Ивен Кейт

Боец Круга Поединков

Слеза - порок, закат нетлен,

И ночь черна, и светел день,

Нет чистоты и грязи нет,

Одно и то же - Тьма и Свет.

Чёрт возьми! Этот придурок сидит передо мной за столиком уже третий час и всё рассказывает, как ему трудно живётся на белом свете.

Милый, а кому сейчас легко?

Нет, не подумайте, я и этот тип совершенно не знакомы! Битый час я всматриваюсь в его треугольное кареглазое лицо и всё равно никак не смогу вспомнить, встречались мы раньше или нет. Его, впрочем, это нисколько не смущает - напротив! Он, вдохновлённый моим молчанием, по третьему кругу, но уже в других выражениях начал плакаться, какие сволочи у него родители. Только это не самое страшное и даже не самое смешное.

Самое страшное и самое смешное знаете, что? То что я, Кейрини Лэй Браун, его внимательно слушаю, а меня даже не тошнит от этих постоянных жалоб! Со стороны, конечно, да, я выгляжу как прикумаренный кровосос, которому психоаналитик битый час втирает: "Вампиров не существует! Вампиров не существует! Вампиров не существует! Я пропишу Вам капельки…". И вообще, всё, здесь происходящее - немыслимая дикость! А знаете, почему? Да потому, что для меня любое проявление слабости - это как алая тряпка для быка!

Но может быть, всё дело в том, что я - не бык, а он - молодой оборотень?… Не-е-ет, наше правительство никогда особо не симпатизировало ни вампирам, ни оборотням, заставляя честных граждан выслушивать их причитания по поводу несправедливости мира сего. Вовсе нет! Оборотни и вампиры наоборот - чуть ли не такие же граждане нашей страны, как я или моя учительница по истории родного края.

Кстати, об этой самой очкастой краеведчице и о том, кто ещё кому на неё должен жаловаться.

Я украдкой осмотрела себя и в сотый раз ужаснулась: на мне было розовое платье. С кружавчиками.

На мне!!! Розовое!!!

Нет, миссис Молвен, моя историчка, точно не переживёт своей радости, если сейчас увидит меня вот в таком виде за столиком уютной летней кафешки. Ха! Да ещё и в компании "молодого человека". Откинет тапочки с панталонами и разрешения не спросит. Точно ха.

Ну, разумеется, девяносто девять процентов всех подростков считают, что мой возраст - пятнадцать лет, даже без двух месяцев шестнадцать - и моя внешность: рост в сто семьдесят сантиметров, худощавое, но сформировавшееся тельце, большие карие глаза - идеальны для начала всяческих там любовных интрижек и флирта. Ну тех, которые обычно перерастают в нежелательную беременность и - трамтарарам - свадьбу! Но лично я так не считаю. Нет, я не монахиня из того благопристойного монастыря Святой Марии, о котором сегодня напечатали статейку в "Сити-нью"! Хотя парней я по безумной своей природе воспринимаю исключительно как друзей. И вообще, для меня культурное свидание - тот же ужас, что для какой-нибудь леди - хорошая драка. И если леди выбирают первое, то я - второе.

Каюсь, я совсем не леди.

Но тогда откуда же это чёртово платье?! И этот болтливый кавалер, который решил закормить меня шоколадным мороженым?! Я, между прочим, предпочитаю просто белый пломбир, а ещё лучше - что-то посущественней. Ну, вроде тарелки борща с коринками [1]. Да, понимаю, жарким летним днём за столиком кафе лопать первые блюда в компании кавалера - это не романтично.

А кто, собственно, сказал, что я романтик?

– Борщ для леди!!! - неожиданно провозгласил усатый официант в белом фартуке и с такой силой хлопнул передо мной на стол дымящуюся кастрюлю, что подпрыгнула вазочка с цветами. И не успела я даже нахмуриться, как произошло одновременно несколько событий.

Молодой оборотень хлопнулся передо мной на колени и стал умолять выйти за него замуж, тараторя при этом что-то про зарытую в фамильном склепе бочку "Шанель N5" и про кровавые поминки своего дяди Мореля. И пока я обоими полушариями мозга пыталась уловить взаимосвязь между парфюмом и покойником, официант зачерпнул розеточкой из-под мороженого немного борща и с размаху плеснул его мне прямо в лицо.

Я подпрыгнула от неожиданности и удивления: дымящийся борщ оказался почему-то ледяным. А потом, схватив салфетку и начав вытирать лицо, разразилась отборной руганью…

Но это феерию, увы, не закончило.

Внезапно откуда-то с неба, ухватившись за ручку раскрытого пляжного зонтика, спикировала миссис Молвен. Её истошный вопль "Иду на посадку в край родной!!!" заставил усатого официанта юркнуть под наш стол, предварительно треснувшись башкой о его ножку. И буквально тут же моя историчка, отбросив средство передвижения, приземлилась прямо на наш столик. Одной ногой, разумеется, в кастрюлю. Но вместо того, чтобы по логике вещей вылавливать из борща свой стоптанный шлёпок, миссис Молвен стиснула мои плечи и начала тормошить меня как котёнка. При этом сия очкастая бестия не кричала на всю улицу: "Выходи за него!!! Я наконец-то избавлюсь от тебя!!!", а шипела: "Рота, подъём!!!".

– Да рота подъём!!! - внезапно рявкнула она голосом моей сестры, и я грохнулась со стула на пол.

Во чёрт…

Остатки холодной воды были выплеснуты мне просто за шиворот. Встряхнувшись как мокрый пёс и выругавшись похлеще обкуренного сапожника, я встала на ноги и увидела перед собой себя же. Ну… не совсем себя - Киаррен Лилу Браун или просто Киару, свою близняшку. Несмотря на ночь во дворе, она была почему-то одета и всей своей фигурой со сложенными на груди руками выражала недовольство.

Да, меня, если уж я уснула, чёрта с два поднимешь.

– Ты идёшь? - саркастично поинтересовалась моя сестра. - Все девки из нашей палаты давно уже смылись.

В её руках я заметила пустую кружку, а у себя на лбу - испарину. И как бы плохо ни варила моя голова после сна, кое-что я смекнула.

Способы разбудить мою персону разнообразны, а мокрое дело - не только убийство. Да и кошмары могут быть разными. Нормальным людям снится, что волколак пожирает их заживо, а историчка ставит им двойку за год. Но вот мне - что первый делает предложение руки и сердца, а вторая - летает на зонтике.

– Ты чё молчишь-то? - уже куда более спокойным тоном спросила Киара, видимо, решив, что перестаралась с купанием. - Чё-то случилось?

– Не-а, - наконец сонно отозвалась я и вытерла лицо простынёй.

Розовое платье с кружавчиками… Надо же!

1.

Раскатившийся где-то далеко в ночном лесу вой заставил нас вздрогнуть. И вовсе не от страха - от напряжения: всё-таки, мы находимся в зоне охоты оборотней. Об этом нас известили три покосившиеся от старости таблички "Осторожно! Ликантропы!". И пускай до ближайшего полнолуния ещё несколько дней, мало ли, что может статься? Ну приспичит какому-нибудь зверолаку пойти на зайчиков поохотиться, а тут мы шлястаем. И если он имеет низкое положение в своём Клане, то есть, в облике зверя практически не обладает зачатками интеллекта, как ему объяснить, что мы не новая порода зайцев, жертв генетических экспериментов, а две сестрички-человечка?

Именно что никак. Я не приуменьшаю наших с сестрой физических способностей, но трансформировавшегося ликантропа мы наверняка не осилим.

Будто соглашаясь с моими мыслями - а так оно, скорее всего, и было - Киара поёжилась и оглянулась. Вид у неё при этом был такой, словно за нами следят не кровожадные стаи комаров, а пять голодных волколаков в розовых чепчиках с солонками и столовыми приборами на вооружении. Ну, или оснащённые сачками вожатые летнего лагеря, территорию которого мы покинули минут пятнадцать назад.

– Киара, - произнесла я, зевая так, что загляни мне в рот - увидишь кишки, - идём, никого там нет.

– В прошлый раз тоже никого не было, а нас так посекли, что… - она умолкла, и это молчание было красноречивей любых слов. Да я сама помню, что было, когда вожатым стало известно о массовке, в которой мы, к тому же, принимали участие. Тогда целый Ад сорвался с цепи. Или, по-крайней мере, три его демона: Диабло, Мефисто и Баал - директор лагеря, старшая вожатая и её зам. Сколько было воплей - не передать!

Собственно, что такое массовка - это драка между двумя группами людей. В той, что только будет, мы всего лишь зрители. И, честно говоря, слава Богу! Не хотела бы я снова оказаться тем бедолагой, который бросил вызов четверть-оборотню. Мне доводилось с ним драться и всякий раз я откровенно проигрывала. Но никогда не произносила вслух той самой заветной фразы: "Сдаюсь, ты - победитель!". Я слишком горда для этого. Может, слишком горда и самонадеянна для своих лет. Может, от того и страдаю.

Да. Но какая, чёрт возьми, разница? Если спросите нас с сестрой, то мы своей жизнью вполне довольны. Пусть мы всего лишь нестандартная ребятня с психической травмой после смерти родителей, нас это, знаете ли, вполне устраивает! Устраивает, что мы живём в детском приюте с сотнями таких же сирот, как и мы. Устраивает, что мы смирились со смертью матери и отца и потеряли всякую надежду найти себе семью. Вполне устраивает! Могло ведь и хуже статься! Не сталось - хорошо! Нам ничего ни от кого не нужно! Жизнь продолжается, и даже это ночное странствие со всеми его подлянками - мелочь. Такая милая и крохотная.

С тихой руганью Киара зацепилась головой за ветку корявой полуживой сосенки, и сверху на неё моментально свалился целый ворох шишек, сухих веток и трухи.

Повезло же сестрёнке!

Я тихонько прыснула, и буквально тут же последний сучок, летящий с сосны, тюкнул меня аккурат в макушку.

Теперь прыснула Киара, выпутывая из хвои волосы. У неё они, кстати, всего лишь до плеч, жёлтые, но не от природы, а от краски. Мать наша природа наградила нас русо-золотыми косами, но этой зимой я, моя сестрёнка и Джо затеяли какой-то нелепый спор с уговором, что проигравший перекрасится в жгучего блондина. Мы с близняшкой очень хотели увидеть белокурого Джо, а в результате Джо увидел белокурых нас. До этого Киара щеголяла с угольно-чёрной шевелюрой, а я маячила салатовым мелированием. Аж вспоминать странно.

– Получи, фашист, гранату! - ехидно пропела моя сестрёнка, глядя, как я почёсываю свежий синяк. В ответ я только скривила какую-то рожу. Ну объясните мне, пожалуйста, за что это хреново дерево пыталось выбить мне мозги? У меня их и так немного осталось…

А если вас (ну вдруг) интересует, почему здесь сосны с шишками, а не какая-нибудь там экзотика, поясню. Лес самый что ни на есть обыкновенный, расположен в умеренном климатическом поясе, и пальмы с мартышками в нём не встречаются, а если встречаются, то лишь на пару с малым количеством крови в вашем алкоголе.

Анекдот такой есть. С бородой. Но вернёмся к нашим баранам.

Среднестатистической ночью в этом лесу очень темно, слышны всевозможные шорохи, писки и скрипы. При этом не особо-то видно, кто или что оно там шуршит, пищит и скрипит. Видно только, как в такт лёгкому ветерку покачиваются ветви деревьев и всего близлежащего кустарника. Пахнет старой хвоей, смолой и чуть-чуть сыростью, а ещё, но очень слабо - какими-то ночными цветами. Изредка на фоне звёзд (тех, что видны отсюда) пролетают летучие мыши и совы…

Короче, типичный умеренный климат с его неумеренно голодным комарьём

Сегодня над нашими головами висит узенький рыжеватый кусочек Младшей Луны и, выглядывая из мохнатой хвои, придаёт всему не то что-то меланхолическое, не то зловещее. Когда Луна полная, то представляет собой бляму радиусом около четырёх сантиметров. Разумеется, в небе. На самом-то деле она побольше будет. Но да ладно! Видели бы вы, что творится, когда восходит ещё и Большая Мирна! Тогда даже в лесу чуть ли не иллюминация - белые ночи, прячься, где хочешь! К счастью, бывает такое только раз в неделю. А вообще, Большая Мирна появляется дважды. Один раз - вместе с Младшей Луной, а второй - одна, но зато полная. Мне, в общем, от двух лун особых проблем не бывает, но спросите оборотней! Представляю, как им "весело" с несколькими полнолуниями в одном месяце.

В сонную тишину издалека прилетел тоскливый волчий вой.

Ладно, не будем об оборотнях.

Наконец мы двинулись дальше, хотя Киара продолжала вытаскивать из волос хвою, а я - изредка почёсывать шишку на голове. И что главное - никого ещё даже пальцем не тронула! Нет, жизнь всё-таки полна гадостей! И большая их часть в данный момент почему-то у нас под ногами.

Отбросив за спину прядь мельчайших косичек, доходящих мне чуть ли не до пояса, я перешагнула через поваленный ствол дерева. Он солидно оброс какими-то забавными грибами настолько бледного цвета, что они резко выделялись в темноте и служили своеобразным сигналом: "Отря-а-ад! Ша-а-ага-а-йа-ать-два!". За это им и спасибо: хоть что-то позволило мне не налететь на бревно в пятый раз за последние десять минут. Всё-таки, я лучше ориентируюсь в трущобах городских лесов, чем этих. Хотя не могу сказать, что дорога мне совсем уж незнакома. Там, куда мы направляемся, массовки проводились не единожды, так что тропку я умудрилась более-менее запомнить. Но даже если и заблудимся, у Киары есть компас и фонарик.

Запасливая моя сестрёнка.

Отбив всё ниже колен в шестой раз (следующее бревно было не таким приметным), я громко и не в самых литературных выражениях пожалела, что Мирна сегодня в загуле. А так же начала сомневаться в правильности нашего направления. Киара, разумеется, клятвенно заверила меня, что мы идём правильно, только я продолжала сомневаться. Вдруг мы не у той корявой сосны повернули, не от того пенька отсчитали десять шагов и малость сбились с курса? А может, капитан Флинт вообще ошибся при чертеже карты точно так же, как и ошибся, говоря: "Мертвецы не кусаются"!

Но стоило мне только подумать об этом, как впереди как по волшебству наконец-то мелькнул долгожданный просвет. Дорога к нему заняла ещё минут пять, в течение которых я хотела выть от радости, как кокер-спаниель, которого напоили коньяком. Ну не люблю я гулять по ночному лесу без Мирны в небе! Я вообще не люблю гулять по лесу! Уж лучше улицы мегаполиса, чес-слово.

Наконец перед нами под иссиня-чёрным небом расстелилась поляна, щедро залитая лунным светом. Я ощутила запах шалфея и чего-то ещё непонятного: травы и всевозможных ночных цветов с меленькими душистыми соцветиями здесь было по самое немогу, а сверчков, которые устроили филармонию - ещё больше. При нашем появлении, правда, они брызнули врассыпную. Но не успела я подумать о том, чтобы поймать хоть одного и завербовать в скудные и сильно прореженные ряды своей Совести, как перед нами выросла фигура дозорного, высокого и плечистого.

– Пароль? - произнёс он хриплым голосом, при этом над его головой пронеслась какая-то чересчур храбрая летучая мышь. Правда, караульный никак на это не среагировал, просто хлопнул комара на щеке и всё.

– Антихрист, - нудным хором отозвались я и Киара. Даже не видя лица, по хрипотце и фигуре можно безошибочно определить, что на "шухаре" сегодня Алекс, а с таким лучше не пищать: "Глянь! Бэтмэн летит!". Не то, что я его боюсь - конечно нет - просто у этого парня чувство юмора такое же поганое, как моя стряпня.

– Проходите, - одной рукой он сделал приглашающий жест, другой прибил у себя на лбу комара и снова исчез во мраке под деревьями. Я проводила его взглядом и пожала плечами. Никогда не понимала этой фигни. Ну зачем, объясните мне, спрашивать пароль у своих же? Сашка очень хорошо знает и меня с Киарой, и наши кулаки, так на кой хрен эта контрольно-пропускная система?

Ладно, в мире много чего непонятного.

Поёжившись от ночной промозглости (хотя казалось бы - первое июня!), я попыталась взглядом найти Джо. Его здесь просто не может не быть. А как же! Кто у нас при поединках Судья и парламентёр? Конечно же, Джо.

Иногда я думаю, что если бы не два рассудительных человека в моей жизни: он и моя сестра - я б уже давно гнила в недрах городской канализации или на свалке. Да, признаюсь, лично я немного без царя в голове, но если учитывать, кто я и почему попала в приют, всё становится вполне понятным и объяснимым.

Но уж если мне совсем не хватает мозгов, Джо с Киарой в самые подходящие моменты хватают меня за шиворот и, удерживая за руки - за ноги, рассказывают, чем чреваты мои действия. А так же дают хорошие советы, если меня всё-таки не удаётся сдержать. Этим советам я, правда, не всегда следую - факт - но отрицать их разумности не могу. Особенно после того, так три раза осмыслю их, валяясь под капельницей в больнице.

Вот и сегодня, бьюсь об гипсовый заклад собственной башкой, моя сестра и Джо удержат меня от какой-нибудь глупости. А может и нет: когда мы собираемся на массовку, я редко слушаю умные вещи. Ну, как вы поняли, я вообще редко их слушаю за стенами школы. Но вот о ней не будем. Я её закончила и даже с отличием по отдельным предметам.

И всё-таки интересно, где же черти носят Джо, а?

Я снова осмотрелась.

Посреди пустующей поляны находилась квадратная "арена" площадью пять на пять метров, огороженная эластичными лентами, столбами к которым служат каприссы - крепкие деревья со скупой негустой кроной, свободно пропускающей лунный и солнечный свет. Их посадили специально для столбослужения лет двести назад. А может, ещё и с тем расчётом, что об них будет очень хорошо прикладывать мордой противника. Или быть приложенным самому, но это уже малоприятное ощущение.

Ладно, я отвлеклась.

Вместо ковра нашей "арены" - свежая, ещё не примятая трава, из которой убраны все камни и мухоморы. А нужную порцию света даст Младшая Луна, когда окажется в зените. Как раз тогда тени от каприсс почти исчезнут. Для людей привыкших будет нормально, а не привыкшим лучше в ограждённую лентами площадь не влезать: убьёт.

В общем, как видите, у нас всё скромненько и неразрывно с той, кого кличут не иначе как любимая Мать наша Природа.

Однако без чего никогда не обходится ни одна драка, так это без аптечки и большого количества воды, которые находятся у нескольких "санитаров". Сейчас они преспокойненько курят под сенью старой каприссы и обсуждают последний выпуск "Strawberry". Хм, как будто порножурналы - единственная тема для разговоров. Впрочем, о чём им ещё говорить? О бинтах? Вряд ли: на самом деле ребятки просто подменяют настоящих "санитаров": эти сегодня ночью будут драться на арене, словно отчаянные гладиаторы. Будь у этих "гладиаторов" другой противник, я бы хлопнула каждого по плечу и пожелала удачи, может, даже выпила с ними "за здоровье" марева [2]. Но при нынешнем раскладе могу только обозвать их психами.

Кстати, мне следует покаяться, потому что насчёт массовки я переборщила: драка будет один на один. В последнее время у меня почему-то вошло в привычку называть массовками все без исключения поединки, ничего не могу с этим поделать…

– Браун! - весёлый возглас за нашими спинами раздался так неожиданно, что лениво зевающая Киара проглотила комара и поперхнулась.

– Говорила ж тебе: не жри всякую гадость! - я похлопала её по спине и только после этого обернулась.

К нам шёл чернокожий парень, высокий, худощавый, с коротким ёжиком на голове. Лицо имело форму идеального овала, весело прищуренные глаза - цвет пасмурного неба, улыбка - чистоту жемчуга Карибского моря. Одежда заядлого нью-металлиста: просторные джинсы карго [3], просторная футболка, а поверх неё клетчатая рубашка с короткими рукавами. На запястье и у пояса - набор цепей, нижняя губа проколота, в каждом уже не меньше пяти колечек.

Знакомьтесь! Это - Джо.

Ах, слышали б вы наши словесные баталии за стаканом марева о том, что лучше: альтернатива или дэт-металл! Их стоит послушать хотя бы потому, что я - упрямая стерва с извращённым набором иррациональных аргументов, а он - победитель международной олимпиады по логике и профи по всем школьным предметам. Просьба не путать с батаном!!! Просто у Джо феноменальная способность запоминать всё новое. Учёба ему даётся очень легко…

Тут идёт мой полузавистливый вздох.

… и он, по сути, гений, свой в доску гений и рубаха-парень. Ну, знаете таких людей. Девочки их о-очень любят. Любят они и Джо, а некоторые готовы раздвигать под ним ноги, только чтоб он сделал за них реферат или помог им с годовой контрольной. Иногда он сам готов писать за них сочинения или диктанты, только б они его не мучили.

А иногда вступиться за друга прихожу я, открываю рот и изливаю такой поток литературных перлов, что у этих самых девочек как по волшебству контрольные решаются сами, а рефераты пишутся за одну ночь на "хорошо" и "отлично".

Но не будем отвлекаться.

По призванию и хобби Джо - генетик. Невозможно без истерики вспомнить его первую попытку скрестить какую-то травку и комнатные цветочки. Между нами говоря, вырос такой зелёный скунс, что мухи дохли и на том, и на этом свете. Но этому убожищу нашлось достойное применение. По моей гениальной идее мы подарили его нашему "любимому" школьному завучу - миссис Клерк. И знаете, она была в восторге. Таком сильном, что в тот же день закатила нам устную аттестацию по физике. Но пока она нас аттестовывала, в её кабинете от "благоухания" нашего подарка завяли все цветы. И розы в хрустальной вазе, и очень дорогие экзотические бегонии в горшках, и лютики на открытке. Завуч, конечно, такого не выдержала и слегла в постель на неделю. Целых семь дней - никакой физики. Кто у нас реальный гений - козе понятно.

– Вы всегда приходите раньше всех. Я уж думал, сегодня вас не будет, - произнёс Джо, крепко пожимая сначала Киарину, а потом мою руки.

– Ну да, щас же! - фыркнула близняшка и с фальшивой торжественностью провозгласила. - Как-никак - событие века!

При этих словах я фыркнула и выразительно сплюнула. Тоже мне, "событие века"! Опять сегодня кое-кому пересчитает рёбра Он, мой давний враг - разве это событие? Событие - это когда цирк "Шапито" приезжает: некоторые его очень ждут, потому что в прошлый раз он уехал, а реквизит остался травить анекдоты с бородой. Что до меня, то я всё жду, когда Ему начистят физиономию - вотэто было б настоящим событием!

Но, боюсь, такого счастья мне не видать. Не могу ни я, ни кто-либо другой из нашего приюта подправить Его необычайную фотогеничность. А жаль…

Я задумчиво почесала затылок.

Хм, кажется, у меня появилась навязчивая идея. А у моей фобии - облик розового платьица.

2.

На поляне уже собралось человек пятнадцать-двадцать от силы, и все из нашего лагеря, а значит, из приюта. Стало тесновато, как в початой банке с кильками. Но вот только семь штук здешних "килек" имеют форменное право находиться здесь, потому как являются настоящими бойцами. Проще говоря, могут хорошо дать по морде. И мы с близняшкой тоже. Дело в том, что лет пять назад у Саноте, одной девчонки-китаянки, мы довольно хорошо освоили карате-до и несколько данов кунг-фу. Так как остальные этим практически не владеют, отдавая предпочтение приёмам уличной драки, мне и Киаре хватает наших знаний, чтобы жить-поживать припеваючи. Ну, или почти припеваючи. Моя сестра живёт по древнему принципу: лучшая драка это та, которой удалось избежать, а что касается меня… Ну, в общем-то, умения и мозгов мне занимать не надо (впрочем, последнего можно добавить, так, с полкилограммчика, я не жадная), но чтобы победить Его, всех моих ресурсов маловато.

Кто такой Он? А, потом расскажу…

– Ну как дела? - к нам подошёл в самом оптимистическом настроении Ник - Бросивший Вызов. Насколько я знаю, когда ему исполнился год, в авиакатастрофе погибли его родители-бизнесмены. А так как были они довольно молоды, то о хорошем завещании или хотя бы юристах для своего малыша не позаботились. Поэтому "добрые" родственнички зашвырнули Никиту как ненужную тряпку в приют и забрали все богатства его родителей: деньги, квартиру, процветающую фирму. Оставили только имя и фамилию - Никита Сандерс. Когда-то это была весьма известная фамилия. Но только когда-то, не сейчас.

Так же случилось, кстати, и с Джо. Он, Джошуа Шекли - сын Марианны и Николая Шекли, генетиков, которые бередили умы учёных и профессоров своими открытиями. Генетиков, каких ещё мир не видал. Не видал, и тем не менее, почему-то так легко забыл. Почему-то так легко выбросил их талантливого сына двух лет отроду в приют к бездомным детям, когда чета Шекли погибла от лап вышедшего из-под контроля экспериментального объекта. Почему? Хрен его знает… Джо не любит, когда я поднимаю эту тему. Да и вообще никто не любит вспоминать о том, что было до приюта. Даже я.

Просто мне иногда кажется, что кровь моих родителей, которых мы с Киарой нашли мёртвыми новогодним утром, никогда не отмоется с моих ладоней.

Но - не будем об этом.

Собственно, это Ник у нас постоянный "санитар" и это он сегодня выйдет на арену отстаивать какие-то свои принципы. Я решила даже не спрашивать какие, и на его месте трижды б подумала перед тем, как бросать вызов Ему. Терпеть не могу, когда надо мной, избитой и уже без сил валяющейся в траве, кто-то потешается. Пусть это даже тот самый ублюдок - мой противник.

Но ещё больше я не люблю, когда этот же ублюдок размазывает по траве моих друзей, а я вынуждена просто смотреть на всё это, уже бессмысленно шепча "Сделай его!". Ведь абсолютно ясно, что сделать-то как раз и не получится. Точнее, получится, но не тому и не того.

Иногда и часто, если поверженными оказываются Джо или Киара, я встреваю в драку без разрешения, то есть, вместо заранее назначенного Подхвата. А потом вместо него же получаю по морде.

И почему мне кажется, что сегодня - именно такой день? В гороскопе было написано, что…

Оп!

Внезапно перед моим невидящим взором кто-то щёлкнул пальцами, и я, невольно оторвавшись от своих мыслей, покачала головой:

– Ты ещё и радуешься! Ник, тебе сегодня всыпят по первое число!

– Может быть, - небрежно встряхнул густой рыжей шевелюрой парень, массируя свои накачанные предплечья, и его овальное лицо с прямым носом выражало железную уверенность. Одет он был в белую майку, просторные чёрные брюки-карго и серые кроссовки.

А ещё от него заметно попахивало маревом.

– И где это ты уже успел надраться? - скептически приподняла бровь моя сестра. Я готова биться об заклад, что с недавних пор у неё под подушкой лежит членский билет Клуба Трезвенников. Не слышала, правда, чтобы они выступали против марева.

– Я ещё не "надрался", вот это не надо. А насчёт "где?" - места знать надо, - с умным видом Никита начал перекатываться с пяток на носки, тем самым разминая стопы.

Я озадаченно осмотрела во мрак леса и произнесла:

– Ах да! Новая кафешка за шишечным углом. Называется "В гостях у белочки".

– Да я же марево пил! Так какого сразу про белочку? - скривился Ник. - Есть, вообще-то, ещё и синдромы раннего похмелья, позднего бодуна…

– От марева, если его много хлестать, обязательно вырастают огромнейшая задница и брюхо, - я слегка стукнула его по железному прессу. - Скоро не сможешь драться.

– От парней тоже брюхо вырастает, да ещё какое! - неожиданно осклабился Никита и в две глотки захохотал вместе с Джо.

– Кретин! - мои щёки почему-то вспыхнули. Осталось только понадеяться, что этого никто не заметил. Впрочем, у нас, семёрки избранных бойцов, развилось очень хорошее ночное зрение, потому что многие наши поединки происходят после заката. Так было до, при и после нас.

Глядя на ухахатывающуюся парочку, я прибавила к слову "кретин" ещё несколько известных слов. На это рыжеволосый парень только развёл руками. Мол, кому как, кому что и каждый имеет право налево и на собственное мнение.

Я очень точно скопировала его движение, так как хотела перекривлять. Тогда он начал пародировать девушку, которая рисует глаза карандашом и, разумеется, на пол-лица. Ну, это намёк на меня. На меня, которая в долгу не осталась и изобразила толстого неповоротливого бойца с большой пятой точкой и ярко выраженной зеркальной болезнью. Этот боец лез в драку и при этом пытался допить свой стакан с маревом, хотя оно в него уже не лезет, да и ноги отказывают…

Джо рядом с нами присел от хохота. Конечно! Кто ж ещё из девушек покажет такие фокусы? Только я: моя драгоценная особь что для него, что для Ника и остальных бойцов - в доску свой парень. А в такую вот пантомиму мы с рыжеволосым парнем можем играть очень долго. Как-то раз несколько дней дурака валяли.

– Поставь меня Подхватом! - неожиданно вклинилась между нами Киара, которая этими приколами была сыта, мягко говоря, по горло. Однако Джо живо осадил её:

– Ты дралась в прошлом поединке. Правила сама знаешь. Тем более что ты победила.

М-да уж, помню. Киара тогда так наваляла Алексу по яйцам за какое-то оскорбление, что я собралась заказывать тризну и покупать баян на поминки. Ан нет, сами знаете, наш сегодняшний дозорный остался жив. Способен ли, что правда, продолжать род - не знаю. Меня это никогда не интересовало.

Кстати, совсем забыла уточнить. Подхваты - это те, кто в случае поражения Бросившего или Принявшего Вызов становятся на арену и вместо него продолжают бой. А для этого необходимо всего-то, что заранее предупредить Судью и прикоснуться к крови проигравшего, тем самым взяв Право.

– Я буду Подхватом, - мой голос, когда я окончила показывать белочку, душащую одного любителя выпить, прозвучал неожиданно ровно. Я точно знаю, что хочу сегодня подраться. Уф-ф, ладно… и пусть даже с Ним.

Однако все трое посмотрели на меня с сомнением. За что? Я между слов объявила себя властительницей галактики? Или белочка получилась как-то странно?

– Ты уверена? - начала моя сестра. - Принявший вызов - это же…

– Знаю! - грубо оборвала я её. - Ну и что теперь?

– Но у меня уже есть Подхват, - улыбнулся Никита и сделал вид, будто мажет помадой губы.

А-а-а, это напоминание о празднике Последнего Звонка, который был седьмого мая, помню… В тот день Крысы выгнали меня из актового зала, мол, помада слишком тёмная, и заставили умыться. Но когда в школьном туалете я плеснула в лицо обыкновенной водой из-под крана и тем самым размазала косметику по всему лицу, завучи отвесили мне смачный подзатыльник и отправили домой.

Таким образом я успела пересмотреть в чёрт-зна какой раз "Людей в чёрном" и начать готовиться к экзаменам.

– А как же, - на плечо рыжего парня легла дружеская рука Майка (оба с ясель были закадычными приятелями и сегодня оба, опять-таки, пахли маревом). - Набьём пару морд и пойдём праздновать, я кое-что припас…

– Белочка! - улыбнулась Киара.

– Которая белая и горячая? - хохотнул Джо.

– А как же! - кивнул Майк. - Вы с нами, близняшки?

– Нет, - зевнула я. - Ты же знаешь, что мы готовимся поступать в Академию Наблюдателей Мрака, а там с этим строго. Куришь, пьёшь - пошёл на хрен. Мы и так уже поздновато завязали с этим делом.

– Как хотите, - стриженый наголо Майк пожал плечами с таким видом, словно ему плевать на то, будем мы присутствовать на пирушке или нет. Возможно, что на самом деле так оно и есть. Нашему безбашенному Майку Смитту иногда всё бывает либо до задницы, либо… короче, наоборот. Насколько я знаю, он сын известного в прошлом боксёра и рок-певицы из группы "Ауте". Его отец скончался после того, как в одном из поединков ему отбили то ли почки, то ли печень. А мать, находясь под хорошей дозой героина, вскрыла себе вены. В результате Майк сейчас с нами.

Не сочтите меня совсем уж бессердечной сукой, но порой я благодарна его и другим родителям за то, что они умерли. Просто без этого у нас с Киарой не было б ни Джо, ни Никиты, ни Майка. Они, в общем-то, не шибко у нас есть, но это лучше, чем ничего. Наша компания из пяти человек - это лучшее в моей жизни после сестры.

Неожиданно бритоголовый парень поглядел куда-то за наши спины и широко улыбнулся, при этом на его квадратном подбородке заиграла ямочка:

– Ну чё, Ник, попёрли? Труба зовёт.

3.

Успевший незаметно отделиться от нас Судья и впрямь давал знаки Бросившему и Принявшему сойтись на арене для взаимных приветствий. Глупый обычай: нужны им приветствия друг друга, как заноза заднице или мне - миксер.

Направляясь к каприссам, я имела удовольствие наблюдать, как на поляне появилась надушенная чем-то вроде "Lancome" компания девчонок. Странно, вроде и ушли раньше нас с Киарой, а полюбуйтесь, припёрлись только сейчас. Разумеется, все до единой при штукатурке на фейсах, макси-поясках на тазобедренных суставах и декольтированных кофточках на изнеженных телах. Между прочим, я одета совсем по-другому. Почти как Джо, Киара - аналогично. А всё потому, что никто из нас двоих не признаёт каблуков, платьев и остальных долбанных бабьих шмоток. Это же издевательство над собой! Мазохизм в сорок пятой степени! Синтетический нательный Освенцим! Все эти юбки, кружева, кофточки и особенно розовые платья…

У-у-у!!! Какое дерьмо!!!

Возможно, когда-то в далёком и несчастном детстве мы носили такие вещи. Но теперь носить ни за что не будем. Точка.

– А вот и группа поддержки прикостыляла! - хохотнула моя близняшка, глядя, как шайка представительниц слабого пола ломает ноги на шпильках, при этом тщательно пытаясь уберечь свои колготки-чулки от веток.

Наблюдая эту трагикомедию, я тоже не сдержала ухмылки. Самая удобная обувь - кроссовки или кеды, уверяю вас, они мне не раз шкуру спасали. А эти каблуки? А тоненькие чулки? Их разве что грабителям банков на головы натягивать. И то, если они не кружевные. Впрочем, готова биться об заклад, что эти именно кружевные. Особенно учитывая идиотскую манеру этих девиц стелиться под парня уже на втором-третьем свидании. В таком случае чулки по-своему "спасают мир" при появлении нежелательного третьего. Помню, лет пять назад я вечерком споткнулась об такую парочку в кустах возле столовой (вот это называется "пошла на шум"). Они мне своим видом аппетит на два дня перебили.

Ладно, вернёмся к нашим баранам. То есть, овцам.

Так вот, эти овцы, они же болельщики в юбках, пришли очень вовремя: на арене рядом с Судьёй уже стоят двое. И вот на них-то теперь смотрят все, кто этой ночью покинул свои уютненькие постельки и пришёл сюда. Ага, всем интересно поглазеть на бойню, что сейчас произойдёт!

Никиту я уже описала, ничего сверхъестественного в нём нет, нормальный классный парень. Но тот, кто стоит перед ним, пряча лицо от лунного света…

Я обещала о нём рассказать? Да пожалуйста!

Его имя как у моего покойного отца: очаровательно-французское и простое - Эдуард. Но вот на этом простота и очарование в четверть-оборотне исчерпаны. Его миндалевидные изумрудные глаза горят неярким ровным светом сами по себе. То есть, он ничего особенного не сделал, просто захотел этого. Конечно, Эдуард на четверть ликантроп и только на три четверти - человек.

Порой мне кажется, что это дьявольски мало. Порой так оно и есть.

Изящными пальцами зеленоглазый парень оправил длинную чёлку, разбившую не одно девичье сердце, прошёлся по аккуратной стрижке, чем-то напоминающей шапочку, и лишь тогда поднял голову. Младшая Сестрёнка осветила совершенное треугольное лицо с точеными чертами, но плавной линией пухлых розоватых губ. Кожа, обычно бледная, сейчас имеет загар (ночью он, правда, едва заметен, но я-то знаю о его наличии). Волосы - снежнее снежного. На шее, не худой и не бычьей, серебряная цепочка с кулоном в виде кошачьего глаза. В плечах не очень широк, для шестнадцатилетнего подростка в самый раз. Мышцы развиты хорошо, но не напоказ. Они есть, однако глаза не мозолят. На левом плече цветная татуировка в виде рогатого черепа. Сложен чудно, пропорционально, фигура бойца. Чем вам не тот самый желанный Принц на белом коне?

Ничем.

Но если спросите, чем мне не Принц…

Тусклые изумруды, встретившись с моим взглядом, ярко полыхнули презрением и сощурились. Я ответила таким же "дружелюбием". Как по мне, так характер у Эдуарда просто невыносимый. Однако все говорят, что только я не могу найти с ним общий язык по причине своего такого же невыносимого характера.

Верно, только я. И мне это не кажется странным.

Все говорят, что он лучший. Но я этого не признаю. И пока не признаю, мира между нами не будет - железный принцип. Только он у нас общий, и надо сознаться, по большей части из-за вредности. Он на север, значит я на юг, даже если мне хочется покататься на лыжах, а ему - позагорать и поесть кокосов. И наоборот.

Ну не буду я к нему лояльной! Я ненавижу любимчиков! Кретин он редкостный! Уж и не помню, с чего всё началось, но зато точно помню, чем закончится: смертью одного из нас. В некоторых проблемах я очень консервативна.

Кстати, чтобы потом не возникали вопросы, говорю сразу. Эдуардова бабка-оборотень никто иная, как белая тигрица, немногочисленный род которой в свое время обитал в заснеженных горах, питаясь архарами. Родителей Эдуарда (мать - человек, отец - полу-оборотень), насколько мне известно, во время их ночной прогулки по городу прихлопнул то ли охотник за скальпами, то ли киллер. Белокурого сопляка он почему-то и пальцем не тронул, видимо, в контракте нанимателя чадо пары о`Тинд (а это фамилия четверть-оборотня) не упоминалось. А жаль! В приют маленького полукровку привёл какой-то вампир, который нашёл его в одной из подворотен.

Ох, лучше бы он съел Эдуарда, чес-слово!

Во время моих размышлений белокурый парень стянул с себя майку и небрежно швырнул её наштукатуренным девчонкам, тут же зашедшимся пронзительным визгом восторга. Мне даже пришлось заткнуть уши и замурлыкать что-то из дэта, чтоб не оглохнуть. Эти овцы на каблуках (читай в скобках - извращённых орудиях пытки) радуются так, словно он бог.

Хм, кстати. А вдруг они и впрямь на него молятся? Построили где-нибудь халабуду, назвали храмом в его честь, и теперь покланяются там его кроссовку? Или это всё мои тараканы, а вышеупомянутые девицы просто рады видеть четверть-оборотня голым до пояса?

Ну ладно, каюсь! Будь то не Эдуард, я б, может, тоже порадовалась. Признаю то, что он немного красив. Но что он лучший хотя бы среди мужской половины живого, неживого, мохнатого и немохнатого населения Земли - никогда!

Обязан же найтись кто-то покруче, правда?

4.

Луна - она же Младшая Сестрёнка - вошла в зенит.

Помните эти зрелищные начала поединков в голливудских фильмах под сжимающую печень музыку, когда в замедленной съёмке показываются поочереди лица обоих соперников и тэ дэ и тэ пэ?

Забудьте.

Поединки начинаются не более захватывающе, чем футбольные матчи в прямой трансляции. Вы не успели надкусить бутерброд с колбасой и прислушаться к свистку арбитра - а они уже несутся с мячом к воротам.

На заднем плане не было пионера в куцых штанишках, который отбивал барабанную дробь, а Джо не произносил пафосных речей на фоне луны. Он просто внимательно посмотрел на каждого из бойцов, сплюнул, растёр плевок по траве кроссовком и небрежно подбросил в воздух цветок. Затаив дыхание, я немного сонно наблюдала за тем, как маргаритка полетела вверх…

Развернувшись, Судья направился к краю арены.

… замерла на сотые доли секунды…

Майк приподнял эластичные ленты.

… потом устремилась вниз…

Джо выбрался за пределы "поля брани".

… и наконец безвольно рухнула в траву между Никитой и Эдуардом, вздрогнув тонкими листьями.

Это и есть сигнал к началу боя. Очаровательно, правда? Видели б вы, во что это "очаровательно" превращается под конец поединка, когда по нему раз десять пройдутся или провезут кого-нибудь мордой.

У нас часто спрашивают, почему цветок и прочее-прочее. Мы объясняем, что этот обычай корнями уходит во времена рыцарских турниров и что это строжайшая тайна. Знаете, верят. Обычай-то действительно стар, хотя пошёл не от средневековых турниров, а всего лишь от одной невесёлой полулегенды-полусказки. Мне её рассказал Джо, когда мы в кабинете химии наводили порядок после неудачной лабы.

Итак, давным-давно…

Банальное начало, не спорю.

… жила девушка по имени Марго, то бишь Маргаритка. Не берусь ничего судить о ней самой, но было у неё два любовника. Один - оборотень Фредерик, другой - вампир Даниэль, и оба по какому-то идиотизму закадычные друзья. Выбрать кого-то одного из них она то ли не могла, то ли не хотела, то ли, понимаете, её оба в постели устраивали… Короче, кавалеры решили выбрать сами. Способ древний как чёрт - поединок. Ну, Марго, разумеется, была против, а как же ещё? Но женский пол в те годы дискриминировался - жуть, и никто не хотел её слушать. И тогда она кинула между оборотнем и кровососом маргаритку… Как же она сказала… Что-то вроде того, что этот цветок - черта, которую никто из них не смеет переступать и так далее. Но для кавалеров это оказалось последней каплей, потому что каждый решил, будто Марго кинула цветок лишь для того, чтобы защитить его бывшего друга, а ныне - противника.

В общем, они таки сцепились. Но, отходив друг друга до полусмерти, не добились ровным счётом ничего. Якобы у них не задиралась лапа оторвать "старому другу" башку. И тогда они пошли на компромисс, заключили соглашение, консенсус. И если вы думаете, что эта сказка розовая, то вы ошибаетесь.

Как-то после заката Даниэль и Фредерик пришли к своей любовнице вдвоём. Джо не особо распространялся на тему того, что там дальше было, кажется, просто безумная оргия на шёлковых простынях с купанием в вине и шампанском. Закончилась она тем, что вампир, впившись в глотку Марго, начал пить её кровь, а оборотень - жрать её заживо.

Да, она умерла. Куда ж ей было деваться? Как пить и есть дать умерла. От зубов своих кавалеров. Эдакая золотая серединка. Почему-то два друга решили, что если они не могут убить вражду в себе, то надо убить причину вражды. Убить вдвоём.

Вот такая весёлая история.

Сейчас, правда, сигнальным цветком не всегда бывает маргаритка (она не всегда под рукой), но обычай остался. Ввела его, кстати, Антропа - первая девчонка-судья. Наверно, потому, что он ей понравился как таковой, ведь вряд ли у неё были высокие побуждения Маргариты.

Хотя, кто её знает?

Всё. Судья вне арены, цветок на траве. Вот сейчас и начнётся самое интересное. То, ради чего здесь, откровенно говоря, и собралась вся наша обезбашенная компания. Ради чего каждый из нас пожертвовал частью своей человечности, искорежил себе детство и повернул всю свою жизнь в иное русло. Каждый здесь обязательно лишился чего-нибудь из своей духовной сокровищницы. Но никто об этом не жалеет.

Никто.

Ни победитель, ни побеждённый.

Оба бойца, с виду ничем не уступающие друг другу, сошлись в центре арены. Походка Никиты была немного тяжёлой и уверенной, как его характер. Зато белокурый парень шёл напротив - пружинисто и легко. Абсолютно никакой схожести с его норовом.

Маргаритка печально погибла под его кроссовком.

Киара шумно вздохнула, и я не могла её осудить: у нас бытует поверье, что раздавивший цветок, выйдет победителем в схватке. Знаете, до сих пор я этому не верила, но сейчас… Впрочем, на кой хрен загадывать? Сейчас они просто приближаются друг к другу: мой рыжеволосый друг и холодный "красавец".

– Смотри, смотри, как идёт! - с восторгом прошептала подруге какая-то девчонка из младших отрядов. - Как… как король!

– А может уже, как бог? - не удержавшись, желчно спросила я. Но она не услышала откровенной издёвки в моём голосе и, радуясь новой собеседнице, ответила:

– Точно! Ты его знаешь?

– Разумеется, Господь наказал меня таким знакомством, - ухмыльнулась я.

– Познакомишь?! - аж подпрыгнула эта малолетка от радости. - Ну пожалуйста!!!

Я недоумённо-снисходительно посмотрела на неё сверху вниз. Господи, да ведь дитя дитём! Ей нет даже четырнадцати, а в глазах уже тот фанатичный блеск влюблённости, который я ненавижу. Может, потому, что ненавижу идолопоклонство в принципе? Вот она, такая нескладная и невзрачная, эта темноволосая девчонка, пахнущая взрослыми терпкими духами. У неё даже психика полностью не оформилась! Про тело вообще молчу: плоская грудь, узкий таз, худые бёдра. Интересно, чего она ждёт с такими параметрами? Даже будь она на два года старше, её удел - рядовое место среди поклонниц Эдуарда. С такой же безнадёжной надеждой и верой…

Та-а-ак, стоп! Какого хрена меня понесло в степь сочувствия?!

Киара внимательно проследила за моим взглядом и поинтересовалась у этой соплячки:

– Тя как звать?

– Элен-Люси! - карие глаза у той горели щенячьим восторгом. Так, кажется, она решила, что я таки познакомлю её с белокурым ублюдком. Тяжёлый случай.

– Из какого отряда? - опасно прищурилась моя сестра. Это значит, что если сия малышня не старше тринадцати, Киара выдворит её отсюда пинком под зад. Хоть в лес к оборотням, хоть куда.

– Из седьмого.

Седьмой… Киаре стало неинтересно, значит, этой соплячке тринадцать лет и она имеет право находиться здесь. Но всё-таки…

– А не боишься, что кошмары будут сниться? - насмешливо поинтересовалась я. Почему-то во мне горел соблазн наорать на неё и прогнать к чёртовой матери. Не потому, что она может увидеть что-то, что потом будет на её совести. Здесь не убивают.

Теперь - не убивают.

Но хватает и другой "приятной" жестокости. Её можно запросто испытать на себе независимо от того, два бойца собирались драться или несколько компаний. Такое бывало, когда окружающие "поле брани" зрители решали отстоять своё мнение в побоище. Года два назад мы с сестрой попали в такую хрень. Мне сломали руку и ребро, Киаре - ключицу. А о том, сколько было синяков и ссадин я вообще молчу: моя кожа походила на шкуру хамелеона, который сидит на политической карте мира. С тех пор я очень часто задаюсь одним немаловажным вопросом. Почему наших "бдительных" вожатых (они же - учителя и воспитатели в приюте) не удивляют эти возникшие за одну ночь отметины? Про массовки они, разумеется, в девяноста девяти процентах из ста не знают…

Ну, или делают вид, что не знают. Я, разумеется, не считаю, что вожатые обладают какой-нибудь дьявольской проницательностью. Но и в то, что они святая простота, верится так же как и в Зубную Фею. Иногда мне кажется, что всему обслуживающему персоналу приюта глубоко плевать на нас. Иногда я в этом почти уверена. Но каждый раз в моей памяти всплывает мистер Лицкриг, мой учитель по противоестественной анатомии. Он буквально ночами не спал, помогая мне изучать пропущенный за время болезни материал, чтобы я не провалилась на годовом экзамене. Я бы сказала о нём - исключение из правил. Но такими же были мисс Эйпфил, мистер Акнез… да многие. Когда я говорила, что не приготовила домашку из-за сломанного запястья или ещё какой болезни, они никогда не спрашивали, что со мной стряслось. Никогда. Просто с добродушной улыбкой говорили: "Хорошо, мисс Браун, приходите после уроков, мы с Вами наверстаем упущенное".

– … так какие кошмары?! - сквозь пелену задумчивости донёсся до меня голосок Элен.

Вздрогнув, я оторвалась от своих мыслей и посмотрела на неё. Но в её лице расцвели доверчивость и наивность кокер-спаниеля. Такие сильные, что я лишь вздохнула и тоскливо посмотрела на арену.

Что я могу ей рассказать? Сама всё увидит. Когда-то и я была таким же радым своей "взрослости" щенком, когда вместе с Киарой впервые пришла сюда как зритель. До нашего тринадцатилетия тогда было ещё несколько месяцев, но мы были, во-первых, с Саноте, а во-вторых, претендовали на то, чтобы пополнить рады избранных "килек".

В ту ночь я возвращалась в приют совсем другим человеком.

Так, всё!!! Тпр-ру!!! У нас сегодня что, День задумчивости?!! Сейчас из-за этих мыслей всё на свете пропущу! Очень мне тогда будет весело!!!

Я сосредоточилась на поединке.

Ритуальный обход по кругу, в течение которого ты можешь "ощупать" боевую готовность противника, а так же малость проверить свою, закончился. Трижды растоптанная маргаритка печально лежала в смятой траве.

Бой начался.

Эдуард резкими движениями вправо-влево уклонился от ударов Ника. Не думаю, что это было для него так уж сложно: четверть-оборотни всё равно немного быстрее и немного сильнее человека. Как правило, каждый оборотень обладает скоростью и силой своего зверя. Белокурому парню вот достался кусочек тигриной породы, поэтому каждый бой с ними нечестен. Поэтому я всегда проигрываю, но не устаю лелеять надежду о победе.

Эх! Нет в жизни справедливости!

Внезапно рука Эдуарда вырвалась вперёд, перехватила кисть соперника и мгновенно заломила её за спину, а колено при этом угодило идеально в живот Никите. Надо отдать тому должное: он не растерялся и провернул какую-то подсечку. Разглядеть я не успела, так как отмахивалась от нагло лезущего прямо в нос комара. Но когда я глянула вперёд, Эдуард, выпустив Ника, как раз хлопнулся на спину.

– Отличное начало, - одобрительно пробормотала я, почёсывая нос.

Но тут белокурый парень легко вскочил на ноги, и оба бойца опять пошли по кругу. Зрители вокруг арены возбуждённо галдели и что-то выкрикивали.

– Эй! Тигр! Сделай его! - крикнула рядом со мной Киара, от волнения грызя уголок рубашечного ворота. Пожалуй, драки - единственное, что может нарушить её спокойствие и рассудительность. У меня этот список гораздо длиннее. То ли к счастью, то ли к несчастью.

С каким-то боевым возгласом Никита бросился вперёд, но его кулак только слегка задел Эдуарда, который скользнул в сторону, на мгновенье сжался пружиной, а потом, поймав руку рыжеволосого парня, перекинул его через себя.

– У-у чёрт… - невольно вырвалось у меня: я вспомнила, как это больно.

Фанатки восхищенно завизжали и захлопали в ладоши. Эдуард лёгким и непринуждённым движением головы отбросил мешающую чёлку и подмигнул им. Какие обещания были в этом знаке внимания - бог ведает. Но действовало это безотказно. Впрочем, каждый дворник в нашем приюте знает: четверть-оборотень так небрежно относится к своим подстилкам, что если в один прекрасный день они уползут от него, он не сдохнет от тоски. Хотя, у такого всегда будут поклонницы. Это закон жизни. У тёмного чулана всегда есть крысы, у белокурого ублюдка - фанатки. Если вы попытаетесь отобрать у крыс чулан, они вас съедят. Если вы попытаетесь увести четверть-оборотня у фанаток, они вас натянут на глобус.

Среди оживлённого гула зрительских голосов я услышала осуждающий свист Киары в адрес Эдуарда и, повернув голову, увидела, как она показала опущенный вниз большой палец. Ну да, Никите она симпатизирует больше, при этом, в принципе, не испытывая антипатии к белокурому ублюдку.

Что касается меня, то мне было как-то неудобно смотреть этот поединок… Или стыдно? Но почему? Я же ни в чём не виновата! Правда не виновата?…

Та-ак, дайте подумать… ЦУ (ценные указания) Никите дала, предупредила, на собственном примере очень красочно показала ещё месяц назад… Мозги не промыла ему - это верно…

Шумно дыша в повисшей тишине, рыжеволосый парень поднялся на ноги. Из его носа обильно сочилась чёрная в лунном свете кровь. Я переглянулась с Киарой, и наши взгляды были одинаково удивлённые: чёрт возьми, похоже, Ник сегодня не совсем в форме и хочет выиграть за счёт грубой физической силы. Это на него совсем не похоже. Дурак!… А чего там стесняться в выражениях!…

Кретин хренов, звизданутый на оба полушария и мозжечок!!!

Расталкивая пахнущих дневным потом зрителей, я бросилась к углу арены, где Майк лил на голову Бросившего Вызов холодную воду и что-то тихонько советовал. Ну не могу я допустить, чтобы мой друг оказался мальчиком для битья! Конечно, пытаться изменить неизбежное - глупость, но зато потом я смогу сказать себе без грызущего чувства вины: "Да, я пыталась".

И я, чёрт возьми, скажу это!!!

– Тигр!… - произнесла я давнюю кличку Никиты и поучительно хлопнула его по мокрому лбу. - Мать твою так, забудь про свои мышцы! С Эдуардом это не пройдёт, сам знаешь! Что на тебя вообще сегодня нашло?! Головой думай!! Будь хитрым!!.

– Я сам разберусь с ним! - в ярости отмахнулся парень, обдав меня тучей брызг, и снова повернулся к Принявшему.

Вот так всегда.

Размазывая по коже тёплые капли воды, я с шумным вздохом направилась обратно к Киаре и Люси. Что ж, по-крайней мере, попытка была, и её засчитали…

– Неужели Подхват сегодня ты, малышка Браун? - сильным и приятным голосом осведомился… нет, скорее, промурлыкал за моей спиной Эдуард. Уж у него-то Подхватов не было никогда.

Каюсь! Нельзя было этого делать! Нельзя было поддаваться на провокацию супостата! Но я замерла и обернулась.

Опёршись спиной о ствол каприссы и сложив руки на груди, белокурый парень смотрел на меня и только на меня, хотя рядом с ним без толку суетилась пара пышногрудых девиц в чём-то коротком. Наверное, это платья, которые они носили в детстве. Одна из этих фанаток, обернувшись, презрительно посмотрела на меня и шепнула что-то своей подруге, после чего все трое: подстилки и Эдуард - рассмеялись.

Нет, ей-богу, сегодня одним-двумя побитыми будет больше, клянусь. И никакие Джо с сёстрами меня не остановят!

– Так… ты сегодня Подхват? - опять спросил четверть-оборотень, когда я повернулась к нему спиной.

– Просто зритель, - я глянула на него через плечо. Мне хотелось в свои известные три прыжка преодолеть всё, что между нами есть, и приложить его мордой о ствол во-он той каприссы.

– Что же тебе помешало стать Подхватом? - зелёные глаза горели насмешливым огнём. Во мне это раздувало слабую искорку ярости. Пока что - слабую, пока что - искорку. Я слишком хорошо знаю себя, чтобы пытаться удержать поводки и цепи. Ничего из этого не выйдет. Я сорвусь.

– Не успела занять вакантное место, - ответила я, сдерживая дрожь в стиснутых кулаках. - Но это не значит, что у меня сегодня нет возможности бросить тебе вызов.

– Я не бью девочек и слабаков, - спокойствие и неторопливость этого мягко-насмешливого голоса привели меня в дикое бешенство.

– Повтори-ка мне в глаза, если сможешь! - забывшись, процедила я и собралась перебираться на арену, как тут Джо схватил меня за предплечье.

– Ты чем думаешь?! Мало тебе всыпали в прошлый раз?! - тихо, как-то по-дружески, зашипел он.

– Не твоё дело!!! - так же тихо огрызнулась я, приподнимая эластичные ленты.

– Поединок ещё не закончился - ты не можешь бросить вызов! - темнокожий парень возвысил похолодевший голос, заговорив уже как Судья, и решительно оттолкнул меня от арены. - Сделай милость, вернись на место!

– Сегодня ты просто так не уйдёшь! - уверенно прорычала я Эдуарду, глядя в его смеющиеся глаза, и вернулась к Люси.

Та смотрела на меня испуганно.

– Ты бросила вызов Тени?!! - она задала этот вопрос так, словно в нём говорилось о Конце Света.

– А что, непонятно что ли?! - раздражённо отозвалась я, терзаемая ожиданием. По правде говоря, ничего никому я ещё не бросала, но ведь мы подерёмся - это всего лишь вопрос времени.

– Но… он же сильнее тебя, и ты дево-о…

Киара заткнула Элен быстрее, чем та успела договорить, и бросила на меня предупреждающий взгляд: "Только без глупостей! Ей всего тринадцать лет!". Согласно кивнув, я глубоко вдохнула, шлёпнула на руке комара и выдохнула. Главное - не выходить из себя там, где не нужно. Когда проходят злость, гнев и адреналин, усталость тоже чувствуется. Чувствуется некая душевная… истощённость. И она - первое, что противопоказано во время драки.

Поединок меж тем возобновился, и если мне удалось сохранить спокойствие, то Тигру - нет. Он с несвойственной ему злостью бросился в бой, оттолкнув от себя растерянного Майка.

Нет, вообще Ник дерётся не то, чтобы плохо - недостаточно быстро для Эдуарда. Надо сказать, что даже мне не всегда удаётся уйти без разбитого носа после драки с Тигром: у него хватает хитрости поставить мне этот… штамп. Но сегодня… Сегодня его мозги явно в отпуске.

Ладно, со всеми так бывает. Со мной - очень даже часто. Что теперь? А ничего.

Я закрыла глаза, массируя себе виски, и по одним только звукам поняла, что Ник получил мощный удар в живот и просто вылетел за пределы арены. Может, сломал себе чего-нибудь, а может и нет…

… Крики, шум, лихорадочная суета вокруг. Киара грязно выругалась и досадливо шаркнула ногой по траве… Итак, судя по возгласам, теперь дело переходит в руки Подхвата…

– Ой! Он весь в крови! - испуганно пролепетала Элен.

Я открыла уставшие глаза.

Рыжеволосый парень и впрямь был залит чёрным. Напрягая зрение, я с облегчением поняла, что ему всего лишь разбили лицо и, кажется, сломали нос. Кости вроде целы, но синяки продержатся несколько недель, а то и дольше. Как у меня.

Майк во всеуслышанье дрожащим от злости голосом обещал что-то там кому-то там оторвать (все мы знаем, что и кому) за своего друга. Спокойно стоя в толпе лихорадочно галдящих зрителей, я отстранённо подумала, что может быть, когда-нибудь он это и сделает. Но уж точно не сегодня и не тому, кому пообещал.

– Мамочка… - пролепетала рядом со мной бледная Люси.

Я посмотрела в том же направлении, и меня передёрнуло от окровавленного лица Никиты. Неприятное это зрелище, скажу честно. А ведь скоро к нему присоединится ещё одно…

Не-е-ет, ночь и так испорчена к чёрту! Надо разбавить её чем-нибудь…

Послав правила в чью-то задницу, я рывками стянула с себя рубашку и футболку. Под ними был спортивный топик, а где-то внутри меня - холодный ком ярости, железная уверенность и почти эфирная капля усталости. Покорность себе, если вы поймёте, о чём я.

Будь что будет, я себя не держу. Я знаю наперёд, как всё станется. И тем не менее, иду, потому что такова моя природа. Таково моё желание.

Моя воля.

Джо понял это сразу: сказывается опыт. Однако я, бросив одежду изумлённой Люси, выскользнула из рук близняшки, что-то пытающейся втолковать мне, и оказалась возле Тигра.

– Не вздумай!… - сорвалось у него с разбитых губ. Из его рассечённой брови, заливая глаз, сочился тёмный ручеёк крови. Окунув в неё подушечки пальцев, я автоматически получила Право и, ловко обогнув Судью, перемахнула через ленты. На арене меня ждал расцветающий улыбкой дьявола Эдуард.

Он был рад мне.

5.

Как я уже говорила, перед каждым из противников-людей у меня есть преимущество в виде моих не идеальных, но владений восточными единоборствами. Но белокурый ублюдок тоже маленько в этом шарит. То есть, он знает, под какой мой удар требуется тот или иной блок. Мало того, он не просто умеет втупую поставить этот блок, но и тут же перейти из него в атаку.

Итого в сумме: все мои хвалёные знания помогают лишь тем, что я не вылетаю из драки после первого же кулака, направленного в мою сторону. И то хорошо, ведь, думайте как хотите, глупо это или не глупо, а у нас, избранных бойцов, считается позором не выстоять в поединке и пяти минут. По своей дурацкой девичьей природе я редко могу встретить удары стеной. Поэтому мне пришлось на собственной шкуре научиться правильно "отбрасывать" их в сторону и уклоняться. Это всегда спасало мою шкуру в драках с людьми, но здесь… Ай, вряд ли.

Эта мысль полыхнула в моей голове за те мгновенья, пока я преодолела жалкие три метра и первая бросилась в атаку. Помните правило: кто первый напал, тот проиграл? Забудьте. Если вы человек и дерётесь с нелюдем - забудьте. Эффект внезапности - единственный ваш шанс.

Ночь взорвалась огнём, выкрикивая наши имена, горя в агонии боя, накаляясь, закипая… Она знала. Знала, кто устроит настоящее зрелище. Знала, кто стоящие друг друга противники…

… Знала, чёрт бы её подрал…

Здесь никогда не было правил. Был Судья, сейчас бесполезный, бессильный, бесправный остановить поединок, но правил - никогда.

… Со следующим ударом я немного промахнулась и с досадой почувствовала, как изящные сильные пальцы впились в мою кисть, беспощадно выворачивая её. Подступающая боль заставила меня направить всю свою инерцию туда, куда меня перебрасывал Эдуард, поэтому, оттолкнувшись от каприссы и перевернувшись в воздухе, я оказалась на ногах. Вырывая правую руку, я без замаха ударила другой, слегка приседая, чтобы потом, схватив всё той же правой запястье белокурого парня, перекинуть его через себя.

Мне удалось, и…

Ночь дико заорала десятком жарких голосов.

… четверть-оборотень хлопнулся спиной на ковёр примятой травы. Но я, воодушевлённая первой маленькой победой, оказалась к нему слишком близко. Всего на один дюйм ближе, чем надо.

Эдуард вложил в удар всё, что делало его нелюдем. Он даже не вставал - ударил ногой снизу вверх. Неожиданно и очень сильно. Так, что меня отшвырнуло в сторону противоположного угла арены. Полёт оказался захватывающим и удручающе коротким.

Какое…

Твою мать!!!

Удар о землю сотряс всё тело. Но не успела боль одуряющей цунами пронестись к моему сознанию, находящемуся в опасном соседстве с беспамятностью, как я покатилась по траве, теряя накопленную под час падения инерцию. Иначе бы она сделала из меня лепёшку. Инерция - вообще дерьмовая вещь.

Каприсса влетела в меня с неприкрытым злорадством. И только тогда, с новым взрывом боли где-то в предплечье, организм осознал, что с ним произошло за последние две секунды. Тело согнулось пополам, а желудок конвульсивно дёрнулся и вытолкнул наружу порцию желчи и вчерашнего ужина. Я подавилась и раскашлялась.

О Боже, мне нужно воздуха на один вдох больше, чем у меня есть!

Сверху кто-то плеснул бодряще-холодной воды.

… - Давай, Вэмпи, всыпь ему!!!

– Ты с ума сошла?!! - кажется, Киара.

– Сделай его, крошка!!!

Верят в мою победу?

Учащённо вдыхая сырость земли, аромат раздавленного мной шалфея и сладковатый запах рвоты, я скривила губы в кислой усмешке: мне бы их уверенность. Хотя бы чуть-чуть.

… Вытирая дрожащей рукой губы, я на несколько секунд вышла из игры и поэтому едва успела увернуться от последовавшего сверху вниз удара.

Тело завизжало от боли как маленький ребёнок. Оно не понимало, что нельзя останавливаться.

Пятка массивного чёрного кроссовка, принадлежащего Эдуарду, взрыхлила землю рядом с моим боком и оставила в мятой траве внушительный тёмный след. Если б не моя увёртливость, такой след остался бы на моих рёбрах. А может, меня бы вообще прошило насквозь.

Дьявол и преисподняя!

Не без труда вскочив на ноги, я резко отпрянула от вспарывающего прохладный воздух удара. Надрывно вопящий организм не хотел, чтобы я так над ним издевалась, поэтому болью подводил меня к яме беспамятности. Он знал, что стоит мне упасть в обморок, и я больше не буду двигаться.

Но я не собираюсь падать куда бы то ни было.

Второй удар я парировала по рефлексу.

Ауч!

Третий схватило плечо.

Чёрт! Синяков будет - море.

Кулак мои пальцы поймали просто перед самым носом.

Сначала нападала я, теперь Эдуард. Традиция, чёрт бы её подрал! И по традиции белокурый парень победит. Это не пессимизм - реализм чистой степени, клянусь. Мой противник мне не по зубам.

… Но внезапно далёкая разгорячённая тьма вокруг нас, что-то кричащая на своём языке, наполнилась иными криками, испуганными, более тихими, и встрепенулась как потревоженный дикий зверь.

Белокурый парень замер на полудвижении, грозившем мне разбитым носом, и наверное, именно это резко вдёрнуло меня обратно в мир, такой до дикости просторный, свежий, неспешный…

Разгорячённой кровью и кожей я почти болезненно ощутила ночной холод. Ледяной воздух входил в лёгкие как пара ножей. Плоть меж лопаток стянуло болью.

В уши откуда-то издалека ворвался гомон зрителей, шум ветра в кронах каприсс. На смену предчувствию ударов и выпадов противника пришло ощущение ритмичного, но очень тяжёлого пульса. Мир расширял свои границы, становился гораздо больше "поля брани", такой… пугающий, непривычно огромный. Этот контраст так больно, так внезапно навалился на меня, что я опешила и сделала шаг назад, почти… шокированная. Быть может, Эдуард чувствовал то же самое, потому как стоял напротив и смотрел на меня чуть расширенными, зеленющими как у кота глазами.

– Сматываемся!! - тихо, но внушительно рявкнул Алекс, перегибаясь к нам через эластичные ленты. - Сюда идут!!!

6.

Разобрать самодельную арену - плевовое дело. Мы, люди Круга, действовали слаженно. Эластичные ленты смотали в один присест и через три-четыре минуты очистили поляну от себя и зрителей. Благо что каждому из них были заранее вдолблены инструкции на счёт того, за что хвататься, если придётся дать драпу.

– Ты с ума сошла!!! - возникшая из ниоткуда Киара успела только отвесить мне подзатыльник, а потом между нами по-хамски вклинилась толпа зрителей, торопливо удирающих в лес. Их взволнованные голоса давили на моё чуть шокированное сознание. Тем не менее, я попыталась врезаться в массу человеческих тел и добраться до сестры.

Но - тщетно.

Зло чертыхнувшись, я озирнулась по сторонам, ища родные лица, но вместо них увидала Люси, которая с потерянным видом стояла неподалёку под сенью каприссы.

– Ты смерти ждёшь?! - раздражённо прошипела я, глядя в её огромные от растерянности глаза, и вытряхнула её из босоножек.

– Нет! - пискнула она, подхватывая обувь. - Вовсе нет!

– Отлично! - я потянула спотыкающуюся девчонку в густой полумрак леса. Где осталась моя сестра, я по-прежнему не знаю, но твёрдо уверена в одном: её инстинкты самосохранения сделают своё дело.

Меня всё ещё немилосердно трясло после поединка. Адреналин схлынул, а тело так к нему привыкло - мозг просто не знал, что с этим делать. Он ещё не перестроился на нормальный режим, ещё хранил остатки эйфории, от которой всё вокруг казалось чётким, резким и нереальным. Тело было напряжено как внутренности трансформаторной будки и с минуты на минуту ожидало удара. Ожидало и готовилось ударить в ответ. Тщетным было успокаивать себя, мол, на сегодня всё, поэтому я сосредоточилась на дороге.

Само пройдёт.

Рядом со мной сопела и упорно трусила Элен. Я повернулась к ней и, чувствуя во рту горьковатый привкус желчи, произнесла:

– Нам надо всего лишь дотелёпать до шоссе в Роман-Сити, так что давай живее!

– Но я же босиком!…

– Сама виновата! Я и так твою задницу спасаю, так что заткнулась!!!

Она обиженно умолкла, и я второй раз спросила себя, какого хрена егеря выперлись сегодня из дома. Блюстители порядка, мать их так. Вне зависимости от фаз обеих лун следят, чтобы по местам охоты оборотней никто не шлястал. Нам бы только убраться с запретной территории. Какой-то полоумный кретин расположил её возле детского лагеря, где отдыхает детвора нашего приюта. Привозят нас сюда, правда, только на конец мая и самое начало июня, но, по-крайней мере, каждый год. Нет, лагерь не закреплён за нашим приютом - на следующий заезд в него прибудут самые что ни на есть обыкновенные дети, не лишённые семей. Эти ублюдки, вспоминая, кто отдыхал до них, будут кривиться и плеваться, поливать нас помоями, наивно полагая, будто они настолько большие "задницы", что их мнение хоть сколько-то весит.

Но это будет только потом. Потом… Какое прелестное слово! Оно гораздо лучше, чем "сейчас", потому что "сейчас" у меня ассоциируется с Адом. Мы уже пять минут идём сквозь лес, перешагивая корни и уклоняясь от хлещущих со всех сторон веток. На самом деле нас несколько группок, бегущих на некотором удалении друг от друга. На первый взгляд, у нас нет определённого направления и мы давно уже заблудившись. Но это только на первый взгляд: нам не в первой так убегать, и все (может быть, кроме самых левых зрителей) всё знают.

Элен - точно не из их числа.

Вы представляете, она дёрнулась - а, соответственно, и я вслед за ней - к своим наштукатуренным подругам. Эта дурочка, наверное, просто не поняла, что если кто и выведет её из лесу целой и невредимой, так это буду я. Я, Кейни Лэй Браун, которая сейчас очутилась в отвратительном коктейле из сладких духов и запаха прошлогодней хвои, а так же шуме типа "Чёрт возьми! Мои новые чулки!" или "Ксюха-а-а! Я каблук сломала!". Интересно, сколько нужно времени, чтобы каждая из них порвала свои ползунки, испортила обувь, споткнулась и упала, а потом вогнала себе занозу? Полагаю, только по происшествию этого они наконец-то закроют свои пасти и будут молчать! Но либо они преподнесут мне тишину авансом прямо сейчас, либо в этом лесу появятся трупы.

Внезапно Люси рядом со мной громко ойкнула и зашлась таким жарким румянцем, что его стало видно даже при Младшей Сестрёнке. Я б и не заметила, но эта соплячка сначала споткнулась и заставила меня подхватить её со злым "Твою…!", а потом уже впала в крайнее смущение.

Как оказалось, не зря.

В двух метрах от нас шёл Эдуард. Майки на нём не было, видимо, её приватизировала какая-то фанатка или охочая до пожрать моль, но его это нисколько не смущало. Конечно, разве такую извращённую сволочь можно чем-то смутить? Им даже комары брезгуют.

Впрочем, в данный момент я интересуюсь не этим!…

Ля-ля-ля! Меня здесь нет!

Мне интересно только то, кому можно помолиться и принести в жертву белые тапочки, чтобы белокурый ублюдок нас не заметил. Одна тринадцатилетняя соплячка плюс один белоголовый нелюдь равно крест на могиле Кейни Лэй. Простая арифметика. Никогда её не любила.

Лениво моргнув, четверть-оборотень скосил свои изумрудные глаза в сторону и увидел прежде всего меня. Ну почему меня, а не этот куст чертополоха?! Если на него повесить ослиный хвостик, будет почти сказка!

– Твою мать! - буркнула я, ощущая взгляд белокурого парня как ожог крапивы. - Ну почему мне так не везёт?!

Люси, сама того не осознавая, панически впилась в мою руку, буквально погрузила в неё ногти, не отрывая круглых глаз от Эдуарда. Я наступила ей на ногу, и только после этого она ослабила хватку.

– Вот это да-а-а! - сладко протянул четверть-оборотень, приблизившись к нам. - А почему же ты здесь, крошка Браун?

– Тут комары самые кровожадные! - огрызнулась я, собираясь прибавить ещё какую-нибудь гадость. Но глаза белокурого парня уже спустились к Элен, и он на время переключил свой интерес на неё.

– М-м-м, какая лапочка! - промурлыкал он и обнял вконец ошалевшую девчонку за плечи. - Как тебя зовут, котёнок?

– Л-л-люс-си! - заикаясь, выпалила та, млея как маргарин на сковородке и прижимаясь к боку четверть-оборотня. Её хватка на моих пальцах медленно слабела.

– Красивое имя, - улыбнулся белокурый ублюдок чарующей карамельно-сооблазнительной улыбкой и, наклонившись, что-то ласково шепнул Элен, будто невзначай коснувшись губами её виска. Тут и слепой бы понял, как глубоко она влипла. Я не была слепой, поэтому знала, что эта соплячка пропала и всё. Может, следует напомнить Эдуарду, что за растление несовершеннолетних полагается небо в клеточку? Правда, он сам ещё несовершеннолетний, но это дело двадцатое.

– Давай-ка перейдём сюда, - тем временем произнёс он, подаваясь вместе с Люси чуть правее. Я не хотела топать с ними впритирочку, поэтому тоже подвинулась вправо…

И тут же споткнулась об корягу. Под моё громкое "У-ух!" мир взлетел вверх, а я - во весь рост вытянулась на колючей хвое. Тело во второй раз за ночь сотрясла боль, фонтанами взмывшая от живота к спине.

Проходящий мимо четверть-оборотень отобрал у Элен мою одежду и швырнул её мне на голову. Теперь понятно, почему он решил "перейти сюда".

– Всего хорошего, малышка Кейни, - в его голосе сквозил острый лёд. Я вспыхнула и прошипела ему вслед:

– Да пошёл ты!

Но белокурый парень только бросил на меня презрительный взгляд через плечо и отвернулся. Если б только у меня были силы и не было столько боли, я б прыгнула на него и припечатала мордой в ближайшую сосну.

Но у меня не было сил, а боль - никудышная ей альтернатива.

Шаги и возня девиц смолкали в полумраке леса, пока я вставала на ноги, оттряхивалась и натягивала на себя сначала футболку, потом рубашку. Комары меня больше не донимали, видимо, благодаря сверхчутью слышали мучениские вопли моего тела и выбрали стратегию наблюдения. А тело-то действительно вопило и выло, надрывно, как сирена. Каждая кость, каждая мышца - гудели от боли. Блин, а ведь после драки прошло минут ну десять-пятнадцать от силы! Что же будет завтра?

Полный звиздец. Может, повеситься прямо сейчас?

Поморщившись от острого желания выпрыгнуть из разбитого тела как из штанов, я посеменила к дороге, на ходу раздвигая ветви колючих кустов и перекатываясь на шишках. Один раз опять-таки хлопнулась - в живот мне мгновенно впился крепенький корень. Не знаю, что он тут забыл, может, вылез покурить, но стоило мне только с чувством прорычать: "Твою ма-ать!…", как та - почтенная старушка-сосна - швырнула мне в голову трухлявый сук.

– …! - выдохнула я, тяжело вставая на ноги. Ну и повезло же! Две шишки за один день!

Дальше я бежала, внимательно глядя то вперёд, то себе под ноги, то на чёткие пятна Младшей Сестрёнки, чтоб не сбиться с пути. И всё было хорошо, как внезапно кто-то рывком стянул меня в кусты.

– Тебя где носило?!! - рассерженно прошипела Киара перед самым моим носом. Я, неопределённо махнув рукой в полумрак, попыталась отдышаться и в ночной тишине услышала, что к нам подтягиваются остальные. Смешки и треск, которые сопровождали эдуардовых почитательниц, не мог заглушить даже грохот пульса в голове.

– Глянь, что там, - шепнула Киара.

Так, видно, не отдыхать моей любимой персоне до самой постели в корпусе летнего лагеря.

Высеребренное луной шоссе встретило меня полным спокойствием. Конечно, покачивались растущие вдоль обочины деревья, жужжали в воздухе комары, но в остальном - тишь и благодать. Я опасливо вышла на середину дороги и всмотрелась в полумрак. Хм, действительно ничего и никого. Однообразные картины что справа, что слева, только откуда-то издалека доносится звук мотора.

Сделав знак остальным брать задницы в руки и двигаться поживей, я первая нырнула в тот лесок, что прилегал к лагерю, и, в последний раз оглянувшись назад, подумала, что ночь была от альфы до омеги неудачная.

7.

– Отря-а-а-ад!!! Подъё-о-о-о-ом!!!

Сладкий сон, в котором не было никого и ничего, кроме пустоты, разлетелся вдребезги, и я подорвалась на постели с гневным воплем "Какая сука завела в корпусе баньшу?!!". Однако сознание того, что именно я ляпнула, пришло довольно быстро. Связываться утром с сонными злыми вожатыми - не самая полезная для здоровья вещь. Даже для меня.

Нет, сегодня - особенно для меня.

Девчоночья болтовня в палате стихла, и все уставились на меня, словно вот-вот разразится буря.

Так оно, по идее, и есть.

Но на проверку оказалось, что мои слова не были услышаны из-за очередного "Отря-а-а-ад!…". Хвала тебе, Господи, значит, мне не придётся быть сегодня битой! Ну, допустим, не битой, но уж наказанной всерьёз и надолго - точно. Ещё не хватало, чтоб меня опять заставили посуду за всем лагерем мыть!

Со стоном хлопнувшись обратно на простыни, я перевернулась на бок и как страус запихнула голову под подушку. Очень хотелось ещё укрыться тёплым одеялом и провалиться в сон, где нет ничего. Хотелось тем более, что с самого утра у самой постели меня ждёт несколько "сюрпризов". Таких себе, среднестатистических сюрпрайзиков. От этой мысли стало противно-противно, а от наволочки в глупый цветочек - до тошноты гадостно.

Ну и утречко, чёрт его подери…

Девчонки, к их же счастью, решили не возражать против моих утренних повалюшек. Они догадывались, что в противном случае будет драка. Мало того, никто даже вякнуть не посмел в моём присутствии! Боятся - уважают.

Только Киара стегнула футболкой по моей бедной заднице и приподняла подушку со словами:

– Я съем весь твой завтрак до последнего слонопотама.

В ответ я промычала сама не знаю что, и меня наконец-то оставили в покое. Господи, как будто я его не заслужила. Это после вчерашнего-то?!!

Впрочем, то, что было вчера - комнатные цветочки по сравнению с сегодня. А сегодня у меня СУП (синдром утреннего послепобоища). Как выразился год назад Майк, это "… очень страшная болезнь. Характеризуется лёгкой тошнотой, слабым головокружением, раздражительностью и протяжной болью во всех мышцах тела. Даже в тех, о существовании которых ты до сегодняшнего дня вообще не подозревал. Жизнь так вообще кажется последним дерьмом…".

Всё вокруг тебя, впрочем, тоже. Вам правда интересно, от чего я спрятала голову под подушкой?

Итак, первый сегодняшний сюрприз - самый приятный: мы сегодня, второго июня, возвращаемся в Роман-Сити, в приют. Всё, халява кончилась.

Ура!!! Виват, цивилизация!!! Да здравствуют джунгли мегаполиса!!! Горячая ванна и телевизор!!!

Второй "сюрпрайз" - подарок судьбы: возле кровати меня терпеливо ждёт грустная, как побитое цуценя, Люси.

Ситуация S.O.S. Спасите мою душу!… Или нет, лучше её, потому как если я сейчас подниму руку…

– Никаких слёз, иначе за себя не отвечаю! - тяжело пробурчала я, садясь. - Чего стряслось, кого убили?

Кажется, в такое утро я и впрямь собираюсь выслушать жалобы этой соплячки. Гм. Странно. А ведь Эдуард меня вчера даже по голове не бил. Значит, это уже просто-напросто диагноз, и мне определённо надо сходить к врачу. К психиатру. Возьму у него справку на постоянное место жительства в одном странном жёлтом общежитии на берегу озера и отдохну от мирских забот аки Сергий Радонежский.

Но пока что я просто выжидательно бездействую под простынёй. А Элен под моим сонным и не очень довольным взглядом уже храбро открыла рот, чтобы поведать все "кошмары" сегодняшнего утра… и громко разревелась.

Это было неожиданно. Неожиданно настолько, что я просто сидела и тупо наблюдала, как Люси судорожно вздыхает и всхлипывает, уткнувшись лицом в испачканные тушью ладони. Да что там тушью! Её make-up сейчас напоминал боевую раскраску индейцев племени Ирокез. Угу, стало быть, плачет не первый раз. Может, поэтому и быстрее успокоится?

При ярком дневном свете я смогла получше рассмотреть эту мымру. Чёрные прямые волосы, проборождённые голубыми полосками мелирования, иногда выглядывающие из-за ладошек васильковые глаза, полные "смертельного" горя. Лицо не то круглое, не то овальное, черты ещё детские, но очень милые. "Когда вырастет, будет смазливой", - почему-то не без удовольствия отметила я про себя.

Видите? Я ещё умею радоваться за других.

А мгновенье спустя, когда всхлипы вопреки моим надеждам не утихли, раздражённо добавила: "И какого хрена она ко мне приклепалась?!".

Мне прямо-таки зудело гаркнуть Люси, что моя драгоценная особь - не жилетка для чьих-то всхлипов. Да и не носовой платок тоже. Я терпеть не могу всякие телячьи нежности и овечьи сентиментальности. В отношении эмоций я вегетарианка. Да и вообще, каждый человек - именно че-ло-век! - это сильная личность, которая не имеет права распускать себя и быть размазнёй! И у сильных личностей нет времени нянчиться со слабаками. Но последние всё равно существуют - я до сих пор ломаю голову над вопросом "Как они пережили без нас Ледниковый Период?".

Тем временем Элен и моё побитое тельце ревут синхронно и в один голос. А так же наверняка из-за одного и того же урода.

– … Он больше не обращает на меня внимания… - наконец судорожно выдавила девчонка между всхлипами и нервной икотой.

– Ага, ты об Эдуарде, - я неуклюже сползла с постели, потянулась до хруста в позвонках и стянула с себя футболку. Боль в мышцах и запах пота заставили меня скривиться. Вчера - или сегодня? - таки надо было сделать крюк по территории лагеря и искупаться в летнем бассейне. Почему я вбила себе в голову, что нет времени? Пахну теперь как рабочая лошадь.

– Люси, - бросила я. - Достань мне дезодорант.

Девчонка моментально полезла в стоящую возле моей кровати тумбочку, вытащила оттуда голубоватый баллончик и подала его мне.

– Это "Одинокая зима" от Avon? - чуть удивлённо спросила Элен.

– Да, а что? Только честно, - чуть прищурившись, посмотрела я ей в забегавшие глаза. Она явно смутилась и пролепетала:

– Ну… просто… девчонки говорят… ну…

– Не нукай, как монашка, которую поймали за просмотром немецкой порнухи. Говори по делу!

– Короче, - набравшись смелости, выпалила Люси, - девчонки говорят, что ты пацанка, а пацанки дезодорантами и прочей косметикой не пользуются!

Не выдержав, я весело заорала во всю глотку - блеклое подобие смеха - и только боль в пёстрых от гематом рёбрах заставила меня умолкнуть. Разумеется, я подозревала, что у подруг Элен мозгов как у курицы, но чтобы без единой извилины!…

– Что ты сегодня ночью видела на моём лице? И чем я сейчас собираюсь пользоваться? Баллончик ведь полупустой, - хохотнув, посмотрела я сверху вниз на испуганно сжавшуюся соплячку.

Та, видимо, уловила намёк. Чудно.

Отвернувшись от этого тринадцатилетнего недоразумения, я растерянно огляделась. Вот интересно, где мои шмотки? Опять валяются в беспорядке рядом с постелью? У-у-у! Старая песенка! Каждую ночь моё величество слишком сильно устаёт, чтобы нормально сложить вещи на стуле!

– Мы с ним ночью так хорошо болтали, а сегодня утром он даже не поздоровался со мной! - продолжила за гнуть своё Люси.

Я отряхнула лифчик от пыли и задумалась. Ну, что я могу ей сказать? Что Эдуард ещё не проснулся? Или что он страдает склерозом? Ах, если бы!

Но с другой стороны, почему я вообще должна что-то говорить и беречь детские чувства этой маленькой соплячки? Кто волновался обо мне и Киаре, когда высасывал кровь из наших родителей, давился и плевал ею на белые обои? Кто-то подумал о том, что мы, что я почувствую, когда увижу мёртвых обескровленных родителей на полу в бледном утреннем свете? Никто. Стало быть…

– Люси, - произнесла я, внешне сосредоточившись на одевании, - ты, конечно, не обижайся, но ему на тебя плевать. Ты пока маленькая, а Эдуарда - кстати, ему шестнадцать, если не знаешь - ещё никто не уличал в педофильстве. Кроме того, тебе повезло, что ты не отхватила звиздюлей от его девушки. Она и за меньшее соперницам глаза выцарапывала.

– А как же… - начала было дрожащим голосом Элен, однако я, натягивая футболку, раздражённо оборвала её:

– Никак!

Фух, видимо, таки придётся детально разъяснять ей, кто под кем. Может, она, в отличие от своих безмозглых подруг, всё поймёт.

– Слушай и запоминай, - заговорила я на полтона мягче. - Эдуард - не бог, а такой же смертный, как я или ты. Его смазливая внешность на самом деле ни черта не значит! Зачем тебе его любить, если он не заботится о тебе, не переживает, не защищает тебя? Почему бы тебе тогда, чёрт возьми, не втрескаться в тот айсберг, который раскроил Титаник? Результат будет один и тот же, куколка. По жизни тебе понадобится одна простая истина: тот, кого любят все-все-все, любит только себя, потому как все ему твердят, что он единственный, кого можно любить в этом мире. Понятно?

Она кивнула с еле слышным "Понятно" и в отчаянье поджала губы, а потом тихим голосом спросила такое, отчего я, запутавшись в штанах, чуть не упала:

– А ты когда-нибудь влюблялась?

Провокационный вопрос.

– Видишь ли, - следя больше за языком, чем за руками, начала я, - парня, который не может отжаться от пола больше меня, я за человека не считаю. А те парни в нашем приюте, кто для меня люди - мои друзья. С друзьями не спят и в друзей уж подавно не влюбляются. Тема закрыта.

Дальше я одевалась в тишине и слушала только нытьё собственного тела. Ах да, ещё и лёгкого чувства вины. Но почему опять виновата я? Я что, виновата, что эта соплячка не нравится Эдуарду? Или что она ещё маленькая для него? Ни хрена я не виновата!!! Не ви-но-ва-та!!!

Шумно вздохнув, я осмотрелась. Все девицы из нашей спальни давно ушли на завтрак. Постели, стоящие в два ряда поперёк комнаты с яркими обоями, остались мятыми и незастеленными. Впрочем, как всегда. Поверх скомканных простынок валяются кружевные ночнушки, нижнее бельё и косметика: пудры, тени, помады и расчёски. А надо всем этим бардаком - ядрёное облако сладких духов, никак не желающее выветриваться в распахнутое окно.

Такую "идиллию" у нас можно наблюдать и вдыхать каждое утро, и каждое утро её нарушает моя постель. Может, не самая чистенькая, но зато аккуратно застеленная. Понимаете, если бросить её в состоянии хаоса, то стервозные вожатые в самый неподходящий момент тебя из-под земли вытянут, но заставят прибрать лёжбище.

– … А как тебя зовут среди бойцов? - внезапно нарушила молчание Люси. Я, взбивая подушку и тем самым немножко разминаясь - очень полезное занятие в такое утро - показала взглядом угрюмого носорога, что не понимаю вопрос.

– Ну, Эдуард - Тень, Джо - Русский Воин, а ты? - вполне охотно пояснила Элен. Её чёрные от туши слёзы начали высыхать, и она, вытащив откуда-то из коротких обтягивающих шорт зеркальце, начала усердно стирать послюнявленным кончиком чьей-то простыни потёкшую косметику.

– Вэмпи.[4]

– Почему Вэмпи? - посмотрела на меня девчонка, и впервые за всё утро в её глазах заблестели не слёзы, а натуральный интерес.

– Потому что лучшая, - спокойно ответила я, перебрасывая на голове косички так, чтобы получился вполне ровный пробор.

– Но ведь Эду… - Люси осеклась и вовремя замолчала. Я, конечно, могла психануть: мол, не упоминай его в моём присутствии, а то и просто дать по морде… Но вместо этого сдержанно ответила:

– Если б мы были на равных физических возможностях, я бы его победила.

Судя по взгляду исподлобья, Люси не очень-то мне поверила. Однако меня это вряд ли волновало. Я стараюсь по мере возможностей быть эгоисткой. Единственное, на Джо и Киару - ну, ещё на Майка и Ника - это не распространяется, а вообще - я всегда спасаю только свою задницу.

Ладно, почти всегда. Но это по секрету.

На некоторое время опять повисла тишина. Я, достав из покосившейся тумбочки зеркало, чёрные карандаш, жидкую подводку и тушь, старательно затемняла глаза (это вот моё понятие о нормальном макияже), а Люси заново красила ресницы и что-то невесело рисовала на губах розовым блеском, одолженными у кого-то из моих соседок по палате.

– Пошли в столовую, - наконец бросила я приунывшей девчонке, забрасывая косметику в тумбочку и выходя из душной спальни, куда никто из наших пацанов не смел заглядывать. И, между прочим, правильно: последний, рискнувший сделать это - разумеется, за вечным исключением Эдуарда - довольно долго ходил со сломанным носом и уверял всех, что всего лишь не вписался в дверной проём, выходя ночью в туалет.

Кто всему виной - козе понятно.

8.

Если вы когда-нибудь были в летнем лагере, то должны знать, как выглядят тамошние столовые. Наша, к слову, представляет собой двухэтажное персиково-оранжевое здание, вокруг которого клумбы и черёмуха, почти полностью белая. На первый взгляд, от снега, а на самом деле - от запоздавших цветов. Они слегка пригнули ветви вниз и теперь висят маленькими гроздями, источая сладковатый дурманящий аромат. Жаль, что я не увижу того момента, когда они начнут отцветать: мне почти по душе зрелище летящих на землю меленьких лепестков и сочно-зелёной травы, усыпанной ими.

Но именно почти.

В тени черёмух я заметила Киару, которая сидела на корточках и терпеливо поджидала мою персону. Лично я б на её месте уже три раза плюнула на всё от скуки, но моя сестра умела найти себе развлечение. Вот сейчас она играла с натянутой на пальцы рук верёвочкой, непостижимым для меня образом создавая узоры.

Вообще, с Джо у неё эти фокусы получаются - глаз не оторвать. Он натягивает на пальцах эту несчастную удавку, в несколько движений создаёт простейший узор, а потом в него ныряют тонкие пальчики моей близняшки. Там поддела, сям поддела и - voila! На их пальцах уже австрийское кружево!

Пробовала и я научиться этой игре, но с первого же урока поняла: это - не моё. Киара - да, она мастер, но у меня нет в запасе ни терпения, ни Вечности. Это она мне так постоянно отвечает, когда увлечена своим занятием, а я зову её то ли на массовку, то ли в столовую. "У нас в запасе целая Вечность!", - глубокомысленно заявляет близняшка, не отрывая глаз от верёвочки.

Иногда я начинаю ревновать её к этой бичовке. Иногда (смешно подумать!) к Джо, если они вдвоём проводят целый день. Я тогда просто закипаю, как газировка в электрочайнике. Впрочем, пытался ли чернокожий парень закадрить её и уложить на обе лопатки или не пытался, а моя сестра с восторгом рассказывает только про узоры и удавку. О Джо - ни слова. Может, просто недоговаривает?…

Фу!!! Это какое ж паршивое настроение надо иметь, чтобы о таком подумать?!. Впрочем, раз уж подумала… Ей-богу, они были бы неплохой парой.

В общем, когда я приблизилась к столовой, Киара развлекалась со своей гароттой и параллельно умудрялась рассматривать компании ждущих приглашения на завтрак. М-да, судя по их светлым лицам и веселому трёпу, тяжёлое утро у меня одной. Конечно, только я одна могла вчера полезть в драку с четверть-оборотнем! Впрочем, хрен со всеми! Будет и на моей улице праздник. Жизнь, она, конечно, как зебра: все чёрные и белые полосы кончаются задницей, но не помирать же теперь из-за этого?

Хотя попробовать можно.

В метрах двадцати от меня начиналась широкая каменная лестница, которую подростки обсадили как куры насест. Только что не гадили. Стоит кому-то из взрослых подать знак - они все тут же придут в движение и поплетутся наверх, в столовую. Однако я не о том. Просто возле этой самой лестницы стоял вышеупомянутый Джо и, хмурясь, что-то обсуждал с… Эдуардом.

… же ж его мать!!! Увидала на свою голову! Теперь всё, утро испорчено полностью!!! У-у-у-у!!! Гадость!

Скривившись, я зло сплюнула и отвернулась.

В данный момент мы с Люси явили полные противоположности друг другу. И если я походила на сосредоточие всех отрицательных эмоций мира, то у Элен глаза вспыхнули как огни Голливуда. Уверена: всё, что я нынче утром вколачивала ей в башку о предмете её воздыхания, она позабыла вмиг, даже быстрее. А как иначе? При виде белокурого парня её заплаканное личико расцвело как розы после сильного дождя. Извините за поэтичность.

Нет, она точно малолетняя дура. Такая же будущая шалава, как и остальные. Угораздило ж меня с ней связаться! Вечно во что-нибудь вляпываюсь обеими ногами.

Ладно, если тихо и спокойно пройти вот здесь, то может быть, получится…

– Ке-е-ейн! Есть серьё-о-озный разгово-ор!

Все, кто мог и не мог услышать это, как один уставились на меня.

Не получится.

Я, замерев на полудвижении, разочарованно поникла и обернулась. Джо смотрел на меня. И не просто смотрел, а смотрел в упор, как бульдог на кошку.

– Вашу мать, - я добавила ещё несколько крепких ругательств и оставила надежду проскользнуть незаметно. Нет, я по утрам не боюсь ни чернокожего парня, ни Эдуарда. Просто неприятные разговоры всегда портят мне аппетит. Разумеется, у меня сейчас его нет, но я так надеялась, что появится! Мне нужно поесть после вчерашней драки, тем более что ужин я выблевала под ноги зрителям.

– Элен, жди меня возле входа.

– А…! - начала было девчонка, страшно жаждущая подойти к четверть-оборотню поближе, но я гневно скомандовала:

– Сидеть, я сказала!!!

Люси сникла побитым щенком, только мне на это было наплевать. Резким злым шагом я направилась к Джо. Ну почему ни одна скотина сегодня не может подождать до полудня?! Обязательно надо портить неприятными разговорами завтрак! Ни стыда, ни совести у людей нет, совсем охренели!

Впрочем, мне ли пальцами тыкать?

– Привет, Кейни, - произнёс чернокожий парень, когда я приблизилась к нему на расстояние вытянутой руки.

– И тебе привет, - кивнула я и невольно посмотрела на Эдуарда. Он тонко улыбнулся и вежливым, крайне точным голосом произнёс:

– Утро доброе, малышка Браун.

После чего вышел из тени. Его глаза уже не светились, как вчера ночью, но зато чёрные зрачки при солнечном свете сузились до вертикальных кошачьих рисок, а радужка наоборот - чуть расползлась по белку. Немного пугающее, откровенно говоря, и в то же время захватывающее зрелище, как хороший фильм ужасов. Никак не могу заставить себя привыкнуть к этому - вечно хочется сказать: "Ух ты! Повтори фокус!".

– Недоброе утро, мальчик Эдуард, - бесцветно - не вяло, а просто бесцветно - ответила я. - Недоброе.

– Ты играла ещё в погремушки или уже в куклы, когда я был мальчиком? - его блестящие глаза, голос смеялись, но лицо не выражало ни малейшего намёка на веселье, будто скрывалось под великолепной гипсовой маской. Наверняка так оно и есть: этот зеленоглазый изверг всегда был прекрасным актёром.

– Получала докторскую степень в Оксфорде, - отрезала я и обратилась к серым, ну очень пасмурно-серым глазам Джо:

– Что случилось? Кто-то умер? Скажи, что Крысы, и я буду весь оставшийся год убирать у тебя в доме.

– Шутить изволите, мадам? А не хотите по зубам? Иль, может, мы нальём сто грамм и разберёмся по делам? - приподнял брови темнокожий парень, цитируя кого-то из рок-поэтов современности. После чего сделал нам с Эдуардом знак следовать за собой и направился к Никите, Майку и Алексу.

Те, разумеется, не поджидали нас с каменными мордами в кустах. Это только в голливудских фильмах так: секретность, строгость и тэ дэ и тэ пэ. Наши ребятки пили воду из маленького фонтанчика, который находился возле угла столовой, и явно прогоняли сонливость и сушняк. Значит, Нику вчера не так сильно досталось, и они пили, не закусывая. Вполне в их духе.

В их духе так же была поливка всех ближайших девчонок. Делали они это очень просто: перекрывали с одной стороны отверстия поток воды, и он, во сто крат усиленный, летел в другую. Сопровождалось сие омовение громогласным чистосердечным хохотом. Девчонки, соответственно, пронзительно визжали, обзывая не выспавшуюся после пьянки троицу козлами, кретинами и прочей ахинеей. Но даже трансформаторная будка из-за кустов видела, что они польщены их вниманием до их же зелёных чёртиков.

Однако мне было не до их восторга. Я шла за чернокожим парнем и чуяла, чем всё происходящее пахнет. А пахнет оно, между прочим, как чья-то поджаренная задница.

При нашем приближении ребята вмиг стали серьёзными и думать забыли о воде и девочках, что, впрочем, не избавило их от сушняка. Я почти услышала, как фонтанчик у них спинами с облегчением вздохнул и перекрестился. Что касается обрызганных фемин, то им крайне не понравилось отсутствие внимания и вообще, посудите сами. Высокие плечистые парни, не самые страшные - за исключением, наверное, Алекса - умеющие постоять за себя, вдруг забывают о вас и собираются поболтать с друзяками и одной не особо нормальной особью, то есть, мной. Поводов для радости, конечно, не наблюдается.

И у них, и у меня.

Я и пятеро ребят стали в круг. Тесно, плечом к плечу… Ну, это ребята - плечом к плечу. Мои плечи, как всегда, касались рук Джо и Ника чуть выше локтя. Разве я виновата, что ниже них почти на голову?

Не хватает, правда, такой же дюймовочной Киары, но сборище внеочередное, а значит присутствие всех поголовно можно считать необязательным.

– Ты опять нарушила Правила, Вэмпи. Тур был Подхватом, а не ты, - первым тихо начал Тигр. Его лицо в каплях воды носило тёмно-фиолетовые отпечатки вчерашних событий, но в то же время оставалось симпатичным. Типа, шрамы украшают мужчину и всё такое.

– Мне хватило и твоей разбитой физиономии, - огрызнулась я, сжимая в кармане носовой платок со старыми пятнами крови. Терпеть не могу, когда мою и так редко проявляемую заботу не ценят.

– У нас не детская столовка, чтобы говорить, что тебе чего-то хватило или не хватило! - тихо процедил Александр, натягивая бандану на мокрую голову, и икнул. - Не нравится - выметайся из Круга Поединков!

– Варвар прав, - тихо произнёс Тур, глядя на меня серьёзными васильковыми глазами, красными после бессонной ночи. - Не нравится - уходи.

– Я тебя же спасала, идиот! - тихо прошипела я, злясь. - В последнем нашем поединке я уложила тебя, но меня… - на этом месте я запнулась и через силу, задницей чувствуя улыбку кое-кого, продолжила:

– Но меня побеждает Тень. Тебя бы он размазал.

– А это не твоё дело! - Майк с вызовом подался вперёд - я тоже, но Тигр растащил нас за шкирки со словами:

– Так, горячие финские парни! Давайте без мордобоя до опохмелки!

– А нехрен было пить! - огрызнулась я, стряхивая с себя его руку.

– Встревать вместо Майка - это всё-таки хрень порядочная, - заметил Русский Воин, возвращая нас всех к теме. Сразу хочу пояснить: прозвище он получил за то, что является мастером русского боя. Не самым первым, разумеется: воспитанник какого-то там великого ратника, чёрт-зна как попавший в наш приют, учил Джо всему, что сам успел перенять от учителя. И то, чему научил, приводило в восхищение даже Саноте, мою учительницу по единоборствам. Помню, она даже брала у него несколько уроков. Давно это было…

Так, что-то я ушла от реальности, а Круг Поединков тем временем угрюмо смотрит на меня, недовольный молчанием. А что он ожидает от меня услышать? Слова глубочайшего раскаянья? Да скорее Ад замёрзнет, чем я наступлю на горло своей гордости!

Круг знает это, но молчит.

Это порядком разозлило меня, и я хотела было уже бросить что-то резкое, как внезапно рука Джо незаметно для остальных коснулась моей спины. Я поймала быстрый взгляд его серых как грозовое море глаз и поняла, что он просит меня угомониться не как Судья, а как друг.

Пока что как друг.

Мы по-прежнему напряжённо молчали, и я, попридержав ругательства на языке, рассматривала лицо каждого. Чуть насмешливое - Алекса, усталое - Никиты, спокойное - Майка, серьёзное - Джо, ироничное - Эдуарда.

– Нарушивший правила всегда несёт наказание, - подал голос Тень, когда мой взгляд остановился на нём.

Я зло сплюнула ему под ноги.

– Верно, - прищурившись, хищно посмотрел на меня Варвар. - Совет Поединков сегодня ночью решит, как поступить с тобой.

Я ещё раз обвела каждого испытывающим взглядом, и ни один не отвёл глаза. Только белокурый парень моргнул и лениво улыбнулся. Не могу сказать, что улыбка мне понравилась. Скорее - наоборот. Вот эти идеальные розоватые губы, жемчужные зубы и искреннее веселье - не понравилось. Иногда создаётся впечатление, что я вообще не принадлежу к Homo sapiens или к нормальным девчонкам. Но к парням-то я себя тоже причислить не могу!

… Впрочем, как говорят некоторые, пока что не могу.

– Однако поединок ещё не закончен, - произнесла я.

– Для Нарушившего - закончен, - возразил Русский Воин. - Прос…

И тут внезапно рядом с нами как чёрт из табакерки возникла моя близняшка с радостным возгласом "В чём дело?!". Напряжённый кокон, укрывающий нас, дал сеточку трещин. Кто-то даже вздохнул спокойней, для виду пробормотав: "Ты нас до инфаркта доведёшь!". Именно поэтому мы не похожи на все предыдущие составы Круга: наши отрицательные эмоции легко разбить.

Ставлю на кон свою мелочную душонку, что Пума, она же Киара, слышала весь разговор от и до, а мы этого не заметили. Но моя сестра такова: кто-то всегда должен рассказать ей то, что она якобы пропустила. Если рассказ был долгий, а рассказчик начинал раздражаться от повтора, Киара получала определённый кайф. Правда, происходит такое в последнее время нечасто. Может потому, что ей надоело издеваться над людьми.

Но как такое может надоесть?

– Вэмпи нарушила правила Круга Поединков. Сегодня ночью Совет выберет наказание, - обернувшись к моей близняшке, коротко ответил Тигр. Краткость - сестра таланта.

– Да будет так! - раздражённо бросила я.

– Да будет так! - в один голос тихо отозвались Тень и Русский Воин, которые, собственно, и составляли Совет, как лучшие бойцы (у меня просто не хватило усидчивости для такого муторного дела).

Пума только покачала головой, пряча кривую ухмылку:

– Сегодня ночью мы будем в Киндервуде. За пределами него?

– Да, в "Ночном оплоте", как обычно, - кивнул Джо, холодно глядя на меня, и отвернулся, всем своим видом показывая, что разговор окончен.

Быть может, вы спросите, что такое Круг Поединков?

Что ж, вполне логично. Любой бы поступил на вашем месте точно так.

Значит, Круг Поединков… Да я только что разговаривала с ним и сама в нём состою. Это - братство избранных бойцов. Банка лучшего сорта килек в томатном соусе, если хотите. Мы иногда сражаемся между собой или с кем-то ещё ради… ну… не знаю чего. Может, ради удовлетворения собственных амбиций, как остальные.

Да, вы не ослышались. "Компаний", подобных нам, в Роман-Сити много. Одни объединяют в себе людей, как наше, другие - вампиров, третьи вообще смешанные. И чем выше суммарный уровень мастерства бойцов содружества, тем выше место этого содружества в специально придуманной иерархии. Наше - самое низшее.

Все братства могут сражаться между собой, но только по всеми признанному Закону: люди с людьми, нелюди с нелюдями, полулюди с полулюдьми (на, так сказать, четвертькровок это, к превеликому сожалению, не распространяется).

Не могу сказать, что содружества тайные: попросту не знаю. Наше, например, тайна только для вожатых, учителей, воспитателей и директора приюта. Почти все ребята знают о нём, а последний стукач, как мне рассказывала Саноте, попал в больницу с переломами позвоночника, челюсти и ног, полученными якобы в результате несчастного случая. Насчёт рассказов о Круге ему, впрочем, всё равно никто из взрослых не поверил. Даже нет. Его не захотели слушать, вкатывая ему кубики успокоительного и требуя не молоть ерунды.

Подозрительно? Ещё бы! Мне иногда приходит в голову мысль: а вдруг они всё знают, и наше безбедное существование - на самом деле немного не то, чем кажется? Однажды я поделилась своими мыслями с Саноте, но она рассмеялась и посоветовала мне поменьше смотреть фильмы вроде "Матрицы". Я ей поверила, но червь сомнений во мне так и не сдох. По большей части он спит, но иногда…

Впрочем, я опять отвлеклась.

Сколько лет нашему Кругу Поединков точно не знаю, но существует он ещё с начала работы нашего приюта, а это три сотни лет. Поколение сменяется поколением и довольно быстро, так как вступаем мы в Круг с тринадцатилетием, а после шестнадцати, вооружившись паспортом, уходим в самостоятельную жизнь. Есть правило не вспоминать тех, кто ушёл. Мы его соблюдаем, но…

Саноте, Саноте - как же мне тебя не хватает…

Попасть в какое-либо содружество очень сложно: необходимо, чтобы тебя признали все его участники, а особенно Совет в Ночь Выбора (вторая суббота мая и третье воскресенье августа). Мы с Киарой пришли тогда, когда все шестнадцатилетние бойцы уши из приюта и серьёзного препятствия перед нами, в принципе, не было. Но я и близняшка на тот момент были ещё своего рода новичками. Чтобы намять бока кому надо, нам пришлось изрядно попотеть. Изрядно, да не зря: свою нишу мы заняли. Эдуард вошёл в Круг сразу после нас, но, разумеется, с меньшим трудом. Впрочем, это не означает, что он своим местом не дорожит. Вылететь из Круга несложно. Достаточно не подчиниться Совету и (или) нарушить кодекс. Что я не далее, как сегодня, и сделала.

"Твою мать!!!" в адрес последнего…

Возле входа в столовую меня ждала слегка взволнованная Люси.

– Что-то случилось? - всмотрелась она в моё лицо.

Вздохнув, я отрицательно покачала головой, и мы молча отправились на испорченный завтрак. Не буду ж я ей рассказывать, что встряла по уши в… впрочем, дела мои не так плохи, как кажется. Наверняка дело обойдётся только наказанием, хотя…

Хотя, кто его знает? Деды нашего состава ушли только год назад, в августе. Нас осталось всего лишь семь человек, потому что в уже прошедшие три Ночи Выбора никто не смог отвоевать себе место в нашем кругу. Мне почти жаль. Семь - счастливое число, но всё-таки малое.

Совсем другое дело - старый состав Круга Поединков, а особенно Совет из Антихриста, Реквиема и Агонии. Ой-вэй, какой же он был непредсказуемый! Он мог занести руку для удара и погладить тебя по голове, а мог протянуть руку приласкать тебя, а вместо этого умело ткнуть в болевую точку. И тот, и тот варианты я на себе уже испытала: не первый раз ведь нарушила правила. С Советом невозможно было подружиться, невозможно было поговорить вне времени сбора, равно как и с остальными ребятами старого состава. Иногда мы толком не виделись месяцами, а потом одной ночью собирались в тёмной подворотне Роман-Сити. И ни один не мог быть уверен, что ему не бросят сегодня вызов. Просто так. Ни за что. Ради интереса. От скуки. В первый год мне, Киаре, Джо, Алексу, Майку и Нику приходилось совсем туго: опыта почитай никакого, в физических возможностях уступаем. Я сбилась со счёта, сколько раз просыпалась под капельницей в реанимации. Это потом наступили славные четырнадцать, мы чуть подросли, окрепли и начали разбираться в особенностях и тактике каждого из Круга. Это нас, одногодок, и сплотило. Мы - кроме меня и Эдуарда - никогда не бросали друг другу вызовов. Мы были всегда вместе, всегда выступали друг у дружки Подхватами. Понятное дело, что именно поэтому ребята пятнадцати лет держались подальше от ребят шестнадцати лет и от нас. Они тоже в своё время сплотились так же, как и мы. Понятно умом, но… Но очень быстро надоело жить как в волчьей стае. После каждой победы я становилась сильнее и опытней, но мне надоело платить за это сломанными костями и месяц не сходящими с кожи синяками. Именно в те годы я усвоила нутром одно правило: никогда не ссорься с Кругом. А уж подавно - не веди войну, как это когда-то давно попытался сделать Яхонт. Мне тогда было всего восемь, но я чётко помню, что его тело нашли болтающимся в петле перед столовой. Все твердили, что это обыкновенное самоубийство из-за какой-то там рыжей Мелиссы, и все верили. А я - нет. Я видела, как хладнокровно, с чувством выполненного долга смотрела на мерно покачивающего висельника компания рослых плечистых ребят. Они стояли в стороне ото всех и нимало не волновались. И именно в тот момент ко мне впервые подошла одиннадцатилетняя Саноте и доверительно прошептала:

– Ты тоже их заметила? Это - Круг Поединков…

Тогда всё и началось. Я хотела оказаться в той компании, при виде которой все посвящённые испуганно опускали взгляд.

Давно это было.

Я потёрла ноющие после драки мышцы и невольно поёжилась от одной только мысли, что могло бы статься, если бы старый состав Круга ещё не ушёл. Или если бы он был такой, как семь лет назад…

Бр-р-р!

К счастью, такого нет. Есть Пума, Тигр, Русский Воин, Тур, Варвар и Тень. Новый Круг лишился прежней злобы и жестокости, новый Круг - скорее большая дружная семья, чем волчья стая. Как правильно прошептал Джо, проводив последнего бойца из старого состава: "Зима закончилась. Началась Оттепель". И если эта Оттепель не закончится в следующую Ночь Выбора, Круг Поединков исчезнет вместе с уходом моего поколения. Странно, почему я не жалею об этом?

Знаю, знаю, вам интересна причина существования братств. Без понятия, откровенно говоря. Я вступила в своё по детской прихоти, вопреки, не задумываясь о причинах и следствиях. Могу только сказать, что верхушки нашей иерархии содружеств следят за порядками в ночном Роман-Сити. Просто у властей слишком короткие руки, чтобы решать все проблемы самостоятельно. А иногда, если вмешательство Ночного Патруля в какой-либо конфликт грозит поднять волну недовольств, братство может за него урегулировать проблему. Сделать грязную работу, короче говоря. Не безвозмездно. При этом, если симпатизирующие роду человеческому содружества убирают с лица земли нелюдей, то их оппоненты - людей. Всё честно, всё поровну.

Я невольно отвлеклась от своих грустных мыслей: ну уж очень аппетитно пахло в обеденном зале, очень. Мой желудок, испытывая голод, в то же время конвульсивно сжался, готовясь вытолкнуть назад всё, что в него отправят. Странное, но вполне привычное ощущение.

Люси, замечтавшись, налетела на одного из поварят, которые в белых колпаках сновали туда-сюда меж столов и разносили тарелки с чем-то очень вкусным. Всё-таки надеюсь, таким же вкусным, как и здешние натюрморты, изображённые на светло-зелёных стенах: рулеты, телячьи отбивные, бутерброды, фрукты… Ням-ням.

Вокруг весело галдел народ, со скрежетом выдвигались стулья, звякали столовые приборы… Обычное утро лагеря. Во всём этом есть даже что-то… милое. До такой степени, что я, немного постояв на пороге, проглотила слюну и поняла, что всё, что я съем, желудок не исторгнет обратно. Козырно! Что же у нас сегодня на завтрак?…

Раздавшийся за нашими спинами шёлковистый голос разбил мой аппетит как кувалда - фарфоровый тазик:

– Элен? Это ты?

У-у-у чёрт!!!

Но не успела я даже моргнуть, как Люси, вспыхнув от восторга, круто развернулась на сто восемьдесят градусов и бросилась к Эдуарду, который шёл в окружении весело щебечущих подстилок.

– Привет, маленькая карамелька, - он с нежной улыбкой пощекотал её по подбородку. - Извини, я сегодня с тобой не поздоровался. Просто вчера слишком устал…

Это он-то устал? Да с его батарейками можно ещё десять лет в барабанчик стучать!!! И вообще, вы только гляньте на него! "Извини…"! Ну просто "Кающаяся Магдалена" Тициана!

– Ничего страшного! - Элен покраснела. - Как ты себя чувствуешь? Ничего не болит?

Я издала какой-то раздражённый фыркающе-ворчащий звук типа "Пу-у-уф-ф-ф… М-ть перем-ть!…" и подняла глаза к выбеленному потолку столовой. Это у кого ещё что должно болеть! Ну уж точно не у него! Господи! Я всяких безмозглых малолетних шлюх видала, но такую, ей-богу - впервые! Чтобы вот так вот, как верная сука, виляя хвостом, бросаться кому-то навстречу?! Да ещё и парню?… Не-е-ет, мир точно полон ненормальных! И почему я сталкиваюсь с ними по жизни всё чаще и чаще?

– Смотри, это тебе. Я сама сплела! - Люси тем временем умудрилась извлечь из каких-то потаённых карманов широкий браслет из невероятно мелкого, чёрного как смоль бисера. На нём сверкало серебристое кошачье око - точь-в-точь как медальон четверть-оборотня.

– Карамелька, ты правда сама его сделала? - белокурый парень свободной рукой погладил её по щеке, пока она, отчаянно краснея, застёгивала браслет на его запястье. К счастью, Элен не замечала тех презрительных взглядов, которыми одаривала её компания эдуардовых шалав. А может, и к несчастью. Может, это отбило б у неё охоту даже смотреть в сторону четверть-оборотня.

– Вот так, - смущённо пролепетала Люси, покончив с последней застёжкой. И тогда Эдуард сделал то, что меня, в отличие от остальных, нисколечко не удивило. Одной рукой обвив талию Элен, он притянул её к себе, поцеловал в сверкающие от блеска губы и увлёк за собой вглубь столовой.

Ну, как увлёк… Первые три метра, доколе не натолкнулся на меня как на путеводный камень. Всей своей наглой кирпичной мордой я показывала: "Прямо пойдёшь - врежу по морде. Налево пойдёшь - врежу по морде. Направо пойдёшь - врежу по морде". Я, разумеется, говорила, что являюсь эгоисткой. Но поймите тонкую разницу: если бы Люси интересовала белокурого парня своим умением плести фенечки, я б и не чихнула. Но развращать ребёнка просто потому, что она нашла общий язык со мной - это не спортивно.

Эдуард остановился в каких-то полуметрах от меня и демонстративно облизал губы, на которых ещё искрились остатки розового блеска.

– Если ты, - медленно и тихо начала я, глядя в его заинтересованные глаза, - хоть чем-то её обидишь, я тебя заживо похороню. Просёк?

Элен съёжилась в объятьях белокурого парня и перевела испуганный взгляд с меня на четверть-оборотня, а потом обратно. У неё пока хватило мозгов понять, что сейчас из-за неё наверняка будет что-то очень и очень нехорошее. Словно подтверждая это, вокруг нас троих живо образовалось пустое пространство. Разговоры смолкли, и десятки любопытных, настороженных взглядов устремились к нам. Уж кто-кто, а этот народ крайне охоч до представлений. Тем более что хлеб есть - разумеется, нужны зрелища. Только если эти зрелища произойдут, всем придётся броситься отсюда сломя голову. Потому что места им вдруг окажется ну совсем чуть-чуть: все стулья, столы и стоящая на них еда полетят к чёртовой матери. Думаете, я никогда не дралась в столовой?… Ну, в столовой и впрямь нет, а вот в баре - да. Кто ж знал, что виски так в голову шибёт.

Краем глаза я и Эдуард поймали более чем красноречивые взгляды вожатых и Круга Поединков. Он стоял отдельно ото всех, но не так уж и далеко, чтобы при случае разнять нас.

Разнять нас, а меня - навсегда выкинуть за свои пределы по причине грубого нарушения правил.

"Никогда не устраивать поединок без согласия на то Судьи" - это первое постановление Закона. "Никогда не устраивать поединок в общественном месте в присутствии штатских" - это второе (полагаю, вы поняли, кто подразумевается под штатскими?). Так что нужна ли мне такая "радость", как исключение? Думаю, ни капли. И вот этому блондину передо мной - тоже. "Каждому из бойцов содружества запрещено трогать людей, не входящих в Круг (или вышедших из него), если дело не касается чести, самозащиты или утверждённого судьями поединка с представителем иного братства" - не помню какое по счёту постановление.

– А что, - внезапно спокойно заговорил Эдуард, - наша маленькая Браун ревнует? Меня к Элен или Элен ко мне?

Его ладонь, от природы горячая, нежно коснулась моей щеки, изящные пальцы погрузились в тонкие косички. Ещё помня камень эдуардовых кулаков, впечатывающихся в моё тело, я просто остолбенела от контраста и неожиданности.

Первое, что мелькнуло в моей голове: слушайте, а это очень приятно.

Второе: не останавливай его.

А третье: дура!!! Ты что, забыла, кто он такой?!!

Моя рука молниеносно подхватила со стоявшего рядом стола тарелку и вписала её в красивую физиономию белокурого парня, по которой уже начало разливаться торжество. И вместо этого торжества по шее и белоснежной футболке живописно разлился соус…

– Если втрескался в меня - так и скажи, а не броди круг да около, - как можно более спокойно произнесла я, хотя меня трясло от ярости, и, обойдя его с Элен, гордо пошла вон.

9.

Открытый бассейн окружали высокие стройные тополя и заросли волчьих ягод. В этот полдень на улице царствовал душный жаркий штиль, а с ним, соответственно, и тишина. Ну хоть бы один куст листиком о листик хлопнул! Хоть бы одна земляная жаба квакнула! Так нет же, все молчат.

Сидя на одной из тех лавочек, что по периметру окружают бассейн, я флегматично жевала шоколадный батончик - последний из моей заначки. Если в скором времени не пополню её в супермаркете Роман-Сити, то просто сдохну. Почему-то сладкое выводит из моего организма отрицательные эмоции. Вот как сегодня.

После стычки с Эдуардом я уже успокоилась и по шкале эмоций не отличалась от валенка. В конце-то концов, я осталась в выигрыше! Не мне ж по морде тарелкой с завтраком зарядили? Не мне. Правда, четверть-оборотень будет не четверть-оборотнем, если не ответит мне в ближайшем будущем какой-нибудь гадостью. Или просто вызовом.

Ладно, это будет только в будущем, пусть и ближайшем.

Дожевав последний кусочек батончика, я с сожалением разгладила обёртку и выбросила её, после чего облизала пальцы от остатков шоколада. Настроение моё росло как на дрожжах, боль в мышцах вроде бы приутихла - чем не хорош день? Мне бы ещё своё тельце какой мазью растереть, а ещё лучше, чтоб Киарка сделала мне массаж… Впрочем, мечтать не вредно.

Внезапно из-за кустов раздалось чьё-то несмелое цоканье металлических каблуков. Оно постепенно становилось громче и направлялось, по всей видимости, именно сюда. Просто вот по этой дорожке, что обрывается возле бассейна, больше никуда не придёшь. Ну и какая бедная Лиза решила сегодня утопиться?

Обернувшись, я увидела, как из-за аккуратно стриженных кустов волчьих ягод неуверенно вышла Люси. Она остановилась, словно ожидая разрешения, и виновато посмотрела на меня.

Моё хорошее настроение стремительно понеслось к нулю.

– В чём дело? - саркастично поинтересовалась я, сдерживая желание послать её позаковыристей на один известный орган. - Лапочка Эдуард опять тебя игнор-р-рирует?

– Да нет, я сама ушла… Ведь знаешь… наверное, ты была права, - тихо пролепетала та, отводя взгляд. - Не такой уж он хороший. Он плохо поступил с тобой…

– Вот как?! - я удивилась искренне, как овца, отыскавшая на лугу среди лютиков ананас. - И кто же подтолкнул тебя к этой ну очень умной мысли?

– Никто, - сарказм моего голоса, похоже, отпугнул её, так как она попятилась назад. - Ты не успела позавтракать, хочешь, я принесу тебе из столовой кусок пиццы или пирога?

Во мне где-то под урчащим от голода желудком шевельнулся зародыш симпатии к этой малявке. Пошла-ка я сделаю ему аборт.

– Нет, благодарю покорно, - резко отозвалась я и, поднявшись на плачущие ноги, вспомнила о массаже. - Ты знаешь, где Пума?

– Не знаю… - тихо отозвалась совсем поникшая Элен. - Она вышла из столовой, когда я ещё завтракала…

Хмыкнув, я обогнула её и пошла напрямик, сквозь хранящие тишину зелёные рощицы лагеря. В них было хорошо и спокойно. В них жила тишина, шепчущаяся с птицами в кронах деревьев над никем не примятой травой. Когда я делала шаг, из нёе брызгали в разные стороны кузнечики, пригревшиеся на солнце. Несколько раз мелькнуло даже ярко-салатовое тельце ящерки.

И только я нарушаю картину, так как являюсь сосредоточием раздражённого беспокойства. Во-первых, я дико хочу жрать, и кто как, но лично я от голода зверею как молодой оборотень. Во-вторых, меня просто бесит Элен. Пусть уже определится, с кем она: со мной или с Эдуардом. То, что она не крестится при виде меня как остальные девицы - это плюс на её припудренном лбу, но от титула будущей шалавы в моих глазах это её не избавляет. Есть в ней какой-то… потенциал, не спорю. Только я не буду его откапывать и развивать. Я сама пришла к Саноте, готовящейся войти в Круг Поединков, и сказала: "Научи меня драться!". Меня никто не уговаривал стать такой, какая я есть - самой собой. Вот и я не буду никого просить.

Напролом пройдя сквозь аккуратно стриженные кусты канадского клёна, я оказалась в тени боярышниковой аллейки. Как полоса размётки по ней тянулась пёстрая клумба - воплощение самой сокровенной мечты любого ботаника. Впрочем, юный натуралист тоже б восхитился, увидев ораву разноцветных бабочек и пчёл, мельтешащих над цветами. Помню, я тут как-то вместо жужелицы голой рукой пчелу поймала. Мне тогда было всего пять лет и вопила я - ой-вэй!

– Вэмпи!

Я резко обернулась.

В тени невесть как сюда затесавшегося дуба сидели на лавке Тур с Варваром. Судя по обилию карт в руках последнего, играли они в дурака. По-моему, тут и так всё понятно, кто дурак, а кто более-менее. Ставлю на кон свои грязные кроссовки, что где-то в кустах они прячут бутылку с пивом или маревом. Сушняк - это вам не хрып-хрып-га.

– Чего? - я подошла к ребятам, на ходу поймав опустившуюся на чернобривец жужелицу.

– Вчера ты выступила Подхватом вместо меня, - сделав ход пиковой семёркой, произнёс Майк, на шее у него висел медальончик с гравировкой "Nirvana", подаренный когда-то мной. - Я имею право бросить тебе вызов.

– И? - прищурилась я, поднося к уху кулак. Оттуда послушно зажужжало.

– И бросаю, - парень бросил бубновую семёрку.

И почему это меня нисколечко не удивляет?

Я, размышляя над ответом, наугад вытянула из лежащей в "отбое" стопки одну карту.

Ведьма. Пиковая каштанововолосая дама в алом платье. Это что-нибудь да значит.

– Ага, - наконец я протянула, рассматривая её треугольное лицо, - секу тему. Это тебе Варвар подкинул мыслишку во время пьянки?

– Нет, - спокойно отозвался Майк, бья валета крестей своим крестовым тузом.

Я вытащила вторую карту.

Ведьмак. Пиковый зеленоглазый валет в чёрной одежде.

Они что, сговорились что ли?

Баба - злая. Вытащила мужика - тоже злой.

– Тогда без проблем. Вызов принят, - пожала я плечами и, бросив карты на лавку, собралась идти своей дорогой, повернулась было… но тут же столкнулась нос к носу (в буквальном смысле) с Эдуардом.

Он вздрогнул, а меня передёрнуло от неожиданности.

Самое обидное, что ни салата, ни тем более соуса на нём уже не было. Солнечный свет от меня закрывала чистенькая нагленькая физиономия.

Вот к чему был пиковый валет…

– Девочка Браун, как удачно я поймал тебя, - промурлыкал с укрытой насмешкой (целый вагон сарказма) белоголовый парень, и его узенькие зрачки чуть расширились. - Ты помнишь, как нарушила правила моего поединка? И как вывернула на меня завтрак при всём населении лагеря?

Такое, ей-богу, не забывается. Вот есть в жизни такие моменты, которые даже через десяток лет свежи в памяти. Острые, незабываемые моменты торжества. Утренний случай с салатом - один из таких. Если б я ещё не страдала от голода, то претендовала бы на место самого счастливого человека сегодняшнего дня.

– Что, и ты вызываешь меня? - мне не удалось подавить лёгкого разочарования.

Нет, поймите правильно, две битвы - это для меня нормально. И даже битва с четверть-оборотнем, вторая подряд по счёту - не такая уж большая проблема. Проблема в том, что Тура мне придётся очень быстро и неаккуратно выводить из игры, а значит, ему будет больно.

Ладно, таковы правила. Это же Круг Поединков, в конце концов, а не благородный Орден Святой Богородицы.

– Вызываю, - спокойно кивнул Эдуард. - Уж не испугалась ли наша маленькая девочка?

– Вызов принят, мой маленький мальчик, - бросила я и повернулась к Майку, с кривой ухмылкой смотрящему на нас и перемешивающему карты (Сашка вон уже шмелей готов ловить от скуки). - Тур, сегодня, точнее, завтра в Роман-Сити на мосту через Канал Грешников. В полночь.

– Я буду, - спокойно отозвался парень и отсалютовал мне. - Как штык.

– А нашей маленькой киске, - я отпустила жужелицу и посмотрела в чёрные зрачки на изумрудах, - придётся подождать.

– Ничего, деточка, я сегодня терпеливый, - тонко улыбнулся четверть-оборотень.

– Киса-вуса-вибриса, смотри, чтоб тебе на завтра терпения хватило, - усмехнулась я, но тут Варвар грубо оборвал меня:

– Хватит вам ворковать! Называйте заранее Подхватов!

– У Принявшего Подхватов нет, - пожала я плечами и, переведя взгляд на белоголового парня, увидела как недобро тот смотрит на Сашку - иначе говоря, Алекса.

– Повтори, - коротко бросил Эдуард с ледяным спокойствием, какое бывает только перед грозой.

– Что? - Варвар даже не сразу понял. До меня же всё дошло быстренько.

Лучше бы Алекс шмелей ловил, а не ляпал глупости. С такими темпами он уже в двадцать будет ставить себе новые зубы.

– Да-да!!! Он сказал, что мы ворковали!!! - громко захохотала я, почти согнувшись пополам, и неспешно подалась в бок столовой, бросив под испепеляющим взглядом Сашки:

– Переломай ему кости, Тэд!

Четверть-оборотень, уже плюнувший на меня и повернувшийся к Туру, дёрнулся, как от разряда. Он ненавидел, когда его звали Тэдом, или Тэдди, или Эдвардом, или Эдди.

– Кейни Браун…

Внезапно в жарком неподвижном воздухе поползли холодные потоки скользкого разреженного воздуха. Почти как от кондиционера. Но вот только это был не воздух, а Сила. Та самая, которой обладают колдуны и нелюди. Только если колдуны могут упорядочивать эту Силу и использовать через заклинания практически в любых видах и ситуациях, то нелюди используют её только в первозданной грубой форме.

Как сейчас это сделал Эдуард.

Его Сила льдом забила мне лёгкие и оборвала смех - я раскашлялась. Однако, у меня уже был опыт в подобных делах. Главное - дистанция. Не долго думая, я как ошпаренная дёрнулась подальше от четверть-оборотня. Его Энергия вытекла из меня и милостливо позволила вдохнуть.

– Не называй меня Тэдом, - за спокойным тоном четверть-оборотня крылся Апокалипсис. - А иначе никакой Круг со своими правилами тебя не спасёт.

– Я сама себя спасу, Тэдди, верно, - кивнула я и больше не оборачивалась. Зачем? Бойцы Круга Поединков в спину не бьют, а Эдуард слишком гордый, чтобы догонять меня или что-то кричать вслед. За салат в морду он уже отомстил. Или мне показалось, что отомстил. Всё-таки, охлаждённый азот в дыхательных путях - не самая приятная хрень.

Правда, я совсем немного испугалась. Или задумалась. Дело в том, что белокурый ублюдок не так уж часто показывает свою какую-никакую, но Силу. И мне остаётся только догадываться, что будет, если он применит её в драке, и успокаивать себя тем, что четверть-оборотень поклялся ещё старому составу Совета Поединков никогда не делать такого. Ведь кому-кому, а Совету он подчиняется. Правда, сейчас он сам его часть, но дела это не меняет.

Ноги, подгоняемые воплями пустого желудка, несли меня в столовую. Оно и ясно: расход энергии большой, кушать надо много, а предстоящих поединков на данный момент у меня аж две штуки.

10.

В зале, где стояли обеденные столы, уже давно никого не было. Маленький робот, похожий на перевёрнутую жестяную миску, надраивал до блеска полы, а одинокий поварёнок лет одиннадцати что-то мурлыкал себе под нос и собирал крошки с дальних обеденных столов. Вот к ним-то я и ринулась: мой завтрак, совсем нетронутый, но уже остывший, почему-то всё ещё находился там. Такое впечатление, что кто-то позаботился о том, дабы я не голодала после драки.

Миску с салатом из креветок я вырвала буквально из алчных лап повара-недоростка. Бой был жаркий и неравный. Малолетний пацан орал, что завтрак давно закончился, я - что мне это до задницы. И только когда он сказал что-то нелитературное в мой адрес, я без слов зарядила ему в переносицу и под коленку. Тут уж это отродье в белом колпаке просекло, с кем имеет дело, и похромало куда-то на кухню.

Штатских бить нельзя, но по голодухе правила меня не волнуют. Одержав вполне честную победу в битве за завтрак, я похватала все полагающиеся мне чашки с тарелками и устроилась на просторном подоконнике. Здесь было очень удобно одновременно уплетать еду: салат, омлет с грибами - и спокойно смотреть, как за окном над жёлто-розовой клумбой, цветущей в тени черёмух, пируют шмели.

Иногда, разумеется, моя порода брала вверх, и я бросала на пол меленькие кусочки еды - нарочно - а потом с хохотом наблюдала, как робот-уборщик, не окончив вылизывать противоположный угол столовой, как ненормальный срывался с места и начинал убирать за мной. Выждав, пока он успокоится и уедет куда-нибудь на кухню, я повторяла фокус и опять задорно смеялась. Даже вернувшийся в зал поварёнок, после схватки за еду опасливо поглядывающий в мой бок, тихонько хихикал и "нечаянно" смахивал крошки на пол.

Вначале бедняга робот метался между мной и ним, а потом неожиданно три раза повернулся вокруг своей оси, издал визжащий звук ненастроенного радиоприёмника и гордо уехал.

Вот тебе и на!

Мы с поварёнком обменялись понимающе-тоскливыми взглядами и вернулись каждый к своему делу. Он убирал, а я балдела от салата с креветками. Ничего так не поднимает настроение, как хорошая вкусная еда.

Такой вот балдеющей меня нашла миссис Аерк, наша учительница-воспитательница в приюте и, по совместительству, вожатая в лагере. Старая, высохшая, сморщенная, как мятый лист туалетной бумаги, она вместе со свой сестрой миссис Клерк были сущими стервами. Злобные Крысы с седыми жидкими волосиками на голове, собранными высоко на затылке. Ненавижу их. Вечно им всё не то: неправильно дышишь, неправильно моргаешь… Терроризируют всех подряд, любимчиков у них нет. Как мистер Джоунз, директор нашего приюта, выдерживает эту пару и почему до сих пор не уволил - без понятия.

Для нас с Киарой было вообще чистой воды шоком то, что они в прошлом году стали завучами вместо мисс Лаки и мистера де Криза, которых мы с ребятами ну совершенно случайно "переразыграли" на Хеллоуин. Экс-завучи, видите ли, хотели себе романтичный ужин устроить, а мы…

– Кейни Лэй Браун!!! - от тонкого надтреснутого голоса у меня еда застряла в одном горле и упорно поползла в другое. - Вот ты где шляешься! Автобус только тебя и ждёт! Бросай завтрак к собачьей матери, и поехали!

Вот к чему была пиковая дама.

– Но… - откашлявшись, я предприняла жалкую попытку доесть обожаемых креветок, однако миссис Аерк была неумолима:

– НИКАКИХ "НО"!!! Встала и пошла, куда сказано! Сколько можно тебя воспитывать?! Так и растёшь мелкой дрянью! Что ты потом будешь делать?!.

Пока она с завидной сноровкой читала мораль (привычное что для одной, что для другой сестры и вообще для старших дело), я преспокойно доела завтрак и только после этого вылетела из столовой собирать вещи, даже не дослушав её.

Пусть обижается. На обиженных воду возят.

11.

Автобус шёл плавно, тихо, без прыжков и сальто на кочках. Ещё бы! Было б на чём подпрыгивать! Кочки на этой дороге отсутствуют, а альгово-воздушные двигатели лучше обычных, уже давно ушедших из моды: и более мощные, и для экологии не такие опасные.

А если в салоне кто-нибудь починит кондиционер, будет совсем хорошо.

Но даже по такой духоте я, сама того не заметив, уснула на своём месте возле окна. Мне можно найти оправдание: ночь будет - и была - тяжёлая, а пейзаж за стеклом: бурая пыль и тощие деревья вдоль шоссе - унылый, до боли знакомый и последние полчаса не меняющийся.

Только вот какое оправдание у Киары, растолкавшей меня за двадцать минут до приезда?

Никакого.

– … Чё те надобно, старче? - пробурчала я, приоткрывая глаза и глядя на свои говорящие, а так же кукарекающие и пищащие наручные часы с секундомером и будильником - подарок Ника и Майка на последний День варенья.

– Ты почему не сказала, что получила два вызова подряд? - услышала я откуда-то сверху голос Судьи, то бишь Джо.

– А чё, Бросившие приняли обет безбрачного молчания? - сонно пробормотала я, пытаясь осторожно потереть глаза так, чтобы не размазать подводку на всю морду лица.

– Нет. Но ты тоже обязана сообщать об этом, - возразил Русский Воин и пристроился на подлокотнике сиденья, приобняв мою сестру за плечи. Та вполне охотно прижалась к нему. Тоже мне, сладкая парочка Twix.

– Хорошо! Я сообщаю: мне бросили вызов Тур и Тень! Сегодня на мосту через Канал Грешников будут два поединка! Доволен?! - раздражённо бросила я как можно тише, чтоб не дай боже Крысы не услышали, и села поудобней. - Не было времени сказать раньше - каюсь! Но что мне теперь, повеситься на твоих чулках?!

– Я не ношу чулок!!! - праведно возмутился Джо.

Киара тоже хотела что-то сказать, но тут откуда-то с передних мест раздался надтреснутый вопль Крысы:

– Джо-ошуа Ше-екли! Сядьте на своё место СЕЙЧАС ЖЕ и не вставайте с него до приезда!!!

Пришлось очень быстро и компактно уместиться нам троим всего лишь на двух сиденьях. И не успели мы окончить препирания насчёт того, чья задница занимает больше места, как тут из-за спинки переднего кресла выглянул Никита:

– Чего это вы о попенгагенах трещите на весь салон?

– Уйди, ещё только тебя тут не хватало! - раздражённо отмахнулась я, однако пятнистого от синяков Тигра это нисколько не смутило.

– Эй, Вэмпи, - ухмыльнулся он, подпирая кулаком подбородок, - полегче! Я ж ещё ничего не сделал! И вообще, что-то у тебя с нервами плохо в этом месяце. Подправить?

Так как нервы поправляются только одним весьма интересным способом, я нелепо покраснела от неожиданности… э-э, вопроса. И, не найдя, что ответить на это чисто "дружеское" предложение помощи, послала Ника на три весёлые буквы.

– Эй, а я ведь и обидеться могу! - деланно возмутился рыжеволосый парень.

Но я вместо того, чтобы выяснять с ним отношения, глянула в окно. Автобус пополз улиткой: въехали в город.

Далеко слева взмыли под самое небо серые иглы небоскрёбов, сверкающие в летнем солнце надраенными окнами - деловой центр города. Мы не стали проезжать через него по двум причинам: во-первых, нам всё-таки надо в окраину города, в спальный район, где наш приют, собственно, и расположен, а во-вторых, уж больно много в центре пробок - до вечера не доберёмся. Да и чего мы там не видели? Ютящихся в подножьях небоскрёбов бутиков с пёстрыми до ряби в глазах витринами? Или обилия рекламных щитов, ярких закусочных и толп разношерстных прохожих? Всё таких же весёлых или серьёзных?

Не-е, видели и сыты по горло.

Ник снова выглянул из-за спинки кресла.

– Успокоилась? - улыбнулся он.

– Не-е-ет! - я состроила ему зверскую гримасу.

Открою вам большую и страшную тайну: в первом классе, когда нам было по шесть лет, Тигр считался моим женишком. Ну, печеньем и яблоками делился, таскал от школы до общаги мой портфель, в щёчку целовал…

Я посмотрела за окно, куда-то в одну далёкую-далёкую точку.

Симпатия сохранилась, но мы остались просто друзьями. Нет, это даже не симпатия, просто… Просто нам хорошо и легко вместе. Я говорила, что никогда не влюблялась? Ну так вот повторяю: я никогда не влюблялась. И упаси, Боже, меня от такого!

Каюсь, правда, было у меня… легчайшее увлечение. Мы с Ником года три назад попробовали сходить на свидание. Ну, такое, как полагается: цветы, конфеты, ужин и кино. Помню, я тогда одела строгие серые брюки и персиковую блузку, а Ник - обыкновенные чёрные джинсы и белую рубашку. Сначала всё было, честно говоря, просто отлично: ветка цветущей акации с огромными шипами, заспиртованные вишенки в шоколаде, фильм ужасов, гамбургеры и кола. Гвоздь программы - прогулка по кладбищу и поцелуи в тени крестов. Однако ближе к рассвету вопрос физиологического характера встал ребром. А мне - так вообще поперёк горла. Тигра я послала на хрен, секунду спустя бросила ему вызов, а следующей ночью колотила его до тех пор, пока он не понял: с меня как с девушки много не возьмёшь. Не такая.

Потом я, правда, долго ревела на плече Саноте, но мы забудем про эту малоприятную деталь рассказа, правда?

Теперь у нас с Ником чисто дружеские отношения, и не знаю, как он, а я точно об этом не жалею.

12.

По-правде говоря, не хочу ничего плохого сказать о Роман-Сити, а придётся: приюты у нас, хоть и огромнейшие - под стать городу - но всё равно забиты. Наш Киндервуд представляет из себя что-то вроде… санатория - не санатория…

Короче, окружает его высокая страшная ограда, в центре территории располагается жиляк (та же общага), школа и маленькая больница, которые неоднократно ремонтировали и перестраивали. Чуть дальше, за дубовой рощицей, прачечная и кухня. Всё это окружают деревья, деревья, деревья… Что-то вроде большущего парка, в котором максимум что убирают мусор и стригут кое-где кусты. А ещё в этом "заповеднике" разбросаны одноэтажные летние домики. Тех, кому от тринадцати и больше, на конец весны, лето и начало осени парами поселяют в эти дома. Что-то вроде школы выживания: сами готовите, убираете, стираете. Реалити-шоу наяву. Кто придумал эту блестящую затею - без понятия, но я его боготворю почти так же как и пиццу с сыром киариного приготовления. Судите сами: никто никогда не проверяет, есть ты ночью в этом домике или нет, а если есть, то чем занимаешься. Намёк ясен?

Я живу, разумеется, вместе с Киарой, Майк - с Ником, Джо - с Алексом и так далее по списку. Какой смысл перечислять всё население нашего лагеря, перевалившее за порог тринадцатилетия? Никакого.

Равно как и закатывать сегодня уборку. Да здравствует пыль в нашей крепости!

Ещё не дойдя от автобуса к дому, затерявшемуся далеко среди деревьев, я решила внаглую завалиться спать до полуночи. Всегда по приезду закатывающая уборку/стирку Киара имела несколько нездоровый цвет лица и на этот раз была явно одного мнения со мной. Ну, её маленько укачивает в автотранспорте, мелочь-то какая, ну с кем не бывает? Я вот почему-то не выношу американских горок: меня на них шиворот-навыворот выворачивает, и это ещё мягко сказано. Как на последнем Дне рождения, когда мы с сестрой, Майком, Ником и Джо отправились ночью в Парк. Какое жратвоизвержение там было - не передать. Но я как мыслю: хочешь экстрима - айда ночью на кладбище мертвяков гонять, но не носиться же по рельсам вверх тормашками?! Это неэстетично!

Впрочем, не только это.

Мимо нас рука об руку прошли гружёный тремя сумками Эдуард и цокающая шпильками Мажуа, голубоглазая, светловолосая и довольно смазливая. Согласно тайному и сугубо мужскому соцопросу, проведённому на территории Киндервуда, она единогласно признана самой красивой (читай - желанной) девчонкой (кхм?) в городе. Согласна, если не считать малое количество мозгов, недостаток у Мэж только один: она - собственность четверть-оборотня.

И этим всё сказано.

Она живёт с ним в одном летнем домике, хоть это против правил, готовит, убирает, бьёт морды и выцарапывает глаза всякой девице, что пытается заарканить Эдуарда, ну и, разумеется, спит с ним.

Правда, последние дней десять она выглядит просто паршиво, а всё потому, что с месяц назад умудрилась, наверное, в третий раз забеременеть от четверть-оборотня. Нет, не это довело её до истощения, а постоянные голодовки, физические нагрузки, тягание тяжестей и каблуки. Своего она добилась - дней семь назад у неё случился выкидыш. Белокурый парень был вне себя от ярости. Представьте себе такую картину: она лежит под капельницей в медпункте лагеря, больше похожая на мумию Нефертити, а он орёт, что мог достать ей денег на аборт в лучшей больнице города и что если она ещё раз выкинет такой фокус, он её удушит собственными руками. Я тогда забегала к медсестре, чтоб она мне иголкой вытащила какую-то особо изощрённую занозу, и невольно стала свидетельницей сцены.

Вот так они и живут вместе. Душа в душу. Упаси меня, Боже, от семейной идиллии, а тем более, такой.

Дом встретил нас привычной тишиной и полумраком, а так же толстым слоем пыли на полу и полках. Чёрт возьми, и откуда она только берётся? Убираешь-убираешь, пылесосишь-пылесосишь, а всё чёрту под пегий хвост!

С грохотом бросив рюкзак в тёмной прихожей, я первым делом пораздвигала шторы во всех комнатах и слегка прищурилась от яркого солнечного света. Эх, всё-таки знаете, как ни крути, а нет ничего лучше дома.

Ну да, понятно, откуда ж мне, сиротке несчастной, знать, что такое дом? Но поверьте, за всю свою жизнь я уже составила своё понятие об этом месте. Итак, дом - это такое место, где ты чувствуешь себя в абсолютной безопасности, где тебе спокойно, хорошо, уютно, где ты при наличии умеренной наглости можешь быть сколь угодно долго, не ввергая никого в неловкость. Вот это, по-моему, называется домом. Может, я и ошибаюсь, но лично для меня вот эта уютная хатка, из окон которой я смотрю на окружающий меня мир, является крепостью. И никто, никто меня в ней не тронет.

Правда, до поры до времени и при определённых условиях. Но - забудем об этом.

Бросив сумки в прихожей и с руганью дважды споткнувшись о мой рюкзак, Киара ушла в столовую получить причитающийся нам паёк полуфабрикатов, из которых ей надлежит приготовить ужин. За ней - кухня, а за мной - уборка. Равное распределение обязанностей, не так ли? Особенно если принять во внимание тот факт, что готовлю я… хм-м… не очень. С голодухи не помру, нет, но буду маяться расстройством желудка. Что я могу поделать, если кулинария не входит в число тех дел, которым я хотела бы научиться? Знаю, знаю, в жизни мне ох как пригодилось бы это дело, но… Именно что "но". Не хочу и всё тут.

Не став дожидаться сестры, я приняла еле тёплый душ и завалилась спать.

13.

Склеп был небольшой, но довольно вместительный. По крайней мере, пять гробов с Эдуардами здесь поместятся, да и паутины тут хватит, чтобы выловить всех мух и комаров Роман-Сити.

Впрочем, мы здесь отнюдь не для того, чтобы заниматься подобной ерундой. И другой ерундой, о которой вы наверняка подумали, тоже. Оставьте это готам.

Луч фонарика скользнул по серым каменным стенам, выхватив из темноты несколько потрескавшихся изображений ангелов и парочку жирных летучих мышей, а потом опять наткнулся на вездесущую паутину. Я сопроводила это ехидным "Ха-ха!" и продолжила пялиться во тьму. Большая Мирна заглядывала сюда всего лишь одним глазком - через малюсенькое зарешеченное окошко у самого потолка - и бросала одинокий луч белого как смерть света на побитый каменный саркофаг и вырезанные на нём цветы. Я уже всерьёз призадумалась о том, на кой чёрт покойнику этот кошачий лаз под куполом, как мой спутник пробормотал:

– Где же эта треклятая бочка с "Шанель N5"?

– Может, она в каком-нибудь тайнике? - резонно предположила я и поправила волосы.

Несколько прядей зацепилось за что-то на моей руке, и я, выпутав её, в который раз с ужасом воззрилась на обручальное кольцо из лучшего сорта серебра, на котором в изящной оправе красовалось рубиновое сердце. Ощущение несвободы было такое, словно мне на руки и на ноги одели кандалы, да ещё и в цепи замотали.

– Я думаю, - повернулся ко мне кареглазый оборотень, - что бочка вместе с покойником.

– Хочешь постучаться к нему? - я скептически глянула на него, но он только кивнул и, отдав мне фонарик, уверенно направился к саркофагу. Ну и кто сказал, что моя голова - не генератор умных идей?

Я взяла фонарик правой рукой, и таким образом обе руки у меня оказались заняты. Левой-то я придерживала пышную белую юбку свадебного платья, чтоб она не подметала пол: негоже будет вернуться за праздничный стол с видом трубочиста и с первого же дня поссориться со свекровью - очень вспыльчивым стокилограммовым ликантропом.

Это было бы очень неумным поступком. Таким же, как и решение выйти замуж. Не за этого оборотня, а вообще.

В принципе.

Чёрт возьми, как я могла так вляпаться?!

Мой спутник тоже не захотел ссориться с моей свекровью, а потому покорно отправился в фамильный склеп. Сейчас же он осторожно сдул пыль с саркофага, потом - с себя, при этом оглушительно чихнув, и без особых усилий сдвинул крышку в сторону. На мгновенье тишину прорезал скрип камня о камень, шум падающей на каменный пол трухи, а потом - тишина.

– Ну что там, Оливье? - нетерпеливо спросила я, переминаясь с ноги на ногу. - Бочка есть?

– Есть, - медленно и как-то странно ответил оборотень. - Но "Шанель N5" выпил дядя Морель.

– Кто?! - я сделала было шаг вперёд, как внезапно склеп огласил бодрый хрипловатый бас:

– Я!!!

Кареглазый оборотень испуганно отпрыгнул назад, мало что на шею мне не бросился, а из саркофага поднялся какой-то странный волколак. Был он, во-первых, абсолютно живой и свеженький, а во-вторых, у него на голове был красный дамский чепчик, такой, с кружевами, какие в позапрошлом веке носили мои пра-пра-прабабули.

– Ой-вэй, мама… - прошептала я, а дядя Морель тем временем грозно открыл усеянную огромными клыками пасть, набрал полные лёгкие затхлого воздуха и тихонько исторг на высоких нотах:

– Пип! Пип! Пип! Пип!

… Противнейший писк, наращивая громкость и разрывая пласты крепкого сна, ворвался в моё сознание и как следует встряхнул его. Попытка скрыться от назойливого шума и дурацкого сна под одеялом закончилась полным провалом, поэтому в мозгу вспыхнуло острое раздражение и злость. Вот только писк от этого не прекратился.

Оставалось только одно.

Моя рука, высунувшись из-под пледа, схватила будильник и выключила его путём стуканья различными местами об стенку. Кнопка там очень маленькая и незаметная, что я виновата, что не могу попасть на неё её с первого раза?

Пищание смолкло.

Прижав злосчастные часы к груди, я некоторое время полежала, собираясь с мыслями. Сквозь кожу, мышцы и рёбра о циферблат будильника колотилось моё собственное сердце, пока я ощупывала безымянный палец правой руки.

Кольца нет.

Поелозив головой, я ощутила заплетённые в косички волосы и не смогла сдержать вздох облегчения.

Свободна. Не замужем.

Распахнув глаза и увидав родной плакат "Linkin Park" на потолке, я во второй раз за прошедшие пять минут испытала райское облегчение. Твою мать, если мне будут сниться такие сны, я долго не протяну! Или долго не протянет миссис Молвен. Надо на всякий случай перестать с ней здороваться.

Вытерев со лба пот, я сонно уставилась на расплывающийся во все стороны циферблат. Ничё не понимаю! Что это за… а где моё время?

Через несколько секунд, правда, я сообразила, что ничего не вижу, так как на дворе ночь, а с Младшей Сестрёнки в дом много света не возьмёшь. Включить светильник, обитающий рядом на ночном столике, мне удалось с трёх попыток. Рекорд!

Будильник показал десять тридцать ночи.

Сев в постели, я потянулась и протёрла глаза. Вашу мать, подумать только! Я - и вышла замуж, словно какая-то залетевшая пигалица! Какие-то ненормальные нынче кошмары пошли, чес-слово!

Меня передёрнуло.

Никогда не думала, что после сна может оставаться такое паскудное ощущение… грязи. Да чтобы я вышла замуж за какого-то идиота, который от испуга чуть на руки мне не запрыгнул?!!

Выругавшись, я слезла с кровати и поковыляла в душ, надеясь смыть с себя если не сон, то, по меньшей мере, холодный пот. Тем временем, в соседней комнате, что принадлежит Киаре, царила полная сонная тишина. Удивительно. Что, сегодня только я собираюсь в Круг Поединков на разбирательство? А мой верный и вечный Подхват? Как я без него отправлюсь получать положенное мне число поджо… затыльников?

Однако стоило мне только об этом подумать, как где-то тишину прорезал звон будильника, старого и громыхающего, как нажравшийся до поросячьего визгу слон в посудной лавке. Значит, всё в порядке. Киара проснулась. Уж кто-кто, а она меня никогда не бросит, равно как и я её. Даже не помню, чтобы мы серьёзно ссорились хоть раз в жизни. Ни шмотки, ни парни, ни чьё-то внимание - ничто не может пересилить нашу сестринскую любовь. Ничто. И никто.

Потерев глаза, я повторно ругнулась и зашла в ванную.

Если мне когда-нибудь вздумается пустить вас в свою комнату, то вдоль стены, в которой находится дверь, вы увидите шкаф с одеждой, а за ним письменный стол, заваленный журналами о тяжёлой музыке и книгами по противоестественной биологии. Дальше дорогу вам перекроет довольно наглая стенка, в которой есть занавешенное шторками симпатичного тёмно-василькового цвета окно с парой кактусов и фуксий на подоконнике. Если вы продолжите стоять спиной к двери и не сбежите с первых же секунд пребывания в моей келье, то прямо перед вами будет стена в плакатах металлических и альтернативных групп, так же возле этой стены ближе к окну под прибитым к стене зеркалом стоит "типа туалетный", как любит говорить Майк, столик, на котором валяются: аспирин, коробка гвоздей, мышеловка, изъятый у какого-то малолетнего сопляка порножурнал, старая жевательная резинка и не менее старая косметика, а так же какие-то дезодоранты, балончики с краской и ржавый топор, который я месяц назад нашла в кладовке.

Двуспальная же кровать будет вдоль стены справа. Возле неё тумбочка с покосившимся ночником, магнитофоном и кучей к нему кассет в разбитых футлярах. На полу комнаты овальный коврик, местами тёмный от так и не отстиравшихся пятен моей крови.

Вот, собственно, и вся келья. И не говорите, что вы рассчитывали на большее.

Вернувшись из душа и успев заесть неприятный сон бутербродом с колбасой, я аккуратно застелила постель. Собственно, есть большая и нехорошая вероятность, что после поединков могу ночевать и не дома, только разве это повод оставлять келью неприбранной? Точно нет.

А теперь моя самая любимая часть дня.

Приблизившись к гардеробу, я предалась философским размышлениям на тему, что бы такое одеть… Воистину сложный вопрос: тряпок - прорва. Сколько из них чистых? Ну, знаете ли, после лагеря выбор невелик. Откуда беру шмотьё в принципе? Знамо дело, кое-что идёт от приюта и так, и за хороший средний бал по учёбе, но то, что я ношу, покупается в магазинах. Сама я даже нитку в иголку вряд ли могу вдеть, не то что уж там. Откуда беру деньги? Н-дэ… Когда как. Когда нахожу, правда, всё больше мелочь на проезд в метро, когда нагло ворую. Впрочем, это всё неважно, так как в данном вопросе моя совесть давно заткнулась. Просто мир - дерьмо, но жить в нём как-то надо. Люди могут себе ещё заработать, а вот я пока - вряд ли. И вообще, если не ты кого-то, то кто-то - тебя. Негласный закон джунглей. Там, где я провожу ночи напролёт, он очень хорошо действует.

Нырнув куда-то в недра полок, я после долгих копошений и перенюхиваний вытянула сначала чёрные карго, доходящие мне до середины икр, потом серую майку и рубашку с длинными рукавами цвета седой матёрой полёвки. Откуда-то на голову свалилась пара носков, а подбирая их, я заметила на нижней полке обросшие паутиной серые кроссовки. Так, с одеждой всё ясно.

Вытащив из рюкзака, с которым я ездила в лагерь, единственный свой не просроченный комплект косметики, я затемнила глаза и при этом умудрилась ни разу не ткнуть кисточкой от подводки себе в глаз. Вот это здорово! Осмотрев себя в зеркало и убедившись, что глаза у меня одинакового размера и формы, я завязала копну тонких косичек в высокий хвост (сегодня в меню - таскание за патлы, хоть Майк бритоголовый) и вышла в коридор. Возле входной двери, рисуя на пыльной поверхности тумбочки цветы, меня поджидала сестра, одетая аналогично, только в несколько другой цветовой гамме.

Вот вам и первый эффект близнецов.

Проверив запертую дверь - хотя кроме кучи грязного белья у нас воровать нечего - мы вышли в прохладную тьму Киндервуда. Недалеко вспыхнул пролитый сверху луч слепяще-белого света и ушёл куда-то в другую сторону. Бдительные сторожа, блин. Они со своими сторожевыми башнями и прожекторами напоминают мне тюрьму, особенно по ночам. Да и светят, гады, куда угодно, даже в окно могут попасть. Помню, они года два назад "засветили" окошко в лобзик пьяным Майку и Нику, так эти черти в одних семейных трусах и драных носках в два ночи сломя голову прилетели к нам с Киарой, вопя: "Нас хотят забрать пришельцы!!!".

Но, к счастью, ни разу ещё свет прожекторов не падал туда, куда "надо". То есть, на нас, обитателей Киндервуда, когда нам не спится по ночам.

Остаётся невыясненным один вопрос: неужели ни с кем из наших за пределами Киндервуда ещё ни разу не случилось что-то такое, что открыло бы тайну наших "диверсионных вылазок"? Кроме нелюдей на улицах есть ещё и люди, и один Бог знает, кто опасней для беспечно гуляющего ночью по городу ребёнка. Замять чьё-то исчезновение в приюте перед воспитателями невозможно, и неужто никто из охранников ни разу не подумал проверить ограду?…

Впрочем, извините, я опять увлеклась своими подозрениями. Это на меня так неприятные сны влияют. Пропадающие бочки, свадьбы, кружевные чепчики и всё такое.

14.

Когда я говорила о высокой и страшной ограде Киндервуда, то немного переборщила. Да, действительно, через неё просто так не перелезешь, и прекрасная принцесса не спустит с её вершины свои длинные усы, дабы помочь тебе забраться наверх. Но зато башнями-сторожками этот забор-переросток стережётся по периметру только с трёх сторон: четвёртая выходит на обрыв. Внизу лежит поросший кущерями пустырь, а за ним частные дома, простирающиеся вдаль до самой реки, от которой в город отходит несколько чисто декоративных каналов. Один из них - Канал Грешников.

Но вернёмся к ограде. Взрослые почему-то решили, что какой-то там обрывчик сможет нас остановить.

Бы-ыб! И это неправильный ответ!

Обрывчик не может нас остановить. Дело в том, что в четвёртой стороне ограды есть пара раздвинутых прутьев, надёжно скрытая зарослями боярышника и волчьих ягод. Взрослый в эту лазейку протиснется с трудом, но подросток - ещё как! После этого надо быть очень осторожным и не сорваться вниз: сделанные в склоне ступеньки начинаются на метр правее. Если ты не знаешь, что они именно там, то ночью их не найдёшь, а спускаться по отвесному склону так - самоубийство. Что касается специально выдолбленной для побегов лестницы, то она оканчивается метров за пять-десять до земли, и тут уж надо вспоминать, что ты произошёл от обезьян. То есть, спуститься вниз на своих четверых, проявляя чудеса ловкости и цепкости.

Если кто-то из жителей "частников", глядя на склон обрыва, и разглядел ступени, то уж явно не придал этому особого значения. Подумаешь, бездомники выбираются погулять. Мы же стараемся не давать им повода жаловаться директору приюта - никаких набегов на огороды. Только не возле пустыря. За пять улиц от него - так я первая в очередь на яблоню!

Надо ли прибавлять ко всему вышесказанному, что и раздвинутые прутья, и ступени - строжайшая тайна? А что зимой очень сложно выбираться в город из-за того, что мы живём в общаге, и что следы на снегу очень хорошо видны с башен? Думаю, нет.

Так же я думаю, что не стоит утомлять вас рассказами о том, как я и Киара спускались вниз, вылезали из зарослей, кишащих комарьём, как я споткнулась о какого-то бомжа, чем переполошила всех собак в округе, и как потом мы с сестрой сломя голову наперегонки летели по тёмным улицам потревоженных лаем "частников" к границе Кварталов Нелюдей.

15.

"… После, в году…", ну, лет пятьдесят назад, после окончания очередной подпольно-холодной войны людей и нелюдей, ночью, когда Большая Мирна одна тосковала на небосводе… Ладно, цитирую книгу дальше: "… тринадцать вампиров-Королей, Император вампиров вместе с десятью Королями и Королевами оборотней, представляющих каждый своего зверя, устроили кровавую баню и ворвались в здание главы государства. И не просто в здание, а на ежегодный совет парламента, министров и глав административно-территориальных единиц. Таким образом, буквально все правящие круги страны встретились нос к носу с нелюдями как по заказу".

Скорее всего, так оно и было. Но это отсебятина.

"Правда, в тот раз нечисть пришла не убивать. У неё было предложение невиданной по тем временам наглости. Людям и раньше приходилось заключать договоры с нелюдями, например, если шла война с соседним государством и перевес был не на той стороне.

Но на этот раз всё было куда масштабней.

Вампиры и оборотни предложили на равных условиях заключить Соглашение Мира, по которому они считаются законными жителями страны, получают свои права и обязанности, а взамен обещают больше не охотиться на людей, нисколько им не угрожать и карать тех, кто восстанет против этих порядков. До сих пор неизвестно, о чём верхушка государства всю ночь спорила с Императором и Королями, но так или иначе, а 18 ноября, в два часа ночи Соглашение Мира было подписано, а парламент срочно засел писать новые законы и новую Конституцию".

О-о, старики вроде наших Крыс ещё помнят, какой это был скандал! Как же тогда лютовали церковники! Сколько тогда состоялось митингов и протестов! Сколько тогда непокорных вампиров и оборотней было убито! Весь мир трясся до самых своих корней…

"А несколько лет спустя, в середине декабря, когда Министр внутренних дел проверил количество убитых людей(!) в уходящем году и оказалось, что последних мало не в тысячу раз меньше, оборотням и вампирам дали право голоса, то есть, признали их гражданами страны и даже создали специальный Легион Нелюдей, где военную службу несли исключительно кровососы и зверолаки".

Вслед за нами сели переписывать Конституцию ещё с десяток стран, но мы всё равно были первые.

"Было только одно действительно серьёзное "но". Возмущённые люди хоть и одобряли Соглашение Мира, но совсем не хотели соседствовать в одном доме с нечистью, а нечисть, как это ни странно - с людьми. Поэтому был издан Закон Чёрных Кварталов, согласно которому в каждом городе должны быть свои районы, где обитали бы вампиры и оборотни. В приложении к этому закону говорилось, что оборотням также необходимо выделить несколько загородных лесных территорий, где они смогут охотиться на животных".

А вампирам стали выдавать кровь в мясных лавках. Правда, всегда находились и находятся люди, которые охотно кормят собой этих кровососов. Говорят, что это приятно. Не знаю, не пробовала. И парламент, наверное, тоже не пробовал, но издал закон, разрешающий кормить вампиров из собственной шеи.

Целиком мир сходит с ума по-своему.

Что касается Роман-Сити, то здесь нелюдям была отведена пара-тройка больших северных кварталов, одних из первых, где вместо небоскрёбов стоят четырёх и пятиэтажные, максимум - десятиэтажные дома. В прошлом эти районы были самыми мрачными и запущенными, но вампиры и оборотни сумели сделать из них определённую изюминку в ночной жизни города.

Что по сути есть Чёрные Кварталы? Ну, знаете, есть китайские, еврейские кварталы, так и это - Кварталы Нелюдей, хотя самих нелюдей назвать национальным или видовым меньшинством теперь как-то сложно. Сложно, но можно, так как участки города, принадлежащие им, напоминают порой совсем отдельный мир. И дело не в каких-то культурных или архитектурных особенностях, просто тут везде - не_люди. Магазины с товарами для нелюдей, целые фирмы, в которых работают нелюди, во дворах здесь играют дети-нелюди, и подростки-нелюди с удовольствием прогуливают свои школы в здешних Интернет-кафе. Здесь есть свой кинотеатр и театр, в который приезжают труппы с программами и идеями, рассчитанными на оборотней или вампиров. Никому не запрещается выходить в другие кварталы, где живут простые смертные, просто сами здешние обитатели того не хотят. Кому нравится, когда на него смотрят косо, да ещё и детей стараются увести подальше? Впрочем, почти точно так же на людей смотрят и в Чёрных Кварталах, что правда, их мало кто боится.

Расизм, короче говоря. Лично я не вижу особой разницы, человек это или нет. Ну, до той поры, пока мне не приходится с ним драться.

Однако ночью все видовые перегородки в Кварталах исчезают. Ночью здесь царит веселье, сюда устремляются люди и пьют, танцуют, смеются бок о бок с оборотнями и вампирами. И не боятся, ведь если что вдруг с ними случится… Принцип дискриминации в судах все знают?

Кстати, совсем забыла упомянуть, что единственный вид, точнее, подвид, на который всё ещё охотятся - это энергетические вампиры. Я говорю о настоящих энергетических вампирах, а не о стервозных тёщах и пьянствующих соседях. Так вот, эти вампы всё ещё вне закона. Вообще-то, по Соглашению Мира учёные должны найти ключ к получению энергии для этих комариков, но учёные что-то не чешутся ни в одном месте, а охотники за скальпами торжествуют. И вся-то хрень в том, что жертвы энергетиков редко когда выживают. Врачи до сих пор не могут объяснить, какого сорта энергию высасывают вампиры из человека, но факт остаётся фактом: согласно статистике криминальных отделов, девяносто процентов погибших от лап нелюдей убиты энергетическими вампами.

М-да, иду тут по улицам и понимаю: послушать меня, так у нас, у бедных маленьких людишек, не было иного выхода, как пойти с нелюдями на компромисс. Но поверьте, мы тоже не так беззащитны, как кажется. Или вы думаете, что в войнах участвовали простые солдаты и народные ополченцы? Не только. Точнее, они были как вспомогательные резервы. Костяк армии в войнах с нелюдями составляют выпускники специальных Академий.

Кто они такие? Ну-у, это моя любимая тема, и я могу часами тарахтеть обо всём, что знаю, но постараюсь коротко. Они - Наблюдатели Мрака, над-расса людей, которую воспитывают и обучают десять лет в специальных закрытых учебных заведениях со своими полигонами, территориями и предметами практического обучения. Говорят, что каждый Наблюдатель - мутант, потому что как бы хорошо тебя ни учили думать и драться, как бы ни совершенствовал ты своё тело тренировками и медитациями, ты никогда не сможешь выйти лицом к лицу с более-менее серьёзным оборотнем или вампиром. Ты медленней и слабее его. Ты, но не Наблюдатель. Однажды я видела записи, сделанные скрытой камерой на учебных полигонах Академии. Сделал их лет двадцать назад какой-то шпион, так вот шпиона посадили на электрический кол, а некоторые его работы каким-то рыжим Макаром просочились в Интернет. Одна из них - пятиминутный ролик о том, как десятикурсник вышел в простой форме, с одним даеном (это чуть скошенный меч Наблюдателей) в руках против пятерых Лордов вампиров. И знаете, может, всё дело в любительской съёмке, но и кадет, и нелюди иногда мелькали размытыми полосами, иногда вообще кружили непонятными тенями. Только меч до того момента, как побагровел от крови, бросал блики от осветительных приборов спорт-зала в камеру. Короче, десятикурсник разделал вампов как кроликов в буквальном смысле этого слова. И это в фильме всё так красиво: пять тел, пять аккуратных лужиц крови. В ролике вампиры перебирали обрубками рук в собственных внутренностях, выли, плакали и катались в собственной рвоте. Неподвижно лежали только те, кто остался без башки. Зрелище было не для слабонервных, но именно в тот момент я и Киара, глядя, как белобрысый юноша хладнокровно, в два удара отрубывал оставшиеся на шеях головы комаров, поняли, чему посвятим всю свою оставшуюся жизнь.

Мы будем Наблюдателями Мрака. Чтобы убивать всех, кто убивает людей. Чтобы когда-нибудь, может быть, найти тех, кто убил наших родителей. Поначалу мы тоже будем тренироваться только вот на таких же вампирах-каторжниках, которых Суд приговорил к смерти, но которых выкупила для обучения своих кадетов Академия. А потом будем вместе с Ночными Патрулями отслеживать и убивать куда более интересную дичь.

Да, я говорила, что не делаю разницы между человеком и нечеловеком. Но я делаю разницу между существом и убийцей. И если б вы однажды нашли своих родителей мёртвыми в комнате, забрызганной их же кровью, вы бы поступили как и я.

16.

Завтра или послезавтра на небо взойдёт Большая Мирна, а пока среди звёзд тусуется только Младшая сестрёнка - неплохая альтернатива пустому небу. Кроме неё свет в Кварталах Нелюдей создают тусклые фонари и яркие неоновые вывески. Нелюди особо не любят весь этот внешний понт, предпочитая уделять больше внимания и денег нутру своих заведений.

Знаете, днём это город как город. Пыльные дворы, дома, огонёк буковки "М" метрополитена, гастрономы, универмаги, детские сады, несколько школ и клёны, растущие вдоль обочин шоссе. Но ночью… Кто-то из журналистов писал, что сами Чёрные Кварталы переняли у оборотней свойство видоизменяться. Днём одни, ночью же, когда разгораются кровавым светом вывески заведений и на улицы выходят в пелеринах, платьях, коже или кружевах вампиры, совсем другие. Из-за тусклых фонарей до вас не сразу доедет, что это те же самые улицы, по которым вы проходили днём. Тем более что видок гуляющих по ним людей и нелюдей меняется координально: вместо деловых костюмов, маек и джинс чёрная кожа или латекс, красные, чёрные, кислотные кружева, корсеты и юбки, оставляющие мало место хоть для какой завалящей фантазии. Лёгкий макияж сменяется настоящими рисунками, начинающимися от внешних уголков глаз, стекающих по шее, груди и животу до пупка или поясницы. Ночью в Кварталах очень много шлюх и субкультур: готы, панки, блэк-металлисты… а ещё маленькие детишки вроде нас с Киарой. Ха-ха-хо.

"Ночной Оплот" - бар-кафе для любителей спокойного отдыха. Оно ещё держится на грани рядовой забегаловки и в последнее время мужественно пробивается к типу приличных заведений, поэтому все сборы Круга проходят именно там. Идти туда минут десять от границы Кварталов, так что к полдвенадцатому будем там, а к полуночи - на мосту через Канал Грешников. Всё, как видите, уже распланировано. Эх, ну и "козырная" же у меня сегодня ночка! Вам наверняка кажется странным то, что я так спокойна перед двумя драками. А как по мне, так нихрена удивительного нет: взвинчивание себя перед побоищем - первый шаг к разбитой морде. По жизни даже мне пришлось научиться забивать на некоторые вещи, а иначе никакого тазика с нервами не хватит, особенно моего, больше напоминающего дуршлаг.

– Браун?

Мы с Киарой, резко остановившись, переглянулись, растерянно хлопнув накрашенными ресницами, и глянули назад. Что бы вы думали?

О`кей, если вы подумали "вампир", то возьмите пирожок с первой же полки, на которой его увидите, но остерегайтесь ревнивых продавцов или пекарей. Да, нас окликнул действительно вампир. Внешне - лет двадцать-тридцать, на самом деле - раз в десять-двадцать старше. Симпатичный: овальное лицо, длинные белые волосы, завязанные в хвост, кожаная одежда типичного металлиста, цепи там всякие, клёпаные напульсники, грубые армейские ботинки. Его глаза, цветом напоминающие замёрзшее серебро, были аккуратно обведены чёрной подводкой, которая на внешнем уголке левого глаза выливалась в целый рисунок, изображающий распустившуюся чёрную розу в объятиях грубого тёрна. Художество занимало половину левой щеки и было красивым, при этом не добавляя внешнему облику вампира никакой женственности.

Ах да, ещё у этого "нелюдя" была Сила. Много Силы. Крепкой на вкус и пьянящей того, кто ею не обладает. Вроде хорошего коньяка. Она укрылась в этом, казалось бы, слабом теле и одними только намёками поражает всякое воображение. Один её аромат - или нет, это скорее ещё и звук: она, вибрируя, звучит, как мелодия вальса - может напугать, если ты не уверен, что вампир крепко держит её, а вовсе не она его.

Но эту Силу крепко держал этот вампир. Кстати, знакомьтесь - Винсент, старый друг нашей семьи, начиная ещё не помню с каких поколений. И как по мне, вполне безобидное существо. Вполне - это до поры до времени.

Стараясь смотреть ему на нос, хоть он был выше нас на полторы головы, я и Киара осторожно приблизились к нему. Почему осторожно? Причины на это две.

Во-первых.

Видите ли, из всех видов нечисти природа наиболее щедро одарила вампиров, как будто их больше всех истребляли. Один их подвид может превращаться в нетопырей, другой выдерживает солнечный свет, хотя в наших регионах такие давно уже не встречаются. Третий умеет призывать к себе крыс и пауков, четвёртый… ну и так далее по списку. Самые старые кровососы любого подвида могут двигаться настолько быстро, что не увидишь, и уж все вампиры независимо от возраста обладают двумя вещами. Во-первых, это физическая сила, не знаю, во сколько раз превосходящая человеческую. А во-вторых, это взгляд. Факиры умеют гипнотизировать человека и подчинять себе его разум с помощью фигни на цепочке, а вампиру для этого достаточно посмотреть в глаза. Есть такие, кто умеют завораживать одним голосом. И чем старше, чем опытней кровосос, тем больше у него шансов на успех. Да, если у вас железная сила воли, можете, конечно, рискнуть посостязаться с вампом в гляделки или "Кто кого перебазарит и кто ответит за базар", но лично я бы не советовала.

Во-вторых, Винсент сильнее любого Лорда вампиров. Лорд - это вообще низший титул, точнее класс Силы вампиров, и его получают те, кто потерял зависимость от Породителя и больше не нуждается в защите. После Лорда идут Барон и Граф. Баронами зовутся те, кто уже может создавать себе вампиров-детищей, Графы же, как правило, просто более сильны и стары чем Бароны. Баронов и Графов в каждом Братстве (ну, братстве - одно название, как у нас) может быть сколько угодно, а вот Герцог один, он - глава своих кровососов. Но всегда существует Братство, стоящее во главе всех остальных. Это место берётся силой и кровью, чему всегда "очень рада" полиция и мирные жители. Зато Герцог, который его завоевал, становится Принцем вампиров в своём городе. Тогда все остальные Герцоги становятся его вассалами, а его собственные Лорды, Бароны и Графы - кем-то вроде верных рыцарей. Точно так же в каждой административно-территориальной единице страны есть верховное Братство, и его глава - Король. Ну а верхушка вампиров всей страны - Император.

Император вампиров, козырно звучит, а?

Так вот, стоящий перед нами вампир - Граф, правая рука Герцога главенствующего в Роман-Сити Братства Чёрной Розы, то есть, Принца. Точнее, Принцессы. И вообще, не только правая рука, но и… впрочем, неважно.

– Сто лет вас не видел, - чуть сипловатым, но очень сильным, приятным голосом произнёс Винсент, и его розоватые губы вытянулись в улыбке, неосознанно обнажающей белые клыки. - И в который раз убедился, что время - понятие относительное. Вечностью может оказаться и секунда, из каких состоит век - всего лишь мгновенье в веретенице жизней.

Своего он добился. Мы с Киарой уставились на него в четыре глаза и были наверняка сейчас похожи на парочку изумлённых носорогов, пытающихся переварить посудомоечную машину. Вообще, кровососы, когда им минёт одна-две сотни лет, просто обожают говорить заумными фразочками. Вот как сейчас выразился Винсент.

– Э-э… Шпрехен зе молодёжный жаргон?… - поинтересовалась Киара, хотя я уверена, что она великолепно поняла "вампирскую тарабарщину" Винсента. Это Майк однажды так выразился после того, как всю ночь пил в обществе двухсотлетнего вампира и вёл с ним беседы "о прекрасном и возвышенном".

Не выдержав, Граф Братства Чёрной Розы захохотал, сверкнув клыками, и на какое-то мгновенье его лицо, залитое кроваво-красным светом неона, показалось причудливой маской из фильма ужасов. Однако я и Киара заметно расслабились. У нас было много причин доверять этому мертвецу. Я бы перечислила их, если б была уверена, что вы поймёте.

– Значит, как два носорога, пытающихся переварить посудомоечную машину? - наконец со смехом произнёс Винсент.

– А какого хрена ты мысли мои читаешь? - пытливо уставилась я на вампира. Конечно, я знала, что он читал только поверхностно, то, что выглядывало из моих глаз, поэтому вопрос был довольно-таки пустым.

– Чистое любопытство, - полыхнул клыкастой улыбкой тот.

– Ну о`кей, салют, салют! - весело произнесла Киара, без колебаний пожимая протянутую Винсентом руку. Когда она была предложена мне, я протянула свою и с интересом уставилась на серебряный браслет, охватывающий запястье Графа.

– Ночи доброй, Кейни Лэй, - произнёс Винсент, явно заметив мой настырливый взгляд.

– И тебе тоже хаюшки! - бодро отрапортовала я. - Браслетик-то не жжётся?

– Чуть-чуть, - признался Винсент. - Что вы здесь делаете, если не секрет?

– Да как обычно, - пожала плечами Киара и отошла в сторону, пропуская в холку пьяного оборотня. Откуда мне известно, что он оборотень? Да так, хвост волчий выглядывает из заднего кармана.

– То есть, ищете, кому б по рогам надавать, - подытожил вампир, и мы с готовностью, словно малые дети - для Винсента мы всегда останемся ими - закивали, а потом хором поинтересовались:

– А ты?

– Да на улицах стало неспокойно, - он осмотрелся по сторонам, словно это "неспокойно" уже занесло над его головой сковородку. - Какая-то клыкастая тварь втихомолку людей жрёт. Найти её не могут пока ни содружества, ни Ночной Патруль. Власти рвут и мечут, попросили нашего содействия. Лорды патрулируют город, а я проверяю посты. Но, надеюсь, вы не собираетесь сегодня куда-нибудь в глушь?

Мы с сестрой призадумались и, обменявшись взглядами, вполне честно ответили:

– Вообще-то, нет.

– Вот и хорошо, - слегка улыбнулся вампир, опять сверкнув клыками, а потом внимательно посмотрел на нас. - Я бы всё-таки вам посоветовал быть поосторожней и не разговаривать с незнакомыми вампирами, и… я так понимаю, вы в "Ночной оплот"? Советую поспешить: ваши уже там. Только вы что-то возитесь.

– Ладно, тогда пока. Может, ещё увидимся, - я потянула сестру дальше по улице: нам и впрямь надо было спешить.

Но она всё-таки успела возмутиться:

– Неужели кто-то завязывает шнурки быстрее нас?!

17.

Кафе-бар встретило нас неоновой вывеской ярко-синего цвета и двумя плечистыми мужиками в белых майках, кожаных куртках и потёртых синих джинсах - бобиками. Волколаками то бишь. Вышибалами. Ну, охраной, иным словом. Сейчас такие времена, такие нравы, что, ой-вэй, без стражи никуда. Правда, эти в основном вышвыривают на улицу чересчур разбуянившихся постояльцев. На наше счастье, они не предъявляют никаких возрастных цензов, как это делается в других увеселительных заведениях.

В борделях, например.

Где-то с месяц назад Ник и Майк рассказывали нам, как пытались погулять в районе Красных фонарей - Блад Амур. Ну как, погулять… вино, свечи, куртизанки в оббитых бархатом гостиных. Они накануне неплохо обчистили кому-то карманы и решили отпраздновать это "по-мужски". Однако получилось сугубо по-детски. Во-первых, они, изрядно нажравшись, стали ломиться в публичный дом с вампиршами, куда не пускают несовершеннолетних. Ну не пускают, ну странно, и чёрт с ним. Так нет же, ребята пять раз предприняли попытку попасть внутрь через двери, окна и подвал. Очень уж им захотелось посмотреть на кровососущих шлюх. А во-вторых, бросив наконец-то попытку войти в запретное место, они пошли по улицам искать красные фонари. Не найдя их после первой сотни метров, Майк и Ник принялись дотошно расспрашивать о местонахождении именных светил каждого прохожего и каждую шлюху. Я думала, грыжу себе от лошадиного ржания - даже не смеха - заработаю: такие возмущённые у них были лица, когда они утром в обнимку с одной банкой рассола на двоих рассказывали про тамошних блюстителей порядка в неприличных кожаных костюмах, но с во-о-о-от-такенными дубинами.

У здешних бобиков к поясу тоже были подвешены дубинки, при одном виде которых мы с Киарой синхронно подавились смехом - видать, она тоже вспомнила про бордель. "Сторожа" между тем подозрительно так зыркнули на нас, как смотрит человек на гуляющего у него за спиной бугая с палкой в руках, но смолчали. И правильно. Неча к детям цепляться!

С хихиканьем поднявшись по ступеням, мы зашли в "Ночной оплот" и там заржали в две глотки. Действительно, где же на улице Красных фонарей эти самые красные фонари? Надо будет пойти поискать.

Внутри царил полумрак, смешанный с тихим гулом, хохотом, запахом пива, пота, дешёвых сигарет и экзотических коктейлей. В общем, как всегда. Это запах весёлой ночи, родной и знакомый до того, что может навеять самые разнообразные дежа-вю. Если долго его не ощущать - приятные, а иной раз - не очень. Всё это зависит от настроения.

Что лично мне сейчас вспомнилось?…

Хм-м-м, как я хлестала тут с ребятами виски на щелбаны… Что ещё… Ах да, как впервые пришла сюда с Саноте. Может, потому, что тогда звучала точно такая же песня?… Или это не она?… Нет, не она. Ту песню пела Кимберли о`Нилл - тигрица из Клана Белых Тигров. В тот вечер, кстати, я с ней и познакомилась, причём при странных обстоятельствах. Какой-то идиот проложил дорогу в туалет мимо сцены, и когда Ким, окончив своё выступление, спускалась оттуда по ступеням, я как раз нетвёрдой от пива походкой шла в дамскую комнату. Тут как по заказу шпилька у Кимберли разлетелась в щепки, и она с воплем грохнулась прямо на меня. Собственно, само знакомство состоялось потом, когда мы сидели у неё в гримёрке и прижимали к ушибленным местам пакеты со льдом. Я была, говоря клише, изрядно пьяна, поэтому не стала отнекиваться от знакомства с девушкой в длинном розовом платье, которое мне отчего-то казалось зелёным.

И, откровенно говоря, не жалею об этом знакомстве.

Несмотря на внешнюю женственность, Ким - крутая девчонка шестнадцати-семнадцати лет. Возможно, нас сроднило то, что она тоже сирота, только живёт с бабкой и дедкой. А быть может, то, что она отнеслась ко мне совершенно непредвзято. Сидя в ту ночь на диванчике и потирая синяки, мы с ней сразу выяснили, что являемся полными противоположностями друг другу. Но не разноимённые ли заряды притягиваются? Именно разноимённые, вроде меня с сестрой. И докажите мне теперь, что Джо ничерта не вдолбил мне в башку по молекулярной физике!

Кстати, обо мне и Киаре.

Вдоволь нахохотавшись, мы пробрались мимо забитых посетителями столиков, и приблизились к ярко освещённому бару, где в белых рубашках и чёрных жилетах суетилась пара барменов. Вместо консервативных бабочек у них были маленькие летучие мышки цвета свежей крови, которые расправили перепончатые крылья и сверкали чёрными глазками-бисеринками. Эти мышки есть у каждого работника "Ночного оплота" и служат пропуском, к примеру, на кухню или в служебные помещения. Хотя уверена, что барменам оно ни к чему: в туалет и так вход свободный.

Странная особенность: как мы сюда ни придём, эти ребята постоянно смешивают какие-то напитки, встряхивают шейки, ловко подбрасывают и ловят стаканы, а потом наполняют их пивом, и ни одна капля не падает мимо. Один из этих барменов пухленький, круглолицый и узкоглазый, с короткой чёрной стрижкой и сигаретой в зубах - Ли Джонсон. А второй - бритый наголо негр, худощавый, с широкой жемчужной улыбкой - Джек Лаоре. Наши старые друзья-вампиры. Точнее, вампиры они от силы год, но знали мы их ещё в пору… кхм… их человечества: они были поварами у нас в столовой и готовили такие спагетти с тефтелями - закачаешься!

До сих пор качаюсь от мысли, что никогда их больше не попробую.

– Наше вам с кисточкой, черти, как дела?! - весело крикнула я и нахально протиснулась меж двух подвыпивших дамочек к стойке.

– Ага! Это Кейни Браун наконец-то решила разбавить свой нежный возраст порцией свежего пива! А вон и Киара! - весело отозвался Ли, сверкая клыками. - Что-то давно вас не было!

– В летнем лагере торчали, - рядом на высокий стул (пьяные леди, шатаясь, почему-то улизнули) взобралась моя близняшка и широким жестом сдвинула в сторону пустые бокалы с отпечатками красной губной помады. - А так - всё по-прежнему. А у вас?

– Что может измениться за такой короткий срок? - пожал плечами Джек, протирая блестящий стакан. - Разве что… Ну, ходят слухи, что в Роман-Сити появилось новое Братство вампиров. Какое именно, кто его Герцог, откуда они - черт его знает.

– И всё же, - доверительно наклонился к нам пыхтящий изогнутой крюком трубкой Джонсон, перебросив полотенце через плечо, - поговаривают, что многие из них энергетические. КДВ и Наблюдатели Мрака пытаются наладить с ними контакт, но пока ничего не выходит, точнее, ни одного ещё не смогли поймать. В связи с этим на улицах стало не так безопасно, как раньше… Но это так! Слухи, принесённые парочкой собутыльников, - он махнул рукой. - Больше ничего нового, если вы хотели знать.

Братство вампиров, значит… Наверное, Винсент говорил именно об этом, так как упомянутая им тварь, жрущая людей, из новых.

На меня всё вышесказанное, впрочем, произвело впечатление не больше, чем вот на этот стакан. А, корешь стеклянный, как тебе новости? Как по мне, так не особо. Наверное потому, что в Кварталах Нелюдей постоянно появляются какие-то бяки и буки и их постоянно шинкуют в корейскую капусту. А может потому, что меня ждут наказание и поединки.

Впрочем, возможны оба варианта и сразу.

Что подумала Киара, я понять не смогла. Она всего лишь несколько секунд задумчиво анализировала известие в себе, а потом её симпатичное личико вновь стало обманчиво беспечным и весёлым. Вот почему в моей сестрёнке женственности больше, чем у меня - в ней всегда есть какая-то тайна, что-то скрытое. Это не в смысле, что спать она ложится в сапогах, как сказал когда-то один юморной мужик, а в смысле, что её никогда не понимаешь до конца. Выгода из этого получается нам обоим. Как именно?… Ну… долго рассказывать.

Кстати, КДВ - это Комиссия по делам вампиров.

– У нас здесь стрелка. Наших видели? - поинтересовалась Киара, любуясь своим отражением в надраенных до блеска стаканах, которые оба бармена расставили на стойке и протирали уже, наверное, в сотый раз без необходимости. Неужели я с сестрой отпугиваем клиентов? А я-то думала, жёлто-салатовый парик и чёрная помада мне к лицу, ах…

– Видели, конечно! - фыркнул Ли, беспечно жонглируя рюмками, - заграбастали себе два столика в правом, самом тёмном углу, утянули все запасы марева и уже второй час там чертей гоняют.

Он выпустил колечко дыма, и сверкающая гранями рюмка пролетела прямо через него.

Круг здесь уже второй час… Ну да, всё правильно, ему ж надо решить, на какую каторгу меня выпихнуть. То ли в Сибирь, то ли в Тмутаракань, то ли на кладбище… Всё, пора отчаливать.

– О' кей, спасибо! - кивнула я и, оттолкнувшись от стойки, вернулась в сумрак и шум "Ночного оплота". Найти Круг Поединков оказалось не так сложно, хотя обычно прячется он от чужих глаз - лучше не придумаешь, а вот укрыться от него - почти нереально.

Сейчас братство смотрело прямо на нас, и не почувствовать этот пристальный взгляд было сложно: он упирался в тебя как раскалённый прут или измазанный в жире палец. Особенно неприятно, если упирался между лопаток - а как правило, так и оно и получалось. Это вообще… кхм, караул. Но зато и проигнорировать такой взгляд - выше человеческих сил, потому что он гласит: "Мне кое-что от тебя нужно, и я, мать твою, прекрасно знаю, как сделать, чтобы ты мне это достал!".

Я, подойдя к двум сдвинутым вместе столам, хлопнулась на одно из нескольких свободных мест, на втором устроилась сестра, и окружающий мир: полупьяная веселящаяся ночь, люди, песни, смех - всё ушло за невидимую стену, созданную нашим же вниманием и сосредоточенностью. Так вы погружаетесь в очень важную и интересную для вас контрольную по противоестественной биологии, и для вас не остаётся ни шагов прохаживающегося по классу учителя, ни шепотков на задней парте.

Здесь, за этими двумя столами, свой мир, живущий своей жизнью. И имя этой жизни - поединок.

– Итак, - Джо поднял серьёзные глаза (вернее, в темноте я могла только догадываться, что они серьёзные) от высокого цилиндрического стакана, в каком обычно подавали марево, - мы наконец-то в сборе. Не так ли?… Русский Воин.

– Тур.

– Варвар.

– Тень.

– Тигр.

– Вэмпи.

– Пума.

Перекличка - это что-то вроде вступления. Точнее, единственное вступление, которое допускает нынешний Судья. В его манере говорить сразу и по делу. Вполне простительная черта - горошить людей, правда? Зато вы знаете, как у меня самообладание закалилось в дружбе с ним? Я теперь реальный морж!

– Великолепно, - откинувшись на спинку стула, продолжал тем временем темнокожий парень, умудряясь не кричать, и в то же время быть слышимым. - Вопрос, по которому мы собрались - что делать с одним из нас, нарушившим пункт Кодекса, а именно: "Никто не имеет право менять правила Подхватов по собственной воле". Вэмпи!

– Ну есть такая! - подняла я руку. Меня не типало ни от страха, ни от волнения. Только лихорадочный интерес заставлял раз за разом облизывать обветренные губы. Любопытство. Что же такое произойдёт? Что они там решили? Почему тянут подтяжки и ничерта не говорят?

Вообще, это будет далеко не первое наказание в моей жизни, поэтому я, в принципе, готова ко всему. Бывало, что Совет промахивался пальцем в мясорубку, так как наказание оказывалось для меня вовсе и не наказанием. Так, развлекалово. Очередное безбашенное приключение: море адреналина и реанимация впоследствии.

– Ты признаёшь свою вину? - флегматично спросил Судья, делая глоток марева и не сводя с меня глаз.

Я, почёсывая коленку, на мгновение замешкалась, взвешивая "да" и "нет". "Да" получилось на полкило больше. Упакуйте: я беру.

– Признаю.

– Чудно. Мы тут все знаем, что твой проступок - не первый в своём роде. Так бывало и раньше: ты выступала Подхватом вместо других, - продолжал Русский Воин. - Следовательно, наказание будет похлеще, чем все предыдущие. Ты же понимаешь, что мотивы нас никогда не интересовали, - он лгал, и все это знали, но в мире Круга Поединков такая ложь становится правдой. - Как Судья, я имею право вынести первый приговор. Итак, ты…

Он словно специально тянул слова, желая насладиться моей реакцией. Только я знала, что это не так. Это же Джо! Его точно так же не радует всё происходящее, как и меня! Но какого хрена он медлит? Почему?!.

Моё сердце забилось чуть быстрее. Что же они всё-таки придумали?

– … лишаешься права…

Я сглотнута и облизнула пересохшие губы. Я не волнуюсь, нет!

– … бросать…

Моё дыхание пересеклось от внезапно поразившей меня догадки. Секундное замешательство…

– … и принимать вызов.

– Что?!! - я вскочила и с грохотом опрокинула стул.

Люди с соседних столиков как один посмотрели на меня.

– Ты лишаешься права бросать и принимать вызов на… одну неделю, - повторил Джо. - За эту неделю, мы выберем тебе второе наказание. Пока что ты, - его губы скривила невесёлая усмешка, - свободна.

Минут пять я молчала, в изумлении глядя на всех, и судорожно пыталась проглотить ком ярости и изумления, застрявший в моём горле.

– Н-неделя? - как-то жалобно просипела я. - А… Как же… А сегодняшние два поединка?…

– Совет дал тебе на них разрешение, - спокойно проронил Тигр, выискивая что-то в своём стакане с маревом. - Но они - последние…

Он, замявшись, посмотрел на меня - в его глазах на мгновенье исчезла твёрдость бойца - и одними губами произнёс почти как поцеловал:

– … Извини…

Некоторое время я стояла, переваривая известие - ведро льда за шиворот… Точнее, грязи.

Какой позор… Какой позор!!! Вашу мать!!!

Чёрт возьми… В братствах нет более унизительной кары, чем лишение Права поединка! Это стереотип, обыкновенный стереотип. Не страшный по сути, но… Неужели это постигло и меня… Не-ет, быть того не может… Не может!!!

Но, глядя в глаза Кругу, я понимала, что очень даже может. Очень даже.

– Скоро полночь… - каким-то не своим голосом произнесла я. - Тур, Тень, на мосту Грешников у нас…

– Конечно, - легко кивнул Майк и с готовностью, будто не желая ещё сильнее усложнять мне жизнь, поднялся на ноги. Я развернулась и в бессильной, приглушённой ярости побрела к выходу, ничего не видя перед собой и то и дело натыкаясь на посетителей.

… Вот так-так, Варвар говорил, что нынешний Совет не сумеет наказать провинившегося… А хрен вам! Сумел и ещё как! Меня в жизни так не трясло от вскипающего где-то глубоко внутри возмущения! Что-что, а вот Право поединка уменя ещё никогда не отбирали и никогда не унижали до такой степени. Хорошо, понимаю, давайте разберёмся по сути. Ну не смогу я целую неделю драться - что такого? Потом отыграюсь, вызовы, которые я получу, никуда не пропадут. И ведь по сути, чёрт подери, никакого унижения!

Только почему я себя чувствую униженной и оплёванной? Ну да, гордость задели, моё… тщеславие.

Хотя с другой стороны, Джо… прав, и нельзя, слышишь, на него злиться! Нельзя!

Не могу.

Нельзя!!!

Знаю, всё он, прав, потому что я, сука эдакая, часто плюю на Закон. Кстати, некоторые его положения мне до сих пор непонятны. Например, "… никогда не изменять себе". Не знаю, кто всё это придумал, но мне очень хотелось бы у него выпытать: как я могу изменить себе и с кем?

А самое отстойное правило - никаких тайн от Круга. Знаете, неприятно и стыдно было на собраниях подниматься со своего места и просить старый Совет перенести поединок на неделю потому, что у тебя красные дни календаря. Киара, помнится, в первый раз попробовала отвертеться намёками за нас обеих, мол, женская проблема, нельзя нагружать себя и тэ дэ. В тогдашний Совет входили Агония и Ртуть. Последний не на шутку интересовался моей сестрой и великолепно понял, к чему сводились все её намёки. Точно знаю, что если б она ещё в течение одной минуты так же очаровательно хлопала ресницами, усиленно строила ему глазки и чисто по-девичьи смущалась, он разрешил бы нам обеим переносить поединки когда и насколько нам вздумается. Однако в самый неподходящий момент все милые изливания Киары оборвал Эдуард одним идиотским вопросом: "А кто папа ребёнка?". Ржач в адрес моей сестрёнки стоял на протяжение всей ночи, даже поединки решили отменить. А она всё это время сидела в моих объятьях, глотая слёзы молчаливой ярости. Она могла ещё набить морды нашему поколению, но тем, кто старше - вряд ли. Что касается меня, то я никогда не умела утешать, поэтому просто пообещала, что отомщу Тени. Кровь из носу, но отмщу. До сих пор мне не представился такой случай, тем более что потом Эдуард сам подошёл и извинился. Тогда ему, как мне кажется, здорово вправил мозги Ртуть, теперь он извиняется перед моей близняшкой от чистого сердца.

Вот так оно и было в старом Кругу Поединков.

Прохладный ночной воздух, густо-синий от висящей над головой неоновой вывески, малость вправил мне мозги, однако угли злобы ещё тлели. Хреново, очень хреново. Перед поединком надо иметь трезвый рассудок.

Спокойно-спокойно, Кейни, только спокойно. Спокойствие спасёт мир там, где красота проколется.

Сделав пару шумных вдохов, я обернулась. Рядом стоял Тур и понимающе смотрел на меня.

– Ну как ты, Кейн? - проронил он, когда наши взгляды встретились.

– Вот только не надо меня жалеть! - грубо отозвалась я и направилась по улицам, безнадёжно тонущим в разноцветных огоньках и готичных прохожих.

18.

Наконец улицу далеко впереди оборвала иссиня-черная ширь (именно что ширь), укрытая звёздами и тусклыми бликами Младшей Луны. Через них шёл крепкий железо-бетонный мост, заасфальтированный, с тротуаром и каменными перегородками по бокам. Два ряда высоких фонарей бросали на него конусы яркого желтоватого света, в котором вертелась какая-то ночная мошкара. Это тот самый мост через Канал Грешников, по которому уже лет сто не ездят автомобили, так как его опоры находятся в аварийном состоянии, но на котором так хорошо устраивать поединки. На другой его стороне раскинулся чёрный город, словно ночное небо горящий тревожными огоньками, что, угасая, вспыхивали в других местах или наоборот отличались постоянством местопребывания. Но меня волновало не это.

На мосту уже собрался весь Круг, разделившийся на две части. Пространство между ними было нашей жёсткой пыльной ареной. М-да, это не то, что в лесу возле лагеря - в этом отношении город сильно проигрывает. Ладно, что имеем, то имеем. Но тюк соломы захватить всё же надо было.

Царила тишина, только где-то далеко пели сверчки, и ветер шумел в кронах клёнов, которыми были обсажены оставшиеся позади улицы. Здесь, на мосту, царил сильный ветер, покрывавший тёмную поверхность воды золотистой рябью от света.

Отдав рубашку сестре, я встряхнулась и проверила шнурки кроссовок, после чего, сделав пару разминочных упражнений, вышла на поле битвы. Передо мной в трёх метрах стоял Тур и почему-то оттряхивал от пыли свои чёрные джинсы-карго.

Странно, за какие-то полчаса я устала. Беззвучно клокотавшие во мне ярость и обида сделали своё дело: руки для битвы у меня не поднимались. Хреново, очень хреново. Я ж говорила, что эмоции тоже выматывают. Но так нельзя. Если вы не в настроении, то драться с кем-то, кто превосходит вас в весовой категории, не рекомендуется. Даже если Вы владеете техникой боя гораздо лучше него. Это мой маленький личный опыт.

Я осмотрела всех присутствующих: Круг и ещё человек десять из приюта - Цезари нашего Колизея. Внезапно во мне вспыхнуло острое противное раздражение и почти осязаемая жажда послать их всех куда подальше, после чего развернуться и просто уйти в "Носферату" - забегаловку, где подают неплохое пиво и где каждую ночь можно послушать выступление лучших альтернативных групп Роман-Сити.

Но я этого не сделала. Дёрнулась, но не сделала. Тревожно-вопросительный взгляд Киары почти обжёг мне спину.

Судья, который задумчиво прохаживался вдоль каменных перил моста, наконец посмотрел на меня и спокойно произнёс:

– Называйте Подхватов.

– Мой подхват - Тигр, - бритоголовый парень подошёл ближе и пожал мою руку, как требовал бойцовский этикет.

Чуть прищурившись, я бросила взгляд в его мало что не улыбающуюся морду. Что за чёрт? Он накачался шпинатом, как морячок Папай, и теперь думает, что в этом мире всё сойдёт ему с рук? Или Ник накачался шпинатом, и теперь…

– Вэмпи, подхват! - одёрнул меня голос Судьи.

Обернувшись, я посмотрела в своё зеркальное отражение - Киару. Она едва заметно кивнула и показала два поднятых вверх больших пальца, мол, "Я - это я, но у тебя всё получится!".

– Мой Подхват - Пума, - повернулась я к Судье. Тот кивнул и, отдав команду к началу поединка, уселся на холодных перилах, где, тускнея, смешивались потоки жёлтого света от фонарей.

Майк в ожидании уставился на меня, но я поставила ноги на ширину плеч и, сплюнув, зло бросила:

– Ну чё стоишь как отморозок? Нападай, раз уж вызвал.

Быстро, но очень сомнительно, он последовал этому совету. Станиславский наверняка сейчас ворочается в гробу и орёт: "Не верю!".

Двумя резкими ударами Тур заставил меня попятиться и ударил пяткой, под которой я без свойственной мне грации и воодушевления проскользнула ему за спину. Делать нечего: стукнула носком кроссовка в сгиб ноги, повергла его на колени и, заломив руку за спину, второй поймала бритую голову в сгиб локтя. Однако парень даже не предпринял попытки освободиться.

Грязно выругавшись, я сильнее сдавила его шею и зло выкрикнула ему почти в самое ухо:

– Какого хрена?! Мы дерёмся или танцуем?

И тут внезапно он подмигнул мне озорным васильковым глазом:

– Вэмпи, а Вэмпи! Если пойдёшь послезавтра со мной и Тигром на концерт "Ауте"… трахею не раздави… я сдамся!

Ничего не понимая, я как дура минуту пялилась сначала на него, потом на Ника. Тот махал чёрно-красными билетами и бурными жестами советовал мне выкрутить голову Тура из шеи, после чего поиграть с ней в хедболл.

И как я ни старалась, но не засмеяться не смогла, потому что смех - это как раз то, что мне сейчас нужно.

Чёрт бы их подрал!!!

– Сукин ты сын!!! - выпустив Майка, я опустилась рядом с ним на колени от хохота.

– Господу помолимся!… - в чисто поповской манере провыл тот. - Да, Вэмпи? О, кстати, я сегодня наблюдал, как один поп забрёл в Блад-Амур…

Он рассказывал что-то ещё, а я смеялась как сумасшедший ребёнок. До слёз. До колик в животе. До полной ненависти к миру. До полного обожания к нему же.

– Ну что?! - крикнул Никита. - Пойдём на "Ауте"?!

– А у меня есть выбор? - фыркнула я, осторожно вытирая смешливые слёзы.

– Нет, ни в коем случае! - быстро закивал Тур и, поднявшись на ноги, с хрустом помассировал шею. - Ты меня чуть не угробила…

– Чуть? - я притворилась обиженной, на что он шутливо замахал руками и крикнул:

– Всё, сдаюсь! Ты победила!

Вокруг раскатился весёлый шепоток.

– Поздравляю с победой, малышка Браун, - произнёс вежливый голос, и к нам, сунув руки в карманы серых брюк-карго, неспешно подошёл Эдуард. - Это было… интересно. Надеюсь, ты не забыла о нашем поединке?

– Да как моё величество могло только помыслить об этом? - я заметно повеселела. - А знаешь, салат из креветок козырно смотрелся на твоей футболке. Кстати, и зачем ты припахал Мэж её постирать?

– Думаю, грязный оттенок твоей крови украсит её как нельзя лучше, - тонко улыбнувшись, белоголовый парень выскользнул из чёрной рубашки с закатанными рукавами (точнее, она как-то водой слилась с него - таким нечеловеческим было движение), под ней была… сами догадались.

– Не знала, что ты любишь сочетать красное с белым. Экстравагантно, но к цвету глаз не подходит, - я потянулась так, что хрустнули кости. - Давненько мы с тобой нормально не дрались.

– Месяц как, - пожав плечами, четверть-оборотень бросил рубашку раннее не замеченной мною Мажуа. Я молчаливо отметила, что ей очень идёт это короткое голубое платье в обтяжку, снятое наверняка с куклы Барби (меньших размеров просто не выпускают) и белые босоножки на высокой шпильке. Вообще, коли вам интересно, то фигурка у неё - лучше не придумаешь. Но если вы взглянете в её глаза, то у вас создастся ощущение, будто вы смотрите в покрытый инеем и льдом морозильник, где навалено мёрзлое сало. И этот морозильник превращается в пышущую жаром духовку только тогда, когда смотрит на белокурого парня.

– Какого чёрта она здесь делает?! - я безнаказанно ткнула пальцем в сторону Мэж. - Ты что, свою подстилку взял вместо соломы? Чтобы падать на неё?

– Да нет, просто в полпервого у нас свидание, - пожал плечами Эдуард, а потом с изысканной иронией, словно маленький бесёнок… извините, как большой и страшный Диавол, улыбнулся и двинул бровями:

– Свидание втроём.

Из-за спины Мэж виновато показалась Люси, одетая в короткую мини-юбку (читай в скобках - макси-пояс) из голубой джинсы и белую кофточку в рюшах. Я потеряла дар речи. На язык не пришли даже простейшие ругательства.

Вот те на!!! Значит, эта соплячка всё же каким-то образом добилась, чего хотела. Вступила в "… мир элитных шлюх, где воцарились грех и дух, зеркал немая пустота, где нет ни скорби, ни стыда. Где правят похоть и разврат, и пёстро-дикий маскарад считают святостью мирской, где лишь в земле царит покой…"… Чёрт, не помню дальше текст песни, но сейчас это не имеет значения.

Значение имеет то, что Эдуард пригласил её назло мне, а она об этом даже не догадывается или не хочет догадываться. Ладно, хорошо, я злопамятна и приму это к сведению. Хочет быть чьей-то фанатичной подстилкой? Флаг ей в руки!!!

Видишь, не идол ты младшим девочкам, Кейни Браун. Мальчикам - возможно, а девочкам - нет. И её ты, как когда-то тебя - Саноте, не воспитаешь… Да и в самом-то деле, какой из неё боец? Так, одна тряпка…

В рюшах.

Кривое выражение моего лица вызвало лёгкую улыбку на губах белокурого парня. Ну, он же у нас Мистер Железные Нервы, куда уж ему от смеха из штанишек выпрыгивать.

Вздохнув, я отвернулась от Элен и бросила ей через плечо, тем самым ставя точку в наших так и не написанных отношениях:

– Малолетняя безмозглая сука.

– Начнём? - деликатно поинтересовался четверть-оборотень. Я кивнула.

19.

Все чуть-чуть попятились назад, давая нам больше места. Бьюсь об заклад, на наши с Тэдом поединки скоро будут ходить, прихватывая стаканы попкорна. Да что там, на нас ставки в букмекерской конторе будут делать! Угу, со стороны, небось, это мордоизбиение - увлекательнейшее зрелище, а мне приходится ой как несладко!

Но не отказываться из-за этого от поединка?

Покрепче затянув хвост на затылке (с этим котом нельзя рисковать), я подошла к Эдуарду. По команде мы с нескрываемым отвращением пожали друг другу руки, и Судья нейтральным голосом произнёс:

– Вэмпи, Тень, называйте Подхватов.

– Без Подхвата, - спокойно отозвался четверть-оборотень.

Мой взгляд встретился с его прищуренными, обещающими очень много гадостей, глазами и тоже пообещал кое-что неприятное. Только сегодня и только сейчас аттракцион боли! Дети и родители, не упустите свой шанс!

Я покачала головой и ответила:

– Теперь, как и всегда с Тенью - никаких Подхватов.

За моей спиной пронёсся шепоток, и я - уже который раз за эти полгода! - почувствовала осуждение, с которым на меня смотрит Киара. В серых глазах Русского Воина тоже мелькнул укор… хотя нет, знаете, это скорее пахнет сочувствием. Оно мелькнуло и исчезло, зная, как я его ненавижу. Конечно, приятно знать, что за ледяной маской Судьи кроются добрые дружеские чувства, иногда, хоть и неумело, да проявляющиеся. Но ради всего святого, избавьте меня от созерцания оных!!!

– Мамзель, прошу, нападайте, - развёл руками белоголовый парень, показывая свою иллюзорную беззащитность. С Первым апреля: это большая нехорошая шутка с бородой! Как раз беззащитным Эдуард отроду не был! И вряд ли когда-нибудь будет, но втайне я всё-таки надеюсь дожить до этого. Впрочем, на кой оно мне надо? Сомнительно, что я на инвалидном кресле догоню белокурого парня с его точно таким же транспортом, да ещё при этом удержу в зубах капельницу и не перевернусь через ту, которую уронит он.

Но об этом подумаю как-нибудь после.

Я осторожно… Как-то не так звучит, правда? Может, лучше настороженно?… Да.

Я настороженно ударила, стараясь не попасться на одну из уловок богатейшей коллекции четверть-оборотня. Однако тот пока просто уклонялся.

– У меня нет сегодня времени играть в игры, детка, - холодно произнёс Эдуард, когда я опять не предприняла ничего серьёзного, - так что давай уже, нападай по-человечески или как ты там ещё умеешь.

Фыркнув, я на секунду выпрямилась и, поманив к себе белокурого парня как ребёнка, презрительно бросила:

– А почему бы тебе не напасть? Ты же Бросивший… Тэд-ди…

Хлоп!!!

Пятка чёрного кроссовка просвистела у меня перед самым носом. Как увернулась - без понятия. Видимо, инстинкты самосохранения ухватили рефлексы, рефлексы ухватили меня и отдёрнули назад. Однако сразу же последовал второй удар. Я припала к асфальту уже вполне осознанно, а после отпрыгнула назад от подсечки, не успевая не то, что дышать - заглатывать воздух. Мир вокруг меня стал растворяться в нахлынывающей эйфории боя - как всегда спустя пять минут от начала поединка.

Черпая инерцию в крутом повороте и массе своего тела, Эдуард снова ударил ногой - через мгновенье моя спина врезалась в остывающий после дневного жара асфальт, счесавший шкуру отгадайте кому. По счастью, кошачья изворотливость, присущая мне от рождения, смягчила удар, и я лёгким кувырком очутилась на ногах, абсолютно не кривясь от боли. Может, нет знатной силы и воля не железная, но что-что, а сила воли воспитана Крысами на пять с плюсом.

– Рискнёшь снова назвать меня Тэдди? - ледяным голосом осведомился белокурый парень, замирая в боевой позиции недалеко от меня. На первый взгляд, его движения были небрежными. Но только на первый взгляд, и я подумала, что идея о гонках на инвалидных колясках с капельницами не так уж плоха.

Мир вокруг снова обрёл чёткость. Поразительную чёткость. С радужными контурами.

– А чё те имя не нравится? - спросила я, чтобы потянуть время для восстановки дыхания. Очень болели рёбра, пылала стёсанная шкура, но, кажется, ничего не сломано - отличное начало дня. Просто замечательное!

– Так зовут плюшевых медвежат, - четверть-оборотень убрал с глаз мешающую чёлку, которая до раздражения напоминала мне раннего Ника Картера из попсятины "Backstreet Boys".

– Ну хорошо, Шерхан, давай поиграем, - произнесла я и сделала обманные шаг влево - шаг вправо - удар. Блок. Опять удар - блок. И вдруг на мгновенье четверть-оборотень, говоря боксёрским термином, раскрылся, а я без раздумий поспешила впечатать кулак в его незащищённый живот…

Мир внезапно перевернулся - размытой картиной пронеслось небо и резко сменилось серой гладью… асфальта. Но ещё до настоящего момента вспыхнуло яркое солнце боли.

… Лёжа на спине, я не сразу осознала произошедшее. Из носа текла горячая кровь, и мне пришлось повернуть голову чуть набок, чтобы не захлебнуться ею…

Эдуард перебросил меня через себя и ещё коленом по лицу съездил - возможно, всё было именно так…

Тварь перекособоченная.

Это ж надо было опять попасться? Да чтоб белокурый парень - и раскрылся?…

Сверху глядели звёзды и Младшая Сестрёнка, нагло-рыжая. Вокруг шептался со зрителями Круг Поединков…

Ночное небо закрыло сухое лицо белокурого парня. Я взглянула на него из-под прикрытых век, чуть влажных от невольных слёз боли. Они скопились в уголках глаз и рисковали пролиться вперемешку с тушью - два чёрных ручья, выдающих истинное положение вещей. И хотела я того или нет, но меня начали медленно охватывать злость и раздражение. Отчаянье от того, что я не смогу у него выиграть, и все мои попытки будут напрасны.

Только это, мать его, не повод, не повод…

Я резко подсекла обеими ногами четверть-оборотня и вскочила, в то время как он хлопнулся на спину. Мой удар не заставил себя долго ждать, однако пятка кроссовка лишь бесполезно чиркнула по пыли: Эдуарда на том месте уже не было. Он стоял в двух метрах от меня. Я повернулась к нему, и тело ответило нытьём.

Надолго не хватит. Ну ни хрена ж себе он меня пригрел, однако…

Мягкой походкой мы неспешно прошлись по кругу. У меня болела спина, и из носа упорно продолжала течь кровь - то и дело приходилось сплёвывать на асфальт бурую слюну. Чёрт, это же так отвлекает от поединка! И вообще, либо я сегодня не в форме, либо Эдуард стал лучше драться - одно из двух. Как по мне - лучше первое. Просто потому, что с этим проще разделаться - увеличиваешь физическую нагрузку и дело на мази.

Неожиданно белокурый парень посмотрел на часы - я при этом нервно дёрнулась - и его красивые брови удивлённо взметнулись вверх. Ха-ха, неужели натикало пять часов и пришло время пить чай? Что ж, Мартовскому зайцу, Соне и Шляпнику придётся крупно подождать: сумасшедший четверть-оборотень сегодня опоздает.

– Пардон, малышка, у меня больше нет времени, - спокойно произнёс Эдуард и направился ко мне. Я невольно напряглась и прочно стала в боевую позицию: не по душе мне его слова.

… И не зря…

Череду молниеносных ударов я парировала только благодаря добрым пятилетним рефлексам. Но, ладонью ловя кулак четверть-оборотня для того, чтобы заломить руку или перекинуть его через себя, я пропустила немыслимо быстрый удар чуть ниже солнечного сплетения. Не передать, с какой силой меня отшвырнуло на каменные перила моста и припечатало к ним.

Ух бы тебя подрал!…

В пояснице вспыхнула адская боль, и весь мир вокруг оглушающе завопил.

Глотая воздух сухими губами, словно выброшенная на берег рыбёшка, я без сил сползла тряпкой на асфальт, и только прижавшись щекой к его прохладной шероховатой поверхности, смогла как следует вдохнуть. В мутном поле зрения возникли шагающие ко мне чёрные кроссовки белокурого парня.

Дьявол!!!

Впрочем, зачем его звать? Он и так уже здесь.

Пошевелив пальцами на ногах, я поняла, что позвоночник цел. О-о-о, спасибо тебе, Господи! Обещаю больше никогда не плеваться жёванной бумагой через трубочку!

Четверть-оборотень задумчиво остановился рядом со мной, легонько пнул меня в бок, как подстреленного тюленя. И тут я, на время забыв и о забитом кровью носе, и о дикой боли в рёбрах, в коже, вывернула что-то вроде… не знаю. Упор на руках - переворот и обеими ногами в грудь Эдуарду. Обычно мне никогда не удавалось удачно проделать этот фокус: кролик застревал в шляпе как раз на уровне талии. А на сей раз повезло - четверть-оборотень живописным кубарем покатился по асфальту.

Пошатываясь от боли, я выпрямилась и, превозмогая всё: нытьё тела, усталость, плохое настроение, темнеющий мир перед глазами - как заправская вэмпи ринулась на поверженного противника. На счастье, белокурый парень только поднимался, однако подняться не успел: удар носком кроссовка по животу, короткая и простая цепь ударов кулаками в эту смазливую физиономию, а напоследок - хороший и проверенный удар ногой в солнечное сплетение. Так, не успев встать, четверть-оборотень опять пребывал на спине в трёх метрах от моего беззвучно плачущего тела и жадно ловил ртом воздух.

– Ну что, ублюдок, получил? - дрожащим от ярости голосом процедила я, уже не скрывая своих эмоций, и встала в боевую стойку. Круг Поединков восторжённо заголосил, подбадривая меня дружным свистом: ему становилось интересно.

Для меня сейчас самое время напасть и добить, но я не могу, не могу…

Не могу!!!

От беззвучного вопля и удара об асфальт начала болеть голова.

Не могу, у меня нет больше сил. Мышцы деревенеют от боли и застывают. Телу хочется только одного: свалиться мешком с костями на землю и замереть.

Кажется, скоро его желание исполнится.

Эдуард вскочил почти так же легко, как и раньше. Почти. Из его носа и левой брови тянулась струйка алой - не красной, как у людей, а алой, почти чёрной и дело не в освещении - крови. Изумрудные глаза ясно сказали мне: "Ты - труп!", когда к ним, вытерев лицо, поднеслась побагровевшая ладонь.

Стиснув зубы, я упрямо задрала кровоточащий нос и поменяла боевую стойку на защитную. Между нами это был вызов.

И белокурый ублюдок принял его.

Первые шаги ко мне он сделал вполне по-человечески, но потом резко сорвался на темп оборотней и в два счёта оказался в десяти сантиметрах от меня. Всё, что я успела рассмотреть - возникшие внезапно передо мной горящие зелёные глаза. Мне вдруг подумалось, что они способны как трясина затягивать, топить в себе и подчинять…

… Мир мелькнул картиной, которую размыло дождём, и на теле цветками взорвалась ярко-острая боль, которая, отцветя за мгновенье, сменилась плодом - монотонно-ноющей истерией во всём теле.

… Вынырнув из слепяще-белого полусна, я как-то отстранённо поняла, что лежу на животе и судорожно пытаюсь дышать серой пылью. Чёрт, как же мне хреново!…

Надо вставать. Вставай, вставай, Вэмпи! Ты не можешь вот так свалиться! Вставай, у тебя, кажется, опять сотрясений мозга! Если ты сейчас будешь валяться на асфальте, то вырубишься на несколько дней! Только не так, только не так!

Противно заныв, тело громогласно объявило бойкот - я не смогла не то, что подняться на ноги, но и приподняться на локтях. Вместо этого меня несколько раз мучительно, со спазмовой болью в горле и желудке вырвало. Кашляя и задыхаясь, я с трудом перевернулась на бок и неясно увидела тихую победную улыбку, украшавшую губы четверть-оборотня, и тонкий ручеёк тёмной, как вино, крови на его лице…

– Сукин ты сын, - произнесла я одними губами, а может, мне только показалось.

Это было последнее, что я смогла сделать, прежде чем всё вокруг медленно уплыло во тьму, прихватив с собой и боль, и взволнованные голоса Круга…

… А нет, брешу как лиса в микроволновке…

… Мать его, и ведь хорошо меня приутюжил, правда…

Мне показалось, что я, широко распахивая глаза в надежде удержаться на краю бессознательности, видела лицо Саноте, склонившееся надо мной, слышала её взволнованный голос, но не могла сосредоточиться и понять, что она говорит… Нет, это мне показалось… просто показалось… Башке здорово…

Да, наверное…

20.

… Где-то неподалёку жизнерадостно заливалась птичка. Какая - хрен её знает, я не орнитолог. Возможно, это обыкновенный воробей, набив брюхо длинным червяком, радуется после сытного жратвопринятия. А может, экзотическая канарейка-беглец вроде тех, что распевают в кабинете мисс Эйпфил. Я знаю только то, что птичью песню очень хорошо дополняет шелест листвы: это единственный звук, от которого моя голова… или что там теперь вместо неё… не начинает болеть ещё ожесточённей.

Что-то противно попискивает с большими интервалами. Прибор какой-то - морзянка или… Хотя нет, морзянка - это азбука, а то, чем её передают… к чему мне Александр Попов припомнился?… Так, стоп, спокойно! Попов давно помер и ворочается в гробу… тогда кто это распевает за стеной или просто неподалёку:

– … Отцвели уж давно хризантемы в саду,

Но любовь всё живёт в моём се-е-е-ердце больно-о-о-о-ом!…

Голос казался почти знакомым. Этот "кто-то" явно нуждается в кардиологе и наверняка знает, где моя башка и почему вместо неё отбитая молотом наковальня. Может быть, именно поэтому он вошёл в комнату и, судя по скребущему звуку, раздвинул шторы, а после погремел шпингалетом и с треском распахнул окно. Пичуга - гибрид жирного воробья, экзотической канарейки и дождевого червячка - стала слышна гораздо явственней.

– Опять проминитон кальция заканчивается, - послышался эдакий Винни-Пуховский ворчливый басок. - Ну ёпсель-штепсель! На вас не напасешься…

Что-то легонько звякнуло и скрипнуло рядом, а потом угрожающе булькнуло. Неужели всё-таки моя башка?… Да-да, заспиртованная в большой банке с бренди… Чёрт, а неплохо бы сейчас…

– Пусть пока тирнотозин постоит, - тихо продолжал ворчать голос, - а потом посмотрим… " …Одна она птицей улететь смогла, была ли любовь любовью?". Мозгов никаких, ей-богу!… Что за дети? И в кого такое растёт?… Отобьют себе смолоду все органы, что же на потом останется?… Что же я потом скажу… если спросит, конечно. А спросит ли - вопрос ещё тот…

Голос говорил что-то ещё. Что именно - не помню да и не хочу помнить. Я хотела одного: промочить чем-то горло, да хотя бы той дрянью, в которую какой-то коллекционер частей тела поместил мою беглянку-голову.

Бренди, бренди, кажется, я совсем сбрендила с наковальней на плечах.

Сделав неимоверное усилие, я приоткрыла глаза и сквозь лёгкую дымку - какая ж скотина тут накурила? - увидала низенького толстячка лет сорока с плешью среди рыжих волос. Он был весь такой кругленький, как Капитошка, а сейчас ещё и дико раздражённый. Вы представляете себе раздражённого Капитошку? Так вот, он, поправив сидящие на кончике картофельного носа очки, пристально посмотрел на капельницу и неодобрительно покачал головой. Эта штанга с висящими на ней бутылочками и трубочками есть забраковано?

Я приоткрыла рот, но вовремя задумалась о том, как будет расценена моя фраза "Принесите мне чего-нибудь выпить, пожалуйста!". Если мне опять притащат морковный сок, я сорву с плеч наковальню и начну крушить всё вокруг. Каждый раз, когда я прошу принести мне что-нибудь попить, мне тащат это пойло для близоруких кроликов!

Кстати, вот этот симпотный всамделишный Капитошка - мистер Крестовский, наш приютский врач, отвечающий за здоровье ребят моего поколения. Человек, так сказать, необычайно широкой души, которая начинается и заканчивается там, где он поддаётся нашим слёзным уговорам и не рассказывает Крысам о том, что мы опять подрались/напились/накурились. Это вот так, лёжа под капельницей, молитвенно прикладываешь руку к сердцу и строишь глазки забитого кокер-спаниеля. Ну и ничё, поворчит и перестанет, а куда он денется? Про Круг он не знает, хотя, возможно, исходя из периодичности попадания в больницу одних и тех же личностей, догадывается. Ладно, это его подозрения и проблемы. Я, конечно, этого мужика уважаю, но у меня и своей каши пять кастрюль заварено.

Когда наиграно-строгие глубоко посаженные глаза жёлто-карего цвета встретились с моими, в них разлилось облегчение. Как ни старался мистер Крестовский сохранять бесстрастное лицо, ничего у него не получилось. У него это вообще никогда не получалось, товарищ Станиславский подтвердит. Поэтому Капитошка осторожно, чтобы не потревожить мою левую руку, в вену которой была введена игла капельницы, присел на край постели.

– Ну, как самочувствие? - поинтересовался он. С трудом отлепив пересохший - питья мне, питья - а впоследствии заплетающийся язык от нёба, я тихо промямлила:

– … Бывало и хуже… Спасибо.

– Всегда пожалуйста, Кейни, - ответил доктор, - с кем это ты так поцапалась?

– Угадайте с одного раза и помните, что за неправильный ответ Вас ожидает вскрытие заживо, - я попыталась фыркнуть, но не смогла. Голова, точнее, наковальня, которая была вместо неё, слегка кружилась - подташнивало. Интересно, в каком формалине сейчас плавает моя настоящая башка? Спасибо, что хоть глазки выкололи и оставили.

– С Эдуардом? - не спросил, а скорее утвердил Крестовский и неожиданно вспыхнул. - Нет, я тебе определённо поражаюсь! Он же сильнее тебя, что ты к нему.?!

– Да это он ко мне полез. Ему видите ли, не понравилось, что… я сую нос в его дела с малолетними девочками… - с трудом, но оборвала я эту гневную тираду. Ай да я, ай да молодца избитая!

– Ну ничего себе, - Капитошка заметно смягчился, мало что паром не пошёл и вздохнул, как порой вздыхают глубоко умудрённые жизнью люди. - Диву даюсь! Эдуарда я хорошо знаю с тех пор, как он маленьким запуганным ребёнком попал в Киндервуд: он, так как является полукровкой, постоянно стоит у меня на учёте - добрая душа! Милый, спокойный парень, красавец, не дурак, не зануда и не увалень. И только ты умудряешься с ним не ладить! Все девчонки его обожают, кроме тебя. В чём дело, Кейни?… Ты, конечно, не обижайся, но у меня начинает создаваться впечатление, что ты… гм… не той ориентации. Он у тебя что, эту маленькую девчонку отбил?

Всё, что у меня получилось - скорчить выразительную мину и выпучить изумлённо-возмущённые глазки так, что они заболтались на пружинках. Ой, дядя, если б мне только приличия позволяли высказать всё, что я думаю о тебе после этой фразы, у тебя б антибиотики в термосе прокисли!

– Ладно-ладно, извини, - примирительно произнёс Крестовский и потрепал меня по щеке (оказывается, к моей наковальне ещё и щёчку приклеили). - Но ей-богу, я тебя не понимаю.

– Слишком он много о себе думает, - чуть слышно выдохнула я и принялась считать, сколько оборотов вокруг меня делает комната в единицу времени. - И он… не в моём вкусе

– Ага, - кивнул доктор, - тебе нравятся темноволосые голубоглазые? Тощие? Или всё-таки пухленькие?

Я измученно улыбнулась и, кивнув, посмотрела в потолок, где играли солнечные зайцы от блестящего оборудования реаниматорской… Почему я тут? Картошку приехала копать! Ха! А куда ж ещё я могла попасть после той сиесты, которую мне ночью закатил Эдуард? Мне манипуляционная как родная теперь - как-то раз я здесь даже Рождество встречала! Разумеется, в компании друзей и списанной у хирурга бутыли медицинского спирта. И знаете, это даже прикольно - пить из пробирок и резать торт пилой, которой обычно делают трепанацию черепа. Ну, друзья на следующее утро, разумеется, попали в палату на третьем этаже, прозванную у нас "вытрезвителем", а хирург был "в диком восторге", когда обнаружил в шкафу вместо "нычки на случай праздника" покрытую засохшим кремом череподробилку.

После несодержательного молчания, в течение которого мне удалось примерно посчитать частоту и период вращения вокруг меня реанимации, я спросила:

– Сколько я здесь?

– Уверена, что хочешь знать? - в сомнении покосился на меня врач, но я кивнула с максимально доступной мне сейчас твёрдостью. Давайте мне правду и всё! Какой бы она ни была! Правду-у-у-у-у-а-а-а может, не надо?

– Не считая того дня, когда ты прибыла - второй день.

– А-а-а-а?!! - у меня в шоке отвисла челюсть, обнажив все тридцать или сколько их там у подростков зубов. - Сколько?!!

– Второй день, - повторил Крестовский…

… После того, как окончилась моя гневная и ну очень пошлая тирада в адрес Эдуарда, обращённая, по стечению обстоятельств, к ни в чём не повинному потолку и поминающая всех эдуардовых родственников аж до минус пятого каления, начиная от обезьян и тигров и заканчивая матерью и отцом, я уже более сдержанно произнесла:

– А когда меня выпустят?

– Да хоть сейчас, неугомонная ты душа! К тебе тут периодически Киара, Джо и Никита с Майком забегали, еле выпроводил их с полчаса назад! - в голосе доктора лязгнуло раздражение. - Уходи, когда хочешь, только пусть капельница закончится. Но учти, если ещё раз хлопнешься в реанимацию, избитая Эдуардом, и будешь сама в этом виновата - лечить не буду. Уволюсь!

– Ну и пжалуйста! - мрачно буркнула я. - Мы вместо Вас Склифосовского позовём.

21.

Однако из больницы я вышла только через два дня - когда сумела стоять на ногах твёрже, чем моя старая одноногая кукла Долли-Ло десять лет назад, до того момента, как Эдуард оторвал у неё голову.

Кстати, о голове.

Мне всё-таки удалось поставить себе вместо наковальни мою драгоценную башку. После всей той дозы медикаментов, которые мне вкатили медсёстры и Крестовский, в этой самой башке царила некоторая каша, а ещё она вся сплошь провонялась лекарствами и кофе. Добрый как розовый слон Майк нечаянно вылил мне его просто на голову. Они сегодня ночью, видите ли, пили за моё здоровье на концерте "Ауте" (а-а-а-а!!! как я могла его пропустить?!!), поэтому у него наутро трясутся руки. Садист.

Кстати, о состоянии вестибулярного аппарата.

Драться всерьёз, в полную силу я не смогу, пожалуй, ещё несколько дней. Меня всё не отпускает лёгкое состояние ирреальности, будто я немного под кайфом. Лекарства, чёрт бы их подрал! А то, что я по ровной линии пройти не могу и всё время витаю в облаках - это как? А вот так: хреново, очень хреново, пусть даже Право поединка у меня спионерили на неделю. Кстати, она заканчивается послезавтра! У-у-ух! Козырненько! К этому времени я приведу себя в порядок! Вообще, не знаю, как оно там в книгах или на киноэкране, но лично я - да и любой из Круга, про остальных не знаю - восстанавливаюсь быстрее, чем об этом рассказывается во всяких книжках и медицинских пособиях. Ну буквально как собака! Так что хрень порядочную они там пишут и снимают. Гриппом болеют несколько недель? Фигня мандаринная.

– Вот, одевайся, - Киара - единственный человек, которого пустили ко мне после кофейного омовения моей свежеприобретённой головы и подушки - бросила на мою больничную постель вполне свежую одежду. - Прежние твои шмотки пришлось выбросить: все в крови и блевоте.

Я живо натянула лифчик, чёрную футболку с надписью "Blood", чёрные просторные джинсы карго, сидящие у меня на бёдрах (кажется, я похудела?) и чёрные кроссовки. Ко всему этому прилагалось: цепи у пояса, пара кожаных клёпанных браслетов, шипастый ошейник, тушь и чёрная подводка для глаз. Киара отлично знала, что после реанимации меня остро пробивает на такие вещи.

Завязав шнурки, я подошла к зеркалу. Под накрашенными глазами, удобно расположившимися в глубоких потемневших нишах моего лица - фиолетовые круги. Желтоватая скула помечена красной ссадиной, висок - тёмным синяком. Нижняя обветренная губа имеет фиолетовый оттенок и припухла сбоку, где была рассечена. Рассечённой была в двух местах и левая бровь. Наверное, мне никогда не суждено проколоть её. Нос, кстати, тоже не в самом лучшем виде, а про красавцы-синяки на теле молчу: это наше с ними интимное, где и как долго они у меня будут.

– Сделаешь мне дома массаж? - устало спросила я, заталкивая больничную рубашку под подушку.

– Разумеется, Кени, - так она меня называла, моя Киа. Кени и Киа - две трёхлетние девочки-близнецы. Мертвы - в Ночь Выбора мы обе так решили. И всё же…

– Кстати, Кен, там поспорили, сможешь ли ты сама выйти, либо тебя вывезут, - с толикой ехидства заметила за моей спиной сестра. Кто-кто, а я, принюхиваясь к арабике в косичках, не была настроена шутить, поэтому выпрямилась и оскорблено посмотрела на её отражение в зеркале.

Тихо хохотнув, Киара подошла сзади и, тепло обняв меня за плечи, прижалась щекой к моей щеке. Мы замолчали, глядя на отражения своих почти одинаковых лиц. Свежее её и избито-усталое моё. Наши глаза: тёмно накрашенные, озорно блестящие её и просто обведённые тусклые мои. Наши голоса, которые мы слышали в голове, только наши, когда мы касаемся друг друга и говорим.

Вот вам и второй эффект близнецов:

"- Козлятина отпущения, почему ты не поставила меня Подхватом во второй раз?"

"- Зачем? Чтобы мы вместе как пара стоптанных тапочек провалялись неделю в больнице?"

"- Да хотя бы. Знаешь, как говорят: за компанию. И если ты в следующий раз снова ляпнешь, мол, без Подхвата, я тебя сама поколочу.".

Какая-то медсестра удивлённо заглянула в мою палату. Было чему удивляться: близняшки Браун молчат. Может, сдохли, как парочка опоссумов?

– … А что было после того, как я вырубилась? - поинтересовалась я вслух, решив не нервировать медперсонал. Он и без того чересчур нервный. А то! Вы просто не слышали, что я вопила в манипуляционной, когда Тур пролил мне на башку горячий кофе.

– Ник, Майк, Джо и я перетянули тебя в Киндервуд. Тебе было совсем хреново. По дороге мы встретили Винсента, и он помог нам. В основном тем, что тащил твою жирную тушку.

– Сама ты тушка! - отозвалась я. - А если честно, то ни фига не помню.

– Эх ты! Склеротик! - близняшка ласково дёрнула меня за косичку и это означало "Я люблю тебя, сестрёнка!". Улыбнувшись, я ничего не ответила. Мы и так обе знаем, как сильно друг друга обожаем. Только она умеет и привыкла показывать свои чувства, а я - нет.

– Пошли?

– Пошли.

Сунув руки в карманы и побряцывая цепями, я своей обычной размашистой походкой (встречается иногда и часто у пацанов) направилась по скучным коридорам. М-да, больничка у нас мрачная, прямо как в триллерах: серые безжизненные стены, голубые кварцевые лампы… Для полного соответствия не хватает только формалинового запашка и уродливого хирурга с бензопилой в руке и безумными искорками в глазах. Кстати, если он узнает, кто усосал его бутыль спирта, я непременно увижу эту картину. Надо бы линять отсюда.

Абсолютно спокойная Киара, сунув руки в задние карманы джинс, шла рядом со мной красивым собранным шагом на грани повиливания пятой точкой. Однако этот шаг отлично сочетался с её манерой вести себя, с её внутренним миром - как вам будет угодно. Как я уже где-то говорила, Ки всегда была женственней меня, что бы мы ни говорили и по каким принципам ни жили. Всё-таки, нравится нам это или нет, мы - девушки. И я готова променять это на хрен (и в прямом и в переносном смысле), то моей сестре роль эдакой фемины-валькирии - очень даже нра.

Возле двери моя близняшка помедлила, пропуская меня как болящую вперёд, и я по своему обыкновению распахнула дверь хорошим пинком ноги. Ковбой тут, понимаете ли (а может, ковгёрл? Позовите филолога!). Кто б мне ещё притащил стаканчик бренди…

Створки разлетелись в разные стороны, и мне в лицо ударил яркий солнечный свет. Отчаянно щурясь, я с наглой мордой вышла на больничную веранду, и мир невольно отступил за стену отстранённости благодаря текущей у меня по венам лекарственной наркоте. День обещал быть жарким, и уже сейчас царит духота - самое оно после выписки из больницы. Если я в скором времени не заберусь в тенёк, у меня сначала начнёт кружиться голова, а потом я просто вырублюсь.

Ненавижу лето.

Внизу, у ступеней, меня ждал Круг Поединков в полном составе… хотя нет, брешу как лиса в микроволновке. Эдуарда нет. Впрочем, чему удивляться-то? Было бы странно, если б он ждал меня на пороге с цветами в зубах и пожеланиями добра и счастья до конца дней моих, которые, если я так же часто буду попадать в больницу, уж не за горами.

Но если бы я увидела Тэда с букетом и извинениями, меня б внесли обратно в больницу назад ногами. Сдохла от сердечного приступа, вызванного истеричным смехом. Козырный диагноз, правда?

– Ну и кто сказал, что меня отсюда вывезут? - в упор спросила я, спускаясь по лестнице. Липово-вонючее приветствие, знаю, но уж больно меня задели эти намёки на инвалидное кресло. Успею ещё за четверть-оборотнем с капельницей погоняться. У меня, может, целая старость впереди! Надо только как-нибудь извратиться и дожить до неё.

– Кейн, харе париться! Мы же просто шутили! Как самочувствие? - произнёс сидящий на корточках Ник, глядя на меня снизу вверх. Яркое июньское солнце, вытерев синяки, оставило на его физиономии лёгкую россыпь веснушек и, казалось, придало ещё более медный оттенок его доходящему до лопаток хаеру. Сегодня он был одет в своей обычной манере: голубые джинсы, драные на коленях, кроссовки, чёрная футболка с изображением "Children Of Bodom" и цепи, напульсники, круглая серьга в ухе. Сквозь всё сильней опутывающее меня в этот ясный день чувство раздражающей ирреальности я ощутила ворочающийся комочек боли где-то под сердцем.

Ч-чёрт, ты такой красивый…

ТАК!!! Стоп!!!

Мысленно я ударила себя по лицу чем-то неимоверно тяжёлым, ещё и ещё, раз за разом.

Ты о чём думаешь, скотина?! Это на тебя так сотрясение мозга повлияло?! Так вот нет у тебя никакого мозга, усекла?! Ностальгия её охватила, видите ли!

Дыши глубже, глубже!

– А чё со мной станется? Не дистрофик всё-таки!… - злясь и на себя, и на него пожала я плечами и глубоко-глубоко вдохнула. Мир начал опасно покачиваться. Вашу мать, надо убраться с солнцепёка…

– Я тебя окровавленную и еле дышащую на руках через Кварталы тащил - это у тебя "козырно"?!

Никита тоже начал раздражаться, и взгляд его голубых глаз упёрся мне в лицо. В нём явственно читался упрёк. Обида. Разочарование. Ну конечно, Тигр ожидал, что я завизжу "Спасибо!", что я повисну у него на шее и расцелую его в благодарность и тэ дэ. Да, любая другая, если б у неё не хватило мозгов попасть в такую же ситуацию, как и я, поступила б именно так. С загадочной улыбкой поманила его за собой в свою комнатку летнего домика и… Но я - не любая другая. Я - не все. Я - Вэмпи, Боец Круга Поединков, холодная и жёсткая.

Просто айсберг какой-то, гроза Титаников, на боку - шесть звёздочек и труп пингвина.

И неужели поэтому я стану портить отношения с другом?

– Ладно, - я фамильярно хлопнула Ника по плечу и чуть натянуто, как матрёшка, улыбнулась, - извини. Со мной всё хорошо.

– Но бывало и лучше? - приподнял выгоревшие брови Майк. - Выглядишь ты не очень… - он указательным пальцем в воздухе обвёл своё лицо. - Как приболевшая, - внушительный щелчок по горлу, - белочка.

Я кивнула:

– Знаю. Это пройдёт.

– Тебе конфеты передали? - поинтересовался Джо из-под козырька бейсболки. - Мы из-за этих алко-вишенок полгорода облазили.

– Передали, - кивнула я и провела языком по боковым зубам, где ещё чувствовался вкус молочного шоколада и вишнёвого ликёра. - Правда, я их уже съела.

– Оно и видно, - не смог не подколоть Майк, - вон какие круги под глазами! Всю ночь сидела и чаф-чаф-чаф!…

Я отвесила парню шутливый пинок:

– Это лучше, чем всю ночь бульк-бульк, а утром над унитазом бе-е-яау!!!

Все захохотали, и только Майк преувеличенно-трагически взвыл:

– Ты меня обидела! А у меня, может, чувства есть!…

– Сразу видно: Вэмпи очухалась! - произнёс Никита. - Только мордаха у тебя и впрямь как у приболевшей белочки.

– Интересно, - чуть прищурилась я, - где вы с ней успели…

– А я-то думала, у вас уже не принято бить по морде.

Ненавижу, когда меня перебивают, но на этот раз я озадаченно умолкла. Настолько знакомым показался мне голос.

– Иногда ничего не меняется, - весело отозвался Джо, глядя куда-то мне за спину. - Где тебя два дня носило?

Что за чёрт?!!

Я круто обернула голову и невольно выругалась.

Заложив руки в карманы узких брючек, в трёх метрах от меня стояла улыбающаяся девушка.

Хм, странно: кажется, я её знаю, но откуда? Глядя в упор на это лицо… да, я его точно знаю, знаю, но…

И внезапно мне словно кипятком одно место ошпарило: это же…

Саноте!!!

Мать же ж его так…

Саноте.

Она. Нет, точно она!

Здесь. Как раньше…

Яхонт покачивался в петле мерно, будто потухающий маятник часов. Они отсчитали его время. И остановила их вон та компания ребят с лицами добротно сделавших свою работу гробовщиков.

Шаги сбоку. Глаза как у Мэй Ли, сыгравшей в японском боевике "Настигающий дракон".

– Ты тоже их заметила? Это - Круг Поединков…

…Моя челюсть невольно поползла вниз под тяжестью искреннего изумления. Воспоминание вспыхнуло в мозгу обрывками стяга из прошлого, ярким пятном перед глазами…

А мать-перемать, иногда я становлюсь до чёртиков сентиментальна! Это всё классическая литература, которую нас заставляли читать Крысы. И жара, ч-ч-чёрт, откуда у меня такое отстранённо-заторможенное состояние?…

Но… ну ни хрена себе, куда делась её тёмная коса? Соломенные осветлённые волосы стоят на голове колючим ёжиком. Очки в тонкой изысканной оправе, на тренировках сменяемые контактными линзами, канули в волколаку под хвост. Скромная тёмная одежда китайского стиля уступила место латексу и топу кричаще-алого оттенка. Бледная кожа - загару и цветастой широкой татуировке-браслету на запястье.

Вашу мать, мать, мать…

Передо мной стояла абсолютно незнакомая мне девушка с внешностью красотки из ночных Кварталов. Она так привыкла жить там? Что за чёрт? Откуда это всё?

Я торопливо осмотрела её лицо, но оно, несмотря на тёмный макияж, было всё тем же лицом Саноте, моей Сан, такой, какой она мне запомнилась на всю жизнь. С разрезами глаз Мэй Ли.

Изменилась только внешность. А внешность обманчива как шлюха.

Ком боли под мои сердцем опять шевельнулся, но на этот раз от радости, охватившей меня и более похожей на глубокое оцепенение. Ч-чёрт, так значит тогда, на мосту, меня не глюкануло? Это была она? Да! Вашу мать… это и впрямь была она!…

– Это - ты? - на мгновение мне всё-таки показалось, что это лишь следствие удара головой об асфальт, что никакой Саноте здесь нет. Было так душно и сонно, что секунду я почти верила этому.

Только секунду и только почти.

В крови что-то заиграло. Какие-то мелкие пузырьки, как в шампанском, какой-то непонятный шальной восторг. Короткий, почти мгновенный, он окатил меня белой отстранённо-ослепляющей волной, взлетел к моей голове и перекрыл все до единой мысли кроме той, что была о Саноте.

Только её имя, чёрт подери, в моей отупевшей от неожиданного счастья башке одно только её имя. Далеко-далеко за пеленой наркотического состояния оно билось в моём мозгу, тихое, и я слышала его как удары собственного пульса в ушах.

Са-ноте.

Са-ноте.

– Салют, малышка! - узкая ладонь Сан как раньше потрепала меня по щеке, но я неряшливо смахнула её и отвесила подруге лёгкий пинок, после чего с детской обидой произнесла:

– Ты не писала мне, сволочь! А как божилась!…

– Малышка, шутишь что ли? У меня была не жизнь, а хрен-зна что! Про отсутствие постоянного адреса уже молчу! - с раннее не присущей ей развязностью улыбнулась она и заметила. - Но я-то приехала, хоть не обещала.

– Это уж точно, ты приехала, - почти благоговейно вздохнула, я, глядя ей в глаза.

Девушка чуть приподняла голову навстречу солнцу, и внезапно душный раскалённый и расплывчатый мир лета на несколько секунд остановился. Для того, чтобы я с необыкновенной ясностью заметила, что чёрные зрачки моей Сан сузились больше, чем полагается обычному человеку.

Гораздо больше.

Наверное, это как-то отразилось на моём лице, глупой побледневшей мордой что ли, а может, выпученными глазами. Так или иначе, улыбка девушки медленно угасла, как угасли во мне восторг и радость, уступив место безграничному отстранённому, словно вызванному по привычке изумлению. Поначалу не было ничего, кроме этого изумления. Я тупо пялилась в зрачки Саноте, пока она не одела солнцезащитные очки и не произнесла даже без тени веселья:

– А ведь мне о многом надо тебе рассказать.

– Верю, - я не стала скрывать, что заметила этот её дефект. Хотя, какие на хрен дефекты могут быть у бывшего Бойца Круга Поединков - Вэмпи Первой? И чёрт подери, что с ней такое? Эта новая манера вести себя, эти глаза, внешность…

Что со мной такое?

Мы умолкли: просто вдруг не оказалось слов. Ни для радости, ни для восторга. Между мной и узкоглазой девушкой вдруг что-то оказалось совсем по-другому. Что-то, так сильно сузившее её зрачки, стало не так. Не так, как раньше… Что же? Я осталась прежней, значит, изменилась она?…

Но что же сейчас произошло?

Почему эта долбанная встреча, сто раз продуманная, распланированная в мечтах и снах, вдруг запнулась и замерла на одном месте? Почему смех откинул кони прямо у меня на губах, а с ним и всё то, что мне так хотелось рассказать ей? Почему, мать его так? Куда это делось? Ведь мы столько не виделись! Мне столько нужно рассказать ей! Ведь это не потому, что я туго соображаю после больницы и воспринимаю мир как убедительную нереальность! Даже в критическом состоянии, под капельницей с сотрясением мозга мне было что ей сказать! А сейчас?…

Но нет, мы обе прочно заткнулись. Саноте смотрит мне в глаза, а я - только на тёмные стёкла её солнцезащитных очков. Интересно, что она думает? И что чувствует? Какого хрена она не разрешает мне как прежде заглянуть себе в душу, огородив её чернотой, сквозь которую я могу видеть только как она моргает: редко-редко.

Реже, чем надо.

Сделав шаг назад, я задышала глубже и внезапно ощутила слабость в коленях. Да, мать её так, обыкновенную позорную слабость в коленях. А всё потому, что передо мной ни хрена не моя Сан!

Это не она. Просто не она. Не такая.

Молния ужаса, разочарования и изумления болезненно встряхнула меня как разряд тока из неисправного тостера. Всё очень просто, чёрт подери, всё элементарно просто!

Это не Саноте. О нет, она была ею, была той самой к которой семь лет назад…

Я уверенно подошла к девчонке с глазами, как у Мэй Ли, актрисы, которую я просто обожала. Эту зовут, кажется, Сан… да, Саноте.

– Ты ведь Саноте, правда? - спросила я, глядя, как она, мокрая от пота, прикрыв глаза и беззвучно шевеля губами, отжимается от сочно-зелёной майской травы. Сложно было найти её в этой глухой части приюта, но я сегодня была полна беспомощной наглости и злобы на Алекса, который опять сумел безнаказанно дёрнуть меня за хвост. Я-то думала, что раз сумела ему в семь лет съездить по морде, то так и дальше будет. Хрен вам! Он вчера мне так руку вывернул, что я чуть не заплакала. И, сукин сын, всё хвастался, что в тринадцать лет поступит в этот Круг Поединков и тогда я буду вообще бояться к нему подходить. Ублюдок, как бы ни так!

Отжавшись, по моим подсчётам, в сороковой раз, девчонка, шумно дыша, поднялась ноги и, отбросив тёмную косу за спину, раздражённо спросила:

– Ну я Саноте, чё те от меня надо? Говори живей и проваливай: терпеть не могу, когда мне мешают.

Набрав побольше воздуху, я произнесла:

– Я хочу вступить в Круг Поединков. Научи меня драться.

… Да, она была такой, взмокшей и слегка удивлённой темноволосой копией Мэй Ли.

Саноте. Уже не та.

И чем дольше я смотрела на неё, тем сильнее ощущала нашу с ней обоюдную отчуждённость. От обиды хотелось выть и лупить всё и вся той самой наковальней, какое-то время заменявшей мне голову. Да что там, в таком сонливо-потерянном состоянии мне хотелось плакать…

– Ну что, опять с Эдуардом поцапалась? - чуть улыбнувшись, внезапно произнесла девушка.

– Ну да, а то ты не знаешь, - я сама удивилась прохладе своего голоса.

– Не понимаю, - фыркнула Саноте, - как это ты умудряешься? Он же реальный чел, без…

– Чего-о?! - от услышанного я с выпученными глазами в изумлении подалась вперёд, кажется мне уже совсем "хорошо". - Это белобрысый ублюдок реальный чел? Ты то ли забыла…

– Да не забыла я, - дёрнув щекой, оборвала меня Сан, - что мы там с тобой говорили. Ну так ж малые были, две соплячки грудь-доска, а сейчас мы взрослые девахи с мозгами. Ну вот сама посуди…

У меня было такое ощущение, словно на меня упал рояль или что-то даже потяжелее. Это чувство отупелой ошарашенности, затмившее собой её слова… нет, не её, это же не она, не такая! Не те интонации, не та мимика!… Что за чёрт?! Может, дело во мне? Да нет, я-то как раз за эти два, почти три года не изменилась как сарай за прачечной, а она…

Мать же её так! Не слушая, что она мне рассказывает про белокурого ублюдка, я всмотрелась в её чуть расплывающееся лицо. Лицо Сан, моей Сан, той, на плече у которой я самым что ни на есть постыдным образом ревела после ссоры с Ником. Да и плечо - вот оно, с тем же шрамом от ржавого гвоздя.

– Ну, Хо-Лун, - Саноте ласково улыбнулась и слегка потрепала меня по щеке, - ты вообще тут, со мной?

Хо-Лун. В переводе с китайского - огненный дракон. Так она всегда звала меня. Не малышкой, а именно Хо-Лун, с неповторимым тонким акцентом Востока. Сан и Хо-Лун, да, так и было.

Я взглянула в её лицо и сердце у меня предательски упало куда-то ниже желудка, на мочевой пузырь.

Её улыбка, её старая улыбка.

Каждая едва заметная мимическая морщинка - её.

Да вот же она, такая, как и прежде!

Тогда всё то… да мне это что, померещилось?!! Это что, мой обыкновенный послеболезненый глюк?!!

Мир казался всё более нереальным.

Я ощутила, как схожу с ума, и поспешно сделала шумный вдох. Но тёплый воздух не помогал так же, как и тёплая вода не утоляет жажду в знойный день. Мне никак не удавалось толково собраться с мыслями: они как кусочки маргарина на сковородке расползались в разные стороны. М-да, я всегда хреново готовила…

– Черти-кошки!!! Саноте, ты?!! - внезапно прозвучал откуда-то сбоку приятный смеющийся голос, который я ненавидела.

Улыбнувшись, узкоглазая девушка повернулась в его сторону. А я изо всех сил зажмурилась: сейчас он подойдёт. И она лояльна к нему.

Она!!!

Лояльна!!!

К!!!

Эдуарду!!!

Это бы почти как удар серпом ниже пояса. Чёрт подери, вот она, такая прежняя, но по-новому воспринимающая его, этого зеленоглазого сукина сына, этого ублюдка-нелюдя, чтоб он сдох в подворотне, как и его родители!

Он злобы судорожно свело горло. Стиснув кулаки, я молча наблюдала за тем, как он приближается. Ради того, чтобы когда-нибудь провезти его мордой по каждому квадратному метру асфальта Роман-Сити, я готова стать хоть вампиром, хоть оборотнем, хоть кикиморой! Странно, с каким давлением в груди ширится приторное до тошноты отвращение к этой белой чёлке, ярко-изумрудным глазам, красивой улыбке и бойцовскому телу.

– И девочка Браун тоже здесь?… - Эдуард улыбался, глядя на меня сверху вниз. - Что-то ты сегодня не очень, детка. Сколько пальцев?

– На шестой или восемнадцатой руке? - едко поинтересовалась я.

Однако парень пропустил это мимо ушей. Кстати, в левом болтались серьги-колечки численностью в три штуки. Забавно, а что будет, если ухватить их и как следует дёрнуть?

Я, практически потеряв связь с окружающим миром, явственно видела кровь четверть-оборотня, в то время как он крепко пожимал руку Саноте. Они были одного роста - или нет, этот сукин сын всё-таки выше - и, глядя друг другу в глаза, почти нежно улыбались. Мать вашу, вы только взгляните! Ну просто старые добрые приятели!

Оживлённая беседа не заставила себя ждать - я моргнуть не успела, а Вэмпи Первая и белокурый парень уже о чём-то весело и непринуждённо болтали.

Круг Поединков приблизился к ним и мягко вступил в разговор, не обращая на меня совершенно никакого внимания. Они словно не заметили перемен, произошедших в Саноте.

Естественно, ведь все они согласны с ней. "Реальный чел"…

В течение несколько секунд понаблюдав за Кругом, я отвернулась и медленно пошла прочь сквозь мир, который я уже практически не ощущала.

Меня трясло, дико трясло, и это были то ли нервы, о существовании которых я постоянно забываю, то ли злость с изумлением.

Она не такая. Что же с ней произошло? Её зрачки…

Встряхнув головой, я приказала себе забить.

Наступил полдень, и всё вокруг погружалось в безветренную жару. Я знала это потому, что было тяжело дышать. Самой жары я уже не чувствовала, но у меня крыша едет именно от неё. Плюс не до конца сошедшее мозготрясение…

Чёрт, а может, мне это всё показалось? Это опять моё чересчур больное воображение? Наверное, наверное… Ну выросла она, ну повидала чего-то, что заставило её изменить некоторые взгляды на жизнь. Она мне всё объяснит и расскажет. Это же Саноте. Моя Сан с глазами Мэй Ли.

А белокурый ублюдок… Нет, я б действительно дорого дала, чтобы хоть раз довести его то того состояния, в котором я всегда попадаю в реанимацию.

По мере удаления от больницы моя башка начала кружиться глобусом. Изумительно. Сначала наковальня, теперь чучело земли. Хоть назад возвращайся…

Кое-как добредя на заплетающихся ногах домой, я силком впихнула себя в ледяной душ, отмыла от кофе голову, после чего растёрла пёстрое от гематом тело полотенцем и завалилась спать. Усталая, обессилевшая, но зато более-менее успокоившаяся.

Только почему-то фраза "… Опять не жизнь, а полное дерьмо…" показалась мне на удивление точным отображением реальности.

22.

Проснулась я ночью оттого, что в зале кто-то оглушительно ржал десятью глотками. Этот хохот настойчиво прокопался сквозь беспокойный сон о черепашьем супе с чесноком и растормошил меня настойчивым щекотанием моих барабанных перепонок. Раздражённо накрыв голову подушкой, я с руганью попыталась понять, куда делась моя тарелка, опустошённая только наполовину, какого чёрта я укуталась в скатерть, и почему от чеснока так болят губы.

Память о том, что это просто сон, а губы саднят потому, что мне их относительно недавно разбили в драке, пришла секундами позже.

Пуд, ещё пуд! Рояль за роялем!

Так неприятной раздражающей болью на меня накатывались воспоминания о массовке на мосту через Канал Грешников, о встрече с Саноте, о том, как она оказалась не такой.

Уткнувшись лицом в подушку, я глухо застонала - хотя это было скорее похоже на вой - впилась зубами в наволочку и хотела было подумать о том, что жизнь - просто дерьмо, как неожиданно пришло понимание, что мне теперь, в общем-то, плевать на это. То странно-ранимое чуть заторможенное и сонное состояние, которое охватило меня после больницы, постепенно улетало куда-то волколаку под хвост. Хм, интересно, что мне там в больнице кололи? Если уж Ник в свете жаркого дня показался мне до зелёных чёртиков милым, а слегка изменившиеся взгляды на жизнь Сан чуть не отправили меня в нок-аут… Надо меньше бывать в больницах. Они меня явно каким-то дерьмом накачали.

Нельзя сказать, что после всего этого я улыбнулась и возлюбила мир как самое себя. Видимо, эта странная наркота ещё не до конца вывелась из моего организма, потому что в груди у меня царил безразлично-непоколебимый вакуум. Мне действительно было всё равно, что там стряслось. Два желания: туалет и к холодильнику. И больше нихрена не хочу!

Сползя с кровати и тихим нецензурным воплем перецепившись через пушистые тапки, которые ношу исключительно зимой, я босиком, нездорово пошатываясь из стороны в сторону, направилась в соседнюю комнату. Мне надо было в самых крепких высказать всем собравшимся то, что я о них думаю, причём, исключительно из чёртового принципа. Я ещё никому не позволяла безнаказанно нарушать мой отдых.

В доме было темно, однако я отлично помнила, что зал - это поворот направо, потом ещё раз направо, вверх и вниз… где же этот туалет чёртов? Впрочем, в нужной мне комнате всё равно горел неяркий желтоватый свет, поэтому найти её было несложно.

Подойдя к краю светлой полосы, я заглянула внутрь. Вам правда интересно, что я увидела? За столом, нагромождённым бутылками и салатами, в полном составе сидит Круг Поединков - даже Эдуард и Алекс здесь, ай, как негигиенично - а Саноте с жаром рассказывает о какой-то массовке в недрах Гонконга. Слушали её в оба уха все до единого. И даже полусонную меня, хоть я не слышала начала истории, начала увлекать за собой нить повествования, потому что там говорилось о вампирах и мастерах восточных единоборств, о мордобое и каких-то диковинных приёмах рукопашной.

Я вышла из полумрака коридора, злая, с нагло-кирпичной мордой на чуток кружащейся голове, и обвела всех выразительным череподробильным взглядом. Тем не менее, этого никто не заметил или попросту не хотел замечать. Ах ну да, конечно, кому нужна избитая, уставшая, опозоренная лишением Права Поединка Вэмпи?

Вторая Вэмпи. Не первая.

Впрочем, меня это почему-то не обидело. Вернее, не особо обидело, потому как при повторном осмотре выяснилось, что все присутствующие уже хорошо под градусом. Вон, этот запах перегара и эти пустые бутылки всё-всё подтвердят вам под присягой! Спросите у них, спросите!

Ну да ладно. Я, кажется, собиралась в туалет.

– О, Кен, мы тебя разбудили? - чуть косой от вина взгляд Киары неожиданно остановился на мне и стал по-настоящему виноватым. Несколько секунд я выбирала между желанием сходить в туалет и желанием таки высказать сборищу алконавтов всё, что я думаю об этом их пикнике. Последнее перебороло первое, и я с наглой миной шагнула в комнату. Все до единого взгляды обратились на меня - стало даже как-то неприятно, тем более что в каждой паре глаз горел пьяноватый огонёк любопытства. Это пахнет хуже перегара. Так…

– Хорошо, что ты пришла, - голос Русского Воина оказался чертовски серьёзен. - Совет готов вынести тебе главный приговор.

– Ни хрена себе, а я-то думала, вы спиртовым методом вызываете зелёных чёртиков, - не удержалась я. - Ну чего там?

– Охота, - коротко сказал Тигр и осушил свой стакан с пивом.

Ха! Удивили плеер батарейками!

– Десяток гулей, - холодно произнёс Тень и отпил из бокала с вином, не отрывая от меня зелёных глаз. - На кладбище Святой Екатерины. В качестве доказательства - левые лапы.

Я усиленно попыталась вспомнить, промышляла ли я когда-нибудь на подобных наказаниях мясничеством. Но моя фантазия, истощённая короткой болезнью, после которой я ощущала себя как после пьянки, брезгливо отказалась выдать картину этой дряни из библиотеки дряней. Значит, не промышляла. Так и запишем: маньячных лапорубительных умений не наблюдается.

23.

Эти спортивные брюки я ненавидела: они были на бёдрах и облепляли мою задницу как вторая кожа. Дальше, впрочем, расширялись и были прямыми. Вместо карманов по бокам - белые строчки. А сами штаны чёрные. К ним белая майка в обтяжку и чёрная тёплая рубашка с длинными рукавами. Взглянув на себя в зеркало, я сразу поняла, что больше похожа на легкомысленную спортсменку, чем на бравую охотницу. Для полного соответствия вместо штанов должно быть недоразумение, которое целомудренно зовут шортиками. Но я, ей-богу, не виновата, что у меня нет других более-менее чистых вещей! Киара так переживала за моё здоровье, что не уделила нескольких часов на стирку наших с ней тряпок после летнего лагеря. А те брюки, в которых я выписывалась из больницы, я умудрилась облить шампунем и они до сих пор так и валяются в углу ванной. Я напрочь о них забыла. В итоге теперь мне целую ночь придётся следить, чтобы мои трусы не показались над краем штанов.

Охренеть!

Если ещё из-за этого меня скушают злые-презлые гули, будет вдвойне охренеть! Но может, они присядут и деликатно подождут за чтением "Сити-нью", пока я не управлюсь с одеждой?

Наверное, пока я тут застёгиваю на шее свой шипастый ошейник, к которому я успела за сегодняшний день привыкнуть, вы захотите узнать - если не знаете - кто такие гули. Гули - это такие противные твари, похожие на зомби из обезьян - и внешне, и размерами, и силой - только лысые, с серой кожей и острыми когтями-зубами. Водятся на кладбищах как стайками, так и по одному, а берутся, как говорят, из могил, куда и возвращаются с рассветом. Самые молодые по безмозглой своей природе пугливы как тараканы (ну, количество мозгов одно и то же). Но те, кто старше хотя бы двадцати лет - то есть, уже двадцать лет регулярно поднимаются из могил - кидаются на всё живое без страха и упрёка. Но таких, как правило, можно встретить очень и очень редко, ведь на гулей разрешено охотиться без лицензии: защиты они не имеют никакой. Научного объяснения, откуда эти подлюки берутся, нет до сих пор, однако мистер Лицкриг рассказал нам одну забавную штуку.

Значит, с давних времён существуют такая братва как сатанисты. Э-э, я не говорю о тех, кто ныне под крылом закона о свободе вероисповедания возводит храмы и пишет молитвенники. Я говорю об охламонах в чёрных мантиях, которые бегают по кладбищам за чёрными кошками и пытаются перерезать им глотку. Так вот, говорят, что есть у них один такой обрядец, якобы снимающий с кладбища святость, которую ему даёт в день его… основания, скажем так, священник. И тогда на это кладбище может прийти чёрт. Как же там шла цитата из книги… "… и коли задерёт чёрт бесстыжий копыто своё над могилой людской да осквернит её во веки веков жидкостью своей зловонной, так буде из покойника гуль нечистый…". Вроде того. Помню, у Майка с Ником эта история вызвала приступ истерического ржания и битья головой об парты. Просто накануне эта парочка выдула на кладбище не один литр пива и… Короче, оставим без комментариев.

Я взглянула на часы. Так, сейчас пол-одиннадцатого. Нормально, до рассвета за неуплату земельной аренды выселить из могил десяток гулей успею. По-крайней мере, обязана успеть. Должна. Потому что сказано: должна. Мужик сказал - мужик сделал (да, где-то через десять лет таки починил ось детской коляски). Кейни сказала - Кейни сделала тем более.

Бросив в вазочку на типа "туалетном столике" новенький чёрный карандаш, я придирчиво осмотрела свою физиономию. В желудке у меня медленно и степенно перевариваются холодные макароны с мясом - единственное, что я нашла в холодильнике рядом с повесившейся мышью. Конечно, нехорошо идти на дело с полным брюхом, но пока я дойду до кладбища, пройдёт больше полчаса, а к этому времени можно будет хоть на кишках скакать и почками прихлопывать.

Словно подтверждая это, из горла вырвалась приглушённая отрыжка - самый "лучший комплимент повару", как говорил Шрек.

Сунув в чёрный рюкзачок, сплошь облепленный значками и нашивками с названиями моих любимых групп, несколько крупных кухонных ножей для разделки мяса - очень жёсткого старушечьего мяса - я молча, то и дело зевая, прошла по коридору. Странное полусонное-полуреальное состояние уже почти отпустило меня… Но только почти. Мне было как-то плевать на то, в у нас в зале нехилая пьянка. Мне пить совсем не хотелось потому, что, во-первых, я собираюсь поступать в Академию Наблюдателей Мрака, а во-вторых, хватит с меня и больницы. Я раз точно в таком же состоянии на радостях чего-то вкатила, так оно с лекарствами у меня в крови пошло враскосяк, и у меня полночи был жар и глюки в виде странных мёртвенно-белых человекообразных существ, ползающих на брюхе по стенам и потолку. Они поднимали на меня свои гладкие, тупые, лишённые лица головы и ползли себе дальше. А некоторые кидались на меня и исчезали аккурат перед моим носом. Я была основательно пьяна, да ещё и в горячке… В общем, на следующее утро я опять проснулась в больнице, в той самой палате на третьем этаже.

Нет, ну честно, всё, чего я сейчас хочу - свежего воздуха. Вы мне не верите? Значит, вы никогда не попадали в больницу с сотрясением мозга больше десяти раз.

Не обращайте внимания, я после реанимаций всегда такая возвышенно-сентиментальная, как бородатый древнегреческий поэт-философ с фиговым листочком на причинном месте.

В зале никто не обратил внимания на мою персону, до тех пор, пока Майк, оторвавшись от пива, не выпалил:

– Интересно девки пляшут! Вы посмотрите, у нашей Кейни, оказывается, грудь и задница есть?! Может, где-то ещё ноги зашифрованы?

Проклиная свою одежду и того, кто мне её подарил (а кстати, кто это?), я продемонстрировала ему изумительную комбинацию из одного пальчика и пожалела, что не вымазала ногти чёрным лаком. Ладно, всего за один день не успеешь, и этим мы займёмся позже.

Кое-как отыскав кроссовки, но не найдя, как обычно, ложку для обуви, я попыталась самостоятельно втиснуть ступни в очень удобную массу резины и синтетики. Тут раздалось шарканье, и ко мне наклонилась Киара.

– Уже уходишь? - весело поинтересовалась она. Почему-то от неё пахло яблочным вином, а не перегаром, как от остальных.

– Ну, меня ж послали на охоту, - завязав шнурки, я принялась за следующий кроссовок.

– Да забей ты, хватит дуться! - хлопнула меня по плечу сестра. - Пошли с нами посидишь, а на охоту можно и в следующую ночь сходить. Я не хотела тебя будить, но раз уж ты сама проснулась… Пошли. Там ещё осталось кое-что вкусненькое. До экзаменов в Академию успеем протрезветь.

– Мне надо было либо начинать пить с вами, либо теперь не пить вообще. Вы там уже все готовые, - не без досады отозвалась я и поправила штаны. Киа прислонилась плечом к холодной стене с чуть шершавыми обоями в крендель и пристально посмотрела на меня. Когда она заговорила, её язык слегка заплетался, но соображала она на удивление чётко. Рассудок и пьяное тело в ней сожительствовали только через железобетонную стенку.

– Слушай, я серьёзно, оставайся, - произнесла моя близняшка, наблюдая за моими ритуальными одёргиваниями одежды то в одном, то в другом укромном месте, - я не хочу, чтобы ты в таком состоянии сегодня даже во двор выходила. Ты только выписалась! Ну хочешь, я потихоньку выставлю эту компанию за дверь, и мы с тобой сядем смотреть какой-нибудь ужастик?

– Нет, Кьяр, честно, я хочу прогуляться, - мне было очень неловко отказывать сестре, но провести сегодняшнюю ночь под крышей дома не позволили бы мне никакая наглость и безбашенность. Кажется, я вообще выблевала их ещё на том мосту через Канал Грешников прежде чем вырубиться. Охренеть.

– Кени, мне это не нравится, честно. До зуда в руках силком оставить тебя дома, - неотрывно глядя мне в глаза, призналась Киара, на что я ответила своей очаровательно наглой улыбкой:

– Но ты ведь этого не сделаешь, правда?

Вместо ответа она порывисто обняла меня, причём сам порыв был из "Отелло", ну, из той сцены, где он бросается душить Дездемону. Пахла она, как я уже заметила, вином. Но кроме того - дневным потом и дезодорантом "Слёзы сакуры". Её волосы, упавшие мне на лицо, ещё держали в себе аромат яблочного шампуня и кухни, где она сегодня провела наверняка не один час.

– Я знаю, что у тебя очень точная интуиция, но пора ей взять отпуск. Всё будет на мази, как в аптеке! - улыбнулась я и, щёлкнув сестру по припачканному соусом носу, вышла за дверь.

Ночь встретила меня прохладой и сильным ветром, который как злобные драконы из сказок, налетал на листву деревьев нашего приюта и заставлял её громко шуметь во тьме. Парочка старых ив, растущих рядом с нашим домом, отчаянно поскрипывала в такт своим зачарованным наклонам вправо-влево. Сказочная ночка. Подняв лицо к небу, я чуть было не вернулась домой при видя тяжёлых, разбухших туч, готовых в скором времени разродиться ливнем. Однако тут моё внимание привлекло нечто другое.

Вначале, ещё не адаптировавшись к полумраку, я увидела только серебристый взблеск. Потом - пару горящих зеленью глаз.

Надо же, сто лет не виделись!

В двух метрах от меня на крыльце сидел Эдуард и с самым недовольным выражением лица слушал мобильник, немыслимо как прижатый к правому уху правым плечом. Руками он затягивал шнуровку серых кроссовок и то и дело убирал с глаз чёлку обыкновенным выдохом "Пыф!" кверху.

Многофункциональность в лучшем виде! Покупайте наши кухонные комбайны.

– … Твою мать!… Да сейчас уже буду, слышишь?!. - рявкнул белокурый парень в трубку, когда та пробормотала ему что-то уж слишком нехорошее. - Почему сегодня все долбанутые на полтора черепа?!. Что оторву голову, если хоть…

– Пробле-е-емы?! - ехидно пропела я, зайдя ему за спину.

От неожиданности четверть-оборотень взлетел на ноги как пусковая ракета. Его мобильник скатился с плеча и весело чмокнулся о доски пола в то время, как глаза белокурого парня слегка расширились. Вау, я его напугала! Нет, ну вы это видели?!

Однако, Эдуард мгновенно успокоился, когда увидел, что это всего лишь я, страшный призрак матриархата. Бойтесь меня!

– Дома ждёт Мажуа со скалкой? Поторопись, а то мозгов не досчитаешься, - хохотнула я и без задней мысли прошла мимо.

Ветер, извергая из своих недр холод, опять налетел на деревья, отчего они взволнованно зашумели и со скрипом качнулись вперёд-назад. Я пнула валяющийся в траве сук и одёрнула было вниз майку, как внезапно чьи-то цепкие пальцы впились мне в плечо и, резко повернув меня на сто восемьдесят градусов, грубо швырнули об ствол ивы.

Твою мать!!!

Боль растеклась по спине густым обжигающим месивом. Ну почему каждая тварь стремится припечатать к чему-нибудь мой бедный хребет?!

Эдуард очутился рядом почти мгновенно, крепко стиснул мои предплечья и, прижимая их к шершавой коре, разъярённо прошипел прямо мне в приоткрывшиеся от неожиданности губы:

– Если ты ещё раз посмеешь вякнуть что-либо подобное в мой адрес, сука ты недобитая, я с тебя заживо сниму шкуру, и никакой Круг, никакая Саноте не помешает мне это сделать!

Буквально швырнув меня в траву - я, однако, сумела остаться на ногах - четверть-оборотень отвернулся и поднял с досок крыльца телефон. Об дерево он меня шандарахнул настолько хорошо, что мне даже показалось, будто у него руки дрожат.

– Тим?… Я сейчас буду… - Эдуард снова прижал мобильник к уху. - Ну не сейчас, а через полчаса, я быстрее не могу! Но без меня… Отлично, жди.

Он выключил миниатюрную серебристую игрушечку, которая в сложенном виде была чуть больше спичечного коробка - интересно, у кого он её скомуниздил - и посмотрел на меня. А лично я опять возилась со штанами. Яду мне, яду!

– Ты меня слышала, - произнёс Эдуард. - Запомни мои слова хорошенько.

– Я лучше выучу наизусть Библию и стану читать Крысам проповеди, - огрызнулась я и, по-прежнему одергивая одежду на известных местах, зашагала прочь.

24.

Не хватает десятой. Чё они совсем припадочные в такое время? Лап им что ли жалко? Скольких переловила - каждый жадина, страдающий нервным расстройством. Подумаешь, ручку отрезала… Она, может, вообще неживая была, отмерла неделю назад… Какого чёрта так бурно реагировать? Когда буду считать мелкие царапины, обязательно дважды собьюсь со счёта, трижды плюну на это дело и четырежды начну всё заново.

А из этих штанов я сделаю тряпку и самолично перемою ей все полы в доме! Нечего было после каждого шага показывать моё нижнее бельё мертвецам. Им всё равно неинтересно.

Ладнушки, это всё мелочь, лучше объясните мне, какого хрена я в первом часу ночи как дура шляюсь меж покосившихся каменных крестов и слушаю птиц, что примостились на ветвях Памятниковых деревьев. Кстати, надо будет кого-нибудь попросить, чтобы возле моей могилы посадили клён. Большой-большой и зелёный-зелёный…

Ну вот, здрасте, погуляешь тут и о смерти вспомнишь. Козырное место.

Сверчки всё не стихают… И зачем мне сверчки? Их даже в пельмени не набьёшь. Ну хоть бы один гуль, хоть самый завалящийся, предложил мне руку и сердце! А то всё оборотни да оборотни с их дядюшками Морелями…

Я посмотрела вверх. Небо так и осталось за грузными телами туч. Если я не потороплюсь, то домой мне придётся добираться вплавь. Надо было взять зонтик: если его раскрыть и, перевернув, поставить на воду, получится корабль "Плавучий медведь". Вёсла за борт и погребли!

Пронзительный ветер умудрился проникнуть даже сюда, под кроны деревьев. Застегнув рубашку на все пуговицы, я по колено в траве отправилась дальше. Здесь уже шли… простите, находились абсолютно старые могилы, одни из первых. Кто похоронен - замазано временем. От крестов осталось одно неприятное воспоминание в виде каменной крошки или более-менее крупных осколков. Некоторые надгробные плиты раздробили сорняки, а другие я вообще не заметила до той поры, пока с воплем "Ё-о-о…!!!" не перецепилась об каждую.

Неподалёку разлился тоскливый надрывистый вой - моё сердце послушно дёрнулась в сторону правой пятки.

Мать вашу! Это ещё что?

Замерев, я оглянулась по тёмным сторонам, но, разумеется никого не увидела. Не то, чтоб я нервничала, но… Просто на этом кладбище я не была с тех пор, как поругалась с Ником, поэтому и не знаю, какое дерьмо тут успело завестись. Будто бы - только гули. Может, пара упырей поднялась, сегодня ж вроде у Большой Мирны полнолуние… Ну да, точно полнолуние. Оборотни на кладбищах не водятся, так что выбор невелик.

Дёрнув щекой, я пошла дальше. Мне уже невыносимо хотелось домой. На руках и одежде засыхала отвратительная зелёно-бурая корка земли и крови гулей, которая по своим свойствам напоминала крапиву. Царапины саднило, болели все ушибленные места и слегка кружилась голова - следствие мозгокрушения. А здесь все как специально прячутся, чтоб я до рассвета шлялась, падая через старые могилы, а потом пришкандыбала сюда и в следующей ночью. Нет, ну действительно! Как нам рассказывал мистер Лицкриг, если уж на кладбище и завелись гули, так они будут на нём постоянно. Да, они вас бояться, но это не помешает им наблюдать за вами с почтительно расстояния. И уж конечно, гули никогда не отличаются бесшумностью.

И неожиданно я в изумлении услышала почти ирреальный тут звон бубенчиков. Таких, какие вампиры цепляют на пони в парках развлечений субботними ночами. Этот мелодичный звон раздался во мраке сначала впереди, потом справа, затем на секунду утих и, вспыхнув слева, переместился мне за спину.

И внезапно там же, у меня за спиной, кто-то яростно то ли всхрюкнул, то ли рыкнул…

Идиотская мысль "Откуда тут свиньи в бубенцах?" едва успела возникнуть и моя голова только начала поворачиваться назад, как уже стало поздно. С неясной тяжестью на спине я оказалась вмята лицом в высокие сорняки и при этом успела лишь удивлённо хлопнуть накрашенными ресницами.

Словно кукла. Благо что количество мозгов у нас одинаковое.

Впечатление было такое, что мне на спину упал огромный шевелящийся камень в колокольчиках и теперь пытается растращить мои кости в порошок. Рукоять ножа, оставшегося в рюкзаке, злорадно впилась мне куда-то под пятое ребро. Мне и так вдохнуть было тяжело, как под прессом. Но это были ещё не все фишки. Глыба на моём бедном хребте опять со звоном шевельнулась, и мне на шею капнула отвратительно-горячая слюна, а смрадное дыхание, как бы издеваясь, с шумом забило мне левое ухо. В этом же направлении я, подчиняясь старому доброму инстинкту самосохранения, ударила локтём.

Кожу сверху и снизу пропороли острые зубы. Рука вообще чуть не застряла между них…

"Зубастая свинья?!." - блестящие мысли всегда приходят в голову очень вовремя. А потом…

Твою мать!!! Дура!!! Как можно было вместо шнобиля прямо в раскрытую пасть ударить?!! Умница, крошка Кейни, просто умница!!! Меткая, как латышский стрелок с перепоя, мать твою так!!! А ну отрывай от земли свою вкрай обленившуюся задницу… нет пузо и давай драпу!!!

Я изо всех сил брыкнулась, как бешеная лошадь, и не без труда скинула наземь своего противника, вцепившегося в меня всеми когтями. Раздался беспорядочный звон, треск рвущейся одежды, спина почти со стоном вздохнула свободно, и я перекатилась на висящий за плечами рюкзак. Что, собственно, происходит, мне ещё не удалось понять, однако ума и инстинктов хватило на то, чтобы тут же обеими ногами лягнуть чью-то сморщенную морду.

Я рывком приняла сидячее положение, а потом встала на ноги.

Обескураженный гуль - а это был именно он - наоборот присел и встряхнулся словно мокрая псина, разве что брызги не летели. Я тут же нашла источник звона - дебелый кожаный ошейник, расшитый золотистыми бубенчиками. От этого явного идиотизма у меня свело где-то под диафрагмой. Люди такое не носят… Это что, получается, кто-то специально поймал сие дерьмо на лапках и нацепил на него эту цацку?! Бред какой-то.

Однако, бубенцы продолжали вполне реалистично позвякивать, а гуль - приходить в себя после моего коронного удара. Он был необычайно крупный, размером со взрослого баскетболиста, и немного грузный, что, однако, не лишало его подвижности. В недрах огромных угольных глаз, пялящихся просто на меня, горели ярко-кровавые точечки, а рыхлая серая кожа висела отвратительными складками.

Ну и видок - муть! Похороны отрицательно влияют на внешность. И если я сейчас не уберусь, то проверю это на себе.

Открыв тёмную пасть, тварь зарычала, брызжа слюной, и стала медленно готовиться к прыжку. Как будто моя задница не собирается менять координаты месторасположения в ближайшие пять секунд…

Медленно пятясь назад, я внимательно пригляделась к гулю: ему же куча лет! Гораздо больше, чем нужно мертвецу для того, чтобы нормально… функционировать. И куда такой рухляди драться?!

Ну что, старый хрыч, поговорим?

"Йа-а-а-а-а-а-а-а-а-ау!!! Мать его так!!! Кто сказал "Старость - не радость"?!! - так паниковала я, продираясь через густые заросли и отмахиваясь от лезущих со всех сторон листьев. - Откуда здесь такое счастье? Откуда такой старый гуль на крупнейшем городском кладбище?! Какого чёрта кладбищенский сторож до сих пор не прибил его?! Да почему он вообще в бубенцах?! Из цирка, что ли, сбежал?!".

Ответов не было. Была только обезумевшая скотина, которая поначалу с воем неслась за мной широкими прыжками, а теперь несколько сбавила скорость и, перейдя на вторую передачу, с треском и звоном ломилась сквозь кущери. Так громко, что это, казалось, происходит просто у меня за спиной, хотя на самом деле - куда дальше.

В уши настойчиво стучался горячий пульс, будто просясь наружу, в холодный ночной воздух. Даже барабанные перепонки от него болят, кошмар какой-то. Хоть ложись и помирай! Мне же нельзя так мотаться после сотрясения мозга! Теоретически, я вообще не могу так мотаться, ан нет же - мотаюсь. И пока что вполне успешно.

Локоть левой руки болел и кровоточил, подзывая сюда всех голодных и сытых. На спине, как я чувствовала, тоже остались борозды от гулевых когтей. Майку и рубашку будет проще выкинуть, чем зашить и отстирать. Штаны я пообещалась пустить на половую тряпку ещё давно…

Шлёпс!!!

Ветка кустарника больно хлестнула меня по лицу - в глазах тут же потемнело, и я вынуждена была, по инерции пробежав ещё несколько метров, остановиться. Под слезящимися веками, которые я, забыв о макияже, тёрла, глаза буквально горели. Куда тут дальше топать…

Словно пользуясь заминкой, дыхание попыталось сорваться, но пока что я ещё держала темп. Что будет дальше - хрен его знает. Скорей бы выбраться из этого проклятого кладбища!

Резко обернувшись, я распахнула всё ещё ноющие глаза и уставилась во мрак. Вокруг меня царила смешанная с моим дыханием, сверчковым пением и шелестом листьев Тишина. Именно что Тишина. Гуль как сквозь землю провалился, извините за каламбур.

Впрочем, даже если так, какая мне разница? С его бубенцовой упряжью я его за километр услышу. Всё, харе, пора домой. Запас прочности у меня на пределе, да и надо глянуть, что этот шут некрологии сделал из моей спины.

Приведя глаза в порядок и вытерев чёрные от карандаша пальцы об рубашку, я сделала первый шаг по направлению к выходу из кладбища и тут же замерла как Ленин в Мавзолее. Может, это у меня нервы сдают или ещё что, но мне послышался где-то совсем рядом необычный скрежет, словно кто-то царапает камень, и с него сыпется крошка.

Эй, филолог, а может быть, труха и пыль?

Впрочем, какая разница? Надо отсюда линять и как можно быстрее, пока меня никакая дрянь не сожрала. В городе есть и другие кладбища с молодыми гулями. Никто ведь не узнает, что одна гулева лапка не с кладбища Святой Екатерины, правда?

Утвердившись в этой мысли, я пошла было вперёд, как внезапно моя нога резко дёрнулась назад. Ощущение было такое, словно она приросла к земле. И приросла так резко, что я под собственное "Уэк!!!" налетела плечом на каменный крест и растянулась поверх чужого надгробия. Боль вспыхнула тут же, но мне повезло больше, чем кресту: он пошатнулся, видать…

И внезапно меня стала интересовать единственная вещь в мире. Эта полусгнившая вещь, именуемая зомби, ухватилась за мою щиколотку и, скаля гнилые зубы, упрямо выползала из земли.

Знаете, я за свои неполные шестнадцать не могу похвастаться опытом общения с зомбями, поэтому всё происходящее после всего произошедшего вообще могло показаться мне идиотским кошмаром, кабы не одно "но": вонь. Старый затхлый запах сгнившего, протухшего мяса, сладковатый, тошнотворный, смешанный с приятным ароматом свежей земли… Это было определённо реальным. Реальным настолько, что в моё сердце впервые за несколько месяцев впились когти холодного страха, и я медленно, как и всё происходящее вокруг меня, начала открывать искривлённый рот, чтобы завопить то ли междометия, то ли нецензурщину.

И тут мертвеца с треском придавило крестом.

Так неожиданно, что я "Ё-о-о!!!"-кнула.

Раздалось досадливое "Хру!", "Бульк!", потом злое "Хр-р-р!", и старый могильный крест, на который я раннее налетела плечом, треснул и рассыпался пылью. Made in China.

Однако скрытый под ним зомби был явно made in USSR, так как натужно захрипел, дёрнулся и не без труда - но, правда, без затылка, брак, брак - выбрался из мусора, усыпанный каменными осколками.

Я возмущённо таращилась на него с отвисшей челюстью: во крепкий ублюдок! По правилам некрологии, ему же полагалось остаться, как минимум, без головы! Нормальным людям такое с рук не сходит!… А, ну да! Он же не принадлежит к их категории…

Труп тем временем, не отпуская глупую меня - я вообще вела себя как школьник, пришедший в зоопарк поглазеть на пингвинов - привстал на колени, путаясь в грязных лохмотьях одежды, и блаженно потянулся, точно человек после долгого сна. А что делают люди по утрам после сна?

Жрут бекон.

Ну, мы с Киарой бегаем десять километров.

Зомби наклонился ко мне и двинул челюстью. Мне удалось разглядеть, как в его гнилой и дряхлой плоти копошатся черви. Сотни червей. Светлые такие, и маслянисто блестят. Несколько упало на меня, и я сквозь ткань спортивных штанов ощутила, как они извиваются.

Истошный вопль "Дерьмо!!!" прокатился звонким эхом до самого горизонта. Я вообще тварюка не брезгливая, но это… это…

Глупо скалясь, зомби встряхнулся, и целая пригоршня шевелящихся червей хлопнулась мне на бедро.

Издеваешься, сукин ты сын?!!

Злость и омерзение едва не свели меня с ума. Подхватив ближайший осколок от креста, я с мстительным удовольствием всадила его в полупустую глазницу трупа. После чего вскочила и, дрыгнув ногой, чтоб освободиться, дала нехилого дёру. За спиной раскатилось разочарованное завывание, смешанное почти что с болью.

И лишь тогда я сообразила, что чья-то кисть по прежнему сжимает мою щиколотку.

Взлетев на зелёный холм, где был викторианский склеп предыдущего мэра Роман-Сити, я резко сбавила темп, и замученные лёгкие тут же согнули меня пополам: мне надо было срочно перевести дыхание. После кратковременного, но обезбашенного даже по моим меркам бега в груди всё резало острыми ножами, а ещё было очень больно сзади, между лопатками. Про горло и уши молчу как моги…

Так, ну их на хрен такие шутки на кладбище.

Пока я ходила по кругу, делая дыхательные упражнения, и смотрела, чтоб ни одна дрянь ко мне не подобралась, в голове плясала череда нелитературных слов. В адрес всего и всех, включая даже меня любимую родную. Потребовалось определённое время, чтобы сковырнуть ножом со своей ноги чужую руку. Пришлось буквально изрезать её на куски, и уже спустя пять минут этого занятия я ругалась во весь голос, не стесняясь даже покойников. Им, по сути, всё равно. Когда же полусгнившие ошмётки пальцев и ладони были размазаны моими кроссовками по траве, я ощутила себя боксёрской грушей на пенсии.

Потянувшись так, что потроха хрустнули, я глянула по сторонам, но не увидела ни зомби, ни гуля. Ну, первый после полнолуния сам уляжется, а даже если нет, то это проблема тутошнего сторожа. Хай он, когда просохнет, вызывает некромантов: взбесившиеся покойники - это их кредо. Что касается гуля… пошла ка я домой.

Я начала спускаться вниз по холму, ощущая при этом отнюдь не приятную усталость. Меня третий раз за семь дней хорошенько помяли, и это уже ни в какие ворота не пролезет! Кто куда, а я напиться. А потом мы с Майком будем петь отрывки из хэви и дэт-метелла. И может быть, через денёк, проспавшись, я вернусь сюда за последней лапой.

Настроение у меня из отвратительного приподнялось в ранг мстительно-весёлого, причём кому я собралась мстить тем, что ужрусь до чёртиков - непонятно. Однако, не успела я достигнуть и подножия холма, как внезапно тихая ночь вокруг меня разбилась от пронзительного вопля. И в этом вопле было столько обезумелого ужаса, что я в нерешительности остановилась.

Так, это нихрена не моё дело.

Однако вопль, переходя на истеричный надтреснутый визг и раскатываясь эхом, повторился. У меня свело под диафрагмой: это кричал ребёнок.

Ты не можешь туда идти, Кейни Браун. Что бы оно ни было, тебя это даже не то, что не касается - у тебя нет больше запаса прочности. Домой, домой, домой, это чудесное слово!…

Сорвавшись с места, я понеслась сломя голову мимо крестов и памятников. Слишком хорошо я помнила, как почти тринадцать лет тому назад точно так же кричали мы с Киарой при виде наших мёртвых родителей и никто, никто не пришёл нам на помощь. Никто до тех пор, пока мы не выбежали на лестничную площадку и не затарабанили в двери к соседям. Ни Наблюдатели Мрака, ни наша "добрая тётушка", которая, разумеется, сразу же после смерти мамы и папы как в воду канула.

Какой-то уголок сознания, корчась от страха перед неизвестным, кричал мне, что я безмозглая сволочь. Однако даже его убедил аргумент, что я - будущий Наблюдатель и бежать на зов о помощи - моя прямая, хоть и предстоящая обязанность. К тому же, вдруг это всего лишь из-за того безрукого зомби?

Крик взорвался ещё раз, где-то совсем рядом во мраке, за деревьями и крестами, но никого ещё не было видно. Вашу мать, да когда же вся эта тарамбарамщина окончится? Если не в ближайший час, за мной придёт пахан Кондратий.

Обогнув толстый поникший вяз, я остановилась как вкопанная и живо изобразила из себя элемент пейзажа - бабий куст.

Так, по-крайней мере, гуль нашёлся.

Еле слышно позвякивая бубенчиками, он полз на брюхе и широко скалил зубастую пасть. Точки-огоньки в его глазах разрослись на целый белок, если он у него был, и теперь эта зверюга с кровавыми звёздами на лице представляла из себя впечатляющую картину. На меня он не обратил ни малейшего внимания, но не потому, что я козырно вписалась в пейзаж между вязом и надгробием. Скорее он был целиком и без остатка поглощён сидящей на старой могиле…

Ке-е-ем?!!

Чёрт… да это же Элен-Люси!!!

Не помню, какой по счёту рояль трухнул меня по голове, а я так и стояла в виде бабьего куста, перещеголяв неподвижностью всякую из здешних могил.

Однако я заставила себя очнуться хотя бы видом крови на теле этой маленькой девчонки. Как можно тише выскользнув из лямок рюкзака, я достала один из лучших своих ножей. Почему-то с остро-неприятным чувством в груди мне вспомнилось, как Саноте учила меня драться на косых мечах, чем-то напоминающих даены - по её мнению, это обязательная часть курса по кунг-фу. А в перерывах между маханием деревянными муляжами она помогла мне справиться с косорукостью и научиться метать ножики и другие подручные средства: сапоги, канделябры, ёршики.

Поцарапанное множеством заточек лезвие вонзилось прямо в дряхлую шею гуля.

Кажется, швырятельно-кидательные навыки у меня ещё остались.

Уже приготовившаяся к прыжку скотина замерла с таким видом, будто не поняла происходящего. Неужели надо так много мозгов, чтобы понять: тебя убивают?

Рванув вперёд, я набрала в крутом повороте целый воз инерции и ногой яростно вписала её в древнее полурассыпавшееся надгробие. "Лин Моричелли, 1813-1857. Помним, любим, скорбим" охотно рухнуло прямо на башку замешкавшегося гуля. Однако этого было недостаточно, и я прыгнула сверху на рассыпавшийся камень. Под кроссовками мокро хрустнуло, сквозь крошево проступило что-то густое, тёмное и отвратительно пахнущее.

Старая тварь несколько раз конвульсивно дёрнула конечностями и наконец-то замерла. Навсегда.

…Пульс тяжело колотил виски в унисон сердцу, которое, в свою очередь, отбивало быстрейшую похоронную дробь. Прерывисто вздохнув, я проглотила ком тошноты в горле. Я не проблююсь. Не так уж и сильно воняет. Бывало и хуже, когда мы с Киарой и Джо нашли год назад на заброшенном складе пять полуразложившихся трупов. Как потом оказалось, это были вампиры, на которых охотились недовольные современными законами священники.

Ступив на землю, я придирчиво осмотрела неподвижную тушу. Как пить дать - хотя лучше не надо - этот выкидыш некрологии мёртв. Во второй раз, а третьего, как известно, не бывает. Можно я не полезу под камни за ножом? Думаю, Кьярка не сильно на меня обидится. Всё равно добро казённое, а у меня в рюкзаке есть ещё один.

Обернувшись, я придирчиво окинула взглядом Люси. Белая, в порванной одежде, она напомнила мне жертву Элизабет Батори. Ну да, той самой, которая омолаживающие ванны из крови девственниц принимала. Девственницы с тех пор занесены в Красную книгу, а у меня остались радужные воспоминания о том роскошном туре по всякого рода достопримечательностям, которые лет пять назад на какой-то праздник устроил нам директор приюта.

Короче, в один из дней, согласно графику, наша группа поехала на экскурсию в старый замок этой самой бедной Лизы. Ну, вы ведь знаете, что экскурсоводы - первые нудяги на нашей планете, поэтому, я, Киара, Майк, Никита и Джо тихонечко смылись куда подальше от экскурсионной группы и… Гм. Ну… не то, что мы заблудились - хотя и это тоже да - несколько разошлись во мнениях. Я, Пума и Ник хотели заглянуть в камеру пыток и ванную графини, Русский Воин грезил здешней библиотекой, Тур - туалетом и складом оружия.

Пока Майк, насвистывая, справлял нужду в ближайшей нише, мы вчетвером подкинули крышечку от последней имевшейся у нас бутылки пива и кое-как рассудили, в какой последовательности какие места посещаем. А так как карты у нас, разумеется, не было, то процедура поиска библиотеки затянулась до ночи. Видимо, мы порядком надоели простукиванием стен и поиском потайных дверей, так как призрак графини незамедлительно явился к нам, стоило колоколу на старой часовне пробить… ага, ну сами догадались, что полночь.

Ё-моё, я до сих пор без истерического хохота не могу вспоминать, как мы вопили, когда она в обрывках перепачканного кровью и сажей платья вылетела просто на нас. Правда, минуту спустя мы протрезвели и умолкли, а ещё спустя пять минут поняли, что графиня только и может, что выскакивать изо всяких вещей, типа комод, пивная бутылка и тэ дэ.

Этого оказалось достаточно, чтобы Майк с наглой физиономией подвалил к Батори и слегка заплетающимся языком выдал: "Девка, если ты даёшь, то давай обсудим цену, если нет - мы тебе тут стрелку не забивали, так что хватит выползать изо всех щелей. Кстати, в тот угол, из которого ты тут мате… матри…материлзавалась, мы с Ником нагадили. Скажи-ка, душка, где тут выход?". Бедную графиню даже в бестелесном состоянии чуть удар от возмущения не хватил.

Однако, всё исправило красноречие… Джо? Нет, не Джо. Мы прикинули, что жившая в шестнадцатом-семнадцатом веке графиня может до сих пор страдать тяжёлыми приступами расизма, а при виде девственниц в лице меня и Киары вообще лопнет как мыльный пузырь и вытолкнули вперёд Ника. Самое смешное то, что как раз пахнущий пивом Тигр пришёлся Батори очень даже по вкусу. Подозреваю, что там было дело в густой гриве медных волос и футболке, на которой рипер в чёрном плаще заносил нож над испуганной девицей.

В общем, когда наша группа, Крысы и экскурсовод увидели нас в сопровождении Батори, идущей под руку с побледневшим Ником, было очень смешно. Нашатыря, правда, на всех не хватило.

Ладно, вернусь к реальности.

– Только не говори, что пришла навестить бабушку, - сквозь зубы процедила я и отвесила Элен смачную затрещину. Не удержавшись на своих худых подкашивающихся ножках, девчонка шлёпнулась на задницу и всхлипнула. Её болезненно трясущиеся руки со скрюченными пальцами поднялись к лицу и коснулись облепившей его чёрной крови из глубоких следов от когтей на скуле. Я обнаружила, по-крайней мере, ещё пять подобных ран на её содрогающемся в рыданиях теле. Однако на меня это подействовало как красная тряпка на быка. Схватив Люси за шкирку, я рывком поставила её на каблучки и прислонила к памятниковому буку, чтоб она опять не оказалась на земле.

– Ты что, за мной пошла? - процедила я, глядя ей в глаза.

Кивок - оплеуха.

Но по-крайней мере, теперь ясно, почему гуль отстал.

– Из любопытства?

Кивок - оплеуха.

– Сука ты малолетняя!!! Какого хрена тебе нужно было вслед за мной шляться по кладбищу?!!

– М…мне было и…интересно… - всхлип и почти неразборчивое. - Я думала, что… после больницы… Тебе п-понадобится помощь и…

– Это не твоё собачье дело!!! - до боли в горле заорала я прямо в огромные от страха глаза Элен. - Тем более что помощи с тебя как от козла молока!!! Какого хрена тебя это вообще волнует?!!

– Я… я… - едва слышно начала девчонка, не глядя мне в глаза, - я хотела… я думала, мы подружимся…

От такого ответа я остолбенела.

Вот-те и на!!! Какой это по счёту рояль на мою башку?

– Почему? - когда я в шоке, этот вопрос вылетает у маня автоматически, как канарейка из открытой клетки.

– Потому что ты единственная, кто выслушал меня… - жалобно, почти с мольбой посмотрела на меня Люси. - К тому же ты интересная… не такая, как все…

– И что с того? - жёстко поинтересовалась я: мне было действительно интересно, что из того следует. - Эдуардушка твой ненаглядный тоже не такой, как все.

Тут она разревелась с теми нотками, которые даже во мне пробудили страх за её психику.

Ага, давай, давай, умница Кейни. Самое страшное, что до сегодняшней ночи видела эта несостоявшаяся Лолита - стрелка на любимых чулках. А теперь ты добьёшь её вместо гуля, правда?

– Да… успокойся ты… в общем-то… всё хорошо… - я отпустила всхлипывающую Элен, но тут же схватила под локти, потому как она поползла вниз по буковому стволу. - Эта тварь сдохла, просекаешь?

Однако Люси, видимо, не просекала. Вцепившись в мою грязную одежду обломанными ноготками, она затряслась и исступленно всхлипнула. Шумно вздохнув, я обняла её худое тельце и усадила рядом с собой на надгробие. Вашу мать, а что я ещё могу сделать? Бросить её?

– Он сказал, что не любит меня, - неожиданно посвятила меня в причину своей истерики девчонка. - Что пригласил меня на свидание только потому, что я вроде как общалась с тобой.

– Вот это…! - даже я удивилась. Ха, мне-то казалось, что я идеально успела выучить Эдуарда.

– Он извинился, сказал, что он мне не пара… что я должна поискать себе мальчика своих лет, не из Круга… и вообще, чтоб человеком был, без примесей, - продолжила изливания Люси.

– Что, так и сказал? - недоверчиво посмотрела я на неё. Она кивнула и, пошарив по накладным карманам мини-юбки, достала зажигалку и пачку сигарет.

– Не возражаешь? - от соседства слёз, тушь и подводка на глазах Элен превратились в чёрные ободки вокруг глаз. В полумраке не было видно деталей, и на самом деле потёкший макияж напоминал ведьминский, такой, который наносят всякого рода колдуньям в фильмах ужаса. Ах да, а ещё шлюхам, страдающим "я есть немного любить садо-мазо".

Я открыла рот для возражений и произнесла:

– Нет, дай и мне одну, если есть.

– Ты же вроде собралась в Академию поступать, - с сомнением протянула мне сигарету Люси.

– Ну её нахрен до утра! - я не стала доходчиво объяснять ей, что у меня курение уже не привычка, а способ релаксации. И в этом я не виновата. К тому же, что может измениться от одной сигареты?

Затянувшись, я достала второй нож и подошла к остаткам гуля. После всего произошедшего мне и лапу отрезать у него было не противно. Режешь гнилые вонючие мышцы, потом ломаешь кость и забрасываешь этот последний долбанный трофей в полиэтиленовый пакет. А его - в рюкзак.

Расстегнув молнию, я внезапно увидела в траве странный блеск и подняла заляпанный с одной стороны золотистый бубенец. Какой-то червь то ли сомнения, то ли тревоги вгрызся мне в солнечное сплетение: не золотистый, а золотой.

Выругавшись, я сунула находку в нагрудный карман рубашки.

25.

Мы покинули несчастный погост Св. Екатерины молча. Я уже слегка шаркала от усталости, а Элен курила сигарету за сигаретой. Это, по-крайней мере, успокоило её куда лучше литра валерьянки. Она уже не плакала и смотрела вперёд каким-то совершенно чужим мрачно-умудрённым взглядом. Пару раз я бросила на неё косяки убедится, всё ли у неё в порядке. Ну, в том порядке, какой сейчас может быть. Однако Люси, видимо, очень запоздало, но медленно и верно приходила к мысли, что жизнь - дерьмо, а идти по дерьму с улыбкой невозможно. Может быть, она сто раз отмахивалась от этой маленькой простенькой истины и только сейчас постепенно смирялась с ней.

Пройдя несколько полутёмных грязных подворотен, со всех сторон окружённых чёрными громадами небоскрёбов и переполненными мусорными баками, я свернула в сторону Кварталов Нелюдей. Чтобы попасть в приют как можно быстрее, придётся пройти "охрененный" район, где Чёрные Кварталы сливаются с окраинным рассадником наркоторговли и нищиты - Блад Амур. Если мы не подцепим себе по кровососущему извращенцу, ночь можно записать в дневник как вполне козырную.

Впрочем, с тем количеством грязи, которое сейчас на мне, можно ни о чём не волноваться.

Стоило нам вырулить на улицу Мёртвых Искусительниц, как я грязно ругнулась. Вашу мать, это ж надо было так вляпаться?! В Блад Амур ещё не окончился праздник в честь начала лета, и народу тут - зашибись!

У шлюх своё представление о празднике. Не особо оригинальное, что правда, но своё. Улицы были украшены красно-золотыми китайскими фонариками, поэтому тут было по-настоящему светло. Мостовые - а проезжей части тут, кстати, нет вообще - пестрели потоптанным конфити, пивными крышечками, использованной контрацепцией и прочей мутью. Толпы пьяного народу, обвешенные гирляндами искусственных сердец и роз, игнорировали пустые урны. Одни входили, другие выходили в те или иные увеселительные заведения, где-то громко орала музыка, и все вторили ей заплетающимися выкриками и хохотом. Сами шлюхи изменились мало. Некоторые сменили чёрную кожу на красную, шипы цепи и прочая хрень у них стала позолоченной. Ах да, ещё они ходили в перьях и полупрозрачных масках.

С тех пор, как я три года назад проходила тут с Ником, Блад Амур мало изменился. Сегодня он, правда, в честь праздника сменил имидж готико-кровавого порока на золотисто-роскошную и ярко-красную пошлость.

Я покосилась на Элен. Та меланхолично раскурила последнюю сигарету и бросила пустую пачку в сторону ближайшей урны.

– Ты как? - не удержалась я. Люси пожала плечами и выдохнула облачко дыма:

– Нормально.

Мы влились в пахнущую потом, перегаром и дешевыми духами толпу. Пришлось основательно повилять, чтоб добраться до небольшой площади без синяков и поломанных рёбер. После этого мы сделали небольшой перерыв возле Фонтана Наслаждений. Его воду перекрасили чем-то ароматным в кровь, смешали с лепестками роз, и теперь в этом воплощении самой сокровенной мечты любого вампира купался народ. Люси, аргументировав свой поступок тонной грязи и крови на своём разнесчастном тельце, не устояла от соблазна и полезла в красную воду. Через пять минут, правда, она выскочила оттуда почти мне на руки, а следующие десять минут я громко отгавкивала её от каких-то седых донжуанов.

Стыдно признаться, однако спустя четверть часа я, затолкав рубашку в рюкзак и всучив его Элен, тоже присоединилась к десяткам плещущихся под струями бутафорской крови людям. Трусы у меня было не настолько открытыми, чтобы я краснела, а вот зуд на коже от гулевых жидкостей повергал меня в раздражение, близкое к истерике. Вы когда-нибудь влезали в крапиву? Мёртвая кровяка на шкуре имеет схожее действие. Это объясняется её химическим составом, а точнее, наличием каких-то то ли токсинов, то ли банального трупного яда… точно не помню, якорь мне в глотку за такое. Но жжётся эта зараза адски.

"Кровь" оказалась приятно холодной. Быстренько соскребя грязь с покрасневшей кожи и пять раз заковыристо послав каких-то - даже смотреть не стала, просто рявкнула - ублюдков, я поковыляла к парапету фонтана с ощущением вымытой усталости. Откровенно говоря, я бы побыла ещё дольше под приятно холодной водой. Но во-первых, Элен, которую - раз уж я её сюда притащила - нельзя оставлять без присмотра, а во-вторых, мои шипованые ошейник и напульсники. Не хочу знать, ржавеют они или нет.

Однако, когда мне осталось только два метра до Люси, я с неприятным чувством увидела рядом с ней двух Наблюдателей Мрака.

А чтоб их.!!

Только этого мне сейчас не хватало! Объясняй теперь, какого чёрта мы тут делаем, да ещё и в таком виде. И какого хрена они вечно суют нос не в свои дела?! О нет, я, конечно, их очень люблю, но только не сейчас! Никогда ещё мне не хотелось столкнуться с ними нос к носу, потому как это возможно только при моём нелегальном положении вне стен приюта.

Чёрт возьми, что бы им такого сказать, чтоб отстали?

Остыв было после "душа", я опять разозлилась и по колено в "крови" решительно направилась к Наблюдателем. Никогда ещё не качала права в одном нижнем белье и майке, но придётся попробовать.

– Тебе что, шлюх здесь мало, папаша? Отцепись от неё! - хамовато обратилась я к тому, что был постарше и непосредственно разговаривал с Элен. Та уже была порядком обозлена свалившимся на неё градом вопросов и при появлении меня любимой вздохнула с заметным облегчением.

Наблюдатель пригладил свои коротко стриженые седые волосы и посмотрел на меня блекло-зелёными глазами, глубоко посаженными в морщинистое треугольное лицо.

– Я просто хотел узнать, что юная мисс делает в таком виде в таком месте, возможно, ей нужна помощь, - бесцветным голосом ответил он и сложил руки за спиной. На нём и его напарнике были обычные для наблюдателей плащи из чёрной кожи. Длинные, с разрезами и запахом, двумя рядами пуговиц и стоячим поднятым воротником, плотно облегающие верхнюю часть тела.

– Ну да, расскажи ещё сказочку, папаша! - огрызнулась я. - Это наше с ней интимное, какого хрена она так выглядит! Проваливайте отсюда, задолбали уже! Хочешь девку - пойди и купи, а Долли - моя!

Второй Наблюдатель, помоложе, белобрысый, обернулся и смерил меня пустым взглядом. Я ответила ругательством в упор, но, глядя в его светлые глаза, внезапно поняла, что где-то его видела. Не просто видела на улице, а где-то так, что более-менее запомнила. Вот только вспомнить не могу. Странно, сначала гуль с бубенцами, потом Наблюдатель знакомый… Да я просто чокнулась!

Обменявшись парой слов, представители Ночного Патруля развернулись и исчезли в толпе. Какой-то рояль, играющий похоронный марш, соскользнул с моего сердца и плюхнулся в воду.

– Где-то я уже видела этого блондинчика, - заметила Элен, докуривая выбитую у кого-то сигарету, а потом добавила. - Охрененно выглядишь.

Я отвесила ей подзатыльник.

Собственно, дальше ничего интересного не было. Отмывшись и перекусив изрядно заправленной паприкой пиццей, мы не без удовольствия покинули Блад Амур и вышли на улицу Могильщков. Я была рада снова очутиться в диковинной тусклоосвещённой готико-викторианской толпе из вампиров, оборотней и людей, одетых в чёрные кружева, кожу и латекс. Время перевалило за полночь, и начал накрапывать обещанный дождик. Не ливень ещё, но так, на грибы хватит. Этот дождь погнал прохожих в бары и кафе, и таким образом на нас наткнулся Винсент. Я до сих пор не понимаю и не помню, как всучила ему Элен и уговорила проводить её до приюта. И тем более не понимаю, почему я не отправилась вместе с ними. Вроде бы я чувствовала желание пройти остаток пути в мокром одиночестве, а может, просто собиралась зайти в "Ночной Оплот" проведать Ким. Это впрочем, было идиотизмом: Ким - оборотень, а все оборотни сегодня охотятся за городом.

Как бы то ни было, я отсалютовала вампиру и девчонке, после этого обогнула толпу готов и отправилась дальше по улице Содержателей. К этому времени дождь притих, собираясь силами, а я никак не могла выпустить из головы золотой бубенчик. Но ведь и впрямь! Кому и зачем надо было нашивать золото на ошейник, а ошейник одевать на гуля?! Это… хотя, нет, пожалуй, таких слов не знаю даже я.

26.

Свернув в очередную подворотню, тёмную и грязную, я притормозила. Что-то мне здесь не понравилось. С другой стороны, что может быть подозрительного в довольно широком, закиданном мусором пространстве между парочкой чёрных нежилых домов, возвышающихся с обеих сторон под тёмным пасмурным небом? Да так, череда висельников, один полуразложившийся труп и маньяк с вилкой.

Ладно, понимаю, хреновая шутка.

На самом деле здесь, кроме меня, не было даже крыс или ещё какой живности. Пустая, странная тишина. Какая-то плотная и неподвижная, как… как затишье. Тихий ветерок покатил по земле шуршащую обёртку от чипсов и несколько старых листьев, швырнул мне на голову мятую газету, но это был предел его способностей. Импотент.

Я осторожно пошла вперёд, стараясь держаться в наиболее густой тени, хотя в небе кроме туч не было ничего, что могло бы её дать. Мне не нравилось всё происходящее ещё больше, чем шпинат, и если последний можно было просто выкинуть в форточку, то с теперешним моим положением надо мириться.

Хотя логичнее - просто повернуть назад.

Восемь шагов, а ещё ничего не произошло. Я обнаглела и ускорила шаг. Если потороплюсь, то ещё успею застать Круг в более-менее вменяемом состоянии. Если нет, то обязанность таскать банку с рассолом и переть каждого домой ляжет на мои битые плечи. Охренеть, ничего не скажешь.

Перецепившись через старую автомобильную шину, я начала внимательней смотреть себе под ноги и по сторонам. Кажется, я вообще нахожусь не в переулке, а на малюсенькой заброшенной улице. Такой малюсенькой, что её и улицей можно назвать только с большим потным напрягом.

Дом слева окончился узкой полосой мрака, ведущего в неизвестность, потом пошёл второй домик, но чуть дальше от меня. Однако улицу это не расширило: теперь сбоку шёл ряд гаражей, а уже за ними - пятиэтажка. Справа началась заброшенная стройка, глядящая вперёд пустыми глазницами, и я ощутила, как предательская кошачья лапка начала скрести по моему сердцу и диафрагме. Куда же я, мать его, забрела? Не помню, чтобы когда-то проходила здесь; может, только в нетрезвом состоянии… А чёрт, и какого хрена я вообще решила срезать? Не нравиться мне это. Ливером чую, что не нравится, хоть всё бросай и беги назад. Ведь это, по всей видимости, район тусовки по-настоящему плохих мальчиков - грязный, заброшенный, безлюд… необитаемый то есть. Вряд ли в Чёрных Кварталах живут люди.

Ещё раз внимательно осмотрев кривые очертания стройки, её пустые каменные комнаты без потолков, я медленно пошла дальше, то и дело озираясь, слава Богу, ночное зрение у меня неплохое. Идея повернуть назад с каждым шагом казалась мне всё более умной и всё менее трусливой.

И как раз в тот момент, когда я остановилась, чтобы развернуться на сто восемьдесят градусов и пойти прочь, во тьме раздались голоса.

У меня никогда не получалось хорошо и при этом мгновенно спрятаться, но сегодня я каким-то чудом умудрилась бесшумно юркнуть в пахнущие бетоном остатки одного из гаражей. Убежище, по-моему, козырное. Если не будут искать специально, не найдут, а если найдут, то подумают, что я барельеф. Охренеть! Сначала бабий куст, теперь барельеф… Главное - спокойствие.

Однако чёртово любопытство, по причине которого сдохла масса кошек, заставило меня осторожно выглянуть из-за края стены. Так, одни глаза на пружинках показались.

Перед ними предстала всё та же тёмная площадка, по которой ветер лениво гонял мусор. Справа - залитая мраком стройка, первый, второй и наполовину третий этажи построены, а дальше в небо поднимаются леса; слева - гаражи, за ними дом, немо и холодно взирающий вперёд чёрными провалами глазниц-окон. Муть. А впереди только мрак. И вроде никого…

Ага, а болтала вон та обёртка из-под мороженого?

Это я пытаюсь сохранять присутствие духа, вернее, держу его зубами за шнурки ботинок…

И внезапно эти шнурки лопнули, потому что на площадке с радиусом видимости моих обыкновенных человеческих глаз материализовался огромный тигр (насчёт цвета могу только догадываться - рыжий). Этот "милый мартовский котик" поднял голову и как будто принюхался, потом фыркнул и встряхнулся, точно перс нашей поварихи. Буквально тут же от мрака недостроенных пятиэтажек отделилось ещё несколько тигров, а следом за ними на потрескавшийся асфальт спрыгнул высокий крепкий мужчина. Осмотревшись, он чуть нервно достал что-то из карманов, поднёс к лицу, и секунду спустя рыжеватый огонёк зажигалки выхватил из мрака зажатую меж зубов сигарету и некоторые черты лица. Разглядеть их было сложно, однако украшающий шею медальон, сверкнувший в полутьме, я таки рассмотрела: кошачий глаз на фоне чего-то бесформенного…

Ух ты чёрт!!! Да это же Клан Огненных Тигров! Клан Белых носит просто кошачье око, а леопарды и прочие пятнистые используют в виде символа кошачью лапу с выпущенными когтями, так что ошибиться тут не может даже слепой жирный пингвин.

Хотя с другой стороны, любопытно, а какого хрена здесь делают оборотни, да ещё и в полнолуние? Я уже не говорю о том, какого хрена тут делаю я.

Тем временем мужчина, находящийся всего в пяти метрах от меня, прошёлся взад-вперёд. На нём были какие-то брюки и свитер с закатанными рукавами. И он, судя по манере курить, явно на взводе. В ночном магазине кончился Вискас?…

– Ага, явился, - внезапно прокомментировал что-то незнакомец и, небрежно бросив окурок в сторону, повернулся ко мне спиной. Минут пять я усиленно таращила глаза во тьму, но так и не догнала, кто там кому явился. Вполне возможно, что этого мужика просто посетило откровение и он этому явно рад, а может…

А вот и не может.

Я наконец-то рассмотрела высокую фигуру парня-подростка, идущего из того конца улицы навстречу рыжим тиграм. Если глаза не сильно изменяли мне с усталостью, на нём была двойка и наполовину расстёгнутая белая рубашка, покрытая чёрными пятнами. Ставлю на кон суповой набор из десяти гулевых лап, что это кровь.

– Итим? - спросил мужчина, и в его словах не было даже капли сомнений. Правильно: не уверен - сиди дома. Уверен - иди в сапёры.

– Синг? - в одном этом слове прозвучала красочная интонация высокомерной улыбки.

Итим, Синг. Синг, Итим.

Я вжалась в сырую стену и беззвучно прошептала всю известную мне нецензурщину как "Отче наш".

Итим, Синг. Синг, Итим.

Да чёрт меня раздери на тысячу маленьких Кейни! Вашу мать, это же надо было вляпаться по уши в такое дерьмо?!! Итим - второй после Принца, Князь в Клане Белых Тигров, Синг - Король Рыжих!!! Рыжие и Белые ненавидят друг друга ещё больше, чем я ненавижу Эдуарда!…

Ну или где-то возле того же светофора.

Память без проблем услужливо намалевала мне портрет высокого импозантного мужчины в безупречном смокинге с бокалом шампанского - Синг на страницах "Сити-Нью" - и голубоглазого парня с резкими чертами на треугольном лице, по улыбке которого сходят с ума все, кто не знаком с Эдуардом - Итим Бэкс. Я всегда поражалась, как эти двое - лица и языки своих Кланов - умудряются быть в правящей тройке и при этом не пропускать ни одной светской попойки. Щас я это узнаю.

Словно прочтя мои мысли, один из рыжих тигров сорвался с места и, растопырив когти, прыгнул вперёд, на флегматично рассматривающего грязную рубашку парня.

У меня сердце взлетело к горлу от возмущения и злости при виде этого отмороженного Князька. Как он только до такого титула дожил?! Его тут убивать собираются, а он пуговицы пересчитывает! Идиот облезлый!…

Однако в тот момент, когда когти тигра оказались в каких-то полуметре от его горла, Итим приподнял голову и… прошу прощения за чёртову помпезность и театральность, но всё было именно так!… И его глаза наполнил холодный сапфировый свет, густой и мертвенно-холодный. Перенеся вес на правую ногу, Князь Белых молниеносно ударил кулаком в кошачью грудную клетку, каким-то чудом избежав огромных когтей справа и слева. С хрустом его рука ушла почти по самый локоть, и рыжий тигр испуганно взревел - на секунду, пока Итим не перебросил его через себя как семидневного щенка.

В его влажно-чёрной руке осталось что-то небольшое, ритмично сокращающееся. Не надо было много видеть, чтобы понять это.

Мохнатое тело хлопнулось на кучу мусора со звуком туго набитого мешка и больше не шевельнулось.

– Надо же, ты их совсем не дрессируешь! - беспечно рассмеялся парень и выжал себе в рот из постепенно замершего тигриного сердца кровь. - Это был Сати, не так ли? В общем-то, именно с ним я и хотел сегодня поболтать.

– А я хочу поболтать с Лэйдом, - хрипло произнёс Синг. - Где он?

– Будет… - Князь Белых вроде как к чему-то прислушался. - Минут через пять. Может, обсудим цены на простоквашу?

– Если ты будешь так продолжать, Итим, я ещё и про твой старый должок вспомню, - злобно процедил мужчина.

– А, ну тогда для тебя я просто Тим, раз уж должок "старый", - легко рассмеялся парень и, бросив опустошённый орган себе под ноги, с мокро-чавкающим звуком наступил на него. - Давненько, оказывается, я сломал шею вашему Принцу.

Я заинтересованно навострила уши. Когда разговоры доходят до того, что кто-то кому-то сломал шею, я обычно великолепно умею слушать. Убежище у меня неплохое… и всё равно дорого б я дала, чтобы прямо сейчас унести отсюда ноги. Эти черти будут драться. Вот только придёт Принц Белых со своими тиграми, и начнётся кровавая баня. А я только отмылась!

Но внезапно даже для самой себя я с пресёкшимся дыханием вжалась в стену гаража, и незаметно подкравшийся ко мне ужас резко запустил когти в моё нутро. Руки, сжимающие лямки рюкзака, крупно затряслись, а мой рассудок подкатился к грани отключки.

Потому что произошло нечто такое, чему я не могла дать названия.

По улице, с той стороны, откуда я пришла, двигалась холодная, медленная и густая, чем-то похожая на ветер Сила. Я, знаете ли, в свои годы бывалая деваха, но даже мне ещё ни разу не попадалось на улочках нашего города такое. Эта почти завывающая Энергия… Она была скользкой, почти осязаемой, словно протяни я свою граблю из убежища - к ней прикоснётся что-то материальное. Эта Сила степенно проплыла мимо моего убежища, словно была разумным существом, и рыжие тигры, ощутив её на собственной шкуре, ощетинились, а потом подавлено заурчали, как голодный желудок. Из позы зародыша, конечно, сложно наблюдать за происходящим, но мне показалось, что эти котята струхнули. Наверное, они знают о происходящем гораздо больше моего.

– Вашу мать, - прошептала я одними губами и вытерла с виска холодный пот. - Вашу мать…

Странная Энергия внезапно опала, словно её вообще здесь не было, и только поэтому моё внимание привлекло странное цоканье.

Цок-цок, цок-цок…

Как пить дать - каблуки. Нет, ну ей-богу! Однако, кто с такой уверенностью может идти сюда в такое время?

Оборотень.

А, ну да, оборотень на каблуках, ага, драться идёт. Давайте проведём конкурс самого чокнутого из всех тут присутствующих. Приз - мануальное вправление мозгов.

Нет, ну это же и впрямь каблуки!

Сглотнув, я облизала обветренные губы и приготовилась ждать. Кажется, остальные решили последовать моему примеру. Видимо, у них как и у меня не было утреннего выпуска "Сити-Нью", чтобы скоротать время за прочтением колонки о ценах на коммунальные услуги.

Цоканье достигло своего апогея в рекордно короткий срок - одну минуту. Это было хорошо, потому что я уже вся извелась, Синг с его тиграми замучались смотреть через плечо, а Итим замаялся соскребать кровь с рубашки. И вот, когда из полумрака в скромненьком радиусе моей видимости наконец-то появилась женская фигура, я просто забыла, каким местом надо дышать.

Потому что это была Ким.

Да, да, да! Чёрт возьми, та самая Ким, с которой я познакомилась в "Ночном оплоте"! Но… ну да, она оборотень, хороший, сильный, неплохо контролирующий себя оборотень, но какого чёрта она тут делает?!!

С беззвучной руганью протерев глаза, я опять всмотрелась.

Точно Ким. Она. Как всегда очень красивая. Невысокая, хрупкая - но красивая и менее всего тянущая по виду на какую-нибудь вспомогательную артиллерию. Пусть даже у неё в этой маленькой сумочке спрятана ракетная установка, а под юбкой длинного вечернего платья она носит ручной огнемёт. Если так дело пойдёт и дальше, мне, ещё чего доброго, придётся вылезать из норы и помогать ей. Дожились! Я собираюсь служить силовой поддержкой оборотню!

Синг, оставив Князя под бдительным присмотром своих кошек, пристально рассматривал Кимберли.

– А вот Жаниль, четвёртая в стае, маленькая придворная дама. Единственная из всех известных мне девушек, которая терпеть не может фотографироваться для журналов и газет, - этот его комментарий относился явно к Ким.

Что, правда к моей Ким?

Я широко разинула рот от изумления и вновь забыла, чем дышать. Тпрру! Подождите-ка минутку!!! Я чего-то не дослышала?! Ким - четвёртая в стае? Быть того не может! Давайте попробуем ещё раз! Это как получается… малышка Ким, у которой такой нежно-хриплый голосок и которая так чудно исполняет под гитару мою любимую "Don't cry" группы "Guns-n-Roses" - четвёртая в Клане?! Да нет, мать их так, не может быть!!!

Не может!!!

А это кто тогда, блин, смоковница на вертеле?!

Да нет, это Ким. Ким-Жаниль. Первая придворная дама своего Клана. Маленькая, но оч-чень сильная девушка. Оборотень…

Мир сходит с ума.

Шурша длинной юбкой белого платья и помахивая сумочкой, Ким на почтительном расстоянии обошла Синга и остановилась в полуметре от невозмутимого Итима. Я бы сейчас отдала все свои сегодняшние трофеи из-за которых порядком настрадалась моя задница, чтобы увидеть выражение лица Придворной Дамы Белых. Много ли осталось простого человеческого, которое я привыкла находить, в серо-зелёных глазах Жаниль? Сильно ли похожи на клыки её ровные белые зубы? А ухоженные ноготки, которые я отучила её красить розовым лаком - сильно напоминают когти?

Всё же, как ни хорошо моё ночное зрение, я вижу силуэты, контуры, но не все детали.

Но… Сила, предшествующая Ким Сила - не её. Знаю, звучит по идиотски, но я знаю вкус её Силы - тёплый, домашний, так, наверное, пахнут уют и благополучие в чужом доме, шерсть сытой домашней кошки. А это… где-то я уже чувствовала этот разреженный ветер, гораздо более слабый, но всё такой же, как…

– Ну наконец-то, - шумно выдохнула Ким, и я, оторвавшись от своих мыслей, повернула голову в ту сторону, откуда она пришла.

Шаги, шаги, опять шаги. Если бы не тишина, их вообще мало кто услышал. Торопливые, частые, но очень уверенные шаги.

Интересно, с чего начинается паранойя?

Я вжалась плечом в сырую стену и напрягла зрение. Чёрт возьми, ну почему все идут именно сюда?! И почему по отдельности? Собрались бы уже одной большой толпой, взяли бы в руки транспаранты "Власть - народу, котам - масленицу!" и…

О-ой мамочки-и!!. Тьфу ты, чёрт!

Я прижала пальцы к губам, чтобы не завопить от непонятного, но очень сильного чувства, которое захлестнуло меня с головой. Это был и страх, и изумление, и возмущение, и обида. Перемать, да чего только не было в этом винегрете! От непонимания, то ли мне бояться, то ли негодовать, то ли терять челюсть, крупно затряслись руки. Я увидела то, что хотела. Но я этого не поняла. Просто не поняла.

Да этого не может быть!!!

– Лэйд, - удовлетворённо кивнул Синг и полуобернулся к новоприбывшему, - долго же ты заставил себя ждать!

– Ты сам задержал меня своей выходкой, и ты прекрасно это знаешь. Пожалуй, надо будет подарить тебе на следующий праздник пачку пригласительных бланков, чтобы ты слал приглашения тем, кого хочешь видеть, в письменной форме. Но, черти-кошки, тебе уж точно не следовало трогать Мэтта и Анабель, - ответил ему убийственно холодный голос.

Неясный силуэт Принца Белых проплыл мимо моего убежища и, не тронутый никем из Рыжих, присоединился к своим.

– Лэйд, Лэйд, не будь ребёнком. На то мы и оборотни, чтобы, в отличие от людей, позволять себе небольшие чудачества, - покачал головой Синг. - К тому же, я не трогал твоих…

– Ну да, знаю, - с утомлённым вздохом прервал его Принц, - это сделали Сати и Атика. Сати вижу, он больше не жилец во всех отношениях. Вижу и Атику. Отдай её моим малышам, и будем считать, что на сегодня конфликт исчерпан.

Рыжие тигры отозвались дружным рёвом, а их Король подчёркнуто громко рассмеялся:

– Лэйд? С каких это пор ты отказываешься от поединка?

– Я не говорил, что будет исчерпан конфликт между мной и тобой. Только между Кланами, - из тьмы за спинами Князя и Придворной дамы начали выныривать один за другим белые тигры. - Отдай им Атику, Синг. Иначе будет столь нелюбимая тобой бойня. И я уверяю, ты ещё долго будешь отстирывать носки от крови своих… подданных.

Белые поддержали своего Принца дружным рычанием. Я никогда не смогу понять, как они охотятся в нашем малоснежном краю - ведь даже мне видно их сейчас почти как днём - но важно другое. Их явно побольше, чем рыжих, и судя по хвостам, нервно дёргающимся из стороны в сторону, они прилично выведены из себя. Чего там было про Мэтта и Анабель?…

– Что ж я буду за монарх, если по требованию всякого буду отказываться от своих вассалов? - фыркнул Синг. - Довольно, Лэйд, я позвал сюда тебя. С тебя и начну.

– Валяй! Перекидывайся, я подожду, - пожал плечами Принц. Он был спокоен как бетонная стенка у моего плеча.

Король Рыжих озлобленно зарычал, и это было совсем уж нечеловеческое рычание. Как говорится, процесс пошёл, товарищи.

Чёрт с ним, с этим процессом!

Не выдержав клокочущих в груди эмоций, я прижалась щекой к холодным блокам своего укрытия и беззвучно то ли выругалась, то ли помолилась. Поток непечатных слов и взываний подхлёстывался элементарным изумлением и ужасом, которые стучались в мою тупую голову, мешая думать. Мне хотелось яростно биться собственной башкой обо всё на свете и громко вопить, потому что я не могла понять одного: как, как такое может быть?!!

– Чёрт возьми… - на вдохе прошептала я и впилась короткими ногтями в ладони.

Я узнала его. Таинственный Принц Братства Белых Тигров. Таинственный? Как бы ни так, чёрт его подери, как бы ни так!!!

Я нервно провела руками по лицу.

Вот мы и докопались до сути. Вот здесь собака и зарыта. Кто мог знать, что оно так будет?!

Кто мог знать, что эта белокурая сволочь Эдуард - Принц клана оборотней?!!

– Господи, господи боже ты мой, чтоб их всех… - тихо выдохнула я и попыталась совладать с собой. Получалось это плохо. Я никак не могла заставить себя связно думать, думать о том, что мне ни в коем случае нельзя сейчас устраивать здесь эмоциональный тайфун. Нельзя, чёрт подери, так шуметь!

Смотри по сторонам, Кейни! Соображай и смотри по сторонам, а то тебя сейчас сожрут, а ты поймёшь это только после того, как желудочный сок разъест твои кроссовки!

Но я не хотела вот так просто отмахиваться от своих эмоций, да и вряд ли это было возможно. Меня начало трясти от одной мысли, что за чёрт оказался в этой белокурой коробочке. Мать же ж его так! Мать его так!!! Почему я никогда не думала о том, что может крыться за этими невинными всполохами Силы Эдуарда?! Почему за ними что-то крылось?! Почему крылось именно это?!.

Почему я не послушала Киару и не осталась дома?!!

Но внезапно все мои размышления и беззвучные вопли прервал шквал пыли и мусора, ворвавшийся в моё маленькое убежище. Он засыпал мне глаза и забил лёгкие так, что я громко раскашлялась. Но маленькую улочку в этот момент до самых крыш наполнил пронзительный свист ветра, и моё кхеканье не услышала даже я сама. Но зато я услышала, как трясутся чьи-то косточки в страхе за мою драгоценную шкуру. Первый шаг к рациональному мышлению сделан.

Откашлявшись, я сняла с головы старую газету. М-да, вот это волк дунул, вот это плюнул - не стало поросят… А если честно, всё это безобразие - отголосок использованной Силы. Огромной Силы.

Кое-как разлепив глаза, я подползла к краю холодной бетонной стены и осторожно выглянула наружу.

Что примечательно в нелюдях, так это то, что их эмоции можно ощущать. Сейчас воздух бурлил как поверхность кипящей воды, и подогревала его ярость. Картошки сварить, что ли…

Белые тигры стояли полукругом за спинами своих Князя и Придворной Дамы, ощерившиеся, готовые к прыжку, но пока даже с места не сдвинувшиеся. Почти точно в таком же положении мордами к ним стояли рыжие, а в центре этого круга стояли двое… Нет, один. Только Принц. Же ж его мать!

Я очумела повертела головой, но нигде не нашла ни следа Синга. Чёрт подери, его что, ветром сдуло?! А если даже и сдуло, то с какой стороны он будет возвращаться? Ещё не хватало, чтобы он проходил где-нибудь тут поблизости и увидал меня. Кто-то точно этого не переживёт.

Громко шмыгнув носом, Эдуард осторожно вытер его тыльной стороной ладони, а потом небрежно сплюнул на асфальт. Не надо быть особым гением, чтобы понять: у него идёт кровь. Так иногда бывает у нелюдей, если они слишком резко используют свои ментальные способности. Правда, ему от этой крови, кажется, ни холодно, ни жарко.

Закусив обветренную губу, я упрямо продолжила своё наблюдения, клянясь, что при первой же возможности смоюсь отсюда и буду бежать без оглядки до самой канадской границы. И Киару впредь буду слушать, и мусор выносить, готовить научусь… Тут дело не в принципе и не в гордости, а в том, кто из присутствующих доживёт до рассвета. Конкуренция дикая.

И вообще, я тараканов забыла покормить. Домой можно? Мне надоело наблюдать за этим безобразием, чес-слово.

Танцующий в переулке холодный ветер беспощадно рвал белое платье Ким. Она, лишь изредка отбрасывая длинные волосы за спину, стояла аки мраморное изваяние возле точно такого же неподвижного Итима с его восхитительно-синими пылающими глазами и молчала. Мне не было видно её лица, но я могу поспорить, что сейчас оно больше напоминает каменную маску.

Синг вылился из мрака вполне ожиданно, а всё равно - внезапно. Я даже не поняла, с какой именно стороны. Просто возник и всё. "Где ты была сегодня, киска? - У Королевы у Английской…".

К чёрту детские стихи!

Правая кисть Короля Рыжих почти в театральном жесте взлетела вверх, и удушливый, горячий поток сухого воздуха сорвался с её дрожащей ладони. Меньшая часть этой Силы разлетелась пылью и мусором во все закоулки, в том числе и мой, а большая тараном ударила в Лэйда. Отчаянно затрепетали белые волосы. Принц, закрыв плечом глаза, сделал несколько шагов назад и, кажется, зло оскалился, но никак не ответил.

Дьяволиада какая-то…

Я ощутила, как моё успокоившееся было тело затряслось с новой силой. Но непонятно даже, то ли от страха, то ли от эйфории чужого боя, а может, просто от усталости…

Внезапно Король Рыжих резко взмахнул левой рукой, словно отмахивался от чего-то ненужного. Если здраво проанализировать ситуацию, то так оно и было, но именно для чего-то здравого тут не то место. Я безо всякого анализа ощутила как что-то неосязаемое и невидимое, но очень мощное вырвалось из ладони Синга, выдыхая во все стороны клубы вонючей пыли.

Ночь коротко вскрикнула на одной высокой ноте.

Который раз за этот день я ослепла и сжалась в комочек, протирая запорошенные глаза? Вот уж точно не знаю, но только странный глухой звук, с которым падает на крошево кирпичей и камня мягкий, но очень тяжёлый мешок, мигом привёл меня в норму. Быстрей чужого визга я оказалась на ногах и всмотрелась в то, что потревожило меня в моём "типа очень надёжном" укрытии.

Пахло кровью и пылью.

Я шевельнулась и даже сквозь кроссовок ощутила нечто у себя под ногой.

Цепочка, мокрая, облепленная пылью и как никогда пахнущая железом. На ней тихо звякнул кулон.

Я сжала его в руке. Мокрый.

От крови.

Поразительно тёплый.

От крови.

В форме кошачьего ока.

Выглянув из-за края гаража и изо всех сил напрягая слезящиеся глаза, я увидела, как Лэйд упал на колени и прижал руки к шее. Белая футболка - неизменный атрибут четверть-оборотня - стремительно темнела. Конвульсивно дёрнувшись, белокурый парень исторг из себя то ли поток крови, то ли содержимое желудка - не знаю, мне вдруг стало не до того.

Прямо предо мной шевелилось и рычало нечто. Зеленовато-лунные, как во тьме у кошек, глаза вспыхнули всего в двух метрах от меня и только тут я рассмотрела отдельные контуры того, что было некогда Сингом. Странно выгнутая спина, чуть вытянутая морда и длинные, странного сложения руки, украшенные кривыми когтями. Вот это котик…

Ужас пнул меня сразу под оба колена, и я, испуганно заглотнув воздух, вжалась спиной в стену. На языке плясали только самые грязные ругательства.

Однако запашок крови был слишком силён.

Покачнувшись, частично перекинувшийся Король Рыжих тюфяком рухнул буквально мне на ноги. Чудом или ещё какой частью тела я умудрилась выпрыгнуть из укрытия за секунду раньше того момента, как когтистые лапы впились в мои постыдно соломенные ноги в попытке не упасть.

Упал.

Очень по человечески. Я узнала все симптомы побеждённого: тяжёлое хриплое дыхание, запах крови, и вот этот вот грузный звук падающего наземь тела. Синг проиграл.

Вот только я от этого вряд ли выиграла.

Словно опомнившись, я попыталась совладать с дыханием - оказывается, я его задержала - и нервами. Первое мне ещё более-менее удалось, а со вторым было хуже. Дрожь поселилась в каждой клетке моего тела и теперь властвовала им почти неограниченно. Запах чужой крови, равно как и она сама, прочно пропитал одежду.

Я встряхнула головой. Так нельзя, нельзя! Надо взять себя в руки, успокоиться! Успокоиться и линять отсюда куда подальше…

– Вы только гляньте, какая милая бэйба! - пламя в синих глазах Князя пылало как Ад в недрах топаза - и всего лишь в полуметре от меня. Так внезапно…

Я подскочила от неожиданности и дёрнулась назад, подчиняясь скорее рефлексам, чем страху. Однако рука Итима рванулась за мной.

– А ну-ка стой!

– Да пошёл ты! - я вдруг разозлилась. Это была странная злость, злость вперемешку с ужасом. Какая-то первобытная. Когда мир вокруг тебя исчезает за стеной шока и непонимания, только эта злость позволяет выжить, становясь тебе и сердцем, и рассудком, и вторым дыханием, и чем угодно, даже манной кашей.

Я перехватила тянущуюся ко мне руку, а дальше всё сделали привычки и момент неожиданности. Ага, тот самый бонус в драке с нелюдями. Действительно бонус, потому что Князя Белых я ловко перекинула через себя и, не став дождаться, пока он хлопнется в лужу на асфальте, припустила прочь.

Наверное, даже зайцы под скипидаром так не носятся.

27.

… Кажется, я всё-таки свернула не там.

Качели подо мной скрипнули, и этот противный надтреснутый скрип в очередной раз смёл логическую цепочку моих мыслей. Ну как логическую, ну как цепочку… кривую разномастную гирлянду.

В этом маленьком дворе царит пасмурная ночь. Та, какой и полагается ей быть - тихая и сонная в окружении спящих домов с редкими горящими окнами. Даже под электрошоком я не признаюсь, как умудрилась здесь очутиться. Царящий в подворотнях мрак путал меня как хотел - из одного переулка я попадала не на шумные многолюдные улицы, а в другой, в третий… Их было много - я сбилась со счёта, я не запоминала их, пока усилием воли не взяла себя в руки и не дёрнула стоп-кран.

И вот сейчас я как потерянный бедуин сижу в маленьком дворике на старой детской качели и размеренно вдыхаю прохладный воздух, пахнущий дождём и почему-то гулевым мясом. Ноги ломит, хвост отвалился ещё десять минут назад, тело гудит как пароход "Ильич" - лечение в больнице пошло кому-то из медперсонала под зад. Вот сейчас прямо тут захраплю от этой давящей, прессующей мозги усталости. Вообще я "за" вздремнуть где-нибудь тут, но…

Кровь мелкими крапинками запеклась у меня на лице и шее.

Почесав щёку, я осмотрела свою майку, такую тёмную после купания в фонтане Блад Амур. Бьюсь об заклад, что на фоне этого красного кровь Синга запеклась тёмными кляксами.

Кровь Короля Клана Огненных Тигров…

Я ощутила себя польщённой, как если бы сама надавала по самое не балуй этому оборотню. Много ли нужно для счастья?

Однако на смену приливу какого-то светлого восторга пришло волнение. Навязчивое, жужжащее в оба уха волнение.

Выругавшись, я зло шаркнула ногами по земле, и качели с равномерным скрипом стали покачиваться.

Эдуард - Принц Клана Белых Тигров. Какую-то часть его жизни, в течение которой я пыталась надавать ему по морде, он был Принцем оборотней. И какую-то часть своей жизни я пыталась отколошматить именно Принца оборотней. Ну ничего себе пейзаж получается! В этой коробочке был не просто чёрт, а чуть ли не сам аццкий сотона.

Ладно, разберём всё по ящикам. Ну хорошо, белокурый ублюдок - это Лэйд. Чёрт с ним, это его не спасёт от моих кулаков при условии, что он выживет после сингового удара. Почему-то мне кажется, что выживет. Сволочи вроде него всегда выживают. Но куда интересней другое. Всё, что произошло в той проклятой подворотне - незаконно. Оборотни могут драться за места в своём клане или за своих самок, но вопросы между кланами должны всегда решатся только юридически. Должны. Если б Наблюдатели узнали о том, что я видела, они бы повязали всех, кого я видела. Может, если бы оба Клана сцепились за пределами города, Ночной Иллюзион (это вся сеть и иерархия Наблюдателей Мрака включая АНМ и Ночные Патрули) и посмотрел бы на это сквозь пальцы. Тем более что сцепились не просто кто-то там из Кланов, а титулованные особы. Но в городе… Наблюдатели этого не любят. Я с сегодняшнего дня - тоже. Потому что никто из оборотней не признается в том, что сегодня была заварушка. А вот я - вполне могу.

И оба Клана это знают. Из теоремы следствие: я - нежеланный свидетель.

Вскочив, я нервно прошлась туда-сюда.

Вот это весело! Черти меня понесли в эту подворотню! Надо было послушать Киару, остаться дома и нажраться до зелёных чёртиков, ползающих по потолку! Сначала гуль с бубенцами, потом ещё Элен привязалась на мою голову - как хорошо, что в мире есть вампиры вроде Винсента - какая ещё гадость подстерегает меня по дороге домой?!

Устало хлопнувшись обратно на деревянное сиденье надрывно визжащей качели, я решила, что останусь тут до утра. Вот прямо тут, на этом самом месте, пока не взойдёт солнце. Тогда уж со мной точно ничего не случится. Что правда, гулевы лапы протухнут, но ведь Джо не заказывал свежее мясо? На худой конец, можно будет скормить эту "свежатину" Алексу.

Задрав голову, я посмотрела на небо.

Вот только бы дождь не пошёл. Я не сахарная, но всё равно мне не улыбается мокнуть.

Неожиданно в сонной тишине раздались шаги.

Шаги! Мать его так! Опять шаги! Да сколько можно?! Который раз за эту ночь?!. А вообще странно, что в такое время здесь кто-то шлястает. Слишком это культурное место для разборок и слишком глухое для сопливых романтических прогулок. Но если "новоприбывшим" не нужно ни то, ни другое, то кто они и какого чёрта тут шляются?!

Я осторожно, чтобы качели не издали какую-нибудь зубодробительную арию, обернулась.

В одной из квартир на первом этаже неожиданно раздался детский плач, очень громкий благодаря открытой форточке и очень противный. Тут же несколько окон вспыхнули ярким светом: мамаша у ребёнка то ли нормальная, то ли в принципе страдает бессонницей.

Однако я не о той антресоли. Именно благодаря свету я увидела тех, кто посмел нарушить мою священную сиесту.

Первой была женщина в длинном красном платье с широкой юбкой и в старинной красной пелерине с накинутым на голову капюшоном. Интересно, она знает, что красный цвет уже не актуален даже в Блад Амур? Или она сбежала с детского утренника про Красную Шапочку? Видимо, "добрые" дети начали вопить, чтоб она кокнула Волка при первой же встрече.

Однако секунду спустя я поняла, это эта де бурговская Lady in Red с силой истинно некрасовских женщин тянет за собой девчонку лет семнадцати. Та, чиркая каблуками по асфальту, то и дело упиралась, но как-то вяло. Не для виду, а просто вяло. На мгновенье свет выхватил из полумрака её лицо - тошнотворную гримасу безумного ужаса. Вывод напрашивается элементарный.

Где-то загрохотало. Ветер небрежно завальсировал по двору в окружении пыли и мусора. Запахло дождём, розами и несвежим мясом.

Что-то странное было в этой парочке и надвигающейся грозе. Капитан, близится шторм! Даём отсюда драпу, у команды есть возражения? Вот и отлично. Мне аж никаким местом не улыбается ни попадать под ливень, ни узнавать причину появления здесь этого странного дуэта. Может, конечно, это мать тянет загулявшую дочку домой, чтоб там учинить ей акт экзекуции… Но меня это точно обходит по мостику. Ежедневный паёк неприятностей я уже получила. Дополнительно не надо: я не жадная.

Когда я вскочила, качели очень злобно и очень пронзительно скрипнули: "Вот она!!!". И этот скрип услышали все тёмные углы дворика. Надо записаться в прогрессивные посткоммунистичесике пионеры и провести глобальный сбор металлолома по дворам. Я даже знаю, откуда и с чего начну…

Женщина в красной пелерине резко замерла, от неожиданности разжав руки, и её жертва хлопнулась на задницу. Видимо, этот некультурный шлёпс послужил причиной открытия второго дыхания, так как девица вскочила на свои кривые нетвёрдые ноги и, ежесекундно спотыкаясь, бросилась наутёк.

Мне бы последовать её примеру… Даже при воющих ногах я могу чесануть не хуже зайца под скипидаром. Какой же чёрт держит меня на месте?

Женщина в красном не бросилась догонять беглянку, хотя по какому-нибудь бездарному сценарию ей полагается сделать именно это. Вместо погони с воплями "Стой, засранка! Полиция Нью-Йорка!" и пальбы из револьвера, она осталась стоять на месте. То есть, в трёх метрах от меня, если мерять без рулетки.

Какое-то время - кажется, очень долгое - я и эта странная тётка неотрывно смотрели друг на друга. Типа, кто кого переглядит. Это было сложной вещью: под кроваво-красным капюшоном либо царит извечная тьма, либо вообще нет головы. И как я туда ни всматривалась, ничерта не смогла разглядеть. А мне прямо-таки зудело. Зудело, потому что меня магнитом тянуло к этой облачённой в красное фигуре. Была в ней какая-то старая знакомая загадка. И чем дольше я смотрела на незнакомку, тем сильнее погружалась в приятное состояние, когда отгадку ты уже почти знаешь.

Что за чёрт?…

Под моим насторожено-вопрошающим взглядом женщина безо всякой спешки, чуть театрально откинула широкий капюшон и встряхнула таки имеющейся головой. Тёмные кудри рассыпались по плечам, обрамляя белое треугольное лицо с острым подбородком, тёмно-красными губами и глазами непонятного цвета. Заправив прядь полос за ухо, женщина мраморным изваянием замерла неподалёку от меня, ладная, высокая, красивая и такая знакомая…

Шумно вздохнув, я встряхнула головой, и лёгкий, как дыхание ребёнка, морок спал мне под ноги. Передо мной стояла худая, бледная как смерть женщина с тёмным макияжем и кричаще-красными одеждами. Она действительно казалась мне знакомой, но - не более того. Я же говорила, что мне надо отдохнуть, а то и попросту напиться в весёлой компании.

В запах скорой грозы неожиданно вплёлся аромат роз. Свежий-свежий, как розы после дождя. И я готова была побиться собственной башкой о гипсовый заклад, что в радиусе километра нет ни одного этого цветка. Сие "благоухание" исходит от этой странной тётки, но не именно как запах, а как что-то… более высшее. Что-то, что занимает ментальные уровни её возможностей.

А в том, что они у неё имеются, можно не сомневаться. "Есть женщины в русских селеньях… коня на скаку остановят, в горящую избу войдут…", а у этой вот Сила вместо качеств типично некрасовской женщины. Хотя коня она тоже сможет остановить…

– … Дитя моё? - чуть хрипловато произнесла женщина с явным акцентом. - Иди ко мне.

Глупо хлопнув ресницами, я осталась на месте. Это она что - мне? Это она меня зовёт? Больная что ли…

– Какое я тебе дитё, мамаша? - хамовато и уже порядком нервно поинтересовалась я. - Дитё твоё пять минут назад отсюда смылось.

Запах роз усилился и стал дурманяще-сладким. А под осязанием его самого к женщине возвращалась её красота и утончённость. Наверное, не следовало ей грубить…

Не удержавшись, я сплюнула.

Наверное. Ароматец её Силы, разумеется, прекрасен, но его маловато будет. Да, как и полагается всякому мороку, он переплёлся в моей голове с рассудком. Но рассудка у меня всё равно осталось на двести грамм больше.

Словно поняв это, женщина сама направилась ко мне. Медленно, плавно и до чёртиков Майка грациозно - люди так двигаться никогда не могли и не смогут. У меня создалось чисто палеонтологическое впечатление, что в её теле нет ни одной кости. Или что оно сделано из проточной воды, которая по собственному желанию перетекает в любую форму. Пёс его знает, может, так оно и есть.

По асфальту внезапно цокнули каблуки. Очень по-человечески.

Этот высокий резкий звук сорвал с меня морок так, как Крысы срывали одеяло в лагере, когда я после ночных прогулок хотела спать до полудня.

Она идёт. Ко мне? Ко мне?!

Аромат роз поблек, и, пользуясь этим, в моё сердце вползла тень старого знакомого ужаса. Такого, что не является ужасом перед чем-то конкретным, а что сохраняет жизнь таким полудуркам, как я.

Я должна её бояться - это твёрдое убеждение поселилось внутри меня. Мне надо её бояться.

Но почему?!!

Сила!!! Эта Сила!!! Как её можно не бояться?!!

Как?!!

Какой-то несерьёзный, глупый и абсолютно излишний страх затанцевал на кончиках моих нервов, и тело отозвалось ему лёгким мандражем. Я попятилась назад с намерением обойти качели, чтобы хоть это скрипучее недоразумение разделило меня и эту странную тётку. Именно странную. Я не боюсь страшных или злых, но вот странные - это совсем иная статья уголовного кодекса.

– Иди ко мне, бедная девочка, - тёплый голос докатывался до моего сознания, как тёплые ласковые волны. - Ты так устала. Я обниму тебя, и всё будет хорошо.

От одних только этих слов у меня по спине промаршировали ледяные мурашки, укрытые шалью вопиющего ужаса. Ужас - вот что она во мне вызывала своей странностью. Полуистеричный ужас без причины и цели. Где-то в оставшихся двухстах граммах рассудка я понимала, что всё это часть морока, который она накладывает на меня как слои крема на трёхэтажный свадебный торт. Но одно дело понимать, а другое дело - чувствовать и пытаться что-то с этим поделать.

У меня не получилось отлепить язык от нёба и хорошенько ответить женщине какой-нибудь гадостью с пожеланиями счастливой дороги в известную анатомическую часть тела. Но я так же знала, что не пойду к ней, не пойду по её зову. Мистер Лицкриг не зря так поседел, вбивая мне в голову противоестественную биологию. Все симптомы налицо.

Эта леди в красном - энергетический вампир. А мне все учителя и воспитатели намертво внушили, что с незнакомыми, а тем более энергетическими вампирами, как и с незнакомыми дяденьками, шашни водить нельзя.

Гром перекатисто затарабанил по крышам домов Роман-Сити, и на землю бесшумно полетели первые капли дождя.

Запах роз стал приторно сладким, просто пьянящим, и внезапно я поняла, что начинаю засыпать. Вот так, в вертикальном положении. Нервы притупились, ужас отполз куда-то за сладковато-алую пелену сонливости и спокойствия.

Ты просто сдайся и всё. Сдайся, и уснёшь в этой нёге.

Дрожь в теле утихла.

Сдавайся, сдавайся, чего бы это тебе не стоило. Просто шагни ей навстречу и упади в её ласковые объятья.

Сердце замедлилось…

Сдавайся, глупая.

… а потом заколотилось о клетку рёбер как пойманная птица, потому что до него наконец-то докатился истеричный вопль рассудка.

Беги, дура, беги отсюда быстрее!!!

Я ринулась назад и буквально тут же всем телом налетела на тёмный грязный автомобиль. Какой-то идиот припарковал его на детской площадке, и теперь его сигнализация взвыла как полицейская сирена!

Потрясённое ударом об метал тело вскипело густой болью. Но сама боль неимоверно отрезвляла и рвала пахнущий розами морок на полосочки как китайский шёлк.

Вампирша неожиданно появилась рядом со мной. Я повернула голову - она стояла близко-близко, даже ближе чем моя тень. Сильный, сладкий аромат её Силы ударил мне в голову как вино.

Рассудок заорал. Беззвучно. Перед глазами на мгновение вспыхнули пятна - возвращался прежний ужас. И злость на него же.

Заглотнув капли дождя и выругавшись, я сделала обманный выпад влево и тут же бросилась в другую сторону. Горной козой, спасающейся от обвала, я перемахнула через несколько лавочек и детскую песочницу. На ходу обернувшись, поняла, что никто не пытается меня остановить, и подстегиваемая этим знанием, на четвёртой передаче вылетела прочь из двора.

Улица, яркая, пёстрая. Я на кого-то налетела… не помню. Поворот, ещё одна улица… Какая-то площадь, размытые лица, смех, чьи-то руки, пытающиеся поймать меня… Двор, а оттуда - на проспект…

… Шумел проливной дождь, кроссовки шлёпали по лужам. Вода ручьями бежала по телу и щекотала его.

Холод облеплял разгорячённое бегом тело как липкая масса.

Гром издевательски захохотал, а я выбежала на мост через Канал Грешников и поняла, что теперь действительно не могу…

Согнувшись пополам и опёршись о собственные колени, я переводила дыхание, то и дело выплёвывая густую слюну, которую не могла проглотить. Она была бурой от крови. Очень сильно болели лёгкие и бок, кровь капала из носа, было очень неприятно дышать. Сотни ножей при каждом вдохе вонзались в мои лёгкие, а на спине между лопатками расцветала густая ноющая боль. Это ж надо было так себя эксплуатировать…

Но по-крайней мере, я от неё смылась. Я смылась от этой энергетической сучки и скоро буду дома. Тут уже рукой подать… ну, несколькокилометровой рукой… Только сначала я отдышусь.

Чуть распрямив спину, я прошкандыбала в конус жёлтого света к ближайшему фонарному столбу и привалилась к нему спиной, чтобы не упасть. Колени дрожали, но - оле-оле-оле - не от страха, а от перегрузки. Я ведь только сегодня (или уже вчера?) выписалась из больницы!

Спокойно шумел дождь. Здесь, в Роман-Сити, на мосту через Канал Грешников он скрывал в своей серебристой пелене целый мир и стекал холодными ручьями по моему телу. Запёкшаяся в моей майке "кровь" из фонтана Блад Амур окрашивала его в разбавленно-красный цвет. Мне показалось, что я истекаю кровью.

В голове поселилась тишина и спокойствие. Мысли опали как пыль, прибитая ливнем. Кроме падающей с неба воды в этом жёлтом от света фонарей воздухе не было ничего. Ни той вампирши, ни меня с моими норовом и характером.

Сама того не замечая, я сползла на мокрый асфальт и прикрыла глаза. Дождь убаюкивал, шепча почти как человек: "Спи, спи, спи…".

– Спи, крошка, - тихонько, но очень явственно пропел он нежным голосом, - спи, моя маленькая девочка…

На грани полной отключки я через силу приоткрыла глаза.

Упорный ливень превратил её кудри в восхитительный блестящий водопад волос, который сливался по её изящным плечам. Подобрав юбку насквозь мокрого платья, она с нечеловеческой изящностью опустилась рядом со мной на колени. Её лицо в свете фонарей было наполнено пониманием и сочувствием.

Как только аромат роз коснулся моего сознания, ужас вспыхнул с новой силой, но буквально в то же мгновение опал под шелестом дождя и сменился апатией. Глубокой и пустой.

– Посмотри мне в глаза, - она ласково улыбнулась и провела мраморными пальцами по моей щеке.

А глаза у неё были - чёрные озёра без дна и поверхности…

…Или алые?…

… Нет, это розы алые. Благоухают на всю нашу квартиру. Их слышно даже сквозь запах праздничного пирога, который был сегодня испечён нашей семьёй.

Мы с Киа, держась за руки, вбежали на кухню. Мама как раз ставила цветы в красивую хрустальную вазу, самую её любимую. Мама сказала, что это подарок её мамы, которая, как и её папа, умерла давно-давно. А ваза осталась. Мама всегда ставит в неё цветы только по праздникам и очень дорожит ею. Мы с Ки раз чуть не разбили её - мама очень испугалась, почти заплакала.

За окном ярко светит солнце, наполняя комнату счастьем. Белый кот Шустрик сидит на подоконнике и вылизывает хвост.

– Вот ведь лентяй, - со смехом отец ласково потрепал его по загривку и сел за стол. А мама, услышав наши торопливые шажки, с улыбкой обернулась нам навстречу. Мы с Ки весело рассмеялись, обнажая крохотные жемчужные зубки, и хором пролепетали услышанную от отца фразу:

– С Денём лоздения!

Мы не знали её смысла. Нам всего лишь…

– Говорят!!! Мария, они говорят!!! - в неописуемом восторге завопил папа и вскочил со стула, чем весьма напугал Шустрика.

– Тэд!!! - мама сразу же засуетилась. - Где камера?!! Быстрее!… Не помню, мы новую плёнку вставили?!. А батарейки поменяли?!.

– Вот! Вот она! Работает! Так, снимаю! Ну-ка, малышня, улыбаемся!

Засмеявшись перед объективом, я озорно спряталась за своего серого потрёпанного медвежонка Тэдди. Киара спряталась за мной, а потом мы по очереди выглядывали и визжали от восторга.

Это была игра.

– Ну, скажите: "Привет, папа!", - тёплые руки матери коснулись наших растрёпанных голов. - Привет, па-апа-а!

– Па-па! Па-па! Ма-ма! - наперебой закричали мы, притопывая ножками - танцуя.

Сладко пахло маминым тортом. И розами…

Нет. Пахнет ёлкой. Пахнет ёлкой, потому что Новый год! Новый год! Ур-ра!!!

Но почему в квартире так тихо?

Я беспечно иду впереди и тяну за лапу Тэдди, который ползёт по полу и стукается головой обо все углы. Как Винни-Пух в той книжке, которую нам папа читает на ночь. За мной неотрывно следует Киа, держа в руках наши рисунки - сюрпризы для родителей. А за Ки следует заинтригованный Шустрик, помахивая пушистым хвостом. Мы идём к родителям поздравить их с Новым годом. А потом всей семьёй соберёмся под ёлкой и будем открывать подарки! Ур-ра! Мы с Ки обожаем подарки!

– Холодно, - неожиданно пожаловалась Киа, но я уже и сама ощутила это. Перед дверью в спальню родителей очень холодно и пахнет зимой. Такая тишина… Но как можно спать в такое утро? За окном снег, а папа обещал нам огромного снеговика, в два раза больше нашего роста! Нам только летом исполнится три - представляете, какой здоровущий будет?!.

Смело толкаю дверь и озадаченно замираю на пороге. Всё не так. Не так, как я себе представляла.

Почему окно распахнуто настежь? На улице же холодно и сильный ветер! Вон, даже занавески вздымаются от его кусачих порывов… И почему обои заляпаны буро-алой краской? Как будто кто-то специально брызгал ею в разные стороны как святой водой.

Сделав несколько шагов вперёд я поняла, что на переворошенной постели родителей точно такие же буро-красные пятна. Пахнут… старыми монетками, которые звенят у меня в свинячей копилке.

– Мама? - дрожащим голосом позвала за моей спиной Киа, но ей никто не ответил. Только за окном, ворвавшись в голые кроны растущих во дворе тополей, под мрачный выкрик старого грача глухо завыл ветер, нарушая мёртвую тишину.

Сжав руку сестры, я начала медленно обходить высокую двуспальную кровать. Под ногами на светлом ковре темнели бурые отпечатки чьей-то обуви с очень длинными носками.

– Как у шутов, - тихо прошептала Киара, и мы свернули за угол кровати.

Родители лежали на полу в странных позах, раскинув руки и уставившись широко распахнутыми глазами в одну точку на потолке. Их кожа была белой-белой, даже серо-белой, и они напоминали восковые фигуры из музея на Эви-стрит. Вся их одежда была залила бурой…

… нет, не краской…

– Мама? Мамочка… - я присела на корточки и коснулась материнской руки, такой странно жёсткой и холодной. - Мамочка, ты замёрзла?…

… Истошный крик Киары прорезал зимнюю тишину…

Я испуганно закричала вслед за ней, выпустив лапу Тэдди. Тот с глухим стуком упал на пол.

Пахло елью…

… Нет. Медяками и розами…

…Бездушной куклой прокатившись по мокрому асфальту и лужам, я по инерции перевернулась на спину и замерла. Из окружающей меня тьмы падал дождь. Очень болела шея…

Гром, крик… Подул холодный ветер, кто-то упал совсем рядом со мной…

Я шумно сглотнула и захватила ртом обжигающий воздух. Вкус железа…

Удаляющееся цоканье каблучков. Фонари горят слишком ярко и режут глаза. Всё плывёт…

Надо мной склонился парень, лицо перечеркнуто полоской запёкшейся крови. Вокруг него колышется Сила. А я его знаю…

Голос…

– … Дура…

28.

Где-то далеко шумел ливень. Далеко-далеко, за пределами той тьмы, где в холоде и пустоте под монотонное тиканье часов существовала я.

Тик-так, тик-так. Секунда до рожденья.

Хм, кажется, я ощутила тело, своё тело. Избитое, уставшее, но своё. А это лучше того, что было в первый миг "пробуждения".

Гром. Далёкий-далёкий. Он смеётся потому, что моя попытка продрать глаза потерпела крах…

Внезапно во тьму ворвались ледяные брызги воды и несколько грубых пощёчин. Голова, моя голова, послушно и абсолютно бессильно мотнулась вправо, влево… Боль. Я ощутила боль. Она была густая-густая и по форме совпадала с моим телом.

Мои веки с огромным трудом расклеились, и их тоже наполнила боль. Боль сопровождала каждый вдох и выдох.

За пределами тьмы царил странный туман размытых предметов. Боль кошкой мягко прокралась в мою голову и разместилась там вместо мыслей, вместо разума. И в целом мире ничего, кроме неё, этой боли…

Чей-то размытый силуэт передо мной удовлетворённо кивнул и бесшумно исчез в полумраке. Может, я оглохла и уже ничего не могу услышать, кроме боли? Но я слышу мерное тиканье часов и шум дождя - ближе чем раньше. Я слышу, со слухом у меня всё в порядке. Просто то был нечеловек. Наверное… Не знаю, чёрт возьми, не знаю…

Я хрипло раскашлялась и тут же пожалела об этом: реагируя на любое движение, боль тут же закусила все мои нервные окончания и наполнила тело истерией.

Кажется, я издала какой-то звук, вроде хриплого стона.

Чёрт, чёрт, чёрт… Как же больно! Зачем я вообще выбралась из той благоговейной тьмы?

Чем явственней я ощущала своё тело, тем чётче осознавала, что одежда на нём мокрая, что мокрые мои волосы и вообще всё, что на мне есть. Эта сырость добавляла обстановке… отчаянья.

Подождав, пока боль разожмёт зубы на моих нервах, я осторожно, безо всяких резких движений подняла трясущиеся руки и протерла глаза. Ресницы оказались влажными.

Боль тут же завизжала по всему телу от возмущения: я посмела шевельнуться. Но зато когда я вновь открыла глаза, получилась более-менее чёткая картина уютного интерьера в серых и белом тонах. Это был зал. Небольшой, но зал. Гостиная, если так понятней.

Оказывается, я сижу на полу в луже натёкшей с меня воды спиной к стене. К той стене, в которой имеется большая стеклянная дверь, наверняка ведущая в сад. Наверняка, потому что сейчас, если осторожно повернуть голову, за стеклом видна только шумящая дождём тьма.

Неподалеку от меня стоит серо-белый диван и пара таких же кресел, перед ними журнальный столик со стеклянной крышкой, дальше - выглядывающий из полумрака телевизор на серой тумбе. Это всё, что я смогла разглядеть.

Прикрыв глаза, я заставила себя расслабиться. Боль утихала, как море после шторма, и мне надо было, чтобы она утихла окончательно. Так, чтобы больше ни одно моё движение не возмущало её. Я даже постаралась не думать и не двигаться.

… Наконец я на пробу слабо шевельнула левой рукой, сдавленной бинтом, потом ногой… Боль заворчала недовольным псом, но не взвилась, подобно цунами. И всё-таки, я не смогу даже встать на ноги. Кроме боли есть ещё слабость, адская слабость. Я ощущаю её так, словно она стала моей опорно-двигательной системой - костями, мышцами и хрящами. Никогда не думала, что буду так скучать по больнице с её тёплыми сухими постелями, вкусным морковным соком и чудотворными капельницами…

Загрохотало. Дождь что есть силы забарабанил в окна. Видимо, ему тоже надоело торчать на улице и хочется в тепло. Ничем не могу помочь, амиго, я…

А кстати, что я здесь делаю? Или нет, где я вообще, чёрт подери?!! Так, спокойно, спокойно… Я ходила на кладбище за лапами гулей…

Рюкзак!!!

Где мой рюкзак?! Нашла, конечно, про что беспокоиться, но моя задница настрадалась именно из-за его содержимого, и мне бы не хотелось, чтобы это оказалось зря. Ну не дай боже потеряла…

Я дёрнулась, повертела звенящей головой, но желаемого не обнаружила. Чьи-то босоножки, торшер… никакого рюкзака!

Чёрт!!! Трижды чёрт!!!

С моих губ сорвался тихий отчаянный стон, плавно переросший в злобный рык, который потом сменился глубокими вздохом-выдохом и чередой ругательств.

– Доигралась, детка? - произнёс надо мной смутно знакомый голос, в сарказме которого мог утонуть весь Роман-Сити.

Мать его так, кто же это у нас тут такой довольный ходит, а?

Я угрюмо подняла взгляд и увидела, что передо мной…

Эдуард.

Это ещё что такое?! Откуда здесь эта заливная гадость?!

– Ч… - нет, не получается. Я облизнула пересохшие губы и, напрягшись, попыталась ещё раз приручить заплетающийся в узелки язык:

– Ч… что с-случилось…?

Даже в полумраке мне было видно, как белокурый парень удивлённо приподнял бровь. На самом деле - я уверена - он ни капли не удивился, просто того требует случай, да и актёр из него превосходный - отчего б не поиграть?

– Ты что, ничерта не помнишь? - Эдуард прошёлся взад-вперёд. Для меня это было как навязчивое мельтешение.

– Ни… ни черта не помню… - призналась я, изо всех оставшихся во мне сил напрягая голую и пустую память. - Ну, почти ни черта…

– Шею потрогай, - саркастично посоветовал парень и, присев передо мной на корточки, выжидающе уставился на меня. Интересно, чего эта скотина ждёт?

– Твою что ли? - не уследив за языком, поинтересовалась я и посмотрела на прилипшую к его телу футболку, непроглядно чёрную от крови.

– Свою, а о моей потом поговорим, - в этой фразе был явственный намёк. Я сделала вид, что не поняла его, и послушно провела пальцами по коже собственной шеи. Она была влажной и очень болела, особенно здесь… вот здесь, в районе сонной артерии.

Неожиданно под моими пальцами надрывно заверещали две точки боли - две ранки. Почти аккуратные, такие, как…

Понимание пришло секундой позже, и шквал ужаса и возмущения налетел на меня сразу со всех сторон. Я выругалась, громко и заковыристо, однако это не помогло.

С осязанием этих ранок на коже в памяти выстроились события этой ночи. Очень чётко, в хронологическом порядке. Я всё вспомнила, но едва ли была рада этому. Едва отошедшее от боли тело начала охватывать дрожь, крупная частая дрожь. И я даже не попыталась унять её.

Она меня укусила. Эта сука укусила меня и сосала мою кровь!…

Бред какой-то… Она же энергетик!!!

Да? А ты шею помацай! Вот тебе и энергетик!

Да что я, комара от энергетика отличить не могу?!

Видимо, не можешь…

– Вот дерьмо… - прошептала я и обхватила дрожащими руками голову. Иглы паники впились в каждую мою мышцу, отчего я, несмотря на сильную боль, напряглась и задрожала. В мозгу горела, затмевая собой окружающий мир, одна только мысль, одно лишь осознание того, что со мной случилось. И чем больше оно доходило до моего отупелого разума, тем усиливалось неясное отвращение к себе и ко всему, что было вокруг меня. Прикрыв глаза, я попыталась отстраниться от этого, забыть об этом хотя бы на время, но ком тошноты всё равно упорно полз к моему горлу, а органы осязания всё явственней напоминали мне о прилипшей к телу мокрой одежде, о жёсткой стене, о шуме дождя на улице…

Господи, ну почему я не осталась дома?! Киара говорила, говорила же!! Хоть на несколько минут, но она старше меня, у неё сильнее развито это пресловутое шестое чувство!… Все её предчувствия всегда исполнялись, я это знала и всё равно пошла на эту долбанную охоту!

Вот и доохотилась, поздравляю! Давай-ка повторим хором: меня укусил вампир.

Меня!

Укусил!

Вампир!

Словно и не было Соглашения Мира! Я вышла ночью на улицу и меня укусил вампир! Да как только эта мёртвая…

Стоп!

Винсент говорил, что в городе появилось новое Братство, плюющее на Законы и Правила. Кажется, я познакомилась с одной из этих "переселенцев".

Шумно вздохнув, я прикрыла трясущимися ладонями лицо и попыталась расслабить вопящие от боли и напряжения мышцы. Мне надо срочно успокоиться, пока я не сошла с ума. Я уже перестаю соображать!

Чёрт возьми, спокойно, спокойно, Кейни, только без истерик!

Я ведь жива. Главное - я жива и в относительной безопасности. Я жива. Здесь и сейчас. Жива. То, что было, прошло. Прошлое не возвращается. Да, она меня укусила. Но это ещё не конец истории Кейни Браун. Скорее - начало. Многих кусали вампиры, и многие это пережили. Я ничем не хуже остальных. Я тоже переживу.

Всё будет хорошо, всё будет хорошо.

Как сказал Ницше, всё, что меня не убило, то сделало сильнее.

… Опустив слабые руки, я устало посмотрела на Эдуарда, потом по сторонам и спросила, стараясь выглядеть как можно более спокойней:

– Где я и что ты здесь делаешь?

– Ты у меня дома. Полагаю, это ответ на оба вопроса, - четверть-оборотень наслаждался моим состоянием как кот простоквашей.

Я отрицательно покачала головой и попыталась припомнить, что было до отключки.

Ком ужаса поднялся откуда-то из диафрагмы. Отвратительный ком ужаса и понимания. Точнее - догадки. Только догадки, но такой логичной…

– Ты… - у меня не поворачивался язык произнести эти слова вот так, просто ему в глаза. И дело было не в страхе, а в неверии.

Такого не может быть. Не может! Не в этом мире!…

– А я спас твою никчёмную жизнь.

Эти слова прогремели как удар молота, падающего на меня, но разбивающего только гордость. Её осколки полетели в разные стороны, а я - на самое дно ямы отчаянья. Я почти явственно ощутила это падение, потому что сердце в моей груди пропустило четыре быстрых, резких удара, как если бы я свалилась с нижних ветвей дерева.

Но это было падение. Неподвижное, унизительное падение в вонючую грязь с высоты престола своих достижений и побед, своей самооценки - того, что я строила всю свою сознательную жизнь! Меня охватило удушающее чувство, словно вместо слов "… я спас твою никчёмную жизнь" Эдуард полил меня навозом и посыпал перьями, а я даже не смогла пошевелиться, чтобы ему помешать. Не кто-то другой, а он! Он! Он! Он! Сидящий передо мной и смакующий вырисовывающееся на моём лице отчаянье!

Он спас мне жизнь! Жизнь, в течение которой я ненавидела и презирала его! В течение которой я получала от него по морде и сгорала от ярости и злобы!…

Но этого не может быть, не может! Такое попросту невозможно!

– Лжёшь, - пытаясь скрыть шквал охвативших меня чувств, сквозь стиснутые зубы процедила я и вызывающе уставилась на него. - Лжёшь, сукин ты сын! Ты не стал бы меня спасать ни при каком раскладе!…

– Но я спас, - двинул бровью Эдуард. - Сам не понимаю теперь, зачем: ты столько грязи нанесла в мой дом, но я это сделал: спас тебе жизнь. Итим и Жаниль подтвердят.

Жаниль… Придворная Дама?… Нет, та самая Жаниль, которая в моей жизни записана как Кимберли, лучшая подруга. Настолько лучшая, насколько это возможно.

Но он спас мне жизнь. Действительно спас.

Я ощутила, как горло свело болью и как защипало в носу. Унижение - это что-то новенькое в моей жизни.

Унижение… да именно то слово. Я унижена. Тем, что он спас мне жизнь. Он унизил меня. Он спас мне жизнь и тем самым унизил меня.

А ему следовало оставить тебя подыхать?…

– Сукин ты сын!!! - завопила я и попыталась было накинуться на него с кулаками. Однако он успел отпрыгнуть в сторону, а я… Я грохнулась обратно в яму отчаянья, в свою лужу дождевой воды и больно впечаталась лопатками в стенку. У меня не было сил даже вскочить на ноги.

Секунду, если не больше, я неподвижно просидела на полу, оглушённая ударом. Пульсируя, боль растекалась от спины по всему телу. Ему явно не понравилось то, что я пыталась учудить.

Дыши глубже, Кейни Браун, дыши глубже. Если ты сейчас попытаешься его достать, то загонишь себя в могилу. Потом, потом ты очухаешься и наваляешь ему по пятое число!

Но он спас мне жизнь, чёрт возьми!!! Он спас мне жизнь!!! И я хочу придушить его за это! У меня дрожат руки от желания оторвать ему голову и искупаться в его крови. Это желание похоже на нервную истерию, на нестерпимый зуд, на сдерживаемый из последних сил крик…

Стиснув кулаки и закусив нижнюю губу, я попыталась успокоиться. Начать размеренно и глубоко дышать, расслабиться. Если моё сердце и впредь будет так колотиться, то сорвётся со всех вен и артерий как с цепей.

Спокойно, спокойно! Я ещё жива, жива, и ни Эдуард, ни та вампирша своими выходками не отправили меня на тот свет. Я жива, а это значит, что всё будет хорошо. Всё, что меня не убило, то сделало сильнее. И вот это правильно.

– Ну как ощущение? - насмешливо поинтерисовался Эдуард, наклоняясь ко мне. - Знаешь, я тут тебе новое имя придумал и хочу поделиться с тобой этой радостью: Кейни Должничок. Очень мило для такой беззащитной девочки, как ты, должничок…

Все попытки не слушать его терпели крах. Его слова затирали всё то, что я внушала себе и ложились в моей памяти клеймом. Клеймом позора. Бесполезно было уговаривать себя не слушать его, твердить, что он специально злит меня, что его забавляет моё теперешнее положение и всё, что я хочу попытаться сделать, его несказанно порадует.

– Бедный должничок, - рука четверть-оборотня погладила меня по голове, - ты такая перепуганная, должничок…

– Заткни-и-и-ись!!! - завопила я. - Я не хочу этого слышать!!! Ты лжёшь!!! Лжё-о-ошь!!!

Он весело рассмеялся, и возможно, именно это пошло мне на руку.

Дёрнувшись вперёд, я ударила правой рукой, не стремясь сделать ничего больше. Только один удар, только в одну намеченную цель. От этого рывка тело завопило, наполнившись обжигающим свинцом, и под властью инерции упало на пол. Левые плечо, рука и бок онемели в приступе боли, которая вспыхнула в момент соприкосновения с досками пола и потоком яркого света ринулась в моё сознание.

… Несколько очень долгих минут я судорожно глотала воздух и как брошенная ребёнком кукла лежала у грани полной отключки. Я боролась за право остаться в сознании и медленно, тяжело, с каждым глубоким вдохом, отстаивала это право. У меня почти не было тела или совсем не было нервов, чтобы его ощутить. Отдающая болью слабость была мне телом, в которое кто-то по недоразумению поместил мой рассудок. Но я, то ли мысленно, то ли взаправду стиснув зубы, пыталась удержаться хотя бы в этом подобии материального. Пыталась видеть хотя бы эти тёмные и цветные пятна, прыгающие у меня перед глазами. Хотя бы так, хотя бы так.

Дальше будет лучше. Всё, что не убило меня, то сделало сильнее.

Мир возвращался постепенно. Кружась вокруг, он с каждым новым оборотом позволял мне ощущать себя всё явственней и явственней. Позволял мне слышать голоса живущих в нём существ, позволял ощущать приятную прохладу пола у себя под левым виском.

… - Кейн? - Кимберли лежала рядом со мной на полу и, глядя мне в широко распахнутые глаза, откуда-то издалека звала меня по имени, казалось, целую вечность. И целая вечность понадобилась мне для того, чтобы прошептать:

– … Ким…

– Что же ты с собой сделала… - прошептала русоволосая девушка и погладила меня по плечу. - Неужели его разбитая губа того стоила?

Разбитая губа… Внутри у меня несказанно потеплело. Всё было не напрасно. Я его таки достала… Виват, Кейни!

А теперь посмотри, что от тебя осталось…

Ким придвинулась ближе и обняла меня, согревая теплом своего тела, одетого в то самое белое платье. Такое же мокрое и грязное от крови, как и моя одежда. Ким подобно кошке вселяла в меня спокойствие одним своим прикосновением. Она не была пушистой и её вряд ли можно было погладить за ухом, но она была кошкой. Мокрой и взъерошенной кошкой. И она лечила душу, как самая настоящая кошка.

Под её прикосновением моё дыхание и сердцебиение пришли в норму. Сознание вернулось в сырые руины тела, лежащего на мокром полу, и принесло с собой одеяло аппатии, которым укуталось так, словно это могло спасти его ото всех бед мира.

Мне становилось всё равно. Плевать на всё и на всех. На вампиршу, на Эдуарда… Какая разница, спас он мне жизнь или не спас? А она? Ну укусила, ну попила крови - ранки заживут, кровь восстановится.

Вот и всё…

… - Кейн, не спи, Кейн, - прошептала ласково Кимберли где-то далеко-далеко и погладила меня по щеке. Приоткрыв глаза, я увидела её чуть расплывающуюся, но оттого не менее сострадательную улыбку.

– Тебе надо сделать укол, Кейни, понимаешь? Укол, - медленно разъясняла девушка, и я отупело кусок за кусочком воспринимала её фразы. - Чтобы вампирша не смогла тебя позвать следующей ночью, слышишь? Чтобы ты всегда-всегда была от неё свободна. Но ты же знаешь, как я боюсь игл. Знаешь ведь, правда? Я даже носки боюсь зашивать - так боюсь этих проклятых иголок. Поэтому укол тебе сделает Эдуард, он будет по моей просьбе очень, очень хорошим мальчиком и сделает тебе укол. И ни слова не скажет, обещаю. Понимаешь, Кейни? Просто сделает укол. И я хочу, чтобы ты больше не доводила себя до такого состояния. Я хочу, чтобы утром ты пошла в больницу, которая здесь, на территории вашего приюта, и позволила докторам позаботиться о тебе. Понимаешь, Кейни? Тебе очень, очень нужна медицинская помощь.

Я прикрыла глаза. На самом деле всё, что мне нужно было - это Киара. Моя вторая половина, сосредоточие отведённой нам на двоих рассудительности и спокойствия. Киара, моя милая Киара, где же ты, сестрёнка? Как же мне тебя не хватает, Господи… приходи ко мне, моя милая Киара, Киарочка, Киаррен Лила Браун… мне так тебя не хватает… здесь так пусто и душно без тебя… здесь так страшно…

– Вот и хорошо, - выдохнула Ким и, осторожно усадив меня спиной к стенке, стянула рубашку с одного моего плеча. - Он сделает укол и всё, Кейн. Всё будет хорошо.

Всё, что меня не убило, то сделало сильнее.

– … Киа, - позвала я еле слышно. Я знала, что она сейчас лежит, свернувшись клубочком, на своей двуспальной постели. У стенки храпит Джо - он всегда ночует у неё, если в нашем доме была гулянка. Но она не спит, я знаю, она не спит. Она смотрит в окно и, зовёт меня по имени:

– Кени, Кени, Кени…

– Киа… - выдохнула я и посмотрела на Эдуарда, который опустился рядом со мной на корточки с ваткой и парой шприцов в руках. Ким сидела рядом со мной и сжимала мою руку.

– Это однопроцентный раствор серебряной глюкозы - диренидролл, - мягко произнесла она видя, как настороженно я наблюдаю за белокурым парнем. - Ничего посильней мы не нашли. Но двух кубиков тебе хватит за глаза, Кейн. Я пойду приготовлю тебе какой-нибудь фруктовый сок из тех, которые ты любишь. Жутко вкусный и жутко витаминный.

С этими словами она бесшумно поднялась на ноги и растворилась в полумраке этой комнаты. Остались только я и Эдуард с его разбитой губой. Один только взгляд на неё приносил мне колоссальное моральное удовлетворение.

Мокрая от спирта ватка коснулась ранок и залила их огнём боли. Она одуряющей водой поднялась до моего сознания, а потом как-то растворилась. Я могла её терпеть.

Не особо ласково белокурый парень оттёр участок моей шеи от крови и грязи. Странное дело, но больше ему не хотелось ни улыбаться, ни называть меня идиотскими прозвищами. Неужели я ему в придачу ещё и зуб выбила?

– А теперь постарайся не дёргаться, потому что диренидрола больше нет, и если ты всё испортишь, то следующей ночью побежишь приносить вампирше газетку и тапочки, - произнёс он.

Я ничего не ответила. Он был прав. В слюне каждого вампира содержатся особые Ферменты Повеления. Впрочем, ферментами их назвали только потому, что содержатся они в полости рта и выделяются слизистой оболочкой. По сути это скорее Вирус Повеления. Он делает человека неустойчивым перед Силой вампира даже на больших расстояниях. В итоге, если вампир позовёт, укушенный им человек придёт хоть из другого города, хоть с того материка - в зависимости от силы кровососа - и исполнит всё, что ему скажут. Мне не хочется быть одной из них. Я подчиняюсь только самой себе, а не мертвецам. Впрочем, при такой жизни я и мертвецы скоро будем эквивалентны.

Я ощутила, что укус начал опять кровоточить. Очень щекотная струйка крови медленно поползла по шее на грудь, но я даже не дёрнулась, чтобы её вытереть, потому что моё внимание привлекло другое.

Эдуард потянул носом воздух и шумно сглотнул. По его розоватым губам лихорадочно заплясал язык, потому что он чувствовала запах крови. Моей крови. На какую-то часть он оборотень, а оборотни неравнодушны к такому запаху, как люди даже в самом сытом состоянии неравнодушны к аромату любимого блюда. Меня сводит с ума запах пиццы, которую Киара готовит по воскресеньям, Эдуарда - запах крови. В полнолуние оборотни должны получить хотя бы столовую ложку этого "супчика", такова их природа. А против природы, особенно чужой, не попрёшь.

Однако белокурый парень пересилил себя и сделал поочерёдно уколы в одну и вторую ранки. В его движениях была видна сноровка, но для того, чтобы попасть иглой в ранки как можно глубже, ему пришлось очень близко наклониться к моей шее и очень глубоко вздохнуть аромат старых монеток.

Когда мы на мгновенье встретились взглядами, я поняла что свечение эдуардовых глаз мне аж никак не нравится. То, что они светятся - чёрт с ним, у него во тьме глаза всегда как фары, но то, какие фары… Почему-то он смотрит только на мою шею и только с самыми паскудными намерениями. Я слышу его неровное дыхание, такое неровное, словно собственными руками душу его уже битый час. Но на самом деле он борется с собой, с тем, что живёт в нём и досталось ему от его бабки. И лучше б это были кишечные паразиты.

Но внезапно, не успела я даже что-то подумать, влажный, чуть шершавый как у кошки язык Эдуарда слизнул потёк моей крови. Отрывистое, частое и горячее дыхание забилось о грязную кожу шеи как второй пульс.

– Твою мать!… - начала было я, но четверть-оборотень трясущейся рукой отложил шприц в сторону и придвинулся ко мне. Ближе была только одежда. Я хотела что-то завопить, но тут белокурый парень ткнулся носом в мочку моего уха, слегка закусил её… а в следующую секунду его дрожащие губы сомкнулись на моих ранках.

Словно ток чужая Сила потекла в моё тело и зазмеилась, заплясала в венах, принуждая кровь вскипать. Резкая, яркая, она обжигала моё сознание так сильно, что я не могла понять, холодная она или наоборот - жарче огня. Я была песчинкой в её белом естестве, и она ослепляла меня, как ослепляет солнце, если смотреть на него широко распахнутыми глазами. Но у меня не было глаз и я не могла закрыть их, чтобы спрятаться от одуряющего света. Сила молчала и гремела вальсом, парила неподвижной вечностью и ревела вокруг меня неистовым хаосом. Сосредотачивалась вокруг, облепляла и пронизывала меня насквозь. А на её фоне обозначалось нечто. Густое, тёмное, оно раньше было сокрыто даже от моего подсознания. Но сейчас, ослеплённая и оглушённая, я видела его, слышала, как оно неспеша бьётся во мне. Вернее, бьётся что-то внутри него, созревает, как в шёлковом коконе. Чёрное, нервно ворочающееся. Это…

Чувство было такое, словно моё истощённое сознание как младенца вынули из тёплой воды и опять поместили в тёмное, ноющее от боли тело. Перед глазами вместо белого света запрыгали яркие пятна, но они не скрывали за собой полностью весь мир.

Эдуард сидел напротив, и его губы были чёрные от крови, тоненькой струйкой стекающей от уголка рта. Ким обнимала его и тихо, успокаивающе шептала ему на ухо, как порой шепчут детям. Он задумчиво слушал её, но ничего не говорил.

Мне тоже не хотелось нарушать странной расслабленной тишины. Вполне хватает дождя и биения моего сердца.

Глаза Жаниль и Лэйда горели, как у кошек в полумраке, эдаким зеленовато-лунным светом. Я могла чуть изменить угол обзора, и свечение прекращалось. Кимберли обычно не показывает свою вторую природу, так что происходящее немного… пугало меня.

Только я не боюсь. Моё сознание укуталось с головой в прежнее одеяло апатии и явно не собирается из него вылезать.

Длинные тонкие пальцы девушки погрузились в волосы четверть-оборотня, и тот словно во сне медленно повернул к ней голову. Тогда она просто поцеловала его окровавленные губы, облизнулась и встала на ноги.

– Я выброшу, - с этими словами Ким подобрала окровавленную ватку, оба пустых шприца и растворилась в полумраке.

Эдуард переместился в кресло, откуда начал флегматично наблюдать за мной, хотя всё, что я делала - дышала и моргала. На вас когда-нибудь смотрели чужие коты? Этот странный невозмутимый взгляд. Есть они не хотят, но почему-то смотрят на вас, и что им нужно - непонятно.

– Чего уставился? - заплетающимся языком поинтересовалась я.

– А что, нельзя?

– Очень оригинальны ответ, - не удержалась я, - даже у моего медвежонка хватило б мозгов на что-нибудь получше.

– Наверное, он был величайшим гением, - белокурый парень не переставал наблюдать за мной, и это потихоньку злило. Как и то, что на его губах была моя кровь. С него причитается. Выбитая по одному зубу челюсть - и мы в расчёте.

– Ага, был. В отличие от тебя. Все знают, что девкам ты нравишься только из-за своей смазливой морды, - я высказала это с непередаваемым наслаждением. - И даже если бы у тебя был интеллект, они бы его не оценили.

– Чтобы делать комплименты чужому интеллекту, нужно сначала иметь свой собственный. А его у окружающих меня людей не наблюдается, - фыркнул в сторону Эдуард. Я поняла его намёк и запомнила как собственное имя.

– Кто ж виноват, что все твои поклонницы - безмозглые дуры? Только ты сам. Что-то вроде: скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты, - я желчно фыркнула. - Хотя тут было бы уместней сказать: скажи мне, с кем ты спишь, и я скажу, кто ты. Наличие моих мозгов подтверждает хотя бы то, что мне ты абсолютно не нравишься.

– Потому что я не хочу тебе нравиться, - он произнёс это так же спокойно, как "Дважды два - четыре". Как аксиому стереометрии.

– Да ты что? - сквозь одеяло апатии я почти удивилась его наглости и спокойному тону. - Ты только не плачь, детка, но если бы ты даже захотел это сделать, то не смог.

Это тоже аксиома. Как и то, что Земля имеет форму эллипса.

– Хочешь сказать, что ты сможешь мне понравиться, если захочешь? - как всегда всё вывернув через рукава, четверть-оборотень косо взглянул на меня и тихонько хохотнул, видимо, намалевав что-то похабное в своём воображении.

Однако его вопрос, признаться, застал меня врасплох. Понравиться ему? Смогу ли я понравиться ему? В мире есть куда более полезные занятия. Например, пересчитывать чёрные и белые полосочки на зебрах. Или переселить пингвинов в долину Миссисипи, вот кому-то будет весело!…

Однако хохоток белокурого парня уже перерос в настоящий хохот, громкий и мешающий мне как следует подумать. Скорее всего именно поэтому, чтобы утереть ему нос, я как можно громче произнесла:

– Могу!

Вот это уже теорема. Ну вроде теоремы о трёх перпендикулярах. Терпеть не могу их доказывать, да и геометрию не люблю вообще. Моему учителю надо памятник из платины поставить и корваллол давать за вредность.

– Спорим? - вот это я брякнула весьма и весьма неожиданно для самой себя. На самом деле, чтобы хоть как то прекратить его ржание. И мне это удалось.

Эдуард, всхлипнув от смеха, резко умолк, будто кто-то отключил звук, и в нарушаемой дождём тишине приподнял голову с мягкого подлокотника кресла. В изумрудных глазах загорелся неподдельный интерес. Киске показали рыбку. Засунуть бы ей эту рыбку в задницу.

Отступать было некуда. Вообще любое отступление сейчас было бы куда большим позором чем то, что он спас мне жизнь.

– Спорим, - медленно, с расстановкой произнесла я, глядя ему в глаза, - что я смогу понравиться тебе, но при этом ты мне - нет?

Белокурый парень призадумался. Только на одну секунду.

– Спорим! - легко кивнул он и соскользнул с кресла. В два шага оказавшись рядом, изящно опустился на корточки и протянул мне руку со словами:

– Если выиграю я, твой долг возрастёт в ещё два раза.

Ни хрена себе!!! Кстати, о долгах…

– А если выиграю я, то мой долг исчезнет.

– Согласен.

– Аналогично, - я сжала его тёплую, пахнущую спиртом и диренидроллом ладонь.

Жаниль, держа в руках стакан с соком, изумлённо замерла в метре от нас. По сценарию ей полагалось уронить всё, что было у неё в руках, но самообладание у Кимберли явно покрепче моих мозгов.

– Ким, - попросила я, - разбей.

Непонимающе гладя то на меня, то на Эдуарда, девушка поставила стакан на пол рядом со мной и легко ударила по нашим рукам.

Вот и всё. Ну я и подписалась…

Схватив дрожащими руками стакан с соком, я опустошила его ровно наполовину и только потом, сонно зевнув, поняла, как странно Жаниль смотрит на нас с белокурым парнем. Кажется, она что-то прикидывала в уме или просто размышляла. Хотелось бы знать, о чём именно.

Но не успела я и рта открыть, как Кимберли задумчиво произнесла:

– Ладно, я пошла, а то бабця с дедкой будут волноваться. Надеюсь, глотки вы друг другу не перегрызёте.

Развалившийся в кресле Эдуард фыркнул:

– Надейся. Пока.

Ким бесшумно исчезла в полумраке, откуда до моего слуха не донёсся даже хлопок двери. Впрочем, она могла выйти и не через дверь, правда? Хотя, чтобы Ким выбиралась через окно, если можно воспользоваться дверью? Что-то я совсем отупела.

– Где мой рюкзак? - внезапно спохватилась я.

Белокурый парень, уже поднявшийся было на ноги, посмотрел на меня и ответил:

– На крыльце. Ты же не думала, что я внесу пять килограмм протухшего гульевого мяса под свою крышу?

Его слова несказанно успокоили меня. На крыльце, значит. Думаю, до утра на них никто не позарится. Лично я б точно не посягнулась на такое "сокровище".

Зевнув, Эдуард отправился прочь из комнаты и где-то уже в полумраке произнёс:

– Ким очень просила меня позволить тебе переночевать здесь. Я согласился только ради неё, так что не вздумай измазать обивку мебели.

– Ты просто генератор умных мыслей, - пробурчала я ему вслед и, уже через минуту блаженно вытянувшись на мягком диване, провалилась во тьму, тревожно шепчущую:

– Кени…

29.

В моих снах было много крови, пахнущей розами, и много роз, пахнущих кровью. Они сменяли друг друга поочерёдно и никогда не появлялись вместе. Кровь и розы… А ещё голос, поющий странную колыбельную:

"Здесь в чёрных садах томно розы цветут,

Звеня бубенцами на длинных шипах,

В объятьях их острых найдёшь ты приют,

Усни же, дитя! Пусть во снах будет страх…"

Вспомнить приснившееся я не смогла никаким Макаром. Ни лиц, ни событий - ничего. Может быть потому, что их там не было вовсе. Только слова садистской колыбельной прочно засели у меня в голове, и уже исходя из этого я подвела итог: сон мне абсолютно не понравился. И вообще это был не мой сон: мне такие сны никогда не снятся. Хотя, всё когда-нибудь случается в первый раз. Даже третья нога вырастает.

Немного полежав, я приоткрыла глаза и увидела безукоризненно чистый потолок.

Дьявол!!!

Какая скотина уже успела содрать с него плакат "Linkin Park"?!. Хотя, нет, стоп, стоп, стоп… Это же не мой потолок! Мать-перемать… Нет, точно не мой. На моём потолке красуются следы серийного убийства комаров и отпечатки обуви, которая, собственно, эти убийства и совершила. Если это не мой потолок, то это и не мой дом. Интересно, где это я проснулась и как сюда попала? Ну не ураганом же меня сюда принесло, а если даже ураганом, то где Тотошка?… Или я ещё сплю? Да, точно, я ещё просто сплю, надо повернуться на другой бок и…

Ой нет, точно не сплю… Чёрт возьми, да это хуже, чем похмелье… Кажется, у меня опять СУП. Любопытно, где я его заработала?…

Первой ко мне вернулась боль и стала тем сильнее, чем больше я просыпалась. Она разлилась по всему телу горячим монотонным свинцом и зазвучала на одной низкой ноте. Конкретно болели некоторые мышцы, то есть, выли чуть сильнее, чем всё остальное. А ещё локоть левой руки и шея.

Шея… о господи…

Под монотонное тиканье часов я невидяще пялилась в потолок и вспоминала прошедшую ночь, как какой-то малобюджетный, дурацкий, но очень реалистичный ужастик с собой в главных ролях. М-да, оторвать бы сценаристу, во-первых, кое-что, а во-вторых, голову. Уж лучше бы я ничего не помнила и вообще проснулась с неизлечимой амнезией: каждое воспоминание наваливалось на меня как концертный рояль, играющий похоронный марш, и в душе становилось до тошноты гадостною. Самые роялистые и отвратительные воспоминания были о вампирском укусе и о том, что Эдуард спас мне жизнь. Наверное, ему не следовало этого делать. Лучше б я тихо-мирно сдохла там, на мосту. Тогда не было бы ничего этого: ни боли, ни роялей. И я сейчас не была бы по уши в дерьме…

А Киара? Ты готова бросить её одну в этом проклятом мире? Хороша сестра, мать тебя так, ничего не скажешь! Она тебя никогда не бросала!

Киара…

При одном воспоминании о сестре у меня потеплело на душе. Очень потеплело. Я хочу её увидеть и обнять - вот это будет лучше всего на свете. Только…

Осторожно, чтобы не упасть с узенького диванчика, я перевернулась на бок и, спрятав согнутую в локте руку под подушку, задумалась.

Только вот стоит ли ей рассказывать то, что произошло со мной сегодня? Не то, что она мне не поверит - я же себе поверила - просто… Я никогда от неё ничего не скрывала. Никогда. И она от меня - тоже. Мы друг другу были как священники для исповеди. До сегодняшнего дня. Я не хочу говорить ей о вампирше, о том, что Эдуард спас мою задницу… да и про гуля в ошейнике с бубенцами тоже лучше не упоминать.

Почему?

Не знаю. Я не знаю, почему ей лучше этого не знать. Знаю просто: лучше не знать. Всё. Вот так говорит моя интуиция. Наверное, если я перестану пренебрегать ею, жизнь станет куда проще и количество клавишных инструментов в ней сократится до минимума.

Я никому ничего не скажу. Ни Киа, ни Саноте, ни Джо - никому. Об этом будем знать только я, вампирша и Эдуард. А точнее, Принц Клана Белых Тигров.

На душе стало противно.

Принц… Ведь правда Принц и на белом почти коне. Вернее, белых почти коней. И Сила его куда больше, чем я думала. На пару вагонов. Вот теперь и пытайся оторвать ему голову. Он на меня может только посмотреть, и хорошо, если от меня хоть возмущённо булькающая лужица крови останется. Можно обмакнуть в неё салфетку и положить её в гроб вместо моих останков. Чёрт возьми, придётся теперь вести себя с ним поаккуратней. Впрочем, в стенах Круга Поединков он всё равно не пользуется своими ментальными способностями. Он типа пообещал этого не делать. Только если я буду постоянно таскать его за усы и прочие части тела, он на это обещание плюнет. И кто тогда будет плакать у меня на могилке окромя моей совести в виде роты сверчков?

Другое дело, что я даже до такого могу не дожить. В смысле, до такой смерти. Я - лишний свидетель (хотя лишних не бывает - только запасные). На меня теперь клык заточен и у Белых, и у Огненных. Про гулей вообще молчу, им пора создавать партию "Кладбища без Кейни Браун". Блин, хоть вообще носу за пределы Киндервуда не показывай, только уши. Итим - он вообще должен был хорошо меня запомнить, если, конечно, падение в лужу не отшибло у него память. Хотя на такие козыри лучше не надеяться…

Кажется, об этом придётся поговорить с Лэйдом. Но только не сейчас. Я хочу есть, я хочу спать, я хочу принять горячую ванну, но больше всего на свете я хочу увидеть Киару. И только после этого начну расхлёбывать всю эту кашу… Откровенно говоря, даже не знаю, с чего начать…

Может, со слов: "Горшочек, не вари!"? Или с того, что ты поспорила с Эдуардом, кто кого закадрит?

Ох ты ж мать его!

Я нервно перевернулась на спину и почесала щёку.

А я ведь совсем забыла об этом!… О, так для белокурого парня это лишний повод не убивать меня!…

Ага, размечталась! Для него Клан поважнее тебя будет.

Нет, надо это только преподнести как следует… Типа, если ты меня размажешь по кускам хлеба и отдашь на съеденье своим тиграм, это будет означать, что ты проиграл. Или тип того. Фу ты чёрт, это надо ж было вообще так вляпаться и обеими ногами… Я собираюсь привораживать Эдуарда? Дерьмо какое-то. С одной стороны, лучше этого не делать, потому что наш спор послужит мне неплохим щитом, если как следует это размусолить. А с другой… Я не хочу быть у него в должниках. У кого угодно, но только не у него.

Ладно, об этом я подумаю позже, а пока… пока надо попытаться хотя бы встать на ноги. Диван я достаточно испачкала. Пора приниматься за ковёр.

Я осторожно, стараясь распределять нагрузку равномерно на все возможные мышцы, села. Боль тут же зазвучала громче, и мне пришлось просидеть несколько минут в полной расслабленности и неподвижности. Я по-прежнему находилась в бело-серой гостиной. Интересно, как обитатели этого дома избегают ежесезонной депрессии с таким "радостным" интерьером? Если и весь дом обставлен в таком стиле, с туалетом я потерплю до дома.

Стрелка круглых настенных часов, к тиканью которых мои уши успели так привыкнуть, показывала начало девятого. Хм, интересно, сколько же моя драгоценная особь проспала? Бьюсь о каменный заклад собственной башкой, что не очень много.

Наконец я со вздохом поднялась на ноги. Они предательски дрогнули в коленях, чуть подогнулись, но выдержали мой вес и ещё тонну налипшей на меня грязи. Вот это уже радует. Ух ты! Я даже ходить могу! Жива, жива, жива… можно даже в больницу не ходить. Понимаю, да, Ким просила, но… Как я объясню рану на локте и укус вампира? На меня напал маньяк-локтеман с шилом? Да Крестовский меня сразу же отправит на третий этаж в "вытрезвитель". И вообще, если я могу ходить, значит, всё не так уж плохо и помощь врачей мне не нужна. А уж тем более их морковное пойло для близоруких кроликов.

Чуть расставив руки, чтобы подстраховать свой барахлящий вестибулярный аппарат, я пошла вперёд. Мне бы ещё зонтик или шест в помощь. И чёрт с ним, с интерьером! Я хочу в туалет… и, пожалуй, умыться холодной водой.

Шагать приходилось медленно и неуверенно, сохраняя пустоту в мыслях и фиксируя всё происходящее, как какой-нибудь радар. Просто так легче эксплуатировать остатки своего тела и игнорировать их матерные предупреждения о полной неработоспособности. В мыслях и без того царит недоваренная холодная каша, поверх которой то и дело всплывают отвратительные воспоминания то о встрече с Саноте, то о вампирше, то об Эдуарде. От каждого такого воспоминания у меня противно замирает сердце. Я пыталась было огородиться от всего этого мысленными стенами из камня и запереть своё сознание в эдакой каменной тюрьме, но получилось плохо. Стены то и дело отъёзжали в сторону и я опять вспоминала по кругу о Саноте, потом о драке оборотней и о вампирше. А в качестве паршивого гвоздя программы, забитого мне в мозги - о Принце Белых. И только портрет готовящей спагетти Киары, который воображение рисовало мне на обратной стороне век каждый раз, как я медленно моргала, помогал мне двигаться вперёд.

Вперёд, потом поворот на девяносто градусов… А вот и дверь в ванную. Кто-то с чувством юмора - даже не знаю, кто именно - приклеил на неё небольшой портрет полуобнажённой красотки в пене и с мочалкой в руках. Судя по тому, что кружевные трусики, пена, мочалка и общий фон тошнотворно-розовые, это вполне могла быть Мажуа. Или предыдущий владелец этого дома. Что-то коротко мыслю…

А чёрт! Дверь открывается на себя! Пришлось переключить передачу и несколько сдать назад. Мы на этом Запорожце ещё покатаемся. Минута ушла на то, чтобы моя бедная дрожащая грабелька нашарила выключатель и щёлкнула им.

Вспыхнул резкий белый свет.

Ванная оказалась вполне обыкновенной. С замогильно чёрной плиткой под ногами и белой - на стенах. Каёмочка из то ли дельфинов, то ли сардин шла почти под самым потолком, а больше - ничего особого. Белые ванна, унитаз, раковина и стиральная машинка, за которой коварно пряталась полупустая корзина для грязного белья. Над рукомойником зеркало, по бокам которого стеклянные полочки с кремами, гелями и прочей ахинеей.

Первое дело у меня было именно к унитазу. Поэтому только пять минут спустя, поздравив себя с облегчением и наконец-то нормально оправив на себе грязную одежду, я по-хозяйски схватила какой-то гель для умывания и открыла воду над ванной. Можно, конечно, воспользоваться раковиной, но тогда придётся посмотреть ещё и в зеркало, а я пока не готова к этому испытанию. Дай мне отсрочку, умоляю, Зеркальный Джек, я достану деньги!… И вообще, не хочется мне видеть, какая боевая раскраска индейского племени Ирокез получилась из моего макияжа.

Минуту спустя, впрочем, я пожалела о своём выборе, когда поясница - а с ней и вообще весь позвоночник - завыла не своим и даже не моим воем. Ноги в тон ей подогнулись, и я медленно опустилась на колени. Мыльная вода, подкрашенная чёрным, потекла на видавшую виды Блад Амура майку.

Нет, давайте попробуем над раковиной. Сцена десятая, "Кейни и Мойдодыр", дубль второй.

Ледяная вода действовала потрясающе, почти как пиво по утрам или двойная доза премоктоноза с кальцием, которую мне радостно вкалывают в больнице сразу по прибытию. Я раз двадцать плеснула водой себе на лицо и только после этого посмотрела в зеркало.

Уф-с, а ты кто такая?… Ладно, всё могло быть и хуже.

Те отметины, которые мне поставил ещё когда Эдуард, уже поблекли, а новых, кроме синяка в области виска, не прибавилось. Зато глаза красные, как у оголодавшего вампира, а в мешках под ними можно спрятать тонну угля или репы. И вообще, выгляжу я препаршиво, то есть, именно так, как себя чувствую. Кажется, люди зовут это долбанной справедливостью.

Осмотрев слипшиеся от грязи и "крови" Блад Амур волосы, я подумала о стиральной машинке и о том, на сколько минут и в каком режиме мне придётся себя отстирывать. Наверное, полчаса и на максимальном. Прокачусь с ветерком, точнее, с пузырями. Главное, не экономить на дустовом порошке.

И тем не менее, я пока ещё жива. Всё, что не убило, то сделало сильнее - не знаю, правда, в каком месте - а уже через полчаса… или нет, учитывая, что мне надо отмыться, через часик я смогу обнять Киару и выклянчить у неё поджаренные бутерброды с сыром. Или спагетти. О-о, это будет чудесно!

Но сначала надо поговорить с Эдуардом. Или хотя бы убедиться, что он спит. Фу-у. Неохота, а надо. К тому же, я могу узнать что-то интересное, что поможет мне в сложном и абсолютно идиотском занятии его привораживания. А может, вырвать у него клок волос и пойти к какой-нибудь колдунье из Блад Амур? Пусть она почарует над своим хрустальным шариком, и четверть-оборотень сам ко мне приползёт на коленях. О, а это идея, кстати.

Вышкандыбав - по иному я сегодняшнюю свою манеру передвижения не могу назвать - обратно в коридор и даже не потрудившись выключить за собой свет, я посмотрела направо и налево. Интересно, в какую мне сторону? Ну, дверь с розовым бантиком посередине точно не может быть дверью в мужскую спальню. Хотя конспирация - великая вещь. Но это, скорее всего, комната Мэж, а её я точно не хочу сегодня видеть… и всё-таки. Интересно, она знает, что Эдуард - это Принц оборотней? Ой вряд ли. А почему я не видела её сегодня ночью? Она так крепко спала? Или ночевала у подруги?

Плюнув на всё - в прямом смысле этого слова - я повернула влево и, достигнув двери с бантиком, приоткрыла её. Розовые обои, розовые шторы, туалетный столик с грудой косметики, двуспальная кровать с ворохом мягких игрушек - ну, так я себе и представляла Ад. Мэж точно сегодня у одной из своих безмозглых подружек. Отлично, можно хоть на счёт этой шлюхи не волноваться.

Прикрыв дверь, я опять повернула влево, в спальню Эдуарда. Влево, в спальню Эдуарда - это уже каким-то сумасшествием попахивает. До чего я скатилась…

Планировка всех летних домиков одинаковая, так что сомнений в том, что вот эта вот дверь - дверь во вторую жилую комнату, у меня не было. Были сомненья, стоит ли туда идти и что мне там вообще делать. Не гопака же отплясывать. И впрямь, что я скажу белокурому ублюдку? Что пришла проверить, спит он или нет, а если нет, то профальшивить ему колыбельную? Ту самую, которая мне приснилась. Ну, это, конечно, при условии, что не спит, а если…

Стоп.

Совсем с ума сошла? То ли головой ударилась, то ли после прошедшей ночи остатки гордости и самоуважения потеряла? Ты пасуешь перед Эдуардом. Перед тем, чтобы просто войти в его келью. Ты драться с ним не боялась, а теперь боишься войти в его комнату! Кейни Браун, ты - трусливый жирный пингвин! Глупый пингвин робко прячет тело жирное за дверью!…

Как бы ни так!

Толкнув дверь, я тихонько шагнула вперёд.

Эдуард спал, повернувшись ко мне спиной. Судя по размеренному дыханию и лёгкому посапыванию, сон у него крепче коньяка. Признаться, у меня желудок от печени отлёг. Настолько, что я стала осматривать комнату.

Обои серо-белые в серебристый же рисунок, шторы тоже серые и сейчас почему-то раздвинутые. Впрочем, на улице всё равно пасмурно, так что тут не особо светло и уж куда как не солнечно. "Прилетаю я как-то на Гаити… А вы не были на Гаити?…" и не надо, тут очень скучно.

У левой от входа стены платяной шкаф, за ним письменный стол, тумба с большим аквариумом и стул, на котором аккуратно висит одежда. Окно в противоположной стене, а собственно кровать с собственно четверть-оборотнем стоит у правой стены. Возле кровати ночной горшок и тумбочка с ночником, статуэткой чёрной древнеегипетской кошки и фото-рамкой.

Интересно, кто там в этой рамке? Неужели Мажуа?

Любопытство сгубило целый легион кошек, но я-то не кошка, а боец Круга Поединков. Так что мне такая кошачья смерть не грозит. А вот от кошек своеобразной природы - вполне.

Со всей возможной осторожностью я сделала пару бесшумных шагов вперёд и, тихонько взяв рамку, как шпион так же осторожно вернулась к дверному проёму.

Кстати, насчёт ночного горшка я пошутила.

С фотографии на меня смотрели Итим, Эдуард и Кимберли. Парни стояли бок о бок и дружески обнимались, а девушка выглядывала из-за их соприкасающихся плеч и крепко обвивала шеи обоих изящными руками. Все трое радостно смеялись и выглядели одной счастливой семьёй. Впрочем, вполне возможно, что так оно и есть. Как нам рассказывал мистер Лицкриг, Клан у оборотней эквивалентен семье. У кого-то второй, а у кого-то - единственной, быть может, не самой тёплой и дружелюбной, но семье.

Я недовольно фыркнула и ощутила что-то, похожее на зависть. Чёрта с два кто-то будет для меня семьёй просто потому, что мы одного вида - Homo Sapiens. Человек человеку волк - и всё. Только с Киа мы составляем семью, мы кровные родственники. А у оборотней кровная связь не играет значений.

Ну и флаг им в лапы!

Чуть раздосадовано поставив рамку на место, я обнаглела и обошла двуспальную кровать по периметру. Чтобы лишний раз удостовериться в том, что Эдуард спит.

Он действительно спал и вполне безмятежно: подложив руку под голову и тихонько посапывая. Так может спать либо очень наивное, либо очень опасное существо. Белокурый ублюдок с сегодняшней ночи относится только ко второй категории. Надо занести его в свою Чёрную книгу очень редких и весьма опасных личностей. Блин, а я думала, что его перевес только в физических данных!

Я ещё раз осмотрела четверть-оборотня и неожиданно поняла, что чего-то этому натюрморту не хватает. Тыква на месте, шея со свежим шрамом на месте… медальон!

Сунув руку в нагрудный карман рубашки, я нащупала пальцами свой бонусный трофей и извлекла его на свет божий. Цепочка и кошачье око были тёмными от эдуардовой крови. И чем дольше я на них смотрела, тем сильней мне хотелось поместить их на бархат под стекло, затем в рамку и на стену своей комнаты с подписью "Принадлежало Эдуарду о`Тинду".

Одна проблема: придётся мне отдать эту цацку, а иначе белокурый ублюдок сам отберёт её у меня. А у него все средства хороши, и средств этих, учитывая то, что он у нас Принц, очень много.

А я, дура эдакая, поспорила, что очарую его как осётрина - кота!

Ещё раз всмотревшись в спокойное лицо четверть-оборотня, я неожиданно задалась вопросом, почему мы так друг друга не любим.

Нет, я не чокнутая - хотя и это тоже да - просто, если мне придётся каким-то осётром его кадрить, то нужно найти причину наших с ним разногласий. Они ведь пошли не из Круга Поединков, а ещё из детства. Мне тогда даже семи лет не было, а значит, мордобойства я не практиковала.

В чём же тогда дело? Сейчас-то уже понятно, что я на дух не переношу его, потому что он на дух не переносит меня, потому что все его любят, боготворят и тэ дэ и тэ пэ. Но так было не всегда. Девушки не всегда ходили за ним ржущими табунами, а он не всегда дрался и укладывал каждого своего соперника на лопатки. Были годы без всей этой мути. Но ещё тогда была наша с ним взаимная нелюбовь. Из-за чего?

Без понятия. Честное слово, без понятия! Может, мы в прошлой жизни были Моцартом и Сальери? Или, может, он помнит причину, и следует спросить у него?

Ага, и как это будет выглядеть? Э-э, Тэд, ты не помнишь, из-за чего мы с тобой стали врагами? Наверно, в прошлой жизни я была Пушкиным, а ты - Дантесом, и…

Н-да, идиотизм в кубе, понимаю. Но мне надо это знать. Даже если вдруг я сойду с ума, начну носить юбки и платья, а так же втрескаюсь в него по уши, это мало что изменит. Дело не в моей мальчишеской природе и не в его непризнанном мною статусе идола.

В чём?

Я не знаю. Мне по жизни было плевать на это через обруч. Всю жизнь я старалась не уступать ему в развитии, и всю жизнь это у меня довольно неплохо получалось. В отношении с женским полом я, правда, особо не преуспела, но в остальном - вполне. Больше меня ничего не интересовало. И что я сейчас имею? А то, что мне надо ему понравиться, а я очень хочу надавать ему по морде за всё-всё-всё: и за Киа, и за "должничка", и за то, что он спас мне жизнь и тем самым унизил меня до чьих-то там чёртиков. Не хочу я ему нравится, я хочу отравлять его существование одним своим видом!

Тихонько вздохнув от безысходности, я собралась было уходить и в последний раз осмотрела Эдуарда, как внезапно серое одеяло возле его груди зашевелилось. Вначале я подумала, что это рука, но секунду спустя из-под атласа выглянула мордочка дымчатого котёнка. Это было так неожиданно, что я удивлённой жабой приоткрыла рот. Домашний зверёк - у Эдуарда?!!

Котёнок взглянул на меня громадными голубыми глазами и смешно зевнул, показывая розовый язычок. После этого с хозяйским видом покорил аки Эверест бок четверть-оборотня и там сел, щурясь и лениво водя ушами. Однако белокурый парень буквально тут же пробормотал что-то неясное и перевернулся на спину. Испуганный зверёк, ошалело поперебирав лапками и поработав коготками, оказался у него на животе.

Я тупо моргнула, не отрывая от этой зверюшки глаз, и при этом этим самым глазам не веря. Эта пушистая скотинка была такой милой, забавной… и жила у Эдуарда. Стоп! Такая миляга - у сволочного Эдуарда?!! Слушайте, да я скоро с ума сойду! Я б ещё не так кипятилась, если бы он кальмара в дуршлаге держал, но это!…

Котёнок тем временем поднялся на маленькие лапки и уверенно пошагал к лицу четверть-оборотня, на ходу обнюхивая его кожу. Ой, не ходил бы он туда…

– … М-м-м… мать твою, Нефертити, брысь отсюда!… - когда вибрисы коснулись его носа, Эдуард небрежно смахнул котёнка на постель и, перевернувшись на живот, зарылся лицом в светло-серую подушку.

– Этот урод и тебя обижает, да? - сочувственно обратилась я к дымчатому зверьку, и тот пискляво мяукнул. - Сочувствую, амиго. Может, давай его придушим?

Котёнок задумчиво почесал за ухом. Кажется, такая идея вполне устраивала нас обоих.

– Слушай, а может тебе жрать охота? - посетило меня откровение - даже лампочка над головой зажглась - после которого я повернулась к аквариуму, где, описывала круги вокруг замка красивая… Ага, как же.

Клянусь носками Майка, это что угодно, только не золотая рыбка. И даже не серебряная и не бронзовая. Мало того, она с ними в одной муке не валялась. Что же это тогда за дрянь? Плоское тельце, маленький хвостик и плавнички… Чёрт, что-то знакомое есть в этой темноватой чешуе с золотыми искорками. Где же я видела эту милую рыбку? Мне Русский Воин даже говорил, как она называется и у нас, и на латыни…

В изумлении выпучив глаза, я уставилась на аквариум…

Это пиранья!!!

Настоящая пиранья! У Эдуарда в доме?…

Хотя, логично. У такой сволочи должна жить какая-нибудь гадость, вроде слизней в малиновую клеточку. Котёнок не считается. Он, может, вообще принадлежит Мажуа.

Скорчив рыбке зверскую рожу, я заметила сбоку у аквариума аккуратно приклеенный скотчем прямоугольник бумаги, на котором красивым почерком одного сукиного сына было выведено: "Эта рыбка очень любит, когда её кормят с рук".

Я улыбнулась, представив, как Эдуард проделывает такую процедуру три раза на день.

С другого бока на аквариуме были приклеены шесть звёздочек.

Я не удержалась и хохотнула. Оказывается, и у белокурого ублюдка есть чувство юмора. Странно, почему мне это раньше в голову не приходило? Он ведь типа на три четверти человек, значит, у него должны быть и чувство юмора, и любимый фильм, и любимая музыка, и любимая еда…

Это у него-то?!

Я скептически покачала головой, ставя себе диагноз. Мне было сложно представить, как четверть-оборотень утром в пижаме просматривает программу телепередач, обводит фломастером свои любимые фильмы, а потом с охапкой бутербродов просматривает их. Или выстаивает очередь в музыкальном супермаркете, чтобы попасть на презентацию нового альбома… да хотя бы "Ауте". Я не могу представить, что у него есть что-то любимое среди книг, что характеризовало бы его как личность. Кроме "Лолиты" Набокова, конечно…

Стоп! Эдуард - личность? Как низко ты пала, Кейни Браун. Придёшь и сунешь голову в мясорубку за такие слова!

Но этот аквариум со звёздочками…

– А у нашего пациента обнаружено чёрное чувство юмора. Надо провести вскрытие, - обратилась я к Нефертити, на что она опять зевнула и уставилась на меня голубыми бусинками-глазками. Интересно, если я попытаюсь скормить ей эту рыбину, кто кого съест? Лично я ставлю штаны на пиранью.

Попробовать что ли?

– Кис-кис-кис, - позвала я. - Кис-кис-кис-кис-кис!

Эдуард сонно приподнял взлохмаченную голову и тупо уставился на меня.

Не удержавшись, я громко захохотала во всю глотку и сумела остановиться лишь тогда, когда боль слишком уж сильно стянула мои рёбра. Но даже согнувшись пополам и обхватив себя дрожащими руками, мне хотелось смеяться. Интересно, а если бы я ушла на кухню и потрясла упаковкой кошачьего корма, белокурый ублюдок тоже бы прибежал?…

Однако смех мне пришлось затолкать себе в глотку. Всё-таки, очень вредно для зубов стоять в метре от Принца Клана Белых Тигров и нагло угорать, как в газовой камере, с него же.

Но ведь это так поднимает настроение!

– Какого хрена ты тут делаешь?… - эти слова дались Эдуарду с трудом и не с первого раза. Так, а у него, оказывается, ещё и с памятью плохо! Интересно, какую выгоду я сумею из этого извлечь? Я ведь такая коварная корыстолюбивая сволочь - это что-то!

– А ты не помнишь? - посмотрела я ему в изумрудные глаза. И внезапно эти точечные как у людей зрачки вытянулись в вертикальные кошачьи риски и расширились, а я полетела на самое их чёрное дно.

… Это был тёплый, загадочный мрак, пушистый и мягкий. Он мяукнул, словно говоря: хочешь разгадать его тайну - отдайся ему, стань щепкой в бурном потоке его неподвижной сути.

А вокруг меня плыл аромат роз и крови, служа последней преградой перед шагом в бездну. Ту, что медленно раскрывалась передо мной во всей своей неподвижной и загадочной пустоте.

Но где-то далеко чей-то знакомый с детства голос отчаянно звал меня по имени. И я пошла по его зову, бросилась прочь от бездны и от пахнущих кровью…

… Моргнув, я поняла, что сижу на полу спиной к тумбочке. Просто сижу и не более. Впечатление было такое, словно я только что проснулась или опомнилась, но вот только от какой дури?

В комнате было холодно, очень холодно, будто на улице стояла зима и кто-то распахнул настежь окно, как…

… как тем самым январским утром. Кажется, этот холод будет преследовать меня вечно.

Громко завыл ветер. Я подняла дрожащие руки и увидела на ладонях кровь. Пахло розами и медяками. На полу рядом со мной темнели отпечатки чье-то обуви с длинными вытянутыми носками… Что за чёрт?!!

Вздрогнув, я ещё раз посмотрела на свои руки.

Чистые.

В комнате тепло, за окном поют летние птицы и ветер шумит в кронах деревьев. Поёжившись, я синими, негнущимися от холода пальцами застегнула рубашку. Что это за дьяволиада происходит со мной?! Так и до чьей-то ручки дойти можно. Долететь вприпрыжку. Я лет семь даже снов таких не вижу, про кровь, родительскую спальню и…

– Эдуард, ты охренел, и это мягко сказано, - шмыгнув носом, произнесла я и дыхнула теплом на руки. А подняв глаза увидела, что белокурый парень сидит в постели и удивлённо смотрит на меня. Интересно, какой фокус я отколола, пребывая… в… ну в общем, ясно. Не на этой планете.

– Чего уставился? У тебя уже глаза вытекают от напряжения, - произнесла я, чувствуя нарастающую в груди злость, и с трудом, не без помощи той самой тумбочки поднялась на стонущие ноги. Колени сверлила очень нехорошая боль, которая с каждой секундой нравилась мне всё меньше и меньше. Если я и впредь буду так издеваться над своим телом, то сама не замечу, как сыграю на гитаре в ящик. Похоронят и не извинятся. Только косой крест из двух ножек стула на могиле поставят.

– Интересно получается, - медленно произнёс четверть-оборотень и откинулся обратно на подушки.

– Что получается? - зло процедила я и села на край тумбочки, чтобы не упасть. - То, что было? Я тебя по-хорошему предупреждаю, что если ты опять начнёшь показывать свои ментальные фокусы, то…

– … что? - спокойно подхватил Эдуард.

Я чуть театрально продемонстрировала ему сначала бурую от крови цепочку, потом негромко звякнувший медальон и постаралась выглядеть как можно менее обессиленной. Сейчас, если поднатужусь, даже кролика из кармана штанов достану. И при этом учтите, у меня в штанах нет карманов!

– Знаешь, в канализацию нынче можно смыть всё, что угодно, - заметила я. - И спорим, я добегу до унитаза первая?

На самом деле, это был вопрос вроде "Что появилось раньше: курица или яйцо?". То есть, и так, и так вроде бы логично, а всё равно неверно. Могу и не добежать. Не то, что первая, могу вообще не добежать. Мы с моим телом сегодня не дружим. Я довела его до полусмерти, а оно мне периодически отказывает. Зараза.

Но вы бы видели, как этот белокурый сукин сын изменился в лице! Я с удовольствием наблюдала, как его глаза расширились от изумления, а зрачки наоборот - сузились до тоненьких вертикальных щёлочек. Интересно, а если я буду махать этой фигнёй у него перед носом, мне удастся его загипнотизировать? Вряд ли. Джо говорил, что коты и кошки невосприимчивы к гипнозу. Ты их даже покачивающейся на крюке тушей лосося не загипнотизируешь. Однако, какое удивление и растерянность на этой смазливой физиономии! Чёрт возьми, и почему под рукой нет фотоаппарата? Я бы такой снимок в золотую рамку поместила! Погуляла бы ночью по Роман-Сити, понавыбивала бы золотых зубов, а потом переплавила их на рамку. Чес-слово, оно того стоило б!

Впрочем, Эдуард всегда остаётся Эдуардом, то есть, чёртовым ублюдком. Он позволил мне только минуту наслаждаться своей перекошенной мордой, а потом взял себя в руки и, полуприкрыв глаза, спокойно произнёс:

– Давай сюда немедленно.

– Ну нет! - фыркнула я и опустила руку, которая начала слишком уж заметно трястись от нагрузки и нехватки энергии вообще. - За ценное имущество полагается выкуп.

Белокурый парень приоткрыл один глаз так, как это делает кот нашей поварихи.

– Я назову тебе две причины, по которым тебе лучше отдать мне Око сейчас, - голосом проще воды, но с какими-то нотками предупреждения произнёс он. - Во первых, ты не думай, что я не догадываюсь о твоём самочувствии. У тебя лицо по цвету как мои обои. Я удивлюсь, если ты домой попадёшь без посторонней помощи. А во вторых, если ты наивно полагаешь, что пока я буду натягивать штаны, тебе посчастливится донести свою задницу хотя бы до унитаза, то ты крупно ошибаешься. Ради медальона я могу пренебречь и одеждой, и нормами морали, и этикой. Тем более что ты не девушка.

– Странно, а вот тут очень даже девушка, - я похлопала себя по груди и задумалась. То, что Эдуард знает о моём состоянии - ладно, не учла. У меня же и впрямь всё на лице написано. Но вот перспектива увидать его голым…

Да упаси меня Господь Бог от этого!!! Я лучше на десять обнажённых борцов сумо полюбуюсь, чем на этого!!! Да я лучше сама разденусь и буду в церквях на алтаре канкан отплясывать, но смотреть на него не буду!!!

– Ты представляешь себе, что глотаешь живьём слизней? Или что видишь меня обнажённым? - ненавязчиво поинтересовался четверть-оборотень, и в его голосе прозвучала лёгкая насмешка. - У тебя такое интересное выражение лица.

Подняв глаза от собственных ноющих колен к его улыбающейся морде, я скептически произнесла:

– Второе, можешь не сомневаться. И вообще, всегда можно договориться, Тэд. Почему именно сегодня ты угрожаешь мне смертью?

– Смертью? - чуть удивлённо переспросил Эдуард и переглянулся с малюткой Нефертити. - Нефи, ты слыхала? По-моему, эта дурочка решила, что я блефую.

Котёнок громко возмущённо мяукнул и посмотрел на меня. Ч-чёрт, кажется, они понимают друг друга!

– Ты разговариваешь со своей кошкой? - постучав пальцем у виска, спросила я.

Однако вместо ответа Эдуард утомлённо издал что-то вроде "Пфуф!" и резко сел в постели. От этого небрежного движения атласное одеяло скользнуло с его груди по кубикам пресса до пупка и даже чуть ниже. Я сообразила о его намерениях ещё раньше, чем он повернулся и свесил одну ногу с кровати. Собственно, я и сомневаться в них не собиралась…

– Подавись!!! - зло рявкнула я и швырнула медальоном в четверть-оборотня. Он ловко поймал его и водворил на шею в том виде в каком он был. Ах, ну да, одна и та же кровь, чего бояться. И вообще, обидно отступать просто потому, что твой противник - извращённая скотина, готовая голяком бегать за тобой по всему приюту из-за какой-то там побрякушки. Интересно, что бы люди сказали, когда увидели такую картину? Избитая и очень усталая Кейни Браун убегает от Эдуарда, одетого в костюм Адама…

Фу, гадость-то какая!!!

– Семейная реликвия? - спросила я, чтобы хоть как-то разрядить очень уж нехорошую обстановку.

– Это принадлежало моему отцу, - с этими словами белокурый парень снова вытянулся на простынях под одеялом с мордой сонного кота. Я посмотрела на него, потом на Нефертити и на пиранью.

– А как зовут это страшко? - стукнув пальцами по стенке аквариума, поинтересовалась я. Нет, мне и впрямь было интересно! Господи, до чего я докатилась.

– Кейни.

– Что "Кейни"? Я уже почти шестнадцать лет Кейни, - раздражённо посмотрела я на белокурого парня.

Он тихонько рассмеялся от удовольствия и произнёс:

– Кейни - это её имя.

– Че-е-его-о-о?! - я задохнулась от возмущения и вытаращилась на белокурого парня.

– Эту пиранью зовут Кейни, - мягко повторил тот.

– В честь меня? - несмотря на злость, я продолжала делать вид, что я - баран, а четверть-оборотень - новые ворота.

– Да, в честь тебя, малышка Браун, - очаровательно улыбнулся Эдуард. - И знаешь, это имя не то что идёт - едет.

– Почему? - тупо моргнув, я продолжала бурит в нём дырку.

– Ну как, - слегка пожал плечами белокурый парень, - глупа, агрессивна, прожорлива, обожает маленьких мышат и палец ей в рот не клади.

– Сукин ты сын, - произнесла я. И в моём голосе было столько злобы и возмущения, что четверть-оборотень весело рассмеялся и добавил:

– Зато в любой здешней компании фраза "Уже обед, мне надо покормить Кейни" производит настоящий фурор.

– Ублюдок, - процедила я.

Ещё раз пожав плечами, Эдуард взял Нефертити и усадил себе на живот. А я, кипя от ярости, оттолкнулась от тумбочки и на воющих, еле гнущихся ногах пошла прочь из комнаты. Всё, наш сегодняшний разговор окончен! Если ему что-то ещё надо, пусть сам ко мне приходит, а я его больше видеть не могу! Ещё пять минут в таком "изысканном обществе", и кого-то из нас вынесут из этого дома вперёд ногами. И что самое обидное, сегодня этот "кто-то" на двести костлявых процентов - я.

– Эй, малышка Браун, ты не забывай, что ты всё-таки мой должничок! - неожиданно раздался мне вслед хохоток, на который я бросила через плечо своё коронное:

– Да пошёл ты!

30.

Говоря по совести, которой у меня нет, домой я пошла не сразу. Точнее, сразу, но не по прямой: я не стала жалеть себя и заглянула сначала к Джо и Алексу. Заглядывание состояло в том, что я забросила мокрый и неимоверно вонючий рюкзак с гулевым мясом в открытое окно их кухни. Значки и нашивки я предварительно отодрала: рюкзачку моему бедному всё равно кранты. Жаль, жаль…

Только развернувшись на сто восемьдесят градусов и поплёвшись в сторону уже точно своей хатки я сообразила, что в такую рань после пьянки и Джо, и Алекс наверняка ещё дрыхнут у нас с Киарой. Вот здорово-то как! А я хотела им аппетит за завтраком испортить! У-у-у, чёрт! Если б у меня было побольше мозгов, я была бы уже дома. Ну что поделаешь, я сегодня торможу.

Солнце и не думало выглядывать из-за туч, за что ему отдельное большое спасибо. Мне сейчас ещё только солнцепёка не хватает, чтобы вырубится под ближайшей берёзой. Хотя эта вот обильная роса, от которой уже и штаны, и кроссовки насквозь мокрые, тоже радости не прибавляет. От сырости у меня опять разболелись старые переломы, а к ним вдобавок ещё и голова. Надо выпить аспирину, кофе и послушать что-нибудь тяжёленькое. Мне это всегда помогает от головной боли.

В Киндервуде стояла мёртвая тишина, словно приезд Саноте вчера отмечали все до единого. Вроде как девять часов - и не рань несусветная. Самое оно для массового похмелья. Птиц слышу, опохмелились первые, молодцы, партия одобряет. А где же остальные?

Тебе так хочется, чтобы тебя кто-нибудь увидел в таком виде? Кстати, у тебя край трусов опять выглядывает.

Как же хорошо, что все ещё спят.

Уже на подходе к своему домику, серенькому, одноэтажному, с бурой крышей и милыми окошками, я почуяла что-то не то. Почуяла так, что аж пятки зачесались. Это "не то" было засунуто в щель между дверью и косяком. Небось опять реклама какого-нибудь вуза! Я столько уже этой макулатуры выкинула - кошмар. Странно даже, что приютских детей приглашают в университеты наравне с остальными. Где тут закопан подвох, даже Джо ещё не раскумекал.

Что тут у нас…

Чё-о-орт!!!

"Дорогой друг!

Мы сердечно поздравляем тебя с праздником, Днём трёхсотлетия Киндервуда, и приглашаем на праздничный бал-маскад, который состоится в Зале Торжеств шестнадцатого июня в 19:00.

Администрация Киндервуда."

Читай в скобках: явка обязательна. Вашу мать! Ну как я могла забыть про такое! Нам же весь год жужжали в уши: готовьтесь, готовьтесь! Мы даже на уроках труда маскарадные костюмы себе шили. Из своего - я должна была быть Прелестной Клыкастой (Зубной) Феей - я давно уже сделала половую тряпку. И тут вдруг - как серпом по причинному месту! Я ненавижу маскарады!!! В детстве меня наряжали белокурой феей а-ля Тинкербелл и плевали на мои настойчивые просьбы дать мне костюм ведьмы. Даже когда я "нечаянно" облила чаем своё блестящее платье, его умудрились отстирать, высушить и отгладить до праздника. А на последний День рождения приюта я пришла в облике смерти и до смерти, извините за каламбур, перепугала младшие классы. Потом месяц за ними посуду в столовой мыла… Фу! Гадость!!! Не пойду я на этот "праздник", хоть вы меня крюками за рёбра цепляйте и тяните туда!!! Уж лучше завалиться в "Носферату" и вспомнить молодость за бокалом пива. Вот Киара - она пойдёт на бал, это я точно знаю. Оденет какой-нибудь костюм типа "Элизабет Батори" и пойдёт. А я - пас!!! Спасибо, что окончательно испортили жизнь!!!

Предварительно выплеснув фонтан ненормативной лексики на ни в чём не крыльцо, я как можно тише приоткрыла входную дверь. Вроде тихо. Не грянул гром и ведро с пеной для бритья не хлопнулось мне на голову, как однажды в летнем лагере. Приободрившись я осторожно, пытаясь не скрипнуть половицами - особенно третьей справа, которая ещё палец прищемить может - вошла внутрь и прикрыла за собой дверь. Дом крепко спал. Пьянка Круга Поединков - это вам не рюмочка для аппетита перед ужином, хотя при старом составе случались такие дебоши, что вспоминать страшно. В один из стрип-клубов Блад Амур до сих пор не пускают даже Русского Воина.

И не надо.

Перемать, как же хорошо, что все спят. Не хватало ещё объяснять прямо на месте свой внешний вид и то, почему рожа у меня отмыта до блеска. Отмазки вроде "Мойдодыр в числе моих поклонников" не проедут, а других сказок мне братья Гримм ещё не написали. Надо будет черкнуть им на дольче, чтоб поднатужились на что-то вроде: "Была на балу у нью-металлистов. В двенадцать часов Прекрасный Принц обернулся… э-э-э… злой ведьмой, а дворец… тьфу, то есть, бар, то есть клуб - пряничным домиком. Еле спаслась!". Гляньте, а я и сама сказочник!

Дверь в зал была прикрыта, видимо, там творится то, чему даже у меня нет погонялова. По правде говоря, я не так уж рвусь увидеть это безобразие, поэтому ну его. Мне куда интересней, где Киара.

Со шкурой, полной до краёв не мясом и костями, а горячей болью, тяжело красться по полутёмному коридору и при этом ещё не подвывать оттого, что в коленях гудит как в трансформаторе, но я сумела. Сумела вполне бесшумно, если не считать того, что мой таз всё-таки задел тумбочку, прокрасться к двери в киарину комнату и заглянуть внутрь.

Как всегда, у моей сестры царит идеальная чистота и порядок. С люстры не свисают цепи, напульсники не застёгнуты вокруг ножек стула, футболки, майки и просторные джинсы-карго не навешены на одну и ту же дверцу шкафа. Они сложены аккуратными стопками на письменном столе. Значит, она успела постирать. Интересно, когда, же она всё успевает?

Видимо, ночью.

Киара спала поверх покрывала в своей любимой футболке с "КоЯn" и в любимых спортивных штанах. На ней всё ещё был макияж, и спала она очень неспокойно, то и дело слегка подёргивая руками и ногами. Чёрные от карандаша и подводки веки трепетали, и она что-то шептала во сне, кажется, моё имя. Что же ей снится и где, интересно, Джо? Неужели в том самом зале?

Я хотела было зайти в комнату и укрыть сестру: на улице прохладно, а окно у неё как всегда нараспашку, но потом поняла, что сделать это так тихо, чтоб она не проснулась, не смогу. Мой копчик обязательно захочет поцеловать сначала дверной косяк, потом угол шкафа и ещё что-нибудь. А если Киара проснётся, то начнёт требовать рассказа о моих приключениях и никаким "Была на балу у нью-металлистов…" не поверит. Ч-чёрт…

Поломавшись пять минут как соломка, я всё-таки вползла побитым гадом в комнату, подобралась к постели и, подцепив один край покрывала, укрыла им сестру, после чего быстро ретировалась в коридор.

Ф-фух, вроде бы пронесло. Спит. Отлично.

Оказавшись у себя в комнате и убедившись, что никто не остался в ней ночевать, я закрыла дверь на замок и тихонько взвыла от облегчения. Ничто так не радует, чем вот эти вот морды на плакатах и знание того, что Киара мирно спит за стенкой.

Первым делом я порасстёгивала все напульсники и только тут поняла, что мой шипованный ошейник пропал. Видимо, вампирша его выкинула в Канал Грешников, чтоб ей осиновые колы позабивали во все дыры! Это же был подарок Ника!!! Ух ты ж чёрт!

Я расстроенно пнула шкаф, отчего тот с противным скрипом приоткрыл свою дверцу и показал мне полочки с аккуратно сложенной чистой одеждой. Нет, это не Киара, а просто сокровище! Когда она успела?!.

От мысли, что я наконец-то оденусь в нормальную одежду, мне стало почти хорошо. Сунув руки в шкаф, я начала искать свои любимые вещи и опускаться к всё более нижним полкам. Возможно, именно это поставило мне вопрос о содержимом обувного ящика. Признаться, я не сразу догнала, что за свёрток лежит там вместо моих кроссовок. Вначале думала, это гастрономическая нычка на чёрный день… тогда почему не протухла и не воняет?

И только сев с эти свёртком на ковёр, я вспомнила, что это такое. За восемь… почти за девять лет его должна была съесть моль. Его теперь только выбросить, поэтому я гляну и…

Ч-чёрт.

Поверх жёсткой чёрной ткани на моих коленях лежал серый потрёпанный медвежонок с ухом, бурым от крови. К его собравшейся комками шерсти скотчем то тут, то там были приклеены пакетики со средством против моли. Ты смотри, и ведь сработало же.

– Значит, тебя не сожрали, - я бросила медведя на ковёр, и он послушно упал мордочкой вниз.

С таким знакомым стуком.

Поднявшись на ноги, я начала стягивать с себя грязную одежду, всю до последних трусов, таких же окрашенных кровью Блад Амур, как и майка. Вот это всё теперь просто выкинуть. Или сжечь. А что, можно прямо посреди комнаты устроить небольшой костёр, поджарить сосиски, а заодно спалить медведя и, если найдутся, ещё какие-нибудь игрушки. Вкусные будут хот-доги.

Кое-как развязав резинку, я позволила косичкам рассыпаться по плечам и спине. Скальп болел, наверное, не меньше коленей. До-олго же я буду отходить от этой прогулки, очень долго.

Открыв левую дверцу скрипучего шкафа, на внутренней стороне которой было большое зеркало, я в дневном свете начала внимательно осматривать свою кожу. В высокой траве кладбища живёт множество паразитов, и мне не хотелось бы ходить по дому с десятком-другим на шкуре. Да и ждать с проверкой больше нельзя. Завтра марит [5] я ещё обнаружу, а вот хотя бы островиц [6] - вряд ли. Они имеют нехорошую привычку делать себе норы в коже.

Парочку фанатов симбиоза я всё-таки нашла и посадила в спичечный коробок. Отдам Джо, а то его злобная лягушка скоро его пристрелит из-за мухо-комариного меню. Надеюсь, мариты ей понравятся. Я не говорила, что у Джо есть домашний любимец? Что это я так… Есть, лягушка… или нет, лягушонок, большой и ярко-салатовый, зовут Кермит. Джо его ещё из головастика вывел и очень им дорожит. Ещё бы, если б я столько нервов потратила на какую-нибудь скотину, я бы тоже ей дорожила. Вот собой же я дорожу!

Тщательно осмотрев себя ещё раз, я больше ничего, кроме массы синяков, не нашла.

Ладно, вру. Укус вампирши. Он слегка поджил и тепер