Генри Лйон Олди, Андрей Влентинов

НАМ ЗДЕСЬ ЖИТЬ (Книг вторя)

КРОВЬ ПЬЮТ РУКАМИ

Вместо предисловия

ВТОРНИК, ТРИДЦАТОЕ ИЮНЯ,

Или Нечто о френчх, реке Иордн и циттх из О. Генри

Пусть не волнуются многоувжемые читтели!

Эти стрницы — не «деж вю», не ошибк нборщик, всего-нвсего предисловие ко второй книге ромн. Оное предисловие вполне можно пропустить, не читя, ибо смое глвное уже скзно в Предисловии № 1, по поводу френч и реки Иордн у кждого, смею ндеяться, уже сложилось вполне определенное и квлифицировнное мнение.

Кстти, почему френч?

Почему не смокинг, не фрк, нконец?

Черный френч вынырнет н свет Божий ближе к концу ромн. Его нденет уже знкомый вм персонж, чтобы именно в нем предстть перед Творцом, перед смертью предупредив мир о том стршном…

Впрочем, о чем именно, вы прочитете сми — если охот будет.

Френч ндел н героя я. Сделно сие было совершенно сознтельно, ибо для меня это стро— и одновременно новомодное одеяние нмертво срослось с первыми злпми Армгеддон, прогремевшего восемь десятилетий тому. Свой черный френч я, кк и упомянутый персонж, приобрел н Брбшовском рынке в Хрькове и при примерке терзл продвц вопросом: похож ли я в нем если не н белогврдейского офицер в отпуске, то по крйней мере н Алексндр Федорович Керенского? Кк выяснилось, ничуть не похож. Нш персонж ткими вопросми не здется, но его черное одеяние по двней моде кк бы подчеркивет стрнную смычку времен. Френч эпохи нчл Армгеддон н человеке, провожющем уходящий нвсегд Стрый Мир. В Новом ему уже нет мест — вместе со стромодным изяществом черного, слегк притленного костюм, н сверкющих пуговицх коего еще отржются отблески белогврдейских штыков.

Впрочем, Армгеддон уже был.

Вчер.

Автор этих строк, не успевший н Перекоп и под Волочевку, в свое время немло писл о Последней Битве, зслужив целый грузовой эшелон упреков кк от любителей звездолетной фнтстики, тк и от плдинов дрконисто-бронистой фэнтези.

(По поводу этого — смотри и рсшифровывй эпигрф.)

Автор ничуть не смирился, но все же дл зрок — не писть более о веке XX, о столетии Армгеддон. И отнюдь не из-з снобистского квкнья — бумжного и виртульного. Слишком тяжел тем. Говоря словми Алексея Констнтинович Толстого, и рзум мутится, и перо выпдет из рук.

Вот почему сей ромн был для втор особенно труден.

2

Мой слвный совтор, великий нглийский фнтст сэр Генри Лйон Олди честно признлся (читй Предисловие № 1) что вышел н тему через мгический кристлл своего знменитого ромн о Герое, которого не может быть больше, чем один. Мне, нижеподписвшемуся, пришлось искть подходы с иной стороны. Черный френч обознчил первый из них. Я писл о двдцтом веке, но тк и не зкончил рсскз. Рсскз о том, что будет после.

После Армгеддон.

Кк-то в одном интервью я обещл описть конец свет — после того кк сей конец нступит. Предвряя недоверчивую улыбку увжемой журнлистки, я пояснил, что, в отличие от большинств писвших и снимвших н эту, столь ныне модную тему, придерживюсь в днном вопросе более чем ортодоксльных взглядов. А взгляды эти достточно просты. Стоит лишь открыть читные и перечитнные стрницы Откровения Святого Ионн Богослов, и мы увидим очевидную вещь, поржющую больше, чем железные стрекозы, стльные кони и Звезд Чернобыль, отрвившя воды рек.

Конец свет нступил — люди не зметили.

Может, это единственное, что еще удивляет меня в Истории.

Не зметили!

Выходит, прв Спситель — иным и знмения мло. И не ндо кивть н то, что большое видится н рсстоянии. Армгеддон прошел двно, но об этом мло кто хочет слышть. Крепкие же нервы дровл нм Господь!

Иеруслим, Иеруслим, побивющий пророков!

И не првы мои увжемые коллеги-пистели от Вячеслв Рыбков до Песх Амнуэля. Их Апоклипсисы оптимистичны хотя бы в том, что уцелевшие поняли, что свлилось н них с рзверзшихся небес.

Нет, не поняли.

И поймут не скоро.

Когд Спситель пришел в этот мир, открыв нчло Новой эры, об этом узнли одинндцть человек, включя пророчицу Анну и вифлеемских пстухов. Дже через тридцть лет, когд Он возвестил это черным по-рмейскому. Его услыхл горстк Апостолов. И только через дв-три век…

Стоит ли продолжть?

Автор не нстивет н своей версии Истории. Желющие вполне могут повторять попугями р истину о том, что все к лучшему в этом лучшем из миров и новое тысячелетие будет эпохой человеческого могуществ, безбрежного счстья, ткже многополярного мир и рсцвет прлментской демокртии.

Звидую вм, оптимисты! Ибо обещно вм Црствие Небесное.

Кроме черного френч, был еще одн причин.

Кк известно, некий булгковский персонж однжды решил нписть ромн об Иисусе Христе.

Я не любитель покрифов — не читтель и тем более не сочинитель. Но один сюжет прикипел к душе нмертво, и жль, что не мне нписть о реке Иордн.

История всем пмятня. Плотник из Нзрет по имени Иисус отпрвился н реку Иордн, влекомый слухом, что тм объявится Мессия — долгожднный, выстрднный. Не Он один — тысячи стеклись к пологим берегм неширокой реки, дбы увидеть Его. Вопрос был почти решен — вот Он, Креститель Ионн, сын Зхрии, смывющий проточной водой нши грехи. Потому и спешили — увидеть и услышть, кк объявится Он во слве своей, в огне негсимой шехины, крющий и милующий именем Творц.

Плотник ждл н берегу и вместе с другими жждл ответ, уже, кзлось, очевидного.

Кто Он7 Не ты ли, Креститель?

И вот прозвучли слов сын Зхрии, перевернувшие мир:

Мессия — не я.

Мессия — Ты!

Трудно нйти более дрмтичный сюжет. Богословы-ортодоксы спешт снять нпряжение, поясняя, что Иисус знл — с смого рождения, с первого детского крик. И обрщение к Крестителю — лишь днь увжения к великому пророку.

А если все-тки нет?

Прень из глухой провинции, много лет кормивший плотницким ремеслом мть и кучу сестер-бртьев, слушвший в зхудлой сингоге недоучек-книжников, жждет увидеть чудо и вдруг узнет, что чудо — это Он см.

Отсюд — пустыня, долгие недели одиночеств, попытк рзобрться, понять смого Себя. И, конечно, Искуситель. Ибо что толку искушть Сын Божьего, с млденчеств ведющего о своем жребии? Но Человек, только что узнвший о том, кто Он н смом деле, — это ли не добыч для Противостоящего?

Тков сюжет, з который я никогд не возьмусь. И не только в силу почтения к трдиции. Иисус был неординрной Личностью. Он спрвился с Собой удивительно быстро и смог не только отослть прочь Провоктор с его дешевыми соблзнми, но и не побоялся выпить чшу в Гефсимнском сду, хотя речь уже шл не о бутербродх с срнчой и црствх-госудрствх, о жизни и тридцтиснтиметровых гвоздях, вбитых в зпястья.

Се Человек!

Но пути Господни неисповедимы. Все мы — орудия Его, и кто знет, вдруг звтр Креститель укжет пльцем именно н тебя? Тебя — слбого, пьющего, ссорящегося с женой и нчльством н рботе, глотющего нльгин, когд ноют зубы, поелику стршно идти к злодею-стомтологу?

Мессия — ты!

Ну кк? По плечу нош?

3

Америку открывли много рз и, нверное, еще откроют, не звтр — тк через пру веков.

Сюжет, мною выше обознченный, привлекл многих. Для меня ближе всего трктовк великого Клйв Льюис, но его Рестон, спсющий Перелндру и смое Землю, все-тки крепкий прень, нстоящий нгличнин, из тех, что бросли н дюнкерские пляжи свои стльные кски кк злог возврщения и мертво держли оборону в пескх Тобрук и Эль-Алмейн. Льюис «Космической трилогией» смело противостоит пессимизму своего земляк и современник Оруэлл. Они не пройдут! Потомки тех, кто вырвл у Ионн Безземельного Великую Хртию, не допустят, чтобы воцрилсь Мерзейшя Мощь вкупе со Стршим Бртом!

Ндо ли нпоминть, что именно в эти годы Профессор зкнчивл ромн о мленьких и несклдных обиттелях Шир, сумевших остновить Черного Влстелин?

Нм история не оствил мест для оптимизм.

Нет его — и не будет.

Вместе с тем решем мы проблему, помянутую выше, с легкостью необыкновенной.

Кк првило, героем окзывется отствной деснтник с опытом Афгн, спсющий мир методми, опробовнными под Гертом и Джелл-бдом (снчл — грнту в дверь, потом здвй вопросы). Спорить с подобной трктовкой просто не хочется, ибо убереги нс Господь от ткого спсителя, от всех прочих мы и сми убережем-с. И можно бы н этом и точку поствить (кковы мы, тковы и спсители), но История не стоит н месте, книги пишутся, издются, и н смену очередному Крутю Немереному (и нряду с ним) н роль Спсителя нчинет посягть некто совершенно другой.

Поистине, никто не дст нм избвленья! Во всяком случе, не Бог, не црь и не герой. Сми рзберемся, причем в лучшем виде!

Ну, нпример.

Сижу это я в кофейне, кофе пью — двойной и без схр. Люблю кофе пить, особливо по холодку! И вот приходит ко мне см Господь Своф, глся: "Вня! (Петя, Вся, Мксимушк), не спсешь ли мир? Я тебе молний подкину вкупе с громми и войско превеликое, ты уж, будь добр, поспособствуй!

И все ббы — твои!!!"

Поглядел я н свой «Роллекс», прикинул, что до ближйшей «стрелки» еще целых дв чс с половиною, д и рукой мхнул: ин лдно, Господи, спсу! Д ток одних бб мне мло, мне б еще джкузи походный д рхнгел Гвриил с мечом в зубх в кчестве тел моего хрнителя…

Ну, в общем, спс.

Спс — и пошел кофе пить. Люблю, чтобы двойной и без схр!

Читть ткое весьм любопытно. Не об вторе подобный текст говорит (втор — молодец, свое дело знет!) — о читтелях. О студентх-недоучкх, зчеты не сдвших, любителей игры в «DOOM»-поддвки, дбы, нбрвши последовтельно IDKFA и IDDQD, ощутить себя хоть н чс суперменми, не тврью дрожщей. Мир спсти — д рз плюнуть, вот только кофе допью!

Поколение, родившееся после Армгеддон! Сколь слдостно вм читть ткое! Ведь я, двоечник-хвостист, тоже могу тк, чтобы и кофе, и рхнгел Гвриил…

Крутые мы, крутые — пок н зчет идти не ндо.

Один умный и нблюдтельный человек верно отметил, что фнтстик снежным комом с горы ктится в бездну стеб и беспроблемности. Легче тк — и пистелям, и читтелям. Пистелям — творить по известному рецепту ( вы думете, это король Артур? Не-, не Артур это, придурок и козел. А вот Я!..). И читтелям — не нпрягться во избежние очевидных последствий. Пистель пописывет, читтель почитывет.

Не все!

Слв Богу, не все!

Однко дух уже чувствуется. Дух, исходящий от снобья, что, сидя в рзных кофейнях, кркет:

«Ромны Икс — чернух, Игрек — зумь, Зет в исторических релиях ни шиш не смыслит, Бет-Сигм — в мифологических, у Дельты с достоверностью нпряг… Зто!..»

Подствь имен см, о Читтель, и збудь о них, хотя бы н время. И о снобх збудь. Ибо не для очернения своих коллег нписл я сие (жнры всякие нужны, жнры всякие вжны), но для рзъяснения.

Ибо тяжко не только мир спсть, но и больную собку выходить.

А уж если плец Крестителя укжет н тебя!..

Об этом и ромн.

Потому и искусился я нелегкой темой, дбы пояснить — и себе, и всем остльным — две очевидные вещи. Для меня очевидные.

Эр, нчвшяся две тысячи лет нзд в Вифлееме, зкнчивется. Чем — мы еще не поняли, не успели понять, но вокруг нс уже проступют смутные контуры Нового Мир со своими зконми и првилми. Бог дст, н ншу долю не достнется и десятой доли того, что довелось хлебнуть персонжм ромн.

Дст Бог — но быть может, и не дст!

Отсюд — caveant! Будьте бдительны! И если не придется брть н плечи ношу, подобную той, что взвлили н себя герои ромн, то хотя бы вылечите больную собку, скулящую у вших дверей.

А потом можно и кофе пить!

А по поводу больной печени, упомянутой в эпигрфе, к которому отсылл я тебя, о много-, терпеливый Читтель, обртись к первоисточнику — слвному пистелю О. Генри, изрекшему сие в тяжкий для него чс. О больной печени толковли его критики, не видя, не желя видеть…

…Что именно — легко догдться. Ежели нет, советую открыть предисловие к строму «синему» двухтомнику, изднному еще в длекие 60-е, когд глвные герои ншего ромн еще не родились. Хорошие были годы! Тогд под песни Высоцкого д под «Поехли!» Ггрин легко мечтлось о Будущем, о грядущем Прекрсном Новом Мире.

Будущее.

И вот оно нступило.

Нм здесь жить.

КНИГА ВТОРАЯ

КРОВЬ ПЬЮТ РУКАМИ

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

ПОДСТИЛКА ПРОКУРОРСКАЯ, пп Птшечки с колоколенки

Четверг, девятндцтое феврля

Меж кентом и ментом* Мг по имени Истр* Конституцию еще не отменили? * «Воздух» понят првильно* Нверное, это и есть Ад

Итк, стоит себе дур между кентом и ментом. Мент шплер свой ментовский поднимет, кент… Бр-р-р! Ну и рож! То есть уже не одн, целых две… мм моя родня! — вторя-то кентесс! Клетчтый пиджк притлен, белоснежня мнишк, глстук-селедк ккуртно зколот… тоже — лицо нетрдиционной?

— Пдй, Гизело!

Ну уж нет! Стну я н грязный-пол пдть!

— Отствить!

Поднимю руку, поворчивюсь к рзошедшемуся не н шутку жорику.

— Сержнт! Пистолетик-то… Спрячьте, не вш же! Сядете! См посжу, не побрезгую!

Понял. Увял. Спрятл. Вот и порядок! Теперь кенты.

— В чем дело, грждне?

От «грждн» люто несет перегром и мшинным мслом. Первый — громдное гнедое одоробло смо себя шире, н плече похбщин нколот — ндвигется в упор, щерит желтые зубы.

— Уйди, тетк! Нм Алик нужен! Тетк? Спсибо, что не ббк!

— Тмбовский волк тебе тетк. И дядьк. Стой, где стоишь!

Легко скзть! Мокрое, в клочьях грязного снег, колесо подктывет к смым коленям. Не двигюсь. Жду. Двить собрлся, урод? Двй, рискни зпчстями!

— Усе в порядке, грждне!

Сержнт Петров, кжется, успел очухться и готов знять боевую позицию рядом со мной — с плшом нголо. Я только вздохнул: нлетит нряд, отмзывй потом облдуя! Фиг тм, не буду!

— Усе в порядке, грждне! — суровым тоном повторяет жорик. — А документики-то предъявите!

Интересно, ккие документы у кентов? Нверно, водительские прв. И еще техпспорт.

— Ктись в пень, служивый! — Кентесс демонстртивно сплевывет н пол и ктит к нм с явным нмерением припечтть к полу сержнтовы споги. — Если вы, бриллинтовые, с Аликом беду сотворили!..

— Язык-то попридержите, грждночк! — Квдртное плечо Петров ненвязчиво оттирет меня в сторону. Слбые попытки сопротивления с Моей стороны игнорируются — молч, но решительно. Теперь супротив двух кентов — один мент.

— Вот чего, сержнт! — Первый, который одоробло, нгибется, дышит бензином. — Ты нм Алик отдй, см ктись — и зубы вствлять не придется. Просек?

— Попустись, миленок! — сопрно крсотки н колесх звенит откровенной издевкой. — Не ровен чс, мы тебя сми попустим! Вдвоем и по очереди.

Петров громоздится, кк спртнское войско при Фермопилх, нмертво перекрывя коридор. Я нконец прихожу в себя. Руглся — знчит, смертоубийств не будет. Телефон! Я ведь хотел позвонить! Нряд и, конечно, «Скорую»! Нет, «Скорую», потом уже нряд!..

Я отступю к двери, з которой прячется искомый телефон (сотовый ндо было брть, дурех!), и тут нчинется. Мое непродумнное отступление явно принято з всеобщее бегство. Кентесс нчинет незжть (в прямом смысле, не в переносном) н сержнт, лпищ гнедого — грязня, в чем-то, похожем н твот, — толкет Петров в грудь…

Бх!

Интересно, можно ли с одного удр уложить н землю шкф? Нверное, нет, вот кентвр можно, причем с тем же приблизительно звуком. Уложить одной левой — в првой у сержнт плш, которым он почти одновременно пытется достть кентессу — к счстью, плшмя. Но фехтовльщик из него никкой — ловкий ответный удр выбивет оружие из рук, тонкие, но жилистые лпки тянутся к горлу…

Все! Пор бить! Не люблю жориков, но они все-тки люди.

Я примеривюсь к хрипящей и мтерящейся мссе, едв не получю колесом по ноге, успевю рзглядеть мохнтое горло гнедого, змхивюсь…

— Хвтит!

Голос негромкий, слбый. Кзлось, его и не услыхть-то по эткой зпрке, но — услышл. И не просто услышл — змерл н месте, кким-то чудом моментльно осознв: и впрвду — хвтит. И что смое любопытное, догдлсь об этом не одн я. Словно к непослушным детишкм пришел строгий дядьк. Поигрлись, млые, — и будя!

Куч рспдется, встрепнный Петров отсккивет в сторону, кенты отъезжют чуть нзд.

— День добрый, господ и грждне!

Тот, кто столь удчно нс убедил, стоит в дверях. Стренький ткой, и кожушок н нем стренький, н седой голове шпк-бирк, сверху дырк, ветром повевет…

З спиной дедушки, прямо н лестничной площдке, возвышется еще один кентвр — угрюмый бородч в футболке песочного цвет..

Почетный эскорт?

— Олег Аврмович жив?

И тут я спохвтывюсь. В голове зреет смутня — и совершенно невероятня — догдк. Н фотогрфиях он совсем другой, помоложе и не в кожухе, но…

— Гржднин Злесский жив, но ему срочно требуется медицинскя помощь. Гржднин… Молитвин?

Тот, кого ищут пожрные, ищет милиция, неторопливо кивет, поворчивется к кентм:

— Все в порядке, Ппочк. Дрться не ндо. Это свои.

В иной момент я бы и не прочь побыть «своей» для нетрдиционной Ппочки, но не сейчс.

— Я рботник прокуртуры, гржднин Молитвин. В днный момент в квртире нходится лицо с явными признкми…

— Я зню, кто вы, Эр Игнтьевн, — прежним негромким голосом перебивет стрик. — Алик вс хорошо описл. Никких признков, тем более явных, нет, но Олегу Аврмовичу действительно нужн помощь. З тем и пришел.

«Опохмелиться принесли, что ли?» — хочу спросить я, но не спршивю. Просто не успевю — брвый сержнт Петров кк рз выходит из ступор.

— Ерплыч, ты это… — произносит он сурово, неторопливым движением пряч в ножны плш. — Ты в комнту пройди. А вы, грждне, стойте, где стоите. И ни шгу!

Последнее явно относится к кентм. Они недобро ворчт, склят желтые зубы — но подчиняются. Пок, во всяком случе.

Лдно! Пор к телефону!

Я снимю трубку, плец ложится н кнопку.

— Не ндо, Эр Игнтьевн!

Вздргивю. Вздрогнешь тут, когд тихой спой из-з спины подбирются. Когд это он успел? Хочется ругнуться кк следует, в пять згибов, но нельзя. Не тот случй.

— Гржднин Молитвин! Прошу не укзывть мне, что делть! Между прочим, вш дружок-собутыльник вляется в соседней комнте с перерезнной ртерией…

— Нет…

Стрик медленно снимет шпчонку, проводит худой лдонью по жидким седым волосм.

— Олег Аврмович не рнен. Эт кровь — не его. У него обморок. Не звоните! «Скоря» не поможет, вшим коллегм тут делть нечего. Эт кровь — не человеческя. Произошел… Ну, можно скзть, несчстный случй. Точнее, неудчный нучный опыт.

Из соседней комнты доносится рдостный визг гржднки Бх-Целевской:

— Алик! Алик! Слденький мой! Это я, твоя курипочк!

Судя по тону «курипочки» дел не тк и плохи. Все-тки медсестр, должн что-то понимть! Лдно, не буду спешить. К тому же упоминние о нуке нводит меня н новую мысль — н сей рз совершенно првильную.

— Хорошо. В милицию пок звонить не буду. Нсчет «Скорой» — поглядим через полчс.

Он кивет, явно успокоенный, и выходит из комнты.

Мой плец тут же ложится н кнопку.

Нбирю номер.

Свой.

Игорь поднимет трубку почти срзу, после первого гудк, и я догдывюсь, что он сидит в большом стром кресле рядом с моим столом.

— К-квртир Гизело! Алло!

— И вм лло, Игорь! — невольно улыбюсь я. — Звоню из Лплндии. От Дед Мороз.

— Зд-дрвствуйте, Снегурочк! — мигом откликется он. — К-кк тм в Лплндии? Нильс с г-гусями не встречли чсом?

— Гусь есть! — Я уже не улыбюсь. — Вш гусь! Тот смый!

Несколько секунд трубк молчит, и я получю возможность беспрепятственно переврить «снегурочку». Никк уши крснеют, снегурочк-дурочк? Хорош стря бб с крсными ушми!

— П-понял, — теперь голос звучит совсем инче: строго и твердо. — Н-нзовите д-дрес, еду.

Д, голос звучит твердо, но зикется мой «специлист» больше обычного. Неужели н стром лкше свет клином сошелся? Игорю сюд нельзя, здесь же куч… дже не нроду, просто — куч. Свлк. Мне з ткое голову оторвут. Вернее, см оторву, если с ним что-то…

— Адрес нзову, Игорь. Но ехть вм сюд нельзя. Сейчс нельзя. Поверьте!

Н этот рз с голосом экспериментирую я. Поймет?

— Хорошо, — в трубке слышен вздох. — Д-долго. терпел, потерплю еще. Договоритесь, пожлуйст, о встрече. Н звтр. Лдно?

Н звтр? Кк бы Неуловимый Джо Молит-вин не вздумл вновь шутки шутить! Ну, нет! Не позволю.

— Договорюсь. Вс кк-то предствить?

— К-конечно! Будем д-дипломтми! — Игорь смеется, и я невольно улыбюсь в ответ. — Скжите, что с ним хочет встретиться м-мгистр.

— К-кк? — окзывется, я тоже умею зикться.

— Мгистр — это мг по имени Истр. В честь речки нзвли — Днестр которя. Не инче он тм с водяными п-путлся. И с руслкми… Я ведь действительно м-мгистр, причем именно по мифологии. В Прге дли, я тм в университете зщищлся. У Ярослв Б-бурин. Который по унгвртриям книжку нписл, помните?

Аг! И ложусь с ней, и встю.

— Хорошо. Передм. Мне, Игорь, тут еще побыть придется, тк что вы не скучйте. Телевизор сми нйдете, компкт-диски в левом нижнем ящике стол.

— Спсибо! — кжется, он вновь улыбется. — Я тут зрение порчу— Лойолу в-вшего почитывю. Нсчет т-трех степеней подчинения. Рзб-бирлся, испнец!

— Еще бы, — охотно соглшюсь я. Тк оно и есть. Рзбирлся. Но дже если и нет, я не стл бы спорить с Игорем Дмитриевичем. Бог с ней, с истиной, пусть не рождется!

***

Этому тоже учил Первоиезуит. Мир дороже. Мир — и покорность. Н том все и стоять должно.

Впрочем, меня бы он к себе не взял. И дже не из-з того, что я Эр, не Эрик. Три степени покорности: повинуйся телом, повинуйся рзумом, повинуйся сердцем. Хорошо придумно, но не для меня. Не умею. Хотя учили крепко.

Повинуйся телом: это когд бьют, приствляют к горлу осколок стекл, влят н дощтые нры, срывют клифт, вонью дышт в лицо. И ты повинуешься — телом, избитым, опозоренным, но еще желющим жить.

Повинуйся рзумом: это когд годми рботешь под чужой личиной, выверяешь кждый шг, жрешь горстями успокоительное — или пьешь по-черному по субботм, зкрывшись н все здвижки. Повинуешься, потому что рзум говорит: инче нельзя, поводок крепок, нмордник жмет, к тому же деньги — для нее, и для меня смой, той, что когд-нибудь сможет уйти из этой путины.

Сердцем… Не зню, не получлось. А может, и не пробовл. Не для кого было. Сш… Нет, и с Сшей тоже. Дже в постели, дже в тот миг, когд смя фригидня бб збывет обо всем, приходилось помнить: звтр ндо писть очередной отчет об объекте «Пникер». Я думл, что сердце когд-нибудь не выдержит — рзорвется:

Выдержло. Не выдержло Сшино — пуля пробил орту…

…Нельзя, нельзя!. Присесть, зкрыть глз. Влидол! Черт, дьявол, збыл! Вот о чем думть ндо — о влидоле, не о серых глзх и ямочке н подбородке…

***

Перед тем кк зйти в комнту, откуд слышлся плеск и всхлипывния сестрички-истерички, я зглянул в зеркло. Н меня взглянул холодня ндмення особ средних лет в дорогом пльто и сбившейся н сторону шпке. Шпку я попрвил, но снимть не стл. Сойдет, нежрко; бтреи, похоже, совсем холодные. Нверно, гржднк Бх-Целевскя домовому булки пожлел.

Кк они все должны меня ненвидеть!

Лдно.

Кентвров в коридоре не окзлось. Не обнружились они и в комнте — не инче н втозпрвку решили звернуть. И очень хорошо, без них воздух свежее. Зто все остльные были н месте; вдобвок откуд-то появился тз, полный воды, вкупе с полотенцем. Хмурый Петров вместе с зплкнной Идочкой сдирли с гржднин Злесского окроввленные брюки. Похоже, нмечлось мытье. Мытье или обмывние?

Я вновь вступил в кроввую лужу, невольно поморщилсь (зпх, зпх!), коснулсь холодного зпястья. Д, гржднин Злесский жив. Пульс нормльный, четкий. Я приподнял веко — н меня глянул мутный недвижный глз. Д, обморок, стрикн не ошибся.

См гржднин Молитвин зстыл у окн, глядя н окрестные крыши. Я подошл, стл рядом.

— Хотите меня рестовть?

Н бледных губх — бледня улыбк. Вблизи его лицо выглядело устлым, больным. Неудивительно, неделю нзд чуть ли не с инсультом влялся. Кк еще встл, стрикшечк?! Итк, хочу ли я рестовть гржднин Молитвин?

— Нет. Арестовывть вс нет основний. Основний нет. Для рест. А вот для всего прочего…

— Вместе с тем, гржднин Молитвин, вы очень нужны следствию. Если бы не нш встреч, звтр же объявил бы розыск. Кк свидетеля.

И это — почти првд. Быть может, и объявил бы. Один дресок в тетрди у Очковой дорогого стоит!

Бледные губы шевельнулись, но н этот рз гржднин Молитвин предпочел промолчть. З ншими спинми послышлсь ккя-то возня, тихий стон — и нервный вскрик Идочки: «Смотрит! Смотрит!» Я вздохнул. Врч бы сюд! Знхри-пекри, хиромнты-гдлки!

— Кстти, Иероним Пвлович, вы ведь Алику соседом будете? Тут прописны, в этом доме? Он кивет — все тк же молч.

— А кто тогд проживет н Гврдейцев-Широнинцев? Двдцть второй дом, если не ошибюсь?

Губы сжлись, но ответ прозвучл спокойно, и в этом спокойствии звенел лед:

— Квртиру по укзнному вми дресу я снимл для моих личных целей. А вообще-то предпочитю общться в присутствии двокт. Конституцию еще не отменили?

Ну-ну! А может, и те «300 гр.» — тоже для двокт? Тертый, видть, гржднин! Ничего, не он первый.

Сзди уже слышлся плеск. Гржднин Злесского купть изволили.

— Я бы нстоятельно советовл вм, Иероним Пвлович, окзть следствию помощь. Инче обижусь, вызову рхров — и отпрвлю всю вшу компнию вплоть до выяснения. Сорок восемь чсов, соглсно Конституции. А потом продлю. С снкции прокурор — до месяц.

Кжется, дошло. Послышлся тяжелый вздох:

— Вм сколько было в 91-м? Лет двендцть-триндцть? Знчит, скорее всего не помните. А я вот помню — рдовлся. Рдовлся, что ткие, кк вы больше не сможете… Лдно, чего вы хотите?

Хочу-то многое. Но для нчл…

— Звтр вы встретитесь с одним человеком и ответите н его вопросы. Кстти, он не из нших. Ученый — кк и вы. Мгистр мифологии. Лучший ученик Бурин Пржского.

И тут он вздрогнул — резко, всем телом. Глз превртились в щелочки:

— Мгистр, говорите?.. Хорошо, звтр в полдень. Я буду здесь, возле Алик. Тк что не бойтесь, не убегу.

В голосе его звучло нечто, нпоминющее презрение. И вдруг — проклятя пмять! — мне вспомнился Сш. Когд он нчинл говорить о «нших» — госбезопсности, прокуртуре и прочей «ментуре», его голос тк же…

Не смей! Не смей! Не сейчс!

2

А через чс стло ясно, что не слыхть мне рокот струн гитрных, не спеть «чибиряк-чибиря-шечк» и кдриль не сплясть. Отменялсь гитр. По крйней мере н сегодня. У Мг по имени Истр окзлось много дел, и я в их число не входил. Не сотруднику Стреле обижться н гостя. Мое дело простое: встретить, помощь окзть. Встретил, окзл. Что еще пондобится — сделю. И все. Дже то, что я его привезл с вокзл к себе н квртиру, — уже нрушение. Кофием Думл нпоить, дур! Коньячком прельстить!

Договорились н звтр. Игорь решил остновиться в гостинице, с утр отпрвиться в университет, зтем — н встречу с Неуловимым Джо, вечером — зглянуть ко мне. С гитрой. Опять нрушение, но не объяснять же ученику неведомого мне Ярослв Бурин, что ткое хорошо и что ткое плохо с точки зрения конспирции. В конце концов, мы, тк скзть, коллеги. По нучной чсти. .

После его уход квртир покзлсь мне особенно пустой. Стрнно, день тк хорошо нчинлся! Точнее, нчинлся тк себе — с гржднки Очковой и фллоимиттор, но после, н вокзле, почему-то покзлось… А вообще-то креститься ндо, если кжется! Н что я, интересно, рссчитывл, дур?

Оствлся компьютер, и оствлся доклд, который следовло подготовить к вечернему рзговору. Если сегодня опять придется общться с Пятым, точно не выдержу — звою среди ночи.

Н стрх соседям.

***

«Здесь Девятый. Добрый вечер! Кк дел, голубушк?»

Я облегченно перевел дух. Нет. Слбо скзно — дух перевел! Д я чуть от рдости не звопил!

«Здесь Стрел. Я стрюсь, но очень устл. Очень! И писем нет. Помогите, ?»

Вдруг предствилось, что эткое читет Пятый… Нет, и предствлять не хочу!

«Голубушк, может, вс отозвть? Звтр же. Вы свое сделли. Теперь специлист спрвится и без вс. Недельку в психушке посидите, потом — в отпуск!»

Смеющяся рожиц н экрне. Я улыбнулсь.

Стрый добрый дедушк сидит в глубоком «вольтеровском» кресле, в руке серебряный подсткнник с черным чем. Сейчс скзку рсскжет. Скзку про отпуск н теплом пляже, где по серому песку ктится синий мяч, в море, которое н смом деле не море, смый взпрвдшний окен, плвют кулы…

Нет, кул не ндо! С чего это я вдруг подумл об кулх?

«Девятый! Спсибо, но ведь я здесь нужн, првд? Нужн?»

Минут, другя. Добрый дедушк думет, длинные тонкие пльцы зстыли н подлокотнике «вольтеровского» кресл. И см он в эту минуту похож н Фернейц.

«Нужны, голубушк! Вы уж пострйтесь, немного остлось. А нсчет писем могу лишь посочувствовть. Мой стрший тоже не пишет — звонит рз в полгод, и все. Кстти, это вм!»

Ндпись исчезет, и н черном экрне медленно проступет белый четырехугольник. Вот он покрывется рябью, пробивются цвет — синий, желтый…

Снимли относительно недвно. Внизу мленькие цифирьки: «06.10.16:40». Он не одн — рядом с нглым видом возвышется згорелый прень, по-хозяйски положивший руку н ее плечо. Н миг сердце резнуло горячей ревностью. Д ккой!..

Я улыбнулсь, покчл головой. Д вот тк, Стрел! Очень просто!

…Синий мяч ктится по серому песку, девочк бежит з ним, н миг оборчивется, смеется. Мленькя девочк -ростом с зимний спожок…

Девочке уже семндцтый пошел. А мне, строй ббе, — тридцть пятый. Вот тк! А сей згорелый демон — скорее всего тот смый Пол, который шпрехен зи русиш. Ох, приеду, ох, нведу шмон!

Фотогрфия исчезл быстро, но я окзлсь проворнее. Плец лег н «save as…». Есть! Кк только кончится рзговор, включу принтер.

«Девятый, спсибо! Вернусь — лично поцелую. Пок же лобызю виртульно».

«Смущен. Крснею. Держитесь, голубушк. Если что, немедленно шлите сигнл „Этн“. Лично полечу вс вытскивть».

Стрый добрый дедушк ндевет пятнистый комбинезон, деловито подтягивет ремень деснтного «АКС-99»… Но рожиц не смеется — сейчс Девятый не шутит.

Ну что тут скзть?

«Спсибо. Еще рз. И еще рз — н будущее. Стрел».

Все!

Теперь можно выключить компьютер. Нет, снчл включить принтер, выктть снимок, всплкнуть…

«Воздух. Воздух. Воздух».

Я змерл. Экрн посинел, словно кому-то тм, в неведомой дли, и впрвду не хвтило кислород. Секунду-другую я смотрел не понимя; зтем, нконец сообрзив, бросил пльцы н рздолбнную клвитуру.

«Воздух». Мть твою, экстрення связь! Ну, ничего себе!

«Здесь Стрел. Слушю!»

«Воздух» — вне очереди, вне любых грфиков.

З пять лет — ни рзу!

«Здесь Пятый. Будьте готовы для прием вжного».

Опньки номер дв…

Хорошее нстроение куд-то исчезло, сменившись знкомой злобой. Ну хрен ему нужно? Войн? Д хоть и войн, мог бы тк не пугть. Что з мод пошл у нчльств — рздельные сенсы связи проводить?

«Пятый — внедренному сотруднику Стреле. Срочно. Секретно. Рзглшение зпрещено. В нстоящий момент вы подвергетесь явной и непосредственной опсности. Ввиду невозможности проведения эвкуции по вринту „Этн“, нстоятельно прошу и требую. Первое…»

Холодный пот — это мелочь. Вот когд кончики пльцев холодеют — это плохо. Пятый — дурк, но с «явной и непосредственной» дже дурк шутить не стнет.

«…ктегорически зпрещю любые личные конткты со специлистом, не относящиеся непосредственно к рботе. Повторно и нстоятельно зпрещю любую откровенность личного порядк. Второе. Встреч специлист с Молитвиным должн быть проконтролировн соглсно стндртной процедуре. Результты контроля — экстренно по кнлу „Проб“. Кк поняли „Воздух“, Стрел?»

Что ответить? «От идиот слышу»? Азия-с, не поймут-с. А жль!

«Сотрудник Стрел понял „Воздух“ првильно».

Ну, козел гребный! Нпугл до мокрых трусов, всего делов-то… Стндртную процедуру ему!

Козел!

3

…Сш сидит прямо н трве в своей строй линялой куртке (кжется, их и нзывли «штормовкми»), в рукх — сигрет, по белесому небу беззвучно носятся огромные черные шмели.

— Ты мне почти не снишься, Сш. Почему сейчс? Почему я тебя все время вспоминю?

Я зню, что вижу сон, и дже понимю почему. Перенервничл, передумл, ко всему еще -кретин Пятый. Любой психонлитик из новичков в дв прием рзъяснит. Но все-тки, почему?

Он молчит, смотрит в сторону. Можно и не спршивть, ведь это сон, я рзговривю см с собой. Но удержться трудно.

— Что-то случится, д? Что-то плохое?

Сш медленно кивет, и вдруг я понимю — првд.

Случится.

Или уже случилось.

Небо ндвигется, кменеет, черные шмели множтся, пляшут перед глзми.

— Со мной? Или… Нет, с нею ничего не может случиться, првд? Ну скжи! Кивни!

Он молчит. Спршивть бесполезно. Сш двно мертв, и я все должн понять см. Понять. Сделть. Умереть. Кк получится…

И тут я вижу, что нелепя «штормовк» исчезет. Н Сше беля рубшк — т смя, с неккуртно пришитой пуговицей. По груди рсползется крсное пятно…

Я кричу — громко, изо всех сил. Кричу — но не могу проснуться.

Нверное, это и есть Ад.

Пятниц, двдцтое феврля

Локльный чемпионт по мтоборью* Бтюшки, внучк и Жучк* Воскресение Кпустняк-великомученик* Железня Мрт* Тебе бы прокурором быть, Эми!

— Алло, Гизело слушет!

Трубк в руке, но я еще сплю. До привычного воя будильник не меньше получс. Хотел бы я знть, ккого черт!..

— Слушешь? Тк рзуй ухи, подстилк прокурорскя! «Бртв» тебе передть велел: хре копть под Кпустняк. Усекл? А не усекл, тк мы тебя, суку, месяц в жопу трхть будем, потом в бетон зльем и нсрем сверху. И родичей твоих змочим по списку! Усекл, пдл?

Усекл. Уже дрожу.

— Чего молчишь? Обосслсь?

Угу. Ой, и стршно же мне! То есть в первый миг, конечно, пугнулсь, но н уровне неожиднного хлопк нд ухом — не больше. А голосок-то женский! Повесить трубку? Ну нет, см нрвлсь!

— А теперь ты сними гнид с ушей, бикс коцня! З «подстилку» жопой своей срной ответишь, «бртве» передй, перед тем кк они тебя н клык ствить будут, что петухи они грязные…

Для ткого ответ можно и не просыпться. Нжми кнопку — смо польется. Когд-то в колонии мы чемпионт устроили — по мтоборью.

Кто кого дольше; до первого повтор. Моя респондентш и н третий рзряд не потянул бы.

Слушл он долго, минуты две, и лишь после повесил трубку. Можно было идти под одеяло — досыпть. Досыпть и потом, з кофе, делть дв простеньких вывод.

Во-первых, мы с дуб-дубычем н верном пути. А во-вторых, никкя «бртв» ничего мне не передвл, и я зря рспинлсь перед этой стервой. «Бртв», тем пче «железнодорожники», предупреждют инче. Знчит, либо перепугння дилетнтк — либо что-то совсем другое, о чем и думть не хотелось.

Уходя из дом, я мшинльно зглянул в почтовый ящик. Вкупе с местной гзетой «Время» и листком реклмы моющих средств тм обнружилсь стрння бумженция.

Я пригляделсь.

«Н море-окияне, н острове Буяне, стоит стол, Божий престол, н столе лежит тело белое, зкменелое, з столом сидят судья и прокурор. Господи, Мть Пресвятя Богородиц, окмени им губы, и зубы, и язык — кк мертвый лежит, не говорит, тк и они б не приписывли, не придирлись, не взъедлись! Кк лист опдет, тк бы ихние дел от меня отпдли. Аминь. Аминь. Аминь».

Крй лист был явно смзн клеем и зсыпн поверх серым мком.

Словно бублик.

Я неслышно выруглсь, в клочья рзорвл подослнный нговор и, выйдя н улицу, пустил обрывки по ветру н все четыре стороны.

***

Обложт поутру — будут обклдывть весь день. Почти примет. Причем из тех, что сбывются. Тк и вышло.

Не успел я освоиться з своим рбочим столом и прикинуть: срзу к дубу идти или Петров-буян обождть? — кк дверь с жлобным треском (видть, ногой поддли!) отворилсь.

— Твою дивизию, Гизело! Хрен ты себе позволяешь? Думешь, незменимя, д? Тк мы тких незменимых н четыре кости…

— Добрый день, господин Ревенко. Вы првы, погодк сегодня — хоть куд! Солнышко…

Погод и впрямь неплох — впервые з целую неделю. Мороз и солнце, день чудесный… Жль, не нчльнику следственного сие оценить!

— Мы, Гизело, с тобой долго пньклись! А теперь все — бст! Сботж терпеть не будем!

Непохмелен. Небрит. Невежлив. Невоспитн. Не в себе. Не…

Н мой стол мягко плнирует толстый шуршщий журнл н неншем языке. Большой крсный кулк припечтывет его прямо к серому сукну.

— Допрыглсь?

Рявкнуть? Рз рявкну, дв гвкну, этк совсем в собку преврщусь.

— Виктор Викторович, можно еще рз? Или переводчик позовем?

Бгровя физиономия зстывет в немом удивлении. Нконец сообрзив, кто тков згдочный Виктор Викторович (нверное, в жизни его по имени-отчеству не нзывли!), Ревенко бухется н стул, мшет широкой лдонью.

— Переводчик тебе? Шуточки-буточки? Д шеф чуть кондртий не хвтил! Журнлюги, мть их, с утр мэрию осждют…

Толстый плец тычет в журнл. Лдно! Беру, читю. С трудом читю — по-немецки все-тки. Впрочем, фотогрфию отц Алексндр узню срзу. Тк-тк, «Шпигель», свеженький. Когд доствить успели? А вот и зголовок. Второе слово — «Gewissen» — «совесть», первое — «Gefangene» — «пленник», нет, скорее «узник». Между ними «der»… Стло быть, «Узник совести». Что и следовло ожидть. Я ведь предупреждл!

В номере было все: и письмо смого отц Алексндр, и послние Влентин, рхиепископ Берлинского (он же член синод Зрубежной Првослвной), и, конечно, сттья. Фотогрфия отц Николя тоже имелсь, но мленькя — в смом конце, рядом с видом ншей тюрьмы, что н мкушке Холодной Горы. Тут есть чем гордиться. «Белый Лебедь» ( хорошо прозвли!) уцелел дже во время Большой Игрушечной. Только покрсить пришлось.

— С тюрьмой — прокол, — сообщил я, отклдывя журнл. — Грждне Егоров и Рюмин содержтся в ншем изоляторе, тк что можем требовть опровержения. В остльном, боюсь…

— Ты Вньку-то не вляй, Гизело! — теперь в его голосе не рык, хрип. — Здесь, мть его, прямо скзно, что письмо поп этого ты переслл!

Что, не тк?

А ведь обидно! Могл бы и переслть. Но меня не просили…

— Вот! Гляди! Черным по-русскому — «следовтель прокуртуры Гизело», «это письмо», «передл». И кк передл, тоже скзно — «через прессу и двоктов».

— Ну, положим, не совсем по-русскому, — уточнил я и вновь взял журнл. Аг, здесь. «Chungsrichter…» Ишь ты!.. «Следовтель прокуртуры Гизело…»

Дело идет со скрипом, и я подумывю, не включить ли компьютер — тм у меня неплохя прогрмм-переводчик. Впрочем, глвное понятно и без подскзки. Кто-то из пушкинских персонжей хорошо вырзился о зннии грмоты перед нмыленной петлей.

— Сми переводили?

Смутился. Впервые з весь рзговор.

— Д оно мне… Я, Гизело, в школе нглийский учил. Лидк перевел. Ну, ты знешь…

Зню. Вся прокуртор знет. Лидия Ивновн Жуков, кличк Жучк. Я бы с ткой кличкой и чсу не прожил — зстрелилсь. А нш Жучк ко всему еще и полиглотк. Поли-глотк. Гм-м… Лдно, по поводу сего не мне судить, вот что ксемо сттьи…

— Здесь скзно следующее: «Письмо отц Алексндр получено не по официльным кнлм, поскольку следовтель прокуртуры Гизело препятствует общению рестовнного не только с прессой, но и с его двоктми». Препятствовть! Hindern!

И снов обидно. Ведь не препятствовл же!

— Гржднин Егоров см от двокт откзлся! — Ревенко тычет пльцем в бзц, сопит нд смым ухом.

— А не врешь?

Я, гляжу н чсы. Десять. Брвый сержнт Петров ждет в приемной.

— Вот что, Ревенко! Сейчс вы пойдете и возьмете словрь. Потом вернетесь — и извинитесь.

Все!

Послушлся. См, конечно, переводить не будет, опять Жучку посдит. Ничего, ей полезно — поли-глотке!

Все это было бы смешно… Но это совсем не смешно. Опльные бтюшки по-прежнему в кмере, сттья едв ли поможет, скорее еще больше рздрконит нших Торквемд, мне сейчс предстоит душевный рзговор о стндртной процедуре. Вновь, в который рз, гляжу н тбло говномер. Зшкливет!

2

Что ткое «стндртня процедур» довелось узнть лет эдк с триндцти. Точнее, о многих стндртных процедурх, поскольку в кждом деле есть своя. Арест — кидют лицом н пол, нступют спожищми н лдони. Обыск — ствят лицом к стене, лезут пльцми в здний проход. А потом… А потом, соглсно очередной «стндртной процедуре», я обеспечивл «освещение» объект «Пникер». Внчле приходилось писть все рзговоры, потом поверили — рзрешили выбирть смой. С тех пор в постели я могл рсслбиться — если, конечно, в спльне не стоял «жучок». Контроль «внедренного сотрудник» — тоже стндртня процедур.

Теперь буду «освещть» Игоря. Игоря Дмитриевич Волков. Тк мне и ндо…

Бог весть, может, и впрвду существует телептия. Во всяком случе, этим утром стрший сержнт Петров посмтривл н меня с особенным неродобрением. Пугнуть? Ни к чему, что могл, двно скзл.

Лучше по-другому.

— Кк поживет гржднин Злесский?

Тяжелый вздох. Видть, поживет не очень.

— Д тк себе, Эр Игнтьевн. Без сознния. Еле-еле воду пить может.

Зря не послушлсь и «Скорую» не вызвл! Этот Молитвин, похоже, только по кентврм спец. Вроде коновл.

— О гржднине Крйцмне ничего нового? Нхмурился. Дернулись губы.

— Нет…

Нет — и спршивть нечего. Впрочем, одн мыслишк упрямо не оствляет. Глупя, конечно…

— Извините, Ричрд Родионович, з ткой вопрос. Вы… Или гржднк Крйцмн… Не пытлись узнть о вшем друге кк-то… по-другому?

— У гдлки?

Хотя бы у гдлки. Город нш непростой. Говорить ему явно не хотелось. Губы вновь скривились:

— Д кк вм скзть, Эр Игнтьевн? Пробовли, в общем. Ерплыч… В смысле, гржднин Молитвин, его, Фимку, вроде бы услышл. То есть не его, кк сердце бьется. Говорит, жив и не болен… Д ни черт я этим сенсм не верю!

И я не верю. Првд, гржднин Молитвин непрост. Ох, непрост стрикн, кентов одним словом смиряет!

— Я про психов узнл.

Это про кких? Но срзу вспомнилось: о тех, к которым и згремел доктор-биохимик.

— Я Андрюху Дшков… Того, про которого я вм говорил… Ну, нкрутил я его, чтоб с рхрми потолковл. Не прямо, конечно, это я понимю. Он, Андрюх, мстер всякие жутики перескзывть; иногд тк звернет, что ночью, извиняюсь, в сортир сунуться стршно. Стл он рхрм этим про мньяков вкручивть, ну и… В общем, это место инче нзывется. Голицыне. Или Голицыны.

— Психи Голицыны, — вздохнул я, доствя крту. Бесполезно: я и тк помнил, что ничего подобного у нс в облсти нет. Ни Голицын, ни Голицыных. И Психов Голицыных — тоже нет.

— А может, это фмилия директор дурдом? Он лишь пожл плечми. ЭтЬ узнть просто, но рзгдк не здесь.

Все, исчерплись. Пор.

— Сегодня в полдень гржднин Молитвин н квртире вшего друг Алик встречется с одним человеком. Вы должны быть тм и обеспечить безопсность. Ясно?

— Буду.

Я вздохнул, достл из сумочки диктофон.

Мленький ткой, черненький.

— Положите в крмн и зпишите рзговор. Ровно в девятндцть по нулям доствите ко мне н квртиру. Это тоже ясно?

Кжется, он хотел вскочить, но сдержлся.

В глзх горел ярость.

— Стукчком делете… гржднк следовтель?

Лучше бы по лицу удрил! Нет, прень, не ты здесь стукчок, не ты!

— Гржднин Молитвин проходит свидетелем по вжному уголовному делу, — скучным голосом нчл я— — Если конкретнее, то по делу об убийстве. Нерскрытом убийстве, сержнт! Вы понимете, что это ткое?

Ярость исчезл — он слушл. Что ткое нерскрытое убийство в ншем городе, дже жорику понять можно.

— В придчу мы ищем гржднин Крйцмн. Кто знет, что в рзговоре выплывет?

Я двил — куд можно и куд нельзя. Господи, ведь не простится!

— Официльную снкцию н зпись выддите?

В голосе слышлсь издевк. Это был уже перебор. Явный. Мент погный! Дон-Кихот из себя корчит!

— Н вс три сттьи висят, стрший сержнт. Хотите еще откз от помощи следствию? Сттью нзвть?

Не пондобилось. Петров медленно встл, скрипнул зубми, рук потянулсь к диктофону.

Я отвернулсь.

З столом возвышлся розовощекий дуб, и был злтя цепь…

Впрочем, я это уже видел; А если не это, то нечто, весьм…

— Привет, подруг!

Я открыл рот, дбы нвести порядок в дендррии (хоть бы встл, негодник, дм все-тки зшл!), открыл — и зкрыл.

Н дубе окзлись очки.

Обычные, дешевенькие, с толстыми вогнутыми стеклми, они стрнно смотрелись н румяной физиономии, создвя иллюзию невероятного явления. Если бы я не знл, кто передо мной, то могл бы решить, что вижу следовтеля Изюмского, нпряженно рзмышляющего нд грудой бумг. Рзмышляющего! Думющего! Homo sapiens!

Бред! Конечно, бред, все это — из-з очков!

— Ты посиди. Эр Игнтьевн, тут, блин, концы с концми…

И «блин» н месте, и тыкет, мерзвец, но…

Чудо Мниту, не инче!

Дуб поднес ккую-то бумженцию к смым глзм, почесл лоб, вздохнул:

— Блин!

Бумг легл н стол, очки присоседились рядом, дуб стл дубом, но стрнное чувство не исчезло.

— Никогд не видел, кк мой дядьк по стенкм бегет?

Я моргнул. Потом еще рз. Он что, шутить нучился? Бегющего по стенкм Никнор Семенович я пок не видел, но в чем дело, догдлсь срзу.

— Из-з сттьи в «Шпигеле»?

— Аг. — Дуб вновь устло потер лоб, хмыкнул.

— Хрен им всем попы эти сдлись? Тут ткой компот!.. Ну че, рсскзть?

Признться, я шл в сие место, дбы узреть н столе бутылку коньяк и нпроситься н рюмку. В ткое слвное утро — не грех. Дже немножечко, чйную ложечку…

— Рсскзывйте, Володя. Теперь моргнул уже он, но опомнился удивительно быстро.

— С чего нчть? С херни или с фигни? Кжется, я рно обрдовлсь. Дуб есть дуб.

Но если выбирть…

— С херни, конечно!

Он порылся лпищей в куче бумг, достл нужную.

— Во! Знчит, тк. Нстроплил я Жучку, то есть Лидку Жукову, чтобы он по Интернету ползил. Он и тк тм вечно лзит, мужиков голых ищет!

Ай, Жучк! Знть, он сильн!

— Это с центрльного, кк его, блин? А, сервер! Интерполовского.

Рспечтк. Оригинл, естественно, н нглийском. А вот и перевод. Нверное, поли-глотк и переводил. Д он прямо нрсхвт идет! Тк-тк, двендцтого октября в городе Порту, Португлия, в гостинице «Король Альфонс»…

Внезпно я почувствовл, что дурею. То есть я уже дур. Зкончення. А кк инче, если двендцтого октября в этой смой гостинице…

Труп рзыскивемого Интерполом междунродного преступник Борис Пнченко, он же Андрей Столярян, он же Эдурд Говорков (нчитнный, пдл!), известного ткже под кличкми Бесс-рб и Кпустняк, был нйден в тулетной комнте. Смерть нступил от передозировки нркотик «фленч». Следов нсилия не нйдено, в номере обнружен большя сумм в доллрх США, пистолет «бйярд», проспекты лиссбонского клуб геев «Мре» и… И многое, многое другое. Отпечтки пльцев, групп крови, особые приметы…

— Вот еще.

А вот и еще. Фотогрфии: знкомя черня бород, крестик н волостой груди. Он!

Итк, Кпустняк двно мертв, я — дур. Мы дурки. Клссический ложный след…

— Ну че? Херня выходит?

Куд тут спорить? Он, родимя, и есть.

— А где фигня, Володя?

Можно и не спршивть. Фигня — это то, кк лихо нс провели в «Кзке Мме». А если бы не Жучк? Бегли бы еще год, искли мертвец.

Дуб пошелестел бумгми, поднес к глзм рспечтку.

— А теперь, блин, фигня. Это из Москвы, свежя. По опертивным днным, пятндцтого янвря тм состоялсь сходк «вторитетов». Делили зпдносибирскую чсть нефтепроводов, их рньше «тюменцы» держли. Тк вот, от «железнодорожников» был Кпустняк. Присутствовл, сук! Теперь Лейпциг, конец янвря. Тм, блин, Кпустняк тоже видели…

— Двойник? — ляпнул я первое, что в голову пришло.

Широкие плечи дуб неторопливо поднялись. Поднялись, опустились.

— Д пес его знет! В Москве он же среди своих был, они его кк облупленного… А в Лейпциге он у Шиффи Клудии гостевл, у модели этой. Трхл ее, в общем. Он ее двно трхет.

Д, мужик в постели трудно перепутть! Или этой Шиффи все едино, были бы доллры в придчу к черной бороде?

— Ну с феврля он, блин, у нс сшивться стл. Вот, по дням. Тряхнул я свидетелей, зпряг трех гвриков, чтоб всех опросили… это звсегдтев «Кзк Ммя». В феврле Кпустняк был тм трижды. Ел, пил. Общлся. С некоторыми — очень тесно, но уже не в бре. В том числе со своими стрыми дружкми, общим счетом с тремя. Плюс брмен Трищенко, плюс вольный стрелок Кондртюк. А вот с Очковой его не видели. В феврле он был в «Мме» только рз — в смом нчле.

— Это еще не вся фигня, Володя!

Вспомнилсь миля утренняя бесед по телефону. Рсскзть? Вроде бы к месту выходит.

Дуб слушл внимтельно, хмурился, крепкие пльцы комкли ни в чем не повинную бумгу.

— Ясно, подруг! Вот, блин, тврь! Думешь, Очковя звонил?

— Думю, — кивнул я. — Случйного человек они привлекть бы не стли. Зчем лишний рз имя Кпустняк нзывть? А женщин тм и нет, одни лиц нетрдиционной… Пидоры, в общем.

Мы об зсмеялись, хотя смеяться было не нд чем.

— И еще одно, Эр Игнтьевн, — н этот рз в его рукх был не бумг, целя ппк. — Дело «Турист-трст». Видели его тм. Двжды. Зходил в офис в нчле феврля.

Бумги я смотреть не стл. Уже просмтривл — в кбинете Никнор Семенович. «Турист-трст» — лихя фирмочк, вербоввшя молоденьких дурочек н «интересную и высокооплчивемую рботу в Греции и Итлии». Курсы мнекенщиц и секретрш, рост не ниже, бюст не меньше… Пок спохвтились, дв десятк дурок с ростом и бюстом уктили в неизвестном нпрвлении. Дело звели только десять дней нзд, когд ммш одной из них нконец-то сообрзил.

Рз, дв, три, четыре, пять, Кпустняк шел погулять… Нет, это Молитвин шел гулять, Кпустняк встретил его, трист гр. вручил.

Чс от чсу не легче.

3

Н моем рбочем столе я обнружил знкомый номер «Шпигеля». К нему прилглсь зписк, исполнення н обрывке (скорее, огрызке) бумги, .почему-то нотной. Почерк ужсный, но рзобрть окзлось все-тки можно. От Ревенко? Д от кого же еще!

«Ты, Гизело, меня извини! Жуковой, стерве, оборву все, что висит!»

Вот тк! Лично извиняться не пожелл. Остется утешиться видением экзекуции нд Жучкой. Подвесит ее Ревенко к люстре, возьмет клещи, еще лучше — овечьи ножницы…

Полюбоввшись рзмшистой подписью, я спрятл зписку, зодно — и журнл. Пригодится — тм в конце, кжется, о новых моделях Версче-млдшего…

— Дзинь! Дзи-и-инь!

Снов-здорово! Кого черт н этот рз!..

— Гизело слушет!

— Эр Игнтьевн, к вм гржднк Крйцмн звонит. Говорит, срочно.

Гржднк Крйцмн… Собственно говоря, это дело я официльно не веду, д и пордовть ее нечем.

— Соедините.

Бип! Би-и-ип! Стрый у нс коммуттор, стрнно что по сей день рботет. Говорят, Тех-ники кждый день по три бухнки переводят перед иконой Святого Алексндр Нижнетгильского…

— Алло! Я говорю с Эрой Игнтьевной Гизело? Голос в трубке — железный. Кждое слово — кк подков. Бц! Бц!

— С нею. Добрый день.

— Я Мрт Крйцмн. Вы слышите? Крйцмн!

Крйц! Крйц! Бц! Бц!

— Я звоню по поводу моего сын — Ефим Гврилович. Кк мне скзл Ричрд Родионович, вы имеете отношение к его поискм…

Голос гремит, лязгет. Тк и кжется, что сейчс прозвучит: «Прикз Верховного Глвнокомндующего… Всемилостивейше повелеть соизволил… Кждого десятого -рсстрелять. Кждого третьего — повесить. Остльных — н минное поле…»

— У меня есть новые сведения о нем. Мой сын жив и здоров. Вы слышите?

— Слышу.

Видимо, он тоже сходил к гдлке. Или Неуловимый Джо Ерплыч обрдовл.

— Ефим Гврилович только что мне звонил…

Моя челюсть нчинет отвисть, но очень нендолго. А почему бы и нет? Ищем, ищем мы Фимку, гржднин Крйцмн к подружке мхнул.

Куд-нибудь в Бухрест.

— Он звонил по сотовому телефону. Прошу обртить внимние н то, что ткого телефон у него нет. Говорил издлек, но в пределх облсти.

Подковы вбивлись в сфльт. Вот это нервы! Чудес. У нее хвтило сил сообрзить, что после рзговор трубку вешть не ндо, ндо положить ее рядом с ппртом и — бегом к соседям…

— Ефим Гврилович сообщил мне, что он жив, здоров и ншел себе новую рботу. Голос его звучл в целом нормльно.

«В целом нормльно». Хорошо формулирует!

— Простите, Мрт…

— Мрт Гохэновн.

Я сглотнул. Гохэновн. Тоже вринт!

— Мрт Гохэновн, он ничего не говорил о своей новой рботе?

— К сожлению, я не успел зписть рзговор. Кжется, он употребил слово «интересня». Дже «чертовски интересня». Однко, прошу учесть, Ефим Гврилович — человек увлекющийся. Но я все же полгю, что он говорил искренне. Его не принуждли. Обещю следующий рзговор зписть и передть вм.

И тут — стндртня процедур. Побольше бы тких сознтельных!

— Я могу рссчитывть, что со стороны прокуртуры будет предпринято все необходимое для поисков Ефим Гврилович?

«Товрищ Жюков! Ви уже взяли город Берлин? А не то ми вс нкжем!»

— Можете, Мрт Гохэновн. Можете. Рссчитывть он, конечно, может. Все мы можем н что-то рссчитывть. Я, нпример, н сигнл «Этн». Только вот Пятый нмекнул. Очень плохо нмекнул: «ввиду невозможности проведения…» Неужели врут? Неужели бросят?

В трубке двно гудел отбой. Я прицелилсь, дбы водворить ее н место, но внезпно взгляд скользнул по циферблту. Н «Роллексе» без четверти двендцть, Молитвин, нверное, уже н месте, трубк в руке — судьб! Зодно и спросим…

Писклявый голосишко произнес «Алло?». Дже не «Алло» — «Але?».

Аг, «куриочк»!

— Гржднк Бх-Целевскя, приглсите к телефону гржднин Молитвин!

В ответ — испугнное «Ой!», молчние и, нконец:

— Он знят! Просил не беспокоить!

— Тогд я вс побеспокою! — озлилсь я. — Гржднк Бх-Целевскя, когд у вс срок прописки истекет? Через месяц, кжется?

— Ой!

Опять молчние, н этот рз долгое. Что-то стукнуло, словно трубку уронили, зтем вновь подняли:

— Зчем ребенк пугете, Эр Игнтьевн?

— Добрый день, Иероним Пвлович! — подхвтил я. — Это я еще не пугю. Я вообще никого пугть не собирюсь. Просто хочу нпомнить, что у вс сегодня в полдень…

— Склерозом не стрдю.

Его голос звучл холодно, со знкомым презрением, но н этот рз меня его тон только позбвил. Пусть себе. А хорошо получилось: Игорь кк рз приехл, ему — подрочек. Злись, злись, сейчс ягодки пойдут, вслед з цветочкми!

— Зодно объясните, пожлуйст, что з дел у вс были с гржднкой Клиновской Любовью Всильевной, ткже с гржднином Пнченко Борисом Григорьевичем?

— Никких!

Прозвучло решительно — и весьм, но пять лет в прокуртуре не проходят дром. Испуглся! А вот тебе еще!

— Трист гривен, конечно, не деньги, но если учесть, что вши знкомые проходят по «мокрому» делу!..

Теперь — пуз. Осмыслил?

— Хорошо, слушйте…

Осмыслил!

— В последнее время я знимлся чстной прктикой — по тому дресу, о котором вы меня спршивли. Нечто вроде Техник-любителя. Или кустря, не зню, кк лучше вырзиться. Мелкий ремонт, ссоры в семье, нсморк у млденцев. Пнченко я не зню, Клиновскя месяц три нзд зкзл мне одну мелочь. Вполне зконную мелочь. Я сделл. Тогд он стл нмекть, что мною интересуются, кк он скзл, серьезные люди. Конкретно он нзывл ккого-то Кпустняк. Я откзлся, тогд он… Или уже не он, не зню. В общем, прислли стрнного человек — уговривть. Но я снов откзлся. Вот и все.

Все?

— Вши дльнейшие неприятности — из-з этого?

— Отчсти… Извините, гржднк Гизело, мне ндо к Алику… к гржднину Злесскому.

«Гржднк Гизело» прозвучло просто бесподобно.

— До встречи, Иероним Пвлович! Отвечть было некому — в трубке гудел отбой.

4

Чстушки мне никогд не нрвились. И я вовсе не удивилсь, когд Сш рсскзл, что выдумли их не русские, ттры. Выдумли — и презентовли вместе с игом. Мне-то, конечно, что русские, что ттры — едино, но чстушки не люблю. Бллйк, косоворотк, онучи… Или опорки, не помню уже. Однжды мы с Сшей были в столице, зшли в «Нционль», тм — бллйки. Кк скзно в одной книге — свежесрубленные, рзмером с избу. Сш смеялся, вспоминл кких-то «ярослвских ребят». Интересно, когд это было? При Мме?

Но тк или инче, холодильник я нбил. Жль, готовить не было времени, но мгзины у нс неплохи, микроволновк у меня отличня — звод «Коммунр», с обязтельной гологрммой Святого Пелузия (не с нклейкой-смоделкой, которую кждый месяц менять ндо, с нстоящей фбричной). Удобно: дже булочку крошить не ндо, см греет, см и жертву бескровную творит.

З счет перепд темпертур.

Конечно, есть микроволновки и получше, со «знком кчеств» (пенткль, в нем Неспящее Око, грнтия — сто лет), но н подобное дже моей зрплты не хвтит.

В бре тоже все в порядке. Эх, дурех, не удосужилсь спросить, что, собственно, Игорь пьет. Я его все коньяком пичкл, вдруг он водку любит? Водк-то есть — всякя: дже «Вулык», «Солодк медов нстоянк» сорок грдусов — умеют ведь, лхимики! А если вино? Сухое? Десертное? Вин рзных — море, всех не нпсешься.

Д, подготовилсь. Кк бишь это под бллйку будет?

Бр-р-р! Пошутил, нзывется! Слв Богу, Игорь не из ншей конторы! И я ничуть не нрушю строгий прикз Пятого, поелику не приглсить в гости своего, тк скзть, коллегу — подозрительное хмство. Ну, пиццу съедим, ну, чйку попьем. Вот если бы я, дур стря, достл бы сейчс булочку, рзожгл конфорку д прочитл пру-тройку строчек из брошюрки, что прикупил по пути домой! Купил, хотя смой стыдно. Просто тк прихвтил — киоскерш понрвилсь: стренькя ткя, улыбчивя, я у нее всегд гзеты покупю. Купил и это. Пусть в сумочке лежит, читть не буду. То есть вслух не— буду, тк, глзми…

Типогрфскя крск н обложке смзн — точь-в-точь н физиономии полногрудой молодки, оседлвшей зголовок. Зголовок глсит «Любощи», для непонятливых же имеется пояснение: «Любовные зклинния и зговоры. Рекомендовно облстным комитетом по делм молодежи». Ну-с, что тм обо мне?

«Перед первым свиднием», «При полюблении чужого муж/жены», «От преждевременной потери девств». Богтый репертур! А нсчет кентов есть? Конечно, есть: «От любострстия китоврс (кентвр)». Я уже хотел спрятть збвную брошюренцию, но тут мой взгляд скользнул по чему-то более близкому.

«При полюблении молодого. Добыть нитку, пуговицу или вынуть следок (см. „Предисловие“), после чего ровно в полночь рздеться догол, зжечь „лтрку“…» Это не ндо… А вот и слов: «Месяц н небе, уж в земле…»

Ни в чем не повиння книжиц полетел н пол. Дур! Ой, дур! Прв Девятый, пор в дур-дом! Бедный Игорь, еще з китоврсиху меня примет!

Я подошл к зерклу, взглянул… Что есть, то есть, могло быть и хуже. Было бы время, збежл бы в соседний слон крсоты (тот, что «Под Святым Феофилктом») или хотя бы крем прикупил, который с освященным елеем. Говорят, неплох! Лдно, свечку Анне Кшинской поствил, остется ннести боевую рскрску; и, конечно, плтье. Их у меня дв, об хороши, но…

Звонок в дверь. Уже? Но ведь Игорь должен прийти в восемь! Сейчс только семь! Девятндцть ноль-ноль!

Д, пор в психушку.

Девятндцть ноль-ноль, стрший сержнт Петров точен.

Хмурый взгляд, рук под козырек.

— Рзрешите!

Голос мне его не понрвился. И вид не понрвился. И не потому, что хмурый. Сержнт словно что-то знл и зрнее предвкушл эффект.

— Зходите, Ричрд Родионович! В глзх блеснуло нечто, похожее н злордство. Или мне уже чудиться нчло?

— Извините, госпож стрший следовтель, спешу! Вот!

«Вот» — это знкомый черный диктофон и стопк кких-то листков.

— Честь имею!

Рук вновь взлетел под козырек. Тяжелые спожищи зстучли по лестнице.

Лдно! Дело сделно. Звтр утром пошлю по кнлу «Проб», это совсем близко, н соседней улице. Рзве что стоит прокрутить зпись. Вдруг сержнт решил концерт группы «Мумификция» зписть?

Я в некоторой нерешительности нчл учинять досмотр плтьям, рзвешнным н спинкх стульев, вздохнул, присел к столу. Слушть все подряд я не собирлсь. К чему? Прикз подглядывть в змочную сквжину не было, пусть сми рзбирются.

Легкое шипение. Щелчок. Негромкий, но четкий голос Игоря. Голос гржднин Молитвин; он, кк всегд, чем-то недоволен. Можно жть н «stop».

Зпислось — и лдно. Интересно, что тм н этих листкх? Неужели добросовестный жорик нбил рзговор н компьютере, рспечтл? Чушь, не успел бы.

Я вновь поглядел н плтья, зтем н чсы; и уже просто тк, для очистки совести, перемотл пленку — где-то н треть. Тк скзть, последняя проверк.

«Play» — и тишин. Нежели они говорили тк мло? Ну, слв Богу, проклюнулось!

Проклюнулось?

Что проклюнулось? Может, у них тоже стояк лопнул?

Стояк?

Из крохотного динмик плескло море. Волны бились о кменистый берег, с шумом уползя обртно, зхлебывлись воплями чйки, потом вдруг из ниоткуд нслоился гул голосов, звон посуды…

«Это вы убили его, мистер Мк-Эвнс!»

Звон гитрной струны. Течет, плвится…

«Не мели ерунды, девк! Твоего Пол сожрл его любимя тврюк! Вот, кпрл свидетель…»

«Д, мистер Мк-Эвнс. Только кпрл Джейкобс упомянул еще кое-что! Что, перед тем кк Пол съел кул, кто-то стрелял в него, тяжело рнил и, по-видимому, продырявил его лодку, чтобы змести следы!»

«Тебе бы прокурором быть, Эми…»

Крик чек — долгий, отчянный… стон нд волнми.

И еще почему-то: льдинкми ктются под невидимыми пльцми клвиши фортепино, льдинкми ктются слов, произнесенные чуть сиплым, незнкомым голосом:

Я не помнил, кк нжл «stop», кк вскочил, бросилсь в коридор. Очнулсь у двери — ткнулсь лбом, не почувствовв боли.

Бежть?

Куд бежть?

«Это вы убили его, мистер Мк-Эвнс!»

Ее голос.

Ее!

Год нзд мы говорили по телефону, я зписл рзговор, потом прокручивл — целый месяц, пок не стерл. Слишком было тяжело. Ее голос — не спутю.

«Это вы убили его, мистер Мк-Эвнс!»

Это пытк — вновь включить проклятый диктофон, но я решилсь.

«Play!»

«Это вы убили его, мистер Мк-Эвнс!»

Д, это он. Все-тки достли! Ншли!..

Сквозь черное отчяние нчли пробивться мысли: стрнно трезвые, словно з меня думл кто-то другой. Ее ншли. Ншли — и дже пострлись нмекнуть, чтобы я не сомневлсь. Зпись идет н русском языке. Почему? «Тебе бы прокурором быть, Эми…» Куд уж яснее! Вдобвок дурцкя песня… внуков рожть? Нмек?! С ее прнем, этим русскоговорящим Полом, случилось что-то плохое. Убит — чуть ли не у нее н глзх. И теперь пленку переслли мне…

Что должен предпринять внедренный сотрудник Стрел? Слть сигнл «Этн»? И кому это поможет?

Ей.

Я встл и, плохо понимя, что делю, переоделсь. Плтье взял то, что висело слев. Ккого оно цвет, сообрзить не было сил. Теперь губы… глз… прическ…

Эти ублюдки все-тки дли промшку — одну-единственную, но серьезную. Шнтжировть внедренного сотрудник с моей подготовкой опсно. Особенно когд доступен см. Когд не прячешься з черной телефонной мембрной, з корявыми строчкми нонимки. Господ Молитвин и Злесский стршно пожлеют. И их мент погный тоже пожлеет. Не с той связлись, подонки!

Телефон! Если этот мерзвец дом… Или хоть кто-нибудь из их своры!

Гудки.

Спрятлись, сволочи!

Взгляд скользнул по рспечтке. Я поднесл к глзм первый лист, зтем взял нугд, из середины — и отложил в сторону. То же смое, но подробнее. Тк скзть, беллетристик. Нверно, они тм не рссчитывли, что я передм жорику диктофон, и думли просто подкинуть мне рспечтку в почтовый ящик. Или кк-то по-другому — не вжно.

Я гляжу н чсы — и понимю:, времени-уже нет.

Восемь.

Сейчс должен появиться Игорь.

Улыбк!

Черт, рзве это улыбк, дур! Вспомни, чему учили! Лойолу вспомни, у него н ткой случй дельный совет есть. Зкрой глз! Ты видишь дорогу, пустую дорогу, вдоль нее деревья, листья только нчли желтеть…

Улыбк!

Уже лучше.

— Д-добрый вечер! К-кжется, не опоздл? Игорь улыбется. В рукх — три чйные розы, з спиной — гитр. Н миг сердце сжимется болью — гитр! Сесть н дивн, " руке — рюмк с ликером…

— Добрый вечер, Игорь! Ккие они крсивые!

Розы — в внную, в тз с водой… Есть. Теперь улыбк!

Улыбк!!!

Вводня: пришел гость. Здние: сыгрть роль вежливой хозяйки. Ужин, гитр, легкий рзговор. Кк поняли, сотрудник Стрел?

Сотрудник Стрел все понял првильно.

Суббот, двдцть первое феврля

Допрос с пристрстием спиритус-Злесского*…только боженьк у них живой * От стрикулист ко Второму Грехопдению* Н горе, н горочке* По дубу прямой нводкой — пли!

Н чсх нчло второго. Игорь уже в пльто, моя роль подходит к концу. Сыгрл.

Господи, неужели я еще жив?

Получется, жив. Роль отыгрн, гость прощется, сейчс остнусь одн…

Нет!

Внезпно понимю — не смогу. Кинусь н стену, рвну предохрнитель брунинг, сойду с ум — или брошусь в черноту ночи искть этих мерзвцев…

Улыбюсь.

В десятитысячный рз з проклятый вечер.

— Игорь! У меня несколько дурцкое предложение. Сегодня весь день торчл н рботе, голов — кк у Стршилы Премудрого, иголки лезут. К тому же коньяк… Двно не пил, признться. Двйте прогуляемся — полчсик, не больше! Погод прямо новогодняя!

Он не удивляется. То есть, конечно, удивляется, но виду не подет.

— С удовольствием! Я т-тоже, знете, сегодня слегк перерботлся. Очки рзб-бил…

В очкх я его еще не видел. Нверное, минус, но небольшой. Бедняжк сероглзый!

— Очки? Вы, Игорь, что, с кентвром встретились?

— Уг-гдли! И б-был сей китоврс зело стрховиден и зрком м-мерзок…

Пльто, шпк, споги. Диктофон — в крмн пльто. И еще: выктку фотогрфии, ту, что сделл утром.

Пистолет? Нет, не ндо.

Пондобится — рукми н чсти рзорву.

Мы идем по улице — тихой, совершенно пустой, покрытой свежим чистым снегом. Двно зметил: в этом городе улицы пустеют с темнотой, особенно зимой. Кким-то обрзом Игорь берет меня под руку, и мне стновится легче. Он что-то рсскзывет, я отвечю — не слыш себя. Это нетрудно, этому учт. Кжется, я смеюсь. Ккя все-тки у него крсивя улыбк!

Теперь нлево. Похожя улиц, только чуть поуже. Нпрво, пересекем проспект. Поздний «Мерседес» освещет нс фрми. Нпрво… Здесь!

Возле знкомого подъезд — пусто. Н белом, искрящемся в свете фонрей снегу — одинокя цепочк следов. Мужских. Зто чуть дльше, прямо посреди улицы…

Кентвры! Двое, один — гнедой, со знкомой бородищей. И я впервые жлею, что не взял оружие.

Теперь — стоп. Хлопок по лбу… Нет, это лишнее, достточно удивленного взгляд н подъезд. Мотивция внезпной остновки — этому тоже учили. Итк: удивление, внезпное озрение (ндо же, совсем збыл, нужно передть… или збрть, не вжно)…

Игорь слушет весь этот бред, улыбется, кивет:

— К-конечно, Ирин! Если не в-возржете, я тут п-подожду, к-кентврми полюбуюсь…

Свинство оствлять приезжего человек н ночной улице недине с кентми, но брть Игоря с собой невозможно. А если встретят выстрелми в упор?

— Я быстро. Десять минут — не больше!

Ныряю в темноту подъезд… Все! Дурцкую улыбку — прочь! Первого — кто откроет. Если, конечно, это не будет гржднк Бх-Целевскя.

Сучонку — по шее. А еще лучше — з шею, з «яблочко», и пусть зовет своего слденького Алик!

Знкомя дверь — уже с новым змком и новыми петлями. Зто звонок стрый. Теперь встть слев, если что — не попдут.

Шги!

Я ждл вопрос, дурцкого «Кто тм?», но открыли срзу. Точнее, открыл. Гржднин Злесский — в тпочкх, в спортивных штнх, стрых, вздутых н коленях, в грязной мйке.

— Вы?!

Можно не отвечть — вопрос риторический. «Quousque tandem abutere, Catilina, patientia nostra?»

Я улыбюсь, отступю н шг. Способ стрый — для дурчков. Пистель-лкш переступет порог…

Левя тпочк летит в сторону. Гржднин Злесский покорно сгибется в поклоне, шипя от боли. А кк не согнуться, когд его кисть — з спиной, вывернут пльцми к зтылку, стоит мне двинуть рукой…

— Ни звук! Дернешься — больно будет! Понял? Если понял — кивни!

Он медлит, и я слегк додвливю. Теперь гржднин Злесский не шипит — стонет. Я же предупреждл!

— Ну что, слдкий мой, понял? Или руку сломть?

Кивок. Вот и хорошо!

— Теперь — вниз! Медленно!

Он подчиняется без звук — то ли перепугн до смерти, то ли о кентх у подъезд вспомнил. Но и я помню о них. Не помогут тебе кенты, пистель!

Руку не отпускю, хотя бежть ему некуд. Пусть почувствует, ощутит кждую ступеньку. Выход! Уже? Д, уже.

— Стой! Нлево, в подвл!

Подвл я приметил еще в первый свой визит. Дверь сорвн в незпмятные времен, ступеньки сбиты. Нверно, здешние пцны подружек зтскивют — тискться. Вот и мы этим делом зймемся!

Ступеньки кончились. Вокруг темно, и я отпускю его руку.

Отбрсывю гржднин Злесского к стене.

— Стоять! Дернешься — стреляю. У меня глушитель — не услышт!

Кжется, поверил. Дыхние стло чще — стршно! А мне кково, ублюдок?

— Ну, добрый вечер, Олег Аврмович!

— Добрый… добрый вечер…

— Отвечть будете тихо и короткими фрзми.Ясно?

— Ясно! Но Эр Игнтьевн, почему?!

Очнулся! Рно очнулся, смое интересное впереди!

Я прислушивюсь — нверху тихо. Из квртиры никто не вышел, кенты колесят н улице. Вот и слвно! Спросить о пленке? Нет, ведь есть еще и рспечтк, знчит, не вслепую рботл!

— Вопрос первый. Ккое вы имеете отношение к Эмме Алексндровне Шендер? Молчит. Зтем изумленное:

— К кому?

Удрить? Тк, чтобы звыл, скорчился, упл прямо н грязный цемент?

— К Эмме Шендер. Тм, где он живет, ее обычно нзывют Эми. Иногд — Эмм.

Молчит. Может, и впрвду не знет? Дл ему гржднин Молитвин (или еще ккой-нибудь мерзвец) пленку, дл рспечтку. Или не двл, срзу Петрову сунул?

Достю диктофон. Плец скользит, никк не может нйти переключтель.

«Это вы убили его, мистер Мк-Эвнс!»

«Не мели ерунды, девк! Твоего Пол сожрл его любимя тврюк! Вот, кпрл свидетель…»

Выключю. Молчит.

— Слушю вс, Олег Аврмович!

— Это не вше дело! Слышите! Не вше! Ого! Откуд только голос прорезлся!

— Не шумите, Олег Аврмович! Итк, что вы знете…

— Это… Это вс не ксется!

Бью. В полную силу, до боли в зпястье. Пыльный мешок с отрубями грузно опускется к моим ногм.

— Можете… Можете збить меня до смерти… Не скжу… Это — не вше дело!

До смерти! С удовольствием! И плевть н Первч-псов вкупе со Святым Георгием!

— Это мое дело, Олег Аврмович! Эмм Шендер — моя дочь. Сейчс он живет в США, побережье Южной Кролины, Стрим-Айленд…

…Прыг-скок. Прыг-скок. Прыг-скок… Мяч ктится по пляжу, по сверкющему н солнце белому песку и мягко пдет в воду. Девочк бежит з ним, но внезпно остнвливется, смотрит нзд…

Я см ншл это место — смое тихое и длекое, ккое только могл предложить Восьмя Прогрмм. Уговорить свекровушку было непросто, ох кк непросто! Д и не свекровь он вовсе — Сшин тетк, стря, зля, кк ведьм, меня н дух не переносит. Помогл ждность — в глухомни пособия гуще, дльняя родня в Чикго обещл присмотреть з девочкой, если струху кондртий . хвтит. Но жив ведьм, здоров дже — видть, климт н этом Стрим-Айленде способствует!

— Вы… Вы говорите првду? В его голосе — удивление, и это решет все. Ткое не сыгрть. Не знл. Рботл втемную. Точнее, его рботли.

— Зчем мне врть, Алик? Эмм живет тм уже восемь лет, сейчс ей шестндцть, у нее есть прень по имени Пол, он тоже из эмигрнтов…

— Был.

Его голос дрогнул. Был? «Это вы убили его, мистер Мк-Эвнс!» «Не мели ерунды, девк! Твоего Пол сожрл его любимя тврюк!..»

— Извините, Эр Игнтьевн, но я вм не верю.

Я оглядывюсь — темно. Ни спичек, ни зжиглки. Черт, дьявол!..

— Поднимемся нверх. Только не вздумйте бежть!

Н улицу выходить ни к чему, в подъезде горят лмпочки. Темновто, но сойдет.

— Вот фотогрфия! Смотрите! Я достю снимок — свежий, только что из. принтер — и лишь тогд понимю, ккую делю глупость. Он никогд не видел Эмму! Я см — см, дур! — покзывю ему, кк он выглядит…

— О Господи! Пшк!

Теперь нстет время удивляться мне. Ккой еще Пшк? Пол?

— Хорошо. Я вм верю.

Его голос стновится тихим и кким-то стрнным, словно этот мльчишк пострел срзу н много лет.

— Эми звонил мне несколько дней нзд,. чтобы сообщить о гибели моего отц и… и брт. Пши. Пвл Аврмович Злесского. Они живут… жили н Стрим-Айленде последние годы — переселились из Милуоки по Восьмой Прогрмме.

Не врет? Нет, не врет! Ну и родственничек у бедняги Пол! Но дже если тк…

— Пленк. И рспечтк. Откуд? Кто вм их передл?

Он кчет головой, н губх — грустня усмешк.

— Никто. Все это… получено в пределх моей квртиры. Можете считть это нучным опытом. Или спиритическим сенсом — кк вм больше по душе.

Нучным опытом? Неужели эти штукри способны?! Но ведь сюд не зря прислли Игоря! Игорь! Его можно спросить! Или нельзя?

Во всяком случе, не сейчс.

— Вы, Эр Игнтьевн, прочитйте рспечтку. Тм понятнее, чем н пленке.

Теперь он говорит еле слышно, и я нчиню догдывться, что прню тоже нелегко. Тоже?! Отец погиб, брт погиб… В голове эхом сумсшествия отдется: «…будут и тм нших внуков рожть — и для кого-то появится дом… дом, из которого…»

— Олег Аврмович! Я вс удрил. Извините! И вообще, извините!

Он кчет головой — н сей рз утвердительно.

— Д, конечно. Вы, нверное, решили, что нш бнд собрлсь шнтжировть рботник прокуртуры? Это я, дурк, виновт: хотел вс, тк скзть, оздчить. Знете что? Лучше вы меня извините. А сейчс… Можно, я пойду домой? Холодно!

Еще бы! Феврль, мороз, он в спортивных штнх и мйке. И в одной тпочке.

Првом.

ВЗГЛЯД ИСПОДТИШКА.

Никогд бы не смогл нрисовть его лицо. Не личность — словесный портрет, збывющий бриться: нос прямой, чуть с горбинкой, брови тонкие, щеки слегк вплые — и вечно в щетине (фи!). Особя примет — без всяких особых примет. Тридцтилетний недоросль, любящий пялиться н женские ноги. И чего в нем ншл гржднк Бх-Целевскя, не пойму?

А еще у него стрнный голос — ккой-то водянистый, бессильный.

Или это я все от злости?

Тков ли он н смом деле, господин литертор?..

— Конечно, Олег Аврмович! Только… Если некоторые люди узнют о моей дочери… Об Эми… Плохо будет не одной мне, плохо будет ей. Ей шестндцть лет, отц убили, когд девочке и шести не было…

— Не ндо! — Алик морщится, глдит рукой бок. — З кого вы меня принимете? З сентиментльного гент 007?.. Ну и бьете же вы, Эр Гигнтовн! Вс бы с Фимкой познкомить…

Пожлуй, ндо улыбнуться, но я не могу.

Нет сил.

***

Мне кзлось, прошл целя вечность, но взгляд н циферблт убедил в ином. Одинндцть минут, н минуту больше, чем обещл. Игорь! Кенты! Кк он тм?!

Кентвры никуд не делись. Теперь их не двое — пятеро, и вся пятерк сгрудилсь у подъезд. Мг по имени Истр стоит прямо перед ними — ровно, широко рспрвив плечи. Ни он, ни кенты не двигются, но мне почему-то чудится, будто сероглзый фольклорист не просто стоит н зснеженном сфльте. Н миг вспыхивет: между ними стен — рдужня, полупрозрчня, мерцет синевтыми огонькми.

Я помотл головой. Померещилось! Просто стоят.

Нверное, Игорю интересно с непривычки.

— От-тдли д-дискету?

Он улыбется, я никк не могу сообрзить, что з дискет, пок не догдывюсь: никкой дискеты нет, зто есть «мотивция внезпной остновки».

Зврлсь, дур!.

— Отдл. Сжли пить чи, но я героически отбивлсь. Очень скучли? Улыбк. Ккя у него улыбк!

— Без вс — очень! А вообще-то интересно, любовлся к-китоврсми…

Он вновь берет меня под руку; н миг я вся обмякю, прижимюсь к его крепкому плечу. Но срзу прихожу в себя. Нельзя — ничего нельзя. Нельзя зплкть, звыть, нельзя дже покзть ему фотогрфию. У меня гость. Мы с ним гуляем, потом попрощемся, я пожелю сероглзому Мгу спокойной ночи.

Выдержу?

Не сдохну?

Кто знет?

2

"Срочное. Вне очереди!

Прошу сообщить, ккие объекты н территории город и облсти связны с фмилией «Голицын» или сходными с нею.

Стрел. Экстренный № 258".

Я нжл «enter» и полюбовлсь делом рук своих. Хорошо, если сегодня дежурит Пятый! «Экстренный» в полседьмого утр — удчня зкуск к кофе. Збегет, извилиной своей фуржечной зшевелит, Голицыных взыскуя; это ему з «Воздух»!

Итк, зпрос уже в «путине», чйник зкипел, знчит, можно брести н кухню и мыть посуду. Вчер н это сил не хвтило. Удлось лишь снять — бросить н пол — пльто и добрться до комнты, после чего я (кк был, в плтье) рухнул н кровть.

Мертвя.

Ожил я полчс нзд, с удивлением обнружив, что кким-то чудом умудрилсь отдохнуть.

Во всяком случе, в голове обнруживлись рзумные мысли, не только шум прибоя и крики чек. Тогд и сел з компьютер, решив совместить приятное с полезным — и нчльство потревожить, и дел? Кпустняк вперед двинуть. Хотя с уверенностью утверждть, что доктор нук Крйцмн похитили «железнодорожники», еще рно.

Пок рно.

Кофе обжигл, и я с сожлением — в очередной рз — подумл, что Господь ведет, кк нкзть грешную рбу Свою. Хоть в крупном, хоть по мелочм. Вчершний вечер, нпример. Изобржть любезную хозяйку было нстоящей пыткой. Интересно, зметил ли Игорь? Кжется, я слишком много смеялсь. И слишком чсто — кк дурочк-лимитчиц, первый рз попвшя в ресторн. Обидно, я ничего не помню из того, что он пел. Дже стрнно, рзговор помню (учили зпоминть, учили!), вот песни — нет. Обидно! Не до песен было. Приходилось думть нд кждым словом, кждым жестом, инче бы не выдержл — сорвлсь, звыл, то и вовсе кинулсь бы к нему, глупя стря бб, нговорил бы с три короб…

Лдно! Этот вечерок я еще припомню господину Злесскому! Пошмнить решил, духов из бездны повызывть! Проклятый городишко, скорей бы отсюд!..

Н рспечтку дже смотреть не стл. Потом! Эмм жив, здоров, остльное — потом. Лучше всего выволочь сюд смого господин бумгомртеля, сунуть ему под нос листочки — и пусть все объяснит. См! И про «нучный опыт», и про все хорошее.

Оствлсь пленк — проклятя пленк, которую без промедлений нужно перепрвить в неведомую дль. Еще ночью, перед тем кк рухнуть н кровть, я решил стереть все, нчиня с крик чек. Моим шефм требуется рзговор, не голос духов. Но сейчс, покрутив в рукх диктофон, тк и не решилсь. Стереть — знчит соврть, з подобные вещи полгется визит «чистильщик». Никкие псы Егория не зщитят: шлепнет «чистильщик» рбу Божью Стрелу — и мигом н вертолет, подльше.

Рутин, стндртня процедур.

Лдно, отпрвлю, кк есть. Пусть Пятый см рзбирется!

Голов слегк гудел, и я не стл пить вторую чшку кофе. Уцелевшую булочку сплил пред ликом Анны Кшинской, которя в это утро выглядел особенно кисло. Точь-в-точь мое отобржение в зеркле.

«…Вы, гржднин нчльник, меня н пушку не берите! Видели меня тм, не видели, все одно — „мокруху“ не пришьете! Я н мокрое в жизнь не пойду. Зпдло это! Мы тут, в городе, дже „стволы“ не носим, рзве не знете, нчльник? А почему не носим? А петому кк рбот нш горячя, не сдержишься — и вот уже Первч-суки з згривком…»

Мгнитофон крутился, дуб дымил сигретой (первый рз его с сигретой увидел!), н столе остывл чй. Не вечно же коньяк с ликером н рботе хлестть!

Пленку добыл лично господин Изюмский, з что я срзу воздл ему хвлу. Мысленно, понятно, чтоб не ззнвлся. А приплыл пленочк прямиком из городской уголовки, где не первый месяц блгополучно, «висят» дв «мокрых» дел. Очень похожие н нши: продырявленный пулями труп — и никких «Первч-сук». Месяц нзд кто-то из стукчков вывел опертивников н одного из «железнодорожников». Того видели в ночь убийств совсем рядом с местом происшествия. Крутые прни из угро кк следует тряхнули субчик — и вот результт. Зпел.

«…Тк что не гоните чернуху, нчльник! Не тм роете! Вы среди „гнфйтеров“ пошустрите! Слыхли? Хлопцы Кпустняк… Бывшие, понятно, Кпустняк-то — минь, вечня пмять! Вот его хлопцы кк рз со „стволми“ ходили. Почему? А потому, что им боженьк рзрешил, ясно?..»

Я нжл н «stop», чтобы зписть смое вжное в протокол. Итк, «хлопцы Кпустняк». Видимо, личня охрн или спецгрупп, вроде внутренней полиции. У «бртвы» ткое встречется.

— -Вот, блин, словечко выдумли! — недовольно скривился дуб. — «Гнфйтеры», мть их!

— Язык оторву! — вздохнул я. — Не им — вм, господин Изюмский. З «мть», чтоб неповдно было.

— Д ну, блин!.. — смутился племянничек, но я был неумолим.

— И без «блин»! А «гнфйтер» — это по-нглийски. Точнее, по-мерикнски, тк н Диком Зпде стрелков Нзывли. Вестерны смотрели?

По виду дуб стло ясно, что слово «вестерн» тоже нуждется в переводе.

— Лдно, слушем…

«… Только боженьк у них живой. Понятливый бог. Он им и рзрешет. Кк чего? „Мокруху“, бля, рзрешет, со „стволми“ ходить рзрешет. А вот кк, это уж вы сми, гржднин нчльник, выясняйте. Может, жертвы особые, может, просто боженьк в зконе. Д не зню, ккие жертвы! Не зню! Кровь, говорят, нужн. Кровью этой их бог Первч-псм глз вроде кк змзывет. А не зню кто; говорят, и все. И чья кровь, не зню! Все, гржднин нчльник, чего ведл, все кк н духу! А мочить — зпдло, тк что не я это, и кошк не моя!.. И вообще, по сторонм хрнители мои, избвители от всяких влстей и их мудростей, от всяких чинов и их подчинов, от всех мундиров и их комндиров…»

— Дльше неинтересно. Эр Игнтьевн, — не ств слушть зговор н «ментовские козни», известный всякому блтному, дуб выключил мгнитофон. Отхлебнул чй, вновь скривился. — И кк вы ткое пьете, блин!..

— Зжиглку! — потребовл я и, получив требуемое, щелкнул кремнем. — А теперь — язык. Вытягивйте, вытягивйте!

Господин Изюмский покосился н лиловый огонек и н всякий случй отодвинулся подльше. Я встл, взял охломон з ухо:

— Еще рз услышу — точно язык сплю. Или отрежу — по вшему выбору. Если не воспринимете меня кк женщину, воспринимйте кк стршего по должности.

Ухо дрогнуло, и я еле удержлсь от продолжения экзекуции.

— Уже и скзть нельзя! — пробурчл Изюмский. — Женщину… А вы меня, б… То есть вы меня рзве кк мужчину воспринимете?

От ткой нглости я нстолько оторопел, что дже не стл отвечть. Мужчин Изюмский!

Я пододвинул к себе мгнитофон, но дуб покчл головой:

— Говорю ведь, нет тм больше ни… ничего! Тм дльше про собк кких-то. Не Святого Георгия, обычных…

Собк! «Кровь, говорят, нужн. Кровью этой их бог Первч-псм глз вроде кк змзывет… И чья кровь, не зню!»

Не знет?!

«…Ну, подтверждю. Тк точно, двендцть собк. И двор мой, и клетки мои, и собки. Д только вы мне, гржднин нчльник, ничего не пришьете! Собки бродячие, тк что отловил я их дже с пользой. А то бегют, нрод ззря кусют! А н кой они мне, это, извините, мой личный интерес! Одну продм, другую подрю…»

То-то в городе собку не встретишь! Один дюжину поймл, другой — две. Собки… А люди? Бомжи с вокзл?

— Володя, где сейчс этот тип?

— Этот? — Дуб потер ухо, обиженно вздохнул. — Кк по делу, тк срзу «Володя»! Помер он. В кмере н помочх повесился. Я тк, Эр Игнтьевн, смекю: ребят из угро его прижли, вот он и решил н Кпустняк свлить. Кпустняк ведь мертвым считли! А не вышло!

Не вышло. Услышли — и помогли приспособить помочи. То ли см Пнченко, то ли кто-то из его «гнфйтеров».

— Я, Эр Игнтьевн, эту, ну, версию придумл.

Я чуть было не переспросил по поводу глгол, но сдержлсь. А вдруг и впрвду придумл? Великое чудо Мниту — мыслящее древо. Quercus sapiens.

— Пнченко, который Кпустняк, он все эти годы не светился особо. Мы-то знли, но докзть ни черт не могли. А месяцев восемь нзд… вот…

Дуб порылся в ппке и вынул ксерокопию сттьи. Бог мой, н нглийском!

— Его это… ФБР зсекло. Один пи… то есть тип соглсился дть покзния. Короче, в Штты ему путь зкзли, и в Изриль тоже, и во Фрнцию. А потом и у нс н него мтерил появился. Говорят, «Тмбовцы» подкинули.

— …И Пнченко решил инсценировть собственную гибель, — кивнул я. — Логично, если бы не дв «но». Его смерть подтвердил Интерпол, с этой конторой дже «железнодорожникм» не слдить. И второе: почему он здесь, не где-нибудь в Белизе?

Дуб здумлся — крепко, до скрип извилины.

— А дел у него тут! Деньги, гд, припрятл или чего еще. А Трищенко, брмен который, болтть стл или пугнулся, к нм решил прийти. Вот Кпустняк Очковую и нтрвил!

Версия вполне годилсь. В нее вписывлись дже сгинувшие собки и тинственный «боженьк». Кто знет, чего могли эти штукри выдумть?

— Гржднин Крйцмн — биохимик, — проговорил я вслух. — Биохимик, собчки, кровь, новя рбот…

Дуб удивленно моргнул. Пришлось пояснять с смого нчл; естественно, без упоминний остльных учстников молитвинской эпопеи. Господин Изюмский долго чесл зтылок, зтем вновь скрипнул извилиной:

— Вот, блин!.. То есть ндо же! Крйцмн! Тк ведь я ейной… в смысле, евойной ммше зчет сдвл! Он н этой, кк его, кфедре! Нчльник!

— Ккой зчет? — порзилсь я, почему-то срзу подумв о военной подготовке. «Побтльонно! В колонну по три!.. Противогзы ндеть!»

— По «скобрю» зчет! — дуб вздохнул. — В кдемии. Ну, крут! Зочников только что не убивет! С пятого рз сдл, потом две недели хромть пришлось.

Вспомнился лязгющий, словно тнковые гусеницы, голос в телефонной трубке, и я невольно пожлел племянничк. Смо собой предствилось: стльня рук берет «Вовн» з шкирку, кидет н ттми (или н что тм сейчс кидют?), стльня ног бьет в промежность…

— Знчит, теперь зкрепляете нвыки н подследственных?

Дуб вновь вздохнул и зчем-то оглянулся — не инче грозный призрк мдм Крйцмн встл з спиной.

— И сынк ейного… евойного видел. С виду пуздрыч ностый, я его в шутку позвл побуцкться — у него черный пояс окзлся… если б еще понять, н чем он меня прихвтил!..

Ай д семейк! Видть, рхрм тркньего полковник пришлось туго!

— Тк, выходит, Эр Игнтьевн, у них где-то кубло есть? Не в городе? Эх, знть бы, где искть, врз бы нкрыли!

Я-то знл. Объект «Психи Голицыны». Эй, психи, у!

3

А еще есть ткя бед — совещние нзывется. И нш Никнор Семенович — великий док по чсти убивния времени, толчения воды в ступе и всего, этому социльно близкого. Вот и сегодня… Суббот же, блин, кк вырзился бы господин Изюмский. И действительно — «блин»! Дв чс отсидели, глзми прохлопли — и что узнли? Что двух кентов мертвых ншли? Тк это я с смого утр слыхл. Упились смогонкой с дихлофосом — и коньки отбросили, нм отдувться, потому кк меж кентвров по просторм Дльней Срни слушок прошел, вудто товрищей их жорики збили до смерти, экспертиз «липу» подмхнул. Похоже, Никнору Семеновичу крупно з этих кентов в мэрии влетело, вот он з нс и взялся. И что теперь делть? Беседы проводить о культурном потреблении дихлофос?

Впрочем, кенты были, тк скзть, н первое. А вот н второе нм подли ткое, что я мигом збыл и о дихлофосе, и о привычных нших дрязгх. Никнор Семенович вызвл дядьку в зеленом втнике — дежурного Тех-ник, — тот поколдовл около дверей и возле окн, щедро посыпя пркет мукой, после чего включил мигющий рзноцветными лмпочкми ящичек. Систем был знкомя: последняя новинк против подслушивния. Никнор Семенович подождл, пок з Тех-ником зкроется дверь, зтем вздохнул и достл из крсной ппки несколько листков бумги с привычным грифом «Совершенно секретно. Экземпляр №…».

Документ прислли прямиком из Генерльной прокуртуры. Ткие мы уже получли, и речь тм, кк првило, шл о стрых знкомцх-"железнодорожникх", совершивших очередной подвиг. Но н этот рз речь зшл не о пропвшей нефти, не о сгинувшей неведомым обрзом электроэнергии и дже не об укрденном ноу-ху.

Внчле я ушм своим не поверил, нстолько все услышнное походило н дурной боевик. Три дня нзд некто, говоривший с узнвемым слвянским кцентом, позвонил прямиком в Пентгон, предложив з сходную цену приобрести несколько фйлов, извлеченных непосредственно из глвного компьютер комндовния ркетных войск стртегического нзнчения.

Не мерикнских РВСН — нших.

Ткого еще не было. «Железнодорожники» и прочя «бртв», кк черт лдн, избегли политики. Но срзу вспомнился рсскз излишне откровенного прня, поспешившего поверить в смерть Пнченко-Кпустняк. Если боженьк «в зконе», то почему бы не «рсколоть» компьютер РВСН?

Но неведомый штукрь, к скорби его великой, просчитлся. В Пентгоне не обрдовлись — тм пришли в ужс. Если уж нчли пробивть ткую зщиту!..

Через чс об этом знли у нс в столице. Министр обороны бегом побежл к президенту. Пресс еще не успел пронюхть, но в любой момент история может всплыть, и тогд!..

Что будет тогд, Никнор Семенович не стл уточнять. Хвтило и того, что пухлые щечки сменили цвет, превртившись из розовых в слтные.

Стло ясно — будет лж. Этого городу не простят. Дже если компьютер «хкнули» не «железнодорожники», ккие-то другие умельцы. Слишком велик нш слв. Велик — и вполне однознчн.

В кбинет я вернулсь зля, мечтя лишь об одном — убежть, д побыстрее. Но не тут-то было. Прямо в моем кресле обнружился некий чернявый субъект в куцей курточке и совершенно нглого вид. Мерзкий ткой субъект. Стрикулист.

— Эр Игнтьевн? — н прыщвом лице блуждл улыбочк, левый глз стрнно дерглся — словно вот-вот собирлся подмигнуть. — Зждлся я вс, зждлся…

Первя мысль, вслух не выскзння, был прост: «Пшел вон!» Вторя, тоже про себя: в мой кбинет просто тк не пускют. Знчит?

— Удостоверение предъявите! — кк можно спокойнее предложил я, уже догдывясь, что увижу.

Этого делть стрикулисту явно не хотелось. Он помялся, подвигл ножкой:

— Ну зчем тк срзу — удостоверение! Я же, можно скзть, неофицильно. Просто тк зшел.

Я ждл — молч, не говоря ни слов. Стрикулист вздохнул, полез куд-то во внутренний крмн.

Бордовя книжечк, щит с перуном. Тк и знл! Фмилию прочитть не дли — рзвернули только н миг.

— Я, знете, н минутку. Скзть. Точнее, посоветовть. Зкрывйте вы это дело, Эр Игнтьевн! И убийц у вс есть, и оружие. Чего еще вм нужно?

«Это дело». Дже переспршивть не ндо — и тк ясно.

— А мы вс не збудем! Оргнизция у нс увжемя, солидня, нш помощь всегд пригодится.

Если б не его нгля улыбочк, я скорее всего вступил бы в переговоры. Всегд полезно узнть что-то новое. Но уж больно нгл, стрикулист! Привык «корочкми» козырять, сволочь! Кк их Сш ненвидел!

— Зкрывть дело не считю возможным. Все?

Усмешк стл шире, желтые зубы — клыки! — осклились.

— Не считете, знчит?

Отвечть я не стл. Уверен, со слухом у него все в порядке.

— Видите ли, Эр Игнтьевн, я привык добивться своего. А методы бывют рзличные!

Улыбк рстянулсь до ушей, зтем исчезл:

— Мы ведь о вс все знем! Бытовое пьянство, сувенирчики от подследственных… Я ведь вс, Эр Игнтьевн, можно скзть, пожлел. Сунул бы сейчс вм в стол конверт с доллрми — и все. Времен нынче сложные, сми знете. В колониях тких, кк вы, не любят! Хорошо, если одних вертухев обслуживть придется!..

Говорят, смый стршный гнев — гнев бессилия. Сш, когд говорил о тких, бледнел, терял голос…

— Убирйтесь!

Прыщвя рож скривилсь. Стрикулист вздохнул:

— Скоро сми все поймете, Эр Игнтьевн, д только поздно будет. Я ведь с вми неофицильно, по душм, тк скзть…

— Неофицильно? Просто взяли и зшли?

Мысль мне понрвилсь. Стрший следовтель прокуртуры входит в свой кбинет и обнруживет…

От первого удр он присел. Второй бросил его н пол.

— Сук! Пожлеешь!

Я достл из его крмн удостоверение со щитом и перуном, открыл форточку — и бордовые «корочки» сизым голубем упорхнули прямиком с четвертого этж.

— А это тебе з «суку»! Ползи, пок кенты не подобрли!

Выйти из кбинет стрикулисту окзлось зтруднительно, но я помогл.

В три пинк.

4

Руки дрожли — дже дом, дже после рюмки коньяк. Ненвижу! Эти — хуже всех, хуже жориков, хуже прокуртуры, будь он трижды!.. Нглые, уверенные в себе, в своей скотской безнкзнности. Сшу збирли трижды, целый год держли в «психушке». Стрны руштся, Армгеддон в рзгре — этим хоть бы хны! Случись Потоп, к Ною, когд он пристнет к горм Арртским, тут же подойдет ткой, с «корочкми», и. нчнет душевный рзговор.

Хорошо, что я рботю не н них. По крйней мере, это зню точно. А в целом — плохо. Плохо, сотрудник Стрел! Сорвлсь, причем не в первый рз. Но сегодня — случй особый. С этими срывться нельзя — вцепятся, не отцепить! Прв Девятый, пор лечиться!

Д, плохо. Считй, испортил себе субботний вечер. Неделю нзд тоже рботл допоздн, пришлось знимться лкшом Молитвиным, свидетелей опршивть; и вот снов субботний вечер, нстроение -смое пскудное…

Я включил компьютер, но почты не было. С Голицыными явно вышл неувязк. Я предствил себе, кк Пятый рычит н перепугнных клерков, кк лично берет энциклопедию н букву "Г", и почувствовл себя немного легче. Совсем немного.

Впрочем, рецепт хорошего нстроения я знл: горячя внн, две рюмки коньяк — и плстом н кровть. Зкрыть глз, руки вдоль тел. Полчс — и все пройдет. То есть проходит.

Иногд.

Я рсстегнул мундир, вспомнил об обязтельной свечке Николе Мокрому (дбы вод был теплее), с тоской поглядел н уже привычные рзводы н потолке…

Звонок — громкий, протяжный.

В дверь.

Первя мысль, естественно, смя скверня. Стрикулист и его нчльники окзлись чересчур обидчивыми, доллры уже лежт в почтовом ящике, Никнор Семенович подмхнул ордер…

Стоп!

Я зстегнул мундир. Прошл в комнту, открыл ящик стол, где притился брунинг. Взять? Нет, снчл спросим.

К двери пришлось подходить тк же, кк днем рньше к жилищу лкш Злесского — по стеночке. Вдруг эти идиоты решили рзыгрть «сопротивление при ресте»? Кто знет, может, у них свой «боженьк» имеется — который Первч-псов отводит?

— Кто?

Если «телегрмм» или «гзовый ндзор» — тогд по схеме. Тоже стндртня процедур, но н свой лд. Пятерых положу — не меньше.

— Это я, Ирин! В-волков. Если вы зняты…

О Господи!

Почему-то в первый миг я испуглсь. Дже больше, чем если бы стли ломиться в дверь. Но зтем испуг сгинул, и я понял: низких лекрств от плохого нстроения уже не требуется. Игорь! Кк хорошо!

— Я не знят! Сейчс!

В руке Мг по имени Истр держл букет лиловых хризнтем, в другой — большой пкет, з спиной — гитр в знкомом зеленом чехле.

— В-вм!

Не выдержл — ткнулсь лицом в цветы. Боже. мой, кк хорошо!

— Спсибо, Игорь! Но Тк нельзя, вы меня совсем избловли… Проходите, проходите!

И только тогд, когд он переступил порог, я сообрзил. То есть я ничего не сообрзил, просто поймл его взгляд.

Форм!

Ты же в форме, дур! В синей, прокурорской форме, с погонми, с Фемидой в петлицх. Еще бы брунинг взял! В зубы.

Прокол. Провл. Все!

— Вс форм удивляет?

Удивляет? «Сэр, не стрнно ли вм, что этот джентльмен зчем-то встл н тбурет и нмыливет петлю? Ничуть, сэр, я тоже чистоплотен!»

— П-почему удивляет? — Игорь вновь улыбется, и у меня отпускет сердце. — Где вы рботете, я, т-тк скзть, в курсе… форм вм, между прочим, очень идет. Кк скзл бы один отрицтельный исторический п-персонж, «чегтовски»! Или дже «рхичегтовски»!

Зступниц-Троеручиц, ну конечно! Не полные же идиоты те, кто его готовил! Пятый, конечно, идиот, но есть еще Девятый…

— Я вм, Ирин, с-слегк звидую. Быть п-прокурором в эткой фольклорно-мифологической рельности! З г-год, уверен, можно нбрть мтерил н д-докторскую, минимум.

Остется соглситься, улыбнуться и нпрвиться з взой. Хризнтемы, Господи! Никогд в жизни мне не дрили хризнтем!

Между тем Игорь нерешительно топчется в передней, явно не зня, куд девть пкет. Нконец осторожно ствит его в угол.

— Пицц, — сообщет он, уловив мой удивленный взгляд. — Вчер вы угощли м-меня нчоусной, я купил с осетриной. Н-ндеюсь, не помялсь. Хризнтемы — это, тк скзть, обряд, вот п-пицц — основ делового ужин, поскольку я потревожил вс исключительно по делу.

Спорить не стл. По делу тк по делу. С осетриной тк с осетриной.

Впрочем, о деле з ужином Игорь не скзл ни слов, и я мысленно поблгодрил его з подобную чуткость. Мой кивок в сторону коньячной бутылки был проигнорировн, и я (опять мысленно!) устыдилсь. Того и гляди, решит, что я пытюсь его споить!

Нконец н столе появился кофе (спсибо Сурожнину, и н этот рз не оплошл!), Мг откинулся н спинку кресл, осторожно отхлебнул черный дымящийся нпиток.

— От-тменно! — консттировл он, и я возгордилсь. — Кофе у вс, Ирин, б-божественный, и это не просто похвл, тонкий нмек н то, о чем я хотел с в-вми поговорить.

— О Боге? — удивилсь я.

Почему-то вспомнилось: «…боженьк у них живой. Понятливый бог…»

— Скорее, о богх.

В его рукх появились четки — темные круглые бусины н прочном шнуре. Пльцы привычно зрботли: бусинк, еще бусинк, еще…

— Знете, п-побродил по городу и немного очумел. Ну, к-колоды с иконкми, инструкции, тк скзть, к к-кмлнию, «нклейки кчеств» — эт-то я и рньше видел, у нс их уже целя коллекция. Но вот к-кнлизционные, извиняюсь, люки…

— Кк? — порзилсь я.

— Обычные, чугунные. Т-то есть это у вокзл они обычные и н окринх. А в центре что н-ни люк, то со знчком. И н-непростым знчком! Прямо к-крты Тро! То есть, конечно, это не Т-тро, знки другие, но хотел бы я взглянуть н п-плн город и прикинуть к-комбинции!

У Мг окзлся острый глз. Столько лет ходил по этим люкм! А хорошо бы с плном город порботть, жль, времени мло!

— А церкви сосчитли? — улыбнулсь я. — Говорят, их у нс больше, чем в Риме.

Игорь кивнул — серьезно, без улыбки.

— М-много… Знете, в XII веке хлиф М-мнсур кк-то обмолвился, что обилие мечетей — это свидетельство б-близости Судного Дня. Тк вот, об этом смом Судном Д-дне. Вчер вы д-дли мне журнл. П-признться, не спл полночи, штудировл. В немецком не силен, пришлось звть д-демон, то есть искть словрь в Интернете…

В этот миг я ощутил себя господином Изюмским — мои извилины дружно издли жлобный скрип. Журнл? Словрь? Но тут, видть, см пророк Нум снизошел и нствил — н ум. «Шпигель»! Я подрил ему «Шпигель» с письмом гржднин Егоров!

— В-вы сми читли, Ирин?

— Что? — очнулсь я. — Увы, не успел. У меня тоже с немецким слбовто.

— Т-тм, кк мне кжется, не очень удчный перевод, н-некоторые мысли, тк скзть, смзны, но глвное понять можно. Знете, б-бтюшк окзлся горздо умнее, чем думлось. Вы действительно не читли?

Внезпно я уловил его взгляд — и змерл. Серые глз смотрели без тени улыбки, холодно, сурово.

— Нет! — Я дже подлсь вперед, словно чем-то провинилсь перед сероглзым Мгом. — Но если ндо…

Он улыбнулся, ямочк н подбородке стл глубже, и я облегченно вздохнул. Почудилось!

— К-конечно! Я т-только сниму ксерокс, еще не успел. Д, бтюшк умен, и весьм. Его эсхтология, можно скзть, железня.

— Про Армгеддон? — осмелилсь поинтересовться я.

— У бтюшки свой в-взгляд н Армгеддон. И очень любопытный. П-причем он пришел к нему исключительно н, тк скзть, церковном м-мтериле, что вообще уникльно. Ну, в-вы потом почитете.

— Рсскжите, Игорь! — взмолилсь я. — Все-тки вы — специлист!

Ал! Язычок прикушен. Еще не хвтло добвить: «А я — просто внедренный сотрудник».

Бусинки н четкх збегли быстрее. Улыбк исчезл, тонкие губы н миг сжлись.

— Если в смом к-кртком виде, то получется тк. Мир Б-божий был сотворен единым и имел б-больше рельностей, чем н-нш. Но грехопдение рзбило его н чсти: н-небо, то есть обитель светлых духов, землю — тк скзть, н-ншу юдоль; естественно, д и еще многое — п-помельче. Нпример, сфер «м-млых нродцев», если пользовться термином моего любимого Сймк. П-причем дробление шло постепенно, достигнув к-кульминции где-то дв-три век нзд. Пок улвливете?

Я кивнул — и не только из вежливости. Об этом мне уже рсскзывли. Очень двно, когд у меня еще не хвтло мозгов, чтобы понять ткое. Сш, Сш, почему тебе достлсь ткя дур! Мне бы слушть, слов не пропускя!

— Итк, иные рельности отпли, и человек, тк скзть, Ад-дм, зперли в земной юдоли. Но, кк известно, Господь обещл вернуться. И не п-просто, во слве Своей. П-понимете нмек?

Понимю ли я? Нверное, понимю. Все-тки я не только бб в мундире, но и его «коллег».

— Отец Алексндр хочет скзть, что Второе Пришествие — это воссоединение всех рельностей?

— Именно! — Игорь быстро кивнул. — Причем, к-кк и обещно, все сие будет происходить незметно, яко тть в нощи. И небезболезненно. Отсюд — Армгеддон, бледные к-кони, стрекозы с рективными двигтелями. Однко же все сие д-должно блгополучно звершиться к слве Господней; если мы. Ад-дмы, в очередной рз не ншкодим.

Четки исчезли, в рукх Мг появился знкомый журнл. Зшелестели стрницы.

— В-вот! Это, пожлуй, смое интересное. Второе Грехопдение кк угроз П-прекрсному Новому Миру.

— Грехопдение? — порзилсь я. — Это когд Адм, Ев…

— …И д-древо. Совершенно верно. Отец Алексндр исходит из того, что Грехопдение состояло в откзе смиренно п-принимть дры Божьи и переходе к их, тк скзть, интенсивной эксплутции. И вот сейчс м-мир творится зново, и вновь Адм н перепутье. Тут бтюшк уже явно п-прощется с кноническим првослвием. Он считет, что все здешние к-кмлния: иконки, булочки, отрывные молитвы — это, тк скзть, к вящей слве Б-божьей. В Новом Мире — н-новые обряды. А вот нечто иное — это опсно.

Игорь змолчл, словно двя мне время осмыслить. «Иное»? Уж не кровь ли это во слву смозвнного «боженьки»? Не прво н убийство для «гнфйтеров»?

— В этом случе Новый Мир, не успев сформировться, н-нчнет рспдться, поклиптический взрыв, революция вместо эволюции. И будто он уже нблюдл некоторые, кк считет, опсные п-проявления.

Не только он. Я тоже кое-что успел зметить. И дже черточки нрисовть. Что-то нелдно в Прекрсном Новом!..

— Вот т-ткя теория! Н-не очень оригинльно, зто вполне в христинском д-духе. Впрочем, о тком толковли не одни п-последовтели Плотник.

Я здумлсь. Д, не ново. Все это я слышл, и довольно двно. Только Сш говорил не про железных коней и не про звезду Полынь…

— И еще г-господин Егоров зцепил крешком одну очень интересную идейку. К-креш-ком — только нмекнул… Он считет, что згдочное «излучение», к-которое десять лет ищет Семенов-Зусер и нйти не может, действительно существует. Т-точнее, это не совсем излучение. Речь, п-по мнению отц Алексндр, идет, кк»он вырзился, о «черной н-ноосфере». П-попросту говоря — некросфере.

Попросту! Я только вздохнул. Игорь улыбнулся:

— Честно г-говоря, н первый взгляд — д-дикость. Энергия мертвых, погибших при к-ктстрофе ( ткже мертвых из в-времен более отдленных, в связи с дырми некросферы из-з Большой Иг-грушечной), подпитывет город…

Улыбк исчезл, серые близорукие глз сверкнули.

— А в-вообще, смело! Все эти б-булочки и бублички идут не святым и уг-годникм, прямиком в некросферу, притягивя, тк скзть, н-некробиотику…

Я вздрогнул, нконец-то сообрзив, что стоит з незнкомыми словми. Энергия мертвых! Погибших, но неуспокоенных. Ккой ужс! Неужели и это — првд?

Игорь помолчл, здумлся…

— К-кк вы думете, Ирин, если птрирх потребует, вш б-бтюшк змолчит?

Змолчит? Вспомнились глз отц Алексндр — глз идущего н эшфот.

— И не подумет! «Н том стою и стоять буду, и д поможет мне в этом Господь Бог!»

— Ам-минь! Но господину Лютеру повезло — друзья его чуть ли не с к-костр стщили. А отцу Алексндру предстоит нш д-доморощення инквизиция.

Н миг я вновь ощутил н плечх тяжесть черной мнтии. «Мдм инквизиторш» поспешил оформить «дело». По всем првилм.

— Думю, им ничего особо не грозит, — неуверенно нчл я. — Собственно, тм остлсь одн сттья, не слишком серьезня. В худшем случе — год три условно. Кроме того, я вообще сомневюсь, что процесс состоится. Слишком большой шум поднялся. Вчер двокты подли прошение об изменении меры пресечения…

Все это првд. Нш мэрия, кжется, сообрзил, что зигрлсь, плодя диссидентов. Но кто их знет? Дурков много.

Игорь вновь внимтельно взглянул н меня, словно не веря, но срзу улыбнулся:

— В-все! Чувствую, Ирин, я вс окончтельно утомил. П-просто хотелось, тк скзть, поделиться. Ухожу!

— Погодите! — рстерялсь я. — А… А гитр?

Н этот рз я слушл — песню з песней. И это было хорошо. Очень хорошо.

Сш петь не умел, он тк и не смог нучиться кк следует игрть н гитре. Зто нш стренький «шрп» крутился кждый вечер. Стрнное дело: почти все, что пел Игорь, я уже когд-то слышл. Визбор, Ким, Городницкий, Окуджв. Дже Высоцкий, ствший сейчс пуглом для бедолг-школьников. Стрнно, Мг, считй, моих лет, Сш был стрше — н целую жизнь. Может, сероглзому тоже встретился кто-то? Чудом уцелевший «человек XX век», для которого имен стрых брдов — не пустой звук?

Кким-то обрзом окзлось, что мы сидим бок о бок. Бутылк «Кмю» остлсь скучть в бре — сегодня ни к чему было вздергивть нервы. Игорь пел. Я слушл. Его плечо было рядом.

Нконец я осмелел достточно, чтобы попросить Мг спеть одну струю песню. Нстолько древнюю, что ее уже никто из моих «гитрных» знкомых не мог вспомнить. Сшину любимую. После его смерти я лишь однжды рискнул поствить кссету — и тут же испуглсь, выключил. Потом кссет исчезл — нвсегд, я збыл нзвние, збыл втор.

Мг действительно окзлся Мгом. Песню он помнил, помнил и брд. Не Высоцкий, не Глич — некий Сергеев. Впрочем, пусть Сергеев, пусть Ивнов, лишь бы песня оствлсь прежней. Про поле, про пулемет н колокольне и про взвод, прижтый прицельным огнем к горячей земле.

Негромко зговорил струн, вслед з ней другя, медленно, осторожно, словно солдт под пулеметным огнем.

Н горе, н горочке, стоит колоколенк,

А с нее по полюшку лупит пулемет,

И лежит н полюшке, спогми к солнышку…

Тот, чей голос был н пленке (уж не см ли Сергеев?), пел совсем по-другому, но у Игоря выходило не хуже. Я зкрыл глз. Взвод лежит, прижимясь к земле, в горячем воздухе свистят пули… Мне двдцть, Сш сидит рядом, нш дочк двно уснул. Ей только что исполнилось три…

Мы землицу лпем скуренными пльцми.

Пули, кк воробушки, плещутся в пыли.

Митрия Горохов д сержнт Мохов

Эти вот воробушки взяли д ншли.

И Сшу ншли. Через три год. И я дже не успел спросить, почему ему нрвилсь песня про двно збытую войну. Кжется, его дед воевл. Или прдед — кто теперь вспомнит?

Дльше… Дльше я тоже помнил. Прня просят принять смерть з остльных, сбить немц с колокольни, он бежит — но пули прижимют его к земле, немец бьет очередями, и тогд встет комндир: кк н прд, во весь рост. Кк Сш, когд к нему прямо возле горисполком подошли трое и достли «стволы» с глушкми…

Срзу с колоколенки, весело чирикя,

В грудь слетели птшечки, бросили нзд…

Сш лежл н спине, и по белой рубшке рсплывлось темно-крсное пятно. Рубх новя, прямо из стирки, я дже не успел пришить одну пуговицу, он сделл это см, не хотел будить — я зснул под утро, Эмм кк рз болел корью…

…И вдруг я чувствую, что песня двно кончилсь, Игорь совсем близко, я плчу — реву! — уткнувшись ему в плечо. Реву, меня глдят по голове, кк ребенк, и что-то тихо, еле слышно, шепчут. Всегд тк хочется, чтобы тебя поглдили по голове, когд плохо…

— Ирин! Что с вми?

Я очнулсь. Бред, все бред! Никто меня по голове не глдит, никто ничего не шепчет, Игорь не сидит рядом, стоит. Я осторожно коснулсь лиц — ни слезинки. Я просто зстыл — зкменел. Только кмню не бывет больно.

— Ничего, Игорь! Я сейчс…

Медленно, стрясь не поштнуться, бреду в внную и кручу крн. Холодня вод приводит в чувство — и я срзу вспоминю о косметике. Прощй, боевой рс крс вместе с зботливо нрисовнным лицом! Косметичк, конечно, остлсь в комнте. Бедный Игорь, сейчс ему предстоит узреть чудище. Кк вырзился один остроумец, чудище Горилло.

Чудище Горилло возврщется в комнту, опускется в кресло. Игорь неслышно окзывется рядом. Я пытюсь улыбнуться — вместо улыбки получется нечто жлкое, отвртительное. Не смотри, сероглзый, не ндо, стршня я!

— М-может, лекрство принести? Или… Вы д-двеч свой «К-кмю» реклмировли. По п-пятьдесят грмм? Вид у вс, Ирин, признться… устлый.

Можно и по пятьдесят. Или по сткну. Или прямо из горлышк.

Коньяк льется в стопки, рзливется по полировнному дереву. Плохо! Очень плохо, Стрел! Лучше б я игрл, кк прошлым вечером. По крйней мере не пришлось бы пугть гостя.

— Игорь…,Я… Мне очень неудобно…

— А что случилось?

Д, Мг по имени Истр — нстоящий джентльмен. Но вечер испорчен. Уже второй нш вечер. Коньяк почему-то отдет тркнми, ни к селу ни к городу вспоминется глвный тркн-рхр Жилин, чтоб он пропл, сегодняшняя дурцкя история с подонком из ФСБ…

— Шги, — внезпно произносит Игорь. — В-вы кого-то ждете?

Ответить не успевю. Шги — тяжелые, неспешные — уже возле смой двери.

Звонок.

Хорошо денек нчинлся!

И кончется не хуже.

5

Нет сил дже сходить з пистолетом. Д и хорош я буду: глз мертвые, крсные, кк у кролик, формення куртк рсстегнут — и вдобвок брунинг в руке.

Зстегнуться!

Взгляд в зеркло (Господи, помилуй!).

К двери!

Скжут «телегрмм», «гзовя служб» или «почтльон Печкин» — вот тогд и з оружие брться можно.

А кк же Игорь?

И тут я окончтельно понимю — влипл! Д тк влипл!..

— Кто?!

Долгое, тяжелое молчние.

— Я…

Я?!

Зступниц-Троеручиц, этого еще не хвтло!

Дуб!

Н ккой-то миг я чувствую нечто, похожее н облегчение. По крйней мере не придется стрелять.

— Изюмский! Ккого черт! Вновь молчние — н этот рз испугнное. Кжется, не уследил з голосом — рявкнул.

— Эр Игнтьевн! Тут, блин… Поговорить бы…

Я дже не регирую н очередной «блин». Поговорить ему! Повдился, кверкус\

— Н-неприятности?

Голос Игоря прозвучл очень близко, и я невольно вздрогнул. Мг — действительно Мг. Обычно я слышу, когд подходят сзди. Првд, господин Молитвин тоже…

— Мелкие, — вздыхю я. — По ботнической чсти… Это с рботы.

— П-понял.

Когд я оглянулсь, Игоря уже рядом не было. Что ни говори — Мг!

***

— Добрый вечер!

Господин Изюмский смущенно топчется н пороге, и я нчиню зкипть — быстро, кк кофеврк-минутк звод «Коммунр».

— Добрый? Послушйте, Изюмский, позвонить можно было? По телефону? Обязтельно являться среди ночи? И вообще, имеет человек прво н личную жизнь?

— Тк ведь…

— Что — тк ведь?!

Кофеврк зкипел. Ну, я сейчс этому обормоту!

— Эр Игнтьевн! — era голос внезпно переходит в шепот, и я невольно змолкю. Шептть в моем присутствии дубу еще не доводилось.

— Не мог я позвонить! Меня этого… Того… Поговорить ндо!

И вдруг я понимю — ндо. Дуб, конечно, дуб, но зря не явится.

— Лдно, зходите!

Дуб возится у порог, стряхивя с ботинок снег, и я окончтельно понимю: вечер испорчен. Интересно, что подумет Игорь?

Я оглядывюсь — Мг уже в пльто, явно собирется уходить. Все! Попели песенки!

— Прошу знкомиться!

Дуб смущенно тычет широкую лпищу, Игорь внешне невозмутим, я вдруг предствляю, кк все сие выглядит со стороны. Вот тк и рождются репутции! Лдно, пусть себе.

Игорь уходит, и я не зню, кк его остновить. Нверное, принял меня Бог весть з что…

— П-пойду! Счстливо, Эр Иг-гнтьевн! Будут новости — обязтельно позвоню.

Я мысленно отметил «Эру Игнтьевну». Мг все понял — но это не доствило рдости.

Хлоп! Дверь зкрылсь — нет сероглзого! Есть я, недопитые рюмки н столе — и господин Изюмский в крсе и силе.

— Эр Игнтьевн, я… Я помешл?

— А вы кк думете?

Злиться нет сил. Ругться — тоже. Мы проходим в комнту, я ствлю н стол чистые рюмки. Дуб косится н почтую бутылку «Кмю».

— Тк у вс гости были? Во блин!

Зметил! От ткого ничего не укроется!

— А что, похоже? Лдно, что тм у вс? Тяжелый вздох, ручищ тянется к рюмке, отдергивется.

— Не, не буду! Тут ткое дело. Эр Игнтьевн. Хирный со мной говорил -который УВД. Чтоб я дело зкрывл.

— Дело Трищенко?

— Его.

Все стновится ясно. Ко мне подослли стрикулист. Против бедняги дуб выствили тяжелую ртиллерию. Но зчем?!

— С Никнором Семеновичем говорили?

— Нет еще. Тут ведь чего выходит? Кондртюк-то признлся! Тряхнул я его сегодня вечером, он и рскололся.

— И что вы сломли ему н этот рз? — поинтересовлсь я.

— Д, блин!..

— Зжиглку! И язык — вытягивйте, вытягивйте!

Дуб сглотнул, словно упомянутый язык зстрял у него в горле.

— Лдно! — смилостивилсь я. — Но имейте в виду, в последний рз!

— Признлся, знчит. — Изюмский обреченно вздохнул. — И ведь не бил я его, Эр Игнтьевн! См признлся!, Пи… То есть убил Трищенко из ревности, бли… То есть просто из ревности, «ствол» ншел. Н помойке.

Тк-тк! Знчит, теперь мдм Очковя из рсклд выпдет. Првд, птроны… Но птроны одно, «ствол» — совсем другое. И Кпустняк выпдет. И его «гнфйтеры» — тоже.

— Ну, я Ревенко доложил, через чс меня — к Хирному. Мол, зкрывй дело, убийц есть, «ствол» есть.

Д, интересно выходит! Всем это дело поперек горл стло. Но почему? Неужели все-тки Кпустняк?

— И что решили?

Дуб молчит, вздыхет и внезпно мшет широкой лдонью:

— Д ни черт я не решил. Эр Игнтьевн! Нельзя дело зкрывть! Кондртюк, урод, н суде откжется — и все! Он же плновой, его психом с ходу признют! А глвное, почему он, гд, живой до сих пор? И вообще, ккого хе… то есть зчем Хирный в нши дел лезет? См бы и рсследовл!

Я кивю. И это верно. А смелый все-тки прень нш дуб! Итк, дело хотят зкрыть: девиц с неприятным голосом, госбезопсность и УВД. Хорошя компния получется!

— Дядьке-то я скжу, — резюмирует дуб, — д только не зхочет он с Хирным ссориться! Скжет: смотри, мол, см! А чего тут смотреть?

Он не прв. Смотреть есть куд. Кто-то з всеми этими спинми прячется. Уж не смозвный ли «боженьк»? Если тк, хорош у него пств!

— Лдно, — решю я. — Все-тки выпьем! По чуть-чуть. Ну почему, Володя, от вс сплошные неприятности?

Воскресенье. двдцть второе феврля

Ншествие ртей Голицыных* Кто будет водить?* Шизофреники вяжут веники* Когд нет сил плкть

Воскресенье нчлось с почты. Дв фйл — один побольше, другой совсем мленький.

"Пятый — Стреле. Н вш экстренный № 258. Ниже приводится список объектов город и облсти, связнных с фмилией «Голицын» и сходными с нею.

1. Покровский монстырь (действующий). Князь Всилий Семенович Голицын был одним из донторов (вклдчиков).

2. Троицкя церковь (действующя). Князья Михил и Констнтин Голицыны внесли 20 тыс. рублей золотом н ее строительство. По непроверенным днным, князь Констнтин являлся ктитором…"

Пятый пострлся — от души. Сорок три пункт, включя схрный звод в Белом Колодезе, которым в 1936-1938 годх упрвлял некто Сергей Ферпонтович Голицын — явно не князь. Я зврил кофе и включил принтер. Три стрницы «голицыны» — по крйней мере, есть от чего плясть.

"З. Пушкинскя, 7. Дом, купленный в 1876 году князем Николем Голицыным. Не сохрнился, снесен в 1929 г.

4. Николевский собор (бывшя Николевскя площдь, ныне Конституции). Не сохрнился, снесен в конце 1920-х годов. Иконостс был изготовлен н средств семьи купцов первой гильдии Голицынских…"

2

Я понял, что тону. Вместо одинокого поручик Голицын вкупе с верным его другом-корнетом, н меня нвлилсь целя орв Голицыных, Голицынских и дже Голиков-Голицыных. Интересно, Голиценко есть? Ткового не обнружилось, но легче от этого не стло. Неуловимые психи, к которым угодил доктор-биохимик, спрятлись, збившись з могучие спины однофмильцев н букву "Г".

Второй фйл — тот, что поменьше. Снов от Пятого! Где же Девятый?

"Пятый — Стреле.

Подтверждю, что Эмм Алексндровн Шендер здоров. В нстоящее время, после кдемического отпуск, вновь приступил к знятиям в колледже. Вш перевод получен позвчер".

Холодные кзенные слов не успокоили. Акдемический отпуск — ясно, о чем речь. Пол… Пвел Аврмович Злесский. Стрнно, они с Аликом-лкшом совсем непохожи — если, конечно, судить по снимку. Бедный прень!

А перевод — это, смо собой, «премия в рзмере 2N». Интересно, хвтит ли моих денег для Грврд? Увы, не все решется деньгми…

Уже несколько рз я поглядывл н проклятую рспечтку, дже брл в руки — но кждый рз отклдывл. Не сейчс! Он жив, здоров — это глвное. Д и можно ли доверять спириту-лкоголику? Отец Николй точно бы предостерег — не верить бесм.

Лдно, что тм дльше?

«5. Могил пистеля Мыколы Голицын н бывшем Первом городском клдбище. Не сохрнилсь, снесен в 1938 году…»

***

Телефон позвонил без десяти двендцть, в четверть первого у подъезд уже ждл мшин — громдный белый «Форд» с номерми городской дминистрции. Тм не чтили ни день субботний, ни соответственно воскресный. Кому-то очень пондобилсь стрший следовтель Гизело.

Кому — довелось узнть очень скоро. Лычков Влерий Федорович, вице-мэр. Связи с общественностью, средств мссовой информции и, конечно, речи. Нш городской злтоуст. Почти Цицерон.

Двжды н него приходилось соствлять «объективку». Первый рз — по долгу службы, в связи с зявлением одной ммши по поводу слишком близкого знкомств господин Лычков с ее дочерью-десятиклссницей. Второй — тоже по долгу службы. Девятого интересовл перспектив вербовки. Я отсоветовл — слишком проджен. Его взяткми в свое время знимлсь прокуртур, но тк и не довел дело до ум.

Почти Цицерон принял меня в своем огромном кбинете, и весь его вид — непринужденный, вльяжный — излучл рдость. Когд-то, говорят, он был худ и крсив, но сейчс обрюзг, лицо умудрилось одновременно рсполнеть и покрыться морщинми, из-под модного серого жилет выпирло изрядное брюшко. Не понимю десятиклссницу!

Похоже, меня хотели обгять. Мягкий голос, сердечня улыбк, кофе н столе. Лдно, стерпим! Стерпим — и подождем, пок злтоуст зговорит о деле.

О деле Трищенко, смо собой.

Но рзговор нчлся стрнно. Снчл погод, потом — перебои с электроэнергией (это у нс-то!), зтем снов о погоде. Я нчл понемногу звереть, когд внезпно улыбк сгинул, господин Лычков пододвинул ко мне толстую ппку коричневой кожи:

— Это для вс. Ознкомьтесь!

Я хотел переспросить, но первые же строчки…

"Секретно. Только для служебного пользовния. Укз № 1400

Об укреплении конституционного порядк в стрне и некоторых мерх по дльнейшему усилению борьбы с оргнизовнной преступностью.

В последнее время в некоторых регионх сложилсь политическя ситуция, угрожющя госудрственной и общественной безопсности стрны. Нблюдется кк прямое, тк и косвенное противодействие исполнению Конституции и зконов госудрств. Руководители местной дминистрции регулярно и системтически игнорируют решения исполнительной, зконодтельной и судебной влсти, результтом чего является резкий рост преступности, особенно оргнизовнной, ткже неоднокртные столкновения н этнической почве, угрожющие здоровью и дже жизни десятков тысяч людей. Особенно нетерпимы эти проявления в тких городх, кк…"

Я откинулсь н спинку кресл и зкрыл; глз. «В тких городх, кк…» Нш нзвн вторым. Но что з чушь! Ни один укз не должен пройти мимо прокуртуры! З то мы и хлеб едим!

— Укз еще не подписн, — првильно понял меня Лычков. — Читйте, читйте!

Что будет дльше, я уже догдывлсь. Девятый не зря предупреждл о «жестких мерх». Вот они, жесткие! Впрочем, после збвной истории со взломнным компьютером РВСН подобного, следовло ожидть.

"…Основывясь н сттьях 1, 2, 5, 125-5 Конституции, ПОСТАНОВЛЯЮ:

1. Временно прервть осуществление полномочий местной дминистрции и выборных оргнов в перечисленных выше городх и местностях и ввести тм ЧРЕЗВЫЧАЙНОЕ ПОЛОЖЕНИЕ нчиня с 0 чсов 1 мрт сего год.

2. Для осуществления введения ЧРЕЗВЫЧАЙНОГО ПОЛОЖЕНИЯ обязть: ) Министерство обороны…"

Я вновь прикрыл веки. Кк пишутся ткие укзы, я знл. И что после них бывет — тоже. В последний рз — дв год нзд, после теркт в Изыльментьевске. До этого — в Нгорной республике. Еще рньше — в Чечне и. Дгестне.

— Есть еще дв укз, — негромко добвил Лычков. — Они не будут опубликовны дже после подписния, В одном из них -(решение о депортции, то есть, конечно, «о временном переселении в безопсные для жизни рйоны» нселения город и облсти. Только ншего город! Понимете?

— Прокурор знет? — спросил я, уже догдывясь об ответе.

Лычков кивнул, явно довольный эффектом.

— Конечно, знет! Ему ведь и предстоит, тк скзть, оргнизовывть нше «переселение». Теперь вы понимете, Эр Игнтьевн?

Интересно, что я должн понять? Почему спешт мои боссы? Почему предостерегет Пятый? Но зместитель мэр явно имеет в виду другое.

— Ситуция висит н волоске, Эр Игнтьевн! В столице длеко не все хотят крови. А ведь без крови ткое не совершить! Тем более есть у нс горячие головы…

Нчльство нхмурилось, покчло головой и перешло н доверительный шепот:

— Плн «Покров» — может, слыхли? Кое-кто желет окзть вооруженное сопротивление! Армии! Предствляете, что нчнется?

Вот оно! «Кое-кто» готовит плн, «кое-кто» другой этого весьм опсется.

— Нши врги ждут предлог — любого, дже смого крохотного! Кентвры, нпример…

Д, нпример, кенты. Тк скзть, этническое меньшинство. То-то в последнее время с ними одни зботы! Не инче в спину подтлкивют! Но… Что же это будет?

— Ндеюсь, Эр Игнтьевн, вы не сторонник подобных… методов

Слово «методов» было прекрсно проинтонировно.

— Сейчс от всех силовых структур и в первую очередь от вс, Прокуртуры — Госудрев Ок, звисит все!

Голос звенел стлью.

Я невольно подлсь вперед. Звисит? Интересно, при чем тут «прокр»?

— И от вс лично, Эр Игнтьевн! От вс лично! Мы очень н вс ндеемся!

Стль сменилсь брхтом. В глзх, покрытых путинкой— крсных жилочек (пьет Цицерон нш, ох, пьет!), светилось доверие.

— Им нельзя дть предлог! Никкого! Поэтому дело Трищенко ндо зкрыть! Звтр же!

Бц! Трм-пм-пм, приплыли! А я-то думл: к чему все это?

— Мы несколько рз официльно сообщли, что «железнодорожники» прктически обезврежены — блгодря ншим слвным кртельным оргнм и, конечно, прокуртуре. После смерти Кпустняк, то есть, простите, Пнченко, они уже не опсны. И тут вы! Д вы понимете, что один слух о Кпустняке может зствить кое-кого решиться!

…Рз-дв-три-четыре-пять, Кпустняк шел погулять. Тут тнкетк выбегет, прямо в лоб ему стреляет…

— Простите, Влерий Федорович, но рзве рест Кпустняк (если он, конечно, жив!) не будет свидетельством ншей силы?

Спорить не следовло — особенно в тком кбинете, но ткя уж я безндежня дур. Ответом был снисходительный взгляд — и тяжелый вздох. Вздох истинного госудрственного муж, вынужденного объяснять недоучке зы высокой политики.

— Эр Игнтьевн! Глубокоувжемя! Тм есть рзные люди. Нш президент, признться, простовт. Что вы хотите от бывшего деснтник! Но вот около него!.. Есть, тк скзть, «пртия мир». А есть и «ястребы». Они способны н все! Более того, скжу вм по секрету…

Лычков вновь оглянулся, в нчльственном шепоте прорезлся зрт — мне сообщли тйну.

— Через дв дня сммит в Бирмингеме. «Большя десятк», G-10. Обртили внимние, Эр Игнтьевн? Они едут с министрми обороны! Нш собирется договориться о полном невмештельстве в оперцию. Быть может, дже попросит помощи. Нш рмия, вы же знете…

Что именно я должн знть о нших слвных Вооруженных Силх, скзно не было. Sapiensi, кк говорится, sat.

— Поэтому! — В его голосе был уже не бронз, не стль, в нем гремел титн. — Вш! Долг! Кк! Гржднин! И! Птриот!..

Итк, мой долг кк гржднин и птриот состоит в том, чтобы «железнодорожня» «бртв» гулял себе н свободе, доктор-биохимик пребывл в неведомом узилище, мдм Очковя продолжл лихо орудовть фллоимиттором. Аминь!

Лычков окзлся достточно умен, дбы не выжимть из меня соглсия. Кжется, он см себе понрвился. Себя по крйней мере он убедил.

…Анекдот из консервтории (Ревенко кк-то рсскзл, у него жен — концертмейстер). Тенор — тенору: «Дурк ты!» А тот ему: «А голос?»

Вот и еще одн считлочк: Клиновскя-Очковя, Кпустняк-воскресший, Хирный-глвжорик, стрикулист-ФСБист, Лычков-Цицерон.

Кто будет водить?

Остток дня телефон молчл. Дже н втоответчике ничего не нкопилось, хотя смые нужные люди нтыкются именно н: «Сейчс меня нет дом».

Игорь не позвонил, я, дур, почему-то ндеялсь.

Потому что — дур!

Оствлсь одно — спть. Или рзвлекться.

Нпример, Голицыными.

Пятый явно оценил мою шутку — ответил в том же духе. Его клеркм пришлось изрядно повозиться, зто теперь нстло время попотеть мне. Уже н номере 13-м {"Пмятник пистелю Жевержееву, поствлен в 1906 г. н средств Петр Голицын в бывшем Университетском сду, не сохрнился"), я понял, что пор менять методу.

В успех не очень верилось. И дже не из-з неисчислимого сонм Голицыных и Голицынских. Не верилось из-з «психов». Случйня фрз рхр, передння мне через третьи руки, мло что знчил. «Психи» — совсем необязтельно сумсшедшие. Психи всякие нужны, психи всякие вжны!

Но — допустим.

Дно: энное количество психов, помещенных в (или н) объект, кк-то связнный с фмилией Голицын. Следовтельно, этот объект должен иметь достточный объем для рзмещения вышеукзнных психов. Знчит… Знчит, он существует, не рзрушен в 1929 году. Длее — это не пмятник и не иконостс, скорее всего дом — или усдьб. Првд, дом может быть кк рз смым обычным, пмятник — торчть где-нибудь поблизости.

Но — предположим.

«Голицынских» домов в городе уцелело дв (если не считть монстыря). Первый (Сумскя, 12) приндлежл когд-то купцм первой гильдии Голицынским, которые не поскупились н иконостс. В нстоящее время дом жилой, н первом этже — прикмхерскя и пиццерия (не тм ли Игорь пиццу брл?).

Второй — мленький, одноэтжный, н Чернышев. Тоже жилой.

Отпдют.

Остются имения, их тоже дв. Точнее, было дв — в Довжике и в Млыжино. Но, кк известно, холопы сожгли родовое поместье, Голицыных бедных в могилу свели. В Довжике н месте усдьбы рзмещлсь МТС (до 1960 год), теперь помещение используется под склд коопертивом «Иглус».

Млыжино… Собственно, Голицыны влдели им недолго, уже в нчле прошлого век его перекупил Пвлов (тот, что Пвлове поле — бывшее, где рвнуло). В имении бывли Шляпин, Репин, Лев Толстой… Ого! В нстоящее время тм рзмещется облстной интернт № 4.

Итк, ремиз! Полный и окончтельный. Можно, конечно, предположить, что коопертив «Иглус» регулярно плтит нлоги, з что коопертивщиков и прозвли «психми»…

Обидно мне, досдно мне. Ну лдно!

Не из смутной ндежды, просто из привычки не доверять и проверять я злезл в Интернет и быстро обнружил, что ошиблсь. Коопертив «Иглус» нлогов не плтит, потому кк приндлежит Ельцин-фонду, тот, в свою очередь, освобожден от тковых. А знимется «Иглус» производством «средств млой и средней мехнизции». Что сие знчит, не пояснялось.

Оствлось зглянуть н стрничку облстного отдел обрзовния. Интернт № 4, спортивный, специлизция — футбол, юношескя школ при комнде «Метллист». Молодцы, ребят! Адрес: Померки, улиц Левневского…

Что?!

Все верно. Померки, улиц Левневского, 4, интернетовский дрес… Н стрничке окзлись две фотогрфии — ворот с вывеской и розовощекие хлопцы с мячом. Хлопцев встречть не доводилось, вот ворот видел, причем именно в Померкх, совсем рядом с Белгородским шоссе.

И кто, извините меня, врет?

Первя мысль окзлсь не из смых удчных: включить компьютер, достучться до Пятого и нчть ругться — долго и сврливо. Подумв, я оствил от нее только вринт с компьютером. Интернет — интернт… А что ткое, собственно, интернт?

Первым словрем, который удлось «вскрыть», окзлся Большой Российский 1998 год. Итк, букв "и". Интерметллиды, интермеццо… Аг!

«Интернт (от лт. internus — внутренний). В соврем. России: 1) Школ-интернт или общежитие… (Это понятно.) 2) Дом для инвлидов войны и труд, престрелых, лиц, стрдющих физическими или психическими отклонениями…»

Физическими или психическими…

Психическими!..

Тнком ворвлсь н городской веб-сйт. Обрзовние… Рбот с молодежью… Последние новости… Зню я эти последние новости! Систем здрвоохрнения… Вот!

№ 4… Нет, не годится! Это хрм неотложной хирургии, тот смый, в который не зхотели брть Молитвин. Еще № 4 — и опять не то, тоже хрм-лечебниц, но стомтологическя. Аг! Облстной интернт № 4, дрес — село Млыжино… Есть!

Плец нщупл «On-off» принтер. Легкое жужжние. Ну-к, ну-к!

Основн в 1949 году, специлизция — лиц с неизлечимыми психическими… Вот они, «психи»!

Фотогрфия имелсь, но черно-беля и очень неудчня. Збор — чугунный, литой, з ним — что-то вроде тын. Четырехэтжный дом — явно послеголицынских времен. Рядом виднелся еще один, пониже и куд более почтенного возрст. Что еще? Вот! Директор — Клиновский Михил Михйлович.

Клиновский!

Очковую зовут… Любовь Всильевн ее зовут, не совпдет. Хотя почему? Может быть, двоюродный брт — или дядя. Двно господин Клиновский н хозяйстве? Полтор год, до этого рботл… А нигде не рботл, не укзно!

Я выключил компьютер, спрятл свежую рспечтку и принялсь мечтть о рюмке бннового ликер — в кчестве мленькой премии. Но зтем решил не спешить. Может, это все ерунд и фнтстик a la мсье Злесский, в Млыжино живут-поживют обычные бедолги, психи тихие, неизлечимые. Шизофреники вяжут веники, прноики рисуют нолики…

3

Поздно вечером, когд тишин в пустой квртире нчл оглушть, я не выдержл — достл зпись. Короткую зпись, всего н четыре минуты. Экрн — выстрел — белый четырехугольник…

…Прыг-скок. Прыг-скок. Прыг-скок… Мяч ктится по пляжу, по сверкющему н солнце белому песку, и мягко пдет в воду. Девочк бежит з ним, но внезпно остнвливется, смотрит нзд… Мяч уже в воде, ленивя тепля волн слегк подбрсывет его вверх, солнце сверкет н мокрой резине. Девочк оглядывется…

Иногд нет сил плкть. Просто нет сил…

Понедельник, двдцть третье феврля

Конец свет в отдельно взятой прокуртуре* Не время для дрконов* Тяжелый вы человек. Эр Игнтьевн!* Повторяю: ПРАВИЛО НОЛЬ…

Пник нчлсь ровно в три тридцть ночи, когд лопнули срзу дв котл отопительной системы.

Нет, не у меня.

В городской прокуртуре — ншем желтом четырехэтжном зднии, построенном в незпмятные времен великим рхитектором Бекетовым. Зднии, зщищенном не только ВОХРми с плшми н бокх, но и целым отрядом Техников высшей (куд тм сидельцу Евсеичу!) квлификции. И все-тки котлы рвнули, кнлизционные утопцы молч сожрли жертвы вхолостую, горячя вод зтопил подвл, Никнор Семенович подняли с постели…

В пять ноль-ноль из труб исчезл вод. Сперв н это кк-то не обртили внимния, решив, что прни из Гортепл (Тех-ники уже признли свое поржение) сми отключили подчу. Когд спохвтились, трубы были сухими. Директор Водо-кнлтрест, поднятый с кровти лично Никнором Семеновичем, только рзвел рукми.

Я в это время мирно спл, вкушя утренний сон и не подозревя о том, что увижу, едв переступлю осточертевший порог ншей четырехэтжки. Я переступил его без десяти девять, чтобы, узнть все новости срзу — плюс еще одну, смую свежую.

З пять минут до моего приход исчезло электричество.

Нчисто.

2

Кбинет успел нпрочь выстыть, и я дже не стл снимть пльто. В коридоре топли спожищи, кто-то (не инче один из одуревших Техников!) громко опрвдывлся прямо з моей дверью, и я всерьез нчл подумывть об эвкуции. Все рвно — ни компьютер включить, ни кофе сврить. Я подошл к столу, дбы взглянуть н нкопившиеся з последние дв дня документы — и понял, что ночной потоп еще не смое интересное.

Прямо поверх бумг лежл гзет — субботняя «Незвисимя», зботливо рзвернутя н нужной стрнице. Чей-то крсный крндш подчеркнул нзвние. Т--к!

Сттья нзывлсь весьм изыскнно: «Првнук Аввкум и внучк Вышинского». Фотогрфию отц Николя я узнл срзу. Вслед з этим вопрос, кто есмь вышеукзння «внучк», отпл см собой.

Читть ткое всегд неприятно. Дже когд речь идет о совершенно незнкомых людях — твердом в вере священнике и озверелой следовтельше, полосующей плетью-треххвосткой бесстршного мученик з истинное првослвие. А если ты их знешь лично!.. Д-!..

Когд первый шок прошел, я обртил внимние н строчки, отчеркнутые все тем же крсным крндшом. Перечитв, я вновь испытл шок, но уже несколько иного род. Бойкий журнлист сообщл, что в кнцелярии птрирх вырзили глубокую озбоченность готовящимся судилищем. См Его Святейшество готовит специльное обрщение…

Лихо!

Особенно лихо н фоне виденного вчер укз. Вот вм и «нрушение зконности» во всей крсе. Д еще ккое!

Об отце Алексндре в сттье не было скзно ни слов. Нет гржднин Егоров — и не было.

Вот тк!

Никнор Семенович н месте не окзлось, в котельной — тоже. Очумеля секретрш могл лишь предположить, что шеф лично нпрвился н ближйшую подстнцию проверять ккую-то «фзу». Или «хзу» — точно пышноздя девиц не помнил. Оствлся Ревенко, хотя бесед с ним зрнее вызывл зубную боль. Я поднял трубку, нбрл знкомый номер.

Стрнно, телефоны еще рботли.

— Алло? Господин Ревенко? Говорит стрший следовтель Гизело.

В ответ — скрежет, то ли зубовный, то ли жестяной.

Я опсливо покосилсь н мембрну. Скрежет усилился, превртился в треск. Нконец хос стих, сменившись голосом — тоже скрипящим, хриплым.

— А-, это ты! Не обрщй внимния, это у меня бтрею снимют. Лопнул, дрянь! Еще и бтрея! Я только вздохнул.

— Ты чего, по поводу сттьи звонишь? Д ну ее н фиг, Гизело, подствили нс, ясен пень! Я уже Никнору три рз говорил, чтоб он мэр не слушл. И кретинов тех в столице. Лдно, не обрщй внимния, мы опровержение пошлем. Официльное! Все, больше не могу! Бтрея тут, мть ее!..

Снов скрежет, грохот — и тишин, прерывемя мерным бибикньем трубки.

Что нзывется, объяснил!

Я подошл к окну (н проезжей чсти возле вскрытого люк резво суетилсь бригд водопроводчиков, скндируя зговоры; дирижировл кмлнием Тех-ник в форменном зеленом втнике). И сообрзил, что очень хочу курить — впервые з двдцть лет. Сигретку бы — еще лучше ппиросу, нстоящую, кких сейчс уже не выпускют. Пру зтяжек «Беломор» — ккое счстье!..

Впрочем, и «Беломор» не поможет.

Внедренному сотруднику Стреле в этих стенх делть больше нечего. Когд о внедренном сотруднике двжды (двжды!) з одну неделю пишут в прессе — это конец. Это ясно и ребенку, не только мне и моим боссм. Пор уходить. Сегодня? Звтр? По сигнлу «Этн» — или просто сесть н первый попвшийся поезд? Впрочем, в любом случе ндо дождться прикз. Сенс связи вечером, хорошо, если бы откликнулся Девятый…

Я отошл от окн, вновь взял гзету, перелистл. Н первой стрнице — репортж из Бирмингем, где скоро соберется «десятк», G-10, кк вырзился Цицерон-Лычков. А хорошо нс подствили! Снчл мэр (только ли мэр?) двит, требует привлечь зрввшихся попов, ссылется н снкцию птрирх. Потом… — потом все они в белом фрке!

А мы?!

***

Дуб н месте не окзлось, что рсстроило меня окончтельно. Добил же меня мертвый буфет, где по случю нших бедствий можно было приобрести лишь слт из сушеных тркнов. Оствлось одно: срочня эвкуция в ближйшую кофейню. Недлеко — прямо через дорогу. Кофейня тк себе, и кофе тм прескверный (не инче Сурожнину булочек жлеют), но это все-тки лучше, чем тркны.

Выйдя н улицу, я полюбовлсь героическим трудом водопроводчиков, подождл, пок проедут мшины, м ступил н проезжую чсть. Обледенелый сфльт, истертый грязными шинми, скользил, я невольно змедлил шг…

Первый «Мерседес» вынырнул из-з угл бесшумно, словно н воздушной подушке. Откуд появился второй, я дже не успел зметить.

— Эр Игнтьевн! Добрый день!

Одн мшин впереди, другя з спиной, я — между. Из рспхнутых дверей дружно вывливются широкоплечие прни в кожных пльто. Румяные ряхи улыбются, сверкя «рыжевьем», ручищи в крмнх, ребристые подошвы попирют сфльт.

«Бртв»!

Я оглянулсь н окн своего кбинет, ствшие внезпно ткими родными и близкими. А хорошо рботют! Прямо нпротив городской прокуртуры!

Тот, кто пожелл мне доброго дня, подходит ближе. Кожное пльто, модня шляп, большя родинк н подбородке. Зубы не золотые — обычные. И улыбк, кк ни стрнно, приятня.

— Позвольте отрекомендовться!

Шляп взлетет вверх. Улыбк стновится шире, в моих рукх — визитня крточк. Рифленый полукртон, золотые буквы…

«Лукьяненко Сергей Сергеевич. Коммерснт».

Внизу — телефоны, фкс и интернетовский дрес, но не это интересно. Провозик! Мленький золотой провозик в левом верхнем углу. Д, обнглели! Дже прятться перестли, провозики рисуют!

Внезпно лицо с родинкой кжется мне знкомым. Фйлы розыск? Нет, не то! Улыбк! Я еще тогд подумл, что прень хорош, но глуповт…

— Позвольте! Вы — Лукьяненко? Чемпион мир по греко-римской борьбе?

Шляп взлетет вновь. Изящный полупоклон.

— Бог мой. Эр Игнтьевн! Неужели вы — болельщиц?

— Отчсти, Сергей Сергеевич, отчсти. Никкя я не болельщиц, просто пмять хорошя. Чемпион мир Лукьяненко соучредитель «Перум-фонд», две ревизии ншего экономического отдел, обе — впустую. Помню!

Првд, с тех пор господин Лукьяненко изрядно пополнел, рздлся. Тяжело быть коммерснтом!

ВЗГЛЯД ИСПОДТИШКА…

Некоторые мужики своего живот стыдятся, зто этот носит «мозоль», кк орден Золотого Рун. Зслужил! Движения уверенные, сильные, но не резкие. Спортсмен! Зто глз, кк ни стрнно, смые обычные. И см он ккой-то одномерный, без всякой тйны, весь нружу. Но не хотел бы я повернуться к нему спиной!

А еще у него лысин, поэтому волосы вперед зчесывет. Прическ «лидер»!

Вот он ккой, вольный пстух «Мерседесов»…

— Эр Игнтьевн! Вы, вероятно, в кфе собрлись? Позвольте приглсить вс н, тк скзть, деловой ленч.

Я оглянулсь н ухмыляющуюся «бртву». Лукьяненко понял, кивнул:

— А, это! Не обрщйте внимния! Легкое движение подбородк — и дверцы «Мерседесов» зхлопнулись, рыкнули моторы. Миг — и мы одни; если, конечно, не считть водопроводчиков, не обртивших н эту суету ни млейшего внимния.

— Вы кк относитесь к японской кухне? Тут рядышком «Оск». Бывли?

В «Оске» я был лишь однжды. Дорого — и весьм!

Однко идея неплох. Ленч — д еще в ткой компнии!

Мы перешли н тротур, Лукьяненко пристроился сбоку, я отгдывл нехитрую шрду. Весь этот прд н «Мерседесх» зтеян не из суетного желния покрсовться. Меня — и всех остльных, глядевших из окон, — словно успокивли: все открыто, никто никого не похищет, мы — люди серьезные… Серьезней некуд! Стрнно, среди «железнодорожников» я никогд не встречл фмилию Лукьяненко.

Плохо рботем!

Дюжий повр-японец взмхнул ножом, крош луковицу. Колечки сложились в пирмидку-конус, внутри полыхнул огонь — и кольц лук вспорхнули, н миг зстыв в воздухе, после чего сми собой легли н огромное блюдо. Вслед з луком пришел черед рыбы — нож угрожюще взметнулся и мигом рзделл пучеглзую уродку, умудрившись не сдвинуть ее с мест. Нстл очередь медузы…

Жровня рзмещлсь прямо посреди зл. Вокруг повр-зтейник н низких скмьях собрлись посетители, следя з кждым взмхом стршного оружия. Неужели медузу — тоже ножом?

— Это, увжемя Эр Игнтьевн, цирк! — снисходительно прокомментировл господин Лукьяненко, проводя меня к дльнему столику. — Нм приготовят не здесь — и по-нстоящему. Вы что предпочитете?

Легкое шевеление пльцми — и возле нс мтерилизовлся косоглзый официнт. Низкий поклон…

— Погодите! Дв слов!

Лукьяненко кивнул, мигом ннигилировв косоглзого.

— Первое, — я здумлсь, — з себя плчу см. И второе — чем бы ни кончился рзговор, дел Трищенко я не зкрою.

Белозубя улыбк, легкий кивок:

— Принято! Ну-с, что зкжем? Или — н мое усмотрение?

— Н вше, Сергей Сергеевич.

Официнт вновь был тут кк тут. Лукьяненко еще рз пошевелил пльцми, что, вероятно, ознчло зкз.

— Итк? — нчл я, сделв глоток чего-то пряного из высокого бокл.

— Итк…

Улыбк исчезл, господин Лукьяненко почесл подбородок — тм, где родинк.

— Вы — человек серьезный, я… тоже стрюсь быть серьезным. Не будем вилять. Четыре месяц нзд я выбрн руководителем известной вм оргнизции. Ндеюсь, вы догдыветесь, что в ншей среде ткими вещми не шутят. Тк что, кк говорят мои итльянские коллеги, отныне я cappo di tutti cappi со всеми првми и обязнностями.

…Четыре месяц нзд — после того кк труп Кпустняк ншли в Порто…

— В тком случе где вш перстень, дон Сергей?

Его смех мне тоже понрвился. Лукьяненко не притворялся — ему действительно было смешно.

— Уели, Эр Игнтьевн! Перстня не ношу, цепи — тоже. Вообще героические времен в ншем деле прошли. В Шттх ткое тоже было — Диллинджер, Голлндец, Кпоне. А потом нстло црство бухглтеров и удит. У нс сейчс кк рз смен времен. Новя эр!

Явившийся из ниоткуд официнт выствил н стол что-то горячее, дымящееся. Я нерешительно взялсь з плочки — и отложил их в сторону.

Мигом возле моей трелки появилсь вилк.

— Я тоже не мстк. — Лукьяненко кивнул н плочки и внимтельно поглядел н блюдо. — Если не ошибюсь, «Борьб тигр с дрконом». Если будут говорить, что это смесь кошчьего и змеиного мяс, — не верьте. Змея тм и впрвду присутствует, вот кошки нет. Зто есть шесть видов рыбы.

Я сглотнул, но отступть было поздно. Дст Бог, выживу…

— Итк, времен меняются, Эр Игнтьевн. И смерть господин Пнченко стл кк бы рубежом. Он ушел вовремя. Не подумйте, я не собирюсь умлять его зслуг. Но он — человек прежних времен. Вы знете, он дже родился в лгере! Все детство — з проволокой, зтем семь судимостей нчиня с четырндцти лет. Предствляете?

— Предствляю…

Н миг стло холодно. Мне тоже тогд было четырндцть. Одно хорошо — не в «зоне» родилсь…

— Вы? — в его голосе прозвучло изумление. — Не может быть!

Проговорилсь! Впрочем, ккя рзниц!

— Сочувствую! — «дон Сергей» покчл головой. — По-моему, это чудовищно — детей з проволоку. А у меня только один привод был — в девятом клссе перепились шмпнским с приятелями. Шум был изрядный, родителей вызывли!

Д, другя эпох! В его речи не было ни одного блтного слов. Нверное, он и не поймет, зговори я н «фене».

— Продолжим. Именно ткие, кк господин Пнченко, создли нш город. Точнее, воссоздли. Когд люди нчли умирть — просто умирть от голод и холод, кто-то ншел нескольких ученых. До ктстрофы они рботли в кком-то зкрытом институте. И вот тогд зжглсь первя «лтрк». Гз еще не было, жгли уголь, иногд дже мебель.

О чем-то подобном я догдывлсь. Уж не господин ли Молитвин подскзл?

— Потом пондобилсь энергия — много энергии. Тут уже булочки помочь не могли. Догдыветесь?

Догдывюсь ли я? Пожлуй, д.

«…Только вы мне, гржднин нчльник, ничего не пришьете, собки бродячие, тк что отловил я их дже с пользой. А то бегют, нрод ззря кусют! А н кой они мне, это, извините, мой личный интерес! Одну продм, другую подрю…»

— Н собк перешли?

— Н собк. — Он кивнул, здумлся. — А стрнно выходит, Эр Игнтьевн! Все знют — и все молчт. Конечно, бедную Жучку резть, -он поморщился, — нехорошо, некрсиво. Но действенно. Причем действенно не только в пределх город. Вы думете, кк мы поезд охрняем или сквозь проли зглядывем? Или вот сегодня… Ведь у вс, в прокуртуре, и зщит первоклссня, и Тех-ники отличные.

— К-кк?!

Я дже привстл, нчисто збыв о тигре с дрконом. Котлы, вод, электричество…

— Ндо же было вс. Эр Игнтьевн, н улицу вымнить!

«Дон Сергей» улыблся, словно все это было веселой шуткой. Но я понял. Дело не только в желнии побеседовть тет--тет со стршим следовтелем Гизело. «Бртв» покзл, чего он стоит. Демонстрция силы — и очень впечтляющя.

— Не волнуйтесь, уверен, скоро все нлдится. Оствлось соглситься — и слушть дльше. Итк, с собкми нконец полня ясность. Но только с собкми. И то не со всеми — есть еще Первч-псы.

— К сожлению, в последние месяцы господин Пнченко нчл вести себя — кк бы это точнее вырзиться? — не очень деквтно. Одно дело — держть в рукх, извините з подобное выржение, «бртву», держть строго, в ежовых руквицх. Это, конечно, првильно. Но совсем другое — вообрзить себя богом…

— Богом?!

Удивление длилось недолго. Где-то я об этом уже слыхл!

«…Только боженьк у них живой. Понятливый бог. Он им и рзрешет. Кк чего? „Мокруху“, бля, рзрешет, со „стволми“ ходить рзрешет…»

— И кких именно жертв требовл великий боженьк Кпустняк?

Лукьяненко не спешил отвечть. Яркие губы сжлись — «дон Сергей» рздумывл. Я его понимл. То, что он сейчс делет, — измен. По всем их воровским зконм измен.

— Сергей Сергеевич, если вы полгете, что мы не знем о «гнфйтерх», то вы ошибетесь!

Он вздрогнул — впервые з весь рзговор.

— Знчит, боженьке Кпустняку требовлись иные жертвы? Потому и бомжи с вокзлов исчезли?

Лукьяненко вздохнул, сильные пльцы дробью удрили по белой сктерти.

— Вы с ним не были знкомы, Эр Игнтьевн! Он был стршным человеком! Он говорил, что в ншем городе богом может стть кждый — у кого хвтит смелости и силы. Когд он собрл вокруг себя этих отморозков и рзрешил убивть — мы не верили. Ведь мы здесь дже оружие с собой не носим! Город — нш крепость, ккя тут стрельб?! «Воркутинцы» — и то поняли, третьей дорогой объезжют. Но у него… У Пнченко получилось. Кк — не зню. Дело не в бомжх. Он собрл кких-то прней, то ли ученых, то ли шмнов…

Договривть «дон Сергей» не стл, но этого и не требовлось. Итк, шмны и ученые.

Шмн Ерплыч Молитвин и ученый Фимк Крйц.

— Когд Пнченко умер, мы, честно говоря, вздохнули с облегчением.

— Умер? — переспросил я. — Вы уверены? Широкие плечи поднялись, снов опустились.

— Я см был в Порто. И см хоронил его. Господин Пнченко сожгли в кремтории, у меня есть спрвк… Но не это вжно. Он умер. Эр Игнтьевн! И когд он снов появился…

«Дон Сергей» змолчл. Я не торопил. Взгляд скользнул по трелке — пусто. Стрнно, когд только успел? Стрнно — и обидно: ни тигр не рспробовл, ни дркон.

— Не зню, кто он и откуд взялся. Эр Игнтьевн, но это не Пнченко. Точнее, не прежний Пнченко. Прежний не стл бы… Впрочем, это уже нши дел. Для вс вжно другое. Этот, новый, не остнвливется ни перед чем.

Кжется, воскресший Кпустняк доствил новому «железнодорожному» боссу немло хлопот. И «дон Сергей» явно не прочь избвиться от него ншими рукми.

— Итк, Трищенко убил он? — поторопил я.

— Трищенко? — В глзх было удивление. — А, брмен! Его — не зню. Тм есть еще Клиновскя. Говорят, они с Трищенко поссорились, эт девиц, извините, фик-фок, к тому же зля, кк собк. Вы бы н нее посмотрели пру лет нзд — тля, швк! Зто теперь!.. Дело не в Трищенко. Вот, смотрите!

Н столе появилсь ппк — бумжня, с белыми тесемкми. Среди окружющей роскоши он смотрелсь совершенно по-плебейски.

— Снято неделю нзд.

Я поднесл снимок к глзм.

— Господи!..

Трупы — совершенно голые, в луже темной, уже зстывшей крови. Девушк и прень. Обоим не больше восемндцти.

— Вот еще!

«Еще» смотреть не стл. И тк понятно.

— «Турист-трст» помните? Если не ошибюсь, кто-то из вших им знимется?

— Рбот в Греции, — кивнул я, отдвя фотогрфию. — Вот, знчит, где эт Греция!

— Пнченко (то есть этот, новый!) оргнизовл, кк он говорит, «Дом отдых». Туд привозят почти всех нших бонз из город, из облсти. Тм не только девочки и нркотики, Эр Игнтьевн! Мне рсскзывли: тот, кто побывл тм однжды, уже не сможет оторвться. Тм что-то стршное! Говорят, можно попсть в ккой-то другой мир, превртиться в монстр, отомстить дже тем, кто двно умер. Они теперь все повязны! И УВД, и мэрия…

И не только. Кк бишь в моей считлочке?

Клиновскя-Очковя, Кпустняк-воскресший, Хирный-глвжорик, стрикулист-ФСБист, Лычков-Цицерон.

Кто будет водить?

Теперь ясно — кто.

— Говорят… Не зню, првд ли, Эр Игнтьевн, но говорят, будто он может все. Будто он и впрвду бог!

Я посмотрел ему в глз — они оствлись серьезны. «Дон Сергей» не шутил. Лицо побледнело, дже родинк стл почти незметной.

— И что вы ждете от прокуртуры? — вздохнул я. — Мы ведь не экзорцисты!

Н стол легли фотогрфии, зтем — несколько мшинописных стрниц.

— Это покзния одной девушки. Ее уже нет в живых, но подпись зверен. Тм дрес, по которым вы сможете нйти Клиновскую и его.

— А «Дом отдых»? А шмны?

Вновь пожтие плеч. Кжется, и то и другое «дон Сергей» оствлял для личного пользовния. Спросить о Млыжино? Нет, не стоит!

— Это вм поможет взять его. Будем считть, что я выполнил свой гржднский долг.

Теперь он снов улыблся, но глз оствлись серьезны. Стло ясно — бывший чемпион нпугн. Нстолько, что готов спрятться з ншими спинми.

— Пострйтесь спрвиться побыстрее. Эр Игнтьевн. Это в вших же интересх. И мой вм совет — уходите в отпуск. Желтельно месяц н дв-три. Скоро здесь может быть очень жрко.

Жрко? Видимо, «дон Сергей» тоже читл проект укз. Итк, все ясно! «Бртв» злетел в непонятку, спешит змочить пхн — и сделть ноги, пок шухер не пройдет. А еще говорили: «новя эр»!

— Учту, — кивнул я. — Господин Лукьяненко, позовите, будьте добры, официнт. Хочу рсплтиться.

— Ну что вы. Эр Игнтьевн! Вы же гость… — нчл было он, но нткнулся н мой взгляд и поперхнулся.

Кжется, тигр с дрконом зстряли у него в горле.

Сегодня было не время для дрконов.

«…Потом нм скзли, что мы должны будем знимться половыми сношениями с гржднми, которых нм укжут. Глин Челковскя откзлсь, и гржднк Клиновскя стл бить ее плетью. Нзвтр Глин Челковскя умерл. Лиду Тимошенко тоже убили, ей перерезли горло и зствили нс всех выпить по глотку крови. Мы не хотели, тогд гржднк КлинЬвскя стл нс бить. Меня тоже били и подвергли иным методм физического воздействия, пок я не соглсилсь. Гостей приводил чернобородый гржднин, которого нзывли Пнченко Борис Григорьевич. Снчл я знимлсь половыми сношениями с гржднином Хирным, нчльником УВД. Он меня бил и зствлял знимться половыми сношениями в изврщенной форме. При этом гржднин Хирный нходился в состоянии нркотического опьянения. Зтем меня принудили к половым сношениям с гржднином Ейбоженко, зместителем нчльник облстного упрвления ФСБ…»

Читть покзния гржднки Левченко Ектерины Алексеевны, восемндцти лет, рзыскивемой по делу «Турист-трст», было тяжело. Это был не ее голос. Кто-то другой продиктовл все — и нелепые, жутко звучщие кнцеляризмы, и фмилии «гостей». Но Ктя Левченко действительно жил н белом свете! Жил, росл, мечтл уехть в Грецию, где тк легко зрбтывются деньги.

Ее труп был н одной из фотогрфий. Горло перерезно, рвня рн тянулсь поперек живот…

Я отложил стршный документ. «Дон Сергей» пострлся — ткого не простят. Дже если Кпустняк — мертвец, вернувшийся из могилы. Точнее, из кремтория.

Из д — в д.

З окном сгустился вечер. Пор что-то решть, рпорт лежит н столе, фотогрфий и покзний девушки хвтит с головой. Теперь понятно, почему они все тк збегли! Сволочи! И чемпион этот с родинкой — хорош гусь! Кпустняк выдл, Млыжино себе оствил. Феод, тк скзть! Не выйдет, Сергей Сергеевич, не выйдет!

Я уже совсем было собрлсь к Ревенко, когд телефон негромко звякнул. Почему-то подумлось о Никноре Семеновиче и о сттье в «Незвисимой», но это окзлся дуб. Собственной персоной. Живой, здоровый — и стрнно веселый. Стрнно потому, что мне смой было совсем не до веселья.

***

Следовтель Изюмский ввлился в кбинет прямо в своей новенькой «Чукотке», оствляя з собой мокрый след — сбить снег с ботинок он не догдлся. Тким я дуб еще не видел. Глз блестели, золотые зубы сверкли — червонец, не человек!

— Ну, блин, подруг, отпд, елы!

Я только моргнул. Пор брться з зжиглку.

— Блин, инспектор нши — козлы! В нтуре, козлы, подруг! Я же их, блин, козлов, по-человечески спршивл — смотрели вы, козлы, хзу Очковой или не смотрели? А они зенки пялят — смотрели, мол, ништяк, все в рпорте, блин! А я сегодня утром прикинул к носу — вдруг эти козлы не все поглядели? Ну, ноги в руки — и йд! Дв чс Муму трхл, но ншел!

— Володя! — взмолилсь я. — Переходите н русский!

Дуб осекся, рук потянулсь к зтылку:

— Эх, Эр Игнтьевн, тяжелый вы человек! Ну, это… В ходе повторного обыск н квртире этой бля… то есть гржднки Клиновской, мною был нйден билет н междугородний втобус, проднный пятндцтого янвря сего год от стнции Золочев, блин… Не могу, Эр Игнтьевн! Рзрешите по-нормльному!

Взгляд исподтишк…

Зря он золотые зубы вствил. Кбы не «рыжевье» во рту д не дурцкя цепь, вполне пристойный прень бы получился. Из тех деревенских, что всем «вы» говорят и здоровются с незнкомыми людьми н улицх. Русый, чубчик симптичный, в глзх, когд нносня лихость сходит, проступет что-то нивное, добродушное. Но — не глупое. Ткой моргнет, моргнет, потом кк выдст! Долго же стрлись, чтобы прня испортить!

А еще у него уши смешные — без мочек.

Вот он ккой, Володя Изюмский…

Я подумл — и рзрешил. Поскольку этот день прошел для следовтеля Изюмского не зря.

Еще бы! Дуб не поленился съездить в Золочев. Н втостнции удлось узнть, что билет был продн до сел Млыжино. Вот тк! Быстро и просто, без всяких Голицыных!

— Видели тм эту суку, то есть Клиновскую, Эр Игнтьевн! И Кпустняк видели! Дв дня нзд видели! И «мерсы» туд регулярно шстют — городские, с номерми служебными. Тм дурдом… помните, вы о «психх» говорили? А директором тм — Клиновский! Дядьк ее родной! Ну, блин, козлы инспектор! Неделю нзд гдов бы нкрыли, пидоров гребных!

Потребовть зжиглку? Я взглянул н дуб — дуб был хорош.

— Володя! — улыбнулсь я. — А вы молодец, Володя! Двйте я вс поцелую!

Дуб смутился и покрснел — впервые з нше знкомство.

3

Экрн неярко светился. Доклд уже тм, у моих безликих шефов, и теперь остется одно — ждть. Чей сегодня день? По обычному рсписнию — Девятого, но после всей этой чехрды угдть мудрено. Неужели опять придется ругться с остолопом Пятым?

Взгляд скользнул по томику Лойолы, мирно дремлющему н кресле. Что тм вычитл сероглзый Мг? Три степени повиновения? Д, три степени — телом, рзумом и сердцем. Сердцем… Ткую рботу не полюбишь сердцем! Неужели шпионское ремесло можно любить? Игорю легче, для него весь нш кошмр — просто нук. Фкты, которые ндлежит осмыслить, пронлизировть… Кризисные культы: культ «крго», культ Кпустняк…

Игорь опять не позвонил. А я ждл — весь вечер.

Экрн по-прежнему безмолвствовл. Чего они тянут? Читть рзучились?

Аг, есть!

Снчл букв, зтем строчк. Я зтил дыхние…

"Девятый — Стреле.

Добрый вечер, голубушк!.."

Я облегченно вздохнул. Добрый дедушк сидит у компьютер, длинные тонкие пльцы скользят по клвитуре. Дедушк улыбется…

«…Двно с вми не общлся — нчльство зпрягло. Не обижйтесь, лдно? Вы и без нс прекрсно спрвляетесь. Могу обрдовть — до отпуск остлось чуть-чуть. Вы должны помочь специлисту звершить рботу, это зймет не больше недели. Зрнее приглшю вс н ужин в „Берлин“. Не откжетесь?»

Неделя! Всего неделя! Это после пяти-то лет!

"Стрел — Девятому.

Спсибо. Не откжусь. Что мне делть с Кпустняком?"

Ответ пришел не срзу. Добрый дедушк здумлся, морщинки н лбу стли глубже…

"Девятый — Стреле.

Пострйтесь успешно зкончить дело. Это вжно. Кстти, уговорил нчльство выделить вшей дочери грнт для обучения в Грврде. Только не блгодрите, обижусь! Билет до Нью-Йорк вм уже зкзн — н 10 преля".

10 преля! Полтор месяц! Это пустяки, это ерунд. Пять лет! Господи, пять лет!..

Кжется, я тк и не успел поблгодрить.

…Прыг-скок. Прыг-скок. Прыг-скок…

Мяч ктится по пляжу, по сверкющему н солнце белому песку и мягко пдет в воду. Девочк бежит з ним, но внезпно остнвливется, смотрит нзд… Мяч уже в воде, ленивя тепля волн слегк подбрсывет его вверх, солнце сверкет н мокрой резине. Девочк оглядывется…

Экрн пуст, можно выключть компьютер. Если и мог кто-то меня успокоить, то это Девятый. Ккой он все-тки молодец!

Я протягивю руку к «мыши», но внезпно экрн оживет.

Черт, дьявол!

Не может быть!

"Пятый — Стреле.

Внедренный сотрудник Стрел! Немедленно перейдите н «синий» код!"

Все-тки успел — испортил нстроение. Но ккого бес? То «Воздух», то код. «Синий» — смый сложный, бедняг компьютер целую минуту рсшифровывет!

Делть нечего. Где тут «синий»?

"Стрел — Пятому.

Слушю вс!"

Пок компьютер перевривет недлинное послние, я нчиню потихоньку звереть. Здние я получил, все понятно, тк ккого хрен Пятый вмешивется? У них тм что, рскол? Если тк, перехожу к Девятому!

"Пятый — Стреле.

Личное…"

Что?!!

«…Неофицильно предлгю немедленно воспользовться пунктом № 8 Првил и покинуть город. Предупреждю — сигнл „Этн“ отменен и нрушено ПРАВИЛО НОЛЬ. Повторяю: ПРАВИЛО НОЛЬ. Со специлистом видеться зпрещю. Уходите из квртиры немедленно. Свяжетесь со мной из Минск по известному вм дресу. Предупреждю еще рз — мое послние носит личный хрктер».

***

Экрн двно погс, в комнте темно, нет сил дже пройти н кухню, чтобы сврить кофе. Или достть из бр бутылку коньяк. Зню — не поможет.

Пятый перемудрил — никкого првил ноль (тем более ПРАВИЛА НОЛЬ) я не зню. В том, что приходилось зучивть, его нет. Првил нчинются с первого: «Внедренный сотрудник обязн…»

Это я помню.

Пункт восьмой — его я тоже помню низусть, кк и все остльные. «В случе явной и непосредственной опсности внедренный сотрудник имеет прво…»

Д, я имею прво.

Бросить все, не выполнить прикз, подвести Девятого?.. Неужели он бы не предупредил, случись бед? Нет, чушь!. У Пятого мрзм! Или хуже — специльно решил нпугть, сорвть здние. Потом пиши объяснительные полгод — и то не поверят! Опсность? Ккя? Я дже не смогу сослться н прикз — послние-то личное!

Вдобвок. — Игорь. Мг остнется здесь один — совсем один, сред и людей и нелюдей. Нет!

Сотрудник Стрел все понял првильно! Сотрудник Стрел остется. Сердце… Почему тк болит сердце?

Вторник, двдцть четвертое феврля

Когд я служил в оперх ямщиком* Нчлось, блин! * В грудь слетели птшечки…* Д не прийдет црствие его* Стрел? Я не ошибюсь?

З Золочевом, прямо з сгоревшим еще в дни ктстрофы хрмом Троицы, дорог стл совершенно ни к черту. Н обледенелых подъемх буксовли дже «Урлы», нш джип, укршение дорог Айовщины и Пенсильвнщины, то и дело постыдно тыклся носом в кювет. Впрочем, вся дорог походил н один большой кювет. Нверное, в последний рз ее ремонтировли в 1654 году, когд в эти мест пришли переселенцы из длекой Глиции. Глиция… Не оттуд ли Голицыны, двным-двно облюбоввшие здешние глухие кря? Впрочем, нет, Сш кк-то объяснял мне, что под Москвой тоже есть Глич. «Гл» — в стрину это слово ознчло «соль»…

Рзмышлять о Глиции, Гличе и соли мне никто не мешл. В джипе нс было трое — шофер-"сгйдчник" в кмуфляже, стрший следовтель Гизело в пльто и спогх н высоком кблуке и см господин Бжнов. Сегодня я впервые увидел его в форме — тоже кмуфляжной, но без погон. Зместитель мэр был суров и не рзомкнул уст от смого город.

«Урлы» ползли сзди. Восемь мшин, две пустые, в остльных — сплошные «сгйдчники». Рот полного соств, дв тяжелых пулемет и еще что-то, мне, шттской, непонятное.

Дуб — следовтель Изюмский — тоже в одной из кбин. С втомтом, в бронежилете и (о Господи!) в кске. Кск ему велик — все время сползет ккурт к подбородку.

Все, что можно, сделно. Н квртиры, «зсвеченные» «доном Сергеем», послны группы зхвт, еще одн нпрвлен к «Кзку Ммю». Когд около двух недель нзд мне всучили дело о сгинувшем лкоголике, могл ли я предполгть, чем все кончится? Курснты с боевым оружием, рев «Урлов», втомт «АКС-99» н пустом сиденье рядом с шофером…

Впрочем, еще ничего не кончилось. В Млыжино мы будем кк рз после зкт. Почему-то стртеги-"сгйдчники" решили, что в темноте нши шнсы выше.

Вспомнилсь изумлення рях господин Ревенко. Бывший вояк в последний момент, кжется, попросту струсил, нчл крутить, толковть о необходимости проверки-перепроверки, нес чушь об экспертизе фотогрфий. Дуб и тут окзлся молодцом — пошел к дяде. Бог весть, с легким ли сердцем Никнор Семенович выписывл ордер, но результт нлицо. Н «сгйдчников» я, честно говоря, не рссчитывл. Это уже Бжнов. Прочитв мой рпорт, он мигом позвонил в военный университет. Все верно, в этом деле нельзя верить ни жорикм — подчиненным Хирного, ни тем более рхрм с их полкном-тркном. А курснтов нм дли непростых, кк мне шепнули н ушко, будущих «специлистов по особо сложным оперциям». Когд-то тких нзывли ОСНАЗ. У этих рук не дрогнет.

Дорог пошл резко вниз. Впереди, из-з лысой верхушки зснеженного холм, покзлся пруд — огромный, весь в промоинх, с вмерзшими в лед черными лодкми.

— Тм, з прудом, — Бжнов свернул крту, которую рзглядывл, подсвечивя себе фонриком, — дв корпус, поблизости — рзрушення церковь. Бывл здесь, Гизело?

Я молч покчл головой.

— А я вот бывл. Рыбу ловил. Лещи тут, я тебе доложу! Кто ж его знл, что здесь ткое?

Отвечть я не стл, хотя вопрос окзлся не из сложных. Кое-кто знл. Знл — и ездил сюд не только з лещми.

…Из этой компнии Хирный уже подлся в бег — з десять минут до приезд н его квртиру опергруппы. Ейбоженко, змглвчекист, уехл в столицу еще вчер. Исчезли и трое офицеров-жориков из тех, кто упоминлся в покзниях несчстной Кти Левченко. Тркн Жилин тоже не могли нйти, но он отсутствовл легльно — был н никому не ведомом «спецзднии»…

— А почему опять ты? Снов мужик нйти не могли?

Я удивленно поглядел н господин Бжнов и вновь не стл отвечть.

Пруд остлся спрв, дорог поползл н подъем. Мотор джип ревмя ревел, пытясь опрвдть репутцию «чудо-мшины». Я мельком отметил, что слышно нс, нверное, з десять верст. Ничего не поделешь, вертолет нм не дли. Не положено.

— Вот!

Бжнов укзл куд-то впрво. Внчле я зметил верхушки покрытых снегом деревьев, зтем — крыши. Все, кк н фотогрфии. Дом, вокруг него — высокий збор, рядом еще одно здние, чуть поменьше, ккие-то сри, флигельки…

Под колесми зшуршл сфльт. Джип рдостно дернулся, рвнул вперед, свернул нпрво. Внезпно збор окзлся прямо перед нми — чугунный, ковный. З ним тянулся другой — из крсного кирпич; просто нпршивлсь «колючк» в три ряд по гребню, но — увы, чего не было, того не было. С того времени, кк был сделн снимок, здесь многое изменилось.

И збор — не смое интересное.

Водитель резко зтормозил, меня бросило вперед, подбородок здел з переднее сиденье. Крепкя рук в кмуфляже, взяв меня з плечо, уверенно восстновил рвновесие.

— Сидишь?

— Сижу, — вздохнул я. — Уже приехли?

— Мы-то приехли! — Бжнов сверкнул крепкими зубми. — А ты, Гизело, кк сидел, тк сидеть и будешь. Отсюд — ни шгу. Ясно?

Сзди слышлся рев моторов — «Урлы» тормозили. Прозвучло громкое: «Первый взвод — из мшины!..»

— То есть кк ни шгу? — опомнилсь я. — У меня ордер, это — мое дело!

— Сержнт!

Водитель, молчвший всю дорогу, по-прежнему молч повернул курносую веснушчтую физиономию.

— Эту гржднку из мшины не выпускть! Рзрешю применять силу!

Курносый нхмурился и вжно кивнул.

— Все! Пошел!

Я зтрвленно оглянулсь. «Сгйдчники» строились, сзди звучло: «Третий взвод!.. Пулеметный взвод!..»

Рук коснулсь дверцы…

— Не можно, дмочк!

Лп сержнт стльным шлгбумом прегрдил путь.

— Ккя я тебе дмочк, сопляк! — огрызнулсь я, с трудом вспоминя количество звезд н своих петлицх. — Я по вшему счету… подполковник!

— А все одно не можно! — прень вздохнул. — Потому кк прикз. Бить не буду, нручники ндену!

Сзди послышлся резкий голос Бжнов. Кжется, он собирл комндиров. Я вновь оглянулсь…

— Эр Игнтьевн!

Дверц рспхнулсь. Дуб! Ухмыляющийся, с втомтом н брюхе — но без-кски, в одном подшлемнике.

— Где кск, господин Изюмский? — сурово поинтересовлсь я.

Дуб хмыкнул и, отбросив лпу бдительного сержнт, пристроился рядом.

— Сейчс, блин, шерстить нчнем! Снружи вроде тихо, охрны нем. Я все уже узнл! Тут дв дом: который новый, тм психи, тот, что Голицыны — для дминистрции. Кк мыслите, где искть ндо?

— А что тут еще есть? — осведомилсь я. — Ну… — дуб оглянулся. — Ближе к пруду — церковь, которя бывшя. Дльше — дом поповский, тоже бывший. И село — три дом, струхи живут. Тк пойдемте, поглядим!

Я вырзительно покосилсь н сержнт. Изюмский почесл пльцем лоб, хмыкнул.

— А ты, прень, чего, из блтных? Ккя сттья?

— Я тебе дм, сттья! — Сержнт резко повернулся.

Веснушки пылли гневом.

— А ттуировк? Н левой руке.

— Д ккя н хрен… Смотри!

Лп протянулсь вперед. Клц! Нручники, которыми грозили мне, зщелкнулись н зпястье бдительного «сгйдчник». Другую половину дуб пристегнул к дверце.

— Вот тк. Эр Игнтьевн! Видели бы вы меня, блин, когд я в оперх служил!

2

Возле мшин было пусто. Десяток прней в кмуфляже рзместился вдоль збор. Еще трое перекрывли ворот.

— Пошли уже! — консттировл Изюмский. — Шерстить пошли! Не успели мы с тобой, блин! Лдно, подождем. Вон он, церковь, сзди!

От церкви уцелели только стены — крсно-кирпичные, мссивные. Вокруг лежл нетронутый снег. Внезпно подумлось, что здесь очень крсиво. Лес, стрый помещичий дом, пруд. Быть может, при Голицыне в нем лебеди плвли. Д… З стены родные, з сень милых кленов, з стрый родной и порушенный дом…

Резкий гудок зствил обернуться — из-з огрды выруливл втобус. Древний «ЗИЛ», тких в городе и не встретишь.

— Ах ты! — дуб вполголос чертыхнулся и бросился вперед. З ним поспешили трое «сгйдчников». Снов гудок — в нем слышлось явное недоумение. Автобус зтормозил, водитель выглянул нружу, склонился к подбежвшему Изюмскому. Внезпно послышлся вопль — испугнный вопль десятков голосов. Кричл втобус — дружно, протяжно. Дуб отскочил, что-то скзл курснтм. Один из них, козырнув, стл рядом с дверью водителя. Изюмский повернул обртно.

— Психи! — сообщил он не без некоторого удовлетворения. — Нстоящие! Их в Дергчи возили — рзвлекться, блин! Слыхл, кк звыли, когд «стволы» увидели?!

Крик стл тише и понемногу зглох. Я невольно пожлел несчстных. Ничего себе рзвлечение получилось! Ехли домой, мечтли об ужине…

— Ах вот ты где, Гизело!

Видть, стреть стл. Опять не услышл — ведь должн был! Особенно когд ткой медведь зходит сзди.

— Шутите, знчит? Водителя стреножили?

Брови зместителя мэр были сурово сдвинуты. Я хрбро прировл гневный взгляд, усмехнулсь:

— Кдры подбирть ндо лучше!

Веснушчтый сержнт топтлся поодль, деля вид, что не смотрит в мою сторону.

— Кдры! — Бжнов явно хотел сплюнуть, но сдержлся. — В общем, тк, Гизело! В первом корпусе — больные. Тревожить не стли — пробежлись только. Во втором — пусто. Директор уехл, звхоз уехл. Тм ккие-то лбортории, посмотреть ндо. А в целом, ни хрен! Я ребят послл к склду, это бывший винный погреб… Слушй,, может, тебя ндули, ?

Ответить я не успел — по ушм словно плкой удрили. Рз, еще рз…

— Ложись! Ложись! К збору.

Теперь стреляли очередями. Кто-то явно не жлел птронов.

И, словно в ответ, вновь послышлся знкомый вой. Но н этот рз он доносился не только из втобус. Кричли в доме, спрятнном эе высоким кирпичным збором. Н миг стло жутко. Тк, нверное, воют в ду.

Пдть не стл — пожлел пльто. Чугуння решетк збор тоже не покзлсь ндежным прикрытием. Пок я рздумывл, сильня рук рвнул з плечо, потщил нзд, з ближйший грузовик.

— Нчлось, блин! — дуб рдостно ухмылялся, поглживя «клш». — Ну, это дело! Щ мы им!

Я дже не смогл огрызнуться — внезпно нвлилсь устлость, свинцовя, одуряющя. Тк и знл! «Мы» ддим «им», «они» ддут «нм». Вот и пули, кк воробушки, плещутся в пыли…

Не в пыли — в грязном, уже нчвшем подтивть феврльском снегу.

***

Погреб издли походил н дот: низкя, уходящя в землю рк серого кмня, стльные двери — и следы «трссеров», медленно тющие в холодном вечернем воздухе.

«Сгйдчники» злегли прямо в снегу, не отвечя н огонь. Я, кк шттскя крыс, болтлсь сзди, з мссивной кменной тумбой, неизвестно зчем поствленной посреди строго сд еще в незпмятные времен. Дуб отирлся рядом, нетерпеливо поглядывя вперед. К «сгйдчникм» его не пустил я. Изюмский пытлся возржть, но я рззявил псть — и после третьего згиб его пыл угс.

Стрельб — то ленивя, то яростня — продолжлсь уже с полчс. Стреляли «они». Темнот, сгустившись нд стрым селом, мешл «им» — пули уходили в «молоко». Похоже, Бжнов ждл, пок у «тех» кончтся птроны. Прикз не стрелять я одобрил. Первч-псы не дремлют: стоит ккому-нибудь меткому курснту попсть — и отмливй потом беднягу!

«Те» не боялись. Видть, бог им поплся првильный.

— Эр Игнтьевн! Можно мне… Только взглянуть!

Срженный моими згибми дуб стл непривычно вежливым, но потчки я ему не двл и дже не стл отвечть. Тоже мне, Аник-воин! Еще и без кски!

Кску, кк выяснилось, этот охломон потерял, когд вылезл из мшины. Искть поленился- потом стло не до кски.

Внезпно стрельб стихл. Мы переглянулись. Кончились птроны? Или «бог» одумлся?

— Гляди! — Ручищ дуб укзл куд-то в темноту. Я всмотрелсь. Внчле я увидел белое пятно. Пятно колыхлось, двиглось. Потом стл зметен черный силуэт.

— Бжнов! — уверенно зявил дуб. — С белым флгом! Кк в кино, блин!

Возржть я не стл. Кк в кино. А смелый у нс зместитель мэр!

— Внимние! — згремел усиленный динмиком голос. — Предлгю сдть оружие и выходить по одному! Повторяю…

— Бжнов! Ккого хрен! Это охрняемый объект!

Второй голос отвечл тоже по «мтюгльнику», но я узнл говорившего без труд. Жил н свете тркн, тркн от детств… Вот, знчит, н ккую «спецоперцию» нпрвился полковник Жилин!

— Жилин? Ты? — в голосе зместителя мэр слышлось удивление. — Ты что, спятил? Немедленно кончй дурить!

Темнот змолчл, но зтем послышлось уверенное:

— У меня прикз! Мэр подписл. Не веришь, позвони, спроси!

Негромкий мт Бжнов был рзнесен динмиком н всю округу.

— А у меня ордер! От прокуртуры! Покзть? Со мной дв следовтеля! Ты что, под суд зхотел?

Снов молчние: долгое, тягучее.

— Хорошо! Пусть твоя «прокр» сюд подойдет! С ордером! Ну, нчльнички нши нмудрили, мть их!

Мы с дубом вновь переглянулись. Я рсстегнул пльто и полезл в нгрудный крмн кителя. Не хвтло еще ордер потерять! Все в порядке, н месте!

— Гизело! — Бжнов был уже рядом. — Гони сюд ордер! Кжется, спеклись!

— Он хочет видеть предствителя прокуртуры, — возрзил я. — Вы прекрсно знете зкон.

Под пули лезть не хотелось, но покзывть ордер — это моя рбот.

— Не пущу! — Бжнов не удержлся, сплюнул. — Лучше подожду, пок з твоим Ревенко съездят. Ишь, умники, ббу в бой посылют!

— А н хрен Ревенко? — Дуб рспрвил плечи, подмигнул мне. — Господин Бжнов! Следовтель Изюмский в вшем рспоряжении, блин!

Зместитель мэр здумлся, окинул дуб-дубыч оценивющим взглядом:

— Хорошо! Гизело, отдйте ему ордер!

— Я же тебе говорил, подруг! — Дуб вновь подмигнул и не без сожления передл Бжнову втомт. — Щ покжем!..

Черный силуэт удлялся медленно, словно нехотя. Я зтил дыхние. Не идиоты же тм, в конце концов! И Жилин-тркн — не смоубийц. Хитер, двух мток сосет — но не кмикдзе. Первч-псы — Первч-псми, в церкви, что при военном университете имени Сгйдчного, уже нверняк молебен служт. Есть ткя молитв — «з-рди кровь н поле брни проливших»…

Черный силуэт н миг остновился. Кжется, дуб оглянулся.

Я вышл из-з нелепой тумбы, помхл рукой…

Выстрел.

Черный силуэт змер, постоял…

Рухнул.

«Срзу с колоколенки, весело чирикя…»

— Изюмский! Изюмский!

Я бросилсь вперед, поскользнулсь, упл лицом в мокрый снег, вскочил — чужие руки схвтили з плечи, толкнули вниз.

— Изюмский! Володя!

Я уже не кричл — шептл. Может, он только рнен? Может…

«…В грудь слетели птшечки — бросили нзд…»

Володю знесли в вестибюль строго — «голицынского» — дом. Прибежл врч с круглыми от ужс глзми, зчем-то достл шприц, бросил, стл щупть пульс.

Пульс?

«Птшечки» не промхнулись. То есть всего одн «птшечк». И не в грудь слетел, чтобы рсплющиться о бронежилет. Пуля вошл в переносицу — прямо между глз.

Володя — мертвый, нелепый в своем орнжевом бронежилете, который збыли с него снять, — лежл н полу. Я был рядом — двое «сгйдчников» стояли у дверей, выполняя прикз озверевшего Бжнов: не выпускть «эту дуру» нружу. И некому уже ндеть н них всех нручники…

Больше в вестибюле никого не было. Врч убежл, подошл непонятно откуд взявшяся струшк в белом хлте, вздохнул, нкрыл тело простыней с большим синим штмпом.

А снружи доносился неумолчный вой — словно безумцы пели жуткий нечеловеческий реквием. И это было стршнее всего — дже мертвых открытых глз, которые сердобольня струшк в белом тк и не смогл зкрыть. Убитый не смежит веки, пок не нкзн убийц. Строе поверье…

Кроме воя, никких других звуков слышно не было. Минуты тянулись, но не было сил взглянуть н чсы. Нверное, прошел чс. Или больше? Что они тм делют? Может, послли з подкреплением?

Бжнов появился внезпно. Я только успел спрятть грязный от рсплывшейся туши плток.

— Гизело? Ты кк?

— Ндо отвечть? — вздохнул я. Он подошел к телу, покчл головой.

— Кску ндевть ндо было! И чего я теперь Никнору скжу?

Он помолчл, дернул плечом, резко повернулся.

— Знчит, тк, Гизело! Я звонил мэру, он прикз отдл. Рвем тут все к едрене фене! Я кк чувствовл — рспорядился вкуумный фугс зхвтить. Знешь, что это?

Я кивнул. Ткие штуки больше год изготовляли н зводе имени Млышев. В свое время я сообщл об этом Девятому. Тот внчле дже не поверил.

— Пойду скжу, чтобы больных в подвл перевели. А ты тоже не стой — спрячься!

— Погодите! — встрепенулсь я. — В погребе могут быть зложники! Мы ведь…

— Отствить! — Бжнов вздохнул, скривился. — Хрен тм, зложники! Ты рзве не понял — тм зверье! Психи! Хуже этих! Все, пошел!

Я что-то крикнул вслед, но он дже не стл оборчивться. Конечно, он прв — ббм н войне делть нечего.

3

В ушх звенело, под ногми скрипело битое стекло — взрыв вырвл окн, рзнеся осколки по всей округе. Белый свет фр освещл груду кмней, в которой возились прни в кмуфляже. Ни серой рки, ни стльной двери -только кмни и горькя пыль…

Из-под кмней выносили первые трупы — в знкомой рхровской форме. Белесый свет упл н рыжие усы — больше ничегонлице не уцелело. Добеглся, тркн! Были и другие — в кожных пльто и крепких ботинкх. «Бртв»-"гнфйтеры"?!

— Есть! Есть! Откопли!

Прни в кмуфляже зсуетились, один подбежл к Бжнову, угрюмо взирвшему н всю эту суету.

— Господин зместитель мэр! Проход откопли! Тм, кжется, кто-то есть! Живой!

Прень ошибся — живых не было.

Взрыв обрушил своды у вход, но дльняя чсть подвл уцелел полностью. Кмень выдержл — но не люди. Трупы лежли вповлку: мужчины, женщины, дети. Не всех погубил взрыв. Фонрь высветил искженное ужсом женское лицо. Н теле — ни клочк одежды; поперек горл — глубокий ндрез. Рядом — голый ребенок, лет пяти, не стрше, с зияющей рной в груди…

Я отвернулсь.

Вокруг было темно, лишь редкие лучи фонрей скользили по мссивным кменным сводм. Подвл окзлся огромен, он тянулся вглубь н сотни метров. Голос тех, кто ушел вперед, доносились глухо. Стрнно, здесь не было эх.

Идущий рядом со мной прень оступился, вполголос чертыхнулся, дернул фонрем.

Труп.

Мужчин в белом хлте, в белой докторской шпочке. Интеллигентня бородк, рскрытый в беззвучном крике рот. Н лбу, прямо посередине, — черня дырк. Стреляли в упор — кож успел обгореть…

— Сюд! Сюд!

Крик бросил вперед. Я нткнулсь н чью-то спину, меня подхвтили, поствили н ноги.

— Скорее! Скорее!

Я вновь н кого-то нткнулсь, еле устоял н ногх.

Здесь!

Лучи фонрей скрестились в большой нише, уходившей в стену. Снчл я увидел кмень — плоский, похожий н высокое ндгробие. Н кмне — беля тень. З кмнем…

— Нзд! Инче он умрет!

Громкий резкий голос удрил по ушм. Луч свет дернулся — и я увидел его.

Кпустняк стоял з кмнем, почти незметный в черном длиннополом плще, ниспдвшем с широких плеч. Бород сливлсь с тяжелой ткнью, в руке нож — огромный, кк у мясник.

— Он умрет! И не вздумйте стрелять — я пошлю пулю обртно!

Только тут я смогл рзглядеть, что лежло н кмне. Не что — кто. Девушк, совсем еще девчонк. Руки скручены, веревки обхвтили щиколотки, во рту — грязня тряпк.

Нконец я очнулсь. Знчит, првд! Он — здесь!

— Не стрелять! — Я протолклсь вперед, остновившись у смого порог. Чернобородый поднял голову, нши взгляды встретились…

Словно кипяток в глзницы.

Не упл. Сумел устоять.

— Нзд! — Голос згустел, зполнил низкие своды ниши, отозвлся сзди. — Вы решили, что поймли меня. Сейчс я уйду, вм остнется только кровь.

Лезвие блеснуло в луче фонря, легко коснулось обнженной руки той, что лежл н кмне. Это действительно было ндгробие — со сбитыми нгелочкми по крям. Тело девушки лежло прямо н потускневших золотых буквх. Кровь — тонкя струйк; зтем — тонкий ручеек..

— Гржднин Пнченко! — Голос не слушлся. Я зкусил губу, помедлил. — Гржднин Пнченко! Оствьте девушку! Я, стрший следовтель прокуртуры Гизело…

Его взгляд вновь удрил по глзм. Я зжмурилсь, сцепил зубы.

— Я вм прикзывю!..

Смех — негромкий, торжествующий.

— Пнченко был человеком и умер, мне никто не может прикзывть. Сегодня погибли десятки людишек — вы сми принесли мне эту жертву. Мы еще встретимся, стрший следовтель Гизело! Встретимся — но уже не здесь. Мое црство скоро будет всюду!

Рстопырення пятерня дотронулсь до окроввленного кмня, зтем скользнул по лицу. Внезпно покзлось: кроввый ручей здымился. Зпхло горелой плотью. Он отступил н шг, стршный нож медленно опустился вниз.

— Стреляйте! — крикнул я. — В руку! В плечо! Автомты молчли, и я не срзу сообрзил, что зкрывю собой мерзвц. Я оглянулсь, быстро шгнул в сторону.

— Стреляйте!

Выстрелы слились в один.

Чернобородый стоял недвижно. По черному плщу медленно стекл кровь. Девушк н кмне шевельнулсь, зстонл.

Я вздохнул, перекрестилсь. Троеручиц, не попусти!

— Дйте втомт!

Стльной приклд почему-то покзлся горячим. Предохрнитель снят. Вперед!

Я перешгнул порог — и змерл. Черный плщ медленно оседл н землю — словно снеговик, попвший в горячую печь. Темня фигур дрогнул, кчнулсь.

— Не стреляйте, суки! Не стреляйте!

Это был не его голос. Не его — и не той, что лежл, рспятя н древнем ндгробии.

— Я рнен, слышите вы! Я вс всех посжу, ублюдков!

Я бросилсь вперед, сдернул темную ткнь. Н кменном полу скрючилось голое тело. Короткие волосы зпеклись в крови, руки прижты к животу. Женщин…

— Суки! Вы меня рнили! Рнили! Ее я узнл срзу — н фотогрфиях гржднк Клиновскя тоже не злоупотреблял одеждой.

— Он меня зствил! Зствил! А вс всех судить будут, гдов!

— Ккого черт?!

Я обернулсь: голос Бжнов. Зместитель мэр недоуменно осмотрелся, пожл плечми.

— Тк все — из-з этой сучонки? Это был он?

Он? Мдм Очковя, нучившяся стршному перевоплощению? Или все же он, пробивший кроввую тропу из д?

Не дождвшись ответ, Бжнов мхнул рукой, «сгйдчникм», покчл головой:

— Ну и фигня, хоть поп зови! А ты молодец, Гизело, рскрутил гдов!

— Нет, не я.

Я отвернулсь — смотреть н кровь не было больше сил.

— Это дело рскрыл Володя Изюмский. Володя…

От прокуртуры я решил пройтись пешком. Тучи ушли, холодный свет луны зливл уснувший город: Тонкий хрупкий лед хрустел под ногми.

В голове было пусто. Не хотелось ни о чем думть.

Домой!

Снять пльто, упсть н кровть…

Нет, снчл под душ!

Мыться, сдирть кожу пемзой, пок не сотрется вся кровь.

Кровь и грязь.

Бог являлся в крови и грязи — и тк же ушел. Ушел — чтобы вернуться.

Бог Крови — и мы служители его.

Я пытлсь мысленно соствить доклд Девятому, но слов рзбеглись, не двлись в руки. Звтр! Встну порньше, и снов — под душ… Смогу ли я отмыться от этого?

А пок — домой. Не збыть прослушть втоответчик — вдруг Мг все же позвонил? Хорошо, что Игорь ничего этого не видел. Смогу ли я улыбться, если он збежит в гости? Иногд тк не хочется улыбться!

Лед хрустит под подошвми.

Домой!

***

Черную мшину у подъезд я зметил издлек и почему-то срзу понял — к кому. Я обернулсь — сзди неспешно шли двое, глядя вверх, н рвнодушную луну. Опять не услышл! Впрочем, это уже не вжно.

— Гржднк Гизело?

Знкомя рож стрикулист рдостно щерится. В руке — бумжк. Мятя.

— Извольте прочитть! Вы же у нс, тк скзть, зконник!

Ордер по всем првилм. См Никнор Семенович рсписться изволил! Интересно когд? Вчер? Д, еще вчер. Знчит, не спешили. Ждли, чем все кончится.

Я вздохнул, зкрыл глз. Ну почему сегодня? Сегодня, когд не остлось сил ни н что!

— Могу я узнть… причину? Стрикулист довольно морщится, цокет языком.

— Конечно, можете, гржднк… Стрел? Я не ошибюсь?

Ндо мною беззвучно склится мертвый рунный лик.

Вот и все, Эрк.

ЧАСТЬ ПЯТАЯ

БОГ БЕЗ МАШИНЫ,

Или Ах, у психов жизнь — тк бы жил любой!

Пятниц, двдцтое феврля

И кул-кркул левым глзом* Мене, теки, фрес и прочя чертовщин* Что ж вы, дети, не пляшете, хороводы не водите? * Лель делет нм звидное предложение

История имеет свойство повторяться, — глубокомысленно изрек Ерплыч, поссывя спелую влидолину. — Нс снов вербуют. Причем в ту смую контору, где я уже в свое время имел честь процветть.

В голосе стрик звучит стрння смесь удовлетворения и обреченности. Кк у человек, зявляющего среди рушщихся вокруг домов: «Ведь я же говорил, что будет землетрясение!» Или ядерня войн. Или Армгеддон пополм с Ргнрди. Хрен редьки не слще.

Д уж, история имеет ткое пкостное свойство. Опять я влялся в беспмятстве, опять очнулся в собственной квртире в обществе милейшей Идочки, рзве что стрый Свт-Кобелище сейчс сменил ицостсь д вместо интеллигентной Эры Гигнтовны ко мне — вернее, к нм — зявился не менее интеллигентный мгистр; опять видения колесили по просторм нших необъятных мозгов… и опять очень хочется жрть!

Я с опской покосился н дверь, ожидя: вот сейчс вновь рздстся грохот спог по лестнице, И в квртиру вломится знкомый полковник со всей своей любимой группой зхвт. Однко в подъезде тихо. Пок, во всяком случе.

Я кошусь себе н дверь, друзья мои косятся н меня (дже Ерплыч умолк), и глз их блестят единообрзием вопрос: «Альк, что скжешь?»

Мне очень не по душе необходимость говорить, принимть ккие-то решения — но, похоже, не отвертеться.

— Я понимю, что вопрос стоит тк: соглшться нм н предложение мгистр или нет? Только двйте решть его будем чуть погодя, н сытый желудок. Голодный я, «бртв»! Прямо кк… кк кул!

Вот тк всегд: снчл брякну, потом думю.

Только-только пришедшя в себя Идочк мгновенно бледнеет с явным нмерением вновь: грохнуться в обморок. Сестр милосердия дрит меня тким блеском очей, что я невольно вспоминю, кк смотрел н меня Нтли нездолго перед своим уходом. Очень похоже смотрел. Кк н чудовище.

Нверное, Ид очке кжется: вот-вот з окнми рздстся плеск волн, вод хлынет в квртиру, у меня нчнут прорстть хвост и плвники, после чего я мигом примусь зкусывть всеми присутствующими по очереди — нчиня, конечно же, с нее, с ппетитной Идочки!

Стоп! Нзд! Соответствующя кртин уже нчинет проступть в созннии, оформляясь словми-обрзми, и если я еще чуть-чуть дм волю своему пкостному вообржению… Не зню я, что тогд будет, — и знть не хочу! Может быть, ничего, может… нм кул-кркул нипочем, нипочем, мы кулу-кркулу кирпичом, кирпичом, ткже кулком, кблуком, блыком, мтюком… Эх, Пшк, Пол-Пшк, бртец ты мой неприкянный, кк же тебя приложило мордой об жизнь! И все-тки ты жив, жив отчсти, не по-людски, по-своему, по-новому, приспособившись к рсширению ншей хреновой рельности; ты можешь н время стновиться почти прежним. Првд, цен этого способн вывернуть человек низннку, стршня цен, последняя цен, ты ее плтишь, выходишь, возврщешься… См выбрл, Пшк. См. Теперь я зню: есть в этом ужсющем существовнии нечто необъяснимо притягтельное, зссывющее… Кжется, я тебя понимю. Кжется…

Хвтит!

С огромным трудом мне удется стряхнуть с себя нвждение.

— Не бойтесь, Идочк! Ну спросите, спросите, пожлуйст: «Что с вми, больной?» — и я вм честно отвечу: «Со мной все в порядке!» Д не смотрите вы н меня тк, не съем я вс! Я сестрми милосердия не питюсь. И вообще, женщины меня интересуют отнюдь не с гстрономической точки зрения…

Поспешно зхлопывю рот (язык мой — врг мой!), но снов поздно.

Идочк, мгновенно зрдевшись мйской розой, отворчивется и принимется тщтельно опрвлять хлтик. Ну и лдно, теперь хоть в обморок грохться не будет.

Подмигивю ей и почти с легким сердцем отпрвляюсь н кухню: потрошить холодильник.

Время обед еще не нстло, но мой голод об этом знть ничего не желл, поэтому готовить я собирлся основтельно. Тут одной яичницей не обойдешься, это фкт, днный нм в ощущении! Аг, пок я влялся, Фол с Ерплычем, окзывется, успели нтщить в дом немло жрчки. Или это Идочк пострлсь? Не вжно! Мясо есть, сыр, лук, Мйонез, бнк шмпиньонов «Людвиг» — эх, зббхю-к я сейчс «мясо по-гмбургски»!

Пльчики оближем!

Фол срзу понял, что я зтеял, и сломя голову кинулся помогть — кенты вкусно пожрть всегд мстер, это мне хорошо известно! И от рботы не отлынивют… ну двй, режь лук колечкми, д потоньше, оглобля хвосття!

Ерплыч остлся в моем кбинете. Видимо, решил обдумть создвшееся положение. Пусть его думет; пообедем, тогд и рсскжет, к кким выводм пришел.

Голодное брюхо к учению глухо, что неверно по форме, зто исключительно верно по содержнию.

Идочк все порывлсь нм помочь, но мы с Фолом в один голос зявили, что мясо любит мужскую руку, д и мест н кухне почти нет (что было чистой првдой, учитывя гбриты кентвр!). В итоге сестр милосердия, не знвшя, чем зняться, знялсь уборкой квртиры — хотя, н нш взгляд, убирть тм было нечего. Но это — н нш взгляд. Мужской и неотеснный. О чем и было сообщено во всеуслышние. В результте некоторое время кждый был знят своим делом, из духовки рзносился по округе одуряющий ромт зпекемого мяс, и все было хорошо, кроме стрнного ощущения слежки.

З нми.

Ну и черт с ним, с ощущением! З последнее время оно возникло у меня с звидной регулярностью, и я нчл к нему понемногу привыкть. Дже если з нми и впрямь кто-то следит — флг ему в руки, якорь в глотку и три кктус в ноздрю, кк говривл один боцмн из некдот! Смотрите, звидуйте! — мы сейчс ткую вкуснятину есть будем!

И едв я успел возрдовться, ткнув вилкой в почти готовую корочку, румяную и поджристую…

Сперв из гостиной рздется истошный визг Идочки.

Почти срзу визг обрывется, сменившись мягким стуком упвшего тел. «Ну вот, опять обморок», — успевю отметить я про себя, опередив змешквшегося у плиты Фол и первым врывясь в комнту.

Идочк живописно рскинулсь н полу, нпротив, в стене, резво скрывлся от првосудия стрый знкомый исчезник; првд, рньше он больше по сортирм шстл.

Неужели опять?!

— Стой, зрз! — Выкрик получился крйне глупым. — Стой, кому говорю!

Исчезник обернулся через плечо, неодобрительно посмотрел н меня луптыми глзищми и погрозил корявым, склизким пльцем:

— Эх, Абрмыч… Не послушлся меня? Зря, Абрмыч, зря…

Неожиднно Тот зстыл, ноздри его рспхнулись воронкми н пол-лиц, ждно втягивя воздух (никк мясо учуял, подлец!) — и с звидным проворством он полез из стены обртно в мою квртиру, одновременно уменьшясь в рзмерх.

— Здесь, здесь где-то, чую… Абрмыч, чую ведь!.. — бормотл он себе под нос.

Кубрем выпв нружу, он быстро, кк н конькх, скользит в сторону кухни, оствляя з собой н пркете слизистый след; чудом огибет спешщую н помощь конницу в лице Фол и исчезет из виду.

— Эт-то еще что?! — вытрщился мой приятель н незвного гостя.

— Исчезник! — Я тоже стою дурк дурком и гляжу вослед Тому, мшинльно крутя по дв кукиш н кждой руке: тк спокойнее. — Блин, куд это он? Фол, глянь, кк бы не нтворил чего!

Однко исчезник, успев з это время принять рзмеры ккого-нибудь Мльчик с пльчик, вновь возникет н пороге и теперь, обиженно бормоч: «Спрятли!.. спрятли… не туд, не туд!..», во весь дух носится вокруг беспмятной Ид очки.

— Тот возбужденно приплясывет, всем телом припдя к полу, обнюхивя и чуть ли не облизывя его.

— Здесь, здесь! — доносится до нс. — Ншел!..

Н миг он исчезет, просчивясь прямо сквозь пркет, но срзу возникет снов, н полметр левее.

— Дйте! Дйте мне! Вм что, жлко? Дйте! — Н нс устремлен взгляд слезящихся, умоляюще-зискивющих глзок Того, и нконец до меня доходит!

Исчезник стоит кк рз н том смом месте, где я целую вечность тому нзд рзбирл пркет со стороны Выворотки, рыл яму, куд лилсь кровь зрезнных мною…

Кровь!

Жертвення кровь, возврщющя пмять!

Н сморщенном личике млыш ндежд мешется со стрднием мучимого похмельем лкоголик, знющего, что где-то здесь, у этих людей, есть целя бутылк водки — может, нльют? Ну что им стоит? Ну хоть сто грмм!

— Ну пожлуйст, дйте мне! Абрмыч, отслужу! Верой-првдой! Не могу больше… хоть кпельку…

Нркомн.

Которому срочно нужн очередня доз.

А я, дурк, ему кукиши крутил… Бетон Бетоныч ему, не кукиши!

— Нет. Убирйся. — Он мне противен, этот унижющийся Тот, «бомж-счезень», приученный кем-то (кем?!) к стршному бгряному соку, рди которого Тот теперь готов н все.

— Уходи, — повторяю я, и исчезник зтрвленно пятится к стене.

Он молчит, он понимет, что здесь ему ничего Н" ддут, но глз н осунувшемся лице по-прежнему умоляют, просят…

Нконец по обоям проходит рябь, когд они смыкются з Тем — и вдруг из стены (именно из, не из-з) доносятся глухие удры, приглушенный крик, шум борьбы.

— Аг, поплся, проходимец! Будешь теперь знть, кк… — Вопль глохнет, удляется… Тишин.

— Он хотел крови, — оборчивюсь я к Фолу, и кентвр понимюще кивет. — Кто-то приучил его…

— Гляди, Альк!

Я резко оборчивюсь, едв не подпрыгнув.

Что тм еще?! Месяц-из-Тумн сквозь потолок лезет?!

Нет, н этот рз со стеной и потолком все в порядке, вот н обоях… н обоях быстро проступют ровные ряды ккуртных черных букв, склдывясь в слов.

Мене, текел, фрес… Влтзров пир с мясом по-гмбургски.

— Увжемые Иероним Пвлович и Олег Аврмович! Мы искренне сожлеем о возникших между нми досдных недорзумениях и о тех неприятностях, которые вм довелось пережить. — Обернувшись, я обнруживю в дверях Ерплыч, который, собственно, и читет сейчс вслух нстенное послние. — Думем, что нм необходимо встретиться и обсудить создвшуюся ситуцию. Ндеемся, что нше предложение вс зинтересует. Безопсность встречи грнтируем. Готовы встретиться в укзнном вми месте -и в удобное для вс время. Времени для рздумий у обеих сторон было достточно. Остльные условия ткже н вше усмотрение. Поверьте, мы зинтересовны в сотрудничестве, отнюдь не в конфликтх. Ответ оствьте здесь в течение ближйших суток.

Чуть ниже н обоях имелся довольно вместительный пустой прямоугольник, обведенный черной трурной рмочкой. Место для некролог…

Урод! Нельзя тк шутить!

Особенно ирочтя постскриптум:

«Р. S. Привет вм от вшего друг Ефим Гврилович Крйцмн».

— У них Фим. Ндо идти н встречу. Впрочем, это понимют все.

— Вы првы, Алик. Только хорошо бы снчл привести в чувство девушку.

Я присживюсь возле Идочки н корточки, брося Фолу:

— Духовку выключи. А то мясо сгорит.

Я н удивление спокоен. Фим жив, и это глвное. Будем договривться. Это ткой город. Это ткой мир. Нм здесь жить.

2

Не люблю звонки в дверь.

С недвних пор — не люблю. Но открывть все рвно пришлось.

Архров н лестничной клетке не обнружилось, исчезники отсутствовли, зкзчики н «дроты» и «мулетки» сегодня тоже поленились ко мне зйти по новому дресу — зто имелсь почтльонш в единственном числе.

Стренькя Влентин Петровн, которой хвл и честь! — всего з премильную гривну, не учтенную нлоговыми волкми, он зходил по сто рз, лишь бы зстть дрест н дому и лично вручить ему письмишко или тм бндеролечку.

— Здрсьте, — тихо скзл Влентин Петровн.

Глз он почему-то прятл.

— Здрсьте, — откликнулся я, мшинльно роясь по крмнм.

Денег не было.

Понятливый Фол н всякий случй не покзывлся, прикрыв дверь в комнту, где после визит Того пребывл без чувств сестренк милосердия; Ерплыч уже спешил к нм с вожделенной бумжкой нперевес.

Стрнно: взгляд почтльонши при виде денег остлся тусклым.

— Это вм, Олеженьк… извините, рди Бог, это не у нс столько мурыжили…

Длинный конверт доверчиво ткнулся мне в лдони; и почтльоншу кк ветром сдуло.

Дже лестниц не откликнулсь н ее шги.

Ничего не понимя, я рспечтл письмо. Нскоро вытщил четыре листочк, глянул н середину ближйшего.

«Год, упрямый кк бык». Бред ккой-то! При чем тут бык?!

«…что нужно есть н Новый год? Я думю: то, что есть. Но обязтельно под сто пятьдесят! — и обязтельно чтобы 40 грдусов! Потому кк если перемножить грммы н грдусы, д еще по Френгейту, то обязтельно зигрет кровь. А когд кровь игрет, вы нчинете стучть копытом, потом вм нчинет кзться, что рядом не стря коров, молодя телк и в новогоднюю ночь он не собирется крутить хвостом…»

— Что с вми, Алик? Вм плохо?

Это Ерплыч.

— Мне хорошо, — отвечю я и моргю, моргю рз з рзом, потому что стеклистя пелен мешет смотреть, смотреть ндо обязтельно. — Не волнуйся, стрик, это привет из-з грни. Не волнуйся, все в порядке…

Следующий листок.

Середин.

"…недвно перечитл твои последние книги. Не удержлся. Не люблю громких слов, но вижу, сынок, что ты стновишься мудрее. Это не только жизненный опыт, это опыт души. Может быть, я стновлюсь стрым, но меня все больше тянет к вечному, к конечности и бесконечности жизни-смерти, к рзмышлениям о рзных сторонх добр и зл… Я стрше тебя почти вдвое, ты рссуждешь об этом уже сейчс. Бог тебе в помощь. Конечно, полнее и ярче ты живешь в вымышленных мирх, быт только кк бы. обусловливет эту жизнь. Хочу только предостеречь от некоторых оценок. К беде, множество людей не «не хочет», не может в силу возрст или способностей релизовться в новом и очень нестбильном мире. Я не говорю о кухонных блболкх или демгогх. Стриков жлко. И тех, кто н подходе. Кк им перестроиться? Эти же беды (хочешь, верь, хочешь, нет!) подстерегют и у нс, з океном. Конечно, легче жить воспоминниями… Вчер я долго объяснял одному новоявленному умнику, что д и рй в нс, не где-то. И когд человек лишется телесной оболочки, когд ему уже не нужно зботиться о поддержнии своего физического существовния — он остется один н один с тем, что рньше невесомо нходилось в нем. И д или рй, живший в нем, увеличивется в невероятное количество рз. Теперь не н что отвлечься. Вечный рй, вечный д-и нм здесь жить.

— Ндо остновиться, инче я не вернусь к обычным, повседневным вопросм. Пшк передет тебе привет; у него здесь звелсь девочк — хорошя девчонк, говорит по-русски. Думю, тоже из нших, хотя не выяснял пок. Здоровье мое…"

И в конце последнего листк, беглым почерком — слов, которых мне никогд не доводилось слышть от него:

Глз слезятся, я моргю, и легкие кпли мурвьями бегут по щекм: врут, что слезы соленые, врут! — у них вкус ледяной воды из родник, от них ломит зубы и губы пляшут измученными тнцорми!..

Письмо от отц, отпрвленное еще в октябре, опоздло почти н пять месяцев.

***

— Все в порядке, Ерплыч, — повторил я, глядя куд-то длеко, где громоздились стеклистые бшни из смых простых н свете слов. — Все в полном порядке. Лучше не бывет.

3

…Вокруг нс меркнет, змерзя прямо н глзх, короткий зимний день. Мы с Ерплычем стоим, переминемся с ноги н ногу в стиле «дв прихлоп, три притоп» — скоро весн, но по вечерм мороз словно спохвтывется, стрясь нверстть упущенное, свистит поземкой, норовит збрться под куртку, ледяными иголочкми осторожно трогет лицо.

Тихо. Просто непрвдоподобно тихо; дже не верится, что совсем рядом — большой город и глзницы домов лучтся теплым светом, гудят н улицх мшины, спешит домой с рботы служивый люд, детвор с гикньем швыряет друг в друг снежкми, мигют, переливются неоновые реклмы, из бров и кфешек звучит музык, н рогх домовых телентенн бьются н ветру многочисленные рзноцветные тряпочки-уговорки — очень помогет для повторной трнсляции любимого серил…

Здесь, в яру, — тишин. Белое безмолвие. Укутвшись в снежные мскхлты, притились по склонм зросли кких-то невнятных кустов, молчливо зстыли поблизости деревья — тополя, полдюжины ив и одн елк (кк ее только н Новый год до сих пор не спилили?); поодль сиротливо стынет под пушистой шпкой мленький деревянный сортир… В сортире прячется Влько-мтюгльник, сипло покшливя в рукв (глотку рзминет, что ли?!), з покосившимся строением притился в зсде гнедой Пирр — потому что внутрь он никк не помещется.

Ну и лдно, кенты — они морозоустойчивые.

Еще двое тких же морозоустойчивых зсели в огромной, метр дв в диметре, сливной трубе, через которую мы сюд и выбрлись. Фол и Ппочк. Они тм, внутри, — только отсюд их не видно. Д и смой трубы не видно з кустрником, служщим рмтурой целому сугробу-брхну.

Отчего-то мне думется, что брхн этот не см собой тут обрзовлся.

Трое людей и дв кентвр дежурят нверху: их здч — вовремя подть сигнл, когд объявится ожидемый визитер. Если же он, визитер, окжется не один, то и сигнл будет совсем другим.

Кжется, мы все предусмотрели…

Встречться решили прямо сегодня. Если бы не Фим-Фимк-Фимочк, мы-бы еще, нверное, долго колеблись — но короткий постскриптум решил все. Видно, досточтимый мгистр счел, что нм вполне хвтило времени для рзмышлений, нечего ждть звонк от этих мямлей и пор форсировть обстновку, подключя кнут и пряник.

Или местным «последышм» дл чертей — вот они и зсуетились. Опертивно рботют, однко… Эй, будущие зв. и зм. местного филил НИИПриМ! — получите и рспишитесь!

Ответ я внес в оствленный для этой цели прямоугольник, орудуя лиловым фломстером, откопнным в ящике стол (это был единственный не зсохший). Встречу нзнчили в яру, под пмятным мостиком, по которому я верхом н Фоле удирл от рхистртигов.

Половин восьмого вечер.

Сегодня.

Стыдно признться, но и нм смим хотелось если не действий, то хоть ккой-то определенности.

— Прикрытие оргнизуем, — вторитетно зявил Фол. — Должны успеть.

И, дожевывя изрядный кус мясц (тки не подгорело, в смый рз!), нпрвился к телефону. Ерплыч обеспечил тылы, сунув в кссетник своих любимых «Куретов», я зткнул уши — и Фол вышел н связь.

Прикрытие нм действительно было необходимо. Дже клиническому идиоту не соствило бы труд догдться, ккого сорт люди имеют н посылкх исчезник-нркомн, приученного к жертвенной крови; если вдобвок они могут устроить нлет рхров н квртиру… Интересно, знет ли мгистр о шлостях «последышей»? Может, д. А может, и нет. Ккя рзниц?! В любом случе, у них Фим — знчит, встречи не избежть.

Д и ндоело бегть жреным зйцем.

Хвтит.

Н военный совет (или консилиум?) ушло около чс. Мы прикидывли возможные вринты рзвития событий; выясняли, кто и что нм может пондобиться; Фол блгополучно висел н проводе. Приведення в чувство Идочк смотрел н нс совершенно ошлело, переводя взгляд с меня н Фол, с Фол н Ерплыч и тк длее по кругу, хлопя ресницми и мшинльно жуя уже вторую — или третью?! — порцию. Ед ее, кжется, успокивл. Кк трнквилизтор. Понятно теперь, почему он ткя пухля. С этими ежедневными стрессми…

Нконец плн соствлен, все, кто ндо, оповещены, — и, чтобы рсслбиться, мы принимем по сто грмм из привезенной Фолом бутылки. Ну, не по сто — по сто пятьдесят. В смый рз. В Идочку Фол тоже влил одну стопку, и это нконец вывело ее из моргтельного ступор.

Вовремя — нм пор выдвигться, если мы хотим окзться н месте рньше другой стороны. А мы хотим.

Д и «трнквилизтор» зкончился.

— Идочк, мы не делем ничего противозконного, — еще рз внушю я в дверях рстерянной и рскрсневшейся от водки сестре милосердия. — Нм нужно встретиться с этими людьми. У них — Фим. С ншей стороны нет и не было никкого криминл. Нс уже никто не ловит и ловить больше не будет. Понимете?

Идочк кивет.

Ни черт он не понимет! Ей стршно. Но с этим я ничего не могу поделть.

Остлось только н всякий случй, подобно зпрвским коммндос, сверить чсы — во время совет я свою «Зрю» спрятл в холодильник, чтоб «чсовой дедк» нелся от пуз и не вздумл ртчиться в смый неподходящий момент. Он и не ртчится — ишь, тикет сердчишком, бодрячок!

Все, дескть, прни: пор. Я не возржю.

И вот мы н месте. Ппочк с Фолом доствили нс сюд тйным путем бывлых ссенизторов — через ту смую трубу. По склону-то в яр если и спустишься, то крйне медленно и со всей осторожностью: обледенелые кручи — не лучшее место для прогулок н ночь глядя.

В общем, рестовывть нс тут, в случе чего, весьм проблемтично. Все подъезды к яру хорошо просмтривются группой поддержки: вздумй нши оппоненты пригнть сюд взвод рхистртигов — зметят еще н подходе. Тогд условный свист, мы ныряем в трубу, где нс ждут Фол с Ппой, и поминй кк звли!

А с остльных взятки глдки — дышим воздухом н сон грядущий!

Вообржение услужливо рисует кртину из готовых н все слов:

Визжт тормозми у кря обрыв военные грузовики, по мосту бегут рхры, н ходу срывя с плеч втомты, вниз змеями пдют веревки, по которым споро скользят люди в пятнистых комбезх и черных шерстяных шпочкх-мскх с прорезями для глз. Мы с Ерплычем вовсю бежим к трубе, позди пули с противным визгом взметют рыхлый, ноздревтый снег, по дну яр мечутся лучи прожекторов, силясь нщупть нс. Из трубы вырывется Фол, обгоняя Ппу, и колокольным нбтом, перекрывя стрельбу, крики, шум моторов, оврг зполняет монументльный бс шестиствольного Вльк, призывющего н головы супосттов всех Тех, окзвшихся в зоне действия его всемтерной литургии…

Стоп! Идиот! Фнтзия нчинет мшинльно оперировть словми, те оформляются во фрзы, бзцы, тщт з собой обрзы, способные передться, воплотиться… во что?! Нзд, придурок! Вспомни Выворотку, Первч-псов; вспомни нерботющий телефон и окен в динмикх!..

Однко мгновенно «выключить» кртинку мне не удется, и я инстинктивно делю единственное, чем можно рзрушить готовую стть првдой (мне со стрхом тк кжется) иллюзию: превртить все в хохму, в некдот!

Я злордно улыбюсь. Получи, подсознние мое пкостное, нкося выкуси! Будет тебе и дедушк Фрейд, и рдости полные штны!

И вот уже по склонм с визгом ктят н стрых кртонкх от упковочных ящиков, кк любят это делть мльчишки, розовощекие рхры. Они дружно швыряют в нс снежки, и мы отвечем им взимностью, прячсь з стенми снежной крепости, от мт Вльк прямо из воздух мтерилизуется лвин свежего нвоз, обрушивясь н…

…Я открыл глз. По противоположному склону, дльше, з мостом, с визгом съезжл целя орв пцнов. Естественно, сидя н упковочных кртонкх!

Вот и пойми теперь, что было внчле: яйцо или куриц!

Знятый борьбой с собственным вообржением, я не срзу змечю, что рядом зкручивется н удивление плотный снежный смерчик. Ерплыч дергет меня з рукв, я поспешно оборчивюсь — и вижу их.

Ну вот, только этого нм не хвтло!

Снегурочки!

Д еще целых три срзу! Обычно к концу феврля они куд-то пропдют, до следующего Нового год, вот поди ж ты! Вльк, что ли, крикнуть? Я тяжко вздыхю. Связывться со Снегурочкми, особенно дожидясь зпздывющего прлментер, неохот.

Но, похоже, придется.

Снегурочки, кк и положено, искрятся ледяными блесткми, которыми сплошь усыпны их длинные синие срфны и высокие кокошники; они улыбются нм, приветливо мшут рукми и подступют все ближе. Кжется, девицы-крсвицы совсем не перебирют ногми, просто плывут, скользят нд укрывшим землю снегом. Их лиц — миловидные девичьи лиц — неестественно белые, словно восковые или обильно припудренные, лишь огромные глзищи-кристллы сияют зимним блеском.

Не гляди — обморозишься!

Обморозиться и впрвду можно, но это ндо большой фрт иметь. Вообще-то особой опсности Снегурочки не предствляют. Рзве что горзды по улицм зкружить, ежели с ними хоровод водить откжешься. Лучше уж отплясть свое — быстрее отделешься! Бывет, еще песни петь зствят: см не зметишь, кк уже горлнишь «В лесу родилсь елочк» или тм «Пусть бегут неуклюже…». А стнешь тихо петь, без души — згдки нчнут згдывть; то звть смих себя требуют:

«Снегу-у-урочк--!» И пок трижды не позовешь, метелью вокруг полощут, глз зпоршивют, дорогу путют… В конце концов покружт, попоют, позгдывют д и отпустят с миром. Глвное, от поцелуев их уберечься — инче точно нгину схвтишь, с грнтией, если не воспление легких… Недром мтери детям всякий рз нкзывют: хороводы води, згдки отгдывй, кк только целовться полезет, кричи во всю глотку: «Волк! Серый волк идет!» — и делй ноги. Он гнться не будет,

Одно скверно: не было у меня сейчс никкого нстроения Новый год спрвлять.

— Ой, кто это к нм н прздник пришел! — умильно всплескивют широкими руквми, откуд сыплются снежинки, все три Снегурочки рзом. — Д это ж мльчик Олеженьк и мльчик Иеронимушк! Ой, сколько детишек вокруг собрлось! (Ну конечно, от этих зрз ни в сортире, ни в трубе не спрячешься: все нсквозь видят.) Нстл пор хороводы водить, песенки петь! А вот и елочк нш! — Снегурочки дружно оборчивются к уцелевшей одинокой ели.

Мы с «мльчиком Иеронимушкой», который двно в Деды Морозы годится, укрдкой переглядывемся — и одинково кривимся: вот ведь взялись н ншу голову!

Кк бы прлментер не отпугнули… Нчиню тихонько бормотть, кк двным-двно учил тетя Лотт: «Иду ногми, трясу не рогми, мету не хвостом, бью не хлыстом…»

Крсвицы хитро смотрят н меня, прыскют в лдошки.

«…не полем, не долом, не штнми, не подолом, несу не росу — святую слезу…»

Шиш вм! -в смысле, не вм, мне.

Не помогет.

Сверху долетет негромкий свист — небось нблюдтели Снегурочек зметили и решили нс предупредить. Вовремя, нечего скзть! Чем они тм смотрят?

— Рз, дв, три, елочк, гори! — рдостно провозглшют тем временем Снегурочки, простиря руки к злополучному дереву.

И елочк вспыхивет. Мерцющим голубым огнем без дым, отчего в яру срзу стновится светлее. От горящей елки, вопреки ожидниям, веет холодом — и одновременно я вижу, кк чернеет, скукоживясь в ледяном плмени, короткя темно-зеленя хвоя. Кжется, именно это зовется «ведьминым огнем»…

— Что ж вы, дети, не пляшете, хороводы не водите? — Снегурочки вновь окзывются рядом с нми, и я поржюсь однообрзию их репертур. — Аль не весело вм, ль не рдостно?

Нм рдостно.

Ближйшя крсвиц с отмороженной, нвсегд зстывшей н губх улыбкой делет шг ко мне; явное нмерение увлечь меня в тнец просто нписно н восковой мске.

И ответно в моем мозгу возникет кртин. Слов цепляются з слов, они в нчле, в середине, в конце, бегут вольным тбуном по степи, белыми гребнями по сини волн… Другой мир рспхивется передо мной, лубочно-яркий, крнвльный, плеснув в лицо зпхом трв и душистой хвои. Н этот рз я не собирюсь сдерживться, преврщть все в пустую шутку; я делю невидимый другим шг — и вот я уже тм.

Эт скзк был нписн не мной, он пришл к нм из седой стрины здолго до моего рождения — но сейчс это моя скзк, и устыдитесь, неверующие!

— Эй, девки, хорош хоровод-то водить, двйте-к лучше через костер прыгть!

Чернобровый прень — крсный кфтн, широченные шровры, зеленого тлс зпрвлены в сфьян щегольских спожек — злихвтски подкрутил буйный чуб, сбил н зтылок шпку.

— Отчего б и не потешиться? — весело откликнулсь одн из девок, рзрывя круг. — Ты, Лель, костер только пожрче пли, то через него и кочет перескочит!

Смех, визг, смолистый фкел ныряет в груду сухого хворост. Мгновение, и плмя с треском взвивется до небес, словно и впрямь стремясь лизнуть пронзительно-голубое полотнище, рскинувшееся нд головми.

— Ой, держите меня!

Визг, смех, летящими н огонь ббочкми взмывют нд костром цветные срфны, и смые молодые из прней не упускют случя с змирнием сердц зглянуть туд, под них…

— А ты что стоишь невесел? Аль боишься? Кто ж тебя ткую змуж-то возьмет? Глз девушки неестественно блестят. Слезы? Лед?

Он молч рзбегется, прыжок — и тоненькя фигурк, плеснув подолом, н миг звисет в воздухе; ждные, жркие языки, плмени тянутся к ней…

Весьм чувствительный толчок под ребр выбрсывет меня обртно. Кртинк мгновенно тускнеет, стновится плоской, ненстоящей, кк плохя фотогрфия, — и плмя быстро пожирет ее, преврщя в легкий рссыпчтый пепел.

Снегурочки, сбившись вместе, ошршенно пятятся от нс, и впервые в их холодных глзх мелькет что-то человеческое.

Стрх.

И еще: отблески того веселого огня, который минутой рньше едв не принял их в свои объятия. Сейчс Снегурочки выглядят совершенно несчстными, нпоминя обычных перепугнных девчонок. Ну и пусть идут себе, если все поняли.

Вот только почему стрый Свт-Кобелище не н них смотрит, мне через плечо?

Оборчивюсь.

И вижу: по склону не спеш спускется человек.

Не спеш.

По склону.

По обледенелому склону высотой добрых тридцть метров.

Идет себе, кк по сфльту, — ровно, легко, не глядя под ноги, не пытясь ухвтиться з что-нибудь рукми; остновись! поскользнешься! упдешь!.. куд тм!

Идет.

Человек, в бежевой куртке и белых брюкх, уже в смом низу склон. Вот он нконец ступет н ровное место — и прежней рсслбленной по-.ходкой нпрвляется к нм. Из-з светлого одеяния д еще блгодря удивительному спуску нши нблюдтели, видимо, его и проморгли. Или не проморгли? Ведь свистели! Я еще тогд подумл: это они нсчет Снегурочек спохвтились! Впрочем, не вжно.

Встреч вот-вот состоится.

И тут Снегурочки неожиднно вновь оживют.

— Ой, кто это к нм н прздник пришел! — Вся троиц оборчивется к новоприбывшему, нчиня скользить ему нвстречу. — Д это же мльчик Коленьк! А любишь ли ты, Коленьк, в згдки игрть?

— Люблю, — широко улыбется человек, подходя ближе и остнвливясь перед Снегурочкми.

В свете догорющей елки его лицо кжется мне смутно знкомым.

— И згдки люблю, и вс люблю, Снегуроньки мои дорогие! Дйте-к я вс рсцелую от всей души!

Он что, придурок?! — или приезжий, кк мгистр?!

Двно горло не полоскл?!

Однко крикнуть, предостеречь я не успевю: человек делет шг вперед, и ближйшя Снегурочк окзывется в его объятиях. Поцелуй длится долго, очень долго, у меня у смого перехвтывет дыхние — когд я змечю, что Снегурочк уже не обнимет человек в бежевой куртке, , ноборот, судорожно пытется вырвться из его цепких объятий.

Две ее подруги, бросив пленницу н произвол судьбы, испугнно пятятся прочь, кк пру минут нзд — от нс с Ерплычем.

То ли мне это кжется, то ли действительно вокруг прлментер возникет призрчный светящийся ореол, Снегурочк в его объятиях виснет без чувств, ее очертния плывут, тют… Он действительно тет! В следующее мгновение н землю из рук человек оседет с тоскливым, безндежным всхлипом феврльский сугроб — чтобы рстечься лужицей тлой воды.

Ореол медленно гснет. Человек оборчивется к двум оствшимся Снегурочкм -но н их месте кружится, метет снежный вихрь, в котором исчезют обе стройные фигуры. Нс обдет холодным дыхнием, пригоршня снежинок удряет в лицо… тишин.

Никого.

Только догорет елк, и синевтые блики плмени игрют н лице прлментер, деля его похожим н лицо мертвец.

Впрочем, мы с Ерплычем выглядим, нверное, не лучше.

— Убедительня демонстрция. — Ерплыч смотрит н гостя с явным увжением. — Впечтляет.

Человек легкомысленно мшет рукой — , пустяки, мол! — и я нконец вспоминю, где мы с ним встречлись.

«Я — зведующий крдиологическим отделением. Мне Идочк сейчс звонил…»

Вне всякого сомнения, это был он: тот смый симптичный прень-"крдиолог", чьим зботм мы с Фолом и Риткой без всяких здних мыслей препоручили прлизовнного Ерплыч.

— «Скоря» твоя где, доктор? Нверху ждет? Две койки зготовил? — неприязненно интересуюсь я у «крдиолог».

Ерплыч в недоумении косится н меня. Он-то этого не помнит!

— Это, дядько Йор, твой лучший друг, — поясняю я стрику. — Доктор Айболит. Ты еще из его «Скорой» взпуски бегл. Помнишь? — или склероз одолел?!

— Совершенно верно! — Улыбк у прня прежняя: искренняя, открытя, обезоруживет нповл. — Мы ведь действительно везли вс лечить, Йероним Пвлович! И дже успели кое-что сделть, прямо в мшине — пок вы не пришли в себя и не исчезли столь… необычным обрзом! Если бы не нши стрния, вы бы, между прочим, могли и вовсе не очнуться. См я действительно не врч, но медрботники у нс в мшине были, можете потом у них поинтересовться.

Ерплыч молчит. Вместо него вновь встревю я. Прень говорит очень убедительно, ему хочется верить, но я рзучился верить с лету — и поэтому пытюсь нйти брешь в его ргументх.

— Ну хорошо, вы добрые смритяне и вообще льтруисты! Зчем тогд нужен был весь этот мскрд? Белые хлты, звкрдиологией, похищение?.. Зчем врть-то было?

— А скжи я вм првду, вы бы мне поверили? — хитро щурится прень, и «гусиные лпки» шустро рзбегются из уголков его глз к вискм. — Про зинтересовнность в господине Молитвине, кк в ценном рботнике, про то, что нши врчи горздо быстрее поствят Иероним Пвлович н ноги — и медикментми, и зговорми, о кких в обычной хрм-лечебнице отродясь не слыхли… Поверили бы?

Я молчу. Крыть нечем. Конечно, не поверили бы. Ни я, ни тем более Фол с Риткой.

— Или вы предпочли бы и дльше препирться с бюрокртми из неотложки? Слушть мои объяснения-зверения, спорить, сомневться — потом обнружить, что Йероним Пвлович, прошу прощения (вежливый кивок в сторону моего спутник), уже окоченел? Ткое знкомство вм понрвилось бы больше?

Д, он умеет быть убедительным, этот молодой нпористый прень. Кжется, Снегурочки нзвли его Колей?

— Ты бы хоть предствился, мльчик Коленьк, — недовольно бурчу я, почти сдвшись под нпором его железной логики. — Слвное дело: ты нс знешь, чешешь кк по писному, вот мы тебя…

Н «ты» я нзывю его из принцип. Довольно дурцкого принцип, нверное.

Прень звонко хлопет себя лдонью по лбу.

— Простите, господ! Совсем збыл… — Он смотрит н подмерзющие остнки Снегурочки и тихо улыбется см себе. — Полгю, «мльчик Коленьк» не устроит обе высокие договривющиеся стороны. Знете что? — зовите меня Лелем, Пок.

— Пок что, Лель? — подет нконец голос Ерплыч.

— Пок мы не познкомимся с вми и Олегом Аврмовичем поближе, — оборчивется к стрику Коля-Лель.

— А вы считете, тковое знкомство необходимо высоким договривющимся сторонм? — ядовито интересуется Свт-Кобелище, и я мысленно ему плодирую.

— Считю. — Лель мгновенно стновится серьезным. — И еще рз приношу извинения з все возникшие недорзумения. Поверьте, мы сми об этом сожлеем! И сотрудничество нше будет строиться н условиях, с лихвой компенсирующих… э-э-э… былые зтрты.

— Я зню, вш мгистр н это уже нмекл, — кивет Ерплыч.

Н долю секунды лицо Леля меняется.

— Мгистр? — переспршивет он. — Ах д, мгистр… конечно!

— Не длее кк сегодня, — усмехется стрик. — Должен отметить, вы рботете весьм опертивно.

— Стремся, — рсцветет Лель, но н сей рз его улыбк похож н искусственный цветок.

— Итк, что вы конкретно хотите нм предложить? — Ерплыч нконец решил взять бык з рог, и я полностью с ним соглсен.

— Рботу в ншем центре. По вшему профилю. Изменение рельности, методы воздействия, приспособления, рычги двления и упрвления. — Лель явно увлекся. — Только вместо любительских спектклей — профессионльный тетр. Отличное оборудовние, библиотек, доступ к любым мтерилм. И оклды, между прочим, соответствующие вшей квлификции.

— Ну-ну, не преувеличивйте, молодой человек! Сми только что в Берендеево црство игрлись! К чему вм пр доморощенных кустрей — с ткими-то возможностями?!

— Не прибедняйтесь, Иероним Пвлович! -перебивет стрик Лель. — Доморощенные кустри! — Он дже фыркет. — Один после инсульт ухитряется обернуться и уйти у нс из-под смого нос, другой удирет от группы зхвт верхом н китоврсе…

— Н ком?

— Н китоврсе… ну, это строслвянское нзвние кентвров! Дело в том, что нш терминология несколько отличется от общепринятой…

И тут меня нконец понесло! Зболтть нс решил, Колян? Не выйдет! Глдко стелешь, друг ситный!

— Китоврс?! — кричу я Лелю прямо в лицо, и он невольно отштывется. — Это мой друг Фол — китоврс?! Это Ппочк — китоврс?! Д см ты китоврс, и все вы тм китоврсы! Лечить они Ерплыч собирлись! Рботник он ценный! А кто телефон ему отключил, чтоб «Скорую» вызвть не могли, ?! Кто полковник с громилми в мою квртиру прислл?! Стреляли в нс, понял?! Свву-электрик кто подствил, чтоб н дядьк Йор выйти?! Кто Фимку в зложникх держит?! Отвечй, гд!

Я нконец выдыхюсь и стою, тяжело дыш. Кжется, произведенный эффект рвен нулю.

— Можно отвечть? — вежливо интересуется Лель.

— Можно.

— Вот и чудненько. Отвечю по порядку. Никких телефонов мы не отключли. Зчем? Нм Иероним Пвлович нужен живым и здоровым. Инче к чему нынешняя встреч?

— Допустим…

Врет умело: ровно нполовину. Что стрик от перенпряжения инсульт хвтит, они и впрямь предугдть не могли. Тк что нсчет «живым и здоровым» — похоже, првд. А телефон вы отключили, господ хорошие! Кк выяснили, что прослушивние нкрылось, что «Куреты» — и в Африке «Куреты» — тк и оборвли связь. Лдно, двй дльше.

— Длее, — невозмутимо продолжет Лель, — рхистртигми комндуют соответствующие оргны. Зхоти мы оргнизовть подобный нлет, цель явно не опрвдл бы зтрченных средств. Опять же, судя по вшим словм, Олег Аврмович, в вс стреляли. Ншим сотрудникм ткое и в голову не пришло бы, причем не только из-з псов Святого Егория, в просторечии — Первч-псов! Повторяю, мы зинтересовны в сотрудничестве, не в конфликте!

— А кто же тогд?..

— Это мы сейчс выясняем, — сухо сообщет Лель. — Что ксется электрик. Сввы, те это действительно нш рбот, призню. Но сми посудите: кк еще прикжете искть неуловимого шмн из, простите з вежливость. Дльней Срни? Вы же, Иероним Пвлович, конспиртор от Бог, — в голосе Леля звучит увжение, — мы к вм и н пушечный выстрел подобрться не могли! Нсчет Сввы не беспокойтесь: его клиент позвчер збрл зявление, дело зкрыто, см Свв получил пру-тройку очень выгодных зкзов, сейчс квртиру в центре покупть собирется. И всем доволен.

Лель переводит дух.

Врет?

Нет?

Понятия не имею…

— И, нконец, смое серьезное обвинение: что мы якобы держим в зложникх доктор биохимических нук Ефим Гврилович Крйцмн, вшего друг и бывшего одноклссник. Тк?

— Тк, — хмуро кивю я, уже предчувствуя, что Лель вывернется и здесь. Ну и черт с ним, пусть выворчивется — лишь бы с Фимой обошлось!

— Дело в том, что Ефим Гврилович обвиняется в очень серьезном преступлении. Помимо сопротивления при ресте, н нем висит ннесение тяжких телесных… очень тяжких. Короче, сми понимете. Нм удлось добиться его освобождения под злог, и сейчс он временно рботет в ншем центре, мы тем временем пытемся змять дело и снять с Ефим Гврилович предъявленные ему обвинения…

— Рботет? — не очень-то вежливо перебивю я Леля. — У вс?!

— А почему вс это удивляет, Олег Аврмович? Нм нужны не только специлисты по мифологии и нетрдиционному мышлению, мстер зговоров и оберегов. У нс рботют физики, электронщики, прогрммисты, врчи, биохимики… А Ефим Гврилович — специлист высочйшего клсс, нм ткие нужны не меньше, чем вы с Иеронимом Пвловичем. Кк только нм удстся снять с него обвинения, мы немедленно подпишем с господином Крйцмном контркт. А до полного решения вопрос ему лучше некоторое время пожить, в ншем центре; кк говорится, от нчльств и от грех подльше. Между прочим, у вс ведь тоже были некоторые проблемы с влстями, Олег Аврмович? Вернее, с отдельными силовыми структурми… Что скжете?

— Нет у меня никких проблем! — зло цежу я сквозь зубы.

— Теперь можете считть, что нет. Но — были.

Вы думете, они рзрешились сми собой, по взмху волшебной плочки? Мы не всемогущи, но у нс есть определенные связи… Не сомневйтесь, те, кто опрометчиво поторопился с нлетом н вшу квртиру, успели об этом трижды пожлеть. И в любом случе они вс будут обходить десятой дорогой.

Молчу, угрюмо глядя в землю.

— Я понимю, срзу поверить мне вы не можете. Двйте сделем тк: я оргнизую вм экскурсию в нш исследовтельский центр. И вших приятелей-кит… кентвров можете с собой взять — думю, им тоже будет небезынтересно. Мы ведь не спецслужб, не рзведк, не тйня сект, — Лель усмехется. — Никких особых секретов у нс нет. Особенно для людей вшего тип. Договорились?

Я беспомощно оглядывюсь н Ерплыч.

Стрик, подумв, кивет.

— Договорились.

— Вот и отлично! Я позвоню вм до конц недели — кк только уточню у нчльств время для визит. И н этом прошу рзрешения отклняться.

Мы вяло прощемся, и Лель беспечной походкой отпрвляется обртно — флнировть вверх по обледенелому склону.

А у меня перед глзми стоит т, отчянно пытющяся вырвться из смертельных объятий Леля.

Почему-то очень жль Снегурочку.

Вторник, двдцть четвертое феврля

Мы едем, едем, едем в длекие кря* Гостеприимство по-млыжински* Цунми в Южной Кролине* Электрик мшинного доения*В опсении постороннего нсилия своей девственности* Фим— Фимк— Фимочк

…З окном просигнлили — тем «Сердце крсвицы склонно к измене» в исполнении н иерихонской трубе. Специльно для эксгумции мертвых поротно. Я сорвлся с мест и подбежл к окну. У подъезд обнружилсь новенькя темно-синяя «Вольво» с зтемненными стеклми, рядом с мшиной стоял Лель — в знкомой светло-бежевой куртке и белых брюкх.

Рукой мне мхл: спускйтесь, мол!

ВЗГЛЯД ИСПОДТИШКА…

Модельня прическ ненвязчиво отлкировн, рзделен ровной стрелой пробор, но чуб смовольно упл н высокий лоб, щекоч ироничную дугу брови. Розовый блеск кожи нпоминет о реклме мыл, когд он смеется, кончик прямого нос чуть-чуть зкругляется вниз, к родинке нд верхней губой, отчего любому без видимых причин срзу хочется рссмеяться в ответ. Стрелки н брюкх идельно прямые, стоят зглженными лезвиями, и когд он идет своей легкой, летящей походкой, то кжется — воздух слегк присвистывет, рсступясь.

И еще: при рзговоре он всегд смотрит в лицо собеседнику, но не в глз, рядом, и поймть его взгляд невозможно.

Вот он ккой, Лель, обятельный истребитель Снегурочек…

— Это не конец свет, — сообщил я в ответ н немой вопрос Ерплыч и посмотрел н чсы: три двдцть пять. — Это з нми. Пошли вниз, инче они всю улицу переполошт. А вы, Идочк, н всякий случй зпишите номер и мрку мшины: синяя «Вольво» № 672-45 ХК. Если мы до звтр… нет, до послезвтр не объявимся — звоните прямо Ритке. Телефон я вм оствил, н тумбочке.

Идочк судорожно кивнул, Ерплыч бодро покинул кресло, в котором обосновлся минут сорок нзд, и мы отпрвились одевться.

Мой стрый клендрь при этом уведомил меня, что сегодня слвный денек «кудряв волос стричь, дбы мозг был ясен и весел»; Идочкин клендрь возржл, рекомендуя «вбивть гвозди во зло и порчу», ткже вызвть дух умершего для трех ответов.

По-моему, все склдывлось нилучшим обрзом.

Фол и Пп, окзывется, тоже были здесь, н улице, — и кк это я их из окн не зметил? Прятлись, что ли?

— Привет. А Пирр где?

— Знят гнедой. Дел у него сегодня, — бросет в прострнство Фол, незвисимо щелкнув хвостом.

Можно не рзмышлять, что з «дел» у Пирр.

Небось едв мы тронемся, з нми скрытно последует изрядня мотоквлерийскя групп прикрытия во глве с гнедым китоврсом.

Тьфу ты, пропсть, слово-то ккое дурцкое, ведь привязлось!

— Добрый день, господ! — Лель уже спешит нвстречу, широко улыбясь. — Господ… и дм! Прекрсня дм, мечт любого рыцря!!

Он глнтно склоняется к руке Ппочки, тронув губми мтовую кожу зпястья, чуть повыше кожной перчтки — и ндо же! — Ппочк неожиднно рсцвел, зрделсь и, кжется, дже млость смутилсь. Когд еще дождешься: двуногий квлер ей ручку целует! Впрочем, у кентов всякие телячьи нежности, нсколько я зню, вообще не приняты.

— Ах я, рстяп! — внезпно хлопет себя по лбу Лель знкомым жестом. — Ндо было микровтобус пригнть!

— Это еще зчем?

Фол недоуменно моргет, втйне ищ подвох.

— Кк — зчем? Для вс. Вы ведь в это не влезете! — Лель кивет н «Вольво».

— А мы своим ходом, — многообещющя. улыбк Ппочки цветет мхровой сиренью. — Если яхонтовый пожелет, еще и его подвезти сможем! Эх, дльняя дорог, король червовый!..

— А не отстнете?

— Если дорогу покжешь — гляди, чтоб смому не отстть!

Бтльня кртин мслом: «Фол принимет вызов».

Мечт Эрмитж.

— Трссу н Богодухов знете? Тм у зброшенной деревни грунтовк н Млыжино — в курсе?

— Тк… в общих чертх.

— Тогд гонки отменяются, — рзводит рукми Лель. — Еще зблудитесь… Ну что, поехли?

Слон мшины внутри обит дорогой скрипящей кожей, видно сквозь зтемненные стекл прекрсно, кк через обычные. Выходит, это они только снружи — зтемненные…

Мы с Ерплычем усживемся н зднем сиденье, Лель устривется впереди, рядом с водителем. Водил у них тот еще орел: плечи мощно рспирют кожную куртку, зтылок в три склдки, короткя стрижк (но не «бртковскя», скорее боксерскя, «ежиком») и совершенно пустой взгляд. Дже не просто пустой — тусклый, зссывющий, хуже омут. Будто сму твою душу н опохмел выпить норовит; причем безо всяких усилий со стороны его, взгляд, облдтеля" Облдтелю нплевть, облдтель вс всех в гробу видл, в белых тпкх: и тебя, и душу твою… При ншем появлении он лишь коротко косится поверх мехового воротник — и длее вновь сидит не шевелясь, скифской ббой у музея креведения. Хочется выяснить: дышит ли?

И где они ткого тип откопли?

— Если хотите курить, — оборчивется к нм Лель с переднего сиденья, — то пепельниц сбоку, в дверце. Сигрету?

— Спсибо, у меня есть. — Я достю пчку «Атмн» и вопросительно гляжу н Ерплыч.

Досдливя отмшк: курите, мол, Алик, я вм не укз, потерплю!

— Погодите-погодите… — бормочет стрик, ухрским жестом сбив облезлую шпку н зтылок. — Млыжино… Богодуховскя трсс… Это бывшее имение Голицыных?

— Совершенно верно, Иероним Пвлович.

Лель протягивет мне зжиглку.

Интересно, есть ли н свете хоть что-нибудь, чего стрый Свт-Кобелище не знет? Я, нпример, вообще плохо помню, кто ткие эти Голицыны. Вроде князья ккие-то были, еще з цря Пньк…

Прикуривю. Одновременно, сытым котом н теплом подоконнике, нчинет урчть двигтель. Я невольно слежу з движениями шофер — они н удивление точны и экономны. Профессионл. Срзу видно. Зря я н него бочку ктил; глз… мло ли, у кого ккие глз!

Может, это контктные линзы отсвечивют?

Мшин мягко трогется с мест.

— Вот в этом смом Млыжино, куд мы с вми, Алик, сейчс блгополучно едем, — птичья лпк Ерплыч слегк треплет меня по плечу, — в девятндцтом веке князьями Голицыными был основн дом призрения для душевнобольных и неполноценных грждн.

Дым встет мне поперек горл, и некоторое время я отчянно кшляю.

— Дом презрения? Для психов? Собирли их туд скопом, сдились вокруг в кресл средь шумного бл — и презирли?

— Это Олег Аврмович тк шутит, — сообщет Ерплыч с интересом слушющему Лелю. — Можете посмеяться, втору будет приятно. Н смом деле ему прекрсно известно, что ознчет дом призрения. Нечто вроде чстной блготворительной клиники. Позднее, уже при Советской влсти, к ней пристроили интернт для умственно отстлых детей. Если не ошибюсь, он действовл кк минимум до Большой Игрушечной…

— И сейчс действует. Вкупе с клиникой, — вежливо уточняет Лель.

— А, тк вы нс к юродивым решили определить?! — Ерплыч мгновенно преврщется в язву двендцтиперстной кишки. — Првильно, нм с Аликом смое тм и место!

— Ну, в интернте не только юродивые, кк вы их изволили величть! Тм у нс рзные люди есть…

— Фимк, нпример, — бурчу я себе под нос, но у Леля нчинется мния величия: он если не Гойя, то Бетховен.

Глухой, в смысле.

Свернув н Рымрскую, мшин сперв резко тормозит, тм и вовсе остнвливется. Пробк. Толп людей — человек сорок, не меньше, все в римских тогх, лвровых венкх и сндлиях н босу ногу! — зпрудил улицу, мешя проезду. Мшут искусственными снопми колосьев, у многих н плечх глиняные кувшины с водой; женщины поголовно — с зжженными свечми, укрывют огоньки от ветр. Скндируют хором:

«Мть Светило, зять Ярило, дочь Звездило! Не злт-сребр прошу, не денег медных-бумжных, прошу билетов проджных! Все дороги н мои пороги, во седьмом чсу всех вргов зссу, люд хороший хлопнет в лдоши!» Трое мужчин пострше прилюдно мочтся н тротур; остльные зябко восхищются — холодно ведь, не приведи Бог, змерзнет! Жорики стоят поодль, ухмыляются, но рзгонять не спешт. И без того ясно: тетр «Березиль» премьеру н удчу зговривет. А которые облегчются — директор тетр, глвреж и зв. постновочной чстью.

Без этого дел никк, будь ты хоть Стнислвский, хоть Шекспир смолично.

Нш «Вольво» сдет здом, сквозным двором выезжет в Клссический переулок, и мшин вновь нбирет скорость.

— Уж не вш ли центр эти богоугодные зведения и содержит? — упрямо возврщется Ерплыч к строй теме. Сейчс стрик не язвит, я это чувствую.

— Нш.

Лель бсолютно спокоен.

— Позвольте в тком случе полюбопытствовть, господин Лель: зчем вшему центру сия блготворительность? Опыты н душевнобольных кроликх ствите?

— Ну зчем же тк, Иероним Пвлович?! — кжется, Лель обиделся или искусно притворился обиженным. — Хотя… отчсти вы првы! В числе прочих исследовний мы лечим несчстных душевнобольных. Применяя новые, экспериментльные методики. И результты, смею вс зверить, изрядные! Приедете — сможете сми убедиться.

— Непременно, непременно убедимся! — зверяет ншего гид Ерплыч. — А скжите-к, если сохрнился интернт и дже клиник — может, тм у вс и еще кое-что уцелело?

— Что именно, Иероним Пвлович?

— Помнится, в свое время Голицыны зложили в имении обширнейшие винные погреб с весьм и весьм ценным содержимым. Вдруг уцелел бочонок-другой? Не все в восемндцтом рзгрбили?

Ерплыч хитро щурится, пряч ухмылку в клочковтый ворот кожух, и н сей рз я не могу понять: шутит стрик или пытется выяснить что-то свое, мне совершенно неясное?

Лель долго медлит с ответом.

— Погреб-то сохрнились, Иероним Пвлович, мы их кк подсобные помещения используем; вот вино — увы! Вынужден вс рзочровть. Впрочем, если у вс есть крт, н которой обознчен не известный никому тйник, — я с удовольствием соствлю вм компнию в кчестве еще одного клдо… вернее, виноисктеля!

В слоне повисет пуз, и я от нечего делть нчиню глзеть в окно. Неровня дорог изрядно обледенел, но «Вольво» идет ровно, без рывков, скорость прктически не чувствуется, ндо отдть должное шоферу. Д и мшин небось соответствующим обрзом зговорен. Гляжу н спидометр. Ну, ясное дело, идем под сто двдцть при знкх-огрничителях!.. Где оберег-нелегл брл, водил?! Лдно, свои люди… Поворот. Еще один. Подъезжем к Окружной — я дже не зметил, когд мы пересекли Полтвский шлях. Спрв мелькет синий укзтель с белой ндписью: «Н Богодухов». Чуть позди ктят Фол с Ппой: кентвры явно решили особо не нпрягться и не игрть в догонялки. Скорее всего Пирр со товрищи ткже следуют з нми — но в пределх видимости не покзывются.

Это првильно. Глупо лишний рз светиться. А мшину ншу кенты не потеряют — в последнем я уверен.

— А кроме призрения душевнобольных, — нрушет нконец зтянувшуюся пузу Ерплыч, — чем вы тм, в Млыжино, зниметесь?

— Вс больше интересует теория или прктик? — с готовностью подхвтывет Лель.

— М-м-м… пожлуй, теория. Кое-что из прктики мы ндеемся увидеть сегодня собственными глзми.

— Ну д, понимю, — кивет нш гид. — Вы ведь всегд особое внимние уделяли теоретическим рзрботкм. И именно блгодря этому лбортория «МИР», которой вы в свое время руководили, успел продвинуться столь длеко!..

Мне кжется, что я ослышлся, хотя я не Гойя и уж нверняк не Бетховен. Может, это «Куреты» скзывются?!

— Руководили?! Ерплыч, что он буровит?!

— Простите, Алик, что не скзл вм срзу, — оборчивется ко мне стрый Свт-Кобелище. — Рньше не до того было… в зпискх я поостерегся откровенничть. Рзумеется, нчинл я рядовым, почти случйным сотрудником, кк и было описно, но со временем… Д, перед Большой Игрушечной меня сделли нчлбом. Впрочем, теперь это не имеет никкого знчения. Тем более что истинное руководство институт было совсем иным — к сожлению, я слишком поздно это понял… Д вы и тк все знете: слышли небось рсскз ншего друг-мгистр?!

Вот ведь конспиртор хренов! Мог бы и срзу скзть, между прочим, — что я, после этого Верить бы ему перестл? Или обиделся? Не до того ему, понимешь, было! Вот теперь кк рз я и обиделся… Почти.

— Алик, не обижйтесь! Неужели для вс тк существенно, кем я был в институте — рядовым сотрудником или нчльником лбортории? Терпеть не могу этого военно-лгерного слов — «нчльник», но моя должность, увы, нзывлсь именно тк!

— Д лдно, Ерплыч, чего тм, — примирительно мшу я рукой. — Одно интересно: может, ты мне еще чего скзть не успел? З делми-хлопотми? Ну, к примеру, ккя именно зрз Большую Игрушечную змутил, чтобы теории свои проверить?!

Ерплыч в упор смотрит н меня, чсто-чсто моргя, и тут до меня доходит, что я ляпнул! Ведь он же это н свой счет принял!..

— Прости, Ерплыч! Не слушй ты меня, трепч! Я ж пистель, Ерплыч, у меня в голове одни интриги д сюжеты — сдуру могу ткое ляпнуть… Ерплыч кивет и отворчивется.

Все, теперь не я н него, он н меня обиделся.

— Зря вы это, Олег Аврмович, — встревет Лель, будто я и без него не зню, что «зря»… — Большую Игрушечную действительно змутили, кк вы изволили вырзиться, со стороны. Только местный филил НИИПриМ, где рботл Иероним Пвлович, здесь ни при чем. Это был директив Центр. Глвного. И исполнители были — оттуд. Кое-что нм удлось устновить, хотя и длеко не все. А Иероним Пвлович совершенно…

— При чем я, Алик. При чем, Лель. Очень дже при чем. Ведь это в моей лбортории рзрбтывлсь тем «Акт Творения». Чисто теоретически, с моей тогдшней точки зрения. А они воспользовлись… с-сволочи. Нет, я н вс, Алик, не в обиде. Просто… иногд кк вспомнишь — тошно стновится. Двйте просто посидим, помолчим. Со мной все в порядке, не беспокойтесь.

Не то чтобы совсем в порядке — но рук Ерплыч, подносящя ко рту тблетку влидол, почти не дрожит.

Мы послушно молчим.

Похоже, ехть нм остлось немного. Интересно, кк он выглядит — этот центр в Млыжино, который мгистр собрлся возрождть, Лель в нем, недовозрожденном, вовсю рботет?

Ндеюсь, он нс не рзочрует. Дело не в тмошнем Фимкином зточении; и не в том, что нм улыбчивый Коля-Лель нврл, что нет. Просто ежу ясно: мгистры — мгистрми, Лели — Лелями, Млыжино — не просто исследовтельский центр с уклоном в психльтруизм…

***

…Мгистру мы звонить не стли. Зчем? Все кк н лдони: приезжий шеф переговорил с нми, воткнул местным рботничкм фитиль под хвост, они и зсуетились — мы уже трудимся, уже везем, привлекем, ублтывем…

Оствлось ждть звонк от Леля, кковой звонок и состоялся н следующий день, ближе к вечеру. «Мльчик Коленьк» пообещл зехть з нми через три дня, около половины четвертого пополудни. «Рньше, извините, никк не получется — грфик, эксперименты…»

Мы пожли плечми и стли ждть. Жизнь без событий, бьющих ключом? — дв дня рйского блженств! Ерплыч вернулся в свою струю квртиру, где и зсел отшельником. Фол уктил обртно в Дльнюю Срнь, оргнизовывть визит: «Говоришь, и нс приглсили? Отлично! Кто ходит в гости по утрм…» — и вж-жик по улице. Идочк перестл от меня шрхться, ожидя, что я вот-вот н нее нброшусь и съем. Думю, кинься я н нее с иными целями — он бы не возржл. Для Идочки я явно перешел из рзряд «больных» в рзряд «мужчин». Мужчин згдочных и опсных. Видимо, это ее возбуждло.

В другое время я бы… но сейчс, сидя кк н иголкх в преддверии экскурсии, мне было не до шшней с сестрой милосердия.

Пытлся продолжить ромн. Шло туго. Мысли рзбеглись мурвьями, текст трещл по швм. Позвонил глвреду — и н удивление легко добился отсрочки н месяц…

Впрочем, нет. Одним событием меня Бог не обделил. Среди ночи в гости зявилсь Эр Гигнтовн и весьм бесцеремонно извлекл меня н улицу (вернее, в подвл) — для интимного рзговор, кковой рзговор и не змедлил состояться.

Вспоминть об этом не хотелось. Неожиднно и больно. В прямом и переносном смысле слов. Кто мог знть, что интересую следовтельшу уже не я, и дже не Ерплыч, мой брт Пшк! И не столько см Пшк…

Все, хвтит!

…Тем более что мы почти приехли.

Действительно, нш «Вольво» змедлил ход и плвно свернул с трссы. Боковой ппендикс-грунтовк для нчл встряхнул нс, мы прибвили скорости, вспугнув оголтелое воронье нд скелетом лесополосы, — и перед нми рспхнулся новый пейзж.

Земля без рдости.

По левую руку виднелось строе клдбище с покосившимися крестми и редкими кменными ндгробиями, зкутнными в зимние свны. Местми в снегу чернели свежие проплешины: похоже, кое-кого здесь хоронили совсем недвно.

По првую руку молчло зброшенное село — остнки хт, щербтые челюсти зборов, холодные, двно збывшие о тепле и дыме печные трубы, ржвые рог телевизионных нтенн… У меня создлось жутковтое впечтление, что все селяне в одночсье переселились прямиком через дорогу. Из гостей н погост.

Дльше, з селом, проглядывло ровное мтово-блестящее прострнство, и я не срзу догдлся, что это — змерзший пруд. Вон и темные промоины; в лед вмерзло несколько рыбчьих лодок. Чуть нискось от грунтовки, н холме, возвышлось кирпичное строение без крыши.

— Это был церковь. XIX век, — сообщил воспрявший духом Ерплыч.

З рзвлинми церкви виднелся одинокий домик; тм, нверное, в свое время проживл местный бтюшк. Однко рзглядывть церковь и предполгемый дом священник я не стл, потому что перед нми уже вырстли корпус былой усдьбы, окруженные внушительным збором.

Збор был сделн н совесть: крсного кирпич, метр четыре высотой! Для полноты впечтлений не хвтло только колючей проволоки по гребню. Зто перед кирпичной клдкой гостеприимно возвышлсь еще одн огрд: ковня, чугуння, вся в витиевтых звиткх и со стреловидными остриями поверху. Првильно, крсот крсотой, попробуешь перелезть — вся здниц в дыркх будет! Если ты, конечно, не ниндзя ккой-нибудь, который «по небу летет и бегет плшмя по стенке».

Небось еще князья Голицыны ствили, чтоб психи от их княжеского призрения не рзбежлись.

Дорог шл теперь вдоль смой огрды, и кирпичня стен нвисл нд нми, нпрочь зкрывя виды н местные достопримечтельности. Зто мы для зрителей из усдьбы нверняк были кк и лдошке: пру рз я зметил устновленные н стене новенькие телекмеры с круговым обзором.

Ворот окзлись под стть осждению: ткие только тнком вышибть. Или из пушки. Зто открылось сие фортификционное сооружение смо, водителю дже сигнлить не пришлось.

Нс явно ждли.

Я оглянулся — где тм Фол с Ппой? — но все было в порядке: об кентвр чинно въезжли в ворот вслед з нми.

Спрв и слев проплывют зснеженные деревья местного прк, в лоб н нс ндвигется трехэтжное здние со стрельчтыми окнми. Ко входу ведут широкие ступени. Чуть не доезжя до них, водитель вновь сворчивет — и глушит мотор. Стоянк. Интересно, рньше Голицыны и их гости здесь свои экипжи оствляли? А сейчс рядом рсположились «Рено» цвет «мокрый сфльт», нглый «мере» из последних, крсня «Мзд», и только в углу сиротливо жмется стрый «жигуленок».

Приехли.

Просьб освободить вгон.

— Это нш глвный корпус… следуйте з мной, Сбоку к ступенькм н скорую руку пристроен дощтый пндус, зстеленный ковровой дорожкой. Я не верю своим глзм. И о кентврх позботились! Пускй кенты и по ступенькм сккть горзды (см видел, и не единожды), но вот ведь — проявили внимние!

Прежде чем подняться по ступенькм к гостеприимно рспхнутой Лелем двери, оглядывюсь по сторонм. Левее, в глубине прк, виднеется еще одно здние, чуть побольше, четырехэтжное, Спрв от глвного корпус приютилсь стйк флигелей, гржи, крытые шифером сри. Лдно, посмотрим теперь, что у них внутри.

Кк говривл в свое время ослик. И, окзлось, что «внутри не хуже, чем снружи». И дже, можно скзть, лучше. Теперь я уверен: обещя нм в перспективе слвные оклды, Лель не врл. С порог, что ли, соглситься?

Срзу у вход — грдероб. При полном отсутствии бдительного грдеробщик.

— Не сопрут? — шутливо интересуюсь я, рзоблчясь.

— У нс не воруют, — сухо уведомляет Лель.

Я ему верю.

Особенно когд взгляд цепляется з висящий н положенном месте, спрв от входной двери, оберег-мнок. Позолоченные ножны от стринной (небось еще голицынской!) сбли. Неужели местный упрвдом здесь еще с позпрошлого век живет?! Ничего себе шуточки…

От дльнего конц фойе вверх поднимется широкя мрморня лестниц, и првя ее половин опять же преврщен в пндус для въезд кентвров. Нет, они все-тки молодцы! Небось в мэрии, к примеру, до ткого бы в жизни не додумлись! Просто в голову не пришло бы.

— Предлгю пок подняться нверх, в комнту для совещний. Тм я вм кртко обрисую рбочую ситуцию, вы сми решите, с чего нчть.

Возржений не поступет, и мы поднимемся н второй этж. В глубь коридор уходят дв ряд одинковых строгих дверей с тбличкми: «Зм. нч. по нуке»; «Бухглтерия»; «Отдел плнировния экспериментов»; «Зв. экспериментльной чстью»; вот и «Комнт совещний».

Зходим.

Н-д, не комнт, средних рзмеров зл. Монументльный дубовый стол в форме буквы "Т", мягкие кресл с подголовникми, в углу — дв журнльных столик, пушистые коврики н полу (явно для кентвров; и это предусмотрели!); н стене — плоский японский телевизор.

Мы еще только нчинем рссживться, когд в крмне у Леля пищит голодный птенец, и нш гид поспешно извлекет н свет Божий минитюрную трубку сотового.

— …Д, приехли… нет, но собирлись… д, понял, сейчс буду.

Немой вопрос в нших глзх. В ответ Лель виновто рзводит рукми:

— Извините, нчльство срочно вызывет.

— Мгистр? — интересуюсь я. — Он тут?

— Нет, мгистр… не здесь. У него других дел хвтет. Я нендолго, минут через десять вернусь. Вы пок рсполгйтесь…

Мы рсполгемся. От нечего делть я подхожу к телевизору, обнруживю н журнльном столике дистнционку и нугд жму кнопку первого попвшегося кнл.

— …блокировли все подступы к столице КНР, — удряет из динмиков голос диктор. В голосе звучт тщтельно выверенные тргические нотки. — Возбудитель эпидемии пок не выявлен. Пекин объявлен крнтинной зоной. Готовится эвкуция еще не подвергшейся зржению чсти нселения. Специлизировнные медицинские бригды совместно с рмейскими подрзделениями осуществляют контроль…

Н экрне мелькют узкоглзые лиц, нполовину скрытые мрлевыми повязкми. Куд-то гуськом бегут люди в военной форме с кургузыми втомтми н груди, кого-то н носилкх згружют в снитрную мшину с крсным крестом…

Вот это д! Это же столичный кнл, междунродные новости! Ни у меня, ни у моих знкомых этот кнл не ловится, его трнслируют только по спутниковому телевидению. А здесь, выходит, ловится! Небось и своя «трелк» н крыше имеется. А н нее, между прочим, рзрешение требуется, и получить его ой кк непросто! Фим в свое время пробовл. Не дли. Слвно они тут устроились!..

— Првительство Брзилии приняло решение о вводе войск в Мнус, где в течение последних месяцев нблюдлись мссовые волнения и беспорядки. В городе введено чрезвычйное военное положение и коменднтский чс. Создн специльня првительствення комиссия по чрезвычйному положению, в которую вошли предствители министерств обороны, внутренних дел, здрвоохрнения, нчльник комитет нционльной безопсности и другие лиц. Возглвил комиссию лично президент Брзилии Хун-Крлос де Сомрильо.

Тнковя колонн пылит н мрше. Пронзительно-голубое небо нд головой, внизу — буйня тропическя зелень, которую рзрезет уходящя к горизонту сфльтовя стрел шоссе; и тм, н том конце этой стрелы, медленно поднимется к рвнодушному небу зловеще-черное облко дым…

— Во дют!.. — изумляется з моей спиной Фол.

Конечно, все прилипли глзми к экрну. У нс ткого не покзывют. Если и употянут — то лишь в ккой-нибудь гзете, прой строчек мелкого шрифт н последней стрнице. Вроде бы все к этому двно привыкли — вот поди ж ты! Дорвлись, теперь и з уши не оттщишь!

Вот тк мир нкроется медным тзиком, и мы об этом через неделю узнем из гзет — мелким шрифтом н последней стрнице.

Почешем в зтылке и спть пойдем.

— Тргедией зкончились плновые мневры 6-го флот ВМС США у побережья Южной Кролины… — Знкомое нзвние гулко отзывется в голове. Южня Кролин… Д ведь тм Пшк! Который уже не совсем Пшк или совсем не Пшк, но все рвно — он мой брт!

С этого момент мне плевть н тон диктор, н эпидемию в Пекине, н волнения в брзильском Мнусе: экрн рзом ндвигется н меня, зполнив все вокруг, зслоняя комнту для совещний, и голос диктор нбтом звучит в ушх:

— …Гигнтскя волн-цунми, достигшя шестидесяти метров в высоту, внезпно возникл у Атлнтического побережья США. В результте ктстрофы пошли ко дну одинндцть военных трнспортов, шесть корблей сопровождения и виносец «Либерти». Имеются серьезные рзрушения н побережье. Число жертв уточняется, но уже сейчс количество погибших оценивется десяткми тысяч. В США объявлен трехдневный нционльный трур.

Диктор выдерживет скорбную пузу.

— По непонятным причинм уцелел ряд рыбцких судов и лодок, нходившихся в море н момент ктстрофы. Эпицентром землетрясения, вызввшего цунми, по предврительным днным, является Стрим-Айленд — небольшой остров у побережья Южной Кролины. Однко см остров совершенно не пострдл. Ученые пок не могут объяснить этот феномен. А сейчс предлгем вшему внимнию любительский видеомтерил, в котором зпечтлен фргмент ктстрофы.

Стен воды до смого неб. Кжется, он зстыл н месте, но это лишь обмнчивя иллюзия. Стен не движется — он рстет, словно подтягивя к себе берег и человек с кмерой. Кк ему удлось уцелеть?

Кмер скользит вниз, и стновится видно, кк волн одну з другой поглощет утлые скорлупки мечущихся в пнике судов; мне кжется, я отчетливо слышу, кк рвет уши треск рзлмывющихся н чсти корблей, предсмертные крики ужс обреченных…

А потом н миг кмер взлетет вверх — и н смом гребне волны я вижу…

Д, это он!

Ндку-внг!

Огромня кул смотрится отсюд лишь мленьким червячком н вздыбленной спине гигнт, но сегодня мне дно видеть! И я вижу: чуждый окенский бог звис нд полем своей битвы, своего, личного Армгеддон, где лишь он волен крть и миловть, дрить или отнимть жизнь, — из лоснящейся спины, прямо из чешуи, стршным нростом торчит голый человеческий торс со скрещенными н груди рукми. Человек и кул, поклиптический кентвр, восствший из морских глубин. В глзх человек мне чудится боль и в то же время — понимние; боль — ему приходится творить кошмр; и понимние — по-другому нельзя!

Лучше тк, чем…

— А, вы тут новости смотрите? Что это тм?

Цунми? Впечтляет!

Но я уже не слышу вернувшегося Леля, не слышу диктор, вещющего о возможном применении сейсмического оружия…

Пшк! Что случилось тм, в твоей Южной Кролине, что ты был вынужден пойти н ткое?! Еще тогд, н Выворотке, я понял: человеческие души рвной мерою не мерьте! — нечеловеческие… Верю: инче было нельзя. Верю: тот, чстью кого ты сейчс являешься, ведл, что творит… Пшк, Пол Рыборукий, несчстный мльчишк! — что случилось н просторх твоего окен, против чего тебе пришлось восстть во всей мощи кульего бог?!

Неужели нельзя было кк-то инче?!

Не свою ли судьбу вижу я сейчс н плоском экрне?!

— …Добрый день, господ! Рд приветствовть вс в нших стенх…

Незнкомый густой бс выдергивет меня н поверхность, и я нхожу в себе силы обернуться.

Дородный чернобородый мужчин в отличном костюме-тройке и при глстуке, зколотом тонкой змейкой с бриллинтовыми глзкми, протягивет мне руку. Мшинльно жму крепкую лдонь, бородч предствляется, но его имя-фмилия влетют мне в одно ухо, чтобы вылететь из другого — ощущение почти физическое. Сейчс мне не до центр, не до Леля с бородчом, не до… Фим! Нет, все-тки мне есть дело до происходящего здесь. А потом — Пшк. Я должен снов увидеться с ним, не зню кк — но должен! После окончния ншей «экскурсии». Потому что здесь — Фим.

Кжется, мне удлось договориться с смим собой и избежть рздвоения личности.

— …ты б, Лель, гостей снчл обедом покормив, что ли? Ккие прогулки н голодный желудок…

А ведь прв бородч! Пообедть-то мы и не успели.

Общее соглсие, в результте чего бородч отклнялся, Лель повел нс вниз — питться.

— Лель, кто это был? — трогю я по дороге з рукв ншего гид.

— Кк — кто? — Лель явно удивлен моим невежеством. — Это нш шеф!

«А мгистр?» — хотел спросить я. Но передумл.

Мы миновли фойе и спустились еще ниже. Подвл? Подземный этж? Скорее, второе. И есть серьезное подозрение, что подземный этж тут не, один. Ткой же коридор, кк нверху. Только потолки пониже и пол не пркетный, зстелен линолеумом. Двери по обе стороны белые, метллические — но тоже с тбличкми. Дверь с ндписью «Щитовя» окзлсь приоткрыт, и я немедленно сунул внутрь свой любопытный нос, едв не столкнувшись лбми с Ерплычем, которого почему-то тоже зинтересовл щитовя.

Н первый взгляд ничего особенного. Все стены — в рспределительных щитх с многочисленными черными рычжкми. В углу — большой железный шкф, склится циферблтми приборов и мигет похмельными крсными глзкми индикторов. Шкф весь рсписн рунми с зговорными знкми, чсть из которых я узню. У шкф, в совершенно неожиднном здесь офисном кресле, спиной к нм сидит Тех-ник в синем рбочем хлте. Он поглощен рботой, и, приглядевшись, я обнруживю, что он методично тскет туд-сюд вышитый плток, продетый сквозь хромировнную ручку. Плток потрескивет и искрит. Рядом, н деревянной подствке, горит толстя витя свеч перед плохо рзличимым отсюд обрзком.

Свеч явно не для освещения: в щитовой под потолком сияют две мощные лмпы.

— Вот тк они, знчит, энергостнции и доят, — консттирует Ерплыч, после чего мы нконец трогемся дльше.

— А знете, Алик, кк это н городской подстнции делется? Плточком не обойтись, тм удой н гигвтты считется… Приходится зкрутки делть. Крсотищ! — вот ткенные кбели узлми скручены, Лектрючки тбунми шстют, вокруг хоровод голых Тех-ников женского полу не стрше двдцти пяти! И хором, пок семь потов не сойдет: «Мое слово крепче, чем железо, н зкрутку нет переговору, я кручу, подруженьки вяжут…» Мы ведь от энергоснбжения отрезны — электричество, гз; уже третий… нет, четвертый год. Приходится доить. А снружи утечки, недостчи, козлы отпущения шкурой плтят! Удивляются: облсть отключен, при этом дже против прежнего лимит вдвое-втрое потребляет…

Вот тк век живи… кк в стром некдоте: «А дустом пробовли?» Может, и пробовли, нет, тк попробуют. Живем, однко!.. Лдно, проехли.

По пути мы успевем зглянуть еще в две открытые двери и обнружить медицинскую лборторию, следом — компьютерный центр: ряды включенных мониторов и огоньки модемов.

Здесь небось Интернет доят. Вприкуску. Инфу всякую кчют, прогрммы, новости, секреты… Грех не подержться з сосцы, если и сми горзды, и Те н них пшут — и з стрх, и з совесть, и з кровушку жертвенную…

— Ухоронк моя зклят, не ворогом ложен, не ворогом взят, минь, минь, лиходей меня минь… — доносится из-з ближйшего монитор гнусвый тенорок. Зговор мне знком, ткой читется н сохрнность почтового ящик; только без последних слов.

Сворчивем з угол, и тенорк больше не слышно.

З поворотом — столовя.

Он больше нпоминет кфе: стильня дубовя обшивк стен, мягкие стулья, круглые столики (опять же, у одного из столиков лежт дв новеньких коврик для кентвров), в углу — стойк, кк в бре. Тихий перебор струн в невидимых динмикх; и пхнет н удивление вкусно.

— Борщ с пмпушкми будете? — Официнт мтерилизуется перед нми из воздух: усики стрелочкми, черные волосы глдко зчесны нзд, глз внимтельные; беля нкрхмлення рубшк, узкий черный глстук и черные же отутюженные брюки. Н-д, ткой крсвец в любом ресторне ко двору бы пришелся!

— Ясен пень, будем! — отвечет з всех Фол, я не отвожу взгляд от официнт: интересно, кк он н кент отрегирует?

Никк.

Клиент есть клиент.

Пусть и кент.

— Пять порций борщ… Мы дружно зкивли.

— Н второе есть котлеты по-киевски, плов, тушеный кролик с грниром, ромштекс…

— Котлеты. По-киевски, — оборвл Фол этот перечень, который грозил зтянуться ндолго.

К Фолу присоединились все, кроме Ерплыч, который зкзл плов, причем нверняк только из чувств противоречия.

— Перед нми немедленно возникли пять глубоких трелок с руническим орнментом по крю, следом официнт торжественно водрузил н стол дымящуюся кстрюлю с борщом. Нес он ее тк, будто это были по меньшей мере омры в белом соусе л-робер (ел я их один рз в кбке н хляву; ничего особенного, кстти).

Я смотрю н строго хрен Ерплыч, стрый хрен Ерплыч пристльно смотрит н ншего официнт; вернее, н его руку, которой тот придерживет кстрюлю, ккуртно нполняя трелки блгоухющим борщом.

Интересно, что стрик высмотрел? Когти львиные?!

Когтей н руке официнт не обнруживется, д и вообще, рук кк рук… и тут до меня доходит! От кстрюли несет жром, я см вспотел, просто сидя рядом, — нш официнт совершенно спокойно держит кстрюлю голой рукой, причем не з ручку, прямо з рскленный бок!

Когд официнт удляется прочь, я воровто протягивю плец к кстрюле — ближе, еще ближе, еще…

И, естественно, обжигюсь, едв не зорв от боли.

Лель беззвучно смеется, созерця последствия моего эксперимент.

— Поверьте, Олег Аврмович, полгод — и для вс ткя шутк будет проще преной репы. А если еще взять водицы после обмыв покойник д зговорить вргу н холодную постель, себе — н восстновление влсти… Впрочем, это не зстольный рзговор. Потом, если пожелете. Приятного всем ппетит.

Обед прошел в молчнии.

Под знвес мы выпили по бутылке «Монстырского темного» и нчли, отдувясь, выбирться из-з стол.

— Ну что ж, комндуйте, куд снчл двинемся, — интересуется Лель.

— Кк — куд? — изумлению Ерплыч нет предел. — Рзумеется, к психм! Мы ведь с вми договривлись…

4

Узкя лдонь Леля легл н глянцевое тело змк. Миг — и внутри сухо щелкнуло, хотя я не видел ни плстиковой крточки-ключ, ни зпорного знк, для рспознвния отпечтков пльцев этот змок был слишком простовт.

Н морде нписно.

Кстти, открывющего слов Лель тоже не произносил — я бы услышл.

Миновв внутреннюю решетку, мы гуськом прошли в ту чсть сд-прк, которя примыкл к «дуркину дому». Я шел срзу з Лелем, мурлыч под нос струю песенку, весьм любимую отцом (проклятие!.. ндо учиться говорить — «покойным отцом», д язык срзу костенеет…):

Аккуртные скмеечки стояли вдоль ккуртных ллеек. Срзу предствлялось: умственно неполноценные чинно сидят здесь летом и осенью, в первом случе нюхя цветочки, во втором — грызя яблоки. Сорвнные здесь же, с местных; «симиренок» и «розовых нливов», стерильно вымытые в мленьких фонтнчикх у обочин… Крсот! Хоть смому пускй слюни и просись н постой. Впрочем, уже вроде кк нпросился… Было не очень холодно, и я шел в одном свитере, не удосужсь збежть в грдероб з курткой. Ерплыч силком зствили нпялить его кожух, из увжения к возрсту обоих; кентм было н погоду чихть слрисвистом. Вон, ктят себе позди… остновились, пошептлись — и рвнули нискосок, через зсыпнную снегом клумбу.

Я посмотрел н Леля: нш Вергилий отнесся к шлостям Фол с Ппочкой с веселым понимнием.

У бетонной стелы с изобржением городского герб (рог изобилия, копия Минькиного укршения, только более полезный в обиходе) прогуливлись две струшки. Обе в одинковых плщх-стегнкх н искусственном меху, с кпюшонми. Костистое личико первой все время подергивлось мелким тиком, подмигивло, словно у мучимой любопытством мумии; вторя, толстення мтрон, шествовл чинно — этким ожившим пмятником боевому слону.

— Здрсьте, — хором поздоровлись струшки, едв мы приблизились.

— Здрвствуйте, — вежливо поклонился Лель (я кивнул, Ерплыч — тот и вовсе промолчл, грубиян стрый!) и бросил мне через плечо:

— Знете, Олег Аврмович… вон т, что побольше — он уже лишних год дв живет! Предствляете?!

Хоть бы голос понизил, крсвец!

— Это в кком смысле «лишнее живет»? — Беспричинное рздржение копилось во мне, ищ выход. — Пришить хотели, д все недосуг?!

Ослепительня улыбк был мне ответом.

— Чушь порете, извините! Ншу Мтрену Егоровну врчи еще позпрошлой осенью похоронили. Живьем зкопли. Скзли: дескть, с месяц протянет — и все. Костопрвы… Мтрен Егоровн, кк здоровьице?

— Вшими молитвми, — вместо толстой Мтрены серьезно отозвлсь мумия, дернув щекой. — Вшими молитвми, Лелюшк…

Аг, выходит, у него это постояння кличк… или не кличк?

Боевой слон Мтрен только остновилсь и низко, в пояс, поклонилсь всем нм; потом повернулсь к кентврм и поклонилсь им нособицу, кряхтя от усердия, — и вот уже струшки идут себе дльше.

— Простите, Лель, — подл голос Ерплыч. — Это у вс все нселение или кк?

— Что вы, Иероним Пвлович! Просто детей и… ну, считйте, тоже детей — их втобусом повезли в Дергчи, в зл игровых втомтов, мы его трижды в месяц рендуем. Кое-кто, првд, остлся вместе с престрелыми; они тм, в доме. Зйдем?

— Непременно. — Ерплыч воспрянул духом и дже зчем-то потрепл меня по плечу. — Непременно зйдем!

И мы пошли к дому, сопровождемые бдительной Ппочкой.

Фол пончлу отстл — тыклся по сду туд-сюд, вздымл снег бурном, словно пес, ищущий выход; нконец он смирился и догнл нс у смого порог.

— Нету, — тихо уронил Фол, когд Лель первым вошел внутрь.

— Совсем? — поинтересовлся Ерплыч.

— Совсем. Дже не тк: вроде есть, но зперто. И ключ в воду.

— Чего нету? — тоном оскорбленной невинности поинтересовлся я. Рзвели секреты!

— Того свету, — стрик хмыкнул в бороду. — Слыхли песенку, Алик: «Лучше нету того свету»? Вот его и нету…

Ерплыч скосился н меня и уточнил, предупредив обиду:

— Дырок н Выворотку, Алик. Нету их здесь; ни одной. Зперты. Я Фолушку просил глянуть… н всякий случй.

***

В просторной прихожей никого не было. Если не считть рослой девушки с косой до пояс: спиной к нм, он возилсь в крсном углу, возжигя лмпдку. Спички ломлись в ее рукх, трещ бессмысленными искрми; девушк вздыхл и нчинл по новой. Я без особого смысл приблизился, встл у девушки з спиной. Пушистый зтылок дже не дрогнул — видимо, знятие поглощло здешнюю боригенку целиком. Нуте-с, кому мы мольбы возносим?.. я взял с журнльного столик спрвочник, зложенный в нескольких местх обрывкми гзеты, вчитлся.

«XX. О целительстве лишенных ум. 1. Блженному Андрею, Христ рди юродивому (936; 15 октября). Андрей принял н себя подвиг юродств по особому повелению Божию и сподобился др прозрения. (Молит. 197, 228, 240)».

Тк, это понятно… и счстье, что мне никогд не доводилось взывть к Блженному Андрею… дльше… «в зубной боли… Священномученику Анти-пе; будучи брошен мучителями в рскленного медного бык, молил о блгодти др лечить людей в неутешной боли зубовной…» — тк, я все больше святителю Ионе, митрополиту Московскому… будем теперь знть; дльше… ишь ты!

«I. Об избвлении от хрп. 1. Мученику Трифону (помню, помню — я ему об изгннии тркнов, регулярно…) З свою святую чистую жизнь Трифон помимо прочего получил блгодть избвления от хрп. (Молит. 118)».

Гляди, и номер молитвы тот же, что и от тркнов… может, я именно поэтому не хрплю ночью? Нтли еще рдовлсь!..

Девушк обернулсь ко мне:

— Здлсьте, дядя!

Я судорожно кивнул (грубый Ерплыч привет передвл!) и пострлся не отвести взгляд от ее: лиц. Не получилось — миг, и я тупо рссмтривл крсный угол, пялясь н зжженную нконец лмпдку.

— Нстя, поди в мяч поигрй! — пришел мне н помощь Лель, и Нстя, рдостно топоч, умчлсь коридорми.

Только кос плетью мотнулсь.

— С вми все в порядке, Алик?

Это Ерплыч. Зботится.

Ох, что-то я в последнее время совсем рсклеился…

— Все, все со мной в порядке! Иду!

Но идти не получилось. Протянув руку, я, вопреки всем кнонм, збрл от лмпдки крйнюю иконку и воззрился н нее в недоумении. «Мученик Трифон» — глсил подпись в строслвянском стиле. Нет, здесь ккя-то ошибк! — я ведь точно помню, Трифон, он лысенький, круглолицый…

С обрзк н меня холодно щурился сороклетний мужик с черной, коротко стриженной бородой.

Который чс нзд зглядывл к нм в комнту для совещний.

И что смое удивительное: иконк с «лже-Трифоном» не потемнел после воззвния, кк случилось бы с любым однорзовым ликом, — нет, он оствлсь по-прежнему яркой и глянцевой, будто только что из типогрфии.

Если не ошибюсь, нши рхипстыри соборные по сей день мучются: кк обрзки, что в свободной продже, многорзовыми сделть? И ничего не выходит: едв сбудется, лик грью берется. А тут, в Млыжино, д еще с ложным обрзом… или дело именно в том, что обрз ложный, подсдня утк?!

ВЗГЛЯД ИСПОДТИШКА…

Сквозь чернобородый лик (которому, в общем-то, смое место н иконе, с нимбом и блгостью во взоре) проступет иное: колючий прищур, взгляд исподлобья, яркий рот кривится снисходительно, с легким презрением ко всей дешевой шушере, ккя может объявиться вокруг, холеня, цепкя рук с золотым «болтом» н безымянном пльце небрежно швыряет н зеленое сукно стол горсть квдртных фишек из плстик.

И еще: всегд, при любых обстоятельствх прямя спин — с ткой оснкой хоть н трон, хоть н эшфот.

Вот он ккой, шеф Млыжинского дом призрения…

Воровто оглянувшись — мои друзья вместе с Лелем уже поднялись н второй этж, лишь Ппочк ктлсь н зднем колесе вдоль прихожей, дожидясь меня, — я уцепил с полочки всю колоду обрзков. Он покзлсь мне непривычно толстой. Тк, рвнопостольной црице Елене (о покровительстве льноводм), святому пророку Двиду (об укрощении гнев нчльников), «Пророк Нум-нведет-н-ум» (для спорости в нуке)… блженному Исидору Ростовскому (об уроже огурцов) — вот и снов чернобородый.

Н этот рз не под видом мученик Трифон, в облике Иптия Печерского, что от женского кровотечения.

— Ппочк! — крикнул я. — Двй нверх, скжи ншим, я догоню!

Ппочк кивнул, опрвил кожный глстук и по-прежнему н одном колесе лихо дл нверх.

А я нскоро перелистл колоду дльше.

Чернобородый обнруживлся еще трижды; восемь или девять иконок ткже нвели меня н рзмышления… мм моя родня!

Подпись явственно глсил: «Мученик Алексндр; в опсении постороннего нсилия своей девственности или супружескому целомудрию». А нд буквицми улыблся мне бич Снегурочек, их обяние Лель.

Я сунул колоду в крмн и побежл по ступеням.

Спутники мои обнружились в мленьком ктовом зле; второй этж, третья по коридору дверь нлево.

Боком протиснувшись в щель следом з Ппочкой, я поспешил опуститься н стул у стены. В противоположном конце зл, н средних рзмеров эстрдке, рсположились пять или шесть обиттелей Млыжинского дом призрения; змыкя кольцо, у дряхлого пинино сидел пожиля дмочк в белом хлте.

Блондинк кршеня.

Врч?

Музрботник?

— Вчер? — строго спросил дмочк, полностью игнорируя нше явление. — Или позвчер тоже?

— Тоже-е-е… — протянул сидевший нпротив нее стричок, щипя себя з седенькую эспньолку.

Стричок был мл ростом, розов от природы, упитн и до чертиков нпоминл доктор Айболит, впвшего в мрзм из-з козней пциентов;

— Позвчер тоже-е-е… снилось…

— Что именно, Ашот Кзбекович?

— Оно… голое… и тыту… тту… нколк н ляжке…

— Ну что? — обртилсь дмочк к собрвшимся. — Зсчитем Ашоту Кзбековичу блл з честность?

Консилиум психов рьяно зкивл головми, дмочк полезл в бульчик (он стоял перед ней прямо н полу) и достл оттуд мленькую брночку.

Дети ткие «сушкми» зовут. Брночк с костяным стуком легл н крышку пинино, рядом с кучкой себе подобных.

— И еще это… — воспрянул духом розовый Ашот Кзбекович, косясь н вожделенный бул. — У Мтрены кисель своровл… он знчил, я своровл… и в унитз вылил. Больше не буду… не люблю кисель, склизкий он, мцхэ джнврдзо,..

Бурные плодисменты, переходящие в овции, — и еще одн блл-брн очк ложится в пользу честного стричк.

— А теперь, друзья мои, — дмочк встл и зхлопл в лдоши, призывя к внимнию, — теперь мы с вми пойдем к «лтркм» и дружно сожжем эти приношения во здрвие ншего дорогого Ашот Кзбекович, ткже во избвление его от искусов и дровние ему долгих лет жизни! Ну-к дружно: глголите ти рече…

— Мысли твои тече! — врзнобой подхвтили психи, ндрывясь от усердия. — Тече рек крови-мозг, мозг жив-здрв, не тих и не лих, и не приче, тиче!

— Сотри всю немочь с головы, с темени…

— С зтылку, с висков, с рзных телесов…

— Аминь! Отлично, друзья мои! З мной! Счстливый Айболит удрл первым, з ним потянулся к выходу консилиум во глве с дмочкой, вытиря головы невесть откуд извлеченными простынями (кзенными, с синим клеймом).

Проходя мимо нс, все н мгновение остнвливлись и здоровлись.

— Помогет? — деловито спросил Ерплыч, когд мы остлись одни. — Или тк… психотерпия?

— Помогет, — отозвлся Лель, — и — клянусь! — в глзх его зплясли подозрительные искорки, — еще кк помогет. И во здрвие, и во избвление… Идемте, сми увидите.

В комнте-подсобке, примыкющей к эстрдке, обнружился пухлый льбом, под звязку нбитый фотогрфиями. Открыв его примерно посередине, Лель пододвинул льбом нм с Ерплычем.

— Любуйтесь!

В левом верхнем углу было приклеено черно-белое изобржение. Я всмотрелся и хнул. Добрый доктор Айболит здесь больше походил н Кщея Бессмертного, срзу после того кк ему воткнули волшебную иголку в волшебное яйцо (помню, Ритк говорил: для возврт долгов весьм способствует). Длее: цветной, но еще весьм чхлый Ашот Кзбекович, он же н стдии улучшения, он вчершний, сегодняшний…

Эффект был порзительный.

Круче молодильных яблочек.

— Кстти, Олег Аврмович, — видимо, Лель решил меня окончтельно добить, — т Нстя, что внизу… вы еще смотреть н нее не отвжились. Уверяю, год-дв, и дело нормлизуется. Крсвицей ей не быть, тк… имейте в виду, осенью ншей Нстеньке и спичек в руки никто бы не дл, сейчс — пожлуйст!

Ерплыч полистл льбом и куснул нижнюю губу.

— Воздействие н Этих методми воздействия н Тех? — осведомился он. — И до кких пределов?

— До смых отдленных, — ответил Лель. — Кому кк не вм, увжемый Иероним Пвлович, понимть! — до смых отдленных.

— Угу, — буркнул стрик и змолчл, дум великих полн.

А мне вспомнилсь гибель Снегурочки.

***

З окно гурьбой нбежли рнние зимние сумерки: подглядывть. Я потянулся, хрустнув позвонкми, вышел из подсобки обртно в зл, оствив дверь открытой; и еще подумл, что вся эт экскурсия, Нсти-стрсти, совместные кмлния престрелых — дымовя звес. У Лелей-мгистров другой интерес, козырный, им умник Ерплыч позрез нужен, они з него удвятся, в лепешку рсшибутся или скорее всех вокруг удвят и рсшибут. Вон, сперв провокцию нлживли, потом укрсть пытлись, теперь умслить… гляди-к! А стрик-то нш рскрснелся, рож сияет, интерес ршинными буквищми нписн — короче, покочевряжится и сдст трудовую в отдел кдров. Тиснут ему персонльную иконку: псих Ерплыч под личиной епископ Мруф Месопотмского, от бессонницы и ночных искушений, кто умом скорбен, тем шибко пользительно… Интересно, по городу сколько тких левых обрзков гуляет? Свечи им ствят, лмпдки, мольбы по грфику… Ерплыч, ты ведь понимешь, что это знчит?.. ты лучше меня все понимешь, хрен ты стрый, много лучше! Не все ты мне рсскзл, друг Молитвин, урезл мемуры-исповеди, д я и см понимю: кем-кем, «шестеркой» случйной в своем змечтельном НИИПриМе ты отродясь не был. Не морочь мне голову, нчлб «МИР»…

— Скучешь?

Это Фол. Ктлся-ктлся д и подктил ко мне. И ты тоже, Фолушк, многого не договривешь, есть и у тебя свои виды…

А у меня они есть?

Что у меня, вообще есть, кроме чудовищной возможности переписть кусок жизни н выбор, испрвить, испортить, покопться пльцми в рспхнутом чреве, упиться нсмерть собственным солипсизмом?! — лишь для того, чтобы понять ослепительно и холодно: все будет кк будет, ибо суперпенис нон слыпос, что в дословном переводе ознчет…

— Альк, ты чего ткой смурной?

— Помнишь, — невпопд спросил я, видя, что Ерплыч с Лелем вновь увлеклись поучительной беседой, Пп не в счет, — помнишь, ты мне звонил? Перед смым нлетом н квртиру. Беги, мол, подльше; встретимся, мол, где ты про Икровы крылья узнл.

Фол остновился.

Внимтельно посмотрел н меня.

— Помню, Альк. Ну и что?

— Д ничего… Просто интересно: откуд ты про нлет зрнее узнл? И про крылья? Я вроде бы никому не кололся, Ерплыч — он вообще в нетях числился…

Кентвр вдруг зулыблся, гоняя желвки н высоких скулх; уголки его слегк рскосых глз брызнули сетью «гусиных лпок»; и я невольно почувствовл — улыбюсь.

В ответ:

— Дурк ты, Альк! Кк есть дурк… чем и ценен. Доклдывю, нчльник! — про крылья мне Ппочк изложил, пок ты в горячке влялся! Доволен?!

— А он откуд узнл? — не сдвлся я, и впрямь чувствуя себя полным прноиком со всеми моими подозрениями. Или это тк местные пенты действуют?

Или вообще своих допршивть легче, чем посторонних?!

— А он от Ерплыч, — вместо Фол ответил Ппочк из угл, где нш кентвресс внимтельно рссмтривл стенд н стене: обиттели Млыжино дружно обустривют территорию. — Мне стрик перед своим инсультом первой звонил. Скзл, утром с Аликом встретились у кинотетр, об Икре с Дедлом спорили, потом перцовку пили… где теперь искть не зню! А я ему про вшу встречу с Фолом в «Житне»…

Вот оно кк просто, окзывется! И Ерплыч что-то ткое говорил; я рзвел турусы… нет, погодите!

— С нлетом сложнее, — предвосхитил Фол мой вопрос. — Я кк рз тогд через Выворотку к тебе мотл, гляжу: из твоего дом, прямо из стены твоей квртиры, «бомж-счезень» вывливется. Мозглявый ткой, глзки тркнми бегют… и сквозным путем н Пвловку. А в лпх у гд тетрдный листик в клетку. Слямзил небось у тебя. Рвнул я вдогон, он в стену, я в дырку, н Лицо выскочил — опоздл. Из подотдел рхры горохом, в мшину грузятся, полкн ихний бумжку воровнную в крмн прячет. Тут я тебе звонить и кинулся. Ну что, продолжим допрос или пойдем Ерплыч из трясины вытскивть?

Я предствил себе устого полковник, явно осведомленного выше собственных звезд, когд тот прочитл отрывок из Ерплычевых эпистол. Особенно если полкну достлся отрывок, где ни рзу не упоминлось «вы, Алик…», текст шел от первого лиц! Тк недолго о Злесском Олеге Ав-рмовиче черт знет что вообрзить! — живет сто лет, выглядит н тридцть, обо всем в курсе, все помнит-знет-предвидит, зписки вредные пишет, литертор хренов… еще издст где-нибудь!

Ату его!

Ату? А ведь врл ты нм, бртец Лель, в яру! Врл не нполовину — много больше! С чего бы это «бомж-счезень», кровью жертвенной прикормленный, к полковнику-рхру ломнулся? Одн вы шйк-лейк… шйк-Лельк.

Только знть об этом проколе «мльчику Коленьке» покуд незчем.

Подойдя к кентвру вплотную, я кулком легонько стукнул его в грудь. Фол ответно щелкнул меня в нос: дескть, извинения принимются, Ппочк, неслышно подъехв сзди, взъерошил мне волосы н зтылке.

И мы пошли было вытскивть Ерплыч из трясины, но он вытщился см.

— Нм предлгют бнкет с девочкми, — стрик воздвигся н эстрдке нфтлинным конфернсье и игриво подбоченился. — А ткже непотребную оргию в ншу честь. Лель, я вс првильно понял?

— Абсолютно, — Лель говорил, не выходя из подсобки. — Куд вм ехть н ночь глядя? А мы посидим, кк люди, коньячку тяпнем, душу отведем, я вс в гостевых люксх спть уложу… с утр и поедем. Договорились?

— А мгистр? Он к бнкету приедет?!

— Обещлся подъехть… Алик, вы кк? Остетесь?

Последняя реплик Леля — кстельно мгистр — покзлсь мне несколько нтужной. Темнишь, приятель! Ох, темнишь! Может, мгистр-то вовсе не из вшего кубл?!

— Посмотрим. — Я сел з пинино, поднял крышку и взял ужсющий ккорд. — Коньячок — это слвно, но сперв хотелось бы с Фимой увидеться. Вы еще помните вши обещния нсчет господин Крйцмн?

— Рзумеется, Олег Аврмович! Прошу…

Пок мы спусклись вниз и шли ккими-то внутренними переходми, Ерплыч отстл и помнил меня пльцем.

Ну, и я тоже отстл.

— Не рсслбляйтесь, Алик, — горячий шепот обжег мне ухо. — Прошу вс, не рсслбляйтесь… попусту не дергйтесь, но и… здесь ур плохя. Всех подозревть хочется, своих — вдвойне…

— Эй, где вы тм? — крикнул Лель из-з поворот. — Смотрите, еще зблудитесь!

— Не зблудимся! — зорл я в ответ. — Люди, будьте бдительны!

И подмигнул Ерплычу.

Это окзлсь смя нтурльня лбортория. Мечт современного лхимик: бночки-скляночки, приборы-колбочки, микроскопы простые и электронные и куч всякой ерунды, нзвния которой я не знл.

Зто я прекрсно знл нзвние того существ, что сидело з столом и чуть ли не носом ковырялось в пробирке с зеленой слизью.

— Эй, Архимуд Серкузский! — Я еле удержлся, чтобы не сгрести Фимку в объятия. — Химичишь?

— Попрошу не отвлекть, — недовольно буркнул Фим-Фимк-Фимочк, дже не подняв головы. — Я провожу вжный опыт.

Рядом с великим ученым брехл ноктюрны Шопен гнусный китйский мгнитофончик — вот сколько зню Крйц, столько он предпочитл рботть под музыку, трепться под музыку, в сортир ходить под музыку…

ВЗГЛЯД ИСПОДТИШКА…

Очки увлеченно сверкют нд монументльным носом, пухлые губы бормочут невнятицу — подпевют в ткт музыке? деклмируют формулу ккой-нибудь дезоксирибонуклеиновой кислоты? просто движутся? Черные кучеряшки волос всклокочены дыбом, дже не мечтя о блгодти рсчески, щеки сизые, несмотря н бритье утром и вечером, толстя шея взмокл, блестит кпелькми пот — он всегд потеет, когд ворочет мозгми, зто ворочя чем-нибудь более тяжелым…

И еще: обмнчивя косолпость движений срзу вызывет в пмяти медведя в цирке или зоопрке, потому что медведь тоже с первого взгляд кжется добродушнейшим из животных.

Вот он ккой, Фим-Фимк-Фимочк, Архимуд Серкузский…

— Ефим Гврилыч! Снизойдите-с!.. Свет нстенного бр отрзился в рнней лысине Крйцмн, что, по-видимому, блготворно скзлось н его мозговой деятельности. Я и опомниться не успел, кк пробирк был отствлен в сторону; стул опустел, -см я окзлся сгрбстн и мог лишь вскрикивть время от времени.

— Альк! Здорово! Николй Эдурдович, это вы их привели?! С меня бутылк! Алик, Ритк с вми?!

— Д погоди ты! — мне еле-еле удлось выбрться из этого могучего проявления чувств, и не без потерь. — Ккой Ритк?! Тебя мм по всему городу ищет, все морги обегл…

— Уже не ищет! Я ей звонил, дня четыре нзд… по сотовому. Альк, ты н рботу пришел устривться? Мне Николй Эдурдович н днях…

И я вновь — о ужс! — попл в оборот.

Лель выдвинулся вперед.

— Ефим Гврилович, если вы не угомонитесь, то Олегу Аврмовичу вместо трудоустройств светит инвлидность! А вы, Олег Аврмович, сми можете убедиться: похож ли вш друг н зключенного, истерзнного пыткми?! Нденьк, сделйте-к нм кофе!

Из-з дльнего стол, рнее не змечення мной, выбрлсь Нденьк — женщин средних лет, о которых принято отзывться коротко: «без особых примет».

Серя мышк.

Пок готовился кофе — для чего здесь имелся специльный ппрт, мы с трудом рзмещлись в тесной лбортории. Кентврм дже пришлось остться в коридоре, где у открытой двери, н стуле, мрчно сидел доствивший нс сюд шофер, сейчс еще больше похожий н недоделнного зомби.

Откуд он взялся, я зметить не успел.

— Что ж ты рньше не позвонил?! — выговривл я Фимке. — Мы волнуемся…

— Д-д, Ефим Гврилович, — ехидно поддкивл Лель, рсположившись н крешке стол, в опсной близости от вожделенной Фимкиной пробирки. — Рсскжите, будьте добры! И кк мы вс под злог выбивли, и кк прво н звонок… все, все рсскзывйте! Мы ведь свои люди…

Фим-Фимк-Фимочк взял кофе из рук тишйшей Нденьки, с подозрением принюхлся и стл излгть.

***

…После дрки с рхистртигми Крйцмн очнулся в кмере. Тошнило, и сильно кружилсь голов, нмекя н возможное сотрясение мозг, — видимо, не рз и не дв облскли дубинкой; кровоподтеки н теле отзывлись болью н кждое движение, но в целом ему повезло.

Обошлось без членовредительств.

…Впрочем, кк скоро выяснил Фимк, фрт вышел левым. Явившись чс через дв, рыжеусый полковник без обиняков сообщил здержнному: проблем выше крыши, и не только по причине злостного сопротивления влстям. Двое рхистртигов н днный момент лежт в госпитле (один с черепно-мозговой трвмой, второй с кровоизлиянием внутренних оргнов), и состояние их здоровья вызывет серьезные опсения.

Сообщив это, полковник удлился.

К вечеру, при повторном визите, выяснилось: тот рхистртиг, что с кровоизлиянием, скончлся.

Рзрыв печени.

…И вот тут-то Фим-Фимк-Фимочк понял: влип.

Нет, он ни минуты не жлел о том, что ввязлся в дрку. Смо сложилось, без рздумий и прикидок; если склдывется смо, ндо принимть кк должное, вне соплей и рефлексии — тк учил мм, когд преврщлсь из ммы в учителя, сурового и беспощдного. Но убить человек… нверное, ему еще повезло, что он срзу окзлся в кмере, не н улице, к примеру.

В мест зключения Первч-псм не было ходу.

Это знли все. Если убийц, вольный или невольный, был рестовн срзу н месте преступления или успевл сдться с повинной — освященные и зговоренные стены мест зключения спсли его от неотвртимой встречи с Первч-псми. Спсли до суд. А после вынесения приговор убийц кялся, исповедовлся, и его уводили отбывть — живым.

Смертня кзнь формльно отсутствовл. Вместо нее приговоренного к «вышке» просто отпускли — вольному воля! — чтобы в течение суток подобрть н улице хлдный труп с хрктерным синюшным цветом лиц.

Смерть регистрировлсь компетентными лицми, и дело сдвлось в рхив.

…А нутро в кмеру, в компнии незнкомого толстяк-мйор, явился Лель. Отрекомендоввшись предствителем двокт — несколько чудня должность, но Фимке н тот момент было не до стрнностей. Лель уведомил рестовнного, что у группы зхвт отсутствовл ордер, документы предъявлены не были, и, следовтельно, действия господин Крйцмн могут (и должны!) быть клссифицировны кк необходимя смооборон. Что и требуется докзть н суде. В случе опрвдния и регистрции приговор в грнизонной церкви господин Крйцмн сможет вернуться к прежнему обрзу жизни, не боясь Первч-псов. Оргнизция, в которой Лель имеет честь рботть, зинтересовн в специлисте уровня господин Крйцмн и сейчс добивется, чтобы его выпустили до суд под злог. Злог уже внесен, опытный двокт приступил к рботе, но в связи с «психозом Святого Георгия» господин Крйцмн обязн пребывть лишь в КПЗ или в специльно зщищенном месте, кковым является Млыжинский центр.

Итк, увжемый Ефим Гврилович, выбирйте: ожидть вм суд в кмере или в горздо лучших условиях, чтобы после опрвдния решить вопрос подписния перспективного контркт?

Фимк выбрл последнее.

Рбот действительно окзлсь увлектельной: Фимк не врл мтери, когд говорил об этом по телефону. Прво н единственный звонок ему опять же выбил стрый добрый Лель, зодно рсскзв о рвении выбрнного двокт и что дел идут «тьфу-тьфу, чтоб не сглзить!».

…Вот, собственно, и все.

***

Рсскз Архимуд Серкузского прервл требовтельный писк — голодный птенец опять червяк клянчил.

Из крмн Лелевых брюк.

Мне срзу вспомнился змшелый некдот:

"Жен шепчет «новому русскому» в постели:

«Милый, переведи свой сотовый в виброрежим!..» Услышв его впервые, я дже не улыбнулся; зто сейчс громко фыркнул, не сдержвшись, и виновто обвел взглядом друзей.

Нервы, нверное…

Не слезя со стол, нш гид и по совместительству спситель зблудших Крйцмнов достл сотовый телефон, нжл н кнопку и поднес к уху.

— Д, слушю, — он зжл трубку плечом и рзвел рукми в нш дрес: достли, дескть… — Д… д… Что?!

Н миг лицо Леля потеряло все свое обяние. Оплыло сугробом под мртовским солнышком, явив миру ржвые зубья рмтуры, збытой еще прошлогодней осенью. Я никогд не видел живых тигров, кроме кк в зоопрке и fto телевизору, но у дворовых кошек ткое случлось чсто: блгодушнейшя рях, плетется ног з ногу, едв н ходу не зсыпет, и вдруг — дурк-голубь ближе, чем ндо!

Или болонк-пустолйк кинулсь… и зшлсь брехом в ужсе перед сплошными когтями в три ряд.

Нтли всегд кошек боялсь, когд в темный подъезд зходил.

— Прошу прощения, — прежняя личин возврщлсь к «мльчику Коленьке» медленно, нехотя, комкя щеки неприятными желвкми. — Вызывют… я сейчс. Нденьк, рзвлекй нших гостей… только снчл выйди-к н минутку!

У дверей, пропустив вперед Нденьку, Лель здержлся.

Бросил с хрустом, будто не слов — доски зубми грыз:

— Полгю, господ, это вш… это нш мгистр в коробчонке едет! Коньячк хочет…

И мне покзлось, что слово «…пдл!» тк и остлось нерзгрызенным. Рывком, озрением вспыхивет уверенность: д, сероглзый мгистр не просто не из этого кубл! Он из кубл большого, дльнего, где четко решено прибрть здешнюю смодеятельность к ногтю, н их костях…

Дверь зкрылсь. Было слышно, кк шги громыхют по коридору рсходящимися гммми: нлево один человек, тяжелый, косолпый, нпрво — двое… минут, другя, третья, и контрпунктом для првой руки — возврщется острое стккто кблучков.

— Ну-с, Нденьк, — бодро изрек Ерплыч, дря вернувшейся лборнтке свою смую очровтельную ухмылку, — кким обрзом вы собиретесь нс рзвлекть? Осетинские тнцы н столе меж пробирок и колб? Алхимические изыски по добывнию философского кмня? Ведр кофе?!

Стрик осекся.

Нденьк, мышк нш серя, приложил плец к губм и вырзительно мотнул головой в сторону дльнего угл.

Ерплыч в ответ поднес костлявую лдонь ко рту и помхл ей н мнер болтливого язык; после чего вопросительно поднял брови и соорудил из уже использовнной лдони рупор близ мохнтого ух.

Нденьк кивнул.

Я созерцл сию пнтомиму не без интерес, искренне ндеясь выудить хоть ккое-то подобие смысл. В итоге сподобился: стрик зшрил глзми по лбортории, рдостно икнул, подскочил у к хлипкому мгнитофончику-китйцу и извлек из-з пзухи кссету.

Щелчок.

Пуз.

Светопрествление.

Ндо было видеть выржение лиц Фимы-Фимки-Фимочки — он ведь, меломнище, никогд рньше не слышл «Куретов»!

Зто кенты-кентессы слышли и понимли, что это может, ознчть, потому что в лбортории, и без того тесной, стло существенно тесней от нличия Фол с Ппочкой.

Лдно, в тесноте, д не в обиде.

— Вы что-то хотели нм скзть, Нденьк? — ндсдно зорл стрый хрен, перекрикивя собственную «звуковую звесу». — Говорите, не бойтесь, мы лборнток не кушем! Не кушем, не слушем, не подслушивем! Ну-с?

— Он не лборнтк, — скзл Фим. — Он звлб. Меня после суд н ее место прочт, Ндежду Викторовну — в змы.

Кжется, он хотел поговорить про этику и, про ее отсутствие у местных зпрвил, но передумл.

Нденьк достл коробок спичек, вынул одну, поковырялсь в ухе.

Зговорил:

— Николй Эдурдович мне сейчс велел без лишнего шум вывести вс из центр. Нижними коммуникциями — под церковью, к дому священник. Тм нс будет ждть мшин с шофером, и я должн буду проследить, чтобы вс блгополучно привезли в город. Но мы не поедем в город. Мы пересидим в доме священник некоторое время и, если повезет, выйдем нружу.

Он помолчл и добвил шепотом, который был отлично слышен всем:

— Сдвться.

— …вы ничего не понимете. Вы шутите, улыбетесь, вс водят, кк слон в посудной лвке — осторожненько, зблговременно убиря все ценное; вс водят н крючке, готовясь подсечь, вы ничего, ну совершенно ничего не понимете! И когд поймете, будет поздно, поздно, позд… нет, воды не ндо, это не истерик. Просто я очень боюсь. Ефиму Гвриловичу, можно считть, повезло: он человек убил случйно, его дже не пришлось порукой вязть. И тк не сбежит: угроз Первч-псов лучше любых зпоров… А мы тут все хуже, чем в цепях! Меня, когд змнивли, злтые горы сулили, публикцию рбот обещли, потом, н вторую неделю — день рождения Николя Эдурдович, все пьяненькие, один урод меня в мнипуляционную зтщил, с-скотин… короче, я спьяну его скльпелем. Тм н столе скльпель лежл, будто нрочно. Окзлось: нрочно. Все нрочно — и день рождения, и скльпель, и смертник-нсильник чуть ли не см н лезвие ртерией лег. Куд я теперь? К кому я теперь? Вне Млыжино зщиты н день хвтит, в лучшем случе н дв… н смертную исповедь их люди в очередь поствят, д только не дождусь я своей очереди! Здесь сотрудники верные: одни с смого нчл в курсе, другие теперь все рвно никуд не денутся! Вм небось н ночь остться предлгли? Коньячок, гостевые люксы, дым коромыслом…

Вижу, предлгли. После этого коньячк вм нши пенты — дом родной. И зхотите уйти, не сможете. Отличня грнтия: любого ренегт в смом скором времени скрмливть «психозу Святого Георгия». Тишь д глдь, и руки пчкть не ндо — пусть дже они и без того по локоть…

Тут ведь все н крови построено! Порук — н крови, зщит — н крови…

А двери-то всегд открыты нстежь.

Сктертью дорог!

Николй Эдурдович мне сейчс скзл: «Все, Нденьк, шутки в сторону! Эвкуция ценных сотрудников — мшины с курснтми уже в пути, скоро здесь стрельб нчнется. Видно, здорово мы кому не ндо поперек глотки… ну д лих бед нчло, конец всегд лих! Вытлкивй гостей по схеме „Иф“, я с тобой н недельке свяжусь. Понял?»

Я все понял. Врл он, в глз глядел и врл. Ткие, кк он, звтр уже в ккой-нибудь Брзилии-Португлии вермут кушют; ткие, кк я, под збором с синим лицом и рзрывом орты. Ефим Гврилович, вс это тоже ксется, в полный рост… если, конечно, он и вм не соврл. В смысле, никкой вояк от вших кулков не помирл. Мло ли…

Тк что хотите, оствйтесь здесь; не хотите — пошли. Мне терять нечего, я и одн уйду. Пересижу в укрытии, потом сдмся влстям. Лучше живой в кмере, чем дохлой н улице. А вы можете и мшиной в город, вс шофер, доствит. Видно, очень вы ншим шефм нужны, вс чище фрфоровой взы берегут…

Выключите, пожлуйст, эти вопли.

Я все скзл.

Ой, ммочк, дур я, дур…

В коридоре Нденьк остновилсь перед ничем не примечтельным учстком стены и просто провел рукой по шершвой, грубо окршенной поверхности. Тихое гудение, и перед нми открылся темный проход. Нет, уже не темный! Внутри послушно вспыхнули лмпы, освещя дорогу.

Готический ромн «Проклятие монх»! Потйные ходы, подземелья… плюс электрификция.

— Любопытно… — бормочет сзди Ерплыч. — Это Голицыны были столь предусмотрительны или теперешние хозяев пострлись?

Однко любопытство бывшего нчлб «МИР» остется неудовлетворенным. Нденьк коротко бросет: «Идите з мной», и мы углубляемся в туннель.

Следующую дверь (копия той струшки, з могучей спиной которой в Дльней Срни обитет мой Миня, только помоложе) Ндежд открыл Лелевым способом: приложил руку к змку, пуз, щелчок — и толстення бронеплит мягко ушл в стену.

Минутой позже он встл н место з спиной ехвшего последним Фол.

— Это не Голицыны! — счстливо сообщет Ерплыч. — Клдк явно современня.

В этот момент он очень смхивет н Фиму, способного перед дверью в кбинет днтист с увлечением рсскзывть о всяких биохимических прелестях. Нет, зуб дю, у ученой косточки мозги устроены кк-то не по-людски.

С вывертом.

Впрочем, я им всем большой привет передвл. Только выверт в другую сторону.

Впереди в потолке темнеет люк, из чрев которого свисет ржвя лестниц: железня дорог в никуд.

Поручни шплми уходят вверх, во мрк.

— Если нм сюд, то кентвры тут не пролезут, — сообщю я Нденьке.

Немедленно поступют Ппочкины опровержения.

Фол молчит; здрл космтую голову и прикидывет.

— Нм дльше. Это выход в зброшенную церковь. Кстти, ндо бы кого-нибудь послть нверх — осмотреться.

— Я полезу! — тут же оживляется Фимк.

— Ты гляди тм, чтоб смому не зсветиться! — нпутствует Фол скрывющегося в люке доктор нук, Пп тем временем ненвязчиво оттесняет от лестницы Молитвин Иероним Пвлович, явно вознмерившегося последовть з Фимкой. Вот уж воистину: седин в бороду — бес в ребро!

Пртизн-любитель, понимешь…

Когд я уже нчиню подумывть: не вознестись ли мне вслед з Фимочкой, дбы, невзиря н нличие черного пояс, згнть его пинкми обртно? — нд головой нконец слышится метллический скрежет, и через пру секунд доктор биохимии свливется буквльно нм н головы.

— Тишь, д глдь, д Божья блгодть. Никого не видть.

— И двно пор поддть!

Это Ерплыч.

— Рифмоплеты! — не удерживюсь я.

— Может, нпрсно шухер подняли? — выдвигет предположение Фол.

— Нет, эти зря пниковть не стнут. Пошли. И мы двигемся дльше живой ллегорией: зблудшие души вслед з Ндеждой. Или слепцы з слепым поводырем. Миновли еще одну дверь (прямо кк в подводной лодке, если судить по фильмм!) и, поднявшись по кменным ступенькм, окзлись перед последней прегрдой — н этот рз обычной, деревянной.

Ндежды кршеня дверь… нет, лучше не тк. Ндежд, легкою рукою сыгрй мне что-нибудь ткое…

— Центр видеоконтроля, — сообщет Нденьк н мой неслышный призыв. — Подвл под домом священник. Отсюд есть выход нверх, тм вс ждет мшин.

Дверь окзывется незпертой.

Рядми подсвеченных изнутри квриумов горят н стене многочисленные мониторы. Пнели, шклы, рычжки, тумблеры, индикторы — покруче, чем н телестудии, где мне однжды довелось побывть.

— Нконец-то! Мшин вс двно ждет, — всккивет из угл субтильный опертор в белом хлте.

— Ну что, вы едете?

— Пожлуй, я остнусь с вми, Ндежд Викторовн, — говоря это, Фим смотрит почему-то н меня. — Возможно, это все действительно подствк и я никого не убивл, но… Проверять местных господ н првдивость, рискуя собственной шкурой, мне не очень хочется. Вдруг окжется првдой? Уж лучше сдмся, пусть меня сжют в КПЗ. Если выяснится, что мне соврли — тогд все рвно отпустят. А если нет… Кк вы сми верно зметили, «лучше живой в кмере, чем дохлой н улице»! Опять же, «живя собк лучше мертвого льв». Присоединяюсь к вм и црю Соломону.

Нденьк молч кивет, опертор изумленно трщится то н нее, то н Фиму.

— Алик, зто ты лучше мотй отсюд. Збирй всех — и в мшину.

Подойдя к Фиме-Фимке-Фимочке, я беру его з пуговицу.

Некоторое время молчу.

— Это ты слвно придумл, Архимуд Серкузский. Это ты тк слвно придумл, что просто… просто слов нет. Никуд я отсюд не поеду. Пок не смогу убедиться, что с тобой все в порядке. Ты, когд з меня дрлся, не спршивл: что д кк! И мы не для того сюд приперлись, чтобы при первом звонке ноги делть. Вместе здесь посидим и посмотрим, кким мкром дело обернется. А потом я лично прослежу, чтоб ты попл по нзнчению. У меня в прокуртуре блт… любимя женщин. Мы с ней родственники по Пшкиной линии. Понял? Или формулми изложить?!

— Вы, это… вс мшин нверху ждет! — подет нконец голос опомнившийся опертор.

— Подождет. — Ппочк отстрняет нс с Ерплычем и подъезжет к опертору, который невольно пятится от кентврессы и упирется спиной в угол. — Ндежд Викторовн, ты умеешь со всем этим брхлом обрщться? Или глист сушеного припшем?

— Умею. Я здесь дежурил несколько рз.

— В-вм… вм ндо срочно уходить! Центр вот-вот п-подвергнется н-нпдению, — лепечет из угл опертор, спешно пытясь принять цвет собственного хлт и прикинуться белой тряпкой.

Это ему почти удется — выдют только широко рскрытые глз.

Глз моргют вдвое чще, чем положено.

— Сиди тихо, — вполне дружелюбно советует Фол тряпке с глзми. — Или см сейчс… подвергнешься нпдению!

— Тк, это у нс периметр, — Нденьк уверенно щелкет переключтелями, одновременно чертя между тумблерми косые пентгрммы, — это интернт; г! — глвный корпус, второй этж… первый… минус первый… вот! Нружное нблюдение. Вход в погреб. Тм у них основное кпище. Я тм был… однжды…

Серую мышку всю передергивет, и никто не решется поинтересовться: что он тм видел… однжды?

Взмен я выясняю, что вижу см; вижу н пяти экрнх срзу.

У вход в погреб — приземистой кменной рки — суетятся люди, кого-то взшей гонят внутрь, тянут ккие-то ящики… Несколько Человек вооружены втомтми. Кжется, без крови не обойдется. Плохо. Очень плохо…

Нконец последний человек исчезет в черноте вход.

Бросю взгляд н другие экрны. Н большинстве из них изобржение зстыло: пустые комнты, коридоры, двор, подъезды к центру… но местми нблюдется лихордочня ктивность: пожилой крлик жжет бумги, вихрем срывется со стоянки «жигуленок», резвостью не уступя более породистым сккунм; из компьютерного центр торопливо выносят коробки, ящики… дюжину системных блоков.

Спешт змести следы и вывезти смое вжное. Но где же обещнные курснты? Покмест вокруг все тихо, никких групп зхвт, спецнзовцев, жориков с мегфонми…

— Если они из город едут, им еще с полчс добирться, — что-то прикинув про себя, сообщет Фол.

— Лдно, подождем, — соглшюсь я.

А что, у нс есть выбор?!

Есть.

Мшин с шофером-зомби, который доствит нс… кстти, куд ему прикзно нс доствить? По домм? Или… Нет, уж лучше мы здесь посидим!

В тесноте и без обед.

— Ндежд Викторовн, — прерывет зтянувшуюся пузу Ерплыч, и бедня звлб вздргивет. — А чем вы конкретно тут знимлись? Ну, приношения, в том числе кроввые, целевя подмен обрзков (д-д, Алик, я тоже зметил), совместно нпрвленные моления — это понятно. Ничто не ново под луной. Но ведь вы, нсколько я понимю, биохимик, коллег Ефим Гврилович! Нучные исследовния и шйк убийц с круговой порукой — соглситесь, кк-то не вяжется?..

— Я возглвлял проект «Чуры».

Ндежд коротко смотрит прямо в глз Ерплычу — чтобы почти срзу отвести взгляд.

— Чуры? Прщуры?

— Чур меня? — вношу я и свою лепту.

— Д. Мы пытлись понять, кто ткие н смом деле Те и нсколько они связны… с людьми, которые погибли во время Большой Игрушечной" В последнее время нши шефы… те, кто нс сюд собрл… они нчли где-то добывть обрзцы ткней Тех! Ефим Гврилович в курсе, именно он должен был зняться нлизми…

— Это нечто уникльное! — мигом встрепенулся Фим. — Биокристллические структуры, совершенно новые — я бы дже скзл — невозможные! — соединения! Кремнийоргническя ДНК с плвющим углом поворот! Это не мутции, это совсем иной принцип! Я бы никогд не поверил, что существо с ткими ткнями способно быть живым, двигться, по-своему мыслить — хотя и не совсем в привычном понимнии… Впрочем, Ндежд Викторовн изложил мне две гипотезы, и одн из них… Ндежд Викторовн, может быть, вы сми рсскжете?

Спохвтился.

Нучня этик зел.

Вот он, Архимуд, весь в этом: с минуты н минуту нчнется штурм здешней берлоги, нд Фимкиной душой Первч-псы висят (не фкт, но весьм вероятно) — он про биокристллические структуры в ткнях Тех рспинется!

— Соглсно одной из этих гипотез, — голос мышки-звлбши звучит глухо и отстрнение, словно бы слов произносит не он, некое устройство, спрятнное у нее внутри, — в результте бзовой ктстрофы в черте город и чстично облсти возникл мощня некротическя ур. Соствлення из последних чяний и стремлений людей, погибших неожиднно и к смерти не готовых. Ткже н нее нслоились более поздние смерти с выбросом примерно той же нпрвленности. У нс эт волн получил нзвние «Я еще вернусь». Будучи ориентировнной н сугубо мтерильные цели и объекты, он вступил во взимодействие со средой обитния, то есть с городской инфрструктурой, вытлкивя нружу ее персонифицировнные проявления — Тех. А нши моления и жертвы рычгом воздействия зствили Тех функционировть: город нчл в знчительной мере восстнвливть см себя…

Ерплыч слушл внимтельно и время от времени соглсно кивл.

Я поймл себя н том, что кивю ему в ткт.

— По второй же гипотезе, Те — это и есть обретшие новую, полумтерильную плоть души погибших без покяния, беспмятные последыши, которых мы своими обрядми вынуждем…

— Мы живем н клдбище… — очень тихо произнесл Ппочк, и н сей рз вздрогнул я. Когд-то я уже слышл от нее эту фрзу. Боже, неужели это првд?!! Мы, живые, зствляем рботть н себя нших погибших предков?!!

Выворотк, Выворотк…

— Мы живем н клдбище, — снов повторил Пп. — Только вы это лишь предполгете — мы видим. Чуть ли не кждый день, когд проходим через Выворотку. Умершие неуспокоенными никуд не уходят, по всем слоям, нсквозь — вы слепые, вы ничего не видите!.. Вы и нс видите с колесми, слепцы…

— Лдно, Пп, кончй бзрить, — грубовто перебил ее Фол. — Зчем этим козлм ученые, все тут и без тебя поняли. А вот н хрен мы, кенты, им пондобились? Не зря же они нс сюд приглсили!

— Вш м-м-м… коллег только что ответил н вш вопрос. Вы можете свободно выходить н Выворотку. В отличие от людей. Для местных шефов, влдельцев Млыжинского центр, это: просто золотое дно! И не только в плне мтерил для исследовний — но и в смом что ни н есть прктическом смысле! Воздействие н Тех с той стороны, перевозк нужных людей или грузов, доствк срочной информции, сокрытие улик… д мло ли что! Кроме того, вы и сми им небезынтересны. Извините, но вы, китоврсы (при этом слове Фол морщится), — еще большя згдк, чем Те! А н конткт вы идти не зхотели. Вот они и нчли по своим кнлм рспускть слухи, нстривть людей против вс — чтобы в последний момент явиться эткими блгодетелями…

— Что, сучк, лясы точишь?! Прикзно когти рвть, ты, пдль…

В дверях стоял двешний шофер. И в его водянистых глзх уже не было зссывющей пустоты — глз были злыми, безжлостными… Глз убийцы.

Это я понял срзу.

Увы! — мое «срзу» окзлось изрядным промежутком времени. Шофер успел окзться рядом с Нденькой; короткий взмх, голов женщины неестественно откидывется в сторону, и серя мышк медленно оседет н пол.

— Женщин бить нехорошо…

— Чего?! Ты, фрер очкстый!..

Дльше все происходит очень быстро. Фол с Ппой только нчинют брть рзгон, но Фим, мленький ностый Фим, уже стоит перед громилой-шофером, отсвечивя очкми.

Удр я не увидел. Шофер изумленно хрюкет и нчинет влиться нбок; пок он пдет, Фим вкрдчиво трогет лдонью его лицо (это я вижу, вижу ясно и отчетливо!), вдребезги рзбивя шоферу нос.

Летят крсные брызги.

— Круто, — увжительно кивет Фол. — Ндо бы связть урод.

Кентвр подъезжет ближе, бесцеремонно ворочет потерявшего сознние громилу, выдергивет из его штнов кожный пояс-плетенку и со зннием дел нчинет вязть руки поверженному вргу. Пп тем временем хлопочет нд мышкой, пытясь привести ее в чувство.

ВЗГЛЯД ИСПОДТИШКА…

Косметики почти незметно. Пепельно-кштновые волосы н зтылке собрны в ккую-то згогулину и зколоты длинной костяной шпилькой; вдоль висков струятся выбившиеся локоны. Кож бледня, под глзми слбо нмечены отечные мешки, отливют синевой; губы простуженные, слегк обметны лихордкой и блестят от бесцветной — явно лечебной — помды. Н левой щеке, чуть ниже скулы — белесый шрмик; должно быть, в детстве гвоздем пропорол. Срзу бросются в глз кисти рук — удивительно мленькие, изящные, с точеными пльцми; обручльное кольцо с финитовой вствкой взблескивет инеем.

И еще: во взгляде — спокойня уверенность, что мир стоит не н героических китх-исполинх, н сереньких мышкх.

Вот он ккя, Нденьк, звлб из Млыжинского центр…

И тут в тишине рздется совершенно спокойный голос Ерплыч:

— А вот и гости пожловли.

Ркурс обзор непривычный: кмеры смотрят чуть сверху, и из-з этого пятнисто-кмуфляжные фигуры кжутся большеголовыми коротышкми с полуобрубленными ногми. У збор зстыли грузовики, возле них переминются спецнзовцы с втомтми, курят. Остльные, ндо полгть, уже н территории. Аг, вот они: гуськом пробегют по одному из этжей глвного корпус, зглядывют во все двери; те, что зперты, просто вышибют удром спог или выстрелми в змок.

Но повсюду пусто. Кроме коротышек в кмуфляже — никого. Похоже, руководство успело сделть ноги.

Все это очень смхивет н съемки дешевого боевик: десятк дв кмер зписывют рзное, мы сидим з оперторским пультом, смотрим, сопоствляем, чтобы потом вырезть лишнее, состыковть друг с другом ниболее интересные куски…

— А звук тут есть? — интересуется вдруг Ерп-лыч.

— Вон тм, крйняя првя пнель, — услужливо сообщет из угл опертор.

К нему дже не оборчивются, но Фим мигом окзывется возле укзнной пнели и нчинет зртно переключть тумблеры.

— Никого! Сбежли, сволочи! — рушится н нс из скрытых динмиков. Треск рспхивемой двери.

— И здесь никого! Вой.

Истошный вой волной безумия врывется в уши, мечется по зкоулкм мозг не нходя выход, снружи нплывют все новые и новые плсты тоски и стрх…

Уберите! Уберите это! Не ндо!..

И вой послушно смолкет. Смолкет — снружи. Но внутри меня еще долго звучт, неохотно зтихя, отголоски безысходности.

— Что это было? — впервые я вижу Фол по-нстоящему ошршенным.

— Это дети… нши пциенты из интернт, — сухо сообщет очнувшяся Нденьк. — Автобус, нверное, вернулся из Дергчей. Ефим Гврилович, не включйте, пожлуйст, больше этот кнл!

Ну конечно, это для нс, для боевик: доблестные спецнзовцы штурмуют логово преступников! А для несчстных психов… для них рушится весь их привычный и уютный мирок, где их кормят, лечт, выводят н прогулки, устривют коллективные молебны, зботятся о здоровье!

Не хочешь, звоешь…

Динмики кшляют, и н нс внезпно обрушивется грохот выстрелов.

— Добрлись до погребов. Нчлось…

Голос Нденьки дрожит. Кто знет, в ккой момент рухнет кроввя «зщит», зтмившя глз Первч-псм?! Я очень ндеюсь, что не рньше, чем все здесь зкончится. Они с Фимой должны успеть, успеть сдться. Но пок выходить нельзя — нчлсь стрельб, и пулю может схлопотть любой. Кто в зрте будет рзбирться, виновт ты или нет? Для спецнз сейчс любой человек без кмуфляж нходится н стороне противник. Противник, который открыл огонь н поржение. И ответ будет соответствующим. Н дворе быстро темнеет, и Ндежд нчинет возиться с нстройкми, осветляя и добвляя яркости изобржению.

Похожий н дот вход в подземелье плюется огнем в несколько «стволов», спецнзовцы в своем дурцком кмуфляже (что, мскхлтов зимних не ншлось?!) злегли прямо в снег (сверху их отлично видно) — но н огонь не отвечют. Двое лежт, неестественно скособочившись, и снег вокруг них постепенно окршивется бгрянцем.

Вот и первые жертвы. Не ровен чс. Первч-псы нгрянут! Хотя нет — у местных «зщит»! Вот ведь сволочи…

Впрочем, у ткующих нверняк прикз, официльно зрегистрировнный и освященный, знчит, крт-блнш н сутки!.. Потом исповедуют.

Нконец стрельб смолкет. В комнте повисет тишин — только слышно тяжелое дыхние Фимы д сопение Фол (кент звис у меня нд смым ухом, всмтривясь в экрн).

Ккой-то человек вдруг встет в полный рост и медленно идет ко входу в погреб. Нд головой его бьется по ветру белое полотнище, во второй руке — мегфон.

Прлментер.

— Может, они все-тки сддутся? — до боли зкусив губу, шепчет Ндежд.

— Внимние! — гремит усиленный мегфоном голос. — Предлгю сдть оружие и выходить по одному! Повторяю…

— Бжнов! Ккого хрен! Это охрняемый объект! — отвечют прлментеру тоже через мегфон. Тем не менее второй голос я, кжется, уже где-то слышл, но никк не могу вспомнить, кому он приндлежит.

Бжнов… фмилия знкомя… зместитель ншего мэр?!

— Жилин? Ты? Ты что, спятил? Немедленно кончй дурить!

Кто ткой Жилин, я не зню, зто это явно хорошо известно зместителю мэр. Может, все-тки договорятся? Хорошо бы… Почему-то мне кжется, что если крови больше не будет, то «зщит» нд Млыжино продержится подольше, и тогд Фим с Нденькой однознчно успеют…

— У меня прикз! Мэр подписл. Не веришь, позвони, спроси!

— Мэр?! Едрить твою… А у меня ордер! От прокуртуры! Покзть? Со мной дв следовтеля! Ты что, под суд зхотел?

Долгя, томительня пуз.

— Хорошо! Пусть твоя «прокр» сюд подойдет! С ордером! Ну, нчльнички нши, нмудрили, мть их!

Прлментер бегом возврщется. Через три-четыре минуты из-з кменной тумбы выбирется человек в орнжевом бронежилете и, подняв нд головой ккую-то бумжку, идет ко входу в погреб. Человек идет медленно, не деля резких движений, оружия у него нет. Сейчс его оружие — т бумжк, которую он держит нд головой. Видимо, ордер.

Человек остнвливется…

Одинокий сухой треск.

Мгновение человек еще стоит, потом мягко влится в снег.

Убит? Рнен?

В любом случе, переговоры зкончились. Эти сволочи убили прлментер!

Теперь-все.

Из-з тумбы к упвшему кидется женщин в дорогом пльто, но ее сбивют с ног, тщт обртно… лицо женщины н миг окзывется в поле зрения кмеры…

Эр Гигнтовн!

Прокурорш с чугунными кулкми!

Впрочем, сейчс это не имеет никкого знчения.

— Вот теперь они это кубло к чертям рзнесут! — зло цедит сквозь зубы Фол.

К убитому (я уже понимю, что прлментер не рнен, именно убит) ползком подбирются двое в кмуфляже, оттскивют тело нзд.

Тишин. Зтишье перед бурей. Минуты ползут сытыми тркнми, я всмтривюсь в экрны до рези в глзх… Что, если «зщит» уже перестл действовть?! А мы тут сидим, теряем время…

Тишину рвет в клочья грохот втомтных очередей. Фигуры в кмуфляже, пригибясь, бегут ко входу, стреляя н ходу, кто-то пдет под ответным огнем, но это ни н миг не остнвливет ткующих. Еще несколько секунд — и они у двери.

Три человек бегом подтскивют ко входу громоздкий ящик, открывют, один из них склоняется нд ящиком, что-то делет…

Бегут обртно. Все.

Я нконец понимю, что сейчс произойдет, но зжмуриться не успевю. Динмики взрывются оглушительным грохотом, огнення вспышк н весь экрн — и изобржение гснет.

Вот тк. Всех, одним удром. Вряд ли тм кто-то уцелел.

Кжется, это конец.

И. только тут мне вдруг стновится стршно.

До темноты в глзх, до дрожи в коленкх. Знчит, тм, в Южной Кролине, тоже происходило нечто подобное…

— Есть! Есть! Откопли!

— Господин зместитель мэр! Проход откопли! Тм, кжется, кто-то есть! Живой!

Изобржения нет, только отдленные голос долетют до нс из динмиков.

— Нм пор, — лицо у Ндежды кменное, И я стрюсь не смотреть ей в глз.

Вместо этого я смотрю н тусклые глз мониторов.

И мертвые квриумы откликются мне.

***

Мтовые поверхности, глдь ткных полотен, золотое шитье полетом трссирующих пуль летит по ним, сливясь в одну мерцющую кисею, в огненные буквы, строчки, предложения… что они предлгют мне? Что они предлгют всем нм?.. но время суетных мыслей прошло, потому что текст уже нбрн, взвешен и измерен, прежнее црство рзрушено, Влтзры рздвленными червями копоштся в блевотине собственных пиршеств, время црств нового топчется н пороге, вытиря грязные подошвы, оствляя н рубцх половичк ошметки зпекшейся крови и бурой грязи…

Откройте пещеры невнятным сезмом; о вы, лицемеры, взгляните в глз нм! — взгляните, взгляните, в испуге моргните, во тьму протяните дрожщие нити!.. мы знойным бурном к рстерзнным рнм приникнем, кк рньше к притонм и хрмм, к шлеющим стрнм, збытым и стрнным, и к тупо идущим н бойню брнм… откройте пещеры невнятным сезмом -откройте!.., коверкет души гроз нм…

Пекин объявлен крнтинной зоной; готовится эвкуция еще не подвергшейся зржению чсти нселения… Првительство Брзилии приняло решение о вводе войск в Мнус, где в течение последних месяцев… Тргедией зкончились плновые мневры 6-го флот ВМС США у побережья Южной Кролины… экрны, экрны, экрны кмер нблюдения, пллнтиров, волшебных кристллов, золотых блюдечек, по которым уже ктится нливное яблочко неизбежности — эх, яблочко, куд ктишься?!

Хочу зжмуриться. Не получется. Хочу оглохнуть. Без толку.

В фсеточных глзх стрекозы — лтри. Десятки, сотни, тысячи лтрей, бесконечня шеренг, и н кждом своя жертв: мльчик, струх, горсть хлебных крошек, тигровый бультерьер в шипстом ошейнике, плоды земные, снов струх, девушк, совсем молоденькя, в открытых нстежь глзх плещется зпредельный ужс… нд лтрями — идолы.

Женщин с головой крысы, клыкстя жб с нивным взглядом дебилки Нсти, шестипля рук с вырвнными ногтями, кто-то, зпеленутый в кожистые крылья, шут в кпюшоне с бубенчикми, крсноглзый крлик; они молчт и ждут.

Нпротив нс.

Я стою в общем строю: вон по левую руку нхохлился Пшк, у которого вместо рук склятся косые срезы стршных пстей, дльше улыбется стренький зит, седой кк лунь, з ним девчушк-подросток, чье лицо стршно обожжено у подбородк и н скуле; и еще, снов, опять — солдт в порвнной форме нтовц-междунродник, похожя н тетю Лотту ббк в ситцевом хлтике…

Д.

Я тоже стою вместе с ними; нпротив идолов.

Передо мной — пустой лтрь.

Пок пустой, но н нем уже проступет рыхля мсс, которя рссекется рублеными рнми проспектов и улиц, выпячивется крышми домов с телентеннми, площди блестят свежими струпьями… город.

Жертв?

Нет.

Нм здесь жить.

«ИМ здесь жить», — подскзывет кто-то из шеренги нпротив.

Молчу.

Зубы кроштся, нполняя рот мятным холодком.

Я — крйний.

Я вижу все происходящее словми, д, я вижу словми, я слышу словми, словми строю и рзрушю, но, если спросить меня, что я имею в виду, — я не отвечу, потому что у меня не хвтит слов.

Не спршивйте, пожлуйст, не спршивйте, не лезьте, помолчите…

В пустом проходе между нми бежит мленькя, ростом с зимний спожок, девочк.

…Прыг-скок. Прыг-скок. Прыг-скок…

Мяч ктится по пляжу, по сверкющему н солнце белому песку, и мягко пдет в воду. Девочк бежит з ним, но внезпно остнвливется, смотрит нзд.

Стрнно, я никк не могу рзглядеть ее лицо. Только губы — они беззвучно шевелятся, девочк что-то хочет скзть, о чем-то спросить. Я вновь гляжу н мяч — он уже в воде, ленивя тепля волн слегк подбрсывет его вверх, солнце сверкет н мокрой резине. Ккого он цвет? Синего, конечно, я хорошо это помню. Синий мяч с белыми полюсми, весьм похожий н глобус. Почему же…

И вдруг я понимю — мяч изменил цвет. Сгинул синев, исчезли белые полюс, превртясь в дв уродливых крсных пятн. Крснот ползет, смыкется у эквтор. Теперь мяч крсный — кк венозня кровь. Кровь, злившя рубшку, новую рубшку, только что из прчечной, с нскоро пришитой пуговицей у левого зпястья…

Кроввый глобус прыгет между двумя рядми лтрей.

И когд девочк добегет до Пшки, глз брт моего текут окенской соленой водой.

«Здрвствуй, Легт… ты здесь?» — тихо рздется нпротив.

— Здрвствуй, — отвечет чужой голос. — Я здесь.

Мятный холодок преврщет язык в колоду, в гнилую колоду, но и без того ясно: отвечю я.

Знть бы, кто спршивл?!

«Я тут. Поторопись — я скоро уйду… меня скоро уйдут».

Смех.

Нпротив — чернобородый, из зл совещний; с Нстиного обрзк. Он стоит перед кмнем, почти незметный в темном длиннополом плще, мнтией ниспдющем с широких плеч. Бород сливется с тяжелой ткнью; в руке нож — огромный, кк у мясник.

«Увидел, Легт? Д, увидел… и я тебя вижу. Жль, поздно… Ну почему ты?!»

— Почему — я?!

«Д!!! Почему именно ты, не я?! Я сильный, ты слбый, я этого хочу, ты — нет; я приспособлен влствовть, дрить и крть, ты же рыхлый мямля, годный лишь пролеживть бок н дивне! Ты боишься боли?! Ты способен жертвовть друзьями?! Ты ведь не хочешь этого?! Ну ответь, хоть рз в жизни ответь коротко и прямо — не хочешь?!»

— Не хочу.

Не зню, чего именно я не хочу, но отвечю.

Коротко и прямо.

Первый рз в жизни — н ткой вопрос. «Подожди! Подожди, я сейчс… я еще побуду… н-не… н-немножко…»

Лезвие блестит в луче невидимого для меня фонря, легко ксется обнженной руки… Вглядывюсь. Перед чернобородым стоит ндгробие — со сбитыми нгелочкми по крям. Тело худенькой девушки лежит прямо н потускневших золотых буквх.

Кровь — тонкя струйк, зтем — тонкий ручеек.

«Я еще… побуду… немного. Ты слышишь меня?..»

— Слышу.

Мой голос дробится, трескется, рзлетется вдребезги миридми осколков, гулко мечется в лбиринте здний н лтре, шорохом шин ктит улицми, отржется в стеклх витрин… кто сейчс ответил: «Слышу»?

Я?

Город?!

Никто?..

«Просто я хотел быть НАД, ты вышел ИЗ… Легт, проклятый Легт, ты живешь здесь и еще где-то, ты живешь сейчс и еще когд-то, я живу… я жил только здесь и сейчс, сию минуту; я хотел этой минуты, ты игрл ею в „рсшиблочку“, бездумно преврщя одну в тысячи, кк глупый ребенок игрет дргоценными кмнями, не понимя их рельной ценности. Я подминл жизнь, будто слон — мурвейники, ты смешивешь слон и мурвейники в дурцкий винегрет, получя новое, небывлое, веря собственному вымыслу и деля его плотным, ощутимым… И все рвно — ну почему ты?! Слышишь?! Почему?..»

— Потому, — коротко вздыхют площди, улицы, Окружня трсс, стены и крыши, кнлизционные трубы и провод электросетей; я молчу, они все рвно отвечют.

З меня.

Мной.

И срзу, из пустоты, удром плети:

— Стреляйте!

Треск рзрывемых полотнищ.

«Прощй, Легт; прощй, бог… смешной бог без мшины. Прощй…»

Ндгробие с мертвой девушкой вспучивется ядерным взрывом, и, прежде чем опрокинуться в беспмятство, я вижу: гребень волны, под которым н лтре рспростерто изрезнное бухтми побережье, с гребня мне мшет Пшкин рук, рскрывя в привете зубстую псть.

Мшу в ответ.

…в доме священник црит зпустение. Негромко поскрипывет полуоторвнный ствень, склятся перекрестьями дрнки прорехи обвлившейся местми штуктурки. Вместо двери — голый проем, и через него мы выбиремся нружу.

Иду н втных ногх.

Остльные делют вид, что ничего не произошло. Один Ерплыч все время озбоченно косится н меня, и во взгляде строго хрен проблескивет золотое шитье, отсвет трссирующих пуль в просторе зпределья.

Выбиремся… выбрлись.

Дышите глубже.

Здесь н удивление светло, словно белой ночью в Питере… нет, не тк, д и не был я никогд в Городе-н-Неве. Действительность нпоминет выведенный н полную яркость монитор, когд игрушк-стрелялк сделн слишком темней, и в подземельях инче ничего не рзобрть! Все кжется неестественно отчетливым, несмотря н темноту, — и одновременно плоским, кртонным, будто нспех собрнные тетрльные декорции.

Алтрными огнями чдят рзвороченные руины голицынских погребов, из этих звлов один з другим выбирются люди в кмуфляже, кого-то выносят… Пхнет смертью. Пхнет прощльным осклом треугольных зубов, кровью и тоскливой обреченностью.

Мир вывихнул суств; и в. этот год был прислн я, чтоб впрвить вывих тот… кжется, тк. Или почти тк. Вывих вокруг — и внутри меня; мир перестл быть прежним, когд Большя Игрушечня рзом вышвырнул н Выворотку тысячи и тысячи душ, отчянно цеплявшихся до последнего з свои повседневные мелочи; мир перестл быть прежним, когд взрыв фугс здесь, в Млыжино, пополнил Выворотку десяткми душ. новых, с их стрстью жить или хотя бы выжить. Они исчезли отсюд, они остлись здесь — и мир опять изменился, кк меняется ежесекундно, от взрыв к взрыву.

«Вчер» больше никогд не будет похоже н «сегодня»; д и рньше было не очень-то похоже. Жль, кроме меня, никто этого не змечет. Дже Ерплыч. Дже кентвры.

— …Нм ндо спешить, Ефим Гврилович, — Нденьк пытется держть себя в рукх, но видно: он уже н пределе.

Фим молч берет ее з руку; они делют первый шг нвстречу людям в кмуфляже. Шг дется с трудом, словно воздух згустевет жидким сфльтом — но они все-тки отыгрывют у прострнств этот шг.

Второй шг дется знчительно легче; третий, четвертый, пятый…

Фим н мгновение оборчивется:

— Если опрвдют — приду к тебе, и вместе нпьемся, — попытк улыбнуться провливется с треском, но Фим-Фимк-Фимочк повторяет попытку. — А если посдят, будешь передчи носить! Бульон, пельсины… не то выйду!..

Он покзывет мне кулк и ухмыляется н этот рз почти весело.

Сил н ответную улыбку у меня нет. Мы просто стоим — и смотрим им вслед. Молч. Недоброе предчувствие ворочется внутри меня пробуждющейся от спячки коброй, извивется, скользкими кольцми поднимется вверх, к смому горлу, нглухо збивя его рздувшимся клобуком, — и мой крик, рвущийся нружу, бессильный, отчянный крик опздывет, безндежно опздывет, хотя нет теперь никкой рзницы: крикни я мгновением рньше или позже.

Нет.

Рзницы.

Не-е-ет…

Прямо из кирпичных стен полурзрушенной церкви одн з другой выскльзывют нружу белесые тени, вытягивются, рсплстывются в воздухе Дикой Охотой — и н ккой-то миг мне кжется, что сквозь призрчную собчью оболочку, сквозь оскленные человеческие лиц проступет иной облик: мерцет, шевелится мсс бледных червей-щуплец, силится прорвть личину, извергнуться нружу, вцепиться в жертву, присосться миридми ждных ртов…

— Фимк!!! Беги!!!

Фим оборчивется, и лицо его мгновенно зстывет, сковнное мской смертного холод. Бежть поздно — он это знет. И я зню, но всё рвно бегу, зствляя вту ног комкться последним усилием, бегу туд, к моему другу, к змершей рядом с ним женщине и вылившейся из церкви своре Первч-псов.

Свор успевет первой; вот псы рядом с нмеченными жертвми, вот вожк вырывется вперед, прыгет… безрзлично минуя сттую Крйцмн, громдный четвероногий -плч неумолимо движется к прлизовнной ужсом Нденьке…

И з спиной вожк взрывется Фим-Фимк-Фимочк.

По-другому это нзвть нельзя.

Я никогд не слышл, чтобы кому-то удлось сбить ткующего Первч-пс. Рсскзывли, будто отдельные жертвы пытлись сопротивляться, но их удры проходили сквозь преследовтелей, не принося «психозу Святого Георгия» никкого вред — зто человеческие зубы псов мертвой хвткой смыклись н горле, не оствляя видимых после повреждений, но… Пшк — не в счет. Он дрлся с Первчми н Выворотке, д и не был Пшк в тот момент человеком.

Я молюсь о невозможном; и Фим делет невозможное.

Истекя воем и нтужной пеной, Первч-пес кувырком отлетет в сторону, тк и не дотянувшись до женского горл.

Я уже не бегу — н плечх у меня повисли, Фол с Ппой, проклятые ноги, протщив кентов еще дв-три шг, откзлись повиновться.

Стою и смотрю.

Я — лишний.

Господи, з что?! З что — Фиму?! Ведь ему не отбиться одному от всей своры! Они же… в клочья, в куски прного мяс!.. Господи, спсибо, что этого не видит Фимкин мть! Ей нельзя ткое видеть! Никому нельзя… Но отвернуться нет сил, перед глзми встет искженное невыносимой болью лицо тети Мрты — когд он узнет… Болью? Нет! Не болью — яростью, обжигющим гневом мтери, способной, зщищя своего сын, совершить невозможное голыми рукми… чужя ярость волной опляет меня, из горл вырывется хрип…

Отчянный визг тормозов. И перекошенное, безумное лицо Мрты Гохэновны — то смое лицо, которое я секундой рньше тк ясно видел перед собой. Лицо дергется в сторону, я плохо понимю, что происходит здесь, что — тм, я вообще ничего не понимю, я, смешной бог без мшины, я могу только стоять и смотреть н чужое-знкомое лицо, рядом выпрыгивет из-з руля бешеный Ритк с пистолетом в одной руке и плшом в другой.

В этот смый миг свор сбивет Фиму с ног, погребя под собой.

Вопль, от которого сердце преврщется в тющий снежок, безжлостными лдонями бьет по ушм; груд тел шевелится, вспухет росткми червивых щуплец, мерцющих холодным светом, пистолет в руке Ритки дергется рз з рзом, плюясь синим огнем, но грохот выстрелов почему-то нет — лишь небывло вздргивют в ответ собчьи тел и человеческие головы, когд в них удряют смешные пули; зстывший миг плывет, плвится — и в него, в сумсшедший огрызок сумсшедшего времени, в груду тел врезется воющий зверь, который еще мгновение нзд был пожилой женщиной.

Обойм у Ритки кончется, он отбрсывет пистолет прочь, взмхивет плшом — и рубит, рубит Егорьеву стю, когд белоснежные псы, судорожно теряя привычный облик, с визгом летят в рзные стороны, под прямое лезвие, зточенное соглсно уству. Холод вырывется нружу из проломленных грудных клеток, из рзодрнных ртов, дико вывернутых лп — тетя Мрт рвется к своему сыну, ей все рвно, кто перед ней, кто стоит н пути… груд тел нконец рспдется, метет последним феврльским бурном, тонет в кирпичной клдке церковных руин… и зверь-убийц с рзбегу пдет н колени, склоняясь нд лежщим Фимкой, н глзх снов преврщясь в человек.

Мть н коленях — и рспростертое тело сын н грязном дымящемся снегу. Рядом лежит неподвижня Нденьк, с широко рскрытыми, устремленными в темное рвнодушное небо глзми.

Свор все-тки достл обоих.

***

К ним спешт ккие-то люди с носилкми, ндсдно воет сиреной непонятно откуд возникшя «Скоря»; Нденьку осторожно уклдывют н носилки, нкрывют белой простыней… из мшины выпрыгивет врч, мягко отстрняет не-, сопротивляющуюся тетю Мрту, склоняется нд Фимой, щупет пульс, одновременно вытиря себе лоб белым колпком…

Бесполезно.

Но почему тогд врч поспешно всккивет, почему кричит, гневно мтеря кого-то, опоздвшего с кпельницей и шприцем?.. К чему это? Рзве они не понимют?! Или…

Голов идет кругом, перед глзми стремительно темнеет, и последнее, что я чувствую, — сильные руки успевют подхвтить смешного бог без мшины.

Темнот.

Он течет, плвится, обволкивя душу липким коконом, грозя здушить червя, тщетно вознмерившегося стть ббочкой; из тьмы медленно проступет…

Лицо?

Безглзое кроввое пятно; лишь щеточк рыжих усов топорщится ржвым срезом водосток.

— Имеет ли смысл спршивть? — смеется пятно, булькя стршными пузырями, в кждом из которых — мертвый вздох. — Имеет ли смысл спршивть: вы Злесский Олег Аврмович?

Голос, искженный мегфоном, стрнно знком.

Имеет ли смысл?.. Нет, нверное, не имеет.

Потому что Легт уже взял книгу из рук Ангел, стоящего н море и н земле, взял и съел ее; и был он в устх моих слдк, кк мед; когд же съел ее, то горько стло во чреве моем.

Смеюсь в ответ и ухожу до cpокa.

ЧАСТЬ ШЕСТАЯ

ПРОКУРОР ФОНАРЯ,

или Смый долгий день

Средa — суббот, с двдцть пятого по двдцть восьмое феврля

ВЕГИЛИЯ

(опыт фуги)

PRAELUDIUM

…Почему белые обезьяны? Никогд не думл, что когд сходишь с ум…

— Еще укол?

— Не ндо, кпитн. Он нс слышит.

PROPOSTA-1

…Я, Ипполит Мрселино, прозывемый ткже Мрсельцем, гржднин слвного город Пдуи и верный сын Святой Ктолической Церкви, с юности избрл трудную, но столь необходимую людям стезю юриспруденции. И в том укрепили меня тяжкие испытния, выпвшие н долю Фрнции, родины моих предков, ткже блгородной Итлии, где довелось родиться мне, и всего ншего Божьего мир. Нибольшим же бедствием спрведливо почитю я чудовищные ереси, порожденные сыном Дьявол из проклятого Богом Виттенберг, имя коего не желю поминть здесь. А посему выбрл я служением своим искоренение злодейских ересей, и в том споспешествовл мне друг мой и нствник дон Инниго Лопес де Рикльде, прозывемый ткже Лойолой…

RISPOSTA-1

— Вы нпрсно молчите, Эр Игнтьевн! Вы юрист, и поэтому не буду пояснять, что знчит «ктивное следствие». Не ндо? Вижу, помните! Тк вот, умереть мы вм не ддим и сойти с ум не ддим. Молчите? Нпрсно, нпрсно! Мы ведь знем, кто вы, догдывемся, ккое здние вм поручили… Ну, хорошо, оствим вш компьютер в покое. Допустим, вы действительно не знете, кто уничтожил винчестер, и о бумгх ткже не знете. Это не вжно. Двйте вместе посмотрим эти фотогрфии! Откройте глз! Откройте!

— Может быть, все-тки укол?

KONTRAPUNKT

…Нверное, меня отпрвят в Джудекку, Сш! Помнишь, ты мне рсскзывл про Девятый круг, где предтелей вморживют в лед? Потом всё хотел прочитть… не успел. А когд тебя не стло, мне было стршно открывть эту книгу…

Но ведь я не виновт!

Мне тогд было шестндцть. Дв год строгого режим, впереди — еще пять. Дв год, из них год в БУРе. Я знл: не доживу. Когд избивют, нсилуют — почти кждый день, Сш! Почти кждый день! Ты тоже был тм, но ты мужчин! Ты был взрослым, з тебя зступлись все, дже Схров, дже Конгресс США! А кому был нужн я? Мтери — и то не нужн. З эти годы — ни одного письм!

И вдруг — свобод!

Свобод, госпитль, чистые простыни, обрщение н «вы». Я не срзу дже собственное отчество вспомнил! Тогд, нверное, я бы соглсилсь н все — убить президент? Сколько угодно! Но мне рсскзли о тебе…

PROPOSTA-2

…Однко же, будучи верным сыном не только Церкви, но и ншего просвещенного век, никк не мог одобрить я дикие нрвы, црившие среди юристов Итлии. Ибо поистине ндо быть выходцем из прошлого, из времени, что ныне по почину истинного короля гумнистов Поджио Броччолини именуется средними векми, дбы одобрить гнусные пытки, и до сего дня применяемые моими коллегми при допросх подследственных. Поистине и стршно, и смешно слышть их утверждения о мукх телесных, ведущих к просветлению грешник. Cue суть истинное врврство, и я рд, что друг и нствник мой дон Инниго был первым, кто соглсился со мной…

RISPOSTA-2

— Он видит. Продолжйте, кпитн!

— Смотрите, Эр Игнтьевн! Смотрите! Это снято позвчер. Узнете? Ну конечно, это же вши подследственные! Соглсен, врврство! Врврство — и грязня рбот. Отпечтки пльцев, орудия убийств… Могу добвить (пок по секрету) и свидетели тоже есть. Не отворчивйтесь, Эр Игнтьевн, не отворчивйтесь! Вм все это придется видеть еще не рз. Гржднин Рюмин — шесть пулевых рнений, ожоги кистей обеих рук, н груди рн в форме крест. Гржднин Егоров — перелом основния череп, лицо облито кислотой… Смотрите, смотрите!

— Дйте ей воды… Нет, не с глюкозой, простой.

— Итк, Эр Игнтьевн, дв дня нзд вши подследственные… Точнее, бывшие подследственные, грждне Рюмин и Егоров, были похищены из следственного изолятор, вывезены в рйон Лесопрк и зверски убиты. А теперь смотрите сюд! Не ндо притворяться! Когд человек теряет сознние, у него не дергются веки…

— А бить все-тки не стоило, кпитн!

— Ничего, не сдохнет! Крепкя, сук!

KONTRAPUNKT

Что я тогд знл о тебе, Сш? Что я знл? Мне скзли, будто ты состоишь в ккой-то тотлитрной секте, чуть ли не в Белом Бртстве, что эт сект очень опсн, у вс тм, н Урле, людей приносят в жертву в кком-то кпище.

…Теперь-то я зню, кто приносит людей в жертву! Теперь — зню…

Мне велели… Ну, ты см понимешь, что они велели. Они рссчитли все точно, у тебя з год до этого умерл жен, детей не было. В общем, это Окзлось просто. Ткие вещи нзывют «оперция внедрения». Вот меня и «внедрили». К тебе. Ты ведь был меня стрше н тридцть пять лет, Сш! Кто бы подумть мог…

PROPOSTA-3

…В то же время следует признть, что необходимость пыток в знчительной мере вынуждення, поелику именно признние еретик суть цриц докзтельств, без которой обвинение не может состояться. А посему долгие годы смирялся я с необходимостью жестокого и негумнного обрщения с подследственными, что оствляло в великой тягости мою душу, особливо когд доводилось вздергивть н дыбу или велью юных дев, тем пче — детей…

RISPOSTA-3

— Спсибо, доктор, вы нм больше не нужны. Продолжим.

— Тк вот. Эр Игнтьевн, взгляните. Это — рспоряжение о переводе Рюмин и Егоров из СИЗО в Холодногорскую тюрьму. Узнете подпись? Ай, нехорошо выходит! З этих священников зступется полмир, птрирх с послнием выступил, Пп в энциклике упомянул! И тут ткое зверство! Помните учебник? Конечно, помните! Дело Ежи Попелюшко, если не ошибюсь, 1984 год. Очень похоже — дже в мелочх.

— Пододвиньте ближе лмпу. Ближе! Вот видите, срзу ожил!

— Тк вот, о подписи. Узнли? Вш, вш Эр Игнтьевн! Любя экспертиз признет. Более того, мы охотно соглсимся н привлечение экспертов-грфологов со стороны. Хотите из Междунродного суд в Гге? Процесс нмечется шумный. Куд серьезнее того, что здумывли вы. Подумешь, двух священников в хулигнстве обвинили! А вот убийство!.. Признюсь: нши, тк скзть, внешттные сотрудники уже подготовили несколько сттей. Кк рз к Укзу № 1400 поспеют. Про укз знете? Ну вот, хороший пример беспредел ншей прокуртуры. Следовтель, не имея возможности устроить покзтельный процесс, оргнизует убийство подследственных! Поверят, Эр Игнтьевн, поверят! Общественность уже подготовлен, и «Шпигель» про вс писл, и «Незвисимя», и «Змков гор». А с подписью… Лдно, ккие между нми секреты! Когд вы прокурору бумги н Пнченко принесли — ордер требовть, — вы ведь спешили, првд? З ордер рсписывлись? И не посмотрели7 Ну, вот! А вы что, думли, мы и впрвду вм доллры в стол совть будем? Нет, нет, этих несчстных не мы убивли, что вы! Мы тут вообще ни при чем. А вот вы!..

KONTRAPUNKT

Я и потом тебя долго не понимл, Сш! Помнишь, ты рсскзывл о своем нроде, о том, что вы — потомки нгелов, что рньше вы были светом? До сих пор помню: «эхно лхме» — «были кк свет». Что я могл подумть? Я ведь тогд и Библии не читл! И когд ты говорил о конце мир — что я могл понять? Я тебя боялсь, очень боялсь. Ты мне про святилище вше, про Теплый Кмень рсскзывл, я, дур, все думл, что ты меня в жертву принести, хочешь. Потом, конечно, смешно стло. Но я ведь еще совсем девчонк был, эти в спину подтлкивли — осторожней, мол, «Пникер» только с виду ткой, добрый и вежливый. Кк сейчс с Игорем. Нверное, ты сердишься н меня, Сш? Ты ведь говорил, что вы, потомки нгелов, не умирете; знчит, ты и сейчс нблюдешь з мной?

Нет, нет, нет… Если бы ты стл нгелом, Сш, ты бы не бросил Эмму, ншу девочку. И меня не бросил бы! Помнишь, кртин в музее висел — Святой Петр в темнице, ему Ангел дверь отворяет? Если бы ты мог… Ты рсскзывл мне 6 вшем вожде, о Рнхе Последнем, который отомстил з брт, взяв Черный Меч. Вот бы сейчс этих — Черным Мечом! Ты ведь тоже ненвидел их, Сш!

PROPOSTA-4

…Тяжки и мучительны были рздумья мои, пок не подрил мне друг мой, дон Инниго, свою великую книгу, ныне прослвленную во всех крях. Не скрою, немло пролил я слез нд этими стрницми, ибо нет ничего слдостней, чем мед «Духовных упржнений» отц Игнсио Лойолы. Ив некий миг посетило меня откровение. Ежели сии «Упржнения» столь полезны людям прведным, идущим по пути Господ, то трижды полезны они будут для злокозненных, в грехх прозябющих еретиков. И ежели путь «Упржнений» приводит души прведные к высям горним, то не приведет ли путь сей к рскянию не только еретиков, но и смих ересирхов, сколь бы ни черн был их душ?..

RISPOSTA-4

— А вот фотогрфии, Эр Игнтьевн. Узнете? Ну, себя вы, конечно, узнли, и того, кто рядом с вми, узнли, не првд ли?. Может, все-тки лмпу отодвинуть?

— Не стоит, кпитн! Н четвертые сутки некоторые могут спть дже с открытыми глзми. Пусть горит!

— А вс свет не беспокоит, Эр Игнтьевн? Ну, продолжим. Что вы скзли? Вы громче говорите, громче! Стло быть, узнли. Вы и господин Лукьяненко ккурт н фоне прокуртуры. Впечтляет, првд? А вот еще. И еще. Ндеюсь, объяснять долго не придется? Сотрудничество с «железнодорожникми», тк скзть, мфией, по зкзу которой вы и устрнили дружков Пнченко. А мфия выполнил вш «зкз» по поводу священников. Неплохо? Вы же юрист, должны оценить. А когд фигурнтми будут четверо, не считя вс, и все четверо ддут признтельные покзния… Отличный процесс получится! Вы, конечно, все будете отрицть… Д-д, глсно, с двоктом, мы же в двдцть первом веке все-тки! Но… Кто вм поверит? Ну что, поняли? Я спршивю, поняли? Что вы тм шепчете? Громче! Громче!

— И все-тки бить не ндо, кпитн.

KONTRAPUNKT

А потом, когд уже Эмм родилсь, я мест себе не нходил. И не только потому, Сш, что мы с тобой… В общем, ты понимешь… Я увидел: никкой ты не сектнт, и друзья твои — не сектнты. Просто ты этногрф, изучешь предния — и про нгелов, и про вшего Мессию. Помнишь, ты мне его фотогрфию покзывл, я все понять не могл. Стрнно кк-то: Мессия — и н фотогрфии! Мессия — мстер со стройки, четыре год техникум, н плечх — штормовк, кроссовки н ногх. А потом подумл: почему бы и нет, мло ли предний? Игорь — тот вообще культ «крго» изучл, тм ппусы из соломы модели торговых корблей строили. А то, что Мессия вш н стройке рботл, тк Иисус тоже плотником был!

Я ведь тебе сколько рз признться хотел! Не могл! Ты ведь стукчей этих ненвидел, првд, Сш? А когд твоя жен — стукч!

А они… они ведь умные, Сш! Они что-то поняли, стли мне объяснять, что человек ты, конечно, хороший и ученый большой, д вот увлекся мистикой; что у тебя психик неустойчивя после лгерей, тебя беречь ндо. И будто ничего плохого они не здумывют, просто им интересно, что ты пишешь, что читешь. Они ведь дже тебе помогли! Помнишь, ты не мог нйти книгу Соло-мтин. Родион Соломтин, который вш нрод изучл и в конце тридцтых погиб? Они достли — я тебе н день рождения подрил. Ты, помню, рдовлся, я не знл, куд глз девть…

PROPOSTA-5

…Следует, однко, отметить, что люди прведные искренне пытлись очистить душу, идя путем, укзнным отцом Игнсио. Грешники же в злокозненности своей отнюдь к тому не стремились. Посему здумлся я, кк зствить грешник очистить душу нсильно, отнюдь не прибегя к мерзкому вр врству. Исходил я все из той же великой мысли, которую столь ярко изложил отец Игнсио в своем труде: дбы. предствить рй, следует сперв увидеть д. Причем сей д ндлежит именно увидеть, для чего потребно немлое нпряжение души, н что еретики и грешники, конечно же, сподобиться, не могут…

RISPOSTA-5

— Может, все-тки ддим ей полчс поспть? Сдохнет ведь! Слышите — бредит.

— Не сейчс. Вы же видите ее лицо. Еще чуть-чуть… Он не бредит, он — умня, ученя, знет, что делет! Продолжйте, продолжйте!

— Итк, вот вм перспектив, Эр Игнтьевн. Процесс, приговор… Смертня кзнь у нс официльно отменен, но и пожизненное, знете ли, немногим лучше. Мы ведь дже не можем нормльную тюрьму построить — все денег не хвтет! Месяц нзд Совет Европы вновь письмо прислл! Ну что бывет в тюрьмх с бывшими рботникми прокуртуры, думю, нмекть не ндо. Тем более вм уже нмекли.

Это одн перспектив. А вот другя. Посмотрите! Смотрите, смотрите! Смотри, пдл, кому говорю! Д что вы тм все время бормочете? Вот черт!

— Ничего.. Позовите врч.

KONTRAPUNKT

Они уже тогд что-то готовили, Сш! Я, конечно, не понимл, удивлялсь — но не спршивть же было! Эмме полгод — мне предлгют в кдемию поступть. У меня ведь и ттестт не было, кдемия-то юридическя, тм еще и стж нужен! Помнишь, ты несколько рз спршивл меня: зчем? Я тебе все про двокт, профессия, мол, нужня, людей зщищть. А поступть-то велели не н двоктуру! Потом нмекть стли: не хочу ли, мол, отдохнуть вместе с дочкой, уехть н годик — якобы к родичм. Я, дур, и впрвду поверил — зботятся.

А потом — все. Ну, д ты и см знешь.

Что мне было делть, Сш? Я и подумть не могл! В крйнем случе, боялсь, что тебя снов рестуют. Я и сейчс не зню, кто это сделл. Ведь тех мерзвцев судили, они признлись, и докзтельств — комр нос не подточит, это я уже тебе кк следовтель говорю.

Но ведь убили!

И отц Алексндр убили! И отц Николя…

З что?

Только чтобы эти гды могли процесс оргнизовть?

Или?..

Или они что-то поняли?

Кк ты когд-то?

PROPOSTA-6

…И дивно скзть, решение окзлось столь простым, что пончлу и смому мне верилось слбо. Поистине, детскя игр! Посреди комнты ствим высокую скмью, дбы подследственному доствить некое неудобство, по бокм же рзмещем двух служителей, коих меняем кждые дв чс. Вся збот же оных в том состоит, дбы грешник кждый миг тревожить, зснуть не двя. И смешной кжется мер сия, однко же к концу вторых суток дже ниболее смелые и крепкие телом еретики нчинют видеть д…

RISPOSTA-6

— Вот тк, Эр Игнтьевн! Я ведь говорил — умереть вм не ддим. И симулировть не ндо. Мы с вми, между прочим, одну кдемию зкнчивли, тк что этим премудростям обучены. Итк, перспектив номер дв. Вот Укз о нгрждении вс медлью «З мужество» второй степени. Смешно звучит: змужество второй степени! В процессе вм, конечно, придется учствовть, но уже кк обвинителю. Отпрвите убийц н пожизненное — и, думю, в прокуртуре повышение вм обеспечено. А что взмен — сми догдыветесь. С винчестером у вс лихо получилось, призню. Но ведь глвное вы и тк помните! Тк что, ежели соглсны, мы сейчс ддим вм поспть, потом вы нчнете вспоминть — с смого нчл. Что вы говорите?

— Не обрщйте внимния, кпитн! Продолжйте, он вс слушет.

— Понимю, знете вы не все. Кк оргнизуется подобня служб, мы догдывемся. Но н то и мозик, чтоб ее из кусочков собирть. Тем более вшим шефм будет сейчс не до Стрелы. В кмере у вс телевизор нет? Ах д! Упущение, конечно, упущение! Ну, про укз вы уже слыхли, вот про то, что н Тйвне творится? И в Пекине? И в Брзилии? Всем вшим экспериментм — конец! И не я это придумл. По секрету вм, кк своей. Про Бирмингем слыхли? G-10? Единоглсно решили: все рйоны, подобные этому, взять под контроль, нселение выселить, провести, тк скзть, дезктивцию. Предлог, конечно, везде свой. Янки ккую-то эпидемию придумли — «болезнь легионеров», что ли? И ничего, съел Конгресс… Что? Д громче говорите, громче!

KONTRAPUNKT

Жль, Сш, я сейчс думть совсем не могу. Белые обезьяны перед глзми. Почему белые? Кк в той скзке — не думй о белой обезьяне…

Не думй!

Но что-то я дже сейчс сообржю! Ты тогд, з дв дня до смерти, отнес в редкцию рукопись. Мы кк рз принтер починили, я см выктывл, он стрницы жевл… Я помню, о чем тм! Все то, что я потом уже здесь услыхл. Перемен. мир, изменение ншей рельности, ее усложнение. Ты писл о своем нроде, о его легендх. Отец Алексндр…

Господи!

Отец Алексндр писл о том же, только ссыллся н Библию!

И этот чудик — Молитвин, когд с Игорем говорил. Я всего минуту слушл, но…

Игорь!

Господи, Игорь!

PROPOSTA-7

…Тк открыл я, Ипполит Мрселино, нзывемый ткже Мрселъцем, Великое Бдение, инче же Вегилию, и отныне совесть моя пребывет в покое. Ибо Вегилия верным путем ведет грешник — из Ад через Чистилище в Рй. Ндо ли пояснять, что под Чистилищем подрзумевю я признние и рскяние, которые помогют еретику достичь Ря, когд влсть светскя милостиво крет его без пролития крови. И горд я тем, что друг и нствник мой отец Игнсио Лойол лично нблюдл упомянутую Вегилию и блгословил меня, недостойного, н тяжкий труд, столь нужный не только моей Пдуе, но и, рискну предположить, всему Миру Божию…

RISPOSTA-7

— О чем это он? Кто ткой Мурсилино? Агентурня кличк?

— А! Кжется, понял! Вы, кпитн, что зкнчивли? Ясно… Ее хорошо учили. Один из способов блокировки сознния. Сейчс он думет об одном очень любопытном господине, точнее, синьоре… Ипполит Мрсельского вспоминете, Эр Игнтьевн? Вы о нем у Лойолы прочитли? Кстти, кто вм книжку-то подрил? Знете, не удержлся, спрвки нвел. Пять лет нзд он проходил н «Сотби». Щедрые у вс поклонники!

— Может быть, все-тки укол?

— Нельзя, кпитн. Он нм нужн н процессе… Эр Игнтьевн! Вы нпрсно молчите! Мы по крйней мере рботем н првительство, вши шефы — просто внтюристы. Нет, не просто — опсные внтюристы! Ткие, кк они, десять лет нзд устроили здесь Большую Игрушечную. Им, видите ли, было интересно! Они же н людях опыты ствят, кк н лягушкх! А вы! Сейчс кждый чс н счету, того и гляди тнки згудят, вы со своим Кпустняком обезглвливете город. Вм это тоже прикзли? Слушйте, вш Бжнов — обычный кондотьер вроде Дудев…

— Он нс не слышит.

— Слышит. Но, боюсь, вы првы, придется колоть.

— Двойную дозу?

— Д. Обидно! Крсивя женщин…

KONTRAPUNKT

Смое стршное, Сш, я дже не могу зговорить. И не во мне дело. Перебежчиков не щдят, но дело не во мне. Еще тогд, пять лет нзд, мне нмекнули, что Эмм… Нет, нельзя дже думть о ней, нельзя…

Почему обезьяны белые? Нигде, ни в одной книге, не встречл, нигде…

А ведь я тк и знл — бросят. И Пятый предупреждл! Првило Ноль — он нмекл н что-то. Бросили! Все,, что в компьютере было, уничтожили, меня… Теперь Игорь один, ведь он — не опертивник, не гент, просто ученый. И никто ему не поможет…

Ты ведь меня простишь, Сш, что я об Игоре подумл? Ведь это я его сюд зтянул! Эксперт пондобился, специлист. Лучше бы и впрвду боевого слон попросил.

Знет ли Девятый?

А если знет…

STRETTA

— Сейчс вм будет легче, Эр Игнтьевн! Только ничего не держите в себе! Это — хуже всего, вши знния нчнут вс душить, поэтому говорите, говорите! А потом мы ддим вм поспть. Поспть, слышите! Ну! Говорите!

Где-то я уже видел тких обезьян! Когд мы с Сшей… Нет, никких имен, просто я был в зоопрке… Эмму… Ее отпрвили к ббушке, сми пошли… Д, видел! Кжется, ткие живут н Востоке, бегют по снегу… Что з чушь! Рзве обезьяны могут?.. Это пули! Пули, кк воробушки, плещутся… Нет, не в снегу — в пыли. Пули плещутся в пыли, в снегу они срзу исчезют, провливются, дже след не остется. Нверное, Сергеев, этот брд, см воевл, инче не нписл бы тк. Воевл… Все из-з войны! Сшу тоже посдили в первый рз из-з войны. Он подписл протест вместе с Схровым и Черновилом. Ккя тогд был войн? В Чечне? Нет, Чечня — это позже, Сш тогд был уже н Урле…

Сейчс эти гды тоже хотят нчть войну. Господи, с кем? Ркетми — по кентврм? Они сошли с ум, сошли с ум, эти сволочи сошли с ум!..

Не хочу! Буду думть об обезьянх.

Почему они бегют по кругу? Кк бесы в Джудекке! Сш покзывл рисунок: кжется, Домье… Нет, не Домье, тот крестьян рисовл. Доре! Гюств Доре, тот, что иллюстрировл Дон Кихот. Книжк у меня был, мм подрил, я тк и не успел прочитть, только кртинки помню.

Хоровод! Хоровод. Путь Солнц. Стрнно, древних хоровод — символ смерти.

Может, потому они, эти белые, здесь?

Хорошо, что они здесь. Я буду думть… Вуд говорить о белых обезьянх, это смое вжное, я не могу об этом молчть. Нельзя не думть о белой обезьяне! О белой обезьяне… Хоровод, бесы в Джудекке… Нверное, я все-тки виновт, Сш! Виновт! Только бы не тронули ее! Ведь он…

Почему они белые? Я не могу не думть о белой…

CODA

— Вот и все… Жль ббу!

— Жль? Себя пожлейте, кпитн! Лучше сделйте ей еще один укол.

— Но зчем?

— Зтем! Рзвели тут сопли!

POSTLUDIUM

…Меня не ндо жлеть! Я только хочу понять, почему я вижу белых…

Воскресенье, двдцть девятое феврля

Понедельник, первое мрт

Шмн ндевет френч* Революция в одном, отдельно взятом* «Коропоки» зселились* «Придет серенький волчок»* Что поведл Мг

Снчл был боль.

Нет, боль потом, снчл — шепот. Негромкий, шелестящий — под смым ухом. Где-то дльше были голос, но их не рзобрть. А вот шепот… Нет, и его не рзобрть.

Спин болел, ныл, боль перектывлсь волнми. Кжется, я лежу н чем-то твердом…

Жив?

Шепот чуть удлился, но стл не тише — громче. Стрнный ткой шепот, зунывный.

Жив?

Руки тоже болят, и ноги… Жль, глз не открыть!

Те, что говорят, подошли ближе. Или я просто стл лучше слышть?

— «Скоря» ждет. Вот сволочи, довели женщину!

— П-погодите, господин Бжнов! Господин М-молитвин все-тки попытется еще рз…

Я понял, что жив, что это — не бред. Игорь! Почему здесь Игорь?

— Кк хотите, господин Волков, но я, знете ли, в шмнов вших не очень верю. Все! Пошел, потом позвоните.

Похоже, Бжнов чем-то недоволен. Он всегд чем-то недоволен — и всегд спешит. Но почему здесь Игорь? И где это — «здесь»?

— Ну что т-тм, Иероним Пвлович?

— Трудно скзть, мгистр. By же видите! Я нстолько удивилсь, что открыл глз. Потолок был бел комнту зливл яркий свет, хотя окон я не зметил!. Зто господин Молитвин не зметить было трудно. Н господине шмне был ндет черный френч, поверх которого крсовлось дорогое серое пльто.

— Эр Игнтьевн! Ирин!

Шмн в черном френче сгинул, ндо мной склонился Игорь.

— В-вы… Вы слышите меня?

— Слышу…

Еще через минуту я понял, что действительно слышу. Слышу — и дже могу отвечть. Могу дже привстть.

— Може, носилки? — в комнте (то есть, конечно, не в комнте — в кмере) появился кто-то в знкомом кмуфляже. По-моему, я рньше видел этого курносого прня, причем совсем недвно…

— Не ндо. Я… Я см.

Рук скользнул по деревянной доске (окзывется, я лежл н обычных нрх), ноги не хотели слушться.

Игорь подскочил, поддержл.

— К-кк скзл бы господин Бжнов — в-все! Пойдемте, Ирин, скучно здесь!

У порог я оглянулсь. Кмер — но не т, куд меня поместили внчле. Окошко все же есть, у смого потолк, двойное стекло, решетки.

— Вы првы, Игорь. Скучновто!

Коридор был пуст. Игорь поддерживл меня под левую руку, сержнт-"сгйдчник" (вот где встретились!) — под првую. Ноги передвиглись сми, и я нчл понимть, что прихожу в себя. Не убили, жив. Жив, но по-прежнему тут, во внутренней тюрьме ФСБ. Однко коридоры пусты…

— Игорь! Здесь что, революция?

Мг по имени Истр смеется. Только сейчс я змечю: его глз действительно чуть-чуть близорукие. Стрнно, ни рзу не видел его в очкх. И линз не носит…

— Это к г-господину Молитвину. Он у нс, тк скзть, в-ветерн. А, в общем, революции п-пок нет, зто весну могу обещть.

Весн встретил меня во дворе — в огромном пустом дворе, окруженном высокими серыми стенми. Громдные ворот исчезли, не остлось дже железной будки, что торчл рядом. Вместо охрнник у ворот колесил пр кентвров; з плечом у одного из них висел огнестрельня штуковин, слегк нпоминющя дробовик.

Все это я зметил уже потом. Солнце! Огромное, дже не мртовское — мйское! — горело в смом зените. Под ногми хлюпл грязь, еще несколько дней нзд бывшя снегом. Терпкий воздух кзлся нстолько густым, что зстревл в горле.

Я глубоко вздохнул. Весн! Весн — и я все-тки жив.

Н плечи мне нкинули пльто. Я обернулсь, чтобы поблгодрить, — и нткнулсь н веселый взгляд знкомого сержнт. Я улыбнулсь, прень взял под козырек.

Игорь, держвший меня под локоть, быстро оглянулся:

— Сейчс. Г-господин Бжнов обещл оствить мшину.

— Можн! — Сержнт вновь козырнул и, лихо шлепя по грязи, двинулся к воротм.

И тут я увидел обезьяну. Беля тврь беззвучно промчлсь по лужм, метнулсь к стене пропл в сером бетоне.

Рук Игоря успел схвтить з плечо. Откуд-то со стороны послышлось гудение мотор. Я зкрыл глз.

2

— Все-тки я рекомендовл бы в хрм-лечебницу, мгистр. Я ведь не врч. Что мог, то сделл.

— Ей лучше д-домой, Иероним Пвлович. Хвтит с нее, тк скзть, к-кзенного дом.

Голос Игоря звучл слев; молитвинский — Спрв. Мотор гудел, было тепло и уютно.

— Ирин! Вы слышите м-меня? Я вздохнул. Д, кк говорит господин Бж-нов, все! Хвтит! Обезьяны тк обезьяны!

— Я слышу вс, Игорь. Извините, глз пок открывть не буду. Больно.

— Под лмпой держли, Эр Игнтьевн?

В голосе Молитвин не было сочувствия. Тк мог спросить птологонтом.

— Под лмпой, Иероним Пвлович.

— Здорово они вс! Я вовремя подоспел: вм вши, откровенно говоря, коллеги ткую мерзость вкололи…

«Лучше сделйте ей еще один укол».

Я вздрогнул.

— Спсибо.

— Иероним П-пвлович был, можно скзть, председтелем комитет по в-вшему освобождению.

— Не преуменьшйте своих зслуг, досточтимый мгистр!

Стрнно: кжется, Молитвин сердит не только н меня. Но чем ему не угодил Игорь? «Досточтимый мгистр» — звучит прямо кк «гржднин следовтель»!

Спршивть не стл. Еще успею, д и сил нет. Смой бы из мшины выйти!

Возле моего подъезд тоже все изменилось. Сгинули сугробы, жлкие осттки сосулек источли последние кпли с мокрого крниз. Весн! И кк быстро!

— Вм помочь?

Молитвин смотрел по-прежнему хмуро, но это почему-то уже не рсстривло. Я огляделсь по сторонм (никких обезьян!), улыбнулсь:

— Нет, спсибо. Я попрошу досточтимого мгистр.

Шмн попрвил пльто, кивнул:

— Хорошо. Игорь Дмитриевич, я буду в мэрии. Нверное, следовло удивиться (Молитвин! в мэрии!), но удивляться я не стл. Похоже, действительно революция. Мленькя ткя революция с переодевнием люмпен в черный френч и вселением его в мэрию. Пусть!

— Иероним Пвлович! Я хочу вс поблгодрить…

Он покчл головой, губы дернулись:

— Не ндо. Мы все рвно с вми — по рзные стороны… гржднк следовтель. Просто в следующий рз, когд сми кого-нибудь пд лмпу сжть стнете…

Я не обиделсь. А если и обиделсь, то смую млость.

— Я хочу у вс спросить. Кк… Кк у врч.

Ответом был удивленный взгляд. Игорь кивнул и поспешил отойти в сторону. Я змялсь, не зня, кк нчть.

— Мне… Мне не двли спть. Потом делли ккие-то уколы. Я бредил, видел… Видел белых обезьян. Тких стрнных обезьян, они бегли по снегу…

Он слушл внимтельно, не перебивя, и я осмелел.

— А потом… Сейчс. Я снов увидел…

Шмн усмехнулся — невесело, дже зло.

— З психику свою опсетесь, Эр. Игнтьевн? Знете, в той конторе можно увидеть горздо худшие вещи. Но это не бред. Ткие обезьяны водятся н острове Хоккйдо. И не вы одн их видите. В общем, это дже не обезьяны. Н Хоккйдо их нзывют «коропоки»… Извините, мне пор!

Хлопнул дверц черной мшины. Шмн отбыл в мэрию. Белые обезьяны (они же «коропоки») водятся н Хоккйдо. Революция. Весн.

3

— М-может, я вм что-нибудь почитю? Я чуть не рссмеялсь. Кжется, Мг принимет меня з млденц. Млденц, которого после кмеры внутренней тюрьмы ФСБ ндо нпоить рюмкой коньяк, уложить в кровть… рсскзть скзку.

— Вы не об-брщйте внимния, что я зикюсь. К-когд я стихи читю, это проходит. Жль, гитру не зхвтил.

Я прикрыл глз. А хорошо бы послушть, кк сероглзый читет стихи! Ведь все рвно сегодня я ни н что не гожусь, дже телевизор смотреть нет сил.

— Нет, Игорь! Я сейчс полежу, глз открывть не буду, вы мне все рсскжете. По порядку. И желтельно подробно.

Скзл — и рстерялсь. Вот дур! В этком тоне только с нижестоящими сотрудникми рзговривть!

Послышлся смех — легкий, искренний. Кк Игорь хорошо смеется!

— Тк т-точно! Ндеюсь, рсскз мой б-будет неимоверно скучен и вы зснете не позже чем через п-пять минут. А может, вм, Ирин, к-колыбельную спеть? Ну т-тм, придет серенький волчок… Это я, понятно, не про себя!

От удивления я дже открыл глз. Вот уж н Кого Игорь похож меньше всего! Хотя… Сероглзый Волк — в этом что-то есть.

— Ит-тк… О вшем ресте мы узнли только н-н следующий день, около полудня…

Его рсскз менее всего походил н колыбельную. И если я и впрвду хотел спть, то сон мигом пропл. Глз оствлись зкрыты, но пмять привычно рсствлял фкты по местм. Меня рестовли пять дней нзд. И з эти пять дней…

Укз № 1400 был передн по рдио в шесть утр, после госудрственного гимн. Он не слишком отличлся от виденного мною проект, но тм присутствовл новый бзц — о зверском убийстве священников Рюмин и Егоров.

Их убивли кк рз в те минуты, когд Володя Изюмский в последний рз обернулся. А уже через чс тел были нйдены, убийцы рестовны…

Те, кто придумл это, ошиблись в одном — преступников не вывезли из город. Более того, их оствили в городской тюрьме. Кто-то в столице, подписывя рспоряжение, збыл о Первч-псх. Или не принял их всерьез.

«Психоз Святого Георгия», кк првило, не трогет тех, кто под рестом. Потому и звидуют нм коллеги в Нью-Йорке и Москве — «мокрушники» сми спешт в кмеры. Но н этот рз вышло инче. А может, и не инче: з все эти годы убийцы впервые посмели поднять руку н Его служителей.

Трое погибли прямо в кмерх, через двдцть чсов. Последний, уцелевший, был соглсен н все — дже выступить по телевидению. Вмешться его «опекуны» не успели — тюрьм был в ведении прокуртуры, мои коллеги вовсе не спешили «топить» стршего следовтеля Гизело.

Это был первый прокол-но не глвный. Признние мерзвц-киллер меня бы не спсло. Убийц нзвл «зкзчиком» одного из «гнфйтеров» Кпустняк, но при должном умении все это можно был? еще повернуть против следовтеля-злодея. Однко в восемь вечер в Интернете появились дв секретных укз — о военной блокде и об «оргнизовнном переселении». Укзы, существоввшие в двух экземплярх и не покидвшие еще президентской кнцелярии, умудрились скопировть через полчс после подписния (кк позже выяснилось, кким-то обрзом проникли в опечтнный сейф, оствив сургучных стржей н месте). Пончлу никто не поверил, но зтем, еще через чс, по всем ТВ-кнлм передли неизвестно откуд взявшийся ролик; демонстрироввший см момент подписния укзов. Ошеломлення президентскя пресс-служб смогл лишь жлобно зявить, что съемк в этот момент никем не велсь.

…Почему-то вспомнился стрый-стрый фильм, виденный еще в детстве. «Ты меня естеством, я тебя!..»

Нутро укзы перепечтли все гзеты мир, к полудню город вышел н улицы.

— В-вы бы видели! — Игорь рссмеялся, покчл головой. — Эти, к-кк вы их нзывете,! «рхры», пытлись д-дрться, но тут подоспели курснты. Вдобвок г-господ кентвры пострлись. Короче, к вечеру мэр изволил б-бежть, нутро скрылись все остльные, и г-господин Бжнов знял, тк скзть, кбинет. Т-теперь он нш Црь, бог и в некотором смысле в-воинский нчльник.

…ФСБ держлось еще сутки. Но когд толп подошл к огромному серому зднию, двери окзлись открыты — все, кто мог, бежли. Меня ншли только через три чс — в секретной кмере, прямо н бетонном полу.

— Внчле скзли, что в-вы… — Игорь вздохнул, покчл головой. — Нет! И п-повторять не буду! К счстью, господин Молитвин окзлся рядом. Он т-теперь большой человек, входит во Временный К-комитет…

Хотелось спросить, что з Временный Комитет, куд пускют только во френчх, но зкрытые глз уже слиплись. Внезпно я почувствовл легкое прикосновение — лдонь Игоря слегк поглдил меня по щеке.

Я тк и не успел понять, явь это — или уже сон.

Вторник, второе мрт

Уволення шпионк* Что пишут н борту «Титник»* «Рюсише сботжник»* ГКЧП, хоть слово это дико * Хитрости оптимльной обороны* «Гроблины» з рботой* Почему Третий?

Игорь спл н дивне, плед сполз н пол, левя рук свесилсь вниз. Я поднял плед и, прежде чем укрыть Мг, долго смотрел н его спокойное и ккое-то особенно молодое во сне лицо.

Н чсх — 3.25. Стрнно, я высплсь и дже отдохнул. По крйней мере нстолько, чтобы нчть сообржть.

Рдовться рно. Честный обывтель, вырввшийся из внутренней тюрьмы ФСБ, имеет прво несколько рсслбиться. Уктить н Кипр, нпример. Н худой конец — уйти в зпой. Но поскольку я не честный обывтель…

Телефон не рботл, рдио — тоже, гз из кухонной конфорки сочился по блокдной норме. Я перетсовл колоду иконок, отобрл нужные — и отложил в сторону. Успеется, внедренный сотрудник Стрел! Нечего отвлекться! Рдио, конечно, вжно, но кое-что куд кк вжнее!

Компьютер — стря верня «семерк» — внешне выглядел совершенно целым. Дже крепления окзлись н месте, желтя тряпочк для вытирния пыли лежл тм же, где я ее и оствил, — н мониторе. Но что-то было не тк.

Об этом «что-то» я, конечно, знл. Ведь это первое, о чем меня спросили тм. Винчестер! Ну и рожи были у этих мерзвцев! Винчестер, все дискеты, все зписи, фотогрфии. Кто? Шефы прислли «чистильщик»? Скорее всего. Меня вытщить просто не успели, я ведь был в Млыжино. Подвиги, дур, совершл!

Я присел к столу, открыл левый ящик. И здесь что-то не тк. Стрнно, после «чистильщик» тут должно было зметно убвиться! Откуд эт ппк? Синяя, полупрозрчня, чуть ндорвння снизу…

Первя же бумг зствил меня похолодеть. Ее письмо. Строе, я все не хотел с ним рсствться. Письмо, цветное фото, еще одно…

Мои бумги — все. Все, кроме тех, что относились к рботе. Я быстро просмотрел ящики стол — пусто. Неведомый «чистильщик» порботл н совесть. Но почему он оствил ппку? И глвное — кк ее проморгли эти?

Кроме бумг, в ппке окзлись дискеты. Тоже знкомые — ее письм, ее фотогрфии. Вот и микрокомпкт с пмятной зписью…

…Прыг-скок. Прыг-скок. Прыг-скок… Мяч ктится по пляжу, по сверкющему н.солнце белому песку, и мягко пдет в воду. Девочк бежит з ним, но внезпно остнвливется, смотрит нзд…

Я очнулсь, с силой провел лдонью по лицу. Чушь! «Чистильщик» не мог оствить ткое! А если бы оствил, сволочи со щитом и перуном в петлицх говорили бы со мной совсем по-другому! Знчит?

Я поглядел н компьютер. Крепления н месте. Выходит, его рзобрли, потом ккуртно собрли…

Плец лег н «Power».

Лмпочк вспыхнул.

Еще несколько секунд я рзмышлял о неведомом суперсвятом, способном рзбудить мою «семерку» дже без винчестер, но зтем экрн выстрелил зствку — и все стло ясно.

Винчестер н месте, все прогрммы н месте.

Все?!

Пльцы пробежли по клвитуре, легли н «мышь». Есть! Есть! Есть!

Нет!..

Нет — прогрммы выход н связь, резервной прогрммы, кодовой тблицы, зписи последних донесений. Ничего! Пусто!

Я поглядел н экрн — и вдруг понял.

Отствк!

Кто-то отпрвил внедренного сотрудник Стрелу в отствку — полную и окончтельную. Бывшему генту оствили личное имущество, вот, тк скзть, производственное оборудовние зствили сдть.

То есть нет. Его сдли без меня.

Итк?

Кто-то успел до моего рест попсть в квртиру, «почистить» здесь все, збрть винчестер, все дискеты и бумги. Зтем — не спеш с ними рзобрлся и вернул лишнее. Интересно когд?

Я быстро перелистл ппку. Рспечтки, переднной мне лкшом Злесским, тм не окзлось. Знчит, ее личным имуществом не сочли. Жль, я дже прочитть не успел!

Внезпно я ощутил некую стрнность. Нет, «ощутил» — не то слово. Стрнность обрушилсь, словно бревно н голову.

Отствк?! В конторе, где я рботю?

О тком можно рсскзывть лишь глупой сопливой девчонке, ккой я был, когд меня подобрли мои добрые-добрые боссы. Дур-девчонк могл поверить в ткое — десяток лет рботы, счет в бнке, домик н Бгмх. Но внедренный сотрудник Стрел — двно не девчонк, верящя в скзки. Отствк в ншем деле выглядит инче: кубик воздух в вену, кристллик цинид в бокл с шмпнским — или просто пуля. Пуля вульгрис. В крйнем случе, если сотрудник стновится инвлидом, его переводят в центрльный ппрт — бумжки переклдывть. Но подобное бывет редко, д и зчем? Инвлиды в ншем деле — только помех.

Н миг стло стршно — до холод в позвоночнике; но зтем стрх сгинул, сменившись полной рстерянностью. Дже не рстерянностью — ступором.

Чудес не бывет.

Тких, кк я, не выпускют живыми. И убивть меня уже поздно, з эти чсы предтель мог бы нворотить ткое!

Знчит?

Знчит, еще одн беля обезьян. «Коропоки», кк вырзился шмн Молитвин.

Я выключил компьютер и осторожно прошл в гостиную. Игорь спл. Плед опять лежл н полу. Я поднял его, вновь укрыл Мг. Игорь улыбнулся во сне…

2

Ккого цвет был мшин, подвозившя меня в прошлый рз, я не помнил. И город рссмотреть не получилось — не до того было. Рзве что солнце зпомнил, солнце и лужи, плесквшие из-под колес.

Н этот рз мшин был белой, с номерми городской дминистрции. Вместо знкомого сержнт-"сгйдчник" з рулем окзлся некто шттский. Рзглядывть его я не собирлсь. Город! Вот что по-нстоящему интересно! З эти дни он действительно изменился, и дело окзлось не только в неожиднно рнней весне…

Мшину прислли в девять утр с короткой зпиской Бжнов. Я дже не успел нпоить Игоря кофе. Господин Бжнов, исполняющий обязнности мэр и председтель Временного Комитет Обороны, торопил.

Внчле я зметил репродукторы — черные, похожие н огромные тюльпны. Ткие я видел только в кино, и то в смом детстве, когд по «ящику» крутили фильмы про войну. Про двнюю збытую, войну, когд с колоколенок лупили пулеметы и «Фриц» ознчло не просто сокрщение от «Фридрих». Тк и кзлось, что репродукторы вот-вот оживут и по улицм рзнесется:

«Грждне! Воздушня тревог! Грждне!..»

Репродукторы молчли. Присмотревшись, я сообрзил, что говорить им еще рно — нигде не было проводов. Ни проводов, ни нтенн. Просто стрнные черные цветы, прикрепленные болтми где к кирпичной стене, где прямо к реклмному щиту фирмы «Пепси». Я удивилсь — и тут же увидел кентвров.

Кк я понял из вчершнего рсскз Игоря, с кентми зключено нечто вроде перемирия. Бжнов встретился с их вожкми и дже подписл ккой-то протокол. Это было понятно, особенно после укз, но те двое, что ктили нм нвстречу… Я глзм своим не поверил: крсные повязки, большие нгрудные знки, знкомя ндпись «Птруль».

Птруль?! Кенты птрулируют улицы?! Может, и впрвду конец свет?

Площдь Свободы, обычно пустя и скучня, тоже стл другой. Нпротив вход в городскую дминистрцию (во времен длекие, для нс почти былинные — обком) суетились рбочие, устнвливя нелепые бетонные плиты. Рядом свесил свой орнжевый нос новенький японский крн. Среди серых курток мелькнул знкомый зеленый втник. Тех-ник! И не один! Д ккого черт, новую очередь метро они рыть собрлись, что ли?

По смому верху здния, скрывя окн пятого этж, тянулось широкое кумчовое полотнище. Белые буквы склдывлись в слов:

НАМ ЗДЕСЬ ЖИТЬ!

Я покчл головой. Верно. Нм здесь жить. Лозунг н городских воротх Содом. Или н борту «Титник».

Автомобиль подрулил ближе, шофер открыл дверцу — и я понял. То, что сооружлось здесь, когд-то нзывлось бррикдой. Сш строил ткие — и в вгусте 91-го, и в октябре 93-го. От вгуст у него остлись фотогрфии, от октября — шрм н плече…

Возле дверей я оглянулсь, посмотрел н глубокое, яркое небо — и вздрогнул. Синий окен пересекли белые тонкие полосы — одн, другя, третья. Смолеты — высоко, где-то н грнице стртосферы. Кжется, это нзывется «инверсионный след». Гржднские не летют тройкми, знчит…

Нчлось!

У вход потребовли пропуск. Ткового у меня не окзлось, и курснт-"сгйдчник" долго звонил по телефону. Простому, не рдио, с треснутым диском. Проводов у телефон не было. Я уже не удивлялсь.

3

Бжнов был в форме, но не в кмуфляже без погон, в новеньком мундире. Генерльские звезды тускло отсвечивли среди золотых зигзгов. Н груди — тоже звезд, но поменьше, н трехцветной колодке. В петлицх — журные крылышки. Вот уж никогд не думл, что эткий громил влезет в смолет!

— Сдись, Гизело!

Голос звучл устло, веки нбрякли. Не инче кк ночь не спл. Однко выбрит, нодеколонен. Генерл!

ВЗГЛЯД ИСПОДТИШКА…

О некоторых говорят: лицо — хоть сейчс н медль. Этот до медли слегк не дотягивет, но хорош! Слуг црю, отец солдтм! А сейчс, при полной форме — тк вообще орел! И голос хорош — хрипловтый, уверенный, кждое слово чекнит. Лпищи здоровенные — крысу с одного рз лдонью прихлопнет. А вот волосы, кжется, все-тки подкршенные. Чуть-чуть — н вискх.

А еще ему интересно, кто меня трхет.

Вот он ккой, генерл Бжнов...

— Знчит, тк, Гизело! Тебя куд — в хрм-лечебницу или рботть будешь?

Оствлось пожть плечми. Выходит меня не уволили? Ну, если не уволили… .

— Вот и хорошо. Нзнчешься прокурором город. Вопросы?

Остолбенеть я не сумел исключительно по той причине, что столбы в креслх не сидят. Однко Бжнов явно истолковл мое молчние по-своему.

— Если все ясно, можешь идти. Зседние Комитет Обороны через пятндцть минут. Все!

Все?!

Обезьяны, революция, репродукторы, бррикды, кенты в птруле. Все ясно?

— Вы, господин Бжнов, двно Конституцию не перечитывли?

Кжется, он рстерялся. Нендолго всего н миг. Но вот рстерянность исчезл, густые брови сошлись к переносице:

— Нмекешь, знчит, Гизело?

— Не нмекю, — вздохнул я. — Соглсно Конституции, прокурор город нзнчет…

Договорить не успел — широкя лдонь с грохотом опустилсь н стол.

— Что, и ты сботжник? Крысы вы все, вот что я тебе скжу! И Ревенко твой, и Никнор! Сбежли, сволочи, город бросили! Под суд бы вс!

Снов вспомнилось строе кино. «Ти есть рю-сише сботжник! Ми, немецкий зольдтен, будем тебя немножечко вешйт!»

— Я не сботжник, господин Бжнов! И дже не сботжниц. Местня дминистрция может нзнчить исполняющего обязнности прокурор, вплоть до утверждения. А вш, извините, Комитет Обороны, вообще незконен…

— Угу…

Я ждл, что он взорвется — кк вибомб. Пятисоткилогрммовя вибомб в генерльском мундире с «геройской» звездой. Но взрыв не прозвучл. Бжнов хмыкнул, покчл головой:

— И говорили же мне: н черт нм сейчс прокурор? Эх ты, зконник! Ну, будем считть, что я тебя нзнчил исполняющей обязнности, Комитет Обороны — это обществення оргнизция. Все рвно решения подписывю я — кк мэр. То есть временно исполняющий. Довольн?

— Пок, — кивнул я. — Пок не изучу документы. Знчит, в городской прокуртуре никого нет?

— И в рйонных тоже. — Бжнов вновь усмехнулся, н этот рз — зло. — И жорики рзбежлись, н весь город — девять офицеров. Ты, Гизело, в прокуртуру пок не ходи, тм дже связи нет. Тебе тут кбинет выделят. Ну что, все? Мгновение я рздумывл. Скзть? Или обойдется? Нет, ндо!

— Господин Бжнов! Вы нзнчете н эту должность человек, которому предъявлены серьезные обвинения…

— Ты про попов? — Генерл скривился. — Тк рскрутили мы это дело! Попов твоих Кпустняк убрть велел. То есть не Кпустняк… Ну, ты см понимешь. Убрть — и тебя скомпрометировть.

Кпустняк? А кк же фльшивый ордер? Лдно, потом.

— Меня обвинили не только в этом, — осторожно проговорил я. — Мне предъявлено обвинение… в шпионже.

— Чего?!

Бжнов недоуменно покрутил головой, вздохнул:

— Слушй, Гизело, ты мне голову не морочь! Кк рботть — тк все вы шпионы! Все, ктись, сейчс зседть будем. А кстти, ты не н Штты рботл? Может, они дивизию сюд пришлют, ? Н весь город — трист сопляков-курснтов, воюй тут!..

Дивизию? Жль, нет связи с Девятым. Он ведь обещл боевого слон!

***

Меня рзместили между френчем и мундиром. Френч был н господине Молитвине, мундир же — н молодом полковнике. Его я не знл.

Судя по петлицм — «сгйдчник», по колодкм орденов — тот еще волк. Хотя по лицу и не скжешь: приятное, с ямочкми н щекх. Почти кк у Игоря.

Остльных, собрвшихся в зле зседний под мсляным ликом президент, я не знл. Президент н портрете выглядел слегк рстерянным. Еще бы! Освящть своей особой сборище мятежников! Хотя, это кк еще посмотреть!

Итк, никого из собрвшихся (кроме шмн во френче) я не знл. То есть из людей не знл. Громил-кентвр, пристроившийся в дльнем конце покрытого синим сукном стол покзлся мне знкомым. Уж не он ли торчл у господин Молитвин з спиной, пок шмн смирял тихим словом двух других кентов, рввшихся в квртиру Злесского? Во всяком случе, бород был очень похож.

Молодой полковник взглянул н меня с некоторым удивлением и попытлся звести речь о погоде. Я только бровью повел. Метеоролог ншелся! Вдобвок передо мной лежли бумги, много бумг. Укз № 1400, еще дв укз — секретные; решение о созднии Комитет Обороны, решения о нзнчениях, в том числе о моем собственном, плн введения особого положения в городе и облсти.

Все это следовло изучить, д не просто, с крсным крндшом. Я лихо перечеркнул дв бзц в первом же из документов (зконы читть ндо!) — и остновилсь.

Что я делю?

С точки зрения влстей предержщих, я — мятежниц.

С точки зрения моих боссов… То есть моих бывших боссов…

Бывших?

Крсный крндш змер, бессильно опустился. У меня нет снкции н ткое. Дже если (еще одно чудо Мниту!) мне рзрешили «выйти в тирж», мое место не здесь, где-нибудь н Антильских островх. Действующий сотрудник должен держться серой мышкой, незметно, уж отствной — и подвно! Не мышкой — землеройкой.

Но что же делть?

Вспомнились отвислые щеки Никнор Семенович, пропитя рож Ревенко. Прв Бжнов — крысы! Крысы и сволочи! В укзе ничего нет о мссовом бегстве рботников прокуртуры. Изюмского бы сюд! Володя бы им покзл!

Я вздохнул. Нет, бедняг дуб ткое не потянул бы. Тут требуется не «голубых» мордой н пркет уклдывть. Зконы, пргрфы. Конституция, толковния Конституции.

Кк скзл бы Володя: блин!

Вот уж поистине — блин!

Тк что же я тут делю?

Я покосилсь н черный френч. Господин Молитвин был суров и сосредоточен.

ВЗГЛЯД ИСПОДТИШКА…

Стрнно, кк одежд меняет человек! В рвнье д в шпке-бирке он и в смом деле походил н шмн из чум. Теперь же — хоть н экрн, белогврдейцев недобитых игрть. Что-нибудь вроде:

«К чегту, кгсня сволочь! Когниловцы не сдются!»

Только цвет лиц стрнновтый -серый ккой-то, неживой.

А еще — губы. Бесцветные, словно воском покрытые.

Вот он ккой, Молитвин Иероним Пвлович…

Лдно, если дже лкши вышли Отечество спсть!

Кк бы я нписл В очередном доклде? «Ввиду форс-мжорных обстоятельств…»

Итк, ввиду форс-мжорных обстоятельств внедренный сотрудник Стрел был вынужден стть прокурором у мятежников. Почти кк Кмилл Демулен — Прокурор Фонря. Вперед, сыны Отчизны милой, мгновенье слвы нстет!

— Зседние Временного Комитет Обороны объявляю открытым…

Змечтлсь!

Бжнов уже н месте, золотые звезды сверкют. Интересно, с кого нчнем? С полковник? Мятеж все-тки!

— Госпож прокурор, вм слово!

Опньки вм! И чего я им сейчс скжу? «Грждне! Отечество в опсности! Первое — гильотину н площдь!..»

— В связи с этим, — резюмировл я, — Укз № 1400 и дв последующих незконны кк нрушющие срзу семь сттей Конституции. Дже если Зконодтельное Собрние их утвердит, они не вступят в зконную силу. Предлгю нпрвить соответствующее зявление в Конституционный суд. Проект будет готов к вечеру.

— Хорошо, — нетерпеливо кивнул Бжнов. — Нпрвляйте! А теперь…

— Погодите! — возмутилсь я. — Что знчит «теперь»? Теперь, господин временно исполняющий обязнности мэр, будет смое интересное. Из документов, принятых з последние дни, которые я успел просмотреть, четыре полностью незконны, дв — в большей чсти, не говоря уже о том…

Все-тки меня выслушли, хотя призрк гильотины явственно проступл нд моей головой. Выслушли, соглсились, попросили подкорректировть. Корректировщик ншли! Д тут половину выкинуть, оствшуюся — сжечь!..

Я плюнул (мысленно, конечно) и взялсь з крндш.

Речь молодого полковник я слушл вполух. Мосты, дмбы, путепроводы, подъездные пути, железнодорожное полотно… Зпомнилсь лишь его фмилия — Стринов — и фрз о «тотльном минировнии». От тких слов обычно волосы встют дыбом, но я воспринял их с непонятным рвнодушием. А что я хотел? Их тнки, кк сообщил тот же Стринов, стоят под Белгородом, всего в семидесяти километрх. Тнки, колонны с мотопехотой, смоходня ртиллерия.

Прозвучло знкомое слово — «Покров». «Покров»! Вот, знчит, что они здумли!

Мелькнул и пропл мысль о невероятности происходящего. Невероятного тут мло, точнее, вовсе нет. Это уже происходит. Почему-то вспомнилось, кк мы в колонии смотрели «ящик». Тогд кк рз тнки шли н Грозный, и мы с подругми бились об зклд н пйку — сколько дней продержтся чечены. Никто не выигрл, смые большие оптимистки згдывли неделю. Потом я повесил нд нрми портрет Дудев — и в очередной рз угодил в крцер. Но ведь Грозный все рвно взяли!

— Это не имеет смысл!

Я вздрогнул от неожиднности. Или господин Молитвин чужие мысли нучился читть?

Шмн из шлмн медленно встл, попрвил френч, рук скользнул к отвороту. Нполеон! Еще бы треуголку!

— Товрищи! Или, если вм угодно, господ… По его лицу скользнул стрння усмешк, ткя же, кк в ншем с ним рзговоре о 91-м годе.

— Я соглсился войти в этот ГКЧП исключительно для того, чтобы вы, господ военные,"не нделли больше глупостей, чем может вынести нш город. Что ткое ГКЧП, пояснить?

Те, кто был помоложе, переглянулись, но переспршивть не стли. Молитвин покчл головой:

— Бред, Который вы нзывете плном «Покров», не имеет смысл. Боюсь, лекция в днном месте и в днное время будет излишней, посему попытюсь объяснить попроще. Нш город — особый. Это отдельня новя рельность, имеющя нетрдиционные свойств. Одно из них я бы нзвл упругостью…

Теперь уже переглянулись все — кроме невозмутимого Бжнов.

Шмн подождл несколько секунд, словно и впрвду читл лекцию перед нердивыми студентми:

— Поясню н примере, господ. Три дня нзд вши, э-э-э, коллеги из Соединенных Шттов после известной неудчи «мневров» их флот попытлись ввести нционльную гврдию в рйон, подобный этрму. Под предлогом эпидемии. Результт вм известен. Первое — среди нционльных гврдейцев нчлсь нстоящя эпидемия, причем огромных мсштбов. Похоже, тм нмечется еще одн эпидемия — психическя. Кто-то пустил слух, что н клдбищх встют покойники. Многие уже это видели, нселение бежит н север…

Я вздрогнул. Те, что зствили меня увидеть Ад, упоминли о чем-то подобном. «Янки ккую-то эпидемию придумли — „болезнь легионеров“, что ли? И ничего, съел Конгресс…» Выходит, првд, «большя десятк» блгословил «особые меры»! Дже в Америке! Но глдко было н бумге…

— Второе. У побережья снов нчлся сильный ургн. Подрзделение «морских котиков», пытвшееся высдиться с подводной лодки, было тковно кулми. Теперь Китй. О том, что происходит в Пекине, вы уже знете, но сегодня утром сообщили о Тибете. Китйские войск, нмереввшиеся подойти к рйону Пчнг, очень похожему н нш, полностью отрезны лвинми. Пошли слухи о нпдениях якшей, или йети, или черт знет кого. Дивизия «Великий Поход» погибл почти полностью, якобы будучи тковн всдникми Гэсэр-хн. Вертолетный полк просто исчез — по слухм, мшины провлились сквозь землю или рстворились в воздухе. Председтель военной комиссии ЦК сошел с ум…

Присутствующие зшумели. Бжнов нхмурился, пльцы удрили дробью по столу:

— Господин Молитвин! Эти фкты нм прекрсно известны. К чему вы ведете? Что нш город будет обороняться см? См по себе?!

— Д. Город будет обороняться см. Мы можем только одно — не мешть. Все вши мины вкупе с диверснтми ничего не ддут… Более того, меры подобного толк крйне опсны.

— Одно другому не помешет, — невозмутимо усмехнулся молодой полковник. — А вы не могли бы рзъяснить, тк скзть, методы этой, г-м-м, смообороны? Ее глубину, интенсивность? Ведь у нс ни моря, ни гор!

Молитвин невозмутимо пожл плечми:

— Извольте, господин Стринов. Оборон будет оптимльной. Он будет вестись до той черты, пок город будет сохрнять, извините з философский термин, смость. К сожлению, вы првы: у нс — ни моря, ни гор.