Генри Лйон ОЛДИ

Иди куд хочешь

ПРОЛОГ

МАХЕНДРА, лучшя из гор

Зр-р-р-ря…

Что?

Зря, говорю, шок-дерево нзывют Беспечльным! Скрипишь тут, скрипишь, душу н щепки-лучины, они хоть бы ухом…

Ккие ж могут быть печли у дерев? — спросите вы.

Облдй шок дром речи, я б вм ответил! Цветы крсивые, скжете? ромт? Весь год цветешь-рдуешься, д? От пчел отбою нет? Шмели жужмя жужжт?! Вш првд. А кривд — нш. Листья вечнозеленые? Вм бы тк зеленеть, злыдням. . Вечно. Зимой и летом одним цветом. И чтоб все вокруг от звисти лоплись. Тень? Это вм, людям, — тень, мне-то с нее ккой брыш?! Сырость одн. И короеды плодятся. А нсчет листьев дедушк-Брхм еще нтрое скзл! От порчи они, видите ли, предохрняют! От сглз! Детишек в особенности. Вот у вс дети есть? Двое? Мльчик и девочк? Небось тоже з листикми пришли? Нет? Ну, хвл Индре, посылющему дождь, хоть вы меня тирнить не стнете! А то ведь ходят, ходят, плч н плче — и рвут кому не лень!

А кому лень — те вдвое-втрое рвут, про зпс, чтоб лишний рз ноги не бить.

Больно ведь!

Вм бы тк что-нибудь поотрывть! Волосы, к примеру. Или лучше уши. Гвлт небось поднимете — до смой Мхендры слыхть! Что? Мы и тк н Мхендре? Н лучшей из гор?! Ох, имей мм-Мхендрочк язык, уж он бы вм вдесятеро порсскзл, куд тм мне, шоке… Ну д лдно. Я вот все рвно кричть не могу, когд больно. А они рвут, черенки крутят, стрются, ж пыхтят от усердия…

Для милых детушек, чтоб им всем чирьев понсжло!

А поверье обо мне слыхли? Нет?! Стрнный вы ккой-то, однко: все Трехмирье нзубок, он ни сном ни духом! Не местный? Ах, ткой не местный, что и скзть стршно?! Тогд лучше я скжу… Врут, будто я зцветю, едв меня зденет ногой девушк, которой вскоре предстоит выйти змуж. От того, мол, и цвету постоянно. Ну не бредни ли? Хорошо, хоть вы это понимете. Потому кк не девушк. И дже не похожи. А другие… Скрутишь только звязь кукишми, соберешься передохнуть (думете, цвести — это вм сндлией мнтху хлебть?!) — эти девицы уже тут кк тут! Тбунми! ордми! в боевых порядкх! с ногми нперевес! И кждя норовит пяткой пнуть! Хоть в поверье ясно скзно: ЗАДЕНЕТ ногой, не приложится со всей дури девической, нецеловнной! Ох, не звидую я их будущим муженькм… В общем, не мытьем, тк ктньем, быстренько зцветешь по-новой, лишь бы отвязлись.

А вы говорите — Беспечльня… Не было б печлей, тк люди нкчли! Жил, слыхл, в древности брхмн-дурчок, н все приствния одним вопросом отвечл. Мть ему: «Умылся б ты, что ли?!» — он прищурится и вполголос, с кошльским пришепетывнием: «А шо, ндо?» Отец ему: «Доучил бы ты гимн, сынок, год уже бьемся!» — сынок потянется слдко и кинет через плечо: «А шо, ндо?» Соседи ему: «Жениться тебе пор, ишь, ккой оболтус вымхл!» — он соседям с ухмылочкой: «А шо, ндо?»

Тк и прожил всю жизнь, тихо и счстливо. А н месте его погребльного костр первя в мире шок и выросл…

Беспечльня.

…В небе медленно роилось лмзное крошево звезд. Покой и тишин рук об руку нисходили н утомленный мир, смолкли хриплые вопли пвлинов и скрежет нхльных цикд, обиттели лес сонно принюхивлись в логовх к длекому рссвету.

Тихий чс.

Мертвый чс, тьфу-тьфу, не про нс будь…

Однко кое-кому и здесь явно не сплось.

В двух посохх от нстороженной шоки весело трещл костер, вовсю плюясь искрми, словно в ндежде зшвырнуть н небосвод десяток-другой новых звезд.

Или дотянуться в броске, достть, превзойти все костры мир — и поджечь нконец вожделенный брхт неб.

Увы, пок что костру-недотепе были суждены исключительно блгие порывы. Зто рскидистые ветви шоки рсполглись куд ближе неб, и дерево всерьез беспокоилось з их судьбу, болезненно морщсь скукоженными от жр листьями.

— Хорош дров-то кидть, Здоровяк, — недовольно проворчли от костр. — Весь лес мне сплишь.

И плмя н миг отрзилось в черных глзх человек, отрзилось, сумтошно всплеснуло дымными руквми — и Медовоокий Агни всем телом метнулся в сторону, убось собственного отржения.

Словно подернутые золой угли геенны вспыхнули рзом, когд служивые киннры в сотню глоток дунут н присмиревший огонь; словно гибельный цветок Ко быльей Псти не ко времени поднялся из окенских глубин; словно… Ф-фух, почудилось: спит Преисподняя, друя грешникм глоток передышки, и безмятежны пучины вод.

Ночь.

Молчние.

Покой и звезды.

Дже не верится, что минутой рнее дским жром полыхнул взор жилистого стрц в мочльной повязке н чреслх. Эй, обильный подвигми, ты и впрвду глзст или ночня мр морочит?! Молчит. Не отвечет. Плотно сжты узкие губы, будто кря зжившей рны. Ндежно сомкнуты зпвшие веки, кк у слепого от рождения. И згрубелые пльцы в узлх суствов привычно теребят рспушенный кончик седой косы.

Сухой пень-кедряк с плетью серебристого мх.

К чему пню неистовство взор? — оно скорее подходит мтерому тигру, в чьих влдениях объявился соперник, нежели мирному отшельнику-шивиту, кковым стрик, вне всякого сомнения, являлся.

Ночь.

Ночью всякое бывет… дже то, чего не бывет.

— Знобит меня, тезк, — пророкотл совсем рядом глухой бс, и во тьме зворочлсь угловтя глыб. — Ровно с перепою: крепишься, оно трусит…

Чудное дело! — глыб эт при ближйшем рссмотрении ткже окзлсь человеком. Ндо скзть, человеком весьм звидного телосложения. Своди чщобного ркшс-вожк к цирюльнику, подпили клыки, подстриги когти, корми год досыт, нряди в темно-синие одежды, рсшитые желтыми колосьями и лилиями, нцепи тюрбн н лобстую голову… Что получится? Вот примерно это и получится, что сейчс во тьме ворочется. Зто взгляд великн был удивительно спокойным, лучсь блгодушием, — хоть любуйся вприглядку, хоть н лепешку мжь вместо мсл!

Сокровище — не взгляд.

Тк они и стлкивлись время от времени: дикий огонь пекл и вечный покой бездны, кипень плмени и неколебимость утес, молния и гор, взор и взгляд.

Третью ночь уже длился этот стрнный пролог чудовищной тргедии, один н двоих, зкт Великой Бойни и зря Эры Мрк. Третью ночь сидели они у шльного костр: престрелый отшельник, добровольный зтворник лучшей из гор, которому довелось пережить всех своих учеников, — и тот, кто рискнул прослыть н веки вечные трусом и изменником, но откзлся убивть друзей с родичми.

И детский лепет ручья порой рождл тысячеголосый вскрик боли, щебет птиц без видимой причины взвизгивл посвистом дротиков, ветер пх грью и прным мясом, отчетливо скрежещ метллом о доспехи; совсем длеко, н грни возможного и небывлого, плкл женщин.

Одн.

Почему-то всегд одн.

Нвзрыд.

Рм-с-Топором по прозвищу Плч Кштры, сын Плменного Джмд, сидел нпротив Рмы-Здоровяк по прозвищу Сохч, брт Черного Блмут.

Пршурм Джмдгнья — нпротив Блрмы Хлюдхи.

«Точно что Здоровяк, — мимоходом подумлось Беспечльному дереву. — А этот, с косой… отец — Плменный, сын и того плменней! Умеют же некоторые двть првильные имен! Не то что — Беспечльня… Охохонюшки, жизнь нш тяжкя, рскудрявя…»

— Стрнно, — помолчв, обронил Рм-с-Топором. — Знобит, говоришь? Нет, тезк, тут костром не отделться… не тот озноб. Сдется мне, Жр из Трехмирья тянут. Кк одеяло, н себя. Я-то см скет — ткие вещи нутром чую. Мог бы и рньше зметить, между прочим. Спсибо, тезк, ндоумил дурк.

— Д лдно, — зсмущлся могучий тезк, мшинльно обдиря кору со здоровенного полен. — Ндоумил! Скзл, что холодно, — и всех дел… Тоже мне, светопрествление! Дровец сейчс подкинем, согреемся… гуды хлебнем, тм остлось, в кувшинчике…

Ашок предствил себе, кк, покончив с поленом, зстенчивый Здоровяк перейдет к обдирнию ее ствол, — и крон дерев кчнулсь, рождя вздох отчяния.

— А пожлуй, что и светопрествление, — стрик кивнул, думя о своем. — Опять ты меня подловил, тезк… Зжился, что ли?

Дерево волей-неволей здумлось: к кому относились последние слов скет — к смому стрцу или к его собеседнику? И дже языки костр бросили рвться к небу и тревожно змерцли, словно прислушивясь.

К людям в круге тепл и свет?

К недосягемым звездм, искрм иных костров?

Или у плмени тоже свои печли, свои горести, о которых иногд хочется подумть в тишине?..

— Достл ты меня с твоими концми свет, — вяло огрызнулся Здоровяк. — Третью ночь только и слышу: конец едет, конец везет, концом погоняет… Уши вянут. Не ндоело?

— Ндоело. Хуже горькой снухи[1]. Сидеть с тобой третью ночь — и чтоб не ндоело? Не бывет… А двй-к мы от скуки проверим, тезк: конец или тк, стрческий бред?!

— Проверим? Кк? У Брхмы спросим? Ау, опор Троицы, где ты тм?!

— В Золотом Яйце, с думой н лице, — еле зметно усмехнулся скет. — Рсслбься, тезк: грех Брхму по тким пустякм беспокоить! Сми спрвимся. Не мочлом шиты… Ты у нс вообще, говорят, земное воплощение Великого Змея Шеш?

— Говорят, — без особой уверенности подтвердил Здоровяк, почесывя волостую грудь.

— А см кк думешь?

— Д никк. Жру, мть руглсь, ровно в тыщу глоток, — оттого, нверно, и решили…

— Вот мы сейчс и узнем нверняк. Зодно и нсчет конц свет выясним. Про мнтру рспознвния слыхл небось?

— Кто ж не слыхл… — обиженно протянул великн.

Неужели тезк его совсем з бестолочь держит?!

— А то, что при смене юг-эпох в мнтрх плесень зводится? Киснут они, кк молоко н солнцепеке, — это слыхл?

— Врешь ты все… — рокотнуло в ответ. Больше всего Здоровяку кзлось, что скет сейчс попросту рзвлекется з счет увльня-собеседник.

— Врть не обучен. Иди-к поближе, чтоб не через плмя, — проверять будем!

— Может, звтр? — Здоровяк с явной опской поднялся н ноги и шгнул к скету. — При свете? Еще шрхнет меня гнилым тпсом… д и тебя зодно!

— Не облезешь, — отрезл Рм-с-Топором. — Стой здесь. И не вертись. Великн послушно зстыл.

— Д, вот тк. Именно тк…

Мычние белого бык всколыхнуло тишину, зствив чернильный мрк пойти кругми. Зеленью «мертвой бирюзы» нлились звездные россыпи, ливень мерцющей пыльцы нискосок хлестнул по кронм деревьев, по зрослям ююбы и примолкшим кукушкм с сорокопутми, еле зметным ореолом собирясь вокруг человек у костр. Тени в испуге бросились прочь с лиц строго скет, преврщя его в изрезнный морщинми лунный овл, обвл, осыпь млечной белизны; крями зново вскрытой рны рзлепились губы-шрмы, рождя дже не слов, тк — шепот, шорох, шипение, зпредельный стон гибельного экстз; и черепшьи веки, обросшие плесенью ресниц, н миг смежились, чтобы рспхнуться вновь.

Тк нетопырь рспхивет кожистые крылья, взмывя нд спящей землей и оглшя ночь писком.

Мнилось, рссветный тумн не ко времени потек из кипящих глзниц отшельник, призрчными струями окутывя обоих людей, соединяя их в единое зыбкое существо; молочные реки, кисельные берег, мост через чудо, древняя скзк, которой про были рсскзть збыли…

Рм-с-Топором увидел.

Сквозь телесную оболочку Здоровяк резко проступили мощные изгибы змеиного тел, лоснясь иссиня-вороной чешуей, зшевелились, дрогнули ленивыми волнми, потревоженные внезпным вторжением; и бесчисленные головы Опоры Вселенной, недовольно рздув клобуки, нчли с шипением поворчивться в сторону скет-соглядтя.

Вот только видно было плохо. Костер чдит, что ли? Тк не чдит вроде, д и не должен дым Второго мир зстить явь Безнчлья! И еще: мельтешит впереди рздржюще мля соринк, бередит взор нелепицей — будто второй змий поперек первого, только куцый ткой змеишко, не в пример Великому Шеш, и всего о двух головх!

Дхик! Что з мр?!

Аскет рсслбился и смежил веки, восстнвливя обычное зрение. А когд он вновь открыл глз, то двухголовый змий никуд не исчез! Рзве что виден стл много отчетливей, и обе его почти что человечьи головы нтужно хрипели, плюясь желтой пеной.

Верное дело: поплюешься тут, попенишься, ежели волостые ручищи Здоровяк проворно ухвтили нг[2] з обе шеи и сдвили кузнечными клещми…

Гибкое тело извивлось в конвульсиях, хвост изо всех сил хлестл великн по бокм, но с рвным успехом можно было пороть розгми Мхендру, лучшую из гор.

Хвтк земного воплощения мло чем уступл лсковым объятиям смого Вселенского Змея.

— Пус-с-сти!.. — с усилием выдвил нг из той глотки, которую сжимл левя рук мучителя. — Здуш-ш-шиш-ш-шь, с-с-су…

— И впрямь, тезк, здушишь, — философски зметил Рм-с-Топором. — Держть держи, только не дви тк.

— Д я ж легонечко… — с подкупющей искренностью изумился Здоровяк, но хвтку послушно ослбил, и нг провис дрным кнтом, клокочуще дыш в дв горл.

Об Рмы тем временем с интересом рзглядывли гостя.

В свете костр мерцл серебром чешуя, отполировння до зеркльного блеск, кря кждой чешуйки были с тщнием подведены сурьмой. Все тело чревоходящего щеголя рвномерно покрывли ккие-то чудные узлы, деля нг похожим н ствол молодого бмбук. В верхней четверти туловище плвно рздвивлось, обрзуя две шеи — кждя длиной в локоть и толщиной с человеческую руку (лпы Здоровяк не в счет!). Н концх шей судорожно глотл воздух пр голов-близнецов. Рзве что првя — с сизым родимым пятном у виск. Н скулх чешуя переходил в серовтую шелушщуюся кожу, отчего нг выглядел больным, лбы венчли костяные гребни-дидемы, топорщсь короткими острыми шипми. Волос н лицх не росло вовсе, дже бровей, дже ресниц, зрчки были чисто удвьи — не гляди, дуршк, козленочком стнешь, только нендолго…

И еще трещотк-погремушк н кончике хвост.

— Хорош! — зключил скет, удовлетворясь осмотром. — Отдышлся?

— Вроде, — просипел левя голов. Првя отмолчлсь, дыш про зпс.

— Тогд отвечй, крсвец: кто тков, откуд взялся и что ты тут збыл? — без особой лски поинтересовлся скет.

— Я потомственный нг Всятх, прпрпрвнук знменитого Гухринич-нг, порученец смого Нгрджи Ткшки! — явно приходя в себя, с достоинством возвестил змий.

Впрочем, опять в одно горло.

Левое.

Перестрлся Здоровяк, что ли?..

— Всятх? — здумчиво повторил Рм-с-Топором. И тут же перевел имя нг с блгородного н обыденный. — Хороший, знчит?

— Я Хороший, я очень Хороший! — истово зкивл головми порученец, опсливо косясь вверх, н Здоровяк.

Поверит ли детинушк?

— Лучше не бывет, — соглсился скет. — Лдно, будем считть, н первый вопрос ответил. Отвечй н остльные.

— Д я и см не пойму, кк здесь окзлся! — Имей Всятх-Хороший руки, он непременно бы рзвел ими, выржя полное недоумение. — Возврщюсь я подземными путями нгов, спешу с доклдом к Нгрдже — и тут меня к-к потянет вверх! Зню ведь, что сюд не ндо, что мне нискось через Питрилоку, все рвно ломлюсь сквозь землю, будто н привязи! Вылетел нружу — чувствую: здыхюсь! Ну дльше вы и сми все знете…

Рм-с-Топором здумчиво подергл кончик своей многострдльной косы. Зтем пнул комок рзвороченной земли в том месте, откуд явился нг. Довольно широкий лз уводил в глубины земных недр, в Третий мир — обитлище нгов, душ умерших и чсти мятежных суров.

Из лз тянуло сыростью.

— Дырявим землю, людишек дырявим, толку… — пробормотл скет себе под нос. И, уже обрщясь к тезке, словно нг и не существовло: — Ну что, Здоровяк, проверили?! Видл, что с мнтрми творится?! А тебе все шуточки…

— Отпустили б вы меня, люди добрые! — взмолился Всятх, чувствуя, что о нем збывют. — Я нг честный, кроткий, целомудренный (последнее длось змию с трудом)! Яд не коплю, козней не строю, Зкон блюду злтым блюдом… И вообще из-под земли редко выбирюсь. Мне обртно ндо, с доклдом! Если здержусь — Повелитель меня по головм не поглдит! Смилостивьтесь, челми бью!

— Лдно, ползи, — мхнул рукой Рм-с-Топором. — Скзл бы хоть, чего тебя нелегкя носит?.. Стряслось что?

Здоровяк отпустил змия, и нг уже нчл было хвостом вперед втягивться в спсительный ход, уводящий в глубь земли. Услыхв последний вопрос скет, Всятх изогнулся хитрым крюком и, почтительно оборотясь к стрику, ответствовл:

— Я возврщюсь с Поля Куру известить Нгрджу, что Великя Битв звершилсь…

— То есть кк — звершилсь?.. Здоровяк, держи змия!

В следующее мгновение обе шеи нездчливого порученц вновь окзлись в живых тискх, от которых едв успели освободиться. И мощный рывок выдернул нг обртно н свежий воздух.

— А ну-к, рсскзывй! — строго прикзл скет. — Кк это: битв звершилсь? Чем звершилсь? И вообще, ккое дело нгм до людских битв?! Двй-двй, шевели языкми!

— Пус-с-стите, — хрипел бедолг-порученец, дергясь в конвульсиях — Пус— с-стите, гды…

— См гд, — зметил честный Здоровяк, рзжимя поочередно то одну руку, то другую. — Эй, тезк, пускть или кк?

— А не сбежишь? — Жлость, похоже, был чужд бывшему Плчу Кштры.

— Не с-с-сбегху-кху-кху! — из последних сил кшлял змий, и крупные слезы грдом ктились по его щекм. — С-с-слово чес-с-сти!

— Лдно, отпусти его, — скомндовл скет.

З то время, пок Всятх по второму рзу приходил в себя, скет успел отойти в сторонку и подобрть свою секиру, известную всему Трехмирью. Топор— Подрок рдостно сверкнул, гоняя кроввый отсвет костр по полулунному лезвию, и вздыбил холку выгрвировнный н стли белый бык — именное твро Синешеего Шивы.

Ашок испугнно вздрогнул: уж не вознмерился ли скет зпстись дровишкми для костр? Сейчс кк рубнет нотмшь…

Пронесло, боги миловли.

Аскет остновился нпротив змия, поигрывя секирой. Стоял, ждл молч. Только чуть слышно брякли колокольцы н длинном древке д потрескивл, догоря, костер.

Где-то вдлеке зунывно выл одинокий шкл.

— Повелитель отпрвил меня н Поле Куру по просьбе Адского Князя, Миродержц Юг, — выдвил нконец Всятх-Хороший. — Дескть, см Индр— Громовержец хотел посетить Курукшетру — и, предствьте себе, не смог туд пробиться! Уж не зню почему… Д и Петлерукий Ям волнуется: души убитых воинов к нему не являются, словно все поголовно прведники! Волнуется, н поле Куру выбрться не может, прямо не Локпл, бык в згоне!

Нг перевел дух. Тезки-Рмы не торопили его, внимя кждому слову змия и терпеливо ожидя продолжения.

— Тогд, весьм удивленный и рздосдовнный, Адский Князь отпрвил н Поле Куру посыльного киннр. Очень скоро (горздо быстрее, чем рссчитывл Князь) киннр вернулся обртно — с отрубленной головой под мышкой! Понятно, Ям немедленно дл ему новое воплощение, и киннр поведл: дескть, едв он выбрлся во Второй мир, кк первый же попвшийся воин снес ему голову топором! Киннр дже толком рссмотреть ничего не успел!

Аскет мечттельно усмехнулся и с лской оглдил лезвие секиры-любимицы. «Топором — это првильно!» — ясно читлось в глзх стрик.

Нг н мгновение зпнулся, после чего продолжил:

— Ям посылл киннр еще двжды — и двжды послнец возврщлся обртно с отрубленной головой! Похоже, его всякий рз убивл один и тот же воин!

Здоровяк еле сдерживлся, чтоб не згоготть н весь лес. Три рз подряд нступить н одни и те же грбли — потех!

— И тогд Петлерукий Ям обртился с просьбой к моему господину. Выбор Повелителя, кк обычно, пл н меня, — грустно произнес нг. — У меня, ясное дело, две головы, только терять любую из них мне совсем не по вкусу. Сми понимете: одн голов хорошо, две… Поэтому, когд я выбрлся из Третьего мир н Поле Куру, я предусмотрительно уменьшился до рзмеров яблочного червячк — и никто меня не зметил! Но вскоре выяснилось, что в тком виде я и см могу зметить в лучшем случе яблоко. Пришлось увеличивться. До полупосох. Приподымю я головы, осмтривюсь… Вы будете смеяться, но первым, кого я увидел, был урод-бородч с окроввленным топором!

Всятх-Хороший весь передернулся от ткого нехорошего воспоминния, и по чешуйчтому телу пробежл волн мелкой дрожи.

— Шрхнулся я от него, чувствую: з хвост хвтют. И орут: «Вот ты-то, гд, мне и нужен!» Я только дернулся, этот, который змеелов, уже «Нгбхл— Мнтру» выкрикивет. Ту смую, от которой мы деревенеем и преврщемся в отрвленные дротики! Не успел я опомниться — лечу! Взпрвду лечу! Мне дже понрвилось. Вот, думю, рожденный ползть… Тут кк рз и прилетел. Врезлся в чей-то доспех, лбы по-рсшибл, см доспех всмятку, хозяин доспех с колесницы брык! Я поверх него шлепнулся, он уже дохлый. Совсем…

— Неудивительно, — проворчл Здоровяк.

— Меня мнтр и отпустил. Еле до ручья дополз… он кровью течет. Притился я в ложбинке, слышу — кричт: «Црь Шлья убит! Последний воевод пл! Бегите, Курвы!» И тут до меня доходит, что это МНОЙ бедолгу и прикончили! Вижу: чсть воинов побежл, оружие бросют, иные ниц влятся… И голос отовсюду, кк оползень в горх: «Убивйте! Пвший в бою нследует рйские миры!.. Убивйте рди их же блг! Пленных не брть!» Я проморглся, смотрю: огненный дождь всех нкрыл… и тех, что бегут, и тех, что ниц…

Нг осекся, лизнул пересохшие губы прой рздвоенных жл и зморгл чисто по-человечески.

Удвьи глз Всятхи предтельски зплывли слезми.

— Короче, я обртно, тут вы со своими шуткми! Будто я и тк мло нтерпелся! И нг обиженно умолк.

— Врет! — с уверенностью зявил Здоровяк. — Быть ткого не может. Кштрий сдющегося никогд не убивет. Слышь, тезк, врет, слякоть двумордя!

— КТО прикзл не брть пленных? — тихо спросил Рм-с-Топором у нг, и сухие пльцы скет непроизвольно сжлись, врстя в древко секиры.

От этого чуть слышного голос передернуло не только нг, но и могучего Здоровяк. Лицо скет кзлось бесстрстней обычного, но уж лучше бы он ру глся смыми стршными словми и рзмхивл своим топором… Увы, не ткой человек был Пршурм Джмдгнья, Плч Кштры, что нполнил в свое время Пятиозерье кровью врны воинов и поил этой кровью призрк невинно убиенного отц.

Былой хозяин Курукшетры, где сейчс гибли тьмы и тьмы.

Нет.

Не гибли.

Погибли.

— Я н-не зню… — рстерянно выдохнул Всятх. — Клянусь жлми Отц— Шеш, не зню!

— И голос отовсюду, словно оползень в горх, — медленно повторил Рм-с— Топором. — Голос ЕГО…

— Кого — ЕГО? — не понял Здоровяк.

— Бртц твоего ненглядного! Черного Блмут! — Аскет выплюнул это имя, кк ругтельство. — Кого ж еще?!

И бесстрстным стрик теперь выглядел не более чем весеннее половодье в отрогх Восточных Гхт.

— Д ты что, тезк, сдурел?! — Брови Здоровяк вспугнутыми шершнями взлетели н лоб. — Кришн, он же… д не мог он ткого прикзть! Он вообще не любит прикзывть… и в битву обещл не вмешивться!

— Любит, не любит! Ты мне еще н лотосе погдй! Ах я, стрый дурк! Вот он, Эр Мрк! Пвший в бою нследует рйские миры? Убейте всех рди их же блг! Пленных не брть! Любовь — побоку, Зкон — н плху, одн Польз остлсь, и т с гнильцой… Убивйте! Всех, всех, тм Господь рзберется, где свои… и огненный дождь н головы! Это ж ккой сукой ндо быть, чтоб «Южными Агнцми» сдющихся полоскть?! Дурк я, дурк… решил отсидеться…

— Мне ндо туд, — ктя желвки н скулх, сухо бросил Здоровяк. — Н Поле Куру. Я откзлся учствовть в бойне — но бойня зкончилсь. Пор вернуться. И взглянуть в глз своему брту. Извини, тезк, но я не верю, что это он. Ведь я люблю его…

Нсмерть перепугнный Всятх смотрел н огромного человек, в котором только что все добродушие переплвилось в нечто совсем иное, и сердце змия зхлебывлось от стрх.

Нг, рзумеется, слыхл рсскзы о том, кк бешеный Блрм убивл н рене Мтхуры лучших борцов-демонов, смеясь в лицо црю-выродку, но рньше порученец никогд не принимл это всерьез.

— Ну, я пополз? — робко поинтересовлся нг.

— Пополз, — соглсился скет. — Д не туд. Вот доствишь его н Курукшетру — тогд посмотрим… И меня зодно, — неожиднно зкончил он.

— Д кк же тк? — Бедный Всятх чуть не подпрыгнул от рстерянности. — Мне же к Повелителю с доклдом…

— Повелитель обождет. — Аскет был неумолим. — Думется, по возврщении твой доклд будет куд полнее. Двй поехли!

— Д не снесу я вс двоих! — взмолился нг.

— Еще кк снесешь! — зверил его Здоровяк, мигом приняв сторону тезки. — Уменьшться умеешь? Умеешь. См говорил. Знчит, и увеличишься, ежели подо прет!

— Ну не нстолько же! — продолжл упирться Всятх. — Кроме того, если я с доклдом опоздю, с меня семь шкур…

— Скжи-к, тезк, чтишь ли ты Шиву-Милостивц? — словно збыв о существовнии нг, обртился скет к великну.

— Ясное дело! — удивленно ответил тот, еще не вполне понимя, куд клонит стрик.

— А хотел бы ты хоть в смой млости уподобиться Синешеему?

— Ну… в чем именно?

Видимо, в душу Здоровяк при воспоминнии о привычкх чтимого Шивы зкрлись сомнения.

— Шив, подвижник из подвижников, кк ты знешь, любит подпоясывться црской коброй. Ну хотя бы в этом мы с тобой могли бы последовть его примеру?

— Могли! — уверенно кивнул Блрм, убедясь, что никто не предлгет ему посвятить остток жизни скезе и с утр до вечер стоять н одной ноге. — В этом могли! Зпросто.

— Вот и я тк мыслю. — Аскет здумчиво пробовл ногтем остроту секирного лезвия. — Нш чешуйчтый приятель, конечно, не кобр… зто головы у него две и длин вполне подходящя. Тк что ежели ккуртненько рсполосовть вдоль — быть у нс с тобой по змечтельному поясу! Полгю, Шив одобрит.

Здоровяк хлопнул в лдоши и рсплылся в рдостной улыбке, явно предвкушя водопд будущих милостей Синешеего.

— Лдно, уговорили, — промямлили обе головы нг, который внимтельно следил з рзвитием щекотливой темы. — Все вы, люди, одной сурьмой мзны: чуть что не по-вшему — срзу топором! Хоть нс, хоть киннров, хоть друг дружку! Отойдите, дйте место…

— Вот и умниц, — похвлил его Рм-с-Топором. — А Повелителя своего не бойся. Стнет ругться, скжешь: дескть, срочно пондобился смому Блрме, земному воплощению Змея Шеш. Тем более что тк оно и есть, — добвил скет тихо.

Всятх тяжко вздохнул и нчл быстро увеличивться. Когд длин его достигл почти двдцти посохов, в обхвте в смом толстом месте нг вполне мог срвниться со средней упитнности слоном, змий прекртил нконец рсти, критически оглядел себя двумя прми глз и, видимо, остлся доволен результтом.

— Ну что, поехли? — поинтересовлся он у тезок.

Здоровяк подхвтил лежвшую под деревом цельнометллическую соху, с которой почти никогд не рсствлся; скет нскоро зтоптл костер босыми ногми — и вот уже об Рмы восседют в ложбине у шейной рзвилки змия.

— Поехли! — Один седок хлопнул нг по левой шее, другой — по првой, и ездовой змий принялся споро ввинчивться в Мхендру, лучшую из гор.

— Хоть когд-никогд свой плуг по нзнчению использовл, — донесся из— под земли удляющийся бс. — Сегодня, нпример, тебе огород вспхл! Теперь этого погоняю, подколодного… А то все больше зместо дубины…

Голос стих. Вскоре перестл дрожть и земля. Тишин вновь вернулсь к пепелищу былого костр — и лишь огромня воронк, окруження влом вывороченной земли, нпоминл о стрнной троице, покинувшей блгословенные склоны.

Ашок тревожно кчнул ветвями и нконец успокоилсь. Сейчс был тот редкий момент, когд ее действительно можно было нзвть Беспечльной.

«Не зря его все же кличут „Добрый Рм-с-Топором“, — думло дерево, зсыпя. — Все в итоге добром решил. А мог ведь и рубнуть…»

Тишин. Звезды. Легкий шелест листвы, которую ерошит прокзливый ветерок— гулен.

И не слышно больше в этом шелесте лязг метлл о метлл, стонов умирющих, конского ржния, скрежет стрелы по доспеху…

Великя Битв зкончилсь.

Все убиты.

Все ли?..

КУРУКШЕТРА, лучшее из полей.

— А, вот ты где! — Нсмешк звенел, и переливлсь, и хлестл семихвостой плетью.

От души.

Это было первое, чем встретил Курукшетр подземных путешественников, когд те выбрлись нружу.

Нсмешк-невидимк.

И лишь потом до их слух донеслось сытое кркнье бесчисленных ворон, круживших нд Полем Куру.

Люди осмтривлись по сторонм, пытясь сориентировться; нг же спешно уменьшился до обычных рзмеров, зтем подумл и уменьшился еще вдвое.

Светло. Медленно редея, плыл нд землей кисея тумн, и сквозь нее углми проступли изломнные кусты, обугленные, сиротливо торчщие остовы дере вьев — и трупы, трупы, трупы…

Видно было не дльше чем н дв-три посох, но этого хвтло.

Кусты, трупы…

— Тростники вместо дворцовых стен, жбы вместо нложниц? — Нсмешк ширилсь, обжигя слух. — Озеро вместо держвы?! Думешь, это спсет тебе жизнь, Боец?

В ответ рсхохотлось несколько голосов — пять? шесть? дюжин?..

Нет, не в ответ.

В поддержку нсмешке.

— Црь Спрведливости?! — удивленно спросил см себя Здоровяк, тщетно пытясь высмотреть хоть что-то в тумнной мгле. — Рньше он был куд учтивее! Дже с вргми.

Рм-с-Топором молчл. Он знл, что Црем Спрведливости с рождения именуют стршего из бртьев-Пндвов, бртьев-победителей, но никогд не встре члся с ним лично, чтобы теперь рспознть голос.

А еще скет знл: Бойцом звли хстинпурского рджу Дурьодхну, сын Слепц — того, кто сумел нстоять н своем еще при жизни Гнгеи Грозного, Дед Курвов.

Догдться об остльном было проще простого.

— Где твоя хвленя гордость, Боец? — Нсмешк хищным ястребом взмыл нд хохотом остльных. — Выходи, срзись с нми!

— Ну?! — подхвтил хор.

— Знчит, не все погибли! — Здоровяк явно воспрял духом. — Может, еще кто— нибудь уцелел?

— Может быть, — сумрчно процедил Рм-с-Топором, рзглядывя опрокинутую нбок колесницу, зпряженную четырьмя скелетми. — А может и не быть.

— Ну что, теперь я свободен? — с ндеждой осведомился нг.

— Свободен, — кивнул скет. — Но я бы посоветовл тебе здержться.

Возможно, ты скоро увидишь кое-что, о чем небезынтересно будет узнть Нгрдже и Адскому Князю.

Любопытство перевесило, и после изрядных колебний нг решил остться.

— Я прячусь здесь не из стрх з свою жизнь! — Ярость и боль отшвырнули нсмешку прочь, и дже язвительный хор приумолк в смятении. — Одн жизнь из миллионов, подвлстных мне, — думете, я дорожу ею больше прочих?! Я просто хотел отдохнуть и смыть кровь с моего тел…

— Мы уже отдохнули. — Нсмешк вернулсь, игриво струясь в тумне. — Д и ты, ндо полгть, успел омыться вдоволь. Выходи, прими вызов — и если ты побе дишь, црство будет твоим! Клянусь чем хочешь!

Здоровяк отчетливо предствил себе обессиленного вождя Курвов, по грудь в воде, обнженного, изрненного, безоружного (хотя это вряд ли!), — и столпившихся н берегу озер воинов.

В сверкнии лт и смертоносного метлл.

Вообржение обожгло сердце ледяными брызгми гнев.

— Что мне в црстве, построенном н костях друзей и родичей?! — Ярость и боль, боль и ярость — последнее прибежище Бойц. — Ты хочешь быть црем нд клдбищем?! — Будь им! Ты победил. А я облчусь в рубище отшельник и удлюсь в лес, проведя тм остток дней…

Дружный гогот вновь был ответом зконному рдже Хстинпур.

— И ты думешь, что я поверю тебе? — вкрдчиво поинтересовлсь нсмешк.

— Поверю, пожлею и дм уйти живым? Ты дришь мне црство ТЕПЕРЬ, когд перестл им влдеть? Щедрый др, Боец! Выходи и сржйся!

— Нет, ты погляди, кк он глдко стелет! — искренне изумился Здоровяк. — Попробовл бы он тк говорить с Бойцом, когд тот был в силе!

Аскет молчл, хмуря кустистые брови.

Нг тоже помлкивл — от грех подльше.

— Я буду сржться! — взревел из озер ярость, зствив боль умолкнуть.

— Один н один! С кждым! Или вы собиретесь здвить меня скопом, подтвердив врожденную подлость? Х!

— Вот теперь я слышу речь истинного кштрия, — удовлетворенно проворковл нсмешк. — Недром же мы бртья… Выходи. Бой будет честным, обещю.

Плеск рсступившейся воды, шелест тростник…

— Ты дже можешь выбрть оружие, которым стнешь биться, — милостиво рзрешил нсмешк.

Было слышно, что говоривший может позволить себе великодушие в тких мелочх.

— Ты хрбрый человек, о Црь Спрведливости. — Ярость позволил и себе криво усмехнуться. — Я принимю твою милость и выбирю плицу! Пусть тот из вс, кто осмелится, выступит против меня с рвным оружием!

Тишин.

— Д, тут они, похоже, дли мху. — Здоровяк ткнул скет локтем в бок. — Кроме Бхимы-Стршного…

— Я, брт твой, Бхимсен, вырву шип, терзющий твое сердце, о Црь Спрведливости! Сейчс я своей плицей лишу негодяя црств и жизни!

— Когд это ты нучился крсивым речм, Волчебрюх? Когд строгл ублюдков сукм-ркшицм? Когд пил кровь моих бртьев? Когд подлостью убивл нших общих нствников?! Хвтит понпрсну молоть языком — выходи и бейся со мной!

— Посмотрим? — предложил скет.

— Пошли, — кивнул Здоровяк.

Ветви кустов хлещут по лицм, словно Поле Куру стрется здержть бывшего хозяин, не дть пойти н звук, зябкий дождь из росы осыпется н плечи, руки… Впереди мелькют рзмытые силуэты, слыштся крики, треск первых удров.

Позди, стрясь не отстть, резво ползет Всятх.

— Постоим здесь, — шепчет Рм-с-Топором, остнвливясь н пригорке, у чудом уцелевшей смоковницы, и придерживя тезку з плечо. — Не спеши.

С этого мест берег злосчстного озер и поединщики, окруженные изрядной толпой воинов из лгеря победителей, были видны кк н лдони. Н новых зрителей же никто не обртил внимния — всех зхвтило зрелище.

Ох и зрелище!

Стрнно: почему убийство сотен и тысяч вызывет омерзение или ужс, вот тк, один н один, в кругу возбужденных зевк…

Подобные мтерым быкм-гурм н брчном лугу, кружт двое: нгой и одетый, плоть и доспех, всклокочення шевелюр и плоский шлем с нлобником, босые ноги и боевые сндлии в бронзовых бляшкх. Вот с треском столкнулись шипстые плицы — единственное общее, что было у обоих… ложь, не единственное! — еще общей был сил. Удр, другой, третий… глз человеческий безндежно опздывет, пытясь уследить з молниеносными взмхми. Кжется, что подобным оружием с его чудовищной тяжестью невозможно биться, словно легкими булвми для метния; много чего кжется, глядя со стороны и гся в груди вопль восторг, но быкм в кругу нет дел до нших предствлений о поличном бое.

Они просто ежесекундно опровергют эти предствления.

Боец и Стршный, црь бывший и црь будущий — побежденный и победитель.

Рм-с-Топором смотрел н поединок и чувствовл себя посторонним.

Мумией из седых бездн прошлого, миржом с сияющих вершин будущего, незвным пришельцем, что явился к концу чужого пир и теперь нгло рзглядывет гостей с хозяевми. Осознние собственного возрст впервые обрушилось н костлявые плечи, грозя стть последней соломинкой, ломющей спину буйволу. Сменились поколения, пок скет предвлся добровольному зтворничеству н Мхендре, возвелись и рзрушились город, люди стли иными, лик земли стл иным, Поле Куру збыло грозного Плч Кштры, пустив н свой простор новых плчей, помоложе, — и сотню рз успел сгнить до основния стрый шрм строго отшельник Сейчс же он смотрел и не узнвл лиц, путл имен с прозвищми, плохо рзбирлся в хитросплетениях родословных внутри Лунной динстии и прочих црских семей; плохо рзбирлся хотя бы потому, что его это бсолютно не интересовло до сегодняшнего дня.

Рм знл лишь, что трое его учеников были подло убиты один з другим здесь, н этом поле, которое соглсилось лечь под рмии друзей и родичей, кк шлюх под гогочущий сброд в порту.

Сердцу скет было видение тех смертей.

Гнгея Грозный по прозвищу Дед.

Нствник Дрон по прозвищу Брхмн-из-Лрц.

Крн-Подкидыш по прозвищу Секч.

И бой нгого с доспешным в кругу зрителей, сгорвших от предвкушения финльного удр, был сродни тем видениям.

Аскет не змечл, что его пльцы скоро рздвят секирное древко. Он смотрел.

…Противники рзом отсккивют друг от друг, стремясь перевести дух н безопсном рсстоянии. Доспешный потерял шлем, лицо его злито кровью из рссе ченного шипом лб, н губх пузырится буря пен — второй удр пришелся нискось в зерцло пнциря. Голый, в свою очередь, движется, изрядно скособочсъ и подволкивя првую ногу, — похоже, у него треснуло ребро или дв.

Но ненвидящие взоры продолжют стлкивться с беззвучным грохотом.

Доспешный жждет победить и нслдиться победой.

Нгой ничего не жждет.

Он умирет, выбрв смерть по своему вкусу.

Он счстлив.

— Если тк пойдет и дльше, бртьев-Пндвов остнется четверо, — рвнодушно произносит Рм-с-Топором.

Здоровяк не отвечет, опершись н соху.

Будто в подтверждение слов скет, нгой внезпно кидется вперед, збыв о рнх и устлости. Плиц описывет в воздухе сложную петлю, достойную древесного удв, выскльзывет из-под, кзлось бы, неминуемого столкновения

— и метлл уже пострдвшего зерцл стновится треснутой кожурой кокос.

Доспешный рушится нземь сбитой влет гридхрой, содрогясь всем телом. Он ндсдно хрипит, и буря пен н его губх мло-помлу стновится лой… ярко-лой, цвет свежевыстирнных одеяний Адского Князя.

Цвет смерти.

Нгой издет торжествующий клич и, верный зкону пличного боя, отходит прочь в ожиднии.

Доспешный поднимется н одно колено. Время обтекет его, боясь столкнуть обртно, н землю, и клочья пены летят н плицу и бугристые руки доспешного Любой другой н его месте беседовл бы сейчс с киннрми или дружинникми Индры по пути в иные сферы — но Бхим-Стршный игрючи ломл шеи ркшсм озерного Мнс и лесистой Экчкры!

Впрочем, видно по всему: в глзх доспешного плещет огненными крыльями призрк погребльного костр.

И тут рздлся голос, который зствил вздрогнуть двухголового нг. Всятх плотнее обвил ствол дерев, откуд нблюдл з поединком, но унять дрожь не удлось. Змий уже слышл этот голос. Тогд он был горздо громче, тогд он рушился горным оползнем, и слов были совсем другие: «Пвший в бою нследует рйские миры! Пленных не брть!» Сейчс же голос был тих и спокоен:

— Ты не можешь погибнуть, мощнорукий Бхимсен, не сдержв своей клятвы! Помнишь, ты поклялся отомстить злокозненному Бойцу, рздробив его бедр?! Помнишь?!

— Проклятье! — утробно взревел Здоровяк, нливясь дурной кровью и мло зботясь о том, что подумют стоявшие внизу воины-зрители. — Позор! Что ты делешь, брт!

И великн рвнулся вниз, к бойцм.

Но было поздно.

Польз перевесил Зкон, нд Любовью двным-двно кркло сытое воронье.

Нпоминние тихого голос, кзлось, мгновенно придло сил доспешному. Нгой еще только оборчивлся, лишний рз убеждясь в небоеспособности противник, окроввлення плиц в клочьях пены уже отпрвилсь в полет.

Клятв, был он н смом деле или нет, исполнялсь.

Доспешный бил ниже пояс, достойно звершя Великую Битву.

Со стршным хрустом плиц врезлсь в бедро нгого, ближе к пху, и двое зкричли одновременно — исклеченный Боец и Здоровяк, который видел, что не успевет… он не успел вдвойне. Потому что доспешный н четверенькх подполз к упвшему противнику, привстл, плиц его взмыл в воздух зново, и об бедр нгого стли похожи н гущу мясной похлебки с торчщими нружу обломкми костей.

Только тогд доспешный поднялся, довольно ухмыльнулся и нступил ногой н голову поверженного Бойц.

— Мои клятвы всегд исполняются! — Нверное, он ожидл всеобщего одобрения, но ответом было подвленное молчние. Воины прятли глз. Попрть ногой голову зконного цря, близкого родич, пусть дже… пусть. Пусть?!

В следующую секунду, рсплескв шрхнувшуюся прочь толпу, кк сох рсплескивет подтливую землю, в круг молч вошел великн.

Волоч з собой нстоящую соху.

Блрм Хлюдх, трус и изменник, который позволил себе увильнуть от Великой Битвы…

Сохч шел убивть.

— Ты подлец. Твоя честь — собчья моч. Твоя жизнь — жизнь псоядц, — рубленые, тяжелые фрзы кмнями пдли из уст Блрмы. — Твой погребльный костер — отхожее место. Но я добр. Я отдм твой труп шклм.

И впервые в жизни доспешный ощутил, что ткое стрх. Здоровяк возвышлся нд ним «быком среди кштриев», кк слон нд гуром, сверкющий метллический плуг — любимое оружие Сохч — уже нчл свое неумолимое движение, нбиря рзгон для единственного удр, от которого доспешный не мог ни уклониться, ни отбить его.

Это был смерть.

Блрм слов н ветер не бросл.

Когд Здоровяк вошел в круг, Рму-с-Топором пробрл озноб. Секундой рнее стрый скет думл, что нынешний поединок олицетворяет для него всю Великую Бойню — побед, побед любой ценой! — но ледяные пльцы вцепились в тело, до сих пор рвнодушное к боли и холоду, вытряхивя прочь посторонние мысли.

Тк Плч Кштры не мерз дже тогд, когд сходился для боя с собственным учеником, Гнгеей Грозным, н льду Предвечного окен. Сперв ему померещилось, что отовсюду ндвигется незримя стен из ледяных глыб. Стен, которя прежде окружл всю Курукшетру, сейчс нчл стремительно сжимться, стягивться в одну точку, острую, кк игл плч, когд т приближется к влжному зрчку…

Тревожно змычл белый бык с Топор-Подрк — и тм, в круге, удивленно поднял голову гибкий чернокожий крсвец. Сверкнули звезды очей, чувственные губы рстянул тихя улыбк — и игл пронзил зрчок.

Рме-с-Топором больше не ндо было объяснять, кто стянул н себя незримое покрывло, сквозь которое не могли пробиться Локплы Восток и Юг.

Н миг он ощутил нечто похожее н ксние призрчных рук, которые отчянно пытлись ухвтиться з скет, з древко его секиры, дже з лезвие!

— но рвнодушня сил повлекл призрки дльше, кк мть влечет з собой упирющееся дитя. Крй покрывл из тумн и сырости скользнул по лицу скет

— и мир вокруг в одно мгновение стл иным, ярким и звонким, рссвет сменился утром, и зстывшее н месте время встрепенулось, вспомнив о своих обязнностях.

Черный Блмут рссмеялся, когд вокруг него зжегся рдужный ореол, и дже Плч Кштры не успел зметить рывк Кришны. Вот только что Блмут стоял и смеялся, вот он уже висит н своем брте, прижимя руки-хоботы Здоровяк к могучему туловищу.

Не двя возможности ннести смертельный удр.

— Пиявк н слоне, — процедил сквозь зубы скет и стл нблюдть з дльнейшим рзвитием событий.

Нг делл то же смое в четыре глз.

Кзлось, что Здоровяк легко должен стряхнуть с себя Кришну-миротворц, после чего довершить нчтое. Но не тут-то было! Черный Блмут клещом вцепился в брт-великн, и все усилия Здоровяк высвободиться окзывлись тщетны. Здесь и сейчс, в зродыше Мир Нового, для Кришны не существовло невозможного, и смым простым было удержть брт, вдесятеро превосходившего силой прежнего Блмут.

— Остновись, брт! — пел звучный голос, и эхо подхвтывло многоголосым хором, рзглживя склдки н лицх воинов:

«Остновись, брт!..»

— Нет вины н убийце, ибо убитый пл во исполнение былой клятвы!

«Нет вины!» — соглшлось эхо, и воины переглядывлись, кивя:

«Нет вины… вины… нет…»

— Нет вины?! — опешил Здоровяк, едв не выронив свое грозное оружие, и кришн нконец отпустил брт, видя, что опсность почти миновл.

— Конечно, нет! Исполнение обет… кроме того, пойми: возрстет могущество родичей нших — возрстет и нше могущество!

Блмут осекся. Великн смотрел н него с невырзимым презрением, которое мешлось с былой любовью, и никкого Жр недоствло в любом из миров, чтобы зкрыться от этой отрвленной стрелы.

Нверное, остновить «Беспутство Нрод» было проще.

— Убивйте всех рди их же блг? — еле слышно спросил Здоровяк. — Пленных не брть, д?

Черный Блмут не ответил.

Великн повернулся к нему спиной и побрел прочь из круг.

Поднял взгляд.

И встретился глзми с скетом у смоковницы.

Тк они и столкнулись: дикий огонь пекл и вечный покой бездны, кипень плмени и неколебимость утес, молния и гор, взор и взгляд.

— Дети рбов, следующие бесчестным советм, — рык Здоровяк рсктился нд примолкшим кругом, зствляя воинов втягивть головы к плечи. — Не побежденный, вы достойны жлости! Он првил всей землей, попиря головы своих вргов. Кто более счстлив, чем он?! Он честно встретил смерть в бою, уступив не силе, но подлости Кто более счстлив, чем он?! Он идет н небо вслед з своими бртьями, друзьями и нствникми. Кто же более счстлив, чем он?! Тишин был ответом.

Здоровяк плюнул под ноги доспешному и молч пошел к смоковнице, где его ожидли скет и нг.

И никто не обртил внимния, кк рзлепились губы строго отшельник, выплевывя мнтру-прикз, — но тумнные нити сми собой протянулись из дской бездны в глзницх Рмы-с-Топором, нмертво связывя хозяин с Черным Блмутом.

Рм-с-Топором увидел. Плотный переливющийся кокон окружл гибкого крсвц, кокон Жр, где не тилось ни боли, ни стрх — только любовь. Любовь, которя зствлял бойцов обеих сторон избегть в сржении Господ Кришну, беречь кк зеницу ок, отводить в сторону удр, прощть обмн, внимть Песни… высшя любовь. Сотни, тысячи, миллионы безжлостно спрессовнных душ, душ бхктов-любовников, нитей в черном покрывле, крупиц тпс, сгоревшего н Курукшетре! Не зря пустовли рйские миры и Преисподняя, не зря поштнулись основы основ, не зря возмутились воды Прродины… Кришн Джнрдн. Черный Блмут. Зродыш нового мир. Мир, где бьют ниже пояс.

КНИГА ПЕРВАЯ

ИНДРА-ГРОМОВЕРЖЕЦ ПО ПРОЗВИЩУ ВЛАДЫКА ТРИДЦАТИ ТРЕХ

Зимний месяц Мгх, 29-й день

ДОСПЕХ С ЧУЖОГО ПЛЕЧА

Глв I

БОГ, КОТОРЫЙ НИКОМУ НЕ НУЖЕН

1

Теплые огоньки мсляных светильников один з другим згорлись в сду. Проступили очертния беседок, ниткми дргоценных ожерелий высветились террсы, пвильоны превртились в силуэты глубоководных рыб-гигнтов — я видел тких, нвещя дворец зеленоволосого Вруны.

Послушные светляки-индргопы (поймть бы умник, который их тк обозвл!) гроздьями облепили ветки ближйших кустов, ткже резной потолок выбрнной нми беседки. В общем, стло уже достточно светло, неутомимые псры все продолжли добвлять иллюминции. Я лениво потянулся и подумл, что если их не остновить, то крсвицы, пожлуй, сплят все зпсы мсл в Обители!

Придется у Семи Мудрецов одлживть.

Сплят? О чем ты беспокоишься, глупый Громовержец?! Н всю Эру Мрк мслом все рвно не зпстись. Можно было, конечно, не мудрствуя лукво, подсветить грозовыми сполохми или связться через Свстику Локпл с другом Агни… Можно, д не нужно. Кк тм поучл меня один знменитый сур: «Но теперь не время отвге, время терпению нстло!» Именно что время терпению. И сейчс мне хотелось живого свет: индргопы, светильники, трепет желтых язычков плмени…

Д, тк куд лучше.

Обычно ночи в Обители проводились инче: бурно и буйно, с гуляньем дружинников, визгом пср и неодобрительным кряхтеньем Словоблуд. Я вспомнил дюжину особо змечтельных гуляний и со вздохом признлся см себе: слово «обычно», похоже, ндо збыть нвсегд.

После чего грустно моргнул в подтверждение.

Бртц Вишну удобно устроили н импровизировнном ложе прямо здесь же, н полу беседки. И сейчс Опекун Мир мло-помлу приходил в себя, потягивя из чши теплую мриту с молоком. А мы рсселись вокруг и тихо переговривлись между собой. Н светоч Троицы, зврившего ту крутую кшу, которую нм теперь приходилось рсхлебывть, демонстртивно не обрщли внимния. И с вопросми не торопились нбрсывться — пусть сперв оклемется!

Мы — это, понятно, в первую очередь я, великий и могучий Индр— Громовержец, Стогневный, Стосильный и прочее, з что прошу любить и жловть. Во вторую очередь — вон они, сидят рядышком, кк куры н жердочке: мой мудрый нствник Словоблуд и сынок его, толстый Жворонок, который и ппшу-то перемудрил!

Третья с четвертой очередью рсположились ближе к порогу. Т еще прочк: Лучший из пернтых, орел нш Груд, нхохленный, озбоченный, — и мой возниц, синеглзый Мтли, безуспешно притворявшийся опорным столбом. Знл, подлец: не хвтит у меня духу погнть его после нших мытрств нд гнойным нрывом Поля Куру!

Он знл, и я знл, и все знли — чего уж тм…

Звершл великое сидение отствной Десятиглвец Рвн. После героического спсения бртц Вишну, которого Рвн приволок в Обитель н своих широченных плечх, у меня просто не поднялсь рук отослть Ревун в кзрмы, где временно рсположились его подчиненные-ркшсы. Рвн лишь нендолго отлучился, чтобы перекусить, и вернулся просто лучсь счстьем! Еще бы, кухня Обители после постно-прведнического хлебов бртц Вишну…

— Скжи, Влдык, у тебя здесь тоже рй считется или кк? — гулким шепотом поинтересовлся вдруг црь ркшсов.

— Рй, — кивнул я. — Црствие небесное.

— Тогд стрнно…

Я собрлся было обидеться — и передумл.

— У меня сейчс кк рз время месячным, — продолжил деликтный Рвн, — и ничего!

— Что?! — ж подпрыгнул я. — Чему у тебя время?!

— Мучиться пор, — доступно рзъяснил великий мятежник. — Чтоб рй не отторгл. А твоя Обитель нс и тк принимет будто родных! Живот не пучит, руки-ноги не крутит, в глзх не темнеет. И не тянет никуд. Я-то помню, кк в Вйкунтхе бывло, ежели вовремя в местный д не сходишь! Опять же кормят у тебя не в пример…

Рвн покосился н Опекун Мир, но тот никк не отрегировл н упрек ркшс.

— Слышь, Влдык, может, мы у тебя остнемся? Тебе тут никого охрнять не ндо? А то перетщим из Вйкунтхи сюд всех Зловещих Мудрецов, будем их псти! Вот один уже см перебежл… — Он кивнул в сторону Жворонк, о чем-то тихо беседоввшего со своим отцом.

— Посмотрим, — тумнно пообещл я, с ужсом предствив, кк убитых в бою кштриев встречет в рю Индры эт рзвеселя компния. — Н недельку остнетесь, тм видно будет. Трехмирье ходуном ходит, нперед згдывть не приходится. Вот сейчс бртец Вишну очухется, рсскжет нм, скудоумным, кк в игрушки игрлся, тогд и решим.

— Но-но, решт они! — мигом вспух от порог бдительный Груд. — Я своего Опекун тирнить не позволю! Ему покой нужен, одеяло шерстяное, не вши вопросы!..

Если честно, я дже млость позвидовл Опекуну. Когд от шум дрки и грохот моего перун млыш пришел в себя, мы втроем — Брихс, Жворонок и я — немедля нбросились н него с вопросми. Но Лучший из пернтых горой (в прямом смысле!) встл н зщиту любимого хозяин. И кркть ему в этот момент было н все мои громы и молнии! Нет, все-тки он молодец, нш Проглот! Змхл н нс крыльями, подняв мленькую бурю, прикрыл Светоч Троицы собственным телом, кк квочк цыпленк…

И мы отступили, устыдившись. Действительно, пристли к больному с допросом! Позор, суры-суры!

— Не ндо звидовть, брт мой Индр. — Вишну, всегд чутко улвливвший мои нстроения, ккуртно поствил н пол беседки пустую чшу. — Не тебе удивляться преднности. Помнишь, Змий-Узурптор предложил увжемому Брихсу и твоим головорезм облков перейти к нему н службу? И чем дело кончилось?!

Я помнил, чем кончилось то двнее дело.

Если я сижу здесь, Змий по сей день ловит козлят в дебрях Кишкиндхи — кк не помнить?

— Я действительно нломл дров. — Вишну криво улыбнулся. — Пор рзжигть костер. Ндеюсь, что не погребльный… Но прежде чем судить меня, ответь, брт мой Индр: ты можешь предствить себе, что знчит быть млдшим в семье? В ншей семье, в семье не просто суров — бртьев-Адитьев? Вечный мльчик н побегушкх? Бог, который, по большому счету, никому не нужен? До которого никому в семье нет дел? Не отворчивйся, Громовержец, смотри мне в лицо, не моргя — рньше ты никогд не моргл, глядя н милого мленького Упендру!

— Ты прв, — чуть слышно ответил я. — Ты прв, млыш. Я слушю. Рсскзывй и ничего не бойся.

2

Было у Брхмы-Созидтеля шестеро сыновей: пятеро умных, шестой — мудрец. Кшьяп-риши звлся, если по-простому, то Черепх-пророк. Все сыновья кк сыновья, этому неймется. Брхм его уж и из сыновей во внуки перевел — не помогет. Пришлось женить. Одн бед: дел у Брхмы невпроворот, вчер дело делл, сегодня збыл — делл ли… Встретит сын-внук, Кшьяпу дорогого, и спросит н бегу: «Ну кк, родимый, жениться будем?» А Кшьяп (вот ведь ккое чдо послушное!) кивет. Рз кивет, дв кивет, три… вот триндцть жен и нкивл.

А детишек и вовсе немерено.

Мудрец потому что.

Сми посудите: когд вокруг полыхет зря бытия, тебе приписывют отцовство чуть ли не кждого второго дитяти в Трехмирье… Что остется? Признть себя ходоком из ходоков? Примерить рог? Или сделть тк, чтобы все вокруг твоей мудрости позвидовли?

Кшьяп-риши выбрл последнее.

И все шло бы тихо-мирно, если б не любимя из жен, пылкя Адити— Безгрничность. Сердце у ббы горячее, душ нрспшку, вот и поди уследи з Безгрничностью: которым боком он к тебе, которым — к подозрительно румяному суру-суру! Тыщу глз вылупи — зслезятся! Многие, х многие успели зтеряться в жрких объятиях крсвицы, но немногие обртно вернулись. Зто одинндцть сыновей-Адитьев стли в ряд, все кк н подбор! Вылитый пп Черепх, муж зконный: у одного кудри с прозеленью, второй светило из светил, третий буян-громыхтель, четвертый…

Что?

Где ж сходство, говорите?!

Вы это не нм, смой Безгрничности скжите: вось отыщут вс через югу— другую…

(Я слушл бртц Вишну и думл, что не я один избрл в эти безумные дни роль шут. Видимо, когд последний доспех пробит и в бреши светит голое сердце, только и можно зкрыться что нглой ухмылкой. Инче я двно бы отвесил Упендре подзтыльник з глумление нд отцом-мтерью.

Хотя знл, что он говорит првду.

А кто не знл?..)

…Двендцтя беременность упл кк снег н голову. Стровт был мм— Адити, опытн, судьбой бит неоднокртно, д проморгл сроки-числ. Подзлетел, кк говривли псры, принося в подоле млденц с обезьяньей или рогтой головой. Рожть? вытрвить плод?! подкинуть дитятю бездетной сурихе? Голов пухл от рзмышлений, голов пухл, и живот пух, нливлся не по дням, по чсм.

А когд откричл свое мм-Адити, отплкл-отвыл, поднесли ей мльчик новорожденного. Ледщенький, темненький, квкет лягухой, одни глз н лице — дргоценный миндль.

Не вынесл мм-Адити взгляд.

Оствил ребеночк при себе.

Услдой стрости, живой игрушкой.

Муженьку плевть, он Атмну-Безликому кости перемывет, ему Вечня Истин всех дороже: и друзей, и гостей, и жен с детишкми! Сыновья выросли, змтерели, у смих двным-двно внуки-првнуки… А этот, темненький, еще долго при мме будет. Вот ткие-то дел ббьи.

Рос мленький Вишну при живом отце безотцовщиной, при одинндцти бртьях

подкидышем. Когд-никогд збежит Лучистый Сурья или тм Индр-Влдык, козу ребенку сделет, к потолку подкинет. И все. Ну о чем Индре с млышом-голышом лясы точить?! У него, у Громовержц, свои зботы, взрослые: Червь Творц н полнеб рзлегся, Шушн-Иссушитель в Прродину яйц с кромешным злом отложил, дочк Пуломн-убийцы змуж просится… Пок, мм, бывй, Упендр, я побежл. А млыш вслед смотрит, слезы по щекм грдом: пок подрстешь тут, всех чудищ под корень изведут, все Трехмирье поделят н уделы — живи при Свстике божком— приживлой!

Мм спросит: «Что глз н мокром месте, сынок?» «Д тк, — отвечет. — Землю из пучин н одном клыке вытскивл, вот горой Меру и оцрплся».

Выдумщик.

(Я покрснел. Шутовство млыш незметно превртилось в отрвленную стрелу. И ничего ведь не возрзишь — прв.

Трижды прв.

Эх, бртья-Адитъи! — моргть не обучены, проморгли…)

Гулко шлеплись кпли из кувшин Клы-Времени: вот и Индр женился, вот и Врун в своей пучине новую обитель отстроил, с отдельным рем для убитых в бою гигнтов, вот и Лучистый Сурья очередную колесницу нсмерть зездил.

Вырос млыш Вишну.

Вытянулся.

Гибок, высок, собой хорош. А при мме д мминых товркх обучился не доспех — ожерелья с гирляндми носить, не поножи-нручи — брслеты н зпястьях и щиколоткх, не шлем боевой — шпку синего брхт. Опять же грмотен, н язык боек. Все суры-суры, у кого девицы н выднье, стойку сделли: звидный жених! Особенно тем звиден, что будет при тесте дом сидеть, женушку ублжть! А куд ему девться, болезному, бртьям-племянникм до него дел нет и не было, до Брхмы высоко, до Шивы длеко.

Отличный бог.

Бесполезный и роду хорошего.

В случе чего родня будущему тестю во кк пригодится…

Мм-Адити долго носом крутил, через губу цыкл. У той невесты спин кривя, у другой нос коромыслом, третья всем хорош, д тещ будущя из тких стерв, что не приведи Твштр! Выбрл нконец. Слвно выбрл — юную Лкшми, которую в позпрошлом году единоглсно признли богиней счстья.

Шутили н свдьбе бртья-Адитьи, подклывли женишк: держись, млыш, Счстье привлило!

Держусь, отвечл.

Обеими рукми.

А см про себя иное думл. Хоть бы кто спросил: любишь невесту, прень? Он-то Счстье свое впервые в жизни н свдьбе увидел, дже понять не успел: его это Счстье или чье чужое?

Без меня меня женили.

Пляши, млыш!

Не оттого ли юня Лкшми нерожухой окзлсь, что свели их не спросясь?.. Или это просто со счстьем всегд тк?

(Я обртил внимние, что сын Брихс, толстый Жворонок, слушет млыш в об ух. И губы поджимет сочувственно. Видно, здел рсскз ккую-то звонкую струнку в мудром брюхнчике, выросшем без отц и отцом же проклятом з опыты нд собственным потомством.

Остльные тоже молчли. Прятли глз — кто куд.

И чужк во мне, с которым мы вместе моргли, болели и бились грудью о броню Курукшетры, притих. Слушл.)

…Выделили молодоженм имение. Хорошее, уютное и от торных путей сиддхов недлеко. Живи-рдуйся, пожелй-деревья рсти, жен вренья из рйских яблочек нврит. Хлебй скуку злтой ложкой. Вселення-то с овчинку: звния нзвны, дел поделены, один отдых свободным остлся. Съездить к брту Вруне, окунуться в море-окен, звести философскую беседу? Рвнуть к брту Сурье н солнечной колеснице проктиться? Предложить брту Индре вместе н демонское племя пниев, истребителей коров, походом отпрвиться?

Смеются бртья: рожей не вышел.

Для бесед, колесниц и походов.

Нпрямую, ясное дело, не говорят, но по плечу треплют. Лсково тк треплют, снисходительно, с усмешечкой. Сиди дом, Упендр-крсвчик, сопи в две дырки, не лезь в дел взрослые. Вон попроси кого ндо — пусть тебе еще один дворец поствят. Дв дворц. Из яшмы. Или из рубин цельного.

Крсот.

Сидит молодой Вишну в крсоте, жену отослл куд подльше, со всей ее сворой Летящих Гениев, и думы-мечты в голове, кк дитя кубики, перебирет.

А что бы я сделл н бртнем месте, дй мне волю?!

Утони земля в безбрежных пучинх, в недрх Птлы — стл бы я вепрем с телом, подобным грозовой туче, и вынес бы землю к свету… Ах д, я уже об этом мме в детстве рсскзывл, он еще смеялсь!

Спсуй Шив-Рзрушитель перед невиднным суром и его воинством — взял бы я диск-чкру, пустил бы выше солнц стоячего, снес бы нечестивцу космтую голову… Ау, суры невиднные, где вы?

Похить хитрый врг у стренького Брхмы святые писния д скройся в окене — сделлся б я рыбой о четырех рукх, не ушел бы от меня подлый похититель… Эй, Брхм стренький, у тебя ничего не крли?

Ах, ничего… жль.

Мечтет Вишну, грезы грезит, д тк явственно, словно и н смом деле было.

Было?

Не было?!

Зшел кк-то к рйскому мечттелю один Летящий Гений из жениной свиты. Рстекся в поклоне киселем и спршивет почтительно: супруг, дескть, интересуется — не пор ли съездить в гости к мме-Адити, нвестить свекровь? А Вишну возьми и брякни гонцу-молодцу от тоски душевной: некогд, мол, мне, пусть см едет. Я тут вместе с Великим Змеем Шеш, Опорой Вселенной, вторую неделю похищю супругу у могучего демон Джлндхры.

Кк похищу — догоню.

Летящий Гений глз жбой выпучил, Вишну и рд слуштелю. Все не см с собой — опротивело. Двй мечты словми в сто цветов рскршивть: кк Влдык Индр сдуру оскорбил Рзрушителя, возжелв срвняться с ним мощью. Кк вышел из Шивиного гнев стршный демон Джлндхр. Кк рзбил нголову в сржении всех богов: и Индру, и Шиву, и Яму, и этого, кк его?.. И вообще всю Свстику вдребезги-пополм.

Хоть в рсскзх н стрших бртьях, которым до млдшего дел нет, отыгрывлся.

Дослушл Летящий Гений до конц, восторгом преисполнился, отклнялся… и чще зхживть стл.

Еще чего новенького узнть.

Првд или нет? — кому ккое дело! Не у Шивы же спршивть: было? не было? Зто интересно. И с друзьями после есть о чем поговорить. Перескзть по— своему, к ст цветм сто первый добвить. А у друзей свои друзья, у своих друзей еще и жены с родственникми, у тех… пошли языки чужие уши вылизывть!

Зшумело Трехмирье: великий бог живет в Вйкунтхе!

Б-льшие дел ворочет.

Вишну б рдовться, пыжиться от величия обретенного, н нет: еще противней жить стло.

И грезы не спсют.

(Я вспомнил, кк ко мне зхживл Медовоокий Агни и, привязв своего ездового гнц к столбу беседки, взхлеб перескзывл последние сплетни о подвигх млыш.

Я еще смеялся до упду, потом псрм излгл.

Н сон грядущий.

Говорил, что првд-истин, и от себя половину добвлял.

Веселый я тогд был…)

Больше всего н свете Вишну хотелось быть нужным — но в нем никто не нуждлся. Трехмирье существовло смо по себе, и менее всего требовлся бог без определенного род знятий. Стновиться же мелким покровителем и зведовть употреблением долгого «-» в южном дилекте Пйшчи… Или того хуже: всю жизнь пить сому н дрмовщинку, подобно хромому Мтришвну— бездельнику, который когд-то по пьяной лвочке снес огонь с неб н землю!..

Это было ниже достоинств одного из бртьев-Адитьев, пусть дже и млдшего.

Семья бы не допустил.

Зперл бы позорище в глубинх Прродины — кк зперли однжды тинственного сур по имени Третий, взявшего моду отпускть грехи смертным и бессмертным, принимя н себя всякую вину.

Вишну всем сердцем хотел, чтоб его любили, но любовь обходил стороной хозяин Вйкунтхи. Мм и рньше-то не любил млдшего сын: стреющей Адити пончлу было лестно слушть комплименты («Ах, молоденькя мтушк с млденчиком!.. Прелестно, прелестно…»), потом ей нрвилось выходить в свет с крсвцем-юношей («Где вы отхвтили ткого ухжер, дорогя? Что?! Сын?! Вш сын?! Быть не может…»); потом… они не виделись уже много веков. Смысл? Переств быть дорогой игрушкой, укршением н привялой груди, Вишну утртил рсположение мтери.

Отец его тоже не любил. Кшьяп-риши любил истину; последнего вполне хвтло, чтобы не рзменивться н иные мелочи. Истин ревнив. Кроме того, Вишну подозревл в отце определенную неприязнь к собственным детям, символм той костяной дидемы н лбу, которя отрвляет жизнь большинству мужчин.

К млдшему это относилось в нибольшей степени.

Вишну не любили бртья. Опекли, но не любили. Слишком большя рзниц в возрсте. Их собственные дети и дже внуки были горздо стрше, двно успев нйти место в жизни. Вон у Лучистого Сурьи сынок, Петлерукий Ям, — влдык Преисподней; у Вруны-Водоворот потомство — сплошь божественные мудрецы, одним глотком окен осушют; эх, д что тм говорить!.. Вишну иногд стеснялся собственных племянников, стновясь в их присутствии косноязычен и робок, уж с бртьями и вовсе не мог встречться, чтоб не ндерзить в рзговоре.

Дерзость — оружие слбых.

Увы, другого не имелось Добивться же любви у многочисленных полубогов всех мстей, нселявших небесные сферы, кзлось Вишну позорным. Это слуги. Это свит. Имеет ли знчение их любовь? Короче, слуги его тоже не любили.

И, нконец, его не любил жен: в последнем Вишну не сомневлся. Люби его Счстье, жизнь просто обязн был сложиться инче.

От тоски он дже однжды вообрзил себя Кмой, Цветочным Лучником. Любовью во плоти. Мечты выглядели прекрсными: в них Вишну рсстреливл всю семью, отчего в сердцх родичей мигом вспыхивло плменное чувство к безвинно збытому стрдльцу, супруг Лкшми н коленях ползл к мужу, умоляя хотя бы взглянуть н нее одним глзком.

Д, мечты…

И по Трехмирью пошл гулять очередня бйк: дескть, Км-Любовник является млой ипостсью смого Вишну. Совсем млой. Млюсенькой. Ткой, что господин Вйкунтхи отпустил Кму свободно гулять по Вселенной и нпрочь збыл о его существовнии.

Км очень смеялся тогд.

Он тоже не любил Вишну, но любил розыгрыши.

(Я слушл млыш и думл, что оружие против себя мы куем собственными рукми. Действительно, сколько рз он просился взять его в очередной поход… Чуть не плкл, докзывл, что пригодится, что будет вджру з мной тскть, перуны подвть, мме жловлся. А я-то, дурк, полгл, будто откзом избвляю бртц от моря бед: топй к кким-нибудь «Облченным-в-непробивемую-броню», прей в доспехе, глотй пыль, громыхй по жре!

Чего тебе дом не хвтет, Упендр ?!

Птичьего молок?!

Лдно, вернусь, прикжу бочку-другую доствить… Пок, я пошел.

Хоть бы рз здумлся: зпри кто дом меня, Индру, — долго б я терпел тихие посиделки?!

Дом бы по кирпичику…)

…Но, кк говорится, не было счстья, д несчстье помогло. Собрлись суры-суры окен пхтть. Сбивть мсло из воды окенской. Есть ткое мсло — святя мрит нзывется, нпиток бессмертия. Без него хоть ты сур, хоть ты сур… короче, плохо дело. Рбот тяжкя, тут любые руки н счету, млыш — и того позвли. А он рд-рдешенек. Бегет, везде суется…

Ну, взяли мутовкой гору Мндру, веревкой — змея Всуки, вцепились дружно (суры — з хвост, суры — з голову) и двй пхтть.

Эй, Мндрушк, ухнем!

Много чего нпхтли: и хмельной суры-тезки, и белого коня Уччйхшрвс, и белого слон Айрвту, и жемчужину Кустубху, и дерево Приджту, и жуткий яд Клкутту, от которого дже у Шивы шея посинел, и ткого добр, что уж вовсе врки звирльные… тут и мрит подоспел.

Смотрят суры с сурми… нет, не н мриту смотрят. Друг н друг. В смысле: кк делить-то будем? По-бртски или поровну? Если поровну, тк суров много больше…

Быть дрке.

А если дрк — тк суров опять же много больше.

Вот тогд-то и пригодился семье хитроумный бртец Вишну. В дрке ему цен медяк ломный, когд здесь и Индр с перуном, и Шив с трезубцем, и Врун с тенетми, и вообще дркон н дрконе… зто выдумщикм всегд почет. Исчез млыш н минуточку, вернулся не бог-крсвец — дев-крсвиц. Д ткя, что суры онемели и трудовой пот со лбов утереть збыли. Подошл дев к чше с мритой, изогнулсь белым лебедем, мурлыкнул кошечкой, потерлсь… Бедняги— суры и опомниться не успели: бртья-суры уж длече и мриту, торопясь, хлебют.

Дев — первой.

Вот в чше и дно покзлось.

Много потом чего нговорили сурм обиженные суры, д толку-то?! Не пхтть же окен зново! А бртья-Адитьи пир зктили горой и слвили в одинндцть голосов бртц млдшего, выдумщик-зтейник, девицу их притворную!

Герой!

Хитрец!

Гордость семьи!

Слушл Вишну хвлу бртскую и про себя думл: удвиться бы, д не выйдет…

И жен теперь, ежели что: с девицми, дескть, спть не обучен!

(Мне очень зхотелось потрепть млыш по плечу. Или взъерошить его змечтельную шевелюру. Или… или-лили, кк говривл в детстве Грозный. Все, что угодно, лишь бы он пригсил лихордочный блеск глз, лишь бы перестл рздевться перед нми донг, рздевться истово, с хрустом отдиря присохшие повязки, оголяя сокровенное, больное, к чему и приксться-то стршно…

По мне уж лучше головой в Кобылью Псть.

Дже когд ты недине см с собой.

Попросите меня рсскзть, к примеру, что я чувствовл, сидя у Рвны в темнице! Когд вся сил бессильн, мощь беспомощн, душ истоптн всмятку, злоб клокочет в глотке смоляным вром…

Нет, не могу. Дже сейчс не могу.

А он рсскзывет.

Прости, млыш.)

Есть н земных бзрх писцы-крючкотворы, в отдельных пвильонх сидят. А нд пвильоном знк: торговые весы, вверх ногми перевернутые. Идут люди к крючкотворм, когд Пользе ндобно с Зконом под ручку пройтись и Зкон же объегорить. Чтоб и брыш, и комр носу не подточил.

Думют крючкотворы.

Плешь чешут.

Пособляют.

В любом зборе своя лзейк есть.

З то им почет и слв и мзд перепдет.

…Великий сур Злтя Подстилк, скет и подвижник, получил от Брхмы др: был он неодолим для богов и демонов, людей и зверей. Взмолился тут сын Злтой Подстилки, преднный вишнуит Прхлд, издвн мечтвший об отцовском престоле… Явился Вишну-покровитель, в облике стрнном, полульв— получеловек, и згрыз Злтую Подстилку. Выйдя из дворцовой колонны и нпв со спины. Оствив др Брхмы в целости и сохрнности. А потом шепнул н ушко стршему брту своему, Индре-Громовержцу; тот явился к преднному вишнуиту Прхлде, могучему отцеубийце, и попросил духовные зслуги последнего себе в кчестве др.

Отдл Прхлд и пл от перун. Освободился престол.

…Великий из великих, князь дйтьев и суров Бли-Прведник, был првнуком Злтой Подстилки и внуком испепеленного Прхлды. Мог бы Бли силой вернуть дедовский престол, уж чего-чего, силушки князю доствло — много позже см Десятиглвец не сумел дже приподнять серьгу, которую носил в ухе Прведник. Д только блгочестив окзлся лишенный нследств, пошел иным путем. Сотряслсь Вселення от стршной скезы, всполошился Брхм-Созидтель, кинулся Жр н др менять… Сменял.

Нд всем Трехмирьем воцрился Бли-Прведник. Сми боги подпли под его влдычество — и процвел жизнь от небес до геенны.

Приехл мм-Адити к млдшенькому в имение, пл в ноги, стл о содействии просить. Выпросил. Явился через неделю к блгочестивому Бли крлик. Мелочь пузтя. Молил выделить ему, горемыке, собчий удел — прострнств н три шг в поперечнике. Нствник суров, мудрый Ушнс, советовл князю: «Откжи!», но не умел Прведник откзывть. Соглсился. Стл крлик исполином, з три шг всю Вселенную обошел, Прведник из милости отпрвил ниже Преисподней. Все честь по чести.

Живи-рдуйся!

…и чсто теперь призывли хитроумного Вишну, когд нельзя было спустить силу н блгочестие, мощь н спрведливость, когд Польз бртьев-суров отступл пред Зконом, хотелось, ох кк хотелось, чтоб и честь, и лесть, и рыбку съесть!

Есть н земных бзрх ткие писцы-крючкотворы… слвься, Вишну— Дритель!

Мы тебя любим!

(Все почему-то смотрели н меня.

А я смотрел в пол.

Пол кк пол, ничего особенного.)

Когд от слвы-почестей стновилось уж совсем невмоготу, когд, вспоминя деяния, хотелось блевть — Вишну сбегл в Гимли. Прятлся в глухой пещере, выл втихомолку, горечь из себя гноем выхлестывл. Чтоб обртно вернуться прежним: утонченным, остроумным, изящным крсвцем, у которого все в полном порядке, чего и вм желю.

Это Шиве-Горцу хорошо промеж пяти костров, д н одной ноге, д н голом столбе, д чтоб дым в глз и кобр н тлии клыкми по лингму… короче, Шиве хорошо.

А иному плохо.

Ой, ммочк, кк плохо-то…

Тм, в Гимлях, и проклюнулся у Вишну др втрности, чстичных воплощений. Увидел он кк-то: прень-удлец из племени киртов девицу выкрсть пытется. Родители у девицы упертые, тких горцы «куркхулями» кличут, без знтной прибрхи[3] дочку не отдют; у жених имуществ — тряпк н чреслх и голов н плечх. Прень крдет, девиц торопит, Вишну смотрит и по привычке мечтет: что бы я сделл, окжись н месте вор?! Я бы… н тут сур и прихвтило. Чудится ему: не бог он, кирт молодой, вот и веревк з склу крюком цепляется, вот и невест через плечо… вот и стрел вдогон.

Добрый стрелок — девкин отец. Быть прню с гостинцем между лопток. Аккурт у невестиной ляжки и воткнулсь бы, сизоперя. Д только прень себя в тот момент богом чувствовл (или бог — прнем, кто тм рзберет!). Потянулся рукой невидимой, велел ветру плеснуть подолом, солнцу сверкнуть лучнику в глз…

Мимо стрел прошл.

Н три жезл левее.

Очнулся Вишну — сидит он у пещеры, выжт досух, кк спелый грнт в чшу выжимют, одно сердце поет.

Будто и впрямь от смерти ушел.

Прислушлся: в прне мля чстиц сур остлсь. Зхочешь дотянуться — дотянешься. И девичью честь вроде кк см нрушишь, и дом поствишь, и детей нрожешь… и жизнь проживешь.

Нстоящую.

Без обмн.

…с тех пор чсто терся млдший из бртьев-Адитьев во Втором мире.

Возле людей.

Думл: что бы см сделл, будь он… Думл — и делл.

Жил.

(Я мшинльно предствил себя н месте млыш. Д, я понимл его. Теперь — понимл. Еще вчер, в Вйкунтхе, я см стоял, глядя н безобрзную дрку ркшсов с Проглотом, и мысли склдывлись в слов:

«…мы, боги-суры, Локплы-Миродержцы, со всеми ншими громми и Преисподней — кк же мы мелки н подмосткх Трехмирья в срвнении с тем же Гнгеей Грозным! Мы притворяемся, когд он колеблется, мы лицемерим, когд он стрдет, мы пясничем, когд он рвет судьбу в клочья, мы здергивем знвес и уходим пить сому, он остется лежть н пустой сцене.

Нвзничь.

Мы смотрим — они живут.

Божественные бирюльки — и смертня првд.

Молния из земли в небо».)

Звездный чс Упендры, «млого Индры», кк все чще нзывли последыш любвеобильной Адити, пришел одновременно со стршным явлением Рвны— Десятиглвц. От Свстики Локпл полетели пух и перья, никто из богов не мог чувствовть себя в безопсности (рзве что Шив, но это рзговор особый), и у князей демонов тряслись поджилки при одном упоминнии грозного имени Ревун.

Неуязвимость ндежно прикрывл цря ркшсов.

Неуязвимость от суров-суров, ибо людей и животных могучий Рвн презирл, не считя з соперников.

Свстик собрлсь н совет. Кубер-Кубышк, по отцу сводный брт мятежного ркшс, пострдвший больше всех; Влдык Индр, позвчер выпущенный Рвной н свободу под злог; Петлерукий Ям, чьи киннры до сих пор собирли грешников-беглецов, смзвших пятки слом в последний приход Десятиглвц; Врун и Лучистый Сурья, отделвшиеся формльным призннием своего поржения; остльные тоже пришли.

По всему выходило, что Локплы бессильны. Соглсно Зкону. Бш н бш, Жр н неуязвимость, придрться не к чему. А нтрви Свстик н Рвну человек, д вооружи того соответствующей мощью, д окжи необходимое покровительство, д собери смертному мстителю войско, способное взять неприступный остров Лнку…

Смертность в Трехмирье — понятие относительное. В смысле, все тм будем, одни — рньше, другие — позже.

И «позже» отнюдь не всегд знчит «лучше».

Не получт ли Миродержцы врг стршней прежнего — возгордившегося победителя?!

Вот тут-то и явился н совет млыш Вишну, предложив свои услуги. Услуги по опеке и присмотру з будущим смертным героем, который будет его, Вишну, втрой.

Полной втрой.

По строму проверенному принципу: «А что бы сделл я н месте…» — и очень-очень сильно зхотеть.

Тк появился н свет Рм-Десятиколесничный[4], нследник Солнечной динстии, витязь из витязей. Которому Локплы прощли все, чего иному в жизни не простили бы. Дже когд Рм подло убил из зсды сын Индры от обезьяны, Влин-Волосч, вербуя себе звериное войско и не желя иметь полузверя-полубог соперником… Простил Громовержец. Глянул сквозь пльцы, хоть и любил лохмтого сын. Позже говривли: побоялся витязь силч-Волосч, во время оно тсквшего цря ркшсов в поднебесье, ки ястреб курицу. Возревновл к грядущей слве, вот и стрельнул из зсды в спину, нтрвив предврительно другого црьк обезьяньего. А н упрек умирющего Влин ответил: дескть, охотники всегд убивют зверей, нет здесь подлости, нет и величия.

Буркнув в звершение: «Ишь, мртышк, туд же…»

Смхнул слезу Громовержец и промолчл нд сыновним трупом во имя блг Свстики.

Н земле бушевл гроз: рушились стены цитделей Лнки, сходились в бою ркшсы, люди и звери лесные, зклятя стрел пронзл грудь Десятиглвц, отпрвляя его мятежную душу в пекло, — в длекой Вйкунтхе невменяемым призрком бродил млыш Вишну. Спршивли — кивл, звли — шел, гнли — тоже шел, не трогли — сидел в сду н лвочке. Здесь он был, в рйских сферх, хочешь — ущипни-потрогй, и не было его здесь. Впервые з век прозябния млыш дышл полной грудью, жил подлинной жизнью, и перед этой бурей стрстей вся его жизнь прошля выглядел сохлой жужелицей перед слоном в течке. Гордыня и могущество, поржения и победы, любовь и ненвисть, дружб и предтельство…

То, о чем мечтлось.

Не ксйтесь меня, сволочи, не будите, не тревожьте — мир спсю!

Тк бродяг, нкурившись до одури дурмн-трвы «пуннг», отчянно колотит по чужим рукм, что выдергивют его из слдостного збытья.

И дже когд Десятиколесничный Рм под конец земной жизни нчл сопротивляться присутствию в нем постороннего, когд схвтился с богом— ндсмотрщиком в душе, схвтился нсмерть, совершя безумные н первый взгляд поступки… Вишну был рд и этому. Рвн пл, Свстик остлсь довольн, и теперь ндо было тихо-мирно довести подопечного до логичного финл.

Герой сошел с ум, нломл дров, отрекся от престол и умер в лесу, н берегу реки Срйю, при стрнных обстоятельствх.

Позднее вишнуиты пдут ниц перед любимым богом в обрзе слвного победителя ркшсов. Они в экстзе перепутют двух Рм, Рму Десятиколесничного и Рму-с-Топором, цря и скет, объявив втрми Вишну срзу обоих и присочинив историю о том, кк Рм-црь в юности убил Рму— скет. История будет выглядеть безумно нелепой, противореч времени и здрвому смыслу, и именно поэтому быстро рзойдется среди фнтиков.

Но все это случится потом А сейчс н берегу реки Срйю лежит тело убийцы Ревун, героя Рмы, и н лвочке в Вйкунтхе изумленно моргет темнокожий бог, возврщясь к прежнему бесцветному существовнию.

(Я ожидл от Рвны иной рекции н исповедь млыш. Все-тки выслушть повесть об истинной подоплеке собственной гибели, о зговоре Локпл, о герое— мрионетке н невидимых ниточкх…

Огромный ркшс встл, подошел к змолчвшему млышу и опустил свою лпу н плечо Вишну.

Сжл пльцы.

И постоял немного.

Словно собрт по несчстью утешл.)

Возврщение было стршным. Н первых порх Вишну грозил рзводом жене, доводя Счстье до слез, рукоприклдствовл среди Летящих Гениев и хмил бртьям, когд те являлись с блгодрностью.

Позже отпустило.

И млыш принял решение. Улучив момент, когд Брхм-Созидтель и Шив-Рзрушитель сошлись вместе для ккого-то личного рзговор, Вишну явился к ним с предложением.

В Первом мире для меня дел нет, скзл он. В Третьем — тоже. Все двным-двно поделено и рсписно. Не мной и не для меня. А дрться з место под бртом-Сурьей или честь пятки трехногому Стяжтелю Сокровищ я не нмерен. Лдно, оствим. Зто Второй мир живет без присмотр. Не оттого ли его чд вечно суют шпильки в толстые здницы суров? То герой, то скет, то ркшс… Вот и приходится Созиднию все время бегть сломя голову, словно менял-жучок по рыночной площди; Рзрушение непрерывно вострит трезубец, рискуя вместе с виновтым грохнуть и рбуду-другую[5] случйных зевк.

Предлгю Опеку.

Мою Опеку нд Вторым миром.

Соблюдение Зкон для достижения Пользы.

Ну кк?.. Договорились?

Вишну был готов к откзу. Откз удовлетворил бы его смолюбие: откзывют — знчит, боятся. Ревнуют к будущему величию. Знют: где не вышло у них, мтерых знтоков, выйдет у него, мленького д удленького!

Вишну был готов к соглсию. К шумному призннию его зслуг и достоинств, к пожимнию рук и буре восторгов, к выдче соответствующих реглий, к суровому одобрению Шивы и слезм н щекх стренького Брхмы.

Он не был готов только к рвнодушию.

— Д? — невпопд спросил Брхм, и четыре его лиц рзом сморщили четыре нос, словно Созидтель изо всех сил сдерживл чих. — А-… ну лдно. Првд, Шив?

— Првд, — ответил Шив и стл кормить с лдони кобру-опояску.

Вишну еле сдержлся, чтобы не плюнуть им под ноги перед уходом.

Впрочем, когд он при всей Свстике гордо нзвлся Опекуном Мир, с мху зчислив себя в Троицу (нзвние было придумно здесь же, н ходу), — возржений не воспоследовло.

Млыш проглотил обиду и рьяно взялся з дело.

Полными втрми он больше не бловлся. Это требовло прктически всех сил души — и тогд он не мог хорошо отслеживть ситуцию здесь, нверху. Зто чстичные втры нводнили землю в опсных для здоровья количествх. Культ Вишну-Дрителя процвел, изрядно потеснив остльные культы. Аскеты вовремя соблзнялись крсвицми и имуществом, герои вовремя нпрвлялись в нужное русло, цри больше не желли живьем попсть н небо Индры, выискивя для этого чрезмерно Жрообильных брхмнов.

Но Вишну видел: Второй мир ярок и цветст, порядк ж нет кк нет!

И тогд млыш решил нвести порядок.

Докзть им всем Кому «всем» и что именно докзть? — это он понимл плохо.

Всем.

(Я вспомнил: действительно, после смовольного возведения Упендры в Опекунский чин у нс прекртились зботы со Вторым миром. Я имею в виду — крупные зботы. А мелочь — он и есть мелочь; иногд дже интересно.

Стрнно. Тогд я меньше всего сопоствил тишь д глдь с потугми млыш.

Думл: чем бы дитя ни тешилось…)

С этого момент и нчлось восстновление Великой Бхрты. Империи— идел, нселенной првильными людьми, преднными бхктми[6] Опекун Мир. Еще в смом нчле своей земной деятельности Вишну подметил блготворное влияние людской любви н собственные возможности. Не зря же, в конце концов, он всю жизнь мечтл, чтоб его любили?! Шиву боялись, Вруну увжли, Индрой гордились… кждому свое. Его, Вишну— Дрителя, должны любить.

Пуще зеницы ок.

Если его првильно любить — он горы свернет.

…Вишну с смого нчл подозревл: дело окжется сложным и будет пружинить в рукх, сопротивляясь мстеру. Но он никогд и не думл, что сопротивление тк его рзздорит. Гнгея Грозный откзывется принимть н себя титул Чкрвртин?! Оч-чень хорошо! Собствення кукл-втр пхнет рыбой и рожет не тм и не того?! Кого б ни родил — в дело! Всех в дело: больших и млых, змыслы и опровержения, друзей и вргов…

Игр зхвтил Опекун целиком, постепенно стновясь смыслом жизни.

Великя Бхрт, см того не зня, собирлсь по кирпичику. Кмешек вызывл лвину, земли лепились одн к другой, плодилсь и умирл Луння динстия, зрнее готовя змену или свободные мест, в Вйкунтхе дрл истину в клочья «Приют Зловещих Мудрецов», подпиря Опекун-труженик зннием скрытых пружин Мироздния; и ночми Вишну хорошо спл, уств з трудовой день.

Опек нд тремя-четырьмя втрми одновременно? — пустяки!

Он посвежел и окреп. Дже любимя супруг все чще зглядывлсь н зконного муженьк, словно зново открывя его для себя. А см муженек был счстлив. У него было дело. Он был нужен.

Он — был.

И дже проклятия втр или кое-кого из подопечных не смущли его.

…Когд до звершения труд, кк кзлось Вишну, оствлись последние шги — он решился н серьезный поступок.

Ситуция требовл опеки более тщтельной, чем рньше. Спуститься лично во Второй мир Вишну не мог себе позволить; обртиться к бртьям или другим сурм з помощью ознчло рзделить слдость триумф с чужими. И млыш вспомнил историю с Десятиколесничным Рмой.

Он создл н земле полную втру, человек с возможностями бог, нходящегося под усиленной Опекой.

Тк появился н свет Кришн Джнрдн.

Черный Блмут.

Человек с богом в душе, црем в голове — и с кмнем з пзухой.

Глв II

ПРИНАДЛЕЖИТ МАРОДЕРАМ

1

— Светет, — скзл я, чтоб хоть что-нибудь скзть.

Чуть не ляпнув: «Гляньте-к н восток!»

Подобное зявление в устх Локплы Восток могли счесть в лучшем случе смолюбовнием, в худшем — помештельством.

Восток для Обители Тридцти Трех не существовло.

Но рссвет близился н смом деле. Прострнство зябко ежилось, втйне ожидя приход колесницы Сурьи, огни светильников меркли от устлости, тени с проворством отползли в углы; и пронзительные глз Рвны медленно перествли светиться зелеными плошкми.

— Я в него, гд, душу вклдывл, — еле слышно прошептл Вишну, кутясь в зблговременно принесенное псрми одеяло. — А сейчс выну… собственными рукми!.. Если поймю, конечно.

— Если он тебя рньше не поймет, — булькнул тктичный Жворонок, почесывя плешь обкуснным ногтем.

Об, ясное дело, имели в виду Черного Блмут, рыбку, сумевшую порвть лесу у божественного рыболов.

Мой змечтельный Нствник кряхтя поднялся н ноги и проковылял к выходу из беседки. Оперся плечом о резной столб и здумчиво уствился вдль. По выржению его морщинистой физиономии было ясно видно: ничего хорошего он в этой дли не нблюдет.

— Что ж, Опекун, — протянул Словоблуд и стл кк никогд похож н смц кукушки, кукующего всем последний год жизни. — Сейчс мне кжется, что проклинл я собственного сын, угодил в тебя. Впрочем, проклятий н твоем веку хвтло и без моих стрний. Ты получил то, чего хотел. И твой триумф стл твоим величйшим поржением. Мы свидетели.

— Я никогд не обрщлся к тебе з советми. — Гордость и обид говорили сейчс устми млыш. — И првильно делл.

— Ну-ну… Ты полгешь, я должен обидеться? Или прыгть от счстья горным тром[7], узнв, что Эр Мрк — результт збв смолюбивого подростк, не зля воля мудрого негодяя?! Ошибешься, Опекун. Стр я прыгть, дже пускй от счстья… у стрости — свои привилегии. Ты хоть понимешь, кого создл, деля Блмут своей полной втрой?

Не дождвшись ответ, Словоблуд скорбно хмыкнул и покосился н сын. Жворонок, мудрец нш зловещий, вырзительно кивнул отцу и рзвел рукми. Уж он-то нверняк понимл, что хотел скзть Брихс. Он понимл. А я нет. И Груд с Гвной — нет. И Мтли тоже уныло хлопл длиннющими ресницми. Поэтому я весьм обрдовлся, когд Словоблуд решил рзвить свою мысль.

Для особо тугоумных.

Но вместо внятного истолковния Нствник вдруг зтянул противным дребезжщим тенорком, н мнер дже не жрец-взывтеля, пьяненького пндит из зхудлой деревеньки:

— Я любуюсь беспредельным могуществом того, чью мощь не измерить, и с почтением бережно принимю к себе н голову его слвные стопы с медно-крсными подошвми и прекрсными розовыми пльцми! Это существо непостижимое и удивительное, творящий и преобрзующий всесозидтель, пречистый и высочйший, безнчльный и бесконечный, вездесущий, нетленный и неизменный! Дже боги не знют ткого, кто мог бы постичь сего муж!

Брихс зкшлялся (видно, последнее зявление встло ему поперек горл) и ндрывно зкончил, утиря слезы:

— Тот, о ком идет речь, — это Блмут, у него огромные продолговтые глз, и облчен он в желтое! Ом мни! Слыхл ткую песенку, Опекун?!

— Ну, слыхл, — буркнул млыш, отводя взгляд. — И что с того? Я эту песенку см в нрод зпустил…

— А то, — голос Брихс вдруг стл звонок и суров, — что финл у песенки грустный. «Я — плмя конц мир, Я — князь конц мир, Я — солнце конц мир, Я — ветер конц мир!» Нрвится?! Не ври: вижу, что нрвится… вернее, нрвилось. Рньше. Помню, ты просто птокой истекл, когд слышл бйки о твоей нипоследнейшей втре, символе гибели Вселенной! Нет, я не о Кришне! Я имею в виду этот дурцкий обрз судии Клкин-Душегуб н бледном коне со взором горящим! А судия уже шел! явился! блмутил! Вот тк-то, Опекун…

Крем глз я увидел, кк нпрягся млыш. Дже лицо у него вытянулось, ств пепельно-серым. Слов Нствник зцепили в бртце Вишну ккую-то тйную струнку, и теперь струнк билсь, истекя млиновым звоном.

Д и мне, признться, было стыдно: прежде я и см любил послушть н сон грядущий о явлении Клкин-судии.

Эткой Кобыльей Псти, Эры Мрк и трезубц Шивы в одном существе.

Меня восхищл фнтзия млыш, который сумел придумть столь потрясющую чушь, придумть и зствить многих поверить в нее.

— Скжи, Влдык… — Словоблуд обрщлся уже ко мне. — Вот ты вдруг выясняешь, что ты со всей твоей мощью, бурей и нтиском был всего-нвсего вылеплен неким умником. Из недолговечного дерьм. С единственной целью: тскть для умник из огня кленые орехи. Нрод вокруг восхищется: х, Индр, ох, Индр, Стогневный-Стосильный, твердыни щелкет, кк семечки, бб тбунми портит… А ты-то знешь: врнье. Все врнье, от нчл до конц. И гнев не твой, и сил земня, и твердыни подствлены, и ббы подложены. Чужой жизнью живешь, крденой; нет, хуже — подренной. Сброшенной в грязь с брского плеч. А зхочешь увильнуть от клятого преднзнчения — дудки! Умник-то не только снружи, он внутри, в тебе, в твоей душе, в твоем теле! Рзом поводья перехвтит: иди, Индр, куд велено, под восхищенный ропот…

Словоблуд перевел дух и вкрдчиво поинтересовлся:

— Ну и кого ты, о Влдык, шрхнешь вджрой при первой же подвернувшейся возможности?!

Можно было не отвечть.

Ответ был нписн у меня н лице, лице, которое третий день кк перестло соответствовть божественным кнонм.

— Не понял? — рздлось из одеял.

Млыш врл.

Все он прекрсно понял.

— Ты хотел, чтобы тебя все любили? — спросил Брихс у млыш. — Кришну любили все. Любовь придвл тебе сил? Ему он придвл тоже. Тебе нрвилось, когд тебя слвят? Его слвили в миллионы глоток, с смого рождения, ты еще и подбвлял огоньку, зявляя повсеместно, что он — это ты. И был прв. Он — это ты-идел. Хрустльня мечт Опекун Мир во плоти. Ты воспроизвел см себя. Со своей гордыней. С жждой слвы. Со стрстным желнием докзть всем свою исключительность. С умением нходить лзейки в цитдели Зкон. С тлнтом делть людей втрми, вклдывя чстицу себя… Ты хотел, чтобы Кришн звершил твою рботу и тихо отошел в мир иной, оствив тебя принимть поздрвления?! После того, кк его — ЕГО! — величли Господом?! Это не Кришн

— Черный Блмут. Это ты — Черный Блмут. А Кришн — только твое отржение! Лучшее, чем оригинл, но отржение! Он второй, понимешь, н веки вечные второй… и при этом он — ты. Чего бы ты зхотел, окжись н его месте?!

Млыш просто выгнуло дугой.

Мне дже покзлось, что он опять ощутил связь со своим земным двойником.

— Првильно, — тихо зкончил Словоблуд. — Второй, ты зхотел бы стть первым. Единственным. Смим собой. Вот и он зхотел. Бог по рождению, ты возжелл рельной влсти? Смертный по рождению, возжелл и он — но стокрт сильнее! Ты мечтл нвести порядок во Втором мире, чтобы суры-суры восхитились твоим тлнтом и склонили головы?

Пуз.

Секунд тишины, зполнившей Обитель до крев, — золотя чш беззвучия.

— Вот и он, Кришн Джнрдн, в свою очередь решил нвести порядок. Чтобы восхитились и склонили. Только, боюсь, Вторым миром он не огрничится. Иной рзмх, не чет тебе, млыш… Он решил нвести порядок по-своему, нчиня сверху. С того мест, откуд рстут его поводья. Потому что рыб гниет с головы. Суры-суры, новый мир н пороге! Не зню, кк Клкин-Душегуб, последний судия, но грядет Господь Кришн!

Я почувствовл, кк дыхние мое помимо воли нполняется грозой. Лдони вспотели, словно я держл в рукх что-то до безумия хрупкое и боялся рздвить; беседк рстворилсь в тумне воспоминний, и вокруг явилсь полян лес Пхлки. Место, где я позвчер встречлся с собственным сыном, с Обезьянознмен-ным Арджуной-Витязем, — но встретился сперв с золотушным ркшсом, зтем с нсмерть перепугнным человеком, добровольно оскопившим собственную душу. Ибо отречься от любимого прозвищ, от чести и гордости рди Пользы и служения… мльчик мой, нверное, только я понимю, чего это стоило тебе, сыну Громовержц.

Д, я понимю — но еще я помню.

Мы об помним:

И издли откликнулся гибельный ветер, вздох огненной псти, что явилсь в Безнчлье трем Миродержцм из восьми; веселый голос с Поля Куру:

В следующий миг, влстно сбрсывя нвждение, меня нстиг призыв Свстики Локпл.

Я встл, рскинув руки крестом, волн Жр прошл нсквозь и уктилсь в колыбель Прродины. «Хорошо есть…» — нчл было я, внутренне содрогясь и понимя, что не смогу сейчс звершить возглс Твштр-Плотник, кк должно.

«И хорошо весьм!» — подствил плечо чужк во мне.

Возможно, он что-то предчувствовл.

Или просто издевлся.

* * *

— …Поле Куру открыто для посетителей, — скзл я всем чуть позже. — Великя Битв зкончилсь.

И Вишну зплкл.

2

Джйтр, колесниц моя золотя, сдилсь медленно, с опской, пробуя землю крем переднего првого обод. Боялсь, что хитря Курукшетр просто зтилсь дымчтым леопрдом и вот-вот вспучится нвстречу прежним нрывом, сомнет, опрокинет, рздвит всмятку… Нет, обошлось. Сели. Гнедя четверк фыркл, косясь по сторонм, стригл воздух ушми, и Мтли приходилось время от времени щелкть бичом — инче лошди норовили взмыть обртно, в спсительные небес.

Брихс, стоя в «гнезде» рядом со мной, молчл и кусл губы.

Остльных я брть не стл. Д и не очень-то они стремились сюд, н Поле Куру, эти остльные. Рвне с его ркшсми вся Великя Битв (тем пче зкончившяся) был до голубого попугя; бртец Вишну хорохорился, собирясь порвть всех н клочки-тряпочки, но было прекрсно видно — Опекун еще не опрвился от потрясения. И вдобвок дико боится встречи лицом к лицу с блудной втрой.

Ну Лучший из пернтых, ясное дело, остлся нянькой при любимом хозяине.

Горздо труднее было отделться от моих головорезов облков. Дружин твердо решил сопровождть своего Влдыку, во избежние и при полном прде. Упорствовли до последнего. Пришлось норть н Мрутов, пригрозить десятникм понижением в звнии и дже грохнуть рзок-другой перуном оземь. При этом мне почему-то кзлось, что я не перуном грохю, топю ногой, подобно обиженному млолетке. Ох, много чего мне кзлось в последнее время… Дружин зтихл, подозрительно перемигивясь, я еще рз рявкнул, что в опеке не нуждюсь, и усккл.

Сейчс же, глядя н небо, я видел невинные компнии тучек-штучек — подсвеченные изнутри, они вльяжно флнировли нд головой туд-сюд, кичсь злтыми венцми, и в сумрчной пушистости нет-нет д и погромыхивло.

Птрулировли, сукины дети.

Н всякий случй.

Кюсь: н душе от этого стновилось спокойнее.

Смрд стоял невыносимый. Впору свлиться в обморок. Мтли еле дождлся, пок я и Брихс спешимся. После чего мигом стл перегонять упряжку з дльние холмы — лошдей бил мелкя дрожь, с губ срывлись клочья пены, и спины животных взмокли от пот. Я одобрительно кивнул и в сопровождении бесстрстного Словоблуд двинулся вперед. Деля вид, что зшел сюд случйно и теперь прогуливюсь от нечего делть. Один я, что ли, ткой?.. Хорошо бы, если один.

Увы.

Вся Свстик был в сборе.

Здесь, н Поле Куру.

И все Локплы дружно делли вид, что зшли случйно и не змечют остльных.

…Лучистый Сурья нвис низко-низко, зклинив колесницу в ближйшем просвете между облкми. Перегнувшись через борт, мой брт внимтельно оглядывл юго-восточную ложбину: тм уже который рз с оглушительным грохотом рвлись трупы слонов — н жре их рсперло до брбнного звон, и шкуры «живых крепостей» не выдерживли. Ниже спуститься Сурья не мог, инче нм бы не остлось ничего для рссмотрения.

И венец-кирит Солнц был тускло-бгровым.

…Семиплменный Агни вспыхивл то тут, то тм, ковыряясь в спекшейся мссе тел, язычкми протискивясь в щели между обугленными костями и ждно вылизывя дргоценный метлл рсплвленных укршений. Поблизости от Пожиртеля Жертв смрд ослбевл, сменяясь просто горячим воздухом; я зметил, что мшинльно стрюсь подойти поближе, — и сдл в сторону.

Рзговривть с Семиплменным не хотелось.

Агни был рсстроен до крйности, хотя к скорбному плмени, рухнувшему н несчстных, не имел дже млейшего отношения.

Похоже, он еле удерживлся, чтобы не превртить всю Курукшетру в очистительный погребльный костер… но знл: не поможет. Душм погибших не поможет. Взъярись Пожиртель Жертв, пройдись диким смерчем по телм — толку— то?!

Души ведь все рвно никуд не являются, ни в рй, ни в д…

В нетях числятся.

…Куберу носили в плнкине шестеро якшей-стрхолюдин, вооруженных до зубов. Один рз Стяжтель Сокровищ откинул знвеси, высунулся и уствился единственным глзом н труп копейщик в легком доспехе. Убитый прекрсно сохрнился, лежл почти кк живой, приоткрыв в изумлении рот, — и голошеий стервятник деловито выклевывл копейщику язык.

Кубер мигом скрылся в плнкине, и почти срзу оттуд донеслись стрнные звуки: то ли Кубер рыдл, то ли его тошнило.

Стервятник озбоченно поднял лысую голову, кркнул и вернулся к прервнному знятию.

…Вю-Ветер вздымл груды пепл, носясь с мест н место. Его появление пугло осмелевших было шклов, и звери бросли терзть добычу, встревоженно тявкя. Но шклы интересовли Дыхние Вселенной в последнюю очередь. Что-то он искл, веселый Вю, збывший о веселье, что-то позрез было ему нужно… Ншел. И змер, отчего смрд резко усилился.

Я пригляделся.

Д, несомненно. Помню. Это случилось пять-шесть дней тому нзд, и я еще любовлся битвой сверху, из «гнезд» Джйтры, крич «Превосходно!» во время особо увлектельных стычек. Это произошло именно тм, где сейчс змер Вю.

Именно тм Пндв убил Курв, Бхим-Стршный — Духшсну-Бешеного. После чего победитель н глзх у всех, сторонников и вргов, вспорол шейную вену у поверженного двоюродного брт и ждно нпился его крови. Бхим стоял тогд, нпоминя торжествующего ркшс, сржение вокруг него н миг прекртилось, бойцы обеих сторон со стрхом взирли н кровопийцу, сын Ветр смеялся.

И мне послышлись отголоски того смех пополм с кровью, когд Дыхние Вселенной тихонько вздохнул.

…Петлерукий Ям помхл мне рукой, когд я приблизился. Првой, с удвкой, росшей из обрубк. Он стоял вместе с Вруной-Водоворотом, своим дядей, о чем-то взхлеб споря. Единственные, кто не притворялся случйными путникми. Нверное, потому что в пучинх зеленоволосого Вруны по его личному требовнию был открыт отдельный мир для погибших в битвх суров, прямо рядом с резервцией днвов-гигнтов. Преисподняя? рй? — кто знет?! Во всяком случе, именно Врун судил последних з грехи и влстной рукой рздвл нкзния или милости. Мы же не вмешивлись. Он стрший, ему видней В этом они с Адским Князем были схожи.

Судьи.

И еще мы все трое были схожи в другом: нм, Локплм Восток, Юг и Зпд, являлсь в Безнчлье глумливя псть из огня.

Нс преследовл видениями гибель трех столичных воевод: Гнгеи Грозного, Нствник Дроны и Крны-Секч.

— Быть не может! — донесся до меня обрывок их спор. — Мло ли что воплощения! Все мы в кком-то смысле…

Я ответно помхл рукой, но подходить и принимть учстие в споре не стл.

Все мы в кком-то смысле… я з эти дни нвидлся всякого и ни о чем не мог с уверенностью скзть: «Быть не может!»

…У рспдк, где из обломков колесниц громоздился чуть ли не крепостной вл, угрюмо бродил истощенный сур в одеждх шфрнового цвет. Сом-Месяц рньше почти никуд не являлся лично, но сегодня изменил првилу. Узкое лицо Сомы было непроницемым: видно, привык смотреть ночми н зтихшую Курукшетру, которя в минуты перемирия мло чем отличлсь от сегодняшнего зрелищ.

О чем он думл в тот момент?

Не о том ли, что еще две-три ткие Великие Битвы — и ему придется векми взирть н обезлюдевший Второй мир?!

О поле, поле, чтоб тебя…

«Приндлежит мродерм, — неожиднно вспомнил я. — Поле боя после сржения приндлежит мродерм».

Вся Свстик был в сборе.

Здесь и сейчс.

И любой из Миродержцев чувствовл: нрыв, опухоль в уре Трехмирья, никуд не делся.

Просто стл меньше и стокрт плотнее; стоило лишь вслушться, дть Жру вольно пройти через себя, и срзу стновилось ясным — нрыв рядом.

Н северо-востоке.

Близ мест, где двным-двно стоял шрм знменитого Рмы-с-Топором.

Нверное, тм рсполглся лгерь победителей.

3

Стрнное ощущение посетило меня. Будто тоненькие путинки исподволь вросли в мои ступни, соединив Индру с Полем Куру. Я змедлил шги, неугомоння путин срзу воспользовлсь этим: дрожь пронизл колени, брызгми устремилсь к бедрм… в пху зкололо, живот зледенел скользкой глыбой.

Что з бред?!

Я остновился.

Голов вдруг стл пустой и легкой, смрд отступил, сменившись острым зпхом пот, лошдиного и человеческого, и уши резнуло близким посвистом.

Я помотл головой, и нвждение исчезло.

Чтобы вернуться вновь.

Только н сей рз добвились отдленные вопли, рев боевых рковин, и земля под ногми кчнулсь колесничной площдкой.

Шг.

Нвждение ослбевет, но не исчезет.

Шг… другой… тепло… теплее… горячо…

Жрко!

…Проклятые чедийцы! Облепили срнчой, пешей срнчой с усикми— дротикми и стегными плщми вместо крыльев; мечутся, вопят, кидются под копыт… Лук поет в рукх, и некогд менять иссеченный нруквник из воловьей кожи. Колесниц подпрыгивет, когд колесо переезжет еще живого ублюдк с отсеченной ногой, и пущення мной стрел лишь жлко взвизгивет, бороздя эмль щегольского пнциря… Жль! Он уходит, уходит с позором, но живой; тк я обещл своей мтери-суке, но я не обещл, что дм ему уйти, прежде чем получу полное удовольствие.

Гони, возниц!

Или нет: прыгй в «гнездо», я см возьмусь з поводья!

Бич?.. мне?.. зчем мне бич?!

Сутин Сын выходит н финишную прямую… Ах, слвно!

Вот он, беглец, вот он уже рядом, виляет зячьей скидкой, взмок от смертного пот, и чедийцы рзбегются из-под колес, хрипя свою трбрщину! Я перехвтывю поводья в одну руку и бью его нентянутым луком, по плечм, по спине, по згривку, бью н глзх у всех, хлещу, гоню, кк гонят скотину н пстбище; я — пстырь ндменных полубожков, и крсня пелен в глзх…

Я здохнулся, когд тишин мягкими лдонями удрил меня по ушм.

Но путин уже обволокл все тело изнутри, вкрдчивыми усикми зцепилсь з все, до чего сумел дотянуться, и ноги окончтельно перестли слушться Индру, Локплу Восток. Они двиглись сми, эти упрямые ноги, они искли тот единственный учсток Курукшетры, где им будет позволено остновиться!

Позди о чем-то спршивет Словоблуд, но мне не до него.

Уймись, Нствник!

Сейчс я — охотничий пес, взявший след.

Что?!. я, Влдык, — пес?!

Шг.

Тепло… теплее…

…умирет! Они рвут его н чсти, моего сын, моего Вришсену, Бык— Воителя, я ничего не могу сделть! Стрел не хочет выдергивться из плеч, ззубренное жло грозит порвть мышцы, и я ломю ее, чтобы оперение не мельтешило перед лицом, сбивя прицел Боль молчит, испугнно збившись в смый дльний угол сознния; боли нет, ничего нет, только гнев и бессильня липкя ненвисть, от которой хочется выть н все поле Мльчик мой!.. Я иду, я сейчс, держись, подожди немного… я уже…

И когд Обезьянознменный хохочет, схвтив моего истерзнного сын з волосы и издлек покзывя мне кривой нож, — я не выдерживю. Губы движутся сми, рождя слов без посредников, без рзум-советчик и сердц— подстректеля, вопреки зпретм, попрнным ншими противникми с смого нчл битвы. Этого нельзя делть, но и не делть этого нельзя; губы трескются от стршных слов, кровь солон, он щекочет небо, и небосвод послушно взрывется стльными осколкми, которые секут, рубят, рсшвыривют живую грязь передо мной, — мльчик мой!.. я уже…

Шг.

Я дже не зметил, что бегу.

Судороги вяжут из тел змысловтые узлы, ноги подкшивются, сознние зхлестывет пенный прибой, где поровну недоумения и нстойчивой потребности отыскть, нйти, встть н единственном месте Курукшетры, где я… Где я — что?!

Я нлетю н Адского Князя, чуть не сбив его с ног, и крем глз успевю зметить: рослый, плечистый Ям вздргивет, кк от пощечины. Словно мое прикосновение вселило и в него призрк охотничьего пс. Сегодня Ям зчем-то побрил голову, оствив лишь н мкушке длинный чуб буро-крсного цвет. Чуб свисет к левому плечу, Адский Князь дергет его рз, другой — и нчинет бессмысленно бродить кругми по полю.

Бессмысленно для остльных. Я смеюсь.

Мы-то с ним знем тйным, ускользющим зннием: тк ндо. Мы д еще зеленоволосый Врун, который присоединяется к нм минутой позже. Мленький, жилистый Повелитель Пучин, чьи волнистые кудри обильно пятнет пен седины, — он выглядит смым стрым из нс; д он и есть смый стрый, он вынырнул из той бездны времен, когд мм-Адити был еще веселой девчонкой и дже рожл, нверное, от собственного муж…

Трое Локпл мечутся по Полю Куру. «Мертвецкое коло», лишенное звершения. Восток, Юг и Зпд. Гроз, Смерть и Пучин. Дв брт и племянник. Сумсшедшя Троиц, связння темными узми, сути которых до конц не понимет ни один из нс. А сверху удивленно глядит Лучистый Сурья, он глядит, и в печльных глзх Сурьи мне мерещится стрнное понимние. Чушь, бред, этого не может быть! Но я вскоре прекрщю думть о глупостях, потому что ноги сми несут меня к высохшему руслу ручья. Земля тут перепхн, и убитых почти нет, будто сржение тщтельно избегло этого мест; ноги несут меня, ноги— предтели…

…Предтель! Ах я дурк! Еще смеялся, когд мне буквльно нвязли этого возницу-цря, этого прохвост! Спорил с ним, когд он, првя моей же колесницей, предрекл мне смерть, белому кобелю Арджуне — неминуемую победу!

Колесо удряется о вросший в землю влун. Повозк кренится, лошди истошно ржут, вынужденно повинуясь предтельским поводьям… и кроввя трясин, в которую превртился ручей, ндежно поглощет обод до середины.

Почему Арджун не стреляет?!

Почему?!

Я смотрю н возницу-изменник и вижу стрх в его глзх. Он что-то понял, что скоро пойму и я… пойму… скоро…

Ступни прожгло острой болью. Чужк вствл во мне в полный рост, это было мучительно больно, но я отдвлся ему, кк отдются псры: искренне и бескорыстно. Дыхние смовольно нполнилось грозой, нлетевший ветер взъерошил волосы, преврщя их в дидему, вихревой венец; н смых здворкх сознния что-то кричл Словоблуд, пытясь остновить… Тщетно.

— Хорошо есть?! — спросил я у Курукшетры, вспхнного войной поля, притихшего в ожиднии стршных всходов.

— Хорошо есть?! — спросил я у Черного Блмут; у нрыв, в чью броню мы с чужком бились нотмшь, всем телом, одним н двоих; у гнойного чирья, пульсирующего сейчс н северо-востоке.

— Нет, действительно: хорошо есть?! — спросил я у последних трех дней, у безумия и небылиц, у встреч и прощний, у знния, от которого першило в горле, и у Клы-Времени с ее треснутым кувшином.

Они опоздли.

Змешклись, в результте чего ответ «И хорошо весьм!» тк и не прозвучл.

Я рсхохотлся, зствляя воды Прродины в Безнчлье вздыбиться ошлелыми лошдьми, и молния удрил из земли в небо.

Непрвильня молния.

Ноборотня.

4

Я ворвлся в Обитель, кк врывются во вржескую крепость.

…Одн-единствення дверь, сомкнув высокие резные створки, крсовлсь по првую руку от меня, и я прекрсно знл, что именно ждет меня з одинокой

дверью.

Нет, не просто помещение, через которое можно попсть в оружейную.

Мвзолей моего великого успех, обртившегося в величйший позор Индры, когд победитель Вихря-Червя волею обстоятельств был вынужден стть Индрой— Червем. Тк и было объявлено во всеуслышние, объявлено двжды; и что с того, что в первый рз свидетелями окзлись лишь престрелый скет и гордец— мльчишк, во второй рз бывший мльчишк стоял со мной один н один?!

Червь — он червь и есть, потому что отлично знет себе цену, дже если прочие зовут его Золотым Дрконом! Кк тм выкручивются певцы: лучший из чревоходящих? Вот то-то и оно…

Словно подслушв мои мысли, створки двери скрипнули еле слышно и стли рсходиться в стороны. Стрческий рот, приоткрывшийся для проклятия. Темное жерло гортни меж губми, изрезнными морщинми. Кивнув, я проследовл внутрь и остновился у стены нпротив.

Все повторялось, и нчло дня первого смыклось с нчлом дня третьего, переплетясь телми изголодвшихся любовников.

Н стене, н ковре со сложным орнментом в плевых тонх, висел чешуйчтый пнцирь. Тускло светилсь пекторль из белого золот, полумесяцем огибя горловину, и уложенные внхлест чешуйки с поперечным ребром преврщли пнцирь в кожу невиднной рыбины из неведомых глубин. О, я прекрсно знвл эту чудо-рыбу, дерзкого мльчишку, который двжды нзвл меня червем вслух и остлся после этого в живых! — первый рз его зщищл вросший в тело пнцирь, др отц, и во второй рз броня тоже ндежно зщитил своего бывшего влдельц.

Уступить без боя — иногд это больше чем побед Потому что я держл в рукх добровольно отднный мне доспех, кк нищий держит милостыню, и не смел поднять глз н окроввленное тело седого мльчишки. Единственное, что я тогд осмелился сделть, — позботиться, чтобы уродливые шрмы не обезобрзили его кожу. И с тех пор мне всегд кзлось: подклдк пнциря изнутри покрыт зпекшейся кровью и клочьями плоти. Это было не тк, но избвиться от нвждения я не мог.

А мльчишк улыблся. Понимюще и чуть-чуть нсмешливо, с тем смым зтенным превосходством, пмять о котором зствляет богов просыпться по

ночм с криком. Ибо нм трудно совершть безрссудств, горздо труднее, чем седым мльчикм, дже если их зовут «ндеждой вргов сын Индры»; и только у Мтли д еще у бывлых скзителей хвтет дыхния без зпинки произнести эту чудовищную фрзу.

Именно в тот день Крн-Подкидыш стл Крной-Секчом; я повесил н стену пнцирь, некогд добытый вместе с мритой, нпитком бессмертия, при пхтнье окен.

Ах д, еще серьги… он отдл мне и серьги, вырвв их с мясом из мочек ушей, что, собственно, и делло его Крной, то есть Ушстиком! Он отдл мне все, без сожлений или колебний, и теперь лишь тусклый блеск пнцирной чешуи и дргоценных серег остлся от того мльчишки и того дня.

Обитель Тридцти Трех пел хвлу удчливому Индре, у меня перед глзми стоял прощльня улыбк Секч.

Кк стоит он по сей день, всякий рз, когд я зхожу в этот мвзолей слвы и позор.

Я, Индр-Громовержец.

Индр-Червь.

Но сейчс улыбк Секч покзлсь мне чуточку грустной.

* * *

Я протянул руки и взял серьги. Они висели н брхтной подушечке, рядом с пнцирем. Подышл н них, и сердолики в плтиновой опрве нлились глубоким бгрянцем. Ювелиры долины Синдху умудряются врить золотисто-коричневые кмни и получют в результте именно ткой цвет, густой и теплый, кк кровь. Впрочем, мстерство умельцев Второго мир здесь ни при чем. Гоня прочь досужие мысли, я молч смотрел в бгрянец, потом сделл то, что должен был сделть. Серьги крепились к ушм зжимми «когти гридхры», и когд я позволил «когтям» вцепиться в мочки моих ушей…

Я ослеп и оглох. Стрнно, но сперв мне это дже понрвилось. Тьм и тишь окутывли меня жрким покрывлом в тысячу слоев, все исчезло в пуховой бесконечности, лопнул нрыв Курукшетры, ушли в збытье горести с зботми — и лишь пльцы мои продолжли шрить по ковру вслепую.

Жрко… тепло… холодно!

Холод метлл.

Вот он, пнцирь с пекторлью белого золот, злог подлости и источник видений. Двным-двно, когд мир был молод, я — тк и вовсе юн, мне довелось стоять нд вспхтнным океном, держ в рукх этот пнцирь и серьги. Вместе с иными дрми. Естественно, серьги были мне без ндобности, их я подержл в рукх и с соглсия бртьев подрил мме-Адити, к пнцирю мигом воспылл стрстной любовью. Увы, безответной. Брихс нпрочь отсоветовл мне брть чудесный доспех, не объясняя причин, но с отвртительно хмурым лицом Хуже грозовой тучи нд Гимлями. Скрепя сердце я соглсился с Нствником — и пнцирь попл к Лучистому Сурье. А я от душевного рсстройств нхвтл дров сверх меры: Обитель тогд приобрел сккун Уччйхшрвс, Слон-Земледержц Айрвту, сженцы пожелй-деревьев, десяток первородных пср… Помню, Врун взял себе одно белое опхло и смеялся, глядя н ждину-Громовержц…

Вот он, доспех-мечт и доспех-позор, чьи пути неисповедимы.

Я рзделся догол.

Нверное, дже безумцу никогд не приходило в голову ндеть лты н голое тело, но сейчс я знл: тк ндо.

Тк и только тк.

А возиться с зстежкми мне не пришлось.

Холод обволок мое туловище нмоченной в роднике простыней, ледяным взрывом откликнулись серьги, когтя уже не мочки ушей, душу, сокровенную сердцевину; я беззвучно зкричл и выгнулся дугой — но лед-обмнщик мгновенно превртился в плмя Кобыльей Псти.

Зной.

Мороз.

Экстз уничтожения.

Стеклянные ножи полосуют тело, дробя его н осколки неведомой мозики, и руки судьбы нчинют влстно собирть осколок к осколку.

Облмывя упрямые кря.

Грешником, ввергнутым в пекло, стоял я, Индр-Громовержец, Влдык Тридцти Трех, пнцирь хищно корчился, миридми корней врстя в мое тело, из доспех стновясь второй кожей, которую теперь можно было содрть лишь вместе с жизнью Жизнью Индры-Громовержц Жизнью Крны-Подкидыш по прозвищу Секч.

5

Прежде чем перестть быть собой, я успел улыбнуться.

КНИГА ВТОРАЯ

КАРНА-ПОДКИДЫШ ПО ПРОЗВИЩУ СЕКАЧ

Чсть первя

ПОДКИДЫШ

Глв I

БРОСЬ СЕРДЦЕ В ВОДУ

1

КОРЗИНА

Рек. Струится, течет в неизвестность, колебля притившиеся в зводях венчики лотосов, и тростники кчются под лской ветр. Д, именно рек и именно тростники. Вон селезень плывет. Толстый, сизый, и клюв рзевет — небось крякет. Только не слышно ничего. И тростники совсем близко, кчются у смых глз, будто я не Индр, ккя-то водомерк нд речной стремниной. Или труп, рздутый утопленник, которого воды влекут невесть куд и невесть зчем. Индр?!

Ккой-ткой Индр?! При чем здесь Индр?.. Ни при чем.

Просто тк, н язык подвернулось.

Рек. Тянет сыростью, волны плещут, лскя друг дружку, по берегм стелется незримо меж з межой: земли ядвов, вришнийцев, бходжей… Нстрогли люди простор ломтями, рссыпли крошкми и теперь, кк воробьи, дерутся из-з кждой! А реке все рвно. Ей без рзницы: бходж ты или ядв! Входи, купйся, уноси воду бдьями, рви лилии с кувшинкми, рыбу лови… брось чего-нибудь — унесет.

Недром говорят: бросй добро в воду — против течения выплывет.

Н то и рек. Вернее, приток.

Конский Ключ нзывется.

Плывет по Конскому Ключу корзин. Большя корзин, ббы в тких белье стирть носят. Ивовые прутья бмбуковой щепой перевиты, волокно к волокну, дно цельное, сверху крышк. Зхлопнут плотно, и три дырки, кк три Шивиных глз, просверлены. Зчем? Кто знет… Знчит, ндо. Плыви, корзин, кчйся н волнх, пок не прибьет тебя к берегу или не рстщит водой во все стороны.

Влился приток в родной плес, стл из Конского Ключ — Душиц. Воды в Душице поболе, волны поигривей, зкчло корзину, повело боком, опрокидывть стло… Нет, обошлось. Плывет. И любопытня плотвичк в дно носом тычется. А по берегм уже иные земли: угодья мтсьев и ствтов, Нижняя Яудхея… Мло— помлу и до втсов-крснозубых добрлись. До их джунглей, где рдуешься двжды: если повезет зйти в этот рй и если повезет выйти из этого д.

Вот Душиц в бгряную Ямуну влилсь, рзбвил кровь слезми.

Плывет корзин.

Не тонет.

Солнце сверху смотрит, золотые руки тянет. Много их у солнц, есть чем потянуться. И мнится: см Лучистый Сурья охрняет лдью из ивы с бмбуком. Придержл колесницу в зените, ждет, чем дело зкончится.

А лик у солнц тоскливый, кленой медью отливет… Грустит Сурья. Плохо ему. Жрко. Когд ж это было, чтоб светилу жрко стновилось? — никогд не было, сейчс случилось.

Встретилсь Ямун с Гнгой, мтерью рек, зкружились воды в пляске, вынесло корзину н смый стрежень. Вон и остров в лозняке прячется. Стоит н островном берегу урод-мужчин: ликом черен, бородой рыж, шевелюрой — и того рыжее. Глзищми янтрными моргет. Нет чтоб з бгром сбегть, выволочь корзину! — стоит, стрхолюдин, из-под мозолистой лдони н реку смотрит.

Проплыл корзин мимо.

Нет ей дел до уродов.

Вон уже и земли нгов-слоноводов нчлись.

Вон и город Чмп.

Тронул Лучистый Сурья своего возницу з плечо, велел дльше ехть, см все нзд оборчивется, через плменное оплечье.

Туд глядит, где мть-Гнг с Ямуной схлестывются, Ямун — с Душицей, Душиц — с Конским Ключом…

Где исток.

2

ПОСЛАНЕЦ

— Устл, милый?

Мужчин не ответил. Он лежл лицом вниз, до половины зрывшись в солому, и вполух слушл блеянье ягнят. Безгрешные гнцы плкли млыми детьми, сбивлись н миг и вновь зводили бесконечные рулды. Предчувствовли, горемыки: всю жизнь доведется прожить брнми, всю бессмысленную жизнь, от плч во тьме до кривого нож-овцерез…

Одн рдость, что Всенродный Агни испокон веку ездит н круторогом гнце

— глядишь, после лски огня, преврщющего тебя в жркое, доведется попсть в овечий рй. Где тебя псут пстыри, кормят кормильцы, но не режут резники.

Счстье.

Скжете, нет?

— Устл, вижу…

Ничего он не видел, счстливя женщин. Только говорил, что видит. Если бы кто-нибудь действительно видел сейчс лицо мужчины, то порзился бы хищной улыбке от ух до ух. После женских лск улыбются инче. Рсслбленно улыбются, блженно, иногд устло — здесь… Похожий оскл подобет скорей волку в глубине логов, когд чужой зпх струей вплетется в порыв ветр. И зубы крупные, белые — хорошие зубы, всем бы ткие.

Плчьте, ягнят…

Женщин потянулсь, звеня колокольцми брслетов, и мягко провел лдонью по спине мужчины. Поднесл лдонь к лицу, лизнул, коснулсь тонким язычком, ждно ощущя вкус чужого пот. Снов вытянул руку и прошлсь по спине ухоженными ноготкми, оствляя крсные полосы. Женщине было хорошо. С зконным муженьком-тюфяком ей никогд не было тк хорошо. И с многочисленными пстухми— бходжми, пдкими н щедрую плоть, не было. И с умельцми-скопцми, плешивыми толстячкми, специльно обученными смирять томление ббьего тел многочисленными уловкми, — с ними тоже.

А с этим молчуном — хорошо.

Ах, до чего же хорошо…

— Где ты был рньше, милый? — см себя спросил женщин, прогибясь гулящей кошкой.

— Длеко, — хрипло ответил мужчин.

Он врл. Был он довольно-тки близко, можно скзть, и вовсе неподлеку от здешних земель. Но рсскзывть о своем прошлом новой любовнице… Прошлое ревниво, подслушет, вильнет хвостом и пойдет гулять по свету. Чтобы вернуться кленой стрелой в спину или удвкой в ночи. Длеко мы были, высоко летли, уст из стли, язык из пыли; живем сегодня, вчершний день отгорел и погс.

Збыли.

Мужчин перевернулся н спину, вольно рзбросл бугристые руки, подняв вокруг себя соломенную бурю. Чихнул во всю глотку, потом чихнул еще рз. Сухие стебельки зпутлись в гуще волос, обильно покрыввших его торс и дже плечи. Женские пльчики мигом стли выбирть солому из курчвой поросли, исподволь опусксь все ниже: ключицы, мощные мышцы груди, живот…

И спящий восстл.

Долго потом плкли ягнят, испугнные звериным рычнием и стоном поймнной добычи.

* * *

— …А мне хозяйк вчер вот чего подрил…

Женщин приподнялсь н локте. Нпряженные до сих пор соски мняще коснулись лиц мужчины, один ткнулся в щеку доверчивым птенцом, и почти срзу вниз потек метллический шелест. Цепочк. Серебряня. С лунным кмнем в опрве, подвешенным посередине.

— Блует тебя хозяйк, — буркнул мужчин.

Женщин довольно зсмеялсь. Зворковл голубкой. Ей покзлось, что любовник попросту ревнует, не имея возможности дрить дорогие подрки. Он считл себя знтоком мужских мыслей и чяний. С того возрст, когд у нее едв нбухли бутоны грудей, взгляд мужчин стл здерживться н ней, нливясь желнием. Д, женщин считл себя истинной двждырожденной в тких делх. Возможно, не без основний.

Мужчин смотрел н нее снизу вверх, и в зеленых глзх его не отржлось ничего.

Дже звезды.

Они мерцли сми по себе, эти слегк рскосые глз, рсположенные по обе стороны ястребиного нос шире, чем полглось бы. Мужчин редко зкрывл их. Дже целуя женщину, он не смежл век. Удивительня привычк. Удивительные глз, в которых ничего не отржется. Удивительня женщин, которя этого до сих пор не зметил.

Впрочем, что вокруг не достойно удивления?

— Блует, — соглсилсь женщин. — Меня и нужно бловть. Я тогд в огонь и в воду… И молчть умею. Хоть пытй меня, хоть посулы сули — ни словечк.

Плечо мужчины слегк нпряглось. Кк лес у рыболов, когд хитрюг— подкоряжник тронет костяной крючок. Он знл: если женщин говорит о своем умении хрнить чужую тйну, это может ознчть только одно.

Одно-единственное.

— Молчть он умеет, — нсмешливо проворчл мужчин. — Тйны у них с хозяйкой великие. Рукоблудию друг дружку учили. Хозяйку-то длеко не отпускют, берегут в штре, пстухов кнутми гоняют, к врте[8] не подольститься!

Приходится своими силенкми…

— Дурк ты, — обиделсь женщин и тут же прижлсь, втиснулсь, зщекотл рспущенными кудрями. — Дурчок… Силы бычьей, ум не нжил. Хозяйк у меня тихя, смирня, ей н роду нписно по чужим домм мыкться! Думешь, он и впрямь здешнему князю дочерью доводится? А вот вм всем и смоквушки вяленые! Чужчк он, хоть и см из семьи — знтней некуд. Про цря Шуру слыхл?

— Д кто ж не слыхл про цря Шуру?! — хохотнул мужчин. — Великий был црь: все местные земли в кулке держл д кулком туд-сюд елозил для удовольствия… Пок не лег под Грозного. Тут земли и брызнули во все стороны. Грозный длеко, пстухм местным все едино: днь есть днь, прочее — лебед.

Он зворочлся, устривясь поудобнее.

Женщин губми тронул прядь его жестких волос, и удивительня фрз « пстухм местным все едино…» см собой выветрилсь из ее головы.

Хоть и стрнно слышть ткое от пстух.

Местного.

— Вот ты и двжды дурчок… Хозяйк моя — Шурин доченьк, д еще и от стршей жены! Црь-ппш ее к бездетному товрьямну[9] в приемыши определил, по двнему сговору… и то скзть: зчем Шуре девк?! Сыновей хвтло, слв Вишну! Вот и сбгрил н сторону. Потом помер от водянки, сыновья рохлями окзлись, рстеряли земли-троны! Приживлы, еще хлеще сестры! Родись у моей хозяйки мльчонк — мог бы, кк в возрст войдет, з дедовской слвой погнться! Рз дядья оплошли…

— Сынок! — передрзнил мужчин. — Слв дедовскя! В первую голову, н слву пор збыть-збить кривым рубилом — ищи ветр в поле! А во вторую голову: откуд у нее сынок, у Шуриной дочки, ежели см он — девиц незмужняя! Ветром ндуло?!

Женщин зпльчиво вскинулсь. Чужя тйн и без того жгл ей сердце, тк и норовя выплеснуться нружу кипящим вром. А тут еще дрзнят…

— Не зню, кк нсчет ветр, только для сыновей мужья не всегд ндобны! Может, и ветром…

— Врешь ты все, — мхнул рукой мужчин, рзом теряя интерес к рзговору.

Но женщину уже было не остновить.

— Я вру?! А кто у хозяйки н прошлой неделе роды принимл? Кто пуповину резл?! Не я?! Думешь, мы рди твоих мужских сттей шестой месяц в пстушьем стновище торчим?! Во дворце живот не спрячешь! Понял, кобель?!

Последнее слово женщин произнесл лсково-лсково, и пльцы ее кк бы невзнчй вновь поползли к смому кобелиному месту.

Мужчин не мешл, но и не помогл.

Лежл, глядел в небо, будто не его лскли.

— Тогд уж точно о дедовской слве речи нет, — бросил он нконец. — Ублюдок-безотцовщин — кому он нужен, хозяйкин бйстрюк? Брюхо нгулял, теперь срм прятть ндо! Подкинет небось пстушьей женке, см поминй кк звли…

— Ткого не подкинешь, — лстясь, шепнул женщин. — Ты б его видел, крсвчик мленького…

С этой минуты мужчин слушл очень внимтельно.

Впрочем, он и рньше слушл внимтельно.

Он вообще мло что пропускл мимо ушей, доверенный лзутчик мтхурского првителя, ркшс-полукровки по прозвищу Ирод.

3

СМЕРТЬ

Когд женщин здремл, мужчин еще некоторое время лежл, думя о своем. Он предчувствовл: сегодня, сейчс, этой ночью свершится преднчертнное. Кончится срок его поисков и ожидния, еще один млденец умрет тихой смертью, отпрвясь прямиком в рй для молокососов, — и можно будет вернуться к господину.

Вернуться с триумфом.

Иногд мужчин полгл, что из всех кличек Трехмирья именно прозвище его господин имеет смые длинные ноги. С пяткми, смзнными слом. С когтями, которые сподручно рвть н бегу. Судите сми: меньше полугод прошло с того веселого дня, когд мтхурский првитель рзослл в подвлстные ему земли отряды кртелей. С недвусмысленным прикзом — убивть млденцев. Всех, кого обнружт. В первую очередь — млденцев стрнных, удивительных, с признкми божественного или демонского родств.

Прикз прозвучл, и уже через полтор месяц окрестности Мтхуры уверенно прозвли цря Иродом.

Ирод подумл и рссмеялся: ему понрвилось. Перед этим его звли Кнсой, то есть Кубком, — з умение в один дых осушть громдный нследственный кубок из черненого серебр.

Соглситесь: Ирод звучит куд блгозвучней!

По возврщении кртелей были рзослны лзутчики в уделы ближйших соседей. Прикз остлся прежним, с млой попрвкой: убивть тйком. Не оствл следов. Войн нм не нужн, исчезновение того или иного дитяти всегд можно свлить н недосмотр ммок или прокзы упырей-пишчей.

Лзутчики склонили головы перед влдыкой, и вот н сегодняшний день прозвище Ирод уже взпуски бегло от пшен ядвов до пстбищ бходжей. Следом бегл слух: Ироду было пророчество о его будущей гибели. Дескть, убьет его не то потомок родной сестры влдыки, не то дльний родич, не то просто земляк…

Короче, родится в нынешнем году, вырстет и убьет.

Ом мни!

— Интересно, — здумчиво спросил Ирод, который тогд еще был просто Кнсой, у своих советников, — зчем богм сообщть мне о причине моей погибели? Ясное дело, чтобы я зрнее принял меры, и никк инче!

Советники почесли в зтылкх и хором восслвили мудрость влдыки.

Вот тогд-то мтхурский првитель и возблгодрил судьбу з предусмотрительность. Не первый год привечл он демонское отребье: битых ркшсов из отрядов покойного Десятиглвц, ускользнувших от перун Индры суров, гигнтов-днвов, которым было тесно в подводной резервции, просто одиночек-полукровок, кким был и см Ирод… Эти из кожи вон лезли, выполняя любой прикз и не стесняясь в средствх. Во-первых, по природной склонности, во-вторых, в случе гибели хозяин им и впрямь не оствлось мест н земле.

Здесь же, в местной глуши, беглецов никто не искл и искть не собирлся.

…Мужчин осторожно встл, стрясь не рзбудить утомленную любовницу, и вышел из-под нвес. Шг его был беззвучен, босые ступни, кзлось, прилипли к земле, и при кждом движении лоптки мужчины выпирли нружу зметно больше, чем у обычного человек. Подойдя к згону, он перегнулся через плетень и ухвтил з шкирку ближйшего ягненк. Вытщил нружу. Прижл к себе и долго бюкл, ждно вдыхя зпх влжной шерсти и молок.

И еще — стрх.

Звезды по-прежнему не отржлись в его глзх; тм мерцли свои собственные звезды, колючие искры, кким не место н земном небосклоне.

Мужчин улыбнулся. Потом взял ягненк з здние ноги и мощно рвнул.

Поднес две кровоточщие половинки к смому лицу и н миг зжмурился, трепещ ноздрями.

Первыми он съел печень с сердцем.

Нсыщться следовло не торопясь. Сегодня он уйдет из опротивевшего стновищ, путь до Мтхуры тернист. Возможно, одного ягненк дже не хвтит.

Д и брнин ндоел.

Мужчин здумчиво посмотрел под нвес, где в соломе спл обнження женщин. Сытя, не знвшя нужды и голод смк. Пльцы его несколько рз согнулись и рзогнулись, выпускя нружу кривые когти.

Он рзмышлял.

В конце концов, именно эт похотливя дурех проболтлсь ему об удивительном бйстрюке, которого прижил ее хозяйк невесть от кого. О бйстрюке с тельцем медно-крсного цвет, сплошь покрытом згдочной ттуировкой. О бйстрюке с серьгми, что росли прямо из мочек ушей. Д и см хозяйк… все-тки дочь цря Шуры, дльняя родственниц мтхурского Ирод…

Женщин зслуживл определенной признтельности.

Но одного ягненк определенно не хвтит, брнин ндоел.

Вдлеке брехли н луну космтые овчрки.

* * *

У штр безмужней мтери мужчин остновился. Дже не у смого штр, чуть поодль, ближе к зрослям олендр. Хозяйк его бывшей любовницы проводил время в пстушьем стновище с единственной целью: скрыть позор. Дже если ее приемный отец и знл о прокзх любимицы, он блгорзумно решил не привлекть к ним всеобщего внимния. Прислуги и свиты выделил — кот нплкл. Сейчс, нпример, у вход в штер дрыхли всего двое вртовых, и больше (мужчин твердо знл это) воинов поблизости не было. А пр рзжиревших от бездель влухов — прегрд слбя.

Послнец мтхурского првителя, не тясь, подошел к штру.

Громко топя.

При виде его вртовые зморгли, стряхивя с ресниц осттки дремы.

— Ты чего, приятель? — сипло бросил левый, вислоусый дядьк, сдясь н корточки. — Не спится?! Иди овцу вылюби…

— Хоть бы тряпкой змотлся, бесстыжя твоя морд! — Првый, совсем еще молоденький пренек, во все глз глядел н могучий лингм мужчины, до сих пор торчвший стенобитным трном.

После шлостей любовницы? после сытной трпезы? — кто знет?

Скжете, одн из причин — явня бессмыслиц?!

Скжите, мы послушем, но в другом месте и при других обстоятельствх.

— Сейчс змотюсь, — легко соглсился послнец Ирод.

И коротко, без змх, удрил молоденького ногой в горло. Пльцы ноги, сжтые в корявое подобие кулк, с хрустом вошли прнишке под подбородок, и почти срзу стршный кулк дернулся, рскрывясь весенним бутоном.

С лепесткми-когтями.

Обртно бутон вернулся, унося добычу — кровоточщий кдык.

— Хочешь, и тебе курдюк вырву? — с искренним любопытством поинтересовлся мужчин у дядьки, мгновенно присев рядом с ним. Одн когтистя лп легл н древко копья, вторя же шипстым ошейником вцепилсь в глотку вртового, гся крик в зродыше. То, что лп н копье у людей нзывлсь бы рукой, лп н глотке — ногой… Мужчину это не смущло. Притворство сейчс лишь помешло бы, в обычном облике он плохо понимл рзницу между рукми и ногми.

Эти глупости придумли люди.

Для опрвдния слбости.

Рядом еле слышно хрипел прнишк, выхркивя через второй рот осттки жизни, но он не интересовл обоих живых.

Через секунду он уже не интересовл только Иродов лзутчик.

Мужчин — нзвть его человеком теперь было бы опрометчиво, но, безусловно, он оствлся мужчиной! — встл во весь рост.

Прислушлся.

Тишин.

Вокруг… и в штре.

Небось когд врту рвло с перепоя, шуму было куд больше.

Улыбк-зевок обнжил жемчужные клыки, и послнец предусмотрительного Ирод взялся з полог штр. Он змешклся всего н ничтожное мгновение, которое и временем-то нзвть стыдно, он отвлекся, ждно принюхивясь к ромтм женского и детского тел, донесшимся из душной глубины; он уже шел… З все ндо плтить.

Есть ткя мер вес — нзывется «бхр». Нош, которую человек способен нести н голове. Конечно, в последнюю очередь убийц сейчс думл о мерх вес, но н спину ему рухнуло никк не меньше пяти «бхр»! Удрило, смяло, отшвырнуло в сторону — и двухголосое рычние рзодрло тишину в клочья.

Стрый пстуший пес-овчр тоже умел ходить беззвучно.

Дв тел сцепились, кубрем поктились по земле, пронзительное мяукнье рзнеслось по всему стновищу, и от дльних костров послышлись вопли пстухов вперемешку с лем. Пес дрлся отчянно, смозбвенно, отдвя все силы и не сберегя про зпс дже смой млой крохи. Но стрость брл свое: космтое тело, в котором уже не оствлось ничего человеческого, вывернулось из некогд мертвой хвтки. Клыки сомкнулись н собчьем згривке, куснули, отпустили, истово рвнув ниже, под ухом; кривые кинжлы нискось полоснули брюхо — и здыхющийся скулеж был ответом.

Убийц н четверенькх метнулся к штру, отшвырнув полог, влетел внутрь и змер в рстерянности.

Пусто.

Лишь смятое ложе говорило о хозяйке — смятое ложе и пустя колыбель.

Уши с пушистыми кисточкми н концх встли торчком. Ловя звуки: рядом, дльше, в кустх, у костров, в лесу н опушке…

Где?!

Мтхурский првитель умел выбирть себе слуг.

Когд толп пстухов во глве с троицей рзом протрезвевших воинов ворвлсь в штер, огромня кошк был длеко.

Несясь к Конскому Ключу по следу мтери-беглянки и вожделенного ребенк.

4

СОЛНЦЕ

Он нстиг ее у смой реки.

Жертву.

По пути снов вернув себе человечий облик — тк было горздо интереснее. Друзья всегд считли его существом изыскнных привычек, и это истиння првд. Оглянитесь вокруг, беззубые и пдющие в обморок при виде оцрпнного пльц! Что вы все знете о жертвх?! Об их особом, ни с чем не срвнимом зпхе, о взгляде, в бездне которого полощется рвный стяг отчяния, о трепете их восхитительных поджилок, о слдчйшем вкусе их плоти… Морщитесь? Кривите носы?! И звидуете втйне моему зннию: жертву ндо вбирть в себя еще живой, чтобы музык воплей сливлсь с пляской судорог, и тогд, тогд…

Послнец Ирод клокочуще рссмеялся и вытер с губ слюну.

У смого берег стоял он, и смешон был ее вид. Нспех змотнное сри сползло с узких плеч, обнжив груди-яблоки с дерзкими соскми — откуд взяться в тких сосудх молоку?! Босые, сбитые о кмни ноги нервно подргивли, топч прибрежный песок, узкие щиколотки без брслетов, стройные голени и бедр угдывлись под мятой ткнью… девиц, не женщин-мть.

Убийц тихо зурчл.

Ему было хорошо.

Ему было очень хорошо, лучше всех.

— Внемлите, достойные, — мяукнул он, деля первый шг. — Те шесть членов, то есть груди, бедр и глз, которые должны быть выдющимися, у этой девушки

— выдющиеся!

Шг.

Еще шг.

И песнь свхи из клыкстого рт.

— Те же три, то есть пуп, голос и ум, которые должны быть глубокими, у этой девушки — глубокие!

Шг.

Мягкий, вкрдчивый — мсло, не шг.

Предрссветный тумн нбрсывет н веселого убийцу пелену з пеленой. Липнет кисейными покрывлми, вяжет тенетми из промозглой сырости, пытется удержть, остновить, будто ему, тумну, проще умереть в нервной схвтке, чем безучстно смотреть со стороны.

Не все способны быть зрителями… Прости, тумн, зябкое дыхние Конского Ключ!

Прости…

— И, нконец, те пять, то есть лдони, внешние утолки глз, язык, губы и небо, которые должны быть румяными, у этой девушки — румяные! Он воистину способн родить сын, могущего стть великодержвным црем!

Где-то вдлеке, со стороны стойбищ, брешут собки и глухо доносятся крики людей.

Время есть.

Много времени.

Больше чем ндо.

Послнец Ирод делет последний шг и остнвливется. Он пристльно смотрит н голенького ребенк в рукх у лжедевицы. Это чудо. З ткие чудес хозяин хорошо плтит. Зеленый взгляд ощупывет вожделенную цель. Похотливя служнк не соврл. Тело млденц и впрямь медно-крсное, словно сплошь покрыто ровным згром, приметой здешних рыбков, и по нежной коже бежит, струитс темня вязь. Сыпь? Вряд ли. Ттуировк? Похоже… Но ккой безумец возьмется ттуировть новорожденного?! Рзводы сплетются, обрзуя кольчтую сеть, отчего туловище млыш нпоминет черепший пнцирь или рыбью чешую, и послнец помимо воли облизывет губы.

Он смотрит н серьги. Н серьги в ушх двухнедельного млденц. «Вреные» сердолики в плтиновой опрве. Бгрец в тусклой белизне. Ничего особенного. В ювелирных лвкх Мтхуры тких нвлом. Ерунд. Если не считть млого: серьги рстут прямо из ушей, зменяя ребенку мочки. Между метллом и плотью нет ззор, нет дже едв зметного переход… ничего нет.

Единое целое.

Убийц снов облизывется, вспоминя вкус болтливой любовницы.

Вкус првды.

Лжедевиц нконец решилсь. Кк-никк кровь цря Шуры, уж Шур был дрчун из дрчунов! Он нклоняется и опускет дитя в рыбцкую корзину. Збытую н берегу кем-то из толстоздых местных бб, тех дурех, что рожют своим муженькм обычных сопляков. З ткими не стоит рыскть, выспршивя и подглядывя. Пусть живут. Пусть живут все.

Кроме этого.

Лжедевиц здвигет корзину к себе з спину. Жесткий крй сминет пук водорослей, и из сплетения буро-зеленых нитей выползет рчок. Топырит клешни, грозно вертится н месте. Дрться собрлся, пучеглзик. Рчок-дурчок. И эт дрться собрлсь. Рожют, понимешь, непонятно кого и непонятно от кого… Дерись. Сколько угодно.

Тк горздо интереснее.

Волны Конского Ключ робко лижут корзину. Н вкус пробуют. Пытются опрокинуть. Подлезть под днище. Пор. Ндо. Длекий лй стновится менее длеким.

Пор.

В следующий миг противоположный берег рскололся беззвучным взрывом. Пылющий шр солнц вспорол серую слякоть, и еловец шлем Лучистого Сурьи приподнялся нд Конским Ключом.

Убийц змер. Чутье влстно подскзывло ему, что до восход еще не меньше чс, что все происходящее — бред, чушь, бессмыслиц!.. Но солнце всходило, слепя зеленые глз.

Из-з спины жертвы поднимлся огненный гигнт. Вствл в полный рост, рспрвлял плечи во весь окоем, и мнилось: руки-лучи успокивюще тронули хрупкую девушку-мть. Он выпрямил спину, скрюченные пльцы обмякли, и н лице вдруг проступил святя вер ребенк, который, попв в беду, вдруг видит бегущего н помощь отц.

Зто убийц видел совсем другое: гневно сдвинулись брови н переносице Сурьи, витязь-светило прищурился, глянул исподлобья — и кровь зкипел в послнце Ирод.

Он кипел и рньше: в схвткх с вргми, при совокуплении с смкми… но сейчс все было совсем по-другому.

И тк было горздо интереснее.

…Искореженное тело получеловек лежло н берегу, дымясь, и рчок довольно щипл клешней зеленый глз.

А хрупкя девушк в испуге смотрел н реку, мшинльно змтывясь в сри.

Плывет по Конскому Ключу корзин. Большя корзин, ббы в тких белье стирть носят. Ивовые прутья бмбуковой щепой перевиты, волокно к волокну, дно цельное, сверху крышк. Зхлопнут плотно, и три дырки, кк три Шивиных глз, просверлены. Зчем? Кто знет… Знчит, ндо. Плыви, корзин, кчйся н волнх, пок не прибьет тебя к берегу или не рстщит водой во все стороны.

— Мленький, — беззвучно шептли белые губы, — мленький мой… ушстик…

Ушстик — н блгородном языке «Крн».

От чего не легче.

И последние клочья тумн слезой текли по лику Лучистого Сурьи.

5

ДВОЕ

Этим же утром в близлежщем городишке со смешным нзвнием Коровяк произошло еще одно удивительное событие. Здесь погибл неуловимя ркшиц Путн, одн из фвориток мтхурского цря-детоубийцы. Погибл, пытясь

покормить грудью чудного млденц, слух о котором успел погулять в окрестностях, дойдя до ушей Путны.

Ребенок высосл ркшицу досух.

Жители Коровяк возблгодрили небес з счстливое избвление, после чего сотворили нд дитятей очистительные обряды. Помхли нд пушистой головенкой коровьим хвостом, омыли тело бычьей мочой, посыпли порошком из толченых телячьих копыт и, нконец, обмкнув пльцы в помет яловой коровы, нчертли дюжину имен Опекун Мир н дюжине чстей тел млденц.

Ндежно огрдив блгодетеля от порчи.

Кк рз в момент нчертния последнего имени Опекун корзину с другим млденцем прибило к пристни городк Чмпы, около квртл, где проживли суты— возничие с семьями.

* * *

Они явились в мир вместе, едв не погибнув н смой зре своего бытия.

Черный и Ушстик.

Кришн и Крн, только первого еще не звли меж людей Блмутом, второго — Секчом.

Время не приспело.

Кроме того, тк горздо интереснее.

До Великой Бойни оствлось полвек.

Глв II

ГОНГ СУДЬБЫ

1

СУТА

Возниц деловито проверил упряжь. Скрипнул подтягивемыми ремнями, с тщнием осмотрел пряжки, зново укрепил древко стяг — белый штндрт с изобржением ястреб плеснул н ветру. Похлопл по лоснящимся спинм булных жеребцов, и животные зфыркли в нетерпении. Добрые кони: взрщены умелыми тбунщикми Пятиречья, н бегу легки, у кждого по десять счстливых звитков шерсти, курчвятся попрно н голове, шее, груди и ббкх… Тк, со сбруей и лошдьми все в порядке. Теперь — колесниц. Хорошо ли смзны оси, плотно ли збиты чеки, не рсселся ли обруч тривены, вложен ли в бортовые гнезд троиц меттельных булв…

Все было в порядке. Возниц знл это и без осмотр. Но ккой же увжющий себя сут не проверит лишний рз свое хозяйство перед столичными ( хоть бы и провинцильными!) ристниями?! Когд-то в молодости подобня придирчивость спсл ему жизнь… Впрочем, сейчс не время для воспоминний. Кпли-мгновения из кувшин смой рботящей богини Трехмирья пдли все ближе и ближе. Сут отчетливо слышл брбнный рокот этой кпели. Ему был хорошо знком внутренний ритм, что приходил из ниоткуд и преврщл душу в гулкий мриднг. Ритм нпоминл перестук копыт по булыжнику, он зствлял кровь быстрее бежть по жилм, чще вздымл волостую грудь, сознние омывл ледяной ручей спокойствия и умиротворения.

В ткие минуты ему мерещилсь в небе злтя колесниц Громовержц, которой првил не синеглзый олубог, он, пожилой некрсивый сут из мленького городишк Чмпы.

Святоттство?

Гордыня?!

Достоинство?.. Кто знет. Возможно, тем же достоинством облдл и см городишко Чмп — окружющие племен нгов звли его столицей з неимением другого.

Сут улыбнулся и зново проверил упряжь.

Он ЗНАЛ, что выигрет и сегодня. Кк выигрл первый тур ристний, кк побеждл до того, подствляя шею под призовые гирлянды. Просто н этот рз дело не в его мстерстве, вернее, не только в нем. Иное тревожило сейчс опытного возницу, видвшего всякие виды… Он стыдился признться смому себе: причин беспокойств — его сегодняшний мхртх[10]. Нет, ездок не подведет! У них получится: у него, потомственного суты, и его блгородного…

Т-с-с!

Есть вещи, о которых не стоит болтть зрнее.

О них дже думть зрнее не стоит.

Удовлетворясь нконец осмотром, возниц обернулся к росшей неподлеку рскидистой бкуле. Тм, в тени густых ветвей, ждл человек — высокий, широкий в кости, он был одет в добротное плтье кштрия средней руки.

Сотник рджи-зрителя?

Скорее всего.

Удивительным было другое: лицо мхртхи полностью скрывл глухой шлем. Состязться по жре, нцепив н голову подобную бдью из метлл, д еще с чудовищно узкими прорезями для глз… Безумец? Д нет, непохоже…

Скорее уж безумен кузнец, что ковл ткой шлем.

— Все готово, господин, — голос суты слегк дрогнул, когд он произнес это. — Зймите свое место: нм пор выезжть н стртовую межу Воин в глухом шлеме молч вышел из-под дерев и стрнной, змедленной походкой нпрвился к колеснице. Уже у смой повозки сут подл ему руку — и мхртх зученным движением легко вскочил в «гнездо».

Нщупл рукояти меттельных булв, оглдил их лдонями, будто гончков перед охотой, и зстыл безмолвным извянием.

— Вы готовы, мой господин? — с искренним почтением осведомился сут, рсполгясь н облучке.

— Д, — донеслось из-под шлем.

Это было первое слово, произнесенное воином.

Колесницы соперников уже рзворчивлись у межи, знимя исходные позиции.

2

МАЛЫШ

— Эй, млец, ты что здесь делешь?!

Ты быстро обернулся, готовый бежть, но оплошл: цепкя лп стржник ухвтил тебя з плечо. Действовть ногми было поздно — теперь ндежд оствлсь только н язык.

— Д я просто посмотреть хотел!.. — зныл ты дрожщим голоском. — Отсюдов видно лучше! Дяденьк, можно, я тут постою?

Н мгновение стржник зколеблся и дже слегк ослбил хвтку. Но почти срзу взгляд его упл н плотно сжтый кулк мльчишки.

— Скрывешь? От влстей скрывешь?! Покзывй, бунтовщик!

Кулк веселому стржнику пришлось рзжимть силой.

— Э-э, д это ж у тебя гирьки для прщи! И куд ты их швырять змышлял? В колесничих? Или мишени порзбивть? Ишь чего удумл, шклье отродье! Чеши отсюд, пок я добрый, не то уши оборву!

От прощльного пинк ты увернулся и припустил со всех ног прочь. Стржник и впрямь поплся добрый: всего лишь отобрл гирьки и прогнл. Другой бы тк отдубсил, что ни встть, ни лечь потом…

Но что же теперь делть?

Издлек ты нблюдл, кк стржник степенно берет тяжелое полировнное било, плвно змхивется…

Гулкий рев гонг рсктился нд ристлищем. В ответ визгом и свистом взорвлись возницы, облскв коней стреклми, упряжки слетели с межи и брызнули по беговым дорожкм. Грохот колес, щелкнье бичей, крики зполнивших трибуны зрителей… зрт переполнял хстинпурцев и гостей столицы.

Ты зло утер слезы и прикусил губу.

Твой отец никогд не пользовлся стреклом и совсем редко — бичом. В случе крйней необходимости он нхлестывл коней вожжми, пускя длинные ремни волной, которя чувствительно обжигл конские спины и именно подгонял, не бесил, сбивя с ритм, кк это зчстую делет удр бич.

С минуту ты звороженно провожл колесницы взглядом: яростня борьб з лидерство, воцрившяся н ристлище, потрясл мленькое сердце. Ведь прво порзить мишени получт всего три мхртхи из дюжины соперников — те, чьи упряжки подойдут к стрелковому рубежу первыми. Кувшинов-мишеней — тоже три. Пончлу все решют кони и суты; лишь под финл троиц великоколесничных бойцов получит возможность проявить свою меткость и сноровку.

Одинндцтилетний зритель очень ндеялся, что счстливцев окжется не трое, только один. Впрочем, сейчс все грозило пойти прхом из-з ретивого стржник. Хорошо еще, что ты успел зрнее передвинуть кувшины тк, кк следовло: средний — точно нд гонгом и дв крйних — кждый ровно н рсстоянии локтя от среднего.

Все шло прекрсно, пок…

Ты очнулся. Бесплодные сожления — удел девчонок и юродивых. Ндо что-то предпринять, и предпринять немедленно: упряжки успели пройти половину дистнции. Булня четверк отц сейчс шл ноздря в ноздрю с ослепительно белыми пнчльскими иноходцми. Их пытлись — и все никк не могли — нстичь широкогрудые чубрые рыски; остльные глотли пыль, и их можно было списывть со счетов.

Из прокушенной губы потекл кровь. Ты с трудом оторвлся от мчщихся упряжек — и в первый момент не поверил своим глзм! Стржник возле гонг отсутствовл! Пригибясь и мечтя превртиться в мурвья, ты опрометью бросился нзд.

Удч любит смелых, инче чем объяснить ее брк с Крушителем Твердынь?!

Никто не остновил тебя по дороге, не окликнул, не помешл. И вот ты уже стоишь в оговоренных десяти шгх от гонг, переводя дух после стремительного бег, стоишь и лихордочно рыщешь взглядом по сторонм.

Гирек не было. Видимо, зпсливый стржник решил збрть их себе, спрведливо рссудив: «В хозяйстве пригодятся!» В конце концов, бхут с ними, с гирькми! — сойдет и обычный кмень. Ты не промхнешься! Вот только нет вокруг ни единого кмня. Где вы, гльк и булыжники, ссохшийся комок земли, обломок плки н худой конец?! — ровня зелень трвы, и больше ничего.

Ничего!

А кидться трвой только святые брхмны горзды.

Впору было зплкть от бессилия, но ты сдержлся. Ты большой. Ты умеешь вести себя достойно. Слезми делу не поможешь. Колесницы дружно выходили н финишную прямую, грохот копыт нрстл, нктывлся пыльной волной; трибуны неистовствовли.

Мимоходом ты скосился н ристлище, увидел, кк вырывется вперед колесниц отц… До того момент, когд булные облдтели счстливых примет достигнут стрелкового рубеж, оствлись считнные мгновения.

Ты в отчянии повернулся к гонгу — и вдруг увидел оствленное (или збытое?) стржником било.

Решение пришло срзу В три прыжк ты окзлся рядом с гонгом. Подхвтил с земли увесистую деревянную колотушку (пльцы с трудом обхвтили толстую рукоять) — и, пытясь змхнуться, обернулся через плечо.

Колесниц отц выходил н рубеж.

Белоснежные пнчлы отствли н полтор корпус.

Уже не оглядывясь, ты с усилием потщил колотушку ближе к сияющему н солнце кругу меди. Только сейчс ты вдруг осознл, что стоишь не сбоку, кк предполглось по сговору, ПЕРЕД мишенью! Гонг висел слишком высоко, силенок не хвтло взмхнуть тяжким билом кк следует, и пришлось ногой пододвинуть ошкуренный чурбчок — послнный тебе кким-то милосердным божеством. Небось Твштр-Плотник пожлел бедолгу, оттял сердцем! Кудрявя мкушк приходилсь теперь вровень с центрльным кувшином, верхний крй гонг блестел у тощих ключиц. Вот сейчс полировнный метлл отзовется, из руки црственного мхртхи вырвется смертоносня булв — и ты упдешь н мягкий зеленый ковер, удришься оземь рзмозженной головой и не почувствуешь боли…

Ну и что?!

Удч… удч любит… смелых… --!

Чурбчок нкренился, рукоять бил отчянно ткнулсь в гонг — последним усилием, пдя, мльчишк толкнул колотушку от живот — и медный гул поплыл нд ристлищем.

В ответ пролился бесконечный дождь черепков от рзнесенного вдребезги кувшин.

Пр глиняных собртьев прожил немногим дольше.

3

СЛЕПЕЦ

Слепой от рождения, он никогд не знл, что знчит «видеть». Но с детств помнил о своей ущербности, ощущл ее, смирился кк с неизбежностью. И все же внешняя тьм не сумел рстворить в себе внутреннего стержня, той сути мужчин Лунной динстии, что служил основой для легенд, блеклых перед првдой. Он был кштрий по рождению. Црь, воин. Слепой црь? Собственно, почему бы и нет? Но слепой воин?!

Чушь!

Вот с этим он смириться не мог.

И однжды, решившись, приглсил в свои покои нствник Крипу — знменитый Брхмн-из-Лрц по имени Дрон тогд еще не явился в Хстинпур.

Рзговор проходил с глзу н глз. Короткий рзговор. Очень короткий. Мужской. Вопрос и ответ.

Крип дл соглсие обучть Слепц воинскому искусству.

Нет, он не строил иллюзий н собственный счет. Ему не стть героем, грозой вргов. Никогд он не возглвит военный поход, не устремится н врг, посыля впереди себя оперенную смерть, не стнет с высокого холм отдвть прикзы, мновением руки перестривя боевые порядки…

Но УМЕТЬ он должен.

Они знимлись поздними вечерми, зтем — ночью. Втйне от досужих глз. Слепец незряч, знчит, и остльным здесь видеть нечего. Никому, кроме них двоих д еще верной супруги, которя лишь после зчтия детей поддлсь н уговоры муж и снял с глз повязку — знк своего добровольного ослепления.

Мстерство двлось кровью и потом. Он тк толком и не выучился стрелять из лук или орудовть длинной пикой — зто бой н ближней дистнции стл поздней и безрздельной стрстью Слепц. Секир, плиц, прные кинжлы — здесь многое решл колоссльня сил слепого, ткже умение чувствовть и предчувствовть, кк не дно зрячему. Носорогом прорывясь вплотную и сбивя нствник нземь, прежде чем тот ннесет удр, он все чще удостивлся похвлы молчливого Крипы.

Слепец знл: доброе слово Крипы дорогого стоит.

Он только не знл, что всегд крснеет, выслушивя похвлу.

Иногд он думл, что борьбе и пличному бою сумеет когд-нибудь обучить сыновей или внуков.

В ткие минуты он улыблся.

Потихоньку нчли освивть колесницу. Стть полноценным мхртхой Слепец и не мечтл, но нмеревлся сделть все, что сможет. Мло сохрнять рвновесие в «гнезде», не цепляясь з бортик при смых лихих рзворотх, — учитель, выполняя роль суты, был безжлостен. Он выучился с убийственной меткостью посылть н звук меттельную булву — и не всякий зрячий сумел бы проделть это н всем скку из подпрыгивющей н ухбх колесницы.

Крип хвлил его, Слепец тихо гордился, жен искренне рдовлсь успехм муж, но в последнее время Слепцу втемяшилсь в голову новя, совершенно безумня блжь.

Хотя бы рз продемонстрировть свое искусство н людях! Докзть всем, что он, бельмстый клек, — мужчин, црь по прву и сути, не только по милости и соизволению Грозного…

Один рз.

Всего один.

Рзговоры о больших колесничных ристниях нчлись в Городе Слон еще з полгод — и Слепец решился. Он знл, что его учителя (новый нствник Дрон был к тому времени посвящен в тйну) нверняк стнут возржть. Потому решил держть все в секрете, рскрыв свой змысел лишь супруге и двоим преднным слугм.

Именно эти слуги и доствили во дворец нйденного ими суту. Не местного — последнее было обязтельным условием. Кк црь, он вполне мог просто прикзть оробевшему вознице, но он не прикзл.

Он попросил.

И возниц оценил жест цря.

Пожилой возниц из дльнего городк Чмпы в землях нгов, молчливый человек, спокойно носивший имя Адиртх.

Н блгородном языке — Первый Колесничий.

Они знимлись по ночм (Слепцу было все рвно, сут вскоре привык) н том смом ристлище, где должны были пройти состязния. Рз з рзом колесниц стремительно выходил н рубеж поржения цели, звучл гонг, в который с десяти шгов бросл гирьку млолетний сын возничего, и рз з рзом булв Слепц рзносил вдребезги кувшин-мишень.

Изредк он промхивлся и тогд зствлял суту повторять все вновь и вновь, пок промхи не прекртились.

Тогд он попробовл порзить дв кувшин подряд.

Зтем — три.

А дльше нстл день ристний.

Его сут, опрвдв собственное имя, выигрл первый тур, и Слепец в очередной рз пордовлся удчному выбору слуг.

Теперь его очередь.

* * *

…Все было кк всегд — и одновременно по-другому. Рядом грохотли колесницы соперников (Слепец слышл, кк они отстют одн з другой), неистово визжли суты, взрывлись крикми трибуны. В ккой-то момент Слепец испуглся, что не услышит гонг, что все — зря, что…

Отчянным усилием он взял себя в руки.

Второй круг.

Третий.

Все. Теперь — выход н дистнцию броск.

Слепец опустил лдони н рукояти меттельных булв — и почти срзу ощутил беспокойство. Его ноздри чутко зтрепетли, ловя резкий зпх конского и человеческого пот; о боги! — от его суты исходил зпх стрх! Возниц видел что-то, чего не мог видеть Слепец, видел, боялся, боялся до одури и все-тки продолжл гнть упряжку вперед, не сбвляя темп!

Что случилось?

Но времени н рздумья уже не оствлось. Слев впереди рздлся неожиднно смзнный удр гонг, дльше руки Слепц действовли сми.

Он услышл, кк рзлетелся н куски первый кувшин, второй… третий!

И звук осыпющихся черепков зглушил рдостный, звериный вопль его возницы, в котором слышлось невырзимое облегчение.

Слепец не сознвл, что см он тоже кричит, что восторг души рвется нружу громовым кличем:

— Побед--!!!

Постепенно змедляя бег, их колесниц подъехл к црской ложе и остновилсь. Под неистовые овции трибун Слепец медленно стщил с головы глухой шлем.

И почувствовл н себе восхищенный взгляд Дед.

Гнгеи Грозного.

4

ПИР

— Во здрвие победителя, Стойкого Госудря из род Куру, д продлятся его годы вечно, и д не изменит ему вовеки твердость руки!

Восседвший во глве стол победитель ощутил, кк чш в его руке (уже не столь твердой) вновь нполняется. И тяжело вздохнул. Здрвиц произносилось множество, пить он не любил и не умел.

Увы, пиршество было в смом рзгре, и конц-крю ему не предвиделось.

Что ж, придется терпеть. Тково бремя слвы. Хотел опрвдть имя Стойкого Госудря — изволь быть стойким!

Слепец в очередной рз вспомнил потрясенное молчние трибун, когд зрители увидели его лицо, лицо слепого — победителя зрячих. И потом искренние поздрвления довольного донельзя Грозного, незлое ворчние нствник Крипы, тоже гордого своим учеником, безмолвное обожние, исходящее от прижвшейся к нему супруги…

Он и сейчс рядом, по левую руку — волн тепл и нежности, нечянный подрок судьбы.

А по првую руку сидел его сут, тот человек, которому он был обязн нынешней победой.

Вообще-то ни женщинм, ни возницм не полглось присутствовть н пиршествх црей и знти, но кто осмелился бы перечить сегодняшней воле Слепц?!

— А я в ответ поднимю эту чшу з моего возницу, чьи руки держли поводья ншего общего триумф! Отныне он будет всегд вести вперед колесницу Стойкого Госудря! Д блгословят тебя боги, тебя и твое непревзойденное искусство, о Первый Колесничий! — громко провозглсил Слепец, поворчивя бельмстое лицо к герою здрвицы.

Зстолье одобрительно зшумело, почтив смущенного возницу очередным возлиянием. Все были уже изрядно нвеселе и мло вникли в смысл произносимых здрвиц. Предлгют еще з что-то выпить? Отлично! Нливй!

Тем временем Слепец нклонился к сидевшему рядом суте и шепотом поинтересовлся:

— Я почувствовл твой испуг перед смым финишем. Что тм случилось?

— Я испуглся з своего сын, господин. Помнишь, обычно он бросл в гонг гирьки с десяти шгов?

— Помню, — кивнул Слепец. — Я иногд слышл, где он стоит.

Ткое можно услыхть только от незрячего: «слышл, где стоит».

Но сут привык.

— А сегодня в смый последний момент стржник поймл его возле мишеней, отобрл гирьки и прогнл взшей.

Рсклення игл пронзил сердце: победы могло и не быть! Из-з бдительного стрж, из-з смой мелкой из мелочей…

— Кк же ему удлось подть сигнл?

— Он вернулся и в нужное время удрил в гонг колотушкой. Миг промедления — булв господин убил бы его! По счстью, он успел упсть…

Мгновение Слепец потрясенно молчл.

— Я не знл этого, — нконец проговорил он. — Блжен отец сын-героя! Ведь мльчик рисковл жизнью и не мог не понимть этого! Кстти, где он сейчс?

— В помещении для слуг, мой господин.

Слепец молч снял с левого зпястья витой брслет — золотую змею с крупным изумрудом в псти — и протянул дргоценность изумленному вознице.

— Отдй сыну. Скжи, что я от всей души блгодрю его з хрбрость. И еще… скжи, что больше всего н свете я хотел бы сейчс увидеть его. Но в этом мне откзно.

— Блгодрю тебя, мой господин! Рзреши мне отлучиться: я хочу пордовть сын немедленно!

— Иди, — с улыбкой кивнул Слепец.

Ему было приятно, что он сумел доствить рдость двум верным людям. Незрячий нследник Лунной динстии облдл редким, особенно среди црей, дром: он умел рдовться счстью ближних.

Может быть, потому, что не тк уж чсто бывл счстлив см.

5

ДРАКА

— Ты что здесь делешь?!

Очень знкомый вопрос. И очень знкомый тон. Ндменный, хозяйский. Только голос совсем другой.

Детский.

Поэтому мльчишк обернулся лениво, можно дже скзть, с достоинством. И смерил взглядом того, кто здл ему вопрос, отнюдь не торопясь с ответом.

Измерения окзлись не в пользу вопрошвшего: он был н голову ниже и год н дв-три млдше. Роскошь одежд, кршенных мореной в пурпур, брственный вид и четверк бртьев з спиной (сходство было неуловимым, но явным) дел не меняли.

«Шел бы ты, брчук…» — ясно читлось в крих глзх сын Первого Колесничего, чьи кулки успели снискть ему изрядную слву меж юных дрчунов Чмпы.

— Отвечй, когд тебя спршивют, голодрнец! — пискляво крикнул смый мленький из пятерки здир, выпячивя цыплячью грудь и стрясь кзться выше ростом.

Получлось слбо.

— Он дже не голодрнец, — с ехидством улыбнулся брчук-вожк. — Он просто голый. Фзн ощипнный.

И вся компния буквльно поктилсь со смеху.

— Не голый, неодетый, — хмуро бросил мльчишк, удивляясь тупости столичных жителей.

Ведь кждому дурку понятно: голый человек — это когд н нем вообще нет одежды. Никкой. Голым нельзя сдиться з еду, голым нельзя выходить н улицу, уж о вознесении молитв и говорить нечего. Зто если обернуть вокруг тлии веревочку и пропустить между ног тряпочку, зткнув ее концы спереди и сзди з импровизировнный поясок, человек уже считется неодетым. И вполне может вести беседу или вкушть пищу. Срмные мест прикрыты? — знчит, все в порядке. ничего позорного или смешного в этом нет: жрко ведь! Попробуй побегй з козми в одежке по ншей-то духоте! Ну если, конечно, ты бегешь з козми, з тобой бегют слуги с опхлми — тогд другое дело…

Впрочем, слуг с опхлми поблизости не нблюдлось. Юные брчуки явно исхитрились улизнуть из-под ндоедливой опеки и отпрвились н поиски приключений.

Одно приключение, в лице голого-неодетого сын суты, они уже ншли.

В ответ н его зявление бртья рзвеселились еще больше, нперебой вопя о «голых дикрях, которые вместо одежды носят ттуировку». Нконец стршему ндоело веселиться просто тк. И поскольку незнкомый мльчишк плевть хотел н изыскнные шуточки, он решил испытть другой подход.

— Ты до сих пор не ответил н мой вопрос, дерзкий! — строго зявил брчук, глядя н «дерзкого» снизу вверх. — Отвечй, кто ты ткой и что здесь делешь?

Сын возницы вспомнил, что без рзрешения покинул пвильон для слуг, отпрвясь бродить по прку, и решил н всякий случй ответить.

Еще стржу кликнут, козлы приствучие…

— Я — Крн, сын Первого Колесничего, победителя сегодняшних ристний! — гордо выплил он. — Жду отц, которого приглсили н црский пир.

Ответ прозвучл, и теперь пор было вернуть утрченные позиции. Мльчишеский кодекс отношений — это вм, увжемые, не ккой-нибудь «Трктт о приобретении союзников и укрощении вргов»! Тут головой думть ндо…

— А ты см кто ткой? — поинтересовлся Крн в свою очередь. — Небось сынок дворцового хлебодр? Беги лучше домой, то мменьк зругется! Отполирует здницу, будешь тогд знть!

От ткой вопиющей дерзости брчук едв не здохнулся.

— Я… я… Д кк ты смеешь! Чтоб ккой-то погный сутин сын, нет — сукин…

Договорить оскорбленный в лучших чувствх брчук не успел. Молч отодвинув брт в сторону, перед Крной возник мордстый пцн, до того ржвший громче всех.

— Он сердится! — возвестил мордстый, гулко удряя себя в грудь.

Пок Крн рзмышлял, что бы это знчило, мордстый рзмхнулся сплеч и влепил сыну возницы увесистую оплеуху.

Обид Крн сносить не привык. Одинндцть лет — возрст поступков, не тйных кукишей з пзухой. Поэтому в следующее мгновение мордстый уже ктился по земле от ответной зтрещины. Достлось и брчуку — з «сутиного-сукиного сын»; в общем, не прошло и минуты, кк дрлись все. Естественно, впятером против одного. И хотя Крн был стрше и сильнее любого из бртьев, численное превосходство вскоре стло скзывться.

Мленькие кштрии били всерьез, ловко и умело. Крне пригодился весь опыт потсовок, кких в его жизни было преизрядно: он отмхивлся, вертясь взбесившимся волчком, рздвл тумки нпрво и нлево, и вдруг ему покзлось, что голов от очередного удр пошл кругом. Тонкий комриный звон поплыл в ушх, смзывя все окружющие звуки, призрчным мревом окутывя мльчишку… бесплотное сверло вонзилось в зтылочную ямку и пошло дльше, вгрызясь в смую сердцевину души.

Крн болезненно сморщился и ощутил, кк неистово зудит ттуировк, которя с рождения покрывл его медно-крсное тело. Мльчишке чстенько доствлось н орехи от сверстников, желвших превртить ттуировнного приятеля в живую потеху; вторым поводом для нсмешек были серьги, нмертво вросшие в его уши. Првд, вспыльчивость Ушстик-Крны, срзу кидвшегося в бой, успел поостудить горячие головы чмпийских удльцов, и повод для нсмешек мло-помлу превртился в символ доблести.

Зуд сменился ледяным ожогом, яростно зпульсировли серьги в ушх, и кож внезпно отвердел, зстывя живым пнцирем. Почти срзу брчук отскочил с изумленным воплем, вдрызг рссдив костяшки пльцев о живот Крны.

Прострнство вокруг сын возницы нполнилось сиянием, и сияние это текло воздушными прядями, водными струями, подсвеченными восходящим светилом. Движения вргов змедлились, их пинки все реже достигли цели, в то время кк см Крн чувствовл себя рзъяренной коброй. Торжественный переливчтый звон нвевл покой и уверенность, окружвший свет двл силу, чудесные лты могли отрзить любой удр, не стесняя при этом движений, и противники в стрхе жмурились, словно пытлись глядеть н рскленный диск полуденного солнц.

Что из всего этого было н смом деле? Что — только чудилось?

Трудно скзть.

Зчровнный собственными, непонятно откуд взявшимися возможностями, Крн вообще перестл отвечть н удры нглых бртьев, позволяя им бить себя и нслждясь ответными стонми, но в этот миг сквозь торжественный перезвон молнией прорвлся крик:

— Пятеро н одного? Нечестно! Бешеный, помогй, эти бледные погнки впятером одного бьют! Сейчс мы их…

— Эй, прень, держись! Держись, говорю, мы уже идем!..

Прорвння чужими голосми дыр быстро рсширялсь. Чудесный звон рссыплся змком из песк, уходил в глубины сознния — и медленно меркли сияющие лты н теле сын возницы.

Стновясь обычной ттуировкой.

— А, Волчебрюх! Пол-лучи!

— Бей уродов!

Сияющее мрево гсло, мир стновился прежним. Крн получил болезненный тычок под ребр, мхнул кулком в ответ, рсквшивя чей-то нос…

Обыкновення мльчишескя дрк. И никких чудес.

Просто двое других мльчишек весьм удчно пришли к нему н помощь.

— Пр-р-рекр-ртить!!!

Все змерли, словно н мгновение окменев. Только мордстый Волчебрюх не сумел змереть, ибо кк рз летел мордой в пыль от подножки, которую подствил ему сын возницы.

Все семеро, зтив дыхние, проследили з пдением крепыш.

Плюх!

— Здорово ты его! — обернулся к Крне первый из добровольных помощников, ужсно похожий телосложением н поверженного Волчебрюх. — Мне тк в жизни не суметь! Покжешь потом?

— Итк, кто зчинщик дрки?! — Тон возвышвшегося нд ними мужчины лет тридцти, одетого дорого и изыскнно, не предвещл ничего хорошего.

— Это все он, дядя Видур, все этот сутин сын! — зспешил брчук, опсливо трогя ссдину н щеке.

— Что? — грозно свел брови н переносице дядя Видур. — Сын суты посмел оскорбить цревичей рукоприклдством?!

— Врнье! Они сми первые нчли! — мигом вспух пришедший н выручку поборник спрведливости. — Првд, Бешеный?

— Првд! Они первые! Они всегд первые…

— Врете вы все! И ты, Боец, и твой брт Бешеный! Это он первый… он! Дикрь ттуировнный! Кзнить его ндо!

— Это тебя кзнить ндо!

— Д я тебя!..

— Ты — меня?! Д это я тебя…

— Он сердится! Он очень сердится!..

— МОЛЧАТЬ!!! ВСЕМ!!! — Повелительный рык дяди Видуры вынудил зткнуться рзбушеввшуюся молодежь. — А тебе что здесь ндо, несчстный?

— Прошу прощения, мой господин! — Пожилой возниц спешно припл к ногм Видуры. — Но я отец этого мльчик. Позволено ли мне будет узнть, что он нтворил? Если он виновт, я см нкжу его!

— Д будет тебе известно, — злордно объявил дядя Видур, — что твой дерзкий сын поднял руку н детей рджи Пнду! И теперь его, весьм вероятно, ожидет мучительня кзнь!

— А я не позволю его кзнить! — вдруг решительно зявил вступившийся з Крну Боец. — Шиш вм всем, ясно?!

— Не позволим! — немедленно поддержл его Бешеный.

Было видно: прикжи Боец Бешеному кинуться в пропсть, и тот выполнит прикз брт без промедления.

А пожилой возниц смотрел н зщитников своего сын и втйне удивлялся их сходству со слепым мхртхой, героем сегодняшнего дня.

— Мы — стршие нследники Лунной динстии! И не тебе, Видуре-Зконнику, сыну шудры, Подрывющему Чистоту[11], решть, кого здесь кзнить, кого миловть! — ндменно взглянул восьмилетний Боец н дядю Видуру, и тот дернулся, кк от пощечины.

Но смолчл.

Умен был, умен и осторожен. Сыновья рджи-Слепц бьют сыновей рджи-Альбинос из-з худородного? — знчит, тк тому и быть. Обождем, пок племянники вволю нтештся…

Дядя Видур не хотел ссориться со слепым бртом. Особенно после того, кк в чс рождения вот этого гордого Бойц, сопровождвшийся дурными знмениями, совершил ошибку.

Опрометчиво посоветовв бельмстому отцу избвиться от ребенк.

С тех пор между бртьями словно мышь пробежл.

— Не бойся, ничего они тебе не сделют, — обернулся Боец к сыну суты.

— А я и не боюсь! — Крн подбоченился, хотя ему и было стршновто.

— Вот! Вот ткой друг мне нужен! — рдостно воскликнул Боец. — Будешь моим другом?

— Буду! — не рздумывя, ответил Крн, которому срзу пришелся по душе этот прень.

— Здорово ты Волчебрюху нподдл! Слушй, Бешеный, двй попросим Нствник Дрону, чтобы он и его учил вместе с нми!

— Нствник не будет учить этого дикря! — выкрикнул один из пятерых зчинщиков, беловолосый и гибкий млыш, но Боец с Бешеным не обртили н крикун никкого внимния.

— Что, пп, пир уже зкончился? Нм пор уезжть? — спросил тем временем Крн у белого кк известь отц.

— Нет. Просто рдж-победитель велел мне передть тебе этот брслет и свою блгодрность в придчу. Он оствляет меня здесь, в Хстинпуре, и делет своим глвным конюшим. Звтр поедем з ммой…

— Ух ты! — восхитился Крн, не зня, чему больше рдовться: подренному брслету или тому, что его отец теперь — глвный конюший рджи.

— Рдж-победитель — мой пп, — вжно зявил Боец. — Я ему скжу, и он велит Нствнику Дроне, чтоб тебя учили вместе со мной.

Крн не знл, кто ткой Нствник Дрон, но по тону почувствовл: Боец явно хочет сделть для нового друг что-то хорошее.

— Спсибо, цревич, — обернулся Крн к мленькому зщитнику и склонился перед ним.

— Поднимись. И зови меня другом, — ответил тот. Потом подумл и гордо добвил:

— Или Бойцом.

* * *

Никто не видел, кк з этой сценой укрдкой нблюдл молодя женщин в темной нкидке, притившись в тени ближнего пвильон. Сердце ее отчянно колотилось, взор зстилли слезы, но, несмотря н это, цриц Кунти со смешным прозвищем Лдошк, дочь знменитого цря Шуры и мть троих из пятерки дрчливых бртьев, видел все ясней ясного.

И не могл не узнть мльчик со стрнными серьгми вместо мочек ушей и ттуировнным телом.

Ребенк, кзлось бы, безвозвртно утерянного ею одинндцть лет нзд.

В это время родного племянник црицы Кунти, плут и весельчк, уже прозвли в нроде Черным Блмутом.

Чсть вторя

СУТИН СЫН

Глв III

ВСЕ ЗЛО ОТ ЛАНЕЙ

1

БАБЫ

Ббы — это ткя штук, Боец ты мой…

Крн умолк и ндолго здумлся.

Если бы црственный Слепец, зконный првитель Город Слон и всей держвы Курвов, видел сейчс выржение лиц своих стрших сыновей — Бойц с Бешеным, он бы тоже здумлся ндолго.

Решя, стоит ли длить общение невинных цревичей с этим долговязым кобелем? Или проще подложить чдм по искусной гетере и вздохнуть облегченно:

«Рстут дети…»

Дети и впрямь росли Особенно Крн. З истекшие три с лишним год он вдруг вытянулся гимлйским кедром, н полголовы обогнв собственного отц; длинные руки-ноги нлились силой, и вся несклдность, ккя чстенько преследует подростков н рубеже пятндцтилетия, в испуге удрл прочь. Горбоносый и креглзый, сын возницы выглядел стрше, чем был н смом деле; женщины… О, женщины просто млели при виде Ушстик. Бог их рзберет, этих женщин, д еще и не всякий бог: хочешь им понрвиться, из кожи вон выпрыгивешь, тк они нос воротят, глянешь хмуро — вот они тбуном, кобылы… Тйн сия велик есть. И не юнцу-сорвиголове, пусть дже и ттуировнному, и с вросшими в уши серьгми, в тйнх сих рзбирться.

Крн и не особо стремился рзобрться. Он просто принимл любовь женщин кк должное, щедро одривя юной силой всех: от девиц, состоящих при дворцовом нтхпуре, до пышных хохотушек, гулен из веселых квртлов з рыночной площдью. Рзбрсывя дры-искусы светом, рздвя теплом: тк Лучистый Сурья любит все живое без корысти-умысл, просто потому что Сурья и потому что Лучистый. И многие, многие крсвицы говривли Крне: дескть, в минуты любовного экстз они чувствуют себя под лучми вечернего светил. Когд солнце уже не плит всей полдневной мощью, лсково оглживет кожу множеством теплых пльцев.

И женщины всегд щурились, глядя в ткие моменты н рскрсневшегося Ушстик. Лдонью прикрывлись, смеялись, моргя. Словно и впрямь н солнце глядели.

Зто см сын возницы никогд не щурился, в упор глядя н плменное божество в небе.

— Ббы — это…

Крн тяжело вздохнул, отчявшись нйти нужные слов, и подвел итог:

— Ббы, Боец, — это ббы. Вот свожу тебя куд следует, см поймешь.

Коренстый Боец с звистью глядел н стршего приятеля. Он очень боялся того дня, когд Крн и впрямь сводит его куд следует, но еще больше он боялся в этом признться. Мльчишек связывл стрння дружб, где кждый был одновременно и покровителем, и опекемым. Вспыльчивый Крн по воле судьбы родился доверху нбитым гордыней, достойной Миродержц, и эт гордыня весьм некстти прорывлсь нружу. Чще, чем следовло бы в окружении сплошных нследников чуть ли не всех црских семей Великой Бхрты. Поди-к сдержись, когд з спиной корчт рожи и выкрикивют хором:

— Сутин сын! Сутин сын!

Кулки сми лезут почесться об очередного рджонк.

Умом-то Крн понимл: все эти пышно рзодетые индюки, ученики хстинпурских воевод скорее зложники Грозного, чем знтные гости. Грнтия миролюбия их отцов, злог повиновения земель… Д и плтят влдетельные ппши изрядно: вроде и не днь, вроде мзд з сыновнюю нуку, возы тк и прут в Город Слон!

Впору пожлеть дурков. Стерпеть, смолчть, кк подобет единственно свободному меж связнных по рукм и ногм невидимыми узми…

Увы, кулки почему-то всегд опережли умственные выводы.

Но после очередной дрки упрямец-Боец вновь и вновь горой стновился н зщиту дерзкого Ушстик. Всем пылом яростного сердц, всем жром не по-црски рспхнутой души. Умел ненвидеть, умел и любить. Сопел, грубил нствникм, чихть хотел н свое родовое достоинство; однжды дже вовсе пригрозил мссовым неповиновением в случе изгнния лучшего друг. Нствники прекрсно знли: угроз Бойц отнюдь не поз и не мльчишескя дурь. Стоило первенцу Слепц прикзть… д что тм прикзть! Стоило ему бровью повести — и Бешеный во глве остльных девяност восьми бртьев-Курвов слепо исполняли волю Бойц без рздумий или колебний.

Не зря, видть, рождлись в сосудх-тыковкх под бдительным присмотром смого Черного Островитянин.

Нворожил, урод… в смысле, мудрец.

Приходилось терпеть, огрничивясь поркой и врзумлением скндльного Крны.

Дрли, кк сиддхову козу, но помогло слбо.

— А я с вми по ббм не пойду, — вдруг ляпнул Бешеный, ожесточенно кромся кусок дерн бронзовым ножичком, подрком Крны. — Хоть режьте, не пойду. Вот.

Все еще удивлялись: зхоти Бешеный, к услугм цревич были бы сотни, тысячи ножей! Из лучшего булт, с черенми, опрвленными в золото, с яхонтовыми яблокми…

Ан нет, тскет эту дрянь.

— Боится! — рдостно возопил Боец, ужсно довольный, что он боится не один. — Слышь, Крн: Бешеный боится!

— Ну и боюсь, — буркнул Бешеный. Подумл, ковырнул ножичком земляного червяк и добвил ни к селу ни к городу:

— Помирют от них, от бб вших… нсовсем. Вот. А я жить хочу. Я еще мленький… молодой я.

Крн не выдержл и рсхохотлся.

— Это ты что-то путешь, друг-Бешеный. Не помирют, совсем ноборот. Если, конечно, у ббы ум не достнет остеречься…

— Помирют, — стоял н своем Бешеный, морщ нос, похожий н клубень рстения гндуш.

— Ну, кто, кто помер? Нзови хоть одного!

Бешеный презрительно цыкнул слюной н рстерзнный дерн: дескть, нм это рз плюнуть!

— У дедушки Грозного сводный брт помер. Тыщу лет нзд. Вот. Женили его, бедолгу, срзу н двоих, он годков семь промучился и концы отдл. Понял, Ушстик?

Крн скосился н Бойц. Тот уныло кивнул: првд, мол. Тебе хорошо, тебя родословную зубрить не зствляют… мы-то весь грнит нсквозь прогрызли, до смого Бхрты-Колесоврщтеля!

«Две жены? — попытлся предствить себе Крн. — У ппы одн… и, нверное, првильно, что одн. Две просто ббы и две жены, если зконные, — д, прв Бешеный, это большя рзниц!»

— И дядя нш от того же смого помер, — вдруг нсупился Боец, испугнно глядя н брт. — Вчер, н зкте. Сегодня жечь будут.

— Что, тоже от бб?

Крн удивился. Рзумеется, он (кк и весь Хстинпур сверху донизу) уже знл о внезпной кончине Пнду-Альбинос, отц пятерки бртьев-Пндвов, зклятых вргов сутиного сын. Но причин смерти молодого и полного сил рджи был ему неизвестн.

— Угу. — Взгляд Бойц совсем потух. — Прямо н тете Мдре и ншли. Мертвого. Тетк чувств лишилсь, плстом лежл под трупом… бедня. Я см слышл, кк нствники друг дружке рсскзывли…

Крн озбоченно прислушлся к собственным ощущениям. Д нет, все в порядке. Живее всех живых. Все-тки это от жен помирют. Вон у Альбинос, сферы ему небесные, тоже две супруги было. Кк у этого ихнего… двоюродного сводного дедушки.

А холостым все кк с флминго вод.

Или, может, это вообще только црям грозит?

Грустные рзмышления прервл слуг: пухленький скопец-крючконосик, звернутый в бхутову уйму ткней всех цветов рдуги.

— Высокородных цревичей призывют для подготовки к учстию в погребльном обряде! — згнусвил попугй, нетерпеливо топчсь н месте. — Высокородных цревичей… призывют…

Высокородные цревичи обреченно рзвели рукми. Втйне они звидовли Крне, которого никто и не собирлся призывть для учстия. Более того, лишь юродивому втемяшилось бы в голову звть сутиного сын постоять у црского костр! Небось при виде ткого святоттств см покойный Альбинос восстл бы из мертвых!

И теперь блудливый Ушстик вполне может пойти к своим змечтельным ббм, горемычные Боец с Бешеным… Умывть их стнут, уши чистить, дидем гору нцепят!

Скучищ!

Нет, сыновья Слепц не были бесчувственными идолми.

Просто смерть человек, пусть дже родного дяди, к которому ты был в лучшем случе безрзличен, воспринимется двендцтилетними мльчугнми по— своему.

Жестокость?

Ничего подобного, просто жизнь отторгет смерть и инче не умеет.

…Крн смотрел им вслед и думл, что умереть н собственной жене — не ткя уж плохя смерть. Пожлуй, дже хорошя. Мужскя смерть. Он и см бы не прочь… лет эдк в сто пятьдесят. И после выполнения супружеских обязнностей.

Но охоту идти по ббм отшибло нчисто. Конечно, пропдл совершенно роскошный день — в связи с тризной по Альбиносу все знятия были отменены. А, пропдй, не жлко! Крн плохо понимл, что держит его н территории дворц, где он никому не нужен (во всяком случе, сегодня), просто нстроение вконец испортилось, н душе скребли хорьки, и вообще…

Сутин сын поймл себя н стрнной мысли.

Он думл о крыше пвильон для млых собрний.

О крыше, с которой вполне можно нблюдть з погребльным костром, оствясь незмеченным.

2

КОСТЕР

Лежть ничком н рскленной з день крыше, подствив голую спину уходящему солнцу, было приятно. Скжи кто тебе, что только сумсброд Ушстик мог испытывть удовольствие от пребывния н этой сковородке, — ты сильно удивился бы. Жрко? Вот еще глупости! А одежду, чтоб потом не вонял, и скинуть недолго. Ты никогд не здумывлся нд своей противоестественной тягой к жре. В полдень, в смое пекло, когд все прячутся в тень и утирют пот, ты обычно бежл к ближйшей речке или водоему. О нет, отнюдь не з прохлдой! Зйдя в воду до колен, ты зстывл истукном со сложенными перед грудью лдонями и…

Тихо пульсировли серьги, нмертво влитые в плоть, тысячью струн звенел горячий воздух, ттуировк мло-помлу вспухл н теле, словно жилы н нпрягшейся руке, и Жр струился в ней, омывя тебя силой.

Горы своротить — рз плюнуть!

Но бежть н поиски гор кзлось глупым, д и сил был не той щенячьей породы, что требует сиюминутного подтверждения.

Слов обычно приходили сми. Ты понятия не имел, что доподлинно цитируешь гимны, посвященные огненному Вивсвяту, небесному Свитру-Спсителю, Лучистому Сурье! Святым Ведм сутиного сын не учили. Полгли излишней роскошью. См же ты искренне верил, что просто поешь от восторг, не очень-то вдумывясь в смысл собственной песни. В эти минуты ты чувствовл себя солнцем, рздющим блго без предвзятости и выбор, дрителем свет, источником тепл… А слов… что слов? Пришли ниоткуд и уйдут в никуд.

Однжды, в очередной полдень, мелкий воришк утщил твои новенькие сндлии, оствленные н берегу. Тебе не соствило бы труд догнть воришку и ндвть проходимцу тумков, но ткой бсолютно здрвый поступок внезпно покзлся чуть ли не святоттством.

Бедняге нужны сндлии? Пусть берет, босяк. Мм будет ругться? Отец откжется покупть новые (не из скупости, из строгости)? Пожлуйст. Все под одним солнцем ходим: и я, и мм, и воришк, и Гнгея Грозный.

Хотите мою жизнь, люди?

Просите — отдм.

Потом полдень зкнчивлся, ты приходил в себя и спешил обртно. По возврщении нствники косились н тебя, хмыкли и пожимли плечми. А измученные зноем рджт вполголос дрзнились «быдлом».

* * *

…Н душистой поленнице из цельных стволов ямл, перевитых сухими линми, возвышлсь колесниц. Под белым стягом Лунной динстии. Под белым црским зонтом. Зстелення шкурми белых грн. С золочеными поручнями и бортикми.

А н колеснице восседл труп в крсном.

Крн до рези под векми всмтривлся в покойного Альбинос, см себе

удивляясь, зчем он это делет, но черт лиц рзглядеть не смог. Крсный куль, и все. «Мертвый — не человек, — вдруг подумлось Ушстику. — Не ВЕСЬ человек. Мертвый — это действительно куль, брошенный з нендобностью. Только одни сбрсывют ношу по собственной воле, выбрв чс и место, другие тянут, коптят небо, лтют прорехи… глупцы».

Мысль был стрнной.

От нее тянуло полднем и зудом в ттуировке.

Вокруг поленницы гуськом бродили брхмны, шепч зупокойные мнтры и плещ н дров топленым мслом. Потом один из них взобрлся нверх и стл умщть покойник кокосовым молоком, смешнным с черным лоэ и соком лотос, ткже покрыл лдони рджи шфрновой мзью. Следить з жрецми было неинтересно, и Крн стл рзглядывть собрвшихся.

Вон друг-Боец, рядом со слепым отцом. Одеяния цвет прного молок, гирлянды до пуп, см Боец хмур. Нсупился, губу зкусил. В землю смотрит. То ли дядю жлко, то ли стоять скучно. Чуть позди Бешеный топчется. Вот этому непоседе нверняк скучно. До одури. Того и гляди что-нибудь выкинет. А дльше вс немереня толп остльных чд Слепц колышется тучей.

Ждут.

Вон врги-Пндвы, свежеиспеченные сироты. Под желтыми зонтми. Млдшие близняшки ревут беззвучно, всхлипывют, утирют глз лдошкми; троиц стрших держится. Хорошо держится, по-мужски. Жлко их. Честное слово, жлко. А ну кк у меня пп умер бы, не приведи Ям-Князь?! Ишь, только подумл, сердце уже ледяным шилом нсквозь. Не люблю я вс, прни, д рзве ж в этом сейчс дело?!

Люблю, не люблю… глупости.

Вон см Гнгея Грозный с советникми-нствникми. Седой чуб по ветру плещет. Серьг с рубином в ухе. Громдин стрик, ткой нс всех переживет. Д и переживет помленьку. Бртья мрут, племяши мрут кк мухи, ему хоть бы хны. Сжет н трон одного з другим; теперь вот Слепцом н престоле зкрылся, будто щитом в бою, — и првит. Вся Великя Бхрт н него чуть не молится. Еще бы: сын Гнги, победитель Рмы-с-Топором, без млого Чкрвртин всея земли… Ну его.

Пусть стоит.

Возле Грозного — Нствник Дрон. Брхмн-из-Лрц. Нхохлился, желвки н скулх ктет; губми жует. Вот уж кого не люблю. Дй ему волю, двным— двно погнл бы меня в три шеи. Ззорно ему сутиного сын воинскому делу учить. А учит. И честно учит. Ничего не скрывет, сколько рджтм, столько и мне. Я б тк в жизни не смог: хотеть прогнть и учить. Нет, не смог бы. Увжю.

Шиш я от тебя сбегу, хитрый Дрон!.. Учи. Всему учи. Без остточк.

Аг, вон и ббы… в смысле, женщины. Жены труп. Црицы Кунти и Мдр. Одн стройня, хрупкя, по сей день юной шокой тянется, вторя в соку. Пухля. Нрвится. Недром имя Мдр н блгородном знчит «Рдость». Рдость и есть. Н ткой и помереть з счстье. Грех тк о вдовх, тем пче о црских вдовх, все рвно — нрвится. Кобель я, првы нствники. Это небось поверх нее Альбинос-покойник и сыскли. А стройня Кунти н Мдру-Рдость зверюгой косится. Вот-вот сожрет и косточки выплюнет. Нет, две жены все же многовто. Ндо одну… остльных — по обычю гндхрвов. По любви — и концы в воду.

Взгляд упрямо не желл скользить дльше. Крючком зцепился з вдовых цриц. Вон из-з плеч стршей, Кунти-худышки, мм выглядывет. Приблизил мму цриц. В покои взял. Сопровождть всюду велит. Плтит щедро, одривет сверх меры. Это хорошо. И пп говорит, что хорошо. Зто мм жлуется: взблмошн цриц. Нчнет выспршивть у доверенной служнки о ее семейном житье-бытье, словно невзнчй переведет рзговор н сын, н Крну то есть, потом злится. Кричит без причины. Дерется иногд. Небольно: шпилькой ткнет слегонц или тм ущипнет. После остынет, устыдится и брслет сунет. Мм и простит. А я бы не простил. Я бы см — шпилькой. Особенно когд цриц Кунти меня к себе зовет.

Полюбился я ей, что ли? Усдит в покоях, мму рядом поствит, чтоб никто дурного и в мыслях не держл, вкусненьким кормит. Говорит: если обижют, мне жлуйся! Что я, перуном трхнутый, ей же н ее собственных сыновей жловться! Молчу, жую, он мне о всяких пустякх… и все по голове поглдить норовит.

Мм просил ппе не рсскзывть.

Это првильно. Кому не известно, кк через тких вот цриц нш брт стрдет? Откжешь ей, тебя же клеветой и обольет.

Оскопят потом или вовсе н кол посдят.

Лдно, стерплю… рди ммы.

Крн с усилием мотнул головой, зствляя себя смотреть в другую сторону. И обнружил, что голые по пояс фкельщики уже бегют вдоль поленницы, тыч живым огнем в смолистую ямлу. Вспыхнули лины, язычки плмени зсновли меж стволми, преврщясь в ослепительно гнедых жеребцов, смовольно впрягясь в последнюю колесницу Альбинос. Ветер рвнул рыжие гривы, упряжк зржл, вздыбилсь — и понесл логлзого цря н юг, в црство Петлерукого Ямы.

Рукотворное чистилище рзверзлось перед взором собрвшихся. Медовоокий Агни вылизывл все прегрешения рджи, очищя душу добел, суля в грядущем жизнь новую, прекрсную, истинно рйскую, где молочные реки в кисельных берегх текут под небом в лмзх…

Крн зжмурился.

Вот он, смерть.

Нстоящя.

Чей жр не в пример горячей полуденного солнц.

Вообржение вдруг нрисовло небывлую кртину: плмя срывется с привязи, хлещет плетьми во все стороны, и все люди окршивются лым. Корчтся в огненной псти. Друг дружку рвут, словно лишний миг жизни вырвть пытются. Гнгея Грозный вцепился в сирот-Пндвов, Нствник Дрон зубми грызет вдовых цриц, Боец с Бешеным душт рджт-зложников.

А вот и он, Крн. Убивет. Всех, кто попдется под руку. Всех. Убивет. И плмя хохочет, зствляя серьги в ушх исходить ндрывным стоном.

Стршно.

Впервые в жизни.

Оглохнуть бы, ослепнуть!.. Ан нет, мр лишь ширится и голосит кто-то вдлеке глсом громким, зхлебывется отчянием:

Здесь отцы, нствники нши, Сыновья здесь стоят и деды, Дядья, внуки, шурины, свекры, Друг н друг восствшие в гневе.

Что з грех великий, о горе, Совершить вознмерились все мы!

Ведь родных мы убить готовы, Домогясь услд и црств…

А псть склится дикой ухмылкой, дышит в лицо жутким смрдом-ромтом горящего сндл пополм с горелой требухой, и летят в нее люди, земли, горы… пропдют пропдом.

Нвсегд.

— …Это он! Это он виновт, тврь! Сгубил муж, сук подзборня! Сгубил! Рдуйся теперь! Пляши!

Крн открыл глз.

И не срзу понял, что кричит стршя из жен Альбинос, ммин блгодетельниц Кунти.

— Рдуйся, тврь!

Костер полыхл вовсю, струйки золот слезми Влдыки Сокровищ текли по остову колесницы, и хстинпурские влдыки изумленно смотрели н кричщую женщину.

Цриц Кунти со стршно искженным лицом стоял перед црицей Мдрой.

Стршя жен перед млдшей.

Вдов — перед вдовой.

— Это он! Это он виновт!..

Н миг все змерло. Кзлось, дже плмя придержло свой рзмх, вслушивясь в нелепое, неуместное обвинение.

А потом цриц Мдр рзбежлсь и бросилсь в д, кк бросются летним днем в речную стремнину.

С воплем облегчения.

Вслед з мужем.

* * *

В нступившей сумтохе никому не было дел до соглядтя н крыше пвильон и его поспешного бегств.

Только кменщик, тихо чинивший бортик восьмиугольной купльни, зметил Крну — тот кк рз стремглв несся прочь, соскользнув н землю.

Кменщик сделл вид, что ему соринк в глз попл.

Кменщику бсолютно не хотелось связывться с этим обормотом, здоровенным не по летм фворитом нследников.

Подглядывл?

Ну и пусть.

Он вспомнит увиденное примерно через полгод.

И рзвяжет язык.

Сперв н дворцовой кухне; тм дойдет и выше.

3

СОВЕТ

— Мне очень не нрвится эт смерть! — Приглушенный рык Грозного упругой волной рсктился по комнте. Прилип к стенм, окутнным брхтом сумерек, зтился в темноте углов, готовясь при необходимости вернуться эхом в любой момент.

Сомнительно, чтоб кому-либо из собрвшихся здесь людей могл понрвиться внезпня кончин Пнду-Альбинос. Тем не менее никто не вырзил удивления и ничего не возрзил. Эти люди умели слушть и сопоствлять, медля с публичными зявлениями. Спросят — ответят. Не спросят — тк и будут морщить лбы и топорщить бороды.

Мудрость — умение долго думть и коротко говорить Увы, многие в ншей скорбной юдоли уверены в обртном.

Шестеро пожилых советников (двое воевод, остльные — брхмны) д еще Нствник Дрон — вот кого собрл н ночной совет Гнгея Грозный. Собрл не в официльной зле, в уединенных тйных покоях зпдного крыл дворц.

Смутные подозрения терзли вечного регент. Тревожные предчувствия и ощущение роковой предопределенности, все то, о чем он успел всерьез подзбыть з последние двдцть с лишним лет. Поэтому Грозный призвл сегодня лишь смых из смых. Способных понять его опсения. Помнящих злые времен, когд один з другим ушли в лучшие миры двое нследников Лунной динстии, двое сыновей црицы Стьявти. А Дрон… Грозный нутром чувствовл: этот поймет. Может быть, дже лучше, чем советники, вдвое превосходящие Нствник возрстом.

Может быть, дже лучше, чем он см, Гнгея Грозный по прозвищу Дед.

Желтыми дрконьими глзми мерцли в сумрке мсляные плошки. Искженные тени зыбко колеблись н стенх, словно дело вершилось не в тйных покоях, в подводных чертогх Гнги, Мтери рек. Молчние стновилось тягостным. Грозный понял: пок он не выложит все, по крйней мере все, что сочтет нужным выложить, эти люди придержт языки з зубми.

И будут првы.

— Дворцовым лекрям и бльзмировщикм было прикзно с тщнием обследовть тело рджи Пнду. Н предмет обнружения скрытых внутренних повреждений, рн, црпин, укусов змей или сколопендр, ткже нличия в теле следов яд. Досмотр провели с усердием, однко никких явных причин, способных повлечь з собой смерть рджи, обнружено не было. Что дл допрос црицы Кунти?

Грозный не уточнил, к кому именно он обрщется, д в этом и не было нужды. Похожий н сухую жердь седой советник, облдтель крючковтого орлиного нос, сверкнул пронзительным взглядом из-под кустистых бровей и почтительно согнулся в поклоне. Ниже. Еще ниже. До смого пол. Всем присутствующим покзлось: вот-вот послышится сухой хруст, и жердь переломится пополм…

Хвл богм, обошлось. Советник медленно рспрямился и, несмотря н духоту кутясь в лиловую мнтию, зговорил:

— Мой повелитель, цриц Кунти утверждет, что бросил упрек в лицо второй супруге покойного исключительно от горя и отчяния. Поскольку рдж умер в объятиях Мдры, сердце стршей жены переполнилось скорбью, и он збыл о приличиях. Больше ничего от црицы добиться не удлось. А применять усиленные методы допрос без твоего рспоряжения мы не сочли возможным.

Советник рзвел рукми и снов поклонился, теперь в пояс.

— Дозволишь продолжть, о повелитель?

— Говори.

— По моему ничтожному рзумению, цриц Мдр не имел повод умышленно искть смерти блгородного муж. Если он кк-то и повинн в гибели рджи, то лишь косвенно. Возможно, именно н это и нмекл цриц Кунти. Добровольное смосожжение црицы Мдры делет ее прямую и злонмеренную вину двжды сомнительной, но некоторым обрзом подтверждет косвенную.

Грозный кчнул чубтой головой, соглшясь.

— С другой стороны, и црице Кунти нет выгоды от безвременной кончины супруг. Здесь мы подходим к глвному: КОМУ это могло быть нужно?

— Ты, кк всегд, прв, обильный добродетелями. Но, полгю, у тебя пок нет ответ н поствленный тобою же вопрос?

— Увы, мой повелитель. — Советник со вздохом поклонился в третий рз и, опустив взор долу, умолк.

— У Хстинпур достточно злопыхтелей. — Брови сошлись н львиной переносице регент. — Полгю, пнчлы по сей день не смирились окончтельно со своим поржением…

Гнгея искос бросил взгляд н Брхмн-из-Лрц, деревянного идол из древесины неколебимого спокойствия, и идол слегк кивнул.

Дрон с смого нчл учитывл возможность пнчльской мести.

— То же смое можно скзть о вечно мятежном Бенресе, упрямом Шльвпуре и многих других. Но… — Грозный выдержл пузу. — Но, повторяю, никких признков нсильственной смерти н теле рджи Пнду обнружено не было! Я допускю, что убийц применил неизвестный ншим лекрям яд либо тйное ксние «отсроченной смерти», не оствляющее следов н теле. (Нствник Дрон опять кивнул — его мысли текли в схожем нпрвлении.) Это мловероятно, но возможно. Остется вопрос… Почему именно Пнду? Кому мешл безобидный рдж-Альбинос? Убийцм следовло бы нчть с меня или хотя бы с восседющего сейчс н троне Слепц…

Скрип двери вогнл в дрожь всех, кроме Грозного и Брхмн-из-Лрц.

Очередня бед пришл в Город Слон?!

Нпророчили?!

— Првитель Хстинпур, рдж Стойкий Госудрь со своей супругой, црицей Гндхри…

— Что?! — Вся мощь прослвленной глотки Грозного сотрясл дворец. — Что с ними?!

— Ж-ж-ж… желют войти, — зикясь, возвестил нсмерть перепугнный стрж.

Несчстный понимл: любя ошибк может стоить ему головы. Пускть ли зконного првителя стрны н тйный совет првителей нстоящих? Не пускть? Куд ни кинь, всюду клин… «Доложить одному быку среди кштриев о приходе другого бык — и пусть сми бодются!» — решил стрж.

В общем, првильно решил.

— Приглси великого рджу и его достойную супругу войти. — Грозный поднялся со своего мест. Советники поспешили последовть его примеру, и, когд Слепец в сопровождении супруги возник в дверях, все присутствующие склонились перед црственной четой.

«Стрею, — досдуя н смого себя, подумл Грозный. — Збывть стл, кто в Хстинпуре зконный црь. Привык првить. Рджу при всех Слепцом нзвл… А ведь должен был внук первым н совет приглсить! Тем более что умом его боги отнюдь не обделили. Лдно, учтем н будущее».

— Сдитесь, сдитесь, влдыки мои, — чуть нсмешливо проговорил от дверей Слепец, взиря мутными бельмми н общий поклон. — Любимя, будь добр, проведи меня к креслу, то я двненько не бывл в этих покоях. Зпмятовл, где оно стоит…

Эт фрз очень многое скзл всем присутствующим. Знчит, Слепец прекрсно осведомлен о существовнии покоев, куд его в свое время тихо «збыли» провести! Более того, знл сюд дорогу и бывл здесь, причем, похоже, не рз. Что же еще из того, что собрвшиеся здесь считли известным только им, может знть слепя венценосня кукл?

А Грозному было просто стыдно. Окзывется, рзменяв девятый десяток, он до сих пор не рзучился крснеть. Хорошо еще, что внук не видит дедовского смятения. А остльные или тоже не змечют из-з спсительного полумрк, или умело притворяются…

— Сдитесь, — повторил Слепец, идя меж советникми; и те переглядывлись, словно только сейчс зметили внешнее сходство рджи и регент.

Боги: оснк, рост… голос…

— Сдитесь, говорю!

Собрвшиеся медлили внять приглшению. Лишь когд Слепец опустился в высокое кресло эбенового дерев с резной спинкой и подлокотникми в виде львиных лп, его супруг Гндхри устроилсь рядом н тлсных подушкх, с отчетливым вызовом поглядывя н вершителей судеб Хстинпур, все чинно рсселись н скмьях.

— В следующий рз я бы рекомендовл вм говорить потише, — снов усмехнулся незрячий влдык. — Я услышл вс еще з дв коридор отсюд. Рзумеется, мой слух слегк превосходит возможности обычного человек, и все же… Впрочем, я пришел сюд говорить не о моем слухе, — оборвл рдж см себя. — Более того, говорить буду дже не я, моя супруг. После сожжения тел рджи Пнду, моего несчстного брт, — д обретет его душ рйские миры!

— Гндхри поведл мне, отчего, по ее мнению, умер бедняг. Поскольку вы собрлись здесь именно по этому поводу, я решил, что вм будет небезынтересно узнть кое-ккие обстоятельств. Рсскзывй, любимя! И не стесняйся: здесь все свои…

Свои покорно внимли.

4

ПРОКЛЯТИЕ

Когд у двух молодых женщин появляются общие зботы, это сближет.

Не то чтобы у Мдры-Рдости, супруги блгородного Альбинос, и Гндхри— Блгоухнной, супруги црственного Слепц, были совсем уж общие зботы, но… Посудите сми: глвное для женщины (уточняем: для достойной женщины!) что? Ну, отвечйте, не стесняйтесь, не крснейте, мы ждем…

Ну?

Ничего подобного! Глвное — это семья. Дети и муж. И вот с этим глвным у обеих окзлось длеко не все слв богу.

Н том и сошлись.

Гндхри вот уже двендцтый месяц ходил со вздувшимся горой животом. «Чудо! — шептлись облделые ммки. — Чудо из чудес!» Но чудес чудесми, бедняжк все никк не могл родить, хотя любые мыслимые сроки нпрочь миновли. Один лишь человек был доволен: сводный брт Грозного, великий мудрец и подвижник Вьяс-Рсчленитель. Время от времени сей чернокожий урод незжл в Город Слон и колдовл нд чревом Блгоухнной. Бурчл мнтры, удовлетворенно моргл янтрными глзищми и строго-нстрого нкзывл ждть — ждть и ничего не предпринимть. Все, мол, будет хорошо. Вот см бы походил год в тягости, помучился тошнотой д головокружением — посмотрел бы Гндхри н него, кк бы ему было хорошо!

Любя скез пред ткой мукой — дхик!

В общем, женщин томилсь зтянувшейся беременностью, предпринять что— либо боялсь — кк бы еще хуже не стло!

Мдр же, ноборот, истово мечтл збеременеть, родить сын, лучше — двойню; д и просто соскучилсь Рдость по рдости, по крепкому мужику. Но добродетельный муженек словно збыл о существовнии млдшей жены, супружеское ложе обходил десятой дорогой, и кк-то рз Мдр не выдержл.

Поделилсь горем с подругой.

— Небось к Кунти шстет, — посочувствовл т.

— Если бы! Кунти тоже см не своя, вчер н меня окрысилсь: мол, кким рспутством рджу приворожил, что к ней он и нос не кжет?! Ну, слово з слово, поговорили про рспутниц… Окзлось, обе сидим с носом, обеих муж збыл!

— Н сторону бегет? — деловито предположил жен Слепц.

— Д нет вроде… В лесу сиднем сидит, шрм себе построил, будто и не рдж, скет-молчльник! «Кто, говорит, в почете или презрении облдет душой, омрченной стрстью, и приобщется подлым взглядом к подлому обрзу жизни — тот идет по пути собк!» Хотя кто их, мужиков, породу кобелячью, знет?! Всех собкми слвит, см н блудливую суку хвост здирет! И Мдр горько зплкл.

— А вы бы с Кунти помирились д вместе бы и нсели н муженьк: пусть ответ дет, з что вс, крсвиц, обижет?

— Боязно нсесть-то! Зпретно жене с муж з ткое спршивть…

Однко через некоторое время (видимо, вняв дельному совету) обе жены Пнду подступили к супругу с вполне откровенным и однознчным вопросом.

Отмолчться Альбиносу не удлось, и рсскзл сей лев среди мужей, ткже носитель слвы Курвов женм вот ккую историю.

Вскоре после второй свдьбы поехл он н охоту. Охот себе кк охот, езжй-стреляй, только случилсь окзия — остлся рдж в одиночестве. Свит отстл, потерял его из виду, и только слышн был з деревьями перекличк ловчих и рык охотничьих леопрдов.

Золотисто-рыжую лнь Пнду зприметил издлек. Тело животного было нполовину скрыто кустми рк, но Альбинос решил, что не промхнется, — и уж лучше бы он промхнулся!

Увы!

Лнь дернулсь и издл почти человеческий крик. Пять стрел, в считнный миг порзив животное, смертельно рнили его, но не убили срзу. Пнду прянул из седл, вытскивя нож и собирясь прикончить добычу…

И тут все волосы н теле у рджи встли дыбом, ибо лнь зговорил с ним человеческим голосом. Был этот голос холоден и безжлостен, дже боли от многочисленных рн не ощущлось в нем.

— Убийц! Ты не просто убил меня! Ты помешл мне нслдиться любовью и зчть новую жизнь! — И рдж действительно увидел, что лнь-смец, которого он порзил стрелми, в момент злосчстного выстрел кк рз покрывл скрытую кустми смку. — Д будет тебе известно, что я — великий скет Киндям, принявший звериный облик из-з противоестественной стрсти к лучшей из смок! Мои духовные зслуги при мне, и хотя грех з убийство брхмн тебя не отяготит, ибо стрелял в неведении… Слушй же мое предсмертное проклятие: когд ты возляжешь н ложе с женщиной и почувствуешь близость экстз, ты умрешь, кк умирю сейчс я!

И лнь-смец Киндям, измученный тяжким стрднием, рсстлся с жизнью, рдж тут же предлся скорби. Точнее, в ужсе и смятении бросился прочь, уже не помышляя об охотничьей удче, и с тех пор проклятие тяготеет нд ним. Дико ему теперь возлечь н ложе с любой из своих супруг, д и вообще с любой женщиной. Смертный стрх з плечом стоит, скребет корявым когтем по хилому лингму. Но, с другой стороны, умри он, не оствив потомств, — коротть ему время в дском зкутке Путе!

Альбинос был в отчянии, и пригорюнившиеся жены ничем не могли помочь мужу. Проклятие, тем пче предсмертное, — дело серьезное. Есть ли способ его обойти?

Ни Мдр, ни Кунти, ни см Альбинос этого не знли.

Впрочем, кк выяснилось вскоре, Кунти знл!

Рсскзв своей подруге историю с проклятием скет-скотоложц, Мдр через три месяц буквльно ворвлсь в покои жены Слепц с ошеломляющим известием: Кунти зчл!

Для всех остльных в этом фкте не крылось ничего удивительного, но только не для двух цриц, которые знли истинную подоплеку!

— Что, объехл-тки судьбу н кривой?! И кк же? — Возбуждение Мдры передлось и Гндхри.

Беременные вообще рздржительны, когд ты беременн второй год подряд…

— Не зню! — всхлипнул Мдр, шмыгя покрсневшим носом. — Он мне не говорит! И муж — то-о-оже!

— Д, не повезло тебе с мужем, Рдость ты моя. — Гндхри вздохнул, понимя, что утешть подругу бесполезно. — Может, проклятие выдохлось?

— Нетушки! — уперл руки в крутые бок млдшя жен Альбинос. — Если б оно выдохлось, супруг ко мне непременно пришел бы! Я ж вижу, кк он н меня смотрит! Тк бы и нбросился, с косточкми съел!

— Ах Кунти, х хитрюг! Неужели згулял?! — хнул Гндхри, порзившись собственной догдке. Мдр безучстно пожл плечми.

— А муж-то знет?

— Знет.

— И… что?

— Ничего. Дже повеселел немного. Дескть, род продолжен будет, в Пут не попду. Ни слов худого ей не скзл. Ноборот, ожерелий ндрил…

Еще с полчс подруги-црицы, охя и хя, обсуждли стрнное поведение Альбинос, которому нствили рог — он еще и рд! — но тк и не смогли нйти этому рзумного объяснения. Избежть д — дело хорошее, но рдовться по поводу измены супруги?!

Вовеки не бывло!

В положенный срок Кунти блгополучно рзрешилсь от бремени мльчиком, которого нрекли Юдхиштхирой — Стойким-в-Битве; прозвли же с пеленок Црем Спрведливости.

А через полгод после родов Кунти вновь збеременел!

Мдр не нходил себе мест, они с подругой терялись в догдкх, Кунти-коровищ в ответ н все вопросы только згдочно ухмылялсь и молчл кк рыб. См Альбинос пру рз явно порывлся что-то рсскзть своей млдшей жене, но в последний момент шел н попятный.

Боялся, покоритель нродов.

Гндхри тем временем совсем измучилсь носить бесконечную беременность — уж скоро дв год кк н сносях, сколько ж можно! И, отчявшись рзродиться, обртилсь з советом к струхе-ядже, сыскнной по ее прикзу доверенной служнкой.

Зелье, купленное у струхи, подействовло мгновенно. Не случись тогд во дворце Вьясы-Рсчленителя, быть Слепцу вдовцом: корчившяся в судорогх цриц уж и не чял остться в живых, мечтя лишь о смерти-избвительнице!

Вытщил мудрец ббу с того свет. З косы выволок, хоть и ругл ругтельски: не доносил плод до нужного срок — стрдй, дурех!.. Злился, слюной брызгл, но из кожи вон лез, чтобы спсти и мть, и плод.

Спс.

Тот мясной блин, что вышел комом из чрев Блгоухнной, Вьяс црице покзть откзлся. Зто в дворцовом хрме Вишну тем же вечером объявилсь сотня стрнных бмбуковых лрцов «с топленым мслом», с чем еще, один Рсчленитель д еще, может быть, Вишну-Опекун ведли.

Теперь мудрец безвылзно сидел в Хстинпуре. Регулярно нведывлся в хрм, чертил н стенх священные знки, бормотл мнтры и молитвы — и через девять месяцев из лрцов извлекли целую сотню млденцев мужеского пол.

Вернее, сотню мльчиков и одну невесть откуд взявшуюся девочку.

То-то рдовлись црственный Слепец с супругой! Кто под небом нс плодовитей?! — рзве что црь Сгр из Солнечной динстии, отец шестидесяти тысяч сыновей из тыквенных семечек! Тк еще неизвестно, жил ли этот Сгр н смом деле, мы-то точно живем, идите щупйте!

Вот только верховный жрец хрм по секрету рсскзл кплике перехожему: дескть, изобржение Опекун в глвной зле просияло при известии о ст сыновьях и дло трещину, когд возвестили о дочери Слепц. Вьяс же, ноборот, хитро ухмылялся и, кжется, был вполне доволен результтом.

Впрочем, довольны были все, исключя Божий обрз.

И несчстную Мдру.

В тот смый день (и чуть ли не в тот смый чс), когд жрецы под руководством Вьясы извлекли из лрцов вопящих млденцев, цриц Кунти во второй рз рзрешилсь от бремени. Мльчишкой, ничуть не похожим н первенц, — громоглсным крепышом с крсным личиком, перекошенным от недовольств всем миром.

Мльчик нзвли Бхимсеной — Стршным Войском, или сокрщенно Бхимой — Стршным.

Что нзывется, не в бровь, в глз!

Когд Кунти збеременел в третий рз и последние сомнения, в кком положении нходится цриц, исчезли, терпению Мдры пришел конец. Он ходил з мужем тенью, живым укором, символом скорби — зствив-тки Альбинос рзговориться.

— …Ты предствляешь, подруженьк: все ублю… то бишь детки этой стервы — сыновья богов!

— Д врет он, Рдость моя! И тебе, и мужу! Небось спутлсь с водоносом или сотником дворцовой врты, супругу нплел…

— Ой ли, миля? А вдруг не врет?! Говорит: когд-то двно во дворце ее приемного отц гостил этот стрнный мудрец Дурвсс…

— Юродивый Дурвсс? Ипостсь Шивы?!

— Д, только т-с-с-с! Тк вот, Кунти тогд определили гостю в услужение, и эт подстилк тк ублжил юродивого, что обрел др! Мнтру, которой можно вызвть любого бог, и бог должен будет сделть ей ребеночк!

— Мнтру-шмнтру! — фыркнул Гндхри. — Потом вместо бог является все тот же Дурвсс в другом обличье или еще ккой похотливый бычр…

— Нет, ты до конц дослушй! — Мдр уже готов был обидеться, и жен Слепц умолкл. Ей и смой стло интересно. — Окзывется, узнв о проклятии, Кунти недине поведл мужу о своей мнтре, и тот рзрешил ей воспользовться — не оствться ж ему совсем без потомств! А тут все-тки боги, не шиш гулящий! И ккие боги! Локплы-Миродержцы! Первенец — от Петлерукого Ямы, второй — от Вю-Ветр, сейчс он носит чдо смого Индры-Громовержц!

— Тк прямо перуном и любил! — съязвил Гндхри, которя хотя и был верн Слепцу, но все же н миг позвидовл Кунти, способной зполучить в свою постель всю Свстику Локпл! Это если, конечно, верить ббьим росскзням…

— Думешь, Альбинос из простков? — хитро улыбнулсь Мдр. — Он срзу после рождения первенц зкзл доверенному брхмну обряд рспознвния! И все подтвердилось!

— А ты-то чему рдуешься, дурех? — удивилсь вдруг Гндхри, только сейчс обртив внимние н преобрзившееся и прямо-тки сияющее лицо Мдры.

— Муж скзл, что пор и мне родить ему нследник. Обещл поговорить с Кунти: пусть поделится дровнной мнтрой.

Мдр-Рдость вскочил и зкончил во весь голос:

— А не зхочет делиться, ждин, он ей прикжет!

Кунти долго увиливл, но в конце концов ей пришлось уступить велению супруг. Впрочем, хитря цриц и здесь ншл лзейку: передл Мдре не всю мнтру. Первые слов нерзборчиво пробормотл см и быстро оствил покои млдшей жены: вызывй, мол, рз супруг желет, но в другой рз и не мечтй!

Рссерження Мдр, понимя, что второго случя не предствится, вызвл срзу двоих — Ашвинов-Всдников, божественных лекрей!

И потом очень жлел, что нельзя это дело повторить.

Естественно, зловредня Кунти зявил, что одного пришествия с Мдры вполне достточно. А узнв о близнецх, совсем взбеленилсь, в результте чего всякие ндежды н повторный визит небожителей у Мдры улетучились.

Нет тк нет. Дже супруг вскоре отступился, не ндеясь переубедить стршую жену-упрямицу. Особенно после того, кк своенрвня цриц зявил нпрямик: он и млдшей жене мнтру не дст, и см больше ни с кем не ляжет, потому кк с мужем нельзя, богов с нее хвтит! И вообще: женщин, побыввшя более чем с тремя мужчинми, — это уже шлюх, он шлюхой быть не желет!

Вскоре Кунти родил беловолосого мльчик, нреченного Арджуной — серебрным; позже рзрешилсь от бремени и Мдр, родив двух близнецов — Нкулу и Схдеву.

Альбинос, кзлось, успокоился: детей у него теперь было — звлись (хоть и длеко до плодородия Слепц)! Пред людьми он считлся честным отцом, по зкону — соответственно, ибо и см был рожден вследствие подобного обычя, д не грозит — гуляй-веселись!

Но шли годы, проклятие лни и связнный с ним стрх смерти мло-помлу стирлись в пмяти рджи, в то время кк плоть нстойчиво требовл своего. В последнее время Мдр все чще ловил н себе безумно-вожделеющие взгляды собственного муж; цриц всякий рз обмирл, боясь ответить взимностью.

Тогд Альбинос нверняк не удержлся бы…

* * *

— …И вот вчер он не утерпел. А Мдр не смогл или не зхотел его удержть. Проклятие исполнилось. И Кунти отчсти был прв, обвинив млдшую жену в смерти муж. Но если н Мдре и был вин, он уже чист от любой скверны, пройдя сквозь врт Семиплменного и последовв з супругом в рй…

Жен Слепц умолкл. Тишин бродил по комнте н мягких лпх, опсясь спугнуть стрнное состояние тихой грусти, призрк сбывшегося печльного чуд, рзорвть прозрчные путинки судьбы.

Но чудо недолговечно. И дже ощущение чуд мимолетно.

В этой комнте вершились судьбы Хстинпур, судьбы Великой Бхрты; люди, собрвшиеся здесь, не могли себе позволить мыслить ктегориями чудесного, и вот, один з другим, они нчли стряхивть с себя оцепенение.

— Блгодрю, цриц. — Грозный встл и поклонился с искренним почтением, тряхнув снежно-белым чубом. — От всего сердц.

Регент с смого нчл увжл стршую невестку.

Добровольно звязть себе глз, чтобы встть вровень со слепым мужем, решится длеко не всякя женщин.

Когд Слепец с супругой были уже в дверях, Грозный внезпно нрушил молчние:

— Скжи, цриц, кк ты полгешь, т лнь и впрямь умерл?

Стрнный вопрос н мгновение пригвоздил Гндхри к месту.

— Д, о великий, — ответил он, чуть змешквшись. — Нсколько я понял, рны от стрел Пнду окзлись смертельными. Инче кк бы сбылось проклятие?

— Блго твоим устм, цриц. Ты успокоил меня, — без особой рдости подытожил Грозный.

Он ждл долго, очень долго — и зговорил лишь тогд, когд уверился, — что црствення чет удлилсь по коридорм дворц н достточное рсстояние. Дже для изощренного слух Слепц.

— Я помню очень похожую историю. Он зкончилсь гибелью моего сводного брт, сын црицы Стьявти и рджи Шнтну. Тм мелькл подозрительно знкомя лнь. Я очень ндеюсь, что стрелы Альбинос действительно прикончили эту тврь. Но не удивлюсь, если лнь опять возникнет в окрестностях Хстинпур лет через двдцть-тридцть при соответствующих обстоятельствх.

Грозный рздрженно дернул кончик чуб.

— А может быть, все горздо проще. И проклятия, боги или говорящие звери — лишь ширм. Мне бы очень хотелось окзться првым. С богми трудно бороться, и пути их неисповедимы. Что же ксется смертных… Поглядим. Будущее покжет, — зкончил престрелый регент.

5

МОЛВА

Не стло н земле злосчстного Альбинос, ушел из жизни в рсцвете лет белокожий и крсноглзый Пнду, осиротели пятеро бртьев-Пндвов, взмен обрет срзу ж пятерых небесных родителей, и тенью легл н Великую Бхрту свстик.

Свстик домыслов и перемигивний, свстик слухов, сплетен и оскопленной првды.

— Лнь, говорите? — ухмылялись н востоке стокрт битые кшийцы и нги— слоноводы. — Ой, не знем, не знем… Отродясь зверя промышляем, в шкуры зворчивемся, от злой судьбы не стрдем! Видть, уж очень прогневил Альбинос-бедняг кого-то, все любимые мозоли оттоптл, чтоб вот тк угорздило…

— Уж не т ли это лнь, — посмеивлись н юго-востоке в Клинге и Ориссе, — что звсегд близ црских семей околчивется? Стучит у ворот копытцем: пустите, люди добрые, зшибу неугодного, збодю лишнего! И впрямь: стршнее лни зверя нет!

— Знмо дело, — соглшлись в южных пределх ж до смых непролзных дебрей Кишкиндхи. — Слепец н троне, Грозный у кормил, Слепцовы чд престол слепнями облепили — сотня орлов, клюв к клюву! Н кой финик им Альбинос?! Зчем двоюродные бртья-соперники, будь они хоть трижды божьими отпрыскми?! Держву в клочья дрть? Из-под трон опоры рстскивть?

— Черед з деткми, — и себе кивли юго-зпдные дшрны и ндхрки. — Н их век лней хвтит. Ккой скет не горзд з четвероногими крлями ухлестнуть, вроде этого Киндямы-греховодник?! Грохнешь дикого козл, он тебе: «Я, мол, не козел, подвижник из подвижников, это ты козел и з козл ответишь…»

— Д уж, воистину, — в голос ржли н зпде кмбоджи-тбунщики и бритоголовые шльвы. — Ндо бы и нм пру лошдушек н этих… рогтеньких сменять! Авось в хозяйстве пригодятся…

— Дурки вы все, — возржли северо-зпдные гндхрцы и мдры. — Дурки дурцкие! Грозный не вечен, уйдет в рйские пределы — кто после сын Гнги держву примет? Вот было б здорово: один полубог ушел, пятеро мигом н смену явились! Отцы сверху поддержт, мы снизу подопрем — не жизнь, персик в меду!

— И то првд, — чесли бороды воинственные тригрты-северяне. — Д уж больно рспрей пхнет… кровушкой…

Северо-восток угрюмо помлкивл. Тм рзбирлись с женми, взявшими моду ссылться н стршую жену покойного Альбинос. В смысле если изменял мужу больше чем с тремя — знчит, шлюх, если с тремя или меньше — знчит, прведниц и воплощення добродетель. А что в подоле принесл, то принять с поклоном и лелеять пуще родных.

Звть же бйстрюков «деволятми» — «божьими деткми».

Свстик лежл н Великой Бхрте. До бойни н Поле Куру оствлись считнные десятилетия.

Глв IV

ЧУЖИМИ РУКАМИ

1

ТОНУЩИЙ

Сегодня строгий и, кзлось, вездесущий Дрон собрл в штре млдших воинских нствников, ученикм было велено знимться смостоятельно. Естественно, понятие «знимться» кждый из учеников истолковл по-своему. Бртья-Пндвы, приклеившие себе общее отчество вскоре после смерти отц, плотно осели в млиннике, с энтузизмом освивя тм искусство истребления спелых ягод. Боец и Бешеный утщили всю орву Курвов купться… простите, овлдевть нукой преодоления водных прегрд! Звли с собой и Крну, но сутин сын купться не пошел, просто уселся н высоком берегу реки, не тм, где плесклись шумные чд Слепц, выше по течению, где рек с грохотом вырывлсь из ущелья, безумным сккуном мечсь по зубм порогов, и лишь потом, нехотя успокивясь, вытекл н рвнину.

Вон он, рек: лениво рсплстлсь сонной зводью, игрет бликми, нежсь в лучх теплого утреннего солнышк… притворщиц!

Здесь Крн предлся сосредоточению и смосовершенствовнию. А попросту говоря, сидел, бездельничя, смотрел н пенящуюся внизу речку, любовлся то и дело вспыхивющими в облке водяной пыли мленькими рдугми и мечтл о возврщении в Хстинпур. В город тысячи соблзнов, где он без промедления зявится в квртл блудниц — тм по нем нверняк уже истосковлись две (если не три!) исключительно приятные девчонки! Приятные во всех отношениях, особенно когд звлишь ткую н ковер или хотя бы в копну свежескошенного сен, вторя звлится сверху, громоглсно зовя третью…

Жль только, что осенние сборы зкнчивются лишь послезвтр. Он, Крн, с удовольствием рвнул бы в веселый квртл хоть сейчс. Ну, пусть не сейчс, пусть вечером. А собственно, почему бы и нет? Что мешет улизнуть со сборов н день-другой рньше? Бойц с Бешеным можно предупредить, чтоб тревогу сдуру не подняли, остльные вряд ли хвтятся… Сбежл ккой-то сутин сын Крн? Нхлебник, взятый в обучение лишь из прихоти цревичей?! До него ли нствникм, когд тут сплошь рджт, один другого знтнее?! А смим рджтм и вовсе не до Крны. От гордости лопются, пвлины весенние, нрядми друг перед дружкой хвстются, из кожи вон лезут, чтоб похвлу Нствник зрботть, — еще бы, см великий Дрон бровью двинул, это вм не лингм собчий…

Дхик!

А встнь рдж-ппш н дыбы против Хстинпур, Грозный мигом рджонк в погреб, ппше — ультимтум! Ерепенишься? Поостыть не желешь?! Вот тк— то! Ккя тм дружб, ккя любовь — одн сплошня Польз. Умен Грозный, и советники его не дром кзенный рис ложкми едят… Хорошо, что он, Крн, — сын возницы! Зложник из него, кк брхмн из шкл, всем н него плевть, и ему н всех — тоже! Ну, кроме отц с мтерью, смо собой, д новых друзей: Бойц с Бешеным д еще пры сут-ровесников, с которыми он иногд вместе по ббм бегет. А тк…

Чуть повыше того мест, где сидел «смосовершенствоввшийся» Крн, рздлся отчянный крик, и сутин сын невольно взглянул в ту сторону.

Из млинник с воплем вывлился Бхим-Стршный, второй из бртьев— Пндвов. Похоже, доблестно победив и съев противник в лице млины, Стршный успешно упржнялся в искусстве беспробудного сн, пок досдня помех не прервл сие блгородное знятие.

«Ос его в здницу укусил, что ли?» — подумл Крн, с удивлением нблюдя з Стршным.

Действительно, мльчишк двиглся стрнным обрзом, словно ноги его безндежно путлись в трве. Или были связны. Вот он покчнулся, судорожно всплеснул рукми, будто собирлся взлететь, упл и, перектившись н бок, рухнул с кручи вниз.

Верхом н водяного коня, игрющего в теснине порогов.

— А--!!! — донеслось до Крны. — Помогите!!!

Первым побуждением сутиного сын было броситься в воду н помощь нездчливому увльню-Пндву. Плвл Крн отлично, еще с длеких дней чмпийского детств, и нверняк сумел бы вытщить Стршного.

Делов-то: ухвти з шевелюру и првь к берегу…

Ты дже сделл шг по нпрвлению к обрывистому берегу. Остновился. Словно ткнулся лицом в невидимую прегрду. Тонкий комриный звон н пределе слышимости взвился в мозгу, пльцы сми собой сжлись в кулки, и перед глзми встл позвчершняя кртин…

— …Нет, не попдешь! — презрительно кривит губы в ухмылке светловолосый Арджун.

— Я?! Не попду? Смотри! — Бхим широко рзмхивется шестигрнной меттельной булвой, нмеревясь снести золоченую шишечку с колесницы орисского рджонк.

И в этот момент из-з повозки появляется твой знкомый — молоденький сут.

— Сто-о-ой! — кричишь ты. — Стой, дурк! Поздно!

Булв проносится мимо злосчстной шишечки, и череп суты рсклывется перезревшим грнтом.

Н миг все кк будто зстывет, потом сут влится н трву, рссыпя вокруг себя кроввый дождь, Стршный понуро зявляет:

— Если б не этот брн, я бы попл! См виновт.

А дльше был дрк, дикя, взросля дрк, которя вполне могл зкончиться еще одним трупом, но вс со Стршным вовремя рстщили нствник Крип и его бешеня сестр…

Ты не видел, кк кмни вросших в твои уши серег медленно гсят кроввое свечение.

Спсть этого ублюдк? Или лучше добить, чтоб нверняк? Свидетелей нет, кмней вокруг достточно. Сейчс Стршный окжется кк рз под обрывом…

Стыд хлестнул тебя жгучим бичом. Убить в честном бою — д, сколько угодно! Но добить кмнем тонущего?! Позор! Впрочем, с другой стороны, спсть Стршного ты тоже не обязн. Пусть все идет кк идет. Выплывет — его счстье. Не выплывет — туд ему и дорог!

И ты остлся стоять, где стоял, отстрненно нблюдя, кк течение волочит к порогм зхлебывющуюся жертву.

— Н помощь! — здыхясь, орл между тем Стршный, брхтясь в пенных бурунх. Мльчишк отчянно згребл рукми, чудом ухитряясь оствться н поверхности, но ноги его явно не слушлись. Долго тк держться н плву не мог дже крепыш Бхим.

Вот его звертело в водовороте, удрило о скользкие кмни, рз, другой… Кудлтя голов исчезл в пенистой кипени, будто мурвей в конской гриве.

«Все», — решил ты и тут же вновь увидел голову Стршного — т вынырнул н дв посох ниже первого порог.

— Бхим, я иду! Держись!

Вдоль узкой полоски берег под обрывом бежл Арджун, пытясь прийти н помощь брту, но Стршного несло дльше, и Арджун никк не успевл.

Еще мгновение — и тонущего швырнуло н очередные кмни. В воздухе мелькнули босые ноги Бхимы… С щиколоток свисли мокрые обрывки пут — веревк или лин, издлек не рзобрть. Мльчишку буквльно перебросило через порог, но он снов вынырнул и, лихордочно гребя всеми четырьмя конечностями, зспешил к берегу Подоспев, Арджун подл брту руку и вытщил его н песок. Помощь окзлсь кстти — к тому моменту Стршный вконец обессилел: ободрнный о кмни живот обильно кровоточил, тело покрывли синяки и ссдины.

Арджун склонился нд бртом, помог ему сесть, и ты, нблюдя з этим, невольно поймл себя н звисти к Бхиме. Нверное, здорово иметь родного брт, который не оствит в беде, придет н помощь! Пусть Арджун успел сделть немногое, но он искренне пытлся…

В этот момент беловолосый млец глянул вверх — и лицо его, тк похожее н хрмовый лик Громовержц, окменело. Рядом поднял голову хрипло дышвший Бхим, уствился н брт, потом — туд, куд смотрел Арджун…

Ты не слышл, кк Арджун тихо спросил:

— Это Крн тебя… столкнул?

— Не зню, — кшляя, прохрипел Стршный. — Может, и Крн. Он спл. Спл он, Серебряный…

И погрозил тебе увесистым кулком.

Лекри тк и не сумели отучить Стршного от млого порок речи: в минуты возбуждения он говорил о себе в третьем лице подобно лесным дикрям юг.

2

НАСТАВНИК

— Ответь мне, юнош: ты ли столкнул с обрыв в реку сонного Бхимсену, кк подозревют его бртья?

— Не я.

— Следует отвечть: «Не я, Учитель».

— Не я, Учитель. — Крн дерзко взглянул в глз Нствник Дроны, и с минуту они стояли молч друг против друг: мленький брхмн и сутин сын, перегнвший учителя в росте почти н голову.

Лицом к лицу, спокойствие и вызов, судьб и случй — словно в гляделки игрли. Но едв подросток зметил, что серые глз брхмн слезятся, кк если бы Учитель упрямо вперял взгляд в диск полуденного светил, он и см невольно сморгнул.

Лишь тогд Дрон позволил себе отвернуться, н одно невыносимо долгое мгновение уствясь в стену штр.

Зтем последовл новый вопрос:

— Но, может быть, это ты, желя подшутить, кк шутите вы все, связл спящему Бхимсене ноги линой?

— Нет, Учитель. Я не делл этого.

— Но ты видел, кк Бхимсен упл в воду?

— Д, Учитель.

— Почему же ты не бросился к нему н помощь? Ведь ты понимл, что он может утонуть?

— Понимл… Учитель, — безрзлично кивнул Крн, почесв горбтую переносицу.

— Понимл — и медлил? Почему? Отвечй, юнош! — Голос Дроны впервые дрогнул. Рздржение и непонимние звучли в нем. Кроме того, Брхмн-из-Лрц никк не мог зствить себя нзывть Крну учеником, обходясь взмен нейтрльным «юнош». — Сын возничего, облскнный црским домом, не торопится спсти цревич?!

— Я плохо плвю, Учитель.

Это был ложь — ложь, зведомо известня обоим.

— Я плохо плвю, Учитель, — внятно повторил Крн. — Вдобвок тм внизу были обрыв и пороги, Учитель. Я бы нверняк рзбился, Учитель. А если бы дже выплыл, то ничем не смог бы помочь цревичу, Учитель. Или было бы лучше, если бы цревич погиб вместе с сыном суты, Учитель?

Минуту Дрон молчл, из-под полуприщуренных век рзглядывя нглец с брезгливым интересом. Мльчишк откровенно дерзил, но делл это нстолько ловко, что лишл Нствник возможности придрться, не теряя лиц. Сплошные «Учителя» в конце кждой фрзы формльно — повышенное увжение и исполнение прикз, н смом деле — утонченное издевтельство. Зто последнее зявление двло веский повод прицепиться — и нкзть дерзкого н вполне зконных основниях. Но нкзние сейчс интересовло Дрону в последнюю очередь. Он хотел знть истинную подоплеку событий н обрывистом берегу; он хотел знть, имеет ли этот языктый сутин сын кстельство к несчстному случю. Ведь цревич мог утонуть! И добро, если б это был первый «несчстный случй» ткого род!.. Мленькому брхмну было не до мелочных придирок — имелись дел и повжнее. Возможно, именно в них, в вжных делх, тоже был звязн мльчишк с серьгми в ушх и чешуйчтой ттуировкой по всему телу.

— Я слышл от нствник Крипы, что дв дня нзд вс с Бхимсеной рстскивли силой — вы чуть не поубивли друг друг. Было?

— Было, Учитель. — Мльчишк теперь смотрел в пол, изучя узор н циновкх, и это не нрвилось Дроне; впрочем, когд Крн смотрел ему в лицо, Нствнику это тоже не нрвилось.

Будь его воля…

— Сомневюсь, что после этого вы помирились… э-э-э… Я имею в виду, что цревич вряд ли простил тебя. И это достточно веский повод для человек твоего сословия, дбы столкнуть спящего врг в воду. Не нходишь?!

Крн резко вскинул голову, и Нствник опять почувствовл: глз предтельски слезятся.

— Рзве этому ты учишь нс, Учитель? Честный бой, один н один, — это достойно воин. А связть беспомощного врг и сонного столкнуть в реку — позор для мужчины! Тебе ли этого не знть, Учитель?! А если уж ты всерьез считешь меня мерзвцем, способным н подлость, то ответь: почему, когд Бхиму несло мимо меня, я не рзмозжил ему голову кмнем?! Чтоб нверняк! Чтоб н дно — и концы в воду! Кмней вокруг хвтло, мою меткость ты прекрсно знешь! Подозревя во мне убийцу…

— Я не подозревю. Я спршивю. И спршивю здесь я, твой Учитель, ты, мой… А ты, юнош, должен отвечть н вопросы, не здвть их. Ясно? — Голос Дроны опять звучл ровно и безжизненно, но чего ему это стоило, знл только см Брхмн-из-Лрц.

— Ясно… Учитель, — выдвил Крн.

Вся его яростня язвительность пропл втуне.

По крйней мере, тк думл см сутин сын.

— Хорошо, допустим, ты действительно невинный голубь. Но ты ведь нверняк знешь, что это не первое стрнное происшествие, которое случется с Бхимсеной з последние полгод. Не тк двно он скорбел животом и еле-еле опрвился…

— Тоже мне стрнность! Жрет что ни попдя, Волчебрюх! — Крн, збывшись, перешел грницы дозволенного. — Его животом — и не скорбеть?! Х!

— А до того цревич едв не укусил бунгрус, случйно окзвшийся в его доспехх. Между прочим, эти змеи здесь не водятся. — Дрон жестко сощурился, нблюдя з рекцией Крны.

— Собк везде грязь нйдет, — хмыкнул сын возницы и вдруг широко ухмыльнулся: — Вот н днях шел Бхим по лесу, присел по большой нужде — и н что бы вы думли? — точняком н гнездо земляных ос уселся! Тоже небось единственное в округе! Првд, ужлить только одн успел — Бхим тк рвнул, что остльные подохли, догоняя! Вот я к тому и клоню, Учитель, что собк… — Крн уже откровенно веселился, нпршивясь н дюжину-другую плетей, но Дрон словно утртил к нему всякий интерес.

Дже одергивть не стл.

Просто повернулся и пошел вон из штр.

Крн рзом поперхнулся очередной дерзостью, выскочил следом з Брхмном— из-Лрц, проводил того долгим взглядом — и быстро нпрвился в противоположную сторону.

А мленький брхмн тем временем уже принял решение.

Кждое происшествие по отдельности вполне могло сойти з случйность. Или чью-то глупую шутку. Но третий «несчстный случй», уж очень смхивющий н покушение, подряд — это слишком. Сомнительно, чтоб з оствшиеся полтор дня произошло что-то еще… И все-тки ндо будет скзть Крипе: пускй присмтривет з Стршным, д и з остльными бртьями-Пндвми. А он, Дрон, должен ехть в город не отклдывя. Ндо посоветовться с Грозным. И попытться выяснить, кто стоит з всеми этими «случйностями». Нхльный сын возницы? Мловероятно. А вот его отец, приближенный к себе Слепцом и готовый рди покровителя н многое…

Д и мльчишк может кое-что знть.

Нет, но кков неспрведливость! Этот нглый сутин сын, этот безродный ублюдок, не облдющий никкими зслугми — ни высокой врной, ни скетическим пылом, ни смирением или иными добродетелями, этот нхл, дрчун, ббник и грубиян — несомненный тлнт! Кк легко он схвтывет все, чему учт его Дрон и другие воинские нствники! Мимоходом, н лету, кк бы между делом… Пожлуй, по способностям он не уступит дже Арджуне, прирожденному воину (и, кк недвно выяснилось, сыну Громовержц)!

В роду быстроногих оленей родился тигр?!

Где же Зкон? Всеобщий Зкон-Дхрм, коему ндлежит следить и рспределять?! Соблюден ли он?

А Польз тк уж и вовсе сомнительн…

3

ВОЗВРАЩЕНИЕ

— С возврщением, увжемый! А не скжешь ли ты, где тут обретется некий Крн, сын Первого Колесничего?

«Стржники. Трое. Но не простые, с полосми лой кошенили н шлемх — личня гврдия Грозного, элит среди блюстителей порядк, — отметил про себя нствник Крип. — И зчем им этот обормот пондобился? Укрл что? Или дочку ккого-нибудь сновник обрюхтил?»

— Где-то здесь, должно быть, — пожл плечми Крип. — Что я, з кждым сутиным сыном следить должен?! Тут бы повезло з цревичми уследить…

Стржники понимюще зкивли и двинулись вдоль длинной череды пыльных колесниц, груженых телег и тягловых слонов. Время от времени они остнвливлись, чтобы здть один и тот же вопрос.

Ответ тоже не бловл рзнообрзием: все только пожимли плечми. Многие вообще плохо предствляли, о ком идет речь, те, кто знл долговязого буян, понятия не имели, где он сейчс.

— Д к отцу, нверное, умотл… Куд ж еще?!

— Видел! Минуту нзд видел! Или нет: это я вчер его видел!..

— Делть вм больше нечего! Дйте рзгрузиться!

— Вспомнил! Клянусь Индрой, вспомнил! Позвчер я его видел! Или позпоз…

У сыновей црственного Слепц никто не спршивл, куд подевлся их любимчик, — зря. Или не зря: Боец с Бешеным все рвно бы отмолчлись.

Хотя знли првду.

— Слыхл, Боец, они Ушстик ищут! — толкнул Бешеный брт локтем в бок.

— Слышл, не глухой… Вовремя он по своим ббм поехл!

— Предупредить бы его ндо. — В ломющемся бске Бешеного отчетливо промелькнул тревог. — Мло ли…

— Вернется — предупредим. А если что, отц попросим, чтоб зступился.

— Првильно! — одобрил Бешеный, повеселев.

Ясное дело, зступничество венценосц дорогого стоит, в своем умении уговорить отц об цревич не сомневлись. В их юном созннии, к примеру, Нствник Дрон стоял горздо выше рнгом, нежели слепой рдж, — хотя бы потому, что Дрон вполне мог отчехвостить прней з милую душу, отец сроду не поднимл руки н потомство.

Зступлся же — чсто.

И двое из сотни бртьев-Курвов побежли к купльням, н ходу сбрсывя зпыленную одежду.

4

АРЕСТ

— Солнышко мое!

Рыжя девиц (явно кршення охрой) повисл н плече Крны и обслюнявил всю щеку подростк. Помд из дешевого жир и вывренных в собственном соку лепестков клтроп неприятно липл к коже. Крн поморщился и утерся тыльной стороной лдони.

В темноте и н ощупь девиц кзлсь горздо более привлектельной.

И когд он успел «нвести крсоту»?

— Солнышко не бывет чьим-то, — нствительно сообщил Крн, мшинльно подржя тону Нствник Дроны. — Солнышко общее.

— Мое! — стоял н своем девиц, тесно прижимясь пышной грудью к руке Ушстик. — Мое собственное! Креглзенькое, горбоносенькое, долговязенькое…

Он зхихикл и добвил еще одну пикнтную подробность, от которой лучистый Сурья нверняк икнул з горизонтом.

Рссвет был н подходе.

Серя мгл сочилсь меж домми, рвной путиной обвися н крышх одноэтжных лвок, тщтельно зпертых рчительными хозяевми; из-з торговых рядов тупо мычли буйволы, впряженные в крестьянские телеги с мешкми чечевицы, и звук эхом гулял от общественных склдов до пвильонов с выствкой лнкийских блговоний; редел кисейня пелен, яснее проступли выбеленные стены здний, буйволиной тоске вторил трубный рев тяглового слон нд опустевшей кормушкой.

Рыночня площдь — треугольник под нзвнием Субхнд — Добрый Брыш — готовилсь проснуться.

Взяв от рынк нискосок, Крн с девицей свернули к центру город. У них было зрнее условлено: едв улиц Южня пересечется с проспектом Хстин— Основтеля, девиц срзу же поворчивет обртно. Без возржений и пререкний. Дом Первого Колесничего, отц Крны, рсполглся в престижном квртле, ибо негоже глвному конюшему и личному суте госудря бедствовть в трущобх. Впрочем, отец под родной кров приходил лишь ночевть, все дневное время проводя близ дворцовых конюшен; мм — т и вовсе через рз коротл ночи у своей црственной покровительницы-хозяйки; и дом нходился под бдительным присмотром слуг.

Крн меж ними слыл з своего в доску.

Зхоти он в отсутствие родителей привести домой гулящую девицу или устроить рзвеселую пирушку с приятелями — слуги были бы только рды. Глядишь, и смим бы перепло от щедрот! Но з свободно висящим плодом рук тянется редко: Ушстик дом вел себя пристойно, дже можно скзть, чинно, из дылды-рзгильдяя мигом преврщясь в добродетельного домохозяин.

Почему кусты не подстрижены?

Почему пол не метен?!

Поторопитесь с обедом, копухи! — вдруг отец вернется…

А шлюх водить — упси боги! См не вожу и вм не велю.

З дв квртл от условленного мест рсствния девицу и ее «солнышко» остновили.

Толстомордый детин, зсунув большие пльцы рук з пояс, перегородил дорогу и нгло ухмылялся щербтой пстью.

— Детки! — згнусвил он, подржя рыночному попрошйке. — Что ж вс бхут носит в ткую рнь, детки?! Встретите злыдня-ухокрут — кто по вм пнихиду зкжет, слдкие мои?! Подйте н доброе слово по безвременно сдохшим…

И Крне, рзом переств ухмыляться:

— Тебя что, теленок, не учили плтить з рдости?! Взять в нуку?!

Девиц шгнул вперед и хрбро зслонил собой юного спутник. Перед ней был окружной «хорек», сборщик мзды с тких вот подстилок, кк он, и это было ее дело и ее збот. Тем пче что «хорек» не впервые предупреждл девицу: повдится бесплтно двть богтенькому крсвчику — жди беды.

Бед пришл.

Бед стоял, широко рствив волостые ноги в кожных сндлиях.

Бед знл: портить фсд глупой шлюхе — гноить собственный товр; зто проучить молокосос будет зтеей доброй и дже богоугодной.

Небожители тоже бесплтно не дют.

— Уйди, Вкр[12]! — выкрикнул рыжя, больше всего н свете боясь зплкть или сорвться н визг. — Я с тобой з прошлый месяц в рсчете! Збыл?!

— В рсчете тк в рсчете, — поклдисто соглсился «хорек» Вкр. — Ухожу.

Он шгнул в сторону, зтоптлся и вдруг окзлся вплотную к рыжей. Движение было молниеносным, словно Вкр превртился в порыв ветр, — умелый взмх могучей лпы, похожей н бычий окорок, и девиц отлетет прочь. Целя и невредимя: з сохрнностью имуществ умел следить любой «хорек». Вкр проводил ее коротким взглядом, убедился в том, что подопечня тихо сидит н собственной зднице у огрды плисдник, дже не помышляя о продолжении бунт, после чего повернулся к Ушстику.

Теперь его и Крну рзделяло не более половины жезл.

— Гони пять медяков, — буркнул Вкр, дыш н подростк гнильем и перегром. — Или брслет со стекляшкой. Понял?

— Понял. — Крн кивнул и полез з пзуху.

Детин неотрывно следил з лицом трусливого сопляк. Жизнь двно приучил Вкру, что дже смый ледщий крысюк огрызется, если зжть тврь в угол. Кто его знет: брслет тм з пзухой, медяки или ножик? А глз — зеркло души, соглсно мудрым поучениям; или проще — по роже срзу видно. Зхочет удрить, додумется лезвием полоснуть, рож-предтель мигом выдст. Подскжет хитроумному Вкре… Ай дурк! Ай «хорек» слеподырый! Ишь ккие серьжищи н прнишке! Ндо было их з слсть ббью требовть… отдл бы, никуд не делся! Кмешки-то, кмешки — горят зрницми! И вроде дергются… точно, дергются кмешки, огнем нливются, и смотреть н прнишку больно… Что з блжь?!

Прикосновение было неожиднным, боль — ужсной. В дрке Вкр чувствовл себя кк рыб в воде, но здесь дркой и не пхло. Пок левя рук Ушстик шрил з пзухой, првя спокойно протянулсь вперед и вниз, ухвтив в горсть рзом ткнь дхоти и мужское достоинство «хорьк» Потом пльцы сжлись, и горсть превртилсь в кулк. А достоинство превртилось в коровью лепешку под слоновьей пятой.

И еще отчего-то пленым зпхло.

«Хорек» жлостно всхлипнул, подвившись собственным воем, и бесформенной грудой осел к ногм Крны.

Сын возницы еще некоторое время смотрел н беспмятного Вкру. После извлек из-з пзухи зкзнный брслет и протянул его рыжей.

— Он прв, — спокойно скзл Крн. — Возьми, продй и зплти ему з этот месяц. Инче жизни не дст. Все, дльше провожть ни к чему. См дойду.

Крн не знл, что эт минутня здержк спсл ему если не жизнь, то свободу.

…Из ворот вшего дом выходили трое стржников. Впереди медленно брел отец. Один из конвоиров плотно зкрыл ворот, убедился, что никто из слуг не подглядывет поверх збор, и достл плетеный шнур Пок он связывл Первому Колесничему руки з спиной, другой стржник вынул из сумы дерюжный колпк с узкими дырми для глз Через секунду колпк нглухо скрыл голову Первого Колесничего, крями нехв н плечи.

— Зчем? — глухо донеслось из-под колпк.

— Велели, — пожл плечми стржник.

— А црскя шсн[13] н рест у вс есть?

— Есть, есть… все у нс есть. Иди и помлкивй, умник!

Ты вжлся в угол чужого дом, зтив дыхние, и следил, кк отц ведут по улице — к счстью, в противоположную от тебя сторону.

«Вперед! — кричл гнев, норовя пробиться нружу боевым кличем. — Вперед, н выручку!»

Но от серег шел ледяной сквозняк, нполняя душу спокойствием.

Тк спокоен удв в зсде.

— Жль, мльчишки дом не было, — услыхл ты обрывок рзговор. — Нгоняй получим…

— З что?

— З то. Скзли: взять обоих, и чтоб ни одн живя душ… Нсчет души сделно, обоих — шиш! Искть небось погонят…

Человек под колпком молчл и горбился.

* * *

Арестовнный с конвоем четверкой рыб плыли в предрссветной мгле, з ними беззвучно крлся ттуировнный подросток с серьгми вместо мочек ушей.

До смых ворот, ведущих н территорию дворц.

5

ПОБЕГ

— Собчья моч!

— Тихо, дурк!

— Моч, рзмоч и трижды перемоч! Это проделки Волчебрюх!

— Д не ори ты, Бешеный, всех перебудишь! Может, он см зпрыгнул!

— Аг, и дверь см открыл! — Бешеный яростно оттирл со щек и лб осттки вонючей слизи: «привет» от здоровенной жбы, которя минутой рнее шлепнулсь н него с притолоки.

— Дверь… А ведь верно! Точно, Волчебрюх! Или еще кто-нибудь из этой пятерки уродов! Нверняк прячется где-то рядом и хихикет, зр-рз… Пошли, отыщем и вздуем гд!

— Пошли! Я ему эту жбу знешь куд зсуну?.. Н ходу изощряясь в плнх мести злокозненным Пндвм, Боец с Бешеным выбрлись из своих покоев в коридор. Он пустовл, но это нисколько не смутило юных мстителей, ретиво продолживших поиски. При этом Бешеный решительно сжимл в руке жбу (бедня сучил лпкми, выквкивя проклятия в дрес мучителя), явно нмеревясь использовть ее по нзнчению

— Может, он во двор вышел? Чтоб еще одну поймть? — предположил Боец, и бртья, не сговривясь, устремились во внутренний двор.

Двор, словно подойник коровницы, окзлся зполнен молочно-белым предутренним тумном. Здесь тоже никого не было, если и был, то прет с дв его увидишь в этом молоке!

Дльнейшие поиски предствлялись бессмыслицей. Но уйти просто тк, оствив врг безнкзнно веселиться где-нибудь в укромном уголке?! Боец и Бешеный молч переглянулись, зтем рзом нырнули в тень крыльц черного ход, присели тм и зтились.

Скоро шутнику-жболову ндоест прятться. Он решит, что сыновья Слепц ушли, сунется к крыльцу, желя вернуться в здние, — и поплтится з все свои прегрешения!

Ох и поплтится — пекло всплкнет по несчстному горючей смоляной слезой!

Ждть пришлось недолго. В тумне мелькнул смутня тень, пелен вокруг гостя мигом выцвел, будто от жгучей лски солнечных лучей… Но почти срзу тумн сомкнулся: тень нпрвилсь почему-то не к крыльцу, дльше, в сторону дворцового нтхпур.

Д и см тень вызывл определенные сомнения; крвшийся в тумне человек был н голову выше любого из бртьев-Пндвов.

— Крн! — тихо хнул Боец, вглядывясь. — Куд это он?

— Куд-куд! — взволновнно зпыхтел ему в ухо Бешеный. — Видишь же: н женскую половину пробирется! Небось шлюхи обрыдли — подвй служночку!

— Ну, ббник! Ну, дет! Слышь, Бешеный, йд подглядим — к кому он пошел?

— Айд! — И бртья тихой стопой двинулись з силуэтом стршего друг.

Отпущення н волю полуздушення жб торопливо зшлепл прочь.

Друг-Ушстик действительно нпрвлялся к нтхпуру. Кк и предполглось, он миновл прдный вход, юркнув в неприметную низенькую дверку у зднего крыльц.

Последовть з Крной внутрь цревичи остереглись: стрший приятель нверняк знл, куд шел, Боец с Бешеным в нтхпур зхживть стеснялись — что они, мменькины детки, что ли?! Ломиться же нугд с риском всполошить весь этот курятник бртьям улыблось мло.

— Сейчс они нружу выйдут! — шепнул Боец, подмигивя со знчением. — Не будут же они прямо тм! Вот тогд и увидим, кого он подцепил…

Бешеный соглсно кивнул, и бртья притились в увитой плющом беседке нпротив — тумн стремительно редел, и только дурк, вроде гдов-Пндвов, стл бы торчть у всех н виду.

Крн отсутствовл примерно четверть мухурты[14]. Потом дверц чуть слышно скрипнул, и из проем возникли двое. Естественно, второй был женщин. Вот только, к изрядному удивлению цревичей, он менее всего походил н юную крсотку, спешщую н свидние с неутомимым сутиным сыном.

— Собери вещи, слуги пусть подготовят колесницу… обе колесницы! — долетел до бртьев свистящий шепот Крны. — И чубрых не зпрягть! Ясно?!

— Д кк же это, сынок?! З что?!

— З то, мм… Вот он, црскя блгодрность з верную службу! Отец к ним всей душой, они его — в кземты! Здесь, во дворце, в тюремном подвле сидит — я проследил. Лдно, не бойся, я ппу вытщу! А ты, глвное, колесницы держи нготове и вещи собери. Еды дня н дв, деньги, ккие есть, дргоценности… оружие. Ну, что еще — см решишь. Только имей в виду: кони не двужильные! Жди нс у въезд в нш квртл примерно через чс… Если обломится — тогд у окружной дороги, з крвн-срем Хромого Мдху.

— Ой, горе горькое! Кк же ты один-то отц выручть будешь, сынок? Убьют тебя или повяжут… — всхлипнул женщин.

— Шиш я им дмся! — зло осклился Крн. — Дром, что ли, у ихнего клятого Нствник Дроны всю нуку превзошел?! Не плчь, мм, все будет путем Лишь бы удрть подльше от этого Хстинпур, пишч его зешь… А тм посмотрим. Ну лдно, иди.

— Хорошо, — женщин покорно кивнул. — Только… — он н мгновение здержлсь. — Береги себя, сынок! Один ты у нс с ппой, один кк перст! И не зшиби кого ненроком — грех ведь…

— Пострюсь, мм. — Волчий оскл превртился в улыбку. — Буду осторожным. Лишних не убью, ног не промочу, и теплое молоко по вечерм. Ты б шл, времени и тк в обрез.

— Бегу, бегу! — И женщин зспешил прочь.

Крн проводил мть долгим взглядом, потом решительно нпрвился к восточному крылу дворц, где нходился рсенл.

Тм же неподлеку рсполглись и тюремные подвлы.

Две тени выскользнули из беседки и, прячсь, нпрвились следом.

* * *

В основной рсенл ты идти рздумл: тм у дверей всегд дежурили по меньшей мере четверо бдительных стржей. Д и не нужны были тебе все эти злежи длинных строевых пик, ростовых щитов, бердышей с полулунным лезвием, дротиков, доспехов…

Не н войну собрлся.

Зто, кк и следовло ожидть, дверь млого склд подпирл всего один чсовой, которого уже тошнило от скуки.

— Ты чего тут шляешься ни свет ни зря? — блгодушно поинтересовлся он, зевя во весь рот.

Вообще-то рзговоры н посту строго зпрещлись. Но дрем хмелем кружил голову, и чсовой искренне ндеялся рзвлечься беседой, чтобы предтельские веки перестли смыкться сми собой.

В следующее мгновение сон проворно улетел прочь. А см сторож с глухим стоном сложился пополм, выронив копье и бюкя обеими рукми пострдвший от пинк живот.

— Б-больно же! — здумчиво хрюкнул он. Тебе было жль этого сонного недотепу, но судьб не оствлял выбор.

— Открывй! — Холодный и влжный от утренней росы нконечник подхвченного копья ткнулся чсовому под левый сосок.

Повторять двжды не потребовлось. Жестокость удр нглядно продемонстрировл всю серьезность нмерений, и соня ни н секунду не усомнился: в случе неповиновения быть беде.

Звякнули ключи. Дверь отворилсь без скрип — здесь хрнилось учебное снржение цревичей, которым пользовлись ежедневно.

— Мордой к стене! Руки з спину!

Ремення петля зхлестнул и туго стянул сложенные з спиной руки чсового. Зтем пришл очередь ног. Когд пленник превртился в куль, доверху полный стрх, ты бесцеремонно рзвернул связнного лицом к себе. И, словно пробку в бклгу, ловко вогнл ему в рот тряпичный кляп, нложив поверх тугую повязку — впрочем, предусмотрительно удостоверившись, что ноздри жертвы остлись свободны и т не здохнется.

Зтем юный нлетчик ккуртно придвинул чсового к стеночке и вплотную знялся содержимым склд.

Что здесь лежит, ты знл прекрсно.

* * *

…Стрел с тупым нконечником, гудя вспугнутым шмелем, вылетел из-з угл. Нчльник крул вздрогнул, тупо уствясь н обеспмятевшего нпрник, и секундой позже второй шмель поцеловл нчльник в висок.

Путь был свободен, но Крн не стл спешить. Он стрелял с ослбленной нтяжки, по мере сил стрясь сохрнить крульщикм жизнь. Знчит, скоро об очухются, сутиному сыну вовсе не улыблось нрвться по пути обртно н двух рссвирепевших воинов.

Веревок и тряпок н кляпы он прихвтил с зпсом.

Н целую рмию хвтит.

Узкие кменные ступени. З углом колеблется желтовтый свет фкел. Тишин. Где-то длеко, н пределе слышимости, мерно долбят вечность кпли воды. Босые ступни бесшумно ступют по зябкому полу, ощущя кждый бугорок, кждую выбоину. В рукх — нтянутый короткий лук с очередной стрелой н тетиве. С «мх-дхнуром» здесь не рзвернешься, д и к чему он Крне! — лучше обойтись без смертей. А для всего прочего вполне хвтит и млого охотничьего лук, д и тот достточно нтягивть вполплеч.

Поворот. Вствленный в стенное кольцо фкел слегк чдит. В его свете видн дюжин низких дверей с внешними зсовми — обшрпнные физиономии с железными ртми н змке, верениц ликов подземных божеств в стене мрчного коридор. Ни дть ни взять — путь в Преисподнюю. З которой дверью держт отц? Если ключи, отобрнные у крул, подойдут — не открывть же все кмеры подряд? Выпустишь ккого-нибудь головорез…

Совсем рядом послышлись мерные шги, и Крн быстро отступил з угол. Решение созрело мгновенно. Осторожно положив лук, он вытщил из-з пояс остро отточенный нож и притился в зсде, поджидя гостя… вернее, хозяин.

Видимо, цри Великой Бхрты должны быть блгодрны року, что он не сделл Ушстик вором, взлмывющим их сокровищницы. Пропл тлнт, пропл невостребовнным… Долговязое тело обрушилось н тюремщик, тот поктился по полу и хрипло змычл, ощутив у горл холодный метлл.

— Дернешься — зрежу, — ворвлось в уши змеиное шипение, лезвие слегк проехлось по кдыку, оствив н коже кровоточщий порез.

Для крткости и лучшего понимния.

— Говори, в ккой кмере Первый… рестовнный, которого доствили чс полтор нзд?

Сын возницы прекрсно понимл: мосты сожжены. Своим поступком он рз и нвсегд ствит себя вне зкон, чье имя — Город Слон. Изгой, любой тебя отныне с удовольствием выдст хстинпурским гончим; бунтовщик и подонок обществ — вот кто ты теперь, Крн-Ушстик…

Плевть!

Свобод нчинется со слов «нет», когд ты упрямо мотешь головой, утирешь ледяной пот и встешь один против всех.

Ошршенно моргвший тюремщик уже открыл было рот, нмеревясь ответить, но тут позди Крны громыхнул сумтошный топот. Ступени вскрикнули от боли под боевыми сндлиями, и в бок сутиному сыну трном удрило древко копья (хорошо еще, что не жло!), сбрсывя подростк с поверженного человек.

Нож отлетел в сторону — и хрустнул, попв под тяжкую подошву.

Их было двое: крепкие, здоровые прни.

Вооруженные.

— Живьем, живьем бери гд! — люто орл с пол тюремщик, пок его спсители скручивли яростно отбивющегося подростк. — Ишь, мятежник!

И, привств, огрел Крну кулком по зтылку, отчего сын возницы рухнул н колени — быком под удром обух мясницкого топор.

«Спситель мнгов! — мелькнул и погсл мысль. — Взяли, кк последнего…»

— Отпустить! — прикзли от ступеней. — Я кому скзл?!

Взгляд мутился, но Крн все-тки сумел рзглядеть новых гостей. В проходе, плечом к плечу, стояли двое мльчишек — Боец и Бешеный. В рукх у Бешеного крсовлся млый лук, ткой же, кким был вооружен и см Крн; только нложення н тетиву стрел имел отнюдь не тупой, смый что ни н есть боевой, широкий и бритвенно острый нконечник.

Коренстый Боец, в свою очередь, демонстртивно поигрывл двумя меттельными булвми; третья торчл у него з поясом.

— Я велел отпустить! — тоном, не терпящим возржений, повторил Боец.

— Прости, цревич, но это преступник! Злоумышленник! — попытлся возрзить тюремщик. — Достойно ли…

— Кк ты думешь, Бешеный, я с одной булвы ему бшку рзнесу? — словно не слыш слов тюремщик, обртился цревич к брту.

— Ясное дело! — Бешеный никогд не сомневлся в способностях удлого Бойц. — Вдребезги и пополм! Если, конечно, я ему рньше в глз стрелу не всжу.

Стржники уныло переглянулись и с тяжким вздохом исполнили прикз. Крн мигом подхвтил с пол обломок нож и убрлся к стене, стрясь не згорживть бртьям линию стрельбы.

— Эй, Ушстик, комндуй: что дльше делть? — широко ухмыльнулся Боец, и все его простовтое, совсем не црское лицо озрилось искренним восторгом.

— Пок просто держите их н прицеле. И еще… Спсибо, что выручили!

— Д лдно, чего тм! — рсплылись в улыбкх гордые донельзя бртья.

— А ты, — сын возницы с нслждением взял з грудки тюремщик, — шевели болтлом! Где рестовнный, спршивю?! Душу выну!

— В-вон тм, — толстый плец, дрож, укзл н вторую с крю дверь.

— Ключи. И быстрей, скотин! В нгрду з спешно выднную связку ключей Крн швырнул тюремщику моток веревки.

— Свяжи этих двоих!

Цревичи одобрительно склили зубы. Для них это был увлектельня игр под нзвнием «побег из темницы»! А то, что все происходило не понрошку, взпрвду, было вообще здорово! Спсти в последний момент лучшего друг, помочь ему освободить отц — ткие подвиги н дороге не вляются!

О последствиях цревичи особо не здумывлись.

Крн подождл, пок тюремщик со зннием дел свяжет понурых стржей, проверил крепость узлов, после чего см скрутил тюремщик и кивнул бртьям. Боец с видимой неохотой зсунул з пояс булвы, Бешеный опустил лук.

Крн шгнул к укзнной двери.

Третий или четвертый по счету ключ с лязгом провернулся в змке.

— Отец!

— Крн?! Ты?! Тебя тоже рестовли?

— Д нет же! — Крн ощутил, кк его губы помимо воли рсползются в глупую ухмылку. — Выходи скорее, мть ждет нс с колесницми!

— Ждет? — Первый Колесничий все никк не мог взять в толк, что происходит. — Где?!

— Дом, где же еще! Или у окружной, в условленном месте. Я… мы устроили тебе побег. Идем отсюд.

— Побег?!

Первый Колесничий бочком выбрлся в коридор и огляделся, щурясь от свет фкел, — в его кмере црил непроглядный мрк.

Сперв отец Крны увидел связнных стржников, и брови его поползли вверх, чтобы почти срзу сурово нхмуриться. Первый Колесничий уже открыл было рот, собирясь зявить сыну, что он думет по поводу ткого вопиющего нрушения всех зконов, но взгляд суты упл н цревичей, переминющихся с ноги н ногу.

В результте чего см сут бухнулся н колени.

— Вствй, вствй, — буркнул Боец. — И слушйся сын. А потом мы

поговорим с рджой, и вы сможете вернуться.

Пожилой возниц медленно поднялся.

— Блгодрю вс з зботу, которой я нверняк недостоин, блгородные цревичи. — Он говорил тихо, будто с трудом подбиря слов. — Но Зкон есть Зкон. Я откзывюсь бежть.

— То есть кк?! — хнул Крн. — Опомнись, отец!

— А вот тк! — И мозолистя лдонь ухвтил прня з ухо, тк что Крн тихонечко зскулил, но не сделл дже попытки вырвться. — Я тебя чему учил, рзбойник?! Супротив зконной влсти идти? Стржников вязть д побеги учинять? Меня по прикзу смого Грозного взяли — знчит, только он или смолично Стойкий Госудрь меня и могут освободить! Мло я тебя порол, бунтря?!

— Нш отец тебя освободит! — попробовл вмешться Боец, видя бедственное положение, в которое угодил их стрший друг. — Клянусь Опекуном Мир, освободит! Дй только срок!

— Блгодрю, цревич. Твоими устми… но покмест я сижу под рестом. И зписывться в беглецы не соглсен!

— Тк это Грозный прикзл?! — простонл Крн, корчсь от отцовской лски. — См Грозный?! З что он тебя, пп?

— Рз взял, знчит, ндо! — все больше рспляясь, зявил верноподднный сут. — Кстти, он и нсчет тебя рспорядился! А ну-к пошли к Грозному! Пусть полюбуется, чем ты тут знимешься, оболтус!

И Первый Колесничий, уже не обрщя внимния н протесты млолетних цревичей, поволок сын к выходу.

* * *

Пончлу их долго не хотели пускть, но упрямый сут нстоял-тки н своем. И нчльник личной стржи в конце концов отпрвился к пртментм господин, еще почиввшего в ткую рнь: доклдывть о млость повредившемся рссудком глвном конюшем с сыном.

Дескть, спешт н кол, отчего изволят беспокоить.

И вскоре через злы и коридоры дворц до них доктился рык престрелого влдыки:

— Что?! Сюд их, обоих! Немедленно!

6

ОТВЕТ

…Грозный угрюмо смотрел н отц с сыном, рспростертых н полу ниц перед вечным регентом. Нвис береговой кручей, знвешивл взор седым чубом, хмурился. Он чувствовл себя богом. Богом, попвшим впроск. Пренеприятное ощущение…

Мозичный пол с изобржением цветущего луг рскинулся от стены до стены. И кзлось, двое устлых путников рухнули в душистые трвы, ткнулись лицом в желнный отдых, знть не зня, что нд ними уже встл во весь рост судьб.

Грозный чувствовл себя судьбой.

От этого мутило.

Вот он: Первый Колесничий, пожилой сут, облскнный слепым внуком Гнгеи. Сейчс он вполне мог бы быть длеко отсюд. Гнл бы себе колесницу прочь от Хстинпур, спся жизнь и честь, жену и сын, оствив з спиной нендежную опеку црей и внезпную оплу. Мчитесь, кони, свисти, кожный бич, в умелых рукх возницы от дедов-прдедов; злись во дворце, престрелый регент, кусй губы, срывй гнев н слугх и советникх…

Нет.

Грозный знл, что злиться не стл бы.

Побег с горздо большей определенностью ответил бы н все вопросы регент, чем смя изощрення пытк. Унеси колесниц беглец, позволь зтеряться н просторх Великой Бхрты, и Гнгея дже не послл бы следом погоню. Пусть спсет шкуру. Ответ получен, и здесь, в Городе Слон, нйдутся зботы повжнее беглого суты.

Стыдно признться смому себе, но побег Первого Колесничего был бы нилучшим решением… для Грозного.

Регент еле слышно вздохнул и перевел взгляд н голого по пояс мльчишку. Н его ттуировнную спину. Н чудные серьги в ушх, чем-то похожие н одинокую серьгу в левом ухе смого регент и в то же время совершенно другие. Стрнно: дже леж ничком, мльчишк ухитрялся выглядеть дерзким. Тк лежит охотничий леопрд — вроде бы и послушен, все кжется, что сильный зверь делет тебе одолжение. И смотреть н сутиного сын было утомительно: глз слезились, словно крохотный пучок мло-помлу зтягивл взор стеклистыми путинкми.

Вот он: человек, которого Грозный по сей день и вовсе не змечл. Пыль, прх, кпля в море, никто. Щенок подзборный, облскнный взблмошными сыновьями Слепц, подобно тому, кк их отец приветил отц этого бунтря. Долговязый подросток, который посмел рзрушить плны смого регент, удчно избежв рест и в ответ явившись в темницу з схвченным родителем.

Не смешно ли? — ттуировнный мльчишк восстл против Гнгеи Грозного!

Грозный моргл, сбрсывя непрошеные слезы, згоняя рздржение в смый глубокий подвл души, и думл, что вместо одного ответ перед ним н полу лежт дв вопрос.

Первый — послушный до смоубийств; второй — дерзкий… до смоубийств.

Лучше бы они сбежли.

Было бы проще.

З резными дверями высотой в дв человеческих рост рздлся удр гонг. Смущенный ккой-то удр. Робкий. Тк скребется в дверь боязливый слуг, опсясь пинк или чшки в голову.

— Великий рдж Стойкий Госудрь желет посетить… э-э-э… желет посетить своего родич, гордость кштрийского род! — прозвучло снружи.

— Я счстлив встретиться с великим рджой! — через плечо крикнул Грозный, прекрсно понимя: привртник не зря сбился во время объявления. А мог не сбиться — мог подвиться и умереть от удушья. Безвременно. Рньше Слепец никогд не позволял себе скромного желния «посетить своего родич и гордость…» Рньше это звучло кк «иметь счстье предстть перед Дедом Курвов, нилучшим из знтоков Зкон, блюстителем прведности и клдезем блгих знний!»

Впервые регент понял с предельной отчетливостью: его внуки двно выросли, средний дже успел уйти дымом в небес.

До сих пор это не ощущлось кк рельность.

Д и внуки… тк их звл лишь Дед, и то про себя. Для остльных они считлись племянникми.

Створки дверей рзошлись в рзные стороны, и Грозный увидел Слепц. Рдж шел строгий, прямой, тяжелые руки его лежли н плечх двух стрших сыновей, и глзенки Бойц с Бешеным прямо-тки лучились ненвистью.

Ненвистью к нему, к Гнгее Грозному.

А см Гнгея был счстлив. Лишь сейчс он всем сердцем ощутил, что ознчет н смом деле несостоявшийся побег Первого Колесничего. Нет, не рзрушение предположений, в которые тк удобно было верить!.. не преступное своеволие при поткнии цревичей; нет, нет и трижды нет! Просто Дед Курвов слишком привык всегд окзывться првым. Вот и сейчс, когд выстроенный им хрм рухнул, он в первую голову почувствовл себя взбешенным, поддвшись губительным стрстям, вместо того чтобы оглядеться и успокоиться.

Дернуть кончик седого чуб, улыбнуться во весь рот, зствив ненвисть во взоре првнуков смениться изумлением… Былой Гнгея смотрел н мир из глзниц строго влдыки; порывистый юнош, способный звлить рыбчку н дно челн, дже не здумвшись о последствиях, и дть тяжелейший обет, и откзться от счстья в пользу отц.

Внук и првнуки шли к Деду через всю злу.

Рослые, тяжкоплечие, нлитые силой… что с того, что один слеп, двое других еще млы!

Нш пород.

Нш.

Луння динстия.

— Мне скзли… — нчл было Слепец, демонстртивно збыв испросить у стршего родич позволения нчть.

Грозный перебил внук:

— Тебе скзли лишь чсть првды. Умолчв о глвном: до сегодняшнего дня я всерьез подозревл тебя в тйном убийстве твоего брт Пнду, ткже в многокртных покушениях н бртних сыновей. Цель: устрнение угрозы единоличному црствовнию и нследовнию трон Бойцом! Средство: этот всецело преднный тебе человек (кивок в сторону Первого Колесничего) и его юный сын, фворит твоего первенц. Для этого я и велел рестовть обоих, дбы лично провести допрос и узнть првду.

Слепой рдж умел держть удр. Грозный тйно восхитился невырзительностью лиц внук; лишь пльцы резко сжлись н детских плечх, не позволив Бойцу с Бешеным вслух оскорбить Дед.

Мльчишки еле слышно зшипели от боли, рзом прикусив языки.

Д еще поднял голову от холодного пол ттуировнный сын Первого Колесничего.

— Я слушю, — ледяным тоном зявил Слепец. — Продолжй, Дед. Или нм лучше остться недине? И Грозный покчнулся, кк от пощечины.

— Я продолжу, — в монолите голос Гнгеи еле зметно змеились трещины. — Я продолжу, потому что здесь все свои. Ты, зконный влдык Город Слон, твои нследники, один из которых воссядет н отчий престол из дерев удумбр, сотня других примет брзды првления в иных городх Великой Бхрты, и, нконец, верные из верных, незслуженно оскорбленные… мной.

— И ты, о лучший из знтоков Зкон, — еле зметно кивнул слепой рдж. — Ты тоже здесь.

— Д. Но я не вечно буду здесь, что бы ни думли вы все по этому поводу. Ты знешь, я дл обет и честно выполнил его. Поэтому я тк и не свершил «Конского Приношения» и «Рождения Господин», хотя меня дружно подтлкивли к этим обрядм. Не свершишь их и ты, по известным нм обоим причинм. Но твой

стрший сын… возможно. И Великя Бхрт вновь стнет Великой Бхртой!

Грозный помолчл, прежде чем добвить:

— Д, стнет. По ншей воле, не из прихоти взблмошного небожителя, чье покровительство уже стоило мне многих погребльных костров. Я никогд рньше не говорил с тобой об этом и сейчс не буду. Добвлю лишь: мне было бы стокрт легче, если бы покушение н покойного Альбинос и его потомство окзлось делом твоих рук! Стокрт. Бороться с людьми проще, нежели с богми; твоя ббк, пхнувшя сндлом, могл бы подтвердить мои слов, будь он жив! Но я все-тки попробую.

Кменной сттуей, хрмовым истукном из чунрского песчник стоял Слепец; во все глз глядели н Дед Боец с Бешеным, збыв моргть; недвижно лежл н холодном полу Первый Колесничий, его дерзкий сын Крн уствился н Грозного снизу вверх, по-кошчьи вывернув голову, и злоб сверкл во взоре подростк.

Цри! Влдыки! Тлдычт бхут его знет о чем, ты тут вляйся н полу кулем дерьм…

— Что ты нмеревешься делть, опор род? — тихо спросил Слепец, и Грозный втйне пордовлся, что внук не спросил больше ни о чем.

— Я собирюсь одолжить у тебя Первого Колесничего. Нендолго. Чтобы искупить свою вину соответствующим возвышением. Я нмерен отпрвить его во глве посольств в земли ядвов.

— Ядвов? Отпрвить послом?! Зчем?! И к кому?!

— Рзреши мне умолчть об этом. И без того слишком много случйностей бродит у ншего дворц.

— Хорошо. — Слепец потрепл своих мльчишек по кудрявым мкушкм и снов опустил лдони н их плечи. — Хорошо… Позволит ли стрший родич мне удлиться?

— Позволю, — очень серьезно ответил Гнгея Грозный. — Позволю, мой господин.

* * *

Посольство во глве с отцом Крны уехло н следующий день. Им было поручено отпрвиться н юг, в Коровяк, где и отыскть некоего юнц-вришнийц из племени тотем Мужественный Брн, того, о ком все чще говорили, будто он

— земное воплощение Опекун Мир.

Множество легенд, где вымысел сплетлся с првдой теснее слоев метлл в бултном клинке, бегли взпуски от Ориссы до Шльвпур — легенд об этом

юнце.

Которого звли меж людей Черным Блмутом.

Богтые дры везли послы. Многжды клняться было велено им. Клняться и слвословить. А потом передть Черному Блмуту послние Грозного. Из рук в руки. Чтобы глз втры Опекун прочитли:

«Понимя, что сил моя и опыт нужны держве, я остюсь верным слугой хстинпурского трон, хотя годы и гнетут меня немилосердно. Стрость — время рзмышлений во спсение души, не деяний во блго стрны; невмоготу мне видеть, кк безвременно гибнут молодые родичи, рскчивя тем смым основние престол. Если тинственные и внезпные смерти не прекртятся, полгю нилучшим удлиться в отшельническую пустынь и посвятить остток дней своих змливнию грехов, ткже скетическим подвигм. Ибо не вижу иного способ воздть з смерть бртьев или внуков, поскольку в случй не верю, имени обидчик не зню. Сын Гнги, мтери рек, и Шнтну-Миротворц, прозвнный глупцми Грозным».

Послы говорили потом женм, что лицо Черного Блмут в тот момент, когд он читл послние Грозного, донельзя нпоминло лик Вишну-Дрителя — кким бог изобржен н прковой стеле хстинпурского дворц. Вьющиеся кудри волнми зчесны от лб вверх, где и собирются в тройной узел-рковину с воткнутыми пвлиньими перьями; тонкя переносиц с легкой горбинкой; чувственные губы любовник и флейтист всегд сложены в мягкую девичью улыбку; уши укршены живыми цветми, скулы и подбородок выточены резцом генильного скульптор, иссиня-черня кож слегк блестит, подобно корлловому дереву.

Первый Колесничий смотрел н ровесник собственного сын и думл, что боги — это все-тки боги, люди — это всего лишь люди. Ткому блгостному крсвцу небось и в голову не придет ввязться в дрку из-з пустяк, дерзить нствникм или, к примеру, вломиться з рестовнным родителем в дворцовые кземты. Срзу видно: добродетелен и лучезрен. Глядишь и преисполняешься любовью. Хочется не вожжми отодрть, преклонить колен и воскликнуть глсом громким:

— О, Черный Блмут и есть великое блго, коего достигют глубоким зннием Вед и обильными жертвоприношениями те мудрецы, кто победил порок и смирил душу! Это итог деяний, это неизвестный невеждм путь! Стрсть, гнев и рдость, стрхи и нвждение — во всем этом, знйте, он достойнейший!

Последняя мысль, смовольно придя н ум, изрядно смутил Первого Колесничего.

Хотя и весьм походил н цитту из кких-нибудь святых писний или бесед с подвижником, обильным зслугми.

Черный Блмут поднял голову и кротко воззрился н послов.

— Передйте Грозному…

Журчние реки, когд томит жжд, песнь друг, когд грозит бед, глс божеств-покровителя в пучине бедствий — вот что звучло в голосе птндцтилетнего подростк.

Прощение и обещние — вот что сияло во взоре его.

— Передйте Грозному: ему смому и близким его сердцу людям дровн судьбой долгя и счстливя жизнь. Боги милосердны к любимцу; пришло время исполнения мечтний. Влдык отныне может спть спокойно и не торопиться в пустынь. Аскез — скетм, быку среди кштриев более достойно поддерживть троны. А теперь позвольте мне удлиться, о почтенные!

И слегк притнцовывющей походкой нпрвился прочь — к опушке мнговой рощи, где ожидли Черного Блмут влюбленные пстушки, числом более трех дюжин Послы не видели гримсу рздржения, что н миг искзил прекрсное лицо Кришны; не видели они и второй гримсы, пришедшей н смену первой, — словно дв рзных человек одновременно выкзли неудовольствие.

Пстушки зплкли: видеть господин во гневе было выше их сил.

Но Черный Блмут срзу спохвтился. Рук его нырнул в глубины желтых одежд, укршенных гирляндми, н свет явилсь бмбуковя флейт, и лый рот поцелуем припл к точеным отверстиям Нежные звуки поплыли нд землей, зворживя и зчровывя; они текли ручьями, струились осенними путинкми, плясли игривыми ягнятми — и рдость воцрялсь в сердцх.

Первый Колесничий глядел вслед и думл, что лишь в одном его порывистый сын и сей безгрешный гнец схожи.

Об — ббники.

Чсть третья

БЕГЛЕЦ

Глв V

СВОБОДА ВЫБОРА

1

НИШАДЕЦ

Все, что было, — было, чего не было — того не было, если не считть бывшего не с нми, о чем знем понслышке. Возврщйтесь н круги своя, возврщйтесь в прежние мест и к былым возлюбленным, ходите по пепелищм, ворошите золу, не боясь испчкть пльцы. Алмзов не обещно веселыми богми, но одни ли лмзы зжигют ответный блеск очей? Нйдешь стертую монету, и сердце внезпно взорвется отчянным биением: он!

Все, что было, — было, и лишь узнющий новое в стром достоин имени человеческого…

* * *

— Грязный нишдец! Убирйся вон, черномзый!

Дрон ускорил шг.

Рядом с обознченным кмешкми рубежом для стрелков стоял незнкомый юнош лет двдцти и о чем-то рсспршивл млдшего нствник. Росту юнош был изрядного, в плечх скорее крепок, нежели широк, и более всего нпоминл вствшего н дыбы медведя-губч. Сходство усиливлось одеждой: несмотря н жру, облчен прень был в космтые шкуры, и дже н ногх крсовлись ккие— то чудовищные опорки мехом нружу.

— Грязный нишдец! Дикрь!

Млдший нствник, увидев Дрону, быстро скзл юноше дв-три слов, мотнув головой в сторону Брхмн-из-Лрц. Гор шкур повернулсь с неожиднной резвостью, и Дрон был вынужден остновиться: подбежв к нему, юнош бухнулся н колени и ткнулся лбом в верх сндлии.

— Встнь.

— Смею ли я стоять перед великим нствником?

— Смеешь.

Он окзлся выше Дроны почти н локоть.

— Кто ты? — Брхмн-из-Лрц обвел взглядом своих подопечных, и те рзом умолкли.

«Нишдскя вонючк!» — отвечло их молчние.

Юнош улыбнулся. В его улыбке явно сквозило: стоит ли взрослым людям обрщть внимние н выходки избловнных мльчишек?

— Меня зовут Эклвьей, о бык среди двждырожденных! Я родился в горх Виндхья, в семье Золотого Лучник, вождя трех клнов… И смой зветной мечтой моей было нзвть тебя Учителем, о гордость Великой Бхрты!

Эклвья осекся, с ндеждой глядя н седого брхмн.

Дрон молчл. Он прекрсно понимл: взять нишдц в ученики ознчло вызвть взрыв негодовния у всех цревичей. Кивни Дрон, объяви он себя Гуру этого прня в шкурх — и трвля нишдцу обеспечен.

— Я дм тебе один урок. — Презрение к смому себе скользкой гдюкой обвивло душу сын Жворонк. — Всего один. После этого ты уйдешь. Срзу. Договорились?

— Д… Гуру.

Н последнее слово обртил внимние лишь единственный человек: Серебряный Арджун, третий из бртьев-Пндвов. И пронзительня ненвисть отрзилсь н крсивом лице одинндцтилетнего мльчик с волосми белыми, будто пряди хлопк.

Ненвисть, достойня Громовержц.

* * *

— …Урок зкончен, — скзл Дрон юноше в шкурх, нблюдвшему со стороны. — Теперь уходи.

— Д, Гуру, — ответил Эклвья, сын Золотого Лучник.

— Ты что-нибудь понял?

— Только одно: смотреть и видеть — рзные вещи.

Дрон долго провожл взглядом грязного нишдц.

* * *

— …А вот у нс в Чмпе жил один бхндыг[15], — вдруг ни с того ни с сего зговорил Крн, нрушив нвисшее нд поляной тягостное молчние. — Тк он, когд гуды переберет, любил рзвлекться: привяжет н веревку кусок мяс и кинет собке. Собк мясо схвтит, проглотит, бхндыг з веревку тянет и обртно подчку вытскивет. Очень веселился, однко…

Слов дерзкого прня тупыми стрелми били в зтылок Дроны. Сейчс нствник готов был собственными рукми придушить зрввшегося сутиного сын. Потому что тот целил без промх.

Кк в мишень — из лук.

Вроде бы рсскзння бйк не имел прямого отношения к произошедшему, но только полный дурк не понял бы нмек.

Брхмн-из-Лрц медленно сосчитл про себя до двдцти и повернулся к умолкшему Крне.

— Тебе кто-то рзрешл вести посторонние рзговоры во время учебы? — ровным голосом осведомился Дрон. — Нет? Вон отсюд! До вечер я отстрняю тебя от знятий.

— Слушюсь, Гуру, — с готовностью поклонился сутин сын, и Дрон решил, что тот снов издевется. В общем, првильно решил. — Я могу идти?

— Должен.

И проклятый нглец, явно не испытывя ни млейшего рскяния или угрызений совести, вприпрыжку побежл к опушке лес.

Туд, где минутой рнее скрылся некий Эклвья, сын Золотого Лучник.

— Вот только конц этой истории я тебе не рсскзл, Учитель, — бормотл, ухмыляясь, Крн н бегу. — Однжды собк перекусил веревку, и остлся бхндыг с носом, собк — с мясом!

2

СОБЕСЕДНИКИ

Крн вернулся под вечер. Бровью не повел, ложсь под плети — дюжин мокрых честно причитлсь ему з утреннюю выходку, после чего попросил смзть ему спину кокосовым мслом и звлился спть.

Он двно привык спть н животе.

Н следующий день сын возницы вел себя вполне блгопристойно. Нствникм дерзил в пределх дозволенного, н поднчки бртьев-Пндвов и сопредельных рджт отвечл рвнодушным хмыкньем, и дже Дрон остлся им доволен, что случлось крйне редко.

«Плети врзумили? — рзмышлял Брхмн-из-Лрц. — Сомнительно. Сколько рз дрли — и все без толку. Но, с другой стороны, должен же и этот обормот когд-нибудь з ум взяться?! Может быть, сие блгословенное время нконец пришло?..»

А когд знятия зкончились, Крн, нскоро перекусив, куд-то пропл и вернулся уже зтемно.

То же смое произошло и нзвтр. Теперь сутин сын регулярно исчезл из летнего лгеря — не то чтобы кждый вечер, но кждый второй нверняк.

«И здесь ббу ншел!» — решили Боец с Бешеным. Цревичи нстолько хорошо изучили склонности стршего друг, что сочли излишним поинтересовться у смого Крны: верн ли их догдк?

А зря.

Ибо догдк был верн лишь отчсти. Неугомонный сутин сын действительно приглядел себе пухленькую сговорчивую пстушку и время от времени водил девицу «в ночное».

Но — лишь время от времени. Знчительно чще Ушстик проводил вечер совершенно инче.

* * *

— А это что з чурбн, Эклвья?

Нишдец прервл свое знятие — обтесывние деревянной колоды, уже нчинвшей смхивть н человеческую фигуру, — и обернулся.

Крн стоял в пяти шгх от него и скептически осмтривл творение горц.

— Это будет сттуя Нствник Дроны.

— Точно! Ткое же дерево, кк и он см! — хохотнул сутин сын.

И оборвл смех, едв звидя укоризну во взгляде приятеля.

— Д лдно, чего ты? Дрон, конечно, нствник хоть куд, но в любой оглобле живого в сто рз больше, чем в этом брхмне! Уж я-то его не первый год зню!

Эклвья кивнул, продолжив рботу.

— Возможно, Крн. Тебе виднее. Я встречлся с Учителем лишь единожды… но мне покзлось, в глубине души он совсем не ткой, кким хочет кзться. Это просто личин.

— Если и тк, то он двно приросл, ств лицом, — буркнул Ушстик.

Ответ он не дождлся.

— Лдно, древотес ты мой, хвтит ерундой знимться. Двй лучше плетень доделем д ужинть сядем. Я тут стщил кой-чего… — Крн помхл перед носом у приятеля вкусно пхнущим узелком.

— Зря ты это… Воровть нехорошо. — В низком голосе нишдц прозвучло осуждение, но Крн пропустил укор мимо ушей.

Мимо змечтельных ушей с вросшими в них серьгми.

— А, поврихи все рвно с лихвой готовят! Потом собк подкрмливют. Попроси, поклонись в ножки — хоть десять узелков отвлят! Только вот просить я не люблю… Лдно, йд плетень вязть!

До темноты они кк рз успели упрвиться и обнести плетнем огород, рзбитый рядом с хижиной Эклвьи; хижину друзья тоже строили вместе.

— Порядок! — зключил Крн. — Смое время брюхо тешить.

Уютно потрескивл костер, выстреливя из рскленного чрев целые снопы искр, об юноши с ппетитом изголодвшихся леопрдов уплетли чуть подгоревшую, с дымком, оленину, зедя мясо воровнным рисом с пряностями и изюмом. Приятня истом рзливлсь по телу, звезды ободряюще подмигивли с брхтного небосвод…

Все остльное — недорезнный деревянный Учитель, плетень, огород, рджт— ззники и причуды поврих, — все это было уже не вжно. Поводы, причины, мелкие незнчительные обстоятельств, которые тем не менее весь вечер вели прней к глвному.

К беседе н сон грядущий.

Это стло своего род трдицией. Еще с первого дня — дня их знкомств.

— Эй, нишдец! Кк тебя… Эклвья, погоди! Горец остновился и обернулся к преследовтелю. Сутин сын перешел с бег н шг, догоняя сын Золотого Лучник.

— Меня Учитель с знятий выгнл! — без обиняков сообщил Ушстик. — Я — Крн, сын Первого Колесничего.

— З что выгнл-то? — Неуверення улыбк сверкнул в ответ.

— А! — мхнул рукой Крн. — Тк… Бйку одну рсскзл. А Нствник Дрон решил, что я много болтю, и отстрнил от знятий до вечер. Н сон грядущий небось плетей ддут, чтоб девки не снились, — беззботно зключил прень.

— Это из-з меня?

— Из-з меня! По мне плети с утр до вечер плчут!.. А тебе, дурку, рдовться ндо, что Дрон тебя восвояси отпрвил! Эти уроды мигом зклевли бы — уж я-то зню!

— Уроды? Где ты видел уродов?

— Кк где?! Вокруг стояли, ерунду мололи! Лдно, бхут с ними. Ты-то что теперь делть будешь?

Крне срзу пришелся по душе этот долговязый, кк и он см, горец. Об были чужими в хстинпурском питомнике для цревичей — это сближло. Эклвья тоже ничего не имел против обществ сутиного сын. Горец успел зметить, что Крн был единственным, кто не прыгл вокруг него и не орл: «Грязный нишдец!» — стоял в стороне, мрчнея все больше. Похоже, он собирлся кинуться в дрку, и только появление Брхмн-из-Лрц предотвртило нмечвшееся побоище, в котором сутин сын готов был биться один против всех рджт скопом.

— Ну… — змялся Эклвья, опрвляя шкуры, зменявшие горцу одежду. — нверное, здесь где-нибудь поселюсь. Я ведь теперь ученик Нствник Дроны.

— Что?! — Впервые змечтельные уши подвели Крпу. — Ученик?! Ведь этот сучок тебя прогнл!

— Стыдно тк отзывться об Учителе, — очень серьезно произнес нишдец. — Ты ведь учишься у Дроны?

— Ну и что?

— Имя нствник свято. По крйней мере, у нс, в горх Виндхья. Нствник Дрон преподл мне один урок: знчит, теперь он мой Гуру, я— его ученик.

— И кк же ты собирешься постигть его змечтельную нуку?

— Поселюсь в лесу и буду усердно упржняться, рзмышляя нд уроком. Путь известен, остлось идти по нему.

— Ну ты дешь, нишдец! Путь ему известен! Мло ли н свете учителей — нйди себе другого, подостойнее Дроны! Ты ведь свободен!

— Д, я свободен. Но у меня уже есть Учитель.

— Который устроил из тебя потеху?! И н прощние только что не пнул ногой в зд?!

— Ты см скзл, что я свободен. Свобод — это возможность выбирть. Я сделл свой выбор.

— Т--к… — Крн почесл в зтылке. Рньше он никогд особо не сушил голову нд подобными вещми. Для сутиного сын свобод всегд ознчл одно: полную незвисимость, возможность делть, что душе угодно. Ну и выбирть — смо собой. Но если твой свободный выбор сковывет тебя же по рукм и ногм, привязывя к учителю-нсмешнику?

Свобод?

Рбство ?!

— А ну-к двй присядем и рзберемся! — решительно зявил он нишдцу. — Знчит, ты утверждешь, что свободен? И в то же время…

Тк с тех пор и повелось. По вечерм Крн помогл Эклвье обустривться н новом месте, они вместе охотились, зтем подолгу сидели у костр и спорили. Вскоре сын возницы с удивлением выяснил, что это знятие может быть не менее увлектельным, чем, к примеру, стрельб из лук, колесничные ристния или бессоння ночь, проведення в стогу с пухлой пстушкой-хохотушкой.

Особенно учитывя, что пстушк хихикл по поводу и без повод, зчстую в смые интересные моменты, горец неизменно был серьезен.

Ствя нового друг в тупик своим взглядом н жизнь.

Впрочем, что знл о жизни см Крн? Ббы? Их у прня было с избытком и будет еще немло — в последнем сутин сын не сомневлся. Тлнт?! Д кому он нужен, его воинский тлнт?! Служить ему в лучшем случе возницей при дворе или сотником здешней врты… Друзья? Боец с Бешеным? Д, конечно. Но с цревичми не усядешься зпросто у костр, не стнешь взхлеб обсуждть вопросы, н которые многие мудрецы по сей день ищут ответ. Только Крн не знл этого, он был уверен, что ответ — вот он, рядом, стоит только протянуть руку…

Споря до хрипоты, юноши иногд змолкли, подолгу обдумывя мысль собеседник, и дже горячий Крн не торопил Эклвью в ткие минуты.

* * *

— …Тебе б брхмном уродиться, — зметил Крн. — Уж больно склдно все у тебя выходит. Где нхвтлся, приятель? Может, ты скрытый мудрец?

Эклвья улыбнулся ему через костер.

— Мой отец, Золотой Лучник, недром стл вождем трех клнов…

— Зливй больше: недром стл! Небось от дед твоего трон унследовл!

— Конечно, нш род знтен по меркм горцев. Но жезл вождя в горх Виндхья не передется по нследству. Мы ведь дикри, збыл? Грязные нишдцы. Вождей выбирют н совете стрейшин.

— Здорово! — искренне восхитился Крн. — А в этом дурцком Хстинпуре ностс с нследникми, кк юродивый с дрной торбой! Вот и сдится н трон то слепой клек, то придурок, то сопляк млолетний. Одно их спсет — Грозный. Умный мужик, всем здесь зпрвляет. Хотя и скотин изрядня. Не люблю. Зто у других и ткого нет. Потому, нверно, от них одни болвны и приезжют!

Эклвья лениво вертел в рукх обглоднную кость. Врзумлять срмослов он не стл — двно привык к речм бойкого н язык приятеля.

— Првитель не обязн вызывть любовь. Првитель — символ держвы, и его ндо увжть. Моего отц у нс в горх увжют… я его люблю. Было бы хуже, если б отц вокруг все любили, увжл — один я.

— Эх, почему я не горец! Был бы умным, кк брхмн… Слушй, ты точно не двждырожденный?

— Точно. У нс вообще врнм не придют ткого знчения, кк здесь.

— Вот я ж и говорю! — обрдовлся Крн. — Свобод! И зчем ты сюд с гор спустился? Я б н твоем месте босой домой побежл! Знешь, кк иногд поперек горл встнет: этому тк клняйся, тому — этк, перед одним ниц пдй, другой см перед тобой спину гнуть должен… А ежели не согнул и ты ему спустил или просто не зметил — ты лицо потерял! Коровье молоко пить дозволено, козье по нужным дням, к ослиному не вздумй и близко подойти! Чистое, нечистое, чистое, д не про твою душу… Брхмну перечить ни-ни, дже если он чушь несет! Дхик! Ндоело! В Чмпе легче жилось. А у вс в горх небось вообще рй!

— Для кого кк, — серьезно ответил Эклвья. — У нс, нпример, многие считют Город Слон земным рем. И звидуют его жителям, рвно кк и всем в землях Курвов. Бредят Великой Бхртой. Тм, мол, порядок и процветние, утонченность и блгочестие, у нс: нбеги, воровство, дом непрвильные, брхмны бездельники, молодежь стриков не увжет, н чистоту врн всем нплевть… Дхик! — довольно похоже передрзнил нишдец сутиного сын и лукво подмигнул приятелю.

Крн искренне рсхохотлся:

— Уел, кюсь! Ясное дело, кому жрец, кому жриц, кому и олений мосол! Если по мне, то глвное — свобод. У вс с этим делом проще. Зконы опять же хорошие — простые, првильные, без всяких выкрутсов… А тут ученые брхмны от безделья нвыдумывют всякого, мы выполняй! Вот ежели стнет мне здесь совсем невмоготу — сбегу к вм в горы!

— Свобод, говоришь? Зконы простые и првильные? — Рыжие языки плмени игрли тенями н лице горц. — А у вс, знчит, зконы непрвильные?

— Ну, не то чтоб совсем, — чуть смутился Крн. — Просто очень уж мудреные! См бхут ногу сломит!

— Тк у вс и держв во-о-он ккя! — протянул нишдец. — Поди упрвься, удержи все в голове! Вот и придумли зконы н все случи жизни, чтоб точно знть, кк и когд поступть. Может, где-то и перепудрили — не мне судить. А у нс горки д пригорки, все поселения нперечет, все друг друг знют кк облупленных, и зконы у нс простые, потому кк и жизнь ткя… безыскусня. Что же кстельно свободы…

Сын Золотого Лучник долго молчл, собирясь с мыслями.

— …что кстельно свободы, тк он не снружи нс. Он здесь, — и Эклвья приложил лдонь к своей груди нпротив сердц.

— Ну, это и дикобрзу понятно! — мигом перебил его Крн. — Внутри мы все свободные! Зто снружи…

— Не все. Многие внешне свободные люди н смом деле — рбы собственных стрстей, вожделений, сиюминутной выгоды. Обстоятельств диктуют им свою волю, вынуждя плыть по течению, и зчстую люди тонут, попв в водоворот. Вместо того, чтобы подплыть к берегу, вздохнуть полной грудью, посмотреть н реку— жизнь со стороны и понять: что же им нужно н смом деле? Вот с этого момент и нчинется подлиння свобод.

— Ом мни! — ехидно ухмыльнулся сутин сын. — Но ответь тогд мне, скудоумному: вот человек, который знет, что ему ндо, кк ты говоришь, со свободой в сердце. Вот этого человек зпирют в темницу. Невжно, з дело или нет. Вот он сидит в темнице — и н кой ляд ему тогд хвленя внутренняя свобод, ежели н дверях змок?!

— Ты привел неудчный пример, Крн. По-нстоящему свободный человек свободен и в темнице. У него все рвно есть выбор: покориться своей учсти, попытться бежть, передть весточку н волю, чтобы друзья змолвили з него словцо, или свести счеты с жизнью — и тк избегнуть зключения. Кк видишь, выбор есть, знчит, есть и свобод! Помнишь, ты рсскзывл мне историю рест твоего отц и его откз от побег? Тк вот, твой отец был свободен! Только внутренне свободный человек может добровольно предпочесть зточение побегу! Он см выбрл свою судьбу — и в итоге выигрл куд больше, чем если бы поспешил спстись бегством! В твоем отце есть т внутренняя суть, которую брхмн, нверное, нзвл бы чстицей Великого Атмн, я… я не могу нйти ей нзвния! Человек, облдющий ею, свободен незвисимо от внешних обстоятельств. Он поступет не соглсно им, соглсно велению этой сути. И ничто в Трехмирье не в силх зствить его поступить нперекор ей. Думешь, ты иной? Зря ты тк думешь, Крн.

— Ну спсибо, утешил! — Крн молитвенно сложил лдони передо лбом. — Внутренняя суть? Скорее уж внутренний сут, который гонит колесницу души, куд сочтет нужным. Только, понимешь ли… вот в чем згвоздк, друг мой Эклвья, мло мне внутренней свободы! Мне внешнюю подвй!

— Это будет трудно, Крн. И не только в Хстинпуре. От себя не убежишь. Дже в нши горы.

— Верю, Эклвья. И все-тки я очень пострюсь… Гляди-к, пообщлся с тобой — и см зговорил, будто жрец бобоголовый!

Юноши рссмеялись.

— Я думю, мы еще вернемся к этому рзговору, — зключил Крн, поднимясь н ноги.

— И я тк думю, — соглсно кивнул горец.

Об они тогд еще не знли, кк неожиднно и тргично звершится их спор через дв год.

3

ПРОБУЖДЕНИЕ

— …Привет, дружище!

— Крн! Кк я рд тебя видеть!

Некоторое время прни тискли друг друг в объятиях, издвя при этом полуздушенные восклицния.

Со стороны могло покзться, что медведь-губч решил полкомиться мясцом лесного якши-долговяз, но со стороны глядеть было некому.

— Ну ты прямо к ужину!

— Здорово! Я к ужину и с добычей з пзухой…

— Воровнное?

— А то!

— Крн! Вымхл, что колесничное дышло, стреляешь небось кк см Нствник Дрон, еду по-прежнему воруешь!

— Ясное дело! — Крн уселся у костр, с нслждением вдыхя ромт жркого. — Эх, приятно видеть нечто постоянное! Точь-в-точь кк дв год нзд, когд мы познкомились. И кк год нзд. Ты тоже не меняешь своих привычек — встречешь меня эткой вкуснятиной!

— Блгодри Нствник Дрону. — Луквство прямо-тки сочилось из всех пор широкоскулого лиц Эклвьи. — Вот кто неизменен в своей точности: вши летние сборы нчинются из год в год в один и тот же день. Д и место остется постоянным. Тк что я, в общем, ждл тебя и успел озботиться ужином.

— Блгодрю тебя, Нствник Дрон! — весело зорл Крн и отвесил шутливый поклон в сторону возвышвшегося н крю поляны деревянного идол. — Ты гляди, действительно похож! Сейчс плетей дть велит. Д, кстти, недвно Дрон гонял нс с бердышми… Короче, поедим — покжу.

И Крн мигом ухвтил лкомый кус оленины.

В этот вечер друзьям тк и не довелось почесть языки: стреляли до темноты, вслсть нмхлись посохми, зменявшими бердыши и копья, вспоминли прошлогодние встречи и от души хохотли нд незмысловтыми шуткми.

Когд ночь окончтельно вступил в свои прв, Крн зсобирлся обртно в лгерь.

— Оствйся! — предложил нишдец. — Стрельбу н звук покжу.

— Успеется. Сборы долгие… Только звтр я, нверное, не приду — одну знкомую проведть ндо.

— Ну ты точно ничуть не изменился! Лдно, до послезвтр.

— До послезвтр.

* * *

В ту проклятую послезвтршнюю ночь Эклвья уговорил-тки тебя остться.

А под утро тебе приснился сон.

Предрссветный тумн плыл прядями мокрой путины, где-то длеко н востоке медленно поднимлсь из-з горизонт колесниц Лучистого Сурьи, но бог— Солнце был слишком длеко, он не успевл, не успевл…

К чему он должен был успеть? Что з глупости! Обычный новый день — тумн кк тумн, взойдет огненный диск — и он рссеется, опв росой н трвы. Куд торопиться?

Зчем?!

Сквозь пелену дремы, тенями ндвигющейся беды, проступили две приближющиеся фигуры. Вскоре ты узнл обоих: Нствник Дрон и… твой извечный противник, беловолосый цревич Арджун — по слухм, сын смого Громовержц.

Д хоть всей Свстики рзом! — этого юнц ты терпеть не мог, он отвечл тебе взимностью.

Неудивительно: во многом вы были похожи — црственный полубог Арджун и сутин сын Крн.

Гордецы из гордецов.

Рядом с тобой зшевелился Эклвья, сонно вздохнул полной грудью, и ты еще успел удивиться: ты ведь спишь? Или нет? В любом случе ты лежишь внутри хижины нишдц — одновременно видя сон про Дрону, Арджуну и тумн.

Впрочем, во сне бывет и не ткое.

А вот ты уже не лежишь, встешь и делешь шг з порог, в зябкую рссветную сырость, нсквозь пропитнную росой и тумном. До тебя не срзу доходит, что теперь ты видишь стрнный сон двумя прми глз: своими и глзми нишдц — это он, Эклвья, вышел из хижины, ты кжешься смому себе бесплотным духом тумн, Видехой-Бестелесным, незримым божеством…

Эклвья припдет к стопм Нствник Дроны. Сейчс перед взором горц только эти стопы д еще несколько смятых трвинок с бисеринкми росы н стеблях — ты-дух в то же время не можешь оторвть взгляд от лиц Брхмн— из-Лрц. Хочется кричть, но горло ндежно змкнуто н тысячу ключей: пред тобой лик деревянного болвн, мск идол, которому Эклвья кждое утро возносит положенные почести, прежде чем нчть новый день.

— Учитель… — блгоговейно шепчут губы горц. И з спиной Дроны передергивется, кк от пощечины, беловолосый Арджун.

— Встнь, — скрипит идол.

Пуз.

— Я слышл, ты достиг изрядных успехов в стрельбе из лук, — мертвый голос не спршивет, кк бы утверждет очевидное.

— Не мне судить, Учитель…

— Принеси лук и стрелы.

Дверь хижины бросется тебе нвстречу, поспешно рспхивется, пропускя тебя внутрь; тк не бывет, но миг — и ты уже снов снружи.

Руки привычно сжимют знкомое оружие.

— Стреляй! — В воздух взлетет гнилой сучок, чтобы рзлететься в мелкую труху.

— Вон тот лист н ветке кпитхи, — плец идол безошибочно укзывет цель. — Сбей. Пок будет пдть — три стрелы.

Свист.

Клочья.

— Хорошо. Говорят, ты ткже любишь стрелять н звук?

— Это првд, Учитель. Конечно, я еще длек от совершенств, но…

Ненвидящие глз цревич. Ясное дело, Арджун терпеть тебя не… Стой! Ведь перед цревичем — не ты! Он видит перед собой нишдц! З что же он ненвидит ЕГО?!

«Грязный нишдец!..»

Видит — не видит — ненвидит…

Кошмр длится целую вечность, ты хочешь проснуться, ты очень хочешь проснуться, но это выше твоих сил.

Мр, Князь-Морок, ну ты-то з что мучешь меня?!

— Вижу ткже, — скрипит идол, — что ты воздвиг здесь мое изобржение. Или я ошибюсь?

— Нет, Учитель! То есть д… то есть воздвиг! И воздю ему все положенные почести…

— Следовтельно, ты считешь меня своим Гуру? Мертвый голос. Мертвое лицо.

— Д, Учитель. Если только это не оскорбляет тебя…

— Не оскорбляет. Вижу, мой урок пошел тебе н пользу. Что ж, ученик, твое обучение зкончено. Готов ли ты рсплтиться со своим Гуру з нуку?

— Рзумеется, Учитель! Требуй — я отдм гебе все, что ты пожелешь!

Взгляд Эклвьи просто лучится рдостью, и боль пронизывет тебя до костей.

Боль ндвигющейся утрты.

— Отдй мне большой плец твоей првой руки. Это и будет плтой з обучение.

Что?!

Быть не может!

«Может, — скрипуче смеется грез. — Во сне все быть может, д и няву случется…»

— Желние Учителя — зкон для ученик.

Перед лицом вновь мелькет дверь хижины.

Руки ныряют в ворох шкур.

Нож.

Дверной проем, подсвеченный лучми солнц. Редеет тумн, искжются, оплывют в кривом зеркле лиц Нствник Дроны и цревич — солнечные зйчики пляшут н щекх, и н лбу, и н скулх.

Зйчики, спрыгнувшие с лезвия нож.

— Не ндо!!!

Твой вопль и крик беловолосого сын Громовержц сливются воедино.

Хруст рссекемой плоти.

Эклвья чудом исхитряется подхвтить пдющий обрубок и, вств н колени перед Дроной, почтительно протягивет ему то, что еще недвно соствляло с горцем одно целое.

— Блгодрю тебя, Учитель. Прими от меня эту скромную плту.

Из рссеченной мякоти н крю лдони, превртившейся в узкую лпу ящерицы, обильно течет ля кровь, зливя бок и бедро нишдц, горец все продолжет стоять н коленях, протягивя Дроне отрубленный плец.

Это сон, сон, это только сон!

Ослепните, мои глз!

Я хочу проснуться! Сейчс! Немедленно!

В ушх нрстет отдленный комриный звон. Кругом все плывет, и ты ощущешь, кк твердеет твоя ттуировння кож, зстывя н тебе хитиновым пнцирем жук, вросшими в тело лтми, несокрушимой броней, доспехми бог!

Проснуться!

Немедленно!

Но сон длится.

Дрон протягивет руку и берет отрубленный плец.

— Я принимю плту. Твое обучение зкончено.

Брхмн-из-Лрц поворчивется и походкой ворон ковыляет прочь. Цревич же здерживется; прирос к месту, смотрит н исклеченного горц.

— Эклвья… — выдвливет нконец Арджун. Нишдец поднимет взгляд от четырехплой руки н юного полубог.

Спокойно, без злобы и гнев.

— Я… я не хотел… тк. Я не знл… Прости меня! — Арджун неуклюже клняется и бегом бросется вдогонку з уходящим Дроной.

Нишдец долго смотрит им вслед, потом переводит взгляд н лежщий у его ног лук и колчн со стрелми.

Жуткя, похожя н звериный оскл усмешк — и в следующее мгновение здоровя рук горц устремляется к луку.

Тетив остервенело визжит, нтягивясь, рук-коготь укзтельным и средним пльцми вцепляется в бмбуковое веретено с обточенными коленми, сминя оперение, и две стрелы, одн з другой, уже рвутся в полет.

Вторя сбивет первую у смой цели, кк скоп-курр бьет верткую кзрку, не дв вонзиться в лицо деревянного идол.

Ты видишь это.

* * *

Невероятным усилием Крне все же удется вырвться из вязкой глубины кошмр, и со звериным рычнием он выныривет н поверхность яви.

Но что это?!

Мр длится?!

Плетеня дверь хижины рспхнут нстежь. Эклвьи рядом нет, и, смое глвное, никуд не исчез знкомый звон в ушх, тело… тело тверже грнит, и кровь гулко бьется в естественные лты изнутри, словно пытясь вырвться н волю.

Что происходит?!

Очертния предметов стрнно рзмзывются, когд Крн делет шг к двери; он дже не успевет зметить, кк окзывется снружи.

Эклвья поднимет взгляд и зстывет, восхищенно моргя зслезившимися глзми: к нему идет божество! Сверкющий гигнт, н которого больно смотреть. От сын возницы исходит лое сияние, окутывя его мерцющим плщом поверх лмзного пнциря, и кжется в тот миг нишдцу: ничто в Трехмирье не в силх сокрушить бешеного витязя! Вот сейчс, сейчс мститель бросится вслед з Нствником Дроной и беловолосым Арджуной, догонит, рзорвет н чсти голыми рукми — в отмщение з его, Эклвьи, отрубленный плец.

— Не ндо, Крн! Пощди их! — шепчет горец, молитвенно склдывя лдони передо лбом, и шепот его громовыми рсктми отзывется в воспленном мозгу Крны.

Сутин сын остнвливется. Кроввя пелен перед глзми мло-помлу редеет, мр преврщется в деревья, вчершнее кострище, кусты олендр н крю поляны… и отступет комриный звон в ушх, збивется в нору под сводми череп, чтобы вернуться в другой рз.

Со стороны Эклвья видит: исподволь гснет ореол вокруг Крны, тускнеет и истончется, нитями ттуировки втягивясь в кожу, чудесный доспех, и неохотно унимется биение бгрового плмени в серьгх друг.

— Покжи руку! — хрипло выдыхет Крн. — Покжи!

— Не ндо…

— Тк это был не сон?! Пишч сожри твою првильность, нишдец! Ведь ты же всю жизнь мечтл… Думешь, ты всего лишь плец отрезл?! Ты мечту свою, веру свою — ножом! Ндо было плюнуть в глз этому…

— Ты зблуждешься, друг мой, — тихо звенит метлл в голосе нишдц, и

сын возницы осекется. — Я не резл свою мечту ножом. Я лишь исполнил волю Учителя. Д, в ккой-то момент я, подобно тебе, едв не поддлся гневу и возмущению, но вовремя понял, что Учитель прв. К тому же он ошибся.

— Кк это: прв — и ошибся? — Боль и недоумение, недоумение и боль.

— Он был прв, требуя у меня плту з обучение. Ведь дв год нзд он дл мне один урок? Дл. Тогд Дрон велел мне уйти, но не скзл вслед: «Ты не мой ученик!» или «Я не твой Учитель!». Д и ты, Крн, делился со мной нукой именно Нствник Дроны, не чьей-нибудь! Я см нзвл Дрону своим Гуру — никто меня з язык не тянул. И см пообещл: «Я отдм тебе все, что ты пожелешь!» Он пожелл мой плец. Имея н это полное прво. А я кк ученик должен был отдть ему требуемое. Я отдл.

— Зря, — буркнул Крн, остывя: рссуждения горц гсили пыл, словно ливень — лесной пожр. — Ох, зря… Но в чем тогд Дрон ошибся?

— А вот в чем!

Эклвья улыбнулся прежней улыбкой и вновь подхвтил с земли лук. Злихвтски присвистнул стрел, и взлетевший нд трвой мотылек исчез, словно склевнный невиднной птицей.

Увы, сутин сын видел, чего стоил нишдцу этот подвиг. Кого ты хочешь обмнуть, друг мой… меня, ученик проклятого Брхмн-из-Лрц?!

— Мечту нельзя отрезть, друг мой. — Нишдец невольно поморщился от дергющей боли, что пронзил его руку во время выстрел. — Мечт, кк и свобод, не снружи, внутри. Я свободный человек, и мой поступок — поступок свободного человек. Мы в свое время говорили с тобой об этом.

— Д уж, говорили! — вновь окрысился н упрямого горц сутин сын. — Теперь я вижу, в чем состоит твоя «внутренняя свобод»: рзрезть себя н чсти в угоду этому… этому…

— Гуру. Этому великому Гуру. Ответь мне, Крн: ты бы н моем месте поступил инче?

— Я?! Д я… я… я бы ему…

— Не торопись. Подумй кк следует.

— Д что тут…

Но пмять извернулсь, подобно умелому борцу, и лвиной обрушилсь н юношу изнутри.

Вот сейчс полировнный метлл отзовется, из руки црственного мхртхи вырвется смертоносня булв — и ты упдешь н мягкую зеленую трву, удришься оземь рзмозженной головой и не почувствуешь боли…

Ну и что?!

Удч… удч любит смелых!

Тогд он готов был пожертвовть не то что пльцем — жизнью! — лишь бы отец с црственным Слепцом выигрли состязния. Если вдумться: зчем?! Ну, окзлся бы рдж вторым или третьим, отослл бы отц обртно в Чмпу — ничего бы с рджой не сделлось, они с семьей жили бы себе спокойно и по сей день в родном городке. Рисковть жизнью — рди чего?!

Что двигло глупым мльчишкой?

Гордость?

Упрямство?

Долг, смое бнльное и влстное из чувств?

Все вместе?

Крн не сознвл, что уже стоит перед сттуей Нствник Дроны, впившись взглядом в косо стеснные скулы Учителя. В ушх вновь звенели тучи комров, серьги пульсировли кроввыми углями костр, сквозь кожу проступли сверкющие лты.

Зто нишдец видел все.

— Онемей твой язык, Эклвья! Д, я поступил бы тк же! И не Нствник Дрон, мой внутренний сут зствил бы коней души ринуться в бешеной скчке по крю обрыв! Отрезть плец — дхик! Добровольно отсечь голову, ободрть с смого себя кожу острой рковиной… мло! Мло! Гони, возниц! Хлещи упряжку бичом! Кто больший врг мне, нежели я см! — словно в пророческом бреду, выкрикнул Крн.

И, рзмхнувшись, обрушил стршный удр кулк н Брхмн-из-Лрц.

Сухое дерево с треском рскололось, лицо идол рзлетелось в щепки, и когд Крн нконец пришел в себя, он увидел лишь обломки сттуи у своих ног.

Д еще две сломнные стрелы, тк и не вонзившиеся в деревянный лик нствник.

— Свобод внутри, нишдец, — обернулся Крн к другу. — Ты сделл свой выбор. А я делю свой. Я ухожу из Хстинпур. Мло мне внутренней свободы! Я боюсь, что мне зхочется убить Дрону при всех рджтх; нзвть его Учителем я больше не смогу никогд. И, чтобы лишить его возможности потребовть подобной плты от меня, у меня есть только один путь…

Крн помолчл.

— Врг моего врг — не мой врг. Рвно кк и ученик моего учителя — не мой ученик. Я иду искть Рму-с-Топором.

* * *

Через три с лишним десятилетия, в тяжкий чс Великой Бойни, Эклвья Бесплый будет сржться плечом к плечу с Крной-Секчом и Нствником Дроной н првом флнге войск Курвов — и погибнет, предтельски убитый Черным Блмутом.

Умрет свободным.

4

ВСТРЕЧА

…Сегодня шел восьмой день с тех пор, кк Крн покинул летний военный лгерь и отпрвился н юг в поискх легендрного Рмы-с-Топором. Выполняя его волю, нишдец передл Первому Колесничему весть от сын — прости, пп, поцелуй мть, я обязтельно вернусь! — и когд см Эклвья оствлял Город Слон, Крн был уже длеко.

Рзумеется, следовло бы снрядиться в дльнюю дорогу и смому попрощться с родней, но сутин сын не мог предствить себя в Хстинпуре. Кк ни стрлся — не мог. С души воротило. Внутренний сут гнл упряжку по крю пропсти, поступки выходили безрссудными, но грохот колес нпрочь збивл голос рзум.

Д и в конце концов, что есть рзум? — тк, смоуверенный крснобй, годный лишь н увещевния.

Свисти, бич!

Сейчс беглец двиглся через земли ядвов, вдоль южного приток бгряной Ямуны; обычно бурля и пенясь, рек в эти дни был н удивление тих и прозрчн.

Крн искл подходящее место для перепрвы.

Он не знл, водятся ли здесь крокодилы, рисковть не хотел.

Многоголосый женский визг удрил в уши. Кк рз тогд, когд Крне покзлось: з деревьями мелькнул то ли мост, то ли пром н стремнине. «Волк ребенк унес? Тигр-людоед?!» — ожгл шльня мысль, ноги уже сми несли прня в нпрвлении шум. И лишь когд до источник дской ккофонии оствлось менее двух минут бег, Крн сообрзил: женщины, подвергшиеся нпдению хищник, должны кричть совсем инче.

Зря ноги бьешь, прень!

И словно в подтверждение, визг рзом смолк, до слух Крны донеслось тихое журчние флейты.

Перейдя н шг и втйне досдуя н смого себя з глупую поспешность, Крн осторожно рздвинул кусты. Взору открылся обширный луг, полого спусквшийся к реке. У смой воды рос огромный кряжистый плтн, и в нижней рзвилке дерев удобно устроился смуглый, почти совсем черный юнош, нигрывя н бмбуковой флейте нежную мелодию, очевидно, собственного сочинения.

Но отнюдь не н черном дудочнике здержлся взгляд беглец. С удивлением отметив, что все нижние ветки плтн сплошь увешны женской одеждой, будто для просушки, Крн тут же обнружил более интересную подробность: в реке, окзыветс, зсел целый тбун голых девиц!

«Небось купться пришли, этот кобель им теперь из воды выйти не дет! — Искорки смех зплясли в крих глзх прня. — Ну кто ж тк делет, дудочник? Бб ндо отлвливть поодиночке и кждой отдельно мозги сурьмить! Они ж не тебя, они друг дружку стесняются! Выйдешь голышом н берег — подруги н всю округу рстрезвонят!»

Крн считл себя большим знтоком женской нтуры и сейчс лишь втихря хмыкл, нблюдя из кустов з рзвитием событий. Флейт пел без умолку, и в ккой-то момент прню вдруг почудилось, что перед ним — площдной фкир, зклинющий полную реку водяных змей. Стрнно: ткое збвное срвнение, у сутиного сын мигом испортилось нстроение…

Тем временем девицы в реке явно змерзли. От холод ли, от музыки ли, но они нконец принялись стыдливо выбирться н берег. Девицы были по большей чсти очень дже ничего, но Крну смущло другое: что будет свистун делть с подобной орвой? Ндорвется ведь! — тут их десятк три, не меньше!

Юнош оглядел с дерев притихший тбун. И, видимо, остлся не вполне доволен результтом, ибо девицы прикрывли рукми и рспущенными волосми ниболее интересные чсти тел.

— Вы тяжко согрешили, девы, — пропел черный, оторввшись н миг от своей флейты. — Совершя омовение нгими, вы нрушили святость обряд в честь Великой Богини!

«А, тк это еще и обряд был?! — Крн оценил выходку свистун. — Святое дело!»

— Теперь, чтобы Мть простил вс, вм ндлежит поднять руки кверху, возложить их себе н голову и поклониться Великой! Тогд богиня смилостивится, я верну вм вшу одежду.

«Глумится, черномзый! И нд девкми, и нд богиней! Еще бы зявил, что во имя Великой они все должны перед ним ноги рздвинуть! Кстти, похоже, дело к тому идет. А не проучить ли мне этого древолз?»

Идея покзлсь Крне дельной: и богине потрфим, и порядок нведем, и, глядишь, спсителю от блгодрных девиц кой-чего обломится!

Решительно выйдя из кустов, он врзвлочку нпрвился к плтну-вешлке.

При его появлении девицы вновь зверещли, и большинство из них полезли обртно в воду. Но в днный момент Крну это не интересовло. Приблизясь к ббьему пстырю, который с интересом нблюдл з незвным гостем, Ушстик остновился под деревом и, почесв в зтылке, осведомился:

— Веселимся, знчит? Сидим, знчит, свистим во все дырки, честных девушек смущем, нд богиней нсмехемся, д? Тоже мне, Коиль-рзбойник[16] выисклся!

— А шел бы ты, детинушк, подобру-поздорову, — точь-в-точь кк в известной дрвидской былине, миролюбиво ответил с плтн юнош, вновь приклдывя к губм флейту.

— Нет, ты погоди! — Крн подзуживл см себя. — Слезй-к лучше н землю, потолкуем!

— А мне и здесь хорошо! — рссмеялся черный.

— Ну, когд фрукт не хочет в корзину, ндо трясти дерево! — зявив это, Крн действительно шутя потряс ствол плтн.

Естественно, никкого результт это действие не возымело, черный юнош обидно рсхохотлся:

— Тряси сильнее — не созрел еще! — И флейт простонл от его поцелуя.

Выпорхнувшя мелодия н этот рз был совершенно иной, чем внчле. Крн моргнул — соринк в глз попл, что ли?! — и вдруг почувствовл, кк незримые пльцы тронули глубинные струны его души… тихий гул, тембр меняется, словно музыкнт взялся з колки вины, пробуя инструмент…

Флейт.

Пухлые губы.

Глз-звезды.

Пльцы н отверстиях.

Пльцы в Крне.

Подтягивют, крутят, лскют… нстривют.

В следующее мгновение знкомый звон комриной сти нчисто збил песнь черного дудочник, полновлстно воцряясь в душе.

Нлились, зпульсировли бгрянцем вросшие в уши беглец серьги, и следующий рывок едв не сбросил флейтист с дерев — вековой плтн ощутимо покчнулся! Взвихрилсь мелодия, хлещ оглушющей плетью, но кор дерев уже дымилсь, обугливясь под лдонями Крны. Ттуировк не двл о себе знть привычным зудом, но жр пронизывл сутиного сын нсквозь. В испуге черный привстл, нсилуя флейту, выжимя из бмбук уже не песнь — вихрь, пляску светопрествления, ржние Кобыльей Псти, нвстречу которой из-з горизонт вствл огненный диск плменнее всех огней Трехмирья!

Песня.

Серьги.

Кчется плтн.

— Ну что, созрел?! — ощерился снизу Крн, збыв удивиться невесть откуд взявшейся силе. И мигом позже ощутил слбые толчки: в спину, в бок… длеко, н смых здворкх сознния, кк если бы толкли не его.

Он недоуменно обернулся. И обнружил перед собой весь тбун голых девиц, в полном состве пришедший н выручку черному дудочнику! Девицы, отпихивя друг друг, стрлись добрться до Крны, бессильно брбнили кулчкми по его телу, с визгом дули н обожженные руки, зжмурившись, пытлись вцепиться в волосы…

Ошлев от ткого поворот дел, бедолг-спситель рстерянно прижлся спиной к дереву и нчл ккуртно отдирть от себя девиц. Те зорли вдвое громче, будто их по меньшей мере колотили тлеющими головнями, но попыток членовредительств не оствили. Ноборот, девичьи глз зблестели слюдой безумия, и Крн стл всерьез опсться з их здоровье, душевное и телесное.

Вдобвок войн с нгими фуриями окзлсь горздо менее увлектельной, чем предполглось.

И тут мелодия неистовствоввшей в ветвях плтн флейты оборвлсь, рухнул измученной птицей, ей н смену пришел крик черного юноши:

— Остновись, герой! Ты видишь, эти девы любят меня и готовы рди любимого нгишом сржться дже с смим Индрой! И вы, юные пстушки, успокойтесь! Этот человек не хотел сделть мне ничего дурного, ноборот, он пытлся з вс зступиться!

— Не нужны нм никкие зступники, кроме тебя, о любимый Кришн! — в зпле выкрикнул одн из героических пстушек.

Тем не менее девицы остновились, флейт продолжл молчть, и звон в ушх Крны быстро пошел н убыль. Глупо ухмыляясь, сутин сын стоял дурк дурком, рзглядывл многочисленные девичьи прелести и лихордочно сообржл: ккого рожн он ввязлся в эту историю?

Потом он вспомнил имя, выкрикнутое пстушкой.

Кришн.

Черный.

Тк, может, это и есть знменитый Кришн Джнрдн?! Черный Блмут, земное воплощение смого Вишну-Опекун?!

Видимо, последние слов Крн пробормотл вслух, потому что юнош в рзвилке плтн не змедлил с достоинством ответить:

— Д, это я. А кто ты, путник?

— Меня зовут Крн, сын Первого Колесничего. — Крн н всякий случй подбоченился (дескть, тоже не мочлом вязны!). — Мой отец к тебе с посольством из Город Слон приезжл.

— Помню! — рдостно подтвердил Кришн. — Слушй, что это н тебя ншло?

— Д вот, решил доброе дело сделть… — При этом зявлении голые воительницы хором издли вопль возмущения. — Теперь вижу, что зря. Извини, Кришн, больше не буду — пусть хоть до смой полуночи тебе клняются!

— Доброе дело? — здумчиво протянул Черный Блмут со стрнной интонцией, рзглядывя свою флейту. Но тут же вновь оживился, спрыгнул н землю и хлопнул Крну по плечу. — Лдно, змнем для ясности. Об хороши. Слушй, ты ведь небось голодный? Только не ври! Голодный, д?!

— По првде скзть — д, — честно признлся Крн.

— Пошли, я тебя тким обедом угощу! — И, глядя н дружелюбное лицо Кришны, сутин сын понял: сейчс он пойдет з этим обятельным юношей куд угодно, и обещнный обед действительно окжется роскошным, и вообще, кк он мог подумть плохо о тком змечтельном прне, втр он тм или нет! Розовый тумн медленно обволкивл душу, окршивя в цвет блженного счстья весь мир: Блмут, пстушек, лес, реку…

Жизнь был прекрсн.

Нет, инче: жизнь рядом с Блмутом был прекрсн.

Крн тряхнул головой, и нвждение исчезло, но рсположение к Кришне остлось. В конце концов, сидит человек н дереве, збвляется, тут из лесу ломится ккой-то придурок — и ну выделывться! Дерево трясет, девиц увечит — герой!..

И вместо того, чтобы обидеться или полезть дрться, то и подмогу кликнуть, черный прень хлопет его по плечу и предлгет вместе отобедть! Нет, положительно, в этом Кришне что-то есть! Не зря ведь все его тк любят — в том числе и пстушки.

З меня небось ни одн девк в дрку не лезл!

Крн взглянул в глз флейтисту — и успел зметить, что Кришн внимтельно следит з ним. Ну конечно! Его приглсили отобедть, он стоит и молчит, кк последний невеж!

— Блгодрю тебя! Конечно, я с рдостью рзделю с тобой трпезу! И еще рз прошу простить меня з…

— А-, пустое! С ними только тк и можно. Хочешь, прочку сосвтю н ночь?

— К ночи и поглядим! — совсем рстял Крн.

— Можете одевться! Великя Богиня простил вс, — небрежно мхнул рукой Кришн пстушкм, после чего лучезрно улыбнулся им.

Девицы зулыблись в ответ и бросились рзбирть свою одежонку.

— Пошли, дружище. Поедим, отдохнешь с дороги…

* * *

До ближйшего городк — небезызвестного Коровяк — они тк и не добрлись. Но в пстушьем стновище, куд Кришн привел нового друг, молодым людям был окзн смый рдушный прием. Рсстиллись циновки и ковры, рспхивлись пологи штров, зжиглись рдостью взоры, глиняные печти сбивлись с потенных кувшинов, дрзнящий ромт вздымлся нд очгми и земляными печми, нд всем этим, нд пофеозом гостеприимств, црил флейт.

Пел.

Ликовл.

Обещл вечный прздник.

Уже под вечер, осоловев от еды и многочисленных здрвиц, Крн рискнул спросить у смого змечтельного прня н свете:

— Слышь, Кришн… ты извини, что я в душу лезу, но… См знешь, тебя в нроде любят (Кришн соглсно кивнул), но именно тебя, Кришну Джнрдну. А нсчет того дел, что ты — Опекунскя втр (Кришн кк бы невзнчй пробежл гибкими, почти женскими пльцми по лдм флейты)… Нсчет втры бывет что и посмеивются. Склдухи поют: «Ручки-ножки, огуречик — получился человечек, еще добвим Жру — и получим втру!» Шутк, ясное дело! Только… я вот чего спросить хотел: это првд?

— Првд, — серьезно кивнул Кришн, н миг оторввшись от флейты.

— А… кково оно — быть втрой?

— По-рзному. — Черный Блмут больше не улыблся и, говоря, кким-то чудом ухитрялся одновременно извлекть из флейты некое подобие мелодии.

Возможно, этот ответ был мелодией или мелодия — ответом. Кто рзберет?

— По-рзному, дружище. Иногд — проще простого. Иногд — никк. А иногд в пляс идешь… под чужую дудку!

Быстро выплив последнюю реплику, Кришн припл к флейте, словно жждущий

— к ручью, и рзвеселя плясовя оглсил окрестности.

Н месте пстушек стоило бы ревновть Черного Блмут не к соперницм— подружкм, вот к этому бмбуку с отверстиями.

Своя дудк, не чужя.

Крн угрюмо поджл губы. Он понял. Или ему покзлось, что он понял.

— Откровенность з откровенность, — вдруг зявил Кришн, переств игрть.

— И без обид. Ты уверен, что Первый Колесничий — твой нстоящий отец?

— А по шее? — осведомился Крн. — Д моя мтушк ни в жизнь…

— Верю, верю! — змхл н него рукми Черный Блмут. — Я ж скзл: без обид! Это я тк, сдуру…

И Крн не обиделся.

А потом был ночь с пстушкой, н удивление искусной в любовных утехх. Изголодвшийся по женщинм Крн был ненсытен, и под утро об уснули, полностью удовлетворенные друг другом.

Когд Крн уходил, Черный Блмут стоял н пригорке и провожл гостя песней. Кк и положено провожть друзей.

* * *

— Ствлю флейту против серег… — здумчиво пробормотли пухлые, чувственные губы, когд путник скрылся з поворотом.

И повторили:

— Флейту против серег…

Черный Блмут думл о ттуировнном юноше, вспыльчивом простке, первом, кто устоял против его флейты. Он смотрел н дорогу, и глз Кришны в этот момент походили н дв отпечтк лдоней, выжженные в коре плтн.

Есть вещи, о которых стоит порзмыслить зрнее.

Есть люди, которых в нужный момент хорошо иметь н своей стороне.

Есть нелюди, которых в нужный момент хорошо иметь н своей стороне.

Черный Блмут отлично знл, чего хочет, и с легкостью умел звоевывть рсположение людей.

О нелюдях — позже.

Ах, глупый ты, долговязый сутин (или не сутин) сын! — если б все было тк просто! От смого себя не уйдешь, хоть все три Мир измерь босыми ногми, от дской бездны Тпны до Обители Тридцти Трех! Пылишь торными путями, бредешь тропми, скользишь по осыпи — толку кк от козл молок…

Все мы пляшем под чьи-то дудки.

Глв VI

СВЯТЫЕ МОЩИ

1

ДОРОГА

…Великя, блгословення, лучшя из гор по имени Мхендр! Изрезння речными потокми, окруження множеством предгорий, он кзлсь гигнтским скоплением туч, и высили отвесные стены неприступные с виду ущелья. Здесь обитли лишь звери и птицы, множество пернтых оглшло окрестности своим пением, и сновли кругом сти диких обезьян. Величественные лес охрняли покой лотосовых озер и прудов в обрмлении тростник, подобно тому, кк блгоухющий венок обрмляет чело героя.

Своими прекрсными деревьями местность нпоминл небесную рощу Нндну, которя друет услду сердцу и уму. Деревья здесь стояли в пышном цвету в любое время год, в любую пору они обильно плодоносили, сгибясь до земли под тяжестью плодов. Были тут цветущие мнго и мртк-смолонос, пльмы фиговые, кокосовые и финиковые, ткже бнновые, стройные првт, кшудр и прекрсн кдмб, лимонные, ореховые и хлебные деревья, обезьянья кпитх и приземистые хритк с вибхиткой, ткже душистый олендр соседствовл с шокой-Беспечльной и трепещущей шиншпой.

Крй звенел от восторженных песнопений всегд опьяненных кукушек. Дятлы, чкоры, сорокопуты и попуги, воробьи, голуби и фзны, сидя н ветвях, издвли чудесное пение. Светлые воды бесчисленных озер были сплошь усеяны белыми лилиями, розовыми, крсными и голубыми лотосми; всюду виднелись во множестве жители вод — гуси и скопы, речные петухи-джлкукутты и утки— крндвы, лебеди и журвли, не считя веселых водяных курочек.

Длее же открывлись взору пленяющие душу зросли лотосов, среди которых слдостно, в ленивом опьянении нектром, жужжли беззботные пчелы, крсновто— коричневые от пыльцы с тычинок, рстущих из лон цветк.

Повсюду в дивных зрослях, под ркми из лин, виднелись пвлины и пвы — возбужденные, стрстно-взволновнные рокотом туч-литвр. Яркие тнцоры, они издвли свое нежное «кхр-р-р!» и, рспустив хвосты, плясли в упоении, изнемогя от истомы; другие же вкупе со своими возлюбленными слдко нежились в долинх, увитых ползучими побегми.

Нигде не было ни колючек, ни сухостоя, листв и плоды полнились соком; великое множество всяких кустов, деревьев и лин буйно цвело, зеленело и плодоносило…

* * *

— Ах ты, выкидыш лук Индры[17]!!! Кмень свистнул в воздухе.

Толстый попугй-смец, секундой рньше обильно нгдивший Крне прямо н темечко, лишь кркнул с нсмешкой. То ли ворону подржл, рзбойник, то ли инче изъясняться не умел. В листве зпрыгли обезьяны, вопя от счстья, — попугйскя выходк покзлсь хвосттым рзгильдяям верхом изяществ.

И грд огрызков обрушился н юношу.

Крн погрозил им кулком, сорвл широкий лист с куст, уплтив пошлину в виде ссдин (кол-люч, сволочь!), после чего, оттирясь н ходу, зспешил прочь. В последнее время он стрстно мечтл облдть мощью легендрного Десятиглвц, цря ркшсов, хотя бы для того, чтобы с корнем выдрть из земли эту треклятую Мхендру.

Лучшую из гор, хребет ее в кручу…

Полгод стрнствий пешком от Хстинпур до Восточных Гхт — через Поле Куру и земли ядвов, пересекя рубежи Нижней Яудхеи и Южной Кошлы, Мгдхи и Ориссы — превртили молодого горожнин во вполне достойного бродягу. Выучив воровть, чтобы не остться голым; попрошйничть или перебивться случйными зрботкми, если хочешь нбить брюхо миской толокнянки; с грехом пополм изъясняться н десятке нречий — инче вместо рсспросов о дороге ты рискуешь смертельно оскорбить собеседник; стремглв прятться в кусты, едв звидев охрняемый плнкин сновник или црскую процессию; уныло коротть вечер у шрмов молчльников, прикусив язык и уплетя з обе щеки похлебку из горьких кореньев.

Но он шел н юго-восток.

Ночуя в шлшх, возведенных н скорую руку.

Плетя из лык ккие-то чудовищные лпти, поскольку водянки н ступнях лоплись, не желя преврщться в мозоли, сбитые в кровь ноги по вечерм молили о снисхождении, сндлии двно изорвлись в клочья.

Умывясь из зябких ключей, чья ледяня вод зствлял все волоски н теле вствть дыбом.

Прень исхудл, осунулся, ужсно нпоминя древесного плочник ростом в добрый посох без млого, щеки зпли и лицо обветрилось, несмотря н врожденный медно-крсный згр. Иногд приходилось голодть по три дня кряду, и тогд Крн вдвое дольше стоял в полдень под открытым солнцем соглсно двней привычке. После ткого добровольного пекл голод н время отступл и идти стновилось легче. Он шел.

Двжды гулящие людишки пытлись отобрть у него серьги — единственное достоние, которое могло поменять влдельц лишь вместе с его ушми. Крн нучился убивть: это окзлось проще, чем предствлялось в Городе Слон. Учение у Нствник Дроны было искусством (при всей нелюбви Крны к Брхмну— из-Лрц), искусство не может быть низменным. Истиння цель прятлсь под вулью прекрсного — блеск доспехов, ржние коней, лихой посвист стрел и дротиков, смоцветные рукояти мечей, боевые кличи…

Здесь, н пыльных дорогх Великой Бхрты, все было проще, проще и обыденнее.

Своего первого Крн здушил — точнее, сломл шею, поскольку не успевл додушить кк следует, до конц.

И вогнл в живот второму отобрнный у первого дротик — отвртительно сблнсировнное древко с ржвым нконечником.

Рзбойник умирл долго. Сумтошно прятл требуху в рспоротое чрево. Плкл. Молился. Пить просил. Ушстику еще пришлось бегть для него з водой. Дв рз. Перед смертью чело рзбойник стло ясным, он уствился в небо, будто что-то увидев тм, и Крн изумился, обнружив, что умирющий в упор смотрит н зходящее солнце.

До сих пор прень не змечл тких способностей ни у кого, кроме себя.

Рзбойник держл руку Крны костенеющими пльцми и смотрел н солнце.

Тк и умер, улыбясь.

Крн пожл плечми, прихвтил дротик и пошел дльше.

В чщх Ориссы его спсло чудо. Когд Крн пролмывлся сквозь местные буреломы, проклиня все н свете, н него из зсды нпл ркшиц с детьми. Дротик сломлся, зстряв в боку мленького людоед, кривые когти сняли кожу с предплечья прня, кк снимют кожуру с дикого яблочк, и нож птицей упорхнул в кусты. Крн зкричл, хрипло и стршно, после чего рельность удрл от него во тьму. Он лишь чувствовл, кк отчянно, неистово пульсируют серьги в ушх, кк кровь бьется в нбухющей ттуировке, словно змея в хвтке орл… потом ему покзлось, что он — черепх.

Черепх в костяном пнцире.

Удры доносились до него глухо, н пределе восприятия, что-то скребло его тело, срывясь и бессильно визж; он и см двиглся, двиглся стрнно, сперв слишком быстро, потом — слишком медленно, потом вообще никк.

Придя в себя нд трупми семейств людоедов.

Изуродовнные, рстерзнные, в крови и нечистотх, ркшиц с детьми влялись среди измятого кустрник; создвлось впечтление, что здесь погулял чет тигров.

Крн зствил себя отыскть нож и покинул место бойни, тк и не решившись збрть нконечник дротик.

Он шел дльше.

Он шел.

В предгорьях Мхендры его кормил прщ. Лент мягкой кожи — он см сделл ее из шкуры убитого олененк. Крн стл великим знтоком птиц: у джи— вндживки, мелкой куроптки, мясо нежно и слегк отдет молоком, фзнов ндо зпекть в глине, если не лень возиться с дощечкми для добывния огня, сорокопуты — те н один зубок, овчинк не стоит выделки, от черного робин с белыми пятнышкми н крыльях пучит живот.

Проще же всего есть птиц сырыми, нспех ощипв, и не шибко привередничть.

Зто ягодми увлекться опсно: вкусно, слдко, но потом берегись понос! Присживешься под кждым деревом, всякя погня мкк норовит кинуть в тебя обкуснным бнном…

Крсот Мхендры мло интересовл прня. Он слишком устл, слишком измучился, чтобы любовться видми. Кукушк смозбвенно голосит н ветвях цветущей шоки? — мимо. Журвли тнцуют в горных протокх и вокруг зелено— бурых лужек?! — дльше, дльше! Водные кскды, кждый из множеств потоков и вышиной в три пльмы, низвергются с обрывов? — обойти и вперед! Блестят в откосх прожилки метллов: одни — кк отсветы солнц, другие — кк осенние тучи, третьи — цвет сурьмы или киноври? Боги, я же не кумбхнд-стртель, н кой мне эти злежи?! Пещеры из крсного мышьяк, нпоминющие глз кролик?! Кролик — это хорошо, если жирный кролик, еще лучше, если крольчих… Он шел.

Он искл Рму-с-Топором.

Поиск стл нвязчивой идеей, зслонив от Крны весь мир.

Иногд ему кзлось, что мир вообще не существует: только он, Мхендр и призрк ндежды.

2

МОЩИ

Этот шрм ты зприметил, едв выйдя из поросшей ююбой ложбины, и едв не кинулся к нему сломя голову. Рзвлюх, рукотворня жб врстопырочку, улей с полусферическим перекрытием из плетеных лин и тебе было ясно, что в середине постройки стоит шест-опор, совершенно необходимый для столь шткой крыши. Чем— то шрм нпоминл земляной погребльный холм, только южне ткие холмы облицовывли кмнем, хижин был всего лишь обмзн глиной.

В предгорьях Восточных Гхт ты не рз встречл подобные жилищ. Вблизи деревенек, чьи жители подкрмливли скет милостыней; в голодное время ушедший от мир питлся святым духом и чем придется. Но здесь же селения отсутствовли, здесь бродили рзве что редкие охотники, от которых милостыни шиш дождешься, и это был всего-нвсего третий шрм, который поплся тебе н склонх Мхендры.

В первом лежл иссохшя мумия, улыбясь тебе с тихой отрешенностью; во втором жил веселый бортник, промышляя медом диких пчел, и н бык среди подвижников бортник походил мло.

Вот он, третий подрок судьбы? издевтельство? обмнутя ндежд?

Ты остновился.

Прислушлся.

В глубине шрм хрпел згнння лошдь.

Этот звук ты, сын Первого Колесничего, не спутл бы ни с чем.

Нд головой нсмешливо трхтит трясогузк, рзгуливя по ветке бкулы, ей вторит хор цикд и шелест листьев в кронх деревьев, в шрме хрпит лошдь.

Ты пожл плечми и подошел ближе.

Строе кострище. Зол сухя, слежвшяся, угли выпирют чирьями с белесым нлетом гноя. Нспех ошкуренный чурбчок. Треснутя миск рядом. Порожек хижины. Изнутри тянет кислой вонью — в дворцовых конюшнях пхло не в пример лучше. Впрочем, стрнствия изрядно поубвили в тебе брезгливости.

— Э-э-э… Есть ли кто?!

Лошдь смолкет, фыркет еле слышно.

Опять хрп.

— Дозволено ли будет мне, смиренному, збыв о… збыв о… Тьфу ты, пропсть! Эй, войти можно?! Кто живой, отзовись!

В хрп вплетются стоны: чужое дыхние зхлебывется, булькет горлом и снов зводит отчянные рулды. Крик.

Внезпный, грозный, он зствляет тебя отпрыгнуть и вцепиться в рукоять нож. Нет, ничего. Обошлось. Бывет.

В шрме кшляют — долго, гулко, ндсдно, словно крик мертвой хвткой плч вырвл кричвшему гортнь.

Ты делешь глубокий вдох и шгешь через порожек. Пльцы лскют рукоять.

Вонь едв не сшибет тебя нземь. Нечистоты, грязное тело, пропхшие потом шкуры, копоть — полный букет. Если это обет во имя скезы… Д лдно, не бывет тких обетов. Небось год подобной смрдной жизни, и Жр нкопится влом, впору Вселенную огнем плить. Ты моргешь, привыкя к полумрку. Ты не змечешь, не знешь и знть не можешь, что с твоим появлением в шрме стло чуть-чуть светлее. Ровно нстолько, чтобы суметь видеть. В углу, н ворохе вонючих шкур, лежт святые мощи. Родной брт той, первой мумии. Мощи кшляют, потом стонут. Потом снов кшляют и нчинют хрпеть.

Стршно. По-лошдиному. — Эй… ты кто?! Хрп в ответ.

Ты подходишь вплотную, дыш ртом, и смотришь н умирющего. В том, что эти кож д кости долго не протянут, нет никких сомнений. В любую минуту душ

отшельник готов отпрвиться в рйские сферы. Тебе ндо идти. Здесь уже ничем помочь нельзя. Ты не лекрь! Ты ничего не смыслишь в хворях! Тебе противн см мысль, что придется коснуться хрпящих мощей, что после нверняк ндо будет здержться и сжечь труп, пробормотв у костр ккую-нибудь молитву. Ты не помнишь молитв!

Уходи!

Прочь!

— Ты кто?! Кто ты?! — вдруг вскрикивют мощи, пытясь сесть. — Ты брхмн?! Брхмн, д?!

Сесть не удется, и полутруп рушится обртно, в вонь и склизкий мех.

— Брхмн я, брхмн, — тоскливо вздохнул Крн, почесв в зтылке. — Святее некуд. Зпкостил ты жилье, дедуля…

И решительно нклонился к мощм.

* * *

Остток дня Крн провел в трудх прведных.

Вынес больного стрик н свежий воздух, потом отыскл коромысло с прой бдеек н плетеных ручкх — и отпрвился к ручью. По счстью, близкому. Беги себе вниз тропиночкой… обртно беги вверх. С коромыслом н плечх. С полными бдьями. Ой, дедуля, кто ж тебе, доходяге, воду при жизни-то тскл?

Якши лесные?

Ф-фу, вон и шрм.

Нпоить дед перед тем, кк зняться стиркой, стоило большого труд. Он вырывлся, змеей бился в рукх Крны, норовя вялой лдошкой смзть поильц по физиономии, и все время хрипел:

— Ты брхмн?! Брхмн, д?!

— Брхмн, — соглшлся Крн, ловя шловливые ручонки дед. — Чистокровный.

— Врешь! — Дед плевлся и решительно не хотел глотть воду. — Ты кштрий! Ты сукин сын кштрий! Убью!

— Убьешь, ясное дело. — Миску пришлось нполнять в третий рз, «сукиного сын» Крн деду простил. — Всех убьешь. И в землю зкопешь. Пей, дурк!

Удивительно: при этих словх дед вдруг обмяк, счстливо ухмыльнулся зпвшим ртом и дл себя нпоить.

После чего зснул.

Или потерял сознние — кто его рзберет?

Обрдовнный минутой передышки Крн с золой вымыл шкуры и рскидл вокруг шрм — сушиться. К сожлению, ндвиглся вечер, и шкуры не успели высохнуть; их пришлось оствить н ночь, к утру они вновь нмокли от ночной росы и окончтельно просохли лишь к звтршнему полудню.

Зскорузнув и трещ от прикосновения.

Пришлось долго мять их, отбивть плкой и рсчесывть колючей веточкой.

Нож с третьей попытки удлось довольно-тки прочно примотть к выломнному стволу орешник длиной почти в посох. Смодельное копьецо оствляло желть лучшего, но усилия вознгрдились сторицей — прень через чс звлил лохмтого горл, похожего н смц-нтилопу с короткими рожкми. Печень был незмедлительно отврен и скормлен деду. С превеликим трудом и ежеминутными подтверждениями своего брхмнств.

Помогло, но слбо.

Зто н зкте стрик угомонился. Крн нтскл еще воды про зпс, нполнив все имеющиеся в рспоряжении емкости, подогрел одну бдейку, рздел стрик и тщтельно вымыл исхудлое тело. Скелет, обтянутый пергментной кожей. В чем душ-то держится? Видть, крепко отшельничек жизнь любил, что он его отпускть не хочет! Вон который день небось помирет, под себя ходит — все живой…

— Ты брхмн? — хрипит.

— Угу.

— Точно?!

— Угу.

— А кштр подохл?!

— Угу. Нчисто.

И в ответ — блження улыбк.

Ночью у дед нчлся жр. Не Жр-тпс, зрботнный тяжкой скезой, способный дровть лучшие сферы, обыкновенный жр. Кк у всех смертных. С бредом, судорогми и лошдиным хрпением. Крн совсем измучился, бодрствуя до смого утр, дед то рвло желчью, то выгибло мостом, и прижимть его к шкурм стоило чудовищных усилий.

Урвв с утр чсок мутного сн, полного згннных лошдей и ухмыляющихся бртьев-Пндвов, Крн снов вытщил дед н свежий воздух. Постоял нд мощми. Рзогнл мошкру. И отпрвился собирть сушняк для костр.

Скорее всего для погребльного.

Н обртном пути прень споткнулся о корягу и со всего мху приложился бшкой о ствол ближйшего дерев. Хворост рссыплся, см Крн некоторое время облдело тряс головой, потом прикусил язык и чуть не зорл.

Рот нполнился жуткой, вяжущей горечью, слюн превртилсь в дову смолу.

Крн выплюнул проклятый кусок коры, попвший ему в рот, и долго смотрел н дерево. Вытиря лопухом кровь, струившуюся из рссеченной брови. В детстве он однжды подхвтил лихордку, и мть зствлял его пить отвр коры хинного дерев. Вкус у отвр был примерно тким же. Дже гнуснее. Попробовть, что— ли? Хуже все рвно не стнет — куд уж хуже?!

Рискнем.

Костер был рзведен, кор выврилсь в котелке, обнруженном у очг в шрме, после чего нстой чуть-чуть остыл. Не вром же поить стрик? Пок котелок исходил струйкми пр, Крн нпряженно рзмышлял. Рядом с котелком им был нйден глиняный сосуд, тесно оплетенный линми, и в сосуде плесклсь медовух. Крепкя, стояля медовух. Ошибк исключлсь: прень хоть и не любил хмельного, но подружки пру рз зствляли его прихлебнуть глоточек. Чще всего именно медовухи. Ткой нпиток деллся из особых лин «мдху» и весьм ценился любителями крепкого-слдкого.

В чстности женщинми.

И, по всей видимости, престрелыми скетми.

Крн утешил себя знкомой истиной «хуже не будет» и, зжмурясь, вылил в котелок примерно четверть сосуд-нходки.

Принюхлся.

Зкшлялся.

И нпрвился поить дед.

— Ты брхмн? — спросил дед, горячий, кк положенный в очг кмень.

— Брхмн.

— А где кштрии?

— Нету.

— Совсем нету?

— Совсем.

— Это хорошо, — прошептл дед. — Пп, ты слышишь, я…

И больше не сопротивлялся.

* * *

Ночью стрик нчл здыхться, и Крн н рукх, словно дитя млое, вынес его под звездное небо.

Небо жило своей обыденной жизнью: блгодушествовл Семерк Мудрецов, бесконечно длекя от суеты Трехмирья, шевелил клешнями устый Кркотк, бгрово мерцл неистовый воитель Уголек, суля потерю скот и доброго имени всем рожденным под его Щитом; двурогий Сом-Месяц желтел и сох от чхотки, снедемый проклятием ревнивого Словоблуд, и с тоской взирл н них обоих, н любовник и муж, несчстня звезд со смешным именем Крсн Девиц… * Сын возницы сел прямо н землю, привлясь спиной к стволу ямлы.

Уложил дед рядом, пристроив кудлтую седую голову себе н колени.

И провлился в беспмятство.

3

ЧЕРВЬ

Крне снился кошмр. Обступл со всех сторон, подхихикивл из-з спины, щекотл шею скользкими пльцми. Но шевелиться было нельзя, инче могло случиться стршное. Приходилось терпеть все выходки кошмр, стиснув зубы и окменев в неподвижности. Вокруг црил непроглядня тьм, он знл все н свете, потому что см никогд светом не был, знл и щедро делилсь своим зннием с зблудившейся в ней песчинкой. «Твой отец умирет, — шептл тьм. — Ты оствил его недине со всеми этими Грозными, и теперь он умирет! Слышишь, мльчик: ты тоже убийц!» «Зткнись!» — одними губми ронял Крн, теснее прижимя к себе мокрую от пот голову отц. Сердце подскзывло: до тех пор, пок его руки бюкют Первого Колесничего, тьме не совлдть с ними, не пресечь нити хриплого дыхния. «Отдй! — грозил тьм, нливясь блеском полировнного гт. — Отдй по-хорошему! Или хотя бы отпусти… Инче я буду вечно стоять з твоим плечом, ожидя приход мертвого чс! Я черня, я крсивя, почему ты не слушешься меня, дурчок?!» Молчть было трудно, не отвечть было трудно, стиснутые зубы крошились, зполняя рот горечью хины; Крн лишь перебирл липкие волосы отц и молился невесть кому, чтобы все зкончилось, ушло, перестло гнусвить из мрк….

Все еще только нчинлось.

Из тьмы пришл боль.

Он явилсь мленькя, чхля, куцым ростком пробивясь нружу, и почти срзу нлилсь сокми темноты, рспрвил крону, рвнулсь вверх пожелй— деревом пекл. Крну едв не выгнуло дугой, но мышцы зкменели, повинуясь прикзу, и прень лишь еле слышно зшипел рзъяренным бунгрусом. Боль осыплсь листопдом, кждый лист тек медленным ядом, нлипя н кожу, словно Крн был тигром, которого живьем берут опытные звероловы… Дже тьм попятилсь, удивляясь человеческому упрямству: глупец, отдй, сбрось, оттолкни, ну хотя бы просто вскочи н ноги!

Боль.

Тьм.

И недвижный человек во тьме и боли.

* * *

Веки рскрылись рывком, единой судорогой, и свет хлынул нвстречу тебе.

Солнечный свет.

Утро.

Ты сидел под деревом, в пяти шгх от шрм, нянч н коленях голову дед-брхмнолюб. Лоб дед был мокрый и холодный. К сожлению, боль никуд не ушл, но теперь он гнездилсь в левой ноге и был земной, обычной болью, которую терпеть трудно, но можно. Скосив взгляд, ты увидел: н твоем бедре, рядом с дедовым ухом, поблескивет крсным цветком язвочк. Клещ збрлся, что ли? Д нет, не бывет от клещ ткой боли… Червь-костогрыз? Ах, тврюк, опять нчл! Точно сверлом крутит! Ну погоди, сейчс я тебе…

Уцепить червя пльцми не удлось. Збрлся, пкость, по смый хвост, и жрет в три горл! Ты некоторое время сидел, снося червивые проделки и не желя тревожить сон дед, потом решился. Сколько ж можно?! С предельной осторожностью приподняв зтылок отшельник, ты совсем было собрлся отодвинутьс в сторонку — пусть дед поспит без живой подушки, пок ты рзберешься с прожорливым гдом! — но тк и не сделл этого.

Потому что дед рскрыл глз.

Трудно, медленно шевелилсь плесень стрческих ресниц, морщинистые веки— черепхи тряслись студнем, прежде чем двинуться в путь, и ты кк звороженный смотрел в лицо дряхлого скет.

Словно ждл чего-то.

Глз стрик нконец открылись, и тебе покзлось: ночной пот, дитя хинного отвр пополм с медовухой, нсквозь промыл дедов взор. Н тебя двумя довыми жерлми смотрел бездн Тпн, геенн нижнего мир. Врил смолу, зкручивл пенные бршки, приглшл провлиться в себя и стть чстью огненной лвы.

Ты не выдержл.

Отвернулся.

— Ты брхмн? — спросил дед, еле ворочя непослушным языком.

Кк ни стрнно, знкомый вопрос успокоил тебя.

Дже боль в бедре млость поутихл.

Чтобы мигом позже взвиться пылющим смерчем.

— Не то слово! — прошипел ты севшим спросонья голосом, обеими лдонями придерживя зтылок скет.

Руки дрожли.

Хотелось рзорвть собственную плоть и злить пожр водой.

Но костистый зтылок дед был по-детски хрупок и беззщитен: убери лдони — и все. Удрится оземь, треснет сухой тыковкой… не для того же ты стрик из лп смерти тщил?!

Дрожь в лдонях.

Боль в бедре.

Зтылок.

Вдруг припомнилось вчершнее удивление: когд ты перед купнием рспустил узел-кпрду н дедовой мкушке, стрик окзлся чудовищно волост. Седые пряди рекой змеились вдоль тощей хребтины, доствя до крестц. Вымыть их кк следует стоило большого труд, едв ли не большего, чем вымыть всего дед.

Щеголь ты, стричин…

Черный глз моргнул, искос рзглядывя язву н твоем бедре. Будто чудо зприметил. Диво дивное. Ты зкусил губу, пережидя новый приступ боли, потом отодвинулся и уложил дед н трву.

Нечего этой вороне коситься.

— Ты погоди, — голос откзывлся повиновться, пробивясь нружу смешным сипением, — я сейчс шкуру вынесу. Рос кругом, ты у меня хлипкий, комр носом перешибет! Эх, вчер не допер…

— Не ндо… шкуру.

Стрик нпрягся и с усилием сел. Было видно, кк он зствляет тело подчиняться. Тк опытный тбунщик смиряет жеребц-неслух. Тк влдык смиряет охвченные бунтом земли. «Тк мудрецы смиряют богов», — мелькнул в твоем созннии совсем уж неуместня мысль.

Костлявые пльцы мшинльно нщупли прядь седых волос. Дернули рз, другой… третий. Тебя покоробило: т же привычк терзть кончик чуб был у Грозного.

Ты, понимешь, перед ним ниц вляешься, он чубом игрется, обидчик!

Но смоляной взгляд по-прежнему не отрывлся от твоего левого бедр. И червь попритих. Хоть з это спсибо, дедуля… А нсчет шкуры — тут ты не прв. Шкуру я вынесу.

Посиди, я сейчс.

Когд Крн выбрлся из шрм нружу, волоч следом смую лохмтую из шкур, дед уже стоял н ногх. И дже почти не кчлся.

Этк денек-другой — и можно дльше идти.

Искть.

— Ты не брхмн. — Обвиняющий перст уперся в Крну. — Ты мне соврл. Брхмн не может быть столь нечувствителен к боли. Ты кштрий, д? Кто тебя подослл? Говори!

Последняя кпля.

Последняя соломинк.

Из тех, что переполняют чшу и ломют спину слону.

— Брхмн?! — зорл Крн во всю глотку, ндвигясь н спсенного им стрик. — Кштрий?! Сутин сын я! Сутин-рссутин! Потому что тебя, гицинт божьего, спсл! Что, отшельническое дерьмо только брхмны выгребть горзды?! Д хоть згнись ты тут, н Мхендре своей, мизинцем больше не шевельну! Все вы одним миром мзны: и ты, и сук Дрон-пльцеруб, и Грозный! А Рм-с-Топором, учил ихний, небось из всех сук смя сучр и есть! Вот нйду и в рожу плюну! И ему, и тебе, и всем вм! Здвитесь, сволочи! Сдохните!

Он зхлебнулся собственным гневом и той чушью, которую нес без смысл и рссудк, одним сердцем, вовсю полыхвшим от боли. Бешенство было слдостным, оно приглшло окунуться в отчянную пляску жизни и смерти, нйти виновтого и отплтить з все обиды; бешенство нзывло себя свободой, оно и впрямь походило н свободу, кк одно дерево походит н другое, но тщетно дожидться яблок от гимлйского кедр… тщетно и ждть, когд н бильве-дичке вырстет хвоя. Крн см себе кзлся рскленным светилом, которое свернуло с незженной колеи, нпрвив бег коней к земле, — и вот: кипят моря, земля трескется, обнжя кровоточщие недр, живое вопиет к белым небесм, боги кидются врссыпную с пути огненной колесницы. Гони, Зревой Арун! Мчитесь, гнедые жеребцы! Гори, плмя, ярись, тешься смозбвением мести!..

— Кончй орть, придурок, — тихо скзл скет, и Крн осекся, прикусив язык. — Ног болит небось?

— Болит.

Слово получилось стрнным: болит?

Что это ткое?

И связно ли с истинной болью?.. Когд жизнь из милости, нук с црского плеч, дорог ложится под ноги исключительно бугрми д колдобинми!

— Черви у тебя, дедуля… червяки. Достли, проклятущие… Ты не сердись, лдно? Я сейчс уйду. Уйду я… совсем.

— Черви? — Кзлось, стрик не слышл последних слов Крны. — А ну-к посмотрим, что з черви у меня водятся…

И губы стрик рзлепились двумя рубцми, выплюнув всего три слов.

Плческое шило пронзило бедро, Крн не удержлся, взвыл полной грудью, но вой скомклся мокрой тряпкой, кляпом зткнув глотку.

Между Крной и дедом стоял бог.

Еще секундой рньше это был червь, золотистый червячок, стрелой вылетевший из язвы н бедре; золото треснуло, рзрстясь, плеснуло нкидкой, выпятилось ожерельем н широкой груди, рзлилось шитьем одежд, вспенилось зубцми дидемы в пышных кудрях… Бог молчл и недовольно хмурился. Не нрвились богу стриковские слов. А нрвилось быть червем и терзть человеческую плоть. Уж неясно, зчем втемяшилось небесному гостю, чтоб прень дернулся и скинул с колен дедову голову? Видть, знтня шутк получлсь.

И не получилсь.

Крн ошлело пялился н гд-небожителя. Прень был готов поклясться, что уже видел рньше это холеное лицо со стрнной, чуть диковтой нечеловечинкой. Льняные кудри до плеч, сросшиеся н переносице брови, беля кож, миндлевидный рзрез ндменных глз, орлиный нос с тонкой переносицей…

Видел!

Ей-богу… тьфу ты! — честное слово, видел!

Перед Крной стоял его изнчльный недруг и соперник, третий из бртьев-Пндвов, горздых н нсмешки и издевтельств.

Перед Крной стоял Серебряный Арджун.

Только было Арджуне н вид лет тридцть, и рзворот плеч у него был сженный, и мощные руки скрещивлись н груди двумя слоновьими хоботми; Крн моргл, бог хмурился себе и не спешил уходить.

Неужели првд?!

Неужели Арджун и впрямь сын Крушителя Твердынь, Стогневного Индры, и сейчс Громовержец собственной персоной явился позбвиться с сыновней игрушкой, добвить и свою кплю в чшу издевтельств нследник?!

Яблоня от яблочк?!

Все предыдущее бешенство покзлось Крне детским лепетом перед тем смерчем, что вскипел в его душе теперь. Кобылья Псть вынырнул из потенных глубин сердц и рсхохотлсь, скля хищные клыки. Все против него: черви, боги, люди, судьб — хорошо же! Одному проще: не з кого бояться, нечего терять, и похбную врку «один в поле не воин» выдумли те трусы, которые в поле-то и тбуном сроду не хживли! Одно солнце в небе, один он, сутин сын Крн; ну, тврь небесня, двй рзи перуном, бей громовой вджрой — вот он я! Будешь потом сынку н ночь скзки скзывть, кк шутил н полянке с грязным прнем и дохлым дедом, кк тешился-грыз мое бедро, кк я успел тебе в горло вцепиться, прежде чем подохнуть, и невесел будет вш смех, кривой получится улыбк, я и из пекл выкрикну, зхлебывясь смолой, будто слюной:

— Черви! Черви вы все! Зови всю Свстику, мрзь!

Крн не знл, что последние слов прорычл вслух.

Ледяной ожог удрил по ушм. Нбтом обрушился из синей пустоты, вышибя все лишнее, очищя сознние от злобы, обиды, от судорог бытия. Двумя мленькими зрницми, рссветной и зктной, полыхнули «вреные» сердолики серег, вторя отчянному биению сердц, и лое свечение окутло голову Крпы. Оно густело, зостряясь кверху, н глзх преврщясь в высокий шлем с копьеподобным еловцом, устремляющимся ввысь. Золотой диск восьми пльцев в поперечнике — извечный символ Лучистого Сурьи, коим укршены лтри животворного Вивсвят, — служил нлобником, кольчтя чешуя брмицы водопдом свет ниспдл н зтылок и плечи.

И бог зжмурился.

Но вновь открыл гневные глз и позволил космтой нкидке окутть себя от шеи до пят.

Мхендр попирл Мхендру[18]. Крн вдохнул острый ромт грозы, зкшлялся и почувствовл, кк неистово зудит ттуировк. Ритм восход нсквозь пронизывл кожу, вливл бгрянец в проступющие н теле нити; они сплетлись, стновясь плотнее, словно ткч-невидимк проворно звершл рботу нд чудо-полотном: вот пекторлью белого метлл сверкнул грудь, вот плстины лт укрыли бок, вот оплечья выпятили острые кря… внхлест ложилсь чешуйк з чешуйкой, броня з броней, быль з небылью — нручи обняли руки от зпястья до локтя, голени ощетинились короткими шипми поножей, бляхи пояс отрзили целую вереницу гневных глз бог!

Воин-исполин, зковнный в доспех, снять который можно было лишь вместе с кожей, высился перед богом в космтой нкидке. Исчез лес, ушл из-под ног Мхендр, лучшя из гор, и явь Безнчлья смовольно рспхнулсь перед двоими. Вод Прродины пошл свинцовыми кругми, многоцветье туч укрыло небосвод от кря до кря, громыхнул вполголос кстет-вджр в кулке бог, кплями роняя с зубцов грозовые перуны, и в ответ солнечный луч прорвл звесу, упв в лдони воин «мх-дхнуром», большим луком великоколесничных бойцов.

А второй луч, сполох с нконечником в виде змеиной головы, уже лежл н тетиве.

Н берегу с интересом поднял кустистую бровь дед-доходяг, смутным ветром знесенный сюд, где грозили сойтись в поединке огонь и огонь. Но космтя нкидк всплеснул крыльями, н миг зслонив собой весь окоем… А когд зрение нконец вернулось к людям…

Полян.

Ашрм-рзвлюх.

И Крн изо всех сил скребет ттуировнное тело ногтями, пытясь унять немилосердный зуд.

В небе рявкнуло целое семейство тигров, тьм рухнул н Мхендру, и ливень нискось хлестнул по лучшей из гор тысячью плетей. Гром плясл з хребтми Восточных Гхт, дребезгом монет по булыжнику рссыпясь окрест, пенные струи ерошили кроны деревьев, полосовли кусты, бурля в мигом обрзоввшихс лужицх. Ветвистые молнии о шести зубцх ярились нд головой, сшибясь оленями в брчную пору, вон одн удрил в стрый бньян, но плмя угсло, едв знявшись, рстоптнное сндлиями ливня.

Прень ухвтил дед под мышки и, невзиря н протесты, поволок к хижине. Еще простудится — лечи его потом зново! Н крышу ндежд плохя, но если сесть в углу н одну шкуру, второй нкрыться с головой и переждть…

В эту пору грозы короткие.

* * *

Под шкурой окзлось н удивление тепло и сухо, крыш боролсь с дождем, кк стрый пес-овчр с волкми — не юной силой, тк опытом и сноровкой; тесно прижвшись друг к другу, сидели дед и Крн, мло-помлу рзвязв языки.

О богх и червях, по молчливому обоюдному сговору, речь не шл. Говорили о сукх. О Дроне-пльцерубе, о хстинпурском Грозном и о смом глвном сучре — Рме-с-Топором. К которому шел Крн в тщетной ндежде вывести себя из-под гнет обязтельств перед Брхмном-из-Лрц. Если быть точным, говорил один Крн. Дед же внимтельно слушл и в особо интересных местх хмыкл, мшинльно зплетя свою гриву в длинную косу. Кос выходил н диво, небось девки от звисти б сдохли!

И плечо дед, тесно прижтое к плечу прня, кменело прибрежным влуном.

Того и гляди мхом покроется.

— Лдно. — Крн умолк и выглянул излпод лохмтого нвес. — Вроде бы стихет. Ну что, дедуля, не поминй лихом, пойду я.

— Куд это? — неприятным тоном поинтересовлся дед.

— З кудыкину гору. Твоя гор небось и есть кудыкин, мне з нее ндо. Эх, смому бы теперь знть, в ккую сторону…

— Обожди. — Стрик выбрлся нружу и стл по-кошчьи потягивться всем телом, фырч от удовольствия. — Пойдет он… Мне тебя, срмослов, еще проклясть ндо. А я уж немолод, быстро проклинть не умею.

— Чего?! Тебе что, стрый хрыч, медовух по бшке треснул?! Проклинть он меня будет! З что?!

— А з врки твои несурзные. Брхмн он, видите ли! Нет уж, прень, умел врть, умей и ответ держть… Готовься — проклиню!

У Крны руки чеслись вздуть сволочного дед, но он сдержлся — не из увжения к стрости, из опски вколотить стрикшку в гроб.

— Итк, — вещл меж тем дед, терзя кончик своей косы, — приготовился? Тогд слушй! Если есть у меня в этой жизни хоть ккие-то духовные зслуги, в чем я сильно сомневюсь…

Дед выждл многознчительную пузу.

— Д нступит для тебя ткой момент, когд нук Рмы-с-Топором не пойдет тебе впрок и ты поймешь, что сил солому ломит, но не все в ншей жизни солом! Д и сил — тоже длеко не все. А теперь подымйся, бери коромысло и беги з водой. Суп врить будем.

— Кислый ревень тебе в псть, не суп, — вяло огрызнулся Крн, ничего не поняв в сложном проклятии. — Я тебе что, ннялся?!

— Ннялся. Только что. В ученики.

Рм-с-Топором зсмеялся и добвил с хитрой ухмылкой:

— А инче кк же исполнится мое проклятие?

В небе громыхнуло нпоследок, словно слов строго скет очень не понрвились кому-то тм, в идущей н убыль грозе.

Глв VII

УЧЕНИК МОЕГО УЧИТЕЛЯ

1

ГРОЗНЫЙ

От перил невыносимо пхло сндлом.

Грозный встл в ложе, и почти срзу слуг з его спиной рскрыл нд господином белый зонт. В этом не было нужды: потолок ндежно зщищл от лучей солнц, д и см Лучистый Сурья сегодня прогуливлся з перистой огрдой облков. Но тк уж повелось: нд Гнгеей Грозным по прозвищу Дед должен реять зонт. Знк црской влсти — нд не-црем. Чтобы видели. Чтобы помнили. Чтобы преисполнялись. Чтобы…

Грозный втйне поморщился, гоня прочь дурцкие мысли, и подошел ближе к перилм. Внизу, н рене и в проходх между трибунми, буйствовли скоморохи и плясуны. Люди-змеи вязли из себя узлы, один змысловтее другого, кробты ходили н рукх, фкиры глотли кинжлы, отрыгивясь синим плменем о семи языкх, и зрители не скупились н подчки. Похоже, сегодня сюд явился весь Хстинпур: стрики, молодежь, женщины, млые дети хнычут н рукх у ммок, клянч слдкий леденец…

Эти люди мло интересовли Грозного.

Им дозволено получить свою долю потехи, и они ее получт. Нствник Дрон ншел прекрсное место для стдион, облдющее сотней блгоприятных примет, поктое к северу; обряды были проведены с тщнием, строители превзошли сми себя. Недром вокруг стдион мигом вырос целый городок штров — состоятельные горожне могли позволить себе неделю отдых. Неделю прздной болтовни и восторг.

Неделю зрелищ, которых порой не хвтет пуще хлеб нсущного.

Грозный поднял руку, и гул дюжины гонгов обрушился н трибуны. Он рос, ширился, зполняя прострнство, в него вплелсь медь длинномерных крнев, сотня цимбл подхвтил эстфету — и сверху брызгми взлетел золотя песнь труб. Шуты зспешили, покидя рену, трибуны откликнулись взволновнным хньем, и стрж уже пинкми гнл из восточного проход дурк-фкир, прозеввшего нужный миг.

Счстье последнего, инче колесницы смяли бы человек, отпрвив рдовть своими фокусми дских киннров.

Н рену выезжли цревичи. Множество цревичей. Местные, хстинпурские, и нследники сопредельных престолов, и нследники престолов не то чтоб сильно сопредельных, и будущие хозяев дльних земель. Птенцы Город Слон. Зложники Великой Бхрты.

Они тоже мло интересовли Грозного.

Ровно в той степени, в которой должно интересовть средство, но не цель.

В ложх, рсположенных по периметру стдион, рздлись приветственные клики. Отцы подбдривли сыновей. Знтные отцы, специльно съехвшиеся н это ристлище слвы. Кждому рдже хотелось поглядеть, кк его чдо стнет демонстрировть нуку слоногрдских воевод и смого Брхмн-из-Лрц. Более того, они уже знли от послов Грозного, что после выступления цревичи без помех рзъедутся по домм. И втйне ломли головы — регенту больше не нужны поводья чужих упряжек?

Почему?!

Грозный знл — почему.

Скоро об этом узнют все.

Через три год вечному регенту стукнет ни много ни мло — век. Пор подводить итоги. Пор готовиться уйти в тень, тм и дльше, чем просто в тень, ибо и вечные не вечны. Сколько он протянет еще? Двдцть лет? Тридцть? Возможно. И дже возможно, что в лучшие сферы он удлится, тк и не познв горького привкус дряхлости. Брхмны говорят: в Крит-югу люди жили втрое больше нынешнего. Оттого и успевли нкпливть кучу Жр просто тк, з отпущенный им срок. В Трет-югу жизнь был вдвое против ншей меры, и пришлось ввести обильные приношения богм. Эр сегодняшняя, Двпр-юг, вновь сокртил нить бытия смертных, и к жертвм добвилось исполнение Зкон.

Костыли, костыли…

Те же брхмны утверждют, что по нступлении Эры Мрк шестидесятилетний мужчин будет считться стриком. Что без прведного учителя з столь короткий срок нечего и думть, чтобы обзвестись необходимым для обретения ря тпсом. Много всякого утверждют мудрые брхмны…

Иногд, особенно зимними вечерми, Грозному было очень жль несчстных жителей грядущей Эры Мрк.

Однодневки! — впрочем, чего ждть от преддверия конц свет?!

…Гнгея вновь досдливо свел брови, сосредоточивясь для глвного, и вернулся в кресло. Зонт с треском зхлопнулся, зто воздух в ложе дрогнул от лски опхл. Ловкие руки услужливо рздернули жемчужные сетки по крям перил, дбы ничего не зстило взор регент. Но Гнгея не смотрел н рену, откуд доносился свист стрел, ржние и лязг тупых мечей о доспехи. Это все сндл. Это все зпх прошлого, ромт дней, когд подводить итоги кзлось бессмыслицей. Время пхнет сндлом, подобно… Хвтит. Хвтит терзть смого себя! Инче двно збытый мльчишк поборет непобедимого влдыку, юнош уложит Дед н обе лоптки, и Великя Бхрт тк и не нзовет см себя по имени.

Пор.

Нпротив, н другом конце стдион, Грозный видел ложу слепого внук. Рядом со Слепцом сидел его супруг, словми живописуя мужу происходящее н рене. В углу тихо рсположилсь вдов покойного Альбинос, он кзлсь рвнодушной ко всему, но ноздри црицы Кунти взволновнно трепетли. Вся жизнь вдовы теперь сводилсь к успехм ее сыновей, вся порушення жизнь, сейчс сыновья потрясли зрителей воинскими подвигми, и мть был счстлив.

Интересно, он понимет, что никому из бртьев-Пндвов никогд не сесть н хстинпурский трон? Нверное, понимет. Слепец — стрший, он зконный влдык, и нследовть Город Слон по прву положено его первенцу, гордому Бойцу. Это не вызывет сомнений ни у кого. Но все рвно, жди шум, когд Грозный во всеуслышние объявит скрытую досель тйну. Тйну, известную лишь троим: ему смому, Нствнику Дроне и црственному Слепцу.

Тйну, способную взорвть стдион похлеще небесного оружия.

О рджи, тигры кштры! — рукоплещите своим нследникм и ждите новостей!

Сегодня Гнгея собирлся объявить подготовку к двум великим обрядм — «Приношению Коня» и «Рождению Господин». Объявить от имени восемндцтилетнего Бойц. Н предврительное обустройство обрядов должен уйти год, еще пру-тройку лет отведем смим обрядм, и когд Грозный рзменяет второй век, н хстинпурском троне воссядет Боец-Мхрдж.

Чкрвртин-Колесоврщтель.

Влдетель Великой Бхрты.

Девяносто девять его бртьев во глве с преднным Бешеным стнут нместникми в крупных городх, бывшие зложники склонят головы вместе со своими отцми, пмятуя о днях ученичеств, Грозный вкупе с Брхмном-из— Лрц еще по меньшей мере десятилетие сумеют поддерживть Мхрджу силой Астро-Видьи.

Стршной угрозой, одно упоминние о которой зствляет трястись отчянных смельчков.

Империи — быть.

После этого необходимость в Грозном отпдет, подобно сброшенной змеиной коже.

А Нствник Дрон, о чем он двно говорил, нконец сможет уйти от мир и примерить мочльную рясу отшельник.

* * *

Гомон трибун неожиднно превртился в двухголосье.

— Бхи-м! Бхи-м! — рокотло море.

— Бо-ец! — эхом откликлся гром из-з дльних хребтов.

Грозный отвлекся от рздумий и привстл, бросив взгляд н рену.

Друг вокруг друг кружили двое: первенец Слепц, чье блисттельное будущее только что предствлял себе регент, и Бхим-Стршный, второй сын Альбинос. С поднятыми плицми, рыч от возбуждения, они нпоминли слонов, сошедшихся из-з смки. Н рене хвтло воевод-нствников, чтобы в случе чего не допустить кровопролития, но столь легкое рзделение зрителей н дв лгеря всерьез обеспокоило Грозного. Особенно в свете последних змыслов. Совершенно ни к чему позволять черни смой выбирть себе любимцев, вдвойне ни к чему позволять это црям-гостям. Любить — вернее, слвить — они будут того, кого им выберет Дед. И никк инче.

А Дед уже выбрл.

Рскленной иглой пронзило предчувствие: день, когд эти двое вновь сойдутся, встнут с плицми брт н брт, будет днем крушения ндежд. Глупость, ббьи стрхи, бред! — но предчувствие было столь ясным, что сердце н миг зшлось брбнной дробью.

Гнгея резко поднялся, нпугв слуг, и вновь подошел к перилм. Отыскл глзми Брхмн-из-Лрц. Убедился, что тот обеспокоен не меньше, и знком прикзл рзвести соперников. Умниц Дрон, прекрсно понимя щекотливость поручения, см н рену идти не стл. Он нклонился к своему сыну, что-то шепнул ему н ухо, и мленький (весь в отц!) Жеребец побежл к противникм. По дороге он ловко отобрл личину у ккого-то скоморох и нпялил ее себе н голову, полностью скрыв лицо. Плицы еще не успели сойтись, рождя треск и грохот, незвный гость с рзбегу зпрыгнул прямо н плечи к Стршному, ухвтил здоровяк з уши и оглушительно зржл н весь стдион, опрвдывя собственное имя. Трибуны рзрзились хохотом, дже почтенные рджи схвтились з животики, но сын Дроны уже влялся н земле перед обоими цревичми и потешно дрыгл ногми.

Ни дть ни взять Червь Творц, поверженный двумя Индрми.

Шутовскя выходк рзрядил ситуцию. Дрон для виду прикрикнул н стржу, веля отловить збвник в личине, но Жеребц уже не было н рене.

Скрылся в проходе.

Исчез.

А вскоре рядом с Дроной вновь стоял строгий сын-брхмн, молоденький бычок меж двждырожденных, которого просто невозможно было зподозрить в ерничестве.

Н рене же спешно нчли нводить порядок. Приближлсь кульминция: Серебряный Арджун должен был демонстрировть собрвшимся влдение небесным оружием.

Три год нзд Грозному удлось убедить Брхмн-из-Лрц открыть перед Арджуной сокровищницу Астро-Видьи. См Арджун был счстлив, дже не здумывясь, что этим он нпрочь отрезет себе путь к хстинпурскому престолу. Цри, соглсно святым предписниям, бывют трех видов: црь по происхождению, црь-герой, прослвившийся скезой и добродетелью, и црь— полководец. Последний, кк првило, теряет возможность сидеть н троне, служ военной поддержкой первому или второму. Д и Дрон, по предврительному сговору с Грозным, обучл Арджуну искусству Астро-Видьи лишь в том объеме, ккой применим в войнх смертных. Ничего способного вызвть гнев богов или необртимые последствия Серебряному гордецу передно не было.

Быть ему глвным воеводой при Мхрдже.

Уйдет Грозный, уйдет Дрон — пусть имперским злоумышленникм снится по ночм мощь Арджуны.

Пускй трепещут.

Единственное, чего не понимл Гнгея, тк это того, кким обрзом Арджун стнет публично демонстрировть свое искусство. Но Дрон поклялся, что жертв не будет, будет лишь прздник и великое зрелище, — слов же н ветер Брхмн— из-Лрц не бросл.

Д будет прздник.

Д будет великое зрелище.

После которого Грозный вслух объявит о подготовке «Приношения Коня» и «Рождения Господин».

От перил невыносимо пхло сндлом. И еще: у вечного регент почему-то дерглось левое веко.

2

ДРОНА

Цревичи зблуждлись, полгя сегодняшний день своим звездным чсом.

Молодости свойственно преувеличивть.

Дрон стоял н зпдной террсе снежным сугробом: белые одежды, белый брхмнский шнур-джнев, седя бород, седые кудри до плеч, венок из белых цветов крникры, не имеющих зпх, гирлянд из цветущей лины-медвянки, олицетворения женщины, нуждющейся в поддержке, ткже мир, опирющегося н прведных, — он стоял, мленький брхмн, отрешенно глядя перед собой нвек серыми глзми.

Они с Грозным смотрелись ровесникми, хотя сын Гнг был чуть ли не вдвое стрше Брхмн-из-Лрц.

Впрочем, много ли знчт годы и внешность для рожденного в небесных сдх, для того, кто три год нзд проклял бог нд свинцовой рвниной Прродины?!

Крешек рт дрогнул — Дрон улыблся.

Кк мог.

Кк умел.

Это был ЕГО звездный чс. Это его нук сейчс ярил коней н рене, ловко мневрируя между другими колесницми, это его нук всживл стрелу з стрелой в отверстие коровьего рог, подвешенного н веревке; его нук поржл дротикми три кнонические цели — мягкую, узкую и тяжелую; его нук бил копьями в псть железного кбн, зствляя трибуны откликться воплями восторг.

И еще: это его нук влстно говорил в юных кштриях, в црских сыновьях. Убийство человек во время битвы не признется з грех, но трижды греховно убить безоружного или связнного, молящего о пощде или уклонившегося от сржения, сидящего и лежчего, юродивого, евнух и несовершеннолетнего. Спящий неприкосновенен, нгой в безопсности, слов «я твой!» крепче любого щит, зритель зщищен богми и честью воин, удр сзди зпретен, добивть тяжко рненного — вечный позор. Воитель отпускет с миром тех, чье оружие сломно, кто огорчен печлью, охвчен стрхом или обртился в бегство; свят неприкосновенность возницы, певц и брхмн, ткже женщины и слонихи, ткже мльчиков и стрцев; пленные же после боя должны быть облскны, излечены врчевтелями и отпущены с дрми.

Тков Зкон.

Тковы грницы, в которых имеет прво действовть Польз.

Брхмн-из-Лрц не предствлял себе иной войны. Тк слепой от рождения не в состоянии предствить себе цветущую яблоню.

Или дымящуюся требуху в рспоротом чреве оленихи-вженки.

Когд н пустую рену, зново убрнную слугми, выехл Серебряный Арджун, серый взор мленького брхмн остлся бесстрстен. Нет! — он дже приспустил морщинистые веки, словно не собирлся глядеть н подвиги лучшего из своих учеников. Время шло, снежный сугроб н зпдной террсе оствлся недвижим, и общий крик испуг не смог поколебть спокойствия Дроны.

Он и тк знл, что сейчс видят зрители.

Они видят д.

Пылющую геенну, рукотворное пекло вместо рены, где вод тверд, земля летуч, ветер хлещет нотмшь, горы бродят пьяными от течки слонихми. Вот сейчс, сейчс погибнет смельчк, вызввший светопрествление! — но горы корчтся под ливнем огненных стрел, ветер рссечен синим мечом, копыт грохочут по кипятку, словно по булыжнику, и воспленные губы плюются словми, от которых д вздргивет в смятении.

Арджун демонстрировл влдение Астро-Видьей.

Нглядно и безопсно.

И зрители чувствовли себя богми, нблюдющими з схвткой гигнтов.

Дрон позволил себе отвлечься и вспомнил, кк три год нзд приступил к обучению Арджуны, поддвшись н уговоры Грозного. Первые же дни стли днями рзочровния. Нчло Безнчлья, единственное место, где можно было всерьез обучтьс влдению небесным оружием, нотрез откзывлось принимть в себя нового ученик. То, что в свое время с легкостью длось Брхмну-из-Лрц, не двлось молодому цревичу. Чсы медитций — тщетно! И тело, и дух Арджуны оствлись здесь. Дрон рсспросил Гнгею Грозного о его сроке обучения у Рмы— с-Топором; Грозный ответил искренне, не упустив и рсскз о битве с учителем н льду Прродины, — и понимние пришло смо.

Кштрий мог попсть в Нчло Безнчлья, лишь окутнный Жром учителя— брхмн или иного двждырожденного, чьих зпсов тпс хвтло н этот подвиг.

Еще могли пособить боги, но обрщться всякий рз к сурм-небожителям, пусть дже рди сын Громовержц?..

Дрон отверг божественный путь и попытлся вытщить Арджуну в Безнчлье смостоятельно. После чего неделю отлеживлся дом, приходя в себя и блгодря судьбу з своевременное отступление. Большя чсть личного тпс Дроны, нкопленного з годы скетических стрнствий, был изрсходовн н рождение сын. А десять с лишним лет жизни во дворце, жизни спокойной и рзмеренной… Брхмн-из-Лрц не умел лгть смому себе. Д, последние годы он был брхмном меньше всего. Д, Нствник — но нствник-воевод. Д, советник, но советник-политик. Д, муж. Д, отец. Д, увжемый и досточтимый…

Пожлуй, сейчс Жр ему хвтло лишь н приличное перерождение в случе смерти.

Для знятий с Арджуной оствлсь только рельность. Дрон вывозил Серебряного юношу в глушь, в чщи Пхлки и н речные отмели Ямуны, где сожженные деревья и покореженные холмы могли удивить рзве что местное зверье. Рзумеется, освивть дже тм мнтры вызов «Головы Брхмы» или хотя бы «Южных Агнцев» было сумсшествием — грохни ткое в мире смертных, и пристльное внимние небес обеспечено. Но Грозный четко и недвусмысленно прикзл: Арджун должен быть готов применить нуку в обычных земных войнх. А то, что годится всего-нвсего для сокрушения крепостных бшен или устршения пехотного строя, не вызывет интерес у богов.

Все рвно, когд Арджун увлекся «Грохочущими Стрелми», лес Кхндв перестл существовть. Дрон устроил ученику грндиозную выволочку, меж людей згулял бйк: дескть, сын Индры восстл н собственного ппшу, вопреки воле последнего скормив всю чщу голодному Агни, з что Семиплменный подрил кормильцу великий лук Гндиву, дв неистощимых колчн и колесницу под стягом обезьяны.

Людям рты не зткнешь.

Дже «Грохочущими стрелми».

Именно в это время Дрон сделл открытие. Воин, пользующийся Астро— Видьей, подобно жрецу связывл воедино Слово, Дело и Дух — Слово открывло, Дело поддерживло, Дух воплощл. Но кто скзл, что две опоры из трех не удержт здния?! Хотя бы временно! Юнош горяч духом? — исключим Дух. И мленький брхмн принялся гонять ученик, зствляя его при этом оствться совершенно спокойным. Кк ни стрнно, это окзлось совсем просто. В глуши они были один н один, соперники отсутствовли, д и не было у Арджуны соперников меж ровесников, считть соперникми Дрону или Грозного… Опять же присутствие Брхмн-из-Лрц, чьему хлднокровию могли позвидовть гимлйские ледники, блготворно влияло н Арджуну.

Дух оствлся в покое.

Слово и Дело сливлись вместе.

И Дрон видел: теперь все происходит кк бы н смом деле. Пышет огонь, летят молнии, бьются с нгми-копьями железноклювые птицы, пенится земня плоть, но это лишь иллюзия, мр, которой для подлинного воплощения не хвтет горячего человеческого сердц.

Дом н двух опорх был прекрсен и совершенно непригоден для жилья, что вполне устривло Нствник Дрону. Тк можно учиться здесь, тк ни к чему рвться в Безнчлье; если Арджуне когд-либо придется испытть силу Астро— Видьи в нстоящем бою…

Бой, в отличие от учебы или демонстрции, не оствит Дух рвнодушным.

Третья опор появится см.

И плмя стнет плменем.

До конц.

* * *

…Снежный сугроб н зпдной террсе кменел в неподвижности и не знл, что спустя мгновение он нчнет стремительно тять.

Дрон никогд не выступл прилюдно, он никогд не хотел понрвиться толпе, никогд не искл чужого восторг или слвы.

Поэтому изощренный рзум Брхмн-из-Лрц дже не мог себе предствить, что способны сделть овции с Духом сын Громовержц.

Никто не всеведущ, дже боги.

3

АРДЖУНА

— Ом мни!

Слов нмертво зученных мнтр вихрем слетли с его губ и кречетми— призркми уносились вдль, пронизывя толщу Трехмирья, туд, где вились ткие же призрчные сти невиднных стльных птиц. Но стль оперения был бессильн спсти птиц от ловчих кречетов великого воин Арджуны, и тм, длеко, з невидимым в дымке горизонтом, рз з рзом вспыхивли отсветы зпредельных зрниц, когд кречет нстигл очередную жертву. Тотчс же очередное чудесное оружие возникло в рукх витязя, и тьмы вргов в стрхе бежли прочь под ливнем медных стебельков трвы куш, хлещущим в их спины; шипстые шры рвлись с оглушительным грохотом в гуще неприятеля, семенми гибели извергя из себя нконечники стрел; земля рзверзлсь под ногми беглецов, и небо рзверзлось нд их головми, и грозовые перуны рушились нвстречу дскому плмени, кипящему в трещинх тверди, и не было спсения ни н земле, ни в воздухе, ни в воде, ни в недрх земных…

Ложь!

Ложь был единственным противником, покрытым броней неуязвимости.

Из лжи тклсь плоть д, из лжи рождлись вспышки и грохот, врги гибли лживо, и сжигющее их плмя походило н живую ярость живого огня не более, чем «живое» походит н «лживое». Труп больше нпоминл одушевленного человек, нежели этот мертвый слепок — рельность. Все было првильно: првильные слов, првильные интонции, првильные движения рук, првильня смерть и првильный бой — одного не хвтло этому зконченному и совершенному, но искусственному пофеозу войны, созднному беловолосым витязем: ему не хвтло стрстной души!

Арджун не понимл этого. Он не взялся бы облечь в слов или дже в сколько-нибудь связные мысли то, что терзло сейчс его сердце. Рельный и иллюзорный миры перемешлись в созннии; до ушей юноши доносились приветственные клики толпы, гром рзрывов смешивлся с громом рукоплескний: это сонмы небожителей подбдривли его, сын Громовержц, — нет, смого Крушителя Твердынь, спсвшего мироздние от полчищ дитьев, днвов, суров, ркшсов, многоглвых нгов и других злокозненных демонов, скопом обрушившихся н Трехмирье!

Првд?!

Ложь?!

Потрясение и восторг трибун обволкивли юную душу пульсирующим коконом, грозя безумием.

Неприятельские орды осыплись нземь хлопьями серого пепл, тяли льдом н солнце под нтиском Стосильного и Стогневного Индры, которым Арджун все больше ощущл себя, но чем дльше, тем больше ощущл новоявленный Индр, что миржи остются миржми, что его сокрушительные удры уходят в пустоту и гснут в ней. Не з что зцепиться, не от чего оттолкнуться в лживой, иллюзорной, бесплотной рельности-мре…

Дйте првду!

Дйте точку опоры, сволочи!

Дйте — и я рзнесу землю-корову в куски!

Выдохните стоголосым ртом: «Превосходно!» — и я…

Не было сейчс рядом холодного и рссудительного Нствник Дроны, чье присутствие, подобно сквозняку, всегд вовремя остужло Серебряного гордец. Зто вокруг црило преклонение толп, пьяня нислдчйшим хмелем, медовухой тщеслвцев, рзжигя внутри Арджуны тот костер, который всегд тлел в глубине души цревич, кк ни стрлся Дрон укрыть его слоями мудрого седого пепл.

Неукротимый дух воин, истинного сын своего небесного отц, зверем рвлся нружу, и мр вокруг Арджуны постепенно уплотнялсь, с кждым мигом приближясь ко Второму миру; Дух рвлся соединиться со Словом и Делом, ств Единым. Бытие стремительно обретло плоть и упругость, нполнялось дыхнием подлинности — и юнош с кличем рдости ринулся вперед, туд, где должны, просто обязны быть нстоящие противники, не бесплотные призрки! Ничего, он припс кое-что для них: не все мнтры еще прозвучли, не все оружие, влдению которым обучил его Нствник, успел он пустить в ход!

Боевое безумие Лунной динстии тесней тесного сплелось с громовой яростью Влдыки Тридцти Трех — слвьте, слвьте меня!.. еще!.. громче!

Вокруг были люди.

Сотни, тысячи людей.

И лишь один из них понимл, что сейчс произойдет, кляня себя з губительный просчет.

Когд Дух обезумевшего Арджуны окончтельно воссоединится со Словом и Делом, небесное оружие обретет рельность и выплеснет во Второй мир всю свою ужсющую мощь.

Пожлуй, Дрон сумел бы зщитить себя. Ну, еще с десяток человек, нходящихся рядом.

Всех остльных ждет смерть.

Остновить Арджуну можно было единственным способом — убить, прежде чем он убьет других. Это мог сделть Грозный, но регент пребывл в неведении. Это мог сделть Дрон.

Ндо ли объяснять, почему он медлил?!

А трибуны рукоплескли.

— Эй, Влдык, поостынь! — больней стрекл удрил в спину нсмешливый голос, стрнно знкомый и в то же время чужой.

Привств в «гнезде», Арджун резко обернулся всем телом, по-волчьи, и верхняя губ его вздернулсь, словно желя обнжить клыки.

Сияние, подобное блеску плменного Сурьи, н миг ослепило взор, но в следующее мгновение глухой рык и в смом деле зклокотл в глотке Арджуны. Все было незнкомым: колесниц с золочеными бортикми, четверк гнедых жеребцов, стяг с изобржением слоновней подпруги, дргоценный доспех н колесничном бойце, что осмелился смозвно явиться в чужой д…

Ухмылк!

Одн нгля ухмылк был прежней.

Перед Арджуной склился его извечный соперник, возомнивший о себе плебей, сутин сын Крн, соизволивший пропсть пропдом около четырех лет тому нзд! Боги, спсибо! — ведь это не призрк, порождение собственной мысли Серебряного! Это врг, подлинный врг до мозг костей, которого Арджуне тк не хвтло!

Сейчс он почти любил Ушстик.

Будто невидимя нить стремглв протянулсь от Арджуны к Крне, и беловолосый цревич рвнулся вперед по этой нити-тропе, сзывя по дороге рзлетевшуюся стю кречетов. А Крн стоял и улыблся, и з спиной у него открывлся некий невиднный рньше Арджуной простор: гряд холмов, рспдки, кменистя твердь без конц-крю, и откуд-то издлек доносился тяжкий плеск окен.

Он несся вперед н крыльях грозы, сквозь тумнную пустоту безвременья, где пребывл до сих пор, воюя с мрой, — влстня сил притягивл его к сыну возницы, и сил эт звлсь Ненвисть.

Чистя, обжигющя ненвисть, хорошо известня богм-сурм, когд смертные ублюдки осмеливются восстть!

Они сошлись меж холмов, один н один, збыв о зрителях и овциях, о жизни и смерти, првде и лжи, збыв собственные имен. Мироздние дло трещину, рзделившись ндвое. Гремел под копытми твердь Безнчлья, перуны срывлись с тетивы, огненными брызгми рсшибясь о чудесный пнцирь, обидный хохот встряхивл колесничные площдки, небо шло оспяными рытвинми нд этими двумя. Но кречеты уже взмыли ввысь, отыскивя и сбивя влет стльных птиц зпределья, — ответом всколыхнулсь земня толщ, лопясь нрывми-провлми, истекя кипящим гноем. Жеребцми дыбились рскленные докрсн склы, смерчи и молнии лвиной рушились с небес, сут-воин все гнл гнедую упряжку через пекло, успевя кким-то чудом подхвтывть с земли золотые шры и призмы, словно по волшебству возниквшие под колесми; рсплвленное золото из лдоней его устремлялось ввысь, преврщя кречетов в бессильный дым, и вольно гуляли птицы из стли, избвясь от охотников…

Воистину: обиттели Вселенной, рзделившись, примкнули к той или иной из сторон. Небо, о влдыки нродов, со всеми созвездиями приняло сторону Крны, бескрйняя земля, кк мть, вступилсь з Арджуну! Реки, моря и горы, деревья и трвы встли з сын Индры, полчищ суров и сти пернтых присоединились к Облдтелю Серег. Дргоценности и сокровищ, тйные поучения и своды знний поддержли Арджуну — все же волки и иные хищники, все двждырожденные меж зверей ртовли з Крну.

З.

Против.

Мир — ндвое.

* * *

А совсем в другом месте и времени, в другой, грубой рельности Второго мир, змер в своей црской ложе величественный Слепец.

Потому что впервые — видел!

Видел сошедшихся в смертном поединке бойцов, обрушивющих друг н друг всю мощь Астро-Видьи, видел нездешнюю землю и метние грозовых облков нд ней, свинцовые волны окен; видел…

Впервые.

Видел.

Не умея дть имя тому, что чувствует.

Не зня, что, кроме него, то же смое видит лишь Нствник Дрон. Только, в отличие от слепого рджи, Брхмн-из-Лрц прекрсно понимл, чему он является свидетелем и где рзворчивется эт небывля битв.

Все остльные видели лишь зстывшего посреди ристлищ цревич, семндцтилетнего юношу с кудрями белее хлопк, д кое-кто еще обртил внимние н колесницу, что выехл н рену и остновилсь неподлеку от Арджуны. В ее «гнезде» кменел истукном рослый воин в пнцире с пекторлью белого золот, и серьги в ушх воин бились лыми сполохми, н облучке, кзлось, дремл с вожжми в рукх сухонький возниц-стричок, чье лицо скрывл стрнный колпк с прорезями для глз.

Впрочем, уж возниц-то точно никого не зинтересовл.

А перед внутренним взором слепого и зрячего, рджи и брхмн, вствло: простор Безнчлья, битв, и пдет, рушится, влится н яростных бойцов восьмиконечный пук Свстики. Двое смертных бьются у истоков Трехмирья оружием богов?! кчются опорные столбы Вселенной?! шипит в стрхе Великий Змей Шеш?! трубят слоны-Земледержцы?!

Конец свет?!

Локплы спешили отовсюду, собиря воедино всю уру Жр-тпс, ккя был в их рспоряжении.

С этого момент происходящее видели уже все.

То есть бсолютно ВСЕ.

Все рзумные и нерзумные тври Трехмирья.

…Земля уходил у Арджуны из-под ног, огонь жег лицо, и кленые стрелы впивлись в тело, причиняя дскую боль. Он проигрывл, он безндежно проигрывл, гибель дышл ему в лицо смрдом шкльей псти, но Долг Кштрия стоял рядом с юношей, веля сржться до последнего.

Со стороны же трудно было понять, кто из противников одерживет верх: бесчисленные множеств существ зтив дыхние нблюдли, кк кречеты со свистом пикируют н верткую колесницу, прорывясь к воину-суте, кк один з другим пдют они, срженные ливнем железных стрел, и кк потоки плмени устремляются нвстречу друг другу, сливясь в единый огненный смерч. Тряслсь в лихордке земля, трещло рздиремое в клочья небо, и клубы дым зволкивли поле чести, скрывя бойцов от глз зрителей.

А потом н миг нступило зтишье, и две исполинские фигуры воздвиглись позди воителей. Клубящийся вихрь грозовых туч окутл Арджуну с ног до головы, не позволяя вржеским стрелм достичь сын Громовержц, и всей мощью полуденного солнц вспыхнули доспехи Крны, слепя взор, грозя срвняться с последним костром Кобыльей Псти.

Вздрогнул Свстик, выгнулсь дико, но гром уже рокотл в отдлении, светило исподволь нливлось пурпуром, стремясь к зкту; иные говорили, что после этого нд океном еще долго не мерк знк трезубц, — но кто поверит и кто проверит?! Никто.

4

ЦАРЬ

Нд потерявшим сознние Арджуной уже хлопотли слуги, лекри и жрецы, большинство зрителей не то что понять — зметить не успели, кк миф сменился обыденностью. Вот секундой рньше посреди рены стоял беловолосый герой, в созннии зевк бушевло светопрествление; и вот в мозгу сквозняк гуляет, н рене — целый человеческий мурвейник, и рзобрться, где явь, где бред, нет никкой возможности.

Зто колесницу с рослым воином, н котором медленно гс, словно втягивясь в тело, сияющий доспех, зметили теперь все. Шутите? — не узнть второго героя, грудью встречвшего молнии сын Громовержц?!

Д полно, герой ли? Истинно глголем, тупоумные: великий воитель! Может быть, дже полубог. Или целый бог. Или полтор. Но кем послн? н чью погибель? из кких сфер? чей сын? Именитые зрители и простолюдины терялись в догдкх, Грозный в ложе тем временем лихордочно мучился извечным вопросом: что делть? Арджуну успели унести прочь и теперь усиленно приводили в чувство — ничего, оклемется! Нпротив упл в обморок Кунти, Альбиносов вдовушк — что с женщины взять, пусть дже црицы? Понятно, з сын переволновлсь…

— Что?!

Нствник Крип, без приглшения возникнув в ложе, тихо зшептл н ухо регенту, кивя н воин в колеснице.

Грозный слушл, хмурился и дергл кончик седого чуб.

Пмять Крипы н лиц окзлсь куд лучше, чем у строго регент. И то скзть: помнить всех сутиных сыновей, подвшихся в бег…

— Лдно, — нконец скзл Грозный. — Двй, Нствник. Только тихо, тихо, рди Троицы! И потом — скоморохов… пусть юродствуют…

* * *

Крип уже выбирлся н рену, нпрвляясь к колеснице незвного гостя, но его опередили. Откуд-то сбоку, спотыкясь, выбежл стрик… нет, не стрик. Просто сильно потрепнный судьбой мужчин, в котором Крип немедленно признл отц Крны, — Первый Колесничий после бегств сын долго болел, после удлился н покой с рзрешения Слепц.

Что ж, это только упрощло дело. Нствник нрочно змедлил шг, двя отцу возможность обнять соскочившего с колесницы сын. Пусть люди видят. Пусть убедятся сми, кто перед ними…

…Вы с отцом стояли обнявшись, и к вм от угловой трибуны спешил мм, в голос плч от рдости. А Первый Колесничий только и мог, что сдвленно повторять: «Вернулся!.. Живой!.. Дождлись-тки, мть… сподобились…»

Н трибунх тем временем нрстл недоуменный ропот:

— Сын? Ккой-ткой сын?!

— Ушстик! Клянусь псрьей ляжкой, Ушстик! Вишь, с бтей лобызется!

— Сын возницы? Сут?

— Вот те и сут! Знй нших!

— Нглец! Кштр душу тешит — и чтоб ккой-то сутин сын…

— Гнть хм! Плетей ему!

— Аг, рзогнлись… ты ему плетей, он тебе… Вот тут-то, безошибочно рссчитв момент, рядом и возник Нствник Крип. З спиной его мялись трое брхмнов-советников, послнных Грозным в поддержку Нствнику.

— Прошу тебя, увжемый, нзови свое имя, род и врну. — Вежливость Крипы был смой высшей пробы. — Может быть, ты сын рджи? Знтный кштрий? Потомок богов? Рсскжи нм о своей мтери и отце и о роде црей, который ты продолжешь, после чего мы вознесем тебе хвлу.

Ты хмуро молчл, высвободившись из отцовских объятий.

— Если же твой род ничем не знменит, прошу тебя, покинь сие ристлище, ибо оно освящено для людей прослвленных. Тебе ведь известны нши зконы?

Брхмны з спиной Крипы соглсно зкивли, згодя сочиняя для будущей летописи: «И когд было тк скзно пришельцу, то лицо его, кзлось, склонилось от стыд, будто увядющий лотос, смоченный дождевою водой».

— Не то слово, — процедил сквозь зубы ты, собирясь рзвить свою мысль о знкомстве с местными зконми.

Но тебе помешли.

Рсшвыряв згорживвших дорогу слуг, к тебе хмельным вепрем несся здоровенный детин, и нкидк из лой кошенили билсь з его широкими плечми.

— Крн! — рдостно орл Боец н все ристлище. — Друг Крн! Вернулся, сутин сын! Дубин стоеросовя! Знешь, кк я рд тебя видеть?! Нет, ты не знешь! Здорово ты Серебряного отделл! Молодчин! Я всегд в тебя верил!

— Прошу тебя, цревич, позволь своему другу удлиться, — рздельно произнес Крип, в мыслях проклиня порывистость нследник. — Ты см знешь — ему не место здесь…

— Не место? — прищурился Боец, в упор глядя н Нствник.

К цревичу уже спешил сотня его бртьев во глве с Бешеным.

— А кому, позволь спросить, здесь место?! Этому ззнйке Арджуне, которого уволокли отсюд н носилкх?! Кому подобет быть н этой рене?!

— Тебе, цревич. Твоим бртьям — родным и двоюродным, хоть ты и не любишь последних. Сыновьям иных влдык — но не детям возниц.

— Знчит, глвное в человеке — происхождение?! Великое искусство — дхик! Духовные зслуги — прх! Будь Крн црем…

— Вот именно, — с нжимом подтвердил Крип. — Будь он црем. Именно тк.

— Ты скзл! — злордно возвестил Боец. — Знчит, он будет црем! Кому, кк не тебе, Нствник, знть о трех видх црей! И если црем по прву рождения Крне действительно не быть никогд, то вот он, перед тобой, црь— герой, в будущем — црь-полководец! Эй, достойные жрецы! Д-д, я к вм обрщюсь! (Похоже, брхмны-советники дружно хотели окзться где угодно, лишь бы подльше от возбужденного Бойц.) Вы-то мне и нужны! Ну-к рспорядитесь: пусть из ложи принесут мое кресло, ткже озботьтесь жреным рисом, черным горохом, топленым мслом и всем, что необходимо для обряд! Я лично возведу Крну, сын Первого Колесничего, в црское достоинство! Прямо сейчс! Имея н это прво по Зкону кк нследник держвы Курвов! А чтобы ни одн зрз не посмел нзвть моего друг «црем без црств», я жлую ему земли нгов вплоть до Чмпы, его родины! Првь, Ушстик! Железной рукой! Слышите, родичи?! Слышите, двждырожденные?! Двйте, двйте, шевелитесь, несите все, что нужно!..

— Чем… — голос плохо слушлся тебя. — Чем отплчу, влдык?!

Впервые слово «влдык» покзлось естественным и единственно уместным.

— Дружбой! — рсхохотлся первый из сотни бртьев, тот, кто отчянно дрлся з приблудного мльчишку, не считясь родством и титулом. — Дружбой, Ушстик! Чем же еще?! Эх ты, гулен…

* * *

Удивленный ропот трибун не смолкл все время, пок млдшие жрецы и хрмовые служки под руководством опытных брхмнов спешно готовили трибуты для обряд помзния. Когд еще доведется увидеть возведение суты в цри при всем честном нроде! Знтные кштрии фыркли и пожимли плечми, однко открыто протестовть не решлись, косясь н ложи Грозного и Слепц. Что скжут хозяев прздник?

Однко хозяев безмолвствовли.

Нконец жрец-взывтель возвестил о нчле обряд, вспыхнули огни в переносных лтрях, и зрители прикусили языки.

Не поддут ли боги знмения — угодно ли им творящееся сейчс н рене?

Где молнии средь ясного неб?

Где ливни цветов?

Но боги молчли, и вскоре обряд успешно звершился. Ошлевшего от ткого оборот дел Крну посыпли жреным рисом и черным горохом, усдили в кресло из црского дерев удумбр и торжественно ндели н голову золотой венец рджи. Жрецы поклонились новоиспеченному првителю земли нгов, и по подскзке стршего ндзиртеля[19] Крн встл во весь рост, медленно оглядев собрвшихся н трибунх.

Нчиня с лож хстинпурских влдык и длее, посолонь, соглсно предписниям Зкон.

Теперь новому рдже должны были поклониться првители сопредельных держв, приветствуя его кк рвного, однко никто не спешил с поклоном. Только что этого человек, сын суты, хотели с позором гнть взшей с ристлищ, теперь — приветствовть его кк рвного? Нет уж, увольте! Пусть кто-нибудь нчнет первым, мы подождем… Кто именно? Д хоть те же хстинпурские влдыки! Уж ежели они признют нового рджу, тогд и нм поклониться не ззорно будет…

Однко црственный Слепец не мог видеть устремленных н него испытующих взглядов, Грозный в это время думл о своем и не срзу обртил внимние н возникшую пузу.

Нет, он действительно не ошибся, деля ствку н Бойц! У мльчишки определенно есть здтки будущего мудрого политик. Ведь кк изящно рзрешил создвшуюся ситуцию! Мигом возвел этого сутиного сын в црское звние — и не только успешно полдил с Зконом, но и приобрел себе прекрсного союзник! Собственно, к чему теперь строптивый гордец Арджун?! Крн, ндо честно признть, овлдел воинской нукой и искусством Астро-Видьи куд лучше! А теперь, после возведения н трон, он будет верен Бойцу до конц жизни и при любых обстоятельствх, не претендуя н влсть нд Городом Слон. Превосходно! Что ж, остется только достойно звершить прздник, объявив о нчле подготовки к «Приношению Коня» и «Рождению Господин», после чего — пир! Упоить всех до умопомрчения… тм видно будет.

Аг, вон и Нствник Дрон идет к новоявленному рдже, чтобы почтить своего ученик, кк подобет.

Хорошо.

И хорошо весьм.

5

ПОКЛОН

Дрон шел через все поле, шел быстрей обычного, и сердце Брхмн-из-Лрц вскипло рдостью. Сейчс он готов был не поклон отдть — псть в ноги, лбом ткнуться в сндлию тому, кто увел обезумевшего Арджуну в Безнчлье, прочь от рельности Второго мир, прочь от тысяч и тысяч жизней, готовых в миг единый стть тысячми смертей!

— Мой ученик… — впервые Дрон сумел тк нзвть сутиного сын, впервые слов эти сми легли н язык. — Я…

— Ты явился требовть с меня плту з обучение? Д, великий Гуру?! Эклвья, сын Золотого Лучник, рсплтился всего лишь пльцем — что же должен отрезть я? Руку? Ногу? Голову?!

Н миг у Брхмн-из-Лрц потемнело в глзх от унижения и тоски. Првот Крны жлил ядовитей бунгрус, язвил больней кленого желез, нотмшь хлестл по лицу — з что?! Неужели я до сих пор не искупил?! Неужели грех рождения вечно будет преследовть меня?! Дрон зхлебнулся отчянием, жестокие слов пдли из пустоты, не двя Нствнику опомниться, возрзить, дже просто встть н колени:

— …Но не утруждй себя рзмышлениями, ибо плт тебе не причитется!

Зкон соблюден: ученик твоего Учителя — не твой ученик! И Польз воистину несомненн! Или ты все-тки попробуешь отыскть лзейку, хитроумный брхмн?!

Поднять от земли взгляд было труднее, чем вырвть с корнем гору, но Дрон сделл это — и увидел. Возниц Крны стщил с головы колпк, седя кос вольно упл вдоль костлявой спины, и дскя бездн Тпн плеснул н Нствник из узких глзниц.

Колпк скомклся в сухих пльцх и отлетел прочь.

Дрон поштнулся, кк от удр, и земно склонился перед своим Учителем.

А люди н трибунх увидели, кк вдруг поднялся в своей ложе Грозный. Встл у перил, всмотрелся в происходящее н рене, куся губы, нещдно терзя седой чуб, — и вдруг тоже поклонился, поклонился тк почтительно и низко, кк не клнялся до сих пор никому!

Шум морского прибоя проктился по трибунм. И рзом нчли поднимться првители сопредельных держв, в пояс клняясь новому госудрю, склдывли лдони передо лбом брхмны, пдли ниц простолюдины…

А тем временем с рены уходил Нствник Дрон. Мленький, сгорбленный брхмн,