Росоховатский Игорь

Каким ты вернешься

Игорь Росоховатский

Каким ты вернешься?

Дочке Маринке посвящаю

Нет, ее поразили не слова - слов девочка не могла точно вспомнить: кажется, спросил, почему она плачет. Но голос... Он звучал совсем не так, как другие... И такой ласковый, что она заплакала сильнее. Словно сквозь мокрое стекло заметила его озабоченную улыбку. Девочке показалось, что она ее уже видела очень давно. Вот только вспомнить не могла...

- Тебя кто-то обидел?

Девочка отрицательно покачала головой. Он поспешно добавил:

- Я не собираюсь вмешиваться в твои дела. Просто мне скучно гулять одному. А тут вижу: ты идешь да еще плачешь...

Девочка недоверчиво улыбнулась. Мокрое стекло перед ее глазами начало проясняться.

Она вспомнила, как учитель сказал: лВита Лещук, ты виновата и должна извиниться перед Колей". Она тогда упрямо закусила губу и молчала. лНу что ж, ты не поедешь на экскурсию. Побудешь дома, подумаешь". Не могла ведь она рассказать, как было на самом деле. Вита Лещук не доносчица.

Пусть уж лучше ее наказывают...

- Послушай, девочка, я-то знаю, что виновата не ты, а Коля.

лЗнает? Но откуда?" - Послезавтра я лечу на день в Прагу. Хочешь со мной?

Девочка вздрогнула, остановилась. Тоненькая и легкая, с пушистыми волосами, она сейчас до того была похожа на одуванчик, что хотелось прикрыть ее от ветра.

лПослезавтра наш класс летит в Прагу, а меня не бе-рут..." Вита подняла голову и внимательно посмотрела на незнакомца.

Он был высокий, с несуразно широкими плечами, нависающими как две каменные глыбы. Может быть, поэтому он немного горбился. На треугольном лице с мощ-ным выпуклым лбом все угловатое, резкое. Даже брови напоминают коньки лножи". А глаза добрые и тревожные.

- Проводить тебя немного? - И быстро добавил: - А то мне одному скучно.

Вита молчала, и он снова заговорил:

- Я расскажу тебе свою историю - может быть, ты захочешь мне помочь...

Против этого девочка устоять не могла:

- Хорошо, рассказывайте.

Медленно пошла дальше, покровительственно поглядывая на него. И он шел рядом, пытаясь приспособиться к ее шагам.

- Видишь ли, в Праге у меня очень много дел. Все их за день одному ни за что не переделать. А если ты согласишься полететь со мной и хотя бы выполнишь мое поручение на фабрике детской игрушки, я справлюсь с остальным.

Ну как, согласна?

- Надо еще спросить разрешения у мамы и бабушки,- сказала Вита.

И незнакомец почему-то обрадовался; - Конечно. И поскорей, - Мой дом уже близко.

Она настолько прониклась доверием к спутнику, что перед эскалатором подала ему руку. Здесь было очень оживленно. Незнакомец так стиснул ее руку, что девочка вскрикнула.

- Извини, Вита.

лОткуда он знает мое имя? Почему ничего не говорит о себе?

Как его зовут?" - Пора и мне представиться,- тотчас произнес он.- Меня зовут Валерий Павлович. По профессии я - биофизик. Сейчас в отпуске. Но он кончается.

Некоторое время они ехали молча, И каждый раз, переходя с эскалатора на эскалатор, Валерий Павлович брал Виту за руку. Его пальцы были сухими и горячими, как будто он болен и у него высокая температура.

Когда подошли к Витиному дому и дверь автоматически открылась, Валерий Павлович на миг задержался у порога, словно не решаясь входить...

2 Их встретила мать Виты - маленькая круглолицая женщина с такими же, как у дочери, пушистыми рыжими волосами. Она изумленно уставилась на незнакомца:

- О, у нас гости!

Женщина присмотрелась к Валерию Павловичу, и ей начало казаться, что она его не раз видела. Но когда? Где?

- Ксана Вадимовна,- представилась женщина.

- Валерий Павлович,- и сразу же отвел глаза. лГде я его видела?" пыталась вспомнить женщина. Сначала ей показалось, что это кто-то из сослуживцев му- жа. Но тогда бы она его помнила, как помнит всех, кто имел отношение к Антону, к ее Анту. За эти несколько минут она изрядно потормошила память, но ничего не добилась. А когда успокоилась, память сама легко, как вода, соломинку, вытолкнула наверх воспоминание. Фойе театра. Выставка картин молодых художников. Она тянет мужа за руку: лАнт, да пошли же! Третий сигнал!" А он смотрит на картину, написанную звучащими красками. На ней из тьмы выплывает лицо с заостренными чертами, яростно устремленное вперед. Ант сказал ей тогда: лВот каким мне бы хотелось быть". Жена искоса взглянула на его полное доброе лицо с чуть оттопыренной губой и улыбнулась про себя: лМальчишка!" А теперь она видит перед собой тот же портрет, но оживший, лМожет быть, художник писал его именно с этого человека?

Невероятно..." - Мама, а меня Валерий Павлович приглашает с собой в Прагу!

- не замедлила сообщить девочка.- Он летит туда в тот же день, что и наш класс.

- Вот вы там и увидитесь,- сказала Ксана Вадимовна, не вдумываясь в слова дочери. Она смотрела на гостя и думала: лКак будто сошел с того портрета. Это лицо... Его мне уже не забыть. Только теперь я, кажется, понимаю, что нашел в нем Ант. Но оно слишком подвижно: так быстро меняет выражения, что их невозможно уловить..." - Мама! - нетерпеливо напомнила о себе девочка.- На экскурсию меня не берут, если не извинюсь перед Колей.

- Что случилось?

- Я ударила его.

- И не хочешь извиниться?

- Ни за что! Он сказал, что герои - дураки, а трусы - умные. И что их называют по-другому потому, что это выгодно другим.

- Надо было объяснить,- попыталась успокоить дочь Ксана Вадимовна.

- Кому? Кольке? - Девочка сказала это так выразительно, что мать невольно улыбнулась, а потом ей пришлось хмурить брови, чтобы показать, что она осуждает дочь.

- Несчастный человек ваш Коля. Жизнь у него будет неинтересная, если он не изменится,- проговорила, входя, пожилая, но еще крепкая женщина с цыганскими глазами. Ее короткие черные волосы были так причесаны, что казались растрепанными.- Я - Витина бабушка,- сказала она гостю и опять обратилась к Вите: - Наверное, над ним следовало просто посмеяться.

Она многозначительно кивнула гостю, показывая, что за всем этим скрывается еще кое-что невысказанное. Но Ксана Вадимовна нетактично спросила:

- Это ты из-за отца?

Девочка напряглась, как струна.

- Мама права. В таких случаях лучше не примешивать личного,- поспешил Валерий Павлович то ли объяснить что-то девочке, то ли выручить Ксану Вадимовну.

Вита подчеркнуто отвернулась от гостя.

лЭтого она еще не поймет,- с сожалением подумал он.- До этого еще слишком много синяков впереди".

- Вот видишь, доченька...- попыталась начать повое наступление Ксана Вадимовна, но Вита решительно тряхнула головой:

- Я не извинюсь перед ним. Ни за что!

- И не надо,- неожиданно поддержала ее бабушка.- То, что мы тебе сказали,- это на будущее.

Ксана Вадимовна пожала плечами и вышла из ком-паты.

Вита украдкой посмотрела на гостя: как он реагирует?

Все-таки ей очень хотелось поехать в Прагу. Гость сидел в кресле сгорбившись, опустив голову. Но Вита видела, что его глаза улыбаются.

- Прошу всех к столу! - послышался голос Ксаны Вадимовны.

Они прошли в столовую, где на пультах перед каждым креслом горели лампочки синтезаторов.

- Я уже ввела программу. Оцените мое новое меню,- сказала Ксана Вадимовна гостю.

- Спасибо, но я не хочу есть,- отчего-то смутился он.

- Ну немножко, немножко, только попробуйте. Прежде чем Валерий Павлович успел опомниться, перед ним оказалась тарелка с салатом. Люк синтезатора был еще открыт, значит, сейчас появится еще одно блюдо. Но тут длинный палец гостя нажал на стоп-кнопку. Индикатор погас. Ксана Вадимовна удивленно повернулась к Валерию Павловичу. А он как-то уж очень беспомощно развел руками и проговорил:

- Но я совсем не хочу есть.

Бабушка, не отрывая от него своих быстрых антрацитовых глаз, нахмурила брови. По ее лицу было видно, что она о чем-то напряженно думает.

Валерий Павлович скользнул по ней взглядом. лНадо ей помочь.

Пожалуй, это неплохой выход для всех нас". И он подсказал ей мысленно; лДа, ты не ошибаешься. Именно поэтому я кажусь вам странным, именно поэтому мне не нужно есть".

- Извините,- обратилась бабушка к гостю и повернулась к Ксане.- Можно тебя на минутку? Поможешь мне... (Последняя фраза была сказана специально для гостя.)

Женщины вышли в другую комнату, и здесь бабушка. с упреком произнесла:

- Не приставай к нему. Разве ты еще не поняла?

- Что я должна понять?

- Ты не заметила в нем ничего необычного?

- Какой-то он странный...

- лСтранный"...- протянула бабушка.- Это нам он кажется странным. А мы ему?

Ксана Вадимовна непонимающе пожала плечами. Ее жест означал; всегда ты что-нибудь придумаешь...

Бабушка посмотрела на нее долгим раздумчивым взглядом, покачала головой: лИ как вы только уживались с Антоном такие разные?" В ее памяти тотчас появился сын. Стоило тихонько позвать - и он всегда приходил, и она могла с ним беседовать. Но сейчас она не звала, а он все равно пришел.

Удивительно. Возможно, никто другой не нашел бы здесь ничего удивительного, но мать знала: что-то случилось. А что могло случиться, когда Антон погиб три года назад? Значит, что-то еще должно случиться...

Она с тревогой подумала о Вите. Можно ли ее отпускать вдвоем с этим?.. В ее голосе сквозило раздражение, когда она сказала невестке:

- Неужели ты не догадалась, что это синтегомо, сигом. Так, кажется, их назвали. Ты ведь видела таких существ недавно по телевизору.

Говорили: лПервый шаг в будущее человечества, великий эксперимент" и еще разное...

Ксана Вадимовна вспомнила, выругала себя: как же сразу не признала? Этот мощный лоб, глыбы плеч, в которых, наверное, спрятаны какие-то дополнительные органы. Человек, синтезированный в лаборатории. Сверхчеловек по своим возможностям. И все-таки и тогда и теперь она воспринимала сигома скорее как машину, чем как человека. Читала, что эти предрассудки сродни расовым, глупое человеческое высокомерие, умом понимала, а сердцем не могла принять.

Возмущалась, когда услышала, что уже многие из первых сигомов станут врачами.

Думала: лКакой же это человек согласится, чтобы его исследовал сигом? А если тот решит, что слабое создание недостойно жизни? Бедняги сигомы - им не так-то просто будет заполучить первых пациентов..." И вдруг сигом у нее в гостях! Ну конечно же, ему не нужна еда - он ведь заряжается через солнечные батареи и еще какие-то устройства, энергию копит и хранит в органах-аккумуляторах. Но что ему здесь понадобилось?

Ей стало не по себе, когда вспомнила: он хочет, чтобы Вита ехала с ним в Прагу. Может быть, он замышляет ее исследовать, как подопытное животное?

- Никуда Вита с ним не поедет! - решительно сказала Ксана Вадимовна свекрови.

- Но какие у нас основания не доверять ему? И девочку обидим,- ответила свекровь. И в то же время она думала: лМожет быть, так лучше.

Ведь не зря у меня появилось предчувствие..." - Ты всегда любишь возражать, мама,- с упреком проговорила Ксана Вадимовна.

Свекровь ничего не ответила. лТак, конечно, вам спокойнее.

Но как об этом сказать Вите?" Они вернулись в столовую, делая вид, что ничего не произошло.

Гость бросил на них быстрый взгляд.

лНеужели он что-то заметил?" - подумала старшая из женщин и вспомнила: у сигома ведь есть телепатоусилите-ли. Он воспринимает и свободно читает психическое состояние мозга. Сигомы могут переговариваться между собой на огромных расстояниях с помощью телепатии. Значит, Валерий Павлович знает и то, о чем они говорили и о чем думают. Но почему же в таком случае он не внушил им мыслей, нужных для свершения его замыслов?

Ее уверенность в правильности решения поколебалась. Свекровь испугалась: а если это сомнение внушает он? Посмотрела на гостя, ожидая встретить тяжелый, недобрый взгляд. И была готова броситься в бой со всей страстностью и ожесточением. Но Валерий Павлович смотрел не на нее, а на Виту. Острые черты его лица, похожего в профиль на выщербленную пилу, смягчились и сгладились. И хоть около улыбающихся глаз не собирались морщинки, сейчас его лицо уже не казалось таким странным. Он смотрел на девочку-одуванчик и улыбался ей. И девочка отвечала ему тем же.

3 - Ты уже большая, должна сама понимать,- начала Ксана Вадимовна почти сразу же после ухода гостя.

И Вита все поняла.

Она умоляюще взглянула на бабушку. Но та повернула голову к окну, делая вид, что внимательно что-то рассматривает.

- Мама! - с упреком воскликнула Вита.- Почему ты не разрешаешь? Чем он тебе не понравился? Ксана Вадимовна несколько растерялась:

- Он не человек, девочка. Он - сигом. Помнишь, их показывали по телевизору?

- Ну и что же? - спросила девочка с таким видом, будто знала об этом раньше и не придавала значения.

- Неизвестно, с какой целью он тебя приглашает,- попыталась объяснить свой запрет Ксана Вадимовна, но Вита даже руками возмущенно всплеснула:

- Мама, помнишь? Я рассказывала, что некоторые наши девочки говорят, будто сигомы опасны. Ты тогда объясняла, что они повторяют слова глупых и отсталых людей. А теперь говоришь другое...

лОна покраснела, кажется, от стыда за меня",- поду-мала Ксана Вадимовна и взглядом попросила свекровь о поддержке.

А та не замедлила прийти на помощь:

- И все-таки он не человек,. Вита. И мы не можем проникнуть в его замыслы.

- Он хороший,- убежденно сказала девочка.- И чего вы на него напускаетесь? Если бы жив был папа...

Ее губы уже кривились и подбородок дрожал. А глаза смотрели с вызовом.

И невольно Ксана Вадимовна снова вспомнила о портрете, который так понравился покойному мужу. А теперь существо, будто сошедшее с портрета, пришлось по душе дочери. Случайно ли это?

4 - Мы полетим на гравилете? - спросила Вита и поспешила добавить: - А то я уже летала на всех атмосфероаппаратах, кроме гравилета.

- А тебя на руках носили? - спросил Валерий Павлович.

Ее ресницы настороженно приподнялись, как крылья птицы, готовой взлететь при малейшем шорохе.

- Когда был жив папа...

Но еще раньше, чем услышал ответ, сигом понял, что ошибся, причинил боль.

- Я понесу тебя до Праги,- сказал он.

- Ладно,- согласилась Вита. Сначала она подумала, что это игра, а потом вспомнила, что рассказывал учитель о сигомах. Она никогда не думала, что у кого-нибудь еще, кроме отца, может быть такая ласковая и сильная рука.

Валерий Павлович бережно поднял девочку, как поднимают одуванчик.

Откуда-то из плеч сигома забили две струи, окутывая и его и Виту прозрачной упругой оболочкой.

Девочка увидела, как отдаляется зеленая земля, как навстречу, похожие на журавлиные ключи, несутся цепочки перистых облаков. Она представила, как обычно сигом летает здесь один, врезаясь в облака, и они накрывают его вот такой же холодной белой мглой. Ей стало жалко сигома: лТакой могучий и такой одинокий". И она сказала:

- Большое, большое вам спасибо. Без вас я бы никогда не смогла так летать.

Она почувствовала приятную теплоту на голове, как будто кто-то опустил руку и ворошит ее волосы.

- Посмотри вниз, Вита!

Под ними проплывали цепи холмов. Их покрывал туман, и только меловые вершины, как маски, выглядывали из него.

- Будто в сказке,- сказала девочка, и по ее голосу угадывалось, что она всегда готова к встрече с чудесами.

- А в космос вы тоже могли бы вот так полететь? - спросила она.

- Могу,- ответил сигом.

- А что вы еще можете необычного? Он улыбнулся и задумался.

лПочему взрослым так трудно иногда отвечать на наши вопросы?

Наверное, потому, что они думают, будто все знают",- подумала Вита и, чтобы помочь Валерию Павловичу, спросила:

- А на дно моря тоже можете пронырнуть?

- Да.

Он думал одновременно о девочке, о ее маме и бабушке, о себе, о том, что ему предстоит:

border:none;mso-border-left-alt:solid windowtext .5pt;mso-border-right-alt:

solid windowtext .5pt;mso-padding-alt:0cm 5.4pt 0cm 5.4pt'"

border-top:none;border-left:

solid windowtext .5pt;border-bottom:none;border-right:solid windowtext .5pt; padding:0cm 5.4pt 0cm 5.4pt'"

Я несу ее на своих руках, но она мне нужна больше, чем я ей Даже мои создатели не подозревали, как она мне будет нужна.

border:none;border-right:solid windowtext .5pt; mso-border-left-alt:solid windowtext .5pt;padding:0cm 5.4pt 0cm 5.4pt'"

Труднее всего пришлось бы им А сейчас? Как они волнуются, подозревая меня в преступных замыслах! А ведь им еще предстоит узнать правду.. Смогут ли они понять?

border:none;border-right:solid windowtext .5pt; mso-border-left-alt:solid windowtext .5pt;padding:0cm 5.4pt 0cm 5.4pt'"

Разгона не нужно. Скорость возникает сразу, как вспышка света. Только так можно перескочить барьер.

лЛюди всегда движутся через барьеры. И то, что они живут,- уже преодоление барьера. И особенно то, что они сумели создать нас. Пожалуй, это самый большой барьер, который они одолели. А у нас впереди свои барьеры. Но нам легче, чем им, хоть мы и пытаемся помочь, подставить плечо под их ношу. Они нам дали то, чего сами были лишены: всемогущество и бессмертие, а мы им - только надежду. И сейчас эта девочка отдает мне свою ласку и восторг, а что я дам взамен? И нужно ли это ей?" Вопросы, на которые он не находил ответа... Ответ должна была дать девочка, раз ее мать и бабушка не смогли сделать этого.

- А вы можете пронырнуть сквозь время? Нам говорил учитель... Знаете, я бы тоже могла, если бы только у меня были такие органы. И я бы сначала пронырнула в прошлое, года на четыре назад...

Он понял: она открывает ему самый сокровенный свой секрет.

Она говорит неопределенно лгода на четыре", но думает точно: лНа четыре года".

Тогда был жив ее отец.

Сигом почувствовал, что его волнение все растет и мешает думать. Он мог расшифровать свое состояние, разобрать все нюансы, слившиеся в один поток, мощный, недоступный обычному человеку, у которого в сотни раз меньше линий связи и чувства беднее в сотни раз. Такой порыв сломил бы его, как буря сухое дерево. Но сигом не расшифровывал потока. Он включил стимулятор воли, и ему показалось, что он слышит затихающий грозный клекот в своем мозгу...

- Угадайте, что это такое.

Рука девочки показывала вниз, на зеленую щетину леса.

Он хотел сказать ллес", но вовремя уловил загадочный блеск ее глаз и произнес полушепотом:

- Зеленый зверь-страшилка.

Она с восторженным удивлением посмотрела на него, как бы говоря: вы такой догадливый, словно и не взрослый вовсе. С вами интересно разговаривать. И спросила:

- А он злой?

- Нет, он только притворяется. В самом деле он очень добрый.

- Верно,- подтвердила она и впервые посмотрела на него не покровительственно и не восхищенно, а так, как смотрят на равного, на друга.

- Гляди, вон и Прага на горизонте.

Там, куда он показывал, лежала алмазная подкова. Это сверкали новые районы лабораторий. Когда подлетели поближе, стало видно, что подкова состоит из двух частей - наземной и воздушной. Многие здания-лаборатории пари-ли в небе, поднятые на триста - пятьсот метров. Здесь были все геометрические фигуры: здания-ромбы и шары, кубы и треугольники. Они встретили нескольких людей. перелетавших от лаборатории к лаборатории. Кто-то помахал им рукой и долго смотрел вслед.

А внизу уже распростерлась старая Прага-музей с иглой старомястской ратуши и резными шпилями собора в Градчанах. Сигом с Витой приземлились на площади как раз перед ратушей.

- Сейчас будут бить старинные часы, и ты увидишь апостолов,- сказал сигом.

- А что такое апостолы?

- Игрушечные человечки. Они покажутся вон в том окне.

Апостолов по требованию Виты смотрели два раза. А потом прошли по Карлову мосту через сонную Влтаву. У каждой статуи девочка останавливалась и наконец заключила:

- Когда-то больше любили кукол.

- Да,- серьезно проговорил сигом.- Тогда взрослые тоже играли в кукол.

Они остановились перед знаменитой фабрикой игрушек, и сигом сказал:

- Ты пока посмотришь фабрику, а я ненадолго отлучусь и вернусь за тобой.

5 Сигом вернулся раньше, чем предполагал, хотя орган-часы в его мозгу показывал, что он нерационально тратит время. Сигом не пытался оправдаться перед собой, зная, что не может поступать иначе. Он думал о Вите, вспоминал, как она спрашивала: лА можете?" На фабрике ей предложат выбрать себе игрушку. И сигом догадывался, какую она выберет.

Робот-швейцар проводил его к Главному конструктору игрушек - веселому стройному человеку, одетому в спортивный костюм. Он сидел на маленьком стульчике для посетителей, а около его глубокого старинного кресла стояла Вита.

Сигом видел ее сейчас в профиль: разгоревшаяся щека, облако пушистых волос, любопытный глаз.

- А вот и за мной пришли,- сказала она Главному конструктору, увидев сигома.

Одну руку подала ему, а второй прижимала к груди пластмассовую коробку.

- Угадайте, какой подарок я выбрала,- предложила Валерию Павловичу и заговорщицки подмигнула Главному конструктору.

- Трудно,- сказал сигом и попытался нахмурить лоб, но это у него не получалось - кожа из пластбелка не собиралась морщинами.- Может быть, ты мне поможешь?- И, не ожидая ответа Виты, спросил: - Из старых или из новых?

- Из новых.- Ее глаза говорили: лТы хитрый".

- Машина или существо?

- Существо.

лЯ не ошибся",- думал Валерий Павлович, вспоминая куклу-сигома, новинку пражской фабрики. Кукла умела сама ходить, выговаривала несколько слов, пела. В ее лоб был вделан маленький прожектор, прикрытый заслонкой.

лГлядя на куклу, она будет вспоминать меня".

Он спросил:

- Это существо похоже на меня?

- Немножко,- лукаво сказала девочка.

- Может быть, это кукла-сигом? - сказал он медленно, будто раздумывая.

- Вот и не догадались!

Вита раскрыла коробку. Там лежали две чешские куклы - папа Шпейбл и Гурвинек.

- Но ты же сказала, что игрушка - из новых моделей.

- Я правду сказала: папа Шпейбл играет, а Гурвинек танцует.

Раньше таких не было.

Сигом и Вита попрощались с Главным конструктором. Они вышли из его кабинета, прошли через выставочный зал. Уже у самого выхода сигом задержался, спросил у Виты:

- А ты не хочешь еще и ту куклу, которую я называл?

Девочка отрицательно покачала головой.

- Ты не будешь вспоминать обо мне?

- А при чем же та кукла?

- Она похожа на меня.

- Нет,- сказала девочка.-Кукла-это кукла. А вы- это вы.

Она вприпрыжку побежала к двери.

- Не так быстро, Винтик, упадешь!

Девочка замерла, прижалась к двери. Не решалась обернуться, взглянуть на сигома. Он сказал лВинтик". Но так называл ее только один человек папа. Что же это такое?

Сигом подошел к ней, опустил руку на плечо, притянул к себе.

Так в обнимку они вышли - гигант с массивными плечами и девочка-одуванчик.

Вопросы бились в голове Виты, как птицы, но она ни о чем не спрашивала.

Они прошли по старинной набережной над Влтавой, и Вита старалась не наступать на большую тень сигома. Листья шуршали под ногами, как пожелтевшая бумага, как обрывки чьих-то писем, которые не дошли по адресу.

Вот и Вацлавская площадь. Сигом что-то объяснял девочке, рассказывал о короле Вацлаве, но она не слушала, занятая своими мыслями.

Внезапно подняла голову, глядя ему в глаза, спросила:

- Когда у вас кончится отпуск?

- Через два дня.- Он понял, к чему она клонит, и сказал, стараясь, чтобы голос звучал как можно тверже: - Я и потом буду прилетать к тебе.

- Честное мужское слово, да?

Она испытующе смотрела на него - серьезная маленькая женщина, которая не прощает лжи. И она доверила ему то, о чем не говорила никогда никому:

- Мой папа всегда выполнял то, что говорил. Но однажды...

Когда он уходил на Опыт, то обещал вернуться...- Она отвернулась.- Я не хочу, чтобы вы подумали, будто я плакса. Но у других есть папы...

Он боялся посмотреть в ее глаза, знал, какие они сейчас. А девочка изо всех сил прижалась к нему и бормотала:

- Он обещал вернуться.

Сигом почувствовал, что больше никакими переключениями стимулятора воли не удастся сдержать ком, подступивший к горлу. Словно что-то сломалось в нем, какая-то незаменимая деталь - и третья и четвертая сигнальные системы, и даже система Высшего контроля были бессильны перед этим. Он опять на мгновение стал тем, кем был когда-то давно, до смерти,- обычным слабым человеком. Из его губ вырвалось:

- Я сдержал слово, Винтик.

- Папа...

- Я тебе потом объясню...

- Папа!!!

Сильный порыв ветра взъерошил волосы девочки, вздул пузырем ее платьице. Пушистые волосы щекотали губы сигома. Он хотел что-то объяснить девочке, но подумал: лОна не поймет. Да я и сам не мог бы определить, сколько во мне от Анта и сколько нового. Сказал ли я ей правду?" 6 - Ант,- шепнула женщина.

Он повернул к ней лицо, и она увидела, что в его глазах нет и следа сна.

- Ты не спал всю ночь?

- Мне не нужен сон. Я ведь не устаю. лЧто в нем осталось от того, которого я любила?" - думала женщина. Сказала совсем другое:

- Ты мне кажешься высшим существом, каким-то древним богом.

Сигом улыбнулся, и она убедилась, что Вита не ошиблась: это была улыбка прежнего Анта.

- Если тебе приятно, то все в порядке, лИ слова прежнего Анта..." Он добавил:

- Я ведь и мечтал стать таким. лЧто же в нем осталось от того, которого я любила?" Погладила его горячее плечо - плечо того Анта никогда не было таким горячим,- сказала:

- Мне кажется, будто это ты и не ты... И наконец решилась:

- Что же в тебе осталось от прежнего?

- Ты ведь только что сама ответила на этот вопрос. Он знал, что ей тяжело: в его возвращении она видит что-то кощунственное. И она и мать мучаются, пытаясь ответить на вопросы, которые не нужно задавать. И только Вита сразу радостно приняла все таким, как есть: для нее главное, что он вернулся.

Сигом сделал то, что неоднократно запрещал себе,- включил телепатоусилитель и тут же его выключил. Затем проговорил, отвечая на невысказанный вопрос Ксаны:

- Я мог бы вернуться и прежним - точно таким, каким был до смерти. Ведь опыт предстоял очень опасный, и мой организм записали на фиоленты.

Им проще было бы восстановить его по матрице.

- Тогда почему же...

- Когда я очнулся, показалось: сплю. Потом услышал знакомый голос. Профессор Ив Кун позвал меня по имени. Я хотел повернуть голову, но не мог, хотел взглянуть на Ива - тоже не мог. Ив спросил: лАнт, ты меня слышишь, отвечай!" Я ответил, что слышу, но не вижу. И он сказал: лСейчас объясню. Ты погиб. И Олег тоже. Вспомни". Я снова увидел, как Ол передвинул рычаг - и сверкнула молния... лВспомнил?" - лДа",- ответил я. Ив рассказал, что они начали восстанавливать нас. Первый этап. Оказалось, что я пока - только модель мозга Анта, созданная в вычислительной машине. Ив говорит: лУ тебя есть органы речи и слуха, но еще нет зрения. И, перед тем как приступать ко второму этапу, хочу спросить..." Я уже знал, о чем он спросит. Ведь еще когда был создан первый сигом, я высказался достаточно определенно. И потом мы не раз говорили об этом, и он знал, каким бы я хотел быть. Он просто уточнял, все ли остается неизменным...

Ксана приподнялась, опершись на локоть, внимательно наблюдала за его лицом, которое теперь уже не казалось ей чужим.

лЧему я удивляюсь? Он всегда был таким,- думала она.- Мы всегда плохо понимали друг друга. То, что мне и другим казалось кощунственным, для него было обычным и ясным. Пойму ли я его когда-нибудь?" Она спросила, хотя и знала заранее, что опять не поймет его:

- Но почему ты хотел быть таким, а не прежним? лЯ не могу ей сказать всего,- подумал он.- Это бы оскорбило и опечалило ее и любого такого же человека, как она".

- Мне нужно было поставить Опыт, а в прежнем облике я не мог этого сделать. Не хватало ни объема памяти, ни быстроты мышления, реакций, ни органов защиты и контроля. У меня было только две сигнальные системы, а теперь их у меня пять. И еще система Высшего контроля.

Сигом вспомнил, как когда-то давно - тогда он был человеком - на спутнике погибал его друг, прижатый обломком радиотелескопа, а он не мог прийти на помощь, не мог поднять руки. У него шла носом кровь, в голове как будто скрежетали жернова, размалывая память. Он проклинал свою слабость и это дьявольское вихревое вращение, возникшее по неизвестной причине. Сквозь скрежет жерновов пробивался вопль: лПомоги!" Потом затих...

Сигом провел рукой по волосам Ксаны, по ее щеке, по шее.

Пальцы наткнулись на морщины. Он вспомнил, как она всегда панически боялась старости. Боль проникла в его сознание, он взял руку Ксаны и осторожно сжал.

- О чем ты думаешь? - спросила она.

- О тебе.

Он думал:

border:none;mso-border-left-alt:solid windowtext .5pt;mso-border-right-alt:

solid windowtext .5pt;mso-padding-alt:0cm 5.4pt 0cm 5.4pt'"

border-top:none;border-left:

solid windowtext .5pt;border-bottom:none;border-right:solid windowtext .5pt; padding:0cm 5.4pt 0cm 5.4pt'"

И она спрашивает, почему я решил стать другим. Вся беда в том, что ей нельзя объяснить - надо, чтобы она почувствовала. А это почти невозможно. Конечно, я мог бы включить усилители и внушить ей. Но я ведь запретил себе в отношениях с людьми использовать преимущества перед ними. И правильно сделал. С ними я должен быть человеком - ни больше и ни меньше. В этом все дело...

border:none;border-right:solid windowtext .5pt; mso-border-left-alt:solid windowtext .5pt;padding:0cm 5.4pt 0cm 5.4pt'"

Мать, наверное, уже встала. Поймет ли она? Когда-то я рассказывал ей, что лимиты человеческого организма исчерпываются раньше, чем мы предполагали; что если человек хочет двигаться вперед, ему придется создать для себя новый организм - с другим временем жизни и возможностями Она соглашалась со мной. Но тогда я был прежним Антом.

border:none;border-right:solid windowtext .5pt; mso-border-left-alt:solid windowtext .5pt;padding:0cm 5.4pt 0cm 5.4pt'"

За три минуты до начала Опыта придется переключить систему Высшего контроля только на энергетическую оболочку. Важно еще все время контролировать температуру в участке лДельта-7"...

- Поедем сегодня к морю? - спросила женщина, с замиранием сердца ожидая, что он ответит. Прежний Ант очень любил море.

- Замечательно придумала,- ответил сигом.- Я понесу тебя.

Помнишь, на Капри ты просила, чтобы я понес тебя в воду, а то ты боишься замочить ноги?

Впервые за эти два дня, с тех пор как она узнала правду, ей стало по-настоящему легко, будто все страшное уже позади. И она пошутила:

- Ты понесешь всех троих, всех твоих женщин? До самого синего моря?

- Конечно,- сказал он,- Я домчу вас по воздуху быстрее гравилета.

- А знаешь, сколько мы весим втроем? - продолжала Ксана, думая, что он тоже шутит.

- Во всяком случае меньше тысячи тонн...

- А ты можешь переносить тысячу тонн?

- Да. И больше,- ответил сигом, и она поняла, что он не шутит. Он опять стал для нее чужим, Ксана замолчала, невольно отодвинулась.

Прозвучал мелодичный звонок, лВита",- подумал сигом и радостно улыбнулся.

- Войдите, если не Бармалей! - воскликнул он, закрыв лицо руками и растопырив пальцы.

- Папка! Папка! Ты опять за старые шутки! Но мне ведь уже не три года,запрыгала Вита и погрозила ему, Сигом услышал голос матери:

- Доброе утро, дети!

Она вошла своей быстрой молодой походкой, и Ксана пытливо смотрела на нее: лНеужели она ни разу не задумалась над тем, что же в этом существе осталось от ее сына? Неужели ей легче, чем мне?" - Мама,- сказал сигом,мы с Ксаной договорились: сегодня все вчетвером летим к морю.

- Ура! - закричала Вита и обеими руками обняла шею сигома.

Ее глаза блестели от восторга.- И ты понесешь нас, как тогда меня? Идет?

- А ты будешь послушной? - спросил сигом.

- Не буду!

- За правдивость наперед снимаю половину вины,- торжественно проговорил сигом и почувствовал руку Кса-ны на своем плече.

- Хватит баловаться, Ант. Как маленький...

7 Прошло два дня...

- Мне пора.

лЧто еще сказать им? - думал сигом, не глядя на мать.- Только бы она не заплакала..." По небу тащились гривастые тучи.

- Ты скоро вернешься? - спросила Вита.

- Да.- Добавил: - Честное мужское слово. Никто не улыбнулся.

лЧто сказать матери? Ей тяжелей всего..." Ничего не мог придумать.

Тучи тащились по небу бесконечным старинным обозом...

- До свидания, сын. Желаю тебе успеха во всех делах, Ее голос был спокойным, и слово лсын" звучало естественно. Он понял, что мать приняла его таким, как есть, и не терзалась вопросом: что осталось в нем от того, кого она родила? Мать не смогла бы постигнуть его превращения логикой, не помогла бы ей эрудиция. Что же ей помогло?

лПожалуй, это можно назвать материнской мудростью,- подумал он.Оказывается, я не знал своей матери".

- До свидания,- сказал сигом, обнимая всех троих и уже представляя, как сейчас круто взмоет вверх, пробьет тучи и полетит сквозь синеву.

- Будь осторожным, Ант,-робко попросила Ксана.- Ты отчаянный. Ты опять...

Не договорила. И это невысказанное слово повисло между ними, как падающий камень, которыи вот-вот боль-но ударит кого-то...

border:none;mso-border-left-alt:solid windowtext .5pt;mso-border-right-alt:

solid windowtext .5pt;mso-padding-alt:0cm 5.4pt 0cm 5.4pt'"

border-top:none;border-left:

solid windowtext .5pt;border-bottom:none;border-right:solid windowtext .5pt; padding:0cm 5.4pt 0cm 5.4pt'"

Ксана боится за меня, как и тогда.

Она даже забыла, что я стал неуязвимым. Значит, я для нее - прежний Ант...

border:none;border-right:solid windowtext .5pt; mso-border-left-alt:solid windowtext .5pt;padding:0cm 5.4pt 0cm 5.4pt'"

Смерть... Когда-то мы так свыклись с этим несчастьем, что оно казалось неотделимым от людей. Но и тогда мы боролись против нее. Мы сумели обессмертить голоса на пластинках и магнитных лентах, облик - в скульптуре, портретах. Мы создали бессмертную память человечества в книгах и кинофильмах... Так мы научились понимать, что же в нас главное и что нужно уберечь от смерти...

Ант улыбнулся, будто поймал слово-камень и отбросил его прочь. Он сказал:

- Если я опять погибну, то опять вернусь...