“Tiger by the Tail” 1954

Джеймс Хэдли Чейз

Вечер вне дома

Не всякого тигра узнаешь по хвосту!

Часть первая

Глава 1

Последний вагон поезда, увозившего Энн, скрылся в утреннем тумане, и Кен Холанд остро почувствовал свое одиночество. Он медленно пошел к выходу из вокзала, пытаясь убедить себя, что поступил правильно. Действительно, не каждый день его мать предлагала Энн погостить в Лондоне, нельзя было упускать такой возможности.

Энн сначала хотела отказаться: она и подумать не могла оставить Кен дома одного, но Кен сказал, что в конце концов, уборщица-мулатка приходит каждый день, и если она даже забудет приготовить обед, ничего страшного не случится – можно пообедать и в ресторане. Но Энн очень переживала, представляя, как ее несчастный муж останется один и будет тянуть лямку в банке, в то время как она развлекается и бездельничает в Лондоне.

– Пойми, дорогая, – убеждал Кен жену, – такой случай представляется один раз в жизни. Может быть, тебе уже никогда больше не придется съездить в Лондон. Кроме того, я не собираюсь скучать без тебя: увижусь со старыми друзьями, схожу в какое-нибудь ночное кафе, и вернусь домой, когда захочу. Может быть, даже напьюсь!

Энн слушала мужа со снисходительной улыбкой: она прекрасно знала своего Кена. Он будет чувствовать себя несчастным. Мало того, что он ни разу не опоздает, и станет возвращаться домой в установленный час, а потом, поработав в саду, устроится перед телевизором, мало этого! Обед его, конечно, ограничится банкой консервов!

И все же Кен уговорил ее уехать, и теперь, когда она согласилась, чувствовал себя одиноким и никому ненужным.

Сев за руль старенького “линкольна”, Кен вздохнул и отправился на службу. Он задавал себе вопрос: что же делать сегодня вечером? Поль Вильсон и Бен Вайли, в компании которых он развлекался до женитьбы, вряд ли обрадуются встрече. Он не видел Вильсона четыре года, с Вайли они иногда сталкивались на улице, но ни один не испытывал от этого радости. Они кивали друг другу, этого было достаточно. Кен понимал, что ни Поль, ни Бен не станут прыгать от радости, если он предложит им отправиться куда-нибудь вечером в его компании. И потом, какой смысл возобновлять знакомство, если после возвращения Энн его все равно придется прекратить.

В этот вечер по телевизору не было ничего интересного, но Кен решил, что лучше вернуться домой. К чему менять свои привычки под предлогом, что нет жены?

Паркер, который работал за соседним окошком, приветствовал Холанда многозначительной улыбкой.

– Вы снова холостяк? – спросил он, открывая ключом ящик своей конторки. – Чего бы я ни отдал, лишь бы только моя жена уехала куда-нибудь на недельку! Вот уже четырнадцать лет она сидит на моей шее, не слезая.

Кен кисло улыбнулся тяжеловесной шутке Паркера, который в свои сорок пять лет начал полнеть и лысеть, но при каждом возможном случае вспоминал свое бурное и веселое прошлое.

– Если хотите немного переменить обстановку, – продолжал Паркер, открывая окошечко своей кассы, – советую вам провести вечер в “Сигнале”. Я, к сожалению, там никогда не был, но говорят – это то, что надо. Хорошая еда, отличная выпивка и хорошенькие курочки на любой вкус. Они, конечно, любят доллары, но с женщиной, за которую приходится платить, не заскучаешь. И потом – перемена всегда полезна. Все мы, верные мужья, губим себя. Я бы сказал, что поменять иногда женщину, очень хорошо для здоровья.

– Меняйте, если хотите, – хмуро отозвался Кен, – меня вполне устраивает моя жена.

И тем не менее, этим утром Кен Холанд чувствовал себя как-то по-особенному. Женившись, Кен никогда не изменял Энн и, возвращаясь вечером домой, предвкушал прелести семейной жизни. Теперь же, при мысли, что вечером нужно будет идти в пустой дом, Кену становилось не по себе. А если, действительно, отправиться куда-нибудь после работы?

Кен, безусловно, мог напроситься в гости к кому-нибудь из сослуживцев, но что за удовольствие идти в семейный дом одному? В таких компаниях он предпочитал появляться с женой. И, кроме того, если быть уж совсем откровенным, ему хотелось в этот вечер совершенно переменить обстановку. Вспомнились слова Паркера… “Сигнал”… Он часто проходил мимо этой ночной коробки на Майн-стрит, сверкающей хромом и неоновой рекламой, с цветными фотографиями полуобнаженных женщин в витрине. Конечно, это место не подходило для развлечения женатого мужчины, респектабельного служащего банка… Запирая ящик своей конторки, Холанд твердо решил даже не думать о “Сигнале”. Никаких историй! У него масса дел. И главное – он любит Энн больше всего на свете, поэтому вернется домой и займется садом. Он вошел в служебную комнату, чтобы забрать шляпу, и наткнулся на Паркера, который мыл руки.

– Ну, вот и вы, – сказал он, беря полотенце. – Итак, что вы решили насчет вечера: кино, любовь, виски, или только любовь?

– Я останусь дома. Мне нужно подстричь лужайку. Паркер скорчил презрительную гримасу.

– Вот как! Значит, вы погрязли во всем этом больше меня. Подстричь лужайку, и это когда жены нет дома! На вашем месте, я знал бы, что делать. Нет, Холанд, серьезно, есть же у вас обязанности по отношению к самому себе. То что не видит глаз, не ранит сердце. Это, может быть, ваша последняя возможность, еще несколько лет, и вы состаритесь.

– Я вполне доволен жизнью! – сказал Кен. – А вот вы меня удивляете: до сих пор сохранили мальчишеские замашки.

– И очень этим доволен, – возразил Паркер. – Когда занятия с лужайкой я предпочту всему остальному, знайте – Паркер состарился и скоро отбросит копыта!

Не дослушав, Холанд направился к лестнице служебного хода. Шуточки Паркера начали надоедать ему, и в то же время, где-то в глубине мозга теплилась мысль, что может быть сослуживец и прав. Действительно, старость не за горами, и тогда даже, если очень захочется, незачем будет идти куда-то свободным вечером. Да, такой возможности больше не будет: пройдут годы, прежде чем Энн уедет снова… Но хочется ли мне в самом деле поразвлечься? Он заспешил к ресторану, где перекусывал обычно в перерыв.

Впереди по тротуару шла высокая блондинка в белом платье, и Холанд почувствовал вдруг, что не может оторвать взгляда от ее плавно покачивающихся бедер. Он быстро отвел глаза. Женившись на Энн, Холанд ни разу не позволил себе посмотреть на женщину ТАК.

– Что со мной творится? – подумал Кен. – Я становлюсь похожим на Паркера. – И он снова уставился на блондинку, отгоняя мысль, что ночь с ней могла бы оказаться волшебной. Паркер сказал – то, что не видит глаз, не ранит сердце. Конечно, люди не страдают от того, чего не знают. Это так. Энн никогда не узнает, если даже он и позволит себе какую-нибудь вольность. И какой женатый мужчина, оставшись один, не позволит себе маленькое развлечение? Почему он должен быть святее Папы Римского? Решение было принято: он пойдет сегодня вечером в “Сигнал” и выпьет там стакан вина. И, может быть, какая-нибудь блондинка, вроде той, что идет сейчас впереди, уделит ему немного времени.

Нечего раздумывать. Последняя приятная прогулка. Кажется, это называется лебединой песней, не так ли?

День тянулся медленно. Впервые в жизни работа казалась пресной и даже неприятной. Холанд ловил себя на том, что без конца посматривает на настенные часы. Теплый воздух, просачивающийся сквозь оконные щели, шум проезжающих машин и красные лица клиентов раздражали его.

– Идеальный вечер, чтобы подстригать лужайку, – иронически усмехаясь, заметил Паркер, когда служащий закрывал двери банка. – Вы будете потеть, как сыр.

Кен ничего не ответил и стал проверять свою кассу.

– Вы не хотите проявить инициативу, – продолжал сослуживец. – Можно без труда найти человека, который займется этой лужайкой в то время как вы пойдете развлечься.

– Оставим это, – сухо сказал Кен. – Вы даже не оригинальны.

Паркер вздохнул и покачал головой.

– Упустить такой случай. Эх, если бы я был на вашем месте!

Они молчали до тех пор, пока не проверили свою наличность, а потом Паркер не выдержал:

– Если вы на машине, то могли бы подвезти меня до дома.

Паркер жил недалеко, перспектива везти его совсем не улыбалась Холанду, но отказать он не смог.

– Согласен! – сказал он, убирая книги и запирая кассу. – Только не копайтесь, а то мне надоело здесь болтаться.

В машине Паркер, просматривая газеты, стал обсуждать последние новости. Кен почти не слушал его. По дороге домой обычная осторожность взяла верх над желаниями. Надо быть идиотом, чтобы не ночевать дома! Один неверный шаг, и он рискует счастьем свой супружеской жизни, а может быть и карьерой.

– Пожалуй, не стоит везти меня до самого дома, – неожиданно сказал Паркер. – Высадите меня где-нибудь в вашем районе, и я пройдусь пешком: мне необходимо размяться.

– Мне совсем не трудно довезти вас.

– Нет, хочу пройтись. Или вот что, давайте заедем к вам. Если это не слишком вас обременит, я бы выпил у вас немного виски. Оно мне было бы сейчас очень кстати, а дома мы спиртного не держим.

Кену хотелось сказать, что он тоже не держит спиртного, но он сдержался. В конце концов, почему бы и нет?

Движение становилось все оживленней. Холанд сбросил скорость и остановился возле красивого дома, который, впрочем, почти не отличался от своих собратьев на этой улице.

– О, да ваша лужайка действительно нуждается в уходе! – воскликнул Паркер, выходя из машины. – Поздравляю. Вам предстоят очень приятные минуты.

– Здесь совсем немного работы, – возразил Кен, идя по дорожке к дому. Он открыл дверь и пропустил Паркера в маленький вестибюль с затхлым воздухом. Холанд кинулся в гостиную и широко раскрыл все окна.

– Пфф! Они были закрыты весь день, не так ли? – спросил Паркер.

– Весь день, – подтвердил Кен, снимая пиджак и падая в кресло. – Наша уборщица приходит только по утрам.

Ему не хватало Энн, шума ее шагов, милой болтовни… Дом казался мертвым и пустым. Он наполнил виски два стакана и достал сигареты.

– Нужно спешить, – проговорил Паркер, – жена удивится, что я так запаздываю. Чуть что не по ней – начинаются вопросы.

– Да, не повезло вам, – улыбнулся Кен.

– Могло быть и хуже! А то, чего не видит глаз… По правде говоря, у меня есть одна крошка, о которой я никому не говорю. Это довольно сложно, но все же я умудряюсь ходить к ней раз в месяц, когда жена отправляется навестить свою мать.

Кен изумленно посмотрел на него.

– Как это?

– Да очень просто. Нас познакомил один мой приятель. Все это происходит очень быстро и почти без всякого риска: они сами заботятся, чтобы никто ничего не знал. – Он вынул бумажник и, достав визитную карточку, что-то нацарапал на ней.

– Вот телефон. Ее зовут Фей Карсон. Позвоните и скажите, что хотите повидаться с ней, она сразу же назначит вам свидание. Берет она, правда, дорого, но стоит того.

– Я этим не интересуюсь, – сухо сказал Кен.

– Кто знает? – пожал плечами Паркер. Он допил свой стакан и встал. – Я обещал рекомендовать ее моим знакомым и стараюсь выполнять обещание.

Кен швырнул карточку на пол.

– Сохраните ее, – посоветовал Паркер. – Никогда ничего нельзя знать заранее. Малышка потрясающая! Иначе я не стал бы рекомендовать ее. Клянусь, девушка замечательная во всех отношениях.

– Не сомневаюсь, – резко сказал Кен. – Но меня такие вещи не интересуют.

– Тем хуже для вас. До завтра. Спасибо за виски.

– Заберите это, – показал Кен на карточку, лежащую на полу у камина. – Я не хочу, чтобы она лежала здесь. Приберегите ее для другого случая.

– Ну что вы! Не нужно меня обижать. До свидания. Не провожайте, я знаю дорогу, – и Паркер, пройдя через вестибюль, исчез за дверью.

Кен поднял карточку и невольно прочел номер телефона: “Риверсайд 33344”. Он подумал немного, разорвал карточку и бросил в корзину, потом взял пиджак и, пройдя по коридору, вошел в спальню, которая показалась ему необыкновенно чистой и уютной. Кен бросил пиджак на постель и стал раздеваться. Сквозь полуопущенные шторы было видно, как косые лучи солнца заливают лужайку. Для садовых работ было рановато, и Кен решил принять душ.

Надев домашнюю рубашку с откидным воротничком и старые брюки, он почувствовал себя совсем хорошо, вернулся в гостиную и осмотрелся.

Было начало седьмого: до того часа, когда можно лечь в постель еще далеко, и Кен снова почувствовал себя бесконечно одиноким. Он подошел к столу, налил виски, потом включил радио и стал смотреть в стенку.

Итак, у Паркера есть подружка. Как странно. Холанд всегда считал его простофилей. По радио говорили о конференции по атомным бомбам, Кен щелкнул выключателем, подошел к окну и выглянул наружу. Действительно, нужно было подстричь лужайку или хотя бы прополоть клумбу с розами, она совсем заросла сорняками, но Холанд почувствовал, что у него нет ни малейшего желания заниматься этим.

Он спустился в сад. Воздух был жарким и тяжелым. Кажется, собиралась гроза, после нее будет свежей, вот тогда он и займется газоном. Лучше всего – завтра. Приняв такое решение, Кен успокоился. Он вернулся в гостиную, допил виски, налил еще и со стаканом в руке отправился на кухню, чтобы поинтересоваться содержимым холодильника.

Энн оставила ему холодного цыпленка, но его нужно было нарезать. На средней полке лежала ветчина, которой Кену совсем не хотелось. Он закрыл холодильник и заглянул в ящик с консервами, которые Энн покупала специально для мужа. Открыв банку с семгой, он намазал хлеб маслом и сел за кухонный стол. Кену не хотелось есть, но нужно же было как-то убить время! Через десять минут, закончив трапезу, он положил в мойку грязную посуду и вышел на площадку перед домом, чтобы покурить, с надеждой посматривая на пустынную улицу. Ему вдруг захотелось, чтобы там кто-нибудь появился. Впервые после женитьбы, Холанд остался дома один. Пожав плечами, он вернулся в гостиную и включил телевизор. На экране появилась девушка, она расхаживала по сцене в юбке с воланами. Холанд вспомнил блондинку, которую видел на улице, когда ходил в ресторан, и почувствовал, что его охватывает желание. Тогда он выключил телевизор и стал расхаживать по гостиной взад-вперед. Банальная фраза Паркера: “Чего не видит глаз, не ранит сердце” не шла из головы. Он еще раз посмотрел на часы. Скоро будет совсем темно. В бутылке оставалось на донышке, и Холанд решил допить виски. Не оставлять же такую малость? Проглоченная порция сделала свое дело – настроение Кена улучшилось. Он посмотрел в зеркало, висевшее на стене, и увидел перед собой высокого, красивого мужчину, в глазах которого горел озорной огонек. Холанд улыбнулся своему отражению и приветственно поднял руку:

– Я ухожу, – сказал он самому себе. – Могу же я просто пойти прогуляться. Это все же лучше, чем киснуть здесь.

Он отошел от зеркала и быстро направился в спальню. Там он надел чистую рубашку и подумал вдруг, что может быть лучше позвонить подружке Паркера, чем быть замеченным в “Сигнале”, но тут же одернул себя. Затевать такое было опасно. Он застегнул пуговицы и вернулся в гостиную.

– А какой у нее телефон? – Он закрыл глаза, чтобы сосредоточиться, и понял, что выпил больше, чем следовало.

– Кажется, “Риверсайд 33344”… Все зависит от того, какой у нее голос, – подумал Холанд. – Если противный – я сразу же брошу трубку, а если она вообще не ответит – займусь своей лужайкой.

Он набрал номер, прижал трубку к уху и с бьющимся сердцем стал слушать гудки.

– Ее нет дома, – подумал он через несколько секунд, испытывая облегчение и разочарование одновременно. Собираясь повесить трубку, он вдруг услышал щелчок, и на том конце провода сказали:

– Алло?

– Я говорю с мисс Карсон?

– Да. Кто у телефона?

Ее веселый, слегка вибрирующий голос понравился Холанду.

– Вы меня не знаете. Один из моих друзей… – он остановился, смутившись.

– А, хорошо! – засмеялась она. – Ну, не стесняйтесь. Вы хотите прийти ко мне?

– Мне бы хотелось, но может быть вы заняты?

– Нет, нет. Когда вы хотите прийти?

– Я не знаю, где вы живете. Девушка снова засмеялась.

– Лессингтон-авеню, 25. Знаете, где это?

– Недалеко от Грандбург-стрит, так?

– Вот, вот. Я живу на самом верху. Выше только небо. У вас есть машина?

– Да.

– Не ставьте ее перед дверью. В конце улицы есть стоянка.

Лессингтон-авеню находилась на другом конце города. Ему понадобится около двадцати минут, чтобы доехать туда. Часы на стене показывали восемь.

– Буду у вас в десять часов.

– Хорошо, жду. Парадная дверь будет открыта. Вам останется лишь подняться.

– Договорились!

– Итак, в девять. До встречи!

Холанд повесил трубку, достал носовой платок и вытер вспотевшее лицо. Интересно, какая она: блондинка? Высокая или не очень? Голос очень молодой. Паркер сказал, что она потрясающая. Может быть, красавица, раз так сказал Паркер?

Кен надел пиджак и несколько раз прошелся по комнатам.

– Я ведь могу просто поехать и посмотреть. Если она мне не понравится, я даже не буду входить, – решил он.

Взяв бумажник, он проверил его содержимое, заметил, что руки немного дрожат, и усмехнулся. Проходя мимо фотографии Энн, стоящей на каминной полке, Кен постарался не смотреть на нее.

Глава 2

В большом парке обслуживания на Лессингтон-авеню было лишь четыре машины.

Старик– сторож в белой блузе вышел из служебного помещения и сделал Холанду знак поставить машину позади старого “бьюика”. Кен вышел из машины, и сторож спросил у него:

– Вы надолго, мистер?

– Не знаю. Это зависит от людей, с которыми я собираюсь встретиться. А разве здесь нельзя оставить машину надолго?

– О! Хоть на целую ночь, если хотите. Все эти машины остаются до утра. Наш квартал стоит того! – многозначительно улыбнулся сторож в то время, как несколько смущенный Холанд оплачивал стоянку.

Сторож вернулся к себе, а Кен устремился по Лессингтон-авеню. Было уже довольно темно, и он не боялся быть замеченным. Кроме того, вдоль каждого тротуара шла полоса деревьев, которые еще больше скрывали его от любопытных глаз. Район казался чистым и довольно респектабельным, на улицах не было ни собак, ни кошек.

Прежде, чем подняться по ступенькам двадцать пятого дома, Холанд несколько раз оглянулся, а потом повернул ручку и быстро вошел в вестибюль, где, как на параде, выстроились почтовые ящики, и на каждом была визитная карточка владельца. Холанд прочел: Мэри Кристи… Гай Ходерн… Глория Голд… Фей Карсон.

– Хорошая компания, – недовольно подумал Кен. – И куда это только меня занесло?

Поколебавшись – а не вернуться ли к машине? – Кен решил все же, что было бы глупо уйти, даже не взглянув на девицу. Виски делало его более решительным, и он направился вверх по лестнице. На третьем этаже через дверь, покрытую красным лаком, просачивалась тихая, приятная музыка. Холанд продолжал подниматься. Он достиг уже четвертого этажа, когда услышал, как наверху открылась, а потом захлопнулась дверь, раздались шаги, и на лестнице появился мужчина. В руке он держал шляпу с мягкими полями и, когда Кен проходил мимо, прижал ее к бедру. Мужчина был плешив, но Кен мимоходом ответил, что он приблизительно такого же возраста. У него были черные выпученные глаза с налитыми кровью белками, тонкие противные губы, маленький крючковатый нос и оттопыренные уши. При этом взгляд его был таким слащавым, что незнакомец напомнил Кену старый пирог с кремом. Одет этот пирог был в засаленный, потерявший форму костюм, даже галстук его, разрисованный синими и оранжевыми квадратами, был покрыт жирными пятнами. Левой рукой он прижимал к себе рыжую болонку, блестящая ухоженная шерсть которой выглядела гораздо приятней, чем запущенный костюм хозяина. Собака и человек настолько не подходили друг другу, что Кен внимательно посмотрел на них. Неопрятный незнакомец отступил.

– Проходите, мистер, – проговорил он тихим голосом. – Может быть, вы идете ко мне?

Черные глаза прошлись по Кену с головы до ног, словно мужчина пытался запомнить его до мельчайших деталей.

– Нет, я иду выше, – ответил Кен, поднимаясь сразу через несколько ступенек. Поддерживать разговор не входило в его планы.

– Мы погибаем без лифта, – продолжал “пирог с кремом”. – Эта лестница разрушает сердца. Он тоже ненавидит ее, – он погладил собаку по голове. – Замечательное животное, вы не находите? Он протянул Кену, который был вынужден задержаться, свою болонку. – Вы, конечно же, любите животных?

– О, да! – с энтузиазмом отозвался Кен, всем видом показывая, что торопится. – Прямо-таки обожаю. Замечательное животное.

– У него есть призы, – продолжал разговорчивый мужчина. – И в этом месяце он получил золотую медаль.

Болонка посмотрела на Кена такими же, как у хозяина, глазами: черными, навыкате и с налитыми кровью белками.

Кен, понимая, что разговор может длиться бесконечно, двинулся вверх по лестнице, стараясь услышать, как спускается его собеседник, но не слышал ни шороха. Тогда он осторожно подошел к перилам и посмотрел вниз: стоя неподвижно, незнакомец смотрел вверх, их взгляды встретились и “кремовый пирог” улыбнулся понимающей и неискренней улыбкой, которая напугала Кена. Болонка тоже задрала свою кудрявую мордочку. Холанд быстро отступил и повернулся к выкрашенной в зеленый цвет двери. Его сердце сильно билось, нервы были напряжены до предела.

Встреча с этим странным человеком взволновала Кена и, не будь он уверен, что тот все еще находится на своем посту на лестничной площадке, он, наверное, бросился бы бежать, но пройти мимо подозрительного типа казалось совершенно невозможным.

Сожалея о неосмотрительности, которая привела его сюда, Холанд легонько нажал кнопку звонка. Дверь открылась почти сразу же, и на пороге показалась красивая девушка лет двадцати пяти с падавшими на плечи черными, словно вороново крыло, волосами. Ее синие глаза, большой чувственный рот и приветливая улыбка вернули Кену хорошее настроение. Девушка была одета в бледно-голубое платье, которое подчеркивало роскошные формы, заставившие сердце Кена биться еще быстрей.

– Добрый вечер, – промурлыкала она, делая шаг в сторону. – Проходите, прошу вас.

Холанд скорее почувствовал, чем увидел взгляд, который моментально охватил всю его фигуру. Кажется, гость понравился ей, потому что улыбка стала шире, и Кен прошел в большую и удобную гостиную.

Перед камином стоял обтянутый кожей диван, а у стен телевизор, три глубокие кресла, приемник и бар. Посреди гостиной был стол. Завершали обстановку вазы с цветами, которые стояли повсюду.

Девушка прикрыла дверь и, чуть покачивая бедрами, направилась к бару, при этом она поглядывала через плечо, чтобы видеть реакцию гостя.

Кен реагировал так, как надо, потому что находил ее просто сногсшибательной!

– Не волнуйтесь, – сказала она. – Я совершенно безобидна, и не понимаю, почему вы меня боитесь.

– Я не боюсь! – с жаром произнес Кен. – Может быть, я немного растерялся, но это потому, что впервые пришел к…, такой удивительной девушке.

Она рассмеялась.

– Как странно! Вы вполне симпатичный парень. Зачем вам понадобились мои услуги? Что произошло, Коко? А? Вас прогнала подружка?

Холанд покраснел.

– Не совсем…

Она налила в бокалы ликер и, усадив гостя на диван, села рядом.

– Простите, обычно я не задаю вопросов. Но вы не похожи на моих обычных клиентов. Обычно мне попадаются вышедшие в тираж старички или толстые увальни, которые жалуются на своих фригидных жен. А вот сегодня мне повезло, – девушка протянула Кену бокал. – За нашу любовь!

Холанд нашел питье восхитительным. Впрочем, все в этой квартире было просто божественным. Он никогда не видел ничего подобного. Гостиная была гораздо элегантней, чем у него дома, девушка казалась красавицей и напоминала кого угодно, но только не ту, кем была на самом деле.

– Вы хотите поскорей уйти? – закидывая ногу на ногу, она аккуратно одернула юбку на коленях.

– Совсем нет!

– Тем лучше. Меня раздражают люди, которые проносятся, словно дуновение ветерка. Они стараются поскорей лечь в постель, а потом срываются и бегут обратно. Жены, видимо, держат их на коротком поводке. Хотите провести здесь ночь?

Холанд хотел ответить “нет”, но мысль о пустом доме остановила его.

– А это удобно? – осторожно спросил он.

– Конечно, иначе я не предложила бы.

– Ну что ж, согласен! – Кен слегка поерзал на своем сиденье. – Есть еще один деликатный вопрос…, это…, ваш гонорар.

Девушка, улыбнувшись, похлопала его по коленке.

– Не беспокойтесь об этом. Двадцать долларов не слишком дорого?

Холанд нахмурился, но заставил себя пожать плечами.

– Наоборот.

Она протянула руку.

– Тогда не станем больше думать об этих мелочах. Покраснев, Холанд достал бумажник, отсчитал двадцать долларов и протянул их девушке.

– Спасибо, Коко, – сказала она, вставая, и вышла в соседнюю комнату, чтобы спрятать деньги. Через минуту девушка вернулась и встала перед гостем.

– Теперь я полностью в вашем распоряжении. Что вы предпочитаете: остаться здесь, пойти, где-нибудь развлечься, или перейти в соседнюю комнату? – спросила она.

Дверь соседней комнаты была приоткрыта, и Кен увидел там разобранную кровать.

– Сейчас еще рано, – он посмотрел на часы. – Я бы с удовольствием прогулялся с вами, но…, не хочу, чтобы меня видели.

– Не беспокойтесь. Я поведу вас в “Голубую розу”. Никто из ваших друзей там никогда не появится. Туда приходят лишь те, кто не боится отравиться фирменной выпивкой. Мне нужно переодеться. Хотите посмотреть, как я это делаю?

Холанд почувствовал себя смущенным.

– Нет, я лучше подожду здесь.

– Вы очень странный человек. Обычно мне приходится потрудиться, чтобы успокоить клиентов, а с вами, я вижу, будет иначе. Неужели я до такой степени смущаю вас?

– Все в порядке, – пробормотал Холанд, не глядя на девушку.

Она пожала плечами и прошла в комнату, дверь которой осталась открытой. Кен не двигался, борясь с угрызениями совести. Его беспокоило то, как развиваются события. Девица оказалась совсем не той маленькой шлюхой, которую он ожидал увидеть: это была личность, которая волновала и манила и поэтому Кену казалось, что он предает Энн. Одно дело легкая интрижка, о каких забывают на следующий день, но эта связь вряд ли забудется быстро.

Девушка появилась на пороге комнаты.

– О, ради бога, не нужно такого похоронного вида! Что с вами делается? Ноги мерзнут?

Холанд поднял глаза и замер. На девушке были надеты всего лишь маленькие трусики и очень откровенный лифчик. Угрызения совести почему-то сразу улетучились, а желание, преследовавшее его целый день, давило своей тяжестью.

– Так-то лучше, – сказала она, разглядывая Холанда. – Так гораздо лучше, – шептала она, приближаясь, потом взяла из его рук бокал и сказала чуть хрипло:

– У нас еще масса времени, мы можем отправиться позже. Поцелуй меня, Коко!

Холанд почувствовал как нежные руки обвили его шею и, не помня себя, вдавил свои губы в ее…

Было больше половины одиннадцатого, когда они, наконец, вышли из квартиры. На улице никого не было, и они сразу поймали такси.

– В “Голубую розу”! – приказала она шоферу и, прижавшись к Холанду, взяла его за руку.

– Вы мне понравились, Коко, – сказала она. – Вы даже не представляете, как не похожи на типов, которые приходят ко мне каждый день…

Холанд улыбнулся и ничего не ответил. Он чувствовал себя расслабленным и счастливым. Вечер был необыкновенным и нужно было благодарить судьбу, за то, что ему посчастливилось встретить такую девушку и пережить с ней несколько удивительных часов. Кен подумал, что завтра этот эпизод отойдет в прошлое, но забыть о нем он не сможет никогда. Он давал себе слово больше никогда не поступать так, но оказавшись в подобной ситуации, глупо было бы не получить от нее максимум удовольствия.

– Как же ее зовут? – мучительно вспоминал Холанд. – Кажется…, кажется. Фей. Да, совершенно верно:

Фей Карсон.

Он смотрел на девушку и находил ее удивительно прекрасной и соблазнительной: открытое платье цвета электрик удивительно шло ей, ожерелье из голубых камней гармонировало с глазами. Не хотелось думать, что за удовольствие быть рядом с этим чудесным существом он заплатил двадцать долларов. Казалось, время повернулось вспять, он еще не знает Энн, и просто едет развлечься с какой-нибудь подружкой.

– Вы умеете танцевать? – неожиданно спросила она.

– Конечно. А вы?

– Обожаю. Раньше я была танцовщицей и зарабатывала этим на жизнь. Но потом дела пошли плохо: мой партнер оставил меня, а найти другого я не сумела. Тогда я бросила танцы, а раньше танцевала здесь, в “Голубой розе”. Вы увидите: это красивый маленький клуб. Уверена, вам понравится.

– А что случилось с вашим партнером? – спросил Холанд, главным образом, чтобы поддержать разговор.

– Он уехал. Любил перемены… – ответила Фей несколько напряженно.

Холанд понял, что эта тема ей неприятна и перевел разговор на другое.

– А кто этот несимпатичный человек, который живет под вами? У него еще есть болонка. Фей повернула голову.

– Вы его видели?

– Встретил на лестнице. Она сделала легкую гримаску.

– Это настоящий нищий. Никто не знает, на что он живет. Его зовут, кажется, Рафаил Свитинг. Он всегда останавливает меня на лестнице и начинает рассказывать о своей собаке. Но это только предлог.

Такси замедлило ход и остановилось перед темным низким домом.

– Это здесь, – сказала Фей. – В конце аллеи. – Она взяла Холанда под руку. – Не беспокойтесь, туда пускают далеко не всех, и никого из своих знакомых вы здесь не встретите.

Завсегдатаи – не вашего круга.

Дойдя до конца аллеи, они оказались перед тяжелой дубовой дверью с глазком. Неоновые огни над ней изображали довольно красивую голубую розу, и металлические части двери, словно откликаясь, тоже сияли голубым.

Фей позвонила. Пока они стояли перед дверью, вдали послышались раскаты грома.

– Слышите? – спросила девушка. – Я весь день ждала грозы. Может быть, станет чуть прохладней.

Кто– то посмотрел в глазок, дверь отворилась, и в проеме возник маленький, плотный человек с густой вьющейся шевелюрой. Он посмотрел на гостей хищным взглядом.

– Добрый вечер, мисс Карсон, – улыбнулся он, а потом, убрав улыбку, коротко кивнул Холанду.

– Привет, Джо, – показывая в улыбке восхитительные зубы отозвалась Фей. – Народу много?

– Достаточно. Но ваш столик свободен. Она кивнула и пошла впереди Кена через вестибюль, потом по коридору и, толкнув тяжелую дверь, через которую доносилась музыка, спустилась по устланной красным ковром лестнице. Там был гардероб, служащая взяла у Холанда шляпу, и они прошли в роскошный бар. Народу было, действительно, достаточно, и Холанд почувствовал себя смущенным. Но через несколько минут он понял, что опасаться нечего: Фей была права, люди здесь собрались совсем не его круга.

Женщины были развязны, а мужчины походили на спортсменов. Никто не обратил на Холанда внимания. Завсегдатаи раскланялись с Фей и снова занялись своими делами. Они направились к бару, и бармен, подойдя, вытер тряпкой блестящую поверхность стойки.

– Здравствуйте, мисс Карсон.

– Два мартини, Джек.

Она взобралась на табурет, а Кен остался стоять рядом. Бармен налил им два мартини и удалился, чтобы обслужить только что подошедшего высокого негра.

Кен посмотрел на негра с любопытством. Это был громадный, наверное, двухметровый человек, с такими широкими плечами, что он едва мог протиснуться в дверь бара, которая была не из самых узких. Волосы негра были очень коротко подстрижены, а от правого глаза до подбородка изгибался зигзагообразный шрам. Одет он был в синий бархатный костюм, черные брюки и белую нейлоновую рубашку. Воткнутая в галстук булавка с крупным бриллиантом, сверкала и переливалась при каждом его движении.

– Привет, Сэм! – крикнула Фей негру, и он улыбнулся ей, обнажив золотые зубы.

– Добрый вечер, моя красавица, – ответил он глубоким и звучным голосом.

Его черные глаза задержались на мгновение на Холанде, и он слегка кивнул, приветствуя нового приятеля Фей. Потом он взял стакан и направился к хорошенькой мулатке, одетой в очень открытое зеленое платье, которая держала между пальцами сигарету не меньше тридцати сантиметров длиной. Мулатка тоже заметила Фей и помахала ей рукой.

– Сэм Дарси, – негромко сказала Фей Кену, – владелец этой коробки. Он давал мне выступать здесь. Славный парень. А это его жена Клодетт. – Кажется, он неплохо устроился здесь.

– Он долго был спарринг-партнером у Джо Луиса. Начал этот клуб с ничего. Когда я танцевала у него первый год, здесь был сырой подвал с несколькими столами и пианино. Видите, во что он превратился за какие-то полгода?

Она допила свой стакан и сошла с табуретки.

– Пойдем, поедим, я голодна.

Холанд заплатил за выпивку и, пройдя следом за Фей, оказался в зале ресторана. Несколько пар танцевало, почти все столики были заняты.

Метрдотель, смуглый итальянец, поспешил к ним, почтительно приветствовал Фей и проводил их за столик у окна.

Они заканчивали есть омлет с шампиньонами, когда Холанд заметил, что посетители поворачиваются и смотрят в одном направлении. Он тоже повернулся и увидел входящую в зал необыкновенно красивую девушку. В ее красоте было что-то неестественное: казалось, природа не в состоянии создать такое совершенство. Девушка была высокой и стройной. Ее светлые волосы были собраны в замысловатую прическу. Заленовато-голубое платье щедро открывало удивительно белые плечи. Огромные изумрудные глаза лучились теплым светом, ресницы загибались почти до бровей. Но взгляд Кена был прикован не столько к лицу удивительной девушки, сколько к ее фигуре. Это чудо могло привести в волнение даже глубокого старика. Кен был потрясен.

– Кто это? – вне себя от изумления спросил он, поворачиваясь к Фей.

– С ума сойти, да? – усмехнулась Фей, и Кен заметил, что лицо ее скривилось. – Вы видите перед собой самую известную в стране шлюху.

– Потрясающе! – сказал Холанд, снова впиваясь взглядом в вошедшую. Но та, не обратив на него внимания, посмотрела на Фей, повернулась и вышла из ресторана.

– Скажите, по крайней мере, как ее зовут?

– Ее зовут Гильда Доман, – ответила Фей. – Когда-то мы жили с ней под одной крышей. Сейчас она работает певичкой. С ее голосом, талантом, а главное, внешностью, я тоже сделала бы карьеру.

Горечь, прозвучавшая в голосе Фей, поразила Холанда. Он отодвинул стул и встал.

– Идемте танцевать.

Фей попыталась улыбнуться.

– Простите меня. Только я начала дышать свободно, и вот является эта тварь… Я ненавижу ее, как отраву. Это она разбила вдребезги мой танцевальный номер. – Она встала. – Идемте танцевать, я готова.

На часах было 12.20, когда они вернулись в бар.

– Быстренько по стаканчику и поедем домой, – предложила Фей. – В котором часу вы встаете? Только не пугайте меня сразу.

– В восемь. Это не рано?

– Довольно рано, но мы как-нибудь с этим справимся. Мистер получит свой первый завтрак в виде сока или кофе.

– Кофе – это отлично. – Он заказал два скотча. – -Я провел с вами восхитительный вечер.

– Восхитительный, может быть… – проговорила она насмешливо. – Коко, вы изменяете жене впервые?

Удивление Кена было так велико, что он не сразу ответил.

– Как?

– Вы женаты, и ваша жена уехала путешествовать.

Так?

– Разве это так заметно? – спросил Кен, разочарованный, что его раскусили. Фей похлопала его по руке.

– Возвращаемся. Я не должна была задавать вопросов. Но вы страшно интересуете меня, Коко. Я провела с вами роскошный вечер. Обычно все бывает иначе. Мне нужно было убедиться, что вы не свободны, иначе я просто не отпустила бы вас.

Холанд покраснел.

– Я действительно не свободен. Фей улыбнулась и пожала плечами.

– Ну что ж, все хорошее когда-то кончается. – Она взяла его под руку. – Пошли.

Когда Кен брал свою шляпу, в вестибюле появился Сэм Дарси.

– Ты уже уходишь, дорогая? – тихо спросил он.

– Для меня поздновато, Сэм. Я приду завтра.

– Решено.

Джо открыл им дверь и посторонился, пропуская.

– Доброй ночи, мисс Карсон.

– Доброй ночи, Джо.

Они вышли в теплую темноту, дошли до улицы, чтобы подождать такси.

– Сейчас поймаем какую-нибудь машину, – уверила Фей, доставая из сумочки пару сигарет и протягивая одну Кену. Они закурили.

Внезапно Кен заметил, как из аллеи вышел какой-то мужчина, и, заметив их, поспешил уйти от освещенного окном прямоугольника на асфальте. Кен успел рассмотреть, что это был стройный, красивый парень с непокрытой головой. В тот момент он не придал эпизоду значения, но позже ему пришлось вспомнить об этом.

Из– за угла показалось такси, и Фей сделала ему знак остановиться. Сев в машину, они взялись за руки, и Фей положила голову на плечо Кена.

– Как странно, – думал он, – такое чувство, что я знаю эту девушку уже давно. И как мне хорошо сейчас с ней. Неужели я смогу заставить себя не видеть ее больше?

– Давно вы занимаетесь этим? – спросил Холанд.

– Чуть больше года, – она подняла голову. – Коко, дорогой, не пытайтесь наставить меня на путь истинный. Такие шутки мне уже надоели. Неприятно слушать советы, которые дают мужчины, приходя, чтобы спать со мной.

– А может быть вам все это уже надоело? Я не хочу вмешиваться в вашу жизнь, но думаю, с вашими данными вы можете добиться успеха в любом деле. Вы так хорошо танцуете, почему бы вам не заняться танцами снова?

– Я не хочу больше танцевать. Без моего партнера это утратило всякий смысл. А вы? Кем вы работаете?

Холанд почувствовал опасность: в городе всего три банка. Фей легко сможет его найти. Ему приходилось слышать о случаях шантажа банковских служащих, лучше не рассказывать о своей работе.

– Работаю в одной конторе, – коротко ответил он. Фей посмотрела на него и рассмеялась.

– Не нужно такого неприступного вида. Я же сказала вам, что совершенно не опасна.

Она отодвинулась слегка и принялась рассматривать своего спутника.

– Вы подвергались сегодня вечером страшному риску, Коко. Вы отдаете себе в этом отчет? Он неестественно рассмеялся.

– Вы думаете…

– Честное слово. Вы счастливы в браке, и карьера, видимо, складывается удачно. И вот однажды, поддавшись какому-то порыву, вы снимаете трубку, звоните незнакомой девице и договариваетесь о свидании. Вы могли нарваться на какую-нибудь неряху, одну из тех, что живут в этом доме, или на гарпию, которая не захотела бы уже выпустить свою добычу.

– Не нужно преувеличивать. Вас рекомендовал мне один приятель.

– Странный приятель, – сказала она серьезно. – Мой отец учил меня быть осторожной. “Берегись, может быть, ты держишь за хвост тигра!” – иногда говорил он. Подумайте об этом, Коко, и завтра же забудьте меня. Если вы захотите увидеть меня снова – не трудитесь звонить, я не соглашусь. – Она погладила его по руке. – Я не хочу, чтобы у вас были неприятности.

Холанд был тронут.

– Вы слишком хороши для своей профессии. Она покачала головой.

– Моя доброта сегодня вечером – исключение из правила. Это вы пробудили во мне нежность. – Она рассмеялась. – Если мы будем продолжать в таком же духе, скоро начнем плакать друг другу в жилетку. К счастью, мы уже приехали.

Кен расплатился с шофером.

Фей открыла дверь ключом, и они стали подниматься по лестнице. Возможно из-за слов девушки о риске, Холанд не мог отогнать зарождающееся чувство опасности. Какой он дурак, что отпустил такси! Нужно было проводить ее до двери и отправляться домой. Вечер в “Голубой розе” должен был стать заключительным аккордом сегодняшнего приключения.

"Берегись, ты, может быть, держишь за хвост тигра”, – кажется, так сказала она, а если тигр проснется?

Холанд твердил себе это, не переставая, но все же продолжал подниматься по лестнице.

Взобравшись на четвертый этаж, они оказались нос к носу с болонкой, которая сидела на лестничной клетке и смотрела на Фей своими черными бусинками. Увидев Холанда, собачонка залаяла, и он вздрогнул. На пороге своей квартиры тут же появился Рафаил Свитинг, который словно ожидал этого сигнала. Поверх черной пижамы он накинул блестящий шелковый халат, который, впрочем, был покрыт жирными пятнами. Толстая незажженная сигара свисала с его нижней губы.

– Лео, – строго проговорил он, – я рассержусь, – и, бросив понимающий взгляд на Холанда, добавил. – Мой маленький друг считает себя сторожевой собакой. Он обольщается, не правда ли?

После этих слов Свитинг наклонился и взял болонку на руки.

Холанд и Фей, молча, продолжали подниматься, прекрасно понимая, что сосед с любопытством провожает их взглядом.

Холанд чувствовал, как пот струится по спине. Этот неопрятный человек чем-то пугал его, казалось, от “кремового пирога” исходит опасность, но в чем здесь дело было непонятно.

– Грязный подонок, – выругалась Фей, открывая квартиру. – Вечно он торчит на лестнице, когда не надо. Но вы его не бойтесь – он абсолютно безопасен.

Холанд, промолчал, не разделяя ее уверенности. Когда дверь квартиры мягко закрылась за ними, он испытал настоящее облегчение.

Фей подошла к нему, обняла за шею и слегка приоткрыла губы для поцелуя. Внезапно Холанд снова почувствовал смущение, но губы девушки были так близко, что он колебался лишь мгновение, а потом поцеловал ее. Она закрыла глаза, прижалась к Кену всем телом, но в нем словно что-то умерло, прежнего желания не было. Фей улыбнулась и отошла.

– Через секунду я буду к вашим услугам, Коко. Налейте пока нам что-нибудь выпить.

Она прошла в спальню и плотно прикрыла дверь. Кен закурил и подошел к бару. Теперь он был совершенно уверен, что напрасно вернулся сюда. Наливая виски, он пытался понять, почему вечер утратил вдруг всякое очарование. Мысль об Энн жгла его раскаленным железом. Не успела бедняжка уехать, он тут же обманул ее! Такая низость была совершенно необъяснима. Если когда-нибудь Энн узнает об этом, Кен не сможет смотреть ей в глаза. Он глотнул виски.

– Самое лучшее, что я могу сейчас сделать, – думал он, расхаживая по комнате со стаканом в руке, – вернуться к себе. Так я и поступлю!

Гордый принятым решением, на которое пошли бы не многие мужчины, он сел в кресло и стал ждать. Часы на камине показывали без четверти час. Сильный раскат грома где-то совсем близко заставил его подскочить. От дома Фей до стоянки, где была машина было приличное расстояние, и если девушка сейчас не вернется, он рискует промокнуть под дождем.

Вспышка молнии осветила занавески, в небе снова загрохотало. Кен встал, раздвинул занавески и посмотрел на улицу. В свете фонарей был виден тротуар, слегка тронутый дождем. Зигзаг молнии осветил ближайшие крыши, а новый удар грома потряс все кругом.

– Фей, – позвал он. – Вы идете?

Кен прислушался, но не дождался никакого ответа и, решив, что девушка, вероятно, в ванной, вернулся к окну.

Теперь уже шел настоящий дождь, асфальт мокро блестел. С желобов крыш низвергались потоки воды.

– Не могу же я идти сейчас, – думал Кен, – нужно переждать дождь.

Его решимость не оставаться здесь на ночь, начала ослабевать. В конце концов, дрянной поступок был совершен, и мокнуть было совершенно ни к чему. К тому же Фей рассчитывала провести с ним ночь, жаль было разочаровывать девушку. Да и вообще, благоразумно ли возвращаться домой в такое время: его могут увидеть соседи и подумать невесть что! Миссис Фелдинг, например, конечно же услышит шум его машины, и когда Энн вернется домой, обязательно насплетничает, что муж шатался по ночам неизвестно где.

Кен допил виски и подошел к бару, чтобы налить еще.

– Ну и копается же она! – раздраженно подумал он, поглядывая на закрытую дверь.

– Поторопитесь, Фей! – закричал он. – Что вы там делаете?

Молчание, которое было ответом на его призыв, показалось Кену интригующим. Что же она там делает? Она ушла уже десять минут назад. Кен прислушался, но не услышал ничего, кроме тиканья часов.

Неожиданно погас свет, и квартира погрузилась в чернильную темноту. На мгновение Холанду стало страшно, но потом он решил, что перегорели пробки, и ощупью стал искать стол, чтобы поставить на него стакан.

– Фей! – закричал он. – Где у вас пробки? Я пойду, починю…

В прихожей слабо скрипнула дверь.

– У вас есть фонарик?! – снова крикнул он. Последовавшее за этим молчание повергло его в панику.

– Фей, вы меня слышите?

Никакого ответа. Но в комнате, несомненно, кто-то был, Кен скорей чувствовал, чем слышал сдерживаемое дыхание. Он сунул руку в карман за зажигалкой. Совсем рядом скрипнула половица. Он испуганно отступил, наткнулся на стол и услышал, как упал и разбился стакан с виски.

– Фей, что это за игрушки? – осипшим голосом спросил он. В наступившей тишине отчетливо раздался звук, словно чья-то нога задела за стул. Волосы Холанда поднялись дыбом. Он чиркнул зажигалкой, но руки так дрожали, что она выскользнула и упала на пол. В тот момент, когда Кен нагнулся, за ней, он услышал, что дверь отворилась, но в темноте ничего не было видно. Потом дверь захлопнулась, и на лестнице ясно раздался звук удаляющихся шагов.

– Фей?

Холанд едва сдерживался, чтобы не заметаться от страха. Он с трудом нащупал зажигалку и чиркнул ее. В свете крохотного язычка пламени было видно, что комната пуста. Кто вышел из квартиры: Фей или какой-то неожиданный гость?

– Фей!

Полная тишина. Звук собственного голоса напугал Холанда. Прикрывая дрожащей рукой огонек зажигалки, он направился к двери спальни.

– Вы здесь, Фей?

Язычок пламени быстро угасал. Холанд приблизился к дверям, сверля глазами сгущающуюся тьму. Распахнув дверь, от почти на ощупь приблизился к кровати, и то, что увидел в трепещущем свете, заставило его оцепенеть.

Фей лежала поперек кровати с закинутыми за голову руками. Она была совершенно голая. Узкая полоска крови ручейком струилась между грудями и стекала на пол.

Холанд смотрел на это остекленевшими глазами, не в силах сделать хоть одно движение.

Колеблющееся пламя зажигалки встрепенулось и погасло.

Глава 3

Вспышка молнии разорвала небо, осветив комнату неестественным голубым светом, а последовавший удар грома заставил задрожать стекла. В это мгновение Холанд заметил на ночном столике фонарик, схватил его, зажег и направил на неподвижное тело. Глаза Фей были полуоткрыты, но смотрели, не узнавая, кровь, которая текла сначала из маленькой ранки, теперь едва сочилась. Губы девушки шевельнулись, потом сильная судорога изогнула ее тело, заставила пальцы сжаться в кулаки.

– Фей! Боже мой, Фей!

Ужас промелькнул в ее гаснущем взгляде, потом глаза закатились и мышцы ослабли. Тихий возглас родился и тут же погас на ее губах, девушка становилась похожей на безжизненную куклу. Дрожа всем телом, Кен, не отрываясь, смотрел на нее. Стискивая одной рукой фонарик, он положил другую ей на сердце, и понял, что оно остановилось. Его рука была вся в крови.

– Фей! – закричал он в отчаянье.

Борясь с тошнотой, Кен отступил и постарался глубже дышать. Чуть успокоившись, он сделал несколько шагов назад и, почувствовав под ногой какой-то предмет, осветил его фонариком. В луче света на ковре лежал кинжал с синей ручкой. Его короткое лезвие было запачкано кровью. Затаив дыхание, Кен смотрел на орудие убийства. Несомненно, здесь только что побывал убийца!

Холанд покачнулся и, чтобы не упасть, рухнул на стул. Гром гремел, не переставая, дождь лил, словно из ведра. Сквозь шум падающей воды было слышно, как к дому подъехала машина, и Кен затаил дыхание, чтобы послушать. Машина проехала, не останавливаясь.

Здесь только что было совершено преступление! Холанд встал.

– Я теряю время, – подумал он. – Нужно вызвать полицию.

Он снова направил луч фонарика на тело девушки, не в силах поверить, что она действительно мертва. Нагнувшись, он заставил себя дотронуться до ее шеи, и не обнаружил никаких признаков биения артерии. Его снова затошнило. Отступая, Кен поскользнулся, и в ужасе понял, что наступил в лужу крови, образовавшуюся на полу. Кое-как вытерев ногу о ковер, Кен вернулся в гостиную. Эта жуткая ночь, темнота, рассекаемая лишь молнией и потрясаемая раскатами грома, могла бы присниться в страшном сне, но все это, увы, было реальностью.

Холанд, спотыкаясь, подошел к бару, налил себе полный стакан виски и одним махом осушил его. Это позволило ему слегка успокоиться, он стал водить лучом фонарика в поисках телефона и, наконец, обнаружил его на маленьком столике у дивана. Шагнув туда, Холанд вдруг остановился.

– А что если полиция не поверит мне? Что если они обвинят меня в убийстве Фей?

Он почувствовал, что волосы у него на голове зашевелились. Даже, если ему поверят, и найдут настоящего убийцу, он должен будет выступить на процессе свидетелем. И как же он объяснит свое присутствие в этой квартире? Все выплывет наружу, правду узнает Энн, узнают сослуживцы в банке… Во рту у него пересохло. Он уже видел свое имя на первых страницах газет. Все будут хихикать и обсуждать: как только жена уехала, муж сразу же отправился к проститутке!

– Уходи отсюда, – тихо сказал себе Кен. – Ты ничего не сможешь для нее сделать: она мертва. Подумай лучше о себе и скорей убегай отсюда.

Холанд пошел к двери, но тут же остановился. В квартире оставались отпечатки пальцев, по которым полиция могла отыскать его. Нельзя было поддаваться панике и бежать, не уничтожив следы своего пребывания. А для этого нужен свет. Нужно найти щиток. Может быть, он на кухне? Щиток с пробками, действительно, оказался на кухне, Холанд сменил перегоревшую пробку и включил свет. Он старательно протер носовым платком все, до чего дотрагивался, и вернулся в гостиную.

Его шляпа одиноко лежала на стуле. Холанд совершенно забыл о ней, и если бы убежал, поддавшись панике, шляпа выдала бы его с головой: на подкладке стояло “Кен Холанд”. Чтобы не забыть шляпу наверняка, Холанд тут же надел ее. Он подобрал осколки стакана, завернул в газету, каблуком превратил их в порошок и, пройдя на кухню, выбросил в мусорное ведро. Взяв с умывальника губку, он вернулся в гостиную и тщательно протер там все, включая бутылку с виски. Вытряхнув из пепельницы окурки, он вымыл ее под краном. На всякий случай он провел губкой и по телефону.

Оставаться в этой квартире дальше было опасно.

Заставив себя собраться, он прошел в спальню и, стараясь не глядеть на труп, положил фонарик, предварительно вытерев и его. На ковре лежал кинжал с синей ручкой. Если бы убийца принес его с собой, то ни в коем случае не бросил бы здесь. Но как ему удалось проникнуть в квартиру? Ясно, не через окно. У него должен быть ключ, или, может быть, отмычка. Впрочем, какое это имеет значение?

Время шло. Уверенный, что не оставил следов, Холанд решил поторопиться. Нужно только смыть кровь с рук и внимательно осмотреть одежду.

Пройдя в ванную, он носовым платком повернул кран, тщательно вымыл руки, вытер их полотенцем и взглянул в большое зеркало. Сердце его болезненно сжалось: на внутренней стороне левого обшлага краснело маленькое пятнышко. Опустив глаза, он заметил еще одно пятно на манжете брюк. А что, если бы кто-то увидел это раньше его? Он включил воду посильней и стал тереть испачканные места губкой. Материя изменила свой цвет, стала грязной, но пятна все же исчезли. Понимая, что больше сделать уже ничего нельзя, Холанд положил губку, вымыл порозовевшую раковину и погасил свет. Нужно было уходить. Он бросил прощальный взгляд на дверь спальни.

Гроза прекратилась. Гром гремел где-то вдалеке, но дождь еще стучал в окна. Холанд подумал, что сделал все от него зависящее. Эта история не должна была иметь для него никаких последствий.

На часах было без двадцати три. Если ему повезет, он никого не встретит на лестнице. Холанд подошел к двери, погасил свет и взялся за ручку.

А что если он кого-нибудь встретит?…

Сделав над собой усилие, Холанд начал поворачивать ручку и вдруг замер: по ту сторону двери кто-то дышал. Прошло несколько тягостных секунд, и неизвестный сначала осторожно, а потом все более ожесточенно начал царапать дверь.

Холанд задержал дыхание, но сердце его бешенно колотилось. Раздалось легкое повизгивание, и Холанд, мгновенно успокоился, вспомнив о болонке Рафаила Свитинга. Но успокаиваться было рано: Свитинг видел, что Фей вернулась не одна, он разглядывал Холанда так, что, конечно же, запомнил мельчайшие детали. Когда полиция обнаружит труп, сосед Фей сразу же расскажет о Холанде.

Кен закрыл глаза. Какой ужас!

– Не распускаться! – приказывал он себе. – На свете живут сотни людей, похожие на меня. И даже если у полиции будут мои приметы, это ей мало поможет.

Держась за ручку двери, Холанд слышал, что собачонка настойчиво рвется в квартиру. Потом на лестнице послышались шаги.

– Лео! Иди сюда! – позвал хозяин, но болонка не слушалась.

Холанд ждал, сердце его колотилось так громко, что он боялся, как бы его не услышал Свитинг.

– Иди сюда, или я поднимусь за тобой, – звал тот. – Ты очень непослушный пес.

Кен отступил от двери и затаил дыхание.

– Иди же, что ты там вынюхиваешь? Наступило долгое, мучительное молчание, и наконец у двери послышались легкие шаги. Снова стало тихо, и Кену показалось, будто Свитинг стоит, прижав к двери ухо. Собака перестала царапаться, Кен различал теперь лишь биение собственного сердца да шум дождя, колотившего по стеклам. И тут случилось нечто, заставившее Кена похолодеть: ручка стала поворачиваться, и дверь слегка подалась. Кен, придя в себя, придержал ее ногой, а потом навалился всем телом, тщетно пытаясь обнаружить задвижку. Попыток открыть дверь с той стороны больше не было.

– Идем, Лео, – сказал Свитинг, повысив голос. – Мы должны вести себя тихо, иначе мисс Карсон проснется и заругает нас.

Холанд прислонился к двери, чувствуя, что пот заливает ему глаза. Удаляющиеся шаги позволили ему наконец перевести дыхание, но только Кен расслабился, как за спиной раздался телефонный звонок.

Гроза прошла и, кроме телефонного звонка, резкого и настойчивого, ничто не нарушало тишину.

– Боже мой, таким звонком можно разбудить весь дом! Кто может трезвонить в такое время?

Холанд ждал, дрожа всем телом, а телефон все звонил.

– Должен же он замолчать? Не будет же это продолжаться без конца…

Но телефон звонил до тех пор, пока у Кена не сдали нервы. Он зажег свет и снял трубку – Фей? Это Сэм.

Холанд узнал голос негра из “Голубой розы”.

– Послушай, девочка, – продолжал тот. – В городе видели Джонни, он ищет тебя. Говорят, он справлялся о тебе в Парадиз-клубе…

Погруженный в свои мысли, Кен изо всех сил прижимал трубку к уху. Кто такой этот Джонни? Может быть, он и убил Фей?

– Фей, – нетерпеливо позвал Сэм Дарси, – Ты меня слышишь?

Трясущейся рукой Кен положил трубку. Этот Дарси, без сомнения, будет звонить сейчас снова. Нужно что-то сделать с телефоном. Он схватил со стола какую-то газету, оторвал кусок и, скрутив маленький плотный шарик, засунул в мембрану. Едва он сделал это, телефон зазвонил опять.

Холанд в последний раз оглядел гостиную, погасил свет и, приоткрыв дверь, выглянул на лестничную площадку. Она была пуста.

– Нужно бы протереть ручку двери, – подумал Холанд и закрыл дверь. Остановившись на площадке, он прислушался. В доме было тихо. Тогда Холанд на цыпочках подошел к перилам и взглянул вниз. Там тоже было пусто, но дверь в квартиру Рафаила Свитинга приоткрылась. Наверное, “кремовый пирог” сидел в темноте свой квартиры и наблюдал от нечего делать за лестницей. Кен колебался: подождать, пока закроется дверь, или спускаться прямо сейчас? За спиной слышалось легкое дребезжание телефона. Он предпочел бы подождать, но риск был слишком велик: Сэм Дарси может прийти сюда, чтобы узнать, почему Фей не отвечает. Нужно было как можно скорей уходить отсюда. Если пройти быстро и тихо, Свитинг ничего не заметит.

Холанд начал спускаться, стараясь держаться подальше от перил, которые вполне могли заскрипеть, если на них опереться. Он спускался почти бесшумно и, задержавшись на нижней площадке, посмотрел на дверь. Если Свитинг сидит в темноте своей квартиры и наблюдает за лестницей, он, конечно же, заметит Холанда, но если он задремал, Кен проскользнет незамеченным.

Собрав все мужество Холанд уже собирался пройти мимо двери, как вдруг из квартиры вышла болонка и уставилась на него испытующим, почти человеческим взглядом. Никогда в жизни Кен не испытывал такого страха. Даже там в квартире, он чувствовал себя более уверенно: во взгляде собаки было что-то мистическое, потустороннее. Целую вечность человек и собака смотрели друг другу в глаза. Потом дверь широко распахнулась, и на площадку шагнул Свитинг.

– Иди, Лео, – ласково сказал он. – Сейчас все маленькие собачки должны спать. – Он внимательно посмотрел на Холанда и улыбнулся. – Вы даже не представляете, мистер, как трудно бывает уложить моего маленького друга.

Холанд не отвечал, в горле у него пересохло. Свитинг подобрал Лео, сверля Кена черными глазами.

– Не думаю, что дождь перестал, – продолжал он, поглаживая болонку. – Такая ужасная гроза! – Потоп, взглянув на дешевые часы, которые поблескивали на его запястье, добавил:

– Надо же, я и не думал, что уже так поздно. Два часа ночи.

Холанд сделал над собой громадное усилие и пересек площадку. Свитинг пошел следом.

– Простите, я слишком много болтаю… Это участь холостяка. Без Лео я был бы совсем один.

Кен продолжал путь, борясь с желанием броситься вниз, перескакивая через несколько ступенек.

– Зайдите ко мне выпить вина, – попросил Свитинг, удерживая Кена за обшлаг рукава. – Вы доставите мне большое удовольствие. У меня так редко бывают гости…

– Нет, спасибо, – пробормотал Кен, освобождая рукав.

– У вас пятна на костюме! – закричал Свитинг, перегибаясь через перила. – Видите? Коричневое пятно! У меня есть прекрасный пятновыводитель!

Холанд рысью продолжал свой путь и, добравшись до второго этажа, не удержался и стал прыгать через несколько ступенек сразу.

Со скоростью ветра пробежал он через плохо освещенный вестибюль и у самой двери толкнул девицу, которая как раз входила с улицы. Неожиданное столкновение заставило Кена отпрянуть назад.

– Ты за это заплатишь, дорогой! – крикнула девица, поправляя шляпу. Она протянула руку к выключателю и в вестибюле сразу вспыхнула несколько ярких лампочек.

Перед Холандом стояла полная блондинка, в плотно облегающем платье.

– Салют! – сказала она с профессиональной улыбкой. – Ты очень спешишь?

– Простите, – упавшим голосом проговорил Кен. – Я вас не заметил.

Он сделал шаг вперед, но блондинка загородила ему дорогу.

– Не заметил? А теперь? – она уперла руки в бока и пошевелила бедрами. – Не хочешь ли позабавиться? Только не вкручивай мне, что такой большой мальчик любит спать один.

– Дайте мне пройти! – отчаянно проговорил Кен, пытаясь оттолкнуть ее.

– Нет, вы только подумайте! – закричала девица. – Да ведь ты меня чуть не убил, грубиян несчастный!

Но Кен, не слушая, уже скрылся за дверью, и девица, глядя, как уплывает заработок, выругалась ему вслед.

Холанд шел по мокрому тротуару. На улице было свежо, черные тучи, еще недавно обложившие небо, почти исчезли, и луна лишь изредка пряталась в редких облаках, несущихся под порывами ветра.

В мозгу Холанда метались мысли одна другой страшней.

– Эти двое меня запомнили. Они расскажут полиции, и завтра во всех газетах появятся мои приметы. Но кто может связать мое имя с именем Фей Карсон? У меня не было никаких причин убивать ее. Полиция, прежде всего, должна искать мотив преступления. Без причины не может быть и следствия. Убийство проститутки, конечно, дело обычное. Но при чем здесь добропорядочный горожанин? А вдруг Свитинг или эта шлюха с нижнего этажа придут ко мне в банк? – от этой мысли Холанд побледнел. – Узнают они меня без шляпы? Я должен быть очень осторожен. Если увижу их, нужно сразу встать и выйти куда-нибудь. Все время нужно быть начеку.

Он с ужасом представил себе дальнейшую жизнь, полную страха перед неожиданной встречей с, этими двумя. Неделями, месяцами теперь он должен быть предельно сосредоточен, находясь на работе, на улице, в магазине… Любой тип с болонкой заставит его теперь вздрагивать, а от каждой полной блондинки ему захочется убежать. Покоя больше не будет! Выход один: бросить банк и поискать другое место, где-нибудь в провинции.

Но что сказать Энн? Он никогда ничего не скрывал от жены. И потом, она так хорошо знала Кена, что утаить что-то не было возможно, Энн сразу замечала, когда он бывал не в своей тарелке. Каким же он был идиотом, не отправившись домой прямо из “Голубой розы”! Ну, почему он не сделал этого? Впереди на улице появились какие-то фигуры, и Холанд бросился в тень. Он почувствовал, что близок к обмороку, когда рядом блеснула каска и пуговицы полицейского агента. Усилием воли Кен заставил себя идти нормальным шагом. Агент посмотрел на позднего прохожего, и он едва не пустился наутек. Пройдя метров тридцать, Кен решил оглянуться, и увидев, что полицейский, помахивая дубинкой, продолжает свой путь, облегченно вздохнул.

Эта встреча дала понять Холанду, что ждет его в дальнейшем. Каждый случайно встреченный полицейский будет приводить его в ужас. А не лучше ли сразу покончить с этим: пойти в полицию и все рассказать?

– Проклятый трус, – сказал он себе. – Подумай об Энн. Если ты не станешь метаться, как полоумный, тебя никто не заподозрит. Иди скорей домой, ты вне опасности.

Он выпрямился и ускорил шаг. Стоянка была уже совсем рядом, и тут страх снова обуял его. Записал ли сторож номер его машины? Он знал, что некоторые сторожа на стоянках записывают номера всех машин. Если у сторожа есть его номер – он пропал. Полиция обязательно будет расспрашивать сторожа, и тот, конечно же, вспомнит, а перелистав свою книгу, тут же сообщит им номер машины. Уже через полчаса после этого разговора полиция будет звонить у двери его дома. Ошеломленный этой мыслью, Холанд свернул в темную аллею, пытаясь сообразить, что же теперь делать. Он отчетливо видел вход на стоянку и служебное помещение рядом, где горел свет и виднелась фигура сторожа, склонившаяся над газетой. Нужно было во что бы то ни стало узнать, есть ли здесь книга для записей машины. Он не мог уехать, не узнав, записал ли сторож номер. Если такая книга существовала, ее нужно было уничтожить.

Прислонившись к дереву, он наблюдал за служебным помещением. Может быть кто-то придет за машиной, и сторож выйдет на улицу, этим можно будет воспользоваться. Но было уже очень поздно, и шансов на то, что появится какой-нибудь полуночник, было мало. Нельзя было терять время.

Собрав все мужество, Холанд перешел улицу. Старик-сторож оторвался от газеты и чуть удивленно посмотрел на посетителя.

– Вы очень поздно, мистер!

– Да? – проговорил Холанд, оглядывая помещение. Стол стоял около окна. Между пачкой старых газет, грязными тарелками, кастрюлями и полуистлевшим полотенцем, он увидел мятый блокнот, который прекрасно вписывался в натюрморт.

– Была сильная гроза, – сказал Холанд, приближаясь. – Я ждал, пока она кончится.

Блокнот был открыт, глаза Кена пробежали по записанным номерам: третьим снизу значился номер его машины.

– Дождь еще идет, – отозвался сторож, занятый раскуриванием зловонной трубки. – Но, думаю, он не помешает. У вас есть сад?

– Да, – ответил Кен, стараясь держаться непринужденно. – Для сада это неплохо. За последние десять дней не выпало ни капли.

– Это верно, – согласился сторож. – А у вас есть розы?

– У меня только это и есть, – сказал Кен, перемещаясь ближе к блокноту. – Розы и загон.

– А у меня в саду есть все, что только может вырасти, – сказал старик, с усилием поднимаясь и подходя к двери. Выглянув, он посмотрел на небо. – Да, похоже распогодится…

Кен схватил блокнот и спрятал за спину.

– Никто не придет вас сменить? – спросил он, тоже подходя к двери и поднимая лицо к небу.

– Я ухожу в восемь. Когда вы проживете столько, сколько я, вам тоже не захочется спать слишком много.

Жить и так осталось недолго, зачем же тратить время на такую глупость, как сон?

– Охотно вам верю. Доброй ночи. А я пытаюсь пока взять от жизни все, что только можно.

Кен вышел на улицу и ветерок приятно охладил его покрытое потом лицо.

– Постойте, я запишу вас в свой блокнот, – попросил сторож. – Какой у вас номер? Сердце Кена сильно заколотилось.

– Мой номер? – повторил он почти беззвучно. Старик подошел к столу и стал перебирать газеты.

– Куда я мог сунуть блокнот, – бормотал он. – Он только что был здесь.

Холанд незаметно положил блокнот в карман брюк и посмотрел на стоящий перед входом “паккард”.

– Мой номер ТХЛ-33-455, – сказал он.

– Куда же подевался этот проклятый блокнот? Вы не видели, мистер?

– Нет. Мне пора, – сказал Холанд, протягивая старику пятьдесят центов. – До свидания.

– Спасибо. Повторите-ка ваш номер. Холанд повторил, и старик записал его на полях замызганной газеты.

– Я потом перепишу его, когда найду блокнот.

– Доброй ночи, – сказал Кен и быстрыми шагами направился к своей машине. Не включая фар, он резко взял с места. Старик – сторож, появляясь на пороге своей будки, сделал ему знак остановиться. Кен, не включая огней, нажал на педаль газа и выехал за ворота.

Только оказавшись на Грандбург-стрит, он включил фары и, сбавив скорость, поехал к дому.

Глава 4

Резкий звонок будильника вывел Кена из забытья. Он машинально накрыл его подушкой и, перевернулся на другой бок, чтобы снова уснуть. Пошарив возле себя рукой, он с удивлением обнаружил, что Энн нет рядом, и тут же вспомнил, что она в Лондоне. Тогда он открыл глаза и оглядел спальню. В неповоротливом после сна мозгу постепенно всплывали события минувшей ночи.

Кен взглянул на будильник: было чуть больше семи…

Он поднялся, натянул брюки и прошел в ванную. Голова болела от выпитого и, бреясь, Кен отметил, что за эту ночь сильно осунулся, а под глазами появились синяки.

Побрившись, он принял душ и сразу почувствовал себя лучше, только голова все еще была тяжелой.

Одеваясь, Кен размышлял, скоро ли обнаружат тело Фей. Ему было выгодней, если тело обнаружат не сразу. Воспоминания сторожа и блондинки за несколько дней утратят четкость. Что же касается Рафаэла Свитинга, тут у Холанда не было иллюзий: он, конечно, все прекрасно запомнил. Кен еще раз дал себе слово быть осторожным, и не попадаться этим людям на глаза. На кухне, поставив кофейник на огонь, он задумался, как окончательно вывести пятна на костюме. Этот костюм он купил совсем недавно, и если сейчас избавиться от него, Энн сразу же заметит. А если на костюм наткнется полиция, Кен окажется в очень тяжелом положении.

Он сварил кофе, отнес чашку в спальню и стал рассматривать пятна, которые контрастно выделялись на светло-серой ткани. Левый ботинок тоже был запачкан кровью.

Кен сел на край кровати и выпил кофе. К счастью, он купил костюм и ботинки в большом магазине и заплатил наличными, вряд ли продавец запомнил его.

И вдруг в голову Холанда пришла блестящая мысль: он отправится в тот магазин и купит похожий костюм. Или даже точно такой, и пока продавец будет упаковывать его, он повесит старый, среди сотен других. Его обнаружат лишь через несколько недель, и тогда уже никто не сможет установить связь между Кеном Холандом и старым костюмом. Ботинки тоже почти новые, с ними нужно проделать такую же процедуру, тогда Энн ничего не заметит.

Он завернул костюм и ботинки в два пакета и положил их в передней. Собираясь вернуться в комнату, Кен заметил почтальона и, дождавшись, когда газета окажется в почтовом ящике, схватил ее и быстро просмотрел все страницы. О Фей ничего не было. Впрочем, он на другое и не рассчитывал. Если даже полиция обнаружила тело, сообщение появится лишь вечером.

Пора было отправляться в банк.

Холанд надел шляпу, взял оба пакета, запер дверь и оставил ключ для уборщицы под ковриком. Идя через сад, он вдруг увидел, что какая-то машина резко затормозила перед калиткой. Едва сдержавшись, чтобы не броситься обратно к дому, он подошел и почти уверенно откинул щеколду.

Из машины красный и оживленный Паркер делал ему знаки, – Здравствуйте, Холанд! Я решил заехать за вами. Услуга, как говорится, за услугу. Ну, влезайте!

– Спасибо, – пробормотал Кен. – Я и не думал, что вы будете на машине.

– Я и сам не думал до вчерашнего вечера, – сказал Паркер, помрачнев, и протянул Холанду сигарету. – Сегодня приезжает моя теща. Эта старая уродина не желает брать такси, и я должен мотаться за ней на вокзал. Только не подумайте, что у нее нет денег, просто она всю жизнь ведет себя так, словно живет на милостыню. Я просил Мези не приглашать ее, но все напрасно: моя женушка делает все наоборот.

Паркер протянул Холанду зажигалку и тот прикурил.

– О, лужайка все еще не подстрижена? – поднял брови Паркер.

– Нет, – торопливо сказал Холанд. Лужайка совершенно вылетела у него из головы. – Вчера было душновато.

Паркер, отъезжая, ткнул Холанда локтем в бок.

– Ну как вчерашний вечерок? Нашли что-нибудь? А?

– Замечательный вечер, – по возможности равнодушно ответил Кен. – Я вытащил почти все сорняки и рано лег спать.

Паркер рассмеялся.

– Идите, расскажите эти сказки своей бабушке. Посмотрели бы вы на себя в зеркало. Нет, старина, вы разоблачены. Как там, кстати, поживает моя подружка?

– Какая подружка? – спросил Холанд, бессмысленно глядя на поток встречных машин.

– Ну, Холанд, нельзя быть таким скрытным. Вы же прекрасно понимаете, что я вас не выдам. Она вам понравилась?

– Не понимаю, о чем вы, – замороженным голосом отозвался Холанд.

– О, боже! Я же давал вам телефон. Вы звонили ей, правда?

– Я уже сказал вам, что пропалывал клумбу с розами.

Паркер поднял глаза к нему.

– Ну как хотите. Только все равно вы меня ни в чем не убедили. Я дал вам телефон, и вы им воспользовались, вот так!

– Как хотите, – пожал плечами Холанд. – Только вчера вечером я был дома. И прошу вас, оставить, наконец, эту тему.

– Ну, ладно, я вас просто дразнил, – улыбнулся Паркер, слегка удивленный злостью, звучавшей в голосе сослуживца. – Я хотел пошутить, но если вам это неприятно, я больше не буду. Только имейте в виду. Фей – потрясающая девочка. Тот мой приятель, который познакомил меня с ней, просто спас меня от петли. Конечно, я рискую каждый раз, когда иду на свидание, но игра стоит свеч! Это прелестная девушка и, поверьте, стоит тех денег, которые берет.

– И все же я прошу вас переменить тему. Вы же видите, меня это нисколько не интересует.

– А вы можете предложить что-нибудь поинтересней? – улыбнулся Паркер. – Ну, давайте, поговорим о более важных вещах. Что у вас в этих пакетах?

– Энн приготовила кое-какие вещи, чтобы я отнес их в чистку.

– Не понимаю, почему женщинам так нравится нагружать нас всякими делами. Мези дала мне список поручений, длинный, как рука. Я надеюсь все же найти кого-нибудь, кто сделает все за меня.

Некоторое время Паркер вел машину молча.

– А может быть, мне зайти к Фей во время перерыва? – задумчиво проговорил он. – Я же не смогу видеться с ней, пока теща будет у нас. Эта старая кляча всюду сует свой нос, и если я задержусь хоть ненадолго, сразу же примется нашептывать Мези.

Холанд почувствовал, как озноб прошел вдоль позвоночника.

– Во время завтрака? И она согласится принять вас в такую рань?

– Это не так уж и рано, – рассмеялся Паркер. – Мне приходилось бывать у нее и в восемь утра.

При мысли о том, что Паркер поднимется в квартиру и столкнется там с полицией Холанд похолодел.

– Вы не позвоните ей заранее?

– О, конечно. Она ведь может быть занята. Но во время завтрака есть шанс застать крошку в одиночестве. Холанд вздохнул.

– По-моему, идти днем в такое место довольно рискованно.

– Подумаешь! В начале улицы есть стоянка машин, а сама улица вся обсажена деревьями. Можете убедиться в этом как-нибудь, если до сих пор не сделали этого, обманщик.

– Лучше следите за дорогой. Вы чуть не врезались в фургон, – насмешливо сказал Кен.

В одиннадцать часов, когда основная масса клиентов ушла, Паркер закрыл свое окошечко и, понизив голос, объявил Холанду, что идет звонить.

– Я отлучусь на пять минут. Присмотрите тут, ладно?

Холанд видел, как он прошел через холл и плотно закрыл дверь в телефонную будку, через несколько секунд дверь открылась, и Паркер почти что вывалился оттуда. Он был совершенно бледен. Казалось, он спешит спрятаться за своим окошечком.

Холанд старался не показать, что заметил его состояние и регистрировал чеки. Это стоило ему немалых усилий: руки его дрожали.

– Ну как, – безразличным тоном наконец спросил он, – назначили свидание?

– Боже мой, – пробормотал Паркер, – у нее фараоны!

– Фараоны? – Холанд выронил ручку.

– Да! Наверное, это облава. Представляете, что могло бы произойти, если бы я оказался там!

– Откуда вы знаете, что там полиция?

– Тип, который подошел к телефону, сразу же сказал: “Лейтенант Адаме из городской полиции”. Он хотел знать, кто звонит.

– Вы ему сказали?

– Конечно, нет. Я сразу же бросил трубку. Черт возьми! Что бы это могло значить? Я никогда не слышал, чтобы устраивали облавы у девиц, которые работают у себя на квартире. Подумать только, они могли явиться в тот момент, когда там был я!

– Вы хорошо сделали, что сначала позвонили.

– И не говорите! – Паркер вытер лицо. – Как вы думаете, они попытаются узнать, откуда был звонок?

– " – У них нет на это оснований, – ответил Холанд, который сразу же понял, какая страшная опасность ему угрожает. Полиция легко могла узнать, откуда звонили. Если они явятся в банк, вооруженные приметами, которые им сообщит Рафаил Свитинг, он попадется, как крыса. Вдобавок у него с собой испачканный кровью костюм.

– Может быть, ее ограбили? – нервно проговорил Паркер. – А вдруг они там потому, что ее убили?

Холанд почувствовал, как по его щеке побежала холодная капля пота. Он молчал, опасаясь, что может выдать себя.

– Эти девицы страшно рискуют, – продолжал Паркер. – Ее вполне могли и убить.

Появление у окошечка помешало ему развить эту тему. За этим клиентом подошли другие, и Холанд с Паркером некоторое время молча занимались своим делом. Кен мучительно думал о пакетах, оставленных в его шкафчике в гардеробной.

Что за кретин этот Паркер! Если полиция захочет найти автора телефонного звонка и неожиданно нагрянет сюда? Он тревожно посмотрел на часы-браслет. До завтрака еще целый час. Полиция вполне может быть уже в дороге…

Нужно было сосредоточиться, но клиенты повалили прямо-таки валом, и Холанд погрузился в работу. Наступил перерыв, и Паркер вдруг неуверенно проговорил:

– Вошел какой-то тип, очень похожий на фараона.

– Где? – сердце Холанда замерло, а потом заколотилось с утроенной энергией. Его взгляд обшарил пустынный холл. Почти незаметный на фоне стены, за одной из колонн стоял высокий человек, одетый в коричневый костюм и фетровую шляпу. Он действительно походил на полицейского: плотный, с толстым лицом сангвиника и маленькими глазками, взгляд которых, напугал Холанда.

– Никаких сомнений: это легавый, – прошептал Паркер.

Не отвечая, Холанд наблюдал за подозрительным человеком. Тот пересек холл и вошел в телефонную будку.

– Как вы думаете, кто-нибудь видел меня, когда я звонил? – тихо спросил Паркер.

– Не думаю. Телефон хорошо просматривается только отсюда.

– Если меня спросят, скажу, что хотел позвонить жене, но не смог соединиться. А может быть они и не станут нас спрашивать.

– Очень бы хотелось.

Они видели как неизвестный вышел из кабины и стал разговаривать с посыльным. Посыльный взглянул на что-то, лежащее на ладони у неизвестного, и пожал плечами. Они обменялись несколькими словами, после чего мужчина направился прямо к Холанду.

Кровь застыла в жилах Кена, но он постарался сделать вид, что регистрирует чеки.

– Вот они и узнали, – вполголоса сказал Паркер. Неизвестный подошел к конторке, его инквизиторский взгляд остановился на Паркере, а потом перешел на Холанда.

– Городская полиция, сержант Донован, – басом проговорил он. – Я ищу типа, который полчаса назад звонил отсюда по телефону. Кто-нибудь из вас его видел?

Холанд поднял глаза на бугристое, кирпичного цвета лицо Донована. Множество морщин разбегалось от его курносого носа, а под ним торчали тщательно ухоженные рыжие усы.

– Нет, я никого не видел, – ответил Кен.

– Я только что звонил, – совершенно спокойно ответил Паркер. – Я пытался соединиться с женой. Надеюсь, вы не меня имели в виду?

– Меня не интересует ваш звонок жене. Вы не видели, кто-нибудь кроме вас пользовался телефоном?

– Видел старика, потом девушку, – вдохновенно лгал Паркер. – Но это было больше часа назад. Мы были очень заняты, кроме них я никого не видел.

– Ваша занятость не помешала вам позвонить жене, – сказал Донован, сверля Паркера глазами.

– Ничто не может удержать меня от разговора с женой, – широко улыбаясь, возразил Паркер.

Донован вынул из кармана мятую сигарету, задумчиво вставил ее в рот и чиркнул желтой медной зажигалкой.

– А вы видели кого-нибудь, кто бы пользовался телефоном? – спросил он на этот раз у Холанда.

– Кажется, я уже сказал – нет! – ответил тот, с трудом вынося взгляд полицейского.

– Вы могли изменить свое мнение.

– Я никого не видел. Донован недовольно скривился.

– Никто ничего не видит в этом чертовом городе, и никто ничего не знает. – Он последний раз подозрительно посмотрел на обоих мужчин и, пройдя через холл, снова заговорил с посыльным.

– Ну вот! – облегченно вздохнул Паркер. – Мне не хотелось бы, что бы этот милашка еще раз принялся стирать меня в табак. А вам?

– Мне тем более, – ответил Холанд, чувствуя, как дрожат его коленки.

– Во всяком случае я отлично выкрутился.

– Не спешите радоваться, – возразил Кен. Они видели, что Донован, поговорив с посыльным, коротко кивнул и вышел из банка.

– Похоже, дело скверное, – сказал Паркер. – Если сюда приходил шпик, значит ее точно убили. Черт возьми! Какой же я все-таки счастливчик: мне удалось избежать неприятностей!

Часы на башне городского отеля пробили половину второго, когда Холанд вышел из магазина, держа под мышками два пакета. Он быстро миновал Центральную улицу и вошел в банк в неплохом настроении: план был осуществлен. Выпачканный костюм висел среди сотен своих новеньких собратьев в демонстрационном зале, а что касается ботинок, они заняли место среди таких же, выставленных на витрине. Кен несколько растерялся, когда продавец, предлагая ему почти такой же, как он только что сунул среди других, костюм, спросил, не забыл ли он свой пакет.

– У меня не было никакого пакета, – нахально ответил Кен.

Несколько удивленный продавец не стал настаивать.

Сейчас Холанда терзала одна мысль: этот сержант Донован, прилетевший на телефонный звонок, словно хищная птица на падаль, очень уж внимательно сверлил его своими глазками. Что, если у него уже есть описание внешности ночного гостя Фей Карсон?

В дневных газетах тоже ничего не было об убийстве.

– Ничего? – удивился Паркер. – Вы уверены?

– Ничего, – Холанд протянул ему газету. – Посмотрите сами.

– Значит, это не убийство, – заметил Паркер, пробегая газету глазами. – У таких девиц всегда истории с полицией. Во всяком случае, меня она теперь не скоро увидит…

День тянулся медленно, и Холанд, ожидавший возвращения сержанта Донована, едва дождался, когда банк, наконец, закроют и можно будет заняться кассой.

– Если этот шпик начнет задавать нескромные вопросы, я могу рассчитывать на вашу поддержку? – спросил вдруг Паркер.

– Безусловно, – кивнул Холанд, представляя, что стало бы с сослуживцем, если бы он узнал правду. – Вы не должны так беспокоиться.

– Ваши слова да богу в уши, – нервно хихикнул Паркер. – Если они как-нибудь узнают, кто звонил, у меня будут неприятности. Старик Шварц не будет в восторге, если ему донесут, что его служащий ходил к шлюхе. Он сразу же выкинет меня за дверь. А уж о жене и говорить нечего: страшно подумать, что она сделает.

– Успокойтесь, я никому ничего не скажу.

– Это послужит мне уроком, – сказал Паркер. – Никогда больше не стану ходить к девкам. – Он закрыл кассу и добавил:

– Я убегаю, пора ехать за тещей. Сожалею, но подвезти вас не смогу.

– Ничего, – улыбнулся Холанд. – Мне осталось зарегистрировать несколько чеков, и я закончу. До свидания.

Он повозился еще немного, дожидаясь, чтобы Паркер ушел, а потом спустился в гардероб, взял оба пакета, шляпу и вышел через служебный вход. Доехав до дома на автобусе, Кен остановился на углу, чтобы купить газету.

Это было в последних новостях. Он остановился, и с бьющимся сердцем прочитал заголовок:

УБИЙСТВО НА ЛЕССИНГТОН-АВЕНЮ!

"Бывшая танцовщица заколота кинжалом в своей квартире неизвестным убийцей”.

Холанд не мог заставить себя читать дальше и опустил газету. Разом взмокнув, он продолжал свой путь. Подходя к дому Кен заметил, что соседка, миссис Фелдинг стоит у своей калитки и внимательно смотрит на него. Она всегда делала так, и Энн внушала мужу, что миссис Фелдинг вовсе не злая, просто ей скучно. Но, по мнению Холанда, старая ведьма пыталась быть в курсе всего, что происходило вокруг, и совала нос в дела, которые совершенно ее не касались.

– Вы гуляли по городу, мистер Холанд? – спросила она, уставившись любопытными глазками на пакеты подмышками соседа.

– Да, – ответил Кен.

– Надеюсь, вы не наделаете глупостей, пока миссис Холанд нет дома? – хихикнула она, грозя пальцем. – Мой покойный супруг просто дичал, стоило мне повернуться к нему спиной.

– Старая кляча! – злобно подумал Кен, торопясь проделать сотню шагов, которая отделяла его от дома.

– А как вы поздно стали возвращаться домой! – продолжала она, делая хитренькие глазки. – У меня такое чувство, что сегодня вы вернулись ночью.

Сердце Холанда упало.

– Думаю, вы ошибаетесь.

Улыбка соседки погасла, а ее пронзительный взгляд заставил Кена отвести глаза.

– О, мистер Холанд, я смотрела в окно, и абсолютно уверена, что это были именно вы.

– И тем не менее это не так, – упорствуя, ответил Кен. – Простите, я тороплюсь: хочу написать письмо Энн.

– Ну что ж, передавайте ей привет, – сказала миссис Фелдинг, прожигая его взглядом насквозь.

– Обязательно, – натянуто улыбаясь, пообещал Кен.

Он быстро подошел к своей двери, открыл ее и оказался в вестибюле. Если полицейские вздумают допросить эту очаровашку, он пропал. Старая ведьма может погубить его. Она шпионила за ним ночью, а сейчас заметила пакеты. Что отвечать, если полиция заинтересуется этим? Кен понял вдруг, что чувствует крыса, попав в западню. Пройдя в гостиную, он налил себе стакан виски и сел на диван. Только выпив половину стакана, он смог заставить себя прочитать новости.

"Сегодня утром Фей Карсон, бывшая танцовщица кафе “Голубая роза” была обнаружена мертвой. Ее нашла женщина, которая приходила делать уборку. Тело лежало поперек кровати. Подозревают, что орудием убийства стал остро заточенный нож для разбивания льда.

Сержант Донован, которому поручено следствие по делу, заявил, что располагает большим количеством улик, которые позволят обнаружить убийцу очень скоро. Он ищет сейчас высокого человека крепкого телосложения, одетого в светло-серый костюм и такую же шляпу, который провожал мисс Карсон домой прошлой ночью”.

Холанд выронил газету и закрыл глаза. Ему хотелось немедленно сесть в машину и мчаться как можно быстрей и дальше, чтобы скрыться раньше, чем здесь появится полиция.

"Высокий человек крепкого телосложения, одетый в светло-серый костюм и такую же шляпу…” Какое идиотство, покупать точно такой же костюм только ради того, чтобы Энн не заметила пропажи! Да он же теперь никогда не рискнет надеть этот костюм.

Кен провел рукой по лицу. Что же делать? Неужели придется бежать?

– Да возьми же себя в руки! – требовал он. – Побольше хладнокровия!

Кен встал, развязал оба пакета, отнес их содержимое в спальню и разместил в шкафу. Потом он вернулся в гостиную и благословил небо за отсутствие Энн, которое давало ему полную свободу действий.

Но через шесть дней Энн вернется! Дело, конечно, не сможет закончиться так быстро, но если это случится, к тому времени он будет уже в тюрьме.

Кен поставил стакан, чтобы закурить. Какое-то движение на улице заставило его посмотреть в окно. Недалеко от дома остановилась машина, дверца открылась, и возле калитки показался незнакомый мужчина.

Кен почувствовал себя пригвожденным к месту, челюсти его стиснулись, дыхание прервалось.

Из машины вышел еще один человек и тоже подошел к калитке. Тот, что подошел первым, толкнул калитку, и Холанд узнал его: это был сержант Донован.

Часть вторая

Глава 1

В девять часов утра возле дома 25 по Лессингтон-авеню резко затормозила полицейская машина и встала позади других, которые прибыли на четверть часа раньше. Из полицейской машины вышел лейтенант Гарри Адаме из службы расследования убийств и медленно поднялся по ступенькам к входной двери.

– На последнем этаже, лейтенант, – сказал полицейский, охраняющий вход, – Сержант Донован там.

– А где же ему еще быть, в подвале? – не взглянув на полицейского, Адаме вошел в вестибюль. Остановившись перед почтовыми ящиками, чтобы прочитать фамилии, он проворчал:

– Дом свиданий! Первое убийство за два года, и надо же какая для всех неприятность – именно в доме свиданий… Удивительно, что первое!

Адаме был худ и невысок ростом. Лицо его напоминало рукомойник со сдавленными боками. Его ослепительно белая шевелюра контрастировала с черной шляпой, всегда надвинутой на лоб. Когда лейтенант приходил в ярость, его серые глаза начинали пылать, словно электрические лампочки и тогда он становился жесток и совершенно неумолим. Подчиненные боялись его не меньше, чем преступники, несчастливая судьба которых, ставила Адамса на их пути. Но это был полицейский офицер экстра-класса. Его мозг работал по крайней мере в четыре раза быстрей, чем у Донована, который трепетал перед этим тщедушным человеком, считая, что тот в случае малейшей провинности может понизить его в звании.

Адаме медленно поднимался по лестнице. В доме было тихо. Он никого не встретил. Можно было подумать, что жители дома, почувствовав приближение лейтенанта, разбежались по своим норам и теперь сидели за дверями, затаив дыхание. Агент Джексон встретил Адамса на верхней площадке, но хорошо зная начальника, не решился начать разговор первым.

Адаме вошел в гостиную, где эксперт Флетчер снимал отпечатки пальцев. Донован озабоченно ходил по комнате, и Адаме направился прямо в спальню, словно зная, что труп находится именно там.

Остановившись у кровати, он несколько минут рассматривал тело Фей. Не спуская с него глаз, он достал сигарету, закурил и выпустил дым из тонких ноздрей.

На пороге пожирая начальство глазами, настороженно стоял Донован.

– Врача вызвали? – спросил Адаме.

– Уже в дороге, лейтенант.

Адаме наклонился и взял труп за руку.

– Смерть наступила около шести часов назад.

– Кинжал, лейтенант…

Адаме взглянул на нож, лежащий на полу и повернулся к Доновану.

– Что – кинжал? Донован покраснел.

– Это орудие преступления, – объяснил он, сожалея о своей поспешности.

Адаме поднял свои белые брови.

– Вы проницательны, сержант. А я думал, девушка взяла его, чтобы почистить ногти. Так вы думаете, это орудие преступления? – его глаза вспыхнули грозным пламенем. – Что же это еще, по-вашему? Замолчите лучше, дурак! – Он повернулся к замершему в столбняке сержанту спиной и стал ходить по спальне под ненавидящим взглядом Донована.

– Какие вы собрали сведения?

– Она – новичок в своей профессии. Занималась проституцией не более года. До этого танцевала в “Голубой розе”. Она никогда не значилась в наших списках и не замечена ни в чем предосудительном.

– Войдите и закройте дверь, – распорядился Адаме.

Донован послушался. Он знал, что спокойствие начальника не предвещает ничего хорошего, и все время держался настороже.

– Газеты еще не оповещены, не так ли? – спросил Адаме, отодвигая ногу трупа и усаживаясь на край кровати, не испытывая перед лицом смерти ни малейшего неудобства.

– Нет, лейтенант.

Донован не любил журналистов. Городская пресса, которая постоянно упрекала полицию в бездействии, несколько раз проехалась на его счет, не стесняясь в выражениях…

– Можно будет поставить их в известность, но не раньше полудня, тогда информация попадет как раз в последние новости, – продолжал Адаме. – Таким образом, у вас будут целый день и вся ночь для того, чтобы подготовить материал для утренних газет. Они накинутся на него, как голодные собаки на кость. “Геральд” уже давно ищет ссоры с городскими властями, и если мы быстро не разберемся в этом деле, он сможет нас здорово потрепать, а кое-кто, включая шефа полиции, полетят со своих мест. Шеф “Геральда” Линдсей Барт недолюбливает полицейских. Если бы Барт и его газетенка были не так популярны, их можно было бы не опасаться, но это дело, несомненно, подольет масла в огонь.

Лессингтон-авеню, это гнездо проституции, находится всего в двухстах метрах от центра города. Отличный скандальный материальчик, в то время как наш шеф заявляет, будто бы город чист, как самая стерильная клиника, – Адаме раздавил сигарету в пепельнице, стоящей на ночном столике и посмотрел Доновану прямо в глаза.

– Я говорю вам все это для того, чтобы до вас дошла важность происшествия. Газеты станут трепать наше имя, и вы, Донован, должны их утихомирить. Сделайте все, что возможно. Если появится необходимость, обращайтесь ко мне за советом. Но в ответе за победу или поражение будете вы, и вы ответите за все. Понятно?

– Да, лейтенант.

Донован едва заметно вздохнул и подумал:

– Ну вот, мы и договорились. Стоило этому маленькому подонку стать начальником, он ждет случая, чтобы уничтожить меня. Он чувствует, что дело почти безнадежное, и это ему на руку. Ну что ж, такова моя участь – убили шлюху, а я попал в гущу интриг.

– Дело нелегкое, – продолжал Адаме. – Особенно, если здесь порезвился какой-нибудь сумасшедший. – Он положил ногу на ногу и обхватил колени руками. – Вы когда-нибудь молитесь, Донован?

Сержант сделался багровым, но видя, что начальник говорит совершенно серьезно, ответил:

– Иногда.

– Тогда вот вам мой первый совет: помолитесь, чтобы убийца не оказался садистом. Если ему понравится закалывать шлюх, он пойдет в другой дом свиданий, и тогда газетчики разорвут нас на части. В нашем городе много таких домов. Преградите ему путь, Донован. Он не должен продолжать в таком же духе.

В дверь постучали.

– Доктор здесь, сержант Донован.

– Откройте, – велел Адаме и приветливо улыбнулся входящему доктору Саммерфельду – высокому, плешивому толстяку с добродушной физиономией. – Она полностью в вашем распоряжении, вы очень желанный гость.

Адаме вышел в гостиную, где полицейский фотограф Холсби устанавливал свой аппарат.

– Следствие ведет сержант Донован, – сказал Адаме, обращаясь к эксперту Флетчеру. – За всем, пожалуйста, – к нему, – и, повернувшись к Доновану, поинтересовался:

– С чего вы начнете, сержант?

– Пока врач осматривает тело, пойду поговорю с соседями, может они что-нибудь видели.

– Я отдаю должное вашей наивности, сержант, – ухмыльнулся Адаме, – но должен вас предупредить: сотрудничать с полицией – совсем не в духе проституток.

– Одну из них убили, это поможет развязать языки остальным.

– А вы психолог, сержант, – задумчиво проговорил Адаме.

Донован повернулся к эксперту Флетчеру, который едва удерживался от смеха:

– В спальне на полу вы найдете нож. Снимите с него отпечатки пальцев. И чуть больше активности. Вы здесь не для того, чтобы таращить глаза.

– Хорошо, сержант, – Флетчер щелкнул каблуками. Донован вышел из квартиры, Адаме некоторое время задумчиво смотрел ему вслед, а потом вернулся в спальню, чтобы поговорить с доктором Саммерфельдом.

Услышав звонок, Рафаил Свитинг вытер рукавом потное лицо. Он видел полицейских и знал, что рано или поздно они позвонят в его дверь. Он тщетно пытался понять, что же произошло в верхней квартире? А что если Фей Карсон убили? Свитинг боялся думать об этом. Ну почему, почему это случилось именно теперь, когда он так удачно лег на дно?

Звонок беспощадно ввинчивался в тишину квартиры, и Свитинг быстро оглядел свою пыльную комнату с обветшалой мебелью, на фоне которой исчезали следы его ночной деятельности. Он быстро запер в шкаф бумагу, конверты и справочники и успокоил себя мыслью, что фараоны не решатся на обыск без ордера. И даже если они узнают его, он чист, они просто окажутся перед фактом, что Рафаил Свитинг продолжает жить и живет как может.

Болонка, тяжело дыша, лежала в кресле. Она боязливо поглядывала на хозяина, словно предчувствуя опасность. Свитинг нежно погладил животное по голове, но его страх уже передался собачонке, и она продолжала шумно дышать.

Собрав все мужество, Свитинг пошел открывать. На пороге стоял высокий, плотный человек и Свитинг облегченно вздохнул: это был не лейтенант Адаме. Этот тип был ему незнаком.

– Что вам угодно? – с легкой улыбкой спросил Рафаил Свитинг.

– Я – инспектор полиции, – представился Донован, пытаясь вспомнить, не знает ли он хозяина квартиры. Кого-то он напоминал сержанту, но кого? – Как вас зовут?

– Свитинг, – отвечал тот, стараясь встать так, чтобы полицейский не мог заглянуть в помещение. – А что случилось?

– Этажом выше убита женщина, – объяснил Донован. – Вы видели кого-нибудь постороннего этой ночью?

– Нет, – Свитинг покачал головой. – Я рано лег спать. К тому же я живу обособленно и не вмешиваюсь в чужие дела.

У Донована появилось ощущение, что Свитинг не хочет говорить правду.

– И вы ничего не слышали?

– Я очень крепко сплю, – ответил тот, чувствуя, что полицейский не опасен. Он не знает Рафаила Свитинга. Вот если бы сюда пришел Адаме, тогда – конец. – Мне страшно жаль, что не могу вам помочь. Но я даже не был знаком с этой молодой особой. Я встречался с ней несколько раз на лестнице, вот и все. Убита, говорите? Это ужасно!

Донован внимательно посмотрел на него.

– Вы действительно никого не видели и ничего не слышали?

– Именно так. Если позволите, я пойду, лягу. Вы меня подняли с постели.

Улыбаясь Доновану, Свитинг стал медленно закрывать дверь. Разговор был закончен, спрашивать было не о чем, сержант видел, что инициатива упущена, но ничего не мог поделать. Он отступил на шаг, дверь закрылась, и Донован услышал, как ключ повернулся в замке. Он сдвинул шляпу на затылок, потер лоб и прошелся по лестничной площадке. Где же он все-таки видел эту отвратительную физиономию с налитыми кровью черными глазками, крючковатым носом и оттопыренными ушами? Вот Адаме бы сразу вспомнил: он почти ничего не забывает. Пожимая плечами, сержант спустился этажом ниже.

Никто ничего не знал. Никто ничего не видел. Никто ничего не слышал…

Донован вдруг понял, что не посмеет подняться наверх и признаться лейтенанту в своем провале. Он представил иронические взгляды полицейских, их перешептывание и с силой нажал кнопку звонка у двери, выкрашенной в желтый цвет.

Мэй Кристи ждала появления полицейских. Она видела, как они подъехали к дому и понимала, что уж мимо нее-то они ни за что не пройдут. Она подготовила себя к визиту при помощи хорошей порции джина, и Донован понял это, как только ему открыли.

– Я – инспектор полиции, – сказал он. – Мне надо поговорить с вами, – и почти отодвинув Май, Донован вошел в квартиру.

– Вы не имеете права, – запротестовала она. – Чужой мужчина в моем доме – что подумают люди?

– Заткнись и сядь! – рявкнул сержант. Мэй послушалась, но не потому, что испугалась, а лишь потому, что хотела узнать, что же все-таки произошло и зачем здесь фараоны? Она взяла сигарету и взмахнула накрашенными ресницами.

– Что вас заставило прийти к одинокой женщине? – ломаясь, проговорила она.

– Ты знаешь Фей Карсон?

– У нее неприятности, – радостно спросила Мэй.

– Да, незначительные. Ее убили. Лицо девушки изменилось.

– Убили? Кто?

– Ее закололи ножом. Пока мы еще не знаем, кто это мог сделать. Она приводила кого-нибудь?

– Не знаю. Меня не было дома.

– Не знаешь, ну конечно! – злобно проговорил Донован.

– Что же я могу поделать, – плачущим голосом сказала Мэй. – Убита! Я не любила ее, но никогда не желала ей такого.

Она встала, чтобы взять стоящую на подоконнике бутылку джина.

– Простите, я совсем расклеилась сегодня, мне необходимо подкрепиться. – Она плеснула в стакан. – Хотите?

– Нет. Значит, ты никого не видела прошлой ночью? Мэй помотала головой, проглотила джин и закашлялась.

– Это отлично прочищает кишки. Нет, я никого не видела.

– Убийца может и вернуться, – сказал Донован, закуривая! – Он может прийти и сюда, к тебе. Если ты знаешь что-нибудь, лучше не молчи.

Мэй подняла глаза к потолку и заерзала на стуле.

– Я вернулась домой около двух часов ночи, – сказала она. – У входной двери я столкнулась с одним типом, но он мог выходить от кого угодно.

Донован сел на самый краешек стула.

Неважно, откуда он выходил. Как он выглядел?

– Он очень торопился, чуть не сшиб меня. Высокий, темноволосый, довольно красивый. Я думала, он обрадуется, если я предложу ему стаканчик, – она подмигнула сержанту.

– Как он был одет?

– В серый костюм и серую шляпу.

– Ты узнаешь его, если встретишь на улице?

– Думаю, да. Но он не походил на убийцу.

– Настоящие убийцы никогда не бывают похожими на убийц. Иначе жертвы просто разбегались бы от них. Сколько ему лет, как ты думаешь?

– Около тридцати.

По словам женщины, которая прибирала в квартире Фей, та предпочитала бородачей.

– У него была борода?

– Нет.

– Что было дальше?

– Ну, я предложила ему зайти и выпить, а он сказал, что торопится, оттолкнул меня и ускакал по улице.

– Он казался смущенным?

– Я бы не сказала. Было видно, что он спешит.

– Он был на машине? Мэй покачала головой.

– Они никогда не ставят машины возле дома. В конце улицы есть стоянка.

– Отлично! – похлопал ее по влечу Донован, вставая. – Будь осторожна, и если встретишь этого типа, сразу звони в полицию.

Было десять часов, когда Донован вернулся в квартиру Фей Карсон. Доктор уже ушел, Адаме, прикрыв глаза, сидел в кресле. В его зубах дымилась сигарета. Флетчер и Холсби работали в спальне.

– Ну что? Есть новости? – спросил Адаме, не открывая глаз.

Донован сделал усилие, чтобы не выдать волнения.

– У меня есть приметы типа, который очень может оказаться убийцей. Он выходил из этого дома около двух часов ночи и страшно торопился.

– Ничего удивительного. Все, кто выходит из этого притона, должны торопиться.

– Я выяснил: ни одна девица в доме не принимала сегодня ночью прохожего клиента. Можно предположить, что он приходил к Карсон. Врач сказал, в котором часу она умерла?

– Приблизительно, в половину второго.

– Тогда может быть это он, – проговорил Адаме, наконец открывая глаза.

– Не обязательно. Он мог прийти к ней в гости, но обнаружив труп, решил смотаться. – Легкое дребезжание, идущее со стороны телефона, заставило полицейских замолчать.

– Посмотрите! – воскликнул Донован, подходя к аппарату. – Кто-то приглушил звонок.

Адаме снял трубку, выслушал что-то и, нахмурившись, проговорил:

– Говорит лейтенант Адаме из городской полиции. Кто у телефона?

Донован услышал щелчок на другом конце провода, и Адаме положил трубку.

– Один из клиентов, я думаю. Он сразу же дал отбой.

Донован подскочил к телефону, схватил трубку и сказал телефонистке:

– Говорит полиция. Выясните, откуда был вызов. Адаме насмешливо взглянул на него.

– Что за мысль? Неужели вы думаете, что звонил убийца?

– Я должен знать, кто звонил, – упрямо сказал сержант.

Вызов сделан из телефонной кабины в Восточном национальном банке, – через несколько минут ответила телефонистка.

– Спасибо, сестрица!

Адаме склонился над телефоном.

– Кто бы мог сделать эту заглушку: она сама или убийца? Флетчер! – позвал он. – На телефоне есть отпечатки пальцев?

– Ничего нет, – отозвался эксперт, появляясь на пороге спальни.

– Вы заметили, что его заглушили?

– Конечно, но не придал этому значения.

– Это меня не очень удивляет, – сказал Адаме язвительно. – Значит, никаких отпечатков?

– Похоже, это сделал убийца, – сказал Донован. – Она бы оставила отпечатки.

Жестом руки Адаме отпустил Донована.

– Постарайтесь узнать, не слышал ли кто-нибудь вчера вечером телефонного звонка?

– Я отправляюсь в банк, – ответил сержант. – Может быть, удастся выяснить, кто звонил по телефону.

– К дьяволу это! Зачем?

– Эта девушка работала не на панели. У нее были постоянные клиенты, которые рекомендовали ее своим друзьям. Чем больше я буду спрашивать, тем скорей обнаружу нашего незнакомца в сером костюме.

– Ну, что ж, эта мысль, в конце концов, не поражает своим идиотизмом, – согласился Адаме.

Донован в надежде, что напал на правильный след, быстро спустился по лестнице. Если ему повезет, он справится с этим делом, и тогда плюнет Адамсу в лицо!

Шеф полиции Пол Говард сидел за огромным столом красного дерева, зажав белыми зубами толстую сигару. Казалось, он был чем-то очень недоволен. Адаме напряженно смотрел на шефа.

Благодаря необычайно развитому честолюбию, уже в сорок пять лет Говард довольно высоко поднялся по служебной лестнице и думал только о карьере. В скором времени он рассчитывал стать судьей, а потом и сенатором. Говард старался водить дружбу с теми, кто хоть что-то значил в политической жизни, оказывал им всяческие услуги, рассчитывая, что в свою очередь и они помогут ему. Место, которое занимал Говард, было очень удобным для того, чтобы оказывать услуги разного рода, а кое на что просто закрывать глаза. Ведя себя таким образом и, благодаря некоторым финансовым операциям, Говард сколотил себе неплохое состояние. Как говорится, жил сам и давал жить другим и, таким образом, высокопоставленные граждане могли без опаски заниматься различными махинациями.

С другой стороны стола в мягком кресле сидел шурин Говарда, капитан полиции Джон Монтелли. Его обрюзглое, невыразительное лицо было покрыто красными пятнами, что придавало ему сходство с гиеной. В зубах шурина тоже была зажата сигара.

В тот день, когда Говард был назначен шефом полиции, Монтелли почувствовал, что рискует потерять место, но зная, что начальник неравнодушен к молодым девушкам, поднапрягся и женил его на своей младшей сестре. С тех пор как Говард женился на Глории, Монтелли стал для него неприкосновенен.

Адаме, хорошо знакомый с ситуацией, знал, что если бы удалось выкинуть Монтелли, он автоматически занял бы его место. В течение последних месяцев лейтенант Гарри Адаме терпеливо ждал возможности, чтобы отделаться от Монтелли, а заодно и от Донована, которого считал изрядным тупицей. Дело по убийству Фей Карсон, казалось, могло помочь ему в этом.

Говард, вне себя от ярости, грыз сигару.

– Это дело должно быть расследовано немедленно! Киньте на него побольше людей, мы должны немедленно схватить убийцу. Здание, полное проституток, чуть ли не в центре города! Боже мой! И вы уверяли, что в городе нет ни одного борделя.

Монтелли обнажил пожелтевшие от табака зубы.

– Бордели бессмертны, – сказал он. – Их закрывают, но они открываются снова.

– Но почему вы не пытались прикрыть именно этот притон? – спросил Говард.

Монтелли удивленно посмотрел на шефа.

– Это одно из зданий О'Брайена.

Говард покраснел, побледнел и бросил быстрый взгляд на Адамса, который внимательно рассматривал свои ботинки. Лицо его было безмятежно, и Говард успокоился. Адаме либо не слышал реплики этого идиота, либо имя О'Брайена ни о чем ему не говорит.

Но не тут-то было! Имя О'Брайена было прекрасно знакомо Адамсу, и говорило очень о многом. Но вот о том, что этот тип был собственником двадцать пятого дома на Лессингтон-авеню, лейтенант слышал впервые Предчувствие сладкой дрожью прошло по его телу: воз можно, именно это станет причиной скандала, которого он так ждал в течение многих месяцев. Если застукать Монтелли на выгораживании О'Брайена, можно будет занять его место, о котором Адаме мечтал, истекая слюной.

Пол Говард готов был лопнуть от ярости. О чем думал этот кретин Монтелли, когда в присутствии Адамса ляпнул об О'Брайене! Адаме, конечно, был хорошим офицером и отлично делал свое дело, но ему не следовало совать нос в политику.

Говард и сам был поражен, когда узнал, что этот дом на Лессингтон-авеню принадлежит О'Брайену. Если газетчики узнают об этом, отцы города будут серьезно скомпрометированы. Все это будет иметь последствия, о которых было страшно подумать. Нужно поскорей закончить дело об убийстве Фей Карсон и забыть о нем.

– Что вы успели сделать? – спросил Говард у Монтелли.

Тот кивнул на Адамса.

– Этим занимается лейтенант. Не понимаю, почему вы устраиваете историю из-за какой-то шлюхи? Да это вообще никого не интересует.

– Вот посмотрите, как это никого не интересует, – возразил Адаме. – Дождитесь только завтрашних газет!

– У вас есть версия? – спросил Говард Адамса. – Или хоть какая-нибудь зацепка?

– Приметы одного типа, который очень может оказаться убийцей. Донован как раз занимается этим.

– Донован? А почему не вы?! – закричал Говард. – Донован… – он заставил себя сдержаться. – Безусловно. Донован хорош для обычной работы, но здесь нужна быстрота, а в этом он не слишком силен. Я все же рассчитываю на вас, Адаме. Займитесь следствием вне зависимости от Монтелли и Донована. Найдите мне убийцу и схватите его. У нас в управлении скоро будет небольшая смена декораций, и если следствие пойдет быстро, вы сможете поздравить самого себя. Понимаете?

Мужчины в упор посмотрели друг на друга. Грубое лицо Адамса осталось бесстрастным, но внутренне он напрягся, нюхом почувствовав, что к словам шефа можно отнестись с доверием.

– Мне нужны сведения о всех подпольных организациях города. Поручите кому-нибудь заняться этим, а сами сосредоточьтесь непосредственно на убийстве. Я лично прослежу, чтобы вы получали копии всех донесений Донована. А теперь приступайте!

– Вы получите необходимые сведения, – сказал Адаме, выходя из кабинета.

Несколько минут Говард сидел молча и смотрел на закрытую Адамсом дверь. Потом он с ненавистью взглянул на шурина и, нажав на кнопку селектора, сказал секретарше:

– Я иду в ратушу. Вернусь через час. Он закрыл дверь, надел шляпу и вышел на улицу.

Глава 2

В течение трех лет Сион О'Брайен был тайный советником полиции. Он появился на политической сцене в тот момент, когда одна из партий находилась в полном упадке и была близка к развалу, но благодаря его огромным средствам, удалось укрепить ее пошатнувшийся авторитет и удержать у власти. Во главе этой партии стоял Эд Фабиан, жизнерадостный толстяк-полицейский, лишенный каких бы то ни было принципов. Когда О'Брайен предложил ему свои миллионы, Фабиан принял деньги, не поинтересовавшись их происхождением. Он не думал и о том, что эти миллионы придется возвращать. Желание О'Брайена оставаться в тени слегка смутило Фабиана, но деньги были ему необходимы, чтобы поставить партию на ноги, и он понимал, что чрезмерное любопытство может лишь повредить делу.

Старея, Фабиан становился совершенно бесполезным и сейчас был лишь статистом в своей партии, хотя и занимал высокий пост. А так как деньги поступали в кассу исправно, он безропотно подчинялся тому, кто их платил. Если бы он знал, что О'Брайен сколотил огромное состояние на интернациональном наркотическом бизнесе, его, вероятно, хватил бы удар.

Бывший гангстер О'Брайен теперь не ссорился с законом и, благодаря потрясающей изворотливости, умел оставаться в тени. Ему удалось благополучно улизнуть из Франции вместе с капиталом в то время, как многие его сообщники попали на каторгу. Он приехал в Калифорнию, во Флинт-сити, чтобы отойти от дел и пристроить денежки в какое-нибудь выгодное предприятие. Но вскоре бездеятельная жизнь ему надоела, и пришло решение заняться политикой. Познакомившись с городскими партиями, он понял, что та, которую возглавляет Фабиан стоит на ногах слабей остальных. Несмотря на то, что, торгуя наркотиками О'Брайен вел себя максимально осторожно, он все же до конца не был уверен в безопасности. Ему было известно, что один из его сообщников, получив во Франции двадцать лет тюрьмы, выдал полиции его приметы, надеясь таким образом облегчить свою участь. Так что отношение к полиции у О'Брайена было особым.

Он избегал всяческой огласки и следил, чтобы ни одна его фотография не попала на страницы газет, а также на глаза инспектора полиции Франции, который занимался его поисками. О'Брайену совсем не улыбалось получить двадцать лет принудительных работ. Вот уже три года он жил почти спокойно, и это очень устраивало бывшего воротилу наркобизнеса. Он вел тихую и уединенную жизнь, забавляясь тем, что контролировал жизнь процветающего города, и не давал повода избирателям догадаться о том, кто он есть на самом деле.

У О'Брайена была теперь роскошная вилла, окруженная громадным садом, который спускался до самой реки. Высокие стены окружали его резиденцию, защищая от нескромных взглядов.

Говард ехал на встречу с О'Брайеном. Он миновал аллею, по краям которой красовались великолепные цветочные клумбы. В саду, казалось, работал целый батальон китайцев – садовников, но Говард не обращал на них внимания. Этим утром голова шефа полиции была забита достаточно серьезными проблемами. Подозревая не совсем честное происхождение миллионов О'Брайена, он старался не попадаться в его обществе на глаза остальным членам партии. Но сегодня утром он должен был сообщить О'Брайену нечто, о чем не следовало говорить по телефону, рискуя быть подслушанным.

Говард поставил машину перед залитым солнцем входом в виллу и позвонил.

Бывший борец Селиван, служивший кем-то вроде вышибалы, открыл дверь и удивленно посмотрел на шефа полиции.

– Мистер О'Брайен дома? – спросил Говард.

– Да, – неуверенно ответил Селиван, но все же пропустил гостя в дом. – Он немного занят.

Где– то в недрах дома раздавалось женское пение, и Говард подумал сперва, что это радио, но тут же понял, что это живой голос. Говард мало понимал в музыке, но легкое сопрано, звучавшее в доме, было необыкновенно красивым и в какой-то момент шеф полиции заслушался.

– Скажите хозяину, – велел он, – что я пришел по очень важному делу.

– Нет уж, скажите ему это сами, – возразил Селиван. – Я не самоубийца, чтобы прерывать кудахтанье этой курочки.

Он жестом указал на коридор, ведущий в салон. Говард быстро прошел по коридору и остановился перед распахнутыми дверями салона.

О'Брайен раскинулся в кресле, полузакрыв глаза, а у рояля, возле открытой балконной двери, сидела стройная, красивая девушка. Шеф полиции окинул ее мгновенным профессиональным взглядом и отметил, что это блондинка с зелеными глазами, тонким лицом, высокими скулами, чувственным ртом, одетая в кашемировый свитер и клетчатые синие брюки.

Девушка пела арию, которую Говард когда-то слышал, но откуда она, вспомнить не мог. Говард стоял неподвижно и, не отрываясь, смотрел на девушку. До сих пор он считал самой красивой женщиной в городе свою жену, но эта незнакомка оставила Глорию далеко позади.

В конце пассажа девушка увидела неожиданного гостя, вздрогнула, взяла фальшивую ноту и сняла руки с клавиш.

О'Брайен нахмурился и открыл глаза.

– Что с тобой? – спросил он и, проследив направление ее взгляда, заметил Говарда.

– Простите, что беспокою вас, – сказал тот, входя в салон, – но мне нужно сказать вам пару слов.

О'Брайен встал, кажется, ничуть не удивившись, хотя появление шефа полиции не могло не смутить его.

– Вы не должны были входить до окончания арии, – шутливо сказал он, подходя к Говарду и пожимая ему руку. – Музыка никогда не была вашим хобби, не так ли? Тем хуже. Мистер Говард, позвольте представить вам мою невесту мисс Доман.

Девушка встала и слегка улыбнулась, но во взгляде ее мелькнуло неудовольствие. Говарду показалось, что она опасается его.

– Ваша невеста? – удивленно сказал он. – Я этого не знал! Примите мои поздравления. А я-то думал, что вы на всю жизнь решили остаться холостяком.

– Просто я не спешил, – сказал О'Брайен, обнимая девушку за талию. – Но мисс Доман стоит того, чтобы ждать встречи с ней и дольше. Гильда, мистер Говард – очень влиятельный человек, и я хочу, чтобы вы стали друзьями.

– Ты хорошо знаешь, Сион, что твои друзья – это и мои друзья тоже.

– Отлично сказано! – рассмеялся О'Брайен. – Тогда почему у тебя такой нелюдимый вид? – и, не дожидаясь ответа, он повернулся к Говарду.

– Что вы будете пить?

– Но я… – Говард посмотрел на Гильду, а потом на О'Брайена, – я пришел по небольшому делу.

– Ты слышишь, дорогая? Дело!

– В таком случае, я оставлю вас, – сказала девушка, освобождаясь от руки О'Брайена. – Ты ведь недолго, Сион?

Она улыбнулась Говарду и вышла из салона.

Говард проводил ее восхищенным взглядом, пораженный формами, которые подчеркивали брюки и свитер.

– Она бесподобна, да? – спросил О'Брайен, который знал слабость Говарда к молодым красоткам. – А какой голос! – Он подошел к бару и налил два стакана виски. – Подумать только, когда я ее встретил, она пела в одном ночном кабаре. Но я уговорил ее серьезно заняться пением, и теперь она поет Моцарта. Ее слушал сам Франчелли и был в восторге. Он сказал, что из нее может получиться оперная дива.

Говард взял предложенный стакан и сел, поглядывая на О'Брайена.

– Он в хорошей форме, – подумал шеф полиции с завистью. – Сколько ему лет? Не меньше сорока. И подумать только, этот негодяй отхватил такую классную девушку, а кроме того располагает не меньше, чем десятью миллионами!

О'Брайен выглядел действительно совсем неплохо. Густые черные брови и тонкие усы придавали ему сходство с Мефистофелем.

– Так что же у вас за дело? – спросил О'Браейн, усаживаясь на спинку кресла и покачивая ногой, обутой в дорогой ботинок.

– Вам уже говорили о доме 25 по Лессингтон-авеню?

О'Брайен поднял правую бровь.

– В связи с чем?

– Я выяснил, что этот дом принадлежит вам.

– И что же?

– Вчера вечером там была убита проститутка. Еще четыре квартиры в этом доме тоже заняты продажными женщинами.

О'Брайен сделал глоток, поставил стакан и закурил сигарету. Лицо его было совершенно бесстрастным, но Говард знал его достаточно хорошо для того, чтобы понять – мозг О'Брайена совершает лихорадочную работу.

– Пусть вас это не тревожит, – проговорил, наконец, О'Брайен. – Я все улажу. Кто эта девица?

– Ее звали Фей Карсон.

– У полиции на нее что-нибудь есть? Говард покачал головой.

– Пресса в курсе?

– Будет в курсе через час или два. Я решил поговорить с вами заранее, чтобы у вас не было неожиданностей.

– Кто вам сказал, что здание принадлежит мне?

– Монтелли.

– Он слишком много болтает.

Говард сделал большой глоток, он нуждался в подкреплении. Только что О'Брайен, набитый своими подозрительными миллионами, словно мешок, признался, что ему принадлежит дом свиданий.

– Вы знали, чем зарабатывают эти женщины?

– Естественно, – О'Брайен нахмурился. – Нужно же им где-то жить? Кроме того, их не смущает цена за квартиру.

Он встал, подошел к телефону, набрал номер и через несколько секунд сказал:

– Такс, это ты? Для тебя есть срочная работа. Отправляйся на Лессингтон-авеню и выбрось на улицу всех кур, которых найдешь в нашем курятнике. Там их должно быть четверо. Всех за дверь! Когда помещение освободится, посели на их место каких-нибудь приличных людей, желательно, старых дев. Ты понял? – Он положил трубку и вернулся на место.

– Ну вот, все устроено. Когда приедут газетчики, они найдут в доме таких жильцов, что им придется снять шляпы и тщательно вытереть ноги о коврик.

Говард тревожно посмотрел на О'Брайена. Все это было подозрительно просто – настоящие гангстерские приемы.

– Мне и в голову не пришло сделать что-нибудь подобное, – сказал он. О'Браейн усмехнулся.

– В вашем распоряжении тоже есть псы, которым вы даете кость или бьете плеткой. Моя главная задача в том, чтобы держаться подальше от неприятностей.

О'Брайен закурил, предложил сигарету Говарду и продолжал:

– Теперь расскажите мне обо всем подробней. Вы нашли убийцу?

– Пока нет. Он не оставил следов. Девушка, похоже, знала его, потому что убийца ударил ее спереди, но никто ничего не слышал. Она не звала на помощь.

– Кто ведет следствие?

– Донован. Но я сказал Адамсу, чтобы он тоже не сидел, сложа руки.

– У вас есть приметы?

– Очень неопределенные: человек лет тридцати, красивый, в светло-сером костюме.

– С этим далеко не уйдешь, – пробормотал О'Брайен, снова наполняя стаканы.

– Это лучше чем ничего, – сказал Говард, принимая стакан. – Такие истории всегда трудно распутывать.

– Барт схватится за эту историю, чтобы сделать нам неприятность. Вы говорили с Фабианом?

– Нет еще. Но вряд ли он сможет что-то сделать. Если я выйду на убийцу, все встанет на свои места. Меня беспокоит только слава этого дома.

– Спасибо, что объяснили, – язвительно проговорил О'Брайен, – а то я ужасно непонятливый. – Он встал. – Не подумайте, что я хочу выставить вас за дверь, но сегодня утром у меня чертовски много работы. Держите меня в курсе дела. Я хочу иметь копии всех рапортов, которые появятся по этому делу. Желательно в отпечатанном виде.

Говард заколебался.

– Видите ли…, рапорты не должны попадать за стены управления. Это противоречит правилам. Лучше я стану держать вас в курсе дела.

– Мне нужны копии рапортов, – значительно проговорил О'Брайен и улыбнулся недоброй улыбкой.

– Хорошо, – становясь сговорчивым, согласился Говард, – я устрою это.

– Спасибо. Я знал, что на вас можно положиться. Предупредите Фабиана, что Барт собирается пойти в наступление. Но не нужно слишком затыкать рот прессе: пусть они поговорят о девушке. Скажите им, что она была танцовщицей в ночном баре.

– Ясно.

О'Брайен проводил Говарда до двери.

– Вы считаете, Донован справится с этим делом?

– Этим занимается еще Адаме.

– Да… Адаме… Это умный агент. Ладно, спасибо, что заехали. Буду ждать репортеров.

О'Брайен, стоя на пороге, смотрел, как Говард идет к машине, потом он медленно закрыл дверь и некоторое время стоял, задумавшись.

Гильда, наблюдавшая за ним через полуоткрытую дверь библиотеки, передернула плечами, заметив злобную усмешку, искривившую губы ее будущего мужа.

Детектив Лео Дункан сунул в зубы сигару, чиркнул спичкой и, затянувшись, посмотрел на сержанта Донована, который сидел по другую сторону стола и медленно жевал сэндвич с ветчиной. Лицо его было омрачено думами.

Дункан, который уже не надеялся повысить звание, снова обрел надежду, после того, как стал работать с Донованом по делу об убийстве. Он не считал, будто бы сержант хватает звезды с неба, но хорошо запутанное преступление всегда дает шанс для продвижения тому, кто умеет работать мозгами.

– Этот старый хек клянется всеми святыми, что у него был блокнот, где он отмечал номера машин на стоянке. Но этот блокнот исчез.

Донован придвинул чашку кофе и тоже взял сигарету.

– Не сам же он спер этот дурацкий блокнот, – сказал Дункан, – там наверняка кто-то был. – Может быть его стибрил тип в сером костюме. Он зашел поговорить со стариком, определенно зная, что у того есть книга для записей. Скорей всего, это он.

Донован покачал головой.

– Этот тип в сером костюме кажется мне нашим клиентом, иначе зачем он дал сторожу фальшивый номер. Мы не потеряли времени даром, Дункан. У нас уже есть основания задержать его. А сейчас мы должны проверить круг знакомств этой Фей Карсон. Наверняка у нее были более или менее постоянные клиенты. Кроме того, нужно вернуться в банк и поговорить с тем типом, который наврал мне насчет телефонной кабины.

– Банк уже закрыт…

– Возможно, ночной сторож знает адрес…Ночной сторож не знал ни адреса, ни самого Паркера.

– Когда я заступаю на смену, – объяснил он, – здесь уже пусто. Приходите утром, и вы получите адрес.

– Тогда мне нужен адрес директора, – резко сказал Донован. – Это очень срочно.

– У меня нет никаких адресов, – ответил сторож. – За всеми справками нужно обращаться к мистеру Холанду, главному кассиру.

– Идет, нетерпеливо сказал Донован. – Давайте мне его адрес да поскорей, я спешу.

Ночной сторож нацарапал на бумажке адрес, и детективы вернулись к машине. Они без труда нашли нужную улицу и через несколько минут были уже перед ухоженным розовым садиком.

– Чудесные розы, – похвалил Донован, который в свободное время с удовольствием возился у себя в саду. – А вот лужайку давно следовало бы подстричь. Кстати, мне тоже надо заняться своей лужайкой.

– Займитесь лучше свой основной работой, – буркнул Дункан.

Донован подошел к двери и с силой нажал на кнопку звонка. Они подождали немного и, когда Донован уже собирался повторить звонок, дверь отворилась, и на пороге показался служащий, которого Донован уже видел в банке и который, это было ясно, умирал от страха. Это удивило детектива. Выдвинув вперед тяжелую челюсть, он нахмурил брови и грозно спросил:

– Вы – Холанд?

Кен молча кивнул.

Заинтригованный Донован рассматривал Холанда. “Можно подумать, он ограбил кассу своего банка, – подумал детектив. – Чего это он так сдрейфил?"

– Мне нужно поговорить с Паркером, – заявил Донован, – где он живет?

Кен открывал и закрывал рот, но не мог произнести ни слова. Глаза его были прикованы к полицейскому, который вынужден был повторить вопрос.

Кен сглотнул слюну и, едва ворочая языком, произнес:

– Маршалл-авеню, 25. Это – следующая улица. Донован достал свою записную книжку и сделал там заметку.

– Он говорил вам что-нибудь, когда ходил звонить жене?

– Нет…, ничего.

– Но вы видели, как он пользовался телефоном?

– Да, видел.

– В котором часу это было?

– Не знаю… Не обратил внимания. Донован с отвращением посмотрел на собеседника, потом повернулся к Дункану:

– Идемте, мы только зря теряем время.

Они большими шагами пошли по аллее, распахнули калитку и направились к машине.

Дункан, который шел последним, прежде чем сесть в машину, резко обернулся.

Холанд стоял на пороге дома и, совершенно бледный, смотрел им вслед. Встретившись глазами с детективом, он вошел в дом и резко захлопнул дверь.

Глава 3

Когда машина шефа полиции исчезла за поворотом, Сион О'Брайен медленно вернулся в салон, сел в кресло и позвал Гильду.

– Наконец-то, – сказала она, входя. – Что ему было нужно, Сион?

О'Брайен взял Гильду за руку и, заставив сесть на ручку своего кресла, обнял за талию.

– Он принес плохие новости, дорогая. Тело Гильды напряглось, как струна.

– Помнишь Фей Карсон? – спросил Сион, внимательно глядя на девушку.

Ее тонкие ноздри затрепетали, взгляд посуровел.

– Помню. Что с ней?

– Она была любовницей твоего брата? Гильда передернула плечами.

– Почему ты решил вытащить эту старую историю? О'Брайен резко встал и, заложив руки за спину, принялся расхаживать по салону.

– Это не такая уж старая история… Нет никакой необходимости говорить, что я схожу по тебе с ума и делаю все, что ты только пожелаешь. Но ты должна помнить, что я контролирую всю политическую жизнь города, а политика – это грязная игра, где каждый старается перегрызть глотку своему конкуренту. Ничто так не способствует гибели целой политической партии, как скандал, поднятый прессой. Избиратели очень не любят газетной шумихи, понимаешь?

Гильда, выпрямившись, сидела на ручке кресла.

– При чем здесь мой брат Джонни? – спросила она. О'Брайен в упор посмотрел на девушку.

– Я только хотел сказать тебе, что Говард принес плохие новости. Прошлой ночью Фей Карсон была убита.

Наступило тяжелое молчание, потом О'Брайен сказал:

– Ты знаешь, что Джонни вернулся вчера вечером? Один из моих людей видел его около “Голубой розы”. Ты с ним встречалась?

Гильда замялась, а потом кивнула, не глядя на О'Брайена.

– Я знала, что Джонни в городе, – подтвердила она, не поднимая ресниц.

– Он мог ее убить? – жестко спросил О'Брайен. Гильда подняла голову, и зрачки ее расширились.

– Конечно, нет! Как ты можешь говорить такое!

– Давай, будем играть честно, малышка, – сказал О'Брайен. – Ты прекрасно понимаешь, почему я тебя об этом спрашиваю. Когда Джонни попал в психиатрическую клинику, он угрожал, что убьет Фей, и вот, не прошло и двух часов после его освобождения, а мисс Карсон мертва. Не будем прятаться от фактов, которые говорят сами за себя.

Гильда не шевелилась, и О'Брайен, заметив, что она пытается овладеть собой, подошел и обнял ее.

– Послушай, не нужно так волноваться. Ты ведь не одна, у тебя есть я. И на свете не так много вещей, которых я не мог бы для тебя сделать.

– Это не он, – проговорила девушка срывающимся голосом. – Джонни не способен на такое.

Хорошо зная братца Гильды, О'Брайен подумал, что тот способен на все.

– Ты так думаешь, – нежно возразил он, – потому что это твой брат, и ты его любишь. Но представь, что станут думать другие, особенно если учесть его репутацию.

– Я тебе говорю, что это не он! – закричала Гильда, вскакивая. – Можно подумать, у тебя есть доказательства. – Она судорожно вздохнула. – Этот тип из полиции не подозревает его?

– Он не подозревает даже о существовании Джонни.

– Да? Тогда к чему весь этот разговор?

– Ты видела его вчера?

– Нет, но он звонил мне по телефону.

– И ты решила скрыть это от меня?

– Конечно, я должна была сказать тебе, но Джонни просил не делать этого. Ему нужны были деньги, чтобы уехать в Нью-Йорк. Тогда я велела ему прийти в “Голубую розу”, но он не пришел, вероятно, взял деньги в другом месте.

– У Фей?

– Нет! Он не знал ее адреса. Он ее вообще не видел!

– Дай господь, чтоб это было действительно так, – сурово проговорил О'Брайен. – Итак, ты с ним не встречалась?

– Нет!

Проницательности О'Брайена хватило, чтобы понять:

Гильда лжет. Она, конечно же, встречалась с братом и теперь тоже была уверена, что именно Джонни убил Фей Карсон.

– Значит, ты думаешь, он уехал в Нью-Йорк, равнодушным тоном произнес О'Брайен, внимательно наблюдая за Гильдой.

– Да. Он скоро напишет мне, я просто уверена в этом.

– Понимаю.

Она снова лгала. О'Брайен подумал вдруг, что Гильда спрятала братца у себя, и он находится совсем недалеко.

– Ну, раз он уехал… – задумчиво проговорил он. – Черт! Мне нужно позвонить по телефону. Подожди, я сейчас вернусь.

О'Брайен вышел из салона и заперся в библиотеке. Набрав номер, он вполголоса проговорил:

– Мне нужен Такс.

Почти сразу же в ответ раздался резкий мужской голос:

– Да, патрон!

– Ты хорошо поработал на Лессингтон-авеню, теперь для тебя есть новое задание. Срочно отправляйся на Балдерс-стрит, 45 к мисс Доман. Я полагаю, там находится ее брат Джонни. Проверь, не обнаруживая себя. Если он действительно там, спрячь его в надежном месте. Это непросто, но ведь и ты не новичок. Возьми с собой Вайти.

– Слушаюсь, патрон! – коротко ответил Такс.

– Отвези его туда, где мне будет легко с ним встретиться. Но смотри, чтобы его никто не видел…, и не слишком бей. Во всяком случае не бей по голове, хоть она у него и дубовая.

– Будьте спокойны, патрон, – ответил Такс, – я буду держать вас в курсе дела.

О'Брайен повесил трубку, закурил сигарету и вернулся в салон. Взглянув в покрасневшие глаза Гильды, он понял, что девушка плакала и сел рядом с ней на диван.

– Не нужно нервничать, – нежно сказал он. – Я позабочусь обо всем, но для этого мне необходимо знать, что происходит между вами троими: тобой, Джонни и Фей Карсон. У меня есть недруги, и они знают, что я хочу жениться на тебе. Если Джонни попадет им в руки, это будет замечательный козырь, чтобы навредить мне. Я должен знать, что произошло между вами.

– Если ты боишься неприятностей из-за Джонни, не надо жениться на мне.

– Я женюсь на тебе, – сказал О'Брайен, пристально глядя в глаза Гильды. – Это единственное, в чем я совершенно уверен. Но я не хочу никаких скандалов, поэтому ты должна быть со мной откровенна. Она пожала плечами.

– Да, конечно. Это грязная история, но я тебе расскажу… Я занималась пением, а у нее был танцевальный номер с Морисом Вердом. Она влюбилась в него, как кошка, и напрасно. Это был эгоист без стыда и совести. Однажды она познакомила его со мной, а он сразу же положил на меня глаз. Фей не верила, что я его не провоцирую и стала устраивать мне сцены ревности. В то время мы жили с ней в одной квартире, но после этого нам пришлось разъехаться. А Верд не оставлял меня в покое. Он преследовал меня, и тогда я уехала из города, а он, разозлившись на Фей, бросил ее, и их танцевальный номер и тоже куда-то уехал. Когда я узнала, что Верда нет в городе, вернулась обратно, но Фей не захотела меня видеть, правда, я не слишком опечалилась: к тому времени она пошла по нехорошей дорожке. Она бросила танцевать и торговала своими прелестями.

Джонни тогда как раз вернулся с войны, и ему приходилось несладко. Он полностью был выбит из колеи: много пил и чуть что – приходил в бешенство. Только я могла успокоить его. Вот в это несчастное время он познакомился с Фей и сразу влюбился в нее, а она, видимо, решила отомстить мне. Джонни собирался жениться на ней, и вдруг один из его друзей подсунул ему ее адрес, сказав, что она отличная шлюха и с ней можно отлично провести время. Джонни сильно побил ее тогда. Если бы не подоспел Сэм Дарси, он вообще убил бы ее. Но Сэм связал Джонни и послал за мной, а я позаботилась, чтобы Джонни попал в психиатрическую лечебницу. Продолжение истории ты знаешь.

О'Брайен потер щеку.

– Значит, Сэм Дарси в курсе дела?

– Он знает, что Джонни поколотил ее и хотел убить.

– Как ты думаешь, Сэм видел Джонни?

– Не знаю.

– Ладно, – сказал О'Брайен. – Теперь я знаю хотя бы, как мне себя вести. Кстати, Говард сказал, что у них есть приметы типа, который выходил из дома Фей приблизительно в час преступления. Приметы не совпадают с Джонни.

– Так я же и говорю: Джонни здесь не при чем.

– Никого не интересует, что станем говорить ты или я. Факт остается фактом: твой брат угрожал Фей и, стоило ему появиться – она мертва. Хоть бы они поймали того высокого типа в сером костюме, это наша единственная надежда.

– Конечно, полиция найдет его! – порывисто проговорила Гильда.

– Будем надеяться, – озабоченно сказал О'Брайен, а потом, взглянув на девушку, улыбнулся и добавил:

– Забудь обо всем этом, милая. Пора завтракать.

Она покачала головой.

– Я должна вернуться к себе. У меня дела.

– Ты будешь завтракать со мной! – твердо сказал он, и взяв за руку, увлек по коридору.

Часом позже, когда Гильда уехала уже на своей большой спортивной машине, зазвонил телефон.

О'Брайен снял трубку.

– Говорит Такс, – раздался резкий голос. – Все хорошо: клиент был там, и я забрал его. Лицо О'Брайена посуровело.

– Куда?

– На “Виллу Пойнт”.

– Хорошо. Буду там через час. Не выпускай его.

Кен Холанд закрыл дверь, словно в тумане, вернулся в гостиную, и без сил упал в кресло. Сердце его колотилось, словно он только что пробежал стометровку. Страх, который он испытал при появлении полиции, все еще держал его своими липкими лапами.

– Я веду себя как последний трус, – подумал Холанд. – Что, если они заметили, как я дрожал? Еще одна такая встреча, и я выдам себя с головой.

Неожиданно Холанд подумал о Паркере. Нужно было предупредить его. Холанд набрал номер Паркера и прислушался к гудкам!

– Шевелись же! – мысленно торопил он сослуживца. – Сейчас они приедут к тебе!

Наконец раздался щелчок соединения, и холодный женский голос поинтересовался, кто у телефона.

– Кен Холанд. Я хотел бы поговорить с Максом.

– Он, вероятно, в саду. Посмотрю, сможет ли он подойти. Не вешайте трубку.

Кен ждал, терзаемый беспокойством.

– Вы еще у телефона? – снова прозвучал женский голос. – Я скажу ему, чтобы он перезвонил вам. Сейчас он разговаривает с какими-то двумя господами в саду. Думаю, это ненадолго.

– Спасибо, – сказал Кен, вешая трубку.

Он подошел к бару, налил себе виски, залпом проглотил его, закурил сигарету и стал ждать.

Что будет с Паркером? Сознается ли он, что знаком с Фей? Скажет ли, что давал номер ее телефона Холанду? Вспомнит ли он, что у Холанда есть серый костюм?

Кен не мог усидеть на месте, встал и направился в сад. Дойдя до калитки, он посмотрел, стоит ли еще полицейская машина у дома Паркера, но, опасаясь, что детективы заметят его, вскоре вернулся назад.

И вдруг его мозг, подобно молнии, озарила мысль:

– А что я сделал с блокнотом, который украл у сторожа?

Лицо его медленно сменило все оттенки от белого до красного, когда стало ясно, что он не в силах вспомнить, куда подевался блокнот. Он совершенно забыл о дурацком блокноте! Кажется, разговаривая со сторожем, он сунул его в карман брюк, а потом? В памяти образовался провал. Во всяком случае в брюках он ничего не оставил, потому что, прежде, чем отнести их в магазин, осмотрел все карманы.

– Где же я его оставил? Потерял на улице?

Если полиция найдет блокнот, то автоматически отыщет и его, потому что там есть номер машины.

Холанд тоскливо посмотрел вокруг. Если бы он потерял блокнот в доме, уборщица подняла бы его и положила на стол. Нужно искать! Но поиски не увенчались успехом. Когда Холанд понял, что блокнота дома нет, уже наступила ночь.

Блокнот мог выпасть из кармана в машине! Идиот! Первое, что надо было осмотреть – это машина.

Холанд вышел и направился к гаражу. Он уже почти достиг цели, когда заметил Паркера, с опущенной головой бредущего по дорожке к дому.

– Мне нужно поговорить с вами, – сказал он Холанду, подходя.

– Идемте, – сказал Кен, и вместе с гостем вернулся в дом. – Простите за беспорядок: я искал кое-что и перевернул все вверх дном.

Паркер рухнул в кресло. Его толстое, обычно красное лицо, было осунувшимся и бледным. Руки, лежащие на коленях, судорожно шевелились.

– У вас есть выпить?

– Конечно, – ответил Кен и наполнил виски два стакана. – Ко мне недавно приезжали полицейские, они спрашивали ваш адрес. Я пытался предупредить вас, но они успели раньше.

Паркер бросил на него инквизиторский взгляд. Кен, чувствуя себя очень скверно, отошел и сел в кресло.

– Что произошло? – спросил он после долгого молчания.

– Им ничего не удалось вытянуть из меня, – тихо сказал Паркер. – Я держался своей версии. Но сержант мне не поверил, он сказал, что я лгу, а на самом деле звонил не жене, а Фей. Я предложил ему доказать это. Он страшно ругался, но под конец сказал, что не считает меня убийцей. Это очень любезно с его стороны, вы не находите? Но он надеялся, что я знаю некоторых ее клиентов. Тогда я снова сказал, что ничего не знаю, и звонил не ей, а жене, и сержант решил узнать у Мези, правду ли я говорю…

Паркер сделал большой глоток и стал разглядывать свои ботинки.

– Те десять минут, которые я провел наедине с другим полицейским, пока сержант разговаривал с Мези, были самыми ужасными в моей жизни. Но Мези… Боже мой! Это необыкновенная женщина! Она почувствовала, что я попал в беду, и подтвердила, что я звонил где-то после девяти часов. Ей удалось убедить сержанта, и он извинился передо мной.

Кен откинулся на спинку кресла.

– Знаете, – продолжал Паркер, – я в восторге от нее. После их ухода я все рассказал Мези, и она очень плохо восприняла это…

– Вы рассказали, что ходили к этой девице?

– Это было необходимо. Мези знала, что я солгал сержанту, не мог же я лгать и ей. Она прямо спросила, виделся ли я с Фей. Я ответил – да…

Кен почувствовал, что если бы Энн задала ему такой вопрос, он не в состоянии был бы скрыть от нее правду.

– Мне очень жаль…

– Да, – Паркер провел рукой по лбу. – Она очень плохо восприняла это. Ее мать все слышала, и сразу же влезла в разговор. Это может разбить нашу семью.

– Мне очень жаль, – повторил Холанд.

– Ах, как я виноват перед ней, – лепетал Паркер. – Это смешно, но мне было так уютно с Фей, мне казалось, что рядом с ней я становлюсь сильным и мне не грозят никакие неприятности. – Неожиданно он поднял глаза и твердо посмотрел на Кена. – Довольно говорить о моих неприятностях, я должен сказать вам кое-что еще… Сержант описал мне типа, которого они подозревают в убийстве. Его приметы заставили меня задуматься. – И, наклонившись вперед, он продолжал:

– Вы совершенно уверены, Холанд, что не ходили к ней прошлой ночью?

Сердце Кена остановилось на мгновение, а потом забилось с бешеной энергией. Кажется, он изменился в лице. Он делал страшные усилия, чтобы посмотреть Паркеру в глаза, но понимал, что это ему не удастся.

Чтобы скрыть волнение, Кен взял сигарету, закурил и проговорил чуть дрожащим голосом:

– Не могу понять, к чему вы клоните. Макс. Я же говорил вам, что провел вечер дома.

Паркер не отводил испытующего взгляда.

– А у меня ощущение, что вы лжете, – сказал он. – Вы ходили к ней?

– Я же сказал, что нет! – закричал Кен, вскакивая с места.

– Боже мой! – пробормотал Паркер, бледнея. – Когда они сказали как выглядел убийца, я подумал, что он очень похож на вас, но гнал от себя эту мысль. А вот теперь…, теперь я полностью уверен, что это вы!

Ужас Холанда был так велик, что скрыть его было невозможно.

– Они ищут высокого темноволосого парня лет тридцати, – горько сказал Паркер, – одетого в серый костюм и серую шляпу, владельца старого “линкольна”. – Он с трудом встал. – Боже! Боже! Конечно, это вы. Все написано у вас на лице, Холанд!

Мужчины, замерев, некоторое время смотрели друг на Друга.

– Это не я! – воскликнул, наконец, Холанд. – Вы должны мне верить, Паркер, это не я. Ну, говорю же вам!

– Ничего не хочу слушать, – быстро прошептал Паркер. – Я не знаю ваших дел, и хочу остаться в стороне от всего этого. Понимаете? Я дал вам номер телефона, но, умоляю, не говорите этого полицейским. Вы уже разрушили мой семейный очаг. Если узнают, что номер телефона дал вам я, меня вышвырнут с работы. Газеты вываляют мое имя в грязи. Не вмешивайте меня в эту историю, Холанд!

– Я же сказал вам, что это не я, – выдавил Кен, беря Паркера за руку. – Почему вы не верите? Паркер с силой вырвал руку и отступил.

– Считаю я вас виноватым или нет – неважно. Пусть это решает полиция. Рано или поздно вас поймают. У них есть ваши приметы, им не понадобится много времени, чтобы выйти на вас. И с того момента, как вас арестуют, заклинаю: не произносите моего имени! Обещайте мне это!

– О! Довольно о вас! – с неожиданной яростью закричал Холанд. – Вы говорите только о себе, а что же я?

– Выкарабкивайтесь сами! – заявил Паркер.

– Вот еще! Не забывайте, что вы толкнули меня на это. Если бы я, как идиот, не послушался ваших отвратительных советов! Это из-за вас я пошел туда! – Холанд остановился, чтобы набрать воздуха, но видя страх Паркера, осекся. – Да, я был с ней прошлой ночью. Я был с ней, но не убивал. Она была в спальне, а я – в гостиной, когда…

– Остановитесь! – закричал Паркер с искаженным лицом. – Вы не соображаете, что говорите! Я не желаю вас слушать! Вы пытаетесь сделать из меня своего сообщника, рассказывая это. Но я ничего не хочу слышать. Не вмешивайте меня в это дело, большего я не прошу. И запомните: это дело касается только вас, вас, а не меня. У меня лишь одна просьба: когда полиция вас схватит, не говорите им, что я дал вам телефон этой девки!

Перед этим бледным, искаженным ужасом лицом, Кен неожиданно обрел мужество.

– Будьте спокойны, – сказал он. – Я не назову вашего имени. Но не забывайте все же о своей вине. По вашей милости я пошел туда, без вас мне бы такое и в голову не взбрело. Думайте об этом иногда, может быть, вам все же станет хоть немного стыдно. А теперь – вон отсюда!

Паркер не нуждался в повторении. Он бросился к двери и уже через несколько секунд бежал по дорожке. Кен из окна смотрел ему в спину.

– Этот, по крайней мере, не наболтает лишнего, – подумал он. – Он испугался еще больше, чем я. Но машина завертелась…

С замиранием сердца Кен подумал о том, что ему предстоит. Он должен избегать случайной встречи с Рафаилом Свитингом, как огня опасаться блондинок и работать бок о бок с Паркером, который считает его убийцей! С Паркером, который знает, что он ходил к фей Карсон. Через шесть дней вернется Энн, и кошмар сделается еще более безысходным.

Он ненавидящим взглядом уставился в окно. Вспышка мужества, которая только что поддержала его, угасла.

Тогда он сделал вещь, которую не делал с детства: он пошел в спальню, встал на колени и начал молиться…

Лейтенант Гарри Адаме шел по аллее, ведущей к “Голубой розе”. Дождь лил, словно во время всемирного потопа. Он позвонил и, дождавшись, пока откроется глазок в дубовой двери, сказал:

– Я хочу повидать Сэма Дарси. Джо, который как обычно дежурил у двери, отворил после некоторого колебания.

– Я поищу его, лейтенант.

Адаме, закуривая, быстрым взглядом оглядел помещение. Девица, работающая в гардеробе, направилась было к нему, но, поняв, с кем имеет дело, шарахнулась, словно протянув руку к розе, заметила под ней змею.

Гарри Адаме привык к такой реакции, это его даже развлекало.

Какая– то рыжая девица, выйдя из туалетной комнаты, улыбнулась Адамсу профессиональной улыбкой, которая тут же погасла под холодным взглядом лейтенанта. Она устремилась по лестнице к ресторану и едва не сбила поднимающегося навстречу Сэма Дарси.

– Здравствуйте, лейтенант, – сказал Дарси несколько напряженно. – Вы – редкий гость. Кого-нибудь ищете, или просто решили развлечься?

– Я пришел по делу, Сэм, – ответил Адаме, в упор разглядывая негра. Его макушка едва достигала высоты, на которой сиял бриллиант, украшающий галстук Сэма, но громадный рост собеседника, казалось, не смущал полицейского.

– Хочу поговорить с вами без свидетелей.

– Понятно, – сказал Дарси без малейшего энтузиазма. – Тогда идемте в кабинет, – и он провел лейтенанта в большую, богато обставленную комнату, окна которой были плотно зашторены. Очаровательная мулатка Клодетт, жена Сэма, сидя за столом, сводила дебет с кредитом. Увидев Адамса, она тревожно взглянула на мужа.

– Оставь нас, детка, – сказал Дарси, – лейтенант хочет поговорить со мной.

Клодетт убрала бумаги в ящик стола и послушно вышла из комнаты.

Адаме сел.

– Что будете пить, лейтенант?

– Ничего, Сэм, я не пью на службе. Дарси плеснул себе виски с водой и сел за письменный стол.

– У меня что-нибудь идет не так, лейтенант?

– Пока все идет неплохо, – ответил Адаме, щелкая суставами пальцев. – Я пришел поговорить о Фей Карсон.

Дарси никак не среагировал на это, он ждал.

– Донован приходил? – спросил Адаме.

– Два часа назад. Адаме кивнул.

– Если увидитесь с ним еще, не говорите о нашем разговоре. Я должен действовать очень осторожно, в деле замешаны сильные мира сего. Одним словом, Донован делает свою часть работы, а я – свою.

Дарси не удивился: услышав о смерти Фей, он сразу же подумал, что все здесь непросто. Но эти мысли негр предпочитал держать при себе.

– Понятно, лейтенант.

– Я всегда относился к вам с пониманием, Сэм, – продолжал Адаме. – Я мог бы причинить вам серьезные неприятности, когда эта курочка плясала здесь почти без перышек. Многие клубы закрылись в этом году, и я приложил к этому руку. Потом эта драка в сентябре… Я вызволил вас тогда из этого дела. Настал момент, когда вы можете показать, что понимаете хорошее отношение.

– Я постараюсь, – пообещал Сэм. Адаме стряхнул пепел с сигареты на пол.

– Мне нужно побыстрей закончить это дело. Сомневаюсь, чтобы у Донована были особенные успехи, – его холодные глаза встретились с глазами Дарси. – Во всяком случае, вы должны помогать мне, а не Доновану.

– Как прикажете, лейтенант.

– Через несколько месяцев, самое большее – через год, руководить муниципалитетом попросят Линдсея Барта, – начал Адаме. – Нынешнее руководство, по сути дела, скомпрометировано. Мы с вами должны предвидеть события. Барт, сев на место, может прикрыть ваше заведение, это довольно зловредный тип. Но если вы сейчас покажете себя понятливым и сделаете так, чтобы Барт был вам обязан, он, придя к власти, вспомнит это и не тронет вас.

– Понял, лейтенант.

– Хорошо, – Адаме прикурил новую сигарету от старой. – Вы видели Фей Карсон вчера вечером?

– Да.

– С кем она была?

– Высокий темноволосый мужчина в сером костюме. Адаме удовлетворенно кивнул.

– Отлично. Раньше вы его видели?

– Нет.

– Вы знаете его имя?

– Нет.

– Это друг миссис Карсон или клиент?

– Не знаю. Насколько я понял, им было хорошо вместе. Вообще-то, клиентов она сюда не приводила.

– Значит, это был друг?

– Не знаю, лейтенант. Она мне его не представляла. Не знаю, что и думать.

– Он был похож на маньяка, способного заколоть женщину ножом?

Дарси покачал головой.

– Нет. Конечно, нет. Он мне показался даже симпатичным.

– Вот как? – скривился Адаме. – И все же ниточки ведут к нему. Его видели, уходящим из дома, где живет Фей, через некоторое время после преступления. Но какая у него могла быть причина? Какая была эта Фей? Не могла она пытаться заставить его плясать под свою ДУДУ?

– Нет! – Дарси энергично замотал головой. – Она совсем не такой человек. Правда, она промышляла не совсем хорошим делом, но у нее были свои обстоятельства. Шантажом Фей никогда не занималась.

– Тогда зачем он ее убил? Может быть, он сумасшедший?

– Да нет, на сумасшедшего он не походил. Я хорошо разбираюсь в людях. Я даже обрадовался, увидев рядом с Фей такого приличного человека. Он не похож на тех, кто топчет курочек.

Адаме на некоторое время углубился в свои мысли.

– Вы давно знали Фей?

– Четыре года.

– Кто, если не тот тип, мог убить ее? У вас, конечно, есть какие-то соображения?

Дарси заерзал в кресле, сделал глоток виски и откинулся назад, держа в руке стакан.

– Я никому другому не сказал бы этого, лейтенант, – медленно проговорил он. – Но раз вы заговорили об этом… Конечно, я могу ошибаться…

– Для вас же хуже, если ошибетесь! Говорите.

– В прошлом году у Фей был приятель, с которым она почти не расставалась. Это Джонни Доман. Их всюду видели вместе. Ну, а потом, когда он узнал, чем Фей промышляет, Джонни стал избивать ее. Один раз я едва вырвал ее у него из рук. Без меня бы он убил Фей. Джонни так сильно ударил ее по голове, что она потом долго болела. Я еле справился с этим парнем. Но у него есть сестра, она может вить из него веревки. Я связал парня и вызвал ее по телефону. Мы посоветовались тогда, и она на год упрятала его в психушку. Вчера он вышел оттуда. Его подлечили… Один мой знакомый видел его прошлой ночью возле “Голубой розы”. Он слышал, как Джонни спрашивал, где теперь живет Фей. Я сразу сообразил, что у нее могут быть неприятности и позвонил ей по телефону, но мне никто не ответил. – Он выразительно посмотрел на лейтенанта. – Нисколько не удивлюсь, если Джонни отыскал ее.

Адаме снова захрустел суставами пальцев.

– Джонни Доман? Я помню его: такой красивый блондин, высокий, стройный. Он одно время околачивался по бильярдным шестьдесят шестой улицы. Вы сказали об этом Доновану?

Дарси покачал головой.

– Он не спрашивал меня об этом.

– Доман? – Адаме потер щеку. – Да, это возможно. Хорошо, я проверю. Нужно будет узнать, что он делал во время убийства.

– Может быть, вы не знаете, – безразлично проговорил Сэм, – но сестра Домана собирается выйти замуж за мистера О'Брайена.

Адаме, не реагируя, раздавил сигарету в пепельнице.

– Я и в самом деле не знал. – Он встал. – Это меняет дело и все усложняет. Спасибо за сведения, но держите все в тайне. Я не хочу, чтобы кто-нибудь об этом узнал.

– Никто и не узнает, а те, кто уже знают, будут молчать.

Адаме поднялся и медленно прошелся по комнате.

– Да, такого я не ожидал, – задумчиво проговорил он. – Если О'Брайен узнает, что я хочу поговорить с братом его невесты, он не обрадуется. А где сейчас находится Джонни?

Дарси пожал плечами.

– Может, у своей сестры? Она раньше очень любила его.

– Да, это не блестящий вариант, но он, без сомнения, у нее. Как бы это проверить, Сэм? Помогите-ка мне. Я не должен там показываться, а вы вполне сможете обнаружить его.

Дарси колебался.

– Вы не пожалеете об этом, – пообещал Адаме, видя его состояние. – Я улажу все дела с Бартом и прослежу, чтобы у него к вам было особое отношение.

– Хорошо, – согласился Сэм, – я попытаюсь, но обещать ничего не могу. А потом, может быть, он и не убивал. Что, если он не был у Фей ночью?

– Конечно. Все, что мне нужно – десятиминутный разговор с этим парнем. Найдите его побыстрей, Сэм, это очень важно.

Под проливным дождем Адаме шел к своей машине. Он сел за руль, опустил стекло и, задумчиво уставившись на приборный щиток, закурил. Итак, сестра Джонни выходит замуж за О'Брайена. Если Доман действительно убил Фей, О'Брайен будет скомпрометирован. – Адаме глубоко затянулся сигаретой.

У него было два варианта: длинное следствие и короткое. Может быть, пойти, поговорить с О'Брайеном, или, что предпочтительней, подождать, а потом поговорить с Бартом. Но прежде, чем идти к тому или другому, нужно убедиться, что Джонни Доман – убийца.

Он повернул ключ зажигания.

– В этой истории, если взяться за нее хорошенько, шурин Говарда, капитан Монтелли, рисковал вылететь со своего места, а вместо могучей фигуры О'Брайена могла появиться обыкновенная мокрая курица, к тому же порядком ощипанная.

– Вот удачный случай, которого я так долго ждал! – подумал Адаме. – И черт меня побери, если я не воспользуюсь им!

Он резко взял с места и скоро оказался у здания полицейского управления.

Глава 4

Большой “кадиллак” О'Брайена ехал по пустынной дороге вдоль реки. Этой дорогой почти не пользовались с тех пор, как закрылась консервная фабрика, и она пришла в запустение. Тем не менее вдоль реки еще сохранились полуразрушенные сараи, служившие раньше складами, и ветхая пристань, у которой, тем не менее, еще можно было держать судно. Воспользовавшись этим, Такс держал там свою посудину: нечто среднее между катером и яхтой.

Проехав несколько метров по дороге, ведущей к старому сараю, О'Брайен сбросил газ, остановил машину и прошел к поджидающему его судну.

"Вилла Поит”, солидная яхта двадцати четырех метров в длину, стояла на якоре в полумиле от запретной зоны. Она служила О'Брайену для рыбной ловли, а кроме того, там он принимал друзей, у которых были неприятности с законом.

О'Брайен спрыгнул в катер Такса, сделал знак сидящему у мотора мулату и сел на переднее сиденье. Мулат послушно оттолкнулся от причала, запустил мотор и направил катер к яхте.

На палубе, прямо у сходен, стоял Такс – загорелый мордоворот с непрерывно бегающими светло-голубыми глазками. Его мясистое лицо было покрыто трехдневной щетиной, открытый ворот черной рубашки открывал могучую шею, белые когда-то брюки и каскетка яхтсмена, надвинутая на правый глаз, завершали этот пленительный образ.

Такс был единственным из банды торговцев наркотиками, кого О'Брайен прихватил с собой в новую, почти добропорядочную жизнь. Это был опасный человек, особенно если учесть, что в кармане его всегда были нож и кастет. О'Брайен умело использовал этого орангутанга и хорошо платил ему, и не было случая, чтобы Такс не справился с поручением, которое дал хозяин.

При виде поднимающегося по сходням О'Брайена Такс небрежно поднес два пальца к каскетке.

– Где он? – спросил О'Брайен.

– Внизу, – ответил Такс, указывая на трап. Могучий, обнаженный по пояс негр, сидя на бидоне, сторожил вход. Он улыбнулся хозяину и отошел от двери.

– Что произошло? – спросил О'Брайен.

– Слегка помахали кулаками, – ответил Такс, не задумываясь, так как жизнь его была сплошным помахиванием кулаками. – Малыш не хотел вести себя спокойно, и мне пришлось отшлепать его. Нас никто не видел. Все в порядке, патрон.

– Он ранен? – сухо спросил О'Брайен.

– Ему досталось, но и было за что. Он умеет драться, мы едва справились. Но сейчас он пришел в норму и чувствует себя нормально. Будете с ним говорить, патрон?

– Да.

Такс впереди О'Брайена спустился по трапу, прошел по коридору и остановился перед дверью каюты. Он повернул ключ и вошел в каюту, кивком головы пригласив хозяина идти следом.

Джонни Доман лежал на койке, свесив ногу. О'Брайен приблизился, и пленник открыл глаза. Он был похож на сестру, но это не тронуло О'Брайена.

"Красивый подонок!” – подумал он и громко сказал:

– Привет, Джонни.

Доман не шелохнулся и наблюдал за посетителем большими зелеными, почти как у сестры, глазами.

– Что это вы творите, Сион? – проговорил он, наконец. – Думаете, Гильда обрадуется, когда я расскажу ей?

О'Брайен придвинул стул, сел и жестом приказал Таксу выйти. Когда тот закрыл за собой дверь, он достал из кармана золотой портсигар и протянул его Джонни. После короткого колебания, пленник все же взял сигарету и прикурил от зажигалки О'Брайена.

– Мы будем говорить не о Гильде, – начал Сион, – а о вас. Как вы себя чувствуете, Джонни?

– Вы знаете, пока этот ваш негр не дал мне кулаком по башке, я чувствовал себя не очень хорошо. Сейчас все превосходно, – кривляясь ответил Доман. – Не думайте только, что я стану вас за это благодарить.

– Не знаю, не знаю, может быть и придется благодарить, – возразил О'Брайен. – Похоже, врачи вылечили вас не до конца, если для того, чтобы привести в норму, вас надо бить по голове.

– Меня могли бы отпустить из психушки и раньше, но эти клистирные трубки сообразили, что за меня платят звонкой монетой, и не спешили расставаться, – ответил Джонни, улыбаясь. – У Гильды, благодаря вам, много денежек, а у меня – нет. Но если бы ей нужно было привести мозги в порядок, я достал бы для этого несколько сот долларов, а она потом вернула бы мне долг: ведь после вашей свадьбы у нее появятся миллионы, и то что было потрачено на лечение, покажется просто пустяком.

О'Брайен почувствовал, что у него защипало в носу: это было признаком нарастающего гнева.

– Вы действительно наглый и гнусный человек, Джонни, – сказал он, стараясь не давать ярости захлестнуть себя. – Я счастлив, что у меня нет такого братца.

– Ничего, скоро я буду вашим шурином, – усмехнулся Джонни. – Если, конечно, Гильда согласится выйти за вас после бойни, которую вы мне учинили. Вы здесь чего-то не додумали. Но я готов не обсуждать с сестренкой эту тему, если вы дадите мне две тысячи долларов за молчание. Для вас это совсем небольшая сумма.

– Действительно, самая малость, – тихо проговорил О'Брайен. – Но вы не получите даже этого. Вообще-то мне странно, почему до сих пор вы не спрашиваете, зачем мы приволокли вас сюда?

В зеленых глазах промелькнуло легкое замешательство.

– Да, интересно – зачем?

– По всей видимости, вас плохо вылечили в больнице. Вы все еще очень больны, бедняжка Джонни. Юноша побледнел и глаза его засверкали.

– Неужели вы думаете, что Гильда пойдет за вас, если узнает, что со мной случилось? Вы сами роете себе яму. Доктора сказали, что я совершенно здоров, и вам меня не переубедить.

– Тогда почему вы убили Фей Карсон? Джонни отвел глаза.

– Я не знаю, о чем вы говорите, – потерянно прошептал он.

– Ну что вы, что вы, дружок. Отлично знаете. Прошлой ночью вы сходили к Фей Карсон и закололи ее ножом. Это замечательный поступок, который характеризует вас как настоящего маньяка.

– Вы сошли с ума! Прошлую ночь я провел в вашем обществе. Вы прекрасно знаете об этом.

– О, нет, так не пойдет, – О'Брайен покачал головой. – Я не собираюсь обеспечивать вам алиби. Вчера я допоздна был на приеме. Итак, почему вы ее убили?

– С чего вы взяли это?

– Не пытайтесь меня обмануть! – прикрикнул О'Брайен. – Прежде, чем залечь в клинику, вы обещали убить Фей Карсон, и вот вы на свободе, а она – убита. Вы в самом деле думаете, что сможете выкрутиться из этого дела?

– Конечно, смогу. Согласен, я говорил, что удавлю эту шлюху, а я всегда выполняю свои обещания. Я ее предупредил, но она не послушалась. Пришлось покончить с ней.

О'Брайен ни секунды не сомневался, что Джонни убийца, но эти рассуждения привели его в замешательство.

– И как долго вы собираетесь скрываться от полиции?

– Что за глупости? – Джонни расхохотался. – Шурин влиятельного политического деятеля проучил шлюху, которая этого заслуживала, что тут страшного? К тому же я готов облегчить вам дело. У нее был один тип, когда я убил ее. Он за все заплатит: вам нетрудно будет взвалить это на него. Шеф полиции у вас в кармане, вы только объясните ему, что нужно сделать. Он умрет от счастья, если сможет оказать вам услугу.

– А вы уверены, что я захочу хлопотать ради вас? – усмехнулся О'Брайен. – Мне лично не хочется шевелиться.

– Ничего не поделаешь, придется, – уверенно сказал Джонни. – Вы не можете позволить полиции схватить меня. Вы любите Гильду, Сион, и я вас вполне понимаю: сестричка восхитительна! Но, если ее имя будет замарано, вам не придется жениться на ней. С тех пор, как вы стали тайным хозяином города, вы очень не хотите гласности. Значит, вам есть что скрывать, и вы не заставите меня думать иначе, Сион. Больше всего на свете вы боитесь огласки своих делишек!

О'Брайен рассматривал Домана, стараясь скрыть злобу.

– Так вы в самом деле убили Фей Карсон? – медленно проговорил он.

Джонни снова рассмеялся.

– Можете думать иначе, – ответил он, успокоившись. – Но это было не слишком трудно: Фей постоянно забывала ключ и у нее был запасной – под ковриком. Я пришел к ней заранее, открыл дверь ключом и заперся в ванной. Она пришла с этим типом, – взгляд Джонни стал жестоким. – Я держал нож наготове. Она так испугалась, что даже не смогла закричать. Жаль, что вы не видели ее лица в тот момент. Она разделась и смотрела на себя в зеркало, когда вдруг увидела мое отражение. Она обернулась, и посмотрела с таким ужасом, которого я не видел никогда в жизни. И тогда я заколол ее. Это было очень просто. Я подхватил ее на руки и отнес на кровать, как относил когда-то. Она смотрела на меня и ничего не могла сказать. Я с удовольствием позабавился бы с ней, но у меня не было времени. Этот тип стал орать из гостиной, долго ли она еще будет возиться. Тогда я вырубил свет и ушел. Здесь не было ничего сложного.

– Кто-нибудь видел, как вы выходили?

– Разумеется, нет. Вы, кажется, действительно принимаете меня за психа. Я постарался, чтобы свидетелей не было.

– Гильда или кто-то еще знает об этом?

– Нет! – Джонни отвел свои зеленые глаза.

– Откуда вы узнали новый адрес Фей? Джонни продолжал смотреть в сторону.

– Я знал, что она часто ходит в “Голубую розу”. Я пошел туда, увидел, как она выходит, и отправился следом.

– Не лгите! – перебил его О'Брайен. – Вы только что говорили, что пришли раньше и заперлись в ванной. Как же вы могли одновременно идти следом за ней?

– Да из вас вышел бы отличный шпик, Сион! – Джонни расхохотался. – Ну, если вы так уж хотите знать, я спрашивал о ней у Луи из “Парадиз-клуба”.

– Теперь он знает, что вы ее искали. Идиот! Неужели вы думаете, что он будет молчать!

– Это зависит только от вас! – резко сказал Джонни. – Отправляйтесь к Луи и договоритесь с ним. О'Брайен задумался, уставившись в пол.

– Я не тронул бы ни единого волоса на ее голове, если бы не был уверен, что вы меня не оставите, – продолжал Джонни. Он сел на койке. – Мне осточертела эта гнусная каюта. Давайте-ка отправимся в банк за двумя тысячами, а потом я смоюсь в Нью-Йорк. Идет?

О'Брайен поднял голову.

– Вы верите в Санта-Клауса, Джонни? – спросил он, и в голосе его прозвучали новые ноты.

После этого странного вопроса О'Брайен открыл дверь и сделал знак Таксу, который ожидал в коридоре.

– Входи.

Такс молча вошел в каюту, закрыл дверь и привалился к ней спиной. В глазах Джонни забрезжил страх.

– Послушай, Сион, – задиристо сказал он. – Вы уже достаточно надо мной поиздевались. Если опять приметесь за старое, то клянусь, пожалеете об этом.

О'Брайен не обратил на это заявление никакого внимания.

– Джонни останется здесь, – сказал он Таксу, – до тех пор, пока я не прикажу его освободить. Ты отвечаешь за него головой. Если он вздумает капризничать, объясни, что этого делать не стоит. Поручаю его тебе. Такс. Если уж он совсем расшалится, ты должен будешь разбить ему морду.

– Понятно, патрон, – сказал Такс, и лицо его засветилось.

– Вы не имеете права держать меня здесь, – возмутился Джонни. – Если вы меня сейчас же не выпустите, я причиню вам неприятности. Прощайтесь тогда с карьерой политика, понятно?

– Бедный кретин! – вздохнул О'Брайен. – Вы будете сидеть здесь ровно столько, сколько я найду нужным. И советую замолчать, если не хотите, чтобы вас успокоили.

Джонни бросился к О'Брайену, сжав кулаки, но, наткнувшись на железобетонный кулак Такса, отлетел на койку.

– Вы за это заплатите! – проговорил Джонни, глядя на О'Брайена с мерзкой улыбкой. – Гильда никогда не выйдет за вас, гнусное вы отродье!

О'Брайен взглянул на Такса и кивнул.

Такс, не спеша, подошел к Джонни, рванул его за ворот рубахи и, почти не размахиваясь, сильно ударил по лицу. Голова Джонни дернулась назад, и он ничком повалился на пол.

Ударом ноги Такс заставил Джонни перевернуться на спину, потом снова схватил за рубаху, рывком поставил на ноги и прислонил к стенке. Джонни вытаращил глаза и хватал ртом воздух, из его носа струйкой текла кровь. Такс, держа его одной рукой, другой принялся хлестать по щекам.

О'Брайен, насладившись зрелищем, поднялся наверх и, сев в катер, отправился к берегу.

Рафаил Свитинг стоял у перекрестка и, держа болонку в руках, готовился перейти улицу. Собачонка смотрела на поток машин с тем же нетерпением, что хозяин.

Дождь перестал, но влажная жара заставляла Свитинга обильно потеть. Глядя на проносящиеся машины, он мечтал о дне, когда сможет купить собственный автомобиль. Сейчас у него было два доллара и восемьдесят пять центов и, несмотря на свой, совершенно необъяснимый оптимизм, Свитинг не видел никакой возможности увеличить эту сумму в ближайшее время.

Утром, несмотря на посещение полиции, а потом увоз тела Фей, за которым он с нездоровым любопытством наблюдал из-за занавесок, Рафаил Свитинг успел написать пятьдесят писем с ходатайством о помощи. Он знал по опыту, что раньше чем через десять дней, ответа ждать не стоит.

В течение многих лет Свитинг жил за счет благотворительности. Письма, которые он писал богатым наследникам, или знаменитым артистам, имена которых мелькали на афишах, были полны жалоб на бедственное положение, и в заключении которых Свитинг просил “совсем немного”, позволяли ему жить с относительным комфортом.

Если Свитингу отказывали в помощи, он принимался за шантаж или даже карманное воровство, но в последнем он имел несчастье попасться с поличным. За последние двадцать лет своей жизни восемь он провел в тюрьме, и возвращаться туда совсем не хотел.

Стоя на перекрестке, Свитинг думал, что ему срочно нужны деньги, иначе нечем будет заплатить за квартиру.

Утреннее происшествие и визит сержанта Донована нарушили спокойное течение его жизни, и теперь он пытался придумать возможность получить деньги без риска.

Он уже вышел на проезжую часть, как вдруг заметил высокого черноволосого человека, который вышел из служебного входа Национального банка. Свитинг сразу же узнал его. Это был клиент, который уходил ночью от Фей Карсон. Сдерживая нервное возбуждение, Свитинг перешел улицу и последовал за незнакомцем. Он уже давно понял, что давая сведения полиции, не заработаешь. Совсем наоборот. Поэтому, когда Донован спросил, не видел ли он, чтобы кто-то выходил от Фей ночью, Свитинг предпочел промолчать. Если бы только это было выгодно, можно было бы сказать Доновану много интересного. Он ведь отлично видел, что от Фей уходил этот черноволосый, но двадцатью минутами раньше, вниз по лестнице пробежал еще кто-то и тоже – от Фей. Свитинг бросился к своей полуоткрытой двери, но беглец уже был далеко, и рассмотреть ничего не удалось. Сперва он подумал, что это тот парень, с которым Фей недавно поднималась, но, когда увидел, как он спускается, понял, что это был кто-то другой, который вошел в квартиру без приглашения.

Узнав от Донована об убийстве, Свитинг сразу понял, что тот, бежавший вниз по лестнице, и был убийцей. Жаль, что ему не удалось рассмотреть этого преступника. Ну да ладно! Мужчина, который шагал сейчас впереди, был в квартире как раз во время убийства, и должен теперь опасаться полиции. А люди, которые были с полицией не в ладах, всегда готовы были раскрыть свой кошелек и заплатить Свитингу за молчание. Он еще быстрей засеменил на коротких ножках, чтобы не отстать от своей жертвы.

Несомненно, удача улыбнулась Рафаилу Свитингу! Нужно действовать осторожно, и заставить этого типа заплатить. Раз он выходил из банка через служебный ход, значит, работал там, и, конечно же, достаточно зарабатывал на жизнь. Нужно попросить у него долларов тридцать в месяц, если назвать просто крупную сумму, это может отпугнуть клиента. У таких людей всегда есть сбережения, поэтому надо попросить сделать первый взнос в несколько сот долларов, а в дальнейшем пусть платит по тридцать долларов ежемесячно.

Свитинг сел в автобус позади Холанда и, маскируясь газетой, стал наслаждаться преследованием. Болонка, неподвижно свернувшись у него на коленях, лишь поводила черными, налитыми кровью глазками.

Через двадцать минут Холанд вышел из автобуса, Свитинг незаметно следовал за ним. Он видел, что Кен покупает газету на углу и остановился, чтобы прочитать последние новости, прижав два пакета, которые нес под мышками, одной рукой.

Свитинг уже прочитал газету, и знал, что находится на последней странице. Теперь ему было очень интересно наблюдать за испуганным лицом жертвы.

Поглаживая шелковистую шерсть Лео, Свитинг думал, что все должно быть хорошо. С типом, которого так легко напугать, не будет неприятностей. Он видел, что Кен идет по дорожке к небольшому дому, потом его окликнула какая-то толстуха, и он остановился, чтобы поговорить.

– Нечего спешить, – проговорил Свитинг, усаживаясь на скамейке и пристраивая болонку рядом. Он снял шляпу и вытер потный лоб. – Сначала нужно посмотреть, что это за человек, женат ли он, есть ли у него дети. Это все очень важно, – и он, приятно улыбаясь, закинул ногу за ногу.

Свитинг собрался наблюдать за домом в течение часа. Вечер был очень хорош, и если повезет, жена этого парня может выйти в сад. Свитинг был очень терпелив, и мог годами ожидать денег, которых не заработал. Солнце начинало клониться к закату, а Свитинг не собирался уходить. Он представлял, как распорядится полученными деньгами и рассеянно поглаживал толстыми пальцами шелковистую шерсть болонки.

Через четверть часа к дому подъехала машина, и Свитинг, присмотревшись, узнал водителя. Полиция! Вот неприятность! Он быстро развернул газету и скрылся за ней. Из машины вышел сержант Донован, и Свитинг с прискорбием понял, что с мечтой о денежках придется расстаться.

– Надо же, как глупо вышло, – подумал неудачливый шантажист. – Как им удалось так быстро выйти на этого типа? Но я все же умник, что не стал спешить: хорош бы я сейчас был, если бы Донован застал меня за беседой с этим скромником.

Из машины вышел еще один детектив, и вместе с Донованом двинулся по дорожке к дому. Они позвонили, дверь отворилась и на пороге появился объект внимания Свитинга. Мужчины поговорили о чем-то и, к великому изумлению Свитинга, детективы направились к машине.

Что это значит? Почему его не задержали? – терялся в догадках Свитинг, наблюдая за происходящим поверх газеты.

Когда полицейская машина исчезла за поворотом, Свитинг схватил Лео в охапку и кинулся следом, желая убедиться, что детективы действительно покинули этот район. Его усилия не оказались напрасными: он увидел, как машина остановилась, из нее вышли полицейские и окликнули работающего в саду плотного мужчину.

Через некоторое время сержант Донован вошел в дом, а второй детектив остался в саду.

Все это необычайно заинтересовало Свитинга. Прячась за дерево, он наблюдал за происходящим, оставаясь незамеченным. Через несколько минут на пороге дома показался Донован, который позвал мужчину, остававшегося в саду, и второго детектива.

Свитинг, затаив дыхание, выглядывал из своего укрытия. Прошло полчаса, наконец, дверь отворилась, оба детектива вышли и снова уселись в машину. Огорченный, что полиция никого не задержала, Свитинг вернулся на скамейку. Кто был тот плотный человек, работавший в саду, и какое у фликов к нему дело? Почему они не задержали того черноволосого, на которого достаточно было посмотреть, и сразу становилось ясно: он помирает со страху. Может быть, он смог убедить детективов, что не приходил к Фей, и если так, вернутся ли они еще?

Свитинг решил еще немного подождать и не ошибся: когда почти стемнело, к дому подошел тот самый плотный человек, в сад которого заходили флики. Он еле держался на ногах. Хозяин дома открыл и пригласил войти. Свитинг словно прирос к скамейке. Прошло полчаса, потом дверь резко распахнулась, и гость чуть ли не бегом пустился по дорожке. Лицо его было искажено, казалось, он готов был заплакать.

Ждать еще Свитинг был не в состоянии. Он встал и, взяв Лео на руки, осторожно направился к саду. Он очень боялся, что флики могут вернуться, и если бы не нуждался в деньгах, отложил бы визит на следующий день, но положение вынуждало его быть решительным.

Свитинг открыл калитку и легким, почти неслышным шагом подошел к двери. Осторожно поставив болонку на землю, он позвонил.

Не стоит думать, что Рафаил Свитинг был единственным в городе человеком, падким на легкую наживу. Парадиз Луи, настоящее имя которого было – Луи Манчини тоже любил деньги, которые сваливались с неба. Прочитав в газете об убийстве Фей, он сразу понял, что это дело рук Джонни Домана: тот накануне интересовался ее адресом. Нужно учесть, что совсем недавно Фей отвергла авансы, которые ей делал Манчини, а Луи был не из тех мужчин, кто смиряется с отказом, поэтому он дал Джонни ее адрес, испытывая при этом мстительное удовольствие. В конце концов, Луи мог и не знать, зачем понадобилась Фей этому психу с дикими зелеными глазами. Он даже подумал, что Джонни поступит совсем неплохо, проучив эту потаскушку, как сделал это до того, как попал в лечебницу. Но мысль о том, что этот псих может убить Фей, не приходила Манчини в голову, и когда он прочитал об этом, то несколько минут находился в совершенно подавленном состоянии.

Он отложил газету на свой пыльный письменный стол и закурил сигарету.

Луи было тридцать семь лет, но в его черных вьющихся волосах не было еще ни одной седеющей пряди. Худые его щеки всегда были тщательно выбриты, а черная кисточка усов придавала, как ему казалось, особый шарм.

Итак, Луи Манчини знал убийцу Фей, и теперь ему предстояло решить – кому выгодней сообщить об этом. Вряд ли Джонни оставался в городе, кроме того, денег у него наверняка не было, а вот его сестра была здесь, и деньжата у нее водились.

Луи улыбнулся. Если взяться за дело с умом, оно может принести немалый доход. Гильда была очень хороша собой и к тому же, выступая в шикарном ночном кабаке, неплохо зарабатывала, поэтому можно будет пощупать ее кошелек да и с самой девчонкой было бы неплохо познакомиться на ощупь.

Манчини был альфонсом и не стыдился этого, наоборот. Правда, до сих пор женщины, с которыми Луи имел дело, не слишком нравились ему: он смотрел в первую очередь, сколько они могут заплатить, возраст и внешность были на втором месте. И вот теперь появилась возможность завести денежную любовницу, к тому же еще и красивую. Все это приводило Манчини в восторг.

Он встал, подошел к засиженному мухами зеркалу и стал внимательно себя рассматривать.

– Как следует побриться и сменить воротничок, – решил он.

Вечером Гильда Доман должна была появиться в ночном кабаке: сегодня она поет, Луи заскочит туда и скажет ей несколько слов. Он, конечно, добьется разрешения проводить девушку домой. Манчини был уверен в своей неотразимости, поэтому не думал, что договориться с Гильдой будет слишком сложно. В конце концов, если она окажется покладистой, можно будет обойтись без денег. За такую конфетку он и сам мог бы заплатить. Пусть она согласится хотя бы на одну ночь в неделю, тогда Манчини сможет отдохнуть от этих ужасных шлюх из “Парадиз-Клуба”. Если уж на то пошло, деньги можно выколачивать и из них, а вот переспать с такой потрясающей девицей удавалось далеко не каждому.

Несколько часов спустя Манчини входил в ночной клуб. Метрдотель проводил его к маленькому, поставленному впритык к колонне, столику: дирекция клуба не собиралась сажать на хорошие места типов, вроде Луи, но он не стал возражать. Не стоило привлекать к себе внимание. Поэтому Луи лишь пристально посмотрел в спину метрдотеля и заказал неторопливо подошедшему официанту сухого вина и ветчины. Расположившись с возможным комфортом Манчини стал ждать выхода Гильды.

Девушка появилась через двадцать минут: на ней было шелковое, обсыпанное блестками, очень открытое платье. Луи не мог наглядеться на ее белые плечи.

«Какая киска, черт меня побери! – думал он. – И никто не знает, что произойдет сегодня между нами…»

Голос Гильды не тронул Манчини, он предпочитал певичек своего клуба, которые выступали совсем в другой манере, сопровождая пение взвизгиваниями и малоприличными телодвижениями. Нежное, сильное сопрано оставило его равнодушным.

После многочисленных вызовов Гильда ушла со сцены, тогда Манчини оттолкнул свой стул и прошел за кулисы. Увидев на двери в конце коридора ее имя, Луи постучал. Гильда открыла сама и, увидев, что девушка переоделась в пеньюар, подчеркивающий ее потрясающую фигуру, Луи вынужден был сделать усилие, чтобы в ту же секунду не потащить ее куда-нибудь в угол.

Гильда холодно смерила его взглядом.

– Что вам нужно?

Манчини вспомнил, что так она смотрела на него, когда только начинала петь в “Парадиз-Клубе”, а он пытался увиваться за ней. Ироническая улыбка тронула его губы. Сейчас он проучит эту курочку! Ему доставит удовольствие припугнуть ее немного, прежде, чем она согласится на все условия!

– Я видел Джонни, – сказал он, опираясь о косяк. – Давайте, поговорим об этом.

– А что об этом говорить? – надменно спросила она.

– Сейчас объясню, детка. – Он сделал шаг в гримерную, вынуждая девушку отступить, а потом закрыл дверь и привалился к ней спиной. – Садитесь, поговорим как старые друзья.

– Я не хочу с вами разговаривать. Уходите!

– Мне не нравится ваш тон, – сказал он, усаживаясь в единственное кресло.

Гильда внимательно посмотрела на посетителя, потом подошла к дивану и тоже села.

– О чем вы собираетесь говорить?

– Джонни приходил ко мне вчера вечером. Он разыскивал Фей Карсон, и я дал ему адрес. Не мог же я знать, что он сразу же пойдет и убьет ее. Мне показалось, что будет лучше рассказать об этом вам, а не фликам. Во всяком случае, вы должны узнать про своего братца раньше.

Гильда побледнела, ее губы судорожно искривились.

– Он никого не убивал!

– У фликов будет другое мнение, – улыбнулся Манчини. – Они хотят поскорей закончить дело, а Джонни прекрасно справится с ролью убийцы в этом спектакле.

Девушка не спускала с него пристального взгляда.

– Сколько? – спросила она, кусая губы.

– А вы понятливая, – сказал Манчини довольным голосом. – Мне приходилось встречаться с такими несговорчивыми…

– Сколько?

– Вот что, детка. Я мог бы проводить вас сегодня вечером, по дороге бы мы и договорились. Деньги мне не слишком нужны.

Манчини с удовольствием заметил, что Гильда вздохнула с облегчением.

– Деньги у меня есть, – небрежно проговорил он. – У меня нет другого – любви. Я хочу вас, крошка. А если мы не сговоримся, конечно, потребую денег. Но сперва предлагаю попробовать кое-что другое, идет?

Гильда взяла сигарету, закурила и бросила спичку в пепельницу.

– Я подумаю, Луи…

– Сегодня же вечером, малышка, я не собираюсь ждать.

Она опустила глаза.

– И вы не станете болтать о Джонни?

– Ни звука! Если вы согласитесь играть со мной, я буду хорошим партнером.

– Дайте мне подумать.

– Это нужно решить до закрытия клуба, малышка. Других вариантов нет.

Гильда передернула плечами.

– Что ж… В конце концов, я от этого не умру. Считайте, что соглашение подписано!

Луи не стремился скрыть радость, губы его раздвинулись в счастливой улыбке. Он был уверен, что Гильда ломалась для того, чтобы набить себе цену, в действительности же вряд ли найдется женщина, способная устоять перед ним!

– Ты просто прелесть! – сказал он, поднимаясь из кресла. – С сегодняшнего вечера начнется наша дружба! – и он попытался обнять девушку.

– Осторожней, вы размажете мою косметику! – сухо сказала она. – Не троньте меня.

– Как хочешь, крошка, – недовольно произнес Манчини. – Но смотри, чтобы ночью все было как надо! Гильда, не двигаясь, смотрела на него.

– Будьте через час у служебного выхода, – велела она, пересекая гримерную и открывая дверь. – А сейчас я должна переодеться.

– Ну-ну, давай без шуток! Я уже давно совершеннолетний. Не думай, что тебе удастся выставить меня!

– Нет, вы уйдете! – резко сказала Гильда. – Пока что я не принадлежу вам, Луи, и не желаю, чтобы в моей гримерной находился посторонний мужчина.

– Ты еще не моя, но скоро станешь ею, – пообещал Луи, подходя к двери. – И если ты такая же бойкая в постели, как сейчас, я ни о чем не пожалею!

Дверь захлопнулась перед его носом.

Гильда с трудом перевела дыхание, потом отворила дверь и осторожно выглянула в коридор. Там было пусто, Манчини ушел. Тогда девушка повернула в скважине ключ и бросилась к телефону. Ее мог спасти только Сион О'Брайен, который сейчас был в своем клубе.

– Сион, у меня неприятности, – задыхаясь проговорила она, после того, как О'Брайена пригласили к телефону.

– Тем лучше, милая. Собственно, я для того и живу, чтобы помогать тебе. Что случилось?

Гильда улыбнулась. Какое счастье иметь такого жениха! Она верила О'Брайену безоговорочно. Он действительно готов был пожертвовать для нее жизнью.

– Ко мне только что приходил Луи Манчини, тот, который вчера вечером сказал Джонни адрес Фей. Он пытается шантажировать меня, говорит, что если я не соглашусь провести с ним сегодняшнюю ночь, он выдаст брата.

– О чем ты тревожишься, моя прелесть? – нежно спросил О'Брайен. – Это не у тебя, а у Манчини неприятности. Забудь о его существовании, теперь это моя проблема. Он сейчас в клубе?

– Через час он станет ждать меня у служебного выхода.

– Отлично! Не тревожься. Я приду в конце твоего номера. Мы выйдем вместе. Не думай больше об этом дурачке.

Спокойствие О'Брайена напугало Гильду.

– Но ты ведь не будешь драться с ним, Сион? Если Луи разозлить, он становится просто диким. Если он расскажет полиции…

– Все в порядке, – терпеливо убеждал ее О'Брайен. – Я знаю, как заткнуть ему глотку. Успокойся, девочка. До скорого.

Без двадцати пяти одиннадцать Манчини вышел из ночного клуба и, обойдя его, остановился у служебного входа. Настроение было превосходным: завтра ему будет о чем рассказать друзьям!

Сейчас выйдет Гильда. Лучше бы ей не опаздывать, она еще не знает, на что способен Луи. Парень может быть нежным или грубым с курочкой, это ему решать, так что зря она заставляет его ждать. Ей бы следовало поторопиться, чтобы не иметь неприятностей.

Внезапно откуда-то из темноты, держа руки в карманах, появился Такс.

– Эй, Луи! – позвал он. – Что это ты здесь околачиваешься?

Манчини бросил на него злобный взгляд. Откуда мог взяться этот тип?

– Жду одну курочку, – стараясь не рассердить Такса, отозвался он. – Двоим здесь делать нечего, так что топай, друг, не нужно мне мешать.

Такс ухмыльнулся, и внезапно Манчини почувствовал себя неуютно.

– Эта курочка случайно не мисс Доман?

– Тебя это не касается, – делая шаг назад, проговорил Луи.

– Касается, касается, – улыбнулся Такс, вынимая руку из кармана, и в грудь Манчини вдруг уперлось дуло пистолета сорок пятого калибра. – Вали-ка отсюда! Ты разве не знаешь, что это невеста мистера О'Брайена?

Луи отшатнулся и почувствовал во рту привкус крови. Как загипнотизированный, он смотрел на пистолет.

– Иди-иди! – поторопил громила. – Детки не должны играть со спичками.

– О'Брайен? – переспросил Луи. – Почему же она мне не сказала?

– Ас какой стати она вообще должна разговаривать с таким дерьмом? – удивился Такс, поигрывая оружием. – Ну, топай!

Неверными шагами Манчини пошел прочь. Он слишком хорошо знал Такса, чтобы пререкаться с ним. В конце аллеи стояла машина, за рулем которой сидел Вайти, жизнерадостный небритый детина. Длинные пряди волос падали ему на лоб и уши.

– Эй, Луи! – гримасничая, позвал он. – Тот день, когда мне не удается глянуть на тебя хоть глазком, я считаю вычеркнутым из жизни.

Луи, подталкиваемый Таксом, влез на заднее сиденье.

– Куда поедем, Такс? – глухо спросил он.

– Ты поедешь к себе домой, дружок.

– Но ведь это не та дорога… – простонал Луи. – Послушай, Такс, я же не знал, что это невеста О'Брайена.

– Должен был знать! И потом, что это за разговоры насчет Джонни Домана?

Луи привалился к спинке сиденья, стараясь промакнуть холодный пот, текущий вдоль позвоночника.

– Что за глупости, Такс. Мне просто понравилась мисс Доман, и я хотел заставить ее встретиться со мной. Я же не знал про О'Брайена. Что такого я сделал?

– Патрон не любит, когда пугают эту девушку, – сказал Такс. – Хорошо, Вайти, остановись здесь.

Вайти затормозил, и машина, проехав немного по инерции, остановилась. Луи с ужасом понял, что они находятся на пустынном берегу реки.

– Такс, послушай… Клянусь тебе…

– Не стоит, дружок, – заявил Такс, вылезая из машины, и дулом пистолета показывая Манчини, чтобы он сделал то же. – Ну, выходи!

Вайти взял велосипедную цепь и медленно обернул ее вокруг кулака.

Луи вышел из машины. Его колени так сильно тряслись, что он еле держался на ногах.

Такс спрятал пистолет и тоже взял велосипедную цепь.

– Мы просто всыпем тебе, парень, – зловеще сказал он. – Патрон не любит, когда клиентов убивают. Нужно только вправить тебе мозги, чтобы ты не приставал к чужим невестам и не лез с разговорами к фликам. Ну, а если ты ничего не поймешь, я примусь за тебя как следует, и тогда уже не смогу гарантировать тебе жизнь. Давай-ка, разомнемся, Вайти, – позвал он.

– Не подходите ко мне! – завизжал Луи, пытаясь спрятать лицо.

Гангстеры неторопливо приближались к нему. На реке было пустынно, и никто не слышал страшного крика, когда велосипедная цепь обрушилась на голову Луи.

Глава 5

Кен был в спальне, когда у дверей вдруг позвонили. Он долго не решался открыть: а вдруг это вернулись полицейские, и сержант снова пристанет с этими страшными вопросами? Конечно, он выдал себя, не сумев скрыть волнение.

На будильнике было 21.10. Да, это, конечно же, полиция, больше некому. Кен, крадучись, подошел к окну и выглянул наружу. На улице не было никаких машин, значит, это не полиция. Но кто же?

Входная дверь скрипнула, и в прихожей раздались странные звуки: словно кто-то на лапках с когтями метался из угла в угол. Набравшись решимости, Холанд шагнул в прихожую и отпрянул под яростным натиском лохматой болонки, которая принялась его облаивать. В ту же секунду на пороге появился Рафаил Свитинг. Он нагнулся и бережно взял собаку на руки. Она сразу же успокоилась и прильнула к хозяину.

– Прошу прощения, – сказал Свитинг, – мой Лео – бестактное животное. Он не должен был врываться сюда, но дверь была не заперта, и мне начинает казаться, что вы ему симпатичны.

Кен хотел ответить, но слова застряли у него в глотке.

– Мне нужно с вами поговорить, мистер Холанд, – продолжал Свитинг, – вас ведь так зовут, правда? Я взглянул на письма, вот они лежат на столике. Если не ошибаюсь, они адресованы вам?

У Холанда не было сил изворачиваться.

– Что вы хотите от меня? – с мукой произнес он.

– Маленькой аудиенции, – объяснил Свитинг, поглаживая Лео кончиками пальцев. – У меня был долгий день, и я не задержу вас. Нужно только выяснить кое-что. Но это – одна минута. – Он заглянул в гостиную. – Как у вас красиво! Богатая обстановка. Вы не могли бы предложить мне сесть, давайте пройдем в эту комнату?

Не дожидаясь приглашения, Свитинг вошел в гостиную и осмотрелся.

– Надо же, как все продумано! Великолепно! Восхитительно… Я завидую вам, мистер Холанд. – Его маленькие глазки остановились на фотографии Энн. – Ваша жена? Она очаровательна!

Кен настороженно следил за Свитингом, который, казалось, чувствовал себя как дома. Он немного оправился от удивления, но видеть Свитинга здесь было чем-то на грани фантастики. Как этот тип обнаружил его? И что будет дальше? Неужели шантаж?

– О! Да у вас, я вижу, есть виски, – продолжал Свитинг, останавливаясь возле бара. – Я всегда мечтал, чтобы у меня был бар, а в нем всякие красивые бутылки. И не пустые, заметьте! Удобно и красиво. Боюсь, что в своей жизни я упустил много хорошего. Некоторым везет с рожденья, у меня же все наоборот… Простите, будет очень нахально с моей стороны, попросить стаканчик виски? Сидя в мягком кресле да еще со стаканчиком в руке, гораздо приятней говорить о деле.

Он посадил Лео на диван и, не церемонясь, налил себе виски. Потом сел рядом с собачонкой и положил на колени шляпу.

– Что вы хотите? – спросил Кен, присаживаясь в кресло.

– Это касается прошлой ночи. В квартире надо мной была убита молодая женщина. Я знаю кое-что, чем можно заинтересовать полицию. – Свитинг замолчал и добродушно улыбнулся. – Но я не собираюсь ходить в полицию, мистер Холанд, хотя прекрасно понимаю, что это долг каждого гражданина. Если разобраться, зачем мне ходить в полицию? Что они дадут мне за мою информацию? В конце концов, каждый должен заботиться о собственных интересах.

Холанд неверной рукой достал сигарету и закурил.

– Я не имею к убийству никакого отношения. Свитинг кивнул.

– Уверен в этом. Если бы я считал вас убийцей, то никогда не пришел бы сюда. Я не пускаюсь в авантюры и не хочу, чтобы меня обвинили в укрывательстве преступника. Конечно, вы не убивали, но! – он поднял грязный указательный палец. – Но в момент убийства вы были в квартире, это факт.

Кен не отвечал.

– Вы слишком умны, чтобы не понимать простых вещей, – подхалимски проговорил Свитинг. Я смотрел на часы. – Он огорченно развел руками. – Вы попали в затруднительное положение и не сможете убедить полицию в своей невиновности. Им-то главное – схватить хоть кого-то и закрыть лицо, поэтому они с восторгом вцепятся в вас.

Кен почувствовал, как в нем поднимается злоба: этот гнусный шантажист даже не пытается скрыть своей радости.

– Отлично. Я все это понимаю, – небрежно сказал он. – Короче, что вы собираетесь делать?

– Это зависит только от вас, мистер Холанд.

– Значит, шантаж? Свитинг нахмурился.

– Какое грубое слово. Мне кажется, я имею право рассчитывать на вознаграждение за скромность.

– Сколько вам нужно?

Стивинг едва не подпрыгнул на диване: беседа приняла оборот, на который он рассчитывал.

– Я бедный человек, мистер Холанд, и не хочу скрывать – нуждаюсь в деньгах. Вы можете дать мне сейчас совсем немного, скажем, двести долларов, а потом ежемесячно делать чисто символический взнос…

– Какой? – подавленно спросил Холанд.

– Ну, долларов тридцать или тридцать пять. Кен понимал, что если он пойдет на уступки, этот грязный тип постепенно высосет его, как паук муху. Он должен был думать об Энн, поэтому следовало держаться твердо. Кроме того, не следовало забывать, что если дело все же дойдет до суда, нужно будет платить адвокату.

– Это лишь оттянет время, – заявил он. – Полиция найдет меня и без вас, так что идите и рассказывайте, что хотите. Вам не удастся получить здесь ни цента.

Свитинг был опытным шантажистом и знал, что жертва, прежде чем дать накинуть себе на шею веревку, иногда сопротивляется.

– Обсудим мое предложение без лишних эмоций, – сказал он. – Мое свидетельство, мистер Холанд, может отправить вас на электрический стул. Ведь я – единственный, кто видел, как вы покидали квартиру мисс Карсон. Если я буду молчать…

– Вы ошибаетесь, – возразил Кен. – Меня видела еще женщина, которая живет на первом этаже. Ваше молчание стоит гораздо меньше, чем вы просите.

Во взгляде Свитинга мелькнуло смущение.

– Минутку, мистер Холанд, не нужно поспешных выводов. Та женщина не знает, кто вы, а я знаю. Было бы странно рисковать собственной жизнью, не желая расстаться с несколькими долларами. И потом – подумайте о вашей жене. Такая красавица! Как она станет горевать, узнав о том, в какую историю вы попали!

– Не вмешивайте в это мою жену! – заорал Холанд. – Вы не получите ни цента. Убирайтесь!

Сладкая улыбка, которая только что паслась на лице Свитинга, постепенно исчезла, ей на смену пришла откровенная злоба.

– Не кричите на меня, мистер Холанд. Вы не в таком положении, чтобы быть упрямым. Если мы не договоримся, я без малейшего колебания отправлюсь в полицию. Но, будучи в отличие от вас, человеком сговорчивым, я отказываюсь от ежемесячного взноса: двести долларов – и все! Слово чести!

Кен не мог больше сдерживаться. Он подошел к наглецу и вырвал у него стакан. Свитинг, который всегда в таких случаях опасался что его отколотят, вжал голову в плечи.

– Мистер Холанд, – пробормотал он, цепляясь за диван, – бесполезно…

Кен схватил Свитинга за отвороты пиджака и оторвал от дивана. Болонка понимая, что триумф хозяина не состоялся, поджав хвост, кинулась к дверям.

Холанд, вне себя, тряс шантажиста.

– Проклятый паразит! – кричал он. – Ты не получишь ни гроша! Иди в полицию, может быть там тебе пожмут руку! Но от меня ты благодарности не дождешься!

– Мистер Холанд, – выпучив глаза, хрипел Свитинг. – Не будете же вы меня бить?

Кен выпустил врага и, сделав шаг назад, изо всей силы ударил его в правый глаз. В тот момент, когда под его кулаком чвякнула рожа Свитинга, он ощутил настоящее блаженство.

Свитинг взвыл и упал на пол с таким грохотом, который мог бы произвести разве что мешок с дровами.

– Вон отсюда! – кричал Кен. – Если ты еще раз попадешься мне, то тебе придется усомниться в том, что я не убийца. По стенке размажу!

Свитинг, прикрывая ладошкой моментально заплывший глаз, поднялся на ноги и со странной для полного человека ловкостью почти в ту же секунду оказался на улице, где его уже поджидал верный Лео.

Кен, задыхаясь, смотрел в окно на нечистую парочку. Вне всякого сомнения этот тип выдаст его, и через час полиция уже будет здесь. Несмотря на внутреннюю дрожь, он все же знал, что делать. О бегстве не могло быть и речи. Довольно глупостей, нужно положиться на судьбу. Он должен был пойти в полицию и рассказать обо всем. Может быть, ему не поверят, но надежда на счастливый исход все же теплилась в груди Холанда. И кроме того, лучше пойти в полицию, чем сдаться на милость шантажиста. Он должен опередить Свитинга.

Холанд медленно обвел взглядом гостиную: неизвестно, увидит ли он ее когда-нибудь. Фотография Энн. Сердце Кена сжалось. Какой удар для нее! Электрический стул будет самым мягким наказанием за те страдания, что он причинит жене.

Холанд подумал, что может быть стоит написать Энн, но времени уже не было. Нужно было немедленно ехать в полицию. Он вышел в прихожую, взял шляпу, запер входную дверь на ключ, остановил проезжавшее мимо такси и открыл дверцу.

– В полицию! – сказал он удивленному шоферу. – И поскорей!

Детектив Лео Дункан посмотрел на часы и тяжело вздохнул: было немногим более девяти. Он надеялся пойти домой пообедать, но надежда давно рассеялась, как мираж в Синайской пустыне. Теперь он мрачно размышлял, каким образом встретит его жена.

Каждый вечер, когда он задерживался на службе, она терзалась подозрениями, что он провел время в приятной компании. Она не желала понимать, что сама работа полицейского не может быть ограничена временными рамками. Может быть, она смягчится если узнает, что его задержало следствие по уголовному делу.

Лео Дункан посмотрел на лежащие перед ним записи. Сержант Донован приказал подготовить для шефа полиции рапорт по делу Фей Карсон, что он и сделал. Минут сорок ему пришлось корпеть над пишущей машинкой, но труды его все же увенчались успехом – рапорт был перепечатан. Теперь Донован прочитает его, внесет поправки и Дункан снова примется стучать по клавишам пишущей машинки. Если поспешить, можно будет оказаться дома еще до половины первого, именно после этого времени жена впадала в настоящую ярость.

Дункан закурил и, откинувшись в жестком неудобном кресле, перечитал написанное. В середине рапорта он с удивлением обнаружил нечто, не задержавшее сначала внимания, а теперь наполнившее сердце восторгом. Но обдумать это не представилось возможности: открылась дверь и в кабинет вошел Донован.

– Есть новости, – сказал сержант, присаживаясь на край письменного стола. – Мы нашли серый костюм того типа, а на нем пятна крови.

Дункан отодвинул рапорт.

– Как вам это удалось?

– Просто повезло. Я разговаривал с сержантом комиссариата, и он совершенно случайно сказал о находке в универмаге. Там в отделе готового платья продавец обнаружил костюм с бурыми пятнами. О'Мэлли пошел записать показания продавца, и в это время в обувном отделе нашли поношенную пару тоже запачканную кровью. Продавец вспомнил типа, который приходил покупать серый костюм. У него был пакет, когда он туда пришел, а уходил он без пакета. Продавец говорит, что спросил у него, не забыл ли он пакет, а тот ответил, что не мог забыть, потому что ничего не приносил. Его приметы совпадают с приметами убийцы, а кровь на костюме и ботинках той же группы, что и кровь Фей Карсон. Вот рапорт О'Мэлли с результатами анализа. Патрон хочет поговорить со мной перед уходом домой.

Дункан указал на черновик рапорта.

– У меня тоже есть кое-что для вас, сержант. Готов спорить на пятьдесят долларов, я знаю, кто совершил убийство.

Красное лицо Донована слегка побледнело. Он, нахмурившись, посмотрел на Дункана.

– Что вы хотите этим сказать?

– Ее убил Холанд.

– Вы что, умом тронулись? – злобно спросил Донован. – Займитесь лучше рапортом и нечего фантазировать. Я хочу вернуться домой вечером, а не ночью.

Дункан пожал плечами.

– Как хотите. Я докажу это, и тогда мне достанется вся слава.

Донован снова налился кровью.

– Что вы плетете?!

– Я вам говорю, это тот тип, которого мы ищем.

– Ну, валяйте, доказывайте, – усмехнулся он.

– Помните, как он трясся, когда мы его навестили? Донован фыркнул.

– Ну и что? Как будто вам неизвестно, что многие люди трусят перед полицейскими. Если это все, вам лучше бы не высовываться.

– Это был не просто страх. Я за милю чую людей с неспокойной совестью. Я наблюдал за ним, пока вы беседовали, – он точно что-то скрывает. Кроме того, он очень походит на того, кого мы ищем. И вот еще что: помните розы? У него в саду растут только розы.

Донован вздохнул.

– При чем здесь розы? Дункан взял рапорт.

– Послушайте показания ночного сторожа со стоянки машин на Лессингтон-авеню. Вот: “Этот тип сказал мне, что за последние десять дней дождь идет впервые”. Я согласился и спросил, выращивает ли он розы? А он сказал: “У меня есть только розы и лужайка”.

Дункан торжествующе посмотрел на Донована.

– Что вы скажете на это?

Донован сидел неподвижно, но извилины его неповоротливого мозга, казалось, скрипели от усиленной умственной работы.

– Это не может быть доказательством.

– Но почему? Этот тип подыхает от страха, приметы убийцы совпадают с его внешностью и в саду у него, кроме роз и лужайки, ничего нет. По-моему, достаточно, чтобы заняться им всерьез. Нужно узнать, какая у него машина, и если это зеленый “линкольн” – Кен Холанд, тот, кого мы ищем. Хотя все это очень странно.

Дункан встал из своего жесткого кресла.

– Может, съездим, посмотрим?

– Пожалуй, – неохотно согласился Донован. Двадцать минут спустя Дункан остановил свою машину в ста метрах от дома Кена.

– Дальше пойдем пешком, – сказал он. – Холанду ни к чему знать, что мы интересуемся им.

– Да.

Донован вылез из машины, и полицейские быстро пошли к ограде сада.

Легко перескочив через невысокую ограду, они направились к гаражу. Ночь уже наступила, но в доме не горело ни одно окно. Двойная дверь гаража была заперта. Пока Донован возился с замком, Дункан обошел гараж и через маленькое окошко направил внутрь луч фонарика.

– Сержант! – свистящим шепотом позвал он. – Сержант! Это зеленый “линкольн”.

– Мы его поймали! – радостно выдохнул Донован. – Этот подонок Адаме обалдеет. Подумать только, нам понадобилось всего восемнадцать часов.

– Мне бы хотелось как следует рассмотреть машину, – сказал Дункан.

– В чем проблема? – Донован взглянул на запертую дверь. – В нашем автомобиле есть домкрат, принесите его.

Он ждал возвращения Дункана, прислонившись к двери гаража. Адаме будет поражен, шеф полиции Пол Говард – тоже. Это необыкновенное везение. Не нужно тянуть время и писать рапорт, он просто пойдет к шефу и все выложит.

Делиться славой с Дунканом ни к чему. Надо быть идиотом! У этого парня все еще впереди, ему ни к чему срочное повышение по службе. Он поговорит с шефом, не упоминая Дункана. Пусть думает, что это он один так блестяще провел дело.

Вернулся Донован с домкратом и они, сломав замок, вошли в гараж.

– Вот! – вскричал Дункан. – Вещественное доказательство! – и протянул Доновану замусоленный блокнот, в котором были записаны номера машин.

Донован хлопнул себя по ляжкам.

– А ну-ка, – и взял блокнот. – О! Номер его машины тоже здесь. Никаких сомнений, Холанд – тот, кого мы ищем. Пойдем, поговорим с ним, сержант.

Детективы пошли по дорожке к дому, Донован нажал на кнопку звонка и, не отпуская, держал некоторое время. Звонок взвинчивался в тишину, но им не открывали.

– Похоже, его нет дома.

Дункан обошел дом, заглядывая в окна и, возвращаясь к Доновану, пробормотал:

– Кажется, там действительно никого нет.

Донован взглянул на часы: было почти десять.

– Он исчез…

– Думаете, испугался и удрал?

– Все может быть. Нужно, чтобы все газеты, напечатали его описание. А сейчас попробуем войти.

Дункан очень быстро обнаружил неплотно закрытое окно и, проскользнув внутрь, открыл дверь Доновану.

– Пока вы будете звонить в управление, я осмотрю комнаты.

Закончив разговор, Донован отправился на поиски Дункана. Тот, улыбаясь, выходил из спальни, в руках его были серый костюм и ботинки.

– Что вы на это скажете, сержант? Я только что вынул это из коробок: покупки из того универмага. Этот тип совсем готов для электрического стула.

Донован что-то буркнул, ему казалось, что фортуна слишком благоволит его молодому помощнику: могла бы подкинуть что-нибудь и ему.

Они вошли в гостиную. Дункан направился к корзине для бумаг и начал перетряхивать ее под неприязненным взглядом Донована.

– Ну а на такой подарок я просто не мог рассчитывать, – растерянно проговорил Дункан. – Посмотрите, что за находка! – и он положил на стол два обрывка визитной карточки.

– Можно закрывать дело! – сказал он. – Я был уверен в своей правоте. Эта карточка Макса Паркера, а на обратной стороне написан телефон Фей. Держу пари, что Паркер порекомендовал девочку Холанду. Вот повеса, правда?

Лейтенант Гарри Адаме потянулся в своем кресле, зевнул и решил, что рабочий день можно на этом закончить. Пока здесь нет копий рапортов Донована по ходу следствия, можно отдыхать. Кроме того, еще не было никаких сведений о Джонни Домане. Вряд ли до утра появится что-то новое. Адаме уже собирался выйти из кабинета, как вдруг зазвонил телефон. Нахмурившись, лейтенант вернулся к столу и снял трубку.

– Говорит дежурный сержант. Тут пришел один тип, он хочет поговорить с инспектором, который занимается следствием по делу Карсон. Сержант Донован вышел, сэр, не можете ли вы встретиться с ним?

– Пусть войдет, – согласился Адаме и с некоторым раздражением повесил шляпу обратно на вешалку.

Через несколько минут раздался стук в дверь, и дежурный ввел в кабинет высокого темноволосого мужчину, с таким несчастным взглядом, что Адаме почувствовал укол любопытства.

– Чем могу быть полезен?

– Я – Кенвей Холанд, – еле слышно проговорил посетитель. Он подождал, пока выйдет дежурный, и продолжал:

– Я тот человек, которого вы ищете. Прошлой ночью у Фей Карсон был я.

Адаме, вытаращив глаза, смотрел на Холанда, а потом встал так резко, что его кресло едва не упало. Понадобилось около минуты, чтобы лейтенант овладел собой. Он внимательно посмотрел на Холанда: он действительно соответствовал приметам разыскиваемого убийцы. Вряд ли он разыгрывал Адамса, слишком велико было его волнение.

– Вы сказали дежурному сержанту, кто вы? – быстро спросил он.

– Нет! – удивленно проговорил Кен. – Он не спрашивал…

Хладнокровие полностью вернулось к полицейскому.

– Какое везение! – подумал он. – Просто отлично, что этого дурака Донована нет здесь, иначе я узнал бы все в последнюю очередь. Но что мне делать сейчас? Если Донован наложит лапу на этого типа до того, как я найду Домана, меня просто отстранят от дела, и этот несчастный даже не успеет понять, что случилось, как окажется на электрическом стуле.

Но через несколько секунд решение было принято.

– Почему вы не пришли раньше?! – стараясь еще больше напугать Холанда, резко спросил Адаме.

– Я…, я думал, меня не тронут, – пролепетал Кен. – Но теперь я понял, что это невозможно. Вы должны знать, что я не убивал ее. Я подробно расскажу, как все произошло.

– Хорошо, – кивнул Адаме. – Но здесь неподходящее место для разговоров: звонит телефон, шляются агенты. – Он снял шляпу с вешалки. – Вы поедете со мной. – И вдруг спросил:

– Вы приехали на своей машине?

Кен, не понимая, посмотрел на детектива.

– На машине?… Нет, я взял такси.

Адаме удовлетворенно кивнул. Еще одна удача! Если бы его посетитель оставил зеленый “линкольн” у здания полиции, вполне возможно, что какой-то прохвост сразу же опознал бы его.

– Идем! – приказал Адаме, выходя в коридор. Кен поплелся следом, и через минуту они уже были на улице.

– Прошу! – Адаме указал на машину.

– Но я не понимаю, – начал Кен.

– А вам и не надо понимать, садитесь! Кен уселся рядом с Адамсом, который поехал к своему дому, и пока они не достигли цели, не раскрыл рта.

– Я здесь живу, – объяснил лейтенант, выходя из машины. – Мы можем поговорить, нам никто не помешает.

Холанд последовал за ним в уютную гостиную на нижнем этаже.

– Будьте спокойны, – сказал Адаме, бросив шляпу в кресло. – Здесь вас никто не тронет.

– Я ничего не понимаю, – сказал Кен. – Почему вы привезли меня сюда? Я хочу сделать заявление инспектору, который занимается делом Карсон. Это вы?

Адаме улыбнулся и приготовил два стакана.

– Я – лейтенант Адаме из уголовной бригады. Вы просто не в курсе дела, но довериться тому инспектору, довольно рискованно. Он туго соображает. Садитесь и рассказывайте обо всем. Я должен знать, как вы встретились с Карсон, и что произошло той ночью, со всеми подробностями, которые вы только сможете вспомнить.

Холанд рассказал обо всем. Дойдя до конца печального повествования, он взглянул на полицейского, и выражение лица последнего, вселила в душу Кена надежду.

– Я понимаю, что напрасно ходил к этой девице, слишком дорогая расплата за минутное удовольствие. Но я не убивал ее. А к вам я не пришел раньше, потому что боялся, и не столько за себя, сколько за жену. Я хотел избавить ее от этой грязи, но вижу, что это невозможно.

Адаме долго смотрел на Холанда, потом задумчиво провел ладонью по лицу и сказал:

– Думаю, что если бы я был женат, в подобных обстоятельствах поступил бы так же.

– Значит, вы мне верите? – встрепенулся Кен.

– Это не самое главное. Нужно, чтобы вам поверили судьи. Скажите, вам не приходило в голову, что кроме вас двоих, в квартире мог находиться кто-то еще? До того, как погас свет.

– Нет, пожалуй…

– И вы не видели никого?

– Нет, было темно, как в преисподней. Я слышал, как кто-то прошел через комнату, а потом сбежал вниз по лестнице, но не мог ничего рассмотреть…

– Вы не слышали крика Фей?

– Нет. Была страшная гроза, гремел гром. Даже, если бы кричали несколько человек, я не услышал бы ничего.

– Так… – Адаме положил ногу на ногу. – А этот тип с болонкой, у него еще нос крючком и оттопыренные уши?

Кен удивился.

– Да. Это ее сосед. Откуда вы знаете?

– Знаю. Вам нечего беспокоиться, он не доставит вам неприятностей. Он сам вышел из тюрьмы полгода назад. Не думайте о нем.

– Думаете, он меня просто пугал?

– Не уверен. Больше вы ничего не вспомните?

– Кажется, нет, – ответил Кен.

Он подумал немного и вспомнил вдруг о высоком блондине, которого заметил случайно, выйдя из “Голубой розы”.

У “Голубой розы”, – сказал он задумчиво, – я видел одного типа, который, кажется, не хотел, чтобы его заметили. Высокий, очень красивый блондин. Он явно прятался от нас.

Адаме нахмурился.

– Высокий, очень красивый блондин? – переспросил он и тут же подумал о Домане. – Вы смогли бы его узнать?

– Полагаю, да.

– Ваша история звучит правдоподобно, – сказал Адаме. – Но не воображайте, что она снимает с вас подозрение. Вы попали в скверную историю, и ваше положение гораздо серьезней, чем вы можете представить.

Зазвонил телефон, и Адаме снял трубку.

– Да. Что такое?

На другом конце провода что-то сбивчиво говорили.

– Хорошо, я приеду, – пообещал он. – Ваши приметы даны журналистам, – сказал лейтенант, глядя на Кена. – Нашли костюм и ботинки. Мои помощники обнаружили вашу машину и карточку Паркера, где записан номер телефона Карсон. Сейчас нет ни одного полицейского, который не был бы занят вашими поисками.

Холанд замер.

– Но ведь они не смогут доказать, что я – убийца? Вы мне поверили и поможете доказать невиновность.

Адаме закурил новую сигарету, вытянул свои короткие ножки и покачал головой.

– Вы не правильно оцениваете ситуацию. Будет лучше, если я введу вас в курс дела. В нашем городе есть один человек, который держит в руках весь муниципалитет. Его зовут Сион О'Брайен, а он собирается жениться на девице по фамилии Доман. Гильда Доман. О'Брайен очень богат и его влияние почти не знает границ. Он может сделать все, что пожелает. Брат Гильды Доман, Джонни, был влюблен в Фей Карсон, но избил ее и был помещен в психиатрическую клинику. Он вышел оттуда вчера и убил Карсон. Я уверен в этом и могу поклясться на библии, но доказательств у меня нет. Вы понимаете, что О'Брайен не позволит осудить брата своей невесты? Это нереально. Они ищут козла отпущения, и этим козлом станете вы.

– Это шутка? – ошалело спросил Кен.

– Увы. Скоро вы сами во всем убедитесь. О'Брайену стоит только приказать, и любители лизать его задницу, бросятся выполнять любое приказание этого типа. Сержант Донован подаст рапорт, шеф полиции Говард покажет его О'Брайену. Ничто не помешает ему нажать на суд, который тут же признает вас виновным. Все, что будет говорить в вашу пользу, не будет приниматься во внимание. Вас приговорят к электрическому стулу.

Холанд вздрогнул.

– Почему же вы рассказываете мне об этом вместо того, чтобы посадить в тюрьму? Адаме развел руками.

– Потому что я нахожусь в противоположном лагере. Если мне удастся навредить О'Брайену, буду считать, что прожил жизнь не зря. И вы представляете мне такую возможность. Доказав, что Джонни Доман убил Карсон, я смогу вывести О'Брайена на чистую воду и в конце концов уничтожить его. Мне необходимо, чтобы вся полиция сбилась с ног, разыскивая вас. Воспользовавшись этим, я спокойно примусь за поиски Домана, вот почему я привез вас сюда. Я не хочу, чтобы вас арестовали раньше, чем я поймаю настоящего убийцу. Оставайтесь здесь. Мне нужно время, чтобы найти его. Запаситесь терпением, очень возможно, что это вопрос дней. И имейте в виду, вас действительно ищут и, появившись на улице, вы тут же попадете в руки полиции.

– Но скоро вернется моя жена, – забеспокоился Холанд. – Я должен обо всем подумать. Ведь вы не думаете, что я…

Адаме поднял руки.

– Не так быстро. Я уже объяснил, что вы попали в скверное положение. Жена и ваши отношения с ней – второстепенные детали. Речь идет о вашей жизни. Если вас схватят – все пропало, имейте в виду!

– Боже, это ужасно! Но что будет, если вы не найдете Домана?

– Мы подумаем об этом. Сейчас я должен ехать в управление, нужно узнать, на чем они остановились.

– Я забыл сказать вам, – спохватился Холанд, – что видел в “Голубой розе” Гильду Доман. Они с Фей были когда-то подругами и даже вместе снимали квартиру.

Адаме надел шляпу.

– Это неважно. По крайней мере, я так думаю. В общем, не расстраивайтесь слишком и рассчитывайте на меня.

– А если я обращусь к адвокату? – робко спросил Кен.

– Для этого у вас еще будет время. Отдыхайте, здесь вы в безопасности. А лучше всего – ложитесь спать. Комната для гостей – рядом. – Адаме кивнул и вышел из гостиной.

Холанд встал подошел к окну и посмотрел, как отъехала машина лейтенанта. Голова его пылала. Что, если дело обернется не так, как рассчитывает Гарри Адаме?

Кен представил возвращение Энн в пустой дом и понял, что не имеет право оставаться бездеятельным. Он должен был найти адвоката высшей квалификации и передать это дело в его руки.

Его размышления были прерваны телефонным звонком. Холанд заколебался, но решив, что это может быть Адаме, снял трубку.

– Это вы, лейтенант? – спросил красивый низкий голос, и Кен тут же узнал Сэма Дарси.

– Лейтенанта нет. Он уехал по делам. После небольшой заминки Дарси спросил:

– Вы можете передать ему кое-что?

– Конечно.

– Ладно. Тогда скажите ему, что типа, похожего на Джонни Домана видели на яхте “Вилла Пойнт”. Его заметил мой человек, но он еще не окончательно уверен, что это Джонни.

– Я передам лейтенанту.

– Скажите ему, что судно стоит в лимане. Он знает, в каком.

– Хорошо, – Кен повесил трубку и, после некоторого раздумья, набрал номер полиции.

– Соедините меня с лейтенантом Адамсом, – попросил он дежурного.

– Его здесь нет. Кто спрашивает?

– Он должен сейчас подъехать.

– Он уже был и уехал. Кто спрашивает?

Кен положил трубку.

А что, если Доман покинет судно раньше, чем туда придет Адаме? Нельзя сидеть, сложа руки, и рассчитывать на чужую помощь. Кен понял, – для того, чтобы выбраться из этого жуткого положения, нужно действовать очень быстро. Он поедет и будет наблюдать за судном до появления Адамса.

Холанд написал записку, в которой сообщил о том, что передал Сэм Дарси и о том, что отправляется к яхте. Он умолял Адамса приехать туда как можно скорей.

Оставив записку, он взял шляпу и вышел из дома. Дождь и темнота, поглотившие его, давали ощущение безопасности. Холанд спустился по ступенькам и, свернув налево, быстро направился в сторону реки.

Глава 6

Прежде чем подняться в кабинет, Адаме зашел в комнату дежурного.

– Есть новости? – спросил он сержанта, который при появлении начальства щелкнул каблуками.

– Нет. Патрон и капитан Монтелли должны скоро подъехать. Холанда еще не нашли. Дункан и еще несколько наших людей устроили у его дома засаду. А сержант Донован вернулся. Он ждет патрона.

– Если шеф меня спросит, я – в своем кабинете. Больше ничего?

– Ничего интересного. На шоссе подобрали Луи Манчини: его кто-то здорово отделал, но кто – неясно. Он пока без сознания. Врач считает, что он вряд ли оправится. Видно, тот кто поработал над ним, был не из слабосильных.

Адаме нахмурился. Манчини? Это тип, который дал Джонни адрес Фей Карсон. Интересное совпадение.

– Куда его отвезли? – спросил он.

– В госпиталь. Комната 5.

– Если шеф спросит, скажите, что я пошел за чаем, – сказал Адаме, выходя из управления. На машине он уже через пять минут был перед зданием госпиталя.

– Манчини? – переспросил дежурный хирург. – Безнадежный случай. У него оказался не крепкий череп, а велосипедная цепь, которой его обработали – штука серьезная. Ему осталось не больше часа.

– Он в сознании?

– Нет, но может прийти в себя с минуту на минуту. Поднимитесь, если хотите. Что от нас зависело, мы сделали. Остальное в руках божьих.

Тело Луи Манчини было распростерто на кровати, и его страшное, изуродованное лицо на фоне бинтов казалось синим. Рядом на стуле сидел полицейский инспектор Ватсон с недовольной физиономией. При появлении Адамса он вскочил так резко, что чуть не опрокинул стул.

– Он приходил в себя? – спросил Адаме.

– Нет еще. Он даже не шевелится. Адаме наклонился над неподвижным телом.

– Луи! Вы слышите меня? – сказал он, беря раненного за руку.

Манчини не шевельнулся, глаза его были закрыты.

– Проснись! – заорал Адаме, тряся его за плечи.

– Осторожней, лейтенант, – предупредил Ватсон. – Вы можете убить его.

– А вам какое дело?! – рявкнул Адаме. – Закройте пасть!

Он взял спичечную коробку, чиркнул спичкой и под остекленевшим взглядом Ватсона поднес пламя к руке Луи. Тот застонал и открыл бессмысленные глаза.

– Послушай, Манчини, ты умираешь. Кто это сделал?

Ватсон автоматически достал блокнот.

– Где я? – шевельнул губами Луи.

– Какая тебе разница? Кто это сделал, я спрашиваю? – спросил Адаме, зажигая другую спичку. Манчини, с ужасом глядя на лейтенанта, прошептал:

– Такс и Вайти… Теперь оставьте меня.

– Почему они это сделали?

– Не помню, – проговорил Луи, но увидев, что Адаме вновь чиркает спичкой, согласился. – Хорошо, я скажу.

И он, с трудом шевеля распухшими губами, рассказал, как пытался шантажировать Гильду Доман. Карандаш Ватсона судорожно бегал по бумаге.

– Это ты дал Джонни адрес Фей?

– Я сказал ему, что она почти каждый вечер ходит в “Голубую Розу”.

– Так ты не давал ее адреса?

– Я его не знаю.

– В котором часу он к тебе заходил?

– Около одиннадцати.

– Значит, Такс работает на О'Брайена, – скорей, сказал, чем спросил Адаме, понимая, что делает немаловажное открытие.

– Да. Уже давно.

Адаме строго посмотрел на Ватсона.

– Вы все записали?

– Да, сэр.

– Луи, ты подпишешь это?

Он прочитал Манчини написанное и тот неверной рукой поставил закорючку в конце каждой страницы. Потом показания подписал Ватсон.

– Я возьму это с собой, – сказал он, засовывая блокнот в карман. – Пойдем, мы больше ничего не выудим из этого бедняги.

Выйдя в коридор, он добавил:

– Никому не говорите о том, что мы слышали. Это может вызвать некоторые политические осложнения и доставить вам массу хлопот. Поняли?

– Понял, – пролепетал Ватсон, покрываясь испариной.

Он ничего не понимал, но, давно работая в управлении, взял за правило не задавать лейтенанту лишних вопросов, чтобы потом не кусать локти.

– Хорошо. Идемте, у меня есть для вас работа. Ватсон покорно пошел к машине Адамса.

Холанду понадобилось не более двадцати минут, чтобы добраться до реки. Со слов Адамса он знал, что вся полиция города разыскивает его и не хотел рисковать, садясь в такси или на автобус. Он шел узенькими улочками и прятался в подъезды домов или за деревьями, если впереди или сзади появлялись люди.

Дождь перестал в тот момент, когда Холанд оказался у реки, берег хорошо просматривался. Он оглянулся: у дороги были видны кафе, лавки с рыболовными приспособлениями, тир… Кен взглянул на огромное водное пространство, которое отделяло его от лимана. В такую темную ночь различить стоящее на якоре судно было невозможно, но Кен надеялся на судьбу. Ему была нужна лодка, но где можно нанять ее в такой час? Значит, придется действовать более решительно. Он “займет” лодку у кого-нибудь на время. Но прежде, чем приняться за поиски лодки, нужно было убедиться, что яхта стоит именно в этом лимане.

Холанд медленно двинулся к дороге и вскоре оказался в игральном павильоне, где несколько молодых людей развлекались с автоматами, делая ставки по несколько центов. Какая-то блондинка в цветной блузке, привалившись к автомату, полировала себе ногти. Ей было не больше восемнадцати лет, но судя по лицу, девушка уже хлебнула в этой жизни горечи. С ее худенького плеча свисала кожаная сумка.

Кен вошел в зал и опустил несколько центов в тот автомат, около которого стояла девушка. Закончив первую игру, он закурил и, поймав на себе любопытный взгляд, улыбнулся блондинке.

– Когда появляется свободное время, нужно же на что-то убить его?

Она безразлично пожала плечами.

– Никто вас не заставляет. Кен подошел к ней.

– Вы знаете суда, которые бросили якоря поблизости? Я ищу “Виллу Пойнт”.

Блондинка подозрительно посмотрела на него.

– А вам-то что? – спросила она, и сунула руку под блузку, чтобы почесаться.

– Вы знаете, где она стоит?

– Может, и знаю. А вам на что?

– Мне нужно ее найти.

– Ну и зря, – сказала девушка, снова прислоняясь к автомату. – Вы знаете ее владельца? Холанд покачал головой.

– Ну, владельца я, предположим, тоже не знаю. Но туда часто приезжает Такс, парень, с которым вам лучше не связываться.

Она посмотрела на Кена долгим взглядом.

– Знаете, мальчик, идите-ка лучше домой. Такс может причинить вам неприятности.

– Они у меня уже есть.

– Вообще-то, все это меня не касается, – ответила она и пошла к толстяку, который нетерпеливо стучал по дальнему автомату.

Кен курил, наблюдая за девушкой краем глаза. Она обошла вокруг зала, останавливаясь возле каждого автомата, а потом, не спеша, вернулась на свое место и снова занялась своими ногтями.

– Так вы не хотите оказать мне маленькую услугу, сказав, где находится яхта? – угрожающе спросил Кен. Она вновь пожала плечами.

– В последний раз я ее видела у Норд-Сайд.

– Это мне ни о чем не говорит, я не знаю реки. Далеко отсюда?

– В восьми милях. Норд-Сайд виден издалека. Кен улыбнулся.

– Спасибо.

Девушка покачала головой.

– Готова поспорить, вы не успокоитесь, пока не схлопочите от Такса по морде. Имейте в виду, это гнусный тип.

Кен бросил шарик в автомат и сказал:

– Мне нужна лодка, чтобы доплыть туда, но денег у меня нет.

– А при чем тут я? Может, вы думаете, что я отправлюсь воровать для вас лодку?

– Я сделал бы это сам, если бы только знал, где они стоят.

– Такс знает, что вы собираетесь к нему? Кен отрицательно покачал головой.

– А кого вы боитесь-то, фликов?

– Что-то вроде этого.

– Вы найдете лодку у мола. Ее хозяин обычно отправляется ловить рыбу в пять утра, так что постарайтесь вернуть лодку к этому времени.

– Спасибо.

– И будьте осторожней, красавчик. Такс очень сердится, когда к нему приходят неожиданно.

– Я буду осторожен, – пообещал Кен, выходя.

Направившись к молу, он вскоре действительно обнаружил лодку, на дне которой лежали удочки, наживка, непромокаемый плащ и весла.

Кен вскочил в суденышко, отвязал его и стал грести в направлении дальнего света, на который велела ориентироваться девушка. Он греб довольно долго, пока в темноте не показались отчетливые контуры яхты. Кен бросил весла и попытался понять, действительно ли это “Вилла Пойнт”. Лодка тихонько покачивалась на волнах. Неожиданно вдали раздался гул мощного мотора. Кен оглянулся на берег, удаленного приблизительно на пятьсот метров, и увидел как в его сторону направляется катер. Охваченный тревогой, Кен подумал, что это может быть полиция и, схватив весла, принялся грести к яхте, надеясь укрыться в ее тени.

Катер быстро приближался, и Холанд понял, что, если он не изменит курса, то пройдет мимо него в каких-то тридцати метрах. Катер не изменил направления и поднятая им волна заставила шаткую лодку запрыгать на воде. Вскоре мотор заглушили, и Кен увидел, что катер остановился совсем рядом с яхтой.

Кен продолжал грести в том же направлении, надеясь, что с катера его не заметили. Через некоторое время он бросил весла и стал вглядываться в темноту, пытаясь обнаружить на яхте хоть какие-то признаки жизни. Катер стоял возле яхты, словно жеребенок рядом с кобылой, но на палубе было пусто. Тогда он решил подплыть как можно ближе и, оказавшись у борта, расслышал какие-то голоса. Кен хотел даже взобраться на палубу, но тут же отказался от этого намерения. Он обогнул судно и приблизился к правому борту. Один иллюминатор светился в ночной тьме, и Кен стал бесшумно маневрировать, чтобы приблизиться к нему. Внезапно из иллюминатора донесся четкий голос:

– Нам пора объясниться, Джонни. Ваше положение слишком паршиво, чтобы еще диктовать мне условия. Если вы несогласитесь делать то, что я скажу, будете сидеть здесь, пока не станете более сговорчивым.

Кен убрал весла, опасаясь, как бы они не стукнулись о борт и, схватившись за железную скобу, торчащую под иллюминатором, бросил быстрый взгляд внутрь каюты.

Красивый молодой блондин, которого Кен уже видел возле “Голубой Розы” лежал на койке. А у входа в каюту, прислонившись к двери, курил сигарету крупный темноволосы мужчина, одетый в безукоризненный костюм.

Кен отпрянул от иллюминатора и, держа лодку на месте, стал прислушиваться к разговору.

Солли поймал конец каната, брошенного О'Брайеном и помог хозяину взобраться на палубу.

– Такс здесь? – спросил О'Брайен.

– Да, патрон.

Негр несколько удивился, увидев патрона одного. Разбуженный мотором Такс, появился на палубе, застегивая рубашку. Он провел О'Брайена в свою каюту и там, сдерживая зевоту, сел на койку, вопросительно уставясь на него.

– Ты занялся Луи Манчини?

– Да, – отводя глаза, сказал Такс. – Правда, Вайти ударил его слишком сильно.

О'Брайен внимательно посмотрел на него.

– Что это значит?

– Сомневаюсь, что сейчас Луи чувствует себя хорошо, – осторожно ответил Такс. – Череп у него оказался чуть толще яичной скорлупы.

– Он умер?

– Не исключено. О'Брайен потер щеку.

– События опережают нас, – сказал он, взяв сигарету из золотого портсигара. – Может быть и лучше, если он сдохнет.

Такс перевел дыхание.

– Я не знаю, патрон, просто меня удивило бы, если бы он пришел в себя.

– Он не должен заговорить.

– Конечно, он будет молчать. Мы его оставили на шоссе, и он… В общем, такие не разговаривают.

О'Брайен щелкнул зажигалкой, глубоко затянулся и пустил дым к потолку. После четырех спокойных лет вокруг начали собираться тучи. Но нужно было оставаться хозяином положения, и все, кто пытался ему в этом мешать, должны были быть безжалостно устранены.

– Джонни нужно убрать, – сказал он, понизив голос.

Такс был ошарашен, но не показал вида.

– Как скажете, патрон.

– Труп должен исчезнуть без следа.

– Можно устроить, – кивнул Такс. – У меня на борту есть бочка, которая вполне сгодится для этого. Мне только нужно будет немного цемента. Его не найдут!

– Не тяни с этим. Такс. Сейчас я поговорю с ним, а потом решу, когда нужно будет это сделать.

– Этой ночью? – спросил Такс, подумав, что опять не удастся выспаться.

– Да, этой… Иди, готовь бочку.

– Я скажу Солли.

– Все делай сам, – сухо сказал О'Брайен. – Лишние свидетели не нужны, Солли поедет со мной. Такс скривился.

– Как же так, патрон. Эта бочка… Нужно, чтобы Солли помог мне. Вы же на хотите, чтобы я нажил грыжу. Я не могу все делать один.

О'Брайен посмотрел на светящийся кончик сигареты.

– Как хочешь, но если ты возьмешь в дело Солли, его тоже придется уничтожить. Свидетели нам не нужны. Такс очень дорожил Солли: тот был силен, как бык, и стремителен, как гремучая змея.

– Он не откроет пасти, не волнуйтесь, патрон.

– Ты, кажется, споришь со мной. Такс? Голос О'Брайена сделался угрожающим, и Такс предпочел замолчать.

– Что ты решил? – поинтересовался хозяин.

– Я справлюсь сам.

– Умница. Эта работа тебе по плечу.

– Можете рассчитывать на меня.

О'Брайен встал и вышел в коридор. Дойдя до каюты Джонни, он повернул торчащий из замка ключ, и вошел.

Джонни дремал. Услышав шум, он открыл глаза и молча посмотрел на вошедшего.

– Что вам нужно?

– Нам пора объясниться, Джонни. Ваше положение слишком паршиво, чтобы еще диктовать мне условия. Если вы не согласитесь делать то, что я скажу, будете сидеть здесь, пока не станете более сговорчивым.

– Послушаем ваше предложение, – сказал Джонни, потирая опухшее после сна лицо.

– Вы уедете сегодня же ночью и отправитесь на аэродром, чтобы сесть на Нью-йоркский самолет. Там один из моих агентов посадит вас на самолет до Парижа. В Париже вы останетесь до тех пор, пока я не разрешу вам вернуться.

– А в это время вы женитесь на Гильде, – рассмеялся Джонни. – Неужели вы всерьез думаете, что она пойдет за вас без моего согласия?

– Вы напишете ей, что улетаете в Париж. Она знает, что у вас неприятности и не удивится. Джонни сделал гримасу.

– А как насчет денежного вознаграждения?

– Я не рассчитываю дешево отделаться от вас. В обмен на письмо Гильде вы получите десять тысяч долларов. Кроме того, вы дадите слово, что останетесь в Париже до тех пор, пока я не позову вас обратно.

– Десять тысяч?! – не веря своим ушам, повторил Джонни. – Но вы можете дать и больше. Тысяч пятьдесят, а?

– Двадцать пять и ни цента больше.

– Я не тронусь с места меньше, чем за тридцать.

– Согласен. Тридцать. Мой агент в Нью-Йорке даст вам половину, вторую вы получите в Париже.

– И имейте в виду, Сион, если денег не будет, я сразу же вернусь.

– С полицией на загривке. Вы забыли, что прошлой ночью убили человека.

– Нет, не забыл. Вижу, вас это беспокоит больше, чем меня. Деньги мне нужны сейчас, а не в Нью-Йорке и не в Париже. Итак?

– Мой агент займется этим, – осторожно проговорил О'Брайен. Он открыл бумажник, достал триста долларов и протянул Джонни. – Вот, возьмите пока.

Джонни не заставил себя уговаривать. Спрыгнув с койки, как кошка, он схватил банкноты и сунул их в карман.

– Вижу, вы очень хотите получить мою сестренку, – ухмыльнулся он. – А вот я – другой. Ни одна женщина в мире не заставила бы меня расстаться с денежками.

О'Брайен с трудом подавил ярость.

– В столе есть почтовая бумага, напишите Гильде, что отправляетесь в Париж и в ближайшее время не вернетесь.

– О, как мне все это надоело! Вы и сами можете ей сказать.

– Без письма, соглашение не состоится.

– Что вы такое замышляете? – вдруг подозрительно спросил Джонни. – Может быть, вы боитесь, она подумает, что вы треснули меня по голове и бросили в воду?

– Не говорите глупостей, – внутренне ужасаясь догадливости Джонни, возразил О'Брайен. – Гильда вас любит, ей приятно будет узнать новости именно таким образом.

– Ну ладно, я позвоню ей из аэропорта.

– Вы воображаете, что будете разгуливать по аэропорту? Да флики сразу же схватят вас! Джонни пожал плечами.

– Ну, ладно! А если я сообщу ей, что был избит вашим мордоворотом? Сомневаюсь, что она обрадуется.

– Так вы напишете письмо?! – заорал О'Брайен. Джонни, нехотя, вынул из стола листок бумаги и, написав несколько слов, протянул его О'Брайену.

– Вот, а теперь дайте мне возможность уйти с вашей посудины.

О'Брайен прочитал письмо и кивнул, указывая на конверт:

– Напишите адрес.

Джонни послушался. О'Брайен взял конверт, заклеил его и сунул в бумажник.

Он был доволен: руки были развязаны, Гильда ничего не заподозрит.

– Вы поедете не со мной: не хочу, чтобы меня видели в таком обществе. Сейчас я увезу Солли, а он вернется на катере. И предупреждаю: делайте все, как я сказал, иначе пожалеете, что родились на свет.

– Давайте, я уеду первым, – предложил Джонни. – Я слишком долго сидел на этой грязной посудине. Мне надоело.

– Заткнитесь, – злобно прошипел О'Брайен. – Грязная скотина. Меня тошнит уже от этой торговли.

– В самом деле? Но имейте в виду, я не люблю шуток, и скоро вы это поймете.

Выйдя из каюты, О'Брайен запер дверь на ключ и поднялся на палубу. Теперь, когда в руках у него было письмо, он хотел поскорей избавиться от Джонни. Через некоторое время он скажет Гильде, что ее брат был убит во время драки в парижском кабаке, и она никогда не узнает, что истинным виновником этой смерти был ее муж.

Солли ждал на палубе и, увидев патрона, спрыгнул в катер.

Такс подошел к О'Брайену.

– Можешь начинать, – тихо распорядился тот. – Ты уверен, что справишься с ним? Я не хочу никакого шума.

– Все будет хорошо. Я скачу бочку за борт, здесь глубоко, он сразу же пойдет на дно.

– Когда вернется Солли, поезжай на берег и позвони мне. Скажешь Солли, что отвез этого типа на надувной лодке. Я задержу его на час. Тебе хватит этого времени.

– Я займусь этим, как только вы отчалите, – спокойно сказал Такс. В трюме нашлось немного цемента, я залью его раствором. Часа мне вполне хватит.

– И никакой стрельбы, Такс. Шум могут услышать с берега.

– У меня есть нож.

– Будь осторожен, – посоветовал О'Брайен, спускаясь в катер. Солли отвязал канат и включил мотор. Через минуту катер скрылся в темноте.

Глава 7

Кен, вцепившись в скобу под иллюминатором, ясно слышал все, о чем говорили О'Брайен и Такс. Участь Джонни была решена. Они собирались убить парня и отправить его на корм рыбам.

Кен похолодел.

– Если Джонни будет лежать на дне, он никогда не сможет доказать своей невиновности. Нужно во что бы то ни стало спасти парня и переправить на берег в руки Адамса. Иначе он пропал. Но сама мысль о схватке с Таксом казалась ему противоестественной. Он далеко не был чемпионом по боксу, но другого выхода не было. Для того, чтобы избежать электрического стула, он должен был напасть на Такса и спасти Джонни.

Привязав лодку к железной скобе, он подумал, что может быть лучше постараться привлечь внимание брата Гильды? Но его мог услышать и Такс, который находился неподалеку. Нужно было влезть на борт. Хорошо бы осторожно подкрасться к Таксу сзади и оглушить его, остальное будет нетрудно.

Уцепившись за край борта, он подтянулся до уровня палубы и на фоне светлеющего неба различил силуэт человека. Такс выбивал дно громадной бочки. С бьющимся сердцем Кен взобрался на палубу и, не спуская глаз с маячившей впереди широкой спины, пополз вперед. Такс колотил по бочке и не слышал ничего вокруг себя. Кен наблюдал за каждым движением своего врага. Сейчас их разделяло метров десять: слишком много, чтобы застигнуть врага врасплох. К тому же у того было оружие, и Кен не имел ни малейшего желания атаковать вооруженного бандита. Вот если бы Джонни помог ему! Вдвоем они, может быть, и справились бы с этим громилой. И Кен, изменив направление, пополз к трапу, ведущему к нижней каюте, где сидел пленник.

Такс неожиданно оставил свою бочку и оглянулся. Кен неподвижно распластался на палубе, стараясь сдержать рвущееся из груди сердце. Ему казалось, что удары сердца о доски палубы не могут не долететь до ушей Такса. Но Такс, ничего не заметив, исчез за такелажем, а потом вернулся с мешком на плече. Он высыпал содержимое мешка в бочку и снова ушел вглубь судна.

Кен в одну секунду ссыпался по трапу, прежде чем Такс вернулся с новой порцией цемента. Оказавшись в узком, плохо освещенном коридоре, он увидел четыре двери, в одной из них торчал ключ, Кен повернул его и оказался в маленькой каюте.

Джонни лежал на койке и при виде неожиданного гостя сделал круглые глаза.

Холанд закрыл дверь и навалился на нее спиной, переводя дыхание.

– Я был возле яхты и слышал, о чем они говорили, – дрожащим голосом объяснил он. – Эти типы хотят вас убить. Они положат вас в бочку, зальют цементом и спустят на дно.

Джонни выпрямился. Снова шуточки О'Брайена!

– Вы, может быть, хотите меня напугать? Дурак! Убирайтесь отсюда вон!

– Нам нельзя терять ни минуты. Такс уже приготовил бочку. Вдвоем мы, возможно, одолеем его, но нужно спешить.

И тут Джонни понял, что это не ловушка. Этот напуганный человек, лепечущий странные вещи, не может быть из компании гангстеров. Он вспомнил убийственный взгляд О'Брайена, которым тот смерил его на прощание. Зачем он так настаивал на этом письме Гильде? Конечно, в интересах О'Брайена было отделаться от Джонни навсегда.

Он вскочил с койки и лицо его покрылось испариной.

– У него есть пистолет, он перестреляет нас, как воробьев.

– Нужно его оглушить, – убежденно сказал Кен. – Но в каюте этого не сделать. Идем!

– Дайте мне ключ, – недоверчиво проговорил Джонни. – Я запрусь изнутри, а вы пока съездите за полицией.

Сердце Холанда упало: надежды на этого парня не было, он трясся, как осиновый лист.

– Я ни во что не стану вмешиваться, вы не заставите меня выйти наверх! – истерически прокричал Джонни. Холанд понимал, что с минуты на минуту здесь будет Такс, необходимо было раздобыть хоть какое-то оружие. Он быстро оглядел каюту: здесь не было ничего, кроме легкого стула. Кен бросился в коридор, нашарил на стене выключатель и включил свет. Единственное, что могло служить хоть каким-то оружием, была пустая бутылка, забытая в углу. Кен схватил ее и прижался к стене, не забыв выключить в коридоре свет. Такс, насвистывая, медленно спускался по трапу. Рука Холанда сжалась на горлышке бутылки.

Такс остановился перед дверью, толкнул ее, и перестал насвистывать. Дверь была заперта.

Кен, затаив дыхание, наблюдал за бандитом. Тот постоял некоторое время в нерешительности и достал из кармана нож, длинное лезвие которого угадывалось в темноте. Потом Такс нажал на ручку двери и сильным ударом ноги вышиб замок. Из-за плеча громилы Холанду было видно, как Джонни отшатнулся к стене, и лицо его приняло восковой оттенок.

– Скажи мне, Джонни, – ласково попросил Такс. – Кто это взял ключ?

– Ничего не знаю, – пролепетал Джонни, загипнотизированный страшным зрелищем: длинное лезвие ножа поблескивало в тусклом освещении каюты. – Может быть, О'Брайен взял ключ. Но какое это имеет значение, я же все равно уезжаю?

– Верно, – согласился Такс, сунув нож в карман. – Скажу тебе больше: ты будешь путешествовать последний раз. Ты надоел патрону, и я его понимаю, поэтому приготовил для тебя отличную бочку с цементом.

– Вы не посмеете! – закричал Джонни, выпучив глаза. – О'Брайен не мог вам этого приказать! Не подходите ко мне!

Холанд бросился на Такса, замахнувшись бутылкой, но у того был острый слух и отличная реакция. Услышав шорох позади себя, Такс метнулся в сторону, и бутылка разбилась о его плечо, осыпав бандита осколками стекла. Охваченный ужасом, Кен попытался ударить его кулаком в подбородок, но силы были неравны, и Такс, нанес Кену не слишком сильный удар в солнечное сплетение, который все же заставил согнуться его пополам. Джонни кинулся к выходу, но Такс ударил его ногой по колену, и тот упал на пол.

Кен, слегка оправившись от удара, прыгнул на Такса, схватив его за плечи. С тем же успехом, можно было прыгать на гориллу: Такс только повел плечами, и Кен тоже оказался на полу.

– Значит, нашел дружка? – весело глядя на Джонни, поинтересовался громила. – Ну да ничего. Бочка большая, всем места хватит.

Его рука нырнула в карман, и в маленькой каюте тускло блеснуло лезвие ножа.

– С кого начнем?

Кен и Джонни, казалось, приросли к полу. Такс ласково улыбнулся и сделал шаг вперед.

Кен, поняв, что пришел последний час, отчаянно схватил стул за ножку и попытался обрушить его на врага. Такс отшатнулся, и ему удалось избежать удара по лицу. Выругавшись, он вырвал стул из рук Кена и, отбросив его, прыгнул вперед. Кен ударил почти вслепую, но его кулак попал Таксу в лицо. Нож сверкнул, как молния, и Кен почувствовав, что лезвие задело его пиджак, метнулся в сторону, схватив при этом Такса за руку.

– Хватайте же его! – отчаянно крикнул он Джонни, который вместо того, чтобы помогать, снова кинулся к выходу из каюты. Но Такс, несмотря на то, что противник вцепился в его руку, сумел сгрести Джонни за воротник и прижал его к стене.

Кен, навалясь на руку Такса, пытался разжать пальцы на рукоятке ножа. Такс, просунув ногу между ног Кена, приподнял его и обрушил на пол. Снова мелькнул нож, но Кен, схватив Такса за брюки, рванул его на себя, и тот повалился сверху.

Джонни, немного осмелев, вырвался из руки Такса и принялся колотить его ногами по голове. Случайно он попал в висок, и громила, выпустив нож, обмяк и всей тяжестью навалился на Кена. Тот схватил нож и отбросил его в угол каюты, потом выбрался из-под Такса и начал подниматься. Но Такс, почти придя в себя, уже становился на четвереньки.

Джонни, казалось, обрел мужество. Его бледное, осунувшееся лицо исказилось от ярости и он снова ударил Такса каблуком по голове, заставив повалиться на пол в то время, как Холанд с трудом поднимался на ноги. Такс пытался закрыть голову, но Джонни, отбросив его руку, принялся наносить удары по лицу. Потом он схватил стул и опустил его на голову врага, спинка отломалась, и Такс упал лицом вниз. Тогда Джонни, вне себя, подскочил к поверженному противнику, схватил его за волосы, и начал бить головой об пол. Такс глухо заворчал и потерял сознание.

Победители, задыхаясь, стояли над поверженным врагом.

– Мы должны бежать, – почему-то шепотом сказал Кен. – Скорей отсюда.

Джонни еще раз злобно пнул Такса, а потом наклонился и вынул у него из кармана автоматический пистолет.

– Идемте же, – торопил Кен. Следом за ним Джонни поднялся по трапу и вышел на палубу.

Часы в машине Адаме показывали 11.20, когда он остановился у двадцать пятого дома по Лессингтон-авеню.

После отъезда из госпиталя он не произнес ни слова, и Ватсон, не смея расспрашивать, напрасно ждал объяснений.

Адаме вышел из машины, Ватсон последовал за ним. Они поднялись по лестнице и остановились у квартиры Рафаила Свитинга. Прежде чем позвонить, Адаме предупредил Вате она:

– Этот тип сделает заявление, а вы запишите все, что он скажет.

– Понятно, – согласился Ватсон, впрочем, ничего не понимая.

Адаме вдавил кнопку звонка, и в квартире раздалось слабое треньканье.

После продолжительного молчания, дверь осторожно отворилась и, Свитинг, прижимая к глазу салфетку, искоса взглянул на детективов. Увидев Адамса, он съежился и отступил в квартиру.

Полицейские вошли следом.

– Так вот где вы теперь скрываетесь? – проговорил Адаме. – Как идут дела, Рафаил?

– Послушайте, лейтенант, – степенно начал Свитинг. – Я завязал с прошлым и теперь веду честную жизнь. Но может ли человек жить нормально, если к нему в квартиру постоянно являются полицейские?

– Мне хотелось бы знать, – мягко поинтересовался Адаме, усаживаясь на стул, – как процветает твой бизнес? Многих ли ты сейчас шантажируешь?

– Не знаю, что вы имеете в виду, – пожал плечами Свитинг. – Я уже давно ничем таким не занимаюсь.

– Вот как? Тогда что же у тебя с глазом? Это ты получил вместо того, что хотел?

– Несчастный случай, – стоял на своем Рафаил. – Оставьте же меня в покое, лейтенант, и дайте жить честным трудом.

– Но это нелегко, не так ли? – спросил Адаме, закуривая. – Может быть, хочешь вернуться в тюрьму годика на два?

– У вас на меня ничего нет, и вы прекрасно это знаете.

– Ты уверен, Рафаил? Напрасно. Но я оставлю тебя в покое, если сделаешь, что я велю. Мне нужны кое-какие сведения.

Свитинг сел. Что за день! У него болел глаз, и он чувствовал себя усталым и несчастным. Он тоскливо посмотрел на кровать, где свернувшись клубочком, дремал Лео, и вздохнул.

– Что вы хотите узнать, лейтенант?

– То, что произошло вчера вечером. Ты сказал Доновану, что ничего не видел и не слышал, но это ложь. А мне ты скажешь правду.

– Вы – совсем другое дело. Я всегда готов разговаривать с вами, на всех остальных мне просто плевать. Адаме взглянул на Ватсона и протянул ему блокнот.

– Пишите! – коротко приказал он. – Давай, говори все. Я знаю подробности, так что не вздумай вилять. Рассказывай с того момента, как увидел Холанда на лестнице.

Свитинг побледнел.

– А! Так вы его задержали, лейтенант? Но только не верьте, что бы вам этот тип не болтал. Я уверен, что он жалуется, будто бы я шантажировал его.

– Он сказал, что дал тебе в глаз. А теперь – говори. И Свитинг стал говорить.

Получасом позднее Адаме закурил четвертую сигарету, потянулся и зевнул, тряхнув головой.

– Да, все это похоже на правду. Ты уверен, что не видел типа, который покинул квартиру Карсон до ухода Холанда?

– Не видел, – жалобно сказал Свитинг. Он отдал свои сведения даром, а их стоимость была так велика!

– Ладно. Ты все записал? – спросил он, обращаясь к Ватсону.

– Да, сэр.

– Рафаил, подпиши на каждой странице, – приказал Адаме, – и вы, Ватсон, тоже.

Когда с подписями было покончено, Адаме забрал блокнот.

– Можете идти домой, – разрешил он Ватсону, – и постарайтесь, чтобы ни одна живая душа не узнала об этом.

Когда Ватсон ушел, Адаме закурил пятую сигарету и, удобнее устроившись на стуле, стал задумчиво рассматривать Свитинга.

– А что ты, Рафаил, думаешь обо всем этом?

– Ничего, лейтенант, – уклончиво ответил Свитинг, нежно прикладывая к глазу салфетку.

– Послушай, – Адаме вытянул ноги. – А если я скажу, что эту курочку ухлопал Джонни Доман, как ты на это посмотришь?

Свитинг казался удивленным.

– Джонни? Убить ее? Он не мог. Он с ней окончательно порвал. В последний раз, когда мы играли на бильярде, он клялся мне, что Фей его нисколько не интересует.

– Я тоже не думаю, что это он. Холанд заметил его, выходя из “Голубой Розы”, а ведь он не знал адреса Фей и не мог попасть в квартиру раньше нее.

Свитинг удовлетворенно кивнул.

– А если это не Холанд и не Доман, тогда кто же? Свитинг прищурился.

– Вы меня спрашиваете, лейтенант?

– Тебя, тебя, Рафаил. Ты прожил жизнь, занимаясь делами других. И не говори, что ты не совал нос в дела Карсон.

Свитинг колебался.

– Я очень хотел бы быть вам полезным, лейтенант, но я действительно не знаю. Если бы я оказался на вашем месте, то пошел бы поговорить с Морисом Вердом, может, он что-нибудь и подсказал бы.

– Кто это?

– Бывший партнер Фей. У них был танцевальный номер, а потом он ее бросил.

– Почему?

– Фей жила вместе с Гильдой, а Верд влюбился в Гильду. Он бросил свой номер и уехал вместе с Гильдой в Лос-Анджелес. Она вернулась оттуда одна месяцев через шесть. Он приехал несколько дней назад и уже заходил к Фей. Я слышал, как Верд говорил ей: “Я тебя задушу!"

Адаме снял шляпу и пригладил свою густую белую шевелюру.

– Ты уверен, что Гильда уехала тогда с Вердом? Свитинг кивнул.

– Мне об этом говорил Джонни. Ему не нравился этот тип: он плохо вел себя с женщинами.

Адаме потер лоб. Он с удовольствием остановился бы на Джонни, но эта версия тоже имела право на существование.

– Где он живет?

– Обычно он болтается возле Вашингтон-отеля. Может быть там он и…

– Хорошо. Держи пасть закрытой. И никуда не уходи, можешь еще понадобиться мне как свидетель. Если будешь меня слушаться, избавишься от лишних неприятностей.

Как только Адаме ушел, Свитинг погрузился в размышления. К завтрашнему утру надо во что бы то ни стало раздобыть денег. Он пойдет к Гильде Доман. Ей будет интересно узнать, что ее бывший любовник Морис Верд снова в городе. И нужно еще посмотреть, как ей понравится, что Адаме считает ее братишку убийцей Фей Карсон. Вряд ли, она станет скупиться. Эти певицы из ночных кабаков ложатся поздно, и если поспешить, можно будет застать ее.

Он взглянул в справочник.

– Мэддокс-Курт, 145, – пробормотал он. – Это же в пяти минутах отсюда.

Он взял из шкафа шляпу, опустил поля так, чтобы не был виден подбитый глаз, взял Лео подмышку и вышел на улицу.

У Вашингтон-отеля была плохая репутация. Зажатый между баром и игорным залом, он выходил фасадом на реку и, благодаря местоположению нравился курильщикам опиума, под сомнительные занятия которых, был выделен отлично закамуфлированный подвал. На верхних этажах снимала комнаты разношерстная публика, более или менее недавно освободившаяся из тюрьмы. Здесь бывшие заключенные привыкали к вольной жизни и готовились снова попасть за решетку.

Здание принадлежало О'Брайену, и полиция, по распоряжению капитана Монтелли, обходило его стороной, не задевая обитателей.

Управляющий отелем Сеч Кутлер, мощный, как бы высеченный из скалы, человек был удивлен, увидев на пороге своего кабинета Адамса. Честно говоря, он почти забыл, что на свете существуют полицейские. Опираясь локтями на стол, он, не шевелясь, разглядывал неожиданного посетителя.

– Добрый вечер, лейтенант, – сказал он, когда Адаме остановился перед столом. – Целый век вас не видел.

– Да… – рассеянно проговорил Адаме. – Покажите-ка мне регистрационную книгу, хочу взглянуть на нее.

Кутлер поднял брови, сунул в ухо мизинец и затряс им там, потом внимательно рассмотрел кончик мизинца, обтер его о брюки и только тогда еще раз посмотрел на полицейского.

– Ну, скоро?! – неожиданно рявкнул лейтенант.

– Простите, но мне кажется, вы ошиблись адресом. Мы в хороших отношениях с полицией.

– Вашу книгу, – повторил Адаме. Кутлер пожал плечами, вытащил на свет божий требуемую книгу, сдул с нее пыль и протянул детективу. Последняя запись была сделана в июне 1941 года.

– Странно, что вы все еще на этом месте, – сказал Адаме, отпихивая книгу. – Я ищу Мориса Верда.

– Не имею ни малейшего представления. Мне очень жаль, лейтенант. Хотелось бы оказать вам услугу… Адаме покачал головой.

– Мне тоже жаль. Придется пройтись по всем комнатам.

– Я не люблю, когда тревожат клиентов. Боюсь, капитану Монтелли это тоже не понравится.

– Я проверю все, начиная с подвала и кончая чердаком, и не пытайтесь помешать мне. Если кто-то попробует возражать мне, вам непоздоровится.

– Он на самом верху, в десятом номере, – слегка покраснев, ответил Кутлер.

– Благодарю.

Адаме вышел из кабинета и подошел к лифту. С некоторой опаской нажав кнопку нужного этажа, он почувствовал облегчение только выйдя из этой допотопной коробки. Адаме оказался в коридоре, по сторонам которого красовались обшарпанные двери. Лейтенант остановился перед десятым номером. Там было тихо. Вдруг дверь напротив распахнулась.

В проеме, выставив вперед полную ногу, появилась девица в розовом пеньюаре и с рыжими, падающими на плечи, волосами.

– Он вышел, – заявила она. – Если хотите подождать, могу предложить стул в своей комнате.

– Вы разговариваете с офицером полиции, – внес ясность Адаме.

Девица сморщила нос и пожала плечами.

– Ну и что? Все равно входите, я не сделаю вам ничего плохого.

– А когда он ушел, этот Верд?

– Вчера вечером. У него неприятности?

– Не думаю. Вечер – понятие растяжимое. В котором часу он ушел?

– В восемь. Так вы войдете? Не заставляйте меня стоять на сквозняке.

– Вам, кажется, сказано, что я – офицер полиции, – терпеливо объяснил Адаме. – Вы ведь не хотите, чтобы я вас задержал?

Девица расхохоталась.

– Забавный коротышка. Разве вы не знаете, что эта хижина под покровительством полиции?

Адаме задумчиво потер подбородок и повернул дверную ручку десятого номера. К его удивлению дверь подалась. Войдя, он нащупал выключатель и зажег свет.

В комнате царил страшный беспорядок. Можно было подумать, что здесь пронесся циклон. Содержимое подушек и матрасов покрывало пол, тут и там валялись простыни и одеяла. Кресла были разломаны на куски, а картины сорваны со стен. Кто-то умудрился даже выпотрошить шкаф, и вещи кучей валялись на полу.

Адаме снял телефонную трубку и пригласил Кутлера.

– Вы мне нужны. Поднимитесь сюда. Кутлер был поражен, увидев беспорядок.

– Черт побери! – воскликнул он. – Что здесь произошло?

– Вопрос не по адресу, – отозвался Адаме. – Отсюда можно выйти, минуя главный вход?

– Да. В конце коридора есть пожарная лестница.

– Значит, погромщик поднялся по ней?

– Возможно…

– Приведите сюда девицу из номера напротив, – распорядился Адаме. – Она могла что-то видеть.

Под стальным взглядом Адамса Кутлер раскрыл дверь противоположного номера.

– Эй, Милли, иди-ка сюда на минутку! Девица тотчас же появилась в дверях, и глаза ее забегали по комнате.

– О, господи! – пробормотала она. – Похоже, здесь что-то потеряли.

– Верд ушел вчера по пожарной лестнице? – спросил ее Адаме.

– Я должна отвечать этому флику? Управляющий кивнул.

– Все нормальные люди пользуются этой лестницей.

– Не могли же здесь перевернуть все совершенно бесшумно? Вы ничего не слышали?

– У меня работало радио. Я слышала, как двигали мебель, но не обратила внимания.

– В котором часу это было?

– Приблизительно, в половине одиннадцатого.

– Вы не встречали в коридоре незнакомых?

– Если бы встретила, сразу сказала бы мистеру Кутлеру.

– А вам не показалось странным, что шум в комнате Верда был после его ухода?

– Я не знала, что шумят в его комнате.

– А откуда вы знаете, что Верд ушел в восемь? Вы его видели?

– Да.

– Он сказал вам, куда идет?

– Сказал – за добычей.

– Он в самом деле сказал – за добычей?

– Я потребовала у него десять долларов, которые одалживала ему, а он сказал, что сейчас не при деньгах, но отдаст, когда вернется. – Ее глаза еще раз обшарили комнату. – Вы думаете он вернется?

– Ладно, – сказал Адаме. – Можете идти.

– Спасибо, флик, вы очень любезны, – усмехнулась Милли и хлопнула дверью своей комнаты.

– Если Верд появится, – распорядился Адаме, – скажите, что я хочу с ним поговорить. Его ни в чем не обвиняют, но если он не придет для разговора, я позабочусь, чтобы у него были неприятности.

– Я передам ему. Хотите спуститься по пожарной лестнице?

– Это лучше, чем лифтом. Во всяком случае, не так опасно.

Кутлер открыл дверь в конце коридора, и Адаме вышел на маленькую металлическую площадку, откуда были видны набережная и склады. Как раз от отеля в сторону складов змеилась узенькая улочка.

– До встречи, лейтенант, – поклонился Кутлер, но внимание Адамса было приковано к двум мужчинам, которые, казалось, затаились в темноте. Напротив них стоял полицейский. Один из мужчин, тот что был повыше неожиданно отступил, в то время как блюститель порядка обратился к его спутнику. Спокойствие ночи было нарушено выстрелом. Полицейский пошатнулся и упал на колени. Тот, что стрелял, схватил своего товарища за руку и увлек в темноту.

Адаме выхватил свой пистолет тридцать восьмого калибра, выстрелил в высокого и с удовольствием отметил, что тот споткнулся. Он собирался выстрелить еще, но Кутлер, словно потеряв равновесие, вцепился в него. Раздался выстрел, но пуля ушла куда-то в небо. Мужчины исчезли из виду.

Оттолкнув Кутлера, Адаме бросился вниз по лестнице.

Глава 8

Налегая на весла, Холанд думал, как бы ему, не возбуждая подозрений Джонни, передать того в руки Адамса. Джонни с револьвером в руке сидел на корме и мрачно наблюдал, как силуэт “Виллы Пойнт” исчезает в темноте”.

– Надо было укокошить этого подонка, – неожиданно процедил он. – Такс не прощает такого обращения. – Потом он внимательно посмотрел на Холанда. – Кто вы такой? Вы появились удивительно вовремя.

– Меня зовут Холанд. Кен Холанд. Мне рекомендовали Такса, как к человеку, который может помочь в одном деле. Мне было нужно надежное убежище. Я подплыл к яхте и услышал, как двое мужчин договариваются убить вас. Тогда я решил вам помочь.

– Нечего и говорить, вы подоспели в самый раз. Но вы даже не представляете, в какую неприятную историю попали. Такс этого не забудет. Я собираюсь покинуть город, если хотите, можете поехать со мной.

– Куда?

– Я знаю одного типа, который одолжит мне машину, и мы смоемся в Лос-Анджелес. У меня там друзья.

– Мне далеко не убежать, – выдавил Кен. – Меня разыскивает полиция.

– Я вас увезу, – сказал Джонни. – Можете мне довериться. Вы меня выручили, а теперь я выручу вас. Флики здесь – настоящие кретины. – Он спрятал пистолет в карман брюк. – Подвиньтесь, я возьму одно весло.

Минут через двадцать они причалили к пустынному берегу и сразу же услышали невдалеке шум лодочного мотора.

– Это возвращается Солли, – сказал Доман. – Нам нужно спешить. Если оба громилы кинутся нас искать, это будет пострашней фликов.

Бросив лодку, они направились по тропинке, которая вела от реки. Через десять минут они достигли места, где Кен брал лодку.

Шоссе казалось пустынным, павильон игральных автоматов был погружен во мрак. Только световая реклама Вашингтон-отеля слепила глаза.

Неожиданно из темноты вынырнул полицейский, Джонни и Кен остановились.

– Эй, вы, – сказал флик, указывая дубинкой на Холанда. – Мне надо сказать вам пару слов.

– В чем дело? – с замирающим сердцем спросил Кен.

– Вы очень похожи на одного парня, которого мы разыскиваем. Вы – Холанд?

Кен увидел, что Джонни сделал шаг назад и сунул руку в карман брюк.

– Нет! – крикнул Кен. – Только не это! Полицейский отпрянул, но было поздно. Грохот выстрела разорвал тишину. Кен с ужасом увидел, как полицейский опустился на колени, а потом плашмя упал на землю. Кен хотел подхватить его, но Джонни вцепился в его руку.

– Бежим! – прошипел Джонни. – Не будьте идиотом, за нами охотятся!

Кен услышал, как что-то просвистело возле его уха, Джонни споткнулся.

– Бегите! – заорал Джонни, стараясь удержаться на ногах.

Охваченный паникой, Холанд вслед за Джонни бежал по переулку. Сзади раздавались полицейские свистки. Они не преодолели и пятисот метров, как Джонни упал на колени. Кен остановился и нагнулся над ним.

– Куда вас ранило? – задыхаясь, спросил он.

– В руку, – прохрипел Джонни, – я истекаю кровью.

Кен, как безумный, посмотрел вокруг. Он слышал, как кто-то с грохотом спускается по пожарной лестнице отеля, свистки полицейских становились все громче. Что делать? Он наклонился и поднял Джонни, который тяжело обвис у него на руках.

– Куда ведет эта улица?

– Не знаю. Да оставьте вы меня, флики у вас на хвосте.

– Нет!

Кену очень хотелось удрать, но он не мог выпустить из рук свое алиби, которое воплотилось в этом раненом юноше. Он прислонил Джонни к стене какого-то домика. Неожиданно дверь отворилась, и на пороге возникла женская фигурка.

– Входите, быстро, – шепнула она.

Флики были совсем близко, и Холанд, не колеблясь шагнул в домик. Он перетащил Джонни через порог, а женщина закрыла дверь и задвинула засов.

– Он ранен? – спросила она.

– Пуля в руке.

– Оставайтесь здесь, я сейчас.

– Женщины – замечательные создания, – прошептал Джонни. – Каждый раз, когда я попадаю в хреновое положение, они оказываются тут как тут и вытаскивают меня. – Он тяжело навалился на Холанда. – Мне очень плохо. Кажется, я подыхаю.

Холанд, не в силах удерживать отяжелевшее тело, выпустил его и Джонни растянулся на полу, едва не повалив Кена.

Вновь появилась их спасительница, в руке у нее был электрический фонарик.

– Кажется, он потерял сознание, – сказал Холанд.

– Вы сможете донести его? Моя комната наверху. Кен с трудом взвалил Джонни на спину и стал подниматься вслед за женщиной, которая освещала лестницу фонариком. Наконец, они добрались, и Холанд втащил свою ношу в маленькую комнату, где горела лишь керосиновая лампа.

– Положите его на кровать.

Холанд положил Джонни на кровать и, взглянув на спасительницу, с удивлением узнал в ней блондинку из зала игральных автоматов.

– Ах, это вы, красавчик, – улыбнулась она. – Кажется, ваши неприятности еще не кончились. Посветите, я перевяжу его.

Девушка быстро разрезала пиджак и рубашку, и Кену, который светил ей керосиновой лампой, стало нехорошо при виде крови.

– Ему еще повезло, – решила девушка. – Нужно остановить кровь.

Совершенно спокойно она взяла чашку с водой, достала из шкафчика полотенце и вернулась к кровати. Остановив кровотечение, она перевязала руку Джонни.

– Ну вот, дело и сделано, – сказала она, собирая перепачканное кровью белье. – Скоро ему будет лучше.

Холанд поставил лампу на стол. Девушка положила Джонни под голову еще одну подушку, а Холанд, прислушиваясь к звукам, доносившимся с улицы, понял, что полиция окружает квартал.

Нужно было во что бы то ни стало предупредить Адамса.

– У вас есть телефон? Мне необходимо позвонить.

– Вы вообще-то соображаете, где находитесь? – раздраженно ответила девушка. – В конце улицы есть телефонная будка, но я не советую вам туда ходить.

– Мы должны убраться отсюда. Если нас здесь найдут, у вас могут быть неприятности. Девушка расхохоталась.

– У меня только и есть, что неприятности!

– Послушайте, он стрелял в полицейского, и очень может быть, прикончил его.

– Ну и что? Мой брат убил двух полицейских, и правильно сделал. Оставайтесь здесь, там, на улице сейчас, как на пожаре. Я приготовлю вам кофе.

– Они могут начать шарить по домам, – проговорил Холанд, ерзая на стуле.

– Довольно! – прервала его девушка. – Это еще не случилось.

Прячась за углом дома, Рафаил Свитинг наблюдал за ночным портье на Мэддокс-Курт, который, зевая, листал иллюстрированный журнал. Если этот сторожевой пес заметит его, он не позволит подняться в нужную квартиру. А если попросить его позвонить Гильде, она вряд ли захочет принять незванного гостя.

Прижимая к себе Лео, Свитинг ждал какой-нибудь оказии. Наконец, портье закрыл журнал, посмотрел на часы и ушел в соседнее с холлом помещение.

Быстрый, как молния, Свитинг толкнул дверь, промчался через застеленный ковром вестибюль и, прыгая через несколько ступенек, был уже высоко, когда портье вновь оказался на своем посту.

Свитинг подождал, прислушиваясь. Потом, убедившись, что все спокойно, продолжил восхождение.

Было без десяти двенадцать, когда он, достигнув шестого этажа, позвонил у двери. Через несколько минут Гильда, одетая в бледно-голубой халат, открыла и, увидев Свитинга, хотела уже захлопнуть дверь, но, наученный горьким опытом Рафаил, успел вставить ботинок в образовавшуюся щель.

– Не спешите, мисс Доман, – вежливо улыбаясь, произнес он. – Я пришел по поводу вашего брата и еще одного…, знакомого. Его зовут Морис Верд, – и с удовлетворением отметил, как ее изумительной красоты лицо побледнело. Испуганная женщина легко соглашается на все условия.

– Меня зовут Рафаил Свитинг, – представился он. – Я – друг Джонни.

– Я не могу сейчас вас принять. В другой раз. Свитинг улыбнулся еще шире.

– Не хотелось бы спорить, мисс Доман, но сведения, которыми я располагаю, очень важны.

– Какие сведения?

– Они касаются вашего брата.

После секундного колебания, Гильда кивнула, разрешая посетителю войти.

Свитинг вошел в роскошно обставленную гостиную, снял шляпу и уселся в кресло. Лео примостился рядом.

– У меня есть сведения относительно вашего брата, которые я хочу продать.

– Вы собираетесь шантажировать меня? – спросила Гильда, доставая сигарету из серебряного портсигара.

– Это нельзя назвать шантажом. Мои сведения стоят всего пятьсот долларов.

– Вы думаете, что я держу такие деньги дома? – презрительно проговорила она.

– Почему бы и нет? Судя по всему, вы богаты, и для вас это – небольшая сумма. Но если у вас нет денег, можете дать мне какую-нибудь драгоценность, которую можно продать.

– Посмотрим, что это за сведения? Свитинг довольно улыбнулся.

– Не думаете же вы, что я вам так все и выложу, не получив ни денег, ни драгоценности. Я хорошо изучил женские повадки: меня не проведешь!

– И все же я хочу знать, о чем пойдет речь. Одну минуту!

В ее спокойствие было нечто, заставившее Свитинга насторожиться. Гильда поднялась и вышла из гостиной, Свитинг приложил к ушибленному глазу платок.

– Неужели моя техника стала хуже. Раньше у меня почти не бывало осечек. А тут второй случай подряд: сначала Холанд вышвырнул меня за дверь, а теперь эта девица ведет себя как-то странно.

Лео соскочил с колен хозяина, и Свитинг понял, что проиграл партию. Гильда стояла на пороге гостиной, направляя на визитера пистолет сорок пятого калибра. Безумно боявшийся любого оружия, Свитинг почувствовал дурноту и совершенно ушел в свое кресло, видя в нем хоть и ненадежное, но все же прикрытие.

Гильда подошла и встала перед ним.

– Что за сведения? Если вы сейчас же не выложите мне всего, я прострелю вам руку или ногу, и скажу портье, что вы ворвались в квартиру и пытались изнасиловать меня. Что вам известно о моем брате?

– Осторожно, – дрожащим голосом попросил Свитинг. – Эта штука может выстрелить, отложите ее в сторону.

– Вы будете говорить?! – спросила Гильда голосом, который прозвучал, как удар бича.

– Ну, так вот. Сегодня ко мне приходил лейтенант Адаме, – начал Свитинг, вдавливаясь в спинку кресла, чтобы быть подальше от смертоносного оружия. – Он уверял, что Фей Карсон убил ваш Джонни. Я сказал, что он ошибается, и посоветовал ему заняться лучше Морисом Вердом.

Гильда выпрямилась.

– Почему вы так сказали.

– Потому что Морис приходил к Фей накануне, и я слышал его угрозы.

– И вы рассказали об этом флику?

– Да. Я хотел, чтобы у Джонни не было неприятностей. Он мне симпатичен, и если бы не я, Адаме считал бы вашего брата убийцей.

– Вы считаете, что это стоит пятисот долларов? – Гильда провела языком по губам.

– Предоставляю решать вам. Джонни вам не чужой, и я спас ему жизнь.

Гильда с отвращением посмотрела на шантажиста и, к облегчению последнего, опустила пистолет.

– Я думал, – пробормотал Свитинг, – вам будет интересно узнать, что Морис Верд вернулся. Но, может быть, вы знали об этом и без меня?

Девушка внимательно смотрела на него большими зелеными глазами.

– Нет, я не знала, но меня это не интересует. Она достала из ящика стола пачку банкнот и вынула две по пять долларов.

– Возьмите это! Ваши сведенья не стоят большего. А теперь – вон!

Свитинг с трудом поднялся и дрожащей рукой взял брошенные ему деньги.

– Неужели вы не можете дать мне больше, – простонал он, – я в ужасном положении!

Он направился к выходу, Лео, поджав хвост, пошел за хозяином. И вдруг в прихожей раздался звонок.

– Идите за мной, – приказала Гильда, – и поживей! Свитинг подхватил Лео на руки и пошел за Гильдой, которая подвела его к другой двери.

– Там – черный ход. Спускайтесь и никогда больше не показывайтесь мне на глаза.

Свитинг, едва волоча ноги, открыл дверь, и в ту же минуту в прихожей снова позвонили. Ему ужасно хотелось знать, кто этот поздний посетитель, но под нетерпеливым взглядом Гильды дверь пришлось закрыть. Однако ничто не помешало ему приложить оттопыренное ухо к замочной скважине. Гильда, конечно, заперла дверь, но в кармане Свитинга всегда была отмычка. Немного повозившись, он открыл замок и, оставив Лео на площадке, прокрался по коридору и приложил ухо теперь уже к двери спальни.

Не успев войти, О'Брайен заметил, что Гильда взволнована.

– Что с тобой, дорогая? Тебя снова кто-то огорчил?

– Джонни исчез, – печально ответила она. – Ты не знаешь, где он может быть?

– Знаю. Я, собственно, и пришел, чтобы рассказать тебе. Представляешь, я застал его у себя дома. Он хотел сделать мне предложение.

– Какое предложение?

– Ты же знаешь Джонни. Больше всего на свете его интересуют деньги. Он просил, чтобы я оплатил ему проезд в Европу.

– Сион, мне не нравится, что он тянет из тебя деньги. Надеюсь, ты отказал ему?

– Дело уже сделано. Хорошо уже то, что мы избавились от него хоть на время.

– Как? Он уже уехал?

– Я проводил его в аэропорт. Мне пришлось здорово потрудиться, пока я достал ему место на самолет.

– И он уехал, не попрощавшись со мной? – недоверчиво спросила Гильда.

– У него не было времени. Он написал тебе. Вот! – Он вынул из бумажника конверт и протянул Гильде.

– Он хотел позвонить тебе, но все телефонные кабины, как назло были заняты, а самолет ждать не будет.

– Как жаль… Я бы хотела пожелать ему доброго пути, Сион.

– Не думай об этом, дорогая. Он теперь нескоро вернется. Займемся лучше своими делами: я сейчас занят подготовкой к свадьбе. Думаю, все будет готово к концу недели.

Лицо Гильды прояснилось.

– Когда захочешь, Сион.

Он подошел к девушке и осторожно поцеловал в щеку.

– Хорошо, родная. Ложись спать и ни о чем не тревожься. Я позвоню тебе утром.

Свитинг подслушивал с живейшим интересом. Итак, Джонни удрал, а Гильда собирается замуж. Кто этот тип, которого она называла Сионом? Свитингу ужасно хотелось открыть дверь и хоть одним, не травмированным, глазом посмотреть на ее гостя, но рисковать было нельзя. Он слышал, как Гильда проводила этого Сиона, и входная дверь закрылась. Гильда вернулась в спальню.

Свитинг вздохнул. Нужно было уходить. Во всяком случае в кармане у него было десять долларов: было, чем заплатить за квартиру. Но, когда он заплатит, у него снова ничего не останется. Свитинг почувствовал вдруг, что хочет есть, да и Лео не лопался от сытости. Что плохого может случиться, если он сейчас потихоньку заглянет в кухню? Может быть, в холодильнике завалялись холодный цыпленок или ветчина? Неслышным волчьим шагом он прошел по коридору и, войдя в кухню, включил свет. Прямо перед ним стоял огромный холодильник, голодный огонек вспыхнул в глазах шантажиста. Свитинг прислушался: в квартире царила непроницаемая тишина. Бочком он подобрался к холодильку и потянул ручку на себя. Дверца отворилась. Вопль ужаса вырвался из глотки шантажиста: на полу огромной камеры с окровавленной головой скрючился Морис Верд.

Глава 9

Катер стремительно несся к берегу, оставляя за собой длинный пенистый след. Такс сидел позади Солли и держал руль. Впервые за много лет гангстеру было страшно. Приказ О'Брайена не был выполнен, а Такс знал, как поступает хозяин с людьми, ослушавшимися его.

Такс провел языком по пересохшим губам. У него еще была возможность исправить ошибку. Нужно было найти Джонни и уничтожить его, тогда О'Брайен ничего не узнает. При виде берега Такс нагнулся к Солли.

– Что там происходит? – закричал он, перекрывая шум мотора.

Солли повернул к нему свою грушевидную голову.

– Похоже – флики. На набережной стоит полицейский фургон.

– Причаливай к дебаркадеру. Нельзя, чтобы нас засекли эти парни.

Солли изменил курс. Через несколько минут они причалили у дебаркадера, взобрались на набережную и пошли прочь от катера.

– Здесь опасно, – заметил Такс. – Нужно поскорей убираться.

Он углубился в улочку вслед за Солли. Такс отлично знал этот район и сразу же заметил, что почти все проходы охраняются фликами. Только темнота и отличное знание местности позволяло им оставаться незамеченными.

Они перелезли через стену и, пройдя внутренними дворами, оказались перед Вашингтон-отелем.

Сеч Кутлер вернулся в кабинет и, куря сигарету за сигаретой, стал смотреть в окно. Он вздрогнул, увидев, как в темном стекле отразился появившийся в дверном проеме Такс.

– Джонни Доман спустил флика! – приветствовал его управляющий отелем.

– Что? Он убил его?

– Ты когда-нибудь видел, чтобы Джонни сделал что-то путное? – усмехнулся Кутлер. – С фликом ничего не случилось, он просто напустил в штаны от страха.

– Откуда ты знаешь, что это был Джонни?

– Я все видел сверху. Сюда приходил Гарри Адаме. Он искал Мориса Верда. Мы были на площадке пожарной лестницы, когда внизу появился Джонни с каким-то типом. Флик пристал к этому типу, и Джонни пустил в ход пистолет.

– Они его поймали? – быстро спросил Такс.

– Пока нет, но поймают. Адаме ранил его из своей пушки. Он хотел выстрелить еще раз, но я помешал ему.

– Я должен найти Джонни.

– Ты не один его ищешь. Район кишит фликами. Никогда не думал, что их так много.

– Куда он пошел? – прорычал Такс.

– Спрятался у Розы Дитл.

– Роза Дитл? Кто это?

– Девочка из квартала. Она работает в Кермесе, а в свободное время подрабатывает на панели.

– Откуда ты знаешь, что они там?

– Я видел, как она закрыла за ними дверь. Если бы Адаме не ссыпался с лестницы так поспешно, он тоже заметил бы это.

– Как туда попасть?

– Об этом не может быть и речи. Квартал оцеплен со всех сторон.

– Я сейчас вернусь, – сказал Такс и, выйдя из кабинета, – тихо свистнул, подзывая Солли.

– Я знаю, где он, – доверительно проговорил он подошедшему помощнику. – Нам остается только накрыть его.

Вдвоем они вернулись в кабинет Кутлера.

– Покажи нам, где это. Управляющий отелем пожал плечами.

– Как хотите, но это совершенно бесполезно. Там полно фликов.

Все трое прошли в кабину лифта, которая медленно и со страшным скрипом поползла вверх.

– Почему ты не заменишь этот подъемник? Этот скоро оборвется, – заметил Такс, когда они прибыли на место.

– Ты прав, – вздохнул Кутлер. – Вполне можно загреметь вниз, но я лучше подохну, чем стану ползать вверх по лестнице.

Он включил в коридоре свет и открыл дверь, ведущую на пожарную лестницу.

– Держись в стороне, даже фликам иногда удается меткий выстрел, – предупредил он Такса.

Такс, оказавшись на площадке, лег на живот, Кутлер и Солли расположились рядом.

– Вон там, внизу, – сказал Кутлер, указывая на небольшой темный дом. – Справа.

– Хорошо, – тихо отозвался Такс. – Возвращайся к себе. Солли и я посмотрим, что можно сделать.

Всматриваясь в темноту, он различил фигуру полицейского, который прохаживался возле интересующей их двери.

– Хочешь, я пойду и прикончу его? – предложил Солли. – Тогда ты сможешь спокойно пройти.

– Нет, дружище, – ответил Такс. – Мы сделаем иначе. Нужно пробраться туда по крышам. Вернемся туда, откуда пришли, а оттуда – по крышам. Это займет время, но будет надежней.

Солли не спорил, он был человеком действия и готов был выполнять любые инструкции. Поэтому он быстро спустился по лестнице вслед за Таксом.

Джонни открыл глаза и с трудом оторвал голову от подушек. Заметив это, Кен, сидевший недалеко от кровати, встал.

– Я наделал много шума, – с гримасой боли проговорил раненый. – Рука ноет. Давно мы здесь?

– Минут двадцать?

– А где эта…

– Внизу. Она пошла за молоком. Джонни со стоном опустился на подушки.

– Я чувствую себя так, словно внутри у меня совершенно пусто. Что там, на улице?

– Судя по всему, флики окружают квартал.

– В таком состоянии мне далеко не уйти. Как вы думаете, мы здесь в безопасности?

– Вряд ли. Они прочешут все дома.

– Да… – Джонни закрыл глаза. – Вы могли бы убежать, если бы не я. А теперь… Посмотрите в окно.

Кен прикрутил фитиль лампы и отодвинул занавеску.

– Осторожней, – капризно проговорил Джонни. Кен глянул в ночь. Сперва он ничего не увидел, но потом смутно различил два силуэта, которые маячили почти под окном. Он быстро задернул занавеску и отступил.

– Там, снаружи – двое. Дверь отворилась.

– Что случилось с лампой? – спросила Роза из темноты.

– Сейчас я зажгу, – поспешно проговорил Кен. – Я смотрел в окно. Рядом с домом – полиция.

Джонни посмотрел на девушку своими красивыми зелеными глазами.

– Как дела? – спросила она, подходя к кровати.

– Плохо, – попытался он улыбнуться. – Спасибо за перевязку.

– А чего вы ждете? – обратилась девушка к Кену. – Если вы хотите спастись, вам нужно уходить по крышам. Я займусь этим парнем.

Кен не колебался: вот разрешение проблемы. Если он сможет удрать и позвонить Адамсу, все станет на свои места.

Он повернулся к Джонни.

– Что вы на это скажете?

– Бегите!

– А вы?

– Вы и так много для меня сделали. Подойдите сюда.

Холанд нагнулся к раненому.

– Сейчас все улицы перекрыты, а вам надо спрятаться. Идите к моей сестре. Мэддокс-Курт, 145. Она укроет вас, пока все не уляжется. Передайте ей, что О'Брайен надул меня, заставив написать, будто бы я лечу в Париж. Расскажите ей о бочке с цементом. Нужно, чтобы она знала, за какого типа собирается выйти замуж. Вы можете сделать это для меня? – и, видя, что Холанд колеблется, добавил:

– Вы ничего не потеряете, она даст вам монет и поможет выбраться отсюда.

– Хорошо, – без энтузиазма ответил Холанд. – Я скажу ей, если смогу добраться.

– У нее всегда полно идей, может быть ей удастся вызволить меня отсюда. Остерегайтесь только, чтобы вас не заметил портье. – Он указал на свой пиджак, висящий на стуле. – Там бумажник, дайте сюда.

Холанд вытащил из внутреннего кармана бумажник и протянул Джонни. Тот вынул из него старый конверт с адресом.

– У вас есть, чем писать?

Кен дал ему ручку и Джонни, морщась от боли, написал что-то на обороте конверта.

– Передайте ей это. Она узнает мой почерк и поверит вам.

Кен взял конверт и положил его в карман.

– Желаю удачи, – сказал Джонни. – Пистолет я оставляю себе, он еще может пригодиться.

Роза проводила Холанда по коридору до слухового окна.

– Постарайтесь добраться до кинотеатра “Парамоунт”. Там есть пожарная лестница, по ней вы спуститесь в автомобильный парк. Этим путем исчезал обычно мой брат, когда на него наседали флики. Там вы перелезете через стену и окажетесь в проходе, который ведет на Леннокс-стрит. Оттуда пойдете, куда вам надо.

– Спасибо, я вам страшно обязан, – Кен взял девушку за руку. – Если мне удастся спастись, я вас не забуду.

– Вы обязательно спасетесь, красавчик. Ну, бегите! Холанд попытался поцеловать Розу в щеку.

– Вы – большой ребенок, красавчик, – рассмеялась она, обняла его за шею и крепко поцеловала в губы. – Ну, идите скорей, мой Ромео!

Холанд опустил стекло и выглянул наружу. Там не было никакого движения, и он выскользнул на крышу. Пригнувшись, он пересек открытое пространство и притаился за трубой. Из этого укрытия он принялся изучать топографию крыш, которые расстилались перед ним. Плоские и покатые, – их было бесчисленное множество. Целый город крыш! Выбрав направление, Холанд стал карабкаться на двухметровую стену, чтобы продолжать путь. Спустившись по первой покоренной крыше, он услышал справа от себя крик. Он взглянул в том направлении и на балконе противоположного дома увидел мужчину, который кричал, указывая пальцем:

– Эй, там на крыше какой-то тип!

Холанд соскользнул по наклонной поверхности и оказался на другой крыше, зашатался, вновь обрел равновесие, в то время, как свистки полицейских переливались внизу на разные лады. Он кинулся бежать, но вынужден был остановиться перед неожиданно выросшей впереди стеной метра в три с половиной высотой. Шум от его поспешных шагов был хорошо слышен внизу, на дальних крышах послышались звуки погони.

Пробегая вдоль стены, Кен обнаружил, наконец, металлическую лестницу.

– Эй, ты! – закричал кто-то поблизости, но Кен не остановился. Сдирая кожу с ладоней, он взлетел по лестнице и уже почти достиг верха, когда раздался выстрел. Осколки черепицы брызнули в разные стороны совсем недалеко от его лица. Кен нырнул в темноту и оказался по другую сторону крыши.

– Там только один! – раздался невдалеке мужской голос.

Кен оглянулся и посмотрел на балкон. Кроме мужчины, который выдал его, там была еще женщина и полицейский. Он упал на крышу, пуля выпущенная полицейским пролетела в нескольких сантиметрах от его головы.

Пригнувшись, Холанд бросился бежать, мечтая укрыться за трубами. Кинотеатр был еще далеко, и добраться до него, казалось теперь Кену несбыточной надеждой. Нужно было спуститься с крыш и попытаться уйти по улице. Сзади послышался отчетливый шум. Кен оглянулся и между труб увидел четыре четко выделяющихся на фоне неба силуэта, которые осторожно двигались в его направлении. До них было не более четырех крыш.

Разглядев скобы, ведущие к односкатной крыше, Кен судорожно стал спускаться по ним и вскоре увидел темное окно. Приблизившись, он прижался лицом к стеклу, пытаясь разглядеть что-нибудь, но безуспешно. Шаги преследователей приближались. К счастью, окно оказалось незакрытым. Он сел на подоконник, перекинул ноги внутрь помещения и, спрыгнув на пол, закрыл окно. На крышах началась перестрелка. Раздался крик, потом снова выстрелы. Неужели полицейские в темноте стреляют друг в друга? Он прижался к стене, парализованный страхом. Снаружи раздались возгласы:

– Их там двое возле трубы! Я их вижу!

Снова выстрелы, еще и еще.

Ошеломленный Холанд чиркнул спичкой и осмотрелся. Он находился на пыльном чердаке, набитом всяческим хламом. Спустившись по крутой лестнице, он вышел из дома на маленькую темную улочку.

Такс и Солли по крышам шли к слуховому окошку дома Розы. Прежде чем попасть на крышу, они несколько раз чуть не столкнулись с полицейскими и теперь чувствовали себя в безопасности. Неожиданно Солли схватил Такса за руку.

– Посмотри туда, – сказал он, – указывая на тень, крадущуюся по крыше на некотором расстоянии от них. – Здесь кто-то есть.

Такс достал из кармана револьвер сорок пятого калибра, и они остановились.

– Думаешь, это Джонни? – прошептал Солли.

– Джонни ранен. Это, наверное, другой, – сказал Такс. – Он мне не нужен. Меня интересует только Джонни.

Они видели, как беглец перелез на другую крышу и услышали, мужской голос, раздавшийся с балкона. Такс выругался.

– Сейчас здесь будут флики. Нужно торопиться. Я должен пристукнуть Джонни как можно скорей.

Пригнувшись, они пересекли открытое место и спустились на соседнюю крышу.

Послышался выстрел.

Через четыре крыши отсюда был дом Розы.

– Флики! – шепнул Солли.

Четверо полицейских выросли впереди и уверенно двигались прямо к ним.

– Они идут на нас, – растерялся Такс. Солли достал свой тридцать восьмой калибр.

– Мы должны достать их раньше, чем они достанут нас. Я возьму того, что у трубы, а ты – левого. Гангстеры выстрелили одновременно. Двое полицейских упали, а двое упали на крышу и стали стрелять. Флик на балконе заорал:

– Там, возле трубы – двое! Я их вижу! Солли ответил выстрелом, флик на балконе перевалился через перила и свалился вниз головой.

Такс почувствовал вдруг толчок, руку обожгло болью. Раздался еще один выстрел, он с проклятьем выронил пистолет и схватился за запястье. Солли невозмутимо стрелял, и вскоре еще один полицейский подпрыгнул и свалился на бок.

– Нужно достать еще одного, – скомандовал Такс, подбирая пистолет здоровой рукой.

Солли и полицейский выстрелили одновременно. Полицейский по инерции пробежал несколько шагов и осел. Раздался еще один выстрел, и Солли вдруг захрипел и выронил оружие. Такса не занимало, серьезно ли ранен его помощник, одна мысль сидела в его голове: найти Джонни и прикончить его. Он терял кровь и был близок к обмороку. Раненная рука висела плетью, но он упорно продвигался вперед. Следующая крыша была несколько ниже, и Такс, потеряв равновесие, грузно свалился на нее. Пролежав несколько секунд без сознания, он поднялся и заковылял к слуховому окошку Розы.

– Руки вверх! – неожиданно раздалось совсем рядом.

Такс пошатнулся и выстрелил, держа пистолет на уровне бедра. Полицейский пошатнулся, упал на колено и выстрелил прямо Таксу в живот. Прогремел ответный выстрел, полицейский упал навзничь и остался неподвижным.

Тогда Такс, согнувшись пополам, отступил. Он сделал неверный шаг, раздался звон разбитого стекла, и гангстер, пролетев несколько метров, оказался в узком коридоре.

Джонни и Роза напряженно прислушивались к перестрелке. Роза, без кровинки в лице, прислонилась к стене с расширенными от страха глазами.

Джонни, сидя на кровати, сжимал в здоровой руке пистолет.

– Ему не удастся удрать, его убьют, – причитала Роза. – Я не должна была выпускать его. Это – моя ошибка.

– Заткнись! – прикрикнул Джонни. – Из-за тебя ничего не слышно.

Недалеко прогремели два выстрела.

– Я и не знал, что у него есть пистолет, – пробормотал Джонни. – Такое чувство, что стреляют двое. Два револьвера!

И тут у Джонни мелькнула догадка. Такс и Солли! А что если они каким-то образом узнали о его убежище! Вполне возможно, что подкрадываясь к этому дому по крышам, они напоролись на полицейских.

Ему удалось слезть с кровати и встать на ноги.

– Мне нужно уходить, – шатаясь от слабости, произнес он.

– Вы не можете сейчас уйти, – бросилась к нему Роза. – Слышите, что там творится?

Под окном кто-то пробежал. Раздался звон разбитого стекла и шум падающего тела. Джонни вздрогнул и рухнул на пол.

– Что это? – Роза прижала ладонь ко рту.

– Кто-то вошел, – поднимая голову, сказал Джонни. – Скорей, погаси лампу.

Роза подбежала к столу, прикрутила фитиль и задула лампу. Дрожа от страха, она слышала, как кто-то большой и неуклюжий ползет по коридору.

– Закрой дверь на ключ, – приказал Джонни.

Она, как кошка, прыгнула к двери и стала шарить в поисках ключа. Но поздно, дверь начала открываться. Роза изо всех сил навалилась на дверь, шаря по ней в поисках ключа и вдруг почувствовала, что чьи-то холодные пальцы, словно клещи, сомкнулись у нее на запястье. Роза дико закричала, пытаясь вырваться, но железная хватка не ослабевала.

Джонни, стоя на четвереньках, чувствовал, как по лицу струится холодный пот. Роза размахнулась, и ее кулак угодил неизвестному прямо в лицо. Раздалось страшное ругательство, ночной гость рванул девушку к себе, и она упала на человека, лежащего на полу.

Такс, выпустив ее руку, обхватил девушку ногой. Не обращая внимания на удары, которыми осыпали его слабые женские руки, он здоровой рукой схватил девушку за горло и изо всех сил нажал на сонную артерию. Жертва извивалась и царапалась, но Такс чувствовал, что сопротивление ее ослабевает.

Джонни, не в силах тронуться с места, с ужасом прислушался к звукам борьбы, раздававшимся в темноте. Наконец, все стихло.

Такс почувствовал, что тело, только что горячее и подвижное, замерло на нем, кровь, стекшая с губ девушки, замочила руку убийцы, и он оттолкнул убитую, взял пистолет и насторожился.

В темноте раздавалось его хриплое дыхание.

Джонни находился лишь в метре от своего преследователя, но не решался выстрелить: он знал, что если промажет, – это будет концом всему.

Живот Такса разрывался от боли, внутри жгло, словно раскаленным железом. Он знал, что долго не выдержит.

– Ты здесь, Джонни? – позвал он, держа пистолет наготове.

Джонни задержал дыхание, холодный пот заливал ему глаза, а сердце билось с такой силой, что, казалось, разрушит ребра.

В коридоре раздались тяжелые шаги, возвещающие о прибытии полицейских. Джонни были известны их методы: сейчас флик ударом ноги распахнет дверь и очередью изрешетит все, что только есть в комнате.

– Осторожно! – закричал он. – Не стреляйте! Такс выстрелил почти наугад, но пуля попала Джонни в лоб и, вышибив мозги, отбросила к стене.

Такс повернулся навстречу полицейским, но не успел нажать на курок: шквальный огонь из автоматов превратил его лицо и грудь в кровавое месиво.

Глава 10

Петляя по темным улочкам и переулкам, Холанд ушел, наконец, от полиции, и из первой же телефонной будки позвонил в управление. Но Адамса там не было. Тогда он решил, что Адаме может руководить операцией где-нибудь у реки, и понял, что ему лучше всего идти на Мэддокс-Курт к сестре Джонни. На всякий случай он позвонил еще Адамсу домой, но ему не ответили. Тогда он снова набрал номер полиции.

Дежурный, казалось, был не в настроении.

– Понятия не имею, – ответил он. – Если вам так надо, оставьте для него информацию. Холанд немного подумал и сказал:

– Передайте ему, что особа, которую он оставил у себя дома, находится сейчас на Мэддокс-Курт, 145. Он поймет, что я имею в виду.

– Ладно, – равнодушно ответил дежурный и бросил трубку.

Через двадцать минут Холанд был на Мэддокс-Курт, 145. Портье в холле не оказалось, и Кен устремился вверх по лестнице.

Дойдя до двери Гильды, он посмотрел на часы: было без двадцати час. Холанд подумал, что девушка, скорей всего, уже легла, и если это так, вполне может позвать портье, который вышвырнет незваного гостя.

Он позвонил и стал ждать. Вскоре за дверью послышались легкие шаги, и женский голос спросил:

– Кто там?

– Я принес вам известие от Джонни, – сказал Кен. Он вытащил из кармана конверт и протолкнул его под дверь.

Наступило молчание, потом дверь широко распахнулась. На пороге стояла высокая блондинка, которую Кен видел накануне в “Голубой Розе”. На ней была красная блузка и брюки того же цвета. Зеленые глаза, казалось, освещали бледное лицо.

– Что с ним? – выдохнула девушка.

– У него неприятности, и он просил меня зайти к вам.

– Входите.

Они прошли в гостиную.

– Садитесь! – резко сказала она. – Что за история с ним приключилась?

– Джонни разыскивает полиция: он стрелял в полицейского.

– В полицейского? – лицо Гильды вытянулось. – Он его убил?

– Не знаю. Но сам Джонни ранен в руку.

– Расскажите, как все произошло, – поторопила его Гильда.

Пока Холанд рассказывал, она с недоумением рассматривала его, а потом показала на грязный конверт:

– Как вы получили это?

– Джонни сказал, что иначе вы не поверите, что меня прислал он.

– Он пишет, чтобы я помогала вам, но о ранении – ни слова.

– Ему и это удалось написать с трудом. Рука у него почти не действует.

Гильда взглянула на него с омерзением.

– Вас удивило бы, если бы вы узнали, что мой брат находится в самолете, который летит в Париж?

– Ерунда! О'Брайен собирался убить его и заставил написать это письмо, чтобы вы думали, будто он летит в Париж.

– Чем дальше, тем страшнее, вы не находите? – она подошла к бару. – И вы хотите, чтобы я поверила, что Сион собирался убить моего Джонни?

– Я понимаю, это кажется невероятным, – огорченный недоверием девушки, проговорил Холанд. – Но, если я вам все расскажу…

– Бесполезно, – усмехнулась она, открывая бар. В ту же секунду она повернулась к Холанду с пистолетом в руке. – Не двигайтесь! Я знаю, вы лжете. Вы, тот человек, которого разыскивает полиция. Вы – убийца Фей Карсон!

В тот момент, когда О'Брайен вошел в салон, раздался телефонный звонок.

– Подойдите, – велел он Селивану, а сам направился к бару, чтобы налить виски.

Селиван снял трубку, послушал и скривился.

– Это капитан Монтелли. Поговорите с ним. О'Брайен выпил виски, закурил и подошел к аппарату.

– В чем дело? – спросил он.

– Произошла история, которая может наделать много шума. Джонни Доман засветился. О'Брайен переменился в лице.

– Что вы плетете?

– Один из моих людей, который искал Холанда, видел его в компании Джонни. Агент пытался задержать Холанда, а Джонни выстрелил в него. Холанд и Доман спрятались в одном доме недалеко от набережной. Адаме приказал окружить район, но Холанд удрал по крышам. Полицейские стали его преследовать, но на крышах нарвались на Такса и Солли.

– Что? – О'Брайен чуть не выронил трубку.

– Понятия не имею, что они там делали, – сказал Монтелли. – Эти подонки открыли огонь и уложили пятерых агентов. Таксу же удалось проникнуть в тот дом, и он прикончил Джонни Домана еще до нашего прихода.

– А что с Таксом? – О'Брайен стиснул телефонную трубку так, что побелели костяшки пальцев.

– Мои люди изрешетили его.

– Значит Такс упустил Джонни с яхты. Что скажет Гильда, когда прочитает завтрашние газеты?

– Холанд удрал, – продолжал Монтелли. – Мы его ищем. Газетчики в наших руках.

– Поймайте Холанда! – заорал О'Брайен. – Это приказ!

Он швырнул трубку на рычаг и вышел в холл, где его ждал Селиван.

– Я ухожу, – бросил он. – Ждите меня здесь.

Он вывел из гаража “кадиллак” и направился на Мэддокс-Курт. Мозг его лихорадочно работал. Пожалуй, он объяснит Гильде, что самолет из-за поломки вернулся, и Джонни снова оказался в городе. Он вошел в лифт, поднялся и позвонил. Через несколько секунд голос Гильды спросил через дверь:

– Кто там?

– Открой, малышка. Это Сион.

Гильда открыла не сразу, и О'Брайен удивился, когда увидел, как она оглядывается, словно желая посмотреть на кого-то. В руке она держала пистолет, а в гостиной, в кресле, сидел незнакомый мужчина.

– Что происходит?

Незнакомец, бледнея, напряженно смотрел на него.

– Грабитель? – О'Брайен взял пистолет из руки Гильды и вошел в гостиную.

– Этот человек убил Фей Карсон, – задыхаясь, произнесла Гильда. – Он сам пришел сюда!

О'Брайен напрягся.

– Вы – Холанд?

– Да, – ответил тот. – Но я не убивал ее!

– Вот как? – ухмыльнулся О'Брайен. – И что же вы здесь делаете?

– У него, вероятно, ум зашел за разум. Он пришел сюда, чтобы спрятаться. Говорит, что Джонни ранил полицейского. И еще, что ты хотел убить Джонни, а он его спас.

– Какая чушь! – возмутился Сион. – Вызывай полицию, она будет в восторге от этой встречи.

– Подождите, – обратился Кен к Гильде. – Вы слишком доверчивы, этот тип обманывает вас. Я слышал, как он…

– Заткнись! – прорычал О'Брайен, поднимая револьвер. – Еще одно слово, и ты – покойник! – Он повернулся к Гильде. – Позови Монтелли, он займется этим.

Она подошла к телефону, но в этот момент у входной двери позвонили.

О'Брайен вопросительно посмотрел на Гильду.

– Ты кого-нибудь ждешь? – спросил он.

– Нет.

Раздался еще один звонок.

– Возьми пистолет и посторожи этого типа. Я посмотрю – кто там.

Он отдал девушке пистолет и направился к двери. На пороге, держа руки в карманах, стоял лейтенант Адаме. Ни один мускул не дрогнул на лице детектива, хотя он не ожидал встретить здесь О'Брайена.

– Что вы собираетесь здесь вынюхивать? – проворчал О'Брайен.

– Холанд здесь, не так ли?

– Откуда вы знаете?

– Знаю.

– Входите, забирайте его.

Адаме вошел, заметил оружие в руках Гильды и едва заметно подмигнул Кену.

– Вот человек, который убил Фей Карсон, – заявил О'Брайен. – Вы должны отвезти его в управление. Адаме покачал головой.

– Это не убийца.

– Что это значит? – помрачнел О'Брайен. – У шефа полиции есть доказательства. Забирайте его и везите в управление.

– Шеф получил сведения от сержанта Донована, который, как известно, слабоват мозгами, – сказал Адаме, наблюдая за Гильдой, которая прятала пистолет в бар.

– Пусть его оправдает суд, – возразил О'Брайен, – меня это не касается. Что мешает вам сейчас задержать этого человека?

– Он невиновен. Мне тоже было поручено вести следствие, и я вел его, независимо от Донована.

– Вы, конечно, считаете, что ее убил Джонни Доман, не так ли? – злобно прошипел О'Брайен.

– Нет, не он.

О'Брайен сделал нетерпеливый жест.

– Кто же?!

– О, это целая история. Факты…

– Я не хочу его слушать, – надула губки Гильда. – Я хочу спать. Пусть он уезжает и увозит этого парня.

– Но эта история имеет к вам самое прямое отношение, мисс Доман, чуть улыбнулся Адаме. – Фей Карсон была убита потому, что вы были замужем за Морисом Вердом. Это не может вас не интересовать.

– Что? Что вы говорите? Замужем за Вердом? – лицо О'Брайена побагровело. Гильда бросилась к нему.

– Этот флик лжет! Не слушай, прогони его!

– Вы не можете этого отрицать, мисс Доман, – продолжал Адаме, усаживаясь на диван. – Я получил эти сведения из Лос-Анджелеса десять минут назад. Вы прожили с Вердом четыре месяца, а потом бросили его. Это зарегистрировано в гражданском суде.

Гильда с усилием овладела собой, пожала плечами и отвернулась.

– Пусть, – прошептала она. – Но это не ваше дело.

– Напротив, – Адаме положил ногу на ногу. – Этим фактом объясняется убийство Фей Карсон.

Гильда искоса посмотрела на неподвижно стоящего О'Брайена.

– Не верь ему, Сион, это все выдумки.

– Думайте, что говорите, лейтенант, – не слишком уверенно проговорил О'Брайен.

– Завтра утром я смогу предоставить вам доказательства своих слов, – заявил Адаме.

О'Брайен подошел к Гильде, взял за руку и взглядом впился в ее глаза.

– Ты замужем за Вердом, дорогая?

– Да. Мне очень жаль, Сион. Я должна была давно сказать тебе. Но я потребую развода. Это был совершенно идиотский поступок, но я за него дорого заплатила. Через два месяца я уже поняла, что это за тип. Мне так стыдно…

Уголки губ О'Брайена дрогнули.

– Не думай больше об этом, малышка. Все мы совершаем ошибки, – он погладил девушку по руке. – Все к лучшему, – и, повернувшись к Адамсу, продолжал другим тоном:

– Вы сунули свой нос, куда не надо. Сейчас вы уведете этого типа и обвините его в убийстве Фей Карсон. И вы же устроите так, чтобы заполнить его досье первоклассными уликами. Если же я обнаружу, что вы поступили иначе, придется вам распрощаться со службой: вас просто вышвырнут из полиции.

Адаме почесал кончик носа.

– Об этом не может быть и речи. Холанд не убивал Фей Карсон.

– Тогда – кто?

Адаме кивнул в сторону Гильды.

– Она!

– Боже мой! – закричал О'Брайен. – Вы мне заплатите за это! Я вас… – но, взглянув на Гильду, осекся. Лицо ее было белым, как только что выпавший снег. Ее глаза следили за чем-то позади О'Брайена, рукой она судорожно сжимала свое горло. О'Брайен резко обернулся.

На пороге комнаты, склонив голову набок, сидела рыжая болонка,

Собачонка, словно только и ждала, чтобы ее заметили: она кинулась к кухонной двери и стала царапать ее.

– Уходите! Уходите все! – словно раненное животное взревела вдруг Гильда. Ее прекрасное лицо исказилось и стало просто жутким.

– Гильда! – в недоумении проговорил О'Брайен. – Что с тобой?

Адаме вскочил с кресла, прошел по коридору и отворил кухонную дверь. Болонка проскользнула у него под ногами, бросилась на кухню и стала лизать руку какого-то мужчины, лежащего в луже крови на полу. Между его лопаток торчал нож. Животное перестало лизать его руку, принюхалось, и вдруг жутко завыло.

Адаме выразительно кивнул Кену на дверь, ведущую в гостиную. Тот встал в проеме, он видел, как Гильда, упала в кресло. Лицо ее приобрело зеленоватый оттенок.

– Взгляните, – позвал Адаме О'Брайена. О'Брайен вошел в кухню, ногой перевернул труп и, разглядывая его, спросил:

– Кто это?

Адаме заметил, что бывший гангстер растерялся.

– Рафаил Свитинг, шантажист, – пояснил он, наблюдая за странным поведением болонки, которая со странной настойчивостью пыталась открыть лапой дверцу холодильника. В конце концов она стала на задние лапы и, подвывая, стала царапать его белый бок.

– Но не там же он, в самом деле? – как бы про себя сказал Адаме.

– Что вы там бормочете? – спросил О'Брайен. Вместо ответа, Адаме подошел к холодильнику и распахнул дверцу.

Из глотки О'Брайена вырвался вопль ужаса, когда он увидел скрюченное на полу холодильной камеры тело.

– Дьявольщина! А это еще кто?

– Это ее муж, Морис Верд. А я-то еще думал, куда он подевался?

О'Брайен, с трудом взяв себя в руки, вернулся в гостиную.

– Это не я, Сион, – взмолилась Гильда. – Я его нашла там. Клянусь!

– Не волнуйся так, дорогая, я тебя не оставлю. – Он обернулся к Адамсу, прислонившемуся к кухонной двери.

– Давайте, урегулируем все сразу же…

– Давайте. Я обвиняю мисс Доман в тройном убийстве. Она убила Фей Карсон, Мориса Верда и Рафаила Свитинга, – произнес Адаме. – Но детально разберемся в полиции.

– Разберемся здесь и немедленно, – коротко заявил О'Брайен. – Мисс Доман настаивает на своей невиновности. У вас нет никаких доказательств.

– У меня достаточно доказательств, чтобы обвинить ее в убийстве Фей Карсон.

– Какие же они?

– Вначале я не видел причин для убийства и думал, что это сделал Джонни Доман. У него было не все в порядке с мозгами, и он угрожал Фей. Но он не мог убить, потому что в тот момент, когда Фей и Холанд выходили из “Голубой Розы”, находился неподалеку, а так как он не знал адреса, то не мог оказаться в квартире раньше их. Морис Верд тоже угрожал Карсон. В его номере я обнаружил полный хаос: мебель была перевернута, все разбросано, и мне стало ясно, что там искали какой-то документ. Тогда я затребовал из Лос-Анджелеса все сведения о Морисе и узнал, что тринадцать месяцев тому назад он женился на Гильде Доман. В номере искали брачное свидетельство. – Адаме ходил взад-вперед по гостиной, держа руки в карманах, О'Брайен мрачно наблюдал за ним. – Потом мне сказали, что мисс Доман собирается замуж за мистера О'Брайена. Для нее это блестящая партия. И тогда я спросил себя, а не попытается ли Фей Карсон, которая знала о браке Гильды с Морисом, сообщить об этом счастливому жениху, и тем самым отомстить бывшей подруге: ведь у них были старые счеты. Тогда я стал проверять, что делала мисс Доман в ночь преступления.

Ее видели покидающей “Голубую Розу” за полчаса до того, как оттуда ушли Холанд и Фей Карсон. Девушки жили раньше вместе, и Гильда знала привычку Фей оставлять ключ под ковриком у двери. Поэтому замок не был взломан. Портье сказал мне, что мисс Доман вернулась домой в два часа ночи. Требуется не более двадцати минут, чтобы добраться сюда с Лессингтон-авеню. Вот и делайте выводы. Кроме того, портье сказал, что видел, как к мисс Доман поднимался Морис Верд, но он не видел его выходящим от нее. Очень похоже, что она убила мужа и засунула в холодильник, ожидая возможности избавиться от трупа. Возможно, Верд сказал ей, что Карсон знает об их женитьбе. Мисс Доман входила к нему, чтобы найти брачное свидетельство, нашла его и уничтожила. Потом она пошла в “Голубую Розу”, где и увидела свою будущую жертву в компании Холанда.

Она тут же смекнула, что Фей приведет Холанда к себе, и он послужит неплохим прикрытием.

Итак, мисс Доман опередила Фей и оказалась в квартире раньше ее. Она выключила свет, убила бывшую подругу и спокойно отправилась домой.

О'Брайен встал, вынул из портсигара сигарету и подошел к бару.

– Все это лишь выдумки, – сказал он, закуривая. – Хороший адвокат вдребезги разнесет всю эту вашу гипотезу. К тому же Джонни признался, что это он убил Фей.

– Конечно, – согласился Адаме. – Ведь не на нем же вы собирались жениться. Вы не взяли бы мисс Доман замуж, если бы считали ее виновной. А мисс Доман очень хотела стать вашей женой, потому что любит денежки.

– Ваши обвинения не выдерживают критики, – заявил О'Брайен. – Вам придется передать это дело более умному коллеге.

– Через неделю я представлю необходимые доказательства, и никому не передам этого дела.

О'Брайен положил сигарету в пепельницу и взял пистолет, спрятанный Гильдой в баре.

– Не двигайтесь, или я буду стрелять! – и, взглянув на Кена, который все еще стоял в двери гостиной, добавил:

– Подойдите и встаньте рядом с этим фликом.

Кену пришлось подчиниться.

Адаме не казался огорченным.

– Это ничего не даст, О'Брайен. Ей не удастся выкрутиться с двумя мертвецами: один – в холодильнике, другой – посреди кухни.

– Вы говорите так, потому что не знаете моей организации. Вы, конечно, чертовски хитры, но вам еще многому надо учиться, – и, обращаясь к Гильде, попросил:

– Вызови Вайти, дорогая. Спидвей 56 778. Скажи, чтобы привел с собой четырех человек. Для него есть дело.

Гильда, словно выброшенная пружиной, вскочила с кресла.

– На вашем месте я не стал бы этого делать, – тихо сказал Адаме. – Это ничего не изменит.

– В самом деле?! – сверкнул глазами О'Брайен. – Хотите знать, что мы сделаем? Мы пришьем вас, Холанда и портье. Мои парни унесут тех двоих мертвецов из кухни и сделают так, чтобы они исчезли. Вас же найдут внизу, убитым из револьвера Холанда, а тот будет валяться на лестнице, застреленный вами. Что же касается портье, он будет убит случайно.

– Очень правдоподобно, – похвалил Адаме.

– Безусловно. Фей Карсон же убил Холанд и никто другой, – обнажил в этой усмешке зубы О'Брайен.

Гильда дрожала так, что с трудом удерживала телефонную трубку.

– Я не могу, Сион, – наконец простонала она.

– Оставь, – нетерпеливо сказал О'Брайен. – Я все сделаю сам. Иди в свою комнату, и ни о чем не переживай. Самое страшное – позади.

Гильда, шатаясь, прошла в спальню и закрыла за собой дверь.

О'Брайен вновь взглянул на Адамса.

– Руки вверх, шутник вы этакий.

Из кухни в этот момент вышел Лео. Шерсть на нем была выпачкана кровью и стояла дыбом. Он подошел к О'Брайену сзади, встал на задние лапы и передними уперся гангстеру под коленки. О'Брайен вздрогнул, оглянулся и отшвырнул животное ногой.

Этого хватило, чтобы рука Адамса нырнула под пиджак и вынырнула уже с пистолетом.

Раздались два выстрела, но О'Брайен все же опоздал на долю секунды, и между его глаз появилась кровавая дыра. Он выронил пистолет и зашатался. Адаме выстрелил еще раз, и О'Брайен упал вниз лицом.

– Мерзавец! – облегченно вздохнул Адаме. – Ну и натерпелся же я страху!

Холанд ничего не ответил: он упал в кресло и обхватил голову руками.

– Концерт окончен, – объявил Адаме, распахивая дверь в комнату Гильды. – Собирайтесь, красавица, теперь вам предстоит выкручиваться самой. Сейчас мы поедем в полицию, и там вы расскажете свои басни.

Гильда отшатнулась.

– Эта крошка, – Адаме указал на болонку, – разрушила все его грандиозные проекты. О'Брайен предусмотрел все, кроме собачонки. Идите девочка, не заставляйте меня ждать!

– Не подходите ко мне! – с искаженным ужасом лицом закричала Гильда.

– Возможно, судьям понравятся ваши ножки, и приговор не будет слишком суровым, – усмехнулся Адаме. – Если повезет, вы отделаетесь двадцатью пятью годами.

Гильда резко повернулась и молнией метнулась к окну. Зазвенело стекло, раздался долгий крик, и шестью этажами ниже тело глухо ударилось о тротуар.

Адаме вернулся в гостиную и, не обращая внимания на Кена, который все еще сидел, обхватив голову руками, вызвал управление полиции.

– Пришлите санитарную машину. Патрульную тоже. Мэддокс-Курт, 145. Это срочно.

Потом он подошел к Холанду и как следует тряхнул его за плечи.

– А вы убирайтесь отсюда! Разве вам не хочется вернуться домой?

Кен, не веря, смотрел на детектива.

– Идите, живо! – прикрикнул Адаме. – Вас это больше не касается. Держите рот на замке, и не ходите по девкам. Ну, вперед!

Ничего не понимая, Кен поднялся и пошел к двери.

– Скажите, – неожиданно окликнул его Адаме, – вы не хотели бы усыновить его? – и указал на Лео, который притулился в углу.

Холанд с ужасом посмотрел на животное.

– Нет, – дрожащим голосом ответил он. – Все, о чем я сейчас мечтаю, никогда в своей жизни не видеть больше рыжих болонок, – и на подгибающихся ногах стал спускаться по лестнице.

На следующее утро, около восьми часов, Холанд остановил машину недалеко от дома Макса Паркера. Ждать пришлось недолго: дверь открылась, и Паркер нетвердой походкой вышел на тротуар. Кен вылез из машины.

– Я подвезу вас к банку, – сказал он как ни в чем не бывало.

Паркер вздрогнул и во все глаза уставился на сослуживца.

– Впервые вижу такую наглость! – гневно сказал он. – Как вы можете идти в банк, когда вас ищет полиция? Я не поеду с вами.

– Не стоит так нервничать, – улыбнулся Кен. – Я уже сам сходил в полицию. Этой ночью они нашли убийцу, я – вне подозрений.

Челюсть Паркера отвисла.

– Нашли убийцу! Так значит, это не вы?

– Конечно, нет. Как вы могли подумать?

– Ну, ладно. И все же я не хочу иметь с вами дела: вы разбили мою семейную жизнь.

И тогда Холанд задал вопрос, который мучил его в данный момент больше всего.

– Вы говорили вашей жене, что я ходил к Фей?

– Жене? Думайте, что говорите! Неужели я стану докладывать ей, что рекомендовал эту девку своим знакомым.

Кен облегченно вздохнул и похлопал Паркера по плечу.

– И если можно, не говорите об этом и Энн.

– Я не собираюсь ставить вас в дурацкое положение, – обиделся Паркер. – Для нас обоих это был хороший урок.

– А как чувствует себя ваша Мези?

– Она похожа на великомученицу. Она спокойна, словно ей дали наркоз, и очень вежлива со мной. Понадобятся месяцы, чтобы это забылось.

– Купите ей хороший подарок. Меховое манто, например.

– О, как вы распоряжаетесь моими деньгами!

– Отсюда вывод: никогда не признавайтесь жене в своих грехах… Но не стоять же нам здесь целый день! Вы поедете или нет?

Устраиваясь в машине Паркер с любопытством поглядывал на Холанда: ему казалось, что рядом находится совсем новый, незнакомый человек, от которого веет уверенностью, силой и энергией.

– Что же произошло на самом деле? Расскажите мне.

– Я знаю не больше вашего. Я пошел вчера в полицию и признался лейтенанту, что провел часть ночи с Фей. По правде говоря, я думал, он меня задержит. Не тут-то было. Лейтенант сказал, что убийца уже задержан и чтобы я убирался восвояси. Ну, а я не заставил себя уговаривать.

Машина подъехала к банку, и Паркер спросил:

– Вы расскажете что-нибудь Энн? Кен покачал головой.

– Вы вели себя с женой, как мальчишка. Я постараюсь не повторить вашей ошибки.

Прошло пять дней, и Холанд в радостном предвкушении прогуливался по платформе. Через несколько минут подойдет поезд, которым возвращается Энн.

Холанд чувствовал себя спокойным и счастливым. Последние четыре вечера он потратил, чтобы подстричь лужайку, прополоть розы и навести порядок в доме. Все поручения, которые дала ему Энн перед отъездом, были выполнены. Кухня была покрашена, стекла вымыты, испорченная петля на калитке исправлена, автомобиль блестел…

Газеты много писали о той страшной ночи. Многие городские деятели были опозорены, отдельные полицейские чины полетели со своих мест, и среди них – капитан Джон Монтелли. Линдсей Барт должен был на ближайших муниципальных выборах занять руководящий пост в правительстве. Пресса сообщала также, что лейтенанту полиции Адамсу светят капитанские погоны.

Поезд медленно подползал к перрону, и Холанд увидел светловолосую головку Энн, которая высунулась из окна. Она махала рукой, и через несколько секунд уже замерла в объятиях мужа.

– О! Кен!

– Дорогая! Как мне не хватало тебя!

– Все было хорошо? – спросила Энн, слегка отстраняясь: муж удивился ей вдруг затвердевшей линией подбородка и губ и легкой худобой, которая делала его еще привлекательней.

– Я в хорошей форме! – улыбнулся Кен.

– Да, ты изменился… Ты не скучал, по крайней мере? Ты…, ты выходил…, по вечерам?

– Не было время, дорогая. Я должен был выкрасить кухню и работал в саду.

– Странно. Ты уверен, что не наделал глупостей?

– До чего же ты подозрительна!

По дороге домой Энн рассказала о своем путешествии в Лондон и, сидя рядом с женой в зеленом “линкольне”, Кен чувствовал себя самым счастливым человеком на земле.

Они подъехали к дому.

– Посмотри на сад, – сказал Холанд. – Разве я не заслужил похвалы? А калитка? Видишь, как она легко открывается?

– Дорогой, кажется, мне надо снова уехать, – улыбнулась Энн, которая любовалась посыпанной гравием дорожкой и клумбой с розами.

– Это восхитительно! – захлопала она в ладоши, переводя взгляд на дом. – Ты даже вымыл окна!

– К вашим услугам, миссис, – отозвался Холанд, вынимая из багажника серый чемодан.

– О, Кен! – воскликнула вдруг жена. – Какой сюрприз! Он очарователен!

Кен проследил за ее взглядом.

На пороге дома с блестящими, устремленными на Холанда глазами, сидела рыжая болонка!