Огромная степь, раскинувшаяся от песчаных пляжей Ближнего моря до холодных тундр Снежного края, была сплошь усеяна трупами. Вперемешку лежали люди и гномы, эльфы и орки, тролли и кобольды. Среди громадных курганов из мертвых тел мрачно и торжественно бродили северные грифы, матерые белые волки и шустрые степные шакалы уже начали сбегаться на невиданный для них пир. Единственный холм во всем необъятном пространстве возвышался над горизонтом, там была ставка командования. Жирное черное пламя слизнуло с него шатры, колесницы, повозки, лошадей, главнейших военачальников, земля на вершине холма стала гладкой и зеркальной. Живых воинов не было нигде, победители прошли дальше, не неся потерь, не беря пленных, дорезая раненых.
Великая и неприступная крепость Мол-ОДЕРА мрачной громадой нависла над ущельем Кларто-кроман. Пронзающий свистящий ветер трепал изорванные обледенелые флаги на шпилях башен. Все стены, крыши и дворы были засыпаны снегом, странным алым снегом.
Защитники твердыни, люди и гремлины, лежали сотнями повсюду. Вал из тысяч гнолльих трупов перекрыл надвратную арку — жалкая попытка остановить фронтальную атаку врага. Боевые катапульты и баллисты стояли в своих гнездах заряженными, редко где прислуга успела выпустить один снаряд, перезарядить же не успел никто. Внутри замковой цитадели, в казармах и сараях лежали убитые, многие были без доспехов, а некоторые вообще без оружия. Красивый зал для парадных приемов являл собой жуткое зрелище. Нетронутыми остались лишь массивный дубовый стол в центре да карта северных земель на нем, сенешали и интенданты крепости, разорванные на куски, полностью скрыли под собой и своей кровью пол.
Волшебный и великолепный город Крологмарканд, столица Империи Шести Пустынь, гордо возносил свои бесчисленные шпили, минареты и купола в розоватое рассветное небо. На площадке императорского дворца, возвышавшегося над остальными зданиями и постройками, как утес над волнами, лежал человек. Он был еще жив, медленно полз вперед, цепляясь скрюченными окровавленными пальцами за мраморный пол. Ужасная рана от поясницы до правой лопатки зияла на его спине, удар был словно нанесен иззубренным тупым клинком, между изломанных костей и рассеченных мышц было видно еще бьющееся сердце. Человек дополз до входа на площадку, возле проема, вырезанного из целого крака, лежали двое стражей, головы обоих валялись где-то внизу под лестницей. Умирающий подобрался поближе к ближайшему трупу, протянул руку к, закрепленной на поясе, фляжке с водой, но вдруг, резко выдохнув, закрыл глаза. Император Шести Пустынь умер, ветер нес песок через открытые врата обезлюдевшего Крологмаркандра.
Безжизненная бурая земля простиралась у подножия горы Черепов, самого страшного места всех западных островов, ближайшие поселения находились минимум в сотне лиг отсюда. Гору венчал известный на весь мир шпиль Тьмы. Длинная вытянутая башня, украшенная мириадами сухих костяков, словно бросала вызов всему живому.
Тихо и пусто было сейчас в заклинательных покоях, спальнях, оранжереях, лекционных залах, коридорах и на лестницах. Площадь перед Шпилем, мощенная черным камнем и огражденная высокой стеной с отрубленными головами на зубцах, являла собой свалку перебитых некромантов и темных магов. Их магистр, носящий титул Единый с Тьмой, словно в насмешку, был пригвожден к алтарю, стоящему в центре, своим же собственным посохом.
Священные леса высших эльфов, Перворожденных, раскинули свои зеленые покровы на сотни квадратных лиг, от гор, что скрывают Внешнее море, до вонючих болот шкрелов и лизардов. В самом центре всего этого великолепия на древнем холме, огороженном мшистым дольменом, в запретном для всех кроме эльфов месте, стояло Великое Древо Жизни, увидеть которое было бы для любого смертного небывалой радостью. Но не пели сегодня дивные птицы в ветвях его, услаждая смелых воинов и прекрасных фей, ибо то, что увидели они этим утром, навеки лишило их голоса.
Все они были здесь, весь народ лесов: эльфы, эльфриды, сильфы, лепреконы и даже вечно бродящие где-то онты. В доспехах, с мечами и луками лежали доблестные солдаты, по прежнему крепко сжимали окровавленными руками свои резные посохи маги, гордые и восхитительные, даже в смерти своей, замерли в вечном покое девы. У всех было оружие, даже у детей и крошечных сильфов, чьи тела, потерявшие свой волшебный свет, валялись облезлой массой вокруг тел Пастырей деревьев и каменных голлемов, с разбитыми головами. Трава у подножия Древа превратилась в сырую сгнившую массу, страшные удары рассекли кору во множестве мест, струями лился на землю нежно-зеленый сок. Первый лист сорвался с могучей кроны, закружился и медленно опустился вниз на пробитую грудь эльфийского Короля, словно пытаясь закрыть собой, залечить смертельную рану, а следом за ним стали осыпаться другие листья. Стая грифонов и гиппогрифов поднялась в голубое небо, чудесные животные бежали прочь от этого ужасного кошмара.
То же творилось и в подземных чертогах гномьего народа, в сотнях городов и тысячах деревней, на далеких островах бархклоков и глубоких снегах горных вершин, что принадлежат гарпиям, в хижинах шкрелов и глинобитных домах хобгоблинов, в пустынях и на морских кораблях, в глубоких оркских пещерах и древних развалинах неведомых строителей, везде и всюду.
Он парил над землями и океанами, высматривая хоть одно живое движение, но все безуспешно… хотя нет! Что-то огромное, древнее и сильное пошевелилось в недрах мира. Не раздумывая, Он бросился туда.
Звуки шагов отражались от высоких сводов пещеры слабым эхом, переливавшемся между высоких сталагмитов, которые, поднимаясь вверх, нередко срастались с такими же огромными сталактитами. Золотым светом горела арка прохода, и к ней сейчас шло непонятное существо, издали похожее на горгулью, но лишь издали. Тело его было схоже с человеческим, пропорции тоже нормальными, нельзя сказать, что у него были плечи с крепостные ворота или пудовые кулаки. Нет, он был высокий, стройный; весь черный, словно обтянутый незримой пленкой, глаза — две овальных дыры, заполненных красным сиянием, зло горели на лишенном эмоций лице. Рот представлял собой узкую щель, не имевшую губ, за спиной были аккуратно сложены гигантские кожаные крылья, как у летучей мыши, в руках существо держало две длинных, чуть скривленных, сабли. Когда темнокрылая тварь шагнула под своды лучезарного купола, свет ударил ему в глаза, но он не отвел взгляд, в красном сиянии проступили черные вертикальные зрачки.
Громадный дракон повернул к вошедшему голову, распахнул ужасающую пасть, махнул величественными крыльями.
— Я ждал тебя, — голос исполина, казалось способен крушить камни, — ты пришел в наш мир и теперь не успокоишься, пока не уничтожишь все разумное в нем.
— Ты прав, — в противовес предыдущему, этот голос был тихим и вкрадчивым, — но ведь только тогда мир сможет переродиться.
— Не лги! Тебе плевать на перерождение! Тебе лишь нужно убивать, сражаться… побеждать.
— И это тоже. — Темный улыбнулся двумя рядами волчьих черных клыков.
— Ну что ж, я чту традиции. Мы будем биться, и хоть я знаю, что слабее, я предрекаю тебе: настанет день, и ты встретишь равного себе противника, и будет вновь тобой познан горький вкус поражения.
— Вряд ли. Я и моя спутница слишком часто терпели поражения в свою прошлую бытность.
Из тени за спиной пришельца появился еще один силуэт, фигура была завернута простой полотняный балахон, который словно поглощал весь направленный на него свет. Неведомый источник бирюзово-лазоревого сияния выхватил на мгновение лицо под капюшоном, белое и чистое, до зеркального блеска, лицо скелета. Из круглых глазниц на дракона смотрели с пониманием и участием глубокие синие глаза, тяжелая коса опустилась вниз, звонко ударившись об какой-то каменистый выступ.
— Да, — Зорг Зеленокрылый, Отец Драконов, кивнул вошедшей, — понимаю. На такой поединок стоит посмотреть воочию.
Всего его тело, скрипя кольцами чешуи, повернулось теперь к врагу.
— Начнем пожалуй! — Он взревел, встал на дыбы и выпустил щедрый поток пламени, темнокрылый выдержал его не шелохнувшись, затем, закрутив обе сабли, сделал первый шаг.
— Ну, давай!!! — взревел дракон вновь. — Рази же, Апокалипсис!!!