Закат Техномагов Взывая К Свету

The Passing of the Technomages: Summoning Light

What are you?

Что есть ты?

ЯНВАРЬ 2259 ГОДА

Глава 1

Корабль пел песню о красоте порядка, о гармонии сфер. В мелодии отражались молчаливая невозмутимость его движения сквозь пространство, симметрия его форм, синхронное функционирование всех его систем. Но Кош, погруженный в эту мелодию, был встревожен.

Буря распространялась.

Еще не так давно силы хаоса действовали только на своей древней родине – За'ха'думе. Сейчас эта планета по-прежнему была их цитаделью, а они тем временем распространили свое влияние более чем на десяток планет в ближайших звездных системах.

Кош, погрузившись в песню корабля, изменил ее мотив, заставив корабль замедлить скорость и осторожно приблизиться к четвертой планете системы Тенотк. Кош посещал это место незадолго до окончания последней войны с древним врагом. Планета представляла собой красный шар, летящий в черном космическом пространстве: ледяная бесплодная пустыня, непригодная для жизни. Тем не менее, Кош оставил там зонд. Шло время, и зонд наблюдал за происходившими на планете разительными изменениями.

Вскоре после того, как зонд начал свои наблюдения, на планету опустился гигантский корабль – орудие терраформирования, отправленное древним врагом. Он был одним из многих кораблей, посланных к планетам соседствующих с За'ха'думом звездных систем. Корабль, предназначенный для того, чтобы создать на планете привычные для врага и его союзников условия. Наконец-то они осознали, что, сосредотачивая все свои силы на одной-единственной планете, они делают себя уязвимыми.

Шли годы, гигантский корабль выпускал на поверхность планеты множество маленьких устройств: волна за волной. Каждый вид предназначался для выполнения определенной работы. Некоторые обосновались в атмосфере планеты, некоторые углубились в ее кору, другие распространились по поверхности. Температура поверхности планеты повышалась. Таяли ледники, просуществовавшие миллиарды лет. Воды затопили низкие равнины. Атмосфера стала гуще, в ее толще бушевали яростные бури. Развивались и расцветали жизненные формы, осуществлявшие необходимые химические реакции. Выполнив свое предназначение, они сменялись другими, и так до тех пор, пока процесс трансформации не был завершен. Постепенно стихли бури, условия на планете стабилизировались. Из хаоса возник порядок. Что было неизбежно.

Потом начали прибывать другие корабли, на планете появилось поселение. В то время как извечный враг предпочитал жить под землей, большая часть зданий была построена на поверхности – зданий, которые будут удобными и привычными для многих юных рас. Планета должна стать местом, где они смогут встречаться и общаться с союзниками, где черная буря сможет скрыть свою истинную сущность под фальшивой личиной и обманом затянуть в свои сети.

Маленькое поселение быстро росло, хаотично расширяясь во всех направлениях. К настоящему времени оно превратилось в город, в котором обитало более двенадцати миллионов различных существ. Кроме него на планете появилось еще несколько поселений для ведения дел, требовавших большей секретности.

Сейчас на планете кипела бурная деятельность, и Кош принял все меры предосторожности, чтобы его корабль остался незамеченным. Он отдал кораблю приказ выпустить несколько новых зондов. Зонды займут позицию на орбите Тенотка 4 и будут поставлять более полную информацию о том, что происходит в глубинах густой атмосферы. Война быстро переходила из стадии партизанских вылазок в стадию полномасштабной открытой агрессии, и ворлонцам будет необходима информация о действиях извечного врага.

Новая мелодия вплелась в песню корабля, предупреждая об обнаружении поблизости нескольких чужих зондов. Маленькие, почти такие же, как зонды Коша, они находились на чуть более низкой орбите, чем его. Кош сразу узнал их. Множество раз он сталкивался с зондами лицедеев. Лицедеи тоже вели наблюдение за различными объектами во многих местах. Видимо, их также заинтересовало то, что здесь происходило.

Кош не видел ничего плохого в присутствии здесь зондов лицедеев. Но он знал, что некоторые ворлонцы могут сказать: зонды способствуют установлению связи между лицедеями и силами хаоса, их интерес к деятельности сил хаоса может привести к заключению в дальнейшем союза между ними.

Кош опасался, что снова пойдут разговоры об уничтожении лицедеев. Их положение было шатким. Они обладали огромной силой и могли бы стать тем самым рычагом, который повернул бы ход войны. Ворлонцы не позволят им повернуть ход войны не в свою пользу.

На закончившейся недавно ассамблее лидеры лицедеев объявили, что все они отправятся в тайное убежище, а в наступающей войне пусть дерутся другие. Хотя всегда было трудно определить истинные планы лицедеев, Кош был уверен в том, что они действительно собирались так поступить. Другие считали этот план уловкой.

Кош наблюдал за тем, как лицедеи покидали ассамблею и разлетались по домам. По возвращении они уничтожали свои места силы и отправлялись к месту сбора, где собирались готовиться к миграции. Они слетались по одному, чтобы скрыть масштабность своей акции. Тем не менее, если они не улетят в ближайшее время, то число ворлонцев, сомневающихся в истинности их намерений, возрастет.

В песню корабля ворвался диссонанс: один из зондов передал изображение паукообразного черного корабля, поднимающегося из густой, серой атмосферы. Если кто-либо и мог заметить здесь Коша, то лишь это чудовище, порождение бури. Он будет наблюдать за ним с помощью зондов, не открывая своего присутствия. Кош приказал кораблю отойти на безопасное расстояние. Корабль незамедлительно подчинился. Повиновение было для него величайшей радостью.

Огромный черный корабль с воплем вырывался из оков гравитации. Омерзительный звездолет, построенный по технологии, требовавшей использования в качестве центрального процессора живого, разумного существа, превращенного в раба машины и предназначенного исполнять приказы хозяев корабля.

Выйдя за пределы атмосферы, омерзительное чудище остановилось и принялось ждать.

Кош гадал, не находятся ли внутри него пассажиры, но он не мог заглянуть внутрь корабля Теней, оставшись при этом незамеченным. Поэтому он тоже ждал.

Вскоре появился другой корабль, гладкий и темный, треугольной формы. Корабль принадлежал одному из лицедеев. Беспокойство Коша усилилось. Он прочитал тайный знак на борту корабля. Корабль принадлежал бывшему лидеру лицедеев – Келлу. Келл покинул лицедеев после того, как двое его учеников присоединились к силам хаоса. С тех пор он разыскивал их. Кош видел, как недавно один из них прибыл на Тенотк. Возможно, Келл определил местонахождение своего ученика. Быть может, именно его ученик был сейчас внутри корабля Теней.

Или, возможно, Келл сам решил присоединиться к врагу. Кош верил в то, что Келл был достойным лидером, однако, сейчас лицедеи оказались в сложном положении, зажатые между порядком и хаосом. Извечный враг мог многое им пообещать: мечты о буре могут заразить любого, за исключением ворлонцев.

В днище черной мерзости, подобно пасти голодного зверя, открылся люк. Корабль Келла вошел внутрь чудища, и тьма поглотила его.

Кош долгие годы издалека наблюдал за Келлом и чувствовал сейчас одновременно разочарование и боль потери. Какими бы ни были намерения Келла, ему никогда не выбраться оттуда живым, если только он не присягнет хаосу. Он мог бы совершить нечто значительно большее в великой войне. Но вместо этого он своими нынешними действиями скорей всего подпишет смертный приговор своему ордену.

Многие ворлонцы будут уверены, что это еще одно доказательство перехода лицедеев на сторону врага, и с новой силой станут требовать их полного уничтожения, пока, по их мнению, не стало слишком поздно. Кош знал, что должен что-нибудь предпринять, чтобы их успокоить.

Если некоторые лицедеи действительно подумывают о том, чтобы присоединиться к врагу, то ему стоит их немного припугнуть. Он уничтожит зонды лицедеев. Они будут уверены в том, что силы хаоса обнаружили их зонды-шпионы и разозлились. Возможно, это оттолкнет их от Теней, толкнет их к миграции.

Ворлонцы тоже будут довольны. Им нравилось считать себя молчаливыми наблюдателями, взирающими свысока и контролирующими события. Им не нравилось, когда рядом с ними возникали чужие наблюдатели.

Поэтому он уничтожит зонды лицедеев. А потом станет наблюдать в одиночку. Если Келл выйдет из этого чудища, то Кош сообщит эту новость ворлонцам. И тогда они, наверняка, уничтожат лицедеев.

Кош надеялся, что этого не произойдет.

Они скажут, что Кош слишком много времени проводит среди юных рас, что он позволил сентиментальности ослабить дисциплину. Они скажут, что он забыл свое место.

Но он был уверен, что уничтожение лицедеев станет огромной трагедией.

С радостным криком Анна прыгнула в небо. Туман, атмосферные газы, грязь – все это давило на нее, препятствовало ее взлету. Ей не нравилось проводить время на планете: атмосфера ограничивала ее возможности, гравитация сковывала ее. Она рвалась вверх. Атмосфера стала разреженной, давление уменьшилось, она становилась все легче и уже могла ощутить бодрящее прикосновение холода к своей коже. Наконец, она оказалась в космосе и почувствовала себя свободной, разрезая своим телом вакуум. Это придавало ей сил.

Ей хотелось танцевать в бескрайней черноте космоса, празднуя свое освобождение. Но четверо пассажиров приказали ей остановиться и ждать. Ждать, танцуя, можно было с той же легкостью, что и оставаясь на месте, но пассажирам не было дела до ее радости. Она бы предпочла обойтись без этих незваных гостей, но Око объяснило ей их важность в начинающейся войне. Перевозя их, помогая им, Анна помогает приблизить час победы.

«Величайшая радость – это восторг победы».

Она остановилась там, где они указали. Эти создания доставляли ей неудобство. Она чувствовала, как они двигались по темным комнатам внутри нее, касаясь руками изгибов ее тела, глазея на ее блестящую, переливающуюся оттенками черного, кожу. Ради их удобства Анна вырастила из стен и пола самой большой комнаты кресла. Пассажиры уселись в них, тепло их тел и маслянистые выделения проникали в тело Анны.

Око рассказало, что трое из них были техномагами, в их тела были имплантированы элементы машины. Слушая их разговоры, Анна узнала их имена: Элизар, Разил и Тилар. Она находила, что их тела чем-то походили на ее собственное, но были намного проще. От них исходила слабая энергия, но, в принципе, эта троица вызывала у нее лишь легкое раздражение.

Но четвертого пассажира она терпела с огромным трудом. Ее звали Банни. Око давным-давно рассказало Анне о том, кто такие телепаты, и что телепаты являются врагами. Однако сегодня Око сказало, что эта телепатка – их союзник и будет сражаться вместе с ними.

Когда Банни в первый раз приблизилась к ней, Анна немедленно почувствовала угрозу. Она ощутила смутное давление на свой разум: навязчивое, сбивающее мысли с толку. Давление быстро переросло в тупую, пульсирующую боль. Она не желала терпеть Банни внутри себя. Все ее инстинкты восставали против этого. Как только Банни шагнула в созданное для нее отверстие, Анна немедленно изолировала телепата внутри себя, не желая раскрываться врагу. Но Око сказало, что она должна принять Банни, что телепатка не собирается причинить ей вред, она просто чувствует силу мыслей Банни. Банни тоже, в меньшей степени, ощущала давление Анны на свой разум. Анну это порадовало.

В конце концов, она впустила Банни, но не доверяла телепатке. Анна не совсем понимала, как именно Банни мешает ей. В ее присутствии становилось намного труднее сосредотачиваться и выполнять задания. Анна была готова при первом же признаке агрессивного поведения выкинуть Банни в ближайшее отверстие. А пока она сосредоточила свое внимание на телепатке, надеясь доставить ей максимальное неудобство. Это уж, по крайней мере, было в силах Анны.

За время ожидания Анна осознала, что не только присутствие Банни ей не по нраву. Сегодняшнее задание, данное ей Оком, тоже не вызывало восторга у Анны. Она мечтала спикировать на врага, выкрикивая боевой клич, бешено мчаться, наслаждаясь огнем. Она была хорошо натренирована для этого. Но ее не готовили к тому, что ей предстояло выполнить сегодня.

Анну бесило то, что приходилось выполнять приказы Элизара, а не Ока. Более того, она боялась плохо выполнить задание, подвести машину, что была настолько совершенна и стала ее частью. Но, если машина была совершенной, и если эта машина была ее частью, то Анна не подведет. Она просто не может не справиться.

Незваные гости разговаривали. Анна предпочла бы игнорировать их, сосредоточиться на своем задании. Но ей необходимо внимательно наблюдать за Банни, и она должна попытаться разобраться в этой незнакомой ситуации, чтобы хорошо выполнить задание. Анна кожей впитывала их слова и образы.

Элизар, несмотря на молодость, был их лидером. Его лицо было худым и бледным. Он брил волосы на голове, но носил черную бородку, подстриженную так, чтобы она приобрела определенную, замысловатую форму. Элизар носил длинное бархатное пальто, а под ним бархатный жилет, расшитый золотой нитью. Сначала Анна думала, что это одежда добавляет Элизару значимности, но потом поняла, что аура властности исходит от него самого. Он выверял свои жесты так же тщательно, как Анна прокладывала курс. Но больше всего Анну заинтриговал платиновый посох, на который Элизар опирался. От посоха исходили сигналы, как от живого существа.

Элизар и Банни стояли у одной из стен самой большой комнаты и тихо беседовали.

– Если у тебя все получится, – говорил Элизар, – то ты сегодня докажешь мне свою ценность. Тогда ты не разделишь судьбу остальных.

Банни была довольно высокой для женщины: ростом с Элизара. Из-за очень худого лица, обрамленного длинными вьющимися волосами, она казалась на несколько лет старше собеседника, а по выражению лица Анна ощутила, что Банни словно изголодалась по чему-то неведому. На ней было облегающее розовое платье.

Банни пожала плечами:

– Я не понимаю, почему ты не позволишь мне первой встретиться с ним. Тогда тебе не надо будет пытать его или обманывать. Я просто добуду то, что тебе нужно.

– Твои способности, Банни, внушают мне уважение. Но, если он добровольно не поделится с нами информацией, то, боюсь, нам ее не видать. Маги тренируют свой разум, развивая ментальную дисциплину и способности к сосредоточению. Келл – самый опытный среди нас. Он может применить защитные приемы, о которых мы даже не подозреваем.

– Никто не сможет противостоять мне, за исключением телепата моего уровня – П12. Таких, как я, на Земле всего несколько десятков. Я довольно легко разобралась для тебя с Тиларом, разве не так? Он полагался на свою слабую подготовку. Этот бедняга до сих пор побаивается меня.

Банни взглянула Тилара, сидевшего у противоположной стены комнаты и наблюдающего за ними.

– Тилар – ученик, так и не ставший магом, – возразил Элизар.

– Я могла бы проделать то же самое с тобой, в любое время, в любом месте, мой сладенький.

Легкость тона Банни заставила Анну гадать, являлись ли эти слова угрозой.

Элизар провел набалдашником посоха по щеке Банни:

– Но тогда, милая Банни, это будет последнее, что ты сделаешь в своей жизни.

Банни тряхнула длинными, светлыми волосами:

– Именно поэтому наш договор идеален. Живи и давай жить другим. За исключением врагов.

– Мое обращение к тебе означает, что все остальные методы оказались безрезультатными. Он будет сражаться с тобой. Может быть, для того, чтобы узнать правду, тебе придется разрушить его разум.

– Я на это надеюсь. Это такое удовольствие – вломиться в чей-то разум, пробиться сквозь все скучные мысли и трогательные заботы. У меня возникает ощущение, что я выдираю их заржавевшие шарики. А потом я взрываю их мозги.

– Но только после того, как ты найдешь то, что нам нужно, – сказал Элизар.

– Я найду, – из голоса Банни исчезла игривость. – Не пытайся давить на меня. У меня проблемы с подчинением. Я не подчинялась правилам родителей, и они сдали меня Пси-Корпусу. Я не подчинялась правилам Пси-Корпуса, и они посадили меня под замок. Я не подчинялась правилам проклятых меченых, поэтому они сдали меня на этот корабль, набитый анабиозными камерами. Почему я должна слушать кучку лицемеров и тех, кто меня использует?

Элизар понизил голос:

– Но разве ты не хочешь создать новые, собственные правила, уничтожить лицемерие?

Она засмеялась и покачала головой.

– Мои правила будут самыми лицемерными из всех. Я выбираю хаос. Вот почему я согласилась помогать тебе, – ее ледяные синие глаза сузились. – Я думала, что ты чувствуешь то же самое.

– Я уже говорил тебе, – ответил Элизар, – что мы верим в одно и то же. Нас обоих забрали из дома и заставили подчиняться шаблонам, не подходящим для нас. Мы оба столкнулись с лицемерием, секретами, притеснением. И мы оба восстали.

К ней приблизился другой корабль. Анна опознала его – тот самый корабль техномагов, который они ждали. Похожий на тот, на котором Элизар впервые прилетел сюда. Как и посох, корабль подавал признаки жизни. Корабли техномагов заинтересовали Анну. Они не были бездушными, как все остальные корабли, с которыми Анне доводилось сталкиваться. Но, тем не менее, они не были похожи на ее сестер. Они чем-то походили на ворлонские корабли, о которых предупреждали Анну. Их жизнь казалась продолжением жизни их хозяев – существ, которые могли покидать свои корабли и действовать независимо. В действительности эти корабли не были живыми, такими, как она. От них исходило лишь слабое эхо жизни. Эти корабли не обладали собственной волей, они не были свободными. Они были вынуждены выполнять приказы. Техномаг и его корабль не были единым целым, таким, как она и машина, работающими вместе ради достижения общей цели – нести хаос и уничтожение.

Анна сообщила пассажирам о прибытии корабля. Из их разговора ей удалось узнать немногое.

– Вот-вот ты встретишься с величайшим лицемером на свете, – сказал Элизар.

Банни слегка приоткрыла рот, высунув кончик языка:

– Повеселимся, – она повернулась к Разил и Тилару, протянула руки. – Пошли! Что-то вы, ребята, невеселые. Мы сегодня убьем короля техномагов! Эй, я выжму из вас хотя бы улыбку?

Тилар встал:

– Мне все это кажется слишком легким. Я посмеюсь потом, когда мы закончим. Если будет над чем смеяться. Ты недооцениваешь Келла.

Банни пожала плечами:

– Я думаю, вы все себя переоцениваете. Пусть в ваши тела вживлены какие-то фантастические машины, никакая искусственная сила никогда не могла сравниться с естественной.

Она провела руками по своему телу.

– Кроме того, – она щелкнула пальцами, – машину всегда можно выключить.

Анна была уверена, что это замечание относилось к ней. Вероятно, стоит напомнить Банни об ее собственной слабости. Как бы там ни было, телепата всегда можно убить.

Невысокий маг по имени Разил ничего не сказала, но поднялась вместе с остальными.

Элизар приказал Анне создать в своем теле люк и впустить корабль техномагов. Ей не хотелось пускать внутрь себя менее совершенный корабль. Он не был достоин этого и мог сильно повредить ее незащищенную внутреннюю часть.

Но принять корабль было частью ее задания. Она должна сделать это. По крайней мере, он пробудет внутри нее очень недолго.

Перед тем, как впустить корабль, Анна тщательно просканировала его. Оружие корабля не было включено, на его борту не удалось обнаружить никаких взрывных устройств, хотя их можно было и спрятать. Анна неохотно открыла проход. Неуклюже маневрируя, он вошел внутрь.

В большой комнате Тилар снял свою странную шапку, и тут Анна поняла, что это было какой-то живой придаток его тела, похожий на посох Элизара. Тилар опустил серый, волнистой формы, орган в наполненную жидкостью канистру, потом взбил на голове традиционную центаврианскую прическу в форме невысокого гребня. Тилар носил белоснежную рубашку и вышитую жилетку. В его манере держаться было что-то похожее на властность Элизара, но, в отличие от него, Тилар был чем-то обеспокоен.

– Как только он войдет внутрь, корабль Келла может уничтожить всех нас, – сказал Тилар. – Не понимаю, почему они не позволили ему приземлиться.

– По очень серьезной причине, – ответил Элизар. – Они решили, пусть лучше они уничтожит нас, чем весь город.

– Я просто говорю, что на планете нам было бы гораздо проще все сделать.

Челюсть Элизара напряглась.

– Я полагаю, что под «сделать это» ты подразумеваешь допрос и убийство Келла.

Тилар прекратил возиться с прической.

– Ты говоришь так, будто это плохо. Нет ли у тебя каких-нибудь задних мыслей?

В голосе Тилара послышалась угроза.

– Не будь идиотом. Келл лгал нам. Вводил нас в заблуждение. Ты не представляешь себе, как сильно я его ненавижу. Тебе этого не понять, потому что ты никогда не любил магов, ты всегда любил одного себя. Твои слова неточны и оскорбительны для меня. Тебя что, Ригана ничему не научила?

– Значит, ты вообще не испытываешь к нему никаких чувств?

– Я его ненавижу, но это не значит, что я хочу стать тем, кто «сделает это».

– Я смогу сделать это.

– Нет, не сможешь. Он тебе не доверяет.

Тилар продолжал пристально смотреть на Элизара, но больше ничего не сказал.

После того, как Анна зарастила отверстие и восстановила внутри себя давление, вновь прибывший маг вышел из своего корабля. Слабые признаки жизни, которые подавал корабль, исчезли. Маг казался старым и слабым. Он шел медленно, сгорбив плечи, опираясь на посох из слоновой кости. Темная кожа испещрена морщинами. На маге был простой черный балахон, поверх него – короткая белая накидка. Словно являясь негативом бороды Элизара, седая бородка Келла была подстрижена в виде сложного узора. Должно быть, это – Келл, один из членов Круга: группы из пяти членов, правивших техномагами. Вопреки тому, что говорили ее пассажиры, Анне показалось, что его не стоит опасаться.

Маги встретились.

– Итак, – сказал Элизар, – ты меня нашел.

– И теперь я умру.

– Да, – ответил Элизар. – В свое время.

Анна не могла точно определить, что именно произошло, но манеры Элизара изменились. Сейчас он выглядел моложе, в его голосе слышалась горечь.

– Ты должен был держаться подальше отсюда. Я не знаю, чего ты хотел добиться, прилетев сюда.

– Собственными глазами увидеть свою неудачу, – голос Келла был глубоким и звучным.

– Для этого больше подошло бы зеркало.

– Ты – мое зеркало, – ответил Келл.

Невысокий маг по имени Разил привлекла внимание Анны. Короткие, редкие волосы вились вокруг ее головы. Ее губы беззвучно шевелились. В воздухе перед ней образовался сгусток тьмы, отбрасывающий тень на ее бледную кожу. Анна не совсем понимала, что происходит. Она просканировала сгусток тьмы – там накапливалась энергия. Тьма обрела форму цилиндра, стенки которого совершали волнообразные движения. Потом, на верхушке цилиндра, тьма, казалось, распахнулась, разинула еще более черную пасть. Она бросилась на Келла. Черная пасть поглотила его голову и пошла вниз по его телу, цилиндр окружал его. Спустя секунду цилиндр постепенно стал прозрачным и исчез. Анна не могла сказать, проникла ли тьма внутрь Келла, или просто рассеялась.

Келл застонал, его колени подогнулись. Тилар с Элизаром подхватили его. Тилар взял посох Келла, и они потащили его в заранее подготовленную маленькую комнату. Швырнули в созданное Анной кресло.

Вес Келла начал давить на нее, тепло его тела проникало внутрь Анны. Анна вырастила длинные, черные пальцы, обвила ими Келла, прижала его к креслу, чтобы маг не сбежал. Из пальцев Анны вытянулись тонкие щупальца, разрезая одежду мага, чтобы добраться до его кожи. Ее щупальца двигались, стремясь достигнуть тех точек на теле Келла, где, как ей говорили, нервные окончания были ближе всего к коже: за ушами, на затылочной части шеи, вдоль позвоночника, у сосков, на животе, у гениталий, на внутренней поверхности ног, на подошвах ступней. Она чувствовала, как бьется его сердце.

Разил продолжала стоять в дверном проеме.

– Ты знаешь, что тебе здесь не место, – сказал ей Элизар. – Ты что, хочешь умолкнуть навеки?

Разил кивнула и ушла. Анна закрыла проход. Элизар прислонил посох к стене, уселся на пол, скрестив ноги, подпирая руками голову.

– Анна, включай устройство.

Выполнив приказ, Анна, как было запланировано, снова создала люк, распахнувшийся в пространство. Корабль Келла не должен оставаться внутри нее: они убьют Келла, а корабль может быть запрограммирован на самоуничтожение. Анна с радостью вышвырнула из себя примитивный корабль. Он начал падать на планету. Анна подождала, пока он не окажется на безопасном расстоянии, а потом спикировала на него, выкрикнув боевой клич. Луч пронзил ненавистный ей корабль, уничтожив его.

Анна закрыла отверстие. Теперь она чувствовала себя гораздо лучше. Они с машиной не знали усталости, были неуязвимыми. Им по силам любое задание. Она выполнит то, что ей поручило Око.

Внутри маленькой комнаты Элизар встал. Голова Келла свешивалась набок, его взгляд блуждал, ни на чем не задерживаясь. Он был дезориентирован.

– Не похоже, чтобы он был лучше любого из вас, – заметила Банни.

– Он не собирался сражаться, – Элизар повернулся к Келлу. – Да?! – это прозвучало, как вызов.

Келл поднял голову, прищурился:

– Я ничего тебе не скажу.

– Нам придется воспользоваться примитивными, кустарными методами, – сказал Элизар. – Но, думаю, ты найдешь их очень эффективными. Анна, начинай.

Согласно ранее полученным от Элизара указаниям, Анна начала посылать через свои щупальца ток умеренной силы.

Келл не издал ни звука, но его мускулы напряглись. Его пальцы вонзились в ее кожу, стук его сердца ощущался Анной, как удары молота.

Анна дала ему несколько секунд передышки. Она внимательно следила за состоянием Келла, он не должен был потерять сознание или умереть до тех пор, пока они не выбьют из него нужную информацию. Когда ритм сердцебиения мага стабилизировался, она снова ударила его током, на этот раз чуть сильнее.

Келл дернулся. Тихий стон вырвался сквозь его стиснутые зубы. Его давление резко упало, сердце бешено забилось. Анна подождала, пока эти показатели не вернулись к норме.

Для Анны было необычно действовать таким образом. Ее учили атаковать и не отступать до тех пор, пока враг не будет окончательно уничтожен. А эти «ограниченные пытки», как они их называли, казались Анне ужасно неэффективными. Она снова ударила током, на этот раз мощнее.

Стиснутые челюсти Келла разжались, он закричал. Он изогнулся, и Анна ощутила, как он всем телом навалился на щупальца, обхватившие его. Потом он осел, его тело сотрясалось в конвульсиях, он тяжело и быстро дышал.

Анна подождала, пока он не придет в себя. Его пот проникал в ее кожу.

– Я ничего тебе не скажу, – еле слышно, задыхаясь, проговорил Келл. – Элизар, какой смысл во всем этом? В чем благо?

– Я считаю это большим благом, – ответил Элизар.

– Моли о пощаде, – вставил Тилар. – Так будет лучше.

Анна снова увеличила силу удара.

Ноги Келла дернулись, судороги снова и снова сотрясали его тело. Его мышцы свело, мышечной координации не хватало на то, чтобы закричать, даже на то, чтобы дышать. Его сердце как будто дрожало в ее руке. Сердце Анны тоже забилось быстрее. Ей не хотелось потерпеть неудачу. Он не должен умереть до тех пор, пока они не прикажут убить его.

Спустя несколько секунд сердце Келла забилось медленнее, но его ритм оставался неровным. Он быстро, судорожно дышал.

Должно быть, Элизар заметил это, потому что он поднял руку и приказал:

– Стоп.

Анна остановилась.

Элизар подошел к Келлу и наклонился над ним.

– Видишь, насколько мы серьезны? Мы можем долго это продолжать. Расскажи нам о планах магов. Какое решение принял Круг?

– Я... ничего тебе не скажу, – ответил Келл.

– Ты расскажешь нам все. У тебя нет выбора, – Элизар отошел. – Я до сих пор должным образом не представил всех присутствующих. Тилара ты, конечно же, помнишь. А ранее ты видел свою ужасно странную, постоянно игнорируемую тобой ученицу Разил. Но я не представил тебе нашего нового коллегу, – Элизар картинно взмахнул рукой. – Это Банни. Она – телепат. Я обещал ей, что если ты не расскажешь нам все, что мы хотим узнать, то она может выпотрошить твой мозг, лишь бы добраться до информации. Она просто мечтает об этом. Она слегка неуравновешенная.

Банни уперла руки в бока.

– Посмотри, как глупо заставлять себя страдать, – продолжал Элизар. – Так или иначе, но мы добудем то, что нам нужно. Разве не лучше для тебя будет сказать все сейчас и умереть быстро?

– Думаю, что ты был прав, – прошептал Келл, – для меня благо – терпеть ваши пытки и умереть, так ничего и не сказав.

Темно-синие глаза Элизара пристально смотрели на Келла.

– Оставьте нас, – приказал он.

– Эй, сейчас моя очередь, – заметила Банни.

Элизар повернулся к ней и Тилару и властно произнес:

– Оставьте нас. Немедленно.

– Это не по плану, – возразил Тилар.

Но все же Элизар продолжал действовать по плану. Банни с Тиларом были неправы: согласно плану, сначала они должны были пытать Келла, потом была очередь Элизара допросить его без свидетелей, и только потом, если потребуется, телепатическое зондирование. Тилару и Банни было известно об этом. Анна поняла, что они лгут.

Анна ненадолго открыла дверь, чтобы дать им выйти. Элизар и Келл остались одни.

– Анна, – сказал Элизар, – освободи его.

Анна втянула обратно щупальца, оставив лишь кресло, на котором сидел Келл. Келл дрожащей рукой вытер льющийся в глаза пот. Его темные глаза внимательно смотрели на Элизара.

– Если ты пришел, чтобы убить меня, – сказал Элизар, – то извини, что разочаровал тебя. Меня не убьешь.

– Я не собирался убивать тебя, – тихо ответил Келл. Сейчас его сердце билось ровнее, дыхание замедлилось.

– Тогда зачем же ты пришел?

– Увидеть правду. Убедиться, действительно ли ты предал магов.

– Я убил Изабель. Разве этого недостаточно?

– Тому, кто любил тебя? Нет.

Келл выпрямился:

– Я знал, в каком трудном положении ты оказался. Я втянул тебя в это.

– Что ты... – Элизар оперся рукой о стену, наклонил голову. Помолчал. Потом, запинаясь, продолжил. – Так это ты подбил меня на то, чтобы я проник в твое место силы? Позволил мне получить доступ к твоим файлам? Ты хотел, чтобы я раскрыл твои секреты.

– Я действовал в одиночку. Никто больше об этом не знал.

Элизар покачал головой:

– Ты отправил меня, как агента, которого используют втемную, собирать информацию о Тенях. И все это время я думал, что ты предал нас, потому что держал свои знания в тайне. Как ты мог держать такое в тайне? Тени... – Элизар говорил странным голосом. Анна не могла понять, расстроен он или рассержен.

– Это наследие Вирден. Я считал, что ты готов и позволил тебе добраться до этих знаний. Скрытность была необходима. Я верил, что ты – единственный, кто сможет спасти нас. Я до сих пор в это верю.

Элизар отвернулся от Келла, ладонь, прижатая к стене, сжалась в кулак.

– Тогда зачем же ты пришел сюда? Почему вынуждаешь меня убить тебя?

Келл провел указательным пальцем по седой бородке:

– Потому что, если я ошибся, и ты действительно предал нас, то я хочу умереть. А если я прав, и ты пытаешься спасти нас, тогда я пожертвую жизнью для того, чтобы у Теней появилось неоспоримое доказательство твоей преданности им. Тогда они поделятся с тобой информацией, необходимой для нашего спасения. Информацию, обладая которой, мы сможем сразиться с Тенями и победить их.

Элизар снова взглянул на Келла:

– Я не предавал магов. Я пытаюсь спасти их. Но я не хочу спасать их ценой твоей жизни. Только не сейчас, когда я знаю правду. Как ты мог прийти сюда, вынудить меня убить тебя, сделав так, чтобы я был в ответе за твою смерть? И как маги выживут без тебя?

– Я уже покинул Круг. Им придется выживать без меня.

Келл, которого пытали, выглядел очень спокойным, а Элизар, напротив, все больше нервничал.

– Покинул Круг?

– Мое желание сохранить тайну стоило жизни Бурелл и Изабель. Это я пошел на отчаянный гамбит, но заплатили за это они. Остался ли хоть один шанс на успех? Если нет, то есть третья возможность: вдвоем, возможно, мы сумеем сбежать с этого корабля тьмы, или умрем при попытке побега, но таким образом наши способности не будут использованы во зло.

Элизар слегка сжал ладонь, его большой палец принялся описывать круги, касаясь кончиков остальных четырех, выдавая его нервозность.

– Я верю, что есть такой шанс. Они больше доверяют мне с тех пор как... как умерла Изабель. Но я до сих пор не знаю всего, что мне необходимо знать.

– Что же ты узнал?

– Я узнал, как устроены их корабли и некоторые другие устройства. Я знаю о нескольких их тайных союзниках. Но мне нужно время, – Элизар присел перед Келлом. – Расскажи мне о планах магов.

– Мне ничего не известно об их планах. Я ушел после возвращения Галена и с тех пор не виделся с ними.

– Ты, должно быть, наблюдал за ними. Ты же наблюдаешь за всем.

– Уже нет.

– Ты же их знаешь. Ты знаешь, что они решат еще до того, как они принимают решение. Ты же столько раз говорил это в прошлом.

– Никто не может с уверенностью предсказать действия другого.

Элизар вскочил на ноги, принялся быстро ходить по кругу:

– У тебя до сих пор есть секреты от меня! Ты думаешь, я идиот? Ты хочешь узнать, что мне известно и ни чем не поделиться в ответ. Ты не веришь мне?

Элизар остановился, и они молча сверлили друг друга глазами. Потом, наконец, Келл заговорил. Его голосу вернулась прежняя звучность:

– Ты пытаешься манипулировать мной, как чужаком. Выгоняешь остальных в соседнюю комнату, чтобы мы могли поговорить «наедине». Я признался, что манипулировал тобой, и ты притворяешься, будто у тебя нет дурных намерений, надеясь, что сможешь убедить меня.

– Ты хорошо меня выучил. И как, по-твоему, я должен доверять тебе, после всех твоих секретов, после всей той лжи?

Отточенным жестом Келл направил на Элизара два пальца:

– А как должен я доверять тебе? Ты же убил одного из нас.

– Какая наглость с твоей стороны говорить мне такое! Невероятная самонадеянность!

Элизар рубанул воздух рукой.

– Ты привел меня на эту дорогу. И это ты послал Галена и Изабель. Ты манипулировал нами! Из-за тебя ее кровь на моих руках! У меня не было выбора. Был только один шанс обмануть их: если бы только Изабель согласилась притвориться, что присоединится к ним, как я это сделал. Я убедил их пощадить Галена.

Келл устало вздохнул:

– Убивая ради них, ты не притворялся, на чьей ты стороне. Есть рубеж, за которым реальность и игра становятся неотличимыми друг от друга. Убив Изабель, ты перешагнул этот рубеж.

– Но только так можно спасти магов. Мы должны выведать секреты Теней. Ты сам это говорил.

– Возможно, мы не достойны спасения, если готовы заплатить за него такую цену.

– Жизнь одного выше жизни всех нас?! – Элизар раскинул руки. – Так вот каков твой план. Я – твоя пешка. И сейчас ты бросаешь меня? Ты бросаешь меня?

– Я люблю тебя. Но я боюсь, что мой план провалился. Я боюсь, что ты стал пешкой Теней. Я боюсь, что они никогда не откроют тебе всей необходимой информации. Я боюсь, что, даже если они сделают это, ты используешь это знание ради своей выгоды, будешь поступать так, как выгодно Теням, а не магам. Именно это ты сейчас и делаешь. И я боюсь, что если ты вернешься к магам и принесешь им эти знания, они никогда не примут ни твоих знаний, ни тебя самого.

Элизар кивнул самому себе:

– Конечно же, примут. Когда им понадобится мое знание, они позовут меня.

– Ты никогда не станешь одним из них. Ты никогда не займешь места в Круге.

– Когда их вынудят сражаться с Тенями, они будут благодарны мне за помощь.

Морщинистое лицо Келла напряглось:

– Судя по всему, ты обманываешь себя еще лучше, чем обманывал меня.

– Когда они будут умирать, у них не останется выбора. Они сделают меня своим лидером.

Несколько секунд горящие темные глаза Келла изучали Элизара. Потом он, наконец, заговорил:

– Им нет нужды сражаться.

– Конечно, они... – Элизар резко перевел взгляд на Келла, провел рукой по рту. – Они скроются? Они зароют головы в песок и будут молиться о пощаде? Я должен это знать, – он снова присел перед Келлом. – Они скроются? Где они сейчас? Готовятся? Расскажи мне все.

Лицо Келла приобрело страдальческое выражение:

– Я ничего тебе не скажу, кроме того, что задавать дальнейшие вопросы не имеет смысла. Они все улетят, тебе никогда не найти их. Они никогда не примут ни тебя, ни твоего знания. Для тебя нет больше никакого смысла оставаться с Тенями, если только ты действительно не желаешь присоединиться к ним. Я взвалил на тебя слишком тяжелое бремя. Хотя я не хотел верить в это, но сейчас понимаю, что порученное тебе задание невозможно было выполнить. Если твои намерения истинны, то давай попытаемся сбежать с этого корабля, и, если мы погибнем, то погибнем ради блага остальных.

– Если маги откажутся принять меня и знания, которыми я могу овладеть, то они умрут.

– Значит, они умрут. Но они никогда не примут тебя. У тебя есть шанс, только если ты вернешься сейчас, как мой спаситель. Пойдем со мной, Элизар. Мы можем улететь на моем корабле.

Элизар криво усмехнулся:

– Ты до сих пор веришь, что я стану твоим союзником? Твой корабль уничтожен. И я не стану спасать тебя, как бы это ни было для меня выгодно. Ты и Круг лгали нам, громоздили одну ложь на другую. Это вы привели нас к тому, что мы оказались в таком отчаянном положении. Твоя отставка просто избавила меня от проблемы: мне не придется прилагать усилий, чтобы свергнуть тебя.

– У тебя еще есть альтернатива.

– Самоубийство? Положить конец линии Вирден? И надежде для магов? Не думаю, – Элизар встал. – Как тебе хорошо известно, маги обладают развитой способностью делать то, что им выгодно. Сотни лет они практиковались в этом искусстве. Когда им понадобится мое знание, они примут меня.

Элизар склонился над Келлом, положил руки ему на плечи:

– Расскажи мне, где они скроются. Я ни с кем не поделюсь этой информацией. Я воспользуюсь ею только тогда, когда придет время возвратиться к ним, когда я узнаю все, что можно узнать.

– Мне ничего не известно об их планах.

Элизар выпрямился:

– Тебе известно. И будь ты проклят за то, что вынуждаешь меня выпытывать из тебя эту информацию!

– Это тебе не поможет.

Элизар молча постоял, потупившись. Потом широким шагом подошел к двери:

– Анна, открой.

Она создала дверь, и Элизар позвал:

– Банни! Пришло твое время!

Банни с Тиларом вернулись в комнату. Анна закрыла за ними дверь.

– Он проговорился, что маги удалятся куда-то в скрытое место, – сказал им Элизар. – Должно быть, он совсем выжил из ума.

Тилар нахмурился:

– Они собираются скрыться? Когда вся галактика будет объята войной? Я этому не верю. Как такие действия послужат благу?

– Страх и инстинкт самосохранения управляют ими, видимо, эти чувства всегда оказываются сильнее провозглашаемого ими стремления творить благо.

Тилар пристально смотрел на Келла:

– Они намерены сражаться с нами. Они должны так поступить. Они послали его, как дезинформатора. Вот почему он прилетел сюда.

– Ты ошибаешься, – ответил Элизар. – Но у меня нет времени объяснять тебе, почему ты ошибаешься. В любом случае, милая Банни очень скоро все выяснит.

Элизар повернулся к Банни:

– Нам необходимо узнать, где намереваются скрыться маги, когда они выступают, и где их место сбора.

Банни отбросила назад волосы:

– Мог бы сказать «пожалуйста».

– Пожалуйста, влезь в мозг этого старого лицемера и выуди из него необходимую нам информацию.

Банни подмигнула:

– Буду счастлива сделать это.

Она скрестила руки и внимательно посмотрела на Келла. Анна увидела на ее тонком напряженном лице алчное, голодное выражение. Внезапно она ощутила, как усилилось давление мыслей Банни. Они проникали под кожу Анны, в ее разум. На краткий миг все ее мысли, все ощущения поглотила ослепительно яркая белизна. Потом давление уменьшилось, ощущения вернулись к ней, тупое, пульсирующее присутствие телепата в ее разуме сошло на нет. Анна поняла, что Банни сосредоточила свои усилия на Келле.

Тело Келла одеревенело. Его голова дернулась в сторону, его щека прижалась к ее коже. Он заставил сведенные болью лицевые мускулы подчиниться ему, произнести несколько слов. Слова звучали так тихо, что Анне пришлось напрячься, чтобы расслышать их.

– Семь. Одиннадцать. Тринадцать. Семнадцать. Девятнадцать. Двадцать три.

С возрастанием чисел сердце Келла билось все быстрее и быстрее.

– Он... – Банни прищурилась.

– В чем дело? – спросил Тилар.

Элизар стиснул кулаки, но лицо его оставалось спокойным, каменным.

Температура тела Келла увеличивалась, дрожащие губы выпаливали слова, быстрое, жаркое дыхание слегка жгло ее кожу.

– Двадцать девять. Тридцать один. Тридцать семь.

Сердце Келла забилось так быстро, что было ясно – долго оно так не выдержит.

– Прекрати! – заорала Банни.

– Сорок один. Сорок три.

Келл с криком сорвался с кресла и бросился на Банни. Врезался в нее, и они, сцепившись, рухнули на пол.

Анна кожей чувствовала, как сердце Келла стало сбиваться с ритма.

– Сорок... семь, – выдохнул он прямо в нее.

Его сердце бешено билось, его ритм стал хаотичным и, наконец, оно в последний раз сократилось и остановилось.

Анна почувствовала, что давление мыслей телепатки вернулось к обычному уровню. Банни сталкивала с себя тело Келла:

– Уберите его от меня! Уберите!

Тилар ударил Келла ногой по голове.

– Ты, идиот, он мертв, – прошипела Банни.

Тилар ударил его еще раз. Потом они с Элизаром стащили тело Келла с Банни. Тело Келла неподвижно растянулось на полу.

Банни села, потерла лоб:

– Этот сукин сын заставил свое сердце сорваться. Быть может, он думал, что сможет захватить меня с собой.

Банни подняла руку, ожидая, что кто-нибудь поможет ей встать. Элизар помог ей.

Пятнышко на лбу Банни излучало слабые ультрафиолетовые волны. Анна размышляла, не было ли это следствием приложенных ею усилий.

– Что ты узнала? – спросил Элизар.

– Он пытался блокировать меня, повторяя числа. Это слегка задержало меня, но я довольно быстро пробилась.

Говоря, Банни оправляла свое обтягивающее платье. Ее слегка пошатывало.

– Они собираются скрыться. Он не знал, где. Они умеют создавать скрытые места практически где угодно, где они только пожелают. Эти скрытые места невозможно засечь. Он считал, что они устроятся где-то в глуши.

– Где-то в глуши? – сказал Тилар, слегка пиная ботинком голову Келла. – Хорошенькое определение. Нам это сильно поможет.

– У меня было мало времени.

Элизар пристально посмотрел на Келла.

– Что-нибудь еще ты узнала? – спросил он.

– М-м-м-м... вроде бы, – Банни потеребила прядь волос. – Я узнала, где они сейчас собираются. Он, по крайней мере, думал, что они там собираются. Какое-то место, называемое Селик 4.

– Ты нашла это в его мыслях? – спросил Тилар.

– Нашла.

Тилар фыркнул:

– Он умел хранить секреты ненамного лучше других.

Банни вскинула голову:

– Мог бы получше отозваться о моих способностях.

Анна размышляла, не могла ли Банни быть причиной смерти Келла, но ее пассажиры были, казалось, удовлетворены действиями телепатки.

Тилар снова пнул Келла ботинком:

– Глава Круга. Он оказался не таким уж великим. Его оказалось довольно легко убить.

Элизар взглянул на Тилара:

– Он сам убил себя.

– Теперь мы можем отправить послание, как нам приказали Тени. Верно, Элизар?

– Распрями его конечности, – ответил Элизар, – и я начну.

Анну мало интересовали технические подробности того, что делал Элизар. Кожу Келла разрезали, его кровь полилась на ее кожу. Пришло время проверки систем, и Анна была рада тому, что успешно справилась с непривычными ей обязанностями. Она подчинялась и Оку и Элизару, и исполнила то, что ей приказали – пытала Келла, но не убила его. Она продолжит следовать их путем, ведущим к победе. Величайшей радостью был восторг победы.

Скоро она вернет пассажиров на планету внизу. Она будет рада избавиться от них. Око говорило ей, что она должна будет оставаться поблизости и, когда возникнет необходимость, снова повезет их. Они были очень важны для грядущей победы. Анна надеялась, что такой необходимости больше не возникнет. Она бы предпочла выполнять другие задания, делать то, для чего предназначалась машина.

Машина была такой прекрасной, такой элегантной. Идеальная грация, идеальное управление, форма и содержание, слитые в неразрывную цепь, замкнутая вселенная. Все системы машины контролировались ею, она была ее сердцем, она была ее мозгом, она была машиной. Она следила за тем, чтобы нейроны посылали сигналы в полной гармонии друг с другом. Она синхронизировала очищение и циркуляцию в величественной, работающей, как единое целое, машине. Пела вместе с комплексной, многоуровневой системой марш, в котором никогда не изменится ни одна нота. Кожа машины была ее кожей, плоть и кровь машины – ее плотью и кровью. Она и машина были одним целым: могучим носителем хаоса и уничтожения.

Глава 2

Всего несколько недель тому назад Гален распаковал свои вещи. Сейчас он снова собирался в путь, на этот раз навсегда. Им с Элриком предстоит покинуть Суум. Они улетят вместе с магами.

Странное это занятие – сборы. Собираться – значит, вообразить себя в другом месте, занятым другими делами, подумать, какие вещи окажутся необходимыми или полезными в тех обстоятельствах. Но Гален не мог представить себя где-либо в другом месте, подумать о каком-либо занятии. Мысленная картина не формировалась, мозг отказывался рисовать ее.

Гален припомнил, как собирался в прошлый раз, готовясь к полету на Зафран 8, как прикидывал, насколько нужной может оказаться та или другая вещь и много ли места для нее потребуется. Однако сейчас он не мог отличить одной вещи от другой. Все казались ненужными, он не мог представить, для чего они могут понадобиться. Галену было все равно – взять их с собой, или бросить все здесь.

Он стоял у кровати, на которой были навалены разных размеров коробки. Он не знал, сколько времени так простоял. Решил, что это неважно.

Элрик отправился в город прощаться. Он просил Галена пойти с ним, но Гален решил остаться, чтобы собрать вещи. Они должны улететь до захода солнца. Поэтому он сейчас стоял здесь.

Четыре простые деревянные полки, укрепленные над его рабочим столом, были сейчас полупусты. Вещи, которые он решил взять или оставить, валялись вперемешку, все остальные лежали в беспорядке. Обычно Гален не переносил беспорядка, но сейчас ему было все безразлично. Он не мог ни на чем сосредоточиться.

Из окна потянуло холодом, Гален поежился. Сейчас ему все время было холодно. Равнина и заросшее мхом ровное скальное плато, где он жил, были укутаны густым туманом. Как будто он жил внутри бесформенной тюрьмы, где не было никакой разницы между светом и тьмой. Они могли лишь смешаться, превратиться в серые тени.

На полу под окном Гален заметил что-то квадратное. Подошел. Наклонился и поднял предмет. Это была книга. Раскрыл обложку, перелистал, не узнавая. Только через несколько секунд Гален понял, что это за книга. «Мирм – самый пятнистый свуг». Книга Фа. Она давно не бывала в его доме. Он пугал ее. Должно быть, книга лежала здесь с тех пор как... давно.

Если бы Гален нашел книгу раньше, то отдал бы Элрику, чтобы тот вернул ее Фа. Но он только сейчас нашел ее. Гален с силой сжал книгу руками, не давая воспоминаниям вырваться на поверхность. Это была ее любимая книга. Если он оставит ее, то книга будет уничтожена вместе с домом. Он должен вернуть ее.

Он плохо обращался с ней. Он никогда не обращался с ней хорошо. А она платила ему добром, дарила ему свою дружбу, встречая в ответ лишь высокомерие и нетерпение. А в последнее время не получая и этого. Он обязан сделать для нее хоть что-нибудь. Он должен хотя бы попрощаться. В его голове возникла картина: улыбающаяся фигура в темном балахоне тепло обнимает Фа, произносит слова любви и утешения, и они на прощание показывают друг другу фокусы.

Но той фигурой в темном балахоне был не он. Он не мог дать ей того, что должен был дать. Он не сможет подыскать слова, не сможет ничего сделать. Гален посмотрел на книгу, которую сжимал в руках. Он вернет ее с посланником.

Он вышел из дома, сложенного из камня, и шагнул в туман. Он чувствовал себя призраком, которому недостает плотности и реальности. Ветер дул ему в спину.

Гален узнал дом Фа, хотя и подошел к нему с задней стороны. Только тогда до него дошло, что он никогда не бывал внутри дома. Это она всегда ходила к нему, а он никогда не ходил к ней. Он оставался чужим в этом месте, среди этих людей, хотя и прожил здесь одиннадцать лет. Он никогда не открывал себя ни им, ни Фа, а сейчас ему нечего было открывать, у него ничего не осталось. Он стал прозрачным, пустым.

Ее голос донесся до него из окна. Гален представил свой разум чистым экраном, осторожно мысленно написал на нем уравнение. Заклинание доступа к зонду, когда-то вмонтированному в кольцо, которое он ей подарил, в кольцо его отца. Перед его мысленным взором появилось изображение.

Она смотрела прямо на него, прямо на камень в центре кольца. Спутанные белые пряди волос падали ей на лицо, кожа была ярко-розового цвета – признак того, что она волнуется. Большие яркие глаза, увлеченные игрой. Она вертела головой, рассматривая кольцо.

Он смотрел на нее, как будто наблюдая в телескоп за каким-то невообразимо далеким прошлым. За прошлым, которого никогда не вернуть.

– Зажги для меня яркие цветы в небе, – произнесла она на языке Суума.

Передаваемое зондом изображение изменилось. Перед мысленным взором Галена завертелись каменные стены ее комнаты – Фа размахивала руками, рисуя в воздухе перед собой воображаемые цветы, падающие вокруг нее. Естественно, кольцо не продемонстрировало ей никакого волшебства.

– Много, много цветов, – она снова поднесла кольцо к лицу. – Все цветы пусть падают на Гале. Скажи ему, чтобы не печалился больше. Пожелай ему счастья. Скажи ему, чтобы он не улетал.

Гален повернулся, едва удержавшись от того, чтобы не вернуться домой. Ему не хотелось думать. Ему не хотелось чувствовать. Он выбрал слишком легкий путь и слишком долго не обращал на нее внимания. Он должен проститься.

– Преврати меня в великую леди, ездящую в кресле, – сказала Фа.

Ему нужен посланник. Однажды, в качестве упражнения, он создал иллюзию Мирма, пытаясь совместить написанное в книге с реальными движениями свуга. Иллюзии никогда ему не удавались, но все-таки придется создавать иллюзию.

Он визуализировал на экране второе уравнение для создания образа Мирма. Биотек пылко откликнулся на заклинание, и перед ним появился огромный свуг. Высокая грудь, шкура в ярких розовых, пурпурных и синих пятнах, зверь дружелюбно наклонил голову – прямо, как в книге. Гален добавил второе уравнение, создал маленькую летающую платформу на кончике хобота свуга. Положил книгу на платформу, теперь казалось, будто Мирм несет ее. Уравнение движения, и Мирм двинулся к окну Фа. Он побежал рысью на тонких ножках, при этом толстые жировые складки на боках иллюзорного животного тряслись.

Удерживая заклинания в своем разуме, Гален отступил и спрятался за невысоким заборчиком, сложенным из камня. Заборчик обозначал границу владений семьи Фа. Новое уравнение движения заставило Мирма вскарабкаться в окно Фа, а потом растянуться на полу. При этом свуг исчез из поля зрения Галена. Она закрыл глаза, сосредоточился на изображении, передаваемым зондом.

Изображение металось по всей комнате – Фа играла. Вдруг оно застыло на месте:

– Мирм, это в правду ты?!

Гален придумал голос для Мирма: дрожащий, напоминающий обычное мычание свуга. Наложил заклинание, создающее голос, составил фразу, которую должен будет сказать Мирм – как будто составлял сообщение. Иллюзия заговорила:

– Привет, Фа, – сказал Мирм. – Я принес твою книгу.

Махнув хоботом, свуг бросил книгу Фа. Та поймала ее.

– Я оставила ее дома у Гале, – сказала она, удивленно гладя книгу руками. – Я не думала, что мне стоит ходить туда.

Она пристально посмотрела вверх:

– Он с тобой?

Подбежала к окну, выглянула.

Гален пригнулся, прижался руками к холодной земле.

– Гале здесь нет, – проговорил Мирм. – Он послал меня. Попрощаться.

– Почтенный Эл говорил, что они должны улететь, – она повернулась обратно к Мирму. – Гале не сможет остаться?

– Нет, – ответил Мирм. – Он должен лететь с остальными, такими же, как он.

Фа скрючилась под окном, склонив голову:

– Он мой лучший друг.

– Он просил меня передать тебе его извинения за то, что он в последнее время не относился к тебе по-дружески.

– Он в печали. Я понимаю. Хотя мне хотелось бы, чтобы он не горевал.

Пальцы Галена напряглись, вонзились в землю.

– Он беспокоится, что ты будешь горевать, – произнес Мирм.

– Мне хотелось бы горевать вместе с ним.

Галену нужно было заканчивать это.

– Гале сказал, что, где бы он ни оказался, он будет смотреть на звезды и думать о тебе.

– Я хочу создать фейерверк в небе, как и он. Можно мне отправиться с ним, если у меня вдруг это получится?

– Ты не сможешь создавать фейерверки. Кольцо тебе не поможет. Ты сможешь с его помощью только позвать Гале, если трижды произнесешь его имя. Но ты не должна звать его без крайней необходимости. Кольцо будет приглядывать за тобой. Он будет наблюдать за тобой.

Она пристально взглянула на кольцо – на него – и зарыдала. Он оказался трусом.

– Но мне не нужно это кольцо, – всхлипывала она. – Мне нужен Гале. Я не хочу, чтобы он улетал.

Он только еще больше расстроил ее. Как всегда, его искусство общения с другими оставляло желать лучшего. Гален заставил Мирма двинуться к окну.

Фа бросилась к нему, протянула руки, чтобы обнять свуга. Руки пронзили насквозь иллюзию, и она упала на пол. Она лежала там и рыдала, ее кожа стала ярко-розовой, а волосы намокли от слез.

– Мирм!

Мирм замялся в окне.

Фа приподнялась, опираясь на руки:

– Передай Гале, что я люблю его.

Сердце Галена бешено забилось.

– Прощай, – произнес Мирм.

Создал уравнение движения. Мирм выбрался в окно и потрусил между каменных домов в туман.

Фа уставилась на кольцо:

– Гале, – прошептала она. – Гале.

Заставила себя остановиться, чтобы не произнести его имя в третий раз. Она не станет злоупотреблять его подарком.

– Хватит печалиться. Помнишь наш пикник с Из? Помнишь, как она смеялась? Она хотела, чтобы ты был счастлив.

Она потерла кольцо пальцем:

– Я буду смотреть на звезды и думать о тебе. И буду надеяться, что, где бы ты ни был, ты будешь смеяться.

Гален разорвал связь с зондом, уничтожил иллюзию.

Приказал своему сердцу биться медленнее, а разуму – очиститься. Он не будет думать. Не будет чувствовать. Он сохранит свою прозрачность призрака.

Он сделал то, что должен был сделать – простился с прошлым. Теперь он сможет исчезнуть.

Он заставил себя встать на ноги и неуклюже побрел домой.

Элрик сидел в темноте в своем месте силы. То, что ему предстояло сделать, ужасало его. Он отдал Сууму самого себя, глубоко врос своими костями в тело планеты. Он стал частью планеты, а планета стала частью его самого. Элрик не мог представить, как он сможет оторвать себя от планеты.

Планета Суум жила, дышала. Жар от раскаленного ядра планеты давал ей жизнь. Магма толчками поднималась к поверхности планеты, вызывая движение континентов, способствуя образованию горных систем и вулканов. Вулканы, извергаясь, выбрасывали потоки магмы на поверхность планеты, ее частицы попадали в атмосферу, вызывали дожди, несущие бесценную влагу, и, с дождями, выпадали обратно на землю, удобряя почву. Разнообразные живые организмы населяли планету.

На другом ее полушарии ночь близилась к концу. Дикий гривастый так стоя спал в предрассветной тьме на склоне горы. Крошечный кирт, закрыв глаза, цеплялся за толстый травяной стебель, раскачивающийся под ветром. На противоположном конце континента, там, где посреди пустыни стоял город Дрел, солнце поднималось к зениту, тени в городе укорачивались. Над бескрайними пустынными равнинами бушевали песчаные бури.

Ближе к дому морские шрилы начали свою миграцию на юг, вслед за теплыми течениями. Выросший на морском берегу портовый город Тайн жил своей жизнью. Близился вечер, торговцы покидали свои лавки и отправлялись ужинать. Коррумпированный правитель города, Тур Тайнский, снова любовался обширной коллекцией драгоценных камней, присланных ему несколько недель назад новыми друзьями с Предела.

В Локе обсуждали его предстоящий отлет: некоторые жители выражали сожаление, но большинство отнеслись к этой новости с любопытством. Фермеры Джа и Ни пили вместе. Встречаться по вечерам вошло у них в привычку. Это Элрик после их последней стычки наказал им в течение трех дней вместе выпивать по три чаши самогона. Наказание сработало намного успешнее, чем надеялся Элрик. Совместные посиделки сломали барьер между ними, и они нашли друг в друге если не родственную душу, то, хотя бы, собеседника. Несмотря на то, что они частенько спорили, фермеры стали приятелями.

Джаб фермера Ни незамеченной прошмыгнула к амбару, где лежал свуг-победитель Дес. Зонд Элрика, прикрепленный между глаз Джаб, раскачивался в такт движениям мощных ног, несших вперед ее приземистое тело. Приближение Джаб заставило Деса поднять голову, но оторвать от земли свою тушу он поленился. Его внимание опять привлекла еда – большое количество коричневого корма, рассыпанного по его травяной подстилке. Джаб подошла к корму. Крошечные, похожие на червячков, создания копошились на коричневой влажной поверхности. Все размером примерно в четверть дюйма, с едва заметными конечностями. Джаб обнюхала своих детенышей. Дес наблюдал за ней с большим интересом и, если Элрик не ошибся, с некоторой гордостью. Эти существа, как-никак, выросли у него под кожей.

На равнине пышно разрастался ярко-зеленый мох, ковром покрывавший скалистое плато. В тумане скрывалось обширное кольцо из семи огромных, вертикально стоявших, замшелых валунов. Глубоко под ним, в высеченной в скале келье, находилось его место силы.

Элрик сидел там, разрываясь между необходимостью и ужасом. Он должен был действовать. Но он был нужен планете и ее обитателям. Он не хотел бросать их. И он нуждался в них так же сильно, как и они в нем. С ними его жизнь, его чары обретали смысл. Планета стала его опорой, местом, питавшим его дух, которое дало его жизни цель более благородную, чем забота о собственных интересах. Планета и ее обитатели сделали его жизнь богаче.

До появления здесь Галена планета и ее обитатели были основными объектами его забот. Даже сейчас они напоминали ему о том, что было по-настоящему важным: о борьбе за жизнь, которую они были вынуждены вести всегда и повсюду, об искушениях – больших и малых, – и о необходимости творить благо везде, где он только мог.

Более тридцати лет назад он соединил большой фрагмент своего кризалиса со множеством самых разнообразных, созданных им устройств. Создал место, которое усиливало его способности и могущество, сделало Суум такой же частью его самого, как и его сердце. Ему не хотелось лишаться части самого себя. Но он должен был это сделать.

Должен выполнить решение Круга, хоть и голосовал против него. Должен улететь вместе с остальными магами и отправиться в тайное убежище. Если маги оставят после себя хотя бы один целый образец биотека, то он станет приманкой для тех, кто может использовать его во зло, как, например, Департамент новых технологий Космофлота, сотрудники которого настойчиво занимались поисками новых, более совершенных технологий. Ничего не должно остаться, ничего не должно попасть к ним в руки.

К тому же существовала более серьезная опасность. Если он оставит место силы в целости и сохранности, то оно может стать мишенью либо для Теней, либо для ворлонцев, которые могут избрать дома магов в качестве целей для своих атак, на случай, если они все-таки вернутся.

На планете не должно остаться никаких следов его присутствия, ничего, что связывало бы его с ней, ничего, что продолжало бы защищать ее обитателей так, как он это делал всю свою жизнь. Ничего, что могло бы навлечь на них опасность. Он должен покинуть свой дом, отрезать лучшую часть себя самого.

Когда он раньше, бывало, покидал Суум, то слабел, его могущество уменьшалось. Ограниченный своим человеческим телом, он чувствовал себя частично ослепшим, частично парализованным. Ощущение настолько неприятное, что за прошедшие годы он покидал планету, только когда этого требовали его обязанности. Но даже тогда связь между ним и местом силы сохранялась, хотя и ослабевала с расстоянием.

Сейчас не останется никакой связи. Не с чем будет связываться. Большой фрагмент его кризалиса, который за это время вырос, связал себя со множеством разнообразных устройств, в некотором роде укоренился и пустил ростки, проникшие глубоко под поверхность планеты, будет уничтожен. Созданные им устройства, его дом, его зал так же будут уничтожены. Будет уничтожена часть его самого.

Все, что останется – это передающее со сверхсветовой скоростью устройство на орбите и зонды, размещенные им в различных местах планеты. Передатчки магов находились на орбитах многих планет, не только там, где были их дома. Маги будут поддерживать свою сеть связи в рабочем состоянии как можно дольше, чтобы получать информацию о делах в галактике, в которой они отказались жить, и о войне, в которой они отказались сражаться. Таким образом, они смогут узнать, когда опасность минует и настанет время вернуться.

Он будет по-прежнему наблюдать за Суумом, будет наблюдать отстранено, с безжизненной объективностью, как и за любой другой планетой.

Элрик подумал о магах, которые, подобно ему, создали свои места силы. Таких насчитывалось примерно три четверти от их числа. За всю историю магов никто еще не уничтожил своего места силы. Но несколько недель назад все изменилось. К сегодняшнему дню процесс уничтожения почти завершился. Он – последний из ордена, кто совершит этот необратимый поступок. Им ничего не было известно о последствиях этого действия. О том, как уничтожение места силы повлияет на мага в ближайшее время, говорили туманно. Элрик чувствовал, что это было слишком личным делом, чтобы обсуждать его с другими. Не для всех, конечно, последствия будут одинаково серьезными. Чем дольше маг был связан со своим местом силы, тем прочнее становилась эта связь, тем больший дискомфорт он испытывал, когда удалялся от него. Инг-Ради, старейшая среди них, наверняка будет страдать сильнее всех, она может очень ослабеть. Из четырех членов Круга лишь Херазад не имела места силы. Она считала, что пускать корни на планете – старомодно. И, вероятно, она была права. Корни, несомненно, являлись помехой для отлета.

Как сообщество, маги окажутся сильно ослабленными. Но они предпочли покалечить себя, вместо того, чтобы остаться и встретить опасность лицом к лицу. Они боялись того, что многих из них убьют, как Бурелл и Изабель. Они боялись того, что многие из них могут присоединиться к Теням, боялись того, что их могут заставить сделать это силой.

Маги больше не были уверенны в себе. Вместо того чтобы стремиться творить благо, они просто пытались выжить. Элрик расстроился, а потом разъярился, когда позволил себе подумать об этом. Но он знал, что они должны держаться вместе, единство – превыше всего. Если маги не станут повиноваться Кругу, то их ждет разброд и хаос. Поэтому он должен подчиниться решению Круга.

Зонд, находящийся на одном из валунов, передал изображение подходящего к каменному кольцу Галена.

– Я собрался, – сказал он, зная, что Элрик слышит его. – Все уже на корабле.

Отсутствующее выражение лица, в некогда ярко-синих глазах – пустота. На ассамблее Элрик отдал своего ученика Кругу, Гален отправился выполнять их задание и вернулся сильно потрясенным. Он до сих пор пребывал в шоке после гибели Изабель. Элрик на месяц затянул отлет, надеясь, что Гален придет в себя, и они отправлялись к месту сбора одними из последних. Но это ничего не дало. Большую часть времени разум Галена пребывал в своем собственном скрытом месте, в то время как его тело жило само по себе, как покинутый корабль.

Точно так же Гален вел себя после смерти своих родителей. Элрик уже тогда понял, что уход в себя был главной защитной реакцией Галена. Если заставить его сражаться со своей болью, то это приведет лишь к тому, что он еще больше замкнется в себе. Некоторые факты он просто отказывался воспринимать. Спустя некоторое время Элрик постепенно сумел вернуть его в нормальное состояние, Гален почувствовал себя в безопасности в новой для себя жизни, в новом доме. Но Элрик боялся, что после уничтожения места силы у него не хватит энергии на то, чтобы помочь Галену. И их жизнь не будет стабильной, что помогло бы ему снова почувствовать себя в безопасности. Гален плохо переносил перемены.

Элрик подумал, что, возможно, он сам после возвращения Теней, отставки Келла, предательства Элизара и Разил и решения, принятого Кругом, был сам не свой. Он не верил, что готов сделать то, что должен был сделать.

Но у него не было выбора. Он не мог больше откладывать. Элрик положил руку на грубую каменную стену кельи. Суум был его сердцем, его душой. И сейчас он должен будет вырвать из себя эту часть.

Элрик создал летающую платформу и поднялся по узкому проходу, ведущему на поверхность, вышел наружу, воспользовавшись потайной дверцей в одном из валунов. Подошел к Галену, стоявшему в тумане за пределами круга.

– Ты все забрал из дома?

– Да.

– Готов к отлету?

– Да.

Больше ничего нельзя было добиться от Галена.

– Очень хорошо. Отойди назад.

Массивные, заросшие мхом каменные валуны были высотой около трех метров. На каждом камне Элрик начертал одну из семи рун Кодекса, вместе они символизировали его приверженность принципам техномагии.

Гален отступил на несколько шагов, очевидно, не желая оставлять его. Элрик должен остаться вблизи круга, потому что его способность создавать магический огонь имела те же ограничения, что и большинство других магических способностей – он мог сделать это лишь на ограниченном расстоянии.

Элрик знал, что перед тем, как уничтожить место силы, ему нужно разорвать контакт с ним. Но он не мог этого сделать. В течение долгих лет Элрик не разрывал с ним контакта, и теперь ему казалось, что будет неправильно сделать это сейчас, оставить его умирать в одиночестве. Он связался с зондом, находившимся в темной каменной келье глубоко под поверхностью, и начал готовить заклинание.

Чтобы наложить заклинание, он просто визуализировал то, что ему хотелось получить. Но на этот раз он визуализировал не то, что желал, а то, чего больше всего опасался: страшный сон – его место силы, сжигаемое магическим огнем. Биотек эхом отреагировал на его команду, и яркое зеленое пламя рванулось из кельи, закружилось вихрем яростного, обжигающего жара. Пламя бежало по гладкой поверхности построенных им устройств, жар проникал внутрь. Стиснув зубы, Элрик увеличил силу пламени, надеясь как можно быстрее покончить с этим.

Пламя прожгло внешние слои металла и прокладывало дорогу внутрь. Вся информация о прошлом и настоящем планеты, которую он там хранил, постепенно растворилась и исчезла из его разума. Одна за другой рвались его связи с различными устройствами, разбросанными по всей планете, инструменты, всегда бывшие в его распоряжении внезапно стали недоступными.

Ослепительно сверкающий зеленый жар проникал все глубже и глубже, добрался до внешних отростков кризалиса.

Элрик судорожно вздохнул сквозь зубы. Огонь коснулся его рук, ожег средний, указательный и большой пальцы – те места, куда был имплантирован биотек. Элрик поднял дрожащие руки, изо всех сил сдерживая крик, чтобы не испугать Галена. Зеленое пламя пробежало по пальцам, спустилось к ладоням, обожгло запястья и рванулось дальше вверх по рукам мага. Оно сжигало Элрика изнутри.

– Разорви связь! – Гален подскочил к нему. – Разорви!

Неистовый огонь бежал вверх по его рукам.

Внутри высеченной в скале кельи огненный вихрь поглощал отростки кризалиса и подбирался к его главному телу.

Он должен покончить с этим. До того, как потеряет свою силу.

Элрик нашел не тронутые огнем отростки кризалиса, направил на них магический огонь. Где-то вдали его дом и тренировочный зал поглотил зеленый ливень.

Огонь добрался до его плеч, двинулся по каналам биотека вдоль позвоночника.

Хотя Элрик больше не мог связаться с различными своими устройствами, он чувствовал, как они гибнут одно за другим по всему Сууму: зеленое пламя поглощало частицы его самого.

Температура внутри каменной кельи поднималась. Теперь горели металлические поверхности, а внутри зеленые языки пламени добрались до главного тела кризалиса: золотистой, прозрачной частицы его самого, с которой он тренировался много лет тому назад.

Огонь охватил Элрика, поднявшись по позвоночнику, проник в его мозг. Равнины и океаны Суума, его вулканы и потоки магмы, его сердце – все стало недосягаемым для него, все заслонила сияющая, обжигающая белизна. На равнине забили фонтаны пламени, охватили все его валуны, превратив их в факелы. Жара стала невыносимой, поглощая в обжигающей зеленой вспышке все, даже мысли.

Стрела боли вонзилась ему под череп, пронзила мозг. Потом он понял, что лежит на земле, огонь, наконец, перестал жечь его. Прямо над ним бушевало кольцо огня. Под ним золотистое тело его кризалиса исчезло в яростном вихре зеленого пламени. Элрик знал, что оно было полностью сожжено. Он так же знал, что что-то, находившееся внутри него, тоже умерло сейчас, обратилось в пепел, оставив после себя пульсирующую, порождающую эхо пустоту.

Зеленый огонь, жегший его тело, утих. Столбы пламени, поглотившие каменные валуны, опали, открыв взору их обгоревшие остатки, напоминающие сейчас окаменевшие кости древнего животного.

Дрожь прошла по каменистой равнине, высокие валуны зашатались и начали медленно заваливаться. Гален рухнул на колени рядом с Элриком, закрыв его своим телом. Один из валунов наклонился так сильно, что завалился и упал внутрь круга, символ его подчинения Кодексу рухнул беззвучно, незаметно. Ударившись о землю, валун распался, превратившись в густое облако пепла.

Дрожь земли усилилась, и от неожиданного порыва ветра, показавшегося похожим на выдох, весь участок равнины, на котором возвышались каменные валуны, просел, на его месте образовалась чашеобразная впадина. Оставшиеся валуны падали внутрь, и рассыпались один за другим.

Гален прижался к Элрику, в воздухе повисло огромное густое облако пыли. Но Гален не мог защитить его от того, что уже случилось с ним.

Когда облако почти развеялось, Гален выпрямился, и Элрик снова смог видеть. Валунов больше не было, они обратились в пыль, и эта пыль сейчас заполняла вновь образованную впадину. Дома больше не было. Зала тоже.

Внутри него, там, где раньше была планета, теперь образовалась обширная пустота. Он потерял свою силу.

Элрик оперся рукой о землю и сел. Странно, но ни его кожа, ни одежда не были обожжены. Повреждения были внутренними, а не внешними. Тело стало каким-то чужим, как будто он потерял конечность. Теперь он знал, что чувствовала Бурелл, когда участки ее биотека становились инертными, когда части ее тела переставали подчиняться ей.

– Поверхность здесь нестабильна, – сказал Гален. – Мы должны уйти. Ты можешь встать?

Под влиянием страха лицо Галена оживилось. Гален боялся, что Элрик умрет, оставит его, как оставили родители. Элрику хотелось успокоить Галена. С ним все будет в порядке.

Готовясь встать, он подтянул ногу, чтобы опереться о землю. Чтобы выполнить это движение ему потребовалось приложить необычное усилие. Он оперся руками о засыпанный пеплом мох, собираясь встать.

Гален подхватил его под руки, поднял и помог отойти подальше от круга рухнувших валунов.

– Со мной все будет в порядке, – сказал Элрик и ужаснулся тому, каким слабым был его голос. Глубоко вдохнул, собираясь с силами, обрел контроль над своим голосом. – Мне просто нужно чуть-чуть передохнуть.

Он всегда был в хорошей форме, и, хотя ему уже было около шестидесяти, время почти не оказало влияния на его физическое состояние. Однако за мгновение он превратился в старца. Требовались титанические усилия для того, чтобы просто удерживать себя в вертикальном положении, от этого его мышцы сводило судорогой, где-то в голове пульсировала боль – образовавшаяся там пустота, как будто поглотила его душу. Элрик боялся, что его рана смертельна, и, рано или поздно, убьет его.

По лицу Галена он понял, что скверно выглядит.

– Мы должны подождать пару дней, прежде чем лететь.

Элрик заставил себя выпрямиться:

– Нет. Нам было приказано отправляться сегодня. Я просто устал. Мой корабль полетит следом за твоим. Ты поведешь нас к месту сбора. Ты справишься с этим, не так ли?

– Да, справлюсь. Но я хотел бы лететь вместе с тобой.

– Нам могут пригодиться оба корабля.

Отвергнув помощь Галена, Элрик побрел к двум черным треугольным кораблям. Его ноги тонули в мягком мхе, но все это больше не было его частью.

– Я буду отдыхать, а тебе предстоит пройти первую проверку на мастерство управления твоим кораблем.

Хорошо, что Гален больше не стал задавать вопросов, потому что Элрику потребовались все его силы, чтобы добраться до кораблей. Там он остановился, собрался с силами, прежде чем попытался подняться по трапу.

– Проследи за тем, чтобы никто не преследовал нас и не наблюдал за нами. Если произойдет что-то необычное, разбуди меня.

Гален кивнул, в его больших глазах светилось беспокойство.

Элрик бросил взгляд на окутанную туманом равнину, столько лет бывшую ему домом. Бриз, пахнувший морем, ласкал его лицо. Ему не удалось разглядеть остатки своего дома и тренировочного зала.

– Как будто нас никогда здесь не было.

– Нет, – ответил Гален. – За время, что ты здесь прожил, здесь стало намного лучше.

Элрик просто кивнул, признательный Галену за его замечание. Возможно, видя его слабость, Гален придет в себя.

Элрик последний раз вдохнул морской воздух и заставил себя подняться по трапу. Гален повернулся, наконец, к своему кораблю, так что Элрик мог не торопиться, зная, что за ним не наблюдают. Он еще раз оглянулся. Жизнь – явление скоротечное, хрупкое. Он надеялся, что зло не придет в этот мир.

Он выполнил свой долг. Как он покинул Суум, так и маги покинут Галактику. Они отказались от своей клятвы творить благо. Элрик не мог представить, как они в этой ситуации сохранят верность Кодексу, как они смогут выжить в грядущем конфликте, сохранив себя, как орден, который он любил. Возможно, это было лучше понятно остальным членам Круга. Элрик не видел пути, не знал, как они смогут выжить.

Но он устал. Возможно, после того, как он отдохнет, ему откроются новые возможности. Он не должен предаваться отчаянию. Он должен оставаться сильным ради магов.

Больше не оглядываясь, он продолжил подъем по трапу.

Глава 3

Корабль с готовностью отреагировал на указания Галена, эхом повторил его команду и начал действовать. Корабль Элрика, держась позади, следовал за ним.

Гален с бьющимся сердцем сидел в темноте. Он пытался ни о чем не думать, стать ничем. Пусть время себе течет, и пусть оно течет сквозь него, подобно кораблю, скользящему по бескрайним течениям гиперпространства.

Но разум его больше не мог оставаться спокойным. Завеса пустоты, в последние недели служившая ему щитом, наконец, слетела. Гален понял, что со времени окончания ассамблеи он отгородился ото всех, отступил глубоко внутрь, в то место, где он прятался от самого себя. Теперь же беспокойство вытолкнуло его наружу, и он не мог отступить обратно, не мог уплыть в никуда и раствориться в тумане, подобно призраку. Он с усилием подавил беспокойство и сосредоточился на настоящем – на управлении кораблем.

В корабль, так же как в посох, был встроен фрагмент его кризалиса. Двое кинетических гримлисов – группы магов, строивших корабли для себя и всех остальных, задержались после окончания ассамблеи, чтобы помочь ему подсоединить фрагмент кризалиса к остальными корабельными системами и освоиться с управлением. Он безо всякого интереса слушал их торопливые пояснения, касающиеся работы двигателей, вооружения, ремонта. Зачем нужен корабль, если все маги на неопределенный срок запрут себя в убежище? С тем же успехом он мог полететь на одном корабле с Элриком, как раньше.

Элрик убедил его в необходимости совершить несколько тренировочных полетов, но у Галена не было желания испытывать возможности корабля, равно как и природу своей связи с ним. Более того, связь с кораблем вызывала у него неприятные ощущения. Когда связь была активирована, она порождала, как и в случае с посохом, нервный импульс, подобный резкому всплеску адреналина в крови. Энергия кризалиса объединялась со скрытой энергией биотека, маги называли этот эффект параллелизмом. Мысли и чувства эхом передавались от корабля к имплантантам и обратно, повторяясь снова и снова: убыстряющееся, нарастающее эхо, которое с легкостью могло ошеломить его. Гален предпочитал избегать подобного состояния.

На этот раз, активируя связь с кораблем, он беспокоился за Элрика, его мысли эхом бродили между ним и кризалисом: Элрик слабеет, Элрик умирает,... они быстро переросли в панику. Чтобы успокоиться, Гален выполнил упражнение на сосредоточение, и постепенно паника утихла. Он должен сохранять контроль над собой и биотеком. Но страх, тем не менее, остался, он заставлял Галена концентрироваться на настоящем, а его сердце – неистово биться.

Элрик был его опорой, единственной определенностью в жизни. Там, на равнине, ему показалось, что Элрик сгорит. Показалось, что Элрик умрет. И, хотя Элрик выжил, огонь оставил на нем свои следы. Он постарел на глазах у Галена: морщины между бровями углубились, грудь впала, он ослабел. Валуны Элрика рассыпались в прах, как и предсказывал Элизар. Возможно, сам Элрик еще держался, но процесс начался.

Как быстро он будет угасать, на сколько лет сократится его жизнь? Со временем они узнают ответы на эти вопросы. Но, после отставки Келла, маги не могут позволить себе потерять еще и Элрика. И Гален не переживет этой потери.

Гален в который раз решил проверить корабль Элрика. Перед его мысленным взором появились данные, полученные от корабельных сенсоров. Он видел весь участок пространства вокруг своего корабля, как будто стены были прозрачными. Гладкий черный треугольник звездолета Элрика скользил сквозь волнующуюся, беспорядочно кружащуюся красную пелену гиперпространства позади и справа от корабля Галена, удерживая постоянную дистанцию между ними. Сенсоры распознали на его борту источник ультрафиолетового излучения, посылавший сигнал на трех частотах, на которых у магов было принято оставлять тайные знаки. Правильно скомбинировав сигналы, посланные на каждой из трех частот, можно было увидеть начертанную на борту руну Элрика. Руну из языка таратимудов – древней, ныне вымершей расы, сумевшей тысячу лет назад создать биотек и давшей Вселенной первых техномагов. Руна, избранная Элриком, символизировала целостность.

Но вид знакомого символа не придал ему уверенности. Силы Элрика были подорваны. Их дом уничтожен. Столько было потеряно. Ничто не осталось прежним. И никогда больше не будет.

Корабль эхом откликнулся на его беспокойство, породив, в свою очередь, ответное эхо от биотека. Сердце Галена забилось быстрее.

Он снова заставил себя отвлечься, сосредоточиться на потоке данных, постоянно поступающих к нему, связывающих его с кораблем. Информация о гиперпространственных течениях, состоянии окружающей среды, расходе топлива. Звездолет рассчитывал их местоположение. Хотя всем этим занимался корабль, Гален чувствовал, будто он сам это делает, будто часть его мозга выполняла эти задания точно так же, как часть его мозга отвечала за ходьбу тогда, когда он концентрировался на другом.

Чтобы управлять кораблем, надо было выбрать необходимую команду из меню, горевшего перед его мысленным взором. В результате корабль, не будучи живым сам по себе, становился его продолжением, подобно дополнительной конечности. Такая тесная связь помогала ему управлять кораблем на уровне инстинкта, более быстро, нежели при использовании традиционного способа пилотирования.

Гален давно мечтал о собственном корабле, о том, как он отправится в грандиозное путешествие навстречу приключениям, чтобы возродить славу техномагов. Путешествовать он собирался вместе с Элизаром. Теперь у него был корабль. Но он больше не мечтал о приключениях. Он больше не верил в идею возрождения былой великой славы техномагов. Только не теперь, после того, как они решили повернуться спиной ко всей Вселенной.

Но у магов, несомненно, были быстрые и совершенные корабли.

Гален заметил, что его корабль добрался до конца гиперпространственного маршрута и готовится открыть точку перехода, чтобы выйти в обычное пространство. Корабль Элрика последует за ним.

Гален открыл точку перехода: необъятных размеров оранжевую воронку, с черным пятном в центре. Корабль с огромной скоростью засосало в эту воронку. На мгновение поток информации от корабля прервался, Гален полностью потерял ориентацию, в тот момент он даже не чувствовал, движется корабль или нет.

Потом он оказался в окружении спокойной черноты обычного пространства. Беспокойно оглянулся назад, на точку перехода, которая сейчас выглядела, как воронка голубого цвета. Корабль Элрика выходил из ее центра.

Они находились на окраине системы Селик. Все маги собирались здесь, чтобы приготовиться к предстоящему перелету к тайному убежищу. Эта звездная система и соседние с ней не были населены, потому как планеты были мало пригодны для жизни и не представляли никакого интереса для бизнеса. Местом сбора избрали четвертую планету, где двести лет назад приверженцы одной из религиозных сект построили убежище. Организовано дело было из рук вон плохо, лидеры – коррумпированы, в результате чего среди верующих разразился голод, и те из них, кто не смог улететь отсюда на нескольких имевшихся кораблях, опустились до каннибализма и впоследствии вымерли.

Элрик высказал замечание по поводу выбора места сбора. Он выразил надежду, что магам лучше своих предшественников удастся распорядиться строениями колонии.

Эту заброшенную колонию обнаружил несколько лет назад Блейлок и предложил ее Кругу в качестве места, где маги могли бы изолироваться от окружающего мира и сконцентрировать усилия на достижении того, что им было предначертано – добиться полного единства с биотеком. Тогда Круг отверг его предложение, но сейчас они признали, что Селик 4 лучше всего подходит на роль тайного места сбора. Для того чтобы жить здесь даже в течение короткого времени, строения колонии необходимо было отремонтировать, многие системы заменить на более совершенные, но под руководством Блейлока эти работы завершились быстро.

Корабль Галена проходил мимо массивной пятой планеты системы. Он визуализировал уравнение для отправки сообщения. Ему не хотелось прерывать отдых Элрика, но тому не понравится, если Гален, не разбудив его, посадит оба корабля. И Галену станет легче, когда он узнает, как себя чувствует Элрик. Он составил сообщение. «Мы добрались до Селика 4. Мне следует продолжать управлять обоими кораблями?» Послал сообщение Элрику.

С тревогой ожидая ответа, он заметил объект, приближающийся к четвертой планете. Объект двигался перпендикулярно их курсу и оказался еще одним кораблем магов. Он был отмечен руной, символизирующей знание, – знаком Келла.

Воспоминания пронеслись в его голове. В последний раз он видел этот символ, когда Келл улетал с Суума, покинув магов после того, как выяснилось все, что он натворил. Это видение жгло Галена, добираясь до того, что было похоронено глубоко внутри. За прошедший месяц, который Гален провел наедине с Элриком, ему удалось многое забыть, отвернуться от воспоминаний, связанных с прошедшей ассамблеей, так же, как много лет назад он смог отвернуться от воспоминаний о родителях. Но именно Келл был движущей силой недавних событий. С Келлом были связаны многие воспоминания Галена, и сейчас, при взгляде на его корабль, эти воспоминания обрушились на него, угрожая вырваться наружу.

Гален думал, что больше никогда не увидит Келла. Знания Келла, без сомнений, пригодились бы магам, и Гален был бы благодарен ему за любую предложенную магам помощь. Но это были поверхностные мысли. Где-то глубоко внутри него проснулся гнев, злость на Келла за все, что тот натворил: за обман, за безрассудное манипулирование ими. Когда же план Келла провалился, он просто ушел. Ответом на гнев Галена явилось эхо от корабля, отраженное биотеком. Волны бежали, накладывались друг на друга, убыстрялись, отражались, нарастали, подобно колокольному звону, достигая ошеломляющей интенсивности.

Келл знал о возвращении Теней. Келл превратил это знание в тайну. Келл подбил Элизара отправиться к Теням. И сотворил убийцу. Келл безо всякой необходимости отправил их навстречу опасности. Келл послал их выведать то, что было давно известно. Абсолютно ненужное задание. Они могли бы остаться с магами. Тогда бы ничего не изменилось. Никто не погиб бы. Но она умерла, погибла по вине Келла. Умерла.

Она.

Изабель.

Он целый месяц пытался не вспоминать это имя, но сейчас оно снова зазвучало в нем. Бьющаяся внутри него энергия биотека взвилась жаркой волной, забушевала, побуждая к действию.

Изабель. Изабель.

Он не видел ее лица, видел лишь маленький прозрачный сосуд с пеплом, лежащий на его ладони. Ее тело обратилось в прах в магическом огне. Прах к праху.

В нем закипела ярость. Все это время она жила в нем, сдерживаемая с такой силой, что он даже не догадывался о ее существовании. Он так долго сдерживался... Будет ли ему, наконец, позволено действовать?

Он весь дрожал, стиснув кулаки, его сердце бешено билось. Огонь бежал вдоль отростков биотека, тот самый огонь, что поглотил Изабель, что покалечил Элрика. Но для него огонь был источником силы, поддерживавшим ненависть, вдохновлявшим на уничтожение. Морден сказал ему, и Морден был прав. Гален был таким же, как Тени. Он хотел только уничтожать.

С этой ненавистью он нанесет ответный удар по боли, по своему врагу. Корабль Келла был в радиусе досягаемости орудий его корабля. Он воспользуется ими.

Все, что ему нужно сделать, это выбрать в меню опцию «огонь». И Келл умрет.

Потом перед его мысленным взором возникло лицо Изабель, расслабленное, мертвое. Таким оно стало после того, как дротик Элизара достиг ее мозга. Ее голова склонилась набок. Частично заживший порез пересекал правую сторону лба, спускаясь к тонкой приподнятой брови. Губы слегка приоткрыты, серые глаза пустые и холодные. Ее кожа странно блестела, казалась искусственной. Это была не Изабель. Пустая оболочка. Ее свет, ее сущность пропали.

И он не смог спасти ее.

В это мгновение печаль со всей своей силой обрушилась на Галена, и больше всего на свете ему захотелось сорвать на ком-нибудь злость, найти кого-нибудь, кто избавил бы его от этой боли. Но он знал, что не сделает этого. Она умерла из-за того, что он остался верным своей клятве. Он поклялся оправдать доверие Круга. Он поклялся следовать заповедям Кодекса. И он сдержал слово, хотя это стоило Изабель жизни.

Неужели он сейчас нарушит заповеди Кодекса? Продемонстрировав тем самым, что она погибла напрасно?

Нет. Нет.

Гален постарался отвлечься от этих мыслей, снова взявшись за упражнение на сосредоточение. Блокировал в своем разуме изображение, передаваемое сенсорами корабля, постарался не думать, не вспоминать, воспринимать только чистый экран, возникший пред его мысленным взором. Сначала он написал на нем букву «А», она засияла голубым светом в левом углу экрана, изо всех сил сосредоточился на ее изображении. Эхо от имплантантов было ему ответом. Потом написал рядом с «А» букву «В», теперь перед его мысленным взором горели уже две буквы. Удерживая в своем разуме изображения обеих букв, он написал букву «С». Гален старался отчетливо представлять себе каждую букву, одновременно удерживая перед своим мысленным взором весь ряд. Подобное упражнение требовало полной концентрации, и, чем больше появлялось букв, тем сложнее становилось выполнять упражнение.

Гален добавлял букву за буквой, выстраивая их в ровный ряд, одновременно удерживая в голове изображения всех букв. Эхо имлантантов стало упорядоченным, как и само упражнение. Шаг за шагом энергия, бурлившая внутри него, успокаивалась, шла на спад. Сердце постепенно замедляло свой бешеный ритм, дрожь прекратилась. Он больше не чувствовал жара. Злость осталась, постоянно бурлившая в нем скрытая энергия имплантантов – тоже, но они больше не командовали им, не побуждали к немедленным действиям.

Он чуть было не сорвался, как на ассамблее, когда напал на Элизара. Тогда он поклялся себе, что больше не допустит подобного, и сумел сохранить контроль, даже оказавшись в намного более трудных обстоятельствах, чем сейчас. Но он все последние недели пытался забыться, сбежать от себя, превратиться в призрака, и тем самым ослабил контроль. И сегодня он чуть не напал на другого мага.

Гален заметил, что получил сообщение от Элрика. Быстро открыл его, не в силах совладать с волной беспокойства.

«Я пытался связаться с Келлом. Он не ответил. Я не обнаружил никаких признаков жизни внутри корабля, только сигнал от кризалиса».

Гнев настолько ослепил его, что он чуть было не напал на пустой корабль.

Гален задействовал сенсоры, слова Элрика подтвердились. Где же тогда сам Келл?

Они получили несколько сообщений, из которых следовало, что на некоторых магов напали во время полета, а некоторые просто исчезли, не прилетев на место сбора в положенное время. Никто не знал причины их исчезновения: наткнулись ли они на Теней или на ворлонцев, или решили остаться, вопреки указаниям Круга, или уничтожение места силы привело к их гибели. Времени на расследование не было.

Если Келл был убит, то без него корабль не смог бы работать. Но, если Келл до сих пор жив и находится где-то еще, он мог бы связаться с кораблем и послать его сюда. Но связь с кораблем с увеличением расстояния должна ослабевать, так что, в конце концов, он не сможет дистанционно управлять кораблем. Слишком велик риск, чтобы решиться на подобное.

И почему Келл отправил свой корабль на место сбора, а сам не прилетел?

Галену в голову пришли две идеи. Келл мог быть ранен, не смог добраться до корабля, и отправил его за помощью. Или он не собирался прилетать сюда. Он мог предать их и послал корабль, чтобы напасть на них. Но Гален не мог в это поверить. Чтобы Келл ни натворил в последнее время, он никогда не стремился причинить магам зло. Тем не менее, Гален просканировал корабль Келла на предмет наличия на его борту взрывчатки и ничего не обнаружил.

Корабль Келла приближался к планете вместе с ними.

Гален получил еще одно сообщение от Элрика.

«Корабль готовится к посадке. Круг согласился не мешать ему. Мы последуем за ним и будем наблюдать, не появятся ли признаки опасности. Теперь ты можешь передать мне управление моим кораблем».

Гален справился с искушением задать вопрос о самочувствии Элрика. Ему было слишком стыдно оттого, что он чуть было во второй раз не подвел Элрика, чуть было не потерял контроль. И это после того, как Элрик совершил такой акт самопожертвования.

«Следую за тобой», написал Гален в ответ. Передал Элрику контроль над его кораблем, и Элрик повел их, двигаясь точно и уверенно.

Корабль Келла не проявлял никакой необычной активности, поэтому Гален переключился на исследование планеты, стараясь сохранить концентрацию и свое хрупкое спокойствие. Лед и камень – вот все, что можно было сказать о Селике 4, мире, раскрашенном всего двумя цветами – белым и коричневым. Разреженная атмосфера, не пригодная для дыхания человека. Корабль Галена снижался, у него появилась возможность рассмотреть возвышающиеся горы и ледяные поля планеты во всех подробностях.

Сектанты построили убежище посреди обширной ледяной равнины между двумя гигантскими горными хребтами. Оно возникло перед глазами, похожее на серый прямоугольник. Гален знал, что вокруг здания должно находиться множество кораблей магов, но их не было видно. Маскелин отвечала за маскировку. Должно быть, она создала иллюзию, скрывающую корабли, но само здание оставалось видимым, чтобы сторонний наблюдатель не заметил никаких изменений в районе бывшей колонии. Она вызвалась создать на Селике 4 место силы, зная, что они недолго пробудут здесь и, следовательно, ей очень скоро придется его уничтожить. Место силы увеличило бы ее способность создавать правдоподобные иллюзии.

Приблизившись, Гален смог определить границы иллюзии, полукругом окружавшей строение и покрывавшей площадь в несколько квадратных миль. Иллюзия была грубой, это было очевидно: слишком ярко блестел иллюзорный лед, форма льдинок была слишком правильной, и все они были практически одинаковыми. Невозможно было создать иллюзию такого огромного размера и сохранить при этом ее реалистичность. Но на расстоянии иллюзия вполне сможет ввести в заблуждение и живых наблюдателей, и их приборы.

Корабль Келла приземлился примерно в миле от здания колонии. Элрик сел неподалеку, и Гален приказал кораблю сесть рядом с кораблем учителя.

Чтобы выйти наружу и преодолеть даже небольшое расстояние до корабля Келла, Элрику придется окружить себя щитом, внутри которого будут сохраняться температура среды и атмосфера, пригодная для дыхания. Это если предположить, что Элрик не слишком ослаб и в состоянии создать такой щит.

Но у Галена никак не получалось создавать щиты. Ему придется надеть дыхательную маску и что-нибудь теплое.

Но в его распоряжении было лишь легкое пальто: длиннополое, черного цвета. На Сууме редко бывало так холодно. Он вытащил пальто из дорожной сумки, надел дыхательную маску и поспешил к шлюзу. Гален вышел на трап и был вынужден заслонить рукой глаза. В вышине ярко сияло солнце, и ледяная равнина отражала его свет. Тумана, который являлся бы помехой солнечному свету, не было, ни одно строение не отбрасывало тени. На мили вокруг простиралась ледяная пустыня, вдалеке виднелись иззубренные склоны гор.

Как только Гален вышел из корабля, он визуализировал уравнение разделения. Двойное эхо от биотека и кризалиса подтвердило, что заклинание сработало успешно, после чего его связь с кораблем прервалась, второе эхо смолкло.

Но скрытая энергия биотека продолжала струиться внутри него, и ее присутствие ощущалось сейчас сильнее, чем обычно. Энергия, нескончаемая и неугомонная, быстро отвечающая на любую его команду. От нее невозможно было отделиться. И он поклялся, чтобы не случилось, держать ее под контролем.

Гален засунул замерзшие руки в карманы и побрел по хрустящему льду. Элрик уже стоял около пустого корабля. Трап был опущен.

– Это не корабль Келла, – сказал Элрик. – Его замаскировали.

Сила вернулась к его голосу, и Элрик с прежним искусством управлял им, растягивая определенные слоги, делая паузы в нужных местах и меняя интонацию, достигая этим почти гипнотического эффекта. Но в ярком солнечном свете Элрик казался стариком. Может быть, это голубоватое сияние щита придавало его коже бледный оттенок. Бритая голова и черный балахон с высоким воротником по-прежнему придавали Элрику строгий и суровый вид, но Гален видел признаки слабости в тонкой линии губ, в углубившихся морщинах между бровями.

– Чей же он тогда?

– Это мы скоро выясним.

Они начали подъем по трапу. Гален замедлил шаг, чтобы не обогнать медленно поднимающегося Элрика. Когда они подошли к шлюзу, его внешний люк открылся.

– Внутрь достаточно зайти одному из нас, – сказал Элрик.

– Кому именно? – поинтересовался Гален.

Он знал, что Элрик предпочел бы, чтобы он подождал снаружи, в безопасности. Как член Круга, Элрик мог приказать ему остаться. Но с тех пор, как Гален перестал быть его учеником и стал начинающим магом, Элрик не отдавал ему приказов. Гален не думал, что он сделает это сейчас. И Галену не хотелось, чтобы Элрик шел туда один.

Гален шагнул в люк, Элрик – рядом с ним. Люк закрылся позади них.

Они подождали, пока восстановится давление. Потом внутренний люк распахнулся. Внутри царила тьма. Гален снял дыхательную маску. Рециркулирующийся воздух слабо пах затхлостью.

Элрик создал светящийся шар. По всему периметру внутренних помещений корабля один за другим вспыхнули светильники. Все они светили в одном направлении. Там кто-то сидел, но Гален сначала не смог разобрать, кто. Потом он узнал бородку в форме руны знания. Он поднял взгляд выше, на лицо Келла. Голова мага была откинута назад, рот открыт, белые зубы блестели в застывшей гримасе.

Рукава балахона Келла были разрезаны, на обеих руках, по всей их длине, виднелись разрезы, кожа вывернута, подобно лепесткам инопланетного цветка, позволяя заглянуть в темную глубину ран, где ярко блестели белые прожилки. Кисти Келла напоминали цветы: кожа с ладоней, с больших, указательных и средних пальцев была содрана и вывернута, мускулы точно рассечены, тонкие каньоны костей обнажены.

Келл был вычищен.

В ранние периоды истории их ордена магов-отступников, отказывавшихся подчиняться Кодексу, лишали имплантантов. Удаление всех имплантантов, если только не провести это вскоре после инициации, всегда смертельно. Биотек очень быстро вплетался в организм мага, и отделить его без серьезных последствий практически невозможно. Поэтому, хотя вычищение и осталось в списке возможных наказаний за серьезное нарушение Кодекса, к нему не прибегали в течение многих столетий.

Элрик подошел к Келлу. Гален хотел сказать ему, чтобы он не двигался, не разговаривал, что освещенное видение могло быть лишь иллюзией. Если они не будут шевелиться, не будут трогать это, то, возможно, они поверят, что это иллюзия.

Келл не заслужил такого.

Элрик, взявшись рукой за спинку кресла, повернул его так, чтобы тело Келла оказалось спиной к ним. Сначала Гален подумал, что Элрик сам не хотел смотреть и решил защитить его от такого зрелища. Но потом Элрик обхватил обеими руками голову Келла, поднял ее. Дрожь пробежала по его телу.

Гален не мог на это смотреть. Он сам не заметил, как шагнул вперед.

Сейчас свет падал на затылок Келла. В черепе мага зияла аккуратная круглая дыра. Черепная коробка была пуста: большая часть мозга Келла была извлечена. Элрик взялся за плечи Келла. Галену хотелось, чтобы Элрик прекратил это. Зрелище было невыносимым для него.

Элрик наклонил тело вперед, чтобы спина Келла оторвалась от спинки кресла. Задняя часть балахона была срезана. Три параллельных поперечных разреза рассекали верхнюю часть спины Келла. Его позвоночник представлял собой одну сплошную, с неровными краями, рану, тянувшуюся от шеи до копчика. Кожа вывернута. Можно было ясно разглядеть позвонки. Вдоль позвоночника, с обеих сторон, тянулись глубокие разрезы. В тех местах, где живые ткани так тесно переплелись с биотеком, что его невозможно было отделить, фрагменты тканей, мышц, нервов были аккуратно удалены. Сквозь крошечные отверстия виднелись каналы, прорезанные глубоко внутри. Работа была проделана громадная: на спине Келла сейчас можно было разглядеть лишь несколько крошечных обесцвеченных участков кожи, очерчивающих пунктирными линиями контуры его позвоночника и плеч.

Можно было найти гораздо более легкий способ убить его. И удаленный биотек не удастся использовать в дальнейшем. Он сросся с Келлом, приспособился к его телу, к его разуму. Никто другой не сможет подчинить его себе.

Элрик осторожно вернул тело Келла в первоначальное положение. На мгновение Галену показалось, что темные глаза Келла смотрят прямо на него. Он вспомнил, какое ощущение у него всегда вызывал этот взгляд: будто Келл заглядывал прямо ему в душу. Но сейчас в его глазах ничего не было. Лишь пустота, как и в ее глазах.

Голова Келла шевельнулась, пустой взгляд переменил направление. Элрик прислонил голову Келла к спинке кресла, придал ей вертикальное положение. Потом развернул кресло обратно, будто от этого жуткое видение могло исчезнуть.

Только маг мог справиться с такой сложной работой. Тилар был всего лишь на стадии кризалиса и не обладал достаточно мощными сенсорами для того, чтобы определить местонахождение всех тонких волокон биотека. А Разил, по мнению Галена, была недостаточно искусной, чтобы так аккуратно вырезать их. Но он знал того, кто показал себя знатоком анатомии и продемонстрировал, как эффективно может применить свои знания.

Гнев Галена был обращен не на того. Келл заблуждался, но не он предал техномагов. Не он присоединился к Теням. Не он убил Изабель. Ярость и печаль, владевшие Галеном с того самого момента, как он увидел корабль Келла, снова пробудились. Внезапно волна энергии пронеслась по его телу, жгущая, призывающая действовать, нанести ответный удар.

– Корабль принадлежит Элизару, – произнес Элрик.

Дверь позади них открылась, и Гален резко обернулся, готовый к бою. Огромным усилием воли он заставил свой разум оставаться спокойным, экран – пустым. Он не должен накладывать заклинаний инстинктивно.

Из шлюза вышли две темные фигуры.

Гален вышел за границу освещенной области и увидел Блейлока с его бывшим учеником – Гауэном. Он изо всех сил старался дышать ровно, восстановить контроль.

– Да снизойдет благословение Вирден на... – Гауэн судорожно вздохнул, не закончив приветствия.

– Его вычистили, – сказал Элрик.

– Отвернись. Не подходи ближе, – приказал Блейлок Гауэну.

Гауэн подчинился.

Бледное, совершенно лишенное растительности лицо Блейлока, казалось, плыло в тени.

– Им известно, где мы, – произнес он.

Один за другим корабельные светильники погасли, лишь светящийся шар, созданный Элриком, продолжал освещать помещение. Потом, в темноте, по рукам Келла, от плеч к ладоням, распространился ярко-красный огонь. Языки пламени образовали руны, из которых сложилась фраза.

«Мы вернем себе техномагов».

Биотек эхом отозвался на возмущение Галена. Элизар до сих пор мечтал свергнуть Круг и править магами вместе с Разил и Тиларом. Он был уверен в том, что это – его законное право, как наследника Вирден. А Гален думал, что Элизар похоронил эту надежду, превратившись в убийцу... Как он мог надеяться на то, что маги примут его, примут после всего, что он натворил? И каким высокомерием надо обладать, чтобы обращаться к магам так, будто они – его подчиненные, заявлять, что он их «вернет»?

Элрик быстро глянул на него, но Гален не смог по выражению его строгого лица определить, что Элрик думает по этому поводу.

Постепенно руны потухли, единственным источником света остался светящийся шар Элрика.

– Круг должен немедленно собраться, – заявил Элрик.

– Мы должны перенести тело Келла в здание, – сказал Блейлок. – А этот корабль надо уничтожить.

Элрик кивнул, создал под Келлом платформу в форме кресла, чуть приподнял ее, а потом выпрямил так, чтобы тело Келла ровно легло на нее. Взмах руки – и тело Келла накрыла иллюзорная простыня. Перед мысленным взором Галена само по себе появилось изображение: Элрик, выходящий из пламени, плывущие позади него платформы с лежащими на них телами его родителей, покрытыми простынями.

Энергия закипела в нем, ища выхода.

– Я уничтожу корабль, – заявил он.

Элрик помедлил, внимательно посмотрел на него. Гален постарался придать своему лицу бесстрастное выражение. Он не надеялся на то, что ему удастся обмануть Элрика, но, кажется, Элрик был не в состоянии спорить. Он кивнул и двинулся вместе с телом Келла к шлюзу.

– Для уничтожения воспользуйся своим кораблем, – сказал Блейлок. – Отойди подальше. Не рискуй понапрасну.

– Да, – ответил Гален.

Блейлок с Гауэном последовали за Элриком, и вскоре Гален остался один в темноте, насыщенной запахами крови и разложения. Он представил свой мозг в виде чистого экрана, на котором можно было писать уравнения. Сначала Гален создал для освещения несколько светящихся шаров. Потом задействовал свои сенсоры, исследовал с их помощью стены корабля. Его догадки подтвердились. Он подошел к панели, располагавшейся в стене позади кресла. Открыл ее, как его учили кинетические гримлисы. Время от времени необходимо было проводить профилактику или ремонт корабельного оборудования.

Там, в нише, находился фрагмент кризалиса Элизара, похожий на серебристого червяка. Его кожица волновалась, выдавая, как напряжены были мышцы кризалиса, удерживавшие его на месте. Связующий элемент, окруженный процессорами. Из его пухлого тела тянулись в разные стороны серебристые нити, сплетаясь в паутину, соединяя его с корабельными устройствами, с самим кораблем. Гален дотронулся до его теплой, прозрачной поверхности. Изнутри кризалис слабо светился.

Кризалис содержал ДНК Элизара. За время обучения Элизара, кризалис приспособился к организму своего носителя, к его образу мыслей, научился отражать его, как зеркало. Кризалис стал частью Элизара, продолжением его самого.

Гален в последний раз видел Элизара месяц назад, когда связался с зондом, находившимся в тысячах световых лет отсюда, в системе Тенотк у Предела исследованного космоса. Если Элизар до сих пор там, или в любом другом месте вдали от корабля, то его связь с кораблем должна быть очень слабой.

Но даже в этом случае он кое-что почувствует. Почувствует, будто у него с головы выдрали единственный волосок, будто тонкая серебряная игла вонзилась ему под кожу. Будто дьявол прошелся по его могиле.

Сердце Галена забилось быстрее, ему вторило эхо биотека. Он согласился забыть об Элизаре, сбежать вместе с магами, улететь с ними в скрытое место.

Но здесь, перед ним, была часть Элизара, и он не упустит такой возможности.

Гален убрал руку с мягкой серебристой поверхности, отошел на пару шагов. Ненависть вспыхнула в нем, он больше не мог сдерживаться. Энергия волной прокатилась по его телу. По каналам биотека бушевал огонь. Кожа Галена нагрелась. Он визуализировал уравнение.

В воздухе перед ним возникла сверкающий огненный шар. Уравнение движения – и шар понесся к кризалису. Огонь растекся по серебряному червю, по панели интерфейса. Кризалис слегка скорчился.

Он создал еще один шар. Метнул его в кризалис. Потом третий. Гален яростно бомбардировал шарами горящую нишу.

Серебристый червяк почернел, охваченный пламенем. Он больше не корчился.

Из стены повалил дым, послышалось шипение и треск плавящихся приборов, запахло горелым мясом. Гален узнал этот запах – так же пахла обожженная им рука Элизара. Запах горелой плоти его старого друга.

Если бы он тогда убил Элизара... Превратил его в горстку пепла...

Гален сжал кулаки, его руки дрожали. Он с удивлением заметил, что плачет, быстро вытер глаза тыльной частью кулака. Дым заполнял внутренние помещения корабля. Гален знал, что надо уходить. Но если не дать выхода огню, пылавшему внутри него, то этот огонь поглотит его самого. Несколько наложенных им заклинаний только усилили его желание действовать.

Гален подумал о том, не послать ли ему всех куда подальше, не превратить ли этот корабль в ад, взорвав его изнутри вместе с собой.

Но это убьет Элрика.

Он должен выйти. Уйти, пока совсем не утратил над собой контроль. Гален, спотыкаясь, направился к шлюзу.

Он доберется до своего корабля. Отойдет на безопасное расстояние. А потом выстрелит по кораблю Элизара. После этого он опять похоронит в себе мысли об уничтожении. Не будет чувствовать. Не будет вспоминать.

Но он будет начеку. Он не позволит себе слишком уйти в себя, раствориться, стать призраком. Это слишком опасно. В яростном огне он открыл для себя то, чем он был. Не бесплотным призраком, а монстром, который может убить, не задумываясь, мгновенно, стоит ему лишь слегка ослабить контроль над биотеком.

Поэтому он будет сохранять концентрацию. Сохранять контроль. Он отправится вместе с техномагами в тайное убежище. Он скроется.

Глава 4

Гален вошел в приземистое, прямоугольное здание колонии через шлюз, помеченный руной солидарности. Он взял с собой только чемодан и посох, все остальные вещи остались на корабле. Ожидая в шлюзе открытия внутренней двери, Гален боялся встречи с другими магами. Он сильно стеснялся, когда оказывался рядом с кем-либо, кроме Элрика. Рядом с людьми, и, особенно, с магами, у Галена возникало неприятное ощущение, будто они видят в нем то, что он не желал никому открывать, а в некоторых случаях даже то, о чем он не догадывался. А после всего случившегося он боялся того, что они могут разглядеть в нем сейчас, и того, что они могут сказать по этому поводу. Что бы они ни говорили, он не должен допустить, чтобы воспоминания, похороненные им глубоко внутри и эмоции, которые вызывали у него эти воспоминания, вновь нахлынули на него. Он не в силах снова взглянуть им в лицо.

Гален придал своему лицу спокойное выражение. Внутренняя дверь открылась, он снял дыхательную маску и вышел в просторный ангар, заполненный контейнерами с припасами.

Около шлюза, криво улыбаясь, стоял Фед.

– Федерико, – поздоровался Гален, чувствуя себя не в своей тарелке. – Рад снова тебя видеть.

Приветствие прозвучало более формально, чем того хотел Гален.

– Отличная работа. Я имею в виду корабль Элизара, – сказал Фед. – А я-то думал, что такая работенка в новинку для тебя.

– Я решил, что от меня требовалось сделать все тщательно, – ответил Гален.

– Ну да, конечно. Ты не хотел оставить дело незаконченным.

Хотя большинство магов, и Гален в том числе, постоянно брили головы в знак уважения к Кодексу, Фед, видимо, не делал этого с прошлого ноября, со дня их инициации. Фед быстро вернул себе прежний вид. Со своей густой бородой и короткими, жесткими волосами он выглядел дикарем. То, что Фед не брил головы, никого не удивляло: так же поступала его бывшая наставница – Херазад.

От Феда ощутимо пахло одеколоном, вместо черного балахона, который он носил, будучи учеником, на нем были короткая желтая куртка и штаны, украшенные сложной вышивкой. Он был похож на пирата. Гален с легкостью представил себе Элизара, остроумно высмеивающего внешность Феда. Но Элизар сейчас находился на другом конце галактики, где он пытал и убивал людей.

– Я собирался рассказать тебе о нашем роскошном жилище, – сказал Фед.

Гален обнаружил, что получил от Феда письмо с несколькими прикрепленными файлами, содержащими карты, планы работ, проекты.

– Здесь действует несколько правил. Все обязаны участвовать в подготовке. Херазад определяет план работ и координирует усилия. Не спорь по поводу назначения, получишь еще менее приятное поручение.

По выражению лица Феда Гален догадался, что тот уже испытал это на себе.

– Жить ты будешь в комнате 244, вместе со мной. Мы – соседи. Не сомневаюсь, что ты всю жизнь мечтал об этом. Сейчас там небольшой беспорядок. Не обращай внимания, потом все уберу.

– Все комнаты просто крошечные, так что губы не раскатывай. Если все пойдет по плану, то мы улетим отсюда через две недели. О любых спорах следует немедленно информировать членов Круга. Это придумали потому, что здесь уже произошло столько драк, все как с ума посходили. Напряжение, горячка из-за ограниченного пространства, – Фед пожал плечами. – Это же мы.

– Где Элрик?

Фед большим пальцем указал на дальний конец ангара.

– Если выйдешь в ту дверь, то найдешь его в комнате 288, справа по коридору. Сейчас там собрался Круг, – поколебавшись, Фед добавил: – думаю, они осматривают тело Келла.

Гален двинулся между рядами контейнеров, держа в правой руке дыхательную маску и посох. В левой он нес чемодан.

Фед пошел следом.

– Правда, что Келла убили Элизар и Разил?

Фед говорил все тише и тише.

– Да, – ответил Гален.

– Ты видел Келла?

– Да.

Фед задумчиво наклонил голову, что было на него не похоже.

– Однажды Келл помог мне решить одну проблему. Ничего особо важного. Я просто сильно сглупил. Но он нашел время для того, чтобы поговорить со мной.

Фед помолчал несколько секунд. Гален не мог припомнить, чтобы Фед вообще когда-нибудь молчал, за исключением тех случаев, когда говорил кто-то другой.

– Когда я увидел Элрика, выходящего из этого корабля вместе с телом, то просто взбесился... да, именно взбесился. Как они посмели убить его?

Гален постарался ответить спокойно.

– Так же, как они убивали раньше.

– Элизар мне всегда казался чересчур высокомерным и серьезным даже для мага. А Разил – просто дура.

Галену стало интересно, как Фед охарактеризовал бы его самого.

– Как им удалось одолеть Келла? Как они смогли узнать, где мы? Келл подал в отставку до того, как решение было принято, – продолжал Фед.

– Не знаю.

– Предатель?

Гален не ответил. Им не хватало информации.

– Мы собираемся улетать отсюда, не так ли? Если они знают, что мы здесь, то смогут проследить за нами до тайного убежища.

– Думаю, да.

Они подошли к противоположной стене ангара. Гален остановился, надеясь на то, что Фед вернется на свой пост.

Фед бросил взгляд на прямой, с окрашенными в бежевый цвет стенами, коридор. Это зрелище, кажется, вынудило его снова криво улыбнуться.

– Я настаиваю, чтобы в качестве нашего следующего места сбора было выбрано что-нибудь более теплое и комфортабельное. Превосходно, если там будет пляж. На нем будет здорово смотреться кучка бледных техномагов в черных балахонах.

Дальше и вправо по коридору проход был перекрыт большой группой магов. Карвин, одетая в центаврианские шелка, стояла впереди, закрыв руками лицо. Она рыдала. Олвин стоял рядом со своей бывшей ученицей, положив руки ей на плечи. Он был в бешенстве, на что указывала его напряженная челюсть. После Элрика эти двое были наиболее близкими Галену людьми. Но он не хотел оплакивать Келла вместе с ними.

– Новости здесь так быстро распространяются, – пожал плечами Фед.

Гален не сомневался в том, кто был источником информации. Фед всегда был ходячим выпуском последних известий. О такой заповеди Кодекса, как скрытность, Фед, казалось, понятия не имел.

– Как пройти в нашу комнату?

Фед кивнул в том направлении, где толпился народ.

– Никак их не обойти?

Фед наклонил голову.

– Гален, ты не замечаешь, что из тебя слова приходится клещами вытаскивать?

– Мне нечего сказать.

– Я не вижу поблизости никого, кто мог бы рассказать больше, чем ты.

Фед прищурился, притворяясь, что радуется своей шутке, но продолжал внимательно смотреть на Галена, выдавая тем самым, что на уме у него было что-то более серьезное. Возможно, Феду хотелось выудить больше информации, чтобы затем посплетничать. Или, быть может, это было просто дружеское участие с его стороны, попытка помочь Галену сбросить с себя тяжелое бремя. Фед всегда держался так, будто он и Гален были закадычными друзьями, хотя Гален чувствовал, что они едва знают друг друга. Сам он не понимал Феда. Он не мог понять, как такой недисциплинированный человек, не выражающий никакого почтения к истории магов и едва ли не наплевательски относящийся к Кодексу, умудрился стать техномагом. Но, в любом случае, Гален не испытывал желания разговаривать. Ни с кем и ни о чем.

– Если мне захочется поговорить, то я обязательно дам тебе знать.

Гален оставил Феда позади и пошел вперед, навстречу собравшимся в коридоре магов. Их было примерно пятьдесят или, может быть, сто и они перекрывали проход, столпившись около закрытых дверей комнаты 288, где в данный момент Круг изучал останки Келла.

Гален составил сообщение для Элрика. «Я уничтожил корабль Элизара. Я тебе еще нужен?»

Большая группа магов окружила Гауэна и, судя по всему, забрасывала его вопросами. Они хотели знать, что он видел на корабле Элизара. Круглые щеки Гауэна вытянулись от ужаса, руки были сложены на молитвенный манер так, что побелели пальцы. Боковым зрением он заметил Галена и пристально посмотрел на него, как на спасителя. Цирцея и Маскелин, стоявшие рядом с Гауэном, прекратили задавать вопросы и тоже посмотрели на Галена. Им было известно, что он был с Элриком и видел тело Келла.

Пришел ответ от Элрика. «Нет. Я занят с Кругом. Ты изрядно потрудился во время полета сюда. Тебе надо отдохнуть».

Олвин, стоявший неподалеку от Галена, проследил за взглядами остальных и тоже увидел его. Его напряженно сжатая челюсть расслабилась, губы растянулись в улыбке. Олвин выглядел так же, как месяцем раньше, на ассамблее. Он был в своем любимом разноцветном балахоне, с длинной черной накидкой поверх него. Редеющая седая шевелюра, мешки под глазами, объемный живот – все это характеризовало Олвина как человека мягкого, что он частенько и демонстрировал. Однако эта мягкость могла в мгновение ока испариться, когда ему случалось разозлиться. Глядя на Олвина, Гален не заметил в нем никаких изменений, никаких признаков слабости, хотя тот тоже должен был уничтожить свое место силы.

Карвин заметила какое-то изменение. Она подняла голову, вытерла слезы.

– Гален! – вскрикнула она.

Подбежала к нему, шурша центаврианскими шелками, и, не прекращая рыдать, обняла его.

Гален напрягся. Он, как всегда, ощутил дискомфорт от чужого прикосновения. Он не любил, когда к нему прикасались. И он не хотел, чтобы она обрушила на него свою боль. Пусть она держит ее в себе. Он не хотел чувствовать этого. Он отказывался.

Она прошептала, прижавшись к его лицу:

– Одна смерть за другой.

Ее слова пробудили воспоминания: Карвин, вся в слезах, наблюдает за тем, как магический огонь поглощает безжизненное тело Изабель. Она оплакивала Изабель, оплакивала тогда, когда он сам не мог.

Олвин подошел и встал рядом с ней, гладя ее по спине. Карвин никогда не сдерживала своих эмоций. Гален и Карвин часто учились вместе, когда Олвин гостил на Сууме. Она всегда казалась Галену удивительно бесстрашной: страстная, дружелюбная, отзывчивая, общительная, открытая. Она не пряталась от жизни, а жила ею. Ему был чужд такой образ жизни.

Карвин, наконец, отпустила его, он перевел дух, попытался расслабить напряженные мускулы.

Карвин вытерла слезы. Ее языком заклинаний был язык тела. Она накладывала сложные заклинания, уверенными, грациозными движениями направляя свою магическую силу. Гален вспомнил, какую восхитительную иллюзию она создала в тренировочном зале на Сууме, когда подменила ботинки Олвина, и ее замысловатый танец. Сейчас ее плечи ссутулились, спина сгорбилась.

Олвин обнял его:

– Рад видеть тебя в добром здравии.

– Я тоже, – ответил Гален, думая о том, как ему пройти сквозь всю толпу магов.

Но он не мог идти дальше, не поговорив с Олвином и Карвин. Гален опустил чемодан на пол, оперся на посох.

– Это был Элизар? – спросила Карвин.

У Галена пересохло в глотке. Он кивнул.

– Мы должны остановить его, – сказала она.

Гнев забурлил внутри Галена. Она что, не понимала, как трудно ему было подавить этот гнев?

– Оставим это Кругу, – ответил он.

– Ты не знаешь всего, – заметил Олвин. – Дьядьямонк и Ригана пропали без вести. Они должны были прибыть сюда неделю назад. А во время нашего с Карвин перелета с Регулы 4 нас атаковал неопознанный звездолет. Очень мощный корабль, мы едва спаслись. Тени явно решили нас остановить.

Олвину не было необходимости говорить Галену о Тенях. Он и сам считал, что за всем этим стояли именно Тени, это они принесли столько боли. Они стремились ввергнуть галактику в хаос. Но им, Галеном, они подавятся.

Цирцея вмешалась в разговор:

– Дьядьямонк и Ригана могли погибнуть, когда уничтожили места силы. Или, возможно, они присоединились к Теням.

Ее голос потерял свою силу, звучал слабо, почти как голос не-мага. И на ее лице, скрытом полями высокой шляпы, были заметны изменения. Морщины в уголках рта и над верхней губой углубились. Она, как и многие из них, уничтожила свое место силы.

– Они бы не присоединились к Теням, – возразил Олвин. – А если бы почувствовали себя плохо, то связались бы с нами. Ты веришь в то, что Келл тоже заболел?

– Ты говоришь так, будто знаешь, что нам следует делать.

Олвин строго, пристально посмотрел на нее:

– Я знаю, какое решение является правильным и без заявлений Круга.

Цирцея нахмурилась:

– Все мы подчиняемся Кругу. Мы поклялись следовать принципу солидарности. Помимо того, они могут обладать неизвестной нам информацией.

– О, в этом я не сомневаюсь. Они могут знать имена всех убийц земных президентов, начиная с Кеннеди и заканчивая Сантьяго. Они могут знать, сколько ангелов уместится на булавочной головке. Они могут даже знать смысл существования Вселенной. Но это не изменит моего мнения.

– И каково же оно?

– Мы должны сразиться с Тенями, – заявил Олвин.

Гален беспокойно взглянул в направлении своей комнаты. Он не хотел втягиваться в этот спор.

– У нас нет ни технологий, ни достаточного количества бойцов, чтобы выиграть эту битву, – возразила Цирцея.

Олвин нетерпеливым взмахом руки отмел ее возражения.

– Я не говорил, что мы должны победить в этом сражении. Но мы должны хотя бы сразиться с ними. Если Кодекс является для нас чем-то большим, нежели удобной присказкой для очистки совести, то мы должны подняться против них. Кроме того, Тени не успокоятся. Они найдут нас и в тайном убежище, где мы спрячемся, как трусы, и уничтожат нас. Лучше погибнуть в бою. И ты, наверное, удивишься, но, быть может, мы способны нанести им больший урон, чем ты предполагаешь.

Цирцея поджала губы.

– Олвин, если ты вправду так считаешь, то зачем ты прилетел сюда? Почему ты не остался бить Теней?

– Потому что я до сих пор питаю глупую надежду, что члены Круга прозреют и изменят свое решение.

– Что они «прозреют»... На словах мы все крутые, Олвин. Все мудрые и высоконравственные. Но чем ты можешь на деле подтвердить свое превосходство? В чем тебе действительно нет равных, так это в попойках и в состязаниях плюющихся зондов. Взгляни на Галена. Он единственный из нас, кто столкнулся с Тенями и сражался с ними. И он летит в скрытое место вместе с Элриком. Он знает, что если мы будем сражаться, то впереди нас ждет много смертей.

Олвин посмотрел на Галена.

– Каждый должен сам решать за себя.

– Это приведет к хаосу, – Цирцея повернулась к Карвин. – А ты согласна с опрометчивым суждением своего учителя?

– Он сказал, что я сама должна принять решение, и это решение не было для меня легким.

– Решение, – возразила Цирцея, – принимает Круг. Они считают, что скрыться – это наш единственный шанс.

Олвин покачал головой:

– Тебе все еще не надоело все время поддакивать им, пытаясь произвести на них впечатление в надежде, что однажды ты станешь одной из них?

Цирцея оглянулась, будто боясь, что их спор могли услышать.

– Ты слишком далеко заходишь, Олвин. Ты всегда был таким.

Она развернулась и стала проталкиваться сквозь толпу, путь ее отступления можно было проследить по высокой остроконечной шляпе.

– К сожалению, она вообще не заходит далеко, – прокомментировал Олвин. Потом повернулся к Галену. – Элрик – мой последний шанс заставить Круг изменить свое решение. Я говорил с остальными членами Круга, но они остались глухи к моему мнению. Если Элрик будет настаивать на том, чтобы остаться, то, возможно, он сможет убедить еще одного, и тогда голоса членов Круга разделятся поровну. После появления здесь корабля Элизара они должны заново дать оценку своему плану. Можно ли повлиять на точку зрения Элрика?

Гален расстегнул пальто. Поток скрытой энергии от биотека опять усилился настолько, что Гален ощутил дискомфорт, его начало трясти от волнения.

На последнем собрании Круга Элрик голосовал за то, чтобы остаться и сражаться, но остальные три члена проголосовали за то, чтобы скрыться. Элрику пришлось подчиниться воле большинства. Он говорил Галену, что маги должны держаться вместе, и что единство – превыше всего. «Мы изо всех сил должны поддерживать Круг, иначе он распадется. Тогда маги скатятся к хаосу, и это будет на руку Теням». Элрику не хотелось покидать Суум, не хотелось уничтожать свое место силы. Ради солидарности он ослабил самого себя.

– Думаю, что сейчас, быть может, слишком поздно для любого из них менять свое решение.

– Я, в любом случае, сделаю все возможное, чтобы убедить их, – сказал Олвин. – А ты, Гален? Цирцея сказала правду?

Гален снова посмотрел на заполненный магами коридор, мечтая о том, чтобы укрыться в своей комнате. Олвин вынуждал его заново обдумать свое решение, оживить в памяти события, приведшие к этому. Гален не мог думать о них, не мог позволить этим воспоминаниям оказаться на поверхности. Он еще раньше выбрал повиновение Кругу и Кодексу. Он, так же как Элрик, не сможет измениться, не сможет признать, что в прошлом не было необходимости держать свое обещание. Если он признает это, то как он сможет жить дальше?

– Я поклялся в верности Кругу и Кодексу, и я сделаю то, что прикажет Круг.

– А если Круг говорит одно, а Кодекс предписывает другое?

– Тогда я подчинюсь Кругу, потому что первая заповедь Кодекса – солидарность. Мы должны оставаться едиными.

Гален произнес эти слова, но слова не принесли ему успокоения. Он старался не думать о возможности остаться здесь и сражаться, но эта мысль постоянно вертелась в его голове, выбивая его из колеи обещанием выполнения желаемого. Биотек эхом откликнулся на его беспокойство.

Он знал, что должен лететь вместе с другими, но простого знания этого факта ему теперь было недостаточно. Чтобы убедить себя в правильности их решения ему нужно еще раз выслушать их аргументы в его пользу.

Олвин собирался поговорить с Элриком, высказать ему свои доводы. Тогда Элрику придется объяснить, почему маги должны улетать.

Гален опустил правую руку, в которой держал дыхательную маску и посох, поднял чемодан. Одновременно он опустил левую руку в карман балахона, где хранил пакет с зондами, и обмакнул указательный палец в щепотку гранул, размером с пылинку.

– Но... – произнесла Карвин.

Гален выпрямился и по ее лицу понял, что именно она собиралась сказать. Он не хотел этого слушать. Он заговорил одновременно с ней.

– Что с Элизаром? – сказала она.

– Я должен отыскать свою комнату, – заявил Гален. – Путешествие было долгим, и я должен отдохнуть.

– Да, конечно, – согласился Олвин и положил руку на плечи Галену.

Гален прижал указательный палец левой руки к накидке Олвина, оставив там несколько зондов.

– Отдыхай, – сказал Олвин.

Опустив голову, Гален прошел сквозь толпу собравшихся магов. Некоторые маги – Мурине, Бил, Электра, Цакицак – окликали его. В прошлом они не выказывали никакого интереса к его персоне, но сейчас им всем хотелось узнать, что он видел в корабле Элизара. Но, подумал Гален, дело было не только в этом. Он кивал и шел дальше. Когда он вернулся на ассамблею, они оставили его в одиночестве, всех их тогда шокировали события последней ночи. Но больше они не оставят его. Сейчас они почему-то чувствовали, что им необходимо поговорить с ним, отвлечь его от воспоминаний о выпавших на его долю суровых испытаниях, втянуть его в свои дискуссии. Хотя он пытался не смотреть на них, некоторые лица отпечатались в его сознании: натянутые улыбки, мрачные попытки изобразить свою симпатию к нему. Они хлопали его по рукам, по спине. Галену казалось, что он слышит произносимые шепотом слова соболезнований. Он рвался вперед, будто не слышал, не чувствовал. Он не мог больше останавливаться.

Он не должен был оставлять зонды на Олвине. Техномагу не следовало тайно использовать свои способности на другом техномаге. Олвин со временем обязательно обнаружит зонды. Но Гален надеялся, что это произойдет после его разговора с Элриком.

Решение, принятое им самим месяц назад, и решение, принятое Кругом, теперь вызывали у него сомнения. Элизару и Теням было известно их место сбора. Некоторые маги пропали, другие были убиты. Есть ли у них хотя бы слабый шанс скрыться, если Тени дышат им в спину?

Гален выбрался из толпы и пошел дальше по коридору. Слова магов звучали как эхо его собственных мыслей, тех самых, которые он усиленно пытался подавить. Гален думал, что отлет с Суума поможет ему еще больше отдалиться от самого себя, как это уже случилось много лет назад, когда он покинул свой дом, чтобы жить с Элриком. Тогда это помогло ему забыться. Здесь, однако, все только усложнилось. Как верно заметила Цирцея, он был единственным из них, кто столкнулся с Тенями и выжил. Именно об этом думали маги, когда смотрели на него. Об этом и о тех, кто погиб от рук Теней.

Здесь эти воспоминания захватят его. И даже когда маги доберутся до скрытого места, ничего не изменится. Воспоминания были везде. Боль была повсюду. От них не скрыться. Как сможет он, день за днем, выносить это?

И как сможет он жить с мыслью о том, что где-то далеко от него Элизар продолжает жить своей жизнью?

Возможно, если он услышит, что ответит Элрик на вопросы Олвина, если он еще раз услышит его доводы в пользу отлета, то это заставит его разум успокоиться и утихомирит бурлящую внутри него энергию.

Гален надеялся на это, потому что не мог больше так жить.

– Ты считаешь, что мы должны поговорить именно сейчас? – спросил Элрик.

– Дело не терпит отлагательств, – ответил Олвин.

От картинок, передаваемых зондами, имплантированными Галеном на одежду Олвина, было мало толку. Микроскопические устройства оказались в складке накидки Олвина и транслировали, в основном, изображение этой самой накидки, колышущейся в такт шагам Олвина, и, от случая к случаю, на краткий миг в их поле зрения оказывались окружающие Олвина предметы. Но Гален, по крайней мере, мог их слышать. Он тревожно прислушался. Элрик, наконец, закончил исследование останков Келла, и Гален ждал этого разговора, надеясь, что слова Элрика укрепят его уверенность в принятом решении. Биотек эхом откликнулся на его беспокойство.

Видимо, Элрик прошел вслед за Олвином в комнату, где они смогут поговорить наедине, потому что Олвин продолжил:

– У нас не было возможности толком поговорить с тех пор, как Круг объявил ассамблее о своем решении. Я знаю, что мы с тобой расходимся во мнениях... практически по любому вопросу. Но я тебя уважаю, и считаю, что знаю тебя. И я уверен, что ты согласен с тем, что для нас самым верным решением будет остаться и сражаться с Тенями.

– Тебе не придется утруждаться, чтобы убедить меня, хотя я знаю, что ты всегда рад дискуссии. Я голосовал за то, чтобы остаться и сражаться. Остальные не согласились со мной.

– Тогда ты не безнадежен, – удивленно произнес Олвин. – Должно быть, сказалось мое влияние. Что ж, все к лучшему. Ты должен переубедить хотя бы одного из них. Тогда результатом голосования станет ничья, и Кругу придется задуматься над другими возможными решениями.

– Я не могу. Но, даже будь это было в моих силах, я бы не стал этого делать.

– Мы несем ответственность. Ты в ответе за Суум, а я – за Регулу 4 и населяющих ее людей. Мне известно, что ты не хотел оставлять свой дом без защиты.

– Мне пришлось сделать это, подчиниться долгу.

– Долг... Ты что, считаешь себя обязанным быть идиотом, если Круг прикажет всем стать дураками? – складки черной накидки Олвина взлетели. – Извини. Извини. Я понимаю, что тебе было нелегко принять это решение. Но наша ответственность распространяется не только на места силы, она простирается намного шире. Мы все в ответе за всех остальных. Мы обладаем могуществом, не доступным им. Если мы не применим свои способности ради их блага, то какое мы после этого имеем право заявлять, что творить благо – наша цель?

– Именно этот довод я приводил на собрании Круга. Он не возымел на них действия.

– Как могут они быть столь лицемерными? – Олвин повысил голос, и Гален представил себе, как напряглась его челюсть. Так бывало всегда, когда Олвин был сильно взволнован. – У нас есть доступ к биотеку и могуществу, которым он обладает. Мы бережем биотек только для себя, заявляя, что не хотим, чтобы его использовали во зло. Мы заявляем, что с помощью биотека мы добываем знания, создаем образцы красоты и магии и творим благо. Потом появляются Тени, стремящиеся втянуть всю галактику в войну, в которой погибнут миллиарды, а мы думаем только о спасении собственной шкуры! Это противоречит всем нашим заявлениям! Это доказывает, что у нас вовсе нет никакого права обладать биотеком! Это... это трусость! Вот что это такое! Какое оправдание находят для себя эти болваны?

Дыхание Галена участилось. Олвин прав. Обязательно должен быть какой-то способ переубедить Круг. Они должны сразиться с Тенями! Они должны сразиться с Элизаром!

Голос Элрика остался ровным:

– Блейлок уверен, что борьба противоречит нашему святому предназначению. Инг-Ради уверена, что нам следует сражаться лишь в том случае, если есть шанс победить. Херазад вообще не знает, что еще делать во Вселенной, где мы больше не сильнейшие, разве что прятаться.

– Переубеждать Блейлока – дело гиблое. Но разве нельзя переубедить Херазад или Инг-Ради?

– Я пытался.

– Почему бы не попытаться снова?

Гален поймал себя на мысли, что у него самого возник этот вопрос.

– Потому что мы уже пошли по этому пути, – ответил Элрик. – И, как бы сильно я не желал обратного, у нас больше нет выбора. Мы уже не в силах повернуть все вспять. Мы слишком ослаблены для того, чтобы стать эффективной боевой машиной. А смерть Келла, нападения на нескольких магов, в том числе на вас с Карвин, исчезновение еще нескольких ясно дает понять, что мы окружены. Пока они напали всего на нескольких из нас, запугивая тем самым остальных. Но сейчас мы все собрались в одном месте, к тому же незащищенном, координаты которого стали известны Теням. Здесь они легко могут расправиться с нами в любую секунду. Если мы хотим выжить, то должны действовать очень хитро. Они до сих пор не уничтожили нас лишь по одной причине: они все еще надеются на то, что мы станем их союзниками.

– Мы можем сыграть на этом.

– Притвориться, что присоединимся к ним, как сделал Келл, отправив к ним Элизара? Мы не осмелимся. И, говоря правду, некоторые из нас, возможно, уже стали союзниками Теней, и лишь притворяются, что преданы нам. Возможно, именно так Элизару стало известно о нашем местонахождении.

– Что толку тогда скрываться, если Тени узнают, где находится наше тайное убежище?

– Его местонахождение не известно никому, за исключением членов Круга. И никому, кроме членов Круга, не будет позволено посылать оттуда сигналы.

– В таком случае убежище станет нашей тюрьмой.

– Это не... – Элрик странно запнулся посреди фразы, будто ему не хватило дыхания. – Этого я не говорил.

– Не могу поверить, что ты в это ввязался, – сказал Олвин. – Ты согласен оставить все живое в исследованной части Галактики беззащитным перед лицом Теней.

– Мы – не единственные их защитники.

– Но мы лучше всех остальных вооружены для защиты. Если наше предназначение не заключается в том, чтобы их защищать, то в чем смысл нашего существования?

Гален не понимал, что имел в виду Олвин. Конечно же, маги были очень могущественны. Но разве ворлонцы не обладали еще большим могуществом?

– Я тоже думал о том, что, быть может, нам предначертано сражаться с Тенями, и, возможно, разгромить их. Но Круг посчитал иначе. И, как бы ни было велико наше могущество, в борьбе против Теней мы оказались очень уязвимыми. Они способны видеть сквозь наши иллюзии. Они способны пробивать наши щиты. Очень вероятно, что они способны еще на многое. Нам не известно, сдался ли Келл Элизару добровольно, или тот одолел его силой.

– Келл был самым могущественным среди нас. Как они могли справиться с ним?

– Это и есть...

– Элрик, что с тобой? Сядь, – складки накидки Олвина закачались. Гален постарался хотя бы мельком увидеть Элрика. На секунду перед его глазами мелькнуло кресло, но и только.

– Ты плохо себя чувствуешь, – заметил Олвин.

– Ты не уничтожил свое место силы, – Элрик говорил так, будто проталкивал слова сквозь сжатые зубы.

Гален ухватился за край кушетки, на которой сидел, беспокойно оглядывая крошечную комнатку, по которой были разбросаны вещи Феда. Страх сковал его. Элрику было плохо. Его состояние ухудшалось. И они понятия не имели, чем это кончится.

– Ну и что? – ответил Олвин. Спустя несколько секунд он продолжил, уже спокойнее. – Нет. Я его не брошу. И я надеялся на то, что маги передумают и решат остаться. Но, если придется, я могу остаться один. И ты можешь остаться со мной.

– Я уже принял решение, – голос Элрика стал сильнее, в его словах почти не чувствовались боль и уязвимость. – Я больше не тот, кем был раньше. Сейчас больше половины из нас больны, и среди них – самые старые и могущественные маги.

Если бы Элизар не предал их, то, возможно, Круг не принял бы решения об отлете. И Элрику не пришлось бы уничтожать свое место силы.

– Даже ослабленные, мы все еще способны драться. Если мы все равно умираем, то почему бы не умереть в бою?

– И я предпочел бы это, – ответил Элрик. – Но мои личные желания не имеют значения. Мой долг – сохранить единство магов, а это означает подчиниться воле Круга.

– Ты можешь возглавить тех из нас, кто решит сражаться с Тенями. А остальные пусть улетают.

– Я не стану разваливать Круг. Если Круг и Кодекс потеряют власть над магами, то они разделятся не на две фракции, а на множество. Мы очень быстро скатимся к хаосу, и Тени одержат победу. Мы должны держаться вместе.

Конечно же, Элрик был прав. Солидарность превыше всего. Точно так же Гален недавно ответил Олвину, но слова Элрика не успокоили его. Элрик заплатил за это слишком дорогую цену. Гален отчаянно боролся с желанием отомстить.

– И скольким ты готов пожертвовать ради этого?

– Я уже отдал почти все, что у меня есть.

– А как насчет Галена? – спросил Олвин. – Он изо всех сил старается быть преданным тебе и твоему любимому Кругу, и это убивает его.

Гален начал раскачиваться взад-вперед, ему было неприятно услышать свое имя.

– Он говорил с тобой? – спросил Элрик.

– Конечно же, нет. Он почти не разговаривает. Меня потрясло то, что он выглядит ничуть не лучше, чем месяц назад. После смерти Изабель бедный парень бредет по жизни, как во сне, как зомби. Еще одна гениальная идея Круга: отправить на опасное задание двух неопытных юнцов, только что прошедших посвящение!

– Я отвечу на твой вопрос: нет, я не отдам Галена. Один раз я уже отдал его Кругу, и больше я этого не сделаю. Он – единственный, кем я не желаю жертвовать. Ради Галена я должен лететь в тайное убежище, это вторая причина, по которой я это делаю.

– Но ему нужно драться. Он должен отомстить за Изабель.

Гален закрыл глаза, хотя это не могло ничего изменить. Его пальцы судорожно вцепились в матрас.

– Нет. Он в шоке. Я уверен, что ему в голову приходили мысли как о самоубийстве, так и о массовом уничтожении. Ему необходима стабильность, а не война. Только этот путь приведет его к исцелению.

– Ограниченное пространство, забитое магами, – и это ты называешь стабильностью? Да это же пороховая бочка!

– Нам больше нечего обсуждать. Ты задал мне вопрос, я ответил на него. Круг принял решение. А что касается Галена, не впутывай его в свои планы. Он мой!

Гален услышал звук шагов. Он предположил, что Элрик побрел к двери.

Олвин повернулся, и на секунду Элрик оказался в поле зрения Галена. Он стоял в нескольких шагах от Олвина: строгая фигура, в своем черном, с высоким воротником, балахоне.

– Ты не задумывался о том, что с вашими тайнами покончено? – вопрос Олвина звучал вызывающе. Последовала долгая пауза. Наконец, Олвин продолжил. – Маги заслуживают того, чтобы знать все, чтобы полностью понять ситуацию, в которой они оказались. И я уверен, что если Круг расскажет им, они захотят остаться и сражаться.

– Келл позволил Элизару узнать тайны Вирден.

– Не все такие, как Элизар.

Гален застыл. О чем это они?

Он понял, что Круг хранил еще какие-то секреты, а Олвин как-то сумел узнать, по крайней мере, один из них. Его сердце забилось. Что это было? Секрет могущества? Элизар говорил о подобных секретах и сам узнал некоторые из них, когда проник в место силы Келла. Маги имели в своем распоряжении силы, о которых они даже не подозревали, и Олвин верил, что они смогут воспользоваться ими в борьбе с Тенями?

Если Круг обладал такой информацией, то они должны были обнародовать ее до того, как маги отправились в убежище. Они должны были обнародовать ее до того, как вынудили многих из них уничтожить свои места силы. Должны были обнародовать ее до того... как все пошло не так.

Скрытность была обычной среди магов, это было необходимо для того, чтобы манипулировать другими, создавать иллюзии и обманывать, исполнять различные трюки, кажущиеся другим магией. Но хранить секреты следовало от тех, кто не был магами, а не друг от друга. Секреты Келла уже нанесли магам непоправимый вред. Так по какой причине Круг до сих пор что-то утаивал от остальных магов?

Он должен узнать правду. Секреты должны быть раскрыты.

Именно об этом Элизар говорил ему... в прошлой жизни.

– Круг никогда не согласится рассказать магам об этом, – сказал Элрик. – Мы это много раз обсуждали.

– Я мог бы рассказать им.

– Тебе известно, какое последует наказание.

– Круг сделает со мной то же, что Элизар с Келлом. Ты можешь сказать им об этом.

– Со мной сделают то же самое, – ответил Элрик.

– Как вы можете держать это в секрете от них? Ты разве не считаешь, что они имеют право знать? Как ты мог все эти годы держать Галена в неведении? И как ты мог позволить ему пройти через посвящение и все, что за ней последовало, не сказав мальчику ни одного слова?

Волна энергии прокатилась по телу Галена. О чем умолчал Элрик?

Долгое мгновенье комната оставалась погруженной в молчание. Потом Элрик ответил:

– Мы делаем то, что должны. Возможно, когда мы все окажемся в убежище, Круг изменит свою позицию.

– То, что мы скроемся от войны, ничего не решит. А если Тени победят? Что тогда? Или, хуже того, если победят ворлонцы?

– Я не вижу для магов возможности выжить в этой войне. В качестве техномагов. Если это не очевидно для тебя, то это очередной повод для отчаяния. Наше время подходит к концу.

Гален не мог поверить в то, что это сказал Элрик. Он знал, что Элрик не был согласен с решением Круга, но Элрик вел себя так, будто отступление в убежище, что, возможно, было не самым лучшим решением, было единственным шансом выжить. Гален никогда не видел его в таком безвыходном положении.

Неужели ситуация действительно безнадежна?

– Не могу в это поверить, – заявил Олвин. – Ты устал.

– Надеюсь, что тебе никогда не придется узнать такой усталости, – ответил Элрик, а потом добавил: – я ничего не расскажу Кругу о твоих планах.

Прозвучавший поблизости смех отвлек Галена, заставил обратить внимание на происходящее в крошечной комнатке, в которой он находился. Он сидел, сгорбившись, на своей кушетке и раскачивался взад-вперед, вцепившись руками в края матраса. Рядом с ним, на полу валялись его чемодан и посох. Повсюду вокруг были раскиданы эксцентричные, яркие наряды Феда и наполовину собранные приспособления. Все это выглядело так, будто чемодан Феда взорвался. В воздухе витал запах одеколона. Смех доносился из-за двери. Гален услышал голос Феда.

– Не могу признать идею скрыться гениальной. Когда мы доберемся до убежища, то в нашем распоряжении окажется куча времени, которую нечем будет заполнить. Кроме забав.

В ответ раздались какие-то приглушенные звуки.

Накидка Олвина закачалась в регулярном ритме перед мысленным взором Галена. Кажется, он шел по коридору. Разговор с Элриком был окончен. Гален разорвал связь с зондом.

– В этом деле ты великолепен, – прозвучал за дверью женский голос. – Я разве не говорила тебе, что у меня есть собственное скрытое место? Я бы хотела как-нибудь его тебе продемонстрировать.

– Сейчас я свободен, – ответил Фед.

Из коридора донеслись приглушенные звуки. Гален понял, что они целуются, прислонившись к двери.

– Не хочешь ли покружиться со мной на летающей платформе моей любви?

Гален встал.

Фед может отправляться в убежище. Он сможет найти там счастье. Но как Гален сможет выдержать это?

Он рывком открыл дверь, парочка буквально ввалилась внутрь, едва не сбив его с ног. Подружкой Феда оказалась Оптима, одна из молодых членов группы кинетических гримлисов. Ее сверкающая пурпурная блуза была расстегнута.

– Простите, – сказал Гален и вышел за дверь.

Парочка засмеялась:

– Куда бы ты ни направился, – напутствовал его Фед, – не трать время даром.

Гален закрыл за собой дверь. Он не знал, как долго сможет выдержать здесь, будучи запертым среди такой большой группы магов. Здание колонии было разделено на крошечные комнаты, расположенные друг за другом и разделенные лишь тонкими металлическими стенами. Здесь не было ни пространства, ни уединения.

Из-за двери донеслось хихиканье.

– Мне показалось, что мы смутили его, – услышал Гален голос Оптимы.

Гален пошел по узкому, выкрашенному бежевой краской коридору. Подслушивание разговора Олвина с Элриком не помогло ему. Ощущение неуверенности усилилось, мысли прыгали, энергия бурлила внутри него, воспоминания прорывались сквозь барьеры воли. Что же ему делать? Бросить вызов Кругу, отречься от Элрика, покинуть его тогда, когда он больше всего нужен своему наставнику? Нагрянуть к Теням домой, найти Элизара и убить его?

Именно этого Гален и хотел, но, чтобы это сделать, ему придется отречься от клятвы, данной Кругу, нарушить Кодекс. Тогда он ничем не будет отличаться от Элизара.

Он должен увидеться с Элриком. Выяснить, о каком таком секрете говорил Олвин. Что это может быть за секретная информация, обнародовав которую, можно убедить магов остаться и сражаться?

Гален достиг главного коридора и увидел прямо перед собой спешащих куда-то Херазад и Блейлока. За ними следовал Гауэн, держась в нескольких шагах позади.

– Гауэн, – позвал Гален.

Гауэн продолжал идти вперед:

– Я не могу сейчас разговаривать.

– В чем дело?

– Круг снова собирается.

Гален двинулся за ним, ступая в ногу.

– Из-за происшествия с Келлом они изменят свои планы?

– Именно это они и должны сейчас решить.

Гален должен поговорить с Элриком до собрания Круга, до того, как они примут какое-либо решение. Он оглянулся и увидел нескольких магов, тоже следующих за ними, снедаемых желанием узнать, не будут ли их планы изменены. Элрика нигде не было видно. Но, если он пойдет за Блейлоком и Херазад, то они приведут его туда, где находятся остальные члены Круга.

Гален с усилием скрестил руки на груди, отчаянно стремясь сдержаться. Поискал объект, сосредоточившись на котором, он сможет успокоиться, и решил понаблюдать за Гауэном.

С тех пор, как Гауэн прошел обряд посвящения, он, видимо, брил волосы не только на голове, щеках и подбородке, но и по всему телу, как делало большинство последователей Блейлока, подражая своему лидеру. Из-за отсутствия бровей круглое лицо Гауэна казалось еще круглее. Обычно его лицо выражало спокойствие и искренность, из-за чего он казался Галену монахом. Но сейчас щеки Гауэна осунулись от беспокойства. Он повернулся к Галену.

– Я видел Келла всего секунду, – сказал он, – сразу после того, как вошел в корабль. Но увиденное не укладывается в моей голове. Как мог Элизар совершить подобное?

Почему они продолжают спрашивать его об этом? Элизар сделал с Келлом то же, что Гален при случае сделает с самим Элизаром. Разрежет по всей длине руки кричащей жертвы вдоль каналов биотека, потом отвернет кожу, прорежет мускулы, сухожилия, кровеносные сосуды до самых костей, и, чтобы получить максимальное удовлетворение, голыми окровавленными руками вырвет из тела Элизара биотек.

Гауэн ждал ответа.

– Некоторым людям доставляет радость причинять боль другим, – сказал Гален.

– Я не понимаю этого. И Элизар всегда казался таким преданным магам. Я никогда не замечал за ним жестокости... за исключением, быть может, тех моментов, когда его оскорбляли. А сейчас он, кажется, так же сильно желает уничтожить нас, как и Тени. Олвин рассказал тебе, что на них с Карвин напали по дороге сюда?

– Да.

– Некоторые маги исчезли. Кажется, Тени начали охоту на нас.

Внезапно Гален вспомнил кое-что из подслушанного разговора. «Но мы лучше всех остальных вооружены для защиты», сказал Олвин Элрику. И Элизар, в последнюю секунду перед тем, как Вселенная изменилась навечно, сказал ему, что они с Изабель должны умереть потому, что они овладели секретом подслушивания сообщений Теней. Тени напали на них потому, что маги являлись для них угрозой. Маги обладали потенциалом для сражений с Тенями. Тогда почему бы им не воспользоваться?

Следом за Блейлоком и Херазад они завернули за угол и оказались в другом, более широком коридоре, потолок здесь тоже был выше. Большая двустворчатая дверь справа по коридору распахнулась при их приближении, Блейлок и Херазад вошли. Гален с Гауэном остались снаружи. Пока двери закрывались, Гален успел мельком заметить ровный помост в дальнем конце просторной, пустой комнаты. Элрика в комнате не было.

– Здесь они проводили свои религиозные церемонии, – сказал Гауэн.

Гален оглянулся, ища Элрика. Коридор заполнялся магами.

– У нас не было возможности поговорить с тех пор, как ты вернулся на ассамблею, – сказал Гауэн.

Гален отчаянно высматривал Элрика, одновременно выискивая повод для того, чтобы закончить этот разговор.

– Я сожалею о твоей потере, – продолжал Гауэн.

Что Гауэн мог знать об этом? Как он узнал, что Гален страдает от потери? Гален был послан на задание с другим магом. Тот маг погиб. Откуда Гауэн знал, что чувствует Гален после ее смерти? Он никому ничего не рассказывал. Он никому не говорил, что любит ее, даже ей самой. Они все думали о нем, как Олвин? Они замечали его молчаливость? Называли его зомби? Им что, больше не о чем было беспокоиться?

– Я уверен, что ты сделал все, что смог, – говорил Гауэн.

Нет, не все. Не в этом ли было дело? Он не воспользовался заклинанием уничтожения для того, чтобы остановить Элизара. А потом, когда она лежала... умирая... он отверг предложение Мордена, когда тот предложил спасти ее.

«Хотел бы я знать», сказал тогда Морден, «сможешь ли ты жить дальше с этим решением на совести».

Гален заметил Элрика, появившегося в дальнем конце коридора.

– Прости, – сказал он Гауэну.

Гален снова с усилием скрестил на груди руки, ему было холодно, несмотря на то, что он до сих пор не снял пальто. Внутри него воспоминания, одно за другим, вырывались на поверхность из того уголка мозга, где он похоронил их. Они беззвучно бродили в его голове, по всему телу, накатывали волнами, подобно лихорадке. Он не мог позволить себе встретиться с ними снова, не мог, не потеряв окончательно при этом контроль.

Он не сможет идти этим путем. Не сможет провести годы так, как сейчас, скрываясь. Не сможет вечно удерживать это в себе.

Он должен найти способ покончить с этим.

Глава 5

После разговора с Олвином Элрик едва смог добраться до своей пустой комнаты до того, как боль снова нахлынула на него. Он прислонился лбом к холодному металлу стены, прижал к голове руки, и попытался унять боль, выполняя одно за другим упражнения на сосредоточение.

Источником боли была темная пустота внутри его черепа, образовавшаяся в том месте, которое было связано с кризалисом, с Суумом, месте, которое ныне обратилось в прах. Пустота давила, подобно опухоли опустошения, давила на глаза, на лоб. Она пульсировала, эта боль-фантом, боль того, что было потеряно. Она угрожала поглотить его.

Во время полета на Селик 4 он отдыхал, и неприятные ощущения стали слабее, но боль никогда полностью не отпускала его, лишь на короткое время позволяя ему заснуть. Когда он вместе с другими членами Круга исследовал останки Келла, боль усилилась. А во время разговора с Олвином стала просто невыносимой.

Наконец, она сама собой утихла.

Элрик не знал, будут ли подобные приступы повторяться, и будут ли они сильнее или слабее сегодняшнего. Но он решил, что никто не должен знать о них. Чтобы маги подчинялись Кругу, они должны верить в то, что его члены сильны и искусны. А если он хочет сохранить влияние среди членов Круга, он должен пользоваться у них уважением, они должны признавать его силу и авторитет. И Гален достаточно настрадался, чтобы взваливать на него еще и это.

Когда боль, наконец, утихла, Элрик был измотан. Он вспотел и едва держался на дрожащих ногах.

Там где он некогда жил, сейчас наступало утро. Солнце, должно быть, сияло сквозь туман, заставляя его капли сверкать, а запах моря наполнял воздух. В городе Лок должна кипеть бурная деятельность. Раньше все это было бы частью его самого, он был связан с этим местом. Но сквозь него больше не текла лава Суума, течение его вод больше не успокаивало Элрика, жизнь планеты больше не обогащала его жизнь. Сейчас от этого не осталось ничего, лишь пустота.

Но это была не единственная утрата Элрика. Когда он брел по здешним коридорам, его сердце защемило от боли при виде того, сколько магов теперь ослабело. Маги избрали его в Круг, доверив ему руководить ими и заботиться о них, а сейчас они умирали у него на глазах. Он не оправдал их доверия. А Келл, долгое время возглавлявший их, был сейчас мертв.

Элрик обнаружил, что несколько минут назад получил сообщение: Круг должен собраться немедленно. Он вытер рукавом пот с лица, потратил секунду на то, чтобы собраться с мыслями, привести в норму температуру тела, ритмы сердцебиения и дыхания. После этого он быстро двинулся в сторону комнаты, объявленной в сообщении местом встречи. Он не должен проявлять никаких признаков слабости.

Когда Элрик оказался вблизи цели, к нему подошел Гален. Элрик мгновенно понял, что тот сильно возбужден. Руки Галена были скрещены на груди, он раскраснелся и учащенно дышал, будто запыхался.

– Мне нужно поговорить с тобой, – заявил Гален.

Элрик замедлил шаг, но не остановился.

– Я должен присутствовать на собрании Круга. Мы поговорим, когда я освобожусь.

Гален встал перед ним, не давая пройти.

– Нет. Я должен поговорить с тобой сейчас. Я думаю, Олвин прав. Мы должны остаться и сражаться с Тенями. Ты приведешь членам Круга его доводы в пользу такого решения?

Должно быть, Гален разговаривал с Олвином, и Олвин своими разговорами о необходимости остаться и сражаться в этой войне, расстроил его. Элрик про себя выругал своего горячего друга. Гален принял решение, и это решение многого ему стоило. Его нельзя вынуждать пересматривать свое решение.

– Я уже приводил им эти доводы, но проиграл, – сказал Элрик.

– Но теперь, когда Теням известно, где мы...

– Мы можем изменить отдельные детали нашего плана. Но мы уже приступили к его выполнению, и сейчас не можем изменить курс.

– Но...

– У меня нет времени на то, чтобы обсуждать с тобой эти проблемы, – Элрик начал горячиться.

– Но что плохого, если некоторые из нас останутся, и будут сражаться?

– Если мы не сможем оставаться едиными, – ответил Элрик, – то мы падем.

– Если мы отказываемся сражаться, тогда что же мы будем отстаивать?

– Ты согласился отправиться с нами. Ты поклялся подчиняться Кругу. Разве твои слова ничего не значат?

Элрика бросило в пот. Он не должен показывать Галену, как ему плохо.

Гален пристально смотрел на него ярко-голубыми глазами:

– Вы по-прежнему что-то от нас скрываете. У Круга еще остались секреты.

Элрик понял, что Гален умудрился подслушать их с Олвином разговор. Гален нарушил принцип взаимного доверия, принятый среди магов. Это было не в его духе. Он был гораздо ближе к тому, чтобы потерять контроль над собой, чем предполагал Элрик.

Элрик быстро попытался вспомнить, о чем именно они с Олвином говорили.

– Одной из обязанностей, возложенных на Круг, является защита знаний. Некоторые мы открываем, некоторые считаем нужным держать в тайне.

– Как случилось, что Олвин знает?

– Ты шпионил за нами, а теперь еще требуешь объяснений?!

– Олвин верит в то, что если маги узнают правду, то могут принять решение остаться и сражаться.

– Олвин верит в то, во что верит Олвин. Круг избрал путь, который счел наилучшим для магов.

– Даже притом, что ты голосовал за то, чтобы остаться и сражаться.

– Тем не менее, я подчинился воле Круга.

– Тени нападают на нас потому, что боятся нас. Мы в силах сразиться с ними.

– И они в силах сразиться с нами. Уже пять магов погибли и еще больше исчезло.

Гален задрожал и выпалил:

– Здесь тебе не испытание, посредством которого ты будешь учить меня! Я тебе больше не ученик. Открой мне секрет!

– Но это именно испытание.

Элрик сделал паузу, собираясь с силами для ответа:

– Это самое важное испытание, которое ты будешь проходить в течение всей своей жизни. Чтобы познать себя, понять, кто ты есть на самом деле. Техномаг или предатель. Тот, кто убивает, или тот, кто творит благо. Владеет собой или подчиняется хаосу. Приносит тьму, или несет свет.

Гален повысил голос:

– Как я могу нести свет, если вы держите нас во тьме! Вы скрываете от нас нечто важное. Какую-то неизвестную нам силу, которая могла бы помочь нам в сражениях с Тенями. Если бы маги знали секрет этой силы, то они могли бы остаться и сражаться. Но вы не хотите рассказывать. Вы лжете нам! Манипулируете нами! Разве судьба Келла ничему вас не научила? Тайны убивают!

Гален понял, что перешел на крик и резко оборвал свою тираду, он задыхался и выглядел таким же потрясенным, как и Элрик. Все собравшиеся у дверей комнаты маги, среди которых была и Инг-Ради, сейчас уставились на них.

Элрик думал, что с его поддержкой Гален сможет выдержать дорогу к их новому дому. Однако Гален сорвался. Если бы им не довелось увидеть тело Келла... Если бы обязанности члена Круга не отнимали у него все время, если бы он был свободен, то помог бы Галену придти в себя... Но так вышло, что Гален видел тело Келла, а потом в одиночку столкнулся с Олвином и остальными магами. Эти испытания вынудили Галена покинуть свое убежище до того, как он подготовился к столкновению с реальностью, и раны в его душе еще кровоточили.

Но даже сейчас у Элрика не было времени для него.

– Ты потерял контроль, – сказал Элрик.

– Знаю, – ответил Гален. Он выглядел опустошенным и дрожал еще сильнее, чем раньше. – Я не могу остановиться.

Хотя лицо и грудь Элрика горели, его спина мерзла. Элрик понял, что от Галена, как от печи, исходит жар.

Он подыскивал слова, которые помогли бы Галену восстановить контроль:

– Тогда вспомни о том дне, когда ты в прошлый раз потерял контроль, и о том, как сильно ты сожалел об этом впоследствии. Вспомни о том, скольким ты обязан магам, и как ты был им признателен за то, что они дали тебе второй шанс. Вспомни о своей работе – посвящении Вирден, о том, с каким вдохновением ты его создавал, с каким энтузиазмом относился ко всему, во что она верила. Вспомни, как ты поклялся уважать Кодекс и доказать Кругу, что ты достоин того, чтобы быть магом.

Гален отвел глаза, его губы сжались. Элрику было знакомо это выражение. Гален выполнял упражнение на сосредоточение.

– Мы делаем все, что можем, ради общего блага, – продолжил Элрик. – Мы оказались в трудной ситуации. Невзирая на то, что ты думаешь, здесь нет простого решения. Мы должны выбрать лучшее, это наша обязанность. А у тебя есть свои обязанности. Подумай об этом, пока я буду на собрании Круга. И знай, если у нас есть хоть один шанс сотворить благо, то я буду сражаться за то, чтобы мы им воспользовались.

Гален поднял на него глаза. Его лицо говорило само за себя, в словах не было необходимости.

– Прости.

Элрик вытер лоб. Жар спадал.

– Больше не нарушай доверия магов.

– Не буду.

Элрику осталось только надеяться на то, что Гален сможет сохранять контроль до тех пор, пока не закончится собрание Круга. Ему надо будет сохранить силы для того, чтобы помочь Галену.

– Мы поговорим, когда я освобожусь. Обещаю тебе.

Гален кивнул, уставившись в пол.

В последний раз беспокойно взглянув на Галена, Элрик двинулся дальше, к месту собрания Круга. Его обязанности члена Круга снова разлучали их.

Маги, собравшиеся в коридоре, кажется, вспомнили, что невежливо так смотреть на других, и занялись своими делами, избегая смотреть на Галена с Элриком. Инг-Ради вошла внутрь следом за Элриком, и огромные двери, качнувшись, закрылись за ними.

Гален оцепенело побрел по коридору прочь от них всех, он дрожал, а руки до сих пор держал скрещенными на груди. Энергия бурлила внутри него, ища выхода. Мысленно визуализируя алфавит, он добавлял букву за буквой, и чем длиннее становился ряд, тем труднее становилось удерживать их в голове все разом. Тем не менее, даже такое трудное упражнение не успокоило его. Ему требовалось как-то высвободить эту энергию.

Гален завернул в узкий, уходящий в сторону, коридор. Кроме него там никого не было. В крошечной подсобке он мог, наконец, уединиться. Он не мог позволить энергии, бурлившей внутри него, причинить кому-нибудь вред. Он не хотел, чтобы кто-нибудь засек выброс энергии, не хотел отвечать на вопросы. Но он надеялся на то, что высвобождение малой части энергии поможет ему продержаться до окончания собрания Круга, до возвращения Элрика.

Удар по кризалису Элизара не принес ему облегчения, но Гален не мог придумать ничего другого. Он должен попытаться. Он боялся, что если не высвободит часть энергии, бурлившей в нем, то потеряет контроль. А если он непроизвольно наложит какое-либо заклинание, то никто, кроме него не сможет ослабить это заклинание, или отменить его. Гален чувствовал горячечное возбуждение, вперемежку с мучительным ознобом.

Галену было стыдно за свое недавнее поведение. Гнев, который он после уничтожения кризалиса Элизара старался подавить, снова овладел им. Гнев на все, что случилось. Никогда раньше он не испытывал такой сильной, глубокой ярости. И он обрушил свой гнев на единственного человека, пытавшегося помочь ему. Он прилюдно наорал на Элрика, на того, кому Гален был обязан всем. Подобное не должно повториться. Он должен взять себя в руки.

Больше всех в том, что случилось, был виноват он сам. Это был его выбор, его провал. Ему не на кого злиться, кроме себя самого. И если надо обрушить на кого-либо свою энергию, то пусть это будет он сам.

Он направит энергию на самого себя. Возможно, шок вернет ему утраченное спокойствие.

Гален регулярно избавлялся от волос на голове, щеках и подбородке. Для этого использовался прием, в какой-то мере повторяющий испытания обряда посвящения. Боль была сильной, но недолгой, он все больше привыкал к этой процедуре. Если он высвободит больше энергии, сделает боль сильнее, то он лишится волос на всем теле. Голову он оставит в неприкосновенности, чтобы внезапное исчезновение бровей не привлекло внимания.

Гален секунду обдумывал план, потом визуализировал перед своим мысленным взглядом чистый экран, написал на нем уравнение. Биотек эхом откликнулся на заклинание.

Над головой Галена возник шар, горевший ярко-голубым светом, и обрушился на него. Огонь лился вниз подобно раскаленной лаве, обжигая кожу, уничтожая волосы по всему телу Галена. Боль потрясла него. Он судорожно вздохнул.

Еще раз.

Голубое пламя обрушилось на него, будто терзая огненными когтями. Когти прошлись по его телу сверху вниз, сдирая верхний слой кожи. Гален оступился, согнулся пополам от боли.

Его красные, обожженные руки дрожали. Прикосновение к поврежденной коже ткани балахона вызвало боль в бесчисленном количестве нервных окончаний. Он забыл о том, как это больно.

Биотек не успокаивался, желая обрушить на него огонь еще раз. Гален заставил экран перед своим мысленным взором очиститься. Он уже достаточно поиздевался над собой и теперь понял, что с таким соседом по комнате, как Фед, ему будет трудно скрыть то, что он с собой сделал. Большая часть поверхности эпидермиса была сожжена. Вскоре его кожа начнет зудеть и покроется волдырями. Гален уловил иронию. Он когда-то хотел стать магом, чтобы лечить.

Пытаясь успокоиться, Гален заставил себя дышать ровнее. Он сделал очередную глупость.

Однако это помогло. Когда Гален выпрямился, то заметил, что больше не дрожит. И желание действовать, давившее на него, ослабело. Энергия имплантантов, бурлившая внутри него, успокоилась, подавленная болью.

Гален излил гнев, причинив при этом вред лишь самому себе. Боль была такой сильной, что он не мог больше ни о чем думать. Если он не мог раствориться, подобно призраку и уплыть от настоящего, то он, по крайней мере, смог отвлечь себя от него.

Пытаясь идти обычной походкой, Гален вышел в коридор и двинулся обратно к комнате – месту собрания Круга. Он дождется Элрика и извинится за свое поведение.

Верх ботинок врезался в его обожженную кожу. Балахон тер плечи, как наждачная бумага. И, несмотря на это, Гален заметил, что мысленно повторяет все гадости, которые он наговорил. Он понял, что, накричав на Элрика, он уподобился Элизару. Тот тоже упоминал секреты могущества и то, что Круг их обманывает. Это сходство напугало Галена.

И, тем не менее, почти все, сказанное Элизаром, оказалось правдой. Келл знал о возвращении Теней. Он отправил на расследование слухов об их возвращении двух неопытных магов в надежде, что они ничего не обнаружат. Если эти обвинения, брошенные Элизаром, оказались справедливыми, то почему не могут оказаться справедливыми и все остальные?

«Я говорю тебе, что Круг сбился с пути. Они все время лгут нам. Они так ограничили наше могущество, что мы сейчас всего лишь тени того, чем когда-то были».

Гален прислонился к стене в стороне от других магов. Он не мог позволить себе думать об этом. Гален прижался спиной к холодной металлической стене, ткань балахона соприкоснулась с его обожженной кожей. Как будто по спине скребком провели. Он должен сохранять спокойствие.

Гален сосредоточился на большой двустворчатой двери, располагавшейся напротив него. В конце концов, она распахнется, оттуда выйдет Элрик, и Элрик поможет ему. Возможно, ему найдут задание где-то вне колонии и позволят ему покинуть это место и выполнить его в одиночку. Возможно, ему позволят остаться на своем корабле. По соображениям безопасности все маги жили в строении колонии, но Элрик сможет выбить для него особое разрешение. То, что маги плохо уживались друг с другом, было общеизвестно. Определенно, они смогут подобрать для него что-нибудь, чтобы отделить его от остальных.

Тогда, возможно, он сможет заставить свой гнев утихнуть, бурлящую в нем неугомонную энергию – успокоиться, и окончательно похоронит воспоминания.

В широком коридоре собралось около сотни магов. Хотя некоторые поглядывали в его сторону, никто не подошел к нему, за что он был им благодарен. Без сомнения, подробности их спора с Элриком стали общеизвестными. Быть может теперь, когда лунатика разбудили, они оставят его в покое и позволят ему снова заснуть.

Но стоило Галену подумать об этом, как Олвин двинулся в его сторону. Почему бы им просто не оставить его в покое?

Гален мысленно сосредоточился на том, что у него болело, начиная с плеч и дальше вниз. Концентрация на болезненных ощущениях усилила боль. Все, что сказал Элрик, было правдой. Чтобы завоевать их доверие, Гален дал клятву Кругу, и он не должен лишиться его. Повиновение Кругу и Кодексу принесло мир новообразованному сообществу техномагов, позволило магам сосредоточить свои усилия на том, чтобы познать все, что можно познать, и использовать свои знания для того, чтобы создавать прекрасное и волшебное и творить благо. Приказы Круга и заповеди Кодекса всегда должны оставаться для него на первом месте, даже если согласиться с ними оказывалось труднее, чем он мог себе представить. Это не казалось Галену чрезмерным, потому что именно так жил Элрик.

Олвин остановился рядом с Галеном, посмотрел на него с видимым беспокойством.

– Я слышал о твоей ссоре с Элриком. Я не хотел становиться причиной разногласий между вами. Элрик – хороший человек. И он почти такой же упрямый, как я сам. Но он старается поступать так, как лучше для магов. Я более эгоистичен, чем он. Я стараюсь поступать так, как будет лучше мне. А для меня сейчас самое лучшее – остаться и сражаться. Для себя я все решил. Надеясь на то, что Круг изменит свое решение, я был глупцом.

Олвин покачал головой и поднял взгляд к потолку:

– Прожив столько лет, мне надо бы соображать получше. Быть мудрее, я полагаю. Я сделаю все, что маги попросят, все, что может понадобиться, чтобы помочь им безопасно добраться до скрытого места, но сам туда не пойду.

Олвин собрался бросить вызов Кругу. Гален не думал, что он способен пойти на это. Но если Олвин откажется лететь, то другие могут последовать его примеру. Тогда может образоваться группа магов, которые останутся сражаться с Тенями.

Гален сосредоточился на ноющей спине. Этого не хватало для того, чтобы отвлечься от мыслей о войне. Он должен был обрушить на себя пламя трижды. Сжал руку в кулак, ногти впились в обожженную кожу ладони. Ничто не сможет отвлечь его, не сможет заставить его забыть. Но он принял решение. И теперь ему придется жить с этим.

Поблизости остановилось несколько последователей Блейлока. Среди них был Гауэн. Они услышали речь Олвина и подошли к нему.

– Ты не можешь бросить вызов Кругу, – недоверчиво произнес Гауэн. – Мы все поклялись ему. Сама Вирден создала его: «Пятеро мудрейших из нас образуют Круг, который будет править техномагами и указывать им путь».

Олвин взмахом руки продемонстрировал свое отношение к словам Гауэна.

– На протяжении нашей истории Кругу много раз бросали вызов, даже свергали его. Я не виноват в том, что у всех кишка тонка, что за последнее время никто не перечил Кругу. Пришло время, чтобы кто-то взбаламутил это болото.

Нет, сейчас не время, подумал Гален. Им нужно оставаться сконцентрированными на цели, организованными, дисциплинированными. Не взбудораженными, а спокойными. Гален заставил свой кулак постепенно, палец за пальцем, разжаться, кисть – расслабиться.

Круглое лицо Гауэна недовольно вытянулось:

– Круг – это наше спасение. Тысячелетие мы оставались едиными благодаря ему. Члены Круга – хранители наших священных традиций и тайн. Они – лучшие из нас. Они – сердце нашего ордена. Они стоят между нами и хаосом.

Челюсть Олвина напряглась:

– Вернее, они трясутся от страха между нами и хаосом.

Несколько магов, в том числе Гауэн, неодобрительно хмыкнули, подражая Блейлоку. Безволосые брови Гауэна поднялись, он нахмурился. Никогда еще Гален не видел его таким злым. Но никогда еще никто не заявлял о своих намерениях бросить вызов Кругу. Гауэн и остальные маги теснее окружили Олвина и, казалось, готовы к драке.

Карвин встала рядом с Олвином. Гален оттолкнулся спиной от стены, его уровень адреналина повысился, он был готов противостоять любой угрозе.

Гауэн торжественно произнес:

– Мы несем особое благословение, завещанное нам таратимудами. Они доверили его нам. Биотек вплетен в основные силы Вселенной. Он дарит нам связь – с различными устройствами, друг с другом, с другими планетами, и, в конечном счете, с самой Вселенной. Мы не можем позволить осквернить его.

– Это всего лишь технология, – прорычал Олвин, показывая, что он тоже готов к драке. – Ей изначально не свойственно ни добро, ни зло!

– Наша цель – достижение полного духовного единения с биотеком, а через него – просвещение, познание сути вещей. Мы не созданы солдатами.

Олвин твердо взглянул на Гауэна:

– Ты имеешь в виду, что маги не хотят становиться солдатами. Но кто хочет?

Они молча сверлили друг друга взглядом. Карвин нарушила молчание:

– Но Тени начали на нас охоту. Если они нападут на нас, насколько эффективно мы сможем им ответить?

Она вывернула вопрос наизнанку, как и сам Гален делал еще вчера. Правильный вопрос звучал так: «Зачем Теням нападать на магов, как не для того, чтобы уничтожить противника, способного сражаться с ними на равных?»

А если дело обстоит так, то почему они не остаются, почему не сражаются? Гален понял, что вернулся к тому, с чего начал. Он не мог не подчиниться Кругу, но и подчиняться ему тоже не мог. Он оказался в ловушке, его мысли свились в петлю, подобно змее, кусающей свой хвост, поедающей его с той же скоростью, с какой он отрастал. Он больше этого не выдержит. Но у него нет выбора.

Двери комнаты, в которой собрался Круг, качнувшись, распахнулись. В воздухе появилась горевшая синим пламенем руна, обозначавшая солидарность. Гален обнаружил, что получил сообщение. Блейлок призывал всех собраться. У Круга были для них новости.

– Это их последний шанс сделать правильный выбор, – сказал Олвин.

Гален поглядел на противоположную стену коридора, пытаясь очистить свой разум. Элрик сказал ему, что Круг не свернет с избранного пути. Не было смысла надеяться на это. Он подумал, чем все это может закончиться, но ничего не придумал. Куда бы он ни отправился, что бы он ни делал, его всюду будут преследовать воспоминания о своем провале, о своей потере.

Гален подумал, что не сможет жить с таким грузом на совести. Но выбора у него не было. Ему придется жить с этим, и он сумеет сохранить контроль. Даже если для этого ему придется сжечь всю свою кожу.

Глава 6

В зал, выбранный Кругом для собрания, сейчас набилось почти пять сотен магов. Гален ждал вместе со всеми. Гауэн говорил, что это помещение предназначалось для проведения религиозных церемоний. У противоположной стены было устроено плоское возвышение – кафедра, а узкие металлические скамейки сейчас были отодвинуты к стенам, чтобы освободить место для собравшихся. Сквозь окна в одной из стен виднелись зазубренные горные вершины, свет заходящего солнца окрасил камень и лед в оранжевый цвет. Помимо этого смотреть было не на что: зал был пуст. Гален задумался, молились ли здесь последние оставшиеся в живых члены секты, умирая от голода. Ему показалось, что он слышит их голоса, шепотом умоляющие о быстрой смерти.

Гален стоял в первом ряду, потому что вошел в зал одним из первых. Слева от него стояли Олвин и Карвин, справа – Гауэн вместе с остальными последователями Блейлока. Где-то в последних рядах магов он разглядел высокую шляпу Цирцеи, возвышавшуюся над толпой.

Присутствие такого большого количества магов в ограниченном пространстве угнетающе действовало на него. Маги стояли так тесно, что ближайшие касались его. Их голоса звучали слишком громко. Гален представил себе, что он на Сууме, стоит в одиночестве на краю обрыва, смотрит вниз, пытаясь пронзить взглядом слои тумана, и слушает тихий шепот моря. Разил назвала голос моря «звуком смерти». Представил себе, как он спокойно шагнет вниз и полетит сквозь мягкий, обволакивающий туман.

Но он не смог удержать этот образ в голове. Его разум не мог успокоиться.

Ему не удалось извиниться перед Элриком, который стоял сейчас на кафедре, обсуждая что-то с остальными членами Круга. Вскоре они огласят свой план, и, каким бы он ни был, Гален подчинится. А потом сможет, наконец, поговорить с Элриком, извиниться за то, что потерял контроль. И Элрик, возможно, найдет способ, как ему помочь.

Чтобы успокоить свой разум, Гален принялся рассматривать членов Круга. Он уважал их и считал мудрейшими и самыми искусными среди всех магов. И хотя Гален на своем собственном опыте узнал, что они, как и все остальные, тоже ошибались, он все равно восхищался ими. Но сейчас они словно съежились и выглядели постаревшими и ослабевшими.

Одна Херазад, никогда не создававшая места силы, выглядела как и прежде. Ее длинные, густые темные волосы блестели, а жесты были уверенными и властными. В тот день, когда Круг вызвал его, Херазад была одета в традиционный черный балахон, а волосы были собраны в пучок. Сейчас ее волосы были распущены, а вместо балахона на ней было ярко-синее сари. Видимо у нее не было времени на то, чтобы переодеться перед собранием Круга. Или, возможно, после смерти Келла она больше не чувствовала необходимости носить традиционную одежду.

Хуже всех выглядела Инг-Ради. Она была старейшей из них, ей было почти двести лет, и сейчас, после уничтожения ее места силы, это, наконец, стало заметно. Ее оранжевая кожа побледнела, сквозь нее просвечивали вены, сложным узором оплетавшие ее лишенную волос голову. Четыре ее руки раньше всегда безостановочно двигались, исцеляя своим прикосновением, своими грациозными жестами добавляя выразительности ее словам. Но сейчас они бессильно свисали вдоль тела. У Галена возникло впечатление, что она с трудом сохраняет равновесие, что ее высокое тело находится в очень неустойчивом положении, и что в любую секунду она может упасть.

Блейлок тоже выглядел изменившимся. Он одним из первых прибыл на Селик 4, а это означало, что он уничтожил свое место силы почти месяц назад. Черный балахон сейчас висел на нем, как на вешалке. Казалось, что от Блейлока остались лишь кожа да кости. Бледное лицо, на котором полностью отсутствовала растительность, вытянулось, кожа была воскового оттенка. Черная, обтягивающая шапочка разительно контрастировала с его высоким, бледным лбом.

Гален посмотрел на Элрика и заметил, что не только морщины между его бровей углубились. Элрик даже держался по-другому. Раньше он всегда стоял прямо, и, хотя он по-прежнему так стоял, Гален чувствовал, что Элрику приходится прикладывать усилие, чтобы удерживать тело в вертикальном положении. Казалось, что он заставлял свои плечи оставаться развернутыми, удерживал их в неестественном для него теперь положении. Движения Элрика были скованными, неуверенными, будто он боялся, шевельнувшись, выдать свое истинное состояние. Гален знал, что Элрик хотел казаться сильным ради них всех.

Во время разговора с Олвином Элрику стало плохо. Гален еще раз выругал себя за то, что затеял с ним спор. Элрик заботился о нем на протяжении последних одиннадцати лет. Элрик внес порядок в его жизнь и научил его почти всему, что знал сам. Все эти годы Элрик был ему опорой, несокрушимой стеной. Гален часто думал, что Элрик был для него всем. А теперь Гален понял, что он был всем для Элрика. Он не должен думать о том, может ли Элрик помочь ему, он должен думать о том, как ему помочь Элрику. Элрик нуждался в Галене, и Гален должен был стать для него опорой.

Многие другие маги так же выглядели ослабевшими. Они покалечили себя, даже не попытавшись вступить в бой. Теперь было слишком поздно предлагать им это. Он сможет сразиться с Тенями, только если пойдет наперекор решению Круга, наперекор Элрику, но тем самым он его убьет. На это он не может пойти.

Но если он останется, сможет ли он выдержать?

Элрик взглянул на него, и Гален понял, что получил сообщение. Открыл его. «Мы поговорим после собрания. Сожалею о том, что нам придется отправиться выполнять разные задания. Долг требует от нас... многого. Но я не улечу, пока не буду уверен, что с тобой все в порядке».

Элрик улетает и не берет его с собой. Элрик боится его нестабильности. Это чувствовалось в каждом слове сообщения. И Элрик был прав. Гален не знал, сможет ли он остаться и работать здесь без Элрика.

Четверо членов Круга повернулись к собравшимся магам. В зале воцарилась тишина. Блейлок заговорил, его голос был резким и уверенным:

– Каждый из нас, вступив в орден техномагов, поклялся уважать заповеди нашего общего Кодекса: солидарность, скрытность, таинство, магия, наука, знание и благо. Дабы сохранить целостность нашего сообщества, мы собрались здесь, чтобы подготовить все необходимое для переселения в тайное укрытие. Но недавно полученные нами сведения требуют изменения первоначальных планов.

Тени заявили, что мы должны либо присоединиться к ним, либо умереть. Кажется, их терпение на исходе. Они ждут от нас решения. Наши зонды и передатчики, находившиеся в секторе Омега, у Предела исследованного космоса, уничтожены, включая те зонды, которые мы недавно разместили в системе Тау Омега, у планеты Тенотк, о которой мы узнали благодаря Галену. Теперь мы не можем получать информацию о деятельности Теней. Мы слепы.

Согласно графику, последние из нас должны были прибыть сюда сегодня утром. Восемь магов так и не прилетели. У нас есть доказательства, что Дьядьямонк и Ригана убиты. Еще шесть магов пропали без вести. Это Валькирия, Деде, Анасазис, Барлинда, Линг-Лау и Алипио. Наши попытки связаться с ними оказались безуспешными.

Маги слушали молча. Странно, что от имени Круга говорит Блейлок. Блейлоку недоставало тепла и энергии Келла. На его суровом лице застыло выражение холодного могущества. Никаких эмоций по отношению к пропавшим.

– Несколько часов тому назад корабль Элизара доставил сюда тело Келла. Келл был вычищен. Мы уверены, что это сделал Элизар. Исходя из всего изложенного, мы можем предположить, что Теням стало известно наше местонахождение. Как они узнали о нем, нам неизвестно. Келл не был посвящен в наши планы, хотя мог о них догадаться. Или Тени, возможно, получили эту информацию из другого источника.

В любом случае, мы должны немедленно покинуть это место. Мы нашли другое, где сможем подготовиться к перелету. Большинство из вас отправится туда немедленно, там вы закончите приготовления. По соображениям безопасности, вам не будут объявлены координаты нового места сбора. Более того, начиная с этого момента, никому, кроме членов Круга, не будет позволено пользоваться межпланетной связью. Мы не можем допустить, чтобы Теням снова стало известно, где мы собираемся.

Три группы магов не полетят к новому месту сбора. Они отправятся выполнять очень важные для нас задания. Херазад поведет первую группу прямиком к тайному убежищу, чтобы подготовить его к прилету магов и обеспечить его безопасность. Элрик и Инг-Ради возглавят вторую группу. Они должны попытаться обмануть Теней, убедить их в том, что мы собираемся в другом месте. Учитывая то, что мы потеряли зонды, размещенные нами у Предела, заданием третьей группы будет непосредственный сбор информации о деятельности Теней. Мы должны узнать все, что только возможно, об их планах в отношении нас. Чтобы минимизировать опасность обнаружения наших лазутчиков, на это задание отправятся всего два мага. Они подберутся как можно ближе к планете – древней родине Теней, чтобы узнать, что именно известно Теням о нас, и раскрыть их стратегию. Цирцея поможет мне выполнить это задание.

Внутри Галена что-то вскипело, и он шагнул вперед:

– Я должен лететь с тобой.

Элрик повернулся к нему, между его бровей обозначились три морщины – знак сильного разочарования:

– Молчи! Решение уже принято.

Энергия забурлила внутри Галена. Это была та самая возможность, которую он искал. Возможность разорвать замкнутый круг, по которому бегали его взбудораженные мысли. Он сам не верил в то, что ему может представиться такая возможность. Они должны позволить ему лететь.

Гален заставил себя говорить спокойно:

– Я не хотел выказывать неуважение к Кругу. Но я единственный, кто встречался с Тенями и выжил. Мои знания могут пригодиться при выполнении этого задания.

– Мы все обсудили и приняли решение, – заявил Элрик.

Гален больше ничего не смог придумать, что могло бы их переубедить. Он заставил себя произнести ее имя:

– Изабель научилась прослушивать переговоры Теней. Я – хранитель ее знания. Я смогу разобраться, как она это делала.

Блейлок строго, оценивающе посмотрел на него:

– Это тайная разведывательная миссия, а не возможность для мести.

– Я ищу лишь способа послужить магам там, где смогу принести наибольшую пользу.

– Мы должны обсудить это, – заявила Инг-Ради.

Члены Круга повернулись друг к другу и отгородились щитом, чтобы никто не смог их подслушать. Кто-то схватил его сзади за балахон, чьи-то пальцы впились в его обожженную кожу.

Фед зашептал ему на ухо:

– Ты свихнулся? Лететь к Пределу? Чистое самоубийство.

Гален взволнованно следил за действиями членов Круга. Они должны позволить ему лететь. Это был шанс сразиться с Тенями, не конфликтуя с Кругом и не нарушая заповедей Кодекса. Это был способ сбежать от остальных и от воспоминаний, которые они в нем пробуждали. И, возможно, там он, наконец, сможет покончить со всем этим.

Цирцея пробилась в первый ряд магов, и наблюдала за Галеном из-под полей шляпы.

– Скажи им, что ты передумал, – шепнул Фед, обдав Галена запахом одеколона. – У тебя было временное помешательство. Пусть летят старики. Они так и так долго не протянут.

Круг закончил обсуждение. Щит опустился, маги повернулись лицом к собравшимся. Элрик не смотрел на него.

Блейлок заговорил:

– Гален, ты займешь место Цирцеи. Всем остальным Херазад передаст инструкции. Все должны покинуть это место через четыре часа.

Цирцея бросила на него испепеляющий взгляд. Гален почувствовал огромное облегчение. Неугомонная энергия биотека утихла. Он, наконец, заметил, что снова может дышать.

– Через семнадцать дней мы встретимся в новом месте сбора и немедленно отправимся к тайному убежищу. Чтобы свести к минимуму шансы, что нас обнаружат, мы полетим одной группой. Только членам Круга известен пароль, который позволит войти в наш новый дом. Тот, кто не прибудет вовремя, будет считаться пропавшим без вести. Ждать мы никого не будем.

Но, перед тем как мы займемся приготовлениями, мы должны выполнить скорбный ритуал. Мы должны проводить Келла на другую сторону. Инг-Ради?

Инг-Ради положила кисти своих четырех рук друг на друга, ладонями вверх, и наклонила голову.

– Я стала магом давным-давно. У нас были великие идеалы, но лишь некоторые следовали им. Слова Кодекса были пустым звуком. Их лишь произносили, но в них не верили. Много лет спустя Келл прошел посвящение, будучи последним из линии Вирден. Он действительно верил в то, что говорил. Он заставил нас понять, что мы должны не тонуть в междоусобицах, не стремиться к власти, а творить благо. Он заставил нас понять, что мы должны не просто повторять слова Вирден, но верить в них. Нас влекли к нему мудрость и дальновидность. Так началась новая эра для магов: эра относительного спокойствия и сотрудничества. Его качества лидера удерживали нас вместе. Его пример вдохновлял нас. Я надеюсь, что его жизнь станет для нас примером. Наступающие тяжелые времена станут для нас экзаменом. Мы должны будем показать, как мы выучили его урок: ставить нужды нашего ордена выше собственных нужд.

Я впервые оценила лидерские качества Келла на той ассамблее, когда он прошел посвящение...

Инг-Ради продолжала рассказ о свершениях Келла. Карвин, стоявшая за его спиной, зарыдала. Гален опустил глаза, пытаясь не слушать.

Через четыре часа он отправится с Блейлоком к Пределу, к древней родине Теней, туда, где он в последний раз видел Элизара. Шансы встретиться с ним были мизерными, но Гален не мог стереть из своего разума образ встречи с Элизаром. Он ясно представил себе, как Элизар оборачивается и видит его, как на худом, высокомерном лице Элизара появляется выражение страха.

Следующая картина. Его окровавленные руки, сжимающие вырванные волокна биотека Элизара.

Инг-Ради закончила панегирик Келлу, маги потянулись к выходу из зала. Они выйдут наружу, чтобы проследить за тем, как магический огонь поглотит тело Келла.

Элрик отошел от остальных членов Круга и отвел Галена в сторонку. Его морщинистое лицо было суровым.

– Ты должен взять назад свое предложение. Задание слишком опасно. За него должен был взяться один из членов Круга, но мы уже не те, чтобы выполнить то, что должны. Ты неопытен.

– Куда же ты хотел меня отправить?

– Напрямик в убежище. Ты сможешь устроить там все по своему вкусу. Ты сможешь построить там новый дом для нас. А вскоре я присоединюсь к тебе.

Гален не мог упустить представившуюся ему возможность, не мог заставить себя вернуться назад, к мыслям, бегущим по кругу. Он поступил правильно.

– Я не могу.

Элрик внимательно смотрел на него.

– Решение может оказаться для тебя трудным, но ты еще можешь его изменить.

– Я должен лететь с Блейлоком.

– Будет лучше, если ты не полетишь.

Гален покачал головой:

– Я должен. Прости. Я не хотел выказать неуважение.

Он поднял глаза на Элрика:

– Прости меня за мой прошлый срыв. Я злился на себя, но выместил зло на тебе. Я глубоко сожалею о том, что наговорил. Я незаслуженно оскорбил тебя, все, что я сказал – неправда. Я знаю, ты действуешь так, как лучше для всех нас.

Сказанного показалось ему недостаточно. Гален хотел сказать больше, но не смог ничего придумать, кроме как закончить извинения фразой, которой всегда заканчивал извиняться на Сууме:

– Это пятно на моем имени.

При воспоминании о доме лицо Элрика слегка расслабилось, три морщины между его бровей превратились в две.

– Я стираю это пятно.

Элрик произнес эту фразу на языке Суума, и дальше продолжал говорить на нем:

– Трудные времена наступили. Олвин не должен был говорить тебе то, что наговорил.

Звуки простого, упорядоченного языка успокоили Галена. Он ответил на том же языке:

– Это не только Олвин. Это они все. Именно об этом они вспоминают, когда смотрят на меня.

– Это пройдет со временем.

– У меня нет времени.

– Впереди у тебя целая жизнь, которая может быть короткой или длинной. Мне бы хотелось, чтобы ты жил долго, достаточно долго, чтобы когда-нибудь тебя могли избрать в Круг. Ты, быть может, смог бы руководить магами мудрее, чем я.

– Ты сказал Олвину, что не веришь в то, что маги переживут эту войну.

– Возможно, я ошибся. А если так, ты нужен магам, ты укажешь им путь.

– Как и ты.

Элрик не ответил. Его губы образовали тонкую, прямую линию. Элрик обещал никогда не лгать ему, и Элрик сдержал слово. Он может не вернуться с задания. Вот что он без слов сказал Галену.

Гален снова думал только о себе. Теперь он впервые задумался о задании Элрика. Чтобы спасти остальных, Элрик и его группа должны отвлечь Теней на себя. Элрик плохо себя чувствовал. Он не должен лететь. Гален задумался: что, если он вернется, выполнив задание, а Элрик – нет. Гален не мог себе представить, что он будет тогда делать. Он не мог потерять еще и Элрика. Не мог.

– Если ты действительно хочешь остановить меня, – сказал Гален, – то ты должен полететь в убежище вместе со мной. Я откажусь от своего задания, только если ты откажешься от своего. Ты ослабел: когда ты разговаривал с Олвином, тебе стало плохо. Тебя не должны были посылать на опасное задание.

Гален не знал, как он сможет сдержать подобное обещание, но, если благодаря этому Элрик будет в безопасности, он справится.

– Я в состоянии выполнить порученное мне задание, – сказал Элрик.

– Маги не могут потерять еще и тебя.

– В этой войне магам предстоит многое потерять... Тем не менее, я надеюсь вернуться живым и здоровым.

– Почему бы не послать вместо тебя Цирцею? – спросил Гален.

– Лететь должен член Круга, тогда обман будет выглядеть убедительнее.

– Пусть тогда окружающим представят твою иллюзию.

– Я должен отвлечь Теней с помощью Инг-Ради и тех ресурсов, которые окажутся у нас под рукой. Если кто-нибудь из нас выживет, задание будет считаться успешно выполненным, – Элрик замолчал, он выглядел усталым. – Но тебе незачем лететь с Блейлоком. Твое время еще придет. Пусть с ним летит Цирцея.

– И Блейлок, и Цирцея ослабели. Не лучше ли послать сильного мага?

– Ум зачастую важнее силы, этого никогда не понять Элизару, – Элрик предостерегающе поднял руку. – Всего несколько минут назад ты признал, что потерял контроль. Ты не должен лететь с Блейлоком в таком состоянии. Его жизнь и информация, необходимая нам, могут оказаться в опасности из-за тебя. И ты сам можешь оказаться в опасном положении.

– Я смогу сохранить контроль. Клянусь.

– Тебе не стоит давать такие обещания. И ты это знаешь. Ты не готов лететь.

Это было правдой, но Гален отказывался признать ее.

– Полет к Пределу будет для меня немногим труднее, чем пребывание здесь.

– Тебя будет мучить искушение схватиться с Тенями. Это испытание окажется сложнее любых моих тестов.

– Но Круг проголосовал за то, чтобы послать меня. Как ты подчиняешься Кругу, так и я подчинюсь ему.

Элрик взглянул в окно. Солнце садилось, горный хребет скрыла тень.

– Я часто задумывался о том, насколько мы похожи.

Гален был настолько шокирован, что не нашелся с ответом. Он не мог сравниться с Элриком ни в мастерстве, ни в умении сохранять контроль, ни в целеустремленности.

– Если я хоть немного похож на тебя, то это будет для меня самой высокой твоей похвалой.

Элрик повернулся к Галену. Движение получилось скованным.

– Возможно, однажды твое мнение обо мне изменится в худшую сторону. Если этот день настанет, я надеюсь, что ты попытаешься понять, почему я поступил так, а не иначе.

– Понятно, – ответил Гален.

Элрик пребывал в странном настроении. Вероятно, он устал, и смерть Келла сильно его расстроила.

– Если понадобится, – сказал Элрик, – немедленно связывайся со мной. Я вышлю помощь.

Гален кивнул.

– И остерегайся Блейлока. Если ты отклонишься от задания, Блейлок, не задумываясь, тебя остановит, – Элрик, казалось, злился на самого себя. – Мы должны присоединиться к остальным. – Он положил руку Галену на плечо. – Пошли.

В комнате, кроме них, уже никого не было. Они вышли и догнали в коридоре последнюю группу магов. Все направлялись к ближайшему шлюзу. Элрик с Галеном последними вошли туда, внутренняя дверь закрылась за ними. Элрик окружил их обоих щитом.

Выйдя наружу, все молча зашагали по обширной ледяной равнине, в свете заходящего солнца их тени на льду удлинились. Шум их дыхания, шелест балахонов при движении эхом отдавались внутри щита. От тепла обожженную кожу Галена покалывало. Голоса других магов звучали слабо и искаженно.

У подножия величественного горного хребта, на каменном валуне лежало тело Келла. На нем не было заметно никаких следов от ран. Иллюзия. Гален вспомнил, каким он видел тело Келла в корабле Элизара: руки, разрезанные по всей длине, дыра, зияющая в черепе.

Это было концом целой эры в жизни магов, концом линии Вирден. Возможно, даже началом конца для них всех, если опасения Элрика сбудутся.

Маги собрались вокруг Келла, их силуэты, окруженные щитами, неярко светились голубоватым светом. Многие выглядели постаревшими и ослабевшими. На тех, кто не владел в совершенстве искусством создания щитов, были маски. Некоторые щиты окружали сразу двоих: учителя с юным учеником, не достигшим еще стадии кризалиса. Гален задал себе вопрос: будет ли у этих юнцов будущее?

Гален взглянул на Элрика. Лицо мага оставалось бесстрастным, невозмутимым. Он должен быть сильным. Как всегда.

Языки синего пламени лизали тело Келла, перекатываясь волнами по всей его длине. Вокруг головы Келла образовалась пылающая корона. Потом пламя взвилось, окружило тело, скрыв его от глаз магов. Огонь разгорался все сильнее. Внезапно в небо взлетел огненный столб, по высоте не уступавший горному хребту. Маги в сравнении с ним казались карликами.

Келл заблуждался, ужасно заблуждался. Но без него маги были уже не те, что раньше.

Яростно ревущее пламя заставило Галена вспомнить о прошлых кострах, потерях, о которых ему не хотелось вспоминать. Гален опустил голову. Келл был уверен в том, что контролировал все на свете. В этом он ничем не отличался от остальных магов. Все они жаждали власти. Они стремились управлять событиями, манипулировать ощущениями, строить вселенную, отвечавшую их представлениям о ней. Они не понимали, что реальность была хаосом.

Но, даже потерпев в этом неудачу, они многого достигли. Маги раскрывали тайны Вселенной, создавали творения необыкновенной красоты, лечили раны, с помощью магии привносили живой дух в свои дома. Что до себя самого, Гален больше не мог сказать, сможет ли он творить благо, или может лишь убивать, сможет ли сохранить контроль, не поддаться хаосу, сможет ли нести свет, а не тьму. Но он сделает все, что в его силах, чтобы помочь другим пережить надвигающуюся войну, чтобы предотвратить конец, которого боялся Элрик.

Элрик резко поднял руку, закрывая лицо. Его пальцы мелко дрожали. Глаза Элрика были закрыты, а грудь тяжело поднималась и опускалась при каждом вдохе. На мгновение он показался Галену чужаком, слабым и уязвимым.

Гален отвел взгляд. Он стоял прямо, пытаясь стать опорой для Элрика, пытаясь быть сильным за двоих. Через четыре часа они простятся, возможно, навсегда. Гален постарался запомнить свои ощущения от присутствия рядом Элрика: какой он высокий, как держится, сохранить в себе ощущение тепла его тела, касающегося Галена. Возможно, им больше никогда не стоять рядом. Он уже столько потерял, а теперь мог потерять и Элрика.

Эта мысль ужаснула Галена.

– Я – не Элрик, – заявил Блейлок. – Я не потерплю неповиновения. Я буду приказывать, а ты будешь подчиняться. Ты понял?

– Да, – ответил Гален.

Они стояли в большом ангаре, в том самом, куда Гален попал, выйдя из шлюза, когда только прилетел сюда. Сейчас ангар был практически пуст, ряды контейнеров, занимавших его пространство, исчезли. В нескольких метрах от них стоял Гауэн, слушая, как Блейлок давал наставления Галену.

– Я позволил тебе лететь со мной только потому, что ты хорошо себя проявил в трудных обстоятельствах и потому, что ты уже имел дело с Тенями. Но я прекрасно знаю, что ты нарушил мои инструкции, касавшиеся уничтожения корабля Элизара, – Блейлок прищурился. – Не перечь мне больше. Это последнее предупреджение.

Блейлок приказал Галену уничтожить корабль Элизара с безопасного расстояния. Каким-то образом ему стало известно, что Гален еще на борту ударил по кризалису Элизара. Должно быть, он поместил где-то зонд, пока находился на корабле. Гален наклонил голову, стыдясь того, что об его вспышке гнева стало известно.

– Да, – ответил Гален. – Прошу прощения.

Блейлок хмыкнул. В ангар вошла Маскелин в сопровождении двух кинетических гримлисов, и Блейлок отошел в сторону, чтобы посовещаться с ними.

– Ты ему нравишься, – сказал Гауэн.

– Наверное, я должен быть ему за это признателен, – ответил Гален.

Большинство магов уже находились на своих кораблях и ждали только сигнала к отлету. Гауэн попал в группу к Элрику и Инг-Ради, но он тянул время, явно не желая оставлять Блейлока.

Последние несколько часов колония находилась на авральном положении. Маги готовились спешно покинуть Селик 4. Блейлок взялся командовать Галеном, отделив его от Элрика, и приказал ему помогать распределять по группам припасы. Гален соображал, как лучше разделить имевшиеся у них припасы между всеми группами, и как сохранить порядок при погрузке, когда все спешили успеть к назначенному их группам времени отлета. Бешеная деятельность была один раз ненадолго прервана последователями Блейлока. Шестьдесят магов строем вошли в ангар попрощаться со своим духовным лидером. Они провели мрачную церемонию покаяния и самоотречения. Гален был потрясен тем, что некоторые из них плакали, прощаясь с Блейлоком.

Карвин влетела в ангар, осмотрелась, увидела Галена. Поспешила к нему, шурша центаврианскими шелками, за ней более размеренным шагом двигался Олвин. Гален заметил, что его больше не раздражает перспектива разговора с Олвином. Он нашел выход, в котором нуждался. Он успокоился. И ему хотелось проститься с Олвином.

– Я должна проститься, – сказала Карвин, своим видом давая понять, что имеет в виду еще и Гауэна. – Мы с Олвином поможем Элрику отвлечь Теней. Вы не поверите, Элрик специально просил назначить меня в его группу!

– Ты неподражаема в создании иллюзий и сбивании с толку, – сказал Гален. – Уверен, твоя помощь будет неоценимой.

Карвин улыбнулась, принимая комплимент, но ее взгляд стал еще серьезнее.

– Но я не желаю потом отправляться в убежище. Я решила остаться с Олвином и сделать все, что в моих силах, сражаясь с Тенями.

Она замялась, поджав губки.

– Знаю, тебе не понравится то, что я скажу, но я бы в любом случае не полетела туда, – Карвин обняла его. – Я уже скучаю по тебе, Гален. Пожалуйста, будь осторожен.

Карвин крепче обняла Галена, что не понравилось его обожженной коже.

– А я буду скучать по тебе, – ответил Гален и понял, что он действительно будет скучать.

Карвин отпустила его, подошла к Гауэну, энергично обняла его.

– О, мы с тобой летим в одной группе, не так ли?

– Да, – ответил Гауэн. Он выглядел расстроенным.

Олвин остановился рядом с Галеном:

– Похоже, ты более терпелив, чем я, раз летишь с Блейлоком. Я бы свернул ему шею еще на полпути к Пределу.

– Пожалуйста, присмотри за Элриком, – сказал Гален. – Он плохо себя чувствует.

– Вот упрямый ублюдок! Я заставлю его хорошо себя вести, – Олвин покачал головой. – Видимо Круг решил проигнорировать наше открытое неповиновение, и пытается найти другой выход из положения. Сказать правду, меня это сильно удивило. Я ожидал большой драки. Даже предвкушал ее. Конечно, когда мы не появимся на места сбора, они приговорят нас к вычищению – так же, как Элизара и Разил. Но если они все запрутся в убежище, им трудновато будет воплотить в жизнь свои намерения.

Олвин засмеялся удачной остроте, обнял Галена:

– Если твоя крыша к тебе вернется, то ты знаешь, как со мной связаться.

– Я не передумаю.

Олвин открыл было рот, но замялся:

– Ты совершаешь ошибку. Твой отец... он никогда не избегал драки.

Прошло много времени с тех пор, как Олвин в последний раз упоминал об отце Галена. Однажды, много лет назад, Гален подслушал, как Элрик потребовал от Олвина, чтобы тот никогда ничего не говорил о его родителях. Олвин подчинился. Гален помнил всего несколько случаев, когда Олвин нарушил обещание. Сам он тогда никак не реагировал на слова Олвина.

– Я делаю то, что должен, – сказал Гален.

– Ты говоришь, как Элрик.

– Всего тебе хорошего, – сказал Гален. Олвин был страстным и безрассудным, но он был добрым другом.

Олвин кисло улыбнулся, понимая, что разговор окончен.

– Пошли, Гауэн. Ты ведь летишь с группой Элрика?

Гауэн кивнул:

– Идите, я сейчас.

Когда Олвин с Карвин направились к противоположному концу ангара, Гауэн повернулся к Галену.

– Я тоже буду присматривать за Элриком. Пожалуйста, проследи, чтобы Блейлок вернулся к нам живым и здоровым. Он заявляет, что не изменился после уничтожения своего места силы, но он постарел. И он почти ничего не ест, – Гауэн нервно оглянулся на Блейлока. – Стремясь стать единым целым с биотеком, он смог добиться того, что системы его организма соединились с биотеком намного теснее, чем у большинства из нас. Я боюсь, что после уничтожения места силы его организм разрушится. Он не дает себе никаких поблажек. Он очень жесток к себе.

Голос Блейлока был слышен по всему ангару:

– Гауэн, если ты хочешь поговорить обо мне, то, будь так любезен, говори в моем присутствии.

– Хорошо, Блейлок, – ответил Гауэн.

– Со слухом у него по-прежнему все в порядке, – прокомментировал Гален.

Гауэн, беспокойно оглядываясь на Галена, зашагал к Блейлоку. Гален кивнул. Он сомневался в том, что хоть один из них вернется с задания, но сделает для Блейлока все, что в его силах.

Гауэн улыбнулся и кивнул в ответ.

Гауэн поклонился учителю в знак прощания, и тут Гален заметил, что к Блейлоку и его компании подошел Элрик. Спустя несколько секунд Элрик оставил их и двинулся к Галену. Его движения снова показались Галену неловкими и болезненными. Он выглядел усталым. Гален повернулся к нему.

– Ты улетаешь? – спросил Гален.

– Да, – ответил Элрик.

Воцарилось молчание. Гален не знал, что сказать. Ему столько всего надо было сказать. Того, что он так и не сказал Элрику. Но сейчас было уже поздно. Не было времени.

– Постарайся, чтобы мы встретились на этом свете, – сказал Элрик.

Гален кивнул. Он не хотел отпускать Элрика. Он хотел сбежать вместе с Элриком в убежище, туда, где он будет в безопасности.

– Гален! – рявкнул на весь ангар Блейлок. – Пошли.

Гален не смог сказать ей то, что хотел сказать, и с тех пор эти невысказанные слова преследовали его. Тем не менее, он не смог сказать их и Элрику. Она ошибалась. Она говорила, что он может изменить себя, но он не мог. Он был тем, кем он был.

– Береги себя, – сказал он и пошел к Блейлоку. Слова прозвучали сухо и формально.

– Я рад тому, что был твоим учителем.

Гален поспешно кивнул, в горле у него застрял ком. Он обнаружил, что получил сообщение от Элрика. «Я горжусь тобой».

Он задумался о том, что ответить Элрику, но не смог подобрать слов. Гален не знал, почему. Но он не смог. Мог ли Элрик знать? Знать, что именно чувствует Гален?

– Собирай вещи, – сказал Блейлок. – Мы уже улетаем.

Гален обернулся и увидел, что дверь шлюза опускалась, образуя стену между ним и Элриком. Гален больше не видел черного балахона учителя.

Он ушел.

Гален глубоко вздохнул. В пустом ангаре оставались только они с Блейлоком и Маскелин. Она сама вызвалась остаться здесь и как можно дольше поддерживать иллюзию того, что маги находились на Селике 4. Чтобы лучше маскировать их присутствие, она сделала эту планету своим местом силы. Теперь ей придется маскировать их отсутствие. Ей не были известны координаты нового места сбора, поэтому, когда сюда явятся Тени, им не удастся ничего от нее узнать.

Гален плохо знал ее, слышал только, что она была мастером по части маскировки и создания иллюзий. Она постоянно окружала себя иллюзией, поэтому Гален даже не знал, как она по-настоящему выглядит. Сейчас она представлялась воином, покрытым шрамами, в сияющем серебряном доспехе.

Блейлок поклонился ей:

– Ты оказываешь нам неоценимую услугу.

– Буду рада, если мне удастся прихватить с собой нескольких из них.

– Тогда желаю тебе получить большое удовольствие.

– А я – тебе.

Гален поклонился:

– Благодарю вас.

– Да пребудет с тобой благословение Вирден, – сказал ей Блейлок.

Блейлок широким шагом двинулся к шлюзу, Гален поднял свои вещи и последовал за ним. Они вошли во внутреннее помещение шлюза, и Гален надел на лицо дыхательную маску.

В течение нескольких секунд они с Блейлоком были заперты в тесном шлюзе, потом наружная дверь отошла в сторону, открывая взгляду темный ландшафт. Слабый свет луны отражался на льду. Когда они вышли, Гален услышал тихий шум пролетавших над головой кораблей магов, но не смог разглядеть их в темноте. Он включил сканеры и осмотрелся в инфракрасном диапазоне. Корабли скрывались за щитами, настолько совершенными, что Гален смог засечь лишь очень слабые следы работы их двигателей: тускло-красные пятна на фоне ночного неба. Строй насчитывал примерно пятьдесят кораблей. Должно быть, это группа Элрика и Инг-Ради. Куда они направлялись, Гален не знал. Сейчас все было засекречено.

Еще одна группа призрачных красных пятен двигалась в южном направлении. Она была малочисленней и насчитывала примерно тридцать кораблей. Херазад поведет их прямо к тайному убежищу. Красные пятна становились все бледнее, потом совсем исчезли.

Когда они с Блейлоком завернули за угол здания, то, наконец, увидели основную группу кораблей магов, поднимавшихся над ледяным полем подобно гигантской стае птиц. Гален услышал слабый шепот двигателей, и они исчезли в вышине.

Блейлок поднялся на борт своего корабля. «Следуй за мной, – отправил он сообщение. – Держись рядом».

Гален прошел к своему кораблю. Магов вынудили покинуть свои дома, а теперь их вынудили покинуть и это место. Магов преследовали, их орден угасал. Элрик был уверен, что им не выжить.

Холодный ветер обжигал его кожу. Он стоял один на обширной ледяной равнине, над его головой темными громадами высились горные вершины. Вселенная была для него холодным, пустым местом, пустым из-за потерь, пустым из-за того, что в ней не было больше всего того, к чему привык Гален. На секунду Гален подумал о том, что не будет разницы, полетит ли он к Пределу, или останется здесь, или будет бродить по этой ледяной равнине до тех пор, пока у него не кончится кислород. В споре о том, лететь или сражаться, он как-то упустил из виду эту простую истину. Во Вселенной не было ни справедливости, ни порядка, ни Бога. Даже если он убьет Элизара, это не вернет ему Изабель. Вселенной не было дела до ее смерти, Вселенная продолжала жить своей жизнью. А что сейчас может случиться с Элриком? Если он умрет, Вселенная продолжит двигаться своим безумным курсом к хаосу и смерти?

Ему не хотелось, чтобы Элрик умер, как умерли другие, оставив после себя только болезненную пустоту в памяти. Вернется ли Гален от Предела, или нет, Элрик должен оставаться живым и здоровым. Должен. Гален посмотрел вверх, на бесчисленные звезды.

«Пожалуйста, не умирай, – думал он, – пожалуйста...»

ФЕВРАЛЬ 2259 ГОДА

Глава 7

Транспорт приближался к Вавилону 5. Элрик стоял и смотрел в иллюминатор. Станция. Залитые светом пять миль вращающегося металла, дом для четверти миллиона живых существ. Конструкция космической станции была примитивной. Но идея... Цель, с которой был построен Вавилон 5, была высочайшей: благо. Станция должна была содействовать укреплению связей и росту взаимопонимания между различными расами, ее задачей было предотвращение конфликтов.

К несчастью, некоторые конфликты были неизбежны.

На данный момент большинство обитателей Вавилона 5 понятия не имели о первых столкновениях, знаменующих собой начало великой войны, и о том влиянии, которое разгорающаяся война оказывала на всех них. Первые сражения здесь проходили тихо, как бы в миниатюре. Собирались разведданные, создавались и разрушались союзы. Стороны плели друг против друга заговоры, в одних случаях успешно, в других – нет. И в этой среде магам предстояло провести свой отвлекающий маневр.

Но чтобы удаться, он должен быть неординарным.

По могуществу и уровню развития маги уступали лишь Теням и ворлонцам. На протяжении всей своей истории магам много раз удавалось обманывать представителей почти всех разумных рас, за исключением этих двух. Техномаги великолепно умели манипулировать ощущениями, внушать мысли, использовать в своих целях стремления других.

Но Тени оказались способными видеть сквозь иллюзии магов, и Элрику не удастся манипулировать их ощущениями. К тому же он мало знал о них и мог лишь поверхностно повлиять на их мысли. Элрик надеялся на то, что знает, по крайней мере, их желания. Он считал, что в этом заключается его единственный шанс на победу. И он должен победить. От этого зависит, выживут маги или нет.

Элрик взглянул на Мьёрну и Беела, стоявших рядом с ним. Им было всего по сорок лет, но утрата мест силы уже серьезно сказалась на них. Они недолго были связаны с местами силы и ослабели меньше, чем старики, но Элрик мог разглядеть на их лицах все новые признаки старения. Волосы Мьёрны поседели, а запавшие глаза Беела казались провалами, населенными тенями.

Они стояли перед большим иллюминатором в передней части пассажирского салона транспорта, тем самым исподволь притягивая к себе внимание. Все были в черных балахонах, что придавало троице еще более подозрительный вид. Элрик надел балахон, который ему подарила Изабель, с вышитым на груди рельефным узором из серебряных и медных нитей. В согнутой в локте руке он держал посох. Посох был коротким – около метра в длину, из тусклого серебра, стилизованный под старину. Элрик хотел устроить так, чтобы как можно больше окружающих запомнили его. Когда транспорт зайдет в док, новость о прибытии техномагов быстро распространится по станции. Элрик подумал, что их стратегия оказалась успешной: пассажиры нервно поглядывали на них и держались поодаль.

– Мы прибываем через пятнадцать минут, – сообщила Мьёрна.

Элрик мрачно кивнул в ответ, он был занят просмотром изображений, которые появлялись перед его мысленным взором. Он знал, что другие тоже этим заняты. Подключившись к камерам службы безопасности Вавилона 5, он наблюдал за тем, как Олвин и Карвин бродили по одному из самых беспорядочных базаров станции, среди толчеи и шума. Окружив себя иллюзиями, они замаскировались под дрази: серая, чешуйчатая кожа, грубые штаны и туники, пурпурные шарфы на шеях. Официально Элрик и два его компаньона были первыми магами, появившимися на станции, но ничто здесь не являлось тем, чем казалось. Замаскировавшиеся Карвин с Олвином прибыли днем раньше.

Еще одна камера показывала пустой коридор. В стене слева имелась дверь, упрямо не желавшая отворяться. За этой дверью жила дрази по имени Рабелна Дорна. Она должна выйти до того, как Элрик прибудет на станцию.

По плану Олвин с Карвин должны были прошлой ночью «случайно» на нее наткнуться и организовать утечку информации. Она была воровкой, промышлявшей на станции, и за последние месяцы несколько раз летала в систему Тенотк. После каждого вояжа ее счет пополнялся кругленькой суммой. Она была превосходным орудием, с помощью которого маги смогут сообщить Теням некоторую определенную информацию.

Олвин и Карвин должны были устроить так, чтобы ей удалось «подслушать» их разговор. Поскольку всем очевидно, что техномаги еще не появились на станции, никто не заподозрит никакого обмана.

Но прошлой ночью, когда Олвин и Карвин зашли в тот бар, где Рабелна собирала информацию, там произошла драка между двумя группами дрази. Одни дрази носили пурпурные шарфы, другие – зеленые.

Дело в том, что у дрази заканчивался их пятилетний цикл, и они, согласно обычаю, разделились на две группы. Каждый дрази вытаскивал из огромной бочки шарф. Те, кому достались пурпурные шарфы, образовали одну группу, кому зеленые – другую. Весь следующий год они будут драться между собой, победившая сторона будет править до конца цикла. Дикий, бессмысленный обычай, видимо внедренный давным-давно Тенями. В некотором роде модель конфликта, в который скоро окажутся втянутыми они все.

Олвин и Карвин, носившие пурпурные шарфы, оказались втянутыми в драку, и едва не попали в руки службы безопасности станции. Рабелна вернулась в свою каюту и с тех пор не выходила оттуда. Информация передана не была.

Элрик еще даже не ступил на палубу Вавилона 5, а все уже пошло вкривь и вкось.

Если Рабелна получит информацию после «прибытия» на станцию магов, то она заподозрит подвох. Если даже и не заподозрит, то ее клиенты с Предела точно почуют неладное. Информацию надлежало передать так, чтобы она не вызвала ни малейших сомнений.

Элрик смотрел на пустой коридор, на закрытую дверь. Она ходила на базар каждый день, в одно и то же время. Но сегодня она не вышла. И Элрик понятия не имел, чем она занимается.

На Вавилоне 5 их главной слабостью был недостаток информации. Ни один маг не выбрал станцию в качестве своего места силы, поэтому и о самом Вавилоне 5, и о тех, кто населял его, магам было мало что известно. Судьба предыдущих четырех станций серии «Вавилон» способствовала угасанию интереса магов к этому проекту. Эта пятая станция – пятая по счету – пока еще не просуществовала достаточно долго для того, чтобы кто-нибудь из магов захотел надолго здесь поселиться.

Мьёрна была теснее других связана со станцией. Она посещала Вавилон 5 много раз, никогда, однако, не раскрывая себя. Вскоре после того, как станция вступила в строй, Мьёрна подключилась к сетям службы безопасности, связи и другим системам станции, но не удосужилась разместить на ней собственные зонды. Используемые службой безопасности примитивные камеры давали поверхностную информацию о том, что оказывалось в их поле зрения. Камеры располагались лишь в общественных местах и были способны обрабатывать только элементарные звуковые и видео сигналы.

Однако Круг избрал Вавилон 5 в качестве ложного места сбора, поскольку был уверен, что Тени открыто не нападут на такое многолюдное место. Могущество Теней было, конечно, велико, но они не захотят столь открыто его демонстрировать. Следовало ожидать более изощренной атаки, и, если Элрику удастся задуманное, она обязательно произойдет.

Находились ли на Вавилоне 5 сами Тени, Элрик не знал. На Зафране 8 Гален выяснил, что сенсоры магов иногда видят Теней как области аномальных помех. Магам нужно обыскать станцию. Элрику оставалось только надеяться, что они ничего не найдут. Потому что если Тени свободно передвигаются по станции, то его отвлекающий маневр почти наверняка обречен на провал.

Маги рассчитывали на успех, зная, что Тени предпочитают действовать незаметно, через своих марионеток. Если и здесь они работают подобным образом, это окажется на руку Элрику.

Еще одна черта Теней могла сослужить магам хорошую службу. Тени были высокомерными существами. Они продемонстрировали свое высокомерие, отправив тело Келла на Селик 4. Тени показали, что им известно о месте сбора магов, но, тем не менее, они пока не считают нужным нападать на них. Они были уверены в том, что смогут уничтожить магов в любой момент. Элрик надеялся на то, что это было излишне самоуверенное суждение.

Однако такая уверенность была бы оправдана, окажись у Теней союзник среди пятидесяти членов его группы. Перед тем, как оставить Селик, Элрик предупредил всех о том, что от них может потребоваться самопожертвование. Никто не стал протестовать. Элрик был уверен в том, что не ошибся в выборе. Но как мог Элрик быть уверенным в том, что ни у кого из его группы нет задних мыслей, что никого не возмутит то, что его могут попросить пожертвовать собой, чтобы остальные смогли выжить? Всего одно слово агентам Теней, и отвлекающий маневр провалится.

На мгновение Элрика охватило чувство безнадежности. Задание казалось невыполнимым. Они были мелкой группкой слабых беглецов. Они не могли доверять друг другу. Им ничего не было известно о могуществе Теней. Как же они смогут победить?

Элрик знал, что такие мысли были ему не свойственны. Пульсирующая боль в голове по-прежнему не давала покоя, и энергии у него было намного меньше, чем раньше. Их план может сработать, если он не подведет магов. Элрик снова, в который раз, прокрутил в голове все, что было сделано за два последних дня.

Корабли магов были спрятаны в безопасном месте, где они пробудут до возвращения хозяев. Элрик с Инг-Ради разделили магов на маленькие группы. Им предстояло добираться до Вавилона 5 разными рейсами, чтобы заставить Теней поверить, будто они уничтожили свои корабли, пытаясь скрыть, куда направляются.

Каждая группа должна будет ненавязчиво привлекать внимание к своему прибытию на станцию. Следовало создать видимость того, что маги прилетают на Вавилон 5 отовсюду, и что их не пятьдесят, а пятьсот. Все пятьдесят окажутся на станции в течение нескольких следующих дней, но фальшивые записи в бортовых журналах вперемешку с иллюзиями должны создать впечатление, что маги прибывали сюда на несколько дней дольше.

Элрик будет выступать в качестве представителя магов, его задача – руководить проведением отвлекающего маневра, который Тени должны принять за чистую монету. Инг-Ради, как менее искусной в плетении интриг, предстояло действовать за кулисами. Если удача будет им сопутствовать, то через пятнадцать дней они присоединятся к основной группе магов и все вместе улетят в тайное убежище. Они смогут добиться желаемого, только если их план окажется безупречным, а координация усилий – превосходной. Тени должны быть убеждены либо в том, что убили всех магов, либо в том, что ни одному магу не скрыться от них.

Элрику уже много лет не приходилось дирижировать столь тщательно разработанным обманным маневром. Конечно, ему никогда не приходилось иметь дело с таким опытным противником, и ставки никогда не были так высоки. Но принципы, на которых строился этот финт, остались прежними. Лучший отвлекающий маневр должен быть элегантным и проводиться внешне без всяких усилий, просто, как взмах руки, как игра в наперстки. Все должно быть подготовлено и заранее расставлено по своим местам. Исполнение должно быть безупречным, время – точно выверенным. Когда они начнут действовать, их усилия должны привести к одному-единственному, неизбежному результату, ради которого все и затевалось.

Противник должен быть убежден в том, что контролирует события, что все идет по его плану. Маги должны внушить врагу определенные идеи, их собственные действия должны казаться предсказуемыми и неоригинальными. Элрик быстро определил, кого на Вавилоне 5 маги смогут использовать для достижения своих целей. Изучил их личные дела, ознакомился с их деятельностью, собрал информацию об их темных секретах. Некоторые маги действовали инстинктивно, некоторые осваивали язык тела или в совершенстве овладевали приемами модуляции голоса. Для Элрика важнее всего на свете была история. Если ты знаешь прошлое человека, то можешь предсказать его будущее. Прошлое – это пролог к настоящему и будущему.

Опираясь на собранную информацию, можно было предположить, что Рабелна Дорна отправится на базар. Но она, тем не менее, до сих пор не вышла из своей каюты. И оставалось всего десять минут до прибытия их корабля.

Наконец, дверь каюты отошла в сторону. В дверном проеме появилась Рабелна. Мьёрна напряженно улыбнулась Элрику. Времени оставалось совсем мало.

Элрик подключался то к одной камере, то к другой, наблюдая за Рабелной. На ней не было вообще никакого шарфа. Она была одета, как человек, в строгий коричневый жакет и юбку. Толстые серые чешуйки выпуклостями проступали под одеждой. Элрик знал, что Рабелна довольно бегло говорила по-английски, что можно было считать достижением – дрази традиционно были не в ладах с чужими языками. Одежда и владение языком открывали ее неуверенность в себе. На Вавилоне 5 ее контактами были, в основном, люди, и она, очевидно, стремилась приспособиться к их обычаям и произвести на них впечатление. К дрази она, казалось, не питала никаких чувств.

Рабелна направлялась на базар. Ее излюбленный рынок имел дурную репутацию: площадка, заставленная мелкими, тускло освещенными лавочками, торговавшими экзотическими и зачастую запрещенными или крадеными товарами.

Олвин и Карвин поджидали ее около ларька, куда она часто заглядывала. Хозяином здесь был землянин, торговавший краденым.

Рабелна обходила базар, периодически останавливаясь то там, то здесь. Наконец, она подошла к тому ларьку, около которого ее поджидали маги.

Олвин разместил там зонды, и Элрик связался с ними, воспользовавшись заранее условленным общим для всей их группы кодом доступа. Элрик выбрал зонд, укрепленный на дисплее кассы. Рабелна ждала, пока хозяин завершит дела с другим покупателем. Карвин с Олвином стояли чуть в сторонке, спиной к ней. Они разговаривали на языке дрази.

– Капитан Вайда выгнал нас потому, что испугался нашей возможной победы, – говорил Олвин.

– Мы не виноваты в том, что вытянули пурпурные шарфы, а все остальные – зеленые, – сказала Карвин. – Мы должны были драться. Это не повод нас вышвыривать.

– Зеленое иго, – заявил Олвин.

При упоминании о конфликте зеленых и пурпурных, Рабелна помрачнела.

– Я подам иск по поводу оплаты. Техномаги заплатили сверху. Они должны поделиться деньгами с нами.

Услышав о техномагах, Рабелна осторожно взглянула в их сторону. Она вдруг заинтересовалась, опустила руку в карман и включила маленький диктофон.

Олвин взял Карвин за руку, понизил голос:

– У меня есть идея получше.

Рабелна придвинулась чуть поближе.

– «Зекхите» прибудет сюда через десять дней, чтобы забрать техномагов. Тогда мы соберем всех пурпурных дрази Вавилона 5 и нападем на них. Зададим урок капитану Вайде и всем Зеленым.

– Великолепно! – пришла в восторг Карвин. – Пошли искать Пурпурного вождя!

Они двинулись прочь, а Рабелна выключила диктофон, и на ее чешуйчатой физиономии появилась коварная улыбка. Она с любопытством поглядела вслед Олвину и Карвин.

Чтобы продолжить наблюдение за ними, Элрик связался с одной из находившихся на базаре камер службы безопасности, не разрывая при этом связи с зондом Олвина. Перед его мысленным взором появились рядышком оба изображения.

Олвину и Карвин не удалось уйти далеко. Они наткнулись на троих Пурпурных дрази, пристально разглядывавших группу Зеленых дрази, собравшихся на другом конце рыночной площади. Пурпурные, вдохновленные появлением своих, похлопали Олвина по спине и двинулись к Зеленым, явно затевая драку.

Иллюзия должна всегда быть на сто процентов достоверной, и Олвину пришлось взять на себя роль лидера. Он двинулся прямо на одного из Зеленых, и, проходя мимо, сильно толкнул его плечом. Видимо, Олвин не учел веса дрази, его отбросило в сторону и развернуло. В этот момент дрази, воспользовавшись уязвимостью Олвина, внезапно резко ударил его кулаком.

Олвин рухнул на спину, Карвин бросилась на его защиту, нанеся дрази несколько быстрых ударов. Началось побоище.

Рабелна, снисходительно покачав головой, повернулась к хозяину лавки.

– Мой отпуск заканчивается, – произнесла она на превосходном английском. – Мне надо лететь немедленно. У вас для меня что-нибудь есть?

Элрик слегка расслабился. Она проглотила наживку. Их первый шаг оказался успешным. Враг получит известие о том, что техномаги зафрахтовали дразийский транспорт «Зекхите». Архивные записи покажут, что этот корабль способен вместить более пятисот пассажиров, а это сработает в поддержку иллюзии того, что все маги вместе собирались покинуть Вавилон 5.

Этот транспорт был одним из трех вариантов отлета, подготовленных Элриком. В игре в наперстки, которую сейчас вел Элрик, наперстками являлись три корабля, а маги – горошиной, спрятанной в одном из них. Вторым кораблем был земной транспорт «Тайдуэлл». Он тоже прибывал на станцию через десять дней и мог перевезти пятьсот пассажиров. Маги зафрахтовали его от имени подставной холдинговой компании, много лет назад учрежденной Олвином. Сделка была замаскирована так, чтобы противник, приложив определенные усилия, смог бы определить истинных нанимателей транспорта. Элрик ожидал, что они выяснят это в тот же день, когда он прибудет на Вавилон 5.

Выяснив, что «Тайдуэлл» зафрахтован магами, Тени уничтожат корабль в надежде, что тем самым задержат магов и внесут неразбериху в их планы. Одновременно Тени продолжат расследование. Они предположат, что у магов в запасе имеется еще один способ покинуть Вавилон 5. Всем было хорошо известно, что хитрости и отвлекающие маневры свойственны магам.

Но о найме магами «Зекхите» не существовало никаких письменных договоренностей, и об этом не удалось бы узнать, не будь этой «случайной» утечки информации. Когда Рабелна доставит эту новость Теням, они посчитают, что найм «Тайдуэлла» – отвлекающий маневр, а истинным планом магов является отлет со станции на «Зекхите». Высокомерные Тени решат, что разгадали весь стратегический замысел магов.

Но им не узнать, что на Вавилоне 5 не пятьсот, а всего пятьдесят магов. И даже из тех пятидесяти всего половина окажется на борту корабля-приманки. Этой жертвы не избежать, она необходима для поддержания иллюзии. Элрик надеялся на то, что сможет спасти другую половину своей группы, воспользовавшись третьим наперстком, третьим вариантом отлета: двадцатью пятью билетами, купленными на разные имена на малотоннажный круизный лайнер «Хрустальный салон».

Элрик снова сосредоточился на том, что творилось на базаре. Сотрудники службы безопасности станции начали разнимать дерущихся. Олвин с трудом отбивался от двоих зеленых дрази, Карвин взобралась на ближайший прилавок, и с разбегу прыгнула на них. Элрик сам посоветовал Олвину наладить взаимоотношения с местными пурпурными дрази, но он не предполагал, что Олвин сделает это таким образом. Элрик понимал, что Олвин, по крайней мере, получает удовольствие от хорошей драки, и что Карвин тоже рада такому развитию событий. Он надеялся, что им обоим удастся избежать ареста.

Элрик разорвал связь с зондами, предоставив Олвина и Карвин самим себе. Транспорт входил в просторный док Вавилона 5. Элрик кивком указал Мьёрне и Беелу, что им пора собрать немногочисленные личные вещи.

Маги ушли, Элрик подключился к камерам, находившимся в заполненной народом таможенной зоне станции, где они окажутся после того, как сойдут с транспорта. Среди всей суеты Элрик заметил трех центавриан, и похвалил себя за то, что идеально спланировал время прибытия на станцию.

Одному из троих центавриан в их плане отводилась ключевая роль.

Просматривая записи, сделанные Мьёрной, Элрик был приятно удивлен, обнаружив, что Морден, «мертвый» археолог, был на Вавилоне 5 частым гостем и сейчас тоже находился здесь. Даже если Элрику не удалось бы обмануть Теней, то их слугу-землянина он обманет. Морден станет приводным ремнем в механизме обманного маневра Элрика.

Чтобы добраться до Мордена, надо воздействовать на его марионетку. Этой марионеткой станет посол Центавра Лондо Моллари. У Лондо были большие аппетиты, а подобными личностями легко манипулировать. Видимо Элрик был не первым, кто так считал.

По всей вероятности Лондо уже общался с Морденом в течение некоторого времени. В том, какими именно были отношения между ними, Элрик убедился еще час назад тому назад. Морден общался со многими обитателями Вавилона 5 так же, как беседовал во время ассамблеи с техномагами, включая самого Элрика, но сам факт разговора еще не означал, что собеседник становился его союзником. Однако, он несколько раз заходил в каюту к Лондо, и они в одно и то же время появлялись в Садах станции. В обширном зеленом лабиринте они моги беседовать, не попадаясь на глаза службе безопасности.

Более того, Морден держал Лондо под наблюдением. Элрик обнаружил нескольких агентов, работавших на Мордена. Агенты встречались с Морденом, после чего их видели в казино в те часы, когда там бывал Лондо, или следовавшими за ним в «Зокало». Элрик даже видел, как один из агентов Мордена играл с Лондо, и выиграл у посла кучу денег. Элрику было любопытно, сколько из громадных карточных долгов Лондо подстроил Морден. Ограниченность ресурсов посла позволяла держать его под контролем.

Сначала Элрик думал, что в ответ на вопрос Мордена «Что вы хотите?» Лондо попросил денег, чтобы оплатить часть его нескончаемых долгов, или женщину, или преимущество перед своим злейшим врагом – послом Нарна Г'Каром. Элрик пока не осознал до конца глубины пороков Лондо.

В конце прошлого года Тени уничтожили нарнскую военную базу в квадранте 37, десять тысяч нарнов были убиты. Элрик предполагал, что Тени сделали это, дабы закрепить свой союз с центаврианами – заклятыми врагами нарнов. Элрик не верил в то, что нападение было предпринято по просьбе Лондо, – распущенный, непутевый дипломат средней руки, как описывала Лондо Мьёрна, не выглядел настолько кровожадным.

Однако теперь Элрик узнал иное.

Олвин и Карвин, прибывшие на станцию еще вчера, постарались за это время «снабдить» своими зондами как можно большее число обитателей станции. Особое внимание они, согласно инструкции Элрика, уделили Виру Котто – атташе посла Моллари. Элрик не рискнул посадить зонд на самого Лондо, опасаясь того, что Морден или Тени могут засечь его и выявить интерес техномагов к послу.

Идея укрепить зонд на Вире полностью себя оправдала. С его помощью Элрику удалось получить очень ценную информацию. Всего часом раньше Вир присутствовал на встрече Лондо с лордом Рифой, знатным центаврианским вельможей.

Элрик ждал этой встречи. Просматривая архивы станции, он заметил, что согласно расписанию, личный корабль лорда Рифы прибывал сегодня на Вавилон 5 и должен был вылететь обратно в тот же день. Дальнейшее изучение показало, что существует связь между визитом на станцию лорда Рифы и прибытием центаврианского транспорта «Ондави», доставившим сюда груз зерна на продажу. Рифа пытался скрыть тот факт, что транспорт и груз принадлежат его роду, ибо торговля считается недостойным занятием для центаврианина столь высокого происхождения. Но за последние годы могущество рода Рифы сильно пошатнулось, накопились долги, и решение заняться коммерцией стало отчаянной попыткой сохранить привычный и желанный для него уклад жизни. Прилетев на станцию лично, Рифа явно надеялся быстро сбыть товар, не выдав, что для него значила эта сделка.

Элрик предположил, что во время своего краткого визита Рифа должен встретиться с центаврианским послом, хотя Элрик считал, что для Рифы, одного из самых влиятельных центавриан вне императорской семьи, эта встреча станет разве что данью приличиям, – Лондо вряд ли достоин его внимания.

Но по ходу встречи выяснилось, что именно Лондо в ответе за уничтожение базы в квадранте 37 и гибель десяти тысяч нарнов. В данный момент Рифа не знал, как именно Лондо удалось это устроить, и какие тайные силы оказались в его распоряжении. А лорд очень хотел это выяснить. Однако Лондо ему ничего не сказал.

Для Элрика ответ был очевиден. Лондо продал душу Теням, мечтая сокрушить нарнов и вернуть Центавру доминирующую роль в Галактике. Лондо не давало покоя то, что нарны, бывшие рабы центавриан, сейчас не только завоевали свободу, но и стали более могущественной силой, чем их бывшие господа.

В противоположность нарнам, центавриане вырождались. Сейчас у них не было ни воли, ни ресурсов, чтобы противостоять растущей угрозе со стороны Нарна. Вместо того, чтобы смириться с потерей нескольких колоний, либо мобилизовать свой народ на борьбу, Лондо выбрал легкий путь, который к тому же давал ему наилучшие шансы прославиться. Он оказался намного более жестоким и жадным до власти, чем считала Мьёрна.

Она, возможно, возразила бы Элрику, указав на то, что Лондо еще не осознал полностью, что именно он натворил. Но десять тысяч живых существ погибли. Он должен это понять. А сейчас он вступил с Рифой в заговор, целью которого было убийство старого императора для того, чтобы посадить на трон своего ставленника. Амбиции Лондо росли с каждой секундой. Он не задумывался ни о последствиях, ни о цене, которую придется заплатить за его поступки, ни о том, кому придется за это расплачиваться. Безрассудство Лондо привело Элрика в ярость.

Если бы не Лондо и ему подобные, Теням пришлось бы выползти на свет, пришлось бы открыто сражаться в своей войне. Если бы не они, Тени давно показали бы, кто они такие – разносчики хаоса и смерти, и давно были бы разбиты. Если бы не они, магам не пришлось бы все бросить и улететь. Лондо связался с Тенями ради преходящей, ничтожной выгоды. Маги отказались стать союзниками Теней, хотя это почти наверняка приведет к их полному уничтожению.

Но сейчас Лондо отлично послужит магам. Он станет марионеткой не только для Теней, но и для Элрика. Но от этой мысли легче Элрику все равно не стало. Ему сейчас хотелось, чтобы в его план входила смерть Лондо.

Усилием, выработанным долгой практикой, он подавил гнев. Транспорт вошел в док, пассажиры покидали корабль. Пульсирующая боль в голове мага усилилась. Боль-фантом, память о кризалисе и планете, некогда бывшей частью его самого. Боль быстро стала невыносимой. Ему уже давно следовало отдохнуть. Но сейчас на это не было времени.

Неподалеку, в кормовом пассажирском салоне, Мьёрна вытаскивала из-под сиденья свою небольшую сумку. Вставая, она слегка пошатнулась, Беел помог ей удержаться на ногах.

Выбирая, кто из магов войдет в его с Инг-Ради группу, Элрик старался брать не только тех, кого считал достойным доверия, но и тех, кто был старше и слабее. Возможно, Келл смог бы разработать стратегию, которая позволила бы им обмануть Теней, не пожертвовав при этом ничьей жизнью. Но Элрик не смог составить такой план. Он верил, что ради спасения остальных можно пожертвовать несколькими жизнями. Элрик на мгновение прижал руку к узору, украшавшему спереди его балахон. Элрик надел этот балахон не только для того, чтобы привлечь к себе внимание, но и как дань уважения Изабель. Она пожертвовала собой, чтобы спасти Галена. Теперь многим из них предстоит последовать ее примеру. Но Элрик надеялся, что не всем.

Чтобы наверняка выполнить задание, Элрику пришлось взять в свою группу нескольких молодых и сильных магов. Он сделает все, что в его силах, чтобы спасти их.

Но главное – успешно провести отвлекающий маневр, чтобы основная группа магов смогла безопасно достигнуть убежища. Причем, даже если их план увенчается успехом, маги будут уже не теми, что раньше. Они не сдержали своей клятвы следовать заповедям Кодекса. Они не сражались на стороне добра, они просто защищали себя. Они улетали, оставляя всю галактику гореть в огне, обрекая на смерть населявшие ее народы. Элрик представить себе не мог, как они после этого смогут декламировать слова Кодекса. В конце концов, их время прошло. Когда умрут последние маги, их история, их Кодекс, их подвиги, их открытия умрут вместе с ними.

Возможно, они слишком хорошо хранили свои секреты.

Подошли Мьёрна и Беел. Элрик выпрямился, не желая демонстрировать свою слабость. Они втроем быстрым, уверенным шагом двинулись к люку, другие пассажиры уступали им дорогу.

Когда маги вышли в многолюдную таможенную зону и заняли очередь в ожидании проверки документов, мимо них прошел лорд Рифа. Центаврианин поднимался на борт личного корабля. Все было на месте для того, чтобы сделать следующий, запланированный Элриком шаг – внушить кое-кому одну мысль. Вот и все, что от них требовалось.

У барьера, где проверяли прибывающих, стоял Лондо со своим атташе Виром. Они только что попрощались с Рифой. Лондо в своем вычурном псевдовоенном мундире был похож на павлина. Безвкусная вышивка золотыми нитями, золотые эполеты и обшитые золотыми нитями петли пуговиц, а в дополнение ко всему этому – яркая, бросающаяся в глаза золотая брошь в форме звездного цветка, эхо давнего влияния магов. Лондо начинал лысеть, что для мужчины-центаврианина было величайшей трагедией. Прическа мужчины, по их обычаям, должна была отражать его положение в обществе. Чтобы компенсировать облысение, волосы Лондо были зачесаны вверх, подобно головному убору индейца, и поднимались над его головой выше, чем у лорда Рифы и даже выше, чем у императора. Лондо не понимал, что волосы образовывали вокруг его головы своеобразный черный нимб.

Рядом с ним стоял Вир – что-то вроде слуги, его одежда была намного проще, волосы подстрижены гораздо короче. Нервный, явно страдающий избыточным весом мужчина, еще не прошедший испытания и поэтому пока не знавший, кто он на самом деле.

Вручая охраннику документы, Элрик посадил на него зонд, и притворился, что не замечает внимания со стороны Лондо и Вира. По выражению лица Лондо можно было сказать, что реакция центаврианина на появление Элрика была именно такой, какую он и хотел вызвать у посла. Вир что-то сказал, Лондо ему ответил. Элрик установил связь с зондом, прилепленным к щеке Вира, перед его мысленным взором возникло не слишком привлекательное изображение профиля Лондо.

– ...за много лет видел всего одного, – говорил Лондо. В его голосе был слышен легкий акцент уроженца северных провинций. – Они почти никогда не путешествуют. Они не любят оставлять свои места силы. Увидеть одного из них – редкость. Увидеть сразу двух – очень скверная примета.

Как ожидал и надеялся Элрик, Лондо знал кое-что о магах. Его суеверия вкупе с амбициями будут магам очень полезны.

Таможенник пропустил Элрика. Сейчас к пульсирующей боли в голове добавилось эхо, создаваемое биотеком, боль-фантом завладела всем его телом. Элрик ждал, пока Мьёрна и Беел пройдут таможню, и думал о Галене. Отсутствие Галена так же было непривычно для него. С тех пор, как Гален начал жить с ним, и до самого его посвящения они никогда не расставались. Находясь на Сууме, Элрик почти всегда знал, где находится Гален и чем занимается. Сейчас у Элрика остались одни страхи. Задание Галена было чрезвычайно опасным. К тому же, он должен был сражаться не только с Тенями, но и с самим собой.

Элрику хотелось быть рядом с Галеном. Но Элрик не верил в то, что когда-нибудь снова увидит его. Он сказал Галену, что надеется вернуться с задания живым и здоровым, и это было правдой. Но, как бы он ни надеялся на это, он знал, что его надеждам не суждено сбыться. Он, как и другие маги, должен пожертвовать жизнью. Это знание сделало неловким их с Галеном расставание – Элрик не хотел, чтобы Гален почувствовал его отчаяние.

Но Гален должен выжить. Элрик ясно дал понять Блейлоку, что без Галена ему лучше не возвращаться. Но правда заключалась в том, что если Гален сам решит уничтожить себя, то Блейлок не сможет помешать ему. А если Тени их обнаружат, ни один не спасется.

Конечно, последнее относилось ко всем ним.

Мьёрна и Беел прошли таможню, и маги вместе двинулись дальше, как было заранее указано Элриком – они напоминали репродукцию с картины знаменитого центаврианского художника «Прибытие трех техномагов для благословения первого императора Центаврианской Республики». Маги прошли мимо Лондо и Вира, не обращая на них никакого внимания.

– Трое, – сказал Лондо. – Да уж, ничего хорошего.

Это, по крайней мере, было правдой.

Глава 8

Гален прошел вслед за Блейлоком к столику в корабельном ресторане. Они заняли столик у стены, откуда хорошо просматривалось все помещение.

За прошедшие одиннадцать дней Гален почти не виделся с Блейлоком и обменялся с ним всего парой слов. Часть пути до сектора Омега они проделали на своих кораблях. Когда продвижение к цели на кораблях магов стало опасным, они, применив маскировку, сели в неприметном порту и спрятали свои корабли. Дальше им пришлось пользоваться «общественным транспортом». Они уже сменили три корабля, причем под разными именами. Это должно было скрыть, кто они на самом деле. Все предыдущие корабли были плохо сконструированными, переполненными посудинами с совершенно нездоровой обстановкой, где совершенно невозможно уединиться.

Но этот последний корабль, который доставит их в систему Тау Омега – систему, которую Г'Лил называла Тенотк – был круизным лайнером. Блейлок не пожелал сказать Галену, почему он выбрал именно этот корабль, и Гален решил, что Блейлок хотел понаблюдать за некоторыми влиятельными переселенцами, направлявшимися к Пределу.

То небольшое количество информации, которое смогли собрать зонды до их уничтожения, свидетельствовало, что именно в системе Тенотка кипела самая бурная деятельность, именно туда стекались представители многих рас. На четвертой планете системы вырос огромный город, форпост тьмы, привлекавший миллионы живых существ, стремившихся туда по им одним ведомым причинам. Была ли эта планета За'ха'думом, легендарной родиной Теней, маги не знали. Но Гален с Блейлоком смогут попасть туда и выяснить все на месте.

Они представлялись владельцем и служащим компании, производящей высокотехнологичные передатчики для связи на сверхсветовых скоростях. Подобная маскировка позволяла им иметь при себе один такой прибор в качестве «образца товара». Если они получат важную информацию, которую отсюда невозможно передать Элрику или другим магам лично, то с помощью этого устройства они смогут послать сообщение. Поскольку Тени, возможно, способны перехватывать сигналы магов, передатчиком можно будет воспользоваться лишь в самых крайних обстоятельствах.

Еще когда Гален и Блейлок летели на своих кораблях, старший маг во время одного из редких сеансов связи приказал Галену отпустить волосы, и даже объяснил, как можно слегка ускорить этот процесс. У Предела Блейлок не хотел использовать для маскировки иллюзии, потому что Тени были способны видеть сквозь них. Гален сумел добиться того, что его волосы выросли, хотя всего на полсантиметра, но этого было достаточно для его легенды. На нем были простой черный свитер и брюки, поверх которых он, не снимая, носил свое черное пальто. После отлета с Селика он все время мерз, словно страдал от лихорадки, причем эта лихорадка со временем усиливалась.

Блейлок избавился от излюбленной черной шапочки, без которой его голова казалась странно голой. Череп Блейлока обладал замечательной, изящно вылепленной формой, и из-за его худобы производил еще большее впечатление. Он отрастил брови, оказавшиеся густыми и черными, но череп остался привычно лысым. Гален предположил, что в его возрасте лысина не привлечет к себе внимания. Блейлок выбрал темно-синий костюм и темно-синюю рубашку. Хотя костюм был слегка великоват Блейлоку, сидел он прилично. Создавалось впечатление, что он годами носил такой костюм. Для придания своему внешнему виду законченности, он добавил по золотому значку на лацканы пиджака и надел тяжелое золотое кольцо. Что-то изменилось и в самой манере поведения Блейлока. Ничто теперь не выдавало в нем мага, он выглядел и держался как типичный бизнесмен. Гален не мог определенно сказать, в чем именно выражались изменения.

Они взяли меню из ящичка у окна и заказали ланч. Бросив меню на середину стола, Блейлок пристально оглядел собравшихся в ресторане пассажиров. Гален взял его меню и вместе со своим собственным вернул на место. Ящичек для меню слегка перекосился. Гален поправил его.

Блейлок, казалось, не намеревался беседовать. Гален неохотно вытащил из кармана пальто грязный коричневый шарф, осторожно разложил его на коленях, скользя пальцами по неровной, покрытой сложным узором ткани шарфа.

Все последние одиннадцать дней он заставлял себя заниматься изучением файлов, которые, умирая, передала ему Изабель. Он не хотел владеть ими. В файлах содержались ее заклинания и информация об исследованиях, которые она вела. Он не хотел смотреть на них. Но он сам убедил Круг в том, что сможет перевести на свой язык ее заклинание, позволявшее прослушивать передачи Теней. Это заклинание, вероятно, было их единственной возможностью раскрыть тайные планы врага, выяснить, удался ли обманный маневр Элрика, и узнать, что именно Тени планировали предпринять против магов. Но Гален сам не знал, сможет ли он перевести ее заклинания, слишком разными оказались их языки. Его был языком уравнений, ее – языком вязания. Ее сильные пальцы переплетались между собой, совершая легкие, сложные движения. Гален до сих пор ощущал движение ее рук под своими.

Для записи своих заклинаний Изабель придумала своеобразный способ стенографии: последовательность движений, выполняемых поочередно каждым пальцем. Ее файлы содержали набор странным образом расположенных причудливых символов. Гален смог разобраться лишь в основных приемах и перевести несколько самых простых заклинаний, для наложения которых она пользовалась только одной рукой и ограниченным набором из самых простых движений. Но для более сложных заклинаний, где участвовали обе руки, Галену, казалось, не удастся подобрать аналогию в своем языке. Заклинание, позволявшее слушать передачи Теней, было одним из самых запутанных.

Некоторые свои заклинания Изабель записала другим способом, выткав их на гобеленах, украшавших стены их с Бурелл жилища. Галену этот способ записи показался более простым и естественным для ее языка заклинаний, которым был языком приемов вязания. Если бы у него была парочка таких гобеленов, то появилась бы возможность попытаться разобраться в ее работах другим способом. Но в его распоряжении оставался лишь этот шарф. Ее подарок. Гален знал, что в узор шарфа было вплетено зашифрованное послание, адресованное ему, но он до сих пор не смог его расшифровать. Истина была в том, что он сам не знал, хочет он расшифровать это послание, или нет. Но Гален чувствовал, что с шарфом связана его единственная надежда на перевод ее более сложных заклинаний.

Гален предпочитал работать с шарфом наедине, но времени у него было в обрез. Менее чем через час их корабль сядет на Тенотке, а он еще не закончил то, что должен был закончить.

Гален провел кончиками пальцев по выпуклостям, располагавшимися то там, то здесь на поверхности шарфа, подобно тому, как слепой читает книгу, в которой используется шрифт Брайля. Комочки грязи, запутавшиеся в вязании, царапали его поврежденную кожу. Грязь, конечно, пристала к шарфу в шахте, куда он отнес ее, где она...

Гален отогнал от себя эту мысль. Он не должен терять контроль здесь, перед Блейлоком.

То, что он держал в руках ее шарф, изучал ее файлы, выбивало Галена из колеи. Заклинания Изабель были отражением ее образа мышления. Они были ее частицей. Частицей, которую Изабель с последним вздохом передала ему. Он не хотел снова попасть в то время и место. Он не хотел вспоминать.

Когда Гален изучал ее заклинания в одиночестве на борту своего корабля, и воспоминания становились невыносимыми, он нашел два решения проблемы. Если он прекращал свои занятия достаточно быстро, то мог отвлечься от воспоминаний, просто переключившись на другую работу. Сосредоточиться и успокоить мысли Галену больше всего помогала систематизация собственных заклинаний. Он продолжал так давно начатую работу: группировал заклинания в последовательности. На данный момент Гален составил еще две прогрессии – группы заклинаний, которые строились на основе друг друга, становясь все сложнее и сложнее, их уравнения содержали все больше и больше элементов. Выстроив прогрессии и исследуя их ряд в обратном направлении, Гален обнаружил, что в основе каждой из них лежало уравнение, состоявшее из одного-единственного элемента. Когда-то таким образом Гален открыл состоящее из одного элемента заклинание уничтожения. Он не знал, что делают вновь открытые им уравнения, и знал, что никогда не должен применять их, но сам процесс упорядочения заклинаний, построения их в структурированные ряды помогал ему успокоиться. Гален предполагал, что это занятие позволяло ему ненадолго поверить в глупую идею, что все во Вселенной строилось в определенном порядке, таком же аккуратном и успокаивающим нервы, в каком он привык дома расставлять на своих полках свои вещи.

Но если Гален не прекращал работу над ее заклинаниями сразу, то ему никак не удавалось ни на чем сосредоточиться, даже на прогрессиях, пока он несколько раз подряд не обрушивал на себя магический огонь. Последний раз он проделал это четыре дня назад. Полный ярости от горя, Гален пять раз обрушивал на себя огонь. Его кожа до сих пор была красной и чувствительной. Мгновенно исцелить такие повреждения было не под силу даже органеллам.

После такой пытки озноб на время проходил, и он восстанавливал контроль над собой. Потом, от работы над ее заклинаниями, воспоминания, чувства и озноб возвращались.

Сейчас, сидя напротив Блейлока, Гален чувствовал, как энергия закипает внутри него. Скоро ему придется вновь обрушить на себя огонь.

– Центаврианин в красном жакете, – сказал Блейлок. – Что он здесь делает?

Видимо, Блейлок решил испытать его. Долгожданное отвлечение. Несколько последних часов они с Блейлоком по одиночке обошли весь корабль, размещая зонды, завязывая, где возможно, знакомства, влезая в базы данных, чтобы получить как можно больше информации о пассажирах. Гален встречал этого центаврианина раньше и подслушал некоторые разговоры.

– Ему сказали, что здесь есть работа, за которую он получит в десять раз больше, чем на Приме Центавра.

– Вон тот нарн. Что он ел на завтрак?

Нарна Гален видел впервые. Но тот носил белый плиссированный воротник, символ рабского прошлого нарнов. Сейчас так одевались члены экстремистской политической нарнской группировки, ратовавшей за полное истребление центавриан.

– Как член Кха'дай, он ел на завтрак акоту в память о лишениях, которые нарны терпели в годы рабства.

– Как долго женаты те двое? – легким жестом руки Блейлок указал на заинтересовавшую его парочку.

До этого, когда они проходили по коридору, Гален получил информацию о мужчине. Его звали Трент Баркли. Гален подумал, какое отношение к их заданию может иметь свадьба этой парочки.

– Двенадцать лет, – сказал он.

Блейлок принялся барабанить пальцами по столу.

– Ты смотришь, но не видишь. Смотри. Ищи.

Гален присмотрелся к парочке. Трент Баркли был главой крупной корпорации, занимающейся базами данных. Он носил дорогой костюм, на его жене было обтягивающее черное платье. Она взбила прядь волос над ухом, и Гален заметил на ее руке изящный бриллиантовый браслет. Когда женщина опустила руку, она поправила браслет.

Они уселись рядышком в угловой кабинке, она, сняв туфлю, потерлась ногой о его лодыжку. На столике перед ними стояли два стакана «Кровавой Мэри». Когда он разговаривал с ней, то его губы растягивались в улыбке. Они, очевидно, были влюблены друг в друга. Чего же от него хотел Блейлок, что он должен был увидеть? У него не было желания выяснять это.

Возможно, информация, полученная им в базе данных о женитьбе этого человека, была неправильной или неполной. Он мог взглянуть на ее файл, проверить, не совпадут ли они.

– Не ищи в базах данных. Я спрашиваю, что ты видишь.

Гален не мог больше на них смотреть.

– Я посмотрел. Я уже ответил вам.

Блейлок изучающе посмотрел на него.

– Я много раз пытался убедить Круг в том, что мы должны закрыться от внешнего мира, от его милых отвлекающих штучек, от его радостей, чтобы мы могли сосредоточиться на своем внутреннем мире и исполнить то, что нам предначертано. Но, если кто-то вырос в убежище, то он должен с огромной осторожностью покидать это убежище.

– Элрик не защищал меня. Он научил меня всему, что мне надо знать.

– Знаком ли ты с какой-либо семейной парой, женатой уже двенадцать лет? – спросил Блейлок.

Его родители прожили вместе двенадцать лет. Но Гален не назвал их имен.

– На Сууме я знал нескольких, кто прожил вместе так долго.

Блейлок прищурился:

– Я плохо знаю Суум, но разве те пары вели себя так, как эти двое?

– Жители Суума любят спорить. Когда они не спорят, они, в знак привязанности, лижут друг другу щеки.

– Женатые люди тоже любят спорить.

Гален взглянул вниз, на лежавший на его коленях шарф.

– Это двое не были женаты двенадцать лет. Они вообще не женаты. Посмотри на женщину. Посмотри! Сколько ей, по-твоему, лет?

На ее лице можно было разглядеть лишь слабые намеки на морщины. Кожа рук была гладкой и упругой. Гален осознал свою ошибку. Идиотизм.

– Ей лет двадцать пять, – сказал он.

– Двадцать пять, а замужем – двенадцать лет... Видишь ее браслет?

– Бриллианты.

– Да. И, судя по тому, сколько внимания она уделяет браслету, он новый. Видишь, как она рукой касается уха, поправляет прическу?

– Да.

– Человеческие женщины флиртуют, демонстрируя внутреннюю сторону запястий. Это неосознанный инстинкт. Она сейчас с мужчиной, которого она хочет покорить, а не с тем, кого уже покорила. Ногой она действует тоже для этого. Взгляни в его глаза. Куда он смотрит?

– На ее губы.

– Признак сексуального влечения. Видишь, как он поправляет воротник? Он прихорашивается. Мужчина не ведет себя так с партнершей, с которой прожил двенадцать лет.

Гален глубоко вздохнул, чувствуя, что подвел Элрика, так плохо справившись с заданием.

– Если ты хочешь эффективно действовать во Вселенной, ты не можешь закрыться от нее. Ты должен знать, что происходит вокруг тебя. Ты должен знать, как действуют люди. Ты должен изучать их. Расскажи мне о той дрази.

Гален повернулся к столику, стоявшему у противоположной стены.

– Просто смотри на нее и говори мне, что ты видишь.

– Она одета, как человек.

На дрази был коричневый жакет и юбка, легкий плед, так могли одеваться бизнес-леди на Земле. Костюм, очевидно, был перешит под особенности фигуры дрази, но все равно бугрился от выпиравших толстых серых чешуек. Ее туфли были сделаны в стиле дрази, потому как человеческие оказались бы ей слишком узки, и, если бы она подогнала их под себя, то, вероятно, выглядели бы странно.

– Почему она одета, как человек?

– Возможно, она больше времени проводит среди людей, а не среди дрази.

– И?

– Она желает произвести впечатление на кого-то. Хочет, чтобы ее воспринимали серьезно. Она строит из себя дуру, думая, что лучше остальных представителей своего вида.

Ее открытый портфель стоял на столе, внутри него Гален мельком заметил коробку с инфокристаллами. Перед ней на столе лежало несколько аккуратных стопок, одна из которых оказалась стопкой кредиток, а две другие – электронными блокнотами. Вероятно, она была воровкой.

Подошел официант и вновь наполнил ее чашку – она пила кофе. Рука официанта коснулась одной из стопок, сделав башню из электронных блокнотов слегка неровной. Когда он отошел, она обеими руками поправила ее.

– Она аккуратна, – сказал Гален.

– Столь болезненное стремление к упорядоченности – признак неуверенности. Она боится потерять то, что имеет. Человек поправляет электронные блокноты или ставит меню на место, потому что считает, что его жизнь выходит из-под контроля.

Голова Галена резко дернулась по направлению к Блейлоку, и он увидел, что внимание Блейлока обращено не на дрази, а на него. Это вовсе не было проверкой его способностей. Блейлок изучал его точно так же, как и этих чужаков. Он напряженно сложил руки на коленях, и снова посмотрел на дрази.

К ее столику подошел человек, и она встала, пожала ему руку. Пока они разговаривали, она несколько раз бросала взгляды на стол, будто проверяя, не исчезли ли ее вещи.

– Она хочет, чтобы он присоединился к ней?

– Нет, – ответил Гален. – Она не хочет, чтобы он находился поблизости от ее вещей.

– Она честна с ним?

– Вы хотите, чтобы я воспользовался своими...

– Нет. Просто смотри.

Гален изучал, как изменение ритма сердцебиения, дыхания и другие физиологические признаки могут раскрывать ложь. Но без помощи сенсоров он способен был определить немногое. Он знал, что с ложью связаны движение зрачков и жесты, но у каждой конкретной личности они сильно различались, и, поэтому, чтобы сделать подобное определение, требовалось лучше знать объект своих исследований. Гален не знал, чего от него ждал Блейлок.

– Она смотрит ему в глаза. Руку держит в кармане.

– Рука в кармане у дрази, как и у многих рас, имеющих руки и карманы, значит многое. Когда кто-то показывает ладонь, он, обычно, говорит правду. Когда ладонь скрыта, правда так же скрыта. Она что-то скрывает. И очень нервничает по этому поводу.

Дрази снова пожала руку мужчине, и тот ушел. Она села обратно за столик, поправила стопки.

Гален повернулся к Блейлоку.

– Эти люди действительно интересуют вас? Или вы просто оцениваете меня?

– В различной степени они все могут оказаться полезными. Но ее появление здесь особенно меня тревожит.

– Почему?

Подошел официант с ее заказом. Гален заметил, что получил сообщение от Блейлока. Личное дело путешественницы-дрази. Ее звали Рабелна Дорна. Совсем недавно она находилась на Вавилоне 5. Гален не увидел в этом ничего особенного. Однако, она вылетела со станции всего девять дней тому назад, на транспорте, на котором ей бы никогда так быстро не пролететь такое огромное расстояние. Рабелна оставила транспорт в нескольких системах от Вавилона 5. Согласно следующей записи, всего лишь два дня спустя она оказалась на планете неподалеку от Предела, где и села на этот корабль. Чтобы пересесть с одного транспорта на другой, она, должно быть, нашла другое средство передвижения, намного быстрее первого.

Гален мысленно еще раз просканировал досье, чтобы посмотреть, где она была до того, как появилась на Вавилоне 5. Казалось, Рабелна большую часть времени проводила на станции, хотя в середине января совершила путешествие в систему Кьюрессе, расположенную неподалеку от Регулы, где жил Олвин. В течение последних шесть месяцев две планеты этой системы вели между собой жестокую войну. Гален принялся гадать, мог ли ее визит туда быть связан с войной, когда понял, что Олвин и Карвин вылетели с Регулы на Селик 4 в середине января. И в самом начале путешествия они были атакованы мощными кораблями без опознавательных знаков. Могла ли Рабелна иметь к этому отношение?

Перед Блейлоком поставили маленькую тарелку с тремя вареными картофелинами. Маг наклонил голову, и Гален понял, что Блейлок, должно быть, решает, не отключить ли ему участок мозга, отвечающий за вкусовые ощущения. Гален знал, что он способен на это. Гален подумал, что при такой еде от этого не будет большой разницы.

Гален заказал запеченное мясо. Украшенное всевозможной зеленью, его принесли на большом блюде. По сравнению с порцией Блейлока это показалось Галену настоящим пиршеством. Он вспомнил слова Гауэна.

– Кажется, мне этого будет многовато, – сказал он. – С удовольствием поделюсь с вами.

– Нет, спасибо, – ответил Блейлок.

– Вы думаете, она имеет отношение к нападению на Олвина?

– Да, – Блейлок вилкой разламывал картофелину.

– Она работает на... – Гален подумал, что будет лучше не называть их имени здесь, – ...на них?

– Да.

– Поэтому она летит на Тау Омега?

Блейлок механически пережевывал пищу.

– Почему она вылетела с Вавилона 5 на Тау Омега? – переспросил он на языке Суума.

Гален покачал головой, удивленный тем, что Блейлок знает этот язык. Должно быть, он выучил его для того, чтобы свободно разговаривать с Галеном, не опасаясь подслушивания. Блейлок предупреждал, что на Тенотке им нельзя будет посылать сообщения друг другу. Но, если разговаривать на языке Суума, шансы на то, что кто-либо сможет понять их разговор, были практически равны нулю.

– Мне кажется, она – воровка, – продолжил Гален на том же языке.

– И что же она украла? – Блейлок говорил с резким акцентом, но правильно.

Гален посмотрел на стопку кредиток, стопки электронных блокнотов. Теней определенно не интересовали ворованные вещи. Но повернулся к Блейлоку:

– Информацию.

Блейлок прищурился:

– Какую информацию?

Информацию, которая интересовала Блейлока.

– Касающуюся нашего ордена.

Блейлок кивнул:

– Я в этом уверен.

– Как вы узнали? – задав вопрос, Гален сам догадался, каким будет ответ. – Элрик... Они на Вавилоне 5.

Блейлок отложил вилку, видимо закончив обед. Он съел лишь одну картофелину:

– Давай, ешь.

Если Рабелна везет новость о том, что маги собираются на Вавилоне 5, значит, их обман оказался успешным. Но это так же означало, что Тени начнут действовать против тех, кто находился на станции. Гален принялся за свое жаркое:

– Мы не можем предупредить Элрика?

– Нет. Но вполне возможно, что Элрик сам направил ее, она невольно стала его агентом.

Гален жевал и просто кивнул в ответ.

– Ты спрашивал, не испытываю ли я тебя. Конечно же, испытываю. Чтобы эффективно работать в паре с тобой, я должен тебя знать. Элрик считал, что тебе не стоило лететь со мной... – Блейлок выдержал паузу – У тебя руки красные.

Гален невольно уронил кусок.

– Здесь слишком сухо и холодно. Я к этому не привык.

– Опасно привыкать к некоторым вещам. Тело способно многое вынести, но поступки должны диктоваться дисциплиной, а не ее отсутствием.

Гален почувствовал, что его лицо покраснело от стыда. Он стиснул руками лежавший на коленях шарф.

– Шарф связала Изабель, не так ли?

Гален кивнул. Не было возможности спрятаться от ее имени, от воспоминаний о ней.

– Ты хочешь расшифровать послание, скрытое в узоре шарфа?

– Да.

– Ты веришь, что это поможет тебе перевести ее заклинание для прослушивания разговоров Теней?

– Да.

– В столь юном возрасте она уже была очень искусным магом, – сказал Блейлок.

Галена шокировало то, что Блейлок так хорошо отозвался о ней.

– Но она изучала строение биотека, чего вы не одобряли. Она стремилась понять, как работает биотек. Вы осудили Бурелл за подобные исследования.

– Если бы Изабель продолжила эти исследования, я осудил бы и ее. Гален, нам дано нечто, таинство, которое превыше нашего понимания, истинное благословение. Нечто, неразрывно связанное с базовыми постулатами и самой тканью Вселенной, с Богом, как некоторые называют это. Наше предназначение – наилучшим образом использовать данное нам благословение, стать лучшей силой Вселенной. Разве ангелу пристало разбираться в анатомии генов, дарующих ему крылья? Я думаю, что ангел, который занимается этим, теряет смысл своего существования. Его предназначение – порождать благоговение и внушать веру в Бога, творить благо повсюду, где только можно, попытаться понять и следовать воле Бога. Я уверен, что мы должны попытаться узнать о Вселенной все, что в наших силах, для того, чтобы понять волю Вселенной и следовать ей.

– Разве в процессе познания Вселенной мы не можем изучать самих себя?

– На протяжении нашей истории многие пытались раскрыть секрет биотека, но никому это не удалось. Я верю, что понимание нами биотека и природы наших с ним отношений придет к нам в последнюю очередь. Я не хотел видеть, как Бурелл и Изабель попусту тратили свои жизни, занимаясь этим бесполезным делом.

От гнева дыхание Галена участилось. Он постарался говорить спокойно:

– Это не бесполезное занятие. Они многое узнали. И, если они желали изучать именно это, зачем же их осуждать? Зачем запрещать им исследовать биотек?

– Вскрыть вещь еще не значит ее познать. Я могу разрезать лягушку и описать все ее органы. Я могу даже сделать выводы о том, как происходит всасывание питательных веществ в ее пищеварительной системе, как движется кислород по ее сосудам. Я могу электричеством стимулировать нейроны в мозгу лягушки, и заставить ее дрыгать лапками. Но разве я смогу таким образом понять, что она такое?

– Наука – одна из заповедей нашего Кодекса. Как вы можете отрицать ее?

– Исследуя вещи научными методами, мы разбираем их на части. Однако некоторые вещи невозможно понять, разложив по частям, их можно понять только в целом, – Блейлок выдержал паузу, придавая тем самым большее значение своим словам. – И что в конце этого научного исследования? Мы исследуем вещи научными методами, чтобы научиться управлять ими. Но контроль над биотеком не может быть достигнут посредством какой-то искусственной электрической стимуляции. Это дешевый метод, недостойный нас. Контроль должен вытекать из совершенного, предельного единения мага со своим биотеком. Сейчас мы контролируем его настолько убого, что расходуем все силы на развитие языков заклинаний, на дисциплину, на концентрацию. Только посредством совершенной дисциплины, совершенного контроля, при совершенной связи мы сможем действительно познать биотек. Маг, достигший полного единения со своим биотеком, испытает озарение, познает волю биотека и волю Вселенной. Тогда маги смогут исполнить ее волю.

Гален знал, что Вселенная не обладает ни сознанием, ни волей. А если бы обладала, если бы все случившееся было ее желанием, тогда Вселенная была холодной и порочной. Тогда, вместо того, чтобы стремиться к единению с ней, Гален сделал бы все, что в его силах, чтобы сразиться с ней, уничтожить ее. Слова сами полились из его уст:

– Почему кто-то должен захотеть исполнить волю Вселенной?

Пристальный взгляд Блейлока задержался на Галене:

– Мы посвятили свои жизни познанию. Какую мудрость можем мы извлечь из этого? Если мы сможем познать волю Вселенной, тогда мы сможем познать все. Мы сможем разорвать замкнутый круг войны и хаоса.

– А что если война и хаос и есть выражение воли Вселенной?

– Тогда бы Вселенная не воплощала себя в постоянных физических законах.

– В таком случае наука поможет нам понять ее.

– Определенно.

– Тогда почему Бурелл объявили выговор и подвергли остракизму за ее работу? Почему для того, чтобы получить знания, ей пришлось покалечить себя?

Блейлок ответил не сразу, его лицо оставалось непроницаемым:

– Этого я не знал, хотя и подозревал, – его худое лицо напряглось. – Тебе открыто не все, чего достигла Бурелл. Знай, что в своем стремлении добиться ответов, она совершила непростительную жестокость. Биотек – живая субстанция, хотя мы не понимаем, как именно она живет. Вскрыть биотек – не менее преступно, чем удалить имплантанты у мага.

Гален заинтересовался, почему Блейлок так уверен в том, что биотек – живая субстанция, хотя он никогда не изучал его. Конечно, Круг должен знать что-то о биотеке для того, чтобы воспроизводить его.

– Научное изучение можно провести и без вскрытия. Почему это тоже порицается?

В ресторане по громкой связи объявили на Интерлаке, что корабль прибывает в систему Тенотк. Сердце Галена подпрыгнуло, возбуждение передалось биотеку, эхом отразившему его, и Гален внезапно понял, что потерял интерес к разговору. Пусть себе Блейлок верит в то, что все они связаны между собой в каком-то глобальном вселенском порядке, для Галена это больше не имело значения. Хотя Гален не осознавал этого, но все последние одиннадцать дней, когда он думал о путешествии, и во время изучения, и когда он был взволнован, и когда жег себя магическим огнем, он думал только об одном: как он прибудет сюда, как найдет Элизара и убьет его.

Блейлок встал:

– Надо готовиться к высадке.

Гален замялся:

– Вы не закончили ланч.

Блейлок строго взглянул на него:

– Если бы я захотел, чтобы со мной летел Гауэн, я бы его взял.

Глава 9

Элрик мысленно наблюдал за тем, как Вир, спотыкаясь, пробирался по очередному темному коридору. Эту часть станции обитатели называли Трущобами. Вир искал техномагов, выполняя приказ своего господина. Атташе посла Центавра споткнулся о кучу тряпья и обнаружил, что под этой кучей кто-то спит. Фед, а это был именно он, вскочил на ноги, тряхнул торчащими во все стороны нечесаными, длинными волосами, и издал дикий рев. Он пару раз тряхнул Вира, как и было задумано, заставив центаврианина несколько раз повернуться вокруг своей оси, прежде чем «позволил» ему удрать.

Вир, судорожно переводя дух, прислонился спиной к стене, его глаза расширились от ужаса. Он пока не знал, что сегодняшний день для него – счастливый. Сегодня он, наконец-то, найдет магов. Найдет, потому что именно сегодня это нужно магам.

Всего за пару часов после прибытия магов на станцию Лондо вбил себе в голову, что ему необходимо получить их благословение. Это стало его навязчивой идеей. Лондо обуяла жажда власти, и он рассматривал встречу с техномагами лишь в одном ключе: как она сможет способствовать удовлетворению его амбиций. Он рассказал Виру о том, какую важную роль сыграли техномаги в истории Центавра. Однако официальная история Центавра имела мало общего с подлинной.

Тысячу лет назад центаврианский дворянин не слишком благородного происхождения возглавил силы центавриан и одержал победу в войне с зонами – еще одной разумной расой, обитавшей на родной планете центавриан, Приме Центавра. Зоны были полностью истреблены. Дабы отпраздновать столь знаменательное исполнение предначертанного центаврианам, этот мясник провозгласил начало новой эры – эры Центаврианской «Республики», что было просто другим названием Центаврианской Империи, а себе присвоил титул первого императора республики.

С этим омерзительным событием была связана одна из самых позорных страниц в истории техномагов. Фразур и двое других магов благословили тогда этого палача на царствование. Их появление на Приме Центавра было запечатлено на известной картине. Поэтому Элрик постарался обставить свое прибытие на станцию так, чтобы оно как можно больше соответствовало сюжету картины.

Те три мага сами жаждали могущества, желали править, оставаясь в тени. Как выразился Фразур: «Магия позволяет умным господствовать над остальными». Очень скоро они начали ссориться между собой. Драки продолжались до тех пор, пока они весьма эффектно не уничтожили друг друга. Видимо, память об этом частично сохранилась на Центавре. Наверное, Лондо именно это и имел в виду, заявляя, что увидеть сразу нескольких техномагов – «очень плохое предзнаменование».

Та позорная история случилась на заре существования ордена, в дни, когда созданный Вирден Кодекс еще не был принят многими магами. Но именно с этой историей было связано большинство воспоминаний центавриан о техномагах, «благословение» магов каким-то образом оправдывало все, что творили представители их расы, и все, что могли натворить.

Лондо искал подобного оправдания всем совершенным им зверствам и благословения на восхождение по лестнице власти, которое он предвидел. Сейчас было ясно, что амбиции Лондо простирались так далеко, что он уже воображал себя в роли императора.

Хотя Вир демонстрировал непроходимую глупость во многих областях жизни, у него определенно хватало ума опасаться встречи с магами, дабы просить у них аудиенции. Тем не менее, он уже несколько дней прочесывал станцию в их поисках. Сам Вир не стремился к власти, но он преданно выполнял приказ господина. Конечно, преданность убийце – не добродетель.

У Вира ушло несколько дней на то, чтобы выяснить, что маги остановились в Трущобах. С этого времени он каждый день, трясясь от ужаса, спускался сюда, где не властвовали законы, расспрашивая тех встречных, к кому он не боялся приставать с вопросами о районе станции, который по слухам, маги объявили своим. Вир узнал, что маги оккупировали большую площадь, достаточную, чтобы вместить сотни магов. Ему примерно описали, где этот район находится, но Вир до сих пор не мог ничего найти. Вир пытался заплатить тому, кто покажет ему дорогу, но никто не отваживался на это, даже за деньги. Инг-Ради и другие великолепно поработали, нагнав страху на обитателей Трущоб. Если маги и были непревзойденными мастерами в каких-то областях, то это была одна из них.

За Виром, оставаясь вне поля его зрения, следовал Фед, незаметно направляя его туда, куда было нужно магам. Маги напичкали Трущобы зондами, поэтому сейчас с легкостью наблюдали за продвижением центаврианина. Перед Виром то возникали, то исчезали иллюзорные проходы, одни коридоры оказывались заблокированными, другие казались освещенными и безопасными.

Внимание Элрика отвлекло какое-то движение в полутемной комнате, где сидел он сам и дюжина других магов, каждый из которых следил за различными секторами станции.

Инг-Ради стояла рядом с ним. Под потолком, освещая комнату, в воздухе плавали магические светящиеся шары. В их свете оранжевая кожа Инг-Ради казалась еще более бледной, а голубые жилки вен, замысловатым узором покрывавшие ее лицо, выделялись еще сильнее. Длинный узкий разрез ее рта был сухим и белым. Инг-Ради слегка наклонилась на один бок, будто она утратила чувство равновесия, все ее четыре руки безжизненно свисали вдоль тела. Ее состояние ухудшалось с каждым днем. Элрик знал, что она держалась лишь усилием воли.

– Я перехватила передачу по Золотому каналу, ты должен ее посмотреть, – сказала она. К Инг-Ради, по крайней мере, вернулся ее сильный, успокаивающий голос.

Легкий взмах руки, и в воздухе между ними появились два неподвижных изображения. Слева было изображение женщины, сидевшей за столом в роскошном кабинете. К стене позади нее была прикреплена эмблема правительства Земного Содружества. Стол украшали две небольшие металлические скульптуры в абстрактном стиле. Женщине на вид было лет тридцать пять, на ее лице застыло самоуверенное выражение. Коричневый жакет и черная, классического покроя, юбка. Темные, вьющиеся волосы уложены в высокую прическу, лишь по одной пряди волос спускалось вниз по обеим сторонам лица.

– Это сенатор Норман, – представила женщину Инг-Ради, – член сенатского комитета по разведке, и одновременно член сенатского комитета по надзору за Вавилоном 5. Влиятельная персона.

На изображении справа от Элрика был Джон Шеридан, командир Вавилона 5. Элрик впервые услышал о нем еще во время войны Земли с Минбаром, и с тех пор следил за его карьерой. Энергичный, харизматичный лидер, добрый человек, отличавшийся высокими моральными устоями и преданностью, опасный, хитрый военный стратег. Он принадлежал к редкому типу людей, достаточно практичных, но, одновременно, оставшихся мечтателями. Хотя Джон уже успел принять участие в войне, и достичь значительных высот в карьере, он был еще довольно молод. Как командиру мирной станции, ему предстояло стать главным действующим лицом в великой войне. Под его командованием Вавилон 5 либо исполнит свое предназначение, либо полностью его дискредитирует. Капитан стоял, сложив за спиной руки, в своем кабинете, молодой профессионал, готовый, по его мнению, справиться с любыми испытаниями. Он понятия не имел, с чем ему вскоре предстоит сразиться.

Инг-Ради пустила запись.

– Капитан Шеридан, – произнесла сенатор, растянув губки в улыбке, показавшейся Элрику снисходительной, – я рада, что, наконец, могу с вами поговорить. Поздравляю вас с новым назначением.

– Благодарю вас.

– Боюсь, разговор будет коротким, хотя речь пойдет о деле огромной важности. Нам стало известно, что на Вавилоне 5 находится большая группа техномагов.

Джон Шеридан кивнул:

– Ситуация под контролем.

Джон не владел приемами модуляции, но его голос был осязаемо звучным. Он знал, как отдавать приказы и сохранять достоинство при разговорах с начальством.

– Вам известны их планы?

– Служба безопасности докладывает, что они покинут станцию через пару дней, хотя подтверждения этой информации мы пока не получили. Они ведут себя дружелюбно, – он замялся. – Могу ли я спросить, почему вас это интересует?

Сенатор, отсутствующе улыбаясь, наклонила голову:

– Капитан, техномаги – это не простые волшебники. Они очень могущественны, и поэтому их миграции, вроде этой, являются вопросами планетарной безопасности. Особенно настолько массовые. Нам нужно, чтобы вы занялись этим делом. Узнайте их планы. Если они откажутся сотрудничать, вам придется задержать их.

Джон нахмурился:

– На каком основании я могу задержать их? Они же не совершили ничего противозаконного.

Сенатор продолжала говорить спокойно, сохраняя на лице дружелюбное выражение:

– Я слышала, что они остановились в секторе, который вы называете Трущобами, и где не действуют официальные законы. Вы можете задержать их за это, по крайней мере.

Джон быстро мотнул головой:

– Но это только породит ненужную напряженность.

Улыбка сползла с лица сенатора:

– Капитан, вы можете верить в то, что они не представляют угрозы, но это не так. Нас сильно беспокоит вопрос, каковы их дальнейшие планы, и вы – единственный человек, который может их выяснить. Надеюсь, что мне не придется напоминать вам о ваших обязанностях.

– Нет, – ответил Джон, – не придется.

– Хорошо, – она снова заулыбалась. – Мы ждем вашего доклада, и побыстрее.

Инг-Ради убрала изображения:

– Влияние Теней распространилось повсюду.

– Как могли мы так долго оставаться слепцами? – сказал Элрик.

Убийство президента Земного Содружества Луиса Сантьяго продемонстрировало, насколько велико влияние Теней на Земле. Элрик должен был догадаться, что Тени попытаются воспользоваться своими связями, чтобы заставить командира Вавилона 5 задержать их. Если маги откажутся подчиниться, им придется сражаться. Это подвергнет опасности станцию и ее обитателей, а маги могут оказаться втянутыми в великую войну.

Джон принял командование Вавилоном 5 только в начале этого года. Оставалось неясным, как он будет действовать, если полученный им приказ окажется противоречащим цели, ради которой был построен Вавилон 5. Ему придется выбирать между преданностью и моралью.

Элрик задумался, какую бы хитрость применить, чтобы обманом заставить Джона помогать им. Магам от него нужно было не только разрешение на отлет, они смогут безопасно покинуть Вавилон 5 и своими силами, но было бы лучше получить помощь от Джона и службы безопасности станции. Но Элрик почему-то не хотел обманывать капитана. Элрику хотелось верить в то, что Джон, представься ему такая возможность, будет действовать ради блага. Возможно, Элрик просто надеялся убедить себя в том, что у тех миллиардов живых существ, которых маги бросали на произвол судьбы, появится достойный лидер и шанс выжить. Тени сеяли семена раздоров и конфликтов, и бесчисленное количество живых существ погибнет, если только различные расы не смогут объединиться и выступить против истинного врага.

Он не станет обманывать Джона. Напротив, он испытает Джона, открыв ему правду.

Карвин вбежала к ним, еле переводя дыхание и заламывая руки от волнения:

– «Тайдуэлл» взорван.

Элрик кивнул. Он должен был испытывать облегчение от того, что Тени действовали именно так, как он ожидал. Но вместо этого Элрик пришел в ужас. Пока Инг-Ради расспрашивала Карвин о подробностях происшедшего, он твердил себе, что не было причины для подобной реакции. Но этот взрыв показался ему предвестником грядущих разрушений, отражением разума, которым, по всей вероятности, невозможно было манипулировать, силы, в противостоянии с которой, по всей вероятности, невозможно было выжить.

Пустота внутри него снова подталкивала к отчаянию. Элрик напомнил себе, что этот взрыв был частью его плана. Он случился с опозданием всего на час от расчетного, Элрик считал, что Тени нанесут удар чуть раньше. «Тайдуэлл» совершал последнюю остановку перед перелетом к Вавилону 5, и, согласно расписанию, должен был прибыть на станцию завтра. Тени всеми способами пытались задержать магов, ограничить их возможности, запугать их. Скоро должна последовать их последняя попытка заставить магов вступить в союз с ними. Когда она провалится, враг перейдет от попыток задержать их к попыткам уничтожить.

Через несколько часов Тени узнают о втором корабле, зафрахтованном магами, «Зекхите». Тени притворятся, что им ничего не известно об этом, в надежде заманить магов на борт корабля, где они легко уничтожат всех. Они должны быть уверены в том, что контролируют ситуацию, в том, что маги впали в отчаяние после взрыва «Тайдуэлла». Они не должны узнать о том, что сделали именно то, чего хотел Элрик.

Если только они каким-то образом не раскроют истинный план магов.

Самой большой опасностью для магов оставалось предательство. Элрик дал Гауэну тайное поручение наблюдать за действиями других магов. Элрик не сомневался в преданности Гауэна: Блейлок основательно занимался его воспитанием. Назначение Гауэна преследовало и другую цель. Теперь Гауэн будет занят и не сможет присматривать за ним, что он изо всех сил пытался делать. Элрик подозревал, что, присматривая за ним, Гауэн выполняет просьбу Галена. Теперь все внимание Гауэна будет сосредоточено на других магах. Подобные действия являлись нарушением основ этикета магов, но Элрику было необходимо знать, нет ли среди них предателей. Гауэн пока не обнаружил тому никаких признаков.

Элрик внезапно почувствовал усталость, встал и уничтожил кресло-платформу. Лицо Карвин выражало беспокойство и ожидание. В своем центаврианском наряде она выглядела прекрасной молодой женщиной, никто и не заподозрил бы, что она – техномаг. Для их целей Карвин подходила лучше всего. Она стала выдающимся молодым магом: искусным и изобретательным. Олвин хорошо ее выучил. После того, как они с Олвином организовали утечку информации Рабелне Дорне и поучаствовали в драке с дрази, им обоим пришлось провести следующую ночь в камере вместе с несколькими разозленными пурпурными дрази, но, тем не менее, никто даже не догадывался, кто она на самом деле.

Элрик связался с камерами, установленными в казино. Там, в безопасности, в роскошной обстановке играл и напивался Лондо. Это было его привычным времяпрепровождением.

– Подожди полчаса, – сказал он Карвин, – а потом иди.

Карвин нервно поджала губы и кивнула.

– Все идет по плану, – сказал Элрик. – Они поверят, что мы послали тебя, отчаянно пытаясь скрыть наш второй транспорт, провести очередной отвлекающий маневр. Ты готова?

Быстрое движение руки, и между ее указательным и средним пальцами появилась карта. На указательный палец Карвин было надето кольцо с печаткой, на которой была выгравирована руна солидарности.

Элрик улыбнулся:

– У тебя хорошо получается.

На лице Карвин засияла улыбка. Взмах руки – и карта исчезла. Она поспешила к выходу.

Элрик визуализировал перед своим мысленным взором чистый экран для написания сообщений. «Начинай». Представил себе, как его сообщение превратилось в биты информации, пролетело по воздуху к Феду и снова сложилось в короткую фразу.

Теперь Фед направит Вира к ним. Тени еще час будут считать, что Вир блуждает по Трущобам, но он появится скорее.

Элрик поднял глаза на Инг-Ради:

– Я займусь Джоном Шериданом. Я в любом случае собирался встретиться с ним.

– Позволь мне не согласиться с этим. Ты должен в первую очередь заботиться о себе. Иначе нам не выполнить задание.

Инг-Ради потянулась к нему, Элрик отступил на шаг. Она, как всегда, старалась лечить раны везде, где их видела. Но сейчас у нее не было лишних органелл, чтобы поделиться с другими. Все ее способности целителя сейчас понадобятся ей самой.

Элрик выпрямился, стараясь скрыть утомление:

– Я чувствую себя достаточно хорошо. Через два дня мы заснем вечным сном, вот тогда и отдохнем.

– Твой час еще не пробил. Эта часть твоего плана ошибочна. Ты должен выжить, ради всех магов. И ради Галена. Ты все еще нужен ему.

Элрик гнал от себя мысли о Галене. Что бы ни было нужно Галену, что бы ни было нужно ему самому, это не имело значения. Элрик составил план, не думая о личном.

– Больше всего магам нужно, чтобы мы справились с заданием. Любой ценой. Теперь извини, я должен идти.

– Мы обсудим это в другой раз.

Элрик через тяжелый круглый металлический люк выбрался из комнаты. Дальнейший его путь пролегал по погруженным в тень проходам и неправильной формы помещениям, из которых состояла часть Трущоб, объявленная магами своей. Нижние уровни изначально не предназначались для проживания. Здесь располагались различные механизмы и части систем жизнеобеспечения, проходы планировались лишь для доступа к ним в случае необходимости ремонтников. Рециркулируемый воздух, замкнутое пространство, неумолимая безжизненность этого места – все это давило на Элрика.

Элрик вышел в коридор, ставший одной из границ их территории. Подобно большинству коридоров Трущоб, он представлял собой экстравагантную структуру. Высотой в два этажа, на уровне второго снабженный узким мостиком. Светильники, располагавшиеся наверху, светили тускло, и периодически выключались вовсе. В результате коридор производил пугающее впечатление. Чтобы отпугнуть посторонних, маги расписали стены светящимися рунами и таинственными диаграммами. На самом видном месте горела руна солидарности.

Элрик добрался до перекрестка. Вир должен появиться из прохода с левой стороны. Элрик слегка отступил вправо и создал перед собой иллюзию твердой стены. Он будет ждать здесь.

Элрик знал, что через два дня их отвлекающий маневр либо удастся, либо нет, а их судьбы будут окончательно решены. Он должен исключительно точно дирижировать событиями, все должно происходить в рассчитанное, нужное время. Его энергия и концентрация не должны ослабеть. Элрик беспокоился о том, сможет ли он выдержать столь напряженный график. Но отвлекающий маневр лучше всего проводить очень быстро, не давая противнику времени на размышление. И сейчас все было готово.

Была создана видимость того, что маги прибывали на станцию в течение нескольких дней, в то время как те пятьдесят магов, которые действительно были на станции, в разнообразной маскировке появлялись то там, то здесь, создавая иллюзию, что их во много раз больше, чем на самом деле. Для маскировки маги использовали иллюзии тех, кого среди них не было, включая образы остальных членов Круга. В базах данных станции так же было отмечено увеличение их количества на Вавилоне 5.

В больших количествах были заказаны продукты и другие товары, как бы из расчета на долгий перелет. Маги недвусмысленно потребовали от продавцов, чтобы все товары были доставлены послезавтра, ко времени их отлета.

Трое молодых магов – Эмонд, Чиатто и Ак-Шана – занимались созданием видимости активных переговоров магов, находящихся на самом деле здесь, с теми, кого здесь в действительности не было, маскируя их фальшивую деятельность, обсуждая то, чего на самом деле не было. Все было устроено таким образом, чтобы Тени могли засечь эти переговоры.

Конечно, Тени являлись огромным неизвестным в уравнениях магов. Никто не знал, как велико их могущество, каков их образ мышления. Маги обыскали всю станцию в поисках статических аномалий, но не обнаружили ни одной. Если здесь и находились Тени, то их было очень мало. Но для того, чтобы раскрыть их иллюзию, хватит и одной. Элрик надеялся, что если Тени были здесь, то прятались, полагаясь на Мордена, служившего им глазами и ушами.

Все свободное время Элрик изучал Мордена. Хотя слуга Теней оставался загадкой, Элрик был уверен, что узнал о нем достаточно много, чтобы им манипулировать. Как и предвидел Элрик, Морден с самого начала избегал попадаться магам на глаза. Вместо себя он использовал других, в открытую или втемную. Пытаясь задержать магов, Морден использовал сенатора и Джона, в то время как Лондо и Вир должны были собрать информацию об их количестве и целях. Элрик собирался использовать Лондо и Вира таким же образом – передать через них Мордену нужную информацию.

Но Элрик знал, что вскоре ему предстоит схватка с Морденом. Морден сделает последнее предложение от имени Теней.

Элрик сосредоточился на изображении, двигавшемся перед его мысленным взором. Вир был уже близко. Несколько замаскировавшихся магов пронеслись мимо Вира, как бы убегая.

– Что это? – запаниковав, вскрикнул Вир.

– Техномаги! – прокричал Беел, пробегая мимо него.

Вир прижался спиной к стене, бормоча себе под нос:

– Атташе посла. Разве эта должность может быть опасной? Мне никто никогда не говорил, что посол – сумасшедший! «Отправляйся к техномагам, Вир! Устрой встречу с ними». Очевидно, они не желают, чтобы их беспокоили. Очевидно, они не придут в восторг, если их побеспокоить. И, хотел бы я знать, что они сделают с тем, кто их потревожил?

Вир несколько раз тяжело вздохнул, выпрямился и продолжил путь.

С того места, где стоял Элрик, созданная им иллюзорная стена казалась просто темным экраном. Сквозь этот экран он наблюдал за тем, как Вир приближался к перекрестку. Настал момент убедить Вира в том, что маги не хотят иметь никаких дел с Лондо, хотя дело обстояло совсем наоборот.

Вир заглянул за угол в коридор, перпендикулярный тому, которым он пришел, уставился на горящие по стенам руны. Убрал голову обратно, но, спустя секунду, снова заглянул в коридор:

– Э-эй?

Вир сделал несколько шагов по пустому коридору, громко произнося в царившей здесь тишине:

– Я – Вир Котто, дипломатический атташе посла Центаврианской Республики Лондо Моллари. Убегавшие отсюда люди сказали мне, что здесь я могу найти техномагов. Я здесь по поручению посла Моллари, и хочу поговорить с тем, кто здесь главный.

Фед занял позицию на следующем перекрестке. Оттуда раздалось низкое рычание, постепенно становившееся все громче. Элрик связался с зондом, размещенным на щеке Вира, перед его мысленным взором появилось изображение. Из перпендикулярного коридора в главный проход проникал красный свет, потом раздались чьи-то тяжелые шаги.

Вир встревожено смотрел на свет:

– Это твое первое предупреждение.

Из-за угла появился демон, огромный, покрытый чешуей, он наклонился, занимая своим телом все двухэтажное пространство коридора. Пол дрожал под его ногами. Демон шествовал прямо к Виру, пристально уставившись на него двумя белыми, пронизывающими глазками. Его пасть открылась, продемонстрировав набор великолепных зубов, от его дыхания исходил запах гнилого мяса.

Вир замер на месте. Только когда демон остановился и навис над ним, губы Вира обрели снова способность двигаться. Он быстро-быстро заговорил:

– Я – Вир Котто, дипломатический атташе посла Центаврианской Республики Лондо Моллари. Я – Вир Котто, дипломатический атташе посла Центаврианской Республики Лондо Моллари. Я – Вир Котто, дипломатический атташе посла Центаврианской Республики Лондо Моллари. Я...

Элрик создал иллюзию самого себя, стоявшего на мостике над головой Вира. Визуализировал заклинание, позволявшее иллюзии говорить:

– Прервать программу.

Демон исчез.

– Ты не из пугливых, – проговорила иллюзия Элрика.

Пользуясь тем, что внимание Вира было приковано к иллюзии, Элрик уничтожил фальшивую стену коридора, шагнул Виру за спину.

– Я работаю на посла Моллари, – ответил Вир. – Спустя какое-то время о страхе забываешь навсегда.

Элрик наложил заклинание: вспышка, и его иллюзия исчезла. Теперь он заговорил сам:

– Что же твой господин хочет от меня?

Услышав голос Элрика, раздавшийся из-за его спины, Вир подпрыгнул. Однако, он быстро пришел в себя. В этом паяце было и нечто большее, нежели глупость:

– Мой шеф желает встретиться с вами.

– Сожалею, – Элрик произнес это таким тоном, чтобы было абсолютно ясно, что он вовсе не сожалеет. – Ни я, ни мои братья не даем частных аудиенций. Нам больше нечего сказать тем, кто живет по эту сторону галактического Предела.

Если цель их сбора здесь была до сих пор неясна кому-либо, то Элрик прояснил ее окончательно.

Вир улыбнулся и пошевелил пальцами:

– Ага. Но он готов заплатить.

Образ мышления Лондо заразил и его слугу.

– Деньги – пустое. Там, куда мы направляемся, они нам не понадобятся.

– Позвольте мне объяснить по-другому. Если я вернусь, не выполнив поручения, то личные последствия для меня будут печальными.

– А если ты попытаешься заставить нас отправиться туда, куда нам не хочется, то последствия будут еще печальней, – Элрик повернулся и пошел по коридору.

– Простите, могу я хотя бы узнать ваше имя? – спросил Вир.

Элрик остановился и снова повернулся к нему лицом:

– Элрик.

Выдержал паузу для большего эффекта:

– Есть старая пословица: не испытывай терпения волшебников, ибо скоры они на гнев и расправу. Не приходи больше, Вир Котто.

Элрик пошел прочь, довольный встречей. Вир передаст их послание, а Лондо откажется смириться с отказом. Амбиции не позволят ему так легко отказаться от своей идеи.

Пока Фед с Беелом «провожали» Вира, заставив его основательно поплутать по Трущобам, Элрик вернулся в свою комнату – крошечное помещение размером с чулан, в котором помещался лишь тюфяк для сна. Он еще не выполнил все, что должен был, но пульсирующая боль в его голове усилилась. Элрик не мог позволить другим магам видеть его в таком состоянии. Он выругал себя за слабость.

Элрик улегся на тюфяк и связался с камерами службы безопасности, установленными в казино. Их там было множество, чтобы отслеживать случаи мошенничества, поэтому Элрик легко мог увидеть почти все, на что хотел посмотреть.

В казино была создана комфортная, уютная атмосфера: тусклые светильники на стенах, тихая музыка. Некоторые участки были подчеркнуто ярко освещены. Сверкающие гирлянды ярко-белым светом очерчивали периметр игровых столов, колонны синего света отмечали путь к Колесу фортуны. Бар, вокруг которого было расставлено несколько столиков, сулил возможность подкрепиться. Лондо сидел у стойки бара, среди прочих искателей развлечений.

Карвин вошла в казино. Ее центаврианские шелка немедленно привлекли внимание Лондо. Его страсть к прекрасным женщинам была почти так же сильна, как жажда власти.

Карвин устроилась за столом, где играли в покер на большие ставки, открыла сумочку и высыпала на стол горсть фишек. Лондо осушил свой бокал, сполз с табурета и подошел к ней, торопясь к началу новой игры.

Элрик переключился на камеру, расположенную над плечом крупье.

– Дорогая леди, вы, должно быть, новичок на Вавилоне 5. Если бы мне раньше довелось увидеть столь прекрасную леди, как вы, то я бы вас запомнил.

Этот палач нарнов мнил себя неотразимым.

Она улыбнулась:

– Да, благодарю вас.

Он взял ее руку, накрыл второй рукой:

– Я – Лондо Моллари. Позвольте мне, как послу на Вавилоне 5, официально поприветствовать вас.

– Карвин, – представилась она.

Лондо отпустил ее руку, уселся рядом с ней:

– Какое необычное имя. Вы не одна?

– Больше нет.

Он засмеялся:

– Удачно, что мы встретились. Некоторые клиенты этого заведения охочи до наивных туристов. Я мог бы вас защитить.

– Я бы предпочла защитнику приятеля.

Лондо, явно восхищенный, наклонил голову:

– Я тоже. У вас любопытный акцент. Могу ли я спросить, откуда вы родом?

– Меня вырастил человек, – хотя Карвин и была совсем юной, она превосходно владела собой.

– А... Это объясняет вашу очаровательную прямоту в разговоре. Центавриане слишком любят запутывать отношения между мужчиной и женщиной.

– Я всегда считала секс намного более привлекательным, чтобы откладывать его ради игры, – Карвин выбрала фишку, провела по ее окружности большим пальцем. – Но игры, конечно, тоже важны для меня. В игре проявляется характер. Играя с мужчиной, я могу понять, понравится ли мне секс с ним.

Крупье начал новую игру и, пока Лондо пытался заставить свой рот закрыться, Карвин сбросила несколько карт.

– Вы играете? – спросила Карвин.

Лондо встрепенулся:

– Да, конечно, дорогая леди.

– Я рада, – ответила Карвин, – но, должна вам сказать, я – не леди.

Всего игроков оказалось пятеро. Первые несколько кругов прошли неинтересно. Карвин крупно поставила и проиграла. Лондо делал более скромные ставки, всякий раз уступая Карвин. Он то и дело рассматривал свои карты, не в силах сосредоточится.

Потом показалось, что Лондо пошла карта, и он несколько раз поднял ставки. В конце концов, в игре остались только он и Карвин.

Лондо подвинул всю кучу фишек на середину стола, подняв ставку еще на сотню кредитов:

– Каких игроков вы предпочитаете?

Когда рука Лондо двинулась назад, Карвин слегка прикоснулась к ней:

– Тех, кто бесстрашен.

Карвин сдвинула к центру еще больше фишек, подняв ставку на две сотни.

Позади Лондо возник Вир, он появился очень вовремя:

– Я должен был догадаться! Я из-за вас рисковал жизнью, а вы! ...

– Вир! Никогда не появляйся незаметно за спиной у игрока в покер! Сколько раз я тебе об этом твердил?

Вир успокаивающе поднял руки, слегка поклонился:

– Знаю. Простите. Я просто немного взволнован. Мне надо поговорить с вами, Лондо. У меня есть новости, которых вы очень ждали.

– Что? Сейчас? Да я тут... – Лондо внимательно посмотрел на Вира. – Наконец-то! Ты так же медлителен, как нарн, которому приказали принести хлыст.

– Эй! – вмешался один из игроков. – Вы играете или нет?

Лондо горящим взглядом посмотрел сначала на гору фишек в центре стола, потом на Карвин, потом опять на фишки, и снова на Карвин.

– Дорогая леди, я вынужден выйди из игры. Государственные дела. Боюсь, они куда менее интересны. Надеюсь как-нибудь сыграть с вами еще раз.

– Буду рада, – ответила Карвин.

Лондо встал и поцеловал ей руку. Вир заметил перстень с печаткой на пальце Карвин, его глаза расширились. На печатке была изображена руна солидарности, та самая, что горела на самом видном месте на стене коридора в Трущобах. Как и было задумано, Вир сообразил, кто такая Карвин. Часть дезинформации попала по назначению. Если Тени продолжат придерживаться прежней стратегии, то вскоре им станет известно остальное.

Вир взволнованно потащил Лондо от стола. Всего через несколько минут Лондо придумает новый план, как добиться благословения техномагов. Лондо поднимет ставки, и у Элрика будет шанс отыграться.

Все шло по плану. Элрик глубоко выдохнул и поднес руку к виску. Пустота в его голове, заполненная тьмой, пульсировала, давила на лоб, на заднюю часть глаз. С каждым ударом сердца боль становилась сильнее, будто великая тьма собиралась, взорвав его голову, выплеснуться наружу.

Он должен внимательно наблюдать за Лондо. И в ближайшее время он должен устроить встречу с Джоном Шериданом. А потом ему предстоит «встреча» с Морденом.

Но все это подождет несколько минут. Всего несколько. Пока боль утихнет.

Глава 10

Сотрудник таможни Тенотка 4 раскрыл кейс, в котором лежал «образец» сверхсветового ретранслятора. Гален окинул взглядом просторный, отделанный черным камнем вестибюль космопорта, притворяясь скучающим, хотя с трудом сдерживал дрожь от выброшенного в кровь адреналина. Биотек эхом отреагировал на его волнение.

Таможенник, похожий на скелет инопланетянин, принадлежащий к расе, с которой Галену ни разу до этого не приходилось сталкиваться, бегло взглянул на прибор, закрыл кейс и разрешил им идти дальше. Блейлок взял свой саквояж и кейс, а Гален – свой чемодан.

В вестибюле кипела бурная деятельность. Казалось, в порту не хватало сотрудников, он не справлялся с таким потоком прибывающих и отбывающих пассажиров. Гален задействовал сенсоры, провел сканирование на нескольких частотах, пытаясь обнаружить ясно очерченные области статических помех. Блейлок шел по вестибюлю рядом с ним, периодически поворачивая голову то вправо, то влево. Слегка кивнул в направлении дальнего угла. Там сенсоры Галена, проведя сканирование на частоте, лежавшей у самой границы инфракрасного диапазона, засекли крупный участок пространства, заполненный статическими помехами. Группа Теней.

Внезапно сама идея о том, что они смогут проникнуть сюда, смогут незамеченными собрать необходимую информацию, показалась ему смешной. Они продолжили свой путь – два бизнесмена, мечтающие разбогатеть на войне. Сила тяжести здесь была слегка выше, чем на Сууме, и Гален с непривычки волочил ноги. Он на каждом шагу ожидал, что кто-то обнаружит их и потребует, чтобы они остановились.

Гален поглядывал на окружавших их разнообразных существ, говоря себе, что в такой толпе они могут проскочить незамеченными. Блейлок считал, что лучшие шансы на успех будут у них в том случае, если они, находясь на этой планете, не будут накладывать никаких заклинаний, чтобы их не засекли. Блейлок имел в виду обмен сообщениями, создание иллюзий, щитов и использование боевых заклинаний. Но, сказать правду, они понятия не имели, какой процент от общего числа их заклинаний способны засечь Тени. И даже если они не будут накладывать никаких заклинаний, враг может легко засечь постоянно излучаемую ими магическую энергию. Теперь Гален понял, почему Блейлок говорил, что им нельзя задерживаться здесь надолго.

Блейлок настаивал на использовании зондов. При создании этих микроскопических устройств использовались широко распространенные технологии, а не уникальные, присущие только техномагам, поэтому обнаружение на планете подобных устройств не выдаст присутствия магов. Блейлок уже «пристроил» зонды на многих пассажиров их корабля, включая Рабелну Дорну, и ухитрился «снабдить» ими и нескольких служащих космопорта.

Покинув здание, они вышли на узкую улочку, со всех сторон окруженную многоэтажными зданиями. Шум стоял ужасающий: как будто одновременно работала тысяча отбойных молотков. Слышался рев мощных двигателей, скрежет металла. Резко пахнущий кислотой воздух, казалось, застревал в глотке. Гален закашлялся.

– Не дыши глубоко, – посоветовал Блейлок. – В этом воздухе полно ядовитых примесей.

Гален, стараясь справиться с дыханием, изучал окружающую местность. Он знал, что по местному времени вечер еще не наступил, но не мог разглядеть солнца на небе. Столбы дыма поднимались в небо, создавая облако смога над городом, из-за чего он казался погруженным в вечные сумерки.

Справа от них строилось новое здание портового комплекса, стройка и являлась основным источником шума. Слева огромный грузовик выезжал с территории порта и прокладывал себе дорогу по узкой улице. Он вез тяжелый генератор, чьи резкие серебристые контуры контрастировали с окружающими темными зданиями.

Движение на улицах было оживленным, им повстречались представители многих рас: дракхи, стрейбы, вурты и, в меньшем числе, люди, центавриане, дрази, пак'ма'ра. Нескольких инопланетян Гален вообще не смог узнать. В дверях здания на противоположной стороне улицы Гален краем глаза засек пятно статики. Еще одно – впереди по улице, двигалось в противоположном от них направлении. Дальше, за ним – еще два. Гален осознал, насколько невыполнимым было их задание. В прошлый раз всего лишь одна Тень чуть не расправилась с ними. А это место просто кишело Тенями.

Рабелна Дорна вышла из здания космопорта через другой проход, через несколько дверей от той, через которую вышли Гален с Блейлоком, и пошла вниз по улице. Она словно очень хорошо знала, куда направлялась.

– Я – за ней, – сказал Блейлок, передавая Галену саквояж. Кейс с ретранслятором он оставил у себя. – Иди в отель и жди меня там.

Он немедленно, широким шагом двинулся за ней, не дав Галену возможности ответить.

Гален быстро взглянул на Теней, на других пешеходов, спешивших по улице. Казалось, никто не проявлял интереса ни к нему, ни к Блейлоку.

Блейлок хотел, чтобы он поработал над заклинанием Изабель. И он займется им, как бы ему не хотелось обратного. Но сначала он должен сделать еще кое-что.

Припортовый район города был обширен, здесь располагалось множество источников энергии, характеристики некоторых были совершенно незнакомы Галену. Он медленно просканировал район в поисках энергии, излучаемой магом. Естественно, он засек самого себя и Блейлока. В остальном он не был настолько уверен. Обнаруженные им потоки энергии были мощными и обладали странными характеристиками, их невозможно было разобрать на составляющие, чтобы понять, не скрывается ли за ними слабый поток магической энергии. Если так оно и было, то для того, чтобы его обнаружить, Галену пришлось бы провести более детальное сканирование. Гален приказал сенсорам продолжать работу, зная, что на ее выполнение уйдут дни, но даже в этом случае результаты сканирования могут оказаться неполными. Но, так или иначе, Гален должен узнать, нет ли здесь Элизара. И, если он здесь, то сколько бы Теней не защищало его, ему не жить.

Отель располагался в пятнадцати кварталах впереди. По дороге туда Гален разместил свои зонды везде, где только смог. Хотя у него были собственные мотивы для того, чтобы отправиться к Пределу, он, как и обещал, сделает все, что сможет, чтобы помочь Блейлоку и всем магам. Фед говорил, что эта миссия – чистое самоубийство, и он был прав. Блейлок сознавал это и именно поэтому взял с собой ретранслятор. Даже если они не вернутся, собранная ими информация попадет к магам. Гален спокойно воспринял это, мысль о смерти в последнее время была единственной мыслью, приносившей ему покой. Он надеялся покончить со всем, и на Тенотке это почти наверняка произойдет. Но Гален поклялся, что если ему представится хотя бы один шанс, то Элизар умрет раньше него.

Пока Гален шел по улице, на посадку зашел очередной корабль. Его двигатели были в отвратительном состоянии, и при торможении издавали мерзкий вой. Эта планета, казалось, ставила своей задачей бесконечно третировать его органы чувств. По каньонам улиц плыли облака смога и дыма. Почти везде что-то строилось, подтверждая слова Г'Лил о том, что город быстро растет. Дороги представляли собой хаотический лабиринт, расходились в стороны под странными углами. Иногда новые здания перегораживали целые улицы. В других местах улицы сворачивались кольцами и просто исчезали. Казалось, что город строился вовсе без плана, или, если план застройки и существовал, то он был сложным, и его нельзя было легко определить. Огромные, явно дорогие строения соседствовали с убогими и покинутыми. Дома строились вперемешку с производственными объектами, деловые здания с буйными развлекательными заведениями. По дороге Гален обнаружил несколько Теней. Тени периодически встречались ему в городе, но Галену показалось, что он прошел мимо большинства из них незамеченным. Однако он чувствовал, что Теней в городе намного больше. Они предпочитали не афишировать себя.

Ощущая нарастающий дискомфорт, Гален, наконец, добрался до отеля. Внутри отель оказался островком спокойствия. Желая выдать их с Галеном за преуспевающих бизнесменов, Блейлок забронировал два смежных номера в одном из самых дорогих отелей. Гален осмотрел их и прошел в свою комнату. Он был удивлен размерами номера. Комната была такой крошечной, что там с трудом умещались кровать, шкаф и миниатюрный санузел. Жилая площадь была здесь роскошью.

Гален был очень сильно возбужден, энергия биотека бурлила в нем. Он поставил вещи к стене, нашел пульт климатической установки и включил ее. В крошечном пространстве стало очевидно, что ему не отвертеться от выполнения того, что он должен делать. У него было задание, то самое, над которым он работал ежедневно с самого начала их путешествия к Пределу. На этот раз он не должен отвлекаться, пока не выполнит его до конца. Он не должен больше стремиться подавить воспоминания, не должен отрываться от работы, как бы трудно она ему не давалась. Если они собирались выяснить планы Теней, касающиеся магов, включая группу Элрика на Вавилоне 5, то они должны научиться расшифровывать передачи Теней.

Гален вытащил шарф из кармана, провел пальцами по небольшим выпуклостям.

– Тебе будет теплее, – говорила она.

Она взяла шарф и повязала ему на шею, обдав его своим тонким ароматом. Отклонилась назад, поджав губы.

– Тебе идет.

– Ты сама его связала?

Она положила руки ему на плечи:

– Конечно.

– Значит, в шарф вплетено заклинание?

– Это загадка для тебя.

Гален уселся на кровать, закрыл глаза и сгорбился, изучая шарф. Он заставил свои пальцы медленно, петля за петлей, ощупать весь шарф. В узоре была заключена ее мысль, замороженная во времени, мысль, которую она подарила ему.

Гален уже давно скопировал рисунок узора, но почему-то продолжал ощупывать шарф, будто в узоре была заключена дополнительная информация, которую нельзя было записать, будто в шарфе оставалась частичка ее самой. Но там ничего не было, ничего, кроме абстрактного узора. Гален пытался расшифровать, что же записано в виде сложной последовательности узелков, гладких участков ткани и канавок, однако последовательность продолжала казаться ему хаотичной, такой же, как и сигналы Теней.

Конечно, простейший способ разгадать ее шифр – это разгадать, какое заклинание или сообщение было вплетено в узор, а потом искать связь между ним и деталями узора шарфа. Гален не хотел думать о ней и о том, какое послание она могла оставить ему. Но у него не было выбора.

Она прижалась к нему. Ее сущность, ее запах обволокли его. Она отклонилась назад:

– Тебе идет.

Его имя. Она могла вплести в узор его имя.

Он подумал, каким образом она могла бы закодировать имя в узоре. Она могла использовать алфавитные номера букв его имени: четверку для «Г», единицу для «А». Могла использовать в качестве детали узора руну, которую он для себя выбрал. Могла перевести его имя на различные языки. Могла воспользоваться одним из многих сложных шифров, созданных различными расами на протяжении долгих лет, или изобрести свой собственный. Время шло. Ему не удалось ничего обнаружить.

Он должен поискать другое слово.

Гален, смяв в руках шарф, дрожа, поднялся на ноги. Он включил климатическую установку на полную мощность, потом снова рухнул на кровать.

Словом, которое он никак не хотел применить, было, конечно же, слово «люблю». Слово, которое она, умирая, сказала ему. Слово, которое он так и не сказал ей.

Когда Гален стал искать детали узора, соответствующие слову «люблю», то нашел их везде. Оно, в различных формах, повторялось снова и снова, написанное маленькими буквами и большими, один элемент узора сплетался с другим.

Сообщение не было зашифровано, как он думал, особо сложным шифром. Узор состоял из множества маленьких, простых элементов, соединенных между собой в верхних точках. Гален не понимал, как он умудрился раньше проглядеть это. Когда он сидел рядом с ней в тренировочном зале на Сууме и изучал ее щит, то больше всего был поражен его простотой. В щите воплотилось то, что в первую очередь привлекло к ней Галена: простота и элегантность ее мышления.

Как только Гален расшифровал одно слово, найти остальные оказалось довольно простым делом. Как и в случае с одним словом, все послание повторялось множество раз, с использованием различных вариантов узоров. Гален находил слова по одному до тех пор, пока не прочел все послание. Послание из прошлого будущему, от мертвого к живому, наконец-то проливающее свет на другую вселенную, в которой оно было составлено. Она прошептала ему в ухо.

«Чтобы ощутить любовь, слова не нужны».

Гален посмотрел на сжатый в руке шарф. Ему показалось, что он разглядывает шарф с огромного расстояния, эту испачканную грязью коричневую вязаную полосу ткани, эту незначительную деталь туалета. Она прощала его за его неудачу, за то, кем он был: недостойным ее, негодным человеком.

Как он показал ей свою любовь?

Он не смог уберечь ее, а потом, когда она лежала при смерти, он, вместо того, чтобы обнадежить ее признанием в любви, спорил с ней.

Она боролась за каждый вздох, чтобы в те последние мгновения найти воздух для того, чтобы говорить, чтобы обнадежить его, чтобы признаться в любви к нему.

А потом она умерла.

Ее послание ничего не изменило. Она могла простить его, но он никогда не простит себя.

Он снова увидел ее мертвой, ее расслабленное лицо, ее голову, наклоненную набок. Ее рот был слегка приоткрыт, а серые глаза стали пустыми и холодными. Частично зажившая царапина тянулась сверху вниз по правой стороне ее лба к тонкой брови. Кожа странно блестела и казалась искусственной.

– Я не смогла бы жить, – шептал ему ее голос, – зная, что не защитила тебя.

Гален заставил себя сдержать рвущиеся рыдания, с трудом справился с яростным потоком энергии, бурлившем внутри него. Он дрожал. Но он не мог обрушить на себя магический огонь. Его могут засечь. Гален применил испытанный способ – упражнения на сосредоточение. Выполняя их одно за другим, он уходил из этого места, из этого времени, от чувств, которые тогда испытывал, закрываясь в темном, тайном центре, где пряталось его «я».

Постепенно Гален понял, что открыл ее файлы и попытался перевести ее заклинания вновь открытым. Его мозг работал бесстрастно, механически. Время шло. В комнате стемнело.

Со временем Гален разобрался, что многие ее жесты можно было соотнести с отдельными, повторяющимися элементами узора, что проясняло структуру ее заклинаний. Перевод пошел легче и быстрее.

Главным затруднением для Галена до сих пор было то, что ее заклинания состояли из серии жестов, выполнявшихся последовательно. Его же заклинания накладывались моментально, одним уравнением. Гален не знал, как ввести в свои уравнения фактор времени. В его языке заклинаний не было ничего подобного.

Если время не играло большой роли в ее языке, что казалось справедливым для некоторых ее более простых заклинаний, тогда его уравнение должно быть эквивалентом всех ее жестов, входящих в заклинание, но выполненных одновременно. Если указательный палец ее левой руки совершал особое движение, а потом, спустя несколько секунд, указательный палец правой руки выполнял движение, являвшееся зеркальным отражением движения левого, то не было ли это движение командой, отменявшей первую? Гален думал, что это очень даже возможно.

Пока он бился над заклинанием, позволявшим слушать передачи Теней, ему встречалось все больше и больше элементов, отменявших действие друг друга, вариант перевода, получавшийся у него, становился все проще. Гален подумал, что, должно быть, он где-то ошибся, потому, что в конце у него неожиданно получилось заклинание, состоявшее из единственного элемента. Оно странным образом совпало с одним из открытых им во время путешествия к Пределу уравнений, состоявших из одного элемента.

Это новое уравнение он вывел из прогрессии, включавшей в себя заклинания нескольких различных типов, из-за чего трудно было предположить, какой именно эффект будет у этого заклинания. В прогрессию входило заклинание для отправки сообщений и более сложное заклинание для электронного воплощения – процедуры, которой маги пользовались для общения, если находились очень далеко друг от друга. Поэтому можно было предположить, что установление связи могло быть одним из назначений этого заклинания.

Но как с помощью столь простого заклинания можно было расшифровать такие сложные сигналы, как сигналы Теней? Конечно, заклинание было простым только в его языке, а не в ее и, возможно, не в языках других магов. Гален просмотрел перевод в обратном порядке, проверяя каждый свой шаг. Если фактор времени не имел большого значения, то его перевод был корректен. А если нет, то Гален не знал, как перевести это заклинание.

После открытия одноэлементного заклинания уничтожения Гален стал считать, что любое заклинание, состоящее из одного элемента, породит одну лишь нестабильность, и не будет завершенным заклинанием. Если его предположение было верным, то это заклинание могло быть таким же опасным, как и другие одноэлементные заклинания.

И, даже если это заклинание будет делать именно то, что делало ее заклинание, они могли оказаться в очень опасном положении. Для того чтобы перехватить сигнал Теней, Изабель должна была находиться в радиусе трех футов от врага. Когда однажды она это сделала, мощность сигнала ошеломила ее.

В сознании Галена возник образ: Изабель, странно изогнувшись, лежит на полу. Рот широко раскрыт, настолько широко, что ее голова трясется. Мускулы на ее шее сведены судорогой. И слова Теней, которые она выпаливала с силой одержимости.

Даже когда они улетели оттуда, она все еще находилась во власти сигнала Теней. Гален боялся, что сигнал навсегда захватил ее. Когда она, наконец, пришла в себя, его облегчение было так велико,... как раз об этом он не хотел думать – думать о том, как много она для него значила, как быстро она перевернула всю его жизнь, и как, потеряв ее, он потерял все.

Гален вскочил на ноги, принялся расхаживать взад-вперед вдоль кровати. Комната погрузилась в сумерки. Было уже поздно. Блейлок отсутствовал больше четырех часов. Где же он?

Гален просканировал окрестности, пытаясь обнаружить источник магической энергии, но засек лишь свой собственный. Визуализировал уравнение для контакта с зондами, размещенными ими здесь. Перед его мысленным взором появился список зондов. Сначала Гален выбрал зонд, прикрепленный к руке Рабелны Дорны. Она находилась в ресторане, ужинала. Блейлока Гален там не обнаружил. Связался со следующим в списке зондом, в поисках Блейлока или какой-либо полезной информации, чего угодно, лишь бы это помогло ему отвлечься, сбежать от себя самого, от шарфа, который он до сих пор сжимал в руке.

Он оказался на фабрике, производившей изящно изогнутые металлические устройства. Один из рабочих подгонял хрупкое изделие, состоявшее из нескольких металлических полосок, скрепленных между собой, под размеры своей головы. Металлические полосы охватывали голову с двух сторон, тянулись от щек к вискам и лбу, спускались вдоль задней части шеи. Рабочий наклонил голову в одну сторону, высунул язык изо рта и засмеялся.

Потом Гален увидел склад, где центаврианские, судя по маркировке, контейнеры загружались оружием и готовились к отправке на Приму Центавра. Потом в темной комнате Гален услышал, как нарн, прилетевший сюда на одном корабле с ними, обсуждал с другим нарном, сможет ли их фракция получить, наконец, контроль над Кха'Ри и возглавить их народ, начать войну, которая должна закончиться полным истреблением центавриан. В баре Гален услышал разговоры о войне и о барышах, которые она сулила.

Бар напомнил ему о Г'Лил и остальных членах экипажа «Кхаткхаты». Галену стало интересно, не находились ли они сейчас на Тенотке. В прошлом их корабль совершил несколько рейсов сюда. Когда их пути пересеклись на Зафране 8, Гален посадил на членов экипажа зонды и пристроил на борт корабля сверхсветовой ретранслятор для того, чтобы иметь возможность связаться с зондами даже с большого расстояния. Но он ни разу не пытался установить контакт с этими зондами со времени завершения ассамблеи.

Тогда они были на Тенотке, разгружали криоконтейнеры, в которых находились спящие телепаты. Для чего эти телепаты понадобились здесь, оставалось непонятным, лишь одного забрал Элизар, чтобы сделать своим личным оружием. По крайней мере, так сказал Элизар, когда поднялся на борт, чтобы отобрать для себя телепата.

Гален снова представил, как Элизар оглядывается и видит его, как на худом, высокомерном лице Элизара появляется страх. А потом представил себе свои собственные окровавленные руки, сжимающие вырванные из тела волокна биотека Элизара.

Гален больше не посмел связываться с зондами, размещенными на «Кхаткхате», чтобы не видеть Элизара, продолжавшего жить так, будто ничего не случилось. Вместо этого Гален отдал код доступа Элрику. Пусть Элрик связывается с находящимся на корабле ретранслятором, а через него – с зондами, укрепленными на членах экипажа транспорта. Спустя несколько дней Элрик сказал ему, что связь прервалась. Либо ретранслятор оказался на слишком большом расстоянии от зондов, либо зонды были уничтожены.

Если зонды все-таки уцелели и находились достаточно близко от него, то Гален мог бы связаться с ними напрямую, без помощи ретранслятора. Он выбрал в списке зонды, посаженные им на нарнов, членов экипажа транспорта, и был удивлен, увидев их.

Естественно, команда находилась в баре. Казалось, они проводили все свое время в подобных заведениях. Помещение было тускло освещено, потолок был низким, укрепленным грубыми балками. Большая часть команды, кажется, уже достаточно «приняла на грудь». Они держались друг за друга, их покрытые черными и золотистыми пятнами головы нетвердо покачивались – нарны распевали одну из своих нескончаемых застольных песен. Кажется, им хорошо заплатили за перевозку груза к Пределу, но они понятия не имели, на что тратить деньги, кроме выпивки и удовлетворения экстравагантных капризов.

Старший помощник «Кхаткхаты» Г'Лил сидела отдельно от них спиной к бару. Она осторожно наблюдала. В прошлом она бы присоединилась к ним.

Капитан Ко'Вин, спотыкаясь, подошел к ней, и Гален быстро запустил программу-переводчик с нарнского. Когда Ко'Вин заговорил, перед мысленным взором Галена побежали строчки перевода.

– Ты легко можешь перепить этих олухов. Они свалятся под стол в сто раз быстрее тебя. Давай, выиграешь деньги.

– У меня достаточно денег, – ответила Г'Лил.

– Твоя трезвость уже начинает раздражать, – продолжал Ко'Вин. – Ты ведь не ударилась в религию?

Он наклонился ближе к ней:

– Чтобы расслабиться тебе не помешает немного любви.

– Ты начинаешь вызывать у меня отвращение, – ответила она.

Ко'Вин издал непереводимый звук и, шатаясь, побрел к бару за следующей порцией выпивки.

Прежде Г'Лил была для них ценным источником информации.

Возможно, со времени их последнего разговора ей удалось еще что-нибудь выяснить. Гален определил местоположение зондов. Они находились всего лишь в четверти мили от него.

Изабель сказала бы, что присутствие Г'Лил здесь и сейчас – это свидетельство того, что во Вселенной существует определенный порядок, что Вселенная привела Г'Лил сюда для того, чтобы помочь ему. Но Гален не находил ничего особенного в том, что Г'Лил оказалась здесь одновременно с ним. Они расспрашивали ее потому, что нарнийка занималась перевозками людей и грузов на Тенотк. Присутствие здесь сейчас Г'Лил было логическим следствием ее рода занятий.

Изабель убедила Г'Лил поделиться с ними информацией. Она каким-то образом поняла, что эта охочая до выпивки, расчетливая нарнийка поможет им. Она верила в то, что Г'Лил может измениться.

Так же, как она верила в то, что может измениться Гален.

«Вот почему я вошла в твою жизнь. Ты должен открыть себя другим. Это первое. Потом ты должен открыть себя себе. И, наконец, ты должен открыть себя Богу. Его плану».

Он не смог сделать то, о чем она просила. Он больше не смог открыть себя – ни кому-либо еще, ни самому себе, ни, особенно, богу, который отнял ее у него, выполняя какой-то космический план. Он был тем, кем он был, и он продолжал подводить ее, даже сейчас.

Единственный способ сохранить контроль – не открываться, а, наоборот, закрыться, держать свои слова и поступки внутри. Гален знал, что вылезет, если он откроет себя. Уничтожение. Гален скрестил руки на груди, его била дрожь. Потребность действовать становилась невыносимой.

Гален остановился. Он не может больше оставаться здесь, среди бесконечных мыслей, среди безжалостных воспоминаний. Он проделал весь этот путь к Пределу, а они все еще преследовали его. Гален смял шарф в комок, швырнул его в стену. Он найдет Г'Лил и посмотрит, что она ему скажет.

Гален открыл дверь в смежный номер, написал записку Блейлоку на языке Суума, в которой объяснил, куда отправился.

Потом он вышел, хлопнув на прощание дверью.

– Значит... хм... вы знакомы с техномагами? – спросил Лондо у Джона Шеридана.

Лондо, сложив руки за спиной, стоял у окна в кабинете Джона. Он смотрел так на обширные Сады станции, будто они принадлежали лично ему. Элрик наблюдал за происходящим через зонд, который Олвин умудрился посадить Джону на щеку.

– Мне известно лишь их имя и репутация, которую они себе снискали, – ответил Джон. – Я никогда раньше не видел техномагов. До сих пор я даже не был уверен в том, что они действительно существуют.

После того, как Вир объяснил Лондо, что ему не удалось договориться с техномагами о встрече, Лондо не тратил времени попусту. Он сразу приступил к воплощению в жизнь своей новой стратегии. Лондо даже не потрудился поблагодарить Вира за работу и за то, что тот вытащил его из-за карточного стола, где его противником оказался техномаг, игра с которым могла закончиться для Лондо лишь одним – финансовым крахом. Сама мысль о том, что техномаги отвергли его предложение о встрече и, в тоже самое время, тайно подослали ему прекрасную представительницу своего ордена для того, чтобы мошеннически обыграть его в покер, была для гордого центаврианина оскорбительной. Теперь Лондо будет с еще большей решимостью, чем когда-либо, добиваться встречи с техномагами.

– А, – Лондо отвернулся от окна, подошел к Джону, сидевшему за своим столом. – Весьма прискорбно. На нашей планете накоплен немалый опыт общения с ними. От них можно ждать значительных неприятностей, если не знать, как с ними обходиться.

– А вы знаете? – спросил Джон.

– Конечно. И раз их собралось здесь так много, а вы – новичок на Вавилоне 5, и... учитывая ваш опыт в подобных делах, то, не сочтите за обиду...

Джон жестом попросил продолжать:

– Не сочту.

– Мне пришло в голову, что я могу оказать вам небольшую помощь в этом деле и помогу избежать беды.

Джон наклонился вперед:

– А что вы получите взамен?

Капитан был не дурак.

– О, чистую совесть и спокойный сон, – улыбнулся Лондо, как человек, еще не осознавший, что он обречен, и что никогда больше его совесть не будет незапятнанной, а сон – спокойным.

Элрик заметил, что кто-то стучится в дверь его комнаты размером с чулан. Должно быть, у них были новости для него, слишком секретные для того, чтобы воспользоваться для их передачи каналами связи магов. Он прилег, думая, что полежит всего несколько минут, но сейчас не знал, сможет ли подняться. Элрику казалось, что его голова просто взорвется, если он пошевелится.

– Секунду, – сказал он.

Теперь говорил Джон. Он вышел из-за стола и встал прямо перед Лондо:

– Земля желает получить больше информации, прежде чем разрешить им лететь, и этот повод не хуже любого другого. Я назначу встречу. Девять часов вас устроит?

– Я буду. Очень рад, капитан, что наша первая дискуссия прошла так гладко. Надеюсь на взаимопонимание в будущем, – Лондо повернулся, и вышел из кабинета, подняв руку в знак прощания.

– До скорой встречи.

Джон, наблюдая за тем, как Лондо выходит из кабинета, прошептал сам себе:

– Что же такое есть у техномагов, чего ему так отчаянно хочется?

Элрик заставил себя пошевелиться. Он чувствовал, что его конечности затекли, и у него возникли затруднения с координацией движений. Голова раскалывалась. Элрик выпрямился, не желая выказывать никаких признаков слабости, и открыл дверь. Перед дверью стояла Карвин, заламывая руки от волнения, ее губы были сильно сжаты. Она ничего не сказала.

– В чем дело? – потребовал объяснений Элрик.

Ее губы разжались:

– Инг-Ради совсем плохо.

Г'Лил, сидя на высоком стуле у стойки бара, медленно поворачивала голову, будто сканируя тускло освещенную комнату, пользуясь преимуществом своей позиции. Когда она взглянула в сторону Галена, он отпил еще пива из своей кружки, притворившись, что не заметил ее. Сначала она его не узнала, но, когда она второй раз посмотрела на него, Гален был рад, увидев по выражению ее лица, что нарнийка узнала его и поражена тем, что он оказался здесь. Самые простые приемы зачастую оказываются самыми лучшими.

Г'Лил встала, и, распихав по дороге нескольких членов своего экипажа, подошла к его столику. На ней, как и в прошлый раз, была черная кожаная туника без рукавов, штаны и перчатки из той же кожи. К поясу была пристегнута кобура с пистолетом. На пятнистых руках бугрились мускулы. При движении ее плечи двигались в такт шагам, спина оставалась постоянно выпрямленной. Когда Г'Лил остановилась перед ним, Гален заметил на ее переносице бледный шрам.

– Это вы, не так ли? – Г'Лил говорила громко, чтобы перекричать шум бара. – С Зафрана 8?

Он поставил на стол стакан:

– Привет, Г'Лил.

Она оглянулась на своих, с энтузиазмом продолжавших пьянку, потом села на стул рядом с ним:

– Что с вами случилось?

– Простите, не понял?

– Вы... вы выглядите иначе.

– Я... возможно, дело в волосах.

Г'Лил покачала головой, показывая, что дело не в этом:

– Где ваша подруга? Тоже техномаг.

Гален понял, что совершил ошибку, придя сюда.

– Она предсказала мое будущее. Убедила меня поговорить с вами. Вы не назвали мне своих имен, ни вы, ни она.

– Она умерла.

Г'Лил резко отвела в сторону красные глаза:

– Простите.

На несколько секунд за столом воцарилось неловкое молчание.

– Она была мудра, – наконец, проговорила Г'Лил.

– Ее убил тот, кого ты знаешь, – вырвалось у Галена. – Маг по имени Элизар. Он был у вас на борту, подбирал себе телепата.

Ошеломляющая волна гнева поднялась в нем, Гален не мог ей противиться. Эхо биотека вторило ей. Он не мог высвободить энергию, рвавшуюся на свободу, но ему, если он хотел сохранить над собой контроль, было необходимо ее высвободить.

– Я его помню. Но как вы...

Он пристально посмотрел на нее:

– Ты встречала его после этого?

Она помолчала секунду, откинулась назад на стуле:

– Нет.

– Ты не слышала с тех пор о нем, или вообще о маге – союзнике Теней?

– Нет.

– Он приводил к вам на борт центаврианина. Ученика мага, по имени Тилар. Ты ничего не знаешь о нем?

– Нет.

– А телепат? Ты знаешь, кто он? Где его можно найти?

– Нет, – на ее золотистом лице отразилась настороженность и неуверенность.

Гален заставил себя прекратить. Он выпил глоток пива, заставил свое сердце замедлить ритм. Она не знала. Она не знала того, что ему было нужно. Он скрестил руки на груди, из всех сил удерживая контроль.

– Мне снились твои глаза, – сказала Г'Лил. – Они смотрели на меня, обвиняя в том, что я мало сделала.

Гален повернулся к ней:

– А ты сделала больше?

– С тех пор, как мы встретились, я слушала и наблюдала.

– И что ты видела?

Она вздохнула:

– Когда я была здесь в последний раз, я встретила в баре человека, утверждавшего, что он – телепат. Я не знаю, то ли он хвастался, чтобы произвести впечатление на женщин, то ли говорил правду. Он сказал, что работает в Сити-центре. Это самое высокое здание в городе. Там находится правительство. И там много дракхов. И охранников. Внутрь без пропуска не войти.

– Где оно находится?

– Я не смогу объяснить, как туда добраться. Но смогу проводить тебя.

Злость постепенно проходила, но энергия биотека продолжала бурлить внутри Галена. Он устал сдерживать ее, устал сдерживать свои чувства.

– Ты можешь рассказать еще что-нибудь?

– Там творится что-то странное. Когда мы встретились в прошлый раз, наш корабль перевозил оборудование для взрывных работ, заказанное фирмой «Joncorp». Они использовали это оборудование для сноса здания своей фирмы, оно стояло рядом с Сити-центром. Сейчас работы почти завершены. Дело в том, что я знакома с нарном, строившим это здание. Он рассказал, что оно было построено всего два года тому назад с применением самых передовых технологий. Я подумала, что здание могло мешать проектам расширения Центра, и поэтому его заставили снести. Но мой друг-строитель сказал, что его уже наняли строить здание заново, причем в том же самом месте и по тому же проекту. Строительство должно начаться в ближайшее время. Тогда зачем они его сносили?

– Для сохранения всеобщей занятости.

– Я и не знала, что у вас есть чувство юмора, – улыбнулась Г'Лил.

– Я приберегаю его для особых случаев.

Она наклонилась к нему, ее красные глаза сверкнули в тусклом свете:

– Я знаю, где находится За'ха'дум. В системе, называемой Альфа Омега. Дракх прилетал оттуда и летал обратно, возможно там побывали и некоторые другие. Я не знаю никого, кто лично бывал там. Я думаю, что, как вы и говорили, там живут Тени. Я думаю, что они всем тут заправляют.

– Тени есть и здесь. Ты просто не можешь их видеть.

Г'Лил оглядела бар:

– Прямо здесь и сейчас?

– Здесь я не вижу ни одной. Но мои способности к их обнаружению могут быть несовершенными.

– Звучит обнадеживающе, – она нервно побарабанила по столу руками, затянутыми в перчатки. – Здесь все зациклено на предстоящей войне. Город растет, деятельность активизируется – война начнется скоро.

Г'Лил ожидающе посмотрела на него, надеясь, что собрала достаточно информации.

Хотя она не смогла ответить на вопрос, который так мучил его, Гален попытался придумать, какими бы словами выразить ей свою благодарность, припомнить, что говорил ей раньше:

– Ты мне очень помогла. Сообщила очень ценную информацию.

– Но что ты с ней будешь делать? Что я могу сделать против них всех? – она сжала его руку. – Ты показал мне иллюзию, в которой я увидела, что мои родители, моя планета подверглись нападению. Что я могу сделать для того, чтобы эта иллюзия не стала реальностью?

– Если бы я мог видеть будущее, и если бы я знал, как изменить его, то, как ты думаешь, неужели бы я этого не сделал?

Она отпустила его руку, ее губы сжались:

– Когда я узнала об уничтожении нашего аванпоста в Квадранте 37, мне захотелось вернуться домой, защитить наш мир от каких бы то ни было угроз. Но я подумала, что, быть может, находясь здесь, я принесу больше пользы моему миру. После того, что ты и... – пауза затянулась, она ожидала от него слова, которое помогло бы ей закончить свою мысль.

Ему придется назвать ее имя:

– Изабель.

Г'Лил кивнула:

– Ты и Изабель дали мне понять, что я принесу наибольшую пользу, если буду собирать информацию и передавать ее другим.

– Ты отлично поработала, – Галеном овладело чувство, будто он все сильнее отдаляется от Г'Лил, от этого места, от этого времени.

– Но зачем Теням вообще нападать на Нарн? Мы же ничего им не сделали. Нам всегда угрожали только центавриане.

– Здесь есть один склад, – сказал Гален, – куда привозят оружие. Оружие упаковывают в контейнеры, изготовленные, согласно маркировке, на Приме Центавра. Я уверен, что оружие предназначено для центавриан.

– Тени снабжают оружием центавриан? Значит, они заключили союз против нас.

– Похоже на то.

На ее лице промелькнуло выражение, которое Гален не смог понять.

– Я должна остановить их. Давай я помогу тебе. Ты нападешь на них?

– Здесь мое задание заключается в сборе информации, – ответил Гален.

– Чтобы подготовиться к атаке. Где остальные ваши?

– Они не появятся. Нас здесь всего двое.

– Двое. Для сбора информации. Какой же от этого толк?

– Может, это спасет нас.

– Вас.

– Да.

– А что же будет с нами?

Гален не ответил. Ответ был очевиден.

– Вы втянули меня в эту войну. Заставили меня поверить в то, что мы можем в ней победить. И теперь ты вот так просто уходишь?

Г'Лил взглядом требовала ответа, но Гален промолчал.

– Это оружие не должно попасть на Центавр, – заявила она. – Если центавриане не получат его, то у них может не хватить духу напасть на нас. Этот склад, где он находится?

– Я скажу где, когда получу нужную нам информацию.

Г'Лил ухватила его за воротник пальто:

– Ты скажешь мне сейчас! – потребовала она, ее горячее дыхание ожгло его кожу.

– Если ты устроишь налет на склад, и тебя схватят, то ты можешь выдать наше присутствие. Никто не должен знать, что мы здесь.

– Я смогу сделать это прямо сейчас, – прошипела Г'Лил.

– Ты этого не сделаешь. Тебе нужна от меня информация.

Ствол пистолета Г'Лил уперся Галену в грудь:

– Ты скажешь мне сейчас.

Волна энергии прокатилась по телу Галена. Он почувствовал неодолимое желание действовать, ответить на угрозу. Но одновременно часть его надеялась, что Г'Лил нажмет на курок, оружие выстрелит и наступит долгожданный конец.

Яростным усилием он заставил экран перед своим мысленным взором оставаться чистым.

– Я здесь в роли подчиненного. Я и так рассказал тебе больше, чем должен был сказать. Перед тем, как поделиться с тобой информацией, я должен получить на это разрешение.

Движение на краю поля зрения привлекло внимание Галена, он повернул голову и увидел, что Блейлок сидит в нескольких столиках от него. На столе перед Блейлоком стоял обильный обед.

Г'Лил тоже взглянула в ту сторону.

– Это он? И давно он здесь?

– Не знаю. Но попробуй произвести на него хорошее впечатление.

Г'Лил убрала пистолет в кобуру и села. Быстро попыталась поправить Галену воротник:

– Как новенький.

Гален взялся за выполнение упражнения на сосредоточение, отчаянно пытаясь вернуть ощущение спокойствия.

– Дай мне поговорить с ним наедине. Я найду тебя, как только смогу.

– Мы улетаем через два дня, – она встала. – Если ты меня не найдешь, то я тебя найду.

– Надеюсь на это, – ответил Гален.

Г'Лил направилась к своим товарищам, каждое ее плечо двигалось в такт шагам. Проходя мимо столика, за которым сидел Блейлок, она коротко кивнула.

Гален помедлил пару секунд, успокаивая дыхание и внутренне собираясь, потом подошел к Блейлоку. Он закончил заниматься упражнениями, зная, что Блейлок потребует от него полного внимания.

– Я прошу прощения за то, что ушел из отеля.

– Ты потакаешь своим эмоциям. Они управляют тобой, – Блейлок подтолкнул к нему тарелку с едой и дальше заговорил на языке Суума. – Бери. Ешь. Твое неповиновение мы обсудим позднее. Обстоятельно.

Гален тоже заговорил на языке планеты, бывшей ему домом:

– А где ваш обед?

– Я ем всего один раз в день. Скажи мне, почему ты доверяешь этой нарнийке?

– Вы хотите знать, что она мне рассказала?

– Я все слышал. Я пришел сюда почти сразу после тебя. Я не спрашиваю о том, должен ли я доверять ей. Для себя я уже решил этот вопрос. Я хочу знать, почему ты доверяешь ей.

– Она уже сообщала нам ценную информацию.

– Почему вы доверились ей тогда?

– Мы за ней наблюдали.

– Да?

Гален покачал головой:

– Я понятия не имею, почему ей можно доверять. Но... Изабель знала. Она каким-то образом догадалась, что Г'Лил будет помогать нам.

– Мудро для мага доверять тому, кто лучше него разбирается в той или иной проблеме, – Блейлок продолжал пристально смотреть на Галена, подчеркивая тем самым смысл сказанного.

Гален понял. Он должен подчиняться. Но, как всегда, в разговоре с Блейлоком, речь шла не только о том, что лежало на поверхности:

– Всю дорогу сюда вы интересовались моим мнением о многих людях. Я признаю, что плохо разбираюсь в людях, это – мое слабое место. Но как же вы узнали?

– Элизар. Было очевидно, что ты доверял ему и восхищался им.

– А вы ему не доверяли?

– Элизар казался мне умелым притворщиком, который делает вид, что творит благо, вместо того, чтобы действительно делать это. Он был уверен, что величие нашего ордена зависит от того, какой силой мы обладаем, и хотел быть самым сильным среди нас. Но дело не в величине силы. Люди могут создать оружие по мощности намного превосходящее наше. Наше величие в том, что мы знаем, где и когда применить свою силу. В искусстве, с которым мы используем ее. В священной тесной связи, которой мы связаны с ней.

Блейлок вытянул палец:

– Ешь.

Гален принялся за еду, которая оказалась каким-то мясным блюдом.

– Мы скажем Г'Лил то, что она хочет узнать?

– Когда выясним то, что нам надо, ты ей скажешь.

Гален подумал, что у него есть одна новость, выдав которую, он, по крайней мере, частично искупит свою вину в глазах Блейлока.

– Я перевел заклинание. Хотя я не могу утверждать этого, не проверив его в действии.

На худом, строгом лице Блейлока появилось выражение, отдаленно напоминавшее радость. Видеть подобное выражение у него было достаточно странно.

– Слишком опасно испытывать заклинание. Нас могут засечь. Мы сможем воспользоваться им только один раз.

– В моем языке заклинаний оно, подобно заклинанию уничтожения, оказалось уравнением из единственного элемента. Я думаю, что уравнения, состоящие из одного элемента, – это неполные заклинания, они могут заключать в себе огромный по мощности энергетический заряд, причем очень нестабильный. Мощность этого заклинания может оказаться равной заклинанию уничтожения.

– Ты проверил свою работу?

– Да.

– Тогда мы должны попытаться воспользоваться этим заклинанием. В нем заключается наш шанс на успех. И, если дела пойдут плохо, ты должен быть готов к тому, чтобы сделать все, что в твоих силах, чтобы нейтрализовать это заклинание. Мне удалось взломать некоторые базы данных и узнать кое-что о местонахождении баз и войск Теней. Но в этих базах данных не нашлось ни одного файла, содержащего информацию о нашем ордене, или о возможных планах врага, касающихся нас. Я уверен в том, что сегодня вечером нам представится единственная возможность добыть нужную нам информацию.

– Возможно, вам стоит взглянуть на мою работу.

– У меня нет времени на то, чтобы изучить твой язык заклинаний и язык Изабель. Гален, я доверяю твоему искусству, твоему уму и педантичности, с которой ты работаешь. Если бы я думал иначе, тебя бы здесь не было. Чего тебе, на мой взгляд, не хватает, так это дисциплины.

Критика Блейлока разозлила Галена. Он подчинялся Кругу, следовал заповедям Кодекса, и поплатился за это. Разве этого было недостаточно?

– Я выполнял приказы Круга.

– И ты должен продолжать так поступать. Вечером нам предстоит очень опасное задание. Чтобы выполнить его и остаться в живых, чтобы донести полученную информацию до магов, мы должны стать одним целым.

– Я поклялся выполнить это задание.

– Так же, как ты поклялся убить Элизара?

Гален в гневе наклонился вперед:

– Вы его нашли?

– Его поиски не входят в мое задание.

Тело Галена снова начала бить дрожь, внутри него забурлила энергия. Гален снова увидел лицо Элизара, искаженное страхом. Его кровь и биотек. Гален опустил глаза, сжал в кулаки обожженные руки.

– Мы должны выяснить все, что только сможем, чтобы обеспечить магам безопасность. Это превыше всего, – сказал он.

Блейлок промолчал, Гален поднял голову. Блейлок, прищурившись, смотрел на него:

– Ты очень многое скрываешь внутри себя. Как и все мы. Это – традиция нашего ордена. Скрытность. Мы все думаем о том, чего мы не должны делать, думаем об уничтожении. Такие мысли приходят с могуществом. Вот почему так важно подчиняться заповедям Кодекса. Чтобы следовать им, необходимо сохранять контроль. Чтобы научиться контролю, необходима дисциплина. Подчиняясь дисциплине, мы делаем то, что должны делать, желаем мы этого, или нет. Те из нас, кто принял дисциплину, отрицают эмоции, желания, физические стремления. Мы ищем способа очистить самих себя, приспособить себя не под нужды плоти, но под нужды биотека. И даже тогда дисциплина остается делом нелегким. Почему, ты думаешь, так много магов следуют моему примеру?

– Потому, что они уважают вас и верят в то...

– Нет. Некоторые следуют моему примеру потому, что верят в то, что я делаю, и я признателен им за это. Но большинство подражают мне потому, что им приходится это делать. Без ежедневного очищения, без поста, без медитации и покаяния, без воздержания и бдений, без отрицания чувств, без смирения они просто окажутся неспособными следовать Кодексу.

– Элрик учил меня, что путь мага – самоконтроль, а не самоотречение.

– Для некоторых достаточно самоконтроля. Другим приходится идти более трудным путем, – Блейлок помолчал. – Надо быть слепым, чтобы не заметить, как ты страдаешь.

Гален опустил глаза, заставил свои красные кулаки разжаться, положил ладони на стол:

– Я предпочитаю справляться с этим самостоятельно.

Блейлок несколько секунд молчал, а, когда, наконец, ответил, его слова прозвучали одновременно и как согласие, и как угроза:

– Это твое право. До тех пор, пока ты не подведешь нас.

Глава 11

Встреча пошла вовсе не так, как планировал Элрик. Он собирался убедить капитана в том, что они не причинят никому вреда, очаровать его каким-нибудь волшебным фокусом. Элрик припрятал у себя несколько мелких предметов, которые могут иметь значение для Джона, и собирался в подходящее время вытащить один из них. Злился Элрик исключительно на Лондо, который до сих пор не появился. Но сейчас Элрик стоял в кабинете Джона и с трудом сдерживался, чтобы не сорваться на крик.

– Капитан, повторяю, ни я, ни мой клан не представляем для станции никакой угрозы.

Стук в его голове не ослабевал. И Элрик был в ярости оттого, что ему пришлось явиться к капитану и отвечать на вопросы в то время, когда Инг-Ради умирала. Гауэн ухаживал за ней: он был искусным целителем, но ему недоставало опыта, и он не был знаком с физиологией Инг-Ради. Элрик мог бы помочь ему советом.

– Голословное утверждение, – не менее резко ответил Джон.

Очевидно, что его растерянность от того, куда зашел разговор, быстро сменилась гневом. Он вышел из-за стола и подошел к Элрику:

– Поймите, когда мое внимание привлекает событие вроде этого, я должен разобраться, что происходит. Вас собралось на станции очень много, согласно данным службы безопасности, больше сотни. И вы отказываетесь сообщить Земле, куда следуете.

– Мы имеем право путешествовать куда хотим, когда хотим, и в любом количестве без помех, допросов и арестов, – теперь Элрик сорвался на крик.

Джон глубоко вздохнул:

– Я не хочу вас зря беспокоить. Я просто прошу вас ответить на несколько вопросов, только и всего.

Лондо широким шагом вошел в просторный кабинет, держа в одной руке бокал. Он даже не потрудился прийти вовремя. Элрик представил себе, с какой радостью он бросил бы центаврианина в комнату, заполненную разъяренными нарнами, знавшими о том, что именно Лондо виновен в происшедшем в квадранте 37.

– Извините за опоздание, господа, – произнес Лондо. – Меня задержали дела государственной важности.

Элрик прекрасно все понял. Час назад Джон согласился устроить эту встречу, и Лондо провел этот час, усиленно разыскивая самое маленькое записывающее устройство, которое только можно было найти.

Лондо поставил бокал на стол, стоящий у стены, и легким движением руки пристроил за ним записывающее устройство, высотой не более сантиметра. Подошел к ним.

– Судя по непринужденной обстановке, я не зря предложил свои посреднические услуги.

Элрик ткнул пальцем в сторону Лондо:

– Этот разговор – его затея? – спросил он у Джона.

– Меня проинформировала о сложившейся ситуации служба безопасности.

– Капитан, – заявил Элрик, – вас использовали. Этот субъект добивается встречи со мной с того момента, как я прибыл на станцию.

Джон повернулся к Лондо:

– Это правда?

Лондо с грехом пополам изобразил оскорбленную невинность:

– Разумеется, нет.

Элрик взмахнул рукой, повернув ее ладонью вверх. Если бы Лондо действительно хорошо знаком с техномагами, то знал бы, что ему лучше не врать. Визит Вира в Трущобы был записан зондами, размещенными в коридоре, и Элрику не составляло труда создать трехмерное изображение, которое бы особенно унизило Лондо. На ладони Элрика появилось голографическое изображение Вира, сантиметров пятнадцати высотой. Оно заговорило:

– Я – Вир Котто, дипломатический атташе посла Центаврианской Республики Лондо Моллари.

Элрик на секунду приостановил и перемотал голограмму, чтобы продемонстрировать то, что следующая запись была сделана спустя короткое время, и снова включил ее, воспроизводя записанный разговор с того момента, когда Вир произнес:

– Мой начальник желает встретиться с вами.

Элрик сжал ладонь, изображение Вира исчезло.

Лондо отвел глаза. Ему явно стало не по себе.

Джон, прищурившись, посмотрел на центаврианина:

– Так что вы говорили?

Лондо изо всех сил старался восстановить достоинство:

– Записывать частные беседы... низко. Но ради сохранения хороших отношений я готов простить это. Я предлагаю вам руку дружбы.

Этот мясник подошел к Элрику, вытянув руки ладонями вниз.

Вот зачем Лондо принес сюда записывающее устройство. Следуя центаврианскому обычаю, Элрик вытянул обе руки ладонями вверх. Стиснул предплечья Лондо, в то время как центаврианин сделал то же самое.

– Принимаю ее, – сказал Элрик. – Надеюсь, вы не истолкуете этот жест превратно – как знак поддержки – и не попытаетесь извлечь из него выгоду для себя.

– О, конечно же, нет, – ответил Лондо. Он так и не понял. Что ж, события развивались по самому выгодному для Элрика варианту.

Перед своим мысленным взором Элрик представил магический огонь, сжигающий «жучка» Лондо: жар и вихрящиеся языки пламени. Устройство, лежащее на столе у стены, вспыхнуло и взорвалось, извергнув облачко дыма.

Элрик резко притянул Лондо к себе и проговорил сквозь зубы:

– Неосмотрительно осуждать чужую запись, ведя при этом свою.

Лондо судорожно вздохнул. Он выглядел так, будто только что проснулся, будто впервые видел Элрика, и это зрелище вовсе не было для него приятным.

– Я все могу объяснить.

– Я не люблю, когда меня используют, – произнес Элрик. – Тебе нужен урок хороших манер и уважения. Скоро ты его получишь.

Он оттолкнул мясника-центаврианина, и Лондо отлетел назад, споткнувшись о кресло.

Джон резко заговорил:

– Посол, думаю, вам следует уйти, пока я не запротоколировал попытку пронести в мой кабинет записывающее устройство и не отправил вас в вашу метрополию на самом тихоходном корабле, который смогу найти.

Лондо протянул руки:

– Конечно. Прошу прощения.

Он повернулся, и, украдкой взглянув на дымящиеся обломки, быстро вышел.

Все прошло просто великолепно. Теперь у магов будет веский повод атаковать Лондо, а Лондо в гневе захочет нанести ответный удар. Он попросит помощи у своих могущественных союзников, а те с радостью воспользуются представившейся возможностью. Элрик был почти уверен в том, что Тени ожидали чего-то подобного так же, как и он сам.

Сейчас он должен восстановить хорошие отношения с Джоном.

– Вы сами видите, как некоторые пытаются использовать нас. Хотелось бы, чтобы это был единичный случай, но это не так.

Джон кивнул:

– Похоже, мы оба сегодня встали не с той ноги. Не начать ли нам все сначала?

Дым из кабинета никак не выветривался, и Джон махнул рукой, разгоняя его:

– Не желаете ли пройтись?

– С удовольствием.

Джон указывал дорогу. Элрик заметил, что пульсирующая боль в голове слегка утихла. Он должен воспользоваться представившейся возможностью и сделать капитана своим союзником. Маги не должны подвергнуться аресту. Они с Джоном прошли в Зокало, самый большой рынок на Вавилоне 5, заполненный лавочками и запруженный покупателями.

– Сожалею об инциденте с послом Моллари, – сказал Джон, – но у меня все еще осталось несколько вопросов к вам: куда вы направляетесь и с чем это связано.

Элрик остановился около одной из лавочек, коснулся пальцем звенящих от сквозняка стеклянных нитей. Он должен привлечь внимание к своим рукам, чтобы потом, когда, сделав легкое движение рукой, он вытащит на обозрение предмет, предназначенный Джону, это вызвало огромное удивление.

– Капитан, верите ли вы в волшебство?

– Когда мне было двенадцать, я любил сидеть в папином саду, вдыхать запах апельсиновых цветов, смотреть на небо и мечтать о дальних странствиях.

Элрик ничем не выдал радости от упоминания Джоном цветов апельсинов. Джон упоминал о них в письме к отцу, одном из многих, просмотренных Элриком. Цветок апельсина был аккуратно спрятан среди нескольких других предметов в балахоне Элрика. Сейчас маг вытащил его из кармана.

– Думаю, в то время, – продолжал Джон, идя дальше вдоль ларьков, – я верил буквально во все. А теперь не знаю. Есть, конечно, вещи, которых мы не понимаем. Если бы мы отправились в путешествие во времени и попытались рассказать нашим пращурам, жившим тысячу лет назад, об этой станции, – он усмехнулся, – то они сочли бы ее настоящим чудом.

Элрик той же самой рукой, в которой он прятал цветок апельсина, взял кристалл:

– Тогда, возможно, это и есть чудо – магия человеческого сердца, сконцентрированная и заявляющая о себе с помощью технологии. Здесь вы ежедневно творите чудеса почище неопалимой купины.

Джон улыбнулся:

– Пожалуй. Но Бог творил чудеса раньше нас, и обходился без солнечных батарей и термоядерных реакторов.

Элрик испытывал удовольствие, беседуя с капитаном. Казалось, прошли годы с тех пор, когда он в последний раз просто беседовал, когда в разговоре не шла речь о смерти или о Тенях. Но, конечно, этот разговор тоже был о смерти и о Тенях. Просто его суть была замаскирована. Этот милый человек с легкостью мог разрушить весь их план.

Элрик несколько секунд попытался не думать об этом, попытался просто описать этому чужаку радости и чудеса техномагии, того, чему он посвятил свою жизнь.

– Мы – мечтатели, ваятели, певцы и творцы. Мы постигаем тайны лазера и пентаграммы, – он поднял кристалл вверх, – кристалла и сканера. Голографических демонов и уравнений. Это наши инструменты, и мы многое знаем.

– Например?

– Истинные тайны, действительно важные. Четырнадцать слов, пробуждающие любовь навек. Семь слов, убивающие без боли. Как прощаться с умирающим другом. Как быть богатым, как быть бедным. Как вновь обрести утраченные мечты.

Произнеся эти слова, Элрик вдруг понял, что ему следует сделать. В последние несколько месяцев случилось так, что в одно мгновение он утратил свои мечты. В мечтах он видел магов отважными и стремившимися творить благо. Считал, что они вступят в сражение с Тенями. Видел себя самого, состарившегося на Сууме. Видел, как Гален мужает, становится великим магом. Он даже не понял, что его лишили всего этого. Там, где прежде находились его мечты, сейчас была одна пустота, подобная пустоте, образовавшейся в том месте, через которое он когда-то был связан с Суумом. И никаким заклинанием невозможно было их вернуть.

– Надвигается буря, – сказал Элрик. – Ужасная, черная буря. Мы не допустим, чтобы наши знания погибли, или были использованы во зло. Отсюда мы направимся к звездам. Вероятно, больше вы не увидите ни одного из нас, – для пущего эффекта Элрик выдержал паузу. Он сказал все, что мог, и надеялся, что этого было достаточно.

– Знаю, капитан, вы подчиняетесь приказам. Задержите нас, если хотите. Но я не скажу вам, куда мы направляемся. Я прошу лишь одного – верить нам.

Элрик взял руку Джона, положил ему что-то на ладонь, сжал ее, и ушел. Джон подумает, что в его руке кристалл. Но, когда он раскроет ладонь, там окажется кое-что другое.

Через зонд, посаженный на Джона, Элрик видел, как он поднял цветок, покрутил его между пальцами.

– Цветок апельсина, – прошептал Джон сам себе.

Элрик надеялся, что приобрел союзника. Джон был хорошим человеком, жившим в темные времена, и скоро ему предстоит принимать трудные решения. Элрик надеялся, что он выберет верное решение, ради магов.

Элрик быстро пошел обратно, в Трущобы, беспокоясь об Инг-Ради. Он вышел из Зокало, спустился вниз на несколько лестничных маршей, и оказался в одном из редко посещаемых обитателями станции коридоров, который вел к уровням, куда был запрещен доступ. Эти коридоры были уже и хуже освещены, чем коридоры верхних уровней. Прижал ладони к вискам, пытаясь унять боль. Завернул за угол. Там, в нескольких шагах дальше по коридору, стоял Морден.

Элрик знал, что эта встреча состоится скоро, но на какое-то мгновение забыл о ней. Это было ему не свойственно. Элрик опустил руки.

Морден выглядел почти так же, как на ассамблее, где они впервые встретились. Невысокий мужчина в хорошо сшитом костюме, темные волосы зачесаны назад. Руки он держал сложенными перед собой, а голову – слегка наклоненной. Морден улыбнулся, продемонстрировав ряд великолепных белых зубов:

– Элрик.

На шее Мордена, на серебряной цепочке висел все тот же черный, круглой формы камешек вулканического происхождения. Элрик выяснил, что это анфранский любовный камень. Морден заполучил его во время одной из археологических экспедиций и подарил жене в качестве свадебного подарка. На задней поверхности камня, обращенной к груди Мордена, было выгравировано имя анфранского звездного бога, по местным обычаям являвшегося богом любви. Считалось, что в камне были заключены добрые пожелания любимых. Этот камень – ключ к самому Мордену. К несчастью, Элрик пока не разгадал его тайны.

Сначала Элрик склонялся к самой мрачной мысли, что слуга Теней попросил господ убить свою жену и дочь, которые погибли два года тому назад, при взрыве террористами зоны перехода у Ио. В этом случае камень являлся для Мордена трофеем. Но в дальнейшем, изучая личное дело Мордена, Элрик пришел к выводу, что тот впервые столкнулся с Тенями лишь спустя полгода после смерти своих близких.

До этого он работал археологом в Департаменте новых технологий Космофлота Земного Содружества и был занят в секретных проектах. Его задачей был поиск древних технологий, а потом работа над ними совместно с инженерами для того, чтобы использовать найденное в интересах Земли, в основном, как оружие.

Архивы, имевшие отношение к работе Мордена, были закрытыми, и, когда Элрик, наконец, добрался до них, то сильно удивился, узнав о том, что за свою карьеру Морден трижды сталкивался с технологиями Теней. Впервые это случилось на планете в системе Ланеп. Там во время раскопок были обнаружены фрагменты древнего космического корабля, построенного с применением неизвестной доселе технологии, сочетавшей в себе органические и механические элементы. Корабля Теней. Люди быстро поняли, какие выгоды им сулит разгадка и применение органической технологии, и инженеры взялись за дело. На этом работа Мордена была закончена, хотя раскопки в том месте продолжались и поныне. Инженеры пытались найти какое-то применение обнаруженным фрагментам. Мысль о том, что земные ученые пытаются использовать технологии Теней, всерьез обеспокоила Элрика. Им не под силу понять эти технологии, и их попытки почти наверняка закончатся катастрофой. А те крупицы знания, которые они получат в процессе изучения, могут стать причиной еще большей опасности. Сильнее прочего Элрика беспокоило местоположение исследовательского центра – система Ланеп находилась слишком близко от тайного убежища магов.

Второй раз Морден столкнулся с технологией Теней на Марсе, где под поверхностью планеты обнаружили неповрежденный корабль Теней. Когда его частично раскопали, корабль послал сигнал, и через несколько дней появился второй корабль Теней, который, задействовав свое мощное вооружение, завершил начатое людьми и выкопал первый. Он состыковался с ним, и они улетели. Но Морден с коллегами успели поместить на корабль Теней маячок, и узнали конечный пункт их путешествия: планета неподалеку от Предела, называвшаяся Альфа Омега 3.

Именно там Морден в третий раз встретился с технологией Теней. К несчастью, Элрик почти ничего не знал об этой последней экспедиции, за исключением того, что она закончилась взрывом корабля, на котором они летели, – «Икара». Все, кто находился на его борту, были признаны погибшими. Все данные, касавшиеся этой экспедиции, были изъяты из архивов. Лишь в правительственном архиве сохранилась бумажная копия. Теперь Элрик был уверен, что именно там и тогда, спустя шесть месяцев после смерти своей жены и дочери, Морден установил контакт с Тенями и стал их слугой.

В этом случае, Тени, возможно, пообещали ему отомстить террористам, погубившим его близких. Согласно официальным данным, до сих пор ни один из них не был арестован. Но их вполне могли захватить без шума и убить. Тогда камень был знаком памяти и любви. Но разве такое возможно? Может ли слуга Теней, агент хаоса и смерти, любить?

Возможно, Морден носил камень просто по привычке. Элрик не был в этом уверен, и это ему не нравилось.

– Вам не задержать нас здесь, – сказал Элрик. – Вы уничтожили наш корабль, но вы не остановите нас. Мы улетим.

Он просканировал темный коридор в поисках каких-либо признаков статических помех. Сенсоры засекли странный поток энергии, исходящий от улыбающегося Мордена, но, за исключением этого, ничего. Элрик продолжил сканирование и запись, вдруг эти данные пригодятся впоследствии.

Морден развел руки ладонями вверх.

– Ваш план – безумие, – проговорил он ровным, угрожающим тоном. – Сначала мы не верили в то, что вы действительно решились на такое, но сейчас... Вы всерьез желаете своим людям такой страшной смерти?

– Неужели твои хозяева так сильно желают нас заполучить? Или они просто боятся нас?

Ага, он нашел их. В самом конце инфракрасного диапазона, как и описывал Гален. Два пятна статики, чуть позади Мордена, по обе стороны от него. Их угловатые силуэты, частично затеняемые помехами от интерференции, от которых невозможно было избавиться, казалось, излучали злобу. Итак, на станции находилось, по крайней мере, две Тени. Неужели они пришли, чтобы убить его, если он откажется принять их предложение, думая, что тем самым напугают остальных и заставят подчиниться?

Морден, улыбнувшись еще шире, сложил ладони вместе:

– Те, кто разорвал связь и бежит, уязвимее тех, кто находится рядом со своим местом силы.

Элрик наклонил голову:

– Однако того, кто встает на пути несущегося табуна, затопчут.

Энергия, исходящая от Мордена, сильно напоминала ту, которую Гален засек на Зафране 8. Там она исходила от дракха. Дракх принимал сообщения от находящейся неподалеку Тени. Элрик понял, что, должно быть, в мозг Мордена имплантировано приемное устройство. Тени связывались с ним, возможно, передавали своей марионетке, что следует сказать. Странно, подумал Элрик, что они настолько не уверены в своем контроле над Морденом.

– Твои угрозы – пустой звук, – заявил Морден. – Твои люди слабы. Вы искалечили себя. Это действительно трагедия. Причем бессмысленная, – Морден опустил руки, на его лице появилось выражение притворного сочувствия. – Ты плохо выглядишь, Элрик. Когда мы виделись? Всего пару месяцев назад. А ты постарел на двадцать лет.

Морден приблизился, пятна статики двинулись вслед за ним. Их перемещение было перемещением твердых тел – иногда можно было разглядеть движущуюся конечность, иногда голову. Он не мог их видеть – они не давали ему такой возможности, однако полностью заблокировать его они не могли.

– Разве ты не хочешь вернуть себе здоровье? Вернуть могущество?

Элрик ответил твердо:

– Я сделал свой выбор. Я живу в соответствии с ним. И умру так же.

Морден подошел совсем близко, Тени почти упирались ему в спину.

– Возможно, тебя не беспокоит твоя собственная участь. Но так ли это в отношении тех, о ком ты заботишься? Ты – член великого Круга, возглавляющего магов. Неужели ты желаешь им смерти?

– Мы делаем то, что должны.

– И ты один принимаешь решения за всех? Не делай ошибки, Элрик, это наше последнее предложение. Взаимовыгодный союз. Прими его, и они будут жить. Отвергнешь его, и они умрут.

– Значит, они умрут.

В тусклом свете блеснули белые зубы Мордена:

– Ты так легко произнес эти слова. А твой ученик, Гален? Ты исключительно хорошо обучил его. Мы наблюдали за ним, он – многообещающий маг. Ты хочешь, чтобы он умер?

Страх сковал Элрика, он был не в силах говорить. Он не знал, известно ли Мордену, где сейчас Гален, известно ли ему, что Галена нет на станции.

– Знает ли он вашу тайну, Элрик? Что, по-твоему, он будет делать, если мы все ему расскажем? Кого, по твоему мнению, он возненавидит больше всего?

Страх Элрика превратился в ярость, его голос загремел в узком коридоре:

– Держитесь от него подальше!

– Ты просишь об этом? Со своей стороны я буду счастлив выполнить твою просьбу, если ты в ответ выполнишь мою.

Элрик сотворил на ладони огненный шар и той же рукой обхватил шею Мордена, обжигая слугу Теней.

– Я приказываю! Ты подчинишься тому, кто способен тебя проучить!

Морден закричал, цепочка на его шее расплавилась, камень свалился в подставленную ладонь Элрика. Морден от боли этого не заметил.

Элрик толкнул его в бок и быстро прошел мимо Теней, по направлению к Трущобам.

Морден согнулся, судорожно переводя дыхание. Его глаза сверкали злобой. Элрик понял, что в глазах Мордена отражалась не только его злоба, но и злоба Теней. Они злились на Элрика за то, что он так грубо угрожал их посланнику. Элрик и сам разозлился. Пусть знают, что им будет, если они продолжат угрожать Галену. И пусть гнев ослепит их, тогда легче будет претворить в жизнь его план.

– Это была ошибка, – произнес Морден, скрываясь за двумя пятнами статики. Через несколько секунд он выпрямился, на его лице снова появилась улыбочка, но на этот раз еще более натянутая. – Если ты хочешь, чтобы мы молчали, тогда сотрудничай с нами. Никому не обязательно знать об этом. Если будешь сотрудничать с нами, то сможешь выкупить жизнь для всех магов.

– А что ты выкупил своим сотрудничеством? – Элрик показал цепочку. – Чьи жизни? Чьи смерти?

Улыбка сползла с лица Мордена.

– Верни ее!

Элрик понял, что это говорит только Морден.

– Она ничего не значит для тебя, – заявил Элрик. – Я прочел твою статью об анфранском любовном воплощении. Ты перевел его ключевую фразу как «Любовь, не признающая границ». Когда-то ты любил их. Но они мертвы, а ты здесь. Если ты действительно любил их, и ты действительно не признаешь границ, тогда ты убил бы себя, чтобы соединиться с ними.

Элрик, держа цепочку, позволил камню слегка свеситься вниз. Морден взглядом следил за камнем.

– Ты не тот, кем был когда-то, – сказал Элрик. – Они изменили тебя. Ты – их раб.

Морден резко перевел взгляд с камня на Элрика, его лицо еще больше помрачнело:

– Ты – такой же раб, как и я. Ты куплен, как и я.

– Я – не раб, – ответил Элрик, – и не буду им до тех пор, пока это в моих силах.

Он швырнул цепочку Мордену, повернулся и пошел прочь.

Идя по тускло освещенному коридору, Элрик на каждом шагу ждал нападения.

Но атаки Теней не последовало.

Конечно, если убить его здесь, то останутся следы, и убийство не получится бесшумным, а это привлечет внимание капитана. Для Теней будет намного лучше убить всех магов сразу, после того, как они поднимутся на борт своего корабля и покинут станцию. Тогда все можно будет свалить на техническую неисправность, и никаких подозрений не возникнет.

Элрик сделал еще один шаг вниз по узкой лестнице и заметил, что его ноги дрожат то ли от усталости, то ли от страха, то ли от того и от другого вместе. Он отверг последнее предложение Теней вступить с ними в союз. Теперь они сосредоточат все свои усилия на том, чтобы уничтожить техномагов.

Единственное, что может теперь помешать Теням, – это его план. Сейчас, когда выяснилось, что Тени находятся на станции, у Элрика появились сомнения в том, что его удастся осуществить. Он должен добиться того, чтобы в критический для выполнения плана момент Тени находились как можно дальше от них, тогда им не раскрыть иллюзии магов.

Ноги Элрика подкосились, и он пролетел несколько ступенек до того, как вновь обрел власть над своим телом. Он уселся на нижнюю ступеньку, не в силах двигаться дальше. Прижал ладони ко лбу. Его сердце стучало в унисон с пульсацией боли в голове. Он должен так многое сделать, но сквозь боль пробивалась всего одна мысль: Гален. Ему грозит опасность.

Рядом с Элриком возник Гауэн:

– Могу ли я помочь вам?

Гауэн ждал его возвращения. Элрик выпрямился, хотя чувствовал, что не в состоянии твердо держаться на ногах:

– Как Инг-Ради?

– Она слаба, но ей лучше. Я оставил ее отдыхать.

– «Хрустальный салон» прибыл?

– Да. Всего несколько минут назад. «Зекхите», согласно расписанию, прибывает завтра.

– Как Лондо? – Элрик мог бы проверить это сам, но сил у него не осталось, и он не мог сосредоточиться.

– Сразу после окончания вашей с ним встречи Олвин внедрил в его компьютер голодемона. Демон тратит его деньги, покупая акции убыточных компаний, уничтожает его базы данных, и делает все это очень громко. Несносный демон. Лондо сейчас чувствует себя очень нехорошо.

– Гален просил тебя присматривать за мной?

Гауэн смущенно потупил глаза:

– Да. Так же, как я его просил присматривать за Блейлоком.

Элрик заставил себя встать.

– Ты исполнил свое обещание. Но пойми, Инг-Ради нуждается сейчас в твоем внимании гораздо больше, чем я.

Гауэн не ответил, только с беспокойством посмотрел на Элрика. Элрик продолжил свой путь к месту их обитания на Нижнем уровне. Гауэн пошел следом.

Элрик знал, что Блейлок приложит все свои силы для того, чтобы присмотреть за Галеном. Но если Блейлоку станет плохо? Гален не обладал даром целителя, и, в этом случае, он останется совсем один.

Теперь Элрик разозлился на Теней. Лучшим для них способом нанести ему ответный удар было воздействовать на него через Галена. Если только им известно, где он. Наслушавшись угроз Мордена, Элрик почувствовал, что должен что-то предпринять. Ради магов он пожертвует всем, но только не Галеном.

Галена он не отдаст.

Гален с Блейлоком продвигались по лабиринту улиц в направлении Сити-центра. Рабелна Дорна служила им невольным проводником: маги воспользовались зондом, посаженным на нее. Она опережала их на несколько кварталов и, казалось, знала, куда идти. В руках у нее был кейс.

В этом городе и днем, и ночью стояли сумерки. Облака смога, отражая огни города, светились серым, зловещим светом. Чем ближе маги подходили к цели своего путешествия, тем выше становились окружающие здания, а улицы – уже и многолюдней. Несмотря на поздний час, в этом районе кипела бурная деятельность, и Теней здесь было в избытке.

Только оказавшись здесь, Гален смог, наконец, разобраться в планировке города. Улицы в его центре, шедшие по кругу, указывали на то, что город являлся круговым лабиринтом, а Сити-центр – центром этого лабиринта. Сити-центр кольцами окружало несколько улиц, и, судя по всему, лишь та, по которой они с Блейлоком шли, вела к нему.

Увидев массивное черное здание, Гален содрогнулся. Огромное здание, высотой в две сотни этажей, на фоне которого люди казались гномами, мерцающей черной громадой высилось на фоне тускло светящегося ночного неба. Рабелна исчезла внутри. Им надо туда же.

Пока Гален обедал, Блейлок рассказывал, что ему удалось выяснить за прошедшее время. Он следил за Рабелной всю дорогу от порта до Сити-центра. С помощью зонда он проследил за тем, как она поднялась на верхний этаж и встретилась там с дракхом. Рабелна доставила дракху отчет, включавший информацию о техномагах. Дракх приказал ей прийти еще раз сегодня ночью.

Большую часть вечера Блейлок провел около Сити-центра, пытаясь проникнуть в базы данных здания и размещая зонды на всех, кто входил, или выходил из него. Тогда-то он и обратил внимание на вышедшую из здания молодую светловолосую женщину в коротком розовом платье. Блейлок рассказал, что засек странное электромагнитное излучение, исходящее от нее. Он обнаружил, что энергия излучалась на трех частотах в ультрафиолетовом диапазоне, на которых маги скрывали свои знаки. У нее на лбу оказался микроизлучатель, и, когда Блейлок особым, известным только магам, образом, скомбинировал излучения на этих трех частотах, то обнаружил одну единственную зашифрованную руну. «Убийца».

Блейлок поискал информацию об этой женщине и узнал, что ее зовут Банни Оливер и ей двадцать восемь лет. Она была телепатом с рейтингом П12 и официально находилась сейчас в исправительном лагере Пси-Корпуса «Гринфилд» на Земле с диагнозом «серьезное психопатическое расстройство».

Блейлок сделал вывод, что именно она и была тем самым телепатом, которого выбрал Элизар, и, должно быть, она помогла ему убить Келла.

Гален с этим не согласился. Келла убил Элизар, а не телепат.

– Нет, – ответил Блейлок. – Можно с уверенностью сказать, что именно Элизар удалил имплантанты Келла, но сделал он это после смерти Келла. Келл умер от инфаркта, настолько обширного, что я уверен: он сам его вызвал. Келл сделал это, чтобы не дать телепату выудить из него информацию.

Галену пришлось не по нраву то, что Келл совершил самоубийство. Он был уверен в том, что Элизар убил своего учителя. Однако если Элизар все организовал и впоследствии удалил имплантанты Келла, то какая разница, сам он убил Келла или нет? Гален считал Элизара убийцей. Он собственными глазами видел, как тот убивал.

Блейлок был уверен в том, что излучатель на лоб Банни посадил Келл, и это, возможно, было его последним предсмертным поступком. Но Элизар и компания наверняка должны были заметить сигнал, должны были понять, что он означает. Почему же тогда они оставили излучатель?

Возможно, они не опасались того, что маги найдут Банни здесь, у Предела. Или они оставили сигнал, как приманку для магов, которым удастся сюда добраться. Приманку для того, чтобы Элизар, Разил и Тилар могли захватить их.

Блейлок держался на расстоянии от Банни и приказал Галену поступать так же. Банни была сильным телепатом, и, если она их заподозрит и попытается просканировать, то быстро поймет, что они – техномаги. Но они должны были найти какой-нибудь способ выяснить все, что только возможно, о ее планах. Если кто-либо еще из магов был захвачен, допрошен и убит, то она наверняка должна знать об этом.

Для Галена появление Банни стало лучшей новостью, полученной с момента высадки на планете. Если телепат Элизара находился здесь, то и сам Элизар наверняка здесь. Хотя Гален не чувствовал магической энергии Элизара, он был уверен, что его враг находится где-то поблизости. Быть может, даже в этом здании. Если Банни была приманкой, то Гален с радостью на нее клюнет.

Энергия забурлила внутри Галена, призывая его действовать, использовать ее. Возможно, наконец, настало время ее высвободить.

Гален снова обратил внимание на узкую улочку, по которой они шли. В десяти шагах впереди него, на тротуаре располагалось угловатое пятно статики, блокирующее ему проход. Гален ровным шагом двинулся к Тени, стараясь выдерживать направление движения. Он не должен показать, что знает о ее присутствии.

Угловатая фигура слегка пошевелилась, и Галену вдруг показалось, что она смотрит прямо на него. Она почуяла энергию мага?

Гален заставил свои потяжелевшие ноги двигаться вперед. Тень была в восьми шагах впереди него, в шести, в четырех... Наконец, сделав быстрое движение, похожее на движение ножниц, фигура подвинулась в сторону, и Гален прошел мимо, едва не столкнувшись с ней.

Маги до сих пор очень мало знали о Тенях, они даже не знали, как выглядят их враги. Тени жили десятки тысяч лет. Они были намного древнее таратимудов, расы, давшей рождение техномагам, их могущество было велико. Блейлок говорил, что если их опознают, как техномагов, то им останется только одно – бежать. Он купил два билета на транспорт, отправляющийся утром.