"Фабрика убийц" Лебенсборна: Интервью

публикация в блоге Зотова 17 апр, 2013 в 15:36

…Мы обходим с 72-летним Фолькером его виллу в предместье Гамбурга. Дом постройки XIX века, хозяин показывает старинное пианино и картины на стенах, демонстрирует охотничьи ружья. Разговариваем по-английски — герр Хайнеке не знает русского. Он лишь начинал говорить на нем, когда голубоглазого и светловолосого малыша отняли у родителей офицеры СС, чтобы отвезти в сеть приютов «Лебенсборн». В 1942–1944 гг. в этот «инкубатор арийцев» было направлено 50 000 (!) детей с оккупированных территорий СССР: им дали немецкие имена, отправив на воспитание в немецкие семьи. Лишь пара сотен вернулись домой после Победы, остальных найти не удалось. Подавляющее большинство этих детей до сих пор считает себя немцами. Как считал и Фолькер Хайнеке, пока в 2002 году вдруг не выяснил — его настоящее имя Саша Литов…

— Вы ничего не помните о своем детстве в СССР?- К сожалению, нет. Мои первые воспоминания — из польского города Лодзь, где находился детский концетрационный лагерь «Киндер КЦ». Именно там специалисты СС отбирали ребятишек для приютов «Лебенсборна», проверяя их на принадлежность к «арийской расе». Смутно помню, как человек в белом халате измеряет линейкой мое лицо, кричит на меня, чтобы я стоял прямо — а я плачу и закрываюсь руками. Следующая вспышка памяти — мрачный комплекс «Лебенсборна» под Дрезденом, который в 1938 году открывал рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер: вопли надзирателей, и рыдания детей. Недавно я приехал туда, прошелся по коридорам…казалось, комнаты говорят со мной — вот тут нас кормили, тут водили на физкультуру, тут — заставляли зубрить немецкий язык.

— Когда именно вас перевезли в Лодзь?

— Судя по документам, я попал в «Киндер КЦ» в декабре 1942 года. А уже в августе 1943-го меня усыновили — мой приемный отец, бизнесмен Адальберт Хайнеке, был очень богатым человеком. Его фирма владела торговым флотом и сетью птицефабрик: вместе с моей приемной матерью они состояли в нацистской партии, имели знакомства среди высших бонз Третьего рейха. Согласно медицинским показателям, чета Хайнеке не могла иметь детей. Тогда Адальберт обратился напрямую к Гиммлеру — дескать, поскольку для управления фирмой нужен наследник, он хочет усыновить «арийского ребенка» через Лебенсборн. Позже Адальберт рассказал — в приюте их ввели в комнату, полную детей. Все смотрели на гостей настороженно, и лишь я подошел к ним. Меня и забрали.

— Приемные родители были в курсе, что вы русский?

— Мои метрики, как и прочих детей в «Лебенсборне», были сфальсифицированы — в документах по усыновлению записано: я немец, родился в городе Одерберг, Верхняя Силезия. Но однажды в споре отец бросил фразу — «Ты меня не поймешь — мы с тобой из разных земель». Думаю, он что-то знал. Вскоре после войны, играя в саду, я услышал разговор соседских мальчишек: мол, Фолькер-то родом не из семьи Хайнеке, «чужак». Но я не придал этому значения. В день моего восемнадцатилетия Адальберт Хайнеке решился раскрыть тайну — он признался, что я был усыновлен. Это не шокировало — приемные родители отлично ко мне относились. В то же время, Адальберт всегда жестко уводил в сторону разговор о моем прошлом — «Тебе не нужно это знать. Будет хуже».

— Как же вы поняли, что родились в другой стране?

— В 1975 году мои приемные родители умерли. Тогда я впервые открыл «секретную дверь» — сейф, ключ от которого хранился только у Адальберта Хайнеке: он никому его не давал. И не поверил своим глазам — меня усыновили через сеть приютов «Лебенсборн»! Нутро сейфа содержало бумаги об усыновлении и письма с информацией о состоянии моего здоровья чиновникам СС в Мюнхене (усыновители должны были отчитываться, как содержатся дети «арийской расы»). Я впервые задумался — а где же реальное место моего рождения? Ведь «Лебенсборн» отнял сотни тысяч младенцев у отцов и матерей со всей Европы. Я начал «копать» архивы, но тщетно — почти все досье «Лебенсборна» по приказу Гиммлера сожгли 27 апреля 1945 года. Я запутался, кто я — норвежец, француз, поляк? И только 11 лет назад один из телеканалов ФРГ нашел документы обо мне…в архиве США. Там лежала моя карточка из концлагеря «Киндер КЦ», с настоящим именем — Alexander Litau, и названо место, откуда меня похитили эсэсовцы: Крым, тогда входивший в состав России, деревня Alnowa у Симферополя. Боже мой, я был так счастлив. Наконец-то я знаю, как меня зовут, и откуда я родом.

— Насколько я знаю, вы потом побывали в Крыму?

— Да, в 2002 году. Я ехал на поезде в Симферополь, не спал всю ночь…не находил себе места. Я возвращаюсь на родину…как она примет меня? Я русский по рождению, но по воспитанию немец, и всю свою жизнь прожил в Германии. Обидно, я даже по-русски не говорю. В детстве у меня болел правый глаз: как сказал врач — из-за сильного удара… я мог пострадать за попытку объясниться на русском: ведь приюте «Лебенсборна» избивали за одно слово, сказанное на родном языке. «Ты ариец, и должен знать лишь немецкий» — эти слова медсестры в приюте СС я запомнил навсегда. В общем, я ужасно нервничал. Однако, в Крыму меня встретили столь радушно, что мое сердце растаяло. Увидев в одном селе беленький дом, мне показалось — я знаю его, я отсюда. Жаль, что я ошибся.

— Вам не удалось найти своих родных?

— (вздыхает) Нет. Я сделал тест ДНК, но проблема в другом — я не знаю своей настоящей фамилии. Я встречался и с Литау, и с Лито, и с Литава…оказалось, среди них нет моих родственников. Есть вероятность, что мое имя звучит как «Александр Литов» — эсэсовский канцелярист, писавший метрику, явно сделал ошибки как в моей фамилии, так и в названии населенного пункта. Точно известно — в конце ноября 1942-го отряды СС проводили карательные акции в районе села Анновка. Сразу несколько старых женщин рассказали мне: они видели, как эсэсовцы вырывали из рук матерей плачущих детей, и уводили с собой. Я не обнаружил в Крыму деревни Alnowa — это может быть и та же Анновка, или село Айвовое…вариантов, увы, много. Точно также, как и с моей фамилией.

— Да, я сам часто убеждался, что для иностранцев русские фамилии довольно сложны. Вы могли быть и Литвиным, и Литовченко, и Литовцевым. Литау — немецкая фамилия, а местных немцев Сталин выселил из Крыма в августе 1941-го.

— В том-то и дело. Я все время думаю — мои родители, конечно, уже умерли. Но может быть, живы братья и сестры? Надежда еще теплится. У меня есть друг — Герман Людеке. Его родители были убежденными нацистами, боготворили Гитлера. В 1995 году, на смертном одре, мать Германа вдруг сказала — «Я не твоя мама — тебя усыновили через «Лебенсборн». Он чудом отыскал свое досье, и выяснилось — Герман поляк, его имя — Роман Радомский. Вскоре он смог найти и обнять своего родного брата. Да, конечно, можно сказать — мне повезло. Я попал в семью, где меня любили, приемный отец оставил мне в наследство свою фирму и огромное состояние. А если бы я не соответствовал «арийском стандарту»? Отправили бы в Освенцим, или просто убили выстрелом в затылок — как три четверти детей из «Киндер КЦ». Какое будущее ожидало нас в случае победы нацистов? «Лебенсборн» — фабрика убийц. Тысячи детей, отнятых у семей партизан, должны были вернуться на родную землю в качестве «арийских псов СС», убивать и мучить своих же братьев. Гиммлер хотел раздать 5 000 славянских детей в богатые германские семьи, дабы вырастить «наместников покоренных земель». Может быть, и из меня готовили будущего гауляйтера Крыма? Слава Богу, этого не случилось.

— Верно ли, что оккупационные власти США в 1948–1949 гг. «заводили дело» с целью забрать вас от приемных родителей? Почему вас не отправили назад в СССР?

— Как я сказал, мой приемный отец был членом нацистской партии. В этот дом, где мы с вами сейчас сидим, приезжал заместитель Гитлера Мартин Борман. Он пил кофе в гостиной, пытался со мной играть — но его взгляд оставался ледяным, а лицо непроницаемым. Помню, как в феврале 1945-го сюда заехал Гиммлер. Знаете, ведь поразительно — оставалось всего три месяца до краха Третьего рейха, а этот человек, чьи руки запачканы в крови миллионов людей, договаривался с Адальбертом Хайнеке о…покупке цыплят — у рейхсфюрера была своя птицефабрика, и он хотел улучшить породу кур. Учитывая такие знакомства, американцы начали проверку деятельности моего приемного отца. Едва они выяснили, что я усыновлен, меня пожелали «конфисковать». Детей из СССР не возвращали обратно, ибо началась «холодная война» — по этой причине много малышей вывезли в США. Но Адальберт Хайнеке задействовал связи (а может быть, и деньги), и смог доказать — ребенку будет хорошо в приемной семье в Германии.

— Собираетесь ли вы еще приехать в Крым и Россию?

— Да, конечно. Я вообще был бы счастлив получить гражданство РФ. По воспитанию я немец, но по крови-то русский. Сейчас вот получил очередные документы из архива о красноармейце Иване Литове — он был тяжело ранен в Сталинграде в 1943 году, и умер в госпитале города Камышин. Вдруг это мой отец? Кстати, племянник моих приемных родителей тоже был убит в сталинградском сражении. Кто знает — может, они с моим настоящим отцом стреляли друг в друга…Я чувствую пустоту внутри себя…так хочется найти могилы своих родителей, положить цветы, молча постоять у надгробия…это сейчас моя главная задача. Иногда дети, бывшие в приютах СС «Лебенсборн», устраивают встречи в Германии. Я общаюсь с ними, и вижу — у многих жизнь сложилась чудовищно: не смотря на то, что приемных семьях их любили и холили. Видимо, когда солдаты в черной форме вырывают тебя из рук отца и матери, этого не забыть — даже если ты совсем ребенок. О, есть еще одна вещь, что я должен успеть. Я мечтаю выучить русский язык.

— Вы его выучите. Обязательно.

— (смеется) Спасибо. Для меня это так важно — снова говорить по-русски.

Справка

Спецпроект «Лебенсборн» — в переводе с немецкого «Источник жизни». Организация приютов CC была создана под патронажем рейхсфюрера Генриха Гиммлера в 1935 году, в составе Главного управления расы и поселений Третьего рейха: для «подготовки расово чистых матерей и воспитания арийских младенцев». С 1942 года «Лебенсборн» в массовом порядке занимался онемечиванием маленьких детей «арийской внешности» с оккупированных территорий Европы и СССР: у родителей отнимали малышей от месяца (!) до трех лет. Согласно доктрине Гиммлера, они не должны помнить своего прошлого.