стадо, — заметил Ибрагим, — но у нее ошейник.

Я уставилась на полоску серой кожи, которой Ибрагим тряс в воздухе.

— Что это?

— Не знаешь? — удивился Ибрагим. — Сама не надевала?

— Афина не совсем моя, — объяснила я. — Недавно с ней познакомилась. Шерсть у псины густая, длинная. Я не заметила ошейник. Но какой в нем вред?

— Это радиодрессировщик, — сказал Ибрагим. — Сейчас выключу.

В ту же секунду у меня в ушах перестало трещать и гудеть, Афина выползла из убежища.

— Ой, — смутилась я, — дай тряпку.

Лицо Ибрагима приняло странное выражение.

— Зачем?

— Извините, пожалуйста, Афина описалась. Сейчас вымою пол. Очень прошу, не сердитесь, — зачастила я.

— Хочешь у МЕНЯ вымыть пол? — протянул Ибрагим.

Я пожала плечами.

— Это же моя собака набезобразничала. Хозяину положено следить за животным и нести ответственность за его поведение.

Ибрагим встал и сел на стул.

— Ты москвичка?

— Коренная, — подтвердила я, — родилась на улице Кирова, теперь она называется Мясницкая.

— И решила убрать у Ибрагима? — не успокаивался мужчина. — Я чеченец!

— Да хоть мавр, — фыркнула я, — или эскимос. Какое отношение твоя национальность имеет к неприличному поведению Афины?

— Ты не мусульманка, православная? — не успокаивался хозяин шашлычной.

Я грустно посмотрела на него.

— Одна моя подруга еврейка, другая украинка, но, поверь, мы не озабочены разным вероисповеданием. Если тебе интересно, то да, я православная, но в церковь заглядываю очень редко. А теперь отвечай, какое отношение это имеет к луже, которую напрудила Фина?

— Тряпка в углу, — звонким голосом сказал Ибрагим.

Я проковыляла за шваброй, ликвидировала следы лужи, выполоскала кусок мешковины и поставила ведро туда, где оно стояло раньше.

— Я Ибрагим, — внезапно представился хозяин, забыв, что уже говорил о себе в третьем лице.

— Очень приятно, Даша, — кивнула я. — Надо же, Афина успокоилась. Что с ней было?

— Ошейник, — пояснил Ибрагим. — Шоковый. Застегиваешь на собаке, берешь пульт и бьешь животное током, если оно не слушается.

— Отвратительно! — возмутилась я. — Слышала о подобных аксессуарах, но сама их никогда не применяю. Бедненькая Афина! Ей было очень больно.

Ибрагим погладил собаку по голове.

— Никому удар током не понравится.

Я тоже приласкала псину и пообещала:

— Прямо сейчас выброшу ошейник.

— Вещь дорогая, — предостерег Ибрагим.

— Ну и что? — удивилась я. — Плевать. Кстати, думаю, он сломан!

Ибрагим ощупал полоску кожи.

— Выглядит работающим.

— Боюсь, ты не разбираешься в радиоуправляемых устройствах, — мягко сказала я.

Ибрагим бросил находку на стол.

— Шашлык-машлык торгую, да! В школу не ходил, да! Думаю, «дрессировщик» в порядке, собакой кто-то управлял издалека.

Мне стало смешно.

— Хочешь сказать, что Афину преследуют? Мы сидели в машине, двери были закрыты, как можно активировать устройство за железным корпусом? Нет, ошейник просто заглючило.

Ибрагим окинул меня оценивающим взглядом.

— Дачу имеешь?

— Постоянно живу за городом, — ответила я.

— Брелок для ворот в кармане держишь?

— В бардачке, — удивилась я вопросу и потерла виски.

— Нажимаешь, сидя за рулем, кнопку, ворота отъезжают, — спокойно говорил Ибрагим, перебирая шерсть Афины, — стекло, жесть, кирпич — не помеха для радиоволны. Голова болит? Чаю дать? Лучше всех завариваю.

Я не успела кивнуть, как Ибрагим молнией заметался по шашлычной. Через пять минут он поставил на стол фарфоровый чайник, стаканы и корзинку с булочками.

Я глотнула темно-коричневый напиток и вздохнула:

— Хорошо!

— Лучше чая ничего нет, — убежденно сказал Ибрагим. — Мигренью страдаешь?

— С детских лет, — подтвердила я.

— У меня мама от нее мучилась, — с сочувствием произнес мужчина. — А как шестьдесят исполнилось, словно рукой сняло.

— Буду ждать и надеяться, что мне так же повезет, — засмеялась я.

— Очень маме плохо было, — продолжал Ибрагим.

— Сегодня у меня головная боль какая-то странная, — разоткровенничалась я, — с галлюцинациями, звуковыми. Я слышала голос.

Ибрагим еще раз наполнил мою чашку.

— С Пушкиным разговаривала?

Я засмеялась.

— Нет, дух великого поэта ко мне не приходил. Сначала столкнулась на улице с сумасшедшей женщиной, а потом испугалась. Показалось, что ее безумие перешло ко мне.

— Шизофренией заразиться нельзя, — возразил Ибрагим.

Я кивнула.

— Знаю. Но все равно испугалась. В моей голове звучал голос, он меня пугал, а потом, уже здесь, в кафе, в мозгу затрещало.

— Затрещало? — переспросил мужчина.

Я попыталась описать ему свои ощущения.

— У нас с бабушкой когда-то, сто лет назад, была «Спидола». Чтобы перестроиться из одного радиодиапазона в другой, следовало вращать ручку. Ну, не нравится тебе программа на станции «Юность», хочешь попасть на «Маяк» — вертишь ручку и слышишь: «пш-ш… тр-рр». В моей голове сегодня трещало так, словно в ней была та самая «Спидола».

Ибрагим сложил правую руку ковшиком и погладил подбородок, потом вдруг встал и резким движением сдернул с меня курточку.

Я отпрянула. Неадекватное поведение собеседника меня напугало.

— Ну, и где оно? — протянул Ибрагим. — А! Смотри.

Тонкие пальцы кавказца приподняли воротник моей ветровки.

— Видишь?

— Что? — прищурилась я.

Ибрагим отковырнул нечто круглое, положил на ладонь и поднес к моему лицу.

— Ну? Поняла?

— Нет, — искренне ответила я, — курточка совсем новая, я приобрела ее недавно, в самом конце августа. И под воротничок не заглядывала. Похоже, там хранилась запасная кнопка.

— Запасная кнопка, — широко улыбнулся хозяин шашлычной, — запасная кнопка!

Я решила пояснить:

— К одежде часто прилагается фурнитура, пришивают с изнанки лишнюю пуговицу, на случай потери основной.

— Это не кнопка, — вздохнул Ибрагим. — Передатчик.

— Что? — подпрыгнула я.

Он положил пупочку на стол.

— Когда-нибудь смотрела сериалы про шпионов?

— Иногда, — тихо произнесла я.

Ибрагим потрогал пальцем «кнопку».

— Хорошая модель. Но не новая, ей лет пять, сейчас придумали совсем крошечные устройства. И накладными постепенно перестают пользоваться. Опасно.

— Накладными? — переспросила я.

— Встретил я приятеля на улице, — нараспев заговорил шашлычник. — Обнял его, поцеловал, по плечам похлопал, и мы разошлись. Я сел в машину, включил ноутбук — и слышу все, о чем друг разговаривает, могу видеть, с кем он встречается. Потому что прикрепил к нему аппаратуру. Или случайно столкнулся с незнакомцем в толпе, извинился, даже отряхнул ему пиджак. Дальше понятно — где-то в вещах человека останется «жучок». Удобная вещь, но есть у нее и отрицательные стороны. Снял объект слежки плащ — все, он вне зоны действия. И при тщательном осмотре «жучок» обнаружит. Поэтому сейчас используют чип. При помощи особого шприца вводят его около уха. Маленький такой, меньше рисового зерна, и порядок.

Лишь теперь я сообразила, что Ибрагим разговаривает совсем не так, как раньше, когда я влетела с улицы в его крохотное кафе. Он больше не повторяет постоянно «а?», произносит длинные фразы, не отделывается односложными предложениями.

— Ты кто? — прошептала я. — Откуда знаешь столько про «жучки»?

Ибрагим навесил на лицо простодушное выражение жуликоватого торгаша.

— Слушай, а? Зачем много вопрос задаешь, а? Шашлык-машлык жарю, а? Вкусно, а? Чай пей!

Я притихла, потом спросила:

— Полагаешь, девушка была не сумасшедшей?

Ибрагим почесал Фину за ухом.

— У собаки радиоошейник. Тот, кто планировал операцию, о нем не подозревал. Шерсть густая, не видно, что на шее висит. Девушка тебя обнимала, сунула под воротник «говоруна», ты села в машину. А «жучок» сработал как пульт. Она включила дрессировщика, псу стало больно, его начало бить током.

Некоторое время назад Дегтярев рассказал мне, что в Москве была обезврежена банда грабителей банков. За преступниками гонялись давно, но они всякий раз оказывались хитрее милиции. Помогла следственно-оперативной бригаде молодая мамаша. Она мирно сидела в парке, читала книгу, коляску с малышом поставила поодаль в тени под раскидистым деревом, а при себе имела радионяню. Для тех, кто не знает, что это, поясню. Вместе с памперсами, ортопедическими сосками и электростерилизаторами бутылочек в России появился замечательный прибор. Кладете около младенца передающее устройство, при себе оставляете принимающее — и можете спокойно убирать квартиру или готовить, не бегая каждые пять минут на балкон, где стоит коляска с дитятей. Кряхтение крошки услышите издалека.

Так вот, читала мамочка в парке, и вдруг из ее радионяни полетел… диалог мужчин, которые обсуждали ни больше ни меньше как время, когда банда планировала ворваться в отделение банка. Женщина оказалась храброй, она мгновенно позвонила «02», и ошарашенных уголовников взяли тепленькими. Совершенно случайно радионяня настроилась на частоту, по которой главарь группы, сидя в микроавтобусе, переговаривался с подельником, находившимся в офисе банка под видом простого клиента.

— Понимаешь? — спросил Ибрагим.

— Я хотела успокоить Афину, — забормотала я, — собралась погладить, а ее совсем скрючило. Она вывалилась из джипа и примчалась в кафе.

— Чем ближе к ней ты подходила, тем больней ей было, — кивнул Ибрагим. — Ага?

— Ага! — повторила я. — Ага!

Кавказец спросил:

— Вспомнила что-то интересное?

— Безумная девушка во время разговора со мной несколько раз затихала, потом склоняла голову к плечу, — забормотала я, — трогала пальцем ухо, замирала на секунду, произносила ни к селу ни к городу: «Ага» — и продолжала нести чушь.

Ибрагим засмеялся.

— «Ухо»! У нее была связь с руководителем операции. Совсем неопытная женщина. Слишком старательная. Слушала указания хозяина, вот и поворачивала башку, боялась хоть слово упустить.

— А потом она сказала: «Ага», в смысле: «Поняла»! — воскликнула я.

Ибрагим перестал гладить Фину.

— Когда ты сюда пришла, волна сбилась, отсюда и треск в голове.

— Но сейчас я ничего не слышу! — сказала я.

— Конечно, «жучок»-то на столе, — весело ответил кавказец.

— Он перестал работать, когда ты отключил ошейник, — сообразила я.

— Скорей всего, «дрессировщик» и «жучок» замкнуло друг на друге, — пояснил Ибрагим.

Я потрясла головой.

— Но если я слышала голос, значит, кто-то говорил!

— Хорошая догадка, — похвалил меня Ибрагим. — Твоя женщина сидит неподалеку в машине или микроавтобусе. Когда выйдешь из кафе, аккуратно осмотрись, где-то будет стоять мини-вэн с антеннами. Обычно он самого затрапезного вида, не новый, с какой-нибудь надписью на дверях, вроде «Гидроводмонтаж» или «Ваш сад-огород». Но из крыши будут торчать железные палки-«усы». Обычный человек не обратит внимания, пройдет мимо, внимательный заметит спецмашину. Впрочем, возможна и легковушка, но затонированная.

— А нельзя следить за человеком на далеком расстоянии? — еле слышно поинтересовалась я. — Ну, сидеть в Бибиреве и пугать голосом того, кто в Марьине?

— Сейчас все можно, — без тени улыбки подтвердил Ибрагим. — Только не с таким «жучком», что лежит на столе. Он для этого слишком примитивный, твой враг рядом.

Глава 21

— Кому понадобилось меня пугать? — растерялась я.

Ибрагим почесал щеку.

— Нашелся человек. Ты его или обидела, или знаешь какую-то информацию. Подумай хорошенько.

— Бурдюк, — ахнула я, — он хвастался своими связями в силовых структурах и спецслужбах.

Ибрагим изогнул правую бровь.

— Твой начальник?

Я прижала к себе Афину.

— Жених! Бывший! Я отказалась заключать с ним помолвку! Он обещал отомстить.

— Не мужчина он, — припечатал хирурга Ибрагим, — связался с женщиной!

— Но как Бурдюк вычислил мое местонахождение? — прошептала я.

Ибрагим взял чайник.

— Он богат?

— Вполне, — согласилась я.

— Если он очень зол, то не пожалел средств, — не стал успокаивать меня кавказец, — купил «жучок», нанял людей. Просто! Нужны только деньги. Проследили за твоей машиной, прослушали мобильный.

Я вскинула голову:

— Я что, похожа на дуру? Пересела в джип, сменила номер сотового, бывший жених не знает, где я сейчас живу, на чем катаюсь!

Шашлычник отвел глаза в сторону.

— Кредиткой пользуешься?

— Черт, — вырвалось у меня, — а можно по карте определить, где человек побывал?

Ибрагим засмеялся.

— Вычисляется торговая точка, в которой оплачена покупка. Дальше дело техники: опрашивается кассир, охрана, кто-нибудь тебя вспомнил, описал машину, сообщил номер. Хочешь совет?

— Говори, — велела я.

— Не подавай вида, что знаешь о «жучке». Выходи отсюда через заднюю дверь. Думаю, за парадным входом следят. Он ничего пока не слышит, пусть думает, что ты куда-то задевалась.

Ибрагим встал, взял пластиковую сумку, насовал туда булочек, пучки зелени и протянул мне.

— Ты ходила по рынку. Пошла за собакой и через черный ход к рядам выбралась. Преследователь не удивится, женщина решила всего купить для шашлык-машлык. Тут дешево. Иди к машине медленно, на тебя мальчишки налетят, маленькие, пакет отнимут, куртку сдернут. Воруют на рынке. Что жених подумает? «О! Не повезло! Ее обокрали! Надо новый «жучок» ей приладить». Будь осторожна. Хитрей лисы. Понадоблюсь — приходи. Ибрагим всегда тут. На месте. Сплю в задней комнате.

— Спасибо, — протянула я. — Но почему ты решил мне помочь?

Он погладил Афину.

— Собак люблю. Здорово ты полы трешь. Ты мне просто понравилась, как женщина мужчине. Красивая. Врага в чеченце не увидела, пол мыла.

— Дался тебе этот пол! — укоризненно протянула я. — Девяносто девять человек из ста попросят у тебя в такой ситуации швабру.

— Нет, — не согласился Ибрагим, — я шашлычник. Ты москвичка. Я черный, ты белая. Между булошником и молошником пропасть. Это шутка такая, про пропасть.

— Не пори чушь, — устало сказала я. — Мы оба люди. Разница только в том, что я женщина, а ты мужчина.

— Пойдешь со мной в кино? Познакомишь с друзьями? — прищурился Ибрагим. — Скажешь: это чечен, мой приятель?

Я встала и взяла пакет.

— Не люблю кино, и до воскресенья я должна прятаться, но на следующей неделе с удовольствием схожу с тобой в театр, или в цирк, или на концерт. Кстати, моя подруга Оксана хирург, и ей по барабану, кто лежит на операционном столе: чукча, китаец, эфиоп, краснокожий индеец или житель планеты Ку. Главное, может она спасти ему жизнь или нет. Я благодарна тебе за помощь.

Ибрагим указал на занавеску:

— Иди, там кухня, между холодильниками дверь. Очутишься у фруктовых рядов, двигайся к центральным воротам, только медленно.

Я кивнула, поманила Фину, дошла до створки и обернулась:

— Кто ты?

— Ибрагим, — удивился шашлычник. — Кафе держу, а? Забыла, а? Женщина? Память короткая, а? Как у девушки?

— Ты жаришь хороший шашлык-машлык, — вздохнула я. — Жаль, сейчас нельзя поесть.

— Поставщик, а, — махнул рукой кавказец, — подвел, а? Где мой мясо, а? Мерзавец, а! Приходи потом, а?

Я посмотрела на Ибрагима.

— Уже ухожу. Спасибо за помощь, хочу в ответ дать тебе совет. Ты имеешь ярко выраженную восточную внешность, я уверена, что замечательно владеешь языком предков и, похоже, приехал в Москву издалека. Грозный, Владикавказ, откуда-то оттуда, так?

Ибрагим молча кивнул, а я улыбнулась.

— Будь осторожен. Иногда мелочь способна разрушить большую игру. Пару минут назад ты произнес фразу: «Между булошником и молошником пропасть». Понимаешь, звук «ш» в этих словах произносят лишь коренные москвичи, это выходит из употребления. Сейчас на слуху больше: «булоЧник» и «молоЧник». Вот моя бабушка, чьи родители родились в Москве, до конца своих дней говорила «булошник», а я повторяю за ней — привыкла с детства. Приезжий с Кавказа не владеет старомосковским произношением. И самое последнее. Поговорка «Между булошником и молошником пропасть» тоже свидетельствует о московском детстве и о том, что жил ты где-то в центре. Сейчас объясню. На улице Мясницкой — в советское время она носила имя Кирова — был хлебный магазин, очень популярный, там пекли лучшие в столице булочки с корицей, а через переулок находился молочный, в нем делали коктейль — редкое лакомство для тех лет. Так вот, в начале тридцатых переулок почему-то провалился. Получилась глубокая яма, и москвичи стали шутить: «Между булошником и молошником пропасть». Уж не знаю, правда это или нет, мне бабушка рассказывала. А тебе, наверное, историю озвучил дедушка, а? Историю помнят лишь те, чья жизнь с детства связана с Москвой, причем с центром. Такой фольклор, а? Будь осторожен. Человек, который готовит шашлык-машлык, не должен вспоминать про булошника и молошник!

Я помахала Ибрагиму рукой и вошла в крохотное помещение с мойкой и плитой.

На площадку у центрального входа в кафе я проковыляла с самым озабоченным видом. Опираться на костыли и одновременно нести пусть даже легкий пакет с булочками и укропом оказалось не так просто, и я еще раз от всей души посочувствовала тем, кому приходится ежедневно пользоваться подпорками. Я-то через неделю, минимум дней десять, забуду про вывихнутую ногу, а кто-то постоянно вынужден ходить на костылях.

Афина спокойно шла рядом, она вновь превратилась в апатичную собаку-пофигистку.

Дойдя до середины площадки, я громко сказала:

— Ну и цены! Три зеленые былинки и две булки! Ерунду купила, а кучу денег потратила…

Договорить мне не удалось. Сильная рука толкнула меня в спину. Я ожидала нападения, но не предполагала, что оно будет совершено с такой жестокостью. Здоровая нога подогнулась, больная коснулась земли, я заорала и упала носом прямо в небольшую лужу.

Кто-то сдернул с меня куртку.

— Ироды! Хады! На инвалида напали! — завизжал женский голос. — Халя! Халя!

— Шо? — донеслось из глубины темно-зеленой палатки.

— Крикни Мустафу! На рынке хамят! Халя!

— Ща! — раздалось в ответ. — Мустафа! Штоб тэбэ повылазило! Хдэ кендюком трясешь, Мустафа! Пиды до мэнэ!

Я села и уставилась на Фину, которая, вместо того, чтобы защищать хозяйку от нападения, попыталась вжаться в асфальт и стать невидимой-неслышимой.

— Шо? Ушиблась? — спросила, наклоняясь надо мной, молодая украинка. — Вот дряни! Пацанье! Сумку стырили, куртку сперли! Встанешь на костылюшки-то?

Я оперлась о землю, кое-как приняла вертикальное положение и, поблагодарив заботливую продавщицу, дотащилась до джипа. Влезла внутрь, завела мотор, поехала вперед, завернула за угол и остановилась прямо под знаком, запрещавшим парковку. Ждать пришлось недолго. Через пару секунд в переулок влетели темно-серые «Жигули» — та самая «десятка», шофер которой раздавил колесами ящик с конфетами и заплатил продавщице за ущерб.

«Жигуль» не ожидал встречи с моим джипом и чуть не врезался в багажник. Я глянула в боковое зеркало. Ну как, понравилось? Ибрагим уверял, что из крыши автомобиля, откуда ведется слежка, должны торчать антенны, и у «десятки» их было аж три штуки. Я не сомневалась: «хвост» вычислила. Темно-серая легковушка дала задний ход и исчезла.

Я поехала вперед, постоянно посматривая в зеркало. «Жигули» меня не преследовали, но ведь Бурдюк мог нанять две машины. Лучше всего отрываться от соглядатая в метро: там легко затеряться в толпе, вскочить в вагон, когда двери начинают закрываться, или покинуть его, раздвинув створки. Но мне не попасть в подземку. Во-первых, я еле‑еле шагаю на костылях, во-вторых, нахожусь в компании двух собак.

Надо действовать иначе. Я схватилась за мобильный и набрала номер Бориса, мастера из автоцентра, любезно предоставившего мне джип.

— На проводе, — торжественно объявил Боря.

— Пожалуйста, помоги, — понизив голос, сказала я. — Это Дарья Васильева.

— Что хотите? — обрадовался парень.

— Новую машину, — потребовала я.

— Прямо с завода? Не могу, — расстроился Борис. — Нам запрещено их из салона выкатывать. Только после полной оплаты через кассу.

— Ты не понял, — перебила я парня, — новую — в смысле другую. Забери джип, мне пригони что-нибудь взамен.

— «Порше» подойдет? — деловито спросил Боря.

— Нет, и «Роллс-Ройс» с «Майбахом» тоже, — отрубила я, — не хочу привлекать к себе внимание. Нужна обычная бюджетная тачка, с автоматической коробкой передач.

— В нашем салоне такие отсутствуют, держим только дорогие, — расстроился Борис.

— Придумай что-нибудь, — взмолилась я, — награжу по-царски.

— О’кей, — отозвался мастер, — найду. Куда пригнать?

— Куда? — эхом повторила я. — Кафе «Ро» знаешь?

Боря хмыкнул.

— Как родное. Два-три раза в неделю там бываю.

— Ты посещаешь место, средний счет в котором зашкаливает за двести евро? — удивилась я.

Мастер развеселился еще больше.

— У нас есть услуга «трезвый водитель». Она исключительно для своих, постоянных клиентов.

Я обиделась:

— Мне вы о ней не сообщали.

— А вы не бухаете, — объяснил Борис. — Я подрабатываю доставщиком пьянчужек, вот и гоняю в «Ро». Могу быть там через час.

— Слушай внимательно, — начала я инструктировать парня. — Запаркуйся во дворе. Не у лестницы, по которой поднимаются посетители, а там, где находится подъезд для служебных машин. Пройди в зал через подсобное помещение, увидишь меня за столиком.

Кафе «Ро» славится своим обслуживанием, мое появление на костылях в компании двух собак не вызвало гнева ни у официантов, ни у управляющего. Меня, Афину и Рипа встретили как самых почетных гостей, препроводили в уютный уголок и лишь улыбнулись, когда псы с деревенской простотой залезли на диван.

— Желаете сделать заказ? — прожурчал юноша, одетый во все черное.

Я начала загибать пальцы:

— Филе миньон с жареной картошкой, оливье, сладкую газировку, мороженое. Это надо принести через полчаса. Еще воды без газа, мне и собакам.

— Они очаровательны, — умилился официант в надежде на щедрые чаевые, — могу предложить песикам бифштекс тар-тар, сырое перемолотое мясо с яичным желтком.

— Полагаю, они будут счастливы, — одобрила я, — только без соли, перца и соуса.

Не прошло и десяти минут, как четвероногим посетителям с поклоном подали серебряные миски. Я получила счет и, увидав сумму, вздохнула. В «Ро» с нежностью обслуживают собак, для них даже завели особую посуду, но заплатить придется столько, что чья-нибудь личная жаба может лопнуть от злости.

Боря не подвел. Ровно через час после нашего разговора он появился в зоне видимости и, слегка запыхавшись, сказал:

— Я здесь.

— Замечательно. Сначала пообедай. Извини, что заказала на свой вкус, вернее, я ориентировалась на гастрономические пристрастия Аркадия, — сказала я. — Счет оплачен. Потом садись в джип и отправляйся в салон.

— Здорово, — не скрыл радости мастер. — Я проголодался! Здесь, наверное, вкусно. Пойдемте, покажу, как пользоваться тачкой.

— Можно объяснить словами, — улыбнулась я.

— Нет, надо продемонстрировать, — уперся Борис.

Я решила не спорить, и мы отправились на задний двор.

— Вот она, — гордо заявил мастер и кивнул на седан пыльно-синего цвета и непонятного производства. — И как?

— Красивая машина, — покривила я душой, — затонирована только до черноты.

— Не люблю в аквариуме кататься, — поморщился Борис.

— Это твой личный автомобиль? — догадалась я и мысленно похвалила себя за то, что не воскликнула при виде колымаги: «Ну и страшилище!»

— Сам тюнинговал, второго такого не найти. Садитесь, включайте мотор, — велел Борис.

Я влезла за руль и чихнула. В салоне сильно пахло табаком, одеколоном и кокосом — аромат испускал флакончик, приделанный на торпеде.

— Начинайте, — поторопил меня Боря.

Я повернула ключ в зажигании, но ничего не произошло.

Мастер радостно засмеялся, и тут раздался голос:

— Как меня зовут?

По моей спине поползли мурашки. Бурдюк каким-то образом вычислил мои планы и ухитрился оснастить уродливый седан «жучком»!

— Прикольно? — веселился Боря. — Он разговаривает!

Я перевела дух. У страха глаза велики. Успокойся, Дашутка. Хирург сейчас орет на того, кто не смог при помощи «жучка» довести меня до нервного срыва. Он и предположить не может, что я нахожусь на заднем дворе «Ро».

— Нравится? — надрывался Борис.

— Супер, — охрипшим голосом пробубнила я, — мегакруто.

Борис похлопал по рулю.

— Как меня зовут? — спросил голос.

— Николай Иванович, — сказал мастер.

Послышался звук хорошо отлаженного мотора.

— Если не назовете имя, он не включится, — пояснил Борис, — запомните: Николай Иванович. Проще некуда.

— Здорово, — на сей раз искренне ответила я.

— Вам понравится, не гоняйте особо, он быстрый, — попросил Боря, — хотя вы больше шестидесяти не выжимаете. И не перепутайте имя. Николай Иванович.

— Можешь постоять тут пару минут? — спросила я. — Устрой пока Фину с Рипом на заднем сиденье.

— Торопиться мне некуда, — любезно согласился мастер.

Я вернулась в «Ро», подошла к расположенному у входа банкомату и замерла. Если Бурдюк следит за движением денежных средств с кредитной карты госпожи Васильевой, то он узнает, что я сняла крупную сумму в ресторане, приедет сюда и, возможно, нападет на мой след. Кто-нибудь из парковщиков вспомнит, на чем я уехала. Надо действовать иначе.

Несколько секунд я стояла в замешательстве, потом отправилась в кабинет управляющего и сказала:

— Рома, окажите мне услугу.

— Всегда готов, — кивнул он.

Я очаровательно улыбнулась.

— Дайте мне реквизиты вашей кредитки, я переведу на нее некую сумму, а вы ее снимете через банкомат.

Управляющий повернулся на кресле, открыл сейф и спросил:

— Сколько надо? До двухсот тысяч выдам прямо сейчас.

— Я предположить не могла, что вы оказываете клиентам подобные услуги, — только и смогла произнести я.

Роман достал из железного ящика пачку банкнот.

— Ну, не всем, а лишь самым любимым.

Я поднесла к уху мобильный.

— Алло, банк? Вип-отдел? С кем я говорю? Лидочка, это вы? Ой, простите, Катюша, не узнала, будете богатой. Можно прислать в ресторан «Ро» курьерской доставкой денежную бандероль? Когда? Через два часа. Отлично. Записывайте сумму, получатель Роман… э…

— Евсиков, — подсказал управляющий.

Очень довольная тем, как складываются обстоятельства, я поспешила во двор, села за руль и выехала со двора. Ну, Бурдюк, поймай невесту! Машина у меня другая, расплачиваться буду наличкой, через пару минут я обзаведусь еще одной симкой. Где тут лавка с мобильными телефонами?

Глава 22

Купив следующий номер, я ощутила себя настоящим Джеймсом Бондом и поковыляла к седану. Афина и Рип даже не пошевелились, когда я втиснулась за руль и расчихалась от вони дезодоранта. Страстно захотелось отодрать флакончик от торпеды и вышвырнуть в помойку. Остановила меня мысль о том, что неудобно наводить свои порядки в чужой машине. Придется кататься в клубах аромата, авось нос привыкнет и перестанет чесаться.

Безостановочно чихая, я завела мотор.

— Как меня зовут? — спросил голос.

— Петр Иванович, — живо ответила я, но ничего не произошло.

— Извините, Иван Петрович, — быстро поправила я.

И снова ни малейшего эффекта.

— Сергей Иванович? — уже без уверенности предположила я.

Машина молчала.

— Андрей Петрович?

Ни вздоха, ни шуршания.

— Алексей Николаевич?

Седан по-прежнему прикидывался мертвым. Я стукнула по рулю.

— Лучше бы тебя звали Бенедикт Тигрович! Такое имя легко застрянет в голове! Сейчас позвоню Боре! Неохота выглядеть дурой, но другого выхода нет!

Если неприятность должна случиться, она непременно произойдет. В моем случае закон Мерфи срабатывает бесперебойно.

— Абонент находится вне зоны действия сети, — прозвучало из трубки.

Я решила не сдаваться и звякнула в офис, где работает парень.

— Компания «Майор», — ответил мягкий баритон, — продажа и обслуживание автомобилей. Михаил.

— Позовите Бориса, мастера из ремзоны, — попросила я.

— Его нет, — сообщил Михаил, — он закончил смену. Если срочно нужен, представьтесь, я попытаюсь его найти.

— Мобильный Бориса отключен, — вздохнула я.

— Тогда я бессилен, позвоните завтра, — вежливо предложил служащий.

Я зачастила:

— Мишенька, вы хорошо знаете Борю?

— Работаем в одной фирме, — ушел от конкретного ответа парень.

— Как зовут его автомобиль?

Из трубки донеслось покашливание.

— Вроде у него сейчас «Волга» тюнингованная, но точно не скажу, могу ошибиться.

— Не марка, а имя, — уточнила я.

— Имя? — переспросил Миша. — Простите?

— К вам надо обращаться Мишенька, — объяснила я, — ко мне Дашенька, а к машинке Боречки как? Сергей Петрович?

С менеджера слетела профессиональная серьезность.

— Марь Ивана, — сдавленно ответил он и стал издавать странные, булькающие звуки.

В «Майоре» требовали деликатного отношения к клиентам, поэтому Миша поостерегся ржать во весь голос.

— Нет, у него мужчина, вроде Алексей Петрович, — разочарованно вздохнула я.

— Извините, — опомнился Михаил, — информация о сотрудниках не разглашается.

Я швырнула трубку на пассажирское сиденье. Куда подевался Боря? Впрочем, это несущественно. Намного важнее вопрос: как сдвинуть с места чертову колымагу?

С заднего сиденья донеслось сопение. Рип с полузакрытыми глазами переполз на мои колени. Я не стала возвращать щенка на прежнее место и продолжала называть разные сочетания имени и отчества:

— Петр Алексеевич? Николай Петрович? Игорь Федорович? Сергей Александрович? Павел Андреевич?

В стекло постучали, я повернула голову. Ну вот, только сотрудника ДПС не хватало. Может, он уйдет?

Но тот и не собирался отпускать жертву. Он в упор смотрел на меня. Я нажала на кнопку, и когда стекло опустилось, спросила:

— Что не так?

— Ваши документы, — потребовал гаишник.

Но я решила так просто не сдаваться.

— Я ничего не сделала, сижу тихо.

— Под знаком «Остановка запрещена»! — буркнул сержант. — Попрошу права, страховку, техталон.

— Аптечка на месте, — язвительно сказала я, — огнетушитель и знак аварийной остановки в комплекте. Если хотите, проверьте срок годности лекарств.

— Машина затонирована, — нашел повод придраться патрульный.

Я указала на бумаги.

— Я не являюсь хозяйкой, взяла ее у приятеля на пару дней и не могу нести ответственность за пленку.

Мент обрадовался:

— Рукописная доверенность выдана на имя Дарьи Васильевой, вы временная владелица автомобиля.

— Гриша, — крикнул, высовываясь из патрульного «Форда», парень в форме, — гляди, чего фура выделывает.

Григорий тут же забыл обо мне, поспешил на середину проезжей части и начал сердито размахивать жезлом. Я погладила руль и пробормотала:

— Дорогой, сделай одолжение, заведись! Что за кретинская идея давать тачке имя! Ты Павел Михайлович? Андрей Владимирович? Олег Евгеньевич? Сергей Александрович?

— Уезжайте, гражданочка, — велел гаишник, тот самый, что отправил коллегу разбираться с дальнобойщиком.

Парень вышел на дорогу и приблизился ко мне.

В отличие от мрачного Гриши, этот постовой весело улыбался и казался вполне довольным жизнью.

— Укатывайте, — предложил он.

— Она не заводится, — призналась я.

— Бывает, — кивнул патрульный, — уж не молодой олень, лет ему восемь-девять. Я кредит взял и купил себе новый мотор. Лучше банку платить, чем вон так на дороге маяться, небось в пробке закипаешь?

Я вздохнула.

— Нет. Стою тихо, не злюсь. Какой смысл кипятиться? Только нервы испортишь, быстрее не поедешь.

Гаишник расхохотался.

— Ну ты приколистка! Люблю людей с чувством юмора.

— Чего тут? — буркнул Гриша, который уже отпустил фуру.

— Слышь, — продолжал веселиться его коллега, — спросил ее: «В пробке закипаешь?» А она ответила: «Стою тихо, не злюсь, зачем кипятиться? Только нервы испортишь!»

— Гражданочка, уезжайте, — сурово приказал Григорий, — а ты, Влад, успокойся. Чего смешного услышал?

Я опять погладила руль, авось автомобиль поймет, что я отношусь к нему прекрасно, и заведется.

— Я у нее спросил: «В пробке закипаешь?» — согнулся от хохота Влад, — а она ответила: «Нет, стою тихо, не злюсь».

Григорий моргнул и стал удивительно похож на старую черепаху.

— И чего смешного?

— Я у нее спросил: «В пробке закипаешь?» — с упорством неисправного диктофона повторил Влад, — а она…

— Не поняла? — перебил его Гриша. — Не вижу юмора и сатиры. Проезжайте, гражданочка, не испытывайте мои нервы.

— Она не заводится, — залебезила я.

Григорий закатил глаза.

— Ну бабы! Бензин-то есть?

— Наверное, — после некоторого колебания ответила я.

Влад зашелся в новом приступе хохота.

— Ой, не могу! Наверное! Наверное!! Наверное!!!

— Чего смешного? — стандартно отреагировал коллега.

— Ты у нее спросил: «Бензин-то есть?» — ржал Влад, — а она: «Наверное»!

— И где смешно? — совсем помрачнел Гриша.

Я снова погладила руль. Похоже, в отделе кадров ГАИ нет штатного психолога, который подбирает служащих в пару. Гриша и Влад — словно плюс и минус, одному постоянно весело, второй видит мир исключительно в черных тонах. Интересно, сколько раз за смену Григорий испытывает желание отдубасить Влада по башке жезлом?

— В цирк ходить не надо, — заливался Влад, — че тока на дороге не услышишь! Гриша, помнишь того, с ржавым колесом?

Григорий беззвучно пошевелил губами. Я поняла, какие слова не стал произносить вслух суровый гаишник, и снова нежно потрепала руль.

— Долго стоять намерены? — вздохнул Гриша. — Ушами болеете, оттого мои слова про отъезд не восприняли? Или цыплят высиживаете?

Влад захохотал и уронил фуражку. Я решила объяснить Грише, в чем дело. Мой монолог длился минут пять. По мере того, как я говорила, Влад ржал все громче, а Григорий все ниже опускал уголки рта.

— Дай-ка я попробую, — неожиданно попросил хохотунчик и, не дожидаясь разрешения, распахнул дверь водителя и наклонился к рулю.

И тут настал час мирно дремавшего на моих коленях Рипа. То ли щенка рассердили звуки, издаваемые парнем, то ли он со сна не понял, что происходит, и решил защитить хозяйку, но едва лицо Влада приблизилось к баранке, как Рип клацнул зубами и схватил патрульного за нос.

Сказать, что я испугалась, значит не сказать ничего. Действия Рипа можно классифицировать как нападение на сотрудника правоохранительных органов при исполнении служебных обязанностей. Хватит ли у меня налички в кошельке, чтобы уговорить жертву не затевать скандал? Кредиткой я воспользоваться не смогу, Бурдюк моментально вычислит, где я нахожусь.

Руки действовали быстрее мозга. Я дернула Рипа за хвост, щенок обиженно засопел и разжал зубы.

— Безобразник! — сердито выговорила я. — Разве можно цапать за нос сотрудника ДПС? Ты заслуживаешь самого серьезного наказания! Влад, простите, он щенок!

Парень схватился за лицо и начал тереть укушенный нос. У меня отлегло на сердце: крови не видно. То ли Рип не сжал как следует свои острые зубки, то ли решил всего-то напугать Влада.

— Ой не могу! — заржал Гриша, хватаясь за крышу моей машины. — Держите меня семеро!

— И где смешно? — пробурчал коллега, осторожно ощупывая совершенно целый нос. — Гражданочка, вы в курсе, что перевозка крокодилов в частном автомобиле, не оборудованном, как специальная машина, категорически запрещена?

— Ой, не могу, — стонал Гриша, — ты хоть сам себя слышишь? Где здесь аллигатор? Это щенок. От хохма! От парням расскажу!

— И где смешно? — покраснел Влад.

Я опустила глаза и закусила губу. Гаишники стихийно поменялись ролями. Теперь Гришу душит хохот, а Влад превратился в мизантропа. Главное сейчас — мне не рассмеяться.

— У вас есть бумажный платок? — сквозь смех проговорил Гриша. — А то он пальцами нос теребит.

Я взяла с пассажирского сиденья пакет и вывалила: бутылку минералки, две упаковки грызальных косточек, мятные конфетки. Отлично помню, что утром, когда покупала для собак мелочовку, получила в качестве сдачи одноразовые платочки.

— Вы тоже этот паштет уважаете? — неожиданно спросил Григорий, которого поступок Рипа привел в благодушное настроение.

Я с удивлением посмотрела на консервную банку, которую сама вынула из пластиковой сумки.

— Паштет?

— Ну да, — кивнул Гриша, — я его вот уже месяц ем. Утром и вечером по паре бутербродов делаю. Жена где-то купила. Вкусная штука! Пахнет приятно, сверху слой желе, затем куриный мусс.

Я растерялась:

— Вы употребляете продукт именно в такой упаковке?

— Точно, — подтвердил Григорий. — Раньше не верил рекламе типа: «Наши продукты хорошо повлияют на ваше здоровье». Но как начал этот паштет рубать, сразу лучше себя почувствовал. Бегаю без одышки, ногти не ломаются, сплю кирпичом, волосы новые растут. Прямо молодильная жрачка.

— Он не из курицы, — выдавила я из себя. — В составе индейка, овощи, витамины и минералы.

— Индюшка — это большая цыпа, — отмахнулся Григорий.

— Это корм для собак, — выпалила я. — Видите, написано: «Вкусный обед из птицы с морковью и брокколи, давать из расчета одна банка на двадцать кило веса».

Григорий разинул рот, а Влад заржал:

— Ой, не могу! Харч для бобиков! Где ты его взял?

— Лариска принесла, — растерянно произнес напарник. — Целый ящик взяла по дешевке.

— Ларка экономная, — хохотал Влад. — Теперь понятно, отчего у тебя скорость в ногах появилась и волосы на лысине проклюнулись! Гриш, завязывай с кобелиным кормом… а то… а то… а то…

— Что? — рявкнул Григорий. — Договаривай!

Влад согнулся пополам.

— Ой, не могу! Представил себе, как ты паштет год хаваешь. Стоим тут через двенадцать месяцев, катит фура, а ты к ней на четырех лапах бежишь, хвостом машешь, в зубах жезл, на груди бляха, на шее свисток, на башке фуражка. Подлетаешь к кабине: «Р-р-р, ав, ав. Инспектор Коростылев. Ваши права и документы на машину, вау, вау, р-р-р!» Ща умру! Спасите, люди! Ну, Ларка! Сэкономила, блин!

Гриша выхватил из кармана мобильник:

— Лариса! Молчать и отвечать! Где взяла паштет? Какой, какой! Тот, что я на завтрак и ужин хаваю. Ага! Ну-ну! Дома побеседуем.

Григорий сделал глубокий вдох, потом такой же выдох и вновь поднес телефон к уху:

— Мария Алексеевна? Зять ваш на проводе. Погодите, не стрекочите, вопросик имею. Вы Ларке ящик паштета отдали. Где его взяли? Нет, он свежий! Нет, живот не болит. Где купили, спрашиваю? Ага! Ага? Ага!!!

Григорий замер и уставился на мобильный телефон после завершения беседы.

— Чем теща порадовала? — полюбопытствовал Влад. — Опять придурком с большой дороги обозвала? Это она Ларке консервы подсунула?

Григорий ответил:

— У бабки соседка есть, у той овчарка померла, а корм остался. Хренова идиотка Ларкиной матери ящик приперла, хотела в магазин сдать, а там не приняли. Ну и отдала, сказав: «Маша, может, знаешь какую собаку? Скорми псу, жаль выбрасывать, дорогие консервы».

Влада опять зашелся от смеха:

— Ой, не могу! Нашла-таки твоя теща кобеля, далеко не ходила! Зятю любимому всучила, ешь, мол, дорогой. Ох, знай она, что у тебя от псового паштета кудри попрут и ноги побегут, никогда б не угостила. Я чумею! Вот парням расскажу! Вот потеха! Вот ржач!

— Только посмей, — рявкнул Гриша, — я тебя…

— Что? — простонал Влад. — Что ты сделаешь? Ой, не могу! Ой прикол!

— И где смешно? — процедил Гриша.

Я поспешила успокоить жертву тещи:

— Не волнуйтесь, корм элитный, произведен в Германии, там строгий контроль качества за едой для животных. Ни консервантов, ни отдушек, ни химии в нем нет. Хотите, прочитаю состав? Минуточку, вот текст на французском. Слушайте. Мясо говядины, субпродукты, хвосты, уши, костная мука, зола, рубец, кожа.

— Меня тошнит, — простонал Григорий, — я ел уши с хвостами!

— Ой, не могу, — стонал Влад, — еще и мука из костей!

— И где смешно? — чуть не заплакал Григорий.

Я посмотрела на него.

— Но вам ведь стало хорошо! Начали быстро бегать, волосы выросли! Что плохого в субпродуктах? В Испании национальное блюдо — суп из бычьих хвостов, а свиные уши в России всегда пускают на холодец.

— Фу-у, — выдохнул Григорий, — какая гадость!

— Николай Иванович со смеху умрет, — простонал Влад. — Прикинь, че с начальником станет, когда он про паштет услышит.

— Если ты ему хоть гу-гу вякнешь, — пригрозил Гриша, — я тебя… ну, не знаю, че с тобой сделаю. Посажу в отдел бумаги подписывать, на дорогу год не выпущу. Понравится твоей Таньке на голый оклад жить, а? Ваще на перекресток не выйдешь.

— Злобный ты, Гришка, — укорил того напарник. — Нет бы посмеяться, от юмора жизнь легче. Николай Иванович, в отличие от тебя, веселый! Он оценит!

Григорий надул щеки.

— Влад! Я его угощал! Намазывал хлеб паштетом. Очень он начальнику понравился.

Влад вытаращил глаза.

— То-то у полковника голос звонче стал! И он мне позавчера в туалете сказал: «Че за хрень? Всегда утром побреюсь и нормально, а месяц назад зарастать стал, ну чистый волк». Вау, Николай Иванович…

— Николай Иванович! — заорал во всю мощь Григорий. — Николай Иванович! Если он узнает, то…

Мой автомобиль чихнул и тихо заурчал.

— Николай Иванович! — закричала я. — Огромное, невероятное, нечеловеческое вам спасибо. Ну почему простое сочетание имени Николай и отчества Иванович выпало из моей памяти. Николай Иванович!

Григорий молча повернулся и пошел к патрульной машине. От стресса гаишник забыл про нарушительницу. За ним, хохоча во все горло, двинулся Влад. Я быстро сложила мелочи в пакет и поспешила уехать. Может, попробовать и мне бутерброды с паштетом из индейки? У меня с ранней юности проблемы с волосами. Раз у Гриши на лысой макушке появился пушок, а у незнакомого Николая Ивановича образовалась щетина невиданной густоты, значит, собачьи консервы благотворно влияют на шерстистость.

Я замерла у светофора и уставилась на стрелку. Нет, не стоит экспериментировать. Где гарантия, что у меня, как у Григория, станут гуще расти волосы на макушке? Вдруг, как у его начальника, отрастет борода?

Глава 23

Проехав пару кварталов, я припарковалась около мебельного магазина, вбила в телефон слова «Николай Иванович», перевела дух и набрала номер, полученный от Зои, родственницы несчастной Тони Антонюк.

— Слушаю, — прокряхтел пожилой то ли мужской, то ли женский голос.

— Позовите, пожалуйста, Льва, — попросила я.

— Его нет, кто спрашивает? — спросил собеседник неопределенного пола.

— Женщина с большой проблемой, — обтекаемо ответила я, — мне необходима помощь психотерапевта. Срочно.

— Оставьте свой номер, Лев с вами соединится, — прокашляли из трубки.

Я продиктовала цифры недавно купленной симки. Все понятно, Лев не сидит на этом телефоне. Психотерапевт нанял пожилого человека, который за небольшую мзду служит у него кем-то наподобие секретаря, принимает звонки, записывает координаты потенциальных клиентов, а потом соединяется с врачом. А тот уж решает, стоит ли заниматься новым подопечным.

Неоригинальная идея, так часто поступают мошенники, обманывающие доверчивых граждан. Хороший врач не скрывается, наоборот, он открыт для прямого общения.

На панели приборов вспыхнула красная лампочка. Я забеспокоилась: в машине заканчивается бензин. Ну и где искать заправку? Стрелка светофора загорелась зеленым светом, я, озабоченная мыслью о топливе, не сразу отпустила педаль тормоза и тут же услышала громкие, негодующие гудки.

Как все бывшие советские люди, подолгу простаивавшие в очередях за продуктами, одеждой и всем прочим, я очень боюсь задержать тех, кто маячит за моей спиной. Срабатывает приобретенный рефлекс. Если я излишне долго прокопаюсь у прилавка, то магазин закроется и остальным ничего не достанется. И я начинаю спешить, роняю кошелек, рассыпаю деньги, покупки, принимаюсь их собирать, спотыкаюсь, падаю. Мне ни в коем случае нельзя торопиться. Собираясь в гости или в театр, я всегда нервничаю. Ну кто мне объяснит, почему перед походом в магазин я идеально накладываю макияж, а стоит мне подумать: «Иду на день рождения, нужно выглядеть на все сто», как рука предательски дрожит и рисует стрелку не на веках, а на носу? Сто раз я себе говорила: «Не суетись. Минутой больше, минутой меньше, какая разница? Спокойно покупай сыр, сейчас с продуктами нет ни малейших проблем».

Но стоит кому-нибудь буркнуть сзади:

— Сколько можно копаться, ты не одна в магазине, — как у меня все валится из рук.

Впрочем, даже говорить ничего не надо: достаточно вздохнуть за моей спиной — и вы добьетесь нужного эффекта.

Машины сердито загудели, я сообразила, что не реагирую на стрелку, разволновалась, мысленно извинилась перед участниками движения за задержку, крутанула баранку и слишком резко газанула.

Автомобиль скакнул вперед, я испугалась, что он сейчас влетит в багажник впереди идущей иномарки, нажала на педаль тормоза и энергично потянула на себя руль.

Отлично понимаю, что вам смешно. Легковушка не лошадь, чтобы остановить машину, нет нужды натягивать вожжи и кричать: «Эй, залетная, не беги, тпру!» Я не первый год вожу автомобиль и почти освоила управление, но в момент экстренной остановки всегда тяну баранку на себя. Можете веселиться сколько угодно, но такова реальность. А еще, проезжая на МКАД под стеклянными галереями для пешеходов, я пригибаю голову. Совершаю это автоматически и не наношу никому вреда. Но сейчас, когда я, как обычно, дернула руль, он неожиданно оторвался и остался в моих руках.

Машина бодро ехала вперед, я попыталась прижаться к правому ряду, поняла, что крутить ни к чему не приделанным рулем невероятно глупо, и снова нажала на тормоз. Сзади послышался скрежет, хлопок, потом над дорогой раздался громкий мужской голос:

— Мартышка за рулем! Напокупают права, а ездить научиться забудут! Ты, ваще, с головой дружишь?

Я продолжала сидеть, крепко сжимая в руках баранку автомобиля.

— Ау! Отвечай! — закричал круглолицый кудрявый парень, всовываясь в открытое окно моей машины. — Сообрази, че наделать могла? Фигли ты тормозишь, не поглядев в зеркало? Ладно, я на стреме! Как увижу бабу за рулем, дистанцию держу. Ау! Отомри!

Ко мне вернулся дар речи.

— Здравствуйте, я Даша.

— Шура, — представился шофер, — тьфу! Не езди, если не умеешь.

— Понимаете, — проблеяла я, — рулик оторвался!

— Рулик? — удивился парень. — Где ж такое в моторе?

Я показала водителю баранку.

— Вот!

Глаза Шуры стали абсолютно круглыми. Я невольно улыбнулась. Водитель напоминал нашу слегка обезумевшую от старости пуделиху. У него на голове торчат шапкой кудрявые волосы, глаза смахивают на пуговицы, а на лице то же выражение, что на морде Черри, когда я протягиваю ей кусок сыра. Пуделиха старательно обнюхивает угощение и поднимает брови. Что это? Мясо? Творог? Рыба? Конфета? Сыр! О! Мой обожаемый эдам! Черри открывает пасть, собирается проглотить вкусняшку, но тут в ее мозг влетает следующая мысль. Сыр? Почему мне его дают просто так? Ох, не к добру хозяйская щедрость! Меня посадили на диету, отняли все вкусные продукты! И вдруг — кушай сыр, Черричка! Неспроста подсовывают мне ломоть, никак, Дарья в него засунула горькие таблетки от собачьего маразма! Черри пятится, на ее морде явственно видна борьба между желанием съесть сырок и осторожностью. В конце концов желудок побеждает мозг, пуделиха живо сжевывает кусок эдама и укоризненно смотрит на меня: «Так я и знала, дорогая хозяюшка! Вкуснятина с начинкой из гадких пилюль!»

Шура вскинул брови.

— Руль? Вау! Как вы его оторвали?

— Не знаю, — честно призналась я.

— Эй, вы там…!..!..! — понеслось сзади. — Сломались, так откатитесь к тротуару…!..!

Шура нахмурился.

— Слышь, ты хрен знает из какого региона приперся в Москву — и не чирикай! Вали тихо мимо, пока ментов не позвал твою регистрацию проверить. Разорался тут, урюк! Не видишь, блондинка за рулем? Где ей ум взять? Объезжай, твоему Рубикону места хватит!

Кудрявый шофер ухитрился за секунду дать оценку всем: гастарбайтеру, мне и машине таксиста.

— Рубикон — это река, — вздохнула я, — отсюда пословица: «Жребий брошен, Рубикон перейден». Вы, наверное, хотели сказать Буцефал. Так звали коня Александра Македонского.

Выпученные глаза Шуры парадоксальным образом стали еще круглее.

— Может, я и запутался в лошадях, но руль оторвала ты, — парировал он. — Че делать будешь?

— Не знаю, — прошептала я.

— Муж жадный? — с жалостью поинтересовался парень. — Сбросил тебе рухлядь?

— Автомобиль вполне приличный, — защитила я «Николая Ивановича», — на первый взгляд как новый.

— С виду все молодые, — тоном философа объявил Шура, — а поковыряй внутри, найдешь цирроз аппендицита.

— Печени, — некстати поправила я, — цирроз в печени.

— Да и фиг с ней, — вздохнул Шура, — гаечный ключ есть?

— Такой длинный, железный, с дырочками? Понятия не имею, — ответила я.

— Во! А выпендриваешься, — укоризненно покачал головой Шура. — Клички коней ей не нравятся, цирроз у аппендицита не бывает. Сильно тебе сейчас ум-то на дороге помог? Открывай багажник.

— Не знаю как, — пискнула я.

Шура потер затылок.

— Да просто! Вот так.

Водитель наклонился и сунул руку под торпеду, послышался скрип.

— Напокупают прав, — забубнил парень, направляясь к задней части машины, — выучатся в институтах, про потроха узнают, названия рек затвердят, а толку? Ну, садись сейчас на своего Буцефала, прыгай через Рубикон, поглаживай печень с циррозом, сможешь до дома докатить?

Безостановочно бурча, шофер вытащил на свет недлинную железку шириной сантиметров семь-восемь, ловко прикрутил ее на место руля и улыбнулся.

— Катись с ветерком.

— А руль? — жалобно спросила я. — Его можно на место вернуть?

— Выкинь покойника, — посоветовал Шура, — он реанимации не подлежит.

— Как управлять машиной? — не поняла я.

— Руки на ключ и вперед с песней, — ответил Шура.

— Вертеть железку с дырочками? — испугалась я.

— А че? — не понял проблемы Шура. — Нормально. До сервиса легко доплюхаешь, ваще-то с ключом можно долго кататься.

— Он маленький, — лепетала я, — а руль большой.

— Наплюй! — посоветовал водитель.

— И прямоугольный, — никак не могла успокоиться я, — баранка-то круглая.

— У некоторых людей башка квадратная, а они круто живут, — пошутил Шура, — не переживай, размер и форма руля роли не играет. Не тормози!

Я ощутила себя полнейшей идиоткой, потом опомнилась:

— Сколько я тебе должна?

Шура вскинул брови.

— Чего?

— Ты мне отремонтировал машину, — зачастила я, хватаясь за кошелек.

Шофер повернулся и пошел к грузовику, потом обернулся и с чувством произнес:

— Ну ты и блондинка!

— Прости, прости, — закричала я, высовываясь из окна, — огромное спасибо, хочешь кофе? Я угощаю.

— Не, — улыбнулся парень, — я поеду.

— Не знаешь, где здесь заправка? — спросила я.

— За поворотом, — ответил Шура, — перекресток проедь и бери влево.

Я положила руки на гаечный ключ, осторожно отпустила педаль тормоза и крикнула:

— Николай Иванович!

Мотор заурчал, я выдохнула с облегчением и поехала к перекрестку.

Бензоколонка и впрямь оказалась неподалеку. Как чувствует себя дама, управляющая колымагой при помощи гаечного ключа? Лучше не буду описывать коктейль своих эмоций. В нем нашлось место для страха, смущения, веселья и глубочайшего удивления. Борис служит в автосервисе, по идее, у него руки растут из нужного места, мастер оборудовал тачку системой сигнализации, реагирующей исключительно на пароль. Но почему он не позаботился о руле? Мужчины очень странные! Нам, блондинкам, не придет в голову ставить сверхсовременную систему защиты от воров, но тормоза и ходовую часть мы держим в идеальном порядке.

На заправке было свободно, я бодро подкатила к девушке в зеленом комбинезоне, попросила:

— Наливайте под завязку, — и поскакала, опираясь на костыли, оплачивать топливо.

На пути к кассе меня остановил звонок мобильного. На дисплее было всего три цифры — «495», но я сразу сообразила: на том конце провода Лев, больше никому этот номер пока не известен.

— Добрый день, вернее, вечер, — произнес вкрадчивый голос. — Могу побеседовать с Дарьей?

— Слушаю вас, — ответила я.

— Вы меня искали, я Лев, — представился психотерапевт.

Я изобразила бурную радость.

— Какое счастье! Мне крайне необходима ваша помощь! Очень сложная ситуация! Немыслимая! От отчаянья я готова броситься в реку.

— Всегда есть выбор, — тихо сказал Лев, — самоубийство — не выход. Оставьте эту мысль.

— Давайте встретимся, — затрещала я.

— Сегодня? — без особой радости осведомился Лев.

— О! Да! Да! — закричала я.

— Можете через два часа подъехать на станцию метро «Театральная»? — предложил Лев. — Встретимся на платформе у первого вагона, который идет от центра в сторону «Речного вокзала».

— Спасибо, — защебетала я, — вы спасли мне жизнь!

Из трубки послышался то ли смешок, то ли кашель.

— Все будет хорошо, — неожиданно заявил Лев, — ваша проблема станет моей.

Я продолжила путь к кассе. Несколько странное заявление для профессионального психотерапевта. Душеведам не свойственно вешать себе на шею чужие невзгоды, психолог не имеет права давать прямые советы. Вот я, например, узнав, что муж одной моей знакомой регулярно ее бьет, недолго думая заявила:

— Как ты можешь терпеть издевательства? Немедленно подавай на развод.

Психотерапевт не подруга, не соседка, не коллега по службе, он никогда не позволит себе такую реакцию. Будет до тех пор проводить сеансы, пока подопечная не воскликнет либо: «Все. Завтра ухожу от мужа!» — либо: «Не хочу перемен, останусь с ним».

Ни в первом, ни во втором случае психотерапевт не станет одобрять или осуждать клиентку. Для него главное, что она сумела разобраться в ситуации, самостоятельно приняла решение, выросла как личность, способна совершить поступок.

С улицы послышался крик, я поковыляла к машине, увидела около нее девушку в комбинезоне, пару мужчин, большую лужу на асфальте и спросила:

— Что случилось?

— Я не виноватая, — захныкала заправщица.

Один из водителей, стоявших около «Николая Ивановича», обернулся. Я с радостью узнала Шуру и закричала:

— Привет! Хочешь кофе? Пошли внутрь, там подают эспрессо и есть булочки!

Шура почесал затылок.

— У тебя ща аппетит надолго пропадет. Видишь?

Я проследила глазами за пальцем парня, которым он указывал то ли в короб, то ли в сундук, лежавший у задних колес моей тачки, и ответила:

— Ну и что? Это железка!

Шура запустил пятерню в кудри.

— У тебя бензобак оторвался!

Глава 24

Первым моим желанием было захихикать и сказать: «Где у женщины бензобак? У меня он никак отвалиться не мог».

Но через секунду до меня дошел смысл его слов.

— Как оторвался? — завопила я. — Зачем? Почему?

Шоферы засмеялись, а Шура вздохнул.

— Сегодня не твой день! Сначала руль, теперь вот… У этой марки такое случается от старости. Тама есть накладки, к ним крепятся полозья с гульками. Гули туда-сюда шморкают, пендель двигают, он в шрунделе застревает, бабах по пальчикам, хрясь, они ломаются, вентиль отскакивает, мордочки скособениваются, по пенделю хреначат, и бумс! Коллапс системы.

— Машина не поедет? — чуть не заплакала я.

— Кто сказал? — удивился Шура.

Из моих глаз закапали слезы.

— Может, я и блондинка, но не дура! Без бензина мотор не работает.

— Ох, бабы, — тоном умудренного, потрепанного жизнью отца семейства сказал Шура, — запомни. Все можно починить. Было бы желание. Хотя, конечно, твою тачку лучше пристрелить, чтоб не мучилась.

— Она не моя, — всхлипнула я, — взяла у приятеля покататься. Без колес никак не могу! Столько дел! И две собаки в салоне.

Шура поцокал языком.

— Твой друг на скрипке играет? Или в балете скачет?

Я вытерла кулаком слезы.

— Нет. Почему ты так решил?

Шура указал на бензобак.

— Нормальный мужик до такого состояния шарабан не доведет. А уж если катается на трупе, то никогда его бабе не даст. Лишь те, кому при танцах ничего не мешает, на такое способны. Эй, ребята, помогите мне.

Совместными усилиями водители откатили «Николая Ивановича» в сторону. Шура почесал нос.

— Имеем два пути решения. Ставим бак на крышу, отводим трубку… короче, не парься. Можно запихнуть топливную емкость в багажник, а можно наверх. Где тебе удобнее?

— Внизу, — выдохнула я.

— Не реви, — сурово сказал Шура, — какой в соплях смысл? Лучше скажи, веревки в багажнике есть?

— Понятия не имею, — ответила я, — чужая машина. Правда, я не в курсе и того, что в моей валяется.

— Ох, бабы, — неодобрительно заметил Шура и начал рыться в багажнике «Николая Ивановича».

Я во все глаза смотрела на предметы, которые он вынимал наружу. Инструменты, запаска, тряпки, бутыль с чем-то желто‑коричневым, трос, оранжевая куртка, черно-красные стринги, кружевной лифчик, лыжная палка, моток проволоки, покореженный термос, плед, надувной матрас, домкрат, насос…

— Хозяйственный мужик, — крякнул Шура, добывая из недр «Николая Ивановича» гору веревок, — че он за тачкой не следит? Значит, так. Я полез внутрь, а ты на заднее сиденье. Как подам веревку, тяни.

Водитель нырнул в багажник, а я чихнула. Крышка вздрогнула и упала. Шура застучал изнутри и заорал:

— Открой!

Я попыталась поднять крышку багажника, не смогла сдвинуть ее с места и побежала к очереди, которая ждала заправки. Водители, что помогли откатить «Николая Ивановича», уехали, я бросилась к дальнобойщику на фуре и заголосила:

— Шура… багажник… бак… умирает. Убил… ключ!

— Не голоси, — велел мужик. — Ох, бабы!

Потом взял монтировку, закатал рукава клетчатой рубашки и, сдвинув брови, сказал:

— А ну, покажь, кто тебя обидел? Ща огребет! Развелось паразитов, с женщинами разбираются. Ишь, смелые. Пусть меня тронет!

Я потащила водителя к «Николаю Ивановичу». А еще говорят, что в России перевелись настоящие мужики. Недавно я услышала по радио, как один зубоскал спросил: «Знаете, почему наши мужчины не плачут? Они боятся, что у них тушь с ресниц потечет!» Жалко ведущего, ему не попались на жизненном пути ни молодой Шура, ни средних лет дальнобойщик, готовые бескорыстно прийти на помощь незнакомой женщине.

— Ну и где гад? — спросил водитель.

— Откройте! — застучал из багажника Шура.

Через час «Николай Иванович» оказался на ходу. В процессе привязывания бензобака Шура и дальнобойщик подружились, обменялись телефонами, договорились о совместной поездке на рыбалку и, реанимировав несчастного «Николая Ивановича», отправились в кафе, чтобы подкрепиться сосисками с горчицей.

— Ехай потихоньку, добрый путь, — пожелал мне Шура, — верни колымагу приятелю, а в другой раз к нему не обращайся.

— Ох, бабы, — покачал головой водитель фуры.

Шура махнул рукой.

— Бабы!

— Давайте угощу вас кофе, — робко предложила я.

— За бабский счет не жру, — возмутился дальнобойщик, — воспитание не позволяет. Я не из Альфредов.

— Альфонсов, — вздохнула я.

— Хоть как назови, лучше не станут, — усмехнулся шофер. — Адольф, Альфред или какой-нибудь Эдуард. Пошли, Шурка! Ох, бабы!

Я села в «Николая Ивановича» и повернула гаечный ключ. Человек — интересное существо: он легко ко всему приспосабливается. Теперь управлять автомобилем при помощи железки с дырочками показалось мне весьма удобным.

Без особых проблем я добралась до площади Маяковского, и тут случилась новая незадача. Правая нога не нащупала педаль газа, вместо ровной площадочки ступня уперлась в штырь. Кое-как я сумела запарковаться, нагнулась и застонала. Вы не поверите, педаль валялась на коврике, вместо нее торчало нечто непонятное.

Я постаралась не впасть в панику. Как говорил Шура: «Все можно починить». Вот только времени на очередную реанимацию у меня нет. Через пятнадцать минут мне надо быть на станции метро «Театральная», Лев не станет ждать клиентку. Я открыла дверь, Рип и Афина вскочили.

— Сидите, — приказала я, — скоро вернусь.

Но псы не послушались, похоже, им надоело раскатывать на заднем сиденье. Афина изо всей силы боднула головой дверь, та распахнулась. Я призадумалась: сейчас уйду, а Фина легко повторит этот маневр. Они с Рипом вывалятся на мостовую, испугаются, не дай бог попадут под колеса. Делать нечего, придется брать безобразников с собой, хорошо хоть, ехать всего одну остановку.

Схватив Рипа под мышку и намотав поводок Фины на кисть руки, я подошла к кассе и попросила:

— Дайте билет «Маяковская» — «Театральная», туда-обратно для человека и двух собак.

— Провоз животных разрешен в намордниках, — рявкнули из окна.

— Афина спокойная, а Рип у меня на руках — дайте билеты, — сказала я.

— На руках идите, а без намордника оставьте, — не сдалась тетка за стеклом.

Я потрясла головой. Сколько лет назад я постоянно ездила в метро? Пятнадцать? Может, десять? С тех пор цена проезда сильно увеличилась, вместо «пятачков» появились карточки, но вот тетеньки-кассирши! Их что, метрополитен клонирует? Или никогда не улыбающиеся, сердитые дамы владеют эликсиром бессмертия? Они, как Горец, живут тысячелетиями? Я вижу перед собой ту же кассиршу, что много лет назад меняла двадцатикопеечные монетки на пятаки, сидя за окошком у входа на станцию «ВДНХ». Ну нет, этого просто не может быть.

— Дайте билетик для собачек, — подхалимским тоном произнесла я.

— Грязь в метро недопустима, — нашла весомый аргумент баба.

Меня охватило возмущение.

— Значит, вон тому бомжу, который кашляет на все четыре стороны и носит в сентябре украденную у кого-то клочкастую шубу, вход в метро открыт? А чистым псам, привитым от всех болячек, от ворот поворот?

— Женщина, — сказал стоявший сзади мужчина. — Собаки-поводыри проходят бесплатно и беспрепятственно.

— Спасибо, — обрадовалась я, купила билет для себя и поковыляла к турникетам.

— Эй, куда с зоопарком? — закричала дежурная. — Не положено!

Я подняла один костыль и потрясла им в воздухе.

— Афина мой поводырь.

— Должна быть попона с красным крестом, — не успокаивалась дежурная. — И документ!

— Хорош над инвалидом издеваться, — возмутилась девушка, стоявшая неподалеку от меня. — Совесть совсем потеряли? Идите, женщина, наплюйте на нее.

— А я че? Ниче, — дала задний ход дежурная, — люблю животных, не я правила писала. Проходите гражданочка, я отвернусь. Да поосторожней на эскалаторе, чтоб ей лапы не прищемило!

Мы без проблем преодолели «лесенку-чудесенку», влезли в поезд, где мне мигом уступили место. Афина и Рип получили массу комплиментов от пассажиров и схрумкали несколько конфет, которыми их угостили.

Собакам вредно сладкое, но я не хотела обижать тех, кто от души совал дворнягам угощенье. К месту встречи со Львом я прибыла за пять минут до назначенного времени и велела Афине:

— Слушай внимательно. Сейчас я постелю на пол газету, вы с Рипом сядете на нее и будете молчать. За примерное поведение последует награда. Не мешайте мне разговаривать с психологом.

Фина и щенок послушно устроились на газете. На всякий случай я обмотала щиколотку здоровой ноги их поводками и замерла на лавочке в ожидании, поглядывая на электронные часы. Цифры на них сменяли друг друга, на станцию прибывали поезда, из них вытекали пассажиры, другие спешили сесть в состав, потоки смешивались, на перроне клубилась толпа. Но никто не подошел ко мне и не сказал: «Здравствуйте, я Лев».

Через полчаса сидения я набрала номер психотерапевта и услышала бесполый голос:

— Алло!

— Можно Льва?

— Здесь такого нет, — ответило существо и разъединилось.

Я сделала новую попытку.

— Алло!

— Позовите Льва.

— Здесь такого нет.

— Стойте! — закричала я.

— Что?

— Я разговаривала с вами пару часов назад. Вы соединились со Львом.

— Здесь такого нет.

— Неправда! — не выдержала я и услышала короткие гудки.

Из всех эмоций у меня осталась лишь злость. Я решила не сдаваться.

— Алло! Женщина!

— Я мужчина, — обиделся бесполый голос.

— Простите. Мне нужен Лев.

— Здесь такого нет!

— Но он был еще днем!

— Здесь такого нет, — дудел в одну дуду собеседник.

— Ладно, — пригрозила я, — думаете, трудно узнать ваш адрес по номеру телефона?

— Здесь такого нет, — вздохнул голос.

— Сейчас приду и поговорим, — пригрозила я.

Незнакомец моментально отсоединился. Я потерла рукой лоб. Ну почему психотерапевт переменил свой план? Он был вполне любезен, произнес: «Ваши проблемы теперь мои проблемы», продемонстрировал желание сотрудничать и… не явился на встречу. Более того, приказал своему помощнику твердить: «Здесь такого нет». Что случилось?

Сбоку послышалось упоенное чавканье, я повернула голову.

Афина и Рип даже не сдвинулись с аккуратно расстеленной газеты. Но не следует хвалить псов за редкостное послушание. На бумаге высилась гора еды. Добрые пассажиры решили покормить несчастных собачек-попрошаек. Сейчас перед очумевшими от радости животными лежали булочка с корицей, яблоко, вскрытая упаковка творога, банка сметаны, хот-дог, чипсы и горка конфет. Рип, сопя от восторга, лакомился шоколадным батончиком, Афина харчила пакет сушек.

— Хоть бы развернули, — рассердилась я, — немедленно прекратите!

— Тетя, — пропищали слева, — купите квартиру!

Я вздрогнула и обернулась. Маленькая девочка с большой розовой сумкой протягивала мне десять рублей.

— Вот, купите квартиру, — повторила она. — Сразу не тратьте, спрячьте в банк.

— Спасибо, милая, — ответила я, — лучше оставь себе.

— Сюда положу, к остальным деньгам, — прозвенела малышка.

Тут только я увидела на скамейке кучку купюр и горсть мелочи. Пассажиры метро не только накормили Афину и Рипа: они решили материально поддержать их хозяйку.

Глава 25

В «Приют доброй Клары» я вернулась на такси. Миновала ворота, спустила Рипа и Афину с поводков и медленно пошла к дому, набирая телефон Бориса.

— Слушаю! — закричал мастер.

— Мне нужна машина, — заорала я, — нормальная, без имени, отчества, но чтобы ездила!

— Проблемы? — осторожно уточнил Боря.

— Ерундовые, — ответила я, — так, по мелочи. Сначала отвалился руль, пришлось управлять колесами посредством гаечного ключа. Потом выпал бензобак, но мне его приделали назад. Затем отскочила педаль газа. Добрый самаритянин-гаишник, он дежурит на площади Маяковского, был готов привязать к какому-то там крючку веревку, сказав: «Запросто доедете до дома. Вместо того, чтобы наступать на газ, тяните бечевку. Сначала будет непривычно, но потом нормалек. Газ не тормоз».

Я не рискнула воспользоваться его советом. Мне показалось опасным левой рукой вертеть гаечный ключ, правой дергать веревку, поддавая газку, и постоянно прислушиваться, не отпал ли бак с топливом. Забирай своего «Николая Ивановича», пригони хороший автомобиль! Напоминаю, ты оказываешь не бесплатную услугу.

— Странно, что такое случилось, — залебезил Боря, — до сих пор с тачкой проблем не было, я хотел как лучше!

— Спасибо, теперь пригони обычную рабочую лошадь, — вздохнула я. — Не говорящую!

— В девять утра будет, где прикажете, — сказал Боря. — Может, «Николай Иванович» с ума сошел?

— Купи ему таблетки от сумасшествия и засыпь в радиатор, — посоветовала я.

Ужинать мне не хотелось, встречаться с Софьей и другими обитателями приюта тоже. Я очень тихо пошла в свою спальню и налетела на Костю, умственно отсталого парня, который служит в приюте домработницей, хотя, наверное, следует назвать его домработником.

— Я сегодня в зеленой рубашке! — объявил юноша. — Красивая?

— Очень, — ответила я. — Тебе идет.

— Не в красной! — уточнил Костя.

Мне не хотелось обижать несчастного, но приветливого парня, поэтому я поддержала беседу.

— Замечательно выглядишь.

Костя разгладил руками переднюю часть сорочки.

— Ты любишь красный цвет?

— Нет, — улыбнулась я, — иногда у меня мигрень начинается, и в этот момент цвет сочного помидора вызывает у меня тошноту. Но сейчас моя голова в порядке, можешь спокойно носить свой жилет.

— Он жаркий, — сказал Костя.

— Отлично, — кивнула я. — Пришла осень, надо иметь теплые вещи.

— Колючий, — пожаловался парень, — сквозь рубашку щиплется.

— Значит, из натуральной шерсти, — пояснила я. — Не синтетика.

— Он мне не нравится, — обиженно засопел Костя. — Потом весь чешусь.

— Не носи его, — милостиво разрешила я.

— Нельзя, — надулся Костя, — завтра надо надеть щипалку. Нужно постоянно так ходить.

Я поняла, что нормальной беседы с парнем не получится, и решила свернуть разговор.

— Пойду спать.

— Пожалуйста, — заканючил Костя, — можно я без жилетки буду утром?

Я милостиво кивнула:

— Нет проблем.

На лице Константина засияла широкая улыбка.

— Ты не против?

— Конечно, нет, — заверила я.

— Хотел тебе приятное сделать, — расплылся в улыбке парень, — вот и надел.

— Спасибо, — кивнула я, — весьма признательна, но завтра спокойно разгуливай в зеленой рубахе, она красивая и, думаю, дорогая.

Костя одернул сорочку.

— Мне ее Патрик подарил.

— Доктор щедрый человек, — отметила я, — наверное, ты часто получаешь от него сувениры.

Парень задрал ноги.

— Во! Кроссовки!

Я всплеснула руками.

— Шикарные! Да ты одет, как принц. Можешь не тратить деньги на приобретение гардероба.

Юноша разинул рот.

— Чего?

Я улыбнулась.

— Тебе платят деньги, откладывай их, не трать на обновки.

Костя вытянул руку и начал загибать пальцы.

— Ем четыре раза в день, чай пью, скока влезет, вот конфеты Софья не дает, говорит, от шоколада эта… ну, как ее… ну… случится…

— Аллергия? — предположила я.

Лицо парнишки разгладилось.

— Точно. Софья хорошая! Она меня не бьет! А Танька колотила.

— Кто такая Танька? — спросила я.

Костя приложил палец к губам.

— Тсс. Это секрет.

— Тогда никому не рассказывай, — сказала я. — Храни при себе!

Костя оглянулся.

— У меня еще тайна есть! Большая!

Я погладила беднягу по плечу.

— Не надо, чтобы о ней узнали посторонние. Лучше молчи.

Парень кивнул.

— А как деньги откладывать?

— Когда получишь от хозяйки конверт, достань из него купюры и спрячь в коробочку, — посоветовала я, — а еще лучше попроси Софью, она тебе откроет счет в банке, накопишь приличную сумму, купишь дорогую вещь.

— Машину! — обрадовался Константин. — Как у Ари. Улица Власьевская, дом шесть, квартира двенадцать. Сдам на права, Ари меня зауважает, я хочу, чтобы она меня любила. Почему Ари не приходит? Она красивая! Ее все любят. И меня любят. Патрик подарил жилетку, сказал: «Носи не снимая». Вот!

Я бочком пробиралась к двери в свою спальню, но Костя, обрадованный возможностью поболтать, не отставал.

— Ари лучшая. Она взрослая, все может. Почему Ари с Костей не гуляет? Хочешь, расскажу Танькину тайну? Она Ари выгнала! Навсегда! А меня больно била, вот так!

Костя сложил кулаки и стал поочередно опускать их на свою голову, повторяя:

— Идиот! Кретин! Иркин…!

Я схватила юношу за локти.

— Остановись! Прекрати ругаться!

Костя замер, потом плаксиво протянул:

— Так Танька говорила.

— Не надо повторять глупости, — вздохнула я, — Таня поступила плохо.

Костя радостно засмеялся.

— Она сволочь!

— И это слово не самое хорошее, — предостерегла я.

— Как б…? — уточнил парень.

Я вздохнула.

— Нет, но лучше забудь их оба.

— А как ее называть — сволочь и б…? — заморгал юноша.

На секунду я растерялась, но потом нашла вполне цензурный вариант.

— Нехорошая женщина.

— Нехорошая! Нехорошая, — замотал головой Константин, — она меня отвезла, куда не знаю. Там мне есть давали днем! И все. Утром чай, и все. На ужин чай, и все. А в обед каша! Ари ушла. Где моя Ари?

— Наверное, она тебя ищет, — попыталась я утешить беднягу, — скоро найдется.

Костя засмеялся.

— Ари моя сестра. Улица Власьевская, дом шесть, квартира двенадцать. Я там живу. Мама велела навсегда адрес выучить, сказала…

Парень прикрыл глаза, прижал кулаки к груди и неожиданно высоким, женским голосом произнес:

— Косточка! Мой любимый. Запомни, мы живем на улице Власьевской, дом шесть, квартира двенадцать. Не ходи один, но, если потеряешься, подойди к тете с ребенком. Обязательно к тете с ребенком! И скажи: отведите меня на улицу Власьевскую, дом шесть, квартира двенадцать. Мама вам заплатит. Я Костя Николашкин.

Мне до слез стало жаль паренька, а он уже обычным тоном сказал:

— Мама уехала совсем, пришла Танька, злая, Ари ушла. Вот. Ты можешь съездить на улицу Власьевскую, дом шесть, квартира двенадцать? Там Ари! Она меня потеряла, да? Да? Да? Ну пожалуйста? Скажи ей, я тут!

Из-за поворота коридора появился Патрик.

— Костя, ты что делаешь? — сказал он. — Даша устала, она хочет спать. И тебе пора на боковую! Только не вздумай лезть на крышу!

— Можно на крышу? — нелогично обрадовался Костя.

— Нет, — не разрешил психолог. — Постой-ка, ты что, до сих пор ходишь на чердак?

— Да, — кивнул Костя.

— Тебе запретили туда даже заглядывать! — укоризненно покачал головой Патрик. — Забудь про крышу.

— Там хорошо, — уперся Костя.

— Я могу рассердиться, — пригрозил пареньку психолог.

— Не надо, — испугался Костя. — Я послушный мальчик.

— Молодец, — похвалил его Патрик, — замечательно.

— Да, да, — закивал Костя, — Патрик сказал: «Надень жилетку, Даша любит красный цвет, пойди к ней, обрадуй». И я побежал, а жилет колючий! Вот. Сейчас его снял. Но завтра вновь надену. Обрадую Дашу, как Патрик приказал! Мне не нравится, но так надо!

— На кухне остался большой кусок торта, — вкрадчиво произнес психолог, — с кремом! Он твой.

Костя развернулся и убежал, забыв про «до свидания».

Я налетела на Патрика:

— Зачем вы сказали Константину глупость? Мне не нравится одежда красного цвета! Отчего вам в голову взбрело такое предположение?

Патрик засмеялся.

— Дашенька, неужели вы всерьез восприняли слова дебиловатого парнишки? Увы, Костик милый, но в голове у него каша.

Я притихла, а психолог продолжил:

— На следующем этапе он поведает вам про сестру Ари и Таньку!

Я вздохнула.

— Ага! — тут же среагировал Патрик. — Уже успел. Боюсь вас разочаровать, но это неправда.

— То есть? — удивилась я.

Психолог прислонился к стене.

— Родственники — плод фантазии Константина. Он из дома престарелых, а туда попал из спецдетдома. Костя сирота, вернее, отказник, мать избавилась от сына, когда ей стало понятно: мальчик — обуза, ему никогда не стать полноценным членом общества.

— Странно, — протянула я.

— К сожалению, это обыденное дело, — возразил Патрик, — если вы совершите рейд по интернатам для инвалидов, то непременно отыщете там тех, кого можно адаптировать к жизни в социуме. Константин хорошо обучаем, но ему фатально не повезло с матерью. Та решила, что не стоит вкладываться в проблемного ребенка, и, не очень мучаясь, спихнула мальчика в руки государства.

— Меня удивило другое, — остановила я Патрика, — насколько я знаю, человека, отстающего в умственном развитии, отличает патологическая честность, он не способен лгать, потому что воспринимает мир таковым, каковым он ему представляется, не различает полутонов. У моей соседки была дочка Ира, которая в пятнадцать лет соответствовала по уму детсадовке. Один раз Ира полезла на стол и опрокинула его. Мать спросила у дочери:

— Ну зачем ты туда полезла?

— За конфетой, — ответила та.

Ира поняла вопрос буквально: «за чем», то есть за какой вещью. А не в смысле «почему»! Костя же детально рассказывал мне про злую Таньку и Ари.

Патрик сложил руки на груди.

— Он не врал!

Я покосилась на психолога.

— Вы меня запутали. Если у Константина есть родственники и он жил в семье, то почему минуту назад вы говорили про его сиротство?

Патрик потер лоб.

— Костя мог стать хорошим актером. Он изумительно вживается в ситуацию, не удивлюсь, если на днях у него заболит нога и он попросит костыли. Юноша постоянно смотрит сериалы, в последнее время он стал фанатом какой-то ленты иностранного производства, название не скажу. Сам я этим никогда не увлекался. Речь идет о многосерийной мелодраме. Одну из главных героинь зовут Ари. Костя ассоциировал себя с ее братом. Есть там и другой персонаж — злая Танька. В голове Константина реальность перемешалась с вымыслом, откуда-то там возникла красная жилетка и вы. Не обращайте внимания на Костины бредни, чем больше будете его слушать и сочувствовать, тем сильнее он запутается.

— Но откуда Константин взял жилет? — спросила я.

— Я дал, — спокойно сообщил Патрик, — как многие мужчины, я шалею в магазинах. Ненавижу шопинг, всегда хочу побыстрее завершить процесс покупки, хватаю первое, что принесла продавщица. Иногда мне впаривают дивные вещи, как, например, многократно упомянутая жилетка. Спрашивается, где были мои глаза, когда я приобрел безрукавку? Но выкинуть вещь хорошего качества из натуральной шерсти я пожалел, вот и отдал ее Константину. Он примерил обновку и закапризничал:

— Кусается!

Но я его убедил:

— Ты в ней очень красивый, всем понравился. И Софье, и Даше, и Лене, и Ренате, и Светлане.

Он ушел, а потом вам историю про мой приказ выдал. Увы, у больного своя логика. Что-то вы бледная, устали?

— Нога ноет, — призналась я, — пойду лягу.

— Правильное решение, — кивнул Патрик, — черт! Костя повадился лазить на крышу, она плоская, там можно загорать. Надеюсь, он сейчас туда не пошел, это опасно. Ну ладно, спокойной ночи. Простите за назойливость, но мне не нравится ваш вид, бледность, синяки под глазами. И к ужину не появились. Ничего не случилось?

Мне абсолютно не хотелось сообщать Патрику про отвратительное поведение Бурдюка, поэтому я прикрыла ладонью глаза и пробубнила:

— Опять мигрень.

— Бедняжка, — посочувствовал Патрик, — оставляю вас в покое!

Я пошла в спальню и залезла в ванну. Теплая вода приятно согрела тело, мозг отключился от всех мыслей. Сколько времени длились водные процедуры, сказать не могу, часов на стене не было. В конце концов мне надоело мокнуть, я вылезла, накинула халат, высушила волосы, вышла в комнату и поняла — спать не хочется. От скуки я начала наводить порядок в своей сумке. Выбросила фантики, аккуратно разложила по отделениям мелочи, нашла кучу всяких вещей, включая ручку, обнаруженную в дупле дерева, попыталась ее расписать, поняла, что в ней засохла паста, сгребла мусор в карман халата и решила выбросить его. Увы, в спальне не было специальной корзинки. Ну ничего, схожу на кухню, а потом зайду в библиотеку за книгой — нечего почитать на ночь.

Я завязала потуже пояс халата и пошла по длинному коридору. Хотя глагол «пошла» неверный, скорее уж попрыгала. Костыли сильно натерли под мышками, Лаура находится в нерабочем состоянии, но библиотека недалеко, поэтому я поскакала на одной ноге, держась рукой за стену.

Не успела я преодолеть половину пути, как со второго этажа раздался сильный грохот и крик. Забыв про гипс, я ринулась к лестнице, птицей взлетела по ступенькам и увидела в коридорчике Костю, распростертого на полу.

Левую ногу скрутила боль, я поняла, что от испуга неслась вверх на двух конечностях, но тут парень застонал. Забыв про вывих, я приблизилась к нему, хотела сесть на корточки, но потеряла равновесие и шлепнулась рядом.

— Костик! Что с тобой?

Парень лежал молча, из носа и ушей текла кровь. Мне стало страшно, и я заорала во всю мощь легких:

— Помогите!

Внизу захлопали двери, раздались голоса, мужские и женские.

— Что случилось?

— Ночь на дворе!

— Кто кричит?

— Это Даша! — завопила я. — Костя заболел.

Заскрипели ступени, кто-то медленно шел наверх, юноша открыл глаза.

— Ари! Ты пришла!

— Да, милый, — кивнула я, — я не брошу тебя.

— Там пусто, — прошептал Костя, — Ари меня звала! Я упал.

— Бывает, лежи смирно, — попросила я, — сейчас врач приедет.

— Дядя Яша?

— Верно, — сказала я, — он самый.

— Ари, — простонал Костя, — она… нет… он… улица Власьевская, дом шесть, квартира двенадцать, отведите меня к маме, она заплатит.

Я наклонилась к парню и стала гладить его по голове. Внезапно ощутила знакомый запах, не духов, не мыла, чего-то непонятного. Но размышлять по этому поводу не пришлось: Костя опять застонал, а я наконец-то увидела Софью.

Глава 26

Следующие два часа в «Приюте доброй Клары» царила суматоха. Довольно быстро приехал врач, который осмотрел Костю и мрачно сказал:

— Предполагаю перелом позвоночника, необходима срочная транспортировка в больницу.

Эдик помчался за телефоном, Софья кинулась за пледом, чтобы укрыть бедного Костю, Вадим поспешил на кухню, приговаривая на ходу:

— Приготовлю ему термос с какао, очень полезный напиток.

Никто не сказал повару, что питье никак не поможет несчастному, а я почувствовала себя лишней. С одной стороны, мне очень хотелось помочь Косте, с другой — какой от меня толк?

И тут в коридоре показалась Лена, одетая весьма странным образом. На Приваловой было тонкое шифоновое платье с короткой плиссированной юбкой и вызывающе глубоким декольте, его дополняли сапоги-ботфорты и курточка из синей кожи. Ну согласитесь, нелепо так наряжаться после полуночи, собираясь лечь спать в своей комнате.

— Что произошло? — спросила она. — Почему вы гудите?

Софья, успевшая принести одеяло и укрыть Костю, выпрямилась.

— Думаю, парень полез на чердак.

По ступенькам поднимался Эдик, я увидела сына хозяйки и почему-то вздрогнула.

Лена указала пальцем вверх и спросила:

— По лестнице?

Я подняла голову и только сейчас заметила хлипкую конструкцию, свисавшую с потолка, в правом углу. Она представляла собой железные перекладины-прутья, приваренные к длинным металлическим боковинам. Наверное, кое-кто из вас видел подобные лесенки. У них не предусмотрены перила, карабкаться вверх или спускаться приходится с крайней осторожностью.

— С такой легко свалиться, — протянула я.

Софья заломила руки.

— Мы в свое время сэкономили место, не стали продлевать стационарную лестницу на чердак и сберегли деньги. Такой вариант нам предложил архитектор. Наверх ведет люк в потолке. Вы подходите сюда, нажимаете на кнопку, крышка люка открывается, из него спускается складная лесенка, а когда вы покидаете чердак, она убирается внутрь. Я пару раз попользовалась ею и поняла, что она опасна.

— К сожалению, Костя в последнее время полюбил бывать на крыше, — сказал бесшумно подошедший к нам Патрик. — Это я виноват! Зимой был сильный снегопад, мы наняли гастарбайтеров, которые сбивали сосульки и сбрасывали снег.

— Давно не случалось такого февраля, — подхватила Софья. — Навалило гигантские сугробы.

— Таджики подавили часть черепицы, — журчал Патрик, — надо было поменять несколько штук. У нас есть запас, я решил сам провести ремонт: снять осколки, а на их место положить новое покрытие способен любой. Ну и полез на крышу в начале мая. Вышел к трубам, работаю спокойно, вдруг слышу вопль: «Здорово!»

Я обернулся: батюшки! Почти на самом краю сидит Костя!

Софья всплеснула руками.

— Когда Патрик мне об этом рассказал, я так испугалась! Бедный, неразумный мальчик! Он же мог запросто свалиться!

Психолог кивнул.

— Точно. Я взял с Константина честное слово, что он никогда не полезет на чердак. Но парень его постоянно нарушал, ему очень понравилось на крыше.

— Наивный, — всхлипнула хозяйка, — не понимал, что может упасть! И в конце концов это случилось. Лестница-то неудобная. И еще хорошо, что он не угодил на эту красоту.

Я покосилась на железную скульптуру, громоздившуюся в десяти сантиметрах от лестницы. Софья совершенно права, складная конструкция не самая безопасная, пользоваться ею надо с осторожностью. Подозреваю, что Костя не думал об опасности. И кто догадался поставить здесь отвратительную композицию из прутьев, которые обычно используют при создании бетонных блоков? Ужас просто, а не предмет интерьера!

Патрику нельзя отказать в наблюдательности. Он заметил мой взгляд, устремленный на «шедевр», и тут же заявил:

— Страшное уродство! Один из наших спонсоров, очень богатый и достойный человек, во время очередной поездки в Париж посетил музей современной скульптуры. Что его туда повлекло, непонятно, ранее олигарх не был замечен в любви к искусству. Но он погулял по залам и решил, что тоже так ваять сможет, приобрел помещение для мастерской и соорудил вот это!

— Называется «Весна в разгаре», — вздохнула Софья.

Я окинула взглядом шедевр олигарха.

— Шикарная весна! А почему она стоит именно тут?

Хозяйка потупила взор.

— Безвозмездный дар спонсора. Игорь давно нам помогает деньгами. Мы ему очень благодарны и…

— Ну что мы могли сказать такому человеку, когда он протягивает вязанку железяк и говорит: «Специально для «Приюта доброй Клары» создал «Весну в разгаре», — перебил ее Патрик. — Софья вообще хотела ее поместить в гостиной, дескать, Игорь обидится, если презент подальше запихнуть. Но я настоял на своем, и железная жуть живет в укромном углу второго этажа.

— Ваще-то она всегда у кресла стояла, — вдруг сказала Лена, — в противоположном конце холла, а сейчас почти под лестницей очутилась!

— Ох уж этот Костя, — вздохнула Софья, — несчетное количество раз ему повторяла: убираешь помещение, ничего не переставляй. Но, к сожалению, у мальчика в одно ухо влетает, из другого вылетает.

Я поежилась.

— Хорошо, что Костя не упал на «Весну», в противном случае прут мог проткнуть его. Очень опасно оставлять такую конструкцию поблизости от неудобной лестницы.

Софья зажала рот рукой, Патрик вздрогнул.

— Вы правы! Все! Хватит! Завтра же эта хрень отправится в сарай. Олигарх может дуться, сколько его душе угодно.

Лена хрипло рассмеялась.

— Да ладно вам языками мотать! Нормальная лестница! Глядите!

Никто из присутствующих не успел ойкнуть, как Привалова ухватилась руками за перекладину, подтянулась и начала быстро подниматься под крышу.

— Проще некуда, — приговаривала она, — раз, два…

Я опустила глаза. Девушка, нацепившая юбку длиной в пять сантиметров, не должна лазить по лестнице, потому что все увидят ее нижнее белье.

— Елена, спускайся, — приказал Эдик.

— Да, деточка, — пробормотала свекровь, заливаясь краской смущения, — лучше постой рядом с нами…

Довершить фразу хозяйке приюта не удалось. Ноги Лены соскользнули с одной из перекладин.

— Ой! — закричала я. — Сейчас она шлепнется.

Но Лене удалось зацепиться руками за боковины, и она замерла.

— Отвратительная беспечность, — взвился Эдуард. — Ты опять наклюкалась! Смоталась ночью в бар? Я просил, внушал: «Елена, не пей! Не бухай», ты ведешь себя, как матрос, удравший в самоволку! Е-мое!

Продолжая орать, муж обхватил ноги жены и снял ее с лестницы, она глупо захихикала.

— Эдуард! — укорила сына хозяйка. — Ну и выражения!

— Мама, — поморщился Эдик, пытаясь удержать издающую квакающие звуки Лену, — давай отбросим церемонии и наконец признаем: моя жена алкоголичка.

Софья опустила голову.

— Здесь Даша. Что она о нашей семье подумает?

Эдик перестал бороться с женой, та села на пол и стала с интересом разглядывать свои пальцы.

— Света, Дарья, да и другие наши гости не слепые, — сказал Эдуард, — да, проблема Елены сразу не бросается в глаза. Но нам лучше не замалчивать ситуацию.

— Ты ошибаешься, — захныкала Лена, — я трезвее папы римского!

Муж демонстративно подергал носом.

— Ну и что? — простонала Привалова. — Это аромат жвачки, тройная мятная свежесть. Где спиртное?

Эдуард прищурился.

— Старый трюк пьяниц — жвачкой перебить запах выпивки! Боже, я пытался тебя уважать, но не получается.

— Ерунда, — заорала Привалова. — Не фига на меня всех собак вешать. Ну да, воняет! Но не спиртным, а чем-то другим!

Поскольку я в данный момент оказалась ближе всех к супруге Эдуарда, то именно мне под нос она подсунула свою правую ладошку. Я уловила знакомый запах. Узнать его мне не удалось, но аромат тот же, что витал вокруг несчастного Кости.

Патрик нажал кнопку, лестница практически беззвучно втянулась под потолок.

— Пойдемте спать, — засуетилась Софья. — Поздняя ночь!

— Только пули свистят по степи, — неожиданно процитировал старую песню Патрик. — Давай, Лен, я помогу тебе встать!

— Не хочу, — закапризничала та, — надоел! Отвали, гнида! Не лезь!

Софья укоризненно покачала головой и покосилась на меня. Владелице приюта было явно стыдно, что посторонний человек слышит эти слова. Как большинство женщин, Мурмуль не хотела выносить сор из избы. Какие бы проблемы ни случались в семье, посторонние о них знать не должны. Не важно, что внутри дома осыпалась штукатурка, главное, фасад покрыт мрамором.

Привалова оперлась ладонями о паркет, попыталась встать, но ее руки разъехались в стороны, и она с визгом упала на пол лицом.

Софья закрыла глаза.

— Боже, какой стыд, простите, Даша.

Мне тоже стало неудобно, одновременно накатила жалость к Мурмуль, захотелось успокоить хозяйку, и я прикинулась полной дурой.

— У вас такой скользкий пол! Сама вчера чуть не грохнулась в коридоре!

После этого замечания я сделала вид, что с интересом рассматриваю скульптуру, а Патрик кивнул на маленький столик и сказал:

— Даша, вы говорили, что интересуетесь живописью? Возьмите альбом Босха, вот он, полюбуетесь на ночь.

Творчество нидерландского художника, который, по моему убеждению, был не совсем нормален, никак нельзя считать подходящим для расслабления перед сном. Насмотритесь репродукций, на которых изображены чудовища и уроды, и заработаете бессонницу. Но нам всем было очень неудобно за пьяную Лену, поэтому я схватила альбом и зачирикала:

— Да, спасибо, большое спасибо, огромное.

— Пожалуйста, — кивнул Патрик.

— Спасибо, спасибо, — талдычила я.

— О! Пожалуйста, пожалуйста, — вторил Патрик.

От смущения мы вели себя крайне глупо. Ни у Софьи, ни у Патрика, ни у меня не нашлось мужества смотреть на то, как Эдик поднимает с пола супругу.

— Босх — великий художник, — частил психолог.

— Да, великий, — эхом повторила Софья.

— Удивительные картины, — бубнил Патрик, а мы с Софьей кивали в такт его словам.

Согласитесь, ночь не самое подходящее время для обсуждения творчества живописца.

С каждой секундой ситуация делалась все глупее. Привалова вырвалась из рук мужа, хотела самостоятельно встать и снова вошла носом в паркет.

Эдуард наклонился к жене, подхватил ее под мышки и почти понес в спальню.

— Доброй ночи, — нервно пожелала Софья и ушла.

Патрик предпочел испариться молча.

Я, зачем-то прихватив альбом Босха, попрыгала к лестнице и чуть не упала. Пол, где только что лежала Лена, почему-то оказался очень скользким, вероятно, в этом месте на паркет нанесли излишнее количество лака.

Соблюдая крайнюю осторожность, я добралась до своей спальни, сбросила халат, легла под одеяло, а так как никакой книги, кроме альбома Босха, не было, я открыла его. Предвижу ваш вопрос: почему бы не закрыть глаза и не попытаться задремать? У каждого человека есть свои особенности, я ни за что не задремлю, если не пробегу глазами хоть пару абзацев.

Я перевернула титульный лист и обрадовалась: ни малейшего отношения к Босху книга не имела. Она называлась «История великих обманщиков» и была посвящена людям, которые выдают современные копии старых картин за подлинники.

Я неожиданно увлеклась повествованием и узнала много интересного. Оказывается, опытный эксперт, даже не проводя тщательного анализа, может сказать, давно ли было написано полотно. Ответ ему подскажут кракелюры. Если картина состарилась естественным образом, то паутинка трещин на ней будет неравномерной, в одном месте лак потрескается больше, в другом меньше. А вот если его нарочно состарили, тогда кракелюры будут ровные, аккуратные.

Нахватавшись ненужных сведений, я зевнула, погасила ночник, повернулась на бок и задремала. Дверь тихо скрипнула, на пороге появилась темная фигура. Очень осторожно она вошла в комнату и зажгла фонарик. Узкий лучик света направился на кресло, где лежал мой халат. Таинственная личность приблизилась к нему и начала шарить по карманам.

Я включила ночник, на секунду зажмурилась, раскрыла глаза и ахнула:

— Николай Ефимович! Что вы делаете в моей комнате?

Поповкин попятился.

— Где я? Что? Как тут очутился?

Лицо деда было растерянным, но взгляд его неожиданно оказался цепким, жестким, и я заподозрила, что дело нечисто.

— Хватит кривляться! — заорала я.

— Кто? Кого? Как меня зовут? — зашептал старик. — Я хотел принять душ!

— И поэтому пришли в мою спальню за халатом? — фыркнула я. — Что вы тут искали?

— Кто? Кого? Я? — упорно изображал маразматика Николай Ефимович. — Темно! Ничего не вижу. Ох! Настенька! Я тебя разбудил? Прости беспамятного старика!

Мне надоело ломать комедию. Я села в постели, закуталась в одеяло и спокойно сказала:

— Слушайте, это смешно. Человек, страдающий болезнью Альцгеймера в тяжелой форме, безумен, он никогда не станет нормальным на короткое время. Вам здорово не повезло. В бытность преподавательницей французского языка я работала в институте. На нашей кафедре служила Олеся Звягина, у ее матери была болезнь Альцгеймера. Мы с Олесей дружили, я бывала у нее дома, старалась ей помочь и теперь знаю: маразм не судорога. Он не может вас скрутить, а потом на некоторое время отпустить. Если вы стали жертвой Альцгеймера, то это навсегда, ваше состояние будет постепенно ухудшаться. Не хочу сказать, что надежды нет. Сейчас существует спектр лекарств, которые помогают отдалить стадию окончательного слабоумия. Но вы-то как раз ее и пытаетесь симулировать. Извините, Николай Ефимович, из вас актер — как из меня Майя Плисецкая. Таскаетесь везде с диктофоном, наговариваете в него имена людей, путаете кашу с супом, никого не узнаете. Вроде похожи на инвалида. Да только маразматик никогда не сможет включить звукозаписывающее устройство, он даже не помнит, зачем нужен мини-магнитофон. Лекарство, которое вам дали, осталось не выпитым. Вы изобразили, что глотаете пилюлю, но потом так же ловко ее выплюнули. Согласитесь, это тоже необычно для склеротика. Больные люди вообще ничего не помнят, ну например, берут чашку и надевают ее на голову, а вы весьма успешно принимаете пищу, умело пользуетесь ложкой, вилкой и сейчас окончательно себя выдали, потому что вошли в мою спальню с фонариком. Значит, знаете, как им пользоваться! Что вы искали, а?

Поповкин молча моргал.

— Ну ладно, сама посмотрю, — улыбнулась я и, решив не стесняться старика, встала с кровати в одной ночной рубашке и схватила халат.

— Что здесь? Вроде ничего интересного.

Пальцы нащупали в кармане скомканные бумажки и какую-то трубочку. Я вытащила шариковую ручку, ту самую, что вчера вечером нашла в саду, в дупле дерева.

Глава 27

— Ну не это же вам понадобилось? — прищурилась я.

Поповкин попятился к двери.

— Где я?

Мне стало противно.

— Да перестаньте, умейте проигрывать. Если вы не уйдете, я прямым ходом отправлюсь к Софье и расскажу о своих подозрениях в ваш адрес.

Я говорила и раскручивала ручку.

— Хорош больной, — бубнила я при этом.

Я указала на «потроха» ручки.

— Интересная штукенция. Обычные шариковые самописки состоят из стержня, пружинки, корпуса и пупочки, нажав на которую вы приводите письменный прибор в боевую готовность. Но в этой есть еще небольшая пуговица. Или это не пуговица, а?

Николай Ефимович втянул голову в плечи, а меня понесло:

— Отлично помню вчерашний вечер. Собаки заметили в саду тень, я поехала посмотреть, кто там, и нашла в дупле эту ручку. Спросите, почему ее прихватила, не отвечу. Просто взяла, пошла в дом и неожиданно обнаружила в шкафу… вас. Тогда я испытывала к вам исключительно жалость, поэтому захотела проводить вас в вашу спальню и обнаружила: кто-то запер изнутри дверь в просторный тамбур, но при этом не посмотрел, что наружная дверь открыта. Мне бы насторожиться, но голова была заполнена мыслями об инвалидной коляске, поэтому я просто вывела вас в сад, мы обогнули дом и вошли через центральный вход. Ну и как развивались события дальше?

Я положила ручку на стол, а утром, убегая из дома, сунула ее в свою сумку — так, на всякий случай. Я предусмотрительная, ношу с собой бумажные салфетки, конфетки и кучу разной дребедени. На что хотите спорю: вы в отсутствие хозяйки зашли в мою комнату, обыскали ее и сообразили, что ручка отсутствует. Вам элементарно не повезло, а я сейчас поняла суть вчерашних событий.

Я села на стул, Николай Ефимович по-прежнему стоял около кресла. Вид у него был самый разнесчастный, но жалость давно покинула меня.

— В саду были вы! Пришли за ручкой, то ли положили ее в дупло, то ли собирались забрать, но вам помешали собаки. Вы не хотели быть обнаруженным в саду, поэтому кинулись к задней двери дома, думая вернуться. Однако вышел облом! Створка была заперта. Снова выскочить на улицу и пойти к центральному входу вы не успели, я уже была на пороге тамбура. Вам оставалось одно — залезть в шкаф, затаиться и надеяться, что я пройду мимо. И снова ваши планы нарушили псы. Я вас нашла и поверила бедному безумному старику, который перепутал спальню с шифоньером. А вы упорно хотели заполучить ручку. Когда Костя упал с лестницы, почти все обитатели приюта, кроме вас, Лены и Светланы, побежали наверх. Привалова появилась позднее, она, как обычно, отъезжала тайком за бутылкой в город. Света полная пофигистка, она не захотела вставать, а вот где были вы? Можете не врать! Я знаю ответ! Вы поторопились в мою спальню и стали обшаривать ее в поисках ручки. Ну откуда вам было знать, что я, наводя порядок в сумке, увижу, что стержень высох, и решу его выбросить? Мусорной корзинки в спальне не оказалось, кучу фантиков и ручку я положила в карман халата и ушла. Думаю, вы поняли: единственное, что не успели обыскать, — это домашнее одеяние госпожи Васильевой. Подождали, полагая, что утром у людей самый крепкий сон, и притопали сюда. Вы молодец, сообразили, что ручка в кармане. Но и я не дура, разом вспомнила все нестыковки. Ну и зачем вы заявились в приют? Не стоит считать всех блондинок идиотками. Снимаю шляпу: диктофон — замечательная придумка. Больной старичок открыто держит его у всех на виду и записывает их слова. Но как объяснить наличие у маразматика видеокамеры? Мобильного у вас по легенде быть ну никак не может, поэтому вы закамуфлировали объектив под авторучку. Отличное оборудование. Вы шпион?

Лицо Николая Ефимовича изменилось, с него испарилась заискивающая улыбка.

— Черт бы тебя побрал, — выпалил дедок, — приперлась в недобрый час. Забудь про спецслужбы. Я из программы «Офис частного детектива», у нас лучший рейтинг среди дециметровых каналов.

— Журналист! — подпрыгнула я. — Сколько же вам лет? Теперь ясно, что не шестьдесят! Не тяжело ходить с килограммом краски на лице и рисовать на нем отметины времени?

Поповкин бесцеремонно сел в кресло и закинул ногу на ногу.

— Особого грима мне не понадобилось. Выкрасил волосы под седину, втер в лицо специальный крем, он стягивает кожу и изменяет ее здоровый цвет на болезненный. Люди не любят разглядывать стариков, это не молодые красивые девочки. Ты права, мне не седьмой десяток. До пенсии еще пахать и пахать! Не всем же так повезло с наследством, как Дарье Васильевой, кое-кому приходится заниматься непростой работой, чтобы иметь возможность есть три раза в день.

— Ты наводил обо мне справки? — возмутилась я.

Поповкин хмыкнул.

— Наша программа — провокация, поэтому и пользуется бешеным успехом. Корреспондент внедряется в кукую-нибудь фирму с безупречной репутацией, начальник которой на всех углах кричит о необходимости вести здоровый образ жизни, вопит о семейных ценностях и называет сотрудников любимыми детьми. Очень приятно такую личность на чистую воду вывести. Послушаешь разговоры в курилке, покопаешься в сплетнях и такого нароешь о членах коллектива и их директоре, что сам диву даешься.

— «Приют доброй Клары» — объект журналистского расследования, — протянула я.

— Именно, — кивнул Поповкин, — в свое время мы хотели делать программу про Аркадия. Твой сын слишком уж верный семьянин и правильный адвокат. Начали подготовительный сбор материалов, и тут нам перекрыли кислород. Кое-кто конкретно объяснил продюсеру: тряхнете эту семью, огребете люлей, ваще эфира навсегда лишитесь. Пришлось отступить. Представь, как я удивился, увидав тебя тут.

— У нас, однако, есть тайный всемогущий покровитель, — буркнула я, — интересно узнать его имя!

Николай скорчил рожу.

— Перестань паясничать. Если спишь с полковником милиции, который вась-вась с начальником структуры, название которой даже во времена отвязной демократии вслух произносить не стоит, то можешь спать спокойно. Однако неплохой каламбур я сказанул! На телевидении полно стукачей, донесли Александру Михайловичу про проект, а он быстро среагировал.

— У нас с полковником нет интимных отношений! — возмутилась я. — Мы просто давнишние друзья.

— Расскажите, цветы золотые, — дурашливо пропел Поповкин, — шила в мешке не утаишь. Я был с тобой честен, теперь твой черед. Зачем сюда приперлась? Дегтярев прислал?

— Честен? — усмехнулась я. — Ну да, когда тебя к стене приперли и за руку у халата схватили! Почему ты не признался, когда я тебя в шкафу обнаружила? Здоровские порядки в интернате! Одну дверь закрыли, на вторую не посмотрели!

— Здесь двери не запирают, — пояснил Николай, — они никого не боятся, а может, просто дураки! Мне элементарно не повезло. Ветер дунул, и створка захлопнулась. Видишь, я предельно откровенен. А тебя кто в приют отправил? У Александра Михайловича насчет кого-то возникли серьезные подозрения? Ну и кто объект слежки? Софья? Эдуард?

Я вздохнула.

— Мне тоже не повезло. Вывихнула ногу и…

Поповкин махнул рукой.

— Остановись. Я уже слышал про жениха-изменщика и пьяную Лену за рулем. Но хочется знать правду, Дегтярев свой лучший кадр зазря на дело не пошлет.

Я закатила глаза.

— Пойми, я не сплю с Александром Михайловичем, сейчас мы вообще живем в разных домах, он переселился к сыну [9].

— Ну вы с ним прямо Дольче и Габбана, — без улыбки произнес Николай.

— Интересное сравнение, — хихикнула я. — Позволь напомнить, ни малейшего отношения к моде я не имею, и вообще родилась женщиной.

— Дольче с Габбаной долго жили вместе, — нараспев произнес Николай, — потом убили амура, закопали, а рабочие отношения сохранили. Предлагаю тебе дружбу.

— Худой мир лучше доброй ссоры, — согласилась я. — Но еще раз повторяю: мы с Дегтяревым просто друзья, никогда не работали вместе! Я не сотрудник Александра Михайловича.

Николай прижал руку к груди.

— Давай не держать камень за пазухой.

— Согласна, — кивнула я, — тяжело таскать при себе булыжник.

Поповкин не улыбнулся.

— У меня свое задание, у тебя свое. Если мы их завалим, по голове нас не погладят. Тебя отчитает Дегтярев, я слышал, у него крутой нрав, а мне насуют по зубам и продюсер, и режиссер, и хозяин канала. Давай шагать рука об руку. Я уже признался, что рою тут компромат. Хочешь, поделюсь инфой?

— Начинай, — велела я.

Николай сложил руки на животе.

— В архивах есть упоминание о «Приюте доброй Клары», Софья Мурмуль не врет, ее семья не одно столетие помогает нищим и обездоленным. Я нашел людей, которых Софья и Эдик устроили на работу, дали возможность начать новую жизнь. Приют не фикция.

Я кивнула:

— Я тоже поняла, что у них древние корни, хотя и не рылась в документах.

— И как же ты это сообразила? — удивился Поповкин.

Я показала на толстый том, лежащий на тумбочке.

— Тут написано, как можно состарить современное полотно. Грубо говоря, его покрывают специальным лаком и сушат в духовке. Через определенное время появляется сеть трещин, как на старинных произведениях. Одна беда — кракелюры выходят ровными, а на подлинниках они разные. Метод примитивен, им перестали пользоваться. Так вот, картина, что висит в столовой, — сцена из жизни доброй Клары — состарена не в печке, она действительно древняя. Завтра присмотрись — и поймешь: трещинки похожи на оренбургский платок, словно уникальное вязание. Значит, живописи много лет.

— Здорово! — похвалил меня Николай и на всякий случай грубо польстил: — Не зря тебя считают профи, я до этого не додумался. Так зачем ты тут?

— Прячусь от Бурдюка, — ответила я.

Поповкин закатил глаза.

— Ну не надо!

Я не смогла удержаться и зевнула во весь рот. Много лет назад я, затеяв генеральную уборку дома, совершила глупость. Насыпала в ведро с водой стиральный порошок, намочила в растворе тряпку и начала мыть полы. Тапочки я сняла, решив, что босиком удобнее. На беду, мне захотелось пить. Чтобы не испачкать уже чистую часть линолеума, я на цыпочках пошла к мойке и упала, голые ступни поехали на намыленной поверхности. Шлепнулась я крайне «удачно», угодив бровью об угол обеденного стола.

В считаные секунды глаз отек, а к утру на моей физиономии расцвел редкой красоты бланш. Пропускать работу в советские годы без бюллетеня не разрешалось, а подбитый глаз не являлся причиной для освобождения от службы. Попытки замазать его подручными средствами не имели успеха. Дело было зимой, и в вагоне метро на меня, нацепившую на нос солнечные очки, показывали пальцем. Граждане тогда не носили темные очки в декабре.

В институте я сразу превратилась, как сейчас принято говорить, в ньюсмейкера. Коллеги подходили и задавали один и тот же вопрос:

— Что случилось?

Я честно отвечала:

— Мыла пол и ударились о стол.

Но они округляли глаза и бормотали:

— А! Бытовая травма!

В их голосах звучало сомнение. В конце концов я не выдержала и заявила Катьке Уфимцевой:

— Любовник побил!

Катюха ойкнула, я опомнилась и быстро добавила:

— Шутка. Извини, просто любопытные надоели, упала на мокром линолеуме.

Уфимцеву всегда отличала сердобольность, Катюня обняла меня и жарко зашептала:

— Дашка! Не плачь! Мне тоже доставалось от Тольки. Переживи это молча, сегодня побил, завтра подарок принесет, вот такие они, мужики!

Я возмутилась:

— Эй, ты не поняла, я просто упала.

— Ну конечно, — кивнула Катюха, убежала и через секунду вернулась с невероятным раритетом в руках — толстым томом под названием «Современный английский детектив».

— Вот, — заявила Уфимцева, выкладывая передо мной книгу. — Толька добыл, ему кто-то в благодарность за ремонт машины подарил. Забирай, тебе надо расслабиться.

— Ты даришь мне эту книгу? — поразилась я. — Да за ней надо в очереди год стоять.

— Уноси домой, — запела Катюха, — читай, наслаждайся, синяк пройдет, обида утихнет. Поверь, уж я-то знаю.

К концу рабочего дня мой письменный стол напоминал торговый центр, причем не советский. В универмагах Москвы в начале восьмидесятых не было ничего хорошего. А я стала обладательницей болгарского дезодоранта «Роза», двух керамических мисочек югославского производства из магазина «Ядран», набора косметики польской фирмы «Полена», кухонного фартука с изображением собачек, произведенного в ГДР, десяти пакетов приправы «Красная паприка», шести банок зеленого горошка и стеклянного баллона маринованных огурчиков из Венгрии, латвийских шпрот, куска российского сыра, батона докторской колбасы, пачки халвы и пакета конфет «Белочка». Никто из коллег не поверил версии про намыленный пол, зато никто не усомнился в правдивости сообщения про рукоприкладство любовника.

Окончательно добил меня наш декан, профессор и академик Колышев. Леонид Петрович вызвал меня в свой кабинет и забубнил:

— Ты еще молодая, неопытная, послушай старика. Если мужчина распустил руки, он непременно повторит сей подвиг. Это характер. Или терпи драчуна, или уходи. Подумай, нужен ли тебе хам!

— Леонид Петрович, я всего-то шлепнулась, — заблеяла я.

Колышев смутился.

— Ладно, ладно, прости, я полез не в свое дело. Но сделай правильный вывод! Помни, у тебя впереди вся жизнь! И вот еще, на, держи! Уж не знаю, хорошо ли пахнут!

В моих руках оказалась упаковка «Клима». Я онемела: французские духи стоили бешеных денег и никогда открыто не стояли на прилавке.

— Иди, иди, — замахал руками декан, — недосуг лоботрясничать! Ступай, составь график зачетов, да не наделай ошибок!

Сын Аркадий встретил меня воплями восторга, он тут же вскрыл банку шпрот и, орудуя вилкой, сказал:

— Если за простой синяк столько подарков дали, представляешь, что бы ты получила за сломанную шею!

Мне оставалось лишь удивляться тайнам человеческой психики. Правда вызывает недоверие, а ложь считают истиной…

Я вздохнула и сказала Поповкину:

— Ну ладно, откровенность за откровенность, сообщу тебе цель моего пребывания здесь.

Глава 28

Николай обрадовался, как мальчишка, получивший без всякого повода в подарок железную дорогу.

— Слушаю.

— Сейчас расскажу, но сначала разъясни, — протянула я, — зачем ты прикинулся стариком в маразме?

Поповкин потер ладони.

— Больной дед не вызывает подозрений. Он может перемещаться по всему дому и, если очутится в спальне у хозяйки, легко отговорится: «О! Где я? Шел в столовую». Безумного пенсионера не примут в расчет, его не будут стесняться. Отличное прикрытие.

— Вот только покинуть приют ты не можешь, — подхватила я, — поэтому и оставил ручку в дупле. За ней должен был прийти помощник? Или он ее тебе принес?

— Ты молодец, — кивнул Николай. — Мы с ним так обмениваемся информацией. Как шпионы, ха-ха.

— Но как ты сюда попал? — не успокаивалась я.

Поповкин сдвинул брови.

— Мы узнали, что Софья принимает всех, я просто вошел в дом и остался, начал изучать здешние порядки.

— И выяснил сущую ерунду, — подчеркнула я. — Спонсоры могли спокойно давать Софье деньги, она их тратит на благое дело.

— Со спонсорами непросто, — уточнил Николай Ефимович, — приют переживал разные времени. Трудно уговорить людей, в особенности богатых, расстаться с деньгами. В советские годы нельзя было содержать частное убежище для сирых и убогих. Но вот парадокс: как раз в те времена у Мурмуль не было финансовых проблем. Она прятала в своем доме женщин, убежавших от жестоких родственников; подростков, удравших от родителей — алкоголиков или насильников; стариков, которых «добрые» внуки вытолкали на улицу. В коммунистические времена было так: если человек совершал нечто, запрещенное режимом, около него частенько появлялись люди, которые считали подобный поступок актом гражданского неповиновения. И, по мере сил, пытались поддержать диссидента. Софье давали деньги, одежду, еду. Приют процветал. Но после перестройки стало хуже, общественное мнение в отношении бомжей изменилось, их перестали жалеть, считать жертвами. Для Сони наступила ну очень тяжелая пора, которая продолжалась не один год. Приют окончательно захирел. Представляю, сколько негативных эмоций испытала Софья. Ее предки несколько веков занимались благотворительностью, а она, можно сказать, похоронила завещанное ей дело. Соня не хотела понять простой вещи: ее прадеды были удачливыми коммерсантами, они содержали убежище на свои доходы, а родители Сонечки распродали фамильные ценности, дочери практически ничего не досталось. Из Эдика бизнесмен аховый. Он хороший сын, но и все. Софья выпрашивала средства у людей, и в конце концов ей пришлось бы закрыть приют. Для Мурмуль это трагедия. Но некоторое время назад у приюта появились анонимные благодетели, они дают неплохие средства. Мурмуль воспряла духом, а убежище снова заработало в полную мощь. Дело предков не погибло. Ты, я думаю, уже поняла, что для Сони слова «дело предков» не пустой звук, а смысл жизни. Так зачем ты тут?

Я округлила глаза.

— Инвалидная коляска! Ну та, которую мне дали!

Поповкин удивился.

— И чего?

— Знаешь, сколько она стоит? — прищурилась я. — Почти двести тысяч евро.

— Врешь! — выпалил собеседник.

— Честное благородное слово, — заверила я, — она выпущена во Франции, обладает невероятным спектром функций. Короче, коляску сперли, владелец хочет не просто вернуть ее назад, но и наказать вора.

Поповкин моргнул, а меня понесло.

— Лауру — так назвали инвалидное кресло — приобрел очень богатый человек. Потом его дом ограбили, вместе с золотом-бриллиантами уперли и коляску. След привел сюда. Меня прислали осмотреться, я прикинулась больной, села в Лауру и показала ее законному владельцу, тот признал свое имущество. Осталось вычислить вора.

— Круто, — сказал Поповкин, — и что делать будешь?

— Завтра, вернее, уже сегодня поеду в одну мастерскую по ремонту бытовой техники, — лихо солгала я, — след ведет туда. А ты чем займешься?

— Продолжу изучать обстановку на месте. Пока здесь все шоколадно, но я в это не верю, — без задержки ответил Николай. — Будем делиться информацией?

— Непременно, — ощущая себя лицемеркой, заверила я журналиста, — заключим союз!

Завтрак прошел вяло, хозяева без конца зевали. Лена не появилась за столом, у Вадима подгорел омлет, и он расстроился до крайности. Он мрачно сидел у холодильника и бубнил:

— Сковородка дурацкая, дорого стоила, но я купил, разорился на алмазное напыление. Ага! Напылят они бриллианты! Получите угли вместо омлета!

Когда подали кофе, Эдуарду позвонили, он взял трубку и поспешил в коридор. Я тоже решила уйти и откланялась.

Борис меня не подвел, на сей раз он пригнал крошечную иномарку цвета взбесившейся канарейки.

— Она без фокусов? — осведомилась я. — Не разговаривает, не танцует, не декламирует стихи, не скачет по канату?

— Нет, — заверил Боря, — просто ездит.

Я пришла в восторг.

— Отлично.

Из двери высунулся Николай Ефимович, поманил меня пальцем и, не забыв прикинуться беспамятным склеротиком, попросил:

— Катюша, подойди.

Я поспешила на зов.

— Эдуарду только что звонили из больницы, — прошептал Поповкин. — Сказали: если у Кости есть родственники, им лучше приехать, чтобы успеть с ним проститься. Я подумал, вдруг тебе это понадобится.

— Спасибо, — тихо поблагодарила я.

— Надеюсь на ответную любезность, — сказал Поповкин.

— Не знаешь, что ответил врачу Эдуард? — поинтересовалась я.

— Правду, — промямлил Поповкин, — Костя сирота.

Я вернулась к автомобильчику и увидела около него Патрика.

— Симпатичный, типично женский вариант, — улыбнулся психолог.

— Не люблю слишком яркие машины, — призналась я. — Эту взяла во временное пользование.

— Вижу, вы подружились с Николаем Ефимовичем, — продолжал Патрик.

Я делано засмеялась:

— Да уж. Сегодня он зовет меня Катюшей, считает своей то ли внучкой, то ли ученицей, очень просил не есть мороженое, а то застужу горло.

— Бедняга, — вздохнул Патрик. — Спасибо, что вы так реагируете на безумца. Другой человек мог бы ему нахамить.

Я открыла дверь машины и не удержалась от стона:

— О нет!

— Что такое? — насторожился Патрик.

Я указала на освежитель, свисающий с зеркала заднего вида.

— Очень прошу, выкиньте его.

— Почему? — возразил психолог. — Он приятно пахнет.

— Духами «Миртель», — скривилась я. — Мне от этого парфюма плохо. Чуть понюхаю — и готово, тошнит, голова кружится. Если не трудно, выбросьте ароматизатор.

— Нелегко вам жить, — хмыкнул Патрик, сдергивая картонку. — То красный цвет мешает, то аромат духов. Пожалуйста. Автомобиль, так сказать, обеспарфюмлен.

— Не сочтите меня капризной, — вздохнула я. — Мне нравится слово «обеспарфюмлен», вы придумали неологизм.

Патрик засмеялся, помахал мне рукой и пошел в дом. Я села за руль и решила изменить намеченный план. Великолепно помню, как вчера Костя твердил: «Улица Власьевская, дом шесть, квартира двенадцать. Отведите меня к маме, она заплатит». Патрик убеждал меня, что Костя вжился в сериал, по скудоумию посчитав героев телесаги своими родственниками. На самом деле ни Ари, ни злой Таньки не существует, это плод фантазии талантливого сценариста. Я бы поверила психологу, но есть маленький нюанс. Душевед утверждал, что любимый фильм Костика сняли за границей. Но откуда тогда умственно отсталый паренек взял московский адрес? Что-то здесь не так!

Я порылась в атласе, нашла нужную улицу и покатила в район «Профсоюзной».

На дорогу ушло чуть меньше двух часов. Я добралась до места около полудня и слегка приуныла. Скорее всего дома никого нет. Но все равно надо позвонить.

Дверь открыли мгновенно. На пороге стоял крепкий мужчина лет сорока.

— Ну и чего? — спросил он.

— Здравствуйте, — заулыбалась я, — меня зовут Даша.

— Юрий, — представился мужик, — и что?

— Я приехала, чтобы сообщить вам неприятную новость, — тихо сказала я. — Если честно, совсем плохую.

Юрий схватился за горло.

— Вы из больницы?

— Да, — поразилась я, — как вы догадались?

— Что с Наткой? — воскликнул Юра. — Говори живей! Ну?

— С какой Наткой? — не поняла я.

— Кирьяновой, моей женой, — занервничал он.

Я постаралась побыстрее прояснить ситуацию.

— Извините, я прибыла из другой клиники, от Кости.

Юрий перекрестился.

— Уф! Напугала! Жена на сохранении вторую неделю лежит.

Я смутилась.

— Бога ради, простите, это нелепое совпадение. В нашей реанимации содержится Константин. По виду ему чуть больше двадцати лет. Документов при молодом человеке нет, но он назвал этот адрес и свою фамилию — Николашкин.

Юра вытер со лба пот.

— Ваще такого не знаю. И чего?

— Константину совсем плохо, — печально сказала я. — Он зовет свою сестру Ари.

— Ошибочка вышла, — с облегчением заявил Юрий, — здесь живем мы с Наткой, больше никого.

— Давно вы въехали? — не отставала я.

Хозяин переступил с ноги на ногу.

— Год в мае стукнул.

— А кто до вас занимал эту квартиру?

Юрий сделал шаг назад.

— Татьяна Варгина.

Злая Танька! Я обрадовалась безмерно.

— Дайте мне ее телефон.

Мужчина не проявил беспокойства.

— Не! Он вам не поможет. Варгина одинокая. Я точно помню. Никого тут, кроме нее, прописано не было.

— Вдруг Костя ее сын или племянник? Помогите парню, — взмолилась я, — родные люди не всегда прописаны по одному адресу.

Юра помотал головой.

— Мы не обменивались номерами. Варгина хату продавала, мы купили. Проверили коммунальные платежи, отдали ей деньги и распрощались.

Я решила не сдаваться.

— Какое агентство занималось сделкой?

Юрий довольно улыбнулся.

— Зачем процент риелторам платить? Без посторонних обошлись.

— Разве можно самостоятельно провернуть операцию с недвижимостью? — не поверила я.

— Вот поэтому конторы и процветают, — воскликнул Юра, — наживаются на человеческой лени! Отлично можно устроить дело самому.

Я с недоверием глянула на него.

— И как же?

Юра расцвел.

— Даю бесплатный совет! Решили изменить жилищные условия — действуйте без посредников. Заплатите за новые квадратные метры на двадцать процентов меньше, если сами возьметесь за хлопоты. Сначала наметьте дом, куда в принципе хотите попасть, определите район, улицу. Как поступает обычный человек? Он заявляется в агентство и говорит: «Хочу трешку!» Где, какую, как правило, не знает. Просто трешку! Риелтор оформляет договор и дает адреса не бесплатно. Откуда он их берет? Да из Интернета! В эту базу легко попасть! Нечего платить за то, что сам можешь сделать! Поройся в Сети, определи, что тебе надо, потом напиши объявление: «Куплю квартиру в вашем доме» — и разложи по всем почтовым ящикам облюбованных зданий. Готов спорить на дюжину пива: дней через десять вариант найдется, часть денег вы уже сэкономили, за подбор не отстегнули.

— И вы именно так нашли себе жилье? — улыбнулась я.

Юрий кивнул.

— Да. Мне Татьяна сказала: «Я задумалась о переезде, а тут ваша записка».

Я сделала вид, что крайне заинтересована беседой.

— Надо же! Вы правы! Агентства лишь сводят покупателя с продавцом, получают прибыль из воздуха!

— Я всегда прав, — самодовольно отметил мужик.

— Но оформление документов, — вздохнула я, — муторное дело! Еще надо проверить квартиру. Вдруг в ней прописан уголовник, который отбывает срок на зоне, или маленький ребенок под опекой. Некоторые хозяева скрывают информацию о всех обитателях гнездышка. Этак можно нарваться на серьезные неприятности! Справишь новоселье, а потом появится некто со справкой об освобождении и начнется череда судов! Агентство же изучает историю жилья.

Юра подбоченился.

— Ха! За фигом вам жадные акулы? Сами справитесь!

— Просидеть год в архиве? — скривилась я.

Юрий вздернул подбородок.

— Глупость и лень. Натка моя хотела домработницу нанять. А я ей предложил: деньги, которые ты вознамерилась потратить, оставляй себе. Покупай, че хочешь! Ну и нету у нас поломойки. Живехонько моя баба посчитала — лучше она сама повертится, зато денежки будут ее! Не надо в архив лезть. Есть два пути. Идешь в банк и берешь у них кредит на покупку квартиры. Клерки за тебя жилье изучат, по косточкам его разберут, потому что ты ведь их деньжонки за него отдашь. И шарить по архивам они, в отличие от риелторов, будут для клиента бесплатно. Если же заем не нужен, топай в ДЭЗ, найди начальницу и дай ей конвертик. Тетка домовую книгу проглядит. Да скорее всего и смотреть не понадобится, она про жильцов все и так знает, даже про цвет их трусов сообщит.

— Но деньги-то все равно придется потратить, — подколола я Юру.

Тот нахмурился.

— Десять тысяч рублей бабенке из ЖЭКа — и треть миллиона агентству. Есть разница? Мне вся информация досталась за десятку.

— Вы молодец! — заохала я. — Подскажите, к кому в ДЭЗе лучше обратиться? Пойду вашим путем. Давно хочу переехать в этот район, да и дом, в котором вы живете, похоже, симпатичный.

Юра расплылся в довольной улыбке:

— Лучшее здание на улице. Ступайте на первый этаж. За будкой консьержки увидите лестницу в подвал, там офис, спросите Ангелину Петровну. Можете на меня сослаться.

— Огромное спасибо. Очень приятно встретить умного, не ленивого и доброго человека. Сейчас такие мужчины редкость, — еще раз польстила я хозяину и ушла.

Услыхав, что я пришла от Юры из двенадцатой квартиры, Ангелина Петровна стала приторно любезной.

— С удовольствием вам помогу. В чем проблема?

— Костя Николашкин, — коротко ответила я.

Лицо управдома вытянулось.

— Не припомню такого!

— Понятное дело. У вас огромное количество жильцов, — угодливо продолжала я, — Костя вместе с сестрой Ари жил в двенадцатой квартире.

Ангелина принялась открывать и закрывать ящики письменного стола.

— Может, и был такой, — пробормотала она. — А вы откуда?

Я вынула из сумки кошелек, демонстративно отсчитала купюры и положила их перед теткой.

— Костя лежит в больнице, ему очень плохо, он мечтает увидеть Ари. Я хочу всего лишь найти девушку, остальное меня не касается. Каким образом умственно отсталый юноша был выписан из квартиры и кто провернул эту махинацию, мне абсолютно безразлично. Ищу родственников Николашкина. Жизнь бедняги в опасности, он ведь не дворовая, никому не нужная собака, а человек. Здесь половина суммы. Если поможете мне, получите еще столько же.

Ангелина движением тренированного спортсмена смела ассигнации со стола.

— Ох уж эти Николашкины! Я хотела помочь Татьяне.

— Варгиной? — уточнила я. — «Злой Таньке?»

Домоуправ побарабанила пальцами по подлокотнику офисного кресла.

— Это ее так Ари называла, а Костя за ней повторял, он сестре в рот смотрел.

— Вы хорошо знали семью Николашкиных? — предположила я.

Ангелина принадлежала к категории взяточников, которые, получив мзду, честно ее отрабатывают. Она встала, открыла здоровенный железный шкаф, вытащила из него длинный узкий ящик, поперебирала желто-серые карточки, достала одну и вернулась в кресло.

— Вот, пожалуйста. Двенадцатая квартира с момента заселения дома принадлежала Михаилу Николашкину, он сюда въехал вместе с женой Инной. Через год после новоселья у Николашкиных родилась дочь Марина, через пять появился сын Константин. Когда Марине исполнилось двенадцать, Инна заболела и спустя несколько лет скончалась. Михаил очень быстро женился на Татьяне. Ну да его никто за несоблюдение траура по супруге не упрекнул. Инна долго мучилась, года три по больницам скиталась. Мужику досталось лиха, ухаживал за благоверной да за двумя детьми следил. А наследнички у него! Вы в курсе, да?

— Костю нельзя назвать умным, — деликатно ответила я.

— Он идиот! — пожала плечами домоуправ. — Ходил в особую школу. Но добрый и даже милый. Вел себя как крошечный ребенок, постоянно улыбался, всему радовался. Дети-то злые, если кто от них отличается, затравят, но Костю не трогали. А вот Марина!

Я решила вернуть разговор к интересующей меня теме.

— Вы не упомянули про Ари! У Николашкиных было трое детей?

— Нет, двое, — не согласилась Ангелина, — Марина и есть Ари. Она до смерти матери была нормальной девочкой, а как Инну похоронили, зачудила. Объявила всем: «Марины больше нет! Зовите меня Ари». Я вам сейчас такое расскажу! Лично у меня после общения с Мариной все сожаления по поводу того, что я не родила ребенка, испарились!

Глава 29

Взрослые люди отлично поняли Михаила и не осудили его, когда он при живой жене завел любовницу. Даже сплетницы, сидевшие на лавочках у подъездов, встали на сторону Николашкина. Инна долго путешествовала по разным клиникам, но иногда несчастная оказывалась дома. Она похудела, подурнела и походила на старушку.

— Ох, не зря у нее Костя даун, — шептались соседки, наблюдая за тем, как Николашкина бредет вместе с Михаилом в парк. — Гляньте, что с ней случилось! Весь ум потеряла, наверное, у них в семье дурная наследственность.

Инну разбил инсульт. Михаил самоотверженно ухаживал за супругой, кормил с ложечки, одевал, мыл, водил на прогулку и очень надеялся на реабилитацию. И соседи, и коллеги восхищались самоотверженностью Николашкина, у которого на руках фактически оказалось трое детей, причем Инна — самая проблемная. Умственно отсталый Костя умел пользоваться туалетом и понимал слово «нельзя», а Инне приходилось менять подгузники. Потом дело вроде пошло на поправку, Инна стала адекватно реагировать на происходящее, и тут у нее случился второй удар.

Миша не бросил жену, но он не мог оставить работу, ему требовались деньги на жизнь, поэтому Инна очутилась в клинике, куда муж катался каждый день после работы. Фактической хозяйкой в доме стала Марина. Она готовила, убирала, стирала, следила за умственно отсталым братом. Не всякая девочка потащит такой груз на своих плечах, но Марина оказалась сильной. А потом появилась Татьяна, коллега Михаила. Сначала она прибегала два раза в неделю и варила Николашкиным обед, затем стала заглядывать каждый день. В конце концов ее увидели выходящей из квартиры Миши в девять утра.

Как я уже говорила, никто не осудил Николашкина. Наоборот, и соседи, и коллеги обрадовались. Марина тоже не проявила агрессии, она не злилась на любовницу отца, с облегчением свалила на нее хозяйственные хлопоты. Некоторое время Миша, Таня и дети жили душа в душу. Потом Инна умерла. Спустя месяц Николашкин отвел любовницу в загс. Свадьбу устраивать не стали, во весь голос о женитьбе не сообщали, но новость незамедлительно разлетелась по двору. И вновь никто не бросил в Николашкина камень. Всем было известно, как преданно он заботился о первой супруге. Люди, несомненно, желали им счастья, но тут совершенно неожиданно ополоумела Марина. Пока Таня не имела официального статуса жены, девочка общалась с ней нормально. Стоило той поставить в паспорте штамп, как Марина сделалась агрессивной. Иначе как «эта дрянь» она теперь мачеху не называла.

Ангелина вздохнула и продолжила:

— Мы все думали: девчонка затосковала по матери. Пройдет месяцев шесть, она успокоится, одумается. С другой стороны, Инна давно маялась в больнице, а Марина к ней редко ездила. Миша через день катался, а дочь лишь по праздникам ее навещала. Чего ей негодовать? Таня за падчерицей лучше многих родных ухаживала, вещи ей красивые покупала, баловала. Такую мачеху надо беречь. Я бы как на ее месте рассудила: поругаюсь с Татьяной, выживу ее вон, отец один не останется, другую бабу приведет, а ну как та сволочью окажется?

Но у Марины начисто отшибло ум. Она стала закатывать такие истерики, что один раз Павловы, живущие через стену от Николашкиных, были вынуждены вызвать милицию. Думаете, появление ментов отрезвило Марину и она перестала скандалить? Куда там! Девчонка лишилась всех тормозов! Но самое ужасное: она сумела настроить против мачехи Костю. Иначе как «злая Танька» дурачок теперь Варгину не называл.

Один раз Ангелина Петровна не выдержала, окликнула Костю, когда тот гулял во дворе, и с укоризной сказала:

— Некрасиво ругать тетю Таню, посмотри, она тебе новые кроссовки купила!

Константин глянул на ноги и ответил:

— Танька злая! Она убила маму! Отравила яблоком, потому что мамочка красивая, а Танька уродина!

— Вот дурак, — всплеснула руками домоуправ, — жизнь со сказкой перепутал. Инна не Белоснежка, а Таня не вредная королева.

— Злая Танька убила маму, — упорно повторил Костя, — ее надо ненавидеть! Из дома прогнать!

— Да кто тебе сказал? — вскипела Ангелина.

— Ари, — бесхитростно ответил несообразительный мальчик, — она мне кроссовки купила, а не злая Танька. Сестра обувку мне за хорошее поведение подарила.

Ангелина Петровна насторожилась. Ей сразу стало ясно, что девушка велела брату-дурачку сделать гадость.

— И за что?

Костя захихикал.

— Злой Таньке в чай надо порошок кидать. У нее потом голова болит. Вот так.

Мальчик схватился за виски.

— А-а-а! Еще тошнит, и комната кружится! А-а-а!

Домоуправ запаниковала и рассказала о беседе Михаилу. Через день Марина, которая теперь отзывалась исключительно на имя Ари, вошла в офис к Ангелине и громко произнесла:

— Бойся, гадина! Объявляю тебе войну!

И началось. У машины Ангелины прокололи колеса, потом расцарапали дверцы и капот. Чья-то недобрая рука разлила перед дверью в ее квартиру подсолнечное масло, подожгла почтовый ящик. Затем в доме стали погибать животные. Они умирали в мучениях, отравленные ядом. Домоуправ созвала собрание жильцов, но что могли сделать люди? Все понимали, что безобразия дело рук Ари, но где доказательства, улики?

Наступило пятнадцатое мая — день, который Ангелина никогда не забудет. Около часа дня она решила пообедать и пошла домой. Навстречу ей по тротуару шла Валентина Сергеевна, жиличка из тридцатой квартиры, самый активный недруг Марины и подруга ее мачехи Тани.

— Отличная погодка сегодня, — крикнула она.

— Прямо лето, — ответила Ангелина и попятилась.

Лицо Валентины мгновенно побагровело, щеки раздулись, глаза превратились в щелки, и она упала на асфальт. От растерянности Ангелина не сообразила, как поступить, заметалась около соседки. И тут из подъезда вышла Ари, приблизилась к беспомощному врагу и, присев, сказала:

— Ох и плохо ей! Идите за врачом, я тут побуду.

Ангелина бросилась вызывать «Скорую». Она не успела удивиться сердобольности Ари, спешила помочь Вале. Женщина скончалась по дороге в клинику. Потом выяснилось, что у нее была аллергия на коровье молоко, она могла употреблять исключительно соевое. Где Валя хлебнула отравы, никто так и не узнал. Ангелине было жаль Валентину, домоуправ промучилась бессонницей до пяти утра, потом забылась и вдруг увидела сон. Ари сидит на корточках около умирающей женщины. На лице Николашкиной застыло странное выражение: смесь интереса и удовлетворения. Ангелина вскочила с кровати, она поняла, что Валю отравила Ари. Девчонка осталась рядом с умирающей не для того, чтобы помочь. Ей хотелось понаблюдать за мучениями своей жертвы.

Ангелина Петровна опустила голову.

— Вы, конечно же, поспешили к Михаилу? — предположила я.

Домоуправ вздрогнула.

— Нет. Я испугалась. Марина страшный человек, она могла мне отомстить. От такой лучше держаться подальше, от нее и от Гелен.

— От кого? — не поняла я.

Ангелина поежилась.

— Гелен! Не знаю настоящего имени девчонки и не представляю, где она с Маринкой познакомилась, не из наших мест красавица. Я большую часть жизни в ДЭЗе сижу, начинала простой паспортисткой. Да и по сию пору о любом жильце всю подноготную выясню. Старые жильцы квартиру продадут, новые въедут, а документы кому покажут, когда зарегистрироваться захотят? Гелен не наша!

— Странное имя для России, — запоздало заметила я.

— Небось это прозвище, — отмахнулась домоуправ, — может, ее как меня кличут, а девчонка вроде Маринки поступила, отчекрыжила первую букву с окончанием, вот и вышла из Ангелины Гелен. Или фамилию в имя переделала. Кто их разберет? Ари с этой Гелен неразлейвода были. А когда Миша от инфаркта умер, Маринка подруженьку у себя поселила. Думаю, Гелен своих родственников до ручки довела, раз они ее из дома отпустили. Ох и устроила нам эта парочка шороху!

— Пили, курили, буянили, употребляли наркотики? — предположила я.

— Не угадали, — поморщилась Ангелина, — ни к спиртному, ни к сигаретам не прикасались, шума не затевали, но от их хорошего поведения только страшнее становилось.

— Что плохого в девочках, которые предпочитали здоровый образ жизни? — улыбнулась я. — На мой взгляд, надо опасаться развязных людей, алкоголиков или наркоманов.

Ангелина резко вскинула голову.

— В третьем подъезде Ерохины живут, гуляют по-черному. Родители у них за границей работают, подростков с бабушкой оставили, где ей за огольцами успеть. Каждый день мальчишки, они близнецы, на карачках домой ползут. Плохо?

— Нехорошо! — согласилась я.

Ангелина подняла указательный палец.

— Но понятно! Знаешь, чего от них ждать. Насосутся коктейлей, лестницу облюют, стекло разобьют, поматерятся от души. Утром я приду к их бабке, она извинится, заплатит за ущерб, и ладно. Никаких неожиданностей. А Гелен с Ари непонятно чего задумывали, они на любую пакость готовы были. Ари иногда так смотрела, что у меня желудок в колени падал.

Домоуправ поерзала в кресле, положила ногу на ногу и продолжила:

— После знакомства с Гелен Ари здорово изменилась. Во дворе перестали умирать животные, девушка стала вежливо здороваться с соседями. Местное население решило, что Марина выросла и одумалась.

Но Ангелина Петровна случайно поймала взгляд, который дочь Николашкина бросила вслед одной из местных матрон, и поняла, что Марина не подобрела, только набралась хитрости, откровенно агрессию не демонстрирует, таит внутри. А мило улыбающаяся Гелен — та еще штучка с ручкой.

Через год после похорон Миши Марина и Гелен исчезли, а Таня пришла к Ангелине и взмолилась:

— Умоляю, помогите!

— Если в моих силах, то непременно, — пообещала домоуправ.

— Я хочу продать квартиру, — зашептала Варгина, — взять деньги и уехать в Латвию. Под Ригой живет моя тетка, она одинокая, имеет двухэтажный дом, давно меня к себе зовет.

— Смотри, Татьяна, очутишься в прислугах у старухи, соберешься от нее уехать, а некуда, — предостерегла Ангелина, — нельзя своего угла лишаться.

— Лайма добрая, — возразила Таня, — богатая, у нее горничных полно, а вот поговорить ей не с кем. Она мне имущество по завещанию оставит.

— Если не обманет, то ладно, — одобрила домоуправ. — А от меня чего хочешь?

Варгина легла грудью на стол и зашептала:

— Когда покупатели моими метрами интересоваться будут, не рассказывай про Маринку и Костю.

Ангелина откинулась на спинку кресла.

— Как это? У Николашкиных прописка.

— Собственница-то я, — напомнила Таня.

— Оно верно, — кивнула домоуправ, — но дети Михаила здесь с рождения живут, придется тебе с ними делиться.

— Я не против, — заплакала Варгина, — но где Марину найти? Как утонула! Исчезла без следа! Не хочу в Москве оставаться, если от жилплощади удачно избавлюсь, помещу Костю в хороший интернат, потрачу положенную ему часть средств на его же содержание. А Марина!..

Таня зарыдала и начала истерически выкрикивать:

— Она меня со свету сжить хочет! Два раза в неделю звонит, голос жуткий, говорит: «Смерть идет, готовься, она тебя поджидает». Я с ума схожу! Поменяла номер. Месяц тишина стояла, потом снова. Я на улицу выйти боюсь, в магазин еле живая от ужаса хожу. Маринка меня изводит.

— Ты преувеличиваешь, — попыталась успокоить ее Ангелина, — всего лишь стала жертвой хулиганов. Отнеси заявление в милицию, а еще лучше — поставь дома определитель номера, засеки безобразников и попроси кого-нибудь из приятелей с ними разобраться.

— Нет у меня друзей, — перебила ее Таня. — Знаю, это Маринка меня изводит. Пока только, изменив голос, бубнит: «Смерть идет, смерть», а затем перейдет к действиям. Ангелина, я от страха неживая.

Домоуправу стало жаль Варгину. Если вдуматься, не очень-то счастливая судьба досталась женщине. Она полюбила Михаила, помогала ему ухаживать за больной женой, заботилась о его детях, своих не родила, была в унизительном положении любовницы. А едва стала законной супругой, как муж скончался, и пришлось ей обихаживать идиота Костю и его злобную сестру.

— Успокойся, — вздохнула бухгалтер, — Маринка тебя не тронет. Тот, кто хочет причинить вред другому, наносит удар без предупреждения.

— Ты ее не знаешь, — зашептала Таня, — Марина садистка, получает удовольствие, наблюдая за чужими мучениями. Сначала прикидывается милой, приятной, в подруги навязывается, а когда ей о своих мечтах или бедах поведаешь, вот тут ты и попала. Она начнет пугать. Со мной так и вышло. Первое время я на нее нарадоваться не могла — по крови чужая девочка, а по душе роднее родной. Я расслабилась, много чего ей про себя растрепала, про бабушку и маму…

Варгина начала задыхаться. Ангелина кинулась за водой. Когда она принесла бутылку, Татьяна уже справилась с удушьем и тихо плакала. Увидев испуганную домоуправа, она прошептала:

— Очень боюсь умереть! Едва подумаю о смерти, как сердце биться перестает, спина холодеет, уши, наоборот, горят… дыхание останавливается.

— Все люди боятся смерти, — вздохнула Ангелина. — Я тоже при мыслях о ней радости не испытываю.

Таня выпрямилась.

— Нет, ты не поняла. У меня и мама, и бабушка до пятидесяти не дожили. Бабуля за год до кончины стала слышать голоса, у нее развилось психическое заболевание, она с собой покончила. Голос ей приказал с балкона спрыгнуть. Маме тогда было четырнадцать, она воспитывалась до восемнадцати в детдоме. Когда я пошла в десятый класс, мамочка заболела, у нее в мозгу, как она объяснила, поселился чужой, он диктовал ей свою волю. В конце концов мама повесилась. Мне тогда едва стукнуло девятнадцать. Слава богу, я в приют не попала.

— Ужасно! — пробормотала Ангелина. — Ты никогда об этом не рассказывала.

Таня неожиданно улыбнулась.

— О таком не болтают. На свете лишь два человека правду знали — Миша и Марина. Муж умер, кто остался? Девчонка не успокоится, пока я на самом деле с ума не сойду. Вот почему я хочу сбежать в Латвию. Из другого государства ей до меня не дотянуться.

Ангелина Петровна замолчала.

— И вы помогли Татьяне?! — скорей утвердительно, чем вопросительно сказала я.

Домоуправ кивнула.

— Да. Подробностей не расскажу, но я быстро провернула дело, действовала тайно, как шпион. Сама бумаги оформила, сама их по кабинетам носила. Татьяна вела обычный образ жизни, с работы домой, иногда в магазин. Мы боялись, что Маринка следит за ней, увидит, что та к нотариусу пошла, и забеспокоится. Но нам удалось мерзавку вокруг пальца обвести. Хорошо, что покупателем Юрий оказался, он хозяйственный! За обгорелую спичку удавится. Очень обрадовался, когда узнал, что Таня ничего из квартиры забирать не хочет, ни мебель, ни посуду. Утром Варгина ушла, будто на службу, с небольшой сумочкой. А сама села в самолет и улетела в Ригу. Вечером Юра хоромы занял.

— Вы Штирлицы! — выпалила я.

— Натуральные шпионы, — улыбнулась Ангелина.

— И где сейчас Таня? — поинтересовалась я.

Ангелина прикрыла глаза и стала похожа на черепаху.

— Не знаю. Может, в Прибалтике, а может, куда еще подалась, отношений мы не поддерживаем. Костя в интернате, а где Марина, я понятия не имею и иметь не хочу.

— Она не предъявляла вам претензий по поводу квартиры? — удивилась я.

Домоуправ похлопала ладонью по карточке, которую в начале беседы достала из картотеки.

— У нее ничего не получится.

— Почему? — не поняла я.

Ангелина прищурилась.

— Не важно. Но я не дура. Документы так оформлены, что ни один адвокат не подкопается. Так чего ты хочешь? Найти сестру Кости или провернуть сделку с квартирой? В любом случае с тебя вторая половина денег, я рассказала все.

Я полезла за кошельком, Ангелина Петровна нежно взяла купюры, уложила их в сумку и сказала:

— Дам тебе совет. Не ищи Маринку. Она, правда, к Косте хорошо относилась, если эта девка способна на любовь, то именно это чувство испытывала к брату. Во всяком случае, мне так казалось. Да, видно, не очень сильна привязанность-то. После ухода отсюда Марина о Косте не вспоминала. Возьми любую девушку, нарисуй ей шрам на брови и скажи идиоту: «Вот Ари, она к тебе приехала». Он поверит, а с настоящей дочерью Михаила Николашкина тебе лучше не связываться.

Меня охватило беспокойство.

— Шрам?

Ангелина постучала пальцем по карточке.

— Марина лет в четырнадцать упала, бровь рассекла, сильно поранилась. Михаил ее отвез к пластическому хирургу, испугался, что девочка будет изуродована. Николашкин не пожалел денег, Марине врач наложил шов, потом он его шлифовал, в результате следа почти не осталось, на брови получилась только небольшая проплешина, там волосы не растут и, что интересно, косметика не держится. Таня переживала, покупала падчерице тушь, подводку, но без толку. Нарисует Маринка ровную дугу, через десять минут снова лысинка светит. Зря Миша дочкиным капризам потакал, она потом к этому хирургу как в школу носилась. Сейчас покажу. Вот.

Передо мной оказался альбом, Ангелина перелистала страницы и указала на большой снимок.

— Это Марина в пятом классе. А это в девятом. Они с моей дочкой вместе учились, школа хорошая, каждый год там устраивают праздник «Мой двор». У нас собираются, концерт готовят дети из разных домов, но у нас большая площадка есть, потому веселятся на нашей территории. Мы ставим скамейки, слушаем песни, смотрим самодеятельные спектакли, ну и фоткаемся на память. Здорово она изменилась?

Я посмотрела на круглолицую, весело улыбающуюся девочку с двумя хвостиками, потом на блондинку с короткой стрижкой и вздрогнула.

— Это Марина?

— Да, да, — кивнула Ангелина. — Волосы перекрасила! А еще…

У меня в голове зазвенело. Слова домоуправа про шрам меня слегка насторожили, но сколько в Москве женщин с такими отметинами? Бровь легко повредить пинцетом. Захочешь придать ей красивую форму, уцепишь волосок вместе с кожей — дернешь и потом до конца дней будешь замазывать проплешинку. Крошечный шрам над глазом не самая лучшая примета, но сейчас у меня не осталось сомнений. Марина Николашкина — это одетая в пронзительно-красный наряд женщина, налетевшая на меня со словами: «Я твоя хозяйка».

Глава 30

— Здорово она изменилась, — не подозревая о произведенном на меня впечатлении, частила Ангелина. — Поправила нос и в губы гель вкачала. Нельзя ребенка так баловать! Михаилу следовало Марине категорично «нет» сказать, но он доченьку жалел! Ну как же, матери лишена. Вот и избаловал до одури! И денег небось кучу отдал.

Я выдохнула:

— Не знаете, к какому врачу обращался Николашкин?

Домоуправ развела руками.

— К самому лучшему. Михаил так сказал: «Нашел хирурга, у него знаменитости внешность подправляют. Клиника в центре расположена, цена высокая, но я никогда Маринку в подпольный кабинет не отправлю!»

Я вышла из домоуправления и направилась к парковке, пытаясь справиться с негодованием. Ангелина не назвала ни адреса лечебницы, ни имени-фамилии ее владельца, но я совершенно уверена: Марина Николашкина побывала в руках Бурдюка. Слишком много совпадений, клиника моего неверного жениха расположена в центре, среди клиентов у него полно селебретис, ринопластика — конек Бурдюка. Несмотря на разрыв отношений, я должна быть объективна и честно скажу вслух: мой несостоявшийся муж великолепно выправляет форму носа. Бурдюк лжец, но он хирург от Бога.

Я остановилась у тротуара, окинула взглядом длинный ряд машин и вдруг поняла: я забыла, как выглядит мой временный автомобиль. Какого он цвета? Синий? Зеленый? Черный? Вроде фиолетовый.

Мысли о колесах были недолгими, на смену пришли другие. Видно, здорово я задела Бурдюка, раз тот пустился во все тяжкие. Каким образом он уговорил Ари принять участие в спектакле? Ответ лежит на поверхности. Многие женщины, сделав одну пластическую операцию, не могут остановиться. Вспомните кое-кого из киноактрис, ставших похожими на больных мумий, они начинали с простенькой блефаропластики[10], а потом ходили к хирургу регулярно. Лицо Ари осталось пока таким, как на втором снимке, который продемонстрировала Ангелина. К чести Бурдюка надо отметить, что он никогда не положит на операционный стол человека без показаний. Мой бывший жених не рвач. Даже если тридцатилетняя женщина предложит ему миллион долларов, он не согласится сделать ей круговую подтяжку лица. Ари получила от Бурдюка хорошенький носик и пухлые губки. Но ведь еще можно обрести пышную грудь и тонкую талию со стройными ногами без диеты и занятий в фитнес-клубе. Вероятно, хирург сказал Марине:

— Хочешь бесплатно роскошный бюст? Тогда выполни мое поручение!

Конечно, Марина с радостью бросилась пугать меня. Ну, Бурдюк! Ну, подлец! Ну погоди!

Я вздрогнула. Что я могу ему сделать? И надо ли вообще вступать с ним в конфронтацию? У меня есть дела поважнее, чем драка с бывшим кандидатом в мужья. Сколько раз я повторяла себе: «Дашутка, не распыляйся, занимайся одной проблемой, на все тебя не хватит». И вот пожалуйста. Вместо того чтобы искать убийцу Леры, я бросилась помогать Косте. Ничего хорошего из этого не получилось, я не нашла Ари. Вероятно, надо последовать совету ушлого домоуправа. Нанять актрису, загримировать ее под Ари и привезти в палату реанимации? Может, тогда Косте станет лучше?

Я медленно побрела вдоль шеренги автомобилей. Который из них временно принадлежит госпоже Васильевой? И если бы это был главный вопрос, мучивший меня! В голове их целый букет. Кто убил Леру? Зачем? Какой смысл? Куда ее увел психиатр Лев? В «Приют доброй Клары»? Он смог вылечить Валерию от агорафобии? Однако очень странный врач! Берет копейки, безвозмездно раздает дорогие таблетки! Но со мной встретиться не пожелал! Назначил свидание и не явился! Куда подевалась Антонина Антонюк? Почему ее коляска оказалась в приюте? Правда ли, что ее подарил незнакомый мне олигарх? Что-то тут не так. И где моя машина?

Я потрясла головой и лишь тогда додумалась нажать на брелок сигнализации. Ярко-желтая малолитражка коротко взвизгнула и мигнула фарами. Я поспешила к малютке и налетела на внезапно выпорхнувшую из-за иномарок девушку в огненно-красном платье.

— Здравствуй, — мяукающим голосом произнесла она, — что, хотела убежать? Хозяйка ждет тебя! Но есть шанс стать свободной. Хочешь узнать как?

— Здравствуй, Ари, — улыбнулась я. — Не надейся еще раз повесить на мою одежду «жучок». Передай Бурдюку, что он идиот! А тебе советую перестать пользоваться его услугами. Пока ты выглядишь привлекательно, но лет через «дцать» превратишься в ходячий ужас. Включи вечером телик, полюбуйся кое на кого из наших кинозвезд и сделай выводы.

Ари примолкла, но потом решила продолжить спектакль:

— Хозяйка сейчас разозлится!

— Некогда мне глупостями заниматься, — вздохнула я, поглядывая на желтую букашку.

Ну как Бурдюк узнал, на какой машине я передвигаюсь? Борис пригнал тачку только утром.

Ари юркнула в толпу. Я хотела распахнуть дверь малолитражки, но услышала приятный мужской голос:

— Девушка, вы уронили кошелек.

Я машинально посмотрела под ноги, ничего не увидела, подняла взор и попятилась. Перед моим лицом тряслась красная тряпка, такая огненно-пунцовая, что в виске сразу закололо, а из желудка начала подниматься тошнота. Глаза зажмурились сами собой.

— Вам плохо? — спросил заботливый и знакомый баритон. Мой нос ощутил невероятно въедливый запах духов «Миртель».

— М-м-м, — простонала я, пытаясь справиться с дурнотой, которая стала совсем невыносимой.

— Бедняжечка, минуточку, вот, держите.

В руки ткнулась прохладная бутылка.

— Выпейте, — настаивал мужчина, — это сразу поможет. Вам станет хорошо, тепло, уйдет страх, страх, страх…

Я попыталась поднять веки, но их словно намазали клеем.

— Попробуйте, Дашенька, — шептал баритон, — ну же, вот так, хлебните.

Моя рука помимо воли стала подниматься, горлышко коснулось подбородка, а голос все продолжал:

— Еще чуть-чуть, и вы сможете отпить… ну… ну… ну…

Бутылку неожиданно вырвали из моей ладони, вкрадчивый баритон замолчал, его сменил крик Дегтярева:

— Вали его…, парни!

Я вздрогнула. Откуда здесь Александр Михайлович? Полковник никогда не матерится, во всяком случае при мне, хотя нет, пару раз было, очень давно, когда Аркадий…

Меня потрясли за плечи.

— Ты как?

Я неожиданно легко открыла глаза и увидела полковника и Леню Ковалева. На земле, лицом в асфальт, лежал мужчина в джинсах и красной, словно свежая кровь, рубашке. Возле него валялся кусок ткани тоже огненного цвета. На спине незнакомца сидел парень в камуфляже, чуть поодаль переминался с ноги на ногу Юра Титов. Новичку доверили очень важную миссию — он держал в руке сигареты, которые курит Леня, бумажник Дегтярева и два мобильных. Полковник и его заместитель использовали Титова вместо авоськи.

— Жива? — спросил Леня.

Я кивнула.

— Да! А как вы сюда попали?

— Приехали вон на той большой машинке, — сказал Ленька. — Сели на заднее сиденье, впереди сержантик за рулем, чуть подальше автомобильчик с парнишками, которые хорошо дерутся. Мы с Александром Михайловичем, типа, стареем, раньше сами могли, кому хотели, морду отполировать, теперь бережемся, таскаем с собой мальчишек-костоломов. О-хо-хо! Ноют косточки к дождю.

— Хорош паясничать, — остановил Леню полковник, потом повернулся ко мне: — Узнаешь?

— Мужчину на асфальте? — на всякий случай уточнила я.

Ковалев засмеялся, а Александр Михайлович неожиданно рассердился:

— Ну не меня же!

— Прости, но он лежит лицом вниз, — смиренно ответила я.

— Подними! — коротко приказал Ленька.

Парень в камуфляже схватил задержанного за плечи и рывком поставил на ноги. Очевидно, омоновец обладал силой медведя, маневр он проделал безо всяких усилий.

— Богатырь! — воскликнул Ковалев. — Вона у нас какие кадры. А все почему? Потому что хорошо питается! Учись, Юрка! Сто раз тебе втолковывал, бери в столовке по два вторых.

— Уймись, — гаркнул Александр Михайлович. — Ну, Дарья, кто это? Говори!

— Патрик! — обомлела я.

Полковник и Ковалев переглянулись, Титов уронил бумажник Дегтярева, испугался, подобрал его, потерял сигареты Лени и один сотовый. Но мне было не до косорукого Юры.

— Патрик, — повторила я, — он меня специально до мигрени довел! Он узнал, что мне от красного цвета плохо. Вышел один раз к завтраку вот в этой самой рубашке, так меня сразу мигрень схватила! И я сорвалась! Закричала на психолога, не помню что, вроде: «Не приближайтесь, мне от красного бывает плохо». Патрик отступил. Я хотела уйти в спальню, и тут появился Костя! В жилетке цвета пожара! Я чуть не скончалась от боли в висках! Фу-у! Еле до комнаты добралась. А сейчас психолог передо мной затряс этой тряпкой, да еще облитой духами! Я сегодня попросила его выбросить из машины освежитель воздуха, пояснив, что от аромата «Миртеля» теряю ориентацию в пространстве. В прямом смысле слова, он сшибает меня с ног. Но зачем Патрику меня мучить? Ой!

— Что? — спокойно поинтересовался Ковалев.

— Ари, — протянула я, — Марина Николашкина. Она по приказу Бурдюка пугала меня, была одета в красное платье. Но я никогда не говорила хирургу про свои непростые отношения с этим цветом. Не было повода, Бурдюк носит костюмы исключительно бежево-песочных тонов. И про духи мы не беседовали.

— Будем обсуждать гардероб поганца? — насупился Александр Михайлович. — Займемся его парфюмерными пристрастиями?

Я вздрогнула. Неужели Маня разболтала полковнику, что случилось у меня с хирургом? Нет, она надежнее сейфа, дочь не из тех, кто выдает друзей. Вот только слово «поганец» свидетельствует о том, что Дегтярев разозлен на Бурдюка.

— Почему ты ойкнула? — не отставал Леня.

— Откуда Бурдюк узнал про красный цвет? — прошептала я.

Леня посмотрела на Патрика.

— Ты ответишь?

— Не знаю никакого Бурдюка, — промямлил еле живой психолог.

Дегтярев кивнул.

— Странно, но я тебе верю.

В руках Титова зазвонил сотовый, Юра протянул трубку полковнику, тот приложил ее к уху и стал издавать междометия.

— Ага, угу, ого! Ага! Ага! Ага!

Когда Александр Михайлович вернул мобильный Титову, тот спросил:

— Заклятые друзья нервничают?

— Недовольны, — ухмыльнулся полковник.

— Придется им с этим жить, — заржал Леня.

— Вы о чем? — полюбопытствовала я. — Что происходит?

Ленька обнял меня за плечи.

— Поехали, кисонька, попьешь чаек-кофеек, поболтаем о вечном, решим вопросы «кто виноват» и «что делать?». Вон там симпопулечка-машиночка! Ее ДПС везде пропускает, можно две двойные пересечь, хочешь с ветерком и свистом по резервной полосе, а?

Я вывернулась из рук Ковалева.

— Я за рулем!

— Ути-пути, — заверещал Леня, у которого, похоже, сегодня было расчудесное настроение. — Така мала и така революционна!

— Садись в наш автомобиль, — приказал Дегтярев. — Немедленно.

Я решила не спорить: если Александр Михайлович начинает беседовать с вами таким тоном, надо поджать хвост, опустить уши и молча семенить в указанном направлении. Авось тогда выплывете живой из цунами.

Глава 31

Если вы состоите в тесной многолетней дружбе с сотрудником МВД, будьте готовы к тому, что он в определенный момент вытрясет из вас всю правду. А уж если таких друзей у вас двое, сопротивляться и вовсе бесполезно.

Пока мы ползли по пробкам (несмотря на обещание Лени, водитель не стал нарушать правила), Дегтярев и Ковалев буквально клещами вытащили из меня всю историю. Мне пришлось рассказать, что случилось со мной начиная с того момента, как я явилась в полночь поздравить Бурдюка с днем рождения. Дегтярев исполнял роль злого следователя, а Ковалев изображал доброго, понимающего.

В конце концов мы добрались до места. Александр Михайлович, сердито бормоча под нос что-то вроде «Вечно из-за твоей глупости у нас кавардак с бардаком», пошел к лифту.

— Может, поедим? — предложил Леня.

Я кивнула, и мы направились в расположенное поблизости кафе, где провели больше двух часов в приятной беседе о пустяках.

Потом Лене позвонили, он глянул на дисплей и сказал:

— Пошли.

Ковалев ввел меня в просторный холл, мы двинулись к лестнице, и тут я увидела… Поповкина. Изумление зашкалило за все пределы, я воскликнула:

— Николай Ефимович!

Журналист не ответил, не обернулся, он смешался с людьми, которые входили в лифт, подъемник закрыл двери и стартовал вверх.

— Знакомого увидела? — удивился Ленька. — Кого?

Я отмахнулась.

— Обозналась. Иногда встречаются похожие люди, я подумала про одного корреспондента.

— Спаси нас бог от борзописцев, — поежился Ковалев. — Нам вообще-то на второй этаж. Пойдем пешком или подождем кабину?

— Ты устал? — ехидно спросила я. — Позови Титова, Юра на руках начальство отнесет. Хотя нет, он тебя уронит, а потом наступит!

— Не сыпь мне соль на рану, — поморщился Ленька. — Беда, а не парень. Хороший, честный, не жадный, но недотепа. Входи!

Он толкнул дверь, мы очутились в узком помещении, там около окна стояли Дегтярев и… Поповкин. Меньше всего я ожидала увидеть тут представителя телевидения, поэтому сначала икнула, а потом воскликнула:

— Николай Ефимович?! Какими судьбами? Пришли взять интервью у Александра Михайловича?

Поповкин закашлялся.

— Составьте протекцию, Дашенька. Не желает он со мной откровенничать!

— Погоди, Игорь Леонидович, — отмахнулся полковник.

Я вытаращила глаза.

— Игорь Леонидович? Это кто? Поповкина зовут Николай Ефимович, он тележурналист, делает скандальную, очень рейтинговую программу!

Дегтярев неожиданно улыбнулся.

— Отлично, я сам не прочь ее посмотреть. Правда, больше люблю концерты. По Первому каналу идет «Достояние Республики», оторваться не могу! Какие там песни! Моя молодость. Надеюсь, потом повтор покажут, я некоторые выпуски пропустил! Но сейчас у нас иное кино будет. Садитесь сюда, кое-чего я вам объясню.

Когда все устроились на жестких стульях, полковник продолжил:

— Люди встречаются разные, умные и глупые. Первые умеют проигрывать, вторые нет. Гражданин в соседнем помещении оказался из первой когорты, но он здорово испугался и сообразил: все, конец делам, надо спасать собственную шкуру. Если сейчас не признаться, другие члены группы пораскрывают рты и запоют. Кто первым начал, к тому судья и проявит снисхождение, да и в заключении разные условия бывают. Можно попасть для отбывания срока в спокойное место, а можно угодить в такое, где глаз не сомкнешь, будешь ждать нападения от соотрядников или охраны. А еще кое-где у зэков продуктовые посылки воруют. На общем фоне это кажется ерундой, но, если из еды только одна баланда, банка сгущенки кажется вкуснее всех лакомств мира.

Николай Ефимович почесал кончик носа.

— Прямо-таки сам он это сообразил? Никто не помог ему сориентироваться?

Александр Михайлович взял со стола карандаш.

— Человек не может сам разобраться в незнакомой обстановке, но ему можно растолковать ситуацию. И здесь опять народ делится на две категории. Большая не желает слушать добрые советы, вопит: «Козлы поганые, волки позорные, менты голимые», вторые на ус наматывают и демонстрируют желание сотрудничать. «Менты голимые» тоже люди, срабатывает простое правило: ты со мной по-хорошему, и я с тобой тоже, а если дерьмом швыряешься, то не удивляйся, коли в ответ кирпичом засандалят. У «волков позорных» в этих кабинетах масса возможностей.

Мне надоело слушать пустую болтовню, и я бесцеремонно перебила Дегтярева:

— Отлично. Патрик испугался, просчитал обстановку и сейчас рассказывает кое-что интересное. И о чем он говорит, а? Я имею право знать, потому что оказалась в эпицентре происходящего. Каким образом Бурдюк связан с психологом?

Александр Михайлович сделал широкий жест:

— Прошу, Игорь Леонидович, начинай!

Я заморгала и от неожиданности ляпнула:

— Вы не журналист!

Поповкин прижал руки к груди:

— Прости, обманул. Но сейчас исправлюсь! Слушай меня внимательно! Когда человек начинает охоту на большие деньги, поднимает бизнес, строит заводы, фабрики, у него в голове есть простая мысль, как у Буратино: вот заработаю капитал, и больше ничего не надо. И в момент, когда появляются первые миллионы, так и получается. Возникает ощущение полнейшей свободы. Хочу пойти в любой ресторан — и иду. Желаю иметь квартиру, дачу, дом, машину — и покупаю. Жене шубу, брильянты, ее бедным родственникам бабла в карман, детям — школа в Англии, слуг полны комнаты. Прямо сплошной Новый год, а не жизнь. Все радует. Но за первой эйфорической стадией наступает вторая. Дом полон, приобретать больше нечего. Десятый золотой мобильный телефон с алмазными кнопками не радует, двадцать пятая шуба из раритетного меха неинтересна, Париж, Лондон, Дели, всякие там Гоа, Маврикии и Карибы с Мальдивами изучены вдоль и поперек, в гараже сто иномарок, к чему еще одна? Ощущение счастья начинает катастрофически быстро таять. Становится понятно, что на пути к мешкам с платиновыми дублонами потеряны все друзья, а те, что остались, общаются с тобой исключительно из утилитарных соображений, им нужна звонкая монета, компаньоны по бизнесу сволочи, кругом одни обманщики. Да, ты залез на вершину из мешков с пиастрами, но наверху одиноко, холодно. И вообще, в коммуналке с двадцатью соседями, когда одной рукой качал коляску с младенцем, а другой заклеивал газетой дыры в оконной раме, ты был счастлив от ерунды, позволял себе раз в месяц бутылочку пива, отхлебывал из горлышка и понимал: вот это пивасик, вкуснее ничего не пробовал. А сейчас никаких радостей, все видел, все изведал. Начинается третья стадия: жизнь в абсолютном богатстве, но без ощущения восторга. Как опять стать счастливым? Вот ведь какая штука. Оказывается, дело не в деньгах! Не в них счастье, но, увы, понять простую истину можно, лишь заработав бабки.

Игорь Леонидович смахнул со стола невидимые крошки и продолжил:

— И здесь каждый ищет свой путь. Одни меняют жен, начинают пить. Другие пытаются сделать карьеру на другом поприще, лезут в политику или шоу-бизнес. Третьи продают успешное дело и с нуля начинают новое. Четвертые не готовы на радикальные шаги, их в принципе устраивает все, нужен лишь адреналин, и они устраивают в разгар дня гонки по МКАДу, прыгают с тарзанки, залезают в клетку со скорпионами, забавляются русской рулеткой, совершают затяжные прыжки с парашютом. Адреналин страшная штука, чем больше его впрыскивается в кровь, тем больше его потом надо.

Некоторое время тому назад к нам поступила информация. Среди любителей экстремальных забав появилась новая — охота на человека. Схема простая. Находится жертва, исчезновение которой никто не заметит. Либо это сирота, либо человек, от которого рады избавиться родные, либо полный одиночка. Маленькая деталь: бомжи не подходят. Объект должен быть нормальным гражданином, а не опустившимся маргиналом. И еще момент: жертву подбирает охотник. Ему показывают фото, рассказывают о «дичи», а он выбирает того, за кем ринется. В чем же тут фишка? Представьте, что у вас есть теща. Дико надоедливая провинциальная старуха, которая наезжает в Москву двенадцать раз в год и ненавидит зятя. Мерзкую бабу хочется убить, но любимая жена обожает мать, ради супруги приходится терпеть кикимору болотную, при одном взгляде на которую поднимается давление и начинается тахикардия. Долгий стресс может разрушить здоровье, охота надавать теще тумаков, закопать ее на семь метров под землю, но низзя! Ох низзя! И вдруг появляется человечек, который показывает фото бабки, один в один похожей на матушку жены, и говорит:

— Вася, без проблем, она твоя! Гоняй ведьму по всей Москве, доведи ее до паники, насладись ее страхом, ужасом, а потом полюбуйся, как Баба-яга либо с крыши сиганет, либо под поезд метро кинется.

И это вторая фишка. Сам ты никого не убиваешь, на спусковой крючок не нажимаешь, с края пропасти не толкаешь, леской не душишь, в ванной не топишь. Нет, ты просто сидишь в машине и пугаешь несчастную издалека, наблюдаешь за паникой своего врага, видишь, как он медленно сходит с ума от страха, теряет голову и в конце концов погибает. Ясное дело, чем дольше охота, тем сильнее кайф загонщика.

Третья фишка — безнаказанность. Жертвы подбираются такие, о которых никто не вспомнит. Их смерть выглядит естественной — инфаркт, инсульт. Никто никого не убивал.

Я вскочила на ноги.

— Валерия и Антонина! Назарова мешала своей свекрови, Анна Николаевна мечтала избавиться от вдовы сына, считала ее бездельницей. А Зое и Вите до зубного скрежета надоела девочка, которая после смерти бабушки погрузилась в глубочайшую депрессию.

Игорь кивнул.

— Верно. Они обе идеальные жертвы. Документов при женщинах после смерти не найдут, искать их не станут. Анна Николаевна Назарова и дядя с тетей Антонюк не засуетятся. Единственное, что может их вывести из равновесия, — это мысль о том, что докука вернется.

Невостребованные, неопознанные тела проведут в морге определенный законом срок и исчезнут с лица земли.

— Жертв они подбирали через газету! — снова закричала я. — Психолог Лев давал объявление, что-то вроде «Ваши проблемы — мои проблемы», отсеивал звонки, отбирал самые интересные и встречался с людьми. Вот почему психотерапевт брал с пациентов по сто рублей за визит. Он бы вообще работал с ними бесплатно, но это могло вызвать подозрения. Ясно, отчего он раздавал направо и налево дорогое лекарство! О! Я все поняла!

Игорь чуть наклонил голову.

— Что?

Я вскочила, потом села.

— У Валерии была сильнейшая агорафобия. Женщину следовало подлечить, в больном состоянии она не лучшая жертва. «Адапвенон» прекрасное лекарство, у него лишь одно противопоказание — непомерная цена. Но устроители охоты шли на расход, полагаю, они получали огромные барыши от своей деятельности. Смотрите: Валерия боится города, толпы, шума. Ее сначала приводят в порядок, привозят в «Приют доброй Клары», обещают работу, квартиру. Женщина почти счастлива, ее кормят, поят, одевают, о ней заботятся. Но потом начинается охота. Эксперт Михалыч, исследуя труп Валерии, сказал, что она умерла, «словно выключили свет», и высказал неофициальное мнение: женщину настигла смерть от сильного испуга. Вспомнил про синдром Лота. Действительно, в науке описаны случаи, когда человек, патологически боящийся грызунов, умирал, увидев у мусорных бачков крысу. Валерию чем-то пугали и… и…

— Ну-ну, продолжай, — милостиво кивнул полковник.

Я перевела дух.

— Может, на твой взгляд, я не очень умна, но память у меня замечательная. И я поняла, как развивались события. Рената предложила Валерии великолепный вариант, бесплатную квартиру. С хозяйкой жилья, некоей Ромальцевой, надо было встретиться около полудня. Утром Лера помчалась по указанному адресу, а я спустя несколько часов очутилась в библиотеке приюта, въехала туда тихо, не подумайте, что таилась, инвалидная коляска не издает шума. Совершенно случайно я стала свидетельницей разговора Ренаты и Софьи. В тот момент их диалог меня не удивил, женщины были озабочены судьбой своих постояльцев. Мне показалось, что они подыскивают им жилье, работу, но сейчас сообразила, речь шла о планах новой охоты! А те имена, что они еще упоминали, ну вроде того Кирилла, который «позаботился о Нине Алексеевне, потому что она вылитая его теща», на самом деле — охотник и жертва, а не добрый самаритянин и та, кому он бескорыстно помог! Потом Ренате кто-то позвонил, и она расстроенным голосом сообщила Софье: «Это Вениамин. Все. Он очень недоволен». Хозяйка приюта тоже огорчилась, я не поняла в тот момент, о чем идет речь, но теперь до меня дошло. Ренате сообщили о смерти Валерии. Назарова скончалась слишком быстро, не доставила заказчику подлинного наслаждения. Наверное, Леру сильно напугали.

Кончина Валерии могла остаться незамеченной. Рената рассказала всем сказочку о беспечной женщине, которая, бросив в приюте дочь-инвалида, усвистела с любовником. Но тут в дело случайно вмешалась я. Мне захотелось отблагодарить Софью с Эдуардом, и я поехала за стиральной машиной. И в какой же магазин я направилась? В тот, который посоветовала Лера, мы с ней на короткое время оказались вдвоем и завели ничего не значащую беседу, перебросились парой слов. Я сказала:

— Хочу купить автоматическую прачку, надо найти такую, которая будет без проблем работать. В Париже у нас стоит агрегат фирмы «Кок», за пять лет ни одного сбоя, но, похоже, эта фирма не присутствует на российском рынке.

А Лера вдруг сказала:

— «Кок»! Очень смешное название! Я видела электроприборы в магазине на улице Карелина. Вы туда поезжайте, в этом центре… да ладно, не важно.

Очевидно, у Валерии с магазином было что-то связано, раз она про него вспомнила, и ее туда привели для охоты! Знай устроители сафари о нашей беседе, никогда бы не рискнули загонять жертву в этом центре. Но мы с Лерой говорили наедине.

Александр Михайлович нажал на небольшую коробочку на стене.

— Леня, спроси у него про магазин, куда пришла Назарова.

Ковалев, уже успевший пройти в соседнюю комнату и хорошо видимый через прозрачное с нашей стороны стекло, кивнул. Из динамика раздался его голос:

— Почему Назарова оказалась в магазине на Карелина?

Психолог сгорбился.

— В процессе работы с клиентом передо мной ставились большие задачи. Первая. Привести пациента в адекватное состояние. В случае с Назаровой следовало победить агорафобию, помочь Лере научиться самостоятельно выходить из дома, ориентироваться в толпе.

— Понимаю, — кивнул Леня, — но при чем здесь электротовары?

— Вы меня не дослушали, — укорил Патрик следователя. — Вторая задача — нащупать страх клиента, понять, как им можно управлять. В доверительной беседе под воздействием «Адапвенона» человек раскрывается полностью. Валерия рассказала мне, что на следующий день после свадьбы ей стало совсем плохо, агорафобия усилилась, а Володя захотел поехать в магазин, купить жене в подарок посудомоечную машину. Лера попыталась объяснить супругу, что для нее непосильная задача выйти сейчас на улицу, лучше пару дней подождать. Кстати, она была права, многие больные интуитивно понимают, как лучше себя вести, чтобы облегчить свое состояние, но Володя счел поведение новобрачной капризом, супруги поскандалили, и Валерия подчинилась.

Дорогу Назарова перенесла относительно спокойно, она ехала в машине, которую вел муж, находилась в замкнутом пространстве, ощущала себя защищенной. Но потом им пришлось идти сквозь толпу. Лера хотела вцепиться в супруга, а тот отклонился, открыл какой-то агрегат, позвал продавца, начал с ним беседовать. Лера слушала разговор, ей делалось все хуже и хуже, вдруг Володя дернул жену за руку и воскликнул:

— Фирма «Кок» очень дорогая, на мой взгляд! Она хорошая, но нам не по карману! «Кок»…

И Лера лишилась чувств.

Я начал с ней работать и понял: если Назарову вновь привести в зал торгового центра, вернуть ее в ту давнюю ситуацию, она после проведенной терапии не упадет без сознания, но начнет сильно беспокоиться, будет легко управляема. Вам рассказывать дальше?

Глава 32

Леня кивнул, и Патрик зачастил:

— Когда Лера подошла к метро, ей позвонила Ари, представилась Ромальцевой и сказала: «Давайте встретимся в гипермаркете электротехники на улице Карелина. Если не хотите туда ехать, я не стану предлагать вам квартиру».

Валерия нуждалась в жилье. Она понимала: бесплатный вариант — это уникальный шанс, поэтому согласилась на все условия. Назарова без приключений добралась до торговой точки, там ее встретила Ари, заверила, что жилплощадь ждет Леру, незаметно прикрепила к ней аппаратуру и ушла. А я начал игру. На Леру охотился наш постоянный клиент Вениамин, он очень капризный, обожает повторять: «Кто платит, тот и босс».

Вениамину захотелось заставить Валерию делать глупости. Я предостерег заказчика:

— Хорошо, пусть Назарова начнет идиотничать, но не в магазине, она уже испытала стресс, сейчас ее надо уводить отсюда.

Но разве Вениамин послушает? Он выхватил у меня микрофон и стал сам управлять Лерой. Приказывал ей положить паспорт в стиралку, косметику в СВЧ-печку, веселился, как дурак. Полностью устранил меня. И что вышло? В конце концов клиенту надоело гонять Назарову по залу, он вывел ее на улицу, загнал в переулок, пугал, и Лера внезапно упала. Ее нервная система оказалась перегружена. Долго Вениамин не забавлялся. Он мне потом истерику закатил. Дескать, бабло заплатил, а где удовольствие? Пары часов не поразвлекался! Я ему ответил:

— Не следовало перегибать палку. Что за безумная идея с рассовыванием вещей по бытовым приборам? После смерти «дичи» мы забираем у нее сумку и все документы. Ты же не хочешь неприятностей? Нам надо вернуться в магазин и найти ее паспорт.

Ан нет, Вениамин стал истерить, потребовал ехать с ним домой и составить план новой охоты. Вот прямо сейчас вынь да положь ему новую дичь! Документы и прочая ерунда остались в торговом центре на Карелина. Кретин безмозглый! Но ослушаться его было опасно, у парня полно денег и связей. Я понадеялся, что никто особенно не забеспокоится, найдя в демонстрационных моделях мелочи, а паспорт консультанты просто выкинут. Ступил!

— Вы имеете специально оборудованную машину? — спросил Леня.

— Конечно, — подтвердил Патрик. — Неприметные «Жигули», снаружи помойка, под капотом мощный двигатель, в салоне суперсовременные компы, следящая аппаратура. Клиент видит все на мониторе и отлично слышит, ну прямо настоящая охота.

Моя челюсть медленно уехала в сторону. Полковник убрал звук и уставился на меня.

— Что тебя поразило?

Я с трудом проглотила тугой комок в горле.

— Я говорила с кассиршами в магазине. Влада и Мила рассказали, что Валерия была крайне напугана, ей казалось, свекровь наняла убийцу, который преследует ее. Бедная Назарова, я понимаю, каково ей пришлось. В ее ушах звучал голос, он требовал, пугал, кричал. У Валерии помутился рассудок, она начала подчиняться голосу, но одновременно искала помощи у сотрудников магазина. Думаю, она пыталась позвонить Патрику, но он блокировал свой мобильный. По возвращении в «Приют доброй Клары» я узнала о смерти Леры и сказала, что мне ее кончина кажется странной, отметив мелкие несостыковки. Если Лера была в районе одиннадцати тридцати в магазине, то как она могла очутиться через полчаса у Ромальцевой? За короткое время через всю Москву не проехать. Сказала и о других непонятных вещах. Совершенно дикая ситуация с певцом, который якобы звал Назарову в домработницы. Но я не заподозрила никого из владельцев приюта. И знаете, что случилось потом?

— Нет, — одновременно ответили Дегтярев и Игорь Леонидович.

Я невольно поежилась.

— Я вышла в сад прогулять собак. Ко мне присоединился Патрик, завел разговор о страхах, начал выпытывать, чего я боюсь. В процессе беседы меня охватило странное оцепенение, я словно засыпала наяву и отвечала на вопросы Патрика, не хотела с ним говорить, но продолжала. Думаю, он владеет гипнозом. Кстати, то же состояние у меня возникло сегодня, когда я стояла у машины и неожиданно ощутила в руках бутылку. Патрик опять вогнал меня в транс, еще пара минут, и я могла превратиться в послушную куклу, уже поднесла горлышко к губам, но тут примчались Дегтярев с Ковалевым. А что было в той бутылке?

— Ничего хорошего, — улизнул от прямого ответа Александр Михайлович, — и мы не прибежали, а вели тебя от приюта. Хотели взять кое-кого с поличным.

— И сорвать операцию, которую люди готовили долгое время, — неожиданно вскипел Игорь Леонидович. — Привыкли работать нахрапом! Шум, гром, стрельба, ОМОН! Сказано было, не лезьте! Ситуация под контролем! Ну возьмешь ты устроителей охоты, а клиенты? Вся фишка в них! Думаешь, Патрик их сдаст? Чушь. Да, он перепугался, поет сейчас соловьем, все тебе выложит! Но заказчиков он еще больше опасается! Их имен вы не услышите.

Александр Михайлович начал оправдываться:

— Вениамина он уже упомянул.

Игорь Леонидович поморщился.

— Ну и радуйся! Про остальных он промолчит. А мы с десяток уже вычислили. Позволь напомнить, что спешка хороша только при ловле блох.

Дегтярев треснул кулаком по столешнице.

— Мне что, следовало подождать, пока Дарью доведут до смерти? Ты зачем звонил? Справки наводил? Вопль поднял, орал: «Ты послал свою сотрудницу в приют, она нам всю операцию под прикрытием рушит». Я своего человека из-под удара выводил. А ну, вспомни ситуацию в Красноярске, когда ты из-за своего недоумка двух моих людей под пули подставил! Да, я за Дашей проследил и взял Патрика тепленьким. Скажи спасибо, что ты сейчас тут сидишь!

— Твою Дашу и самосвалом не переедешь, — огрызнулся «бывший маразматик». — Торнадо с мотором! И не похоже, что ее можно испугать.

Я вскочила.

— Секундочку. Игорь Леонидович — представитель спецслужб, которые затеяли операцию в «Приюте доброй Клары»? А Дегтярев использовал меня как подсадную утку, ловил Патрика на живца? Ну вы даете! Хотя… я отлично вас понимаю. Жаль, что никто из вас не поставил меня в известность о своих планах. Из меня мог получиться замечательный агент! Или детектив! Вы мне не доверяли. Ну ладно, Игорь Леонидович! Он меня впервые увидел, но ты!

Дегтярев засопел. Я посмотрела на него:

— Хорошо, проехали, я продолжу. Первый раз, когда я находилась в саду, планам психолога помешала Афина. Собака прилетела из зарослей, ткнулась в меня, и я словно проснулась. Кстати, Патрик совершил ошибку, он сказал про агорафобию, и мне стало понятно, чем страдала Лера. Но я ему во время того разговора ни словом не обмолвилась о том, что ярко-красный цвет может вызвать у меня мигрень. Об этом я заявила после того, как психолог появился в ярко-алой сорочке.

— Сейчас разберемся, — пообещал полковник и снова нажал на небольшую коробочку на стене.

— Леня, спроси его еще раз про красный цвет.

Ковалев даже не моргнул, но я услышала его голос:

— Что-то я не понял по поводу ситуации с Дарьей и одеждой. То нужна черная, то красная. Повторите, пожалуйста.

Патрик откашлялся.

— Я знал, чувствовал — пора завязывать. Заработали хороший кусок — остановитесь, не зарывайтесь, соберем чемоданы и отвалим к теплому морю, купим там недвижимость, разбежимся, чтобы больше никогда не встречаться. Но Ари сумасшедшая, а Гелен ей под стать. Я сначала думал, что девкам хочется заполучить капитал, набить мошну. А потом увидел: они социопатки, обе. Знаете, это очень странный момент, уникальный факт. Многочисленными исследованиями доказано, что социопаты не способны на положительные чувства. Любовь, взаимовыручка, жалость — это не их эмоции, но они великолепные актеры, гениальные. Станете общаться с социопатом, непременно попадете под его очарование, он чутко настраивается на чужую волну, нравится всем без исключения. Но если ей захочется, социопатическая личность преспокойно убьет того, кому нежно улыбалась, не ощутив ни малейшего раскаянья. Социопатам не свойственно дружить, но Ари и Гелен — лучшие подруги. Я надеюсь, что мне удастся написать диссертацию по этому феномену.

— Отлично, вы будете единственный, — кивнул Леня, — до сих пор никто не получал кандидатское звание, находясь в заключении. Вы первопроходец во всем. Давайте вернемся к Дарье и красному цвету!

Но Патрик словно не слышал Ковалева, он монотонно продолжал:

— Идея охоты принадлежит Гелен, у нее невероятная, болезненная фантазия. Ари обожает гонять жертву, она получает от вида чужих страданий искреннее наслаждение. Я всего лишь скромный консультант, который подсказывает, как правильно наладить общение с дичью, я работаю за деньги и в принципе не делаю ничего ужасного. Обычный сеанс психотерапии!

Леня скривился, но удержался от замечаний, а Патрик продолжил свою вдохновенную речь:

— Гелен и Ари убеждали меня, что их основная цель — накопить капитал. Вот соберут несколько миллионов евро и свалят из Москвы. Да только они давно эти суммы получили, а охоту продолжают. Вряд ли смогут остановиться. Для них не бабло главное — девушки кайфуют больше клиентов.

Леня кашлянул и заговорил:

— Насколько я понял, бизнес выглядит так. Подыскивается дичь, она обрабатывается психологически, поселяется в «Приюте доброй Клары», где воздействие на нее продолжается. Затем находится клиент, ему необходимо сначала от души поиздеваться и лишь потом убить человека, который символизирует его жену, тещу, падчерицу, начальника. Я прав? Вы психолог, составляющий сценарий охоты, Ари загонщик, Гелен мозговой центр, а какова роль Софьи, Эдуарда и Ренаты?

Патрик закатил глаза.

— Рена хочет денег, она всего-то провожает дичь к месту охоты. Иногда едет вместе с человеком, иногда тайком за ним присматривает. Но когда жертва на старте, Рена исчезает и начинается время Ари. А Соне и Эдику нужны деньги на благотворительность!

Последняя фраза прозвучала настолько нелепо, что Леня даже привстал.

— На что?

Психолог кивнул:

— Вы не ослышались! Софья происходит из семьи Мурмуль, ее предки тратили почти всю прибыль на «Приют доброй Клары». У Сони навязчивая идея не ударить в грязь лицом перед их памятью. Она действительно многим помогает, всех кормит, поит, устраивает. Но денег у Мурмуль мало, Эдуард безынициативен. Чтобы хоть как-то сохранить дело, завещанное поколениями Мурмуль, Софья из кожи выпрыгивала, искала спонсоров, но долгое время безуспешно.

«Приют доброй Клары» дышал на ладан, но тут появилась Ари и предложила Софье:

— Даю вам средства, использую убежище для своих целей, а вы укрываете тех, кого приведут к вам по моему указанию. Молчите, когда постоялец исчезнет, я даю деньги — и вы можете помогать сирым и убогим.

Софья с Эдиком согласились, и сейчас их предприятие процветает. В нем, например, пригрели старика Поповкина, он обуза, жертва болезни Альцгеймера, кому такой нужен?

Я сдержала возмущенный возглас. Отлично помню, как Софья в библиотеке спросила у Ренаты: «Может, Николай Ефимович кому-нибудь понравится?» Она хотела избавиться от безумного дедули. И вообще, мне следовало раньше понять суть подслушанных бесед и позднейшего рассказа Софьи о том, что случилось с Лерой. Ее история категорически не совпадала в деталях. Но я не заметила вовремя нестыковок.

— Или повар Вадим, — как ни в чем не бывало продолжал Патрик, — он недавно вышел из заключения, у него нет ни друзей, ни денег, ни жилья.

Я невольно кивнула в такт словам Патрика. Хорошо помню, как тихо вошла на кухню, а повар вздрогнул, обернулся и отрапортовал: «Я на работе». Меня удивила его реакция, но сейчас я знаю: у него сработал рефлекс зэка, который должен при виде охраны и воспитателей докладывать о том, чем занимается.

— Соня его пригрела, — говорил Патрик, — дала работу на кухне. Бескорыстно. Вадим проживет в приюте до тех пор, пока не ощутит в себе сил выйти в мир. Светлана! Она тоже обласкана и пользуется вниманием. Вспомним Настю. Ее на самом деле пристроили к лучшему сурдологу, девочке вшили имплант, она обретет слух.

— Еще один феномен для вашей диссертации, — протянул Леня, — этакий дуализм, с одного бока благодетели, с другого убийцы.

— Нет, нет, — заволновался Патрик. — Они никого не лишали жизни, Софье и Эдуарду требовались средства для функционирования приюта, они хотят помогать людям, но на благие дела нужны деньги, и немалые. Поверьте, Мурмуль ничего не оставляли себе, все вкладывалось в несчастных, например, в таких, как Настя.

— Здорово! — подпрыгнул Ковалев. — Убили Валерию, а ее дочке вернули слух.

— Ну конечно, — обрадовался Патрик, — вы правильно оценили ситуацию. Назарова никчемная мать, что она могла дать ребенку? А? Ее смерть девочке во благо. Насте найдут новую семью. Мы с Соней и Эдиком исполняем благородную миссию, а Ари и Гелен набивают карманы и потакают своим низменным желаниям мучить людей.

Я вздохнула. Патрик забыл, что пару минут назад рассказывал о своих планах купить себе домик у моря?

— Мы черное и белое, — пафосно вещал психолог, — думаете, мне приятно работать с психопатками? Но приют пропадет без денег. Возьмем Антонину! Какова судьба инвалида? Она печальна: умерла любящая бабушка, вместо нее появились отвратительные родственники. Они бы сдали девочку в дом престарелых, там содержатся и дети-колясочники. Антонюк впереди ждали мучения. Мы помогли Тоне спокойно завершить земной путь. Думаю, она бы обрадовалась, узнав, что полученные Соней за нее средства пошли на ремонт чердака.

— Очень хозяйственно, — процедил Леня. — Инвалидную коляску вы не выкинули, но это глупо! Кресло — улика!

Патрик улыбнулся.

— Нет, можно легко объяснить наличие коляски в приюте — ее передали нам в дар. Выбросить кресло жалко, больно оно дорогое, возможно, пригодится другому человеку. Приют не может себе позволить разбрасываться такими вещами. Правда, мы не знали, как им пользоваться, никто не владеет иностранными языками, но появилась Дарья, она успешно разобралась с коляской. Мы надеялись, что она перед уходом составит для нас инструкцию.

— Перед уходом? — уточнил Леня. — Васильеву не собирались превращать в дичь?

Психолог дернул шеей:

— Позвольте объяснить. Встреча Лены и Дарьи чистая случайность. Жена Эдуарда любит выпить, количество принятого алкоголя никак не отражается ни на ее внешности, ни на поведении. Я всегда удивляюсь, глядя, как Лена напивается виски. Вольет в себя пол-литра и выглядит трезвой. Но если вы, пусть даже и не нарочно, сбили человека, то непременно окажетесь в кабинете, где вас попросят пройти алкотест. И что бы он показал в случае Лены? Привалова испугалась и привезла Дарью в приют, где той с охотой оказали помощь, вызвали врача, наложили гипс, накормили, напоили, спать уложили. Никто не собирался посягать на жизнь гостьи. Когда она откровенно рассказала про своего жениха, Софья тут же предложила Дарье спокойно пересидеть время в приюте. Соня очень добрая, милосердная, ей всех жаль, поверьте, никаких коварных планов в отношении Дарьи мы не строили.

Я вздохнула: это похоже на правду. Лена перетрухнула, попросила меня молчать об обстоятельствах нашей встречи, а Софья не стала расспрашивать гостью, приняла ее с распростертыми объятиями. Лена утром притащила зарядку для телефона, никто не препятствовал моей поездке в город. Привалова была приветлива, но она допустила одну оплошность. Прикатила мне кресло и сказала: «Садись, это замечательная штука, умеет ходить по лестницам и еще массу всего. Жаль, мы инструкции не имеем, не понимаем, что оно говорит». Я тогда не обратила внимания на ее слова, обрадовалась, что Лаура чирикает на французском. Но сейчас возник вопрос. Само собой инвалидное кресло с места не сдвинется, ему надо отдать команду: «Шагай вверх!» Если в приюте нет тех, кто способен общаться с Лаурой, откуда Лена знает, что кресло умеет ходить по ступенькам? Ответ: она видела Тоню, которая поднималась по лестнице. Вот вам доказательство того, что девочка Антонюк жила в «Приюте доброй Клары». Жаль только, что оно косвенное.

— И когда же ваши планы в отношении Дарьи изменились? — вкрадчиво поинтересовался Леня.

Патрик поморщился.

— После упорных расспросов про Леру. Даша настаивала, что Назарову убили, нам стало понятно — гостья может наделать бед. Я пошел за ней в сад, завел беседу про ее страхи, и Дарья в конце концов заявила:

— Я боюсь черного цвета.

Но я опытный боевой конь, и понял, что она это сказала, пытаясь от меня отделаться. Решил свои догадки проверить и через какое-то время обронил фразу: «Не ходите в лес, там, вероятно, живет черный-черный человек». Если даму пугает черный цвет, она передернется от подобной шутки, но Дарья ответила: «И держит в руке торт, из которого высовывается рука и душит непослушных детей». И я сделал стойку: у подопечной страх красного цвета.

— С чего вам пришла в голову такая идея? — совершенно искренне удивился Леня.

— Элементарно, — с выражением превосходства заявил Патрик, — это азы психологии. Большинство людей зарывают свой ужас как можно глубже. Первый признак того, что человек чего-то опасается, — это нежелание вести разговор на больную тему. Боитесь смерти? Не будете подсмеиваться над анекдотами про покойников, не станете смотреть сериал «Все клиенты мертвы». Дарья, упоминая про торт, слегка изменила классическую трактовку страшилки. В оригинальном варианте на торте лежит КРАСНАЯ роза, неуч ее откусывает, из десерта выскакивает КРАСНАЯ рука и душит школьника. Дарья пропустила прилагательное «красная». Теперь вспомним ее слова про черный цвет и ноль реакции на мое заявление о черном человеке. Людям свойственно переворачивать страх. Боятся красного — скажут про черное. Я понял: цвет огня, пожарной машины — вот с чего нам надо начать.

Тест с моей рубашкой и жилеткой Константина дал положительный результат. Увы, у нас не было времени на разработку плана. Дарья собиралась в воскресенье покинуть приют. Пришлось торопиться, повезло еще, что она понравилась Вениамину, который не смог долго гонять Леру и с пеной у рта требовал новую дичь.

Ари, одетая в ярко-красный наряд, перехватила на улице Дарью, начала ее обработку, успела прикрепить аппаратуру. Вениамин был доволен, дичь напугалась, но не выдала слишком яркой реакции вроде обморока. Такая кандидатка должна долго продержаться. И тут, как назло, в Ари влетел ребенок на роликах. Она упала, а дичь заскочила в машину и уехала. Мы бросились вдогонку, очутились на рынке и потеряли связь. На Дарью напали местные подростки, сдернули куртку, выхватили пакет с покупками. Плевать на укроп, а вот на куртке висел передатчик. Ари от злости чуть не лопнула, но Вениамин был очень доволен. Я предложил:

— Вернусь в приют и прикреплю на ее шмотки новый «жучок».

Но Вениамин мне запретил:

— Нет. Она отличная дичь. Повторите ситуацию. Пусть ее еще раз Хозяйка в красном встретит. Не трогайте бабу в приюте, не спугните, она моя!

Я схватила Александра Михайловича за руку:

— Серая машина «Жигули» с антеннами, рука с дорогими часами, высунувшаяся из окна и бросившая продавщице деньги за испорченные конфеты. Значит, меня преследовал не Бурдюк?

Полковник крякнул.

— Пластический хирург — мерзавец, но ко всему произошедшему твой Ромео не имеет никакого отношения.

— Откуда ты знаешь? — прошептала я.

Александр Михайлович исподлобья глянул на Игоря Леонидовича.

— Может, потом поговорим.

— Нет, сейчас, — потребовала я.

Полковник засопел.

— Он мне звонил, просил тебя приструнить, а я… ну… конкретно ему заявил: «Ты, нехороший человек, не лезь к Дарье, нехороший человек, иначе я тебе, нехорошему человеку, совсем нехорошо сделаю. Есть у меня, нехороший человек, возможности, которые тебе, нехорошему человеку, даже не снились. Захочешь жениться и не найдешь чем, усек, нехороший человек? Не зли меня! Иначе получишь ведро редьки, и не в рот, нехороший человек, ведро редьки и ни капли растительного масла. Без ароматного, деревенского подсолнечного масла я тебе, нехороший человек…»

— Масло! — закричала я. — Вот чем пахло от Кости!

Глава 33

Игорь Леонидович не смог скрыть недоумения, а полковник осторожно спросил:

— Ты проголодалась?

Я помотала головой.

— Масло! Растительное, нерафинированное, которое продается на рынках! Оно очень вкусное.

Игорь Леонидович посмотрел на Дегтярева. Александр Михайлович сказал:

— Не нервничай. Конечно, такое масло можно в картошку налить или в винегрет, но оно не всем нравится, потому что…

— Имеет характерный запах жареных семечек, — неожиданно закончил Игорь, — терпеть его не могу.

— На вкус и цвет товарищей нет, — обиделся полковник.

— Все правильно, — сказала я, — деревенскому маслу присущ особый запах. Именно его я почувствовала, находясь рядом с Костей.

Брови Игоря поползли вверх, а я объяснила:

— Вчера вечером я столкнулась в коридоре с Костей. Парень продемонстрировал свою зеленую рубашку, спросил, нравится ли мне она. У нас завязалась беседа, в ходе которой Костя бесхитростно рассказал, что ярко-красную жилетку ему вручил Патрик и он же велел ему постоянно ее носить. Далее беседа приняла совсем уж неожиданный оборот. Костя разоткровенничался про злую Таньку, Ари, назвал адрес, который мама заставила его затвердить наизусть. В самый разгар нашего разговора появился Патрик, немедленно отправил парня спать, сказав ему:

— Даша устала, и тебе пора в постель. Только не смей лезть на крышу!

Ну зачем Патрик вспомнил про крышу? Он же человек с дипломом психолога и отлично понимал, что провоцирует умственно отсталого юношу. Естественно, Костя отреагировал ожидаемым образом, он моментально спросил:

— Мне можно на крышу?

Патрик строго-настрого запретил Константину даже думать про это. Так иногда поступают глупые учителя или не особенно умные родители, говоря детям: «Не смей рвать цветы, не подходи к цветам, не прикасайся к цветам, не смотри на цветы». Результат, как правило, прямо противоположен ожидаемому. Выслушав нотацию, ребенок прямым ходом идет к клумбе и выдергивает растения. Костя поступил точно так же, после общения с Патриком он поспешил к люку, который ведет на чердак. А психолог в подробностях рассказал мне о привычке Кости любоваться на звезды. И что случилось? Бедный парень свалился с лестницы. Следует отметить, что она крайне неудобна и даже, на мой взгляд, опасна.

Я очутилась первой около несчастного и ощутила странный запах, очень знакомый, вот только никак не могла сообразить какой. Но сейчас, после слов Дегтярева, поняла: это был аромат деревенского подсолнечного масла. Кстати, появившаяся потом Лена тоже упала, причем как раз там, где лежал Костя, и сразу встать не смогла, — опиралась руками о пол, а ладони скользили. Лена была навеселе, и я решила, что ее не держат ноги, но легкое недоумение осталось. И вот сейчас я осознала, что же произошло.

Патрик услышал, как Костя болтает про жилетку и, что намного опаснее, называет свой адрес и имя Ари. Психолог уже понял, что незваная гостья по имени Даша — человек излишне активный, и испугался. Я и так начала глубоко копать историю Леры, не хватало только отправить меня по следу Марины. И Патрик решил действовать. Он подталкивает Костю к чердаку, а мне поет песню, которая должна меня убедить, что умственно отсталый парень — любитель шляться по крыше. Патрик ждет, пока Костя поднимется на чердак, потом смазывает ступени опасной лестницы маслом и добивается ожидаемого эффекта. Спускаясь, Константин падает. Чтобы он наверняка погиб, добрый дядя Патрик ставит в том месте, куда, по его расчетам, рухнет юноша, скульптуру из торчащих вверх железных прутьев.

Но впопыхах Патрик совершает несколько ошибок. Первая из них — деревенское масло: оно обладает специфическим запахом. Когда Костя падает на пол, подошвы его ботинок и ладони рук испачкались, мелкие капельки попали на паркет, поэтому Лена шлепается и не может сразу подняться. Поскольку любовь Приваловой к выпивке всем хорошо известна, то никакого удивления ее падение не вызывает. Хотя! У Лены есть редкое качество: влив в себя даже бутылку виски, она внешне кажется трезвой, ее речь не теряет четкости, а походка уверенности. Мне следовало насторожиться, почему Лена шлепнулась? Глядишь, я и сообразила бы про масло! Патрик хотел убить Костю.

Я посмотрела на Дегтярева.

— Если эксперт внимательно изучит ступеньки, он обнаружит на них следы растительного масла. Психолог совершил ошибку, велев умственно отсталому юноше пугать слишком активную гостью. Но сделанного не воротишь. Как только Патрик понял, что натворил, Константину был подписан смертный приговор. Думаю, психолог действовал на свой страх и риск, не посоветовался с подельниками. Ари — сестра Кости, похоже, она хорошо к нему относится. Марина забрала брата из интерната, куда его отправила мачеха Татьяна, поместила в «Приют доброй Клары», где за инвалидом присматривали и не обижали. Сама Марина никогда не заглядывала к Мурмуль, Костя скучал по сестре. Но, полагаю, Ари никогда не разрешила бы убить брата, Патрик собирался представить все девушке как несчастный случай.

— Вероятно, — пробормотал Дегтярев.

— А когда стало понятно, что я не собираюсь отступать, меня тоже решили убрать, — вздохнула я. — Выясни у этих людей, какую кончину они заготовили для меня? Что было в бутылочке?

— Лекарство, которое сильно замедляет быстроту реакции человека, мощный транквилизатор, — неожиданно пояснил Игорь Леонидович. — В принципе, это неплохой выбор. Ты бы выхлебала дозу и села за руль. Учитывая твой рост и вес, лекарство могло подействовать невероятно быстро. Минут через пять-семь на дороге произошла бы катастрофа, в твоей сумке обнаружили бы полупустую упаковку седативного препарата. Ну и что можно подумать? Дарья Васильева, очень расстроенная разрывом с женихом, стала глотать пилюли и не рассчитала дозу.

Я поежилась и перебила Игоря Леонидовича:

— Знаю теперь, почему не пришел Лев! На самом деле психолога зовут Патрик. Думаю, он явился на свидание, увидал издали меня, двух собак, сразу понял, кто искал с ним встречи, вскочил в поезд и умчался прочь.

Александр Михайлович кивнул:

— Похоже, ты права. Странно, однако, устроен твой мозг! Иногда он замечательно работает, а порой подсказывает тебе удивительные глупости! Ну почему ты поселилась в «Приюте доброй Клары», а не приехала ко мне? Решила целую неделю скрываться, поменяла телефон, машину. Тебе не пришло в голову, что я могу забеспокоиться?

— Нет, — честно ответила я. — Машку с Оксаной я предупредила, а о тебе и не подумала.

Александр Михайлович надулся.

— Приятно это слышать.

— Извини, — сказала я, — ни одной женщине не хочется рассказывать о том, что жених изменил ей за несколько дней до официальной помолвки. Я не исключение. Да, кстати! Остался один неясный момент!

— Какой же? — пробурчал Дегтярев.

Я облокотилась о стол.

— Софья и Эдуард были, так сказать, помощниками Ари и Гелен. Марина Николашкина, сестра Константина, — социопат и убийца, которой очень нравится мучить людей. Мурмуль получали деньги и могли заниматься благотворительностью. На мой взгляд, они избрали странный путь для милосердия, потакали убийцам, но не о том речь. Роли Патрика, Эдуарда, Ари и Ренаты ясны, а где Гелен?

— Она мозг всего, — ответил Игорь Леонидович, — абсолютно беспощадная, жестокая, умная. Это Гелен придумала охоту на людей, остальные были у нее в подручных.

— Вы не поняли, — перебила я, — где она сейчас?

Дегтярев снова нажал на коробочку.

— Леня, выясни, куда подевалась Гелен?

— Теперь мне бы хотелось побеседовать о Гелен, — моментально сказал Ковалев. — Где она?

Патрик втянул голову в плечи.

— Понятия не имею.

— Так не пойдет, — мягко улыбнулся Леонид. — Мы же договорились. Я ходатайствую о снисхождении к вам лишь в случае полнейшей откровенности.

Патрик сгорбился.

— Я ничего от вас не утаил. Рассказал все до донышка. Только Гелен вам не взять, она хитрая. Я уже говорил, что они с Ари дружат. Очень им денег хотелось, у Николашкиных все средства уходили на лечение матери, Марине ничего не доставалось. А Гелен из семьи алкоголиков, им на хлеб не хватало. Она все планы строила, как разбогатеть, но ничего не получалось, пока Гелен не вышла замуж.

Леня поднял руку.

— Секундочку, а вы откуда так хорошо знаете все подробности?

Патрик замялся, потом решительно ответил:

— Я ничего не скрываю, поэтому отвечу абсолютно честно. Когда я учился в институте, на пятом курсе подрабатывал психологом в центре «Здоровая семья». Туда пришел Михаил Николашкин, он привел на прием Марину, ей тогда едва исполнилось шестнадцать. Отец жаловался на невыносимое поведение дочери, просил помощи.

Я навалилась грудью на стол и зашептала:

— Он не врет. Домоуправ Ангелина рассказывала, что Ари хотела отравить мачеху. Старшая сестра приказала Косте подсыпать Тане таблетки, той от них становилось плохо. Михаил, наверное, об этом узнал и кинулся к психологу. А еще Ангелина рассказала про походы Марины к пластическому хирургу. Девушке сначала убрали шрам на брови, потом поправили нос, увеличили губы. А я по глупости решила, что Ари обращалась к Бурдюку и пугает меня по приказу хирурга. Я выяснила много интересного, но неправильно это истолковала.

— Подожди, — остановил меня Игорь, — дай послушать мерзавца.

— Я взялся за работу, мы с Ари очень подружились, понимаете? Очень подружились! — говорил Патрик.

— Ага, — кивнул Леня, — но мне всегда казалось, что интимные отношения между доктором и пациенткой, кстати, несовершеннолетней, называются как угодно, допустим, совращением малолетних, но не дружбой.

Патрик махнул рукой.

— Вообще-то совращенной стороной был я, Марина в пятнадцать знала такие штуки, о которых я и не подозревал. Как вы выразились, интимные отношения длились всего пару месяцев, Ари не из тех, кто концентрируется на одном мужчине, удержать ее — это как зажать в кулаке воду: хоть до посинения стискивай пальцы, все равно утечет. Повторяю, мы просто подружились, мне удавалось успокоить Ари, снять ее агрессию, она ценила меня. Если бы не влияние Гелен, из Марины мог получиться почти нормальный человек.

— Великая и ужасная Гелен, — усмехнулся Леня.

— Зря ерничаете, — укорил Ковалева Патрик. — Гелен постоянно будировала Ари, но потом вышла замуж и вроде притихла. Я, глупец, обрадовался, а Гелен через пару месяцев заявилась и выложила свой план. Она продумала все до мелочей, мы лишь исполняли ее приказы. Хитрущая! Супруг и свекровь даже не подозревали, чем занимается Гелен. Мать мужа относилась к ней с плохо скрытым презрением. Представляю, как оторопеет дама, когда узнает правду. Вы задержали нас с Ари, а я уверен, что Марина предупредила лучшую подругу, наверняка у них было все предусмотрено на форс-мажорный случай. Гелен вам не найти.

— Прекратите называть ее кличку, скажите настоящие имя и фамилию, — отрубил Леня. — Если, конечно, Гелен существует и вы ее с Ари не выдумали, чтобы свалить основную вину на мифическую соучастницу.

Секунду Патрик сидел молча, а потом рассмеялся.

— Бог мой! Вы так ничего и не поняли! Гелен жена Эдуарда и невестка Софьи, по паспорту Елена Привалова.

Я подпрыгнула, а Ковалев переспросил:

— Пьянчужка Лена? Да ее никто всерьез не принимал!

Патрик вскинул подбородок.

— Ну да! Это было основным ее кайфом, прикидываться дурой, получать тычки от свекрови, делать вид, что побаивается мужа, который совсем не интересовался женой, и управлять ими. Елена не любила свое имя, они вместе с Мариной придумали себе клички. Марина — Ари. Елена — Гелена — Гелен. Проще некуда. Гелен могла в любое время уйти из приюта, но ей нравилось вертеть теми, кто ее презирал. Ну и, конечно, убежище — идеальное место для подготовки и временного содержания дичи. К сожалению, Гелен любит виски, правда, она не пьянеет, но именно ее страсть к алкоголю и привела в «Приют доброй Клары» Дарью. Гелен придумала охоту, и она же поселила в доме человека, который разрушил этот бизнес. Вам не найти ее, она хитрее ста обезьян.

— Посмотрим, — сказал Ковалев. — На каждую мартышку есть своя западня.

Я обрела способность говорить:

— То-то Лена беззвучно смеялась под столом. Я случайно увидела ее лицо, когда наклонилась за упавшей то ли вилкой, то ли ложкой. В ее глазах было выражение откровенного злорадства! Непутевая пьяница на самом деле, как Карабас-Барабас, использовала послушных марионеток!

Эпилог

Когда я вышла на улицу, на Москву окончательно опустилась ночь. Сделав несколько шагов, я удивилась: где же моя машина? У бордюра стоял лишь один большой черный джип, никаких малолитражек не было и в помине. Неужели «букашку» украли? И как мне теперь добираться до дома? Черт побери! Я же приехала сюда вместе с Дегтяревым и Леней!

Внедорожник мигнул фарами.

— Хорош Александр Михайлович, — раздался голос Игоря. — Вытурил любимую женщину из кабинета, не подумал, что она без колес. Шагай, Дашенька, пешком до Ложкина.

Я обернулась и увидела бывшего маразматика, который с приветливой улыбкой приближался ко мне.

— Не очень-то Дегтярев внимателен, — продолжал он, — думает лишь о работе! Семья у него на последнем месте. Обидно, да?

Я смерила Игоря взглядом.

— У всех нормальных мужчин, как правило, служба на первом месте. Я не маленькая, возьму такси. И хочу еще раз сказать: мы не любовники. Сколько можно твердить об одном и том же? Нас с полковником связывают долгие годы дружбы, и она не треснет от того, что я сейчас поймаю такси. Усек?

Игорь продолжал улыбаться.

— Усек. Садись, довезу!

Я покосилась на джип.

— Спасибо за предложение, но…

— «Но» не принимается, — перебил собеседник, — наверное, Дегтяреву неизвестно о печальной статистике ночных аварий, а я в курсе. Москвичи-таксисты редкость, за рулем сидят гастарбайтеры, они стремятся заработать как можно больше, поэтому в сумерках летают на своих раздолбайках. Днем лихих парней сдерживают пробки и сотрудники ДПС, ночью гаишников меньше, дороги относительно свободны, шоферы частенько не справляются с управлением. Это раз. И два. Ты легко можешь стать жертвой сексуального насилия.

— Ну это навряд ли, — засмеялась я. — Мне не двадцать лет.

Игорь вскинул брови.

— Совсем не обязательно быть молодой, чтобы на тебя напал мужчина. Ты женщина, соответственно, находишься в группе риска.

Я с сарказмом спросила:

— Полагаешь, что пожилая дурнушка может прельстить секс-террориста?

Игорь почесал щеку.

— Ты меня неправильно поняла. Садись в джип.

— Лучше отправляйся к семье, — не согласилась я, — наверное, тебя родные заждались.

Собеседник открыл переднюю дверь внедорожника.

— А я, похоже, тебе понравился, раз ты пытаешься выяснить, сидят ли у меня дома жена и дети. Отвечу сразу. Я холост, вернее, разведен, наследников не имею, абсолютно свободен, рядом нет никого, даже собаки.

Я застыла на месте. В тот момент, когда Игорь сказал о моей попытке узнать про его семейное положение, мне хотелось рассмеяться, но после фразы о собаке я почувствовала себя негодяйкой. Бедный Рип! Он остался в «Приюте доброй Клары»!

Я бросилась к джипу со словами:

— Скорее, как можно быстрее отвези меня в приют.

— Не понял, — протянул Игорь. — Ты решила поселиться там навсегда?

— Щенок, — выдохнула я. — Он, наверное, думает, что его бросили.

— Хочешь взять себе Рипа? — удивился Игорь. — Но он беспородный.

Я пристегнула ремень безопасности.

— Я сама не княжеского рода. Происхождение пса меня мало волнует. Слышал фразу про ответственность за того, кого приручил? Если хочешь мне помочь, то отвези в приют. Надеюсь, Вадим догадался покормить Рипа. Слушай, а что будет с поваром и Светланой?

Игорь плавно отпустил педаль тормоза.

— К Вадиму претензий нет, он честно отбыл свой срок, имеет на руках справку об освобождении и ни в каких делах хозяев «Приюта доброй Клары» замешан не был, просто готовил еду. В отношении Вадима Софья и Эдуард проявили милосердие. Но у него нет квартиры, поэтому я не очень понимаю, куда его деть. Светлана тоже не участвовала в преступлении, появилась в приюте за неделю до тебя, является дочерью одной, мягко говоря, странной дамы. Мать родила ее в четырнадцать лет и долгие годы выдавала за свою младшую сестру. Светлана раздражала мамашу, поэтому та обращалась с ней очень жестоко, била, унижала, и к двадцати годам девушка перестала разговаривать. Света онемела, не вставала с кровати, а мамаша наконец-то собралась замуж, причем за весьма обеспеченного человека, которому «забыла» сказать о «младшей сестричке». Дальше рассказывать? Появился Патрик, который смог наладить со Светланой контакт и привез ее в приют.

Я вздохнула:

— Как думаешь, Гелен найдут?

Игорь повернул на проспект.

— Надеюсь, что да.

— А Настя? — не успокаивалась я. — Ее отправят в детдом? Игорь, она будет слышать?

— Лучше зови меня Гарик, — попросил спутник. — Насте сделали операцию. Некоторое время она проведет в сурдологическом центре, а потом ее возьмут приемные родители. Профессор Березов, тот, что вшивал девочке имплант, был тронут ее судьбой и рассказал о Насте своему другу, тоже известному доктору, который не имеет собственных детей. Назарову удочерят приятели Березова, они уже официально заявили о своем желании стать родителями сироты.

— Хоть одна хорошая новость, — сказала я. — Полагаю, что Анне Николаевне Назаровой ничего не будет.

— А что ей можно инкриминировать? — вздохнул Гарик. — Взрослая невестка ушла из дома, взяв собственную дочь. Валерия имела полное право распоряжаться собой и ребенком. Вот супругам Антонюк придется ответить на неприятные вопросы, и, полагаю, их привлекут к ответственности за смерть девочки-инвалида. Но, знаешь ли, это будет долгая песня.

— Очень надеюсь, что Патрик, Рената, Марина, Эдуард и Софья не один год проведут за решеткой, — зло сказала я, — и еще хочу, чтобы они назвали имена всех своих клиентов.

Игорь въехал в тоннель и слегка сбавил скорость.

— У некоторых людей длинные руки. Патрик выдал Вениамина, который охотился сначала на Леру, а потом на тебя. Но сомневаюсь, что он озвучит другие имена. Психолог оказался в непростом положении. Он надеется на снисхождение суда и поэтому поторопился сделать признание. Но при этом понимает, что охотники обладают большими деньгами и связями, они постараются его заткнуть. Во время следствия психолог находится в относительной безопасности, хотя убить человека в СИЗО не так уж и трудно. Но вот когда он уедет на зону, там его будет совсем легко достать. Не знаю, как поведут себя остальные фигуранты, будут ли выдавать своих клиентов или станут молчать. И, если уж совсем честно, я не очень рассчитываю на то, что «охотники» ответят по всей строгости закона. Они наймут лучших адвокатов, уедут за границу. Тебе сообщили, что Костя умер в реанимации?

Я опустила голову.

— Бедный парень. В его смерти повинен Патрик, это он намазал перекладины лестницы маслом.

Игорь притормозил.

— Ты это видела? Можешь засвидетельствовать: «Психолог в моем присутствии облил лестницу»?

Я растерялась.

— Нет. Но абсолютно уверена — это он.

Гарик нахмурился.

— Твоя абсолютная уверенность — не для суда. Это не доказательство и не улика. Нельзя обвинить человека на основании того, что кто-то в чем-то «абсолютно уверен».

— Значит, психолог не ответит за убийство? — возмутилась я.

Игорь улыбнулся.

— Не нервничай, все только начинается, улики обнаружатся и… слушай, что там за толпа?

Гарик притормозил. Внедорожник замер.

— Экий ты любопытный, — укорила я. — Ну стоят люди за чем-то в очереди.

Игорь открыл дверь.

— Ночью?

— Ну, да, — уже с сомнением ответила я.

Гарик указал на вывеску «Веселая корова».

— Здесь круглосуточный супермаркет. Давно ты видела народ, который записывается за майонезом и караулит машину с продуктами, чтобы продавцы не продали товар знакомым?

— Ну… все это было в начале девяностых, — ответила я и вылезла следом за Игорем.

Тот быстрым шагом приблизился к старушке, которая замыкала очередь.

— Простите, за чем давка?

Пенсионерка потрясла пустым бидоном:

— А за ихтиандровой водой.

— Чем? — поразился Гарик.

Бабулька оглядела нас и пояснила:

— Тута случилось чудо. В аквариуме из яйца вылупился Ихтиандр.

— Кто? — попятился Игорь, а у меня зародились нехорошие подозрения.

Старушка с укоризной покачала головой.

— Ты, мил человек, газеты читаешь? «Желтуху» покупаешь?

— Времени не хватает, — дипломатично ответил Игорь. — Все работаю.

— А зря! — визгливо вступила в разговор женщина, стоявшая перед бабкой. — Пресса всю правду напишет.

— Ну, с этим не поспоришь, — кивнул Игорь.

— Вот и не надо, — заявила тетка, — иначе мы ихтиандровой водой вылечимся, а ты больной помрешь.

— Слышь, сынок, — запела бабушка, — я тебе расскажу. Случилась в этом магазине история. Одна женщина хотела купить рыбу, выловили ей сачком карпа, а он оказался человек, в одежде, ботинках и даже с телефоном.

Я стиснула зубы. Так, понятно, откуда у этой истории растут ноги. Отлично помню, как инвалидная коляска Лаура катапультировала хулиганистого подростка Коляна, а тот угодил прямехонько в аквариум к форели, ракам и прочим обитателям рек, которыми торгует магазин.

— Карп сказал, — вещала бабулька: — «Я Ихтиандр, в благодарность за хорошее к себе отношение воду в аквариуме превращаю в энергетическую, она все болезни лечит». Пообещал и ушел. Та женщина водой-то умылась, и у нее с лица большое родимое пятно исчезло. Тогда продавщицы взяли и выпили по ложечке. И что бы ты думал! Одна ребеночка родила, а раньше десять лет от бесплодия лечилась, ничего не получалось, а у второй зубы выросли. Во! Теперь тут ихтиандровой водой торгуют, по ночам.

— А почему не днем? — только и смог спросить Игорь.

— Она окисляется на свету, — с видом знатока ответила визгливая тетка.

Я оглядела очередь. Теперь точно знаю, сколько в Москве, как бы помягче выразиться, не очень умных людей. Вот они, стоят с бидонами и трехлитровыми баллонами за «ихтиандровой водой». Где у них мозги? Ну как женщина может родить младенца, пригубив жидкости? Каким образом она миновала стадию девятимесячной беременности? Ладно, забудем про спешно проклюнувшиеся зубы и исчезнувшие родимые пятна. Но в аквариуме ограниченное количество воды, ее не хватит даже на треть этой очереди. Люди что, не понимают: им наливают самую обычную воду из-под крана? Может, объяснить им правду? Никакого Ихтиандра не было и в помине, а был хулиган Николай, который получил по заслугам и плавал в аквариуме среди пластиковых лебедей.

— Лебединое озеро Ихтиандра, — вырвалось у меня, — вот уж чушь!

— Гляди, гляди, — занервничала бабулька, — телевидение приехало!

Я обернулась. На другой стороне дороги запарковался микроавтобус, из него выскакивали люди с камерами.

Гарик потянул меня к джипу.

— Пошли, у меня нет ни малейшего желания попасть в объектив! Ай да «Желтуха». Ихтиандрова вода! Интересно, сколько журналистам заплатил владелец «Веселой коровы»?

Я вздохнула и рассказала Гарику историю про катапультирование Коляна. Когда мой спутник давился смехом, у меня в кармане вздрогнул мобильный. Я вынула сотовый и открыла пришедшую эсэмэску. «Извини. Вел себя как дурак. Давай останемся друзьями. Не хотел тебя обидеть, слетел с катушек. Отменил помолвку. Еще раз прости. Всегда твой Бурдюк!»

Я пожала плечами: похоже, Дегтярев дал номер моего нового мобильного хирургу, но Бурдюк не рискнул позвонить, решил обойтись сообщением. Я нажала на кнопку «ответить», нашла в меню смайлик с улыбкой и отправила его экс-жениху. Никогда не ругаюсь с теми, с кем когда-то состояла в близких отношениях. Худой мир лучше доброй ссоры. Бурдюк извинился, помолвки не будет, мы можем интеллигентно улыбаться друг другу.

— Это кто был? — неожиданно спросил Игорь.

— Да так, — отмахнулась я. — Ничего серьезного.

— Давай завтра поужинаем вместе? — внезапно предложил Гарик. — Если вы с полковником не пара, то ты мне не откажешь.

Я попыталась свести разговор к шутке:

— Боюсь, что не узнаю тебя, когда ты снимешь грим Николая Ефимовича.

Игорь въехал во двор приюта и остановил джип.

— Ничего, я к тебе сам подойду. В восемь вечера, кафе «Босс», договорились? Возражения не принимаются! Это деловое свидание.

— Деловое? — переспросила я, вылезая из машины. — Ну ладно, приду. А какие проблемы будем обсуждать?

— Есть интересная тема, — оживился Гарик, тоже выбираясь наружу, — тебе понравится, поверь, и…

Договорить мой спутник не успел. На порог вышел Вадим.

— Добрый вечер, — тихо сказал он. — Мне уже надо уходить, да? Вы приехали, чтобы нас со Светой выгнать?

— Глупости, — буркнул Игорь, — придет же такое в голову!

— Нам можно остаться? — встрепенулся повар.

Гарик отвернулся, а я достала из сумки блокнот, написала на нем несколько телефонных номеров и протянула Вадиму:

— Позвони завтра, после десяти утра. Моя подруга Вера Зябликова владеет сетью подмосковных гостиниц, ей нужны повара и горничные, служебная площадь предоставляется, оклад достойный.

— Она нас возьмет? — с недоверием спросил Вадим. — Бывшего зэка и Свету, которой лишний раз трудно рот раскрыть?

— Молчаливая горничная — украшение отеля, — пошутила я. — Считайте, что места ваши. И твоя справка об освобождении Зябликову не напугает.

— Точно? — продолжал сомневаться Вадим.

— Стопроцентно, — ответила я, но не рассказала повару про то, как Зябликова в середине девяностых моталась на зону с сумками, набитыми харчами. Саша, сын Веры, в недобрый час занялся бизнесом и угодил за решетку. Слава богу, теперь парень весьма успешный человек, владелец фирмы, а Вера старается помочь тем, кто, выйдя на свободу, решил жить честно. Вадима и Свету она непременно приголубит, предоставит им шанс начать новую жизнь, надеюсь, и повар, и Света им воспользуются.

— А где Рип? — спросил Игорь.

В ту же секунду щеночек с радостным визгом вылетел из дома и начал плясать вокруг меня ламбаду.

— Да он вырос, — удивился Гарик, — поднялся, как на дрожжах. Забираешь его?

Я погладила Рипа.

— Пошли, дорогой, думаю, тебе понравится в Ложкине.

Мы распрощались с Вадимом, я открыла дверь джипа, Рип бойко запрыгнул внутрь. Игорь сел за руль.

— Даша, — раздался тихий голос, — прощай!

Я обернулась. На пороге «Приюта доброй Клары» стояла Афина, на ее голове сидел Гектор.

— Прощай, — повторил ворон. — Прощай.

У меня сжалось сердце.

— А что будет с ними?

Гарик нахмурился.

— Понятия не имею. Что случается с собакой, когда ее хозяина отправляют за решетку? Ну, наверное, ее отправят в какой-нибудь питомник. А птица поселится в лесу.

Афина опустила голову и легла на землю. Гектор расправил крылья, сложил их и вдруг издал странный звук: то ли кашель, то ли плач.

Я схватилась за дверь джипа, лишь сейчас сообразив: Афина и Гектор ранее принадлежали жильцам приюта. Ну откуда на шее у собаки появился радиоошейник? Его купил не самый добрый человек. Он дрессировал Афину, причинял ей боль. Софья и Эдуард хорошо относятся к четвероногим, они их пригрели. Или Афина сама удрала от злого владельца, а Гектор вырвался из клетки? Правды я никогда не узнаю, да она мне и не нужна. Но как я могла не вспомнить замечательную фразу: мы в ответе за тех, кого приручили. А еще никогда нельзя забывать людей, которые тебе помогли! В этот момент я неожиданно для себя вспомнила про Ибрагима. Он сильно рисковал, показывая мне, где прикреплен «жучок». Завтра же поеду на рынок, зайду в шашлычную и просто сяду у окна. Ибрагим умный, он поймет, что я пришла сказать ему «спасибо».

— Ну, едем? — спросил Игорь.

Афина шумно задышала, Гектор нахохлился.

Я хлопнула в ладоши:

— Эй, приятели, чего приуныли? Афина, прыгай в джип. Гектор, тебе придется залететь в машину, покатишь в автомобиле в Ложкино.

— Ты хочешь взять их себе? — поразился Гарик. — Глупую лохматую уродину и ворону?

— Он ворон, — поправила я, — а у Афины душа добрая. Может, она и не самая сообразительная псина и не победит на конкурсе «Мисс собака земного шара», но мне она нравится.

Гектор клюнул Афину, та вскочила и, повизгивая, бросилась в салон. Ворон сел мне на плечо и тихо сказал:

— Дождь.

— Дождь, — подтвердила я, влезая в джип. — Осень в разгаре.

Игорь вырулил на шоссе, внедорожник стремительно понесся в Ложкино. Гектор остался сидеть около моей головы, Афина и Рип лежали на заднем сиденье.

— Ну и хлещет, — пробормотал Гарик, — дороги не видно, мерзкое время года.

Я молча смотрела в окно. Да уж, погода не радует. Но не следует ненавидеть сентябрь. Если у нас не будет слякотной, холодной осени, мы никогда не поймем, как прекрасен солнечный май.

 С этих двух фраз начинается книга Дарьи Донцовой «Крутые наследнички», в которой рассказывается история семьи Даши Васильевой. Издательство «Эксмо».
 История отношений Даши и Бурдюка рассказана в книге Дарьи Донцовой «Белый конь на принце», издательство «Эксмо».
  Маша — дочь Даши Васильевой.
 Название придумано автором, все совпадения случайны.
 Автор из этических соображений не указывает настоящее название реально существующего препарата.
 Ситуация описана в книге Дарьи Донцовой «Ночная жизнь моей свекрови», издательство «Эксмо».
 
 Механизм для компенсации притяжения Земли. Применяется в дорогих часах как признак элитарности, виден через специальное окошко в циферблате.
 О том, откуда у Дегтярева появился наследник, рассказано в книге Дарьи Донцовой «Ромео с большой дороги», издательство «Эксмо».
 Блефаропластика — коррекция век.